КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

10 небанальных решений [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

10 НЕБАНАЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ


Решение 1. Чернорабочий

(1967 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Вернулись документы из Киевского университета. Короткое резюме: «Вам отказано в зачислении по конкурсным причинам». Что же, случай не из ряда вон! Из моих одноклассников с первого захода поступили единицы. Мне, как и остальным, счастье не улыбнулось. Несмотря на набранные 18 баллов (две «4», две «5»).

Готовясь спрятать бумаги до следующего лета, нечаянно развернул характеристику. И увидел несколько красных линий. Откуда они?

Всмотрелся. Оказывается, в Киеве ее внимательно изучали. Так что, видимо, мои оценки позволяли мне стать студентом. И отбирали уже по характеристикам.

В моей же, увы, нашлись «избранные места», которые вряд ли понравились членам приемной комиссии. Кто-то их и подчеркнул: куда, мол, такому типу в столичный вуз?! Вряд ли у кого вызовет сомнение, какие именно фразы в характеристике были подчеркнуты.

Куда теперь? Подрабатывать внештатным автором в районной газете «Шляхом Ілліча», где я уже два года довольно активно печатаюсь? Попытаться пойти в школьные пионервожатые, где мужчин ждут не дождутся? Усиленно в течние года готовится к очередному штурму университета, сидя на шее родителей? После некоторых раздумий решаюсь.

…И оказываюсь на Пирятинском кирпичном заводе. Моя задача состоит в том, чтобы, нагрузив тачку песком, прикатить ее в цех, вывалить. Везти ее нужно по узкой металлической «ленте». Сантиметр-другой в сторону – и, соскользнув на грунт, тачка переворачивается. Ее, нагруженную с горой, виртуозно мог гнать только один человек – огромный, как шкаф, Иван Мазепа. Но уже через недельку я составил ему достойную конкуренцию, после чего меня в коллективе зауважали.

Дальше в придачу к песку на носилках заносили со склада цемент. Массу лопатами перемешивали и, когда она была готова, лопатами перебрасывали на дергающееся, словно в параличе, сито. Просеянная таким образам заготовка служила сырьем для черепицы, которую производят за стенкой.

…Уже в декабре (на улице стоит еще та холодрыга!) езжу в деймановский карьер за песком. Инструмент – лом и лопата. Транспорт – бортовая машина, что удручает больше всего: песок приходится не только загружать, но и разгружать (самосвал вторую операцию выполняет без вмешательства «лопатооператора»). За день успеваем сделать только две ходки. Ведь в карьере мне приходится вовсю махать ломом, чтобы отколоть кусок песка.

Вчера чуть не перевернулись. Хорошо, что все произошло в пол, а не в городе на дороге со встречным транспортом. Гололед – я вам доложу: сплошное зеркало. И машину завертело. Зацепись она о любой бугорок колесом – торчать нам вверх колесами. Однако обошлось. Во многом благодаря искусству водителя. Кстати, крутил он баранку по ходу заноса, а не против, как для торможения, как сделал бы я, окажись на водительском месте. Когда он пришел в себя и вытер пот со лба, то объяснил, почему поступил так, а не иначе. Оказывается, сию премудрость знает любой шоферюга. Если крутить против, во сто крат возрастает вероятность опрокидывания. А заносу нужно не противиться, а «помогать».

Что ж, видимо, это правда, если наша «полуторка» удержалась.


Решение 2. Курсы вожделенной бурсы

(1968 год; г. Киев, УССР)

Во второй раз подал документы на факультет журналистики Киевского госуниверситета им. Т.Г. Шевченко, и, перемежая сидение за учебниками походами на пляж, готовлюсь к вступительным экзаменам. И вдруг получаю – вот так неожиданность! - из столицы письмо. А в нем – приглашение на месячные подготовительные курсы с предоставлением общежития.

Сам себе кумекаю: раз цидулку прислали персонально, значит, далеко не каждый ее осчастливлен. Ежу понятно: абитуриентов выбирали по каким-то критериям. Следовательно, я попал в обойму не самых худших, если не сказать – совсем наоборот.

Воодушевленный, отбыл в Киев. Из университета, вручив расписание занятий, направили в общежитие. Попал в комнату, где уже жили два такие же соискатели. Правда, один поступал на философский факультет, а второй – на кибернетику.

И вот – долгожданный день! Первое занятие – по иностранному языку. Я, неверно рассчитав время, минут на десять-пятнадцать опаздываю. Извинившись, захожу в аудиторию и сажусь.

И …ровным счетом ничего не понимаю. Ибо общение идет на английском.

Быстро сориентировался: здесь собраны дети «шишек», окончившие спецшколы. Которых для чистоты отчетности развели несколькими провинциалами вроде меня. Тут же принял решение: досидеть до конца и больше не появляться. Чтобы не демонстрировать собственную тупость. А поскольку «двойку» по иностранному не компенсируют никакие «пятерки» по другим предметам, то разумнее – курсы не посещать вовсе.

Что я и делаю.


Решение 3. Верхом на бутылке

(1969 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Окончил курсы трактористов-машинистов при райобъединении «Сельхозтехника». Нужно два года отработать по распределению, а это в мои планы, честно говоря, не входит (как и в планы двух моих товарищей). А «умникам» после экзаменов не выдают удостоверений.

Что делать? Ведь специальность – даже такая – в жизни не помешает: мало ли что. И времени потерянного жаль.

Своими переживаниями поделился с товарищем по прозвищу Калина. А он говорит, что регулярно во Доме культуры сражается на «интерес» в бильярд с работником районного управления сельского хозяйства, который имеет еще одну страсть – выпивку. И именно эта структура выдает удостоверения.

Товарищ обещает: при следующей же встрече парой слов с соперником перекинется.

Через недельку сообщает: так, мол, и так, зайдите к вышеозначенному руководителю.

– А как его лучше отблагодарить? – интересуюсь.

– Возьмете каждый по бутылке.

На следующий день, подбадриваемые друг другом (неслыханное дело – решились на такую уловку-поклевку!), заходим в «Чайную», которая располагается в аккурат напротив вышеозначенного управления, берем по бутылке «Московской» и обреченно переходим дорогу…


Перед нужной дверью суетимся (никто не хочет заходить первым), наконец открываем. Ребята «финтят» куда там Эдуарду Стрельцову, так что во главе небольшой колонны оказываюсь я.

– Что нужно? – спрашивает хозяин, поднимая голову и пристально глядя на нас в упор.

– Да вот, с вами … говорили, – лепечу, чувствуя, что пол кабинета толчками уходит из-под ног.

– О чем говорили?

– Да об удостоверениях тракториста-машиниста, – уточняю я.

Друзья по несчастью молчат, будто языки проглотили.

– О каких?! – то ли, в самом деле, не понимает тот, то ли клеит придурка.

– Да мы вот отучились в «Сельхозтехнике», а нам их не выдают.

– А-а, – говорит хозяин кабинета, – Теперь вспомнил! Ну, а при чем здесь я?

Чувствую, как Виталий толкает меня сзади в бок: мол, надо уносить ноги, пока не повязали. Мне тоже страшно, однако рискую и иду до конца.

– Мы вот вам гостинец принесли, – достаю из кармана поллитровку. – Возьмите!

– Нет, нет! – изо всех сил машет он руками, а сам нагибается и ...приоткрывает нижнюю дверцу сейфа.

Боковым зрением вижу, что зашевелились и приободренные ребята - достают свои бутылки.

– Что вы? Что вы?! – продолжает причитает, между тем, начальник. – Ничего не нужно! Как вы до этого только могли додуматься?!

Но поллитровки не отталкивает и из кабинета нас не выгоняет. Наоборот, как только бутылки занимают исходное положение, торопливо закрывает дверцу.

– До свидания! – чинно произношу я, понимая, что дело сделано.

– До свидания! До свидания! – попугаями вторят товарищи.

– До свидания! – говорит хозяин кабинета. – Принесёте по две фотографии размером…

– А у нас они с собой! – радостно сообщаю я.

– Ну, тогда давайте! И заглянете к трем часам!

В 15.05 мы вышли из здания районного управления сельского хозяйства с новенькими корочками трактористов-машинистов.


Решение 4. Бунт одиночки

(1986 год; г. Ташкент, УзССР)

«Военка», родимая, меня достала! Нет, не подумайте – не из Киева! В ВПШ, куда я поступил, она тоже, оказывается, тоже есть!!!

Причем готовят нас на должности заместителей по политической части командиров полка – полковничьи, замечу, должности. Срок обучения – один год; количество занятий в неделю – одно. Если, к тому учесть, учесть, что половина слушателей вообще не служила в армии, то, извините, какие из них замы командиров полков?!

А ведь на случай боевых действий и гибели первого лица командование на себя придется брать выпускникам Высшей партийной школы. Прямо скажу: не завидую тем офицерам и солдатам, которым придется выполнять наши приказы!

Эту точку зрения вслух озвучивал не раз. Но ни с кем лоб в лоб не сталкивался. А тут допекло!

Устроили нам экзамен на предмет умения работать с картами. А занятий была всего пара (галопом по Европам), хотя предмет – серьезнейший. Естественно, ничего мы не умеем. А к нам еще придираются – ради командирского выпендрежа.

Тут я и подал голос:

– Кому нужно подобное очковтирательство?! Ведь в понимании большинства курвиметр – инструмент для измерения половых губ и клитора у дам и длины члена – у мужчин.

Вы же, товарищ полковник, служили в Афганистане, прошли войну. Разве можно так готовить офицеров высшего звена? Это же полная профанация, не исключено, идеи в своей первозванной чистоте - разумной.

К сожалению, ребята, которые все понимали и в кулуарах со мной соглашались, единодушно... промолчали. Результат: карту с недорисованным маршрутом передвижения вверенных мне войск тут же отобрали и велели через неделю явиться на пересдачу.

Через пару часов случайно встречаю подполковника Р. с военной кафедры – абсолютно нормального мужика.

– Что партизан?! – приветствовал он меня. – Пытаешься внедрить гласность в армии?

– Было бы неплохо!

– Да оно-то, с одной стороны, так...

– А с другой?

– А с другой - еще явно рановато. При молчащей толпе даже герой-одиночка ничего не сможет. Разве что - посотрясать воздух. В ущерб собственным нервам и, не исключено, карьере.

Учитывая, что я учусь на «отлично», секретарь парткома Евгений Георгиевич Этнюков замял вопрос. Экзамен у меня через неделю бед проблем принял подполковник Р.

Безусловно, я понимал: если бы не перестройка, скорее всего, загремел бы из ВПШ с волчьим билетом. А так начальник военной кафедры отыгрался лишь тем, что мне – единственному со всего курса, тем более, командиру взвода, – при выпуске не присвоили очередной звание (я остался, как и до ВПШ, старшим лейтенантом).


Решение 5. Препирательства с Ниязовым

(1991 год; г. Ашхабад, ТССР)

Очередные посиделки в узком кругу: к первому секретарю ЦК КПТ Сапармурату Ниязову приглашены шесть главных редакторов ведущих изданий республики (поскольку мой уже несколько месяцев как в больнице, «Туркменскую искру» представляю я). Единственный пункт совещания – что делать с оппозицией? Которая, по словам главы републики, обнаглела до того, что не только провела несколько митингов, но и пробилась со своими идеями на страницы печатных изданий, руководство которых не проявило (в этой части больше всех досталось журналу «Агитатор Туркменистана»).

Первый секретарь настаивал, чтобы в газетах и журналах фамилии оппозиционеров не появлялись ни под каким соусом. Присутствующие молча кивали головами. Мне же позиция С. Ниязова казалась совершенно неправильной, особенно в духе курса Горбачева на гласность. Я об этом и заявиляю вслух. Понимая, что такое решение – чревато.

Хозяин кабинета словно не слышит. И продолжает курс на «не пущать».

Я смягчаю свою позицию и говорю:

– Давайте, в таком случае, давать две точки зрения. Под любой статьей оппозиционной направленности публиковать компетентное мнение ученого, партийного работника.

И на эту реплику со стороны первого секретаря – ноль эмоций. Совещание, вернее его монолог, продолжается.

В самом конце С. Ниязов обращается к сидящим:

– Вопросы есть?

– Есть! – снова не сдерживаюсь я. – Если мы будем загонять болезнь внутрь, от этого она не исчезнет. И аукнется потом еще как!

Первый остановил на мне долгий изучающий взгляд:

– Ну, если я не могу найти понимания по принципиальнейшим вопросам у своего главного редактора, то не знаю, как нам дальше работать...

Все замерли.

Однако хозяин кабинета повернулся и, звеняще молча, двинулся к двери. Торнадо не прорезался.

Надолго ли затишье?!


Решение 6. Томаты на рельсах

(1993 год; г. Екатеринбург, РФ)

В адрес агрофирмы, в которой я состою заместителем генерального директора, пришел обычный крытый вагон помидоров из Азербайджана, а шеф, как назло, в командировке. Начинаю решать вопрос самостоятельно.

Человек, сопровождающий груз, объяснил:

- Я знаю, вы его не заказывали – нам просто нужен был какой-то адрес, а Рафига Самедовича я (моего директора) отлично знаю. Вот и направил. Вы помидоры просто примите, а уж мы их реализацией сами займемся.

Конечно, я полный «ноль» в бизнесе, однако понимаю: если груз приму – он повиснет на нашей фирме. А захотят или нет его истинные хозяева торговлей заниматься, еще бабка надвое сказала. И куда я стану это добро девать, если базы буквально завалены томатами?

Однако отказать в помощи земляка шефа и друга в одном лице не могу. Поэтому первым делом все же нахожу покупателя. Заключается трехсторонний договор, и я отправляюсь в управление железной дороги переадресовывать груз. Настроение отличное: подать вагон предстоит всего километров за полтора - причем в черте города.

Бодро заруливаю в кабинет начальника соответствующего отдела. Объясняю ситуацию. Он все понимает с полуслова и задает вопрос:

– Оформлять будем по закону или как?

Я – в недавнем прошлом журналист! – тут же «успокаиваю» визави своим решением:

– Конечно, по закону!

Хозяин кабинета как-то странно на меня смотрит, потом поднимает трубку и говорит кому-то:

– Зайди ко мне, тут сидит парень, который переадресовку хочет оформить по закону.

Чувствую: происходит что-то не то, но где я допустил ошибку и какую, понять не могу.

Заходит приглашенный и забирает меня с собой. И в течение …шести часов мне дают понять, что такое «по закону». Так, чтобы я этот закон возненавидел до конца жизни.

Как выяснилось впоследствии, если бы я дал в лапу, вагон через десять минут стоял бы под разгрузкой. А так мне пришлось заполнить кучу документов. Плюс три документа заставили переделывать. Нужных чиновников в кабинетах, как нарочно, не оказывалось. А время шло, нервы сдавали.

Потом мне объяснили, что за каждую услугу по оформлению документов, включая стоимость бланков, фирма должна заплатить. Когда я, нервно вздрагивая, закивал: какие могут быть вопросы, вот, пожалуйста, возьмите, меня снова огорошили Платить нужно перечислением. На возражение, мол, наш банк операции с клиентами сегодня уже прекратил, последовало невозмутимое:

– А это ваши проблемы.

Быстренько прикинув в уме сумму, в которую выльется суточный простой вагона, я ужаснулся – его содержимое стоило дешевле. Ничего не оставалось, как, унижаясь и обещая бакшиш, уговорить даму принять оплату наличкой. Что она и сделала.

Однако на этом злоключения «поклонника закона» в моем лице не закончились.

К вагону я прошествовал в сопровождении железнодорожного спеца (так полагалось по инструкции). И он, заметив небольшую щель в стенке подвижного состава, заявил:

– Я не могу дать добро на переадресовку. Вдруг кто-то засунет руку и украдет помидор. Щель следует заделать!

– Да ведь вагон из Азербайджана пришел и ничего не случилось, а тут каких-то полтора километра, – начал, было, я убеждать спеца в обратном.

– Нет-нет, такую ответственность на свои плечи я взваливать не хочу!

– Ну, пусть украдут десяток-другой, хотя рука туда и не влезет, я претензий к вам иметь не буду.

Железнодорожник неумолим.

– Хорошо, – наконец соглашаюсь я. – Найду дощечку и пару гвоздей и камнем заколочу.

– Вы что не знаете правил перевозки груза железнодорожным транспортом? – удивляется мой мучитель.

– А что, это так важно?

– Конечно! Ведь вы должны заколотить щель ИЗНУТРИ. Ибо если дощечка будет снаружи, ее любой может отодрать и стащить помидоры. А нам - снова отвечай!

Я понимаю, что это уже издевательство. Однако не сомневаюсь и в другом: инструкции таковы в самом деле. Так что качать права – глупо: сам ведь захотел «по закону». Жаль только, не предполагал, насколько этот закон бредовый.

Сопровождающий срывает пломбы на двери, открывая мне доступ внутрь. И я ужасом вижу, что ящиками забито все – лишнему томату негде упасть. Стиснув зубы, начинаю их выгружать, чтобы добраться до злополучной щели. Наконец «неисправность» устранена, а помидоры водворены обратно.

– Вон как раз стоит свободный маневровый тепловоз, – с облегчением говорю клерку. – Дайте команду, чтобы толкнули – больше пяти минут это не займет.

– Вы что, шутите?! – возмущается железнодорожник.

– Нисколько!

– Так что - всерьез хотите, чтобы я отправил вагон не опломбированным?!

– Да хоть так! Что с ним случится? Я следом могу идти.

Увы, «брать на себя лишний груз ответственности, тем более, нарушая действующие инструкции» клерк снова не пожелал.

– Ну, так пломбируйте быстрее!

– Это с кондачка, молодой человек, не делается. Сначала подайте заявку, заплатите за пломбы и процесс. И лишь потом завертится работа.

Честное слово, я, вспомнив фразу начальника отдела, уже готов оформлять «или как». Но гордость не позволяет. Если бы сразу, тогда другое дело…

Подаю заявку, плачу деньги, привожу хрена с пломбиратором.

Ух, кажется, все!

– Скажите, – обращаюсь к железнодорожнику, – в течение часа вагон на базу доставят?

– Вы никак с Луны свалились! – ржет тот. – По ГОСТу – в течение трех суток.

Я чуть не падаю в обморок. И начинаю маленько лезть в бутылку. Но мой наступательный порыв тут же гасится. Оказывается, клерк предусмотрительно прихватил с собой соответствующую книженцию. И я собственными глазами увидел: до 50 км – трое суток. Мои полтора километра до базы как раз подпадают под этот пункт.

– А может…, – начал, было, я. Однако клерк меня прервал:

– Нет! Никаких «а может». Вагон мы отгоним за город к месту формирования потока в нужном вам направлении и уже оттуда вместе с другими доставим к месту назначения. Ничего не могу поделать, таков закон!

Я едва не начинаю биться головой о буксу: трое суток простоя не только сожрут все деньги, которые фирма выручит за помидоры, но и повесят на нее крупный долг.


Решение 7. Водочные колпачки

(1994 год; г. Екатеринбург, РФ)

Поскольку даже при наших нехилых зарплатах угнаться за галопирующей инфляцией не получается, решаюсь на неординарный поступок: заработать помимо основного вида деятельности. Иными словами, совершить выгодную сделку перепродажи (еще вчера это называлось спекульнуть).

Раздобыли с супругой несколько сот тысяч дефицитных алюминиевых колпачков для укупорки водочных бутылок. Семь бумажных мешков оных привезли на квартиру, где обитали.

Встал вопрос: а дальше что?

Не дашь ведь объявление в газету: так, мол, и так, ищу покупателя для левых крышечек. Вмиг загремишь на нары. Так что проблема реализации стояла со всей остротой: товар-то приобрели за кровные.

После недели-другой затишья более деловая, чем я, жена говорит:

- Нужно установить контакт с кавказцами.

- Где? И как?

- А где ни попадя и с кем ни попадя. Иначе нас с этими крышечками еще и милиция накроет.

- Хорошо, я завтра попытаюсь.

- Только не ты! Наверняка поостерегутся! А вот женщины джигиты вряд ли станут опасаться.

После недолгих препирательств разрабатываем схему: наводит мосты – она, а я в это время ее страхую.

Первой точкой выбрали киоск на железнодорожном вокзале (его держали кавказцы, и там точно продавалась паленая водка).

Не мудрствуя лукаво, супруга подошла и без обиняков обратилась к продавщице:

– Вашим хозяевам водочные крышечки не нужны?

– Я поинтересуюсь! – та настороженно оглядела странную женщину.

– Так когда мне подойти?!

– Завтра, к четырем часам пополудни.

На следующий день к месту встречи отправились, естественно, вдвоем. Я наблюдал за происходящим со стороны, чтобы в нужный момент вмешаться.

Вот супруга обращается к продавщице, вот та кому-то кивает. Вот к жене подходит полный кавказец. Они отходят немного в сторону и начинают разговаривать. Проходит минут пять и вдруг оба направляются… к стоящей рядом «Волге». «Что она, с ума сошла – садиться в машину?!» – думаю я и рву прямиком к автомобилю.

Внезапное появление еще одного «продавца», похоже, не сильно удивляет потенциального покупателя: понимает, что на подобные переговоры в одиночку не ходят.

Супруга, между тем, поворачивается ко мне:

– Нужно в одно место подъехать!

Мгновенно оцениваю обстановку и… соглашаюсь, садясь на заднее сиденье первым. «Волга» выруливает с вокзала, едет по городу, все больше забирая к северной его части. Уже пошла окраина.

Мы с женой молча переглядываемся: куда нас транспортируют? Я незаметно сжимаю ей руку: мол, все будет в порядке. Хотя на душе, если откровенно, не спокойно.

Тревога, которую я старался не показывать, усилилась, когда мы выехали …за городскую черту. Мелькает мысль: а что, если где-нибудь впереди уже ждут братки? Убить нас им ничего не стоит. С другой стороны, зачем? Ради спортивного интереса?

Скорее всего, мы боимся их, а они, в какой-то мере, – нас.

В какой? В той, что мы можем оказаться сотрудниками правоохранительных органов.

«Волга», между тем, шпарит по проселочной дороге. Водитель, как мне кажется, постоянно бросает взгляды в зеркало заднего вида: то ли следит за нашей реакцией, то ли за дорогой – нет ли хвоста?

Сказать, что мы раз пять за время путешествия не вспотели в эту холодную погоду, значило бы погрешить против истины. Но вот автомобиль, наконец, снова въехазжает в областной центр – только с другой стороны. Выруливает на знакомую нам площадь. Там стоит группка людей – человек восемь.

Подъехав ближе, видим, что все они – тоже кавказцы. От группы отсоединяется два человека и подходят к машине. Мы, в свою очередь, из нее выходим. Водитель, не проронив ни слова, отходит вбок.

Начинаются переговоры. Сразу скажу: они очень быстро заходят в тупик. Нам предлагают заведомо неприемлемую цену, едва покрывающую понесенные расходы (колпачки ведь у нас – не ворованные, а купленные).

С места встречи уходим пешком, благо недалеко располагается трамвайная линия. Никто, во всяком случае, кажется, за нами не следит.

А крышечки, промучившись еще с неделю, мы продали знакомым ребятам, поимев самую малость навара. Ну, и начального коммерческого опыта, безусловно.


Решение 8. Бешеный

(1999 год; г. Киев, Украина)

Еще во время того, как «Комсомольская правда» в Украине» пребывала в стадии перехода в руки «Украинского Медиа Холдинга» во главе с Борисом Ложкиным, я решил я однозначно: с новой командой, даже если пригласят, работать не соглашусь. Уточню: ни с кем из них даже знаком не был, но видел, чем стал украинский выпуск «Аргументов и фактов».

А тут еще на «переходном» собрании с участием как старых, так и новых владельцев, при прибытии главного редактора из Москвы Владимира Сунгоркина, Борис Евгеньевич заявил:

- Отныне вы все – менеджеры!

Коллектив безмолвствовал. Тогда поднялся я и сказал:

- Лично я к вам ни менеджером, ни кем-либо другим не нанимался! Исходя из этого, и «менеджерить» не собираюсь...

Сразу же после собрания руководство – прежнее и новое – пригласили в компьютерный зал, где предусмотрительно накрыли стол, чтобы по традиции «обмыть сделку». Как их называют, «головки» обеих холдингов – московского и харьковского, плюс оставшийся у разбитого корыта экс-издатель «КП» в Украине» Степан Романюк, как ни в чем не бывало, пили-ели, травили баланду. Я принципиально расположился на подоконнике и там в гордом одиночестве демонстративно «столовался». Публика моей выходки как бы не замечала.

В какой-то момент к окну подрулил Степан Романюк:

- Ты чего отделился?

- Не хочу с ними пить…

- Ну, - секунду-другую поколебался экс-издатель, - тогда я тоже присоединяюсь к тебе: только возьму свой бокал и тарелку.

Так у нас образовалось две компании. Правда, Степан Семенович умудрялся успевать на обе. И вот – прощальный тост. «Головки» - в одной стороне зала (Романюк как раз с ними), я – у окна. Владимир Сунгоркин, подняв бокал, направился ко мне. За ним дружно потянулись остальные. И вот все мы уже – одна компания. По крайней мере, визуально.

- Ну, за процветание газеты! – произнес московский главред, и народ начал дружно чокаться.

Вот и ко мне потянулись руки. И ни с одной я «мира не заключил». Сунгоркин, разряжая обстановку, повернулся к Романюку:

- Где ты его, такого бешеного, нашел?!

Тот лишь смущенно развел руками.

Сунгоркин, между тем, как ни в чем ни бывало, повернулся ко мне:

- Николай, я поговорю с Ложкиным, и он тебя гарантированно оставит!

- Спасибо большое, Владимир Николаевич, однако я в новую команду вливаться не собираюсь.

Это решение – мое решение, и читатели страдать не должны. Поэтому уже на следующий день мы по-джентльменски договорились с новым директором Александром Тымчиной: два-три месяца – время переходного периода – я с ними поработаю.

Чем они, кроме обычной рутины, запомнились?

Например, следующим месседжем: «Мы пришли делать не газету, а деньги, и вы должны испытывать от этого восторг. Кто восторга не испытывает, пусть пишет заявление по собственному».

А еще стилем руководства. По какому бы вопросу мне не приспичило посоветоваться с Александром Александровичем, чей кабинет располагался напротив моего, я предварительно должен был записаться на прием у секретарши. И ждать, когда она доложит, когда мне назначат время, о чем обязательно поставят в известность. А тогда я на законном основании приду… Но, увы, тогда уже газета будет в типографии…

Как бы там ни было, отработав обещанный срок, собрался уходить. И, надо же, Тымчина начал уговаривать меня остаться. Однако я наотрез отказался, заявив, что через пару минут занесу давно написанное заявление.

Тем не менее, когда я с ним вернулся в приемную, секретарь в кабинет шефа уже …не пустила. Заявив, что я должен опять-таки записаться на прием.

Записываться я, конечно, не стал. А, вернувшись в свой кабинет, вывел еще один экземпляр заявления и уже с двумя отправился к симпатичной мисс Цербер.

- Примите, пожалуйста, у меня этот документ, и распишитесь на втором экземпляре.

В течение двух недель, отведенных законом на отработку, мы с Александром Александровичем делали вид, что ничего не произошло. А по течение установленного срока я зашел в приемную за расчетом. Секретарша сказала, что такого приказа даже не видела.

- Тогда передайте Тымчине, что с понедельника я на работу уже не выхожу (дело было в пятницу)!

И не вышел. Более того, не поехал и за трудовой книжкой: по моей просьбе это сделала жена.


Решение 9. Вербовка СБУ

(2004 год; г. Киев, Украина)

Ранняя весна. Промозглая погода. Микрорайон «Виноградарь». Уютная квартира. Телефонный звонок. Хватаю трубку. Незнакомый голос:

- Николай Михайлович?

- Да, я!

- Добрый день!

- И вам!

Пауза Станиславского.

- Это СБУ!

- А конкретнее?

- Сотрудник Володя.

Станиславский отдыхает!

- Я слушаю!

- Хотел бы с вами встретиться.

- По какому вопросу?

- По поводу ваших публикаций в «Дипломатическом мире».

- Публикаций или публикации?!

- Публикаций! Передо мною вот лежит несколько последних номеров газеты – весьма необычный взгляд на события.

- ?!!

- Понимаю, вы человек занятой... Но, может, выкроите полчаса?

Задвигаю Станиславского за театральную вешалку:

- Хорошо! Когда и где?

- Если хотите, могу подъехать к вашему месту жительства.

- Не стоит! Я регулярно бываю в центре, а, если не ошибаюсь, ваше место службы тоже находится в тех степях…

- Ну, в общем-то да…

- Так где?

- Станция метро «Арсенальная» устроит?

- Вполне. Когда?

- Если это не нарушит ваших творческих планов, давайте завтра.

- Даже если нарушит, давайте! В котором часу?

- Четырнадцать ноль-ноль подойдет?

- Мне все равно...

- Тогда договорились.

- Как узнаем друг друга? Вы по законам жанра будете что-то держать в руке?

- Нет! Буду стоять справа от выхода у киоска без каких-либо познавательных знаков. А ваше фото я видел в газете… Так что, думаю, не разминемся.

Кладу трубку. Жена взирает вопросительно: из интонации ясно, что человек – незнакомый и что разговор не доставил мне удовольствия.

- Из СБУ! – ответ не уменьшает вопросительности в ее глазах - наоборот, добавляет. Причем – изрядно.

- Что им нужно?

- А ты уверена, что на том конце провода был действительно эсбэушник?!

- Но ты ведь сам сказал…

- Сказал то, что услышал от него. Однако никакой уверенности в этом у меня нет. Ты же в курсе, какие статьи по приватизации я без конца пишу, против каких двух олигархов они направлены. Почему бы им и не дать указание «шестеркам» поставить меня на место, для разминки выставив, к примеру, из моего рта зубы? А выманить на встречу гораздо проще, сославшись на СБУ. «Конторы» большинство остерегается.

Совет в Филях набирает оборотов.

Обсасываем ситуацию со всех сторон. Точка зрения супруги – на встречу не идти, городской телефон впредь не поднимать – обойдемся мобильниками – мною отвергается. Аргумент: «Тот, кому я понадобился, независимо от своего статуса, все равно меня «вычислит».

Поэтому дальше сосредотачиваемся исключительно на предстоящем рандеву.

Сходимся на следующем варианте.

Едем заранее. Вдвоем. Но виду, что знакомы, не подаем. По выходу из дома не общаемся. Жена меня «пасет». Впрочем, больше – окружающих. Не следит ли кто, начиная уже с окрестностей нашего дома.

Точно так же ведет себя и у места встречи. А появляется «Володя», следит и за ним: сам он прибыл или с тайным сопровождением? Разговор двух договрившихся сторон издали (чтобы саму не засекли!) держит под визуальным контролем. Передвигается на расстоянии вместе с нами. И в случае, если ко мне попытаются, кем бы «собеседник» (собеседники) ни оказался, применить силу, поднимает шум.

Действуем строго по плану. 14.00. У метро медленно сходятся двое: симпатичный молодой человек, и я, обремененный свежерасчесанной бородой и отнюдь не дефицитными на голове сединами.

- Володя?

- Николай Михайлович?

По обоюдному согласию – на улице премерзко! - заходим в ближайший бар, заказываем по пиву. Упреждая жест незнакомца, расплачиваюсь я. Его фраза:

- Однако нам выделяют деньги на такие цели…

Мой ответ:

- Не терплю быть обязанным даже за такую малость!

Усаживаемся за столик.

- Я, как уже рекомендовался: Володя – сотрудник СБУ. Могу предъявить удостоверение!

- Не надо! Все равно оно – липовое. Лучше сразу перейдем к делу.

- Как хотите! Тогда я…

- …незаметно включаете диктофон?!

- Напрасно вы так! Никакого записывающего устройства со мной нет.

Прихлебывая янтарный напиток, начинаем игру в пинг-понг. Визави – сама любезность и расположение. Почти, как родной отец! Но я-то ему по возрасту в родителя гожусь – на мякине не проведешь.

Вопросы звучат как бы «между прочим». Что я думаю о Банковой? А мои коллеги-журналисты? Много ли, на мой взгляд, соберется народа под оппозиционные знамена во время осенних президентских выборов? А что люди сами по этому поводу думают (должен знать, ибо езжу за материалами в глубинку)? А Москва? А Вашингтон?

Мои ответы таковы. На Банковой сидят сановные жулики в лице Леонида Кучмы и Виктора Медведчука, о чем я без малого год назад написал в международном журнале «Євроатлантика». Провинция эту точку зрения разделяет. Кремль и Белый дом преследуют исключительно собственные интересы – на Украину им наплевать. Относительно мыслей коллег, то сколько коллег – столько и позиций. Людей оппозиция соберет ровно столько, сколько найдет финансов на оплату:

- Дадут сто баксов, я тоже схожу на митинг! Постьою, а если сильно нужно, то и покричу. Заработок – легкий!

Отчетливо сознаю, что каждое мое слово фиксируется, как минимум, для архивов спецслужбы. Однако, во-первых, терять нечего. Во-вторых, узрев, что я - тип неблагонадежный, «Володя» откажется от вербовки. Беседа, между тем, продолжается.

Когда я в очередной раз говорю о беспределе украинских правителей, собеседник (молодо – зелено!) «искренне» предлагает:

- Так давайте с этим и бороться – ВМЕСТЕ!

На что я отвечаю, предварительно извинившись, что давно уже вырос из детсадовских штанишек и, следовательно, на столь тухлую наживку не клюну. Пусть борются те, кому положено по должности.

- Впрочем, о чем мы? – вопрошаю риторически.

- Что вы имеете в виду?

- Вот вы во времена СССР работали в КГБ?

- Да!

- И боролись против тех, кто «разваливал страну», хотя присягнули служить ей, не щадя живота своего. И что же? Почил в бозе Советский Союз - вы присягнули вчерашним врагам государства. Верно служите Кучме, борясь против его оппонентов. А паче чаяния те завтра победят, вы уже послезавтра принесете очередную присягу на верность очередному проходимцу. И после этого зовете меня под свои знамена? А их-то у вас, по большому счету, нет!

В этот момент в кафе вошла моя супруга и без обиняков заявила, что, контролируя ситуацию, вконец промерзла, тглда как мы в тепле чешем языки под пивко.

На прощание «Володя» просил по мере возможности подарить ему несколько разных номеров журнала «Євроатлантика». Как интеллигентный человек интеллигентному человеку, не отказал. Забили стрелку через день на том же месте.

Вернувшись домой и плотно с устатку пообедав, сели с женой за «разбор полета». В том, что встречался я с сотрудником СБУ, а не «солдатом удачи» олигарха, сомнений не вызывало. Исходя их этого, и разработали стратегию дальнейшего поведения: с предложением не соглашаться, но и могущественных врагов постараться не нажить.

Послезавтра, когда я вручил обещанные журналы, прекрасно сознавая, что они – только повод для контакта, разговор потек в том же русле. Разве что немного откровеннее с той стороны. Да, еще мы не сидели в баре, а дефилировали взад-вперед по улице тогда еще Январского восстания.

«Володя» намекнул: ему известно о моих литературных потугах, а издаться ныне - проблема, но оную легко решать, опираясь на рекомендации его коллег, имеющих выходы...

Ответил честно:

- Я в осведомители (тут собеседник поморщился!) не гожусь, как минимум, по трем причинам. Первая – не в моем характере на кого-либо «стучать». Во-вторых – у меня нет Родины в обычном понимании, ради блага которой я готов был бы сотрудничать со спецслужбой; Украину воспринимаю лишь территориально и отвергаю как ее власти, так установившийся так называемый общественно-политический строй. В-третьих, я человек чрезвычайно занятой и у меня не останется времени на роль марионетки, которую буду дергать в любой момент и по малейшему поводу. Относительно потуг на писательство – так пока что обходился без «рекомендаций».

- К вам лично, - подчеркнул особо, - никаких претензий не имею: вы на работе и выполняете свои обязанности. Более того, я прекрасно понимаю, что в актив встречу со мной вам не занесут. Увы, могу только посочувствовать: неудачи случаются у всех, в том числе и у меня.

Наматывая километры общей пешей прогулки, еще довольно долго обмусоливаем мой окончательный вердикт. Я изо всех сил пытаюсь съехать и даже – совсем чуть-чуть! – косшу под примитивиста. Расстаемся под фразу визави:

- Ну, а ничего, если я иногда вам перезвоню. Просто так, как знакомый.

- Звоните! – киваю головой. Уже зная, что придется задействовать отвергнутое предложение супруги относительно перехода на мобильную связь.

Так и поступаем – на 8-9 месяцев городской телефон отключаем. А потом жизнь вводим в привычное русло.

В стране, между тем, изо всех сил пугают Кучму, скандируют «Ю-щен-ко!», сражаются за третий тур президентских выборов. Однако это где-то далеко – на Крещатике и нам лично оно, если честно, по барабану.

Новый год. Традиционно падаем за стол заранее, ибо имеем привычку отмечать праздник по всем часовым поясам, где жили. Бесконечная трель телефона – друзья и товарищи с избитыми пожеланиями. Общаться с ними - парафия моей половины, поэтому я оттягиваюсь, как умею, за обильным ужином. И вдруг на очередной звонок, жена, прошептав в мою сторону «Неизвестный, просит тебя», протягивает мне это пластмассовое подобие детской гантели.

- Алло!

- Добрый вечер! Это – Володя. Помните, мы пару раз встречались у метро «Арсенальная», где я восхищался вашими публикациями, в первую очередь, в «Дипломатическом мире»?!

- Конечно, помню! – вякаю голосом, не содержащим теплоты: надо же, через сколько времени спец объявился, да еще в такой вечер.

К счастью, разговор наш ограничился взаимными поздравлениями.

Тем не менее, по ходу застолья мы с супругой пришли к выводу: от стационарной связи вообще отказываемся. Ибо в «контре глубокого бурения», какую бы национальную аббревиатуру она не носила, от намеченных планов не отказываются, своих поражений не признают и имеют долгую память.

Так и сделали – на годы вперед.

Искать домой не приезжали. Да не так просто и найти, поскольку, если мы никого не приглашали, на звонки в дверь тоже не откликаемся.

Имело ли какие-либо негативные последствия столь «непочтительное» обхождение с СБУ, сказать с точностью не могу. Да, при вступлении в НСПУ шероховатости возникли (не говоря уже о том, что сам процесс растянули без малого на пять лет), однако приложил ли к ним руку кто-либо из коллег «Володи», утверждать не смею. Хотя жена придерживается именно такой точки зрения.


Решение 10. Обману инфаркт

(2015 год; г. Киев, Украина)

Вчера, следуя улицей, услышал тираду женщины лет 45 (обращалась к двум своим, надо полагать, знакомым):

- ...Сейчас и дети, и взрослые, и старики поголовно сидят на таблетках!

В этот же день уже дома, следуя мимо телевизора, обратил внимание на рекламу – что называется, в тему. Речь шла и некоем лекарстве, которое «можно давать и только что родившимся».

Тут же вспомнил комментарий экс-премьер-министра Украины Николай Азарова весьма своеобразно отреагировавшего на вопрос журналиста об увеличении минимальной пенсии:

- Добавь правительство сегодня по 200 гривен каждому – завтра же эти деньги окажутся в аптеках!

Безусловно, достаточно цинично. Но – сущая правда! Кто сомневается, адресую к нашумевшей книге Луи Броуэра «Фармацевтическая и продовольственная мафия».

А сам тем временем расскажу о собственном «фармацевтическом» опыте.

Лет десять назад (мог бы написать точнее, да неохота лезть в «Медицинскую карточку») в мое сердце без какого-либо приглашения «пожаловал» микроинфаркт. Спустя энное время был на осмотре у участкового терапевта Нины Борисовны Украинчук. Выслушивая меня с помощью стетоскопа, она сказала:

- Левый желудочек настолько расхлябан, что очередной - уже обширный инфаркт – подстерегает буквально каждую минуту!

И выписала кучу лекарств, главное из которых - предуктал – велела принимать ...ежедневно всю жизнь. Плюс – не употреблять жирного, сладкого, спиртного....

Первые два-три месяца я так и поступал. А потом - глубоко задумался.

Размышление А). У супруги в деревне живет дядя Анисий Аврамчук. Ему – 85. Работал кузнецом. И не меньше пахал (и пашет!) на приусадебном участке, раскинувшемся на половине гектара в трех местах. Всю жизнь питался почти исключительно картошкой, салом, яйцами и молоком. Пил, само сбой, самогон собственного изготовления. Причем, как правило, соточку тянул едва не ежедневно – к обеду или ужину. А повезет – так и к тому, и к другому (вообще везуха – и к первому, и ко второму). Так в селе заведено издавна.

К врачам обращался (фельдшер – в соседнем селе, а специалист с высшим образованием – в райцентре) в случаях, когда уже невмоготу. Невмоготу – это когда болит так, что терпеть уже невозможно и народные методы, а также «таблетки от всего», презентованные соседями, не помогают. К слову, жена его Мариякак-то (не пропадать же добру, за которое деньги плачены!) мазала глаз, доставший резями, гелем, приписанным ей некогда ...для лечения ноги. Стало еще хуже, так что вторично «добро» не использовала. Но к доктору так и не поехала – само со временем рассосалось.

Размышление Б). Допустим, у меня что-то заболело. Невидимое невооруженным глазом. Пошел в поликлинику. Врач выдал рецепт на лекарство. Назовем его (чтобы настоящее не рекламировать) «Финтимол». Я оное регулярно принимаю. И чувствую себя нормально. Повторяя по рекомендации доктора через определенные промежутки времени «сеансы». И живу после этого, к примеру, еще 30 лет.

Стоп! А если бы не принимал, сколько бы еще коптил небо? Меньше?! А доказательства?!!

Увы, их нет. Мы просто привыкли констатировать: «Да, хороший у него был врач и пилюли прописал классные – как-никак три десятка лет еще мужик протянул».

Интересно, а кто-либо осмелится утверждать, что без врача и лекарства я не прожил бы целых 40 лет?! Проверить-то – возможности нет (этим и пользуется фармацевтическая мафия).

Да, безусловно, хирургические операции, травматология, высокая температура и прочие «горячие» случаи – тут без аптеки не обойтись, и хорошо, что они есть! Но примерно в восьмидесяти процентов текущих хворей – тут бабка в белом халате надвое гадала. И я решил провести эксперимент на себе, совсем не ожидая, что компанию составит супруга, перенесшая, кстати, полноценный инфаркт. В чем он выразился? В отказе от аптеки!

Нет, не абсолютном! Вот на прошлой неделе дал о себе знать мозоль. Так пластырь мы приобрели и заразу со свету сжили. А вот от таблеток по поддержанию сердец напрочь отказались. Кстати, был я на приеме у невропатолога, и он, перелистав карточку, сказал:

- Вижу, у вас проблемы с сердцем. Вы какие лекарства принимаете?

- Предуктал, - отвечаю, - дабы не вступать в полемику.

- Постоянно?

- Нет, от случая к случаю, - вякнул я, чтобы не молчать.

- Только от случая к случаю, - сокрушенно-осуждающе покачал головой узкий специалист.

Представляю, чтобы он сказал, узнав, что я много лет назад забыл, как этот предуктал выглядит!

Безусловно, каждый сам в ответе за свою судьбу. И каждый, как говаривала моя мать, по-своему с ума сходит. Я поступил так, как рассказал. И вопреки прогнозу Нины Степановны, до сих живу.

За что – отдельное спасибо вконец расхлябанному левому желудочку! А вовсе не аптечным препаратам.

P.S. Говорю жене: «А представь себе, все эти годы я жрал бы лекарства горстями. И что бы мы сегодня констатировали: «Видишь, умереть ты должен был еще тогда, а таблетки на столько продлили жизнь».