КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Смерть уравнивает всех [Дон Пендлтон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Дон Пендлтон Смерть уравнивает всех

Истину можно найти не в точке зрения, а в сути.

Цицерон
Людская праведность идет своим путем

И не свернет с проторенной дороги,

Она сразит и слабого, и силача раздавит,

Она вперед идет, повсюду сея смерть.

Оскар Уайльд, Баллада о читающем Гаоле
«Нельзя позволить, чтобы мафии все сходило с рук. Она должна платить по счетам, как и все остальные. Если я окажусь единственным сборщиком податей, пусть так и будет. Но я стану собирать кровь, кровь мафии. А очередь платить выстраивается везде.»

Из дневника Мака Болана

Пролог

«Зачем защищать линию фронта, находящуюся за 8 тысяч миль отсюда, когда реальный враг уничтожает все то, что мы любим и ценим в своей стране?»

Именно так понимал Мак Болан проблему организованной преступности в Америке.

Целых 12 лет он отслужил солдатом, за его плечами остались несколько военных кампаний в Азии. Он был опытным оружейником и знатоком в области маскировки, умел пользоваться любым видом оружия, который находился на вооружении. Он также был специалистом по убийствам, его прекрасно обучили проникать во вражеские зоны. Как личность он сформировался именно там, на войне: человек без нервов, прекрасно владеющий собой, военная машина с высоким интеллектом — он заработал себе в Юго-Восточной Азии кодовую кличку «Палач», успешно выполнив подтвержденные впоследствии 98 убийств в глубоком тылу врага. По словам его бывшего командира, Мак Болан был «парнем со смертельной хваткой, не имевшим равных в психологической войне».

Затем сержанта Болана вызвали домой на похороны отца, матери и маленькой сестренки, которые пали жертвой другого вида человеческой жестокости. И с того времени все внимание «парня со смертельной хваткой» переключилось на «домашний фронт». Началась новая война — в самых диких джунглях среди существующих на Земле.

Палач взялся за мафию!

Глава 1

Это место идеально подходило для засады. Узкая дорога, петлявшая по густому лесу, пролегала вдали от шумных автострад, и в этот час машин здесь практически не было. Кругом простирались топкие болота. Гибкие стебли дикого винограда обвивали древесные стволы и, перебрасываясь с кроны на крону, словно опутывали весь лес диковинной паутиной.

Воистину тропические джунгли! И не подумаешь, что это — штат Луизиана. Лишь вода беспрепятственно проникала в лесные дебри, да еще вот эта дорога, узкой лентой вгрызавшаяся в чащу.

Именно такие места и любил Мак Болан.

Он уже приготовился к очередному тяжелому бою. Эластичный черный костюм плотно облегал его стройную мускулистую фигуру, руки и лицо были выкрашены в черный цвет. Легкие болотные сапоги доходили почти до колен. На прочных ремнях, опоясывавших все туловище, висели «отомаг» 44-го калибра и другие «игрушки», несущие смерть. Черная «беретта» притаилась под левой мышкой, а автомат «узи» израильского производства красовался на груди.

Рядом на земле лежали четыре безобидного вида трубки из стекловолокна. Официально они именовались «легкое противотанковое оружие» — своеобразная модификация базуки, стрелявшая ракетами и способная поразить любые виды боевой техники.

Сейчас носы этих ракет мирно выглядывали из стекловолоконных стволов.

До рассвета оставался еще час, но все приготовления к битве Болан давно уже завершил, так что теперь от него требовалось только одно — терпеливо ждать. Таков был стиль Мака Болана, любившего все до мелочей обдумывать и подготавливать заранее. В таком подходе к мелочам и кроется степень профессионализма, а Мак Болан был безусловно профессионалом. За неделю, проведенную в этом болоте, он изучил расположение всех тропинок и ручейков и точно зафиксировал в своей феноменальной памяти все сухие островки, которые могли пригодиться для осуществления быстрой боевой операции. Знание подобных деталей определяло не только его шансы на успех, но и самое главное, сумеет ли он остаться в живых.

Он вспомнил, как несколько лет назад с удивлением обнаружил джунгли на расстоянии всего лишь дневного перехода от Сайгона. А здесь от Нового Орлеана до джунглей можно было дойти за несколько часов, и эти джунгли были гуще всех тех лесов, в которых он воевал во Вьетнаме.

Неожиданно на шоссе вылез броненосец, и замер, равнодушно глядя на одетого во все черное человека. Чуть погодя он развернулся и пополз на другую сторону дороги.

«Давай, хитрец, шевелись! — подумал Болан. — Ты попал в зону военных действий, и все оружие штата Луизиана не сможет уберечь тебя, так что давай, убирайся!»

Невольно его взгляд упал на ракеты, торчащие из аккуратных стеклопластиковых трубок. Вообще, способно ли оружие защитить, если оно создано именно для убийства?

Он в последний раз оценил ситуацию. В любую минуту конвой мог появиться на вершине Пойнт Эйбл и выехать на короткий прямой участок дороги. В течение трех предыдущих вылазок он по часам замерял график движения автомобилей и не заметил никаких отклонений от заведенного распорядка. Им потребуется десять секунд, чтобы поравняться с Боланом. Еще через десять секунд, если им очень повезет, они появятся на следующем повороте, около Пойнт Чарли. Во главе будет двигаться огромный «кадиллак» с восемью стрелками на борту. Болан отметил, что в конфигурацию кузова машины внесены определенные изменения, а это говорило только об одном: «кадиллак» бронирован и весьма основательно.

Вслед за головным автомобилем поедет вместительный грузовик, везя трехдневный доход предприятий, которыми владеет мафия вдоль берегов Миссисипи, а также грязные деньги: поступления от казино, сбор с проституток, выручка от продажи контрабандного спиртного, торговли наркотиками и «невинного» рэкета всех сортов. Именно этим караваном перевозятся пятьдесят килограммов целого, неизмельченного героина, всего три дня назад прибывшего в Галфпорт на корабле компании «Централ Америкэн» вместе с грузом бананов. Очередная партия для порошкового завода во Французском квартале Нового Орлеана. Судя по бойницам в кузове грузовика, товар охраняли по меньшей мере три тяжеловооруженных охранника.

Замыкал конвой еще один «кадиллак», в точности похожий на головной.

По прикидкам Болана, караван охраняли девятнадцать стволов, включая автоматическое оружие.

Плюс отборные головорезы из Масона-Диксона, лучшие люди старика Ваннадуччи.

Путем хитроумных махинаций на государственном уровне каждый из них приобрел удостоверение личности, подтверждающее принадлежность к «полиции специального назначения». Бронированный грузовик был официально зарегистрирован, имел настоящие номерные знаки, таможенные пошлины за груз были уплачены. Но все равно мафиози предпочитали передвигаться по маленьким дорогам, что делало их похожими на насекомых-паразитов, которыми они на самом деле и являлись.

Именно паразиты. Все эти ребята из мафии клялись кровью, и каждый был готов умереть, проливая свою и чужую кровь. Что касается их грязных денег, то скоро они перекочуют в военный сундучок Палача — около трехсот тысяч долларов по самым скромным подсчетам. Наивные люди полагают, будто преступный мир ничего не платит, а лишь гребет деньги под себя. Ничего подобного! Еще как платит — за право безбедно жить тысячам злобным каннибалам-психопатам, чванливо управляющим в своих маленьких ублюдочных королевствах. Сумма выплат государству достигала 70 миллиардов долларов, что превышало доход трех крупнейших американских корпораций и было больше валового внутреннего продукта многих стран мира.

Банда Дикси за счет этого жила припеваючи: ребята имели все, что хотели, и делали то, что им заблагорассудится, и длилось это уже достаточно долго. Пронаблюдав некоторое время за маленькой империей Ваннадуччи, Палач решил, что пора наконец выставить счет Дядюшке Вану и всем его маленьким дикарям.

Корни мафии уходили в далекое прошлое и прослеживались еще в XIX веке. В 1890 году итальянские бандиты убили в США начальника полиции, которого не удалось купить, а затем подкупили суд присяжных, чтобы убийц выпустили на свободу. Разгневанные граждане линчевали нескольких мерзавцев. Истерические отклики на это событие — как в стране, так и за рубежом — привели к тому, что, поставленное в неловкое положение, правительство США было вынуждено принести официальные извинения и даже выплатить компенсацию за причиненный ущерб итальянскому правительству, дабы хоть как-то замять дело. Само собой разумеется, банда Дикси быстро вернулась к своим прежним делишкам, нагло подрывая экономику Юга США. С тех пор никому не удавалось выставить им счет и призвать к ответу.

А сумма за все эти годы выросла неимоверно. И вот, наконец, пришел сборщик податей. Настало время сполна платить по векселям за целый век разбоя.

Пальцы Палача нащупали маленький карманный детонатор, который официально всех оповестит о начале битвы за Новый Орлеан. Болан был готов.

Из-за поворота показалось сияние автомобильных фар. Машины приближались к Пойнт Эйбл.

* * *
Водитель первой машины, почуяв неладное, ткнул локтем Джимми Листа и проворчал:

— Босс!

Листа, начальник конвоя, рывком выпрямился на переднем сиденье и злобно прошипел:

— Ну? Почему снизил скорость?

— Там, на дороге, что-то творится.

— Авария?

— Может быть, — пожал плечами водитель. — Как будто за поворотом светит железная дорога или уж не знаю что...

Листа схватил микрофон и громко скомандовал:

— Всем быть начеку! — Его сонливость как рукой сняло. — Поднять все окна! Закрыть двери! Всем немедленно доложить, как поняли!

Пока люди, сидевшие в других автомобилях, торопливо отвечали ему, водитель заметил:

— Я не вижу ничего, кроме отблесков. Странно. Мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, — согласился Листа. — Ну-ка, поддай хорошенько газу. — А затем прорычал в микрофон: — Всем приготовиться! Уносим ноги!

После чего велел головорезам, сгрудившимся на заднем сиденье, быстро приготовить оружие.

В последующие несколько секунд события прокрутились, словно в калейдоскопе. Краткая их запись выглядела бы так.

С сильным, но мягким ускорением бронированный лимузин рванулся вперед на прямой участок дороги.

Стрелок на заднем сиденье взволнованно спросил:

— А что, если это полиция Что мы будем делать, если...

Листа заорал в ответ:

— Совсем рехнулся? Забыл, какой груз мы тащим за собой? Черта с два мы остановимся, кто бы там ни был!

Чуть впереди ярко полыхнуло, и огромное дерево с грохотом упало поперек дороги.

Водитель завопил: «Господи!» — и, вскочив с сиденья, всем своим весом надавил на тормоза.

— Дубина! — рявкнул Листа и вцепился в руль, пытаясь объехать препятствие.

Водитель пришел в ужас:

— Босс, не делайте этого! Там везде трясина!

Тряска была такая, что парней на заднем сиденье швыряло из стороны в сторону. Они ругались почем зря, а пистолет одного из них случайно выстрелил, и это лишь усилило всеобщее смятение.

Неожиданно «кадиллак» занесло, он боком врезался в упавшее дерево и отлетел назад. Водитель тяжелого грузовика, до сих пор добросовестно выдерживая дистанцию в несколько метров, не успел затормозить и столкнулся с «кадиллаком».

В последний момент Листа краем глаза заметил высокого черного с головы до ног человека, вприпрыжку мчавшегося вдоль освещенной дороги со странным предметом на плече. Джимми Листа хватило доли секунды, чтобы узнать этого человека.

— Боже! Иисусе! — простонал он. — Это он!

Вот тут-то и начался сущий ад!

* * *
Болан выбрал подходящий кипарис, сорвал обвивавшую его виноградную лозу, просверлил в стволе отверстие и сунул туда взрывчатку — именно столько, чтобы дерево мгновенно рухнуло поперек дороги. Взрыв получился идеальным: дерево упало в точности там, где требовалось Болану.

Машины неторопливо следовали одна за одной, почти впритык друг к другу. И тут дорогу перегородило упавшее дерево. Пытаясь объехать его, головной грузовик резко свернул в сторону, но его неожиданно понесло юзом. Две другие машины с ходу врезались в первый грузовик — и битву можно было считать наполовину выигранной.

Впрочем, в таких делах половина — не в счет. Болан это отлично понимал. Из засады, расположенной в пятидесяти ярдах от ожидаемой «пробки», он следил, как будут развиваться события. За пару секунд до столкновения он вскочил и помчался к тому месту, где должно было упасть дерево. Нежданная преграда, конечно, остановит преступников, но не сможет их нейтрализовать. И вот здесь надо было действовать крайне быстро, счет шел на секунды.

Но всего предусмотреть, естественно, нельзя: Болан никак не ожидал, что тяжелый грузовик, врезавшись в «кадиллак», развернет его таким образом, что уцелевшая фара лимузина станет светить именно в ту сторону, откуда должен был появиться Болан. Луч одновременно и освещал, и слепил его. На решение этой проблемы ушло несколько драгоценных секунд. Не добежав тридцати ярдов до свалки автомобилей, Болан остановился, вскинул «отомаг» и, тщательно прицелившись, нажал на курок. Выражаясь фигурально, все решение проблемы весило пятнадцать с половиной граммов. Большая пуля молнией промчалась вдоль луча, и свет погас. В наступившей темноте разом поднялся панический шум: раздались негромкие выкрики, захлопали двери, натужно завизжал стартер, которым пытались завести заглохший мотор.

Было ясно, что головной «кадиллак» особой угрозы не представляет — он был весь разворочен. В его салоне люди вопили, звали на помощь, а один из парней даже плакал, проклиная неведомых безжалостных убийц.

Бронированный грузовик казался безжизненным в этой свалке, двигатель не заводился. За бойницами прятались охранники, и было видно, что они готовы открыть стрельбу из автоматов, и лишь ждут появления мишени.

Самую большую опасность представлял лимузин, который замыкал конвой. Его капот был открыт, повсюду валялись осколки разбитого стекла — вот и все повреждения. Несколько парней, ошарашенно размахивая «томпсонами», вылезли из дверей.

Болан осторожно занял позицию: опустился на одно колено и освободился от всего своего снаряжения, оставив при себе лишь «легкое противотанковое оружие». Парни с ножами увидели его секундой позже после того, как его «пушка» с оглушающим свистом послала снаряд в заднюю часть лимузина. Последовала ослепительная вспышка, сопровождаемая адским грохотом, и пламя мгновенно охватило все автомобили, а два автоматчика в долю секунды превратились в пылающие факелы.

Наступило всеобщее замешательство. Слышались крики о помощи, грязная ругань, кто-то громко взывал к всевышнему, моля о прощении. Болан милостиво отпустил им всем грехи, послав еще одну ракету, которая огненной иглой вонзилась в салон «кадиллака». От удара машина нелепо подпрыгнула, и, едва ее колеса коснулись земли, бензобак взорвался. Взрыв словно припаял лимузин к передней части бронированного грузовика, рваные куски металла со свистом полетели в разные стороны, под днищем грузовика заплясал рой ослепительных искр. Люди разом отпрянули от бойниц, секундой позже со скрипом распахнулся вентиляционный люк, и до Болана донеслись громкие вопли перепуганных охранников.

Он осторожно, выверяя каждый свой шаг, приближался к зоне огня. Оба «кадиллака» — передний и задний — представляли собой груды оплавленного металла. Изувеченные тела, похожие на обугленные головешки, валялись там и сям. По мере того как бензин вытекал из баков, река огня ширилась, окружая бронированный грузовик. Все его колеса давно уже расплавились.

Настала тишина, ни один человеческий голос не тревожил безмолвия ночи.

Бронированный грузовик пылал, напоминая эдакую печь для выпечки хлеба. Люди, которые там находились, могли, вероятно, выдержать не более двух минут, и, совершенно очевидно, никаких сил для продолжения сражения у них уже не оставалось.

Битва закончилась.

Болан отбросил в сторону ЛПО, посчитав, что в данной ситуации сможет обойтись одним «узи». Когда он приблизился к грузовику, водитель прокричал через открытое окно:

— Ладно! Я выхожу! Не стреляй!

Болан властно приказал:

— Выпрыгивай — и сразу бегом. И не вздумай оборачиваться!

Парень вывалился из кабины и рухнул на землю, пытаясь сбить пламя с одежды, затем вскочил на ноги и метнулся в сторону болота, пытаясь раствориться в ночи.

Головорезы в грузовике, наблюдая эту картину, немедленно распахнули заднюю дверь, и охваченный паникой голос выкрикнул:

— Мы тоже! Мы сдаемся!

— Тогда делайте то же самое! — ледяным тоном произнес Палач.

Три охранника, одетые в униформу, поспешно выпрыгнули из грузовика, подняв руки и кашляя от удушливого дыма.

— Не в болото, — приказал Болан, — а вниз по дороге, и в темпе!

Он дождался, пока они не исчезли из вида, затем быстро запрыгнул в кузов и подхватил мешок с деньгами, швырнув на пол значок снайпера, после чего выскочил наружу.

Все получилось, как он и рассчитывал.

Надо думать, шайка из Нового Орлеана эту ночь долго не забудет. Точно так же мафиози в разных уголках штатов долго будут содрогаться, вспоминая путь Палача, кровавый путь, начавшийся когда-то в Питтсфилде и пролегший потом через Лос-Анджелес, Чикаго, Нью-Йорк, Майами, Сан-Франциско, Детройт и многие, многие другие города. И уж, конечно, они сразу догадаются, что этот стремительный налет в болоте штата Луизиана — всего лишь прелюдия грядущей бойни, которую в самом скором времени Палач учинит во всем регионе.

Они это поймут, ибо мафия объединила не одних только дураков.

Глава 2

С обеих сторон от места лесной катастрофы дорога была забита полицейскими машинами, и число их неуклонно возрастало. В ослепительном свете фар последствия кровавой бойни выглядели особенно впечатляюще.

Джек Петро, детектив из полицейского участка Нового Орлеана, оставил свой автомобиль между каретой «скорой помощи» и автомобилем спасателей, вскарабкался на ствол поваленного дерева и долго созерцал открывшуюся ему ужасную картину. Рядом с ним пристроился облаченный в форму полицейский штата.

— Вы когда-нибудь видели что-либо подобное, лейтенант? — поинтересовался полицейский, криво улыбаясь.

Детектив сдвинул шляпу на затылок и упер руки в бока.

— Скажи мне, что это такое, — тихо ответил он, — и я скажу тебе, видел ли я подобное.

— Похоже, у старика Ваннадуччи перевернули все столы, — произнес коп с довольным видом.

— В таком случае — нет, такого видеть мне не доводилось.

Петро спустился в зону боевых действий и не спеша двинулся вдоль тлеющих остатков машин. Три команды врачей деловито сновали вокруг. Петро сразу узнал сержанта Таммани, который с профессиональным спокойствием внимательно осматривал обгорелые, изуродованные тела — на некоторые из них просто набросили покрывала, а другие лежали в пластиковых мешках.

Внутри бронированного грузовика Петро обнаружил первого помощника шерифа.

— Спасибо за звонок, — произнес детектив вместо приветствия.

Не переставая фотографировать «поляроидом» содержимое кузова, помощник деловито отозвался:

— Думал, тебя заинтересует. Машинка принадлежала Ваннадуччи. Еще пять минут и они оказались бы в твоей юрисдикции.

— Это уж точно, — кисло согласился Петро. — Но кто бы мог это сделать?

— Похоже, тут орудовала рота морских пехотинцев, — с натянутой улыбкой ответил помощник шерифа.

— Дерево повалили с помощью взрывчатки. Мой эксперт утверждает, что работа очень профессиональная: не обошлось без дистанционного взрывателя, возможно, даже задействовали кое-какую электронику. Машины шли на хорошей скорости, когда дерево перегородило им дорогу, и они просто не могли остановиться или объехать преграду. К тому же слишком мала была дистанция между автомобилями — вот и получилась форменная свалка. Ладно, здесь ничего интересного, кажется, нет. Пойдемте наружу.

Детектив безропотно последовал за помощником шерифа.

— Жарища, — пожаловался помощник, оттягивая указательным пальцем ворот рубахи. — Представляешь, что здесь было сразу после взрыва? Обрати внимание: все три автомобиля — бронированные. Лимузины подбили из базуки или чего-то вроде этого. Броню пропороло насквозь, словно это не машины, а обычные консервные банки. Бензобаки взорвались — и началось...

К ним приближался полицейский в форме, с жаропрочными перчатками на руках, неся две трубки довольно необычного вида.

Теперь все ясно, шеф, — торжественно заявил полицейский. — Нашел это в тростнике, сразу за дорогой, ярдах в тридцати отсюда. Я отметил место.

— А что это такое, черт возьми? — с неудовольствием спросил помощник шерифа.

— Ракетные установки. В армии их называют ЛПО. Автономное оружие, пробивает броню. Одна такая штука может остановить легкий танк.

— Отнеси их в нашу передвижную лабораторию.

— Будет исполнено.

— Видите, какие дела, — со вздохом обратился помощник шерифа к гостю из Нового Орлеана.

— И где только люди добывают подобное вооружение? — поинтересовался Петро.

— Да где угодно. Нужно только знать, за какой конец ниточки потянуть. Наш парень, вероятно, это знает...

— Наш парень?

— Ага. Наследил повсюду, будто нарочно. И даже оставил свидетелей.

— Ты хочешь сказать, кто-то уцелел после всего этого? — тихо спросил Петро.

— Представь себе, да. Водитель и три охранника из грузовика. С ними все в порядке. Он их просто отпустил.

— Так что же это за парень?

— Не торопись. Давай по порядку. В самом начале четвертого у нас раздался телефонный звонок. Мужской голос, холодный, твердый, методично объяснил, как, буквально с точностью до метра, добраться сюда. Для проверки мы направили машину. Когда прибыли наши полицейские, все было охвачено огнем. Четверо уцелевших прятались в болоте, сидя по горло в жиже, один из них получил ожоги второй степени, у него обгорело двадцать процентов кожи. Представляешь, до чего они были перепуганы! Плюхнулись в воду и оставались там до тех пор, пока не появилась полиция. Они...

— Мне надо поговорить с ними, — быстро перебил Петро.

— Конечно. Но, возможно, я смогу предоставить тебе и кое-кого получше этих четверых. Угадай, кого?

Петро нетерпеливо поднял глаза:

— Кого?

— Твоего некоронованного принца с Бурбон-стрит — Джимми Листа! Похоже, именно он руководил этой перевозкой. Понимаешь, к чему я клоню.

Конечно, Петро понимал! Перевозка денег мафии.

— Какая сумма?

— Все молчат. Но сам знаешь, о каких суммах может идти речь. Полмиллиона, или около того.

Петро присвистнул, нервно прикурил сигарету и вновь заговорил:

— Итак, они стянули у старика полмиллиона. Когда он их найдет, много голов покатится по улицам Нового Орлеана. Кто же это сделал? Кто они?

Помощник шерифа долгим взглядом окинул место катастрофы, и на его лице появилась кривая улыбка. И невозможно было понять: то ли он обеспокоен, то ли ему и впрямь смешно...

— Поверишь ли ты, что это был... один человек?

— Одиночка? — Руки Петро вновь уперлись в бока, и он всем телом развернулся в сторону пожарища. Внезапно его словно током ударило.

— Вот черт! — тихо и сдержанно прокомментировал он.

— Ага, сообразил! Это — птичка высокого полета. Видишь, какие оставляет сувениры? Лежало в грузовике. — С этими словами помощник шерифа вытащил маленький конверт, из которого достал сложенную салфетку фирмы «Клинекс» и вытряс из нее то, что называл «сувениром», — блестящий значок снайпера.

Петро сокрушенно вздохнул:

— Думаю, это было неизбежно. Рано или поздно он должен был появиться здесь. Ты уже оповестил кого следует?

— Еще нет. Хотел, чтобы ты первым ознакомился со всем этим. Вероятно, теперь этот парень подпадет под твою юрисдикцию. У тебя есть на него досье?

Петро кивнул.

— Это даже хорошо, что ты займешься им, — угрюмо хмыкнул помощник шерифа. — У нас просто нет оборудования, чтобы вести войну против Мака Болана.

— Нет оборудования? — тихо переспросил Петро. Спустя несколько секунд он уже мчался на полной скорости в город.

Господи, подумать только: Палач сейчас бродит по улицам Нового Орлеана, затерявшись среди сотен тысяч прохожих, и никто ничего не подозревает! Самое подходящее время для появления Мака Болана! Завтра начинается Жирный Вторник — последний день карнавала перед постом, день, когда все местные жители будут буквально стоять на ушах и вытворять бог знает что. И если Джека Петро не подводила интуиция, завтрашний день мог оказаться не только самым «Жирным», но и самым «Кровавым» Вторником за всю историю города.

Глава 3

Томас Карлотти, признанный «босс греха» в Новом Орлеане, на сей раз пробудился очень рано. Конечно, когда-то давно ему приходилось вскакивать чуть ли не с рассветом и мчаться на улицы, чтобы в суете и нервотрепке заработать лишний доллар. Но это — в прошлом, теперь для него настали спокойные времена. Сейчас он сам подгонял тех, кто работал на него, и ловко держал за невидимые ниточки, координируя деятельность всяческих притонов, борделей и игорных домов, которые заполонили весь Новый Орлеан и его пригороды.

Карлотти стукнуло тридцать пять лет, он был среднего роста, хорошо сложен и мускулист, любил броско одеваться. Даже его рубашки и нижнее белье шились вручную, и поговаривали, что мафиозного заправилу ничто так не волновало и не беспокоило, как его гардероб. Обувь специально заказывалась, как он выражался, «у моего старого маленького обувщика в Риме». Парикмахер навещал его особняк на Ройял-стрит трижды в неделю. Ходили слухи, будто Карлотти, обнаружив однажды, что потрясающе похож на певца по имени Энцо Стюарта, всячески стремился поддерживать это сходство.

Карлотти не любил просыпаться с рассветом, когда небо только-только начинало светлеть. Он столько раз наблюдал восход солнца, неприкаянно мотаясь по улицам, что этого хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Теперь он предпочитал вставать не раньше десяти, когда весь дом уже просыпался, когда все вокруг шумело и двигалось, заряжая своей энергией на целый день.

Боже, как же он ненавидел просыпаться в тихом доме!

— Что это означает? — прорычал он на своего телохранителя по имени Скутер Фавия. — Что ты здесь делаешь в такую рань? И выключи этот чертов свет. Зажги лампу вон там.

Охранник тотчас бросился выполнять приказание. Скутер работал с Карлотти рука об руку в течение всего времени, пока его босс поднимался вверх к вершинам власти, и считался человеком без нервов, способным уничтожить любого, лишь бы угодить хозяину. Тридцать лет он фактически не выпускал оружия из рук, служа верой и правдой очень многим людям — безотказно, точно цепной пес.

С Карлотти в постели лежала девушка, «девка на ночь», по его определению, — большегрудая стриптизерша из одного злачного заведения на Бурбон-стрит. Девица сонно зашевелилась и вдруг села на кровати. Карлотти обдал ее презрительным взглядом и толчком уложил обратно в постель.

— Спрячь-ка свои искусственные бомбы, — буркнул Карлотти. — Хочешь, чтобы наш бедный старый Скутер разлетелся на кусочки? А с кем я тогда буду работать?

Девушка, блондинка лет двадцати, хихикнула и с головой залезла под простыню.

Босс порочной жизни Нового Орлеана уселся голый на краю кровати и неторопливо потянулся за халатом в стиле кимоно. И слегка запахнув его на животе, он закурил сигарету, приказал девушке оставаться в постели и направился к телохранителю, стоявшему около двери.

— Что случилось?

— Звонил Зено, — доложил охранник приглушенным голосом. — Господин Ваннадуччи хочет видеть вас на ферме.

— В такое время? Который же час?..

— Только что пробило четыре. Зено просил быть на ферме как можно скорее. Похоже, он чем-то обеспокоен.

— Опять прокурор какую-то гадость учинил? — Карлотти начал выходить из себя.

— Не думаю. Тут, вроде, другое. Зено звонит всем боссам. Это будет втреча в верхах.

— Ах-ах-ах! — прокомментировал Карлотти, с отвращением раскачивая головой. — Что могло стрястись в такое время?

Он бросил сигарету в пепельницу и торопливо направился в раздевалку, однако, проходя мимо кровати, замер на секунду, словно решая для себя, завершить начатое дело прямо сейчас или оставить на потом. Но время поджимало, и потому он щелкнул пальцами в сторону Фавия и приказал тому вышвырнуть девчонку вон, дав ей немного денег на завтрак.

Фавия послушно подошел к кровати, вытащил девицу из-под простыней, подхватил лежащую на соседнем кресле одежду и молча указал на дверь. Глаза девушки широко раскрылись, но она также не издала ни звука.

Когда она, одевшись, уже выходила, Карлотти прокричал ей из раздевалки:

— Будь хорошей девочкой, и я тебе как-нибудь позвоню!

Он скинул с себя халат и, проходя мимо деревянной вешалки на стене, швырнул туда свое одеяние. Халат соскользнул с крючка и упал на покрытый ковром пол. Карлотти, злобно выругавшись, вернулся к вешалке, наклонился, чтобы подобрать одежду, и — тотчас застыл в этой позе, поскольку что-то твердое и холодное вдруг уперлось ему в затылок.

Замогильный голос тихо скомандовал:

— Не двигаться, Карлотти! Попрощайся со своей жизнью.

В подобный момент в человеческой душе, даже такой исковерканной и огрубевшей, как душа Томаса Карлотти, происходит непонятное превращение. Куда-то вдруг исчезли и гнев, и ненависть, и презрение к себе подобным, а на смену им пришло почти неведомое чувство раскаяния, и тотчас все захлестнула безмерная печаль: вот и конец, рухнули все великие планы на будущее, и жизнь оказалась никчемной и пустой...

Скорее машинально, чем по необходимости — ибо ответ уже был получен, — он прохрипел:

— Какого черта? Что тебе надо?

— Только тебя, Карлотти, — раздался безжалостный голос.

Надежда умирает с трудом, особенно когда знаешь, что обречен.

С подгибающимися коленями, хватая ртом воздух, Карлотти прошептал:

— Если речь о контракте, то я его выкуплю. Удвою вашу сумму. Утрою ее, черт побери!

— Контракт был составлен на небе, приятель, — сильные пальцы впились в волосы, выпрямили тело и, развернув его, с силой ударили лицом о стену. Все это время мерзкая штука, давившая Карлотти на затылок, явственно напоминала, что нельзя дергаться, нужно не терять самообладания и, невзирая ни на что, — надеяться.

— Если это шутка, то вы пришли как раз вовремя — на праздник Жирного Вторника.

— Какие могут быть шутки, Карлотти?

— Парень, ты просто спятил. Под этой крышей у меня дюжина ребят.

— Всего пять.

— Как?

— Было пять, Карлотти. Я считал.

— Пусть так. Но они чутко спят, учти.

— Теперь они спят мертвым сном. Все, кроме Фавия. Он будет охранять.

Карлотти вдруг разозлился: черт побери, но это же несправедливо! Все пошло под хвост, да? Все годы, прожитые на улице, вся работа, унижения, кровь, пот и слезы — и именно теперь, когда дела пошли на лад?!

— Несправедливо! — прошептал он.

— Я тебе не судья, парень.

— А тогда кто мне судья?

— Ты сам. Я просто исполняю приговор.

Карлотти истерично рассмеялся:

— Я не понял. Кто тебя послал?

— Ты сам послал за мной. Тебе, пожалуй, не понять...

Ствол пистолета медленно скользнул по затылку Карлотти и уперся в шейные позвонки.

— У тебя есть десять секунд, чтобы попрощаться с жизнью, Томми.

— Подожди, черт, постой! Мы могли бы решить этот вопрос...

— Сомневаюсь.

Палач рывком повернул его к себе лицом — теперь дуло упиралось Карлотти точно под подбородком.

В первый момент мафиози увидел вороненый ствол огромного пистолета с навинченным глушителем. Скользнув взглядом вдоль руки, выкрашенной в черный цвет, он обнаружил перед собой незнакомца могучего телосложения, одетого во все черное и с лицом, также покрытым толстым слоем черного грима, — на этом фоне глаза человека сверкали особенно жутко и беспощадно. Эдакий дикий коммандо, весь перетянутый ремнями и обвешанный пистолетами, гранатами и прочими «веселыми игрушками». Нет, это не напоминало праздник Жирного Вторника.

Вся надежда разом угасла, как мерцание падающей звезды, и Карлотти почувствовал, как у него подгибаются ноги. Парень рывком поднял его и припечатал к ладони холодный металлический кругляш — значок снайпера.

Надежда исчезла, и в голосе Карлотти теперь звучала лишь отчаянная мольба:

— Боже, не делай этого, Болан, Не делай этого!

— Дай мне возможность выбора, — ответил Палач ледяным тоном.

— Какую?

— Что ты любишь больше жизни, Карлотти?

— Ничего! — Бандит из последних сил цеплялся за ускользающую соломинку. — Я благодарю Бога за то, что он даровал мне жизнь. Я почитаю ее как главную святыню. Все хотят жить. Ведь я не убил ни единого человека, поверь мне, Болан! Это действительно так! И я не заслуживаю...

— А что ты в таком случае заслуживаешь?

— Господи! Я... ведь не казнят же на электрическом стуле парня, своровавшего чужой кошелек!

Громадный человек стоял совсем рядом, пристально разглядывая мафиози. Он даже как будто не дышал. Неподвижное, словно вырубленное из куска льда лицо, на котором не читалось абсолютно никаких эмоций.

И тут Карлотти понял: сейчас мысли этого человека блуждали где-то далеко-далеко... Легенды говорили правду, молва не ошибалась — это был суперчеловек.

Карлотти услышал на лестнице шаги Фавия — тот поспешно приближался.

Безразличный ко всему гигант молниеносно вытащил большой серебристый пистолет-автомат с охлаждаемым прикладом длиной около фута и быстро впихнул дуло в рот Карлотти.

Скутер с грохотом вышиб дверь спальни, но Карлотти смог только увидеть, как черный пистолет с глушителем, описав дугу в воздухе, нацелился в ту сторону, откуда раздавался шум.

Фавия принялся орать из-за двери!

— Босс, Сэм и все его ребята зарезаны в своих кроватях! Всем перепилили глотки! Нам бы лучше...

Фавия появился в коридоре и тут увидел наставленный на него огромный пистолет. Он ошалело замер, потом выхватил тупорылый пистолет 38-го калибра и инстинктивно попытался занять позицию для стрельбы.

Черный пистолет громко ахнул — отдача от выстрела лишь слегка дернула могучий кулак высокого человека. Карлотти мог поклясться, что видел, как пуля со свистом вылетела из ствола, — уже долю секунды спустя она с чавкающим звуком вошла в покатый лоб Фавия, точно между глаз.

Старый товарищ и преданный оруженосец упал, не издав ни единого звука.

Колени Карлотти вновь ослабли. Черный великан рывком выдернул из его рта серебряный пистолет, выломав мафиози передний зуб, и сунул оружие в кобуру на бедре. Зато другой пистолет, с еще теплым глушителем, вновь уперся Карлотти в горло, и бесстрастный, как всегда, голос произнес:

— Ладно, я это запомню, Карлотти. И в обмен на твою драгоценную жизнь ты мне кое-что пообещаешь. Для принятия решения у тебя осталось два удара сердца.

— Какого решения? Хочешь, чтобы я стал твоим осведомителем? — чуть слышно спросил Карлотти.

— Именно так — иначе тебе крышка. Остался один удар сердца, красавчик.

— Собственно, какая разница: умереть сию минуту или чуть позже, когда Организация обнаружит, что Томас Карлотти, безусловный претендент на незримый золотой трон Нового Орлеана, предал священную клятву и проболтался?

На лбу его выступили крупные капли пота, рот наполнился слюной, и к горлу подступила тошнота.

Хотелось одновременно плакать и смеяться. Он понял теперь, какие чувства должен испытывать человек, которого привязывают к электрическому стулу и тотчас сообщают о временной отсрочке. Голый мафиози с силой сжал в ладони свой маленький металлический крестик и затем, опустив глаза, со вздохом произнес:

— Нет, Болан, я еще не готов распрощаться с жизнью. Пометь это где-нибудь у себя.

Именно в этот момент Палачу окончательно стало ясно, как он будет осуществлять нападение на Новый Орлеан.

Глава 4

Съезд заправил мафии намечался к юго-западу от Нового Орлеана, на бывшей сахарной плантации, куда можно было добраться по старой дороге Ривер-Роуд. Здесь располагалось показательное имение Марко Ваннадуччи, признанного «крестного дедушки» южных преступных синдикатов. Срочная встреча, созванная в столь странный час, стала обычным явлением за последние несколько месяцев — обстоятельства складывались не лучшим образом, и это мало-помалу истощало терпение боссов организованной преступности Нового Орлеана.

Ваннадуччи был стар и болен. Он и без того не пользовался репутацией хозяина с железными кулаками, а тут еще на подвластных ему территориях начали происходить совсем уж возмутительные вещи: молодые амбициозные турки взялись понемногу пробивать себе дорогу к вершинам преступной иерархии, соревнуясь друг с другом за сказочные доходы, которые рекой текли отовсюду: от Флориды до Техаса, от Мексиканского залива до Сент-Луиса, практически с любого предприятия — законного и незаконного. Денежки отстегивали и профсоюзы, и второй по величине грузовой порт в стране, и нефтедобывающая промышленность, и заводы по переработке природного газа, и компании, специализирующиеся на предоставлении складских помещений; немалый доход давали автомобильные грузовые перевозки, банковское дело, строительство, лошадиные скачки, спорт, но главной «дойной коровой» оставался по-прежнему игорный бизнес и «некоронованая королева» Нового Орлеана — проституция. Эту сферу целиком контролировал Марко Ваннадуччи.

Другие мафиозные кланы частенько бросали завистливые взгляды на империю Ваннадуччи, а некоторые даже отваживались посягнуть на нее. Ваннадуччи был человеком, имеющим власть, и все это знали. Легионы преступников служили ему не за страх, а за совесть. В последние годы Юг развивался невиданными темпами — Литтл Рок, Атланта, Мемфис, Нэшвилл, Джэксон, Монтгомери росли как на дрожжах, экономика расширялась с беспрецедентной скоростью, и Марко Ваннадуччи так или иначе принимал участие в этом развитии.

Мафиозные кланы с Севера дважды пытались запустить руки в этот богатейший южный «карман» страны, но оба раза Ваннадуччи упреждал их решительные действия, вступая в переговоры и идя на согласительные акции. В результате преступные семейства с Севера получали право на скромные инвестиции в экономически важные объекты региона и на некоторые доходы. Порой дело доходило до того, что никто точно и не знал, во что именно вкладывались деньги. По сути, Ваннадуччи откупался от своих северных «друзей», и те прекрасно это понимали. Некоторые из них начали в шутку называть старика «брокером», и такое неуважение лишь обостряло конфронтацию.

Старый и больной Ваннадуччи готов был на все, лишь бы удержаться на вершине иерархической пирамиды. Он трезво оценивал ситуацию и давно уже понял, что ложная гордыня может ему дорого обойтись. К тому же федеральная полиция неустанно пыталась найти, где он прячется, чтобы депортировать его из страны. Во имя грядущего наследства его молодые турки готовы были пахать до изнеможения, не считаясь ни с чем. Но сам он, сознавая шаткость собственного положения, предпочитал в последнее время идти на уступки, закрывая даже глаза на очевидное неуважение, которое и не пытались скрывать его коллеги с Севера.

Марко Ваннадуччи очень надеялся, что достигнутый мир окажется достаточно прочным. По крайней мере до той поры, пока он не одряхлеет окончательно либо не будет вынужден покинуть эту страну, — в любом случае ждать оставалось недолго.

Больше всего Марко опасался высылки из штатов. Здесь был его дом, его родной город. Он прожил тут почти всю свою долгую жизнь. Здесь он сколотил себе состояние, здесь заработал уважение. Конечно же, и умереть хотелось бы именно в этой стране. Когда тебе семьдесят пять, совсем небезразлично, где тебя застигнет смерть, в каком месте тебя похоронят, да и вообще — будут ли тебя помнить. Марко Ваннадуччи хотел бы покоиться в собственной гробнице, воздвигнутой на принадлежавшей ему земле, в богатой, цветущей стране, а не на каком-нибудь крошечном кладбище в Центральной Америке и даже, не дай бог, в Италии, хотя именно там-то и была его родина.

Конечно, мало приятного в слухах, будто Болан с ревом ворвался в город. Марко не боялся Мака Болана, не испытывал смертельного страха перед ним. Он, безусловно, уважал этого парня, просто потому, что нельзя не уважать человека с подобной репутацией. Однако Ваннадуччи, проживший на земле семьдесят пять лет за счет твердости своего характера и природной хитрости, понимал, что положение дел не всегда обстояло так, как его описывали, — репутация не всегда была полностью заработана. Иногда она просто росла под собственным весом. Но суть заключалась не в этом. Главное было в другом: репутация репутацией, а Болан, где бы он ни появлялся, всегда оставлял за собой след, от которого содрогнулся бы любой нормальный человек, — разрушенные заводы, истекающие кровью города, сотни мертвых тел, смятение и хаос. Тогда как Ваннадуччи меньше всего на свете желал оставить после себя что-либо подобное: ведь он столько времени удерживал все вместе, чтобы империя не рассыпалась на части, чтобы можно было достойно покинуть этот мир... Даже большой корабль нельзя слишком долго трясти и раскачивать, это всегда чревато...

Марко очень надеялся, что паника, вызванная появлением Болана, окажется ложной тревогой.

Те, что собрались сейчас внизу, безусловно, доверяли Марко и готовы были выполнить любой его приказ. И закаленные ветераны, и совсем еще юнцы. Само собой, среди них были и откровенные подонки, но Марко это не смущало, когда он выводил их «в люди». Ни одна империя не обходилась без отъявленных негодяев — они заставляли других ходить на цыпочках и придавали силу всей организации.

И тем не менее на свое ближайшее окружение Ваннадуччи не променял бы никакую империю. Империя, как ни крути, — обман и грязь. А это были люди! Не прячущиеся за чужую спину гиены, не ползающие на брюхе змеи, не стая кружащих канюков, готовых сожрать больного старика, которому только и надо — умереть с честью и достоинством на своем клочке земли. Они были людьми! И ради них Марко готов был пожертвовать всем. Ибо эти люди не допустят развала империи. Они-то ее и спасут, унаследуют ее во имя Господа! Целиком!

Так рассуждал усталый старик, глядя из окна на землю, которая так много стала значить для него. От Ривер-Роуд к его дому вела живописная аллея, обсаженная магнолиями. Здесь же росли олеандры — чистый яд от корней до верхушек, — но до чего они прекрасны в сезон цветения! А дальше тянулись акры лужаек, бесконечные цветочные клумбы и заросли экзотических кустов. Когда-нибудь это место станет городским парком, Парком Ваннадуччи, самым подходящим местом для похорон такого выдающегося человека...

* * *
Тень рассвета только-только начала карабкаться по земле. Какой-то автомобиль, неуверенно свернув со старой Ривер-Роуд, медленнопокатил по аллее. Ваннадуччи испытал странное нехорошее предчувствие, когда машина, притормозив у ворот, проехала сквозь мощную охрану и направилась дальше. Знакомый бело-голубой «континенталь» принадлежал Томми Карлотти, но было нечто подозрительное в поведении автомобиля. Никогда в своей жизни Томми не водил машину настолько медленно: либо с ним что-то случилось, либо автомобилем управлял другой человек.

Ваннадуччи сбросил с себя халат, снял со спинки кресла пиджак и заторопился вниз по лестнице.

Он уже стоял у входа в холл, когда дверь с треском распахнулась и на пороге возник Ральф Пепси, капитан охранников.

— Что происходит? — встревоженно поинтересовался Ваннадуччи.

— Наконец-то приехал господин Карлотти, но у него возникла проблема, и он хочет, чтобы Джонни Паудер немедленно явился к нему.

Босс склонил голову набок и мрачно процедил сквозь зубы:

— Ну так пойди и позови его!

Начальник охраны поспешно удалился. Едва Ваннадуччи вышел наружу, как увидел Фрэнка Эбо, управляющего домом, спускавшегося по широким ступенькам к портику. «Континенталь» подрулил к месту парковки, и через лобовое стекло можно было разглядеть напряженное и несчастное лицо Томми Карлотти.

Фрэнк Эбо, крупный мужчина с вечно красным озабоченным лицом, был прирожденным пессимистом: за каждым деревом ему чудились невидимые федеральные полицейские, а в каждом телефоне и цветочной вазе — несуществующие жучки. Но он замечательно справлялся со своими обязанностями и умело окружал людей спокойствием и комфортом. В конце концов, беспокоиться по любому поводу и проявлять бдительность — входило в круг его обязанностей.

Он обошел автомобиль Карлотти спереди, задержал на секунду, чтобы пнуть ногой шину, и затем обратился к Томми:

— Доброе утро, Том. Проблемы с машиной?

— Нет, все замечательно, и с машиной полный порядок, — ответил Карлотти на удивление ровным голосом. — Если не считать того, что эта чертова штука готова взорваться в любой момент.

Эбо усмехнулся, но вдруг напрягся и спросил:

— Ты серьезно?

— Разве не видишь, что я помираю от смеха?

— Тогда вылезай, черт побери!

— Не могу. Стоит мне отпустить — и ба-бах! Что мне делать, Фрэнк?

— Ты можешь управлять машиной?

— Конечно. Я же как-то добрался сюда!

— Тогда уезжай к черту!

— Ради Бога, Фрэнк, я приехал за помощью!

— Тебе помогут, но не у парадной двери! Уезжай!

— Куда? — убито спросил Карлотти.

— Да куда хочешь! На любую лужайку, лишь бы подальше!

— Ты не знаешь, что мне приходится терпеть! — взвыл Карлотти. — У меня нога затекла, понял? Стоит ей чуть-чуть соскользнуть и...

В этот момент Ваннадуччи крикнул, стоя на крыльце:

— С тобой все будет в порядке, Томми! Джонни Паудер уже идет. А теперь сделай то, что сказал Фрэнк. Фрэнк, покажи ему дорогу. Заведи его за ограду. А ты, Томми, следуй за Фрэнком и не торопись.

— Марко, тебе, наверное, лучше войти в дом, — посоветовал Эбо.

— Может, ты позволишь мне самому решать, где мне находиться? — вскинулся старик. — Лучше делай-ка то, что я сказал!

Управляющий быстро зашагал вдоль дороги, направляясь к лужайке и покрикивая при этом своим невидимым охранникам:

— Держитесь подальше от машины! В ней бомба! Алхи и Хери, останьтесь с господином Ваннадуччи! А вы двое — бегом к воротам, но только незаметно! Здесь может быть какой-то трюк, так что будьте осторожны! Всем двигаться, не стойте как истуканы! Раскройте глаза и навострите уши!

Он повел автомобиль к передней лужайке, в пятидесяти ярдах от дома.

Ваннадуччи спустился во двор и последовал за машиной, держась на почтительном расстоянии. Пара ребят из группы Эбо тотчас присоединилась к нему, сохраняя дистанцию в один шаг, — справа и слева от босса. Другие тоже торопливо выбегали из дома, почуяв неладное. Среди них были: Гарри Скарбо, человек Ваннадуччи, который мчался по другому берегу реки Алджиерс; Рокко Ланца, финансовый посредник во многих полулегальных операциях Ваннадуччи; и силач Энрико Кампенаро, ответственный за поддержание порядка во всей империи.

Джонни Паудер, специалист по взрывчатке, чуть поотстал — без пиджака, закатав рукава у рубашки, он нес в руке ящик с инструментом.

Когда автомобиль отъехал от дома на достаточно безопасное расстояние, Фрэнк Эбо деловито осведомился:

— Что за бомба, Том?

— Откуда я знаю!

— Ну хоть какая она из себя? Я имею в виду то приспособление, которое ты держишь?

— Ничего я не держу. Простая коробка — два на три дюйма и толщиной дюйма три. Эта дрянь приделана к полу — рядом с педалью тормоза. Наверху — кнопка, металлический такой штырек. Парень выдернул чеку и сказал: у меня есть пятнадцать секунд, чтобы нажать кнопку и удерживать ее в таком положении.

— Какой парень?

— Какой парень!? Ты даже не представляешь, о ком речь!? — Карлотти явно сдавал, его пронзительный голос начал дрожать. — Послушай, Фрэнк... Это какой-то кошмар! У меня нога затекла. Я даже не чувствую эту мерзкую штуку, а нога вот-вот соскочит с кнопки, я тебя предупреждаю. Ты бы лучше побыстрей привел кого-нибудь сюда, кто мог бы что-то сделать, а не задавал тупых вопросов.

— Он сейчас подойдет, Томми, успокойся. И послушай меня. Нагнись и попытайся растереть ногу. Или нажми на кнопку другой ногой и посиди еще чуток.

— Посиди-посиди, — передразнил Карлотти, хотя в глазах его и вспыхнул огонек надежды. Секундой позже голова его исчезла из виду.

Ваннадуччи, слыша весь разговор с почтительного расстояния, быстро направился к Джонни Паудеру. Он схватил сапера за руку и, угрюмо глядя на него, пробормотал:

— Вытащи нашего мальчика оттуда. Мы все никогда не забудем этого.

В ответ эксперт сухо кивнул и двинулся дальше.

Он шел до тех пор, пока не настиг Эбо. Управляющий коротко рассказал Джонни Паудеру о сложившейся ситуации, потом спросил:

— Ты сможешь разобраться?

— Конечно, — небрежно ответил сапер. — Обыкновенный прерыватель цепи. Маленький заизолированный плунжер опускается между контактами. Приспособление с пружиной. Отпусти — и контакты замкнутся. Замыкание — и большой бу-бух.

— Вот этого нам как раз и не надо, — встрял Ваннадуччи.

— А если он отпустит кнопку и убежит? У него хватит на это времени? — спросил Эбо.

— Точно не могу сказать. Но скорее всего он не успеет. Там Томми Карлотти, да?

— Да, и, по-моему, он совсем плох. Так что тебе лучше поторопиться, Джонни.

— Чем он занят? Я его даже не вижу.

— Думаю, он пытается удержать ногу руками. Говорит, нога затекает и начинает трястись. Если она у него соскользнет, он может об этом даже не узнать. Просто не успеет.

Джонни Паудер бросил встревоженный взгляд на Ваннадуччи.

— Ты вытащишь его? — спросил старик.

— Смотря как получится. Мы можем оба взлететь на воздух. Но...

Сапер закурил сигарету, глубоко затянулся, выбросил окурок в траву и раздавил его, затем направился к автомобилю, громко приговаривая:

— Все хорошо, мистер Карлотти. Только не отпускайте плунжер.

В окошке появилось бледное лицо Карлотти.

— Нога... Моя нога дергается, как сумасшедшая, — доложил он. — Я пытаюсь ее как-то удержать...

— Ты уж постарайся. Можешь дотянуться рукой до плунжера?

— Нет, не могу. Чертов руль мешает.

— Я сейчас открою дверь. Дави из последних сил, уже немного осталось. Завтра мы будем смеяться над этим, особенно после хорошеньких веселых девочек. Правильно я говорю?

Карлотти нервно хихикнул:

— Все верно, Джонни. Сейчас командуешь ты.

— Тогда запомни: завтра нам будут позарез нужны две клевые девчонки, для нас обоих.

Джонни распахнул дверцу, опустился на колени и залез по плечи в автомобиль; ящик с инструментами лежал рядом на земле. Спустя секунду Паудер сказал:

— Все в порядке, я держу. Но подожди еще минутку, не расслабляйся. Не двигайся, пока не скажу. Так, теперь я крепко держу ботинок. Если мы не будем осторожны, он может соскользнуть. Ну вот, я начинаю развязывать шнурок. Когда скомандую, вытяни ногу, только очень аккуратно. Не сдвинь ботинок даже на миллиметр.

— Боже! Она так затекла. Я даже не чувствую...

— Я помогу. Поехали. Давай... Полегче... Еще легче. — Сапер глубоко вздохнул. — Отлично! Итак, завтра гуляем, господин Карлотти.

После этого заместитель босса выкатился из машины, но тотчас вскочил на четвереньки, быстро отползая на безопасное расстояние. Эбо помчался ему навстречу, схватил за руку и потащил за собой.

Джонни Паудер остался на своем посту, колдуя над взрывателем в салоне автомобиля.

— За пределами опасной зоны Скарбо, Ланца и Кампенаро присоединились к своему начальнику.

Карлотти, распластавшись на спине, лежал у ног Ваннадуччи, судорожно хватая ртом воздух. Эбо склонился над помощником босса и желчно спросил:

— Как тебя угораздило влипнуть в эту переделку?

Карлотти уже собрался было отвечать, как вдруг раздался приглушенный возглас сапера:

— Тут есть кое-что интересное! В машине еще один...

Внутри автомобиля что-то хлопнуло и зашипело. Джонни Паудер выпрыгнул из машины и покатился по лужайке. В тот же самый момент в задней части машины раздался приглушенный взрыв. Крышка багажника с грохотом распахнулась, и обе задние двери полетели в разные стороны, оставив в машине зияющие дыры.

Инстинктивно Эбо распростерся на земле около Томми Карлотти и повалил с собой Ваннадуччи. Остальные начальники последовали за ними; любящий наводить порядок Кампенаро бухнулся на землю, зажимая в руке пистолет.

Джонни Паудер, живой и в хорошем расположении духа, насмешливо воскликнул:

— Смышленый, ублюдок! Было еще одно взрывное устройство на дне ящика. Как только я его сдвинул...

Ваннадуччи мигом насторожился:

— Эй, ты, давай выкладывай все! Может, там еще что-нибудь громыхнет?

Сапер вздохнул и угрюмо направился к взорвавшемуся автомобилю. Обследовав заднее сиденье, он жестами велел всем отойти на безопасное расстояние, после чего принялся за проверку багажника. Через несколько секунд он выпрямился и прокричал:

— Да, это все. Я думаю, это все, со взрывами покончено, все чисто. Но тут есть кое-что для вас, господин Ваннадуччи. Придется вам подойти самому. Опасности нет, сюрпризов больше не будет.

— Что там еще у тебя? — раздраженно спросил босс, осторожно двигаясь вперед. Другие, следуя за ним по пятам, рассыпались веером вокруг поврежденной машины Томми Карлотти.

Джонни Паудер прошептал:

— Заряды были на замках, видите? Чистая работа, очень чистая. Этот парень действовал наверняка.

Но вовсе не чистая работа приковала внимание присутствующих, а то, чем был заполнен багажник. Там лежал окоченевший труп. Во весь лоб зияла отвратительная, жуткая рана, кровь засохшей коркой покрывала лицо, однако ошибиться было невозможно: в багажнике находились останки Большого Эда Латина, босса западной Луизианы.

— Как? Откуда он? — ошеломленно пробормотал Карлотти. — Я даже и не знал...

— Вон еще один — на полу, на заднем сиденье, — сказал кто-то.

— Это Скиппер Уотсон, — донесся другой приглушенный голос. Уотсон отстаивал интересы Ваннадуччи на предприятиях, добывающих нефть в шельфовой зоне.

— Итак, все в сборе, — с мрачной издевкой прокомментировал Ваннадуччи.

— Я не знал о Скиппере и Большом Эде, — повторил Карлотти. — Но Скутер и его парни тоже исчезли. Все, как один. Марко... Это был Мак Болан. Он это все сделал!

Старик вытащил из кулака Большого Эда значок снайпера, подбросил его на ладони и передал Кампенаро.

— Значит, это правда, — угрюмо произнес босс. — И этот мальчик двигается быстро. По этой причине я и объявил о переговорах. Кто-то напал на наш конвой, перевозивший выручку сегодня утром, это случилось на объездной дороге в Перлингтон. Что сталось с Джимми Листа, я не знаю. Но все его ребята мертвы.

Молчание, словно тяжелое одеяло, окутало группу. Джонни Паудер закрыл крышку багажника и облокотился на нее, чтобы та не открылась. Кто-то нервно закурил сигару, кто-то плюнул в сердцах...

Молчание нарушил Фрэнк Эбо. Хотя он не был помощником босса в подлинном смысле слова, однако как главный телохранитель Ваннадуччи занимал в иерархии достаточно видное положение.

— Мне вот что не нравится: приехав сюда, Томми указал парню дорогу. Это было не самое лучшее решение.

Карлотти, злобно выругавшись, возразил низким голосом:

— Этому сукиному сыну, чтобы добраться сюда, моя помощь не нужна, уж будьте спокойны. Он знает всех нас и знает все о нас. Он просто использовал меня в качестве посыльного. Представляете? Использовать меня, как мальчика на побегушках!

— А что за послание? — выпалил кто-то.

— Может, он тебе и все грехи отпустил, а, Томми? — насмешливо осведомился другой.

Настроение у всей честной компании резко упало. Что же касается самого послания, то над ним не было нужды особо размышлять, все было ясно и без лишних разговоров.

Ваннадуччи с тяжким вздохом подытожил:

— Лучше войти в дом и там все спокойно обсудить. Этот мальчик движется очень быстро, и, похоже, на этот раз мы действительно попали в передрягу.

Да, в Ривер Сити скоро могло стать по-настоящему жарко, и это понимали все. Жирный Вторник, веселый праздник... То еще веселье!

Неожиданно на лужайке, направляясь к группе, появился Ричард Зено, советник Ваннадуччи.

— Марко! — выкрикнул он, не сбавляя шага. — Только что сообщили из города. Говорят, Мак Болан свирепствует во Французском квартале. Он уже напал на квартиры Тоби Невера, Джо дель Монико и джаз-клуб Марта Джексона. Рассказывают, творится нечто невообразимое!

Итак, послание Палача прозвучало во второй раз. Пришел «мальчик», и никакие подкупы, никакие посулы не могли произвести на него впечатление. И это было страшнее всего.

Глава 5

Буквальный перевод латинского слова «масленица» означает прощание с мясом. По римским католическим традициям масленица длится один день, но не случайно он имеет такое замечательное название — Жирный Вторник. В этот день можно вытворять практически все. Но уже назавтра буйство кончается: наступает Пепельная Среда, первый день великого поста.

В Новом Орлеане, отмечая такой праздник, люди как бы приобщались к римскому язычеству и разгульным оргиям тех времен.

Хотя официальные празднества проводились очень помпезно и даже величаво с парадами и костюмированными балами, коронованием королей и королев, растягиваясь в общей сложности на две недели, высшей своей точки праздник достигал именно в день Жирного Вторника, и главные события перемещались во Французский квартал, который, пока длился карнавал, именовался не иначе, как «самая большая в мире психушка». И впрямь, людям слабонервным и с плохим сердцем в празднестве лучше не участвовать. За исключением машин специального назначения, автотранспорт на улицы квартала не допускался. Полицейские похожи на крошечные и изолированные островки чисто символической безопасности среди людского моря, заполняющего улицы, а иногда и полицейские покидают свои посты и присоединяются к веселящимся горожанам.

В подобных условиях невозможно поддерживать должный порядок, что и констатировал с тоской лейтенант Джек Петро. Он сидел со своими людьми в здании мэрии и слушал донесения о последних событиях, почти необъяснимо переплетающихся между собой. Только что закончилось коронование Короля, и практически одновременно Мак Болан, проникнув во Французский квартал, сейчас самое уязвимое место во всем городе, нанес несколько устрашающих ударов. Было отчего всполошиться городским властям! Да и не только им...

— Почему именно сейчас? — безостановочно спрашивал мэр. — Почему он делает это прямо сейчас? В такое время?

Вопрос был чисто риторический. Ну, в самом деле, когда парню вроде Мака Болана лучше всего было бы напасть на Новый Орлеан? С этой точки зрения лучшего времени не придумать. В городе, где было около миллиона приезжих и куда каждый час прибывали тысячи новых, бесцельно слонявшихся по улицам, мешавших работе городского транспорта, певших и танцевавших, напивавшихся в самых неподходящих местах, и потом заполнявших больницы и тюрьмы, полиция не могла гарантировать никакой безопасности гостям. И уж тем более всякие гарантии исчезали, если в городе должен был появиться такой парень, как Мак Болан.

Да, теперь уже очевидно: кровь будет литься рекой вместе с виски и вином, пистолетные выстрелы зазвучат в унисон с криками веселья, а множество тепленьких трупов наглядно продемонстрирует всем, что такое настоящее «прощание с мясом».

Немного прощания!

Немного Жирного Вторника!

Петро мрачно обдумывал ситуацию. Да, тот еще подарочек ему преподнесла судьба. Едва пробило восемь утра, а парень уже успел хорошенько поработать: разворотил бронированный грузовик и улизнул, прихватив с собой почти четыреста тысяч долларов, к тому же в ходе операции угробил четырнадцать человек и очень серьезно ранил еще одного, после чего невозмутимо направился во Французский квартал и разнес дворец Карлотти на Ройял-стрит. Известно и количество убитых: пятеро. Сам Карлотти исчез. По донесениям, парень добрался пешком до Бурбон-стрит и поднял на уши три самых беспокойных притона в городе. Трупов, правда, на сей раз не оказалось, зато начался страшный переполох и был нанесен большой ущерб собственности. Ходили слухи, будто Джо дель Монико, ночной клуб которого драл с клиентов огромные деньги, подвергся нападению и безуспешно пытался выбраться из страны на самолете. В свою очередь частный клуб Тоби Невера в нижней части Бурбон-стрит, объединявший под одной крышей бар и публичный дом, непонятным образом лишился хозяина и всех работников, так что с самого утра на дверях висела странная табличка: «Закрыто на Жирный Вторник». И это на улице, где никогда ничего не закрывалось! А тем более в день масленицы. Джазовое заведение Марти Джексона, долгое время подозреваемого в продаже порошка уличным торговцам, закрылось подобным же образом; надежные информаторы сообщили, что владелец, известный под кличкой «Кислый Маллой», отправился в местную больницу — «для обследования и на отдых», а весь запас его кошмарного зелья в предверии Жирного Вторника был сожжен.

Да, деловой парень, ничего не скажешь.

Петро трагически вздохнул, и тут к его креслу торопливо подошел клерк и зашептал на ухо:

— Лейтенант, вам срочный звонок. Мужской голос с северным акцентом. Не назвал себя, но уверяет, будто дело очень срочное и у него нет времени ждать.

Детектив с удовольствием использовал этот предлог и, пригибаясь, выскользнул из комнаты, где шло утреннее совещание. Выбравшись в приемную, он закурил и взял трубку указанной линии:

— Говорит Петро.

Приятный мужской голос поинтересовался:

— Вы тот самый Петро, который не так давно выступал свидетелем на слушаниях в Конгрессе?

— Прошу прощения, — ответил лейтенант, — но с кем я говорю? И почему такая срочность?

— Вам звонит Болан.

— Кто?

— Мак Болан.

Петро выхватил изо рта сигарету, отшвырнул ее и жестом велел клерку подключить коммутатор. Схватив трубку, Петро раздраженно рявкнул:

— Ладно, хватит действовать мне на нервы! У меня нет времени на все эти дурацкие шутки!

— Хочешь, верь, хочешь, не верь, Петро, но ты должен быть готовым. Насколько я знаю, ваш полицейский участок имеет связи с Комиссией по преступлениям Нового Орлеана. Они еще делают что-то?

— Конечно. Тут до меня долетели кое-какие слухи о Кислом Маллое. Если ты тот, за кого себя выдаешь, тогда ты должен знать все...

— Сегодня утром я напал на бронированную машину, перевозившую партию товара для Маллоя. Товар прибыл прошлой ночью в Галфпорт на корабле Билла Мершанта. Груз измельченный, пятьдесят килограммов. Я доставил его по назначению и привязал к штырю из магния. Маллой слегка разволновался и решил чуток передохнуть.

— Что случилось с Томми Карлотти?

— Он уехал на ферму. — В трубке раздался сухой смешок. — С неподъемной ногой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Спроси у него. Он сейчас вместе с Марко и теми, кто уцелел из его кадрового состава. Стратегическая встреча.

— А Скутер Фавия?

— Чересчур старался. Пришлось добить его. Доволен?

Клерк жестом дал знать Петро, что местонахождения звонящего определить невозможно. Петро вздохнул:

— Может быть. А что ты хочешь от меня?

— Информацию.

— Пошел к черту!

— Ладно. Но скоро я начну хозяйничать в твоем городе. Ты мог бы спасти кое-что. Хочешь, совершим маленький обмен?

— Что ты предлагаешь? Что буду иметь я? — спросил лейтенант.

— Некоторую разведывательную информацию, которую Комиссия по преступлениям пыталась раскопать в течение последних нескольких лет. Накладные, бухгалтерские книги, записи — все, что касается источников доходов Ваннадуччи в нашем законопослушном обществе.

— Где ты это раздобыл?

Вновь последовал сухой смешок:

— Допустим, получил по наследству.

— Сколько времени ты здесь находишься, Болан?

— Достаточно долго. У меня теперь есть все адреса. Я намеревался провести хорошую уборку. Если вдруг споткнусь по дороге... думаю, тебе пригодится эта информация.

— А от меня тебе что нужно?

— Кто-то превосходно проводит электронное наблюдение за денежным человеком — Рокко Ланца. Это не федеральные агенты и не местные полицейские. Мне необходимо знать, стоит ли за этим Комиссия по делам преступлений.

Петро заколебался, потом резко спросил:

— Зачем тебе это?

— Неужто я стал бы интересоваться просто так?! Это может спасти кучу людей. Учти, Петро, я вовсе не горю желанием ставить на уши твой город. Особенно в такое время. Хотелось бы покончить со всем быстро и безболезненно. Так как насчет наблюдения?

— Это и в самом деле важно?

— Очень, черт возьми!

— А откуда тебе известно, что это не полицейская операция?

На том конце провода снова раздался смешок, но теперь он напоминал звук падения ледяных кубиков в металлическую раковину.

— Я потому и жив до сих пор, Петро, что знаю подобные вещи.

— Ты полагаешь, Марко подслушивает своих собственных людей?

— Это заманчивая мысль, но есть и другие варианты.

— Например?

— Ну, скажем, друзья, готовые работать на Север, слушают его людей.

Петро на мгновение задумался и со вздохом признал:

— Тут ты, наверное, прав.

— Вот и отлично. Будем считать, что мы договорились. Получишь обещанное через посыльного. Он уже в пути.

— Серьезно?

— Мне нет никакого смысла надувать тебя, — заверил холодный голос.

— Болан, подожди! Не отключайся!

— Я здесь.

— Тогда послушай: в Новом Орлеане сейчас действительно бардак — миллион приезжих. Представляешь? Все кругом забито до отказа. Поэтому уходи. Для чего, спрашивается, нужны полицейские? Мы очистим наш город.

— Сколько лет живет мафия в вашем городе, Петро? Ты еще не так стар, чтобы помнить об этом. Даже моему отцу столько лет не исполнилось.

— Я понимаю, — свирепея, произнес лейтенант.

— Но методы, которыми вы работаете... Да что я вам буду объяснять?! Это все равно, что лечить рак аспирином. Время от времени уменьшает боль, но здоровая ткань продолжает разрушаться.

Петро взвился:

— Ты тут не получишь и двадцать пять центов, Болан! Тебя пристрелят, как только увидят!

— Я не прошу платить мелочью. Если ты, Петро, меня увидишь, лучше тебе уйти в сторону.

— Слушай, черт... Болан, погоди, не вешай трубку! Будь все проклято... Хорошо, хорошо! Я не стану обманывать тебя, парень. Большинство наших полицейских скорее пожмут твою руку, чем накинут на тебя ремни. Но другие, вероятно, будут держаться за свою добычу и до смерти перепугаются, если ты расстроишь их планы — я имею в виду ранний выход на пенсию. Впрочем, дело даже и не в этом. Ты классный парень, я не сомневаюсь. Ты не убил ни одного полицейского, и, ставлю на кон свою жизнь, такого никогда не случится. Вся проблема в том, что в городе сейчас миллион приезжих и число их с каждым часом прибывает. Карнавал — страшная штука, люди напрочь теряют голову, какой-то массовый психоз... Если ты начнешь палить на улицах, возникнет паника, и тысячи невинных будут попросту задавлены. Ты только что... а, черт! Нет смысла это обсуждать по телефону. Скажи, где и когда. Даю слово, я не приведу с собой хвоста.

Голос в трубке смягчился, в нем зазвучали теплые, дружеские нотки:

— Ты хороший полицейский, Петро. Я знал об этом еще до того, как позвонил тебе. Но я не могу встретиться с тобой. В любом случае, в этом нет смысла. И не волнуйся за свой карнавал. Праздник — это праздник. На улицах не будет стрельбы.

— Да погоди же!..

— Извини. Спасибо за сотрудничество. Не сломайся, полицейский!

И не успел Петро раскрыть рот для ответа, как в трубке раздались короткие гудки.

— Будь я проклят, — пробормотал он, поворачиваясь к клерку.

— Я все записал на пленку, — отозвался тот. — Что мне с ней сделать?

— Дашь ее прослушать на утреннем докладе, — пробормотал Петро. — Через неделю...

Он оттолкнулся от стола, встал и медленно двинулся в комнату для совещаний, но тотчас передумал и заспешил обратно к себе в кабинет, чтобы дождаться пакета с сюрпризом от нового Короля масленицы.

Глава 6

До полудня оставалось несколько часов, когда Болан вернулся в тщательно разведанную зону на южном берегу озера Пончартрейн. Вокруг жили люди высшего среднего класса, совсем рядом находился студенческий городок Государственного университета штата Луизиана.

Здесь-то и размещалось жилище Рокко Ланца — роскошный многоуровневый дворец, отделанный пуленепробиваемым стеклом, с бассейном, окруженным таким же стеклом; сторожевые псы свободно разгуливали по площадкам, которые в нескольких местах выдавались в озеро.

Ланца был, пожалуй, самой видной фигурой в преступном картеле Ваннадуччи. Именно благодаря ему, блистательному финансисту, миллиарды грязных долларов обеспечивали стабильность теневой экономики — посредством скрытых инвестиций они отмывались в стране и за рубежом, делая богатых еще богаче, а бедных — еще беднее.

С самого начала своего похода на Юг Болан заинтересовался Рокко Ланца и лишь по чистой случайности узнал, что за этим крупным мафиози ведет наблюдение не он один.

Все началось в тот день, когда Болан приступил к электронной разведке самого особняка и прилегающей к нему местности. Туманной ночью, запасшись парализующими распылителями для собак, он проник во владения Ланца, разметил по секторам всю территорию, побывал в каждой комнате особняка, обследовал подвал и крышу, а также все наружные постройки, осмотрел даже дно бассейна и установил везде приспособления для автоматического сбора разведывательных данных.

Двое суток спустя, настраивая дежурный приемник, Болан случайно вставил не тот детекторный кристалл, и неожиданно приемник зажужжал, прежде чем Палач успел исправить ошибку. Сигнал был слаб и периодически пропадал, но голос, звучавший из динамика, без сомнения, принадлежал Ланца. Малая мощность сигнала, вероятно, обусловливалась тем, насколько точно пучок микроволн, идущих от миниатюрного передатчика, был нацелен на принимающую станцию. Очевидно, по стечению обстоятельств Болан попал в узкую зону приема.

В течение нескольких дней Палач терпеливо отслеживал пульсирующие передачи, пытаясь установить границы зоны, в которой действовали передатчик и спрятанный приемник, но точное местоположение «разведчика» определить не удалось, так что оставалось лишь догадываться о предполагаемой точке приема.

Прежде чем начать свою операцию, Болан вновь появился возле усадьбы, на сей раз вооруженный теодолитом. Он даже успел на очередной сеанс чужой радиопередачи. Расположившись несколько в стороне от возможной линии, по которой шел направленный радиолуч, держа наготове приемник и теодолит, он, наконец, увидел то, что искал.

Его лицо расплылось в довольной улыбке, когда он, сфокусировав мощный бинокль, без проблем обнаружил передатчик преступников.

Маленький предмет площадью не более четырех квадратных дюймов был приделан к роторному двигателю телевизионной антенны на крыше особняка. От дюжины миниатюрных магнитофонов, разбросанных по всему дому, записанная информация поступала на этот совершенно незаметный ретранслятор и по передающему лучу толщиной в карандаш следовала дальше. Таким образом Болан выяснил даже больше, чем рассчитывал.

Определенно, это устройство было телевизионной антенной совершенно нового типа, и оставалось только гадать, к каким же ухищрениям пришлось прибегнуть неведомым конкурентам, чтобы в нужный момент забросить сюда человека, чтобы тот незаметно установил новое оборудование.

Болан решил сейчас же, с места не сходя, проследить дальнейшее направление луча. На расстоянии мили в поле зрения его бинокля попала моторная лодка, отделанная черным деревом. Она была почти неприметна на зеркале огромного озера, вытянувшегося к северу на добрых двадцать пять миль.

Палач натянул на голову шапочку яхтсмена и вывел свой «крейсер» из укрытия. Ситуация становилась все более запутанной. От того, насколько точно удастся ее «раскрутить», возможно, зависел исход всей южной кампании.

И Болан не ошибся в своих предположениях.

Вне сомнения, действия Палача были замечены, однако никакого состязания между лодками не получилось. Моторная лодка резко задрала нос, меняя курс на северо-восток в попытке ускользнуть, но озеро было неспокойным, и маленькому суденышку пришлось бороться с волнами и встречным ветром.

«Крейсер» быстро сокращал расстояние. Спустя несколько секунд бинокль Болана выхватил профиль красивой и очень испуганной молодой женщины — единственного пассажира открытой двухместной моторной лодки. Болан опустил бинокль и продолжил погоню.

Он настиг беглянку на открытой воде, далеко от берега. Подняв огромный серебристый «отомаг», он показал его своей жертве. В глазах девушки вспыхнуло неподдельное отчаяние.

Ее плечи сгорбились, и она выключила мотор, стараясь не глядеть на Палача. Она окончательно признала свое поражение.

Пока маленькая лодка, идя на холостом ходу, теряла скорость, Болан выписывал круги около суденышка, затем он приблизился к корме и привязал лодки друг к другу.

— Поднимайтесь на борт, — скомандовал он.

— Что все это значит? — выкрикнула женщина возмущенно, однако без колебаний встала, чтобы перейти на соседнюю лодку.

Болан подал ей руку и помог взобраться на палубу «крейсера». Незнакомка оказалась миниатюрной девушкой с изумительными пропорциями тела. Ее шелковый жакет полоскался на ветру, тогда как широкие брюки, наоборот, словно прилипли к ногам, плотно облегая красиво округленные бедра. Ее светящиеся глаза одновременно выражали страх и гнев, обреченность и чувство несомненного достоинства. Безусловно, девушка была по-настоящему красива, а именно это и могло стать ненужной помехой в сложившихся обстоятельствах.

Едва ступив на палубу «крейсера», девушка тотчас угрожающе двинулась на Палача.

Болан легко перехватил крошечный кулачок и почти неуловимым движением сунул ей в ладонь значок снайпера, таким образом представляя себя.

— Полегче, — предупредил он. — Мы можем сделаться врагами или друзьями.

Она долго смотрела на значок, затем перевела взгляд на неподвижное, словно высеченное из гранита, лицо, стоявшего перед ней мужчины.

— О! — неожиданно воскликнула она. — Ну, слава Богу! Слава Богу за творимые им чудеса!

Болан сдержанно улыбнулся:

— То есть это надо понимать так, что мы — друзья?

— Меня зовут Тони Бланканалес, — сообщила она. — И уж тебе ли не знать, что мы действительно друзья!

Друзья, и ничего тут не попишешь.

Палач охотился за потенциальным разведчиком врага, а поймал младшую сестру старого друга по имени Розарио «Политикан» Бланканалес, оставшегося в живых после службы в «Команде Смерти».

Теперь ему стало ясно, кто разработал столь изощренное подслушивающее устройство для дома Рокко Ланца. Это мог сделать лишь Гаджет Шварц, еще один оставшийся в живых из «Команды Смерти».

Но почему, для кого и с какой целью, черт возьми, «Политикан» и Гаджет ввязывались в битву за Новый Орлеан?

И какая такая нужда заставила «Политикана» отправить свою младшую сестру на эту опасную операцию?

Болан чувствовал, что от ответов на эти вопросы во многом зависит успешное завершение его похода на Юг.

Глава 7

«Команда Смерти» возникла в самом начале боевых действий Болана против мафии. В состав «Команды», спешно сформированной в Лос-Анджелесе, вошли девять человек: несхожие между собой люди с совершенно несхожими биографиями. Но всех их объединяло одно — за их плечами был Вьетнам. Весьма компетентные в ведении боевых действий, они психологически так и не приспособились к обычной мирной жизни и в глазах окружающих смотрелись типичными неудачниками.

Единственное, что члены «Команды» действительно умели делать хорошо — пожалуй, даже лучше других — это убивать и разрушать. И вовсе не потому, что они были уж настолько кровожадны: просто слишком долго они жили на грани смерти, привыкнув рисковать собой ежеминутно, и в конце концов такой образ жизни сделался для них естественным — тихое, размеренное существование было им в тягость.

Вот почему каждый из девяти с нескрываемой радостью откликнулся на зов Палача, объявившего беспощадную войну преступному миру. Они уважали Болана и искренне восхищались им, а тот платил им той же монетой.

Но очень скоро выяснилось: «Команда» плохо организована и члены ее имеют довольно смутное представление, с каким противником ввязались в борьбу. В итоге — и Болан никогда не мог себе этого простить — семеро из девяти, семеро великих бойцов, может быть, самых великих из всех, кто сражался с ним бок о бок, трагически погибли.

Только Бланканалес и Шварц выжили после смертельной схватки с семьей Ди Джорджа из Южной Калифорнии, но зато угодили в тюрьму. Лишь большие деньги Болана, оставшиеся после войны, да его связи в суде позволили «Политикану» и Гаджету подать аппеляцию, в результате за решеткой они пробыли совсем недолго. Однако жизнь их превратилась в сущую пытку, поскольку, приговоренные мафией к смерти, они теперь вынуждены были постоянно прятаться, переезжать с места на место и жить по поддельным документам, которыми их снабжал Болан.

Теперь Палачу стало ясно: тактику борьбы с организованной преступностью надо менять, слишком трагичным оказался опыт Лос-Анджелеса. Отныне все боевые действия Болан вел только в одиночку, лишь изредка получая косвенную помощь от своих старых друзей да обращаясь за содействием к узкому кругу людей, которые так или иначе были обречены возникать на его военном пути.

Впрочем, Бланканалес и Шварц вновь, волею судеб, повстречались с Боланом, когда вызвали его в Сан-Диего, прося спасти одного бывшего офицера.

События в Сан-Диего тоже оказались достаточно печальными, хотя оба уцелевших из «Команды Смерти» показали себя с наилучшей стороны. Прощаясь со своими верными друзьями, Болан предложил им заняться бизнесом, который так или иначе соответствовал бы их уникальным талантам и мог бы приносить ощутимый доход. В качестве подъемных Палач выделил им немалую сумму из тех денег, что остались у него после войны.

С тех пор утекло довольно много времени. Болан вел тяжелые бои, перемещаясь по всей стране, горы трупов устилали его путь, но все он делал практически в одиночку — с парнями из прежней его команды у него не было никаких связей. Он даже не знал, создали ли они свое частное предприятие, остались ли в Штатах или куда-нибудь уехали.

Зато теперь он узнал все.

История, которую поведала Тони Блалканалес, пока они возвращались в гавань для яхт, подтвердила, что ребята действительно основали свою компанию — бюро расследований «Эйбл Груп» («Бригада, которой все по плечу») и приехали в Новый Орлеан «по работе».

Как уверяла девушка, «Эйбл Груп» занималась вполне законной деятельностью: обеспечивала электронную безопасность маленьким компаниям и профессионалам, которые по разным причинам могли сами попасть под незаконное наблюдение.

Дела у фирмы шли довольно хорошо. Тони усматривала в этом верный знак того, что подобные услуги пользовались устойчивым спросом.

«Бригада, которой все по плечу» прибыла в Луизиану по одноразовому поручению политического штаба северной части штата. Политики интересовались, не подслушивает ли их кто-нибудь. «Бригада» подтвердила эти подозрения, устранила проблемы и обучила местных деятелей азам безопасности и порядку обнаружения слежки. Контракт вылился в еще одну маленькую работенку, в этот раз на Вейтон Руж, и именно там на них вышел некий господин Кирк, который предъявил документы, удостоверявшие его близость к губернатору.

У господина Кирка была очень спешная работа для «бригады». Он предоставил контракт в письменном виде, дающий право на ведение электронного наблюдения; на бумаге якобы имелись печать и подпись окружного судьи Соединенных Штатов, что означало полную поддержку штата Луизиана.

Формулировалась задача кратко: подслушивать Рокко Ланца.

Никто из партнеров никогда не слышал о человеке по имени Рокко Ланца. Предыстория, рассказанная господином Кирком, звучала достаточно правдоподобно. Официальные документы казались подлинными. Но, принимаясь за работу, компаньоны сразу почуяли неладное — что-то во всей этой истории было не так.

Особенно настораживал запрет на любые контакты с полицией штата или другими правительственными чинами. Вся работа должна была проводиться только через Кирка. Ее оплата, а также покрытие всех расходов осуществлялись наличными, снятыми со специального счета; сам же счет, намекнул господин Кирк, частично субсидировался Вашингтоном.

Кирк долго и путано распинался о своих каких-то тревогах и под конец поведал загадочную историю о неких «политических связях в полиции» и о «необходимости соблюдать полную секретность до тех пор, пока не будет готово обвинение».

Это был их первый крупный заказ, и «Бригада» ухватилась за него, несмотря на многие сомнительные нюансы.

Две недели ушло на то, чтобы проникнуть в дом, подключить оборудование и начать наблюдение.

Они опередили Мака Болана на три дня.

С тех пор о владельцах компании не было ни слуха, ни духа.

От волнения Тони Бланканалес чуть не сошла с ума. В «Эйбл Груп» она была агентом, секретарем и управляющим. Обычно ее использовали на ранних этапах работы, когда дело только планировалось и нужно было обольстительно улыбаться кому следует, вселяя определенные надежды, которые никогда, конечно же, не сбывались. Именно она смогла «продать» Рокко Ланца новую телевизионную антенную установку, включая розетки для антенного кабеля в каждой комнате и даже в туалетах.

— Я продавала все, начиная с библий и кончая земельными наделами, — призналась она Болану. — Это не труднее, чем продавать «жучки».

У Болана не было оснований не верить ей. Ей уже стукнуло двадцать пять, хотя на вид она казалась восемнадцатилетней девчонкой. Забросив Колумбийский университет на третьем курсе, она недолго проработала стюардессой, вышла за кого-то замуж и развелась («буквально за ночь — он был такой крысой»), и с тех пор, подобно своему брату, которого она ласково называла Рози, жила одна-одинешенька.

Тони сразу согласилась присоединиться к «Эйбл Груп» и теперь была искренне убеждена, что нашла себе «надлежащее место в жизни».

Неизвестно, насколько это место было хорошо в действительности, но Болан застал девушку в состоянии откровенной паники.

— Они никогда не бросают дела на полпути и ничего не говорят, пока оно не завершено, — грустно сказала она. — И я не сомневаюсь: с ними что-то случилось.

Ей так и не удалось встретиться с господином Кирком, найти хоть одного человека, который знал бы его. Предписание, дающее право на электронное наблюдение, было проверено, и оно оказалось фальшивкой. Тони проверила в районе все тюрьмы, морги и больницы.

В конце концов, полная отчаяния, она вернулась к месту преступления — дому Ланца — под тем предлогом, что якобы хотела выяснить, довольны ли покупатели проделанной работой. Гостью встретили очень любезно, и ничто не указывало на то, что в доме знали о незаконной установке антенны.

— Итак, сегодня утром я села в лодку и отправилась на место нашей высадки — посмотреть, работает ли оборудование. Оно, естественно, работало. — С горестной улыбкой она показала Болану кассету. — Насколько мне известно, это — вторая подборка записей. Когда я в последний раз видела Рози и Гаджета, они направлялись сюда, чтобы забрать первую кассету. Это случилось неделю назад. Им требовалась пробная вылазка, чтобы проверить техническое качество. Если все было в порядке, они должны были связаться с господином Кирком и сдать под ключ установленное оборудование. Наша работа на этом кончалась.

— И с тех пор они пропали с концами, — кивнул Болан. — И ты даже не знаешь, смогли ли они забрать первую пленку и связаться с этим парнем по имени Кирк.

— Совершенно верно. Господин Кирк куда-то испарился. Можно было бы подумать, что такого и нет на самом деле, если бы я не видела его один раз.

— Так ты видела его?

— Да. Он явился на последнюю встречу, чтобы подписать сделку. Это произошло в джаз-клубе Марти Джексона на Бурбон-стрит.

На скулах Болана заиграли желваки.

— Что случилось? — с тревогой спросила девушка, заметив, как вспыхнули глаза Палача.

— Ничего. Продолжай.

— Да, собственно, вот и все. Меня Кирк не заметил, так что не беспокойся. Рози и Гаджет вели с ним переговоры, а уж я старалась выглядеть тише воды, ниже травы. Я должна была в случае чего... ну...

— Обеспечивала отход, — подсказал Болан.

— Да. Мы иногда так поступаем. Гаджет называет это работой в две команды — он всегда очень заботится о безопасности.

— Я смотрю, уроки Вьетнама все-таки пошли ему на пользу. Наконец-то, — произнес Болан с натянутой улыбкой. — Ты можешь описать этого Кирка?

— Нет ничего проще: у него есть известный двойник.

Болан удивленно уставился на нее:

— В самом деле?

— В самом деле, — словно передразнивая, повторила она. — Знаешь такого мечтательного итальянского певца, Энцо Стюарти?

Болан едва сдержал изумление.

Да, если это так, то плохи дела Гаджета Шварца и Розарио Бланканалеса. Вряд ли уже впредь от них поступят новости и вряд ли кто-нибудь увидит их живьем. Похоже, «Команда Смерти» окончательно прекратила свое существование.

Глава 8

Насколько понимал Болан, «господином Кирком», вознамерившимся следить за Рокко Ланца, был не кто иной, как Томми Карлотти. Но что стало причиной подобной слежки? Действовал ли Карлотти от своего имени? Делал ли он это по приказу Марко Ваннадуччи? Или же он действовал в сговоре с кем-то еще?

Было бы верхом глупости предполагать, будто все эти работы затевались исключительно как ловушка для Бланканалеса и Шварца. Знай Карлотти или кто-либо другой в его шайке, с кем они изначальноимеют дело, первые переговоры стали бы и последними, и никакой ловушки не понадобилось бы вовсе. Короче, о прежних похождениях Рози и Шварца ничего не было известно.

Заведя обе лодки в док, Болан спросил Тони:

— Ребята продолжали использовать свои вымышленные имена?

Девушка кивнула:

— Да, их звали Моралес и Логан. Рози даже не представил меня как свою сестру, и я живу под своей замужней фамилией — Дэвидсон. О чем ты сейчас думаешь?

— Как тебе сказать... — неопределенно пожал плечами Болан. — Видишь ли, у мафии давно заготовлен бессрочный контракт на этих двоих.

— Это я знаю, — кивнула она. — Но что...

— А пора бы знать и другое: этот Ланца — босс мафии.

Глаза у девушки испуганно округлились.

— Но сейчас это не имеет особого значения, — поспешно заверил Болан. Главное то, что у меня чертовская напряженка со временем. Понимаешь? Я постоянно играю в блиц, и потому каждый шаг приходится делать с оглядкой.

Девушка вновь коротко кивнула.

«Кажется, она из тех людей, которые способны полностью мобилизоваться в нужный момент, — подумал Болан. — И вместе с тем она все равно остается прекрасной и соблазнительной...»

— Рози всегда говорил про тебя: «После Бога я верю только в Болана». — Тони натужно улыбнулась. — Постоянно твердил: «Мак поступил бы так, Мак никогда бы этого не сделал...» И теперь ты хочешь сказать, что Рози и Гаджет могут просто катиться к черту, а ты займешься своей работой?

Болан никак не мог разобрать: говорит она искренне или просто провоцирует его. Он знал: «Политикан» просто обожал свою сестру и весь Вьетнам таскал в нагрудном кармане ее фотографию, частенько повторяя: «Вся в старого Бланканалеса».

Болан печально улыбнулся и, закурив, выпустил сигаретный дым в сторону стеклянно-каменной усадьбы Рокко Ланца, громоздившейся на горизонте.

— Вот так ты себе это представляешь, да? — негромко спросил он.

— Именно так, — сказала она. — Рози рассуждал бы так же, окажись он на твоем месте. Вы оба сумасшедшие. И слишком много значения придаете...

Но Болан прервал ее:

— Я бы разрушил врата ада, если бы знал, что найду их там, в этом логове мафии. Я пробовал подобраться незаметно, однако мафия знает о моем присутствии, ей также известно, что я веду игру в блиц. Весь преступный мир Нового Орлеана действует сейчас с большой осторожностью. Этот ваш Кирк, между прочим, давно уже сотрудничает с мафией, его настоящее имя Томми Карлотти. Я уже хорошенько потряс его и пометил знаком зверя. Отныне он всегда будет среди полчищ торпед, мчащихся нам навстречу.

— Прости меня, — тихо произнесла девушка, до белизны в суставах стискивая пальцы. — Я слишком быстро перехожу к выводам. И часто ошибаюсь. Ты ведь очень обеспокоен, верно?

Болан мягко ответил:

— Конечно, я волнуюсь. Но я еще не закончил свой рассказ. Время...

— Что?

— Время. Его слишком мало. Хотя, на первый взгляд, и слишком много. Ты говорила, твои компаньоны исчезли неделю назад? Это чересчур давно... Понимаешь?

С тяжким вздохом она откликнулась:

— Естественно.

— Ну, ладно. Тогда слушай. У меня действительно все расписано по минутам. Времени в обрез. Этот график я составил еще задолго до того, как услышал про «Эйбл Груп», и отменять его теперь уже не в силах. Если «Политикан» и Гаджет до сих пор живы, они так или иначе находятся в руках кого-то из той честной компании, которую я собираюсь разнести в пух и прах. Самое лучшее, что я сейчас могу сделать для них, — незамедлительно начать боевые действия. Не исключено, в ходе операции я обнаружу и наших ребят и как-то сумею им помочь.

Губы Тони скривились в нервной усмешке:

— Похоже на то, как если бы пожарные подрывали горящее здание, чтобы спасти нескольких человек, попавших в ловушку на верхнем этаже.

— Ну, примерно так, — согласился Болан. — Как ты знаешь, сейчас в городе праздник, а это несколько усложняет мою задачу. Впрочем, выбора у меня нет. Власть и сила здесь принадлежат Марко Ваннадуччи. Он уже стар и медленно умирает от дюжины недугов, к тому же ему в спину дышат агенты ФБР. У него сейчас незавидное положение, но он отчаянно борется, пытаясь удержать в руках то, что имеет. А имеет он империю с ежегодным доходом, достигающим миллиарда, целого миллиарда!

— Это много, — согласилась Тони, и глаза ее широко раскрылись.

— Еще бы! Только считать — полжизни угробишь. Такие деньги, как магнит, притягивают кучу головорезов, способных прирезать лучших своих дружков за горсть пятицентовиков. Карлотти, Ланца и еще несколько психопатов назначены наследниками Марко, хотя с огромным удовольствием прибрали бы денежки к рукам уже сейчас. Кроме того, есть еще дюжина других больших мафиозных кланов, контролирующих остальную часть страны. И они тоже не прочь были бы оттяпать от большого южного пирога по аппетитному куску. Драчка уже началась. Грызутся, как пауки в банке.

Девушка понимающе взглянула на Палача:

— Похоже, «Эйбл Груп» вляпалась по самые уши.

— Не исключено, — согласился Болан. — Ваннадуччи располагает прекрасной сетью информаторов по всей стране. Но все интриги, которые плетутся вокруг его наследства, запутаны в такой тугой клубок, что распутать его не в силах никто из потенциальных наследников. Один только Ланца, пожалуй, соображает больше других. Многие тайные ниточки тянутся к нему и на нем же как бы обрываются. Он — своего рода мозг «империи», и потому, в отличие от прочих, у него есть некий простор для определенного рода маневров. А вот это соратнички Ваннадуччи понимают, вернее, чувствуют. Им неприятно, что для них уготованы роли на втором плане. На самом деле это люди недалекие, сделавшие карьеру только потому, что когда-то в своих кварталах были самыми подлыми и самыми жестокими. Они приобрели власть и богатство не благодаря уму, а благодаря силе, на которую всегда делали ставку. И теперь им неприятно, что кто-то способен обхитрить их. С одной стороны, чтобы толково вести дела, им Ланца, безусловно, нужен, но с другой... С другой стороны, они боятся, что Ланца отхватит главный кусок и завладеет всем товаром. Как-то надо себя обезопасить...

— Чудовищный мир, — с несчастным видом пробормотала Тони.

— И это еще не все. Я сам руководил некоторыми операциями. Помог их начать, позволил им вызреть, подогрел пирог и дождался, пока чертовски вкусный запах не долетит до севера страны. Самый лучший способ одержать победу над сильной организацией, особенно тайной, — это дать возможность ее людям сожрать друг друга.

— Разделяй и властвуй...

— Правильно! Пусть сам враг примется за дело. Оставшиеся кусочки гораздо легче проглотить. В банде Дикси давно уже назревал кризис. Знаете, это как нарыв, которому надо позволить лопнуть, прежде чем начнется исцеление. Я располагал отменной информацией о состоянии дел в этом регионе. И когда, по моим представлениям, время пришло, я двинулся на Юг. События стимулировали меня, а я решил малость подтолкнуть их. Ланца в этой шайке — самый умный и опасный. Карлотти — самый сильный, он — наиболее вероятный наследник Ваннадуччи. И потому сегодня я устроил ему веселенькое утро, просто-напросто до смерти напугал.

— Как вам это удалось?

— Я дал ему понять, что вот-вот может произойти совместное нападение мафии Нью-Йорка и Сент-Луиса. Слишком долго оно назревало. В Сент-Луисе самая бедная группировка, ей необходимо расширяться. В свою очередь боссы из Нью-Йорка также решили двинуться на Юг, пока по милости Ваннадуччи его «империя» не лопнет из-за соперничества между кланами. Насколько мне известно, Сент-Луис сумел договориться с Нью-Йорком. И теперь я хочу нанести двойной удар, что, конечно, не обрадует ни одну из сторон.

— Да ты хитрец, как я посмотрю, — заметила Тони.

— Нет, в основе всего — расчет, и только. Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему у меня такая острая нехватка времени. Я не могу сейчас отвлекаться от главного. А теперь поговорим о тебе. То, что я собираюсь предложить тебе, сопряжено с определенным риском. Выполнишь все правильно — и, думаю, риск окажется минимальным. Тут основное — не спасовать в решающий момент.

— А что ты предлагаешь? — спросила она, заметно оживившись.

— Пойди к Ланца и обо всем расскажи ему: о Кирке и работе «Эйбл Груп». Мол, ты просто обнаружила, что вашу компанию крупно подставили, втянув в незаконное дело, и теперь хочешь, чтобы жертва исправила положение. Повинись, если это будет необходимо. А затем точно укажи расположение каждого подслушивающего прибора.

Тони сильно побледнела, и из груди ее вырвался сдавленный стон:

— Он задушит меня и выбросит в бассейн. И даже не будет слушать.

— Ты одурачила его однажды — значит, сможешь сделать это еще раз. Ведь ты ему понравилась, да?

— Похоже на то... но...

— Говори ему все как на духу, но предупреди, что есть друг, готовый отдать за тебя жизнь. Ланца сейчас в сложном положении. Он прекрасно знает, что происходит вокруг. Ты окажешь ему большую услугу, указав на его врага, этого Кирка, у которого такой замечательный двойник.

— Ланца сможет связаться с Кирком?

— Почему бы нет? Он может даже проявить галантность по отношению к красивой даме и посодействовать появлению ее партнеров. Вот такую тебе нужно вести игру. Общие друзья против общих врагов. Но вот что заруби себе на носу: никакой пленки ты не видела и не имеешь абсолютно никакого представления о его делах. Ты — глупая, дремучая баба. Поняла?

— Конечно, — с готовностью кивнула Гони. — Глупая и дремучая. Я просто должна пойти туда и быть честной, вот и все. К тому же я знаю, что он из мафии...

— Правильно. Ты напутана, ты каешься, ты хочешь выправить положение, а заодно — найти своих партнеров.

Тони подумала и сказала, тихо вздохнув:

— Ладно, надеюсь как-нибудь справиться с этим. Это поможет твоей игре, верно?

— Не исключено. Но так же может и прекратить твою игру — гарантий я не даю. У этих людей реакция часто непредсказуема. Впрочем, я не настаиваю: не хочешь — не иди. А шанс, как понимаешь, есть...

— Что ж, у меня не остается выхода. Мое дело: заткнуться — и выполнять. Я права?

Глава 9

Для операции в Новом Орлеане Болан приобрел совершенно уникальную боевую машину — эдакий домик на колесах, сконструированный и собранный в цехах «Дженерал Моторс Компани». Очень приземистый и устойчивый автомобиль имел в длину около 26 футов и поначалу разрабатывался в качестве новой спортивной модели. Болан не был спортсменом, зато для такого бойца, как он, автомобиль явился сущей находкой: он представлял собой одновременно и прекрасный передвижной командный пункт, и полевой штаб, и арсенал, и место для ведения электронного наблюдения. Иными словами, это был основательный базовый лагерь, устраивавший Болана по всем своим параметрам.

Большая часть денег — почти сто тысяч долларов из тех сумм, которые Палач экспроприировал у мафии, — пошла на специальное оборудование и его установку.

Электроника базировалась на самых последних разработках в области аэрокосмической техники. Инженер из НАСА, занимавшийся программой полетов на Луну, предоставил необходимые материалы и установил радиооборудование. А «электронный гений» из одной местной фирмы довел все это до «ума». Мало того, он спроектировал, изготовил и установил специальные компьютеры для выбора и переключения каналов; аппараты высокой чувствительности для направленного перехвата звука; спрятанные или замаскированные антенны; а также пульт для синхронизации, хранения, сортировки, монтажа, микширования и даже перезаписи собранных разведывательных данных. Помимо этого в распоряжении Болана имелся многочастотный телефон и обычный радар.

Автомобиль нравился Болану, и он испытывал едва ли не благоговение перед электронными возможностями своего приобретения. Увидь эдакую «игрушку», Гаджет Шварц, наверняка, пришел бы в бешеный восторг, поскольку спектр ее возможностей намного превосходил то, что требовалось непосредственно для проведения боевых операций. По сути, оборудование, установленное в машине полностью зависело от способностей человека, который всем этим пользовался. Задействовав аппаратуру для перехвата звуковых сигналов, Болан запросто мог прощупать окрестности и получить массу ценных сведений о враге. При помощи специального радара он мог просвечивать автомобили и отыскивать спрятанные металлические предметы даже очень малой массы. Не снижая скорости, он мог крутиться в пределах поля зрения установленных радиожучков и быстро собирать с них информацию, поступающую в виде пульсирующих сигналов. Соответствующая аппаратура тотчас растягивала эти сигналы, рассортировывала их по длине импульсов и затем воспроизводила в наиболее удобоваримом виде. И еще множество разных удобств предоставляла машина тому, кто ею управлял.

Но самым ценным, на взгляд Болана, было, собственно, боевое оснащение автомобиля. Внутри находился легкий складной стол для нанесения на карту полученной информации и разметки дальнейших военных действий с привязкой к незнакомому ландшафту. Здесь же, на борту машины, имелись полностью оборудованная оружейная лаборатория и склад боеприпасов. В своей лаборатории Палач мог собрать, модифицировать или починить все виды личного оружия, а также готовить любые взрывные устройства.

Стекла в бортах автомобиля были поляризованные, что, обеспечивая Болану превосходный внешний обзор, одновременно защищало интерьер салона от чужих непрошенных взглядов.

Слегка модифицированный двигатель типа «Торонадо» имел объем 455 кубических дюймов. Передняя ось с автоматической трансмиссией делала ненужными оси задних двойных колес и обычную подвеску — вместо пружин были установлены гидравлические поршни. Их регулировка с приборной панели осуществлялась таким образом, что можно было поднять или опустить отдельно каждую сторону автомобиля, тем самым удерживая его в устойчивом положении на сильно пересеченной местности. Ко всему прочему салон машины был обеспечен всем необходимым для жилья: здесь имелись кухня, душ, туалет и удобная откидная кровать.

Вне всякого сомнения, автомобиль мог стать неоценимым помощником при ведении жестоких боевых операций, и Болан не без оснований рассчитывал, что эта машина верой и правдой послужит ему на протяжении нескольких военных кампаний. Хотя, конечно, даже и один-единственный успешно проведенный блиц окупил бы все затраты, связанные с приобретением столь дорогого и совершенного устройства.

Припарковав фургон у самой кромки воды, так, чтобы отсюда без помех просматривался дом Ланца, Болан открыл дверь и выставил длинную, неказистую на вид удочку, которая на самом деле была раздвижной радиоантенной, обычно прикрепляемой к переднему бамперу. Сам Болан удобно устроился на водительском сиденье с высокой спинкой и держал на коленях радужную пластину — часть оптического приспособления с широким спектром возможностей. Уже десять минут Тони находилась внутри дома. Благодаря выдвинутому над машиной сверхчувствительному микрофону Болан прекрасно слышал, что творилось на вилле Ланца. Поначалу Тони пытались выставить вон, уверяя, будто господин Ланца очень занят и беспокоить его нельзя. Однако Тони продолжала слезно настаивать на аудиенции, и Болан невольно посмеялся над этим театральным представлением, 95 процентов которого были вовсе не таким уж и наигрышем.

Один из молодчиков в конце концов спустился к ней и провел ее сквозь охраняемую собаками территорию. В этот момент Болан потерял непосредственный аудиоконтакт, но при помощи оптики сумел проследить их движение по площадке, а затем посредством радиопередатчика, спрятанного в фойе входа, установил звуковую связь.

Вернувшись к электронному пульту управления, он следил, как Тони вели по дому и наконец препроводили в отдельную комнату Ланца возле бассейна. Хозяин усадьбы хрипло поприветствовал гостью и с места в карьер потребовал выкладывать, что произошло. По мере того, как Тони вела свое повествование, на лице Ланца промелькнула целая гамма чувств: недоверие, гнев, нескрываемая ярость, а в итоге — искренняя взволнованность.

Подключившись к звуковому ретранслятору в кабине автомобиля, Болан спрыгнул на землю и двинулся в сторону виллы, чтобы иметь возможность вести и визуальное наблюдение. В рабочем кабинете Ланца отдавались очень тихие, но, судя по всему, жесткие команды, и уже спустя минуту Болан увидел несколько человек, выбежавших из дома. Задрав головы, они уставились на крышу. Он отчетливо услышал возгласы, которые свидетельствовали, что там, наверху, обнаружена подслушивающая аппаратура. После чего подтащили лестницу, и один из парней торопливо вскарабкался на крышу. Поначалу Болан не мог сообразить, почему перед виллой царит такая тишина, и лишь чуть погодя догадался, внезапно осознав, что весь дом нашпигован подслушивающими устройствами, обычно громкоголосые его обитатели разом сделались немыми.

Парень на крыше бросил прибор в ожидавшие внизу руки.

Немного позже Болан услышал, как открылась и закрылась дверь в кабинет Ланца, тяжело затопали чьи-то ноги, раздалось хриплое дыхание и, наконец, на пол опустили нечто весьма массивное. Тони отреагировала моментально:

— Вот так. Теперь все в порядке, можно нормально говорить. Это — центральный коллектор и передатчик. За пределы дома больше ничего не попадает.

Ланца раздосадованно произнес:

— Сукин я сын, прошу прощения, мэм! Я отказываюсь в это поверить! Неужто эта хреновина может прослушивать мой дом?!

— Сами микрофоны находятся в антенных разъемах, установленных по всему дому. Но теперь они не опасны, — успокоила Тони.

Ланца заговорил опять:

— Что же, девушка, я очень рад, что вы так порядочно поступили. Но совершенно не представлю, кому понадобилось прослушивать мой дом? Может, промышленный шпионаж, а?

Тони:

— Не исключено. Моя компания как раз и занимается защитой людей вашего ранга, господин Ланца. Когда я узнала, что нас... Я до смерти боялась сказать вам об этом. Но еще страшнее было не сообщить вам ничего. Боже, я...

Ланца, перебивая ее:

— Разумеется, вы поступили правильно, о чем речь! Я восхищен вашим поступком. Далеко не каждый способен признать, что поступал неправильно. Как, вы сказали, звали этого человека? Ну, того, который вас нанял?

Тони, ее голос несколько окреп:

— Он сказал, что его зовут Кирк. Удостоверение личности выглядело идеально, но сейчас я совершенно уверена, что оно фальшивое. Я могла бы дать его словесный портрет, если это необходимо.

Ланца, очень нервно:

— Да, безусловно! Погодите-ка секундочку. — Кресло под ним скрипнуло, раздался шорох бумаг. — Итак, опишите мне этого человека.

Тони заговорила, осторожно подбирая слова:

— Он был среднего роста, я бы сказала... в нем было что-то странное. Да, необычное. Вы когда-нибудь обращали внимание, во что обуты лифтеры. Нечто среднее между тапочками и мокасинами. Так вот, на этом человеке были как раз похожие туфли. Я, помню, очень удивилась... Что еще можно о нем сказать? Хорошо сложен, красиво одет. Модно, понимаете? Такой представительный, симпатичный мужчина с очень белыми зубами и черными волосами. Кожа смуглая и гладкая...

Ланца разочарованно пробормотал:

— А что-нибудь, э-э... действительно бросающееся в глаза? Ну, какие-нибудь родимые пятна, шрамы или татуировки...

Тони чуть помедлила:

— Нет... но... он мне кого-то напоминал...

Ланца встрепенулся:

— Кого-то с телевидения или какого-нибудь киногероя, да? Может быть, известного артиста?

Тони радостно воскликнула:

— Верно! Он напомнил мне одного певца... Да, точно, итальянского певца, такого, знаете, красивого, романтичного...

«Теперь он у нее на крючке, — подумал Болан. — Он сам его заглотил».

Палач не ошибся — Ланца издал изумленный вопль:

— Уж не имеешь ли ты в виду Энцо Стюарти!?

Тони возликовала:

— Вот-вот! О нем-то я и вспоминала! Вам это имя что-нибудь говорит?

Похоже, Ланца взял себя в руки:

— В принципе не больше, чем остальным... Но от этого уже можно начать плясать... Что же, я вам очень признателен за ваш поступок, миссис Дэвидсон. Вы говорили, ваши друзья исчезли еще до того, как эта штуковина заработала? Вы в этом уверены?

В голосе Тони послышались металлические нотки:

— Мы так и не сдали работу под ключ, господин Ланца. Вероятно, мои напарники обнаружили, что занимаются каким-то незаконным делом, и отправились на поиски этого вымышленного господина Кирка. Я не сомневаюсь: заподозрив неладное, они не стали бы рассказывать ему, где именно и как установили подслушивающую аппаратуру, и не снабдили бы его даже крохами полученной информации...

Ланца с облегчением вздохнул: — Я все понял. Хорошо. Не хочу, чтобы такую прелестную головку волновала судьба партнеров. У меня есть кое-какие связи в городе, и, уверяю вас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти пропавших парней. Оставьте в блокноте ваш телефон и адрес. Я свяжусь с вами в самом скором времени. Не тревожьтесь, теперь я вынужден извиниться — у меня еще миллион дел... Тони:

— Да, конечно. Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, я как-нибудь могу... ну, в некотором роде... возместить вам...

Ланца ответил твердо и спокойно:

— Вы уже это сделали, поверьте. Впрочем, если вы придерживатесь другого мнения, мы могли бы кое-что придумать, правда? Как насчет того, чтобы поужинать вместе, ну, и вообще?.. Скажем, сразу после Жирного Вторника, а?

Тони:

— Считайте, что получили мое согласие. Вы просто замечательный человек. Представляете, я до смерти боялась возвращаться сюда.

Ланца рассмеялся:

— Это лишь показывает, насколько вы могли ошибаться. Ладно, вы действительно должны мне ужин, и я заберу этот должок. Сразу, как только верну вам ваших партнеров.

Тони вышла за пределы слышимости, и фраза оборвалась на полуслове:

— Вы даже не представляете, до чего я благодарна вам...

Звуки голосов пропали. Болан слышал только тяжелые шаги, приглушенные голоса, затем — звук открываемой двери. Очевидно, Ланца провожал свою гостью.

Болан быстро вернулся к пульту управления и привел в действие автоматические датчики, которые отслеживали путь Тони внутри и вне дома. Затем, настроив оптическую систему, он увидел, что Тони сопровождает до ворот тот же парень, какой ввел ее перед этим в дом. Ланца на крыльце не появился.

Стоило автомобилю Тони выехать на главную дорогу, как звуковой сканер донес отрывистые яростные команды Ланца, перемежаемые бранью:

— Позвонить Зено! Сказать ему, что мы возвращаемся. У нас для него есть горяченькие новости, черт бы его подрал! Будет что обсудить со стариком. Если этот придурочный Карлотти сейчас там, то пусть сидит на месте и ждет, пока мы не подъедем! Ублюдок, сукин сын, я тут корячился, ишачил, будто проклятый, а эти сраные подонки, гниль и мразь, понарасставили своих «жучков» — в моем-то доме! Нет, вы только вдумайтесь! Бред, бред! Я не могу...

Болан усмехнулся, выключил оборудование и завел машину, намереваясь совершить еще одну поездку по окружным дорогам.

Страсти накалялись в старом городе, и, вероятно, десятка Жирных Вторников теперь не хватило бы, чтобы выпустить пар...

Глава 10

Взволнованный, но сдержанный голос лучшего на свете друга Болана доносился из телефонной трубки, преодолевая огромное расстояние между Луизианой и Массачусетсом:

— Слушай, ты куда-то исчез! Я уже третий раз пытаюсь дозвониться до тебя!

Болан неторопливо катил вдоль бульвара имени Роберта Ли, внимательно следя за кортежем автомобилей Ланца, который двигался на некотором отдалении от него.

— Прости, Колючка, я был занят.

«Колючка» — так в открытом общении именовался Лео Таррин, очень важная фигура в клане Массачусетса и одновременно тайный федеральный агент. Вся жизнь Таррина была безостановочным хождением по лезвию бритвы, и начало этому положила его дружба с Маком Боланом — еще когда Палач проводил первую кампанию в Питтсфилде, городе, где он родился и вырос.

— Ты у нас всегда занят, — усмехнулся Таррин. — Слушай, примерно час назад я разговаривал с Вашингтоном. Кто-то пытается прощупать, каковы кланы федеральных агентов в Новом Орлеане. Гарольд думает, что ветер дует из Флориды, там есть кому стараться.

Броньола — давний друг Болана, так никогда и не сделавшийся союзником. Он был начальником подразделения, которое в свое время пыталось поймать Мака Болана. Трудный, конечно, человек этот Гарольд Броньола, но ладить с ним можно.

Болан тихо предупредил:

— Я говорю с мобильного телефона, так что будь внимателен.

— Понял тебя. Итак, насколько я знаю, ты готовишься к новому бою. Ты способен сейчас принимать информацию?

Далеко впереди кортеж Ланца свернул на юг и выехал на бульвар Пончартрейн. Болан нажал клавишу, сдвигающую рамку карты, бросил быстрый взгляд на план соседних улиц и удовлетворенно хмыкнув, повернул машину на юг возле Академии Гармеля. Теперь он следовал параллельным курсом и продолжал слежку.

— Ты еще тут? — раздался в трубке голос Таррина.

— Готов принимать. Начинай, — ответил Болан.

— Ладно. Нас интересуют люди из Сент-Луиса. Их около пятидесяти, и на слежку за ними выделяются неограниченные средства. Сейчас эта компания окопалась в одном местечке и покуда не высовывается. Если тебя это заинтересовало, можешь проделать путь в восемьдесят миль по направлению к Билокси. На пляже Еджуотер увидишь интересную картину.

— Там у них штаб, что ли?

— Именно так. Шикарное место: дыра дырой, никакой связи с внешним миром, вся территория окружена. Рай для веселой компании.

— Кто у них ответственный?

Болан свернул на Филлмор Авеню, срезая угол, чтобы вести слежку с более близкого расстояния. Таррин незамедлительно ответил:

— Парня зовут Сиглия, и после него должен стоять восклицательный знак,

— Что, такой крутой?

— Не то слово. Он кормится не одним только хлебушком. Если он вытянет эту операцию, то отхватит себе порядочную территорию. Таков приз.

— У него звание рыцаря, да?

— Совершенно верно. Так что будь внимателен с ним. Он играет, чтобы победить.

— А все мы разве нет? — усмехнулся Болан, выезжая на Пончартрейн и держась от кортежа на расстоянии в один квартал.

— Да, конечно, — согласился Таррин. — Но это жизнь на острие ножа. Как твое сердце?

— Все еще качает, — бодро откликнулся Болан. — Что они хотят, эти молодцы?

— Немного подмерить пыл парня в черном, играющего в блиц. Гарольд контролирует ситуацию, но не знает, как долго сможет это делать. Он против твоей поездки. Считает, что это неудачное время для охоты на людей в Ноле. Но наш друг из Флориды, как тебе известно, имеет большое влияние среди высоких чинов. Сейчас он там чуть ли не единственный друг, с которым знаком Гарольд. Поэтому старик просто хочет умыть руки — и пусть все валится там, где должно обвалиться. Но ты ведь знаешь, как получается на самом деле.

— Скажи, насколько точно я выходил на цель вместе с группой из Нью-Йорка? — резко спросил Болан.

— Без малейших отклонений. Они непосредственно поддерживают группу из Сент-Луиса. Их девиз: сейчас или никогда.

— А я как раз и не могу допустить, чтобы это случилось сейчас, — жестко произнес Болан. — Так и передай Гарольду.

— Да он, собственно, и не против. По его мнению, внезапное вторжение федералов в эту ситуацию еще больше все запутает. По секрету, ты своим присутствием стал ему поперек горла. Для него ты сейчас — фактор, стабилизирующий положение дел. Учти, он совсем мало знает о моей операции, которую я планирую начать через несколько месяцев. Собираюсь нанести массированный удар по старику Ваннадуччи. Там, наверху, хотят выслать его из страны и на этом поставить точку. Надеются разнести Организацию на кусочки. Но им вряд ли это удастся с новым политическим руководством, которое вклинивается в ситуацию. Такое вмешательство отбросит всю программу на несколько лет назад.

— Меряй в световых годах, — вставил Болан.

— Я так и делаю. Тебе еще что-нибудь надо?

— Тут возникла одна серьезная проблема. «Эйбл Груп» — слышан о такой фирме?

— Немного. А что стряслось?

— Их там двое — вляпались по самые уши. Прямо у меня под носом. Теперь о них — ни слуху, ни духу.

— Вот черт!

— Да, из-за них придется сбавить обороты. Это, конечно, несколько ломает мои планы — я-то ведь надеялся очистить сцену еще до того, как завтра взбесятся улицы. А так, сам понимаешь...

— Можешь заняться ребятами с пляжа Эджуотер. Боюсь, тебе все равно придется с ними столкнуться.

— Вероятно, — согласился Болан.

— Я как-нибудь могу тебе помочь с этой «Эйбл Груп»?

— Нет. Похоже, их прикрытие действует до сих пор. Лучше не рисковать.

— Да, у тебя хлопот — полон рот, — посочувствовал Таррин.

— Не без того. Но кое-чем могу похвастаться, — ответил Болан. — Скажи Гарольду, пусть свяжется с Петро из Нового Орлеана — я ему целую толпу сдал сегодня. Гарольду это понравится.

— Кто такой Петро?

— Гарольд узнает. Просто скажи ему, ладно?

— Обязательно. Похоже, ты постарался тут за семерых.

— А что делать?

Таррин вздохнул в трубку:

— Постарайся сэкономить силы. На горизонте перед тобой — целая орава сумасшедших. В этот раз никто легко не отделается.

— Что ж, Колючка, это и тревожит, и вселяет надежду. Все вместе.

— Как прикажешь тебя понимать?

— Это значит, — пробурчал Болан, — я рассчитываю на то, что они начнут поедать друг друга.

— Не слишком-то обольщайся. С того места, где я сижу, мне видно всех командиров, которые ведут игру между Севером и Югом.

— Слушай, Колючка, а мне ведь действительно кое-что надо от тебя.

— Валяй, я постараюсь.

— Этот местный красавчик... Догадываешься, о ком я говорю?

Глава 11

Воспоминания Болана вернули его к берегам Миссисипи. Белоснежный песчаный пляж, тянущийся на двадцать восемь миль... Порт Галфпорт, разрубающий пляж пополам... И дорога номер 90, ведущая к порту, — она начиналась от залива Сент-Луис и тянулась до самого залива Билокси. Это было широкое четырех полосное шоссе, по одну сторону от которого простирался пляж, а по другую высились старинные величественные особняки. Там и сям попадались мотели, рестораны, частные пирсы, а вдалеке, почти на горизонте, виднелись смутные очертания островов — там, на этих веселых островах, курортная жизнь била ключом. Бесчисленные роскошные мотели, ночные клубы и фешенебельные рестораны, сверкающие огнями морские парки и самые замысловатые аттракционы... Знаменитый мужской курорт Билокси! Тысячи баров вкупе с подозрительными притонами, заведения со стриптизом, закусочные «Макдоналда», казино, обдирающие своих клиентов как липку, кварталы проституток и множество других соблазнительных ловушек, благодаря которым это место заработало титул «маленького Лас-Вегаса».

Здесь царило подлинное смешение множества культур. Выходцы из Франции, Испании, Англии, Италии, Африки — все внесли свой вклад в развитие этого региона. Впрочем, стоило продвинуться немного в глубь суши, чуть удалиться от всех этих блистательных проявлений человеческой цивилизации — и вы сразу попадали в девственные джунгли, перемежаемые фермами и богатыми плантациями. Галфпорт превратился в бурно развивающийся и процветающий морской порт и торговый центр, а в Билокси базировался большой современный рыболовный флот. На расстоянии нескольких миль от залива Сент-Луис находилась большая испытательная площадка НАСА; сотрудники селились у залива Сент-Луис, около Пасс Христиана, Лонг Бич, а кое-кто и еще дальше — в Галфпорте. Многие дома на побережье принадлежали выходцам из Нового Орлеана, Джексона и других находившихся поблизости городов. Рядом с Билокси располагались военно-воздушная база и учебный центр, а местечко Паскагоула — на противоположном берегу залива Билокси — славилось своим кораблестроительным центром.

Нетрудно представить, сколь сложно было пришлому человеку обнаружить нужных ему, таких же, как он, чужаков среди калейдоскопического многоцветья «маленького Лас-Вегаса». Однако Палач не унывал, полагаясь на свою отменную интуицию и охотничий нюх.

Болан был на Эджуотер Бич несколько лет назад, и с тех пор здесь произошли некоторые изменения. К местному пейзажу добавился огромный и прекрасный универмаг. Совершенно новый морской парк соединялся с роскошным отелем пешеходным мостиком, нависшим над шоссе. Были и другие перемены, менее заметные, но и они не ускользнули от внимательного взгляда Болана, когда тот, медленно съехав на восточное ответвление дороги номер 90, описал широкий круг, чтобы вырулить на просторную площадку перед гостиницей.

Время едва перевалило за полдень, солнце стояло почти в зените и палило нещадно. Болан надел темные очки, шапочку для яхтсменов, накинул легкий пиджак, спрятав под мышкой кобуру для «беретты», и вышел из своего боевого фургона, припаркованного на видном месте между шикарным лимузином и какой-то спортивной машиной. Не мешкая, он сразу направился к вестибюлю.

Люди маленькими группами бесцельно перемещались по зеленым, пригодным для игры в гольф, лужайкам. Некоторые неподвижно стояли в тени крыльца. Кто-то лениво расхаживал по просторному вестибюлю. И очень много молодых парней — от двадцати до тридцати — вполне интеллигентного вида, прекрасно одетых и на первый взгляд совершенно безобидных.

Но Болан-то знал, на что способны эти молодцы.

Люди, вся жизненная задача которых сводилась к мгновенному нажатию на курок. А сейчас они просто убивали время, пока не подоспело время убивать людей.

Это были люди новой породы, не только знающие свое непосредственное дело, но и достаточно хорошо образованные, прилично начитанные, способные отчетливо выражать свои мысли, люди, которые могли присоединиться к любой группе скучающих бизнесменов или коммивояжеров и выдать себя за им подобных.

Сразу при входе висел плакат, который оповещал о проходящем совещании:

ТОРГОВАЯ ГРУППА СРЕДНЕГО ЗАПАДА — КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ "D"

Болан сразу же направился к гостиничному телефону.

— Комнату господина Сиглии, пожалуйста, — сказан он оператору.

— Произнесите по буквам.

— С-И-Г-Л-И-Я. Он должен быть здесь с торговой делегацией.

— Мне очень жаль, сэр, но у нас нет человека под таким именем, — ответила трубка сладким женским голосом.

В самом деле, можно было сразу догадаться, что Сиглия в любом случае должен был зарегистрироваться под другим именем.

— Вероятно, он еще не вселился, — предположил Болан.

— Быть может, вам неправильно сказали его имя, — с готовностью пришла на помощь телефонистка. — У нас указан господин Уильям Стигни — председатель Торговой группы Среднего Запада.

Болан усмехнулся, мысленно поблагодарив свою собеседницу:

— Вы правы. Он из Сент-Луиса, верно?

— Да, сэр. Господин Стигни просил сообщить всем заинтересованным лицам, что после обеда он будет в конференц-зале "D". Мне позвонить ему сейчас?

— Благодарю, не нужно. Я сам найду его.

Болан повесил трубку, закурил сигарету, в последний раз внимательно оглядел вестибюль и затем отправился на поиски в конференц-зал.

Дверь была приоткрыта, в зале Болан заметил троих людей. Один из них сидел за длинным столом и раскладывал пасьянс. Двое других стояли у задней стены и, прикалывая к ней кнопками большую карту, обменивались короткими репликами.

Парень за столом вопросительно уставился на Болана.

— Да? — холодно сказал он. В тоне его слышатся скорее вызов, чем приветствие.

Болан коротко осведомился:

— Господин Стигни?

Мужчина лет тридцати не спеша отошел от карты. Он был хорошо сложен, с черными глазами, вокруг которых при улыбке появлялись морщинки, но с очень неприятной линией рта. Чуть задержавшись взглядом на шапочке для яхтсменов, мужчина произнес:

— Стигни — это я. Что вам нужно?

Болан развел руками:

— Выходит, я просто ошибся. Я знал одного по имени Стигни. В Техасе. Но вы не тот человек.

— Ларри?

— Именно он. Его называли Ужасный Ларри.

— Меня зовут Билл. Ларри был моим двоюродным братом.

— Был?

— Он умер.

Болан облокотился о стену, сделал глубокую затяжку, поправил темные очки и сказал:

— Прошу прощения.

Билл неопределенно качнул головой.

— Со всеми случается, рано или поздно. С Ларри это случилось рано. А вы дружили с моим двоюродным братом?

— Очень недолго, — ответил Болан, и в этом была доля истины. Он казнил Ларри Стигни в Далласе во время техасской кампании.

— Я однажды немного работал с Джо Квазо.

— Джо тоже умер, — сообщил Стигни.

— Да, я слышал об этом.

— Вы пытаетесь тут что-то найти?

Болан плюхнулся в кресло около двери, расслабился и вытянул ноги.

— Не совсем. — Он стащил с головы шапочку яхтсмена. — Сейчас немного отдыхаю, пока нет работы. Сегодня утром со мной связались из моего офиса в Нью-Йорке. Сказали, чтобы я поискал человека по имени Сиглия. Сказали, что я мог бы дать ему несколько советов по своей специальности.

Наконец-то другой парень у карты тоже повернулся и с интересом поглядел на Болана. Сидевший за столом быстрым движением сложил карты в колоду и резко вскочил, далеко отодвинув от себя стул.

Болан спокойно глянул в его сторону и проговорил:

— Расслабьтесь.

Парень у карты негромко засмеялся.

— Так как, вы сказали, вас зовут? — спросил Стигни у Болана.

— Да, извините, я не представился. Можете звать меня Фрэнки. Где Сиглия?

— Он уехал на... — начал было Стигни.

Его остановил лающий окрик:

— Билл!

Болан усмехнулся, медленно поднялся с кресла и подошел к столу. Перетасовав колоду карт и найдя нужного ему пикового туза, он положил его на стол картинкой вверх, после чего вернулся к креслу.

— Где Сиглия? — снова спросил он.

Стигни с укоризной взглянул на стоящего у стены.

— Джерри пытается закатить несколько шаров в лунку. Он играет в гольф, — сообщил Стигни, чуть помедлив.

Это уже лучше, подумал Болан. Черный туз был символом всесильного и недосягаемого, как сам господь Бог, палача из мира мафии, своего рода визитная карточка для ее агентов. Считалось дурным тоном выказывать любопытство к этой закрытой структуре в лоне мафии, своего рода гестапо или контрразведке в мире организованной преступности, а также к людям, служившим в ней. Это было гораздо хуже, чем неуважительно отнестись к кому-либо, стоящему на более высокой ступеньке иерархической лестницы, и намного страшнее открытой враждебности.

Не вызывало сомнений, что гладковыбритый парень возле карты на стене — законченный убийца, которому, что называется, сам черт не брат. Пиджак, скрывавший развешанное на теле оружие, буквально топорщился во все стороны. Но теперь парня словно подменили.

— Как давно вы в нашем городе, Фрэнки? — спросил он вполне дружелюбно.

— Просто проезжал мимо, — столь же приветливо ответил Болан. И, подмигнув, добавил: — Спешил на праздник Жирного Вторника.

Это вызвало взрыв хохота. Отсмеявшись, Стигни заявил:

— Мы тоже подумывали направиться туда. Сейчас я пошлю кого-нибудь за Джерри. Он уехал всего полчаса назад и скорее всего не вернется до...

Болан протестующе взмахнул рукой:

— Ладно, бог с ним. Просто я думал поприветствовать его, если увижу. Его и кого-нибудь из старых друзей. Как дела в Сент-Луисе?

— Тяжеловато становится, — ответил Стигни.

— Весь чертов город проваливается в преисподнюю, — посетовал гладковыбритый. — Пожалуй, даже весь чертов штат.

— Это губернатор виноват. У него, поди, еще молоко на губах не обсохло, а он... — безнадежно вздохнул убийца, который сам смотрелся едва ли не мальчишкой.

— В Канзас-Сити работает комиссия по делам преступлений, а в городе Ролла бушует война сутенеров, — печально поведал Стигни.

— Ну, — успокоительно заметил Болан, — надеюсь, после Жирного Вторника дела пойдут на лад.

— Конечно, — со смехом поддакнули ему.

— Думаю, вы быстро со всем этим разберетесь, — подытожил Болан.

— Мы тоже так думаем, — кивнул Стигни и тотчас добавил: — Хотя в основном мы все уже сделали. Теперь осталось убрать кое-какие лишние концы. — Он слегка кивнул в сторону карты. — Тут среди нас появились кое-какие недотепы, которые уж чересчур суют нос, куда не надо. Вот мы и подумали: чикнем их по-тихому, тише, чем падает снег, ну, ты понимаешь, да и дело с концом. Никто бы ничего и не узнал, все шито-крыто. А теперь Джерри что-то засомневался. Слышал, наверное, об этом Маке Болане, о всех его художествах? Шуму от него — страх! Похоже, дело запахло настоящей войной, вот так.

«Этот Мак Болан» подошел к карте Нового Орлеана и его пригородов и принялся разглядывать ее. Булавочные головки и метки в виде крестиков отмечали места, где были совершены либо намечены убийства. Болана это мало удивило.

— Как идет набор? — небрежно поинтересовался он.

— Вполне прилично, — радостно заверил Стигни. — Сегодня набрали тридцать человек. Ожидаем, что к вечеру прибудут еще тридцать или сорок.

— Это сколько же у вас получится стволов? Штук сто — сто двадцать пять?

— Да, вроде этого.

— Хорошие ребята?

— Неплохие.

Парень за столом снисходительно хихикнул:

— Годятся для передней линии атаки. На этих улицах трудно сыскать классных ребят.

— Почему? Нам дали сразу нескольких из района Мобила Пенсакола, — заспорил с ним гладковыбритый.

— С таких же дерьмовых улиц, — отозвался третий с тихим ржанием.

Пора было отправляться в путь.

— Ладно. — «Фрэнки» высокомерно оглядел собравшихся. — Скажите Сиглии, что я непременно вникну в эту «проблему» Болана. Может, оставлю его себе — на потом...

— Отлично придумано! — воскликнул Стигни. — Воткни ему в задницу звездно-полосатый от нашего имени! Не давай ему спуску, Фрэнки!

— Джерри страшно разозлится, если узнает, что мы не послали за ним, — произнес гладковыбритый. — Он, наверняка, захотел бы с вами встретиться.

— Скажи, что встретимся на Жирный Вторник.

Парень широко заулыбался:

— Будь спокоен, Фрэнки, передам слово в слово.

Болан махнул им на прощанье рукой и вышел.

Этому парню с гладко выбритым лицом не стоило тревожить Джерри.

Палач прямиком направился в местный гольф-клуб. Он решил сам передать новость... но только по-своему.

Глава 12

В гольф-клубе на конторке администратора стояла табличка «Ушел на обед». Рядом лежала книга записи на игру. Болан взял ее и принялся листать.

Судя по всему, игроки предпочитали совсем ранние утренние часы. После этого следовал перерыв до десяти утра, и только на одиннадцать сорок пять значилась компания «Джексон Ко».

Болан изучил площадку для игры в гольф, прикинул, как далеко могли уйти играющие за истекшее время, после чего вернулся к своему боевому фургону и отправился в объезд игровой территории. Узкая дорога шла параллельно площадке для гольфа. Проехав некоторое расстояние, Болан свернул с дороги и двинулся напрямки по пересеченной местности.

В симпатичном соснячке он остановился, вышел из машины и занял удобную позицию, откудаоткрывался прекрасный вид на метку для восьмой лунки.

Расстояние было около пятисот ярдов. Он установил оптическое оборудование и вывел дальность на отметку 480.

Сейчас ему больше всего подходил «уэзерби» МК. IV — тяжелое оружие, издававшее при стрельбе такой грохот, что было слышно на расстоянии в тысячу футов.

Горизонтальная дальность стрельбы составляла 400 ярдов — именно на таком расстоянии отклонение пули вниз практически равнялось нулю. Сверившись с таблицами, Болан откорректировал положение снайперского прицела, измерил скорость ветра и решил не делать поправку на него.

После чего он разбил на сектора территорию, прилегающую к лунке для мяча, еще раз внимательно оглядел лужайку, прикидывая возможные помехи на пути пули, а также вероятные отходные маневры приближающейся мишени, и только после этого принялся ждать.

Перед его мысленным взором неожиданно возникли Стигни и вся развеселая бригада его каннибалов. Также вспомнились Ваннадуччи, Карлотти, Ланца и прочие «джентльмены» из новоорлеанского клана; Сиглия, мечтающий прибрать к рукам всю «империю»; наглая шайка из Сент-Луиса и мощная нью-йоркская коалиция... Да, Болан знал всех своих врагов. Отлично знал.

Они отнюдь не были семьями, как их часто называли, и уж тем более не братством друзей.

Если здраво рассуждать, Болан был не худшим врагом мафии. Точно так же не худшими врагами были и люди из федерального бюро расследований, комиссии по делам преступлений или все полицейские вместе взятые.

Наихудшим врагом мафии была сама мафия.

Пока не появился Болан, кланы мафии боялись друг друга больше всего.

Эдакий семейный ад!

Уж коли искать сравнения, они все скорее напоминали свору диких собак. Собак, которые сообща загоняют добычу, а затем грызутся друг с другом за каждый неподеленный кусок. Для этих ублюдков главное — отхватить самую большую долю или занять главенствующую позицию на избранной территории. Ради этого они готовы на все: и на тотальное предательство, и на бесстыдный, систематический обман, и на массовые убийства себе подобных.

Сбившись в стаю, они культивировали в себе наиболее гнусные черты человеческой породы. Они деградировали, все эти парни, следуя дремучей философии каменного века, ставящей перед каждым единственную проблему — выжить, пусть даже ценой чьей-то жизни.

Люди каменного века, по иронии судьбы попавшие в нашу эпоху...

И кто-то должен был остановить их.

Конечно, было много доводов против похода Палача, и Болан внимательно выслушал их. Иного способа одолеть мафию он не видел. Проблема мафии стояла перед официальными органами не первый день и не первый год. Она возникла еще задолго до рождения Болана, когда Несс и его федеральные агенты начали первые нападки на чикагскую мафию. С тех пор минуло более сорока с лишним лет, а проблема как была, так и осталась, более того, со временем она приобрела особенный масштаб и сделалась почти неразрешимой. Эти новоявленные «люди каменного века» запросто хозяйничали в судах, законодательных органах и приемных губернаторов. В их руках имелись рычаги давления на Конгресс, а теперь даже поговаривали насчет того, нет ли у них беспрепятственного доступа в Белый Дом.

В итоге весь этот разношерстный сброд превратился в некое «невидимое второе правительство государства», как его называли, и Болан прекрасно понимал, что это не преувеличение. Он также знал и о «маленькой Уолл-стрит», весьма больно бившей по народному хозяйству, и нельзя было исключить, что в обозримом будущем столь беспринципные выходцы из каменного века создадут и «невидимый второй финансовый институт Земли».

Палеолит перегонял двадцатый век!

Мог ли Болан сидеть сложа руки и дальше терпеть это надругательство над всем, что было ему свято как честному и порядочному человеку?!

В этот момент на поле для гольфа выкатилась тележка с игроками и остановилась, чуть не доезжая восьмой лунки. Болан мгновенно приник к окуляру двадцатикратного снайперского прицела. Настало время действовать. В перекрестье прицела находился враг, и его проблемы каменного века надлежало решать методами века двадцатого.

Оторвавшись от прицела, Болан приложил к глазам бинокль, чтобы еще раз оглядеть окрестности и убедиться, что в зоне мишени нет посторонних лиц. Осмотр самой мишени показал: здесь собрались именно те, кого Болан и дожидался.

Двое из них были простыми охранниками и даже не делали вид, будто играют в гольф. Расположившись по разные стороны метки для мяча, они напряженно обшаривали взглядом прилегающую территорию. Совсем молодые и очень злобные на вид парни, готовые, наверное, пристрелить собственную мать, если босс предложит им это сделать.

Третий мужчина был одет в брюки и яркую майку для игры, а на голову нацепил кепку с темным солнцезащитным козырьком. Лет тридцати пяти, отменно загорелый, он был даже красив, хотя и чуточку полноват, и было заметно, как под одеждой перекатываются твердые мышцы. Майка его буквально взмокла от пота, который блестел на его волосатых руках, несмотря на прохладную погоду.

Болан сразу догадался, кто перед ним, несмотря на то, что никогда з жизни не видел этого человека. Это был Сиглия, маленький генерал Севера, разбивший здесь свой лагерь и игравший в гольф на расстоянии нескольких миль от питейного заведения Джэфа Дэвиса.

Вновь приникнув к оптическому прицелу, Болан увидел, как Сиглия помыл мяч и обошел вокруг метки для мяча, вероятно, решая, в какую сторону леса будет вести игру.

Серьезный игрок в гольф. Даже одно это выдавало в нем человека, который по-серьезному относится ко всему.

Прицел чуть сместился и выхватил застывшие фигуры телохранителей.

Задача была предельно проста: тремя очередями быстрого огня поразить все три мишени, не дожидаясь ответной реакции обязательного в таких случаях прикрытия.

Собственно, первой мишенью был не сам Сиглия, а мячик, по которому он собирался нанести удар. Едва Сиглия замахнулся и клюшка, описывая в воздухе дугу, достигла ее высшей точки, Болан нажал на спуск. Сила в четыре тысячи фунтов с грохотом вытолкнула пулю из ствола «уэзерби», и кусочек раскаленного тяжелого металла устремился к цели. Маленький шарик, неподвижно лежащий на траве, внезапно словно испарился — пуля разнесла его буквально в пыль. Клюшка Сиглии, не встретив никакого препятствия, пошла по дуге дальше — и вверх, увлекая мафиози за собой. Замах оказался слишком силен, и Сиглия, потеряв равновесие, рухнул вперед. Его до крайности изумленное лицо на секунду возникло в поле зрения оптического прицела и тотчас пропало.

Болан между тем уже сосредоточился на следующей мишени.

Первый телохранитель, ничего не понимая, таращился в ту сторону, откуда только что раздался грохот выстрела. Он не успел сделать ни единого движения, как новый залп, прозвучавший в четверти мили от него, послал на свидание с ним смертоносную пулю, которая долей мгновения позже разворотила лоб мафиози.

А страшное дуло «уэзерби» уже нацелилось на третьего бандита.

Охваченный ужасом, охранник крутанулся на месте и неожиданно рухнул на землю, пытаясь отползти, откатиться в сторону — прочь с открытого пространства, где у него не было ни малейших шансов уцелеть. Но ухо мафиози, обрамленное черными кучерявыми волосами, уже заплясало в перекрестье прицела, и Болан молниеносно нажал на спусковой крючок. Третья мишень прекратила свое существование.

Сиглия лежал, зарывшись лицом в землю. Его даже не занимал вопрос, каким образом шарик для гольфа испарился в тот момент, когда клюшка должна была нанести по нему удар. Сейчас в голове новоорлеанского босса вообще не было никаких мыслей — ему просто отчаянно хотелось жить, во что бы то ни стало жить, хотя всем своим нутром он уже ощущал себя покойником, для которого только и остается единственная милость: быть похороненным в этой земле.

Болан повесил на плечо тяжелый «уэзерби» и направился к своему фургону.

В его планы вовсе не входило, чтобы генерал Северной армии навсегда успокоился в штате Миссисипи. Он был нужен ему живой здесь, в Новом Орлеане. Живой, но напуганный и сломленный — раз и навсегда.

Сиглия получил предупреждение от Фрэнки.

Совершенно очевидно: через несколько минут в Нью-Йорке раздастся телефонный звонок. Будет задано несколько огорчительных вопросов, а как только на них последуют исчерпывающие ответы, выводы окажутся еще печальнее.

Да, Северная армия получила нежданное сообщение из Нового Орлеана,

Теперь пусть как следует обдумают его.

Глава 13

Прослушивая переговоры полицейских штата, Болан без труда выяснил, когда власти отреагировали на его удар по Эджуотер Бич. Если он правильно понял, сейчас они пытались оцепить всю территорию пляжа, и только подивился, насколько быстро они сориентировались в обстановке. Похоже, полиция штата была приведена в состояние повышенной боевой готовности и теперь делала все возможное, чтобы настичь Палача.

Власти тщательно проверяли проезжавших на восток по мосту у Билокси, а также весь транспорт, направлявшийся из Галфпорта в северном и западном направлениях. Таким образом, путь в Новый Орлеан по шоссе номер 10 был отрезан, поэтому Болан выбрал прибрежное шоссе номер 90, чтобы хоть как-то добраться до границы штата Луизиана.

Уже возле Пасс Христиан он перехватил сигнал: одной из полицейских машин приказывалось отправиться с залива Сент-Луис-Уэйвлэнд к западному концу моста Бей Сент-Луис. Болану так и не удалось настичь и обогнать автомобиль — он проиграл ему в этой гонке дистанцию всего в шесть корпусов.

Конечно, он волновался. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы полиция проверила его новый автомобиль. Но и паниковать пока еще было рано.

Болан располагал наилучшими документами, какие только можно купить за большие деньги, а все оборудование в машине было хорошо замаскировано и могло сойти за что угодно, если его не рассматривать чересчур тщательно.

Полицейские, несущие дежурство на дорожных заслонах, обычно не раздевали машины до колес, такое случалось, если что-то по-настоящему вызывало у них подозрение. Впрочем, Болан никогда не давал им такого повода.

Сейчас перед ним стояла всего одна машина с единственным полицейским. Болан сокрушенно покачал головой: ведь подобное дежурство граничило с самоубийством, случись на дорогах поимка реального преступника.

Он медленно поравнялся с инспектором, опустил стекло и понимающе улыбнулся полицейскому.

— Что, украли морскую чайку? — пошутил Болан.

Судя по внешнему виду, этот молодой полицейский был хорошо вышколен, обладал прекрасными манерами и уважительно относился к туристам. Он улыбнулся в ответ:

— Замечена стрельба вниз по побережью, сэр. Обычная проверка. Ваши водительские права и документы о регистрации автомобиля, пожалуйста.

Болан передал ему бумаги.

— Есть ли другие документы, удостоверяющие личность, сэр?

Болан протянул ему карточку прессы и две кредитные карточки. Как бы между прочим, он небрежно заметил:

— А ведь раньше за проезд по этому мосту брали плату. Последний раз, когда я проезжал тут...

— Это было явно после Камиллы, сэр.

— После чего?

— После урагана Камилла. Он разрушил станцию, после чего штат решил, что пора построить новый мост.

— О, эти ураганы! Сущий ад. Вы что-то говорили о стрельбе?

— Да, сэр. — Полицейский отмахнулся от остальных документов и вернул карточки. — Прошу извинить, что задержал вас, сэр. Можете проезжать.

Болан прикоснулся к козырьку своей шапочки и устремился дальше.

Едва Болан миновал заставу, к полицейскому штата подрулила машина городской полиции. Болан довольно хмыкнул и чуть расслабился, затем уже не торопясь покатил по пригородам маленького поселка у залива Бей Сент-Луис.

Болан знал: по этому шоссе дорожных заслонов больше не будет.

Теперь у него появилось время подумать о других вещах, а подумать надо было о многом.

Новый Орлеан находился на расстоянии часа езды. Если ему повезет, он сможет добраться до пересечения улиц Клэборн и Канал к двум часам, чтобы успеть на встречу с Тони Бланканалес. Уже почти час назад он должен был выйти на связь с Лео Таррином. Болан опасался, что находится сейчас за пределами досягаемости операторов мобильной связи. Тем не менее он дач вызов. Ему повезло: тотчас откликнулся один из операторов, причем слышимость была вполне приличная, Болан продиктовал номер телефона в Новой Англии.

Настороженный голос Лео ответил на первый же звонок.

— Прости, что я так поздно.

— Я уже начинаю привыкать к этому. Чем ты сейчас занят?

— Пытаюсь остаться в живых. А что?

— Я волновался. Только что говорил с Нью-Йорком, Полная сумятица. Что ты там натворил?

— Слегка потревожил курятник, — усмехнулся Болан.

— Слегка, черт подери? Все несушки снялись с насеста. Сейчас они отправляют специальным рейсом лучшее подразделение в сторону побережья.

— Здорово, — кивнул Болан. — Это еще больше расстроит нашего дружка.

— Начальство паникует из-за утечки информации. Как тебе удалось так быстро добраться до их берлоги на побережье?

— За тобой не следят?

— Конечно, нет. Я надежно прикрыт. Эдакий сквознячок через заднюю дверь. Хорошо иметь болтливых друзей. Ты сейчас, похоже, у самых стен Верховного из Рима. За последние месяцы Комиссия уже несколько раз прикрывала его. Но всему приходит конец.

— О чем ты говоришь?

— На горизонте кто-то с перекрученным крестом.

Это наводило на мысль о скорой и жестокой разборке, которую в Новом Орлеане мог затеять только Энрико Кампенаро, сильная правая рука Ваннадуччи.

— Это интересно, — заметил Болан. — Ну и как ты это понимаешь?

— Точно так же, как и ты, — ответил Таррин. — Они нацелились на старика, полагая, что уж лучше сразу сожрать его, чем рисковать быть похороненными вместе с ним.

— Они правы, — проворчал Болан.

Ни для кого из мафии не было секретом, что Марко Ваннадуччи любил Томми Карлотти как сына, а своих детей у него никогда не было. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах он никогда бы не посмел усыновить его. Что же же касалось Кампенаро, то это был типичный коммандо с Бурбон-стрит, готовый выполнить любой приказ босса. Или того, кого велели бы считать боссом. Таким он был, когда Ваннадуччи взял его в свою Организацию, умыл его, одел в приличную одежду и дал охранять всю империю. Таким он и остался...

Да, гнилое место этот мир мафии.

— Ты слышишь меня? — окликнул Таррин.

— Да, прости, Колючка. Я просто подумал, в каком болоте приходится мараться тебе и мне.

— Уж такова игра, — возразил старый друг.

— Ты говорил с Гарольдом? — мрачно поинтересовался Болан.

— Естественно. Он тебе очень благодарен. Как всегда... Очень сожалел, что не сможет послать человека в Нола до конца Жирного Вторника. — Таррин усмехнулся. — Его вот-вот подтолкнут на ступенечку вверх.

— Когда и на какую должность? — быстро спросил Болан.

— Кому-то явно не нравится его метод борьбы с организованной преступностью. Похоже, он станет помощником генерального прокурора и его очень скоро переведут в другой отдел.

— Так-так, — сказал Болан.

— В Вашингтоне где-то что-то подгнило, Страйкер.

— Ага, — буркнул Болан.

— Нет, я серьезно! Ты только вдумайся...

— Вот я и думаю.

— Держись подальше от Вашингтона! В прошлый раз ты слишком близко подобрался...

— Ладно-ладно. Пока мне надо выбраться из Нола, — оборвал его Болан. У тебя есть еще информация?

— Как будто нет. Я пытался незаметно разузнать, о твоих друзьях, но пришлось дать задний ход. Глухо. Если кто и занимается подобными операциями, то все делается в большой тайне.

— Если бы ты сейчас стоял со мной рядом, я бы поцеловал тебя! — нежно произнес Болан.

— Даже не пытайся, это могут не так понять, — хмыкнул его лучший друг.

Болан рассмеялся в ответ и дал отбой.

Но после этого разговора настроение его сразу упало. Мучимый скверными предчувствиями, он погнал автомобиль к Новому Орлеану.

Целая страна была серьезно больна. Если ее мозг разъедает рак, то какая надежда может оставаться для тела?

Конечно, еще оставались хорошие люди, закаленные в боях, подобные Гарольду Броньола. Они отчаянно пытались прорубить дорогу сквозь зловонные джунгли, в которые превратился официальный Вашингтон, по-прежнему старались поддержать в народе угасающую веру в правительственные институты? Но имело ли это смысл теперь?

Разборка в Новом Орлеане должна закончиться быстро и решительно. Болан уже все подготовил для нанесения главного удара, и лишь забота о двух старых друзьях, чья жизнь висела на волоске, заставила его на время придержать занесенный кулак.

Сейчас рискованно было подстегивать войну.

Тони была права. Если бы «Политикан» оказался здесь, он, вероятно, заорал бы во все горло: «Продолжать игру! Не медлить ни секунды!»

— Это так, — тихонько проворчал Болан. — Игра должна продолжаться. До конца.

Глава 14

Лейтенант Петро потер уставшие глаза и произнес, обращаясь к стенам своего офиса:

— Этому парню я просто не верю.

И тем не менее он верил. Не было ни единой возможности остановить человека, с которым столь неожиданно свела его судьба.

Впрочем, он отнюдь не был склонен приписывать Болану разгром на Миссисипи. Возможно ли, чтобы один и тот же человек, под утро начудивший в лесу, сумел уже в обеденное время устроить крутую заварушку на побережье? Эти места все-таки не в пяти и не в десяти километрах друг от друга!

Потом из Галфпорта поступили подробности. Два прямых попадания в голову с расстояния примерно в пятьсот ярдов — это почти пять футбольных полей, — выстрелы произведены беглым огнем. Что же получается: вооруженные, тренированные профессионалы, которые просто обязаны ждать с каждой стороны подвоха, — и так бездарно попались, словно сопливые мальчишки?!

А тут еще этот значок снайпера...

Строит из себя джентльмена. Разнес в пыль мячик для гольфа и вообразил, что все формальности соблюдены — можно начинать!

Ну, конечно, это должен быть Болан! Но каков парень!

Глава федералов Броньола не скрывал своих чувств по отношению к Палачу. Любил его, как родного брата! Несколько раз пытался заставить его работать под крышей ФБР. А тот отказался! Вы можете себе это представить!? Отказаться от полной амнистии, секретного значка и лицензии на охоту. Это о многом говорило. Возможно, у этого малого попросту срабатывал всепобеждающий инстинкт смерти, может, он стремился умереть молодым!

— Дрянь! — заорал Петро на стены своего кабинета.

Ведь парень никак не умирал! Он был самым живучим сукиным сыном, о которых когда-либо доводилось слышать Джеку Петро!

Может быть в этом и заключался ответ.

Детектив несколько секунд боролся с усталостью, затем поднял трубку и позвонил своему коллеге из штата.

— Что они делают в Миссисипи? — спросил он.

— В основном, носятся, схватившись руками за голову, — последовал ответ. — Похоже, мы здесь занимаемся тем же самым.

— Оно и видно, — проворчал Петро. — Я хочу спросить, что они делают со своими малоуважаемыми гостями из северных штатов?

— Интересные вопросы ты задаешь, — ответил полицейский штата.

— Так как насчет того, чтобы дать мне интересный ответ? — осведомился Петро.

— Ну, ты же знаешь, они не нарушили никаких законов. По крайней мере тех, которые известны всем. Даже погибшие имели при себе разрешение на ношение оружия.

— Получено подтверждение от местной полиции?

— А ты как думал? Есть подтверждение от штата Луизиана.

Петро присвистнул:

— Кто бы мог выдать разрешения?

— Мы как раз проверяем это.

— Понимаю. — Новоорлеанский детектив с яростью запустил карандашом в стену. — Это кончится ничем, как и все остальное. Бетонной стеной.

— Не принимай все так близко к сердцу, — посоветовал полицейский штата. — Через несколько дней мы уничтожим эту стену. Да и все другие.

— Маловероятно, — изрек Петро. — Стоит миру явиться нам в своем первозданном блеске — и мы сразу же ослепнем, а затем начнем строить новые стены.

Это было циничное пророчество, но оно не смущало обоих.

— Хотелось бы побольше знать о продвижениях этой толпы из Сент-Луиса, — пробормотал Петро, стараясь отогнать от себя неприятные мысли.

— Мы постоянно поддерживаем связь с Миссисипи, — заверил его собеседник. — Там все еще пытаются принять решение по поводу их присутствия в штате.

— А каково ваше отношение к этому?

— Лучше оставить их в покое и просто пока наблюдать за ними. Я не сомневаюсь в том, что их появление так или иначе связано с Маком Боланом. Эти две проблемы нельзя разъединять, они дополняют друг друга. И потому мы не хотим, чтобы эту публику спугнули и она, снявшись с места, начала перемещаться к нам.

— Ну, ты же знаешь, они придут в любом случае, — пожал плечами Петро.

— Ты прав. Вероятно, они используют Миссисипи просто в качестве базы. Слава богу, мы знаем, хотя бы, что они находятся рядом и...

— Благодаря Болану, а не нашим чертовым...

— ...и прибыли на место в течение последних трех дней. Если их попросят убраться из штата, они лишь немного переместятся в сторону и снова соберутся вместе. Так что лучше оставить их в покое и следить за всеми их перемещениями.

— Эти ублюдки намылились на праздник Жирного Вторника! — с отвращением сообщил Петро.

— Может быть, да, а может, и нет.

— Судя по тому, как реагирует наша знаменитость, так оно и будет.

— Какая знаменитость?

— Да Мак, черт его дери, Мак Болан! Если угодно, звезда первой величины!

Последовала короткая пауза, а затем в трубке послышалось:

— Серьезно? Это ведь твой старинный дружок, а?

— Не сказал бы, — проворчал Петро. — Сегодня утром он отправил мне пакет, содержимое которого похлеще динамита. Способно разнести к чертям немало толстых стен, если только попадет в нужные руки.

— Хотелось бы поглядеть.

— Еще увидишь. Хотя бы копии. Но это только после того, как оригиналы отправятся в надежное место да еще под прикрытием вооруженной охраны. Тут нельзя рисковать.

— Надо же, мы, кажется, начинаем страдать от паранойи, — недовольно проворчал полицейский штата.

— Да, так оно и есть, и так оно будет! Если хотим пожить немножко дольше...

— Джек... Давай-ка встретимся, и прихвати с собой все это барахло.

— Ничего не получится, — отрезал Петро. — Я жду звонка от этого парня. Это может произойти в любой момент. Такое впечатление, что он вообще никогда не спит. А я просто дьявольски устал, голова гудит.

— Кто должен позвонить?

— Да Болан, дурья твоя башка!

— Так он же в штате Миссисипи.

— Был, дурачок, был! Но, могу поспорить, его уже там нет.

— Ты на самом деле думаешь, что он тебе позвонит?

— Да, олух, представь себе!

— В таком случае я приеду к тебе.

— Давай. Я покажу тебе кое-что, и все твои сомнения мигом испарятся.

Петро с грохотом водрузил трубку на рычаг. Он зажег сигарету, глубоко затянулся, с ненавистью глядя на стены офиса, которые окружали и бережно укрывали его, затем медленно поднялся со стула и, подойдя к ближайшей из них, ласково проговорил:

— Привет, стена, пошла ты к черту, стеночка!

С этими словами он вдавил в нее сигарету с такой силой, что сделалось больно ладони.

Он понял, почему Болан отказался принять амнистию.

Из-за стен, вот в чем причина. Из-за стен, возведенных разумом, душой и телом. А человек, подобный Болану, никогда не стал бы их защищать — ни одну из них, ни при каких условиях.

Вот потому-то Джек Петро и восхищался им.

Глава 15

Миновав Слиделл, Болан выехал на шоссе I-10, затем на развилке около Канала свернул на Клэборн и почти сразу же увидел Тони, хотя, как ни старался, опоздал на встречу почти на десять минут.

Она переоделась и изменила прическу, однако узнать ее не составляло труда. Болан сразу почувствовал, как полегчало у него на сердце, едва он завидел девушку.

Она не шелохнувшись смотрела на подъезжавший фургон, но, как только Болан распахнул у нее перед носом дверь и скомандовал: «Поднимайся на борт!», она тотчас с готовностью запрыгнула в кабину.

Болан сразу же тронул машину с места, и от резкого движения девушку бросило к стене.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Очень здорово! Солдат вернулся домой, а?

— Дом — это мое самое секретное оружие, — ответил он, ухмыляясь ей в зеркало. — Ты тоже чувствуй себя как дома.

Она соскользнула в переднее сиденье для пассажиров, попрыгала на нем и вдруг, сказав: «Ого, сексуально», — пронзительно завопила.

Болан лишь понимающе промолчал в ответ на эту выходку. Между тем фургон его постепенно выбирался из запруженных улиц, направляясь к автостраде. Наконец по развязке, имевшей форму кленового листа, он выкатился на южное шоссе и повел машину в сторону моста, который выводил, его к Большому Новому Орлеану. Тони малость угомонилась и, неожиданно посерьезнев, потерла ладонями усталые покрасневшие глаза.

— Я все сделала, Мак, — сообщила она. — Попала прямо в дом и выложила Ланца все на блюдечке — и он купился, поверил мне.

— Я знаю, — кивнул Болан. — Это было хорошее представление, Тони.

— Откуда ты знаешь? Ведь по радио передавали, что ты развлекался на этих чертовых пляжах. Так как ты смог...

— Я следил за каждым твоим шагом в доме, — просто сказал он.

— Мысленно — может быть, — возразила она, добродушно усмехаясь. — Я не такая глупая, как кажется. Знаю, где ты был.

— Никакой телепатии, — заверил ее Болан. Он включил оптический отражатель и развернул его так, чтобы ей было удобно смотреть. — Красный рычажок, — начал пояснять он, — используется для горизонтального перемещения, а черный — для вертикального. Вот эта маленькая рукоятка — для наведения резкости.

Тони с любопытством прильнула к окулярам и тотчас все поняла.

— Прямо в точку! — прошептала она. — Потрясающе! — Она покрутилась в сиденье, отыскивая цель невооруженным глазом. — Это здание в миле отсюда!

— Именно так, подтвердил Болан. — Уши у меня тоже ничуть не хуже. Но это — как-нибудь потом. — Он вернул на место отражатель и выключил систему. — Я был твоим незримым помощником в доме Ланца. — И с улыбкой докончил:

— Ты — отличный торговец. Молодец!

— Мне говорили, будто я могу хорошо продавать розовый бисер баптистам, — сказала она, довольно улыбаясь. — Говорят, это божий дар. Могу ли я продать что-нибудь вам, господин Плохой?

— Например?

— Да что угодно! Только назови.

Это было откровенное предложение, хотя и несколько несвоевременное, на его взгляд. И потому он уклончиво спросил:

— Думаешь, смогла бы продать четверть миллиона долларов панку, который никогда в жизни не имел больше тысячи?

Она недоуменно заморгала:

— А что он купит за эту четверть миллиона?

— Возможно, свою жизнь и безопасное возвращение двух старых друзей Мака Болана.

— Ух, ты! Я так и знала! — завопила Тони. — У тебя есть план!

— Пока только прикидка, — отозвался Болан. — Но игра будет вестись опять вокруг тебя. — Он свернул с шоссе и направил машину к берегу реки. Чуть помолчав, он добавил:

— Теперь это будет намного опаснее, учти.

— Не пытайся меня запугать.

— Сможешь управиться за один раз?

— Еще бы! — запальчиво воскликнула она.

Он усмехнулся и остановил фургон в тени склада на Уотер-стрит, после чего взял девушку за руку и провел в боевой отсек машины.

— У тебя есть лицензия частного детектива? — спросил он.

Тони кивнула:

— Конечно, без нее невозможно работать. Мы зарегистрированы здесь, в штате.

— Хорошо. Оружие есть?

Она открыла сумочку и показала крошечный автоматический дамский пистолет 25-го калибра, покрытый никелем и с отделанной перламутром рукояткой.

— Это тоже вполне законно, — заверила она.

— Для начала просто великолепно, — усмехнулся Болан. — Если захочешь остановить кого-то при помощи этой штуки, лучше целиться прямо в рот.

— Надеюсь, мне никогда не придется пользоваться этой штукой, криво улыбнулась она. — Хотя Рази заставлял меня тренироваться. Я бессчетное количество раз стреляла по движущимся мишеням. Но... Ты это серьезно — про рот?

Болан кивнул.

— Прямо в зубы. Если играешь, то играй на победу. — Он открыл раздвижную дверцу и вытащил из ниши дипломат. — Здесь четверть миллиона, — сообщил он бесстрастным тоном.

— Кому они предназначаются?

Он достал из нагрудного кармана список и передал ей.

Тони быстро пробежала глазами длинный ряд фамилий и недоуменно уставилась на Болана:

— Всем этим людям?

Он снова кивнул.

— Это отнюдь не список людей, посещающих воскресную школу. Все они — сутенеры, вышибалы, контрабандисты, убийцы, действующие на свой страх и риск. Назови любой порок — и найдешь его в списке. По отношению к каждому из этих людей у меня есть свои планы, но пока...

— Все они живут по этим адресам? — быстро спросила Тони.

— По крайней мере жили до вчерашнего восхода солнца. Один или два могли внезапно покинуть город. Но осталось большое поле для игры. Все эти люди работают на Томми Карлотти — он же ваш господин Кирк.

— Какую максимальную сумму я могу предлагать?

— Сама определишь — по ходу дела. А теперь послушай меня внимательно. Томми Карлотти недолго осталось жить в этом мире, потому что Мак Болан очень не любит, когда кто-то перехватывает его друзей. На Карлотти сейчас висит отметка зверя, Добавь к этому еще один повод для похорон: Карлотти перебежал дорогу своему боссу Марко Ваннадуччи. Заигрывает с мафией из Нью-Йорка. Даже если Ваннадуччи еще не в курсе, то скоро он об этом узнает. Так что ребятки Карлотти вот-вот потеряют и своего кормильца, и крышу над головой. Война уже кипит на всех улицах. Как только дым развеется, эти территории останутся бесхозными на долгое время. Зато у какого-нибудь умника может появиться шанс выйти сухим из воды, а в придачу в карманах штанов у него окажется четверть миллиона.

— Это разумно, согласилась Тони. — Но знают ли они наверняка, где сейчас мои компаньоны?

— Возможно, что и нет. Однако никто не мешает им пошнырять вокруг и разнюхать то, что надо. Очень трудно в этой среде утаить секрет, если он стоит такую уйму денег. Конечно, всегда существует счастливая возможность, что кто-то из этих парней уже занимается этой проблемой.

— Они могут действовать сообща, — заметила девушка. — Рассыпаться веером и пройтись по всему городу. Но как я докажу им, что в результате они получат свои деньги?

Болан понимающе улыбнулся:

— Для начала ты дашь каждому, с кем тебе придется разговаривать, по тысяче долларов. Это их слабое место, они дуреют от запаха денег. Дай им тысячу, независимо от того, возьмутся ли они за твое дело. Заинтересуй их. Уверяю, очень скоро они сами будут приходить к тебе. Но помни: эти ребята не живут по законам клятвы бойскаутов. Четко дай им понять: Мак Болан — твой клиент. Все деньги находятся у него, и он их вручит только тому, кто передаст парней живыми и невредимыми.

— Где гарантия, что это произойдет?

— Слово Мака Болана — вот гарантия. Они это хорошо знают. Когда у них будет товар, пусть свяжутся со мной.

— Ты в самом деле собираешься отдать все эти деньги?

Болан пожал плечами.

— Деньги — не мои. Я просто использую их там, где это нужно. Сейчас они необходимы для конкретного дела.

— А что, если они вздумают перебежать тебе дорогу? За твою голову назначена награда.

— Трудновато ее будет заполучить, — усмехнулся Болан. — Такие попытки уже были, при этом тысячи две умников превратились в мертвецов. Можешь на это намекнуть. Так как, берешься?

— Конечно, — уверенно заявила она. — Я думаю, мне удастся их заинтересовать. И... все будет в порядке.

Болан вытащил из тайника за панелью конверт из плотной бумаги.

— Вот твои деньги. Раздай им, но остерегайся всяких уличных артистов и не выпускай кошелек из рук. Обращайся только к тем, чьи имена указаны в списке. В этот раз я не смогу прикрывать тебя. Будешь действовать на свой страх и риск. У меня в других местах хлопот по горло. Если позволишь себя убить, я тебе этого никогда не прощу.

— Ты станешь горевать? — нервно рассмеялась Тони.

— Естественно, — хрипло отозвался он. — Учти, Тони, ты не просто красива, но у тебя внешность человека с положением. Это очень важное качество. Ребята, с которыми тебе придется общаться, уважают женщин с высоким положением в обществе. Так что ни в коем случае не строй из себя дурочку в их присутствии и — никаких завлекательных намеков.

— По-моему, я неплохо разговаривала с Ланца...

— Это было идеально для того места и того момента, — согласился Болан, — но не имеет ни малейшего отношения к твоей новой операции. Хоть Ланца и выходец из низов общества, он обладает определенным положением. А эти ублюдки на улицах просто животные. Нельзя, чтобы они заподозрили в тебе человека своего класса. Они тебя заживо съедят.

Болан снял с ее шеи изящную цепочку с распятием.

— Они что, ненавидят католиков? — проворчала Тони.

— Большинство из них исповедуются каждую неделю. И уж по крайней мере на десять минут в неделю эти парни превращаются в примерных католиков. — Болан добавил к распятию крестик с глазом буйвола. — Если Бога они опасаются время от времени, то это повергает их в ужас постоянно. Носи так, чтобы им было его хорошо видно. Но не переиграй. Они заметят это сразу, и тогда тебе крышка.

— Я им устрою классный спектакль, — заверила она со злой улыбкой.

Он надел Тони цепочку на шею и, притянув девушку к себе, быстро поцеловал ее в пухлые губы.

— Не сдавайся, — шепнул он.

Она обхватила руками его голову и, прижавшись к нему всем телом, в свою очередь запечатлела на его губах долгий страстный поцелуй. И этот ее немой порыв был красноречивее всяких слов.

«Жизнь драгоценна, — говорил этот поцелуй. — Жизнь прекрасна, свята, и нельзя ее тратить на пустяки и отчаянные попытки просто выжить».

Да, жизнь была по большому счету для живых, хотя и строилась порой на веренице мертвых...

— Ладно... Хорошо... Не сдамся, — прошептала она, глядя на Болана преданными глазами.

Глава 16

Болан высадил Тони, не доезжая квартала до того места, где она оставила свою машину. Разумеется, он волновался, отправляя ее на столь рискованное задание, и все же надеялся, что она, будучи профессионалом, в итоге справится с этим делом и сумеет позаботиться о себе.

Кроме того, и Болан это знал, женщинам подобные акции удаются куда лучше, чем даже многим подготовленным мужчинам. А эта женщина была просто исключительной!

Случались, правда, осечки, и порой очень трагичные, но всякий раз ему хотелось надеяться на лучшее.

Теперь следовало вплотную заняться битвой за Новый Орлеан.

Карлотти влип, это очевидно. Даже еще не проверив, как развивались события у Ланца, Болан уже точно знал: Томми Карлотти попал под подозрение, да к тому же влип в переделку в своем собственном доме.

Угрюмая улыбка заиграла на губах Болана. По городу уже поползли слухи, будто детектив Джек Петро располагает целой пачкой неопровержимых документов, уличающих Ваннадуччи в противозаконных финансовых махинациях. Со вчерашнего дня посылка, адресованная Джеку Петро, превратилась в неумолимый приговор Карлотти, этому возлюбленному наследнику Ваннадуччи, которому старый умирающий босс намеревался передать весь семейный бизнес. Веселенькое придет для того времечко, когда ему придется объяснять, каким образом он лишился финансовых записей клана. Положение усугубится, когда к этому добавится запутанная история со слежкой за финансистом клана Ланца, который в свою очередь также включился в гонку за власть в Новом Орлеане. Знал ли Ланца, что Ваннадуччи посвятил Карлотти в вопросы семейного бизнеса?

Карлотти становился одиозной фигурой, калифом на час, и это должны были понимать помощники Ваннадуччи.

Карлотти однозначно вышел из игры. На нем можно было ставить крест.

Вероломство неудачливого наследника ничего ему, по сути, не давало. По заведенному мафией порядку перебежчик обязан был указать на человека, занимающего самый высокий пост в старой организации. Человек этот автоматически приговаривался к смертной казни.

Предполагалось, что под дуло людей из Сент-Луиса Карлотти должен подставить старика Ваннадуччи. Но Карлотти не знал — хотя ему и следовало бы знать — оборотной стороны этого порядка, а именно: без лишних проволочек его пристрелят вместе со стариком.

Но сейчас события начали развиваться таким образом, что о них еще не знали боевики из Сент-Луиса. Их человек Карлотти зашел слишком далеко, чтобы продолжать самоубийственную игру. Если только инстинкт профессионала не обманывал Болана, следовало ожидать, что Томми Карлотти заляжет на дно, надеясь пойти на попятную и достигнуть столь необходимого в его нынешнем положении компромисса.

События в Новом Орлеане приближались к своему пику, точка кипения была совсем близка. И, как всегда, когда наступал кульминационный момент, все в душе у Болана словно покрывалось коркой льда.

Он очень не любил эти страшные игры в шахматы, где роль фигур выполняли живые люди, перемещающиеся по клеточкам жизни и смерти.

Но без таких людей ничего бы не было...

Одновременно с этими невеселыми мыслями в его мозгу начал прокручиваться другой сценарий, который мог получить развитие в недалеком будущем. Покинув запруженные улицы, Болан принялся искать место для стоянки. В конце концов он припарковал свой автомобиль близ торгового центра в северо-восточной части города и тотчас отправился на поиски телефона.

Настало время заняться «грязными крысами» с Севера. На всякий случай Болан решил не рисковать и предпочел не пользоваться аппаратом, установленным в фургоне.

Несколько секунд спустя он уже разговаривал с девушкой, обслуживавшей коммутатор гостиницы на берегу Миссисипи.

— Это очень срочно, — заявил он. — Мне необходимо поговорить с господином Стигни из Торговой группы Среднего Запада. Убедительно прошу вас бросить все дела и немедленно найти его.

— Могу я узнать, кто ему звонит? — нервно спросила телефонистка.

В американских гостиницах не принято расспрашивать о том, кто звонит гостям, даже если это очень срочный звонок, но телефонистка была чересчур взволнованна.

— Вас не должно занимать, кто спрашивает мистера Стигни, — терпеливо произнес Болан. — Это важно для него. Скажите ему, что я ожидаю ответа и лучше ему не возражать. Вы поняли?

— Да, сэр. Одну минуту, сэр.

Пока телефонистка дозванивалась до мистера Стигни, Болан закурил «Пэлл Мэлл» и успел спалить почти целую сигарету.

Наконец телефонистка сообщила:

— Я нашла его, сэр. Подождите, я позвоню ему в номер.

Болан благодарно кивнул и приготовился ждать. Выдержав паузу в шесть звонков, Стигни поднял трубку, хотя, дав согласие ответить на вызов, наверняка, сидел подле аппарата.

— Что все это значит? — с места в карьер рявкнул он. — И не трепи лишнего! Тут всюду подслушивают.

— А также подсматривают, — холодно добавил Болан. — Сиглия далеко?

— Не говори об этом вслух!

— Да ладно тебе, теперь ты уже прекрасно знаешь мой голос. После той веселенькой беседы... Давай сюда Сиглия.

— Иди к дьяволу, ты!.. Совсем спятил? Я не знаю никакого Сиглия! Если ты говоришь о том бедняге, в которого ты стрелял ...

Это настойчивое стремление соблюдать конспирацию до самого конца рассмешило Болана. Слава Богу, сейчас уже каждый полицейский знал, кто стрелял и в кого стреляли.

Болан негромко хохотнул — раскованно и вместе с тем с явственной угрозой:

— Ладно, забудь о Сиглии и позови к аппарату «этого беднягу». Как ты понимаешь, телефон мой не заряжен, так что...

Холодный злобный голос, будто возникнув ниоткуда, спросил:

— Чего ты добиваешься, парень?

Было совершенно очевидно, что Сиглия все время находился рядом со Стигни.

Болан коротко отрезал:

— Переговоров.

— После того, что ты сегодня пытался сделать?

— Я просто пытался привлечь твое внимание.

— Ну, хорошо, я внимательно слушаю. Что ты хочешь?

— Сегодня мы со Стигни обсуждали планы вашей кампании.

— Это ложь! — раздалось приглушенное бормотание Стигни.

— Планы? — в голосе Сиглия послышались скрипучие нотки. — Я всегда могу изменить их.

— И это было бы прекрасно. Ты потерял управление.

— Почему я должен выслушивать все это?

— Потому что ты знаешь: у нас есть общие интересы, — ответил Болан. — А еще по той причине, что тебе отлично известно: я не трачу время понапрасну.

— Как прикажешь это понимать?

— Упаковывай вещи и отправляйся домой. Твой подсадной гусь все провалил. Он нырнул в последний раз и затаился, спрятался где-то и дожидается, пока вы все не уберетесь отсюда. Старик обо всем знает и спустил собак.

— Подожди секундочку. Дай сориентироваться... Значит, ты утверждаешь, что все наши приготовления полетели к чертям, а внутри у нас все развалилось?

— Именно так.

— Чем ты можешь доказать?

— Он больше не будет заказывать себе обувь из Рима, Сиглия.

— Я не называл себя Сиглией.

Пустая болтовня, просто оттяжка времени, чтобы мозг успел переварить услышанное. Болан понял это и ответил:

— Носи то имя, которое тебе нравится, но носи его дома. Здесь тебе ничего не достанется.

— Почему ты так добр по отношению к нам, э-э... Фрэнки, так тебя, кажется, зовут? Откуда такая забота?

Болан мрачно отозвался:

— Ты знаешь, как меня интересуют парни, подобные тебе. Скажу прямо: я надеялся, что вы перестреляете друг друга. Но если этого не случилось, то зачем теперь терять время? Старик от своего не откажется. Его люди собираются рассыпаться по всему кварталу, а вокруг его дома на Ривер-Роуд затаились от пятидесяти до шестидесяти вооруженных храбрецов. Если все останется как есть, ситуация повернется против тебя. Жирный Вторник сделается твоей самой большой проблемой вместо того, чтобы стать прикрытием для тебя, как ты ожидал. Улицы квартала уже переполнены людьми, и чем дальше, тем хуже, и так будет все время до завтрашнего вечера. Собирай вещи и отправляйся домой, Сиглия. Ты просто превратишься в одного из миллионов людей, гуляющих по улицам, не с кем будет воевать. В противном случае хранитель семейного клана, тоже прячась в толпе, выйдет из нее в Пепельную Среду и, уже будь спокоен, прирежет тебя во сне. Может, это случится в следующую среду или через две недели...

Мафиози обдумывал услышанное, доводы Болана звучали вполне убедительно. Наконец, после затянувшегося молчания Сиглия спросил:

— Откуда тебе все это известно?

— Благодаря этому я до сих пор жив. А вот что касается тебя...

— Перестань молоть ерунду, — зарычал голос на другом конце провода. — Выражайся яснее, черт побери! Что за торговля?

— Никакой торговли. Поступай, как сочтешь нужным. У меня есть свой интерес, но не такой большой.

— И в чем же он заключается?

Парень явно пытался прощупать Болана.

— Старик отыграется на тебе, — ледяным тоном сообщил Палач. — Он восстанет героем из пепла, и очень скоро, а мне это ненравится. Я хочу, чтобы он совсем вышел из игры.

— Мы тоже этого хотим, — ответил Сиглия, и голос его немного смягчился. — Есть смысл обговорить это. Общие интересы, как ты говоришь.

— Я готов тебя выслушать.

— Хорошо. Представь на мгновение, что мы уходим. Чем займешься ты?

— Я не собираюсь отступать, Сиглия.

— Ты это серьезно?

— И не подумаю.

— Ну, в таком случае... Может быть, ты и прав, — саркастически заметил Сиглия. — Вероятно, нам и впрямь стоило остаться дома. Просто мы тогда еще не знали, что такой большой человек включится в эту игру, чтобы расчистить для нас территорию.

— Э, нет, так не получается, Сиглия. Я разрушаю, а не строю. Я не расчищаю территорий. Я их просто закрываю для других.

— Ты шустрый парень, как я посмотрю, — хмыкнул собеседник.

— Стараюсь. И не вздумай теперь сказать, что тебя не предупредили. На тебе сейчас стоит знак зверя, Сиглия. В следующий раз, когда ты окажешься в перекрестье моего прицела, я не буду стрелять по шарикам для гольфа и телохранителям. Уезжай домой. Взрослей. Живи долго. До свидания.

Болан аккуратно положил трубку, удовлетворенно улыбаясь.

Парни, подобные Сиглии, не тянут на подобные разговоры.

А он тем временем с ревом ворвется в Новый Орлеан, вооруженный до зубов, и случится это еще до захода солнца.

Итак, первая попытка сделана. Расплатившись с телефонисткой, Болан не спеша пересек торговый центр и уже на другом телефонном аппарате набрал номер святая святых старика Ваннадуччи.

Глава 17

Приятный мужской голос внятно произнес:

— Офис господина Ваннадуччи. Говорит Зено. Представьтесь, пожалуйста.

— Это не Эйвон, — сказал Болан.

— Кто говорит? Откуда у вас этот номер? Вы разве не знали, что не должны...

Болан насмешливо произнес:

— Расслабься, Зено. Я взял этот номер у Томми.

В трубке моментально воцарилась мертвая тишина, и Болан услышал, как к линии подключили другой телефон. Затем раздался осторожный голос Зено:

— Томми сейчас с вами? Дайте ему трубку.

— Его тут нет. Я думал, он у вас.

— Зря думали, — резко ответил Зено. — В таком случае где он?

Это становилось похоже на поведение Эббота и Кастелло.

— Черт, а я полагал, что он у вас, — не унимался Болан.

— Кто говорит? — зашипел Зено.

— Угомонись, — беззлобно отозвался Болан. — Зря только сотрясаешь воздух. Марко, это ты там слушаешь по другому телефону?

— Что, в конце концов, происходит? — раздался в трубке старческий голос.

— Назови это демонстрацией силы. Если люди начинают играть в дурацкие игры, пытаясь выяснить, что кому принадлежит, они часто залезают в грязь по самые уши. И вот это им надо иногда показывать. Ладно, а теперь поговорим о Томми. Вспомни сегодняшнее утро, когда он приехал к тебе домой с маленьким предохранителем, привязанным к его ноге. Если бы он сразу сказал тебе, что передал мне все бухгалтерские книги, то ты, возможно, еще мог бы подсуетиться, чтобы получить их назад, а теперь уже слишком поздно. Ты меня слушаешь, Марко?

— Я слышу, — голос Ваннадуччи сделался глухим и безмерно усталым. — Подозреваю, на такую шутку способен только один умник. Стало быть, это ты и есть?

— Да.

— Почему ты называешь меня по имени?

— Ты знал о бухгалтерских книгах?

— До меня доходили слухи. Это правда?

— Конечно, — подтвердил Болан. — Я хочу сказать тебе еще несколько слов, благодаря которым ты, Марко, сможешь прожить немного дольше.

— Зачем?

— Назовем это данью уважения к старейшине города или к самому старому чужаку в городе — для меня это одно и то же. Я слышал, в это время года в Италии стоит прекрасная погода. Отличное место, где можно без проблем скоротать свои последние деньки и тихо умереть.

— Ну ты и умник!

— Умнее тебя, Марко... Я знаю твой клан лучше, чем ты сам.

Было слышно, как на том конце провода старик тяжело засопел, едва сдерживая гнев, а потом вдруг спросил, видимо, желая переменить тему разговора:

— Все, что говорят о Миссисипи — это правда? Речь действительно о шайке из Сент-Луиса?

— Истинная правда. Во главе ее — один из молодых турков, парень по имени Сиглия. Я слышал, будто у него появились кое-какие притязания на трон в поместье на Ривер-Роуд. Сегодня вечером этот малый обязательно появится вместе со своими ребятами.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Я был у них.

— Что-то такое я уже слышал...

— А вот тебе свеженькая новость, которую ты точно не слышал. У них тут есть свой человек, в самом руководстве. И они очень надеются, что завтра во время большого праздника он тебя им подставит.

— Вздор! С какой стати я должен верить тебе?

— Дело твое. Но я мог бы перечислить все подробности: кто, когда, где и как.

— Давай, рассказывай, — проворчал Ваннадуччи.

— Завтра ты будешь почетным гостем на вечеринке в честь Жирного Вторника. Правильно? Вечеринка у Томми Карлотти. И ты, конечно же, выйдешь на балкон поглядеть на парад во главе с Королем Крю. Дополни мой рассказ, Марко, ведь я никогда не принимал участия в празднованиях Жирного Вторника. На что это похоже? Истерия на улицах? Тысячи и тысячи людей стоят плечом к плечу, животом к заднице — везде музыка, веселье и бедлам, куда ни кинь взгляд? Вам повезло — у вас есть балкон, вы можете как бы парить над всем этим безумием. Недурственный спектакль для ваших тупых мозгов, верно? О, этот восхитительный парад — какое зрелище! Бессчетное количество воздушных шаров, цветастые ленточки полощутся на ветру, конфетти и серпантин взлетают над головами марширующих толп. А над городом парят монгольдьеры, и парни из корзин бросают вниз всякую всячину. Ведь бросают, правда?

Настоящие дублоны, да? Так вот имей в виду, Марко: один из этих разряженных клоунов подлетит прямо к балкону Карлотти с мешком таких дублонов, только это будут вовсе не дублоны. А потом — ба-бах! Прощай, Марко!.. Интересный спектакль собирался устроить Томми, очень веселый. А вместо этого, знаешь, что будет? Бах! Бах! Прощай, Марко — и Карлотти вместе с ним!

В телефонной трубке воцарилось долгое молчание.

Внезапно послышался вкрадчивый голос Зено:

— Господин Ваннадуччи, неважно, кто это говорит, но это похоже на правду. Все сходится с...

— Заткнись, Зено! — заревел старик. — Ты что, болван, до сих пор не понял, с кем я разговариваю?

— Не болтай лишнего, Марко, — посоветовал Болан. — Тебе это совершенно ни к чему. Я никогда не любил терзать сердца стариков, даже такие прогнившие, как твое, и все-таки послушай меня. Твой маленький золотой наследничек на деле — пустая жестянка, блестящая снаружи. Дешевая имитация, и только. Он слишком долго и безнаказанно пользовался ключами от твоего королевства. Он и Кампенаро были похожи на два трамвая, курсирующих между Новым Орлеаном и Нью-Йорком и перевозящих что угодно и кого угодно.

— Они не могли сделать ничего подобного! — завизжал старик... — У них не хватило бы ума. Да, Томми проворачивал кое-какие свои делишки, и нам это не всегда было по нраву, но я...

— Это именно то, на чем ты построил свою империю, Марко: всегда принимал желаемое за действительное. Ты и теперь готов отвечать за это своей головой? Ну, хорошо, забудем обо всем этом. Я позвоню Сиглии и скажу, что ты не поверил ни единому моему слову. Тогда он уберется из города и оставит тебя в покое, после чего у меня здесь не останется никаких дел. Так что отправляйся к Томми на вечеринку, устраивайся поудобней на балконе и наблюдай за весельем. А я как-нибудь потом наведаюсь в Италию и под солнышком Ривьеры прочитаю твой некролог.

— Мудрый парень, — устало произнес Ваннадуччи.

Болан продолжил, на этот раз больше полагаясь на свои предположения:

— Что же касается работы в доме Ланца, то это ведь мерзостный поступок, ты согласен? Кроме Зено, который сейчас рядом с тобой, Ланца, вероятно, единственный человек в мире, который у тебя еще остался.

— О чем ты говоришь?

— Ты сам прекрасно знаешь. Друзья Томми из Нью-Йорка не поверили твоим книгам, Марко. Конечно, он понаделал копий и отдал их. Но его дружки должны быть уверены, что Томми не ведет двойную игру. Потому-то они и опутали проводами дворец Ланца.

— Эй, парень, ты принимаешь меня за дурака? Думаешь, я просто приму все это к сведению как твое благорасположение ко мне?

— Мои слова можно проверить, Марко.

— Да? Каким способом?

— Томми принимал порошок, ты знаешь об этом? С самого раннего утра о нем ни слуху ни духу. Ты только зря просидел на телефоне весь день, ожидая, что Томми позвонит и уладит все дело. Верно?

— И ты называешь это доказательством? Откуда я знаю, может, он сейчас валяется мертвый в какой-нибудь канаве? Или сидит, связанный по рукам и ногам, в каком-нибудь дешевом мотеле, пока ты пытаешься водить старика за нос?

— И все-таки это можно проверить.

— Ну-ну, я готов тебя послушать.

— На святой могиле моей матери, Ваннадуччи, клянусь, что все, сказанное мной, — сущая правда. Карлотти выдавал себя за парня по имени Кирк из...

— Я уже слышал эти басни!

— Это правда, Марко. Он втянул одно частное сыскное агентство в грязную игру и напичкал дом Ланца аппаратурой для подслушивания. Агентство называлось «Эйбл Груп». У ребят возникли подозрения, и они отказались сдать аппаратуру под ключ. Карлотти, не долго думая, спрятал их в качестве резерва, живых или мертвых. Я полагаю, что мертвых. Но надежда вернуть их живыми всегда остается. И ты лучше меня знаешь, как провернуть это дело. Если они живы, Марко, то для твоих ушек у них есть любопытная история. Они могли бы многое прояснить, запомни это.

— Не понимаю тебя, Болан. К чему все эти уловки? Ведь я знаком с твоими методами. Ты просто пытаешься вывести нас из себя и заставить сражаться друг с другом.

— По правде, я бы не возражал. Но я вовсе не пытаюсь разозлить вас, Марко. Просто так получается. И ты будешь проклят, если начнешь действовать, однако будешь проклят вдвойне, если ничего не сделаешь. Я бы лично предпочел, чтобы ты тихо вышел из игры. Ведь ты в любом случае — почти не у дел. И тебе известно это. Ну так будь же мужчиной! За что теперь бороться? Никого не осталось в твоем клане, кроме ничтожеств, питающихся падалью. Учти, Марко, ты не унесешь свою империю в могилу. Так забирай Зено и уходи. Убирайся прочь. А Ланца последует за тобой, он у тебя многому научился.

— Ты всерьез надеешься, что я просто встану и уйду?

— Я даже помогу тебе, Марко. Обещаю: до восьми вечера в твоем распоряжении будет белый флаг. Вполне достаточно времени, чтобы покинуть это место. Но после этого я забуду, что ты стар и болен. Зато вспомню все страдания, которые ты принес этому городу. И я уберу тебя, Марко. Уберу вместе с остальными.

В трубке щелкнуло.

Приглушенный голос Зено спросил:

— Ты говоришь, что шайка из Сент-Луиса должна появиться сегодня вечером?

— Да, — подтвердил Болан. — У них более ста стрелков. Они уже знают, что их затея провалилась, и идут сюда просто для того, чтобы хорошенько повоевать.

— Я не понимаю, зачем ты обо всем этом сообщаешь, Болан, но спасибо тебе.

— Не надо благодарностей, парень. Но если ты останешься в доме в тот момент, когда я там появлюсь, то я уберу и тебя.

Болан повесил трубку, торжественно посмотрел на телефон и, мысленно скрестив пальцы, вернулся к своей машине.

Он знал, что Ваннадуччи никогда «просто» не поднимется и не уйдет.

Старик, без сомнения, не мог вот так, с ходу поверить в вероломство Карлотти.

Но Марко Ваннадуччи отнюдь не был идиотом. Старым — да, больным — конечно, умирающим — возможно, к тому же ему угрожали во всех сторон. Но он по-прежнему оставался очень опасным, закаленным бойцом. Он научился выживать в боях, перетерпел массу потрясений и все-таки создал свою империю.

Теперь он будет бороться упорно и из последних сил. Сегодня в квартале прольется много крови.

И, разумеется, оставалось ничтожно мало шансов, что двое старых друзей из «Эйбл Груп» сумеют в этой суматохе получить свободу. Хотя это было бы чертовски здорово. Почти как в сказке...

Глава 18

Мак Болан немало знал о Джеке Петро. Этот полицейский заинтересовал его еще задолго до экспедиции на Юг. В карьере Петро приняли участие многие общественные деятели штата, поскольку ряд лет деятельность Петро была связана с Комиссией по делам преступлений Нового Орлеана.

Петро имел степень в юриспруденции, но ему никогда не приходило в голову подготовиться к экзаменам, сдать их и стать адвокатом. Прямо из колледжа он пришел в правоохранительные органы и поначалу короткое время работал в маленьком офисе ФБР на западе страны. Не удовлетворенный своими обязанностями, он, также недолго, проработал следователем по делам Конгресса, затем вновь переменил работу и, перебравшись в свой родной штат, стал следователем по особым делам полиции штата Луизиана. На этом месте он продержался два года, после чего получил удостоверение детектива в полицейском участке Нового Орлеана.

Его считали блестящим и изобретательным человеком, который постоянно конфликтовал с полицейскими старой закалки, считавшими, что поддержание порядка возможно лишь через «слежку, арест, битье и исправление». Петро предпочитал действовать более артистично и утонченно, уверяя, будто особый эффект дает не применение решительности и силы, а особый, как он называл, «взгляд на преступление изнутри». По мнению своих коллег, он больше походил на офицера из исправительной колонии, чем на обычного полицейского.

Организованная преступность представлялась природной нишей для такого человека, как Петро. Однако даже опытные полицейские из этого отдела обнаруживали, что иногда с «высоколобым» коллегой довольно трудно работать. Когда раскручивалось какое-либо новое дело, Петро переводили в соседнее помещение, где он начинал выполнять функции офицера по связям с Комиссией по делам преступлений, своего рода гражданской организацией, наделенной правами расследовать, докладывать и давать рекомендации, но никак не следить за соблюдением законов.

В итоге Джек Петро прочно обосновался на этой должности. Как докладчик и профессиональный свидетель, он без конца выступал перед другими комиссиями, комитетами по делам законодательства и Конгресса, в федеральных судах, что-то доказывал и объяснял — короче, «бился головой во все стены», как он сам окрестил свою хлопотливую деятельность.

Все эти сведения о Джеке Петро содержались в электронном досье Болана. Равно как и прочие данные о нем: тридцать пять лет, женат на прекрасной креолке — подруге детства, имеет двух маленьких детей, католик и сторонник демократической партии.

Болан понимал, что Петро — парень непростой, и потому с особенным тщанием готовился к телефонному разговору с ним.

Он позвонил полицейскому со своего мобильного телефона и выложил без лишних предисловий:

— Говорит Болан. Я решил, что пора тебе позвонить.

— Действительно, — резким тоном согласился Петро. — Я целый день просидел в этой дыре, дожидаясь твоего звонка.

— Я знаю, что ты получил посылку, — проговорил Болан.

— Да, она у меня. Еще парочка подобных штучек, и я снова лишусь работы. Где ты находишься, Болан?

— Просто разъезжаю по твоему городу, Петро. Ты был прав: народу в нем тьма-тьмущая, и, к сожалению, на улицах все-таки будет стрельба. Хотелось бы свести ее до минимума. Что ты на это скажешь?

Казалось, полицейский был несколько озадачен этим известием.

— Свести до минимума? Мне бы тоже этого очень хотелось. Что ты предлагаешь?

— Возможно, Сиглия и головорезы из Сент-Луиса уже направляются сюда. Их более ста, и мне это не нравится. Им нечего делать на городских улицах. Понимаешь?

— Естественно. Но по данным, которые мы получили из Миссисипи, приближаются не более пятидесяти боевиков.

— Это чушь, Петро. В сводку не включены люди с улицы, нанятые в Миссисипи. Повторяю: всего — не меньше сотни человек. Кроме того, я располагаю сведениями, что из Нью-Йорка также движется хорошо вооруженная группа, намереваясь нанести удар с тыла. Возможно, речь идет о конвое. На стоянке около побережья я видел много огромных сверкающих лимузинов. Если они все отправятся колонной, их нетрудно будет выследить. Но еще раз предупреждаю: этим людям просто нет места в деловой части города. Вот и все, что я хотел сказать.

— Ясно. Но ты абсолютно в этом уверен?

— На все сто! Впрочем, в случившемся во многом есть моя вина: я хотел закидать их тухлыми яйцами еще до того, как начнется праздник, но я никак не предполагал, что город может превратиться в эдакий вертеп всего за несколько часов. Похоже, толпа и дальше будет расти?

— Да, и очень быстро, — вздохнул Петро.

— Ладно, закончим об этом. Теперь — о другом. Могу я просить тебя об одном одолжении?

Полицейский кашлянул и сдержанно ответил:

— Давай, рассказывай. Посмотрим, что можно сделать.

Болан коротко рассказал историю «Эйбл Груп», не называя, впрочем, подлинных имен пропавших людей. Петро слушал, не перебивая.

— А сейчас, — закончил свой рассказ Болан, — молодая женщина работает над этой проблемой на улицах города. Если ей удастся с кем-то установить деловой контакт, то я просил бы тебя быть посредником.

Чуть помедлив, Петро уточнил:

— Короче, ты хочешь, чтобы я передал выкуп с соблюдением всех оговоренных условий?

— Именно так, — подтвердил Болан.

— Почему ты выбрал меня?

— Я доверяю тебе. Дело в том, что эта проблема очень меня беспокоит.

— Хорошо. Где и когда мы должны встретиться?

— Деньги будут у тебя в офисе через час. Боюсь, более тесной встречи у нас с тобой сейчас не получится.

Полицейский усмехнулся. Звук вышел такой, будто из бутылки выдернули пробку.

— Похоже, я скоро опять лишусь работы. Ты хоть понимаешь? Ладно, это уже мои проблемы. По правде, я устал от этих чертовых стен. Кстати, зачем ты рассказал мне о боевиках из Сент-Луиса? Хочешь, чтобы я передал эту информацию нужным людям?

Болан от души рассмеялся:

— Мне кажется, ты просто отличный полицейский!

— Благодарю. Но у меня есть для тебя тоже кое-какая информация, мой телефонный друг. Имей в виду: подразделение хорошо вооруженных полицейских уже занимается этой бандой. И они не собираются держать ворота штата на замке — они готовятся войти в город вместе с негодяями, причем сделав это очень тихо и не отходя от них ни на шаг. Будут ждать какого-нибудь инкриминирующего события, чтобы не допустить следующего. Короче говоря, когда полицейские накроют банду, может так случиться, что вместе с нею они накроют и тебя. Ты подумал об этом?

— Конечно.

— Не подставляй под удар свою удачу, парень. Я могу не всегда соглашаться с нашими полицейскими столпами по методике ведения различных операций, но хочу тебя предупредить: эти полицейские, которые затесались среди преступников, — отнюдь не клоуны. Они довольно крутые ребята и знают свое дело, и играют они на выигрыш.

— Я на это очень надеюсь. Но этот парень Сиглия такой же крепкий орешек, как и твои полицейские.

— Я не сомневаюсь. У меня уже собрано на него досье. И, по-моему, люди из Миссури были бы очень не прочь, чтобы он исчез навсегда. У него очень плохой характер. Будет досадно, если он унаследует империю старика и останется в нашем городе.

— Ну так похорони его от имени штата Миссури! И еще одно, Петро. Ты знаешь город и людей, живущих в нем. Представь себе, что ты — Томми Карлотти и весь город гоняется за тобой. Где бы ты затаился, пока все не утихнет?

— Я бы безвылазно сидел у своей тайной подружки на улице Дофин. А что, он так всем нужен?

— Еще как! Кстати, что это за подружка?

— Местная вдова, да к тому же социалистка, которая, вероятно, полагает, что ужасно здорово — делить постель с обычным головорезом. Я знаю эту женщину через клуб, куда ходит моя жена.

— Удивительно, почему ты не растрезвонил об этой связи, — насмешливо заметил Болан.

— Пойми, Болан, Карлотти — никчемное существо, но у него очень силен инстинкт выживания. Возможно, кое-что он смог предвидеть и заранее. Об этой его связи в городе никто ничего не знает. Эту женщину я даже не вставлял в свои отчеты. На кой черт афишировать подобные вещи, такую грязь?

— Мне нужен ее адрес, Петро.

— Зачем?

— Я вовсе не собираюсь причинять ей неудобства. Но она может попасть в беду. Я точно знаю, что Карлотти вляпался по самые уши. Дай мне ее адрес.

Петро нехотя сообщил ему все координаты и затем добавил:

— Объясни, Болан, что же в конце концов происходит? Все словно в каком-то дурацком сне. Ты только вдумайся: сидит полицейский и запросто болтает, обмениваясь информацией с беглецом, которого разыскивают по всей стране!

Болан криво усмехнулся:

— Позавчера я уже выслушивал рассуждения одного человека, очень похожие на твои. По его словам, жизнь должна быть сложена, как песня, должна непременно проходить через сердце и быть полна сострадания и любви к ближнему, но она никогда не должна напоминать свод правил, записанный квадратными буквами.

— Конечно, — кратко согласился Петро.

— Дыши свободней, Джек.

— Я уж постараюсь.

Болан отключил связь и поглядел в окно.

На улицах начинался сущий ад.

Пока события развивались так, как и планировал Болан. Единственным утешением мог послужить тот факт, что положение дел было бы во много раз хуже, если бы они развивались сами по себе. Пусть и в незначительной степени, но все же Болан контролировал ситуацию. В противном случае не удалось бы свести до минимума риск, которому подвергались невинные прохожие.

Безумие праздника уже охватывало город. Машины практически не могли пробиться сквозь заторы на улицах квартала. Все, что имело колеса, не двигалось, за исключением карет «скорой помощи» да автомобилей, подвозящих спиртное. Сейчас даже бульдозер не сумел бы толком расчистить проезжую часть. Люди толпились повсюду. А с наступлением темноты на улицах станет еще теснее, людской водоворот поглотит все на своем пути — и так будет идти по нарастающей, пока праздник не достигнет своей высшей точки, которая придется на завтрашний вечер.

Да, поразительный Жирный Вторник!

И на самом деле очень мало шансов сдержать насилие, если стрельба придется на самый пик сумасшествия.

Итак, пока он правильно играл свою роль. Теперь следовало все рассчитать по секундам, четко выдержать ритм и заставить толпу поступать так, как нужно ему.

Конечно, сделать это будет нелегко, чертовски нелегко. А разве он предполагал, что это будет просто? Слово «легко» никогда не сопутствовало его игре, зато определяющим было слово «нокаут». Подлинный, а не так называемый «технический нокаут», когда соперник получил повреждение или просто не в силах продолжать поединок, хотя еще и держится на ногах. Нет, врага необходимо отдубасить так, чтобы он лежал плашмя, бездыханный, истекающий кровью, а затем сгинул навек, ушел под землю, чтобы даже слабый запах гнили не долетел до случайных зрителей.

Ну ладно. Еще один круг по городу, а потом надо точно очертить границу возможного поля боя. Максимум внимания и осторожности.

Пришло время сеять смерть.

* * *
Повернувшись к своему коллеге, Петро хитро улыбнулся:

— Ну... ты все слышал. Что скажешь?

Следователь штата выразительно пожал плечами:

— Звучит впечатляюще. Но не забывай, что сейчас он — по ту сторону закона. Это не человек, а настоящая взрывчатка.

— Свяжись-ка со своими людьми, — посоветовал Петро.

Полицейский штата вздохнул и потянулся к телефонной трубке.

Словно во сне, думал Петро. Даже еще хуже: почти как deja vu — уже виденное в прошлом. Ну и денек! С каждой минутой положение все больше осложнялось. Доклады, поступающие от надежных источников на улицах, сообщали, что по всему городу носятся какие-то психи. Начались, без сомнения, поиски друзей Болана, и теперь лейтенант Джек Петро из полицейского участка Нового Орлеана был готов вручить любому нашедшему их обещанную сумму выкупа.

Другие отчеты намекали на растущий интерес к событиям среди известных элементов преступного мира как в городе, так и за его пределами. Беспорядочная стрельба и нападения, которые на первый взгляд не имели между собой ничего общего, но в которые были вовлечены одни и те же люди, указывали на растущие трения и вспышки гнева во время прямых стычек между сторонами. И эти беспорядки с явно выраженными формами насилия постепенно охватывали весь город.

Свести жертвы к минимуму? Джек Петро просто не понимал, за счет чего, черт подери, такой человек, как Болан, будучи одиночкой, находясь под перекрестным огнем со всех сторон, не имея вооружения, которым располагала полиция штата, мог в подобной ситуации держать под контролем все это сумасшествие?

И все же Петро чувствовал, что парень справится с этой задачей! Петро тяжело поднялся на ноги и огляделся с таким выражением, будто видел свой офис в последний раз в жизни.

— Оставайся на месте, — приказал он подчиненному, — и, если я не вернусь достаточно скоро, уведоми моих ближайших родственников. Ну, ты сам понимаешь...

— Куда ты собрался?

— Думаю, пора все рассказать шефу.

— Чистосердечное признание? — криво усмехнулся его коллега.

— Может быть, и так. Мой отдел имеет право заниматься подобными делами. Останься здесь, ладно? Если появится маленький человечек с навостренными ушами, а в руках у него будет мешок денег, хотелось бы, чтобы кто-нибудь встретил его и забрал то, что он принесет. Договорились?

Полицейский ухмыльнулся:

— Я мог бы даже предложить ему выпить.

— Вот и отлично. И не мешкай, парень, не зевай! Взгляни: повсюду рушатся стены, все летит кувырком. Ну так не пропусти самое интересное, то, что касается лично тебя!

Стоило Петро выйти в коридор, как его коллега внезапно разразился громким смехом, хотя, на первый взгляд, было совершенно непонятно, чему тут, собственно, смеяться.

Но Джек Петро понимал... Он отлично знал причину, вызвавшую смех...

Глава 19

Раздраженный полицейский верхом на лошади гарцевал на перекрестке, возвышаясь, словно монумент, над водоворотом людских голов. При виде массивного автофургона он громко заорал:

— Эй, на этой тачке ты здесь никуда не проедешь! Разворачивай свою чертову колымагу и проваливай отсюда!

Болан высунул руку из окошка и помахал внушительной пачкой бумаг.

— Передвижная телевизионная машина, — крикнул он в ответ. — Читай, вот разрешение. Мне надо проехать.

— У тебя что, крыша поехала — «читай»?! Ну, ладно, проезжай. Только не подави по дороге слишком много этих чертовых придурков!

— Как насчет того, чтобы помочь мне пробраться?

— С удовольствием. Но как это сделать? Что, начать таранить их лошадью? Нет уж, давай сам. Жми изо всех сил на гудок — и вперед.

Так Болан и поступил.

Минут за десять ему удалось проползти всего каких-то пятьдесят футов, но этого оказалось достаточно, чтобы поставить машину в затемненное место около недавно сгоревшего здания, прямо в центре Французского квартала.

Обряженный в ошеломляющие красивые черные костюмы, оркестр шел торжественным маршем прямо под окнами его машины, люди во все горло распевали «Блюз уличной канавы».

Перекресток вместе с полицейским казались теперь исчезнувшими и навеки потерянными в глубине прошлого.

Кто-то кинул в окошко леденец. Болан помахал неизвестному дарителю и сунул леденец в рот. Но после этого на всякий случай закрыл окно и запер шпингалеты.

Слава Богу, Жирный Вторник еще не наступил, и Болан был чертовски этому рад.

Сквозь бушующий людской хаос пытались пробиться какие-то автомобили. Беспрестанно слышались отчаянные гудки. Неподалеку от фургона застрял грузовик с пивом, что мигом вызвало немалый ажиотаж толпы. Духовой оркестр, который шагал позади грузовика, вынужден был остановиться, однако продолжат играть, и теперь людские волны, будто следуя упругим блюзовым ритмам, методично накатывали и обтекали его со всех сторон.

На помощь к осажденному грузовику едва двигался другой автомобиль.

На улицах творилось форменное светопреставление, поверить в которое можно было, лишь увидев все собственными глазами.

Болан покачал головой, вылез из кабины и разом очутился в самом пекле. Свою машину он поставил таким образом, чтобы никто не мог помешать, если фургону понадобится тронуться с места. Обойдя машину сзади, Болан запустил дополнительный генератор — просто ради подстраховки, после чего вытянул пару обесточенных силовых кабелей и окружил ими автомобиль. Реально это ничего не давало, зато создавало необходимый психологический эффект.

Несколько больших плакатов, приделанных Боланом к окнам, завершили работы по созданию достаточной безопасности, и военный автомобиль превратился в передвижной телевизионный центр с надписью «Передвижная телестанция Жирного Вторника».

День близился к завершению, наступала ночь, неся с собою новые, неведомые развлечения.

Болан наступил на пустую банку из-под «Вина с яблочной фермы Буна», раздавил ее и вернулся в автомобиль.

Переодевшись в черный костюм, он тщательно выбрал себе оружие, которым будет нанесен сокрушительный удар по тайному убежищу Томми Карлотти.

Он повесил на шею «отомаг», рассовал по карманам запасные магазины, открыл дверь и шагнул в ночное безумие.

Весь город уже вырядился в карнавальные костюмы.

На этом фоне наряд Болана смотрелся вполне достойно: в Жирный Вторник каждый стремился перещеголять другого.

Французский квартал Нового Орлеана — старинная часть города, во многом сохранившая дух и архитектурные прелести давно ушедших времен. Узенькие улочки, первоначально предназначенные для верховой езды, походили на каньоны среди бесконечных витрин магазинов и жилых домов, не столь уж и высоких — всего-то навсего в два-три этажа, — но зато с бесконечными балконами, широкими и живописными козырьками нависавшими над тротуарами.

Контраст между тем, что творилось внутри и снаружи Французского квартала, подчас повергал в шок многочисленных туристов. Старые обветшавшие фасады домов и грязные переулки могли скрывать захватывающее дух великолепие — именно такое впечатление производил дом на Дофин-стрит.

Хотя здания здесь и не казались чересчур обшарпанными, стены их не украшались на период масленицы, и потому заметно было, что дерево, из которого сооружены дома, изрядно прогнило, а балконы ощутимо покосились. В маленький дворик, спрятанный за оштукатуренной стеной, вели узорчатые ворота. Возле них стояли два чернокожих здоровяка, облаченных в воинские костюмы племени зулусов, и проверяли прибывающих гостей по списку приглашенных.

Балконы большей частью нависали над двориком, нежели над улицей. В доме веселье шло уже несколько дней, и вопли кутящих органично сплетались с радостными криками уличной толпы. Все три этажа были ярко освещены. На лестнице, ведущей из дворика прямо на балконы, виднелись несколько гостей, одетых в маскарадные костюмы.

Болан решил не вламываться в ворота и не вышибать парадную дверь, вместо этого он позволил толпе пронести себя вдоль Дофин-стрит и далее — вокруг всего дома. Обнаружив в соседнем здании заднюю дверь, он поднялся по лестнице на крышу и уже оттуда перешел на крышу дома, который собирался атаковать.

Отсюда, с высоты, все происходящее вокруг напоминало яблочный пирог.

Болан спрыгнул на балкон третьего этажа, откуда хорошо просматривался весь дворик, и застыл на некоторое время, ориентируясь в обстановке, после чего бесшумно проник в дом.

Было очевидно, что центр вечеринки сосредоточен внизу, на открытом воздухе. Пятьдесят или шестьдесят веселящихся людей, одетых в маскарадные костюмы, шествовали по кругу с высоко поднятыми бокалами, разговаривали между собой и громко смеялись, словом, прекрасно проводили время.

Звуки маленькой музыкальной группы, размещенной немного в стороне, едва прорывались сквозь всеобщий гомон, а на танцы места и вовсе не оставалось.

Но странный запах, который ударил в ноздри Болана, едва тот вошел в дом, мало сочетался с общей атмосферой праздника, бурлящего снаружи. Тошнотворный запах индейки, слишком знакомый, чтобы ошибиться... Индейка, зажаренная со специями и отчего-то начавшая катастрофически протухать...

Сделав несколько шагов, Болан безошибочно определил источник этого запаха — крошечный чулан, находившийся под лестницей между вторым и третьим этажами.

Там он и обнаружил Бланканалеса и Шварца.

Связанные по рукам и ногам, они полусидели-полустояли, упираясь спинами в стену. Вся одежда их была пропитана кровью, рвотой, потом и мочей, а также всем тем, что способен выдавить из себя организм, в котором еще теплится жизнь.

Пол чулана был залит кровью — она сочилась из свежего трупа, затиснутого между Шварцем и Бланканалесом. Оба несчастных были в сознании, хотя едва ли понимали, где они и что с ними происходит. Ни у того, ни у другого не хватило сил или даже простого желания отодвинуться от мертвеца — одного из приспешников Карлотти, как мигом определил Болан.

Палач оттащил труп в сторону, а затем, перерезав веревки, которые стягивали его друзей, начал аккуратно массировать тела несчастных, стараясь восстановить кровообращение.

Оба глаза Шварца настолько распухли, что превратились в узкие, едва заметные щелочки, а все лицо стало похожим на раздувшуюся окровавленную маску — результат многочисленных побоев.

Бланканалес был чуть в лучшей форме: по крайней мере у него достало сил приподнять веки и, высунув распухший язык, облизать пересохшие губы.

— "Политикан"! — тихонько позван Болан.

— Нормально, я в порядке, сержант, но он... — голос Бланканалеса осекся.

— Да, «Пол», что? Повтори!

— Он... Боже! Он схватил Тони!

— Кто схватил ее?

— Кирк. Только что, несколько минут назад. Она пришла, чтобы вытащить нас, — его глаза уставились в стену. — Кирк пристрелил этого человека, а Тони забрал.

Этих слов было достаточно.

— Держись! Я скоро вернусь! — взревел Болан и, рванувшись к двери, вышиб ее.

Вычислить Карлотти в толпе разряженных гостей он вряд ли бы сумел, зато не различить Тони, в какой бы толпе она ни затерялась, было тоже почти невозможно.

Впрочем, на сей раз удача сопутствовала ему. Он увидел, как по внешней лестнице к балкону на третьем этаже Карлотти тащит за собой девушку.

Болан рывком вскинул «отомаг» и выпустил пулю 44-го калибра, которая звонко ударилась рядом с мафиози, предвещая тому скорый судный день.

Мак заорал во всю мощь своих легких:

— Карлотти!

Тот застыл вполоборота к Палачу, и рука его автоматически потянулась за пистолетом.

Состязание могло получиться честным: пистолет против пистолета, почти в упор. Но человек, признававший лишь мягкие туфли лифтера, присылаемые ему из Италии, могущественный босс, моментально превратившийся в ничтожество, не был готов к брошенному ему вызову жизни-смерти. Вместо этого он решил прикончить свою жертву, и потому, приставив пистолет к голове Тони, злобно прокричал:

— Не приближайся ко мне, Болан, не подходи!

Болан не рискнул приблизиться.

Он был до такой степени взбешен, что не позволил бы никому прикоснуться к этой сволочи, которую он считал своей и только своей законной добычей.

Однако его «отомаг» думал сам по себе и на все имел собственную точку зрения. Он с ревом изрыгнул огонь, посылая вперед свинцовую смерть, и, прежде чем негодяй успел спустить курок, череп его раскололся пополам, а мозг мерзкими фонтанчиками брызнул во все стороны.

Рука мафиози еще зажимала пистолет, в то время как вопящая душа его уже низвергалась в кромешные, бескрайние потемки ада.

Тело Карлотти конвульсивно дернулось и рухнуло на ступеньки.

Тони попятилась к балюстраде, тихо простонав:

— О, Боже!

Когда срабатывает столь мощное оружие, эхо выстрела приобретает особое качество: выстрел превращается в четкий доклад, который гулко разносится в воздухе, отдаваясь, словно удар барабана, в ушах тех, кто стоит даже на большом расстоянии. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы мгновенно привлечь внимание веселящихся гостей. Реакция была на удивление замедленной, будто подходили к каждому по отдельности и нажимали некую кнопку, выводящую человека из полузабытья. Сначала встрепенулся один, затем другой, и лишь спустя какое-то время все осознали суть происшедшего. И тогда стало ясно: наверху разворачивается спектакль, главным героем которого выступает смерть — яростная, нависшая над домом и готовая выбрать своим партнером любого из собравшихся во дворе.

Раздается душераздирающий женский визг, его подхватили сразу несколько голосов — и вечеринка внезапно закончилась, веселье исчезло, только уличные звуки, словно эхо из чужого мира, неслись через высокую ограду.

Болан бросился к Тони и уложил ее под спасительную защиту балюстрады на втором этаже. Затем перевел взгляд вниз, на толпу, и, продолжая сжимать в руке «отомаг», громко крикнул:

— Все уходите домой, убирайтесь отсюда! Через пару минут это место превратится в полигон!

Внизу кто-то пьяно засмеялся, но тотчас более трезвый голос произнес:

— Черт, а ведь он это серьезно!

— Это Мак Болан! — восхищенно заметил мужской голос.

Еще никогда не случалось, чтобы вечеринка на масленицу заканчивалась так быстро. Секунду назад люди стояли внизу, глядя на Палача со смешанным чувством ужаса и удивления, и вдруг гостей словно ветром сдуло: многие со всех ног помчались к воротам, мимо остолбеневших «зулусских» охранников, другие же, наоборот, устремились к дому, норовя улепетнуть через задние двери, как и рассчитывал Болан.

Тони все никак не могла прийти в себя. Наконец, заикаясь, она пролепетала:

— Мак, я... Я нашла...

— Я знаю, — быстро отозвался Болан. — С ними все будет в порядке. А теперь, Тони, действуй: найди телефон и позвони в полицию. Спроси Петро — лейтенанта Джека Петро. Расскажи ему обо всем, что здесь творится. Нам потребуется «скорая помощь» — и чтобы от воя сирен лопался воздух.

— Я... Я...

— У тебя получится. Сделай это немедленно. Когда позвонишь, оставайся с ребятами, пока не подоспеет помощь. Что бы ни случилось! Поняла? Что бы ни случилось!

— А что здесь происходит?

— В разгаре Кровавый Понедельник. Я ожидаю...

Внимательный осмотр города не обманул Болана. Пополнение прибыло. Во двор через ворота ворвались четверо энергичных боевиков, толкавших перед собой охранников.

Затем появился Ричард Зено.

Болан встряхнул девушку за плечо и прошипел:

— Шевелись!

Глаза загнанного зверя повернулись к нему в последний раз, излучая благодарность и понимание, и девушка исчезла.

Болан отпрыгнул к лестнице и крикнул:

— Ты опоздал, Зено. Вечеринка сдохла!

Четыре пары глаз уставились на него. Тяжелый «отомаг» зорко следил за каждым их движением.

— Тебе не справиться со всеми нами, Болан! — злобно огрызнулся Зено.

— Мне не нужны вы все. Сейчас — не нужны. Я уже получил то, за чем пришел. Мне кажется, вы тоже ищете кое-кого. Предлагаю вам выбросить белый флаг, забрать тело и убраться к черту!

— Томми у тебя, да?

— То, что от него осталось.

— Брось нам.

Болан ногой подтолкнул останки Карлотти к краю лестницы и легко спихнул вниз. Тело ударилось о землю и слегка подпрыгнуло, руки и ноги, словно конечности тряпичной куклы, нелепо болтнулись в воздухе и плюхнулись вслед за туловищем. Звук вышел глухой и довольно мерзкий.

Без лишних разговоров боевики приблизились к телу, каждый взялся за одну конечность, и несостоявшийся наследник быстро и деловито был вынесен со двора.

Зено последовал за своими подручными и лишь у ворот задержался на секунду, поднял безразличный взгляд на стоящего на лестнице человека — и тотчас ушел.

Спустя мгновение Болан услышал характерный гудок лимузина, который начал пробираться сквозь толпу.

По-своему это был печальный финал. И печаль вызывала даже не смерть такого животного, как Томми Карлотти, а крах всех старческих мечтаний, пусть они и принадлежали дикарю по имени Марко Ваннадуччи.

Болан отвернулся и вошел в дом.

Кровавый Понедельник еще не закончился.

Он едва успел начаться.

Глава 20

Болан оставался с друзьями, оказывая им посильную помощь, пока не услышал вой сирен «скорой помощи», прорезавший доносившийся снаружи гул. Тогда он быстро попрощался с пострадавшими и исчез тем же путем, каким и появился здесь, — по крышам домов.

Он возвратился к фургону и поменял оружие, прихватив все необходимое дня ведения тяжелых боев, после чего вновь занял наблюдательный пост на крыше. По мере своих «небесных» путешествий, длившихся без малого полтора часа, он обследовал каждый закоулок у себя под ногами и там, где обнаруживал боевиков — этих выходцев из каменного века, немедленно открывал прицельный огонь на поражение. Избежать своей печальной участи не удалось никому.

Не раз в своих действиях Болан шел против закона, но только дважды те, которых он пометил смертью, оказывали ему достойное сопротивление.

В большинстве своем меченые были мелкими сошками — отбросы с корабля, Терпящего крушение, своего рода балласт, от которого избавляются прежде всего, когда нужно спастись. Такие люди годились своему начальству лишь на один раз, и потому Болан пускал их в расход без сожалений.

Единственной фигурой, которая своими поступками могла вызвать нежелательные последствия, был Энрико Кампенаро. Тут банда Ваннадуччи явно подсуетилась. Сверхамбициозные преступники и предатели стоили для старого мафиози куда больше, нежели расчищающий дорогу разум Болана. И это предопределило крах Марко Ваннадуччи. Бывший дружок по сути подставил его, четвертовал и обезглавил, и посадил истекающую кровью голову на кол, словно заготовку чучела дьявола на Жирный Вторник.

Да, день очевидно превращался в Кровавый Понедельник, и Болана тошнило от его запаха.

Вероятно, никто не мог бы поручиться за веселящихся на улицах людей, но сам Палач уже приготовился к Пепельной Среде и последующим тридцати девяти дням поста.

Впрочем, на этом Кровавый Понедельник для Мака Болана не закончился.

С трудом выбравшись из толпы празднующих масленицу, Болан нажал кнопку вызова на своем мобильном телефоне.

Петро откликнулся немедленно:

— Надеюсь, это ты?

— Да, я, — устало ответил Болан. — Здесь почти все кончено. Что слышно о жертвах похищения?

— Будут жить. Конечно, пытали их по-страшному, не знаю, как они все это выдержали, добавь еще к физическим мукам почти полную обезвоженность организмов... Но врачи говорят, что кризис уже миновал и все будет в порядке. Хотя не исключено, что один из парней — Моралес, или как ты его называешь, — может оглохнуть на одно ухо. Еще у него сильно пострадала почка, даже опасались, как бы он не лишился ее, но она все-таки заработала. Думаю, им обоим чертовски повезло. А девушка...

— Что — девушка?

— Влюблена, как мне кажется, в некоего беглеца, у которого нет абсолютно ничего, что он мог бы ей предложить. Печально, правда?

— Переживет, — небрежно бросил Болан.

— Я тоже переживу, но после всего мне на нервы действует одна проблема.

— Всегоодна? — поинтересовался Болан.

— Особенно одна. Этот чертов мешок с деньгами для выкупа. Кто его заработал?

— Мертвец. Заплати за его поместье.

— За какое поместье? Этого идиота никто даже по имени не знает. Кстати, получается, что, кроме Карлотти, он был единственным на свете человеком, осведомленным о похищении. Даже хозяйка дома, где прятали ребят, не имела об этом ни малейшего представления. От одного запаха в комнате она лишилась чувств. На эти верхние этажи никто не поднимался в течение многих лет.

— Что связывало Карлотти и убитого им человека?

— Да обыкновенный мальчик на побегушках! Едва мог связать несколько слов по-английски, жил в испаноговорящей части города. Твоя девушка сказала, что он помог Карлотти связать пленников, вот и вся его работа. С тех пор он их не видел до сегодняшнего вечера. Просто работал в районе улицы Дофин за кусок хлеба и время от времени передавал сообщения от Карлотти.

— А Тони чертовски хороший детектив, — задумчиво проговорил Болан.

— Вероятно. Но вся эта история превратилась в трагедию, в глупую...

— Кто-то может сказать, по какой причине их схватили? — оборвал его Болан.

— Твои люди сейчас не могут много говорить. Похоже, все развивалось именно по той схеме, которую ты обрисовал в самом начале. Как ты помнишь, ребятам не понравилось дело, которым они занимались. Они не стали сдавать оборудование после прослушивания первой проверочной пленки. Карлотти впал в панику: а вдруг они сообщат обо всем кому не следует? Не мог же он признаться своим спонсорам, что облажался на очень дорогой операции. Вот он и пытался выбить из твоих ребят, как работает аппаратура. Удивительно, что после всего они еще остались живы. По-моему, эти ребята... ну, не совсем то, что...

— Не надо об этом, Петро.

— Мне кажется, я начинаю вспоминать двоих...

— Не надо об этом.

— Ну, хорошо, хорошо. Так что с той сумкой, которая у меня в руках? Такая сумма денег просто пугает меня. Лучше бы тебе не оставлять ее на пороге моего дома.

— Деньги не мои, Петро. Они принадлежат «Эйбл Груп».

— А, тогда понятно. Ладно, я прослежу, чтобы денежки дошли по назначению.

— Вот и прекрасно. А теперь давай подведем кое-какие итоги. Что стало с боевиками из Миссисипи?

— Они устроили пробку на шоссе между штатами. Полицейские встретили их в тот момент, когда караван уже выезжал на Канал, и настойчиво посоветовали развернуться и отвалить. Дескать, город и без того переполнен.

— Это были городские полицейские, да?

— Они самые. Наш шеф был вместе с ними.

— А он откуда узнал?

— Я сказал ему. Боже, как он разволновался! И тут же распорядился закрыть город для нежелательных лиц.

— Ты что-то говорил о дорожной пробке.

— Да. Целый час Сиглия торчат у всех на виду и разглагольствовали будто выступал в Конституционном суде. Пытался расчистить дорогу...

— Когда они разъехались?

— Прямо перед твоим звонком.

— А в какую сторону направились?

— На запад. Мне сообщили, что они повернули на шоссе Эрлайн Хайвэй и выехали на Джефферсон Пэриш.

— К югу от Козвэя?

— Да. А дальше, вероятно, двинулись по Ривер-Роуд.

— Так оно и есть, — подтвердил Болан.

— Не езжай туда.

— Почему? Отдел по расследованию преступлений все еще следит за ними?

— Просто не едь.

— Возможно, я последую твоему совету. В городе осталось совсем мало сброда.

— Не знаю, не знаю... Но, говорят, городские морги переполнены. Просто удивительно.

— Что удивительно?

— Странная заразная болезнь, которая поражает людей прямо в голову. Знаешь, пули в углах, в носу, во рту, другие прицельные попадания. И все — насмерть. Похоже, сегодня вечером кто-то очень серьезно поработал. Какой-то шустрый малый...

— Он был далеко не один, Петро, — устало проговорил Болан. — Из этого окаянного мира, сам знаешь, какого, никто не уходит с почестями и оркестром. Марко косил всех подряд, полагая, что вновь обрел контроль над городом. Теперь он гол как сокол, но будет драться до последнего. Сейчас он силен, как никогда раньше.

— Я так не думаю, — тихо возразил полицейский. — По-моему, золотая империя сгорела в пламени нынешней масленицы и в среду уже не восстанет из пепла. Даже сорок дней великого поста не оживят ее.

— Убедиться в этом можно только одним способом, — сухо сказал Болан.

— Твоим способом, а?

— Именно так.

— Не езжай туда. Ты почти верно угадал количество боевиков. Сто двадцать стволов. Не волнуйся, они и без твоей помощи позаботятся о себе.

— Только не так, как ты думаешь. У Организации просто вырастет новая голова, так что ей даже не придется изображать птицу Феникс.

— Допустим, ты прав. Но не забывай о книгах, которые ты нам передал. Они способны похоронить многих из этих толстых котов. Документы помогут прижать их. Мы их всех возьмем.

— Что ж, займитесь этим, но только доведите дело до конца.

— Советуешь биться головой о стену? Ладно, попробую. И даже постараюсь уцелеть.

— Петро, ты прекрасный парень, спасибо тебе за все.

— Тебе тоже спасибо. Держись, парень, и будь внимателен на флангах.

— Непременно, — пообещал Болан и положил трубку.

Конечно, он будет очень внимательно следить за своими флангами.

Ибо настало время нанести окончательный удар.

Старик Марко еще не лег в могилу.

Глава 21

Шестнадцать сверкающих лимузинов с выключенными моторами и потушенными фарами выстроились бампер к бамперу вдоль Ривер-Роуд перед поместьем Ваннадуччи. Возле парадных ворот замерли еще два лимузина, призванные обеспечивать безопасность. В отличие от прочих машин двигатели у них были заведены и фары ярко горели.

Похоже, затевались переговоры или, по крайней мере, делалась попытка провести таковые.

Болан медленно вел свой фургон вдоль припаркованных на Ривер-Роуд автомашин и, всматриваясь в приборы ночного видения, пытался разобрать, что происходит внутри лимузинов.

В каждом из них, беспечно куря, сидели шоферы и по одному или по два боевика. Всего — тридцать-сорок стволов, не более.

Цифры по непонятной причине не сходились.

Где, черт побери, остальные боевики?

Ваннадуччи ни за что бы не впустил всю мафиозную верхушку внутрь своей зоны безопасности, неважно, какую оборонительную стратегию он сейчас выбрал. Болан дважды проходил через эту зону, ведя предварительную разведку, и знал, что главные силы расположены по периметру. Самое же сердце поместья практически не охранялось. Но — цифры не сходились. И это не на шутку встревожило Палача.

* * *
Напряженная, наэлектризованная атмосфера царила в, рабочем кабинете на втором этаже. Старик вышагивал взад-вперед по маленькому овальному коврику, расстеленному перед письменным столом. Фрэнк Эбо сидел скрючившись на углу стола и прижимал к уху телефонную трубку, хотя ни с кем не разговаривал.

Единственным источником света служила маленькая лампа на стене, и потому в комнате царил полумрак, как, впрочем, и на всем этаже.

Гарри Скарбо, босс Алджиерса, полнощекий маленький человек с круглым лицом, с вечно торчащей изо рта незаженной сигарой, стоял, держа наготове бинокль, возле зашторенного окна.

Рокко Ланца застыл у бокового окна и тоже зорко следил за садом.

Зено, сопровождаемый Ральфом Пепси и двумя охранниками с пулеметами, отправился к передним воротам, чтобы начать переговоры с поджидавшей его делегацией из Нью-Йорка.

Ваннадуччи мрачно оглядел присутствующих:

— Так сколько, вы говорили, у них там машин?

Эбо, управляющий домом, сокрушенно вздохнул:

— Пятнадцать, а может быть, и больше.

— Выходит, этот Болан не дурачил нас, а? — встревоженно спросил старик, наверное, уже в пятый раз за вечер.

Эбо качнул головой и вновь принялся накручивать телефонный диск.

— Чем они там занимаются, Гарри? — Ваннадуччи уставился на Скарбо.

— Кажется, переговоры завершились, — откликнулся Алджиерс от своего окошка. — Зено возвращается. Но мы заметили далеко впереди одну штуковину... ну, как бы дом на колесах.

— Какого черта? — зарычал Эбо. — Они что, собрались на экскурсию в туристических автобусах?

Ваннадуччи презрительно глянул на управляющего:

— Пусть доставят его сюда.

Трубка заплясала возле уха Эбо.

— Они уже вышли навстречу, Марко. Боюсь, ничего нового мы не дождемся. Все страшно напуганы. Все эти наши важные друзья... Дьявол, в такие времена необходимо четко отделять друзей от врагов!

— Мы оставим его в офисе, — пробормотал Ланца и, отвернувшись от окошка, злобно посмотрел на Эбо, словно тот был во всем виноват. — Возможно, он сумеет кое-что нам сообщить.

— Давайте подходить ко всему реалистически, — отозвался Эбо. — Идет война, и становится жарко. А в такую жару, чтобы не перегреться, лучше сидеть в доме.

Ваннадуччи, изрыгая проклятия, продолжал вышагивать взад-вперед по кабинету.

Ланца, до крайности взбешенный, подскочил к Эбо:

— Слушай, повесь трубку! Он не вернется. Не делай вид, будто сидишь и выпрашиваешь дешевое печенье. Мы отомстим им, когда все малость определится.

Эбо перевел взгляд на Ваннадуччи:

— Марко?

— Да, повесь трубку и позвони во Флориду.

— Господи Иисусе! — взорвался Ланца. — Чем нам сейчас поможет Флорида? Мы находимся в Луизиане, Марко, и боевики из Нью-Йорка стучатся в наши ворота!

— Я хочу, чтобы прибыли полицейские и расчистили территорию перед домом! — заревел старик в ответ. — Какого черта я плачу налога? Отдаю деньги всем этим дурацким фондам, выдаю пособия и оплачиваю разные кампании. Так какого черта?! Пусть теперь служители закона наконец появятся внизу, и немедленно!

— Но ведь ты же не собираешься вызывать полицейских из Флориды, Марко?

— Ты опупеешь от того, что мне доставят из Флориды, Рокко. И прекрати нытье. Давай, Фрэнк, звони во Флориду!

Управляющий поспешно набрал номер.

Ланца с отчаянием завопил:

— Ты круглый идиот, Марко!

— Сам идиот! — огрызнулся старик. — Раскрой свои глаза и уши, мальчик, и, может, узнаешь сегодня вечером кое-что новое. Что, по-твоему, движет делами в этом городе, да, в конце концов, везде? Телефонные звонки — вот что движет всем. Слово там, слово здесь, парочка реплик между друзьями... Соображаешь?

Гарри Скарбо подал голос от окна:

— Этот дом на колесах опять появился. Движется по дороге. Я плохо вижу из-за чертовых деревьев. Марко, ну, на кой хрен у тебя их столько растет под окном?

Высоко подняв брови, Эбо заметил как бы между прочим:

— Эти ублюдки иногда используют такие фургоны для...

Он оборвал фразу на полуслове и схватил трубку.

— Мне плевать, что они используют! — взъелся Ваннадуччи.

В дверь вбежал Зено и, еле переводя дыхание, выпалил:

— Переговоры не состоялись, Марко! Они предъявили ультиматум. С ними там, внизу, Альфред Дамио. Он говорит...

— Конечно, Нью-Йорк — это Америка, как говаривал мой покойный друг Фрэнк Камбелла, — злобно усмехнулся Ваннадуччи. — Все правильно. И что же Альфред?

— Я завел с ним разговор об ультиматуме, Марко. Но он уперся как баран, и не собирается возобновлять свои старые знакомства. Он уполномочен передать приглашение — сам знаешь, от кого. Приглашает тебя выйти на улицу. Говорит, что с нами, Марко, покончено и Нью-Йорк поднялся мощным фронтом, поскольку пришло время произвести замену. Еще он говорит, будто твой наследник ждет сейчас внизу. Он утверждает...

— Что все это значит?! — завопил Ваннадуччи.

— Это не мои слова, Марко. Это их слова.

— Естественно! И, чтобы передать мне подобную новость, они послали какого-то жалкого мальчишку на побегушках?

— Это еще не все, — устало продолжил советник. — Они дали нам час, чтобы убраться отсюда. Уже готов самолет, ожидающий тебя, Марко.

— Самолет? А куда он летит?

— В Коста-Рику.

— А, черт, будь они все прокляты! Горстка ничтожеств! Да я крестил половину этой шпаны! Они что, забыли?

В этот момент в комнату ворвался Ральф Пепси с широко раскрытыми глазами. На секунду замерев на пороге, он на цыпочках двинулся дальше. Эбо опустил телефонную трубку и вопросительно посмотрел на него:

— Ну, а теперь что?

— Они направляются к западной стене! Я послал нескольких ребят, чтобы их задержать.

— Сколько всего приближается?

— Трудно сказать... Двадцать, может, тридцать. Они идут пешком. Я выдвинул навстречу группу Пэта. Должен ли я...

Гарри Скарбо отвернулся от окна.

— Господи Иисусе, — прошептал он.

И тотчас яркая вспышка осветила ночь, невдалеке послышался взрыв, от которого задрожали стекла.

— Что это? — ахнул Ваннадуччи.

— Пушка! — доложил ошеломленно Алджиерс. — Они притащили с собой пушку!

Словом «пушка» на уличном жаргоне обычно именуют оружие значительного калибра. Но Алджиерс употребил это слово в его прямом смысле и не ошибся.

На сей раз фургон Болана прибыл на место, оснащенный не просто электронными чудесами. Теперь это был дредноут на колесах, катящийся по дороге крейсер, который располагал поистине феноменальной ударной мощью. Ракетная установка, вмонтированная в крышу, управлялась с водительского сиденья, ее можно было использовать прямо на ходу. Вращающаяся платформа с четырьмя ракетами во время «тихого» ведения боевых действий покоилась в специальном отсеке на крыше, однако при первой же необходимости ее можно было поднять и, манипулируя кнопками на приборной панели, закрепить в любом требуемом положении.

Наведение на цель осуществлялось через электронную цепь, задействованную на обычную систему оптического наблюдения; все управлялось ногами. Запуск ракеты производился при помощи вделанного в пол устройства — его Болан охарактеризовал в своем журнале как «прибор, который надо покачать из стороны в сторону, чтобы ракета пошла в цель». Гибкая голень и твердая ступня — вот и все, что требовалось от человека; руки оставались свободны.

Пожалуй, наибольшую сложность представляла перезарядка системы. В пылу боевых действий просто некогда было этим заниматься. Вот почему ракеты приходилось использовать лишь в чрезвычайно исключительных обстоятельствах.

Автомобиль не был бронированным, и стекла на нем стояли пулепробиваемые, однако кресло водителя, отлитое из прочного металла, находилось под защитой специального козырька. Кроме того, наиболее стратегические места кабины предохраняла защитная панель, так что в какой-то мере и водитель, и панели управления оказывались в достаточной мере неуязвимыми.

Болан объехал по периметру поместье Ваннадуччи и при помощи оптических систем ночного видения произвел разведку оперативных сил противника. Судя по всему, момент для атаки был вполне подходящий.

Разумеется, появление фургона не могло остаться незамеченным, но никто не попытался помешать ему.

Чуть погодя, выехав на прямой отрезок пути, ведущий непосредственно к дому, Болан привел в действие ракетную установку и, сверяясь с показаниями оптических приборов, сориентировал ракеты точно на цель.

На узкой дороге едва хватало места, чтобы могли разъехаться два обычных автомобиля. По обеим сторонам асфальтовой аллеи росли могучие деревья, переплетавшиеся густыми кронами, так что у всякого, кто направлялся к дому, возникало ощущение, будто он движется по длинному узкому тоннелю.

На приборной доске замигала зеленая лампочка, сигнализируя, что ракетная установка готова произвести залп.

Болан отклонил ногой пластину управления на несколько градусов влево, отрегулировал вертикальный подъем системы и, удерживая цель в перекрестье оптического прицела, медленно покатил вдоль тоннеля.

Первым делом следовало нанести удар по воротам — подлинному произведению литейного искусства. Сейчас створки ворот, прикрепленные к массивным каменным столбам, были закрыты на цепь, и целое подразделение тяжеловооруженных стражей охраняло их.

Два припаркованных автомобиля с представителями делегаций стояли у ворот. Распахнутые дверцы свидетельствовали, что как раз сейчас шли переговоры.

Двое парней, беседуя, стояли между автомобилями. Другие находились внутри, очевидно, готовые отъехать в любой момент. Дым от выхлопов, выбрасываемых работающими вхолостую двигателями, медленно клубился во влажном воздухе над крышами лимузинов.

Какой-то человек, размахивая руками, бежал к воротам со стороны дома, и двое парней, которые только что мирно беседовали друг с другом, тотчас обернулись, внимательно следя за автомобилем Болана.

Железные ворота намертво застыли в самом центре видоискателя. Когда до них оставалось около ста футов, Палач ударил кулаком по колену, и первая ракета со свистом, оставляя за собой дымовой шлейф, устремилась к цели. Она молнией пронеслась вдоль тоннеля и с оглушающим грохотом врезалась в ворота, которые мгновенно исчезли в вихре огня.

Оба лимузина также исчезли в адском пламени, словно низринувшись в преисподнюю.

Другая нога Болана до отказа выжала акселератор, мотор взвыл и крейсер на колесах помчался вперед.

Итак, наступала кровавая развязка Кровавого Понедельника.

Глава 22

Под прикрытием огня и испарений Болан ворвался на территорию поместья и, не мешкая, устремился к особняку.

Люди с перекошенными лицами, что-то крича и размахивая оружием, вырастали у него на пути и либо оставались лежать позади автомобиля, раздавленные толстыми шинами, либо отлетали в сторону, уже не в силах подняться от полученных увечий.

Стрельба гулко раздавалась в ночи, слышимая во всех городских кварталах; сердито шипящие пули гулко ударялись в борта фургона или просто жутко свистели в темноте.

В прицеле возникла мишень номер два, и вторая ракета вонзилась в главный вход старинного особняка, кроша в пыль все вокруг. Люди, камни, металлические предметы разом смешались в несусветном огненно-кровавом клубке. Языки пламени, победным фейерверком охватившие фасад здания, этого сердца жестокой империи, сделались похожи на маленьких дьяволов, танцующих на будущей могиле императора. А в это время к западу от происходящего враг предпринял последнюю попытку отстоять Новый Орлеан. Пальба пулеметов доносилась из окон и глухих подворотен, то там, то здесь раздавались отрывистые команды, изредка ухали тяжелые снаряды.

Дредноут на колесах, обогнув дом, с ходу выскочил на хорошо ухоженные лужайки и помчался дальше, выискивая мишень номер три — верхнее окошко на южной стене здания. С расстояния в триста футов Болан послал ракету точно в цель и, выскочив из машины, проследил, как змея с огненным хвостом нанесла новый удар, от которого угол постройки разом обвалился. Мигом занялся пожар, кричали от боли раненые люди, на земле, возле стены валились разорванные в клочья человеческие тела. Это был сущий ад.

Что-то громко бабахнуло внутри здания — возможно, это взорвался газовый котел — и через разбитые окна с пыхтением вылетели клубы дыма и огня.

Болан обнаружил верхнюю часть лица Рокко Ланца посреди клумбы около юго-восточного угла особняка. В нескольких футах от нее валялось переломанное тело Ричарда Зено, а рядом можно было увидеть оторванную голову еще одного человека — в момент взрыва он, вероятно, собирался раскурить сигару, и она так и осталась намертво зажатой в его зубах.

Удивительно, но нигде не было заметно самого Ваннадуччи, так мечтавшего быть похороненным именно в своем поместье.

Болан скользнул в дом через охваченную огнем дыру — на этом месте прежде красовалась обшитая медью дверь — и посреди отполированной лестницы из черного дерева, наконец, обнаружил старика. Его безволосая голова была вся в крови, но Марко еще дышал. Более того, словно безумный, он судорожно цеплялся за перила, прилагая неимоверные усилия, чтобы подняться в полный рост.

— Я никуда не уйду, — пробормотал старик.

— Ты прав, Марко, — сказал Болан. — Тебе некуда идти.

И он пальнул из своей пушки 44-го калибра прямо между сверкающих глаз. И в тот же миг окончательно рухнула империя Нового Орлеана, ибо не стало подлинного Короля Жирного Вторника. Смерть настигла его, несмотря на все попытки выжить, выжить, выжить...

На верхней лестничной площадке появился Фрэнк Эбо: истекая кровью, он слепо глядел в пустоту перед собой и шатался из стороны в сторону, будто пьяный. Срывающимся голосом он беспрерывно звал:

— Марко! Марко!

— Он тут, Эбо, — произнес Палач и направил дуло пистолета на стоявшего перед ним мафиози. Пуля разнесла череп на куски, а тело, опрокинувшись назад, исчезло в пламени.

Болан схватил Ваннадуччи за ногу и быстро вытащил его из дома. Положив старика на лужайку, Палач бросил ему на грудь крест с глазом быка и спешно отправился на поиски других обитателей особняка. Не успев пройти и двадцати ярдов, он сразу же наткнулся на них. Шесть окровавленных, истерзанных тел, ранее бывших гордыми боевиками, тщетно пытались подползти к пылающему сердцу бывшей империи.

При виде могучей фигуры Палача, одетого во все черное, они застыли, распластавшись на земле. Один из головорезов глухо простонал:

— Так это ты, Болан, дьявол тебя побери?!

— Да, это я, — ледяным тоном подтвердил Палач. — Как протекало сражение?

— Ужасно. Полицейские напали на нас. Черт! Похоже, сюда стянули всех полицейских штата.

— Тебя зовут Джонни Паудер?

— Да. Вали отсюда, парень. С нас хватит.

— Может, ты и прав, — коротко кивнул Болан.

Он развернулся и, не оглядываясь, направился к своей боевой машине, завел мотор и покатил прочь. Не торопясь объехав дымящиеся кучи мусора, он миновал развороченные ворота и горящие автомобили и, лишь когда кончилась аллея, обсаженная старинными деревьями, резко прибавил скорость.

В запасе оставалась еще одна ракета — ее он приберег на случай отступления, однако воспользоваться ею так и не пришлось. Караван из Миссисипи улепетывал по Ривер-Роуд. Возможно, это было предусмотрено заранее, так сказать, тактический маневр, но теперь он Болана ни капельки не волновал: Палач знал, что ожидает мерзавцев впереди.

Он выехал на шоссе и помчался на восток, настроив приемник на частоту полицейских переговоров. Интересно будет послушать, очень интересно...

Слава Богу, все кончилось.

Эпилог

Он мчался на восток по пустынному шоссе Эрлайн Хайвзй. Безмятежно закурив сигарету, он даже позволил себе слегка расслабиться за рулем. Что там ни говори, а все-таки он здорово устал.

Сигнал мобильного телефона ворвался в кабину совершенно внезапно. До сих пор Болан звонил сам, а аппарат всегда молчал, что и не удивительно — не мог же Палач налево и направо раздавать номер своего телефона, да и кому взбрело бы в голову вызывать его в этот момент!

Целую минуту он игнорировал настойчивые сигналы, но наконец вздохнул и ответил на звонок.

Знакомый звонкий голос ворвался в тишину кабины:

— С тобой все в порядке?

— Да, не волнуйся, — ответил он маленькой сестренке «Политикана». — Откуда у тебя этот номер?

— Я ведь была в машине всего один раз, правда? — со смехом отозвалась Тони. — Неужели ты думаешь, что я могла оставить незамеченным твой номер?

С усталой улыбкой Болан произнес:

— Я уезжаю, Тони.

— Куда?

— Может, на запад, а может, на восток. Думаю, туда, где солнце красно.

— Даже не отдохнув?

— Я отдыхаю на бегу, — коротко ответил он. — С ребятами все в порядке?

— Да, конечно. Они уже пробуют жидкие супы.

— Вот и отлично. Мы уже попрощались, так что...

— Как ты думаешь, могу ли я предложить что-нибудь уставшему солдату?

— Что, например?

— Допустим, интересного, высококультурного и сияющего от радости шофера. И никакой не надо платы. Только еда и постель.

— Никак не получится, Тони, извини, — вздохнул Палач.

— Всего на часть пути! На каких-то сто миль. Ну, на десять!

Болан мягко засмеялся:

— Я не самая безопасная компания для путешествий. Люди стреляют в меня, и все такое...

— Ужасно! А почему бы тебе не переменить образ жизни?

— Не могу. Если только не изменю путь к своей кончине. Я обречен на успех.

— Вижу, к чему ты клонишь. Ладно. Ну, а что ты скажешь о путешествии длиной в один квартал? Всего в один малюсенький квартал! Ты сможешь меня найти на старом месте, я там как раз нахожусь.

— Один квартал растягивается на два, Тони, потом на три и четыре, — печально возразил Болан. — Ты сама сообрази...

— Слушай, парень! Ты сейчас приедешь сюда и заберешь меня. Понял?

— О, Тони... — вновь рассмеялся Болан.

— Учти, я на тебя донесу! Я позвоню этому свирепому лейтенанту Петро и дам ему твой дурацкий секретный номер телефона!

— Ладно, — сжалился Болан. — Заметано. Я приеду. На том же углу. Через двадцать минут, если, конечно, карнавал еще не напустился и на этот район. Ты готова к поездке?

— Я взяла туфли, сумочку, брюки и ночной халат. Нужно еще что-нибудь?

— Только храброе сердце, Тони.

— Ну, у тебя его хватит на нас обоих. Я буду на месте. Так что — поспеши. Пожалуйста.

Она повесила трубку, и это означало конец Кровавого Понедельника и всего того, что с ним было связано. Болан затормозил и развернул машину.

Черт, но ведь если взглянуть правде в глаза, каждый день превращался в Кровавый Понедельник!

В любом городе можно найти осколочек империи, которая живет и действует тайком, дожидаясь урочного часа, когда удастся сбросить маску секретности и, ничего не опасаясь, встать в полный рост.

Нужно храброе сердце? И только?

— Гибкий ум. Тони, — пробормотал он в пустоту.

Но сегодня хватит и храброго сердца. Одного на двоих — пока не настанет утро.

Болан глянул на часы и отметил свое местоположение на карте.

Конечно, он доберется до пересечения Клэборн и Канала через двадцать минут!

Черт, а ведь мог бы добраться туда и за десять...


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Эпилог