Название: Квиддичная Трилогия-2. Restitutio ad integrum
Автор: Rebecca
Бета: Кошка (1-6 главы), atenas (7-8 главы), гамма Jojo aka Sunny Mouse, финальная вычитка - kenga_80
Пэйринг: ГП/ДМ, упоминание ДМ/АМ, ДМ/БЗ и многих ещё
Рейтинг: NC-17
Тип: слэш
Жанр: Drama, Romance
Размер: макси
Статус: закончен
Дисклеймер: Всё принадлежит Роулинг.
Аннотация: Постэпиложная история. Сиквел к «Квиддич по субботам».
Предупреждение: ненормативная лексика, пост-Хогвартс
Разрешение на размещение: получено
Приквел: Квиддичная Трилогия-1. Квиддич по субботам
Сиквел: Квиддичная Трилогия-3. Nascentes morimur
* * *
Quae medicamenta non sanat, ferrum sanat; quae ferrum non sanat, ignis sanat. Quae vero ignis non sanat, insanabilia reputari oportet. (лат)
(Что не излечивают лекарства, то лечит железо, что железо не излечивает, то лечит огонь. Что даже огонь не лечит, то следует признать неизлечимым)
Глава 1.
…Дикий визг разъяренного животного… пронзительный ужас… боль в предплечье и затылке… и ослепительно голубое летнее небо в прорехах огромного лиственного шатра…
…Измученное, несчастное и еще более ненавистное от этого стариковское лицо… оранжевые и кроваво-алые всполохи заклятий в ночном небе… «Драко… Драко, вы же не убийца…»
…Змееподобное плоское рыло… ледяная дрожь безвольно упавших рук… тошнота… «Ну же, Драко, дай Роулу отведать нашего неудовольствия»…
- Господин! Типси умоляет господина проснуться!
…Малфой вынырнул из сна, как из гнилого илистого водоема - задыхаясь, тараща глаза и с жадными всхлипами втягивая в легкие воздух. Пижама была мокрой от пота, сердце тряслось в груди отвратительной мелкой дрожью. Он стремительно сел в постели, брезгливо оттянул от горла липко-влажный воротник и безумным взглядом уставился на колотящегося у кровати домовика. Кретин упоенно бился головой об пол, что-то бессвязно причитал и на пришедшего в себя господина даже не смотрел.
- Умолкни, - даже севший со сна голос хозяина подействовал на эльфа как хорошая порция успокоительного. Он торопливо вскочил и замер, преданно таращась на Драко круглыми глазищами обычного для домовиков ярко-зеленого цвета. Малфой передернулся и с трудом подавил желание приказать идиоту защемить себе пальцы дверью.
- Ванну, - сквозь зубы произнес он, спуская босые ноги на пушистый изумрудный ковер, и, не удержавшись, все же пнул домовика, кинувшегося подать ему комнатные туфли, - да поживее.
- Как будет угодно хозяину!
Эльф исчез. Драко нашарил на ночном столике палочку, призвал графин с водой и отхлебнул прямо из горлышка, нимало не заботясь о том, как сейчас выглядит со стороны: отвратительная дрожь все не проходила. Потом грохнул питье на столик и глубоко вздохнул. Астория, мирно сопевшая на своей половине огромной кровати, повернулась на бок и в полусне пошевелила выпростанной из-под одеяла пяткой - в знак того, что все понимает и даже сочувствует, но утренний сон слишком драгоценен для нее, чтобы тратить время на ставшие за столько лет привычными кошмары любимого супруга. Малфой раздраженно хмыкнул, слез с кровати и направился в ванную комнату.
Он злобно посмотрел на большую овальную ванну, наполненную теплой водой, на пушистую розоватую пену и, чисто из чувства противоречия, нырнул в душевую кабинку. Моральная травма домовика, обнаружившего, что хозяин не одобрил его стараний, мало волновала Драко: хотя он, в отличие от покойного отца, нечасто применял к слугам меры физического воздействия, их страсть к самоповреждениям с детства воспринималась как должное.
Стоя под хлесткими горячими струями и ощущая, как вместе с липким потом смывается с него мерзость сновидения, Драко оперся о стену и закрыл глаза. Ночные кошмары, его неизменные спутники с шестнадцатилетнего возраста, упорно возвращались, стоило ему только немного переесть: у Малфоя всегда был слабый желудок, и тяжесть в нем неизменно провоцировала мозг на демонстрацию малоприятных событий из детства и юности. Именно поэтому Драко ненавидел визиты к Гринграссам - теща подходила к вопросам питания с чисто немецкой основательностью, и под ее неотрывным мертвящим взглядом Малфой стоически впихивал в себя очередные сосиски с капустой или свиные отбивные размером с тарелку. За пятнадцать лет брака он уже устал объяснять, что не переносит жирную пищу - каждый раз у миссис Гринграсс начинали дрожать губы, веки отвратительно набухали влажной краснотой, и она разражалась громкой тирадой на тему того, что любимый зять не ценит ее старания. В конце концов он плюнул и теперь терпеливо давился разной дрянью, обреченно готовясь к вечернему приему желудочного зелья и очередному сну.
Выйдя из ванной и полоснув злым взглядом Типси, держащего в руках заботливо приготовленную одежду хозяина, Малфой обнаружил, что Астория уже проснулась и предается утреннему блаженству в виде поглощения ледяного апельсинового сока и крепчайшего кофе, без которого она не мыслила своего существования. По комнате неслышно сновала личная горничная жены, старенькая морщинистая эльфийка.
- Доброе утро, - он сбросил халат и принял из трясущихся серых лапок домовика свежую рубашку.
- Доброе, - низкий голос Тори со сна был немного хрипловат. - А ты сегодня ранняя пташка.
- Что делать? Работа. Как всякий порядочный самец, я должен обеспечивать выводок свежей дичью.
- И то правда. Слизеринский змей вышел на охоту.
- Именно. Поймаю что-нибудь - обязательно принесу.
- Ты не поверишь, но как раз этого я вечно опасаюсь, - жена сморщила нос и, жестом подозвав к себе эльфийку, передала ей поднос с остатками завтрака. - Впрочем, - задумчиво протянула она, внимательно рассматривая свои ногти, - думаю, это можно будет пережить. Сейчас лечат все.
Драко брезгливо усмехнулся, а Тори ответила ему ленивой улыбкой.
- Слышал бы тебя твой отец.
- Думаешь, ему тоже понравятся мои шутки?
- Сомневаюсь. Ты помнишь, что у нас сегодня Гойлы? - Малфой скривился, и эльф, торопливо застегивавший ряд обтянутых шелком пуговиц на мантии хозяина, пугливо тряхнул ушами. Жена грустно вздохнула.
- Боюсь, что этого мне при всем желании не забыть. Учитывая, что с утра мне придется сопровождать твою матушку к Малкин… день обещает быть долгим. Постарайся не задерживаться, хорошо?
- Разумеется, - Драко кивнул в ответ на вопросительный взгляд Типси, и в тот же момент волна магии бережно расчесала его волосы, собрав их в хвост, перехваченный узкой черной лентой. - До вечера.
- До вечера.
Малфой вышел из спальни и отправился завтракать.
Несмотря на раннее утро, в столовой уже пылал камин, а стол был накрыт: Типси сообщил на кухне, что господин изволил подняться раньше. Эльф уже левитировал с буфета горячий кофейник и выжидательно застыл за высокой спинкой хозяйского стула. Опустившись на резное сиденье, Драко окинул равнодушным взглядом неизменные яичницу, ветчину, серебряную миску с дымящейся овсянкой, разнообразные тосты на фарфоровом блюде и поморщился. Есть не хотелось абсолютно - под ложечкой еще тонко зудели отголоски вчерашнего ужина у тестя. Он проглотил несколько ложек каши, отхлебнул кофе, запил все это порядочным глотком желудочного зелья и, сочтя утренний ритуал выполненным, отставил тарелку в сторону. Эльф тотчас подал ему утреннюю газету. Некоторое время Драко сосредоточенно читал, потом со вздохом отложил шуршащие листы и бросил взгляд на часы. До начала рабочего дня оставалось еще около часа, но делать было решительно нечего… Пожалуй, имеет смысл все-таки отправиться на работу пораньше: вчера Патил принесла ему подборку довольно интересных материалов по попыткам курации хронических интоксикаций Феликсом, а он умудрился оставить ее в кабинете. Вот сейчас и почитает. Малфой встал из-за стола, направился к камину и, зачерпнув из серебряной ладьи горсть сыпучего порошка, скучающим тоном произнес:
- Госпиталь Святого Мунго.
* * *
Он вынырнул из камина в холле лечебницы, коротко кивнул явно удивленной регистраторше и аппарировал на четвертый этаж. Отделение колдотоксикологии встретило своего заведующего сонной тишиной, свежим запахом асептического раствора, которым уборщики натирали полы, и еле слышным шипением следящих чар, наложенных на двери палат интенсивной терапии. Дремавшая на посту медиведьма Причард нервно вскинулась при приближении шефа.
- Я уже дважды предупреждал вас о недопустимости подобного, - холодно сказал Малфой, окидывая неодобрительным взглядом легкомысленно выставленную из-под шапочки кудрявую челку.
- Доброе утро, целитель Малфой. Простите, - медиведьма вскочила со стула, - это больше не повторится, даю слово.
- Еще раз - и вы будете лишены премии. Это последнее предупреждение, запомните.
- Да. Да, конечно.
- Целитель Пьюси в ординаторской?
- Да, сэр.
Малфой прошел по длинному коридору и толкнул скрипучую дверь. Сидевший за столом ординатор торопливо встал ему навстречу.
- Доброе утро, сэр.
- Здравствуйте, Грэхем. Как прошла ночь?
- Спокойно.
- Поступления?
- В седьмой токсикодермия на Оборотное. Получил все по схеме, стабилен. В «интенсивке» передозировка Вулфсбейна - динамика есть, но слабая. И в педиатрии один - на дезинтоксикации.
- Praegnatus placidus?
- Да. Получает капельно по схеме. Я поставил круглосуточный пост.
- Чистокровный?
- Да. К сожалению.
Малфой поморщился. Это новомодное зелье, призванное максимально облегчить нервным молодым ведьмочкам тяготы беременности, на самом деле имело массу побочных эффектов, а самое главное - стоило потенциальной мамаше переборщить с дозировкой, оно довольно быстро вызывало привыкание у плода. После рождения приходилось минимум двое суток держать младенцев на зелье-обманке и вводить антидоты, постепенно приучая организм существовать без поддержки. Особенно тяжело было работать с чистокровками. Малфой уже неоднократно писал на эту тему в Министерство, проводил лектории с семейными колдомедиками… Эффект пока был на нуле.
- Я зайду к нему попозже.
- Спасибо, сэр.
Заведующий отделением направился к выходу, и Пьюси тихо вздохнул - с облегчением. Что это его принесло к восьми утра? Какое счастье, что Уинифред, грудастая медиведьмочка из травматологического, успела аппарировать десятью минутами раньше: неизвестно, что Зануда устроил бы, обнаружь он, что у кого-то из его подчиненных есть половая жизнь… У самого-то ее точно нет - достаточно взглянуть на вечно брезгливое выражение бледного вытянутого лица. Ладно, Мерлин с ним - надо, пожалуй, поработать. И колдомедик уныло придвинул к себе стопку незаполненных историй.
Малфой снял с дверей кабинета запирающие чары, сменил одежду на форменную бледно-голубую мантию и уселся за стол. Оставшийся час необходимо было потратить с умом - он потянулся к кипе пергаментов, оставленных вчера Патил, и краем глаза глянул на большую колдографию в тяжелой серебряной рамке, висевшую на стене в окружении различных дипломов и благодарностей. Скорпиус, одетый в слизеринскую школьную форму, весело помахал отцу рукой, Астория сморщила нос и подмигнула. Драко непроизвольно ухмыльнулся в ответ и, расслабившись, откинулся на спинку стула. Настроение несколько улучшилось.
Как же ему тогда повезло с Тори… Один Мерлин знает, как повезло.
Глава 2.
…Воспоминания о мае девяносто восьмого года до сих пор вызывали у Малфоя нервную дрожь. В то солнечное утро, сидя между родителями у стола в Большом зале, ощущая одним плечом напряженную руку матери, а другим - безвольно обмякшее тело отца, он со всей очевидностью понял: прежняя жизнь кончена, а в новой Малфои уже никогда не будут играть тех ролей, на которые могли претендовать по праву своего происхождения. Теперь мир принадлежал бесстрашным героям, а заодно и их дружкам - предателям крови и поганым магглокровкам. Вокруг смеялись, пели, кричали, а они сидели втроем, словно окруженные Кругом Беззвучия. Внезапно Нарцисса соскользнула со скамьи и потянула Драко за рукав:
- Бери отца - и пойдем, - шепнула она. - Нам надо домой.
Драко послушно поднялся, подхватил Люциуса под руку (тот, по всей видимости, вообще не понимал, где находится), и они направились к дверям. На них почти никто не обратил внимания, только полоснул ненавидящим взглядом кто-то из поттеровских прихвостней - мелкий глазастый ублюдок с висящей на груди колдокамерой. Нарцисса легко двигалась вперед, а Драко волокся следом, продолжая поддерживать отца и неотрывно глядя в тонкую материнскую спину, обтянутую светло-серым шелком мантии. Длинная узкая ложбинка позвоночника темнела проступившей на ткани влагой.
Уже на выходе их остановили двое в бордовой форме авроратских ищеек. За спиной Драко еще гремели отголоски распеваемых в Большом песен, а в ушах уже прозвучало: «Люциус Абраксас Малфой, именем закона вы арестованы».
Чужие руки оторвали Драко от по-прежнему молчавшего отца. Он не успел возразить ни словом, ни взглядом - в ту же секунду авроры, мертвой хваткой сжавшие люциусовы плечи, исчезли из зала. Хлопок тройной аппарации отозвался в ушах Драко как взрыв Бомбардо. Он с трудом отвел взгляд от того места, где еще несколько секунд назад стоял его отец, увидел обреченность, застывшую на бледном исцарапанном лице Нарциссы... и в тот же момент пришли слезы.
Много позже он просто корчился от стыда, вспоминая, как мать вела его к выходу из замка - растрепанного, рыдающего, полуослепшего от слез. Они вышли на лужайку у подножия замка, Нарцисса отпустила плечо Драко и, повернув камнем внутрь свой тяжелый старинный перстень, переплела пальцы с пальцами сына. Острые грани крупного сапфира больно впились Драко в ладонь, личный портключ матери сработал - и вихрь перемещения выбросил Малфоев на тисовую аллею прямо у дверей мэнора. Родной дом встретил их глухой мертвенной тишиной и запахом мастики: за время отсутствия хозяев вышколенные эльфы в значительной мере ликвидировали тот беспорядок, который оставили в поместье люди Лорда. Когда Нарцисса и Драко вошли в вестибюль, перед ними с тихим хлопком появился старый Грамблер - родоначальник всего поголовья малфоевских домовиков - и рухнул на колени.
- Госпожа Нарцисса! Мастер Драко! - старик захлебывался и дрожал всем телом. - Те люди… они ушли, госпожа! Они… не вернутся больше?
- Нет, Грамблер, - бесцветно сказала мать и опустилась в мигом подставленное эльфом кресло, - они не вернутся. Дома все в порядке?
- Да, госпожа! Я сейчас представлю вам подробный отчет…
- Позже. Проводи мастера Драко наверх и уложи его спать.
- Мама! - хрипло сказал Драко.
- Драко, иди. Пожалуйста, сынок. Мне надо подумать.
- Надо идти к этому негру, - мозг Малфоя судорожно просчитывал всевозможные варианты спасения отца, - он, кажется, знаком с папой… Возможно…
- Нет. Если отец не вернется к утру, я пойду к Поттеру.
- К кому? - неверяще переспросил Малфой.
- К Поттеру, Драко. Он… кое-чем мне обязан. Быть может, мне удастся его уговорить.
Даже сейчас Малфоя выворачивало наизнанку при мысли о том, что мать будет унижаться перед паршивым полукровкой, но, глядя в застывшие голубые глаза Нарциссы, он покорно кивнул и, сопровождаемый домовиком, поднялся к себе в спальню. Залпом проглотив стакан Успокоительного зелья, поданный Грамблером, Драко отослал эльфа, не раздеваясь, рухнул на постель и погрузился в глубокий сумрачный сон без сновидений.
…Утром он проснулся словно от толчка, с острым, стыдным чувством голода, неумолимо сосущим под ложечкой. Драко с трудом поднялся с кровати, плеснул в лицо водой из серебряного умывального тазика, который эльфы по старинному обычаю каждое утро водружали на туалетный столик, и вышел из спальни. На лестнице, ведущей в гостиную, он бросил взгляд вниз и остолбенел: прямо в центре комнаты, на старинном обюссонском ковре неподвижно стоял высокий человек в рваной темной мантии.
- Мама! - закричал Драко и вихрем полетел вниз. - Мама!! Иди сюда!
Он судорожно обнял отца, но тот продолжал стоять как статуя, бессмысленно глядя в пол. Потом медленно поднял голову. Драко отшатнулся - белки глаз Люциуса были ярко-алого цвета, а тонкие ноздри отвратительно окольцованы присохшими корочками крови. Зеленоватая бледность осунувшегося лица резко контрастировала с черными ямами подглазий.
«Легилименция…», - с ужасом понял Драко, вспомнивший свою работу у Лорда.
- Люциус! - мать сбежала вниз по лестнице, бросилась к отцу, как слепая, ощупала пальцами его лицо и откинула со лба грязные спутанные волосы. - Как?.. Когда?..
Отец молчал.
- Люци… - шепотом сказала Нарцисса, сжимая лицо мужа в ладонях, - что?..
Губы старшего Малфоя пошевелились. По телу прошла волна дрожи, и исцарапанная рука с грязными обломанными ногтями нырнула в карман мантии. Драко, обмирающий от непонятного чувства страха, увидел, что отец молча протягивает матери помятый пергаментный свиток. Из-за плеча матери Драко прочел: «Я, Северус Тобиас Снейп, находясь в здравом уме и ясной памяти, объявляю следующее своей последней волей…»
Текст завещания покойного крестного оказался предельно прост. Все свое имущество (на которое, к слову сказать, не позарился бы и последний нищий маггл) он оставил Люциусу «в память о нашей дружбе и неоценимых услугах, оказанных мне мистером Л. А. Малфоем в годы моей работы». Эта фраза вызвала на скулах матери тонкую дымку нездорового румянца. Она медленно свернула пергамент и отступила на шаг.
- Вот как, неоценимые услуги… Как я понимаю, обвинения с тебя сняты? - тихо спросила Нарцисса.
- Да, - голос был хриплым, словно Люциус сорвал его, - помилование подписано Шеклботом.
- Что ж. Это самая маленькая плата за то, что ты для него сделал. И за то, как он вел себя весь последний год.
Драко понимал, что речь идет отнюдь не о новом министре магии. Отец развернулся и, тяжело ступая, пошел к лестнице. Нарцисса хлопнула в ладоши, вызывая домовика, и жестом отправила его вслед за мужем. Когда стих скрип дубовых ступеней, Драко положил ладонь на тонкое материнское плечо.
- Что теперь будет, мам? - спросил он, заранее зная ответ.
- Будем жить, сынок. Будем жить.
…И они начали жить. Первое время вздрагивали, заслышав непонятный шум или скрежет совиного клюва о стекло. Просыпались по ночам от кошмаров и лежали в тишине, глядя в траурную черноту за окном. По крупицам перебирали воспоминания прошедшего года, мучительно думая: почему все пошло так, как пошло? И - что будет дальше? Чего ждать от мирного времени? Во всяком случае, с Драко было именно так.
Мать целиком ушла в обычные заботы о доме и поместье, гоняла эльфов из кухни в бельевую, из погреба в оранжереи, по десять раз на дню заставляя полировать лестничные перила или подметать парковые дорожки. Своеобразный способ защититься от действительности. Не хуже и не лучше любого другого.
Отец… он был почти жалок. Азкабан и тесное общение с бывшим повелителем прошлись по былому ледяному великолепию так, что от мистера Люциуса Абраксаса Малфоя не осталось и следа. Он целыми днями сидел, запершись у себя в спальне, и спускался только к ужину, причем ел жадно, рассеяно глядя в тарелку, и явно даже не видел, что ему подают. Нарцисса пыталась делать вид, что ничего не происходит, улыбалась, разговаривала за столом неестественно оживленно, и от этого Драко страдал вдвойне: казалось, что родители после всего пережитого просто тронулись умом. Первое время он просто часами торчал в библиотеке или гонялся по саду за снитчем. Потом получил сову от Грегори - тот находился в клинике Мунго с тяжелыми ожогами. Малфой навестил его - и с тех пор начал выбираться из поместья регулярно. То мотался в паркинсоновское поместье, где под домашним арестом сидела Пэнс в ожидании рассмотрения своего дела (выкрик «Хватайте Поттера!» дорого ей обошелся, Паркинсон обвиняли ни больше ни меньше, чем в подстрекательстве к убийству). То к матери Винсента: старший Крэбб получил пять лет Азкабана и еще пять - поражения в правах, она осталась совсем одна, практически не выходила из дому, сутками рассматривая детские колдографии сына и подпуская к себе только Драко и свою доверенную эльфийку. Летал к Блейзу, который счастливо избежал обвинений и теперь собирался в Италию - навестить семейство очередного отчима… Чудовищное напряжение, державшее Малфоя в узде весь последний год, постепенно отпускало. Газетные статьи, шумные судебные процессы, ликование широких народных масс - все это проходило мимо него: будто тонкие паутинки, реющие в воздухе огромного малфоевского парка, медленно оплетали сознание Драко, заключая его в плотный кокон тесного теплого бездумья.
Этот кокон был разорван теплым июльским вечером, во время семейного ужина. Драко как раз допивал свой кофе, намереваясь уйти в библиотеку и поболтать по каминной сети с Пэнси, когда мать отложила изящную двузубую вилочку, которой бесцельно гоняла по десертной тарелке ломтики груши, и спросила:
- Драко, ты уже думал, где будешь завершать образование?
Драко изумленно моргнул. Месяц назад потрепанная хогвартская сова притащила в Малфой-мэнор плотный желтоватый конверт, украшенный разноцветными печатями. В конверте оказался диплом, подтверждающий, что Драко Люциус Малфой окончил курс семилетнего обучения в Школе чародейства и волшебства, и выпускные экзамены зачтены ему автоматом - как и всем семикурсникам Хога (выжившим, разумеется). На мгновение Малфой даже испытал приступ самодовольства, подумав о том, что Поттер со товарищи вынужден будет еще год торчать под опекой профессоров, потом сунул диплом в дальний ящик стола и забыл о нем. Он считал, что на этом учеба закончена, и теперешние слова матери прозвучали как гром среди ясного неба.
Отец вышел из своей всегдашней апатии и медленно поднял голову от тарелки.
- Зачем это нужно? - вопрос прозвучал так резко, что на мгновение Люциус напомнил сыну себя прежнего.
- Затем, что ему нужна профессия, - ответила Нарцисса, глядя прямо в глаза мужа. - У нас с тобой с самого начала было состояние, Люци. И ты знаешь, как плохи наши дела сейчас. Для тебя работа в Министерстве была просто приятным дополнением, но Драко придется зарабатывать себе на жизнь: сомневаюсь, что остатков состояния хватит хотя бы на содержание дома и… приемлемую старость для нас с тобой.
Отец стиснул в кулаке салфетку:
- Ты преувеличиваешь, Нарцисса.
- Прости, но в последнее время с поверенным беседую я, а не ты.
Краем глаза Драко видел, как натянулось и застыло отцовское лицо, как смялись тонкие бледные губы… но Люциус промолчал, хотя на памяти Драко это был первый раз, когда мама столь открыто высказывала свое неодобрение его нынешнему поведению. Он отложил салфетку и после паузы сказал:
- Как ни печально это признавать, но ты во многом права. Что ж, я думаю, старый Слагхорн с удовольствием станет его куратором. Я завтра же пошлю сову в Хогвартс.
Драко обмер. Не то чтобы перспектива посвятить жизнь зельеварению пугала его - он очень любил этот предмет, да и сама фраза «зарабатывать на жизнь» казалась сейчас почему-то даже забавной. Его поразил тот факт, что отец снова решает все за него - так же, как и два года назад, когда Люциус привел его к Лорду. Обида вскипела, словно зелье в котле, он уже раскрыл рот, чтобы возразить… но в этот момент в тишине столовой прозвучал голос матери:
- Это не подойдет, Люци. Слагхорн побоится.
- Предоставь это мне, - отец оживал на глазах, даже серые глаза его засверкали прежним блеском.
- Я сказала, что это не подойдет.
- Но почему?
- Потому что я считаю, что с нашей семьи достаточно зельеваров, Люциус Малфой.
Пауза - долгая, мучительная. Лицо отца помертвело.
Драко переводил взгляд с одного родителя на другого, судорожно пытаясь понять: что, наконец, происходит? Он чувствовал, что за короткими словами матери стоит нечто несоизмеримо большее, чем просто нежелание отдавать сына в подмастерья к зельевару. Через пару секунд Люциус поднялся со стула и аппарировал прямо из столовой. Мать устало посмотрела на Драко и сказала:
- Ты поел? Иди, сынок. И… подумай над моими словами, ладно?
Драко молча кивнул и ушел к себе. Вся сцена произвела на него крайне неприятное впечатление: он не понимал ни странного энтузиазма отца, ни резкой реакции матери. Малфой весь день думал о произошедшем, а вечером решил поговорить с Люциусом в открытую: по зрелому размышлению он понял, что перспектива вернуться в Хог его абсолютно не привлекает, так что стоит подумать об обучении на магическом факультете какого-нибудь из университетов. Он долго готовился к разговору, неоднократно прокручивая в голове многочисленные аргументы (и чем дальше, тем более ребяческими они ему казались), наконец решился, аппарировал к отцовской спальне, набрался храбрости и постучал. Ответа не было. Осторожно войдя внутрь, Драко понял, что Люциус в ванной, и решил немного подождать. Он покрутился возле огромного окна, за которым шумел ветер и собирались тяжелые серо-синие тучи, потом бездумно прошелся по комнате, подошел к огромной отцовской кровати и внезапно обратил внимание на непонятный серый комок, торчащий из-под белоснежной подушки. Непроизвольно оглянувшись на дверь ванной, Драко взялся за этот комок двумя пальцами и извлек на свет божий потрепанную ночную рубашку, весьма грязную и засаленную. Он изумленно посмотрел на серую мерзость - в голове не укладывалось, как болезненно чистоплотный отец мог носить такое - пожал плечами и уже собрался сунуть рубашку обратно, как вдруг его обоняние поразил странный запах, почему-то напомнивший Малфою кабинет покойного декана. И уже через секунду Драко понял, почему… Его затрясло, он пихнул гнусную тряпку под подушку, брезгливо вытер пальцы о край кружевного простынного подзора и вылетел из спальни. Добравшись до своей комнаты, Драко некоторое время постоял в отупении, потом прижался лбом к холодному оконному стеклу и тихонько безысходно завыл. Как и большинство подростков, он воспринимал родителей совершенно асексуальными существами, и тот факт, что отца, оказывается, связывали отношения подобного рода с покойным крестным, взорвался в его сознании, как очередной котел Лонгботтома.
* * *
…Впервые вопрос собственной ориентации встал перед Малфоем в тринадцатилетнем возрасте. На втором курсе, во время одного из занятий по защите, кретин Локхарт вторично наступил на собственные грабли: катастрофа с пикси у грифферов, которую, хохоча, обсуждали в коридорах, ничему его не научила. На следующей паре у Слизерина он вновь выпустил зловредных тварей из клетки, однако в этот раз поступил умнее: когда маленькие синие ублюдки с визгом разлетелись по классу, преподаватель недолго думая нырнул в подсобку. Драко, который всегда быстро соображал, ринулся за ним, успев только заметить, как Паркинсон, вопя, отбивается от пары особо назойливых чертенят, норовивших ущипнуть ее за пухлую задницу. Он влетел в подсобку вслед за профессором и с размаху врезался прямо ему в спину.
- А? Мистер Малфой? - ошалело спросил Локхарт, развернувшись к нему. - Я… э-э-э… собирался использовать пиксицид… отличная вещь, знаете ли… только не помню, на какой он полке…
- Я помогу вам искать, профессор, - торопливо сказал Драко.
В этот момент за закрытой дверью раздался звук, напоминающий брачный зов самца тестрала - кто-то из пикси добрался-таки до задницы Пэнси. Драко охнул от неожиданности, дернулся и всем телом влип в благоухающую синюю мантию Локхарта.
Его поразила неожиданная твердость чужих мышц и пробившийся сквозь резкий аромат ландыша странный, будоражащий мужской запах… Но еще больше его изумила собственная реакция: член ощутимо напрягся, а в голове зашумело. Перепуганный Драко молниеносно отпрыгнул в сторону, и в этот момент дверь распахнулась, а на пороге появился красный, взъерошенный Винс с криком:
- Профессор! Они подожгли кафедру!
…Вечером того же дня, лежа за задернутым пологом кровати, Малфой обдумал произошедшее и признал, что нуждается в дополнительных знаниях по этому вопросу. На каникулах он серьезно проштудировал библиотеку мэнора, убедился, что движущиеся картинки в книгах, таящихся на верхних полках гигантских стеллажей, впечатляют его гораздо сильнее, чем колдографии с пышногрудыми ведьмочками, которые Грег бережно хранил у себя под подушкой, и неожиданно успокоился. В той среде, где он рос, бисексуальность воспринималась довольно спокойно, почти как должное, и Драко даже в какой-то мере порадовался, обнаружив очередное доказательство собственной чистокровности. В последующие годы он окончательно утвердился в своем мнении, наблюдая за коллегами по квиддичной команде, однако в Хоге ни с кем не связывался из чувства какой-то странной внутренней брезгливости, и только на четвертом курсе позволил себе краткий необременительный роман с одним из бобатонцев. Правда, в последний год он отступил от этого правила и пустил в свою постель давно бросавшего на него томные взгляды Блейза. Это произошло после очередного ассистирования Кэрроу, когда Драко досталась магглорожденная хаффлпаффка: худенькая невысокая блондинка, чем-то неуловимо напомнившая ему старые колдографии матери. Она смотрела в лицо Малфоя, наставившего на нее палочку, с таким детским изумлением, что у него не хватило сил применить заклятье. Драко тогда просто выскочил из кабинета (потом пришлось придумывать для профессора сказку о расстройстве желудка), понесся в спальню, рухнул на кровать и долго трясся в беззвучной истерике. Нырнувшего за полог Забини он встретил как манну небесную. До конца года они почти каждую ночь занимались тем, что Блейз манерно именовал «итальянской любовью», не заходя, впрочем, дальше оральных ласк, и последний раз были вместе ровно накануне Последней битвы. Этим летом Забини попытался возобновить отношения, но, не встретив со стороны Малфоя должного энтузиазма, отступил...
* * *
Сейчас, стоя у окна, Драко гадливо вздрагивал и вспоминал утреннюю сцену. Вот теперь он понял смысл произошедшего - завещание Снейпа наполнилось новым смыслом, саркастическое «в память о неоценимых услугах» хлестало Драко по лицу подобно грязной кухонной тряпке. Сальный ублюдок (Малфой впервые назвал декана грифферской кличкой) явно имел в виду отнюдь не шпионскую деятельность Люциуса в пользу орденцев… какое счастье, что Снейп, по-видимому, значительно улучшил познания своего любовника в окклюменции! Драко зарычал от бессильной ненависти, развернулся - и взмахом палочки испепелил старинный фолиант «Удивительные секреты большого и малого Альберта», знаменитый трактат Альбертуса Магнуса, подаренный крестным на четырнадцатилетие. Эта книга была одной из его любимых…
Немного придя в себя, Малфой бессильно опустился на ковер и призадумался. Он твердо решил: больше никакого зельеварения и никаких решений отца. Надо пробиваться самому. Драко прекрасно понимал: несмотря на то, что обвинения с семейства Малфоев официально сняты, ни один магический факультет Британии не почтет за честь принять в своих стенах бывшего Упивающегося. Значит, надо попытать счастья за границей… Наутро он аппарировал в Лондон, в транспортную фирму, заказал портключ до Парижа и в «Гринготтсе» обменял небольшую сумму на французские деньги. А на следующий день, прихватив маггловскую одежду, документы и сказав матери, что проведет пару дней в гостях у Блейза, отправился во Францию.
Оказавшись на улице Виктора Кузена, он потратил немало времени, чтобы найти Магический факультет, а когда наконец попал в деканат, там его ожидало неприятное известие: прием документов был завершен три дня назад. Малфой, который за два последних года привык к неудачам, легко перенес этот удар. Настоящий удар он получил полчаса спустя, с трудом добившись личной аудиенции у ректора. Профессор Клапье ясно дала понять, что во вверенном ей учебном заведении Драко места нет.
Бланка Клапье до странности походила на Помону Спраут: тоже пышнотелая, курносая - этакая милая провинциальная тетушка, довольно неуместно смотревшаяся в огромном кабинете, забитом инкунабулами и пыльными свитками. Малфой рассчитывал, что она вспомнит его деда, который учился здесь в одно время с ней, надеялся, что воспоминания юности смягчат сердце старой ведьмы… Уже через минуту он понял, как ошибался.
Профессор Клапье смотрела на Драко с нескрываемым омерзением - как на непонятную тварь, невесть каким образом очутившуюся перед ее носом. Яда, сочившегося из-под языка ректора, хватило бы на дюжину крупных скорпионов: она подробно разъяснила Малфою, что ловить ему нечего. И не успел он даже, в сущности, понять, что произошло, как уже вновь оказался на залитой солнечным светом шумной улице, едва не сбив на выходе из кабинета какого-то мага.
Драко пошел куда глаза глядят, добрел до крошечного маггловского кафе, с трудом разобрался с непонятными монетками - хорошо еще, что тощая нервная официантка приняла его за обычного туриста - и уставился в кофейную чашку. Было мучительно жаль себя. Мир расплывался перед глазами, заволакиваясь радужной слезной пеленой. Малфой заскрипел зубами и в тот же момент почувствовал на плече чью-то холодную руку.
Он резко поднял голову. Рядом стоял невысокий седеющий блондин в маггловском сером костюме. Внимательные светло-голубые глаза смотрели на Драко с интересом и легкой печалью.
- Мистер Малфой? Драко Малфой, если не ошибаюсь?- он говорил по-английски без малейшего акцента.
- Да… Что вам угодно?
- Ммм… Позволите присесть?
Не дожидаясь ответа, незнакомец опустился на шаткий стул, сделанный из какого-то непонятного маггловского материала.
- Меня зовут Бертрам Обри. Профессор Обри. Так получилось, что я стал невольным свидетелем вашего… э-э-э… диалога с ректором Клапье. И я хотел предложить вам, мистер Малфой, место на своем факультете.
Драко молчал. Он почти не понимал того, что ему говорил этот странный человек. Его молчание Обри явно истолковал как нерешительность.
- Нантский университет, мистер Малфой, конечно, далеко не Сорбонна, но видите ли… думаю, вы уже поняли, что доктор Клапье не намерена пойти вам навстречу.
- Почему… так? - глухо спросил Драко.
Голубые глаза смотрели на него с каким-то непонятным сочувствием.
- Э-э-э… Драко, - позволите называть вас так? - вам известна девичья фамилия профессора?
- Нет…
- Делакур.
Жгучий стыд и ужас опалили Малфоя, так что он вздрогнул. Память резко бросила ему в лицо воспоминание о шумном, зловонном дыхании Фенрира… и длинных волосах изувеченного им уизлевского старшего брата.
- Да. Именно. У Бланки, знаете ли, страсть к семейным колдографиям, она обожает демонстрировать их своим гостям. И вот, извольте видеть: у ее любимой внучатой племянницы нет ни одного приличного свадебного снимка - на всех молодой муж так и норовит повернуться к камере боком…
- Замолчите! - выкрикнул Драко, выходя из себя. Маггла, сидящая за соседним столиком, вздрогнула и окатила его неодобрительным взглядом.
- Простите. Я вовсе не хотел обидеть вас. Так что вы мне ответите, Драко? Увы, у нас с вами мало времени, вам надо решить сейчас, чтобы я успел обсудить все вопросы со своим начальством: в Нанте прием заявлений тоже закончен.
- Почему… зачем вам это надо? - спросил Драко, пристально глядя на Обри.
Тот ответил ему таким же серьезным взглядом и вдруг прикусил нижнюю губу.
- Драко, вам что-нибудь говорит имя Сириус Блэк?
Драко молчал. Язык у него прилип к гортани почти в буквальном смысле этого слова.
- Когда-то я… хорошо знал вашего дядю, Драко, - негромко, как-то обреченно сказал Обри. - Мы учились вместе… только я в Рэйвенкло. Знаете, вы немного похожи на него - совсем чуть-чуть, такое… мимолетное сходство… Я не хотел бы, чтобы юношеская ошибка разбила жизнь племяннику Сири... Это будет уже слишком. Так что вы мне ответите?.. Ах, да. Вот еще что. Я являюсь деканом магического отделения Faculte de Sciences. Так что могу предложить вам обучение именно на нем.
- Колдомедицина? - растерянно переспросил Малфой. Он в жизни не думал связать себя с профессией подобного рода.
- Именно. Весьма интересная отрасль магии, Драко. Так что вы мне ответите?
На мгновение перед мысленным взором Малфоя всплыло бледное лицо отца и его маленький грязный секретик - серая тряпка под подушкой.
- Я согласен. Спасибо, профессор Обри, - ответил он.
…Жизнь во Франции протекала легко и почти беззаботно. Драко отказался от проживания в кампусе и снимал крошечную квартирку в магическом квартале Нанта, приходящая прислуга готовила и убирала, мать исправно снабжала его деньгами, а теоретические предметы оказались неожиданно интересными. Малфой вдруг вспомнил, как это здорово - учиться, и с энтузиазмом погрузился в изучение основ диагностических заклинаний, истории колдомедицины и лечебного зельеделия. Гораздо хуже стало, когда на втором курсе началась клиника.
Драко раздражало все: запахи, бледные, искаженные страданием лица, живо напоминавшие ему незабываемый седьмой курс, детский плач, невнятные идиотские жалобы. На первом же практическом занятии по колдоакушерству он едва не потерял сознание и вынужден был покинуть родильное отделение. К счастью, декан, пристально следивший за Малфоем с первых дней обучения, подсказал ему поинтересоваться той областью целительства, которая плотно прилегала к столь любимым Драко зельям - колдотоксикологией. После этого все стало значительно легче: Малфой начал посещать студенческое научное сообщество по этой дисциплине, нашел себе куратора, совместно с ним провел исследование реакции магглорожденных ведьм на классическое Абортивное зелье… Жизнь снова заиграла яркими красками. На этой волне Драко плавно въехал в роман с однокурсником - симпатичным увальнем бретонцем. Лето двухтысячного года он даже провел у него в гостях, в Сен-Мало, наслаждаясь незамысловатым, но весьма горячим сексом (с Натаниэлем он впервые пошел до конца, узнав, что принимающий может наслаждаться ничуть не меньше активного партнера), морскими прогулками и живописными пейзажами.
В Сен-Мало он и получил материнскую сову. Нарцисса сообщала ему о смерти Люциуса коротко и без особых сантиментов. Драко заметался: проклятая птица добиралась до Сен-Мало больше трех суток, а срок действия портключа истек ровно за два дня до случившегося. Он срочно аппарировал в Париж, но пока изготавливали новый, прошло еще около суток. Драко ворвался в мэнор через два часа после похорон, бросился в гостиную и замер на месте. Нарцисса, в глубоком трауре, сидела на диване, а за плечи ее обнимала высокая худощавая женщина с тонким усталым лицом. В первое мгновение Малфоя едва не хватил удар - Драко показалось, что это его безумная тетушка. Но уже в следующее мгновение женщина слабо улыбнулась, и сходство с покойной Беллой стало минимальным.
- Здравствуй, Драко, - негромко сказала женщина. - Жаль, что мы с тобой смогли увидеться только… по такому печальному поводу. Выражаю тебе свои соболезнования. Я твоя тетя, Андромеда Тонкс.
«…Ты будешь нянчиться с волчатами, Драко?» - донесся откуда-то из глубины сознания насмешливый голос Лорда на фоне угодливого гоготания Долохова и Роула.
Что ж, похоже, ему стоило ответить «да».
- Здравствуйте, тетя. Спасибо, - отозвался Малфой. - Мама… как ты?
Он опустился на диван с другой стороны от Нарциссы и сжал ее руку.
- Я в порядке, сынок, - тускло ответила мать.
- Прости, что меня не было рядом…
- Я все знаю, Драко. Профессор Обри сообщил мне, что тебя нет в Париже. Я пыталась послать патронуса, но… не смогла.
- Как это случилось? Он болел? Почему ты мне не писала?
- Нет, не болел. Он… просто угас - медленное истечение магических сил. Последние месяцы он вообще не выходил из спальни.
- Но… почему ты молчала?
Нарцисса ничего не ответила.
- Мама?
- Потому что это ничего бы не изменило, - тихо ответила ему Андромеда. - Он хотел уйти, Драко.
Малфой медленно встал.
- Я пойду на кладбище, - сказал он.
…Драко провел дома еще неделю. Они с матерью почти не разговаривали: Нарцисса старалась не попадаться ему на глаза, чувствуя тяжелую обиду сына. Малфой пообщался с поверенным, выяснил, что дела действительно обстоят так, как говорила мать два года назад, и остатков состояния отца хватает только на содержание имения. Он окончательно утвердился в решении искать после окончания учебы приличное денежное место в частной клинике. За день до возвращения Драко получил сову от Грега и Пэнси с приглашением к ним на неофициальный вечер - и принял его: сидеть в полумертвом доме было невыносимо. Вечером он надел приличествующую для его положения черную мантию и аппарировал в Гойл-мэнор.
Пэнси и Грегори поженились полгода назад. Изуродованный Адским Пламенем Гойл, чей отец был убит при штурме Хогвартса, после войны был ограничен в правах и вряд ли мог рассчитывать на приличную партию, но тут вмешалась судьба. Пэнси Паркинсон, обвиненная в подстрекательстве к убийству Поттера, отделалась сравнительно легко. На момент произошедшего ей не хватало буквально нескольких дней до семнадцатилетия, и приговор был необычайно мягок: всего лишь тысяча часовадминистративных работ (полгода отработать в Приюте для сирот войны), а в дополнение - еженедельные беседы с авроратским колдопсихологом. На них и случилось несчастье. Когда после очередного сеанса, как выражалась хохотушка Пэнс, «промаггловского мозгоклюйства» она вышла из здания, какой-то мерзавец оглушил ее Ступефаем, затащил в подворотню и наложил заклятие, почти идентичное тому, которым кто-то из грифферов изувечил на пятом курсе заложившую их рэйвенкловку. На лбу Пэнс появилась сеть грубых причудливых шрамов, складывающихся во всем известное слово «bitch». Ублюдка так и не нашли, а семейный колдомедик Паркинсонов признал себя бессильным. Через некоторое время отчаявшейся миссис Паркинсон удалось уговорить дочь на визит в Мунго. Пэнси, которая почти месяц не выходила из своей комнаты, медленно, но верно погружаясь в тяжелейшую депрессию, вместе с ней аппарировала в госпиталь и там, прямо в холле, наткнулась на недоеденную покойным Фенриром Браун. Спятившая сука едва не перегрызла ей горло без всяких трансформаций - двое здоровенных санитаров с трудом оторвали разъяренную тварь от потерявшей сознание Пэнс. После этого у Паркинсон развернулся классический реактивный психоз: она категорически отказалась от попыток дальнейшего лечения и заперлась в доме, проводя целые дни за изучением и комбинированием различных типов скрывающих чар. Грегори начал навещать ее: сначала раз в неделю, потом все чаще и чаще… Их брак не стал неожиданностью ни для кого из близких - скорее, он был воспринят как должное.
…Когда Драко вошел в гостиную Гойл-мэнора, там уже было достаточно многолюдно. Его встретили восторженные крики и множество вопросов. Слегка располневшая Пэнси ласково расцеловала школьного друга, Грег неловко похлопал Малфоя по плечу, Нотт заговорщически сообщил, что сегодня его ждет отличная выпивка… Все дальнейшее смешалось в веселую пеструю кашу, напомнившую Драко знаменитые факультетские вечеринки, и даже странный пристальный взгляд полузнакомой девицы, которая сидела на оттоманке неподалеку, не вырвал его из наступившего состояния приятной расслабленности.
Но все хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Через некоторое время Драко понял, что явно перепил. Он с трудом прервал какие-то сентиментальные излияния Забини и окинул гостиную взглядом. Грег бессмысленно таращился в стенку. Теодор спорил с Майлсом - до Малфоя донеслось только: «Тут и надо было пауков, а они их раньше выпустили, кретины…». Пэнс что-то увлеченно объясняла Миллисенте. Драко бросилось в глаза, насколько подруга пьяна: глаза ее были мутными, обычно бледное лицо раскраснелось, а скрывающие чары поползли, и багровые рубцы шевелились на лбу как какие-то отвратительные черви. Малфоя замутило. Он резко поднялся с дивана, стараясь держаться максимально прямо, выбрался из гостиной и пошел куда глаза глядят.
…Через некоторое время Драко обнаружил себя сидящим на холодной, влажной от мелкого дождичка мраморной скамье в гойловском саду. Голова казалась большой, как котел, и такой же пустой, тошнило, сильно покалывало в висках. Малфою было настолько хреново, что скрип песка под чьими-то шагами вызвал у него приступ бешенства: он решил, что если это любвеобильный Блейз, то тут-то ему и придет безвременная Авада. Он медленно поднял голову. В футе от него стояла давешняя девица с оттоманки. Девица помялась, потом нерешительно подошла поближе.
- Совсем плохо? - спросила она участливо.
Вот теперь Драко вспомнил ее имя: Астория Гринграсс. Сестрички Гринграсс, старшая из которых приятельствовала с Пэнси, запомнились Малфою по школе только своим прозвищем - тестралы-альбиносы - полученным за высокий рост, худобу и привычку совершенно по-лошадиному встряхивать головой, убирая со лба длинные белокурые челки. Еще он вроде бы помнил, что Дафна, старшая, в прошлом году вышла за какого-то гриффера.
- В общем, нехорошо, - вяло сказал он, откидываясь на спинку скамьи.
Девица Гринграсс сделала еще один шаг вперед, вытащила из бархатного мешочка, висевшего на запястье, палочку, примерилась и направила ее на Драко. Отрезвляющее заклятие лягнуло куда-то в живот подобно гиппогрифьему копыту - и Малфой согнулся пополам, извергая все съеденное и выпитое на зернистый песок дорожки в дюйме от изящных синих туфелек. Туфельки брезгливо дрогнули и отступили.
Когда Драко наконец отплевался и откашлялся, Астория надавила ему на затылок неожиданно сильной рукой, заставляя наклониться еще ниже. Прозвучало «Агуаменти!» - и больную малфоевскую голову окатило струей ледяной воды, окончательно уничтожившей его знаменитую прическу.
- Бл… прекрати!.. Перестань!.. - булькнул Драко, заслоняясь непослушными пальцами.
Экзекуция прекратилась. Гринграсс трансфигурировала из пары опавших листьев большую салфетку и утерла Малфою лицо. Пару секунд Драко приходил в себя, потом вскочил на ноги.
- Ты что, - заорал он, начисто позабыв о правилах куртуазии, - спятила совсем?!
- Извини, - растерянно сказала Астория, - просто мне очень надо поговорить с тобой, а в таком состоянии… это было невозможно.
Малфой взял себя в руки.
- Ну теперь твоими стараниями я в норме, - уже спокойно сказал он. - Слушаю. И постарайся побыстрее, если можно: к сожалению, у меня мало времени.
- Давай присядем.
Они опустились на скамью. Драко не знал, что и думать: девица явно нервничала, кусая губы и нервно отбрасывая волосы с лица. Ему стало не по себе.
- Так в чем, наконец, дело?
- Я… я предлагаю тебе руку и сердце.
Малфой честно решил, что ослышался.
- Прости?
- Давай поженимся?
«Та-а-ак… - мрачно подумал Драко, - еще одна жертва поствоенного психоза».
Вслух он не успел сказать ничего - Астория неожиданно усмехнулась и добавила:
- Впрочем, мне надо рассказать тебе ситуацию с самого начала. Я прекрасно понимаю, что произвожу впечатление полуидиотки. Может, ты согласишься меня выслушать? Это не очень долго, обещаю.
- Говори, - сказал Драко, у которого в следующем семестре как раз должен был быть курс колдопсихиатрии.
И она заговорила.
…Гринграссы были древним и весьма состоятельным (они издавна владели сетью магических аптек) чистокровным семейством. Глава рода, Отто, обладал хорошим нюхом: он умудрился еще до начала войны выехать с женой и дочерьми на континент, где девочки Гринграсс и завершили свое образование, и вернулся только тогда, когда по всей волшебной Англии загремели фанфары победы. Гринграсс рассчитывал на то, что нейтралитет, поддерживаемый им во время Третьей магической, позволит ему и его семейству спокойно жить в «освобожденной из-под темного ига родной стране». Но Отто жестоко просчитался. Когда началась обычная после войны «охота на ведьм», всплыли некие письма, которыми он по молодости и глупости обменивался со старшим Ноттом - в семидесятые годы увлечение идеями Темного Лорда считалось хорошим тоном в среде обеспеченных чистокровных магов. Поскольку один из адресатов уже получил пожизненное без права амнистии, переписка могла дорого обойтись второму. С этим надо было срочно что-то делать. Отто в бешеном темпе озаботился созданием Фонда помощи сиротам войны, учредил в Хогвартсе именную стипендию для талантливых магглорожденных, обеспечил госпиталь Мунго годовым запасом своего знаменитого Кроветворного зелья… Эффект был почти нулевым. Повестки в Аврорат, где с ним проводились долгие беседы, по-прежнему чередовались с внеплановыми проверками Департамента по надзору за качеством медикаментозной продукции.
Гринграсс призадумался. И обратил свой просвещенный взор в сторону повзрослевших дочерей. В голову Отто пришла гениальная идея: девочек требовалось немедленно выдать замуж, причем в супруги им требовалось избрать людей благонадежных, известных своей приверженностью победившей стороне, желательно магглорожденных, ну или хотя бы полукровок - чтобы уж наверняка. Любящий отец прекрасно понимал, что брак чистокровной волшебницы из хорошего рода с магглокровкой станет наилучшим доказательством его лояльности. Некоторое время он наводил справки о неженатых аврорах и в конце концов остановил свой выбор на Кормаке Макклагене, бывшем гриффиндорце и нынешнем рядовом сотруднике лондонского Аврората, полукровке и страстном квиддичном болельщике. Он изловил Макклагена на каком-то матче, обсудил с ним степень дебильности игроков и некомпетентность тренеров, после чего пригласил на файф-о-клок. Макклаген пришел и был принят любовно. Потом последовало приглашение на ужин. Потом - провести уик-энд в загородном доме Гринграссов. Потом… потом Отто напрямую изложил потенциальному зятю суть проблемы и сделал ход конем: озвучил размер приданого старшей дочери. Это решило дело. Кормак, которому частенько приходилось посвистывать в кулак на свое скромное жалование, вцепился в возможность выбраться из нищеты с энтузиазмом гиппогрифа, завидевшего хорьковую тушку. В тот же вечер он сделал Дафне предложение.
Дафна Гринграсс всегда считала себя хорошей дочерью. В ее понимании это означало только одно: слепо повиноваться воле «обожаемого папули». Она без колебаний дала Макклагену свое согласие, и месяц спустя пара была обвенчана в парадной гостиной гринграссовского особняка, после чего молодые переехали в уютный домик в окрестностях Лондона, приобретенный Отто в качестве свадебного подарка. Жизнь юной четы складывалась весьма удачно. Поначалу.
Два месяца спустя Дафна вывалилась из камина в отцовском кабинете и, рыдая, сообщила, что уходит от мужа. Отто, не говоря худого слова, взял дочь под локоток и аппарировал с нею в резиденцию Макклагенов. Там он практически пинками загнал Дафну в ее комнату, после чего взялся за обработку злого, как пикси, зятя. Суть наставлений Гринграсса сводилась к одному: здоровой молодой ведьме из чистокровной семьи нужно найти занятие, чтобы в голову не лезли лишние мысли. Наилучший способ достичь этого - срочно позаботиться об обзаведении наследником. Да и вообще, тянуть с этим не следует: мало ли что может случиться?
- Ты все понял, Кормак? - спросил любящий тесть, неназойливым взмахом палочки убирая со щеки Макклагена кровавые следы ногтей своей старшенькой.
- Ну…да, - буркнул тот, по-прежнему глядя в сторону.
- Вот и отлично, - Гринграсс потрепал зятя по плечу, зачерпнул из вазочки горсть дымолетного и с чувством выполненного долга шагнул в камин.
Кормак Макклаген взялся за выполнение заветов тестя с чисто гриффиндорским энтузиазмом. Через неделю Баггси - домовуха, отданная Дафне в приданое - появилась в особняке Гринграссов и, ритмично постукивая головой об пол, сообщила, что молодая хозяйка умирает. Тори с матерью ринулись в камин. Они обнаружили Дафну лежащей на полу ванной комнаты с зажатым в руке пузырьком из-под зелья Сна-Без-Снов. Спешно вызванный семейный колдомедик промыл молодой миссис Макклаген желудок, влил в нее зелье-антидот и, бормоча что-то о явной демонстративности суицидальной попытки, убрался прочь. Вечером у матери состоялся крайне тяжелый разговор с отцом, во время которого было окончательно заявлено, что молодые должны решать свои проблемы сами.
Кормак был весьма настойчив в своем желании удержать женино приданое, и спустя каких-то три месяца безобразных скандалов, истерик и вынесенных бешеными Алохоморами дверей спальни, Дафна известила родных о своей беременности. Эйдан Макклаген появился на свет в положенный срок, полностью переключил на себя внимание молодой матери, и в семьях наступило относительное затишье, а авторитет Отто в глазах зятя поднялся прямо-таки на недосягаемую высоту.
Астория несколько расслабилась, и, как выяснилось, зря. Отец, желавший окончательно упрочить свое положение в новой магической Британии, не упустил из виду свою младшую. Три дня назад он между делом сообщил ей, что пригласил на ужин одного приятного молодого человека - да ты должна его помнить, детка, он учился в Хогвартсе вместе с тобой - и просит Тори быть вечером дома. «И вот еще что, дорогая, будь с ним полюбезнее, помни, пожалуйста, о своем долге перед семьей…» Вечером в особняке появился некий Дин Томас, авроратский оперативник, при взгляде на которого Асторию чуть не разбил паралич: в своем желании обезопаситься папа явно утратил способность к цветоощущению.
И вот теперь ей предстоял период ухаживаний, за которым неизбежно последует предложение о помолвке. То, что папа со студенческих времен считается мастером Империуса (о чем неоднократно упоминал в узком семейном кругу), ее не пугало - он слишком трясся за свою шкуру. Но Астория прекрасно знала: если отец чего-то хочет, с пути его не свернет даже табун кентавров. Подключив мать, он рано или поздно взял бы младшую дочь измором.
…Драко выслушал это печальное повествование молча, изредка хмыкая и поглядывая на Асторию повнимательней. Он уже понял, что Гринграсс имеет в виду, и теперь обдумывал возможные выгоды этого союза. Лишить дочь наследства папаша не сумеет - побоится огласки. Рано или поздно Малфою все равно предстоит жениться. Девица довольно умна, из хорошего рода и вообще производит приятное впечатление. И даже блондинка (тут он усмехнулся). Вот только остается один нерешенный вопрос…
- Ну, я думаю, ты уже все понял, - сказала Астория. - Остается вот что… - она порылась в сумочке, - вот, почитай.
- Что это? - спросил Малфой, глядя на кипу явно уменьшенных заклинанием пергаментов.
- Копии документов. Размеры моего приданого. Родословная. И… в общем, данные осмотра колдомедика… Что так смотришь? Ты должен быть уверен, что получишь здорового наследника.
Вот теперь Драко был просто восхищен.
- Я задам тебе один вопрос, Астория, - сказал он негромко, убирая документы в карман. - Почему именно я?
- Я долго думала и выбирала, - спокойно ответствовала девица. - Ты слизеринец, а одно это большой плюс в моих глазах, помимо того ты довольно известен, и отец побоится раздувать скандал. Ну и наконец, мне известны твои… э-э-э… предпочтения, а это позволяет надеяться, что после рождения наследника ты оставишь меня в покое. У меня, скажем так, есть определенные планы на свою жизнь.
Драко вздрогнул.
- Не все умеют хранить секреты, Драко, - сочувственно сказала Астория.
- Блейз… - это вышло почти по-змеиному. - Сссука…
- Точно. Но я уже посоветовала ему держать свои сопливые излияния при себе.
Малфой встал со скамьи и протянул ей руку.
- Мне надо обдумать все это. Ты в состоянии встретиться завтра в «Сладком королевстве» часа в три? Я пришлю тебе сову.
- Разумеется, в состоянии. Обдумай, - и девушка легко приняла малфоевскую ладонь.
…Так Астория Гринграсс вошла в его жизнь.
Глава 3.
От патиловских статей Малфоя отвлекло поскребывание в дверь - Причард вызывала его на утреннюю конференцию. В ординаторской было тепло и висела плотная завеса сигаретного дыма: в отличие от магглов, помешавшихся на своем здоровье, волшебники не собирались расставаться с добрым старым «дьявольским зельем». Впрочем, завидев кислое выражение лица своего шефа, коллеги торопливо замахали палочками, очищая воздух. Измотанный ночным дежурством Грэхем скороговоркой доложил о больных и аппарировал прямо из ординаторской. Малфой раздал вновь поступивших, оставив за собой только младенца - он не часто вел больных, но подобные случаи предпочитал наблюдать сам, выслушал очередное нытье старшей медиведьмы по поводу трудностей с планированием графика, и пообещал со всем разобраться. Потом познакомился с новыми стажерами (еще при входе в комнату он заметил в углу две перепуганные физиономии, на которых было просто написано «Хаффлпафф») и прикрепил мальчишек к ординаторам. Хиггс попыталась вякнуть, что нагрузка не позволяет ей возиться со студентами, но, как только заведующий медленно повернул голову в ее сторону, моментально заткнулась.
Затем последовал утренний пятничный обход - здесь, слава Мерлину, ощутимых проблем не возникло. Около одиннадцати Малфой отпустил коллег по палатам и лично осмотрел еще одного вновь поступившего: смех и грех, идиот варил Перечное, не уследил за котлом, а тот, разумеется, рванул. По-хорошему, парня надо было бы отправить на первый этаж, в «травму», но травматологи вечно спихивали ожоги зельями на его отделение, а если это им не удавалось, начинали каждые два часа вызывать токсикологов на консультацию. Дешевле было оставить больного тут, тем паче, что повреждения были поверхностными. Однако Малфой взял себе на заметку, что это уже третий подобный случай за месяц, и на понедельничной общебольничной конференции надо будет поставить вопрос ребром. Потом провел протокольные полчаса в педиатрической палате, проверил, как младенец реагирует на дезинтоксикацию, и даже (мысленно помянув Мерлиновы яйца) утешил ревущую мамашу. Попутно он объяснил дуре, какую глупость она совершила, хлебая всю беременность настолько дрянной препарат, как Praegnatus placidus, выразил надежду, что в следующий раз она будет умнее, и получил в ответ дрожащее: «Конечно, целитель». Однако больших иллюзий по этому поводу у него не появилось - психология мамаш иной раз просто ставила его в тупик.
Вернувшись к себе в кабинет, Драко уселся за стол, взмахом палочки призвал к себе толстенную стопку пергаментов и вздохнул: не то чтобы его очень раздражала бумажная работа, но к концу месяца он здорово уставал от бесконечной писанины - статистические отчеты, планирование работы отделения, доклады о выездах в провинциальные клиники… Впрочем, это было лучше, чем альтернатива. Малфой уже давно не питал в отношении себя никаких иллюзий, прекрасно понимая, что хорошим клиницистом ему не бывать, а вот администратор из него вышел очень даже неплохой, да и научные разработки ему удавались. Правда, специфика работы была такова, что приходилось решать и столь низменные проблемы, как потекшие краны, засорившиеся туалеты и прочие бытовые неурядицы, но Сметтвик, главный врач госпиталя, недавно поклялся Драко Мерлиновой бородой, что выбьет ему в штат должность помощника завотделением - как у магглов. Колдотоксикология была на хорошем счету в Мунго, министерские комиссии неизменно оставались довольны работой отделения, а сам главный частенько говорил, что и думать не хочет о другом преемнике, кроме Малфоя.
Работа с документацией съела время до обеда, после чего Драко выпил кофе и аппарировал в соседнее крыло на амбулаторный прием. Токсикологу в амбулатории делать было особенно нечего, но у него имелся определенный контингент постоянных больных: в основном страдающих ликантропией, с хроническими интоксикациями Вулфсбейном, и идиотов, увлекающихся маггловскими наркотическими препаратами. Сегодня он принял троих. Потом пришлось выдержать долгое и нудное разбирательство с больничным завхозом - тот явился с претензиями, что Малфой не отчитался за проверку противопожарных чар на отделении, и пока Драко доказал обратное, прошло довольно много времени. Потом он составлял вместе с медиведьмой-хозяйкой список необходимых зелий. Потом записывал статусы. Потом опять осматривал вновь поступивших. Потом… потом посмотрел на часы и мысленно выругался - пять минут седьмого. А Тори просила не опаздывать.
Драко быстро дал указания заступавшей на дежурство Хиггс и пошел обратно в кабинет. Стоило поторопиться - Гойлы были приглашены к шести часам. Малфой торопливо левитировал бумаги по ящикам стола и призвал из шкафа уличную мантию. Переодеваясь, он машинально бросил взгляд на журнальный столик и…
И замер.
Что за черт?
Стопка журналов «Британский целитель», всегда лежащая на левом краю столика, была сдвинута в центр и покорежена. У Малфоя создалось впечатление, что кто-то рылся в бланках, которые лежали там же, и уронил журналы, а потом не успел или просто не потрудился их собрать. Драко с силой швырнул врачебную мантию в кресло и сжал зубы от злости.
Вот этого он очень не любил. Находясь в отделении, Малфой по негласному правилу почти никогда не запирал кабинет: старшей могли понадобиться бланки отчетности, а кто-нибудь из коллег мог заскочить сюда за справочником по зельям - Драко воспринимал это спокойно, в своих подчиненных он был уверен. Даже в том факте, что кто-то мог взять один из журналов, он не находил ничего дурного. Но чтоб вот так, порыться и даже не убрать за собой… Взмахом палочки Малфой распахнул дверь кабинета и крикнул в коридор:
- Дженнис!
Через несколько секунд в кабинет вбежала дежурная медиведьма.
- Да, сэр?
- Кто-нибудь заходил сюда в мое отсутствие?
Девчонка вытаращила глаза.
- Не… не знаю, сэр. Вроде нет.
- Вроде нет… А позвольте узнать, чем вы занимаетесь на посту? Мечтаете?
Медиведьма до ключиц залилась краской.
- Извините, сэр… Я правда никого не видела.
Малфой с трудом взял себя в руки.
- Идите, - хмуро сказал он, - и в следующий раз будьте внимательнее.
Когда расстроенная девушка вышла, Драко застегнул мантию, собрал журналы и плотно закрыл дверь. Он был так раздражен, что даже не смог с первого раза наложить запирающие чары. Идя по коридору, Малфой твердо решил, что с этого момента вольная жизнь подчиненных кончена - теперь им придется десять раз спросить разрешения зайти в его кабинет. Ничего, впредь будут поаккуратнее.
Аппарировав домой, он с порога услышал веселые голоса, скинул на руки эльфа верхнюю мантию и прошел в гостиную. Гости еще не успели отойти от камина, а суетливые домовики специальными щеточками стряхивали с их мантий серебристый пепел. Пэнси что-то оживленно говорила Нарциссе. Грег как раз склонился к руке Астории. Над его головой жена скорчила Драко ужасную рожу, долженствующую означать: «Где тебя носило, а?» Малфой с трудом удержался от смеха и, придав лицу максимально гостеприимное выражение, вошел в гостиную.
- Добрый вечер.
- Привет!
- Привет, дорогой.
- Добрый вечер, сынок.
- Здорово, Драко!
Малфой поцеловал руки женщинам и сжал тяжелую лапищу Гойла. Пэнси улыбнулась старому другу своей ставшей привычной за эти годы грустноватой улыбкой. Плотная, блестящая, будто отлакированная челка скрывала ее изуродованный лоб: в последнее время у Паркинсон развилась резистентность к скрывающим чарам. У Драко заныло сердце.
- Ну что, к столу?
* * *
Ужин прошел спокойно. Блюда, вина, сервировка - все было, как всегда, безупречно. Мать негромко отдавала приказы домовикам, а Астория, которая никогда не вмешивалась в отлаженный хозяйственный механизм, заведенный ее свекровью много лет назад, вполне доброжелательно выслушивала бесконечные рассказы Пэнси о детях - у Гойлов было две девочки: старшая, двумя годами моложе Скорпиуса, и малышка, только-только начавшая ходить. Грег, как всегда медлительный и спокойный, сегодня был явно чем-то расстроен, он искоса поглядывал на Малфоя и говорил мало - в основном расспрашивал, как дела на работе. Драко почти машинально отвечал ему: он почему-то здорово устал за сегодняшний день. После кофе они с Гойлом перешли в курительную и расположились у камина с традиционным бренди и сигарами.
Грегори продолжал бросать на Драко короткие взгляды из-под насупленных бровей, тискал в пальцах широкий бокал и явно не решался заговорить о том, что его беспокоило. В конце концов Драко не выдержал и осторожно спросил:
- Грег, у тебя все в порядке?
Физиономия Гойла побагровела. Он со вздохом сунул домовику недопитый бренди и, собравшись, спросил:
- Слушай, Драко, а ты с этим… ну, свояком твоим… как?
Драко насторожился. Если Грегори понадобилось заступничество в Аврорате, то дело явно пахло Воспламеняющим зельем. Малфой очень хорошо помнил, как несколько лет назад Грег решил немного подзаработать - тот факт, что их семья существовала на деньги, принадлежащие Пэнси (состояние Паркинсонов устояло в трудные времена, война и послевоенный кризис лишь слегка его задели), очень на него давил. Жалкие крохи, оставшиеся после конфискации имущества старших Гойлов, Грегори вложил в совместный бизнес с одним хаффлпаффским идиотом. Когда Драко узнал о том, что представляет собой это предприятие, он с трудом удержался от хохота: его друг стал совладельцем магазина интимных игрушек, произведенных с учетом маггловских технологий. Как-то раз Малфой даже заскочил в это радостное заведение и полюбовался искусственными задницами, которые меняли цвет прямо в процессе, фаллоимитаторами, зачарованными на вибрацию, да еще и способными петь или нашептывать владельцу нежные слова, и прочими прелестями. А гордостью хозяев магазина были вакуумные помпы, имитирующие минет. Как утверждала реклама, эти ядовито-розовые чудища могли заменить рот самой опытной и дорогой шлюхи с Дрянн-аллеи…
На помпах Гойл и погорел. С треском. Одну из них приобрел благообразный старичок, чем-то (как рассказывал потом Драко совершенно убитый Грегори) до боли напоминающий покойного Дамблдора... а наутро после покупки в магазин ворвалась авроратская группа захвата. Оказалось, что когда старичок решил устроить себе приятный вечер, чары сработали слишком сильно, и не только его член, но и яйца затянуло в помпу намертво... Слава Мерлину, повреждения оказались обратимыми, но персонал травматологического отделения Мунго долго и радостно хихикал в кулачок над подушкоподобной мошонкой старого идиота и поминал старый маггловский анекдот о клоуне на двух шарах. Возможно, все бы и обошлось, но благообразный оказался членом Визенгамота… Грег с компаньоном едва отвертелись от обвинения в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, да и то по чистой случайности: дело в том, что лицензию на производство помп в магическом мире им выдал вечный магглолюбец Артур Уизли, который и сам не брезговал воспользоваться продукцией магазинчика - исключительно в познавательных целях, молодые люди! Эти магглы такие выдумщики… С тестем Избранного не рискнул связываться никто, но магазин пришлось прикрыть, конечно. С тех пор Грег занимался исключительно делами своего поместья.
Н-да…Неужели опять что-то подобное?
- Что случилось, Грегори?
- Ну… понимаешь… в общем…
- Гойл, Мерлина ради, не тяни ты тестрала за яйца! - сорвался Малфой. Эльф, стоящий рядом навытяжку, от неожиданности чуть не выронил поднос. - В чем дело?
- Милли.
- Что - Милли? - холодея, спросил Драко.
Буллстроуд была их давней головной болью. Ее отец покончил с собой на следующий день после падения Лорда, мать, узнав о его смерти, свалилась с обширным инсультом, имущество было конфисковано. Многие годы Милли билась как рыба об лед, работая в мастерской Малкин - шансов на замужество при такой оригинальной внешности у нее не было, а воспользоваться помощью друзей не позволяла гордость. Но несколько лет назад какая-то бывшая грифферка устроила в мастерской дикий скандал: якобы Миллисент уколола ее булавкой. Мерзавка оказалась дальней родственницей покойного Скримджера, и Малкин вышвырнула Милли без выходного пособия. Некоторое время она искала работу, но тщетно. В конце концов Малфой пристроил ее в одну из тестевых аптек, и аккуратная и исполнительная Буллстроуд пришлась там очень ко двору. Управляющий был весьма доволен ею, за достаточно короткий срок Милли дослужилась до старшей продавщицы, смогла наконец нанять сиделку матери, немного передохнула и даже внешне стала хоть немного похожа на ту забавную толстощекую девочку, которой была много лет назад. Она была в гостях у Малфоев в прошлом месяце, и, кажется, все было в порядке…
- Так что?
…Рассказ Гойла был сбивчив. Драко уяснил одно: Миллисент опять влипла и влипла накрепко. Позавчера она работала в ночную смену, под утро в аптеку зашел какой-то посетитель и потребовал Напиток Живой Смерти. Это зелье относилось к рецептурным, и купить его просто так было невозможно. Как такая осторожная лиса, как Милли, не заметила, что бланк поддельный, оставалось неясным - вероятно, она была измучена очередным приступом у матери. Но факт остается фактом: зелье она продала, а наутро оказалась в авроратской каталажке. Положение Буллстроуд осложнялось и тем, что задержанный при попытке подлить зелье маг в прошлом имел какие-то там связи с Организацией…
- Та-а-ак… - протянул Драко. - Вот оно что…
- Ну да, - Грег смотрел на него расстроенным взглядом. - Теперь, думаю, ей и отца припомнят, и вообще все… ты ж понимаешь, с другой бы обошлось, а с ней - нет.
О да. Это точно. Мерлин, когда же эти сволочи оставят нас в покое?!
Огромный светильник под потолком мигнул раз… другой… По комнате пронеслась волна магии, и бокал Драко разлетелся в пыль. Эльф выронил-таки поднос, Грег вскочил с кресла, а от дверей раздалось испуганное аханье, и в курительную вбежали перепуганные женщины.
- Драко! Ой, Драко, - Пэнси приложила батистовый платок к окровавленной ладони Малфоя, - что случилось?
- Ничего, все в порядке, - Драко успокаивающе кивнул ей и улыбнулся Астории. - Говорю же, все хорошо. Немного разозлился.
Вспышки неконтролируемой магии случались с ним с пятилетнего возраста, первой он в пух и прах разнес свою игровую комнату, когда обнаружил, что сломалась его любимая лошадка-качалка. Правда, обычно им предшествовало характерное покалывание в кончиках пальцев и веках - будто в кожу впивались тысячи крошечных иголочек. Сейчас ничего подобного не было: наверное, он просто слишком устал.
- Пэнс, да успокойся ты, наконец. Целитель я или кто? - Малфой отстранил руку смутившейся Паркинсон, достал палочку и заживил порезы. Появившиеся эльфы, суетясь, приводили комнату в порядок. Тори потрепала Драко по плечу.
- Пойдемте-ка в гостиную.
- Да нам пора, пожалуй, - расстроенная Пэнси потянула мужа за рукав. - Пошли, Грег.
- Ага. Драко… так что? Поговоришь?
- Поговорю, - ответил Малфой. - Сделаю, что смогу, разумеется.
…Спустя полчаса после ухода гостей Драко зашел к себе в кабинет, предупредив домашних, чтобы его не беспокоили. Он привычно наложил на дверь запирающее и достал из кармана часы: девять вечера, самое время. Малфой пробежался пальцами по брелокам, висевшим на часовой цепочке, и плотно сжал указательным и большим маленькую опаловую сферу. Кожа ощутила шелковистую прохладную поверхность камня, и в тот же момент Малфой почувствовал, как невидимая рука тянет его прочь.
Драко оказался в крошечной темной гостиной. Взмахом палочки он зажег свечи на висящей под потолком начищенной медной люстре, а заодно и камин, прошел в глубину комнаты и открыл скрипучую дверь. Магические шары тотчас залили маленькую кухоньку теплым желтоватым светом, на свежевыкрашенных стенах заблестела медная посуда, тонкой искоркой сверкнули бокалы за прозрачными стеклами огромного буфета. Вновь взмахнув палочкой, Малфой плотно задернул занавески и довольно усмехнулся: Типси сегодня уже побывал здесь - на столе исходил паром кофейник под согревающими чарами, стояли две чашки, а с краю примостилась хрустальная пепельница. Драко машинально достал сигареты и закурил, размышляя о том, что перед уходом надо будет обязательно проверить магглоотталкивающие и охранные чары - мало ли что…
Аппарационный хлопок за кухонной дверью раздался неожиданно, Драко вздрогнул и торопливо раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. Тонко скрипнула, открываясь, дверь, и он услышал, как под тяжелыми шагами идущего постанывают старые половицы. В мошонке появилось острое предвкушающее чувство невесомости. Мерлин… почти два года, а все по-прежнему. Шаги стихли. Знакомое тело прижалось сзади, твердая ладонь забралась под его мантию, пробежалась по брючным пуговицам, проникла внутрь… Теплые пальцы скользнули по наливающемуся члену, погладили раз-другой, сжали, потом нырнули вниз, забирая в горсть яйца: не грубо, но плотно - именно так, как нравилось Драко.
- Привет. Пошли в кровать, а? - теплое дыхание ерошило его волосы, твердые губы осторожно касались ямки под малфоевским затылком. - У меня времени мало…
- У тебя отвратительная манера здороваться, Поттер, - ответил Малфой.
Глава 4.
Плечом к плечу они поднялись в спальню, где Поттер со зверским лицом просто вытряхнул Драко из мантии и завалил на неразобранную постель. Сегодня он явно был в ударе - не иначе как победил очередное зло. Малфой увлеченно отвечал ему, и вскоре одежда оказалась беспорядочно разбросанной по полу, а Поттер уткнулся лицом ему в живот, покрывая его короткими жадными поцелуями. Теплые губы обхватили член, язык резко обвел головку - Драко закрыл глаза и откинулся на подушку, наслаждаясь уверенными искусными ласками. Некоторое время он просто лежал, скользя ладонями по волосам любовника, потом потянул его наверх. Они терлись друг о друга, постанывая и матерясь - последнее, впрочем, в основном было уделом Гарри. Через пару минут Малфой уселся верхом на поттеровские бедра и слегка приподнялся.
- Ну… - он оторвал смуглую руку от своего соска и направил туда, где ей в данный момент было самое место, - давай…
Поттер торопливо произнес необходимые заклинания, и горячие скользкие пальцы с неожиданной осторожностью надавили на сфинктер Драко, массируя его. Потом пальцы отодвинулись, и в анус уперлась головка члена. Поттер, прикусив губу, пристально смотрел Драко в лицо, на его скулах выступили пятна темного румянца, зрачки расширились. Малфой глубоко выдохнул, подождал немного и осторожно, очень медленно опустился вниз.
- О-о-о… - Поттер скрипнул зубами и с силой провел ладонями по его бокам. - Ма-алфой… да твою же ммать…
Его ладонь накрыла пальцы Драко, сжатые вокруг влажного члена, сдавила, двинулась вверх… Теперь за каждым толчком внутрь следовало резкое движение поттеровской кисти, и все это отзывалось в теле Малфоя тугими горячими волнами удовольствия. Драко согнулся, опираясь свободной рукой на смятую подушку в дюйме от растрепанной темноволосой головы. В голове шумело, под закрытыми веками вспыхивали цветные пятна.
- Малфой… ну… для меня…
Через несколько секунд Драко застонал, выплескивая себе на живот и руку липкую тепловатую сперму. Поттер глухо рявкнул, резко хватая его за шею, наклоняя к себе, сминая рот Драко в грубом поцелуе, и тоже кончил. Малфой уткнулся лицом в мокрую от пота шею любовника, расслабился и закрыл глаза, медленно успокаивая сорванное дыхание. Пальцы Гарри медленно, лениво ворошили его волосы.
- В душ…
- Да. Минуту.
Не отпуская Драко, Поттер повернулся на бок, слегка подтолкнул коленом ногу любовника, укладывая ее себе на бедро, и ровно задышал. Он часто так отрубался после секса - мгновенно, а минут через пятнадцать открывал глаза, словно по звонку невидимого будильника. Драко поморщился: задница саднила, да и вытекающая сперма не добавляла приятных ощущений. Он потянулся через плечо Гарри, нашарил в ворохе сбитых простыней палочку и привычно наложил на себя очищающее, слегка дернувшись от знакомой ледяной щекотки внутри и снаружи. Потом вновь улегся. Голова еще немного кружилась, мягкие простыни приятно ласкали ноющее тело, Поттер влажно и тепло дышал в макушку - через несколько секунд Драко понял, что засыпает. Это было весьма некстати. Он осторожно высвободился из рук любовника, встал и отправился в душ.
Маленькая ванная комната сияла чистотой: Типси всегда следил за этим, зная болезненное отношение хозяина к любой мелочи. Драко задернул старенькую занавеску, привычно подумав о том, что надо, наконец, купить что-нибудь нормально обработанное непромокаемыми чарами или хотя бы заглянуть в старые конспекты - маггловский пластик отчего-то не поддавался трансфигурации. Вымывшись, он тихо прошел обратно в спальню и начал подбирать расшвырянные по комнате вещи. В его ботинке обнаружилась красная тряпка, которую Поттер упорно именовал своими трусами. Один носок нашелся под кроватью, второй - почему-то в рукаве мантии. Рубашка свисала с подоконника. В конце концов Драко плюнул, негромко, чтобы не тревожить Гарри, произнес: «Акцио одежда Малфоя», подхватил вещи и спустился вниз.
Он привел себя в порядок, уселся за стол и призвал кофейник с буфета. В очаге негромко потрескивал огонь, чуть слышно тикали настенные магические часы, на циферблате которых, помимо стандартных надписей, было «время горячего секса» (след незамысловатого поттеровского юмора), в закрытые ставни постукивал ветер. Малфой смаковал горьковатый напиток, оглядывая уютную кухню и вспоминая, каким запущенным выглядело все здесь еще несколько месяцев назад. И кто бы тогда мог подумать…
* * *
…Тот сентябрьский инцидент с Уизли напугал Драко до кровавых пикси. Вернувшись из клуба, он отказался от ужина и заперся у себя в кабинете. Перед глазами назойливо всплывало одно и то же: теплые водяные струи, горячий язык, сладко толкающийся внутрь, острое чувство предвкушения… и непонятный шум за спиной. Драко даже не успел понять, что произошло, а Поттер уже вскочил на ноги, мгновенно схватил палочку, лежавшую на полке для шампуней, и бросился к выходу. Малфой успел увидеть только, как мелькнула в дверном проеме знакомая смуглая спина. Некоторое время он простоял в оцепенении, потом выключил воду и быстро вышел из душевой. В раздевалке никого не было. Справедливо рассудив, что бегать по клубу в непотребном виде все же не стоит, он торопливо оделся, застегнул мантию, оправил манжеты, проверил, хорошо ли завязан галстук - холодные пальцы скользили по плотному шелку, словно по льду - и вышел в коридор. Там было темно, но из полураскрытой двери туалета в дальнем конце пробивалась полоса света. И Малфой пошел туда, грустно подумав, что некоторые знаковые моменты своей жизни ему неизменно приходится проводить в сортире.
Он бесшумно вошел в туалет, окинул взглядом оскаленную перекошенную физиономию Поттера, который, подобно маггловскому ангелу с пламенным мечом, стоял у раковины с палочкой наперевес, и обнаружил на полу лежащую без движения фигуру. Драко приблизился, узнал Уизли - и ослабел в коленях, завидев разъехавшиеся в разные стороны бессмысленные глаза и лужу, медленно растекавшуюся из-под темно-синей мантии. В первый момент он решил, что озверевший Поттер шарахнул Уизела одним из Непростительных. Профессионал моментально взял верх: Малфой стремительно опустился на колени у распростертого тела и задвигал палочкой, сплетая сложные узоры диагностических чар. Слава Мерлину. Слава Мерлину, Гарри просто немного переусердствовал с Обливиэйтом. Драко быстро блокировал распространение заклятия (не хватало еще, чтобы у рыжего недоумка вылетел из головы весь столь удачно проведенный вечер), наложил восстанавливающее и погрузил Уизли в сон. Потом поднялся на ноги. Поттер стоял рядом и смотрел на лежащего тяжелым неподвижным взглядом. На его смуглом, покрытом мелкой изморосью пота виске набухала лиловатая вена.
- Что он видел?
- Все. Но ничего не вспомнит.
Уизли вдруг как-то по-детски вздохнул во сне, удивленно приподнял рыжеватые брови, и по окаменевшему лицу Поттера прошла медленная судорога.
- Мобиликорпус!
Тело Уизли взмыло в воздух. Поттер направился к двери, левитируя его перед собой, и коротко бросив Драко:
- Прибери здесь. И в раздевалку не суйся, пока не позову.
…Сидя в кабинете, Малфой задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Разговор с Поттером разозлил его до крайности. Драко взбесило предложение Поттера встречаться в маггловских странноприимных домах - как полуторагалеоновой шлюхе, и он отчетливо понимал: это был последний звонок, больше о встречах в клубе нечего и думать. Случилось один раз - случится и второй, закон парных случаев даже в магическом мире всегда срабатывал безупречно. И перед Малфоем во всей красе встала извечная проблема любителей адюльтера: где?
Мысль о съеме или покупке квартиры Малфой отверг сразу: в магическом мире, где все знали всех, это было равносильно публичной декларации, а в жилье маггла он не пошел бы даже под угрозой Авады. Тяжелые думы не отпускали его весь следующий день, и, чтобы отвлечься, Драко даже отправился в частную магическую клинику, где работал его бывший сокурсник, специализирующийся в колдокосметологии. Усаживаясь в кресло, он ехидно ухмылялся, понимая, что внезапная забота Поттера, скорее всего, вызвана какой-то гнусностью, которую ляпнул болван Уизли. Косметолог знал свое дело, и спустя каких-то полчаса и пятьдесят галеонов Малфой обзавелся тем, что восторженные медиведьмочки из его отделения позже назвали «платиновой гривой». Дома его новообретенная прическа произвела фурор: когда Драко вошел в гостиную, Грамблер впал в ступорозное состояние, а мать замерла на месте и широко раскрыла глаза. В последующие дни Малфой не знал, смеяться ему или плакать: все домашние зеркала, глухо всхлипывая, сообщали ему, что теперь он «точь-в-точь покойный батюшка»; Нарцисса нервно вздрагивала, стоило Драко появиться в поле ее зрения, а среди домовиков стало считаться хорошим тоном, завидев его, со всей дури приложиться головой о стену или каминную решетку - раболепный народец прекрасно помнил маленькие слабости старого хозяина. Астория, хмыкнув, спросила:
- Кто он, Малфой? Позабавь меня. А вообще-то ты действительно стал до жути похож на отца. Заказать тебе к Рождеству трость?
Драко только усмехнулся в ответ. Однако эта фраза разбудила вихрь воспоминаний о детстве, о статной фигуре Люциуса, прогуливающегося по парку в сопровождении вечно хмурого Снейпа… и в голове вдруг полыхнула мысль: «Спиннерс-энд».
…Имя Снейпа в мэноре не поминали. Никогда. Последний раз разговор о покойном декане состоялся у Драко с матерью в тот самый день накануне возвращения во Францию, когда он аппарировал от Гойлов. Разговор с Асторией выбил Малфоя из колеи, и, наплевав на свою обиду, он решил обсудить все происшедшее с матерью. Однако, к своему удивлению, Драко ненашел ее ни в гостиной, ни в спальне. Вызванный домовик сообщил, что госпожа в кабинете покойного хозяина. Озадаченный Драко отправился туда, вошел в полутемный кабинет и замер на пороге.
Красноватое пламя освещало резные дубовые панели на стенах и фигуру Нарциссы, стоявшей на коленях перед камином. Мать ворошила в огне узорной медной кочергой, которая совершенно дико смотрелась в ее тонких белых пальцах. Взгляд Драко задержался на выдвинутых ящиках отцовского бюро, и в тот же момент откуда-то из глубины кабинета вдруг раздалось тонкое поскуливание. Малфой посмотрел в ту сторону и вздрогнул: в углу трясся мелкой дрожью ушастый Тинки, бывший личный камердинер Люциуса. Физиономию эльфа украшали кровавые ссадины - это явно были следы ногтей.
Драко был потрясен: в отличие от отца, мать ни разу не позволила себе ударить слугу, она вообще не наказывала домовиков лично, просто сообщала Грамблеру имена провинившихся. Он торопливо подошел к камину и увидел корчившиеся в пламени конверты: одни - подписанные крупным четким почерком отца, другие - украшенные мелкой бисерной вязью, хорошо знакомой Драко с детства. На своих письменных работах по » и «А», сопровождаемые лаконичным×зельеварению он привык видеть «А «Молодец!», написанные именно этим почерком…
Малфой осторожно положил ладонь на узкое материнское плечо и сжал пальцы. Нарцисса вдруг почти беззвучно всхлипнула и накрыла руку сына своей. Драко помог ей подняться, вынул из холодных пальцев кочергу и увел мать в гостиную. Горничная подала им чай. Драко отослал эльфийку и сам передал подавленно молчавшей матери фарфоровую чашечку, опустив в ароматную жидкость полупрозрачный ломтик золотистого лимона: покойный Долохов в редкие минуты просветлений очень интересно рассказывал о традициях своей старой родины, и именно он пристрастил Драко к так называемому «русскому чаю».
Нарцисса молча отпила из чашки и вновь застыла в нервическом молчании. А Драко вдруг разобрало какое-то странное брезгливо-возбужденное любопытство - в детстве именно с таким чувством он рассматривал столь любимые Винсом затертые колдографии.
- Мам… что там было… в тех письмах? - нерешительно спросил он.
Мать резко подняла голову и со звоном поставила чашку на блюдце.
- Мне он таких не писал, - отрезала она, поднялась и аппарировала из гостиной.
Драко содрогнулся от стыда. Наутро он сам запечатал дверь отцовского кабинета фамильным запирающим и поставил охранные чары. С тех пор о Снейпе в семье не говорили - кроме одного случая, о котором Драко очень не любил вспоминать. Однако разговор с Тори навел его на мысль, что жилище покойного декана хоть и находится в паршивом маггловском квартале, но все же было когда-то домом волшебника. Отчего бы не воспользоваться им? Надо только предварительно отправить туда Типси - пусть приведет это Мерлином забытое место в порядок. И со злобной улыбкой Малфой подумал, что крестного точно хватил бы удар, узнай он о том, с кем Драко планирует проводить свободное время в снейповском «родовом гнезде».
Поттер, как ни странно, воспринял предложение Драко без возражений. Когда они впервые оказались в доме на Спиннерс-энд вдвоем, он осмотрелся, выглянул в окно, за которым накрапывал серый дождичек и радовала глаз густым дымом здоровенная фабричная труба, и задумчиво сказал:
- Знаешь, а где-то здесь жила моя мама…
- Хочешь найти это место? - спросил Драко.
- Нет. Нет, пожалуй. Кстати, что хотел сказать: сколько я должен тебе за портключ?
Драко усмехнулся. Парные портключи с неограниченным сроком действия, которые он заказал для них с Поттером, действительно обошлись в кругленькую сумму. Но будь он проклят, если скажет об этом.
- Не бери в голову, Поттер, - бросил он, - считай, что я забочусь о себе… В конце концов, мое нежное сердце не выдержит еще одного оборванного римминга.
Поттер хмыкнул. И с внезапной хулиганской улыбкой рывком притянул Драко к себе.
- Можем продолжить прямо сейчас, Хорек.
* * *
…На плечо легла теплая рука. Драко обернулся. Поттер стоял у него за спиной в одном полотенце, обмотанном вокруг пояса, на смуглой коже поблескивали мелкие капельки воды.
- Уже проснулся?
- Ты знаешь, мне немного надо, - Гарри опустился на соседний стул и плеснул себе кофе.
- Будешь завтра в клубе? - равнодушно спросил Малфой.
- Не знаю, - Поттер привычно взъерошил и без того лохматую челку, - вряд ли. Гермиона просила сопроводить ее на какой-то благотворительный обед, чтоб его… Ей опять нужны пожертвования.
- Очередное ВЗАДЭ? Кое-что в нашем мире не меняется... Упертость магглокровки в том числе.
- И твой снобизм тоже, Малфой. Не знаю, что она там хочет - не вникал. Просто помаячу с ней рядом у Смитов, поиграю в памятник самому себе… Я привык, а ей поможет.
- Это у каких Смитов? - Драко поднял голову.
- Захарию помнишь? На одном курсе с нами был. Вот у них.
Малфой презрительно усмехнулся:
- Н-да… Я изумляюсь тебе, Поттер. Ну ладно Грейнджер, что с нее взять. Но ты-то вообще чем думаешь?
- Ты о чем? - Поттер отставил чашку и пристально посмотрел Драко в глаза.
- Я о том, Поттер, что в твоем возрасте пора начать разбираться в родственных связях чистокровных семейств. Ты арестовываешь Буллстроуд, а потом рассчитываешь получить что-то от ее родной тетки. Это как, продуманный поступок?
- Буллстроуд… Буллстроуд… - Поттер нахмурился, припоминая. - Вроде нигде она у меня не фигурировала… А! Вспомнил. А с ней-то что не так? По моему ведомству она не проходила, это точно.
Драко коротко, стараясь избегать ненужных подробностей, изложил историю Миллисент.
- Мерлин, Малфой, когда ты научишься разбираться в таких вещах? - Поттер раздосадовано хмыкнул. - Какое отношение твоя Буллстроуд имеет к Аврорату? Это же не Темные Искусства - так, халатность банальная. И задержали ее не мои, а Департамент ОМП. Ей вообще по уму только административную ответственность впаяют, штраф заплатит и домой отправится.
- Ну да. Конечно. Что ж ее арестовали тогда?
- Да не арестовали, а задержали, скорее всего! До выяснения обстоятельств. Ладно, завтра с утра разберусь. В любом случае спасибо, что сказал.
Чтобы скрыть усмешку, Малфой поднес к губам чашку с кофе.
- Всегда пожалуйста, Гарри.
Поттер бросил взгляд на стенные часы, стрелки которых указывали сейчас на «Опаздываешь, дорогой!» и быстро встал со стула.
- Все, я пошел, - он поднялся в спальню и уже оттуда крикнул:
- Ты - Акцио брюки! - сам-то завтра играешь?
- Не знаю пока. Скорпиус вернется на выходные.
- А… понятно. Тогда, наверное, увидимся в среду.
Поттер, уже одетый, вернулся на кухню. Темно-бордовая форменная мантия была застегнута на все пуговицы, на обтянутых тяжелой тканью плечах золотились аврорские нашивки. Взмахом палочки он отправил чашку с недопитым кофе в мойку и, подойдя к Драко, погрузил руку в его распущенные волосы.
- Идешь? - пальцы мягко поглаживали затылок, скользили по коже, как капли теплого дождя. Драко опустил веки и подался назад, прижимаясь к твердой ладони. Вспомнилась вдруг первая встреча с Поттером после приснопамятного посещения косметолога: почти ошарашенное выражение лица любовника, то, как Гарри, потянув его к себе, зарылся лицом в длинные пряди…
- Чуть позже. Мне надо найти одну книгу.
- Ладно. Тогда пока. Если что - шли сову.
Поттер легко коснулся губами его виска и вышел в коридор: портключ срабатывал оттуда. Через секунду раздался негромкий хлопок, и в доме наступила тишина. Драко еще немного посидел за столом, бездумно постукивая ложечкой о край чашки, потом отправился в гостиную, призвал с полок нужный томик и тоже отправился домой. Позже, улегшись в постель, он задумчиво улыбнулся и заснул со спокойным, уверенным чувством, которое было сродни ощущениям от удачно проведенной реанимации.
…После самоубийства Чарльза Буллстроуда Элиза Смит прекратила всякое общение со своей сестрой. Она даже не ответила на сову Милли, сообщившую о материнской болезни. И Элизе, и ее семье было глубоко плевать на проблемы племянницы, а скорее всего, Смиты вообще не слыхали о произошедшем. Буллстроуд слишком мелкая сошка, в «Пророке» о ней точно не напишут.
Однако Поттеру знать об этом было вовсе необязательно.
Глава 5.
Наутро Малфой проснулся в превосходнейшем настроении - как, впрочем, и всегда после визитов на Спиннерс-энд. Выходные дни, всю прелесть которых он ощутил, только узнав на собственной шкуре, что такое ночные дежурства и утренние конференции, неизменно приводили его в состояние полного довольства. Астории в спальне уже не было, и некоторое время Драко просто валялся в постели, прокручивая в памяти узловые моменты вчерашнего вечера, потом бросил взгляд на часы и торопливо поднялся. Утреннее солнце расцвечивало стены сливочно-желтыми бликами, мягкий ворс ковра нежил босые ноги, утренний душ освежал и взбадривал - в столовую Малфой спустился легким пружинящим шагом, предвкушая неторопливый завтрак в уютном семейном кругу. Однако там Драко ждал не особенно приятный сюрприз: первым, что он увидел, была бледная отечная физиономия Миллисенты Буллстроуд, сидевшей у стола рядом с Нарциссой.
Милли, одетая в изрядно помятую золотистую мантию с фирменной нашивкой «Гринграсс-аптек», сгорбилась на самом краешке стула и нервно поглядывала в равнодушно-приветливое лицо миссис Малфой. Увидев Драко, она вскочила и совершенно не по-слизерински повисла у него на шее. Малфой пошатнулся (Буллстроуд была одного с ним роста, но фунтов на двадцать потяжелее) и невольно передернулся от резкого сладковатого запаха прокисшего пота: видимо, Милли аппарировала сюда даже домой не заходя. Он потрепал бывшую одноклассницу по спине, осторожно отстранил ее, усадил обратно к столу и опустился рядом.
- Как ты?
- Ой, Драко… - Буллстроуд шумно хлюпнула носом, и Нарцисса с тем же невозмутимым лицом протянула ей белоснежную салфетку. - Спасибо, миссис Малфой… Это просто кошмар был, ты даже не представляешь…
- Отчего ж, представляю.
- Ну да, конечно. Прости. Я, знаешь, до сих пор не верю прямо, что выпустили. И домой не заходила, сразу к вам… Я тебе так благодарна, так благодарна, Драко… не знаю, что бы я без тебя делала.
- Пустяки, - Малфой похлопал ее по руке.
- Да как же «пустяки»? Мерлин, я и не представляю, как ты вышел на Поттера… вы ж вроде с ним до сих пор не очень.
Малфою показалось, что взгляд матери на секунду задержался на его лице. Ладонь, расслаблено лежавшая на столе, потяжелела, и выпуклый узор на дамастовой скатерти больно впился в подушечки пальцев. Что за…?
- А Поттер здесь причем? Тебя разве Аврорат задерживал? - осторожно спросил он.
- А? Да нет, Департамент охраны, конечно. Поттер? Так он, считай, меня и выпустил, представляешь? Сам сегодня утром зашел в предвариловку, поговорил о чем-то - я через решетку не слышала, они там заглушку накладывают, и через десять минут раз - и под залог. Палочку даже вернули. Грег адвоката мне нанял, так тот знаешь что сказал? Благодарите, говорит, Мерлина, мисс Буллстроуд, что у вас такие знакомые. Обещает административную ответственность. Штраф - и все.
Так, ясно. Непонятно одно: каким образом Милли связала его имя с Гарри.
- А Грег говорил, что вчера был у меня?
- Ага, конечно.
Черт. Ну, слава Мерлину, кажется, разъяснилось.
Малфой расслабился, и тут Милли ляпнула:
- Он тебе привет передать просил. Поттер, в смысле.
Дважды черт! Трижды черт!
- Сказал, это замечательно, что старая дружба не ржавеет и даже слизеринцы стараются выручить друзей. Это, сказал, почти по-гриффиндорски.
А-ах ты ж, гадина шрамоголовая… Понял-таки…
- Ладно, ладно. Но, Миллисент, я просил бы тебя не распространяться на эту тему - хорошо?
- Конечно, Драко. Что ты, как рыба молчать буду, - Буллстроуд вновь утерла салфеткой зареванное лицо.
- Вот и отлично. Позавтракаешь с нами?
- Нет, спасибо, но я домой лучше. Как там мама… да и Питти, наверное, с ума сходит. - Питти была рассыпающаяся от старости домовуха, единственная уцелевшая из когда-то приличного поголовья буллстроудовских эльфов. - Ты позволишь камином вашим воспользоваться?
- Разумеется, - Малфой встал, чтобы проводить гостью.
Милли, продолжая рассыпаться в благодарностях, направилась к камину. Дубовый паркет жалобно попискивал под ее тяжелыми грузными шагами. Уже зачерпнув из вазочки горсть дымолетного порошка, она вдруг обернулась и заискивающе посмотрела на Драко.
- Слушай… ты извини… а ты еще с мистером Гринграссом не мог бы поговорить? Боюсь я… сам понимаешь.
- Поговорю, не беспокойся, - скрывая раздражение, отозвался Малфой. - Все будет в порядке, Милли.
- Спасибо! Спасибо… До свидания, Драко… миссис Малфой…
Камин ухнул сверкающей зеленью и поглотил ее крупную фигуру. Нарцисса мигом согнала с лица выражение доброжелательного сочувствия, устало вздохнула и взмахом палочки уничтожила залитую Миллиными соплями салфетку. Она не задала сыну ни одного вопроса, и напряжение, повисшее в столовой после глупых слов Буллстроуд, быстро рассеялось. Драко вернулся к столу, уселся, а преданно потряхивающий морщинистыми ушами Грамблер наполнил тарелку хозяина дымящейся овсянкой.
- Мама, а где Астория? - поинтересовался Малфой, с аппетитом принимаясь за еду.
Словно отвечая на его вопрос, резко хлопнул воздух, и посреди столовой появилась насупленная Тори в небесно-голубой домашней мантии. Она оступилась, едва не потеряла равновесие, и пушистый шлепанец, соскочив с ее ноги, прыгнул вперед, зарываясь в ковровый ворс. Грамблер кинулся на помощь, но Астория опередила его, буркнула что-то под нос и с размаху вогнала в шлепанец ступню. Вся ее фигура выражала раздражение.
- Ушла? - жена бросила взгляд на изумрудные искры в камине и коротко резюмировала:
- Сука.
Нарцисса слегка поморщилась, но промолчала, а Драко устало усмехнулся. Ничего не меняется.
В списке ненавистных Астории вещей мисс Буллстроуд занимала почетное третье место сразу после клубкопухов, которых Тори боялась до полусмерти, и устриц, на которые у нее была аллергия. Увы, у этой неприязни были весьма глубокие корни: она зародилась двенадцать лет назад. Крестины Скорпиуса ознаменовались первым после смерти Люциуса крупным приемом в Малфой-мэноре. Присутствовали, разумеется, Гринграссы, тетка Андромеда, прочая родня (включая даже французских родственников со стороны отца), коллеги Драко и, конечно же, друзья детства счастливых родителей - Драко с Асторией, поддавшись столь редкой для них сентиментальности, позвали почти всех. В разгар вечера, когда гордый до невозможности Малфой стоял у кресла, в котором расположилась Тори с младенцем на руках, и выслушивал очередные дифирамбы в адрес наследника, из камина выступила опоздавшая Милли, разодетая по случаю приема в весьма приличную новую мантию. Расцветкой та напоминала слизеринскую школьную форму. Широко улыбаясь, Миллисент направилась к чете Малфоев, и почти в тот же момент раздался звон разбитого стекла и глухой стук упавшего тела: близкая подруга Астории, забавная пухлощекая хаффлпаффка Роза Целлер, хлопнулась в обморок, едва не раздавив одного из разносивших напитки домовиков. Позднее выяснилось, что на шестом курсе Целлер имела глупость обжиматься в розовых кустах за замком с ныне покойным Винсом, а Милли, помолвленная с ним с четырнадцатилетнего возраста, воспринимала это… несколько болезненно. Когда в Хоге воцарились Кэрроу, Миллисент очень быстро нашла с Алекто общий язык, и с тех пор каждый урок маггловедения для хаффлпаффки заканчивался насмешливым: «Взыскание, Целлер!», а отрабатывала она это взыскание под чутким руководством внимательной мисс Буллстроуд… Скандал, конечно, замяли, но с тех пор редкие визиты Милли в мэнор проходили без участия Астории: в те дни ее неизменно мучила мигрень.
Завтрак прошел в молчании, однако, к концу его Тори несколько смягчилась и, допивая сок, обратилась к мужу уже вполне дружелюбным тоном:
- Ты будешь готов через двадцать минут? Скорпиус будет ждать нас у «Шапки-невидимки» ровно в одиннадцать.
- Да, разумеется, - Малфой кивнул и встал из-за стола. - Мама, спасибо. Ты с нами?
- Увы, нет, - Нарцисса покачала головой, - у меня дела. Передавайте малышу привет, Драко, а я ему завтра напишу пару срок.
Малфой усмехнулся. В мамином понимании «напишу пару строк» означало пространное послание, сопровождаемое здоровенным свертком с домашним печеньем и конфетами, под тяжестью которого материнская сова летела зигзагами. Он вспомнил такие же свертки, приносимые в Хог его филином… и подумал, что в скором времени в посылки придется вкладывать пузырьки с зельем от юношеских прыщей.
- Ладно, - Драко направился к двери, - я буду готов минут через пятнадцать.
…Они аппарировали в Хогсмид и очутились прямо на середине Главной улицы. Субботнее утро ослепляло весенним солнцем, щекотало ноздри свежим запахом талого снега и ванильно-карамельным духом из «Сладкого Королевства», шумело множеством голосов. Астория поправила отороченную куньим мехом мантию, взяла мужа под руку, и они направились к магазинчику, у которого договорились встретиться с сыном. Толпа разномастных магов бурлила вокруг, несколько раз Малфой отвечал кивком на приветствия знакомых и даже остановился, чтобы коротко побеседовать с одним из бывших пациентов. Внезапно Тори ускорила шаг, и Драко увидел у кирпичной стены «Шапки-невидимки» нетерпеливо подпрыгивающую фигурку Скорпиуса.
Мальчик заметил родителей и бросился к ним, но на полдороге остановился и пошел размеренной, исполненной достоинства походкой. Астория фыркнула. Не выдержав, Скорпиус широко улыбнулся ей и вновь прибавил шагу.
- Привет, мам! Слушай, не надо меня целовать, люди вокруг. Здравствуй, отец.
Драко чуть слышно вздохнул и прикоснулся губами к бледному теплому лбу. Да… он перестал называть Люциуса «папой» примерно в таком же возрасте. Тогда это казалось ему необычайно взрослым и… чистокровным, что ли.
Он любил мальчика, но все не умел выразить эту свою любовь. Рождение Скорпиуса наполнило его сумасшедшей радостью, но врожденная холодность и привычка скрывать свои чувства, подхваченная у отца, как-то быстро пригасили это ощущение. В свое время он остро ощущал безразличие Люциуса и когда много позже понял, что неистовство чувства к Снейпу просто заслоняло от отца весь окружающий мир, легче ему от этого не стало. Впрочем, Малфою всегда казалось, что Астория с лихвой дает сыну то, чего сам Драко в детстве был практически лишен. Его отношения со Скорпиусом всегда были ровными и спокойными. Может, в них и не было того безоговорочного восхищения, которое Малфой питал в свое время к собственному отцу, но вот страха там точно не было - в этом он был уверен. И это успокаивало.
Семейство направилось в «Шапку-невидимку», где Скорпиус долго выбирал себе новую шляпу волшебника, а потом в лавку квиддичного снаряжения, где он так же придирчиво изучал ассортимент перчаток. Над головой сына Тори с Драко обменялись понимающими усмешками: Скорпиус страстно мечтал о том, что на втором курсе обязательно попробует вступить в слизеринскую команду, и уроки полетов были в числе его любимых. Они прогулялись по Главной улице, и Драко, улыбаясь, слушал захлебывающиеся рассказы сына о том, как интересно на уроках чар, какая зануда директор Макгонагалл, и что вчера на зельях старый Слагхорн опять ни за что ни про что добавил гриффиндорке Уизли десять баллов. В «Сладком королевстве» Малфой распихал по карманам уменьшенные заклинаниями пакетики с сахарными перьями, леденцами и сливочной тянучкой, расплатился и дал себе слово в следующую субботу обязательно сводить Скорпиуса к колдодантисту: такое количество сладостей не могло пройти бесследно даже для чистокровных слизеринских зубов. Выходя из лавки, он едва не налетел на какого-то неповоротливого мага в длинном темно-коричневом плаще с капюшоном и раздраженно хлопнул скрипучей дверью. Но улыбки жены и сына моментально стерли неприятное впечатление.
- Ну что, - Драко поправил завернувшийся воротник мантии Скорпиуса, - домой? Бабушки сегодня не будет, но она хотела завтра тебе написать. Или хочешь, пообедаем где-нибудь в Лондоне, а потом мы проводим тебя до школы?
- Отец… - мальчик смотрел на него просительно, - а помнишь, ты обещал взять меня с собой в клуб? Может, сегодня? У меня разрешение до восьми вечера… Я очень хочу посмотреть, как вы играете. А потом опять сюда… пообедаем в «Трех метлах». Дик говорил, там теперь новый сорт сливочного пива.
- Нет, дорогой, в этой забегаловке нам с отцом делать нечего. Пообедать можно и дома, и на Диагон-аллее, да на худой конец, в клубном ресторане, - Тори едва заметно сжала локоть Малфоя.
Драко подавил вздох. По понятным причинам он ни под каким видом не зашел бы в заведение Розмерты. А на посещение клуба сегодня тоже не рассчитывал, думая вечером, после прогулки с сыном как следует заняться правкой будущего доклада на Конференции колдотоксикологов.
- В другой раз, Скорпиус. Видишь, я даже метлу с собой не брал, давай ограничимся прогулкой…
Но увидев, как ярко-голубые глаза сына заполняются расстроенной мутью, Малфой пересилил себя.
- А впрочем, я могу воспользоваться клубной метлой. Ты действительно так туда хочешь?
Мальчик восторженно кивнул, и Драко плюнул на свои планы.
- Хорошо. Тори, ты с нами?
- Нет, увольте, - жена хмыкнула, - буду ждать вас дома с обедом. Или поедите в клубе?
- Посмотрим. В любом случае, голодным он не останется, а домой мы зайдем.
- Вот и отлично. Сынок, я не прощаюсь, - и жена исчезла.
Драко обнял сына и привычно глубоко вдохнул, готовясь к аппарации. Скорпиус прижался к отцу, скользнув светлыми волосами по его подбородку.
- Па… Отец, я хотел спросить: а можно мне такую прическу, как у тебя?
Малфой удивился.
- Мерлин, зачем тебе?
- Мужчине идут длинные волосы, - мальчик явно повторял за кем-то.
- У тебя прекрасная прическа, Скорпиус. А кто тебе такое сказал?
- Уизли… - скулы мальчика полыхнули, как будто их оплеснуло клюквенным соусом, - помнишь, та рыжая грифферка… она…
Драко с трудом подавил желание расхохотаться. И в то же время ощутил почти иррациональное облегчение: почему-то ему показалось, что из уст сына прозвучит фамилия «Поттер».
Хотя из двух зол выбирать не стоит - так, кажется, говорят магглы?*
- Давай ты немного подрастешь, Скорпиус, - он погладил сына по голове, - тогда и поговорим.
…Клубный стадион был пуст - до начала игры оставалось минут двадцать. Малфой окинул взглядом слабое золотисто-розовое свечение согревающих чар над трибунами, одобрительно улыбнулся и повел сына в раздевалку. Войдя туда, они были встречены шумом приветствий, среди которых особенно выделялся трубный рев Макклагена: когда-то именно зять дал Драко рекомендацию для вступления в этот клуб.
- Здорово, Малфой! А я тебе с утра сову посылал. Значит, играешь все-таки? Отлично. Опа, так ты с сыном сегодня? Привет, Скорпи!
- Здравствуйте, дядя Кормак.
- Давай-давай, учись. А то, понимаешь, растят из тебя… заучку какого-то. Квиддич - самое лучшее в этой жизни, ей-Мерлин.
- Не порть мне ребенка, Кормак, - Драко усмехнулся, кивком указал сыну на стул и прошел к своему шкафчику. Появившийся эльф помог ему снять мантию и осторожно подал форму.
- Я дело говорю!
Дверь раздевалки распахнулась, впуская клубы холодного воздуха, и Макклаген замолчал, выпрямляясь и принимая почтительный вид. Шум приветствующих голосов в этот раз был значительно громче. Скорпиус широко раскрыл глаза. Драко обернулся - в раздевалку зашел Главный аврор Британии, мистер Поттер, в сопровождении одного рыжего кретина.
- Приветствую, - Поттер скользнул по помещению спокойным взглядом, на мгновение задержавшись только на раскрасневшемся лице Скорпиуса.
- Привет, Гарри! - из-за спин игроков выкатился управляющий клуба Джерри Пикс. - Ты ж говорил, что пропустишь сегодня.
- Да времени немного лишнего есть - отчего ж не полетать? - взмахом палочки Поттер растворил дверцы шкафчика, отстранил кинувшегося к нему домовика и достал форму. Щитки громко брякали в такт его движениям.
- Ну и прекрасно. Удачной игры, ребята!
- Спасибо, Пикс! - отозвался нестройный хор.
Поттер скинул мантию, набросил на себя форму и начал бороться с застежками. Потом поднял голову и посмотрел на Скорпиуса.
- Парень! Извини, не поможешь? - он вытянул руку, демонстрируя расстегнутый налокотник.
Скорпиус бросил короткий взгляд на отца и, поймав разрешающий кивок, подошел к Поттеру. Тонкие мальчишеские пальцы заскользили по грубым кожаным ремням. Поттер глянул, как мальчик сосредоточенно застегивает блестящие пряжки, и украдкой улыбнулся Драко.
- Скорпиус, правильно?
- Да, сэр.
- Спасибо. А как тебе удалось из Хога смыться? Неужели угнал у мадам Хуч метлу? - Поттер подмигнул Скорпиусу, и тот ответил ему смущенной улыбкой.
- У меня разрешение на выходные, - мальчик осмотрел застегнутый налокотник и, удовлетворенно вздохнув, отступил на шаг, - как лучшему ученику курса.
- Молодец.
- Слизням, как всегда, малина, - буркнул Уизли, прыгая на одной ноге, чтобы попасть в штанину.
Лицо Скорпиуса пошло красными пятнами.
- Зато грифферам все за просто так достается… сэр, - звонко ответил он.
В раздевалке стало тихо.
- Скорпиус, - процедил Драко, захлопывая шкафчик, - ступай на трибуну. Игра сейчас начнется.
Мальчик растерянно взглянул на отца и послушно вышел. Вслед за ним потянулись и остальные игроки, и через некоторое время в раздевалке остались только Малфой, Поттер и Уизли.
- Да… - злобно выплюнул рыжий, глядя на дверь, - весь в папашу. Большой Хорек и маленький.
В висках у Драко запульсировало, под языком скопилась горечь.
- Уизел, ты не мог бы оставить моего сына в покое? - бросил он, выпрямляясь. - Никто не виноват, что твоя дочь… пошла в тебя, а не в родственничков-магглов.
- Ах ты…
- Рон. - Голос Поттера упал между ними как тяжелый камень. - Довольно.
- Гарри, да ты понимаешь…
- Довольно, я сказал. Пошли на поле.
Уизли вылетел из раздевалки, громко хлопнув дверью. Поттер устало вздохнул.
- Извини.
- Причем здесь ты?
- Ни при чем. Хороший у тебя парень. Подрос, кстати - я ж его с сентября не видел.
- Дети вообще имеют тенденцию расти, Гарри, - усмехнулся Драко. - Ладно, пошли играть.
* * *
…Матч шел уже полчаса, счет был равным. Подпрыгивающая от возбуждения фигурка Скорпиуса выделялась на трибуне ярким зеленым пятном. Драко улыбнулся, махнул сыну рукой, подлетел поближе и с удивлением заметил неподалеку от мальчика поттеровскую подругу-грязнокровку, которой так повезло с замужеством, - она со скучающим видом сидела на трибуне, просматривая стопку каких-то пергаментов. Драко вспомнил, что сегодня Поттер должен в качестве Избранной цепной обезьяны сопровождать ее на вечер к Смитам, и усмехнулся. Подпорченное Уизли настроение заметно улучшилось. Он пригнулся к древку метлы, окинул поле внимательным взглядом и, завидев крошечную золотую стрекозу снитча, ринулся к нему. Рядом мелькнула насмешливая Поттеровская физиономия. Они летели почти вплотную друг к другу, ветер бешено ревел в ушах, и тело Драко наполнила вдруг та безумная, почти прозрачная легкость, которая окутывала его после особенно сладкого оргазма. Он обернулся к Поттеру и, смаргивая выступившие от дуновения ледяного воздуха слезы, насмешливо бросил:
- Сделаю тебя!
- Еще кто кого! - Поттер, скаля зубы в ухмылке, прибавил скорости.
Наскоро просчитав траекторию полета проклятого мячика, Драко круто развернул метлу, заходя Поттеру в тыл, машинально бросил взгляд в сторону опасно близких трибун, и в тот же момент сердце сделало кульбит, заполняя грудную клетку обжигающим холодом.
Зрителей в клубе было немного, и почти все они были рассеяны по трибунам. Но рядом с сыном он увидел сидящего человека. Память у Малфоя была профессиональная - он мгновенно узнал эту мешковатую темно-коричневую мантию с большим нависающим на лицо капюшоном - именно этот человек сегодня утром столкнулся с ним в дверях «Сладкого королевства». Как он сюда попал? Что ему надо от Скорпиуса? Почти не соображая что делает, Драко вошел в пике, и в тот же момент в его правое плечо с силой маггловского кузнечного молота врезался бладжер.
Боль была чудовищна. Рука моментально онемела до самых кончиков пальцев. Не в силах удержать метлу в равновесии, Малфой потерял управление и под истерический визг, доносящийся до его уплывающего сознания с трибун, камнем полетел вниз.
Когда до земли оставалось несколько футов, воздух над головой рвануло заклинанием и барабанные перепонки Драко завибрировали от бешеного:
- Левикорпус, блядь!!
Вдвоем они рухнули на поле. Сила удара была значительно ослаблена заклинанием, но их все равно прилично протащило по мокрой ядовито-зеленой траве. Твердые руки обхватили Драко поперек туловища, опустили на спину, и Гарри встал рядом на колени.
- Как ты? - перекошенные очки придавали его побледневшему лицу на редкость идиотский вид.
Малфой ощупал пальцами здоровой руки выбитое плечо и коротко простонал:
- Вывих. Вызови бригаду, мне не справиться.
Поттер вытянул палочку и наложил замораживающее заклятие. Потом подхватил Драко под колени и плечи, крякнул и встал.
Драко вышел из себя.
- Ты спятил?! - по-змеиному прошипел он, не желая привлекать внимание бегущих к нему болельщиков и опускающихся на поле игроков. - Отпусти меня, придурок, сам пойду!
- Не визжи, - Поттер нес его к зданию клуба, - еще отрубишься.
Вырываться было бессмысленно. Малфой припал головой к твердому поттеровскому телу, ощущая щекой жесткость кожаного наплечника. В ушах шумело, тошнило, виски наливались тонким комариным гудением, спину леденил липкий пот. «А клиника-то шока - как в учебнике!» - мелькнуло у него в голове. Потом все смешалось в хаотичную массу, и последним ясным ощущением было тяжелое буханье поттеровского сердца, которое болью отдавалась в виске Драко, и внимательные зеленые глаза за стеклами заляпанных мелким травяным крошевом очков.
_________________________
* «Из двух зол выбирать не стоит» (Between two evils 'tis not worth choosing) - английский аналог русского «Хрен редьки не слаще».
Глава 6.
…Малфой открыл глаза и увидел склонившиеся над ним лица Пикса, Макклагена и Поттера. Далеко не сразу он понял, что лежит на большом кожаном диване в личном кабинете управляющего клубом. Во рту стоял кислый вкус рвоты, тело казалось огромным и бесформенным, голова разрывалась от боли. Где-то на самом дне черепной коробки горела маленькая тревожная точка, она разрасталась как снежный ком, поглощая окружающее пространство, наполняя его ужасом, и через несколько секунд этот ужас выплеснулся наружу хриплым, почти истерическим:
- Скорпиус… Где?!
Поттер пошарил позади себя и подтолкнул к Драко перепуганного, бледного мальчика.
- Вот он, вот. Успокойся, Малфой.
- Па-а-ап… папочка!
Сын, рыдая, уткнулся ему в грудь, и даже через ткань формы Драко почувствовал горячую влагу. Ужас медленно отступил, сменившись чувством невыразимого облегчения. Малфой высвободил здоровую руку и погладил мальчика по голове.
- Все хорошо, Скорпиус. Все в порядке. Успокойся.
- К-как ты… упал… - Скорпиус судорожно икал от слез.
- Ну же, возьми себя в руки, - Драко постарался говорить построже. - Давай, соберись.
Через несколько секунд мальчик собрался с духом и поднял голову.
- Как ты себя чувствуешь… отец?
Малфой усмехнулся. Пришел в себя, слава Мерлину.
- Намного лучше, - он с трудом сел и потрогал плечо, которое явно находилось под воздействием Desmurgio* . Боли уже не было, осталось только небольшое головокружение и тяжелая липкая слабость.
- Бригада уже была, как я понимаю?
- Да, - ответил Поттер, - вывих они вправили и оставили вот это.
Он протянул Драко пару флакончиков с зельями. Тот поморщился - конечно, Костерост, который здесь был ни к чему, и укрепляющее. Стандартный набор. Все эти зелья были у него дома, причем приготовленные собственноручно, а не какая-то там дрянь из фабричного котла, в котором варят одновременно пятьдесят порций.
- Они предлагали госпитализировать тебя, но Гарри отказался, - довольно нервно сказал Макклаген.
- И правильно сделал, - буркнул Малфой, пихнув зелья обратно Поттеру, - дальше я со всем справлюсь сам.
Поттер хмыкнул.
- Целители ненавидят лечиться. Верно?
Малфой непроизвольно ухмыльнулся в ответ, но быстро согнал с лица неуместное выражение.
- Именно так, почтеннейший аврор.
В этот момент в камине взревело пламя и оттуда появилась взволнованная Астория.
- О Мерлин, Драко, - она подбежала к дивану, по пути, словно предмет мебели, отстранив напряженного и расстроенного Пикса, - ну что ж такое? Сыграл в квиддич, называется. Как ты?
- Уже все в порядке, - Драко медленно встал, опираясь на плечо Скорпиуса. - Думаю, теперь я вполне могу добраться до дома.
Тори, по-прежнему не обращая внимания ни на кого из присутствующих, кроме мужа и сына, обняла его за талию, поддерживая. Втроем они дошли до камина, и Драко подтолкнул мальчика вперед.
- Давай. Я за вами.
- Ты точно сможешь? - озабоченно спросила жена.
- Разумеется. Говорю же, я в порядке.
Скорпиус торопливо утер лицо кулаком и обернулся назад.
- Большое вам спасибо, мистер Поттер. До свидания. До свидания, мистер Пикс. До свидания, дядя.
- Счастливо, - голос Гарри заглушил остальные. - Не переживай, парень. С твоим отцом все будет хорошо. Он и не такое переживал.
Астория несколько удивленно взглянула ему в лицо. Скорпиус серьезно кивнул, зачерпнул порошка и шагнул в камин. Когда он, а вслед за ним и Тори исчезли в пламени, Пикс нервно спросил:
- Мистер Малфой… надеюсь, вы не откажетесь от наших услуг? Я тем, кто инвентарем занимается, уже влил… по первое число.
Малфой усмехнулся. Значит, решили, что просто метла не была отбалансирована. Что ж, это и к лучшему.
- Не знаю, - протянул он. - Понимаете, Пикс, в Лондоне есть еще квиддичные клубы…
Физиономия управляющего вытянулась. Конечно, скотина гриффиндорская, боится за свое место.
- Впрочем, я подумаю, - добавил Драко, заметив сдвинувшиеся поттеровские брови. - До встречи.
Он уже шагнул в камин, когда Поттер быстро подошел к нему.
- Ты забыл, Малфой, - он вложил в ладонь Драко флаконы и почти беззвучно шепнул:
- Пришли сову вечером - как дела.
- Ладно, - так же беззвучно ответил Драко и добавил уже громче:
- Благодарю за помощь, господин Главный аврор.
- Змееныш, - поттеровские глаза за стеклами очков полыхнули, как каминное пламя…
* * *
Вечером Драко лежал у себя в спальне, лениво отхлебывал укрепляющее зелье и скользил глазами по страницам книги. В кресле у окна дремал Скорпиус, изъявивший желание выступить в качестве отцовской сиделки. Дверь тихонько распахнулась, и в спальню бесшумно вошла Астория. За ней на цыпочках следовал Типси с чайным подносом.
- Ну, полегчало? - шепотом спросила жена, присаживаясь на край кровати и косясь в сторону завозившегося во сне сына. - Поешь немного.
Драко принял из рук эльфа чашку.
- Уже семь, - тихо сказал он, кивая на Скорпиуса, - буди его, а то еще заработает взыскание.
- Да, сейчас. И все-таки, как ты умудрился упасть? Никогда же такого не было. Случилось что-то?
Малфой коротко разъяснил ей ситуацию с незнакомцем на трибуне. Он уже успел поговорить с сыном и выяснил, что мальчик, увлеченный игрой, не заметил ничего странного, и с ним никто не пытался заговорить. А простая проверка показала, что на Скорпиуса не накладывали никаких чар.
Астория озадаченно нахмурилась.
- Знаешь, Драко, у тебя… как это магглы говорят… паранойя. Подумай сам, нас не так уж и много. А портновских лавок - и того меньше. Знаешь, сколько таких плащей может быть в Лондоне?
- Возможно, - раздраженным шепотом ответил Малфой, - но что он делал рядом со Скорпиусом?
- Да может, ему оттуда просто удобнее смотреть было! И вообще… - внезапно голос жены смягчился. - Но я тебя понимаю. Наверное, я бы тоже испугалась.
Драко вздохнул. Да, возможно, он излишне переживает за мальчика. Но… учитывая все обстоятельства…
Тори встала с кровати, подошла к сыну и мягко погладила светлые пушистые волосы, а Малфой передал эльфу опустевшую чашку и откинулся на подушки, вспоминая.
* * *
…Тогда, в девяносто восьмом, встреча Драко с Асторией в «Сладком королевстве» завершилась вполне предсказуемо: на пальце девушки заблестело фамильное малфоевское кольцо, в воскресном приложении к «Пророку» появилась крохотная, но весьма благосклонная заметка о грядущем союзе двух старинных семейств (Скитер по-прежнему питала к Малфою теплые чувства), а Отто Гринграсс загремел в Мунго в предынфарктном состоянии. Он был в ярости и грозил непокорной, возжелавшей жить своим умом дочери самыми страшными карами. Однако за время нахождения в больнице у Отто нашлось время подумать: он неплохо знал Асторию и понимал, что за флегматичной внешностью его младшей скрыт очень непростой характер. После выписки Гринграсс прихватил жену и отправился с визитом в Малфой-мэнор. Нарцисса приняла их весьма доброжелательно, присутствие в гостиной миссис Андромеды Тонкс, матери погибшей героини, чей портрет Отто неоднократно видел во время своих визитов в Аврорат, тоже несколько смягчило ситуацию… Но окончательно лед был сломан одной небольшой деталью. На столике у окна Гринграссы увидели соломенную корзинку, украшенную ворохом алых лент, которая была полна свежих нарциссов. Корзинка выглядела весьма аляповато и до такой степени не вписывалась в общий интерьер гостиной, что любопытная Одиллия Гринграсс поинтересовалась ее происхождением. После чего ей было сообщено (с приличествующей случаю снисходительной миной), что Всенародный Герой питает к миссис Малфой теплые чувства после одной небольшой услуги, которая была ему оказана вышеуказанной миссис, и ежегодно, в канун Последней битвы, присылает спасительнице скромный дар… и так далее, и тому подобное. Самое смешное, что так оно и было: Поттер действительно присылал Нарциссе цветы, да еще зачарованные так, что они сохраняли свежесть до самой осени. Нарцисса рассказывала Драко, что когда сова впервые втащила в дом это убожество, имевшее абсолютно гриффиндорский вид, даже отец окинул корзинку недоуменным взглядом и брезгливо усмехнулся. Но тот факт, что сам мистер Гарри Поттер чем-то обязан будущей свекрови его дочери, окончательно сломил сопротивление Отто. Он дал свое согласие на брак, единственным условием поставив оглашение помолвки сроком на два года - пока жених не завершит образование. Драко это вполне устраивало. В следующие выходные он портключом прибыл в Гринграсс-холл, познакомился с потенциальными тестем и тещей, а также с Дафной и Кормаком. Нельзя сказать, что это знакомство привело его в восторг, однако все прошло довольно мирно.
Малфой вернулся во Францию, и все потекло как раньше. Он честно предупредил Натаниэля о своей помолвке, но это никоим образом не повлияло на их отношения: Нат тоже был последним представителем чистокровного рода и прекрасно понимал, какие обязательства это накладывает. Они даже уговорились о том, что не прекратят общение после свадеб.
Астория писала ему раз в неделю, и порой Драко ловил себя на том, что ждет этих писем: своеобразный юмор невесты и ее дружелюбное отношение очень импонировали Малфою. Письма от Нарциссы приходили реже - иногда Драко казалось, что на серебристой физиономии материнской совы навечно поселилось виноватое выражение - и содержали в основном хозяйственные отчеты. Вообще после похорон отца мать словно отдалилась от Драко, предпочитая проводить время с новообретенной сестрой. Впрочем, они никогда не были особенно близки, исключая тот последний безумный год жизни Лорда, и нельзя сказать, что сложившаяся теперь ситуация сильно портила Малфою настроение.
Весной 2002 года он защитил магистерскую диссертацию и вернулся в Англию, имея степень магистра колдомедицины. Прощание с Натаниэлем вышло довольно скомканным: любовник вовсю готовился к свадьбе - его невеста происходила из древнего рода бретонских магов, отличалась миловидностью, веселым характером и имела прекрасное приданое. Нат был смешно влюблен в нее, но это не помешало ему взять с Драко обещание регулярно писать. Малфой дал ему слово, почти не думая - в то время он уже полностью погрузился в планирование своей будущей жизни.
Поместье встретило его приторно-медовым ароматом цветущих лип, уютным басовитым гудением охранных чар на воротах, материнским поцелуем и улыбкой Астории. В преддверии возвращения сына Нарцисса пригласила его невесту погостить в Малфой-мэноре. Драко чувствовал легкое напряжение, висевшее между ними, и прекрасно понимал, в чем дело: двух более разных женщин было трудно себе представить. Матери, вышедшей замуж по воле родителей, положившей жизнь на алтарь убеждений своего мужа ивзорвавшейся только один раз, когда опасность угрожала ее единственному ребенку, тяжело было принять такую невестку - жесткую, резкую, ставившую во главу угла только собственные желания. Но постепенно их отношения выровнялись - не последнюю роль в этом сыграло явно доброжелательное отношение Тори к Драко - и, разумеется, ее прекрасное приданое.
Свадьба состоялась в июле. Несмотря на протесты Драко, Гринграсс заявил, что раз его дочь наконец-то собралась замуж, церемония должна проходить в соответствии со всеми старинными правилами, и ни о каком скромном венчании и речи быть не может. Отто не особенно любил вспоминать торопливое бракосочетание Дафны, к тому же хотел продемонстрировать магическому миру, что он человек широких взглядов, и выбор Астории его ничуть не удивляет. Поэтому венчание, происходившее в Малфой-мэноре, действительно оказалось роскошным: свадебный шатер из настоящего лионского шелка (никакой «Магической материи Милламанта», Драко - ты что, это же для нищих!), группа «Ведуньи» в качестве музыкального сопровождения и официанты-магглы из лучшего лондонского ресторана Gordon Ramsay, на которых по окончании празднества был, как всегда, наложен Обливиэйт (эти парни давно работали с магами: их не смущала, как они говорили «промывка мозгов», зато вполне удовлетворяла весьма щедрая оплата). Правда, приглашенных со стороны жениха было не особенно много, но это вполне искупалось многочисленностью невестиной родни. Сама церемония, как и последовавшие за ней танцы и свадебный ужин, слились в сознании Малфоя в шумную ярко-пеструю гущу: он был полон мыслей о брачной ночи.
Драко не мог похвастаться богатым опытом гетеросексуальных связей. Сложись все иначе, отец взял бы вопрос его сексуального образования на себя, и в известном возрасте он совершил бы под папиным руководством ознакомительную экскурсию в хороший французский бордель, но увы - шестнадцатилетие сына Люциус Малфой встретил там, откуда сделать это было крайне затруднительно. Поэтому первый раз Драко с женщиной произошел спонтанно: на седьмом курсе, во время празднования дня рождения Винса, его, пьяного вусмерть, затащила в верхние комнаты «Трех метел» какая-то хогсмидская девица. В памяти остались только запахи - горьковатого пота и влажной шерстяной материи ее мантии - да торопливый шепот: «Давай, блондинчик, поторапливайся…». Под утро девица исчезла, как будто ее и не было, а Малфой был примерно наказан получасовой истерикой обнаружившего его в комнате Блейза. В студенчестве у него было еще несколько случайных связей: молодые французские ведьмочки истово относились к древним традициям и в Самайн развлекались так же, как и их далекие предки. А однажды Нат потащил его с собой в шикарный бордель, где заказанная проститутка-метаморф умудрилась сменить внешность десять раз за ночь - в конце Драко чувствовал себя так, словно оттрахал целый взвод. Но жена явно требовала иного обращения, поэтому перед свадьбой Малфой проштудировал некую литературу и даже запасся маленьким флакончиком Приапова зелья - не то чтобы он сомневался в своих силах, но… на всякий случай. Однако все прошло совсем не так, как он предполагал.
С первых же минут Астория взяла руководство в свои руки - и не только в руки - так что Драко не пришлось использовать тщательно заготовленное зелье. Секс был мягким, на удивление удачным для первого раза, в нем не было особой страсти, зато, как ни странно, была дружба. А когда Драко удалось заставить Тори кончить, он почувствовал себя по-настоящему женатым человеком. Позже, когда они лежали рядом, держась, как дети, за руки, и смотрели на медленно разгоравшееся за окном розоватое рассветное свечение, Малфой спросил - без ревности, просто из любопытства:
- Слушай, а где ты… этому научилась?
Тори приподнялась, поудобнее устраиваясь в мягких подушках, фыркнула и ответила:
- Ты меня удивляешь… дорогой. Я почти два года проучилась в Бобатоне - в сексе для меня нет ничего невозможного. Не могу сказать, что это меня очень интересует, но, честно говоря, я не знаю, что будет потом. Во всяком случае, сейчас нам нужно подумать о ребенке, так что прогонять тебя из своей постели я пока не собираюсь.
Малфой чувствовал себя на удивление легко. Он рассмеялся в ответ и заметил:
- Мне нравится твоя вдумчивость… дорогая. Это так по-слизерински.
Жена ответила ему звонким поцелуем в нос.
…Осенью Драко поступил на работу в одну из двух частных магических лечебниц Лондона. Должность ординатора не давала большого дохода, но после женитьбы это особенно и не требовалось, а работа была не бей лежачего: в основном легкие отравления маггловским спиртным и вечные клиенты колдотоксикологов - зельевары-недоучки. Он смог, наконец, заняться делами поместья, сняв часть обязанностей с матери, которая теперь вместе с Андромедой и - о, ужас! - мамашей Уизли патронировала какое-то благотворительное общество. Астория тоже не сидела сиднем. Дело в том, что у жены, несмотря на ее флегматичную натуру, была пламенная страсть к крупам. Эти «милые» собачки, несмотря на свой бешеный нрав, вызывали у нее настоящий восторг. В детстве у Тори не было возможности держать такое животное дома: миссис Гринграсс до истерики боялась зловредных тварей, поэтому реализовать свою мечту на практике она смогла только после замужества. А мечта была простая - открыть элитный собачий питомник. Дело осложнялось тем, что после войны, во времена бурного расцвета промаггловских настроений в магическом мире, поголовье крупов понесло серьезный урон: враждебность этих собак к магглам была общеизвестна, животных уничтожали десятками, а Министерство резко ужесточило правила выдачи лицензий на их содержание. Когда истерия спала и в прессе появились робкие статьи о том, что наличие крупа в семье испокон века считалось гарантией неприкосновенности жилища и, учитывая всеядность собак, помогало поддерживать на должном уровне санитарию, в Британии уцелело не более десятка этих животных. Тори планировала исправить ситуацию. Помимо приданого, которое по семейному кодексу Малфоев перешло в собственность супруга, у жены имелся небольшой капитал, доставшийся ей в наследство от дальней родственницы, и именно его она употребила на обустройство питомника и покупку производителей. Теперь жена возвращалась домой только вечером, говорила в основном о действующих стандартах породы, вязках и сортах кормов, постоянно отправляла сов иностранным коллегам и неистребимо пахла псиной. Малфой, посмеиваясь, накладывал на ее мантии очищающие заклинания и залечивал следы укусов на руках. Нарцисса периодически посматривала на невестку с жалостью и каким-то странным пониманием, но молчала. А чета молодых Малфоев была практически счастлива - за исключением одного обстоятельства.
Астория не беременела. Они регулярно занимались сексом, ни о каком предохранении и речи не было, но ежемесячно Драко будил раздраженный шепот жены и просьба наложить Contraabdominalgio* * . Поначалу они как-то не задумывались о происходящем, но когда спустя два года после свадьбы ситуация не изменилась ни на йоту, Драко забеспокоился, и вместе с ним забеспокоилась Тори.
Малфой использовал все известные ему диагностические и репродуктивные чары, определил время овуляции у Астории, и в эти дни они занимались любовью до одурения (впервые в жизни отведал-таки Приапова зелья)… Ничего не помогало. А жена явно начинала нервничать. Она стала меньше внимания уделять своему питомнику, хуже ела, по ночам долго не засыпала, и Драко видел, как напряженно смотрят в потолок знакомые светло-голубые глаза, и на лице Тори появляется затравленно-безнадежное выражение. Он чувствовал, что в сознании Астории медленно, мучительно вызревает напряжение, подобное гнойному нарыву… И однажды этот нарыв прорвался.
В апреле 2005 года Малфои были приглашены на семилетие Тедди Люпина. День рождения мальчика пришелся на полнолуние, во время которого он обычно плохо себя чувствовал, капризничал - сказывалась дурная наследственность, и Андромеда решила не устраивать традиционного детского праздника, а ограничиться визитом родных. Раньше Драко удавалось избегать визитов к тетке, но в этот раз мать проявила настойчивость, и к пяти часам вечера Драко, Астория и Нарцисса уже стояли перед оградой заросшего садика, в глубине которого скрывался уютный коттедж миссис Тонкс.
Стол в маленькой ярко освещенной гостиной был уже накрыт, Андромеда несколько нервно, но весьма радушно улыбалась, розоволосый Тедди, до омерзения похожий на своего покойного папашу, робко выглядывал из-за спины бабушки. Впрочем, увидев подарки - «Набор юного зельевара» и роскошное издание детской энциклопедии «Мои первые зелья» с движущимися картинками - мальчишка оживился и перестал дичиться. После обязательных приветствий и поздравлений возникла короткая пауза, которая неизбежно предшествует праздничному застолью, и Андромеда сказала:
- Подождем еще пару минут - они, думаю, вот-вот появятся.
Драко не успел спросить, кто - они. Камин насмешливо фыркнул, дохнул зеленоватым пламенем и одну за другой выплюнул на скромный ковер знакомые человеческие фигуры: сначала невысокого парня в очках, а потом девицу на полголовы его выше, держащую на руках младенца.
Малфой окинул Избранного и его рыжую супругу изумленным взглядом и только через пару секунд вспомнил, что Поттер - крестный отец его племянника. Школьный враг, которого Малфой последние годы видел исключительно на газетных колдографиях, стряхнул с клетчатой маггловской рубашки пепел, близоруко прищурился и посмотрел вокруг. При виде гостей его лицо не выразило ни капли удивления, и Драко сердито подумал о том, что в отличие от него самого, Поттер явно знал, кого увидит на дне рождения крестника.
- Гарри! - Тедди бросился Поттеру на шею.
Поттеры поздоровались с присутствующими и вручили сияющему мальчишке подарок - разумеется, детскую квиддичную метлу. Мгновенно позабыв о «Первых зельях», Тедди занялся ею, а взрослые уселись за стол.
Разговор протекал довольно спокойно, прерываясь только писком рыжеголового поттеровского недоноска. Его мамаша уже успела оповестить присутствующих, что оставлять своего первенца с нянькой она почитает неприемлемым, а Молли, к сожалению, прихварывает, и посидеть с малышом не может. Малфой коротко усмехнулся: типичная плебейка - вешает своего отпрыска на бабку. Младенец на руках у миссис Поттер вертелся не переставая, хватал ее за волосы, тянул за кружевной воротник мантии, пищал, и в конце концов Андромеда забрала маленького Джейми у матери и отвлекла его внимание яркой, переливающейся всеми цветами радуги, звенящей погремушкой. После этого рыжая смогла спокойно заняться пудингом. Астория рассказывала тетке о своих баталиях в Департаменте по надзору за магическими животными, Нарцисса негромко беседовала с Поттером о доме на Гриммаулд-плейс, в котором сейчас как раз шел ремонт - оказывается, Поттеры планировали переехать туда из Норы, когда малыш немного подрастет. А Драко медленно прихлебывал горячий чай и исподволь разглядывал эту, по выражению «Ведьмополитена», «самую знаменитую пару магического мира».
Поттер, конечно, изменился за эти годы. Он подрос, хотя и ненамного, обзавелся неплохими мышцами и сменил, наконец, свои убогие круглые очки на вполне допустимые в приличном обществе. В расстегнутом вороте рубашки тускло посверкивала тонкая цепочка с зачарованным аврорским медальоном. Но воронье гнездо на голове и зеленые глаза остались прежними…
Джиневра Поттер была по-прежнему красива той яркой, тяжелой красотой, которую покойный Люциус презрительно называл «красотой уличной цветочницы». Рыжие кудри выбивались из роскошного узла на затылке, большие карие глаза блестели, пухлые губы отливали лоснистой розовостью, подобно лепесткам бальзамина. Новехонькая модная мантия от мадам Малкин туго обтягивала пышную грудь. Драко вдруг вспомнил: когда на шестом курсе Поттер закрутил с «мелкой Уизли» роман, Пэнси, хихикая, говорила, что он будет далеко не первым в череде тех, кто вкусил от этих «цветочных» прелестей, и коротко презрительно усмехнулся. В этот момент Тедди выпустил из рук метлу, и она с грохотом врезалась в дверцу огромного буфета. Драко вздрогнул от неожиданности.
- Весьма… удачный подарок для семилетнего ребенка, - процедил он, поставив чашку на стол.
- А что с ним не так? - довольно агрессивно поинтересовалась поттеровская женушка.
Драко не успел ответить. Тори, отвлекшись от разговора с Андромедой, решила, по всей вероятности, немного разрядить ситуацию.
- Брось, Драко, это очень удачный подарок. Как раз для мальчика. Держу пари, Гарри, что своего вы посадите на метлу, как только он начнет ходить, верно?
Она сморщила нос и вдруг подмигнула пристально смотрящему на нее Поттеру. Тот моргнул от неожиданности, поправил очки, словно проверяя, не почудилось ли, и через секунду ответил ей широкой улыбкой - на памяти Драко так он улыбался, пожалуй, только своей грязнокровной подружке.
Карие глазищи миссис Джиневры Поттер сузились, как щели хогвартских бойниц. Много времени спустя Драко узнал, что любые знаки внимания к мужу со стороны особ своего пола рыжая воспринимала как посягательство на личную, в тяжелом кровопролитном бою доставшуюся ей собственность, и незамедлительно бросалась в гриффиндорскую атаку. Так случилось и на этот раз. Она со звоном отложила ложечку и воинственно вздернула подбородок.
- А сами-то вы чего ждете?
Астория удивленно посмотрела в ее сторону. Потом поняла и коротко усмехнулась.
- Мы как раз подумываем об этом, - спокойно ответила она.
Джиневра хмыкнула.
- А-а-а… подумываете? Ну, самое время. А то я уж решила, что просто…
В этот момент младенец на руках тетки взревел подобно отъезжающему Хогвартс-экспрессу. Его мамаша вскочила с места и кинулась к орущему отпрыску. В гостиной произошел небольшой бедлам, и в этом бедламе Драко бросилась в глаза тонкая кисть жены, судорожно сжимавшая ручку чайной чашки: острые белые костяшки жемчужинами выделялись на посиневшей коже. Во всеобщем хаосе Астория медленно поднялась и вышла из гостиной. Драко бросился следом.
Он рванул тяжелую дверь и выскочил наружу, моментально содрогнувшись: апрель выдался довольно холодным. Жена, сгорбившись, стояла у крыльца, ее тонкие пальцы судорожно стискивали у горла воротничок мантии. Драко спустился по скрипучим ступенькам, торопливо положил ладонь на трясущееся то ли от холода, то ли от напряжения плечо Тори, и она, вздрогнув, подняла голову.
- Я пойду домой, - ее голос подрагивал, как ива на ветру.
- Хорошо. Пойдем.
- Нет. Останься, пожалуйста. Останься с матерью, это неприлично. Со мной все будет в порядке.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Просто… хочу немного побыть одна, ладно?
- Тори…
- Малфой! Я же сказала: все в порядке. Давай, до вечера.
Астория высвободилась из-под руки мужа, быстрым шагом пошла к ограде, за которой можно было аппарировать, со стуком распахнула резную калитку и исчезла. Драко устало опустился на крыльцо. Чертова рыжая сука, бессильно подумал он.
За спиной открылась дверь, на мгновение выпуская из гостиной шум женских голосов и непрекращающийся детский писк, потом захлопнулась, и на ступеньку рядом с Малфоем сел недобитый Избранный. Он поежился от ветра, по-детски натягивая на запястья широкие манжеты идиотской маггловской рубашки, и достал из кармана пачку «Честерфилд». В мягком полумраке ранних апрельских сумерек крохотным маячком замерцал красноватый огонек сигареты. Драко даже головы не повернул в сторону Поттера - он банально боялся сорваться.
- Извини, - коротко сказал вдруг Гарри, - она… была неправа.
И добавил, осторожно стряхивая пепел в реденькую молодую травку рядом с крыльцом:
- Джинни сейчас на всех так срывается - говорят, послеродовая депрессия.
Вот теперь Малфой окончательно взбесился.
- У этой депрессии есть другое название, Поттер, - процедил он, всем корпусом разворачиваясь к врагу, - полное отсутствие воспитания и законченная стервозность характера. Н-да… а еще утверждают, что грифферята известны своими душевными качествами.
- Может, дневничок, который ей подкинул твой папаша, всему виной? - зло поинтересовался Поттер.
Это до ужаса напоминало их былые стычки в Большом зале: они мерили друг друга ненавидящими взглядами, с трудом сдерживаясь, чтобы не выхватить палочки. Воздух завибрировал от скапливающейся магии. Через несколько секунд Драко медленно выдохнул и взял себя в руки.
- Поттер, - предупредил он, откидывая голову назад, - ни слова о моем отце, понятно? Не знаю как ты, а я уже давно вышел из того возраста, когда в спорах поминают родителей.
Поттер коротко усмехнулся и бросил окурок в траву, прямо на лету испепелив его Инсендио.
- Вышел из того возраста, Малфой, - негромко сказал он, - это - да. Это ты правильно заметил.
Драко не ответил. Злоба ушла, уступив место усталости, смешанной со странным чувством сожаления. Когда через несколько минут на крыльцо вышли Андромеда с Нарциссой, они по-прежнему сидели рядом, глядя в разные стороны, и молчали. Распрощались спокойно, словно ничего не произошло. Джиневра Поттер из гостиной так и не вышла - и слава Мерлину.
...Когда Драко вошел в спальню, он был поражен отсутствием света: в такое время эльфы уже давно должны были зажечь свечи. Он вытащил палочку, произнес «Люмос!», и почти одновременно с этим откуда-то сбоку прозвучал хриплый голос:
- Нет! Не надо…
Астория сидела прямо на полу у кровати, обхватив руками колени, и часто моргала. В неярком голубовато-белом свете заклинания ее лицо выглядело как прозрачный лик привидения, а на щеках виднелись следы слез. Драко рванулся к жене и подхватил ее на руки. Тори затрепыхалась, пытаясь высвободиться. По ее растрепавшимся волосам и плечам, словно неоновые огни маггловской рекламы, пробегали тонкие серебристые всполохи: Астория была настолько измучена рыданиями, что у нее не хватало сил даже на полноценный выплеск стихийной магии. Малфой уложил жену в кровать, стянул туфли, расстегнул воротник мантии и укутал ее одеялом. Потом развернулся, чтобы призвать стакан с водой. В спину ему Авадой ударило тонкое щемящее поскуливание. Хрусталь стакана показался невероятно тяжелым, он скользил в негнущихся пальцах, как кусок льда. Драко вызвал эльфа, шепотом приказал принести флаконы с необходимыми зельями и влил в воду изрядную порцию Умиротворяющего бальзама и зелья Сна-Без-Снов. Ему с трудом удалось заставить жену выпить лекарство, после чего он просто лег рядом, обнял ее и дождался, пока судорожные всхлипы и икота не перешли в спокойное сонное дыхание. Потом велел домовику дежурить у постели спящей и тихо вышел из спальни.
Его просто трясло от сдерживаемой ненависти. Окажись сейчас рядом подлая рыжая тварь, он не колеблясь применил бы Круцио, и плевать на последствия. Малфой направился в гостиную, рухнул в кресло у пылающего камина и сжал ладонями виски. В голове назойливо, как очередная заунывная мелодия Селестины Уорлок, крутилась страшная мысль: а что если все их старания так и пойдут прахом? Он отчетливо понимал: бесплодие доконает Асторию, и их брак, бывший таким удачным, рухнет как карточный домик. Неужели придется обратиться к репродуктологам? Сплетни… огласка… это страшило его так же, как и перспектива того, что род Малфоев будет прерван. Драко чуть слышно застонал, яростно сжимая кулаки. Рядом послышались шаги и шелест мантии. Он медленно поднял голову. В кресло напротив опустилась бледная Нарцисса.
- Драко.
- Мама. Прости, но сейчас я не расположен к беседам.
Мать упрямо тряхнула головой.
- И тем не менее. Поговорить нам придется.
Раздражение затопило его как весеннее половодье.
- Потом, мама. Все потом.
- Ты не понимаешь. У вас проблемы, сынок.
- Я не желаю обсуждать их с тобой! - рявкнул Малфой, окончательно выходя из себя.
- И очень зря. А ты не думал, что у нас с твоим отцом… были схожие трудности?
Драко замер, пристально глядя в мерцающие в свете камина усталые материнские глаза.
- О чем ты говоришь?
- Драко… чтобы… ммм… ты родился… потребовались некоторые усилия…
- Мерлин, мама, избавь меня от подробностей, - Драко передернуло.
- Дело не в подробностях, - довольно холодно сказала Нарцисса. - Понимаешь, Северус…
Малфой окаменел. И почти отстраненно подумал: если сейчас мать сообщит ему, что для выполнения супружеского долга отцу требовалось присутствие в постели профессора зельеварения, он сию же минуту аппарирует в Хогвартс и к морганиной матери разнесет гробницу Снейпа парочкой Бомбардо. А потом заавадится. Ну или еще что-нибудь.
К счастью, Нарцисса вовремя заметила посеревшее лицо сына и схватила его за руку.
- Мерлин, Драко, как ты мог подумать! Что за мерзость пришла тебе в голову! Северус варил нам специальное зелье!
Ее дальнейший рассказ был тороплив и сбивчив, но Драко уяснил одно: во время овуляции, предшествовавшей его зачатию, мать принимала какую-то разновидность Феликс Фелицис, изобретенную Снейпом, с эффектом направленного воздействия на репродуктивные органы. И мать предлагает ему воспользоваться тем же способом.
Мысль была интересной. При всей неприязни, которую Малфой испытывал к своему покойному декану, он понимал, что как зельевар Снейп не имел себе равных не только в Британии, но и на континенте. Шансы на успех были велики, но имелась одно «но». Записи Снейпа, если таковые и сохранились, могли находиться только в доме на Спиннерс-энд, куда перевезли из Хогвартса все вещи покойного директора. Драко очень не хотелось соваться в эту пропахшую магглами трущобу, но выхода у него не было - и уже на следующий день после разговора с Нарциссой он решился.
Малфой помнил, что у отца когда-то был портключ в дом Снейпа. Найти его оказалось проще простого: он вскрыл опечатанный кабинет Люциуса и с помощью простейшего Акцио призвал из ящика отцовского стола маленькую фигурку змеи. Потом вызвал Типси, отдал ему портключ и велел привести дом в порядок. Измученный эльф вернулся только на следующий день, сообщив господину, что сделал все возможное, но дом нуждается в дальнейшей «обработке». Драко хмыкнул, забрал у домовика змейку и отправился туда, где не был уже много лет.
Галифакс встретил его промозглой сыростью и густым чадом фабричных труб. Портключ, который не использовали, вероятно, с девяносто восьмого года, сработал не совсем точно, и Малфой очутился на окраине города, у мелкой, отвратительно воняющей прокисшим мылом речушки в нескольких минутах ходьбы от дома покойного декана. Впрочем, место показалось ему знакомым: после смерти Дамблдора им со Снейпом пришлось провести в Галифаксе несколько дней, ожидая возможности тайно вернуться в Малфой-мэнор, и чтобы не сойти с ума от напряженного ожидания, Драко исходил все близлежащие улицы. Он огляделся по сторонам и пошел вперед, углубляясь в гущу ободранных кирпичных домов, слепо таращившихся на него бельмами заколоченных окон. Был поздний вечер, магглы сидели по домам, и он брел по пустынным грязным улицам, не заботясь о том, что его длинный черный плащ привлечет чье-то ненужное внимание. Булыжная мостовая влажно блестела в свете Люмоса. С каждым шагом Малфой все глубже тонул в затхлом омуте воспоминаний: красные огоньки в глазах Лорда и его насмешливое: «Я так и думал, Драко, что ты не оправдаешь моих ожиданий», презрительная усмешка старательно отводившего взгляд Снейпа, потерянное выражение на лице отца… К маленькому домишке в конце Спиннерс-энд он подошел абсолютно подавленным. Несколько секунд простоял перед дверью, не в силах заставить себя войти внутрь, но потом решился, снял охранные чары и открыл тяжелую дверь.
Он запомнил дом декана как грязное, мерзкое место, в котором приличный маг по собственной воле не проведет и секунды, и был приятно поражен теми изменениями, которые произошли здесь благодаря кропотливому труду домовика. Маленькая гостиная сияла чистотой, огоньки зачарованных свечей отражались на поверхности мягко поблескивающей красноватой медью люстры и начищенного деревянного пола, на кожаных переплетах многочисленных книг не было ни пылинки… Драные ситцевые занавески сменились тяжелыми бархатными шторами изумрудного цвета, потертая мебель обрела новую обивку. На журнальном столике у дивана были аккуратными стопками сложены пергаменты с записями. Драко даже ощутил что-то вроде благодарности к эльфу. Он наложил на входную дверь Коллопортус, сбросил плащ и, усевшись в кресло, призвал к себе первую кипу пергаментов.
На поиски рецепта ушло больше двух дней, а найдя наконец требуемое и взглянув на список ингредиентов, будущий отец закачался. Модифицированный вариант Феликса насчитывал 127 компонентов, включая менструальную кровь и семя потенциальных родителей, волосы из гривы трехдневного единорога и спинномозговую жидкость Украинского бронебрюха. Малфой аппарировал домой и показал рецепт Астории. Жена проглядела его, морщась в особо неприятных местах, потом вздохнула и деловито спросила:
- Когда будет готово?
- Я не знаю, как долго буду собирать все необходимое, - задумчиво ответил Драко, - но само приготовление займет месяца полтора, а потом зелье должно настояться - это еще полгода.
- Н-да… то есть, обустраивать детскую пока рановато.
Малфой резко вскинул голову, но, увидев на лице жены совершенно несвойственное ей выражение растерянной печали, шагнул вперед и осторожно обнял ее за плечи.
- Тори. Все получится, верь мне.
Астория уткнулась лбом ему в ключицу, почти неслышно всхлипывая. Драко прикоснулся губами к теплым, пахнущим горьковатым ароматом ландышей волосам жены и решил приступить к приготовлениям немедленно. Через два месяца все необходимые ингредиенты уже находились в его домашней лаборатории. Его руки тряслись, когда он опускал в котел первую щепотку порошка из высушенного яичника мертворожденной вейлы, но он автоматически выполнял все указания, содержащиеся в записях Снейпа. Решимость идти до конца полыхала внутри с яростью Адского пламени. И когда почти семь месяцев спустя он, рука об руку с Асторией, стоял перед лабораторным столом и смотрел на маленький платиновый котел, где мерно, как бьющееся сердце, вздымалась и опадала густая золотисто-пурпурная жидкость, его сердце было полно той же горячей решимости.
…Их долгожданный наследник родился в сентябре 2006 года.
_________________________
* Desmurgio - иммобилизующее заклятие для фиксации поврежденной конечности.
* * Contraabdominalgio - заклятие против болей в животе, которое используется в случае альгодисменорреи (болезненной менструации).
Глава 7.
Почти все воскресенье Драко провел в постели: субботнее происшествие отзывалось в висках гудящей болью, действие Desmurgio прошло, и плечо слегка ныло, а принимать зелья ему не хотелось: желудок с детства плохо реагировал практически на все виды обезболивающих эликсиров. Малфой встал только к вечеру, принял душ и, наскоро перекусив, засел в кабинете: нужно было ответить на письма и просмотреть автореферат коллеги, которому он уже три дня назад обещал отправить сову с отзывом. Самопишущее перо шуршало по пепельно-желтому пергаменту, выводя ровные четкие строчки, Драко негромко диктовал очередное послание, а мысли его были далеко - он непроизвольно косился на ящички резного бюро и тихо ухмылялся. Вчера вечером Малфой отправил-таки к Поттеру своего филина с письмом, а через пару часов птица прилетела обратно. Филин протянул хозяину узловатую коричневую лапу с привязанным пергаментом и негромко заухал - в знакомом с детства звуке Драко почудилось какое-то непристойное ржание. Малфой отвязал письмо, распечатал, пробежал глазами - и почувствовал, как в лицо ударила горячая волна крови. Потом перечитал еще раз, уже внимательнее, хмыкая в особо смачных местах, выбрался из кровати и отправился в ванную, беззвучно проклиная бладжер, лишивший его на некоторое время способности полноценно использовать правую руку… Редкие послания Поттера были коротки, как наверняка и его служебные записки, но поражали емкостью: мало кто мог вместить в полстраницы текста столь подробное описание множества непристойных действий. Позже, отведя душу и успокоив тело, Драко аппарировал в кабинет, где похабное поттеровское письмишко присоединилось к дюжине других, лежащих в самой глубине крохотного потайного ящичка. Он любил иногда перечитать эпистолярные упражнения любовника, посмеиваясь и воображая, как Поттер посасывает кончик пера, размышляя над особо ярким оборотом.
Воскресный отдых оказал свое целительное действие, и утром Драко был бодр, свеж и полностью готов к грядущей рабочей неделе. Поел он в одиночестве: по понедельникам Астория всегда занималась делами питомника и уходила очень рано, а мать последние годы вообще предпочитала завтракать у себя в спальне. Дав Грамблеру необходимые указания, Малфой нырнул в камин и спустя пару минут уже стоял у себя в отделении.
Утро понедельника ожидаемо преподнесло ему неприятный сюрприз. Первым, что он увидел в ординаторской, было перепуганное лицо нового стажера Боунса и до крайности злобная физиономия Пьюси. Остальные коллеги расселись по диванам и стульям, подобно воробьям на заборе, и негромко, нервно шушукались. Воздух сухо потрескивал от скопившейся магии. При виде заведующего все замерли без движения, как будто на колдомедиков наложили массовый Ступефай.
Малфой окинул подчиненных раздраженным взглядом.
- Доброе утро. В чем дело?
- Доброе утро, целитель Малфой! - первой, разумеется, ответила медиведьма Брэнстоун, серьезная и очень исполнительная девица, которая считалась любимицей шефа и по негласному уговору выступала обычно в качестве той самой совы, что приносит дурные вести. - У нас…э-э-э…небольшие проблемы.
- Конкретней, пожалуйста.
Брэнстоун горестно вздохнула.
- Целитель Боунс…был несколько несдержан. У него вчера были первые сутки и…
Круглоглазый встрепанный мальчишка громко, по-детски, всхлипнул, и медиведьма запнулась.
- Та-а-ак, - протянул Малфой и посмотрел в сторону сжавшегося Пьюси, - кажется, я начинаю понимать, коллеги.
Разумеется, он оказался прав. Как все колдомедики мира, работники госпиталя Сент-Мунго были убеждены, что в свое первое дежурство ни один стажер не должен сомкнуть глаз - иначе, по старой и верной примете, в отделение моментально привезут тяжелого пациента. Боунсу, конечно, сообщили об этом и даже предложили Бодрящего эликсира, но глупый мальчишка понадеялся на собственные силы. В час ночи дежурный целитель Пьюси покинул отделение на полчаса, чтобы получить консультацию в «травме» (в этом месте заведующий презрительно скривил губы, и бедная Брэнстоун пошла алыми пятнами), а когда вернулся, обнаружил стажера мирно дремлющим на диване в ординаторской. Целитель… немного рассердился и решил разъяснить Боунсу всю глубину его заблуждений старым, многократно проверенным способом. Он вытащил палочку, наложил Сонорус и заорал спящему в ухо: «Целитель, вставайте! Тяжелый!! На чары не реагирует!!!»
…К сожалению, у мальчишки оказался очень неплохой магический потенциал и, в дополнение к нему, повышенная возбудимость. Выброс стихийной магии вдребезги расколотил всю чайную посуду на столе, обрушил огромное зеркало, которое испокон веку висело в ординаторской и отличалось редкой молчаливостью (за что его и обожали вечно не высыпающиеся медиведьмы), а самого стажера вырубил намертво - Боунс пришел в себя меньше часа назад. Самое неудачное заключалось в том, что Пьюси, испуганный стажеровской комой, был вынужден вызвать помощь из отделения порчетерапии, и, таким образом, слухи о происшествии уже достигли ушей главного. Не то чтобы Драко опасался каких-то репрессий со стороны Сметтвика, но он привык к тому, что его отделение считалось в госпитале образцовым, и к тому же терпеть не мог выглядеть дураком в глазах коллег. Малфой представил себе ехидные рожи Луэллин и идиота Сепсиса - своих основных недоброжелателей - и сцепил зубы от злости. При виде его перекосившегося лица колдотоксикологов прошиб холодный пот: Зануда редко выходил из себя, но если это случалось, его подчиненным приходилось несладко. Разбор полетов занял сорок минут и завершился вполне предсказуемо: Пьюси получил словесное взыскание и два внеочередных дежурства, а Боунс - рекомендацию научиться держать себя в руках, как и подобает грамотному целителю, а в противном случае срочно сменить профессию. Потом Малфой выслушал сводку, раздал больных и, все еще кипя от злости, отправился на понедельничную конференцию заведующих, где всласть поорал на шефа травматологического отделения по поводу ненужных консультаций, вдрызг разругался с Даи Луэллин, попытавшейся съязвить насчет вчерашнего инцидента, и только после этого немного успокоился.
Злость на кретина Пьюси - подумать только, какие проблемы могла создать его шутка, ведь мальчишка-стажер мог запросто остаться сквибом, а это пахло служебным несоответствием! - все не утихала. После рутинного осмотра вновь поступивших и разбора обычных бумаг Драко решил заняться составлением списка необходимых отделению зелий - процедурой, которая обычно была для него равнозначна солидной порции Умиротворяющего бальзама. Он уже потянулся к палочке, чтобы распахнуть дверь и позвать постовую медиведьму, как вдруг камин в углу кабинета ожил и весело брызнул яркими изумрудными искрами. Малфой отложил палочку и нахмурился, проклиная незадавшийся день: неужели главный все же решил прочесть ему нотацию? Он подошел к камину, опустился на колени и удивленно хмыкнул: между дрожащими язычками зеленого пламени висела знакомая белокурая голова.
- Доброго дня, Драко, - увы, но за двадцать с лишним лет, прожитых в Англии, Флер Делакур-Уизли все-таки избавилась от своего прелестного акцента.
- Здравствуй, - Малфой был удивлен, о своих визитах Флер обычно предупреждала его заранее, - что случилось?
- Мне надо с тобой поговорить. Могу я прийти… сейчас?
- Да, конечно, - Драко отошел в сторону.
Голова исчезла, потом камин громко зашипел, и из огненной вспышки появилась изящная фигура в модной серебристо-серой мантии. Супруга Билла Уизли осторожно стряхнула с тонкой ткани пепел и грустно улыбнулась Малфою.
- Прости, что я отрываю тебя… можешь уделить мне пару минут?
- Да, разумеется. Присаживайся.
Бывшая гордость академии Бобатон медленно прошествовала через кабинет и осела в мягкое кресло. Драко уселся за стол, окинул знакомое лицо пристальным взглядом и в очередной раз подумал о том, что даже изрядная примесь вейловской крови не может достойно противостоять неумолимому времени и - в особенности - влиянию семейства Уизли.
Флер почти не постарела, ее манеры, прическа и макияж были безупречны. Опытный взгляд Малфоя, привыкшего к осмотру пациентов, различал довольно мощный Glamour, который наверняка скрывал и тени под глазами, и морщинки у рта, но сторонний наблюдатель не заметил бы и этого. В знаменитых «лунных» волосах, которыми в свое время бредила половина хогвартских старшекурсников, не было ни единой седой прядки. Но весь облик этой женщины был отмечен печатью чудовищной тоски, которую невозможно было спрятать даже под самыми мощными скрывающими чарами.
…Драко начал общаться с Флер Уизли больше десяти лет назад. Тогда она появилась у него на приеме в клинике с просьбой порекомендовать ее супругу какой-нибудь мягкий вариант Вулфсбейна, так как тот, что назначает их семейный колдомедик, кажется ей чересчур сильнодействующим. Малфой пошел ей навстречу: как бы ни претила ему мысль о помощи кому-то из Уизли, в первую очередь он был профессионалом и понимал, что при таком течении ликантропии, которое было у мужа Флер, необходима максимально щадящая терапия. Он подобрал требуемый препарат и дал пару рекомендаций. Через год Флер появилась снова, с жалобами на ухудшение. Еще тогда Малфой подумал: а понимает ли она вообще, к чему ей следует готовиться? Он хорошо помнил, как в девяносто восьмом году, когда они со Снейпом скрывались на Спиннерс-энд, декан сходил под «обороткой» в город за покупками и в числе прочего принес очередной номер «Ежедневного пророка». Пока Драко давился омерзительной жареной рыбой с картошкой, которую магглы невесть зачем заворачивали в газету, его бывший декан, хмурясь, просматривал статьи. Внезапно лицо его выразило сильнейшее отвращение, и «Пророк» полетел на пол. Драко испуганно дернулся.
- Идиотка, - злобно сказал крестный. - Мерлин, какая идиотка…
- Что-то случилось? - робко спросил Малфой.
- Случилось то, что еще одной дуре не справиться со своими гормонами… и хочется поиграть в благородство, - отрезал Снейп. - А ты ешь и не приставай ко мне с дурацкими вопросами.
Он затих в кресле, хмуро глядя перед собой, а Драко, не выдержав, подобрал с пола шуршащий лист и торопливо пробежал его глазами. В самом конце страницы он увидел крошечную заметку: мистер Уильям Уизли, работник банка «Гринготтс», пострадавший во время налета на Школу чародейства и волшебства, выписан из госпиталя Святого Мунго домой, «к родителям и любящей невесте»… Статья сопровождалась колдографией, на которой Флер Делакур выделялась среди толпы Уизли, как подснежник в куче гиппогрифьего навоза.
Снейп увидел, что Драко рассматривает колдографию, и хмыкнул.
- Вот уж не думал, что в Бобатоне есть свои гриффиндорцы! - раздраженно сказал он, взмахом палочки призвал газету прямо из рук Драко, скомкал и швырнул в камин. - Хотелось бы знать, куда смотрят ее родители… впрочем, какое мне дело.
Малфой наконец понял, о чем идет речь.
- Но… ведь это произошло не в полнолуние, - тихо сказал он.
Снейп откинулся на спинку кресла и смерил его презрительным взглядом.
- Мерлин всеблагой! Ты же прошел курс защиты. Неужели ничего в голове не осело?
Драко почувствовал, что щеки начинают гореть.
- Вы имеете в виду, сэр… что со временем ситуация ухудшится?
- Разумеется. Метаболизм мага, получившего дозу зараженной слюны, претерпевает необратимые изменения. И ликантропия - запомни это - всегда имеет проградиентное* течение, - декан, видимо, сел на своего любимого тестрала, - в первую очередь это изменения характера, Драко… бич всех оборотней, даже тех, которые не переживают полноценных трансформаций.
Драко так никогда и не узнал, понимала ли Флер Делакур, что ей предстоит, но в том, что прогноз декана был верным, он убедился полностью. Незавершенная трансформация Уизли прогрессировала с годами. Любовь к непрожаренным бифштексам сменилась любовью к сырому мясу, а позднее - к свежей крови, которую Уильям был вынужден приобретать на маггловских скотобойнях. Через десять лет после случившегося он уже плотно сидел на Вулфсбейне и очень сильно зависел от фазы Луны, испытывая в преддверии полнолуния глухую тоску, которая потом переходила в припадки немотивированной агрессии. Его отношения с женой тоже ухудшились: постепенно он превращался в патологического ревнивца, способного обездвижить Флер Ступефаем и запереть на сутки в доме, стоило ей только намекнуть, что на выходные она хотела бы отправиться во Францию. Но наибольшей проблемой были дети.
Старшая девочка родилась тогда, когда организм ее отца еще не претерпел серьезных изменений, и она почти ничем не отличалась от обычных детей. У второй уже отмечались умеренные поведенческие нарушения. После Доминик Флер не хотела больше детей, и ее семейный колдомедик полностью поддерживал это решение, но Уизли страстно желал сына и в конце концов сумел уговорить жену. И теперь, в преддверии поступления маленького Луи в Хогвартс, Флер грустно говорила, что заранее запасается набором объяснений на случай тех проблем, которые неизбежно должны будут возникнуть: мальчик с раннего детства отличался тяжелым, взрывным характером и в полнолуния реагировал на любое замечание бурными истерическими припадками.
Флер продолжала посещать Драко, даже когда он ушел из частной клиники в Мунго. Она уже давно поняла, что улучшения не дождется, и теперь приходила просто за очередным рецептом на зелья, а на самом деле - выговориться. В разговорах они оба старательно обходили тот факт, что «доступ к телу» Билла покойный Фенрир получил в некотором роде благодаря Малфою, но именно осознание этого заставляло Драко снова и снова выслушивать горькие, как Бодроперцовое зелье, рассказы миссис Уильям Уизли...
- Так в чем дело? Что-то с Уильямом? - спросил Малфой, выныривая из воспоминаний.
Флер нервно заскребла тонкими пальцами по подлокотнику кресла.
- Нет, с ним все хорошо…насколько это возможно. А пришла я к тебе совсем с другим. У меня проблемы с Вик, Драко. Очень серьезные.
- Мерлин, с ней-то что не так?
Виктуар Уизли никогда не давала матери повода для беспокойства. Сейчас она заканчивала седьмой курс в Хоге, проявляла недюжинные способности к трансфигурации и, по представлениям Малфоя, практически соответствовала образу чистокровной юной ведьмы из хорошей семьи, которых так мало осталось в современной магической Англии.
- Ты не поверишь, Драко… У нее уже несколько месяцев есть друг.
Это прозвучало настолько по-французски, что Малфой невольно усмехнулся.
- И что? Она взрослая, совершеннолетняя девушка, Флер. Что тебе не нравится? Или… - он брезгливо сжал губы, - Мерлин великий, только не говори мне, что твоя дочь увлеклась магглом.
Флер отчаянно затрясла головой.
- Нет! Нет, как ты мог подумать! Mon Dieu, certes non!* * Хотя… знаешь, возможно, это было бы лучше.
- О чем ты говоришь?
- Драко… Это твой племянник.
- Кто-о?
- ТеодорЛюпин.
Малфой откинулся на спинку кресла и глубоко вдохнул. За много лет он так и не приучил себя к мысли, что отродье погибшего оборотня находится с ним в кровном родстве.
- Ты понимаешь, чем это грозит?
О да. Он понимал. Ликантропия по обеим линиям наследования… это не шутки. В лучшем случае - привычный выкидыш* * * , в худшем - рождение ублюдков, с младенчества каждое полнолуние обрастающих шерстью.
- Черт, как же ты пропустила? Ведь она твоя дочь!
- А что я могла? - голос Флер тонко, истерически завибрировал. Пачка пергаментов, лежащих на столе Драко, зашевелилась, будто от сквозняка, - ты сам говоришь, она взрослая девушка.
- Да. Да, конечно, извини, - Малфой взял себя в руки, - я понимаю. Но… чем я могу тебе помочь?
- Ради Мерлина. Поговори с ней… с ним. Разъясни им, что этот брак невозможен.
- А ты думаешь, все зашло так далеко?
- Я не думаю, я уверена, Драко. Вчера я приперла ее к стенке… они встречаются с лета. И планируют свадьбу, как только он окончит Школу авроров.
Ах ты, черт.
- Флер. Но это ваше семейное дело. Я никогда не общался с… этим парнем и не хотел бы начинать сейчас.
- Драко… - миссис Флер Уизли затряслась, как Дракучая Ива. Малфой понял, что еще секунда - и она сорвется в истерику.
- Так. Все. Успокойся. Я подумаю, - он лихорадочно размышлял, чем ее можно отвлечь. - Сделаем так: дай ей почитать «Историю оборотничества» Вуда* * * . Там есть много полезной информации. А потом посмотрим, что из этого выйдет.
- А где ее можно купить?
- Я дам тебе свой экземпляр - вечером пришлю сову.
- Драко, прости, а можно сейчас? Я прямо отсюда отправилась бы в Хогвартс… Мерлин, мне кажется, что чем скорее, тем лучше. Пожалуйста!
Вот психопатка. Нет, проще будет отвязаться от нее побыстрее.
- Хорошо. Мне надо добраться до дома, подожди здесь, я вернусь через несколько минут.
- Да. Конечно, я подожду, - она скорчилась в кресле, вздрагивая, словно от холода.
Рабочий камин Малфоя не был подключен непосредственно к мэнору - слишком дорогое удовольствие. Драко стремительно пронесся по отделению, бросив постовой медиведьме: «Вернусь через десять минут!», аппарировал в холл и нырнул в каминную пасть. Через пару секунд он уже стоял у себя в кабинете. Домовик, протиравший поверхность его бюро, истерически пискнул и моментально растворился в воздухе. Малфой торопливо подошел к книжным полкам, обшарил их взглядом, призвал тяжелый старинный том и, сунув его под мышку, уже собрался подойти обратно к камину, как вдруг бросил взгляд в сторону и вздрогнул.
Гибкая шторка, скрывающая ящики стола, который только что протирал домовик, была поднята. Драко подошел к бюро. Эльфы никогда не лезли туда, памятуя запрет хозяина. Он достал палочку, провел ею над столом, шепча заклинание, и окаменел. Блестящая темная поверхность дрогнула, расплылась и замерцала тревожным багровым цветом: чары явно показывали, что охранное заклятие пытались снять.
Это еще что такое?
Малфой вышел из себя. Трясущимися от злости руками он сунул палочку в карман мантии и щелкнул пальцами. Воздух тихо хлопнул, и прямо перед Драко появился встрепанный Грамблер. Морщинистые лапки эльфа были белыми от муки - видимо, в момент вызова старик руководил приготовлением обеда.
- Хозяин уже дома? - растерянно спросил домовик. - Что угодно хозяину?
- Кого ты посылал убирать здесь? - заорал Малфой.
Серая обвисшая морда выразила недоумение и испуг.
- Грамблер не понимает… Грамблер ничего не сделал…
Драко подхватил и закружил ледяной вихрь бешенства. Почти не владея собой, он вновь выхватил палочку.
- Круцио!
Эльф как подкошенный рухнул на ковер и забился в судорогах. Пронзительные птичьи крики привели Малфоя в себя, и через пару секунд он снял действие заклинания. Грамблер с трудом поднялся и вновь упал - на колени.
- Грамблер умоляет о прощении! - рыдая, шептал домовик. - Грамблер плохой эльф, он рассердил хозяина, он накажет себя…
- Прекрати, - Драко все еще трясло от гнева, - отвечай мне: кто из эльфов сегодня занимался уборкой в моем кабинете?
- Никто! Никто, господин! Сегодня уборки еще не проводилось…
Драко медленно опустился в кресло.
Так.
Это был чужой эльф.
- Ты уверен?
- Грамблер говорит правду, господин!
- Убирайся, - бесцветно сказал Малфой, - и не вздумай никому рассказывать об этом.
Домовик кивнул, всхлипнул и исчез. Несколько минут Драко сидел без движения, потом еще раз проверил прочность охранных чар и механически двинулся к камину. Дымолетный порошок проскальзывал между потными пальцами, как влажный песок с пляжа. Вернувшись в Мунго, Малфой отдал книгу Флер, не слушая, пресек все благодарности и почти силком пихнул ее в камин. Когда наконец он остался в одиночестве, то наложил на дверь Коллопортус, рухнул в кресло, призвал из потайного шкафчика за книжными полками бутылку огневиски, впервые в жизни отхлебнул прямо из горлышка и замер, сжав ладонями виски. В голове, словно расходящиеся по воде круги, ширилась мысль: разворошенные журналы на столе, человек, следивший за ними в Хогсмиде - теперь он не сомневался в этом, попытка похитить его личные бумаги… Драко судорожно стиснул кулаки: он понял, что происходит.
Итак, кто-то всеми силами пытался подобраться к нему поближе. Зачем? С какой целью? Недовольные родственники пациентов? Ужас колдотоксикологов - наркозависимые? Вряд ли. Какие-нибудь кретины, мстители Светлой стороны или - что почти равнозначно этому - выжившие сторонники Лорда? Абсурд. Прошло двадцать лет! Репортеры, охотники до дешевых сенсаций? Нет, это уже полный идиотизм… Кому сообщить о происходящем? Больничной службе охраны? Частному детективу? Его разум бурлил, как котел Лонгботтома, виски наливались жгучей болью, сердце тяжело ворочалось в груди. И внезапно сквозь хаос мыслей пробилось имя, которое теплом разлилось в сознании Драко и наполнило его душу странным, неловким, почти постыдным успокоением.
Поттер.
Малфой взмахнул палочкой, отправил огневиски обратно в тайник, встал и зло усмехнулся. Он помнил, что в понедельник Главный аврор ведет прием по личным вопросам. Отлично. Вот сегодня он и обсудит этот самый личный вопрос. Драко быстро применил к себе отрезвляющее заклятие - на всякий случай - и вышел из кабинета. Оставалось только дождаться вечера.
…Когда обычный суматошный рабочий день подошел к концу, Малфой быстро переоделся, распрощался с дежурантами и спустился в холл. Через несколько секунд он вынырнул из позолоченного камина в атриуме Министерства. Обычная проверка детектором, осмотр палочки, выдача идиотского серебряного значка с надписью «Драко Малфой. Посещение Аврората» - все это проходило мимо сознания, поглощенного только одной мыслью: поскорее разобраться со снедающей его неизвестностью. Грохочущий лифт раскрыл свою пасть на втором уровне, и Драко пошел по широкому коридору, разыскивая среди многочисленных дверей ту, на которой красовалась табличка «Аврорат». Наконец поиски увенчались успехом, он оттолкнул тяжелую дубовую створку и оказался в огромном, разделенном на отсеки зале, который казался багровым от заполонивших его ненавистных аврорских мантий.
На мгновение его оглушил шум многочисленных голосов. Здесь почти ничего не изменилось. Несколько секунд Драко простоял неподвижно - последний раз он был в Аврорате более десяти лет назад, когда его вызвали повесткой для опознания тела: при задержании был убит маг, по описанию походивший на давно разыскиваемого Клода Мальсибера. Это предположение не подтвердилось. Он навсегда запомнил осклабленную физиономию рыжего Уизела, который тогда присутствовал при опознании и с жадным любопытством вглядывался в лицо старого школьного врага. Когда спустя два года Уизли был уволен за профнепригодность - не спасло даже заступничество начальства - и вернулся к своим «Вредилкам», Малфой, узнавший об этом от Кормака, испытал чувство сладкого удовлетворения… Даже сейчас воспоминания об этом вызвали на его лице ядовитую усмешку.
Малфой встряхнул головой и поинтересовался у пробегавшего мимо мага с пачкой разноцветных пергаментов в руках, как пройти к приемной Главного аврора. Потом, брезгливо отмахиваясь от сиреневых служебных записок, пробрался в конец зала, распахнул еще одну дверь и прошел в большую светлую комнату. Вдоль обшитых деревянными панелями стен выстроилось множество стульев, большинство из которых было занято разнообразными посетителями: кто-то из них читал или тихонько беседовал с соседями, но большинство просто дремало. В углу приемной за маленьким столиком тосковала худая остроносая девица. Драко направился к ней.
- Вам назначено? - уныло поинтересовалась девица, ловко прикрывая тяжеленным гроссбухом свежий номер «Ведьмополитена».
- Сообщите мистеру Поттеру, что здесь Драко Малфой.
- Сожалею, но если…
- Милочка. Я повторяю еще раз: сообщите вашему начальству мое имя, если не хотите получить выговор, - холодно сказал Малфой, - и советую - побыстрее.
Девица взглянула на него с сомнением, но ледяное выражение малфоевского лица явно произвело на нее впечатление: она встала из-за стола, осторожно постучала в дверь кабинета и мышонком шмыгнула внутрь. Пожилая ведьма, сидевшая неподалеку и напряженно прислушивавшаяся к разговору, блеснула на Драко злобным взглядом маленьких припухших глаз. Он скучающе отвернулся. Через полминуты дверь отворилась, и секретарша вышла в приемную.
- Мистер Малфой. Прошу вас, пройдите.
- Сейчас моя очередь! - завопил из угла тощий маг в старомодной, расшитой звездами мантии и вскочил с места.
- Мистер Малфой.
Не обращая внимания на разгорающуюся за его спиной перепалку, Драко усмехнулся и вошел в кабинет. Тяжелая дверь звучно хлопнула за его спиной.
Поттеровский кабинет был, как ни странно, не особенно большим, но - что вполне ожидаемо - до предела захламленным. Потемневшие от времени деревянные настенные панели были усеяны наклеенными вырезками из газет (как маггловских, так и магических), старыми колдографиями и потертыми картами. Многочисленные полки в беспорядке загромождали книги и пергаментные свитки, перемежающиеся с разнообразными приборами и артефактами - Малфой узнал почти неслышно жужжащие вредноскопы, магические детекторы лжи и даже пару старых думосборов. Большой стол в центре кабинета тоже был завален грудой бумаг, а в мутном от пыли хрустальном стакане на его краю подрагивали самопишущие перья. Хозяин всего этого великолепия сидел на краю стола и с веселым любопытством разглядывал своего нежданного посетителя.
- Малфой.
- Поттер.
- Что привело тебя в мою… э-э-э… скромную обитель?
- Исключительно дела.
- Я так и подумал.
- Не сомневаюсь.
Поттер хмыкнул. Он смотрел Драко в лицо со знакомой хулиганской улыбкой, и Малфой почувствовал, как губы против воли раздвигаются в ответном смешке.
- Как твоя рука?
- Ты о чем? Ах, это…нормально, в следующий раз…
Поттер не дал ему договорить. Он спрыгнул со стола, едва не своротив жалобно звякнувший стакан с перьями, и подошел к Малфою вплотную. В зеленых глазах было нечто такое, что отозвалось в груди Драко упругой жаркой волной... и странным, логически необъяснимым чувством страха. Чуть горьковатые от табака губы жадно прильнули ко рту, жесткие руки скользнули по спине. Горячее дыхание напрочь смело воспоминания о цели визита... Драко ответил на поцелуй, взъерошил мягкие волосы на теплом затылке любовника и слегка отстранился, с усмешкой глядя в раскрасневшееся лицо Гарри.
- Скажи мне, о бесстрашный борец с Темными Искусствами, допустимо ли приставать к посетителю на рабочем месте?
- Только если посетитель хочет того сам, - Поттер распахнул мантию Драко, торопливо расстегнул мелкие пуговицы на рубашке. Малфой положил ладонь на крепкую шею Гарри, рывком притянул его к себе.
- Спятил? У тебя в приемной полно народу, - теплые пальцы скользили по ребрам, осторожно поигрывали с сосками.
- Плюнь, это терпилы… они сюда не сунутся… - рука уверенно пробралась под аврорскую мантию, расстегнула молнию форменных брюк и легла на напрягшийся член.
- Заглушку, кретин! Тебе Уизли мало? - жесткие ладони стиснули ягодицы.
- Сейчас-сейчас… Colloportus!.. Muffliato!.. Ма-а-ать… - дыхание прервалось, когда большой и указательный пальцы сжали увлажнившуюся головку.
Поттер толкнул его к столу, развернул спиной, с силой вжался членом в ложбинку между ягодиц. Малфой откинул голову ему на плечо, жадно ловя губы.
- Наклонись… пожалуйста…
- Поттер, смазка…
- Чары…
- Нет!
- Тогда так…
Гарри опустился за его спиной на колени и пробормотал очищающее. Стукнула отброшенная на пол палочка. Ледяная щекотка заклинания сменилась влажным жаром губ. Драко склонился к столу, пляшущими руками вцепляясь в исцарапанную шершавую поверхность.
- Поттер… - простонал он, - ты хоть понимаешь, что слюна - не лучшая смазка… даже если это слюна Избранного…
- А если… Главного аврора? - теперь язык щекотал мошонку, и в голове Драко метались и тонко жужжали многочисленные снитчи.
- Один черт…
Гарри хрипло вздохнул, нежно провел языком по складке между бедром и ягодицей любовника… и в тот же момент дернулся и, выругавшись, вскочил на ноги. Малфой ошалело оглянулся через плечо.
- В чем дело? Ты что?
Поттер торопливо порылся в кармане расстегнутых брюк, извлек на свет божий галеон и вдруг с шипением отбросил его в сторону. Золотая монета приземлилась на столешницу в дюйме от руки Драко, повертелась там и зарылась в кучу пергаментов. Малфой выпрямился и, стараясь максимально сохранить достоинство чистокровного мага, неторопливо потянул со щиколоток вверх и застегнул свои собственные брюки.
- Ты меня ни с кем не путаешь, Поттер? - саркастически спросил он, покосившись на галеон. Потом бездумно прикоснулся к нему пальцем и мгновенно отдернул руку - монета была горячей, как лава.
Поттер, не отвечая, метнулся к камину, встал на колени и что-то рявкнул в пламя. Потом вскочил, бросился к здоровенному сейфу, стоящему в темном углу, снял защитные заклинания и выгреб из темной глубины кучу странных, незнакомых Драко предметов. В тот же момент в дверь постучали. Взмахом палочки Гарри снял заглушку и запирающее, дверь распахнулась - и в кабинет влетел молодой крепкий парень в форме рядового аврора.
- Почему не доложили о начале операции? - отрывисто бросил Поттер, торопливо распихивая по карманам взятые из сейфа артефакты. - Почему я должен получать информацию из своих источников?
- Но... - аврор неуверенно, словно ища поддержки, посмотрел на окаменевшего у стола Драко, - сэр, ведь господин министр запретил вам участвовать в оперативных мероприятиях...
- Ты у кого в подчинении?! - рявкнул Поттер, застегивая мантию. - У меня или, блядь, у министра?
- У вас, сэр... - растерянно ответил парень.
- Ну так помни об этом! Свободен.
- Есть, сэр!
Оперативник выскочил в приемную, торопливо захлопнув за собой дверь. Поттер вихрем пронесся по кабинету, направляя палочку то на окна, то на ящики стола - видимо, ставил охранные чары, потом сунул ее в ножны и только после этого шагнул к безмолвно наблюдавшему за ним Драко.
- Прости, - он быстро провел пальцами по его щеке, - это... понимаешь, вызов. Кинг против, чтобы я на рейды с операми ходил... а я не могу, я полгода... понимаешь, полгода за этими суками гонялся. Понимаешь?
Его глаза смотрели сквозь Малфоя - он явно видел уже только вышеназванных «сук». Но вдруг Гарри подался вперед и осторожно, почти нежно прижался губами ко рту любовника.
- Я сову тебе вечером пришлю, ладно? Не злись, - и аппарировал прямо из кабинета.
Несколько секунд Малфой простоял неподвижно, глядя на то место, где только что был Поттер. Потом с силой шарахнул кулаком по столу.
- Чертов гриффиндорский недоумок, - сказал он.
Но легче не стало.
_________________________
* Проградиентное - нарастающее.
* * Mon Dieu, certes, non! - Бог мой, нет, конечно!
* * * Привычный выкидыш - повторяющийся самопроизвольный аборт, возникающий без видимых причин.
* * * * «История оборотничества» Вуда - похищено из фика Fly Ridiculous («Нелепый»).
Глава 8.
Драко спустился в атриум, сдал охраннику значок и, не обращая внимания на снующих мимо министерских служащих, остановился у стены в глубоком раздумье.
Настроение было отвратительным. Болезненное возбуждение уже отпустило, но злость на Поттера, который в преддверии сорокалетия ведет себя подобно щенку-курсантишке аврорской школы, накатывала тяжелыми душными волнами. Придурок даже не удосужился выслушать его, а ведь ему следовало понять: Малфой никогда не сунулся бы в Аврорат без серьезных на то причин. На мгновение Драко посетила мысль отправиться на Гриммаулд-плейс и дождаться Всенародного Героя в компании его милого семейства - он вообразил изумленную физиономию рыжей крысы и коротко усмехнулся - но, разумеется, ничего подобного делать не следовало. Идти в таком состоянии домой Малфой не мог: интуиция Астории работала безошибочно, а ему не хотелось посвящать ее в ситуацию, суть которой была ему пока абсолютно неясна. Навестить Грега или Тео? Нет, это тоже лишнее. Оставалось, пожалуй, только одно - посидеть где-нибудь в одиночестве и поразмыслить. Драко тряхнул головой, шагнул к ближайшему камину и, зачерпнув из стандартной металлической плошки горсть дымолетного порошка, устало произнес:
- «Дырявый Котел».
…В пабе было жарко, как в тропиках (Малфой моментально почувствовал испарину на висках), стоял пряный дух усладэля и висело плотное марево табачного дыма. Гул множества голосов почти заглушал старинный радиоприемник, из которого доносился очередной хит «Ведуний». Драко пробрался к столику у окна, расстегнул мантию, уселся, а морщинистый бармен торопливо закивал ему и вышел из-за стойки - несколько лет назад Малфой лечил его жену, угодившую в Мунго после ожогов гноем бубонтюбера, которым она пыталась вывести бородавки. Драко спросил кружку глинтвейна, глубоко вдохнул пряный корично-гвоздичный аромат и опустил подбородок на скрещенные пальцы. Он думал свои невеселые думы, почти не обращая внимания на шум и немногочисленные любопытные взгляды удивленных его визитом завсегдатаев «Котла».
Малфой все больше склонялся к варианту с родственниками пациента. Как у большинства целителей, за спиной у него было свое маленькое кладбище, и вполне вероятно, что кто-то из недовольной родни мог затаить злобу. Такое уже случалось: несколько лет назад мамаша ребенка, погибшего от аллергического шока после приема какого-то маггловского препарата, подала на Драко в суд, обвинив его в халатности. Тогда положение осложнилось тем, что отец ребенка был магглом, и мерзавка орала на всех углах, что бывшие Упивающиеся уничтожают полукровок. Малфой пережил несколько очень неприятных недель, но, слава Мерлину, больничные адвокаты сумели отвести все обвинения. Были в его жизни и разнообразные вопиллеры с угрозами, и даже попытка навести порчу... Он методично перебирал в памяти неприятные случаи этого года, стараясь выделить тот, что мог бы привести к подобному результату. Жара в пабе стояла неимоверная. По левому виску, гадко щекоча, скатилась капля пота. Драко смахнул ее пальцами, но щекочущее ощущение никуда не делось.
На него кто-то смотрел.
Малфой поднял голову, повернулся и окинул взглядом полутемный зал. Интерес, вызванный приходом известного целителя во второразрядный паб, уже улегся. Компания магов за соседним столиком бурно обсуждала недавний квиддичный матч, две ведьмы напротив, болтая о чем-то, потягивали усладэль. Бармен за стойкой методично щелкал палочкой по грязным стаканам, и они наливались прозрачным хрустальным блеском. А в дальнем углу робко мигал огонек чьей-то сигареты - сидящего там скрывала густая тьма. Взгляд явно шел оттуда.
Утомленный и раздраженный, он не собирался играть в эту игру. Малфой резко встал и пошел через зал. По дороге взметнувшийся подол мантии зацепился за резной выступ на краю столика, за которым сидели болтливые ведьмы, Драко едва не свалил его, а когда наконец добрался до дальнего угла, там уже никого не было - только сиротливо дымился в пепельнице полураздавленный окурок.
Малфоя охватило бешенство. Он бросился к стойке, не глядя швырнул на нее несколько монет и выскочил из паба. Холодный ветер плетью стегнул его по лицу. В крошечном темном дворике было пусто, но уже через секунду у Драко появилось тяжелое, давящее ощущение чужого присутствия. Он огляделся и выхватил палочку.
- Кто здесь?
Темнота молчала, и в этом молчании была странная тяжесть, словно кто-то невидимый злобно ухмылялся из глубины двора. По спине Малфоя ледяными пальцами пробарабанил озноб.
- Люмос!
Голубоватый свет ярко озарил грязный двор, в котором не было ни души. По-прежнему держа палочку наизготовку, Драко подошел к кирпичной стене и, открыв проход, шагнул на Диагон-аллею. Улица была почти пуста, только у ярко освещенной витрины магазинчика приспособлений для квиддича терлась кучка мальчишек, жадно рассматривающих новые метлы, да в большой позолоченной клетке, заменяющей вывеску совариуму Илопса, вяло шевелился большой филин. С детства знакомый пейзаж успокоил Драко, он несколько секунд простоял на месте, потом глубоко выдохнул и пошел вдоль череды магазинчиков.
Около посудной лавки его шаг замедлился. Он вдруг вспомнил, как полгода назад заскочил на Диагон-аллею, чтобы присмотреть в ювелирном магазинчике какую-нибудь безделушку ко дню рождения Пэнси, и, проходя мимо этой лавки, наткнулся взглядом на сиротливо стоявший с краю витрины крошечный, пыльный чайный сервиз. Строго говоря, это нельзя было и сервизом назвать - две чашки с блюдцами да пузатый чайник. Его внимание привлекла необычная расцветка: на серебристо-сером фоне выделялся выпуклый рисунок в виде изумрудных змеек. Сервиз явно стоял здесь уже давно, и охотников купить его не было.
Драко внимательно оглядел чашки, брезгливо усмехнулся. Потом вошел в лавку и велел упаковать.
Убирая в карман уменьшенный заклинанием сверток, он даже не думал - за каким, собственно, флобберчервем ему сдалось это убожество. Сверток провалялся у него в мантии два дня, после чего он вспомнил о нем - во время визита на Спиннерс-энд - и бросил на кухне. Разумеется, пока они с Поттером проводили время в спальне, расторопный эльф обнаружил сервиз, и, вернувшись в кухню, Драко увидел на столе дымящийся чайник и чисто вымытые чашки.
...Поттер провел пальцем по выпуклой змеиной головке и усмехнулся:
- Проснулась старая тяга к факультетским эмблемам?
- Кто бы говорил, - хмыкнул Малфой. В прошлый раз с ним самим едва не случился истерический припадок при виде поттеровского алого галстука с ядовито-желтыми львами - подарка любящей тещи.
- Ладно, надеюсь, там не яд, - и Гарри шумно, по-детски, отхлебнул из чашки...
...Сейчас, стоя перед тусклой витриной, Драко почему-то вспомнил эту сцену и вздрогнул, подумав о том, чем, вероятнее всего, занимается его любовник в данную минуту. Он поежился от ледяного ветра, вздохнул и аппарировал домой.
Войдя в холл, Малфой едва не наступил на любимца матери - старого книззла Хисси, который с воем шарахнулся у него из-под ног, и громко выругался. Большое зеркало при виде рассерженного хозяина пошло мутной серой рябью, всем своим видом показывая: без комментариев. Не заходя в гостиную, Драко аппарировал в кабинет, заперся там, вызвал по каминной сети Слагхорна и сообщил, что у него появились проблемы, и Скорпиуса в эти выходные не следует отпускать в Хогсмид. В безопасности сына, пока тот находится в школе, он был уверен: старая Кошка знала свое дело. Слагхорн, знакомый с особенностями работы целителей, поахал и заявил, что Драко может не беспокоиться. Потом Малфой вызвал Грамблера и приказал проверить прочность охранных чар по периметру ограды и всему дому. Только после этого он позволил себе расслабиться и пошел в спальню.
Астория дремала в кровати с книгой. При виде мужа она отложила маленький томик в сторону и внимательно посмотрела ему в глаза.
- Здравствуй. Что-то случилось?
- Тяжелый день.
- Ты опоздал на ужин. Приказать эльфам?
- Нет, я не голоден. Просто очень устал. Приму душ и спать.
Тори нахмурилась, бессознательно скользя пальцами по переплету книги.
- Ты бы рассказал мне все как есть, Драко. Я же вижу, что с тобой что-то не так.
Малфоя окатило раздражение, но он сдержался.
- Потом, Тори. Все потом.
- Хорошо, как знаешь.
Одним из бесспорных достоинств его жены было то, что она всегда знала, когда нужно остановиться. Почти через силу Драко улыбнулся Астории и ушел в ванную. Он был так вымотан и зол, что даже не стал вызывать домовика, а, наскоро ополоснувшись, свалил одежду кучей прямо на мраморный пол, вернулся в спальню, рухнул на кровать и уже через несколько минут отключился.
…Через тяжелую плотную пелену сна с трудом пробился громкий голос Тори.
- Драко! Проснись, Драко, тебя вызывают!
Малфой резко подскочил в постели. Голова гудела погребальным звоном, во рту горчило. В полутьме, рассеиваемой только тусклым зеленоватым светом горящего камина, он увидел встревоженное лицо жены, стиснувшей на груди мягкие оборки ночной сорочки.
- Что такое?
Астория молча кивнула в сторону камина. Драко торопливо поднялся с кровати и бросился туда. Из мерцающего пламени выглядывала напряженная физиономия Пьюси.
- В чем дело?
- Сэр, у нас массовое поступление. Уже привезли четверых, и, скорее всего, будут еще. Прошу вас, приходите немедленно.
- Характер повреждений? - он сбросил пижаму на ковер - тут было не до приличий - и выхватил рубашку из рук появившегося рядом Типси.
- Интоксикация неизвестным ядом. Ожоги… и, кажется, дыхательные тоже. Еще двоих приняла «травма», но там тоже понадобится наша помощь.
- Взрыв в лаборатории?
- Я ничего не знаю, сэр… Это авроры… Неудачная операция.
Малфой замер.
Мантия показалась ему неподъемно тяжелой, она обвисла в пальцах, как скользкая шкура тролля. Дыхание остановилось. На секунду он прикрыл глаза.
- Все живы?
- Пока - да… Но, сэр, я умоляю вас, поторопитесь. Здесь такое… это просто кошмар. Говорят, скоро прибудет министр.
- Почему? - говоря это, он уже знал, что услышит сейчас.
- Пострадал Главный аврор. Тяжелое сочетанное поражение.
Так и не надев мантии, Драко призвал с ночного столика палочку, не глядя зачерпнул пригоршню дымолетного порошка и ринулся в камин.
* * *
Он влетел в отделение и едва не сбил с ног бегущую Причард, которая левитировала перед собой уставленный флаконами поднос. Коридор был забит народом. У дверей первой палаты интенсивной терапии прямо на полу сидел молодой парень в маггловской одежде и блевал в миску, подставленную ему бледным перепуганным Боунсом. Группа магов в знакомых багровых мантиях, размахивая руками, возбужденно объясняла что-то растрепанному Пьюси. Драко поймал отчаянный взгляд ординатора и быстрым шагом подошел к нему.
- Слава Мерлину, сэр, идемте скорее! - выдохнул Пьюси, схватил его за руку и потащил к палатам
- Доложите ситуацию, - на бегу бросил Малфой.
- Взрыв котла в подпольной лаборатории. У нас сейчас осталось трое пострадавших, остальных перевели, к счастью, в «травму», там повреждения осколками. С ними сейчас Хиггс, если что - она вызовет, пока вроде справляется.
- Что за зелье?
- Неизвестное.
Малфой развернулся и бросился обратно к по-прежнему стоящим в коридоре аврорам.
- Кто-нибудь знает приблизительный характер того, что было в котле? - торопливо спросил он, шаря взглядом по искаженным отчаянием лицам, - быстрее!
- Что стоишь, блядь, иди давай, спасай!! - заорал трясущийся парень с потной багровой физиономией и выхватил палочку.
Деревянное острие уперлось прямо в кадык. Драко, с трудом сдерживаясь, отвел дрожащую руку психопата.
- Я повторяю вопрос, - сведенными от ненависти губами выдавил он.
- Прекратить, Уитби! - одновременно с ним крикнула седая аврорша, вбежавшая в отделение. - Уберите его отсюда!
Двое авроров цепко подхватили багроволицего под руки и поволокли к выходу.
- Прошу прощения, целитель. Парни очень нервничают, - ведьма говорила торопливо, глотая окончания слов, - на месте работают наши зельевары, только сейчас прислали патронуса - по предварительным данным, это концентрат зелья Подчинения.
Мерлин. Основные компоненты - филаксан* , борец и кровь тритона.
- Котел большой?
- Галлонов на шесть.
Малфой понесся обратно и вбежал в первую «интенсивку». Первым, что бросилось ему в глаза, была куча разрезанной заклинаниями окровавленной одежды, валяющаяся на полу, и распростертое на столе обнаженное тело Гарри.
Разлитая бледность. Цианоз носогубного треугольника. Ожог второй степени от промежности до груди - действие русалочьей крови. Затрудненное хриплое дыхание: значит, успел вдохнуть пары зелья. Стоящая у стола Брэнстоун водила над грудной клеткой Поттера палочкой, из которой струился синеватый спиралеобразный дым, выявлявший действие Resorbeo - заклинания, всасывающего яды наружного применения. Вокруг бесчувственного тела пульсировала почти невидимая глазом аура бледно-золотистого цвета. Малфой мельком подумал, что Пьюси в кои-то веки проявил сообразительность и догадался наложить на пациента чары Purgatio, которые работали как мощная дезинтоксикация общего действия. Он торопливо подошел к столу и бросил взгляд на магический экран, контролирующий дыхание, частоту сердцебиений и уровень магии. Показатели были не особенно хороши, но стабильны.
- Состояние?
Медиведьма не успела ответить. По лежащему телу прошла медленная волна дрожи. Лицо Поттера исказилось, бледность стремительно сменилась синюшной краснотой, из-под сомкнутых век показались полоски пожелтевших белков.
- Судороги, - Малфой выхватил палочку, - фиксируйте его, черт вас возьми!!
- Ступе…
Только многолетняя выучка помогла ему банально, по-маггловски, запечатать ладонью рот незаметно подошедшей Причард. Драко отшвырнул медиведьму от стола.
- Вы спятили, идиотка!! - заорал он, трясясь от ярости, но краем глаза успев отметить, что Брэнстоун навалилась на бьющееся тело, а Грэхем уже применил Relaxio* * и теперь вливает в рот Гарри зелье на основе пассифлоры.
- Но… - физиономия Причард сморщилась, - вы же сами сказали, сэр - фиксировать.
- Ступефай нельзя накладывать при судорогах! Что вы вообще здесь делаете? Идите в коридор, помогите стажеру!
Причард пулей вылетела из палаты. Малфой глубоко вдохнул. Чертова безмозглая дрянь. Он развернулся к столу и начал водить палочкой над расслабившимся телом Поттера.
Да. Есть. Так, и это тоже. Диагностические чары показывали наличие в организме и филоксана, и аконита. И обезвоживание, что неудивительно - при такой площади ожога. Значит, так... Он потянулся к подносу с зельями.
- Его надо долить. - Оглядев Поттера, мысленно прикинув его вес, он быстро начертил палочкой трансфузионную формулу. В воздухе повисли огненные буквы. - Элеонора, обеспечьте венозный доступ и начинайте вводить антидоты. Это.. это... так, и гепатопротекторное зелье. Следите за дыханием, если что - вот, введете подкожно, - он протянул медиведьме флакон с зельем на основе жабьего яда.
- Да, целитель Малфой.
Брэнстоун, внимательно прочитав формулу, склонилась к предплечью по-прежнему бессознательного Гарри. Драко еще раз провел палочкой над растрепанной темноволосой головой, проверяя функции мозга, и отошел к соседнему столу - там лежал молодой крепкий парень, второй пострадавший аврор. С ним уже работал Пьюси и вторая медиведьма. Чары показали схожую картину, но мальчишка был в полном сознании: он явно контактировал с зельем значительно меньше. Малфой просмотрел назначения ординатора, одобрительно кивнул и направил палочку на грудь аврора, залечивая уже очищенную от яда ожоговую поверхность. Парень лежал довольно смирно, но все вытягивал шею, стараясь заглянуть на соседний стол, где находился его шеф. В конце концов Драко это надоело.
- Элеонора, - позвал он и, когда медиведьма посмотрела в его сторону, кивнул на пациента.
Вышколенная Брэнстоун поняла его без слов и взмахнула палочкой.
- Velum!* *
Второй стол окутал мерцающий серебристый туман. Аврор бросил на Драко злобный взгляд и застыл, молча глядя в потолок. Пьюси вздохнул.
- Говорят, мистер Поттер его прикрыл, - тихо сказал ординатор, - когда котел взорвался...
Губы аврора скривились, глаза заблестели от непролитых слез. Малфой продолжал работать с ожогом, но внутри у него все окаменело.
Проклятый кретин. Один раз уже подох, второй раз не терпится? Чертовы гриффера...
- Целитель! - вдруг донеслось из-за завесы тумана, - скорее!
Малфой стабилизировал заклинание и быстро прошел через «ширму». Пьюси побежал за ним.
- Не могу понять, что происходит, - нервно сказала Брэнстоун, - ритм замедляется.
Малфой посмотрел на бледное неподвижное лицо Поттера, потом на магический экран. В тот же момент тихое ритмичное попискивание аппарата сменилось угрожающим воем.
- Остановка! - заорал Пьюси.
Мерлина в бога душу мать!! Наверняка побочный эффект Relaxio. Малфой бросился к столу, простер ладони над местом проекции сердца и сосредоточился.
- Retractio!* * *
Магический импульс, сорвавшийся с кончиков его пальцев, подбросил тело Гарри вверх. Вой не прекращался. Еще раз... Еще... Пот ручьями стекал по его вискам, заливая воротник мантии. Еще...
- Без эффекта... - беспомощно выдохнул Пьюси.
- Вместе. Давайте.
- Так сердце сожжем!!
- Выполнять!
Ординатор отчаянно всхлипнул и протянул руки над телом умирающего. Операционный стол сотрясла двойная волна магии. Драко почувствовал, как слабеют колени, как в висках рождается тихий, пронзительно-острый звон... В следующую секунду вой аппаратуры перешел в привычное попискивание. Лицо Поттера медленно розовело.
- Есть!.. - Пьюси бессильно осел прямо на пол.
- Не расслабляйтесь, - Малфой с трудом пришел в себя и приложил руку к поттеровской шее. Биение пульса под его пальцами было чудеснее, чем все виды магии вместе взятые. - Грэхем, идите к своему больному. Вы молодец, спасибо.
Ординатор посмотрел на него с удивлением и благодарностью.
- Вам спасибо, сэр, - и, растерянно улыбаясь, отошел от стола.
Малфой еще раз провел палочкой над телом Гарри. Кажется, обошлось. Теперь Поттер уже не напоминал полутруп, его кожа наливалась знакомой смуглотой, ожоги затягивались на глазах. Все показатели приобретали нормальное значение, даже магический потенциал медленно восстанавливался. Драко повернулся, чтобы проверить скорость трансфузии.
- Сэр, он пришел в себя!
Малфой вздрогнул. Зеленые глаза пристально смотрели на него с осунувшегося лица. Губы Поттера слабо пошевелились... Драко инстинктивно протянул руку и сжал холодные влажные пальцы.
- Мистер Поттер, с вами все в порядке. Вы в клинике Святого Мунго.
Губы пошевелились вновь.
- Вы не можете говорить, потому что находитесь под действием лечебного заклинания. Его снимут через полчаса. Сейчас просто постарайтесь уснуть.
Рука Поттера дрогнула и слабо сжала его пальцы в ответ. Теперь по его губам Малфой безошибочно прочитал: «Спасибо, Хорек».
Недоумок. Чертов везучий недоумок. Слава Мерлину.
Он незаметно погладил пальцы Поттера своими и убрал руку.
- Отдыхайте.
Брэнстоун смотрела на него с восторгом. Драко коротко усмехнулся.
- Следите за ним, Элеонора. Продолжайте инфузию, через полчаса, если показатели не ухудшатся, снимите Relaxio. Я пока отойду. При любых изменениях срочно вызывайте меня.
- Конечно, сэр.
Малфой бросил последний взгляд на Гарри и вернулся ко второму больному. Он отметил положительную динамику, дал указания медиведьме и, велев Пьюси осмотреть третьего аврора - того, что блевал в коридоре под присмотром Боунса, вышел из палаты. Внутри все кипело, он почти физически ощущал, как надпочечники бешено выделяют в кровь адреналин - так было почти всегда после удачно проведенной реанимации. Прямо на выходе из палаты он угодил в вопящую толпу. Многочисленные ладони забарабанили по плечам, ему пожимали руки и орали прямо в лицо что-то непонятное, но весьма жизнеутверждающее. Драко поморщился - о, этот раздражающий гриффиндорский энтузиазм! Он давно не имел никаких иллюзий по поводу благодарности близких: потеряй он больного, они бы с таким же воодушевлением заавадили его прямо на месте. Внезапно авроры расступились, и к Малфою подошла седая ведьма, та, что убрала с отделения своего нервного коллегу.
- Целитель Малфой. Я - Гестия Джонс. От лица Британского Аврората я выражаю вам сердечную благодарность за ваш самоотверженный труд. Огромное вам спасибо, целитель. Министр Шеклбот уже поставлен в известность.
Драко усмехнулся.
- Спасибо. - И, не удержавшись, добавил: - Лучшей благодарностью, аврор Джонс, стало бы то, что Министерство прекратило бы ежегодно сокращать дотации на медицинские цели. Можете передать это министру.
Аврорша хмыкнула.
- Можете сделать это сами. Вон он идет.
Малфой повернулся. По коридору к нему медленно и величественно, как оживший собор Святого Павла, приближалась огромная фигура, сопровождаемая двумя охранниками в синей министерской форме.
Кингсли Шеклбот подошел к Драко почти вплотную и протянул ему руку.
- Целитель Малфой.
- Министр Шеклболт.
Ладонь Малфоя утонула в гигантской черной лапище, пальцы слиплись от крепкого пожатия.
- Огромное спасибо.
- Это моя работа, министр.
- Конечно. Но это много значит для нас. Очень много, целитель Малфой.
Шеклболт четко выделил его фамилию. Драко плотно сжал губы. Похоже, он только что получил окончательную индульгенцию - за Астрономическую башню, за Круциатусы под руководством Кэрроу, за... за все. Никакого облегчения он не испытывал. Просто странную глухую тоску.
- Как сейчас мистер Поттер?
- Стабилен.
- Можно его увидеть?
- Не думаю, - он почти открыто наслаждался ситуацией. - Подождите часок, министр. Вы же сами понимаете, после таких повреждений...
Большие черные, навыкате, глаза посмотрели на него с острой проницательностью.
- Что ж. Разумеется, я подожду.
Внезапно на Драко навалилась усталость.
- Хорошо. Причард, проводите министра в ординаторскую.
- Да, сэр, - медиведьма, раздуваясь от гордости, подошла поближе.
Порадуйся напоследок. Завтра же тебя не будет в моем отделении, тупоумная горгулья.
- Прошу меня извинить, министр. Пациенты ждут.
- Конечно, целитель. Не смею задерживать.
Малфой вышел из отделения и аппарировал на первый этаж.
...Следующие два часа он провел, осматривая пострадавших в «травме». Хиггс неплохо справилась с работой, состояние всех пациентов уже приближалось к удовлетворительному. Проверив все назначения, Драко вернулся к себе и сразу же заглянул в «интенсивку». Палата была пуста, а Брэнстоун сообщила ему, что пациенты уже переведены: молодой аврор в обычную, а Поттер, разумеется, в VIP. Он зашел к мальчишке, проверил его состояние, равнодушно выслушал сбивчивые благодарности и направился в дальний конец коридора - туда, где в тишине и покое располагалась комфортабельная палата для особо важных пациентов.
Резная дубовая дверь была приоткрыта. Уже подходя к ней, Малфой услышал негромкие голоса: низкий баритон Шеклбота и все еще хрипловатый - сказывалось действие паров тритоновой крови - Поттера. В первую минуту он просто хотел зайти внутрь, но натура истинного слизеринца требовала иного, и, бесшумно подойдя к палате, Малфой остановился и прислушался.
- Мои распоряжения ничто для вас, Главный аврор?
- Я этого не говорил. Но я работал по этой группе полгода. Неужели... - Поттер тяжело закашлялся и послышалось звяканье стекла - видимо, министр наливал своему подчиненному воды. Драко уже протянул ладонь к дверной ручке, как вдруг... Голос Шеклболта изменился, налился странным мягким теплом.
- Ты не должен был так поступать… малыш, - последнее слово ухнуло в подкорку Малфоя как тяжелый камень на дно колодца. То, как оно было произнесено… это было не просто дружеское участие. В нем были воспоминания.
Малфой застыл у стены, как змея в траве. Злой демон школьных лет - тот самый, что заставлял когда-то внимательно ловить в коридорах Хога отголоски разговоров Золотого гриффиндорского трио - мешал ему отойти от дверей палаты.
- Кинг… - Драко вздрогнул, - я должен был поступить именно так. Это мое, черт возьми, мое личное дело! Уж кто-кто - а ты это понимаешь, как никто другой.
Пауза. В дрожащей тишине Малфой бесшумно отлепился от стены и заглянул в узкую пасть приоткрытой двери. Он до боли стиснул кулаки. Министр сидел у постели Гарри и сжимал в своих черных клешнях смуглую ладонь - ту самую, которая еще вчера вечером ласкала член Драко...
- Ты никогда не изменишься, верно,Гарри? - рокочущее «р-р-р» прокатилось по нервам Малфоя огненной волной бешенства.
- Никогда.
- Что ж, - в баритоне Кингсли Шеклболта отчетливо загудели низкие грозовые ноты, - в таком случае, мне придется использовать другие средства.
- Да ради Мерлина. Думаешь, меня это остановит?
- Главный аврор Поттер, - Теперь министр практически рычал, - вы официально отстранены от расследования. Эту работу завершат те, кому она предназначена.
- Да идите вы… господин министр.
Малфой не смог заставить себя слушать дальше. Он развернулся и быстрым шагом пошел по коридору в обратном направлении. Причард, болтавшая на посту с шеклботовской охраной, посмотрела на него странным взглядом. Ему было плевать - и на взгляд, и на халатное отношение медиведьмы к своим обязанностям. Драко влетел к себе в кабинет, наложил Коллопортус, рванул дверную ручку, проверяя устойчивость заклинания, и застыл. Перед глазами все плыло от неистовой, нерассуждающей ревности. Он бессмысленно глядел на собственную кисть, белым пятном выделявшуюся на золотисто-коричневом дереве. Вот, значит, кто это был... Излишне живое воображение вдруг, словно комок грязи, швырнуло ему в лицо яркую картинку - ту, которую он не видел и предпочел бы не видеть никогда: Гарри. Такой, каким он был девятнадцать лет назад. Стонущий. Распластанный под огромной гориллообразной тушей... И через секунду он все-таки врезал кулаком по двери, и кровь из разбитых костяшек расплылась по дубовой резьбе, как растекшаяся морилка.
- Ах ты, ссука... - он выговорил это вслух, сведенными от ненависти губами, с изумлением глядя на свой окровавленный кулак, - нет, ну какая же сука...
За окном медленно разгорался тусклый, розовато-серый лондонский рассвет, холодный весенний ветер беспомощно толкался в кирпичные стены госпиталя Святого Мунго, а ведущий целитель отделения колдотоксикологии мистер Драко Малфой сидел у себя в кабинете, курил - и вспоминал...
_________________________
* Филаксан - мужской папоротник, одним из симптомов отравления являются поражение печени и потеря сознания.
* * Relaxio - противосудорожное заклинание.
* * * Retractio - кардиостимулирующее заклинание, аналогичное дефибрилляции.
* * * * Velum - «завеса» - чары, заменяющие ширму.
Глава 9.
...Десять лет, прошедшие с рождения Скорпиуса, были, пожалуй, самыми спокойными в послевоенной жизни Малфоя. Когда сыну было чуть больше года, Драко узнал, что в госпитале Святого Мунго появилась вакансия колдотоксиколога. Таким шансом просто нельзя было пренебрегать: в магическом мире, мире долгожителей, подобное случалось редко - и он решил подать заявку. Когда сова с его резюме вылетела в окно, Малфой проводил ее скептическим взглядом: в глубине души он заранее был уверен в отказе, ибо бывшие Упивающиеся Смертью по-прежнему не котировались на рынке труда магической Британии. Нельзя сказать, чтобы Драко так уж горел желанием поступить на государственную службу, но здорово устал от монотонности частной клиники и к тому же прекрасно понимал, что в Мунго имел бы гораздо больше шансов на карьерный рост. Что удивительно, уже на следующий день он получил приглашение на собеседование, прошел его с блеском и через три дня стал штатным ординатором госпиталя. Астория со смехом сказала, что не иначе как Сметтвик, главный врач Мунго, устал от львов с барсуками, а воронов нынче недобор - вот и вспомнил о Змеином факультете. Первое время Драко был в шоке от обилия больных, разнообразия патологий и напряженности графика (в какой-то момент он даже пожалел об унылой предсказуемости прежнего места), но постепенно работа втянула его в себя, словно портключ. Ему было интересно - так же, как и в годы студенчества. Заведующий отделением, старик Броуди, благоволил к молодому перспективному целителю, а особых конфликтов с остальными коллегами не случалось: Малфой с самого начала поставил себя так, что ни у кого не возникало даже мысли пройтись по поводу его прошлого. Семь лет спустя, когда Броуди ушел на покой, он без проблем занял его место. Научная карьера тоже задалась: Драко без труда окончил докторантуру, его монографии «Особенности воздействия Веритасерума при нефропатологиях» и «Зельетерапия дорсалгий как последствий многократных анимагических превращений» получили множество положительных отзывов. Последняя, как рассказывал ему старик Слагхорн, внезапно воспылавший к бывшему ученику дружескими чувствами, даже вызвала интерес у Минервы Макгонагалл. Драко тогда только усмехнулся - что ж, будем надеяться, что Кошка не позабудет об этом, когда Скорпиусу придет пора поступать в Хог.
Астория не остыла к своей, как, морща нос, выражалась Нарцисса, «псарне» даже после рождения ребенка. Конечно, первые годы она уделяла питомнику намного меньше времени, чем раньше, но, отняв сына от груди и передав его, по старому обычаю, на попечение няньки-эльфийки, вновь вернулась к излюбленному занятию. Вообще, характер жены слегка изменился - она стала мягче, и даже ее отношения с отцом несколько улучшились: Тори снисходительно взирала на то, как Отто, раздуваясь от гордости, демонстрирует всем подряд колдографии своих внуков, призывая восхититься их потрясающими способностями вкупе с неземной красотой, и затаенно улыбалась. Несмотря на невеселые обстоятельства, сопутствовавшие зачатию Скорпиуса, мальчик рос здоровым ребенком и не доставлял родителям особых проблем. В три года Драко впервые посадил его на метлу, к чему в дальнейшем малыш проявлял огромный интерес; в пять лет Астория и Нарцисса начали обучать его тому, что полагалось знать чистокровному магу до поступления в Хогвартс; в шесть, после первого значимого магического выброса (Скорпиус терпеть не мог овсянку и однажды за завтраком одним махом трансфигурировал содержимое своей тарелки в пепел) сын получил свою первую детскую палочку... Время шло, шелестело золотом осенних листьев в парке, серебрилось первым снегом на гравии подъездной дорожки, благоухало летним ароматом цветов в любимом Нарциссином розарии. Иногда, сидя в кругу семьи в столовой Малфой-мэнора, Драко с короткой ледяной дрожью вспоминал безвольное тело, медленно вращающееся над белоснежной скатертью, липкий шорох змеиной чешуи, резкий, хриплый голос Роула... и тогда он думал, что его жизнь складывается намного удачнее, чем можно было предположить в семнадцать лет.
Отношения с женой по-прежнему были полны доверия и сохраняли оттенок спокойной дружбы. Но кое-что претерпело некоторые изменения - сексуальные аппетиты Тори. Сразу же после рождения Скорпиуса жена сообщила Драко, что не собирается ограничивать его свободу, но в будущем, возможно, захочет того же и для себя. Малфой согласился: он был полностью уверен в благоразумии Астории. Потом они даже вполне дружелюбно подкалывали друг друга - не встретил ли кто-нибудь из них «того, единственного», которого, по утверждению «Ведьмополитена», следует ждать всю жизнь. Супруги по-прежнему делили постель, и секс доставлял обоим такое же удовольствие, как и раньше, но Драко чувствовал: жене чего-то не хватает. Поэтому он был совершенно не удивлен, когда одним теплым осенним вечером (Скорпиусу тогда как раз исполнилось семь лет) вернулся с работы и обнаружил Тори в кресле у камина. Драко обратил внимание на необычайно мягкое выражение лица жены и ее расслабленную позу - Астория выглядела чрезвычайно довольной жизнью и собой. Малфой опустился в кресло напротив и пытливо заглянул ей в глаза.
- Как я понимаю, «тот, единственный» найден? - спросил он с легкой усмешкой.
- Ну-у-у, - протянула Тори, - единственный - не единственный... посмотрим. Но он мне нравится, Драко. Он мне очень нравится.
Избранником Астории оказался некий Эдди Кармайкл, бывший рэйвенкловец, на год старше Драко - Малфой помнил его смутно, ничем особенным в Хоге этот парень не выделялся, а в войне, слава Мерлину, не участвовал, обучаясь в то время колдоветеринарии. Собственно говоря, на этом они с Тори и сошлись: во время крупной собачьей выставки, проходившей в Дортмунде, где Кармайкл был составе отборочной комиссии, Эдди и Астория страшно поскандалили по поводу одного из лучших производителей жениного питомника: господину колдоветеринару не понравился окрас животного. Бурное обсуждение постепенно сместилось в гостиничный бар, а потом и в номер Тори. Кармайкл был пылок, ласков и, что немаловажно, не женат - последнее обстоятельство очень порадовало молодую миссис Малфой. Они начали встречаться. Эдди был таким же поклонником крупов, как и Астория, и нередко горячий секс перетекал в не менее горячие пикировки по поводу сроков купирования второго хвоста у щенков... Драко выслушал жену, поинтересовался, в курсе ли Кармайкл особенностей семейной жизни Малфоев, и получил в ответ: «Думаю, это совсем лишнее». Он в очередной раз возблагодарил Мерлина за то, что в девяносто восьмом году решил все-таки отправиться на вечеринку к Гойлам. В последующие годы они редко говорили о Кармайкле, но Драко знал, что связь жены с ним продолжается, и что для Астории этот человек по-прежнему значит довольно много.
Его собственные отношения с Натаниэлем Готье постепенно исчерпали себя - бретонец ушел из жизни Драко так же, как и пришел в нее: добродушно и ненавязчиво. Просто в один прекрасный момент (Малфой тогда проводил воскресенье в Сен-Мало, где у них с Натом долгие годы было место для встреч), Драко понял, что в следующие выходные с большим удовольствием останется дома. Нат воспринял их разрыв внешне спокойно, хотя и чувствовалось, что он расстроен. Они даже продолжали обмениваться совами на праздники. В дальнейшем у Малфоя было несколько коротких, ни к чему не обязывающих романов - в основном с коллегами во время научных конгрессов, симпозиумов и конференций, на которых он бывал довольно часто. Неугомонный Забини (который, несмотря на собственный брак и рождение трех дочерей, продолжал возникать в его жизни с назойливостью почтовой совы) неоднократно намекал, что не прочь возобновить отношения, но все его намеки оставляли Драко совершенно равнодушным. Слишком прочно в его сознании Блейз был связан с последним годом обучения в Хоге, который Малфой очень не любил вспоминать. Несколько раз Драко посещал хогсмидский бордель, но бросил это занятие: он не мог позволить себе отправиться в подобное место явно, а секс под «обороткой» не доставлял обычного удовольствия - реакции измененного зельем тела менялись тоже, причем довольно сильно и не в лучшую сторону. К тому же Малфой был чересчур брезглив.
Как-то раз один из его случайных любовников, молодой ирландец-колдохирург, бывший страстным поклонником «Коростелей Кенмэр», уговорил его сыграть в товарищеском матче с немецкими целителями - организаторы очередной колдомедицинской конференции в Бремене хотели таким образом развлечь участников. Драко уже давно не летал в команде и был приятно удивлен тем, что не растратил школьных навыков. Кевин даже с восторгом заявил, что его скорости могла бы позавидовать и покойная Юнис Мюррей* . Стремительность полета, ловкое ощущение тонкого твердого древка между колен, насмешливое жужжание снитча, которое стихло, стоило лишь подлому мячику покорно распластать крылышки на малфоевской ладони, - знакомые с детства вещи разбудили в нем череду радужных воспоминаний и вызвали желание испытать все это снова и снова. А когда Малфой вернулся с конференции и немного погонялся за снитчем в парке на глазах у восторженно визжащего сына, это желание усилилось втройне. Как водится, мяч вскоре нашел игрока* * - через пару дней Драко с семьей ужинал у Гринграссов, и в перерыве между жарким и десертом Кормак предложил ему вместе посещать квиддичный клуб, по его словам, один из лучших в Лондоне. Драко уже давно знал, что зять был идиотом во всем, что не касалось игры. Поэтому он немного подумал, прикинул, часто ли выпадают на субботы ночные дежурства, посоветовался с Асторией, которая была полностью за то, чтобы детское хобби мужа обрело свое продолжение, и согласился. На следующий день после работы он аппарировал в клуб в компании Кормака, давшего ему свою рекомендацию, ознакомился с уставом и оплатил годовой абонемент. А еще через два дня, в субботу, прихватил новую метлу, которую они со Скорпиусом накануне полчаса выбирали на Диагон-аллее, и отправился развлекаться.
Зять, поджидавший его у самого антиаппарационного барьера, проводил Драко в раздевалку и представил остальным игрокам - большинство из них Малфой знал лично, кого-то еще по Хогу, кого-то по работе. Кормак не соврал: публика была исключительно приличная - в понимании этого идиота, конечно - сплошной Львятник, слегка разбавленный рэйвенкловцами. Драко увидел нескольких министерских работников, знаменитого адвоката, прославившегося в делах по возвращению собственности, изъятой у бывших Упивающихся после войны, заместителя главного редактора «Ежедневного Пророка»... Но все они, подобно гренкам в томатном супе, тонули в густом багреце аврорских мантий: борьба с Темными Искусствами в современной магической Британии была делом не только почетным, но и высокооплачиваемым. Драко зло усмехнулся и, сопровождаемый угодливо кланяющимся клубным домовиком, прошел к выделенному для него шкафчику.
Когда эльф уже застегивал на его локте тяжелый щиток, дверь раздевалки широко распахнулась, и слух Драко неприятно резанул знакомый со школы голос:
- Здорово, ребята!
Рональд Уизли, такой же веснушчатый и придурковатый, как и много лет назад, ввалился в раздевалку, принеся с собой запах дешевого одеколона и застарелую табачную вонь. При виде Драко бледно-голубые глаза его изумленно расширились. Рыжий выглядел так, как будто ему снова было лет шесть, и он сунулся в кухонный буфет в поисках драже со вкусом соплей, которые мамочка припрятала к празднику, а вместо этого наткнулся на боггарта. Впрочем, к чести Уизли, за эти годы он явно хоть немного научился владеть собой: ни палочку не выхватил, ни разорался, просто молча прошел в глубину раздевалки к своему шкафчику. Оттуда сразу же послышалось тихое бубнение - видимо, рыжий выяснял у дружков, что здесь делает проклятый Хорек. Малфой коротко усмехнулся, подхватил метлу, встал, чтобы пройти на поле и не мешать сокомандникам всласть пообсуждать беспринципность клубного руководства, которое пускает в приличное место неизвестно кого... но в этот момент дверь раздевалки снова распахнулась, и внутрь вошел тот, кого он совершенно не готов был здесь встретить.
Гарри Джеймс Поттер, Главный аврор Британии, полоснул Драко коротким острым взглядом, кивнул ему, дождался ответного кивка и прошел мимо, отвечая на приветствия остальных игроков. Уизли моментально кинулся к нему и горячо зашептал что-то, искоса поглядывая в сторону Малфоя. Поттер осторожно отстранил рыжего, расстегнул ворот своей мантии и потащил ее через голову. Из-под тяжелой ткани донеслось негромкое: «Отвянь, Рон, Мерлином прошу, достало ведь уже...»
Драко вышел из ступора, вскинул метлу на плечо и покинул раздевалку. Он отправился к трибунам, уселся на гладкое блестящее сиденье, отполированное задницами многочисленных квиддичных болельщиков, и глубоко задумался.
Перспектива играть с Поттером и его рыжим цепным псом совершенно не прельщала. Те времена, когда он мог всего лишь парой слов довести Уизела до нервного срыва, благополучно канули в Лету - теперь нужно было десять раз подумать, перед тем как затевать ссору с героем войны, чье тупое самодовольное рыло красовалось на карточках шоколадных лягушек (Драко никогда не покупал эту дрянь Скорпиусу!). И вообще, он предпочел бы не встречать никого из бывшего Золотого трио - особенно Всенародного Любимца.
...За прошедшие с Последней битвы восемнадцать лет Малфой видел Поттера считанные разы: в основном на приемах у общих знакомых и квиддичных матчах (многочисленные газетные колдографии не в счет). Драко никогда не мог - да и не хотел - до конца понять природу своих чувств к этому человеку. Давным-давно, в магазине мадам Малкин он, которому отец строго запрещал вступать в беседы с незнакомыми детьми, первым заговорил со смешным мальчишкой, смотревшим на него необыкновенными зелеными глазами из-под неровно подстриженной челки - словно новорожденный ежонок из-под мягких еще игл. Их разговор прервался, оставив у Драко чувство разочарования. А позже, в поезде, когда вездесущая Пэнси сообщила ему, что в соседнем купе едет Гарри Поттер, Малфой почему-то сразу вспомнил того мальчишку и кинулся на поиски, в глубине души надеясь, что это именно он. Драко не ошибся. Но проклятый Уизел испортил все - протянутая рука Малфоя повисла в воздухе, и из купе он выскочил, будучи уже главным врагом лохматого придурка, который совершенно не умеет разбираться в людях. Годы учебы шли, а злость не пропадала: Драко ненавидел Поттера бешено, страстно, с почти маниакальным упорством - любой промах его он встречал насмешками и оскорблениями, а день, когда ему не удавалось насладиться унижением очкарика или просто заткнуть ему рот колкой фразой, считался потерянным. Но в конце пятого курса, как раз перед арестом Люциуса, случилось непридвиденное: однажды, глядя на то, как Поттер что-то с жаром рассказывает своей грязнокровке, Драко осознал страшную вещь. Ему по-прежнему хочется заткнуть Поттеру рот. Но теперь ему хочется сделать это собственным языком…
Понимание обрушилось на него с силой взбесившегося бладжера. Он ужаснулся - а потом пришел в ярость. Именно эта ярость заставила его ворваться в купе, полное членов АД, угрожать Поттеру и получить в грудь залп разнокалиберных заклятий. Счастье, что Нарцисса, встречавшая сына, догадалась заглянуть во все купе и обнаружила Драко с друзьями в бессознательном состоянии на полу. После этого он почти неделю провел в Мунго, на всю жизнь запомнил насмешливое выражение лица молодого целителя, который снимал с него порчу, и вернулся домой, переполняемый злобой на проклятого полукровку. В первый же вечер после его возвращения домой в мэнор аппарировала тетя Белла, которая изложила Драко и Нарциссе волю Лорда, а заодно и сообщила, что племяннику потребуются навыки окклюменции, и она со своей стороны готова бескорыстно ему помочь... Это было самое ужасное лето в жизни Малфоя. Безумная тетка не давала ему ни минуты отдыха, она вламывалась в его сознание с беспощадностью тарана и безжалостно комментировала увиденное, используя выражения, которых постыдился бы и пьяный могильщик. Единственное, чего ей ни разу не удалось увидеть, были воспоминания о Поттере: Драко интуитивно ставил блоки, понимая, что доберись Белла до них - часы его жизни будет нетрудно сосчитать. Он испытал все прелести последствий направленной легилименции: носовые кровотечения, сильнейшие мигрени с временной слепотой, приступы центральной рвоты* * * … Один раз мать попыталась вмешаться, но Беллатрикс моментально заткнула сестру, сообщив, что если племянника не устраивают ее уроки, она дерзнет обратиться с просьбой о помощи к Самому... После этого Нарцисса только приходила по вечерам в спальню измученного сына и поила его целительными зельями, щедро разбавленными ее собственными слезами. Впрочем, подобные усилия все же дали свои плоды - к осени Малфой научился наглухо закрывать сознание и даже заработал небрежную теткину похвалу. В Хогвартс он приехал уверенным в собственной неуязвимости и, сидя на первом ужине в Большом зале, с удовлетворенной усмешкой наблюдал, как Поттер, окровавленный и основательно потрепанный, пробирается к грифферскому столу: Драко сполна расплатился за то, что произошло в купе Хогвартс-экспресса в день отъезда.
На шестом курсе он почти не думал о гриффиндорце, поглощенный своим заданием, которое чем дальше, тем больше казалось ему невыполнимым. Беда была в том, что у Избранного как раз тогда и проснулся интерес - не к самому Малфою, к сожалению, а к его действиям. Очкарик пытался следить за Драко, напряженно прислушивался к его разговорам и смотрел исподлобья тяжелым, выжидательным взглядом. Напряжение росло как снежный ком и разрешилось майским вечером в женском туалете на втором этаже. Позже, лежа в больничном крыле и ощущая на груди липкую влажность бадьяновой примочки, Малфой несколько раз ловил себя на мысли, что ждет - вот сейчас раскроется дверь, и вместо всхлипывающей Пэнси или хмурого декана войдет Поттер, помнется у порога, нерешительно вздохнет... Ничего подобного, конечно, не случилось: как раз в те дни гриффиндорская скотина ко всеобщему восторгу наконец-то вляпалась в роман с рыжей стервой Уизли. Зато Снейп что-то понял - не иначе как покопался в мозгах крестника, пока тот был в бессознательном состоянии. В один из вечеров, в очередной раз обрабатывая ставшие уже почти незаметными следы шрамов на теле Драко, он буркнул, что настоятельно советует мистеру Малфою взять себя в руки, «от этого семейства нельзя ждать никакого сочувствия, уж поверьте моему печальному опыту». Тогда Драко подумал, что речь идет о покойном Джеймсе Поттере (от отца он слышал о травле, которой этот кретин со своими дружками подвергал декана во время учебы). Весь смысл сказанного дошел до него только через год, когда во всех газетах появились колдографии дома на Спиннерс-энд и старых облезлых качелей, где, если верить слухам, Северус Снейп когда-то качал ту грязнокровку, которая стала впоследствии поттеровской мамашей... А в мае девяносто седьмого Малфоя подхватил и закружил вихрь Третьей магической, и образ Поттера надолго исчез из сознания. Драко казалось, что все прошло. И все же потом, в Малфой-мэноре, когда Фенриру удалось изловить Трио, он так и не смог заставить себя опознать их - сама мысль о том, что Гарри будет кричать под палочкой Беллы, а затем и Лорда, так, как кричит сейчас Грейнджер, ужасала его до дрожи. Не помогло даже привычное воспоминание об отвергнутом рукопожатии, которым Драко часто растравлял свою ненависть в школьные годы...
...Поттер все-таки подал ему руку - в Выручай-комнате. Но это было уже совсем не то, о чем когда-то мечтал Драко Малфой.
* * *
На плечо опустилась тяжелая ладонь. Драко поднял голову - на соседнее сиденье уселся Кормак.
- Ты чего? - спросил он, глядя на Драко виноватым взглядом.
- Сам не понимаешь? - Малфой прищурился, взглядом заставляя зятя убрать руку. - Мог хотя бы сказать, что они тоже здесь играют?
- Да ладно тебе, - Макклаген багрово покраснел и, по-куриному двигая задницей, заерзал на скамье, - чего вам сейчас-то делить?.. Ты подумай...
Невдалеке раздался шум голосов. Драко обернулся: из приземистого здания раздевалки валом валили оживленно болтающие игроки. Некоторые прямо у дверей оседлывали метлы и взмывали в воздух. Он криво усмехнулся и встал на ноги.
- Что с тобой говорить, все равно не поймешь, - раздраженно ответил он. - Ладно, пошли на поле.
...Неожиданно для него, в клубе все сложилось весьма удачно. Стадион был великолепно обустроен, а игроки достаточно сильны для того, чтобы Драко получал от квиддича удовольствие, и в то же время среди них не было профессионалов, чтобы вызвать у него чувство неуверенности в себе. С Уизли через некоторое время они даже начали здороваться. Поттер был равнодушно вежлив и не более того, хотя иногда сам заводил с Малфоем разговор, в основном обсуждая сыгранный матч. Драко отвечал ему - так же спокойно и вежливо. Их диалоги разительно отличались от школьных и напоминали Малфою маггловское хождение по канату - все предельно осторожно, выверенно, не дай Мерлин хоть на мгновение отклониться в сторону. За пару месяцев субботние игры вошли у Драко в привычку, и к концу недели он с удовольствием предвкушал очередной визит в клуб. Но подсознательно Малфой все время ждал неприятностей, и ожидание это мерзко зудело на дне его сознания. Неприятности не заставили себя долго ждать.
После очередного матча он вместе со всеми пришел в раздевалку, отдал форму эльфу и, как обычно, направился в душевую. За густым влажным паром фигуры игроков были почти неразличимы, Драко медленно шел вдоль ряда кабинок, выискивая свободную, и вдруг уперся взглядом в Поттера, который стоял под душем и медленно намыливался, разговаривая о чем-то с маячащим рядом Уизелом. В тот момент, когда Малфой оказался прямо напротив него, Избранный как раз расставил ноги и провел идиотской ярко-розовой мочалкой по внутренней стороне смуглого бедра, ненароком задев тяжело мотнувшуюся мошонку.
В голове как будто Бомбардо взорвалось. Драко торопливо прошел мимо, нырнул в соседнюю кабинку, которая, слава Мерлину, оказалась пустой, шагнул под горячие струи воды и развернулся лицом к стене. Его трясло. Потребовалось несколько минут, чтобы справиться с мучительной, почти подростковой эрекцией. Ощущение того, что Поттер рядом, туманило разум похлеще самого крепкого огневиски, он до зубовного скрежета стиснул челюсти, стараясь хоть немного утихомирить не к месту разбушевавшееся либидо. Потом немного пришел в себя, торопливо вымылся, вернулся в раздевалку и, стараясь ни с кем не разговаривать, оделся и отправился домой.
Ужин показался безвкусным. Физиономия Грамблера, навытяжку стоявшего рядом с его стулом, вызывала острое желание опробовать отцовские методы общения со слугами. Монотонный рассказ матери об очередном заседании ее благотворительного общества бесил неимоверно. Драко отказался от десерта и ушел к себе в спальню, надеясь что крепкий сон избавит его от крайне неприятного ощущения стыда и злости на собственное тело.
Астория со Скорпиусом в тот день гостили у Маклаггенов: в воскресное утро они вместе с Дафной и Эйданом должны были портключом отправиться на детский праздник к подруге по Бобатону. Драко поговорил с семьей через камин, пожелал им спокойной ночи, еще некоторое время посидел в кресле, бездумно глядя на дрожащие желто-алые язычки пламени, и решил еще раз принять душ - теплая вода с детских лет действовала на него как успокоительное.
Стоя в душевой кабинке, он, едва касаясь, провел ладонью по груди, животу, спустился к паху... Пальцы обхватили полувозбужденный член и заскользили в привычном ритме. Малфой прислонился к дверце, ощущая лопатками прохладную гладкость толстого стекла и медленно, почти лениво двигая рукой. Под закрытыми веками вспыхивали знакомые изображения: Нат, такой, каким он был в Сен-Мало, загорелый, с этой своей вечной застенчивой полуулыбкой… старший из братьев Уизли до близкого знакомства с Фенриром… когда-то отец взял Драко с собой в «Гринготтс», и мягко мерцающие в свете многочисленных свечей рыжие пряди произвели на Малфоя неизгладимое впечатление… мелькнула фигурка девчонки-продавщицы в «Сладком королевстве»… она балансировала на приставной лестнице, доставая с верхней полки банку перечных упыриков, и распахнувшаяся мантия демонстрировала покупателям круглую, обтянутую шелком чулка коленку… Драко вздохнул и сжал пальцы плотнее. И вдруг сквозь пелену времени резким мазком кисти проступило то мутное, давно, казалось, забытое: блестящая пленка воды на каменных плитах, худое смуглое мальчишеское лицо, на котором смешно и нелепо смотрелись круглые очки, и хриплый рев «Сектумсемпра!», вырывающийся из сведенного ненавистью пухлогубого рта…
В тот же момент он кончил. И уперся невидящим взглядом в блестящие кнопки на панели душевой кабины. Потом опустил голову и проводил взглядом последние мутные капли спермы, исчезающие в маленьком водовороте слива. Во рту пересохло, и вместо привычной мягкой послеоргазменной слабости тело переполняло нервическое напряжение, отзывавшееся ознобной дрожью даже в кончиках пальцев. Не выдержав, Малфой сел на корточки и закрыл глаза.
- Ты идиот, Драко Люциус Малфой, - он произнес это вслух, и собственный негромкий голос ударил по барабанным перепонкам с неистовством гиппогрифьего рева...
* * *
Он трусливо пропустил две тренировки подряд, сообщив Кормаку, что очень занят на работе, но на третью все же явился, надеясь на то, что странное помешательство, вновь овладевшее им, пройдет бесследно. Малфой ошибся. После этого Поттер начал приходить к нему - по утрам, в те полусонные моменты, когда мозг вяло цепенел, а мягкость постели окутывала тело как теплое обьятие. В воображении снова и снова мелькала смуглая кожа, темно-розовые губы (мягкие они или твердые?), короткие темные волосы в паху, член, который с болезненным возбуждением хотелось ощутить внутри... Драко чувствовал, что медленно сходит с ума. Он даже посетил бордель, впервые выбрав в альбоме, который с услужливой улыбкой протянула ему мадам, невысокого плотного брюнета, но легче ему не стало. И в следующую субботу Малфой отправился в клуб с четкой уверенностью в том, что это его последняя игра в этом заведении - в конце концов, в квиддич можно играть и в другом месте, а со своим некстати проснувшимся влечением он постарается справиться сам.
В тот вечер он сразу после матча направился в кабинет управляющего, чтобы сообщить о своем решении отказаться от услуг клуба, но Пикса не было, а клубный домовик сообщил, что ему придется подождать. Драко просидел в приемной минут десять, потом плюнул и решил просто отправить управляющему сову. Он вернулся в раздевалку и сразу же угодил в атмосферу всеобщего жеребячьего веселья, которое часто накатывало на игроков после удачно сыгранного матча. Когда Малфой прошел к своему шкафчику, уселся и протянул эльфу ногу, чтобы тот снял защитный наколенник, Дин Томас, тот самый аврор, за которого в свое время планировали выдать Тори, стоя посреди раздевалки, громогласно рассказывал присутствующим, что, как и сколько раз он сделал в ночь с пятницы на субботу.
- А сиськи у нее... ммм... вы не поверите! В общем, заебись.
- Коротко и ясно, - хмыкнул кто-то из глубины раздевалки.
Томас громко заржал.
- Ну извините, не обучен высокому слогу. А вообще, парни, я так скажу: никакой секс не заменит хорошей игры.
Игроки захохотали.
- Да уж конечно!
- Это смотря какой секс...
- Именно: смотря какой секс, Эрни.
- Да какой бы ни был! - Томас застегнул воротник мантии и посмотрел туда, где одевался Уизли. - Верно, Ронни-бой?
- Угу, - пробормотал Уизли, который в этот момент, наклонившись, завязывал шнурок на ботинке, - и не говори, Дин.
- Если ты трахаешься так же, как играешь, Рон, мне от души жаль миссис Уизли, - едко заметил Майкл Корнер, который, как неоднократно замечал Малфой, терпеть не мог рыжего и вечно старался его подколоть.
Уизли медленно распрямился. Он смотрел на Корнера с тяжелой злобой, но молчал, явно не находясь с ответом. Взгляд его метнулся по раздевалке и уперся в насмешливое лицо Драко.
- А ты что молчишь, Хо... Малфой? Воспитание не позволяет о бабах разговаривать? Или... предпочитаешь входить в задние ворота - вы, аристократы, говорят, к этому склонны, а?
- Это-то здесь при чем? - на фоне общего смеха раздраженно спросил Макмиллан, который, как многие чистокровные, предпочитавшие однополые связи, не скрывал своей ориентации.
Уизел, широко улыбаясь, с вызовом смотрел на Малфоя. Драко выдержал паузу и медленно поднял голову. Ну держись, рыжая шваль.
- Уизли-Уизли-Уи-и-изли, - он протянул это так, что знавшие его в школе замерли: на мгновение из-под наносного хлама времени выглянул прежний Драко Малфой - тот, пятнадцатилетний, ехидно ухмыляющийся во все свои колкие ядовитые зубы, стремительно реагирующий на любой выпад противника и счастливо не ведающий, что ждет его впереди. - Мне непонятен твой интерес к моим задним воротам... Позаботься лучше о своих. Слухи, Уизли, летучи, как порох... Говорят, что твое героическое начальство нередко имело тебя в зад... во время твоей недолгой карьеры. Не так ли, мистер бывший аврор?
Тишина, наступившая в раздевалке, облекла его с плотностью погребального савана. Уизли побагровел и раздулся, став до смешного похожим на свою мамашу, а потом так же резко побледнел и сделал шаг вперед. Драко поднялся ему навстречу.
- Мужики, да вы что? - растерянно спросил Томас.
- Н-да, Малфой, ну ничему тебя жизнь не учит.
Уизли открыл было рот, но тут же его закрыл. Из глубины раздевалки вышел Поттер. Он смотрел на Драко холодным пристальным взглядом исподлобья - так же, как много лет назад в коридорах Хогвартса. Малфой выдержал этот взгляд, не двинув и бровью, но сердце у него сжалось. Одно дело - оскорбить владельца магазина игрушек, пусть он хоть трижды герой войны, и совсем другое - Главного аврора Британии. Воздух вибрировал от скопившейся магии, пламя свечей в магических шарах, освещавших раздевалку, налилось пронзительным до рези в глазах, синевато-голубым цветом. Уизли шумно выдохнул и снова открыл рот.
- Га...
- Рон, иди домой. Я задержусь на пару минут.
Напряженная тишина, сковавшая магов, лопнула и разлетелась в разные стороны брызгами голосов, шумом шагов и негромкими облегченными выдохами. Игроки, моментально вспомнив о неотложных делах, торопливо одевались и выходили из раздевалки, осторожно обходя Поттера, по-прежнему стоявшего неподвижно. Некоторые бросали на Драко сочувственные взгляды, но большинство избегало даже глянуть в его сторону. Последним вышел Уизел - с торжествующей улыбкой на своей веснушчатой физиономии. Когда дверь за ним закрылась, Поттер резко вскинул голову и бросил:
- Ты идиот, Малфой?
Драко коротко посмотрел на эльфа, и тот, низко поклонившись, моментально исчез из раздевалки. Малфой начал медленно расстегивать мантию. Под тяжелым поттеровским взглядом его пальцы двигались с трудом, словно их свело холодом, сочившимся из знакомых зеленых глаз.
- Не думаю, - ледяным тоном ответил он. - Это определение скорее подходит твоему дружку.
Поттер сделал шаг вперед.
- Малфой, тебе не надоело? Ты хоть понимаешь, что оскорбил меня в присутствии моих же подчиненных? Чего ты добиваешься? Судебного иска?
Внезапно на Драко накатило безразличие. Не было ни сил, ни желания продолжать этот разговор.
- За сказанное Уизли я имел полное право вызвать его на магическую дуэль, - устало произнес он, сбрасывая мантию, - а я всего лишь ограничился... словесным порицанием. Пусть радуется, что легко отделался.
- Ты совершенно не меняешься, Малфой, - неожиданно ответил Поттер таким же усталым голосом, - от тебя по-прежнему одни неприятности. Все вы не меняетесь… а ведь пора бы.
Он вдруг повернулся спиной к Драко, направился к шкафчику, скинул форму и ушел в душевую. Несколько секунд Малфой простоял на одном месте, потом тоже разделся и пошел следом. Он шагнул во влажное тепло душевой и, стараясь не смотреть по сторонам, прошел в самую дальнюю кабинку. Щелкнул смеситель, мягко зашуршала вода по плиткам пола. Драко оперся ладонями о стену и закрыл глаза. Вновь накатило безумное ощущение: Поттер рядом. Голый. Мерлин, это невыносимо. Тихий шорох воды гремел у него в ушах подобно реву огромного водопада. Он уткнулся лбом в холодную скользкую стену и в голос застонал…
- В чем дело?
Его схватили за плечо и развернули назад. Поттер стоял почти вплотную к нему, на смуглой коже серебрились мелкие капли. Малфой уперся взглядом ему в грудь: с шеи Гарри медленно спустилась крошечная струйка воды, обтекла сосок и заблудилась в темных волосках, сгущающихся вокруг коричневато-розовых ареол... Драко стиснул зубы и поднял голову - слава Мерлину, он до сих пор мог смотреть на Поттера сверху вниз.
- Что тебе нужно? - холодно спросил он. - Какие-то проблемы? И будь так любезен, убери от меня руки.
Пальцы сжались крепче.
- Что с тобой происходит? Думаешь, я не вижу, как ты на меня пялишься? Ты…
Он говорил что-то еще, но Малфой уже не слышал: он скосил глаза в сторону, на эти твердые пальцы, больно впившиеся в его плечо, на светло-розовые ногти - с краешков проступили белые полоски - с такой силой Поттер вдавил их в бледную кожу Драко... И вдруг, ведомый холодным отчаянием, поднял руку и положил ладонь на смуглую грудь, туда, где медленно и отчетливо билось сердце.
Поттер замер как под Ступефаем. Он смотрел на него изумленными глазами, зрачки которых превратились в черные точки. Малфой осторожно коснулся нежного соска, потом повел руку вниз, к вздрогнувшему животу и погрузил пальцы в неожиданно мягкие волосы лобка. Железная хватка на его плече моментально обмякла. Поттер коротко вздохнул и скользнул ладонью по спине Драко. Дальнейшие свои действия Малфой расценивал потом как временное помешательство: он быстро опустился на колени, обхватил пальцами набухающий член и, сдвинув крайнюю плоть, легко провел языком по морщинкам уздечки.
Поттер охнул, дернулся и попытался отстраниться. Драко успокаивающе погладил смуглое бедро - спазматически сжатые мышцы под его рукой дрожали мелкой дрожью - и вобрал в рот темно-розовую головку. Он сосал, впуская уже затвердевший член глубоко в рот, и наслаждался тяжелым дыханием Гарри, которое не мог заглушить даже шум текущей воды. Мелькнула мысль: если сейчас кто-нибудь из игроков вспомнит, что забыл в раздевалке часы или палочку, и вернется обратно, ему определенно будет на что посмотреть. Но вскоре она исчезла, потому что горячая ладонь неожиданно бережно легла на его затылок и погладила мокрые волосы. Малфой задвигал рукой быстрее, резко нажал на головку языком - и почти сразу же вслед за этим живот Поттера напрягся, раздался глухой вскрик, и в рот Драко брызнула солоноватая сперма. Он проглотил, последний раз пропустил член между пальцами и разжал губы. Малфоя трясло от возбуждения, и, прижавшись лбом к влажному бедру Гарри, он опустил руку вниз. В следующую секунду его вздернули за плечо, притиснули к гладкой стенке кабины, и жесткие поттеровские пальцы с силой сжали ноющий член.
Поттер явно не был новичком: движения его руки выдавали умение доставлять удовольствие другому мужчине. И в то же время чувствовалась в его ласках едва заметная неуверенность - словно он вспоминал то, чего был лишен годами, словно прислушивался не только к ощущениям партнера, но и к своим собственным - легкий привкус неловкости, почти подросткового смущения. И это было сладко, так сладко, что Малфой с коротким стоном уронил голову ему на плечо и через несколько секунд кончил. Вид белесых потеков собственного семени на смуглом животе Гарри был, пожалуй, одним из самых диких зрелищ, которые ему довелось наблюдать в жизни. Драко пару секунд простоял неподвижно, краешком сознания отметив, что Поттер не пытается его оттолкнуть или даже просто выпустить из рук, потом осторожно освободился. Взгляд зеленых глаз был пристальным и выжидающим. Некоторое время они, не моргая, смотрели друг на друга, потом почти одновременно вздрогнули - и Гарри, резко развернувшись, вышел из кабинки. Процедура омовения завершилась в полной тишине. Когда Малфой повернул ручку крана и мягкое шуршание водяных струй стихло, сменившись звонким, тревожным цоканьем падающих на кафельный пол капель, Поттера в душевой уже не было.
Драко вышел в раздевалку, снял со шкафчика защитные чары, которые он накладывал по давней, появившейся еще на шестом курсе привычке, достал палочку и начал тщательно сушиться. Струя теплого воздуха, ласкающая кожу, неожиданно напомнила жар поттеровской ладони, и он раздраженно поморщился. Краем глаза Малфой видел, что почтеннейший Главный аврор сидит у своего шкафчика, по-маггловски вытираясь большим пушистым полотенцем, и смотрит прямо перед собой неподвижным взглядом. За те недолгие минуты, что они приводили себя в порядок, Драко окончательно взял себя в руки и успокоился. Ну отсосал - и отсосал, Мерлин с ним. Поттер, разумеется, сейчас потребует от него держать рот на замке, а Малфой царственно согласится. И хватит об этом. Он старательно игнорировал непонятное, но весьма активное существо, с комфортом расположившееся у него в голове: существо посматривало на Поттера голодным взглядом и жадно требовало продолжения. И еще чего-нибудь. И еще.
Драко застегнул мантию, убрал палочку в поясной футляр и двинулся к выходу, испытывая острое желание оглянуться и еще разок посмотреть Поттеру в лицо. Когда его пальцы уже легли на дверную ручку, за спиной вдруг прозвучало:
- Малфой.
- Что? - весело спросил Драко. Презрительная усмешка уже растягивала его губы в ожидании банального: «Учти, если ты хоть кому-нибудь…»
- Мне понравилось.
Драко всем корпусом обернулся назад. Мистер Избранный по-прежнему сидел с полотенцем в руках, прикрываясь им, словно стыдливая купальщица со старинной картины. Он смотрел на Малфоя пристально, сосредоточенно, как на мельтешащий в воздухе снитч - словно примериваясь, как бы половчее ухватить его за трепещущие крылышки. Драко бесшумно выдохнул и протянул:
- Да неужели?
Поттер вдруг наклонил голову и исподлобья глянул ему в лицо.
- Именно. И знаешь, что я тебе еще скажу, Малфой? Тебе понравилось тоже.
Существо внутри Драко радостно закивало. Он мысленно послал его к драккловой матери.
- Предположим. И что с того?
- Повторим?
Малфой окинул Поттера долгим взглядом и сполна насладился багровым гриффиндорским румянцем, окатившим Вечно Выживающего Мальчика ото лба до подбородка.
- Даже не знаю, Потти, - с наигранной задумчивостью сказал он, довольно оглядывая смуглые босые ноги, широкие плечи и знакомую лохматую челку, - как-то быстро все случилось, я и понять не успел....
Гарри вскинул голову.
- Как всегда струсил, Малфой.
Драко почувствовал, что тонкая нить, которая протянулась между ними в душевой, бешено вибрирует, грозя вот-вот порваться. Он отпустил ручку двери.
- Впрочем… хотя ты и не особо меня впечатлил, должен заметить, что у тебя неплохой творческий потенциал, Поттер. С тобой можно работать.
Поттер хмыкнул.
- Малфой, мой потенциал тебя еще удивит.
Драко с трудом удержался от хохота, хотя сказанное Поттером было, по сути, вульгарной банальщиной.
- Что меня поражает в гриффиндорцах - это их самоуверенность, - с усмешкой ответил он, - однако в этом есть своеобразная прелесть…
- Это значит - да?
- Посмотрим...
- В следующую субботу, Малфой. Здесь. После игры. И не забудь предупредить дома, что задержишься. Надолго...
…Вот так все это и началось. Впоследствии, вспоминая сумасшедшие субботние вечера - этот и многие другие, которые за ним последовали - Драко с усмешкой думал о том, как ему повезло, что Пикса в тот раз не оказалось в кабинете: было бы крайне затруднительно объяснить управляющему, почему Малфой раздумал уходить… В клубе они встречались почти год. Потом случилась та неприятная история с рыжим идиотом, после которой Драко решил перебраться на Спиннерс-энд, и это решение стало, пожалуй, одной из самых крупных ошибок в его жизни - ибо оно создало иллюзию совместного быта, которая вливалась в вены Малфоя подобно неизвестному яду, разъедая его изнутри. Постепенно к субботам добавились среды: у Драко не было проблем с тем, что сказать Астории по поводу своего отсутствия, а как объяснялся с женой Поттер, его не особенно волновало - главное, что он, по всей видимости, находил эти объяснения. В спальне появился халат, в который Поттер любил закутываться после душа, а в ванной - разнокалиберные полотенца. Драко принес из Малфой-мэнора несколько котлов, запас ингредиентов для зелий и обновил крошечную лабораторию покойного крестного, которую тот обустроил в подвале дома (это произошло после того как Поттер явился на свидание прямо с «работы на объекте», а проще говоря, весь день просидел с группой своих авроров в засаде под проливным дождем, и вместо секса начал безудержно чихать, неимоверно беся Малфоя). И было еще кое-что. Теперь они не только трахались - они разговаривали. О многом. О работе, о семьях, о друзьях, среди которых за эти девятнадцать лет даже появились общие: Драко теперь регулярно общался с Парвати Патил, с которой его связывали рабочие отношения, а Гарри вполне нормально отзывался о Нотте, открывшем десять лет назад частное детективное агентство, несколько раз привлекавшееся Авроратом для работы во внештатных ситуациях. Единственное, о чем они не говорили никогда - о войне... За полгода Малфой узнал о Поттере больше, чем за всю предыдущую жизнь. Он узнал, что Гарри любит черный кофе с гвоздикой и коричневым сахаром. Что у него тоже бывают кошмары, и когда он начинает метаться во сне и громко, словно разгрызая орехи, скрипеть зубами, его надо не гладить и успокаивать, а просто тряхнуть за плечо. Что он ненавидит и боится младенцев - последнее поразило Драко очень сильно, тем более что это абсолютно не вязалось со светлым образом Всенародного Героя, усердно растиражированным сопливыми ведьмополитеновскими статейками...
Кстати, этому открытию Малфой был обязан своего рода каминг-аутом с участием Блейза Забини. Тогда они оказались вместе на приеме по случаю крестин сына Скамандеров. Джиневра Поттер с Хога дружила с женой Ньюта, которую Драко терпеть не мог - при одном взгляде на эту бледную задумчивую физиономию ему почему-то сразу вспоминался влажный каменный холод подвала в Малфой-мэноре и лицо Гарри, гротескно изуродованное чудовищным отеком… Но Ньют был приятелем его детских лет: покойный Рольф Скамандер когда-то вел с Люциусом дела, и старый друг исправно приглашал Малфоя на все семейные торжества. На том приеме они с Поттером почти одновременно подошли к счастливым родителям с поздравлениями. Луна, выглядевшая еще более чокнутой, чем обычно, держала на руках младенца, который был закутан в идиотически яркие оранжево-желтые пеленки, украшенные многочисленными звоночками и бубенчиками. За край атласной голубой ленты были заткнуты гнусного вида комки, напоминающие засохший кошачий помет: молодая миссис Скамандер по-прежнему опасалась каких-то ведомых ей одной мозгошмыгов. Драко как раз говорил с Ньютом, когда она вдруг что-то прощебетала и протянула Поттеру пухлый сверток. Гарри подставил ладони, но в этот момент ребенок закряхтел, его маленькое личико сморщилось, он тихонько хныкнул и выпростал из кружевных волн крохотные красноватые кулачки.
Поттер рефлекторно отдернул руки и отступил на шаг. Выражение страха на его лице было таким явным, что проняло даже блаженную Лавгуд: она недоуменно моргнула, и в ее прозрачных светлых глазах появилась растерянность, смешанная с обидой. Драко автоматически повернулся к ней и взял младенца на руки, произнося обычные в таком случае равнодушно-доброжелательные фразы. Пока Луна переключала внимание на него, Гарри успел взять себя в руки, извиниться и отойти. Потом Малфой обнаружил его на балконе: Поттер курил, облокотившись на резной каменный парапет. Драко тихо подошел к нему и коснулся плеча.
- В чем дело? - спросил он, увидев на смуглом виске легкую изморось пота. - Ты здоров?
- Все о’кей, - ответил Поттер, стряхивая пепел с такой силой, что вместе с ним с кончика сигареты сорвался крошечный уголек и канул в темноту, рассыпая мерцающий серпантин алых искр, - не обращай внимания. Просто неприятные воспоминания детства… если можно так выразиться.
«Что-то, связанное с войной», - подумал Малфой, глядя на глубокие скорбные складки, окружившие рот любовника.
Он вытащил палочку, извлек из холодных пальцев Гарри окурок и испепелил. Потом осторожно сжал плечо Поттера. Тот неожиданно развернулся к нему всем телом, притянул к себе и поцеловал. Горьковатый вкус табака и острая кислота шампанского на губах Гарри покалывали язык Драко, подобно мельчайшей стеклянной крошке... Они с Поттером провели на балконе еще несколько минут, а когда вернулись в зал, Драко обратил внимание на лицо Блейза, стоявшего у окна с бокалом в руке. Бывший любовник смотрел на Малфоя с изумлением и нескрываемым страхом - Драко в ту же секунду понял, что Забини умудрился увидеть их с Гарри. Как ни странно, это совершенно не испугало его, наоборот, принесло чувство злого удовлетворения и уверенности в том, что Блейз наконец отвяжется. Так и произошло: с того дня их общение с Забини стало почти официальным.
Драко никогда не расспрашивал Поттера о его прошлых связях, хотя прекрасно знал, что не был у него первым. Еще во время их второго свидания, после того как Гарри впервые взял у него в рот, Малфой, отдышавшись после оргазма, погрузил пальцы в растрепанные темные волосы и заставил любовника поднять голову. Поттер смотрел на него снизу вверх, улыбаясь немного смущенной улыбкой, которая совершенно не вязалась с брызгами спермы, украшающими его лицо. Драко обвел пальцем краешек чуть припухшей нижней губы и осторожно размазал по смуглой щеке беловатую опалесцирующую жидкость.
- Этому тоже учат в Высшей школе авроров? - негромко спросил он.
Улыбка стекла с лица Поттера вместе с последними каплями семени.
- Ты не поверишь, Малфой, но там много чему учат, - устало сказал он, поднимаясь на ноги...
Впоследствии, из недомолвок и случайно оброненных фраз, Драко понял две вещи: предыдущий любовник Гарри был много старше, и связь их началась в первый послевоенный год. И еще: он всегда был сверху, что не оставило у Поттера особенно приятных воспоминаний. Поначалу он очень осторожничал с Малфоем, а когда Драко впервые кончил под ним без помощи рук, был страшно поражен и обрадован - вылизывал живот Малфоя почти с нежностью. При этом он категорически отказывался быть снизу: когда Драко впервые дотронулся до ануса любовника, Поттер жестко перехватил его предплечье и резко сказал:
- Нет.
- И почему же, Поттер? - раздраженно спросил Малфой. Не то чтобы его не удовлетворял их секс - он давно уже знал про себя, что любит быть снизу, но его злил сам факт отказа.
- Не надо, - просто ответил Гарри, - я тебя прошу.
В тот раз Драко отступил. Но желание никуда не делось, и однажды он со слизеринской хитростью даже попробовал воплотить его в жизнь. Как-то вечером, уже в доме на Спиннерс-энд, они лежали в постели. Поттер раскинулся на спине, широко разведя колени, а Драко пристроился у него в ногах, неторопливо делая минет. Он мягко поглаживал смуглую мошонку, а пальцами второй руки осторожно и вкрадчиво пробирался между ягодиц. Поттер ничего не замечал - он довольно постанывал и лениво перебирал волосы любовника. Грех было не воспользоваться ситуацией. Малфой выждал, пока дыхание Гарри участится, не отрываясь от своего занятия, обмакнул палец в банку со смазкой, предусмотрительно оставленную им поблизости, и быстро втолкнул его в туго стиснувшееся отверстие.
Эффект был потрясающий. На мгновение Поттер окаменел, потом рванулся и взревел так, что у Драко заложило уши. Что он там подумал, Мерлин его разберет - возможно, что с тыла к нему подкрались недорезанные последователи Темного Лорда. Эхо этого вопля еще висело в спальне, а едва не подавившийся поттеровским членом Малфой уже вихрем слетел с кровати, подцепил с полу свою палочку, выскочил за дверь и кубарем скатился по лестнице. Рыбкой нырнув в ванную комнату, он наложил на дверь самое мощное из известных ему запирающих заклинаний: фамильное, изобретенное еще его прапрадедом, который имел несчастье вступить в брак с экспрессивной представительницей семейства Забини... Три секунды спустя дверь ванной содрогнулась от первого удара.
- Алохомора! Алохомора, мать твою!! - неистовствовал Поттер под дверью, продолжая сотрясать ее беспорядочными залпами заклятий. - Малфой, гадина, изничтожу! В каталажке сгною! Выходи!
Драко уткнулся носом в старую пластиковую занавеску, которая, вероятно, помнила еще редкие омовения маленького Севви Снейпа, и изнемогал от хохота.
- Нашел дурака, - всхлипнул он.
- Выходи, гад! - Поттер по-маггловски ударил в дверь плечом и сдавленно зашипел. Малфой мысленно вознес Мерлину хвалу за прочность дубовых досок.
- Поттер, не стоит так нервничать. Как же ты допросы ведешь?
- Ты дождешься!
Дверь вздрогнула последний раз, и послышались удаляющиеся шаги. Минут десять спустя Драко осторожно вышел из ванной и, держа наготове палочку, поднялся в спальню. Поттер навзничь лежал в постели и смотрел в потолок. На простыне виднелись кровавые пятна, а путь Гарри к кровати отмечала россыпь алых бусин на светлом ковре.
Малфой обмер. «Нет, не может быть, я не мог навредить ему так!» - мелькнуло у него в голове.
- Гарри! - рванулся он к кровати. - Гарри, что?
Поттер вдруг громко хрюкнул, сгреб его за шиворот и, как нашкодившего книззла, несколько раз ткнул носом в подушку. Драко попытался вырваться, но не получилось: тело было безвольным от пережитого страха и одновременно - окаменевшим от злости.
- Пусти, придурок, - выдавил он, все уже поняв и стараясь оттолкнуть любовника, - шутник гребаный!
Поттер навалился на него всем телом, уткнулся носом в шею Драко и помирал со смеху.
- Хорек ты тупорылый... - простонал он в перерыве между приступами хохота, - зато твоя драконья кровь пригодилась наконец-то.
- Ты что, кретин, весь фиал истратил?!
- Не-е-ет... половину примерно.
- Чертов идиот! Ладно, мне хватит и половины - завтра же сварю хорошую порцию Приапова зелья и подолью тебе в чай.
Поттер вдруг легко перевернул его и уткнулся лицом в малфоевский живот.
- Зачем? - пробубнил он, щекоча кожу Драко теплым дыханием и последними вспышками смеха. - С тобой оно мне точно не понадобится...
* * *
...Он не ревновал Поттера. Никогда. Он вообще никого не ревновал, считая это смешным и нелепым. И тем страшнее было то темное, пышущее жаром буйство, которое сейчас упругими волнами поднималось изнутри, наполняя рот жгучей горечью, похожей на вкус Перечного зелья, и заставляя Малфоя бесссильно скрипеть зубами, в лепешку плюща сигаретный фильтр. И плевать было, что проклятый негр давно ушел из жизни Поттера - от этого только становилось еще больнее. А где-то на окраине сознания трепетал тонкий ручеек страха - мучительного и иррационального - это было осознание того, что чертов Избранный проник в его душу гораздо глубже, чем можно было позволить. И сейчас, сидя в тишине собственного кабинета, Драко Малфой вдруг с ужасом подумал о том, что субботние трахи давно уже стало чем-то гораздо большим, чем должны были бы стать... И что, купаясь в сладком мареве своего адюльтера, он совсем пропустил тот момент, когда его детская болезнь под названием «Гарри Поттер» из легкого простудного недомогания перешла в терминальную стадию драконьего сифилиса.
_________________________
* Юнис Мюррей - ловец команды «Стресморские Сороки» (умерла в 1942 году), некогда ходатайствовавшая об увеличении скорости снитча, «ибо с сегодняшним снитчем слишком просто играть».
* * Мяч находит игрока - Тhe ball comes to the player - английский аналог поговорки «на ловца и зверь бежит».
* * * Центральная рвота - возникает в результате поражения мозга, не связана с приемом пищи, ей не предшествует чувство тошноты, после приступа состояние не облегчается.
Глава 10.
Драко просидел в кабинете больше часа, выкурил уйму сигарет, а потом не выдержал - голова гудела, как пустой котел - и прилег на стоящий в углу кожаный диван, намереваясь просто подремать минут двадцать. Однако он моментально отключился и пришел в себя только поздним утром, когда сквозь серебристые шторы уже вовсю лился яркий солнечный свет. В дверь стучали. Малфой резко встал, невольно охнув от боли в пояснице, взял со стола палочку и снял Коллопортус.
- Войдите.
В распахнувшейся двери показалась фигура Брэнстоун: бледное лицо медиведьмы и голубоватые тени у нее под глазами совершенно не вязались с неуместно радостной улыбкой.
- Доброе утро, сэр.
- Доброе, - он торопливо водил палочкой над безобразно помявшейся за ночь мантией, - как дела?
- Превосходно, сэр. Все стабильны. А вас главный вызывает на конференцию - разбор вчерашнего. Просил подойти через пятнадцать минут.
- Спасибо. Кто вас меняет?
- Джонсон.
- Отлично, - Оливия Джонсон работала в отделении уже лет двадцать, и Драко без опаски доверял ей самых тяжелых больных. - Новых не поступало?
- Нет, нас закрыли на прием. Целитель Сметтвик постарался. Сейчас всех колдотоксикологических принимает госпиталь в Бирмингеме.
Драко коротко усмехнулся, поднося палочку к лицу, и слегка поморщился от резкой мятной свежести очищающих чар.
- Неплохо лечить Главного аврора, не так ли, Элеонора?
Медиведьма позволила себе тонко улыбнуться в ответ.
- Ваша правда, целитель.
Они вышли в пустынный по раннему времени коридор, как всегда залитый голубоватым светом магических светильников. При таком освещении лицо Брэнстоун выглядело особенно усталым. Малфой бросил взгляд на часы.
- Элеонора, можете быть свободны. Тем более что ваша смена закончилась уже полчаса назад. Разве Джонсон еще не подошла?
- Нет-нет, сэр, конечно, она уже давно здесь. Просто я...
Медиведьма смущенно опустила глаза, и Драко, не выдержав, снова усмехнулся.
- Нашу Новую Знаменитость охраняют отборные красавцы-авроры? - проницательно спросил он, и девица тускло заалела.
- Ну, почему же «новую», сэр, - промямлила она, не зная, куда девать взгляд. - Да, конечно, палату охраняли… как же иначе. Но мистер Поттер уже всех отослал - сказал, в этом больше нет необходимости.
Малфой пожалел окончательно смутившуюся девчонку.
- Я шучу, не обращайте внимания. Вы хорошо поработали вчера. А что касается «новой» - то это всего лишь школьное прозвище мистера Поттера, - сказал он и, не удержавшись, все же добавил:
- Можете так нему и обратиться, это его позабавит, гарантирую.
- Пожалуй, сэр, я предложу Причард воспользоваться вашим советом, а то она уже час крутится у палаты, - не без яда ответила медиведьма.
Ее шеф плотно сжал губы, опасаясь расхохотаться. Рэйвенкло, однако.
- Отличная идея, Элеонора.
Они вошли в ординаторскую. Драко поздоровался с коллегами, выслушал сводку и велел Брэнстоун и абсолютно вымотанному Пьюси отправляться по домам. Хиггс доложила ему тех больных, что остались в «травме», и пошла на обход (по графику у нее как раз сегодня было суточное дежурство), а Драко отправил медиведьму Джонсон в палату Поттера - проверить, нормально ли работает Purgatio - и аппарировал в конференц-зал.
После доклада коллеги аплодировали ему стоя - небывалый случай в практике Малфоя. Сметтвик пожал Драко руку и громогласно выразил уверенность в том, что у колдомедиков старой школы есть достойная смена, чем вызвал в рядах целителей тихий щекотный шепоток: теперь все были убеждены, что следующим главным станет именно заведующий колдотоксикологией. В ответ на многочисленные завистливые взгляды Малфой только равнодушно усмехнулся. Потом двери распахнулись, и зал заполнился разноцветьем мантий: журналисты и фотографы торопливо рассаживались на свободные стулья и прямо с места выкрикивали обычные в таких случаях идиотские вопросы. Драко отвечал спокойно, тщательно выбирая слова. Да, Главный аврор был доставлен в госпиталь в крайне тяжелом состоянии, но благодаря оперативности... Да, это была трудная работа, но, учитывая высокий профессионализм британских целителей… И невзирая на постоянное ограничение государственных дотаций главному госпиталю страны… Да, теперь состояние мистера Поттера не внушает опасений... Нет, пока о выписке говорить несколько рано... К сожалению, мисс, это личная информация, и я вынужден... В конце концов, отмахнувшись от ведьмополитеновской репортерши, которая непременно желала знать, кого Избранный звал в бреду, он раскланялся, заявил, что работа требует его присутствия в отделении, и двинулся к выходу, игнорируя мерцающие за спиной вспышки колдокамер. Уже за дверью на его плечо легла знакомая изящная рука и ехидный голос произнес:
- Здравствуй, дорогой. Как насчет пары вопросиков от старого друга?
- Рита. - Он усмехнулся, глядя на блестящие, как сусальное золото, круто завитые локончики и крохотные алмазные искры в оправе дорогих очков. - Здравствуй. Тоже решила осветить великое событие?
- Ну, милый, а как же без меня? - Рита Скитер, по-прежнему стильная и ядовитая, улыбалась ему, как гиена у слоновьего трупа, а ее самопишущее перо, возбужденно подрагивая тонкими блестящими ворсинками, пританцовывало над раскрытым блокнотом. - Так что, побеседуем? Как ты, милый, чувствовал себя, спасая жизнь школьному врагу? Что испытывал? Радость? Грусть? Или...
- Мисс Скитер. Я уже не на четвертом курсе, - он отцепил тонкие холодные пальцы от рукава своей мантии, - боюсь, тебе придется удовлетвориться тем, что я уже сообщил твоим коллегам... Лучше расскажи-ка мне - ты вечно все знаешь - а что там произошло на самом деле?
- О! - журналистка взяла его под руку и увлекла к оконной нише. - Это интереснейшая история, дорогой. У меня есть источник в Аврорате... впрочем, это тебе не нужно. Так вот, нашему Всеобщему Спасителю запрещено лично участвовать в рейдах: три месяца назад он едва не угодил под Аваду в одной заварушке, и Шеклбот... э-э-э... был слегка расстроен этим фактом. А суть дела вот в чем: Поттер со своими дружками выявил сеть подпольных лабораторий, которые изготавливали запрещенные зелья - заметь, пользующиеся приличным спросом - и внедрил в одну своего агента. Вчера днем ему сообщили, что там готовится крупная партия зелья Подчинения, он рванул туда со своей опергруппой, а во время штурма кто-то из зельеваров психанул и разнес пол-лаборатории Бомбардой... Министр, поговаривают, в ярости. Поттер на время даже отстранен от дел.
- Я знаю, - не подумав, сказал Драко.
Скитер хищно раздула ноздри и впилась в его лицо острым взглядом.
- Откуда?
Малфой прикусил губу, проклиная себя за несдержанность.
- Без комментариев, Рита. Извини, но мне надо работать.
Не слушая ответа, он торопливо развернулся, аппарировал к себе в отделение и остановился в коридоре, глубоко дыша, стараясь справиться с приступом глухого раздражения. Надо же было так ляпнуть...
Успокоившись, Драко решил взглянуть на больных. Он прошелся по палатам, потом внимательно осмотрел авроров, поступивших вместе с Поттером, убедился в нормализации их состояния и велел медиведьме готовить обоих к выписке. Идти к Поттеру не хотелось. Драко все не мог избавиться от воспоминаний о вчерашнем, он почти боялся сорваться. Но делать было нечего - выйдя от последнего больного, Малфой устало вздохнул и направился в сторону VIP-палаты. Он завернул за угол и увидел девчонку лет десяти, одетую в дорогую шелковую мантию. Девчонка сидела на старом кожаном диванчике у стены и болтала ногами, с явным удовольствием рассматривая свои странного вида ядовито-розовые башмаки, от которых за версту разило маггловской обувной лавкой.
Драко с первого взгляда узнал поттеровскую младшую: эти яркие, почти морковного цвета лохматые пряди невозможно было спутать ни с чем. Он подошел к диванчику. При его приближении девчонка вскинула на незнакомого целителя большущие золотисто-карие глаза и вскочила.
- Добрый день, сэр, - серьезно сказала она.
Все-таки умеет Гарри воспитывать детей - этого у него не отнимешь.
- Добрый день, мисс Поттер. Пришли проведать отца?
- А откуда вы меня знаете? - растерянно спросила девочка, напряженно вглядываясь в лицо Малфоя.
Драко усмехнулся краем губ.
- Видел в «Ведьмополитене» ваши семейные колдографии.
- А-а-а, - «мисс Поттер» ковырнула носком башмака плиточный пол, - понятно. Да, мы с мамой пришли... Только теперь они разговаривают, а мне велели подождать здесь...
Интересно, о чем бы это?
Драко собрался уже пойти в палату Поттера, когда раздался негромкий хлопок, и рядом появилась Причард, держащая в руке маленький пластиковый стаканчик, наполненный дымящимся какао. Автоматы с напитками были уже давно установлены в больничной лавке (поговаривали, что эту идею Сметтвику подал лично Артур Уизли), и многие посетители, да и персонал тоже, с удовольствием пользовались ими. Сам Драко скорее умер бы от жажды, чем прикоснулся к маггловскому пойлу.
При виде шефа Причард вздрогнула и втянула голову в плечи, но все же протянула девочке питье.
- Доброе день, сэр, - пробормотала она, избегая глядеть ему в глаза. - Вот твое какао, дорогая.
- Спасибо, мисс Причард.
Драко сжал губы.
- Разве ваше дежурство не окончено? - поинтересовался он, буравя медиведьму брезгливым взглядом.
- Да, сэр, я скоро ухожу, - Причард заискивающе улыбнулась и нервно оправила мантию. - Ну как, вкусно? - последнее относилось к девчонке, которая, робко поглядывая на взрослых, без особого желания прихлебывала горячий напиток.
- Да, очень, - Лили Поттер вновь ковырнула носком своего странного ботинка плитку пола, белесую от постоянной обработки асептическим зельем.
- Какие у тебя прелестные башмачки, дорогая, - сладким крокодильим голосом сказала Причард, по-прежнему стараясь не смотреть на Драко.
- Спасибо. Это называется «кроссовки», у магглов есть такой магазин, Clarck, там столько всего… Мы в прошлые выходные ходили с мамой и… и…
Девчонка вдруг запнулась и уставилась в стакан. По светло-коричневой поверхности жидкости прошла почти незаметная рябь, мельчайшие пузырьки разбежались в разные стороны, словно стайка водомерок по глади пруда… Малфой быстро шагнул вперед, перехватил стаканчик и поставил его на журнальный стол.
- Мисс Поттер. - Он сжал худенькое плечо, просевшее под тяжестью его ладони, - успокойтесь. Ваш отец выздоровеет, обещаю. Он и не такое переживал (где я слышал эту фразу?). Уверяю, вам не о чем беспокоиться.
- С-спасибо, сэр, - девчонка громко шмыгнула припухшим носом и, устыдившись, опустила голову. - Спасибо большое…
Драко тяжелым взглядом посмотрел на замершую в испуге медиведьму.
- Вы можете быть свободны.
- Да, целитель Малфой! - торопливо пискнула та и в тот же момент аппарировала.
- Малфо-о-ой? - изумленно протянула поттеровская дочка и, моментально забыв о слезах, уставилась на Драко округлившимися глазами, напомнившими ему жареные каштаны, которыми его в свое время усиленно пичкал Натаниэль.
- Да, это мое имя, - холодно ответил он. - Что-то не так?
Девчонка окончательно смутилась и багрово покраснела. Драко насмешливо посмотрел на встрепанную рыжую макушку и уже собрался поинтересоваться, от кого из своей многочисленной родни мисс Поттер слышала его фамилию, как вдруг за их спинами резко хлопнула дверь и раздался дробный цокот каблуков. Малфой и Лили одновременно обернулись. По коридору к ним на всех парах приближалась Джиневра Поттер.
Супруга Главного аврора была по-прежнему хороша собой. Высокая, статная, широкобедрая - как многие квиддичные игроки, оставившие спорт, она слегка располнела - истинная Юнона, воплощение материнства. Густые рыжие волосы, видимо, второпях небрежно заплетенные в толстую косу, в ярком свете магических шаров отливали бронзой. Сейчас нежные щеки бывшего ловца «Холлихэдских гарпий» были покрыты светло-розовыми пятнами, а глаза предательски поблескивали. Рыдала она там, что ли? Драко напрягся и непроизвольно посмотрел на дверь палаты. Неужели Поттер ухудшился? Быть не может.
Джиневра коротко кивнула Малфою, торопливо подошла к дочери и обняла ее.
- Все хорошо, детка?
- Ага, - девочка вцепилась в материнскую руку, - а как папа?
- Нормально. Идем, Лили. Нам надо отправить сову мальчикам и идти к бабушке… она, наверное, нервничает. Малфой… Гарри сказал, что им занимался ты… Спасибо за помощь, - последняя фраза далась ей с явным трудом.
- Не стоит благодарности, - деланно равнодушно ответил Драко, - это моя работа.
Жена Поттера воинственно вздернула голову и раздула ноздри, но прижавшаяся к ней девочка потерлась лицом о рукав роскошной материнской мантии, и злоба в больших карих глазах внезапно сменилась усталостью.
- Да, я понимаю, - неожиданно спокойно сказала она. - И все же - я тебе очень благодарна. Все мы. Я хотела спросить: когда ты его выпишешь? Медиведьма сказала, что, вроде бы, все в порядке.
- Не знаю, это будет зависеть от результатов осмотра. Надеюсь, через пару дней он будет в норме, - Драко тоже расхотелось пикироваться с женой, как ни крути, а все-таки его собственного пациента.
- Спасибо. Лили, попрощайся.
- До свидания, сэр.
- До свидания, дамы.
Джиневра еще теснее прижала дочь к себе, погрузив сверкнувшие многоцветьем колец пальцы в пламя кудряшек девочки, и в коридоре прозвучал громкий резкий хлопок двойной аппарации. Малфой вытащил палочку, уничтожил сиротливо стоящий на журнальном столике помятый стаканчик с коричневой бурдой и пошел к палате Поттера.
Он на мгновение замер у двери, по непонятной ему самому причине опасаясь первой после вчерашнего встречи с любовником, потом все же нажал на фигурную медную ручку и вошел внутрь. Большая палата была наполнена мягким золотистым светом солнца, пробивавшимся сквозь узорчатые молочно-белые шторы на высоком окне. Воздух чуть слышно потрескивал от многочисленных лечебных заклятий. На прикроватной тумбочке стоял огромный букет белых лилий, их тяжеловатый сладкий аромат почти перебивал острый ментоловый запах антисептического зелья, которым уборщик щедро оросил блестящий пол. А в кровати у окна, закинув руки за голову, неподвижно лежал Поттер. Его глаза были закрыты, и смуглое лицо в обрамлении лохматых черных прядей четко выделялось на белоснежной ткани наволочки.
- Мерлина ради, Джин, иди, - негромко сказал он, - я же сказал, поговорим дома. Уйди, пожалуйста.
Драко закрыл дверь, сделал шаг вперед, и зеленые глаза моментально распахнулись.
- Ты? - в голосе Гарри было столько радости, что Малфой почувствовал, как в груди разливается щекочущее тепло.
- Добрый день, мистер Поттер. Я ваш лечащий целитель, Драко Малфой. Как вы себя чувствуете? - он усмехнулся, пододвинул к постели тяжелый дубовый стул и достал палочку.
- Нормально… целитель Малфой, - а голос все-таки хрипловат… чертова русалочья кровь. Надо будет повысить дозу восстановительного, - только слабость.
- Это естественно. Тошнота, головокружение?
- Уже нет.
- Ты завтракал?
- Угу. Ну и дрянь тут у вас подают, скажу я тебе.
- Ты на редкость предсказуем, Поттер. Подними рубашку, мне надо тебя осмотреть.
- О… - Поттер насмешливо прищурился, но послушно откинул одеяло и без малейшего стеснения задрал до горла длинную больничную сорочку, - хочешь поиграть в целителя и больного, Малфой? Покажи мне, а я покажу тебе?
- Назови мне хоть одно место на своем теле, которого я не видел, - Драко, ядовито ухмыляясь, водил палочкой над смуглым животом, накладывая диагностические чары и проверяя состояние уже зарубцевавшихся ожогов.
- Не порти игру, Малфой, - Гарри потянулся к его руке и положил ее себе на грудь, - вот так… ага… как раз здесь больно…
- Больно? Не ври, Потти.
- Я же сказал, не порти игру, - Поттер медленно водил его рукой по своему телу, - и не называй меня так… сто раз уже говорил.
Драко отложил палочку и опустил ладонь на мускулистое плечо, обтянутое жесткой льняной тканью.
- Поттер, ты прекратишь лезть на рожон? - негромко спросил он, легко высвобождая руку и начав поглаживать твердый живот с длинными волнистыми следами шрамов. - Шкура у тебя, конечно, львиная… но рано или поздно кто-нибудь сдерет ее с тебя и украсит пол перед камином. Не понимаешь?
Гарри устало поморщился и опустил веки.
- Опять ноешь, Малфой. Ну ты-то хоть прекрати… о… вот здесь, еще… Мерлин, нам надо было начать играть в такую игру курсе на пятом… подумать только, сколько времени мы потеряли, - по голосу было непонятно, шутит он или говорит серьезно.
Драко внезапно окатила ярость - неуемная, нерассуждающая.
- Так ною не один я, - резко сказал он, убирая руку. - И, кстати, ты и без меня нашел, с кем тебе поиграть, не правда ли? Или это входило в курс борьбы с Темными Искусствами?
Поттер раскрыл глаза и впился в лицо любовника острым взглядом. Малфой не отвернулся.
- Подслушивал? - поинтересовался Поттер и сел в постели, не отрывая цепких глаз от лица Драко.
- Не понимаю, о чем ты, - ледяным тоном отозвался тот, откидываясь на спинку стула.
- Врешь.
- Иди к черту.
- Мама никогда не говорила тебе, что подслушивать нехорошо?
- Вот как? А на шестом курсе, следя за мной, ты думал так же?
Внезапно Гарри протянул руку и стиснул пальцы Малфоя в кулаке.
- Драко, - Малфой вздрогнул - они крайне редко называли друг друга по именам, предпочитая фамилии и школьные клички, - слушай, не бесись. Это… давно это было, понимаешь? И все прошло, совсем прошло.
На Драко накатила странная грусть. Он накрыл кисть Поттера своей и сжал пальцы.
- Как ты умудрился? - негромко спросил он, глядя в осунувшееся лицо любовника.
Поттер немного помолчал, рассеянно глядя в изножье кровати.
- Так получилось. Тогда… тогда мне это было нужно.
- Сколько?
- Немногим больше года.
- Почему именно он?
- Не знаю. Он… он был последним, что от них осталось…
Зеленые глаза помутнели, на смуглом лице появилось потерянное выражение. У Драко заныло внутри. Он вырвал руку, резко нагнулся, обхватил пальцами теплый затылок Поттера и припал к его рту поцелуем.
Сначала нежно, ласкающе, едва проводя языком по приоткрытым губам, потом все жестче и жестче, теребя зубами, словно вгрызаясь в податливую мякоть… Они целовались яростно, бешено, вминаясь, вплавляясь телами, стукаясь лбами, судорожно сжимая друг другу плечи. Внезапный ознобный холодок, пронесшийся по комнате, оторвал Драко от любовника. Он отстранился и ошалелым взглядом окинул палату. Узорчатая занавеска слабо колыхалась от дуновения стылого мартовского ветра.
- Какой идиот открыл окно? - хрипло спросил он, не слыша собственного голоса.
- Медиведьма… сказала, тут душновато, - глухо отозвался Поттер, поглаживая его колено.
Драко пришел в себя, взял палочку и захлопнул окно. Да, была у Джонсон страсть к свежему воздуху… Ладно, надо будет сказать ей по этому поводу пару слов.
Он посмотрел на Гарри - раскрасневшегося, улыбающегося - и, невольно улыбнувшись в ответ, встал со стула. Поттер откинулся на подушку.
- Может, продолжим?
- Сдурел? Еще не хватало заниматься этим на работе… я же не Главный аврор.
Лицо Поттера выразило забавное раскаяние.
- Ну прости. Я тебе все возмещу.
Драко хотелось смеяться.
- Приди сначала в себя… Спаситель волшебного мира. Тогда и поговорим.
- Я уже…
- Все, Поттер, мне надо идти. Меня будут искать.
- Ладно. Но ты должен мне игру в целителя, не забудь.
- Ты мне тоже кое-что должен.
- О, я-то не забуду, будь уверен… Зайдешь вечером?
- У меня много больных, Поттер. Если только часов в шесть.
- В шесть собирались Рон с Гермионой.
- Ладно, выберу время.
- О’кей.
- И не дури. Лежи смирно, не дергайся никуда - тебе еще минимум сутки надо оставаться в постели.
- Ладно, ладно…
Драко вышел из палаты и пошел по коридору. На душе было легко, и по-прежнему хотелось смеяться неведомо чему. С тем же легким сердцем он пришел в кабинет, недрогнувшей рукой подписал приказ об увольнении Причард в связи со служебным несоответствием и аппарировал в травматологическое отделение, чтобы проверить вчерашних пациентов Хиггс. Малфой провел там около полутора часов, а потом, в качестве жеста доброй воли, выпил кофе в компании Сепсиса, который теперь явно не хотел осложнять отношения с заведующим колдотоксикологией. Помимо этого, он насладился экстренным выпуском «Пророка», где на первой полосе физиономия Поттера соседствовала с его собственным портретом, выслушал еще одну порцию дифирамбов от восторженных коллег и после этого вернулся к себе. И первым же, что он увидел, была взъерошенная и расстроенная Джонсон, которая бегом кинулась к нему, со слоновьей грацией вскочив со своего места постовой медиведьмы.
- Сэр! Вы не представляете, - зачастила она, хватаясь за сердце, - мистер Поттер…
- Что? - резко спросил Малфой, уже готовясь аппарировать в VIP-палату.
- Авроры, сэр! Трое! Они все со служебными пропусками, я не имела права не пустить их к нему. А через пять минут прихожу - он уже в форме стоит! Я и туда, и сюда, умоляла его хотя бы дождаться вас, а он ни в какую - мол, дело огромной важности. Сэр, он самовольно покинул отделение… Простите, ради Мерлина, я ничего не смогла сделать.
- Успокойтесь, Оливия, - устало сказал Драко, - вы тут совершенно ни при чем.
- Говорили, какая-то операция не завершена…
- Я все понял.
- Сэр, я успела сунуть им зелья… Кровоостанавливающее, восстановительное, тонизирующее… он обещал, что будет все принимать.
- Ну-ну, - процедил Драко, - на вашем месте я бы не очень надеялся на это.
- Но как же, сэр…
- Ладно, я буду у себя. И успокойтесь, еще раз повторяю, вы ни в чем не виноваты.
С трудом отвязавшись от пылающей раскаянием медиведьмы, он ушел в кабинет и устало рухнул на стул. Кретин. Борец со злом. Вот так возишься с ним, а стоит где-то случиться неизвестно чему - и этого придурка поминай как звали… Гриффиндор, раздери его горгулья.
Он через камин сообщил Сметтвику о произошедшем, выслушал уверения в том, что мистер Поттер наверняка был вынужден несвоевременно приступить к своим служебным обязанностям, проглотил длинную емкую фразу, которой очень хотелось охарактеризовать мистера Поттера вместе с его служебными обязанностями, и заявил, что сегодня уйдет домой пораньше. Главный даже не пытался протестовать. Драко дал указания Хиггс и медиведьмам, заглянул напоследок к нескольким пациентам, аппарировал в холл и нырнул в камин.
Астории дома не было - Нарцисса сказала ему, что Отто срочно вызвал ее в Гринграсс-холл к захворавшей матери. Драко поужинал, чувствуя, что просто рассыпается на части, ушел в спальню и вызвал жену по каминной связи. В мерцании зеленоватого пламени тонкое лицо Тори казалось еще бледнее обычного.
- Привет. Ну, как ты? - устало сказала она.
- Ничего. Что с Одиллией?
- Да все как обычно. Решила поменять стенную обивку в гостиной, выбирала три часа, а когда наконец нашла нужную, ей на радостях стало плохо… Я останусь сегодня тут. Не скучай, ладно?
- Я постараюсь.
- Ну, как тебе наш Избранный?
Драко усмехнулся.
- Гриффиндорец, и этим все сказано.
Тори сморщила нос.
- Расскажешь потом?
- Конечно.
- Ну хорошо. Ты работаешь завтра?
- Как обычно.
- Вообще-то, Сметтвик мог бы дать тебе свободный день.
- Даже и не надейся.
- Понятно. Ладно, доброй ночи, Драко. Увидимся завтра вечером.
- Доброй ночи, дорогая.
Тори исчезла. Драко отошел от камина, быстро разделся, едва не падая от усталости, принял душ и улегся в постель. В мягком мареве полусна он вдруг вспомнил некоторые из игрушек, виденных им в бывшем магазине Грегори, и уже отключаясь, ядовито подумал о том, что надо будет проверить срок годности имевшейся в лаборатории «оборотки», навестить какую-нибудь лавку подобного типа и устроить Поттеру такую игру «в целителя», чтобы у гриффиндорского идиота надолго пропало желание играть во что бы то ни было.
Главное, чтобы этот кретин вернулся.
Глава 11.
Утренний сон Малфоя был прерван робким шепотом Типси: домовик стоял у кровати и робко дергал за край вышитого одеяла: коснуться плеча хозяина он не осмеливался. Драко открыл глаза, потянулся и движением руки отправил эльфа в гардеробную. Тот радостно тряхнул ушами и исчез. Драко принял душ, оделся и спустился в столовую. Позавтракал он без особого удовольствия - в голове назойливо крутились мысли о Поттере. Поглощенный этими думами, он медленно ковырял ложкой в тарелке с овсянкой, не обращая внимания на унылую физиономию Грамблера, который напряженно прислушивался к вялому постукиванию серебра о фарфор и, сожалея о плохом аппетите хозяина, явно готовился к приказанию прижечь себе пальцы утюгом. А его господин задумчиво прихлебывал огненно-горячий кофе и, вспоминая вчерашние события, размышлял о том, что травмы Поттера требуют серьезного наблюдения, и когда полудурок вернется со своей «незавершенной операции», Драко должен будет провести полное обследование - возможно, даже в клинических условиях.
Он так погрузился в эти мысли, что хлопок аппарации заставил его слегка вздрогнуть. В столовой появилась Нарцисса, одетая на выход - в серебристую шелковую мантию. Домовуха несла вслед за ней темно-синий плащ и маленькую изящную сумочку.
- Доброе утро, сынок.
- Доброе, мама, - Драко встал и поцеловал мать в щеку, слабо пахнущую знакомым с детства ароматом резеды. - Куда ты собралась так рано?
- К Паркинсонам - Эмма просила меня помочь с подготовкой к ужину. Нам надо будет пройтись по магазинам. Не забудь, в воскресенье мы приглашены на семидесятилетие Джона.
Драко поморщился.
- Не забуду, разумеется.
- Вот и отлично, - мать села за стол, - они будут рады нас видеть.
Завтрак закончился обсуждением подарка к юбилею отца Пэнси, и когда Малфой глянул на часы, до начала рабочего дня оставались считанные минуты. Он торопливо встал, принял из рук Типси уличную мантию и почти бегом направился к камину. Вслед ему донеслось:
- Удачного дня, Драко. Грамблер, подай мне газету.
Ответа домовика он уже не расслышал: в ушах взревело пламя, закопченное каминное нутро завертелось вокруг, и через пару секунд Малфой ступил на пол в холле госпиталя. Он аппарировал к себе в отделение, поздоровался с Джонсон и привычно пошел в ординаторскую. Утренняя конференция прошла спокойно, Хиггс сдала больных и отправилась домой, а Драко бегло просмотрел истории вновь поступивших и, тяжело вздохнув, решил заглянуть к наиболее тяжелому - своему старому пациенту, которого наблюдал уже много лет, и для которого нынешняя госпитализация обещала стать финальной.
Эван Макдональд, двадцатишестилетний парень-полукровка был одной из последних жертв покойного Грейбека. В конце войны, когда оборотни из команды Фенрира совершенно распоясались и нападали среди бела дня, даже не дожидаясь трансформаций, семейство Макдональд - отец, магглорожденная мать и двое детей - неудачно попало к ним в зубы: глава семьи, который никогда не скрывал своих симпатий к орденцам, попросту забыл проверить прочность защитных чар на входных дверях. Из четверых выжил только шестилетний мальчик, умудрившийся с разорванным предплечьем и большой кровопотерей забиться под кровать в спальне родителей. Оборотни не стали его искать: в мертвом доме пищи для них и так было более чем достаточно. Ребенка подобрал кто-то из соседей и сумел доставить в Мунго. К несчастью, мальчишка оказался крайне чувствительным к ферментам вервольфьей слюны - в первое же после укуса полнолуние у него произошел тяжелейший приступ с остановкой дыхания на пике трансформации и тонико-клоническими судорогами, которые смогли купировать, только применив маггловские спазмолитики. А потом открылась непереносимость Вулфсбейна… Он даже Хогвартс не закончил: по медицинским показаниям парню было запрещено любое колдовство. Дальнейшая жизнь Эвана проходила в отделении для неизлечимых больных, откуда его периодически спускали к колдотоксикологам, чтобы проверить реакцию на очередной вариант Волчьего зелья. Каждая трансформация проходила еще тяжелее предыдущей, ткани мозга необратимо склерозировались - он уже год не разговаривал, постепенно утратив даже простейшие навыки самообслуживания, целыми днями лежал в эмбриональной позе, отвернувшись к стене, и не реагировал ни на какие раздражители. Но ликантропия никудане делась, и в полнолуния его приходилось сутками держать под Ступефаем: в волчьей форме Макдональд проявлял сильнейшую агрессивность и недюжинную силу. Вчера, после очередной дозы новой модификации Вулфсбейна, он выдал приступ судорог и впал в кому. Коллеги, которым не терпелось избавиться от тяжелого пациента, моментально перевели его в отделение Драко - умирать. Малфой осмотрел парня, назначил обычную в таких случаях поддерживающую терапию, велел заступившей медиведьме Свирк установить на дверь «интенсивки» следящие чары и, крайне раздраженный, отправился по другим больным. Заведующий колдотоксикологическим отделением терпеть не мог, когда exitus letalis приходился на его дежурство, а этого, по всем признакам, было не избежать: Макдональду оставались сутки, много - двое.
Он закончил обход, пошел к себе и уселся к столу. От Гарри по-прежнему не было никаких вестей. Впервые в жизни Малфой пожалел, что между его кабинетом и домом Поттера нет каминной связи - в свое время они обсуждали это, но решили не рисковать. Сейчас это пришлось бы очень кстати: как лечащий колдомедик, он имел полное право прояснить ситуацию со своим пациентом у его супруги. Настроение было отвратительным. Драко устало покачал головой и придвинул к себе чернильницу: надо было писать статистический отчет. Но, как только он взмахом палочки призвал на стол пачку историй болезни, в дверь постучали, и на пороге показалась зареванная Причард.
- Простите, сэр, можно?
Малфой скривился.
- Я занят.
- Но сэ-э-эр…
…Он потратил почти полчаса, чтобы убедить идиотку в том, что после подобных ляпов следует задуматься о смене профессии, а в конце порекомендовал ей обратиться в отдел кадров с просьбой о переводе в регистратуру - мол, там сейчас как раз есть место. Собственно говоря, он еще вчера обсудил это со Сметтвиком - Причард была родом из обедневшей, но довольно известной чистокровной семьи, и Драко совершенно не улыбалась перспектива какой-нибудь порчи от обозленных родственников. Окрыленная медиведьма громогласно выразила ему свою благодарность, смешанную с сожалениями по поводу случившегося, и убралась прочь, а Драко устало придвинул к себе отчетный бланк. Самопишущее перо уже затанцевало над пергаментом, и тут в дверь снова постучали.
- Да! - рявкнул окончательно обозлившийся Малфой.
На пороге появилась перепуганная Свирк, которая от стеснительности судорожно одергивала на себе накрахмаленную мантию. Круглые глаза девчонки шныряли по кабинету, стараясь не задерживаться на лице разъяренного шефа.
- В чем дело?
- Сэр… к вам посетитель.
- Я принимаю родственников по вторникам и четвергам с пяти до шести, - резко ответил Драко, с силой ткнув перо, рассыпавшее по пергаменту горох мелких клякс, обратно в чернильницу, - вы до сих пор не можете этого запомнить?
- Сэр, это не родственник…
- А репортеров гоните к Мерлину! Я занят.
- Прошу прощения, целитель, но вам придется отвлечься.
Драко до боли сжал в пальцах смявшийся черенок пера. За спиной Свирк в дверях стояла Гермиона Грейнджер-Уизли.
- Прошу прощения, миссис Уизли. Прошу вас, - холодно ответил он и сделал приглашающий жест. Грейнджер аккуратно отстранила медиведьму и вошла в кабинет.
- Вы свободны, Орла, - сказал Малфой, - и потрудитесь больше не беспокоить меня, если к тому не будет достаточных оснований.
- Да, сэр. Извините, - девчонку как ветром сдуло, только звучно хлопнула резная дверь.
Грейнджер коротко усмехнулась.
- Твои подчиненные ходят по струнке, не так ли, Малфой?
- Присаживайтесь, миссис Гр.. Уизли, простите, как это я забыл. Что вам угодно? - он почти не удивился. Представители Департамента магического правопорядка и раньше появлялись здесь - то при поступлении в отделение маггла, которому требовалась модификация памяти, то в случае смерти пациента. Драко привык к этому. Правда, обычно его посещали мелкие сошки, но, вероятно, происшествие с Главным аврором требовало более серьезного подхода. В любом случае ему нечего было предъявить - скорее всего, обычная проверка.
Грейнджер опустилась в кресло и посмотрела Малфою прямо в глаза. Годы щадили ее, хотя многие магглорожденные ведьмы после тридцати начинали неудержимо стариться (проблемы эстрогенного обмена, связанные с реакцией эндокринной системы на магию), но счастливой супруге Рональда Уизли удалось этого избежать. Гладкая шея, свежие щеки… ее возраст выдавали только глаза - жесткие, цепкие, с почти незаметной вязью морщинок у висков - да первые нити седины в темно-каштановых волосах. Когда-то пушистые вьющиеся пряди сейчас были свернуты в тугой гладкий узел на затылке, а форменная синяя мантия традиционно спускалась до самого пола. Грейнджер сидела, вскинув голову и безупречно выпрямив спину. Чем-то она неудержимо напоминала старую кошку Макгонагалл - а, скорее всего, просто бессознательно копировала свою любимую учительницу. Драко усмехнулся краем рта.
- Так чем я могу быть вам полезен, миссис Уизли?
- Мне надо задать вам несколько вопросов, целитель Малфой.
- Слушаю вас.
- Вчера аврор Поттер самовольно покинул ваше отделение?
- Да, но…
- Я прошу вас отвечать только «да» или «нет».
Малфой стиснул зубы.
- Да.
- Охрана госпиталя была поставлена в известность?
- Да.
- Мистер Поттер получал необходимое лечение?
- Да.
- Он состоит с вами в сексуальной связи?
- Да… да как это пришло вам в голову, миссис Уизли?
Он произнес последнюю фразу на полном автомате - спасла многолетняя выучка. Грейнджер резко подалась вперед.
- Мне повторить мой вопрос, целитель? Или предпочитаете допрос под Веритасерумом?
- Мой адвокат свяжется с вами, - ледяным тоном произнес Драко, судорожно стискивая под столом ручку кресла - в груди ядовитым цветком распускалось бешенство. Проклятая грязнокровная свинья… Вот и говори после этого о гриффиндорской дружбе… Мерлин, надо срочно искать Поттера…
Внезапно «грязнокровная свинья» откинулась на спинку кресла, повела плечами и усмехнулась.
- Не сходи с ума, Малфой, - холодно сказала она, - разумеется, не будет никакого Веритасерума и никакого адвоката. Просто ответь мне: как давно это длится?
Драко тоже откинулся в кресле и смерил грязнокровку ядовитым взглядом.
…Когда-то он физически брезговал ею - стародавние предрассудки, впитанные вместе с чистокровным молоком Нарциссы. Потом, после того как Драко пообщался в Хоге с магглорожденными и понял, что, в сущности, различия между ними велики, но отнюдь не столь чудовищны, как казалось ему в детстве, брезгливость сменилась язвящим, как осиный укус, чувством зависти. Зависти к ее уму... а затем и еще кое к чему, но об этом он предпочитал не думать. Когда грязнокровка орала и корчилась под палочкой тетки, Драко не думал о причиняемых ей страданиях, поглощенный мыслями о запертом в подвале Поттере. А после войны Малфой почти никогда не вспоминал о ее существовании, равнодушно пролистывая страницы газет, с которых она повествовала об очередном нововведении в законах или торжественно вещала на ежегодных приемах по случаю годовщины Великой Победы. Даже тогда, в клубе, он не обратил на нее особого внимания - теперь эта женщина была ему абсолютно неинтересна. И тем сильнее ощущалась сейчас злая усмешка судьбы: он никогда не думал, что первым человеком, задавшим вопрос о его отношениях с Гарри, будет именно она - старый школьный недруг и всем известная «заучка». Но Малфой по-прежнему превосходно держал себя в руках.
- И опять-таки: я не понимаю, о чем ты говоришь, - спокойно ответил он.
Грейнджер сунула руку в карман, извлекла оттуда небольшой клочок бумаги, покрытый мельчайшими строчками, и взмахнула над ним палочкой.
- Engorgio! Малфой, подобные тебе часто увлекаются коллекционированием. Не желаешь полюбопытствовать? Раритет, можно сказать.
- С тобой все в порядке, Грейнджер? - он спросил это тем же равнодушно-любезным тоном, но внутри все сжалось от дурного предчувствия. В сероватом газетном листе Малфой узнал номер «Ежедневного Пророка».
Карие глаза сощурились, и грязнокровка палочкой подтолкнула газету к нему.
- Тебя не удивило отсутствие утреннего выпуска? Или ты столь рафинирован, что даже газет не читаешь? Весь тираж пошел под Evanesco, Малфой, сохранилось два номера - оба они у меня. Полюбуйся.
Холодея, Драко придвинул к себе шуршащие, пахнущие типографской краской страницы.
…Однажды в детстве родители взяли его с собой в Париж к родне Люциуса, и там воображение пятилетнего Малфоя поразил маггловский конный цирк (двоюродный племянник отца, страстный любитель лошадей, решил таким образом развлечь мальчика). Молодой маг умилялся, видя бурный восторг маленького родственника, он подробно рассказывал ему о джигитовке, а Драко слушал и запоминал. Через пару дней после возвращения домой Малфой тайком пробрался на конюшню, со стенки денника залез на спину отцовского жеребца, встал и свистнул. Развеселое животное галопом полетело к выходу, и Драко со всего маху заехал лбом в дубовую балку. Хорошо еще, что он отделался обмороком, испугом и шишкой на лбу, и что рядом оказался домовик, не теряя времени доставивший его к гостившему в Малфой-мэноре Снейпу. Тот моментально наложил на крестника Enervate, влил в него несколько лечебных зелий и залечил ушибы. За обедом мать не проронила ни слова, а вечером, когда из Министерства вернулся Люциус, Драко в первый и последний раз в жизни отведал отцовского ременного пояса, после чего преисполнился равнодушия к цирку вообще и к конному в частности. Но на всю жизнь ему запомнился чудовищный удар и искры из глаз. Примерно такое же ощущение он испытал и сейчас, глядя на разворот «Пророка», где под огромным заголовком «Сенсация! Старая любовь или новое увлечение?» красовалась большая колдография.
Снимок был сделан через окно - периодически кадр заслоняла тень развевающейся на ветру занавески - но даже это не мешало разглядеть интерьер VIP-палаты и две прильнувшие друг к другу фигуры. Неизвестный ублюдок не сплоховал: он поймал как раз тот момент, когда Главный аврор увлеченно отвечал на поцелуй заведующего колдотоксикологическим отделением, и увлеченность эту никак нельзя было списать на благодарность за успешно проведенное лечение. Драко пробежал глазами статью, наполненную ахами, охами и - одно хуже другого - предположениями о романе двух бывших солдат противоположных сторон, сцепил зубы и оттолкнул газету обратно к Грейнджер. Несколько секунд он физически не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, потом медленно поднял голову.
Грязнокровка явно получала от происходящего немалое удовольствие: на ее обычно бледных скулах цвел кирпично-красный румянец, а во взгляде читалась удовлетворенность, словно дело происходило на уроке трансфигурации, где она в очередной раз умудрилась первой превратить спичку в иголку. Впрочем, встретившись глазами со старым врагом, она мигом согнала с физиономии неподобающее истинной гриффиндорке выражение и уставилась на Драко холодно и выжидающе.
- Что скажешь? Замечательная история, верно? Такая… романтичная. Представля-яю себе, как обрадовались бы сотни домохозяек по всей Британии… и это я еще молчу об их мужьях, Малфой.
- Как тебе удалось? - глухо спросил Драко и вытащил из кармана пачку сигарет.
Лицо Грейнджер неожиданно смягчилось. Она взяла со стола свою палочку и протянула ее к Малфою.
- Lumos.
Он вздрогнул, глядя на подмигивающий огонек, потом извлек сигарету и прикурил. Грейнджер поерзала в кресле.
- Разрешишь?
В первый момент он не понял, но уже через секунду протянул ей пачку. Грязнокровка ловким привычным движением выдернула оттуда сигарету, сунула ее в рот и глубоко затянулась. Синеватый горький дым, окутавший обоих, принес Драко странное чувство сообщничества… Гермиона Уизли убрала палочку и вновь откинулась на спинку кресла. Теперь она смотрела Малфою в лицо без издевки - скорее, задумчиво.
- Слава Мерлину, в редакции у меня есть свой человек, - устало сказала заместитель главы Департамента обеспечения магического правопорядка и стряхнула в пепельницу рыхлый серый столбик, - когда верстался сегодняшний номер, он успел прислать мне патронуса. Я уже через пять минут была там… с обливиатором, разумеется. Но, к несчастью, не смогла найти хоть одного стоящего легилимента - пришлось действовать в жуткой спешке, я опасалась, что какой-нибудь засранец смоется оттуда... Я не знаю, кто принес им снимок, Малфой. И это меня убивает.
- А где негатив?
- Уничтожен, он отдал его редактору вместе с колдографией... Мерлин, сто раз пожалеешь о запрете на Маховики времени, имей мы хоть один - сейчас никаких проблем бы не было… Малфой, послушай. Если серьезно, я не собираюсь расспрашивать тебя о том, как все это началось и сколько продолжается. На эти вопросы мне ответит Гарри. Я спрашиваю тебя вот о чем: ты не замечал в последнее время чего-нибудь необычного? Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - Драко раздавил в пепельнице окурок и посмотрел во внимательные карие глаза. - Замечал.
Непрерывно куря сигарету за сигаретой, он рассказал своей неожиданной посетительнице о произошедшем с ним за эти дни: о проникновении в кабинет и дом, о незнакомце в Хогсмиде… Грейнджер слушала внимательно, вытащив из прически вьющуюся каштановую прядь и машинально накручивая ее на палец, и время от времени тоже запускала руку в стремительно пустеющую пачку. В конце рассказа Драко скомкал опустошенную картонную коробочку и швырнул в довольно причмокнувшую мусорную корзину. Грейнджер помахала палочкой, очищая воздух, и сизый туман табачного дыма мгновенно исчез.
- Так, - сказала она деловито и спокойно, - ясно. Кто-то знает о вашей - Мерлин, как и сказать-то не знаю! - связи и всеми силами стремится найти доказательства. Я сейчас же попытаюсь связаться с Гарри. А ты думай, Малфой. Думай, кому ты мог так насолить, что в попытке достать тебя не щадят даже Спасителя волшебного мира… Думай, потому что в следующий раз нам может не повезти - и я даже представить боюсь, что тогда произойдет.
Перед мысленным взором Драко встали серьезные глаза Скорпиуса… насмешливая и нежная улыбка Тори… тонкие морщинки у материнского рта.
- Почему ты думаешь, что это направлено против меня, а не против Гарри? - спросил он, с трудом удерживая нервную дрожь.
- Потому что против Избранного будут действовать по-другому: яд, теракт, несовместимая с жизнью порча, - отрезала Грейнджер.
Драко плотно сцепил зубы.
- Скитер… - процедил он, - возможно, это ее рук дело. После пресс-конференции она подходила ко мне… и я допустил оплошность. Но я не понимаю, каким образом… левитация на такой высоте, да еще разиллюзионное... она не способна на такое, уверен. А в ее анимагической форме сделать снимок невозможно. Она даже в палату не смогла бы попасть - на окна наложены специальные чары.
Грейнджер потерла ладонью висок и посмотрела на него одобрительно.
- Соображаешь, Малфой. Нет, это не Скитер. К ней я отправилась в первую очередь. Она действительно заинтересовалась, откуда тебе известны подробности насчет отстранения Гарри, но просто не успела ничего сделать: после того, как ты ушел, ее отловил ваш Сметтвик и чуть ли не час рассказывал о больничных проблемах, просил статью написать. Когда она вырвалась от него, сумела спрятаться в туалете, сменила форму и нашла палату Гарри, там уже были авроры, и ей пришлось улететь… вонючая навозная муха! А чары ваши она проклинала вовсю - мол, порядочному репортеру скоро некуда будет податься, она ведь даже не смогла подлететь к окну ближе, чем на двадцать дюймов.
Малфой про себя вознес Мерлину хвалу за назойливость главного и прочность дезинсекционных заклятий.
- Что она говорила по поводу нашего с ней разговора?
- Что бы ни говорила - теперь не важно.
- Мерлин, ты что…
- Да чего ей сделается, Обливиэйт - и все.
Впервые в жизни Драко почувствовал к Гермионе Уизли что-то вроде благодарности.
- Н-да… - добавила она, - в общем, ситуация по-прежнему неясна… Вот что, Малфой. Не пытайся связаться с Гарри - он сейчас где-то в Шотландии, берет главаря той группы… впрочем, это детали. Я сама не уверена, что смогу поговорить с ним в ближайшее время. Сиди тихо, как клубкопух под метлой. На наше счастье, негатив уничтожен - вряд ли тот, кто знает о вас, сунется еще куда-нибудь со своими откровениями… хотя я не уверена. Мои люди будут пока следить за прессой, а когда Гарри вернется, мы постараемся все вместе распутать это… надеюсь.
Драко коротко кивнул, напряженно перебирая в памяти тех, кто еще мог знать хотя бы что-то о его личной жизни. Грейнджер встала, взмахом палочки уменьшила газету и, сунув ее в карман, направилась к выходу. Уже в дверях она обернулась и негромко сказала:
- Знаешь… я ведь давно понимала, что у него кто-то есть. Чувствовала. Но Мерлином клянусь, Малфой - что это окажешься ты, и что это примет такие размеры… бред какой-то. Поневоле начинаешь верить во всякую чертовщину.
- Ты ведьма, Грейнджер, тебе и полагается верить во всякую чертовщину, - устало ответил Драко.
- А ты все тот же ядовитый Хорек, Малфой, - так же устало ответила ему Грейнджер, - и я совершенно не понимаю, что в тебе мог найти мой лучший друг… Но, наверное, что-то нашел, раз все так получилось.
Когда дверь за ней захлопнулась, Драко не глядя нащупал на краю стола палочку, наложил Коллопортус и пару раз ударился затылком о мягкую спинку кресла. Напряжение спало, и его начало трясти. Некоторое время он посидел в странном отупении, потом резко встал, распахнул окно, едва не сорвав ноготь на большом пальце, и полной грудью вдохнул сырой, стылый лондонский воздух. Ему было страшно - впервые за много лет страшно за свое будущее, за будущее семьи. И еще он думал о реакции Гарри. Малфой неплохо знал своего любовника и понимал, что теперь Поттер костьми ляжет - но найдет того, кто поставил под угрозу их тайну. Через несколько секунд ему немного полегчало, он со стуком захлопнул окно, сел обратно за стол и, взяв себя в руки, углубился в отчет. Нюхом, кожей, сердцем - он чуял, что опасность, хоть и схлынувшая ненадолго, на самом деле никуда не делась, и эта мысль глодала его сознание, отвлекая от стройных рядов цифр, которые постепенно выстраивались на пергаменте. Когда, наконец, с отчетом было покончено, он вышел из кабинета, впервые в жизни заперев его тем самым фамильным заклятием, которое никогда прежде не использовал на работе, и почти с радостью окунулся в дела отделения.
Остаток дня прошел довольно быстро. Драко вновь осмотрел больных, довольно долго просидел в палате Макдональда и подробно объяснил внимательно слушавшему его Боунсу принципы поддерживающей терапии безнадежных больных. Потом проконсультировал пациентов «травмы» и дал согласие на выписку оставшихся авроров. В половине шестого он аппарировал в ординаторскую амбулатории, отдал Патил прочитанные статьи, благосклонно послушал ее болтовню, но от чашечки кофе отказался: Парвати, истинное дитя своих индийских родителей, варила страшнейшую бурду с перцем и корицей, которая по вкусу больше всего напоминала противопростудное зелье мадам Помфри. В конце концов короткая стрелка на часах все-таки подползла к желанной отметке, Малфой дал последние наставления дежурантам и, спустившись в холл, с чувством огромного облегчения нырнул в камин.
Дома было тихо и спокойно. Драко сбросил на руки Грамблера мантию и прошел в гостиную, где уже был накрыт стол к обеду, исходила сытным паром огромная фарфоровая супница, а на буфете, под негромким пыхтением согревающих чар, маслянисто поблескивал жиром ростбиф. Однако столовая была пуста. Малфой обернулся к домовику и спросил:
- Где все?
Эльф низко поклонился.
- Госпожа Нарцисса передала по каминной связи, что вернется поздно, а госпожа Астория у себя.
Проголодавшийся Драко недовольно хмыкнул, но садиться за стол без жены не стал. Он подошел к камину, с полминуты подождал, однако в столовой по-прежнему было тихо, и Малфой аппарировал в кабинет жены.
Небольшая уютная комната, которую Тори использовала для, как она выражалась, «бегства из лона семьи», носила на себе четкий отпечаток личности его супруги. Разнообразные колдографии Скорпиуса и самого Драко тесно соседствовали с портретами любимых производителей жениного питомника и снимками с выставок. Огромное бюро было завалено кучей пергаментов, рекламными буклетами собачьих кормов и надорванными конвертами. Мебель из светлого бука матово поблескивала в оранжевом свете каминного пламени; обтянутые синим сафьяном пухлые кресла, набитые гиппогрифьим волосом, так и манили присесть; на мягком бежевом ковре валялись сброшенные женой туфли: когда рядом не было Нарциссы, Тори любила иногда походить босиком. Но было сейчас в этой давно знакомой привычной картине что-то необычное, тревожащее. Драко остановился и втянул носом воздух.
Запах сигаретного дыма.
Он вздрогнул. Напряженные дневным разговором с Грейнджер нервы натянулись как веревки - Астория курила очень редко, последний раз он видел жену с сигаретой, когда Скорпиус в восьмилетнем возрасте сорвался в парке с детской метлы и ударился головой о корень огромного дуба. Драко торопливо шагнул вперед и резко позвал:
- Тори!
- Я здесь.
Тяжелая портьера, скрывавшая балконную дверь, пошевелилась, прошуршав по ворсу ковра, как змея по песку, и Астория вошла в комнату. Бледные щеки жены порозовели от холодного воздуха, длинные белокурые волосы свисали вдоль осунувшегося лица. Сердце Малфоя страшно стукнуло.
- Что случилось? - громко, почти грубо спросил он. - Что-то со Скорпиусом?
Жена смотрела на него странным взглядом - словно не узнавая.
- Со Скорпиусом все в порядке, - спокойно ответила она. - Драко… Мерлин меня раздери, что у тебя с Поттером?
Глава 12.
Малфой откинул голову назад и плотно сжал губы. «Дежавю… так, кажется, зовут это магглы», - мелькнуло у него в голове: жена смотрела на него тем же неверящим взглядом, что и Гермиона Грейнджер. Тонкие пальцы Астории, вцепившиеся в воротник мантии, безжалостно сминали нежное валансьенское кружево. Она медленно прошла мимо Драко, почти упала в кресло перед камином и сгорбилась, уронив на колени до синевы озябшие руки. По бледному лицу четким рисунком пробегали тени от пылающего огня, изменяя ее черты и придавая им сходство с трагической древней маской.
- Так что ты мне ответишь?
В сознании Драко ошеломление первых секунд странным образом переродилось в глухую тошнотворную злобу, которая скрутила внутренности узлом и вырвалась наружу грубым, даже презрительным:
- Откуда ты знаешь? Что, рылась в моих вещах?
Голова Астории дернулась, как от хлесткой пощечины. Жена плотно зажмурила глаза и сжала кулаки. Опомнившийся Малфой рванулся вперед, упал перед креслом на колени и стиснул в ладонях ее ледяные руки.
- Прости. Прости, ради Мерлина, я не думал того, что сказал, - он прижал подрагивающие пальцы к губам. - Прости меня, Тори.
Астория открыла глаза, блеснувшие в свете камина водянисто-стеклянным блеском, и вдруг невесело рассмеялась. Она осторожно высвободила руки и откинулась на спинку кресла.
- Лучше бы, Малфой, ты обвинил меня в этом обоснованно, - горько сказала она. - Поверь, это было бы много, много лучше…
Драко, продолжая стоять на коленях, впился в ее лицо вопрошающим взглядом. Он чувствовал, как в груди разрастается пустота, поглощая последнюю надежду на то, что мерзость сегодняшнего дня наконец завершилась. Астория вдруг протянула руку, осторожно отвела с его щеки выбившуюся из-под ленты прядь, и привычная мягкость этого жеста резанула больнее, чем удар или оскорбительное слово.
- Говори же, черт возьми.
- Два часа назад я получила вопиллер, Драко. Счастье, что Нарциссы не было…
Она говорила что-то еще, но Малфой не слушал. С огромным трудом он собрал остатки самообладания и резко встал на ноги. Еще больше побледневшая жена умолкла, неотрывно глядя на него. Драко, напряженно размышляя, обвел кабинет невидящим взглядом.
- Так. Как выглядело письмо?
- Стандартный вопиллер, - Тори тоже взяла себя в руки и отвечала теперь коротко и четко. - Как только он смолк, разумеется, сгорел. Почерка я, увы, не разглядела.
- Это понятно. Голос незнакомый, конечно?
- Конечно. Но ты же знаешь, есть чары…
- Знаю. Сова тоже незнакомая?
- Да.
Тупик. Чего и следовало ожидать.
- Что… - он кашлянул, собираясь с духом, - что там было? Угрозы? Шантаж?
Астория коротко усмехнулась.
- Да собственно, ничего для меня нового: «Ваш муж, миссис Малфой, состоит в любовной связи с мужчиной...». Меня просто поставили в известность о происходящем. Неожиданностью, как ты понимаешь, оказалось только имя.
Малфой, мерявший шагами комнату, резко остановился и обернулся к ней. Сам не зная почему, он вдруг спросил:
- Тебя это шокирует?
- Признаться - да, - жена почти насмешливо скривила рот. - Прости, но это похоже на пошлый любовный романчик: они - старые враги, их ненависть друг к другу была безграничной, но вдруг…
- Астория. Прекрати, - в его голосе кованым железом громыхнули ноты, унаследованные от покойного деда, Абраксаса Малфоя, чье увлечение выездкой драконов в свое время неприятно поражало чистокровное магическое общество, и жена прикусила губу.
- Извини. Это было лишнее.
- Да. И не нужно об этом больше, прошу тебя.
- Хорошо. Но, Драко… ты понимаешь, чем это нам грозит? Я знаю, когда речь идет о чувствах... Мерлина ради, Малфой, ты что, не отдаешь себе отчета в том, насколько эпатажен твой выбор? По... Поттер всегда на виду, за ним следят тысячи глаз. Случись что... скандал будет ужасен, Драко. Газеты разорвут вас в клочья.
Драко отвернулся. Воспоминание о шуршащих страницах «Ежедневного Пророка», которые Грейнджер брезгливо толкнула к нему кончиком палочки, залило его щеки предательским румянцем. Жена поднялась из кресла, неслышно подошла к нему и положила руку на закаменевшее плечо Малфоя.
- И еще. Ты... ты помнишь его... Джиневру Поттер? Возможно, я плохо разбираюсь в людях, но уж поверь мне: ее реакция будет далеко не такой мирной, как моя. Это-то ты понимаешь? Нам надо думать о сыне, Драко. В его возрасте пережить такой скандал...
- Я знаю. И я все понимаю, - резко ответил Малфой, нервическим движением сбрасывая ее ладонь. - Я со всем разберусь, Тори. Дай мне немного времени. Даю тебе слово, что справлюсь с этой проблемой.
Лицо Астории заволокло туманом печального недоверия.
- Ну-ну, - грустно сказала она, - я очень хочу тебе верить. Но... я боюсь, Драко. Я так боюсь... Что, если в тот раз за нами действительно следили? Скорпиус...
Неожиданно она уткнулась лицом ему в плечо и всхлипнула - негромко, обреченно. Малфой осторожным движением погладил теплый затылок жены.
- Тори, успокойся. Я тогда говорил со Слагхорном, Скорпиусу ничего не грозит. Его почта сейчас проверяется. Все будет в порядке.
Астория подняла голову и пристально посмотрела на него. Ее губы дрогнули, а в прозрачных голубых глазах, так похожих на глаза Скорпиуса, застыла грусть, словно на только что залитую солнечным светом морскую гладь легла тень надвинувшейся грозовой тучи.
- Я... я волнуюсь и за тебя, Драко. Наверное, это просто идиотское любопытство... но скажи мне: почему именно он? Как это случилось?
Малфой стиснул зубы. Резкий ответ уже висел на кончике его языка, но Драко вдруг вспомнил послесвадебное лето, когда они наивно строили планы своей будущей жизни, и то доверие, что всегда наполняло их отношения, потом насмешливую и одновременно нежную улыбку, которая появлялась на лице Тори при виде встрепанной пестрой совы, влетавшей в окно - он знал, что эта сова принадлежит Кармайклу... вспомнил все это и сдержался.
- Астория, пожалуйста. Я не могу говорить об этом.
- Ясно. Хорошо, давай закончим этот разговор. Я надеюсь на тебя. И... и на него тоже - ты же ведь сообщишь ему о случившемся?
- Да, - тяжело было сознавать, что собственная жена сомневается в его способности справиться с проблемой без помощи любовника. - Да, сообщу.
- Хорошо. Что ж, пойдем обедать. Эльфы накрыли на стол. Хотя бы на полчаса забудем, что у нас... неприятности.
- Да. Идем.
Они вышли в коридор. Астория замешкалась, накладывая запирающие чары на двери кабинета, а потом внезапно подняла голову и пристально посмотрела на застывшего в раздумьях Малфоя. Он почувствовал это и с трудом оторвал взгляд от обтянутой светло-синим шелком стены.
- Что?
- Драко. Скажи мне все-таки... это и есть твой «единственный»?
Малфой вздрогнул. Он молчал, впервые в жизни не находя, что ответить. Тори не отрывала глаз от его лица, на мгновение ему показалось, что взгляды немногочисленных коридорных портретов тоже обратились в его сторону, и Драко окатило кошмарное чувство - словно он стоит обнаженным в безжалостном свете прожектора надвигающегося на него с ревом Хогвартс-экспресса... Он задохнулся. Он не мог, не хотел отвечать ей. Он не хотел отвечать на этот вопрос даже самому себе... Мантия Астории тихо зашелестела: жена отступила на шаг и отвела глаза в сторону.
- Впрочем, ничего не говори, - грустно прошептала она и небрежно сунула палочку за пояс мантии. - Можешь не считать это вопросом, Драко. Достаточно взглянуть на твое лицо.
И аппарировала. Малфой облизал пересохшие губы. Он почти не расслышал ее последних слов. Сейчас, когда Драко наконец остался один, на него вновь накатила лавина мыслей. Внезапно сорвавшись с места, он стремительно пошел, почти побежал в сторону своего кабинета. Бледные лики в овалах резных позолоченных рам провожали его хмурыми, неодобрительными взглядами, только лицо отца на крайнем портрете осталось неподвижным - как и всегда, уже много лет подряд... Малфой влетел в кабинет, трясущимися руками снял с бюро охранные заклинания и дернул на себя маленький потайной ящичек. Оттуда веером посыпались пергаменты, испещренные знакомыми крупными буквами... Он окинул их взглядом, сунул руку в тесное деревянное нутро, проверяя на всякий случай, не уцелело ли где внутри скомкавшегося листа, выхватил палочку и обернулся к камину.
- Инсендио! - рявкнул Драко, взмахивая рукой, и за чеканной медной решеткой взметнулся и ровно загудел огонь. Малфой сгреб хрустящие листки, смял их, бросился к камину и швырнул бесформенный ком на горячие угли. Желтоватая масса дрогнула, мгновенно съеживаясь и прорастая ярко-оранжевыми язычками пламени. Малфой дождался, когда от писем останутся только трепещущие черные клочья, поворошил в камине кочергой и выпрямился. Его трясло от бешенства. В сознании, подобно тому самому огню, что спалил сейчас письма Гарри, разгоралось одно единственное имя: Блейз.
Забини. Он подумал о нем, еще разговаривая с Грейнджер. Бывший любовник был единственным, кто знал о его связи с Поттером, и Драко готов был биться об заклад, что проклятый ублюдок вполне мог и сделать снимок, и тем более отправить Тори вопиллер. Это было очень в его духе. Падающего толкни... Малфой вихрем вылетел из кабинета и, прыгая через две ступеньки, поднялся в спальню (аппарировать в таком состоянии он попросту побоялся). Трясущиеся от ярости руки не попадали в рукава мантии, он грубо выругался, терзая тяжелую ткань, торопливо сунул палочку прямо в карман и большими шагами подошел к камину. Злоба клокотала внутри, как ведьмино варево. Малфой зачерпнул дымолетного порошка и, едва не расшибив лоб о мраморный верх камина, ринулся внутрь с ревом:
- Дом Забини!
Мир перед глазами рассыпался миллионами зеленых искр и вновь сложился в интерьер личного кабинета Блейза: между Малфой-мэнором и Забини-холлом уже много лет был зарегистрированный канал каминной связи - бывший любовник, довольно известный адвокат, частенько консультировал Драко по правовым вопросам. Малфой шагнул на пушистый узорчатый ковер, машинально стряхнул с мантии пепел и услышал удивленное:
- Малфо-ой? Ты откуда?
Он резко поднял голову. Прямо напротив камина, за огромным чиппендейловским столом, на котором высился огромный малахитовый чернильный прибор в виде Хогвартса, сидел Забини, явно расслаблявшийся после трудового дня: ворот его зеленой домашней мантии был расстегнут, а в руке посверкивал толстостенный стакан, на треть заполненный медно-золотой жидкостью. Смуглое лицо выражало удивление.
- Что-то случилось, дорогой? Какими судьбами?
- Представь себе, случилось, дорогой, - с трудом выдавил Драко и, сорвавшись, заорал:
- Это ты, мразь?! Твоих рук дело?!
Изумление на лице Блейза переросло в испуг. Зрачки его огромных, влажно-коричневых, как у породистого арабского жеребца, глаз расширились, лицо посерело.
- Ты о чем?
Малфой шагнул вперед. Его сотрясала дрожь, знакомо покалывало в висках и кончиках пальцев.
- Какого Мерлина ты это сделал?
- Да что сделал-то, Драко?!
Волна магии, опрокинув кресло, подбросила Забини вверх, и, выбив из его руки стакан, швырнула назад, с силой вдавив в книжные полки. Обтянутые кожей фолианты с жирным шмяканьем падали на пол, в воздухе повис густой торфяной запах разлившегося виски. Пришпиленный к полкам Блейз заголосил:
- Что происходит?! Драко!
Малфой перепрыгнул через стол, придвинулся к Забини вплотную и взял его за грудки. Скользкая, как лягушечья шкурка, шелковая ткань мантии жалобно затрещала в его пальцах, на ковер беззвучными снежинками посыпались жемчужные пуговицы.
- Отвечай мне, тварь, как ты сделал этот снимок?
Блейз трясся, пытаясь ослабевшими от ужаса руками отстранить Драко от себя.
- Постой! Послушай, я ничего не...
Глаза заволокло багровым туманом. Впервые в жизни Малфой забыл о палочке, занес кулак и со всей силы врезал Забини по лицу. Нижняя губа Блейза лопнула, как спелая хурма, оскаленные в страхе белоснежные зубы окрасились кровью. Малфой ударил снова, Забини жалко заскулил, даже не пытаясь сопротивляться, и мешком осел на пол. Драко вновь рванул тяжелое тело вверх, поднял руку, чтобы ударить в третий раз, но в этот момент за его спиной тихо скрипнула дверь и раздался тонкий голосок:
- Па... Ой, крестный, здравствуй! А где папа?
Малфой стремительно обернулся. Упавший Блейз безжизненно распластался на ковре, пятная его узорный ворс вишневыми бусинами капающей изо рта крови. Он не издавал ни звука, глаза закатились, а дыхание было почти незаметным. Потомственный чистокровный маг был явно незнаком с таким способом выяснения отношений, который ему только что продемонстрировал старый друг. Забини не знал, что в первый год жизни во Франции Малфою пришлось освоить приемы маггловского кулачного боя: на одном курсе с ним учился полукровка, чьи британские родственники в свое время стали жертвами боевки Лорда. Эти навыки пригодились ему сегодня впервые за много лет.
В дверях стояла девочка в нарядной мантии сливочно-желтого цвета, на фоне которого ее тонкое личико казалось еще более смуглым. Лоренца, старшая из трех девочек Забини. Крестница Драко.
Малфой непроизвольно шагнул в сторону, заслоняя лежащего Блейза, но уже через секунду понял, что девочка не видит отца: мешает огромный стол. Колоссальным усилием воли он взял себя в руки, спрятал за спину окровавленную кисть со сбитыми о Блейзовы зубы костяшками и растянул губы в фальшивой улыбке.
- Лоренца. Здравствуй, детка. Папа... немного занят. У нас очень серьезный разговор, оставь нас, пожалуйста, одних.
Брови девочки немного растерянно приподнялись, а яркие губы обиженно надулись.
- Ну... - девочка привыкла, что крестный во время своих визитов общается с ней очень мягко, - хорошо. А потом ты придешь послушать, как я играю? Мы с мамой сейчас как раз музицируем, - последнее прозвучало с ноткой горделивой радости.
- Да. Наверное. - Драко с трудом сдерживал бьющую наружу магию. За его спиной, как от сильного ветра, шелестели страницы упавших книг. - Я очень занят, к сожалению, но я постараюсь. А теперь иди, детка. Иди.
- Да, крестный.
Лоренца Забини повернулась и выбежала за дверь. Драко вытащил палочку, наложил Коллопортус, а заодно и заглушающее, и повернулся к по-прежнему неподвижному Блейзу.
- Левикорпус!
Тяжело обвисшее тело проплыло по воздуху и опустилось на небольшой диван в углу кабинета. Драко провел палочкой над кудрявой головой.
- Эннервейт!
Мутные глаза медленно раскрылись, и в них моментально появилось затравленное выражение. Забини слабо задергался, постанывая и непроизвольно загораживая растопыренными пальцами разбитое лицо, покрытое красно-бурыми потеками подсыхающей крови.
- Ма-а-алфой... не надо...
- Заткнись, - Драко призвал с другого конца комнаты стул и уселся напротив. - Говори.
- Что... говорить?
- Зачем ты послал Астории вопиллер? И советую не врать, иначе все, что сейчас произошло, покажется тебе игрой в плюй-камни. Чего ты добивался? Ну?!
Палочка Малфоя взлетела в воздух, ее острие уперлось Забини в лоб. Блейз скорчился, вжимаясь в спинку дивана, непроизвольно обнимая себя руками. Тусклый, затянутый пленкой боли и страха взгляд не отрывался от лица Драко. Но внезапно в глубине его блеснуло понимание.
- Мерлин... Тебя что, шантажируют?!
Драко откинулся назад и вздернул подбородок. Он привык демонстрировать этим жестом презрение к собеседнику, но сейчас за ним сквозило скорее недоверие, и уловивший это Забини зачастил, боясь, что разъяренный Малфой вновь перейдет от слов к действиям:
- Кто? А, нет, то есть ты ведь думаешь, что это я... А чем? Стой. Не говори. Черт, это даже забавно... неужели из-за Поттера? Кто-то узнал, что ты спишь с Главным аврором?! Мерлиновы яйца...
Его голос сорвался, задребезжал и рассыпался мелким, дробным, как гусиное гоготание, истерическим смешком. Блейз лихорадочно трясся, прикрывая ладонью окровавленный рот, хлюпал носом и всхлипывал. Это было омерзительно. Малфой поднялся на ноги, перехватил палочку поудобней, и гнусные звуки моментально стихли, а Забини шарахнулся в сторону, как единорог от трехгалеоновой шлюхи.
- Прекрати, - Драко взял его за подбородок и направил палочку на разбитое лицо. - Episkey!
Пока он залечивал физиономию бывшему однокласснику, Блейз немного пришел в себя, прекратил сжиматься в комок, и с лица его исчезло выражение тупой покорности. Когда Драко убрал палочку в футляр и, устало потирая отбитую руку, опустился обратно на стул, Забини выпрямился, запахнул халат и снова заговорил - настойчиво, убедительно:
- Драко, послушай. Клянусь честью, это не я. Ну сам подумай: зачем мне это? У меня же семья, для чего мне неприятности?.. Деньги? Абсурд. Дела мои идут в гору, контора процветает... Если хочешь, можешь уточнить в Департаменте. Я, между прочим, неделю назад с «Пророком» договор подписал на правовое обслуживание...
Малфой вздрогнул и напрягся, пристально глядя ему в лицо. Но Блейз не обратил на это никакого внимания, горячо продолжая:
- ...Хотел тебя пригласить отметить, кстати! Теперь все грязное бельишко там будут полоскать только с моего согласия... Да... так вот, не знаю, что там у тебя произошло, но ко мне это не имеет никакого отношения, пойми это...
Он выдохся и замолчал, по-кошачьи обводя языком все еще чуть припухшие губы. Драко поморщился, призвал из маленького дрессуара, стоящего в углу кабинета, чистый стакан и наполнил его водой. Забини принял стакан из его рук и вдруг улыбнулся.
- Вот так, Драко… Я в любом случае не стал бы связываться с Поттером. Даже за отдельный счет в «Гринготтсе». Он же сумасшедший… всегда был сумасшедшим. Ты помнишь, как в прошлом году Эйвери сцепился с ним на приеме? Помнишь?
Малфой помнил. Николас Эйвери, владелец небольшой транспортной фирмы, в присутствии Гарри высказал свое недовольство тем, что министерские льготы для инвалидов войны мешают его бизнесу, и вообще, инвалидам следует сидеть дома, а не требовать себе индивидуальных портключей, чтобы навестить бывших однополчан... Только присутствие журналистов удержало тогда Поттера от взрыва ярости.
- Помнишь? Вижу, помнишь... и где теперь Ник? Его управляющего обвинили в махинациях, фирма закрылась и пошла с молотка. Мерлином клянусь, это дело рук Поттера... Борец за правду... Ну вот скажи мне, Драко, а на тебя-то сейчас что нашло, неужели гриффиндорское сумасшествие передается половым путем?
Малфой резко вскинул голову и Блейз замолчал, будто подавившись. Он беспомощно вертел головой, заглядывая Драко в лицо, морщился и нервно покусывал губы. Малфой смотрел на эти губы... Когда-то он знал их вкус - вкус марокканских апельсинов и корицы. Он помнил, как шевелились эти губы, когда Драко представлял знаменитого адвоката и своего старого друга Чарльзу Сметтвику: в тот день они заключили с конторой Забини договор о представительстве госпиталя Святого Мунго в Министерстве, и с тех пор Малфой равнодушно наблюдал, как подписываются несуществующие счета и во избежание судебных расследований удостоверяется подлинность фальшивых медицинских заключений. Он не раз видел, как эти губы касаются края коньячного бокала, и как они доброжелательно улыбаются тем, кого готовы предать. Драко задумался, может ли бывший любовник предать его самого. И с ухмылкой заключил: может. Может, и еще как.
Но не в этот раз.
Он поднялся со стула и оправил мантию. Блейз умоляюще посмотрел ему в глаза.
- Малфой... ты мне веришь?
- Верю, - он устало тряхнул головой ивыпрямился. - Извини. Я сорвался.
- Я все понимаю, Драко. Понимаю. Скажи, а что все-таки произошло? Я могу тебе чем-то помочь? Ты же знаешь, у меня есть связи...
- Нет. Я разберусь. Единственное - ни слова никому, я могу на тебя рассчитывать?
- Да. Да, конечно, - Блейз снова облизнул губы.
Драко направился к камину.
- У тебя есть канал к Грегори?
- Мерлин, он-то тебе зачем?! Хотя извини... есть, разумеется.
- Спасибо. Еще раз прости. И передай мои извинения дамам - скажи, что меня вызвали по срочному делу.
- Хорошо.
Малфой уже зачерпнул пригоршню дымолетного порошка, как вдруг до него долетел еле слышный шепот:
- Драко...
Он обернулся. Забини, сгорбившись на диване и стиснув в кулаке стакан с водой, смотрел ему в лицо угасшим взглядом.
- Что?
- Знаешь... если бы все было так просто... если бы я хоть на минуту поверил, что таким образом можно тебя вернуть... я не колебался бы ни секунды. И пусть Поттер сгноил бы меня потом в подвалах Аврората.
Драко поморщился.
- Прекрати паясничать, Блейз. Что за неумеренная страстность?
Забини неожиданно усмехнулся.
- Она передалась мне от тебя... половым путем.
На мгновение в сердце Малфоя толкнулась непрошеная жалость, воспоминание о прошлых годах, и, видимо, это отразилось на его лице - в шоколадных глазах Блейза вдруг полыхнула почти сумасшедшая надежда... но Драко плотно сжал губы, и эта надежда потухла.
- До свидания, Блейз.
- До свидания...
Малфой бросил порошок в камин и шагнул внутрь.
- Гойл-мэнор!
...Визит к Грегори не дал никаких результатов: Гойл никому не говорил об участии Поттера в освобождении Милли. Он, похоже, вообще не связал это с Малфоем, будучи уверенным в том, что Драко обращался за помощью к своему зятю-аврору. Пэнси, клохча как наседка, попыталась напоить Малфоя чаем, но он отказался и прямо от них аппарировал в тот клоповник, где жила Буллстроуд, слабо надеясь на то, что сможет услышать от нее хоть что-нибудь дельное. Но и там его поджидала неудача. Одного взгляда на подобострастное лицо Миллисенты и того, как она испуганно и заботливо посмотрела на открытую дверь материнской спальни, откуда доносилось медленное дыхание, окрашенное почти неслышными стонами, хватило, чтобы понять: Милли в жизни бы не осмелилась причинить вреда человеку, который помог ей сохранить свободу и работу. Когда Драко уходил, Буллстроуд робко спросила его, не сможет ли он порекомендовать ей сиделку из Мунго, которую она давно собиралась нанять для матери. Драко пообещал, распрощался и вышел из маленького паршивого домишки на залитую светом магических фонарей улицу Хогсмида. Холодный ветер развевал полы его мантии и бесцеремонно шевелил рассыпавшиеся по плечам светлые волосы - во время сцены у Блейза Малфой умудрился потерять ленту. Драко тяжело вздохнул. Он безнадежно устал.
Малфой аппарировал домой, рявкнул на осмелившегося предложить ему ужин Грамблера, равнодушно посмотрел, как эльф бьется головой о стену и пошел к себе. В кабинете он вновь связался со Слагхорном, резко пресек все его восторги по поводу спасения поттеровской жизни и еще раз напомнил старику о том, что вся почта Скорпиуса должна тщательно проверяться деканом в отсутствие посторонних. Потом поднялся в спальню. Астория уже была в постели (когда жена нервничала, то всегда засыпала как убитая), и Драко обрадовался этому: перспектива объяснять ей, куда он сорвался с обеда, и появились ли какие-то новости о произошедшем, его совершенно не прельщала. Он опустился в кресло у камина и задумался. Теперь оставалось только ждать. Ждать возвращения Поттера. Жалкую мысль о том, что можно послать сову Грейнджер, он подавил в зародыше - ведь грязнокровка сказала ему, что свяжется с ним, как только появятся какие-то новые идеи. Драко потер ноющий висок, мельком глянул в огонь и вздрогнул.
Каминное пламя позеленело, вздулось пузырем и опало, открывая его взгляду морщинистое женское лицо, обрамленное жалкими букольками седых волос. Панически вытаращенные серые глаза метнулись по спальне и с явным облегчением уперлись в Драко. Он сжал зубы и скривился. Только этого не хватало.
- Целитель Малфой, вы дома, какое счастье!
Это была Амалия Кут, мамаша одного из его частных пациентов. Юджин Кут, в прошлом перспективный загонщик, несколько лет назад на обычной тренировке сорвался с метлы и получил перелом позвоночника. Травма навеки закрыла ему путь в квиддичную лигу, и Юджин, который не мыслил себе жизни без игры, начал пить. Будучи гриффиндорцем, он отдавал предпочтение дешевой маггловской выпивке, которая необратимо разрушала обмен веществ у магов, и за четыре года превратился в законченного алкоголика. Как-то раз он попал в отделение Драко с тяжелым отравлением, Малфой вытащил его, а потом Сметтвик, которому Амалия приходилась родней, лично попросил коллегу вести Юджина в частном порядке. Драко был вынужден согласиться и с тех пор не реже раза в месяц аппарировал в дом Кутов, выводя идиота из очередного запоя. Он несколько раз предлагал Амалии воспользоваться услугами знакомых колдонаркологов, но старуха упорно отказывалась, а осложнять отношения с начальством Малфой не хотел. Как же не вовремя...
- Целитель, вы не могли бы прийти к нам срочно? У нас.. проблемы.
Малфой устало вздохнул.
- Миссис Кут, я сейчас очень занят. Может быть, вы вызовете бригаду из Мунго? Я могу связаться с целителем Патил...
- Драко, я вас умоляю, приходите немедленно! - голос старухи сорвался на визг, и Малфой болезненно поморщился. Не иначе как кретин опять Бомбардами громит мебель.
- Хорошо. Я буду у вас через несколько минут.
- Спасибо! Спасибо, целитель!
Голова миссис Кут исчезла. Драко тяжело поднялся с кресла и посмотрел на спящую жену. В полумраке лицо Астории выглядело измученным и почти детским. Он поправил сбившееся одеяло и аппарировал в свою домашнюю лабораторию, где распихал по карманам флаконы с необходимыми зельями, и после этого поднялся в гостиную. Малфой-мэнор спал. Слабо мерцали золотом угли в парадном мраморном камине, под дуновением ночного ветра беззвучно колыхались тяжелые бархатные портьеры на высоких окнах. Драко в очередной раз проклял свою чертову работу, зачерпнул дымолетного порошка и шагнул вперед.
Когда тошнотворная круговерть перед глазами унялась, он увидел перед собой знакомую маленькую комнату, заставленную разномастной мебелью. Пахло кофе и кошачьей шерстью, в бронзовом шандале на круглом столе оплывали толстые свечи. Гостиная Кутов удивила его непривычной тишиной: обычно Амалия моментально кидалась ему навстречу, хватала за руки и начинала сбивчиво благодарить за визит и рассказывать, что ее мальчик успел натворить до прихода Драко. Малфой вышел из камина, огляделся вокруг и вздрогнул. Миссис Кут неподвижно сидела на плюшевом диване в углу. Бледное лицо старухи в желтоватом свете свечей казалось окаменевшим, а под глазом наливался здоровенный фиолетовый синяк.
Что за черт? Даже в самые безумные моменты Юджин никогда не поднимал на мать руку. Неужели делирий* ? Мерлин, надо немедленно вызвать санитаров из Мунго...
Додумать он не успел. Сзади послышался шорох. Драко моментально среагировал и успел отпрыгнуть в сторону, но это помогло лишь немного - удар пришелся по касательной. На висок обрушилась чудовищная тяжесть. Малфой потерял сознание.
_________________________
* Делирий - синдром нарушения сознания, характеризующийся искаженным отражением действительности, зрительными галлюцинациями, бредом, двигательным возбуждением и т. п. Характерен для тяжелых алкогольных интоксикаций.
Некоторые моменты написаны при участии Jojo
Глава 13.
…Он лежал у кромки прибоя и наблюдал, как морская вода то отступает, то вновь накатывает, заливая все вокруг синевато-зеленым маревом. Волны негромко шелестели, перебирая мелкую гальку, правую щеку покалывал шершавый песок, пахнущий почему-то кошачьей шерстью. И еще запахи… резкая свежесть ментола и специфический острый аромат зверобоя… какое знакомое сочетание… что за…
Драко шире распахнул глаза и тут же обмер от жгучей, пульсирующей боли в правой половине головы. Морская гладь моментально съежилась и обратилась в небольшое зеленое пятно, в котором он автоматически распознал лужицу разлившегося противоабстинентного зелья: вероятно, при падении флаконы с препаратами просто высыпались у него из карманов. Тело было почти безвольным - сил не было даже вытащить из-под себя неловко подвернувшуюся руку. Спустя пару секунд Малфой осознал, что лежит вниз лицом на полу, а то, что казалось пляжным песком - на самом деле короткий, жесткий ковровый ворс, пропитанный вонью старой кошки Кутов, которую Амалия любила едва ли не больше, чем своего непутевого сына. Драко слабо пошевелился, и сквозь гул, стоящий в ушах, моментально пробился смутно знакомый голос: тонкий, хриплый, ржаво звякающий от подступающей истерики.
- Оклемался, гадина? Сейчас ты мне за все ответишь!
Тяжелый ботинок врезался в ребра. Драко скорчился от новой огненной боли, пытаясь сведенной рукой незаметно нашарить в кармане палочку. Мантия сбилась комком, ее мокрые от растекшихся зелий складки цеплялись за его пальцы, словно осьминожьи щупальца. Над головой послышалось тяжелое дыхание, в воротник вцепилась чужая льдисто-холодная рука, и голос перешел в захлебывающийся, лихорадочный шепот:
- Ты сгоришь изнутри, как горела она… сдохнешь, собака… будешь мучиться… проклятый упиванец! Вас всех надо убивать, зверей…
Малфой из последних сил вцепился свободной рукой в ковер, пытаясь выгадать хотя бы несколько секунд, чтобы все-таки вытащить палочку. Пальцы рвали его воротник, незнакомец повизгивал от нетерпения, обдавая Драко запахом кислого пота и дешевого усладэля, и продолжал шептать невнятные угрозы. Внезапно комната ощутимо содрогнулась. Пальцы исчезли, и шепот перешел в изумленное:
- Что? А.. А-а-а-а-а!!!
Дикий, безумный визг хлестнул по нервам и смолк так же внезапно, как начался; волна магии вмяла Драко в пол, раскатывая его тело, словно тесто. Во рту появился привкус крови. Он заскреб пальцами по ковру, пытаясь оттолкнуться, приподняться, встать хотя бы на колени, но в этот момент предплечья плотно стиснули чьи-то широкие ладони и послышалось успокаивающее:
- Тихо, тихо, мистер. Уже все.
Его осторожно перевернули на спину и отлевитировали на диван, туда, где все так же неподвижно сидела старуха Кут. Малфой откинул голову на потертую пружинную спинку и несколько раз глубоко вдохнул. Перед глазами вспыхивали желто-лиловые искры, голову резко тянуло книзу, в виске по-прежнему словно гиппогриф топтался, но он все же немного пришел в себя и смог оглядеться. Тесная комнатушка была заполнена аврорами - в глазах рябило от тошнотворно-багровых пятен, в которые расфокусированное зрение превратило их темные мантии. Основная масса блюстителей порядка сгрудилась в углу комнаты, склонившись над чем-то невидимым Драко. Аврор, поднявший Малфоя - высокий худой парень с усталым лицом - торопливо провел палочкой вдоль его тела и спросил:
- Как вы? Колдомедик нужен?
- Да… - медленно ответил Драко, - и не только мне, - он указал аврору на Амалию, и тот так же торопливо взмахнул палочкой.
- Фините Инкантатем!
Лицо старухи растеклось, как жидкая овсянка, она судорожно всхлипнула, с явным трудом пошевелила закаменевшими после длительного Ступефая плечами и повернулась к Малфою. Морщинистые веки набрякли, по бледным ноздреватым щекам покатились мутные капли слез, и миссис Кут тяжело зарыдала.
- Целитель… ради Мерлина всеблагого, простите меня! Он… он ворвался сюда... угрожал убить Юджина, если я вас срочно не вызову… сказал, ему надо только поговорить с вами… простите…
Малфою очень хотелось сказать: «Врешь, старая стерва», но тяжкая липкая вялость, навалившаяся на него, и непрекращающаяся боль в голове заставили только раздраженно выдавить:
- Кто - он?
- Нам тоже очень хотелось бы это узнать, - вдруг усмехнулся стоящий рядом аврор и окликнул своих коллег:
- Парни, покажите-ка этого!
Багровые мантии расступились, и Драко увидел на полу молодого тощего парня в короткой дешевой мантии. Он ссутулившись стоял на коленях у ног авроров, отведенные назад запястья мерцали пульсирующей аурой ярко-алого цвета - Малфой мгновенно узнал магические наручники: на шестом курсе, во время азкабанских свиданий, именно в таких он видел отца. Один из авроров подцепил кончиком палочки острый подбородок и заставил парня поднять голову.
- Ну как, узнаете? - спросил он.
Драко посмотрел в подвижное, словно мордочка нюхлера, бледное прыщавое лицо, обрамленное мелковьющимися русыми волосами, - и у него похолодело внутри.
Он вспомнил…
* * *
…Тим Шанпайк. Полукровка. Как это имя проскочило мимо сознания, пока он перебирал в памяти тех, кто мог затаить на него злобу после смерти пациента? Возможно, причина в том, что щенку было всего шестнадцать… Полгода назад очередное рутинное дежурство в его отделении ознаменовалось поступлением тяжелого больного: молодого идиота, который отведал экстази и, что было абсолютно естественно, выдал судорожный припадок. Магглофилия не прошла бесследно для магического сообщества - на подпольных рынках появились синтетические препараты, которые, в отличие от старых добрых каннабиноидов, традиционно входивших в состав некоторых зелий, часто вызывали у магов подобные реакции. Бригада колдотоксикологов билась с парнем почти полтора часа, в конце концов он «завелся» и был благополучно переведен в «интенсивку» под наблюдение медиведьмы. До предела вымотанные Малфой и Джонсон отправились в ординаторскую, где уселись коротать время под крепчайший черный кофе. Драко вполуха слушал восторженный рассказ коллеги об успехах ее внучки на уроках чар, периодически кивал и все не мог избавиться от неприятного предчувствия того, что дежурство преподнесет им еще один неприятный сюрприз. Через некоторое время чуткая Оливия уловила рассеянность заведующего, умолкла, а потом спросила:
- Думаете, можно ждать еще?
- Не будем загадывать, - устало ответил Малфой и плеснул себе еще кофе. Медиведьма согласно кивнула. За много лет она научилась доверять профессиональной интуиции шефа. Потом Джонсон ушла в комнату среднего персонала, а Драко углубился в проверку историй и потопил в них свое неясное беспокойство.
…Закон парных случаев, в незыблемости которого любой колдомедик убежден с первых лет практики, сработал под утро. С продавленного кожаного дивана в ординаторской Малфоя сорвал истерический крик:
- Помогите! Кто-нибудь, помогите!!
Драко выскочил в коридор и едва не споткнулся о костлявого остролицего мальчишку лет пятнадцати, одетого в маггловские штаны из грубой светло-голубой ткани и белую футболку в красные полосы. Мальчишка стоял на коленях на блестящем полу и прижимал к себе неподвижное женское тело. В воздухе разливался тяжелый запах алкоголя и мочи.
В первый момент потрясенный Малфой решил, что перед ним магглы (на бесчувственной девушке были такие же штаны, только украшенные потертой вышивкой, и странного вида блузка, которая даже не прикрывала живота), но потом он заметил, что из заднего кармана брюк парня выглядывает рукоятка палочки. Драко торопливо склонился и расцепил трясущиеся, сведенные судорогой руки. Только после этого он увидел поблескивающую алую струйку, вытекающую из полуоткрытого рта мальчишки, и понял: то, что показалось ему полосатым узором, на самом деле потеки крови.
- В чем дело? Травма? Почему вы здесь?
- Она… она отравилась… - с трудом прошептал парень, прислоняясь к стене. - Внизу сказали аппарировать сюда…
Малфой моментально понял все и отрывисто бросил подбежавшей Джонсон:
- Травматолога по cito!* Похоже, расщеп.
Опытная медиведьма кивнула и бросилась в ординаторскую, к камину. Драко взмахнул палочкой, на всякий случай накладывая на мальчишку Engorgio, потом заклинанием поднял девушку в воздух и отлевитировал в операционную. Там его уже ждала вторая медиведьма, которая спешно готовила аппаратуру и расставляла на столике флаконы с зельями реанимационного набора. Девчонка плавно опустилась на стол, заклинание сорвало с нее одежду, и взорам колдомедиков предстало тощее расслабленное, словно бескостное, тело, покрытое сероватой гусиной кожей. Медиведьма подключила монитор, а Малфой торопливо раскрыл девушке рот, покрытый хлопьями розоватой пены, и нахмурился: слизистые были бледны до синевы. Краем глаза он отметил, что кривая магического потенциала мерцает на нулевой отметке, срочно наложил Purgatio и бросился в соседнюю с операционной «интенсивку». Там колдотравматолог занимался расщепившимся парнем.
- Как он?
- Часть носовой перегородки и мягкого неба, - ответил коллега, продолжая водить палочкой над бледным лицом мальчишки, - уже все в порядке.
Драко тряхнул парня за плечо.
- Что она приняла? Быстро!
- О… огневиски, сэр.
- Сколько?
- Полбу-утылки, наверное…
Мерлин. При таком весе…
Драко уже повернулся, чтобы бежать обратно в операционную, но инстинкт, отточенный годами работы, заставил его спросить:
- Это все?
Лицо мальчишки съежилось, корчась в жалкой гримасе испуга.
- Н-нет… Еще Оборотное…
В этот момент до них донесся усиленный Сонорусом голос медиведьмы:
- Целитель Малфой!!
Драко бросился в операционную. Едва вбежав туда, он моментально понял, что дело плохо: теперь у девчонки был разлитой цианоз, а линии на магическом экране показывали отсутствие сердечного ритма и дыхания.
- Purgatio не работает, - испуганно сказала медиведьма, в очередной раз безрезультатно взмахивая палочкой. Из-под ее накрахмаленной шапочки, смачивая прядки на висках, катились крошечные капельки пота. - Чары не работают вообще, целитель. Не понимаю…
Драко ощупал еще теплое тело, глянул на синеватые пальцы, короткие ногти на которых были неаккуратно накрашены ярко-зеленым лаком, на впалый живот, где в пупке металлически поблескивало какое-то дешевое украшение, и, пораженный кошмарной мыслью, вытянул руку вперед:
- Акцио!
Растерзанные тряпки, бывшие когда-то одеждой девчонки, влетели к нему в ладонь. Содрогнувшись от отвращения, он торопливо ощупал скомканный ворох и брезгливо отбросил прочь. Ясно. Как он и думал. Вот и объяснение нулевому уровню магии.
Палочки не было.
Лицо все понявшей медиведьмы исказилось от ужаса.
- Маггла… - прошептала она, непроизвольно отступая назад.
Малфой с силой шарахнул кулаком по столу в дюйме от тощей неухоженной ступни трупа и прошипел:
- Отключайте аппаратуру. Время смерти… - он бросил взгляд на настенные часы, - … пять тридцать две.
- Что?!
Драко резко обернулся. В дверях операционной стоял мальчишка, с ужасом и непониманием смотревший на то, как бледная медиведьма отцепляет от тела его подружки магические датчики. Острая мордочка вытянулась, глаза метались от стола к Малфою и обратно.
- Как Мэгги?
- Ваша Мэгги получила несовместимую с жизнью дозу препарата, который запрещено давать магглам, - бросил Драко, с ненавистью глядя на парня. Его трясло от бешенства. Опять разборки с Департаментом… Как же ему все это осточертело…
- Вы кретин! Или зельеварение для вас звук пустой?
Мальчишка продолжал непонимающе смотреть на него. Он раскрыл рот, громко вздохнул и вновь жалко прошептал:
- Но… Мэгги…
- Она маггла, - Драко большими шагами подошел к раковине в углу операционной, взмахнул палочкой, и из крана полилась голубоватая вода, смешанная с антисептическим зельем. - Вы же студент… или нет? Вы учитесь в Хогвартсе?
Парень молчал, тупо глядя перед собой.
- Отвечайте! - рявкнул Малфой, засучивая рукава и подставляя ладони под воду.
Мальчишка бессмысленно моргнул.
- Да…
- Какой курс?
- Пятый…
- Идиот! Пора знать, что Оборотное зелье содержит вещества, которые для магглов - смертельный яд! Да еще в смеси с огневиски! Как вы вообще купили алкоголь? Вам шестнадцать!
- Взял… у отца…
Гребаные ублюдки…
- С чем вас и поздравляю. Теперь получите на всю катушку: нарушение Статута о секретности, причинение тяжкого вреда здоровью, - он резкими движениями растирал воду с антисептиком по коже, - убийство по неосторожности… Даная, вызывайте людей из Департамента. Скажите - у нас труп магглы. Отравление Оборотным.
- Да, сэр…
- У… убийство?! А-а-а-а…
Малфой обернулся. Мальчишка мешком осел на пол и забился в жестокой истерике.
- Нет… нет! Она… она только хотела быть красивой… для меня! Она так сказала… Вы не можете! Спасите ее, умоляю! Она обещала, что никому не расскажет… она хорошая… Ппожалуйста, сэр, умоляю, спасите Мэгги!!
- Я повторяю еще раз: ничего нельзя сделать, - Драко отошел от раковины, стряхивая с кистей капли воды. - А вы лучше придумайте объяснение для авроров, какого Мерлина вы напоили магглу зельем, которое ее убило. И побыстрее. Даная, идите.
Медиведьма призвала из бельевого шкафчика простыню, накрыла труп и сделала шаг к двери. Внезапно глаза ее расширились. Драко резко обернулся. Мальчишка тяжело, как на замедленной колдографии, поднимался с пола. Абсолютно безумный, остановившийся взгляд его был прикован к обнаженному левому предплечью Малфоя. На какое-то страшное мгновение Драко показалось, что под этим взглядом старые шрамы горят огнем - словно двадцать лет спустя их вновь жжет вызов Лорда.
Мерлинова мать…
Он непроизвольно отшатнулся назад, и тут мальчишка дико заорал:
- Ты!! Это все ты! Упивающийся!! Ты убивал магглов! Ты и Мэгги убил… Сука!!
Он рванулся вперед, протягивая к горлу Малфоя тощие, замаранные собственной кровью руки, но Драко успел выхватить палочку и на полном автомате бросить Ступефай - сказалась дрессировка покойной тетки, которая в последний год своей жизни существенно улучшила навыки племянника в боевой магии. Парень бессловесным тюком свалился на пол, а медиведьма бросилась к кнопке вызова охраны. Надрывно взревела сирена, и через секунду из ниоткуда появилась пара крепких парней с палочками наизготовку. Охранники моментально оттерли Малфоя в сторону, но убедившись, что валяющийся на полу мальчишка обездвижен заклятием, спрятали палочки, и старший из них обратился к Малфою за разъяснениями. Пока они обсуждали ситуацию, парень все так же лежал на полу и его остановившиеся глаза медленно заплывали слезами.
...Потом Малфой узнал от Забини, что погибшая познакомилась с Шанпайком на каком-то маггловском танцевальном сборище, и он действительно втайне рассказывал ей о мире магов, а придурковатая девчонка внимала его рассказам с раскрытым ртом. Они встречались, и в один прекрасный день парень поведал ей о существовании «оборотки», после чего маггле немедленно захотелось испробовать ее на себе. Сдуру Шанпайк согласился. Неделю спустя он сумел достать препарат и привел подружку домой, но поначалу весьма решительно настроенная девчонка (она даже раздобыла волосы своей соседки, которая зарабатывала на жизнь съемками в дешевом маггловском порно) в последний момент испугалась, и парень предложил ей выпить для храбрости... От Азкабана его спасло только несовершеннолетие - он получил условный срок, но из Хогвартса все-таки был отчислен. Кажется, его идиот-папаша, контролер «Ночного Рыцаря», в свое время побывавший под Империо Лорда и успевший отсидеть за пособничество, вякал что-то о мерзавцах, бывших Упсах, которые уничтожают мирных магглов, но Департамент ОМП его быстро заткнул. А сынок, значит, не забыл…
* * *
Под тяжелым взглядом Драко Шанпайк затрясся мелкой дрожью и ткнулся лбом в пол. Потом снова вскинулся, тонко завыл, истерически всхлипывая и содрогаясь всем телом, бледное лицо его жирно залоснилось от выступившего пота. Драко продолжал смотреть на мальчишку ненавидящими глазами.
- Целитель Малфой!
- А? - Драко вздрогнул, с трудом оторвав взгляд от корчившегося на полу парня. - Да, узнаю. Этого человека зовут Тимоти Шанпайк. Несколько месяцев назад он обвинял меня в смерти своей… подружки. Разумеется, обвинение было ложным.
- Врешь! - Шанпайк выгибался, скребя пальцами по потертому ковру. - Ты врешь, это ты…
Камин громко зашипел, заглушая его слова, и брызнул в разные стороны фейерверком малахитовых искр. Багровые мантии зашелестели; оперативник, стоявший рядом с диваном, вытянулся в струнку. Из глубины камина на потертый ковер ступил Главный аврор.
Драко вздрогнул. Поттер кинул на него быстрый взгляд, потом обшарил глазами комнату и остановился на одном из коллег. Тот шагнул вперед.
- Доложите, - бросил Поттер.
- Шанпайк Тимоти. Нападение и угроза убийством. Мистеру Малфою и миссис Кут требуется помощь колдомедика.
Поттер еще раз взглянул в сторону Драко и повернул голову к замершему при виде Избранного парню. Широкие темные брови Главного аврора сошлись в прямую линию, губы сжались, и Шанпайк умоляюще прижал руки к груди.
- Вы! Вы же Гарри Поттер... вы же победили их...
- Уитби, зачитай арестованному его права, - хмуро сказал Поттер.
Крепкий плечистый аврор за шкирку поднял мальчишку с пола.
- Мистер, вы имеете право хранить мол…
- Преда-а-атель! - неожиданно взвизгнул Шанпайк, закатывая глаза. - Вы все с ним заодно, гады, сволочи…
- Силенцио, - одними губами бросил Поттер. Мальчишка смолк, как будто его рот заткнули кулаком.
- Ты имеешь право молчать, а не орать, недоумок, - Малфой в жизни не слышал у Гарри подобного тона, - а обвинения в адрес Аврората тебе еще припомнят. Так. Миссис Кут, вам придется ответить нам на некоторые вопросы. У вас есть адвокат?
- Нет… - жалко прошептала старуха.
- В таком случае, адвокат будет вам назначен. Мистер Малфой, вам тоже придется пройти с нами… разумеется, вас сейчас осмотрит колдомедик. Уитби, бери этого и пошли.
Так и не взглянув больше в сторону Драко, он повернулся и, пропустив перед собой волочащего Шанпайка аврора, исчез в камине.
Малфой с силой сжал кулаки. Его колотила дрожь. Сидевшая рядом Амалия тихонько всхлипывала и деликатно сморкалась в платочек. Аврор осторожно, но цепко подхватил Драко под локоть.
- Вы сможете идти сами, целитель Малфой?
- Да. Смогу, - глухо ответил Драко и с трудом поднялся на ноги.
* * *
…Авроратский целитель, одышливый пожилой маг, торопливо осмотрел Малфоя, довольно ловко наложил комплекс необходимых чар и заставил выпить приличную дозу восстанавливающего зелья. Теперь Драко по крайней мере мог нормально двигаться и разговаривать. Целитель выразил надежду, что «коллега Малфой» будет относиться к своему здоровью с должным уважением, и вызвал по громкой связи оперативника. Пришедший аврор провел Драко по коридору, осторожно постучал в малоприметную потертую дверь и ввел его в небольшой кабинет, по старинке освещенный парящими в воздухе толстыми желтоватыми свечами. Навстречу им вышла уже знакомая Малфою пожилая крепкая ведьма в мешковатой старомодной мантии.
- Спасибо, Прюэтт, свободен. Проходите, целитель Малфой, - Гестия Джонс придержала тяжелую дверь. - Присаживайтесь ближе к камину, там вам будет удобнее. Секретарь сейчас подойдет. Может быть, чаю? - она достала палочку, и из низенького, тяжелого на вид шкафа одна за другой на стол поплыли синие чашки с потертым золотым ободком по краям, толстобокий чайник, сахарница и вазочка с дешевым печеньем. - Или предпочтете чего покрепче? Ночь такая тяжелая и еще не закончилась.
Малфой опустился на неудобный продавленный стул и прикрыл глаза. Левый висок, тот самый, по которому пришелся удар мальчишки, наливался зудящей тяжестью, во рту стоял липкий, сахаристый вкус восстанавливающего зелья. Драко непроизвольно сглотнул.
- Могу я попросить чистый стакан?
- Как вам будет угодно, - она мягко улыбнулась и, сделав четыре тяжелых шага, вручила Драко граненый стакан из толстого стекла, - а я вот выпью. Мы с вами постараемся сейчас все быстренько закончить, у меня приказ протокол вашего допроса... вернее, беседы, оформить вместе с делом к завтрашнему утру. Мистер Поттер сам закроет дело и передаст его в суд, парнишке вынесут приговор не позже чем через неделю. Вам или вашей семье больше никто не угрожает?
Драко отрицательно покачал ослабевшей головой и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл усталые глаза. Тяжелый фарфоровый чайник поднялся над чашкой, из носика потекла темно-коричневая жидкость, и вместо унылого запаха старых пергаментов и пыли воздух кабинета наполнился густым горьковатым ароматом свежего чая. Малфой облизал губы. Джонс посмотрела на него с внимательным сочувствием во взгляде, отошла от стола и склонилась над раскрытой дверцей шкафа.
- Скажу откровенно, мистер Малфой, я была удивлена, что Гарри лично дал ориентировку на вас, - она подняла голову и чуть пожала плотными плечами, словно говоря «теперь это дело прошлое». - Этот неожиданный приказ ввести вас в оперативную разработку без предварительной проверки и заведения дела... странно, очень странно. Но когда выяснилось, что это была настоятельная просьба миссис Уизли, все вопросы отпали. Гермиона зря просить не станет. Мистер Поттер обязал Департамент каминных перемещений, Департамент аппараций и Департамент путей метлового сообщения докладывать о каждом вашем шаге с точностью до дюйма, - ее голос глухо раздавался из глубины шкафа. - Удачное стечение обстоятельств: вовремя полученное сообщение, оперативная работа группы захвата... Вы счастливчик, мистер Малфой, - ведьма приглушенно рассмеялась и выглянула из-за створки. - У нас говорят, что если проведешь с Гарри хоть час, обязательно заразишься его везением. А вот и мой стажер, кстати, - кивнула она на стук в дверь, распрямилась, запрокинула голову и не таясь вылила в себя полстакана огневиски. На мгновение светло-голубые глаза зажмурились, аврорша громко вдохнула носом и, на выдохе, приказала своему подчиненному:
- Проходи туда.
Бутылка и стакан скрылись в недрах шкафа, а взбодрившаяся Джонс направилась к столу. Вошедший в кабинет аврор, тот самый, что скандалил в отделении в ночь поступления Поттера, покосился на чайные приборы на столе, начальницу, которая, ворча, устраивалась на убогом казенном стуле, и с нескрываемой злобой уставился на Драко. Покрасневшие веки парня сонно помаргивали, но лицо выражало сильнейшую неприязнь к «терпиле», который не может даже помощь в больнице вовремя оказать, шляется неизвестно где, а потом вокруг него тут пляски народов мира устраивай и работай сверхурочно. Малфой стиснул стакан в кулаке, но взгляд отвел: он слишком устал для этих идиотских игр. Потом все еще непослушными пальцами извлек из кармана палочку и направил ее в стакан.
- Агуаменти!
Тоненькая жалкая струйка жалобно прошуршала по стеклу и наполнила стакан едва ли до половины: после черепной травмы нормальный уровень магии мог восстановиться только через несколько часов. На угреватом лице аврора появилась издевательская усмешка. Драко жадно поднес воду к губам - тепловатая, мутная, она с трудом проходила в пересохшее, тошнотно сжимающееся горло. Он опустошил стакан и поставил его на стол.
- Благодарю вас, миссис Джонс.
- Да не за что. Уитби, шевелись, давайте уже приступим, - недовольно проворчала аврорша, покосившись на стажера, неторопливо раскладывающего на маленьком столике пергамент и перья. - Итак, ваше имя, полный возраст и фактическое место проживания, - последнее относилось уже к Малфою. Джонс виновато развела руками. «Формальности, никуда от них не денешься», - говорила ее вежливая улыбка.
Драко механически ответил. Он почти не слышал собственного голоса, поглощенный мучительным колотьем в виске. Старательный, медленный скрип стального пера по пергаменту - Мерлин, неужели у Аврората нет фондов на нормальные самопишущие?! - раздражал неимоверно. Жажда вновь терзала его, и Малфой с трудом удерживался от взглядов на дымящуюся чашку с чаем - останавливало присутствие ублюдка-аврора. Он откинулся на спинку стула и нетерпеливо вздернул подбородок. На лице Джонс промелькнула озабоченность.
- Может быть, позвать целителя?
- Я сам целитель, если вы помните, - Драко вдруг до дрожи в коленях захотелось выхватить палочку и наложить на сопевшего от усердия стажера Ступефай. - Аврор Джонс, со мной все в порядке. Давайте продолжим, если можно.
- Ну разумеется, целитель, - аврорша машинально почесала рукояткой палочки за ухом. - В каких отношениях вы состояли с мистером Шанпайком?
Драко дернулся и с изумлением глянул на нее, но Гестия Джонс смотрела на него по-прежнему доброжелательно и спокойно. Склоненная над бумагами голова стажера резко поднялась. На его физиономии с яркостью Люмоса засияла многозначительная улыбочка. Малфой медленно выдохнул, сдерживая накатившую злобу.
- Ваш вопрос некорректен, - резко ответил он. - Покажите мне того, кто по доброй воле состоял с мистером Шанпайком в каких бы то ни было отношениях. До сегодняшнего вечера я видел этого человека всего один раз: когда он доставил в мое отделение свою подружку, за убийство которой потом находился под следствием.
- Убийство по неосторожности, мистер Малфой, - аврорша продолжала задумчиво копошиться палочкой в коротких седоватых волосах. - Ладно, я все понимаю. Мне известно, что Тимоти Шанпайк обвинял вас кое в чем. Каков был характер его обвинений?
- Бредовый. Он обвинял меня в халатности, вызвавшей смерть его подруги, - ему совершенно не хотелось упоминать о том, что вызвало тогдашнюю истерику Шанпайка. Старые шрамы, врезавшиеся в левое предплечье Драко, зудели под тканью мантии и рубашки. - Разумеется, эти обвинения оказались ложными.
- Отлично. Расскажите, пожалуйста, подробно, ничего не упуская, что с вами произошло в доме Кутов.
Малфой коротко и сухо изложил все, что помнил. Когда он умолк, Джонс отложила палочку, заправила волосы за уши и встала со стула.
- Прекрасно, целитель. Спасибо. Вот и все, можете быть свободны.
- Все? - Малфой с трудом скрыл свое удивление, смешанное с облегчением. - Но я думал, что будет очная ставка или что-то в этом роде.
Джонс усмехнулась.
- Целитель, увы, это невозможно. Шанпайку нет семнадцати лет - мы не имеем права допрашивать его в ночное время. Так что, как это ни прискорбно, беседу с ним придется отложить на утро... К тому же, мы должны вызвать его отца - по словам мальчишки, он в рейсе, но нам необходимо его согласие на легилименцию. Только получив его, мы сможем обратиться с просьбой к министру. Хотя я практически уверена, что это будет бесполезно.
Малфой вспомнил, что один из министерских циркуляров запрещал использовать легилименцию до достижения объектом семнадцатилетия. Мерлин, как мог он об этом забыть.
- Значит, я могу идти? - спокойно спросил он.
Да, - Джонс вновь улыбнулась, враскачку подошла к аврору, заглянула в его пергамент и поморщилась. - Прошу вас в ближайшие две недели Лондон не покидать, - она выдернула пергамент из пальцев парня и подала его Малфою. - Ознакомьтесь и подпишите.
Драко внимательно прочел протокол. Все было в порядке - если не считать жирных пятен и кучи орфографических ошибок, разумеется. Он поставил подпись, а аврорша забрала пергамент и, складывая его в тонкую папочку, заботливо посмотрела ему в лицо.
- Ну вот и все. А теперь идите домой, Драко, - Малфою вдруг показалось, что она cейчас подаст ему руку, чтобы подняться с кресла, - мы все очень устали, а на вас лица нет.
Внезапно Уитби отложил пергамент и встал с места.
- У меня приказ отвести мистра Малфоя в кабинет Главного аврора, - крупные белые зубы стажера оскалились в наглой усмешке.
Джонс взглянула на него и озадаченно нахмурилась.
- Зачем? - медленно спросила она, механически побарабанив пальцами по краю стола. - Допрос окончен, протокол оформлен, факт преступления установлен.
- Ничего не знаю, миссис Джонс. У меня есть приказ, но нет информации, - Уитби картинно развел руками, - мистер Поттер велел проводить потерпевшего к себе для прояснения некоторых деталей.
Джонс помолчала.
- Хорошо, - неохотно сказала она, - ступайте. До свидания, Драко, и... удачи вам.
- До свидания, аврор Джонс.
Драко нисколько не удивился вызову Поттера - подсознательно он ждал этого с момента начала допроса. Провожаемый странно-тревожным взглядом аврорши, он покинул кабинет, в сопровождении Уитби прошел по ярко освещенному коридору и вошел в уже знакомую ему, но теперь пустую и темную приемную Главного аврора. Оперативник осторожно постучал в дверь, приоткрыл ее и отрапортовал:
- Сэр, потерпевший доставлен.
- Спасибо, Уитби, можете быть свободны, - донеслось изнутри.
Уитби отстранился, пропуская Малфоя внутрь, и плотно закрыл за ним дверь. Драко вошел в кабинет. Его поглотила темнота, рассеиваемая только ярко-желтым кругом света, исходящим от массивной настольной лампы. В этом свете маслянисто поблескивало золото аврорских нашивок, а багровая форменная мантия сидящего за столом казалась почти черной. Драко шагнул вперед, и дубовый паркет заскрипел - громко, словно протестуя.
Главный аврор Поттер медленно поднял голову и посмотрел ему в лицо. И самый взгляд этот сказал Драко: тебе пиздец, Малфой.
_________________________
* Cito! (лат.) - «Срочно!»
Допрос в аврорате отыгран с Jojo
Глава 14.
Драко замер. Поттер продолжал смотреть на него неподвижным взглядом, губы его были плотно сжаты. Потом они медленно разомкнулись, и в тишине кабинета прозвучало:
- Проходи и садись.
Знакомый голос дрожащим эхом отдался от деревянных настенных панелей. В углах кабинета, словно потеки жирной болотной грязи, сгустились тени, по оконному стеклу торопливо скатывались капли дождя. Малфой подошел к столу и опустился на жесткое металлическое сиденье. Поттер пошевелился, протянул руку к лампе и неуловимым движением поправил абажур так, что яркий свет ударил Драко прямо в лицо. Малфой непроизвольно зажмурился и привстал, чтобы сдвинуться с места, но стул и не шелохнулся: то ли был зафиксирован какими-то чарами, то ли банально привинчен к полу. Драко сел обратно и зло усмехнулся. Хочешь поиграть в злого аврора, Потти? Изволь.
- Твое гуманное обращение с потерпевшим заслуживает упоминания в учебниках по ЗОТИ, - холодно сказал он, пристально глядя в плохо различимое в полутьме кабинета смуглое лицо и стараясь не моргать.
- Очень может быть, - Поттер, не отрывая от него взгляда, привычным движением взъерошил волосы. - Как ты себя чувствуешь?
Малфой поморщился. Усталость накатывала волнами, головная боль не прекращалась, и сейчас он хотел только одного: как можно быстрее покинуть проклятый Аврорат.
- Со мной все в порядке. Может быть, ты соизволишь, наконец, перейти к делу? Для чего я здесь?
Поттер откинулся на высокую кожаную спинку кресла. Драко повторил его жест и скрестил руки на груди. Между ними непроницаемо, как кирпичная стена, вставало отчуждение - оно было почти материально. Несколько секунд в кабинете царила тишина, потом Гарри глубоко вздохнул.
- Как тебе известно, нападавший арестован, - начал он официальным тоном, - и, после его признания под протокол дело я прикажу закрыть. В принципе, проблем возникнуть не должно: его же взяли на месте, при совершении преступления - Кут под присягой подтвердит, что он ворвался в дом и, угрожая расправой, вынудил ее вызвать тебя по каминной связи. Короче, завтра с утра я им займусь. Вызывает сомнение, что такой кретин мог в одиночку провернуть историю с колдографией и в крайнем случае я договорюсь с министром насчет допроса с применением легилименции... Если парень будет упорствовать, может потребоваться очная ставка, но надеюсь обойтись без этого. Да, тебе придется еще поговорить со следователем и, возможно, выступить в суде. Рекомедую дать письменные показания, чтобы не являться туда лично...
Губы Драко почти незаметно протестующе скривились. Это было больно... Больно, что Поттер, его Поттер, уставился на него с абсолютно непроницаемым лицом - тем лицом, которым он, вероятно, пугал юлящих на допросах подозреваемых. И именно от того, что сейчас Драко встал в один ряд со множеством людей, которые так же сжимались в комок, сидя на этом жестком стуле с привинченными к полу ножками, было особенно мерзко.
- Ты за этим меня позвал? Лично сообщить, что дело закрыто? - спросил Драко устало.
Поттер кивнул.
- Да. - Он выдержал паузу и медленно наклонился вперед. Теперь Драко мог немного разглядеть выражение его лица, и оно ему очень не понравилось. - Что ж, я тебе сообщил... а теперь ты мне сообщишь, Малфой. Четко и подробно. Почему ничего не рассказывал? Ни про снимок, ни про письмо, полученное твоей женой - что ты дергаешься? - ни про то, что тебя ведут.
Резко вскинувший голову Драко замер, напряженно вглядываясь в его лицо. Поттер в ярости кусал губы.
- Ты ведь знал про это, Малфой, верно? Знал - и молчал. Так поведай мне, чем я тебе не угодил, отчего ты так и не снизошел до откровенного разговора со мной? Мерлин, ведь если бы не Герм... Что, решил меня держать подальше от своей жизни? Или я просто не стою твоей искренности?
Малфой слушал и не верил, что этот разговор происходит на самом деле. Человек, смотревший на него прищуренными глазами, колкими, словно куски зеленого льда, был ему незнаком. Такой злобыв голосе Поттера он не слышал со школьных лет. Предчувствие того, что может произойти, и чего Драко всегда подсознательно ждал и боялся, вползло тоской под ребра, драконьим когтем ковырнуло трепещущее сердце. Он почти бессознательно поднес руку к груди и проклял себя. Только не показывать слабость. Малфой знал: в его лицо, освещенное безжалостным режущим светом лампы, сейчас впился тяжелый пытливый взгляд, ловящий малейшее движение мышц и проблеск любой затаенной мысли. Он остро пожалел, что проклятое освещение мешает ему четко разглядеть Гарри.
- Что молчишь? Задницу мне ты подставить не побоялся, а поделиться своими опасениями побрезговал?
Последняя фраза врезалась ему в лицо, как зубодробительный удар кулака. Дыхание Малфоя перехватило от бешенства. Он вздернул подбородок и всем телом подался вперед.
- Избавь меня от своей иронии, Поттер. У тебя это плохо получается. Ты знаешь о вопиллере? Астория получила его только вчера, пока ты занимался ловлей своих зельеваров. Я никак не мог сообщить тебе о нем. То же и с колдографией в «Пророке». И смею напомнить: три дня назад я пытался сказать тебе, что у меня проблемы - не помнишь? Так что давай без аврорских понтов. Тебя так волнует моя задница? Не моя вина, что вместо того, чтобы слушать, ты предпочел засунуть в нее язык.
- По-твоему, я иронизирую? - Поттер, не спуская него обжигающего взгляда, тяжело оперся ладонями о стол. - В чем же здесь насмешка, Малфой? В том, что я слишком увлекся твоей задницей? Да, наверное. Только теперь об этом знает моя жена. Не знает - где, но сколько раз и, главное, - как... В письме, адресованном ей, есть масса удивительных подробностей. Ты втянул меня в свои проблемы, Малфой, ты хоть понимаешь это?.. Опять молчишь? Да-да... Джинни получила такое же. Не знал? Так теперь знаешь. И не делай такого лица. Смейся, Малфой. Смейся, черт тебя возьми, это же так весело.
Драко замер, пораженный услышанным. Ноющая боль в виске достигла апогея - она разъедала мозг, подобно кислоте, туманила разум, терзала изощренной пыткой. Свет лампы полыхал, как пожарище. Малфой прикрыл ладонью воспаленные глаза.
- Мерлина ради, убери свет, - глухо сказал он, чувствуя, что вот-вот - и сорвется на крик. - Довольно этих игр, Поттер. Я действительно ничего не знал. В чем ты меня обвиняешь?
Поттер медленно сгреб со стола палочку и коснулся абажура лампы. Свет погас мгновенно, комната погрузилась в полутьму, давая отдых утомленным глазам, и Драко сумел наконец разглядеть усталое, побледневшее лицо любовника. Замерев, он наблюдал, как Поттер непослушными пальцами вынимает из пачки сигарету, как, отражаясь в полированном дереве алым бликом, выспыхивает над столом тонкий язычок пламени маггловской зажигалки и гаснет с чуть слышным шипением, а лицо Гарри освещается мерцающим светом сигаретного уголька. Внезапно Поттер встал с громко скрипнувшего кресла, отошел к окну, исчерченному узкими полосками бьющих в стекло водяных струй, и сжал в пальцах край тяжелой пыльной шторы. Некоторое время он стоял неподвижно и молчал, напряженно вглядываясь в размытый дождем заоконный пейзаж, потом медленно обернулся.
- Скажи мне, Малфой, ты говорил о нас кому-нибудь? Мне просто нужно знать.
- Не считай меня идиотом, - Драко наконец-то смог взять себя в руки и, невзирая на давящее ощущение в голове, говорил более спокойно, - разумеется, я не говорил никому ни слова. Слизеринцы вообще предпочитают не трепаться о таких вещах. Неужели ты не понимаешь - для меня огласка не менее страшна... у меня сын, - он вдруг вспомнил, что почти такими же словами перед ним самим оправдывался Блейз, и его передернуло. - Мерлин, Гарри, ну подумай ты немного: зачем мне это было бы нужно?
- Не знаю... - тяжело сказал Поттер. - Я надеялся, что достаточно тебя знаю, я верил тебе, Драко. И пусть только мне придется пожалеть о том, что я верю тебе сейчас, - он затушил окурок прямо о подоконник и, устало помотав головой из стороны в сторону, с хрустом потянулся. - Мерлин... день какой-то ненормальный сегодня, устал, как конь.
- Тебе вообще необходим постельный режим, Поттер, - зло буркнул Малфой, потирая горящие веки. - И если бы ты не свалил геройствовать, я бы тебе его обеспечил... - он запнулся и прикусил губу, раздраженный тем, как двусмысленно и непристойно прозвучали его последние слова.
Гарри вновь отвернулся к окну и замер. Потом медленно прочертил пальцем по стеклу, повторяя змеевидную линию стекающей вниз дождевой струи.
- Ответь мне еще на один вопрос, Малфой. Вот если бы все окончательно открылось, что бы ты сделал? Ты бы все равно остался со мной?
Драко замер.
- А ты? - переспросил он пересохшими губами, сам не зная, какой ответ надеется услышать. Умом он прекрасно понимал, что сейчас скажет Поттер, и тем более понимал, что в сложившейся ситуации это будет единственно правильным решением, и, в сущности, он сам должен был бы предложить такой вариант... но где-то глубоко внутри тлела крохотная искорка идиотской надежды - слабой, неясной. Может быть... все еще можно исправить... Он застыл, тяжело дыша и непроизвольно сжимая кулаки. Мир сосредоточился в этой спине, обтянутой бордовой тканью, в поникшей темноволосой голове... А Поттер все молчал, продолжая водить по запотевшему стеклу кончиком пальца, и молчание это разрасталось, заполняя пространство кабинета чудовищной ледяной пустотой. Наконец Гарри пошевелился и оперся ладонями о подоконник.
- А я не могу, Драко. Я думал об этом... Не теперь. Сейчас это невозможно.
Малфой медленно поднялся на ноги. Старый, потертый дубовый паркет страшно скрипнул под его весом.
- Дело в твоей жене? - негромко спросил он, хотя прекрасно знал ответ.
- Джин... - Поттер помолчал, обернулся к нему и заговорил вновь - тихо и монотонно: - Знаешь, в семнадцать я твердо знал, чего хочу. Я сидел в этом долбаном лесу, голодный, замерзший, по странной случайности еще живой... и мечтал о ее тепле. В то время не было и дня, когда бы я не думал о ней... - неожиданно теплая улыбка быстро тронула его губы и также быстро слетела прочь.
- Я до сих пор задаю себе вопрос, что пошло не так, и почему все изменилось. Но... это произошло, Малфой.
- К чему все это? - выдавил Драко сквозь спазм в горле, деланно равнодушно пожав плечами. Со скрытой жадностью он вглядывался в любовника, чья неподвижная фигура у окна словно сгустилась из сумрака, затаив в себе гибкую пружинистую силу. Лица было не разглядеть, выделялись только движущиеся губы да чуть заметный блеск глаз.
- К чему? Нам пришлось с ней о многом поговорить. Джинни уже давно не та, что прежде... Двадцать лет назад она прибила бы меня на месте, - Поттер устало усмехнулся, - теперь... теперь она сказала, что если... В общем, она сделает все, чтобы забрать у меня детей. И она знает, о чем говорит, Малфой. Будь я хоть десять раз гребаный Избранный, закон на ее стороне. Прелюбодеяние - отличный повод для односторонней опеки. Я не могу потерять их, Драко. А они не должны потерять меня.
- Понимаю, - легкие словно забыли привычный ритм и впускали воздух резко, по глоточкам. Малфой отвернулся. Он не хотел, чтобы последнее слово осталось за Поттером. Он сам все закончит. Здесь и сейчас. - Ты хочешь все прекратить. Что ж, это и в самом деле правильный выход, - только не сорваться. Говорить четко, спокойно. И ни в коем случае не смотреть ему в лицо. Увидишь его еще раз и подохнешь.
- Да, - мрачно ответил Поттер. - Надеюсь, что уже через пару дней я буду знать, как Шанпайк сделал снимок. А потом им займется обливиатор... перед судом. Так что передай жене, что все будет в порядке.
- Хорошо, - под тяжестью этих слов Драко медленно склонил голову. - Я могу быть свободен?
- Свободен? Свободен...
Гарри дернулся, как от удара. Короткий всплеск магии взметнул в воздух тяжелые шторы, на мгновение притушил желтый свет лампы... Поттер стремительно подошел к Малфою и обхватил его лицо ладонями. Драко закрыл глаза. Знакомые твердые пальцы осторожно пробежались по сомкнутым векам, по скулам, по щекам... Малфой коротко выдохнул и судорожно прижал Гарри к себе. Они стояли в тишине кабинета, тесно прильнув друг к другу, ощущая бешеный стук собственных сердец. Поттер уткнулся губами в шею Драко, прикусывая, трясь лицом о мягкую кожу, словно насыщаясь напоследок вкусом тела любовника. Малфоя трясло. Он вдруг отвел руки Гарри и толкнул его к столу.
Драко скользнул по телу любовника вниз, больно оцарапав щеку о колючие нашивки, и уткнулся лицом в аврорскую мантию. Его отделяли от Гарри несколько слоев ткани, но даже сквозь них пробивался запах Поттера - тот самый запах, что заставлял жадный рот Драко наполняться слюной, а пах - горячей, сладкой тяжестью. Малфой развел в стороны полы бордовой мантии, рванул пряжку ремня, расстегивая форменные брюки, спуская их вниз вместе с трусами, высвободил знакомо ткнувшийся в ладонь член, вобрал его в рот и плотно сжал губы.
Поттер резко дернулся, хватая его за плечи, и со свистом втянул в себя воздух. Член во рту Драко дрогнул, наливаясь упругостью, на языке появился знакомый солоноватый вкус. Малфой яростно сосал, лаская пальцами тяжелую мошонку, всем существом впитывая глухие неровные стоны и дрожь тела Гарри. Поттер вскрикнул, сгреб его за волосы, больно прихватив ухо, но Драко было уже плевать: губы двигались сами по себе, и жар тела любовника медленно перетекал в его собственные яйца, наполняя их горячей пульсацией. Гарри отпустил его, схватился за край стола, его бедра резко подавались вперед, брюки, не удержавшись, окончательно сползли к щиколоткам. Драко скользнул рукой по теплой коже и, почти не владея собой, протолкнул ладонь между мускулистых ляжек, нашаривая влажную от пота ложбинку.
Поттер глухо охнул, напрягся. И вдруг широко, насколько позволяли ему спущенные брюки, расставил ноги. Его колени слегка согнулись, облегчая доступ ласкающей руке. В виски Малфоя ударила тяжелая волна крови, дыхание перехватило, он торопливо отдернул пальцы и, не прекращая сосать, сунул их в рот, смачивая слюной. Потом просунул ладонь обратно, осторожно провел подушечкой пальца по нежному, похожему на крошечный бутон анусу и надавил. Кончик пальца безжалостно проник внутрь, Гарри вскрикнул - резко, почти болезненно; хрипло, учащенно задышал, но даже не попытался отстраниться. И дурея от непонятного, дикого, распирающего восторга, Малфой двинул палец глубже, находя в жаркой узости упругую маленькую виноградину простаты. Поттер содрогнулся и вцепился в его плечи. Драко расслабил горло, позволяя члену войти глубже, и одновременно с силой нажал на плотный бугорок.
Звук сорванного дыхания над его головой перешел в звериный рык. Тело Поттера выгнулось, словно в жестокой агонии… Драко глотал липкую, почти безвкусную сперму, чувствуя, как обмякает на языке скользкая головка, как медленно стихает сумасшедшая дрожь, только что сотрясавшая Гарри. Он выпустил член изо рта, уткнулся лицом в горячую потную впадину между бедром и твердым животом любовника и закрыл глаза. Собственное возбуждение терзало каленым железом. Внезапно Поттер длинно выдохнул, подхватил Драко под мышки, вздернул вверх, поцеловал - грубо, жадно, глубоко проникая языком в рот - и плотно прижал к его члену свою горячую даже сквозь одежду, твердую ладонь. Больше он не успел сделать ничего: жар в паху Драко взметнулся Адским пламенем - и выплеснулся наружу, пятная белье спермой. Малфой, коротко вскрикнув, осел в стальные объятия. Гарри снова уткнулся ему в шею, медленно водя губами по мокрой коже. Несколько секунд они стояли почти неподвижно, потом Драко высвободился и еще пляшущими руками вытащил из кармана мантии палочку.
Тергео. Тергео. Тергео. Его губы беззвучно шептали знакомое заклинание, а голова уже наливалась гудящей металлической пустотой, и под веками впервые за многие годы появилось предательское жжение. Поттер за руку притянул его к себе, опять взял лицо Драко в ладони и большим пальцем провел по горящим губам, размазывая их смешавшуюся слюну. Его потемневшие глаза - зрачки расползлись по зеленой радужке, почти скрывая ее, - смотрели с глухой тяжелой тоской.
- Это ничего не изменит, Малфой. Ни-че-го.
- Знаю.
Гарри отпустил его и медленно наклонился, чтобы поднять брюки. Взвизгнула молния, щелкнули кнопки и застежки мантии. И почти в то же мгновение раздался осторожный стук в дверь. Поттер коротким взглядом обшарил Драко и, нахмурившись, качнул головой. Драко понял его - распухшие губы горели огнем - и мгновенно наложил на себя Glamour. Поттер кивнул и взял со стола палочку.
- Алохомора! Войдите.
В дверь просунулось острое личико секретарши.
- Прибыл адвокат, мистер Поттер.
- Спасибо, Натали. Мистер Малфой, можете быть свободны. Вас вызовут.
Почти не слушая его, Драко развернулся к выходу. Держась очень прямо и ничего не видя, он покинул кабинет и пошел по ярко освещенному коридору, не обращая внимания на любопытные и ехидные взгляды попадающихся навстречу авроратских сотрудников.
Все было кончено.
Глава 15.
Малфой был настолько взвинчен, что, выйдя в атриум, бездумно прошел мимо череды каминов и поднялся наверх с помощью крошечного лифта, которым пользовались маги, желавшие просто выйти из Министерства на улицу, и в котором сам он прежде никогда не бывал. Скрипя и подрагивая, тесная затхлая кабинка вынесла его в странного вида будку, где отвратительно воняло мочой. Драко дернулся от омерзения, торопливо распахнул металлическую дверцу и вышел на узкую улочку - грязную, пустынную, залитую дождевыми потоками. Низкое небо, затянутое глинисто-серыми тучами, бурлило, как поверхность котла с Оборотным зельем, ветер леденил разгоряченную кожу, а тяжелые капли дождя сползали по шее, вызывая в памяти воспоминание о трясущихся холодных пальцах Шанпайка. Погруженный в свои мысли, Малфой сделал несколько шагов и, ступив с тротуара на мостовую, по щиколотку провалился в глубокую грязную лужу. Пронзительный влажный холод привел его в себя, он нервно оглянулся вокруг, громко выругался и, собравшись с силами, аппарировал домой.
Едва Драко оказался в полутемном холле Малфой-мэнора, ему под ноги клубком подкатился Грамблер и пронзительно заверещал:
- Госпожа! Госпожа Нарцисса!! Хозяин Драко дома!
Бледная растрепанная мать, одетая в помятую ночную мантию, выбежала Малфою навстречу и судорожно вцепилась в его руки. Ее била дрожь, лицо казалось постаревшим на много лет, а в расширенных голубых глазах плескался страх, смешанный с облегчением.
- Драко! - она до боли стискивала его пальцы. - Драко, сынок, с тобой все хорошо? Что произошло?
- Мерлин, мама, - липкий ужас волной прокатился по телу Малфоя, - ты почему не спишь? Откуда… откуда ты знаешь, что что-то случилось?
- Мистер Макклаген, - Нарцисса всегда называла мужа Дафны только по фамилии, - он связался со мной через камин и сказал, на тебя напали… ты жив, но в Аврорате… Что случилось, Драко? Кто напал?
Драко незаметно вздохнул. Слава демонам, а он-то уже подумал… Кормак, проклятый идиот, надо же было довести мать до такого состояния… Он бережно отвел дрожащие тонкие руки, сбросил на руки домовика пропитанную водой мантию и обнял Нарциссу за плечи.
- Мама, все в порядке. Это был… родственник моей бывшей пациентки. Решил свести старые счеты. Я жив и здоров, уверяю тебя. А где Тори?
- У себя… она ушла пару минут назад, мы сидели в гостиной, ждали тебя, - видя, что сын цел и невредим, Нарцисса постепенно заговорила спокойнее. - Моргана-великомученица, Драко! С тобой действительно все хорошо?
- Лучше не бывает, мама, - Малфой провел ладонью по мягким волосам матери. - Мерзавец арестован, и мне больше ничего не грозит. Иди спать. Я тоже лягу, мы все обсудим завтра.
- Драко. Предупреждай хотя бы, что ты куда-то уходишь, я ведь была в полной уверенности, что ты дома…
- Мама. Это был обычный частный вызов, - глухое раздражение подступило к горлу, грозя прорваться наружу бешенством, - ты же знаешь, это моя работа. Работа, которую я должен делать.
Лицо Нарциссы дрогнуло. Она опустила голову и отступила на шаг.
- Да, конечно… Прости, сынок, - тихо сказала мать, - прости. Я пойду. Грамблер, предупреди госпожу Асторию, что хозяин вернулся.
- Не нужно, я пойду к ней сам, - Драко наклонился и поцеловал ее в щеку. Он прекрасно понимал, что его последние слова разбудили в матери чувство неослабевающей с годами вины, - все действительно в полном порядке. Успокойся.
- Спасибо, Драко.
Нарцисса погладила его по плечу, развернулась и исчезла с негромким хлопком. Малфой устало вздохнул. Чувствуя себя слишком вымотанным для аппарации, он тяжелыми шагами поднялся по лестнице и пошел в спальню.
Тори сидела в кресле у камина, напряженно глядя в огонь, словно ожидая, что среди тонких огненных языков вот-вот появится чья-то голова. На скрип двери она вся вскинулась, стремительно вскочила с кресла и бросилась ему на шею.
- Драко! Черт тебя возьми, Драко...
Малфой почувствовал влагу на коже. Он обнял теплое гибкое тело жены, погладил ее по голове и, усадив Тори обратно в кресло, опустился в соседнее. Стыд и тоска плотным кольцом сжимали его грудь.
- Все хорошо, милая. Все в порядке.
Астория по-детски утерла глаза кулаком и глубоко вздохнула.
- Как ты?
- Уже все хорошо.
- Правда?
- Даю слово.
Она жалобно усмехнулась.
- Слову слизеринца нельзя верить, ты разве не помнишь?
Малфой с трудом улыбнулся в ответ.
- Тогда поверь слову собственного мужа.
Астория погладила его по руке.
- Да... этому я поверю. Ты хочешь есть? Ванну? Может быть, послать Сметтвику сову?
- Зачем это?
- Пусть осмотрит тебя...
- Нет, не стоит, Тори, - Малфой встал и начал медленно расстегивать рубашку, - просто приму душ и лягу.
- Только не говори мне, что завтра собираешься в Мунго.
- Собираюсь, - мысль о работе странным образом грела ему душу: в привычной суете отделения будет намного проще выкинуть из головы воспоминания. Воспоминания о бледном осунувшемся лице Поттера, о том, как горяча под пальцами смуглая кожа, о его словах... - у меня есть тяжелые, да и вообще я не хотел бы афишировать произошедшее - ты должна это понять.
- Да, наверное, ты прав. Но ты уверен, что все в порядке?
- Абсолютно.
- Этот парень... Драко, я тут подумала: а ведь наверняка это он тогда сидел на трибуне... Мерлин, ты был прав... а еще говорят о женской интуиции...
Упоминание о «том парне» заставило его вздрогнуть. Малфой резко повернулся к жене.
- Откуда ты знаешь о том, кто на меня напал? Разве Кормак сообщил и это?
Астория зябко вздрогнула и придвинула кресло поближе к камину. В лицо Драко она смотреть избегала.
- Нет... это не он.
- А кто тогда?
- Он был здесь, Драко. Я говорю о Поттере.
Малфой вздрогнул и изумленно глянул на нее. В подернутых дымкой растерянности голубых глазах жены по-прежнему стояли слезы.
- Когда?
- Да с час назад где-то. Он сообщил мне... о нападении, сказал, что все уже в порядке, и скоро ты будешь дома. Он был очень вежлив... И.. Драко, прости, но я должна тебе кое о чем сказать... Понимаешь, - на мгновение Астория зажмурилась, - прости, но я ему рассказала о письме. Испугалась, что ты просто не сможешь - там, в Аврорате. Он спросил, не происходило ли с тобой чего-нибудь непонятного в последнее время, ну я и…
Малфой механически расстегивал мелкие пуговицы на рубашке. Пальцы путались в петельках, а в голове волчком крутились мысли. Значит, пока его допрашивала Джонс, Поттер занимался Асторией. Он был в курсе того, насколько Драко доверял жене, и наверняка рассчитывал, что перепуганная Тори выложит ему то, о чем сам Малфой умолчал. Драко до хруста сжал челюсти. Аврор, мать его. Злом зло искореняя… Он с силой швырнул рубашку на ковер и щелкнул пальцами, вызывая Типси. Эльф появился рядом с камином и, моментально поняв, что от него требуется, бесшумно скользнул в угол спальни. Две секунды спустя он поднес хозяину маленький серебряный поднос, на котором темнела пузатая бутылка и поблескивали два низких бокала. Малфой плеснул в один из них золотисто-коричневую жидкость и бросил взгляд на Асторию.
- Будешь?
- Что? А… нет, спасибо. И знаешь, что странно? - продолжала жена, нервно покусывая все еще припухшие губы. - Не могу говорить с уверенностью, но мне показалось, что он... ну, совершенно не удивился. Просто готов был к этому. Ждал даже.
- В этом нет ничего странного, Тори, - Малфой отхлебнул бренди и поморщился: привычный вкус одного из любимых напитков сейчас растекался во рту кислотой тернового сока, - его жена получила точно такое же письмо.
- Мерлин Триждывеличайший!
Астория вздрогнула и бессознательно прижала ладонь ко рту. Ее лицо полыхнуло нервическим алым румянцем, глаза широко распахнулись.
- И… что? - спросила она упавшим голосом.
- Ничего, - сил врать не было, а обсуждать произошедшее с собственной женой казалось отчего-то верхом неприличия. - Вернее - все. Но я не хочу говорить об этом, Тори.
- Дра-ако…
Малфой резко опрокинул в себя остатки бренди, сунул опустевший бокал неподвижно стоящему рядом Типси и встал.
- Давай ложиться, Тори. Пожалуйста.
- Да… да, Драко, конечно…
…Когда он вышел из ванной, жена уже лежала в постели. Малфой нырнул под невесомое одеяло, испещренное крохотными вышитыми бутонам, повернулся к ней спиной и закрыл глаза. Тонкие пальцы Тори легли ему на затылок, поглаживая ласково, успокаивающе, почти по-матерински. Драко заскрипел зубами. Ему до ужаса хотелось развернуться назад, ткнуться лбом в знакомо пахнущее ландышами мягкое плечо и разрыдаться, как мальчишка, но он сдержал себя, дотянулся до ночного столика и извлек из ящика маленький фиал синего стекла с зельем Сна-Без-Снов. Опустошив его, он вновь уткнулся в подушку и через некоторое время блаженно рухнул в теплую тьму.
* * *
Пробуждение после искусственного сна всегда было довольно тяжелым, но в этот раз он проснулся внезапно, словно кто-то крикнул ему в ухо. Драко с силой потер ладонями отекшие веки, бесшумно, чтобы не разбудить Асторию, встал и подошел к окну. Холодный ветер рассеивал последние клочья ночного тумана, первые лучи бледного апрельского солнца робко золотили края ртутно-серых облаков. Малфой плотно задернул шторы и пошел в ванную, шепотом велев появившемуся из гардеробной Типси спуститься в лабораторию за укрепляющим бальзамом. После горячего душа и приема зелья в голове окончательно прояснилось, он оделся, аппарировал в столовую и уселся за стол. Эльф подал завтрак. Малфой ел рассеянно, торопливо и успел опустошить тарелку с овсянкой прежде, чем понял, что в ней было. Крепкий горячий кофе растекся по горлу, как деготь. В утреннем номере «Ежедневного пророка» не было ни слова о вчерашнем происшествии - Малфой пролистал газету и отложил ее в сторону, мельком подумав, что это наверняка работа Грейнджер. Скорее всего, если что-то и появится, то уже во время судебного процесса. Кстати, надо сказать Поттеру о том, что у Скитер есть источник в Аврорате… Впрочем, какое ему теперь дело до Поттера? Он оттолкнул чашку, стремительно встал из-за стола и, накинув на плечи мантию, нырнул в камин, не обращая внимания на жалобный писк испуганного его злостью домовика.
Драко окунулся в работу почти с наслаждением: после утренней конференции он провел внеплановый обход, а потом спустился в «травму» и предложил ошарашенному Сепсису провести с медиведьмами и стажерами лекторий по химическим ожогам, от которого отбрыкивался почти полгода. Август торопливо, словно боясь, что коллега передумает, согласился и собрал своих подчиненных в ординаторской. Следующие полтора часа Малфой говорил, почти не закрывая рта, после чего отмахнулся от убогих вопросиков и аппарировал обратно в колдотоксикологию. Там ему пришла в голову идея проверить санитарное состояние отделения, и за короткое время он довел до нервного срыва не только медиведьму-хозяйку, но и всех уборщиков разом. Кипучая деятельность превосходно помогала забыться - он вихрем носился по палатам, не обращая внимания на удивленные и растерянные взгляды коллег, растворяя в суете шагов, слов и мыслей воспоминания прошедшей ночи. Время до обеда пролетело незаметно. Вяло перекусив в компании Сметтвика, Малфой ушел к себе и занялся тем самым докладом, который ему предстояло делать на майском съезде колдотоксикологов. Но дело не ладилось: мозг, сплющенный глухой тяжелой тоской, которая в тишине кабинета навалилась на него с новой силой, упрямо отказывался работать. В конце концов он решил оформить давно ждущие своего часа диагностические сводки, разложил перед собой истории и потянулся к вазочке с самопишущими перьями. Но едва пальцы коснулись радостно вздрогнувшего черенка, в камине послышался шорох, пламя налилось густой зеленью, и над мерцающими углями появилась голова жены. Драко вздрогнул - теперь он постоянно ждал новых бед - вскочил и опустился на колени перед камином.
- Привет.
- Привет. Все в порядке?
- Да-да, все хорошо. Извини, что беспокою, я просто хотела напомнить: ты не забыл, что сегодня очередная встреча «Клуба слизней»? Мне зайти за тобой или встретимся прямо в Хогсмиде?
Ах ты, черт возьми…
Малфой закрыл глаза и чуть слышно застонал. Как он мог забыть об этом идиотизме…
Слагхорн по-прежнему каждые полгода устраивал вечеринки, куда его наиболее удачливые бывшие ученики являлись с непременными гостинцами - бонбоньерками, полными засахаренных ананасов: все в этом мире менялось, но только не вкусовые пристрастия старика. Драко начал получать приглашения три года назад, после той самой работы, которая вызвала интерес Макгонагалл. Он посещал проклятый клуб - во-первых, не желая настраивать Слагхорна против Скорпиуса, а во-вторых, ради общения с нужными людьми. И ради того, чтобы лишний раз увидеть Поттера, конечно.
Поттер.
- Я не могу, - даже не размышляя, глухо выдохнул Драко, - нет.
Лицо жены дернулось, и пляшущие вокруг ее головы языки пламени зашипели, как потревоженные змеи.
- Можешь, - неожиданно жестко сказала она. - Можешь, Малфой. И ты пойдешь, ясно? Подумай о сыне.
Это было справедливо. Драко на мгновение закрыл глаза и медленно кивнул.
- Да. Ты права. Хорошо, давай лучше встретимся в холле - через час. Я смогу сегодня уйти пораньше. Прогуляемся немного, зайдем к Скорпиусу...
- Вот и прекрасно, - голос жены смягчился, - так я буду ждать внизу. До встречи.
- До встречи.
Когда голова Астории исчезла, Малфой еще некоторое время постоял на коленях, бессмысленно глядя на багровые угли, по которым торопливо пробегали золотистые искорки, потом вернулся к столу и углубился в работу. Оформив последнюю сводку, взмахом палочки собрал истории в аккуратную стопку и левитировал на журнальный стол. Он двигался, как под Империо - четко, автоматически выполняя привычные действия: встать, прибрать письменные принадлежности, снять форменную мантию, одеться в обычную, привести в порядок волосы. И держать себя в руках. Главное - держать себя в руках.
Астория ждала его в холле госпиталя. Серебристо-голубая мантия, сложная прическа, изящный макияж - молодая миссис Малфой была во всеоружии. Они улыбнулись друг другу. Жена мягко поцеловала его в щеку и негромко, так, чтобы не услышала медиведьма-регистратор, спросила:
- Ты в порядке, Драко?
- Разумеется, - он с трудом растянул губы в улыбке, взял ее под руку и направился к камину. - Я надеюсь удачно провести этот вечер.
- Ну-ну... - неопределенно ответила Тори.
* * *
- ...Драко, мальчик мой, и все-таки вы в очередной раз доказали, что ваш выбор профессии не случаен! Я горжусь тем, что учил вас, дорогой мой! Кстати, как насчет совместной работы? Я, конечно, уже не тот, что прежде, но вполне мог бы выступить в качестве вашего консультанта. Как вас интересует такое предложение?
- Благодарю вас, профессор. Я обязательно его обдумаю.
Малфой равнодушно-благожелательно улыбнулся, глядя в выцветшие голубенькие глазки, которые почти скрывались в жирных, пламенеющих старческим румянцем, складчатых щеках. Слагхорн уже двадцать минут трепал его, как круп - маггловскую автомобильнуюю покрышку, а Тори в дальнем углу беседовала с Лонгботтомом об успехах Скорпиуса в гербологии, не замечая призывных взглядов мужа. Наконец, бывший декан переключил внимание на кого-то из новоприбывших, и Драко был спасен. Он нырнул за спины гостей и остановился у стены, потягивая шампанское и провожая неприязненными взглядами сновавших по комнате домовиков. Хогвартские эльфы до сих пор вызывали у него брезгливую ненависть: он хорошо помнил, как двадцать лет назад эти ублюдки метались в Большом зале, размахивая ножами. Вокруг стоял гул множества голосов, воздух был наполнен смешанным ароматом сладостей и женских духов, в глазах рябило от ярких шелковых тканей, обтягивающих стены. Малфой бросил незаметный взгляд на часы и облегченно вздохнул: еще минут двадцать этой пытки - и можно будет потихоньку смыться. Он уже собрался подойти к жене, когда в группе грифферов, стоящих возле камина, произошло какое-то движение и раздался дружный приветственный рев:
- Гарри!
- Поттер, наконец-то!
Драко отвернулся и, стараясь даже не смотреть в ту сторону, заспешил к выходу. Почти у самых дверей он, как рыба на острогу, напоролся на внимательный взгляд Грейнджер, болтавшей неподалеку с какой-то смутно знакомой ведьмой азиатского происхождения. Малфой отвел глаза: видеть сочувствие на лице грязнокровки было почти так же оскорбительно, как и ее пощечина, полученная на третьем курсе. Он отворил дверь и вышел в пустынный коридор, освещенный красновато-желтым светом факелов. Тишина окутывала его плотным коконом, хотелось одиночества и почему-то холода. Драко поднялся из подземелий, миновал вестибюль и остановился в раздумье у подножия главной лестницы. Покурить, может быть? Мраморные ступени под его подошвами казались зыбкими, как болотная трясина. Пройдя по коридору второго этажа, он открыл кованую дверь, увидел знакомую винтовую лестницу и пару минут спустя уже стоял на площадке Астрономической башни.
В лицо ударил холодный влажный ветер. Драко подошел к зубчатому парапету, закурил и облокотился на шершавый гранит. Невдалеке чернела громада Запретного леса, пространство квиддичного стадиона было похоже на зияющую пропасть. Малфой прикрыл глаза. Он не был здесь много лет. Он и не хотел здесь быть - никогда, но сейчас это ненавистное место по непонятной причине казалось единственным, где ему следует находиться.
Окурок, кувыркаясь, полетел в темноту. Драко поежился, плотнее стянул у горла высокий воротник мантии и вдруг замер от внезапно появившегося ощущения чужого присутствия. По всему телу, от макушки до пяток, прополз колючий озноб. На какое-то страшное мгновение ему почудилось, что, оглянувшись, он увидит в полумраке «астрономички» того, кто долгие годы преследовал его в кошмарных снах - высокого седобородого старика с восковым лицом, на котором лежала печать чудовищной, почти нечеловеческой усталости… Он судорожно вцепился пальцами в парапет и услышал знакомый ехидный голос:
- Что, Хорек, предаешься приятным воспоминаниям?
Малфой резко обернулся. За его спиной стояла Джиневра Поттер.
Ее ненависть была ощутима почти физически - едкая, как гной бубонтюбера, она горела во взгляде, звенела в голосе, сочилась из каждой поры. Ветер трепал длинные рыжие волосы, и казалось, что голова Уизлетты объята пламенем. Малфой устало посмотрел в суженные злобой темно-карие глаза и презрительно усмехнулся.
- Уизли, - тяжело сказал он, - сделай мне одолжение, уйди отсюда.
Рыжая насмешливо прикусила губу.
- Поттер, Хорек, моя фамилия Поттер. И отчего ты меня гонишь? Разве не хочешь поболтать, вспомнить чудесные школьные годы? Или еще что-нибудь? Например, мы можем поговорить о квиддиче, Малфой... не хочешь? Знаешь, а я ведь недоумевала, с чего ты так увлекся им... Рон говорил, что ты не пропускаешь ни одной тренировки. Оказалось, все просто... ты играл с моим мужем.
Неожиданно она гнусно, как-то не по-женски осклабилась и подмигнула.
- А скажи-ка мне, Хорек, по старой дружбе... кто из вас забрасывал квоффл в кольцо?
Молчи. Скандала допустить нельзя. Молчи, ты сам во всем виноват.
- И главное, какая восхитительная отмазка, - Джиневра восхищенно покрутила головой, - ведь никто бы и не догадался... вас же тошнило друг от друга шесть лет подряд. Или.. ты всегда врал, Малфой? Небось, хотел улечься под него с первого курса?
Нет, довольно. Любое терпение имеет свои границы.
Малфой откинул голову назад и привычным движением вздернул бровь.
- Знаешь, особенно забавно слышать это от тебя, - брезгливо протянул он и, памятуя незабвенный Летучемышиный сглаз, незаметно нащупал в кармане палочку. - Скажи, ты все еще пишешь ему открытки по праздникам? А может, дело в том, что твоя... спортивная карьера осталась в далеком прошлом, а, Уизли? Ведь с тобой он уже давно не играет, правда?
Лицо Джиневры побурело. Над пухлой верхней губой выступили крупные, как горошины, капли пота. Она медленно, словно в раздумье, покачала головой.
- Тварь. Мерзкая похотливая тварь, да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о нас?! Ты ж только разрушать умеешь, портить... чем ты его взял, Малфой? Гарри никогда не любил валяться в грязи... что в тебе такого, что он нас всех предал?
- Что ты несешь, Мерлин тебя возьми? - он глубоко вдохнул. Воздух ворвался в мгновенно пересохшее горло, царапая его, как книззловы когти. - Он никого не предавал.
- А как еще можно назвать то, чем он занимается... с тобой? - Джиневру Поттер била лихорадочная дрожь, и в тишине Астрономической башни Малфой отчетливо слышал, как стучат ее зубы. - Он забыл обо всем... о Фреде... о том, что ты, подонок, сотворил с Билли... почему? Что в тебе такого, Малфой? Что ты сделал... с Гарри?!
Ее голос взмыл вверх и оборвался длинным истерическим всхлипом. Взбешенный Малфой шагнул вперед. Злоба - черная, клокочущая, подобно кипящей смоле - затуманила его разум.
- Возможно, со мной он просто мог быть самим собой - то, чего у него никогда не было раньше... Ты не думала об этом?
Джиневра отшатнулась. Ее лицо исказилось, собравшись в ненавидящей гримасе.
- Ты... ты пожалееш-шь... - прошипела она и стремительно сунула руку в карман мантии.
- Джинни.
Малфой вздрогнул. Уизлетта подскочила на месте и резко обернулась назад. В дверях, подсвечивая себе голубоватым огоньком Люмоса, стоял хмурый Поттер.
- Джинни. Идем.
Плечи миссис Поттер обмякли, вся ее статная фигура словно осела книзу. Теперь это была совсем не та львица, которая несколько секунд назад готова была сойтись со своим врагом в схватке не на жизнь, а на смерть. Перед Малфоем стояла обычная женщина, трепещущая, оробелая, с выражением почти детской растерянности на лице.
- Гарри, - вдруг жалобно всхлипнула она, - Гарри...
- Идем, я сказал. Ты хотела зайти к мальчикам. Они нас ждут.
Джиневра Поттер торопливо подошла к мужу и демонстративно подхватила его под руку.
- Да, пойдем скорее. Ал будет очень рад. А Джейми...
- Идем.
На Малфоя он не смотрел. Драко застыл у парапета, чувствуя, как влажный ледяной ветер скользит по его затылку, перебирая слипшиеся от пота волосы. Поттер пропустил жену вперед и, уже выходя за дверь, бросил на него короткий тревожный взгляд. Его губы явственно и беззвучно прошептали: «Извини, Малфой».
Шум шагов постепенно стих. Драко повернулся, вновь облокотился о шершавый холодный парапет и поднял голову. На угольно-черном небе подмигивали крошечные блестящие точки звезд. Через некоторое время они вдруг поплыли, заволоклись слезной мутью и растеклись в бесформенные желтоватые пятна...
Он проморгался. Потом медленно прищурил один глаз и снова помотрел вверх. Половина неба. Да, так теперь и будет, наверное. Вторую половину неба забрал Поттер.
Малфой резко развернулся и пошел к двери. Скользкое железное кольцо знакомо обожгло его пальцы, он торопливо сбежал вниз, миновал коридор и спустился в слабо освещенный вестибюль. Его каблуки негромко постукивали о каменные плиты пола. Сбоку послышался шорох. Драко повернул голову и зло усмехнулся: в часы Гриффиндора медленно осыпалась очередная горсть рубинов - кто-то из преподавателей продолжал наделять своих любимцев баллами даже в вечернее время. Все как прежде. Он вдруг подумал, что просто не в силах идти сейчас обратно в кабинет Слагхорна - сама мысль об этом была ему омерзительна. Но не предупредить Тори... нет, придется возвращаться. К счастью, на глаза ему попался пробиравшийся по стеночке домовик. Малфой подозвал его, велел спуститься в подземелья и известить миссис Малфой о том, что ее мужа срочно вызвали в госпиталь Святого Мунго. Эльф почтительно тряхнул ушами и исчез. Драко вышел из замка. Огромные дубовые двери облегченно скрипнули, смыкаясь за его спиной. Он добрался до барьера, бросил последний взгляд на неподвижную громаду Хогвартса, подсвеченную немногочисленными огоньками окон, и аппарировал.
В отделении стояла обычная вечерняя тишина. Брэнстоун, сидевшая на посту и проверявшая назначения в историях, удивленно приподнялась ему навстречу.
- Здравствуйте, сэр. Что-то не так?
- Сидите-сидите, Элеонора. Все в порядке, я просто кое-что забыл. Как дела?
- Нормально. Целитель Хиггс в ординаторской.
- Хорошо. Тяжелых не было?
- Нет… только Макдональд.
- А-а… Я зайду к нему попозже.
Он уже направился к себе, но, гонимый внутренним беспокойством, свернул в «интенсивку», где лежал умирающий ликантроп. В полумраке пропахшей зельями палаты в глаза ему бросилась фигура Боунса, того самого стажера, который своей истерикой угробил зеркало в ординаторской. Мальчишка, ссутулившись, сидел на табурете у постели больного и молчал. В широкой спине, обтянутой форменной мантией, явственно читалось напряжение.
Малфой подошел ближе и посмотрел на Макдональда. С первого взгляда понял, что до экзитуса остаются считанные минуты: лицо парня цветом почти не отличалось от наволочки, а дыхание было редким и глубоким - больной шумно, словно давясь, втягивал воздух и медленно выдыхал обратно. Малфой отстранил вздрогнувшего и невнятно поздоровавшегося Боунса, опустился на табурет и вытащил палочку. Так и есть: пульса на периферии не было, а на сонной ощущались лишь слабые, как копошение клубкопуха, невнятные толчки. Он поднял холодное липкое веко Макдональда. Расплывшийся неподвижный зрачок отразил голубоватый блик висящего под потолком магического осветительного шара. Мерлин, вот так и знал... Драко устало вздохнул и пошел к раковине. Зажурчала вода. И тут в спину ему донеслось:
- Сэр. А почему вы ничего не делаете?
Малфой выключил кран и обернулся назад. Стажер смотрел на него с непониманием.
- А что тут, по-вашему, можно сделать?
- Но... есть же заклятия... зелья. И целитель Хиггс тоже... я не понимаю.
- Он агонирует, - равнодушно ответил Малфой. - Какие, к Мерлиновой матери, зелья?
- Но... это же безнравственно!!
Мальчишка судорожно сжал кулаки. Светло-карие глаза моментально затянулись слезами.
- Он же умирает, сэр!
- Безнравственно было бы и в дальнейшем использовать больного как лабораторного книззла! - рявкнул Драко. - Вы что, не понимаете, что он страдает? Дайте ему спокойно уйти, что за тяга к вивисекции?
Стажер затрясся, как в лихорадке. Пухлая, типично хаффлпаффская физиономия исказилась от смешного полудетского бешенства.
- Вы! Вы...
Малфой подошел к нему вплотную.
- Боунс, послушайте меня, - он старался говорить спокойно, - нельзя привыкать к таким больным. Поверьте моему опыту. Привыкать нельзя - это опасно. А привязываться к ним - опасно вдвойне.
Неожиданно голос изменил ему. Кадык дернулся, и из мигом пересохшего рта вылетело хриплое, резкое:
- Привязываться вообще опасно, поймите это. Потом... это... слишком...
Он запнулся и почувствовал, как кровь отливает от лица. Ярость в глазах Боунса исчезла. Теперь мальчишка смотрел на своего шефа совершенно по-другому - со страхом и состраданием.
- Простите, сэр, - выдохнул он, отступая назад.
Малфой взял себя в руки и вновь сел на табурет.
- Идите. Я здесь закончу.
- Да... да, сэр, я уйду...
Боунс выскочил за дверь так, будто за ним гналась стая разъяренных пикси. Малфой прикусил губу от ненависти к себе. Проклятый истерик. Надо же было так сорваться.
Он вновь взглянул на Макдональда. Лицо на подушке изменилось: разгладились глубокие складки на лбу и щеках, мучительно оскаленные зубы скрылись под бледными губами. Эван уходил. И, уходя, становился вновь похожим на того ребенка, которого двадцать лет назад рвали клыки Фенрира.
...Спустя десять минут дверь отворилась, в палату вошла Брэнстоун и неслышно остановилась за спиной Драко. Не оборачиваясь, он сказал:
- Отметьте в истории. Время смерти - девятнадцать сорок две.
- Хорошо, сэр, - мягко ответила медиведьма, - я его обработаю. А вы идите домой. Вы устали.
Малфой медленно встал, вышел из «интенсивки» и аппарировал в холл. Выступая из камина в мэноре, он содрогался при мысли о том, что сейчас ему придется с кем-то говорить. Но, к счастью, гостиная была пуста. Драко поднялся по лестнице и пошел по коридору к себе в кабинет. Хотелось напиться - до беспамятства, до рвоты, до печально известных маггловских зеленых чертей. Он шел, глядя прямо перед собой, стискивая кулаки в карманах мантии, и уже в конце коридора вдруг услышал негромкое:
-Драко.
Он содрогнулся. Он не слышал этого голоса уже много лет. Не веря собственным ушам, Драко резко обернулся и уперся взглядом в бледное лицо Люциуса Малфоя.
Отцовский портрет, который долгие годы не подавал признаков жизни, ожил. Люциус стоял у самого края рамы и пристально смотрел в глаза своего сына. Потом медленно поднял руку. Казалось, что ладонь его прижалась к стеклу - подушечки знакомых длинных пальцев сплющились и побелели. Драко подошел к портрету и приложил руку к шершавой поверхности картины - так, как в незабываемом девяносто седьмом прикладывал ее к прозрачному зачарованному льду защитного экрана в азкабанской комнате свиданий. Отец продолжал смотреть ему в лицо - жадно и неотрывно. Губы его разомкнулись.
- Драко. Сын мой, прошу тебя, не делай глупостей. Я натворил их достаточно. Достаточно для нас обоих.
- Да, папа, - выдохнул Малфой.
Он, словно лаская, скользнул пальцами по руке отца, повернулся и ушел в кабинет. Негромко зарокотал накладываемый Коллопортус. Драко сел в кресло и уткнулся лицом в ладони. Я выдержу. Я смогу.
Из хаоса мыслей его извлекло постукивание клюва о стекло. Малфой поднял голову. За окном возбужденно подскакивала и вздымала разлапистые крылья небольшая буроватая сова. Драко чарами распахнул окно, снял с холодной лапки конверт и потянулся к бронзовой монетнице, чтобы дать птице пару сиклей, но сова насмешливо ухнула, потопталась, сминая пергаменты, по столу и улетела прочь. Малфой разорвал конверт, увидел знакомые четкие строчки и вздрогнул.
Поттер просил о срочной встрече на Спиннерс-энд.
Драко откинулся на спинку кресла. Мерлин, что еще могло произойти? Неужели истерика Уизлетты переросла в нечто большее? Впрочем, эта женщина способна на многое - после сегодняшней пантомимы на башне Малфой был просто уверен в этом. Или... какие-то новости насчет Шанпайка? Глубоко внутри зазвенело предчувствие чего-то непоправимого, того, что вот-вот произойдет, и что уже никогда будет не изменить. Но он отогнал это чувство, резко встал и, боясь передумать, вытащил из кармана портключ.
...В гостиной было темно - значит, Поттера еще не было. Малфой взмахнул палочкой, зажигая свечи, и устало опустился на диван. Он думал о предстоящем разговоре. Почему-то очень ясно возникла в сознании картина: Поттер выкладывает на кухонный стол маленькую опаловую сферу - двойник той, что сейчас вернулась в карман мантии Драко. Выкладывает и выходит из дома с тем, чтобы никогда не вернуться обратно. Малфой скрипнул зубами. Невыносимо захотелось закурить. Он встал и прошел на кухню. Магические шары, которые были зачарованы на любое движение, в этот раз не сработали. Надо будет сказать Типси, чтоб заменил... к Мерлину его вместе с шарами! Драко засветил Люмос и отодвинул от стола тяжелый дубовый стул. В дрожащем желтоватом свете из гостиной таинственно мерцали бокалы за прозрачными буфетными дверцами. Он нашарил пепельницу и сел.
- Incarcerous!
Тело оплели жесткие веревки. Драко рванулся, но было поздно - плотно прижатые к телу руки не давали ему возможности вытащить палочку. Он беспомощно откинулся на спинку стула и завертел головой, оглядываясь вокруг. Сердце колотилось бешеной дробью. Что за безумие... Кто это - грабитель? Но охранные чары...
- Кто здесь? - нервно крикнул он, продолжая упорно извиваться в путах. - Что вам нужно?
Внезапно магические шары под потолком кухни вспыхнули даже ярче, чем обычно. Драко зажмурился от рези в глазах. Когда он открыл их, послышалось шуршание мантии, и из-за края буфета выступила невысокая фигура. В свете ламп блеснули знакомые темные волосы.
- Ну здравствуй, дорогой.
- Здравствуй, - сердце перестало бешено барахтаться и ударило в грудину с силой пушечного ядра, но голос не дрогнул, вернув себе обычную язвительность, - прости, что не встаю. Не сочти меня грубым, но как ты сюда попала, Пэнси?
Глава 16.
Подруга детских лет и бывшая одноклассница подошла поближе и внимательно посмотрела на него. Круглое лицо, за которое Пэнси в Хоге называли «милым мопсиком», утратило последнее сходство с этим забавным животным. Сейчас на Малфоя смотрел черный терьер.
- Да все просто, Драко, - она неожиданно улыбнулась. - Надо быть идиотом, чтобы, устанавливая охранные чары, делать привязку на кровь. Помнишь наш последний визит? Палочка в кармане мантии, невербальное Бомбардо-минима… тебе даже не пришло в голову, что опасно давать в руки кому бы то ни было частицы своего тела. На моем платке, Малфой, остались следы твоей крови. Немного - но для того, чтобы снять заклинание, мне хватило с избытком.
- Невербальное, Пэнси? - он продолжал незаметно шевелить пальцами, пытаясь нащупать сквозь плотную ткань рукоятку палочки. - Однако ты прилично поднаторела в чарах со школьных лет.
- Конечно, дорогой. А чем еще заниматься домохозяйке? Собственно говоря, поначалу я искала совсем другое - пока не поняла, что это бесполезно, конечно - но магия - захватывающая штука, не находишь? Начинаешь с одного… а потом обнаруживаешь массу любопытнейших вещей.
Малфой напряженно слушал.
- Скажи, Паркинсон, а левитирующие чары тоже… показались тебе заслуживающими изучения?
Пэнси осклабилась.
- Ты бесспорно умен, дружок. Умный мальчик, лучший на курсе, лучше суки-Грейнджер… но нет. Этим я владею еще с юности. Просто ты был не очень внимателен к своей комнатной собачке по кличке Пэнси... Впрочем, это простительно, у тебя было столько проблем. На седьмом курсе твоя покойная тетка много занималась со мной, - она покачалась с пятки на носок, задумчиво глядя перед собой. - Знаешь… до сих пор не могу понять, почему она так со мной возилась. Наверное, видела во мне ту дочь, которой у нее никогда не было.
Да, Белла действительно много занималась с ней... На выходные Пэнс постоянно отправлялась в мэнор - как он мог об этом забыть?..
- Как... ты узнала?
- О чем, милый? О том, что Мальчик-Который-Выжил превратился в Мужчину-Который-Ходит-Налево? Случайность, Драко. Никогда нельзя преуменьшать роль случайностей в нашей жизни. Знаешь, я, наверное, как и все, находилась бы в блаженном неведении... но твой бывший любовник раскрыл мне глаза.
Малфой резко вздернул голову, заглядывая ей в лицо. Пэнси насмешливо улыбнулась.
- Что такое? О твоих игрищах с Забини знал весь Слизерин. Ты сломал его, дружок, выбросил за ненадобностью, как старое перо... а он ничего не забыл. Помнишь проблемы Грега? Блейз тогда здорово помог нам, и с тех пор стал частым гостем в Гойл-мэнор. А однажды явился в ужасном настроении и после пары бокалов сказал, что проклятый Поттер забрал у него последнее. Грег пропустил это мимо ушей... но не я. Когда Забини явился в следующий раз, Грегори он не застал... а в гостиной его ждал бренди с Веритасерумом. Признаюсь тебе, Драко, я была шокирована. Целоваться на балконе, как мальчишки-шестикурсники! Я была о тебе лучшего мнения, дружок.
От ее насмешливо-сладкого тона Малфой физически ощущал тошноту.
- Как ты умудрилась сделать колдографию?
- О, это было довольно сложно. Едва я увидела экстренный выпуск «Пророка» с известием о Поттере, как сразу кинулась в Мунго. Мне очень повезло, что я сумела быстро найти это окно - увы, разиллюзионные всегда давались мне с трудом... Я успела сделать только один снимок и почувствовала, что чары спадают. Пришлось срочно улетать.
- С твоей стороны было весьма недальновидно отдавать редактору негатив, не находишь?
- Да, здесь я сглупила, - легко согласилась Паркинсон и, отодвинув от стола соседний стул, опустилась на сиденье. Ее голос по-прежнему был мягок и негромок, словно она находилась в гостиной и вела обычную светскую беседу, - но мерзавец заявил мне, что иначе и быть не может. Он, мол, хочет быть уверен в том, что этот же снимок не появится в другом издании. Я согласилась... Откуда мне было знать, что у твоего любовника такие длинные руки?
Так... значит, она не знает, что с «Пророком» поработала Грейнджер...
- А какого черта ты отправила вопиллеры?
- Ну, дорогой, ты должен меня понять... Представь себе мою ярость, когда утром «Пророк» не вышел. Знаешь, я уже хотела аппарировать туда и устроить хороший скандал... но вовремя подумала, что, скорее всего, там уже сидят авроры. Однако я не смогла отказать себе в маленьком удовольствии. Порадуй же меня, Драко, скажи, что твоя бледная моль получила массу приятных впечатлений.
Она подалась вперед и подмигнула. В гладких черных волосах играли золотистые световые блики, а в знакомых темных глазах стояла нехорошая муть. Малфой негромко выдохнул.
- Как ты узнала про Спиннерс-энд?
- О, это, пожалуй, было самым сложным - кстати, не хочешь чайку? Нет?.. Ну как знаешь... - но я неплохо знаю тебя, Малфой. Я прекрасно понимала, что твое воспитание не позволило бы тебе шататься по маггловским отелям или приводить любовника к себе домой. Признаться, поначалу я думала, что вы с Поттером таскаетесь в дом его дохлой мамочки в Годриковой лощине… но, побывав там, я убедилась, что дом необитаем. Не знаю, что бы я делала, если б не Ник.
Драко дернулся на стуле.
- Эйвери… - прошептал он, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. - Вот значит как…
- Именно! - Паркинсон хихикнула. - Бедняга Николас… он был так зол на Поттера, что, когда я попросила его выяснить у бывших коллег по бизнесу, не заказывал ли Драко Малфой в последнее время портключей, действующих в пределах Англии, то уже через три дня получила всю необходимую информацию. Он, конечно, недоумевал, каким образом это поможет ему расквитаться с Избранным… но Обливиэйт помог ему вообще забыть и о моем визите, и о просьбе.
Веревки впивались в тело Драко все сильнее, причиняя ему острую боль.
- Послушай, Пэнси, - сказал он устало, бросив попытки добраться до палочки, - ты рассказала мне практически все… кроме самого главного. Зачем тебе это понадобилось? Что я тебе сделал?
Пэнси осклабилась, откинулась на спинку стула и, словно кокетничая, провела кончиком туфельки по голени Малфоя.
- Мерлин великий, Драко. А ты по-прежнему эгоист. Думаешь, мир все еще крутится вокруг тебя, не так ли? Нет, милый, не обольщайся - ты здесь совершенно ни при чем. Ты просто попал под раздачу - как многие и многие из тех, кто имел несчастье связаться с нашим гребаным Всенародным Героем.
Тошнотворная горечь во рту стала невыносимой.
- Зачем тебе Поттер, Пэнси? Он-то тебе что сделал? Война закончилась двадцать лет назад…
Он запнулся. Лицо Паркинсон исказилось от бешенства. Внезапно она вскочила с места, замахнулась, как книззл лапой, и дала ему пощечину, оглушительно прозвеневшую в мертвенной тишине кухни. Один из массивных перстней, украшавших ее пальцы, острым краем камня задел нижнюю губу Малфоя, рассек ее, и Драко почувствовал, как по подбородку, щекоча, скатывается холодная капля крови.
- Она закончилась для тебя, ублюдок! - яростно выкрикнула ведьма и вдруг резким движением подняла со лба челку. - Посмотри на меня, Малфой! Моя война продолжается!
Кривые толстые рубцы на бледной коже, с течением времени ставшие только более грубыми, задвигались и налились кровью.
- Смотри сюда! Ты думаешь, это легко, когда собственный муж в постели, сам того не замечая, постоянно надвигает тебе на лоб ночной чепец? Когда твоя лучшая подруга год за годом дарит тебе на день рождения коробки пудры с магическим эффектом? А у тебя не хватает духу сказать ей, что эта пудра тебе не помогает… Когда твоя дочь возвращается на свои первые рождественские каникулы и отказывается даже говорить с тобой - потому что какая-то тварь поведала ей, что шрамы на лице ее матери вовсе не последствия болезни? Когда… да что с тобой говорить - этого не поймет никто. Никто, Малфой - кроме меня самой.
Драко слизнул с губы кровь и поднял голову.
- Так это месть, Паркинсон? И что же ты планируешь сделать?
- Скоро увидишь, - голос Пэнси вновь стал мягким, почти дружеским, - ты скоро все увидишь своими глазами, Малфой. Подожди еще совсем немного. Когда здесь появится твой любовник… ты же не думаешь, что я притащилась сюда только для того, чтобы насладиться твоим обществом? В записке, адресованной Поттеру, ты просишь его срочно явиться на Спиннерс-энд… и он явится, Мерлином клянусь. По моим подсчетам, осталось совсем недолго.
Он замер. Дикий, безумный ужас мутной волной подступил к сердцу, затопляя его безнадежностью, наполняя грудь Драко чудовищным по силе отчаянием. Нет… Мерлин всемогущий. Только не это.
- Ты сумасшедшая, Паркинсон, - выдавил он, ловя пересохшими губами воздух, - ты просто спятила.
- Я? О нет, мой дорогой скользкий друг - так, кажется, Лорд называл твоего отца? - я помню статейку в «Придире», - Пэнси снова хихикнула - весело, почти по-девчоночьи, так, словно им все еще было двенадцать, и они, валяясь на мягких диванах слизеринской гостиной, обсуждали очередное лонгботтомовское варево. - Я-то вполне нормальна, а вот ты… ты, милый, сошел с ума от ревности. И заавадил своего любовника, не так ли? А потом испугался содеянного… и последовал за ним. Ведь правда, Драко, так все и было?
Перед глазами Малфоя закружился густой рой снежинок. Почему-то черных.
- Что ты несешь?
- О, во всяком случае, так напишут в газетах. Маги, собственно говоря, не так уж отличны от магглов - и те, и другие падки на грязные сенсации. Знаешь... сначала я просто хотела, чтобы его не стало. Совсем. Но потом, когда я узнала ваш грязный секрет... я решила: пусть сначала искупается в дерьме, так, как это случилось со мной. И он, и все его святое семейство. Пусть его имя будет замарано грязью, которую никогда не смыть. Как думаешь, что будет, когда в этом тайном гнездышке найдут два голых трупа? Конечно, было бы лучше, если бы первым блюдом была колдография в «Пророке»... но Мерлин с ней, мне даже не жалко - только представь, каков будет резонанс: один из бывших последователей Лорда трахался с его победителем. Это будет похлеще биографии Дамблдора, уверена. Знаешь, мне почти жаль, что ты этого не увидишь… но не горюй, обещаю тебе приличный венок и море сочувствия твоей белой крысе. Вот только не жди, что твой недоносок когда-нибудь станет мужем моей дочери - после такого скандала ваше семейство будет подвергнуто остракизму… Возможно, им вообще придется покинуть страну.
Внезапно из хаоса фраз мозг Малфоя четко выловил одну: «...ты просишь его срочно явиться на Спиннерс-энд...»
- Ты отправила Поттеру такое же письмо, как и мне? - хрипло спросил он, напрягаясь в путах. - Так вот кто рылся в моих бумагах... эльф тоже принадлежит тебе? Чары, изменяющие почерк... тебе был нужен образец.
- Ну конечно! - Пэнси демонстративно захлопала в ладоши. - Наконец-то! Знаешь, с тобой все прошло легко... а вот с поттеровским почерком мне пришлось повозиться. Я надеялась найти его письма у тебя... но Мерлин хранит мерзавцев, и ты спугнул мою Твигги. Я уже отчаялась... но вовремя вспомнила о том, что он посылает твоей матери цветы и открытки на годовщину Битвы. В следующий раз Твигги проникла в кабинет твоей матери... и на этот раз ей удалось. Ты же знаешь - охранные чары действуют на магов и магглов, но никак не на эльфов.
- А для чего тебе понадобилось следить за мной в клубе? - по инерции спросил Малфой. В голове стоял пронзительный вой, напоминавший тревожное завывание магического кардиомонитора.
Лицо Пэнси выразило раздражение.
- Я никогда бы не попалась так глупо, Драко! - отрезала она. - Не знаю, кто там за тобой следил, но меня ты не заметил ни разу.
Значит, Шанпайк действовал независимо от нее... все просто совпало. Да, роль совпадений...
- О чем ты задумался, милый? - почти нежно спросила Паркинсон.
- О том, что ты, выражаясь простым языком, облажалась, дорогая, - Малфой собрался с силами и усмехнулся. - Мы... расстались с Поттером (он впервые произнес это вслух и вдруг обмер от неотвратимости этой фразы). Ты опоздала. Он не придет.
- Придет, - с сатанинской убежденностью сказала Пэнси, - уж поверь мне, Драко, он придет. Или я ничего не понимаю в людях.
Ледяная дрожь ненависти прошила его тело. Малфой разомкнул сведенные бешенством губы, но Паркинсон вдруг бросила взгляд на настенные часы и сказала:
- Я что-то заболталась с тобой, дружок. Наш гость вот-вот должен появиться.
Драко резко повернулся и увидел, что стрелка с надписью «Поттер» вибрирует между двумя делениями: «В пути» и «Смертельная опасность».
Он отчаянно дернулся, пытаясь сконцентрироваться и разорвать веревки, но чары были прочны. Сердце вновь заколотилось так, что Малфой увидел, как, ловя тонкие отблески света, содрогаются на его груди начищенные серебряные застежки мантии. Он яростно напрягся... Ничего.
- Силенцио, - мягким, почти интимным шепотом произнесла Пэнси.
В гостиной послышался хлопок. Сердце остановилось, разбухло и заполнило собой грудную клетку - Малфою вдруг показалось, что он слышит треск собственных ребер под его яростным напором. На мгновение он вдруг увидел прямо перед собой зелень затуманенных глаз... смягченный любовью изгиб жестких губ... И Драко прянул в сторону, боком падая со стула и сбивая Пэнси с ног.
Упавший стул загрохотал, Паркинсон упала на колени, но в тот же момент вскочила. Она изо всех сил пнула Малфоя ногой, попав в живот, и Драко скорчился на холодном полу, раздираемый острой болью. Дыхание остановилось, в глазах потемнело, но даже сквозь серую пелену, замутившую взгляд, Драко различил, как медленно, словно в кошмарном сне, распахивается кухонная дверь.
«Это - все…», - понял он.
В дверном проеме неподвижно стоял Поттер. Пэнси коротко, торжествующе вскрикнула, нацеливая палочку ему в лоб, и прокричала какое-то заклятие, но аврор легко отклонил его и, припав на колено, стремительно послал Ступефай. Струя пламени, вылетевшая из палочки Паркинсон, ударила в стену и срикошетила в буфет, сминая резные дверцы, наполняя воздух деревянным хрустом и тонким комариным писком бьющегося стекла. Лежащий Драко перекатился набок, стараясь уйти с линии огня. Прямо перед его лицом оказалась разбитая чашка из того самого сервиза, который он купил когда-то на Диагон-аллее. На миг ему почудилось, что выпуклый блестящий змеиный глазок смотрит на него с испугом и недоумением.
Красные лучи поттеровского заклятия ярко вспыхнули в том месте, где долю секунды назад стояла Паркинсон, с шипением осели и рассыпались. За спиной Драко раздался аппарационный хлопок, и в следующий миг рука Пэнси рванула его за шиворот. Она упала на колени в углу кухни и притянула его к себе, прикрываясь телом связанного Драко, словно щитом.
Спиной Малфой чувствовал, как судорожно поднимается и опускается грудная клетка Паркинсон, вдавливаясь в него мягкими шарами грудей, а виском ощущал, как прорывает кожу кончик ее палочки. Он отстраненно подумал о том, что в этой ситуации взятие заложника - единственно верный выход... и о том, что теперь любое заклинание Поттера неминуемо попадет не в Пэнси, а в него. Паркинсон пошевелилась и плотнее вцепилась в его мантию.
- Палочку на пол, Поттер! - взвизгнула она, натягивая воротник Драко так, что у него перехватило дыхание.
- Пэнси, - Гарри пристально смотрел ей в лицо, - это бесполезно. Брось оружие.
Паркинсон коротко хмыкнула и вдруг с силой вжала деревянное острие прямо в отверстие слухового прохода Малфоя. На мгновение ему почудилось, что от острейшей боли лопается голова, что он слышит влажный хлопок рвущейся барабанной перепонки… Видимо, его лицо исказилось от боли, потому что губы Поттера плотно сжались, и он хрипло рыкнул:
- Не глупи, Паркинсон!
- Я выжгу ему последние мозги, слышишь, Поттер? Те, которые ты из него еще не вытрахал! Палочку на пол, или, Морганой клянусь, будешь собирать его голову по кускам!! Мне терять нечего!
- Пэнси!
- Да пошли вы все! - истошно завизжала она, и Драко почувствовал, как ее рука стискивает его горло с силой стального обруча, пережимая вместе с воздухом беззвучный крик. Перед глазами заплясали клиновидные огненные пятна, все тело обдало чудовищным жаром, в памяти вдруг всплыло искаженное страхом лицо Гарри, который протягивал вперед покрытую копотью руку - там, в Выручай-комнате, двадцать лет назад... И сквозь горячее марево боли он увидел вспышку такого же страха в суженных яростью зеленых глазах, устремленных ему в лицо.
- Стой, Пэнси, сдаюсь! - рявкнул Поттер. - Сдаюсь, смотри, - он уронил к ногам палочку и вытянул вперед руки с пустыми ладонями. - Видишь? Отпусти его. Тише, тише...
- Отлично. Прощай, шрамоголовый, - Паркинсон вскинула палочку вверх, отталкивая Драко в сторону. Удавка на горле лопнула; в легкие, словно разрывая их на части, ударила струя свежего воздуха. Малфой упал, захлебываясь кашлем и отчаянием, пытаясь сквозь кляп заклинания прокричать-прошептать: «Не смей...», - и в этот момент откуда-то из-под поттеровского локтя стремительно и беззвучно вылетела длинная серая тень.
Пэнси дико закричала. Огромный волк преодолел кухню одним прыжком, сшиб ее на пол и сомкнул челюсти на тонком предплечье. Раздался влажный хруст, второй вопль - палочка выпала из пальцев Паркинсон и, повинуясь резкому поттеровскому «Экспеллиармус!», влетела прямо в ладонь аврора.
- Ступефай! - почти без паузы. Пэнси застыла.
Волк медленно выпустил руку женщины, из которой широкой лентой стекала кровь. Теперь он стоял над закаменевшим телом, шкура на его загривке нервно подергивалась, а в шафрановых глазах отражалось почти человеческое торжество.
«Оборотень… - вяло подумал Драко. - Да нет, быть не может… до полнолуния еще недели две. Что ж это за тварь?»
Словно отвечая на незаданный вопрос, волк встрепенулся, по встопорщенной шерсти прошла мутная рябь, и на месте животного появился высокий кареглазый парень в аврорской форме.
- Молодец, - негромко сказал Поттер, не отводя тяжелого взгляда от неподвижно лежащей Пэнси. - Можно было, конечно, и секунд на тридцать пораньше... но все равно молодец. Получишь благодарность… с занесением.
- Рад стараться, крестный, - ответил парень, сверкнув в довольной улыбке волчьими клыками.
Его растрепанные волосы медленно меняли свой грязно-серый цвет, наливаясь густой ядовитой розовостью.
Поттер призвал с пола палочку и быстро обернулся к Драко.
- Фините Инкантатем!
Горло взорвалось режущей болью, и одновременно с этим все тело закололо множеством крошечных иголочек: веревки, скручивавшие Драко, медленно сползли на пол. Он судорожно закашлялся, пытаясь трясущейся рукой опереться о пол. Поттер быстрыми шагами подошел к нему, подхватил и усадил на стул. Зеленые глаза, тонущие в лиловатых тенях, смотрели в лицо Драко напряженно и внимательно.
- Как ты?
- Нормально... - прохрипел Малфой и, завидев, что Поттер направляет палочку ему в ухо, торопливо оттолкнул его руку. - Нет! Я сам.
- Уверен, что получится?
- Уверен, - он вытащил из кармана палочку, с трудом поднес ее к голове и наложил исцеляющие чары. Острая боль в ухе унялась почти сразу же, Малфой выпрямился на стуле и вновь закашлялся, но уже не так резко. Скованные заклинанием связки медленно расправлялись, и в горле першило заметно слабее.
- Тед, воды! - резко приказал Поттер, не спуская с Драко внимательного взгляда.
Его крестник поднялся, прохрустел ботинками по устилающему пол стеклянному крошеву и заглянул в буфет. Покопавшись там и не найдя ничего подходящего, он наклонился, выбрал из разбитой посуды треснувший стакан, восстановил его Репаро и отошел к раковине. Струя воды зашелестела по мрамору мойки, а Тед Люпин обернулся к Поттеру и вновь улыбнулся - теперь уже сочувственно.
- Надо же, как эта стерва разошлась... Жалко - тут, наверное, было очень уютно. А теперь Репаро не оберешься…
- Нет, Тедди, - спокойно ответил Поттер, - я не собираюсь склеивать разбитое.
Крупный осколок чашки с уцелевшей зеленой змеиной мордочкой жалобно хрупнул под его тяжелым сапогом и рассыпался в пыль.
Эпилог.
С самого первого дня работы Малфой терпеть не мог пятый этаж госпиталя: отделение порчетерапии с его ветхими лестницами, старыми, на редкость приставучими портретами и мрачными интерьерами нагоняло на него тоску. Без особой нужды он старался здесь не появляться. И сейчас, стоя в длинной кишкообразной палате для безнадежных больных, Драко думал только о том, как бы побыстрее закончить здесь и вернуться к себе.
Пожилая медиведьма, левитирующая перед собой поднос с чьим-то обедом, приветственно кивнула ему и прошла мимо. Драко машинально кивнул в ответ и переступил с ноги на ногу.
- Пойдем. Тебе пора домой.
- А?
Сидящий на табурете у узкой больничной койки Грег рассеянно глянул на него и вновь перевел глаза на отечное лицо, выделявшееся бледным пятном на яркой цветастой наволочке. Гойл принес постельное белье из дому - вместе с посудой и книгами. Как будто это могло понадобиться...
Полузакрытые глаза Пэнси бессмысленно смотрели в стену. Малфой устало вздохнул и положил руку Грегори на плечо.
- Грег, пожалуйста. Иди домой. Тебя дочь ждет.
- Ага. Сейчас. Просто понимаешь, Драко, я тут подумал... вдруг она очнется, а рядом - никого. Она же испугается...
- Грег, - это было тяжело, тяжелее, чем все остальное, - мне очень жаль. Но повторяю еще раз: она не очнется. Мерлин, ведь целитель Тики все тебе объяснил: повреждения такого рода... необратимы. Пожалуйста, возвращайся к себе. Ты сможешь зайти завтра - я тебе сделаю постоянный пропуск.
- Ага... конечно. Я, знаешь, только еще немного тут посижу, ладно? Вдруг она…
Малфой развернулся и пошел по узкому проходу между кроватями, всем существом желая вырваться из этого тусклого, насквозь пропахшего зельями и безнадежностью мирка, который стал теперь последним пристанищем его бывшей подруги. В тот вечер на Спиннерс-энд, когда он привел себя в порядок, Поттер сказал ему, чтобы он отправлялся домой. С «этой» они разберутся. Больше он не произнес ни слова, а вопросов Драко задавать не стал: мальчишка Люпин так напряженно прислушивался к их словам, что казалось, его оттопыренные уши встают торчком, как у зверя. Малфой кивнул и, сжимая в кармане нагревшуюся, скользкую от пота опаловую сферу портключа, вышел в гостиную. Ему даже удалось скрыть все произошедшее от Астории - он сказал ей, что в отделение поступил тяжелый пациент, и у него не было возможности вернуться раньше. Поверила жена или нет - но промолчала, только взглянула из-под опущенных ресниц напряженно и встревожено. Драко сделал вид, что не заметил этого взгляда.
Паркинсон нашли утром на окраине Хогсмида и госпитализировали в Мунго. Она никого не узнавала, не разговаривала, не реагировала на внешние раздражители. Тотальный Обливиэйт. Отныне ей предстояло долгие годы - пока работает сердце - находиться в отделении для безнадежных. В Аврорате даже завели дело, которое будут вяло расследовать и в конце концов закроют по истечении срока давности. Грегори, скорее всего, будет исправно посещать жену... года два. А потом найдет себе какую-нибудь чистокровную бесприданницу, разведется и ограничится ежемесячным внесением платы за постоянную сиделку и десятиминутными визитами раз в год.
Время слилось в длинную, унылую, тускло-серую полосу. Малфой ел, спал, работал, разговаривал с коллегами и домашними, по привычке рявкал на эльфов и все не мог избавиться от ощущения глухой тоски, сосущей его изнутри. От Поттера не было ни слуху ни духу. Драко много думал о произошедшем и пришел к выводу, что, допросив Шанпайка, Гарри убедился в его непричастности к вопиллерам и колдографии, а письмо Малфоя, скорее всего, проверил чарами и, отправляясь на Спиннерс-энд, взял с собой для подстраховки коллегу... На второй день Драко получил сову с повесткой и явился в кабинет Джонс. Аврорша сообщила ему, что Шанпайк сделал чистосердечное признание и теперь ждет суда. Памятуя слова Поттера, Малфой заявил, что даст письменные показания, в тот же вечер связался с Забини и попросил его быть своим представителем на заседании. Блейз согласился без возражений. О произошедшем между ними ранее не было сказано ни слова - все-таки Забини никогда не был дураком.
Заходила Флер. Она вернула ему книгу и, рассыпаясь в благодарностях, сообщила, что Виктуар, кажется, впечатлена. Во всяком случае, дело кончилось тем, что детей будущие супруги решили не заводить. Флер твердила что-то о возможном усыновлении какого-нибудь горемычного сиротки. Драко хотел порекомендовать молодой паре завести щенка ирландского волкодава, но взглянул в большие сияющие глаза, которые впервые на его памяти были относительно спокойны - и передумал.
Малфой честно пытался взять себя в руки. Твердил несложную мантру: он взрослый мужчина, самодостаточный человек, и нет ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. Он повторял ее часами - осматривая больных, беседуя с коллегами, давая указания Грамблеру, обсуждая с матерью хозяйственные дела... и понимал, что безбожно врет самому себе. Он разрывался от желания и невозможности просто поговорить с Гарри. Несколько раз принимался за письмо, но безжалостно рвал пергаменты, на которых было написано только одно единственное имя.
...Вечером третьего дня он вернулся с работы, привычно поцеловал Асторию, пообедал, механически поддерживая беседу с женой и матерью, и ушел к себе в кабинет. Сел к столу, призвал пачку захваченных из Мунго историй, которые требовалось проверить перед отправкой в архив, и углубился в работу. Тори бесшумно заглянула в кабинет, покачала головой и так же бесшумно удалилась.
Поскрипывало перо, тихо шуршали страницы, мелькали перед глазами знакомые фамилии и диагнозы... Малфой скользил взглядом по желтоватым прокуренным листам, но внезапно остановился и поднес пергамент ближе к лицу. Слегка расплывчатые черные буквы дрогнули и сложились в давно знакомое, привычное словосочетание. Латынь, без которой, если верить магглам, путь в медицине непроходим. Три слова. Всего три. «Restitutio ad integrum»…
Полное выздоровление.
...Сколько раз он видел эту фразу в записях своих наставников и коллег? Десятки, а вернее, уже сотни... Сколько раз сам заканчивал ею эпикриз больного и ставил внизу пергаментного листа четкую подпись с летящим росчерком на конце? Уже не сосчитать... Сколько раз еще это будет написано? Неизвестно...
И сможет ли Драко Малфой когда-нибудь завершить этими словами историю своей собственной болезни?
Громкий стук в стекло заставил его вздрогнуть. За окном, в густо синеющих мутных сумерках, подрагивали на ветру пестрые совиные перья. Малфой отложил пергамент в сторону и взмахнул палочкой, распахивая дубовые створки. Влетевшая в кабинет и тяжело опустившаяся на стол птица была ему незнакома - старая и потрепанная, она уныло вертела круглой головой, без особого интереса оглядываясь вокруг. Не иначе, авроратская вестница. Драко снял с морщинистой лапы небольшой белый конверт и, покопавшись в кармане, сунул в потертый мешочек пару сиклей. Сова ухнула негромко, тускло блеснула желтым глазом и, неловко повернувшись, взлетела со стола. Когда очертания птичьего тельца растаяли в темноте, Малфой вновь взмахнул палочкой, закрывая окно, и сорвал с конверта бордово-коричневую сургучную бляшку.
Он торопливо пробежал пергамент глазами. Потом еще раз. И еще. Скомкал хрусткий лист, почти не целясь, швырнул плотный комок в пылающий камин и, прикрыв подбородок сжатыми подрагивающими кулаками, засмеялся - холодно, невесело. Смех перешел в почти истерическое хихиканье и завершился коротким всхлипом. Драко уронил лицо в ладони. Он не мог даже приблизительно понять, что ощущает сейчас, внутри бушевала буря: злость, радость, гнев... и громадное, почти невероятное облегчение. Чертов Поттер.
Каминный огонь осторожно облизывал желтоватый пергамент, и крупные, почти детские буквы вздрагивали под этой горячей лаской.
«Малфой!
Твой сервиз пришел в полную негодность, как его не склеивай. Да и негоже в приличном доме пользоваться Репаро. Предлагаю встретиться сегодня в шесть тридцать у посудной лавки и купить что-нибудь на замену, только, Мерлина ради, не думай, что в этот раз расцветку будешь выбирать сам. А потом можно посидеть у Фортескью: там подают новый сорт твоего мерзкого чая - останешься доволен.
И не опаздывай.
Поттер
P. S. Я знаю, ты опоздаешь - просто из вредности.
P. P. S. Но я все равно дождусь.»
Драко медленно протянул руку и взял с края стола крошечный серебряный колокольчик. Нежный звон еще висел в воздухе, а рядом с хозяйским креслом уже с хлопком материализовался кланяющийся Типси. Он робко смотрел на Малфоя и извивался всем телом, не решаясь заговорить первым. А его хозяин не обращал никакого внимания на появление слуги: он молчал, глядя прямо перед собой, и это молчание было страшнее всего, что домовик пережил за свою долгую жизнь. Маленькое тело скрючилось, уши прижались от страха… Наконец, эльф не выдержал и прижал к груди трясущиеся ручки.
- Что угодно господину? - выдавил он, заранее готовясь к многократному Круциатусу.
Его хозяин встрепенулся.
- Приготовь мне теплую мантию - черную, с капюшоном, - брюзгливо сказал Малфой, по-прежнему не глядя на слугу. - Проверь, начищены ли застежки, а то будешь полировать их собственными ушами... И предупреди госпожу, что к ужину меня не будет.
И добавил, презирая себя:
- Да поторопись. Я не хо… я не должен опаздывать.
fin
