10 ТРУДНООБЪЯСНИМЫХ ЧЕРТОВЩИН
Чертовщина 1. Люблю грозу
(1959 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Я – материалист до мозга костей, не верящий, естественно, ни в бога, ни в черта и молящийся исключительно на икону Богородицы Науки, этот факт моей жизни истолковать не могу.
В детстве, когда еще не ходил в школу, я панически боялся грома. В остальном - ребенок, как тысячи других. Кроме одной особенности. Едва заслышав раскат даже в максимальном отдалении, ору благим матом, бегу, не умолкая, изо всех сил домой, бросаюсь на кровать и …засовываю голову под подушку.
Родители, как я могу судить, понимают, что тут «что-то не так», однако в 1956 г. о психотерапевте слышали разве что в Кремле, поэтому меня решают повести к «бабке-знахарке». Сарафанное радио услужливо сообщает адрес – село Верхояровка, всего в паре километров от Пирятина.
Что запомнилось?
Лето. Идем, само собой, пешком (об автобусах местного сообщения тогда никто не слышал, да, если бы они и существовали, откуда взять деньги на проезд?) Мимо лесопилки, расположенной на окраине городка, и дальше – утоптанной дорожкой через колхозное поле, засеянное то ли рожью, то ли пшеницей. Во всяком случае, стебли злака – куда выше меня, поэтому иду, словно невиданным желтым лесом, в котором птиц заменяют пчелы, стрекозы и бабочки. Там и сям виднеются васильки.
Вот и старая хата, вся в темном – хозяйка (она мне не понравилась, может быть потому, что я ее отчего-то испугался).
Ворожея в керамический сосуд льет предварительно расплавленный воск, и мы все ждем, пока тот застынет. Дальше знахарка указывает матери на поверхность в миске и говорит:
- Вашего сыночка испугали два подростка, гнавшиеся за ним с палками, – отсюда страх грома. Вот они, видишь, отпечатались на воске?! Я такого факта припомнить не мог, нок то меня спрашивал?
Потом она долго гоняет по моей голове обычное куриное яйцо – «выкатывает испуг».
Дать оценку происходящему я тогда в силу возраста, естественно, не мог. Теперь же, услышав подобное из чужих уст или экрана ТВ, верящих не зло бы высмеял. Но…
Закавыка в том, что грома я с тех пор бояться перестал.
Наоборот, грозу люблю! И не только в начале мая…
Чертовщина 2. «Сейчас умру»
(1970 год; с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)
В 1970 г. После окончания первого курса исторического факультета КГУ им. Т.Г. Шевченко моя будущая жена приехала домой, в село Скребеличи Овручского района Житомирской области, на летние каникулы.
Теплым погожим днем мать с отцом вышли посидеть на скамейке у ворот, а бабушка Ульяна Аврамчук расположилась на высоком пороге входной двери. Гостья-студентка сновала, готовя ужин, туда-сюда, попутно переговариваясь со старухой. И вот в один из моментов та совсем не в тему, вдруг сказала:
- Надя, я сегодня умру!
На что внучка, читающая у окна книгу, искренне возразила:
- Да вы что, бабушка! Еще поживете. Вон Петр (родной брат моей будущей супруги – Н.С.), поди, скоро женится: на свадьбе погуляете, внуков понянчите.
- Нет, чувствую, что умру.
- Такое скажете!
И каждая занялась своим делом: первая культурно отдыхать (каникулы!), вторая – хозяйничать. Примерно через час бабушка сказала:
- Выйду посижу на пороге! Умаялась!
И буквально через несколько минут Надежда услышала, как что в сенях упало.
Распахнула дверь и увидела …лежащую навзничь на полу бабушку. Кликнула родителей, мигом прибежавших. Ничем помочь те уже не могли.
…Делаю эту запись 30 марта 2013 г. И делюсь сокровенной мыслью: мне упорно кажется, что до следующего Нового года я не доживу. Если праздник встречу, значит, предчувствие обмануло, если умру – значит, нет. Но во-первых, до часа «Х» остается еще достаточно много времени. И, во-вторых, это ПРЕДЧУВСТВИЕ, которое, к тому же - шанс остается! - может не сбыться. То есть все – практически по теории вероятности (дождь или будет, или нет).
В пересказанном же выше случае – совершенно иное. Женщина, заявив «Я сейчас умру», действительно скончалась. Какие клетки мозга и на основании каких «данных» за мгновенье до прекращения жизни поняли ЭТО сами, да еще сигнализировали…?! Кстати, куда? Другой группе нейронов?!!
Разве что такой обмен предсмертной информацией, происходит всегда. Просто серое вещество устроено так, что человеку сия «новость» не доступна – она им не считывается. А в вышеуказанном случае в мозгу произошел сбой, вследствие которого тайное для Ульяны Аврамчук стало явным.
Чертовщина 3. Гостинец в матрикул
(1972 год; г. Киев, УССР)
Первая сессия на факультете журналистики Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко. Зачеты уже позади. Очередной экзамен. Принимает его седой профессор ну очень солидного возраста Владимир Рубан (Дед Мороз и дед Мазай в одном лице). Вопросы попались сложные. А тут еще два человека передо мною оказались скорострелками. Сократив мне время на подготовку до минимума. «Эх, думаю, - поставили бы мне оценку, не глядя!»
И уже – выдвигаться на позицию экзаменующегося. Профессор берет зачетку:
– Эта ваш матрикул?
Откровенно говоря, такое слово я слышу впервые! Но, поскольку в руках экзаменатора – синяя книжица, догадываюсь, о чем речь.
– Да! – отвечаю нарочито громким голосом (чтобы сразу возникала уверенность – предмет знаю).
– Так, а вы не родственник Василия Александровича Сухомлинского?
«Ага, - врубаюсь я, - следовательно, визави не совсем внимательно прочитал мою фамилию».
Как же быть?! Не разочарую ли я преподавателя, признавшись, что родственником столь известного человека не являюсь? И как это может отразиться на оценке? Тем более что, чувствую, по билету «плаваю».
Сказать, что родственник? А вдруг дедушка Мазай-Мороз близко знает его членов семьи, затеет разговор, и я «поплыву» еще хуже, чем по билету? Да и – спинным мозгом чувствую! -однокурсники сзади напряженно и с завистью прислушиваются к беседе: неужели этому козлу (то бишь, мне) так повезло с родственником? Нет, лучше не рисковать...
– К сожалению, – выдавливаю из себя, – Василий Александрович не мой родственник. Хотя я бы, конечно, почел за честь...
Однако того, что моя фамилия вовсе не Сухомлинский, не говорю. Это же может быть расценено как обвинение в невнимательности экзаменатора.
– Значит, не родственник?! – разочарованно тянет Рубан.
И смотрит добрыми-добрыми (или у меня галлюцинация?) глазами:
– Ну, ничего, у такого известного человека не может быть абы каких однофамильцев! Ставлю вам «5».
Чертовщина 4. Огуречные слезы
(1987 год; г. Ашхабад, ТССР)
Вечере был обычным. Ужин, телевизор, газеты, обмен новостями с женой. И в 23.00 – бай-бай. Ничего из ряда вон.
Однако во сне я написал стихотворение. К сожалению, утром не смог его вспомнить - только две первые строчки:
Сейчас вам подадут напиток
Из огуречных слез моих.
Кстати, позже я использовал их в виде эпиграфа к повести «За гранью цинизма».
Чертовщина 5. Вещий кошмар
(1989 год; г. Ашхабад, ТССР)
В этой книге есть подробное изложение аварии, в которую мы попали при поездке из Ашхабада в Теджен (См. «Номер 7. «Волга» на бреющем»). Скажу лишь: то, что остались живы, - невероятное везение. А сейчас – о другом.
Разбив авто чуть больше, чем на полдороге, мы сменили машину у моего друга в Каахка и двинули дальше. Жен беспокоить не стали и, перезвонив, ничего им не рассказали.
И вот на третьи сутки – как ни в чем ни бывало! - возвращаемся. Мы с моей обменялись новостями, плотно поужинали, посмотрели ТВ и улеглись в постель. Где она, предварительно извинившись за «глупость», начла пересказывать кошмар, увиденный ею во сне …в ночь аварии. Коротко изложу суть.
Привиделось Надежде поле, на котором лежал только что рухнувший самолет. И в нем летел я. Впрочем, послушаем продолжение кошмара из первых уст:
- И я бегу из последних сил, стремясь скорее узнать, что с тобой. Бегу очень долго. Наконец приближаюсь к месту катастрофы. Повсюду – обломки и фрагменты тел. Дрожащими начинаю лихорадочно разбирать ближайший завал. И тут вижу Какабая (водитель злополучной «Волги»), а он – спустя мгновенье – меня. Он говорит:
- Не паникуйте. Николай жив!
Чертовщина 6. Сродни волшебству
(1995 год; г. Киев, Украина)
Я – безбожник до мозга костей. Не раз и не два приходилось слышать: «Вот придет смертный час, и ты быстро господа вспомнишь». Отвечал и отвечаю:
- Ни за что!!! Даже если подыхать начну прямо сейчас за компьютером, не дописав той строки!
А вообще мое отношение к вере ярко обрисовано в других разделах книги (см. «????», «???»). Причем не праздновал я т.н. Всевышнего с малых лет. Мне больше нравилось иметь дело да хотя б с ???бабаем????.
И все же, несмотря на такой послужной список, вынужден признать (если уж быть честным, так до конца): был в моей жизни случай уже в зрелом возрасте! - когда я …воззвал к богу. И хотя о свое слово «сдержал», я свое – нет. Вот эта почти невероятная история.
Первые годы после развала СССР. Всеобщий бардак. Я пребываю в Киеве в командировке. И, позвонив супруге, узнаю о некой неприятности. Заключается которая в следующем: начальство, с которым отношения у меня в последнее время сложились не очень (намеревался уходить), неспроста озаботилось моей трудовой книжкой. Точнее, как я прекрасно понимал, не столько ею самой, сколько вкладышем. А уж если совсем «в яблочко», то наличием или отсутствием там печати (о сути проблемы распространяться не стану – речь ведь о другом). А поскольку данный документ у меня был с собой, следовательно, в пункте А с нетерпением ждали возвращения полублудного пасынка.
Выход имелся только один. Заиметь новый вкладыш и внести туда старые записи, кроме последней. Увы, он был тупиковым. Это сейчас любой документ можно свободно купить в любой киоске «Союзпечати» или в интернете. А тогда по сложившейся традиции та же трудовая книжка проходила по графе «Строгая отчетность» и получить к ней вкладыш просто так, за здорово живешь, оставалось неосуществимым желанием. Однако нужно было позарез! И я, стоя на Крещатике (вышел из междугородного переговорного пункта), неожиданно подумал «Если бы каким-либо чудом вкладыш появился, я бы стал верить в бога».
Принять на ночевку меня согласился университетский друг Владимир Слизкоух. Поздним вечером добрались к нему на Борщаговку. Не с пустыми, само собой, руками. Разделись. Умылись. Сели за стол – под закуску дегустировать их фирменный самогон. Тот оказался отменным и вскоре пошли пьяные разговоры.
Уже не помню с какой стати я вдруг сказал о вкладыше в трудовую книжку. И буквально ошалел, услышав голос проходившей мимо жены товарища:
- А я его тебе сейчас дам!
Я еще не пришел в себя, а Светлана уже протягивала мне тот самый документ:
- Когда СССР не стало, и мы расходились с работы, прихватила несколько бланков – и трудовых, и вкладышей. Так, на всякий случай!
Вот такое почти волшебство. К господу, естественно, никакого отношения не имеющее. Однако что было – то было! И в его существование я, вопреки обещанию, верить не стал.
Чертовщина 7. Сбитый с прицела
(1998 год; г. Киев, Украина)
Мой хороший знакомый Менталий Човгич., приняв на грудь, возжаждал женского общества. Тем более, дело клонилось к позднему вечеру. Позвонил некой мадам. Та сказала, что готова составить компанию, но скучает не одна, а вместе с подружкой.
– Так подходите обе! – сказал Менталий, втайне радуясь, что с двумя он еще не упражнялся.
Встретились в назначенном месте, посидели в баре. И на приглашение приятельницы, прихватив бутылку, отправились к ней домой – развлекаться дальше.
Не откладывая дела в долгий ящик, распили принесенное спиртное и начали готовиться к сексу. Но тут у кого-то появилось вполне естественное в такой ситуации желание добавить еще.
Само собой, Менталий, как джентльмен, быстренько напялил снятые уже было штаны и рванул за пузырем. Курил заветную бутылку и - ринулся назад: не каждый день случается столь волнующее приключение.
И… Ткнулся в один дом, другой, третий. Ни в одном знакомой квартиры не нашел. Когда в одной из чужих хозяин шуганул донжуана как следует, тот отправился восвояси. Где с горя высосал приобретенную совершенно для иных целей поллитровку и завалился, не солоно хлебавши, спать.
Сегодня, когда любовный зуд прошел, сожалеет об одном: дамы наверняка решили, что он жмот, который, зажилив деньгу на бутылку, элементарно смылся.
Чертовщина 8. Почти таблица Менделеева
(2001 год; г. Киев, Украина)
Преданья старины глубокой гласят: таблицу химических элементов, обессмертивших его имя в тысячелетиях, Дмитрий Менделеев увидел во сне. Сам я в те времена не жил, близким и даже отдаленным другом известного ученого не был, так что подтверждать или опровергать данный факт не вправе. Зато «со знанием дела» могу засвидетельствовать: со мной подобное, правда, в совсем микроскопических масштабах, тоже приключилось.
А приснилась в этот раз, причем в цвете, история едва не первобытных времен, в которой я был непосредственным участником и которую, к счастью, утром смог практических в деталях вспомнить. Перевел ночные «магические формулы» на бумаге и получилась …притча. Вот она:
«Бисноры и фракамы
Обитали в некой пустыне два племени, испокон веков враждующих друг с другом - бисноры и фракамы. То и дело между ними случались стычки: до поры, до времени - с переменным успехом.
И вот однажды племя бисноров окончательно взяло верх над ненавистным недругом, остатки которого после многодневного сражения они бросили в небольшую котловину, с непроходимой стеной окруженную по периметру самым колючим кустарником в мире. Ближе к вечеру прозрачный, как горный хрусталь, воздух, потревожил звук боевого рожка. Однако его мелодия – и эта прекрасно знали не только победители, но и поверженные – сзывал людей не на новое сражение, а на …завершение предыдущего. Иными словами, боевой музыкальный инструмент возвещал о собрании совета старейшин бисноров, на котором те должны были решить судьбу пленных фракамов.
Те прекрасно понимали: в живых их не оставят, выберут лишь способ смерти в тоже привычном диапазоне - «легкая - мучительная».
Поэтому поверженные - каждый в меру своего понимания смертного часа – начали готовить себя (дело для воинов едва не сызмальства привычное!) к встрече иного мира.
Отчего-то лишь на следующий день раздается команда строиться в колонну и двигаться вперед.
Куда?
Общая версия, витающая буквально в воздухе, – к месту казни.
Идут долго. И что странно: тот и дело меняют направление. Топают на север, потом – на юг, на запад, на восток. Дальше и вовсе зашагали по кругу.
Наконец, измотанные окончательно, они слышат приказ:
– Остановиться!
Перед ними появляется вождь победителей:
– Это место наши старейшины определили для вашей казни, – сказал он. – Вы, наверное, видите, что мы, во-первых, облегчили вашу участь, сами выкопав ночью могилы, а, во-вторых, ваши останки не растерзает голодное зверье. Когда и кто в подлунном мире оказывал врагам подобную услугу?!
Тут неожиданно последовала затяжная пауза, а потом снова прозвучал голос вождя победителей:
- А поэтому мы вправе рассчитывать на взаимность – ждем услуги от вас.
Толпа фракамов нестройно загудела: что они слышат?! Какую услугу палачу может т согласится оказать приговоренный к смерти?!
Поняв недоумение, вождь продолжил:
– Вы ошибаетесь, если думаете, что уже ничем не в силах нам помочь, дабы отблагодарить за то, что мы побеспокоились о вашем потустороннем бытие.
– Каким образом? – послышался голос.
– Уйдя уйти из жизни добровольно! Таков мудрый вердикт старейшин. Наши же воины, которые в обычном случае, убивали бы вас, будут, отдыхая, с интересом наблюдать, как вы сами лишаете себя жизни.
- А если мы не согласимся?! – подал голос один из побежденных.
- Тогда вас всех мы будем долго жечь на самом медленном огне, - прозвучал хладнокровный ответ.
Посовещавшись, фракамы, несмотря на отсутствие единогласия, предпочли самоубийство огненным мучениям. Причем вид его каждый должен был выбрать сам.
И началась варварская «потеха»!
Одни пленные вскрывали себе вены, другие – набрасывали на шеи веревки, услужливо припасенные победителями, третьи - глотали колючки ядовитого кактуса, произраставшего в тех местах.
Тех, к кому смерть не приходила слишком долго, помогали еще живые единоверцы, втыкая нож (тоже – «услуга» бисноров) в сердце.
Вот и изощренному «развлечению» конец! На дне ложбины среди груды тел мертвых сотоварищей оставалось чуть больше десятка воинов-фракамов.
- А вы, что же, струсили?! – насмешливо спросил вождь бисноров.
- Нет! И готовы принять смерть!
- Тогда подойти вон к тому, пока еще не зажженному костру, - небрежно ткнул в сторону главарь победителей.
- Мы не двинемся с места! Пусть твои воины доставят нас туда силой! Мы готовы к схватке с ними даже голыми руками! И умрем, как подобает воинам.
– Стойте! – остановил биснорский вождь своих людей, уже двинувшихся с места. – Мы отпускаем их на все четыре стороны.
- Заклятых врагов?! - удивился приближенный к вождю командир.
- Да! Так решили старейшины…
– Но отчего мы убили остальных? – не унимался покрытый многочисленными шрамами командир.
– А мы их не убивали, – последовал невозмутимый ответ. – Они убили себя сами. И уже поэтому были недостойны жизни. Дух же оставшихся сломать не удалось. И поэтому мы даруем им тела, которые - всего лишь обычные сосуды необычной субстанции.
И пусть кто-нибудь после этого скажет, что бисноры не великодушны…»
Уточню: названия племенам я придумал уже пребывая в бодрствующем состоянии.
Чертовщина 9. Пусть сильнее грянет буря!
(1963-2013 год; все города и веси, где жил)
Будучи 13-летним, слышал разговор взрослых о буре, «надувшей» немало бед в Прилуцком районе. Там якобы целиком сарай перенесло с места на место, и были раненные. Попутно я вспомнил, что сильного ветра более великовозрастный тезка по фамилии Кузьменко. А еще я примечал, как нередко при шквалах старушки украдкой крестились. Боле того, мать, если ветер расходился не на шутку, что, впрочем, случалось крайне редко, старалась не выпускать меня из дома.
Все это сильно удивляло.
Почему?
Да потому, что с малых, сколько себя помню, лет и до момента, когда набираю эти строки, ветер всегда возбуждал, как наркотик. И чем сильнее он становился, тем выше поднимался мой тонус. А ураган вообще возносит на небеса.
Где ты, буря, мглою небо кроющая и ярчайше освещающая мое естество?!
Чертовщина 10. Светотени сознания
(1963-2013 год; все города и веси, где жил)
Если бы я умел рисовать, то изображал бы исключительно предметы, не …отбрасывающие тени.
Почему, объяснить не могу!
И кто это сможет?!
