Непостижимая предопределенность [Танка Морева] (fb2) читать онлайн

Танка Морева Фанфик Непостижимая предопределенность

Глава 1. Простой выбор

…тот, у кого власть уничтожить Темного Лорда, приближается: рожденный у тех, кто трижды победил его, рожденный, когда седьмой месяц умирает; и Темный Лорд отметит его как равного, но у него будет сила, которой Темный Лорд не знает; и один из них должен умереть от руки другого, так как ни один не может жить, пока существует другой. Тот, у кого власть уничтожить Темного Лорда, родится, когда седьмой месяц умрет…

Сивилла Трелони, 1981 г. Трактир «Кабанья голова», Хогсмид

В Годриковой лощине среди обычных людей издавна селились колдуны, стараясь не привлекать к себе внимание соседей. Например, семья Поттеров, что жила в двухэтажном домике почти в самом конце новой улицы, ничем не отличалась от Маквильямсов и Уорингов. Правда, по мнению миссис Уоринг, Поттеры не очень–то любили общаться с другими, не ходили в церковь и у них редко бывали гости, но это никому не казалось странным. Джеймс пропадал на службе, а Лили все время уделяла домашним хлопотам да маленькому сыну.

Если бы в середине августа девяносто первого соседи случайно заглянули в окно гостиной и увидели, как миссис Поттер разводит в камине огонь, берет за руку сына и ступает в пламя со словами: «Диагон–аллея!», то они решили бы, что перегрелись на солнце.

Но никому в голову не пришло заглянуть к Поттерам в эту минуту. Миссис Маквильямс, правда, собиралась зайти за чем–то, но, уже дойдя до калитки, забыла, зачем пришла сюда. Зато вспомнила, что у нее дома на плите осталось томиться рагу.

Жители Годриковой лощины порой страдали рассеянностью, но повальные случаи внезапной забывчивости закончились лет пять назад. Что такого было в восемьдесят шестом году — активное солнце или магнитные бури? — но с тех пор все вошло в привычную норму. Во всяком случае, им казалось именно так.

Но оставим в покое сплетницу миссис Уоринг и миссис Маквильямс со своим рагу и вслед за Лили Поттер отправимся на Диагон–аллею.

* * *

Когда мать и сын вышли из камина «Дырявого котла», Том подскочил к ним и принялся помогать счищать сажу с темно–зеленых мантий.

— Стаканчик сливочного пива, миссис Поттер? — предложил он.

— Не откажусь, — улыбнулась Лили, поправляя мантию сына.

— А вы что будете, молодой человек?

— Сливочное пиво, — ответил Гарри.

Лили удивилась:

— Разве ты не хочешь чашку шоколада, дорогой?

— Но я же уже взрослый!

Гарри гордился, что ему исполнилось одиннадцать лет и что в этом году Хогвартс–экспресс увезет его из дома на север.

Лили улыбнулась, но вслух ничего говорить не стала. Они прошли к столику, сняли шляпы и только после этого сели на деревянные стулья. Том услужливо смахнул полотенцем несуществующие крошки.

— Мало клиентов? — сочувственно спросила Лили.

— Мало. Но я не жалуюсь. Вот переживем трудные времена, и все будет по–старому.

Никто никогда из колдунов не говорил о войне, делая вид, будто всего лишь живут в «трудные времена».

Да, уже лет шесть после нападения на Годрикову лощину открытых противостояний не случалось, но то была вынужденная передышка. Противники копили силу и временно соблюдали нейтралитет.

Том поставил перед Поттерами две кружки с пивом: маленькую и побольше.

— А мы зайдем к Фортескью поесть мороженого? — заволновался Гарри.

— Зайдем, только сперва купим все необходимое к школе.

— Как дела у мужа? — поинтересовался у Лили Том, когда Гарри сосредоточился на пиве.

— Благодарю, все хорошо.

— Он с друзьями иногда забегает сюда. Веселые молодые люди, — Том пригнулся к столику, желая выдать страшную тайну, поэтому Гарри тут же навострил ушки, — а недавно, миссис Поттер, я их видел в баре на Дрянн–аллее.

— Неужели? — Лили совсем не хотелось продолжать разговор.

— Да. Не подумайте чего, я просто держался рядом, хотел помочь, если кто сунется. Тем более что они на повышенных тонах разговаривали с тем слизеринцем, которого Дамблдор удумал взять в школу. О чем говорили — я не понял, у меня словно уши заложило.

— Вот как?

— Но, слава Мерлину, обошлось, слизеринец струсил. Все они такие, эти прихвостни Того–кого–нельзя-называть. Смелые только с беззащитными магглами.

— А с чего вы решили, что он сторонник Волдеморта?

Том вздрогнул. Как от имени Темного Лорда, так и от холода в голосе такой всегда доброжелательной Лили Поттер.

— Как же, мэм, тут спутать? Все они из Слизерина такие. Давно пора закрыть этот гадюшник. Я не раз говорил, что министр слишком мягок…

— Простите, Том, но нам пора. Гарри, допивай скорей.

Лили встала из–за стола, протягивая Тому галлеон.

— Сдачи не надо.

— Спасибочки, миссис Поттер, — Том поклонился и побежал открывать дверь, что вела на Диагон–аллею, — заходите еще.

Гарри опрокинул кружку, быстро допивая остатки и не замечая, как пиво потекло ему за ворот. Лили стояла уже у двери со шляпой в одной руке и волшебной палочкой в другой. Взмах палочки уничтожил пиво на воротнике сына.

* * *

«Гриффиндор», «Хаффлпафф», «Равенкло» и «Слизерин». Гарри водил пальцем по гербу Хогвартса. Интересно, куда попадет он.

— Вот ты где.

Мама нашла его среди книжных завалов, сидящим на подоконнике с книгой в руках. Увлеченный мыслями, он не сразу ее заметил.

— Что читаешь? — Лили заглянула ему за плечо. — «Историю Хогвартса»? Но у тебя же дома есть точно такая. Разве ты не прочел ее?

Худенький темноволосый мальчик потянулся. Каждый год он ждал, когда же, наконец, ему исполнится одиннадцать лет, чтобы пойти в Хогвартс и непременно оказаться на факультете Годрика Гриффиндора. Как его родители. И стать капитаном квиддичной команды. Как отец.

С самого Рождества он отмечал дни до начала школьных занятий. Слушал рассказы взрослых и видел себя на их месте.

У взрослых шла война. Вне стен маленького уютного коттеджа убивали. Об этом Поттер–младший тоже знал из разговоров взрослых.

— А почему не закроют Слизерин? — повторил он вопрос Тома. — Если все сторонники Волдеморта оттуда?

Мальчик знал, что родители и их друзья состоят в каком–то Ордене, который борется против темных колдунов из того самого Слизерина. И никак не понимал, почему факультет до сих пор никто не закрыл.

— А что ты предлагаешь делать с детьми тех, кто является сторонником Волдеморта? — спросила мама.

Сын наморщил лоб.

— Не принимать их в школу вообще, — ответил он.

— А разве дети виноваты, что их родители оступились?

— Но в Слизерине они станут как родители!

— Но мы же с тобой знаем одно исключение?

— Знаем, — неохотно признался мальчик.

— Ведь их может стать больше?

Поттер–младший задумался.

— А как узнать, кто поддерживает Волдеморта, а кто — нет?

— Если не подружиться, то никак, — тихо произнесла мама. — Разве что они сами не признаются открыто. Только…

Только это станет последним поступком в их жизни. Потому что они чужие и на этой стороне, и на той. И некому им помочь. Если не подружиться, то никак не узнать.

Подружиться.

Мысль засела в нем как заноза. Подружиться. Но как? Если в школе он окажется на другом факультете? Да и как можно подружиться с врагом?

— Давай разделимся, чтобы не терять времени, — предложила мама. — Я сбегаю в аптеку, а ты пока зайдешь к мадам Малкин.

— Хорошо, — согласился Гарри, забывая все тревоги и радуясь, что не только он считал себя уже взрослым.

Они вышли на улицу и медленно побрели в сторону магазина готового платья. Напротив лавки амулетов от порчи стояла старуха со стеклянными флаконами.

— Настойка спелтера, настойка спелтера, — заверещала она, как только увидела потенциальных покупателей, — защитит от змеиных ядов. Три галлеона и два кната за флакон.

Лили Поттер презрительно хмыкнула, и Гарри расслышал: «Шарлатанка».

А мадам Малкин в сиреневой мантии уже улыбалась им в дверях собственного магазина.

— Добрый день, миссис Поттер, добрый день, Гарри. Понадобились мантии для школы? Заходите.

— Благодарю, — важно кивнул Гарри, подражая отцу. — Мама должна отлучиться, но вы пока сможете снять с меня мерки.

— Ого, какой самостоятельный молодой человек, — засмеялась мадам Малкин, а Лили еле сдержала улыбку, так Гарри был похож на Джеймса. — У нас еще один такой же примеряет форму.

В глубине магазина на табуретке стоял бледный мальчик, а вторая ведьма подкалывала булавками подол его длинной черной мантии. Мадам Малкин кивком указала на соседний стул, и Гарри встал на него.

— Привет, — заговорил незнакомый мальчик, — тоже в Хогвартс?

— Да, — кивнул Гарри.

— Мой папа в соседнем магазине покупает учебники, а мама выбирает волшебные палочки на том конце улицы, — заявил мальчик.

— Неужели? — хмыкнул Гарри.

Мальчик сузил глаза:

— Ты мне не веришь? — растягивая слова, манерно произнес он.

— Твоя мама никак не может купить палочку вместо тебя. Я только что был в магазине Олливандера.

— И как?

Гарри понял, что мальчик просто волнуется, и перестал ухмыляться точь–в–точь как крестный.

— Интересно. Правда, Олливандер долго не мог подобрать мне волшебную палочку, а когда нашел, то очень удивился. Я так и не понял, почему.

Гарри задумался. Удивился, пожалуй, не то слово. Олливандер был таким ошарашенным, что даже не попрощался с ними.

— А что если, — голос мальчика упал до трагического шепота, — мне не подойдет ни одна палочка?

— Ерунда, — отмахнулся Гарри. — Какая–нибудь подойдет точно. Ты же колдун. Ну, раз получил письмо из Хогвартса.

Мальчик слегка расслабился.

— Ты уже знаешь, на каком факультете будешь учиться?

— Пока нет.

— Уверен, что я попаду в Слизерин. У меня вся семья там училась. А если в Хаффлпафф, то совсем уйду из школы. А ты?

Слизерин. Как же все просто. Только там можно будет подружиться со всеми, только там можно будет узнать, кто не поддерживает Волдеморта. Как мама говорила? Не узнаешь, пока не подружишься.

А мальчик продолжал что–то говорить о правилах и метлах.

— Какая у тебя метла? — Этот вопрос Гарри услышал.

— «Победа». Последняя.

— Ух ты. У меня «Чистомет». Тоже последний. А ты играешь в квиддич?

— Конечно, играю.

— Я обязательно буду играть за свой факультет. Если меня не возьмут — это будет несправедливо, так говорит папа.

Гарри усмехнулся. Ему говорили другое. И папа, и крестный. Что они не завидуют соперникам. Но хвастаться, в отличие от этого мальчика, Гарри не хотелось.

— А где твои родители?

— Мама в аптеке, а папа… — Гарри запнулся. — У папы дела.

— А как тебя зовут? Меня Драко. Драко Малфой.

— А я Гарри Поттер.

Они по–деловому обменялись рукопожатием.

— Давай к нам, в Слизерин, у нас не будет детей магглов.

— Ты что–то имеешь против? — Гарри резко отдернул руку, а Драко на мгновение растерялся.

— Да. Нет. Не знаю. Просто магглы — как животные, никакого интеллекта. Папа считает…

— Никакого интеллекта, говоришь? Значит, им далеко до волшебников?

— Конечно. Даже эльфы умнее. Магглы вообще ничего не умеют.

— Вот как? Если хочешь знать, у меня с детства было очень слабое зрение, и ни один колдомедик не мог помочь. Кому меня только не показывали. Пока родителям не надоело, и они не отвели меня к магглам. Те сделали, ла… — мальчик запнулся, а потом продолжил, — лазерную коррекцию зрения. И я с тех пор не ношу очки. И, по–твоему, они ничего не умеют?

— Коррекцию… какую?.. — не понял Малфой.

Гарри попытался вспомнить объяснения взрослых, у него получилось, и он пробормотал:

— Есть такой лазерный луч, им магглы светят в глаза и исправляют зрение.

Драко смотрел скептично. Поэтому пришлось вздохнуть и твердо сказать:

— Признаю, у магглов нет наших способностей, но они изобретают технику, которая заменяет им волшебство. Поэтому они живут не хуже нас. Почти.

Малфой скривился так, будто от Поттера воняло.

— Мой отец никогда бы не повел меня к магглам.

— А мой первым пошел на операцию и избавился от очков.

— А откуда твои родители узнали про маггловские штучки?.. — подозрительно спросил тот. — Или… ты полукровка?!

— Да, — с гордостью произнес Гарри. — Моя мать магглорожденная. И она отличная колдунья.

Драко не успел ответить, так как в магазин зашла его мать.

— Увидимся в Хогвартсе, — сказал он на прощанье.

* * *

— Опять ты читаешь в темноте, — мама стояла в дверях. Гарри поднялся, прогоняя дремоту.

Они как раз распаковывали покупки, сделанные на Диагон–аллее. И Гарри пытался повторить те заклинания, которым его учили дома, но только уже с палочкой. Получалось не очень хорошо.

По закону ему еще нельзя было колдовать, но родители посчитали иначе, решив, что в такое время знания, как применять защитные заклятья и чары, не повредят.

И вот Гарри открыл учебники, чтобы потренироваться, и замечтался.

— Я не читаю, я думаю, — тихо произнес он.

— О чем же ты думаешь, горе мое? Наверняка не об ужине. В школе решат, что мы тебя не кормим.

— Я думал о том, как помочь…

— Помочь мне справиться с едой? — в дверях появился отец. Он улыбался, но было видно, что он пытается спрятать усталость и тревогу.

Давно он не приходил домой так рано.

— Папа! — радостно воскликнул Гарри, подбегая к нему.

— Тебя отпустили раньше, дорогой?

— Не мог же я не проводить сына, — отец провел рукой по и без того лохматой голове ребенка.

— А у тебя будет время сыграть со мной одну партию в шахматы? В последний раз? — задыхаясь от волнения, проговорил скороговоркой мальчик.

— В последний? Думаешь, через полгода я для тебя стану слишком слабым игроком?

* * *

— …Поттер!

Мальчик медленно, стараясь не выдавать волнения, подошел к табурету, сел и зажмурился. И совершенно напрасно: шляпа, явно не его размера, съехала ему на глаза.

— Хм, — произнесла она, — интересно. Уже прочел учебники, но то, что происходит в мире, тебе интересней книг. Значит, вряд ли Равенкло. Чувствую немного лени, значит и Хаффлпафф не для тебя. Амбиции. И смелость. Горячность. Несомненно, находчивость. И пренебрежение правилами. Однако. Гремучее сочетание. И дар, да, твой дар. Так что же с тобой делать? Может, отправить, как и родителей, в Гриффиндор? Нет? У тебя другие планы? Вот как? Желание все исправить? Показать себя? А ты готов?

— Я готов, — голос предательски дрогнул, и шляпа хмыкнула в ответ.

— Ты не сможешь перевестись потом, даже если захочешь. Подумай еще раз. Тебе будет тяжело.

— Неужели я не подхожу?

— Еще как подходишь. Знаешь, для исполнения своих потаенных желаний ты выбрал наилучший факультет. Только успех и счастье — не одно и то же. Что же тебя привлекает, юный Поттер?

— Успех!

— Слизерин! — завопила шляпа–сортировщица, и Гарри Джеймс Поттер вскочил с табуретки в полнейшей тишине. Никто не аплодировал ему, на него смотрели настороженно и даже с неприязнью.

* * *

— Полукровка… — липкий шепот пополз по столу Слизерина, когда он подошел и сел на свободное место.

— Его мать — из грязнокровок…

— Маггла?

— Эти магглы…

Вот так. Для слизеринцев он полукровка, для остальных — будущий сторонник Того–кого–нельзя-называть. Чужой сразу для всех четырех факультетов.

А ведь шляпа предупреждала.

Гарри вздохнул. В первые дни будет сложно. Но он справится. Ах, если бы он выбрал Гриффиндор! Наверняка бы ему там обрадовались, и он смог бы найти друзей.

Сразу же вспомнились байки отца про школьные годы. Теперь уже не попасть в башню Гриффиндора, не залезть в тайник Мародеров (пять шагов от камина влево, два шага прямо, за нижним правым углом натюрморта), не примерить красную квиддичную форму…

Поттер моргнул. Он на пиру, шляпа распределила его в Слизерин, и ему что–то говорит девочка, сидящая напротив.

— Что ты сказала? — спросил он у нее.

— Твой отец — предатель. Чистокровный колдун женился на грязнокровке…

— Заткнись или…

— Или что?

Достать палочку из кармана. Рассечь воздух и взмахнуть. Как учил отец. И сказать еле слышно:

— Rictusempra!

Стакан в ее руке задрожал, тыквенный сок пролился на мантию. Сама она чуть не подпрыгнула, тяжело задышала и возмущенно взглянула на него в упор.

— Пре–кра–ти…

Гарри пожал плечами.

— Finite Incantatem.

Девочка вздохнула свободней и, яростно сверкая глазами, буквально прошипела от злости:

— Заклинание щекотки! Как ты посмел…

Договорить он ей не дал.

— Elido!

Стакан разбился, расплескав сок не только не ее мантию, но и на соседей.

— Гринграсс, смотри, что ты сделала с моей мантией, — недовольно заметил сосед справа.

Гарри не мог поверить, что никто ничего не заметил. Ни учителя, ни соседи за столом.

Девочка теперь смотрела на Поттера с испугом.

— Больше никогда не пытайся задеть меня, — тихо сказал он ей, воспользовавшись тем, что другие стали болтать между собой. — Иначе тебе будет плохо. Может, моя мама и не чистокровная, а отец — предатель, но они неплохие волшебники и многому меня научили.

Гринграсс коротко кивнула и отвернулась.

Во рту стало кисло — за такое поведение его бы дома не похвалили. Ругать, впрочем, тоже никто бы не стал, но мама бы точно расстроилась, что переносить тяжелее, нежели наказания отца. Обычно отец просто что–нибудь запрещал, затем они быстро мирились и дружно забывали про запреты. До следующего раза.

Интересно, как он отнесется к сортировке?

Гарри не заметил, как на него задумчиво смотрели директор, деканы и Драко Малфой, не зная, как относиться к новому слизеринцу.

Глава 2. Неожиданный поворот

Гарри понимал, что собственное распределение не получится долго держать в тайне от родителей, но никак не думал, что утром в Большом зале его будет ждать серый домашний филин — Меркурий. К лапке Меркурия был привязан тонкий свиток. Завтракать тут же расхотелось, как и читать письмо из дома.

— Что, Потти, боишься прочесть письмо своей грязнокровной мамочки? — Драко Малфой протянул руку, намереваясь забрать послание, но Меркурий, грозно сверкнув очами, клюнул его по пальцам. Не больно.

— А–а–а, — выдохнул Малфой. — Убери отсюда свою дикую птицу.

Гарри улыбнулся и погладил филина.

— Меркурий не дикий, просто он не любит плохо воспитанных колдунов.

Драко делал вид, что его занимает только рука: он дул на пальцы, поднимал ладонь и тряс ею, стонал, но слова Гарри его возмутили так, что он и думать забыл о руке:

— Я — плохо воспитанный колдун?!

— Все, кто читают чужую корреспонденцию — дурно воспитаны, — ответил Гарри.

Ему пришла в голову мысль, что мама могла еще не узнать о сортировке и просто написать ему, чтобы поддержать в первые дни вне дома.

Но строчки письма говорили о том, что родителей уже кто–то известил.

«Гарри, дорогой», — прочел он, и все кругом перестало существовать для него.

«Гарри, дорогой!

Нам стало известно о нелепой ошибке старой шляпы. Не волнуйся, мы постараемся добиться, чтобы тебя перевели на нормальный факультет. Как ты там? Пиши нам обо всех своих проблемах, даже незначительных, помни, что мы всегда будем на твоей стороне. Веди себя хорошо, помни о том, что твое поведение бросает тень на всю семью, но ты у нас умница, всегда все понимаешь правильно. Хорошие поступки может перечеркнуть всего лишь один промах. Понятно, что сейчас ты не заведешь друзей, поэтому сосредоточься на учебе, что будет неясно — спрашивай, мы всегда готовы помочь. Возможно, в силу обстоятельств директор и твой декан пойдут навстречу и позволят нам встретиться в ближайший уик–энд. Поэтому пока постарайся не нарушать дисциплину. Хотя мне бы хотелось, чтобы ты всегда соблюдал правила распорядка. Они введены для безопасности учеников.

Помни, что мы тебя любим.

Целую, мама.

p. s. Папа пока в шоке, но он тоже передает тебе привет».

Не чувствуя вкуса, Гарри залпом выпил тыквенный сок и сжевал одну печенюшку.

Он представил, как его переводят из Слизерина в Гриффиндор, и расстроился. Нет, конечно, там будет легче, конечно, у него пока ничего запланированного не получилось — про друга он уже и не мечтал, но найти хотя бы собеседника не отчаялся.

Гарри отодвинул тарелку с бутербродами, достал перо и чернильницу, и на том же листе написал:

«Увидеться было бы здорово. У меня все хорошо. Факультет я выбрал сам, шляпа не ошиблась».

и поставил свои инициалы.

Меркурий клюнул печенье, после чего взмыл вверх, описал круг под потолком Большого зала и улетел.

Несмотря на бодрый тон письма, на душе у Гарри было неспокойно. Он все думал, как же ему с кем–то сблизиться со своего факультета, пока его не перевели. Осложнялось все тем, что на занятиях он сидел один, а слизеринцы делали вид, что не замечают его, хотя когда он заходил в гостиную или приближался к ним на переменах, они на некоторое время замолкали. Один лишь Малфой иногда задирался, и Гарри был благодарен ему хотя бы за это. По крайней мере, так он не чувствовал себя привидением.

Из дома два дня не было никаких известий, и Гарри ощущал себя в вакууме. Вечерами после ужина он сразу отправлялся в библиотеку, потому что там всегда кто–то находился, и казалось, что он занимается вместе с кем–то. Мысли о переводе уже не пугали его, хотя приятнее от этого не становились.

В среду, открыв учебник трансфигурации, Гарри с тоской уставился на формулы и схемы. Глядя на простейшие преобразования, он решил, что никогда не сможет превзойти отца или крестного, хотя еще несколько дней назад думал иначе.

Он достал перо и чернильницу и, чтобы отвлечься, дважды переписал из книги вывод формулы превращения спички в иголку. Первая фаза: преобразование материалов. Вторая: формы. Материал — форма. Материал — форма. Исписав два листа, он стал понимать, что на уроке делал не так. Да и не только он. Все пытались сразу получить результат, торопились и упускали мелочи.

В плечо впились острые когти, и Гарри оторвался от учебника. Меркурий. Наконец. И на этот раз не просто с письмом.

Меркурий дожидаться ответа не стал, сразу ухнул в распахнутое окно, как только Гарри отвязал мешочек от лапки.

В мешочке обнаружилось зеркальце и небольшая записка.

Почерк крестного он узнал сразу:

«Захочешь поговорить, позови меня».

Конечно, кто еще может понять его и поддержать, как не крестный?

Гарри дохнул на зеркало, так что оно мигом запотело, и шепотом произнес:

— Сириус Блэк.

Крестный откликнулся сразу. Гарри рукавом мантии протер зеркало и увидел, как Сириус ему подмигнул.

— Рассказывай, как тебя угораздило попасть в гадюшник?

— Папа сильно сердится? — шепотом спросил Гарри и оглянулся. Девочка, склонившаяся рядом над огромной книгой, недовольно поморщилась, но мадам Пинс ушла далеко за стеллажи и ничего не слышала.

— Сильно. Но не на тебя.

— А на кого? — спросил Гарри. — На шляпу?

— При чем тут шляпа? Шляпа — всего лишь предмет, который можно зачаровать.

— Но зачем кому–то зачаровывать ее? — удивился Гарри и нечаянно забыл про шепот. — Тем более что я сам попросил ее отправить меня в Слизерин!

— Здесь вообще–то библиотека, — вмешалась та самая девчонка. Гарри повернулся. Она смотрела на него с неодобрением.

— Подожди секунду, — попросил он Сириуса, выбираясь из–за стола. Неловко покачнулся и опрокинул стопку книг, стоявшую рядом с ней. — Извини, — бросил он и нагнулся поднимать книги. Одна из них открылась, и в глазах зарябило от фиолетовых цветов.

— Честное слово, — девчонка стала терять терпение, — ты что, фиалок никогда не видел?

Гарри отдал книгу и наконец вышел из библиотеки. Не придумав, где найти укромное место для разговора, он толкнул дверь туалета. Пусто.

— Она хоть хорошенькая? — усмехнулся Сириус.

— Не знаю, — буркнул Гарри. — Она из Равенкло.

— Я и забыл, что нынче в моде зеленый. Так что ты там говорил?

— Я сам попросил шляпу отправить меня в Слизерин.

— А она предложила тебе выбор?

— Да. Она долго уговаривала меня пойти в Гриффиндор.

— А ты из духа противоречия отказался?

— Ты тоже когда–то отказался…

— И пошел против семьи. Тебя так все достали?

— Нет. Я не собираюсь идти против кого бы то ни было. Я наоборот…

— Ты с кем–то подружился?

— Нет.

— Тогда я не понимаю.

— А я надеялся, что ты все объяснишь папе, — вздохнул Гарри. — Я не хочу, чтобы меня переводили.

— Объясню, как только ты расскажешь, в чем дело.

Сириус перестал улыбаться и смотрел на него серьезно, даже несколько встревоженно.

— Я… — Гарри замялся и внезапно рассказал все. И как он мечтал попасть в Гриффиндор, и как с ним никто не разговаривает уже третий день — рассерженная девочка в библиотеке не в счет. И как его встретили в Слизерине. И самое главное — каким он был дураком, когда решил, что может все исправить и всех примирить.

— Все ясно, — медленно отозвался крестный, — зачаровали не шляпу, а тебя. И даже знаю, кто… Пойду обрадую Джеймса.

И пропал.

Гарри долго смотрел на свое отражение. Но Сириус так и не появился.

— А я думал, что ты поймешь, — тихо прошептал он, — тебе ведь тоже было несладко первое время после сортировки… наверное…

Он убрал зеркало в карман мантии и поплелся в библиотеку. Открыл трансфигурацию… и представил, какой бы вышел разговор, если бы он оказался в Гриффиндоре.

Девочка из Равенкло заинтересовалась, от какой книги можно так мечтательно улыбаться. Специально уронила перо, чтобы рассмотреть обложку. Увиденное удивило ее. Трансфигурация? Да, определенно, слизеринцы еще более странные, чем принято считать.

* * *

Весь четверг из дома не было никаких известий, а вызывать крестного Гарри не стал, хотя с зеркалом не расставался. Пару раз ему казалось, что оно теплеет, но каждый раз он разочаровывался — на связь с ним никто не выходил.

Но самое неприятное, что последний взгляд заметили.

— Потти, как девчонка, налюбоваться на себя не может, — кривлялся Драко Малфой, копируя Гарри. Судорожно засовывал руку в карман, резко ее вынимал и долго разглядывал ладошку, делая вид, что смотрит на свое отражение.

Смеялись не только слизеринцы.

Если недавно насмешки бодрили Гарри, то к концу недели он стал уставать и от них. Больше всего ему мечталось найти мантию–невидимку, завернуться в нее и пропасть с глаз долой. Но в пятницу утром выяснилось, что всех первокурсников ждет занятие на метлах, и настроение несколько улучшилось.

Мадам Хуч сразу понравилась Гарри. Было ясно, что она знает толк в полетах и в квиддиче. По ее свистку все замерли у метел. По следующему воскликнули: «Ко мне!».

Старенькая школьная метла сразу отозвалась на призыв Гарри. Мгновение — и он держал ее в руке.

Он не летал больше недели и очень соскучился. Поэтому не сразу обратил внимание на знаки, которые ему подавал Малфой.

— Что? — шепотом спросил Гарри.

Малфой в ответ показал ему зеркальце. Гарри в страхе схватился за карман. Пусто. Неужели он обронил и не заметил? На душе снова стало препротивно.

— Отдай! — потребовал он.

— Отбери, — усмехнулся Малфой и убрал зеркало в карман.

— Разговорчики! — прикрикнула на них мадам Хуч. — Садимся на метлы и пробуем оторваться от земли. По свистку.

Гарри, который не спускал глаз с Малфоя, не сразу заметил, что происходит что–то необычное. Один из учеников с Хаффлпаффа попал в непростую ситуацию: его метла взбрыкнула и стала набирать высоту. А когда хаффлпаффец вцепился в рукоятку, пытаясь заставить ее опуститься ниже, как того требовали мадам Хуч и собственный страх, метла стала стараться сбросить его. Вскоре всем стало ясно, что метла кем–то заговорена. Шутка в духе старших курсов, вполне невинная, вроде тех, что Гарри слышал от Мародеров, пока они не вспоминали о том, что должны подавать ему пример.

Поединок в воздухе закончился поражением Хаффлпаффа, мальчик свалился вниз и вывихнул запястье, а метла умчалась прочь в Запретный лес.

— Все на землю, — приказала мадам Хуч, — увижу хоть одну метлу в воздухе — вылетите из Хогвартса быстрее, чем произнесете: «Квиддич».

Едва она ушла, Гарри подскочил к Малфою.

— Отдай зеркало.

— Сперва догони. — Малфой схватил метлу и поднялся в воздух. — Давай, Потти, проверим, действительно ли ты умеешь летать на последней «Победе» или только хвастаешь.

— Выгонят, — ахнули девчонки.

Гарри их не слышал. Он сел на метлу и резко взмыл вверх. Ветер бил в лицо, но Гарри только был рад ему. Малфоя он нагнал в считанные секунды.

— Неплохо, — оценил тот, — а выше не струсишь?

Гарри первым направил метлу вверх. Глаза слепило, и казалось, что он летит прямо на солнце. Драко почти не отставал.

— Летать ты умеешь, — крикнул Малфой, — а вот ловить?

— Не смей! — Гарри развернул метлу и направил ее прямо на Драко, но тот успел вытащить зеркало и запустить его в воздух как крученый мяч.

Гарри с трудом изменил траекторию, прикидывая расстояние, а затем рухнул вниз, почти в вертикальное пике.

«Только бы не разбилось, только бы не разбилось», — твердил он. Глаза слезились от солнечных зайчиков, отраженных от падающего и крутящегося подарка крестного.

Почти у самой земли он успел догнать и перехватить зеркальце, но слишком резко выровнял метлу — старенькая модель отличалась от его «Победы», поэтому он никак не ожидал, что его подбросит вверх и по инерции дальше, в мертвую петлю.

Приземлился он под оглушающий свист и аплодисменты. Счастливо оглянулся и замер. На пороге школы стояли Минерва Макгонагалл и Северус Снейп.

— Пять баллов со Сли… — начала профессор Макгонагалл.

— Позвольте, Минерва, возможно, через полчаса Поттер будет на вашем факультете, — перебил ее профессор Снейп.

— Хорошо, снимем баллы после, — согласилась Макгонагалл.

Гарри стоял перед ними с метлой в одной руке и с зеркалом в другой и боялся взглянуть в глаза своему декану.

— Поттер, следуйте за нами, к директору, — с отвращением произнес Снейп, отвернулся от Гарри и пропустил вперед коллегу.

— Удачи! — кто–то крикнул им вслед, но желания поблагодарить у Гарри не возникло.

Гарри еле успевал за деканами — одним, возможно, бывшим, другим, возможно, будущим, и думал скорее не о наказании, а о том, как остаться в Слизерине. И не находил никаких доводов. Более того, какая–то часть его желала этого перевода. Ведь тогда, все стало бы намного проще и легче. Кроме одного. Того, что он струсил и отступил.

Его размышления прервали удивительно неуместные слова Минервы Макгонагалл:

— Карамельные тянучки.

Гарри удивленно осмотрелся, думая, что кто–то выбросил фантик на пол, но, заметив отпрыгивающую горгулью и винтовую лестницу, понял, что эти слова являются ничем иным, как паролем.

Подумать о странностях директора он не успел: оба профессора встали на винтовую лестницу, и она двинулась по спирали вверх.

Снейп резко обернулся:

— Поттер, вам особое приглашение нужно?

Гарри покачал головой и вскочил на каменную ступеньку. Лестница поднимала их выше и выше, и когда у него уже почти закружилась голова, она остановилась перед дубовой дверью. Северус Снейп взял в руки медный молоток в виде грифона и коротко стукнул по двери. В ответ та распахнулась.

— А вот и сам виновник переполоха, — этими словами их встретил Альбус Дамблдор.

Гарри зашел в кабинет, все еще держа в левой руке метлу, а в правой — зеркало, и почувствовал себя глупо. Альбус Дамблдор сидел за столом и добродушно смотрел на него поверх своих странных очков–полумесяцев. На нем была мантия веселого лазурного оттенка и расшитая парчовая шапочка. Никакого сравнения с консервативно одетыми в зеленое и черное деканами.

Кроме Альбуса Дамблдора, в кабинете было много интересного, но Гарри почти сразу увидел родителей и перестал обращать внимание на остальное. Мама сидела на кресле перед директором, а папа стоял позади.

— Мама, папа, — Гарри сделал шаг к ним, но остановился. Проявлять чувства при других ему было неловко.

— Добрый день, Гарри, — ласково произнесла мама, и Гарри боковым зрением уловил, как профессор Снейп демонстративно отвернулся. — Как ты?

— Хорошо, — отозвался он и посмотрел на отца, страшась, что тот ничего ему не скажет. Но Гарри ошибся.

Папа не сердился, и даже наоборот, он был очень доволен.

— Как уроки? — спросил он. — Как полеты?

— Ты видел? — вырвалось у Гарри.

— Да, признаться, мы не ожидали, что окажемся в самой верхней ложе чемпионата по квиддичу, — рассмеялся директор. — И, несмотря на твое мастерство и ловкость, вынуждены были прервать представление.

Альбус Дамблдор подождал, словно давая возможность Гарри извиниться за нарушение или оправдаться, но так как тот промолчал, продолжил:

— Ты сам знаешь, что нарушил запрет мадам Хуч. За это тебя ждет взыскание, которое наложит твой декан. Вот только… вот только мы определимся с тем, кто именно.

— Мой декан — профессор Снейп, — отчеканил Гарри, не глядя на отца, который сжал мамино плечо.

— Да–да, конечно, — кивнул профессор Дамблдор. — Мы все были свидетелями того, как шляпа отправила тебя в Слизерин. Правда, она весьма долго перед этим колебалась. Ты ничего не хочешь нам рассказать?

— Нет, сэр, — Гарри глянул прямо в глаза директору, и ему показалось, что Альбус пытается узнать, что у него на уме. Разговор со шляпой представился как наяву, а потом всплыла беседа с мамой на Диагон–аллее. А после наваждение спало.

— Ясно, — удивительно тихо произнес директор. — Гарри, можно тебя попросить подождать за дверью, недолго? Пока мы посовещаемся?

— Но вы же будете принимать решение о моем будущем, сэр, — твердо возразил мальчик, — поэтому я бы хотел остаться.

— Ты уже принял решение, и повлиять на него никто не в силе, — ответил Альбус Дамблдор, — дай время другим принять его и сохранить лицо.

Гарри кивнул и, бросив быстрый взгляд на родителей, пошел к двери в полной тишине. Как только дверь за ним захлопнулась, он выпустил метлу из рук, машинально сунул в карман зеркало и прижался лбом к полированной двери.

И выяснил, что очень хорошо слышит, о чем разговаривают в кабинете.

Его всегда учили, что подслушивать нехорошо, но заставить себя отойти на несколько шагов Гарри не смог.

За дверью уже не стояла тишина. Говорили все. Гарри расслышал возмущенные слова отца, декана. Горячились даже мама и профессор Макгонагалл. Все говорили, что Гарри еще не понимает, что делает, что самостоятельно решать ему рано, что в данном случае видно, насколько Слизерин — не его факультет, и прочее, прочее, прочее.

Когда все немного успокоились, мама проговорила:

— Альбус, мы категорически против, чтобы Гарри оставался в Слизерине.

— Поддерживаю, — буркнул Снейп.

— Вы напрасно считаете, — возразил директор, — что мальчик ничего не понимает. Все он понимает, и даже порой лучше, чем мы.

— Альбус, Гарри очень восприимчив. Он не так меня понял…

— Нет, Лили, — мягко отозвался профессор Дамблдор, — он понял тебя правильно и выбрал для себя единственно верное. Просто у него очень доброе сердце — именно оно ему подсказало пожертвовать собой ради других.

Гарри очень удивился. Директор совсем ничего не понял.

— Пожертвовать? — воскликнула мама. — Да кто согласится с тем, чтобы его ребенок стал жертвой?

— Не надо преувеличивать. Слизерин — всего лишь факультет…

— На котором учатся будущие Упивающиеся Смертью, — вставил папа.

— Именно такое отношение делает из нейтрально настроенных детей сторонников Темного Лорда, — насмешливо откликнулся профессор Снейп.

— Нейтрально настроенные? Явно не твой случай, — хмыкнул папа.

— Северус, Джеймс, вам не пятнадцать лет, — вмешалась профессор Макгонагалл, и все замолчали.

— Предлагаю дать Гарри шанс, — выдержав паузу и наверняка обведя всех пронзительным взглядом, предложил директор. — Если он не сможет адаптироваться, или если вы заметите, что мальчик изменился в дурную сторону, в чем я сомневаюсь, мы сразу примем меры.

— И переведете его в Гриффиндор по первому требованию? — уточнила Лили.

— Да.

— Выходит, он все–таки остается? — такого растерянного голоса Гарри у Снейпа и не предполагал.

— Да, Северус, и тебе как декану нужно придумать ему взыскание за цирк на метле.

Снейп долго молчал. А потом проговорил:

— Минерва, вы хотели снять баллы, я уступлю вам это удовольствие.

— И этим будет исчерпываться его наказание? — недовольно спросила профессор Макгонагалл.

— Нет, почему же. Я придумал ему занятие, которое немного отвлечет его от гриффиндорских желаний жертвовать собой ради утопической дружбы факультетов, о которой каждый год вещает старая шляпа.

— Если ты сочтешь возможным, Северус, перейти к существу и опустить эпитеты касательно Гриффиндора, мы все тебе будем очень благодарны, — заметил Альбус Дамблдор, и Гарри подумал, что в кабинете только один слизеринец против четырех гриффиндорцев. Наверное, нелегко ему там.

— Я думаю, что Гарри Поттера можно в виде исключения, раз он и так у нас стал ходячим исключением, включить в состав сборной Слизерина по квиддичу.

Его слова оказались неожиданными для всех, в том числе и для Гарри. От волнения он даже стукнулся головой о дверной молоток.

— В сборную? — возмутилась профессор Макгонагалл. — Ты с ума сошел. Мальчику всего одиннадцать лет.

— И он будет самым молодым игроком в квиддич за последние сто лет! — с гордостью вскликнул папа.

— Но ведь это опасно? — осторожно спросила мама.

— Не опасно, — ответил ей с воодушевлением Снейп. — Совсем не опасно, если все силы он будет вкладывать в квиддич, а не слоняться в одиночестве без дела по школе.

— Не забывай, Лили, — поддержал Снейпа Дамблдор, — что квиддич как раз дает неплохие шансы подружиться со многими.

— Альбус! — это был возмущенный голос профессора Макгонагалл. — Ты разрешишь?

— Минерва, — с улыбкой отозвался Снейп, — боюсь, ты возражаешь лишь потому, что у Гриффиндора в этом сезоне нет никаких шансов на кубок, если Слизерин получит такого отменного ловца.

— Вовсе нет. Я сама бы никогда не стала ради выигрыша факультета брать в команду ребенка. Ребенка, Северус.

— Думаю, стоит узнать мнение родителей, — вмешался в их спор директор.

Что сказали родители, Гарри не услышал, потому что из двери на него вылетел Кровавый барон. Чтобы не наткнуться на привидение, а это было очень и очень неприятно, Гарри отскочил в сторону. А в следующий миг дверь распахнулась. И Гарри не услышал, как Кровавый барон произнес ему в спину:

— Эх, молодежь, молодежь. Никакой интуиции. Если не предупредить, они и не почувствуют, что их почти поймали с поличным…

Потом он поправил цепи и отправился сообщать Безголовому Нику о шансах последнего на квиддичный кубок в этом сезоне.

Глава 3. Полуночная дуэль

Как бы Гарри ни спешил на зелья, он пришел значительно позже Снейпа, хотя ушел из кабинета директора раньше. Оглушенный решением декана, по дороге он ни с кем не разговаривал и поэтому сильно удивился, когда обнаружил, что вся школа оказалась в курсе такого странного взыскания.

Когда Гарри открыл дверь и извинился за опоздание, тишина в подземельях была нарушена тихими возгласами и гриффиндорцев, и слизеринцев.

«Ему разрешили играть в квиддич», — переговаривались гриффиндорцы.

«Как ему удалось?» — задавались вопросом слизеринцы.

«Первокурсникам нельзя иметь метлы».

«Самый молодой игрок столетия».

«Вечно эти слизеринцы пролезут там, где нельзя».

Гарри растерянно замер, не понимая, откуда им все стало известно — вряд ли Снейп просветил. Словно уловив сомнение Поттера, Северус Снейп почти дружелюбно хмыкнул:

— Проходите, Поттер, проходите, наша новая знаменитость.

Все мгновенно засмеялись, а Гарри с пылающими щеками быстро уселся за первую попавшуюся парту. Его соседом оказался мальчик с лицом, усыпанным веснушками. Очень рыжий. Из Гриффиндора. Рыжему, с одной стороны, было не очень приятно оказаться рядом со слизеринцем, с другой — очень хотелось узнать из первых рук, не врут ли слухи.

Гарри почувствовал, что его пристально разглядывают, и раздраженно буркнул:

— Чего тебе?

Сосед по парте осмелел:

— А правда, что ты будешь играть в квиддич?

— Правда.

— А кем?

— Не знаю. Решает же капитан команды, — шепотом разъяснил Гарри. — Скорее всего, пока просто буду запасным.

— Вряд ли, — так же тихо отозвался гриффиндорец, — ты очень хорошо летаешь. А Фред и Джордж говорят, что у тебя есть все задатки для ловца. К тому же у слизней… гм… то есть прости, у Слизерина нет нормального ловца.

— А кто такие эти Фред и Джордж? — спросил Гарри.

— Мои братья. Вообще–то, у меня пять братьев и сестра, но она не учится. Чарли был классным ловцом, его даже звали в профессионалы, но он уехал в Румынию. А Фред и Джордж — загонщики. В Гриффиндоре, конечно. А я — Рон. Рон Уизли.

— Здорово, Рон, а я…

— Гарри Поттер. Кто тебя не знает?

— До сегодняшнего дня почти никто и не знал.

— Как ты ушел в мертвую петлю и не упал, удержался на метле. А как вышел из штопора…

Гарри довольно улыбнулся. И сунул руку в карман — проверить, на месте ли зеркало.

— Уизли, да–да, я к вам обращаюсь, — донесся до них голос Снейпа, — ответьте нам на элементарный вопрос.

Рон побледнел, вставая. Вопроса, увлеченный воспоминаниями об уроке полетов, он не расслышал.

— А может, вы, Поттер, скажете нам, чем богата земля, на которой растут лесные фиалки? Вы, разумеется, должны быть в курсе, так как разговаривать на отвлеченные от урока темы может себе позволить только скучающий всезнайка.

Гарри попробовал припомнить учебник зелий, который определенно листал перед первым сентября. Но вспомнилась только раздраженная девчонка из библиотеки, которая читала про эти самые фиалки.

— Нет, сэр, — покачал головой Гарри.

— Прискорбно, Поттер. Жаль, что вы унаследовали не все таланты своих родителей, — Снейп перевел взгляд с Гарри на Рона. — Так вот, лесная фиалка, Уизли, как и полевые анютины глазки, тяготеет к землям, содержащим туцию. Туция, или шпаутер, или конерфей, или философская шерсть, или индийское олово, или фальшивое серебро, или спелтер — все суть одного.

Спелтер? Гарри был уверен,что слышал это слово. Тут в уме всплыла Диагон–аллея и продавщица зелий.

— Сэр, а правда, что зелье из спелтера способно нейтрализовать змеиный яд?

Снейп смерил Гарри уничтожающим взглядом.

— Разумеется, нет. Несмотря на то, что магглы считают, будто именно содержание этого элемента защищает змей от собственного яда.

— Но, сэр, — неожиданно на помощь Гарри пришел Малфой, — а как же Салазар Слизерин?

— А что Салазар Слизерин?

— Ему приписывают изобретение этого зелья.

— Ему много чего приписывают, мистер Малфой. Но вы правы, существует такая легенда. Легенда, а не зелье.

— Но легенда должна же на чем–то основываться, сэр, — ляпнул Гарри.

Рон зажмурил глаза, потому что Снейп быстро подошел к ним. Несколько мгновений зельевар зловеще молчал, так что весь кураж Гарри куда–то испарился, а все остальные притихли, ожидая развязки. Будь Поттер с другого факультета, с него неминуемо бы сняли баллы. Но декан Слизерина ограничился только комментарием.

— Мистер Поттер, — ядовито произнес он, — если вы найдете рецепт этого легендарного зелья и сами приготовите его, то моментально попадете в календарь «Волшебники месяца».

Все снова прыснули от смеха, а Снейп пристально смотрел на Гарри, и тот не выдержал тяжелого взгляда: моргнул и отвел глаза.

— Но я очень сомневаюсь, что невнимательный ученик способен на нечто подобное, — продолжил учитель. — Впрочем, как и внимательный, — он перевел взгляд на Малфоя, — потому что подобное зелье — так называемое универсальное противоядие — пустые мечтания и бесплодные поиски. Шарлатанство и ничего больше. Я надеюсь, что мои ученики не станут шарлатанами. Будьте добры взять ингредиенты и доказать, что вы не зря пришли на урок. Рецепт на доске.

Ни на кого не глядя, делая вид, что не замечает смешков, Гарри склонился над котлом.

— Ничего, — утешил его Рон, — зато ты отлично летаешь на метле.

Удивительно, но происшествие на уроке мадам Хуч вся школа продолжала обсуждать и в выходные. Как только Гарри где–нибудь появлялся, на него тут же принимались глазеть, так что становилось уж очень не по себе от повышенного внимания. Но преимуществ оказалось гораздо больше. Во–первых, у Гарри появился друг — тот самый Рон Уизли. И хотя у них нечасто совпадали уроки, все равно Гарри был рад и этому. Во–вторых, в Слизерине Гарри, если и не стал своим в доску, то явно добился того, что отношение к нему потеплело. А в-третьих, в субботу Сириус намекнул, какую метлу собирается его друг купить сыну.

— «Нимбус»? Последний? — не поверил Гарри. — Мама не позволит…

— Она не узнает, — ответил Сириус.

Вот в это верилось с трудом: мама очень хорошо чувствовала, когда ей лгут.

— Мы не будем лгать, — успокоил его крестный, — мы просто не скажем, какую купили метлу. А в марках твоя мама не разбирается, и даже если разглядит рукоятку, что означает «Нимбус‑2000» — все равно не поймет. Если у кого–нибудь не спросит.

— Но она может спросить у отца, безопасней ли новая метла старой.

— И Джеймс с чистым сердцем ответит, что безопаснее. Потому что новый «Нимбус» по балансировке превосходит твою «Победу». Я уж молчу, что на любой метле со временем слабеют амортизирующие и защитные заклятия, так что в этом смысле «Победа» опаснее «Нимбуса», — Сириус подмигнул Гарри. — А впрочем, зачем волновать маму? Это будет наш небольшой секрет. Секрет настоящих Мародеров.

Обычно все секреты настоящих Мародеров сводились к покупке подарка для мамы на день рождения, мороженого для Гарри и мелких приключений, вроде одного в парке прошлым летом, когда папа и крестный катались с ним на маггловских аттракционах, немного усовершенствовав их магически.

Но обман с метлой — уже не безобидная проделка, и Гарри подумал: а одобрил бы этот секрет Луни?

— Луни будет посвящен в тайну? — спросил он.

— Луни… хм… я не уверен, что он сможет сохранить секрет, впрочем, он так же мало понимает в метлах, как и Лили, — беззаботно отозвался Сириус.

— А может, тогда вы пришлете мне старую метлу? — Гарри очень старался, чтобы вопрос прозвучал нормальным тоном, в то время как он…

В то время как он так хотел, чтобы папа купил ему новый «Нимбус», а мама одобрила бы покупку, и ему бы не пришлось ее обманывать.

— Насчет балансировки и заклятий я не врал. Метла действительно хорошая, просто она еще и скоростная. Но ты–то у нас справишься с ней — я в этом уверен.

— Но мама….

— Через год выйдет «Нимбус‑2001», и эта уже будет считаться обычной. И твоя мама не будет против старой модели, но станет возражать против новой. Где логика?

Аргумент Гарри убедил: он вспомнил споры по поводу его «Победы» и как достаточно быстро мама поняла, что метла безобидна. Гарри стало хорошо, настолько, что впервые за все время пребывания в школе он безоговорочно почувствовал себя счастливым человеком.

— А когда папа ее пришлет?

— Думаю, что метла уже у твоего декана. И ты получишь ее непосредственно перед тренировкой. Об этом нас попросил директор. Видишь ли, ребята могут тебе завидовать… хотя, по мне, ерунда и чушь. Они и так будут. Лучше пусть завидуют, чем заставят тебя быть как все.

Гарри в ответ только улыбнулся.

* * *

Снейп отдал метлу вечером в понедельник, не сказав ни слова. Маркус Флинт тоже делал вид, что новая метла у первокурсника — обычное дело, и вообще вел себя, словно Гарри — опытный игрок. Он гонял его до самого ужина так, что новый ловец Слизерина с двойным аппетитом набросился на еду, чем вызвал насмешку Драко Малфоя.

— Ты так проголодался после полетов на новой метле, а, Поттер? Она не слишком хороша для тебя?

Гарри пожал плечами, не собираясь отвечать, и очень удивился, когда за него вступился Флинт:

— Если ты будешь как следует питаться, Малфой, то, так и быть, в следующем году мы допустим тебя до отборочных состязаний. Бери пример с Поттера.

Малфой прищурился, но ничего не ответил Флинту. Однако когда после ужина они выходили из Большого зала, плечом оттеснил Гарри в сторону.

— То, что тебя, полукровку, взяли в команду — позор для Слизерина. И метла — это не все. Нужно еще суметь выиграть матч.

— А с чего ты взял, что я не выиграю? — Гарри легко толкнул Малфоя, чтобы пройти к выходу. Он очень устал, а ведь еще оставались невыполненные домашние задания. Их запускать ни в коем случае не следовало, так как родители тут же решили бы, что Слизерин для него плох.

— Тебе повезло на уроке полетов. Просто повезло…

— Вот как? — Гарри услышал голос Рона и очень ему обрадовался. — Значит, просто повезло? Скажи, ты просто завидуешь, что в команду взяли Гарри, а не тебя.

— Ничего подобного! — глаза Драко вспыхнули неистовой злобой.

— А может, ты просто злишься, что сам помог Поттеру получить место в команде? Благодаря своему удачному броску? — хмыкнул Рон и положил Гарри руку на плечо.

— А может, ты, Уизли, просто подлизываешься к Поттеру, чтобы он однажды дал тебе подержать «Нимбус»? У тебя же не возникнет другой возможности, даже на Рождество тебе родители нормальную метлу не подарят. Чего ждать от голытьбы?

Драко расхохотался, глядя, как лицо Рона становится бордового цвета.

— Что ты сказал? — Рон двинулся к нему, но его перехватил Гарри.

— Учителя, — объяснил он.

— Поттер прав. Несмотря на то, что он полукровка, он лучше знает о традициях, в отличие от нищебродов.

— Дуэль! — воскликнул Рон.

— Не боишься, что от тебя ничего не останется?

Но Рон уже пришел в себя и перестал вырываться из рук Гарри.

— А ты, Малфой, сам–то не боишься?

— Нисколечко.

— Тогда после отбоя в зале трофеев.

— Возьми с собой свидетеля, Уизли.

— Ты тоже.

Они стояли вплотную и прожигали друг друга взглядами.

— Возьмешь безотказного Поттера?

— Не твое дело.

— Что здесь происходит? — к ним приблизилась Минерва Макгонагалл. Нахмурившись, она внимательно оглядела троих первокурсников.

— Ничего, профессор, — быстро ответил Гарри.

— Раз ничего, ну–ка марш по своим гостиным.

— Увидимся, Уизли.

Малфой толкнул плечом Рона.

— Пока, Малфой, — ответил тот и сделал шаг в сторону, дожидаясь Гарри.

— Поттер, что вы изображаете из себя столб? — недовольно спросила Макгонагалл. — Уизли, а вы кого ждете?

— Мне нужно зайти в библиотеку, — нашелся Гарри.

— Идите.

— И мне, — потупился Рон.

— Вот уж не думаю…

— Но мне нужна книга по чарам…

— Я принесу, а заодно провожу мистера Поттера.

Рон с надеждой взглянул на Гарри, и тот кивнул в ответ. Они отлично поняли друг друга.

В библиотеке после ужина не было никого, кроме той самой раздраженной девчонки из Равенкло. Гарри попросил «Квиддич сквозь века» и сразу же уткнулся в книгу.

— Можешь не прятаться, профессор Макгонагалл ушла, — произнесла девчонка.

— Спасибо, — буркнул Гарри. И поднялся, рассматривая стеллажи.

— Что ты ищешь? — девчонка не думала отставать. Видимо, скучно ей стало заниматься одной.

— Ничего, — резко ответил он и тут же вспомнил себя на прошлой неделе. И как ему не с кем было пообщаться. — То есть, на самом деле, если ты можешь помочь…

— Думаю, что смогу — я ведь каждый день сюда хожу и знаю, где что стоит и в каком разделе это искать.

— Мне нужно почитать что–нибудь о традициях.

— О каких традициях?

— Дуэльных.

Девочка соскочила со своего места и довольно быстро выудила из одного стеллажа огромный том, на котором потускневшими бронзовыми буквами было выведено: «Дуэльный кодекс».

Гарри стало ясно, что даже если он прямо сейчас сядет за его изучение, то до отбоя не успеет прочесть и десятую часть.

— Тебе нужна какая–то другая книга? — заволновалась девчонка. — Это самое полное издание.

— Да мне бы в общих словах что–нибудь.

— В общих словах могу только пересказать.

— А ты ее читала? — удивился Гарри.

— Конечно. Мне все интересно о магических традициях, я же магглорожденная. Кстати, зовут меня Гермиона Грейнджер.

— А я Гарри Поттер.

— Я знаю, кто ты. Ты самый молодой игрок в квиддич за последние сто лет.

— Еще неизвестно, может, я буду просто запасным…

— Даже с учетом этого, — невозмутимо продолжила Гермиона. — Последний раз самым молодым игроком был Ларри Биггл — прирожденный ловец, которого в десять лет взяли в состав «Силлотских Стрел». Бладжер противника снес ему голову через пятнадцать минут после начала матча, но, несмотря на это, игра не остановилась и продолжалась еще несколько дней, пока капитаны команд не договорились прекратить матч, потому что второй ловец тоже получил увечья. Было это в 1890 году, и тогда же возникла традиция не брать в команды никого моложе четырнадцати лет.

Гарри во все глаза смотрел на нее. Девчонка, судя по всему, разбиралась в квиддиче лучше него.

— А почему не моложе четырнадцати?

— Потому, что в ту пору в четырнадцать лет можно уже было пить в пабах.

— А–а–а…

— Конечно, в школьные команды могут входить игроки моложе четырнадцати лет. Но среди первокурсников ты первый. Так что там у тебя с дуэлями?

За час Гарри узнал, когда состоялась первая дуэль и в кого был превращен неудачный соперник; как министерство магии принимало разные законы, чтобы обезопасить волшебников. Что именно магическая дуэль принесла победу в войне против Гриндельвальда, и победил его директор — Альбус Дамблдор, который только выглядит безобидным стариком. Разумеется, девчонка не преминула похвалиться, что декан Равенкло — лучший дуэлянт в Хогвартсе.

Из библиотеки их выставила мадам Пинс, так как близилось время отбоя, и они медленно побрели по коридору до Большого зала. Около рыцарских доспехов, перед поворотом налево они услышали разговор, замолкли и сбавили шаг — попадаться учителям и получать выговор никому не хотелось. Подойдя ближе, они поняли, что разговаривали между собой ученики. Гарри узнал голос Драко Малфоя.

— Сражаться с этим убогим Уизли? Да за кого вы меня принимаете? Пусть занимается тем, чем ему предназначено — чистит награды под присмотром Филча.

Гарри, не размышляя ни секунды, ускорил шаг, переходя на бег. Он еще никогда не чувствовал такой злости и ярости. Гермиона тоже побежала, но Гарри, завернув за угол и увидев спины удаляющейся компании — в направлении завхоза Филча! — прибавил шагу.

— Никогда не предполагал, — ядовито произнес Гарри, догоняя компанию однокурсников и едва отдышавшись, — что слизеринец уступит в дуэли гриффиндорцу.

Драко обернулся и остановился. Крэбб и Гойл не сразу заметили, что Малфой отстал, и неторопливо повернули обратно.

— Только потому, что я не хочу марать руки, — лениво и немного манерно растягивая слова, произнес Драко, — ты считаешь, что я…

— Струсил, — холодно отчеканил Гарри.

Малфой возмутился:

— Ничего подобного!

Он немного побледнел и подошел ближе к Поттеру. Крэбб и Гойл маячили за его спиной, как молчаливая группа поддержки. Тем ценней оказалось появление Гермионы, которая, запыхавшись, добежала до них и, мигом оценив расстановку сил, сделала шаг в сторону Гарри.

— Если ты предпочитаешь, чтобы весь Хогвартс завтра узнал, что на дуэли победил Рон Уизли, потому что его противник струсил… — пожал плечами Гарри. Молчаливая поддержка Гермионы позволила ему придумать план.

— Уизли не может считаться победителем, если меня не будет на дуэли! — возмутился Малфой.

— Вообще–то, может, — вмешалась Гермиона, — закон дуэльного кодекса 1483 года гласит, что отсутствующий дуэлянт объявляется проигравшим, если секундант не смог его заменить.

Малфою не понравились ни полученные сведения, ни сама Гермиона. Он внимательно осмотрел ее с ног до головы, явно собираясь высмеять, но когда его взгляд остановился на гербе Равенкло, вышитом слева на мантии, спорить ему расхотелось.

— Так–то, Драко, — хмыкнул Гарри, внимательно наблюдающий за ним, — увидимся!

Он дождался Гермиону, которая важно кивнула слизеринцам, и они быстро зашагали по коридору.

— Передайте Уизли, что от него и мокрого места не останется, — крикнул им вслед Малфой, но Гарри даже не обернулся.

— К твоему сведению, — сообщила ему Гермиона, — чтобы попасть в Большой зал, нужно свернуть вправо.

— Я знаю.

— В таком случае, куда ты идешь?

— В зал трофеев — предупредить Рона, что Малфой собирается сдать его Филчу.

— Тайная дуэль, да еще и после отбоя? — нахмурилась Гермиона. — За это могут и отчислить из школы…

— Отчислить?..

Гермиона, делая предупреждение, не думала, что Гарри вновь перейдет на бег, но не изменит направления. Ей казалось, что разумный человек сразу поспешил бы к себе в гостиную. Из любопытства она побежала за ним — времени оставалось мало, но теоретически можно было успеть узнать, чем все кончилось у мальчишек, и вернуться к себе.

* * *

В зале трофеев уже нетерпеливо слонялся Рон. Около него спокойно стоял мальчик из Хаффлпаффа и разглядывал кубки.

— А вот и Гарри, — обрадовался Рон. — Гарри, знакомься — это… — и осекся, так как увидел Гермиону. — А это кто?

— Гермиона Грейнджер, — ответил Гарри. — Знакомься, Гермиона, это мои друзья. Рон и…

— Невилл, — представился хаффлпаффец.

— Она же девчонка! — возмутился Рон.

— Спасибо, Рон, но мы это заметили, — пошутил Невилл, чтобы разрядить обстановку. Гермиону слова Уизли не обрадовали.

— Не могу поверить, ты притащил на дуэль девчонку! — не унимался Рон. — Ту самую, зануду из поезда.

— Вообще–то, — смущенно проговорил Гарри, — мы шли тебе сказать, что дуэль не состоится.

— Состоится, — необычайно звонким голосом произнесла Гермиона, — просто у мистера Невежливого Рона Как — Его-Там — По-Фамилии будет другой противник.

— А где Малфой? — Рон отвернулся от Гермионы, которая глядела на него так, будто он в чем–то перед ней провинился, и посмотрел на Гарри.

— В данную минуту бежит к Филчу, чтобы заложить тебя.

— Вот крысеныш, — вырвалось у Рона.

— Предлагаю перейти в кабинет истории и выяснить все там, — так же звонко предложила Гермиона.

— А что выяснять? — удивился Рон.

— Кому из нас уместнее участвовать в дуэльном поединке.

— Она чокнутая. Я не буду драться с девчонкой, — шепнул Рон Гарри.

— Никто ни с кем не будет драться, — пообещал тот. — Гермиона предложила кабинет истории…

— Филч идет, — перебил его Невилл, — скорей сюда.

Они выскочили из зала и забежали в первый попавшийся пустой класс.

— Он один или с миссис Норрис? — спросил Гарри. Кошке найти их намного легче.

— Не знаю, — признался Невилл, — я слышал только шаги. Это мог быть и не он.

— Пока нас не обнаружили, — предложил Гарри, — Рон, давай ты извинишься перед Гермионой, и мы разойдемся по гостиным.

— Извиниться? За что?

Ответить ему никто не успел, так как дверь распахнулась. Нарушители обреченно переглянулись, готовясь встретить мистера Филча, но на пороге стоял Малфой.

— Мы вроде договаривались насчет зала трофеев? — спросил он.

— Ты один? — удивился Гарри и тут же подумал, что Малфою, видимо, не хочется, чтобы Крэбб и Гойл хоть как–то усомнились в нем.

— Здесь три человека, один из них вполне может стать моим секундантом.

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Я так понимаю, Рон, ты позвал Невилла, потому что не знал, приду ли я?

— Да, — сконфуженно пробормотал тот.

— Тогда я буду секундантом Драко, а Гермиона — нашим рефери. Все согласны?

Возражений не последовало, поэтому вперед вышла Гермиона, которой очень польстило предложение Гарри — судить дуэль, так что она перестала дуться на Рона.

— Достаньте палочки, — строго произнесла она, копируя Минерву Макгонагалл, — и поприветствуйте друг друга.

Рон и Драко, дернувшись, почти одновременно сунули руки в карманы. Достали палочки и взмахнули ими. Каждая палочка высекла небольшой сноп искр, так хорошо видный в полумраке.

— Станьте спиной друг к другу и отсчитайте каждый по пять шагов. На счет три — поворачивайтесь и палите любым одобренным министерством заклинанием.

Невилл, Гермиона и Гарри отошли в стороны, а возле кафедры Рон и Драко, серьезные и немного на взводе, встали затылок к затылку и медленно под счет Гермионы отошли на пять шагов друг от друга. Аудитории еле хватало: Рон замер у подоконника и уставился в окно, а Драко подошел вплотную к двери, так что мог разглядеть узорную ручку.

Гарри достал палочку, Гермиона и Невилл, посмотрев на него и на взвинченных противников, — тоже.

— Раз… — произнесла Гермиона, и Рон с Драко судорожно выдохнули, — два… три!

— Inverto! — воскликнул Рон, из его палочки выстрелил белый луч. Малфой удивился, впрочем, Рон тоже. Он никак не ожидал, что заклинание выйдет настоящим и у него получится задеть противника. Растерянный Малфой покачнулся и упал. Но быстро сориентировался и крикнул в ответ:

— Serpensortia!

Из палочки Малфоя вылетела черная змея. Она приземлилась возле Рона и начала медленно подниматься.

— Я не знаю, как ее убрать! — воскликнул побледневший Рон. Змея высунула язык и зашипела.

«Сейчас атакует», — эта мысль заставила Гарри кинуться вперед и заслонить друга от змеи.

Укуса он не почувствовал — всего лишь стена с окном куда–то поплыли, а в глазах потемнело, и он мог слышать только голоса.

— Wingardium Leviosa! — выпалила Гермиона.

— Убери ее, — потребовал Драко.

— Но ведь это ты ее вызвал, вот и убирай, — резонно ответила она.

— Я не знаю, как.

— Я тоже не знаю… Wingardium Leviosa!

— Гарри, ты чего! — крикнул Рон, и Гарри почувствовал, как его ухватили за плечо. — Она укусила его!

— Это же иллюзия, магическая иллюзия, — удивился Драко. — Она не может кусаться.

— Давай проверим на тебе? — вскипел Рон.

Раздался звук захлопывающей двери и голос Невилла:

— Куда это ты собрался?

— Я… я… к мадам Помфри, — выжал из себя Малфой.

— Врешь, — ответил Невилл, — ты хотел сбежать и сделать вид, что ни при чем.

— Трус, — буркнул Рон над ухом Гарри.

— Спокойно, — распорядилась Гермиона, — давайте быстро к Помфри. Малфой, беги предупредить, пока Невилл и Рон доведут Гарри.

— Но тогда попадет всем, — заметил Малфой.

— Скорей! — прикрикнула на него Гермиона и снова выпалила: — Wingardium Leviosa!

Гарри сообразил, что чарами левитации она поддерживает змею в воздухе. Малфой, видимо, колебался, потому что Гермиона совсем другим тоном добавила:

— Впрочем, как знаешь, Драко. Только учти, что с нас баллов снимут меньше, чем с тебя, если ты сбежишь и струсишь.

— А откуда они узнают?

— Неужели ты думаешь, что мы скроем, чья эта змея?

Дальше Гарри ничего уже не слышал и не ощущал, темнота накрыла его окончательно.

Очнулся он почти сразу, липкий от пота, в глазах все еще плыло, зато голоса слышались отчетливо.

— Не понимаю, Северус, — говорила мадам Помфри, — мальчик бредил всю ночь. А от зелий ему только хуже. Надо сообщить Альбусу и родителям.

«Родителям?» — Гарри дернулся и попытался нащупать очки на тумбочке, но вместо этого уронил какой–то флакон.

— Поттер, — выдохнули разом мадам Помфри и декан.

— Со мной все в порядке, — соврал Гарри. Он по–прежнему ничего не видел.

— Поттер, скажи, ты нас видишь? — спросил Снейп.

— Э–э–э, почти да. — Гарри действительно видел перед собой два расплывчатых темных пятна. — Но я без очков всегда плохо вижу. Просто сейчас чуть хуже.

— Насколько хуже? — спросила мадам Помфри.

— Без очков? — спросил Снейп очень странным тоном, и Гарри вспомнил, что уже несколько лет их не носит.

— У тебя хорошее зрение или нет? — вмешалась сбитая с толку мадам Пофмри.

— Было плохое, — Гарри нервно сглотнул, — но потом мне сделали операцию, и оно стало хорошим. Просто…

Просто когда он открыл глаза и увидел, что все расплывается, то забыл про операцию.

— Вспомните, Поттер, сейчас вы видите так же, как без очков до операции? — спросил Снейп.

— Немного хуже, — признался Гарри и очень испугался. Как он будет играть в квиддич после Хэллоуина, если зрение не восстановится.

Снейп угадал его мысли.

— О квиддиче, Поттер, надо было думать, когда ты кинулся на змею. Не понимаю, о чем вы все думали.

— Мы не знали, как ее убрать.

— Да точно так же, как и неудачное зелье и последствия неудавшихся экспериментов по трансфигурации.

— Evanesco? — прошептал Гарри.

— Vipera Evanesco, — поправил его Снейп.

— Мы не знали, простите, сэр.

— Любые устраняющие чары могут справиться с любым наколдованным чудовищем.

— А змея была наколдована, — Гарри стало грустно, что никто из них не вспомнил про устраняющие чары и не сообразил применить их на месте.

— Именно. В следующий раз не поддавайся эмоциям, а думай. В конце концов, ты не спелтер, чтобы первым подставляться под удар. Думаю, что за сутки зрение должно восстановиться.

— Ты сделаешь новое зелье? — спросила мадам Помфри.

— Да ничего ему не надо. Мальчишка в своем уме, даже вон соображать начал. Была бы моя воля, вместо отработок я бы выписывал нарушителям укус кобры.

— Северус! — возмущенно воскликнула мадам Помфри.

— Пусть посидит денек на диете. Виноград, апельсины, груши, салат, лук.

Гарри весь день ломал голову над загадочной фразой декана: «Ты не спелтер». Что он этим хотел сказать?

К нему заглянули Гермиона, Рон и Невилл. Рассказали, как они дотащили его до больничного крыла и как перепугалась Помфри. Хорошо, что она заранее вызвала Снейпа и тот сразу же уничтожил змею. А потом влил что–то в Гарри. И уж после этого допросил всех с пристрастием.

— Он был очень зол, — призналась Гермиона, — хотя я его понимаю. Как можно было забыть про Evanesco?

Зрение у Гарри было уже значительно лучше, но то, что Гермиона удручена, он заметил скорее по голосу.

— А как вас наказали?

— Со всех сняли по пятьдесят баллов, — вздохнул Рон. — Со Слизерина вышло аж сто. Правда, Снейп потом добавил тебе пятьдесят за храбрый поступок. И дал еще пять баллов Драко.

— За что? — удивился Гарри.

— За то, что он первым добежал до мадам Помфри и предупредил ее, — пояснил Невилл.

— Да уж, — Гарри вспомнил, как Драко хотел убежать, но Невилл его остановил.

— И нам всем назначили отработку, — уныло добавила Гермиона. — В подземельях. Как только ты поправишься.

— Зато нас не отчислили, подумаешь, отработка, — возразил Рон.

— Отработка не так неприятна, как… — Гермиона замолкла.

— Как то, что вас отчитали? — понял Гарри.

— Да, — уныло подтвердила она.

— А тебя сильно ругали? — заинтересовался Рон.

— Нет, — покачал головой Гарри. Про зрение он им так и не сообщил, зато рассказал про сравнение Снейпа.

— Он так прямо и выразился? — переспросила Гермиона. — Что ты не спелтер?

— Именно так. А ты не в курсе, что он имел в виду?

— Нет, но я обязательно выясню.

Больше они ничего обсудить не успели, так как вошедшая Помфри разогнала гостей Гарри.

Глава 4. Отработка

На следующее утро зрение вернулось, но мадам Помфри отчего–то задержала его до обеда. К тому же Гарри пришлось поговорить через зеркало с отцом и крестным, чтобы убедить тех, что с ним все в порядке и профессор Снейп относится к нему нормально, а также написать письмо маме. Он красочно описал тренировку по квиддичу и ни словом не упомянул про ночное происшествие. Отец и крестный совершенно спокойно отнеслись к тому, что он нарушил правила, да еще и принял участие в тайной дуэли, и даже научили его разоружающему заклятию, но дали понять: либо Гарри не должен вообще попадаться, либо не должен ничего нарушать. Иначе он будет иметь дело с мамой.

Угроза подействовала, и Гарри до самого Хэллоуина прилежно учился и соблюдал все правила. По правде говоря, после выматывающих тренировок и домашних заданий сил на нарушения уже не оставалось.

Единственным плюсом ночной дуэли стало то, что Малфой перестал огрызаться (он почему–то решил, что Гарри не выдал его декану!), и что у Гарри появились новые друзья, хоть пока и не из Слизерина. С Гермионой Гарри пересекался на трансфигурации и чарах, с Невиллом — на травологии и астрономии, а с Роном — на зельях и истории. После тренировок Гарри спешил в библиотеку, где его дожидались друзья, чтобы вместе заняться домашними заданиями.

С наступлением ноября ощутимо похолодало. Но во время тренировок Гарри не замечал ни ледяного ветра, ни тяжелых свинцовых облаков. Команда Слизерина тренировалась допоздна, пока мадам Хуч или профессор Снейп не выгоняли их с поля. Все ждали субботы и первого матча — с Гриффиндором.

Рон попал в очень неприятное положение. Разумеется, он болел за свой факультет, но ему также хотелось, чтобы его друг поймал снитч и доказал Малфою, что не зря попал в команду. Он втайне надеялся на ничью, но не особо верил в нее.

В субботу утром Гарри проснулся раньше всех. Чтобы никого не будить, он вышел в гостиную и сел около потухшего камина. Ему очень хотелось поговорить с родителями или крестным, но они наверняка еще спали.

Некстати вспомнился разговор с Гермионой о самом молодом игроке в квиддич. Он явственно представил, как бладжер попадает ему в голову, и почувствовал легкий озноб.

Чтобы согреться, Гарри уныло развел огонь и тут ощутил, что зеркало в кармане потеплело. Обрадовавшись, он выхватил его — так и есть: папа и крестный.

— Я думал, вы еще спите!

— В день первого квиддичного матча? — своим коротким смехом, так похожим на собачий лай, рассмеялся крестный и поправился: — Твоего первого матча.

— Вот уж нет, мы, конечно, собираемся, как заядлые фанаты поболеть за тебя! — весело откликнулся Поттер–старший. — Приятно вспомнить первый курс, когда я еще сам не играл.

— Я постараюсь не подвести, — пообещал Гарри, — я…

— Ничего не обещай, — перебил его отец, — просто развлекайся.

— Развлекайся?.. — эхом повторил удивленный Гарри.

— Если будешь думать о победе, никогда не победишь, — поддержал отца крестный, — удача любит веселых. Отчаянно веселых. Просто играй в свое удовольствие. И не думай о победе.

— Думай о полете, — посоветовал отец. — Думай о том, что в этом мире есть только ты и маленький золотой пронырливый мячик. Очень хитрый и верткий. И постарайся не дать ему тебя провести.

Их слова шли вразрез с тем, что говорил Флинт на тренировках, но это были именно те слова, которых ему так не хватало.

— От мамы привет. И удачи тебе, сын.

Небольшой разговор с родными воодушевил Гарри, и настроение было отличным ровно до того мига, когда он дождался завтрака и одним из первых вошел в Большой зал. Почувствовав, что на него все глазеют, он снова приуныл.

— Поттер, ешь, пока не остыло, — грубовато распорядился Флинт.

— Не хочу.

— Все равно ешь. Не хватало еще, чтобы ты свалился с метлы.

Малфой ухмыльнулся. Гарри поставил бы галлеон, что Драко очень хочет сказать ему что–то неприятное, но его сдерживает только авторитет Флинта.

Без аппетита он прожевал половину бутерброда и словно во сне добрел до раздевалки. Машинально натянул на себя форму изумрудного цвета. Речи Флинта перед игрой он не слышал. Но как только вышел на поле и увидел полные трибуны, услышал крики болельщиков, как только мадам Хуч выпустила мячи — он забыл обо всех страхах и волнениях. Следуя только за золотым снитчем, он проскальзывал мимо бладжеров, которые посылали в него братья Рона, наперерез солнцу и ветру. Метла, быстрая и маневренная, слушалась легкого касания, как будто могла предугадывать мысли юного ловца. Тем временем игра шла жестко: каждая команда заработала по два штрафных удара. Гриффиндор лидировал на тридцать очков, пока Флинту не удалось вывести из строя вратаря противников, за что мадам Хуч назначила штрафной, и охотница в малиновой мантии метким броском лишила Слизерин еще десяти очков. После чего загонщики вели охоту с прицелом на нее. А снитч пропал, и Гарри нигде не мог найти его. Зависнув высоко над серединой поля, он прислушался к комментатору, явно переживавшему за Гриффиндор.

— Квоффл у Адриана Пьюси — он набирает скорость, кольца Гриффиндора беззащитны, трудно не попасть — так и есть! — Слизерин отыгрывает десять очков. Квоффл у Джонсон, посмотрите, как держится на метле охотница Гриффиндора, намного лучше юного ловца Слизерина, несмотря на его новенький «Нимбус» — нет! — Анжелина, держись, бладжер! И она теряет квоффл. Кольцам Гриффиндора угрожает сам капитан — Маркус Флинт, в то время как снитча нет, и ловцы заскучали. Ну же, Фред, Джордж, защищайте кольца. Да! Маркус Флинт оглушен…

На счете 120 к 110 в пользу Гриффиндора, да и то за счет штрафных, Гарри наконец заметил снитч. Ловец Гриффиндора летал в другом конце поля и на Гарри даже не смотрел, явно не считая его достойным соперником.

«В этом мире есть только ты и маленький золотой пронырливый мячик», — всплыли слова отца, и Гарри рванул вперед.

Снитч поблескивал около самой земли, едва касаясь крыльями травы. Отвесно упав вниз, Гарри не слышал, как Ли Джордан воскликнул: «Ловец Слизерина не справился с метлой! Нет! Он заметил снитч! — и восторженно выдохнул: — Вышел из пике! Да этот мальчишка умеет летать… Какая же великолепная маневренность у нового «Нимбуса!»

Гарри летел за снитчем и не видел, как с другой стороны рванул за победой ловец соперников. Рядом свистели бладжеры, но Гарри они сейчас не волновали. Он ощущал себя совершенно счастливым, распластанный на метле, догоняющий крошечный юркий мячик. И, как обещал крестный, удача улыбнулась ему: бладжер врезался в древко метлы, и Гарри крутануло, правая рука дернулась, а когда он выровнял метлу, то обнаружил, что его запястье что–то щекочет. Тряхнул рукавом — и оттуда выпорхнул снитч.

Гарри не дал ему отлететь далеко. Он протянул руку и сжал пальцы.

— Я его поймал! — он вскинул руку с зажатым в кулаке снитчем. — Я его поймал!

Команда ринулась вниз поздравлять своего ловца, от похлопываний у Гарри болели плечи и спина, но он не замечал ничего. Он не думал, что можно испытывать настолько бесконечную радость, которая заполнила его целиком и щекотала изнутри не хуже крылышек снитча.

Слизерин победил с разгромным счетом: двести шестьдесят к сто двадцати, и получил неплохую фору: в будущем матче они могли даже проиграть и все же не лишиться шансов на победу. Конечно, проиграть они могли только с разумным счетом.

Гарри улизнул с факультетской вечеринки — ему очень хотелось поговорить с друзьями и отцом.

— Запомни это ощущение, — посоветовал ему крестный, когда он воспользовался зеркалом по дороге в библиотеку, — и если тебе вдруг станет тяжело, нас не окажется рядом и не с кем будет поделиться — вспоминай его. Представь себе противника или беды в виде маленького золотого мячика. И если ты поверишь, что ты ловец, — то справишься со всем.

Совет казался дельным, но Гарри удивился серьезному тону Сириуса.

— Что–то случилось? — заволновался он.

Сириус не улыбался.

— Случилось. Завтра в «Пророке» выйдет статья — узнаешь.

— А ты не расскажешь мне сейчас? И где папа?

— Твой папа сейчас занят.

— Но с ним все в порядке? — испугался Гарри.

— С ним — да.

На сердце у Гарри отлегло, и ему сразу же стало стыдно.

— А с кем не в порядке?

— Ты, кажется, дружишь с Роном Уизли?

— Да, — внутри у Гарри все сжалось от дурного предчувствия. Неужели что–то случилось с родителями Рона? Как же плохо остаться без родителей — и представить себе такое невозможно.

— Погибли его родственники… Братья его матери.

«А Рон, наверное, еще и не знает», — подумалось Гарри.

— Но ведь уже давно никто не погибал, — растерянно выговорил он, как будто этим можно было кого–то воскресить.

— Давно, — подтвердил крестный. — Волдеморт копил силы и снова готов к реваншу.

— Но с папой точно все нормально?

— С папой все нормально, Гарри. Я тебе обещаю, что с ним и с мамой ничего не случится.

Гарри понимал, что обещание очень уж детское, но оно немного успокоило. Он кивнул и убрал зеркало в карман.

Как он ни замедлял шаг, но до библиотеки добрался раньше, чем придумал, что сказать Рону. Друзья сидели за книгами и мирно занимались домашней работой, и от этого Гарри стало только тяжелее.

Первым его заметил Рон.

— Гарри! — он вскочил и бросился к другу. Схватил за руку и крепко сжал: — Поздравляю! Фред и Джордж говорят, что это первая честная победа Слизерина.

— Спасибо, Рон, — вяло пробормотал Гарри и беспомощно взглянул на Гермиону, сиявшую, как начищенный кнат.

— Ты отлично летал, Гарри, — сказала она, — я очень волновалась. Ну, из–за Ларри Биггла.

— Спасибо, — он слегка улыбнулся ей.

— Это было здорово, — просто кивнул Невилл.

— Да, наверное…

Рон перестал трясти его за руку и обеспокоенно поинтересовался:

— Да что с тобой такое?

Гарри малодушно подумал, что не обязан Рону ничего рассказывать, в конце концов, завтра тот сам узнает все из «Пророка». Но сделал над собой усилие и выдавил:

— Я только что узнал от крестного, что Волдеморт снова начал войну… Завтра в «Пророке» напишут о нападении.

— Есть жертвы? — спросила Гермиона. — Кто–то знакомый?

Гарри пристально смотрел на Рона, и тот побледнел.

— Кто? — выдохнул он и, так как Гарри молчал, спросил: — Мои?

Гарри кивнул, и Рон ойкнул и бросился к выходу.

— Нет, Рон, — Гарри кинулся за ним, — это не родители, — он успел ухватить друга за плечо. — Не родители.

Рон замер, тяжело дыша. Потом обернулся.

— Дядя Гидеон? Дядя Фабиан?

Гарри кивнул, и Рон отшатнулся:

— Не верю.

Рон стоял около двери, бледный и злой, и Гарри не знал, как найти правильные слова, что сказать другу. Молчали и Гермиона с Невиллом.

— Я не верю, — повторил Рон. — Они недавно заходили к нам. Играли с нами втайне от матери в квиддич. Не верю.

Можно было сказать, что раз они были в Ордене, то погибли как герои. Можно было сказать, что Рон должен гордиться ими, но Гарри не мог себя заставить вымолвить ни слова.

— Мне очень жаль, Рон, — наконец, сказал он, когда пауза затянулась.

Эти слова не передавали ничего. Ни того, что Гарри было больно смотреть на друга. Ни того, что он был счастлив, что его близкие целы, и поэтому ощущал дикий стыд перед Роном.

Рон в ответ что–то неразборчиво буркнул и вышел из библиотеки. Гарри кинулся за ним.

Гермиона замерла с раскрытой книгой, тоже не находя слов, а Невилл слегка побледнел.

— Мои родители — авроры, — тихо сообщил он, — они в группе риска.

— А мои — магглы, — парировала Гермиона и захлопнула учебник. — Не могу ничего учить.

— Что же теперь будет? — спросил Невилл, но Гермиона не успела ему ответить, так как вернулся Гарри в очень подавленном состоянии.

— Не догнал? — хором выпалили Гермиона и Невилл.

— Да нет, просто он пошел к своим… а я… я же слизеринец.

— Да, но ты совсем не такой, — горячо возразила Гермиона, — я хочу сказать, что эти предубеждения насчет факультетов — полная чушь.

— Да ну? Тогда назови мне хотя бы одного Упивающегося Смертью из Гриффиндора. Или Хаффлпаффа. Или Равенкло!

— То, что я не знаю имен — не значит, что их нет!

— Постойте. Я знаю! — вмешался Невилл. — Мои родители в конце восьмидесятых расследовали одно убийство и много разговаривали о нем дома. Был один гриффиндорец, который оказался шпионом Волдеморта. Точно, был!

— И как же его звали? — язвительно поинтересовался Гарри.

— М–м–м… кажется, Питер. И фамилия у него была на П. Питомец?

— Питомец? — удивились Гарри и Гермиона.

— Нет, кажется, нет… но мы же можем посмотреть списки выпускников? Если увижу фамилию — сразу вспомню.

— Безнадежное занятие, — махнул рукой Гарри, — представь, что с каждого курса выпускается человек сорок.

— Из них половина — девушки, — напомнила Гермиона.

— Но откуда ты по спискам выпускников это разберешь? Ведь имена же сокращают, а по фамилии не скажешь, о ком речь.

— Можно просматривать не списки, а общие колдографии выпускников, — вмешался Невилл. — На них как раз пишут имена. Вот там и найдем Питера.

— Питер — весьма распространенное имя, — с сомнением проговорила Гермиона, — но шанс есть.

— Ты уверен, что там есть имена? — спросил у Невилла Гарри.

— Да, — ответил тот, — пока мы с Роном ждали вас в зале трофеев, я как раз разглядывал выпуск отца.

— Пойдем сейчас? — предложила Гермиона. — Хотя… — она немного смутилась, — Гарри, ты, наверное, хочешь отпраздновать свою победу…

Три часа изучения колдографий не принесли ничего. Они обнаружили, а Невилл забраковал, восемь Питеров на П: Пурфи, Покби, Пейджа, Приста, Пламптона, Причарда, Паттерсона, Филлипса.

— Невилл, ты уверен, что его фамилия начиналась на П? — спросила Гермиона, протирая уставшие глаза.

— Да, — неуверенно отозвался Невилл, — но он точно был из Гриффиндора.

— А знаете, о чем говорит, что мы так долго ищем одного предателя? — спросил Гарри. Ему надоело рассматривать незнакомые лица, поэтому он подошел к выпуску 1978 года.

— О чем? — спросили Гермиона и Невилл.

— О том, — Гарри быстро нашел мать и отца и стал разглядывать их, — что случай с этим Питером — исключительный и его нельзя принимать во внимание.

Родители, такие юные и смешные, махали ему с колдографии. Слева от отца была колдография крестного. Сириус подмигнул Гарри. Около мамы улыбался Ремус. А рядом с Ремусом…

Гарри вскрикнул, и Гермиона с Невиллом тут же подскочили к нему.

— Питер Петтигрю! — прочитала Гермиона.

На них смотрел бледный и тихий подросток, так не похожий на предателя.

— Ну, не знаю, — задумчиво покачал головой Гарри.

— Точно! — Невилл хлопнул себя по лбу рукой. — Питер Петтигрю. Я ж говорю, что–то было в его фамилии от питомца.

Они смотрели на юношу, который смущенно тер нос, но никак не могли поверить, что тот мог стать Упивающимся.

— Может, его заставили? — неуверенно спросила Гермиона.

— Попробую узнать у отца или крестного, — решил Гарри, — они же с ним учились. Правда, сомневаюсь, что выйдет хоть какой–нибудь толк. Никогда я не слышал этого имени дома.

* * *

Наутро Гарри получил письмо из дома и забыл про «Пророк». Мама подробно описала все, что происходило в Лощине, а папа просто поздравил с победой. В конце папиного письма была приписка:

«Никогда не мог представить себе, что буду радоваться победе Слизерина».

Настроение у Гарри было радужным вплоть до обеда, когда декан весьма неприятным тоном сообщил, что сегодня вечером ждет всех участников ночной дуэли на отработку. Кроме того, Гарри увидел газету.

На первой полосе под заголовком «Министр магии объявляет чрезвычайное положение» клубился знак Волдеморта — череп со змеей. На второй полосе напечатали срочные меры, предпринятые министерством, биографию нынешнего министра, Бартемиуса Крауча, и интервью с ним. Бросилась в глаза выделенная курсивом фраза, брошенная Краучем вскользь: «В каждой семье может затаиться свой Упивающийся Смертью». И — «Презумпция невиновности? Только не в наше время!».

Список погибших шел на последней странице. Около некоторых имен Гарри разобрал уточнение: «маггл». Выходило, что во вчерашней акции Волдеморта погибло сорок магглов и десять колдунов, двое из которых были родственниками Рона.

Гарри отыскал глазами друга. Тот был бледен, но выглядел лучше, чем вчера. Рон слегка кивнул Гарри, показывая, что, несмотря на факультеты и плохие новости, между ними все осталось как прежде. Сегодня у них не было совместных занятий, поэтому Гарри с нетерпением дожидался вечерней отработки.

С Гермионой Гарри увиделся на трансфигурации. Они сели вместе и немного поломали голову, как Снейп их может наказать, но так ни к чему конкретному не пришли. Профессор Макгонагалл несколько раз укоризненно взглянула на них, и чтобы не нарваться на еще одну отработку, они занялись уроком. Но так как мысленно находились далеко от класса, ничего путного у них не вышло. Спичечные коробки, которые должны были стать медными кубками, так ими и не стали: у Гермионы форма еще напоминала кубок, но материал так и остался картоном, а у Гарри коробок стал медным, но форму не изменил. Так что Минерва Макгонагалл недовольно заметила:

— Я разочарована вами, молодые люди. С тех пор как вы стали заниматься вместе, ваша успеваемость ухудшилась. Мисс Грейнджер, в следующий раз я жду от вас описание вашей ошибки. Мистер Поттер, а вам стоит взять пример с отца. Как следуетподготовьтесь, к следующему уроку вы должны овладеть этой простейшей трансфигурацией. И не забудьте о сочинении. Свиток на двадцать пять дюймов об основах превращений.

— Хорошо, хоть не сняла баллы, — шепнула Гарри Миллисента Буллстроуд. После матча она постоянно выказывала ему свое расположение, что иногда откровенно раздражало. Вот и сейчас Гарри натянуто улыбнулся, а Гермиона цокнула языком.

Миллисента не обратила на нее внимания и собралась что–то еще добавить, но Гермиона ее опередила:

— Гарри, нас ждет на отработке профессор Снейп.

— Спасибо, — уже в коридоре сказал Гарри и смущенно признался: — Буллстроуд трудно остановить.

— Честное слово! — рявкнула Гермиона, и до самого кабинета зелий они молчали.

Снейп был на месте: сидел за столом и проверял школьные эссе. Он кивнул им, не отрываясь от исправлений — кому–то сильно не повезло, и Гарри с Гермионой тихо сели за парты подождать друзей. Невилл пришел почти вовремя, а вот Рон и Драко задерживались. И только услышав шум в коридоре, Гарри понял, почему — эти двое вновь затеяли ссору. Он вскочил с места, но его остановил декан:

— Поттер, оставайся на месте.

Снейп взмахнул палочкой, дверь раскрылась, и в аудиторию втянуло взъерошенных Рона и Драко.

— Так, — сказал слизеринский декан таким тоном, что Рон невольно зажмурил глаза, а Малфой опустил голову, — вам мало одной отработки? Хорошо, будете ходить сюда до Рождества. А сейчас все вместе отправитесь за мной. Быстро!

Гарри, Гермиона и Невилл резво вскочили со своих мест.

— Вещи можете оставить здесь.

— А палочки, сэр? — спросил Гарри.

— Будь моя воля, палочки выдавали бы только по праздникам и лишь прилежным и дисциплинированным ученикам.

— А недисциплинированных кусали бы змеи, — буркнул Гарри.

Снейп так взглянул на него, что всем показалось, будто он сейчас проклянет Гарри.

— Что ты сказал?

Так как Гарри молчал, Снейп довольно долго буравил его взглядом. Они словно играли в игру, кто кого переглядит. В итоге Гарри моргнул, а профессор сухо произнес:

— Палочки можете взять с собой. Но они вам не пригодятся. Если я узнаю, что вы ими воспользовались, а я уж узнаю, будьте так уверены, то строго накажу всех.

Как именно он накажет — почему–то никому выяснять не захотелось.

— Идемте, — бросил Снейп, и они молча поплелись за ним.

Коридор петлял, и так как весь путь занял около получаса, то они полностью потеряли представление, в какую часть замка их привели. Снейп остановился около большой двери и трижды стукнул по ней палочкой. Дверь распахнулась, и перед ними предстала большая комната, напоминающая то ли зал трофеев, то ли кладовую.

— Это бывший зал славы Хогвартса, — пояснил Снейп. — Давно пора вернуть ему прежний блеск и выбросить ненужный хлам. Чем вы и займетесь.

Он сотворил несколько деревянных ящиков.

— Сюда будете складывать то, что считается рухлядью. Малфой и Уизли завтра продолжат это занятие. Когда не останется предметов на выброс, они начнут чистить оставшиеся. Приступайте. Помните, что магию использовать ни в коем случае нельзя. Через два часа вернусь и проверю, — с этими словами он вышел из комнаты, и дверь за ним захлопнулась.

* * *

Гарри уныло прошелся мимо ветхих парт, на которых до сих пор читались вырезанные заклинаниями школьников лаконичные симпатии и антипатии, мимо сломанного шкафа, заваленного старыми свитками, и огляделся. На подоконниках зарастали паутиной таблицы по астрономии. Около стены стояла растрескавшаяся доска для наград, и пачками пылились учебные пособия. Видимо, из года в год Филч выносил сюда то, что не решался выбросить.

— Интересно, что тут требует чистки? — удивился Рон, оглядываясь. Ни кубков, ни медалей — только свитки, плакаты и парты.

— Да здесь все нужно выбросить, — поморщился Драко Малфой, и впервые в жизни Гарри с ним согласился.

Гермиона раскрыла дверцы шкафа в надежде найти книги. Но обнаружила только коробку с папками. Заглянула в них и разочарованно вздохнула.

— Что там? — заинтересовались все.

— Списки нарушителей, — протянула она.

— Со времен Основателей? — пошутил Невилл.

— Нет, — покачала головой Гермиона, — за шестидесятые и семидесятые годы.

Гарри подошел к ней.

— Интересно, — и принялся быстро просматривать карточки.

— Ищешь кого–то конкретного, Поттер? — Малфой долго выбирал парту, чтобы сесть, жалея, что нельзя применить очищающие чары.

— Ага, ищу, — кивнул Гарри, — и кажется, нашел, — он поднял голову и усмехнулся: — Люциус Малфой. Нарушение…

— Отдай! — Драко вскочил на ноги и выхватил палочку.

— Нельзя применять магию! — предупредили его Невилл и Гермиона.

— Не хочешь узнать о подвигах своего отца? — хмыкнул Гарри.

— Я не хочу, чтобы о них узнал ты, — парировал Малфой. — Тебе же не понравится, если я буду читать о твоем отце.

— Почему? Я горжусь своим отцом. У него с крестным было много приключений.

— И отработок, — язвительно предположил Малфой.

Ответ Гарри всех удивил:

— Тебе ли не знать, что только сильные и смелые могут позволить себе нарушать установленные законы.

— Ты что имеешь в виду? — Драко сощурил глаза.

— Волдеморта и его сторонников, — ответил Гарри. Рон судорожно вздохнул, а Драко скривился. Гермиона и Невилл совершенно спокойно отреагировали на имя Темного Лорда. Невилл с детства привык его слышать, а Гермиона как раз наоборот — ничего о нем не знала до школы.

— Мой отец — не Упивающийся Смертью, — с вызовом произнес Малфой. — Ты лжешь.

— Гарри вообще ничего не говорил об Упивающихся, — быстро вклинилась в их разговор Гермиона.

Гарри и Драко не обратили на нее никакого внимания. Они с нескрываемым отвращением смотрели друг на друга. Оба вертели в руках волшебные палочки. Гермиона умоляюще вцепилась в руку Рона.

— Не надо, Гарри, — попросил тот.

Палочка Гарри очертила в воздухе незатейливый узор. Побледневший Малфой повторил движение за ним.

— Кандальное проклятие, — громким шепотом произнесла Гермиона.

Кому–то из них осталось только вербализовать его, когда вмешался Невилл.

— Остыньте! — возмущенно выпалил он. Драко и Гарри опустили палочки. Но глядеть друг на друга в упор не перестали. Пока Малфой не отчеканил:

— Отдай записи о моем отце.

Гарри, криво усмехаясь, передал ему папку.

— А моих родителей нет? — оживился Рон.

— Не знаю, давай смотреть вместе…

— Моих тоже гляньте, — попросил Невилл.

Они сели за ближайшую парту и веером разложили дела о школьных нарушениях.

— Есть! — в полном восторге выкрикнул Рон. — Вот и вот. Гуляли после отбоя.

— Ух ты, — присвистнул Невилл, — а я и не знал, что мой отец в юности был таким… таким… — он запнулся не в состоянии подобрать слово.

— Раздолбаем? — подсказал Рон.

— Легкомысленным, — поправил его Невилл.

— Скажи лучше, Лонгботтом, — ехидно вставил Драко, — что твой отец не был примерным мальчиком, каким требует быть от тебя.

— Как будто твой был и не требует, — отозвался Невилл, и они замолчали.

— Вообще–то я хочу вам всем напомнить, — недовольно проговорила Гермиона, так как мальчишки уткнулись в старые записи, — что мы должны здесь убираться, а не читать про славные похождения своих родителей.

— А что здесь убирать? Парты и шкаф в коробки Снейпа не влезут. Да даже пособия и эта потрескавшаяся доска для наград туда не поместятся, — пожал плечами Рон.

— Я уверен, что Снейп нас сюда притащил, чтобы мы ознакомились с делами родителей в качестве отрицательного примера. И так себя не вели, — предположил Гарри. Он был доволен: карточки дополняли рассказы, которые он так любил в детстве. Отец и крестный явно не считались с правилами, они были, как он и представлял себе, отчаянными сорвиголовами.

— Я так не считаю, — буркнула Гермиона.

— Только потому, что ты не можешь ничего узнать о своих родителях, — возразил ей Рон.

Малфой тут же вскинул голову:

— Грязно… магглорожденная?

— Да, — Гермиона твердо взглянула ему в глаза, — и в отличие от вас — мне нечего стыдиться своих родителей. Они никого не заколдовывали, а были нормальными людьми.

— Только потому, — ответил Малфой, — что они не могли колдовать.

— Неправда. Потому что они хорошие люди!

Гермиона отошла от них к пособиям и принялась разбирать их на обветшалые и те, что еще были в хорошем состоянии.

Гарри так увлекся, что не заметил этой маленькой перепалки, а когда дошел до пятой карточки, поднял голову и не сразу нашел Гермиону.

Она почувствовала, что на нее пристально смотрят, и повернулась к нему.

— В чем дело? Ты решил мне помочь… о… что там такое?

Она подошла и заглянула в карточку. Бегло пробежалась по строчкам.

— О! — она смотрела на него несколько ошарашенно.

— Да, — кивнул Гарри.

— Что там такое? — заинтересовались Рон и Невилл. Драко тоже затаился, ожидая развязки.

— Гарри, — заговорила Гермиона, — это просто совпадение.

— Да? — ядовито возразил он. — А это — тоже совпадение? — и швырнул ей оставшиеся папки. И отошел от них к окну.

Невилл и Рон, прочтя записи, переглянулись и замолчали.

— Да что там такое? — не выдержал Малфой.

Он подошел ближе и вырвал одну из карточек у Гермионы.

— Двойное взыскание, — прочел вслух Драко, — накладывается на Ремуса Люпина, Сириуса Блэка, Питера Петтигрю и Джеймса Поттера. — Он удивленно всех оглядел. — Я чего–то не знаю? Почему у вас такие лица? Ну, подралась четверка гриффов с нашими. Ну, магию применили. Ну, попало посторонним. Было бы из–за чего делать похоронные лица.

— Рон, — вдруг заговорил Гарри, — как ты думаешь, реально ли попасть в вашу гостиную, когда все уснут?

— Давай, Уизли, пусти змею к себе… — хмыкнул Драко.

— Зачем тебе? — удивился Рон.

— Я объясню. Потом…

Рон колебался недолго:

— Когда?

— Сегодня, лучше сегодня.

Глава 5. Рождество

Слоняться возле портрета Полной дамы, вздрагивать из–за каждого шороха, отступать за угол, если кто–нибудь из портретов просыпался, было невесело. Гарри понимал, что если его обнаружат, то не только назначат отработку, но и снимут баллы — за что никто ему в Слизерине спасибо не скажет. И в первую очередь, конечно, декан.

Рон должен был выйти из гостиной, как только все разойдутся по спальням. Минуты ожидания тянулись медленно, и Гарри успел не только представить, что напишет его родителям Минерва Макгонагалл и какое ему придумает наказание — наверняка гораздо хуже, чем придумал Северус Снейп! — но и что будет, если кто–нибудь из гриффиндорцев проснется и обнаружит его в своей гостиной.

Но никакие мысли о последствиях не заставили его уйти назад в подземелья. Карточка с четырьмя именами жгла карман, и Гарри просто не мог думать ни о чем другом, как о тайнике Мародеров. Он сам не мог сказать, что хочет там обнаружить, но так хотелось убедиться, что Питер Петтигрю не был Мародером и не дружил с его родителями.

— Гарри, — тихо позвал Рон, вглядываясь в полумрак коридора. — Гарри, ты здесь?

Сердце у Гарри дернулось и зачастило.

— Я здесь, — сдерживая эмоции, отозвался он и вышел из тени сопящего портрета.

Полная дама с недоумением смотрела на новичка в слизеринской мантии, но Рон не дал ей опомниться.

— Пошли скорей. Вроде все угомонились.

Они юркнули в проход, и портрет запечатал выход. Рон провел друга в круглую комнату, так похожую на слизеринскую гостиную, отличающуюся только цветом. Сочетание красного с золотым показалось Гарри уютным и теплым в отличие от подземелий. Его еще раз укололо сомнение: не зря ли он отказался от Гриффиндора.

Рон кашлянул.

— Нравится? Или у вас роскошнее.

— Почти так же, просто цвета другие, — Гарри нисколько не покривил душой.

Рон нервно оглянулся, опасаясь, не спускается ли кто вниз.

— Ты уверен, что найдешь тайник?

Гарри внимательно смотрел на картины, висевшие возле камина. Он хорошо помнил, что от камина нужно отсчитать пять шагов влево, но неожиданно понял, что не знает, нужно ли для этого стоять к огню лицом или спиной. Он решил сориентироваться по натюрморту, но и справа, и слева от камина висели два натюрморта!

— Если рассуждать логично, — вслух пробормотал он, — то скорее подразумевается, что стоять нужно лицом к картинам.

Гарри подошел к левому натюрморту и заглянул под него.

— Ну и что там? — Рон стоял у лестницы в спальню, чтобы успеть предупредить Гарри при случае, и пытался разглядеть, что увидел друг.

— Пока ничего, — Гарри достал палочку и стукнул по стене. Из палочки вылетел веер искр, но больше ничего не произошло.

— Не работает, — прокомментировал Рон.

— Откройся! — приказал Гарри, указывая палочкой на стену. Но снова ничего не получилось.

Рон подошел к нему.

— А если применить Dissendio?

— А что это?

— Слышал от Фреда и Джорджа. Что–то для секретных проходов.

— Dissendio! — воскликнул Гарри, и по стене пробежала трещина, а потом снова затянулась.

— Ты видел?! — воскликнул Рон.

— Да. Но не сработало. Давай вместе?

Они оба вскинули палочки и произнесли заклинание. Трещина заметно расширилась, но и только.

— Что здесь происходит? — раздался голос со стороны лестницы.

— Пытаетесь ночью снести школу? — спросил другой голос.

— Не то чтобы мы были против, но на улице дождь, — добавил первый голос.

Гарри и Рон резко развернулись. На лестнице стояли братья Рона. Различались они только цветом пижам.

— Так–так, Фред, — сказал один из близнецов в пижаме с серыми полосками, — наш Ронни привел сюда слизня.

— И какого слизня, Джордж, — хмыкнул Фред. На нем была пижама в темно–синюю полоску. — У нас в гостиной, конечно, много золота, и мальчик просто перепутал…

— Он решил, что тут летают снитчи.

— Что–то вроде того, — откликнулся Гарри. — Рад был вас повидать, спокойной ночи.

Фред в два прыжка перегородил ему дорогу.

— Мы, конечно, не ябеды и зануды, ведь так, Джордж?

— Нет, мы не наш брат Перси.

— Тебе повезло, Гарри Поттер, что ты встретил нас, а не Перси. Но ты знаешь, что за везение нужно платить.

— Мы никому не скажем. И проследим, чтобы Ронни не проболтался.

— А ты нам расскажешь, что за диверсию ты решил устроить в чужой гостиной.

Гарри, закусив губу, разглядывал обоих. В общем и целом, он мог сказать, что без бит и бладжеров близнецы ему нравились. Они забавно дополняли друг друга в разговорах и вообще вызывали доверие. Гарри чувствовал, что им можно раскрыть секрет. К тому же они были гриффами!

Тоненький и тихий голос напомнил ему, что Питер Петтигрю тоже был гриффом, но Гарри решил проигнорировать неприятную мысль.

— Мои родители учились на вашем факультете, — объяснил Гарри близнецам, — и рассказали о тайнике Мародеров.

Близнецы очень странно отреагировали на его слова. Фред, подкидывающий волшебную палочку, выронил ее и ошарашенно уставился на Джорджа.

— Я слышу то же, что и ты? — спросил он, поднимая свою палочку с пола.

— Он сказал — Мародеров, — кивнул Джордж.

— А откуда маленький слизень знает о Мародерах? — оба брата с нескрываемым интересом уставились на Гарри, и Рон несчастно вздохнул.

— Оттуда, — Гарри был спокоен как никогда, — это мой отец и его друзья.

Он улыбался равно две секунды, пока Джордж не уточнил:

— Господа Луни, Хвост, Бродяга и Сохатый?

Гарри почувствовал, что бледнеет.

— Хвост? — упавшим голосом переспросил он.

— Значит, ты полагаешь, что за этой картиной — их тайник? — Фред подошел к стене и стукнул по ней палочкой. А затем произнес удивительные слова: — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

Гарри, открыл рот, чтобы сказать что–то ироничное, и замер. Часть стены отошла, и они увидели небольшую нишу.

— Действительно, тайник, — хмыкнул довольный Фред.

Гарри махнул через всю комнату, и они с Фредом первыми заглянули в нишу. Но ничего не обнаружили интересного, кроме поломанного снитча и пары исписанных свитков. К ним подошли заинтригованные Джордж с Роном. Гарри развернул один свиток, а Фред с Джорджем — другой.

В свитке Гарри увидел обычные трансфигурационные вычисления, многократно перечеркнутые, с пометками на полях. Он попытался разобраться в пометках, сделанных разным почерком, от которых его оторвал восхищенный возглас близнецов:

— Ух ты!

Гарри с Роном привстали на цыпочки, чтобы заглянуть к ним в пергамент.

Один абзац начинался так: «Белая густая дымовая завеса».

Фред с восхищением зачитал вслух:

— Порошок спелтера нагревать до воспламенения.

— И все? — не поверил Джордж.

— И все, — ответил Фред.

— А что там еще есть? — нетерпеливо спросил Гарри. Близнецы быстро пробежались по пергаменту глазами.

— Немного про фейерверки и про лечение порошком этого же спелтера, — ответил Фред. — А у тебя?

— А у меня, кажется, трансфигурация, но я в ней ничего не понимаю. Мы такого еще не проходили.

— Дай взглянуть.

Гарри колебался, и Фред произнес:

— Только взглянуть.

Гарри передал пергамент, и близнецы тут же уткнулись в него. Чем дальше читали, тем больше вытягивались у них лица.

— Что, что там такое? — не вытерпел Рон.

— Мировой заговор, — серьезно ответил Фред.

— Расчет конца света, — добавил Джордж.

— Разве это арифмантика? — удивился Гарри.

— Нет–нет, это трансфигурация, — возразил ему Джордж. — Высшая трансфигурация, потому что мы тоже ничего не понимаем.

— Ну почему? — вмешался Фред. — Мы понимаем, что это такое — это уже полдела. Гарри, тебе нужны эти пергаменты?

— Нужны, — Гарри не сомневался ни минуты.

— Тогда, может, ты нам дашь их ненадолго? Мы скопируем и вернем их тебе, — предложил Джордж.

— Ты знал про тайник, и поэтому содержимое вроде как твое, — проговорил Фред, — зато мы знали, как его открыть.

— А откуда?

— У каждого есть свои секреты, — туманно отозвался Фред.

— Вы что–то нашли. Что–то, принадлежащее Мародерам, — догадался Гарри.

Близнецы виновато переглянулись, но раскрывать свою тайну не спешили. Гарри почувствовал легкое разочарование: ему трудно было смириться с тем, что кто–то владеет вещью, принадлежавшей его отцу.

Рон, чтобы его не вынудили встать на ту или иную сторону, решил проверить, не осталось ли чего в нише. И нашел…

— Гарри, здесь колдография! — крикнул он, и Гарри живо обернулся. Рон протянул ему колдографию, на которой весело дурачилась четверка друзей. Отец, чуть старше Гарри, пускал из палочки синие клубы дыма, которые такой же юный крестный превращал в хрустальные шары и направлял то в Ремуса, то в четвертого мальчика.

В Питера Петтигрю.

* * *

Как бы Гарри ни хотел написать родителям и узнать все о Питере, как бы он ни хотел вызвать крестного и расспросить того о Хвосте, он решил выждать до каникул. Они с Гермионой подняли старые подшивки «Пророка» и нашли, что Петтигрю должны были арестовать авроры, но он, отбиваясь, применил заклятие, которое разворотило половину улицы. Погибло двенадцать человек, а от самого Питера остался только мизинец.

— Да, невеселая судьба у предателей, — меланхолично произнесла Гермиона, — неудивительно, что ты никогда о нем не слышал.

Гарри задумался. Если его родители дружили с Питером, то тот, видимо, был настолько своим и родным, насколько ими были Сириус и Ремус. Поэтому представить себе, что один из них может оказаться врагом — он никак не мог.

О таком за завтраком не расскажешь, потому что… слишком разочарован? Слишком привязался к человеку, которого вовсе не знал?

Чем больше Гарри думал, тем меньше ему хотелось расстраивать отца или крестного. Может, маме легче будет рассказать ему о четвертом Мародере?

Погруженный в свои сомнения и учебу, Гарри и не заметил, как ударили первые морозы, как пошел первый снег и весь Хогвартс высыпал на улицу играть в снежки. Он сидел в библиотеке, просматривал подшивки газет за все прошедшие годы и дошел до выпуска родителей. Гермиона составила ему компанию — до школы она жила в мире магглов, и ей была интересна магическая хроника. Невилл иногда забегал в библиотеку, а вот Рон пропадал на отработках у Снейпа — тот исполнил угрозу и наказал их с Малфоем до самого Рождества. С Роном Гарри виделся только на совместных уроках, и поговорить они могли разве что на истории, пока другие отсыпались под монотонные лекции профессора Биннса.

— Мы вчера уронили шкаф, — перед самым Рождеством поделился с Гарри Рон, — и обнаружили за ним панели с изображением змеи.

— Как это вы уронили шкаф? — удивился Гарри, делая вид, что внимательно записывает, как гоблин Ульрих I Безобразный воевал с Ульрихом II Безносым. — Снова подрались, что ли?

— А что еще делать с Малфоем? — Рона трудно было смутить. — Не домашнюю же работу. Мы играли в плюй–камни, и он стал мухлевать, а когда я заметил и стал выигрывать, ну… он стал обвинять в нечестной игре меня — мол, мне позарез нужны деньги. Вот я ему и попытался объяснить, что не потерплю клеветы.

— Вы опрокинули шкаф, и что дальше? — заинтересовался Гарри.

— То, что это не просто панели!

— За ними есть какой–то проход?

— Уверен, что есть. Они очень похожи на панели, через которые я каждый день прохожу по дороге из гостиной в Большой зал.

— То есть, вы их не раздвигали?

— Мы пробовали, но без магии у нас ничего не получилось, а потом пришел Снейп.

— Очень странно… Зачем прятать проход за шкафом?

— Затем, что он секретный! — безапелляционно заявил Рон и разочарованно добавил: — Как жаль, что я не записался, чтобы остаться в школе на Рождество. Можно было бы спокойно вернуться туда и все разузнать. Но ничего, может, сегодня мы сможем его открыть.

Вечером Гарри рассказал про возможный проход Невиллу и Гермионе, но те отнеслись к рассказу скептически.

— Во–первых, — заявила Гермиона, — неизвестно, есть ли там проход. Во–вторых, шкаф могли просто передвинуть, чтобы освободить место для парт. А, в-третьих, кому может прийти в голову расставлять поломанную мебель в кладовой?

— Отработки там скучны, — поддержал Гермиону Невилл, — развлечься нечем. Таблицы по астрономии и арифмантике вгоняют в сон. Вот и чудятся всякие секретные проходы.

Умом Гарри согласился с ними, но сердцем… Сердце звало его к приключениям: найти проход и узнать, куда он ведет. А что если уже не одно столетие никто по нему не ходил, думая, что там ничего не может быть. А там…

Воображение нарисовало тайные карты и клады с удивительными магическими вещами, секрет изготовления которых был утерян. А скептики? Что скептики? Скептики никогда ничего не находят, уткнувшись в пыльные тома.

Ему хотелось не сидеть в библиотеке, а быть там, на отработке. Несправедливым казалось Гарри и то, что Рон с Малфоем станут первооткрывателями, что, пока он делает домашние задания, они сегодня откроют проход.

Но, как оказалось, волновался он зря. Последняя отработка прошла в подземелье: Снейп заставил незадачливых дуэлянтов прозаически мыть котлы.

* * *

Уезжать из школы было немного грустно, так как Хогвартс готовился к Рождеству. Большой зал украсили двенадцатью высокими елями и наложили чары на потолок: казалось, что с неба падают снежинки. Но Гарри очень соскучился по дому и с нетерпением ждал встречи с родителями. Он и не представлял раньше, что можно испытывать по одному поводу настолько противоречивые чувства. Еще ему не хотелось расставаться с новыми друзьями, и он пригласил их заглянуть к нему в гости. Но ни Рон, ни Гермиона, ни Невилл ничего конкретного не пообещали.

— Мам, а кто такой Питер Петтигрю?

Гарри помогал готовить праздничный ужин. Несмотря на закон, запрещающий несовершеннолетним колдовать, родители разрешили ему пользоваться волшебной палочкой дома. Как утверждала мама, они нарушали букву закона, но не смысл. Закон охранял раскрытие существования волшебства, но Гарри колдовал только дома, под надзором старших. К тому же отец говорил, что в их тревожное время нельзя ни на день перестать практиковаться.

Сейчас Гарри практиковался в бытовой магии — с помощью простого заклятия украшал запеченную с черносливом индейку бумажными манжетками, а мама, как дирижер рождественского хора, управляла пятью ножами, венчиком для сливок, а также салфетками, которые начищали до блеска бокалы и столовые приборы.

— Молодец, индейка вышла замечательная, — похвалила мама. — Теперь наложим на нее согревающие чары, чтобы она не остывала. Смотри, палочка движется вот так… Нет, нет, дорогой, мягче и плавнее. Расслабь кисть. Вот так… более плавно… и теперь заклинание…

— Caleo, — проговорил Гарри.

— А на пудинг нужно наложить охлаждающие чары. Палочка движется так же, но заклинание другое. Frigeo.

Гарри описал палочкой все ту же петлю и повторил:

— Frigeo.

— Учти, что на живое существо надолго накладывать эти чары нельзя, — предупредила мама, и вот тогда Гарри спросил:

— Мам, а кто такой Питер Петтигрю?

Блюм. Последний бокал не долетел до стола и разбился. И так как мама закусила губу и замерла, как будто Гарри не задал вопрос, а наложил чары окаменения, он повел палочкой над осколками и проговорил:

— Reparo!

Осколки, увлекаемые магией, собрались вместе, и спустя пару мгновений бокал снова был целым.

— Молодец, — рассеянно похвалила мама. — Accio.

Бокал прыгнул ей в руку.

— А что ты знаешь о Питере? — спросила мама.

Гарри не ответил. Он просто достал колдографию, с которой не расставался, и протянул ее матери. Та долго ее разглядывала, прежде чем сказать:

— Да. Здесь с Мародерами — Питер.

— То есть он сам не был Мародером?

— Он дружил с твоим папой. И с Сириусом. И с Ремусом. В школе они были неразлучны.

Гарри растерялся.

— Но почему? Как?..

— Ты и это знаешь? — удивилась мама и, когда Гарри кивнул, вздохнула. — Что ж… я тоже часто задавала себе эти вопросы. Почему? Как? Твой отец до сих пор считает, что именно они за ним не досмотрели и Питера запугали Упивающиеся Смертью. Но мне кажется, что он сам выбрал того, кого считал сильнее.

— Он просто вот так взял и перешел к Волдеморту? — с ужасом спросил Гарри.

Мама покачала головой.

— Не просто, — она побледнела, но по щекам поползли красные пятна. — Если бы он открыто сменил сторону… Но нет, он не афишировал, что стал предателем.

— Предателем? — тупо повторил Гарри. Он понял, что речь идет о чем–то гораздо серьезнее, чем просто открытая смена стороны.

— Именно. Питер Петтигрю довольно долго докладывал своему господину обо всем, что узнавал в Ордене. Можно сказать, что именно он виноват в смертях очень многих хороших людей.

— Но он же был из Гриффиндора! А гриффиндорцы так не поступают.

Мама слабо улыбнулась и провела рукой по голове, взлохматив и без того непослушные волосы сына:

— Ты уже полгода учишься в Слизерине, а все еще подвержен устоявшемуся заблуждению. Не факультет виноват в твоем выборе, а только ты сам. Понял?

Гари кивнул.

— Тогда беги в гостиную, поторопи папу и Сириуса. Через полчаса придет Ремус, и можно будет садиться за ужин.

* * *

В гостиной наряжали елку, хотя сейчас она напоминала скорее поле боя, а не комнату, празднично убранную к Сочельнику. Рождественское дерево оказалось ровно посередине, на линии огня между отцом и крестным. Смеясь и дурачась, они окатывали друг друга самовзрывающимся драже, лентами серпантина и конфетти. Стоял запах горелой бумаги.

Гарри попал под новую волну конфетти и невольно чихнул. Дуэлянты живо повернулись к нему.

— Смотри, Гарри, как твой папа сдается! — задорно крикнул Сириус и пустил серпантин змеей, опутывая Поттера–старшего.

— Гриффиндор умирает, но не сдается, — отец подмигнул Гарри, раздался новый хлопок, и серпантин раскрошился на тысячу мелких звездочек.

— Класс! — похвалили его в один голос Сириус и Гарри.

Джеймс шутливо раскланялся.

— Теперь, Гарри, твоя очередь нас удивить. Видишь, елка еще не наряжена.

Гарри растерянно оглянулся: поблизости не было ни одной елочной игрушки. Конечно, он не раз наблюдал, как родители наколдовывали украшения, которыми после он украшал елку, но сейчас ему предлагалось создать что–нибудь самому.

— Трансфигурация? — обреченно спросил он.

— Она самая, — кивнул отец, — ну давай, покажи, чему научился у Макгонагалл.

Гарри стало неуютно. Они только прошли простые превращения, и хотя у него сносно получались все практические задания, он сомневался, что металлическими коробками и иголками украшают елку.

— Смотри, — пришел на помощь Сириус. — Стекло можно трансфигурировать прямо из воздуха. Движение палочкой, запоминай, легко, но хлестко. Мысленно сконцентрируйся на форме. Нас интересует маленький прозрачный колокольчик. Представь его.

Гарри очень старался, поэтому зажмурил глаза, пока отчетливо не увидел колокольчик и не услышал его звон.

— А теперь движение палочкой — слева направо, словно завязывая воздух в плотный двойной узел.

Гарри почувствовал себя стеклодувом — оказалось тяжело получить маленький кусочек стекла. С первого раза колокольчик не вышел, получилось нечто конусообразное, мутного серого оттенка.

— E contario! — отец устранил неудачное превращение. — Давай еще раз.

Он взмахнул палочкой, и в воздухе появился небольшой колокольчик с красной лентой. Тихо звеня, он спланировал к Гарри, зацепился лентой за палочку и повис, покачиваясь. Гарри протянул руку, освобождая палочку от него.

— Запомнил, как он выглядит? — спросил отец. — Теперь попробуй еще раз.

Гарри попробовал. Вместо колокольчика у него получилась банка для хранения ингредиентов зелий, обмотанная красным шарфом.

— Однако, — прокомментировал отец.

— Отличная банка, — похвалил Сириус, — мама скажет тебе спасибо. Ты просто взял большой размах. А вот как получился шарф — я не понял.

— Он никак не получился, — ответил отец. — Гарри просто так хотел перевязать банку красным, что у него получились невербальные чары призыва. Это шарф из гардероба, я уверен.

— Непорядок, Сохатый. У Гарри лучше получаются чары, чем трансфигурация. Он же не маменькин сынок.

— Гарри, у тебя же хорошее воображение, просто представь, как меняется воздух. Он состоит из разных частей, как то же зелье. Представь, как ты меняешь консистенцию воздуха, меняешь его части, как он сам густеет и застывает. Чтобы тебе было проще, представь колокольчик из воздуха, а потом заморозь его.

Гарри честно попытался выполнить инструкцию отца.

— Есть! — Сириус и Поттер–старший кинулись осматривать новое творение Гарри.

— Нет, — с сожалением секунду спустя проговорил отец.

Гарри и сам видел, что не получилось. Колокольчик вышел замечательный, очень похожий на отцовский, правда, без ленты. Но он не был стеклянным. Он был ледяным.

— Форма получилась что надо, — похвалил Сириус. — Осталось поработать с материалом.

— Гм, это моя вина, — признался отец, — я сказал: «Заморозь», вот и получил ледяную фигурку.

— Да, Сохатый, тебе нужно точнее выбирать слова.

— Трудно, Бродяга. Вот попробуй объяснить, как правильно дышать.

— Смогли же мы натаскать Хвоста, а уж Гарри сам Мерлин велел.

— Хвоста? — разинул рот Гарри.

— Мы с ним учились, — объяснил отец. — Ему тяжело давались многие дисциплины. Приходилось выворачивать мозги, чтобы доходчиво объяснять ему домашние задания. Но мы справились.

— А потом упустили, — напомнил Сириус.

— Да, но это совсем другая история, не рождественская.

Гарри хотел показать им фотографию и сказать, что все знает. И что отец и крестный не виноваты, что их друг оказался предателем, они не обязаны отвечать за его ошибки… Но он не смог произнести ни слова.

Вместо этого он зажмурился и сконцентрировался. «Я не хуже Питера», — успело промелькнуть у него в голове, прежде чем он снова взмахнул палочкой.

Он открыл глаза, потому что услышал звон. Папа и крестный молчали, а в воздухе висел настоящий колокольчик, самый красивый колокольчик из всех, что Гарри видел.

— Гарри, нечестно водить нас за нос и делать вид, что не умеешь колдовать, — Сириус притворился обиженным.

— Я бы поставил тебе наивысший балл. Это, безусловно, «Великолепно».

От радости Гарри сотворил еще три колокольчика, а крестный развесил их на елке.

— Давайте перейдем к следующему уровню — шарикам со свечками, — предложил отец, и Гарри подумал, что на уроках профессора Макгонагалл, как ни странно, ему легче, но, конечно, не так весело.

* * *

Мама не стала сердиться, что в гостиной нет идеального порядка, наоборот, она включилась в общее веселье и наложила чары на шарики со свечками. Теперь каждые четверть часа пламя отплясывало, распевая рождественские гимны.

— У нас самая волшебная елка в Лощине, — похвалил отец маму и Гарри.

— И самая грязная гостиная, — ответила мама.

— Мы в два счета наведем порядок, — пообещал Сириус, — Луни все равно задерживается.

— Очень странно, — нахмурилась мама, — Ремус очень пунктуальный человек. Я не помню, чтобы он хоть раз опоздал без предупреждения.

— В праздник можно ненамного опоздать. Или нечаянно где–нибудь задержаться, — отмахнулся крестный.

Он очертил палочкой круг, и в гостиной стало очень свежо, запах гари исчез, как не бывало. Отец убрал обрывки бумаги, а мама накрыла скатертью стол.

— Гарри, — сказала она, — ты же знаешь чары левитации. Будь добр, принеси с кухни приборы.

Гарри кивнул, но на кухне стал сомневаться. В школе он сносно поднимал в воздух перо, но здесь его ждали бокалы, стаканы, тарелки, ножи и вилки — и все разом. За всем нужно уследить и не уронить.

Но если у мамы получается — у него тоже должно, ведь так?

Он только начал произносить заклинание, когда услышал звонок в дверь. Луни. Значит, они, наконец, сядут за праздничный ужин. Очень уж хотелось есть.

Осторожно, как канатоходец, он с плывущей по воздуху посудой двинулся в гостиную. Один из бокалов так и норовил упасть, а пара вилок устроила барабанную дробь о стену, но это были сущие мелочи. Главное, что он почти добрался до стола.

Аккуратно опустить приборы у него не получилось, и если бы не взрослые, что–то вполголоса обсуждавшие со слишком серьезными для Сочельника лицами, то он бы перебил все тарелки.

— Привет, Гарри, — Ремус остановил последний нож, который балансировал на самом краю стола.

— Индейку я сама принесу, — решила мама, — садитесь за стол.

Тогда–то Гарри и заметил некоторую странность в поведении взрослых. Папа и крестный будто повзрослели, Луни выглядел печальным, а мама казалась излишне деловитой.

— Что–то случилось? — Гарри отодвинул стул и сел за стол.

— Нет, — странно произнес Ремус, — все в порядке.

От этого «все в порядке», сказанного замогильным тоном, Гарри стало по–настоящему жутко.

— Ремус, скажи ему правду, — заговорил крестный.

— Сириус, — укоризненно покачал головой Луни, — Лили же просила… не портить праздник.

— Она на кухне и ничего не узнает, если ты не будешь тянуть, — возразил отец.

Люпин достал сложенную вчетверо газету и развернул ее.

— А, — сказал отец, — мы «Пророк» давно уже не покупаем. С тех пор как в нем началась пропаганда курса Крауча.

Гарри не слышал отца. Его притягивала колдография с первой страницы. Испуганную семью обвивала кольцами огромная змея. Маленькие девочка и мальчик беззвучно кричали, а женщина плакала. Гарри перевел взгляд на заголовок:

«Семье помощника министра угрожают».

Статья начиналась так:

Тот — Кого-Нельзя — Называть снова действует. Вчера вечером он захватил семью помощника министра, курирующего международного бюро магического законодательства. Как стало известно из присланной в министерство колдографии, Тот — Кого-Нельзя — Называть, пользуясь редким даром змееуста, приручил огромную анаконду и шантажирует ею свои жертвы. Министр магии Бартемиус Крауч решительно заявил, что ни он, ни его сотрудники не пойдут на поводу у шантажиста, даже если огромная змея съест всех членов их семей. Внятных комментариев от помощника министра Квинта Долета мы не услышали…

Гарри со страхом смотрел на змею. Он никак не мог предполагать, что змея поднимет голову и, глядя ему в глаза, произнесет:

— Боишшшшшшьссссссся?

— Нет, — соврал Гарри, — нисколько.

— Врешшшшь, — змея закрыла глаза и повторила, — врешшшшшшшшшь.

Он оторвался от газеты и поднял голову. Оглядев застывших взрослых, он понял, что только что случилось, и замер от ужаса.

Он разговаривал со змеей. Он понял, что она ему сказала. И он смог ей ответить.

Глава 6. О пользе любопытства

Весь праздничный ужин Гарри ловил на себе обеспокоенные взгляды отца и его друзей. Он никак не понимал, с чего вдруг стал разговаривать со змеями. Ведь это редкий дар, который никак не мог проявиться из–за выбора не того факультета. К тому же его в детстве водили в маггловский зоопарк, но он никогда не разговаривал с пресмыкающимися — их шипение ничего не значило для Гарри. Кроме того, если он умел понимать змей, почему во время ночной дуэли не приказал гадюке не нападать на Рона и дал себя укусить? Нет, здесь была какая–то ошибка. Не мог же он, в самом деле, быть новым Темным Лордом?

Гарри бросило в пот. А что если… Что ему говорила шляпа–сортировщица? Что для исполнения своих потаенных желаний он выбрал наилучший факультет? И предупреждала, что успех и счастье — не одно и то же.

Он выбрал успех.

Неужели Волдеморт в свое время тоже выбрал успех? И Гарри встал на ту же тропинку, что и он?

Расстроенный открытием, Гарри не чувствовал вкуса индейки, не слышал шуток взрослых. Едва встав из–за стола, он, сославшись на головную боль, отправился спать. Лгать было стыдно, но оставаться в гостиной он не мог. За ним тут же поднялся отец.

— В чем дело? Чего ты сник? — Поттер–старший присел на кровать и, так как Гарри отвернулся от него, он развернул его к себе.

Они долго смотрели друг на друга, пока Гарри треснувшим голосом не выдавил:

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю, объясни.

Гарри горько хмыкнул. Как же, не знает! А кто весь вечер косился на него, как на огнедышащего дракона?

— Я не знаю, что произошло, когда Луни развернул газету, — спокойно сказал отец, — но я знаю, что это тебя волнует.

— Змея заговорила со мной. А я ей ответил, — признался Гарри и тут же уткнулся в подушку.

— Вот как. А раньше ты тоже понимал змей?

— Нет. Как я мог понимать, если осенью дал себя укусить гадюке? Если я мог бы тогда с ней разговаривать…

— Тебя укусила гадюка? — отец удивился.

— Да. Я же писал об этом. Я сутки после укуса ничего не видел.

— Сутки?

У отца был странный голос, и Гарри поднялся, чтобы посмотреть, в чем дело. Отец обеспокоенно смотрел на него.

— Гарри, если ты забыл, то я тебе напомню. Ты прислал нам письмо, в котором рассказал, что участвовал в ночной дуэли, был ранен, провел ночь в госпитале и получил взыскание. Про змею ты ничего не рассказывал. Как это случилось?

Гарри рассказал подробно о событиях той ночи. И как он очнулся и стал искать очки. Отец слушал внимательно и после рассказа долго молчал.

— Что ж, — сказал он, когда Гарри заворочался, — я слышал о таком в сказках, но если учитывать, что ты полукровка…

— Не понимаю, — пожаловался Гарри.

— Волшебников очень мало, Гарри. Политика чистой крови привела к тому, что многие семьи стали вырождаться. В каждом новом поколении рождались или слабые здоровьем колдуны, или вообще сквибы. И было замечено, что браки с магглорожденными препятствуют деградации. Потомки смешанных семей, как правило, очень сильны. Возьми хотя бы директора школы, Альбуса Дамблдора. Или Волдеморта.

— Ты хочешь сказать, что у нас в роду были змееусты, но из–за вырождения дар пропал, пока ты не женился на маме?

— Не совсем. Мама — магглорожденная колдунья, и значит, в ее роду когда–то были колдуны. Возможно, сквибы — сказать трудно, потому что не все семьи отслеживают свою родословную на протяжении веков.

— Хочешь сказать, что у мамы могли быть в роду родственники Салазара Слизерина?

— Маги все в той или иной степени родственники. А змееусты были не только в роду Слизерина. Но я говорю о другом. Твоя реакция на укус… я так понимаю, что тебя сразу доставили к мадам Помфри, а уж она должна была дать противоядие. И именно от него тебе стало так плохо, что ты чуть не ослеп.

— И что это означает?

— Есть старые сказки, почти легенды, в которых рассказывалось о том, как научиться понимать змей.

— И как же?

— Нужно найти магическую змею, именно появившуюся с помощью магии, и дать себя укусить. Если переживешь ночь, то тебе станет доступен их язык.

В голове у Гарри еще раз прокрутилась дуэль. Вот Малфой выкрикивает заклятие. Вот змея готовится напасть на Рона. И он бросается вперед.

— Забавно, — усмехнулся отец, — раньше я считал эту сказку самой неправдоподобной.

— Значит, ты думаешь…

— Я думаю, что ничего страшного еще не случилось. И если ты в самом деле понимаешь змей, а не только колдографии, то лишь от тебя зависит, как ты применишь свой дар. Во благо или во зло. Другое дело, что лучше этим не хвастаться.

— Спасибо, папа, — прошептал с облегчением Гарри.

— Спокойных снов, — Поттер–старший поднялся, скрипнули пружины. Уже у самой двери он обернулся и попросил: — И да, Гарри, если увидишь змею, на всякий случай приготовь палочку. Вдруг ты все–таки не знаешь серпентарго. И сказка об укусе — всего лишь глупая сказка.

— Хорошо, обещаю…

* * *

Наутро Гарри проснулся в превосходном настроении, несмотря на то, что ему приснилось, как его душит анаконда, с которой никак не удавалось договориться мирно расстаться. Рванув за подарками, по пути в гостиную Гарри досочинил концовку сна. Будто он достал палочку и наложил на змею охлаждающие чары, которые недавно с мамой накладывал на пудинг. Во сне он забыл всем известный факт — что от холода пресмыкающиеся впадают в спячку.

В этом году, помимо подарков от родителей, крестного и Луни, Гарри обнаружил, что его поздравили с Рождеством и друзья. От Рона он получил квиддичный постер с автографами чемпионов мира, от Гермионы — книгу о минералах, от Невилла — коробку всевкусных орешков.

Но все подарки затмил свертокот отца с надписью: «Используй по назначению, и ни слова маме — это наш с тобой секрет». Гарри тут же умчался в свою комнату, где распаковал удивительную мантию, словно сотканную из воздуха. А когда накинул ее на себя и не обнаружил в зеркале отражения — чуть не задохнулся от восторга. Отец подарил мантию–невидимку. Самую настоящую мантию–невидимку. Пускай она была немного великовата и ее хватало, чтобы трижды обмотаться, зато теперь он мог тайно проникнуть в тот проход, который обнаружили, но так и не смогли открыть Рон с Драко.

Как бы Гарри ни хорошо было дома, но до конца каникул он торопил дни, чтобы только быстрее оказаться в школе, накинуть мантию и отправиться искать секретный проход.

Но в Хогвартсе ему не сразу представилась такая возможность: Маркус Флинт замучил всех тренировками. Каждый вечер в любую погоду они как проклятые выходили на поле. Гарри не всегда хватало сил на домашние задания, приходилось все выходные сидеть за книжками, а о вечерних прогулках под мантией–невидимкой он временно и думать забыл. Вся школа обсуждала, как сыграют Гриффиндор с Хаффлпаффом и Слизерин с Равенкло. Пока у слизеринцев оставалась фора, но если Хаффлпафф победит Гриффиндор и Равенкло, то им ни в коем случае нельзя будет проигрывать.

— Кубок будет наш! — размахивая руками, обещал Флинт. — И если кто со мной не согласен, пусть пеняет на себя: отправлю искать тайную комнату Салазара! У нас уже было семь побед подряд. Восемь раз ни один факультет еще не побеждал, так что давайте–ка совершим невозможное!

Матч Гриффиндор — Хаффлпафф состоялся в серое субботнее утро. Несмотря на промозглую погоду, на стадионе собралась вся школа. Гарри с Гермионой сидели на трибуне Гриффиндора вместе с Роном. Гермионе было все равно, за кого болеть, а вот Гарри желал, чтобы Хаффлпафф проиграл, ведь в таком случае им будет легче победить.

— Может, сегодня вечером попробуем пробраться в зал славы? — предложил Гарри во время очередного пенальти.

— А? Что? Давай! — Рон внимательно следил за игрой.

— А если вас поймают? — поинтересовалась Гермиона.

— Не поймают, — уверенно заявил Гарри, — потому что у меня…

Но договорить он не успел: его заглушил рев болельщиков: ловец Хаффлпаффа заметил снитч.

— Что у тебя? — крикнула Гермиона ему на ухо.

— У меня есть мантия–невидимка. И ее хватит на меня и Рона. Может быть, еще и ты поместишься.

Гермиона удивилась.

— А где ты ее раздобыл?

— Мне подарили на Рождество. Отец.

— Гарри, ты точно уверен, что ее тебе подарили? — нахмурилась Гермиона. — А может, ты ее сам тайком взял из дома?

Гарри вспомнил о маме, которая ничего не знала, и вздохнул.

— Мама, наверное, была бы против, но мантию мне точно отдал отец. Он даже написал мне пожелание: пользуйся с умом.

— Хорошее пожелание. Неужели ты считаешь, что искать кладовку, чтобы посмотреть на панели с гобеленом — это именно воспользоваться с умом?

Гарри хотелось сказать ей что–то очень резкое, но на его счастье матч закончился воплем Рона:

— О, нет!

Хаффлпафф выиграл.

Гермиона хотела что–то сказать, но началась форменная свалка: расстроенные гриффиндорцы, не дожидаясь, пока команды уйдут с поля, пошли прочь со стадиона, а болельщики Хаффлпаффа кинулись качать игроков. Сквозь толпу к друзьям пытался пробиться Невилл, и Гарри подумал, что единственный способ попасть к ним наверх — одолжить у какого–нибудь игрока метлу.

«Встретимся в библиотеке!» — крикнул другу Гарри и по кивку Невилла понял, что тот его услышал.

— Вот прямо сейчас, из библиотеки, мы отправимся искать ваш тайный проход? — поинтересовалась Гермиона.

— А что? Хаффлпафф будет праздновать победу, старшекурсники отправятся в Хогсмид. Часть учителей будет следить за отлучившимися, часть — за порядком около гостиной Хаффлпаффа и Большого зала, — ответил Гарри. — Самое удачное время для вылазки.

Гермиона возражать не стала, лишь поинтересовалась:

— А мантия–невидимка у тебя с собой?

— Нет, за ней придется сгонять в подземелья.

— Тогда давай быстрее, мы будем за нашим столом.

* * *

В библиотеку Гарри зашел вместе с Невиллом и с удовольствием понаблюдал, как Рон собирается с духом, чтобы поздравить друга с победой Хаффлпаффа. Поздравление Гарри тоже было не слишком искренним, поэтому он быстро перевел разговор на предстоящее приключение. Невилл с сожалением отказался: он обещал вернуться в гостиную — весь Хаффлпафф отмечал победу.

— Возможно, мы сходим впустую и тот проход окажется обычным старым гобеленом, — в утешение сказал ему Гарри.

— А если вы что–нибудь обнаружите?

— Мы обязательно тебе расскажем, — пообещала Гермиона.

— Хочешь, мы проводим тебя до Большого зала? — предложил Рон. — Не думаю, что нам стоит надевать мантию прямо сейчас.

Они вместе дошли до Большого зала и там разделились. Невилл отправился в свою гостиную, а Гарри с Гермионой и Роном пошли к классу зельеделия. Возможно, в бывший зал славы можно найти путь покороче, но никто не мог предположить точно, где его искать. А из подземелий Рон ходил на отработки каждый вечер в течение месяца, поэтому Гарри надеялся, что они легко отыщут дорогу.

Не доходя до класса, Гарри достал мантию и укрыл ею себя и своих друзей: ему не хотелось объяснять Снейпу, что они делают в субботу днем возле его кабинета.

Передвигаться под мантией оказалось не так легко и быстро. Рон постоянно спотыкался и наступал Гарри на ногу, а Гермиона все никак не могла плотнее завернуться и опасалась, что ее видно. К тому же им приходилось замирать и отходить к стене, когда они встречали слизеринцев, спешащих либо к себе в гостиную, либо, напротив, в Большой зал.

— Не сидится им на одном месте, — ворчал Рон, — шастают туда–сюда.

Он не удержался от соблазна и, когда мимо проходил Малфой в сопровождении Крэбба и Гойла, подставил тому подножку. А потом, зажав рот рукой, хохотал, глядя, как Малфой орет на Гойла — Драко решил, что так пошутил его приятель.

Гарри тоже улыбнулся, а вот Гермиона принялась отчитывать обоих, поэтому часть пути они старались не слушать нотаций. И когда Гарри стало казаться, что они заблудились, и захотелось сказать, что в следующий раз ее с собой не возьмут, Рон перешел на очень быстрый шаг.

— Ты чего? — удивились они.

— Сюда! — Рон обрадовался знакомому коридору, Гарри и Гермиона еле успевали за ним. — Я точно знаю, сюда. Осталось совсем чуть–чуть.

Гарри устало подумал, что это его «совсем чуть–чуть» может для других оказаться «совсем не чуть–чуть», но вслух ничего говорить не стал. Когда прошло десять минут, а они все еще петляли по коридору, Гермиона фыркнула:

— Ничего себе чуть–чуть.

— Еще один поворот, и мы придем, — пообещал Рон и на этот раз не обманул, подводя их к знакомым дверям. Запертым.

Гермиона выбралась из–под мантии и взмахнула палочкой.

— Alohomora! — И двери отворились. Перед ними предстал все тот же зал, но на этот раз в нем отсутствовали парты — видимо, их выкинули. Но шкаф стоял на месте.

— Уф, — скидывая мантию, с облегчением выдохнул Гарри, — не думал, что это будет так сложно.

— Ну и где ваш гобелен? — важно спросила Гермиона.

— За шкафом, — Рон махнул рукой. — Давайте его опрокинем.

— Отойди, — приказал Гарри и прицелился. — Evanes… — начал произносить он, когда Гермиона выскочила вперед.

— С ума сошел, шкаф же пропадет. И назад мы его не вернем.

— Да кто заметит? — хмыкнул Рон.

— Например, тот, кто убрал парты.

Гарри не мог с ней не согласиться.

— Хорошо, тогда чем? Чарами левитации?

— Можно и так, — кивнула Гермиона.

Они произнесли заклинание левитации, и шкаф резко взмыл в воздух, стукнувшись о потолок. Гермиона закусила губу, пытаясь затормозить его. Рон подключился, и втроем они медленно опустили шкаф в стороне от гобелена.

— Интересно, — разглядывая панель, проговорила Гермиона. — Необычное сочетание, правда?

Гобелен со змеей был выполнен в традиционных слизеринских цветах, только отличался от флагов и герба факультета тем, что на серебристом фоне извивалась зеленая змея.

— Странно, — кивнул Рон.

Гермиона не слышала его. Прошлась несколько раз около змеи, отошла в сторону, потом вернулась. Подняла палочку и стукнула ею по панели.

— Aparecium!

По змее пронесся сноп серебристых искорок, и Гарри показалось, будто она ему подмигнула. Словно по наитию, он подошел ближе. И произнес:

— Добрый день.

Змея открыла оба глаза.

— Как давно никто не здоровалссссссссссссссссссссссссссся сссссссо мной, — прошипела она.

— Ты можешь пропустить нас? — попросил Гарри.

— Есссссли ты ссскажешь пароль.

Гарри растерянно оглянулся, не замечая ужаса на лицах Рона и Гермионы.

Какой же может быть пароль в секретный проход? И что за секретный проход, который может открыть только змееуст?

От внезапной догадки его бросило в холод.

— Э–э–э-э… наследник Слизерина? — предположил он.

— Проходи, — змея отползла в левый верхний угол и свернулась там в клубок. А гобелен разошелся ровно посередине, открывая вход в темный коридор. Как только они ступили в него, на стенах зажглись факелы.

— Мрачно–то как, — пожаловался Рон.

— Не верю, что это правда. Не верю, — тем временем твердила Гермиона.

Гарри молчал. С плащом в одной руке и с палочкой в другой, он осторожно продвигался вперед.

— Ты знаешь, куда мы идем? — чуть успокоившись, поинтересовались у него друзья.

— По–моему, да, — ответил Гарри, — кажется, мы нашли тайную комнату Салазара Слизерина.

— Что за комната? — спросил Рон.

— Но ведь она не существует! — возразила Гермиона.

— А вот мы сейчас и узнаем, — Гарри подошел к дверям с ручками в виде змей. — Откройтесь, — попросил он у змеек.

Ручки со скрипом повернулись, и двери медленно распахнулись перед гостями.

Глава 7. Тайная комната

Вспыхнули белым мертвым светом факелы на стенах. Гарри, Гермиона и Рон переглянулись и вошли внутрь комнаты.

На стенах висели портреты волшебников, но манерой исполнения они настолько отличались от остальных портретов замка, в том числе и тех, что в кабинете директора, что казались скорее выцветшими гравюрами. Некоторые из них были подписаны. Гарри подошел к одному колдуну с тюрбаном на голове, — кстати сказать, половина нарисованных вместо шляп носила странного вида тюрбаны, — и прочел на латыни: «Avicenna».

— Странно, — услышал он голос Гермионы и обернулся. Она стояла возле портрета, на котором колдун в коричневой мантии и белой робе, с белой треугольной шапочкой на голове склонился над книжкой.

— Что странного? — удивился Рон, подходя ближе.

— Колдун как колдун, — пожал плечами Гарри. — Выглядит даже привычнее многих, — он махнул рукой на тех, что были в тюрбанах.

— А то, что это Альберт Великий, — заявила Гермиона, а волшебник на портрете даже оторвался от своей книги и бросил взгляд на нее.

— Откуда ты знаешь? — не поверил Рон.

— Здесь написано! — Гермиона ткнула в надпись «Albertus Magnus».

— Гм, — Гарри и Рон непонимающе перевернулись.

— Если это кабинет Салазара Слизерина, то этот портрет никак не мог повесить он сам, — объяснила им Гермиона. — Альберт Великий жил на несколько столетий позже того, как Слизерин покинул школу.

— Откуда ты знаешь? — выдохнул Рон.

— Из «Истории Хогвартса».

Хотя Гарри читал «Историю» несколько раз, он был твердо уверен, что слышит про этого Альберта впервые.

— Нет, Рон спрашивает тебя не про Слизерина, а про Альберта Великого.

— Это же общеизвестные сведения, Гарри, — Гермиона отошла от Альберта Великого. — А вот это, кстати, Парацельс.

Рон скептически хмыкнул.

— Ты даже не прочла имени.

— А зачем? Я и так знаю. Рядом с ним висит Гиппократ.

Рон ее не слушал, он читал надписи под портретами.

— Действительно… Откуда ты все знаешь?

— Я их всех видела в книгах родителей с детства.

— Но ведь твои родители магглы! — воскликнул Рон.

— А ты что, думаешь, что тут только волшебники висят? Вот, например, тот же Альберт Великий — он же святой! Какой из него колдун? Правда, я еще не все изучила в энциклопедии магов, но все–таки не верю, что он был колдуном.

— Но если мы в комнате самого Салазара, странно что у него висят портреты простых магглов, — резонно возразил Рон.

— Это не простые магглы, Рон. Это достаточно известные магглы, сделавшие немало для всех, в том числе и магов. Большинство из них — известные ученые и врачи… Странно, вот уж не думала, что Салазар Слизерин увлекался медициной.

Гарри согласился, что это еще как странно.

— А твои родители тоже увлекаются медициной? — хмыкнул Рон.

— В точку, Ронни. Они зубные врачи.

— Может, все–таки кто–то сюда заходил после Слизерина и продолжил традицию Основателя? — предложил Гарри, не сводя глаз с портрета Парацельса. — Или… или замок сам…

Гарри замер. Сколько он слышал от старших, что Хогвартс часто казался живым и разумным. Замок запросто мог дополнять коллекцию портретов.

Они так легко нашли Тайную комнату только потому, что Хогвартс хотел, чтобы ее нашли?

— Возможно, — неуверенно произнесла Гермиона. — Портреты директоров именно так и появляются: замок сам их создает. Но директора связаны с Хогвартсом, а вот ученые?..

Гарри оглянулся на портреты, на стеллажи с книгами, на всевозможные столики с застывшими приборами и ретортами, на аккуратно сложенные свитки. Все настолько походило на кабинет, который охраняла горгулья…

— А что если… Что если раньше в Хогвартсе был не один кабинет директора? Что если каждый Основатель имел собственный кабинет?

— Значит, следует искать еще один кабинет наверху, рядом с гостиной орлов, другой — внизу, около норы барсуков. Кто из нас умеет говорить с птицами и барсуками? — шутливо спросил Рон.

— Это только в том случае, если считать, что нынешний кабинет директора — кабинет Годрика Гриффиндора. Мне кажется логичным, что это как раз кабинет Ровены Равенкло, — возразила Гермиона, и развернула один из свитков.

Рон принялся доказывать ей, что раз шляпа и меч Годрика хранятся в кабинете директора, то он никак не может быть кабинетом Равенкло. Гарри, чтобы не слушать их перепалку, отошел к стеллажу и принялся читать названия рукописных книг. На полке находилось много чего удивительного, но его заинтересовал Гебер с «Книгой ядов и противоядий». Но как только Гарри дотронулся до корешка, стеллаж сдвинулся с места, открывая вход в длинный узкий коридор.

Гарри оглянулся на друзей: Гермиона увлеченно читала, а Рон пытался заставить работать один из механических приборов, но добился лишь небольшого облачка пара. Гарри обрадовался, что они увлечены и не замечают найденного им прохода. Ему очень хотелось найти что–то действительно ценное, ценнее каких–то скучных портретов, и не хотелось ни с кем делиться открытием. Поэтому, не говоря ни слова, он ступил в коридор и осторожно потянул за собой стеллаж.

Он медленно пошел вперед, выставив вперед палочку и прошептав: «Lumos!». Вскоре показалась развилка, и Гарри, поддаваясь наитию, свернул влево. Несмотря на отсутствие факелов, в этом коридоре, резко уходящем вверх, разливался зеленый свет. Это свечение тревожило мальчика: Гарри все время казалось, что кроме него здесь есть еще кто–то живой, но он упрямо шел дальше — его подгоняла вперед жажда открытия. Казалось, что он недалеко от чего–то важного.

Пять минут пути привели его на внутреннюю галерею, где он смог оценить размеры зала. Вверх уходили колонны, оплетенные каменными змеями, а внизу… Внизу блестело подземное озеро.

Рядом с которым спало чудовище.

«Nox», — прошептал Гарри, отступая назад, а оказавшись в коридоре, бегом бросился обратно.

* * *

Гарри не помнил, как добрался до двери в кабинет Слизерина, как взмахом палочки приказал двери, прятавшейся за стеллажом, открыться. Очнулся он от возгласа Рона.

— Вот ты куда запропастился. А мы уже начали волноваться.

Гермиона оторвалась от свитка.

— Что–то случилось?

Гарри мотнул головой, переводя дыхание, — от быстрого бега он задыхался.

— Кто–то догадался, что мы здесь? — испугался Рон.

— Нет, — Гарри вновь покачал головой и повторил: — Нет. Просто я теперь знаю…

— Знаешь что?! — Гермиона начала терять терпение.

— Легенда о том, что Салазар запер в Тайной комнате немыслимый ужас — никакая не легенда.

Гермиона свернула свиток:

— Еще бы. Раз мы нашли комнату.

— А тебе не казалось странным, что мы нашли комнату без немыслимого ужаса? — насмешливо спросил ее Рон.

— Нет, не казалось. Ведь легенды часто все преувеличивают. Вот сами посмотрите, как мог Слизерин плохо относиться к магглам, если у него на стенах отнюдь не колдуны. Да и книги — у него собрано много маггловских работ. Судя по всему, он следил за развитием науки. Поэтому никакого ужаса нет. Просто метафора — что многие знания можно употребить во зло.

— Замечательно, а как ты отнесешься к метафоре, которая спит около подземного озера? — поинтересовался Гарри и рассказал про свое приключение.

Друзья восприняли рассказ достаточно спокойно.

— Ух ты! — воскликнул Рон. — А почему меня с собой не взял?

— И кто это был? Ты узнал чудовище? — заинтересовалась Гермиона.

— Василиск. Я уверен, там спал огромный василиск. Я таких видел только на картинках.

— Ого!

— А давайте сходим и посмотрим?! — предложила Гермиона.

— Ну уж нет. Я туда больше ни ногой.

Рон и Гермиона удивились:

— Гарри, но ты же знаешь серпентарго. Чего тебе бояться? Если василиск и проснется, он тебе подчинится. Змеи всегда подчиняются заклинателям.

— Откуда я знаю, что он подчинится? Да, у меня получилось общаться со змеей в газете и на гобелене, но то были все–таки не живые змеи. А чудовище — живое.

— Ты уверен? Ему, наверное, тысяча лет, — проговорил Рон.

Гарри разозлился.

— Если хочешь, можешь попробовать его разбудить. Только сначала дай мне время смыться. Просто удивительно, что он до сих пор не проснулся.

— Ты полагаешь, что он охраняет этот кабинет? — разинул рот Рон.

Гарри в ответ лишь кивнул

— Пойдемте вместе обратно. Потом как–нибудь сюда вернемся, — собиралась Гермиона, уменьшая свиток.

— Ты собираешься взять его с собой? — удивился Гарри.

— А здесь нет ничего такого особенного. Какой–то рецепт зелья, записанный Слизерином. Просто записанный уж очень иносказательно. Мне интересно его расшифровать. Я потом верну, честное слово, — Гермиона ловко сунула свиток в карман мантии.

Они медленно вышли из комнаты и побрели по коридору в сторону зала славы. Факелы за ними тут же гасли, и возле гобелена им пришлось подсвечивать себе волшебными палочками.

Первым пролезая в зал славы, Рон вздохнул:

— Приключение вышло какое–то скучное… Может, в следующий раз нам повезет?

И тут же услышал знакомый голос:

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора.

Недалеко от шкафа с мантией–невидимкой в руках стоял Снейп. Гермиона и Гарри виновато пролезли за Роном, и гобелен за ними затянулся вновь.

Около Снейпа ухмылялся довольный Драко Мафлой.

— Я сразу понял, что подножку мне подставил Уизел. И подумал о плащах–невидимках, — сообщил он Гарри.

— И мигом помчался ябедничать? — Гарри чувствовал себя так, будто на него смотрит не декан, а пробудившийся василиск.

— Пятьдесят баллов с Равенкло, мисс Грейнджер, пятьдесят баллов с Слизерина, Поттер, — Снейп усмехнулся — Малфой, а вы принесли факультету пятьдесят баллов, можете идти в гостиную.

Рон и Гермиона собрались уходить, но Снейп их остановил:

— Я разрешил уйти только Малфою.

Драко победоносно взглянул на Гарри и вышел из зала славы. Снейп внимательно оглядел всех.

— Подумать только, если бы вы не оставили мантию–невидимку, то никто бы и не догадался, что вас следует искать за гобеленом. С вашей стороны было весьма любезно появиться в ту минуту, когда я перепробовал все возможные способы открыть тайный проход. У меня пока два вопроса: кому принадлежит мантия и откуда вы узнали пароль? Вы признаетесь сами, или потребуется отвести вас к директору?

Снейп поочередно оглядел притихших школьников.

— Я слушаю. Или вы предпочитаете, чтобы с вами разговаривали в присутствии родителей?

Гарри посмотрел на поникшую Гермиону и красного Рона и шумно вздохнул.

— Сэр, мантия принадлежит мне. Пароль угадали случайно.

Снейп скривился.

— Поттер, не лги. Невозможно угадать пароль… если только….

— Если замок сам не заинтересован в том, чтобы Тайная комната открылась, — возразил Гарри.

— Как? — растерялся декан. — Как ты сказал? Тайная комната?

— За этим гобеленом, сэр, коридор, который ведет в Тайную комнату.

Снейп долго смотрел Гарри в глаза.

— Пароль, Поттер. Назовите пароль — и только попробуйте солгать.

— «Наследник Слизерина» у гобелена, и простое «Откройся» у кабинета, сэр.

Снейп подошел к гобелену, стукнул по нему палочкой и произнес:

— Наследник Слизерина.

Ничего не произошло, даже зеленая змея не двинулась.

— Как это понимать, Поттер? — голос Снейпа упал до шепота, но не обещал ничего хорошего.

— Сэр, — ответила дрожащая Гермиона, — Гарри использовал серпентарго.

— Мисс Грейнджер, вы хотите, чтобы Равенкло лишился еще пятидесяти баллов?

— Нет, сэр.

— Тогда перестаньте лгать. На серпентарго могут разговаривать только наследники Слизерина, и последний ныне живущий наследник — не Поттер.

Гарри подошел к гобелену.

— Наследник Слизерина, — сказал он змее на серпентарго.

Та подняла голову и махнула хвостом:

— Что–то ссс–забыл?

— Да, кое–что забыл, — кивнул Гарри, и гобелен разошелся.

Снейп потрясенно молчал. И Гарри улыбнулся и небрежно произнес:

— Будьте осторожны, сэр. Ни в коем случае не трогайте «Книгу ядов и противоядий» Гебера. Иначе откроется еще один проход, а там можно обнаружить василиска — кто знает, может, он уже проснулся.

Снейп перевел взгляд на Гермиону, словно ожидая от нее опровержений.

— Сэр, это правда. Немыслимый ужас — всего–навсего огромный василиск, — добавил Гарри.

* * *

— Проходите, Поттер, — Снейп отошел в сторону от двери, давая ученику пройти в кабинет директора. Гарри сделал шаг и остолбенел. Он предполагал, что вызовут его родителей, но что соберутся все учителя, что около Дамблдора будет сидеть министр магии, и кроме того в кабинете окажется немало народу, предвидеть никак не мог.

Неужели его исключат из школы? И странно, что вызвали только его: ни Рона, ни Гермионы не было. С одной стороны, он испытывал облегчение, что друзьям не попало, с другой, одному перед серьезными лицами взрослых стоять было очень непросто.

— Садись, Гарри, — предложил Дамблдор, и в центре комнаты появилось кресло. Гарри сел в него и немного расслабился. Ведь вряд ли тому, кого собираются отчислить, дают расположиться с комфортом.

— Твой декан нам многое рассказал, — продолжил директор, — но нам бы хотелось послушать историю еще раз.

Гарри виновато оглянулся на отца, словно извиняясь за то, что подвел его, и мама теперь узнает о мантии–невидимке.

Он принялся рассказывать о прошлом вечере, стараясь не лгать, но и не говорить, что был не один. Как выяснилось, волновался он зря — никто и не подумал спросить его о Гермионе и Роне.

— Не может быть! — возразил высокий колдун в бархатной мантии, очень похожий на Малфоя. — Мальчишка врет.

Гарри возмутился:

— Я. Не. Вру. Никогда! — он глубоко вздохнул, понимая, по усмешке колдуна, что его злость тому только на руку, и уже более спокойно добавил: — Возможно, вы измените мнение, если позволите мне доказать, что Тайная комната существует?

— Каким образом?

— Люциус, — вмешался Снейп, — мой ученик предлагает тебе прогуляться в Тайную комнату…

— Я всегда готов!

— … и сразиться с василиском, — договорил Снейп не без сарказма. Глядя в побледневшее лицо Малфоя–старшего, Гарри с удовольствием отметил, что сражаться с василиском тот не готов.

— Молодой человек, — заговорил министр магии, и заговорил таким тоном, что Гарри показалось, будто в кабинете директора стало холодней, — вы утверждаете, что разговаривали со змеей. То есть хотите сказать, что вы змееуст?

Гарри растерялся.

— Я не знаю, — признался он.

— Позвольте, вы только что рассказали нам, как вошли в Тайную комнату!

Гарри взглянул на Дамблдора. Директор, казалось, находился в доброжелательном расположении духа.

— Понимаете, — глядя именно на него, а не на Крауча, ответил Гарри, — я никогда не разговаривал с живыми змеями, только с ненастоящими. Раньше не умел, а научился недавно, после того как меня укусила змея.

— Поясните. Что за ненастоящие змеи? — нахмурился Крауч.

— Но ведь змея на гобелене неживая.

— А кроме гобелена? Вы упомянули змей во множественном числе.

— В газете, — выдохнул Гарри, опуская глаза, — со мной разговаривала змея Волдеморта.

Он не заметил, как вздрогнула половина находившихся в кабине колдунов.

— Что за нелепые фантазии вы нам здесь рассказываете, — возмутился Крауч. — Укусила змея, разговаривала колдография. Предлагаю дать мальчишке веритасерум.

— Мы против, — Гарри услышал спокойный голос матери, но оборачиваться побоялся. — Наш сын не убийца и не преступник. Если его декан посчитал нужным донести «нелепые фантазии» до всех вас, то не для того, чтобы его допрашивать, а чтобы решить, как быть с василиском. Но вместо простого обсуждения, что предпринять, вы устроили тут какой–то Визенгамот!

— Я могу выпить веритасерум, — в запале воскликнул Гарри, потому что увидел, что Крауч собирался сказать маме что–то неприятное. — Мне нечего скрывать.

— Не стоит, Гарри, — мягко вмешался Дамблдор. — Мы поступим мудрее. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, Бартемиус.

— Я бы хотел выяснить, Альбус, — возразил Крауч, — откуда у мальчика необычный дар и почему его мать не желает узнать правду.

— А какое это имеет отношение к делу? — удивилась Минерва Макгонагалл.

— Конечно, Хогвартс — вне политики и вне войны, — ответил ей Крауч, — поэтому, возможно, вы не в курсе, что Тот — Кого–Нельзя — Называть снова в Англии. И мы не можем себе позволить вырастить еще одного темного мага, на смену ему или в помощь.

— Как вы смеете! — возмутилась мама.

— Неужели ты, Бартемиус, полагаешь веским основанием для исключения из школы знание еще одного языка? — поинтересовался Дамблдор.

— Альбус, ты прекрасно знаешь, что все, кто владеет серпентарго, — темные колдуны.

— Я им тоже владею, — спокойно ответил директор и подмигнул Гарри. — Выучил пять лет назад. И, как видишь, темным властелином от этого не стал.

* * *

С порога библиотеки Гарри увидел Гермиону, со всех сторон обложенную книгами. Около нее сидели Невилл с Роном. Вместо того чтобы заниматься домашними заданиями, Рон увлеченно рассказывал Невиллу о событиях прошлой ночи. И хотя Гарри не слышал ни слова, он был как никогда уверен в своей правоте.

Он подошел ближе к друзьям, и так как те его не замечали, с удовольствием услышал приукрашенную историю вчерашнего приключения, в котором Рон проявлял чудеса храбрости, спасая его и Гермиону.

— И чем все закончилось? — со страхом спросил Невилл, когда Рон дошел до эффектного появления Снейпа.

— Тем, что меня два часа мурыжили в кабинете директора, — ответил Гарри, а Рон подскочил, отчаянно краснея. — Собрались все деканы, представители министерства и совета попечителей… Были и мои родители. Я видел Малфоя–старшего, и могу сказать, что Драко поприятнее своего отца. Но самый отвратительный — министр. Не знаю, как Крауч ведет заседания Визенгамота, но я не хотел бы оказаться на месте подозреваемых.

— Неужели обычная прогулка перед сном — повод для допроса? — удивился Рон.

Невилл вытаращил глаза:

— Обычная прогулка?

— Мне даже хотели дать веритасерум, но мама и директор были против. А вот палочку проверили на десяток заклятий.

Гермиона отвлеклась от книги.

— И что они решили?

Гарри пожал плечами.

— Что я не вру, что я не будущий Темный Лорд и что василиска необходимо обезвредить. Для этого должна прибыть специальная комиссия.

— Но он же никому не мешает! — возмутилась Гермиона.

— Пока спит — не мешает, — возразил Рон. — Но как проснется, мало никому не покажется.

— А как они пройдут в Тайную комнату? — спросил Невилл. — Ведь нужно владеть языком змей. Или возьмут тебя с собой?

— Нет, мне ясно дали понять, что больше никаких приключений опаснее квиддича у меня в жизни не будет. А серпентарго, оказывается, знает Дамблдор. Он его недавно выучил, представляете?

— Вот это да! — вырвалось у Рона. — Никогда не думал, что язык змей можно выучить. Я бы ни за что не смог повторить твое шипение у гобелена.

— Разве я шипел? — удивился Гарри. — Мне казалось, что я говорю как обычно.

— Шипел, шипел, — кивнула Гермиона.

— Как жаль, — огорчился Невилл, — что теперь в Тайную комнату не попасть. Ее наверняка охраняют.

— Хочешь, — предложил Гарри, чтобы как–то утешить его, — мы тебе покажем рукопись самого Слизерина. Гермионе пришла отличная мысль — вынести ее с собой.

Гермиона покраснела:

— Я ее обязательно верну, как только дочитаю до конца. Она написана очень трудным языком.

— Покажи, а? — взмолился Невилл.

Гермиона оглянулась и достала из кармана свиток.

— Так ты его постоянно носила с собой? — восхитился Рон.

— Не могла же я его оставить в гостиной. Вдруг его нашли бы? — Гермиона постучала по свитку волшебной палочкой, проговаривая заклинание, и тот увеличился до нормального размера.

Невилл развернул свиток и вместе с Гермионой принялся изучать его. Рон и Гарри тоже вытянули шеи.

«Универсальный эликсир от ядов ядовитых тварей, в том числе и змей», — бросился Гарри в глаза заголовок. Под ним шел стих. Первые четыре строчки Гарри не очень разобрал, только по отдельным словам понял, что эликсир универсальный. А вот рецепт читался лучше:

Так поспеши в лесную чащобу, в фиалково море,

Что разлилось по земле, богатой важной рудою.

Коль соберешь ты немного землицы с собою,

К ядам отыщешь лекарство простое ты вскоре.

Прост мой рецепт: убери компонент, отвечающий жизни,

Ярым огнем раскали вместе с углем древесным, до пыльного цвета

Ты доведи — воскреснет как феникс, восставший из пепла,

Белый металл — ядовитых спасает от гибели быстрой.

Коль заклинания жизни во славу придумаешь ты,

Белый металл потечет: не зевай и устами лови.

Яд перестанет врагом твоим быть навсегда —

Спелтер в крови защищает во все времена.

— Что это значит? — удивленно спросил он у Гермионы.

— Я ж говорю, тут очень все туманно описано…

— Вот здесь, смотри, — Гарри очертил пальцем заголовок и стих, — явный рецепт.

— Ох, Гарри. Не бывает такого универсального зелья. Даже безоар не всемогущ.

— Но никто не пробовал, ведь так? И если мы попробуем, ничего же плохого не будет? Впрочем, если вы не хотите, то я сам…

Гарри представил, как он варит чудесный эликсир, позволяющий не бояться змей, в том числе и змею Волдеморта. Как становится очень известным, и как благодаря ему спасаются тысячи магов. Как им гордятся родители. И как он становится непререкаемым авторитетом на своем факультете и примиряет слизеринцев с остальными, после чего война заканчивается сама собой, просто потому, что никто не идет служить к Волдеморту.

На лице его разлилась такая счастливая улыбка, что друзья тут же заверили, что они пойдут с ним до конца и любой ценой разгадают секрет изготовления этого зелья.

Глава 8. Универсальный эликсир

На следующий день Снейп оставил Гарри после зелий, чтобы вернуть ему мантию–невидимку. Гарри ждал поучений и требований спрятать мантию на дно сундука и не доставать до каникул, но декан молчал. Пришлось сухо благодарить, просто потому, что Гарри не знал, как выразить свои чувства. Он был рад, что мантия вернулась к нему, что Снейп ее не сдал директору или в министерство — последнее было самым страшным. Гарри всю ночь не спал, думая, как он сможет оправдаться перед отцом. Возможно, от эйфории, что ему сошло все с рук, Гарри бездумно ляпнул:

— Сэр, а в Запретом лесу встречаются фиалки?

Снейп вздрогнул и уставился на Гарри, словно мог разглядеть того насквозь.

— Разумеется. И помимо безобидных цветов в Запретном лесу встречается отнюдь не безобидная флора и фауна. Советую на досуге навестить лесничего и расспросить, почему лес называют Запретным и почему школьникам строго возбраняется наведываться в него.

Гарри не оставалось ничего другого, как выдавить: «Обязательно, сэр» и поскорее убраться из класса. Тем не менее, вдогонку он услышал: «Надеюсь, Поттер, пасхальные каникулы вы проведете дома».

— Василиска из замка уберут на Пасху, — безапелляционно заявил Гарри Гермионе, — Снейп мне только что сказал.

Гермиона со вздохом оторвалась от домашней работы по истории:

— Не может быть. Так вот прямо и сказал?

— Вообще–то не очень прямо, — замялся Гарри. Гермиона слабо верила в предчувствия, и как ей объяснить, что после безобидного замечания декана он почувствовал, что министерскую комиссию ждут именно на Пасху, — Гарри не знал.

— Вы просто внимательно следите за всем в замке, — попросил он, — и если что, шлите сову.

Предчувствие его не обмануло: комиссия действительно прибыла в школу на Пасху. Но о Тайной комнате ходили противоречивые слухи. Кто–то утверждал, что работники министерства пытались обезвредить василиска с помощью петушиного крика, однако у них погибли все птицы от странного зеленоватого свечения в коридоре, поэтому василиска погрузили в магический сон. Казалось странным, откуда взялось это самое зеленоватое свечение, если кроме Гарри его никто и не видел, а он, рассказывая о василиске, совсем о нем забыл.

— Совпадение, — отмахивалась Гермиона.

Другой слух уже никак нельзя было назвать совпадением: откуда–то стало известно о том, что Гарри понимал язык змей.

— Не обращай внимания, — советовал Рон, — подумаешь, косятся. Зато, наверное, твои слизни тебя еще больше уважают.

Гарри так не думал. Он замечал, что в гостиной смолкали все разговоры, стоило ему появиться, он видел холодные взгляды, наполненные скорее страхом, чем уважением. Совсем не этого ему хотелось добиться, когда он просил шляпу отправить его в Слизерин.

— Зато к тебе больше не лезет Малфой, — пожимал плечами Рон.

Да, Драко больше не пакостничал, не следил за ним, он вообще не замечал Гарри, будто тот стал невидимкой, но такое показное равнодушие тревожило еще сильнее: казалось, будто Малфой замышляет какую–то коварную ловушку.

— Коварные ловушки и Малфой? — не верил Невилл. — Вот наябедничать он может додуматься. Оскорбить. Но задумать какой–то хитроумный план?.. Нет.

Дни летели за днями, занятые учебой и рассуждениями — получится ли у них воспользоваться рецептом Слизерина. Гарри настолько захватила идея универсального противоядия, что уроки он делал наскоро, чтобы в оставшееся время попытаться отыскать, о каком это заклинании во славу жизни говорилось в стихе. Не очень осознавая, что лишает болельщиков возможности насладиться матчем Слизерин — Равенкло, он почти сразу поймал снитч, никто из охотников еще не успел даже забить и гола.

* * *

— Далеко еще, как думаете? — поинтересовалась озирающаяся по сторонам Гермиона.

Гарри нахмурился. Гермиона не очень хотела идти с ними в Запретный лес. И вот теперь волновалась, что их отсутствие могли заметить и назначить взыскание — прямо перед экзаменами. Рон и Невилл тоже временами оглядывались: чем теснее смыкались деревья над головами, тем тревожней становились шорохи. И хотя они не увидели пока ни одного зверя — им просто мерещилось что–то в чаще, в то время как ветер шелестел листвой, Гарри должен был признать, что невинная прогулка за фиалками в лесу выглядит иначе, чем в библиотеке.

Именно он, случайно услышав разговор декана с профессором Спраут, выяснил, что фиалки отцветают в мае, и до самого конца лета, пока они вновь не зацветут, найти их в лесу будет невозможно. И именно поэтому вместо того, чтобы, как остальные ученики, готовиться к экзаменам, Гарри с друзьями плутал по Запретному лесу в поисках заветных цветов.

— Мы все равно не знаем, что за заклятия жизни упоминаются в рецепте, — пыталась образумить мальчишек Гермиона, пока Гарри не возразил, что заклятия они могут искать все лето, а землю надо взять сейчас. Пока не отцвели фиалки.

— Мы уже бродим часа два и ничего не нашли, — вновь заговорила Гермиона, — может, повернем назад? Скоро обед, и все заметят, что нас нет.

— Не напоминай про обед, — мгновенно отозвался Рон, который очень хотел есть.

— Если ты хочешь есть, то мы с Гермионой прихватили с завтрака булочки, — ответил Невилл.

— Они, наверное, уже засохли, — пожаловался Рон, затем громко вздохнул: — Ладно, давай.

— Можно разжечь костер и на нем поджарить хлеб, — предложил Гарри.

— Костер! В лесу! — воскликнула Гермиона. — Это же опасно!

— Ничего подобного. Ведь ты всегда сможешь потушить его заклятием. Да и если правильно сложишь, ничего опасного — смотри!

Гарри взмахнул палочкой, расчищая небольшое пространство от веток и травы. На голой земле он ровным колодцем выложил сухой валежник.

— Магглы поджигают спичками, но их у нас нет. Зато есть палочки, — улыбнулся он. — Давай, Гермиона.

Гермиона подняла палочку и, указывая ею на сложенные ветки, звонко произнесла:

— Insendio!

Огонь мигом охватил весь костер.

— Откуда ты все это знаешь? — обратился к Гарри Рон.

Гарри пожал плечами.

— Мои родители любят выбираться на пикники с друзьями. Я столько раз все это наблюдал, что повторить труда не составило.

* * *

Пока Рон жарил хлеб для всех на трансфигурированной Гермионой из листьев решетке, Гарри, которому не сиделось на месте, решил немного пройтись. К тому же ему почудилось, будто его кто–то позвал.

Он шел на странные звуки, пока не перестал ощущать дым костра. Оглянулся и не сразу мог разобрать, в какую сторону возвращаться — кругом, куда ни кинь взгляд, сплошная чаща. Слева ему привиделся просвет, Гарри направился туда и действительно вышел на огромную полянку, усыпанную нежными фиолетовыми цветами.

Нашел.

Гарри кинулся было назад за друзьями, но, не пробежав и десятка футов, затормозил.

Зачем? Он ведь может просто взять с собой землю. И цветы.

Он превратил один цветок в глиняный кувшин — спасибо отцу и крестному за новогодний урок с колокольчиками. И просто наполнил его землей. Наклонился сорвать цветы для Гермионы — разумеется, как доказательство, что земля не простая, а та самая! — когда снова услышал, как его кто–то зовет.

Голос не был похож на человеческий, и Гарри уже подумал, что так шумит ветер, когда снова раздалось уже вполне человеческое эхо: «Гарри!».

Звала Гермиона.

Схватив кувшин в одну руку, а цветы в другую, он кинулся на зов. Что–то случилось? Или они просто его потеряли? Ветки больно хлестали по лицу, но он не замечал этого.

И снова из глубины леса донеслось: «Гарри!».

Эхо издевалось, заставляло его кружить на месте, дважды обежать полянку с фиалками. Дыхание сбилось, в глазах стало темнеть. От фиалок уже тошнило, а он все никак не мог найти друзей.

«Так, — сказал себе сам Гарри, — главное — не терять головы. Что если пойти не на звук, а в другую сторону?».

Он медленно двинулся в противоположную сторону. И хоть эхо стало стихать, ему показалось, что теперь он на верном пути.

И когда среди деревьев мелькнула тень и он нос к носу столкнулся с Гермионой, то даже не успел испугаться.

— Где ты бродишь! — встревоженно воскликнула она, оглядывая пыльные потеки на его щеках и царапины от веток и переводя взгляд на кувшин и смятый букет фиалок. — О! — Ее глаза округлились. — Ты нашел их!

Гарри не успел ничего сказать, потому что все шорохи леса заглушил отчаянный крик.

Он переглянулся с побледневшей Гермионой. Оба узнали голос Рона.

* * *

Выскочив к уже прогоревшему костру, они увидели огромную змею, которая обвивала оцепеневшего от ужаса Невилла. Рон без сознания лежал на земле.

Кувшин вместе с цветами выпал у Гарри из рук, но он этого даже не заметил. Змея не сводила глаз с пришедших, продолжая сжимать свою жертву тугими кольцами.

— Вкусссссные детенышшшши, — мерзко шипела она.

Гарри бросился вперед, прикрывая собой Гермиону.

— Отпусти его! — приказал он змее.

— Ты знаешшшшь нашшш язык? — удивилась змея, немного ослабив захват, так что Невилл смог перевести дыхание.

— Не трогай его, отпусти, — потребовал Гарри, доставая волшебную палочку.

— Ты Поттер? — поинтересовалась змея.

— Что? — растерялся Гарри.

— Ты Гарри Поттер? — повторила змея, оставив Невилла в покое и скользя к Гарри.

Не успел он ответить: «Да!», змея набросилась на него. Ударом хвоста она вышибла волшебную палочку и повалила Гарри на землю. Гермиона вскрикнула, отпрыгнув в сторону. Гарри с трудом увернулся от нового удара, но змея уже ползла по нему, и теперь он, а не Невилл, был ее жертвой.

Сбывался страшный рождественский кошмар: змея понимала, но не слушалась его. Гермиона и Невилл ошарашенно смотрели и ничем не могли помочь.

Ничем? У них же волшебные палочки!..

— Охлаждающие чары, — задыхаясь, прохрипел Гарри. — Гермиона. Охлаждающие чары.

— Что? — Гермиона обернулась к Невиллу. — Что он говорит? Что делать? Что делать?

— Охлаждающие чары, — повторил Невилл. — Ты знаешь заклинание?

— Кажется, но не уверена, — простонала Гермиона, махнула палочкой и крикнула: — Frigeo!

Гарри почувствовал, как движения змеи становятся плавными, как расслабляются ее кольца.

— Еще раз! — попросил он.

Гермиона вместе с Невиллом хором выкрикнули заклятие, и змея окончательно оцепенела.

Невилл помог Гарри освободиться от нее и найти палочку.

— Это ненадолго, — разглядывая спящую рептилию, покачала головой Гермиона.

— Что с Роном? — спросил Гарри.

— Она его укусила. В руку. Левую, — объяснил Невилл.

Втроем они нагнулись над другом.Гарри отвернул рукав мантии: чуть ниже локтевого сгиба красовались две едва заметных точки.

— Даже крови нет, — прошептала Гермиона.

— Так, — заговорил Гарри, — Невилл, беги в замок за помощью. Мы покараулим Рона, а заодно будем время от времени накладывать на змею чары.

— А может, мы отправимся в замок все вместе, а Рона левитируем? — предложил Невилл.

— Это займет больше времени, да и змея уползет, — возразила Гермиона.

— Знаешь, в какой стороне замок? Не заблудишься? — спросил Гарри у Невилла.

— Мы пришли вон оттуда: перед тем, как вы развели костер, я запомнил этот дуб.

— Хорошо, — кивнула Гермиона. — Каждые десять минут мы будем высекать сноп искр, чтобы ты мог знать, откуда идешь. Если поспешишь, сможешь добежать до замка за сорок минут.

* * *

Гермиона во второй раз высекла искры, а Гарри наложил на змею охлаждающие чары. Они оба склонились над Роном и при свете палочек разглядели, что лицо друга стало зеленоватым.

Гарри испуганно шагнул назад и чуть не упал: под ноги ему попался кувшин. В сердцах он хотел пнуть его, но вдруг передумал.

В голову ему пришла безумная мысль.

— Гермиона, а что если нам приготовить зелье Слизерина? Вдруг Невилл заблудится?

— И как мы его сварим? — Гермиона с отчаянием глядела на Гарри. — Правда, земля у нас есть, нагревать ее можно прямо в глиняном кувшине. Есть и древесный уголь благодаря твоей идее поджарить хлеб на костре. Но как быть с заклинанием во славу жизни?

— Нам бы получить металл из пепла, а уж потом будем думать о заклинаниях, — возразил Гарри. — Как ты считаешь, уголь лучше сразу смешать с землей?

— По рецепту — не сразу.

— Тогда, — Гарри коснулся палочкой кувшина, — Caleo.

Гермиона прикоснулась к кувшину.

— Жара явно недостаточно.

— А если обдать кувшин пламенем? — предложил Гарри.

— Ты его трансфигурировал? Или нашел?

— Трансфигурировал.

— Можно попробовать.

Она пробормотала:

— Inflammare.

Кувшин тотчас вспыхнул синим пламенем.

Проверив Рона и змею, они сбили пламя.

— Мне кажется, — очень неуверенным голосом произнесла Гермиона, — что пора добавлять уголь.

— И что с ним делать?

— Все то же самое. Нагревать.

На этот раз процесс занял больше времени — Гарри трижды высек искры для Невилла и наложил заклятие на змею, прежде чем они смогли разглядеть среди серой пыли блестящие белые крупицы.

— Спелтер! — обрадовалась Гермиона. — Ура, спелтер, а я не верила.

Гарри расколол кувшин и выбрал крупинки металла. Спелтера было совсем немного — не больше обычной шахматной фигурки, точнее, не больше короны ферзя.

— Теперь что? — спросил Гарри.

— Каким–то образом металл должен стать жидким. Видимо, после заклятия во славу жизни.

Гарри представил себе, как выдувает стакан из воздуха — одобрительный возглас Гермионы показал, что трансфигурация снова прошла удачно. Он ссыпал в стакан крупинки металла и стал думать, что делать дальше.

Заклинание во славу жизни. Но что такое заклинание, как не вербальное выражение мыслей и желаний колдуна! Волшебная палочка не колдует, она концентрирует магию волшебников: дайте палочку магглам, и самое большее, что у них выйдет — сноп искр. Да и то за счет остаточной магии хозяина палочки.

Волшебство есть в нем, волшебство разлито в воздухе, оно связывает его желание жить с желанием, чтобы выжил Рон, с крошечными крупинками металла, которые могут дать жизнь.

Что Снейп говорил ему после укуса змеи? Поттер, вы не спелтер.

Металл, который жертвует собой и именно этим спасает. Пластичный и слабый, но именно тем и сильный.

— Гарри, — проговорила Гермиона.

— Подожди…

Кажется, он приблизился к чему–то важному.

Если отдать все свои силы, все свое желание во славу жизни, вложить магию в эти крупинки, чтобы они потекли…

Он отдал стакан Гермионе.

— Если получится, сразу дай зелье Рону.

Она испуганно кивнула.

Это не должно быть сложнее, чем сотворить стекло из воздуха. Выжать слезы из металла. Слезы… Плач… Когда ребенок рождается, он плачет…

Слезы спелтера.

Гарри охватила теплота, он словно проваливался в мягкую яму, не видя ничего, в том числе и того, что вместо крупинок в стакане серебрится несколько глотков жидкости.

Глава 9. Эпилог

Когда Гарри проснулся, солнце светило так ярко, что стало понятно — он проспал не только завтрак, но и обед.

«Какой удивительный сон», — успел подумать Гарри и тут услышал голоса. Рядом с ним тихонько разговаривали директор и декан. Гарри уловил свое имя и имя Волдеморта и прислушался:

— Вы не верили в пророчество, Альбус, но несмотря ни на что, оно начало исполняться. Само по себе.

— Само ли? Мне кажется, что ты поверил в него и частично сам претворил в жизнь многое. Оказалось достаточно твоей веры, Северус, чтобы сказки ожили, как наш герой. Да–да, Гарри, добрый день, и перестань притворяться, что спишь. А то мадам Помфри решит, что ты умер, так усердно ты стараешься не дышать.

Гарри откинул одеяло и сразу же вспомнил о Роне.

— С твоим другом все в порядке, — успокоил его Дамблдор. — Надо отметить, что нас всех… ммм… восхитили ваши с мисс Грейнджер опыты в лесу. Полагаю, что за находчивость и храбрость вы заслужили по пятьдесят баллов каждый.

— Неужели у нас получился эликсир? — Эта новость была слаще всех остальных.

— Получился, — подтвердил Снейп. — Теперь благодаря вам Рон Уизли может беспечно травиться всю жизнь — ни один яд его не возьмет.

— Значит, эликсира можно изготовить как можно больше! — обрадовался Гарри. — И спасти всех людей, в том числе от змеи Волдеморта.

— От змеи Волдеморта ты их уже спас, — улыбнулся директор, и солнечные лучи отразились от смешных очков–полумесяцев. — А вот что касается эликсира…

— Конечно, девиз «Цель оправдывает средства» можно с натяжкой считать слизеринским, — вмешался Снейп, — но кто вам сказал, Поттер, что жертвовать нужно собой?

— Слишком высока цена даже для такого эликсира, — грустно отозвался Дамблдор. — Гарри, мне жаль, но ничего не выйдет.

— Но если пара глотков спасла Рона и сделала его неуязвимым, то…

— Его спасла, а тебя чуть не убила, — возразил Снейп.

Гарри прошиб пот. Он явно представил себе, как Волдеморт для изготовления зелья отбирает чужие жизни.

— Но все хорошо, что хорошо заканчивается, — слишком весело проговорил Дамблдор. — В честь весьма простой и остроумной поимки змеи — надо отметить, что Флитвик был счастлив услышать о таком применении первокурсниками бытовых чар! — я распорядился отменить экзамены, поэтому думаю, что вся школа будет тебе очень благодарна.

— Змея, — вспомнил Гарри. — Змея искала именно меня, — он взглянул в глаза Дамблдору, и за его улыбкой увидел обеспокоенность. — Вы знаете, что ничего еще не закончилось! Волдеморт послал ее за мной. Почему?

И декан, и директор молчали. Тогда Гарри решил задать следующий вопрос:

— О каком пророчестве вы говорили? Оно касалось меня?

— Гарри, — серьезно ответил Дамблдор, — все пророчества настолько туманны, что при желании их можно привязать к любому событию и истолковать так, как считаешь нужным. Но самое главное делаем мы сами. Мы исполняем или не исполняем судьбу.

Из всего этого — тоже весьма туманного — объяснения, Гарри уловил только одно, то, что его действительно интересовало:

— Какая у меня судьба? — Он повернулся к декану. — Скажите мне, если знаете!

Снейп промолчал, и снова ответил директор.

— Теперь уже ничего не изменишь, Гарри. Но отныне за каждым твоим шагом будет следить Волдеморт.

— Но почему?

— Полагаю, потому, что Волдеморт расценивает тебя как возможную угрозу.

Гарри рассмеялся.

— Вы шутите?

Перевел взгляд на мрачного декана.

— Вы шутите? — умоляющим тоном повторил он.

— Нет, Гарри. Ты полукровка. Весьма одаренный. С первых дней учебы тебе удалось привлечь к себе внимание.

— Квиддич? — горько улыбнулся Гарри.

— Да. Именно он, — кивнул Снейп. — К тому же не забывай, что новость о твоем знании серпентарго не могла не пройти мимо него.

— Но откуда Волдеморт мог узнать? — удивился Гарри. — Ведь это было закрытое разбирательство.

— У Волдеморта везде свои люди, — ответил Дамблдор, взглянув на Снейпа.

Гарри скрутило от ужаса. Внезапно он понял, что внимание Волдеморта — не что иное, как жизнь под вечной угрозой смерти. И первыми под удар попадали его родители.

— Я все испортил? Что теперь будет с мамой и отцом? — прошептал он.

— Мы уже предприняли некоторые меры, — ответил директор, — если их соблюдать, то ничего непоправимого не произойдет. Что касается твоего первого вопроса — нет, Гарри, все обстоит ровно наоборот. Ты дал нам всем надежду. Надежду, что борьба против Волдеморта — не бессмысленна. Но об этом мы поговорим позже. Надеюсь, после твоего совершеннолетия. Отдыхай.

— Директор, но как же…

— Гарри, все ответы придут позже, поверь. Ты сам их для себя найдешь.

Почувствовав головокружение, Гарри откинулся на подушку. Ничего себе — выбрал успех. А ведь шляпа предупреждала, что счастье успех ему не принесет. И что вышло? Что он бросил вызов самому Волдеморту.

Смело? Глупо!

Раздался смех, и в палату ввалились Рон, Невилл и Гермиона.

— Как ты, Гарри? — поинтересовались они. И Гарри был вынужден выдавливать из себя улыбку, ровно до того мига, пока из рукава мантии Рона не выглянула крыса, встретилась со взглядом Гарри и юркнула обратно.

— Ты завел себя питомца? — искренне удивился он.

— Что ты, Гарри! Это моя старая крыса. Досталась мне от Перси. Сто лет у нас живет. Она весь год жутко боялась тебя, да и сейчас боится. Как почует — тут же прячется. Первая раскусила в тебе потенциал…

Они дружно засмеялись, и у Гарри немного отлегло от сердца. Директор обещал обезопасить родителей, а значит, и дом. В школу Волдеморт не проберется. Так что Гарри ждали скучные будни. Ничего такого же захватывающего, что случилось с ним в этом году, уже точно не произойдет. Угроза Волдеморта? Всего–навсего вероятность вечного шаха. Но жизнь куда сложнее и интереснее игры.

А о смешном поведении Роновой крысы надо будет обязательно рассказать дома…

Глава 10. Примечания

[1] Настойка спелтера. Спелтер — цинк.

[2] «так вот, лесная фиалка, Уизли, как и полевые анютины глазки тяготеют к землям, содержащим туцию. Туция или шпаутер, или конерфей, или философская шерсть, или индийское олово, или фальшивое серебро, или спелтер — все суть одного».

Действительно, полевые анютины глазки и лесные фиалки тяготеют к землям, в которых содержится цинк.

Латинское название «цинк» переводится как «белый налет». Старые его названия: фальшивое серебро, спелтер, туция, шпаутер, индийское олово, контерфей.

Арабские медики применяли «пушистый снег» или, как называли алхимики, «философскую шерсть» — пушистый порошок оксида цинка. В обычную пудру, в тальк входит эта шерсть.

[3] Важнейшее «амплуа» цинка — почти половина всего мирового производства цинка идет на защиту стали от ржавчины. Цинк характеризуется большей химической активностью, чем железо, и при возникновении угрозы окисления он тут же подставляет себя под удар: жертвуя собой, спасает железо от гибели. Пока на стальном изделии есть хоть крупица цинка, железо не будет разрушаться от коррозии. Именно поэтому Снейп и говорит, что Гарри ведет себя как цинк, жертвенно.

[4] «Пусть посидит денек на диете. Виноград, апельсины, груши, салат, лук».

Специальная диета (виноград и пр.) — все, что содержит цинк.

[5] «Они обнаружили десять Питеров на П… Филлипса»

Филлипс — эта фамилия по–английски начинается тоже на P — Phillips;

[6] «Питер Петтигрю… что было в его фамилии от питомца…»

Можно разбить фамилию Pettigrew на части: «Pet I Grew» — «Питомца я растил».

[7] «Белая густая дымовая завеса… Порошок спелтера нагревать до воспламенения».

Белый дым — это просто частицы оксида цинка в воздухе. Чтобы получить оксид цинк нужно нагреть, и он прореагирует с кислородом.

[8] «Гриффиндор умирает, но не сдается!»

Вольное переложение слов Камбронна: «Гвардия умирает, но не сдается!» (на фр. La garde meurt et ne se rend pas!)

[9] «…помощник министра Квинт Долет…»

Квинт Долет — по созвучию близко к лат. cui dolet — «кто страдает».

[10] Avicenna — Средневековый ученый, философ, врач, музыкант и визирь при разных правителях, Ибн — Сина, Абу Али Хусейн ибн Абдаллах (латинизированное Авиценна, Avicenna) (около 980–1037), оставил множество сочинений по медицине, между которыми особой известностью пользовался «Канон» (Каnun fi& rsquo; l Tibb). В своих работах связывал некоторые виды психической деятельности с определенными частями головного мозга, а при изучении причин многих заболеваний указывал на значение внешних факторов (в том числе и окружающей человека внешней среды).

[11] Albertus Magnus — Альберт Великий (лат. Albertus Magnus, 1193? Лауинген, Швабия — 15 ноября 1280, Кёльн) — Св. Альберт, Альберт Кельнский, Альберт фон Больштедт — философ, теолог, ученый. Видный представитель средневековой схоластики, доминиканец, признан Католической Церковью Учителем Церкви.

[12] его заинтересовал Гебер с «Книгой ядов и противоядий» — Абу Абдаллах Джабир ибн Хайян ад-Азди ас-Суфи (Тус, ок. 721, — Куфа, ок. 815) — знаменитый арабский алхимик, врач, фармацевт, математик и астроном. Родился в семье аптекаря Хайана ад-Азди, происходившего из Йемена. В средневековой Европе был известен под латинизированным именем Geber.

[13] В 1721 году немецкий химик и металлург Иоганн Фридрих Генкель (у него учился молодой М. В. Ломоносов в период пребывания во Фрайбурге) сумел выделить цинк из минерала галмея. Генкель «сжег» галмей, а из образовавшейся «золы» получил блестящий металлический цинк, который он в своих сочинениях уподобил птице Феникс, восставшей из пепла. (Венецкий С. И. «Рассказы о металлах», с. 128)

Минерал галмей — (формула ZCO3) карбонат цинка. При высокой температуре разлагается, дает углекислый газ и оксид цинка. Оксид цинка можно восстановить (то есть получить из него цинк). В стихотворении предлагается сделать это с помощью древесного угля.

[14] В заметных количествах цинк содержится в яде змей, особенно гадюк и кобр. Ученые предполагают, что этот элемент защищает змею от собственного яда. (Венецкий С. И. «Рассказы о металлах», с. 135)

Заклинания, использованные в тексте:

(из канона и выдуманные автором)

Accio — Призывающие чары.

Этимология: от лат. «я призываю (приближаю)», accedo — «приближаться», accipio — «получать, принимать».

Alohomora — Отпирающие чары

Этимология: неизвестно.

Aparecium — Проявляющие чары.

Этимология: от лат. Appareo — «явствовать, являться; быть ясным, показывать».

Заклинание, используемое для просмотра и выявления скрытых надписей и рисунков (к примеру, сделанных исчезающими чернилами). Возможно, вполне применимо для выявления еще чего–либо: к примеру, невидимых предметов‑Invisum Aparecium.

Caleo — Чары согревания.

Этимология: caleo — (лат.) «быть теплым».

Dissendio — Заклинание Dissendium открывало проход в туннель между Хогвартсом и Хогсмидом, который начинался за статуей горбатой ведьмы. Предположительно этимология слова идет от латинского dissideo (dissedi, dissessum, dissedere) — «разделяться, расходиться».

E contario — Заклятие для обратного эффекта в трансфигурации — возвращает объект в прежнее, «естественное» состояние.

Этимология: е contario — лат. «наоборот».

Elido — Безобидное заклинание, позволяющее разбивать, никуда не опрокидывая и не толкая различные сосуды, стекла в рамках для фотографий…

Этимология: elido — от лат. «разбивать».

Evanesco — Устраняющие чары.

Этимология evanesco — лат. «исчезать, пропадать».

Finite Incantatem — Заклинание, которое останавливает действие всех наложенных заклятий. Или всех возможных из имеющегося комплекта. от лат. finio — «кончать, завершать».

Frigeo — Чары охлаждения

Этимология: frigeo — лат. «быть холодным».

Inflammare — Заклятие поджигания, вызывает голубое (эффект описан в первой книге, заклятие — в фильме) пламя в месте или на предмете, указанном палочкой.

Этимология: лат. in — «в, на» flamma — «пламя» (ср. англ. flame); inflammo — «воспламенять, поджигать».

Insendio — Чары пламени

Этимология: лат. incendo — «воспламенять, поджигать».

Inverto — Заклинание, которое опрокидывает противника.

Этимология: inverto — лат. «опрокинуть».

Lumos — Чары освещения.

Этимология: лат. lumen — «освещение; свет, светильник».

Nox — Чары Затемнения. Заклятие, пригодное к употреблению как обратное к Lumos (см.) — то есть гасящее зажженный при помощи последнего свет.

Этимология: лат. nox — «мрак, ночь, тьма».

Reparo — Чары восстановления.

Этимология: reparo — лат. «восстанавливать».

Rictusempra — Чары щекотки.

Этимология: лат. rictus — «усмешка», semper — «всегда», sempiternus — «постоянный, безостановочный, непрерывный».

Serpensortia — Заклинание, вызывающее появление змеи.

Этимология: serpens — «змей, змея»; ortus — «возникновение, появление».

Wingardium Leviosa — Чары левитации.

Этимология: wing — англ. «крыло», «снабжать крыльями, окрылять», arduus — лат. «высокий, отвесный»;

Vipera Evanesco — Чары устранения наколдованной змеи.

Этимология: vipera — лат. «ядовитая змея».

КОНЕЦ

Оглавление

Танка Морева Фанфик Непостижимая предопределенность

  Глава 1. Простой выбор

  Глава 2. Неожиданный поворот

  Глава 3. Полуночная дуэль

  Глава 4. Отработка

  Глава 5. Рождество

  Глава 6. О пользе любопытства

  Глава 7. Тайная комната

  Глава 8. Универсальный эликсир

  Глава 9. Эпилог

  Глава 10. Примечания