Звёздное кружево: Любовь «от кутюр» [Марион Бельфор] (fb2) читать онлайн

Марион Бельфор Звёздное кружево

Глава 1

Франческа сидела за своим письменным столом с совершенно отсутствующим видом. Карандаш ритмично подергивался в ее тонких пальцах, украшенных изящными золотыми кольцами. Звонок внутреннего телефона оторвал ее от размышлений.

Она подняла трубку:

— Слушаю.

— Пришла графиня, — раздался голос ее ассистентки.

Графиня Корнуоллская была первой клиенткой из высшего общества еще в те времена, когда Франческа только открывала свой салон мод на Бьючем-плейс в Лондоне. Салон назывался «Звездное кружево». Модели Франчески и вправду были «звездными» — так высок был полет фантазии мастерицы. Сейчас знатные дамы со всего света слетались сюда за элегантными вечерними туалетами и оригинальными дополнениями к ним.

— Спасибо, Сьюзи, сейчас выйду.

Франческа обвела взглядом кабинет, где она воплощала свои умопомрачительные идеи. Кабинет располагался во втором этаже, над бутиком, и сюда не долетала суетливая толкотня клиенток снизу. Здесь, в тишине и покое, рождались модели, которые за три года подняли имя Франки да Римини на один уровень с именами Сандры Роджерс и Джины Фратини.

Однако кому, как не ей, было знать, что без начального капитала, с одним только талантом, она мало чего смогла бы добиться. Без финансовой поддержки ей никогда бы не привлечь внимания той публики, для которой она работала сейчас, да еще в таком городе, как Лондон. В лучшем случае, лет через десять ее имя стало бы известно в узком кругу полусвета.

Франческа вздохнула и, прежде чем спуститься, машинально поправила прическу перед зеркалом. И — уже не в первый раз — из зеркала на нее глянуло совершенно чужое лицо. «Нет, это не я, — сказала она своему отражению. — Что со мной? Куда делась та озорная девчонка, та, настоящая Франческа?»

Может, не она одна претерпевала подобные метаморфозы. Может, это нормально для каждого, вдруг измениться до неузнаваемости? Но как это все не похоже на ее девичьи мечты! А он? Так же сильно переменился? Франческа сурово глянула на своего двойника и напомнила ему, что с прошлым покончено, надо думать о сегодняшнем дне.

— Здравствуйте, леди Корнуолл! — Франческа радушно протянула руку даме в дорогих мехах.

— Привет, Франка! Как дела? Я, конечно, не ждала, что удастся увидеть ваш новый шедевр, пока вы не вернетесь из Италии. Сьюзи прожужжала мне о нем все уши!

Франческа скромно улыбнулась:

— Надеюсь, платье вам понравится.

Она препроводила леди Корнуолл за черную, шитую золотом шелковую портьеру в примерочную для особо важных персон. Просторное помещение, обставленное стильными креслами и диванчиками, с зеркалами в человеческий рост, походило скорее на демонстрационный зал.

Франческа не готовила в спешке коллекции к каждому новому сезону. Свои модели она набрасывала в течение всего года, когда приходило настроение. Иногда из одной модели, благодаря еле заметным глазу изменениям кроя и дополнительной отделке появлялась целая серия модной одежды. Бывало, до сорока-пятидесяти вариаций. Но ее стиль оставался неизменным. Подчас ее осеняли гениальные идеи, но она не спешила выдать их на публику. Она изготавливала эксклюзивный экземпляр и вешала его в особый зеркальный шкаф для избранных. К этому кругу принадлежали: одна принцесса, одна итальянская суперзвезда и леди Корнуолл.

Леди Корнуолл заглянула в салон — Франческа была еще во Флоренции — в поисках туалета к новому бальному сезону. Принцесса все еще не разродилась. Суперзвезда жарилась где-то под более горячим, чем итальянское, солнцем. И Сьюзи назначила леди первый понедельник по возвращении хозяйки.

Сьюзи направилась к заветному шкафу. Графиня Корнуолл и Франческа расположились на диванчике. И, как бы ни было велико нетерпение графини, Франческа волновалась не меньше. Перед отъездом она сделала все эскизы и лекала, тщательно подобрала кружева и аксессуары, но готового платья еще не видела.

Вчера она прилетела из Италии глубокой ночью, а сегодня, поздно поднявшись, спешила на обед в ресторан, о котором была договоренность еще до ее отъезда. И, когда после обеда Сьюзи сообщила, что платье готово, Франческа небрежно обронила:

— Посмотрю позже, вместе с графиней.

Причиной такого безразличия было предложение, которое ей сделал мужчина, пригласивший ее в ресторан. Франческа ответила решительным «нет», и, наверное, положила конец давней дружбе, которой — она знала наверняка — ей будет очень не хватать. И может быть, когда-нибудь в будущем она еще раскается в своем отказе.

Сьюзи вынула платье из шкафа. Она продемонстрировала его, медленно поворачивая на плечиках. Оно было цвета южной ночи. Нет, зелени кипарисов в сгущающихся сумерках. Нет… С каждым движением платье переливалось, меняя свой цвет. Облегающий лиф с глубоким декольте и открытой спиной то там, то тут вспыхивал алмазными брызгами, пышные нижние юбки были набраны из брюссельских кружев и расшиты жемчужинами. Это была самая безумная идея из всех когда-либо приходивших Франческе в голову.

Леди Корнуолл не могла дольше усидеть. Она выхватила платье из рук Сьюзи и, держа его перед собой на вытянутых руках, воскликнула слегка осипшим голосом:

— Нет, это невозможно!.. Потрясающе! Вы превзошли сами себя!

— Я рада, что оно вам нравится, — вежливо улыбнулась Франческа.

— Нравится?! Это не то слово! Я должна его сейчас же примерить!

— Оно очень дорогое, леди Корнуолл. И кружева, и камни настоящие.

— Ах, при чем здесь деньги! Это мой размер?

Франческа молча кивнула. Платье она делала на себя, а графиня почти не отличалась от нее фигурой.

Сьюзи и графиня исчезли за шторкой. Франческа подошла к высоким витринным окнам. Стояла весна. Время, когда ей обычно делалось не по себе. Рожденная в Англии, она долгие годы провела в южных странах и вернулась сюда такой же вот весной. Но весна на приволье зеленеющих лугов, под сенью старых деревьев с едва проклюнувшимися почками, еле уловимый аромат распускающейся сирени — это совсем другое дело!

Однако ее карьера могла состояться только здесь, в Лондоне. Он опутывал ее невидимыми нитями. В двух шагах отсюда музей королевы Виктории и Альберта, с его уникальной коллекцией картин и изделий прикладного искусства со всего мира. Чуть подальше — Гайд-парк и Кенсингтон-гарденс. Здесь ее родина, здесь истоки ее вдохновения. По большому счету, Франческа была согласна с высказыванием Сэмюэла Джонсона: «Если лондонец устал от Лондона — значит, он устал от жизни. Лондон — это все, что человеку нужно».

«О нет, далеко не все, — вздохнула Франческа. — Здесь нет круглого лета. Нет скрипа штурвала или грохота брашпиля. Нет золотисто-розовой зари, когда солнечный шар выплывает из-за моря. Воды Темзы не мерцают сумрачно-фиолетовым цветом с оттенком изумрудно-зеленого, когда солнце уходит за горизонт. Здесь не падает полог кромешной тьмы с высоким звездным небом и не кричат на рассвете морские чайки…»

— …И что меня просто приводит в экстаз, так это ваши потрясающие, неизвестно откуда возникающие идеи! — Леди Корнуолл вышла в зал. — Ну вот, возьмите хотя бы это платье. Ничего подобного я прежде не видела, ни у вас, ни где бы то еще!

Франческа отошла от окна. Графиня вертелась перед зеркалом, поворачиваясь то тем, то другим боком и наблюдая, как в легком мерцании переливаются камни, жемчуга, золотые и серебряные нити ткани.

— Мотив этого платья мне навеяла одна лунная ночь. Я стояла у поручней яхты, а вода за бортом переливалась фосфоресцирующими бликами…

Франческа осмотрела клиентку со всех сторон и заключила, что надо внести только пару незначительных изменений, чтобы платье сидело идеально. Обмеряя и закалывая, она вдруг поняла, чего здесь не хватает для полного совершенства.

— Леди Корнуолл, а среди ваших фамильных драгоценностей не найдется чего-то вроде «Алмазного дождя», ну, таких подвесок?

— Не думаю. А почему вы спрашиваете?

— Мне кажется, это было бы последним штрихом в вашем туалете.

— «Алмазный дождь», говорите? А что это такое?

— Как вам сказать, сама я о нем только слышала — видеть не пришлось. Оригинал этого украшения восходит к викторианской эпохе, но есть более поздние копии. Правда, и они — большая редкость. Теперь я поняла, какой мотив навеял мне эту модель!

— Разве что у Сотби можно поискать что-то подобное. Ну ладно, перейдем к туфлям. Какие, на ваш взгляд, подойдут к этому платью?

Примерно через четверть часа они наконец-то сошлись во мнении. Когда графиня ушла, Франческа облегченно вздохнула и, прежде чем убрать платье, приложила его к себе перед зеркалом.

— Оно ну просто на вас, — восхищенно выдохнула Сьюзи. — У графини для него слишком светлые волосы и бледная кожа.

Франческа посмотрела на себя в зеркало. Копна ее каштановых волос, черные брови вразлет и густые ресницы придавали этому наряду шарм некой таинственности.

— Я его и делала по себе, — усмехнулась она. — Сама себе была моделью. А носить мне его некуда. Я не бываю на тех приемах, куда надевают такие платья.

Сьюзи огорченно развела руками. На ее взгляд, хозяйка вела в корне неправильную политику. Она считала, что знаменитая Франка да Римини должна постоянно появляться на светских приемах. И конечно, в собственных эксклюзивных моделях!

Но у Франчески были свои основания отказаться от паблисити. Именно поэтому она и скрылась под псевдонимом. Только немногие (а в кругу ее друзей вообще никто) знали, что Франка — не настоящее ее имя, а всего лишь легкое напоминание о нем. И хотя она на в самом деле была наполовину итальянкой, «да Римини» не имело ничего общего с ее подлинной фамилией. Она выбрала для себя этот псевдоним в память о другой Франческе, жившей более семи столетий назад. Та Франческа имела несчастье полюбить младшего брата своего престарелого супруга, за которого ее выдали родители, за что и поплатилась жизнью.

Не то чтобы она пережила что-то подобное, нет. Просто она тоже готова была отдать свою жизнь за одну ночь в объятиях любимого… если бы он только захотел ее.

— Мне пора за работу, — вздохнула Франческа и протянула Сьюзи платье.

Но едва она шагнула за портьеру, чтобы подняться к себе, как раздался звон дверного колокольчика. Она посмотрела через плечо в зеркало, где могла увидеть посетительницу, сама оставаясь незамеченной. Однако это была не дама. В дверях появился высокий мужчина с густой темной шевелюрой и загорелым лицом.

— Здравствуйте, — обратился он к Сьюзи. — Я договорился встретиться здесь со своей приятельницей.

При звуке этого голоса Франческа вздрогнула. Когда она его только увидела, то решила, что глаза изменяют ей. Это мог быть только кто-то очень похожий на него. Но этот голос! Низкий, чуть хрипловатый, полный прелести и очарования, — этот голос нельзя было спутать ни с каким другим. Пусть даже с тех пор, как она в последний раз его слышала, прошло немало лет.

— Пока у нас никого нет, но, если хотите, можете подождать, сэр!

— Очень любезно с вашей стороны, спасибо.

— Присядьте, пожалуйста!

Его силуэт исчез из зеркала. Франческа, не задумываясь, передвинулась на пару шагов и теперь, все еще скрытая шторой, могла видеть, как он садится. Ее сердце забилось сильнее, она сжала руки в кулаки и глубоко вдохнула, чтобы унять дрожь.

В отличие от нее, он так мало изменился за эти годы! Ну, разве что немногие морщинки стали поглубже. Но лицо, с решительно выступающим подбородком, нисколько не расплылось, а тело было по-прежнему подтянутым и стройным. Словно из дальнего далека, до нее долетел голосок ассистентки:

— А вы уверены, что речь шла о нашем салоне, сэр?

— Абсолютно уверен. Может быть, имя моей знакомой вам ничего и не скажет, но она о вашем бутике говорит с неизменным восторгом, — с улыбкой ответил он.

Время нисколько не умалило его притягательности, да и его интерес к особам женского пола ничуть не угас, констатировала Франческа. Сьюзи была привлекательной девушкой, и его обольстительная улыбка недвусмысленно подчеркивала этот факт.

— Простите, не хочу вас задеть, но мне кажется, не вы хозяйка этого заведения? — вкрадчиво спросил он.

— Нет-нет, — улыбнулась Сьюзи в ответ. — Я здесь только работаю.

— А синьора или синьорина да Римини существует в действительности, или это имя всего лишь фирменная вывеска?

В его голосе звучали такие нотки, по которым сразу становилось ясно, что беседа с юной дамой доставляет ему удовольствие, и он готов и дальше продолжать ее.

— Конечно, существует! Все, что вы здесь видите, выполнено по ее эскизам. И сейчас она работает в своем офисе наверху.

— Ах, так! И что, сама она так же… эффектна, как ее модели… и имя? — продолжал он непринужденным тоном. — Или, наоборот, стареющая леди и вовсе не из Италии, а откуда-нибудь из Альдгейта?

Франческа сделала еще один глубокий вдох и выступила из-за шелковой портьеры.

— Может быть, вы сами составите мнение? — спросила она бархатным грудным голосом.

Он начал медленно подниматься. Его легкомысленной улыбки как не бывало. В глазах стояло изумление.

— Франческа!

— Ты угадал, нет никакой Франки да Римини. Но мое имя не слишком благозвучно, как тебе известно, и у меня были… причины оставить его при себе.

Ее самообладание поразило ее саму. Сейчас, когда прошел первый шок от его неожиданного появления, она была на удивление спокойна и выдержанна.

— Однако при странных обстоятельствах мы встречаемся через столько лет! — заметила она нарочито безразлично.

— Не более странных, чем при нашей первой встрече. — После первого восторженного возгласа, теперь, в ответ на ее тон, его голос звучал так же отстраненно и холодно.

Но взгляды, которые он бросал на нее, отнюдь не отличались холодностью. Его глаза горели. Было видно, как он возбужден и каких трудов ему стоит сдерживать себя.

Сейчас, когда они в полном молчании стояли друг против друга, Франческе казалось, что не было всех этих лет без него. Она снова была самой собой, той Франческой, которая стояла перед ним на дальнем берегу в тот самый день, который ей не забыть до конца жизни…

Глава 2

— Эй, парень, поди-ка сюда!

Вырванная из полуденной дремы Франческа огляделась, чтобы посмотреть, кто кого зовет.

В этот час набережная была пуста. Полуденный зной был невыносим, и для большинства горожан наступило время сиесты. Обычно Франческа тоже спала днем, но вчера Эндрю, ее отец, вернулся за полночь из погребка и был так пьян, что еще сегодня никак не мог проспаться.

У них снова не было денег, и приходилось делить на двоих крохотную комнатенку в задрипанной гостинице. Его немилосердный храп и запах перегара выгнали Франческу на улицу. Здесь, на набережной, она пристроилась на огромном валуне у воды, где тень от скалы давала надежду хоть немного расслабиться.

Еще рано утром, когда Франческа вывешивала на балконе только что постиранные собственные старенькие джинсы и одну из двух рубашек отца, ей бросилась в глаза вновь прибывшая яхта, которая, наверное, появилась ночью. Сорокафутовая посудина стояла среди других судов без каких-либо признаков жизни.

Сейчас на палубе торчал здоровенный детина. Наткнувшись на него взглядом, она не сразу сообразила, что это ей он машет повелительным жестом, сопровождая его не менее властным окриком.

Ее недолгая, но богатая впечатлениями жизнь научила Франческу не доверять всем на свете мужчинам. Она не могла положиться даже на своего отца. Как правило, он пропивал те деньги, что удавалось заработать, а его запои становились все более продолжительными.

Тип на палубе не подпадал ни под одну категорию из ее немудреного списка. Высокий и широкоплечий, он походил скорее на гринго. А после пары слов, сказанных на английском, трудно определить что-то конкретнее. Английский был здесь редкостью, но, может, этот парень вовсе не владел испанским? По правде сказать, испанский не был и ее родным языком, но она говорила на нем с детства, и ее вполне можно было принять за латиноамериканскую метиску. На самом деле ее мать была итальянкой. Она помнила ее имя, но облик неизменно ускользал из ее памяти.

Франческа поднялась, засунув руки глубоко в карманы, и небрежной походочкой направилась в сторону яхты.

— Ну, чего надо? — Ее голос звучал чуть хрипловато.

К счастью, она от рожденья обладала низким голосом, как большинство подростков этого региона. А в придачу к ее растрепанной шевелюре он как нельзя лучше подходил для того, чтобы скрыть ее девичью сущность. По крайней мере, до сих пор никто не догадался, что перед ним не разбитной сорванец. Сколько еще им с отцом удастся скрывать, что она девушка, зависело от того, как быстро она будет взрослеть. Пока что она была хрупким угловатым созданием, а долгие голодные годы задержали ее физическое развитие. В том возрасте, когда настоящие полукровки уже имели ребенка, а то и двух, груди Франчески легко скрывались под просторными рубашками, а бедра были узкими, как у мальчишки.

Когда вразвалочку она приблизилась к яхте, незнакомец подбросил в воздух и поймал крепкой загорелой рукой монетку:

— Хочешь заработать, паренек?

— И чего я должен делать?

Давно познавшая все теневые стороны этой жизни, Франческа понимала, что маскарад, к которому приучил ее отец, позволяет ей защититься от притязаний большинства, но далеко не всех мужчин. Иногда, предлагая картины отца в какой-нибудь забегаловке, она вдруг ощущала сальные прикосновения на своей спине или бедрах.

Тот, на яхте, не казался «голубым», но осторожность никогда не помешает.

— У меня нет команды, а мне надо сделать пару покупок. — Его взгляд скользнул по пирсу и далее к убогим постройкам. — Не сейчас — когда это Богом забытое место очнется ото сна. — Если пойду сам, то, вернувшись, не найду и сотой доли такелажа.

— Да уж, воров здесь пруд пруди, — снисходительно подтвердила Франческа.

— Может, ты и сам из них, — пробормотал себе под нос незнакомец по-английски. И, к своему удивлению услышал ответ на том же языке:

— Нет, сеньор, я не краду. По крайней мере пока что.

Он изумленно поднял брови:

— Что значит «пока»?

Франческа передернула плечами:

— Когда от многого возьмешь немножко, это не кража, а просто дележка. Я, наверное, тоже украл бы, если б был уж совсем голодный. А вы что, нет, сеньор?

Чужак окинул ее долгим задумчивым взглядом, и она уже пожалела, что ответила ему на его родном языке. Может, это возбудило в нем нездоровый интерес?

— Кто знает, вполне возможно, — неожиданно серьезно ответил тот, и добавил: — Ты не выглядишь так, словно каждый день ешь досыта, парень. Хочешь чего-нибудь перекусить?

— Ну, если у вас есть чего лишнее… — она перешла на испанский.

Незнакомец продолжал по-английски:

— Хочешь — поднимайся на борт, но жди здесь, на палубе. Я принесу тебе поесть.

С этими словами он повернулся и исчез в нижних отсеках. Она проследила за ним взглядом, пока была видна его мускулистая спина, такая же загорелая, как и грудь, которая лоснилась от пота. И не в первый раз позавидовала мужчинам — они спокойно могли обнажаться по пояс. С каким наслаждением она побегала бы нагишом, ну, по крайней мере, хотя бы в шортах и майке. Но отец запретил ей и это. Ее круглые коленки сразу выдали бы в ней девчонку.

А она хорошо знала, как девочки, сами едва еще вышедшие из детского возраста, рожали или попадали в бордели. Нет, у нее не было никаких иллюзий на тот счет, если бы обнаружилось, что она не мальчик…

Гринго вернулся с аппетитным сандвичем в одной руке и банкой пива в другой. Когда он протянул ей сандвич, Франческа впервые в жизни устыдилась своих грязных обломанных ногтей по сравнению с его, хоть и коротко остриженными, но ухоженными с невероятной тщательностью.

Франческа впилась зубами в свежий, с хрустящей корочкой хлеб, сдобренный куском холодной говядины и кружочками помидоров. Гринго открыл себе банку пива:

— А что ты здесь делаешь? Похоже, сам ты не отсюда.

Франческа, с набитым ртом, не сразу смогла ответить.

— He-а, мы здесь проездом.

И тут ее осенила гениальная мысль. Разве он не сказал, что у него нет команды? Может, они с Эндрю смогут подвизаться на его яхте. Ей было все равно, куда плыть — лишь бы подальше отсюда!

— Что значит «мы»? — последовал между тем вопрос.

— Мы с отцом.

— А как тебя зовут?

— Пако, сеньор, — ни секунды не промедлив, ответила Франческа. — Но мой отец англичанин. Он художник, и очень хороший, — добавила она от чистого сердца.

— А твоя мать?

— Она уже давно умерла. Я не могу даже вспомнить ее лица, сеньор.

— Может, у твоего отца и есть талант, но уж коммерческой жилки — никакой, если он не в состоянии даже одеть и накормить тебя!

— А разве многих художников признавали при жизни, сеньор? — рассудительно заметила Франческа. — И уж конечно, не в тех местах, где мой отец пишет свои картины! Ну кто, скажите, может купить здесь хотя бы пейзаж?

— Я, например. Если твой отец действительно талантлив. Как, кстати, его имя?

— Эндрю Хартли. А вас как зовут, сеньор?

— Беррингтон. Каспар Беррингтон. Я тоже из Англии.

— А нельзя ли мне… ну, я имею в виду, когда куплю все, что вам нужно, принести картины моего отца, чтобы вы посмотрели?

— Я сам зайду к вам. Где вы здесь живете?

— Вон в том отеле, — махнула рукой Франческа. — Но в нашем номере мало света, а его картины надо рассматривать при хорошем освещении.

— Ладно, скажи отцу, что я буду ждать его в шесть в баре отеля, и, если мы с ним сойдемся, я приглашу поужинать.

— И меня? — жадно спросила Франческа.

Тот рассмеялся:

— Что, все еще не наелся? Ну, хорошо, там посмотрим. Может, да, а может, нет. Ты вроде не такой уж запущенный, как кажется на первый взгляд.

С этими словами он взял Франческу за ухо и, может быть, не слишком нежно, но и не грубо подтянул к себе.

— Чистые. Странно, — констатировал он. — У большинства мальчишек в твоем возрасте в ушах хоть капусту сажай. Сколько тебе, четырнадцать? Пятнадцать?

Франческа подумала, что он дал ей так мало из-за того, что у нее не намечалось юношеского пушка над губой и были манеры мальчишек того возраста, когда у них еще не появились мускулы. Она проигнорировала его последний вопрос и гордо сказала:

— Не судите об отце по моему виду, сеньор! Он очень чистоплотный. Настоящий джентльмен, как и вы.

Каспар Беррингтон нанес ей легкий боксерский удар под ребра, от которого у нее выступили на глазах слезы.

— Не мели чепухи, парень. Ты ничего не знаешь обо мне. И говори по-английски. Читать умеешь?

Франческа молча кивнула, стараясь справиться со слезами. По крайней мере, ей стало ясно, что так просто лапши на уши ему не навешаешь. И вообще, не надо его выводить из себя, иначе из ее надежд выйдет полный пшик.

— Тогда прочитай это, — продолжал он, словно не замечая ее состояния.

Франческа без запинки пробежалась по списку покупок, который он ей протянул. Его почерк был каллиграфически красив и выдавал в нем образованного человека. Он удовлетворенно кивнул и выдал ей денег.

— Не воображай себе, что можешь попросту исчезнуть с моими деньгами. Я тебя достану хоть из-под земли и выпорю, — предостерег он, кивнув на серебряную пряжку на своем ремне.

Ее зеленые глаза полыхнули огнем. Она возмущенно огрызнулась:

— Сказал же вам, что я не вор!

— Будем надеяться. Давай, лети! — подшлепнул он ее под зад.

Прежде чем «полететь» за покупками, Франческа забежала в отель. Отец уже проснулся, но все еще боролся с ужасающим похмельем.

— Ради бога, детка, — схватился он за голову, — можно не хлопать так дверью?!

Эндрю Хартли было едва за сорок, но он производил впечатление человека, которому хорошо за шестьдесят. Франческа прекрасно понимала, что в таком его состоянии говорить с ним было совершенно бесполезно. Она растворила в воде пару таблеток аспирина, протянула ему стакан и, переждав минут десять, осторожно начала:

— Отец, послушай! Я тут переговорила с одним англичанином. И, если ты правильно поведешь дело, он купит пару твоих картин, а может, и возьмет нас с собой на яхте. В шесть ты должен встретиться с ним внизу, в баре. Эй, слышишь меня? Ну, пожалуйста, приди наконец в себя! Есть еще два часа. Слышишь, папа, это наш шанс! Может, наш последний шанс!

Ее настойчивый тон вначале поверг его в прострацию, потом вызвал активный протест. Он посмотрел на нее своими красными заплывшими глазами:

— Что значит, последний шанс, детка? Мы можем уехать отсюда в любой момент.

— Конечно, нет, папа! И ты это знаешь не хуже меня. Куда мы можем податься без денег? А все деньги ты пропиваешь или проигрываешь.

— Кончай стенать! — стукнул мистер Хартли ладонью по столу. — Может, нам сейчас и не везет с деньгами, но это только вопрос времени. Не так уж нам и плохо! На моем месте каждый второй мужик отдал бы писуна в дом младенца, разве нет?!

Это был его обычный ответ, когда Франческа на него наседала. Естественно, он прав. Любой другой на его месте отдал бы младенца в детский дом, и почему Эндрю в свое время не сделал этого, до сих пор оставалось для нее загадкой. Может быть, в тот день его посетило нечто вроде чувства ответственности за потомство?

— Хочешь остаться — оставайся, — неожиданно жестко заявила Франческа. — А я уеду отсюда с мистером Беррингтоном. Я не могу здесь больше, пойми, папа! Я не буду здесь больше жить! Я не могу жить в постоянном страхе!

— Ну, ладно, ладно, — заикаясь, промямлил совершенно сбитый с толку Эндрю. — Я спущусь в бар и потолкую с этим парнем, как там бишь его?.. А чего он вообще делает здесь, в верховьях? Какой-то шахер-махер?

— Не знаю. Но вряд ли. Ладно, мне пора. Вернусь через полчаса и помогу тебе собраться.

Каспар Беррингтон уже сидел в баре, когда они с отцом спустились вниз. Он занял столик у окна, откуда была хорошо видна его яхта. Беррингтон приподнялся, протягивая Эндрю руку, и Франческа послала молитву всем святым, чтобы дело заладилось.

Она, конечно, прихватила с собой картины отца, но, поставив их под стол, молчала о них, пока англичанин сам не спросил. Тот долго, без единого звука, изучал полотна. Франческа уже сто раз успела задаться вопросом, чего он вообще понимает в живописи и так ли уж хороши картины отца, как ей представлялось.

Наконец, Беррингтон оторвал от них свой взор и безразлично спросил:

— И сколько вы за них хотите?

— Только для вас, дорогой… — Эндрю заломил такую цену, что Франческе и не снилось.

— Пожалуй, на аукционе у Кольяни я и заплатил бы столько, — сухо сказал Беррингтон, — но здесь мы не на Бонд-стрит, Хартли. Даю треть. Берете или нет?

Эндрю уже открыл было рот, чтобы что-то выразить, но Франческе удалось опередить его:

— Вы, конечно, здорово занизили цену, мистер Беррингтон, но нам ничего не остается, как принять ваши условия.

— Если оттащишь картины на яхту, — он смерил ее ироничным взглядом, — там я вам и заплачу. В такие местечки вроде этого я не беру с собой больших сумм.

Они проследовали за англичанином на яхту. Переступив порог салона, обшитого дубом и обставленного дорогой мягкой мебелью, Франческа присвистнула. Поражала не только невиданная прежде роскошь, но чистота и порядок, каких ей никогда не удавалось добиться в их убогих номерах.

Беррингтон, извинившись, исчез на несколько минут, а потом накрыл стол, который он скромно назвал «холостяцким ужином». Франческе же он показался пышным банкетом. Она отродясь не едала таких нежных цыплят, приправленных овощами. Казалось невозможным, что это дело рук мужчины. К ее великому сожалению, Эндрю даже не замечал изысканности поглощаемой еды.

Пара бутылок вина была прикончена, когда наступила неловкая пауза. Эндрю так бесстыдно врал о своих морских подвигах, что Франческе, под скептическими взглядами англичанина, стало совсем неуютно. Она наступила отцу на ногу, чтобы он вернулся к главной теме — их участию в путешествии. Но Эндрю понесло, и он больше не замечал ничего. Она уже совсем было собралась сама заговорить об этом, как Беррингтон закрыл тему, вынув деньги за купленные пейзажи. Эндрю небрежным жестом сунул банкноты в карман и вальяжно спросил:

— Не желаете ли партию в покер?

— Папа, нет! — невольно вырвалось у Франчески.

— В чем дело? — спросил отец уже слегка заплетающимся языком. — Если ты устал, Пако, отправляйся спать!

— Нет, не устал, — сникла Франческа. — Просто…

Беррингтон вынул из ящика совершенно новую колоду, и у Франчески засосало под ложечкой. Сейчас отец спустит все те умопомрачительные деньги, которых ей даже не удалось подержать в руках.

Кто такой этот Беррингтон? Может, профессиональный шулер? Что она знала о нем? Ничего — весь вечер пьяно болтал ее отец. А он уж точно был никудышным игроком. Он вечно проигрывал, в любой компании!

Эндрю предложил начальную ставку. Бэррингтон решительно покачал головой:

— Я не играю на деньги, мистер Хартли, и меня удивляет, что вы отваживаетесь на это. Да еще с чужаком. На этом континенте я не раз наблюдал, как в таких случаях дело доходило до смертоубийства.

Твердой уверенной рукой он начал тасовать колоду. Спокойствие и точность его движений еще сильнее оттеняли дрожь в руках Эндрю. Франческе очень хотелось бы знать, сколько Беррингтону лет. На вид определить было трудно. Судя по его движениям и густой копне черных волос без проседи, он был еще молод. А вот лицо принадлежало человеку, уже много повидавшему на своем веку. От носа к опущенным вниз уголкам рта пролегли глубокие складки, загорелая кожа вокруг глаз была испещрена мелкими морщинками. Красавцем его, конечно, не назовешь, но было во всем его облике что-то суровое и мужественное, что производило сильное впечатление.

От глаз Франчески не укрылось и то, что днем, когда он угощал ее на палубе, красотка с соседней яхты бросала ему призывные взгляды, и он отвечал на них с обольстительной улыбкой, так что, скорее всего, он еще и ловелас, а может даже и силой добивается от женщин того, что нужно каждому мужчине.

— Эй, Пако, — донесся до нее голос Беррингтона, — сыграешь с нами?

— Нет, — она покачала головой. — Можно мне посмотреть книги?

— Конечно, смотри. Только с собой не дам почитать. Завтра я отплываю.

— Пако говорил, что у вас нет команды, — выбрал подходящий момент Эндрю. — Он послушный мальчик и может вам очень пригодиться, если вы возьмете нас с собой. Мы уже давно подумывали уехать отсюда, да мало кто берет пассажиров на борт. Разве что предлагают местечко в закутке на палубе, среди припасов.

— Я тоже не беру пассажиров. А команда мне не нужна. Я сам прекрасно справляюсь с «Золотым дождем», даже в шторм.

— Вы же не откажете земляку в просьбе! У вас не будет с нами проблем, можете мне поверить.

— У меня уже с вами проблемы, Эндрю. — Беррингтон взял из его рук дешевую сигару и потушил ее. — Я не курильщик и терпеть не могу, когда у меня на борту курят.

— Что ж вы сразу не сказали? — проворчал Эндрю.

— А что же вы не спросили, прежде чем закурить? Джентльмен, как представил мне вас ваш сын, такого себе не позволяет, — саркастически заметил Беррингтон и кинул многозначительный взгляд на его одутловатое лицо с мешками под глазами, сальные волосы и пальцы с грязью под ногтями, в которых подрагивал стакан у рта.

Франческа готова была сквозь землю провалиться от стыда за отца, но в то же время ее разозлило и высокомерие этого англичанина. Охотнее всего она сейчас схватила бы Эндрю за руку и убралась с его яхты. Но она продолжала стоять у книжной полки.

Ладно, пусть! Зато теперь у них есть деньги. Она заберет их у отца и запрет в своей заветной шкатулке, которую хозяин держал у себя в качестве залога. При мысли о своем сокровище Франческа немного успокоилась. В шкатулке она хранила старинную овальную миниатюру из слоновой кости с портретом бабушки по материнской линии. Бабушка была изображена на нем еще совсем юной, примерно в ее возрасте.

Франческа выбрала себе книгу и уселась с ней в кресло поодаль от игроков. Но ее мысли были совсем о другом. Если бы Каспар Беррингтон узнал, что она не парень, может, тогда он взял бы их с собой? Нет, этого нельзя открывать. Мало ли что из этого выйдет! Она не должна доверять и ему.

Около часа мужчины играли в карты, потягивая вино. Как и у большинства пьяниц, по Эндрю не было заметно, что он опьянел. Он только выглядел усталым, и сегодня больше, чем обычно. Когда Каспар вышел, чтобы сварить свежего кофе, Эндрю вдруг уронил голову на стол и моментально заснул. Франческа изо всех сил старалась растолкать его, но тщетно. При виде Беррингтона, появившегося с кофейником в дверях, Франческа смущенно улыбнулась:

— У отца был трудный день. И в последнее время он вообще чувствует себя не очень хорошо. Давно надо было отвести его к врачу, но разве здесь найдешь! Мистер Беррингтон, не могли бы вы, в виде исключения, взять нас до побережья. А там…

— Тебя я возьму. Но его — ни в коем случае.

— Что вы имеете в виду? — запинаясь, пролепетала Франческа.

— Мне жаль тебя, Пако. Похоже, жизнь тебя не слишком-то баловала. Я могу подбросить тебя в ближайшее британское консульство. Но взять твоего отца — нет! Я никогда в жизни не свяжусь с алкоголиком!

Франческу удивила его прозорливость.

— Но я не могу его бросить!

— Почему? Что он сделал для тебя, кроме того, что породил на свет? Дурацкое дело не хитрое! Останешься с ним — тоже пойдешь на дно. Уйдешь со мной — перед тобой вся жизнь.

Франческа посмотрела ему прямо в глаза:

— А вы жесткий человек, мистер Беррингтон, даже жестокий.

— Просто реалист. Пусть он идет своей дорогой. У тебя — своя!

— Нет, я не могу оставить его. Я ему нужен.

— Это женская позиция, чико. Женщине надо чувствовать себя необходимой, а мужчина идет своим путем, не оглядываясь. Ты уже долго шел его путем, и, если проторчишь на нем еще, тебе уже будет не нагнать потерянных лет. Потерянных из-за него, чтоб ты знал. Ты даже не закончил школы. У тебя нет своего круга общения. У тебя нет ничего своего!

— Но я не проживу без отца! У меня нет родни в Англии. Нет никого, кто бы позаботился обо мне. Даже если бы я нашел денег на проезд.

— Все эти проблемы может разрешить британское консульство. Есть множество благотворительных организаций, которые занимаются такими вопросами.

— Разве они возьмутся за решение моих проблем? Я же не из их круга.

— Но ты и не из этого круга, Пако. Может, вначале тебе и будет не по себе, но постепенно у тебя образуется окружение, где будут и друзья, и просто приятели. Не думаю, что здесь тебе удастся твердо встать на ноги, когда твой отец до срока сойдет в могилу по причине своего пития.

— Не говорите так! — воскликнула Франческа.

— Посмотри правде в глаза, Пако. В этом климате твой отец сможет протянуть не более полугода. А потом ты точно так же будешь предоставлен самому себе. Зачем же ждать долгие шесть месяцев? — Он откинулся на своем стуле. — А может случиться и так, что твое исчезновение окажет на него благотворное влияние, и он бросит пить. Хотя на это я бы не поставил. — В его голосе снова послышались саркастические нотки. — Он слишком глубоко погряз.

— У вас, видно, совсем нет сердца, сеньор, если вы предлагаете мне такое! Бросить отца умирать! Вы поступили бы так со своими родителями?

Его глаза сверкнули недобрым огнем:

— Я никому и никогда не позволил бы встать у меня на пути, понятно?! В каких бы мы ни были отношениях. И никогда бы не стал жертвовать собой ради другого, тем более если он того не стоит!

От его философии у Франчески побежали по спине мурашки. Перед ней сидел мужчина, настолько же суровый и несгибаемый, насколько мягкотелым был ее отец. Мужчина, который презирал всех, кто слабее его.

Когда Беррингтон встряхнул Эндрю, тот смог подняться, но передвигался словно на ватных ногах. Одной Франческе было бы не дотащить его до отеля. После роскошной обстановки на яхте Франческе было невыносимо думать, что Каспар увидит их убогое жилище.

— Простите, что побеспокоили, и большое спасибо!

— Тебе нечего извиняться, Пако, — почти прошептал он. — Но подумай еще раз о моем предложении. До завтрашнего утра.

Решительным шагом он направился к выходу. Франческа попробовала предпринять еще одну, последнюю попытку:

— Здесь остались еще картины. Заберите их все, только возьмите нас с собой! Пожалуйста, мистер Беррингтон. Неужели в вас нет ни капли сострадания?!

— Я могу посочувствовать тебе, но не ему. Если бы я брал на борт всех «униженных и оскорбленных», встретившихся мне за последние два года, моя яхта давно бы пошла ко дну. Спокойной ночи, малыш!

Он вышел, и каждый его шаг по лестнице отдавался биением сердца Франчески.

Глава 3

Этой ночью Франческе так и не удалось уснуть. Разумом она понимала, что Каспар кругом прав. Как он сумел догадаться, что она жаждет избавиться не только от Богом забытого места, но и от отца? Однако какие бы чудовищные мысли не роились в ее голове, она никогда не позволит себе бросить его.

Но что будет, если он не перестанет пить всякую дрянь? А он не перестанет. Что будет с ней, если с отцом что-нибудь случится? А ведь рано или поздно случится. Он и сейчас уже на грани.

Ее мысли снова вернулись к Каспару Беррингтону. Почему он так категорично отказался взять Эндрю на яхту?

Едва забрезжили сумерки, она выскользнула из постели. Будь она одна, спала бы раздетой, но поскольку рядом был отец…

Эту ночную рубашку она перешила на руках из старой сорочки, которую ей как-то оставила одна старая леди. С раннего детства Франческа умело обходилась с иголкой и нитками. А рулоны тканей на рынке или в магазине просто вызывали зуд в подушечках ее пальцев. В своем воображении она перешивала их все в роскошные наряды по собственным придумкам.

Франческа натянула рубашку и джинсы и вышла на балкон. Зажатая обветшалыми домами рыночная площадь была еще совершенно пустынна. Здесь поздно ложились и поздно вставали. И только одна тень мелькала на фоне светлеющего неба — это хозяин «Золотого дождя» драил палубу. Швабра в его руках летала, как мотылек, и при этом он еще умудрялся насвистывать веселенький мотивчик.

Франческа долго смотрела на него, опершись о перила ветхого балкона. Еще ночью она приняла решение, но в своих мечтах позволила себе уплыть на борту этой роскошной яхты за горизонт, туда, где сбываются мечты…

Не дожидаясь, пока отец придет в себя, она вынула из кармана его потрепанного пиджачка деньги, которые тот получил от Каспара Беррингтона. Она отсчитала сумму, необходимую на билеты для них обоих на следующий пароход, свернула бумажки в тонкую трубочку и запихнула под выступающий камень в стене, где их ни в жизнь не найдут ни отец, ни уборщица. Взяв еще немного себе, она положила остатки денег обратно в отцовский карман и спустилась в холл.

— Слышал, твой отец вчера хорошо нагрел руки, загнал свои картинки англичанину? — нагло ухмыльнулся хозяин, когда Франческа оплачивала счет за комнату.

— Всего две, и не так уж дорого, — еле сдерживаясь, ответила она ровным голосом. — По крайней мере, хватит, чтобы оплатить номер до следующего парохода.

— Ну, это, как говорится, бабушка еще надвое сказала, — прицокнул он языком и стал засовывать шкатулку, которую только что вынул из сейфа, обратно. — Пусть пока останется у меня.

— Мы вам ни разу не задолжали, — со слезами на глазах пыталась возразить Франческа. — Отдайте мне шкатулку!

— Посмотрим, что ты запоешь, когда придет срок последней оплаты!

Он было собрался повернуть ключ в замке, но тут за ее спиной раздался спокойный твердый голос:

— Ну-ка, отдай мальчишке его ящик!

Хозяин был, конечно, свиньей и пройдохой. Он получал неимоверное наслаждение, садистски издеваясь над беззащитными. Но достаточно труслив и умен, чтобы, услышав непререкаемый тон в голосе, отступить. Не говоря лишних слов, он поставил шкатулку на стойку.

— Два кофе, — заказал как ни в чем не бывало Каспар и, взяв Франческу за руку, повел ее к дальнему столику у окна.

— Да, сеньор! Будет сделано!

— Можно? — Каспар протянул руку к шкатулке.

Как она могла отказать?! В ее глазах стояли слезы благодарности и умиления. Каспар вынул из ее зажатого кулачка ключик и откинул крышку. Целую минуту царило молчание. Он внимательно разглядывал миниатюру. Сходство было невозможно не увидеть.

— Твоя мать? — наконец спросил он сдавленным голосом.

— Бабушка.

— Испанка?

— Итальянка.

— Ты говорил, в Англии у тебя никого нет. А как в Италии?

— Не знаю. Родители мамы были не согласны с ее выбором, но она бежала с отцом. Ее прокляли и лишили наследства.

— У тебя есть паспорт? — неожиданно сменил он тему.

— Нет, я записан в паспорте отца.

— Хм, жаль. Ну, ничего. Спиши номер его паспорта и по нему сможешь получить временное свидетельство в британском консульстве.

— В этом нет нужды, — упавшим голосом сказала Франческа. — Я не еду с вами. Без отца.

— Ты что, спятил? — Его брови сошлись над переносицей.

— Я никогда не смогу спать спокойно, если не буду знать, что сталось с моим отцом.

— Похоже, ты надеешься разжалобить меня? Думаешь, я переменю свое мнение и заберу вас обоих? Не рассчитывай, парень! Этого не будет! У меня есть свои принципы, которым я не изменю. — Он поднялся. — У тебя есть полчаса.

— Нет нужды, — повторила Франческа. — У меня тоже есть принципы. Я принял решение.

Он посмотрел на нее сверху вниз. В его взгляде смешались уважение и сострадание.

— Ладно. Выбор есть выбор. Надеюсь, ты в нем не раскаешься.

По пути к выходу он бросил хозяину мелочь за кофе.

— Счастливого путешествия, сеньор! — крикнула она вослед.

— До свидания, и удачи тебе! — донеслось в ответ.

Пять дней спустя Франческа изо всех сил налегала на весла. Она плыла вниз по реке так быстро, как позволяли ей возможности старого каноэ и собственные силы. Нет, у нее не было никакой надежды нагнать «Золотой дождь», она даже не знала, удастся ли ей выйти в устье реки. Должно быть, она сошла с ума. Но после внезапной смерти отца оставаться там было немыслимо.

Через сутки после того, как отчалил Каспар, с отцом случился удар. Поначалу она ничего не соображала, и ей было совершенно безразлично, что с ней будет. Но потом ее охватил бешеный энтузиазм…

Первый день на широкой и мутной реке показался ей просто напряженным и утомительным. Она не привыкла к гребле, и на исходе дня у нее болели все мышцы. Ночь она провела в ветвях развесистого дерева над водой.

На рассвете она сжевала несколько крошек овсяного печенья, запив иххолодным кофе, и снова села за весла. Хотя бы на вторую ночь Франческа надеялась оказаться вблизи человеческого жилья. Но до спустившихся сумерек не обнаружилось ни хижины, ни человека. На вторую ночь пришлось опять искать подходящее дерево.

То впадая в тревожную дрему, то пробуждаясь от шорохов и криков джунглей, она прокемарила до блеклого рассвета. Вдруг ей послышался совсем другой звук — тарахтел мотор. Она резко распрямилась и чуть не свалилась в воду. Прижавшись к стволу, она навострила уши. В предрассветной дымке показалась яхта, которая шла вверх по реке. У нее захватило дух. Помедлив еще минутку, она вскочила в свое утлое суденышко и заставила его бешено скакать по волнам, чтобы привлечь к себе внимание.

— Каспар! — орала она во всю мочь. — Э-э-эй, Каспар! Бер-р-ринг-тон!

Ее безумные крики эхом разносились по воде. В тумане вспыхнул прожектор. Его луч метался над водами в поисках источника этих пронзительных звуков.

Много часов спустя, выйдя из глубокого сна, Франческа очнулась на удобной койке. Под головой была упругая подушка, а из иллюминатора сбоку струился солнечный свет. Еще несколько минут она оставалась без движения, пытаясь припомнить все недавние события.

Как одержимая, она гребла в полумраке к едва различимому силуэту яхты. Потом каким-то чудом ей удалось выровнять каноэ вдоль борта и привязать к спущенному канату оставшиеся картины отца, обернутые в полиэтиленовую пленку. Как во сне она хваталась за трап, и вдруг сильные руки вытащили ее как рыбку из пруда.

Помнится, она вся дрожала от изнеможения и холода. Потом вроде бы сидела в тепле, на чем-то мягком, и никак не могла разжать веки…

Господи! Она схватилась за грудь. Нет, одежда была на ней. Но ощущение того, что валяется немытая, в грязной одежде на хрустящих простынях, выгнало ее из постели. И что теперь делать? Да, она не мылась больше двух суток, но что, выйти и спросить Каспара, где здесь можно принять душ? Он скажет, раздевайся, возьми ведра и помойся на палубе.

Вот и начинаются сложности. Может, все-таки открыться ему, что она девушка? И что будет дальше? Сможет ли он обращаться с ней, как раньше? Нет, такое признание и его приведет в замешательство.

«А зачем он снова поднимался вверх по реке?» — вдруг пришло в голову Франческе. Может быть, он изменил свое решение и возвращался, чтобы забрать их? Какая еще могла быть на это причина? Но даже если его жестокое сердце смягчилось, и он пожалел, что бросил ее на произвол судьбы, это еще не значило, что на него можно положиться. Он все равно оставался мужчиной, представителем сильного пола, а они тысячелетиями делали из женщин рабынь.

Все, о чем Франческа знала понаслышке или видела собственными глазами, говорило за то, что исключений в этих отношениях не бывает. Возможно, он и не возьмет ее грубой силой, но вряд ли станет бороться со своей мужской натурой. Конечно, она была тощая и костлявая, но все-таки женщина! Причем настолько беззащитная, что ее можно изнасиловать без последствий для себя. Как и все мужчины, он, наверное, тоже помешан на сексе. Да к тому же еще, если долго жил в воздержании!

Эти ужасные мысли бросили девушку в дрожь. Здесь она была избавлена от страха перед джунглями, но не перед ним.

Дверь в каюту открылась, и на пороге появился Каспар. В тесном дверном проеме он казался просто великаном. Она задрожала сильнее.

— Ну, проснулся? Хорошо. Идем, я приготовил поесть. Потом можешь помыться. Но еда для тебя сейчас важнее, — сказал он с улыбкой.

За ним в каюту ворвался такой аппетитный запах, что Франческа вдруг осознала, как она изголодалась.

— Боже мой, я проспал почти сутки! — воскликнула Франческа, глянув на циферблат его наручных часов, когда он взял ее за руку, чтобы повести за собой.

— Это тоже было необходимо, ты же с ног валился от усталости.

— Да уж, мне казалось, что еще немного, и я кончусь.

Как бы ни была Франческа голодна, съесть ей удалось совсем немного. Ее желудок не был привычен к такой калорийной пище.

— Ничего, на свежем воздухе нагуляешь аппетит, — улыбнулся Каспар, заметив, как мало она ест.

Он налил им по чашке кофе, добавил в свою капельку бренди, ей молока и расслабленно откинулся на спинку стула.

— А чего тебя понесло на этом каноэ? Хотел догнать меня?

— Я никого не догонял, просто хотел добраться до моря.

— Что? Сотню миль вниз по реке? Да ты, верно, совсем спятил! Сначала отказываешься плыть со мной, а потом сам пускаешься в путешествие на этой скорлупке. Ты что, сбежал от отца, не сказав ему ни слова, или он снова так напился, что…

— Нет, отец ничего не знает. И теперь никогда ничего не узнает. — Она проглотила ком в горле и тихо добавила: — Он умер. Я уже в тот вечер у вас заметил, что с ним что-то не так. На следующий день все вроде бы шло нормально. А еще через сутки он умер. Апоплексический удар, сказали мне.

— Инсульт, стало быть. То, что он умер сразу, еще счастье — и для тебя, и для него, — деловым тоном заметил Каспар. — Представь себе, что он залежался бы в постели с такой-то болезнью, да еще без врачебной помощи. Что бы ты тогда делал? Ну, пойдем, — резко сменил он тему, — покажу тебе, как пользоваться душем.

Франческа хотела еще спросить, зачем он возвращался. Но, стоя под теплыми струями, покрытая с ног до головы ароматной пеной, решила его вообще ни о чем не спрашивать.

На протяжении уже многих лет она не чувствовала себя такой свежей. Выйдя из душа, она переоделась в своей каюте в чистую рубашку и брюки отца. Отец был щуплым человеком, ростом едва ли с нее, поэтому его брюки были ей только слегка широковаты. Она затянула их ремнем вокруг талии и с грустью осмотрела себя в большом зеркале.

Кроме ее настороженности по отношению к Каспару, следующие дни не принесли Франческе никаких тревог. Она много спала, даже днем. Просыпаясь, съедала небольшую порцию чего-нибудь вкусного, что готовил Каспар.

Они уже приближались к устью реки, а значит, и к тому городу, где Каспар хотел отвести ее в британское консульство. Неожиданно он закрепил штурвал и подсел к Франческе, которая нежилась на солнце.

— Мне кажется, тебе еще требуется какое-то время, чтобы адаптироваться, прежде всего психологически. И только потом приживаться на новом месте. Хочешь остаться на «Золотом дожде» до Антигуа?

— А можно? — робко спросила Франческа, но не удержалась, вскочила. — О да, пожалуйста!

— Но имей в виду, с праздной жизнью будет покончено, как только мы выйдем в море, — предостерег Каспар.

— Я буду делать все-все, что вы скажете, — с мальчишеским энтузиазмом заверила она. — Вы не пожалеете, что взяли меня, сэр!

— Во-первых, не называй меня «сэр». Меня зовут Каспар. И на ты. Договорились? — Он протянул ей ладонь, и они ударили по рукам.

Прошло уже столько лет, с тех пор как Франческа в последний раз видела океан! После тропической жары на реке морской воздух казался особенно освежающим. Франческа наслаждалась широким простором, любовалась очертаниями береговой линии, радовалась каждому проплывавшему мимо суденышку.

— А почему ты назвал свою яхту «Золотой дождь»? — спросила она Каспара как-то вечером, стоя возле него у штурвала.

— Я купил ее на деньги, вырученные за одно украшение. Оно называлось «Алмазный дождь». Ты слышал что-нибудь про королеву Викторию?

— Конечно! — Франческа гордо отрапортовала: — Королева Виктория, последняя из Ганноверской династии, правила Великобританией с 1837 по 1901 год. При ней было шесть премьер-министров: Мельбурн, Пиль, Пальмерстон, Дизраэли, Гладстон и Солсбери.

— Откуда такие познания? — рассмеялся Каспар.

— Не такой уж я и темный, да ведь? Я читал все, что попадало мне в руки. Кое-что застряло в мозгах навсегда.

— Понятно. Ну так вот, в первые два десятилетия ее правления были очень модными такие подвески: драгоценные камни, в первую очередь алмазы, вставленные в оправу, соединялись друг с другом не жестко, а как бы струились… Когда я достиг совершеннолетия… одна старая дама подарила мне такое украшение, которое она сама унаследовала от своей бабушки. Я потом продал его, чтобы купить эту яхту, и назвал ее в память о нем.

— «Алмазный дождь», — прошептала Франческа. — Это должно быть что-то потрясающее!

Каспар насмешливо посмотрел на нее.

На следующий день к вечеру они встали на якорь недалеко от побережья. Аквамариновая вода была такой прозрачной, что было видно далеко на глубине. Однако Каспар не разрешил Франческе нырять — здесь водились акулы.

— Поднимем в ведрах морской воды и обольемся на палубе, — решил Каспар, стягивая джинсы. Он стоял перед Франческой в одних плавках. — Ну давай, парень, чего ты еще ждешь?

Франческа не знала, что сказать. Она покраснела до ушей, спина ее взмокла, а в горле пересохло. Каспар посмотрел на эту картину и вдруг расхохотался:

— Ты что, всерьез думала провести меня, чикита? Да я почти сразу разгадал твою «страшную» тайну! Потому и возвращался за тобой.

— Но как… как тебе это удалось? — пролепетала она смущенно.

— Малышка моя, да почти все в тебе говорило об этом. Так как тебя зовут на самом деле?

— Франческа.

— Милое имя. Ну, можешь с этого момента снова превращаться в девочку.

Франческа потупилась. Он поднял ее голову за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Может быть, из тебя выйдет даже очень симпатичная девушка, когда овладеешь всеми дамскими уловками.

Он опустил свою руку и направился в нижние каюты. Вскоре оттуда раздался его голос:

— Иди сюда, Франческа!

Она послушно стала спускаться по лестнице. В салоне Каспара не было.

— Где ты? — негромко позвала она.

— Здесь, в гостевой.

Франческа мелко задрожала. Они с Каспаром обитали каждый в своей небольшой каюте, а в просторной гостевой стояла широкая двуспальная кровать. Она повернула в узкий проход. С детства Франческа боялась насилия. В ней жил подсознательный страх, что однажды кто-то сделает ее женщиной не с любовью и нежностью, а грубой силой.

«Пожалуйста, только не делай мне больно!» — прошептала она побелевшими губами, подходя к порогу. Она обхватила себя руками, лицо ее было белее мела. Каспар сидел на краешке кровати и как раз нагнулся, засовывая под нее какую-то коробку. Охваченная паникой, Франческа видела перед собой только голую мужскую спину, мускулистую и загорелую, которая перегибалась с постели.

Когда Каспар распрямился ей навстречу, она с криком отпрянула от него.

— Что с тобой? Я вот тут нашел тебе купальник. Остался от одной дамы. Я на несколько недель сдавал яхту супружеской паре… — До него вдруг дошло, почему на ее лице написан отчаянный ужас, медленно переходящий в облегчение. — Боже мой! Ты что, считаешь меня таким чудовищем?! Ты же еще ребенок! Нескладная, наивная девчонка.

— Есть мужчины, которым… — Франческа разразилась слезами.

Она не плакала уже много лет. А сейчас слезы ручьями текли по ее щекам, и она ничего не могла с собой поделать. Она просто стояла перед ним, заходясь в рыданиях и содрогаясь всем телом.

Каспар нежно взял ее за руку и повел в салон. Там он дал ей носовой платок и усадил в кресло. Когда ее плач стал постепенно переходить в короткие всхлипывания, он осторожно начал:

— Послушай меня, малышка! Есть такие мужчины, которых действительно надо бояться. Но я не из них. Со мной ты в такой же безопасности, как была с отцом. Может быть, даже в большей, потому что я сумею лучше защитить тебя.

Когда она подняла глаза и вопросительно посмотрела на него, то заметила, что в уголках его губ прячется легкая ирония.

— Я хочу, чтобы мы друг друга поняли, чикита! Я люблю женщин, как всякий нормальный мужик. Но женщин! Взрослых, с пышной грудью и круглыми бедрами. А не такое тщедушное существо, которое вижу перед собой. Как знать, когда тебе будет девятнадцать, возможно, ты мне и приглянешься. Но до этого еще далеко, и тебе нечего беспокоиться. Я воспринимаю тебя как свою младшую сестренку. — Каспар задумался на мгновение. — А это идея! Перед остальными мы будем выдавать себя за брата с сестрой. Чтобы никому не пришла в голову дурацкая мысль, что я совершаю вояж с несовершеннолетней любовницей. — Он засмеялся. — Не хочу, чтобы кто-нибудь еще принял меня за того подлеца, каким я показался тебе.

— Прости меня, — прошептала Франческа.

Она даже представить себе не могла, что он может быть таким нежным и все понимающим. Раньше ей казалось, что он не способен даже на обычную любезность.

— Ну ладно, — перешел Каспар на свой обычный, чуть резковатый тон. — Пойду на палубу. Как успокоишься — примерь. — Он протянул ей купальник. — Думаю, тебе подойдет. Дама, которая его носила, тоже была кожа да кости.

Бикини, действительно, оказались Франческе почти впору. Она потуже затянула тесемочки, чтобы, не дай бог, не сползли случайно. Интересно, а сколько должно пройти времени, чтобы ее фигура приобрела те формы, которые Каспар считал идеальными. К девятнадцати вряд ли. Он считал ее намного моложе ее собственного возраста.

Когда она поднялась наверх, Каспар, поглядев на ее бледную кожу, невольно воскликнул:

— Боже ж ты мой! Такое впечатление, что ты всю жизнь провела под землей. Смотри, не обгори!

За несколько дней, проведенных Франческой под солнцем в одном купальнике, белая кожа приняла золотистый оттенок. Через неделю ее зеленые глаза светились счастьем, и по аппетиту она не уступала Каспару. Ее тело начало понемногу округляться. Она много трудилась, помогая «брату» управляться с парусами, драить палубу и начищать все вокруг — ей очень хотелось быть полезной. Освоилась она и на камбузе, а под его руководством научилась даже готовить не особенно сложные блюда.

По вечерам они читали, каждый свое. Франческа откопала на судне руководство по парусному спорту и поваренную книгу — обе ей были страшно интересны.

Иногда, перед тем как заснуть, она думала, что прежде не имела даже представления, какой удивительной и прекрасной может быть жизнь. У нее была чистая постель, сытная еда, и еще книги. Хоть сто раз на день она могла купаться и мыть голову. Это было счастье.

В один прекрасный день они достигли берегов Тринидада. Поставив яхту в порту, они заперли все, что можно, и отправились за покупками. Каспар выбрал для «сестренки» пару красных сандалий, две пары шорт, голубую блузку и несколько маечек разных цветов. Ни одну из этих вещей сама Франческа не купила бы, но она не осмелилась возразить ни Каспару, ни пожилой продавщице.

Глава 4

На Тринидаде они не остановились. Каспар решился на ночной переход до Тобаго, живописного острова, расположенного на двадцать миль севернее.

В небольшом уютном порту они отыскали себе место у пирса рядом с роскошной, тоже парусной яхтой из Нью-Йорка. На ней путешествовали две женщины, Беверли Вогт, молодая разведенная дама, и ее подруга Розмари, жена хозяина судна. Кроме них на борту находился и ее брат.

Обе женщины разительно отличались от всех встречавшихся Франческе до сих пор. Она была зачарована их внешним видом и манерами. Ухоженные, с длинными ногтями, покрытыми ярким лаком, они, перед тем как выйти на солнце, тщательно втирали крем в каждый сантиметр своей кожи, распустив при этом верхнюю часть бикини. Они убеждали Франческу, что и она должна делать то же самое, но ей как-то не хотелось выставлять себя напоказ. Обе не снимали своих золотых украшений, даже когда купались. Купались они тоже совершенно иначе. Никогда не опускали головы в воду и не ныряли с борта, что охотно проделывала Франческа. Наверное, все дело было в их модных прическах и безупречном макияже.

Темы их разговоров были также неизменны: красота, здоровье, наряды. Иногда, послушав их некоторое время, Франческа шла к Каспару за разъяснениями.

— Скажи, а у англичанок принято красить волосы, когда появляется седина, и подтягивать лицо, если образовались морщины? — спрашивала она.

— Я уехал из Англии четыре года назад, но думаю, что пожилые дамы там по-прежнему красят волосы. А вот что касается подтяжек, не уверен.

— Беверли и Розмари говорят, что в Америке все женщины делают эту операцию.

— Что за чепуха! — сердито воскликнул Каспар, но тут же с любопытством спросил: — А что, обе уже подтягивали кожу?

— Нет, но Розмари считает, что ей уже пора.

— Бедняжки! Как им, должно быть, больно смотреть на тебя, — рассмеялся Каспар.

— Больно? Почему это?

Он посмотрел на Франческу почти что с нежностью.

— Вид распускающегося на утренней заре бутона не слишком льстит пышной розе, он напоминает ей о скором увядании.

Каспар легонько провел пальцем по ее щеке, и Франческе стало ясно, кого он имел в виду под бутоном. Ей было приятно его прикосновение, и она посмотрела на него лучезарным взглядом. Но он резко развернулся и ушел на палубу. Франческа осталась в задумчивости. Раньше ей казалось, что кокетливые ухищрения Беверли понравятся ему, находят в нем отклик. А сейчас все выглядело так, будто она его вообще не привлекает. И, как это ни странно, на сердце у Франчески стало легче.

Весь оставшийся день она то и дело вспоминала его легкое касание и нежность в голосе. Она даже позволила себе немного помечтать — не придавая особого значения своим мыслям, — что он дождется, пока бутон не распустится.

Этим же вечером, когда все собрались на барбекю, ее мечтания развеялись как дым, а от радости не осталось и следа. Беверли бросала Каспару откровенные взгляды, и он смотрел на нее так, что Франческа зарделась от стыда. Она хорошо понимала этот язык. В своей прошлой жизни, скитаясь вечерами по улицам, она часто наблюдала такие безмолвные сделки за окнами ресторанчиков. Но там были в основном продажные девки.

Отправляясь в постель, Франческа с мстительной радостью подумала, что, как бы Беверли ни стремилась сделать Каспара своим любовником, им негде было оставаться наедине. Это служило хоть небольшим, но утешением.

На следующее утро обе американки собрались в косметический салон и парикмахерскую, а муж и брат Розмари на гольф.

— Почему бы тебе не поехать с нами, Франческа? — предложила Розмари. — Если уж ты не хочешь красить свои волосы, по крайней мере, приведешь голову в порядок. У тебя такие красивые, густые волосы, но не обижайся, над ними не мешало бы поработать парикмахеру. Нам будет очень приятно, если ты составишь нам компанию, да, Беверли?

— Конечно, — согласилась та. — Не понимаю, как можно не заботиться о таких роскошных волосах. Их требуется хотя бы подстричь и уложить.

Франческа и сама понимала, что давно надо было что-то предпринять с ее отросшими космами. Ей не хотелось просить у Каспара денег на прическу. Но теперь она решилась. Рано или поздно, все равно придется это сделать, пока она не найдет покупателя на картины отца. И тогда она сможет вернуть ему все.

— Конечно, езжай подстригись, — тут же ответил Каспар и дал ей пару десяток.

Однако, когда все уже начали рассаживаться в катере, Беверли вдруг схватилась за голову, лицо ее исказилось гримасой, и она простонала:

— О боже, не могу видеть эти волны, у меня от них кружится голова. Ты ведь знаешь меня, Розмари, потом я замучаюсь мигренью. Пожалуй, я не поеду с вами, а пойду прилягу.

— Мы можем поехать и завтра, — предложила Розмари.

— Нет-нет, может я и завтра не смогу. Сейчас выпью таблетку, полежу в тишине и, надеюсь, к вечеру мне станет лучше.

Естественно, все сожалели, что так получилось, но оставаться не хотелось никому.

Около четырех они возвращались обратно.

— Похоже, Беверли уже лучше! — воскликнула Розмари, указывая на две головы в воде рядом с яхтами.

Ее муж замедлил ход катера и остановил его поблизости от купающихся. Это и правда были Беверли и Каспар.

— Да-да, спасибо, я прекрасно себя чувствую. Просто были спазмы, лекарство хорошо помогло, — радостно прокричала Беверли на вопрос о ее здоровье. — О, а это наша Франческа! С новой прической ты выглядишь просто красавицей. Скажи, Каспар!

— Да, так намного симпатичнее, — подтвердил Каспар, отфыркиваясь в воде.

Его равнодушный взгляд и сдержанный комментарий, без сомнения, прекрасно подходили к роли брата, но у «сестренки» радость от новой прически улетучилась. Она ожидала чего-то большего. Парикмахер, работая ножницами и феном, придал ее блестящим каштановым волосам восхитительную форму.

Пока мужчины обменивались впечатлениями от гольфа, Франческа без труда расшифровала молчаливый разговор двух подруг. Розмари вопросительно подняла брови, словно спрашивая: «Ну, как все получилось?» Короткий смешок Беверли означал: «Отлично!» У Франчески не осталось сомнений, что ее головная боль была сплошным притворством, а ее «ты» к Каспару свидетельствовало о том, что ей удалось-таки уложить его в свою постель. Это открытие оказалось очень болезненным.

Ночью сон никак не шел к ней. Замучившись бороться с бессонницей, Франческа выскользнула из-под одеяла и подошла к иллюминатору. За ним только чернела ночь с бледным светом луны да кружились волны. Внезапно по соседней яхте заскользила тень. Это был Каспар в спасательной шлюпке! Гребя осторожными плавными движениями, он тем не менее довольно быстро продвигался вперед. Подобравшись к трапу, он придержал его, и к нему в шлюпку скользнула Беверли, которая, должно быть, пряталась где-то на палубе.

Уже начинало светать, когда Франческа услышала, как на борт «Золотого дождя» возвращался Каспар. Утром на нем не было и следа от бурно проведенной ночи. В этот день Франческу ждал еще один сюрприз. За общим обедом на соседской яхте, Каспар объявил, что, как ему ни жаль расставаться, но около трех они с Франческой отчаливают. Беверли тоже казалась совершенно ошарашенной. Только Розмари спросила:

— Отчего же так вдруг? Вам непременно надо?

— Да, на Антигуа нас ждут, — ответил Каспар.

Позже, когда они уже махали американцам на прощание, Франческа спросила:

— А кто нас ждет на Антигуа?

— Всего лишь маленькая ложь во спасение, чикита, — засмеялся Каспар. — Иногда так устаешь от людей, даже если они очень милы.

— Как же ты тогда устал от меня!

— Ты совсем другое дело, — возразил он. — Ты не бездельничаешь и не болтаешь, к счастью, без умолку, как эти дамы.

Через несколько суток они вошли в бухту Мэригот-Бэй. Диспетчер порта отвел им место рядом с яхтой под названием «Кэстрл».

Когда Каспар с Франческой швартовались, соседей на борту не было. Те появились через полчаса и оказались канадцами. Билл и Эмми Тейт были уже не молоды, но полны энергии. При знакомстве они оказались очень милыми людьми.

Вечером Каспар и Франческа взяли шлюпку и на веслах отправились к ресторану «Дулиттл», у которого имелась пристань. Они выбрали столик на открытой террасе с видом на море.

За аперитивом, пока Каспар выбирал меню, к пристани причалил паром, который курсировал между бухтой и южным побережьем острова. С него, с выкриками и громким смехом, сошла компания молодых англичан. И хотя в этом ресторане не требовали вечерних костюмов, как сказали им Тейты, потому что это было заведение в основном для яхтсменов, дамы этой шумной компании были одеты в платья для коктейля, сшитые по последней моде.

Франческа, словно завороженная, не могла оторвать глаз от элегантных платьев, экстравагантных причесок и броского макияжа. А вот поведение парней ей совсем не понравилось. Ни один из них не пододвинул девушке стул, как это всегда делал Каспар. Не обращая внимания на своих спутниц, они в первую очередь заказали себе выпивку. Франческу это покоробило.

Заметив ее интерес к шумной компании, Каспар спросил:

— Хочешь стать такой же, когда вырастешь?

— Об этом я не думала, но платья на девушках сказочные. Особенно вон то, красное.

— Откуда же тогда столько осуждения во взгляде?

— Молодые люди безобразно ведут себя. Ты со своей «сестрой» обходишься куда любезнее, — улыбнулась ему Франческа.

Каспар понаблюдал за компанией.

— Наверное, они держали бы себя галантнее, если бы девушки были поженственнее.

— Но куда уж женственнее!

— Женственность, чикита, — это не модное платье и высокие каблуки, не длинные крашенные ногти и косметика. Женственность — это нечто большее. Если девушки ведут себя как гарпии, громко орут и хохочут, как вон та блондинка, это не оставляет мужчине шансов проявить свою учтивость и вежливость. — Он отхлебнул из своего бокала и снова повернулся к Франческе. — Твой тихий искренний смех мне куда дороже, Франческа. И в твоей жизни появится еще много мужчин, которым он будет нравиться.

От такого неожиданного комплимента краска бросилась ей в лицо. А Каспар продолжал:

— Не пестрое оперенье делает птичку красивой. Чистая кожа, ясный взор, красивый рот для нас, мужчин, привлекательнее любой, пусть самой роскошной упаковки. У тебя все это есть, и даже больше.

— Правда есть? — Франческа посмотрела на него широко открытыми глазами.

В отблеске свечей его лицо приобрело бронзовый оттенок, глаза светились, узкое лицо с суровыми чертами выглядело аристократично. Не только его поведение, но и осанка, и манеры были на порядок выше манер тех англичан, что встречались ей на пути.

Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза, не отводя взоров. Потом подошел официант, и Каспар сделал заказ.

Перед тем как лечь спать, Франческа еще немного повертелась перед зеркалом. Фигура несколько оформилась, это точно, а вот лицо… Да, немного косметики не помешало бы. Но где на это взять денег? У Каспара она просить не может, он и так на нее сильно потратился. Как бы ей заработать на карманные расходы?

Следующим вечером они ужинали на «Кэстрл». После приятного ужина мужчины выразили желание помыть посуду, а дамы удалились в каюту Эмми, чтобы посмотреть ее рукоделие.

Одна вещь понравилась Франческе особенно. Это была так называемая мола, одежда индейцев куна из Сен-Блаза на Панаме. Она представляла собой что-то вроде туники: два прямоугольных полотнища, вышитые бисером и отделанные по боковым и плечевым швам кантом, связанным крючком из разноцветного гаруса. Франческа внимательно изучила технику вышивки бисером по тонкой ткани. Она уже видела подобные изделия в прибрежных лавочках, но такого красивого не попадалось нигде.

Эмми, заметив, как загорелись глаза девушки при виде молы, откопала в своем сундучке лоскуты цветного льна от своих рукоделий, которых хватило бы, чтобы изготовить несколько таких одеяний, и подарила их Франческе.

На следующий же день Франческа пробежалась по магазинам и на сдачу от визита к парикмахеру накупила разноцветного бисера всех форм и размеров, а также подходящие нитки и пряжу. Чуть не бегом, запыхавшись, она вернулась на яхту и тут же села за образцы рисунков для вышивок. Как одержимая, она работала над ними полночи.

Эти одеяния пользовались большим спросом у отдыхающих. Их можно было носить как блузон с брюками или просто как короткий сарафанчик на пляже. «Если у меня получится, — думала Франческа, — изготовлю много туник по своим эскизам и продам их в прибрежные бутики, тогда у меня появятся деньги». Шитье и вышивка были ее самыми любимыми занятиями еще с тех пор, когда девчонкой она шила платья своим куклам.

От крохотного Мэригот-Бэй они развернули паруса в сторону Кастри и через пару дней встали на якорь у его берегов. Франческа воспользовалась этой возможностью, чтобы предложить свою работу в бутик. Она сшила три образца с разнообразной цветной вышивкой. «Принесите еще хоть дюжину таких оригинальных пляжных одежек, и я у вас все возьму», — обрадовался хозяин бутика. Воодушевленная его приемом, Франческа попробовала продать ему и картины отца, но, к ее великому изумлению, тут потерпела крах. Поначалу хозяин ограничился какими-то пустяшными отговорками. Потом сообразил, что, в отличие от вышивок, это не ее произведения, и высказался напрямик: «Они никуда не годятся. Обычная любительская мазня». Франческе было трудно принять такой удар. Она чувствовала себя так, словно обругали ее саму.

Безуспешно попытав счастья в других магазинах, Франческа поняла, что на картинах можно поставить крест. Она рассказала о своей неудаче Каспару, и тот заметил, что с самого начала был не в восторге от живописи ее отца.

— Как же я теперь расплачусь с тобой? — посетовала удрученная Франческа.

— Если бесплатно поработаешь на меня, когда судно будет снова зафрахтовано, — лукаво сказал он.

— А когда это будет?

— На Антигуа.

Глаза Франчески заблестели:

— Ты… ты хочешь сказать, что я могу и дальше оставаться с тобой?! И ты не отправишь меня в Англию?

— Не отправлю, пока ты прилежно трудишься и слушаешься меня. — Он насмешливо посмотрел на нее. — Но не жди, что я буду тебе платить.

— Да ты что! Я так счастлива! Работать на тебя — это такая радость! — рассмеялась Франческа сквозь слезы.

— Не спеши, малышка, — предостерег ее Каспар. — Это не всегда будет приносить удовольствие. Зарабатывать на жизнь вообще нелегко. Когда на борту будут пассажиры, каникулы кончатся. Сама увидишь!

Но никакие предстоящие трудности не могли погасить в ней радость, что Антигуа — не последний пункт ее путешествия с Каспаром.

От Сент-Люсии они проследовали на Мартинику. Здесь они остановились на неделю. Франческа с удивлением для себя открыла, что и французским Каспар владел безупречно. Она приложила все старания, чтобы восстановить свое знание языка, которому мама обучала ее в детстве. И кроме того, здесь у нее появилась возможность продолжить свои занятия шитьем.

На деньги, вырученные на Кастри, она закупила новые материалы и принялась разрабатывать следующие модели.

На Доминике, последнем из Наветренных островов, Франческа познакомилась с Харриет Скотт-Ли. А знакомство произошло благодаря маленькой дочурке Харриет, которую та, на индейский манер, несла в рюкзачке за спиной. Малышка протянула маленькую загорелую ручку и ухватила стоявшую сзади Франческу за расшитый бисером ободок на лбу. Она с такой силой потянула ее голову к себе, что Франческа едва удержалась на ногах.

— Привет, малютка! Понравились бусинки, да? — улыбнулась ей Франческа.

Молодая мама повернула голову через плечо:

— О нет, Люсинда! Ну-ка отпусти! Сейчас порвешь! Простите, — обратилась она к Франческе. — Попробуйте освободиться сами. У нее такая хватка!

Не без труда удалось Франческе разжать цепкие пальчики.

— Ну что вы! Она такая милая! — засмеялась девушка в ответ на извинения матери. — Сколько ей?

Они разговорились. Франческа узнала, что у полуторагодовалой Люсинды есть еще братик с сестричкой, которые с папой сейчас ждали на яхте в порту.

— К счастью, это наш дом только на время каникул. Сами посудите, плыть на яхте с тремя малыми детьми на борту, которых надо обихаживать и развлекать, — это вам не простое занятие, какие бы красоты ни вставали вокруг. А мой муж готов поселиться на воде. Слава богу, ему тоже надо работать. Так что мы каждый год зимой берем два месяца отпуска и проводим его на юге. А вы здесь тоже на каникулах?

— Нет, мы с братом живем на яхте и сейчас идем в английский порт, дальше к северу.

— Наверное, на Антигуа? А мы как раз оттуда. «Си спрей» приписана там. Когда мы в Англии, наш агент сдает ее в аренду. Так мы зарабатываем себе на отпуск. А вы с братом тоже сдаете свою яхту?

— В настоящий момент нет, но собираемся.

Франческа взяла у Харриет часть пакетов с покупками и проводила ее до порта. Харриет пригласила ее подняться на борт, и она познакомилась с отцом семейства, Сэмом Скотт-Ли, и двумя пятилетними близнецами, Уильямом и Алисой. Это была очень дружная, жизнерадостная семейка. Франческа тоже понравилась им, и Харриет пригласила ее с братом на ужин.

— Я приду с удовольствием, — обрадовалась Франческа. — А вот какие у брата планы на вечер, пока не знаю. — Она не была уверена, захочет ли Каспар пойти на семейный ужин, где под ногами вертятся трое малышей. — Я спрошу его и дам вам знать, ладно?

— Ну конечно! И предупредите вашего брата, пусть не настраивается на обед для гурмана, как выражаются американцы. Мы предпочитаем простую здоровую пищу. А как зовут вашего брата?

— Каспар.

— Каспар? Редкое имя. Знавал я одного Каспара, мы учились вместе. Но у того не было сестры, — включился в разговор Сэм. — А как ваша фамилия? Харриет представила вас только по имени.

— Извини, Сэм, их фамилия Хартли.

Внезапно Франческу посетила твердая уверенность, что Каспар и был тем самым школьным приятелем Сэма. Выглядели они на один возраст, у них были сходные манеры и интонации безупречно правильной речи. Да и весь облик Сэма напоминал гордого высокорослого владельца «Золотого дождя».

— Простите, а как звали вашего школьного друга, — невинным голосом спросила Франческа, надеясь ничем не выдать себя, если услышит то, что ожидала.

— Беррингтон. Каспар Беррингтон, но мы звали его просто «Куб», по начальным буквам его полного имени.

— Представить себе не могу мужского имени на «у», разве что Урия или Ульрих, — удивилась Харриет. — А каким было его второе имя?

— Я уже не помню, прошло столько времени, — задумался Сэм. — Но точно не эти. Куб был отличным парнем и настоящим другом. Как часто я потом думал о нем. Интересно, где он и что с ним стало теперь?

— Ну, мне пора, — поднялась Франческа. — Спасибо за кофе. Рада была познакомиться. А насчет вечера я сообщу вам как можно быстрее.

По дороге на «Золотой дождь» она погрузилась в глубокие размышления. Захочет ли Каспар встретиться с другом из школьных времен? Может, он намеренно порвал все контакты с прошлым. До сих пор он ей ничего не рассказывал из своей прежней жизни. Наверное, у него на это есть основания. Может быть, он объявлен в Англии в розыск и скрывается здесь, в водах южных морей?..

Глава 5

Каспара на яхте не было, и Франческа взялась за приготовление обеда. Руки ее были заняты, а в голове роились тревожные мысли. Может, Каспар вообще разозлится, что она заводит знакомства с посторонними?

Как только на палубе заслышались легкие шаги, Франческа вихрем ринулась к нему.

— Каспар, произошло кое-что, что может тебе совсем не понравиться, — начала она сходу.

— Да? Что же ты натворила, чикита? Купила вечернее платье и ухнула все наши денежки? — поддразнил он.

— Конечно, нет! — Она была обижена, что он может говорить такое, пусть даже в шутку. Напоминать ей о ее финансовой зависимости — это уж слишком!

— А что же тогда? Давай, выкладывай! — словно не замечая ее обиды, продолжал развлекаться Каспар. Он открыл банку пива и уселся.

— Натворить я ничего не натворила. Только познакомилась с женщиной, чей муж тебя хорошо знает.

Его рука с пивом застыла над стаканом. Он удивленно посмотрел на нее. Франческе в его взгляде привиделась настороженность.

— Знает меня? Откуда?

— Еще со школы. Но пока что ему невдомек, что мой так называемый брат и его друг Куб — одно и то же лицо. Я при знакомстве представилась Хартли, и он думает, что ты Каспар Хартли. — Она говорила взахлеб. — Они с женой пригласили нас на ужин, но я была осторожна, и сказала, что спрошу сначала тебя. Так что я легко могу извиниться, и мы уплывем отсюда, пока они тебя не увидели. Я не сказала, как называется наша яхта! — выдохнула наконец Франческа.

— Почему я должен от кого-то прятаться, малышка? — Он внимательно посмотрел ей в глаза. — Почему я должен впопыхах отчаливать, лишь бы меня не увидели?

— Не знаю… Я просто подумала, ну… что ты сам так захочешь, — запинаясь пролепетала она. Но набравшись духу, выложила: — Знаешь, иногда ты производишь впечатление человека, который не желает, чтобы о нем что-то знали, и держишься подальше от людей.

— Скажем лучше так: я замкнутый человек, которому приходится жить в мире, где большинство надоедает другим своим вечным недовольством и жалобами.

— И это всё? — В ее зеленых глазах промелькнул огонек озабоченности.

— А что еще? Ты испугалась, что доверилась беглому преступнику?

— Но ведь часто бывает, что человек совершит по молодости какую-нибудь глупость, а потом раскается. А другие этого не знают.

— У тебя буйная фантазия, Франческа. Успокойся, я не из них, — сухо сказал он. И, помолчав, спросил: — А того мужа зовут Сэм Скотт-Ли?

— Да, — совсем растерялась Франческа. — А как ты догадался? У тебя же, наверное, много одноклассников. Он что, был твоим лучшим другом?

— Отец Сэма научил меня парусному делу, когда однажды они взяли меня с собой на каникулы. Они оба были заядлыми яхтсменами. И я ничуть не удивился бы, встретив его где-нибудь на просторах морей. А что у него за жена? Она тебе, похоже, понравилась.

— Харриет? Да она само обаяние, и у них трое очаровательных детишек.

— Бог мой! Сэм заделался патриархом?! — изумился Каспар.

— Значит, мы принимаем приглашение? — осторожно спросила Франческа.

— Само собой разумеется! Я буду рад его видеть. Где они стоят? Я схожу к ним сам.

Франческа несмело тронула его за руку:

— А как ты объяснишь им, кто я такая?

— Скажу, как оно есть. Обедай без меня, малыш. Мы с Сэмом посидим где-нибудь в баре, раз уж на борту кишит потомство.

Такой поворот дела принес Франческе неимоверное облегчение. Она еще толклась на камбузе, как вдруг услышала, что ее окликают по имени. Выглянув, она увидела, что на причале стоит Харриет и машет ей рукой.

— Можно мне подняться к тебе поболтать? — улыбаясь, прокричала Харриет.

— Конечно, поднимайся!

Когда Харриет была на борту, Франческа спросила:

— А где дети?

— Остались с мужчинами на яхте.

— Каспар же хотел пригласить Сэма в бар.

— Нет, чуть поразмыслив, они решили остаться за нянек. А сами, как древние старички, ударились в детские воспоминания. — Харриет расположилась на шезлонге под тентом и вынула из своей корзинки моток мохера и спицы. — Не возражаешь, если я буду вязать?

— Ну что вы! Тогда я тоже возьму рукоделие.

Франческа сходила за своей вышивкой, и они, занятые каждая своим делом, немного поболтали о моде. Потом обе помолчали, считая свои петли и стежки, и вдруг Харриет сказала:

— Сэм часто вспоминал о Кубе, я хотела сказать — о Каспаре. И его мать тоже. Она очень переживала за него. Надо будет обязательно написать ей, какой он милый и обаятельный, ни капельки угрюмости или заносчивости. Настоящий джентльмен. Я думаю, моя свекровь все время боялась, что вся его жизнь полетит псу под хвост, как выражается их поколение. Она так обрадуется, что у него все хорошо.

— А почему она этого боялась?

— У него были все условия, чтобы пойти по кривой дорожке. Отец — пьяница, лишенный наследства собственным отцом. Из-за того, что совершил мезальянс. Да еще, говорят, выбрал себе такую женщину, что ее не признали бы и в менее благородном семействе. Как-то свекровь зашла к ним, не из любопытства, она вообще ничего не знала о ситуации в семье Каспара — он был всегда молчаливым мальчиком, — просто принесла свитер, который Каспар забыл у них во время каникул. Отец валялся в стельку пьяный, мать выглядела не лучше, шастая по дому в неряшливом виде — растрепанная, в башмаках на босу ногу. Да и сам дом был такой же неухоженный, неуютный. Если бы не бабушка, которая могла оплачивать образование Каспара, скорее всего, он повторил бы судьбу отца.

— Боже, а я и не знала! — потрясенно прошептала Франческа.

Так вот в чем была причина того, что он не хотел связываться с ее отцом! Он напоминал ему о его собственном отце и тяжелом детстве.

— А его отец еще жив? — спросила притихшая Франческа.

— Нет. Примерно через год после нашей с Сэмом свадьбы мы прочитали в газете о его смерти. Там сообщалось, что лорд Лэньон, наследник Лэньона, известный как мистер Беррингтон, погиб под колесами автомобиля. Так что титул теперь перешел Каспару.

Франческа недоверчиво посмотрела на Харриет:

— Лорд Лэньон, наследник Лэньона?

— А вы не знали? Ах, что я, конечно же, не знали. Каспар наверняка и сам об этом никогда не думал. Отвергнутый собственным дедом из-за несоответствующего положения его матери, он тоже не стремился к сближению. Он всегда жил так, словно того вообще не существует. А сейчас, после стольких лет скитаний, Каспар, верно, и не знает, что его отец умер.

Франческе потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Каспар — потомок английских аристократов?! Но как похожи их с Каспаром судьбы! Оба отца алкоголики. Его отец заключил брак ниже своего общественного положения, и ее мать тоже.

— А как отец Каспара мог стать лордом, если его собственный отец еще жив? — недоумевающе спросила Франческа.

— Потому что старый маркиз носит титул лорда Лэньона и передает его по наследству. Два его старших сына погибли на Второй мировой войне. — Харриет кашлянула. — Лорд Лэньон всегда слыл эксцентричным, а теперь, когда лишился всех своих сыновей, впал в полный маразм. За стариком ухаживает только один, такой же старый, как и он, слуга. А когда-то Лэньоны были одной из самых богатейших фамилий и вели роскошную жизнь.

— Каспар должен вернуться, когда умрет дедушка? — озабоченно спросила Франческа.

— Он никому ничего не должен. Да и кто может его принудить? Мне кажется, все зависит от того, как составлено завещание и что там осталось от состояния. — Харриет ласково посмотрела на ее обострившееся личико и ободряюще улыбнулась. — Каспар сообщил нам, как вы к нему попали. Не волнуйтесь, он не из тех, кто уедет и бросит вас здесь. Могу поспорить. А вы не хотите рассказать мне немного о себе?

Франческа, тронутая ее вниманием, поведала ей свою историю.

— У вас с Каспаром много общего, — задумчиво сказала Харриет, когда Франческа умолкла. — Вы должны хорошо понимать друг друга. По крайней мере, лучше, чем те, у кого было счастливое детство.

— Возможно. Но у нас есть и огромное различие. Он получил отличное образование, а у меня нет никакого. А где они учились, ну, ваш муж и Каспар?

И ее нисколько не удивило, что это была одна из самых престижных школ Англии.

Тут показался Каспар, и Харриет поспешно попрощалась.

— До ужина! — сказала она с сердечным рукопожатием.

Встреча с давним другом повергла Каспара в задумчивое настроение. Франческа не приставала к нему. Ей тоже было о чем подумать.

За ужином на Си спрей Франческа еще раз убедилась, как много было у всех троих общего и каким изгоем была она, хоть они изо всех сил и старались вовлечь ее в свою беседу.

Сэм и Каспар наслаждались обществом друг друга. Годы оказались не властны над их дружбой, уходящей корнями в общее детство. Они по-прежнему были близки как братья, которых судьба разнесла по свету, но не разрушила их родство.

Семейство Скотт-Литолько начало свой вояж и поэтому могло надолго задержаться на Доминике. Почти все время все четверо проводили вместе.

Как-то, проснувшись ранним утром, Франческа увидела на полочке перед кроватью большую коробку. Должно быть, Каспар поставил ее сюда, пока она спала. Поднявшись, она обнаружила рядом конверт с ее именем. В нем лежала открытка с поздравлением ко дню рождения. Наверное, Каспар подсмотрел эту дату в паспорте ее отца, который за всю жизнь не поздравил ее ни разу. День рождения всегда был для нее обычным днем в череде многих других. Ее руки дрожали от нетерпения, когда она развязывала ленточку и открывала коробку.

Из ее груди исторгся восхищенный возглас, когда она увидела, что там внутри.

— Каспар! Каспар!

В мгновение ока проскочив узкий переход, она уже чуть было не ворвалась в его каюту. Но тут открылась дверь душевой, из которой выглянул Каспар. Одна его щека была тщательно выбрита, другая — в мыльной пене.

— Ты здесь! — обрадованная Франческа бросилась к нему, но он быстро закрыл дверь, оставив только щелочку.

— Спасибо! Ух, какое спасибо тебе! — прыгала у двери Франческа.

— Погоди, малышка, я не одет, — он захлопнул дверь, и Франческа едва дождалась, когда она снова откроется.

Он вышел завернутый вокруг бедер большим полотенцем и со смехом сказал:

— Мои поздравления, малыш!

Еще минуту назад она бросилась бы ему на шею, но ожидание слегка поумерило ее пыл, и она стояла перед ним как глупый ребенок, который не знает, как выразить свою радость и благодарность. От растерянности ком встал у нее в горле и на глазах выступили слезы.

— Господь с тобой, что случилось? — испугался он, когда слезы полились по ее щекам.

Франческа только помотала головой. Ну как объяснить ему, что просто она бесконечно счастлива. Не в состоянии произнести ни слова и испугавшись, что он неправильно поймет ее, она развернулась и бросилась назад, в свою каюту. Каспар последовал за ней. Он показался на пороге, когда она, отвернувшись, сморкалась в его большой красный платок.

— Прости меня, — еще всхлипывая, проговорила она. Наверное, я сумасшедшая. Но я плачу из-за лучшего подарка в своей жизни.

Каспар развернул ее к себе, положив свои сильные руки на ее обнаженные хрупкие плечи — она выскочила прямо в ночной рубашке на тонких бретельках.

— Ничего себе, ну и странная же у тебя реакция! — Он понапрасну старался быть ироничным.

Тогда он привлек ее к себе и обнял. Франческа прильнула к его груди и закрыла глаза, вдыхая свежий аромат его кожи. И ничего на свете не было восхитительнее этого объятия.

Оно длилось недолго. Но за это время она сумела понять, как счастлива должна быть Харриет, что может найти утешение в объятиях своего мужа, когда чувствует себя несчастной или подавленной. Эти мужские объятия были убаюкивающими и успокаивающими… но и возбуждающими.

Между ними возникло вдруг какое-то напряжение, и его ощутила не только Франческа. Но она так и не успела прочувствовать, что это за взаимовлияние, потому что Каспар с легким вздохом отстранился от нее и сказал преувеличенно бодрым тоном:

— На сегодня ты освобождаешься от всех служб, юнга. Сейчас добреюсь и приготовлю завтрак. Чего желаешь? Омлет с ветчиной подойдет?

Произнося эту тираду, он медленно отступал в проход к душевой.

— Так точно! — уже вслед крикнула Франческа, стараясь подражать его тону.

Она вернулась к подарку. Это была портативная швейная машинка. Она тщательно обследовала ее и взялась читать инструкцию. Но внезапно остановилась на неизвестно откуда взявшейся мысли, что мир сегодня перевернулся, и вовсе не потому, что вчера она легла спать семнадцатилетней, а утром проснулась в свои полные восемнадцать лет.

В тот день, когда им пора уже было отбывать на Антигуа, Скотт-Ли устроили им маленький пикник на своей яхте. Они зашли в крошечную живописную бухту, где не было посторонних. Франческе весь этот день представлялся сплошным праздником. Вечером предстоял ужин в вечерних платьях в одном из самых представительных отелей на Доминике.

За неделю до этого она сшила свое первое платье. Материал подарила ей ко дню рождения Харриет. Франческа хотела было запротестовать, потому что подарок был слишком дорогим, но Харриет рассудительно заявила: «Меня всю жизнь баловали. Сначала родители, потом Сэм. Позволь и мне, Франческа, испытать радость дарения. Как только я увидела эту ткань, сразу поняла, что вы созданы друг для друга. Зеленовато-золотистая, как твои глаза».

Это был натуральный индийский шелк. Без швейной машинки шитье затянулось бы на полгода. Но с помощью Харриет все было готово за два дня.

К вечеру, когда они вернулись с пикника, Франческа побежала в душ, чтобы успеть до захода солнца высушить свои волосы. Каспар, чтобы не мешать ей, еще раз спустился на сушу.

В ее радостных ожиданиях была одна горчинка — не хватало подходящих туфель. Но ведь не танцевать же ей — этого она отродясь не умела, — спрячет ноги под стол, да и дело с концом! Никто и не заметит, что у нее на ногах единственные в ее гардеробе красные сандалии.

Она уже уложила волосы, когда Каспар поднялся на палубу с пакетом в руках. Наверное, сделал еще какие-нибудь закупки в путешествие.

— Ты готова? — спросил он.

— Почти.

— Ну-ка, примерь, Золушка. — Он вынул из пакета коробку, а из нее…

— Каспар! — Она захлебнулась от восторга.

Он склонился к ее ногам, держа в руках элегантные босоножки на высоких каблуках. Множество золотистых ремешков собирались на подъеме в узел, от пятки шел еще один ремешок, который замыкал это струящееся великолепие узким ободком вокруг лодыжки.

— О, Каспар, они изумительны! Но ты не должен столько тратить на меня. Они же стоят кучу денег!

— Хорошенькие ножки стоят хороших туфель, — Каспар, покряхтывая, застегнул пряжку.

Франческа еле могла сдержаться. Больше всего на свете ей хотелось сейчас наклониться и исцеловать его густо заросшую макушку, лоб, щеки, губы… На последнем слове она споткнулась.

— Спасибо, большое спасибо! — выдавила она из себя осевшим голосом. — Ты такой внимательный… даже заметил мой размер.

— Попробуй-ка постоять на них. Ну, давай!

Франческа встала и, слегка покачиваясь, сделала два шага, потом пошатнулась — но рядом была рука Каспара — и снова пошла.

— Ты быстро освоишь эту науку, — посмеиваясь сказал Каспар, поддерживая ее за локоток.

Они прошлись пару раз туда-сюда по палубе.

— Это так будоражит! И я в них намного выше! — обрадовано сообщила она.

От ее воодушевления Каспар пришел в прекрасное расположение духа и ласково погладил ее по щеке. Тут Франческу прорвало. Она обняла его за шею, нежно прижалась и от всего сердца поцеловала его в губы.

— Каспар, ты так добр ко мне, — сдавленным голосом сказала она, тесно прижавшись к нему своим неискушенным юным телом, прикрытым махровым полотенцем.

Ей казалось, что сейчас он поцелует ее в ответ, и она подставила ему свое лицо, неотрывно глядя ему в глаза. Годами она испытывала страх перед мужчинами. Годами боялась их взглядов и прикосновений. И вот сегодня, сейчас, ее пронзило чувство абсолютного единения с одним из них — и это не было ни кошмаром, ни ужасом. Это было блаженством — находиться в его объятиях.

— Я рад, что смог доставить тебе удовольствие! — Он отстранил ее от себя не то чтобы небрежно, но неожиданно. — Мне тоже надо в душ. — Каспар стремительно бросился к лестнице.

Франческа осталась на палубе в одиночестве. Снова и снова прокручивала она мысленно всю сцену. Почему он ее не поцеловал? Она что, была так смешна в ожидании его поцелуя? Но ведь она чувствовала, как откликнулось его тело. «Я же могу отдать тебе всю свою любовь!» — мысленно взмолилась она. Любовь? Это слово поразило ее как удар молнии. Да, она любит его. Не как своего благодетеля и защитника, а как мужчину. С которым она хотела бы остаться навсегда. Навечно.

Франческа спустилась к себе в каюту и долго смотрела в иллюминатор, пока не услышала его голос:

— Готова?

— Еще минуту!

Окидывая себя последним взглядом в зеркале, она слышала его нетерпеливые шаги на палубе. Оставшись довольна собой, она поднялась наверх.

Длинное, до щиколоток, закрытое платье оставляло открытыми спину, плечи и руки. На шее оно было перехвачено узкой золотистой тесьмой. Из такой же тесьмы был и поясок, подчеркивающий ее тонкую талию. Она оторачивала и высокий боковой разрез, в котором мелькала загорелая ножка, обнажаясь чуть повыше колена. Золотые босоножки довершали картину. Зеленые глаза Франчески искрились так же, как ее переливающееся платье. Впервые она позволила себе немного макияжа — ее влажные губы в бежевых тонах блестели.

Каспар на мгновение потерял дар речи. Потом подошел к ней, взял за руку и покружил дважды.

— Фантастика! — наконец изрек он. — Вот бабочка и вылупилась из своего кокона.

Франческа была счастлива, но старалась не смотреть ему в глаза.

Когда они подходили к ресторану, Харриет первой узнала ее. Она помахала ей рукой:

— Ты выглядишь неотразимо.

За этот вечер Франческе пришлось научиться не только стоять, но и танцевать на высоких каблуках.

— Ерунда, все ты можешь, — заявил Каспар, когда она попыталась объяснить свой отказ.

После первых неловких шагов ей удалось, следя за танцующими парами, повторить их движения. Она быстро освоила фигуры танца, а когда музыка закончилась, она только-только начала входить во вкус. И с этого момента они с Каспаром не пропустили ни одного танца. Нет, за исключением одного, когда ее пригласил на танец Сэм.

Когда за полночь такси домчало их до пирса, Сэм мягко спросил:

— Дамы приготовят нам кофе? Пойдем, Каспар, прогуляемся!

Харриет притащила Франческу на камбуз и заговорщически шепнула ей, хотя поблизости никого не было — детей уложила спать приглашенная няня.

— Сэму надо сообщить Каспару нечто очень важное. Поэтому он и выбрал момент. До этого не хотел портить нам вечер.

— Ничего не понимаю, Харриет!

Харриет вытащила большой конверт с газетными вырезками.

— Это прислала нам мать Сэма, после того как я написала ей, что мы встретили Каспара, — все так же шепотом продолжала Харриет. — Его дед умер! Вот некролог.

Она протянула Франческе вырезку. В ней перечислялись все титулы и регалии старого лорда, а также отдавалось должное его заслугам перед отечеством. Далее были упомянуты имена его жены и детей с датами их смерти. И в заключение публиковалось фото его единственного внука, наследника Лэньона. С фотографии на нее смотрел гораздо более юный Каспар в обнимку с Сэмом.

— Это газетчики сняли их на соревнованиях по горным лыжам, — пояснила Харриет.

«Началась акция по поиску наследника, организованная адвокатами заинтересованной стороны, — сообщала далее статья. — Местопребывание нынешнего лорда Лэньона не известно. В последний раз его видели на похоронах бабушки более семи лет назад». Франческа с интересом прочла, что Каспар с отличием окончил Кембридж и имеет множество призов за спортивные победы… Дальше прочитать она не успела, Харриет вырвала газету из ее рук.

— Они возвращаются! — Она приложила палец к губам. — Молчи о том, что я тебе рассказала.

Каспар выглядел как обычно, словно и не получал никакого известия. И ни словом не обмолвился об этом. Только на следующий день, когда вдали растаяли очертания Си спрей и ветер понес их к Антигуа, Каспар замкнулся в своих размышлениях. На протяжении долгих миль у Франчески так и вертелось на языке сказать ему, что ей все известно. Но она тоже была не из болтливых и потому молчала.

На следующий день он взял направление на Монсерат, маленький остров, который порекомендовали им супруги Скотт-Ли. Для Франчески это значило, что он не бросился сломя голову в Англию.

Шли дни. Каспар становился все мрачнее и задумчивее. Наконец Франческа не выдержала. Вечером, когда они, сидя на скалах в маленькой бухте, провожали уходящее за горизонт солнце, ее словно прорвало:

— Я все знаю. Харриет рассказала мне о смерти твоего деда. Это значит, что у нас уже не получится взять на борт пассажиров и продолжить путешествие.

Он посмотрел на нее долгим взглядом:

— Харриет не должна была этого делать. Наверное, ты теперь с ума сходишь, не зная, что с тобой будет дальше.

— Я ничуть не беспокоюсь, — соврала Франческа. — Я уже вполне самостоятельная и могу прекрасно устроить свою жизнь. Не бери в голову и езжай себе спокойно в Англию!

— Не мели чепухи. Ты, естественно, поедешь со мной, — сказал он, как отрезал.

Сердце Франчески забилось сильнее, но всего лишь на мгновенье. Она взяла себя в руки.

— Так не пойдет, — решительно возразила она. — Если бы борт зафрахтовали, я была бы тебе полезна. А в Англии мне нечего делать. Да и климат мне не подходит. Я люблю солнце и море.

— Я тоже, малышка. Но я должен вернуться. Только куда я — туда и ты, чикита. Да, ты уже не ребенок, но и не взрослая женщина. Ну будешь шить юбки для посиделок у камина вместо пляжных платьев! И не спорь со мной! — Он решительным жестом остановил ее словоизлияния. — Мне и так хватает проблем.

— Каспар, — все-таки встряла она. — Ты не несешь за меня ответственности. Это же абсурд — вешать еще и меня на шею!

— Пока ты под моим глазом, чикита, это не груз! Я уже привык, что ты всегда рядом. Ты не станешь обузой, пока будешь делать все, что я тебе велю… или советую. А сейчас будь хорошей девочкой и принеси мне что-нибудь выпить. — Он подшлепнул ее как в добрые старые времена.

Полночи Франческа вертелась в своей постели, раздираемая противоречивыми чувствами. Остаться с ним — было ее самым заветным желанием. Но внутренний голос нашептывал ей, что в действительности он этого не хочет, он просто следует своему придуманному долгу.

С первыми лучами солнца она почувствовала, что «Золотой дождь» уже пошел. Она вскочила с постели, быстренько натянула джинсы и пуловер и поднялась на палубу. Каспар стоял у штурвала. В резком контрастном свете его лицо казалось словно вырезанным из куска дерева. Попутный ветер раздувал паруса, и яхта легко и стремительно скользила по волнам.

— Это наш последний рассвет на море? — тихо спросила Франческа.

— Боюсь что да, малышка. Я так же неохотно покидаю Антильские острова, но девиз нашего рода — «semper!». Это на латыни, и значит, «всегда!». Лэньон всегда Лэньон. Мой час пробил. Я больше не могу поворачиваться ко всему спиной. У меня есть обязательства и перед гнездом предков, и перед их именем. — Он испытующе посмотрел на Франческу. — Как много Харриет тебе рассказала?

— Только то, что два твоих дяди молодыми погибли на войне, а между твоим отцом и дедом были трения. А твоя мать, она еще жива?

— Нет.

Даже если бы Франческа не знала о его семье больше, чем позволила себе сказать, его тон свидетельствовал о том, что он был не высокого мнения о своей матери. Может быть, это было ее виной. Может быть, она была вообще виновата в том, что он не мог испытывать любви к женщине. Для него существовали либо ни к чему не обязывающий секс с женщинами вроде Беверли Вогт, либо невинные, действительно братские отношения. Это все, что Франческа смогла в нем пробудить.

Глава 6

Тремя днями позже они уже были на борту самолета, державшего курс на Лондон. На протяжении всего полета Каспар мирно посапывал, а Франческа от возбуждения не могла даже вздремнуть.

В турбюро им посоветовали Селфридж-отель в Сити, рядом с крупными универмагами, где Франческа могла обзавестись новым гардеробом — в этих широтах только-только начиналась весна.

Швейцар в ливрее помог им выгрузить багаж, а гостиничный бой взял на себя заботы о нем, пока Каспар расплачивался с таксистом и оформлял бумаги. В гостевой книге он записался как мистер и мисс Браун и дал адрес своего банка. Их комнаты располагались на одном этаже по соседству. После тесноты кают номер показался Франческе неуютно огромным.

— Когда примешь душ и отдохнешь, приходи в мой номер, малышка. Я закажу кофе и сандвичи, — сказал Каспар, окинув взором ее временное пристанище.

Все нехитрые пожитки Франчески уместились в одной дорожной сумке. Она быстро распаковала свой багаж и отправилась в ванную комнату, которая по сравнению с душевой на яхте тоже производила впечатление гигантской. Выкупавшись и переодевшись, она постучала к Каспару. В его номере были распахнуты все окна.

— Здесь так душно от отопления, — объяснил он. — Мне не хватает свежего воздуха. Но если тебе холодно, мы закроем окна.

— Нет-нет, — возразила Франческа. — Так лучше. А почему ты записал нас под вымышленными именами?

— Тебя это беспокоит?

— О нет! Больше ничего из того, что ты делаешь, не тревожит меня.

Он удовлетворенно кивнул.

— Не хочу, чтобы пресса раньше времени узнала о моем приезде. В этом нет ничего противозаконного, если человек скрывает свое имя по личным причинам.

— А как тебя надо теперь называть, Каспар? Как бы ты подписался, если бы не хотел остаться неузнанным?

— Лэньон. Только Лэньон. Адрес банка я дал всего лишь на случай, если мы что-нибудь здесь забудем. — Его мысль уже летела дальше: — Надеюсь, когда завтра прибудем в Лэньон, ты там не замерзнешь. В конце концов, если дом промерз, переночуем в гостевом домике. Только вот теперь мы не сможем выдавать себя за брата с сестрой. Всем известно, что никакой сестры у меня нет. Ну ладно, там что-нибудь придумаем.

Официант вкатил столик, на котором был сервирован ужин: большая тарелка с восхитительными сандвичами, кофейник и чашки, а также бутылка шампанского в ведерке со льдом и бокалы. Когда он вышел, Каспар наполнил бокалы:

— Это поможет тебе провести первую ночь на суше.

— Когда я в последний раз спала на суше, это была убогая гостиница. Мне кажется, что все тогдашнее было в другой жизни… — тихо сказала Франческа.

— Да, малышка, и с тех пор ты очень изменилась. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Но не так сильно, как будешь меняться с этих пор.

— А почему теперь я должна сильно перемениться?

Вместо ответа Каспар чокнулся с ней. Он откусил от сандвича, а потом сказал, что надо будет позвонить Скотт-Ли. Франческа уже научилась не приставать к нему с расспросами, если он оставлял какую-то тему, пусть даже и сам ее начал.

На следующее утро Каспар отправился вместе с Франческой в обувной магазин — присмотреть, чтобы она выбрала правильную обувь.

— Знаю я вас, женщин, — смеясь сказал он, — доверь вам самим выбирать, вы купите что-нибудь модное, совершенно не подходящее для деревенской жизни. — Она уже было собралась запротестовать, но он предостерегающе поднял руку: — Нам скоро предстоит много ходить пешком, и если у тебя не будет удобных туфель, ты еще взвоешь.

Он также сопроводил Франческу и в магазин дамской одежды, чтобы помочь ей отобрать практичные вещи. «Имей в виду, — предупредил он, — на свете нет ничего более сырого и промозглого, чем английский загородный дом. В его каменных стенах холодно даже в погожий летний день». Представление Каспара о гардеробе английской леди заключалось в следующем: подбитый шотландкой плащ с капюшоном, две твидовые юбки разного цвета, вельветовые брюки, шерстяные гольфы и несколько шерстяных же пуловеров. Когда с покупками было покончено, Каспар посмотрел на свои часы:

— Все, чикита, мне пора в банк. У меня там назначена встреча. — И, дружески хлопнув ее по плечу, растворился в толпе.

За десять минут до условленного времени Франческа вошла в холл отеля. У администратора ее ждала записка. Каспар задерживался, она должна обедать одна в гостиничном ресторане, он подойдет около половины третьего и заберет ее. Франческа прошла в ресторан и заняла столик в уголке, откуда хорошо был виден весь зал. Она нисколько не скучала, напротив, даже не заметила, как пролетело время, когда у ее столика появился Каспар. Он сообщил, что взял на прокат машину, потом расплатился и попросил загрузить их багаж в авто. И они выехали.

Широкая лента Темзы блестела под солнцем, но вода в ней была какая-то серая, а не аквамариновая, как в Карибском море. Не было и парусов. И даже моторных лодок! Вздохнув, Франческа подумала, что Каспар, наверное, так же скучает по вольной кочевой жизни, как и она.

Долго тянулись пригороды Лондона, обветшалые и неухоженные. А потом, когда они съехали с магистрали, открылись широкие зеленые просторы. Франческа была не готова к таким красотам. Дорога вела по пологим холмам, и ландшафты сменяли друг друга. Перед ними простирались то луга с сочными, идущими в рост травами, то перелески с могучими деревьями и молодым кустарником. Все выглядело свежо, словно только что омытое дождем. Наконец они свернули на проселочную дорогу, приведшую к высокой каменной стене. Здесь она разветвлялась направо и налево вдоль стены.

— Уже недалеко, — повернул к ней голову Каспар. — Направо отсюда дорога ведет к северным воротам в Лэньон, налево — к восточным, главному въезду.

Они проехали вдоль стены еще с милю в восточном направлении, пока не показались высокие створки кованых ворот, уходящие основаниями в два величественных каменных пилона по бокам.

Как только они остановились, за воротами показался седой старец. Должно быть, он поджидал их в привратнической. Домик привратника выглядел довольно ветхим. Франческа не могла слышать, о чем переговорили мужчины, только увидела, как Каспар помог старику открыть тяжелые решетки и вернулся в машину. Они проехали в ворота и через пару метров остановились.

— Это Пипер, Франческа, слуга моего умершего деда, — представил он подошедшего старца. — Пипер, это мисс Хартли. Я взял ее под свою опеку, когда мистер Хартли, с которым мы встретились в Южной Америке, трагически погиб. — Каспар открыл заднюю дверцу. — Садитесь!

С трудом передвигая свои одеревенелые члены, Пипер, кряхтя, умостился на заднем сиденье. Ему было, как минимум, восемьдесят.

— Здравствуйте, мисс, — дружелюбно поздоровался он.

Франческа повернулась и тоже с улыбкой поприветствовала его. Каспар нажал на газ, и машина тронулась по подъездной дороге с выбоинами и ухабами.

— В поместье все дороги такие, Пипер? — спросил через плечо Каспар.

— Есть одна получше, от западных ворот, милорд. Надо было вам сказать, что по этой давно не ездят. Но, хоть мы вас и ожидали в скором времени, сегодня, когда вы позвонили, миссис Брэй так растерялась, что у нее последний ум отшибло. Был бы я в доме, предупредил бы вас.

— Нам-то ничего, Пипер, а вот вы проделали такой дальний путь!

Франческа только потом поняла, что он понимал под «дальним путем». Они все ехали и ехали по разбитой дороге, через лощины и пригорки, а она все никак не кончалась. Справа и слева тянулись то зеленые заплатки лугов, то снова рощицы, похожие на запущенный парк. Наконец, когда они поднялись на очередную возвышенность, перед ними, в глубокой долине открылось величественное здание. Прямо перед его фасадом сверкало на солнце маленькое озерцо.

Каспар рассказывал, что строительство дворца Лэньон начали в 1721 году. Оно продолжалось почти двадцать лет, а когда закончилось, Лэньон причислили к шедеврам восемнадцатого века. Но Франческа и представить себе не могла, что дворец может быть столь огромным и торжественным. Северный фасад был выложен рустом из желто-золотистого песчаника. Его украшали барельефы, мраморные скульптуры в нишах и гранитные урны. Портал обрамляли массивные колонны и балюстрада галереи второго этажа. К основному зданию под прямым углом примыкали два флигеля, каждый из которых был размером с усадьбу крупного землевладельца.

У Франчески перехватило дыхание. Неужели нечто такое могучее и потрясающее могло принадлежать ее «брату» Каспару?! Она словно заглянула в пропасть, разверзшуюся между ними.

Они вошли в огромный холл с его знаменитой настенной росписью. И здесь Франческа не замечала следов упадка и обветшания. Ни потертые ковры, ни пыль в резных завитках массивной дубовой мебели не могли заслонить собой красоты и роскоши, от которой захватывало дух. Уходящие ввысь колонны несли свод. На гранитных стелах возвышались бюсты выдающихся людей Англии всех столетий. Мозаичный мраморный пол поражал замысловатостью узоров. Ничего подобного Франческа в жизни не видела.

Их приход не остался незамеченным. По правую сторону от входа выстроилась шеренга слуг, чтобы приветствовать нового лорда. Франческа, в смущенных чувствах, осталась стоять несколько в стороне, пока Пипер поименно представлял хозяину прислугу. В ее числе были только две женщины: Эмми, повариха, и миссис Брэй, бывшая камеристка, а теперь домоправительница, которых Каспар представил Франческе.

— Миссис Брэй, не могли бы вы препроводить мисс Хартли в приготовленную для нее комнату! Она впервые в Англии, а до того проделала долгий утомительный путь. Думаю, я могу положиться, что вы отнесетесь к ней с должным вниманием и заботой, чтобы она чувствовала себя уютно в этом доме?

— Конечно, милорд. Пройдемте, пожалуйста, со мной, мисс Хартли. — Миссис Брэй приветливо улыбнулась и указала на широкую лестницу, которая вела к галерее на втором этаже.

Миссис Брэй было около шестидесяти. У нее были седые, собранные в пышный узел волосы, одета она была в глухое коричневое платье с белым воротничком, украшенное старинной камеей.

С галереи они свернули в широкий проход, по одной стене которого висели парадные портреты, а другую украшали гобелены ручной работы.

— Это малая картинная галерея, — поясняла миссис Брэй. — Теперь направляемся в гардеробную леди Лэньон, где мы позволили себе вас разместить. Это помещение лучше отапливается, чем спальная комната. Вам, наверное, здесь зябко после долгого пребывания в жарком климате, — с заботой посмотрела она на Франческу.

Картинная галерея привела к подножию другой широкой лестницы. Слева от нее находились бывшие покои маркизы. Небольшая гостиная. Будуар, высокие окна которого выходили в розовый сад. Спальня и примыкающая к ней гардеробная.

Гардеробная оказалась значительно больше, чем представляла себе Франческа. Помимо встроенных шкафов здесь находилась широкая кровать, справа и слева от которой стояли ночные столики красного дерева, на них — прекрасные фарфоровые лампы старинной работы. Голубые шелковые шпалеры, шитые серебряной нитью, еще хорошо сохранились.

Узкая дверца вела в уютную ванную комнату, облицованную светло-зеленым кафелем, с большой ванной, душевой кабинкой, биде и раковиной.

— Есть и горячая вода, — сообщила миссис Брэй. — Эта часть дома снабжена центральным отоплением и электричеством. Маркиза любила комфорт. После ее смерти лорд Лэньон совсем сдал. И в содержание дворца не вкладывал уже ни пенни. Но теперь мы все надеемся, что те дурные времена кончились, — с воодушевлением сказала она, — и новый лорд Лэньон возьмет хозяйство в крепкие руки.

Франческа еще не успела как следует оглядеться, когда принесли ее багаж. А вскоре появилась Эмми с подносом, на котором румянились аппетитные пирожки и стоял чайник с ароматным чаем. Пока Франческа пила чай, домоправительница распаковала ее вещи.

— Вы выглядите такой усталой, мисс Хартли, — озабоченно сказала она. — Почему бы вам не прилечь?

— Я и вправду устала. Наверное, от перелета и смены часовых поясов, — призналась Франческа. — Пожалуй, прикорну.

Когда Франческа проснулась, было уже темно. Шторы были задернуты, и комнату освещал только неяркий свет ламп. Часы на каминной полке как раз пробили девять. Она откинула одеяло и только собралась вставать, как дверь тихонько приоткрылась.

— Проснулись, мисс Хартли? — На пороге появилась миссис Брэй. — А я уж несколько раз к вам заглядывала. Но вы так крепко спали. Когда я спросила его светлость, он сказал, что не надо вас будить, и распорядился подать вам ужин сюда, как только проснетесь. Он передал, что завтра вы увидитесь за завтраком, и пожелал вам спокойной ночи.

— А он уже поужинал?

— Да, около восьми. Думаю, его светлость тоже решили пораньше лечь спать. Лорд Лэньон откушали на ужин ростбиф и салат. Но если вам тяжело мясо на ночь, — ее лицо выразило озабоченность, — я велю приготовить вам омлет.

Не волнуйтесь, миссис Брэй, у меня крепкий желудок, — успокоила ее Франческа. — Я с удовольствием съем ростбиф с салатом.

Перекусив, Франческа приняла горячую ванну. И, когда она, расслабленная и умиротворенная, наконец вылезла из нее и высушила волосы, пробило одиннадцать. Спать ей не хотелось. Сейчас она с удовольствием почитала бы что-нибудь. В ее комнате не было книг. Но где-то должны быть книги, пусть хотя бы Библия! Франческа накинула на свою ночную рубашку синий велюровый халат, купленный в Лондоне, и прошла в соседнюю спальню.

Она нащупала выключатель, и разом загорелись общий свет, боковые светильники и две настольные лампы. Комната была обставлена роскошной мягкой мебелью. Над неимоверных размеров кроватью висел шелковый полог цвета абрикоса. Из той же ткани были и шторы на окнах. На столиках, полочках и в застекленных шкафах были расставлены миниатюрные фигурки, которые очень заинтересовали Франческу. Это была коллекция крошечных зверюшек, выполненных из жадеита и нефрита. Кролик с рубиновыми глазками. Тюлень с глазами из оникса, который лежал на льдине из хрусталя. Голубая мышка. Зеленая змейка с алмазными бусинами. Все было таким крохотным, но выполнено в очень реалистичной манере.

— Моя бабушка собирала коллекцию животных от Фаберже. Она очень любила их. Тебе они тоже нравятся?

Франческа чуть не уронила фигурку, которую держала в руках. Она никак не ожидала услышать здесь голос Каспара. И пусть даже она выглядела в его глазах соглядатаем, радость видеть его была не сравнима ни с чем.

— Они восхитительны. Я… я вовсе не хотела шпионить. Я просто искала что-нибудь почитать на ночь, — поспешила оправдаться она. — Никак не могла заснуть!

Каспар подошел к ней, держа руки в карманах бордового бархатного халата поверх шелковой пижамы:

— Малышка, ты что, оправдываешься? Ты еще не поняла? Здесь ты дома, и можешь осматривать все, что тебе заблагорассудится. — Он огляделся. — Я не был здесь еще ни разу. Бабушка мне только рассказывала о своей коллекции. — Он заглянул ей в глаза. — Тебе удобно в твоей комнате? Не чувствуешь себя одинокой и покинутой?

— Нет, что ты! Она такая уютная. Пойдем, посмотри!

Заглянув через дверь в гардеробную, Каспар произнес безразличным тоном:

— Что ж, ты устроилась лучше, чем я. Для меня отвели спальню старого лорда, которая холоднее, чем гробница фараона… и такая же душная.

— А тебе обязательно оставаться там? — робко спросила Франческа.

— Сегодня переночую, а там посмотрим. По крайней мере, они хоть согрели мне постель. — Каспар на мгновение погрузился в какие-то свои мысли. — Завтра покажу тебе библиотеку. Сейчас, при таком холоде, это немыслимо. Но в кабинете тоже есть книги. Идем, это недалеко!

В кабинете еще горел огонь в камине. Франческа огляделась. Просторное жилое помещение было обставлено удобной мягкой мебелью. По стенам висели картины и располагались книжные стеллажи. Она выбрала себе пару книг, и Каспар проводил ее обратно. Дорога назад показалась ей короче, но все равно, подумала она, насколько было бы лучше, если бы Каспар спал где-то рядом.

Каспар уже хотел распрощаться, когда она порывисто удержала его:

— Каспар, пожалуйста, еще минутку! Я не знаю, как выразить всю мою благодарность, что ты взял меня с собой. Пока что не знаю как, но я отплачу тебе за все!

Он мягко высвободился из ее притягивающих рук, присел на краешек постели и, задумчиво вглядываясь в ее взволнованное лицо, сказал:

— Жаль, была бы ты лет на пять не моложе… или не старше, чикита, — тогда я мог бы остаться с тобой, дорогая. — Он нежно погладил ее по щеке и поднялся. — В семь завтрак. Потом я пойду осматривать владения. Если хочешь, пойдем со мной… Спокойной ночи, Франческа, спи сладко! — Он вышел, оставив ее в смятении чувств.

Глава 7

Роса еще серебрилась на траве, а воздух был свеж и прозрачен, когда ранним утром Каспар и Франческа отправились на инспекционную прогулку по направлению к храму с тосканским ордером в угодьях Лэньона.

Вскоре ветер и первые солнечные лучи разогнали утреннюю хмарь, и день обещал быть таким же ясным и безоблачным, как прошлый. Франческе было внове бродить по лесу, не опасаясь диких зверей и ядовитых змей. Она желала бы каждый день совершать такие прогулки, лишь бы рядом был Каспар.

Вначале ей показалось, что она ослышалась, уловив цокот лошадиных копыт. Но вот на тропинке действительно показался всадник, вернее, всадница, белокурая, на вороном коне. Заприметив Каспара, она осадила лошадь и выпрыгнула из седла. Девушка была высокой и стройной, а костюм для верховой езды еще больше подчеркивал ее длинные ноги и тонкую талию.

Когда она поравнялась с Каспаром, у Франчески возникло мимолетное чувство, что эти двое созданы друг для друга. Одного круга, положения и воспитания, они смело глядели друг другу в глаза, чему способствовал их одинаковый рост.

— Здравствуйте! Должно быть, вы лорд Лэньон? А я, так сказать, незваный гость.

— Доброе утро. Да, я лорд Лэньон. Но не стоит беспокоиться! Когда пришельцы так молоды и очаровательны, им можно простить вторжение. — Лицо Каспара осветилось чарующей улыбкой.

Франческа почувствовала укол прямо в сердце. Такой же улыбкой он одаривал и Беверли Вогт.

— Спасибо, вы очень любезны, — кокетливо передернула плечами юная дама. — А я Алисия Спенсер. Мы владели Мэллингтоном, но теперь его выкупили Картеры. — Она заглянула Каспару в глаза. — Но вам, наверное, эти имена ни о чем не говорят, вы ведь только что прибыли из дальнего плавания.

— Отчего же. Помнится, бабушка была в приятельских отношениях с почтенной миссис Спенсер, и еще ребенком я как-то видел ее в Лондоне, когда она приходила на чашку чая. А вот фамилия Картер мне действительно ни о чем не говорит. Так значит, они купили Мэллингтон-холл?

— Да, нам с бабулей пришлось его продать и переехать во вдовий домик. Так что мне не оставалось ничего другого, как воспользоваться для выездки этими угодьями. Без ведома старого лорда, естественно.

— Надеюсь, вы и далее будете радовать нас своим присутствием.

— О, это очень мило с вашей стороны! А вы не ездите верхом? Может быть, вам самому нужны эти тропы?

— Разве здесь мало места для двоих?

— О да, хоть для дюжины всадников! — звонко рассмеялась мисс Спенсер, словно не поняв намека. — А я-то боялась, что вы оставите эти угодья только для себя. Я бы на вашем месте так и сделала. Вообще-то я, в отличие от многих, надеялась, что вы не слишком скоро объявитесь. Вы могли оказаться таким же противным, как ваш дед.

— Может и буду, когда состарюсь, но пока что вроде бы нет. — Каспар оглянулся через плечо. — Иди, Франческа, познакомься с нашей соседкой.

В глазах юной леди Франческа прочитала явное раздражение, что новый лорд Лэньон был не один.

— Франческа Хартли — Алисия Спенсер, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, представил он и стал поглаживать лошадь по крупу.

— Так говорите, вы не ездите верхом? — Алисия явно не спешила откланяться. — Что вы имели в виду? Что в Лэньоне в настоящее время нет конюшни или что вы вообще не ездите?

— Последнее, мисс Картер. Я — яхтсмен, но не наездник.

— Ах, парусный спорт! Говорят, это очень возбуждает. Но в Лэньоне нет моря. И если вдруг вам захочется прокатиться, мои лошади всегда к вашим услугам!

— Спасибо. Может быть, позже.

Они обменялись еще парой незначительных фраз. Потом Алисия вскочила в седло и исчезла вдали.

— По-моему, юная леди испытывает жалость ко всем, кто не ездит верхом, и считает это досадным пробелом в воспитании, — сухо заметил Каспар, глядя ей вслед.

Но Франческу было не провести его безразличным тоном. Она-то видела, как пожирал он наездницу глазами, когда та легко взлетела в седло.

За обедом Каспар спросил Пипера, что за люди купили Мэллингтон-холл.

— Не думаю, чтобы их здесь слишком жаловали, милорд. Мисс Картер еще ничего, а вот мистер Картер надеялся выкупить Лэньон, если ваша светлость вскорости не объявится.

— Так-так, должно быть, он очень богат?

— Миллиардер, милорд. Так говорят.

— Может быть, стоит познакомиться с мисс Картер. Она как, молода? Хороша собой?

— Думаю, ни то ни другое, милорд. Но лучше спросите миссис Брэй, она как-то видела ее.

Каспар рассмеялся:

— Ну что ж, не одно поместье сохранилось благодаря браку по расчету. Но пока что в этом нет необходимости. — Он повернулся к Франческе. — Сейчас нам важнее объяснить твое пребывание во дворце, не вызывая пересудов.

— И как ты собираешься это сделать?

— Конечно, можно и дальше придерживаться легенды, что твой отец поручил мне опеку над тобой. Но у многих засвербит в мозгах, что двое молодых людей живут под одной крышей без надзора почтенной дамы.

— Миссис Брэй в почтенном возрасте.

— Это так. Но она в расчет не идет. Нам нужна дама из общества. Спрошу-ка я Пипера!

Пипер не замедлил с ответом.

— Леди Элис, милорд. Она сестра вашего деда, и живет здесь неподалеку.

— А я и не знал, что у деда есть сестра. Почему я раньше о ней ничего не слышал?

— Если мне будет позволено выразиться, милорд, то она слывет белой вороной в семье, — смущенно объяснил старый слуга. — Она впала в немилость у вашего деда. Очень эксцентричная леди. Но, по правде сказать, сама порвала отношения со старым лордом.

— А сколько же ей лет, Пипер? Она еще в своем уме?

— Слишком себе на уме, милорд. А лет ей около восьмидесяти, но по ней не скажешь. Она была на похоронах старого лорда, но только потому, сказала, что хочет еще раз увидеть родовое гнездо. Миссис Брэй обращалась к ней за помощью, когда мы не надеялись вас отыскать.

— Так вы знаете, где она живет?

— Конечно, милорд. В часе езды отсюда.

— Хорошо. Значит, навестим тетушку. И если она нам понравится, пригласим ее пожить с нами, — подвел итог Каспар. — Кофе не подавайте, Пипер. Франческа, бери свой плащ — похоже, будет дождь — и едем пить чай к тете. Пипер, напишите нам ее адрес.

Было еще далеко до полудня. Ветер пригнал тяжелые облака и заморосил мелкий дождь, когда Каспар заглушил мотор у последнего коттеджа на зеленой тенистой улице. На табличке у решетки ворот так и было написано: «Последний коттедж». Это была обитель леди Элис.

Каспар довольно долго стучал дверным молотком, пока дверь наконец не открылась. На пороге возникло живописное создание — леди Элис Беррингтон.

На ее плечи была наброшена заляпанная разноцветными пятнами холщовая блуза, какие здесь носят маляры. Из-под нее выглядывали синие бархатные брюки и шерстяной свитер. Коротко постриженные волосы выбивались на лоб из-под темно-синей ленты. Ее лицо было похоже на печеное яблоко, но голубые глаза смотрели живо и молодо.

— Здравствуйте! — Каспар слегка поклонился.

— Заходи, Лэньон. — Она отступила на пару шагов. — А кто эта юная леди? Твоя жена?

— Это мисс Хартли. Можно сказать, моя подопечная.

— Ага. Довольно необычно для твоего возраста, — скорчила гримасу леди Элис. — Юноша в роли опекуна молодой девушки? Неправдоподобно. Ну ладно, проходите.

Должно быть, цокольный этаж этого домика когда-то включал в себя три комнаты. Теперь перегородки были убраны, и образовалось одно просторное помещение с высокими окнами на три стороны света. Прилегавшие кухня и кладовые выходили окнами в сад.

Стены были завешаны книжными полками, а все оставшееся пространство заполняли картины. Стоило им переступить порог, как поднялся кошачий вой. Казалось, его издавали сотни кошек, но их было всего лишь три.

— А как вы узнали, кто я, — спросил Каспар, как только хозяйка закрыла за ними дверь и вошла в студию.

— Ха! — ответила пожилая леди. — Ты точный портрет моего отца. Ладно, целуй сюда. — Она подставила морщинистую щеку. — Ну, и чего вы пожаловали?

Пока Каспар изъяснял свое дело, Франческа осмотрела студию. Похоже, они застали леди Элис за созданием очередного шедевра. На мольберте был натянут холст, а за ним на низеньком столике скомпонован натюрморт.

— Если я соглашусь, — ответила внучатому племяннику леди Элис в ответ на его просьбу, — то заберу с собой моих кошек и все принадлежности для живописи.

— Почему бы и нет!

— Ладно. Завтра приеду. Но так, на пробу. Если мне не понравится, подыщи кого-нибудь другого, кто укоротит злые языки, или женись на девушке.

Франческа почувствовала, как краска бросилась ей в лицо.

— Она еще не расправила свои крылышки, тетя Элис, — возразил Каспар. — Можно ли посадить на булавку бабочку, пока она не познала свободы?

— Ну, в моей молодости не больно-то задумывались об этом, — скептически улыбнулась старая леди. — Женщина всегда была зависима, сначала от отца, потом от мужа. Это я — исключение. У меня есть моя живопись, а то бы тоже не узнала, что такое свобода.

— Нам заехать завтра за вами? — поспешил сменить тему Каспар.

— Сама доберусь. Руки-ноги на месте, и водительские права пока есть. Ждите к обеду. Чаю не предлагаю, у меня еще много дел.

— Может быть, мы поможем? — предложил Каспар.

— Будете только путаться под ногами, — махнула рукой тетушка и поднялась со своего высокого стула.

Каспар с Франческой тоже встали.

— Рада, — она вплотную подошла к Каспару, — что ты не похож ни на деда, ни на отца. Один был эгоистичный тиран, другой — тряпка. Слава богу, твоей матери я не знала. Ты вроде не бесхребетный, но и не самодур, раз заботишься о ней. — Она ткнула в сторону Франчески пальцем. — Ладно, не обижайся! Тебе еще много чего предстоит, чтобы вытащить Лэньон из дерьма.

— Да уж, твердый орешек, наша тетя Элис, — рассмеялся на обратном пути Каспар. — Будем надеяться, что она сама нас не затерроризирует, — добавил он с ухмылкой.

— А почему она впала в немилость у твоего деда? Настолько, что ты даже имени ее не знал? — задумчиво спросила Франческа.

— Спроси у миссис Брэй, может, она знает.

Оставшиеся мили они проехали в полном молчании, думая каждый о своем. У Франчески никак не шла из головы фраза леди Элис: «…или женись на девушке». И ответ Каспара вовсе не прозвучал решительным «нет». На мгновение ей даже показалось, что он тоже любит ее, и только разница в возрасте сдерживает его от признания. Но, поразмыслив, она все-таки пришла к выводу, что это всего лишь глупая мечта, и ничего больше. Хватит об этом!

Франческа не стала спрашивать миссис Брэй о леди Элис. У нее возникло такое чувство, что бестактно вмешиваться вчужие семейные дела.

На следующий день леди Элис прибыла точно в назначенный срок. Каспар и Франческа встречали ее у входа — привратник сообщил о визите. Зрелище было неподражаемым! Тетя Элис сидела за рулем коллекционной модели «Бентли», выпуска начала века. Верх был поднят. На заднем сиденье громадины в живописных позах развалились три кошки. Багаж был привязан ремнями позади.

Как только авто остановилось, три пушистых создания спрыгнули на землю, основательно потянулись, изогнули спинки, подняли хвосты и, важно ступая, принялись по-хозяйски обследовать владения. Франческа не могла сдержать смех.

Позже, когда новоиспеченное семейство устроилось на южной террасе пить чай, тетушка разумно предложила:

— Представим Франческу моей подопечной. Как считаешь?

— Очень удачная мысль! — согласился Каспар.

— А с соседями ты уже познакомился?

— Только с дочкой Спенсеров. Они больше не живут в Мэллингтоне. Поместье купил какой-то мультимиллионер. По-моему, Картер.

— Вот с кем я завела бы знакомство! — воскликнула тетя Элис. — Сколотить в наше время состояние! Он, должно быть, гений. Не хочешь им позвонить? Или подождем, пока сами не объявится? Уверена, у них нос чешется от любопытства.

Ее предсказание сбылось раньше, чем можно было предположить. К вечеру, когда они снова сидели на террасе за чаем, появился Пипер и доложил, что привратник у западных ворот сообщает о прибытии гостей.

— Вы дома, милорд? — спросил Пипер.

Каспар вопросительно посмотрел на обеих дам:

— Мы дома?

Франческа промолчала, а леди Элис махнула ему, чтобы он сам принял решение.

— Ладно, значит, мы дома, Пипер, — сказал Каспар.

Франческа, взглянув на мисс Картер, сразу почувствовала симпатию к не слишком юной особе, в которой не было ни капли высокомерия. Напротив, она выглядела робкой и не уверенной в себе, а ее наряд!..

Сирил Картер был ее полной противоположностью. Невысокий, крепкого телосложения, он был, должно быть, уроженцем средней Англии. Самоуверенный, но без тени заносчивости, повсюду чувствующий себя как дома, он тут же ринулся пожимать всем руки.

Леди Элис и Франческа были одеты по-домашнему, в вельветовые брюки и блузоны. И Дафна, которую отец называл Даффи, чувствовала себя неуютно в своем облегающем вечернем платье. Особенно на солнце.

— Я поставлю вам стул в тени, мисс Картер, — любезно предложил Каспар. — Вы не так привычны к солнцу, как мы, — добавил он, глядя на ее покрасневшее лицо и капельки пота на лбу.

Каспар поставил стул под тентом, который Пипер выудил откуда-то из недр кладовых, вместе с двумя потрепанными, но еще вполне пригодными шезлонгами. Оказавшись в центре внимания, Даффи, казалось, покраснела еще больше, хотя больше было уже некуда.

— Спасибо, — выдавила она. — Хотелось бы быть такой же загорелой, как вы, мисс Хартли. Сколько я ни берегусь, все равно обгораю, как только на меня упадет солнечный луч. Наверное, эта беда всех рыжих.

— Я бы не назвала ваши волосы рыжими, — деликатно заметила Франческа. — У вас прекрасный красно-золотистый цвет.

Она ничуть не покривила душой. Именно так она воспринимала цвет волос, который встречала на всех женских портретах во дворце — они с леди Элис совершили целую экскурсию.

— Вы правда так думаете? — Даффи казалась удивленной и польщенной одновременно.

В это мгновение в глазах Даффи промелькнул не только огонек благодарности. «Ну вот, и эта туда же!» — подумала Франческа. Все, что касалось Каспара и попадавшихся ему на пути дам, она научилась распознавать мгновенно. Дафна явно начала влюбляться в него. Даже больше! Пышненькая дочка мультимиллионера встретила мужчину своей мечты. И ведь у нее был шанс!

Конечно, она не производила впечатления интеллектуалки, напротив, в ней было что-то инфантильное. Но она была богата. Как там сказал Каспар, «сохранить поместье благодаря браку по расчету»? Да, многие не больно-то привлекательные невесты выходили замуж за титул и поместье. И все благодаря деньгам папочки.

Когда Картеры откланивались, Франческа услышала, как Каспар предложил Дафне называть его просто по имени. Может быть, ему было просто неловко постоянно слышать свой титул? Правда, потом, когда мистер Картер обратился к лорду Лэньону с приглашением на обед, Каспар не попросил называть его запросто.

— Очень интересный мужчина, как я и предполагала, — с удовлетворением констатировала леди Элис, когда гости ушли. — Дочке, конечно, не мешало бы сбросить пару-другую фунтов и использовать хоть немного косметики. А то со своими белесыми бровями и ресницами она похожа на свинку.

В библиотеку Франческа влюбилась с первого взгляда. Она стала ее самым любимым местом во дворце.

Здесь было не меньше десяти тысяч томов, заполнявших стеллажи от пола до потолка. В книжных шкафах хранились манускрипты, рисунки и гравюры старых мастеров. Узкая деревянная лестница с резными перилами вела на галерею, которая давала доступ к верхним стеллажам под высокими сводами с лепниной. По обеим боковым стенам располагались высокие окна, дававшие достаточно света для чтения при свете дня. Множество столов, откидных полочек и пультов для рассматривания тяжелых фолиантов вместе с удобно расставленными стульями, диванами и креслами составляли обособленные группы.

Однажды днем, расположившись на развернутом к окну мягком диванчике с высокой спинкой, Франческа сидела, погруженная в очередную книгу. Тут открылась высокая массивная дверь — Каспар и леди Элис шли через библиотеку. Они, как обычно, были заняты заботами о будущем Лэньона. Примерно посередине они остановились, продолжая разговор.

— Как бы то ни было, мой мальчик, прежде всего здесь нужна женская рука, — решительно сказала тетя Элис.

— Ты совершенно права. Я и сам об этом думал, — согласился Каспар. — Лэньону нужна хозяйка, а мне — жена.

— И тебе не надо далеко ходить, так я понимаю, дорогой?

— Но не в сторону Мэллингтона!

— Разумеется, — засмеялась леди Элис. — Я вовсе не это имела в виду. Бедная мисс Картер тебе совершенно не пара. Тебе нужна девушка интеллигентная и обаятельная, а не свинка-копилка. По крайней мере, я так считаю.

— И я того же мнения, тетя, уж будь уверена! — расхохотался Каспар в ответ.

У Франчески не было никакого основания прятаться. Но теперь, когда она невольно подслушала их разговор, обнаруживать себя было поздно. Поэтому она еще тесней вжалась в спинку дивана.

— Ну, похоже, мы сошлись. Если только ты не имеешь в виду присмотреть кого-то на стороне.

— Нет, я сделал свой выбор. Только не ожидал, что ты его одобришь.

— От всего сердца, мой мальчик! И на твоем месте я бы не медлила.

— Ах, тетя, я и сам не хотел бы, но с другой стороны…

Они вышли через вторую дверь, а у Франчески пропала охота читать. День показался ей унылым и сумрачным.

Итак, не Дафна Картер, а Алисия Спенсер, обаятельная и интеллигентная, будет следующей маркизой Лэньон. Правда, Каспар вроде бы не намерен жениться немедленно, но рано или поздно это случится.

На следующий день позвонила Харриет.

— Дорогая, — взволнованно прокричала она в трубку, — моя няня уехала во Францию. У нее тяжело заболела мать. И это сейчас, когда Сэм пригласил на ужин своих партнеров по бизнесу с их женами! Я не в состоянии одна управиться с детьми и организовать этот прием. Не могла бы ты приехать на пару дней и заняться малышами?

— Конечно. Когда мне надо выехать?

— Прямо сейчас. Сможешь? — с надеждой в голосе спросила Харриет.

— Думаю, да, — успокоила ее Франческа. — Пойду спрошу Каспара и тетю Элис.

Каспара она нашла в западном флигеле.

— Иди скорее сюда! — восторженно воскликнул он, как только она появилась на пороге. — Здесь еще целая куча этих забавных фигурок, еще лучше, чем там, внизу!

Франческа, не отвлекаясь, сразу же рассказала ему о просьбе Харриет.

— О чем разговор, малышка! Конечно, надо помочь Харриет. Вот пообедаем, и я отвезу тебя в Лондон. У меня там тоже найдутся дела. А пока что помоги мне. Отодвинем этот стол, чтобы добраться вон до того шкафа. Франческа включилась в работу, и до обеда они вместе протирали, переставляли и чистили, как в добрые старые времена на «Золотом дожде».

Уже почти две недели жила она в Лондоне, когда неожиданно позвонил Каспар и сказал, что зайдет попозже вечером. Он появился в вечернем костюме и при бабочке. Дети уже спали, Скотт-Ли отправились с друзьями на вечеринку, и Франческа, проведя его в салон, предложила выпивку.

— Как тебе здесь, малышка? — спросил Каспар.

— Очень хорошо. Только скучаю по Лэньону.

— Могу себе представить. Но Лондон может дать тебе куда больше. Мы тут посовещались с тетей Элис и решили, что тебе надо поступить на курсы. Во-первых, освоить компьютер и менеджмент, а главное, получить диплом модельера. Мы оплатим твою учебу. Что ты об этом думаешь?

— Это было бы замечательно! — воодушевилась Франческа. — Думаю, учебу можно будет совместить с уходом за детьми здесь, у Ли. Я поговорю с Харриет. Ах, Каспар, я так давно мечтала получить профессию и стать самостоятельной! Ты и так уже столько для меня сделал! Раньше я все надеялась, что смогу принести пользу в Лэньоне…

— Однажды так и будет, чикита, — неопределенно выразился он. — Но об этом мы поговорим позже. Сначала выучись как следует, овладей профессией. Думаю, шитье и моделирование — это то, что тебе нужно.

— А леди Элис не уедет из Лэньона, если я останусь в Лондоне? — встревоженно спросила Франческа.

— Не волнуйся, малышка. Ей там хорошо. И я полюбил ее. Она такая живая и энергичная, с острым глазом и язычком — мы прекрасно понимаем друг друга. Думаю, тетя останется в Лэньоне до конца своей жизни… или, по крайней мере, пока он принадлежит мне. Видишь ли, его состояние не блестяще, и мне надо как можно скорее что-то предпринять. Ну, ладно! — Он посмотрел на свои часы и поднялся. Потом подошел к Франческе и поцеловал ее в лоб. — Я сам найду выход. Спокойной ночи!

Не дожидаясь возвращения Сэма и Харриет, Франческа пораньше легла спать. «Если у него не будет Лэньона, — подумала она, засыпая, — может тогда, ему и не надо будет жениться на Алисии…»

Глава 8

В следующие месяцы Франческа с головой окунулась в учебу. Кроме всего прочего она поступила на курсы итальянского, родного языка ее матери. Она продолжала жить у Скотт-Ли, помогая Харриет ухаживать за детьми. У нее оставалось время и на то, чтобы хорошенько узнать Лондон.

Однажды Франческа услышала обрывок телефонного разговора, когда Харриет беседовала с подругой. «Ах, дорогая, — говорила она, — слаба богу, у меня нет таких проблем, пока Франческа живет с нами. На нее всегда можно положиться. Дети прямо-таки боготворят ее. А мы с Сэмом просто не знаем, как будем обходиться без нее, мы так к ней привязались! Но ведь когда-то она расправит крылышки и улетит…»

Франческа так и замерла на месте. Она была счастлива узнать, что ее здесь так любят и ценят. Но куда более счастливой она чувствовала бы себя, если бы в ней так же нуждались в Лэньоне.

В Лэньон она ездила на выходные раз в две недели. На этих регулярных поездках настояла леди Элис. К каждому приезду в комнате ее ждало что-то новенькое. То прекрасная картина, которой она раньше не видела, то фарфоровая скульптурка, то еще какая-нибудь очаровательная вещица. В последний раз это была великолепная ваза опалового стекла.

С Каспаром они обычно виделись в субботу за вечерним чаем. Он появлялся около четырех, чтобы самому поставить старинный самовар, из которого потом тетя Элис заваривала и разливала по тонким фарфоровым чашкам ароматный чай. В эту субботу самоваром занялся Пипер. Каспар вернулся позже, и не один. С ним была Дафна. Она сильно похудела.

— Я провела курс в косметической клинике, — призналась она Франческе, пока Каспар беседовал с тетей Элис.

— У нас и думать забудь о диете! — Леди Элис протянула Франческе кусочек песочного торта со сливочным кремом. — На, моя деточка, скушай.

Франческе нравилось, когда тетя Элис ее так называла — она чувствовала себя членом семьи. Но, с другой стороны, это и огорчало ее, потому что подчеркивало ее молодость. С каждым своим приездом Франческа старалась казаться все взрослее и образованнее. Замечал ли это Каспар, оставалось для нее тайной. Он по-прежнему относился к ней, как к младшей сестренке.

За ужином ей наконец-то удалось поблагодарить его за вазу.

— Я до сих пор обследую дом и то там, то тут натыкаюсь на разные ценные вещи. Когда мне попалась эта ваза, я нашел еще несколько прекрасных бронзовых статуэток для своей комнаты.

— Ты ходишь на поиски сокровищ с тетей Элис?

— Нет, в последнее время мне много помогает Алисия.

«Интересно, как часто она здесь бывает?» — подумала Франческа. И ее сердце защемило оттого, что сама она так редко его видит. Может, он уже сделал Алисии предложение? Тогда ее визиты в Лэньон скоро закончатся. Потому что после их свадьбы она больше не сможет приезжать сюда, это уж точно.

С этого момента Франческа жила в постоянном ожидании известия о его помолвке. Но прошла зима, а известия все не было. И в ней затеплилась надежда, что заботы о поместье не пересилят в нем стремления к свободе.

Как-то Франческа возвращалась домой позднее обычного — почти под утро. Брат сокурсницы приглашал ее на вечеринку и теперь подвозил до дома. Она помахала ему на прощание и осторожно открыла входную дверь. Холл был, как всегда, слабо освещен. Франческа потихоньку пересекла помещение, направляясь в свою комнату, которая располагалась у лестницы на второй этаж.

— Где ты, черт возьми, пропадала?! — услышала она за спиной негромкий, но явно раздраженный голос.

Она чуть было не вскрикнула от испуга, резко обернулась и увидела перед собой Каспара.

— Каспар?! Что ты здесь делаешь? — в ее голосе звучало радостное удивление.

— Жду тебя!

Он приблизился к ней, и она поняла, что он едва сдерживается от ярости. Она на мгновение лишилась дара речи.

— Я тебя спрашиваю!

— У нас была авария… нет, две.

— Да ну? Даже две?!

Франческа нервно облизнула губы. Никогда еще не видела она его в таком бешенстве. А ей-то казалось, что она хорошо знала его, и в добром, и в дурном расположении духа.

— Не хочешь ли… Слушай, давай пройдем в кухню, — быстро сказала она. — А то весь дом перебудим.

Не удостоив ее ответом, Каспар пропустил Франческу вперед и последовал за ней. Едва переступив порог кухни, он тут же развернул ее к себе и сильно тряхнул за плечи.

— В последний раз спрашиваю, где ты была?

— Каспар, — взмолилась Франческа. — Мне больно!

Она попыталась освободиться, но не тут то было! Он держал ее железной хваткой.

— Надо бы перегнуть тебя через колено и как следует выпороть, да так чтобы ты надолго запомнила! — бушевал он. — Ты знаешь, который час?! Почти три! Мы же договорились, что ты будешь возвращаться не позже полуночи.

— Я знаю, но…

— Никаких «но», юная леди! Если ты едешь куда-то с парнем, которому нельзя доверять даже машину — две поломки за вечер! — то для тебя, черт подери, это неподходящее знакомство!

Никогда прежде Каспар не позволял себе выругаться в присутствии женщины, пусть даже шепотом. Это было то, что она в нем особенно любила. Она, конечно, понимала, что в мужской компании он вел себя иначе, но чтобы так разговаривать с ней?.. И за что? Сейчас она просто боялась его.

— Если бы я знала, что ты сегодня приедешь, я бы вообще никуда не пошла. А авария у каждого может случиться, — попробовала защищаться она.

Франческа снова попыталась освободиться. Может быть, в припадке гнева он просто не заметил, что его пальцы впились ей в плечо?

— Конечно, может! Но в таких случаях звонят и предупреждают.

— Я несколько раз пыталась, но было все время занято!

— Однако не последние четыре часа, моя дорогая! — Его голос был полон сарказма. — С одиннадцати телефон был свободен.

— Но я не могла звонить после одиннадцати! Сэм и Харриет обычно рано ложатся. Откуда мне было знать, что ты мечешься здесь, как перепуганный отец.

Он еще сильнее сжал ее плечо. Франческа вскрикнула.

— Где и с кем ты была?

— На вечеринке в Хатфилде. Меня пригласил Роберт. Роберт Бейли.

— Кто устраивал вечеринку?

— Одна девушка, Эмма, его подруга.

— Родители были дома?

— Наверное, да. Но мы с ними не встречались. У них очень большой дом.

— А как ты познакомилась с этим Бейли?

— Он брат моей однокурсницы. Каспар, прошу тебя! Можно подумать, что ты прокурор, а я преступница! В чем ты меня обвиняешь?

— Я тебя ни в чем не обвиняю. Но я знаю, что ты еще девственница. По крайней мере, была, когда покидала Лэньон. Я отпустил тебя в Лондон, потому что надеялся, что Сэм и Харриет присмотрят за тобой. В большом городе для невинных девочек опасностей не меньше, чем в Южной Америке, я говорю о тех опасностях, от которых ты в свое время спасалась, переодевшись мальчишкой.

— Возможно. Но сегодня ночью не было никакой угрозы. Роберт очень симпатичный парень, и вел себя крайне сдержанно…

— Симпатичный парень, говоришь? А сколько ему лет?

— Он на два года старше меня.

— Да? Тогда он уже не мальчик, а взрослый мужчина. Как ты могла поехать за город с едва знакомым мужчиной, неизвестно, к кому?! Эта вечеринка запросто могла превратиться в оргию! Особенно, когда родителям все равно, что происходит в их доме.

— Каспар, ну что ты делаешь из мухи слона! Это была вполне безобидная веселая вечеринка.

— Проклятье! Я тут, черт возьми, три часа места себе не нахожу, перебирая все ужасы, какие могли с ней случиться! А она говорит «веселая вечеринка»!

— Я сказала тебе все как было. Ничего не случилось. Я устала и хочу спать. Пусти меня! — Она дернула плечом. — Мне надоело слушать, как меня отчитывают словно провинившегося ребенка! — На ее глазах выступили слезы.

Она так скучала по нему! Никакая столичная жизнь не могла сравниться со счастьем жить возле него в Лэньоне. И вот в кои веки она куда-то вышла, а он неожиданно нагрянул. Мало того что ей не удалось воспользоваться такой редкой радостью, так теперь они еще и поругались! Больше всего ей хотелось сейчас завыть.

Но вместо этого она проглотила слезы и самым решительным тоном, на который только была способна, продолжила:

— И хорошо, что я живу в Лондоне! Будь я в Лэньоне, ты бы мне самостоятельно и шагу ступить не дал. Тебе кажется, что я все еще ребенок. Но это не так, Каспар! Я — женщина. И могу сама за себя постоять.

Его серые глаза потемнели. И прежде чем она сумела понять, что он собирается делать, он крепко прижал ее к себе одной рукой, а второй заставил далеко запрокинуть голову.

— Что ж, если ты так уверена в себе, представь, что я один из твоих дружков на вашей вечеринке, и попробуй высвободиться! — Он сильнее сжал свои объятия и склонился к ней.

— Никто… никто из них не стал бы так себя вести, — сдавленным голосом пробормотала Франческа.

Каспар ослабил свою хватку и хрипло рассмеялся:

— Как же ты еще наивна! Любой мужчина может себя так вести, когда он рядом с тобой. Твой сегодняшний дружок — твое счастье! — просто еще не попытался.

Он снова прижал ее. Его глаза были полны насмешки… но и чего-то еще. Желание! Это было желание!

— Даю тебе ровно десять секунд, чтобы ты доказала мне, что можешь защититься, моя маленькая Франческа!

Он явно наслаждался ее беспомощностью. Она ощущала его теплое дыхание на своем лице и жар сильного мускулистого тела, тесно прижатого к ней. Он начал обратный отсчет. Она чувствовала себя словно в капкане. Эта необычная ситуация и страшила, и возбуждала ее. Он что, действительно собирается привести свою угрозу в исполнение? От этой мысли ее сердце забилось сильнее. Кажется, и его тоже.

— Каспар, пожалуйста!

Он не дал себя разжалобить.

— Три… два… один…

Как только он склонился к ее губам, Франческа зажмурилась. Все ее тело напряглось в ожидании жесткого наказующего поцелуя. Но его губы коснулись ее дрожащих губ с такой нежностью, что все страхи мгновенно рассеялись.

Это был Каспар, ее Каспар, с которым она под полной защитой и покровительством провела бок о бок не один месяц! Как она могла испугаться его?! Она так ждала его поцелуя, так долго тосковала по нему! Столько раз в своем воображении она рисовала, как это будет, как она ответит! И вот наконец этот миг настал, а она… Еще робко, пока неумело, Франческа прильнула к нему и приоткрыла рот.

Слегка удивленный ее реакцией, Каспар на мгновение поднял голову и снова припал к ее губам. Но это больше не было нежным прикосновением, о нет! Это был крепкий мужской поцелуй, который не призывал, но требовал. Ее желание, ее движение навстречу разожгли в нем такую страсть, которой он, может быть, и не хотел, может быть, боялся. Франческа даже представить себе не могла, что поцелуй бывает таким, но это было блаженство. «Только не останавливайся, только не уходи!» — стучало у нее в висках. Инстинктивно она простерла руки и обвила ими голову Каспара. Она старалась прижаться к нему еще ближе, еще теснее. Ей хотелось слиться с ним, раствориться в нем. Каспар тихо застонал.

Этот долгий глубокий поцелуй дал ей такое ощущение счастья, какого ей не могло привидеться и в самых смелых грезах. И еще одно осознала Франческа: она — женщина и имеет власть над его телом!

Каспар медленно отнял свои губы. Но она не открывала глаз. Она все еще стояла в его объятиях, подставляя ему лицо с зовущими устами.

— Видишь, — он перевел дыхание. — Ни одна девушка не может защитить себя, если мужчина вознамерится сделать это!

Но в его тоне больше не было ни сарказма, ни гнева. В нем звучало ликование, только не от выигранного спора.

Франческа потихоньку открыла глаза.

— Ты просто опытнее и решительнее других мужчин и… — по его застывшему вдруг лицу она поняла, что говорит что-то не то, — …ты вовсе не хотел мне что-то доказывать. Ты сам хотел поцеловать меня! И тебе это понравилось! Так же, как мне, — поспешно добавила она.

Каспар так резко разжал свои руки, что Франческа упала бы, не ухватись она за стол. Он повернулся к ней спиной и начал готовить у плиты кофе.

— Прости меня, — прошептала Франческа, — я сказала глупость. Я совсем не то имела в виду.

Прошло довольно долгое время, прежде чем Каспар повернулся к ней.

— Ты права, Франческа, я хотел тебя поцеловать. И это было бесподобно, — сказал он, внешне спокойный, но меж его бровей не разглаживалась складка. — Поговорим об этом завтра, а сейчас иди спать. Да, Сэма и Харриет нет дома. Ее отец в реанимации, и они остались у матери. Люсинда с ними, а за близнецами я обещал присмотреть, пока ты не вернешься. Я переночую в гостевой.

— Я постелю тебе.

— Уже все постелено. Иди спать, Франческа.

Это был приказ. Франческа робко пожелала ему спокойной ночи. Заснуть ей удалось еще не скоро.

На следующее утро ее разбудили близнецы.

— Дядя Каспар отвезет нас сегодня в школу, — радостно сообщила Алиса, обняв ее за шею. — А тебе надо посидеть у телефона, могут позвонить мама с папой, — рассудительно добавил Уильям.

Когда Каспар вернулся, Франческа была на кухне.

— От Сэма есть что-нибудь? — с порога спросил он.

Она покачала головой.

— Спасибо, что отвез близнецов. Ты завтракал?

Но, прежде чем он ответил, зазвонил телефон. Это была Харриет. Отец все еще в интенсивной терапии, и они на время заберут маму к себе. Будут к обеду. Франческа передала новость Каспару и еще раз спросила, завтракал ли он.

— Да, с близнецами, — ответил Каспар. — А тебе еще не пора на курсы?

— Сегодня у меня занятия только вечером.

— Да? Ну, тогда я могу идти.

— Ночью ты сказал, что мы поговорим утром.

— Да, обсудить надо бы многое. Ладно, если ты настаиваешь, задержусь еще на чашку кофе. — Он прошел в столовую.

— Ты подчеркнул, что я настаиваю, таким тоном, словно я делаю что-то плохое, — сказала Франческа, разливая кофе. — Каспар, нельзя же человека так поцеловать, а потом попросту исчезнуть, сделав вид, что ничего и не было.

— Ну, как я понял, тебя целовали и раньше.

Она внимательно посмотрела на него:

— Не часто, и не так. — Она помолчала. — Ты хотел сделать это, и сделал с удовольствием. Так почему же ты сейчас бежишь, вместо того чтобы поцеловать меня снова?

Франческа поставила кофейник, подошла к нему и положила руки ему на грудь. Она улыбнулась ему, слегка обнажив зубы. Каспар накрыл своими руками ее тонкие пальцы. Она ждала, что сейчас он наклонится к ней и поцелует. Но он снял ее руки со своей груди и отступил на шаг.

— Потому что не хочу повторять ошибку дважды. А я совершил ошибку, поцеловав тебя. Я извелся в ожидании. И ты вдруг показалась мне взрослее, чем ты есть на самом деле. Я на какое-то время потерял самообладание. Прости!

— Каспар, но поверь же наконец, что я уже взрослая. Я больше не то тощее несообразное существо, которое ты подобрал в Южной Америке!

— Прекрати, малышка, я знаю. Но я буду последним подлецом, если воспользуюсь ситуацией и возьму то, что ты мне предлагаешь, — холодно сказал он. — Может, тебе и кажется, что ты влюблена, но это всего лишь фантазия. Ты просто еще мало чего видела на этом свете, и я не позволю себе испортить тебе будущее. Люди становятся взрослыми годам к двадцати пяти, а до этого жизнь их полна исканий и перемен… Будь у меня поменьше долгов и обязательств, — вздохнул он, — может быть, я бы теперь и не терзался так в сомнениях. Но ты знаешь, я принял Лэньон, и больше не могу быть таким беззаботным и легкомысленным, как раньше. Это и ответственность, и долг перед предками. Я хочу здесь осесть. Мои годы скитаний и странствий закончились. А у тебя они продлятся еще несколько лет.

Франческа хотела возразить, но у нее не хватало слов.

— Ладно, — в конце концов, с досадой сказала она. — Ты меня не хочешь, в этом все дело. Больше я не приеду в Лэньон.

— Не злись. Куда тебе еще ехать? Ты знаешь, Лэньон — твой дом. То, что произошло сегодня ночью, ничего не меняет. Это был всего лишь поцелуй, будь он трижды проклят! — не выдержал он.

«Всего лишь поцелуй!» То волшебное, незабываемое чувство, которое она испытала! А для него это был только лишь ничего не значащий, заурядный эпизод, как с той американкой, Беверли Вогт.

Каспар, стоя, допил свой кофе и посмотрел на Франческу через край чашки:

— Хорошо, что мы сейчас живем раздельно. Возникни такая ситуация на яхте, и чтобы выдержать ее, потребовался бы святой. А святым я никогда не был. Мне даже трудно противостоять тебе, Франческа!

Она поняла, чего он добивается. Он хочет разозлить ее, представив все как чисто сексуальное влечение. Но она не даст сбить себя с толку!

— Я на двенадцать лет старше тебя, — продолжал Каспар. — Вступить с тобой в сексуальные отношения, Франческа, было бы преступлением, хотя меня и сильно влечет к тебе. И твой поцелуй так сладок. Но сейчас я ввязался в одно дело, которое, надеюсь, поможет мне сохранить Лэньон, и ближайшие годы лягут на меня тяжелым бременем. А твои хрупкие плечики не в состоянии нести такой груз. Через год-два ты еще будешь мне благодарна, что я отказался от тебя!

— Ты сам-то веришь в это? — спросила она упавшим голосом.

— Уверен! — Он поставил свою чашку. — Ну, мне пора, Франческа. — Он взял ее руку. — Знай, что ты очень привлекательна и желанна. И я очень дорожу нашей дружбой. Помнишь, ты приняла решение в пользу своего отца? Сейчас я выбираю Лэньон.

Когда Каспар ушел, Франческа отправилась в гостевую комнату, чтобы приготовить ее для матери Харриет. Постель, на которой спал Каспар, была еще не убрана. Она, движимая неведомым чувством, бросилась на нее, зарылась головой в подушку, которая еще хранила его запах, и зашлась в рыданиях.

Никогда, никогда больше он не поцелует ее! Никогда не почувствует она его сильное тело! Не вызовет содрогающую его дрожь! Никогда! Никогда!

Нет, она больше не поедет в Лэньон, ей там нечего делать! А что же ей делать? Куда идти?

И неожиданно пришло решение. Она должна поехать в Италию и разыскать семью своей мамы. Не сейчас, пока что она нужна Харриет.

Когда Франческа поднялась, боль от неразделенной любви не стала меньше, но вместе с тем в ней теперь жила и решимость воплотить свои планы на будущее. Она никому ничего не скажет. Просто однажды она исчезнет, оставив только письмо.

Глава 9

С Джеком Линслейдом Франческа познакомилась на приеме, на его вилле в Тоскане. У него еще был загородный дом в горах на юге Франции, вилла в Палм Бич и пентхаус в Лондоне. Он слыл мультимиллионером, и делал свой бизнес в какой-то отрасли тяжелой промышленности.

Уже год она жила в Италии. Нельзя сказать, что это был счастливый год, но вполне насыщенный и интересный. Ступив на землю Италии, она заставила себя напрочь отрешиться от прошлого и заняться сегодняшним днем.

Италия подходила для этого как нельзя лучше. Пусть ее мечта стать модельером оставалась всего лишь мечтой, но здесь она оказалась в той стране, где на моду не смотрят как на приятный пустячок, а подходят со всей серьезностью.

Найти следы ее матери оказалось не так уж трудно. Материнская фамилия указывала Франческе на одно из самых влиятельных семейств страны, обосновавшихся во Флоренции. На самом лучшем, литературном итальянском она написала бабушке, когда в своих поисках выяснила, что дед умер несколько лет назад. Она сообщала, что у нее нет других родственников и что в настоящее время она находится в Риме.

Напрасно прождала она целый месяц, а потом решила, что бабушка не хочет ворошить прошлое. Ну что ж, такое положение дел она тоже принимала в расчет. Но было как-то обидно не получить в ответ ни строчки.

Однажды вечером Франческа возвращалась со службы — сезонной работы в одном туристическом бюро — и увидела у дверей своего пансиона роскошный автомобиль. Возможно, она и не обратила бы внимания на этот «Альфа-Ромео», если бы не куча соседских мальчишек, которые облепили его. Такие машины были в ее районе редкостью и, мимолетно глянув на сидевшего за рулем прилично одетого итальянца, она прикинула, кого бы он мог здесь ожидать.

— Минутку, синьорина!

Сначала Франческа не поняла, что это относится к ней. И, только когда он спросил на английском: «Вы ведь Франческа Хартли, не так ли?», она обернулась.

Мужчина вышел из автомобиля и приблизился к ней. Импозантный, с тонко очерченным лицом, он был в возрасте Каспара, а ростом с нее.

— Да, это я. Откуда вам известно мое имя?

— Я тебя сразу узнал. У меня в доме висит портрет, который мог бы быть написан с тебя. Я твой кузен Джованни, старший сын брата твоей матери, — объяснил он. — Дед и отец умерли, так что теперь я глава семьи. Извини, что мы не сразу ответили на твое письмо. — Он огляделся вокруг. Мальчишки висели на его авто, другие стояли поодаль с открытыми ртами. Из окон высовывались любопытные женщины. — Здесь нам не дадут поговорить. Можно мне тебя куда-нибудь пригласить?

— Хорошо, — чуть помедлив, согласилась Франческа и прошла к автомобилю.

Он предупредительно открыл ей дверцу.

— Не слишком хороший квартал, — заметил он, когда машина отъехала.

— Возможно. Но, по крайней мере, люди здесь доброжелательные и чуткие.

Должно быть, он неправильно истолковал ее ответ, потому что тут же с жаром возразил:

— Поверь мне, Франческа, никто в семье не относится к тебе плохо, и у нас не было намерения обижать тебя. Это просто стечение обстоятельств. Моя жена только недавно узнала о твоем письме. — Он казался очень взволнованным. — Бабушке, должен тебе сказать, почти девяносто. Она уже слаба и умом, и глазами. Обычно ей читает Мария, ее горничная, но та и сама не намного моложе.

На некоторое время он отвлекся от разговора, прокладывая себе дорогу в потоке машин, потом продолжил:

— То, что было давно, она помнит лучше, чем вчерашний день. Ей не слишком-то легко жилось с дедом, он был настоящий тиран. Подчас бабушка забывает, что он уже умер. И когда Мария прочитала ей твое письмо, она испугалась, что оно попадет мужу на глаза, и велела сжечь его. А потом снова впала в детство.

— Бог мой, я не знала, что мое письмо так на нее подействует, а то бы не стала писать его.

— Да ты что! — темпераментно воскликнул Джованни. — И думать забудь! Я не такой, как дед! Я так рад, что ты объявилась. Уж ты-то вообще не имеешь никакого отношения к той давней истории. На наше счастье, Мария не послушалась бабушку, а отдала письмо моей жене. — Он посмотрел на Франческу с хитрой улыбкой. — Хоть я и не деспот, однако человек осторожный. Не то что моя жена, у нее слишком доброе сердце. Я решил сначала посмотреть на тебя, прежде чем брать в свой дом.

— Спасибо, что ты со мной откровенен, кузен Джованни, — насмешливо улыбнулась ему Франческа, — но у меня и в мыслях не было стать вам обузой. — Она гордо вздернула подбородок. — Я просто хотела познакомиться или даже подружиться с родственниками. Разве это не естественное желание? А обеспечить себя я вполне в состоянии и сама, можешь мне поверить!

— Но не настолько, как это подобает члену нашей семьи. Я уважаю твою независимость, Франческа, однако не думаю, что твое нынешнее положение достойно тебя. Вряд ли и тебя саму устраивает работа мелкой служащей!

Его голос звучал теперь холодно и даже слегка высокомерно. Так мог говорить и Каспар.

— Откуда ты знаешь, где я работаю?

— Я послал в пансион мальчишек узнать, дома ли ты. Хозяйка спустилась собственной персоной, и мне было не трудно навести о тебе справку. Сначала она, конечно, отнеслась к моим расспросам с подозрением, но, когда убедилась, что у меня нет плохих намерений, разговорилась. Похоже, хозяйка печется о тебе и даже чувствует какую-то ответственность. Она очень хорошо о тебе отзывалась, но сожалела, что ты всегда грустная. Она полагает, что ты недавно потеряла родителей. Но разве это так? Твой отец ведь умер довольно давно, ты все еще горюешь по нему?

— Синьора Бари ошибается. Я вовсе не грустная, просто не слишком откровенная, — возразила Франческа. — А к отцу я не была настолько привязана, думаю, дедушка еще тогда правильно оценил его. Но все равно, это было несправедливо так поступить с мамой из-за неудачного замужества! Прости, может быть, я не все знаю, мне известна только версия отца.

С этого дня жизнь Франчески кардинальным образом переменилась. Джованни и Габриэлла, не допуская никаких возражений, забрали ее к себе. Они считали, что она должна находиться под их опекой и вести жизнь достойную девушки их круга до тех пор, пока не появится симпатичный молодой человек, естественно богатый и родовитый, за которого она выйдет замуж.

У самой Франчески на этот счет были совсем иные планы. Она хотела заниматься моделированием и сделать профессиональную карьеру, и никакие просьбы или уговоры не могли поколебать ее решения. Тогда семья взялась за то, чтобы, используя свое влияние, помочь наладить ей нужные контакты. Так она познакомилась с Джеком Линслейдом.

К тому времени Франческа завершила свое образование. Итальянским она владела теперь не хуже английского, а внешне преобразилась в молодую элегантную женщину. Уже полгода она работала ассистенткой у одного из ведущих кутюрье Италии и быстро набиралась опыта.

Джека Линслейда она знала по рассказам. Он был сорокалетним вдовцом с двумя сыновьями. Мальчики воспитывались в закрытой школе в Швейцарии. По рассказам, он горячо любил свою умершую жену, и не собирался скоропалительно жениться второй раз.

— Насколько я знаю, у него сейчас нет никакой женщины, — болтала Габриэлла по дороге на прием. — Он весь в работе.

Тем вечером Франческа станцевала с Джеком Линслейдом не один танец и нашла его очень интересным. Он не кичился своим богатством и не приставал со старческими поучениями. Напротив, много расспрашивал ее, интересовался ее взглядами и планами на жизнь. У них оказалось немало общих интересов и мнений о разных вещах и событиях. Она явно понравилась Джеку.

Двумя днями позже Джек поджидал ее у дома моды. Когда он пригласил ее на обед, она заколебалась.

— Что вас смущает? — улыбнулся он открытой улыбкой. — Боитесь, что примусь вас соблазнять?

— Нет, такого впечатления вы не производите, — засмеялась Франческа.

— Может, лет через двадцать я и начну гоняться за девушками, которые мне в дочери годятся, но не теперь. А знаете, мне очень жаль, что у меня нет дочери, я люблю женское общество. Но сейчас, после смерти моей Изабель, большинство женщин интересуется скорее моими деньгами, чем мной самим. Вы, кажется, к деньгам равнодушны. Вы проявили интерес к моей работе, а мне хочется побольше узнать о ваших дальнейших планах. Такое предложение вас устраивает?

Так началась их дружба, от которой Джованни и Габриэлла ожидали, а может, даже надеялись, что она перерастет в нечто большее. Возможно, их неуемное стремление выгодно выдать Франческу замуж послужило тому, что она легко получила согласие семьи принять предложение Джека Линслейда финансировать ее собственное дело. Ее саму смущало только то, что для этого придется вернуться в Лондон. Большую часть года Джек проживал в Англии, там был его основной бизнес.

Для Джека же было важно иметь Франческу поблизости от себя. Он высоко ценил их отношения, в ней он нашел женщину, с которой мог откровенно говорить, спорить и приятно общаться.

Джованни передал Франческе и деньги, что остались ей в наследство от бабушки, которая скончалась перед ее отъездом. Франческа тепло попрощалась с семьей. Они очень сблизились за это время, и она знала — здесь, во Флоренции остается ее дом, куда она всегда может вернуться.

Франческа возвратилась в Лондон со смешанными чувствами. С одной стороны, она была взволнованна и счастлива. Открыть собственный салон, да еще с таким начальным капиталом, что не придется экономить на мелочах! С другой стороны, мысль о возможной встрече с Каспаром пугала ее. Но Лондон большой город, успокаивала она себя, и вряд ли их пути пересекутся.

На ее совершеннолетие, после года напряженной работы по обустройству бутика, Джек устроил Франческе пышный прием со многими приглашенными. Но не в своем доме, а у друзей, высокопоставленной супружеской четы. Сам занимая высокую ступень в обществе, он не хотел ставить себя, да и Франческу в двусмысленное положение. Он не желал, чтобы в светской хронике или на страницах желтой прессы марали досужими домыслами их чистую дружбу.

Джек часто рассказывал Франческе о своей рано скончавшейся жене. Он говорил о ней так тепло и трепетно, что и Франческе хотелось поведать ему о своей неразделенной любви, но потом она раздумала. Так это и осталось ее тайной.

Через неделю после своего праздника Франческа узнала из газеты о смерти леди Элис Беррингтон. С глазами, полными слез, читала она некролог. Как живая стояла перед ней немного эксцентричная, но чуткая и остроумная тетя Элис. Франческа только сейчас поняла, как горячо любила она двоюродную бабушку Каспара, и горько пожалела, что не довелось с ней больше встретиться при жизни.

Но время шло. Вот уже два года Франческа жила в Лондоне. Ее салон «Звездное кружево» процветал. Она набрала талантливых и прилежных сотрудников, которые творчески брались за дело и были приятны в общении. Совсем юные, такие, как Сьюзи, зачастую делились с ней своими заботами и радостями.

Как-то в понедельник Сьюзи с восторгом рассказывала ей, как замечательно провела она со своим парнем уик-энд.

— Мы были на экскурсии в такой загородной резиденции, что просто чудо! — соловьем заливалась она. — Это неописуемо, мисс Римини! Какой дворец, какое убранство! А скульптур и картин — не перечесть! Вам надо обязательно это увидеть.

— И где это?

— В Лэньоне. Мы взяли с собой перекусить, но это и не понадобилось, — продолжала лопотать Сьюзи, не замечая, как переменилось лицо хозяйки. — Нас угостили в оранжерее. Ах, какая оранжерея! Есть все, что душе угодно.

— А хозяина вы видели?

— Не знаю, может быть. Из одной двери с табличкой: «Личные апартаменты» вышел мужчина, такой высокий, темноволосый, и очень приветливо поздоровался с нами. Петер потом сказал, что лицом он здорово похож на портреты во дворце. Но на нем были только пуловер и джинсы — наверное, какой-нибудь служащий.

«Конечно, это Каспар, — подумала Франческа. — Значит, ему все-таки удалось сохранить Лэньон! И не только сохранить…» За все эти годы дня не проходило, чтобы Франческа не думала о нем.

Достигнув своего двадцатитрехлетия, Франческа, можно сказать, исполнила все задуманное. Она занималась любимым делом. Ее имя стало известно по всей Европе. На великосветских раутах, будь то в Лондоне или Риме, были представлены, как минимум, одна-две ее модели. И журналы мод, и специальные издания хвалили, а то и обожествляли ее. Бутик приносил солидный годовой доход, так что о средствах к существованию ей также задумываться не приходилось. Она задумывалась о другом.

«И что дальше? — спрашивала себя Франческа, ворочаясь долгими бессонными ночами. — Что дальше мне делать со своей жизнью?» Самый логичный ответ на этот вопрос — это вступить в брак. Но, хотя вокруг нее и крутилось множество ухажеров, которым стоило только махнуть рукой, единственно возможной кандидатурой оставался Джек Линслейд. Но он по-прежнему горевал о своей Изабель, а к ней относился скорее как к дочери.

Чтобы как-то восстановить свое душевное равновесие, Франческа решила устроить себе маленькие каникулы в Италии. Накануне Джек улетел в Америку, и перед его отъездом они договорились, когда вернутся, вместе пообедать.

Обычно по возвращении из отпуска Франческа с удвоенной энергией принималась за работу. Но на этот раз у нее совсем не было вдохновения. Визит во Флоренцию нисколько не успокоил ее, наоборот, еще добавил сомнений.

Франческа равнодушно скользнула взглядом по изысканным букетам, которые Сьюзи поставила и в салоне, и на ее рабочем столе, и стала подниматься на верхний этаж, где она обустроила себе жилую комнату. Раньше это были три комнатушки, но она сломала перегородки и организовала одно, стильно оформленное пространство. К комнате примыкали кухня, оборудованная по последнему слову техники, и комфортабельная ванная.

Она любила свой дом. Но вчера, вернувшись из поездки, посмотрела на него другими глазами. Ее комната была безжизненной и больше напоминала фотографию из рекламного проспекта.

Ну кто, скажите, кроме одинокой женщины, будет окружать себя такими светлыми тонами персикового, голубого и лимонно-желтого? Кто положит на пол пушистый ковер цвета барбариса, на котором любое пятнышко и любая соринка будут сразу заметны? Ее любимыйдом вдруг представился ей пустынным местом, где никогда не будут возиться дети, не поточит коготки кошка, где никогда страстные объятия и поцелуи не разметают живописно разложенные подушки на диване. А роскошная двуспальная кровать всегда будет ей одиноким пристанищем…

В обед Франческа встретилась с Джеком в ресторане. Она постаралась скрыть свое дурное настроение, по крайней мере аппетит у нее не пропал. Они прекрасно пообедали, рассказали друг другу о своих путешествиях и были, как всегда, несказанно рады друг другу. Уже на выходе Джек ошарашил ее своим заявлением:

— Я получил бы от поездки еще больше удовольствия, если бы ты была со мной. Ты знаешь, я всегда был против браков с такой огромной разницей в возрасте. Но, думаю, у нас бы получилось. Что ты на этот счет думаешь, Франческа?

— Прямо не знаю, что сказать. Мне немного не по себе.

Джек помолчал.

— Извини, Франческа. Конечно, ты даже не задумывалась о том, чтобы выйти за меня замуж. Ты еще слишком молода, чтобы вступать в брак по расчету. У тебя впереди еще столько любви и романов. Просто рядом с тобой я забываю о твоей юности. Ты, с твоим умом и рассудительностью, кажешься мне гораздо старше. Прости, малышка!

Франческа вздрогнула. Так он ее еще никогда не называл.

— Ты не поверишь, Джек, но я задумывалась об этом, только не думала, что ты сам еще когда-нибудь женишься. Раз уж ты затронул эту тему, я скажу тебе, что ты очень дорог мне. Но вряд ли из нашего брака вышло бы что-нибудь хорошее. И вовсе не из-за разницы в возрасте, а потому, что я люблю другого.

— Я давно это знал. Еще с тех пор, как мы познакомились. Но думал, что это прошло.

— Ты знал?

— Скажем, догадывался, — уточнил Джек. — Понимаешь, Франческа, когда человек несчастен, он быстро распознает эту печать на других. Я видел, что у тебя на душе глубокая рана и что ты очень задета или обижена. Что с тобой случилось? Ты не хочешь поговорить?

— Ни с кем другим, Джек, только с тобой.

И она в двух словах рассказала ему, почему в свое время сбежала в Италию.

— Он был совершенно прав, Франческа, — сказал Джек, когда она закончила свой рассказ. — Между тридцатилетним мужчиной и девятнадцатилетней девушкой пропасть еще больше, чем теперь между нами. Ты очень изменилась с тех пор, сильно повзрослела, особенно после вашего разрыва. А почему бы тебе не попытаться снова встретиться с ним? Может, по прошествии стольких лет, он уже не покажется тебе таким притягательным и желанным, каким сохранился в твоей памяти?

— Возможно, — задумчиво сказала Франческа, — но не думаю. Знаешь, я ведь никогда не смотрела на жизнь через розовые очки, даже в те времена. Все мои иллюзии были разбиты еще в детстве.

— Но ты не можешь всю жизнь прожить в одиночестве.

— Наверное. И все-таки, прости, Джек, я не могу принять твое предложение.

Когда они прощались на Понт-стрит, у Франчески возникло смутное чувство, что она потеряла очень дорогого друга, несмотря на то, что он внешне спокойно принял ее признание.

Вскоре после расставания она вернулась в салон и приняла участие в примерке нового платья леди Корнуолл. А потом в бутике вдруг чудесным образом появился он. Каспар.

Глава 10

— Как дела, Каспар? Хорошо выглядишь, — сдержанно приветствовала его Франческа.

Он проигнорировал ее формальную вежливость.

— Я думал, ты где-то в Италии. Как давно ты вернулась?

— В Италии я прожила чуть больше года, а с тех пор — здесь. Я… — Она не закончила фразы. Звякнул дверной колокольчик, и в салон вошла элегантная дама лет тридцати.

— Извини, дорогой, что опоздала, — обратилась она к Каспару. — Меня задержали у Харви Николсон. Привет, Сьюзи.

— Представь себе, Джуди, твоя обожаемая модельерша — моя давняя знакомая, — сказал Каспар. — Познакомься, ее настоящее имя Франческа Хартли. Франческа, это Джуди ОʼКоннор.

— Добрый день, мисс Хартли. — Дама окинула Франческу любопытным взглядом. — А когда и где вы познакомились?

— Это было давно, в Южной Америке, — ответила Франческа.

Франческа пыталась определить, носит ли приятельница Каспара обручальное кольцо, но ее руки скрывали перчатки. Хотя такая эффектная дама в ее возрасте должна бы уже быть замужем.

— Чего вы желаете? — Франческа отогнала неуместные мысли.

— Месяц назад я купила у вас юбку из черного крепа. Узкая, облегающая по бедрам, длина за колено, по низу в три ряда такие асимметричные воланы с подбивкой, немного в испанском стиле. Теперь мне хотелось бы подобрать к ней новую блузку.

— О, я хорошо помню ту модель. Сейчас посмотрим, думаю, найдем вам что-нибудь подходящее. — Франческа пошла к выставленному ассортименту, затылком чувствуя, как Каспар рассматривает ее с головы до ног. — Вот, примерьте эти. Немного нервничая, она продемонстрировала клиентке пару блузок на плечиках и передала модели Сьюзи.

Как только Джуди ОʼКоннор и Сьюзи удалились в примерочную, Каспар подошел к ней и взял за руку.

— Я представил тебя как Франческу Хартли, но, может быть, ты уже сменила фамилию? — Он пристрастно рассмотрел ее тонкие пальцы.

— Нет, это всего лишь украшения. А вот ты определенно должен бы быть женат. Кто она, Алисия или Дафна?

— Алисия или Дафна? О чем ты ведешь речь? — Он нахмурился.

— Я думала, ты женишься на одной из них. Но, может быть, позже ты нашел более подходящую пару, красивую, из хорошей семьи и с деньгами? Лэньону ведь требовалась хозяйка.

— Ты не угадала. И Алисия, и Дафна — обе замужем, но не за мной. А я по-прежнему холостяк. Наверное, так им и останусь. — Это прозвучало довольно мрачно.

— Странно. И почему же?

— Мои соображения вряд ли будут тебе интересны, Франческа Хартли.

— Я так расстроилась, когда прочитала сообщение о смерти леди Элис, — сменила Франческа тему.

— Смотрите-ка, неужели? — Перед ней был снова знакомый, беззлобно язвительный Каспар.

— Да, я ее очень любила.

— Видно, недостаточно, если так ни разу и не написала ей!

— Ты прекрасно знаешь, почему я не писала, — холодно ответила Франческа. — Насколько я тебя знаю, ты бы приехал и заставил меня вернуться в Лэньон.

— Я и без того прекрасно знал, где ты, — с сарказмом сообщил Каспар. — Я знал о тебе все вплоть до твоего двадцатого дня рождения. А потом… — Он пожал плечами.

— Не верю! Как ты мог знать?

— Сначала ты жила в Риме, в третьеразрядном пансионе, и работала в турбюро. Потом семья твоей матери взяла тебя под свое покровительство, и ты переехала во Флоренцию.

— Откуда тебе стало известно?!

— После того как ты исчезла от Сэма и Харриет, я предположил, что Италия — единственное место, куда ты могла сбежать. Должен признаться, мне стоило немалых денег, чтобы неотступно идти по твоему следу. Я получал ежемесячные отчеты. Через год я сам приехал во Флоренцию, чтобы собственными глазами убедиться, что у тебя все хорошо и ты наслаждаешься жизнью. А ты наслаждалась, и как! Я целый вечер провел в ночном клубе «Буссола» и наблюдал, как ты танцевала и флиртовала с юным Роберто Бьяджи. По-моему, он был в полном отпаде, так ты вскружила ему голову.

Франческа вспомнила тот вечер. Симпатичный Роберто действительно был влюблен в нее по уши. Но вовсе не потому, что она поощряла его ухаживания. Тогда она просто изо всех сил старалась отвлечься, чтобы заглушить тоску по Каспару.

— И ты в тот вечер был рядом? Совсем близко?! О боже!

— Не подумай, что я шпионил за тобой. Просто однажды я взял на себя обязательства и хотел только знать, что у тебя все в порядке, — поспешил оправдаться Каспар. — И кроме того, я смог успокоить тетю Элис, что твоя глупая детская влюбленность в меня прошла. А то она все изводилась, что своим отказом я сделал тебя несчастной.

«Господи, как несправедливо устроена жизнь! — думала между тем Франческа. — Я спасалась от памяти о нем, а он в это время был рядом! Я понапрасну потеряла столько времени, и не успела сказать тете Элис, как бесконечно люблю ее, а она жила в тревоге обо мне и все-все понимала!»

Но, прежде чем Франческа смогла что-то вымолвить, из-за портьеры примерочной вышла Джуди ОʼКоннор:

— Вот эта, по-моему, подходит изумительно, правда, дорогой? — Она повертелась перед Каспаром.

Прошла целая вечность, пока он рассеянно подтвердил:

— Да, очень мило, Джуди.

Франческа оказалась права в своих предположениях. На руке миссис ОʼКоннор блестело обручальное кольцо!

Как только клиентка ушла переодеться, Каспар снова приблизился к Франческе:

— Я отвезу Джуди домой и вернусь. Где ты живешь?

— Здесь, на верхнем этаже.

— Значит, в девять!

Франческа вскинула брови:

— Ваши дамы всегда позволяют разговаривать с собой в подобном тоне, лорд Лэньон?

На его лице заходили желваки:

Если… ты… еще раз ко мне так обратишься, то я…

«…положу тебя через колено и выпорю» — закончила про себя Франческа. Но Каспар, не продолжив фразы, глубоко вздохнул и вежливо осведомился:

— У тебя на сегодняшний вечер не назначено никаких неотложных встреч?

— Случайно сегодня вечером я свободна.

— Тогда, может быть, ты не будешь против, если около девяти я зайду к тебе? Я не займу у тебя слишком много времени.

Франческа помедлила с ответом. Что ей делать? Отказаться? Или все-таки нет? Он выглядел так, словно готов был кого-нибудь убить. Чего это он так вскинулся?..

— Хорошо, в девять, — сказала она непринужденно.

Она поднялась к себе. До девяти осталось так мало времени! Что ей надеть? Шелковый белый костюм, который она привезла из последней поездки в Италию? Или экстравагантную юбку с крайне легкомысленной цветной блузкой? А может, убойное пурпурное платье с глубоким вырезом? Тут ей пришла на ум ее последняя модель — аквамариновое облегающее платье на корсете. Почему бы и нет? Почему бы не дать ему понять, что он в свое время потерял?

К половине девятого Франческа была в полном вооружении и нервно мерила шагами комнату. Надо ли было так выряжаться? «К черту, — неожиданно для себя подумала она. — Сегодня вечером я хочу быть неотразимой!»

Около девяти раздался звонок. Она подошла к домофону:

— Кто там?

— Каспар.

— Пожалуйста, прикрой за собой поплотнее входные двери! — Она нажала на кнопку.

Франческа приоткрыла дверь своей квартиры и бросила последний взгляд в зеркало. Ее зеленые глаза горели неземным светом. Она услышала его шаги на лестнице — он летел, перепрыгивая через ступени.

— Заходи! — крикнула она, едва успев отпрянуть.

Одним большим шагом он переступил порог. Вначале он увидел ее отражение в зеркале и только потом ее саму, поправляющую в вазе пурпурно-красные розы. Эти розы она перенесла из своего кабинета в надежде, что он примет их за подношение поклонника.

— Ты пришел вовремя, Каспар. Что, миссис О’Коннор живет не слишком далеко, что ты успел еще и сюда?

Он смерил ее взглядом с ног до головы:

— А ты обычно так одеваешься?

— Ты сказал, что ненадолго. Может быть, потом я успею к подруге на вечеринку. — Франческа оставила наконец в покое цветы и взяла в руки бокал, в котором плавали кружочки лимона. Всего лишь минеральная вода, но, может, он примет это за джин.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Виски с содовой, если у тебя есть.

Он сбросил не глядя свой «барберри», который когда-то они покупали вместе, прямо на абрикосовое кресло и огляделся:

— Так ты живешь одна?

Франческа протянула ему бокал:

— Квартира слишком мала для двоих. По-моему, я уже сказала, что не замужем.

— Многие живут друг с другом, не думая о регистрации.

— Я живу одна и думаю только о работе, — с расстановкой ответила Франческа.

— И вполне успешно, как я погляжу.

Каспар смерил ее неприкрыто вожделеющим взглядом, которого она по отношению к себе за ним не знала.

— Не верю, что ты так оделась на вечеринку у подружки. Признайся, ты разоделась ради меня. Но тебе ни к чему всякие женские уловки. Ты и без них всегда была безумно соблазнительна. Но та, что я видел в итальянском клубе, и в сравнение не идет с той, что сейчас передо мной. Ты стала красавицей, Франческа, и сама знаешь это.

Франческа опустилась в кресло и отхлебнула из бокала. Не пригубив, Каспар поставил свой бокал и пошел на нее. Как парализованная, не в силах пошевелиться, Франческа следила за его приближением. Он подошел, вынул бокал из ее рук, поставил его на столик и, взяв за руки, поднял ее:

— Зачем столько ухищрений, моя сладкая! И без этого потрясающего прикида я посчитал бы невежливым не вернуть свой давнишний долг.

Сопротивляться было поздно. Все ее возражения он закрыл страстным поцелуем. Тем самым, долгим, глубоким, возбуждающим. И, как сто лет назад, она закинула свои руки за его голову и прижалась к нему.

Она нисколько не рассердилась, даже когда он срывающимся от нетерпения, хриплым голосом прошептал: «Скажи, черт возьми, где на этом сногсшибательном платье молния, пока я не сорвал его с тебя!» Она принадлежала ему. Она всегда была ему послушна. Она любила его! И, если он хотел взять ее здесь и сейчас, что она могла иметь против этого? Кроме того, что…

— Каспар, подожди!

— Чего? Я ждал столько бесконечно долгих лет! И теперь, когда снова нашел тебя, больше не намерен отказываться от того, что мне однажды было предложено. Ты так повзрослела и похорошела. Я хочу тебя, хочу до безумия! И в этот раз ты станешь моей!

Он снова поцеловал ее, долго и страстно. Она едва могла вдохнуть. Когда он чуть ослабил свои объятия, она поняла, что он тщетно ищет застежку у нее на спине.

— Подожди, я сама, — едва слышно прошептала она, слегка отстранилась и расстегнула молнию сбоку. — Только есть кое-что, что ты все-таки должен знать. — Она старалась не смотреть ему в глаза. — У меня это будет в первый раз.

Его губы выцеловывали ложбинку между шеей и ключицей. Сначала ей показалось, что он просто не слышал ее или, охваченный страстью, не придал значения ее словам. Потом он поднял голову и посмотрел на нее. Франческа, все еще в его объятиях, с расстегнутым платьем, растрепанными волосами и пылающими губами, вдруг осознала происходящее. Нет, не об этом мечтала она всю свою жизнь! Волшебство начало безнадежно развеиваться.

— Подожди, — пробормотал он, тряхнув головой. — Поверить не могу. Чтобы такая потрясающая женщина… Боже! Мужики должны толпами валяться у твоих ног, умоляя переспать с ними.

— Ну, не толпами. Я говорила тебе, что у меня не много друзей.

— Но тебе уже двадцать три! Неужели среди этих немногих не нашлось двух-трех, подходящих на роль любовника? Твои поцелуи не похожи на поцелуи фригидной женщины.

— Я и не фригидна, по крайней мере так думаю. Просто мне никогда не нужен был голый секс. Я должна еще и любить того, с кем сплю. А это было невозможно.

От его сумасшедшей страсти не осталось и следа. Он выглядел потрясенным и растерянным.

— Почему невозможно?

— Потому что я никогда не переставала любить тебя. О проклятье! Каспар, зачем ты заставил меня это сказать?!

Она вырвалась из его рук, бросилась на диван и уткнулась в вышитую шелком подушку. Помимо ее воли, рыдания содрогали все ее тело. Она проклинала себя, его и судьбу, которая снова свела их.

Каспар подошел и присел рядом с ней. Он положил руку на ее вздрагивающие плечи. Но Франческа хотела сейчас только одного — пусть он уйдет! Не думает же он, что она теперь сможет лечь с ним в постель! После всего, в чем призналась. Блаженный миг любви растаял как дым. Она поняла, что он жаждал только ее тела. Сама она была ему не нужна. Каким ужасным было бы пробуждение, если бы она действительно отдалась ему!

Постепенно ее всхлипывания стали утихать — у нее уже не было сил даже плакать. Она чувствовала себя совершенно опустошенной.

Каспар подождал еще немного, потом нежно приподнял ее и развернул к себе:

— Послушай меня, Франческа! Не буду утверждать, что я монах — это было бы ложью. У меня были женщины до тебя, были и за эти четыре года. Сегодня ты спрашивала меня, почему я думаю, что навеки останусь холостяком. Ответ прост. Единственная женщина, которую я мог бы назвать своей женой, была еще слишком юна, когда была рядом. А потом она исчезла. Через год я потерял ее следы. Я не переставал надеяться, что однажды она вернется ко мне. Но проходили годы, а надежда была напрасной.

Франческа робко взглянула ему в глаза. Каспар положил ее голову себе на плечо и, поглаживая по волосам, зашептал прямо в ушко:

— Я раньше и не подозревал, как сильно люблю тебя. Только когда ты ушла, я понял это. Да, ты права, сегодня я пришел, чтобы взять тебя. Я увидел в тебе надменную и самоуверенную деловую женщину, которая должна быть окружена кучей любовников. Во мне все перевернулось. Я и представить себе не мог, что ты могла остаться той же Франческой, моей Франческой, только ставшей неизмеримо прекраснее. — Он поднял ее голову и заглянул глубоко в глаза. — Любишь ли ты еще меня настолько, чтобы выйти за меня замуж? Я люблю тебя.

— Настолько? Ах, Каспар, моя любовь к тебе безмерна! Выйти за тебя замуж… О Святые Небеса! — На ее глаза снова выступили слезы.

Он прижался губами к ее лбу:

— Не плакать, любимая, не плакать! Все позади. Мы вместе. Все будет хорошо!

Она притянула его голову к себе и открыла губы для поцелуя. Немного погодя Каспар выпустил ее из своих объятий:

— Так не пойдет, малышка! Мне было невыносимо трудно держать себя в руках, когда тебе еще было девятнадцать, а уж сейчас…

Он встал, прошелся по комнате и остановился у большого абстрактного полотна. Он пристально разглядывал его, а Франческа понимала, что не картина привлекла его — он всеми силами пытается совладать с собой. И за это она любила его еще больше!

Она переоделась и позвала его на кухню. Вместе они приготовили ужин и, когда там же расположились за уютным столом, Каспар неожиданно спросил:

— А как тебе в голову пришла идиотская идея, что я должен был жениться на Алисии или Дафне?

Франческа, немного смущаясь, рассказала ему о подслушанном в библиотеке разговоре и о том, как тетя Элис сказала, что за женой ему не надо далеко ходить.

— Но, любимая, — горько улыбнулся он. — Она имела в виду тебя! Тетя Элис была необыкновенно прозорливой женщиной. Она понимала меня лучше меня самого. А твой характер, твой ум, твой шарм распознала с первого взгляда. Она еще тогда сказала мне, что из невзрачной куколки вылетит невообразимой красоты бабочка.

— Если хочешь, можешь остаться сегодня у меня, — еле слышно прошептала Франческа.

Каспар положил свою руку на ее, лежащую на столе, с подрагивающими пальцами.

— Нет, малышка, но не потому, что я не хочу тебя. Просто я столько лет мечтал о нашей настоящей брачной ночи! Я переночую у себя в клубе. Мы встретимся утром, позавтракаем вместе в отеле Гайд-парка, потом зайдем в банк, и ты сможешь выбрать себе обручальное кольцо, какое только пожелаешь.

Он поднес ее руку к своим губам и с нежностью поцеловал ее ладонь.

— А потом мы дадим объявление, что счастливейший из смертных лорд Лэньон и мисс Франческа Хартли объявляют о своем бракосочетании…

Через две недели солнечным весенним утром викарий церкви Девы Марии в Лэньоне обвенчал их в семейной часовне.

Обряда венчания Франческа ожидала в покоях, отведенных для невесты. Ее свадебное платье было сшито из тяжелого атласа, покрытого воздушным, с проблесками серебряной нити шифоном — настоящее звездное кружево! Многочисленные нижние юбки плавно колыхались при каждом шаге. Узкий лиф, подчеркивающий ее осиную талию, был вышит едва распустившимися белыми лилиями, а глубокое декольте, прикрытое органзой, украшено крупными жемчужинами, словно каплями росы. Цветки мирты с бутонами белых лилий лежали на ее волосах царственным венцом, от которого ниспадала невесомая, как дымка, фата.

Кузен Джованни, вошедший, чтобы препроводить невесту к алтарю, застыл на пороге.

— Это платье навеяли мне старые портреты, — смущенно улыбнулась Франческа.

— Видел я на этих портретах и прекрасных дам, — едва перевел дух Джованни, — но только теперь Лэньон обрел свою настоящую маркизу!

Позже, когда свадебный обед подошел к концу и гости кто разъехались, кто удалились в отведенные им покои, Каспар и Франческа стояли на южной террасе, где незримо улыбалась им тетушка Элис.

— Когда мы вернемся из свадебного путешествия, я прикажу написать твой портрет, моя красавица, — сказал Каспар.

— А на сколько мы можем уехать? — невольно вырвалось у Франчески.

— На месяц или на два.

— Разве дела позволят тебе так долго отсутствовать?

— Я отдал Лэньону четыре года своей жизни, — усмехнулся Каспар. — Теперь он может подарить мне несколько недель. А тебе не интересно, куда мы направляемся?

— Еще как интересно! Я просто лопну от любопытства, если ты мне сейчас же не скажешь!

— Так и быть! Сначала мы долетим до Антигуа, а оттуда пойдем под парусом до Гренады.

— Каспар, о боже! Ты не продал «Золотой дождь»?!

— Нет, я не мог себе этого позволить. Я все время надеялся, что ты еще вернешься ко мне. Но есть и еще кое-что. Пойдем! В нашей спальне тебя ждет подарок.

Он, как хрупкую драгоценность, взял Франческу за руку и повел в верхние покои. Там он достал из секретера узкий, обтянутый бархатом футляр, открыл его, и… засверкала зыбкая лунная дорожка за бортом их яхты.

— О, Каспар, это же… «Алмазный дождь»!

Каспар поднес украшение к свету. У Франчески захватило дух. Видела она поразительные антикварные украшения, и немало. Но такого!..

— Должен тебе признаться, мне было нелегко достать эти подвески. Большинство драгоценностей той эпохи давно уже утрачены или переделаны. Сначала я думал, что занимаюсь ерундой и мои поиски вообще ни к чему, потому что единственная женщина, которой я мог бы сделать этот подарок, исчезла. Потом решил, что это проклятие моей бабушки за то, что я так легкомысленно продал семейную реликвию. И, совсем сойдя с ума, я вбил себе в голову, что, вернув «Алмазный дождь», верну и тебя. Я потратил почти состояние, но выкупил его. И вот ты — со мной!

Он прикрепил «Алмазный дождь» к ее свадебному платью. По щекам Франчески потекли ручейки слез. Каспар привлек ее к себе и нежными поцелуями высушил эти слезы.

— Однажды ты уже плакала из-за подарка, малышка. А ведь еще тогда я больше всего на свете хотел прижать тебя к своей груди, исцеловать с головы до ног и сказать, что никого и никогда не любил так, как люблю тебя, и что ты должна стать моей женой!

Когда в доме погасли все огни и был слышен только многоголосый хор старинных часов, Каспар взял свою молодую жену на руки и отнес ее на брачное ложе.

Она отоспится завтра, в самолете, который понесет их к Карибским берегам, туда, где все началось. Где началась их любовь, воспарившая к Небесам нынешней ночью.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10