В. Горн, ДО. С. М а р гу я и ее,
Г* Кирдецов, Н. Н* И ванов
Р е д а к ц и я П. Е. Щ Е Г О Л Е В А
Предисловие Л. КИТАЕВА
Издательство „КРАСНАЯ ГА ЗЕ Т А “
Л Е Н И Н Г Р А Д — 1927
Советский писатель Ленинградское отделение 1991
Репринтное из дание
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Л. Китаев. Вместо предисловия.........................................................................
3
В. Горн. Гражданская война в Северо-Западной России..........................
9
М. С. Маргулиес. Из дневника........................................................................
163
Г. Кирдецов. У ворот П етрограда................................................................... 203
Н. Н. Иванов. О событиях под Петроградом в 1919 году............................... 243
ЮДЕНИЧ ПОД ПЕТРОГРАДОМ
Подписано к печати 04.01.91. Формат 70ХЮ01/|б. Бумага офсетная № 1. Офсетная
печать. Тираж 100 000 экз. Зак. № 979. Цена 6 р.
Ордена Дружбы народов издательство «Советский писатель». Ленинградское отделе
ние. 191104, Ленинград, Литейный пр., 36.
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Знамени Ленинградское
производственно-техническое объединение «Печатный Двор» имени А. М. Горького при
Госкомпечати СССР. 197136, Ленинград, П-136, Чкаловский пр., 15.
4702010201—429
Без объявл.
083(02) — 91
ISBN 5-265-02256-2
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
I.
Действующие лица великой исторической драмы — рус
ской революции остаются одни и те же на всем простран
стве, охваченном этой революцией. Мы имеем, например,
определенный шаблон контр-революционного движения,
шаблон, нашедший рельефное и красочное выражение в со
ветском агитационном плакате. Золотопогонный генерал,
помещик и банкир, сельский поп и купец-кулак, вот глав
ные персонажи вражеского стана, над которыми занесена
карающая десница революции. Как ни далек путь от агит
плаката в три краски до социологической конструкции, но
все же в конце его, в качестве конечного результата нашего
анализа, мы опять найдем то сочетание контр-революционных сил, которое нашло свое выражение и запечатление
в плакате. Именно такова была группировка сил по ту сто
рону баррикады, именно таков и был социальный базис бе
лого движения. Но были же, конечно, и индивидуальные
черты у каждого участка гражданской войны. Не говоря
уже об основном противопоставлении контр-революции ге
неральской и демократической, можно найти своеобразные,
индивидуальные черты у каждого генерала, давшего свое
имя тому или иному периоду, тому или иному эпизоду гра
жданской войны. За каждым из них было известное свое
образие обстановки, прежде всего географическое, а потому
и своеобразие обстановки политической. Колчак и Дени
кин, возьмем самые крупные имена, представляют собой
разносоставные, отнюдь не совпадающие величины. Когда
представители Деникина, во главе с правым земцем ЧервенВодали, прибыли осенью 19-го года в Омск, они были пора
жены громоздкостью и разветвленностью правительственГ
4
Л. КИТАЕВ
кого аппарата. В небольшом городе Западной Сибири были
собраны все учреждения, обслуживающие Российскую импе
рию.;Все министерства вплоть до морского, судебные уста
новления всевозможного ранга и порядка и т. д. и т. д. Здесь
город кишел министрами, товарищами министров, директо
рами департаментов. И все эти посты заняты были никому
неведомыми людьми. Экзотические генералы из туркестан
ских исправников с литературно-удвоенными фамилиями,
вроде Иванова-Ринова, доморощенные финансовые гении,
вроде приват-доцента с уголовно-политическим прошлым,
Михайлова, дипломаты со звучными фамилиями вроде Су
кина — это был целый мир интриг и карьер, великолепный
фасад всероссийской власти, так импонировавший предста
вителям Деникинского юга. Колчаковская бюрократия вы
шла из рядов хищнической и авантюристической по природе
кулацкой сибирской интеллигенции. На юге ей противо
стояли обломки царской бюрократии, остатки правитель
ственного аппарата павшей монархии. В обозе Добрармии
следовали бывшие губернаторы и полицмейстеры, губерн
ские и уездные предводители дворянства, околодочные над
зиратели и шпики — цвет царских охранных отделений. —
Аппарат развертывался постепенно, будучи скорее придат
ком армии и воецных учреждений. Не мудрствуя лукаво, цар
ские сановники копировали приемы и навыки император
ской администрации. Здесь не было таких 8е1£тас1е-тап, как
в Сибири, но были поседевшие в придворной интриге бюро
краты, вроде Кривошеина, генералы русско-японской войны,
вроде Лукомского и, наконец, настоящие, прямо взятые из
здания у Цепного моста дипломаты, вроде Нератова. Все
это было менее пестро, но явственно реакционнее, чем в Си
бири.
И, наконец, был еще один фронт. Вспомним осень 19-го
года. На востоке за Уральским хребтом Колчак, на юге Де
никин, в Архангельске Миллер и англичане и, наконец, на
северо-западе у самых ворот революционного Петрограда
еще один «из стаи славных» — Юденич.
II.
Это очень пестрое и сумбурное предприятие — этот по
ход Юденича. В тылу белые правительства окраинных го
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
5
сударств, Эстонии и Финляндии в первую голову, под Ригой
немцы-добровольцы, армия Бермонда-Авалова, в Ревеле ди
рижерская палочка в руках англичан, а впереди голодный и
холодный, обороняемый босыми и раздетыми красноармей
цами — город революции Петроград. Петроград — здесь на
чался большевизм, здесь ему должен быть нанесен смер
тельный удар. Петроград, вот цель похода и стимул борьбы.
Мы знаем и помним борьбу и ее исход. Петроград, оку
танный проволокой, с минированными мостами и площа
дями, выбрасывающий на свои окраины под тревожные
звуки заводских гудков отряд за отрядом рабочей моло
дежи, Петроград, готовый к обороне за городом и в городе,
на каждой улице и в каждом доме. Мы знаем героическую
часть эпопеи, историю обороны, но мы все еще не знаем
достаточно хорошо историю нападения, историю творив
шуюся по ту сторону революционной баррикады. Наш сбор
ник предлагает читателю несколько документов, исходящих
из белого лагеря и помогающих уяснить картину возникно
вения, развития и конечного разложения движения, возглав
ленного ген. Юденичем. Колорит Юденической авантюры не
тот, или вернее не совсем тот, что у Колчака или Деникина.
Прежде всего, здесь чрезвычайно ярко выступает роль ин
тервенции и интервентов в нашей гражданской войне. Все
предприятие Юденича создано при ближайшем участии,
едва ли не по инициативе англичан. Нигде так цинично, так
нагло не вели себя военные и штатские агенты британского
империализма. Чего стоит одна история образования севе
ро-западного правительства! Русские «политики» всех ма
стей и оттенков в приемной английского генерала. 40 минут
на образование правительства по списку, оглашенному Мар
шем. И порывисто-резкий окрик генерала: «Иначе мы будем
вас бросать».
Другой момент, крайне характерный для сев.-западной
эпопеи — это роль так называемой «демократии». В Сибири
эра демократов закончилась переворотом 18 ноября 1918 г.
и кровавой декабрьской баней в Омских тюрьмах. У Дени
кина демократам ходу не дали с самого начала, и Милюков
слыл у него опаснейшим радикалом и якобинцем. У Юденича
демократы парадировали на первых ролях, с министерскими
6
Л. КИТАЕВ
портфелями подмышкой. Правда, это все демократы второ
степенные, Керенские и Черновы в масштабе Гдовского
уезда, но это только лишний раз подчеркивает их гонор и
амбицию. И в то же время действительная их роль при Юде
ниче, при его военной клике не менее бесславна, чем роль
эс-эров в Сибири в до-колчаковский период. Сев.-Зап. пра
вительство терпели и здесь до поры, до времени, оно было
нужно для того, чтобы наладить отношения с союзниками,
для того, чтобы пустить пыль в глаза каким-нибудь финнам
и эстонцам. Если что-либо и доказывает кратковременная
история Сев.-Зап. правительства, так это именно полную
неспособность «демократов» реализовать свою очень скром
ную, очень урезанную программу. Да и сами демократы не
особенно ошибались при оценке своего удельного веса.
Хорошо правительство, члены которого боятся угодить на
виселицу в случае победы их собственной армии. Чего стоит
только обращение Маргулиеса к врачу-знакомцу Клемансо
с просьбой предотвратить ужасы белого террора в «осво
божденном» Петрограде. Жалкие министры! Жалкие демо
краты!..
III.
Отрывки, из которых составлен наш сборник, принадле
жат четырем разным лицам. Общее между ними то, что они
все номинально — по крайней мере — считают себя демо
кратами. На левом фланге В. Л. Горн, представитель давно
вымершей породы левых кадетов, почему-то упорно имено
вавших себя «социал-демократами»-плехановцами. Это
очень «невинный» человек, наделенный добродетелями и
кругозором учителя провинциальной гимназии. Он написал
обширную историю «Гражданской войны в Северо-Западной
России». Этот труд производит впечатление добросовест
ной и достаточно полной хроники событий. Из него сделаны
извлечения наиболее ярких, наиболее интересных мест.
Пришлось выкинуть политическое резюме, заканчивающее
книгу. Оно слишком длинно и размазано. А жаль! Уж очень
красочен этот незадачливый «государственный контролер»,
искренне считающий себя «плехановцем» и печалующийся
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
7
вместе с тем о душе русского народа по Достоевскому и
о жарких народных молитвах.
Другого калибра человек — М. С. Маргулиес. Человек
столичный и светский. Адвокат. Один из защитников по
процессу Петроградского Совета Рабочих Депутатов 1905 г.
Делец недюжинного размаха. В своих мемуарах, выпущенных под заглавием «Год интервенции», он выступает перед
нами в своеобразном обличии политического Фигаро. Он
и в Одессе, и в Яссах, и в Париже, и в Нарве. Левый кадет
по всему своему складу, он оказался, однако, человеком
очень гибкой политической физиономии, не брезгающим
соседства с прямо-таки черносотенными элементами. В своем
дневнике он развязен, чуть пространен, в меру скептичен и
не в меру самодоволен. Но обстановка белого тыла схва
чена у него моментами очень ярко. Мы дали извлечения из
III книги его «Года интервенции».
Остаются еще двое. Г. Л. Кирдецов — кадет, журналист
из «Речи» и «Современного Слова»; мы воспользовались
его книгой «У ворот Петрограда». Необходимо упомянуть,
что Кирдецов впоследствии выступил за границей одним из
видных литературных представителей «сменовеховского»
движения. Что касается Н. Н. Иванова, то читатель найдет
и у Горна и Маргулиеса достаточно нелестных отзывов
о «министре общественных работ» Северо-Западного прави
тельства. Очевидно, он и в самом деле авантюрист и жулик
первой марки. Поэтому его мемуарами пришлось восполь
зоваться с большой осторожностью. В прошлом Н. Н. Ива
нов незаметный помощник присяжного поверенного в Пе
трограде, выплывший впервые в 1918 году.
IV.
Воля русского рабочего класса определила исход борьбы
за Петроград. Напрасно собирался Маргулиес тревожить
знакомцев Клемансо, и не челяди антантовских министров
обязан Петроград тем, что его улицы не запятнали висе
лицы Юденических палачей. Сколько предотвращений
крови, предотвращенных бедствий! И, читая мемуары быв
ших людей из Северо-Западного правительства, мы с бла
годарностью вспоминаем бойцов, оборонявших и оборо
8
Л. КИТАЕВ
нивших Петроград, вождей и солдат революционной армии.
Ну, а авторы наших мемуаров? Рано или поздно все они
осознали свою неудачу. «Все поражены, — одни большевики
победили», — записал Маргулиес 29-го ноября 1919 года, и,
как бы предвидя унылую безнадежность бесконечно долгих
лет эмиграции, тут же добавил: «Русская публика, притихла,
озирается; Кедрин вчера уехал в Париж».
Л. Китаев.
В ГОРН
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В СЕВЕРОЗАПАДНОЙ РОССИИ
I. БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ.
Спустя четыре дня после прихода эстонцев однажды ве
чером в Псков пожаловал «атаман крестьянских и парти
занских отрядов», подполковник Булак-Балахович. Отряд
солдат, прибывший с ним, был. частью конный, частью пе
ший, в общем весьма небольшой и не внушавший впечатле
ния сколько-нибудь серьезной силы. «Войском» эту кучку
вооруженных людей можно было называть только по недо
разумению. Тем не менее улица встретила «атамана» с боль
шим воодушевлением. По городу долго раздавалось востор
женное «ура». Многих радовал самый факт прибытия
с в о и х р у с с к и х с о л д а т . Чужое, как ни прочно спать
за его спиной, все-таки было чужое, а, кроме того, экзаль
тированности толпы способствовал и сам Балахович своими
речами, полными пафоса и бесшабашной похвальбы.
— Я командую красными еще более, чем белыми, —
кричал Балахович толпе. — Красноармейцы и мобилизован
ные хорошо знают, что я не враг им, и в точности испол
няют мои приказания... — Я воюю с большевиками не за
царскую, не за помещичью Россию, а за новое учредитель
ное собрание... — Я предоставлю обществу свободно ре
шить, кого из арестованных или подозреваемых освободить
и кого покарать. Всех, за кого вы поручитесь, я отпускаю
на свободу. Коммунистов же и убийц повешу до единого
человека...
Утро следующего дня сразу показало нам — псковичам,
какого рода порядки привез в Псков Балахович.
Опять толпы народа в центре и на базаре. Но не слышно
ликующих победных криков, нет и радости на лицах. Из
редка мелькнет гаденькая улыбка' какого-нибудь удовле
творенного в своих чувствах дубровинца, мелькнет и поско
рее спрячется. Большинство встречных хмуро отмалчивается
и неохотно отвечает на вопросы.
— Там, — говорит мне какая-то женщина, — идите на
площадь, и на Великолуцкую...
Я пошел и увидел. Среди массы глазеющего народа вы
соко на фонаре качался труп полураздетого мужчины.
12
В.
ГОР и
Около самого фонаря, видимо, с жгучим любопытством,
вертелась разная детвора, поодаль стояли и смотрели взрос
лые. День был ненастный, дул ветер, шел дождь, волосы на
трупе были мокрые.
Помню, что я не мог без содрогания смотреть на эту
ужасную картину и бросился с площади на тротуар. Там
стояли какие-то люди, 'и один из них, обращаясь ко мне,
сказал: «Зачем это? Кому это нужно? А дети, — зачем им
такое зрелище?..» В тот день еще висело четыре трупа на
Великолуцкой улице, около здания государственного банка,
тоже на фонарях один за другим в линию по тротуару.
Народу впервые давалось невиданное им доселе зрелище,
инициатива которого всецело принадлежала «белым». На
сколько помню, вначале было такое впечатление, что толпа
просто онемела от неожиданности и чрезвычайной остроты
впечатления, но потом это прошло. Постепенно, изо-дня
в день, Балахович приучил ее к зрелищу казни, и в зрителях
этих драм обыкновенно не было недостатка. Некоторые
часами ждали назначенных казней.
Вешали людей во все время управления «белых» псков
ским краем. Долгое время этой процедурой распоряжался
сам Балахович, доходя в издевательстве над обреченной
жертвой почти до садизма. Казнимого он заставлял самого
себе делать петлю и самому вешаться, а когда человек на
чинал сильно мучиться в петле и болтать ногами, приказы
вал солдатам тянуть его за ноги вниз. Часто, прежде, чем по
весить, он вступал в диспуты с жертвой, импровизируя над
казнимым «суд народа».
— Ты говоришь, что не виноват. Хорошо. Я отпущу тебя,
если здесь в толпе есть люди, которые знают, что ты не
виноват, и поручатся передо мною за тебя...
Поручителей почти никогда не находилось. Да и немуд
рено. Раз как-то в толпе раздался жалостливый женский го
лос в пользу казнимого. Балахович, который присутствовал
на казни обычно верхом на коне, быстро со свирепым ли
цом обернулся в седле и грозно крикнул: «Кто, кто говорит
тут за него, выходи сюда вперед, к т о х о ч е т е г о з а
щ и щ а т ь » . Жесты и лицо были столь красноречивы, что
раз навсегда отбили охоту вступаться за .приговоренного
к смерти. Балахович повесил даже тогда, когда за одного
из обреченных ручалась не какая-нибудь там простая жен
щина, а видный член псковского общества, крупный домо
владелец. Ничего не помогало: слова о «народном суде»
были только ширмой для неистовствовавшего Балаховича.
Все казни производились всегда днем, в первый месяц
неизменно в центре города, на фонарях. А так как столбы
фонарей были трехгранные железные, то нередко вешали
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
13
зараз трое, и трупы висели на фонаре гирляндами, иногда
в течение всего дня. Особенно почему-то возлюбил Балахович фонарь против одного еврейского музыкального ма
газина, хозяин которого из-за казней долгое время не от
крывал своей торговли.
Позже, в июле месяце, по протесту представителей со
юзников, в центре города казни были прекращены. Но зато
была устроена постоянная виселица с двумя крюками и бо
ковыми стремянками к перекладине; эту виселицу воздвигли
непосредственно за старинной псковской стеной, на сенном
рынке, то-есть опять таки в кругу жилых строений.
Позже Балахович приказал выкопать из могил, устроен
ных в центре города, в Кадетском саду, похороненных там
с почестями красноармейцев. Осклизлые гробы, частью
вскрытые, с полусгнившими покойниками стояли после
этого в саду целый день. Приходили из деревень какие-то
бабы и жалобно плакали возле гробов.
Казни на виселицах обставлялись также публично и все
народно. Здесь я сам в июле видел такую кошмарную сцену.
Вешали двоих. Так как стремянки к перекладине были
приделаны по бокам, на основных столбах, то каждый обре
ченный должен был сначала залезть сам к перекладине,
а затем, одев петлю, чтобы приобрести перпендикулярное
к земле положение и повеситься, броситься с петлей на шее
в пространство. Первый из самовешающихся проделал по
добную операцию удачно для своей смерти, второй же сде
лал, видимо, слишком энергичный прыжок, веревка не вы
держала, оборвалась, и он упал на землю. Поднявшись
с петлей на шее на ноги, несчастный дрожит и молит пу
блику заступиться за него. Кругом гробовое молчание,
только вздохи. В это время солдат сделал новую петлю.
«Лезь», — кричит, офицер. Парень снова лезет по стремянке,
кидается в петлю и на этот раз быстро расстается с жизнью.
Одну из таких сцен сняли для кинематографа амери
канцы и впоследствии показывали ее где-то в Америке, пока
это не запретили американские власти.
Кто же были эти ежедневные, на протяжении двух с по
ловиной месяцев, жертвы?
В начале просто «пыль людская» — воришки, мелкие
мародеры, красноармейцы (но отнюдь не комиссары или
даже рядовые коммунисты — этих Балаховичу не удалось
поймать); после — контр-разведка Балаховича, под руковод
ством знаменитого полковника Энгельгардта, специально
занялась крестьянством. Создавались дутые обвинения
в большевизме, преимущественно в отношении з а ж и т о чн ы х людей, и жертве предстояла только одна дилемма: или
откупись, или иди на виселицу. Более состоятельные кре*
14
В.
ГОРН
стьяне отделывались карманом, а замешавшаяся в энгельгардтовых сетях беднота расплачивалась жизнью. При от
сутствии гласного суда, при наличности корыстного за
стенка, во время гражданской междоусобицы, когда каждый
человек, желал он того или не желал, силою вещей должен
был соприкасаться с той или другой из воюющих сторон,
обвинение в большевизме создавалось с необыкновенной
легкостью.
Я нарочно остановился подробнее на псковских казнях.
То, что творил в Пскове Балахович и его присные, я думаю,
превзошло все меры жестокости «белых», когда-либо и гделибо содеянные. Балахович не только глумился над казни
мыми в последний их смертный час, но он, попутно садически растлевал чистые души глазеющих на казнь малышей,
а в толпе темной черни культивировал и распалял самые
зверские инстинкты. Этот несомненно больной офицер со
вершенно не понимал, что самым фактом п у б л и ч н о с т и
казней, их кошмарной обстановкой он не утишал разбужен
ного в человеке зверя, а наоборот, как бы поставил себе
определенной задачей — возможно дольше поддержать это
зверское состояние в человеке.
Большевики не остались в долгу: они превосходно ис
пользовали казни Балаховича в своих прокламациях к бе
лым солдатам. Белому командованию вскоре пришлось
пожать горькие плоды этой агитации.
Справедливость требует, однако, сказать, что Балахович
не был одинок в своих мероприятиях. Идейная санкция его
действий пришла вместе с ним,*в виде подчиненного ему
Управления по гражданскому «устроению» псковского края.
Русская гражданская власть пришла к нам, как и Балахович,
тоже с демократическим знаменем, но во все время своего
существования только и делала, что глумилась над демокра
тическими идеями, да, вопреки жестокой действительности
и здравому смыслу, базарно восхваляла своего «батьку».
Через сутки после прихода Балаховича, в городе появи
лась газета «Новая Россия освобождаемая», а в ней приказ
Балаховича № 1 такого содержания:
«Разбив главные силы противника, пытавшиеся про
рваться к Пскову, 29 мая я прибыл в город и, согласно при
каза главнокомандующего эстонскими войсками и коман
дующего войсками отдельного корпуса Северной армии,
принял командование военными силами Псковского района.
Комендантом Псковско-Гдовского района назначается
подполковник Куражев. Комендантом гор. Пскова назна
чается капитан Макаров.
В виду невозможности для военной власти принять на
себя заботы по устроению местной жизни и невозможности
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
15
задерживать местное устроение, — право и обязанности
местной гражданской власти временно вручаю образующе
муся из пользующихся общественным доверием лиц О б щ е
ственному Г р а ж д а н с к о м у Управлению го
р о д а П с к о в а и у е з д а , постановления и решения ко
торого, контролируемые военным комендантом, обязательны
для всех граждан.
Вручением гражданских функций местным общественцым силам Н а р о д н ы е Б е л ы е В о й с к а доказывают
искренность провозглашаемых ими демократических ло
зунгов.
П у с т ь в с е з н а ю т , ч т о мы н е с е м ми р , у с т р о е
ние и о б щ е с т в е н н о с т ь .
Населению предлагаю сохранять спокойствие.
Мои
войска победоносно продолжают свое наступление. Все по
пытки противника оказать сопротивление быстро ликвиди
руются.
Атаман крестьянских и партизан
ских отрядов и командующий вой
сками Псковского и Гдовского
районов,
подполковник Булак-Балахович».
30 мая 1919 г.
За приказом № 1 в том же номере без подписи был по
мещен приказ нового «общественного гражданского упра
вления» с предложением всем должностным лицам по н аз н а ч е н и ю явиться 31 мая к 3 часам дня в здание б ы вш е й городской управы к председателю гражданского
управления.
Что это за персона — председатель общественного гра
жданского управления— из официальных приказов, напе
чатанных в газете, не усматривалось. Лишь в хронике част
ным образом было сказано, что «устройство гражданского
управления в Пскове и губернии вручено русскому предста
вителю в Эстонии и представителю противобольшевистских
организаций г. Иванову, уже наладившему таковое в гор.
Гдове. Г. Иванов использует все местные общественные
силы».
А почему неизвестный псковичам доселе г. Иванов ока
зался уже «председателем» еще имеющего быть организо
ванным общественного управления, сие опять осталось неиз
вестным. Странным также показалось отсутствие прямого
приказа Балаховича вообще о каком-либо назначении
г. Иванова. Все последующее объяснило эти странности:
Балахович, как оказалось потом, сознательно избегал афи
шировать свои связи с г. Ивановым.
16
В.
ГОРН
А пока сам этот г. Иванов анонимно в статье «от редак
ции» (кто редактор — по газете опять-таки не было видно)
так характеризовал программу новой власти и личность ее
руководителя:
«Народоправство в рамках назревших потребностей
и здравого смысла — вот основа всех наших рассуждений
и действий, и мы зафиксировали это свое убеждение
в форме требования созыва нового учредительного собра
ния, изъявления воли которого требовал даже последний
претендент на русский престол—великий князь Михаил Але
ксандрович.
Земля крестьянству— наше решение земельного вопроса.
Предпочтение в смысле владения должно быть оказано не
помещику, а крестьянину, который должен быть хозяином
русской земли. На хуторском хозяйстве сошлись сейчас все,
и принцип частной собственности утверждается и в этой
области.
Частная инициатива и предприимчивость в области тор
говли и промышленности и в помощь им создание образцо
вого транспорта характеризуют наши взгляды на хозяй
ственную политику страны.
Наша задача — примирение и удовлетворение всех слоев
народа и на пути к ней занятие Пскова сыграет значитель
ную роль, ибо население из наших действий увидит, зачем
мы пришли — для угнетения народного или для помощи ему
в его тяжких страданиях.
Н ы н ч е в е р я т не с л о в а м , а д е л а м .
Иделаэтибудутиужеесть.
Наши п о б е д ы всем говорят, что всходит солнце но
вой России».
Ярко, сильно. В программной части несомненно верные,
здравые мысли, но все это сразу же, так сказать, подсали
вала бьющая в глаза реклама Балаховича и «дела»... кото
рые «уже есть». Первым шагом «демократа» Балаховича
были ужасные казни и грабежи, первым шагом «демократа»
Иванова — упразднение городского самоуправления, на
функции которого до него не покушалась даже оккупацион
ная немецкая власть. За позой пробивалась совсем другая
суть, и только там, где совершенно невозможно было от
вернуться от того, что «уже есть», и замолчать ужасные
факты подлинной действительности, г. Иванов пытался подискать им некоторое идейное оправдание.
«Не можем мы, восставшие против рабства, нести это
рабство своему народу. Мы хотели бы так осторожно сту
пать по родной почве, чтобы не раздавить ни одной бы
линки, но народная воля строга и непреклонна — и мы
должны сотворить суд и расправу. Поднявший меч должен
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
17
от меча же погибнуть. Мы закалили свое сердце на эти
дни народного гнева, и пусть народ верит нам».
Так оправдывались и м е н е м н а р о д а гнусные сцены
творимых Балаховичем казней. А в назидание и поучение
сомневающимся внушительно говорилось в другой статье
«Великая волна»:
«С нами бог. С нами народ. Знайте и покоряйтесь,
убийцы».
На приеме многочисленного псковского чиновничества
г. Иванов опять стал в позу. Он оказался незаурядным
оратором и сказал большую речь, закончив ее довольно
эффектно: «К старому возврата нет, наша цель — Учре
дительное Собрание, которое решит форму правления и на
чертает аграрную реформу».
За «словами», чтобы им окончательно не верили, следо
вали снова «дела». Для надобностей города и войска Ива
нов предложил на другой день обложить евреев на 2 мил
лиона рублей контрибуции. Он стал уже записывать имена,
которые ему услужливо подсказывал кто-то из местных
жидоедов, но послышались протесты: «Почему только
евреев, а не всех богатых купцов». Иванов не счел возмож
ным мотивировать свою затаенную мысль, быстро убрал
лист, сказав, что «обойдемся без того, достанем в штабе».
Спустя дня три после описанного случая, появился спи
сок целого ряда купцов, которые в трехдневный срок обя
зывались внести Балаховичу разные более или менее зна
чительные суммы. В списке фигурировали, правда, не одни
евреи, попадались изредка и христианские фамилии. Про
цедура взимания, судя по имеющийся у нас копии одного
документа, была чрезвычайно проста.
1. Г... (такому-то). По приказанию командующего вой
сками Псковско-Гдовского района предлагаю прибыть
в штаб, помещающийся в здании земского банка, к 5 час.
вечера.
Офицер для поручений полк. Энгельгардт.
2. От гражданина... (того же самого) 20.000 (двадцать
тысяч)
получил
12 VI — 1919 г.
Псков.
Ротмистр Звягинцев.
Печать штаба крестьянского и
партизанского отряда атамана
Булак-Балаховича,
При крутом нраве Балаховича (Иванов в этой операции
спрятался за спину «атамана») ослушаться его зова никто
18
В.
ГОРН
не мог. Купцы знали, зачем зовут, и несли, и несли на
торговались. Более упорных тут же арестовывали и отпра
вляли в тюрьму. Сиди, пока не уплатишь всех денег, раз
мышляй о «новом учредительном собрании». Таким путем
собрали около 200.000 рублей — сумму по тому времени
большую. О судьбе этих денег ходили потом весьма смут
ные и невыгодные для компании Балаховича слухи. Впослед
ствии, когда производилось расследование о всех злоупо
треблениях чинов особой дивизии Балаховича, контр-разведка штаба заинтересовалась и сбором денег «на нужды
армии».
«Ротмистр Звягинцев, доносила она ^следственным
властям, — собрал по приказанию Начальника дивизии ге
нерал-майора Булак-Балаховича с жителей города Пскова
налог на нужды армии, в сумме около 200.000 рублей; куда
пошли собранные деньги — выяснить из-за отсутствия
отчетности, не представляется возможным. В виду же того,
что все чины штаба особой дивизии вели широкий образ
жизни, пьянствовали, шикарно одевались, — среди горо
жан создалось убеждение, что деньги эти пошли не на
нужды армии, а на личные потребности чинов Штаба ди
визии. Доказательством этому отчасти может служить и то
обстоятельство, что действительно чины штаба особой ди
визии, не получая жалованья, одевались в чрезвычайно
дорогие и разнообразные костюмы, постоянно посещали
клубы и благотворительные вечера, на которых тратили
большие суммы денег».
Не довольствуясь сбором денег в более или менее при
крытой официальной форме, стали требовать денег не
официально. Главная статья была, конечно,
«жиды»
и угроза погромом им. Одновременно с этим офицеры
и солдаты Балаховича шли по квартирам отнимать серебро,
золото и деньги. Сопротивляющимся наносили побои. По
словам псковского купца Г., евреев: В-ка били и велели
ноги целовать, взяли все серебро и золото; А-ча били са
мого, жену и детей, пока не показал, где спрятано золото
и серебро; все отобрали; М. ограбили и расстреляли и т. д.
В это время на фронте опомнившиеся большевики,
видя, что эстонцы приостановили свое наступление, снова
пытаются взять Псков. Настроение у всех обывателей
подавленное. Вблизи города утром и вечером идет непре
рывная артиллерийская канонада, а в самом городе бесчин
ствуют балаховцы.
Штурм большевиков удается отбить. Действуют глав
ным образом эстонцы, но это не мешает органу г-на Ива
нова превозносить «батьку» до небес:
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
19
«Генералиссимус» Троцкий отдал приказ: не позже ве
чера покончить с Псковом.
Первоначально немногочисленная, выдвинувшаяся, изо
лированная кучка белых, казалось, была обречена на гибель.
Но великая волна, несущая освобождение и свободное
устроение России, недаром поднялась в древнем Пскове.
Недаром на гребне волны этой гремит на всю северозападную Россию легендарное имя народного
героя
«батьки» атамана Балаховича...
Разгром под Псковом открывает дорогу к сердцу
страны.
Народный герой сказал уже свое слово:
«Партизаны, вперед! Дальше и дальше, по дороге на
Москву!...»
Читали псковичи эту буффонаду и только руками раз
водили. Какая там Москва, когда большевики были от
города всего верстах в 3 — 4, а «батькина» сотня стояла
у почтовой конторы в центре города, готовая ежесекундно
«эвакуироваться». Спасли дело эстонская артиллерия и их
бронепоезда.
«Устроение» гражданской жизни шло тоже из рук вон
плохо. С трудом удалось получить американский хлеб для
населения. Между американцами и обывателями в роли
дорогих комиссионеров начали, к удивлению обывателей,
фигурировать эстонцы. «Мука прибыла пшеничная— пи
шет в № 3 «Нов. России», — правда, за очень дорогую цену:
она получена в обмен за двойное по весу количество льна».
На вырученные за муку от обывателей деньги или путем
натурального обмена с крестьянами город должен был на
капливать запасы льна по указанному расчету и сда
вать его эстонцам. Операция
для неподготовленного
для этого городского аппарата явно непосильная, да
и нравственно неприемлемая: расценка,
установленная
эстонцами, была раз в десять меньше английской, так
что эстонцы за муку, отпущенную им в кредит амери
канцами для н а с е л е н и я Э с т о н и и , получали колос
сальные барыши. На полномочии, выданном эстонским ми
нистром торговли А. Яксоном псковскому льнопромышлен
ному товариществу на право закупки льна для эстонского
правительства в пределах псковского района, значится та
кая надпись самого Балаховича, датированная 17 июня
1919 г.
«Так как население в завоеванных мною у большевиков
местностях, а равно и мои войска, находятся в критическом
положении по снабжению их хлебом и продуктами, настоя
щим свидетельствую свою готовность оказать полное содей
В.
20
ГОРН
ствие псковскому льнопромышленному товариществу в ме
новой торговле продуктами на лен для эстонского прави
тельства. Командующий войсками Псковского района полк.
Булак-Балахович».
Эстонское правительство стремилось тогда скупить по
дешевле весь псковский лен, чтобы образовать для своего
казначейства прочный валютный фонд. Весь лен шел на
английские рынки и очень выгодно для эстонских финансов
переплавлялся в фунты, черную же работу с о д е й с т в и я
этой операции у нас на месте «с готовностью» взял на себя
г. Балахович. Нетрудно себе представить во что вылилось
такое содействие «меновой торговле» в атмосфере воцарив
шегося при «батьке» террора и произвола. При поддержке
Балаховича, несдерживаемые ничем в своих узко-эгоистиче
ских аппетитах, новые предприниматели стремились отнять
у псковского населения буквально за гроши единственно
ценный и при том последний оставшийся у него продукт
обмена. Эстонцы тогда переживали, да и теперь еще пере
живают, период стадии первоначального накопления рессурсов своей молодой государственности и потому с лихо
радочной поспешностью стремились использовать все откры
вавшиеся к тому возможности.
Кстати, тут было бы уместно вспомнить о своеобразном
вожделении эстонцев к обывательским телефонам. Телефо
ны эти, выражаясь терминологией того времени, так таки
и были «усовдепены», но, кроме телефонов, им понравился,
например, механический завод нашего купца Штейна. Они
и к нему протянули свои руки. Штейн по национальности
латыш, коленной наш обыватель и бывший гласный думы,
в момент прихода Балаховича находился в Риге.
В моих материалах имеется такого рода «договор»:
« Та к к а к э с т о н с к и м и в о й с к а м и б ы л в з я т
П с к о в , то с моей стороны препятствий не встречается
к эвакуации «завода Штейна» в п о л о в и н н о м р а з м е р е
в Эстляндию. На основании условий о в о е н н ы х д о б ы
ч а х с представителем Эстонской республики в Пскове
штабс-капитаном (таким-то).
Командующий войсками Гдово-Псковского района,
Полковник Булак-Балахович».
20 мая 1919 г.
Печать Начальника конвоя Атамана Булак-Балаховича.
Не помню, удалось ли эстонцам воспользоваться хотя
бы половиной завода Штейна, но в этом документе ха
рактерно все от начала до конца. Наедине с эстонцами
Балахович, конечно, не мог нести того вздора об освобо
ждении Пскова, которым наполняли русскую газету его
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
21
барды для околпачивания легковерных, если они были;
нет — тут он определенно признает, что Псков был взят
эстонскими войсками, взят как н е п р и я т е л ь с к и й город,
имущество которого является д о б ы ч е й победителя.
И такая трактовка положения города допускалась в осво
бодительной гражданской войне. То, что город взяли
эстонцы, а не русские, в данном случае значения не имеет,
так как формально командующим всеми оперировавшими
тогда против большевиков войсками, т.-е. русскими и эстон
скими, считался эстонский главнокомандующий ген. Лайдонер.
Июнь приближался к концу, а в городе и уезде не было
и намека на правосудие. Свирепствовали во всю контрраз
ведчик полк. Энгельгардт и комендант края подполковник
Куражев. Нуждаясь в деньгах для армии, а еще больше для
кутежей, представители местной власти начали печатать
фальшивые деньги-керенки. Эти деньги офицеры стали спу
скать хозяевам ресторанов, в которых кутили, разным по
ставщикам, крестьянам по деревням. Керенки печатались
в глубокой тайне; сначала в особой комнате в гостинице
«Лондон», а позже чуть ли не в самой районной коменда
туре. В преступную организацию входили все самые видные
члены «батькиной ставки» — полковник Энгельгардт, Стоя
нии, Куражев, Якобс, а также инициатор этой затеи — «ре
дактор» местной газеты и в то же время помощник район
ного коменданта Афанасьев. Знал ли Иванов про всю махи
нацию— мне неизвестно; кажется, фабрика открылась уже
после его исчезновения из Пскова.
Нелишним будет, однако, отметить, что идея такого
предприятия, обставленная, разумеется,
соображениями
«блага белого дела», родилась первоначально в недрах штаба
ген. Родзянко. Факт этот— сколь ни ароматна сама по себе
такая идея, после заявления членов б. Политического Сове
щания при генерале Юдениче, является совершенно устано
вленным. «Нужды на фронте и в тылу (пишут эти члены),
никакого отлагательства не допускали. И насколько там по
ложение было критическое доказывает то, что из Северного
Корпуса поступило к генералу Юденичу представление
о разрешении печатать фальшивые керенки. Представление
это было, конечно, отклонено». Предложение отклонили,
а подготовленная для выполнения плана техническая орга
низация, в лице инженера Тешнера, осталась; его-то и «пле
нил» у себя в Пскове Балахович. Разобрав в чем дело, Тешнер вначале пытался бежать из Пскова, но его поймали и под
конвоем солдат снова водворили в «псковскую экспедицию»
заготовления фальшивых керенок.
22
В.
ГОРН
Ни фальшивки, ни поборы с населения нисколько не
улучшили материального положения солдат Балаховича.
Они попрежнему были плохо одеты, обуты, плохо на
кормлены. Наоборот, эстонские войска производили хоро
шее впечатление; все прекрасно экипированные, достаточно
дисциплинированные, крепкие, здоровые ребята. Тяжело
было смотреть на эту резкую разницу. Правда, справедли
вость требует сказать, Балахович был повинен в плохом со
стоянии своих солдат только отчасти. Нужды армии во
много превосходили суммы, собранные тем или иным путем
с населения, но скверно было то, что даже собранные деньги
не шли по своему назначению. Все вместе взятое в значи
тельной степени подрывало боеспособность русских солдат;
кроме того, в последнее время стало чувствоваться, что у них
вообще нет той действительной поддержки со стороны на
селения, которая была несомненно на первых порах и кото
рую имели эстонские солдаты у собственного населения, до
вольно деятельно поддерживавшего свою армию.
Желая внести в жизнь хотя какое-нибудь организующее
начало и, так сказать, дыханием общественности смягчить
творящиеся безобразия— псковская интеллигенция пытается
возобновить закрытую.еще большевиками демократическую
газету «Псковская Жизнь».
Этот орган существовал в Пскове ровно 10 лет и за
воевал себе большие симпатии у населения. Особенностью
«Псковской Жизни» было то, что она являлась подлинным
детищем местной интеллигенции. В свое время денежный
фонд газеты образовался из мелких паев местной интелли
генции, как-то: врачей, учителей, адвокатов, чиновников, при
чем в состав редакции на равных началах вошли кадеты,
эс-эры и эс-деки. Работа шла хорошо и дружно вплоть до
открытия всероссийского учредительного собрания, когда
небезывестный матрос Панюшкин явился
в редакцию
и, грозя редактору винтовкой, учинил в помещении полный
разгром, закрыв газету «за контр-революционность».
Хотя Балахович с Ивановым, казалось бы, должны были
действовать в обратном Панюшкину направлении, члены ре
дакции «Пск. Жизни» так-таки и не дождались от них ответа
на свое ходатайство об открытии газеты. Иванов явно боялся
голоса здоровой общественной критики, справедливо пола
гая, что от него и Балаховича в действительности потре
буют перейти от либеральных слов к делу. Вместо неприят
ной «Пск. Жизни» Балахович дал позже разрешение на
открытие другой газеты «Возрождение», но того же типа,
что и газета Иванова — «Нов. Росс. осв.». Эта вторая газета
также стала замалчивать все безобразия «батькиного» ре
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ'
23
жима и необыкновенно раздувать его мнимые доблести. Ре
дактором газеты оказался помощник районного коменданта
упомянутый выше Афанасьев. Произведя крупную растрату
казенных сумм, отнюдь не на газетные надобности, он впо
следствии скрылся.
Несмотря на установившуюся таким образом атмосферу
полного и вынужденного молчания общественности, в част
ных разговорах Иванову нередко приходилось натыкаться
на недоуменные вопросы по поводу заведенных им и Балаховичем полицейских порядков. Чаще всего, конечно, го
ворилось об упразднении органов общественного самоупра
вления. На это газета «Нов. Росс, осв.» устами Иванова
обычно отвечала целым рядом софизмов. В переживаемый
момент «клочкового» воссоздания России земское и го
родское самоуправление, рассчитанные на другое время,
по мнению газеты, абсолютно непригодны. Нужны органи
зации, совмещающие в себе функции правительственных
учреждений и органов самоуправления и такой панацеей
являлись пресловутые общественные гражданские управле
ния (городские, уездные, волостные). Слово «обществен
ные» тут следовало взять дважды, трижды в кавычках, по
тому что те учреждения, которыми облагодетельствовал
нас г. Иванов,были сплошным подлогом общественности,
так как в возникновении их псковичи вовсе не были по
винны.
До сих пор я останавливался преимущественно на опи
сании тех порядков, которые завели Балахович и Иванов
в самом городе Пскове. В псковском уезде режим был не
лучше, с тою только разницей, что здесь царила некоторая
политическая чересполосица.
Правеж «соловья-разбойника», как окрестили некоторые
обыватели режим Балаховича во Пскове, в деревне по не
обходимости носил все черты спорадического воздействия
власти. «Устроение» сельской жизни производилось наско
ком, неряшливо, псевдо-либеральные потуги г-на Иванова
часто проводились под аккомпанимент партизанской ру
гани, порки и прочего пренебрежения к личности крестьяннина. Одного здесь почти не было: казней. Главные ма
стера заплечного дела — Балахович и Энгельгард — сидели
в самом гор. Пскове и, по соображениям, надо полагать, тех
ническим, все выхватываемые из деревни жертвы для казни
свозились во Псков.
Волостные организации общественного гражданского
управления, не имея крепкого руководящего центра, создан
ные на-спех, в обстановке гражданской войны, находив
шиеся всецело во власти волостных комендантов, есте
ственно не сумели взять верный курс... а волостные комен
24
В.
ГОРН
данты, эти фактические хозяева положения, не успокоили
мужика в том смысле, что земля за крестьянином и останется^, что взыскивать за период революции никто не соби
рается и что интересы крестьянина для новой власти стоят
на первом плане. Больше того, они усиливали путаницу зе
мельных отношений и тем давали серьезную почву для му
жицких опасений. Примеров тому много. Комендант Сидоровской волости Псковского уезда на волостном сходе
(16-17 июня), довольно большом и оживленном, держал речь
к населению. Первая ее часть общего характера была встре
чена весьма сочувственно. Вторая, касавшаяся земельных
отношений, — резко враждебно. Говоря о том, какими зем
лями мужики могут распоряжаться, он определенно заявил,
что крестьяне могут распоряжаться только своей землей,
прочие земли могут попасть в руки мужика только при усло
вии аренды или покупки ее. В итоге ропот всего схода:
«Опять помещика на шею нам посадите», «Мы будем рабо
тать, а баре хлеб есть... Не бывать этому».
Комендант
Логозовской волости за свой страх и риск приказал всем се
лениям, где были произведены переделы явочным порядком
или на основании декретов советской власти, вновь произ
вести переделы и восстановить прежнее дореволюционное
положение в земельных отношениях деревни.
Общая атмосфера, в которой производились те или иные
экономические и административные перемены этого пе
риода, как я уже говорил, была крайне удушлива для воз
рождения здорового народного самосознания. О «батькином» режиме крестьяне долго помнили.
«Мы ехали, — рассказывает по этому поводу корреспон
дент бывших «Русских Ведомостей» Л. Львов, — по району,
оккупированному год тому назад знаменитым ' Булак-Балаховичем. Народная память осталась о нем нехорошая. Гра
бежи и, главное, виселицы навсегда, должно быть, погубили
репутацию Балаховича среди крестьянского мира. За 40-50
верст от Пскова крестьяне с суровым неодобрением расска
зывают о его казнях на Псковских площадях и о его нечело
веческом пристрастии к повешениям. Практиковавшаяся им
порка, когда крестьянин — отец и хозяин — принуждался
ложиться под удары, глубоко затронуло сознание крестья
нина и оскорбило его чувство человеческого достоинства».
Но вернемся опять в гор. Псков. К концу июня здесь за
пахло новым переворотом.
В то время, как казенные барды на страницах Иванов
ского органа «Нов. Россия Осв.», перейдя всякие границы
базарного расхваливания «батьки», впали в своего рода ре
лигиозный экстаз и писали в № 10:
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
«Троцкие, Ленины, Апфельбаумы и пр. ненадолго сумели
заглушить голос совести и разума русского народа.
Легендарный Народный Витязь, освободитель СевероЗападной России — Батька Атаман Булак-Балахович — под
нял и лично ведет рати народные на освобождение белока
менной Москвы...
Уже раскрывается чуткая душа народа навстречу близ
кой великой радости.
Солнце свободы и обновления всходит над многостра
дальной Землей Русской.
Так хочет бог.
Так повелевает народ.
Так приказывает излюбленный Вождь Народный.
Пойдем за ним...»
«В самом Пскове, — пишет, между тем, генерал Род
зянко, — продолжал сидеть Иванов и происходили всевоз
можные безобразия; партизаны, больше всего личная сотня
«батьки», грабила и насильничала; людей, обвиняемых
в большевизме, вешали на улицах на фонарных столбах,
в населении начался ропот. Чтобы заставить полковника
Балаховича и его отряд исполнить мои приказания, я, пере
говорив с американцами, распорядился прекратить д ос т а в к у п р о д о в о л ь с т в и я для вышеуказанного от
ряда».
Г-н Иванов почувствовал определенно, что их дело
совсем дрянь.
При отсутствии хлеба, управлять краем было бы, раз
умеется, совершенно невозможно, а потому, в предупрежде
ние такого момента, Иванов, в согласии с Балаховичем, де
лает попытку к политической самостийности.
Снова созываются на собрание все чиновники города,
и г. Иванов опять держит к ним длинную речь. На этот раз
в итоге своей речи он предлагает собравшимся поднести
«батьке» за все его подвиги от имени населения благодар
ственный адрес и определенно поддержать дуумвират Ива
нов— Балахович, предупреждая, что в противном случае
произойдет смена демократического курса на черносотен
ный. Находящееся в Нарве главное русское командование,
по заявлению Иванова, было определенно реакционное по
своему составу и настроению.
Как ни изумительным по существу показалось обраще
ние г. Иванова, привыкшее к покорности чиновничье стадо
готово было сразу сдать позицию и поддержать начальство.
Но, на беду Иванова, в числе приглашенных на собрание
оказались двое — бывш. председатель городской думы (по
должности
заведующего
городским продовольствием)
и юрисконсульт города, которые взглянули на дело иначе.
26
В.
ГОРН
Боясь попасть из одной напасти в другую, они посовето
вали собравшимся вовсе воздержаться от выявления своих
политических симпатий, при чем так и сказали, что «городу
опасно оказаться между Балаховичем и Штабом Северной
Армии». Предложение Иванова провалилось.
Вскоре после описанного собрания, по городу разнеслась
весть, что из Нарвы пришел приказ ген. Родзянко об аресте
Иванова за то, что он будто бы хотел учредить в Пскове
«Псковскую республику».
Действительно, Балахович получил от Родзянко ряд те
леграмм одна другой категоричнее и резче:
«Псков, Полковнику Булак-Балаховичу.
Из Ямбурга № 316. В. Срочно.
Только что получил вашу телеграмму № 29 от 8 июня.
Сообщаю Вам еще раз, что я . признан всеми союзниками
е д и н с т в е н н ы м начальником русских войск, действую
щих на Северо-Западном фронте. Приказываю Вам немед
ленно а р е с т о в а т ь Иванова, его брата и сотрудников,
указанных полк. Куражеву, и прислать их в Ямбург. Вам
лично надлежит немедленно приехать в Нарву для перегово
ров о дальнейших действиях. Еще раз повторяю, что все
продовольствия, деньги и амуниция получаются от союзни
ков в большом количестве, п р о х о д я т ч е р е з м е н я .
Требую точного исполнения моих приказов. О получении
этой телеграммы телеграфируйте. В а ш а т е л е г р а м м а
полна передержек.
14 июня.
Генерал-майор Родзянко».
«Псков, Полковнику Балаховичу.
Из Штаба Корпуса, № 765. 20 июня 1919 г.
Генерал Родзянко просит немедленно ответить на сле
дующие пункты. Первое — будете ли вы п о д ч и н я т ь с я
корпусу, второе — что Иванов не будет во Пскове, третье—
что инженер Тешнер покинет Псков, четвертое — что
представители Пскова прибудут к нему. Жду ответа.
Ротмистр Звягинцев».
В ответ на телеграммы Балахович отвечал «слушаю-с»,
но на деле приказания не исполнял. Иванову была дана
возможность сесть в бест в Эстонском консульстве, а позже
он вовсе исчез из города. Открыто разорвать с Родзянкой
Балахович все же не решился.
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
07
В инциденте с арестом Иванова впервые для непосвя
щенных вскрылась глухая борьба между Балаховичем и Род
зянко. Выходило так, что первый зависел и подчинялся
второму, как мелкие князьки хану в азиатских странах — то
считался, то не считался с распоряжениями ген. Родзянко,
в зависимости от состояния своих дел. В данном случае
подвоз хлеба зависел от американцев, а американцы стали
действовать в контакте с ген. Родзянко — значит, сейчас
нужно уступить, и Балахович д л я в и д и м о с т и жертвует
своим соратником.—Г. Иванов на время (и только на время!)
уходит в тень. При чем и эту меру Балахович выполняет
наполовину: «Приказания моего о выселении Иванова из
Пскова, — говорит Родзянко в своей книге, — полк. Балахо
вич не выполнил, намекая, что его в этом поддерживают
эстонцы».
Эстонцы действительно поддержали этот дуумвират.
И не потому, чтобы они в данном инциденте плохо или не
достаточно разбирались, а совершенно сознательно, как уви
дим дальше, предпочитая в с в о и х и н т е р е с а х Балаховича генералу Родзянко.
Юридически командующим всеми русскими силами, опе
рировавшими вблизи границ Эстонии, считался тогда глав
нокомандующий эстонской армии ген. Лайдонер. По нацио
нальности он был эстонец, по образованию—питомец нашей
до-революционной академии генерального штаба, человек
несомненно умный и даже талантливый в своей военной сфе
ре. По отношению к русскому командному. офицерству он
все время держался весьма корректно, но в описываемое вре
мя, с развитием деятельности наших отрядов за пределами
Эстляндии, его связь с русской армией, во главе которой
в Нарве стоял ген. Родзянко, была чисто призрачной. Мало
того, под давлением пружин политического свойства со сто
роны своего правительства, он вообще стал тяготиться
ролью главнокомандующего русской армией. Тем не менее
Балахович и Иванов, там, где им более нужно и выгодно,
искусно эксплоатировали эту формальную связь и втягивали
в свою политику местные командные эстонские круги. Так,
когда Иванову понадобилось облагодетельствовать ПсковоГдовский район своими «общественными гражданскими
управлениями» без капли общественности, он коварно ис
пользовал резолюцию «главнокомандующего эстонскими
и русскими войсками» генерала Лайдонера, считавшего со
вершенно правильно, что «местные силы должны быть ис
пользованы в полной мере». А когда Балаховичу понадо
билось укрыть Иванова, в этом помог ему подчиненный
о б щ е м у командованию местный эстонский штаб. На
страиваемые г-ном Ивановым местные эстонские командиры
28
В.
ГОРН
считали более выгодной для Эстонии псевдо-либеральную
политику Иванова, чем определенно реакционную генерала
Родзянко.
Не желая ссориться ни с своими, ни с чужими, генерал
Лайдонер, после описанного выше случая, отказался от зва
ния главнокомандующего русскими войсками.
С отъездом Иванова вспыхнувшая было вражда между
псковским и нарвским штабами на время затихла. Балахович проявил даже кое какие внешние знаки своего прими
рения с Нарвой; общественности дается разрешение воз
обновить действия псковской городской думы. Объявление
об этом было напечатано 24 июня, собрание гласных назна
чено на 25 число. Форсирование щедрот объяснялось тем,
что внезапно пришла весть о посещении города генералом
Юденичем, назначенным адмиралом Колчаком главнокоман
дующим русскими силами Северо-Западной области России.
Появление генерала Юденича носило исключительно па
радный характер, ограничилось «собором» и «обедом» кругу
военных, не внеся в жизнь обывателей решительно ничего
нового. Заседавшие в думе гласные узнали об этом посе
щении лишь post factum.
Гораздо интереснее оказался самый факт открытия
псковской городской думы.
Состав этой думы выгодно отличался уже тем, что в нем
имелось в с е р а з н о о б р а з и е местного обывательского
контингента, начиная от чиновничества, местной разночин
ной интеллигенции и до торговцев и священников включи
тельно. Для характеристики настроения нашей думы доста
точно сказать, что в конце концов, при единодушной под
держке всего левого крыла, в конце немецкой оккупации
обязанности головы исполнял самый богатый человек в го
роде П. Д. Батов, — местный купец старовер, сумевший пре
красно наладить отношения со всем составом думы, про
явивший незаурядное общественное чутье, «большую ра
ботоспособность». Еще ранее того, при большевиках,
в члены управы был избран другой купец А. Д. Аристов, че
ловек совершенно аполитичный, вовсе не входивший в со
став гласных думы, но известный всем обывателям своей
особенной хозяйственной распорядительностью. Одно верно,
что видные густопсовые черносотенцы вовсе не попали в эту
думу, вот они-то и прозвали думу «солдатской». Когданибудь в другое время и в другом месте я посвящу этому
периоду псковского городского самоуправления особое вни
мание. «Солдатская» дума в решительные и жуткие мо
менты немецкой оккупации умела находить в себе доста
точно мужества, чтобы отстаивать и городские и даже на
циональные интересы.
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
29
В описываемый мною период деятели этой думы пошли
на крупный компромисс. Чтобы устранить всякую обще
ственную рознь, по совместном обсуждении вопроса, они ре
шили возобновить деятельность думы в двойном составе —
революционной плюс до-революционной. Но господам
справа и это показалось мало. Они решили добиваться
большего.
Вскоре во Псков приехал начальник военно-гражданской
части Сев. Армии полк. Хомутов, и ему кое-кто из крайних
правых, как говорится — «открыл глаза» на нашу безбож
ную думу. Суфлер попал на крайне благодарного слуша
теля, но обстоятельства требовали иной тактики, и Хомутов,
помимо своей воли, не оправдал желаний шептунов.
Вместе с Хомутовым приехал командующий Северной
армии ген. Родзянко. Реакционная сущность этих господ
сказалась на первых же порах, но в сравнении с «батькой»
Балаховичем они производили более выгодное впечатление.
С ними во всяком случае можно было говорить, доказывать,
объяснять им разумность тех или иных мер, да и обстоятель
ства заставляли их слушать. Родзянко и Хомутов приехали
в вотчину «батьки» с так сказать цивилизаторской миссией,
и естественно, что начинать что дело со ссоры с обществен
ностью, вовсе не входило в их планы. Один из них стал дей
ствовать хитрее, осторожнее; другой, более простодушный,
при случае не прочь был щегольнуть либерализмом.
Не взирая на наличность функционирующей уже город
ской думы,.Хомутов хотел вначале создать состав думы
и управы исключительно по с в о е м у н а з н а ч е н и ю ,
вычеркнув механически из числа гласных действующей
думы всех социалистов, как таковых: А когда беспартийный
с о ц и а л и с т , председатель думы Ф. Г. Эйшинский катего
рически восстал против подобной манипуляции и твердо
заявил Хомутову, что он и многие другие гласные вовсе
уклонятся от работы в такой подтасованной думе, полков
ник немедленно уступил. Он выговорил лишь право офи
циальной санкции состава городской управы, так как не
удобно же делать исключение для Пскова, когда в Гдове
и Ямбурге состав управы у т в е р ж д е н им, — Хомутовым.
Тем не менее, когда 3-го июля были произведены вы
боры членов управы, Хомутов одного из них не утвердил:
«полу-большевик и фамилия еврейская».
Гораздо проще обошлось дело с «восстановлением» зем
ства. Гласные уездного земства—крестьяне—не сидели во
Пскове, часть уезда занимали еще большевики, и Хомутов
договорился о восстановлении земства с оставшимися в го
роде помещиками, — бывшими гласными п р е ж н е г о
ц а р с к о г о з е м с т в а . Состав уездной управы, за исклю
30
в.
ГОРН
чением ее председателя, человека умеренных взглядов, ока
зался черней черного, а большинство членов управы от
дряхлости совсем нетрудоспособными.
О своих мероприятиях во Пскове Хомутов подал потом
подробный доклад главному начальнику тыла Сев.-Зап. ар
мии, где писал между прочим так: «Сразу определенное со
чувствие я встретил в Земстве, и создание Зем. Управы по
назначению было решено в короткое время, после перего
воров с В. Назимовым, который раньше работал в Губ. Зем
стве. Среди земских деятелей я встретил поддержку, и, счи
таясь с наступающим моментом, они решительно ничего не
имели против назначения. Приступив же к переговорам
с представителями города, я уже встретил иное отноше
ние...»
Приезжее начальство офицеры чествовали обедом.
В числе немногих приглашенных статских оказался предс.
городской думы Ф. Г. Эйшинский. Вероятно, зная его ра
дикальные взгляды, генерал Родзянко в разговоре с ним за
столом сказал, что цель их—представителей Сев. Армии—до
вести народ до учредительного собрания. Эйшинский под
хватил его сразу и, желая закрепить это настроение команд
ных верхов публично, встал и произнес тост. Очень-мол
приятно слышать, что командование и офицерство ясно по
нимает задачи белого движения — устроение будущей Рос
сии на основе народоправства, а потому — «да здравствует
будущее всероссийское учредительное собрание». За сто
лом произошло некоторое замешательство. Тост поддер
жали жидко и кисло, при чем Родзянко поспешил разъяс
нить Эйшинскому, что он имеет в виду другого рода учре
дительное собрание, которое будет, собственно, не учреди
тельное, в общепринятом смысле, а вместе с тем как бы
учредительное и т. д.
Характерно, что этот случай нисколько не помешал Род
зянко и вспоследствии, кстати и не кстати, эксплоатировать
имя учредительного собрания.
Картина произвола во Пскове, представшая глазам Род
зянко и Хомутова, была ужасна.
«Много Псковских жителей неизвестно почему сидело
по тюрьмам», — пишет Родзянко.
«Грабежи, взятки и безнаказанность, — доносил в отме
ченном мною рапорте начальнику тыла полк. Хомутов.—Бу
дучи во Пскове, я не мог не обратить внимание на ненор
мальное положение, в котором очутилась контр-разведка,
полевой суд и прокуратура. Во Пскове первое время дей
ствовали четыре контр-разведки: корпусная, комендантская,
эстонская и Балаховича. Теперь право ареста осталось за
комендантом и производится по его ордерам, но стоящий во
БАЛАХОВИЧ ВО ПСКОВЕ
31
главе военно-полевого суда полк. Энгельгардт, будучи на
значен на эту должность Балаховичем, объявил себя неза
висимым и от коменданта и от военно-гражданского упра
вления и от прокурора. Последний не имел дел и не мог
даже проникнуть в тюрьму. Это вызвало массу нарушений
и распространение слухов о «застенке».
К сожалению, оба эти лица, так ярко заклеймившие ре
жим «батьки», охотно закрывали глаза (по крайней мере
полк. Хомутов) на печальную действительность в управле
нии той областью (район Ямбург — Гдов), где хозяевами
были они сами. Невольно заподозришь искренность их воз
мущения, если вспомнишь, что в числе главных провинно
стей Балаховича по отношению к штабу Сев. Армии было
все время проявляемое им опасное своеволие. Балахович
являлся не только непокорным п о д ч и н е н н ы м , но
и серьезным в этой поистине мексиканской обстановке п ол и т и ч е с к и м к о н к у р е н т о м , который сам мечтал воз
главить все белое движение на Северо-Западе. О «сепара
тизме» Балаховича, как о больном зубе, ген. Родзянко гово
рит неоднократно в своей книге.
Отчасти из боязни этого сепаратизма, отчасти с целью
«навести порядок и прочистить атмосферу, окружающую
Балаховича», ген. Родзянко послал во Псков ген. Арсеньева,
в задачу коего входило наладить порядок и перевести рус
ские силы этого района с партизанского, грабительского на
положение более дисциплинированной части регулярной
армии. Эта миссия более или менее была задрапирована
чисто стратегическими соображениями и ссылкой на «раз
вертывание» армии.
Незадолго до появления во Пскове ген. Арсеньева
(12 июля) на сторону Балаховича перешел 2-й стрелковый
большевистский полк (кстати сказать, впоследствии также
легко ушедший назад) и об отряде Балаховича стало воз
можным говорить, как о действительной боевой единице.
Задача Арсеньева была — развернуть этот отряд в корпус,
состоящий из двух дивизий, при чем Балахович остался
бы только начальником одной из дивизий. Сам Арсеньев
назначался командиром этого «корпуса».
С внешней стороны план вполне удался. На бумаге по
явился второй корпус армии, Псков обогатился еще одним
генералом и управлением, но толку из этого никакого не
вышло, — по крайней мере в смысле упорядочения граждан
ской жизни. Опубликованный 24 июля приказ о сформиро
вании судов, выработанный псковской магистратурой,
остался мертвой буквой до самого падения Пскова. Бала
хович и Энгельгардт продолжали хозяйничать попрежнему,
то-есть убивать, грабить и драть людей. Генерал Арсеньев,
32
В.
ГОРН
даже если бы хотел, бессилен был остановить их безобра
зия, так как в его — начальника корпуса! — распоряжении
почти вовсе не имелось сколько-нибудь серьезной военной
силы.
Драли, однако, людей и у генерала Арсеньева, да еще
как позорно. Вспоминаю один особенно дикий случай. Бу
дучи вызван в конце июля начальником снабжения в Ре
вель на финансовое совещание, я зашел в комендатуру,
чтобы получить пропуск на проезд в Ревель через Гдов —
Нарву. Дожидаясь своей бумаги, я заметил одну девушку
с заплаканными глазами, которая тоже стояла недалеко от
меня у канцелярского прилавка для публики и беспомощно
обводила глазами канцелярию, видимо не зная к кому обра
титься. На мой вопрос, что ей нужно, она ответила: «За
явиться и отдать расписку, что меня наказали». Из даль
нейших расспросов выяснилось, что эту вполне взрослую
девушку лет 22— 23 по распоряжению коменданта только
что в ы с е к л и дав ей 30 розог за продажу кокаина. Секли,
конечно, солдаты.
При генерале Арсеньеве во Пскове открылась по счету
третья газета — «Заря России». Бесцветная, казенная, полуофициоз генерала. «Псковскую жизнь» Хомутов также за
претил возобновить.
Перед Балаховичем залебезила и новая газета. Генерал
Арсеньев, видимо, пробовал сначала овладеть «батькой» пу
тем лести и ласки. В июле п о п р е д л о ж е н и ю ген. Ар
се н ь е в а Родзянко произвел Балаховича в ген.-майоры.
Правое купечество поднесло Балаховичу по сему случаю
адрес, а «Заря России» поместила описание «чествования
атамана», раздув этот факт в «любовь псковичей». Адрес
поднесли в оправе с надписью: «Кузнец Вакула оседлал
чорта, а ты, Батька-Атаман — коммуниста».
Косвенным основанием к такому неумеренному восхва
лению отчасти послужило новое наступление большевиков
на Псков в. середине июля месяца. Они бросили на под
ступы к городу отборные матросские части и буквально за
валили людьми близ лежащую реку Кебь, через которую
эти части пытались перейти. Но и последний отчаянный
натиск был ликвидирован «благодаря приходу эстонских
бронированных поездов и своевременной поддержке эстон
ской дивизии».
К этому же времени относится совсем своеобразный фор
тель, выкинутый батькой в области... семейного права.
Правой рукой Балаховича во всех его военных пред
приятиях был некий полковник Стоякин. Кем являлся Стоякин в действительности, был ли он когда-нибудь офицером,
или, как это думали некоторые присяжные офицеры, он
ВАДАХОВИЧ
3
ВО ПСКОВЕ
являлся питомцем «каторжной академии», всплыв на по
верхность бушующей стихии соизволением матушки-рево
люции, — так и осталось невыясненным. Но зато в одном
были единодушны и Родзянко, называвший его «самозван
цем», и эстонцы, питавшие к Стоякину, наоборот, большую
симпатию, — что этот пришелец был на редкость способный
офицер. О полк. Стоякине придется еще не раз говорить.
В данном случае в связи с его личностью, я упомяну лишь
об одном эпизоде, великолепно характеризовавшем нравы,
царившие в ставке «атамана».
«Для мила дружка и сережка из ушка» — говорит рус
ская пословица. Так должен был наверное говорить «батька»
Балахович, когда давал Стоякину следующее, с позволения
сказать, официальное удостоверение, которым «узаконил»
брак своего собутыльника с женой большевистского ко
миссара.
Удостоверение.
(Копия).
Сие дано начальнику оперативного отделения штаба
командующего войсками Псковского района полковнику
Стоякину в том, что ему разрешается вступить во времен
ный брак с Н. (в подлинном обозначены полностью имя, от
чество и фамилия) впредь до возвращения ее мужа.
1
Поводом к расторжению брака может послужить также
появление во Пскове жены полковника Стоякина.
Командующий войсками Псковского военного района
полковник Б у л а к-Б а л а х о в и ч .
Вр. и. д. Начальника штаба (подпись)
15 июля 1919 г.
№ ...
Г. Псков.
Юденич под Петроградом.
2
1Г. ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ И БЕ
ЛЫЕ ВЛАСТИ НА МЕСТАХ.
В связи с появлением собственной территории остро
встал вопрос об организации гражданского правопорядка
в занятых местностях. При естественном сотрудничестве
в деле восстановления и возрождения своей родины задача
военных и общественных кругов разрешалась, казалось бы,
совсем просто. Но вот этого-то единения не только не было,
но со стороны военных кругов все время наблюдалось упор
ное сознательное, частью по невежеству в политических во
просах, стремление сделать гражданскую борьбу с больше
виками исключительно своей монополией. Здесь, на се
веро-западном фронте, все дело осложнилось с самого на
чала, благодаря личности командующего армией ген. Род
зянко. Заняв пост командующего вопреки желанию един
ственной организованной тогда русской общественной
ячейки — Ревельского Русского Совета, при первых же
успехах на фронте генерал стал игнорировать голос обще
ственный самым откровенным образом. Его распоряжением
была введена система в о е н н о-г р а ж д а н е к о г о упра
вления освобожденным краем, сводящаяся на практике
к тому, что единственными устроителями и насадителями
«новой» гражданственности в крае снизу и доверху явились
исключительно г.г. военные.
Фактически диктаторскую
власть с генералом Родзянко разделил ген. Крузенштиерн,
именовавшийся начальником тыла, в ведении которого на
ходились управляющий гражданскою частью («нач. военногражд. управления») полк. Хомутов, начальник снабжения
армии и населения полк. Роляков, начальник военных сооб
щений полк. Третьяков. Внешние сношения отоЩли к брату
генерала полковнику К. А. Крузенштиерну.
У себя, в чисто военной области, ген. Родзянко обза
велся дежурным генералом, инспектором артиллерии и про
чими громкими, но бутафорскими по размерам армии, долж
ностями, на каковые должности, за редкими исключениями,
были назначены персоны не ниже полковничьего чина. Про
свои познания и таланты в области насаждения граждан
ского порядка ген. Родзянко сам высказывался весьма пес-
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
35
симистически, что не мешало ему, однако, залезать в эту
область, когда вздумается, и развязно критиковать «обще
ственников», когда они ему подвернутся на язык или под
руку. Политическая физиономия огромного большинства
его сотрудников оказалась определенно черного колера,
а действительная, но т щ а т е л ь н о
скрываемая,
ориентация, — на прусскую реакцию.
В одном месте своих воспоминаний ген. Родзянко жа
луется, что начальнику тыла, ген. Крузенштиерну, приходи
лось работать в очень тяжелых условиях, «потому что чрез
вычайно трудно было найти помощников и исполнителей:
офицеры были нужны на фронте, а штатские люди предпо
читали оставаться в Ревеле и жить спокойно или заниматься
общественностью, а это последнее занятие гораздо больше
вредило, чем помогало армии». Упреки направлены по
адресу неприятного для ген. Родзянко Ревельского Русского
Совета и крайне несправедливы по существу. Деятельности
гражданского элемента в т ы л у не хотел сам Родзянко и его
ближайшие помощники. Например, когда речь шла о назна
чении на должности волостных комендантов г р а ж д а н
с к и х лиц, он возражал против штатских, потому, что
фронт был близок (стр. 65), а когда услуги помощи предла
гались в центре, по упорядочению хотя бы продовольствен
ной части, начальник этого отдела отвечал посланному
представителю общественности: «в советах ваших не ну
ждаемся, если вам что нужно, обратитесь к моему помощ
нику».
Русский Совет к тому времени, очевидно, понял все по
следствия своей овечьей политики по отношению к коман
дованию и бросился за содействием к сидевшему в Гель
сингфорсе ген. Юденичу. Формальным основанием к этому
было то, что незадолго перед тем генерал Колчак назначил
ген. Юденича
главнокомандующим северо - западного
фронта, и, следовательно, Родзянко оказывался подчинен
ным ген. Юденича. Была составлена соответствующая за
писка о Родзянко и Северном Корпусе. Член совета
М. ,М. Филиппео повез ее в Гельсингфорс к ген. Юденичу,
прося его приехать образовать немедленно гражданское со
вещание.
Юденич сказал, что он не может приехать, так как не
знает, как отнесутся к нему эстонцы. Филиппео ответил ему
на это, что все зависит от того политического курса, кото
рого станет держаться генерал в Ревеле, и посоветовал ему
также не медлить с поездкой на фронт, иначе его популяр
ность в армии рассеется, как дым.
По политическим вопросам ген. Юденич направил Фи
липпео к А. В. Карташеву, которому Филиппео подал выше*
2*
36
в. г о р и
упомянутую записку, а копию ее дал И. В. Гессену для пере
сылки заграницу. Карташев жаловался Филиппео на борьбу
с черносотенными тенденциями Трепова, Волконского, ко
торую ему пришлось вынести вместе со Струве, но ника
кого конкретного совета не дал.
Через два дня (24 мая 1919 г.), после визита Филиппео
сформировалось, однако, Политическое Совещание при ген.
Юдениче. На русские круги по обе стороны залива состав
его произвел крайне гнетущее впечатление, особенно со
всем почерневший проф. Кузьмин-Караваев.
Совещание возникло единоличной властью ген. Юденича
б е з в с я к о г о у ч а с т и я о б щ е с т в е н н о с т и . По
пали только те, кого хотел ген. Юденич. Сюда пошли:
генералы Суворов (внут. дела) и Кондзеровский (упр. де
лами), В. Д. Кузьмин-Караваев (продовольствие), С. Г. Лианозов (финансы) и А. В. Карташев (пропаганда). Неугодными
в числе прочих оказались ныне покойный Е. И. Кедрин за то,
что масон, и И. В. Гессен, как вообще неприемлемый для
людей «истинно-русских» устремлений. У народившегося
Политического Совещания быстро появилась местная гельсингфЬрская оппозиция, завязалась местная кружковая
борьба и, вместо живого нужного дела, оно скоро стало гнез
дом реакционных замыслов для одних и пустой говорильней
для других.
Убедившись на месте, что окружавшие ген. Юденича
люди не могут оказать никакого оздоровляющего тыл
армии влияния, М. М. Филиппео, по возвращении в Ревель,
сделал в этом духе доклад Совету. Тогда последний обра
тился с новой запиской уже к начальнику тыла армии, ген.
Крузенштиерну, в которой он решительным образом проте
стовал против начавшихся административных безобразий
в занятой полосе. Ответа никакого не последовало. После
этого Ревельский Русский Совет окончательно повис в воз
духе.
Почти с первых же дней вся занятая белыми территория
распалась на два, если можно так выразиться, воеводства:
Югом — Псковская губ. — завладел атаман Булак-Балахович,
на севере — в Гдовском и Ямбургском уездах — царила
власть ген. Родзянко. Короткое время, около двух недель,
до отъезда своего во Псков, когда его взяли эстонцы,
в Гдове хозяйничали Балахович и Иванов.
В этот период Булак-Балахович положил начало своим
знаменитым развешиваниям обывателей по фонарям, а Ива
нов попробовал сорганизовать «общественный гражданский
совет г. Гдова и его уезда» — конечно, на тех же началах
фиктивного участия подлинной общественности, как это опи
сано мною во второй главе па отношению к Пскову.
ПОЛИТ ИЧЕСКОЕ СОВ Е ЩАНИЕ
ПИИ ЮДЕНИЧЕ
37
20-го мая этот Совет (скоро переименованный в Граждан
ское Общественное Управление) издал постановление, послу
жившее отчасти образцом и для Псковской губернии. Из по
становления вовсе не было видно, почему Совет употребляет
всуе имя общественности, но зато под постановлением, гро
зившим за его неисполнение всеми карами «вплоть до са
мых решительных» в обстановке военного времени, гордо
красовалась подпись председателя Н. Иванова. Все постано
вление представляло смесь либеральных потуг с довольно
откровенным усмотрением. Устраняя всякую общественную
инициативу и самодеятельность в деле устройства граждан
ской о б ы в а т е л ь с к о й жизни, Совет предписывал по
всем вопросам «как в городе, так и' в деревнях» обращаться
исключительно к нему (п. 1). Взамен сего гражданам мило
стиво разрешалось входить в Совет «с полезными для того
или другого общественного дела краткими письменными
указаниями» (п. 9). «Первым долгом» деревенских старост
было «арестовать всех коммунистов и доставить военной
власти» (п. 15). Авторы постановления, видимо, не дали себе
труда подумать, к чему могла привести и привела на деле
эта последняя «обязанность», выливавшаяся в повальное
сведение мелких затянувшихся за революцию счетов и на
полнившая потом невинными жертвами все тюрьмы и участки
края. Но среди этих вольных и невольных ляпсусов и оши
бок в постановлении Совета оно несомненно было дельное
и нужное в обстановке того времени. Совершенно опреде
ленно и недвусмысленно Совет поставил неприятную для
г.г. помещиков точку над «и» в аграрном вопросе: «воспре
щается отбирать у крестьян занимаемые ими помещичьи
земли, инвентарь и скот» (п. 6). Не предрешая какого-нибудь
окончательного разрешения земельного вопроса, этот пара
граф вносил успокоение в крестьянскую среду, утешал ее
затаенные за земельные захваты страхи перед пришедшими
вновь «господами» и обещал в будущем придать устойчи
вость всей белой борьбе.
Иванов недолго был в Гдове. Во время приездов туда
Родзянко он прятался, а когда Родзянко не было в Гдове,
вперемежку с административной деятельностью, торговал,
по словам Родзянко, какой-то колбасой по высокой цене.
Коммерческий гений всюду неизменно преследовал этого
«общественного» работника, и, начиная обычно за здравие
«новой гражданской жизни», он неукоснительно кончал за
упокой ее. После его исчезновения из Гдова все «обществен
ные управления» в гдовском уезде сдуло, как ветром. Псевдолиберально-садистская балаховщина быстро сменилась бело
крестной хомутовщиной.
38
В.
ГОРН
То, что творил в Псковской губ. в этот период атаман
Балахович со своей сворой, описано нами выше, но было бы
несправедливым сказать, что все безобразия балаховцев
кончались за пределами их несчастной сатрапии. Правда,
таких грабежей и вымогательств, как это имело место
в Псковской губ., в Хомутовском воеводстве почти не на
блюдалось, но пороть и нещадно расстреливать Хомутов
и его сподвижник Бибиков начали с первых же дней по
своем обосновании в Ямбурге. Однако, казни совершались
здесь не так явно и откровенно, как у Балаховича; излишней
афишировки Хомутов все-таки избегал, а совершенные
убийства прикрывал фиговым листком военно-полевой
юстиции, превращенной у него в е д и н с т в е н н ы е и п о
с т о я н н ы е суды. Все управление краем Хомутов сосре
доточивал в руках многочисленных невежественных и алч
ных комендантов, руководствовавшихся больше своим соб
ственным усмотрением, чем какими-либо законами, к кото
рым эти господа чувствовали непреодолимое отвращение.
Не в лучшем положении оказалось экономическое со
стояние занятой полосы. Большевики были прогнаны в ве
сеннее время, когда у крестьян северных губерний, недотя
гивавших своим хлебом до урожая даже в нормальное
время, всегда ощущался недостаток в хлебе. А между тем,
кроме основного населения, появилась армия, и продоволь
ственный вопрос чрезвычайно осложнился. Далее, население
имело на руках керенки и очень мало царских и думских.
Эстония же, имевшая свои национальные марки, брала еще
царские и думские, но решительно отказывалась от приема
керенок.
Вся занятая нами полоса оказалась в новом финансовом
и продовольственном тупике. Положение на местах созда
лось крайне тяжелое и неблагодарное для всякой власти:
лишенные заработков горожане и многочисленное чиновни
чество, обессиленные с разбитым живым и мертвым инвен
тарем, но с горой потерявших цену керенок, крестьяне —
вся эта масса людей жадно ждала от властей помощи, воз
лагая на эту власть почти неисполнимые надежды. И требо
валось много энергии, организаторских талантов и просто
элементарного политического такта, чтобы на пепелище,
в обстановке первозданного хаоса, доставшегося от прошлой
власти в наследство, не только удовлетворить самые
острые, неотложные нужды различных слоев населения, но
ни минуты не забывать о политической стороне предприня
того движения, т.-е. необходимости спаять и вдохновить на
селение на д а л ь н е й ш у ю б о р ь б у , с д е л а т ь б е л о е
д е л о д е л о м с а м о г о н а с е л е н и я . Ясно, что одних
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
39
сил г.г. военных было вовсе недостаточно. Дружная работа
с представителями населения, с его общественными деяте
лями всех калибров, подсказывалась сама собой, если руко
водители армии действительно думали о строительстве здо
рового гражданского правопорядка в России, а не о реста
врации.
На первых порах, казалось, сама судьба была милостива
к белой власти. На помощь населению поспешила снабжав
шая Эстонию хлебом американская Хуверовская организа
ция — и острота продовольственного кризиса была не
сколько смягчена. Утоление мук голода, несомненно, явля
лось большим козырем в руках командования в городах,
но хлеб вовсе не отпускался деревне и тем острее чувство
валась необходимость компенсировать этот пробел упоря
дочением денежного обращения и организацией товаро
обмена с соседней Эстонией, чтобы деревня могла удовле
творить свои элементарные потребности на деньги.
При таких условиях в Ревель из Гельсингфорса приехали
члены организовавшегося Политического Совещания В. Д.
Кузьмин-Караваев, А. В. Карташев и М. Н. Суворов. Приезд
имел в виду, так сказать, обнародовать нарождение этого
политического организма и начать новую страницу в исто
рии гражданской борьбы на северо-западе России.
Сделав визиты представителям Антанты, эстонскому
премьеру Штрандману и главнокомандующему ген. Лайдонеру, они вовсе обошли К. Пятся, пользовавшегося репута
цией определенного руссофила, бывшего создателя эстон
ской республики и ее первого премьера. К своим русским
приезжие отнеслись еще более невнимательно и холодно: на
визиты видных русских людей не ответили, а на их предло
жение сотрудничества через секретаря г. Карташева, некоего
Новицкого, процедили: «когда кто нужен будет — привле
кут». При встрече с М. М. Филиппео г. Карташев сказал: «мы
уже не те кадеты, которые раз выпустили власть, мы теперь
сумеем быть жестокими». Как бы в подтверждение этой
своей жестокости они наградили вскоре русскую область по
ложением о гражданском управлении в занятых Северным
Корпусом местностях, исходя из прежнего царского закона
«о порядке управления в оккупированных войсками местно
стях». По существу это «положение» мало в чем разнилось
от практически принятого самим Родзянко курса — управле
ния областью посредством «усмотрения» г.г. комендантов —
и потому приказ № 14 или «положение об уездных и во
лостных комендантах», изданное неделю спустя после отъ
езда из Ревеля членов, Политического Совещания, явилось
первым подарком диктаторски настроенных г.г. КузьминКараваева и Карташева. То, что этот документ был подпи
40
В.
ГОРН
сан ген. Родзянко и полковником Хомутовым, не меняет сути
дела, если не допустить одной невероятной вещи, что почти
аналогичный приказ №. 31, за подписью того же ген. Род
зянко и признаваемый членами Полит. Совещания за свой не
списан у ген. Родзянко. Сокрытие в том и другом случае на
стоящего автора произошло, по всей вероятности, не по вине
творцов этих знаменитых приказов. Честолюбивый ген. Род
зянко до поры до времени во всех официальных шагах и до
кументах всячески оттирал ген. Юденича и его Совещание на
задний план. Он хорошо понимал, что в числе противников
его назначения командующим русской армией прежде всего
был сам Юденич и появление последнего на политическом
горизонте в качестве высшей правительственной власти над
ним — Родзянко — он, разумеется, всячески оттягивал.
Вместе с членами Политического Совещания в Ревель
приехал английский ген. Марш, представитель начальника
антантовской прибалтийской миссии ген. Гофа. Ему надле
жало укрепить авторитет ген. Юденича и его Совещания,
и разрешить ряд наищекотливейших вопросов. Под его пред
седательством устраивается (в середине июня) совещание,
на котором присутствуют вышеуказанные три члена Поли
тического Совещания, эстонцы, представители Антанты
(англичане, французы, американцы) и вызванный в Сове
щание полупослушный ген. Родзянко.
К заседанию создается сложная коллизия взаимно-перекрещивающихся и почти противоположных интересов. По
литическое Совещание хочет покорности ген. Родзянко,
ген. Родзянко не желает Пол. Совещания, хочетпокорно
сти Балаховича и тех, кто не доволен в армии его самоназначением в командующие; эстонцы, действующие закулисно,
требуют демократизации русского режима в занятых обла
стях, а сторонники генеральской диктатуры по директивам
первокадетского «национального центра» настаивают на
старом рецепте: сначала успокоение, а потом реформы.
Ген. Марш пришел к Соломонову решению и в резуль
тате передал ген. Родзянко, очевидно, заранее приготовлен
ную бумагу, состоящую из 4 пунктов. В передаче ген. Род
зянко этот документ сводился к следующему: «1 пункт —
мы должны помнить, что всю помощь Северной Армии
Антанта дает исключительно лично в распоряжение ген.
Юденича (американское продовольствие мукой и салом
и обещанное англичанами обмундирование и боевые при
пасы. Автор); 2-й — мы должны питать чувство благодарно
сти к эстонскому народу и правительству, так как армия
формировалась на эстонской территории; пункт 3-й —
я являюсь единственным командующим всеми русскими си
лами на эстонском фронте; 4-й — я сейчас точно не помню,
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
41
но в нем было что-то о д е м о к р а т и ч е с к и х п р и н
ц и п а х , которым верна Антанта».
Всем сестрам по серьгам!
Вскоре после упомянутого совещания Родзянко попы
тался обойти ген. Юденича и его окружение другим путем.
Игнорируя образовавшуюся политическую организацию, он
послал в Гельсингфорс уполномоченного к ген. Маннергейму
(тогдашнему главе Финляндии) и заявил через сего послед
него, что он признает независимость Финляндии и предла
гает ген. Маннергейму войти с ним — ген. Родзянко — в со
глашение для общего наступления на большевиков. В слу
чае, если бы эта не слишком тонкая дипломатия имела успех,
престиж ген. Юденича и Политич. Совещания, в глазах фин
ляндцев и без того невысокий, был бы окончательно подо
рван. Маннергейм ответил благодарностью и указанием, что
в Гельсингфорсе у ж е е с т ь п р е д с т а в и т е л ь Р о с
с и и г е н. Ю д е н и ч, с которым он и ведет все нужные
переговоры.
Отмечу выпуклые, наиболее характерные черты знамени
того приказа № 14:
Обращают внимание §§ 1, 5, 6, 11 (права уездного ко
менданта) и § 14 (права волостного коменданта). Уездный
комендант начальник всего гражданского управления вве
ренной ему территории, границы коей устанавливаются ко
мандующим армией (тогдашнего Отдельного Корпуса Се
верной Армии). Власть уездного коменданта поистине уни
версальная и безграничная. Трудно указать, что не подлежит
ведению коменданта и чего он не мог бы делать, руковод
ствуясь приказом. № 14. Он мог производить всякого рода
реквизиции, секвестры, имущества граждан, производить
обыски и аресты, он назначает в с е х ч л е н о в городского
и земского управления, он око над прокурором, он о к о н
чат е л ь но у т в е р ж д а е т п р и г о в о р ы военноп о л е в ы х с у д о в, но он же ведает организацию духовно
просветительной борьбы с большевиками и их идеями. Су
щий маленький диктатор какой-то, реальное воплощение
мечты засевших в Гельсингфорсе членов «национального
центра».
Правой рукой уездного коменданта являлся волостной
комендант, прерогативы которого, правда, были поуже, но
и •он мог злоупотреблять всякого рода арестами людей
и имущества, сколько его душе угодно. Не предусматрива
лось какой-нибудь тени хотя бы самого малюсенького кон
троля общества, не представлялось сему последнему ни
грана самостоятельности.
«Едва ли нужны комментарии к этому акту государствен
ной мудрости г.г. Родзянко и Хомутова — писал П. А, Бог
42
В.
ГОРН
данов в своей записке в те дни. — Достаточно сказать,
что приказом № 14 вся северо-западная область со всеми ее
животишками, все общественные и муниципальные органи
зации были отданы на «воеводство» целой своре волостных
и уездных комендантов. Появление приказа № 14 закончило
первый период «белого управления», период «балаховщины», и открыло второй период веонно-гражданского упра
вления при северо-западной армии, период «хомутовщины»...
«Хомутовщина» усмотрение военных с обычными спутни
ками — произволом и насилием, но узаконенное, введеное
в систему. В «балаховщине» идеологических предпосылок
совсем нет, — «хомутовщина» имеет свою идеологию. Она
хорошо выражена в одной из записок того времени по во
просу об организации полиции... «по продуктивности и це
лесообразности работы о д и н п р и с т а в с т о и т в с е х
мировых судей». Без этого пристава «в( толще народной все
добрые намерения власти будут сводиться к нулю». Короче
говоря, — это идеология неприкрытых реставраторов».
Так н а л а ж и в а л а с ь новая гражданская жизнь по ре
цепту и при содействии г.г. Кузьминых-Караваевых, Карта
шевых и К0, применительно к положению «об оккупирован
ных местностях»!
«В области земельных отношений «хомутовщина», —
продолжает П. А. Богданов, — принесла ту же прямолиней
ность и ясность,, что и в области гражданского строитель
ства: восстановить помещичий строй при посредстве будоч
ника Мымрецова... Основа земельной политики периода
«хомутовщины» достаточно ярко вырисовывается из двух
приказов, следовавших один за другим. В них целиком вы
явилась тенденция власти. Они бросили деревню в лапы
военной юстиции. Они нанесли страшный удар «белому дви
жению», заставив вначале насторожиться, а позже отвер
нуться вовсе от него -широкие крестьянские массы».
Приказы эти—№ 12 от 17 июня и № 13 от 19 июня 1919 г.
Они кратки и красочны.
«Приказ № 12, — говорит Богданов, — пытается раз
решить вопрос о переходе движимости от одних лиц к дру
гим за время революции; в частности — вопрос о живом
и мертвом инвентаре сельских хозяйств. Приказ № 13
«О временном пользовании землею» указывает, что оконча
тельное решение земельного вопроса будет дано «имеющим
быть созванным Российским Всенародным собранием». Для
того, чтобы уяснить себе, чего добивались Родзянко и Хо
мутов изданием приказа № 12, надо хотя бы бегло всмо
треться в те пертурбации, что произошли в движимости во
обще, и в частности с сельско-хозяйственным живым и мерт
вым инвентарем за истекшие годы.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
43
А произошло в общих чертах следующее. В городах
движимость в части своей, рядом декретов центральных орга
нов советской власти, равно и распоряжением орга
нов местной власти, перешла от собственников в распоряже
ние учреждений и лиц, никаких прав по до-революционным
законам на нее не имевшим, при чем некоторые акты пере
хода даже имели за собой полуторалетнюю давность. Напри
мер, вся жилищная обстановка распоряжением жилищных
отделов горисполкомов была взята на учет и перераспреде
лялась приказами этих отделов. Целый ряд товаров, нахо
дившихся в распоряжении частных торговцев, был взят на
учет предкомами и распределен через кооперативные орга
низации, коммунальные столовые, приюты и т. д. среди на
селения. Само собой разумеется, что отпуск товаров коопе
ративам производился на деньги, равно и кооперативы их
продавали населению также за деньги. В сельских местно
стях переход движимости был еще сложнее. Там он на
чался сразу после февраля 1917 года, когда по России,
правда в меньших размерах, чем в .1905 году, прокатилась
волна погромов помещичьих имений, в результате которых
часть движимости перешла к новым владельцам. В даль
нейшем сельско-хозяйственный живой и мертвый инвентарь
распоряжением земельных комитетов периода временного
правительства, а позже большевистских земельных органов,
распределялся, перераспределялся и опять распределялся
в самых разнообразных и запутанных формах. Эти пере
тасовки коснулись не только имений, вне зависимости от
того, кому они принадлежали, но и отдельных крестьянских
хозяйств. Достаточно вспомнить учет и распределение сель
ско-хозяйственных машин и орудий, в силу которого плуг
одного двора поступил во временное пользование другого,
часто взамен другого орудия. Корова перекочевывала на
другой конец волости и оттуда, в порядке купли-продажи,
переходила дальше, наконец, что самое главное, в процесс
всяких перераспределений была втянута вся сельская Рос
сия, в частности, все северо-западное крестьянство, и поло
жение это длилось к приходу белых уже два с лишком года.
И вот творцы приказа № 12 решили одним росчерком
пера, в условиях гражданской войны, восстановить положе
ние вещей, бывшее до революции, в срок, которого недоста
точно было на то, чтобы довести приказ до всеобщего све
дения.
«Всем лицам, захватившим самовольно и незаконно или
получившим от большевистских (коммунистических) властей
ч у ж о е движимое имущество... вменяется в обязанность
в течение десяти дней со дня опубликования сего постано
вления, вернуть таковое имущество собственникам или вла
44
В.
Г О Г и.
дельцам»... Да еще при перспективе попасть под военный
суд, результаты деятельности которого так красочно демон
стрировались во всей области: в Гдове у дома городского
головы, в Ямбурге — на площади, в деревнях на первом по
павшемся суку.
Где органы, ведающие процессом передачи? Каков по
рядок передачи? Как определить, что «мое», а что «чужое»?
Каковы дальнейшие последствия факта возврата. Вот те пер
вые недоуменные вопросы, что встали перед крестьянством.
А за ними всеми стояла угроза военным судом и боязнь до
носов на основании пункта 3-го приказа № 12. Приказ № 12
бросил земледельческое население в лапы междоусобицы,
сведения личных счетов, дал почву для мести и благоприят
ную обстановку для ловцов рыбки в мутной воде.
Результаты не замедлили сказаться: у комендантов в во
лостях и уездах появились сотни дел «о возврате самовольно
захваченных», при чем, как общее правило, проситель, кроме
захвата, инкриминировал захватчику и «сочувствие» или «при
надлежность» к коммунистам. Первыми стали пользоваться
приказом № 12, как базой для своих исков о «возврате»,
бывшие помещики и крупные земельные собственники.
Тюрьмы наполнились задержанными «впредь до выяснения»,
при чем «выяснение» длилось месяцами и дело не выясня
лось, а еще более запутывалось. Сотни лиц были -казнены.
«Усмотрение» комендантов всяческого ранга получило для
себя богатую почву.
Если приказ № 12 черным по белому «вменял в обязан
ность» возвратить все движимое имущество прежнему вла
дельцу, то приказ № 13 пытается вернуть и землю «преж
нему владельцу», то-есть восстановить старое помещичье
землевладение.
Выше мы говорили, что к маю 1919 года все без исклю
чения земли, живой и мертвый инвентарь были в распоря
жении крестьян и органов советской власти, при чем пере
ход земель происходил двояко: явочным (захватным) поряд
ком и через агентов советской власти. Другими словами, по
мещичье землевладение и вообще землевладение крупное
в прежнем, до-революционном виде его, существовать пере
стало. При этом, как общее правило, частновладельческие
земли, в том числе и помещичьи, оказались в ведении земотделов, или всевозможных артелей (сельскохоз. коммуны,
артели, коллективы и пр.), сложившихся главным образом,
из батрацких элементов деревни. Надельные крестьяне, тоесть громадное большинство деревни, за некоторыми не
большими исключениями, не увеличило площади своего
землевладения и варилось в своем собственном соку, пере
деляя свои же надельные земли, живя мечтою, как и до
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
45
революции, расширить площадь своего владения за счет все
возможных «совхозов».
Несколько иначе дело обстояло с землями непахотными
(покос, выгон) бывших частных владельцев. Они, как общее
правило, всевозможными распоряжениями земотделов были
переданы во временное пользование (обычно на одно лето),
как отдельным крестьянам, так и целым деревням, часто
с известным обложением в пользу земотделов. Но, повто
ряем, общая картина земельных отношений от этих передач
не менялась: землею распоряжались крестьяне или органы
советской власти.
Приход белых изменил эту картину только в одной ее
части — органов советской власти не стало. Часть земель
осталось беспризорной (бывш. сов. хозяйства, земли показат. значения и т. д.).
Само собою разумеется, изменилась психология кре
стьянских масс: они насторожились, ожидая новой земель
ной политики, готовые или целиком пойти за белыми, или
отвернуться от них, если белые не сумеют правильно понять
их чаяния.
Чаяния крестьянства учтены не б ы л и . Творцы приказа
№ 1 3 вполне недвусмысленно с солдатской прямолиней
ностью заявили, что на место отпавших органов советской
власти должны стать прежние ее владельцы (то-есть поме
щик, крупный земельный собственник, церковь, монастырь
и проч.), которым и должна уплачиваться аренда за землю
(п. 3 приказа), при чем его постарались сейчас же распро
странить на всех «граждан», которым было разрешено со
брать в 1919 году урожай на обработанных и занятых ими
землях (п. I приказа). Пунктом 4-м прежнему владельцу воз
вращалась усадьба, то-есть живой дом с необходимыми по
стройками и площадь, занятая садом и огородом, покосы
также (п. 8-й). Другими словами, частный владелец по при
казу № 13 восстанавливался полностью: за пахотную землю
получает аренду (большего творцы приказа здесь сделать
не могли, ибо земли были обработаны и засеяны); усадьба
поступает в его полное распоряжение; непахотными угодиями он распоряжается по своему усмотрению /хочет —
сдает, хочет — не сдает в аренду). Наконец, приказом № 12
ему дается право получить обратно живой и мертвый сель
ско-хозяйственный инвентарь.
Так разрешался приказом № 13 вопрос о частновладель
ческих землях. Но этого мало: пункты 5 и 6 бросили камень
раздора в самую толщу деревни запрещением переделов на
будущее время и признанием недействительными уже произ
веденных переделов... Отмена переверстки и перспектива
возврата к исходному положению поднимали вновь уже из
46
В.
Г ОРН
житую однажды распрю, заставляли сломать чуть ли не весь,
а местами и весь севооборот. Нельзя обойти молчанием и об
щий дух приказа — ясно выраженную тенденцию возвра
тить прежние дореволюционные формы земельных отноше
ний, возродив частновладельческое землевладение, загнав
мужика в прежние рамки своих наделов.
Практика применения приказа № 13 дала не менее пла
чевные результаты, чем применение приказа № 12. Наиболее
ретивые из господ частных владельцев стали требовать вы
селения из имений засевших там бывших батраков и мало
земельных крестьян со всем их сельско-хозяйственным скар
бом и передачи бывших имений по принадлежности. Все без
исключения частные владельцы пожелали получить аренду
за пахотные, выгонные и покосные земли. Многие стали до
биваться аренды не только вперед за 1919-20 г.г., но и за
годы революции, когда никаких уплат не производилось.
Появился ряд дел, связанных с желанием или нежеланием
отдельных хозяев и целых селений удовлетворить такого
рода претензии. Не замедлили сказаться и любители легкой
наживы, — вымогатели и шантажисты, за счет нежелания
мужика судиться у военно-полевой юстиции. Канцелярии
комендантов и земельных органов оказались заваленными
новыми делами. На деревню посыпались допросы, дознания,
аресты с вызовами за десятки верст, обиванием порогов,
потерею рабочего времени, обвинениями в сочувствии или
принадлежности к коммунистам, приводившими иногда об
виняемых к смертной казни».
Я нарочно привел эту длинную цитату из записки
П. А. Богданова. Многое из того, о чем писалось в записке,
ему хорошо было известно, как человеку, еще вчера только
вышедшему из этой среды.
Вредные приказы немедленно же поддерживаются еще
более вредной деятельностью знаменитого Маркова II.
В книге приказов по военно-гражданскому управлению
от 17 июня 1919 года № II § 4 за подписью гвардии полков
ника Хомутова значится следующая запись: «Командируется
обер-офицер для поручений штабс-капитан Лев Черняков
по делам службы в объезд территории отдельного корпуса
Сев. Армии». Под офицерским чином и чужой фамилией счел
необходимым укрыться Марков II, одно присутствие которого
тут лучше всего свидетельствовало о физиономии главного
штаба ген. Родзянко и его пресловутого военно-граждан
ского управления. Очевидно, здесь считали методы г-на Мар
кова вовсе не изжитыми и настолько, что вскоре, если не
ошибаюсь, после его знаменитой командировки по «оккупи
рованной» области, гор. Ямбург обогащается определенно
погромной и черносотенной газетой «Белый Крест». Для на
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
47
звания газеты берется та же эмблема, которой, согласно
приказа того же самого гвардии полковника от 24 июни
1919 года, 15, § 2, покрываются левые рукава шинелей всех
офицеров и военных чиновников армии. Редакция газеты
водворяется в самом помещении военно-гражданского упра
вления, что впоследствии без всякого . труда при первом
осмотре канцелярии и бумаг констатирует преемник Хому
това К. А. Александров. Вполне основательно не доверяя
эстонцам, газету распространяют только на своей террито
рии с помощью развозящих при «служебной командировке»
офицеров-марковцев. Газету усиленно навязывают во
Пскове, Гдове, Ямбурге, лезут с ней по деревням.
Одновременно с Валяй-Марковым, совершившим свою
инспекторско-агитационную поездку по области, во второй
половине июня на фронт выезжал член Русского Совета
М. В. Филиппео. Картина оказалась неприглядной. Офицеры
жаловались на то, что жалованья не платят, продовольствия
мало, нет порядка, спекуляция, взятки. Общее впечатление
о настроении военных верхов — черносотенство, «жид»
и «коммунист» — синонимы. «Демократические принципы,
которым верна Антанта», служили здесь только для внеш
него употребления, когда нужно было подбрасывать про
кламации красным. Впрочем, рога господ Марковых
в каждой такой прокламации просвечивали довольно
явственно: «жиды» и «учредительное собрание» причудливо
переплетались между собою в листовках «штаба белой
армии». Вот одна из таких характерных прокламаций, вы
пущенных летом 1919 года, значущаяся в числе присланных
при отношении начальника военно-цензурного отдела штаба
Северо-Зап. Армии от 20 сентября 1919 года за № 82 на
имя открывшегося при министерстве внутренних дел Сев.Зап. Правит, отдела пропаганды:
Кра с ные о ф и ц е р ы и солдаты.
За что вы боретесь и за что мы подняли оружие?
Вы б о р е т е с ь з а к о м и с с а р о д е р ж а в и е , за
лживую власть Апфельбаумов (Зиновьев), Бронштейнов
(Троцкий), Нахамкесов (Стеклов), Розенфельдов (Каменев),
Калининых, Петерсов, которым не дорога наша Родина и ну
жен один лишь позор ее.
Мы б о р е м с я з а У ч р е д и т е л ь н о е С о б р а н и е ,
за всенародный и свободный выбор любящих родину лю
дей, у которых одна мысль и одно сердце с народом.
Вы б о р е т е с ь з а и н т е р н а ц и о н а л , за то, чтобы
Русскими природными богатствами могли распоряжаться не
русские, а всякие проходимцы — Бронштейны, Нахамкесы
48
В.
Г О Р н
и Рабиновичи, называющие себя Троцкими, Петровыми,
Стекловыми и Сидоровыми.
Мы в о с с т а н а в л и в а е м Н а ц и о н а л ь н о е Е д и н
с т в о и национальное хозяйство, чтобы хозяином земли
Русской и ее неисчерпаемых богатств стал сам народ Рус
ский, и чтобы никто другой, а сам он воспользовался тем,
что дает ему его Р о д н а я З е м л я .
Вы н а с а ж д а е т е к о м м у н ы , которые дают возмож
ность лентяям и тунеядцам пользоваться плодами трудя
щихся рук.
Мы о т с т а и в а е м п р а в о с о б с т в е н н о с т и . Вся
кий имеет право на то, что ему законно принадлежит; всякий
имеет право приобретать честным трудом то, что ему не
достает. Всякий должен иметь право свободно распоря
жаться тем, что он добыл трудами своими.
Вы р а з р у ш а е т е ц е р к в и и у н и ч т о ж а е т е п р а
в о с л а в н у ю р е л и г и ю . Отнятие святых икон у школь
ников, превращение христианских церквей в театры, клубы
и кинематографы, расстрелы священников, насильственная
мобилизация духовных лиц в красную армию, запрещение
общественных молебствий и крестных ходов, осквернение
святых мощей — не издевательство ли это над тем, что столь
дорого верующему сердцу русского народа?
Мы в о с с т а н а в л и в а е м п о р у г а н н у ю р е л и
г и ю и п о л у р а з р у ш е н н ы е х р а м ы . Пусть с преж
ней силой засияет в душе русского народа вера в Христа
и в его святую церковь. И пусть каждый верующий
свободно осенит себя крестным знаменем и помолится за
спасение погибающей Родины, ибо велик б о г з е м л и р у с с к о й.
Вы о т с т а и в а е т е н а г л ы й п р о и з в о л и г н у с
н о е н а с и л и е б о л ь ш е в и к о в , к о м и с с а р о в и их
наемников — китайцев, латышей и комму
н и с т о в . Защищая их, вы даете им возможность растреливать, грабить и истязать ваших же братьев, сынов, отцов,
жен, без всякого суда и следствия.
Н ам с о п у т с т в у е т п о л н о е п о к р о в и т е л ь
с т в о з а к о н а . Закон—равный для всех и все равны перед
законом. За преступление — всем одинаковое наказание.
Мы восстанавливаем уничтоженную свободу мысли и пе
чати. Свободная печать должна открыть глаза Народу на
все злоупотребления теперешних советских властителей.
Мы в т я н у т ы в б е с к о н е ч н у ю в о й н у со в с е м
м и р о м . Троцкие и Зиновьевы хотят затопить всю землю
в братской крови. Они натравливают рабочих на крестьян,
крестьян — на рабочих, сынов на отцов, отцов на сынов.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ С О В Е Щ А Н И Е
при
юдеийчр
49
Мы н е с е м м и р з е м л е Р у с с к о й . Немедленно
после свержения пропитанной кровью русских людей боль
шевистской власти должна быть восстановлена свобода мир
ного труда. Довольно уже наши поля обагрялись русской
кровью по вине проходимцев, у которых нет своего оте
чества. Пусть же вся пролитая ими кровь русская падет на
их голову. Пора тебе, русский человек, последний раз
взяться за оружие и, свергнув иго красных палачей, оконча
тельно вернуться к домашнему очагу и мирному труду.
С нами хлеб, с нами мир, и хозяин земли Русской — У ч р е
дит ельное Собрание.
Шт а б б е л о й армии.
Кое-в-чем из внутренней политики пришлось все таки
уступить. Досаждал время от времени Ревельский Русский
Совет, с другой стороны, к уступкам вынуждала сложив
шаяся фактическая обстановка. В пику Балаховичу и для
поднятия собственного авторитета, во Пскове допустили
функционирование городской думы времен кн. Львова,
а в Ямбурге функционирование земства, потому что поль
зующийся огромным влиянием в этом уезде бывший член
последней государственной думы И. Т. Евсеев так же, как
и Ф. Г. Эйшинский во Пскове, не пожелал занять должность
председателя земской управы п о н а з н а ч е н и ю .
Но это были лишь островки в море произвола и усмо
трения. Общественность явно не пользовалась фавором.
Если во Пскове при встрече с председателем думы ген. Род
зянко лепетал еще что-то об «учредительном собрании», то
здесь у себя дома — в Нарве, Ямбурге и Гдове — он встре
чал общественных деятелей, как городничий купцов в «Ре
визоре».
«Пришла как-то
в конце июня, — рассказывает
Е. К. Шульц, — депутация от Русского Совета к ген. Ро
дзянко. Выходит он, запоздав, в зал, и говорит: «Ну и жара
же... (следует непечатная брань), а вы что здесь? — обра
щаясь к депутации, — а, Ивановцы! Что это Иванов во
Пскове делает, хороводится с Балаховичем. Я его распустил.
Хватайте Иванова за... (опять непечатное указание) и по
весьте его, а Балаховича я сам расстреляю. Он не военный
человек, он — ксендз-растрига, он разбойник. Когда по
надобится, я его расстреляю».
Сидя во Пскове, окруженный своими верными ушкуй
никами, Балахович только посмеивался над такими угро
зами, но по отношению к поданным в воеводстве са
мого Родзянко подобные угрозы, произносимые на каждом
шагу, не были пустыми словами. Расстреливал ли когонибудь собственноручно ген. Родзянко, мне не доводилось
50
В.
ГОРН
слышать, но постоянное злоупотребление этой угрозой дей
ствовало самым растлевающим образом на его подчиненных.
Стоглавая гидра комендантов распоясалась, что называется
во-всю. Военно-полевой суд, подчиненный комендантам, ра
ботал с молниеносной быстротой. Заподозренных в ком
мунизме вешали, расстреливали, а оставшееся имущество
«конфисковали». Вот несколько иллюстраций:
Копия.
Секретно.
29 июля 1919 г.
№ 1645/к.
Главному Начальнику Тыла С.З. Армии.
Рапорт.
Доношу Вашему Превосходительству, что в производстве
Контр-Разведывательного пункта № 2 вверенного мне От
деления находилось дознание о Петре М и х а й л о в с к о м ,
состоящем управляющим имения «Георгиевск», Ямбургского уезда, принадлежавшего предводителю дворянства
названного уезда, графу С и в е р е у. К этому дознанию было
присоединено другое дознание, возникшее к этому же пункту
об Иване К а т т е л е.
Как М и х а й л о в с к и й , так и К а т т е л ь привлекались
к дознанию в виду того, что против них было возбуждено
обвинение в прикосновенности к большевизму или ком
мунизму. Однако, при расследовании, производивший та
ковое Начальник К.-Р. пункта № 2 признал обвинение М ихайловского
и К а т т е л я недоказанным. Вместе
с тем, усмотрев из обстоятельств дела, что на Михайлов
ского и Каттеля падает обвинение в расхищении разного
имущества, принадлежащего владельцу имения «Геор
гиевск», а на Михайловского сверх того и обвинение в име
новании себя неприсвоенным ему званием офицера, препро
водил оба дела через Ямбургского Уездного Коменданта
Военному Прокурору Военного Суда С.-З. Армии на том
основании, что производство расследований и дознаний по
делам, подсудным Военному Суду, в круг ведения КонтрРазведки не входит.
Военный прокурор, однако, не нашел возможным обра
тить дела о Михайловском и Каттеле к производству пред
варительного следствия, в виду полной неопределенности
и противоречивости свидетельских показаний относительно
существа предъявленных к Михайловскому и Каттелю об
винений, и дела о них возвратил обратно Ямбургскому Об
ластному Коменданту. Такое направление дела, по моему
мнению, не представляется правильным, так как усмотрен
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
51
ные Военным Прокурором в актах дознания, неопределен
ность и противоречие в свидетельских показаниях предо
ставляли ему по закону право для устранения таковых и вы
яснения существа обвинения подсудимых суду, предложить
полиции произвести по этим делам тщательное дознание
под наблюдением лица прокурорского надзора.
Комендант, получив, от Военного Прокурора дознание
о Михайловском и Каттеле, на предварительном отношении
Военного Прокурора, при котором препровождались оба
дела, положил резолюцию в отношении одного только
М и х а й л о в с к о г о , отдав распоряжение о предании его
военно-полевому суду за присвоение не принадлежащего
ему офицерского звания, хотя до настоящего времени еще
не издано обязательного постановления о передаче дел по
такого рода обвинениям на рассмотрение военно-полевых
судов.
Военно-полевой суд, как это видно из протокола его за
седания, вошел в обсуждение вопроса о виновности М их а й л о в с к о г о не только в том проступке, за который он
был предан суду, но вошел и в обсуждение еще и обвинения
в тех преступлениях, за которые Михайловский даже и не
был предан суду, а именно: обвинения в поддержке Совет
ской власти и в расхищении доверенного ему имущества.
В каком порядке, кем и за какое преступление был пре
дан Военно-Полевому Суду Каттель, — из дела не видно, но
из протокола заседания Военно-полевого суда усматри
вается, что военно-полевой суд судит Каттеля за принад
лежность к партии коммунистов, а также за расхищение до
веренного ему имущества.
М и х а й л о в с к и й .и К а т т е л ь признаны судом ви
новными и приговорены к смертной казни через повешение.
Приговор в отношении их приведен в исполнение. Обсуждая
обстоятельства дела о Михайловском и Каттеле, я считаю
необходимым обратить внимание на то, что Михайловский
являлся лицом уполномоченным владельцем имения «Ге
оргиевск» на управление имением нотариальной доверен
ностью, при чем в силу русских законов, действовавших до
27 октября 1917 г., и неоднократных разъяснений Прави
тельствующего Сената, мог быть привлечен к ответствен
ности за растрату вверенного ему имущества только по жа
лобе потерпевшего или его законных представителей и не
иначе, как после признания надлежащим судом гражданским
того обстоятельства, что он переступил пределы данной до
веренности. В обстоятельствах дела о Михайловском можно
почерпнуть указание на то, что деятельность Михайлов
ского, во время господства большевиков в Ямбургском уезде, могла быть объяснена его желанием сохранить
52
В.
ГОРН
для своего доверителя принадлежащее последнему имуще
ство. Поэтому осуждение Михайловского за расхищение
вверенного его управлению имущества без допроса того
лица, которое его уполномочило на управление этим иму
ществом, или без допроса законных представителей такого
лица, представляется существеннейшим нарушением право
мерности. (Эти лица на дознании не были допрошены, так
как для целей Контр-Разведки допрос их представлялся из
лишним).
По тем же основаниям, какие приведены в отношении
Михайловского, представляется неправомерным и суждение
Каттеля военно-полевым судом за расхищение имущества,
так как в таком деянии он обвинялся, как соучастник Ми
хайловского.
Обвинение Михайловского в именовании себя неприсвоенным ему офицерским званием составляет проступок,
предусмотренный 1416 ст. Улож. о Нак., и влечет за собой
наказание: штраф или кратковременный арест. Ответствен
ность за такое деяние, с начала войны до 1917 г. включи
тельно, по постановлениям Командующего Армиями фронта
на основании 417 ст. Положения о военно-полевом управле
нии войск в военное время, была усилена, в виду чего и на
казание за этот проступок было повышено до отдачи в ис
правительные арестантские отделения на 1 г. 4 м. с лишением
прав. Временным же правительством были отменены все
постановления командующих лиц, изданные в порядке упо
мянутой 417 ст. в целях повышения наказания.
Таким образом, для усиления наказания за именова
ние себя непринадлежащим офицерским званием было не
обходимо согласно 417 ст. Положения военно-полевого
Управления войск в военное время, чтобы, до совершения
Михайловским этого проступка, Командующим Армией был
выдан приказ об усилении наказания за такое деяние
и чтобы этот приказ был предварительно объявлен для
всеобщего сведения установленным порядком.
На основании изложенного, находя, что предание Ми
хайловского военно-полевому суду за присвоение непринад
лежащего ему офицерского звания, а затем, суждение его
военно-полевым судом за те деяния, за которые он вовсе
не был предан военно-полевому суду, заключает в себе
указание на признаки незакономерных действий Ямбургского областного коменданта и назначенного им военнополевого суда, считаю необходимым довести об этом до
сведения Вашего Превосходительства.
Равным образом, по моему мнению, является неправо
мерным и суждение военно-полевым судом Каттеля за при
надлежность к партии коммунистов и расхищение доверен
I; •;>Л И”! Н'Ч ЕСКОЕ С ОВ Е ЩАНИЕ
ПРИ
ЮДК1-
.3
ного ему имущества, тем более, что ни в деле о самом Каттеле и Михайловском, к которому дело Каттеля было при
соединено, не содержится никаких указаний на то, состоя
лось ли вообще предание Каттеля военно-полевому суду,
и если состоялось, то, кто предал его военно-полевому суду
и за какие именно преступные деяния.
Коллежский советник (подпись;.
Делопроизводитель: титулярный советник (подпись).
С подлинным верно:
Делопроизводитель титулярный советник (подпись).
Михайловский и Каттель были не простые мужики или
безвестные городские обыватели. За них усиленно всюду
хлопотали, дело о них дошло (хотя, увы, после их смерти)
даже до самого начальника тыла сев.-зап. армии. Иначе
происходила расправа по волостям с так называемой мелкой
сошкой. Беру на выдержку одно, два из самых рядовых
распоряжений уездного коменданта по Мошковской во
лости, Гдовского уезда.
Управление коменданта.
Гдовского уезда
По части Строевой
№ 7074.
3 июля 1919 года.
Гдов, Петроградской губ.
Коменданту Мошковской
волости.
Фельдшера разрешаю оставить, а лиц подозрительных
и возбудивших население арестовывайте и представляйте
ко мне. По постановлению Военно-Полевого Суда уже рас
стреляно 6 человек.
Уездный комендант Гв. Полковник (подпись).
Временно исп. обяз. Адъютанта
Прапорщик (подпись).
Управление коменданта.
Гдовского уезда
По части Судной.
№ 675.
31 июля 1919 года.
Гдов, Петр. губ.
Коменданту Мошковской
волости.
По постановлению Военно-Полевого Суда граждане:
дер. Дымоколь, Мошковской волости, Семен Калин повешен,
54
В.
ГОРН
дер. Зуевиц той же волости Константин Германов расстре
лян, а потому предписываю Вам конфисковать их имуще
ство, оставив для их семьи самое необходимое для про
жития.
Уездный комендант Гв. Полковник (подпись).
Делопроизводитель Судной части
губ. секретарь (подпись).
Аналогичных распоряжений комендантов можно найти
сколько угодно и по другим волостям, но я не стану при
водить их тем более, что сами духовные отцы приказа
№ 14 — г.г. Кузьмин-Караваев, Карташев и Суворов откро
венно потом признались в своей книге, что «коменданты,
уездные и волостные допускали постоянное превышение
власти. Политические задачи преследовались неумело, все
сводилось к жестокости». Авторы этого пессимистического
резюме забыли только одно добавить, что дух и содержа
ние приказа заранее развязывали руки комендантам и что
«превышение власти» со стороны последних было логи
ческим завершением приказов №№ 14 и 31.
В короткое время ставленники Хомутова дали себя знать
повсеместно, и запуганные крестьяне робко осведомляются
у заезжих чиновников: «что же это такое, это новая
власть?». В рапорте некоего военного чиновника Васильева
от 16 июня 1919 г. читаем, что всюду «крестьяне интере
суются Временным Правительством, в данное время спа
сающим Россию. По данному вопросу народу желательно
знать, где и под чьим руководством действуют правитель
ства, что ими уже сделано и какая конечная цель каждого из
правительств». Информация, по мнению г. Васильева, тем
более необходимая, что со стороны большевиков прони
кают растлевающие ум и душу сведения, крестьяне на
ходятся в положении неустойчивости и полной шаткости
их мнений... и при том не знаю, к а к и м и з а к о н а м и
р у к о в о д с т в о в а т ь с я » . (Курсив мой В. Г.). В ответ на
это, как мы видим, крестьяне дождались целого ряда та
ких приказов, в которых подлинная физиономия новой
власти вырисовывалась с исчерпывающей полностью.
Финансовое и экономическое положение края так и не
улучшается. Власть не только не в состоянии оживить про
изводительные силы населения, наладить деятельный то
варообмен, но она сама то и дело ломает голову, где бы
достать денег, чтобы заплатить жалованье армии и много
головому, непомерно распухшему тылу.
Когда проект делать фальшивые керенки был отвергнут
Политическим Совещанием, а другого более морально при
емлемого выхода совещание не указало и денег само не до
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
55
было, финансовый отдел при начальнике тыла, чтобы на
полнить пустующую правительственную кассу, вынужден
был выступить пред населением в роли ростовщика. Нача
лась знаменитая и скандальная продажа американской муки
населению, с «молчаливого одобрения» Политического Со
вещания «по цене в шесть раз большей против цены, по ко
торой отпускало ту же.самую американскую муку по кар
точкам эстонское правительство, и почти в три раза дороже
рыночной вольной цены».
Но не помог и такой чисто-ростовщический прием. На
совещании в Гельсингфорсе в конце июня, после доклада
членам Политического Совещания начальника снабжения
армии полк. Полякова, выяснилось, что расходная смета на
июль 60 милл. руб., а доход от муки составил не более
7 — 8 милл., так как американцы не дозволили продавать
более у2 фунта на душу. Пришлось разрешить выпуск армей
ских денег (так наз. «родзянок») исключительно под гене
ральские погоны, как острили в то время в Ревеле, сначала
на 5, а потом на 30 милл. рублей. Кроме того, Политиче
ское Совещание постановило приступить к печатанию
в Стокгольме кредитных билетов полевого казначейства,
с г а р а н т и е й о п л а т ы по в з я т и и П е т р о г р а д а
на один миллиард двести миллионов рублей.
Куда же должна была пойти эта прорва денег?
Исключительно на нужды армии — был ответ полк. По
лякова. «Сейчас в армии, — говорит он, — ч и с л и т с я
51.240 человек. Хорошо обуты и снабжены только неболь
шая часть. Англичане давно обещают снабжение, но до сих
пор ничего нет. Если снабжение обещают и оно придет, то
только на 10.000 человек; для остальных надо купить, а для
этого надо 45 м и л л и о н о в р у б л е й е д и н о в р е м е н н о... Большой доходной статьей может быть лен, но,
во-первых, он имеется в большом количестве, около *4 мил
лионов пудов, в соседних, еще не занятых нами уездах, вовторых, за него надо давать крестьянам т о в а р , к о т о
р о г о у н а с с о в с е м нет. Единственный выход, печат
ный станок. Разрешенных 5Ц> мелких казначейских свиде
тельств хватит лишь на очень короткое время, нужно уси
лить печатание. Дисциплина в отрядах не блестяща — это
не современная армия, а ландскнехты. Задержка уплаты им
жалованья опасна, они склонны обирать местное население.
Во многих мелких единицах есть двухнедельные запасы
муки, которые они скрывают, везя за собой, закапывая
в землю. Чтобы увеличить паек, части не ведут ведомости
убитых и убежавших — вообще вся канцелярская часть
в скверном состоянии. Почти весь отряд в ужасном состоя
нии— без сапог, в рваной одежде, без белья. Трудности
56
В.
ГОРН
с поставщиками тоже очень велики. Один из них попался
на крупную сумму; документы, относящиеся к этому делу,
прислали ко мне. Подрядчик явился с револьвером в руках
и угрожал, что пристрелит, если буду вмешиваться в это
дело. Все, что я позволил себе, это не выдать документы,
которые спрятал у знакомых для безопасности» Такой
армии, фиктивной, раздутой в 5 — 6 раз против действитель
ности, таких настроений, как рисовал г. Поляков, конечно,
страшно было задерживать жалованье. Но даже и при том
дутом числе солдат, о котором формально доносили
полк. Полякову, требуемая сумма денег была несоразмерно
велика. Рядовой офицер получал не более 1% — 2 тыс. руб.
жалованья в месяц, а недостававших предметов обмундиро
вания на «родзянки» тоже нельзя было купить, потому что
в занятой полосе население само было полураздето и не
могло дать ни сапог, ни шинелей вне же этой полосы «род
зянки» не имели ровно никакой цены и не считались
за деньги. Таким образом, жажда, с позволения сказать,
даже к такому денежному хламу, как «родзянки», исключи
тельно питалась нравами распухшего до-нельзя тыла и на
деждой всякого рода пиявок, кружившихся вокруг армии,
выкачать у населения на эти деньги последние остатки
добра. Вот они-то, надев всевозможного вида погоны и ко
карды, окопавшись прочно в глубоком тылу, и нажимали
на полк. Полякова, раздувая всяческие «сметы», «табели»
и «ведомости». Расчет не совсем удался: «родзянки» шли
туго в населении, доминирующей оборотной валютой попрежнему оставались керенки.
В поисках денег пробовали оживить товарообмен заня
той полосы с «за границей», т.-е., главным образом, с Эсто
нией, надеясь таким путем иметь солидный доход от погра
ничных таможен и от монополизирования права вывоза ка
кого-нибудь отдельного продукта. Но крупных статей для
вывоза, чтобы приобрести, например, английскую валюту,
почти не было, а для мелкой и средней торговли помехой
служили те же керенки. Продав товар за эти деньги в рус
ской полосе, купец лишался возможности купить на керенки
новый товар для продажи вне этой полосы. Ясно, что если
товары и привозились сюда, купцы требовали в обмен дум
ские и царские, которых у населения сохранилось очень мало.
В связи с создавшимся положением происходило несколько
весьма разнообразных совещаний в Ревеле, Пскове и Ямбурге
по вопросам валютному и товарообмена. Предлагалось анну
лировать керенки, но против этого решительно возражали
псковская гор. дума и ямбургское земство. В результате ни
к какому окончательному решению не пришли, решив под
нять вопрос о керенках, когда будут свои более или менее
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
57
прочные деньги. Товарообмен поручено было наладить
вновь образованному при начальнике снабжения армии тор
говому отделу.
Необходимость урегулировать валютный вопрос и тем
поднять жизнедеятельность населения, помимо соображений
в интересах государственной казны, была крайне неотложна
по чисто политическим мотивам.
Тяжелое финансовое и экономическое положение, в ко
торое, при создавшихся условиях всеобщей российской раз
рухи, попадала на первых порах всякая белая власть, усугу
блялось в данном случае (или вернее во всех «белых», слу
чаях) повседневным произволом, чинимым над. населением
многочисленными агентами власти. Взять хотя бы подвод
ную повинность. Одна из самых тяжких и разорительных
для крестьян, она в первое время исполнялась населением
довольно охотно. Мужики вначале всемерно сочувствовали
дествиям и передвижениям белой армии. Но с течением вре
мени «право подводной повинности», которымследовало
пользоваться очень осторожно и разумно, перешло всякие
границы исполнимого, а главное, морально допустимого.
«... Настроение крестьян прифронтовой полосы, — рапор
товал один офицер своему начальству в августе 1919 г.,—
на много благонадежнее и сочувственнее к белому прави
тельству, чем крестьяне в глубине уезда, благожелательность
которых к белым составляет желать многого, да, кстати ска
зать, вполне обосновано, так как самоуправство наших ча
стей и лиц, следующих по разным казенным надобностям,
непомерно велико: случаи краж, неплатежа за продукты,
отобрания без всяких расписок хорошей лошади и оставле
ния худой казенной, принуждение подводчиков ехать две
или три, а в других случаях и более подводных станций
(в виду нежелания обождать вызова дежурной подводы)
вселяют обоснованное возмущение».
И все это только «цветочки» в сравнении с теми «ягод
ками», которыми еще дарили разные г.г. военные чинов
ники. Под видом казенной повинности эти господа сплошь
и рядом гоняли лошадей по частным делам, причем даже
не особенно старались скрывать это от подводчика, поль
зуясь дискреционною властью «вязать и решать».
Мужики очень страдали от подводной повинности, но еще
больше от злоупотребления ею. Большевистское хозяйни
чанье в деревне сильно посократило наличный конский
инвентарь и всякая явно расточительная эксплоатация его
вызывала у крестьян злобу. Лошадь и работник отрывались
от работы на поле, в лесу, в домашнем хозяйстве, часто
в самое нужное, горячее время. А когда мужик огрызался
(если находился такой смельчак), на него, кроме конкретных
58
В.
ГОРН
скорпионов, в виде кутузки, сыпались упреки, что его сим
патии к белому делу «основываются главным образом на
интересах брюха».
Требовали от мужика того, чем сами не могли похва
литься на протяжении всей белой эпопеи.
Печальное политическое и экономическое положение
«оккупированной» местности заставляло в свое время много
говорить о власти, покрывавшей своим флагом весы фасад
этого неприглядного здания. Винили главным образом Балаховича, Родзянко, Хомутова, Бибикова, вообще ту группу
офицерства, которая стояла на верхах и вовсе не подозре
вала о существовании какого-то Политического Совещания
при ген. Юдениче. Про последнего только говорили, что он
эрзерумский герой и что ему почему-то мешает в его стре
млении упорядочить тыл бюрократическое средостение,
образовавшееся вокруг ген. Родзянко. В толпе обывателей
относительно личности ген. Юденича преобладало вначале
скорее хорошее, чем плохое мнение: на генерала возлага
лись большие надежды. Местные Добчинские и Бобчинские,
например, совершенно доверительно говорили всем и каж
дому, что сам-то он, мол, давно желает покончить со всеми
безобразиями тыла и даже назначил с этой целью особого
главноуправляющего гражданской частью, некоего г. Але
ксандрова, человека образованного, юриста по профессии,
и что вот, когда этот Александров приедет и вступит в свою
должность, повсеместно будет произведена генеральная
чистка.
Но Александрова не дождался ни Псков, ни Ямбур!,
а с Юденичем широкая публика познакомилась позже,
когда он стал действовать уже в качестве члена сев.-зап.
правительства.
Что же делало в таком случае Политическое Совещание
и сам ген. Юденич за те 2% месяца, когда вся занятая
область возглавлялась ими юридически?
Если эти деятели не в силах были изменить создавше
гося, помимо их воли, тяжелого экономического положения
населения, то в какой мере они ответственны за весь тот
политический произвол, который так пышно развернулся
в печальные дни балаховщины и хомутовщины. Какова
была идеология Политического Совещания и самого ген.
Юденича и какие меры борьбы с воцарившимся безобразием
предпринимали эти люди, если они только действительно
хотели этого.
Раньше я уже говорил вскользь об отдельных мероприя
тиях этой власти. В настоящей главе постараюсь поближе
подойти к этой группе общественных деятелей, в лице ее
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
59
главных руководителей г.г. Карташева, Кузьмина-Караваева,
Суворова и самого ген. Юденича.
Былой либерал, противник смертной казни, проф. Кузь
мин-Караваев в эмиграции оказался совсем черным. В своей
среде он распоясывался в этом смысле настолько, что вре
менами становился нестерпимым даже для елейного в обра
щении г. Карташева. Последний не раз жаловался на реак
ционные тенденции Кузьмина-Караваева И. В. Гессену, А. И.
Каминке и другим общественным деятелям. Для «возро
ждаемой» России, в частности для Петрограда, почтенный
профессор готовил чисто аракчеевский режим, и, повидимому, вовсе не подозревал, что своими откровенно-марков
скими заявлениями окончательно дискредитировал своих
товарищей по кадетскому «национальному» центру. Он, на
пример, не допускал для будущего «Белого Петрограда»
никакого сколько-нибудь широкого городского самоупра
вления, предполагая, что м н о г о ч и с л е н н ы е м у н и
ц и п а л ь н ы е ф у н к ц и и с у с п е х о м м о г у т быть
заменены организацией Политического Совещания — так
называемым «комитетом по городским делам», учрежде
нием, построенным главным образом на началах усмотре
ния. Никаких прав за старой петербургской думой он не
признавал, считая, что даже трамвай должен быть в ведении
военного ведомства. Печать называл злом и Петрограду су
лил один «Правительственный Вестник».
Годы и лишения, которые перенес при большевиках
в Петрограде проф. Кузьмин-Караваев, сделали его желч
ным, сварливым, он вечно бранил всех и вся и делал в сущ
ности совершенно невозможной какую-либо общественную
работу с ним. Когда почтенный профессор заговарил с кемнибудь из приезжих русских о воссоздании России — «ве
шать», «расстреливать» были его любимые слова. Балаховича он величал героем, а к его пристрастию к виселицам
относился с добродушным смешком.
«Да, правда, любит сам вешать, любит, любит этак под
вешивать, есть грех, но герой», — прибавлял обычно г. про
фессор.
В Политическом Совещании проф. Кузьмин-Караваев
ведал продовольственную часть «будущего» Петрограда.
Дело это оказалось явно не под силу ветхому деньми про
фессору: на одном из совещаний местных деятелей в Гель
сингфорсе, в июле месяце, выяснилось, что продовольствен
ный отдел, в сущности, фикция, так как никакой организа
ции и реальных планов в подготовке снабжения Петрограда
у г. профессора не имелось. Единственным рессурсом были
заготовленные в Выборге американцами хлеб, сало и мо
локо, но всеми припасами распоряжались на месте сами
60
В.
ГОРн
американцы и никакого участия в этом деле г. КузьминаКараваева не требовалось.
Другой профессор, А. В. Карташев, б. министр исповеда
ний Российского Временного Правительства, ведавший в Со
вещании Юденича пропаганду и агитацию, был прямо про
тивоположностью по характеру своему коллеге. Хитрый,
неискренний, он старался каждого покорить своей почти
неземной кротостью и елейностью. При своем мистическитуманном мировоззрении, он больше был у места во Времен
ном Правительстве на амплуа министра исповеданий, чем
у ген. Юденича в роли завзятого политика. На вид святоша,
он великолепно умел ковать козни за спиной ближайших
своих политических противников, но вовсе оказывался ни
куда не годным, когда приходилось делать практическую
политическую работу, разбираться в запросах дня или хотя
бы удовлетворительно организовать порученную ему функ
цию— агитации и пропаганды.
Те прокламации «штаба белой армии», которые выхо
дили в свет в бытность у власти Политического Совещания,
были настолько черны и неумны, что я никак не могу при
писать их авторства проф. Карташеву. Скорее надо думать,
что он вовсе ничего не наладил в этой области. На фронте
долгое время распространялась марковская газета «Белый
Крест», а посланный профессором для практической работы
студент Лифшиц вскоре был арестован, как «большевик»,
несмотря на все мандаты, выданные ему г. Карташевым.
По общеполитическим вопросам А. В. Карташев вел ка
кую-то двойную линию и часто чрезвычайно было трудно
разглядеть его подлинное политическое лицо.
В Балаховиче он тоже, например, готов был видеть на
родного героя; мирился со смертными казнями в «оккупи
рованной» полосе, а когда ему указывали на черносотенный
антураж, царивший вокруг ген. Юденича, профессор хва
тался за голову, бранил «шайку» из «Белого Креста», засев
шую в штабах, и говорил, что он выйдет из состава Сове
щания, поедет в Париж и добьется там смены ген. Юденича.
И в то же время он упорно сторонился от участия обще
ственности в противобольшевистской борьбе, а коалицию
с радикальными элементами считал «керенщиной».
Ген. Суворов, ведал в Совещании «внутренними делами».
Академик, слывший либералом в военной среде, он произ
водил крайне неопределенное впечатление. Этому человеку
явно не хватало твердости воли и на него не могли опереться
ни левые, ни правые. Порядки, установившиеся в занятой
белыми полосе, он осуждал, но решительно ничего не делал
для их исправления. Против созыва общественного съезда
возражал, находя его несвоевременным. В чем выражалась
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
61
его деятельность по ведомству внутренних дел— никто не
знал. Повидимому, знаменитые приказы №№ 14, 31 и прочие
составлялись не им, а проф. Кузьминым-Караваевым.
Генерал Юденич появился в Гельсингфорсе в начале
1919 г. Поселившись здесь, он повел крайне уединенный
образ жизни. Правда, материальные дела его были неважны
и он вынужден был прибегать к займам у одного банкира.
На должность главнокомандующего его рекомендовал, ка
жется, П. Б. Струве, бывший тогда в Гельсингфорсе и сосва
тавший для этой роли генерала местному русскому коми
тету, где проф. Карташев был председателем. Но и после
этого события ген. Юденич остался глубоко равнодушным
ко всему окружающему, связей с местным русским обще
ством не искал и совершенно игнорировал финлядских го
сударственных и общественных деятелей. Маннергейм,
являвшийся тогда главой Финляндии и желавший всячески
помочь ген. Юденичу в организации противобольшевистской борьбы, тщетно ждал к себе для переговоров этого ге
нерала. Несмотря на все уговоры и доводы, Юденич твердо
стоял на своем: Маннергейм лишь генерал-майор русской
службы, а он— Юденич генерал-от-инфантерии и что не он
к Маннергейму, а Маннергейм к нему должен прийти для
переговоров. Молчаливый, необщительный — ген. Юденич
долгое время был загадкой для окружающих. В Политиче
ском Совещании он тоже по большей части молчал или с ви
димым удовольствием поддакивал реакционным репликам,
проф. Кузьмина-Караваева. В политические руководители он
явно не годился: для этого ему не хватило ни широкого
кругозора, ни энергии, ни талантов.
В таком духе приблизительно говорилось в местном рус
ском обществе о главных столпах Политического Совеща
ния. Особняком стоял С. Г. Лианозов, заведывавший в Сове
щании финансами. Он вовсе не касался политики, сосредо
точив свою деятельность исключительно на изыскании
финансов для армии, если в этой безнадежной по тому вре
мени области вообще было что изыскивать.
К отзывам окружавшего Совещание русского общества
мало остается что прибавить. Разве вот еще жалобу того же
ген. Родзянко в его книге, что «неопределенность главно
командующего, полное незнание планов его и н а х о д и в
ш е г о с я п р и н е м С о в е щ а н и я , н е я с н о с т ь их
п о л и т и ч е с к о й ф и з и о н о м и и и их с т р е м л е
ний, совершенная неосведомленность о том, что делается
на других белых фронтах и в Европе, п р и в о д и л о нас,
начавших борьбу с большевиками на свой страх и риск,
в н е д о у м е н и е , и только искреннее - желание помочь'
62
В.
ГОРН
своей несчастной родине давало силы более энергичным
и твердым людям продолжать начатое дело».
Большею частью они—члены Политического Совеща
ния — ничего не делали, а когда делали, то выходило или
бестолково, как с продовольствием, или получался сугубый
вред, когда в угоду «принципу военной диктатуры» и для
внушения страха и почтения к «автократическому языку»
«военного диктатора» дарили население приказами №№ 14
и 31.
Если вспомнить собственное признание этих деятелей,
«что к 10 августа положение дела в области гражданского
управления в занятых уездах было близко к состоянию раз
рухи» и что «ген. Юденич (при котором состояло Полити
ческое Совещание) до 11 августа был военным диктатором
в полном смысле слова», то знак равенства между тем и дру
гим является само собой и, следовательно, гг. Карташев,
Кузьмин-Караваев и ген. Суворов, как главные участники
Политического Совещания, придавшие этому «автократиче
скому» безумию политическое оправдание, принципиально
не только мирившиеся с заглушением всякого голоса обще
ственности, но и сами всюду ее игнорирующие — эти люди
тесно связали свои имена со всеми печальными послед
ствиями деяний Хомутовых, Бибиковых и Балаховичей.
Давая в руки комендантов ужасное право военно-полевой
юстиции, сознательно устраняя отовсюду работу обществен
ного контроля,
о н и не и м е л и т о г о о п р а в д а
ния , что все происшедшее (казни, казнокрадства, порка,
нелепая аграрная политика, почти афишированное черносо
тенство) явилось результатом рокового хода вещей, поли
тического невежества военных верхов и делалось п р о т и в
и х в о л и . Одни из них (и этих было большинство в со
ставе Политического Совещания — генералы Юденич, Кондзеровский, проф. Кузьмин-Караваев) по реакционности
своих настроений, другие (как проф. Карташев), исходя из
преклонения перед принципом генеральской диктатуры,
третьи (как ген. Суворов), балансируя слева направо — все
они вкупе и порознь повинны были именно в принятой си
стеме управления краем, как бы они потом, по понятным
соображения, ни открещивались от последствий ее. Огляды
вая оставленное Политическим Совещанием поле граждан
ской деятельности, г. Карташев в праве был бы сказать, что
по крайней мере в одном они сдержали свое слово: «они
сумели быть жестокими».
К концу июля 1919 г. «диктатура» настолько восстано
вила против себя Гельсингфорские русские общественные
круги, что у Политического Совещания появилась весьма
разнообразная по составу оппозиция. Бурлило большинство
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
63
промышленников и финансистов, еврейская и городская
группа, а внутри самого Совещания Карташев иногда вос
ставал против Кузьмина-Караваева. В среде русского обще
ства находились, кроме того, отдельные более чуткие люди,
которые откровенно начинали бить тревогу, предсказывая,
что гибель дела при существующих руководителях явно
неминуема. Подобные опасения не раз высказывали И. В.
Гессен, А. И. Каминка, Е. И. Кедрин, проф. Цейдлер и дру
гие видные эмигранты. И. В. Гессен ставит в частных сове
щаниях даже резче вопрос: могут ли они, общественные
деятели, покрывать своим авторитетом существующие по
рядки и не следует ли им гласно отмежеваться от воцарив
шейся «системы». «В Петербурге будет новая кровь, новые
ужасы, в которых пострадает .много невинных, если господ
ствующая на фронте черная сотня войдет туда», — примерно
говорил И. В. Гессен. Проф. Карташев, присутствовавший
иногда при таких разговорах, ясно сознавал грозящую опас
ность, сам бранил всю реакционную компанию, но тут же
расписывался в полном своем бессилии как-нибудь предотвратитить надвигающуюся беду. После одного-другого
взрыва его отчаяния, все принимало снова свой, прежний
характер, потому что от патетических слов, сказанных
в интимном круге, проф. Карташев не переходил к делу.
5 августа 1919 г. большевики вновь взяли у белых
Ямбург.
К. А. Александров, фигурировавший за все время Поли
тического Совещания в роли того «барина», который вотвот «приедет и рассудит» и который был намечен Полит.
Совещанием еще в начале июня, вовсе убоялся ехать во
Псков, а самую должность главноначальствующего граждан
ской частью (перелицовка бывшего военно-гражданского
управления) принял н о м и н а л ь н о только 5 августа...
в день падения г. Ямбурга.
Перемена управления на другое была чисто-формальная,
по существу решительно не изменившая ничего. Вместо
прежней иерархической лестницы— нач. тыла, нач. военногражд. управления, г.г. коменданты, стало главноуправл.
гражд. частью — начальники Петроградской и Псковской
губернии—г.г. коменданты (приказы №№ 14 и 31). Гос
пода губернаторы были назначены, конечно, властью коман
дующего армией («военного диктатора»). Хомутов и Биби
ков прикомандировались к штабу командующего, а штабскапитан Черняков (он же Марков 2-й) автоматически пере
кочевал в подчиненное Александрову петроградское губер
наторство, ничуть не обнаружив испуга ни перед Алексан
дровым, ни перед всей этой бумажной реформой гельсингфорских кудесников. Марков оказался много дальновиднее:
64
В.
ГОР н
сидя в Нарве, не видя себе никакой поддержки от ген. Юде
нича, ощущая всю силу тыловой шайки на месте, К. А. Але
ксандров опять струсил и решительно ни во что не вмеши
вался.
Ген. Юденич переехал в Нарву в конце июля. Трех
месячное сидение назначенного Колчаком «главнокоман
дующего» армией где-то вдали от нее — в Гельсингфорсе —
становилось прямо-таки неудобным, но генерал не остано
вился бы перед этим соображением, если бы не пришли,
наконец, более твердые вести, что вооружение и снаряже
ние, обещанное Антантой русской армии, находятся уже
в пути. Мысль, что он явится к армии не с пустыми руками,
видимо, окрылило этого, в общем неподвижного генерала,
и он решил, что «момент наступил», какие бы «козни» ни
строил ему там, на месте гещ. Родзянко.
Утверждение г. Кирдецова в его книге — «У ворот Петро
града», что ген. Юденича ждали в войсках с нетерпением
и что «в рядах армии пошел ропот» — до того де она зажда
лась прибытия главнокомандующего на фронт, — компе
тентными лицами решительно опровергается. Если оставить
в стороне главную массу армии — солдат, которые вряд ли
скучали по какому-то неизвестному им генералу, когда вся
ческого начальства кругом было больше, чем достаточно —
и говорить о руководителях армии — офицерстве, то, по
словам того же ген. Ярославцева, среди строевиков н а
ф р о н т е «приезда к армии ген. Юденича никто не хотел».
«Мы хорошо знали, рассказывал мне боевой офицер, что
с Юденичем нагрянет много политиков — генералов и во
обще всяких любителей устраиваться на чужой шее. Мы
боялись, что дорогое нам дело будет окончательно испор
чено «бывшими людьми» — сановниками всех рангов и ре
троградами. Поэтому Юденичу дано было понять, что вновь
прибывающие в северо-западную область, независимо от
чинов и прежних служебных рангов, должны проходить
стаж гражданской войны в. строевых частях и лишь после
этого они получают право на служебное повышение. Он со
гласился на это условие и вначале прибыл один, но посте
пенно собрал вокруг себя прежнюю свиту: Кондырева,
Покотилло и др. Все опасения сбылись: нас начали третиро
вать, считать партизанами и т. п. Понемногу завелись нравы
старой армии: пренебрежительное отношение к солдату
и даже мордобитие. Развилась канцелярщина; особенно отли
чался на этом поприще полк. Прюссинг, высокомерно отно
сившийся ко всем, несостоящим в генерал-квартирмейстерском отделе штаба армии».
... «И все-таки Юденича пришлось принять, так как с его
приездом ожидалась помощь деньгами от Колчака, мате
65
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПРИ ЮДЕНИЧЕ
риальная и моральная от англичан и американцев и содей
ствие активным выступлениям со стороны Эстонии и Фин
ляндии».
«Восторга в рядах армии Юденича не вызвал, на инте
ресующие нас вопросы он ничего не ответил, солдатам ни
чего не говорил, а в Ямбурге, производя осмотр перешед
шим к нам красным... поблагодарил их за службу».
По требованию строевых начальников, гр. Палена и ген.
Родзянко, тогда же было созвано в вагоне военное совеща
ние с участием тыловиков. Генералу Юденичу было поста
влено здесь несколько категорических вопросов, волновав
ших боевое офицерство, но ответы его были настолько не
удовлетворительные, что вызвали у собравшихся глубокое
недоумение и уныние. А когда пользуясь присутствием ге
нерала, захотели немного подтянуть тыловиков и выставили
требование более внимательного отношения к нуждам
армии и точного учета имущества и продовольствия, ген.
Юденич это требование не поддержал.
Воспитанный в старой военной школе, ген. Юденич во
все не понимал ни духа солдата революционной эпохи, ни
психологии гражданской войны. Когда наиболее активное
офицерство засыпало генерала вопросами общего полити
ческого характера, желало знать за что мы воюем, кто нас
поддержит и что делается на прочих фронтах, ген. Юденич
слушал эти вопросы в полуха, давая вялые, бесцветные,
чисто-обывательские ответы, вероятно, думал про себя:
«к чему это гг. офицеры занимаются такой пустой и ненуж
ной болтовней».
Не больше имели успеха у генерала в то время и сами
гг. члены Политического Совещания. 3 августа 1919 г. По
литическое Совещание поднесло ген. Юденичу для подписи
проект декларации правительства, где разные политические
обещания, формулированные иногда довольно неопреде
ленно, обещались «диктатором», конечно, условно — «по
водворении законного порядка», как говорилось в тексте
декларации. Но даже и такое скромное политическое обеща
ние, написанное, так сказать, мелом в трубе, показалось
«автократу» настолько вредным вольнодумством, что вспылил
и отказался дать свое подтверждение декларации. Сторон
ники генеральской диктатуры оказались, таким образом,
:в положении той гоголевской унтер-офицерской вдовы, ко
торая сама себя высекла. Положение тем более обострилось,
что декларация была последним средством удержать окон
чательно выскользающую из рук Юденича и Политического
Совещания власть и хотя отчасти скрасить то откровенное
черносотенство в гражданском управлении тылом, которое
неминуемо вели к гибели начатого дела на фронте и оконЮденич под Петроградом
3
66
В.
Г О Р н
чательно отталкивало и вооружало против русских эстон
ские командные и правительственные круги.
После отказа Юденича подписать декларацию, член По
литического Совещания г. Суворов хотел выйти из состава
этой организации, так как то настроение, которое он застал
в Нарве в начале августа, ясно показало ему, что в воздухе
пахнет катастрофой и неминуемы какие-то особые быстрые
и решительные *меры, чтобы предотвратить ее. «Суворов, —
говорил нач. снабжения полк. Поляков, — решил вернуться
в Гельсингфорс и обдумать положение». Радикальный при
падок, по обыкновению, продолжался у генерала недолго
и без всяких последствий для практического дела.
А подумать, действительно, было о чем.
Снабжение армцц по-прежнему стояло из рук вон плохо:
грабеж всяких подрядчиков и интендантов в тылу, нужда
в самом необходимом на фронте. Денег нет, снаряжение не
пришло, на фронте начинается сильный нажим большевиков,
в городах, в тылу, самое беззастенчивое обращение с насе
лением и полицейщина, торговли никакой. Ген. Балахович
на ножах с ген. Родзянко, ген. Юденич против того и дру
гого, а широкие общественные круги во Пскове, Ямбурге,
Нарве и Ревеле против всего этого капральского режима,
восстанавляющего против себя крестьян, горожан и эстон
цев. Тревожно в районе Пскова, непрочно вблизи Ямбурга.
Ген. Юденич, хотя и сидит в Нарве, но решительно ни в чем
себя не проявляет, а приехавшие в Ревель члены Полит. Со
вещания беспомощно толкутся на одном месте и от скуки
каждый вечер ужинают в парке Екатериненталь, слушая му
зыкальные концерты.
III. ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬ
СТВА.
К началу августа 1919 г. гамма отношений между эстон
цами и русским главным командованием и Полит. Совеща
нием исчерпана была до дна. Эстонцы требовали признания
их политической самостоятельности б е з о г о в о р о ч н о ,
и лишь в этом случае соглашались оказывать дальнейшую
поддержку русской армии. Полит. Совещание предлагало
з а р а б о т а т ь эту самостоятельность и поверить в к р е
д и т русскому главнокомандованию, что по взятии Петро
града оно не только не повернет штыки против Ревеля, но
и ген. Юденич и его Совещание по мере своих сил, будет
способствовать в б у д у щ е м правовому закреплению за
Эстонией государственной самостоятельности. Этому «жу
равлю в небе» эстонцы окончательно не верили; граждан
ские порядки, заведенные в русской полосе, убеждали лучше
всяких слов, чего можно ждать от такого вождя и его Со
вещания, если они окажутся в Петрограде в силе. Одинаково
в верхах и низах эстонского общества стало, поэтому, креп
нуть отрицательное к русским отношение, ближайшим ре
зультатом чего явилась «вялая поддержка русских операций
на фронте».
Вернувшись только что с объезда фронта, ген. Марш был
крайне недоволен виденной им картиной. По его словам, на
фронте полный ералаш: ни генерал Юденич, ни кто иной
не знает, где какая часть расположена и кто ею командует.
Если ген. Юденич не наведет в течение недели порядка, то
Марш склонен настаивать на передаче ген. Лайдонеру коман
дования и русскими войсками. В области политического
управления генерал решил: 1) что завтра (10-го) он пригла
сит к себе членов Политического Совещания для беседы
и организации исполнительной власти 2) что необходимо со
здать Сев.-Зап. Областное Правительство с Карташевым —
премьером, Крузенштиерном младшим—мин. ин. дел, Ива
новым — мин. внутр. дел (иначе он будет устраивать coup
d’état с Балаховичем), министрами Лианозовым и Суворовым
и б е з Кузьмина-Караваева. Г. Поллок со своей стороны
3*
68
В.
ГО РН
указал на М. С. Маргулиеса в качестве министра торговли,
промышленности и снабжения, против чего ген. Марш не
возражал.
Услыхав, что ген. Марш сам идет навстречу идее орга
низации правительства, М. С. указал на настоятельную не
обходимость привлечь в состав правительства местных
и петроградских людей, а именно: из Пскова — Эйщинского,
Эрна, Богданова и Горна, из Ревеля — Филиппео (по соста
вленному сообща нами списку с пропуском, очевидно по
ошибке, впоследствии исправленной, Евсеева), из Гельсинг
форса сенатора Иванова, Бутлерова, И. Гессена и Алексан
дрова (самостоятельно без сговора с нами). Затем в даль
нейшем разговоре М. С. подчеркнул неприемлемость для
всех г. Иванова, как министра вообще, и тем более с порт
фелем «внутренних дел», и потребовал замены премьера
Карташева премьером Лианозовым, так как в случае пре
мьерства безвольного Карташева, фактически будет премьерствовать его секретарь, некий инженер Новицкий, «играю
щий роль поводыря при слепце». Г. Поллок принял все ука
зания к сведению, обещал немедленно передать добавочный
список ген. Маршу и порекомендовать ему опереться на пра
вительство с участием местных людей.
Какие переговоры с ген. Маршем параллельно вел
полк. Пиригордон, — я не знаю, но он несомненно прини
мал в этом эмбриональном периоде образования правитель
ства весьма деятельное участие. Следы его влияния на
ген. Марша заметно обнаружились для меня в момент са
мого появления правительства в свет.
В тот же вечер 9-го августа в дневнике М. С. значится,
между прочим, такая запись: «К.(упомянутый гласный, ста
рой псковской думы) просил передать мне, что он едет сего
дня в Псков и что Балахович завтра утром устроит все на
меченное, а Иванов днем сказал Филиппео и Шульцу, что
он сегодня в 12 час. ночи едет в Псков, чтобы завтра вместе
с Балаховичем начать осуществление нового демократиче
ского порядка».
Утром 10 августа, по инициативе Ревельского Русского
Совета, состоялось организационное заседание по созыву
съезда. Решили созвать съезд не 17, а 20 августа, на терри
тории Эстонии в городе Юрьеве, заручившись предвари-,
тельно согласием эстонского правительства. Программа
съезда — о р г а н и з а ц и я
правительства
Сев. З а п . Р о с с и и и устройство постоянного органа съезда.
На собрании, конечно, был никуда не уехавший г. Иванов.
Заседание происходило достаточно открыто и в середине
дня о нем знали все, кого это могло интересовать, и... англи
чане в том числе.
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
69
В быстрой смене нараставших толчков не успевала ро
диться одна комбинация, как ее вытесняла уже другая. Если
вечером 9 августа ген. Марш хотел еще говорить о чем-то
с Политическим Совещанием 10-го, то когда пришло 10-е—
давление, оказываемое на него буквально со всех сторон, за
ставило его махнуть рукой на всякие переговоры и прямо
перейти Рубикон. Нервность, обнаруженная при этом гене
ралом Маршем, вполне была понятна: на фронте ералаш,
Балахович бунтует, Политическое Совещание импотентно
и реакционно, бурлят общественные круги, бурлят и грозят
эстонцы, а выход, который ему подсказывают ежечасно,
ежесекундно, один: «переворот»,—комбинация, требующая
сама по себе некоторой взвинченности нервов, быстрых,
а потому и не всегда ловких шагов.
В два часа дня М. С. Маргулиес получил приглашение
прийти на «совещание» к генералу Маршу в 5 час. вечера,
а в три часа г. Поллок передал ему, что ген. Марш согла
сился с указанной ему реконструкцией власти с привлече
нием местного общественного элемента, записал всех наме
ченных нами лиц и составил список членов будущего пра
вительства, который он представит совещанию как п о ж е
л а н и е союзников. На совещание будут приглашены все
указанные М. С. Маргулиесом лица и н е к о т о р ы е члены
Политического Совещания. Премьером ген. Марш выдвигает
С. Г. Лианозова.
Лично я о совещании узнал ровно в пять часов вечера,
когда за мной в гостиницу приехал из английской миссии
автомобиль. Я не знал, для какой собственно цели меня при
глашает ген. Марш, но ни минуты не сомневался, что речь
пойдет о перемене существующего политического курса.
Мне это было настолько ясно, что, придя в приемную
ген. Марша и застав там М. С. Маргулиес, М. М. Филиппео,
С. Г. Лианозова и др., я не стал даже расспрашивать их
ни о чем.
И все-таки то, что произошло на этом «совещании»,
было и для меня неожиданностью.
Я попал к ген. Маршу приблизительно в 5% час., а часам
к шести пришли туда «гельсингфорцы». Когда С. Г. Лианозов пошел к телефону, чтобы сказать приехавшим из Гель
сингфорса, что они должны немедленно же прибыть
в английскую военную миссию, его догнал ген. Марш и бы
стро проговорил: «только пусть Кузьмин-Караваев не при
езжает». Через три минуты они приехали, и когда С. Г.
осведомил ген. Марша, что приехал и Кузьмин-Караваев,
Марш сказал: «он не приглашен на это совещание». В это
время в приемную комнату входит г Кузьмин-Караваев,
и ген. Марш, как ни в чем не бывало, жмет ему руку.
70
В.
ГОРН
То, что произошло дальше, имеется в двух официальных
протоколах от 10 и 11 августа. Здесь я помещаю их в вы
держках, дополнив некоторыми, сохранившимися в памяти,
интересными и характерными подробностями.
Присутствуют: А. В. Карташев, С. Г. Лианозов, М. Н. Су
воров, В. Д. Кузьмин-Караваев, М. С. Маргулиес, К. А. Крузенштиерн, К. А. Александров, В. Л. Горн, М. М. Филиппео,
Н. Н. Иванов, корреспондент «Таймса» г, Поллок и предста
вители миссий: французской, английской и американской.
Ген. Марш, стоя и заглядывая в какой-то листик в руках,
обращается к собравшимся с речью на русском языке, при
близительно такого содержания: «Положение северо-запад
ной армии скверное, точнее говоря, критическое. Нужно упо
требить чрезвычайные меры, чтобы ее спасти, и я обра
щаюсь к патриотизму присутствующих, чтобы сделать по
следние усилия. Союзники считают необходимым создать
правительство Сев.-Зап. Области России, не выходя из этой
комнаты. Теперь 6гА час., я вам даю время до 7 часов, так
как в семь часов приедут представители эстонского прави
тельства для переговоров с тем правительством, которое вы
выберете. Если вы этого не сделаете, то мы, союзники, бро
сим вас. Вот лица, желательные союзникам в качестве чле
нов правительства (читает с бумажки):
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Премьер-министр и министр финансов Л и а н о з о в .
Военный министр С у в о р о в .
Министр иностранных дел К р у з е н ш т и е р н ,
Министр культа К а р т а ш е в .
Министр внутренних дел А л е к с а н д р о в .
Министр торговли, народного здравия и снабжения
Маргулиес.
Министр юстиции сен. И в а н о в .
Морской министр П и л к и н.
Министр продовольствия Э й ш и н с к и й .
Государственный контролер Г о р н .
Министр просвещения Э р н.
Министр земледелия Б о г д а н о в .
Министр почт и телеграфов Ф и л и п п е о .
Мин. переустройва фабрик Б у т л е р о в .
Мин. народного благосостояния К о н д ы р е в.
Мин. без портфеля И в а н о в .
«Вам, генерал Суворов, я передаю этот лист. Поговорите
о сказанном мною», — кончает Марш.
Кто-то из «гельсингфорцев» говорит: «А как же адмирал
Колчак?».
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
71
«Колчак... Колчак где-то далеко, да и неизвестно, суще
ствует ли он еще», — отрывочно бросает ген. Марш и ухо
дит в боковую комнату вместе с членами миссий.
По уходе генерала — краткая, мгновение, пауза. Заме
чаю в списке подчеркнутое отсутствие имен генерала Юде
нича и проф. Кузьмина-Караваева; с другой стороны на
званы лица, явно нежелательные общественным кругам.
Ген. Суворов председательствует. А. В. Карташев просит
разъяснения у присутствующих, что произошло. К. А. Крузенштиерн думает, что причиной всему письма, которыми
обменялись Гоф с Юденичем относительно эстонских «до
могательств» (про эти письма я уже говорил выше). Проф.
Кузьмин-Караваев выражает сомнение, согласно ли с поло
жением Юденича перед Колчаком и Политическим Сове
щанием избрание этого правительства. Вопрос виснет в воз
духе; видимо, пока никто не хочет осложнять положение
спорами.
Ген. Суворов в своей стороны предлагает такую формулу
решения: в виду крайней спешности, приглашенные лица при
нимают на себя обязанность в кратчайший срок образовать
правительственную власть и, впредь до ее образования, бе
рут на себя ведение всех срочных русских дел и ответствен
ность за них, окончательное же персональное составление
списка отложить до вечера понедельника, 11 августа.
За формулу ген. Суворова, по разным очевидно, сообра
жениям, хватаются все. Она единогласно принимается
и объявляется ген. Маршу. Он благодарит собравшихся
и заявляет:
«Но мне сейчас нужны поименно министр-президент,
военный и министр иностранных дел, чтобы подписать
в 7 час. вечера с эстонцами следующую бумагу (читает):
1) Правительство русской Сев.-Зап. Области, включая
прежние губернии: Петроградскую, Псковскую и Новгород
скую, признало абсолютную независимость Эстонии.
2) Эстонское правительство обещает оказать немедлен
ную поддержку русской Сев.-Зап. Области вооруженною си
лою, чтобы освободить Петроградскую, Псковскую и Новго
родскую губернии от большевистского ига и установить
в Петрограде демократическое правительство, которое бу
дет уважать человеческие права, как-то: жизнь, личную сво
боду и собственность имущества.
3) Военное командованйе союзными силами объединено
в руках ген. Юденича и ген. Лайдонера, через коих союз
ная военная миссия снабжала и продолжает снабжать бое
выми припасами, необходимыми для вышеупомянутых
целей».
72
В.
ГОРН
М. С. Маргулиес предлагает остановиться на лицах
списка ген. Марша. Принимается единогласно, но с оговор
кой (опять-таки каждый имел в виду свои цели. В. Г.), что
эти лица уполномачиваются только на одно данное опреде
ленное действие, не предрешая вопроса о них, как обозна
ченных министрах уже образованного правительства. В этот
момент являются эстонцы — Поска, Штрандман, ген. Лайдонер и военный министр и заявляют, что они не могут сей
час ничего подписать, так как предварительно должны
представить предложенный им договор на обсуждение
своего государственного совета и ответ дадут лишь завтра
в 9 час. вечера. Таким образом протокол остается непод
писанным с обеих сторон, и все расходятся.
Вечером того же дня собираемся на совещание в поме
щение нашего отдела для внешних сношений. Электриче
ство внезапно гаснет. Служащие что-то очень долго не мо
гут достать свечей, и заседание открывается в абсолютной
темноте. Узнаем друг друга только по голосу.
«Скверное начало», — говорит невидимый голос справа.
Ссылаясь на сибирское правительство, которое состоит
п р и К о л ч а к е и на прецедент Деникина, г. Кузьмин-Ка
раваев настаивает на том, чтобы предоставить ген. Юденичу
наметить состав правительства. Его поддерживает г. Ива
нов, рассчитывающий, очевидно, на Балаховича и никак не
желающий помириться на беспортфельном амплуа. Мы
возражаем самым решительным образом против такой
точки зрения; большинство собравшихся явно не на сто
роне Кузьмина-Караваева. Далее мы заявляем, что один
ген. Юденич еще не представляет армии, а потому предла
гаем вызвать на совещание с нами в Ревель не одного
ген. Юденича, а вместе с начальниками частей армии. Пред
ложение принимается. В заключение по предложению
ген. Суворова, опять откладываем вопрос об окончательном
списке состава правительства. «Они» явно ждут приезда
и подкрепления от ген. Юденича,— «мы» — приезда своих
со Пскова. С. Г. Лианозов и М. С. Маргулиес, в качестве
творцов в первозданном хаосе, хотят слепить нечто среднее
и примирительное, а г. Иванов вообще хватается за всякую
оттяжку, не видя союзников вокруг себя.
«В 12 час. ночи, — записывает в своем дневнике М. С.
под 10 августа,—идем с Лианозовым к Поллоку. У Лиано
зова были Карташев, Суворов и Кузьмин-Караваев, взвин
тили его из-за Кузьмина-Караваева и заявили, что уйдут,
если Кузьмин-Караваев не получит портфеля; не хотят и
Иванова. Поллок промолчал о Кузьмине-Караваеве, но
об Иванове сказал, что попытается убедить ген. Маршала
устранить Иванова»...
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
73
Итак, кандидатура г. Кузьмина-Караваева вообще безна
дежна. Генералу Маршу, кроме Поллока, дает советы еще
полк. Пири-Гордон, а этот офицер хорошо осведомлен о на
ших взглядах на военного профессора, и не вина Марша,
что г. Кузьмин-Караваев все-таки очутился в его приемной.
На следующей день, 11 августа, в 10 час утра, опять со
бираемся туда же на частное совещание. Председатель
ствует С. Г. Лианозов. Присутствуют: г.г. Карташов, Су
воров, Кузьмин-Караваев, Филиппео, Крузенштиерн, Иванов,
Маргулиес и я. Обсуждаем проект генерала Марша о со
глашении с эстонским правительством, упорядочиваем его
с грамматической стороны и прибавляем п. 4 о заключении
в дополнение к соглашению конвенции торговой и военной.
Со стороны Кузьмина-Караваева опять делается попытка
в «автократических»
целях:
предлагается
сообщить
ген. Юденичу телеграфно, что без него не будет оконча
тельно утверждаться список правительства. Предложение
снова проваливается.
Днем за одним завтраком в гостинице, где были М. С.
и С. Г., г. Кузьмин-Караваев заявил, что не в о й д е т (?!)
в правительство, вслед за ним и г. Карташев заявил о своем
выходе. Он-де не верит в коалиционное правительство, раз
уже жестоко поплатился за коалицию и с него довольно.
К тому же его давно тянет за границу и он рад случаю выр
ваться. Лично он приветствует попытку создать новое ми
нистерство, и, если бы не упрямство ген. Юденича, это давно
было бы сделано. Ген. Суворов сообщил, что он просит счи
тать его условно, так как по долгу службы он должен пред
варительно испросить согласие ген. Юденича, а Юденич се
годня велел передать ген. Маршу, что он считает себя упол
номоченным решать для армии все вопросы, и никого не
считает уполномоченным предпринимать что-либо без него.
Но, по существу, ген. Суворов не считает возможной ника
кую работу с ген. Юденичем, котрый должен убраться со
всем своим штабом, без чего нельзя и мечтать об оздоро
влении фронта. Лучше всего, по мнению Суворова, было
бы, если бы ген. Лайдонер взял на себя командование сме
шанными войсками. Он, Суворов, хотел бы получить порт
фель министра внутренних дел, так как по военному ему не
чего делать. По поводу мин. земледелия ген. Суворов на
стаивал на самом левом из допустимых. Рассуждения этого
генерала, как всегда, были двояки: с одной стороны он ока
зывался радикальнее радикала, с другой — соглашался стать
членом правительства т о л ь к о с р а з р е ш е н и я ген. Юде
нича.
В 6 час. вечера опять частное совещание. Председатель
ствует С. Г. Лианозов, присутствуют все те же лица. Ген. Су-
74
В.
ГОРН
воров оглашает телефонограмму адъютанта ген. Юденича
полк. Даниловского: «Передать Маршу, что Юденич
является единственным лицом, имеющим власть принимать
все решения по затронутым Маршем вопросам и что до его
приезда ничего не может быть предпринято». На этом осно
вании Суворов и Крузенштиерн отказываются входить
в правительство до приезда Юденича и переговоров с ним.
Проф. Кузьмин-Караваев опять начинает доказывать, что
без Юденича мы только инициативные группы, а не прави
тельство, и что никаких списков предъявлять сегодня
ген. Маршу мы не можем. Карташев, сидящий от меня не
далеко, говорит, что лично он не может участвовать в пра
вительстве, так как чувствует себя нервно и очень усталым
и хотел бы бежать сейчас от всякой политики. Не помню,
чтобы его хотя единая душа упрашивала. Вообще все эти
отказы были очень странны: в наших тогдашнихзаседаниях
они принимались или молча или сопровождаемые одним
единственным, да и то любопытства ради, вопросом: «по
чему». Лично я считал, что все разговоры о портфелях но
сят предварительный характер, что весь намеченный Мар
шем состав нисколько нас и ни в чем не связывает и что
как только подъедут мои псковичи, мы, в союзе с М. С. Маргулиес, придадим кабинету более радикальный характер.
Предположения эти впоследствии вполне сбылись.
В конце помянутого частного совещания М. С. Маргулиес стал настаивать на закреплении за нашим коллективом
название правительственного,. чтобы мы могли скорее при
ступить к органической работе. Противодействует только
один г. Кузьмин-Караваев. Предложение принимается.
В 9 час. вечера 11 августа опять у ген. Марша. При
сутствовал С. Г. Лианозов, В. Д. Кузьмин-Караваев, ген.
М. Н. Суворов, К. А. Александров, М. С. Маргулиес, К. А.
Крузенштиерн, В. Л. Горн, Н. Н. Иванов, М. М. Филиппео
и начальники: английской военной миссии полк. Херапат,
французской военной миссии полк. Хрюстель, американской
полит, миссии полк. Долей, англ, полит, миссии полк. ПириГордон.
Ген. Марш заявил, что положение совсем критическое,
и просил последовать за ним одного С. Г. Лианозова в от
дельную комнату, куда удалились и все чины миссий. Недо
умеваем. Проходит минут 10 и С. Г. возвращается с ли
стом, на котором на неграмотном русском языке написано
признание эстонской независимости новым северо-зап. пра
вительством и признание ген. Юденича главнокомандующим
нашей армией. По словам С. Г., ген. Марш потребовал от
него, чтобы он подписал бумагу первый, а затем будут вы
зывать по очереди для подписания каждого из остальных,
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
75
что такой способ необходим, ибо если нам предоставить ре
шать вопрос вместе, то «русские всегда очень много гово
рят», и мы ни до чего не договоримся, а в отдельности ка
ждый подпишет. В подобной обстановке, разумеется,
никто даже и смотреть не хотел на бумагу, и ген. Марш,
сообразив свою бестактность, немедленно изменил тон
и стал покорно в своей комнате ожидать, пока «русские
очень много говорят».
Вот этот документ.
Заявление.
Эстонскому правительству и представителям Соединен
ных Штатов, Франции и Великобритании в Ревеле.
В виду настоятельной необходимости образовать демо
кратическое правительство для Северо-Западной Области
России, единственно с которым эстонское правительство со
гласно вести переговоры с целью способствовать русской
армии освободить Петроградскую, Псковскую, Новгород
скую губернии, от большевистской тирании и учредить
в Петрограде и временно во Пскове Учредительное Собра
ние, которое либо подтвердит, либо изменит, как можно
выразиться на юридическом языке, наши соответствующие
назначения, как министров, каковые мы принуждены обстоя
тельствами, независящими от нашей воли, принять на себя,
мы, нижеподписавшиеся сим заявляем, что Правительство
Северо-Западной России сформировано, как указано ниже.
Как первый акт в интересах нашей страны, мы сим при
знаем абсолютную независимость Эстонии и просим пред
ставителей Соединенных Штатов Америки, Франции и Ве
ликобритании добиться от своих правительств признания аб
солютной независимости Эстонии. Как наш второй акт мы
признаем ген. Юденича главнокомандующим Северо-Запад
ной Русской Армии, и просим его начать немедленно перего
воры с Главнокомандующим Эстонской Армии относительно
военных деталей, обеспечивающих действительную помощь
эстонских войск.
Премьер Министр
Министр Финансов
Министр Иностранных Дел
Министр Культа
Министр Внутренних Дел
Министр Торговли, Народного Здравия и Снабжения.
Министр Юстиции
Морской Министр
Министр продовольствия
Государственный Контролер
76
В.
ГОРН
Министр Просвещения
Министр Земледелия
Министр Почт и Телеграфа
Министр Переустройства Фабрик
Министр Народного Благосостояния
Министр без портфеля.
. . . августа 1919 г.
Ревель
Вполне согласно с изложенным
Ревель
. . . августа 1919 г.
Генерал
Главнокомандующий Русской Северо-Западной Армии.
Обсуждая новый документ, все присутствующие е д и
н о г л а с н о н а шл и , что, не касаясь малограмотной ф о рм ы документа, по содержанию — признание полной неза
висимости Эстляндии приемлемо для всех, «ибо» с одной
стороны, готовность признать Эстляндию уже заявлена
Главнокомандующим северо-зап. армией ген. Н. Н. Юде
ничем в его обращении к ген. Гофу от 3 августа 1919 г., а с
другой стороны, накануне тою же группою лиц (и сверх
того и А. В. Карташева) была заявлена ген. Маршу готов
ность подписать такое признание, при чем на подписание
его тут же были уполномочены трое из присутствующих:
С. Г. Лианозов, ген. М. Н. Суворов и полк. К. А. Крузенштиерн (из протокола № 3 об образовании правительства).
В результате решено было исправить грамматически текст
заявления и подписать его не по портфелям (что требова
лось по проекту), а как министры просто.
Еще ранее того, во время обсуждения документа, помню,
мне резко бросилась в глаза односторонность акта и я обра
тил на нее внимание присутствующих.
«Конечно, конечно, — сказал кто-то из них, — в первом
акте о признании Эстонии компенсировалось ее военной
помощью нам, а здесь и то обязательство убрано».
Видимо, эстонцы в чем-то уперлись и ген. Марш, напу
ганный ими за участь вашего фронта, решился требовать
от нас признания Эстонии без всяких условий.
Когда дело дошло до подписи, то г.г. Суворов и Крузенштиерн заявили, что подпишут документ лишь в том случае,
если будет убрана последняя часть о признании Юденича
главнокомандующим. Им, как военным, неудобно признавать
своего начальника в официальном акте, ибо он и без их при
знания состоит таковым. Ген. Суворов выразился даже так,
что он «подписал бы немедленно, не будь он на военной
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
77
службе». А г. Кузьмин-Караваев заявил, что «не будучи чле
ном министерства, он не может подписывать заявление в
качестве министра, но готов подписать его, если союзники
не будут требовать прибавление к фамилии и названия «ми
нистр» (в ковычках мною приведены выдержки из того же
протокола. В. Г.). С. Г. Лианозов снова пошел в комнату ген.
Марша и союзники опять согласились на оба требования;
кроме того, в виду указанных недостатков в редакции, ре
шили назвать текст неокончательным. Тогда гг. Суворов и
Крузенштиерн заявили, что все же не подпишут без Юде
нича, который-де, по мысли союзников, должен скрепить это
заявление, а г. Кузьмин-Караваев, как не входящий в мини
стерство, вообще счел необходимым уклониться от подпи
сания документа. В итоге, заявление подписали часть при
сутствующих, с незначительными изменениями, в таком виде:
«Предварительное заявление, окончательная же редакция
будет представлена завтра.
Эстонскому Правительству и Представителям Соединен
ных Штатов, Франции и Великобритании в Ревеле.
В виду настоятельной необходимости образовать демо
кратическое Правительство для Северо-Западной Области
России, единственно с которым эстонское правительство со
гласно вести переговоры с целью способствовать русской
действующей армии освободить Петроградскую, Псковскую,
Новгородскую губернии от большевисткой тирании и учре
дить в Петрограде Учредительное Собрание, которое либо
подтвердит, либо изменит, как можно выразиться на юриди
ческом языке, наши соответствующие назначения, как мини
стров, каковые мы принуждены обстоятельствами, незави
сящими от нашей воли, принять на себя, мы, нижеподписав
шиеся сим заявляем, что Правительство Северо-Западной
России сформировано, как указано ниже. Как первый акт,
в интересах нашей страны, мы сим признаем абсолютную
независимость Эстонии и просим представителей Соединен
ных Штатов Америки, Франции и Великобритании добиться
от своих правительств признания абсолютной независимости
Эстонии.
Премьер министр Л и а н о з о в .
Министры: М а р г у л и е с ,
Иванов,
Александров,
Ф и л и п п е о,
Г о р н.
Все исправления были сделаны на первоначальном заяв
лении припиской и вычеркиванием. В тексте выкинули
«и временно во Пскове» (организацию Учр. Собр.)
78
В.
ГОРН
и весь конец, касающийся признания главнокомандующим
ген. Юденича.
После подписания заявления вышел ген. Марш, привет
ствовал образовавшееся Правительство и извинился за свою
несколько грубоватую настойчивость, проявленную по отно
шению к нам в этом событии, оправдываясь тем, что поло
жение на фронте крайне .критическое — два эстонских полка
отказываются дальше драться, если независимость Эстонии
не будет признана немедленно. Затем полк. Пири-Гордон
вручил нам проект текста о созыве съезда нечто переделан
ное после нашей беседы с ним 9 августа, хотя столь же несо
вершенное, где «съезд» как частно-общественная организа
ция смешивается с «Учред. Собранием», как учреждением,
облеченным государственными функциями.
Чтобы подчеркнуть, очевидно, свое участие в «пере
вороте», г. Пири-Гордон подошел ко мне во время привет
ствий и, улыбаясь и протягивая руку, сказал заученной рус
ской фразой: «поздравляю вас, г. министр».
На вопрос г. Иванова Маршу, читал ли он телеграмму
Юденича и как он ее находит, ген. Марш ответил: «я на
хожу, что она слишком автократична». Затем, обращаясь
в мою сторону, спросил: «Где г. Горн», а подойдя, довольно
громко сказал:
«Если ген. Юденич неприемлем левой части правитель
ства, то он завтра же будет заменен другим генералом».
Я ответил Маршу в том смысле, что это вопрос не столь
простой, чтобы его сейчас решать. Позже нам передавали,
что «на случай» ген. Юденича проектировалось заменить
ген. Родзянко.
12 августа в Ревель приехали Юденич и Родзянко. Пред
полагалось, что кроме них по нашей телеграмме ген. Юде
нич должен был вызвать других начальников но ген. Балахович прислал офицера сообщить Юденичу, что он всецело
его поддерживает (в чем?), а ген. Арсеньева Юденич по
чему-то совсем не пригласил. Таким образом, никакого со
вещания с начальниками частей не вышло, а встал сразу же
во всей остроте вопрос о главнокомандующем и военном
министре. Его предстояло разрешить, не медля и не колебля
спокойствия армии. Между тем правительства, в виде точно
очерченного кабинета, еще не было, а имелось какое-то ту
манное образование, из которого должно было выйти реаль
ное правительство и в котором наметился пока С. Г. Лианозов, как предположительный премьер.
Проект образовать правительство с премьером-министром ген. Юденичем исчезает так же быстро, как и возни
кает, но С. Г. Лианозов определенно настаивает, чтобы
ОБРАЗОВАНИЕ., СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
79
портфель военного министра и главнокомандование оста
лись за ген. Юденичем. Соображение (невысказываемое,
впрочем, прямо) довольно простое: отстранить ген. Юде
нича, значит войти в открытый конфликт с адмиралом Кол
чаком, назначившим ген. Юденича главнокомандующим,
и потерять в таком -случае ту денежную поддержку в веде
нии войны на северо-западном фронте России, которую
Колчак уже обещал Юденичу. Довод и для левого крыла
сильный. Союзники о д е н е ж н о й п о м о щ и вовсе мол
чат, а без денег нельзя вести борьбы, потому что одного
снабжения и снаряжения недостаточно, нужно еще платить
жалование армии, администрации, помочь кредитом разорен
ным земствам, городам, отдельным хозяйственным органи
зациям края. В то же время отсутствие доброй половины со
става намеченных в правительство лиц лишает меня и М. С.
необходимой определенности в ответственных шагах, лично
я считаю, что для меня, в сущности, ничего не решено, пока
не приедут мои псковичи и мы не перетолкуем обо всем
сообща.
Утро 12 августа проходит у С. Г. Лианозова в перегово
рах с ген. Юденичем. Около 4-х часов дня он сообщает нам
результат.
У ген. Юденича была осведомительная беседа с членами
бывшего Политического Совещания, во время которой
С. Г. Лианозов подробно ознакомил генерала с положением
дел и настоятельно рекомендовал ему примириться в воз
никновении правительства. Генерал вначале сопротивлялся,
ссылаясь на адмирала Колчака, как единственный источник
власти, а затем стал уступать, с идеей правительства прими
рился, но по словам С. Г., колеблется еще в вопросе о б
у т в е р ж д е н и и состава правительства, полагая, что спи
сок министров следовало бы утверждать ему. Маргулиес,
Филиппео и я энергично протестуем против такой замаски
рованной попытки оживить умершее Политическое Совеща
ние и заявляем, что ген. Юденич может войти в состав Пра
вительства, как р а в н ы й м е ж д у р а в н ы м и , а не
иначе. С. Г. Лианозов не защищает позиции Юденича,
остальные тоже молчат. На этом частное совещание окан
чивается.
В 5% час. состоялось официальное заседание. По
является впервые ген. Юденич. Упорно всматривается
в каждого из нас. По внешности — среднего роста, корена
стый хохол, с длинными густыми усами вниз; впечатление
интеллигентности не производит. Одет в простую военную
тужурку, с широкими золотыми погонами на плечах и при
офицерских Георгиях. Знакомимся молча.
80
В.
ГОРН
Председательствует С. Г. Лианозов. Читает составлен
ный им новый текст обращения к союзникам (переработка
последнего, переданного нам Маршем, документа). Заявле
ние принимается в новой редакции.
«ЗАЯВЛЕНИЕ»
Эстонскому Правительству и представителям Соединен
ных Штатов, Франции и Великобритании в Ревеле.
Подтверждая наше предварительное заявление о при
знании независимости Эстонии, как группа, принявшая на
себя функции правительственной власти Северо-Западной
Области, как части Единой России, мы дополнительно за
являем следующее:
В целях действительной военной помощи русской дей
ствующей армии Северо-Западного фронта со стороны
Эстонского Правительства, и, в виду заявления Эстонского
Правительства о согласии своем на подписание о сем дого
вора лишь с демократическим Правительством СевероЗападной Области, которое необходимо для сего образо
вать, мы, нижеподписавшиеся, оценив обстановку, в кото
рой оказалось дело спасения нашей страны и освобожде
ние ее от ига большевиков, изложенную нам в заседании
под председательством генерала Марша, обстановку, дока
завшую полную невозможность дальнейшей помощи союз
ников при существующих условиях, настоящим заявляем:
1) что нами сформировано Правительство Северо-Запад
ной Области России, включающей: бывшую Петроград
скую, Псковскую и Новгородскую губернии, а равно и те,
которые будут освобождаться в указанном районе от ига
большевиков;
2) что мы приняли на себя полную ответственность по
решению всех областных вопросов;
3) что мы рассчитываем, что Эстонское Правительство
окажет немедленную поддержку Правительству СевероЗападной Области вооруженною силою для освобождения
Петрограда, Петроградской, Псковской и Новгородской гу
берний от большевистского ига, дабы Правительство, войдя
в Петроград, могло установить твердый демократический
порядок и осуществить демократическую программу, осно
ванную на уважении человеческих прав и свобод;
4) что мы уверены, что союзная военная миссия, снаб
жавшая боевыми припасами русскую армию, будет продол
жать такое снабжение также и продовольствием, аммуницией и другим снаряжением через Военного Министра,
а равно окажет нам и финансовую поддержку.
5) что независимо сего, представляется неизбежным
вступить в переговоры с Эстонским Правительством о по
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
81
лучении новой Областью выхода к морю в портах Эстонйи
для обеспечения взаимных торговых сношений.
Вполне уверенные, что Российское Правительство Адми
рала Колчака оценит создавшуюся обстановку одинаково
с нами, мы, извещая о происшедшем и о принятом нами ре
шении Верховного Правителя Адмирала Колчака, одновре
менно с сим просим Представителей Соединенных Штатов
Америки, Франции и Великобритании добиться от своих
Правительств
признания
абсолютной
независимости
Эстонии».
Далее С. Г. читает проект распределения портфелей,,
чтобы дать требуемые англичанами подписи под этим окон
чательным заявлением, с указанием портфеля подписав
шегося. Маленькая военная хитрость, частью проба некото
рых имен со стороны С. Г. и М. .С Прежде всего провали
вается куда-то ген. Суворов и на его место без мотивировки^
но и без каких-либо автократических притязаний, по
является в качестве военного министра ген. Юденич («Paris
inter pares»; «Лучше», — отмечаю про себя, — «если выби
рать из двух генералов, то надо предпочесть Юденича, ко
торый отбросил гонор в сторону, и которому обещана ма
териальная поддержка, а за Суворовым ничего нет и поли
тически он также не тверд, виляя направо и налево»).
К. А. Крузенштиерн сам отказывается от портфеля ино
странных дел, говоря, что он будет полезнее в качестве со
трудника правительства в более скромной роли («Умный
человек», — думаю, глядя на него, — «должно быть слышал,
что «ревельцы» о нем и говорить не хотят — Талейраном
называют»). К. А. Крузенштерна никто не уговаривает,
а предложенного им кандидата г. Зиновьева обходят молча.
Министром внутренних дел выдвигается К. А. Александров.
На вид добродушный чиновник, тот самый, который
убоялся ехать во Псков и ничего не делал в Нарве, гипно
тизируемый Марковым, как кролик очковой змеей. (Его
упорно выдвигает М. С., говорит — «кадет и наш», «ответ
ственный портфель, а человек трусливый, помолчу условно
до переговора с М. С.; после можно выдвинуть другую ком
бинацию», — мелькает у меня в голове). С. Г. быстро обво
дит залу взглядом и, не дожидаясь ответа, спешно перехо
дит к следующему портфелю. («Подозрительная что-то
быстрота» — опять мелькает у меня в голове). «Портфель
министра культа», говорит С. Г., «вакантен, так как
А. В. Карташев по болезни отказался его принять». Я назы
ваю И. Т. Евсеева. М. С. Маргулиес и М. М. Филиппео под
держивают меня. Никто не возражает; Евсеева, видимо,
многие уже знают. Лианозов что-то записывает у себя на
листе. «Сенатор Иванов», — говорит С. Г., — «министр
82
В.
ГОРН
юстиции». Никто не спорит, молчу и я. («Юрист, деятель по
петербургскому городскому самоуправлению, стоял в оппо
зиции к Политич. Совещанию — приемлем», думается мне).
Дальше «временно» решают оставить портфели иностранных
и финансов за С. Г. Лианозовым, без возражений согла
шаются предоставить М. С. Маргулиесу портфель торговли,
снабжения и здравия, как бывшему председателю всерос
сийского военно-промышленного комитета и председателю
санитарного отдела Петербургского Союза городов. Эти
портфели, говорят, ему больше всего подходят. («Кто гово
рит?», — думаю про себя: «не генерал ли Юденич, который
смотрит на М. С., как на чорта, или начавшие уже шипеть
за его спиной осколки Политического Совещания? Деятель
ному и боевому М. С. следовало бы дать более активный
пост... еще поборемся»). Генерала Кондырева (портфель ми
нистра общественного призрения) С. Г. проглатывает своей
.властью, даже не оглашая. Вижу — и М. М. Филиппео молча
зачеркнул у себя эту фамилию карандашем. Портфель пу
тей сообщения предлагается предоставить какому-то неиз
вестному для меня инженеру. М. М. Филиппео протестует
против выдвигания новых кандидатов без предварительного
обсуждения; я присоединяюсь к нему. М. С. Маргулиес ре
комендует снова обождать с дальнейшим распределением
портфелей (решили видимо, что для первой пробы до
вольно), а подписаться под заявлением у Марша попрежнему, без обозначения портфелей. На этом и останавли
ваются. В результате п е р в а я ч и с т к а «списка» произ
ведена.
Ощущение больного зуба, не дающего покоя, произво
дило присутствие в нашей среде г. Иванова. Оно могло
компрометировать нарождающееся правительство с первых
его шагов, но на участии г-на Иванова в нашем составе
упорно настаивал генерал Марш, который искренно ве
рил что в противном случае Иванов с Балаховичем устроят
во Пскове бунт против правительства. Генерал до известной
степени был прав в своих опасениях, а потому элементар
ный такт заставлял нас выждать более благоприятного мо
мента, чтобы вернее отделаться от навязанной правитель
ству персоны.
В седьмом часу снова за исключением невошедших в со
став правительства, собираемся у ген. Марша для подписки
нашего заявления, принятого час назад. Англичане вовсе не
возражают против измененной редакции заявления, но на
стойчиво требуют пять подписей с обозначением портфе
лей, мотивируют тем, что иначе это подорвет в глазах
эстонцев и союзников авторитетность организовавшегося
правительства. Перебрасываемся быстро отдельными ело-
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
83
вами, что, мол, дальнейшая индивидуализация портфелей
от нас же зависит, и подписываемся. Применительно к пред
шествующей разметке, министром председателем, финансов
и иностранных дел подписывается С. Г. Лианозов, внутрен
них дел К. А. Александров, военным — ген. Юденич, осталь
ные подписываются без указания портфелей. Ген. Марш
в о з в р а щ а е т С. Г. Лианозову предыдущее, подписанное
нами «начерно» заявление. Церемония кончается, и мы рас
ходимся. В конце концов нами было подписано в те памят
ные дни всего о д н о упомянутое заявление, имеющее зна
чение действительно официального документа.
Оказывая известное давление при подписании нами до
говора о признании государственной независимости Эстон
ской Республики, англичане в то же время не особенно цере
монились и с эстонским правительством. Приводимый ниже
документ, содержащий открытую угрозу «немилости»
эстонскому правительству, служит тому красноречивым до
казательством.
«Эстонскому правительству (Министру Иностранных Дел).
Копия Русскому Министру Иностранных Дел.
(Перевод с английского).
Генерал-Лейтенант, сэр Губерт Гоф получил Ваше за
явление от 11 августа 1919 года, адресованное Бригадному
Генералу Дж. Маршу.
1. Он приветствует Ваше уверение, что Эстонское Пра
вительство готово оказать всевозможную поддержку вновь
сформированному Русскому С.-З. Правительству и ожидает,
что Вы дадите инструкции Вашему Главнокомандующему
немедленно начать обсуждение подробностей совместных
действий с генералом Юденичем и приведете намеченный
план в немедленное исполнение. В д а н н ы й м о м е н т
он п р е д п о ч и т а е т
не
высказывать
своих
опасений
о т о м,
что
может
случиться,
е с л и е г о о ж и д а н и я не о п р а в д а ю т с я .
2. Русское Северо-Западное правительство, образованное
из коалиции членов разных партий, через своего министрапредседателя и министра иностранных дел г-на Лионозова
одновременно с сим передает заключение Вам и Предста
вителям Соед. Штатов Северной Америки, Франции и Вели
кобритании в Ревеле. Полковник Пири-гордон, представитель
Британского Министерства иностранных дел, поддерживает
Ваши требования о признании абсолютной независимости.
Я уже уверял Вас в моей самой искренней симпатии и опять
уверяю Вас в том же, е с л и Вы п о д д е р ж и т е п о
84
В.
ГОР н
лит ич е с кие и военные цели
новой
демо
к р а т и ч е с к о й С е в е р о-З а п а д н о й Р о с с и и .
3.
Мой представитель бригадный генерал Марш возвра
щается в мою главную квартиру 14-го августа, и хотя
я знаю, что Вы к этому времени не можете дать мне окон
чательного ответа, я прошу вас обратить внимание на то,
что я ожидаю, что Вы придете в наикратчайший срок к бла
гоприятному соглашению с Русским Правительством.
Ф. Дж. Марш, Бригадный генерал.
Генерал-лейтенант Сэр Губерт Гоф.
Начальник Союзной Военной Миссии в Фин
ляндии и Балтийских Штатах Сев.-Зап. России.
Ревель, 13 августа 1919 г.
13-го августа днем, в заседание правительства явились
генерал Родзянко и начальник штаба армии ген. Вандам
(известный уже читателю по Пскову). Оба эти генерала
утром того же дня, с и д я в д в о е м в г о с т и н и ц е
Ревеля,
выработали декларацию пожеланий в с е й
а р м и и и поспешили ознакомить нас с ней. Своей кустар
ной обсебятиной они решили предупредить наше желание
более тесной беседы с армией в кругу всех начальников
отдельных частей и таким путем обезвредить нас загодя.
«Пожелания» оказались очень скромные: армии дать
все — продовольствие, снабжение, снаряжение, деньги,
обеспечить ей активную военную помощь, но в дела ее не
вмешиваться и на фронт без разрешения не ездить. В своей
книге ген. Родзянко преподнес читателям этот выпад в виде
эффектного «холодного душа», которым он будто бы ока
тил тогда нас, но на самом деле впечатление получилось
обратное. Бесцеремонность «декларации» была настолько
ясна, что сам Родзянко почувствовал это и после прочтения
стал оправдывать ее смысл соображениями в роде того, что
«мы ведь все своими руками сделали и терять ничего (читай:
власти), не хочется». По условию генералам предполагал
ответить премьер С. Г. Лианозов, но после выходки Родзянки и Вандама говорить с ними было не о чем, и С. Г.
полуироническим тоном спросил их:
«Чего еще Вы желаете?».
Родзянко стал жаловаться на ингерманландцев, кото
рые вновь начинают вести себя по отношению к русским
вызывающе, поносил Балаховича, что он выпускает фаль
шивые деньги во Пскове, просил устранить эстонские сте
снения при переезде их границы в Нарве. Вандам требо
вал, чтобы правительство заключило с англичанами «дого
вор» на поставку всего нужного для армии, «обязав» их
продолжать снабжение армии и зимой, если бы осенью не
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
85
удалось взять Петрограда. М. С. Маргулиес тут не выдер
живает и начинает разъяснять генералу, что наше положение вовсе не таково, чтобы мы могли «обязывать» англичан,
«Англичане не контрагенты наши, а благодетели», — гово
рит М. С. Но генерал бубнит все свое и вовсе не понимает
аргументации Маргулиеса.
В заключение говорит М. М. Филиппео. Он видимо не
в состоянии был спокойно отмалчиваться на генеральские
«пожелания» и под конец этой первой встречи его, что на
зывается, прорвало.
«Повторяется одна и та же история: люди никогда и ни
чему не могут научиться», — взволнованно говорит М. М.—
«Вместо того, чтобы спаять усилия армии с усилиями обще
ственности, вы снова противопоставляете армию обществу
и думаете, что в этой гражданской войне вы можете бо
роться одни. Мы в праве были ожидать от руководителей
армии иного понимания данного момента и иного отноше
ния к нам».
Филиппео говорит медленно, останавливаясь. Генералы
слушают мрачно, в том числе и генерал Юденич, который
кажется совсем окаменевшим. М. М. кончает; наступает не
которая неловкая пауза. Генералы, видимо, не знают, что
ответить. С. Г. Лианозов встает и тем кончает их «беседу»
с правительством. По уходе их скоро и мы расходимся.
Дорогой журим М. М. Филиппео, зачем он не выдержал об
щего тона и пустился в объяснения с генералами. М. М.
добродушно отбивается.
О предполагаемом визите генералов к ним мы знали, ко
нечно, заранее. Знал о нем также г. Иванов и захотел ис
пользовать генерала Родзянко в этой встрече с нами в роли
борца за него— Иванова, чтобы импонировать нам в своих
домогательствах портфеля «именем армии». С этой целью
г. Иванов перехватил утром 13-го ген. Родзянко в Ревеле на
вокзале и стал склонять его поддержать именем армии кан
дидатуру Иванова в премьер-министры, обещая за это при
мирить с генералом «батьку» Балаховича, по поговорке:
«вы нам, а мы вам». А чтобы Родзянко выполнил эту мис
сию более или менее удовлетворительно и не сбился на сло
вах, вручил ему такую шпаргалку:
«Приветствуя инициативу союзных держав в образова
нии северо-западной власти, считаю, что таковая власть
должна быть демократической и решительной. Для этого
необходимо:
1)
чтобы во главе правительства стал не капиталист, осо
бенно не должен стать крупный капиталист, а должен быть
человек, известный демократическими взглядами, чтобы это
был человек активный и решительный, известный своей
86
В.
ГОРН
энергией в армии, чтобы он был из Петрограда и был изве
стен не только во Пскове и Петрограде, но и в Ревеле,
чтобы к нему было доверие эстонского правительства,
чтобы он был вообще известен армии.
Таким лицом является Н. Н. Иванов, который, удовлетво
ряя вышеизложенным требованиям, имеет определенный
план действий, пользуется самыми большими симпатиями
эстонского правительства и даже эстонской аомии, что
очень важно, и первый еще в феврале требовал создания се
веро-западной власти;
2) чтобы в кабинете министров была выделена главная
группа из пяти-шести человек, которая все решала бы —
иначе кабинет министров потонет в разговорах;
3) чтобы правительство не сменялось до Учредительного
Собрания.
Дополнительно к изложенному необходимо передать
главнокомандование ген. Лайдонеру».
Как повествует в своей книге ген. Родзянко, он ответил
рекомендующему себя Иванову, «что с фальшиво-монетчиками и мерзавцами я никакого дела иметь не желаю и не
только не буду поддерживать его (Иванова) и Балаховича
перед англичанами, но немедленно поеду к генералу Маршу
и передам ему все дело о печатании фальшивых керенок».
Впрочем, этим не ограничилось домогательство г-на
Иванова: в промежутке между дневными и вечерним засе
даниями г. Иванов явился на квартиру С. Г. Лианозова и стал
упорно настаивать, чтобы С. Г. сказал причину, почему Ива
нову не хотят дать никакого портфеля и оставляют его, так
сказать, за бортом непосредственного и активного дела.
С. Г. ответил, что против участия г-на Иванова в правитель
стве ген. Юденич и многие другие члены правительства, не
довольные его предшествующей деятельностью в содруже
стве с Булак-Балаховичем.
Получив и тут отказ, г. Иванов бросился к ген. Маршу,
и последний, по просьбе Иванова, написал С. Г. Лианозову
письмо, прося предоставить к а к о й -н и б у д ь портфель либо
Иванову, либо его другу д-ру Гейману. Сей последний
господин, отложив всякие стеснения, одиночным порядком
лично явился к ген. Маршу и просил включить и его в состав
правительства!
«Ни тому ни другому» — решили мы в ответ на это
письмо.
На вечернем заседании обменялись между прочим мне
ниями о «пожеланиях армии». «Горн кипит по поводу за
явлений Родзянко. Я думаю — ерунда, будет сила — сло
мим их», — замечает М. С. Маргулиес в своем дневнике под
этим числом. Действительно я указывал, что генералы уже
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
87
объявили нам войну; этого, конечно, надо было ожидать,
и чем скорее мы примем брошенную нам перчатку, тем
лучше будет для общего дела. К сожалению, ген. Юденич
не присутствовал на вечернем заседании и прения скоро
улеглись сами собой; большинство присутствующих вполне
разделяло мою оценку и расходилось только в моменте,
когда нужно поднять эту перчатку.
На другой день ген. Родзянко очевидно пожалел о своих
столь неприкрытых шагах накануне и, вернувшись в Нарву,
поспешил исправить свою ошибку.
«Из Штаба Северо-Западной армии. № 830 с/сл. 14 ав
густа. 16 час. 40 м.
Отдел внешних сношений.
Председателю Северо-Западного Правительства.
Северо-Западная Архмия приветствует в Вашем лице пра
вительство С.-З. России и надеется найти в нем полную под
держку в начатом деле по свержению большевистского ига,
водворению правопорядка и законности, доведению России
до Учредительного Собрания, а также установлению хоро
ших отношений с соседними государствами. 14—1919.
Нарва.
Командующий С.-З. Армией ген.-майор Родзянко».
Два обращения — одно другому противоречащие. То не
смейте без нашего спроса на фронт показываться, а то дове
дите Россию до Учредительного Собрания.
Большинство членов правительства поняли тогда эту те
леграмму как отбой генералов. С. Г. Лианозов ответил на
нее в весьма приподнятом духе.
«Командующему С.-З. Армией генералу Родзянко.
Ваша приветственная телеграмма доложена мною в засе
дании Совета Министров в присутствии военного министра,
главнокомандующего ген. Юденича. Правительство пору
чило мне благодарить С.-З. Армию и Вас за высказанные
приветствия.
Правительство просит также довести до сведения Армии,
что оно согласилось принять на себя тяжелое бремя власти,
вследствие настояния союзников, заявивших о возможности
продолжать свою помощь и снабжение лишь в случае обра
зования правительства с демократическими принципами.
То же заявление сделано было эстонским правительством.
Катастрофа надвигалась неотразимо и наша Армия, прико
вавшая к себе своим героизмом взоры всего мира, была бы
неминуемо обречена на напрасные жертвы. Спасая положение
армии и в целях ускорения взятия Петрограда и избавления
всей страны Русской от ига большевиков, было образовано
88
В.
ГОРН
правительство, в состав которого вошел как военный ми
нистр главнокомандующий армией генерал Юденич и таким
образом между Армией и Правительством установлена жи
вая связь. Правительство твердо уверено, что, идя рука об
руку с С.-З. Армией и входя во все ее нужды, оно, наконец,
получит возможность осуществить заветную мечту всех пре
данных делу свободы русских людей — сломить засилие
и гнет большевиков и вернуть всех к мирной работе. По
этому лозунгом момента должно служить «все для Армии».
Ведь эта Армия — освободительная. Она идет для освобо
ждения русского народа от ига большевиков, идет на по
мощь закреплению истинных свобод всем слоям населения
без различия веры и состояния, на помощь крестьянам, ра
бочим и всем гражданам для завоевания счастливой мир
ной жизни и для разрушения того мертвого духа насилия,
который царствует ныне в Совдепии. Эта идея всех нас
объединит и на этом пути мы всем вам попутчики. Армия
наша уже много сделала, народ русский по заслугам оценит
героические усилия русских воинов и те сверх-человеческие
подвиги, которые они совершили и совершают во имя осво
бождения своей несчастной Родины, при той невероятно
трудной обстановке, которую мы все знаем. Будем на
деяться, что при дружественной помощи свободной Эсто
нии и при содействии союзников в деле снабжения и фи
нансов, мы ускорим возложенные на нас Родиной тяжелые
обязанности и войдем, наконец, в Петроград, как вестники
мира, свободы, законности и порядка, делающие возмож
ным созыв Всероссийского Учредительного Собрания для
установления желанного народу государственного строя.
Председатель Совета Министров
Лианозов».
Телеграммы эти в приказах не были опубликованы. Не
мудрено: 14-го августа ген. Родзянко ратовал об «учреди
тельном собрании», а 17-го его правая рука, дежурный ге
нерал штаба армии барон Вольф раскрывал объятия для
«штабс-капитана Чернякова» (Маркова). С появлением на
свет правительства и с переходом бывшей Хомутовской кан
целярии в ведение министерства внутренних дел, Марков не
медленно был удален оттуда, перекочевав согласно приказа
№ 9 от 17 августа «в распоряжение дежурного генерала
штаба армии».
14-го августа приехал из Пскова Ф. Г. Эйшинский (городск. голова) и Ф. А. Эрн (председатель думы), 15-го утром
П. А. Богданов (бывш. председ. псковской земск. управы).
Собственно с этого только момента и начинаются настоящие
переговоры 04конструкции и личном составе правительства,
при чем ген. Марша мы теперь ни о чем не спрашивали, счи
тая, что его роль крестного папаши была выполнена 10—
II августа до конца. Явившись случайно в н е ш н и м вы
разителем давно назревших требований самой жизни,
ген. Марш снабдил эти требования силой своей власти, пре
доставив в остальном общественным деятелям строить власть
так, как того требовал момент и демократические тенденции.
Переговоры происходили с 14 по 18 августа и настоящим
образом правительство сконструировалось лишь 18 августа.
Прежде всего Ф. Г. Эйшинский заявил, что он войдет
в правительство, если на то согласится псковская дума, вы
бравшая его головой и без разрешения которой он не мо
жет оставить городских дел. По этому пункту было ре
шено, что мы — псковские гласные— в ближайшие дни вер
немся во Псков и там испросим соответствующее благосло
вение Думы. Далее пошли разговоры о программе и со
ставе правительства. Богданов, Эйшинский и я вошли
в связь с местным социалистическим блоком. Последний
решил поддержать нас, и, после дебатов внутри, нашел коа
лицию приемлемой на следующих началах: социалистам
предоставляются портфели государственного контроля, про
довольствия, земледелия, труда, ответственные посты (но не
портфели) в министерстве внутренних и иностранных дел,
отделение должности главного командования от портфеля
военного министра, с учреждением при сем последнем осо
бого политического отдела, заведывание которым должно
быть предоставлено лицу по рекомендации блока (имелся
в виду надзор за подбором личного состава верхов армии
и отдел пропаганды).
16-го августа мы — псковичи (Эйшинский, Богданов и я)
обсуждали с М. С. Маргулиесом возможность соглашения
и совместной работы, применительно к программе, выдви
гаемой блоком. Вопросы ставил Богданов, М. С. Маргулиес
отвечал от имени правой части лиц, входивших в сев.-зап.
правительство.
«Согласны ли на паритет с социалистами, какова будет
декларация, согласны ли на уничтожение по крестьянскому
вопросу всех актов Хомутова, согласны ли устроить контроль
над действиями армии, согласны ли создать учреждение,
перед которым правительство отдавало бы отчет» — вопро
шает П. А. Богданов.
«Никаких паритетов, — отвечает М. С. Маргулиес, —
а личные кандидатуры делового характера; соглашение с со
циалистическим блоком признаем необходимым, учреждение
для отчетности желательным, но фактически согласимся на
съезд с такими парламентскими функциями, когда можно
будет устроить выборы на большей территории, ибо мы.
90
В.
ГОРН
петроградцы, висим в воздухе. Во всяком случае предстоя
щий съезд мы не считаем таким учреждением. Введение ак
тивного контроля за действиями политического характера
и назначениями в армии все считаем необходимым, но де
лать это надо осторожно, чтобы не оттолкнуть армии от
себя».
На следующий день, 17 августа, блок официально при
слал своих представителей для переговоров с правитель
ством во главе с А. С. Пешковым. Вопросы были те, кото
рые уже ставил П. А. Богданов; приблизительно те же дава
лись ответы. Относительно отделения портфеля военного
министра от главнокомандования М. С. Маргулиес ответил,
что это невозможно, в силу особого положения ген. Юде
нича, и лучше т а к о г о главнокомандующего иметь в среде
правительства, чем вне его. «На паритет не согласны, а го
товы итти на п р и о р и т е т , если у вас окажется достаточ
ное для этого число подходящих деловых людей, — говорил
М. С. Портфель министра труда и общественного призрения
блок выразил желание оставить за его кандидатом, так как
портфели земледелия, продовольствия и контроля уже предо
ставлены сторонникам идей ,блока (т.-е. Богданову, Эйшинскому и мне). В общем переговоры прошли удовлетвори
тельно и, в результате их, правая кабинета согласилась
включить в свой состав представителей блока, его председа
теля А. С. Пешкова. После этого поддержка соц. блоком
правительства сама собой обеспечивалась.
В промежутке описанных совещаний шли разговоры еще
отдельно между нами — псковичами, входить или не вхо
дить в состав правительства. Помню одно из таких собесе
дований на квартире П. А. Богданова. Застрельщиком был
он же и выдвигал такого рода опасения на счет нашей буду
щей коалиции. Деньги и командование (т.-е. фактическая
власть) у ген. Юденича, портфели внутренних и иностран
ных дел у лиц, вышедших из рядов его Политического Со
вещания (С. Г. Лианозов — бывший его член, К. А. Алексан
дров, бывший главноначальствующий гражданской частью
по назначению Полит. Совещания), а у нас проблематиче
ская поддержка населения, да надежда на английский кулак,
которого еще трусят наши генералы. В то время эти доводы
не раз приходили в голову, конечно, каждому из нас, но на
все их имелись, казалось тогда, столь основательные ответы,
что они победили в конце концов и П. А. Богданова.
Ф. Г. Эйшинский и я говорили приблизительно сле
дующее:
Признав вооруженную борьбу с большевиками необхо
димой, признав единственно правильным, в условиях дан
ного исторического момента, вести ее на коалиционных ня-
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
91
чалах с представителями прогрессивной буржуазии, п р и
знавшей
на ши
демократические требова
ния, мы от А должны перейти к Б, от а г и т а ц и и и за
реконструкцию власти — к принятию ее. В этом положении
между нами нет сейчас спора. Пойдем дальше. Мы штат
ские, а не военные, между нами нет военных техников и, сле
довательно, командование по необходимости только и мы
слимо в руках генералов, которые с политической точки зре
ния почти все неудовлетворительны и ген. Юденич вовсе не
худший среди них. Для обезврежения его и его штаба мы
посадим наше око в так называемый Политический Отдел
военного министерства, на что согласны все остальные ми
нистры поголовно. С. Г. Лианозов рассчитывает, что и на
деньги удастся наложить руку, буде их пришлет сюда Кол
чак. А что касается д о б р о й в о л и и н а м е р е н и й ген.
Юденича, то до сих пор он сдал свои позиции по всем пунк
там и можно думать, что в конце концов, не вопреки своей
воле. Лично я передал ослышанном мною разговоре
ген. Юденича на вечер в английском косульстве 14 августа.
По словам генерала, он уже телеграфировал Колчаку и всем
заграничным нашим представителям, что согласился с дово
дами ген. Марша и стал п о д правительство, войдя в него
наравне с прочими, как министр. Далее, остальная «правая»
часть кабинета по духу и намерениям нам вовсе не враж
дебна. Почти на все требования социалистического блока
они соглашаются и совершенно не будут возражать, вклю
чая сюда и «капиталиста» С. Г. Лианозова, против самой ра
дикальной декларации правительства, а все хомутовские
приказы считают вместе с Вами печальным и вредным явле
нием. А что касается персональной приемлемости лиц на
постах премьера и внутренних дел, то об этом мы еще не
сказали последнего слова.
16 августа в вечернем заседании правительства произо
шел обмен мнений, окончательно решивший нашу коали
цию. На обсуждение встал вопрос о скорейшей выработке
нашей декларации. До выбора необходимой для этого ко
миссии произошли небольшие общие прения по основным
пунктам нашего политического credo: по вопросам аграр
ному, всеобщего избирательного права, Учредительного Со
брания и наших будущих отношений к адмиралу Колчаку. На
заседании, кроме штатских министров, присутствовал
ген. Юденич и к.-адмирал Пилкин (в качестве морского ми
нистра).
Обычно молчаливый ген. Юденич определенно, в выра
жениях, не оставляющих никакого сомнения, заявил, что
земля должна быть отдана крестьянам без всяких условий.
Его поддерживает к.-адмирал Пилкин; оба они не возра
92
В.
ГОРН
жают ни против всеобщего избирательного права, ни про
тив созыва Учредительного Собрания в Петербурге. Относи
тельно последнего пункта имеется некоторое время ген.
Юденич, да и то потому, что «немедленные выборы» ему ка
жутся технически неосуществимыми. Замечание очень осно
вательное. Разногласия вспыхивают при имени адм. Кол
чака. Ген. Юденич получил от него свое главнокомандова
ние, к.-адмирал Пилкин, как моряк, связан с Колчаком тес
ными личными отношениями и немудрено, что оба они
сразу насторожились, когда высказал сомнение в прогрес
сивности намерений адмирала Колчака.
«Адмирал Колчак, — ответил мне В. К. Пилкин, — не
«бог знает где», а в Омске, имеет демократическое прави
тельство и определенно высказался за народовластие в бу
дущей России».
«Совершенно согласен с В. К.», — быстро поддерживает
ген. Юденич.
«Но речь идет ведь не о признании или непризнании
адм. Колчака — он факт», — говорит С. Г. Лианозов. —
«Нам нужно лишь подчеркнуть общность наших усилий
и намерений».
«Поскольку есть совпадение в наших намерениях» —
корректирует М. С. Маргулиес.
— Какие могут быть сомнения... — жмет плечами
В. К. Пилкин.
Спор не получает своего окончательного решения, но
выбор комиссии обезоруживает нас. Выработка декларации
поручается Ф. Г. Эйшинскому, П. А. Богданову, М. С. Мар
гулиес, В. Л. Горну, К. А. Александрову и Н. Н. Иванову,
т.-е. радикальный характер будущей декларации прини
мается как основа нашей коалиции.
Параллельно с начавшейся работой нашей комиссии
происходит внутренняя работа по пересмотру персональ
ного состава кабинета. Мы, псковичи и ревельцы, Пешков
и Филиппео вместе составляли довольно солидную группу
шесть человек, своего рода левую будущего кабинета, и счи
тали своим долгом, не ограничиваясь декларацией, подойти
к составу правительства в смысле его надежности, устойчи
вости и верности принимаемой нами программы.
Внимание попеременно останавливали имена ген. Юде
нича, к.-адмирала Пилкина, Н. Н. Иванова, С. Г. Лианозова
и К. А. Александрова.
О сенаторе Иванове, проектируемом министре юстиции,
говорить не пришлось. Он мелькнул, как метеор, тщетно
попытавшись оттягать портфель министра вн. дел. Получив
отказ, прислал заявление о «выходе» и удовлетворился ра
ботой в «комиссии по организации временного управления
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
93
в Петрограде», организованной еще, если не ошибаюсь, при
Полит. Совещании; нечто в роде «комиссии наблюдения за
комиссией построения», но, к сожалению, довольно недурно
оплачивавшейся.
Г. Иванов № 2-й (не сенатор), надо отдать ему справед
ливость, жарко добивался сначала портфеля внутренних
дел, а потом хоть какого-нибудь. Ген. Маршу он буквально
не давал покоя и, повидимому, с одной стороны, рисовал ан
гличанину все ужасы катастрофы, если он, Иванов, ока
жется и впредь «без портфеля», с другой — просто угрожал,
намекая на возможность восстания балаховских частей,
и вообще всячески спекулируя именем «атамана крестьян
ских, партизанских» и прочих фантастических отрядов.
Ген. Марш сначала, как я говорил, письменно просил С. Г.
Лианозова предоставить какой-нибудь портфель Иванову,
а когда его письмо не имело успеха, пошел к ген. Юденичу
и В. К. Пилкину и предлагал им «потребовать» у правитель
ства (!) назначения Иванова министром внутр. дел. Генералы
ответили, что не их дело перетасовывать кабинет, пусть это
делает само правительство. Ген. Марш бросил после этого
хлопотать за г. Иванова и одно время вместе с ген. Гофом
они, говорят, думали утешить г. Иванова прогулкой на
военном крейсере в... Австралию («откуда не скоро вер
нешься в Ревель»!).
Обратное, конечно, думал г. Иванов и «работал, работал»
без конца, считая для своей карьеры пригодными все сред
ства. Так, он неоднократно с теми же домогательствами
обращался ко мне, а Ф. Г. Эйшинскому, при встрече в ресто
ране «Линден», определенно заявил, что если ему не будет
предоставлено ответственного портфеля, он завтра же едет
во Псков и там учинит новый переворот.
Получая отовсюду отпор и отказ, Иванов одновременно
забегал к тогдашнему эстонскому министру внутр. дел г. Геллату и всячески внушал последнему мысль о необходимости
для нашего правительства (конечно, строго в интересах
дела) перенести свою резиденцию в Псков. Расчет был про
стой: там «батька», вся опричина и с нами можно распоря
жаться без всяких церемоний. У г. Геллата, стоявшего тогда
особняком в правительстве, имелись свои собственные соо
бражения на этот счет (о них я скажу ниже), идея г. Ива
нова пришлось по душе этому министру и, очевидно, не без
его давления, С. Г. Лианозову был сделан первый намек
о переезде в Псков. Не могу сказать, в сколь деликатной
форме подавалась эта первая эстонская пилюля, но англи
чане реагировали на нее бесцеремонно резко. Пиригордон
ответил: «русское правительство уедет тогда, когда найдет
нужным».
91
В.
ГОРН
Поведение г. Иванова и полное недоверие к его поли
тической физиономии внушали нам настолько отрицатель
ное к нему отношение, что, кажется, единственным желанием
всех нас было избавиться от него при первой возможности.
Он знал это и мстил анонимно в своей ревельской газетке
на все лады, третируя нас самым безобразным образом:
нужды нет, что это было то самое правительство, в котором
он добивался себе портфеля во чтобы то ни стало. Между
прочим, он всячески подчеркивал, что в состав правитель
ства вошли «статистики». Никто из нас не был к тому вре
мени статистиком, но это занятие в понятиях Иванова, оче
видно, было уничтожительным и он особенно подчеркивал
его в нашей прошлой деятельности. Другие наши «изъяны»
он рисовал еще резче.
Самые большие опасения вызывал ген. Юденич. То, что
я писал о нем выше (в период существования Полит. Сове
щания), в момент образования правительства большинству
из нас вовсе не было известно. Лучше генерала знали С. Г.
Лианозов и М. С. Маргулиес, но они об этом умолчали и счи
тали наши страхи преувеличенными. А после прений по
декларации, предубеждение как будто стало рассеиваться
и среди нас. На первых порах генерал уступил нам практи
чески и теоретически по всем пунктам, т.-е. соглашался на
чистку штабов, возмущался вместе с нами безобразиями ко
мендантов, не спорил против политических целей, которые
ставило себе правительство — чего еще оставалось требо
вать? Деньги, те материальные средства, которые обеща
лись ранее ему? Но у нас была надежда, с помощью союзни
ков, перевести все причитающиеся на имя ген. Юденича
в адрес правительства. Командование?.. Других генералов
с таким большим всероссийским именем вокруг не было,
а сами мы в этой области решительно ничего не понимали.
Выходило так, что возражать против его кандидатуры как
будто нечего, и мы, в конце концов, перестали возражать.
Еще менее возражений встретила фигура контр-адмирала
Пилкина. Правда, при отсутствии всякого флота, немножко
смешно было говорить о портфеле «морского министра»,
но мы с самого начала смотрели на наш кабинет скорее как
на руководящую общей работой политическую коллегию,
нежели на «министерство» в общепринятом смысле, и по
тому в составе правительства мы старались достичь макси
мума желательной коалиции, дав военным два места.
В противоположность ген. Юденичу, к.-адмирал Пилкин
производил впечатление определенно высоко-интеллигент
ного человека и, казалось, столь же определенной прогрес
сивности своих воззрений. Испытание «огнем» — на деклара
ции он выдержал еще более блестяще, чем ген. Юденич.
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
95
А то, что оба генерала впоследствии изменят своей подписи,
тогда и в голову нам не приходило.
К. А. Александров (мин. вн. дел) отрекомендовался нам
кадетом. Чтобы выяснить эту фигуру более точно, я затеял
с ним, в присутствии М. С. Маргулиеса, разговор о практи
ческих ближайших задачах правительства и поставил ему
несколько вопросов в упор.
— Почему вы не ехали раньше во Псков и ничего не
делали против творящихся безобразий в Нарве? — спросил
я его.
— Я боялся, что меня убьют, а теперь в новых условиях
я смогу плодотворно работать, — ответил К. А.
— «Я думаю, что нужно основательно очистить штабы
и тылы от всех лишних и вредных элементов, и если мы,
министры, не займемся этим в п е р в у ю г о л о в у и не
разгоним всю насыпь из тылов — мы не исполним нашей
роли и не оправдаем нашего появления», — говорю я.
—■Верно, верно говорит В. Л., — поддерживает меня
К. А. Александров.
— «Азбука...—тянет М. С. Маргулиес, — Вот посмо
трим, как станет разгонять эту нечисть г. министр внутрен
них дел в своем ведомстве», — вызывающе посмеивается он,
глядя на К. А.
«Вял, слаб для мин. вн. дел»,—осталось попрежнему воз
ражение против кандидатуры К. А. Александрова. Заменить
же его трудно было: на нашу левую кандидатуру правое кры
ло определенно не соглашалось, боясь, по их словам, резко
стей и потрясений в условиях и без того критического поло
жения, внутри же своей компании они ситали К. А., как ка
дета, естественным кандидатом, уравновешивающим крайние
полюсы в кабинете.
Про С. Г. Лианозова говорил: «какой он политик и ру
ководитель кабинета — он финансист, купец». Эту харак
теристику сдабривали еще ядом подозрений насчет его бу
дущих финансовых операций в правительстве. Но впечатле
ние и личное общение с ним определенно располагало в его
пользу. Никаких признаков обличья Кита Китыча, широко
образованный, европейского лоска человек, импонирующий
в деловых отношениях редким тактом и терпимостью к сво
ему противнику. Доктринерство, нашептывания — с одной
стороны, и противоречие с этим внешних впечатлений,
с другой — повели к тому, что в возражениях п р о т и в
С. Г. Лианозова единогласия среди нас не оказалось и;
помню, мы решили таким образом, что лучшего министра
иностранных дел нам не найти во всем составе правитель
ства, что же касается финансов, то будем считать этот пост
за С. Г. условно. Для премьера все считали С. Г. вполне под-
96
В.
ГОРН
ходящим: определенно прогрессивен, приемлет декларацию,
великолепно умеет выдержать и провести общие тенденции
кабинета и обладает нужным личным тактом на столь ще
котливом посту. Впоследствии он прекрасно оправдал 'это
мнение и, за исключением генералов, в составе правитель
ства не оказалось ни одного человека, который, расставаясь
с С. Г., в чем-либо мог бы упрекнуть его, как премьера и
коллегу.
И. Т. Евсеев и Е. И. Кедрин вошли в состав правитель
ства позже вместо г.г. Карташева и сен. Иванова. О них
вовсе не было споров, когда они вступали в наш кабинет:
оба бывшие члены Государственной Думы, с определенно
прогрессивным и общественным прошлым.
В итоге чисток, обсуждений и «ходов» физиономия пра
вительства, как это видно ниже, резко изменилась по срав
нению со списком, предложенным впервые ген. Маршем,
что само по себе достаточно показывает, под влиянием к ак и х т е ч е н и й и причин сложилось северо-западное пра
вительство и с к о л ь с л у ч а й н а была в его образовании
роль «английского капрала».
То-есть процент определенно д е м о к р а т и ч е с к и
настроенных лиц в первом списле составлял 44, а во вто
ром — 72, при наличности в правом крыле такого человека,
как С. Г. Лианозов.
Через ^4 месяца, когда число членов правительства со
кратилось до 12, этот процент составлял 83.
Еще два слова по вопросу о распределении портфелей.
В своей книге «У ворот Петрограда» т. Кирдецов между
прочим пишет по этому поводу так (стр. 240): «Правитель
ство, потеряв несколько дней над разрешением задачи о рас
пределении портфелей — специалистов, знающих свое дело,
оказалось очень мало — приступило к выработке своей
основной декларации...» Пишущему эти строки всего труд
нее возражать на подобные безапелляционные утверждения,
а потому я ограничусь в данном случае чисто фактическими
поправками. Споры о портфелях были, но не по т е х н и ч ес к и м, а по п о л и т и ч е с к и м соображениям, о чем
я писал выше. С технической же точки зрения споров в ов с е не б ы л о .
Ф. Г. Эйшинскии, взявший продовольствие, в течение не
скольких лет до этого во Пскове состоял деятельным чле
ном и председателем городского кооператива, а в город
ской думе специально ведал продовольственную часть.
Ф. А. Эрн, директор реального училища по в ы б о р у , ста
рый педагог, публицист в области педагогических вопро
сов и в настоящее время ценный и видный работник латвий
ского министерства народного просвещения, взял портфель
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
97
Список, предложенный
Состав
Окончательный
ген. Маршем.
18 августа.
состав.
1. Премьер-мин. и Лианозов
мин. финан. (бесп. прогр.).
2. Мин.
дел
иностр. Крузенштиерн (бесп.).
3. Военный
нистр.
ми- Суворов
(бесп.).
4. Министр
культа.
Карташев
(прав. кад.).
1. Лианозов
(бесп. прогр).
1. Лианозов
(бесп. прогр.).
2. Юденич
(прав.).
2. Юденич
(прав.).
3. Евсеев (бесп.
прогр.).
3. Евсеев
(бесп. прогр.).
5. Мин. внутренн. Александел.
дров (кад.).
4. Александров
(кадет).
6. Мин. торговли, Маргулиес
снабж. и нар. (р.-д.).
здрав.
16. Мин. переустр. Бутлеров
фабрик.
(бесп.).
Юденич под Петроградом
14. Иванов.
9. Эрн
(лев. кад.).
98
В.
ГОРН
просвещения. П. А. Богданов — кооператор-земец, близко
знающий крестьянскую среду и ее запросы — точно спе
циально был создай для портфеля министра земледелия.
А Е. И. Кедрин? Могло ли у кого-либо возникнуть сомнение,
что он, присяжный юрист, не подходит для министерства
юстиции. Или, что можно было возразить против М. С. Маргулиеса на амплуа министра народного здравия, имеющего,
кроме юридического, и врачебный диплом, бывшего пред
седателя Петроградского санитарного отдела Союза горо
дов; или против него же, в качестве министра снабжения,
торговли и промышленности, как бывшего председателя
Всероссийского Военно-Промышленного Комитета, владею
щего европейскими языками, так необходимыми, когда дело
и технически приходилось вести с теми же иностранцами.
И уже совсем не приходилось нам гадать, подходяще ли
предоставить портфель призрения профессиональному педа
гогу, человеку чрезвычайно мягкому, А. С. Пешкову, или
портфель исповеданий — члену всероссийского церковного
собора И. Т. Евсееву. Возражали против К. А. Александрова,
но т о л ь к о с политической, да и вернее не с политиче
ской, а т а к т и ч е с к о й точки зрения, как против чело
века слабого и нерешительного в условиях той мексиканской
обстановки, в которой ему предстояло действовать, а ни
чуть не больше.
Вот почему с технической точки зрения, при распреде
лении портфелей, у нас, вопреки утверждению г. Кирдецова,
вовсе никаких споров не было.
После того, как состав правительства и его программа
более или менее наметились, мы — псковичи — поехали до
мой, чтобы: 1) объяснившись обстоятельно с местным эстон
ским командованием по поводу перемены у нас власти, вы
яснить прочность и надежность псковского фронта, 2) ис
просить благословение думы (Эйшинский, Эрн и я) и коопе
раторов (Богданов) и 3) позондировать о шансах г. Ива
нова у местного эстонского командования и ген. Балаховича. Одновременно с нами поехал английский капитан
г. Смитис (посланный Пири-Гордоном), чтобы специально
просить думу освободить Ф. Г. от обязанностей городского
головы. Миссия, имевшая больше характер официального
заявления представителя союзников о той поддержке, ко
торую собирались оказать правительству союзники, так как
согласие думы на уход Ф. Г. в правительство заранее было
обеспечено.
По нашем приезде во Псков, в думе состоялось много
людное заседание Ф. Г. и я (Ф. А. Эрн в это время отпра
вился на учительский съезд, собравшийся во Пскове) доло
жили о возникновении Северо-Западного правительства.
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
99
при чем Ф. Г. сказал, что без согласия думы он, конечно,
не оставит своих обязанностей городского головы. Под
нялся капитан Смитис и от имени уполномоченного Велико
британской дипломатической комиссии в Прибалтийском
крае полк. Пири-Гордона прочел на английском языке сле
дующее обращение к Псковской думе:
«Псковичи!».
Тяжесть настоящего положения стала столь великой, что
решено обратиться к демократическим чувствам русского
народа и выяснить как ему, так и союзным демократиям
Англии, Франции и Соед. Штатов, тот существеннейший
факт, что борющиеся ныне против большевиков русские дей
ствительно воодушевлены искренней любовью к свободе
русского народа и стремятся восстановить право на демо
кратическое самоуправление для своих сограждан, находя
щихся ныне в рабстве у большевиков, этих деспотических и
более самодержавно-жестоких, чем любой из царей-тиранов.
В этих целях выдающиеся государственные люди всех
партий Северо-Западной России объединились для образова
ния свободного и демократического правительства губерний
Псковской, Петроградской и Новгородской.
Правительство это пользуется советами и материальной
помощью союзников России, доставивших ныне сюда за
пасы продовольствия, оружия, одежды, снарядов, дабы дать
возможность вновь образованному правительству освобо
дить как можно более земли русской из-под тирании боль
шевиков.
Вновь образованное правительство пользуется поддерж
кой не одних союзников, оно обеспечило себе также пол
ное содействие и доверие всех выдающихся граждан Севе
ро-Западной России постолько, что сам ген. Юденич не
только признал правительство г-на Лианозова, но и предо
ставил себя в полное его распоряжение, приняв! участие
в его трудах и ответственности.
Граждане Пскова! Описав Вам таким образом правитель
ство, образованное ныне с одобрения представителей союз
ников для Северо-Западной России, я имею удовольствие
сообщить Вам, что Ваш согражданин и Городской Голова
г. Эйшинский избран в число лиц, призванных руководить
судьбами России, дабы восстановить в ней и обеспечить на
вечные времена демократические права для всех свободных
русских граждан.
Я говорю с Вами, как друг свободной России и представи
тель союзной английской демократии, и призываю вас му
жественно предоставить в распоряжение Вашей страдающей
100
в. Г О Р Н
страны Вашего Городского Голову, дабы он мог нести тя
желую долю участия в работе нового правительства, кото
рое предназначено, с божьей помощью, стать орудием осво
бождения от тиранов Вашего народа.
Я призываю Вас, псковичи, не только дать просимое от
Вас во имя свободной России, ее союзников и всей цивили
зации, согласие, но дать его быстро, дабы Ваш Городской
Голова мог занять свое место среди остальных министров
на демократическом конгрессе представителей народа, со
зываемом в Юрьеве.
Граждане Пскова! Прежде чем проститься с Вами, я молю
всемогущего бога, даровавшего западным демократиям по
беду над германцами, дабы он вдохновил Ваши сердца, преуспеял ваше оружие и даровал русской демократии победу
над врагами и освобождение от угнетателей.
Г. Пири-Гордон.
Уполномоченный Великобританской Дипломатической Комиссии
в Прибалтийском крае.
Английский текст последовательно передавался по-русски,
и, по окончании обращения кап. Смитиса, вся дума привет
ствовала . его шумными апплодисментами. На предложение
высказаться встал гласный думы М. П. Пошивалов и в не
лишенной дозы сарказма речи высказался по существу воз
никновения правительства. Приветствуя образовавшееся
правительство, находя его принципы насущными и своевре
менными, М. П. Пошивалов, между прочим, выразил огор
чение, что оно образовалось «волею английского капрала»,
а не по прямому почину и избранию народа. В ответ на эти
слова я встал и рассказал вкратце действительные обстоя
тельства, предшествовавшие образованию правительства, и
видимо неизвестные М. П., жившему все время в Ревеле.
Ф. Г. Эйшинский поставил вопрос об одобрении его дей
ствий. Вслед за ним я от себя и от имени отсутствующего
Ф. А. Эрна также заявил, что приму участие в правительстве
лишь по одобрении наших действий. Выступление М. П. Пошивалова прозвучало одиноко и не встретило отзвука среди
гласных. Дума единодушно оказала нам теплый и сердеч
ный прием, а когда стали голосовать наше предложение, то
столь же дружно выразила поднятием рук и доверие и по
ощрение, покрыв их апплодисментами. Вечером в той же зале
состоялась наша частная беседа, в которой мы знакомили
гласных с настроением верхов в армии и намерениями
союзников.
В тот же день в другом месте на учительском съезде —
будущий министр народного просвещения Ф. А. Эрн делал
доклад об образовании правительства своим коллегам учи
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
101
телям и также получил от них благословение и всяческие
пожелания успеха. А кооперативы и псковские эс-эры дали
свое одобрение на участие в правительстве, П А. Богданова.
24 августа, в вечернем заседании окончательно утвер
ждается текст правительственной декларации. Генералы еще
ранее не спорили против основных положений программы.
Спор на этот раз заводит С. Г. Лианозов по поводу п. 9 дек
ларации о допустимости «правительственного контроля над
производством», доказывая, что при восстановлении России
промышленникам нужно оставить совершенно свободные
руки — мысль, которую много позднее с большим подъе
мом развивал на промышленном эмигрантском съезде в Па
риже московский крез — Рябушинский. Большинство при
сутствующих не соглашается с С. Г., прежде всего, конечно,
вся левая, и он, в конце концов, уступает нам. Текст декла
рации готов. Довольно сильное вступление к ней набросал
И. Т. Евсеев, так что в целом декларация по тону оказалась
немного даже невыдержанной: лирика И. Т. внезапно сме
няется сухим и деловым изложением в дальнейшем содер
жании.
Вот этот исторический документ:
Декларация Правительства.
В братоубийственной войне, вызванной большевиками,
в огне и крови гибнет Россия. Бесполезно и бесславно гиб
нут молодые и сильные, от голода и болезней умирают ста
рые и слабые.
Вымирают города, опустели фабрики и заводы.
Огнем сжигаются деревни. Уничтожается на полях труд
земледельца, гибнет скот, пропадает сельское хозяйство.
Лишенные крова и хлеба, толпами бродят по лесам бе
женцы.
Так гибнет под властью большевиков Россия. И близко
дно бездны, в которую ввергнута великая страна.
Призванные к жизни необходимостью решительного и
немедленного освобождения русской земли от большевист
ского ига, возникшее в полном согласии с полномочными
представителями союзных держав, объединенное с осталь
ной Россией в лице Верховного Правителя адмирала Кол
чака, правительство Северо-Западной России объявляет
русским гражданам начала, которые оно полагает в основу
своей предстоящей деятельности.
1. Решительная борьба, как с большевиками, так и со
всеми попытками восстановить старый режим.
2. Все граждане государства Российского, без различия
национальности и вероисповедания, равны в правах и обя
занностях перед законом.
102
В.
ГОРН
3. Всем гражданам в освобождаемой России обеспечи
вается неприкосновенность личности и жилища, свобода пе
чати, слова, союзов, собраний и стачек.
4. Всероссийская власть должна быть воссоздана на
основе народовластия. Для сего немедленно по освобожде
нии Родины от тирании большевиков должно быть приступлено к созыву нового Всероссийского Учредительного Со
брания на началах всеобщего, прямого, равного и тайного
избирательного права.
5. Если по условиям созыв Всероссийского Учредитель
ного Собрания не представится возможным вскоре но осво
бождении Петроградской, Псковской и Новгородской гу
берний, то для устроения местной жизни должно быть со
звано в Петрограде Областное Народное Собрание, избран
ное на той же демократической основе освобожденным на
селением.
6. Населяющие отдельные территории народности, вхо
дящие в состав возрождающейся России, свободно изби
рают для себя форму управления (Актом, от 11 августа
1919 г. правительство Северо-Западной Области России при
знало независимость Эстонии).
7. Административное управление государством устана
вливается на основе широкого местного самоуправления.
Земские и городские самоуправления избираются на общих
демократических началах.
8. Земельный вопрос будет решен согласно с волей тру
дового земледельческого населения в Учредительном Со
брании. Впредь до решения последнего земля остается за
земледельческим населением и сделки купли и продажи на
внегородские земли воспрещаются, за исключением особо
важных случаев и с особого разрешения правительства.
9. Рабочий вопрос разрешается на началах 8-часовога
рабочего дня, правительственного контроля над производ
ством, всемерной охраны труда и интересов рабочего класса.
Граждане многострадальной России!
Правительство Северо-Западной России, принявшее на
себя в этот тяжкий час освободительной борьбы ответ
ственность за настоящее и заботу о будущем, приглашает
вас к последним усилиям и жертвам во имя Родины, Сво
боды и Счастья.
Следуют подписи членов правительства.
Ревель, 1919 года, августа 24 дня.
Декларация сев.-зап. правительства поставила все точки
на «Ь и не оставила места ни для каких экивоков или сомне
ний. В тогдашних условиях, при наличности стремления от
дельных белых правительств закутать свое политическое
ОБРАЗОВАНИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
103
credo в самые туманные и неопределенные формы, обещая,
например, в будущем созвать «земский собор», «националь
ное собрание», «народное собрание», т.-е. все, что угодно,
кроме учредительного собрания, под органически-демократическим флагом которого терялась всякая возможность
протащить ту или иную реакционную контрабанду, в' про
тивовес этому северо-западное правительство определенно
принимало задачи разогнанного большевиками Россий
ского Временного Правительства и категорически подчерки-<
вало свой радикально-демократический облик. В этом смы
сле оно было, пожалуй, единственным из всех белых пра
вительств, так как в нем под знамя декларации формально
становилось и с а м о в о е н н о е к о м а н д о в а н и е .
Подпись под такой декларацией для договаривающихся
министров было равна присяге, а обнародование ее — равно
сильно выдаче своего рода политического векселя со сто
роны обязавшейся его честно выполнить военно-обществен
ной- коалиции. Тот, кто, входя в нашу коллегию, думал впо
следствии схитрить, обмануть широкие круги населения, он
мог это сделать, т о л ь к о н а р у ш а я категорическое не
двусмысленное содержание декларации. Идя на коалицию на
началах, начертанных в нашей декларации, мы — демократы
всех оттенков — ни в чем не нарушали нашего демократи
ческого символа веры.
IV. ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП.
ОБЛАСТИ.
1. Дела военные.
Не легко было бороться с засевшей в Нарве камарильей,
если бы даже ген. Юденич искренно того хотел. На самом
деле он не хотел или испугался радикальной чистки шта
бов. Пронюхав о затеваемой чистке, полк. Зейдлиц немед
ленно телеграфировал в Нарву начальнику штаба, ген. Вандаму, что Юденич намерен арестовать ген. Родзянко и весь
его штаб. Ген. Юденич, поспешил заверить Родзянко, «что
это наглая и злая ложь». Больше того: когда Е. И. Кедрину,
нашему министру юстиции, с помощью эстонской полиции
удалось задержать и арестовать в Ревеле героя псковских
застенков полк. Энгельгардта, немедленно же подали в от
ставку «по домашним обстоятельствам» три полковника,
предпочитавшие, повидимому, не дожидаться, когда и их
постигнет та же участь. Прошения об отставке были поданы
премьер-министру С. Г. Лианозову. В одном из ближайших
заседаний С. Г. Лианозов передал прошения ген. Юденичу.
Последний частным образом сам выражал большую радость,
что удалось, наконец, отделаться от таких «сослуживцев»,
а потом... вернул прошения на распоряжения ген. Родзянко,
при котором эти офицеры орудовали. В результате они оста
лись попрежнему на своих местах.
Постепенно, шаг за шагом, определенно выяснилось, что
Юденич слабохарактерен, нерешителен, вял и совершенно
не в состоянии произвести необходимых реформ в армии, —
наоборот, Родзянко настойчив, упрям и явно стоит поперек
дороги всем начинаниям правительства. Это не было откры
тием для всех нас: еще до образования правительства ши
рокие общественные круги определенно требовали удаления
в первую очередь ген. Родзянко, а когда правительство мед
лило с этим, левой его части приходилось выдерживать
яростные нападки со всех сторон, и тем не менее вопрос
об удалении ген. Родзянко становился все сложнее и слож
нее, по мере того, как выяснилась физиономия той военной
среды, с которой нам ближе теперь пришлось столкнуться.
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
105
Оказалось и на этом фоне полное безлюдье. Родзянко
же был подвижной человек, не лишенный инициативы,
в боях беззаветно храбрый офицер, а солдатами любимый
начальник, потому что по простоте своих привычек близко
подходил к быту русского солдата. Английский полк. Шербург, проектируемый нами на амплуа «атташе» при Юде
ниче, буквально восторгался поведением ген. Родзянко и, ве
роятно, по этой причине совершенно не разбирался, что за
компания сидела за спиной этого удалого генерала. По
неволе приходилось подумать о других мерах, тем более,
что удалить Родзянку не так-то было просто, за него могла
вступиться вся штабная компания, а это, в свою очередь,
могло бы вызвать крайне нежелательные потрясения для
нашей маленькой армии. Проектировалось поэтому посте
пенно убрать одного за другим наиболее одиозных из окру
жающих генерала персон, как, например, войскового стар
шину Пермыкина, ген. Вандама и др., вне этой среды с Родзянкой можно было ладить и он очень скоро шел на все
доводы и резоны.
Так некрепко обстояло дело с возможностью «чистки»
армии.
Ген. Юденич, что называется, ни вез, ни тянул. Напри
мер, декларация так-таки не была объявлена в приказе по
войскам и распространялась среди солдат и населения при
тайном, а иногда и явном сопротивлении штабов, крайне
медленно. Нашу газету «Свободная Россия», которая посы
лалась в армию от 3000 до 5000 экземпляров, гг. штабные
всячески саботировали, квася ее в канцеляриях, а на участке
ген. Арсеньева делалась попытка вовсе запретить ее распро
странение. После вмешательства Юденича запрещение это
было аннулировано, но «действия» Арсеньева, конечно,
остались без всяких «воздействий». Чтобы положить конец
всей этой закулисной волынке и поднять общее настроение
солдатских масс, правительство опубликовало к ним особое
обращение в 40 тыс. экземпляров и приняло экстренные
меры, чтобы номер газеты, где оно было напечатано, дошел
до солдат. Справедливость требует отметить, что среди офи
церства, особенно фронтового, были все же люди, которые,
несомненно, сочувствовали задачам правительства и пони
мали общую ситуацию гражданской войны, только голоса
их намеренно затирались и заглушались разными «ловчи
лами», заполнявшими многочисленные штабы и бесчислен
ные бутафорские канцелярии. Вот эти-то офицеры иногда
и помогали распространению нашей газеты, поскольку це
лым тюкам газет, высылаемым в армию, успешно удавалось
проскочить на своем пути узкие горла штабных плотин.
106
в.
г о р к
2. Интервенты.
С точки зрения эмигрантской в дипломатии Антанты или
не получалось никакой логики или в ней была определен
ная логика, клонящаяся к дальнейшему расчленению России.
В этих рассуждениях не доглядели одного, что п о с л е
войны европейские народные массы стали играть в между
народной политике более заметную роль, нежели то наблю
далось до войны. Их влияние стало проявляться в виде того
открыто-враждебного общественного давления, которое они
довольно успешно оказывали на свои правительства и пар
ламенты, избранные в первые дни после окончания мировой
войны.
Обращение социалистического конгресса к мировому
пролетариату, а еще более усталость этого пролетариата
от только что закончившейся общеевропейской войны, по
вели к тому, что буржуазные верхи в Европе в отношении
к русской гражданской войне разошлись со своими низами
самым капитальным образом. Антагонизирующие течения
были и во Франции и в Англии, но давление низов на верхи
в Англии, где пролетариат во много раз сильнее и относи
тельно численнее, чем во Франции, временами оказывалось
настолько сильно, что спутывало все политические карты
правительства, делая поневоле его политику пестрой и не
последовательной.
Стоящий во главе английского военного министерства
Черчиль был сторонником самой широкой помощи рус
скому «белому» движению, наоборот — английский премьер
Ллойд-Джордж, ответственный за всю работу кабинета и вы
нужденный считаться с мощными течениями, господство
вавшими в рабочих кварталах, вел колеблещуюся поли
тику опасливой помощи «из-под полы». Официально он
всячески уверял оппозицию, что никакой борьбы против
большевиков британским правительством не ведется, не офи
циально — закрывал глаза на ту помощь боевым снабже
нием, которую оказывал член его кабинета из арсеналов
и интендантства военного министерства. С такой точки зре
ния становятся более понятным отдельные фазы английской
помощи. В 1919 году официальная английская политика не
вела войны с Советской Россией, но она в собственных инте
ресах поддерживала неприкосновенность балтийских госу
дарств, как буфер против большевизма и как оплот против
германизма. Такая позиция в известных случаях давала
возможность оправданий действий английского флота.
Когда большевики, например, вышли с флотом по напра
влению к Ревелю, английский адмирал мог топить русские
корабли на том основании, что они угрожали существованию
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
107
флота буфера — Эстонии. Когда Вермонт пошел со своей
армией на Ригу, английский адмирал бомбадировал его
армию и побережье на том основании, что за спиной Вер
монта пряталась старая Германия, мечтавшая, путем реста
врации России, реваншировать у Антанты. И в первом и во
втором случае бомбардировка спасала, между прочим, тыл
нашей армии, она была и в нашу пользу — шаг Антанты,
перетолковываемый по своему, был понятен. И действи
тельно в то время, как в Лондоне потопление русских ко
раблей преподносилось, как необходимая самооборона про
тив воинствующего большевизма, на месте в Ревеле, коман
дующий английским флотом адмирал Коуэн немедленно
явился к С. Г. Лианозову с сообщением, что опасность для
нашей армии миновала, враг отбит от Ревеля, тыл сев.-зап.
армии огражден. То же объяснение нам давалось, когда Вер
монт угрожал эстонской территории, а тем самым угрожал
тыловой-базе нашей армии и ставил нас в фальшивое по
ложение перед эстонцами. Но обстановка и характер вмеша
тельства мгновенно меняются, как только русские белые на
чинают требовать от англичан н а с т у п а т е л ь н ы х на
большевиков действий. Тут перед запросами в парламенте
и широкой оглаской никак не отвертишься, поэтому англий
ская эскадра становится необыкновенно вялой, английский
адмирал начинает лукавить и в нужный момент уходит
с эскадрой в сторону без выстрела.
Та „же картина наблюдается в области снабжения нашей
армии и в дипломатическом нас признании.
Лицом, которое ведало снабжение для русских за гра
ницей, был некий генерал Гермониус. Он заключал договор
с Хувером о помощи хлебом, он же вел переговоры с союз
никами помощи оружием и снаряжением. Представителем
его в Лондоне являлся полковник Беляев. На имя этого
офицера было прислано, например, следующее письмо:
Перевод
с
английского.
Копия
Военное Министерство.
Вайтхол. Б. XV.
17 июля 1919 г.
Дорогой полковник Беляев,
в ответ на Ваше письмо от 15 июля сообщаю, что мы
все время получаем сведения о нуждах северного корпуса,
оперирующего против Петрограда, и что мы делаем все
чтобы удовлетворить эти нужды.
108
В.
ГО РН
Значительное количество вооружения было отправлено
и много боевых припасов ныне грузится.
Ваш Р. Стиль,
полковник Генер. Штаба.
Интересно добавить к этому несколько строк, которые
пишет другой офицер в сопроводительном к документу
письме из Лондона в конце июля. «Беляев дважды получал
от британского военного министерства официальные изве
щения о том, что оно берет на себя обязательства снабжать
всем необходимым Северную Армию. Копию этих двух бу
маг я вам высылаю и передаю настоятельную просьбу полк.
Беляева их н и к о м у не п о к а з ы в а т ь ; особенно важно,
чтобы союзники о них не узнали».
Под «союзниками», очевидно, разумелась Франция, рев
ниво следившая за действиями Англии в Прибалтике. Но
я думаю, что это все-таки была не главная причина, почему
таких писем не следовало показывать. Обстоятельства, со
провождавшие отправку, английского снаряжения, опреде
ленно указывали, кого боялся военный министр Черчиль. Ко
рабли с пушками с снаряжением отправлялись из англий
ских гаваней в н е и з в е с т н о м н а п р а в л е н и и , иначе
рабочие отказывались их грузить. А в тех случаях, когда,
казалось, эту бдительность удавалось обмануть, грузчики
все-таки умудрялись тайно отвинтить у части пушек замки.
Кроме того, все снаряжение обещали посылать до 1 октя
бря — д н я о т к р ы т и я з а с е д а н и я в а н г л и й с к о м
п а р л а м е н т е . Беспристрастный читатель газет наверное
помнит, как в то время изворачивалось английское прави
тельство, когда его донимали в прессе и в парламенте ко
варными вопросами в роде: «правда ли, что’ он снабжает
оружием армии, вообще против большевиков», «правда ли,
что отправляло транспорты снаряжения для ген.Юденича»
и т. д. Премьер Ллойд-Джордж обычно никогда не давал
прямых и удовлетворительных ответов.
В вопросе с признанием сев.-зап. правительства повтори
лась почти та же колеблющаяся политика, хотя здесь дело
осложнилось усердием наших собственных заграничных по
литиков и той поддержкой, которую по слепоте своей по
спешила им оказать официальная Франция. Помогая орга
низовать сев.-зап. правительство, ген. Марш и полк. ПириГордон делали это, конечно, не без ведома и сочувствия
Черчиля, которому непосредственно были подчинены гене
ралы Гоф и Марш. Но официально защищать этот акт по
тем же соображениям, о которых я сказал выше, было не
удобно. Посему для с в о и х английское правительство, ка
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
109
жется, вовсе замолчало всю эту историю; но когда против
действий Марша и Пири-Гордона посыпались жалобы адми
рала Колчака и нашего реакционного генералитета всех сор
тов, сидевшего на всех главных политических путях, англий
ское правительство, огрызнувшись в том смысле, что, мол,
все, что делают его агенты, они делают не без ведома пра
вительства, но тутже вскоре, чтобы не дразнить особенно
«гусей», убрало из Прибалтики всю миссию ген. Гофа,
о д н о в р е м е н н о поручив оставшемуся в Ревеле англий
скому консулу г. Бозанкету всемерно оказывать поддержку
сев.-зап. правительству. В угоду требованиям Франции, мис
сия Гофа, в которую входит ген. Марш и полк. Пири-Гордон, была заменена миссией французского ген. Этьевана,
человека определенно реакционных взглядов, как раз подстать ко вкусам наших командных верхов. С точки зрения
английского пролетариата, упорно протестовавшего против
всякой интервенционной политики его правительства в При
балтике, такая попятная политика только приветствовалась.
Ему ведь не были известны те инструкции, которые довери
тельно получил английский консул в Ревеле, г. Бозанкет, от
кровенно заявивший М. С. Маргулиесу, что они секретные,
но благоприятные для сев.-зап. правительства.3
3. История с «крылатками».
Деньги...
Вокруг презренного металла всегда накапливалось много
грязи. Выпуск сев.-зап. правительством собственных денег
тоже вызвал потом разные толки и пересуды.
История выпуска этих денег восходит еще к временам
существования Политического Совещания при генерале
Юдениче. Нуждаясь сильно в деньгах и сознавая, что под
одни погоны их нельзя выпускать, Политическое Совещание
ходатайствовало перед Колчаком об отпуске ему прочной
золотой валюты, намереваясь таким путем обеспечить вы
пуск новых, более лучшего, а не бутылочного, как «родзянки», образца денег, чтобы с ними можно было опериро
вать за пределами «оккупированной» полосы, а когда ответ
от Колчака затянулся, придумали для предполагаемого вы
пуска особый, чисто политический, вид гарантии. «4 июля, —
читаем мы в брошюре г.г. Кузьмйна-Караваева и Карта
шева, — Политическое Совещание постановило приступить
к печатанию в Стокгольме кредитных билетов полевого каз
начейства с гарантией оплаты по взятии Петрограда на один
миллиард двести миллионов рублей».
Пока печатались деньги, произошел переворот, вместо
Политического Совещания у власти оказалось Сев.-Зап. Пра-
п о
в. Г О Р Н
вительство. Финансовый кризис к этому времени, конечно,
еще более обострился, и перед правительством вопрос о вы
пуске денег стал столь же остро, как и перед его предше
ственниками. Но разница была та, что к этому времени по
лучилась телеграмма от адмирала Колчака с уведомлением
о переводе валюты и явилась возможность построить план
выпуска денег не на фантастическом, а реальном основании.
Так как изготовление денежных купюр со штампом Св.-Зап.
Правительства стоило дорого и требовало продолжитель
ного времени, а «юденки» в Стокгольме были уже почти
готовы, то решили воспользоваться ими, выпустив их под
флагом правительства, хотя на деньгах имелись только под
писи главнокомандующего Юденича и управляющего отде
лом финансов С. Г. Лианозова.
Телеграмма адмирала Колчака последовала в ответ на те
леграмму ген. Юденича, извещавшего Колчака об образова
нии Сев.-Зап. Правительства и своем вхождении в состав его.
Колчак ответил через свое представительство в Париже.
«Генералу Юденичу. Стокгольм.
Омск телеграфирует от 28 августа: «Осведомившись о пе
ремене управления в Северо-Западной области, Верховный
Правитель велел передать, что Вам будет оказано всемерное
содействие для успешного завершения борьбы с большеви
ками в петроградском районе. Министру финансов указано
срочно перевести указанные Вами двести шестьдесят мил
лионов рублей. Задержка в переводе произошла из-за отсут
ствия валюты, которая в настоящее время имеется в распо
ряжении правительства. Равным образом мы продолжаем
настаивать перед союзниками на оказании Вам широкой по
мощи снабжением и прочими потребными Вам материалами.
Гулькевич».
Как видно, деньги переводились, п р и н и м а я во в н и
м а н и е образование правительства, и и с к л ю ч и т е л ь н о
в распоряжение ген. Юденича. Ествественно, что С. Г. Лианозов не спешил с опубликованием такой телеграммы —
слишком явно сквозило в ней недоброжелательство Колчака
к сев.-зап. правительству, но не замедлил использовать в ин
тересах общего дела ее финансовую сторону. В переводе
на английскую валюту, в распоряжении ген. Юденича в Лон
донском банке оказывалась сумма в 800 тысяч фунтов стер
лингов. Целый золотой фонд, которым прекрасно можно
было поддержать выпуск собственных денег.
Произошло объяснение с ген. Юденичем. Генерал, ко
нечно, не пожелал выпустить денег из своих рук (для за
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
111
щиты этой позиции достаточно было формального отвода —
такова воля Колчака), но палки чересчур не перегибал и по
шел на компромисс. По окончательному уговору с мини
стром финансов С. Г. Лианозовым, 500 тысяч фунтов (У2 мил
лиарда эст. марок по тому времени) решено было оставить
неприкосновенными, как обеспечение предполагавшегося
к выпуску миллиарда рублей собственных денег, остальная
сумма должна была расходоваться по особым приказам,
подписанным мин. фин. С. Г. Лианозовым и главнокоман
дующим ген. Юденичем с о в м е с т н о . Из всей суммы —
500 тысяч фунтов было переведено в Стокгольм в подотчет
ное распоряжение посланника г. Гулькевича, а 360 тысяч
фунтов остались на тех же основаниях в Лондонском банке
в распоряжении бывш. росс, финансового агента г. Замена
и того же г. Гулькевича. Это maximum чего удалось добиться
С. Г. Лианозову. Но, имея в виду, что первое время ген. Юде
нич держался довольно лойяльно по отношению к прави
тельству, можно было думать, что он не нарушит своего
слова и не станет распоряжаться деньгами единолично.
При таких условиях, и в ожидании прибытия «шведских»
рублей, министерство финансов опубликовало 26 августа
1919 г. свое объявление о выпуске новых денег.
Объявление
от министра финансов
Северо-Западной Области России.
В разъяснение объявления главнокомандующего, подпи
санного 8-го августа с. г., о предстоящем выпуске с согласия
Верховного Правителя адмирала Колчака денежных знаков
настоящим доводится до всеобщего сведения:
1) что означенные денежные знаки изготовлены в Шве
ции и прибудут сюда в ближайшие дни;
2) что они имеют подпись главнокомандующего генерала
Юденича и министра финансов Лианозова;
3) что они обязательны к приему на русской территории,
как казенными и общественными учреждениями, так и част
ными лицами на всех рынках и базарах по обозначенной
на денежных знаках стоимости;
4) что через три месяца по занятии Петрограда, выпу
скаемые ныне денежные знаки будут обмениваться петро
градским государственным банком без ограничения сумм
всем желающим на государственные кредитные билеты,
рубль за рубль.
5) что выпускаемые денежные знаки обеспечены всем до
стоянием Государства Российского;
112
В.
ГОРН
6) что Правительство Северо-Западной Области России
дает гарантию, обеспечивающую каждому, по предъявлении
выпускаемых денежных знаков в Петроградской конторе
Государственного банка в течение четырех (4) месяцев, по
лучение денежной стоимости знаков в английской валюте,
приравнивая сорок (40) рублей новых знаков одному (1)
фунту стерлингов;
7) что означенные новые знаки, Эстонским Правитель
ством в распубликованном Министром Финансов распоряже
нии, допущены к обращению в пределах Эстонской респуб
лики на одинаковых со всякой иностранной валютой правах,
без установления твердого на них курса;
8) что временные разменные знаки, выпущенные Прика
зом Командующего Северо-Западной Армии за подписью
генерала Родзянко и начальника снабжения полковника По
лякова, будут немедленно обменены, рубль за рубль, по при
бытии новых знаков из Швеции.
Министр Финансов Лианозов.
Прочитав это объявление, беспристрастный читатель, на
верное, не найдет в нем никакого тумана, не видно также
из объявления, чтобы деньги были г а р а н т и р о в а н ы
английским правительством. Но зато определенно и твердо
подчеркивается, что выпускаемые рубли, по взятии Петро
града, подкрепляются имеющейся в распоряжении прави
тельства английской валютой, как оно и было на самом деле.
В таком духе трактовали первоначально указанное объ
явление все грамотные люди, и, лично я, не встречал
ни одного человека большого или малого общественного
положения, который тогда хоть на минуту думал бы, что
за выпускаемые деньги ручается английское правительство.
Но кому-то надо было пакостить на каждом шагу. Деньги
еще и в обращение не успели поступить, как в шведских
газетах появилась заметка, утверждающая, что деньги Сев.Зап. правительства гарантированы английским правитель
ством. Эта заметка, естественно, вызвала в свою очередь
опровержение английского министерства иностранных дел,
и пошла писать губерния. Вокруг денег создался нездоро
вый шум. Чтобы рассеять всякие нежелательные толки,
в № 13 «Свободной России» от 9 сентября 1919 года появи
лось официальное осведомление об инциденте. Привожу его
полностью, так как в связи с этим хочу остановиться на свое
образном освещении той же истории г. Кирдецовым в его
книге «У ворот Петрограда».
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
113
« А н г л и й с к а я в а л ю т а д л я С е в . - З а п. п р а в и
тельства.
В ответ на телеграмму главнокомандующего Северо-За
падным фронтом с докладом о происшедших событиях и
образовании Правительства Северо-Западной Области Рос
сии, из Омска получена телеграмма от 28 августа с извеще
нием, что Верховный Правитель, осведомившись о перемене
управления в Северо-Западной Области, приказал передать,
что им будет оказано всемерное содействие для успешного
завершения борьбы с большевизмом в Петроградском районе,
что министру финансов Омского Правительства срочно ука
зано перевести просимые Главнокомадующим ( 1^2 месяца
назад) 260 миллионов рублей, и что задержка произошла
из-за отсутствия валюты, которая в настоящее время уже
имеется в распоряжении Правительства. Равным образом
Омское Правительство продолжает настаивать перед союз
никами на оказании Петроградскому фронту широкой по
мощи снабжением и всеми потребными материалами.
Указанная сумма, как мы сообщали, уже поступила
в Лондонский банк, в английской валюте и будет служить,
по соглашению главнокомандующего с министром финансов
Северо-Западной России, обеспечением выпущенных в этой
области денежных знаков.
Верховный Правитель телеграфировал также указание,
что выпускаемые здесь денежные знаки являются Всероссий
скими денежными знаками и что они обеспечиваются всем
достоянием Государства Русского.
Какая-то искусная темная рука поместила объявление
в шведских газетах о том, что денежные знаки Северо-Запад
ного русского правительства гарантированы английским пра
вительством. Сделано это, конечно, с целью вызвать офи
циальное опровержение и подорвать доверие к новым день
гам. Но расчет не оправдался, хотя «Foreign O ffice» действи
тельно сделал соответствующее разъяснение. — Как можно
усмотреть из приведенных справок, о б е с п е ч е н и е в а н
г л и й с к и х ф у н т а х имеется, и Правительство имеет
полную возможность гарантировать выдачу, согласно объ
явлению министра финансов, за каждые 40 руб. — 1 фунт
английских стерлингов. Только гарантийная валюта посту
пила не от английского правительства, а от правительства
адмирала Колчака».
Возмущение шведской заметкой со стороны нашего офи
циоза, редактором которого состоял тот же г. Кирдецов, тем
более понятно, что на другой день после напечатания объ
явления министра финансов о предстоящем выпуске денег,
в № 2 «Своб. России» (от 27 авг. 1919 г.), появилось интервью
114
В.
ГОРН
с директором ревельского Соединенного Банка г. Ворожейкиным, где система выпуска новых кредиток рассматрива
лась в самой доступной и понятной для всякого читателя
форме. Соединенный Банк ни в каких обязательных отно
шениях к правительству не стоял, и г. Ворожейкин мог вы
сказываться, как хотел.
Приехавшие из Стокгольма кредитки были сделаны пре
восходно, как деньги старого довоенного образца; смущали
только какие-то две фигурки, притаившиеся в дымке штри
хов рисунка под распростертыми крыльями российского
двуглавого орла. Видно было, что одна фигурка мужского
пола, а другая женская, над головами обеих помещены ма
ленькие кружочки, слегка напоминавшие абрис короны.
Черты лица обеих фигур почти нельзя было разобрать, но
в широкой публике скоро стали говорить, что на кредитках
1.000 и 500-рублевого достоинства законспирированы пор
треты покойных Николая и Александры. Люди же неопре
деленно право-настроенные, но считавшие необходимым до
поры до времени поприкрыть слишком откровенные шаги
маскирующейся реставрации, лицемерно уверяли просто
душных, что на купюрах изображены боги земного благопо
лучия — Гермес и Гера.
Пятиться было некуда, армия испытывала вопиющую
финансовую нужду и потому правительство не стало осо
бенно ломать голову над этими портретами. «Цари», а может
«боги», скоро расплылись по разным полкам и канцеляриям.
Как же расходовались эти деньги?
Главной статьей колоссальных расходов была, конечно,
армия. Но тут пришлось долго биться, пока мы получили
тот или иной ответ, как велика эта армия.
По словесному заявлению ген. Юденича в Совете Ми
нистров в сентябре месяце, армия исчислялась в 27 тысяч
бойцов. По донесению 4 октября начальника снабжения
ген. Янсова, «она достигает 56.600, из них бойцов 20.700»,
а по сведениям, доставленным полевою конторою, исключая
все специальные части, 1-й армейский корпус составляя
58.742 челов., 2-й арм. корпус 16.749 и 1-я пехотная диви
зи я— 15.000 чел., а всего 75.491 едоков, вместе же со спе
циальными частями для контроля эту цифру вздули в начале
октября до 101.648 едоков. В числе специальных частей
значились — авиационная база, при отсутствии аэропланов,
управление инспектора артиллерии, при наличности особых
«артиллерийских мастерских» и при 60 пушках всей армии.
В штабе армии по этой ведомости значилось 552 человека.
Смета военного министерства, представленная на наше рас
смотрение, представляла четвертую вариацию численного со
става армии, а именно: 59.100 человек и 1.500 лошадей, при
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
115
чем в штабе и приданных ему частей и учреждениях значи
лось 500 офиц. и чиновников, а в войсковых частях 5.500 офи
церов и чиновников, 1.000 подпрапорщиков, сестер мило
сердия, фельдшеров и духовенства, 200 вольнонаемных спе
циалистов мастеров, машинистов и пр., 353 фельдфебеля,
1.412 старших унтер-офицеров, 5.546 младш. унтер-офице
ров, 22.000 ефрейторов и 22.289 рядовых. Сколько тут было
бойцов, а сколько тылового балласта, точно определить не
представлялось возможным. Невольно бросалось в глаза пре
обладание среди солдат старых служак профессионаловфельдфебелей и унтер-офицеров. Видимо, пришедшие с ре
волюцией перемены в российской армии заставили бежать
из нее и солдатскую аристократию, так как, по мнению ря
довых солдат, фельдфебеля и унтеры являлись всегда более
связанными со старым «прижимом».
Общая ассигновка на жалование в месяц исчислялась
в 28.184.600 рублей. Рядовому полагалось жалованья в ме
сяц 150 руб., ефр. — 175, мл. унтеру — 200, стар. — 250,
фельдфебелю — 300, подпр. — 500, офицеру — 600 и выше
до 900 — командиру корпуса. Суточных офицеру — 16 р.,
солдату — 6 р. Офицерам и чиновникам, сверх того, пособие
по 200 руб. на жену и по 100 на каждого ребенка до 16 лет.
Размер вознаграждения и по тогдашнему дешевому времени
чрезвычайно скромный, в особенности принимая во внима
ние, что в ход пускались новые бумажные деньги. Но, ко
нечно, суммы, отпускаемые на армию, можно было считать
скромными лишь в том случае, если допустить, что действи
тельные размеры армии соответствовали тому, что показы
валось на бумаге. К сожалению, такой уверенности ни у кон
троля, ни у правительства вовсе не было. О надувательстве
ярко свидетельствовало бросающееся в глаза противоречие,
которое получалось при сличении данных нам со всех сто
рон цифр о составе армии, а кроме того, бывш. нач. снаб
жения, полк. Поляков однажды определенно обратил мое
внимание на то, что ведомости на получение жалованья
в армии преувеличены в несколько раз против действи
тельности.
Приведенными цифрами не исчерпывались ассигнования
на военное ведомство, так как управление военных сообще
ний (в сущности железнодорожные ветки на Ямбург и Гдов)
требовало по своей смете особо до 6 милл. рубл. в месяц, не
считая экстренных и чрезвычайных расходов. В итоге общая
сумма ассигнований на военное дело ежемесячно колебалась
от 30 до 35 миллионов рублей.
За все время существования сев.-зап. правительства
и, в частности, течении того периода, когда деньги его имели
116
В.
ГОРН
платежеспособность, т.-е. приблизительно, до конца ноября
1919 года, в обращение было пущено 125 миллионов кредит
ных рублей. Из этой суммы, по данным кредитной канцеля
рии, около 88 миллионов рублей было израсходовано воен:
цым ведомством, а 19 миллионов гражданским. Остальная
сумма, в количестве до 18 миллионов рублей, главным обра
зом, пошла на обмен «родзянок», которые с 19 октября
1919 года считались потерявшими силу денег.
Так как главная часть тыловых учреждений сосредоточи
лась в Нарве и Ревеле, где выпущенные деньги не могли
иметь обязательной силы, пришлось организовать здесь ряд
разменных касс наших денег на эстонскую валюту. Эстон
ские финансовые сферы довольно косо смотрели на эти
кассы и был однажды момент, когда распоряжением эстон
ского министра финансов обмен наших денег в Нарве был
прекращен. Местное кредитное общество, которое произво
дило по нашему поручению обмен на сумму не более 25 руб
лей каждому лицу, получило от министра финансов г. Кука
телеграмму, запрещающую продолжать эту операцию. Маргулиес и я как раз в этот момент оказались в Нарве и могли
воочию наблюдать эффект этой «дружеской» меры.
Около кассы стояла большая толпа, шел ропот, почему
не меняют русских денег, кое-кто откровенно бранил наше
правительство. Мелкие спекулянты сейчас же учли создав
шееся положение и начали выплачивать за 10 рублей по
6-7 эстонских марок, в то время, как мы установили обмен
al pari.
На запросе С. Г. Лианозова у Кука, чем вызвана такая
губительная для наших финансов мера, последний не мог
привести сколько-нибудь убедительных резонов и обещал
немедленно отменить свое распоряжение. В то время, как
обмен в Нарве был запрещен, в Ревеле, где находилось наше
правительство, никаких стеснений этой операции тот же
г. Кук не делал. Ясно, что распоряжение эстонского ми
нистра финансов имело каверзный характер и после про
теста С. Г. Лианозова было отменено.
Для обмена «крылаток» (так народ прозвал наши деньги,
очевидно, из-за огромного с распростертыми крыльями дву
главого орла на обороте каждой кредитки) требовался из
вестный фонд в эстонских марках. Между тем, когда образо
валось правительство, в кассе бывш. Торгового Отдела на
ходилось не более 20 тысяч фунтов от монопольной про
дажи льна, что, в переводе на эстонскую валюту, составляло
около 10 миллионов марок. Чтобы увеличить эту цифру,
С. Г. Лианозов вошел в договорные отношения с эстонским
министром финансов и во второй половине октября 1919 г.
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
117
правительству был открыт кредит в эстонской казне, в преде
лах до 10 миллионов марок, под обеспечение 10 миллионов
«крылаток» и 20 тысяч фунтов стерлингов, которые, по
двойному приказу С. Г. Лианозова и ген. Юденича, г. Гулькевич должен был перевести из Стокгольма, а С. Г. Лианозов внести их условно в Эстонский банк. При подписании
договора условились, что заем дается на 6 месяцев из 6%
годовых.
В действительности, для курсирования денег сев.-зап.
правительства потребовалось меньше эстонских марок: до
половины ноября 1919 г., пока существовал фронт, размен
ные кассы истратили всего 10 миллионов эстонских марок,
при выпуске около 130 миллионов «крылаток». В октябре
в момент наступления на Петроград «крылатки» стали при
ниматься, как платежное средство, даже в ревельских лав
ках, при чем курс их, особенно в Нарве, поднялся до 1 марки
30 пфенн. за рубль. Ряд крупнейишх фирм пошел на сделки
с ведомством снабжения исключительно на северо-запад
ные кредитки.
Конец «крылаток» был печальный и позорный. После
гибели фронта они потеряли всякую цену; одно время они
еще котировались среди скупщиков в Ревеле по 5 марок за
1.000 рублей, а позже и такой безделицы не давали. Изредка
за какую-нибудь баснословно мизерную сумму их покупали
лишь «для коллекции». Так как в обращении оказалось едва
Ув заготовленных в Стокгольме кредиток, то главная их
масса (около 1 миллиарда рубл.) была продана для пере
варки на ревельскую писчебумажную фабрику Иогансена,
поступив в котлы прямо из недр главного казначейства. Из
бывших в обращении «крылаток» некоторая часть была
изъята путем обмена на керенки и эстонские марки и пре
дана, по составлению актов, сожжению. Обмен производили
военная и гражданская ликвидационные комиссии и исклю
чительно для бывших служащих разных ведомств, а не
для широкой публики. Сколько таким путем изъяли креди
ток, за отсутствием под рукой актов, не могу сказать, равно
как затрудняюсь сейчас определить, какая сумма этих бу
мажек осталась у населения «на память».
Согласно 4, 5 и 6 пунктов объявления министра финан
сов, последовавшего при выпуске «крылаток», обеспечение
денег стояло в т е с н о й с в я з и с о взятием Петрограда, об
мен их на российские кредитные билеты должен быть по
следовать «через три месяца по занятии Петрограда», а по
лучение по ним указанного % английской валюты «в тече
ние четырех месяцев» после того же события. Стало быть,
ф о р м а л ь н о судьба денег, их ценность зависели исклю
чительно от успеха предпринятой кампании, но мы уже
118
В.
ГОРН
знаем, что сев.-зап. правительство постаралось обеспечить
их особым неприкосновенным фондом в размере % мил
лиона фунтов стерлингов и, таким образом, ф а к т и ч е с к и
эти деньги оставались деньгами и при провале всего дела.
Недаром С. Г. Лианозов писал по этому поводу в начале
декабря 1919 г., т.-е. в самый разгар постигшей армию ка
тастрофы, что «затруднение в обращении денег нисколько
не определяет их внутренней ценности, но таково уже логи
ческое действие слова «успех». Мы твердо уверены, что
деньги, выпущенные здесь, по внутренней ценности выше
«царских» и «думских» денег, не говоря уже о «керенках»
и еще меньше о «ленинских»... Так писалось только потому,
что «в обеспечение выпуска, по соглашению с главно
командующим генералом Юденичем, была оставлена соот
ветственная часть из фунтов стерлингов, переведенных
адмиралом Колчаком».
Правда, как видно из объявления министра финансов,
официально золотого обеспечения кредиток п р и в с я к и х
у с л о в и я х при выпуске их в публику не обещалось, но,
благодаря существованию колчакового фонда и частных
соглашений с ген. Юденичем, на последнем лежала м о
р а л ь н а я обязанность составить гарантийную сумму стер
лингов неприкосновенной п о с л е катастрофы армии; в осо
бенности в том значительном против первоначального
уменьшенном размере, как это определило правительство
в последнем своем заседании 5 декабря 1919 г.
Судьба судила, однако, иначе. Со второй половины
октября в связи с успехами на фронте, ген. Юденич обна
ружил стремление эмансипироваться от правительства
и прежде всего в финансовых делах.
Крупные нелады вышли по случаю высылки из Сток
гольма 20 тысяч фунтов, необходимых как обеспечение по
эстонскому займу. Получив 10 миллионов «крылаток» и веря
слову С. Г. Лианозова, эстонцы не стали дожидаться при
хода фунтов и открыли кредит нашему министру финансов
немедленно.
Но фунты так и не пришли, а эстонскому министру фи
нансов, г. Куку, впоследствии пришлось пережить, я думаю,
не мало волнений, когда вместо забранных в его кассе
эстонских марок оказались одни бесценные «крылатки».
Об инциденте в журналах Совета Министров от 26 ноября
1919 г. имеется такой рассказ С. Г. Лианозова:
«В предвидении дальнейшей необходимости в эстонской
валюте начаты были переговоры с эстонским министром фи
нансов о займе, которые и пришли к благополучному концу
на условиях, в свое время доложенных Совету Министров.
Заем состоялся в размере 10.000.000 марок со словесным со
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
119
глашением об увеличении этого займа, по мере надобности,
каждый раз по 10.000.000 мар., с доведением его общей
сложности до размера 30.000.000 м. Для обеспечения этого
займа необходимо было внести 20.000 фунтов стерлингов.
От главнокомандующего было получено письмо на 40.000
фунтов, из коих 20.000 предназначались на военные нужды
в Финляндии, а 20.000 на обеспечение займа. Кредит был
Правительству открыт в Эстонском Банке. Письмо дошло
до Стокгольма, где посланник Гулькевич, коему письмо
Юденича было переслано, такового письма не оплатил, объ
ясняя, что все 40.000 были им обращены на военные надоб
ности в Финляндии, ибо на таковые 20.000 фунтов не хва
тало. Председатель Совета указал Гулькевичу на неправиль
ность его действий, тем более, что в письме был приказ
Юденича: «Приказу Министру Финансов Лианозова». После
этого заявления Гулькевичу и переговоров с Юденичем, от
Гулькевича было получено сообщение, что генералом Юде
ничем письмо отменено. Вследствие неоплаты письма кре
дит был закрыт, все данные к получению доверия были по
дорваны, рубль сразу упал. Падение рубля совпало как
с моментом отступления войск северо-западной армии от
Петрограда, так и с моментом неоплаты письма Юденича».
Официальный протокол, конечно, сильно обесцветил
краски подлинной картины происшедшего; на самом деле
все протекало много хуже и непригляднее. Ген. Юденич сна
чала пытался спрятаться за спиной г. Гулькевича, объяс
нить невысылку денег «недоразумением» со стороны этого
последнего, и лишь после сообщения г. Гулькевича, что
письмо аннулировано самим ген. Юденичем, все стало ясно,
как на ладони. Вызвали также изумление фантастические
самовольные ассигновки дасятков тысяч фунтов на совер
шенно никому неведомые «военные нужды» в Финляндии.
Войск там у нас не было, а для производства неудавшейся
смехотворной мобилизации русских в Финляндии 40 тысяч
фунтов стерлингов как будто многовато было.
С описанного момента финансовое соглашение с генера
лом Юденичем о фунтах пало само собой и в дальнейшем
он окончательно ими завладел, распоряжаясь это уймой госу
дарственных денег совершенно единолично и бесконтрольно.
Чтобы снять с себя всякую ответственность за подбный произ
вол генерала перед держателем наших денег, правительство,
перед отъездом из Ревеля, сделало соответствующее постано
вление об обеспечении «крылаток». Оставшись в Ревеле в
качестве политического представитля сев.-зап. правитель
ства, я вскоре убедился из действий ген. Юденича, что он
вовсе не думает об «обеспечении» держателей «крылаток»,
хотя бы в самой минимальной форме. Прождав некоторое
120
В.
ГОРН
время и слыша, что генерал собирается покинуть Эстонию,
я передал помянутое постановление Совета Министров для
оглашения в русскую печать. Оно появилось в № 22 «Сво
боды России> от 28 января 1920 г. с пояснениями газеты.
О к а з н а ч е й с к и х з н а к а х сев. -зап. фронта.
Политический представитель Северо-Западного Прави
тельства при Правительстве Эстии В. Л. Горн препроводил
для опубликования в газете нижеследующий документ, ка
сающийся Казначейских знаков Сев.-Зап. фронта. Документ
этот представляет значительный интерес в виду ухода ген.
Юденича с поста Главнокомандующего Сев.-Зап. Армией
и возможного отъезда его из пределов Эстии, одновременно
же с сим он является ответом на многочисленные запросы
лиц, заинтересованных в «крылатках».
Вы писка.
из журнала заседаний Совета Министров Правительства
Сев.-Зап. Области России от 5 декабря 1919 г.
Присутствовали:
Председатель Совета Министров С. Г. Лианозов.
Министры Ф. Г. Эйшинский, М. С. Маргулиес, В. Л. Горн,
П. А. Богданов, М. М. Филиппео, А. С. Пешков, Ф. А. Эрщ
И. Т. Евсеев, В. К. Пилкин, помощник военного министра
ген. Кондырев и товарищ министра юстиции И. М. Тютрюмов.
Слушали:
Об обеспечении Сев.-Зап. денег, выпущенных в обра
щение.
Постановили:
Обратиться к Главнокомандующему Сев.-Зап. фронта
ген. Юденичу с письмом, разъясняющим, что предназначен
ные по соглашению между ним и Министром Финансов для
обеспечения выпуска Сев.-Зап. денежных знаков 500.000
фунт, из переведенных в его распоряжение фунтов Адмира
лом Колчаком могут быть по условиям выпуска и, ввиду об
ращения всего 125.000.000 руб., уменьшены — до 100.000 —
150.000 фунт, стерлингов, но оставить их совершенно без
всякого обеспечения представляется невозможным.
Подлинный за надлежащими подписями.
С подлинным верно:
Секретарь (подпись).
Настоящая выписка вручена 14 сего декабря за № 348'
ген. Н. Н. Юденичу.
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
121
В ночь, когда это сообщение набиралось в типографии,
некая компания, во главе с Балаховичем и Ивановым, дей
ствуя от имени якобы сев.-зап. армии, раздраженной, что
Главнокомандующий уезжает из Ревеля и забирает с собой
все фунты, арестовала ген. Юденича. О подробностях всей
этой истории расскажу ниже, здесь же замечу, что лишь
после такого лихого налета в газетах появилось сообщение,
что ген. Юденич, будучи освобожден из-под ареста, оставил
на ликвидацию армии 227 тысяч фунтов стерлингов плюс
% миллиона финских марок и дал подписку, что других
сумм в его распоряжении не имеется. «Крылатки» таким об
разом окончательно повисли в воздухе.
Из заявлений ген. Юденича, сделанных им в заседании
правительства 4 декабря 1919 года, можно было заключить,
что ко дню ликвидации правительства в Ревеле им едино
лично было израсходовано около 400 тысяч фун. стерлингов
Если к этой сумме прибавить 250 тысяч фунтов (прибли
зительно, сумма 227 тысяч фунтов плюс % миллиона
финских марок, оставленных на ликвидацию армии), то из
присланного Колчаковского фонда оставалось еще по край
ней мере 200 тысяч фунтов стерлингов, которые улетучи
лись неизвестно куда. А между тем, последней суммы с лих
вой хватило бы для обеспечения вышеупомянутых «кры
латок».
К сожалению, ни я, ни мои подчиненные г.г. контролеры
не имели никакого доступа к заграничной кассе, и ген. Юде
нич, которому так легкомысленно были переданы в едино
личное распоряжение огромные суммы денег адмиралом
Колчаком, тратил их во все время существования правитель
ства и после с о в е р ш е н н о б е с к о н т р о л ь н о . Его
касса была и осталась тайной, в которую вряд ли кому уда
лось проникнуть.
Расплата по эстонскому займу окончилась благополуч
нее, но много пришлось испортить крови, пока удалось убе
дить ген. Юденича заплатить этот долг. К уплате подлежали
5 миллионов эстонских марок, так как эстонцы, после не
оплаты письма Юденича, немедленно закрыли дальнейший
кредит правительству. Деньги по этому займу целиком
ушли на нужды военного ведомства, но в начале ген. Юде
нич категорически отказался что-либо платить эстонцам.
Разговоры на эту тему происходили накануне его отъезда
из Эстонии в конце января 1920 г. Сначала эстонцы пыта
лись получить свои деньги путем непосредственных разго
воров с ген. Юденичем, а когда из этого ничего не вышло,
я, в качестве политического представителя сев.-зап. прави
тельства, получил от эстонского банка бумагу, коей пред
лагалось уплатить долг со всеми процентами к 26 января
122
В.
ГОРН
(1920 г.), а, «если это не будет сделано указанного числа, —
грозил банк, — мы вынуждены будем продать с аукциона
деньги, заложенные у нас». Речь шла о продаже с молотка
10 миллионов «крылаток», которые находились в банке, как
одно из обеспечений займа.
Вскоре в газетах и на столбах в городе появились публи
кации о предстоящем аукционе «крылаток», а среди пу
блики стали распространяться самые фантастические рас
сказы о нашем займе.
Иду к ген. Юденичу и горячо убеждаю его не допускать
дела до скандального аукциона. Генерал упирается, бра
нит эстонцев за корыстолюбие, жалуется, что при отходе
нашей армии на эстонскую территорию, эстонцы ограбили
ее до-чиста и взяли такое имущество, которое в несколько
раз покрывает этот заем. Внутренно не могу не согласиться
с основательностью выдвинутого довода, но указываю ге
нералу на тяжелое положение русских беженцев и солдат,
которое, в случае неплатежа денег, еще больше ухудшится.
«Хуже того, что есть — не будет» — бурчит в усы гене
рал Юденич.
—- А позор аукциона? — спрашиваю я.
— Ну так что ж, пусть продают наши деньги с аукциона,
а я буду приобретать их за копейки — ничуть не смущаясь
говорит ген. Юденич.
Тогда в сотый раз доказываю ему, что аукцион оконча
тельно подорвет его личный престиж, больно ударит по на
циональному чувству всех русских людей. Тоже не помогает.
Так спорили часа полтора, пока генерал, наконец, сдался.
Действительно, на другой день я получил от него и личное
и официальное извещение, что долг со всеми процентами
уплачен сполна.4
4. «Контролеры» и г-да военные.
Я уже сказал, что контроль оказался совсем бессилен,
когда нужно было контролировать ген. Юденича. Не лучше
дело обстояло, когда пришлось столкнуться с генералами
поменьше калибра. Все они чрезвычайно нервно относились
к естественному желанию контроля реально осуществить
свои функции. Для контролеров вскоре создались очень тя
желые условия работы.
В мое время столкновения произошли сначала из-за пре
словутого войскового старшины Пермыкина, а затем почти
хронически натянутые отношения установились с начальни
ком этапно-хозяйственного отдела и начальником снабже
ния армии. Пермыкин, сподвижник Балаховича, впослед
ствии приближенный ген. Родзянко, был тот самый офицер,
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
123
от угроз которого однажды бежала вся ревизионная комис
сия. Он состоял начальником снабжения в дивизии «батьки»
и в заключение представил такой отчет, что контролеры
только ахнули от изумления. В 1919 году, особенно в полосе,
занятой белыми, рубль представлял еще внушительную ве
личину, а о миллионах говорили попрежнему с большим
почтением. На' расходы по хозяйственной части дивизии
Пермыкин издержал свыше миллиона рублей, а документов
представил только наполовину. Но и то, что было предста
влено, носило крайне хаотический характер, при чем попа
дались, например, такие кунстштюки: по счету уплачено
15 р. 65 к., а в итоге показано 1.565 рублей, уплачено 16 р.
15 к., показано — 1615 руб. и т. д. Письменно объясниться
с Пермыкиным оказалось совершенно невозможным, он
просто не отвечал. Главный полевой контролер пошел сам
к нему. Узнав, что от него требуют отчет в истраченных день
гах, Пермыкин вынул из кармана револьвер, и, водя им
около носа опешившего контрольного генерала, довольно
внушительно ему напомнил:
«А знаете, генерал, ведь эта штука иногда может вы
стрелить».
Генерал попятился назад в дверь и был таков.
На рапорт главного контролера, поданный по тому же
поводу генералу Родзянко, последний положил весьма уте
шительную резолюцию: «на основании ст. 416 пол. о поле
вом управлении войск в военное время разрешаю неоправ
данную документами сумму в 504.179 руб. 34 коп. принять
на счет казны».
В результате пермыкинская компания покатывалась со
смеху, а главный контролер ходил с вытянутым носом.
Интендант и начальник снабжения в борьбе с контроле
ром прибегали к более мирному, но не менее действитель
ному приему. Они начинали обычно длинную переписку
о праве контроля вмешиваться в ту или иную их операцию
и очень любили, если это было им выгодно, ссылаться на
старые царские законы, приноровленные к совсем другому
времени, когда существовала огромная Российская Империя,
большая казна и велась война с иноземным неприятелем.
Вообще стремление к эксплоатации старых законов и при
казов, изданных во множестве в последнюю мировую войну,
замечалось и у других чиновников и настолько настойчиво,
что еще до образования правительства генерал Юденич вы
нужден был 21 июля 1919 года издать особый приказ, в ко
тором разъяснял, что не все распоряжения, вышедшие в до
революционные годы, подлежат применению в обстановке
текущей гражданской войны. Ближайшим поводом к опу
бликованию такого приказа послужило требование «эвакуа
124
В.
ГОРН
ционных» и «суточных» при различных передвижениях
в борьбе с большевиками, при чем просители в таких слу
чаях ссылались на приказ по военному министерству 1914 г.
за № 584 («вывоз на счет казны, по военным обстоятель
ствам, государственного имущества, правительственных
учреждений, служащих и их семейств»). Какую казну нужно
было бы иметь, если бы командование северо-западной
армии вздумало в самом деле применять этот приказ и вы
давать при каждой удирке от большевиков «безвозвратно
двухмесячный оклад жалованья и столовых денег», как зна
чилось в помянутом приказе.
Если
письменные увертки не удавались, спорщики
с контролером спешили укрыться под сень военного мини
стра — генерала Юденича и последний часто становился на
сторону «теснимых». Наиболее сильную антипатию к кон
тролю питал начальник снабжения ген. Янов, а между тем
благодаря некоторым обмолвкам старого «полож. о полевом
управлении войск», он являлся ближайшим и фактическим
высшим начальством полевого контроля. Если контроль
стоял неудовлетворительно еще в царское время, то тем ме
нее было оснований и морального права базировать его дея
тельность на старых каучуковых узаконениях в условиях
гражданской войны, да еще при партизанских нравах и за
машках. При тех скромных рессурсах, которыми распологало наше правительство, следовало организовать почти
исключительно фактический контроль, сведя всю бумажную
волокиту до' минимума, при чем особо тщательному над
зору должен был подлежать как раз тот самый начальник
снабжения, в распоряжении коего оказывалось все богатство
белой армии и которому «в общем порядке службы» по
идее закона подчинялись сами контролеры.
По соображениям такта и не желая без надобности обо
стрять служебных отношений, я вскоре же по образовании
правительства попытался лично договориться с ген. Яновым
о свободе действий служащих полевого контроля и выска
зал ему мое предположение провести независимость кон
троля, с подчинением чинов контроля и с к л ю ч и т е л ь н о
сйоему прямому начальству. В ответ на это я услышал иро
низирующий анекдот из прошлой службы ген. Янова о хо
зяйственной некомпетентности контролеров вообще и выра
жение крайнего изумления, что я хочу посягнуть на закон
и тем внести путаницу в столь сложную функцию, как дело
снабжения армии. Выходило так, что я — представитель пра
вительства — собирался творить беззакония, а он, началь
ник снабжения, всячески заступался за попранный закон
и продостерегал меня от моих незрелых мыслей. Я понял
этого генерала в два слова и, если он не был уволен со
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
125
своего поста немедленно, то только по вине и попуститель
ству ген. Юденича, школьного товарища ген. Янова. Послед
ний защищал ген. Янова на каждом шагу, даже в тех слу
чаях, когда этот генерал представлял явно фантастические
цифры. М. С. Маргулиес и я, каждый по своему ведомству,
решили твердо ограничить произвол ген. Янова и с этой
целью приняли некоторые меры, к сожалению, тоже мало
обуздавшие начальника снабжения.
По моему представлению совет министров принял в сен
тябре 1919 года такое постановление: «государственный кон
троль есть самостоятельное, ни от кого, кроме совета ми
нистров, независящее учреждение, а потому чины его, под
чиняясь соответствующим главным контролерам, а послед
ние — государственному контролеру, в своей р е в и з и о н
н о й деятельности получают все распоряжения и указания
и с к л ю ч и т е л ь н о от своего ведомственного начальства,
не исключая и того случая, когда ревизия производится по
непосредственному предложению начальника снабжения,
и никто не в праве чинить какие-либо им препятствия или
приостанавливать их деятельность в исполнении этих указа
ний и распоряжений».
Постановление имело в виду исключительно военное ве
домство, так как в прочих ведомствах власть государствен
ного контроля, по крайней мере, формально, не встречала
помех. Ген. Юденич почти не возражал против моего пред
ложения и оно прошло в заседании сравнительно гладко.
Иначе взглянул на дело «тыл». Раз контролеры вышли из
подчинения военному начальству, то пусть ищут себе воен
ную одежду, где хотят,—рассуждала снабженско-интендантская братия и всячески стремилась применить распоряжения
об обмундировании тыла исключительно по отношению
к злополучным контролерам. В интересах снабжения одеж
дой в первую голову фронта, было приказано удовлетво
рять тыл во в т о р у ю очередь, — интенданты, снабженцы
и прочие тыловики, одевшись в п е р в у ю очередь, не да
вали контролерам обмундирования и в т р е т ь ю очередь.
Вопрос об одежде настолько обострился, что некоторые по
левые контролеры лишены были возможности объезжать
фронт, до того они были оборваны и непрезентабельны на
вид. Я не мало получал слезниц на эту тему, но всякий раз,
как я обращал внимание г.г. военных на несправедливостьдопущенную по отношению к работникам контроля, я не
изменнослышал довольно преехидный вопрос: «не находите
ли вы, что чины контроля должны являть пример особой
бережливости казенного имущества».
Лишив контролера внешнего благообразия, к нему стали
то и дело поворачивать спину в служебных отношениях.
126
В.
ГОРН
Пример подавали, конечно, набольшие, лозунг саботаж шел
оттуда. Доходило дело и до открытого третирования, на
пример, при столкновении старшего контролера Панина с ге
нералом Родзянко в Гатчине, когда голодного контролера
буквально выгнали из офицерской столовой, и я получил ра
порт от главного контролера ген. Кудрявцева с просьбой
решительно заступиться за оскорбленного Панина и «ока
зать содействие к получению контролером должного удо
влетворения... и гарантии, что в будущем подобные случаи
не повторятся, так как командирование^ чинов контроля при
таких условиях вряд ли возможно». Жалуясь на генерала
Родзянко главнокомандующему Юденичу, ген. Кудрявцев
просил вообще разъяснить чинам армии, что полевой кон
тролер не менее необходим, чем другие учреждения, и что
он служит общему с армией делу. «Вполне понятно, писал
ген. Кудрявцев, что деятельность контроля но существу сво
ему не может нравиться многим подотчетным лицам, вслед
ствие сего служба в этом учреждении и при нормальных
условиях нравственно тяжела. Подобные же примеры (как
случай с Паниным) окончательно подрывают его авторитет
и с ним совершенно перестанут считаться». При вышибании
голодного Панина из столовой полк. Видякин ему язви
тельно заметил, что «штаб не обязан кормить чужих лиц
и что полевой контролер сам на них сделает по сему поводу
начет». Нелишне будет заметить, что впоследствии этот
юноша-полковник значился в списках некоей военно-реви
зионной комиссии в числе «героев тыла», которые слишком
свободно распоряжались казенным добром.
На жалобы контроля ген. Юденич совершенно не реаги
ровал. Я поехал в Нарву объясниться с ним лично. Кудряв
цев (главный полевой контролер) заявил мне еще две жа
лобы.
Интендант 1-й стрелковой дивизии кап. К. Шахурин окон
чательно проворовался. Контроль уличил его в продаже
казенной муки на сторону и в присвоении оставленного от
ступающими большевиками разного более или менее круп
ного имущества. Полевой контролер сделал представление
главнокомандующему о немедленном отстранении от долж
ности и предании суду интенданта, но казнокрад попрежнему продолжал служить на своем месте, а от канцелярии
главнокомандующего на рапорт Кудрявцева — ни звука.
Чувствовалось заступничество главного интенданта.
Затем скандальная история получилась с вербовкой доб
ровольцев в армию в Риге. Генерал, заведующий там вер
бовкой, состоял, правда, в непосредственном подчинении
адмиралу Колчаку, но набираемые солдаты направлялись
в нашу армию, со стороны ген. Юденича, видимо, отпуска
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАЛ. ОБЛАСТИ
127
лись туда какие-то денежные суммы, а все неблаговидности
проделывались на глазах английских офицеров нашего по
бережья. Проделка состояла в том, что, получая от англичан
в Риге полное довольствие на триста добровольцев, вербо
вочный генерал на самом деле имел лишь около сотни их,
да и те не получали всего того богатства, которое отпускали
англичане. Вербовочному бюро были переданы два ящика
коньяку, табачные изделия, сахар, бисквиты, белая мука,
консервы, сыр, маргарин, сало, фасоль и др. предметы, при
чем табачные изделия) частью пожертвовали рижские табач
ные фабриканты. Львиная часть добра или распродавалась,
или потреблялась бюро лично, а под видом добровольцев
на английский транспорт, направлявшийся в конце августа
1919 г. в Гунгербург, посадили разных чиновников, отправ
лявшихся в Ревель в надежде найти какую-нибудь службу
у сев.-зап, правительства, ехавших из отпуска или команди
ровок наших офицеров и даже несколько спекулянтов, ко
торых около Ревеля на железной дороге поджидал товар и
которые, конечно, ни минуты не думали класть свой живот
на поле брани. Скандал произошел еще в море, когда вы
яснилось, что корабль не зайдет в Ревель, а доставит всех
«добровольцев» в район армии — в Гунгербург. Особенно, ко
нечно, вопияли спекулянты и чиновники, обманутые в своих
действительных намерениях. Начальник транспорта, англий
ский офицер, к которому обратились с жалобой эти «добро
вольцы», потребовал у сопровождавшего транспорт русского
офицера помощника начальника бюро список эшелона и
сам лично произвел проверку добровольцев. Выяснилось, что
действительное число лиц, подлежащих сдаче в армию,
весьма незначительно, и что прочая братия ехала в Ревель
в качестве приватных пассажиров вербовочного бюро, чис
лясь в общем списке лишь для англичан. Британец пришел
в гнев и повышенным голосом попросил русского офицера
представить ему действительный список добровольцев, ис
ключив из общего числа весь «маргарин».
Картина получилась в высшей степени отвратительная.
В Нарве «эшелон» изъявил жалобу штабу армии и не
однократно требовал, чтобы его вернули назад в Ригу. Ге
нерал Кудрявцев настаивал на ревизии вербовочного бюро
и совершенно резонно писал в своем рапорте, что такие
действия «порочат обще-русское дело и наносят ему явный
вред». Никакого ответа он не получил. В момент моего при
езда в Нарву там находился адъютант начальника вербовоч
ного бюро, и ген. Кудрявцев не без основания опасался, что
вместо всяких ревизий, ген. Юденич вновь даст денег этому
бюро.
128
В.
ГОРН
После моих разговоров с ген. Юденичем, интендант был
отстранен и предан суду, а пресловутый адъютант все-таки,
кажется, уехал в Ригу с деньгами.; Отнюдь не по злой воле,
но главным образом по бесхарактерности, ген. Юденич
слишком часто пасовал перед наседавшей на него нарвской
камарильей. Например, по поводу безобразного расходова
ния денег в армии, он однажды сам со мною заговорил и
в разговоре этом сильно возмущался творимыми манипуля
циями; но, когда необходимо было приструнить расходив
шихся его подчиненных, мирволил им.
При описанных условиях исключалась всякая возмож
ность правильного функционирования государственного
контроля.
5. Внутренняя политика.
Внутренняя политика.
В этой области сев.-зап. правительство оказалось совсем
бессильным. Отчасти по собственной вине, отчасти из-за
косности руководящего военного элемента, упорно невы
пускавшего политики из своих рук. Скептическое отношение
делового крыла правительства к личности министра внутрен
них дел К. А. Александрова очень скоро подтвердилось.
В свое время, при существовании Политического Сове
щания, г. Александров был назначен, как я говорил выше,
главноначальствующим гражданской частью в занятой мест
ности и в сем качестве оказался совершенно недееспособен.
Когда он занял у нас пост министра внутренних дел, г.г. Кар
ташев и Кузьмин-Караваев особенно подчеркивали этот
факт, доказывая в свой брошюре, что «ни ген. Юденич, ни
Совещание в избрании данного лица значит не ошиблись».
Увы, они слишком поспешно похвалили свою креатуру.
Едва вступив в министерство и просидев в Ревеле дня четыре,
Александров... взял двухнедельный отпуск и уехал по семей
ным делам в Финляндию! Отпуск Александров получил по
мимо ведома совета министров, властью С. Г. Лианозова, и,
узнав об этом задним числом, многие его коллеги были
очень недовольны, указывая в заседании Лианозову, что та
кие отпуски, да еще столь важного министра, очень плохое
начало для деятельности нашего правительства. Лианозов и
Маргулиес во время таких разговоров чувствовали себя, ви
димо, совсем неважно и всячески заверяли нас, что Алексан
дров не замедлит вернуться к своей должности.
Но прошло почти три недели, а от Александрова ни
слуху, ни духу. Уезжая, он свалил все дела на плечи петро
градского губернатора г. Гурьева и не оставил ему никаких
инструкций. Гурьев (настоящая его фамилия другая, — одно
из титулованных имен, кажется, бывший член последней Го
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
129
сударственной Думы, человек умеренно-правых взглядов)
очутился в очень затруднительном положении. Вскоре он
приехал в Ревель и, встретив меня на улице, откровенно
спросил: «когда же начнется реальная оздоровительная вну
тренняя политика?» Я передал о разговоре Богданову, а тот
в следующем заседании предъявил формальный запрос,
когда же закончится такой недопустимый абсентеизм? Але
ксандрову послали настойчивое предложение вернуться в Ре
вель, и только тогда он прислал телеграмму о своем выходе
из состава правительства. Почему? Мотивы для нас остались
неизвестны.
Так непозволительно были потеряны целых три недели.
Но и дальше пошло не лучше. Левому крылу этот пост
попрежнему побоялись доверить и поручили временное
исполнение обязанности министра внутренних дел министру
юстиции Е. И. Кедрину. Он занимал это амплуа с 10 сентября
по 1 октября. Полубольной уже тогда, Кедрин еле справ
лялся с своим министерством, пока не слег в постель, и ис
полнение обязанностей министра внутренних дел возложили
на беспартийного и нейтрального ямбуржца И. Т. Евсеева,
министра исповеданий. Перед своим уходом Е. И. Кедрин
провел единственную и радикальную меру— постановление
совета министров об отмене телесного наказания.
Порка, которую в заседании 5 сентября так жарко отри
цал главнокомандующий ген. Юденич, в действительности
имела место и нередко применялась административными и
судебными военными властями.
Спустя недели две после помянутого заседания, началь
ник петроградской губернии донес министру внутренних
дел, что из поступающих к нему рапортов комендантов
о приведении ими в исполнение приговоров военно-полевых
судов он усмотрел, что, на основании постановлений этих
судов, в числе прочих карательных мер довольно часто при
меняется телесное наказание. Собрав весь материал о порке,
Кедрин решил повести энергичную борьбу с военными сфе
рами. Кстати, подошел один особенно возмутительный слу
чай, дошедший до сведения министерства юстиции. Какой-то
ротмистр потребовал однажды к себе ветеринарного врача,
а когда врач немного замешкался, ротмистр велел выдрать
его. Опозоренный врач пожаловался министру юстиции,
а тот передал дело в военный суд для привлечения безобраз
ника к ответственности. Кедрин, помню, много волновался
по случаю этой порки, и так как факты порки были далеко
нередки, то, по его предложению, 1 октября 1919 года со
вет министров вынес такое примечательное постановление:
Юденич под Петроградом
5
130
в. Г ОР Н
п. VIII.
Постановили.
Слушали.
1) Решительно запретить
Доклад министра внутрен
них дел по вопросу об отме применение какими-либо су
дами или административными
не телесных наказании.
властями телесного наказания
на территории Северо-Запад
ной области России.
2) Об этом постановле
нии довести до сведения
Главнокомандующего.
Ген. Юденич на этом заседании не присутствовал, но был
его военный коллега — морской министр В. К. Пилкин, не
протестовавший против такого постановления. Ген. Юде
нич получил, таким образом, и второе подтверждение осно
вательности сделанных ему указаний в заседании 5 сентября,
а правительство вынесло своего рода testimonium paupertatis
господствовавшей и при нем внутренней политике.
Не знаю, что сделал по этому поводу ген. Юденич, но
порки со стороны военных властей, повидимому, прекрати
лись. По крайней мере, нам о них не приходилось больше
слышать, и жалоб не поступало.
Будучи сам по себе человеком отменно прекрасных лич
ных качеств, И. Т. Евсеев не обладал боевой натурой, чтобы
решительно ограничить на местах произвол всякого рода
военных властей и обуздать военных комендантов Гдова и
Ямбурга. Последние хоть и состояли в непосредственном
подчинении начальнику петроградской губернии г. Гурьеву,
но ориентировались на нарвский военный курс и позволяли
себе вести политику, противную видам министерства вну
тренних дел. В должностях волостных комендантов, верши
телей буквально всех дел в своей округе, попрежнему пре
обладали бывшие военные писаря, прапорщики и разного
рода представители прежней дореволюционной полиции.
Конечно, не все они были плохие люди, попадались и исклю
чения, но большинство представляло собой неинтеллигент
ный элемент, абсолютно непригодный для завоевания ува
жения и симпатий среди населения. Одним словом, власти
министра внутренних дел на местах вовсе не чувствовалось,
а о существовании где-то правительства, с иными взглядами
и намерениями, масса населения имела весьма смутное по
нятие.
Среди офицерства на административных должностях хо
роший интеллигентный элемент попадался из бывших мор
ских офицеров. Один из них, некто капитан 2 ранга Нико
лаев, обращал внимание гражданских властей на неудовле
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
131
творительность состава комендантов и на непонимание низ
шими властями требований, предъявляемых новой жизнью
и обстановкой гражданской борьбы, еще при самом начале
деятельности правительства. «Волостные коменданты, чи
таем мы в его рапорте от 8 сентября 1919 г., по большей
части не пользуются должным авторитетом и, что еще хуже,
достаточным расположением населения. Происходит это от
того, что они люди по большей части без служебного и жи
тейского опыта (вряд ли последнее можно сказать про ста
рых полицейских чинов. В. Г.) и мало интеллигентные...
Часть духовенства не понимает современного положения и,
повидимому, полагает, что с приходом белых восстанавли
вается «старый режим». Необходимо держать духовенство
в курсе дел внутренней политики и внушать ему правильный
взгляд на вещи...»
К сожалению, все, что наблюдал г. Николаев до нас,
тоже осталось и при нас, а потому все, что писалось в ци
тированном рапорте от 8 сентября, с успехом могло пи
саться в отчетах от 8 октября, 8 ноября и т. д. до начала
декабря, т.-е. вплоть до того момента, пока новый больше
вистский шквал вновь не зачеркнул все белое «строитель
ство» в несчастной полосе.
В оправдание Евсеева можно сказать, что трудно было
бороться с непорядками мерами одного министерства вну
тренних дел, когда рядом с ним действовали другие органы,
непосредственно подчиненные военному ведомству и поль
зующиеся иногда услугами определенно преступных людей;
я не говорю уже о своеобразном политическом уклоне этих
органов. Вот что мы читаем, например, в одном донесении
от 19 сентября. «Во вверенной мне волости агенты и офи
церские чины контр-разведки, никому не известные, произ
водят без моего соучастия у местных граждан обыски, аре
сты и тут же на месте убивают арестуемых без суда и след
ствия, забирают деньги, лошадей и все им пригодное, не
оставляя никаких копий актов или расписок в реквизиции
денег и имущества. Такие действия иной контр-разведки на
руку всякого рода грабителям и хулиганам, которые тоже
называют себя агентами контр-разведки... Если бы офицер
ские чины контр-разведки все аресты и обыски производили
при содействии волостного коменданта, этих злоупотребле
ний не было бы».* Контр-разведка составляла такие заявле
ния, нередко без всякого внимания, иначе ей пришлось бы
вообще прекратить свою «высоко-полезную» деятельность
по вылавливанию разного рода «большевиков». В огромной
массе репрессии ее сыпались на головы ни в чем неповинных
людей, выхватываемых по грязным доносам и сплошь да
рядом из чисто своекорыстных целей; присутствие на обыБ*
132
В.
ГОРН
сках и арестах таких наивных людей, как г. Чаплиевский,
вряд ли было в интересах большинства агентов этого органа,
считавших себя призванными твердой рукой искоренять
большевизм на местах. Зараза шла сверху, питаясь дикта
торскими замашками игнорирующих правительство военных
властей, упорно стремившихся сделать всю внутреннюю по
литику своей исключительной монополией. При таких усло
виях борьба с произволом сводилась к борьбе с тенденциями'
нарвского тыла, перед которым оказалось бессильным пра
вительство во всем его составе, а не только один Евсеев. Но,
конечно, более решительный и крутой министр внутренних,
дел все же кой-что успел бы сделать для смягчения многих
частных случаев царившего повсюду произвола.
Вскоре после взятия нашими войсками Ямбурга, туда вы
ехали министры Евсеев, Эйшинский и Богданов, посетив
шие затем также гдовский район. Они имели ряд собеседова
ний с земскими, городскими деятелями и ближайшими во
лостными старшинами.
По сведениям, собранным в эту поездку в беседах с насе
лением Богданова, знаменитый хомутовский приказ о земле
№ 13 в Ямбургском уезде фактического применения почти
вовсе не имел, но «в Гдовском уезде он нашел широкое при
менение, вплоть до отобрания семян в возмещение убытков
помещиков. Предъявлена (была) масса исков о взыскании
таковых убытков, каковые иски основывались на том же
приказе».
В результате поездки, Евсеев представил на утверждениесовета министров два проекта, из которых первый назы
вался — «Временные правила о восстановлении земского
самоуправления в освобожденных местностях северо-запад
ной России».
Второй проект Евсеева касался упорядочения админи
стративного управления в сев.-зап. России и заключал в себе:
1) «Временное положение о государственной страже в гу
берниях» и 2) «Положение о начальниках губерний». Законо
положение — детально регламентирующее деятельности и
права администрации на местах и вполне гарантирующее,
при честном его применении, население от произвола вла
стей. Коменданты по этому проекту упразднялись автомати
чески.
Но судьба судила иначе. Ямбургом, Гатчиной и Лугой мы
владели не более двух-трех недель, и законодательствовать
на этой территории вовсе не пришлось. Проект об админи
страции в совете прошел только 1 ноября, когда началось
стремительное отступление армии к границам Эстонии; вто
рой проект—о земстве, как потерявший смысл по той же
причине, Евсеев сам просил снять с доклада. Впрочем, толка
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
133
от этих проектов тоже не вышло бы никакого, если б даже
войска и удержали занятый район: опьяненные успехом,
военные власти готовили нам чистую отставку, решив распо
рядиться судьбой населения по собственному плану.
6. Белая юстиция в теории и на практике.
Не лучше протекала деятельность другого важного
органа правительства — министерства юстиции.
Искренний и стойкий либерал, прекрасный человек, хо
роший юрист, Е. И. Кедрин был увлекающаяся натура, по
рою совершенно забывавший о временной роли нашего пра
вительства, о необходимости немедленно творить б л и
ж а й ш е е п р а к т и ч е с к о е дело.
Например, он самым серьезным образом собирался су
дить большевиков в Петрограде, да и не в Петрограде
только, а во всей России, поставивши это дело в широком,
почти грандиозном масштабе, с научными комиссиями, спе
циально изучающими преступную бациллу большевизма, и
кучей особых судебных следователей, определяющих пре
ступность «в области финансов, торговли и промышленно
сти, земледелия, продовольствия, народного просвещения,
городского самоуправления и т. д.». С этой целью Е. И. Кед
рин предлагал правительству создать, по взятии Петрограда,
«государственную комиссию по борьбе с большевизмом».
В особом докладе, написанном по этому поводу, он опреде
лял задачу комиссии двояко: «во-первых, чисто судебная —
расследование деятельности большевиков, и во-вторых,
научно-административная... целью (которой) должно быть
прежде всего раскрытие сущности большевизма». Под углом
зрения уголовного кодекса и при наличности в составе на
шего правительства хотя бы право-социалистического эле
мента Е. И. Кедрин в научной части работы комиссии пред
лагал: «изучить историческое происхождение большевист
ской доктрины, теоретические, научные и метафизические
работы социалистических мыслителей, проследить влияние
социалистических учений на психологию народных масс...»
и т. д., предупреждая нас, что «изучение большевизма
должно покоиться (также) на точных объективных резуль
татах и научном исследовании положительных фактов, до
бытых следственными властями и установленных судебными
приговорами». Повторяю, планы его в этой области были
грандиозны, с привлечением к участию в государственных
работах русской государственной комиссии даже иностран
ных правительств, ибо «чрезвычайные профилактические
меры против большевизма необходимы не только в России,
но и на пространстве всего мира».
134
В.
ГОРН
Доклад Е. И. Кедрина встретил почти недоуменное к себе
отношение в среде министров и не дождался их обсуждения.
Ту же непрактичность Е. И. Кедрин проявил в другом
случае, когда министру юстиции была поставлена прямая
практическая задача — разграничить сферы деятельности
военной и гражданской юстиции в уголовных делах, возбу
ждаемых на занятой территории. Этой мерой мы имели
в виду реорганизовать всю постановку судебного дела в ар
мии и возможно скорее прекратить безобразие Хомутовской
юстиции. Е. И. Кедрин взглянул на поставленную ему задачу,
однако, слишком фундаментально. Он организовал для этой
цели особую комиссию из 12 присяжных юристов (б, судей,
прокуроров, присяжных поверенных), которая окончательно
углубила весь этот вопрос.
Комиссия имела 26 заседаний. Приступив к своей работе,
она нашла: «что для определения строгого разграничения
между гражданской и военной подсудностью необходимо
создать такой гражданский суд, коему могли бы быть пе
реданы все уголовные дела, переведенные приказом № 10
командира отдельного корпуса северной армии по военно
гражданскому управлению в ведение военного суда с наи
большей гарантией в правильности их решения, так как от
сутствие в северо-западной области окружного суда, судеб
ной палаты и правительствующего сената лишает суд этих
гарантий; кроме того, комиссия признала, что падение цен
ности денежных знаков и изменение условий общественной,,
экономической и правовой жизни вызывает насущную по
требность в пересмотре действующего судебного законода
тельства» и т. д.
В результате — комиссия занялась пересмотром и пере
смотрела «учреждение судебных установлений, устав уголов
ного судопроизводства, устав гражданского судопроизвод
ства, уложение о наказаниях и уголовное уложение» ивнесла в них подлежащие изменения.
Добралась комиссия и до реорганизации военно-полевых
судов, констатировала, что они «не предусмотрены законом»,
«совершенно не отвечают требованиям закона и правосу
дия», выработала новый проект положения об этих судах,,
но тут вышел конфуз. Доклад министра юстиции в совете
об организации военно-полевых судов значился на повестке
на 1 ноября, но к заседанию выяснилось, что ген. Юденич
еще 16 октября своею властью упразднил старые Хомутов
ские суды и издал приказ № 266, регулирующий деятель
ность новых военно-полевых судов, применительно к «своду
военных постан.» и узаконениям в период мировой войны.
Пришлось К. И. — «просить помощника военного министрапредставить совету в ближайшее время приказ главнокоман
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
135
дующего, регулирующий действия военно-полевых судов,
отложив обсуждение проекта до получения сего приказа».
12 ноября доклад был вовсе снят с очереди, 18 — ходатайствовалось о возмещении расходов по комиссии, а дальше
все кануло в лету, ибо и территория и население — предметы
попечения комиссии — снова перешли во власть совдепов.
В повседневной практической работе Кедрин, как и все
мы, на каждом шагу натыкался на своеволие военных вла
стей. Притянуть ослушников к суду он не мог: военные вла
сти упорно поддерживали друг друга и его не слушались.
Они позволяли себе третировать следственные власти даже
главного военного суда в Нарве/ Памятно в этом смысле
дело о загадочном убийстве в Гдовском уезде мичмана
Ломана.
Подозрение в убийстве падало на одного ротмистра, при
ятеля впоследствии весьма юного полковника и генерала
Видякина, того самого, о котором я упоминал в связи
с оскорблением в Гатчине контролера Панина. По предло
жению военного прокурора, военный следователь дал ход
делу; против ротмистра предполагалось возбудить обвине
ние в предумышленном убийстве и требовалось лишь соответ
ствующее согласие военного начальства, так как убийство
произошло в пределах местности, находящейся в исключи
тельном ведении военного начальства, и было совершено
лицом воинского звания. Военный следователь обратился за
разрешением привлечь ротмистра к командующему корпу
сом. Велико было изумление этого юриста, когда в ответ
на свою бумагу он получил от начальника штаба корпуса
ротм. Видякина грозный запрос: «на каком основании вы
определяете, как убийство, случай, повлекший за собой
смерть мичмана Ломана, и вменяете в вину ротмистру (та
кому-то)... Вместе с тем, благоволите сообщить, в какой
мере военный следователь ответственен и какие меры взы
скания могут быть на него налагаемы за лишенное всяких
оснований, сообщаемое в служебной бумаге обвинение
должностного лица в преступлении, сим лицом несодеянном, и может ли быть означенное деяние судебного следова
теля квалифицировано, как преступление, совершенное им
при исполнении им служебных обязанностей».
Следственные власти не решились бороться с всесильным
тогда молодым человеком и дело без движения осталось
у того же Видякина.
Министру писать подобных бумаг, конечно, не решались,
но прибегали к волынке, а в промежуток расправлялись по
своему. Протесты и вмешательства членов правительства по
большей части ни к чему не приводили. Военные всегда на
ходили какие-нибудь увертки, часто прикрываясь тем же
136
в. Г О Р Н
ген. Юденичем. Укажу, например, на знаменитый в наших
анналах процесс техника Садыкера, окончившийся смертной
казнью.
Анатолий Садыкер, русский беженец в Финляндии, был
заподозрен военными кругами в сношениях с большеви
ками. Когда он, п р и с о д е й с т в и и в л а с т е й а р м и и ,
переехал в Ревель и поступил на службу к начальнику сна
бжения, то через три недели его вызвали по «служебному
делу» в Нарву, а там контр-разведка упрятала его в тюрьму,
отдав под военно-полевой суд. Садыкер начал молить о за
щите Е. И. Кедрина и других министров, прося вмешаться
в его дела, обставить суд всеми гарантиями для его защиты
и дать ему возможность доказать свою невинность. У него
в Финляндии оставалась жена и годовалый ребенок. Кедрин
предложил военному прокурору зорко следить за след
ствием и о ходе его извещать.
Вскоре состоялся суд. Свидетели, на которых неодно
кратно ссылался Садыкер, опрошены не были, письмо не
коего Хаджетлаше, служившее, по мнению военных, уликой,
на суд представлено не было и в результате был вынесен
смертный приговор. Е. И. Кедрин обратился телеграфно
к ген. Юденичу, прося его о приостановлении приговора
и пересмотре дела. Последовал такой обмен телеграмм:
Ревель, Нарвская, 8, Министру Юстиции Кедрину.
Передана 4 ноября 1919 г.
Приговор обвинительный. Жена осужденного Сады
кера умоляет немедленно возбудить дело о доследовании,
ибо дело не выяснено.
Председательствующий Васильев.
Нарва, Главнокомандующему ген. Юденичу.
Передано 4 ноября 1919 г.
Узнав приговор Садыкера, считаю долгом поддержать
ходатайство жены осужденного о приостановлении исполне
ния приговора. Председательствующий Васильев телеграфи
ровал, что дело не выяснено. В виду этого отзыва считаю
необходимым произвести дополнительное расследование, до
просив свидетелей, на которых ссылался обвиняемый и ко
торые остались недопрошенными, вследствие пребывания
в Финляндии. Дополнительное расследование представляется
особенно необходимым, вследствие пропажи документа, ко
торый мог бы уличить подсудимого, почему содержание его
приходилось устанавливать свидетельскими показаниями,
что всегда сбивчиво и опасно. При таких обстоятельствах
отказ от. доследования — будет отказ в правосудии, почему
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
137
•считаю своим нравственным долгом просить приказать при
остановить исполнение приговора.
Министр Юстиции К е д р и н .
Министру
юстиции
Северо-зап. правительства
Кедрину.
Из штаба армии, 5 ноября 1919 г.
Согласно указания в опросном листе председательствую
щего на суде Васильева, виновность Садыкера признана
единогласно всем составом суда. Постановление суда с хо
д а т а й с т в о м о помиловании
не представлено. Законных
оснований к возобновлению дела не заявлено.
Главнокомандующий Ю д е н и ч .
Был ли действительно невинен Садыкер в приписывае
мом ему деянии — судить не берусь, так как не знаю под
робностей дела, но помню, что о казни Садыкера ходили
потом весьма нелестные для Нарвы слухи. О вмешательстве
Кедрина в это дело знали многие и в Нарве и в Ревеле,
и когда услышали, что Садыкер все-таки казнен, некоторые
прямо стали говорить, что в Нарве испугались, как бы
Кедрин «не испортил» этого дела. Поспешность, которую
проявил ген. Юденич или стоящие за его спиной, вовсе не
вызывалась объективными обстоятельствами. С мнением ми
нистра юстиции во всяком случае следовало посчитаться
и дать возможность обвиняемому защищаться на суде.
Иначе, в чем же была разница между красным и белым
правосудием?
Или вот другой образчик подозрительной «поспеш
ности», когда по поводу смертного приговора вмешался
министр земледелия П. А. Богданов.
18 октября 1919 г. он получил из Гдова телеграмму сле
дующего содержания:
Правление гдовского союза кооператоров просит вас
•оказать содействие в приостановке смертного приговора
над членом нашего правления Александром Федоровичем
Моховым и служащим Иваном Ивановичем Соловьевым.
Одновременно подаем просьбу на имя главнокомандую
щего о помиловании. Просим поддержать. Осужденные на
ходятся в гдовской тюрьме № 765.
Правление: Васильев, Епифанов, Дмитриев, Евсеев.
В тот же день Богданов огласил телеграмму в совете ми
нистров и под этим числом значится в журнале совета
экстренное постановление:
138
В.
ГОРН
XIII.
Постановили:
Слушали:
Просить
ГлавнокоманВопрос, внесенный Мини
стром Земледелия, о приго дующего сделать распоря
воре военного суда, коим жение о пересмотре дела
член правления Гдовского Мохова и Соловьева, непри
Кооперативного Союза Але частных к большевизму по
некоторых
ксандр Мохов и служащий удостоверению
того же Союза Иван Со министров.
ловьев присуждены к смерт
ной казни.
На основании этого постановления в 4Уг часа того же
дня Богданов послал срочную телеграмму ген. Юденичу,
прося о помиловании указанных лиц, телеграфировав одно
временно о посылке этой телеграммы правлению союза
и гдовскому коменданту. Ответ получился только 23 ок
тября (спустя п я т ь д н е й ) :
Спешно.
Утвержденный главнокомандующим приговор по делу
Мохова и Соловьева приведен в исполнение девятнадцатого
октября.
Генерал барон В о л ь ф .
На коротком, в полтораста-двести верст расстоянии Ре
вель— Гдов, спешная телеграмма Богданова, конечно, была
получена в тот же день, т.-е. 18 октября. Но дело предста
вили так, как если бы она шла 3 — 4 дня, а в промежуток
Мохова и Соловьева повесили. «Извините, мол, не виноваты,,
телеграмма запоздала, видите, как спешно отвечаем вам».
Ни Мохов, ни Соловьев, по словам людей, заслуживаю
щих доверия, большевиками не были. Некоторые министры
знали их лично. Впрочем, гдовское начальство и самого ми
нистра Богданова, как увидите ниже, не прочь было бы по
весить.
Только раз удалось Кедрину арестовать одного безобраз
ника, знаменитого вешателя полк. Энгельгардта, начальника
контр-разведки Балаховича в Пскове. Но это было в самом
начале деятельности правительства в Ревеле, и арест со
стоялся при содействии эстонской полиции. Но и этого
дела не довели до конца. Военный суд, куда Кедрин пере
дал дело, ровно ничего не сделал. Просидев в тюрьме до
ликвидации армии, Энгельгардт вышел оттуда без всяких
для себя последствий. Много позже об этом деле Е. И. Кед
рин писал в парижских «Поел. Нов.» довольно подробно,,
квалифицируя роль главного героя, пол. Энгельгардта, в са
мых резких выражениях.
ИВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ* ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
139
Несмотря на свой преклонный возраст, Е. И. Кедрин по
рою загорался, как юноша. Искренний либерал, он уму
дрился устроиться в своем, ведомстве как-то так, что его кру
гом облепили весьма право-настроенные люди. На эту
странность обратили внимание даже со стороны, из Риги.
По просьбе Кедрина, наше правительство просило однажды
латвийские власти оказать содействие в переезде из Риги
в Ревель одного судебного чиновника, которого особеннопожелал иметь у себя на службе Е. И. Кедрин. Когда наш
представитель в Риге предпринял соответствующие шаги,
ему откровенно выразили изумление, что сев.-зап. прави
тельству нужны в качестве «незаменимых работников» дея
тели бывшего «союза русского народа». Оказалось, что чи
новник, о котором так жарко хлопотал Е. И. Кедрин, со
стоял до революции председателем одного из отделений
этого союза.
Кедрин был немало сконфужен таким пассажем, а быв
ший «союзник», основываясь на пригласительном письме
или телеграмме Кедрина, приставал впоследствии к ликви
дационной комиссии, чтобы она вознаградила его за службу
в сев.-зап. правительстве — «он-де считал себя все время за
нятым».
7. Аграрный вопрос. Благие пожелания и печальная действи
тельность.
Земельный вопрос всегда являлся важнейшей проблемойрусской внутренней политики, но его значение особенно вы
росло в по-революционное время, в условиях гражданской
войны.
На нашем северо-западе земельный вопрос, с самого на
чала появления белых! у власти, принял уродливые, вредные
для движения формы. В верхах армии, а еще более в ее
обозе, двигалось много помещиков, и, чего мудреного, что,
будучи материально заинтересованными в сохранении сво
его землевладения, они считали просто большевизмом санк
ционирование всех крестьянских захватов, происшедших
за время революции. По своей прошлой земской работея знавал много земцев, которые теперь с горечью спраши
вали меня:
«Где же справедливость? Почему фабрики не экспро
приируются, а только наша земля? Разве она не такой же
предмет буржуазной собственности? Ведь не все же поме
щики получали жалованные земли, многие из нас покупали
за деньги, как купцы, промышленники свои фабрики, дома,
заводы. Чем мы станем жить, если сельское хозяйство,
бывшее нашим обычным занятием и средством к жизни, ста
140
В.
ГОРН
нет недоступным нам? Нет, если уж экспроприировать нашу
землю, то пусть промышленники и фабриканты прежде обя
жутся покрыть все наши убытки, а пока... трудно судить
нас за нашу косность в земельном вопросе».
Большинство землевладельцев, впрочем, не развивало
такой философии; оно считало земельную экспроприацию
грабежом, весь «вековой вопрос» — поташничеством мужи
кам и требовало напрямик — «вернуть». Этим окриком про
никнуты все приказы, касающиеся земельного вопроса в пе
риод управления белой властью северо-западным краем, до
появления нашего правительства.
Иной психологический процесс шел на другом конце со
циальной лестницы. Против ставшего всесильным поме
щика с его грозным и безапелляционным «вернуть» к концу
лета 1919 года вновь стоял угрюмый, раздраженный крестья
нин. Здесь скапливались все горечи в одну чашу. Поме
щичьи претензии осложнились требованиями всевозможных
военных властей. Деревня систематически эксплоатировалась, не получая взамен ничего или очень мало. Требования
эти росли и росли, принимая чем дальше, тем все более чу
довищные размеры, пока ^чи, наконец, не приняли харак
тера беззастенчивого обирания оптом и в розницу, натурой
и деньгами.
«К концу лета 1919 г., писал в своей записке П. А. Богда
нов, деревня в своей массе определенно настраивалась про
тив белых». «Нет, видно опять придется уходить в Ланеву
рощу» (место пристанища зеленых), фраза, с которй расхо
дился волостной сход Прудской волости, Псковского уезда.
Те же настроения отчасти подметил в то время другой
официальный свидетель.
«Приказ № 19 о пользовании лесами вызвал большие
толки, я бы сказал, нарекания крестьян. Крестьяне толкуют
этот приказ на всякие лады, указывая, что с приходом бе
лых их не только не наделили землей, но оставили в силе
прежнее ограничение».
Естественно, что устранение всех вышеназванных при
чин должно было лечь в основу политики всякого правитель
ства, которое хотело продолжать дело борьбы с большеви
ками на северо-западе России.
«Новая земельная политика, говорит Богданов, должна
была воочию показать крестьянским массам северо-запада,
что интересы крестьянства в этой новой политике будут
превалировать, что в частности земля останется в руках му
жика; что деревня перестанет служить объектом для военно
административного усмотрения, что, наконец, а это самое
главное, белые лучше красных, ибо они несут с собой не
только белый хлеб, но и мир, и порядок, и свободу».
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
141
Эта мысль и была положена в основу земельной по
литики северо-западного правительства. Пункт 8-й декла
рации правительства поэтому говорил следующее: «Земель
ный вопрос будет решен согласно с волей трудового земле
дельческого населения, в Учредительном Собрании. Впредь
до решения последнего земля остается за земледельческим
населением, и сделки купли и продажи на внегородские
земли воспрещаются, за исключением особо важных случаев
и особого разрешения правительства».
Не считая себя в праве радикально разрешить земельный
вопрос на каждом отвоеванном у большевиков клочке Рос
сии, правительство в то же время хотело дать твердую базу
для пользования землей до Учредительного Собрания, не
запутывая еще больше, и без того достаточно запутанные
за годы революции земельные отношения.
Вся дальнейшая политика северо-западного правитель
ства строилась, как развитие п. 8-го декларации. Был от
менен ряд мелких сборов за разные виды пользования ле
сом, надельные леса вернули в распоряжение крестьян,
П. А. Богданов выработал проект временного земле
устройства крестьян. 18 октября совет министров утвердил
проект Богданова.
Как пояснил Богданов в заседании правительства, цели
его проекта сводились к следующему:
1) в области земельных отношений сохраняются те, ко
торые имели место к приходу белых войск, что должно дать
уверенность широким крестьянским массам, что реставра
ционных попыток у новой власти нет, и чтобы не запуты
вать земельных отношений еще больше;
2) изъять из рук администрации (в частности всяких ко
мендантов) разбирательство конфликтов, возникающих на
почве землевладения и землепользования, чем положить,
наконец, предел самоуправству органов военной власти;
3) отменить приказы Родзянко о земле и прекратить все
возникшие по ним дела и тем внести успокоение в деревню;
4) охранить от хищения и захвата совхозы, коммуны,
коллективы и др. советские имения, питомники и хозяйства
которых могли бы впоследствии послужить общеагрикуль
турным целям;
5) привлечь к работе по урегулированию земельных от
ношений само крестьянство, в лине земств и возобновив
шихся специальных земельных отделов.
К сожалению, все эти благие намерения проводились
в жизнь тоже с значительным запозданием. В продолжение
почти двух месяцев со времени возникновения правительства
вредные приказы ген. Родзянко (№ 12, 13, 14 и т. д.) остава
лись неприкосновенными, а в Гдове над возобновившим свою
142
В.
ГОРН
.деятельность земельным отделом распоряжался гдовский
комендант Штейн. Закон о землеустройстве приняли в са
мый разгар петроградской кампании, когда военные власти
менее всего поддавались обузданию. П. А. Богданов в своей
записке подробно останавливается на том впечатлении, ко
торое произвел закон на местах.
Органы военной власти проявили полную растерянность.
В то время, как агит-отдел штаба армии распространял при
каз министра земледелия, где было полностью передано по
становление 18 октября, в виде прокламации, в то время,
как приказ был расклеен в Ямбурге и Гатчине, в Гдовском
уезде он не был опубликован вовсе в виду резкого вмеша
тельства командира 2-го армейского корпуса, генерала
Арсеньева, запретившего заведующему гдовским земельным
-•отделом Зеленскому, через гдовского коменданта полковника
Штейна, рассылку этого приказа на месте. Мотивы запре
щения лишь много позже были изложены Зеленским при
личном докладе П. А. Богданову. Они оказались весьма
кратки и красочны.
Генерал Арсеньев заявил:
«Какой там приказ министра земледелия. Правительства
уже нет, и Богданов повешен».
В ответ на указние П. А. Богданова на недопустимость
замалчивания подобного факта (о нем Зеленский донес
тогда, когда очутился вне пределов досягаемости Арсеньева),
Зеленский чистосердечно признался, что боялся репрессий
горячего генерала.
В докладной записке о результатах командировки от
5 ноября 1919 года чиновник особых поручений при министре
земледелия, А. В. Волков, так писал о том же инциденте
П. А. Богданову:
«Заведующий земельным отделом, по его словам, дважды
ходил лично к коменданту г. Штейну и каждый раз полу
чал один и тот же ответ:«приказ этот не следует распро
странять, так как министерство земледелия, да и все прави
тельство, если уж не разогнано, то в ближайшие дни будет
разогнано», при чем в последний раз комендант сослался,
что вопрос этот подлежит компетенции штаба 2-го кор
пуса, находящегося в г. Гдове».
Получив докладную записку чиновника Волкова,
П. А. Богданов через министра внутренних дел в категориче
ской форме потребовал удаления и предания суду комен
данта Штейна. Но, увы, это была запоздалая буря в стакане
воды — кругом пахло общей катастрофой.
«Как реагировали широкие крестьянские массы на «Поло
жение о земле» сказать трудно,—говорит Богданов, — ибо
последовавшая катастрофа сев.-зап. армии смешала все
ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВ.-ЗАП. ОБЛАСТИ
143
карты, — можно говорить лишь об отдельных вестях с мест;
они определенно были положительны и говорили о правиль
ной линии поведения. «Положением о земле» пытались при
крыться от произвола местных комендантов».
8. Белые дипломаты и независимая Эстония.
Тяжела была задача нашего министра иностранных дел
С. Г. Лианозова. Противоречие между действительностью
и программой так ярко било в глаза, что эстонцы крайне
плохо верили С. Г., что мелочи не должны итти в счет и что
армия не питает к Эстонии никаких враждебных чувств.
.Иногда выпадали случаи, когда положение Лианозова ста
новилось просто невозможным. Из бесчисленной серии бес
тактностей, легкомысленно усложнявших наше положение,
приведу на выдержку два случая, относящихся к началу
и середине периода существования правительства.
В сентябре месяце Лианозов, Маргулиес и я должны были
тюехать по делам в Нарву. Когда мы приехали на ревельский
вокзал, то оказалось, что вагон, в котором надлежало нам
-ехать, не прицеплен. Сопровождавший премьер-министра
юфицер для поручений сильно возмутился такой невнима
тельностью эстонской администрации и попросил нас обо
ждать в буфете первого класса, пока он уладит это дело.
Я заказал себе чаю и подсел к одному из столиков, за ко
торым пили пиво и закусывали несколько эстонских офи
церов. Спустя некоторое время появляется наш адъютант
и громогласно докладывает:
— Вагон сейчас будет готов. Э т и ч у х н ы отчаянно ко
паются.
У эстонцев физиономии мгновенно вытянулись, поблед
нели, а у одного офицера стоном вырвалось.
— Какое безобразие...
Наш офицер был добрый славный малый, но что поде
лаешь, когда естество прет из всех щелей и в минуту досады
вырывается привитое старым воспитанием — «чухны».
С. Г. Лианозов вполголоса сделал замечание нашему офи
церу, но произведенного впечатления уже не вытравишь.
Эстонцы вскоре встали из-за моего столика и, что-то раз
драженно говоря по-эстонски, вышли из залы.
В другой раз «увлекся» сам ген. Юденич. После взятия
Гатчины он поехал осмотреть состояние этого города.
Главнокомандующий и его свита сидели в салон-вагоне. На
одной из промежуточных между Ямбургом и Гатчиной стан
ций в вагон зашел корреспондент эстонских газет и вежливо
попросил ген. Юденича дозволить ему проехать некоторое
расстояние в салоне генерала. Юденич разрешил это кор
144
В.
ГОРН
респонденту, и, перейдя к прерванному с собеседниками
разговору, видимо, совсем забыл о приютившемся где-то*
в уголке корреспонденте. В то время наша армия делала не
прерывные военные успехи, генерал был в благодушно-ро
зоватом настроении и, обращаясь к своим собеседникам,
между прочим пообещал им:
— Вот сначала возьмем Петроград, а потом повернем
штыки на Ревель...
Вернувшись домой, корреспондент поместил весь раз
говор в эстонских газетах, а может еще и лично осведомил
о нем свое правительство. При первом же визите в эстонское
министерство иностранных дел С. Г. Лианозов определенно
почувствовал, что эстонцы плохо верят его миролюбивым
заверениям. Слушая С. Г., эстонский министр как-то странно
и загадочно улыбался. С. Г. Лианозов в то время ничега
еще не знал о разговоре в вагоне ген. Юденича и, таким
образом, не понимал, в какое глупое положение ставил его*
разговор другого члена нашего правительства.
А сколько было-то и походя обраниваемых ругательств,
в роде «картофельной республики», «картошки» — не обе
решься!
V. БЫТ И НРАВЫ БЕЛОЙ АРМИИ И БЕЛОГО ТЫЛА.
Все предприятие вызвало в свое время много несбывшихся надежд, вскрыло по той же причине преждевременно
некоторые политические карты и обнаружило полную не
удовлетворительность помощи армии со стороны тыла.
Прежде всего розыгрались коммерческие аппетиты.
Возникла идея организации русско-эстонского и англо
русского банков. На обоих берегах Финского залива заше
велились ждавшие случая разные спекулянты. Глядя на них,
заволновались и обыватели. Люди, никогда не занимав
шиеся торговлей, бросились скупать разные товары, могу
щие понадобиться в Петрограде, перепродавали их во вто*
рые и третьи руки. Начался форменный спекулятивный
ажиотаж, взвинтивший цены на несколько раз против их
нормальной стоимости. Из Гельсингфорса и Ревеля эта ли
хорадка перекинулась в Копенгаген. Почуя крупную наживу,
появились на нашем горизонте одна-две акулы, почти с об
щеевропейской известностью. «Крылатки» полетели кверху
и стали расцениваться значительно выше эстонской марки.
К правительству приставали со всех сторон разные гишефтмахеры, агенты, посредники и просто «доброжелатели»,
наперебой предлагавшие разные проекты, комбинации
и просто продукты. Наиболее бесцеремонные, получив от
пор, лезли в обход к ген. Юденичу, стараясь «непосред
ственно с ним» заключить договор, поставку и т. п. При
этом, конечно, всячески инсинуировали по адресу отдель
ных министров, а генералу Юденичу льстили в глаза самым
безобразным образом, называя его единственным и безапеляционным вершителем всех дел и судеб, рассчитывая,
что генерал вот-вот совсем одуреет от чада этой пряной
лести и, как Крыловская ворона, обронит «сыр», предмет
любви этих патриотов. В числе «доброжелательских» про
ектов помню один, поданный Утеманом со товарищи, от
кровенно игнорирующий правительство, базарно-льстящий
генерал-диктатору и хвастливо показанный мне самим
ген. Юденичем, когда я был у него в Нарве, в кабинете, ' о
в данном случае дело пахло скорее политикой. За спиной
146
В.
ГОРН
Утемана (русского немца, председателя правлен, учетного
и ссудного банка в Петербурге) прятались сен. Иванов (с ко
торым мы разошлись по вопросу о портфелях), г. Тхоржевский (правая рука б. царского министра Кривошеина и до
могательство коим поста управляющего канцелярией со
вета министров в свое время нами было отклонено), г. Бер
(живое кадило проживавшего тогда около Гельсингфорса
великого князя Кирилла Владимировича), наш неизменный
«приятель» проф. Кузьмин-Караваев и «совершенно конспи
ративно» сам пламенный вдохновитель всей этой разно
шерстной оппозиции — проф. Карташев. На одного купца
приходилось четыре политика — комбинация совсем не
коммерческая.
Впрочем, кто тогда не пускался на закупки, всячески
конкурируя и без практической надобности развивая па
раллельную с министерством снабжения и продовольствия
деятельность по закупке разных продуктов, всего в 4 часах
езды от Ревеля, — в Гельсингфорсе. В моих бумагах, напри
мер, имеется отношение, в коем уже в начале ноября, т.-е.
после потери Луги и Гатчины и накануне падения Гдова,
правительству предлагалось заплатить свыше полумиллиона
финских марок за какую-то -колбасу, закупленную помимо
ведома наших министров, но исключительно «озабочиваясь
снабжением Петрограда продовольствием». Покупателями
были так называемые «гельсингфорцы» — уполномоченный
Красного креста по Петрограду проф. Цейдлер и предсе
датель комитета по организации городского управления
в Петрограде сен. Иванов. Конкуренция обнаружилась только
потому, что Петроград не был взят, армия откатилась на
зад, а колбаса оказалась, повидимому, неудовлетворитель
ного качества и не принималась контр-агентом назад. Не
случись первых двух неблагополучий, платеж в Петрограде
произвел бы «генерал-диктатор» (в «дни побед» эти почтен
ные деятели считали нас окончательно погребенными) и не
пришлось бы вновь иметь дело с северо-запдным правитель
ством.
Насколько помню, правительство отказалось принять
эту запоздалую во всех отношениях колбасу.
Трудно было не заразиться тогдашней горячкой, и чего
мудренного, что ею заболели вскоре наши тыловые деятели.
Взорванный в августе под Ямбургом мост через реку Лугу
управление военных сообщений чинило в течение почти
всей петроградской кампании. Благодаря такой черепашьей
работе, армия долгое время не могла перебросить к фронту
своих бронепоездов и перекатить танки. Ясно, что управле
ние оказалось не способно произвести своевременно по
чинку моста. Но это нисколько не помешало начальнику
БЫТ И НРАВЫ БЕЛОЙ АРМИИ И БЕЛОГО ТЫЛА
147
того же управления, полк. Третьякову, выступить с проектом
постройки узкоколейной железной дороги для стратегиче
ских целей. Правительству предлагалось заключить много
миллионный договор на совершенно сомнительное пред
приятие, потому что строить дорогу в условиях граждан
ской войны могло прийти в голову только изобретательным
на всякие расходы тыловикам. К несчастью для прожекте
ров, они так спешили с этим делом, что не успели зару
читься хотя бы предварительным согласием ген. Юденича,
что подбная дорога действительно понадобится по стратеги
ческим соображениям. В виду настойчивого предложения
полк. Третьякова, Ссылавшегося на требование ген. Родзянко,
поспешить с заключением необходимых для этой постройки
договоров на различные материалы, договор подвергли
критике, а попутно запросили телеграфно ген. Юденича,
нужна ли ему на самом деле такая дорога. Ответ убил всю
затею в одну минуту.
Из Штаба № 536.
Ревель. Председателю Совета Министров Лианозову.
58/№ 2/о. 'Узко-колейная железная дорога для армии со
вершенно не нужна.
Юденич.
Сорвалось... Думаю, что ген. Родзянко поддержал эту
нелепую затею только по неимению времени разобраться
в ней.
Многоопытный главный интендант, конечно, не делал та
ких грубых промахов. Он действовал в согласии с начальни
ком снабжения армии, ген. Яновым и бил неверняка:
ген. Янов (школьный товарищ Юденича) окончательно по
хитил сердце нашего главковерха.
На одной из страниц книги я осведомил читателя
с количеством нашей армии и снабжении ее мукой и салом.
Доставленных американцами продуктов было вполне доста
точно, считая армию даже в 40 тысяч человек, чего в дей
ствительности никогда не было. Тыловики, однако, рассу
дили иначе и на ноябрь месяц потребовали от министерства
продовольствия муку и сало для армии на 200 тысяч человек.
Ф. Г. Эйшинский, мин. продовольствия, вначале думал, что
тут произошла ошибка, объясняемая тем, что ведомость со
ставлялась в разгар наших успехов, и военное ведомство,
так сказать, заранее учитывало взятие Петрограда и увели
чение после сего размеров нашей армии. Он проектировал
поэтому сократить требования интедантов, по крайней мере,
вдвое. Помню, что я, как представитель государственного
контроля, сильно напал на совет министров, на Ф. Г. за его
148
В.
ГОРН
излишнюю доверчивость к интендантским акулам и совето
вал энергично сопротивляться всем дутым требованиям этих
господ. Меня поддержали М. С. Маргулиес и П. А. Богданов,
но продвольственную смету на 100 тысяч все-таки утвердили.
Большинству коллег казалась, очевидно, чудовищной мысль,,
что военное ведомство могло так обманывать./ По настоя
нию кого-то из нас, С. Г. Лианозов тем не менее запросил
ген. Юденича, не находит ли он, что цифра 200 тыс. чел.
чрезмерно увеличена интендантством. Генерал, видимо,
опять смалодушествовал и... поддержал интендантство,
в контакте с которым работал начальник снабжения армии1
г. Янов. Нижеприводимый документ ясно показывает, чья
рука водила пером ген. Юденича, когда он давал свой ответ
на запрос правительства; достаточно взглянуть на скрепу
бумаги.
Главнокомандующий армиями
Сев.-Зап. фронта
и
Военный Министр
6 ноября 1919 г.
№ 2449.
Председателю Совета Министров
Сев.-Зап. Правительства.
Вследствие телеграммы Вашей о том, что Главным На
чальником Снабжения фронта была заявлена потребность
армии на ноябрь в двести тысяч человек, сообщаю, что со
своей стороны не нахожу означенную цифру преувеличен
ной по следующим соображениям: к 26 октября с. г. числоедоков увеличилось с 23 тысяч до 90 тысяч и благодаря даль
нейшему продвижению вперед увеличивающееся число едо
ков не поддается точному учету. Далее в освобожденных от
большевиков местностях «производится мобилизация, вслед
ствие чего значительно увеличится общая цифра потребного
для армии продовольствия.
Таким обоазом, потребность заготовки продовольствия
на означенное число едоков вполне отвечает н а с т о я щ е й
о б с т а н о в к е , о чем и довожу до Вашего сведения.
Генерал от инфантерии Юд е н и ч .
Главный начальник снабжения
Генерального штаба генерал-майор Ян о в .
«Настоящая обстановка» в день подписания бумаги
6 ноябпя ген. Юденичу была известна, конечно, лучше, чем
нам: мы потеряли к тому времени Гатчину, Лугу, были на
кануне сдачи Гдова и, разумеется, не производили никакой
мобилизации, так как спешно отступали по всему фронту,
БЫТ И НРАВЫ БЕЛОЙ АРМИИ И БЕЛОГО ТЫЛА
149
утратив 9/10 ранее занятой нами территории. А армии
в «90 тысяч» мы не имели даже после взятия Царского
Села, ибо в течение всего похода наша армия не превышала
30 тысяч бойцов.
Сопротивление отдельных министров только разъяряло
тыловиков. Одно время ген. Янов всячески старался «под
сидеть» министра продовольствия Ф. Г. Эйшинского. В разтар кампании на фронте стал остро чувствоваться недоста
ток в автомобилях, ген. Янов шепнул Юденичу, что авто
мобили задержал Эйшинский в Ревеле. Юденич шлет почти
дерзкую телеграмму С. Г. Лианозову и требует расследовать
деятельность того министра, который губит дело армии.
По проверке оказывается, что из 90 машин, находившихся
в авто-транспорте министерства продовольствия, армии еще
до 10 октября было выдано 57 машин, американцам и англи
чанам — 6, эстонцам — 2, в ремонте находилось — 11 и не
посредственно обслуживало повседневную работу министер
ства лишь 14 машин. Подсидеть не только не удалось, но
обнаружилось, наоборот, что половину взятых автомобилей
задержал у себя тот же начальник снабжения армии. Скон
фуженный ген. Юденич просил забыть об его телеграмме.
История с покупкой бензина для автомобилей была
прямо возмутительна. Нехватка бензина произошла по
вине начальника снабжения армии. ОЪ, как я говорил выше,
упорно саботировал правительственные органы снабжения,
вследствие чего им приходилось ощупью намечать, что не
обходимо в первую голову для нужд армии. Делалось это
с явною целью дискредитировать их деятельность в глазах
главнокомандующего, чтобы доказать необходимость само
стоятельных закупок за границей непосредственно ген. Яно
вым. Впоследствии особая ревизионная комиссия детально
остановилась на разборе этой аферы. Выяснилась довольно
своеобразная деятельность ген. Янова. Зная, что бензин
уже закуплен С. Г. Лианозовым и должен в ближайшие дни
прибыть в Ревель, ген. Янов вдруг запросил у Торгового
Отдела министерства снабжения бензин в количестве, пре
вышающем р а з в 7 действительную потребность, и, так как
ответ мог быть только отрицательным, он на другой же
день испросил у ген. Юденича чудовищный кредит на
44.517 фун. стерлингов и заказал бензин в Копенгагене.
Цена на бензин и притом на ненужную огромную партию
оказалсь в 1% раза выше той, по которой' купил через
г. Гулькевича С. Г. Лианозов. «Ясно было, говорилось в од
ном свидетельском показании комиссии, что ген. Янов чрез
вычайно был заинтересован в том, чтобы ему удалось зака
зать эту огромную партию бензина и, заказал нигде в дру
гом месте, как в Копенгагене».
150
В.
ГОРН
Мало того, когда лианозовский бензин прибыл уже
в Ревель, ген. Янов, спустя продолжительное время, запро
сил С. Г. Лианозова телеграммой, почему не прибыл обе
щанный бензин. Произвели быстро проверку и выяснилось,
что бензин давно на месте и что, следовательно, ген. Янов
не знал даже того, что творится в его собственном ведом
стве.
Так же блестяще ген. Янов пытался закупить аэропланы
за границей, валенки и проч. имущество. Все за спиной
и без ведома наших органов снабжения, вступая часто в до
говоры с людьми явно ненадежными, как, например, амери
канский кап. Мартин, обязавшийся доставить 20 аэропланов,
в то время как американское правительство категорически
запретило ему вывоз всяких военных материалов, о чем
и уведомило г. Гулькевича в Стокгольме.
В числе лиц, допрошенных ревизионной комиссией по
делу ген. Янова, был штаб-офицер для поручений при пред
седателе совета министров, полк. Долуханов. Его показа
ние значится в особом рапорте председателю комиссии. Ра
зобрав подробно все приемы деятельности начальника сна
бжения армии и сообщив относящиеся сюда факты, он ре
зюмирует свой рапорт, между прочим, так:
«Вышеизложенное указывает, как упорно добивался
главный начальник снабжения получить в свое полное рас
поряжение заготовки для армии, как стремился он всячески
побороть выставленные ему в этом отношении Правитель
ством препятствия, как вводил он для этого в заблуждениеГлавнокомандующего и провоцировал его писать бумаги,
явно не отвечающие ни фактическому положению вещей, ни
действительной пользе казны».
Правительство, конечно, сильно боролось против своево
лия ген. Янова. Еще в начале кампании оно в одном из за
седаний вновь подтвердило, что закупки за границей не
входят в компетенцию ген. Янова, сообщило это постано
вление ген. Юденичу и просило его сделать соответствующее
внушение ген. Янову.
Не довольствуясь официальными постановлениями, от
дельные министры многократно жаловались Юденичу на
действия Янова, при каждой личной встрече. Ничто не помо
гало: ген. Юденич либо отмалчивался, либо писал несооб
разные бумаги под диктовку того же Янова.
А с середины октября подули ветры, грозившие смести
само правительство.
Как только обнаружились первые успехи армии, тотчас
же усилилось давление на ген. Юденича окружавшей ега
реакционной клики. К этому присоединились происки г.г.
«гельсингфорцев», они начали то и дело сновать в Нарву,,
БЫТ И НРАВЫ БЕЛОЙ АРМИИ И БЕЛОГО ТЫЛА
151
в ставку главнокомандующего, окутывая свои поездки глу
бокой тайной. Результаты скоро не замедлили сказаться.
Подстрекаемый черными патриотами, генерал сделал два
распоряжения, фактически упразднявшие северо-западное
правительство на внешнем и внутреннем фронте его дея
тельности. Особым приказом он объявил всю белую терри
торию театром военных действий и назначил военным гене
рал-губернатором ген. Глазенаппа, а находящемуся в Гель
сингфорсе ген. Гулевичу телеграфно поручил быть его пред
ставителем по всем гражданским и военным делам сев.-зап.
области. Когда то и другое стало известно, в гельсингфорском стане поднялось неописуемое ликование.
Близорукие политики, окружившие ген. Юденича, не учли
многих вещей, сразу подорвав некоторые из тех корней, ко
торые должны были питать успех нашей армии. И приказ
и телеграмма Юденича моментально стали известны прежде
всего в Ревеле. На эстонцев они произвели ошеломляющее
впечатление. Начался звон в прессе, а министр Геллат
в своей канцелярии при чиновниках откровенно заявил, что
с.-з. правительство больше не существует. Правительствен
ные их круги настроились враждебно к ген. Юденичу.
Грабежи были одной из язв всех белых армий. Наша
армия тоже не избегла этого зла, с тою только разницей»
что любители поживы здесь преимущественно «грабили на
грабленное», т.-е. национализированное большевиками чу
жое добро, или обворовывали общественное и государствен
ное имущество. Благодаря такой своебразной системе ви
димости массового грабежа не получалось; грабеж «на
грабленного» происходил, конечно, исключительно по го
родам. Деревнями войска в этот поход проходили быстро,
брали самое необходимое и редко обижали крестьян. Не
сколько картин, которые я приведу дальше, покажут чита
телю, что грабеж производился отнюдь не для Удовлетворе
ния элементарных и вопиющих нужд армии, а просто по
распущенности нравов и жажды крупной наживы со сто
роны отдельных военноначальников.
«20 октября 1919 г., — рассказывал некто г. Смелков,
член Павловской городской управы и впоследствии чинов
ник особой ревизионной комиссии ген. Ярославцева, —
3-я дивизия с.-з. армии в составе Вятского, Волынского
и Даниловского полков заняла г. Павловск, Петроградской
губернии. Нашлись люди, которые решили использовать
приход белых с целью свести счеты со своими личными вра
гами, коих оговорили перед белыми, а те без долгих разго
воров их перевешали. В числе казненных не было ни од
ного коммуниста... На следующее утро, по приходе белых»
местное население решило организовать городское само
152
В.
ГОРН
управление. Таким образом возникла Павловская городская
управа... (на долю рассказчика выпало заведывание поли
цией). Организовав наспех местную полицию, я послал
часть полицейских собирать брошенные красными у станции
Павловск 2-й винтовки и другие предметы военного снаря
жения, а двух полицейских оставил в помещении управы
для окарауливания нижнего этажа, где большевиками было
сложено в 5 комнатах реквизированное имущество с социа
лизированных дач. Имущество это, в виду огромной его
ценности, решено было переписать, а затем, по мере воз
можности, возвратить владельцам. Там были самые разно
образные вещи из лучших особняков Павловска. Опечатав
все входные двери в комнаты, где хранилось это имущество,
своей именной печатью и поставив снаружи часовых с вин
товками, я через несколько часов случайно заметил, что
одна из входных дверей открыта настежь, в помещении хо
зяйничают офицеры и солдаты. Со слов дежурного поли
цейского я узнал, что несколько возов с имуществом уже
вывезено ими. На мои и г. Башлягера (другого члена
управы) протесты и требования покинуть помещение офи
цер дерзко возразил нам, что он действует по предписанию
штаба 3 дивизии и более знать никого не желает. По про
верке по телефону слова этого офицера не подтвердились.
Тогда я обратился к коменданту города, ротмистру Голоща
пову, который, пошептавшись с офицером, куда-то скрылся
и ничем нам не помог. Пришлось обратиться за содействием
к начальнику гарнизона г. Павловска ген. Дракке, который
немедленно явился в управу, прекратил это самовольное
расхищение имущества и удалил офицера с солдатами.
Всех вещей, вывезенных этими господами, установить
нельзя, так как они выносили вещи в ящиках и успели вы
везти до моего прихода по показанию полицейского семь
возов; лично при мне они упаковывали в ящики: шелковые
портьеры, чайную и столовую посуду с вензелями Констан
тина Константиновича, один из сервизов, который (на шесть
дюжин) оказался разрозненным, так как глубокие тарелки
и чашки для бульона остались невывезенными. Сервиз этот
впоследствии я лично видел на вечере в Даниловском полку,
а прочую посуду, старинные скатерти и попоны с вензелями
императорской охоты у начальника 3-ей дивизии ген. Ветренко, посуду и скатерти на квартире, а попону на его соб
ственных (?) лошадях. В январе 1920 г. жена моя была сви
детельницей продажи Константиновского сервиза офице
рами Даниловского полка, при чем продавался сервиз в роз
ницу и по такой дешевой цене, что моментально весь ока
зался распроданным (дивные тарелки продавались по 10 ма
рок штука)... Посланные мною для сбора военного снаряже
БЫТ И НРАВЫ БЕЛОЙ АРМИИ И БЕЛОГО ТЫЛА
153
ния полицейские, совместно с железнодорожниками станции
Павловск 2-й, собрали с полей около 1600 винтовок и до
вольно крупное количество патронов... На неоднократные
мои заявления начальнику штаба 3-й дивизии, подполков
нику Кусакову, забрать эти винтовки и патроны, я получал
неизменный ответ, что у него нет ни людей, ни подвод. Так
это оружие и осталось в Павловске... Характерно, что в окре
стностях Павловска было реквизировано до 1000 подвод, на
которых вывезено было разнообразное имущество, ничего
общего не имеющее с военным снаряжением, как-то: стекла,
клей, пилы, масляная краска, печные дверцы, дверные ручки,
материя, мебель, столярный клей и многое другое... Боль
шинство его (имущества) находилось в Даниловском полку
и продавалось в Нарве. Из разговоров было видно, что из
Павловска Даниловским отрядом было вывезено имущество,
принадлежащее союзу кооперативов (станции Павловск 2-й),
но за достоверность этого не ручаюсь».
Особенно позорным пятном на отдельных чинов армии
.ложится грабеж гатчинского дворца.
«Кроме того, — читаем мы в совершенно секретном доне
сении начальнику контр-разведывательного отделения от
2-го декабря 1919 года, — получены сообщения, что чинами
штаба 1-го стрелкового корпуса из Гатчины было вывезено
два или три вагона дворцового имущества, среди которого
находится серебряная и иная дворцовая посуда с гербами
и вензелями, а также другие ценные вещи. Имущество это
разделено между В-ным, 3-ным и А-вым, у которого среди
прочих вещей находится золотой парчи халат. Некоторые
из названных лиц спешно распродают доставшееся на их
долю имущество, некоторые же хранят».
Хищения оказались очень крупные. Имущество долго
после похода продавалось в Ревеле, сначала тайно, а потом,
когда перешло к перекупщикам, совершенно явно, вплоть до
публикации в местных газетах:
«Охотничья карета Александра II, отделана слоновой
костью, продается на Б. Розенкранцской, 16, узнать в мага
зине № 1».
Это откровенное объявление появилось в № 69 ревель«ских «Последних Известий» от 1 ноября 1920 г.
VI. РАЗЛОЖЕНИЕ И ГИБЕЛЬ.
Отступление армии от Гатчины до эстонской границы
произошло в две недели. Армия пятилась назад, недоуме
вая, не видя перед собой врага, голодная. Хозяйственная:
часть окончательно развалилась, а интендантский грабеж
обратно-пропорционально рос, по мере приближения
к Нарве. За отсутствием печеного хлеба, солдаты и строе
вые офицеры питались самодельными блинами, сготовлен
ными у походных костров, а сала часто вовсе не получали,
хотя интенданты стали выводить в ведомостях уже по
ЗУ2 фунта в день на человека!
Надоедание, однообразная пища и начавшиеся морозы
стали подтачивать здоровье солдат. За отступающей ар
мией тащились многочисленные беженцы, плохо одетые,
тоже голодные, часто с детьми, на измученных, некормлен
ных деревенских клячах или в товарных без печей вагонах.
Беженцы мерли, как мухи, ухудшая и без того тяжелое нрав
ственное состояние армии. Кроме того самый отход совер
шался крайне беспорядочно.
«При отходе от Гатчины, войска, по словам ген. Ярослав
цева, не имея руководящих указаний, отходили в беспорядке.
Начальники дивизий ездили к ген. Юденичу в Нарву за ин
струкциями, 'но ни он, ни начальник штаба ген. Вандам, ни
его коллеги — Малявин и Прюссинг не знали, на что ре
шиться, и отход обратился в бесцельное, стихийное отсту
пление».
Но, даже потеряв г. Ямбург 14 ноября, армия еще про
должала обороняться на позициях перед Нарвой. «2-я и 3-я
дивизии, говорит ген. Ярославцев, были вполне боеспо
собны, и если бы-не враждебные действия эстонцев, могли
бы сново оправиться в тылу. Немного хуже обстояло делов 4-й и 5-й дивизиях, но и они стояли на позиции у дер.
Криуши и выносили порядочные бои. Остальные войска
отошли в глубокий тыл на территорию Эстонии и были там
разоружены эстонцами».
В эстонской армии к этому времени действительно стало
нарастать определенно враждебное отношение к нашей се-
РАЗЛОЖЕНИЕ И ГИБЕЛЬ
155
веро-западной армии. Разъяренные большевики мечтали
заодно свести счеты и с Эстонией. С конца ноября начи
наются их яростные атаки на Нарву. Теперь кашу прихо
дится расхлебывать уже эстонской армии, враг грозит ее
территории. Большевики бросают нашодступы к Нарве от'борные части, устраивая в день до 17 лобовых атак. Драться
против них очень тяжело, число жертв растет. Непрекращающаяся тайная большевистская агитация коварно шепчет
на ухо каждому эстонскому солдату, что виной всему «северо-западники»: из-за них эстонцам вновь приходится про
ливать кровь, из-за их присутствия в Эстонии и упорстве
откладывается мир с советской Россией. Эстонский солдат
начинает звереть и враждебно коситься на наших солдат,
видя в них единственную причину продолжения войны с
большевиками. При встрече с нашими частями эстонцы бра
нят их, «куррат» (по-эстонски — черти) слышится на каждом
шагу. Перешедшие на эстонскую территорию русские части
эстонцы без зазрения совести грабят, отнимая обозы, раста
скивая снаряжение. Кое-где столкновения переходят во
взаимную рукопашную.
Положение нашей армии двусмысленное и трагическое.
В то время, как часть ее на эстонской территории подвер
гается всяким мытарствам и издевательствам, другая — вме
сте с эстонцами—отбивает атаки большевиков в обход Нарве..
Наши солдаты начинают недоумевать: борьба бок-о-бок
с эстонцами для них теряет всякий смысл. К чему, думается
рядовому воину, помогать эстонцам, раз они так враждебно
относятся к русской армии. Ведь было несколько случаев,,
когда припертые большевиками к эстонской границе наши
солдаты, отступая, натыкались на эстонские пулеметы, ока
зываясь, буквально, меж двух огней. Вперед не пробиться,
а назад не пускают эстонцы. В результате начиналась демо
рализация среди наших солдат, против чего строевые офи
церы часто бессильны были бороться, ибо сами начинали те
рять представление о смысле русской армии.
Справедливость требует сказать, что само эстонское ко
мандование попало в этот момент в положение подозревае
мого. Общественное мнение и пресса откровенно высказы
вались за мир с большевиками, а командование вынуждено
было напрягать отчаянные усилия, чтобы удержать боеспо
собность своей армии, потому что текущий день требовал
пока борьбы. Для переговоров о мире нужно было время,
а враг не ждал и лез вперед. Эстонскому солдату вся си
туация становилась тоже непонятной. В войсках появился
ропот. Большевистская агитация, конечно, и тут не дремала.
Ген. Лайдонер счел необходимым издать особый приказа
своим войскам.
156
В.
ГОРН
«Неприятель, говорил он, старается всячески использо
вать это обстоятельство (то-есть продолжение борьбы на
фронте, В. Г.) и разбить наше войско, чтобы таким образом
вполне подчинить нас своей власти. Ведут широкую пропа
ганду с целью натравить солдат на офицеров и военное на
чальство, объясняя, что офицеры против окончания войны,
потому что после окончания войны, у них не будет никаких
занятий»...
Генерал Лайдонер объяснял солдатам, что для заключе
ния мира правительству нужно время, оно знает, как трудно
вести войну, но пока необходимо воевать, чтобы вполне га
рантировать государственное и национальное бытие Эстонии.
Правительство республики сделает
все возможное,
чтобы окончить войну и дать юному государству возмож
ность мирного развития. Можно утверждать, что в настоя
щий момент надежда на мир обоснована более чем когдалибо. Что же касается войска, то наше войско в полном
составе от главнокомандующего до рядового находится
в полном распоряжении правительства республики.
Войска* главнокомандование войсками не ведут и не
смеют вести самостоятельной политики в вопросе мира или
в других вопросах, разговоры о том, что эстонские офицеры
после окончания войны не будут иметь работы, безоснова
тельны. В Эстонии чувствуется большой недостаток в об
разованных людях. Когда война кончится и офицеры осво
бодятся от военной службы, они без труда найдут занятия
в государственных и в частных учреждениях, где они будут
материально более обеспечены, чем теперь, получая то ма
ленькое жалование, какое в силах платить им за военную
службу наше юное государство».
При таких условиях вся окружающая обстановка опре
деленно складывалась- против дальнейшего существования
северо-западной армии и ее дальнейших задач в противоболыневистской борьбе. Фактов было слишком много, чтобы
крепко задуматься: «что же делать дальше».
Положение в конце концов стало совершенно невыно
симо. К убийственному состоянию армии, присоединились
душураздирающие сцены гибели несчастных беженцев и их
детей, буквально замерзавших в снегу перед проволочным
заграждением Нарвы.
Когда в конце ноября выяснился полный развал армии,
оппозиция генералу Юденичу достигла апогея. Командиры
отдельных частей устроили совещание и через командую
щего корпусом графа Палена подали рапорт о необходимо
сти передать главнокомандование русской армией главно
командующему ген. Байдонеру. Этот рапорт косвенно вы
разил тем самым недоверие Юденичу. Он понял это и по
РАЗЛОЖЕНИЕ И ГИБЕЛЬ
157
спешил передать командование ген. Глазенаппу, произведя
ген. Глазенаппа в генерал-лейтенанты и наградив Анной 1-ой
степени с мечами, хотя генерал этот не командовал до этого
времени ни одной боевой воинской частью.
1-го декабря 1919 г. новый командующий издал грозный
приказ, не вязавшийся ни с фактическим положением демо
рализованной армии, ни с окружающей политической обста
новкой, хотя в нем и содержалось немало эффектных мест,
на которые ген. Глазенапп был такой мастер.
«1 д е к а б р я 1919 г. № 573. г. Н а р в а .
Офицеры и солдаты, я знаю, вы ^переживаете трудное
время, вы устали, зачастую лишены в достаточной мере про
довольствия, одежды и даже крова.
Вы неспокойны за свой тыл; вам говорят, что Эстония
заключает с большевиками мир, якобы русских солдат це
пустят за Нарву.
Большевистские шпионы раздувают эти слухи, шепчут
вам, что дело погибло и выхода нет. Малодушные пали ду
хом, поверили, появились переходы в другие армии, порой
не русские.
В такое тяжелое время я принял командование над вами.
Переход Нарвы некоторыми нашими частями произошел
случайно. Этим воспользовались эстонские и русские боль
шевистские агенты и, пользуясь неизбежным временным
беспорядком, вызвали ряд столкновений между эстонскими
и нашими войсками, пугая первых русской опасностью и нас
якобы тайными предательскими замыслами эстонцев.
Что бы ни говорили большевистские агенты, что бы ни
писали купленные ими газеты, русское дело, начатое вами
здесь, на севере, не погибнет. Армия цела и не переставая
выполняет свой высокий долг.
В эти трудные дни каждый русский душой должен напречь все свои силы, ближе держаться друг друга, поддер
живать малодушных. Сила наша в правом деле, в полном
единении всех от генерала до солдата.
Я крепко взял в свои руки дело и его не выпущу; ни один
офицер, ни солдат не погибнет напрасно и не будет оставлен
врагу. Выходы имеются. У нас всегда есть место, где нас
примут, где наша родная, русская земля и армия — это Юг.
Но, мы должны ради общего великого дела оставаться
здесь, не давать свободно вздохнуть комиссарам, создавать
постоянную угрозу и заставлять их держать свои войска
против нас, не давая им перебросить их куда либо, позво
лять налаживать свой транспорт, и, достигая этого, мы свой
долг исполняем. Постепенно наш тыл налаживается. Я за
ставляю тыловых чинов работать так, как они обязаны, или
я их уничтожу, как бесполезный и вредный элемент. Я бес
158
В.
ГОРН
пощадно расправлюсь с теми, по чьей вине офицеры и сол
даты фронта ходили оборванными и босыми и во время не
получили пищи.
Моя самая большая забота дать вам заслуженный от
дых — и тогда, когда вы вновь подкрепите свои силы, ко
нец всем опасениям. Каждый из вас знает, что красные, ко
торых вы гнали, как зайцев, не сделались теперь лучше
и сильнее. Они голоднее, хуже одеты, чем вы, и им неоткуда
взять.
Зимней кампании красным не вытерпеть, а вы будете
иметь все необходимое.
Я требую от всех офицеров и солдат собрать все свои
силы, всю энергию, тщательней, чем когда-либо относиться
к своим обязанностям, никакой распущенности, расхлябан
ности. Всем начальникам приказываю быть ближе к своим
подчиненным.
Все чины тыла должны помнить, что они сидят спокойно
только потому, что впереди кучка героев несет свой белый
крест перед родиной.
Я требую, чтобы для них были положены все силы: вся
кая небрежность, недостаточная заботливость тыла о фронте
будет караться мной беспощадно, все трусы, вся слабая ду
хом мразь, которая думает, что судьба России решается на
реке Нарве, пускай убирается к красным, они нам не нужны
и в рядах красных для нас не опасны. После за свою измену
они понесут свою заслуженную кару.
Командующий армией генерал-лейтенант Г л а з е н а п п».
За эфектными выступлениями генерала следовало столь
же неэффектное «действие». Генерал сложился и... уехал
в Ревель. По человечеству трудно его винить, но тогда за
чем было рисовать какие-то несбыточные перспективы, угро
жать, подтягивать, если в распоряжении не было реши
тельно никаких средств, чтобы скрасить повседневное без
отрадное положение офицеров и солдат. Та же mania grandiosa, что и в знаменитом его «генерал-губернаторстве».
Правда, нашлось несколько штатских простаков, которые
поверили, или сделали вид, что поверили реформаторским
возможностям генерал и в качестве «общественных деяте
лей» выразили генералу на первых порах «доверие». Это
была небольшая кучка нарвских беженцев, закрывавшая
глаза на предыдущую роль этого реакционного генерала
в армии и пытавшаяся выставить его в роли нового мессии
белого движения. Несколько позже генерал командировал
этих лиц в Лондон и Париж. Они старались там представить
черное белым, но им никто не поверил, и, покатавшись по
Европе, они вернулись «несолоно хлебавши домой», окутав
свою поездку глубочайшей тайной.
РАЗЛОЖЕНИЕ И ГИБЕЛЬ
159
Чистка армии свелась к образованию так называемых
«особых комиссий по ревизии тыловых учреждений и уста
новлений бывшей северо-западной армии» в Нарве и Ревеле.
Первоначальная нарвская комиссия ген. Ярославцева про
существовала всего несколько дней. Генерал Глазенапп вне
запно ее закрыл, так как выяснилось на первых же порах,
что чистить нужно прежде всего верхи, то-есть штабную
компанию. Тут генерал, конечно, сразу обломал бы свои
зубы, а потому он перенес центр тяжести на менее страш
ные места. Я привожу отчет о деятельности одной из этих
комиссий с их общими заключением в приложении к своей
книге. Отчет оказался очень скромным, хотя и в нем
безобразие отдельных «деятелей» довольно недвусмысленно
вскрывает многие язвы нашей армии. Политическая сторона
дела, конечно, вовсе оказалась затушеванной в этом отчете,
а до многих из фактических злоупотреблений комиссия во
все не успела добраться. К заключению нарвской комиссии
был приложен список лиц, дальнейшее пребывание коих
в Российской армии комиссия считала впредь вообще не
допустимым. По понятным причинам я не привожу д прило
жении этого списка — заподозренные не есть еще признан
ные виновными, хотя список потом представили военному
прокурору эстонской республики на предмет привлечения
виновных к уголовной ответственности.
С заключением эстонского военного министра список
препроводили министру внутренних дел Геллату, а тот огра
ничился резолюцией: «пребывание означенных лиц в пре
делах республики нежелательно. Предложить выехать, в про
тивном случае, выслать». Результаты ревельской комиссии
почему-то положили под спуд. Они мне неизвестны.
Увидав, как «ликвидируется» имущество армии, некото
рые должностные военные лица решили не зевать. «Стали
присваивать, — рассказывал генерал Ярославцев, — казен
ные деньги и с ними уезжать, не выплачивая солдатам жа
лованья, продавали или передавали эстонцам казенное иму
щество и тоже безнаказанно уходили». Словом, к внешней
«реквизиции» присоединился местами собственный грабеж,
Хищники рассуждали довольно просто: «если я не возьму,
возьмут эстонцы».
Эвакуировавшаяся в Эстонию армия и беженцы оказа
лись сосредоточенными на крайне узком плацдарме. Не
хватало жилищ, платья, питание было недостаточно, нача
лась повальная эпидемия сыпного тифа, унесшая в могилу
2/ 3 армии и много беженцев. Восточная часть Эстонии по
крылась многими могильными холмами несчастных солдат
и офицеров армии.
160
в. Г О Р Н
Но куда же, спрашивается, делось все начальство? А начальство все уехало, и в Нарву носа не кажет. Говорят, что
оно сидит в Ревеле, в лучшей гостинице и «ликвидирует».
22 января 1920 г. генерал Юденич издал приказ о пол
ной ликвидации армии. Начальником военной ликвидацион
ной комиссии он назначил ген. графа Палена, а генералу
Глазенаппу поручил общее наблюдение за всей ликвидацией,
заявив в приказе, что все необходимое для этого он пере
дал ген. Глазенаппу. Сколько передал денег ген. Юденич
и передал ли их, никто не мог сказать. Эстонцы в это время
зорко следили за ген. Юденичем, а когда он хотел выехать
в Финляндию, то выездной визы не дали. Я совершенно не
вмешивался в эти дела, да со мной и не стали бы говорить.
Незадолго до издания приказа, в № газеты бывшего ми
нистра Иванова «Верный Путь» 15 января 1920 года появи
лось открытое письмо к «руководителю северо-западной
армии», подписанное «группой беженцев общественных дея
телей», где предъявлялось ген. Юденичу до 9 вопросов
о причинахкатастрофы армии и спрашивалось, куда рас
ходовался колчаковский фонд и когда ген. Юденич даст
отчет о деньгах. Письмо было редактировано в резком обли
чительном тоне, при чем говорилось о каких-то подозри
тельных валютных операциях генерала. На письмо ген. Юде
нич вовсе не реагировал, но поползли слухи, что в Ревеле
появился ген. Балахович и вместе с Ивановым опять что-то
затевают. .
В ночь на 28 января 1920 года в гостиницу «Коммерс»,
пооживал в Ревеле ген. Юденич, явился некто г. Ляхницкий, Балахович (Иванов не пошел дальше лестницы второго
этажа), несколько русских офицеров, три чина эстонской по
лиции и арестовали ген. Юденича. Номер его опечатали,
а самого ген. Юденича увезли на вокзал, посадили в вагон
и отправили по направлению к Тапсу. Ляхницкий изобра
жал из себя прокурора петроградского окружного суда
(хотя все чины северо-западного правительства давно были
уволены еще в декабре от своих должностей), который
будто бы по долгу службы решил арестовать преступного
ген. Юденича, собиравшегося избегнуть законной ответ
ственности.
Вся махинация балаховцев была явно шита белыми нит
ками, но наводило на странные размышления присутствие
ппи аоесте и содействие эстонской полиции, подчиненной
как всюду, министру внутренних дел, каковым тогда состоял
Геллат. По одной версии из-за вмешательства союзников
(что потом официально эстонцами опровергалось), по дру
гой, по непосоедственному распоряжению поавительства.
Юденича вернули из Тапса назад, и он переселился в поме
161
РАЗЛОЖЕНИЕ И ГИБЕЛЬ
щение английской военной миссии. При освобождении он
выдал ордера на 227 тысяч фунт, стерл.,
миллиона фин
ских марок, 110— 115 милл. эст. марок, оставляемых им на
ликвидацию армии, и подписку об отсутствии у него других:
сумм, могущих пойти на обеспечение чинов сев.-зап. армии.
Обо все этом было тогда же напечатано в ревельских га
зетах.
Я узнал об аресте ген. Юденича последним на другой:
день, от поверенного ген. Юденича, г. Агапова. Я телефо
нировал Геллату и тот ответил мне, что это дело Балаховича,
он хотел его арестовать, но тот скрылся. Тогда я отправился
к эст. министру иностранных дел и выразил ему изумление,
как могла участвовать в этом деле эстонская полиция,
и спросил, когда будет освобожден ген. Юденич. Министр
ответил, что Юденич уже свободен, эстонские власти тут не
при чем и виновные в аресте понесут наказание. По возвра
щении домой, я застал у себя сотрудника «Своб. России»,,
которому и передал о своем визите и разговоре с министром:
ин. дел. Он поместил интервью в газете. Лианозову я те
леграфировал подробно в Париж немедленно же, но он уз
нал об инциденте до получения моей телеграммы и потому4
сам телеграфировал через французскую миссию, чтобы я не
медленно вступился за ген. Юденича. В ответ на это я со
общил ему, что генерал уже свободен. И об этой моей пере
писке с Лианозовым появилось сообщение в «Своб. Рос
сии». Привожу эти подробности исключительно потому, что
позже на меня напали в русской прессе и слева и справа. Балаховцы упрекали меня в газете «Жизнь» в бездеятельности,
что я будто попустительствовал ген. Юденичу и даже засту
пился за него, а генеральский поклонник, бывший социалист
Алексинский в длинном интервью в гельсингфорской газете
«Новая Русская жизнь» обвинял меня в том, что арест Юде
нича произошел по п р е д в а р и т е л ь н о м у с о г л а ш е
н и ю м е ж д у мн о й , И в а н о в ы м и Г е л л а т о м. Неле
пее и вздорнее этого обвинения придумать было нельзя.
Если бы это происходило так, то балаховцы не метали бы
против меня громов, а затем всякий, кто хоть немного был
знаком с нашим отношением к г. Иванову, воздержался бы
писать подобный вздор. Как ни желал я помочь покинутой
армии, я тем не менее очень возмутился арестом ген. Юде
нича, потому что вмешательство балаховцев всего менее
гарантировало в моих глазах судьбу имевшихся у ген. Юде
нича денег.
Юденич под Петроградом
6
М. С. МАРГУЛИЕС.
ИЗ
ДНЕВНИКА.
19 сентября. Пятница.
Был полковник Поляков; какой-то англичанин спьяна
проболтался, что Пири отозван; но объяснение такое:
убран за то, что содействуя образованию Северо-Запад
ного Правительства, не сумел наладить добрых к нему
отношений эстонского правительства. Спасибо и на этом.
Был Поляков у Лайдонера и говорил о Балаховиче.
Балаховичу он предложил командование батальоном на
Изборском фронте (человек 500—600). Балахович отказался.
Предполагалось дать ему снаряжение, но пришлось отка
зать, так как пароход со снаряжением, полученный эстон
цами от французской ликвидационной комиссии, третьего
дня затонул со всем грузом (погибло несколько десятков
тысяч сапог).
На вопрос полковника о посягательстве на генералов
и на нас, Лайдонер сказал: «как я не позволил арестовать
Балаховича, так я не позволю арестовать кого бы то ни
было».
Приходил шведский инженер и предлагал такую комби
нацию: мы даем им монополию на вывоз льна, а они наймут
в Швеции корпус волонтеров в 4.000 человек. Этим послед
ним нужно депонировать три миллиона крон гаран
тий в Швеции и платить солдатам по 150 крон и 10 рублей
в месяц на всем готовом. Я предложил найти в Швеции
льняную ткацкую фирму, которая гарантировала бы три
миллиона волонтерам за монополию вывоза льна, — осталь
ные мы взяли бы на себя. Не понравилось.
Заходил Лианозов. Беседовал долго с генералом Юдени
чем. Генерал переехал окончательно в Ревель, предоставив
фронт Родзянко, который сохранил всех трех подлежавших
увольнению полковников. Таким образом, фронт Гдовский
у Арсеньева, Нарвский и командование армией у Родзянко;
у Юденича — ничего, кроме заседаний с нами. А после взя
тия Эрзерума, как захлебывалась пресса от восторгов пред
«героем». Куда все это геройство девалось?
Генерал против приглашения Савинкова — убийца, дес
кать; вот и Колчак убрал его от себя подальше в Париж;
166
М.
С.
МАРГУЛИЕС
но Алексинского, которого предлагают наши с.-д., согласен;
он-де — ручной.
В 6 часов приезжает ко мне генерал Родзянко.
Заявил, что наши левые собираются вести, как ему стало
известным, пропаганду на фронте; керенщины он не допу
стит, да и ни к чему пропаганда — дух солдат и офицеров
прекрасен; солдаты дерутся, как львы; их отношения с офи
церами прекрасные, нигде нет и не было между солдатами
и офицерами таких простых и дружеских отношений; это
признают и все побывавшие на фронте иностранцы. Ему со
общили, что на собраниях социалистического блока бывают
офицеры. Он ничего не имеет против социалистов, но счи
тает теперь неуместным для военных заниматься политикой,
в которой и сам ничего не смыслит; пропагандистов он во
всяком случае не фронт не пустит (Лианозову он сказал, что
повесит их).
Успокоил его, заявив, что правительство действительно
организует отдел пропаганды, но не в рядах белой, а крас
ной армии, куда и пойдут все листовки.
Далее Родзянко указывает на необходимость купить
скорее лошадей для армии; начальником реА
монтной части
он назначил полковника Зейдлица (одного из тех, чье про
шение об отставке было в руках генерала Юденича) — чело
века величайшей честности и большой опытности. Предло
жил пообещать солдатам за взятие Петрограда землю. Ука
зывая, что неудобно, так как Учредительное Собрание мо
жет и не согласиться дать землю нашим солдатам, ибо Кол
чак и Деникин потребуют того же — земли в Европейской
России не хватит; не спорил, предложил обещать офицерам
денежное вознаграждение. Требует обещания крестьянам
возмещения всех их убытков, причиненных солдатами;
разумеется, соглашаюсь.
Генерал Родзянко будет завтра на заседании совета ми
нистров, чтобы и там говорит^ о нежелательности агита
ции на фронте и лживости слухов о скверном обращении
с солдатами, о чем наши левые уже не раз возбуждали
вопрос.
Спрашиваю, стоит ли теперь начать делать заготовки
дров для Петрограда; отвечает: «делайте». Значит, насту
паем.
Заходил начальник военных сообщений полковник Тре
тьяков. У него уже готовы деревянные части моста через
реку Лугу у Ямбурга, — как только Ямбург возьмем, мост
будет наведен. Так ли?
Вечером пришел Кедрин. Созывает собрание юристов
для отмежевания гражданской юстиции от военной.
ИЗ
167
ДНЕВНИКА
В соседнем номере (отделен от моего только дверью)
генерал Юденич упражняется в чтении по-французски перед
своей женой. Мирное житие...
Эстонские делегаты вернулись из Пскова, где передали
большевикам требование вести дальнейшие переговоры со
всеми четырьмя республиками одновременно.
С фронта доносят государственному контролеру, что
прибывшее снаряжение не идет на фронт, ибо начнут рас
сылать его лишь тогда, когда будут полные комплекты,
в которые входят и шинели; а шинелей всего-де прислано
600; будут ждать, пока придут остальные. Я потребовал от
генерала Янова, чтобы приказал раздавать френчи, штаны
и сапоги, не дожидаясь шинелей.
20 сентября. Суббота.
В 1 час завтрак с Пири у Лианозова. Лианозов сооб
щает, что эстонское правительство внесло вчера в Учреди
тельное Собрание предложение о предоставлении прави
тельству заключить договор с Северо-Западным Правитель
ством России о переезде его из Ревеля и выводе русской
армии из Нарвы. И Поска, и Штрандман заявили Лианозову
свое согласие на его предложение избрать комиссию из трех
эстонских и трех русских министров для выяснения всех во
просов, вытекающих из взаимоотношений двух прави
тельств, при сем, однако, оба предупредили Лианозова, что
не согласятся на то, чтобы Северо-Западное правительство
оставалось, как таковое, в Ревеле, — но согласны оставить
министров, как частных лиц. Далее Лианозову сообщено,
что в понедельник, 29 сентября, в Юрьеве будет съезд четы
рех Прибалтийских республик по вопросу о переговорах
с большевиками, причем на съезд приглашаются и русские.
Лианозов сказал им, что на съезд буду делигирован я.
Пири — по моему настоянию — обещал написать Поске
письмо с требованием от имени английского правительства
оставить нас в Ревеле. Прощаюсь с милым Пири. Чтобы
укрепить его позицию в Лондоне — я передал ему текст до
говора, заключенного с группой русских в Берлине немец
ким правительством о компенсациях за помощь немцев бе
лой армии, полученных нашей морской контр-разведкой.
У Пири мало надежды вернуться обратно — если не вер
нется, то уйдет из Foreign offic'a и будет поддерживать нас
в «Таймсе».
В 5 часов заседание совета. В течение 2% часов экза
меновали Родзянко, — выдержал экзамен хорошо, прямо
душные ответы его подкупали. Он, видимо, старался во всю,
желая, подкупив нас признанием и поддержкой армии, до
биться нашего согласия на избавление его от Юденича.
168
М.
С.
МАРГУЛИЕС
Если бы он только знал, как бы мы охотно сделали это,
будь у нас деньги для содержания армии.
Из трех подполковников, отставки которых мы требо
вали, Родзянко согласился отпустить лишь Перемыкина;
о Зейдлице сказал: «он меня шифрованной телеграммой
уведомил, как о сплетне, что генерал Юденич собирается
арестовать меня, но ведь посланный мною офицер мо
жет и должен извещать меня о всем». А о Шиманском: «это
блестящий офицер, взял первый батарею и пулеметы
у большевиков в мае». Особенно настаивал он, чтобы аги
таторов не посылали в армию, — его успокоили Горн
и Богданов.
После заседания за ужином ген. Родзянко спросил меня,
довольны ли мы им, и когда я сказал, что вполне, — он т о
потом заявил: «пусть Юденич останется в Ревеле, ведь авто
ритет его так велик в эстонской среде».
Допрашивали Юденича о Вермонте, — отвечал добросо
вестно, но растерянно. Почвы у него нет под ногами, всех
растерял.
Решили объявить в газете, что Иванов больше не ми
нистр (до сих пор, щадя его, не делали этого). Полковник
фон-Валь, начальник штаба Родзянко, прислал письмо в ре
дакцию «Свободы России», в которой доказывает, что
Н. Н. Иванов большевистский агент.
21 сентября. Еоскресенье.
Был утром с Лианозовым проститься с Пири-Гордоном,—
такого друга среди союзников не найти. На прощание пока
зал письмо, написанное им Поске от имени Британского
правительства: англичане в нем выражают уверенность, что
эстонцами ничего не будет предпринято для заключения
с большевиками мира и что вообще их действия будут
строго согласованы с действиями и интересами союзников.
Другим письмом он просил эстонское правительство не на
стаивать на отъезде Северо-Западного правительства из
Ревеля, и во всяком случае, согласиться на пребывание там
части его, находящейся в сношениях с союзниками. Повидимому, этими двумя письмами объясняется, как то, что
Поска и Штрандман пригласили нас на совещание Балтий
ских республик в Юрьеве в следующий понедельник, так
и то, что Поска просил сегодня прислать список служащих,
которых мы хотели бы оставить в Ревеле.
Утром сделал мне любопытный доклад служащий в моей
канцелярии лейтенант Кромель, служивший ранее у капи
тана Z... в его контр-разведке. Z ..., капитан первого ранга»
и б. преподаватель Морской Академии, служит в контр-раз
ведке, организованной для Колчака. Контр-разведка эта со
ИЗ
ДНЕВНИКА
169
ставляет характеристики министров, посылает их в Копен
гаген военному агенту для пересылки Колчаку и кому-то
еще в Париж. Все характеристики даются в юмористическом
тоне. Вся его работа направлена на доказательство Колчаку
нашей непригодности. Ъ... близок к адм. Пилкину; в сведе
ниях, посылаемых Колчаку, достается и Юденичу.
Сообщил об этом Лианозову; решил проверить факты
и поставить Пилкину ультиматум: либо он устраняет Ъ... и ли
квидирует его организацию, либо мы порываем всякие сно
шения с ним.
Завтракали у Лианозова все Министры. Я опять поднял
вопрос о приглашении Савинкова; больше всех протестует
Юденич. Пилкин ухватился за Савинкова, как представителя
Колчака, и, видимо, переубедит Юденича. Горн — против
из-за боязни, что эстонцы, истолкуют это, как шаг против
признания эстонской независимости; Богданов — тоже.
Остальные — за. Решено, что Лианозов переговорит со
Штрандманом и Посткой, чтобы выяснить, справедливы ли
опасения Горна, а левые настаивают на посылке Савинкову
телеграммы с приглашением приехать для переговоров; если
он принимает нашу программу целиком и стоит за незави
симость Эстонии, Финляндии и права самоопределения дру
ги х — то включить его в состав правительства.
Вечером приехал ко мне Родзянко; сообщили, что
к К. А. Крузенштиерну пришла жена Балаховича и пере
дала ему о заговоре против генералов и правительства,
в котором-де ее муж не принимает никакого участия. На
стаивала, чтобы с ее мужем скорее примирились. Крузенштиерн хотел ее свести к Пири, чтобы она подтвердила свое
заявление, но она отказалась ехать. Родзянко предлагает
воспользоваться этим показанием, арестовать Н. Иванова
и полковника Озоля, которые, по словам, г-жи Балахович,
устраивают этот заговор. По ее же словам, у Балаховича
2.000 солдат, полное вооружение и деньги от эстонцев.
Я объяснил Родзянко, что арестовывать на чужой террито
рии мы не имеем права, что об аресте надо просить эстон
цев, что они содействия не окажут (на арест полковника
Энгельгердта согласились потому, что он немецкий барон);
что Н. Н. Иванова не позволит арестовать покровитель
ствующий ему Лайдонер. Тогда Родзянко говорит: «что ж,
я пойду и дам Иванову в морду».
Когда я сообщил Родзянко, что часть министров пере
едет в Нарву, он заволновался и просил этого не делать,
так как нам-де житья не будет от офицеров и солдат, ко
торые из-за каждого пустяка будут бегать жаловаться на
него министрам.
170
М.
С.
МАРГУЛИЕС
Получил от Гулькевича телеграмму, что большая не
мецкая поставка расстроилась — не сомневался, что это был
очередной блеф немцев с целью помешать своевременно
сделать заказ в другом месте.
Организовываю бюро для осведомления западных и
наших правительств и иностранной прессы и для парализо
вания работы контр-разведчиков вроде Z... Подлое время.
22 сентября. Понедельник.
Как полагается по традиции — скверный день. Поска вы
шел в отставку; одновременно с ним другой умеренный
член Правительства Янсон. На их место сядут левые, и пра
вительство, таким образом, будет состоять из одних социа
листов. Будет ли это знаменовать новый сдвиг в пользу
большевиков?
Сегодня получен ответ от финского правительства на
наше сообщение от 28 августа о желании вступить в друже
ские сношения (уже месяц прошел, но ответ финнов поме
чен 1-ым сентября). Ответ на имя министра — председателя
Северо-Западного правительства, но ни слова приветствия;
лишь уверения в дружеских чувствах к русскому народу.
Пришла американская обувь — около 100.000 пар. Спа
сены.
Заходил приехавший из Стокгольма инженер Л. О. Ле
винсон-Левин и сообщил, что нас там хает, кто только
в бога верует. Известный петроградский банкир Д. Л. Ру
бинштейн пустил слух, что приглашен мною в состав пра
вительства; нашлись ослы, которые поверили и уверили
в этом Н. Н. Шебеко. Ну и соотечественники!
Завтра приезжает сюда Карташев с Новицким; а как
Карташев жаждал месяц тому назад отдыха, как мечтал
о поездке в Париж!
Был у английского генерального консула Безенкета на
щупать, нет ли у него каких-либо новых инструкций отно
сительно нас, — ничего не знает; английское правительство-де нас не признало. Спрашиваю: отказалось признать
или отказалось в ответ на просьбу здешних представите
лей английского правительства аккредитовать их при нас.
Отвечает: не могу вам сообщить содержание телеграммы,
но я лично признаю вас (!) и буту попрежнему оказывать
посильное содействие. Никаких директив до сих пор не
получил; не думает, что уход Поски знаменовал активную
политику эстонцев в сторону мира с большевиками; просит
меня составить с Лианозовым, какие вопросы нас интере
суют, — запросит свое правительство.
Что день грядущий нам готовит?
ИЗ
ДНЕВНИКА
171
Родзянко был вчера у Лайдонера и просил его впустить
в Ревель штаб Юденича, чтобы избавить от Юденича его,
Родзянко, в Нарве.
24 сентября. Среда.
В 12 часов едем с Лианозовым к Рею — председателю
Эстонского Учредительного Собрания (с.-д.-меньшевик, мо
лодой человек, помощник присяжного поверенного). Проси
ли его снять с повестки назначенный на завтра вопрос о пере
селении нас в Нарву. Немедленно соглашается, идет в кан
целярию, приказывает вычеркнуть этот вопрос из повестки,
обещает не ставить раньше следующего четверга.
Я прошу его на случай, если мы не сговоримся в смешан
ной комиссии, созвать сениорен-конвент Учредительного Со
брания и дать нам возможность там защищаться. Охотно
соглашается, крайне любезен, провожает до лестницы. Идем
затем к Штрандману, — холоден, неуловим, как всегда. За
являет, что в смешанную комиссию войдут с эстонской сто
роны генерал Теннисон, командующий корпусом в Нарве,
Г1ийп и Геллат и что Геллат едет в Нарву сегодня, чтобы вы
яснить, может ли русское правительство разместиться там.
Говорим: значит, вопрос о нашем выселении из Ревеля пред
решен, нам не к чему входить в смешанную комиссию. «Нет,
нужно — поездка Геллата имеет целью предварительное вы
яснение вопроса».
А в 2 часа звонок Теннисона (временный министр ино
странных дел) Лианозову, что вся комиссия едет в Нарву,
чтобы на месте решить вопрос, как нам там устроиться —
значит, вопрос о Нарве все же предрешен.
Иду к Пийпу (вероятно, он будет министром иностран
ных дел). С трудом сдерживаюсь: говорю, что есть предел
пренебрежения чувством человеческого достоинства, что
хотя с тех пор, как я в Эстии, я привык заглушать в себе
это чувство, все же больше не могу и для себя решил, что
уйду из правительства; но пусть эстонцы помнят, что дру
зей у них немного, и если они не будут беречь и тех, кто
взял на себя тяжелое бремя защиты их независимости перед
Россией, — у них совсем друзей не будет. Пийп уверяет, что
отношение к нам самое дружеское (!), что в Нарву жела
тельно перенести лишь юридическое место пребывания пра
вительства и учреждений, но что министры, как частные
лица, могут оставаться в Ревеле, сколько угодно, что такое
положение лишь улучшит взаимные отношения, так как
уменьшит нажим на эстонское правительство, слева, что
эстонцы готовы оказать нам всяческое содействие и т. д.
В результате — официальные пропуски в Нарву, Юрьев
и обратно, купе в вагоне, в котором и они едут... и только.
172
М.
С.
МАРГУЛИЕС
Юденич уехал в Ригу с полковником Шербергом по делу
Вермонта, которому поставит вопрос ребром: если он с нами,
то ехать немедленно в Нарву; если не поедет — значит, не
с нами. Не поедет, конечно.
25 сентября. Четверг.
В 3У* часа поехали на совещание комиссии: Геллат, Пийп,
генерал Теннисон с эстонской стороны, — Кедрин, Горн и
я —-с русской. Председательствовавший Геллат прочел спи
сок русских учреждений, находящихся в Нарве; оказывается,
что на три тысячи солдат, 122 офицера и 12 чиновников за
нято помещение в 79 местах; в общем 536 комнат, считая
и казармы. Действительно, наши пораскинулись по-россий
ски: кто раньше занял помещение, хотя бы в два раза
больше, чем нужно, других не пускал; наши на размах
в одну шестую земного шара, эстонцы — на маленькую Эсто
нию. У них командующий армией — в двух комнатах; у нас
облепленный паразитами штаб — в 16 комнат; у них контр
разведка — в двух комнатах, у нас — в шести и т. д.
Я заявил, что без командующего армией мы не можем
решить вопроса о сжатии и особенно переносе всех наших
военных учреждений в Ивангород (часть Нарвы на правом
берегу реки Наровы). Страшно было в случае наступления
большевиков из Ямбурга, защищаемого (в четырех верстах
от Ямбурга на запад начинаются позиции) одними эстонцами;
податься ведь можно только на левобережную Нарву, а мост
через Нарву — в руках эстонцев, как и весь город Нарва.
Сделали перерыв, пригласили Родзянко; спросили его, не
встречает ли он препятствий к переносу всех военных учре
ждений на правый берег Нарвы: «а мне все равно — левый
или правый берег», был «молодцеватый» ответ; этим вопрос
был и решен; а в Иваногороде не то, что в 79 местах не
найти помещений для военных учреждений, но и в 9 вряд ли
найдется. Эстонцы сказали, что они немедленно очистят по
мещения (250 комнат) в Ивангороде, выслав оттуда живу
щих (оказывается, что в Ивангороде живут, главным обра
зом, русские).
Переходим к вопросу о переселении правительства
в Нарву. Спрашиваю, какими мотивами оно вызывается.
Геллат отвечает: «скажу вам двумя словами: воля народа».
Кедрин, волнуясь, говорит, что сильные правительства сами
создают волю народа, — у слабых народ создает волю.
Боится, как бы эстонцы своим отношением к нам не сде
лали ложного шага. Вмешался Пийп, стал опять уверять, что
отношение самое доброжелательное, что авторитет наш на
западе и в стране только выиграет от этого, что правитель
ство приблизится к армии и фронту. В ответ я указал на
ИЗ
ДНЕВНИКА
173
унизительный характер требований, внесенных правитель
ством в Учредительное Собрание, и в виду компромисса
предложил коллективное представительство в Ревеле из
трех министров, в то время, как все правительственные учре
ждения будут в Нарве и правительственные акты — подпи
сываться Нарвой. Пийп тотчас же соглашается; Геллат гово
рит, что не возражает, но и не соглашается, ибо вопрос дол
жен быть разрешен всем правительством; добавляет, что все
министры могут индивидуально жить в Ревеле с минимум
личного персонала: газета, деньги, торговое агентство также
могут остаться в Ревеле. Утешаю себя тем, что нет худа без
добра — избавимся от десятков лишних служащих, парази
тически осложняющих учреждения; больше половины таких,
если не все три четверти. Горн пытается с демократической
и партийной точки зрения возражать Геллату (тоже Плехановец). но Геллат обрывает его, заметив, что тут не партий
ное собрание, а комиссия. Бедняга Кедрин так взволновался,
что у него начинается сильный припадок грудной жабы.
Укладываю его в постель.
6 октября. Понедельник.
Приехал в 6 часов в Ревель; начался проклятый день,
полный сплетен и интриг; да к тому же хозяйка отказалась
сдавать комнату под канцелярию; придется искать для прие
мов другое место; предлог, — требуются постоянно комнаты
для иностранцев.
Лейтенант Кромель (рекомендованный мне генералом
Владимировым) сообщил, что у капитана Ъ. есть пять моих
политических писем, которые, якобы, ходят по рукам. На
чали фабриковать апокрифы!
Карташев и Новицкий опять здесь: для чего-то едут
к Юденичу в Нарву. Приехал С. В. Иванов и профессор
Г. Ф. Цейдлер просят утверждения их проекта городского*
комитета и денег, денег и денег.
Днем в 5 часов заседание совета министров. С. В. Ива
нов и профессор Цейдлер докладывают свой проект, по ко
торому им присваивается функция организаторов петро
градского городского самоуправления. Решили деньги на
подготовительную работу дать, а их пока не назначать орга
низаторами будущего самоуправления. В Питере успеем.
Вечером обедали у Лианозова: Е. И. Кедрин, С. В. Ива
нов, профессор Г. Ф. Цейдлер и я. Я навел разговор на
борьбу финляндской группы с нами. Сенатор Иванов и про
фессор Цейдлер не отрицают, что их план передачи им орга
низации городского самоуправления, есть план передачи им
фактической организации нового правительства. Тогда я
предложил предварительно сговориться для совместных
174
М.
С.
МЛР ГУЛ ИЕС
действий. Цейдлер согласился немедленно. Иванов — после
спора.
Надо будет поехать в Гельсингфорс и поговорить.
По словам С. В. Иванова, они создали союз в Финляндии,
постановивший бороться с большевиками и всячески под
держивать и защищать независимость Финляндии: Иванов —
председатель.
По сообщению Лианозова, И. И. Тхоржевский переписы
ваете^ с Кривошеиным, который теперь в Екатеринодаре и
информирует его о нас (могу себе представить). Лианозов
отправил большие донесения Колчаку, Деникину, послал
телеграмму Сенютовичу — Троцкому. Суета сует...
7 октября. Вторник.
Сведения с фронта. Началось наше продвижение; Идет
успешно на юго-восток; взята на линии Псков — Луга стан
ция Струги Белые. Очевидно, однако, что это только дивер
сия. Настроение бодрое. Юденич назначил Родзянко помощ
ником главнокомандующего, удалил Кондырева с должности
начальника штаба главнокомандующего, назначив им на
чальника штаба армии генерала Вандмана. Кондырев назна
чен Юденичем товарищем военного министра, при чем Юде
нич просил допускать его на все заседания вместо себя. Об
судили этот вопрос в совете министров в общей форме —
решили, что товарищи министров имеют лишь совещатель
ный голос и участвуют в заседаниях только по вопросам сво
его ведомства.
8 октября. Среда.
Приходил ко мне знакомиться генерал Краснов — донской
атаман, седой, с умным лицом. Два месяца назад приехал
с юга. Был в Париже, Гельсингфорсе; едет сегодня в Нарву;
если Юденич не примет, пойдет к нам на любую службу;
был у Лианозова, рассказал, что Колчаковская пятерка идет
в Париже вразброд; Маклаков согласен уже и на самостий
ность, Сазонов — централист, Львов слаб, Щербачев — ни до
чего не касается, а Савинков старается угодить всем... Дон
ская и Кубанская республики похоронены — казаки, что на
фронте, не поддерживают самостийников и у Дона и Кубани
остались только Рада да атаман (не полная автономия); Де
никин будет в Москве в декабре, по его мнению.
Спрашиваю Краснова, что из себя представляет генерал
Врангель.
«Это — генерал типа moderne».
«Он даже в места злачные не идет один, — его всегда
сопровождают два иностранных корреспондента».
ИЗ
175
ДНЕВНИКА
Приехали представители русской колонии в Финлян
дии — В. С. Мандель и Г. Башкиров — просить заступниче
ства и денег. Обещали с Лианозовым и то и другое. Полков
ник Поляков с фронта приехал, — Родзянко его не перева
ривает и назначил инспектором авиации (а аэропланов у нас
нет). Дело Русско-Эстонского Банка, который он устраивает,
по поручению Лианозова, очень подвинулось; многие эстон
ские министры согласились войти в него учредителями.
Написал письмо адмиралу Пилкину, в котором прошу
сообщить мне, правда ли, что капитан Z..., как мне сообщил
лейтенант Кромель, учредил за нами шпионаж, посылает
о нас доносы Колчаку и Деникину и имеет каких-то пять
моих писем, — прошу ознакомить меня с их содержанием.
Заходил ко мне Ф. Ф. Лич. Он издает The Russian Qutlook;
предлагает поставку железнодорожного снабжения дешевле
и. быстрее всех конкурентов из Америки. С Лианозовым ве
дет переговоры о Русско-Английском банке для предоста
вления нам двух миллионов фунтов стерлингов валюты.
Был сегодня капитан Смитис из британской миссии. Го
ворит, что в Англии ждут через несколько месяцев мини
стерства Гендерсона и что английский флот уйдет с первыми
заморозками из Финского залива.
9 октября. Четверг.
Выехал в Гельсингфорс; перед отъездом ужасная но
вость, — Вермонт обстреливает Ригу. Что-то будет с несчаст
ной нашей армией.
Вечером в Гельсингфорсе; сразу же окунулся в грязную
ванну. Все клевещут, ненавидят, поносят, — чувствую, что
долго не вы держ ^ Нескрываемое торжество Тхоржевского,
Бера и присных по поводу выступления Вермонта, злорад
ные сплетни; Юденич вышел из состава правительства; Кед
рин психически больной; я окончательно политически ском
прометирован одесскими событиями и еще чем-то и еще
чем-то...
Поздно вечером Поллок и Яворская просят к ним, же
лают предупредить о чем-то важном, крайне спешном. Иду.
Л. Б. Яворская сообщает, что черная клика, — Тхоржевский,
Бер, Новицкий и прочие, — несколько дней уже сияют, пред
вкушая какую-то победу. И это все.
10 октября- Пятница.
Еду к Хольсти — хороший прием. Разговоры о желатель
ности добрых отношений.
Сводка в 6 часов: Юденич объявил Вермонта предателем
и вне закона. Публика здесь недовольна — слишком-де
резко. Латышское правительство бежало из Риги (бедный
176
М.
С.
МАРГУЛИЕС
Ульманис, бежит в третий раз), но немецко-русские войска
пока лишь в предместьях Риги. Французский и английский
флот идут в Ригу. Фош ведет войска на Германию. Авось
ликвидируют эту ужасную для северо-западной армии аван
тюру.
Приходит генерал Васильковский; был главнокомандую
щим в Петрограде при Керенском, потом полтора года жил
в большевистской России. Был в Ревеле у Юденича; вернулся
разочарованный — не использовали его. Длинный, несклад
ный, глаза с темным кругом, хорошая улыбка, а говорит
так: «я — великий патриот», «моя огромная любовь к ро
дине».
11 октября. Суббота.
Вытянутые физиономии. Как смел генерал Юденич на
звать Вермонта изменником и объявить вне закона? Зачем
такие большевистские эпитеты, — ведь фон-дер-Гольц не
враг России.
Томительный день.
Был у Лео Эрнрота (бывший министр иностранных дел
в Финляндии). Когда-то в Генте в 1913 году на первом ме
ждународном конгрессе городов, куда я был делегирован
Петроградской Городской Думой, я согласился, чтобы фин
ские города были представлены самостоятельно от русских
в Бюро Конгрессе. С тех пор Л. Эрнрот, когда бывал в Пи
тере, приходил ко мне с визитом. Я просил его наладить
доставку в Питер дров, бумаги, молока. Охотно обещал
помочь.
В 6 часов радость: Ямбург взят нашими. Спасены: Питер
виден на далеком горизонте. Без немцев берем. И часть пра
вительства спасена. Недаром унижались и боролись.
В 7 часов пришел ко мне В. А. Бер; проговорился, что от
Деникина есть инструкции, как наладить в первое время
управление Питера; очевидно, враги не дремали.
12 октября. Воскресенье.
Наконец, сегодня И. И. Тхоржевский, с которым А. И.
Каминка, И. В. Гессен и я поехали к недомогавшему М. И.
Шефтелю в Кранкулу, открыл план наших врагов:
1. Юденич упраздняет северо-западное правительство до
того, как вступает в Петроград.
2. В Петрограде он лишь главнокомандующий, при кото
ром — с одобрения Деникина — совет без социалистов, ко
нечно («пустить этих социалистов в Петроград — ни за что»,
говорит Тхоржевский).
3. Признание независимости Эстонии советом не прини
мается (!).
ИЗ
ДНЕВНИКА
177
4. Деникин признается диктатором.
Этот план задуман при содействии Карташева и присных
в Гельсингфорсе; на него-де получена санкция от Деникина,
и проводником его при Юдениче является генерал Глазенап,
с которым в Гельсингфорсе сговорился Тхоржевский, Карта
шев и Бер.
Возражал Тхоржевскому М. И. Шефтель; он не верит
в диктатуру Деникина, ибо она искусственно создана; Дени
кин— не диктатор божией милостью; нужна директория;
нельзя порывать с северо-западным правительством до Пе
трограда— иначе не сохранить добрых отношений с Эстией;
удаление социалистов из будущего Петроградского прави
тельства — крупная ошибка.
Я указал, что, придя в Петроград, нужно иметь доверие
Финляндии и Эстии, ибо снабжение Петрограда будет воз
можно только через них (зимою); что уход или удаление
правительства теперь же запутает отношения с Эстией; что
признание диктатуры Деникина осложняет положение, пока
зав, что попытка создания демократического правительства,
даже и при участии в нем генералов, встречает недоверие
со стороны Деникина, что для интересов русской демократии
крайне важно поддержать первую демократическую прави
тельственную программу, что можно войти в соглашение
с Деникиным, что областничество — лучший и единственный
способ создать крепкую Россию и т. д.
Тхоржевский возразил, что Северо-Западное правитель
ство ничего не сделало и не могло сделать в Эстии для об
легчения положения северо-западной армии, а посему, без
ущерба для нее, может быть упразднено, что нужно итти за
«Национальным Центром» (Карташева), как за единствен
ным руководителем; что Юденич уже начал эмансипиро
ваться от северо-западного правительства тем,.что назначил
вместо себя заместителя в совете министров генерала Кондырева.
И. В. Гессен заметил, что, раз Деникин будет в Москве,
то отдельного правительства в Петрограде не может быть,
но что все же рано теперь порывать с северо-западным пра
вительством.
Решили продолжить беседу во вторник.
Во вторник Бер едет в Ревель и Нарву обрабатывать
Лианозова и Юденича. Карташев обедал у Лианозова. Оче
видно, хотят заручиться согласием Лианозова (как,един
ственного лица, связанного с Юденичем) на роспуск прави
тельства до Петрограда.
Налаживается дело с Эрнротом; думаю, что удастся обес
печить Петроград топливом. О муке для Петрограда телегра
178
М.
С.
МАРГУЛИЕС
фировал американцу Ъ..., хочет новой взятки — будет снова
усердствовать.
13 октября. Понедельник.
В 10 часов говорил по телефону с Лианозовым; хорошие
вести — наши прошли Волосово, пол-пути между Ямбургом
и Гатчиной. Взяли в плен 1.000 человек — мало; то ли мало
было, то ли разбежались по сторонам железной дороги.
Таким темпом через две недели можно быть в Петрограде.
Сообщил Лианозову о планах Карташева; он уже слы
шал о какой-то телеграмме из Омска, будто бы приглашаю
щей Юденича избавиться от нас, и написал об этом Юде
ничу. Генерал ответил, что никакой телеграммы не было, и
что он ни о чем таком не думал. Я предложил Лианозову
в четверг ехать в Нарву выяснить наше положение. Он обе
щал.
Хлопочу о Петрограде, через Эрнрота налаживаю дрова,
молоко, бумагу; предлагают сахар, готовы брать частью но
вые наши деньги по курсу 3 рубля за финскую марку.
Д. Л. Рубинштейн с Ф. Ф. Личем обратились к А. И. Каминке; и И. В. Гессену с предложением вести с ними перего
воры об английском займе, помимо Северо-Западного пра
вительства, — оба отказались.
14 октября. Втогник.
Весь день без конца предложения поставок и при том за
наши деньги. Войско идет вперед.
Обед у Эрнрота. Присутствуют финский премьер Венсла,
министр торговли, директор Государственного Банка и че
тыре бывших министра торговли и финансов. Эрнрот сказал
мне приветственную речь, благодарил за мое отношение
к финнам в Генте в 1913 году.
Я просил дать Петрограду в кредит дрова, принадлежа
щие финской казне. Когда Эрнрот и директор банка спро
сили о гарантиях, ответил им речью на тему, что во время
революции, быстрых смен правительств бумажные и прави
тельственные гарантии равны нулю; американцы дали нам
муку и сало на десятки миллионов без всяких гарантий, ан
гличане дали снаряжение на сотни миллионов без гарантии;
пусть же и Финляндия проявит великодушие и щедрость, и
наша благодарность будет лучшей гарантией. Повидимому,
произвел впечатление, обещали сделать все возможное и
назначили собраться завтра В1 11 часов в кабинете у Венсла.
Послал Лианозову мотивированную записку для Юде
нича, где докладываю необходимость сохранения нашего'
правительства до конца военных операций.,
ИЗ
179
ДНЕВНИКА
15 октября. Среда.
Утром в 11 часов в кабинете у Венсла. Присутствуют:
Хольсти, Эрнрот, министр путей сообщения, министр тор
говли и промышленности. В принципе согласны дать нам
дрова в кредит.
У финнов телеграмма из Петрограда, что там шестого
постановлено эвакуировать город и в первую голову ком
мунистов.
Финские банки согласны дать нам заем в 20 миллионов
финских марок под серьезные гарантии — начал переговоры.
Было заседание с представителями русских организа
ций — пришло человек 20. Смотрят на меня с ненавистью
и первым поставили вопрос, войдет ли наше правительство
в Петроград или будет раньше упразднено. Больше ничем не
интересовались и ни о чем не спрашивали.
Вечером сенсация: нашими взято Красное Село и Красная
Горка. Проверить нельзя. Телеграф не действует.
16 октября. Четверг.
Возвращаюсь в Ревель. Лианозов уехал с генералом
Владимировым в Нарву. Пытаюсь по прямому проводу по
говорить — тщетно.
Слухи о Красном Селе ложны, как и о Гатчине. Наши
обходят Гатчину западнее, подходят к Сергиеву. Утром те
леграмма от Юденича: красные отступают. Петроград будет
взят через несколько дней, готовьте продовольствие и меди
цинское снабжение.
Узнаю, что Карташев и Новицкий приедут в субботу,
чтобы ехать отсюда в Петроград; их агент Лившиц сияет —
диктаторцы побеждают.
Эстонцы впутываются, идут на Красную Горку, на Псков,
Геллат сказал Горну, что эстонцы возьмут Псков и даже со
бираются устроить в нем свое гражданское управление.
17 октября. Пятница.
Лианозов вернулся от Юденича; сообщает, что Юденич,
по его словам, никаких указаний до сих пор не получил
ни от Деникина, ни от Колчака, и, если получит, ничего не
предпримет тайно, не поставивши в известность Лианозова;
постарается решить все острые вопросы совместно с прави
тельством. Обсуждаем с Лианозовым, как быть. Я предла
гаю поехать с ним завтра в Нарву к Юденичу и сказать ему,
что правительство не цепляется за власть, желает лишь из
бегнуть репутации лиц, выдающих фальшивые векселя, нет
надобности свергать правительство — оно само уйдет, если
увидит, что исполнение принятых им на себя обязательств
180
М.
С.
МАРГУЛИЕС
невозможно; что правительство, придя в Петроград, готово
подтвердить, что оно стоит за единую Россию (федератив
ную), и что оно лишь временное правительство. Если этого
мало, — то согласится на пополнение своего состава петро
градцами, а, если и этого мало, то, чтобы гусей не дразнить,
готово переименоваться в областное управление; дольше
итти на уступки не стоит, лучше уйти теперь же.
Лианозов предложил создать местное северо-западное
управление из трех губерний без Петрограда. Создать его
из местных членов правительства. В Петрограде же будут
генерал Юденич и совет при нем. Оба мы понимаем, что
ехать нам в Петроград, это значит — украсить собой какойнибудь фонарь, ибо на генерала Юденича насядут черно
сотенцы, «Национальный Центр», немецкие агенты и все бу
дут убеждать изъять нас из обращения. В лучшем случае
повторится Омская история с Авксентьевым, Зензиновым и
др. Единственный способ не рисковать своей жизнью в Пе
трограде, это — раствориться в совещании при Юдениче,
чего мы, конечно, не сделаем. Решили созвать совещание
министров в 5 часов, поставить этот вопрос на обсуждение.
В 5 часов собрались у Лианозова: Эйшинский, Горн, Эрн,
Пешков, Богданов, Филиппес и я (Кедрин болен).
Мы с Лианозовым сделали сообщение и внесли соответ
ственные предложения. Все долго нам возражали, указывая
на необходимость защищать нашу правительственную про
грамму, не останавливаясь ни перед чем, на необходимость
указать генералу Юденичу, какой он опасности подвергает
дело борьбы с анархией, жертвуя демократией и т. д. При
нято предложение Эйшинского поехать всем в Нарву.
Взята Гатчина и Красное Село; генерал думает не дви
гаться дальше дня три (в Гатчине и Красном Селе идут улич
ные бои, красные оказывают сопротивление сильное, но
не стойкое). Паникеры болтают: приехал-де генерал Десино
из Нарвы и сообщил, что генерал Юденич не уверен в победе.
Зачем только эта проклятая остановка движения на три
дня, — чую беду.
18 октября. Суббота.
Взяты Лигово и Пулково, осталось 15 верст до Петро
града. Говорят о взрывах, пожарах, уличных боях в Петро
граде. Завтра, быть может, войдут!
На письмо Лианозова Юденичу о приезде завтра в Нарву
совета министров ответ телеграммой: ждет нас, будет в со
вете, «если только обстоятельства не потребуют его присут
ствия на фронте».
Захожу к Кедрину в 12 часов. Бедняга лежит в постели,
плохо старику, попрежнему в экстазе от всего, что я пред
принимаю. Рассказывает, что Карташев и Новицкий были
у него на этой неделе;Карташев жаловался на «подлую» Се
веро-западную армию, которая погубила членов «Националь
ного Союза» (расстрелянных в Питере и Москве по списку,
отобранному у агента Карташеза—Лившица, при аресте его
контр-разведкой Юденича и попавшему «как-то» в руки боль
шевиков). Вернулись из Нарвы в кислом настроении. Приедут
в Ревель, чтобы окончательно заняться делами «Националь
ного Центра».
В 12 часов с Эйшинским у эстонского министра торговли;
там заседание: Штрандман, Кук, Пийп, Риман и др. Говорим
о покупке у эстонцев 2% миллионов пудов картофеля;
эстонцы требуют иностранную валюту, мы отказываемся.
Остановились на том, что эстонское правительство даст раз
решение на вывоз картофеля в Россию лишь тем купцам,
которые обяжутся ввезти в Эстонию из России контр-валюту
в виде нужных Эстонии товаров. Мы же будем покупать
картофель у этих купцов. Спрашивали меня эстонцы, как мы
будем регулировать цены в Питере. Ответил: никаких норми
ровок, лишь продажа правительством продуктов по себестои
мости для того, чтобы не дать ценам вздуться свыше меры.
Приходил к нам американец Миллер; сообщил, что учре
дил русский комитет помощи детям (отдел Всемирного Со
юза), просил 10.000.000 рублей субсидии: питание они сами
будут доставлять детям до 14 лет, при чем для начала он взял
из эстонских запасов 900 тонн муки. Дали ему 10 миллионов.
В 4 часа заседание совета министров. Пришла телеграмма
от Юденича, что взяты Лигово и Пулково; он должен быть
на фронте в Гатчино и не может быть в совете министров.
Следующая телеграмма — спешно перевести в Нарву в казна
чейство 50.000.000 рублей. Отшивает нас генерал. Кстати и его
заместитель генерал Кондырев на приглашение прибыть в за
седание совета заявил, что занят и не может быть.
Спешим утвердить по ведомствам нужные кредиты; все
чувствуем, что не скоро соберемся, быть может никогда.
Получил полномочие заключить с финнами договоры на
дрова и прочее; с банками — заем; получаю все нужные
суммы на закупки.
В 11 часов ночи звонит приехавший в Стокгольм инженер
Л. О. Левинсон-Левин, один из немногих работавший не по
кладая рук на наше дело, делавший все от него зависящее
для снабжения нашей армии через Стокгольм и открытия там
для этого нужных кредитов; перед отъездом к нему на паро
ход пришел друг Юденича (офицер для связи, оставленный
им в Стокгольме) и сообщил, что получил от генерала письмо,
в котором он сообщает, что в Питере будет установлена
«твердая власть» и будет сделана соответственная расправа.
182
М.
С..МАРГУЛИЕС
Левинсон-Левин, справедливо дешифрируя заявление гене
рала в смысле учинения погромов, спрашивает, стоит ли по
слать шифрованную телеграмму французскому представи
тельству в Стокольме де-Лаво, с которым он, Левинсоа, бли
зок: читает мне проект телеграмм к де-Лаво, где необходи
мость продолжения демократической политики обосновы
вается необходимостью дружественной поддержки Финлян
дии и Эстии и избежания излишнего кровопролития. Одо
бряю, благодарю, хотя не верю результату; политика гене
рала исторически необходима.
Заходит поздно Ъ. из разгрузочного отдела и говорит:
среди военных слух, что в течение целого месяца граждан
ских властей в город не пустят, чтобы не мешали «умиро
творять» город и свободно устанавливать «вешалки».
Решаю завтра ехать в Гельсингфорс, чтобы попытаться
поскорее закончить договор на доставку дров в Петроград,
пока еще имею на это право. Оставлю хороший подарок
петроградцам от Северо-Западного Правительства.
19 октября. Воскресенье.
Был от датской организации доктор Нансен; я просил его
телеграфировать Скавениусу, гнать скорее в Петроград муку,
сахар, рис и сало. Заходил полковник Таландс и капитан
Симитс. ТаландС вчера приехал из Риги; Вермонту не удается
перейти на правый берег Двины. Город мало пострадал
от артиллерийской стрельбы Вермонта, лишь несколько уби
тых. Снаряд попал в здание английской миссии. Что делается
на восток от Митавы, идут ли войска Вермонта к Двине на
большевиков — ничего не известно. Эстонцы хорошо поддер
жали латышей. Английский флот тоже помог обстрелом ле
вого берега у Риги.
Я рассказал полковнику Таландсу о намерении военных
не пускать правительства в город, дабы там расправиться
с большевиками и самим налаживать аппарат снабжения го
рода, указал на тяжелые последствия такого плана для не
счастного городского населения и общего дела освобожде
ния России. Таландс со мной согласился, едет завтра в Нарву,
потом в Гатчино за Юденичем, где поговорит с ним, Глазенаппом и Владимировым. Будет также телеграфировать сво
ему правительству о необходимости удержать военных от не
истовства и погромов.
А тут еще мой ближайший сотрудник по медицинской
части доктор Аснес сообщает, что начальник военно-сани
тарной части доктор Молодовский не скрывает, что нас
не пустят в город, чтобы мы не мешали военным вешать
народ. Нужно принять доступные нам меры.
ИЗ
ДНЕВНИКА
183
Был у меня японский военный агент Коматубара. Я сказал
ему, что Семенов, которого он поддерживает в Восточной
Сибири, авантюрист. Он мне ответил: «но и Колчак аван
тюрист».
— Как так? Ведь Колчак был адмиралом и командующим
черноморским флотом до февральской революции, его знала
вся читающая Россия.
— А все же его не признали земства и другие обществен
ные группы Сибири.
Пригласил Г. Л. Кирдецова; прошу его со следующего
номера нашей газеты говорить о необходимости выдержать
с достоинством экзамен на гуманность и справедливость
и отводить побольше места для сведений о работе СевероЗападного Правительства по мирному устроению жизни.
Просил Лианозова созвать на завтра совет министров,
провести ряд мероприятий по гражданскому устроению очи
щенной от большевиков местности и сообщить союзникам
на Западе о необходимости после взятия Петрограда про
явить мудрое милосердие, дабы снять с нас ответственность
перед европейской демократией; обо всем этом поставить
в известность Юденича, чтобы он знал, что всю ответствен
ность принимает на себя.
Ничего неизвестно ни о Кронштадте, ни о Красной
Горке, — молчит Горка. Над Кронштадтом и портом «Серая
Лошадь» (на 5 — 6 верст западнее Норки) — дым. Наши про
двигаются вперед от Красного Села крайне медленно, видно
сильное сопротивление.
Обедал с X . . . , французским агентом конференции мира
при балтийских государствах, и французским консульским
агентом Гельм. Пошлют сегодня телеграмму врачу Клемансо,
другу X . . . , о необходимости оказать давление на военное
командование с целью предотвратить погромы и убийства.
По словам Гельма, эстонцы идут к Ораниенбургу и в слу
чае, если наша армия попадет в западню, выручат.
Цаппи, по протекции Глазенаппа, назначен комендантом
в Гатчине и заявил уже Левинсону-Левину, что никого не бу
дет пропускать в Петроград. Но пока что уже даны пропуски
до Гатчины представителю Красного Креста графу Игнатьеву
и его помощнику графу Нироду.
Сведений с фронта никаких уже больше 30 часов.
20 октября. Понедельник.
Утром опять никаких известий, войска очевидно стяги
ваются. Капитан Симитс говорит: на фронте очень хорошо,
хотя продвигаются очень медленно.
В час завтракаем в клубе Эстонского учредительного Со
брания по приглашению Пийпа и полковника Реймана (на
184
М
С.
МАРГУЛИЕС
чальник снабжения эстонской армии). Пийп заговаривает
о необходимости договориться вполне определенно с нами
о гарантии свободы Эстии теперь, когда на эту свободу и
на наше правительство начинают посягать со всех сторон.
Он знает, как на нас смотрит генералитет и подвинчивающая
его компания из Гельсингфорса, и беспокоится за исполнение
Юденичем принятых на себя правительством обязательств
по отношению к «независимости» Эстии.
А между тем эстонцы охотно пойдут нам на помощь:
возьмут Псков, идут к Красной Горке. В Петроград не вой
дут. Окажут помощь и в тяжелую минуту, если судьба ее
пошлет, но лишь в случае твердого и определенного заявле
ния Колчака и Деникина о независимости Эстонии. В Псков
не пустят ни Балаховича, ни Н. Н. Иванова; отдадут граждан
ское управление нам; будут охранять занятую ими теперь
озерную позицию; просят прислать в Петроград при его взя
тии три вагона провизии для эстонских граждан, Пийп торо
пит и просит на завтра свидания у Лианозова. Я в сотый раз
сказал им, что нам будет очень трудно защищать в России не
зависимость -Эстии, как переходный у федерации фазис, но
что открытая дружеская помощь нам, когда она ярко про
явится, лучший адвокат эстонской независимости.
В 5У2 часов Лианозов получает письмо от Юденича; гене
рал зовет его завтра в Нарву посоветоваться о предлагаемом
Ф. Ф. Личем англо-русском банке в Петрограде.
В 6 часов совет министров у Кедрина на квартире. Бедняга
совсем сходит на-нет. Спешно разрешаем несколько вопро
сов и решаем послать Горна в Нарву для переговоров с Юде
ничем. Горн изложит все соображения левого крыла, — по
следний резерв, который мы можем выдвинуть против проис
ков Карташева.
С фронта хорошая сводка — прошли немного вперед, хотя
и не по главному направлению от Красного Села к Лигову
(а туда ведь шли уже, не отступление ли маленькое), а на С.-З.
в сторону Ораниенбаумской железной дороги.
Н. Иванов был у Лианозова и принес покаянную от своего
и от Балаховича имени; просил принять их услуги для общего
дела. Поздно.
Еду завтра в Гельсингфорс, почти ничего не узнав за пять
дней, что был здесь.
21 октября. Вторник.
Приехал в проклятый Гельсингфорс — опять окунулся
в муть. Звоню Эрнроду, — дело о переговоре с финнами пере
дано опять в новую комиссию. Почему— не могут разобрать.
Решаю сидеть дома, никого не видеть; но забыл снять теле
фонную трубку. Звонит И. В. Гессен и сообщает, что Карта
ИЗ
185
ДНЕВНИКА
шев и Новицкий уехали сегодня в Нарву, вызванные туда ге
нералом Владимировым. Выехал и Кузьмин-Караваев.
Приходит А. И. Каминка и два часа меня терзает, угова
ривает выйти из правительства, бросив работу; все равно
невозможно будет работать под натиском местной русской
компании. Генерал Гулевич заявил-де в частной беседе, что
он не знает никакого Северо-Западного Правительства и уже
назначил лицо по вывозу хлебных грузов из Выборга
в Петроград, не дожидаясь моего распоряжения. Уступая его
настояниям, послал телеграмму Лианозову, требуя подтвер
ждения Юденичем моих полномочий здесь в Финляндии.
Когда я измученный сказал Каминке, что я должен до
вести дело до конца и заключить договоры с финнами о то
пливе для Петрограда, что никто, кроме меня, в виду моих
личных отношений с финнами, этого не добьется и что, пока
правительство не смещено, я должен работать и я чувствую,
что я исполню свой истинный долг, делая это, несмотря на
все препятствия — я читал в его дружеских усталых глазах
признание, что все же нужна бумага от Юденича, так как
только такая бумага дала бы ему возможность заткнуть
глотку клеветникам и сплетникам.
А развязка близится. Сейчас звонил И. В. Гессен, что из
форта Инно финны начали обстреливать Кронштадт, что
финское правительство совещается об активной помощи
нашей армии... Дай-то бог.
22 октября. Среда.
Еще проклятый день.
Слухи о неудаче Юденича муссируются здесь кем-то
весьма усердно: и большевики получили подкрепление из
Москвы через Тосно, и наши отступили под Пулково, и под
Царским Маннергейм писал кому-то, что предприятие Юде
нича безумно.
Опровергаю, разъясняю, бранюсь, мечусь.
Поллок определенно во всем видит немецкую руку: ведь
все здесь оплакивают неудачу Вермонта.
Утром в 11 часов вызвал меня директор департамента
торговли и промышленности Вейянен на заседание с ним
и Эрнротом и сообщил мне проекты финского правитель
ства; оно предлагает для Петрограда: 1) 400.000 куб. метров
,(40.000 куб. саженей) дров с доставкой, в течение трех ме
сяцев, начиная со дня падения Петрограда, в самый Петро
град с суши и моря; 2) 500.000 кило карбита и лампы для
освещения им.
Все это с платежом через три месяца со дня прибытия
отдельных партий и с возобновлением договора на дальней
шее, если добрые отношения сохранятся и впредь. Цены
186
М.
С.
МАРГУЛИЕС
совестливые. Все это, однако, при условии, что расчеты за
все это не пойдут в счет общих взаимных русско-финских
расчетов, что все финские вагоны и паровозы, которые ока
жутся в трех наших губерниях, будут возвращены не
медленно финнам; что товары, принадлежащие финнам
и захваченные большевиками, буде окажутся в Петрограде,
будут возвращены; что мы разрешим финским промышлен
никам закупать в России сырье, потребное для их фабрик.
Я в принципе согласился, оговорив относительно послед
него пункта, что разрешим на общих с другими основаниях,
.то есть без ущерба для отечественной промышленности.
Прошу назавтра или послезавтра подготовить проект для
подписания — согласились. На сердце легче.
Утром англичане привезли мне на миноносце 65 миллио
нов наших денег. Чтобы их поместить в надежное место,
просил Эрнрота испросить разрешения использовать кладо
вую финского Государственного Банка, на что получил лю
безное согласие и немедленно водворил там чемоданы
с деньгами; финны приняли их на хранение на неделю,
раньше запрещали ввоз наших денег в Финляндию.
Утром в 11 часов заходил сенатор Иванов, упрекал меня,
что я «разошелся с общественностью», что с одного меня
взыщется это. Я указал на то, что он, Иванов, Бутлеров
и К. А. Александров отказались от портфелей, чем и созда
лась антиобщественная атмосфера. Рассказал ему, что про
довольствие Питера на первое время обеспечено.
1. 400.000 пудов муки в Выборге; сало, молоко и бобы
там же.
2. 200.000 пудов муки я отвоевал для Питера в Ревеле.
3. Американцы взяли на себя кормление детей до 14 лет,
для чего заняли у эстонцев 900 тонн муки, а мы дали им де
сять миллионов на организацию.
4. Мы покупаем у эстонцев полтора миллиона пудов кар
тофеля.
5. Заказано через Башкирова в Америке на средства Цен
трального Военно-Промышленного Комитета 10.000 тонн
муки, 25.000 тонн риса и сахара.
6. Подписывается соглашение с финскими огородниками
на поставку нескольких миллионов' пудов овощей.
С. В. Иванов сознался, что у них в Гельсингфорсе усердно
распространялись слухи, что мною ничего не заготовлено.
Не возражал против решения правительства образовать
в Петрограде городское управление при содействии коми
тета из Юденича, Евсеева, его, Иванова, и меня.
Днем от 11 до 3-х принял более 30 человек, делавших
предложения о поставке Петербургу всевозможных пище
вых продуктов. Покончил условно с консорциумом фин
ИЗ
ДНЕВНИКА
187
ских банков: дают от 25 до 100 миллионов марок на год,
кредит из 10%; обеспечение — на 7 :, фунты — Юденича, на
2/з — наши рубли, из расчета 2-х рублей в обеспечение од
ной финской марки (теперешний курс думских). Хотел было
потребовать в обеспечение таможню, петроградский трамвай,
либо ветку Петроград— Белоостров, — убедил от всего от
казаться. Теперь можно вздохнуть свободно, — главная за
дача выполнена: продовольствие, топливо и деньги для
Петрограда есть, но...
В 7% часов прибегает А. В. Сапожников, заведующий
у нас топливом; сообщает, что генерал Гулевич получил те
леграмму от Юденича с назначением его, Гулевича, заведую
щим в Финляндии всеми военными и гражданскими делами;
в помощь ему по гражданским делам назначается сенатор
С. В. Иванов; завтра об этом будет заявлено в газетах, дабы
я не мог заключать здесь никаких сделок. Днем же И. И.
Тхоржевский убеждал А. И. Каминку помешать мне заклю
чить сделки, — все-де сделки должны совершаться генера
лом Юденичем, а не «фиктивным» Северо-Западным прави
тельством, с которым Юденич порвал... и пошла писать
губерния.
Через полчаса дополнительное сообщение моего секре
таря Мейера; ему передал А. А. Давыдов, что по финансо
вой части генералом Гулевичем приглашен Утеман.
За Давыдовым стали трезвонить другие — все слухи со
средоточиваются у И. В. Гессена. К 11 часам б. директор Со
юзного Банка звонит Гессену, что в телеграмме Юденича
я объявлен самознацем, о чем-де будет в газетах и т. п.
У бедного А. И. Каминки мигрень. А завтра, конечно, полетят
сплетни и доносы по финским банкам, министрам; что бу
дет с дровами и продуктами для Петрограда — един ты,
господи, веси.
Ломаем себе голову с И. В. Гессеном и А. И. Каминкою,
к которым захожу за информациею, что сей сон означает.
И. Гессен вспоминает, к сожалению, с большим опозда
нием, что недели две назад союз промышленников и фабри
кантов в Гельсингфорсе телеграфировал Юденичу просьбу
указать лиц, с которыми он мог бы сноситься по делам
Петрограда по взятии его (телеграмма эта, подписанная
председателем союза Утеманом, была послана Юденичу, ко
нечно, помимо правительства); связываем это обстоятель
ство с заявлением Карташева И. Гессену, что Владимиров
вызвал его в Ревель, с телеграммой доктора Аснеса, что
Карташев и Новицкий проехали уже Нарву. Неужели Юде
нич в момент заминки, когда его продвижение приостано
вилось, когда нужно сугубое доверие финнов и эстонцев,
решил устроить эту демонстрацию? Или просто неразбе
те;
М.
С.
МАРГУЛИЕС
риха и интриги наших дорогих соотечественников, готовых
свалить Северо-Западное правительство какок) бы то ни
было ценой.
А из Петрограда отчаянные слухи — свирепствует крас
ный террор, бунты, пожары.
23 октября. Четверг.
Положение на фронте неопределенное, — продвижение
на север как будто бы замедлено; французские и английские
суда не могут подойти к Кронштадту из-за минного поля,
пересекающего Финский залив с севера на юг у входа в
него, и обстреливают перекидным огнем из Копорского за
лива батареи Красной Горки, отвечающей на выстрелы. Фин
ны готовы оказать нам помощь и пойти на Петроград, но
Юденич их не приглашает. По словам Полока, условия по
мощи:
1) установление русско-финской границы комиссией из
финнов и русских;
2) референдум в Карелии, куда ей примкнуть: к России
или к Финляндии;
3) оплата всех военных расходов по экспедиции на
Петроград (приблизительно 6 миллионов марок день и не
более полутора миллиардов в общем);
4) при занятии Петрограда — оккупация дороги от
Петрограда до Белоострова для охраны движения по ней.
Боюсь, что у Юденича никого не окажется Для перегово
ров, если и придется их вести.
А от Лианозова второй день — ни письма, ни телеграммы,
ни телефона.
В газетах уже появилась заметка о назначении Юденичем
Гулевича и сенатора Иванова для ведения русских-дел и для
переговоров с финским правительством — каких дел, в ка
ких пределах — никто не знает; по мнению А. Каминки, для
всех дел без исключения.
От И. Гессена сообщение, что политику в Финляндии
французы окончательно выбили из рук англичан и уже будто
бы заставили Финляндию выступить на помощь России.
Так ли? Скорее развели неразбериху, которая уже чув
ствуется на каждом шагу.
Из Питера продолжают приходить ужасные сведения.
Несчастные питерцы. Хорошо, что они не знают, как мы
здесь в Гельсингфорсе их спасаем.
24 октября. Пятница.
Утром опять ничего, — не телеграмм, ни телефона из Ре
веля. Третий день без известий.
Приехал присяжный поверенный С. Кальманович, чтобы
по просьбе Кедрина выехать в Ревель ему на помощь. В Вы
ИЗ
ДНЕВНИКА
1 89
борге Кальмановичу сказали, что Северо-Западного прави
тельства уже нет, а в Гельсингфорсе А. А. Давыдов предло
жил ему «не компрометировать себя, поступлением на
службу несуществующего правительства». Спрашивает,
правда ли это, и как ему быть.
Приходили интервьюировать нас из «ШЛШзЫаскЬ по во
просу об интервенции Финляндии; я сказал, что для себя
лично я давно решил вопрос: нельзя класть на одну чашу
весов с одной стороны жизнь несчастных петроградцев,
с другой — материальные расчеты: человеческие жизни до
роже клочка земли. Но я уверен, что и финны поймут поло
жение и не осквернят акт братской помощи земельными
вожделениями.
По словам И. В. Гессена из французских источников,—
французы потребовали от имени Антанты немедленно ин
тервенции финнов без каких бы то ни было условий, и будто
бы финны на это вынуждены согласиться. Как бы в под
тверждение— сейчас Хольсти сидит у генерала Гулевича.
Получил, наконец, в 4 часа две телеграммы от Лианозова.
В Нарве были Пешков, Горн и Филиппео, говорили с Юдени
чем, и «перемена неизбежна, но еще не сейчас»; остальное
сообщит по телефону, который весьма кстати не действует.
Другая телеграмма: Лианозов предлагает заключить финан
совый и дровяной договоры с финнами, не обращая ни на
что внимания. Слава богу.
А на фронте туго, — на север и восток движения наших
нет, на стрельнинском направлении идут упорные бои
с «сильным противником».
К восьми часам удалось, наконец, поговорить по теле
фону с Лианозовым. Он мало говорил с Юденичем о на
шем деле. Он был два дня занят в Нарве с Личем по делу
англо-русского банка. Лич, английский делец, имеет своим
агентом при Юдениче некоего Гарденина. Лич навязывает
Юденичу учреждение в Петрограде англо-русского банка,
с монополиею на валютные операции; Лианозов требует пе
редачи проекта на предварительное рассмотрение правитель
ства; Юденич как будто обещал. Перед отходом поезда Лиа
нозов поставил Юденичу вопрос, намерен ли он при пере
мене образа управления Северо-Западной областью сохра
нить программу Северо-Западного правительства; Юденич
сказал, что будет обязательно ее поддерживать при всех ком
бинациях (в программе — независимость Эстонии, а бли
жайшая комбинация, проводимая Карташевым — диктатура
Деникина, не признающая ее). О правительстве же взялся
подробно переговорить с Юденичем В. Л. Горн, который
приедет в Нарву завтра. Мнение Лианозова, что Юденич
уже вошел в полный контакт с Колчаком и Деникиным,
190
М.
С,
МАР ГУЛ И ЕС
а тут сговорился с Карташевым, и участь правительства
предрешена; ликвидация же зависит от того, прочна ли бу
дет стратегическая позиция Юденича или нет; если Финлян
дия выступит, то Юденич нас ликвидирует. Я сообщил, что
по моим сведениям Финляндия готовится к наступлению
под давлением Франции. Значит, решаем мы с Лианозовым,
наша ликвидация близка; пока же мы все работаем попрежнему, и договоры с финским правительством нужно
заключить.
Звонит И. В. Гессен, — генерал Гулевич уже просил по
мощи финнов от имени Юденича; слава богу, смирились.
Есть данные о подготовке финнов к мобилизации и снабже
нию армии; зашел ко мне в 9 часов вечера директор тор
говли и промышленности финского правительства и сооб
щил, что проекты нашего соглашения о дровах, хлористой
извести и карбите готовы. Я просил перевести их немед
ленно и приготовить к подписи на понедельник.
В 11 часов приехал Поллок из Биерке; приходит или уже
пришел английский монитор с 15 орудиями,— будет обстре
ливать Красную Горку, чтобы дать возможность тральщи
кам протралить мины у входа в финскую бухту и подгото
вить ее для прохождения судов, которые будут бомбарди
ровать Кронштадт. Дело протянется неделю, другую.
Сводка за день — на всех наших позициях идет упорная
борьба с большевиками, которые, повидимому, получили
через Тосно подкрепление. Как могли их там пропустить?
А как все было бы просто и сколько жизней было бы
спасено, если бы ценой признания независимости Эстонии
и Финляндии было получено их содействие в самом начале
операции две недели тому назад. Проклятый Париж!
25 октября. Суббота.
Тучи сгущаются над нашей злополучной северо-запад
ной армией; сопротивление красных растет, и есть попытки
с их стороны перейти в наступление.
По слухам, идущим от полковника Церебровского (со
стоит при ген. Гулевиче), финны заявили, что пойдут нам
на помощь, если Колчак признает их независимость и если
союзники дадут им деньги на кампанию. Посланы якобы те
леграммы Сазонову с упоминанием о тяжелой ответственно
сти парижского правительства. Нашли, чем запугать их!
Заходил А. И. Каминка; он имел вчера беседу с генера
лом Гулевичем, показавшим ему пресловутую телеграмму
Юденича, которой он ставится во главе всех русских дел
в Финляндии на правах генерал-губернатора, а гражданским
помощником ему назначается сенатор Иванов. Одна копия
ИЗ
ДНЕВНИКА
191
этой телеграммы была послана Юденичем Утеману, дру
гая — Карташеву.
Генерал Глазенапп назначен петроградским генерал-гу
бернатором, взамен ранее назначенного генерала Владими
рова.
А между тем на фронте неблагополучно, — слухи о том.
что наши очистили Царское Село и Павловск, что три бро
нированных поезда большевиков не пускают наших вперед:
о наших танках ничего не слышно.
Юденич через Гулевича просил финнов о помощи, ни
чего взамен не обещая. Я говорил с Эрнростом и Стенротом; за ничего — ничего не дадут, а за признание независи
мости пойдут на Петроград.
Полковник Эрвенгрин выступил в Карелии с 3000 чело
век, — чтобы отвлечь силы большевиков от нас.
Был у директора финского государственного банка Стенрота говорить о разрешении ввоза денег Северо-Западного
правительства сюда и о займе нам 20 миллионов финских
марок, — обещал содействие.
От Лианозова телеграмма, что «на три его телеграммы
Юденичу по поводу Гулевича — нет ответа».
В 7 часов говорил по телефону с Горном. Горн долго бе
седовал с Юденичем; перемены должны быть, министерство
не может остаться из-за необходимости солидаризоваться
с Колчаком и Деникиным; Карташев уже намечает будущий
новый «совет»; кого пригласить — еще не решено. По по
воду назначения Гулевича и Иванова, Юденич показал Горну
телеграмму, посланную дней десять тому назад и подписан
ную Утеманом и сенатором Ивановым (sic!) с просьбой на
значить представителя русских в Финляндии и с заявлением,
что подписавшие хотят иметь дело только с ним, Юденичем.
Настроение в Ревеле хорошее, — там полная уверенность
в успехе.
Француз Меллер сообщил, что вчера выехал из Бреста
в Ревель пароход с 58 пушками, 1000 пулеметов, 10 танками
и огромными запасами боевых припасов. В лучшем случае
фронт их получит через две недели.
На мой вопрос, действительно ли местные французы ока
зывают сильное давление на финнов в пользу интервенции,
Меллер ответил жалобой на местного уполномоченного, ко
торого он сегодня в течение часа не мог убедить действовать
энергично — тот ссылается на отсутствие официальных пол
номочий. Многого дождешься от такой «помощи».
26 октября. Воскресенье.
Утром был у франузского генерала Этьевана. Оказы
вается, что упомянутый Меллером пароход еще не вышел
192
М
С.
МАРГУЛИЕС
из Бреста и везет не 58, а 45 пушек, не 1000 пулеметов,
а двести, и совсем не везет танков.
Генерал Этьеван рассказал, что получил в среду, 22 ок
тября, телеграмму от Юденича, с просьбой о помощи.
Этьеван был у финнов, к которым обратился 23-го также
и генерал Гулевич. Финны в пятницу передали свои условия:
1. договор с ними подписывается в Париже Сазоновым,
при чем признается их независимость;
2. Антанта берет на себя расходы;
3. условия предполагавшегося в июне соглашения
остаются в силе: Печенга и часть Карелии переходят
к финнам.
По мнению Этьевана, телеграммы его и Гулевича сегодня
будут переданы Сазонову. По заявлению финнов помощь
может быть в две недели со дня объявления мобилизации.
Финны и Этьевану высказали опасение, что Юденич, взяв
Петроград, будет угрожать их свободе. О преувеличенных
аппетитах финнов свидетельствует вчерашний пример: Юде
нич просил Этьевана прислать ему 300.000 пуль для танковых
пулеметов. Финский военный министр обещал их, а к ве
черу прислал Этьевану письмо, в котором соглашается дать
пули лишь при условии возврата их в три недели и продажи
финнам французами в тот же срок еще одного миллиона
пуль.
В 1 час завтракаю с Венола, Хольсти и Эрнротом, кото
рых пригласил для беседы о помощи нашей армии. Беседа
длится более двух часов. Я убеждаю финнов не тре
бовать признания Сазоновым независимости Финляндии, как
conditio sine qua non помощи нам: Сазонов не выражает мне
ния всей России, и его непризнание не может быть роковым
не только для России, если финны из-за этого откажутся от
помощи, но и для самих финнов. Я говорил, что если финны
нам не помогут, и Юденич будет побежден, — то угроза
Красного Петрограда может быть очень серьезной и для
финнов; если же Юденич войдет в Петроград, то память об
отказе финнов будет и впоследствии, когда Россия окрепнет,
всегда стоять стеной между двумя народами; что наоборот,
если финны помогут теперь, это будет такая услуга, которую
поколения будут помнить и за которую благодарность бу
дет велика.
Венола и Хольсти отвечают, что у них нет большинства
в Палате, ибо 80 социал-демократов, 40 аграриев и часть
прогрессистов против интервенции; что у них нет средств
на мобилизацию и дальнейшую оккупацию Петрограда (ока
зывается, Н. Н. Шебеко предлагал им оккупировать Петро
град и держать его в своих руках для наведения порядка,
при чем н^обходимо-де держать там тысяч 30 человек); что
ИЗ
ДНЕВНИКА
193
у них нет аммуниции и боевых припасов, а Антанта не дает
их; что, уславши мобилизованных в Россию, они сами
остаются без армии внутри страны; что черносотенство ан
туража Юденича, если не его собственное, для них ясно, те
перь в особенности, когда они узнали, что, не дойдя еще до
Петрограда, Юденич собирается ликвидировать Северо-за
падное правительство и тем самым уничтожить все обяза
тельства по отношению к Финляндии и Эстии.
Спрашивали, правда ли, что мы устранены от дел в Фин
ляндии, и как мы думаем на это реагировать. После двух ча
сов убеждений, мне удалось добиться лишь обещания не
считать отказа Сазонова концом переговоров и быть гото
выми искать вместе с нами новых комбинаций.
А город полон мрачных слухов: Павловск и Царское
Село отняты у белых, Воронеж — у Деникина, который
будто бы сказал где-то и когда-то представителю Антанты,
что больше не может бороться с большевиками.
Приехали люди, выехавшие три дня назад из Петрограда
(между ними и французский военный агент): сообщают, что
центр сопротивления и укрепления Петрограда — Инженер
ный Замок, угол Кагленноостровского и Ружейной, .угол Офи
церской и Английского проспекта. Будто все мосты, Нико
лаевский вокзал, водопровод и электрическая станция мини
рованы. Третьего дня роздана последняя порция хлеба, из
Москвы пришли красные юнкера и матросы и т. д.
Вечером у И. В. Гессена; сообщил мне новость (уже ста
рую для него), что кн. Львов, Савинков, Чайковский будто бы
требовали от Колчака удаления Сазонова. Ответа пока нет.
От Лианозова письмо — просит работать попрежнему,
уверен, что наша ликвидация произойдет мирно, и выбор мо
мента будет предоставлен нам.
Заходил представитель заведующего экспедицией гру
зов в Ревель; сообщил, что ничего не могут доставить на
селению освобожденных местностей, что там уже негодуют
на белых. А ведь это Юденич заставил меня и Эйшинского
передать военным весь аппарат экспедиции.
27 октября. Понедельник.
Скверные сведения утром — французы сообщают, что
Красное Село ускользает от нас, а в Царском Селе наши
были только два дня; Николаевская дорога нами не была
перерезана у Тосно. Если Юденич начнет отступать, то
фронт более не воскреснет.
К французам приезжает генерал Ниссель, бывший во
французской миссии в Петрограде, новый дирижер орке
стра, а музыкантов нет.
Юденич под Петроградом
19 4
М.
С.
МАРГУЛИЕС
Договоры торговые и по снабжению закончены в мини*
стерстве торговли, перешли в министерство иностранных
дел и получу их лишь завтра днем: приходится отложить
отъезд, тем более, что и по финансовым вопросам лишь
завтра будут закончены переговоры.
Из Терриок телефонное сообщение, что на море сильная
артиллерийская стрельба. Не монитор ли английский об
стреливает Красную Горку? Спрашиваю Поллока; гово
рит, — неизвестно еще, пришел ли монитор.
Взоры здешней публики опять обращаются к Вермонту;
неудача Юденича как будто бы их даже радует.
В 7 г/о часов утра у телефона полковник М. М. Долуханов — наши отступают от Красного Села из-за взятия боль
шевиками большими силами Ропши; наш фронт южнее
Царского и Красного Села, но наши на хороших позициях,
на высотах.
Финские газеты утверждают, что Орел и Воронеж в ру
ках большевиков.
Еще новость — эстонцы послали курьера к большевикам
с проектом мирного договора на случай нашего окончатель
ного провала.
28 октября. Вторник.
В 8 часов утра телефон из Ревеля; Лианозов сообщает,
что он получил несколько дней тому назад телеграмму от
генерала Гулевича с просьбой предложить мне все закупки
и вообще все шаги здесь делать с ведома и согласия Гуле
вича, а также передать ему деньги — 50 миллионов «для
единства финансовой программы». Лианозов ответил, что
я, как министр, делаю все с ведома совета министров, а для
объединения всех ведомств существует комиссия Северо-за
падного правительства под председательством А. И. Каминки, куда Гулевичу и надлежит послать своего предста
вителя. Деньги же переданы в распоряжение, мое, как ми
нистра снабжения, постановлением совета министров и ни
кому другому переданы быть не могут; единство финансо
вого плана достигается комиссией профессора Каминки.
Копию этой телеграммы Лианозов послал генералу Юде
ничу. Сведения из иностранных источников о предстоящем
падении Красной Горки.
Забавное интермеццо: вчера заходил полковник Езовитов; на. карточке: Colonel К . Jesovitov le C hef de la M ission
m ilitaire — diplom atique dé la R é p u b liq u e D ém ocratique BlancheR uthenienne.
Предлагал заключить федеративный союз
между Северо - западным правительством и Белорусской
Республикой.
— А где же правительство Белорусской Республики?
ИЗ
195
ДНЕВНИКА
— Часть в Минске, часть в Вильне, один министр в Па
риже и один в Праге; собственной территории сейчас нет:
часть у поляков, часть у большевиков.
Я ответил ссылкой на le ridicule qui tue и выразил сожа
ление, что белоруссы не образовали федеративной группы
с Эстией, Латвией и Литвой; тогда стоило бы поработать
над федеративным союзом со всей группой. Полковник —
энергичный, умный, востроглазый малый.
Вчера выпал первый снег, а сегодня на море снежная
буря. Говорят, что Эрвенгрин продвигается, что финны на
всякий случай готовятся к мобилизации (переписывают ло
шадей и повозки).
Вечером получил сведения: у финнов 103000 человек шуцкора, из которого 30-35 тысяч пойдут в Россию доброволь
цами; кроме того, 30.000 регулярной армии, которая может
быть пополнена еще 30.000. человек при мобилизации
группы А. Таким образом, от 90 — 95.000 можно без труда
поставить под ружье. Боевых запасов на 100.000 человек
хватит на три-четыре месяца. Нужно, чтобы кто-нибудь
толкнул финнов, иначе они в колебаниях потеряют время.
Из Англии будто уже есть ответ: пусть финны идут на свой
риск и страх. Англия ничего сделать не может, по крайней
мере, ясно.
Подтверждаются сведения об обратном взятии больше
виками Орла и Воронежа. Зловещие слухи о нашей армии:
взята Гатчина и наши войска могут быть окружены. Опера
циями против нас руководит генерал Черемисов.
Звонит И. В. Гессен: по французским сведениям, у Крас
ной Горки произошло какое-то недоразумение с эстонцами;
там стоял с эстонским дессантом адмирал Питка, — генерал
Юденич будто бы не допустил его к взятию Красной Горки.
29 октября. Среда.
Сведения о конфликте генерала Юденича с адмиралом
Питка такие: Питка по радио предложил красным на Крас
ной Горке сдаться, обещая им за это эстонское гражданство.
Юденич усмотрел в этом посягательство эстонцев на Крас
ную Горку и протестовал против вступления в нее эстонцев.
Если это правда...
Обстрел Красной Горки продолжается.
Утром в 9 часов телефон Лианозова — генерал Юденич
просил его ехать в Гельсингфорс, сделать все возможное,
чтобы добиться содействия финнов. Наконец! Хорошо, что
я- принял меры, не дожидаясь, когда просветлеет его вы
сокопревосходительство.
А с фронта плохие сведения: затея Эрвенгрина в Каре
лии почти ликвидирована, — его гонят большевики назад.
196
М.
С.
МАРГУЛИЕС
На Петроградском направлении большевики, взяв Ропшу,
двигаются на юг; взяли Кипент и, угрожая тылу нашей ар
мии, могут вынудить ее отступить из Гатчины (и тогда уже
до Нарвы покатятся). Разве только падет Красная Горка,
которую продолжают обстреливать английские мониторы.
В 4У2 часа приехал Лианозов; рассказал:
1. Генерал ликвидировал данные им Гулевичу полномо
чия следующей телеграммой:
28. 10. 19 г. 21.
153/353. Ревель из Штарма № 2229 (10а).
Ревель, председателю совета министров Лианозову.
«Гулевичу я сообщил чтобы никаких заказов не делал
контрактов не заключал вырабатывал условия и предста
влял их Правительству или мне для представления прави
тельству точка кредит пятьдесят миллионов ему отказал
точка на ваше предложение согласен укажу ему руковод
ство. Юденич».
С такой же легкостью разъяснил, как и дал полномочия.
2. Юденичу предъявляю со стороны правительства и дру
гое обвинение, — в неправильном назначении Глазенапа ге
нерал-губернатором Петрограда без нашего согласия.
Оправдывается тем, что спешка. Ерунда, конечно.
3. Положение на фронте неважное; без финнов — не вы
карабкаться. Петроград наскоком не взять, придется долго
тянуть и, может, быть, оттянуться назад к Ямбургу.
4. На фронте настроение бодрое, к министрам предупре
дительное, но генерал решил, повидимому, нас ликвидиро
вать до взятия Петрограда.
5. Генерал резко телеграфировал Колчаку, требуя призна
ния независимости Финляндии, жалуясь на Сазонова. Есть
данные, что Колчак 15 октября сам запросил его, что нужно
сделать, чтобы помочь ему, но телеграмму, повидимому, Гу
левич почему-то задержал.
6. Наш кабинет настаивает на необходимости уйти теперь
с треском, декларировав измену демократии, — Лианозов
и Кедрин борятся против этого предложения.
7. С Личем Юденич, повидимому, заключил условие на
открытие в Петрограде русско-английского банка с иключительным правом действия в Петрограде, помимо правитель
ства, несмотря на обещание, данное в Нарве Лианозову. За
Личем — Д. Л. Рубинштейн. Решили с Лианозовым немед
ленно заняться обходом крупных финских фигур для выяс
нения вопроса об интервенции. Говорил с Эрнротом, он ука
зал мне восемь лиц, с которыми нам с Лианозовым надо бу
дет завтра говорить.
Сенатор Иванов окончательно потерял голову: получив
телеграмму Юденича о назначении его заведующим гра
ИЗ
ДНЕВНИКА
197
жданской частью в Финляндии, он телеграфировал Кле
мансо, Ллойд-Джорджу и еще кому-то о помощи Петро
граду.
Вечером с фронта сведения лучше — сопротивление на
ших тверже, обходное движение большевиков задержи
вается. Родзянко выставил всех из Гатчины, в том числе
и Глазенапа с Владимировым, как «гражданских чинов» —
под предлогом большой опасности; очевидно, чтобы
остаться хозяином положения.
2 ноября. Воскресенье.
Лианозов спрашивает, как я поступлю, если наши левые
потребуют теперь демонстративной ликвидации министер
ства. Говорю, что присоединяюсь к демонстрации только
в том случае, если ею мы не повредим делу северо-западной
армии.
Завтра объявляется Гулевичем приказ о мобилизации
всех русских, живущих в Финляндии, до 41 года включи
тельно. Приказ абсурдный, так как объявлен юридически
самочинной властью, к тому же не на родине, и даже без
санкции Северо-западного правительства; вряд ли он произ
ведет должный эффект, а нареканий будет масса.
С фронта к вечеру весть — мы оставили Лугу (вряд ли
теперь Гатчина удержится). Спасти положение сейчас мо
гут одни эстонцы, а об них никто слышать не хочет. И как
будто нарочно из Парижа весть, что Бурцев и Савинков на
жимают из всех сил, чтобы добиться признания Антантой
Колчака, того Колчака, который не признает независимости
ни Эстии, ни Финляндии.
3 ноября. Понедельник.
Утром сильный удар по нас: японец телеграфировал
И. Гессену, что Гатчина (вчера или третьего дня) оставлена
нами, а в сводке какая-то ерунда о деревнях, отнятых и опять
отданных на Псковском фронте, и ни слова о Гатчине.
Оказалось то, что можно было предвидеть: катятся
обратно, катятся из-за органической неспособности полити
ков в Париже что-либо предвидеть, из-за бездарности гене
ралов, неспособных понять, что великая Россия, как они по
нимают ее, — с фетишем в центре, — ушла навсегда в прош
лое, и что путь к спасению будущей России, не менее вели
кой в благоволении соседей, помощью которых, быть может,
можно будет, купить освобождение Петрограда. И теперь,
разбитые, они не допускают «позора» признания независи
мости Эстии и требуют «стратегических гарантий» от Фин
ляндии.
Заходит бывший начальник сыска в Петрограде — Кун
цевич, просит переговорить с финнами о штаб-ротмистре
198
М.
С.
М А Р Т У ЛИ ЕС
Ленце, служащем в нашей контр-разведке. Этот достойный
гражданин напился вчера в дребезги, пошел в театр, буянил,
и, когда полицейские стали его выводить, то он сломал
пальцы одному, разбил переносицу другому и укусил палец
третьему. Финны, разумеется, в долгу не остались; при этом
Ленц всячески поносил Финляндию.
И. В. Гессен рассказывает, что советские газеты ликуют,
считая нас окончательно разбитыми.
4 ноября. Вторник.
Катастрофа подтверждается, по телефону из Ревеля со
общают, что Гатчина очищена, войска наши задерживаются
на западе от нее. Большевики идут быстро от Луги к се
веру; взяли Преображенскую и Мшинскую; идут на Гдов,—
боюсь, что на этот раз возьмут напором иГдов и Ямбург,
и мы очутимся в Нарве, не имея ни клочка русской террито
рии. Жизнь на враждебной нам эстляндской территории
сплошной ужас. Французы, по словам И. В. Гессена, боятся,
что армия будет окружена; утверждают, что катастрофа
произошла вследствие того, что Родзянко и Арсеньев не по
винуются Юденичу. А если бы повиновались?
7 ноября. Пятница.
Вторая годовщина большевиков; как будто за ними
правда исторической необходимости: разум подсказывает
это, а сдаваться, отказавшись от борьбы, нет сил.
Предложил Лианозову назначить нашим представителем
в Финляндии И. В. Гессена, всегда хорошо нас информиро
вавшего, имевшего прочные связи в финской прессе и, по
сообщению близких ему лиц, охотно принимающего этот
пост. Лианозов одобрил; запрошенный мною И. В. Гессен
дал немедленно согласие; он едет во вторник в Стокгольм
к Гулькевичу, чтобы предложить убрать его представителя
Бера из Гельсингфорса, осветить через Гулькевича перед
Колчаком наше положение и укрепить его. По словам Гес
сена, французы сообщили ему о телеграмме, присланной на
циях Сазоновым Юденичу с предложением от имени Кол
чака заканчивать переговоры с финнами и с уведомлением,
что Колчак признал, наконец, независимость Финляндии. Эх,
вы... милые.
А у самого Колчака теперь так: Петропавловск взят, Омск
эвакуируется. И у Деникина неважно: между Херсоном
и Николаевым и в Киевской губернии неспокойно — кре
стьяне волнуются и беспокоят. А у нас, — Гдов взят крас
ными, Ямбург— эвакуируется. Бторая годовщина больше
визма.
Едем завтра на Голгофу — к эстонцам, разбитые, смятен
ные, изменившие им.
ИЗ
199
ДНЕВНИКА
Горн был в Сейме, где партия с.-д. собрала свой прези
диум из двенадцати человек и обсуждала под председатель
ством Таниера свою позицию в вопросе об интервенции. Ре
золюция относится одинаково как к прямому выступлению
Финляндии, так и к поддержке добровольческого выступле
ния; клеймит генералов реакционерами, заявляя не без
юмора, что русским нет сомнения требовать поддержки для
выступления на северо-западном фронте, когда достаточно
русской территории, с которой можно вести войну против
большевиков, не прибегая к помощи посторонних и попутно
называя все правительство Юденича реакционным. Тем не
менее, просили Горна посылать корреспонденцию в их га
зету и приехать еще поговорить с ними. Очевидно, для
своих рабочих должны были резко отмежеваться от противо-большевистского похода.
8 ноября. Суббота.
Утром выехали с Лианозовым в Ревель.
В 5 часов заседание совета министров у Кедрина. Были
все кроме Юденича, Евсеева и Филиппео (все трое на
фронте). Сделал доклад о положении дел в Финляндии; по
том перешли к больному вопросу: дальше так продолжаться
не может. Юденич фактически упразднил наше правитель
ство в Финляндии и на освобожденной территории. Пилкин
защищает генерала одним аргументом: не было-де времени
в тревогах военных действий созвать правительство. Ответ
возмутил даже невозмутимого Лианозова: генерал ведь на
шел время дать политические полномочия генералу Гуле
вичу, отвечая на телеграммы своего постоянного антаго
ниста Утемана, — между тем для этого ведь спешки не было
никакой. Попутно контр-адмирал Пилкин доложил, что
с эстонцами Юденич не поладил потому, что эстонцы
посягали не только на Красную Горку, но и на
Кронштадт; они сделали десант, насильно захватив перевя
зочные средства, приготовленные Пилкиным для русской
армии, и высадили три тысячи человек, чтобы взять Крас
ную Горку. И вот, не дожидаясь взятия ее, английский ад
мирал Коуэн открыл карты: он послал Юденичу телеграмму
с предложением увести русских из-под Красной Горки под
тем предлогом, что они якобы ссорятся с эстонцами, а рус
ских вовсе и не было перед Красной Горкой. Далее эстонцы
хотели заполучить в сфере своей оккупации и берег Фин
ского залива до Ораниенбаума, ясно, что у них было согла
шение с англичанами о захвате Кроштадта. И всего этого
не знал никто из нас, в том числе и наш премьер. И когда
я с нескрываемым возмущением стал говорить о вопиющей
бездарности руководителя похода, умудрившегося в самый
важный момент поссориться с эстонцами, после того, как
200
М.
С.
МАРГУЛИЕС
ясно было, что своими силами ему не справиться, ибо даже
и Тосно не заняли, чтобы отрезать сообщение Питера
с Москвой. И чорт знает из-за чего топтались три дня
в Царском Селе. Пилкин заявил, что чувствует, что надо бы
ему выйти из состава правительства, но он не может этого
сделать, ибо представляет «некоторые» интересы Колчака;
упрекал, что мы отступаемся от Колчака, а раз мы изменяем
этому пункту программы, то нечего требовать от генерала
соблюдения пункта о независимости Эстонии. Повторил,
что считает позорным для нас всех входить как правитель
ство в Петроград, раз мы созданы англичанами, а не волею
народа. Демократы! Напоминаю Пилкину, что, по заявлению
самих англичан, и Колчак был создан ими и притом в зна
чительно большей степени, чем мы, ибо у нас англичане
были лишь орудием в руках лиц, желавших создания пра
вительства на северо-западе...
В конце концов адм. Пилкин просил нас не подымать те
перь с Юденичем основных вопросов, ибо ему не до того, —
на фронте важная задача отступления с сохранением живой
силы.
Мы изъявили согласие обождать несколько дней, но он
должен помнить, что события в Финляндии также не терпят
отлагательства, ибо надо ускорить организацию помощи на
шей армии.
9 ноября. Врскресенье.
Эстонцы опять взялись за нас: требуют выселения до
конца ноября всех служащих военных и не военных.
От Бурцева опять просьба о денежной помощи «Общему
Делу». Карташев по поводу статей Кирдецова о Северо-за
падном правительстве заявил ему: «Мы колеблемся, пропу
стить ли вас в Петроград или нет».
Я поднял вопрос о необходимости для правительства
иметь теперь в Париже дельного представителя, в виду того,
что дело наше затянется и необходимо правильно его поста
вить. Кирдецов выразил желание поехать, ссылаясь на
поездку, предпринятую им летом, и на завязанные им в Па
риже, в связи с нею, полезные связи. Мы соглашаемся. Кирдецову будут даны поручения познакомить русское полити
ческое совещание, международную конференцию и русскую
колонию с нашей работой и переговорить с Савинковым
и Алексинским о вступлении в наше правительство.
А Куприн писал Кирдецову из Ямбурга, предлагая свое
сотрудничество в нашей газете, — рады.
По мнению полковника К. А. Крузенштерна, неудача
Юденича произошла вследствие отсутствия единого коман
дования и руководства военными операциями. Юденич си
дел в Нарве без связи с выдвинутыми вперед частями.
ИЗ
ДНЕВНИКА
201
Сплошь и рядом срочные телеграммы с боевыми указаниями
посылались поездом. Генералы шли вперед без взаимной
связи друг с другом, торопились первыми войти в Петро
град. Побросали Лужский и Гдовский фронт, где больше
вики продвинулись с ничтожными силами; не имея разведки,
отступали перед горстью неприятеля. Все возмущены на
чальником штаба Вандамом (настоящая фамилия его Едришкин, сотрудник «Нового Времени»), Недовольство Юде
ничем также очень велико.
Нечто фатальное — провидение за большевиков. Любой
Дыбенко, не говоря о Буденном, прошел бы триумфальным
шествием в Петроград с такой горстью храбрецов, какая
была у Юденича, так полно и прекрасно снабженной.
По сведениям Лианозова — опять зашевелился Балахович с Н. Н. Ивановым; опять Балахович организует зеленых
под Печорами. При себе устраивает политическое совеща
ние с Ивановым во главе. Собирается послать комиссаров
оттягивать у Юденича солдат и офицеров и грозит аресто
вать штаб Юденича, если Ямбург будет эвакуирован. Армию
свою называет социалистической. Хвастает, что получит
деньги и организует в Ревеле свою контр-разведку. Опять
начинается.
Зашел к Лианозову Евсеев, выехавший вчера из Нарвы.
При чем в Ямбурге генерал Глазенап получил приказ об эва
куации Ямбурга; почему, отчего — Глазенап не знает.
По словам Теннисона (командир первой эстонской диви
зии), происходит какая-то ерунда с нашей армией, — слое
ный пирог, где нельзя разобрать, кто кого окружил. Пока
беспокоятся о части генерала Арсеньева, которая неиз
вестно где находится.
Карташев с Кузьминым-Караваемым и Лившицем вы
ехали на дачу в Гунгенбург отдохнуть от трудов. Марков II
в Ямбурге. Говорили о нашем правительстве: «лишь два
русских — Богданов и Евсеев, да и те забыли, что они рус
ские, остальные — жиды». Бедный Лианозов!
10 ноября. Понедельник.
Начинаем четвертый месяц нашего существования; итоги
за три месяца: потеряли Псков и Гдов со всей примыкающей
территорией, но зато узнали окончательно, что под руковод
ством Юденича — Петроград не видать, как ушей своих.
В 12 часов был у Лианозова английский генерал, просив
ший и меня присутствовать при беседе. Наивно-добродуш
ный старик расспрашивал, что нам нужно сейчас; сказали —
денег и боевые снаряды; спросил, возьмем ли Петроград до
весны. — Сказали, что с финнами и эстонцами возьмем.
Спросил, почему не договорились с эстонцами, — не могли
202
М.
С.
М А Р Т У ЛИ ЕС
ответить правды, уклонились. Обещал доложить своему
правительству и заходить к нам. Боже, что за ерунда!
21 ноября. Пятница.
Был у меня подполковник X... гвардейский офицер, и рас
сказывал свои впечатления с фронта. По его словам, высшее
офицерство идет на большевиков с целью вернуть усадьбы,
квартирное имущество, вешать комиссаров и наказать «сволочь-народ», который сверг цар* и поддержал большеви
ков — о России мало думают; среди офицерства не мало
«любители» частной собственности. Гр. Игнатьев встретил
в Ямбурге гвардейского офицера, который хвастал тем, что
недавно нашел на комиссаре 40.000 царских денег, которые
взял себе. Солдаты тоже много грабили. (Филиппео вчера
рассказал, что начальник разведки X..., живущий в одном
с ним доме, привез жене из Гатчины много дамских принад
лежностей, костюмов, белье). Приехавшие из Нью-Маркета
русские офицеры осталися без белья; им говорили: «для чего
вы приехали сюда, — занимать наши места». Глазенап, Вла
димиров, Краснов составляют особенную группу. Глазенап
скверно окружен, — разведчики из Финляндии, шпионы Вла
димирова и т. д. Краснов увлекся издательством, — издает
в Нарве «Приневский край». Отношение к офицерам, пере
ходившим от красных, самое неразумное: их разжалывают
немедленно в солдаты, третируют крайне грубо, что, разу
меется, делается немедленно известным и тем, что остались
еще в рядах красных. Никакого командования, никакой
осведомленности в штабе; восторг по поводу всякой де
ревни. Многоначалие. В Гатчине белые съели все запасы
несчастных обывателей, сами же ничего не подвезли.
28 ноября. Пятница.
В Таймсе сведения, что Курск был взят 18-го, — был прав
японец, он много лучше нас осведомлен. Удивительно, что
он знал Об этом 20-го ноября в Ревеле по московскому ра
дио, которое 20-го же было известно в Лондоне. А у нас
в отделе внешних сношений ничего не знали.
29 ноября. Суббота.
Все опять у разбитого корыта: германофилы уничтожены
полным поражением Вермонта, черная сотня и «Националь
ный Центр» — поражением Юденича, Колчака и Деникина,
мы — отрицательным отношением к нам Эстии и интригам
Франции против поддерживавших нас англичан. Все пора
жены, — одни большевики победили.
Русская публика притихла, озирается; Кедрин вчера
уехал в Париж.
Г. КИРДЕЦОВ.
У ВОРОТ ПЕТРОГРАДА
I. ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ И БЕЛАЯ ЭМИГРАЦИЯ
В 1919 ГОДУ.
Весной 1919 г. у меня возникла мысль (ретроспективно
я нахожу ее до нельзя наивной) «взбудоражить» Париж —
тогдашний центр всероссийской эмиграции, куда со всех
сторон стекались «сливки русской политической мысли»,
где заседала мирная конференция и Вильсон вещал народам
мира новые принципы этики и морали. Я знал, что туда,
в Париж, прибыл или прибудет из Архангельска глава север
ного правительства Н. В. Чайковский; там же с правами
члена русского Политического Совещания находится Б. В. Са
винков, который в ту пору еще числился членом партии
социалистов-революционеров. Найдутся и кое-какие со
циал-демократы. В Политическом Совещании, тогда только
что образованном (март 1919 г.) заседает старый идейный
работник эс-эров С. Иванов, а вместе с ним и некоторые эле
менты Временного Правительства: кн. Львов, Третьяков, Ко
новалов и, наконец, П. Б. Струве, которого информирует из
Гельсингфорса исключительно и, конечно, своеобразно
А. В. Карташев.
В виду редких известий из Парижа и сугубой конспира
ции, которой на первых порах была покрыта деятельность
парижского Совещания, я, конечно, не знал, что оно идет
на поводу у Колчака, что вся внешняя политика Совещания
лежит в руках С. В. Сазонова, считающегося полномочным
представителем Колчака, что немногочисленные «левые»
элементы Совещания — только статисты.
У меня возникла мысль «взбудоражить» Совещание, по
казать ему рельефно огромное значение Петроградского
фронта в связи с положением вещей в Финляндии и Эсто
нии — тогда как все внимание Парижа, а также Кремля,,
было поглощено Уралом и Волгой, где Колчак продви
гался— и, наконец, добиться того, чего в Гельсингфорсе не
хотели слышать Карташевы, т.-е. здоровой и искренней де
мократической политики в отношении Финляндии и Эстонии
в целях совместных с ними действий против большевиков.
Попутно мне еще рисовалась возможность прочесть
в союзных делегациях на мирной конференции ряд докладов
206
Г.
КИРДЕЦОВ
о положении на месте да «похлопотать» об ускорении при
сылки оружия, снабжения и денег как для тех сил, которые
Юденич набирал, так и для отмеченного выше русского «Се
верного Корпуса», уже действовавшего на территории
Эстонии.
Я видал войска этого корпуса совершенно без сапог
и шинелей, без хлеба и денег; они вообще были предоста
влены самим себе как экономически, так и политически.
Одни штабы на собственный риск и страх печатали фальши
вые «керенки», другие (во главе с Родзянкой, а после при
содействии Валяй-Маркова, принявшего имя капитана Чернявина) — столь же усердно печатали ярые черносотенные
прокламации и распространяли их в пределах Псковской
губернии под самым Петроградом — Гдовском и Ямбургском
уездах...
Некоторым «политическим» влиянием на штабы пользо
вался там в ту пору некий гастролер из Петрограда Н. Н. Ива
нов, петербургский присяжный поверенный, стяжавший себе
известность в свое время рекламой об «Общественных заво
дах» на столбцах «Нового Времени». Впоследствии сей муж
(если не ошибаюсь — по настоянию эстонцев, у которых, как
поговаривали злые языки, он состоял на службе) попал
в члены Сев.-зап. Правительства в самом начале его образо
вания, но через 2—3 недели был исключен, изобличенный
в соучастии в погромной деятельности знаменитого «батьки»
Булак-Балаховича в Пскове.
Это обстоятельство, однако, не помешало сему господину
называть себя «министром» до последних часов существо
вания Сев.-зап. Правительства. Еще раз имя его всплыло
в марте 1921 г. в дни кронштадтского восстания: едва
в Кронштадте загремели пушки, Н. Н. Иванов откуда-то
вновь налетел на Ревель и стал там организовывать нечто в
роде правительства на случай падения коммунистического
Петрограда. Но на сей раз в дело вмешались большевики: на
основании постановлений мирного договора с Эстонией
о недопущении образования на территории республики рус
ских организаций, «имеющих своей целью насильственное
ниспровержение существующего в России государственного
строя», советская делегация в Ревеле потребовала немед
ленно, вы:ылки Иванова — и он пропал.
Но мы еще вернемся к северному корпусу и его «деяте
лям». Мысль о Париже совпала с моментом, когда Россий
ский Комитет в Гельсингфорсе единогласно принял разра
ботанный мною по его приглашению проект отдела агита
ции, пропаганды и устройства бюро печати с отделениями
в Париже и Лондоне и других европейских центрах. Бурцевское «Цшоп» почти что не существовало еще; Деникин
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В 1 9 1 9 ГОДУ
207
ский «Осваг» был образован значительно позже; главными
же центрами информации о Советской России в ту пору
могли быть только Гельсингфорс и Ревель, географически
наиболее близкие к Петрограду, который тогда еще только
начал вымирать политически и экономически и с которым,
несмотря на фронты и закупорку границ, тесная связь была
установлена относительно прочно.
Предстояло связать в Париже обе задачи — одну Полити
ческую и другую по технической организации агитационно
информационного бюро. Предшествовали длительные бе
седы с А. В. Карташевым и Юденичем «по пунктам», при чем
последний особенно напирал на то, чтобы я в Париже доби
вался «нажима» союзников на Финляндию и... денег.
Этот «нажим» меня нисколько не удивлял: Юденич, сидя
вот уже четвертый месяц без дела в комфортабельной гельсингфорской гостинице «Боае1е181ш5е1:», уже успел убе
диться, что действующий в пределах Эстонии русский Се
верный Корпус, имеющий свои штабы, традиции, а в каче
стве «руководителей» — таких головорезов-авантюристов
как Родзянко (племянника председателя Гос. Думы),
«батько» Булак-Балахович, фон-Валь (сына известного пе
троградского градоначальника) и Джерошинский, едва ли
с распростертыми объятиями встретит его, Юденича, хотя
он и «герой Эрзерума» да генерал-от-инфантерии.
Вот почему Юденичу больше улыбалась мысль похода на
Петроград через Финляндию, а не через Эстонию. Буде по
ход удастся — он окажется единственным героем и история
будет знать только его, а не каких-то выскочек в роде Балаховича и Родзянки...
Впоследствии я узнал, что именно в этом направлении
в Лондоне и в Париже уже работали «военно-уполномочен
ные» Юденича генералы Десино и Геруа, из которых послед
ний в качестве профессора Николаевской академии ген.
штаба до своего прибытия в Гельсингфорс (февраль 1919 г.)
занимал очень видный пост в красной армии.
Снабженный полномочиями, я покинул Гельсингфорс на
7 недель.
В Лондоне, который был первым моим этапом по пути
в Париж, российская общественность была представлена
тогда П. Н. Милюковым, проф. М. И. Ростовцевым, А. В. Тырковой и Литовцевым, при чем последний стоял на левом
крыле, группируя единомышленников вокруг своего полити
ческого еженедельника «Самоуправление», издававшегося на
английском языке и представлявшего собой серьезное лите
ратурное начинание в подлинно-демократическом духе. Бо
лее или менее значительной «массовой» эмиграции на бере
гах Темзы тогда еще не было. Деникинская беженская волна
208
Г.
КИРДЕЦОВ
еще не н|а:хлынула на Европу, от Колчака же, продвигавшегося побе,доносно к берегам Волги, приезжали только «уполномоченг ые», но не беженцы.
Помнрр уже на моем докладе R ussian L iberation Com m ettee
на Флит стрит, прочитанном в присутствии Милюкова, Тырновой, Р|ит за всемирную интервенцию, это — Черчилль,
военный министр. Он под разным соусом, пользуясь остат
ками исключительных правительственных прерогатив из
эпохи войны, уже оказывает русским помощь вне контроля
Палаты Общин и, верятно, будет оказывать ее посильно
и впредь. Но и его дни сочтены, ибо над ним висит Дамо
клов меч парламентского расследования атаки Дарданелл
английским флотом, предпринятой без надлежащей подго
товки по инициативе Черчилля и закончившейся, как изве
стно, гибелью нескольких крупных судов.
Единственное, на что при данных условиях можно рас
считывать, да и то с известным нажимом на политическую
логику, это — английская помощь оружием и снабжением
до тех по з, пока в Париже еще заседает мирная конферен
ция и мир с Германией не подписан, т.-е. пока ЛлойдДжордж еще поглощен наиболее важным в данную минуту
германский вопросом и таким образом лишен возможности
заниматься en grandes lignes российской проблемой.
Еще одна возможность имеется налицо; это — отправка
английских подкреплений на архангельский и мурманский
фронты в виду тамошнего затруднительного положения
ген. Айронсайда, вызванного несомненными успехами боль
шевиков у Онеги. Но, судя даже по формулировке этого во
проса самим Черчиллем, это произойдет не в виде отправки
целых частей, а лишь путем вербовки добровольцев среди
только что демобилизованных солдат, часть которых, втя
нувшись в течение 4-х лет в военно-походную жизнь, никак
не может высвободиться и з нее — явление, отмеченное у всех
участвовавших в мировой войне народов.
Приблизительно то же самое говорили мне мои старые
английские: знакомые из парламентских кругов, с которыми
у меня сохранились связи еще с мирного времени, и, наконец,
ближайшие «ведомственные» сотрудники Ллойд-Джорджа
и F oreign O ffice ’а.
Помню содержание двух моих бесед с проф. Симпсоном,
который на D o w ning-street заведывал тогда русским отделом
и пользовался у англичан большим авторитетом. Русские
обрисовали его мне как инициатора плана отделения бал
тийских окраин от России и образования из них независи
мых республик, которые, разумеется, рано или поздно
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В
1919
ГОДУ
211
должны превратиться в британские колонии. Это — он
якобы «натравливает» Ллойд-Джорджа на единую и неде
лимую Россию, никто, кроме него, не обрисовывает так
удачно съехавшихся в Лондон представителей Эстонии и
Латвии в сторону провозглашения независимости, обещая
им и финансовую, и военную помощь Англии.
Я застал на Downing-street в кабинете, напоминавшем
скорее отделение петроградской Публичной библиотеки для
научных работ, ученого, который, несмотря на свои офи
циальные функции, отнюдь не прятал свои мысли за туман
ными дипломатическими формулами.
Его интересовал большевизм как социально-психологи
ческое явление, а не как продукт «германских» козней, в чем
старательно его убеждали тогдашние лондонские русские
круги. Знаток истории России, он находил, что Ленин —
неизбежное следствие социально-экономического развития
России от Петра до Николая II, плюс — психологические
особенности русского народа... Балтийская проблема, в ее
актуальной практической постановке, его, Симпсона, дей
ствительно, занимает, но у него еще нет достаточно данных,
чтобы судить, насколько обоснованы стремления балтий
ских окраин к независимости и «не совершат ли они само
убийства» — экономического и политического — отделив
шись от России.
Автономия в пределах возродившейся российской госу
дарственности или тесная федеративная связь — вот бли
жайшие возможности решения данной проблемы. Но рус
ские, с которыми союзникам и, в частности, англичанам
приходится сейчас иметь дело в Лондоне и Париже, говорят
о возвращении к старому, о status quo ante bellum; в Лондоне,
например, ему довелось слышать перефразировки устарев
шей французской формулы относительно Австрии: «Если
бы России не было вовсе — то ее нужно было бы создать,
и именно такой, какой она была в 1914 г.»...
Почему?
В другой раз, когда разговор у нас уже шел о конкрет
ных «политических» нуждах русских антибольшевистских
организаций в Финляндии и Эстонии, тот же Симпсон спро
сил меня вдруг:
— Правда ли, что эстонцы, если только им удастся отра
зить новый натиск Троцкого на Нарву, заключат мир
с Москвой?
Такой же вопрос — помню — через 2 — 3 недели после
этого разговора поставил мне в Париже «правая рука»
Вильсона по русскому вопросу, член американской делега
ции на мирной конференции Моррисон, назначенный вскоре
212
Г.
КИРДЕЦОВ
представителем Соед. Штатов в так называемой Балтийской
Комиссии,
Тогда в Лондоне и Париже вопрос этот меня не удивлял,
потому что еще перед моим отъездом из Гельсингфорса
эстонский делегат Ханко, военный министр молодой респу
блики, трудовик по своей партийной принадлежности, чисто
сердечно пеня предупредил, что если соглашение с русскими
по вопро:у о военной кооперации не состоится, Эстония
«•к лету будет вынуждена начать с большевиками перегоЕ О р Ы О М лре — благо, Москва их настойчиво предлагает»...
Впосле,дствии, когда я опять уже сидел на южном берегу
Финского залива в Ревеле, когда фронт Юденича уже развалился о кончательно, а в Юрьеве дописывались последние
страницы мирного договора (январь 1920 г.), мои эстонские
друзья уж е не скрывали более от меня, что первые «намеки»
на возможность соглашения с Советской властью были сде
ланы именно из Лондона.
А читайте — исторической правды ради — тогдашние
официальные английские заявления в Палате Общин: пра
вительство His Majesty осведомлено о переговорах, но не
производит на Эстонию никакого давления...
Еще на один политический «курьез» напал я в те дни
в Лондоне:: он относится скорее к истории финансовых дел
Юденича, чем к чистой политике.
От Юденича, а также от А. В. Карташева я узнал перед
моим отъездом в Париж, что в Лондоне сидит Ю. Гессен,
директор общества «Кавказ и Меркурий» и «Волга», с ман
датом устэоить у англичан заем для покрытия первых рас
ходов по предприятию Юденича, «ибо от Колчака деньги
все не поступают».
Само собой разумеется, что я Гессена посетил в Лон
доне. Он буквально «горел» своим делом и, нужно отдать
ему справедливость, — совершенно бескорыстно, не в при
мер тем ivногочисленным мародерам ^ казнокрадам, кото
рые впоследствии, точно пчелы, прилипли к денежному
ящику сег.-зап. армии при полном попустительстве Юде
нича и ближайших его сотрудников.
Гессен, имевший большие связи в английских промыш
ленных кругах, особенно в пароходных компаниях, в 2—3
недели поставил на ноги «весь» Лондон, кроме правитель
ственных кругов, в отношении которых на первых порах
требовалас ь строжайшая конспирация. Дошло до того, что
ему удало :ь «достучаться» к дяде короля, герцогу Баттенбергскому, с которым — страшно сказать по тогдашним
временам! - он объяснялся по... немецки и который обещал
всяческое содействие вплоть до нажима со стороны самой
короны..,
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В 1 9 1 9 ГОДУ
213
Нашелся солидный крупный банк, который готов был
дать, если не ошибаюсь, до 200.000 фунтов стерлингов под
обязательства крупных русских промышленников и финан
совых деятелей, находившихся тогда в Лондоне и органи
зованных Ю. Гессеном в своеобразный консорциум ответ
чиков.
Намечалась при этом — если память мне не изменяет —
следующая комбинация. Деньги эти из Англии не выходят,
ибо для займа требуется разрешение канцлера казначей
ства. Финляндии в существующей сумме будет открыт кре
дит в Лондоне для закупки необходимых ей товаров и про
дуктов; она же, в свою очередь, выплатит эту сумму органи
зации Юденича в Гельсингфорсе в финских марках по курсу
дня. Так как портфель финляндского банка в отношении
английской валюты в ту пору был весьма тощ, а товарный
голод в стране (после коммунистического правления и гер
манской оккупации), напротив, очень велик, при небходимости, вдобавок, покупать продовольственные продукты у
американцев на доллары — то финляндское правительство
в лице тогдашнего министра иностранных дел Энкеля каза
лось весьма заинтересованным в удачном исходе намеченной
операции. А раз оно в ней .заинтересовано, то оно должно
облегчать, если уж не содействовать собственными силами
осуществлению задач Юденича в пределах Финляндии.
Иначе, ведь, русским нет смысла брать у англичан деньги,
цель которых всем известна, а именно: покупка сапог, ши
нелей, продовольствия и медикаментов...
Но дело все-таки провалилось: «в последнюю минуту»
банк подумал, что лучше будет, на всякий случай, осведо
миться у правительства His Majesty, а правительство ЛлойдДжорджа, которое в ту минуту, быть может, действительно
опасалось успеха Юденича у Петрограда, со всеми вытекаю
щими из него последствиями для политики расчленения
России, сказало «нет» или просто затормозило дело.
Так оно и заглохло окончательно.
Но мне скажут: ведь это же самое правительство ЛлойдДжорджа через несколько месяцев (в августе и сентябре
1918 г.) после образования Сев.-Зап. правительства, всетаки снабдило армию Юденича оружием и амуницией,
снабжением и продовольствием и даже танками.
Совершенно верно. Сев.-зап. армия, действительно, полу
чила от Англии некоторые транспорты «со всем необходи
мым», но, как мы это покажем более документально в по
следующих главах, транспорты эти, в большинстве случаев,
представляли собой военный груз, отправленный раньше
английскому экспедиционному отряду в Архангельск и Мур
манск. Когда же летом 1919 г., вследствие развала белой
214
Г.
КИРДЕЦОВ
русской армии Миллера, этот корпус был отозван в Англию,
шедшие для него транспорты в пути получили приказ итти
в Ревель и отдать груз Юденичу и эстонцам.
В них оказалось большое количество предметов обмун
дирование, рассчитанных исключительно на зимние клима
тические условия архангельского фронта, но не на летнюю
или осеннюю кратковременную кампанию под Петроградом.
Затем там оказалось множество предметов, с точки зрения
гигиенических потребностей весьма полезных, но встре
чающихся только в обиходе английского солдата, как, на
пример, бритвенные приборы на целый корпус, зубные
щетки, ремни для точения бритв и даже футбольные шары.
Нельзя, конечно, отрицать, что англичане привезли
(я говорю «привезли», а не дали, ибо только часть приве
зенного досталась русским) также что-то около 40.000 пар
обмундирования для солдат и 4.000 офицерских обмунди
ровании. Но на-ряду с этим надо отметить и другой, не менее
красноречивый факт, что на орудиях, доставленных на дру
гом транспорте уже непосредственно из Англии, не оказа
лось... замков, а на танках, с помощью которых пред
полагалось прорвать фронт 7-й большевистской армии, обо
роняющей Петроград, не оказалось... пулеметных лент. Кто
знает аккуратность англичан, тот едва ли объяснит этот
случай простым «недосмотром», результатом которого по
лучилось то, что петроградская операция Сев.-зап. армии,
предполагавшаяся в сентябре, была отложена до середины
октября, когда на подступах к столице грянули морозы и
выпал снег.
Таким же «недосмотром» надо, очевидно, объяснить и
внезапный провал лондонской финансовой операции: подо
зрительным, как мы говорили, было во всяком случае то,
что лорд казначейства «до последней минуты» ничего не
знал о тайне Полишинеля лондонского финансово-промыш
ленного мира.
Здесь для будущего историка российской революции
небезынтересно будет отметить, какими путями Юденич до
стал, однако, денег для технического оборудования своей
петроградской операции. Мы подходим здесь вплотную
к много нашумевшему в свое время вопросу о кредитках,
выпущенных Сев.-зап. Правительством, размен которых на
английские фунты якобы обеспечен был особым соглаше
нием между Сев.-зап. Правительством и английским кабине
том по примеру выпуска рублей архангельским правитель
ством, произведенного весной 1919 г. и действительно гаран
тированного Англией.
Что больше всего меня поразило по приезде в Париж
(начало апреля 1919 г.), это — полная оторванность местных
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В
1919
ГОДУ
215
людей от России, российской действительности, и нежела
ние признать этрт’факт.
В Нарве, в Ревеле и даже в Гельсингфорсе я дышал
петроградским воздухом; там я о щ у щ а л Россию всем
своим существом — здесь же, в Париже, все было салонно
мертво, все отдавало канцелярщиной да затхлостью мысли
и чувства.
Беженской массы еще не было — она нахлынула только
осенью и зимою 1919-20 г. после поражения Деникина. Были
только «верхи» и среди них — сливки тогдашнего противобольшевистского движения. Но на меня, приехавшего из
гущи борьбы, производило впечатление, что эти люди зани
маются политикой по инерции, словно от скуки и тоски,
даже элемент тщеславия отступал на задний план.
Я помню «парад», которым было обставлено мое высту
пление с докладом в политическом Совещании в роскошном
палаццо российского посольства на rue G renelle на второй
или третий день после моего приезда. С портретом царей,
с гобеленов, с позолоты на стенах и потолке, с роскошных
ваз и дорогих персидских ковров на меня смотрели столетия
российской истории. Я точно попал в музей, куда давно уже
не заглядывал посетитель, к любителю-коллекционеру, ко
торый прячет свое добро от людского взора. Все было
«в порядке», но все под стеклом или в футляре...
Накануне я успел посетить П. В. Струве, который нахо
дился в тесном общении с А. В. Карташевым и через кото
рого, главным образом, и велась переписка между гельсингфорской организацией и парижским политическим Совеща
нием. Из этого визита, затянувшегося на три часа, я вынес
впечатление, что в Париже мне нужно «рубить». Курс дер
жится здесь определенно правый, если же о демократии
и говорят, то только потому, что таков сезон, мода, устано
вленная мирной конференцией с легкой руки Вильсона.
П. В. Струве, со свойственным ему доктринерским упрям
ством, на все мои доводы в пользу подлинно-демократиче
ской здоровой политики в Финляндии и Эстонии, которая
одна только и может обеспечить успешное соглашение по
вопросу о военной кооперации с Юденичем — на все мои до
воды бывший марксист и социал-демократ отвечал, что лишь
национальная идея спасет Россию, и эта национальная идея
не допускает «распродажи» России разным эстонцам и фин
ляндцам за чечевичную похлебку проблематичного военно
технического сотрудничества с Юденичем.
Кроме того — рассуждал Струве, и этот его взгляд вы
сказали мне потом и другие члены Политического Совеща
ния — судьбы большевистской власти решатся, повидимому,
не у ворот Петрограда, а на Волге, куда Колчак уже подхо-
216
ДИТ С СВ0 ей
Г.
КИРДЕЦОВ
победоносной, прекрасно оборудованной и закаленной в боях армией.
В ту п ору, действительно, в Париже преобладало мнение,
что Юдеь ич и Деникин, буде они поведут свои полки на
Москву и Петроград, в лучшем случае будут только «эпизодами» в истории вооруженной борьбы с Советской
властью, тогда как Колчак — все. Я не знаю, конечно, какие даннь|1е имелись тогда в Париже, для такой переоценки
военной а|ющи Колчака, но уже одна вера или желание верить в мс гущество адмирала кружили многим голову,
Политщ ческое Совещание, не допущенное по настоянию
Клемансо к участию в трудах мирной конференции, хотя
бы и на правах консультативного органа, посылало Совету
Совету Десяти ноту за нотой, причем, по мере
Четырех
продвижеп ия Колчака к Уралу и Волге, тон этих нот становился, ест ественно, горделивее и заносчивее,
Одна з них, выпущенная чуть ли не за неделю до моего
появления! в Париже, — помню — испортила мне много крови
при моих переговорах с парижской эстонской делегацией,
предприня тых совместно с В. Б. Савинковым и И. В. Чайковским. Она заключала в себе в выражениях, не оставляющих
места для сомнений или различного толкования, протест
против пр изнания de facto правительств Эстонии, Латвии,
Литвы и др. Выходило так, что эти окраины, освободившись соС ственными силами, т.-е. путем кровопролитной
борьбы, от большевиков, должны были послать в Париж де
легатов к русскому Политическому Совещанию с челобитной
назначить им наместников и правителей.
Очкамф П. Б. Струве смотрел на вещи и Маклаков, сохранивший за собой звание российского посла, но которого
бывшие д рузья и доброжелатели России иронически называли Гатф;assadeur d ’u nerande im puissance, что русскОхМу уху
особенно приятно было слышать после Восточной Пруссии
и Карпат.
Вообщё как я заметил, известный московский адвокат
и прекрасн ый оратор чувствовал себя далеко не уютно в хоромах рос сийского посольства в Париже. В дипломатическом деле он не был мастером на ряд)/ с такими профессиональными «чародеями», как Сазонов, Гире, Извольский
и БахметьЬ в, заседавшими в Политическом Совещании и ру
ководившими всей его дипломатией. Ораторский же талант
и другие адвокатские способности не нужны, ведь, в Париже
послу d ’une g rande im puissance. Не станет же он в самом деле,
выступать на митингах в Société de savants и пускаться в по
лемику с Минором и Бензиновым, только что прибывшими из
Сибири для разоблачения реакционно-диктаторской поли
тики Колчака...
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В 1 9 1 9 ГОДУ
217
Зато* роль играл здесь Сазонов. В Париже, он — свой
человек. Все эти Ллойд-Джорджи, Керзоны, Пишоны и
Тардье еще недавно пороги обивали у России, а он, ми
нистр иностранных дел государства российского, разговаривл с ними, во всяком случае, как равный с равными. Он
знает все их слабости, все уязвимые точки, все затаенные
мысли. Он наконец и в личном отношении близок к ним. Не
может же быть, чтобы они его игнорировали, чтобы они его
превзошли в знании тонкостей дипломатического искус
ства...
Ближайшими его сотрудниками по дипломатии были
тогда в Париже А. П. Извольский, русский посол в Италии —
Гире и посол в Соед. Штатах—Бахметьев. При Политиче
ском Совещании существовал особый дипломатический от
дел, нечто в роде Министерства Иностранных Дел, в кото
ром были представлены все российские послы заграницей
независимо от того, были ли они назначены еще царским
правительством (Гире) или Временным (Маклаков, Ефремов).
По какому критерию или, точнее, по какому недоразу
мению в число членов Политического Совещания попал
и А. П. Извольский — оставалось загадкой. Не потому ли,
что он состоял царским послом в Париже до назначения
Маклакова или оттого, что он имел «связи» на берегах
Сены? Но ведь та широкая общественно-демократическая
арена, на которой должна была строиться антибольшевист
ская политика за границей, a priori исключала эти старые
«связи».
Столь же загадочным показалось мне через несколько
дней участие того же Извольского в управлении только-что
основанного телеграфного агентства Union, редактирование
которого было предоставлено Бурцеву. В этом «институте
пропаганды и агитации» принимали участие, насколько мне
помнится, Струве, Савинков, Бурцев, Деренталь, Коновалов
и Извольский, причем заседания этой директории происхо
дили в помещении савинковского «бюро» на улице Ренуар
один или два раза в неделю.
Кстати о Коновалове.
Этот бывший министр Временного Правительства при
первой же встрече со мною у Савинкова, узнав, что я только
что приехал из «гущи», обратился ко мне с просьбой дать
ему, елико возможно, исчерпывающий список видных боль
шевистских деятелей... евреев, скрывающихся под псевдо
нимами. Когда я сделал удивленное лицо, Коновалов быстро
поправился:
— Меня лично, конечно, этот вопрос не интересует, но
французы вот приступают: дай им евреев...
2 18
Г.
КИРДЕЦОВ
На присутствующих эта сцена не произвела никакого
впечатления — очевидно, так полагалось. Петр Бернгардович продолжал гладить свою бороду, низко, по обыкнове
нию, опустив голову, а Бурцев тогда только обратил внима
ние на вопрос Коновалова, когда я подчеркнуто сухо отве
тил, что никогда не занимался этим делом, ибо оно меня ни
сколько не интересует.
В. Л. Бурцев в ту пору уже открыл было для своих чита
телей новую Америку на столбцах своей «Cause Commune».
— Большевики — не русские, они — кто угодно, только
не русские.
При э^ом Бурцев совершенно не отдавал себе отчета,
что этой своеобразной пропагандой он только вредит тому
общему белому делу, которому он служил, и еще больше
ущерба наносит идее интервенции. Ибо французы, а равно
англичане и другие союзники недоуменно спрашивали:
— Если большевики — не русские, то что же делает рус
ский народ? Отчего он их не убирает одним ударом ку
лака, а все обращается к нам, чтобы мы это сделали? Оче
видно, каждый народ, действительно, заслуживает того
правительства, которое он имеет...
Я близко знал Бурцева по Петрограду, где мы вместе
участвовали в разных литературных изданиях, и поэтому
при частых наших собеседованиях в Париже я, конечно,
не преминул обратить его внимание на неудобства методов
его пропаганды, даже исходя с точки зрения общих разде
ляемых им идей, — например, на исторический вопль «Кто
не за Колчака, тот против него, тот — преступник по отно
шению к своей родине».
Это была явная тактическая глупость даже для ярых
колчаковиев, ибо Колчак мог провалиться, и тогда его сто
ронникам пришлось бы создавать другого «бога», вместо
другого — третьего и т. д.
Впрочем, В. Л. Бурцев так и поступил. После Колчака
он нашел Деникина, а после него — Врангеля.
Но и тогда уже, когда я ему указывал, что нельзя всего
строить «та л и ч н о с т и » Колчака, он с такими же фана
тическим упрямством защищал адмирала от всякой тени
критики, : каким в свое время в Петрограде боготворил
Корнилова.
А между тем даже сами большевики признают ныне, что
именно августовское выступление Корнилова впервые толк
нуло их на мысль произвести серьезную попытку захвата
власти, ибо именно вследствие Корниловского выступления
часть петроградского пролетариата получила
оружие,
а горнизон столицы усиленно стал разлагаться.
ПАРИЖСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В 1 9 1 9 ГОДУ
219
Вообще колчаковский фанатизм Бурцева был феноме
нален. Припоминаю следующий эпизод.
Через несколько месяцев после описываемых здесь со
бытий, когда я опять уже сидел в Ревеле, когда там в та
ких тяжелых муках только что родилось Сев.-Зап. Прави
тельство (10-го авг. 1919 г.), В. Л. Бурцев стал посылать мне
одну телеграмму за другой с просьбой изложить ему мое
л и ч н о е мнение об этом правительстве и его задачах. Он,
очевидно, не знал, какой тон ему взять по отношению к ревельским событиям. С одной стороны, он лично знал неко
торых людей, вошедших в состав ревельского правитель
ства, и не мог сомневаться ни в их политическойчестности,
ни в их преданности демократическим принципам; с другой
же стороны, в Париже, в кругах Политического Совещания.
Северо-Зап. Правительство считалось «революционным» за
то, что оно уклонялось от открытого признания верховен
ства Колчака, а вместо этого скрепило своей подписью не
зависимость Эстонии, растоптав, таким образом, идею еди
ной и неделимой России...
Но в этом правительстве участвует и Юденич, как
главнокомандующий, назначенный не «революционным»
Сев.-Зап. Правительством, а Колчаком... В чем тут дело?
Неужели англичане все напутали?
Бурцев долго терялся в догадках, а его «Общее Дело»
молчало. И только после того, как я в длинной депеше
изложил ему суть дела и показал, что образование ревель
ского правительства с его программой было абсолютно
необходимым, Бурцев принял по отношению к Ревелю тон
умеренного благожелательства.
Попутно отметим еще, что в ту пору не одно только
бурцевское «бюро» вело антибольшевистскую пропаганду
в парижской печати — я насчитал в Париже не менее 7 та
ких учреждений, работавших независимо друг от друга и в
самых противоположных направлениях. Одно «РгеззеЬигеаи» состояло при посольстве в ведении одного из чинов
ников, другое при Союзе Возрождения, третье— при Поли
тическом Совещании, четвертое—■эс-эровское, пятое — мо
нархическое и т. д. Все эти бюро печатали и рассылали
бюллетени, причем французские газеты в очень редких слу
чаях пользовались доставляемым им материалом^—очевидно,
по «покорнейшему» совету Клемансо, который еще пользо
вался тогда цензурным аппаратом и ненавидел русскую
пропаганду.
Так, по крайней мере, Бурцев и другие объясняли мне
тогда «сдержанность» французской печати.
Но если число русских «РгевБеЪигеан» доходило до 7, то
еще большее удивление вызвало у меня число «клубов»,
Г.
220
КИРДЕЦОВ
т.-е. пол итических направлений, на которые разбилась
тогдашня я парижская колония. Их насчитывалось 13, причем в о д ц ом только Политическом Совещании, состоявшем,
кажется, из 14 человек, имелось 5 различных фракций или
течений.
Уже после первого моего выступления с докладом в Политическо м Совещании у меня не осталось сомнения, что
я стучусь в наглухо закрытые /двери.
Кн. Л:>вов председательствовал и молчал. Коновалов,
Ефремов и Третьяков (все — бывшие сотрудники и члены
Временног о Правительства), отделывались ничего не стоюьцими за мечаниями и столь же бесценными расспросами
о внутреф:шх условиях в Финляндии и Эстонии. Зато ясно
и опреде, пенно говорил и ставил вопросы С. Д. Сазонов,
Сразу ви, но было, как мы уже отметили, что он здесь —
хозяин прложения.
Финляь-1дия требует признания своей независимости —
это може т быть дано только Колчаком, но с оговорками
стратеги деского свойства...
Эстонф я настаивает на признании за нею права на самоопределен ие — но ведь она только что вылупилась...
Что к асается левого крыла Совещания, Н. В. Чайковского и Б. В. Савинкова (последний еще считал себя тогда
членом п пртии эс-эров), то с ними у меня было решено
вести пер| еговоры сепаратно — благо я не был связан никакими дир ективами из Гельсингфорса.
Эти п реговоры у нас скоро и начались. Чтобы лишить
их акаде^ ичности, мне показалось необходимым после первой же 6k седы привлечь к участию в них эстонскую делегацию, тем более, что речь ведь шла у нас о конкретном вопросе, т.- . о выработке соглашения с эстонцами по вопросу
о военной кооперации. В Ревеле и Гельсингфорсе эстонцы
настаивал и на предварительном получении «бумажки» от той
или иной влиятельной русской демократической организации с па гентом на самоопределение. Так как, помнится,
гельсингф орская организация Ю/денича и Карташева этой
«бумажки » не давала, мне показалось необходимым действовать в этом направлении здесь, в Париже, среди «левых» рус
— Пре,дставляем, а потому и предлагаем вам конвенции,
— Вед:икая Россия, стало быть, должна будет зависеть от
доброй в
