КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Человек в красном (СИ) [ComradFelix] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Знакомый вкус обжигающего, сладкого кофе с молоком — редкий напиток. Он никогда мне не нравился, но я пью его изо дня в день, уже и сам забыл зачем, словно это была какая-то традиция, какой-то обряд.

В этом кафе никогда не бывает народа, за редким исключением сюда может наведаться местный пролетариат или колхозники, но и то случается очень редко. Я тут словно дома, все официанты и повара знают меня в лицо.

Я, конечно, атеист, но Господи, как же мне надоел этот горелый запах, разносившийся по всему залу!

Я сидел за одним из столиков, облокотившись на подоконник, и бегал глазами по сводкам в газете. Естественно, я всё это знал, некоторые происшествия ещё и в деталях. Служба в КГБ лишает тебя возможности удивляться новостям.

Вообще поразительно, как меня взяли на службу госбезопасности, ведь мой отец был ярой контрой и даже помогал Деникину во времена гражданской войны. Но я был не такой.

Примерный октябрёнок, честный пионер и идейный комсомолец. Я почитал труды Маркса и Ленина, пел «Интернационал», верил в светлое коммунистическое будущее. Родителей же это ввергало в шок. Мать и вовсе хотела отказаться от меня, но время шло, отец умер, и мы остались одни.

Я поступил на службу в НКВД и добросовестно исполнял обязанности блюстителя порядка. Множество наград, премий, грамот, — я был образцом для коллег. И вот, в один прекрасный день ко мне в гости наведываются товарищи в штатной одежде, но с внушающим удостоверением Комитета государственной безопасности, с заманчивым предложением поработать на них.

Впереди открывалась прекрасная карьера, подъём по службе, большая зарплата. Мать была в ужасе, но, по своей натуре, от больших денег она не отказалась.

А дальше всё пошло кувырком. Благодаря моему рвению меня начали эксплуатировать: отправлять на самые сложные дела, задерживать для работы с бумагами и отчётами, а до повышения было словно до Пика Коммунизма.

И вот, ещё один из таких суматошных дней закончен. У меня нет ни жены, ни детей, ни даже какого бы то ни было друга. Лишь моя работа и туманные перспективы на будущее.

Я отложил газету, достал из внутреннего кармана своей шинели портмоне и выложил на стол рубль и десять копеек.

— Александр Евгеньевич, — послышался голос из-за кассы. — Да вы шо же такое делаете, це за счёт заведения!

Милая девушка, лет двадцати, завсегдатая кассирша в этой забегаловке. Большие карие глаза и длинные каштановые волосы, которые она заплетала в две косы, сочетались с украинским говором. Добрая девчушка.

— Не по-советски это, — я покачал головой. — Социалистическую собственность расхищать.

— Так от кружки кофе що, убуде? — Она махнула рукой. — Теж мени, кража столетия!

— Нет, Аська, — я завертел головой. — Не положено так!

— Ну, як знаете. — она ухмыльнулась. — Жениться вам треба, диточок завести.

— Эх, Аська-Аська, — я поморщился. — Какие диточки, какая свадьба!

Я махнул рукой и вышел из здания. Вечер опустился на небольшой райцентр, купающийся в лучах заходящего весеннего солнца. Я натянул фуражку на голову и медленным шагом отправился к новостройке, которая ныне являлась моим пристанищем.

***

Мать спит на своём полюбившемся кресле-качалке, в руках она держит книгу — Бродский. Давно я хочу сжечь всю эту контрреволюционную писанину, но не могу противиться матери, как бы того не хотел.

Наша книжная полка - вообще, тот ещё экспонат. В левом углу стоят сборники стихов Маяковского, Горького, сочинения Ленина, «Капитал», а справа расположился Бродский, Солженицын, Библия и всяческие мемуары белоэмигрантов.

Напротив книжного шкафа висел портрет отца — грузный мужчина с лысеющей головой и пышными усами, на портрете он улыбался и ехидно подмигивал. На самом же деле, отец был сварлив, жесток и не в меру агрессивен.

Он до последнего противился новой власти. Не знаю, как ему удалось избежать лагерей или расстрела. В отличие от матери, к отцу я не испытывал никакого уважения — этот человек видел во мне лишь будущего наследника, но никак не сына.

Я медленными шагами прошёл в свою комнату. Узкая односпальная кровать у окна, тёмный дубовый стол со стоящей на нём лампой и завалами бумаг разного толка. Я тяжело осел на хлипкий старенький стул и достал из своего дипломата папку с разнообразными досье.

В стране чекистов боялись, шептались за нашими спинами и считали чуть ли не машинами для убийств. Конечно, это было не так. Да, нам приходится выполнять грязную, иногда жестокую работу. Но, когда начинаешь служить в такой структуре, как КГБ, понимаешь, что в нашей стране всё отнюдь не так гармонично, как пишут в газетах.

Я убивал. Много убивал. Диссиденты, иностранные разведчики, террористы, коррупционеры — все эти люди были отправлены на тот свет не за просто так. И, несмотря на это, в глазах юных пионеров или простых работяг с завода, я — демон в погонах.

Отложив папку к другим досье, я стянул с себя форму и завалился на кровать. Я подолгу не могу заснуть: думаю о том, чего мне не хватает. Однажды я полюбил — давно это было, во времена, когда я носил пионерский галстук, но уже готовился стать комсомольцем.

Как сейчас помню: её длинные тёмные волосы, милые карие глаза, наивную детскую улыбку и этот высокий голос с вечно удивлённым тоном. В детстве я был таким же угрюмым и мрачным, но только не с ней. Нет.

Мы встретились в пионерском лагере, на одной из линеек. Я не любил эти утренние сборы, разбудить меня утром — большая проблема, но в тот раз вожатая до меня всё же достучалась. Конечно, я был не в восторге. Но что мне оставалось делать?

Мы стояли рядом, я чувствовал её локоть и начал замечать, что она коситься на меня, странно водит глазами по округе. Когда линейка закончилась, она ударила меня и засмеялась. Так всё и началось…

***

— Сашка, — раздался её голосок. — Знаешь, что?

— Что? — Я повернул голову и увидел её довольную мордашку.

— Ты - дурак, — она ухмыльнулась.

— И почему же? — Я непонимающе приподнялся с земли на локтях.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Вот смотрю на тебя, и понимаю.

— Посмотрим, как ты заговоришь, — я сложил руки на груди. — Когда я буду главой Политбюро!

Девочка громко засмеялась и тоже поднялась с земли. На её чистом, гладком лице бегали солнечные блики, отражённые от воды; руки она держала на животе, голос был столь звонким, что резал слух.

— Нашёлся тут, — она вытирала выступившие слёзы. — Генеральный секретарь Советского союза, Александр Евгеньевич Коршаков! Какие ваши указания, товарищ генералиссимус?

— Ты что, не веришь?! — Я вскочил на ноги. — Вот увидишь, я всем покажу, что я не просто Сашка Барин! Думаешь, не смогу?!

— Сможешь-сможешь, — она тоже встала на ноги и обняла меня. — Ты всё сможешь!

— Я… я смогу! — Слегка напугано повторил я.

— Мы вместе будем жить в кремле, — прижалась она ещё крепче. — Ездить по разным странам, кушать все-все сладости, которые только захотим.

— Да, — я неуверенно положил свои руки на её плечи. — И у нас будет волга, чёрная.

— Всё так и будет, — она не отпускала меня. — И звать меня будут…

***

— Елена Яковлевна Коршакова, — разомкнул я сухие губы. — Лена.

Кончилось лето, и она уехала, а я даже не узнал, в какой город. С тех пор я не получал даже письма. Но каждый раз, засыпая, я возвращался на берег той реки и вновь чувствовал прикосновение её рук и неуверенное, быстрое дыхание.

Со временем из памяти стёрлось всё: школа, комсомол, институт, краткосрочные знакомства и связи на одну ночь. А образ Лены становился всё ярче, образ лагеря, в котором я учился жить, как все, всплывал всё чаще.

Я всё больше мрачнел, чаще злился, и вскоре от того сорванца, Сашки Барина, не осталось и следа, я стал Александром Евгеньевичем Коршаковым, сержантом специальной службы. Всё, что у меня есть - мой наган и чёрная шинель.

Я давно потерялся среди бесконечных будничных дней, вечно серых, одинаковых. Я бесцельно и беспрекословно выполнял задачи, которые передо мной ставило командование, с надеждой получить ещё одну звёздочку на погон, ещё одну премию.

Из размышлений меня вывел звонок телефона, звонкий и раздражающий. Я, уже привыкший к внезапным звонкам, вскочил с кровати и вмиг подлетел к трубке.

— Александр у аппарата, — чётко проговорил я. — Слушаю.

— Жду, — после долгого молчания раздался басистый, прокуренный голос.

Послышались короткие гудки. Я знал, кто это. Знал прекрасно. Он никогда не говорит по телефону, не называет своего имени, но при всём этом имеет надо мной безграничную власть, потому противиться я не стал.

Несмотря на то, что на улице уже темнеет, я снова надел форму, надвинул на глаза козырёк фуражки и двинулся к выходу. Мать всё ещё спала, видимо, сегодня она меня не увидит. Оно и к лучшему.

На улице к вечеру похолодало; хотя эти места и не славятся особыми морозами, но сегодня на удивление зябко. На улице не было никого: ни детей, ни взрослых, а машин в этих краях и без того мало.

Единственное место, где я встречаюсь со своим «другом» — малозаметный одноэтажный дом на самом краю Райцентра. Мы не особо жалуем лишние глаза и уши, потому неофициальные встречи - самое оно для нас.

Я вышагивал медленно, пиная перед собой какой-то камень, уныло созерцая погружённый в ночной мрак городок. Совсем недавно это был закрытый научный центр, и каких только экспериментов рядом не проводили.

Правда, совсем недавно случилась какая-то авария, что-то сталось с одним из очень грандиозных проектов. Всё случилось два года назад; командование тогда всполошилось, да, что уж там, вся госбезопасность стояла на ушах. Меня, молодого сержанта, никто в эти дела, естественно, не посвящал.

Сейчас все проекты, прилегающие к территории Райцентра, закрыты, насколько мне известно. Но вокруг ошивается огромное количество всяческих мародёров и иностранных наймитов, которые так и жаждут сунуть нос в тёмное прошлое Советов.

Передо мной стоял приземистый домик с занавешенными окнами и слегка покосившимся крыльцом — место наших негласных встреч. Вокруг шумели сверчки, где-то вдали раздавались вороньи крики, наперебой спорящие о чём-то.

Со скрипом я вошёл внутрь и погрузился в темноту, на ощупь добрался до кухни. С характерным звуком зажглась керосиновая лампа, и передо мной предстал мужчина в длинном чёрном пальто и клетчатой кепке, натянутой почти на глаза. Лицо его покрывала обильная щетина, на правой щеке виднелись глубокие рубцы, в зубах мужчина сжимал сигару.

— Садись, — еле слышно сказал он и указал на табуретку перед собой.

Я сел и выжидающе посмотрел на него. Мужчина не торопясь убрал руки с истёртого старого стола и вытащил из-за пазухи конверт, крепко-накрепко запечатанный.

— Пришло сообщение, — хрипло и всё так же медлительно произнёс он. — Севернее Райцентра есть село — Красное, день езды отсюда.

— Подробности.

— Говорят, чертовщина там, — он сделал затяжку. — Дети пропадают, девушки молодые.

— Больше ничего?

— Нет, больше ничего, — мужчина развёл руками.

— Кто письмо прислал? — Я кивнул на конверт, который всё лежал на столе.

— Анонимка, — он затушил сигару.

— Ну, я тогда пошёл?

— Вот, Саня, — он поднял на меня свои глаза, один из которых заплыл в результате ранения. Да и вообще, лицо его не отличалось красотой — нос горбатый, волосы слегка тронуты сединой, под глазами вечные синяки, зубы жёлтые от курева. — Неужели ты и впрямь такой ярый коммунист? С таким-то отцом, как у тебя… слабо верится.

— Не твоего это ума дело, — я развернулся к нему спиной. — Моя семья тебя не касается!

— Меня всё касается, — он едва слышно усмехнулся. — И, поверь, придёт время, и я выведу тебя на чистую воду.

— Удачи тебе с этим, — я тяжёлыми шагами направился к выходу.

— Контра, — последнее, что я услышал себе в спину.

***

«Товарищи! Доношу до вашего сведенья, что в селе нашем, в Красном, творятся страшные вещи. Я человек не суеверный, в церковь ни шагу не ступал, в домовых тоже не верю, но никак не могу объяснить происходящее. Выкладываю вам всё, как на духу!

Два месяца назад, пропал у соседки моей сын трёхгодовалый: играл себе вечером, недалеко от ограды, и пропал. Всем селом искали, но мальчуган словно сквозь землю провалился, только коняшка деревянная и осталась, с которой бедолага игрался. Ещё месячина проходит и, казалось, успокоились все и забыли-то уже, а тут, как гром с небес, — пропадает дочка председателя нашего, красивая девка, всего двадцать лет ей стукнуло. Снова всем селом искали, ну нет её и всё!

Одна надежда на вас осталась, никто боле не справляется. Помогите, товарищи! Деревня вся в страхе живёт, ночью не спится. Помогите, просим вас».

***

Я и сам человек, не верующий в паранормальное: ни в призраков, ни в леших, ни в прочую нечисть. Как и положено настоящему коммунисту, я был убеждённым материалистом, доверял лишь сухому расчёту и фактам.

За всю свою практику не раз сталкивался с людьми, утверждающими, что видели фантомов, которые проходили сквозь стены, летающие тарелки, зелёных человечков. Один парень однажды рассказывал о призраке Ленина, который предлагал ему кипяточек.

К сожалению, Советский Союз ещё полон всякими домовыми, барабашками и водяными. Когда люди не могут что-то объяснить, когда у них банально не хватает знаний в той или иной сфере, они придумывают себе всякие чудеса и верят в них до последнего.

Сейчас, едя по ухабистой дороге, ведущей прямиком в место моего назначения, я был на сто процентов уверен, что столкнусь с обычной шайкой бандитов, может быть, то будут насильники, или просто группка умалишённых.

Хотя, что-то мне подсказывает, что эти исчезновения и вовсе не связаны между собой: уж больно они хаотичные, и нет в них никакого смысла. Может, я и ошибаюсь, но для начала нужно добраться до места, а там начну разбираться.

Люди пропадают часто и без всякой мистики, а в особенности дети и молодые девушки. Но, что бы там не случилось, оставить этих людей без помощи будет неправильно, и я это прекрасно понимал.

К тому же, я уже устал от однообразных дел в виде бесконечного сбора досье на каждого второго жителя города и прослушки местных чиновников. Такое ощущение, что командование подозревает каждого второго Петю-алкаша в шпионаже на ЦРУ!

Фары рассекали ночной мрак, выхватывали из темноты тусклую разлиновку дороги, кусты и деревья. Места-то были отдалённые и весьма глухие, потому я готовился к худшему.

***

Въезд в посёлок никак не выделялся, дорога просто плавно обрастала невысокими домами, сельмагами и сараями. Стоял ранний утренний туман, а вокруг гробовая тишина, словно все вымерли или прятались.

Я достал из-за пазухи сигарету и, облокотившись на чёрную волгу, задумался, всматриваясь в один из домов. Село явно было небольшим, если не считать прилегающие к нему колхозные поля и хвойный лес, который мне пришлось проезжать.

Ехал я всю ночь, без перерыва. Конечно, мой информатор слукавил, сказав, что до сюда день пути, но расстояние всё же было приличным. Потому за ночь я успел проголодаться, желудок предательски заурчал.

Я обернулся через плечо и краем глаза заметил кирпичное строение с вывеской, на которой большими красными буквами было нанесено — «Продукты». Слегка приободрившись, я затопал прямиком к строению.

Внутри местный сельмаг оказался весьма тесным помещением; на витринах, смотря на меня своими стеклянными глазами, лежала рыба, чуть правее - мороженое мясо, а на небольшом стенде находилась разномастная стряпня.

— Доброе утро, — обратилась ко мне средних лет женщина в синем фартуке. — Кушать изволите?

— Было бы неплохо, — несмотря на раннее утро, женщина улыбалась, но выглядело это столь притворно и неестественно, что сразу же напрягало. — У вас молоко свежее?

— Не завезли ещё, — она отмахнулась, упаковывая булку в бумажный мешок. — К обеду должно появиться.

— И ещё, — я достал корку служащего госбезопасности и показал ей. — Вы что-нибудь знаете о пропаже людей в деревне?

— Какой пропаже? — Женщина переменилась в лице. — Ничего не знаю!

— Имеются сведения, — я подметил, что женщина напряглась. — О пропаже ребёнка и молодой девушки.

— У нас обед, — она закрыла кассу на ключ. — Приходите позднее.

Я пристально посмотрел в её глаза, которые она старательно пыталась спрятать. Видимо, что-то здесь всё-же есть, и это явно нечто большее, нежели шайка бандитов.

— Всего доброго, — я устало улыбнулся и вышел на улицу.

Нужно было начинать опрашивать людей, но откуда начинать - я и понятия не имел. Логично было бы расспросить председателя, но где он сейчас, я не знал. Стучать в каждый дом и спрашивать каждого прохожего? Тоже не вариант.

Я медленно поглощал присыпанную сахарной пудрой булку и внимательно рассматривал близлежащие дома. От деревенского быта я был далёк, всю жизнь я прожил в душных квартирах, а потому сбирать урожай и полоть грядки для меня было чем-то незнакомым.

Из тумана выехал тарахтящий мотоцикл «Урал» с коляской, который затормозил рядом с моей волгой. С мотоцикла слез невысокий, коренастый мужичок в милицейской форме, местный участковый, по всей видимости.

— Утро доброе, товарищ, — крикнул он мне издалека. — Недавно у нас? Оно и видно! Помочь чем?

— Да, есть одно дело, — я медленно спустился со ступенек сельмага и, на ходу показывая корочку участковому, задал вопрос. — Что вам известно об исчезновении людей в селе?

— Каком таком исчезновении? — Мужичок усмехнулся. — У нас район тихий, никаких пропаж не было.

— То есть, — я иронично улыбнулся. — Вы не в курсе о пропаже трехлетнего мальчика и дочери вашего председателя?

— Дочка председателя? — Милиционер так же нервничал, но скрывал это лучше продавщицы. — Ничего не слышал, я всего неделю назад вернулся в село, может, чего и пропустил.

— А где председатель ваш проживает, не подскажете?

— По центральной улице, двухэтажный дом стоит, — мужчина махнул рукой в сторону, откуда ехал. — Не пропустите.

— Спасибо и на этом, — я смял пустой бумажный пакет и кинул его в ближайший мусорный бак.

Деревня действительно выглядела жутковато, туман и не думал рассеиваться, потому разглядеть что-то вдалеке было затруднительно. Центральная улица также оказалась пустынной, ни одного человека в округе.

Дом председателя нашёлся быстро — это было единственное двухэтажное здание во всём селе. Калитка оказалась открыта, и я зашёл во внутренний двор абсолютно спокойно. Окна дома закрыты тёмными шторами, краска облезла, рядом со скрипящим крыльцом стояла пустая собачья будка.

— Гражданин, — я постучал в дверь. — Гражданин, откройте. Гражданин, я с проверкой из госбезопасности. Гражданин!

Но ничего не произошло, дверь была закрыта, а окна занавешены. Я обречённо вздохнул и спустился с крыльца. За калиткой я встретился взглядом с женщиной, на вид она была ровесницей моей матери.

Она долго и пристально смотрела на меня, седые волосы были собраны в пучок, глаза выглядели по-старчески наивно.

— Вы из милиции? — раздался хрипловатый голос.

— Почти, — я едва заметно улыбнулся. — Из структур повыше.

— Но, вы же по делу, верно?

— Да, — я кивнул и так же показал ей корку. — Вы слышали что-нибудь о пропаже людей - ребёнка и молодой девушки?

— Идёмте, — она позвала меня за собой. — Поговорим у меня.

Какая же это странная деревня, все ведут себя столь неестественно, что я начинаю подозревать каждого, даже эту старушку. Как бы она меня не пришибла у себя дома!

Чувствуется, что проведу я в этом захолустье не один день, а значит, в любом случае нужно искать ночлег. Всё оказывается труднее, чем я мог себе представить.

***

Женщина привела меня в весьма обычный бревенчатый дом, снаружи он совершенно не выделялся на фоне остальных: внутренний дворик был почти пустым, лишь будка со старым псом, который уже и не лаял, стояла у самого входа.

Внутри всё выглядело немного лучше: в прихожей, на полу лежал приятный шерстяной ковёр, белёные стены радовали глаз симпатичным бежевым цветом. Печку, видимо, недавно топили, - дома было расслабляюще тепло.

Меня провели на кухню. У окна стоял стол в окружении трёх стульев, небольшой холодильник неизвестной марки, русская печка и газовая плита, на которой стола кастрюля; потёртый кухонный гарнитур выглядел крайне старым. На столе - фотография мужчины в военном кителе и со множеством наград на груди.

— Вы присаживайтесь-присаживайтесь, — женщина махнула рукой. — Вас кличут-то как?

— Александр, — ответил я, думая о совершенно других вещах. — Зовите так, без отчества и фамилии.

— Добро, — женщина улыбнулась. — А я вот, Софья, по батюшке Андреевна.

Она поставила на стол тарелку с дымящимся супом. Я непонимающе глянул на женщину, а она лишь пожала плечами.

— Вы верно из райцентра, да? — Села она напротив. — Проголодались, наверно?

— Сперва расскажите об исчезновениях, — я пристально смотрел в её глаза.

— Да, точно, — женщина призадумалась. — Сын у знакомой моей, второй месяц уж как пропал.

— Есть у вас предположения, как это могло произойти?

— Уж не знаю, голубчик, как, — она покачала головой. — Он будто бы испарился. Маленький был, далеко-то уйти не мог, а значит, унёс его кто-то, не иначе.

— А про дочь вашего председателя вы знаете что-нибудь?

— А как не знать, — Софья Андреевна хмыкнула. — Дашка месяц назад сгинула, пошла вечером на танцы и не вернулась.

— И её тоже найти не удалось? — Видимо, вытянуть из неё больше информации мне не удастся.

— Даже следов нет, — женщина посмотрела в окно. — Ни серёжки, ни туфельки…

— И ещё вопрос, — я так же покосился в окно. — Почему никто не хочет говорить об этих происшествиях? Ни участковый ваш, ни продавщица?

— Боятся все, — она снова перевела взгляд на меня. — В бесов всяких уверовали, и в силы тёмные.

— Ясно, — я тяжело выдохнул. — А где председатель ваш?

— Заперся в доме, сидит там, на свет не выходит, — Софья Андреевна махнула рукой в сторону его дома. — Огород, вон, сорняком весь порос, собаку увели.

Раздался хлопок дверью, и из прихожей послышался высокий девичий голосок:

— Мам, я дома!

В дверном проёме появилась молодая девушка, на вид лет двадцати пяти. Длинные русые волосы, яркие зелёные глаза, лёгкая, стройная фигура и приятное тонкое лицо. Я вскочил от неожиданности и слегка кивнул в знак приветствия.

— Заходи, Ирка, — женщина подозвала растерянную девушку. — У нас тут гости.

— Александр, — я неловко протянул девушке руку.

— Ира, — она стеснительно пожала её и отвела взгляд.

Странно, но я никак не мог собраться с мыслями, она словно выбила меня из колеи. Вот я был холодный и беспощадный чекист, а сейчас теряюсь при каждом слове, как пятиклассник какой-то!

— Александр из милиции, — Софья Андреевна широко улыбалась.

— Приятно познакомиться, — девушка так и не посмотрела на меня.

— Вы не обижайтесь на неё, — женщина толкнула девушку. — Она всегда такая пугливая.

— Да я и не думал, — я никак не мог оторвать взгляда от её лица, которое она пыталась спрятать.

Белоснежная рубашка с приколотым на грудь комсомольским значком, серая лёгкая юбка и балетки, на руку был надет какой-то браслет. Девушка, наконец, подняла взгляд, и я заглянул в её робкие, большие глаза.

— Ирка у нас учительница, — чем больше Софья Андреевна говорила, тем краснее становилось лицо этой загадочной Иры. — Недавно институт закончила.

— Это же замечательно, — я тоже расплылся в широкой улыбке. — Как говорил Ленин: «Учиться, учиться и ещё раз учиться»!

— Садись, Ирка, — женщина кивнула в сторону свободного стула. — Сейчас завтракать будем.

— А вы откуда в такую рань идёте? — Поинтересовался я.

— Я просто гулять люблю, — Ирина вжимала голову в плечи. — Особенно утром.

— Опасно сейчас, девушке, да ещё и одной, — я всё же принялся поглощать уже слегка остывший суп.

— Да я не особо боюсь, — девушка поправила локон волос.

— Александр, вы верно к нам не на один день? –подала голос Софья Андреевна.

— Видать, придётся задержаться, — я отставил пустую тарелку.

— А ночевать-то решили где?

— Ещё не успел.

— А чего думать, — она вернулась к столу и поставила тарелку с тем же супом перед Ириной. — оставайтесь пока у нас, всё равно гостиниц нет, а люди вас вряд ли пустят.

— Не хочется вас стеснять, — я всё ещё был осторожен в общении с местными. — Но, если вы не против…

— А кто против? — Софья Андреевна усмехнулась. — Ирка, ты против?

— А?! — Женщина оторвала её от размышлений. — Что?

— Ты же не против, если Александр останется у нас ночевать?

— Я? — девушка смутилась. — Нет, конечно нет!

— Вот и замечательно, — женщина хлопнула в ладоши. — Пойду тогда, приготовлю вам место.

Мы остались с Ириной одни. Девушка аккуратно ела и украдкой посматривала на меня, видимо, думая, что я этого не замечаю.

— А вы здесь многих знаете? — Наконец, я обратился к ней.

— Да, почти всех.

— Вы здесь родились? — Поинтересовался я.

— Нет, — она покачала головой и указала на фото мужчины на столе. — Отец с мамой жили в Ленинграде, но после моего рождения решили перебраться куда-то южнее, да поближе к земле.

— Интересная наверно тут жизнь, — я ухмыльнулся.

— Что вы, — Ирина поморщилась. — Даже не представляете, как тут скучно бывает!

— Думаете уезжать?

— Я бы очень хотела, — она опустила взгляд в пол. — Но маму нельзя бросать.

— Да, нельзя, — я замолчал.

Как же трудно вести с этой девушкой диалог - она совершенно не стремиться его поддержать! Но, несмотря на это, есть в ней что-то притягательное, словно бы магическое. Правда, может, я слишком давно не общался с девушками, вот мне и кажется всё таким странным…

— Мне нужно возвращаться к работе, — я поднялся со стула и надел фуражку. — Передайте Софье Андреевне, что всё было очень вкусно.

Ирина коротко кивнула. Когда я был уже у выхода, она выскочила в прихожую и мило улыбнулась.

— Удачи вам!

— Спасибо, — я улыбнулся в ответ. — Вечером вернусь.

Идя по широкой деревенской улице, я зачем-то обернулся назад, на дом, и заметил, что Ирина провожает меня своим пристальным взглядом. Стоило мне махнуть ей рукой, она тут же скрылась в доме.

Какая, всё же, странная девушка; но, несмотря на всю её странность, она одна ведёт себя, как человек, во всей этой чёртовой деревне. Нужно будет с ней поговорить - может, она знает больше.

========== Глава II ==========

Никогда я ещё не сталкивался с подобным: или это всеобщее помешательство, или исчезновений и вправду не было. Тогда почему Софья Андреевна о них знает? Это она написала письмо? Мне нужно поговорить с председателем, но он так и не вышел из дома.

Я отчаялся и начал расспрашивать всех прохожих, но никто не ответил мне ничего внятного, либо утверждали, что исчезновений не было. Я пытался разыскать дом женщины, у которой пропал ребёнок, но, так как никто ничего мне не говорит, это оказалось затруднительным.

Смеркалось. Ещё недавно оживлённая деревня снова погрузилась в пустоту и молчание. Я медленным осторожным шагом направился к дому Софьи Андреевны. Мысли в голове перепутались, а я безуспешно пытался привести их в порядок.

Всё в этом селе казалось странным: поведение жителей, странный туман, который рассеялся только к вечеру, исчезновения, о которых никто не помнит. Всё это отказывалось складываться в логическую цепочку.

У крыльца дома я встретил Ирину и высокого парня, который вальяжно облокотился на косяк двери. Высокий рост, чёрные, как сажа, волосы, худощавое телосложение, большие сверкающие глаза жёлтого оттенка.

— Ой, — вскрикнула девушка. — Александр!

— Добрый вечер, Ирина, — я слегка наклонил голову.

— Знакомьтесь, — Ирина указала на парня. — Это Семён, мой… мой друг.

— Приятно познакомиться, — раздался слегка надменный высокий голос, парень протянул мне руку. — Семён Аркадьевич, для знакомых - Сёма.

— Александр Евгеньевич, — я крепко пожал ему руку. — Для знакомых - Александр Евгеньевич.

— А вы серьёзный человек, как я погляжу, — он расплылся в улыбке. — Надолго к нам?

— Как выясню, что стряслось с исчезнувшими людьми, сразу уеду.

— Исчезнувшими людьми? — Он явно подметил мой выпытывающий взгляд. — Не понимаю, о чём вы.

— Не удивительно, — я наконец отпустил его руку.

— Ладно, Ир, — парень обратился к девушке. — Я, пожалуй, пойду, до завтра!

— До завтра, Сём, — радостно провожая его взглядом пролепетала девушка.

Мы молча вошли в дом, из кухни доносился треск и пахло свежевыпеченным хлебом. Ирина с улыбкой запорхнула на кухню и о чём-то заговорила с матерью. Я же медленно стянул с себя шинель, фуражку, снял тяжёлые ботинки, проверил кобуру на наличие нагана.

Я зашёл на кухню. На столе уже стоял весьма богатый ужин: пироги с неизвестной мне пока начинкой, бутылка водки, жареная картошка, мясо, по всей видимости - свинина, солёная рыба, огурцы и помидоры. Я не ел весь день, потому всё это великолепие вызвало у меня волчий аппетит.

— Присаживайтесь, Александр, — Софья Андреевна вытянула стул рядом с Ириной. — Поужинаем.

Я аккуратно сел за стол и дождался своей порции. Ирина уже вовсю уплетала картофель, закусывая его пирогами. Казалось, словно она проголодалась даже больше меня.

— Ну как, узнали чего? — женщина села напротив.

— Ничего не понимаю, — я положил кусок нежного картофеля в рот. — Все молчат, нет ни одного свидетеля.

— Немудрено, — вздохнула Софья Андреевна. — Боюсь, так вы ничего не добьётесь.

— Где живёт ваша подруга, — мясо оказалось слегка жестковатым, но всё же вкусным. — Она же должна знать больше остальных.

— В психушке теперь она живёт, — женщина посмотрела на меня горестным взглядом. — Муж её остался, но он, как и председатель наш, заперся дома.

— В каком именно?

— На окраине живёт он, — Софья Андреевна потянулась к бутылке. — Почти у самого конца полей.

— Сможете мне завтра показать?

— Мне до туда пешим не добраться уже, — отмахнулась женщина. — А вот Ирка может вас проводить. Да, Ирка?

— Что? — Девушка оторвалась от трапезы.

— Проводишь Александра до дома Чечика?

— Конечно, мам, — Ирина застенчиво покосилась на меня.

— Чечик? — Я невольно усмехнулся. — Забавное имя.

— Фамилия это, — Софья Андреевка поставила передо мной стопку с водкой. — Имя-то его уже и не вспомнят.

— На работе не пью, — я отставил алкоголь.

— Но стопочку-то можно, — она снова придвинула её ко мне. — За знакомство.

— Нет, нельзя, — я поднялся из-за стола и вытер рот салфеткой. — Огромное спасибо за ужин, я найду, как вам заплатить.

— Та не нужно ничего, — женщина залпом опустошила стопку. — Ничего не нужно.

— Я могу пройти в свою комнату?

— Конечно, — Софья Андреевна кивнула. — Вперёд по коридору и сразу направо.

— Благодарю.

***

Комната не отличалась роскошью, но я уже привык. Узкая приземистая кровать у широкого окна, закрытого занавесками, небольшая тумбочка в другом конце комнаты, с непонятными кремами, невысокий книжный шкаф и шероховатый письменный стол рядом с ним. Я ступил на твёрдый, не очень приятный ковёр.

Сел за стол и бросил на него папку с собранными данными, которые, к слову, выглядели не впечатляюще. Усталость понемногу брала верх, и я начал клевать носом, но всё ещё продолжал читать собственные записи.

— Не было, не было, не было, — как заворожённый повторял я. — Чёрт бы их побрал!

В конце концов, я бросил это бесполезное дело и принялся снимать с себя форму. Единственный плюс сегодняшнего дня — я выбрался из рутины, занялся чем-то более серьёзным. Я завалился на твёрдую и не очень удобную кровать.

А всё-же эта Ирина - милая девушка, даже не знаю, что меня в ней привлекло. Стеснительная, робкая, нерешительная. Может, мне просто стало жалко её? На жалость я давно уже не способен, жизнь вывела из меня это чувство.

Я начал постепенно засыпать, веки опустились, дыхание стало размеренным, мышцы расслабились…

***

Мне в затылок прилетела еловая шишка, я резко обернулся, но никого не увидел. Лена пряталась очень хорошо и всегда меня этим дразнила. До того, как стать хладнокровной машиной, я был слегка неповоротливым, и даже в какой-то степени заторможённым, потому неугомонность этой девчонки сводила меня с ума.

— Ну всё, выходи, — я поднял руки. — Я сдаюсь!

Вместо ответа в меня вновь прилетела шишка, но в этот раз мне удалось разглядеть, откуда она вылетела. Пышные зелёные кусты недалеко от меня слегка подрагивали. Я твёрдым шагом двинулся к ним.

Раздвинув ветки, я встретился взглядом с двумя карими глазами, широкой улыбкой и приготовленной для броска очередной шишкой.

— Нечестно, — она всё же кинула в меня снаряд. — Ты уже сдался, я тебе поддалась!

— Да ну, — я сложил руки на груди. — Просто кто-то не хочет покупать мне конфет!

— С чего это?

— Ты проспорила, — я поднял её с земли. — Я тебя нашёл.

— Ничего подобного, — она высокомерно задрала голову. — Ты сдался, а значит, проиграл.

— Я тебя просто обманул, а ты повелась, — я усмехнулся. — Как последняя дурочка!

— Ну да, куда мне до тебя, — Лена наигранно обиделась. — До Сашки Барина.

— Не называй меня так! — Я же обиделся по-настоящему.

— А что? — Девочка начала дразниться. — Вашему высочеству не нравится?

— Лена, — я сжима кулаки. — Прекрати!

— Извините, ваше превосходительство, — она нарочно кривлялась и кланялась. — Манерам не обучена.

Я не выдержал и повалил её на землю. Лёжа сверху и хмурясь, я смотрел в её испуганные глаза, слышал учащённое дыхание и чувствовал жар тела, прикосновение кожи.

— Не… не называй меня так, — прошипел я. — Никогда! Слышишь?!

— Прости, — едва ли не шёпотом извинилась Лена. — Саш, прости.

Слегка сконфуженный, я слез с девочки и помог ей подняться. К счастью, больше она не дразнилась. Лена была слегка напуганной, но не убегала и не злилась.

— Ты не ушиблась?

— Нет, всё в порядке, — на её лице появился румянец. — Извини, я не знала, что тебе это так не нравится.

— Просто, — я тяжело выдохнул. — Никакой я не барин. Мои родители — дворяне, а я не хочу таким быть.

— А что в этом плохого, — Лена пожала плечами. — Всякие балы, пиры, красивые костюмы, стихи… Это же так интересно!

— Не нравится мне всё это, — я отвернулся. — Может, я и наивный, но я хочу строить счастливое будущее, и чтобы без всяких дворян и царей, чтобы все вместе, всей планетой!

— Хочешь, завтра начнём его строить? — Девочка обхватила меня сзади. — А можем и сегодня.

— И как же?

— Как-как, — она хмыкнула. — Вместе, вдвоём.

— Не понимаю, — я развернулся и посмотрел в её блестящие глаза.

— Вот ведь и вправду — дурак, — она ударила меня в плечо. — Пошли, борец за права народов.

— Куда?

— Я тебя сейчас тут оставлю, — девочка вышагивала в сторону лагеря.

Быстрым шагом я направился за ней. Для меня всё стало каким-то необычным, на пальцах всё ещё оставалось ощущение от прикосновений к её коже, а карие глаза отпечатались в памяти слишком хорошо.

— Идём за ирисками? — она устремила на меня вопросительный взгляд.

— Почему бы и нет, — я пожал плечами.

— Тогда ты покупаешь.

— Но проспорила ты! — Я, конечно, был не жадным, но это всё-же был спор.

— Выбирай, — Лена остановилась. — Или ты покупаешь конфеты и идём ко мне в домик, или покупаю я и ты гуляешь один!

— Манипулятор маленький, — я легко толкнул девочку. — Идём за твоим ирисом!

Я часто давал себе обещание, что не оставлю её, что буду всегда рядом, что я смогу её защитить. Хотя в душе понимал, что не смогу быть с ней, что скоро смена кончится, и я её больше никогда не увижу. Никогда.

***

Я проснулся рано, ещё не было и семи. Солнце только начинало вставать, и на улице стояла полутьма. Хозяева дома, видимо, ещё спали, потому я тихо оделся и вышел. Я сел на ступеньки крыльца и вытащил из кармана шинели пачку сигарет. Затянулся.

Сладкий табачный дым помогал сосредоточиться и прийти в себя поутру. До службы в КГБ я не курил. Эта пагубная привычка появилась у меня после первого расстрела, который надолго отпечатался у меня в памяти.

Зима, снег толстым слоем лежал на земле, и ноги увязали в нём. Я и двое ребят из нашего отдела вели вперёд щуплого паренька с разбитым лицом и в порванном пальто. Мы бегали за ним около месяца, но его дружки постоянно сбивали нас со следа. Казалось бы, обычный бандит, что-то кричал про идеи Власова, про освобождение, а ведь умудрялся скрываться от КГБ почти месяц!

Мы завели его в лес и поставили на колени, мне вручили маузер. Я был неопытен, руки дрожали, сердце колотилось, - я ведь никогда прежде не убивал. Я был на грани срыва, хотелось убежать. Я приставил ствол к его затылку, а он прорычал мне сквозь зубы: «Давай, сука! Стреляй, красная падаль!»

Из воспоминаний меня вывело лёгкое прикосновение руки. Я медленно обернулся и увидел перед собой Ирину: волосы у неё были непричёсанные и торчали в разные стороны, глаза заспанные, а лёгкая ночнушка слегка развевалась на утреннем ветерке.

— Александр Евгеньевич, — она широко зевнула. — Вы что так рано проснулись?

— Извините, — я поднялся со ступеньки и встал в полный рост. — Привычка.

— Вы есть хотите, наверное? — Ирина встрепенулась и потёрла глаза. — Идёмте.

Противиться я не стал, есть и вправду хотелось. Мы вернулись в дом и прошли на кухню, шли тихо, так как Софья Андреевна всё ещё спала. Ирина достала из холодильника сковородку с вчерашним мясом и поставила её на уже рабочую плиту.

Девушка села напротив меня и долго не решалась заговорить; изредка она поднимала глаза, но тут же отводила их.

— А вы из города? — решилась Ирина.

— С натяжкой то место можно назвать городом, — усмехнулся я.

— Там, наверное, намного интереснее, чем у нас здесь, — она устремила взгляд в окно. — Кафе есть всякие, кинотеатры…

— Есть, конечно, — я так же кинул взгляд на улицу. — Но, поверьте, не так уж там и интересно.

— Вы в доме высоком живёте?

— В пятиэтажном, — меня почему-то умиляла её наивность.

— Ого, — Ирина неподдельно удивилась. — И телевизор у вас есть?

— Есть, — подтвердил я.

— Цветной?

— Цветной, — я широко улыбался.

— Везёт вам, — девушка погрустнела. — У нас даже радио нет…

— Хотите, я вам телевизор этот подарю?

— Вы что?! — Глаза у Ирины округлились от удивления. — Он же жутко дорогой!

— Ничего страшного, — я отмахнулся. — Если нужен будет, я как-нибудь достану.

Поглощая завтрак, мы с ней часто пересекались взглядом, но каждый раз стыдливо отводили его. Я почему-то чувствовал себя, как мальчишка, и это мне не нравилось. Я слишком давно не ощущал такой беспомощности.

Когда с едой было покончено, Ирина отправилась умываться и наводить марафет. Я же лишь сполоснул лицо в небольшом рукомойнике на кухне и уставился в зеркало. На лице не было ни следов усталости, ни растерянности, - на нём вообще давно не наблюдалось никаких эмоций.

Ирина вернулась через двадцать минут, уже одетая и причёсанная; она едва различимо улыбалась и постоянно мяла в руке небольшую сумку, перекинутую через плечо.

— Ну что, — начал я. — Идём?

— Угу, — кивнула она.

Мы вышли с территории дома, и я снова оказался на этих, уже успевших надоесть, узких улицах. Ирина косилась на припаркованную возле забора чёрную волгу.

— А мы пешком пойдём? — Спросила она, не переставая коситься на машину.

— А что, тут далеко?

— Не то, чтобы очень… — Теперь Ирина перевела на меня свои полные надежды глаза. — Просто, я никогда на машине не каталась, особенно на такой…

— Ну, раз такое дело, — я усмехнулся и стянул с себя фуражку. — Давай, забирайся внутрь!

— Правда?! — Ирина чуть ли не подпрыгнула от счастья.

Я кивнул. Её наивность начала не просто меня забавлять, но уже серьёзно притягивать; она была словно из другого мира. Мира, в котором не было ни расстрелов, ни пыток, ни преступников, ни интриг, в котором всегда светило солнце, даже если на небе весели свинцово-серые тучи.

Волга затарахтела, и я начал медленно выезжать на дорогу. На лице Ирины сияла широкая, почти что детская улыбка. Девушка с неподдельным интересом рассматривала радио, бардачки, зеркало заднего вида. Словно она и вправду никогда не была в машине.

— Александр Евгеньевич, — обратилась она ко мне. — А вы женаты?

— А тебе зачем? — Я решил её смутить.

— Мне? — Даже не смотря на её лицо, я чувствовал, как она краснеет. — Нет… Я, просто… Забудьте.

— Нет, — с усмешкой ответил я. — Не женат.

— Странно, — она откинулась на спинку сидения и уставилась на проносившиеся мимо домики. — Неужели вы не можете найти себе достойную девушку?

— А я и не ищу, — серьёзно ответил я. — Некогда.

— Вы были бы хорошим мужем, — она повернула голову в мою сторону. — Я так думаю.

— Неверно думаешь, — я продолжал упёрто смотреть за дорогой. — А этот Семён? Вы же не просто друзья?

— Он мой друг с детства, — она призадумалась. — И, сейчас мы вроде вместе…

— Вроде? — переспросил я.

— В последнее время он странно себя ведёт, — Ирина тяжело вздохнула. — Всё больше молчит, всё меньше видится со мной…

Мы выехали из центра деревни, и теперь за окнами проносились широкие колхозные поля, а за ними непроглядный тёмный лес, который, даже издалека, выглядел не очень-то дружелюбно.

— А кем он работает?

— Заведующим складами, — ответила девушка.

— Этот дом? — Я остановился перед двухэтажным домом, на самом краю пашенных полей. На втором этаже едва-едва горел свет.

— Да, — кивнула Ирина.

***

На стук в дверь долго не реагировали. Складывалось ощущение, что в доме вовсе никого нет. Крыльцо скрипело при каждом моём движении, что только усиливало атмосферу запустения и одиночества этого места.

Я уже потерял надежду, что кто-то нас встретит, как за дверью послышалось копошение. Из открывшийся двери показалось худощавое, небритое лицо мужчины, с острыми чертами. Впалые напуганные глаза уставились прямиком на меня. На вид мужчине было далеко за сорок.

— Здравствуйте, дядь Че, — Ирина слегка кивнула.

— Доброго дня, гражданин, — я показал ему удостоверение. — Мы можем войти?

Мужчина раскрыл дверь шире и впустил нас в дом. Внутри царила атмосфера разрухи: пыльные шкафы и полки, диван, чья обивка была залита чем-то, настенные часы замерли на половине четвёртого, гора немытой посуды в раковине.

Мы прошлись по грязноватому ковру, прямиком в центр комнаты. Незнакомец сел на жутко скрипящий стул и пригласил нас устроиться на диване. Я выбрал более-менее чистое место и аккуратно присел с краю, Ирина же завалилась на него, не задумываясь об аккуратности.

— Товарищ, ваше имя?

— Йо… — Окончание мужчина проглотил.

— Простите?

— Йозеф, — откашлявшись, повторил он.

— Товарищ Йозеф, — я наклонился вперёд. — Мы по поводу вашего сына.

Мужчина ничего не ответил, а лишь уставился в окно. Я подметил, что он был чем-то напуган: руки его находились в постоянном треморе, глаза, хоть и смотрели всегда в одну точку, но в них явно прослеживалась тревога.

— Мы понимаем, вам трудно об этом говорить…

— Я ничего не знаю, — Йозеф, как и ожидалось, говорил с еврейским акцентом. — Шо вы хотите услышать? Меня не было дома, когда наш дорогой Изя пропал.

— У вашей семьи могли быть недоброжелатели?

— Нет-нет, я так не думаю, — говорил он суетливо, я едва успевал за его словами. — Мы почти никого не знали. Дорогая моя Аня говорила только с Софой, больше ни с кем.

— Может, вы замечали кого-то? Кто-нибудь ходил рядом с вашим домом?

— Никого, — Йозеф покачал головой. — Кому мы сдались? Разве что, моей достопочтенной маменьке, которая наведывалась к нам каждое воскресенье.

Я чувствовал, что он что-то скрывает, не договаривает. Голос сильно дрожал, руки не переставали трястись. Нужно было вывести его на чистую воду. Но как? Я бы мог его припугнуть, как делал это и раньше, но не при Ирине.

— Дядь Че, — девушка прищурила глаза. — А где ваша ваза?

— Какая ваза? — Голос мужчины предательски дёрнулся.

— Ну, та, — Ирина указала на пустующую полочку на стене. — Вы говорили, что это реликвия.

— Я… я её продал, — Йозеф старался увильнуть от ответа. — Таки денег совсем не осталось…

— Дядь Че, — девушка нахмурилась. — Что произошло?

Мужчина поднялся со стула и тяжёлыми шагами подошёл к окну. Он долго молчал, всматриваясь в ширь пашенных полей, и, наконец, заговорил.

— Они пришли через день после того, как Аню увезли, — говор его стал медленнее и серьёзнее. — В балахонах, с оружием. Они сказали, чтобы я молчал, что это не моего ума дело. Потом они забрали вазу, сказали, что это важно.

— Кто они? — Я всерьёз удивился такому раскладу.

— Не знаю, — Йозеф повернулся. — Они не представились; я даже лиц их не видел.

— Их голоса были вам незнакомы?

— Нет, я мало с кем общался из местных, — Мужчина вернулся на стул. — Не рассказывайте об этом никому. За себя я не боюсь, но Аня…

— Никто не узнает, товарищ Йозеф, — я кивнул.

— Мы - могила, — Ирина провела пальцем по губам. — Ни-ни!

— Спасибо за помощь, — я поднялся с дивана, за мной вскочила и девушка.

— Если удастся найти Изю, — Йозеф посмотрел мне прямиком в глаза. — Сообщите мне.

— Обязательно.

Дверь захлопнулась, и мы остались стоять на крыльце. Я достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и сделал первую затяжку.

— Куда теперь? — Ирина была полна энтузиазма.

— Ты - домой, — я прокручивал в голове услышанное. — А я - к председателю вашему.

— Но, Александр Евгеньевич! — Девушка округлила глаза. — Я могу вам помочь!

— Исключено, — я направился к волге. — Всё оказалось слишком серьёзно…

— Я в деревне всех знаю, — она схватила меня за руку. — Без меня вы бы ничего не добились от Чечика!

— Спасибо, Ир, — я усадил её в машину. — Но дальше будет опаснее; лучше тебе остаться дома.

— Вы хотите попасть в дом Андрея Сергеевича? — Она нахмурилась и посмотрела на меня. — Он вам не откроет; он никому не открывает.

— Я уже знаю, — я завёл мотор. — К счастью, дверь у него не железная.

— Хотите всю деревню собрать вокруг себя? — Ира откинула локон волос с лица. — Я знаю, как попасть к нему через подвал; мы с Дашкой там постоянно лазили.

Она резко поменялась: из наивной и застенчивой девушки она превратилась в очень бойкую и смелую особу. Да, Ира противилась мне, не слушалась, но ведь она не испугалась меня! Обычно люди, при виде моей формы, боятся и слово поперёк вставить, а тут…

— А! Чёрт с тобой, — я резко вырулил на дорогу. — Но, если ослушаешься хоть один раз…

— Я не подведу, — она гордо вскинула нос к верху.

— Ну-ну, — я ухмыльнулся.

***

Я резко затормозил у дома председателя. Сейчас, под низкими утренними тучами, он выглядел весьма жутко. Один, возвышался над остальными, словно молчаливо наблюдая своими пустыми глазницами занавешенных окон за жизнью вокруг.

Я следовал за Ирой; она играючи открыла калитку и вошла во внутренний двор. Девушка обогнула дом и завела меня за него. Помимо разных инструментов, прислонённых к стене дома, сзади находился вход в погреб.

— Мы с Дашкой попадали в дом через этот подвал, — Ира невесело усмехнулась. — Она была хорошей подругой, единственной…

Девушка раскрыла деревянные дверцы подвала и юркнула внутрь. Снизу послышался шум, а за ним её высокий голосок.

— Спускайтесь, Александр Евгеньевич, — через пару секунд она добавила. — Тут темновато…

Переведя дух, я спустился к ней. Падать оказалось не высоко, но внизу и вправду оказалось темно - я не видел ничего дальше своего носа. Помимо темноты, в подвале было ещё и достаточно узко; мы с Ириной практически прижимались друг к другу.

— В детстве казалось, что тут больше места, — Ира дышала мне в шею.

На ощупь, по стенам, мы добрались до конца погреба. Ирина поднялась на цыпочки и начала шарить руками по потолку подвала; через какое-то время она нашла нужное место и со скрипом отодвинула пару неприколоченных досок.

Девушка подтянулась, и через мгновение уже находилась в доме.

— Вот видите, я же… — фраза её оборвалась.

— Ира?! — Крикнул я снизу. — Ира, что случилось?!

Я повторил её действие. Проход оказался весьма узким, так что мне понадобилось время, чтобы попасть в дом. Когда же я выбрался из погреба, то замер рядом с изумлённой Ириной.

Перевёрнутые стулья и стол, разломанный в щепки диван, исчерченный мелом пол, рваные обои и картины, полусумрак и запах чего-то приторно-рвотного, разносившийся по дому.

— Кажется, тут уже побывали до нас, — осмотрев комнату, высказался я.

Ирина стояла в оцепенении; она ничего не говорила, приложив ладони ко рту. Ноги у неё тряслись, она никак не хотела двигаться с места.

— Что означают эти чёрточки? — я присел рядом с белыми отметками на полу. — Какая-то секта?

На полу, лицом вниз, лежал портрет Ленина. Подняв его, я обнаружил, что грудь вождя была вскрыта ножом.

— Кто-то что-то искал, — я прислонил картину к стене. — Даже Ильича не пожалели…

Я ступил на лестницу, ведущую на второй этаж. Ира затрусила ко мне и схватила мою руку, крепко впившись в неё ногтями. Я стерпел. Лестница громко скрипела при каждом моём шаге, шумное дыхание девушки мешало сосредоточиться.

Наконец, мы попали на второй этаж; отвратительный запах тут только усилился. Мы оказались в небольшом помещении, с одним единственным креслом, которое было повёрнуто в сторону большого окна, закрытого занавеской.

Также тут находилась дверь, ведущая в следующую комнату. Я вынул наган из кобуры, на что Ирина ещё сильнее сжала мою руку. Аккуратно подойдя к двери и повернув ручку, я резко открыл её.

Посреди комнаты с кроватью, книжными шкафами и небольшим столиком, в петле висел уже разлагающийся труп мужчины, от которого жутко несло гнилью. Ира с криком выбежала из комнаты, и, кажется, её желудок не выдержал зрелища. Я же к такому привык.

— Повесили, — констатировал я, беседуя сам с собой. — Был уже мёртвый - слишком низкий потолок…

Я подошёл к трупу, предварительно зажав нос. Плоть ошмётками держалась на костях, кое-где её уже не было. Одет покойник был прилично: чёрный костюм с галстуком и значок партийного работника.

— Возвращался с заседания, — бурчал я себе под нос. — Его поджидали…

Внимательно осматривая пол, я удачно подметил сигаретный окурок. Преступник курил, а значит, круг подозреваемых, незначительно, но сужался.

Поняв, что одному мне тут не справится, я вышел из комнаты и встретился с сидящей у стены Ириной. Она подняла на меня вопросительный взгляд.

— Идём домой, — я аккуратно поднял её с пола. — Тебе нужно отдохнуть.

— Мёртвый… — Тихо произнесла она. — Он же мёртвый!

— Всё будет хорошо, — теперь уже я взял её за руку. — Мы узнаем, кто это сделал.

— Всё это время… — Продолжала девушка. — Он висел тут, а никто не знал…

— Идём, — я повёл Иру к выходу.

Я беспокоился за её состояние, за её рассудок. Но ещё больше я беспокоился, что те, кто сделал подобные вещи, могут причинить вред и ей. Впервые за долгое время, я вправду начал за кого-то беспокоится, за кого-то переживать.

Под подозрение попадало очень много людей; некоторые входили в её круг общения, что как раз и вызывало у меня тревогу. Все, так или иначе пострадавшие от рук преступников, знали о похищениях и не скрывали этого. То, с какой легкомысленностью относятся к этому Софья Андреевна и Ира, может им здорово навредить.

Мне нужна помощь человека, который знаком со всяческими сектами и религиями не понаслышке, человека, который одним своим видом мог вызвать чувство ненависти и раздражения, человека, которого ни я, ни мои коллеги не могли вытерпеть и пары часов…

========== Глава III ==========

Я любил спорт, но коллективные его виды были не для меня - я всегда боялся подставить команду. Правда, в этот раз мне отвертеться не удалось; всех парней лагеря заставили играть в футбол - призом был торт. Не сказал бы, что мне сильно его хотелось, но всё же не отказался бы съесть победный кусочек.

Матч шёл относительно неплохо, мы выигрывали, хоть и не с большим отрывом. Бегал я быстро, потому меня и ставили постоянно атакующим. Сам бы я хотел прохлаждаться в защите. Но кто бы мне позволил?

Девчонки сидели на скамейках, вокруг небольшого стадиона, и, по идее, должны были нас воодушевлять, но, кажется, забыли о своей задаче. Так как соревнования проводилось среди старших, девчонки были заняты обсуждением журналов мод, плетением косичек и позированием друг перед другом.

Лена сидела в компании из трёх подруг, но не обращала на суетливых соседок особого внимания. Девочка смотрела на меня, и, когда мне удавалось пересечься с ней взглядом, улыбалась. Зная, что она смотрит, я не мог позволить себе проиграть, хоть и понимал, что для неё это не имеет никакого значения…

— Гол! — Закричал мой товарищ по команде.

— Врёшь! — Послышалось со стороны ворот противника. — Штанга была!

— Кто врёт?! — раздосадованный парень вышел на центр поля. Копна лохматых рыжих волос, густые брови, которые он постоянно хмурил, - всё это придавало ему слегка комичный вид. — Я?!

— Ну не я же! — Вратарь же был выше моего товарища, с чёрными, как сажа, волосами и неправильными чертами лица. — Думал, никто не заметит?

— А чего это ты там стоишь? — Парень кивнул в сторону оппонента. — Хочешь выяснить, кто из нас врёт? Давай, подходи — выясним!

Из перепалки ссора перерастала во что-то покрупнее: вокруг двух схлестнувшихся парней скопились обе команды. Я, по несчастливой случайности, оказался в первых рядах.

— Вы вообще нечестно играли, — вратарь толкнул рыжего в плечо. — То толкнёте кого, то подножку поставите!

— Учитесь проигрывать, — хмыкнул мой сопартиец. — Брешешь тут, и не краснеешь!

— Ты сейчас договоришься, сопля, — вратарь выходил из себя.

— И, что ты мне сделаешь?

Понимая, что до хорошего всё это не доведёт, я предпринял попытку разрядить накалившуюся обстановку, встав между враждующими сторонами.

— Товарищи, спокойнее, — своим вторжением я слегка их озадачил. — Пускай будет ничья, разделим торт на всех!

— Делить что-то с тобой? — Темноволосый хмыкнул. — Со всякой контрой хлеб делить?

В этот момент меня словно ударило молотком по голове. Все вокруг прекрасно знали, на какие темы со мной говорить не стоит, так что галдёж вмиг прекратился. Я, что есть силы, сжал кулаки, и с трудом удерживал себя в руках.

— Сашка, — рыжий парень положил руку мне на плечо. — Он это не специально…

— Почему это - не специально, — вратарь продолжал ухмыляться. — Сыночек барина. Ты бы вообще помалкивал!

Резкий поворот, и я вырываюсь из хватки рыжего парня; крепко сжатый кулак встречается с ухмыляющимся лицом обидчика. Удар. Я чувствую, как что-то хрустнуло. Никто ничего не успел осознать.

Парень заваливается набок и хватается за покалеченную часть лица, меня же начинают активно оттаскивать от вратаря. Внутри всё горело, хотелось бить его ещё и ещё. Это не первый всплеск агрессии, но впервые я ударил человека с такой силой.

На шум подоспели вожатые и принялись разгонять толпу пионеров. Раненого тут же подняли на ноги и увели в сторону медпункта. С нами же осталась вожатая из нашего отряда.

— Что вы творите?! — Женщина была вне себя от ярости. — Разве так себя ведут пионеры?!

— Он сам нарывался, — из толпы вышел рыжий. — Чего он Сашку дразнил?!

— Ах, вот кто у нас виноват, — злобный взгляд вожатой упал на меня. — Коршаков! Что ещё за выходки?! Зачем ты ударил Выхина?! Ты знаешь, кто его родители?!

— Знаю, — буркнул я. — А он прекрасно знает, кто мои…

— Молчать! — Прикрикнула она. — Будешь у меня дежурить до конца смены!

Я молча развернулся и поплёлся в сторону выхода. Спиной я чувствовал, как в мою сторону направились десятки глаз. От злости меня колотило в разные стороны. Конечно, не было причин так бить его, но я не могу себя контролировать… просто не могу.

На центральной площади меня встретила Лена. Девочка сидела на лавке, закинув ногу на ногу; она качала головой и цокала языком.

— Ай-яй-яй, — она поднялась и подошла ко мне. — Ударил своего товарища!

— Не товарищ он мне, — кинул я и отвернулся.

— А ведь мог бы и сдержаться, — Лена положила мне руки на плечи. — Что вы сразу руки распускаете?

— Кто это, «вы»? — я перевёл на неё взгляд.

— Ну, парни, — он улыбнулась. — Всё вам ударить кого-то нужно…

Я промолчал и снова отвёл глаза в сторону. Девочка же взяла меня за руку и потащила в сторону реки, которая расположилась недалеко от лагеря.

Я сидел на песке и кидал в мерно бегущую воду камни. Лена, справа от меня, наблюдала за расходившимися от бросков кругами. Мы молчали, слушая, как тихо шумит река, как заливаются пением птицы, жужжат насекомые…

Понемногу я отходил: злоба сменялась спокойствием, обида уходила вовсе. Я перевёл взгляд на Лену; она казалась мне чем-то озадаченной.

— А разве так уж важно, что думают о тебе остальные? — Вдруг произнесла она.

— Прости?

— Я имею в виду, — она тоже подняла глаза. — Неужели, тебя и вправду задевает то, что говорят окружающие?

— Наверное, — я отвернулся. — Каждого задевает, я думаю…

— Не каждого, — Лена снова уставилась на воду. — Поверь мне.

И мы вновь замолчали. Близился вечер, а вместе с ним и ужин, но уходить не хотелось. Хотелось, чтобы этот день не кончался, чтобы мы сидели у этой воды вечность, и тогда, как мне казалось, все проблемы мигом исчезнут…

***

Меня разбудило прикосновение, лёгкое и робкое, словно тот, кто дотронулся до моей руки, не хотел, чтобы я просыпался. Я открыл слипающиеся глаза, и, к своему удивлению, увидел Иру. Она сидела на краю кровати и смотрела в пол. Лицо её было бледным, и чуть ли не просвечивало в свете луны, который проникал в комнату из-за слегка приоткрытых занавесок.

Девушка молчала и мяла подол своей ночнушки, точно силясь что-то у меня спросить. Я же продолжал удивлённо смотреть на неё. Для меня казалось чем-то необычным то, что Ира, со всей своей застенчивостью, робостью, страхами и комплексами, дожила до своих лет, да ещё и работает в школе.

— Александр Евгеньевич, — полушёпотом начала она. — Вы были правы, происходит что-то и вправду страшное…

Я продолжал молчать. Что я мог ей сказать? Врать, что всё хорошо? Нет. Я и сам, впервые за долгое время, испугался.

— Мне не стоило идти туда с вами, — голос у Иры дрожал, она была готова расплакаться. — Не стоило мешаться под ногами…

— Ир, — я поднялся и сел рядом с ней. — Ты здорово мне помогла. Ты была очень храброй сегодня, я это ценю.

— Я просто хочу быть полезной, — она не отводила своего взгляда от пола. — Хотя, по мне этого не скажешь, наверное…

— Я обязательно во всём разберусь, — я попытался улыбнутся ей. — Вот увидишь, всё успокоится…

— Вы говорите это так, — Ира тоже натянула улыбку. — Будто сами не верите в то, что сказали.

— Можешь мне доверится - я сделаю всё, что потребуется, чтобы ты жила в спокойствии.

— Я вам верю, — она, наконец, перевела взгляд на меня.

— Иди спать, — я упал обратно на подушку. — Завтра тебе ещё этих сорванцов учить.

— Заглянете к нам на урок? — Ира спросила это, стоя уже в дверном проёме. — Если… Если у вас, конечно, будет время.

— Обязательно, — сонным голосом, медленно ответил я.

— Спасибо, — послышался шёпот и скрип закрывающейся двери.

***

Надевая на голову фуражку, я прокручивал в голове слова, которые нужно будет говорить, движения, которые, придётся делать в случае опасности. Я знал, с кем я иду на встречу, так что должен был быть готовым ко всему.

Человек, которого я ожидаю, должен был появится с минуты на минуту, у первого сельмага, перед которым останавливался и я. Потому, я уселся на ступеньки этого магазина, закурил и принялся ожидать, наслаждаясь чрезвычайно ясным и тёплым днём.

Через час ожидания, послышался шум колёс и тарахтение мотора. Передо мной остановились старенькие жигули зелёного цвета. Дверь открылась, и я наконец встретился глазами с долгожданным помощником.

Худощавый парень с длинными волосами, на левой руке он всегда носил чёрную кожаную перчатку, серые глаза отдавали ехидством, узкие губы кривились в надменной улыбке; парень на всё смотрел исподлобья.

— Кого я вижу, — парень развёл руками. — Сержант Коршаков; смотрю, судьба вас потаскала!

Он постоянно был одет в длинный плащ цвета хаки и тяжёлые чёрные ботинки, которые всегда были вычищены до блеска.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я вызвал тебя не брататься, — я поднялся со ступенек. — Тебя держат в КГБ только за твои знания. Так что, будь добр, давай сразу приступим к делу.

— Ты всё такой же сухой, — хмыкнул он. — Неудивительно, что ты до сих пор одинок.

Я промолчал и повёл его за собой, прямиком к дому председателя. Парень же беззаботно осматривал окрестности. Несмотря на то, что он был младше меня всего на год, этот человек вёл себя, как ребёнок, даже находясь в нашей структуре.

Я отпёр дверь и завёл нас внутрь. Тут всё оставалось таким же, как и в прошлый мой визит: царил полный хаос, а пол исчерчен непонятными мне символами и чёрточками.

— Убийство, говоришь? — Парень осмотрел один из символов на полу. — По всей видимости, работа каких-то язычников.

— Ты можешь предположить, что это за секта?

— Трудно сказать, — он развёл руками. — Было бы очень похоже на обычных сатанистов, если бы не явно языческие символы.

Мы поднялись на второй этаж. Вонь от гниющей плоти всё никак не выветривалась, но моего напарника это не смущало: он спокойно вошёл в комнату и с интересом принялся разглядывать труп.

— Да, ты был прав, — констатировал парень. — Убийство, не иначе. Причём его именно удушили…

— Тело нужно отправить на экспертизу, — я ещё раз взглянул на мертвеца.

— Ты думаешь, они что-то разберут? — Усмехнулся компаньон. — Сколько он тут провисел? С него уже плоть сползает!

— В любом случае, труп нужно отправить в морг.

— Успокойся, Саня, — он махнул рукой. — В конце концов, это моя работа.

— Смотри, Йонес, — я кинул на него грозный взгляд. — Если учудишь что-нибудь, я шутки шутить не стану!

— Да успокойтесь, сержант, — литовец высокомерно хмыкнул. — Всё сделаю в лучшем виде!

— Ну-ну, — я поправил фуражку и вышел прямиком во двор.

Помнится, вчера ночью я обещал Ире зайти в школу. Интересно было посмотреть, как она справляется с обязанностями учительницы. На дворе май — время, когда школьники всеми мыслями уже на каникулах.

Вдохнув полной грудью, я направился в сторону местной школы. Я был около неё несколько раз, но не осмеливался туда заглядывать. Недолюбливал я школы - мне не хотелось ворошить прошлое.

А, всё же, если над этим местом не висит туч и нет тумана, выглядит оно весьма привлекательно: пышная зелёная трава, жёлтые одуванчики повсюду, деревенские домики с разной живностью. Всё очень даже умиротворённо, точно бы ничего тут и не происходило.

Интересно, кто же прислал эту анонимку? Что бы тут не случилось, нужно поскорее с этим разобраться, пока ещё кто-нибудь не пострадал…

Школа не сильно выделялась из общей архитектуры — двухэтажное бревенчатое здание с широким крыльцом и небольшим спортивным двориком. На входной двери весела разного рода агитация.

Внутри ни о каком ремонте не шло и речи — старенький паркет местами был сильно тёртым, скрипучие лавочки, какие-то картины, видимо, нарисованные местными умельцами, да спящий вахтёр, достаточно почтительного возраста.

— Простите, — я разбудил мужчину. — А Ирина… Ирина…

Только сейчас я осознал, что не знаю её отчества, отчего смутился и не знал, как выпутаться из неловкого молчания.

— Где Ирка? — Переспросил вахтёр. — Так это, на второй этаж поднимитеся, а там шестой кабинет - он, это, последний.

— Спасибо, — я кивнул и застучал ботинками по паркету.

По указаниям вахтёра, я оказался на втором этаже. Смотря на таблички с номерами классов, я двинулся вдоль дверей, пока, наконец, не добрался до шестого номера.

— Итак, на прошлом уроке мы остановились на Аркадии Гайдаре… — Ирина, сидящая за учительским столом, перевела на меня взгляд. — Александр Евгеньевич!

Девушка вскочила из-за стола и встрепенулась. Школьники, сидящие перед ней, перестали перешёптываться, что делали до этого, и разом притихли, вжав головы в плечи.

— Приветствую, — я наигранно состроил мрачный вид и тяжёлыми шагами прошёлся между рядов. — Ну, и что же мы тут изучаем?

— Гражданскую, Александр Евгеньевич, — Ира, кажется, тоже слегка напугалась.

— Гражданскую, значит, — я приподнял уголок рта. — Что ж, об этом я могу рассказать много.

Я весьма экспрессивно рассказывал о таких событиях. Это же случилось и в этот раз. Широко жестикулируя руками, я повествовал учащимся о победах Красной армии, о битвах с Колчаком и интервентами. Давно мне не выдавалось случая, чтобы меня кто-то выслушал.

В кабинете висела полная тишина, даже Ира вжалась куда-то в угол и с испугом наблюдала за мной.

— Сжав пролетарский кулак на мерзком горле империализма! — Я взметнул руку вверх. — Советский союз сломает ему хребет, и приведёт нас в счастливое коммунистическое будущее!

С громким выдохом, я закончил и опустил руку. Школьники, с округлёнными глазами, смотрели на меня и не смели двинутся с места, даже когда прозвенел звонок.

— Дети, — Ира пришла в себя. — Урок окончен… домашнего задания… не будет.

Недоверчиво косясь на меня, дети начали медленно вставать из-за парт и двигаться к выходу. Мне было немного не по себе, что так напугал их, но в глубине души я был доволен.

— Вы молодец, — девушка подошла ко мне. — Я думаю, они ещё не скоро вас забудут…

— Я не переборщил? — Я отводил от неё взгляд.

— Это было крайне резко, — она улыбнулась. — Но, зато, как артистично…

— Спасибо, — Я смущался. Мне это не нравилось. — Я давно не общался с детьми.

— Сейчас придут старшеклассники, — Ира перекинула сумку через плечо. — Я у них не веду. Идёмте обедать?

***

Девушка шла едва ли не вприпрыжку; она была столь умиротворённой, что я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне казалось, что со стороны мы смотримся смешно: угрюмый и бледный мужлан и лёгкая, радостная Ирина.

Через какое-то время Ира перестала скакать и перевела на меня странный взгляд. Ехидная улыбка на её лице, и чёлка, прикрывающая глаза. Она точно хочет что-то спросить.

— Ира?

— Мой папа тоже был таким, как вы, — она поправила волосы.

— Каким? — Я оказался слегка озадачен.

— Говорил о братстве, о рабочих, о революции, — она перевела взгляд себе под ноги. — Порой, вместо сказок, он читал мне на ночь сочинения Ленина.

— Замечательный отец у тебя был, — я грустно усмехнулся.

— Странный человек, — Ира пнула камень, лежащий на дороге. — У него сердце больное, а он всю войну прошёл… Был строгим, часто меня ругал, но я любила его.

— Я бы всё отдал, чтобы иметь таких родителей.

— Не знаю, зачем я вам всё это рассказываю, — девушка покачала головой. — Просто, в классе вы были так на него похожи…

Повисла тишина, которую разбавляло пение птиц и шум лёгкого ветра. Удивительно, но Ира и Софья Андреевна стали мне куда ближе, чем моя собственная мать. Это было и приятно, и больно одновременно.

Я заметил, как навстречу нам шёл человек с тростью в руках; он сильно горбился. Старик, в сером потрёпанном пальто и шляпе серого цвета, на глаза были надеты круглые очки в тонкой оправе; на лице он отпустил небольшую бородку. Только завидев незнакомца, Ирина тут же помахала ему рукой.

— Дядь Коль! — Крикнула она. — Добрый день!

— И вам на танк не налететь, — хрипло усмехнулся дедок. — Гуляете, смотрю, молодёжь?

— Домой идём, — кажется, Ира была в очень близких отношениях с ним. — Вы к нам тоже заглядывайте.

— Да куда уж мне, — старик махнул рукой. — Я вона, до магазина-то ели добираюсь.

— А у Александра Евгеньевича машина есть, он вас отвезти может. — Девушка перевела на меня лукавый взгляд.

Это что ещё такое? Она уже мной распоряжается! Как я мог такое допустить?! Но, несмотря на лёгкое раздражение из-за ущемлённого самомнения, мне почему-то было приятно, что Ира воспринимает меня так, просто… как друга.

— Это хорошо, — взгляд незнакомца упал на меня. — Да дел у меня много, а так я бы с радостью.

— Ну ничего, — девушка улыбнулась. — Удачи вам.

— Вам того же, — глаза старика были словно бы гипнотическими, и чем-то сильно притягивали.

Мы разошлись. Удивительно - мне казалось, я расспросил всех, кого только можно, но, видимо, работа для меня ещё будет. Я ещё пару раз оборачивался на старика, и всё-же обратился к Ире.

— Я с ним ещё не знаком, — я выпытывающе глянул на девушку. — Кто он?

— Дядь Коля? — Ирина мило улыбнулась. — Хороший знакомый нашей семьи. Они с отцом были очень близкими друзьями.

— Он редко появляется в селе, — подметил я. — Он живёт где-то далеко?

— Ближе к старой лесопилке, — она махнула рукой куда-то вправо. — Дядь Коля раньше работал на ней.

— Нужно будет побеседовать с дядей Колей, — я поправил фуражку.

— Вряд ли он что-то знает, — хмыкнула девушка. — Когда я была ребёнком, он часто бывал тут, нянчился со мной, если отца не было рядом. Но, со временем, дядь Коля стал приезжать очень редко. Болеет, наверное.

— И всё же, — я вновь обернулся. — Побеседовать с ним было бы полезно.

Наконец, мы добрались до дома; облезлый пёс в будке лениво поднял голову и нехотя гавкнул, после чего снова уткнулся носом в землю и засопел. На улице всё ещё стояла прекрасная погода: солнце во всю светило, и в форме становилось жарковато.

Уже в коридоре, запахло чем-то манящим и вкусным, отчего аппетит разыгрался не на шутку. На столе стояли две тарелки с красным борщом, пиала со сметаной и поднос со свежевыпеченным хлебом.

Софья Андреевна, откинув голову, дремала у окна. Кажется, она не услышала, как мы вошли, а верный охранник у входа не предупредил её об этом, как следует. Будить её было бы не очень прилично, потому мы тихо уселись напротив друг друга.

— Сегодня Семён должен зайти, — полушёпотом произнесла Ира.

— Да ну, — усмехнулся я. — И зачем?

— Он хотел сходить на озеро, — девушка ела очень быстро, и совершенно не следила за крошками и выплёскивающимся содержимым тарелки. — Рыбачить, кажется.

— Он у тебя рыбак? — поинтересовался я.

— Ну, не то, чтобы рыбак, — она заулыбалась и поправила волосы. — Но Семён любит посидеть с удочкой часок-другой.

— И что же на его рыбалке делаешь ты?

— Развожу костёр, ем рыбу и тушёнку, загораю и иногда могу поплавать, — она отвела взгляд в сторону. — В общем, мне не скучно.

— Удачи вам, — я потянулся за хлебом.

— А вы не хотите с нами? — девушка удивилась. — Вам тоже стоит немного отдохнуть.

— Вообще-то, у меня работа… — Я задумался. — Хотя, пока Йонес не разобрался с этими иероглифами, делать мне особо нечего.

— Да всё будет хорошо, — Ира улыбнулась. — Мы же только до вечера, а потом сразу назад!

— Ну, хорошо, — я закончил трапезу. — Развеемся немного.

Может, она и права - мне стоит немного отдохнуть. Ко всему прочему, этот Семён постоянно виляет и заговаривает мне зубы: может, получиться выбить из него побольше сведений, если он будет в более неформальной обстановке?

Через небольшой промежуток времени, в дверь раздался стук. На пороге стоял тот самый Семён — надменный взгляд, аккуратно причёсанные волосы, лёгкая белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей, тёмные штаны, потёртые коричневые ботики; удочка лежит на плече, а в левой руке парень тащил небольшой металлический ящик.

— Добрый день, Александр Евгеньевич, — он слегка наклонил голову. — Ну, как продвигается ваше расследование?

— Замечательно, — равнодушно кинул я.

— Я рад, — он улыбнулся и заметил за моей спиной Иру.

— Сём! — девушка выбежала к нему, и едва ли не повалила на землю. — Ну как? Готов?!

— Я-то готов, — ухмылка не сползала с его смазливого лица ни на минуту. — А вы, Ирина? Готовы?

— Всегда готова! — девушка играючи вскинула руку в пионерском приветствии.

— Ну, так идём?

— А, Сём, — Ира замялась. — Можно Александр Евгеньевич пойдёт с нами?

— А? — Парень замешкался на секунду, смерив меня оценивающим взглядом. — Тогда нужно захватить ещё удочку.

— Было бы неплохо, — хмыкнул я.

***

Водную гладь нарушали только два поплавка, медленно дёргавшиеся из стороны в сторону. Семён облокотился на старую корягу, которая лежала позади него, и прикрыл глаза. Казалось, его волнует не столько сама рыбалка, сколько природа вокруг.

Я же расслабится не мог. Изредка я поглядывал на Иру, которая рассматривала полевые цветы и пыталась ловить мотыльков. В который раз понимаю, как далёк её мир от меня, как далеко то беззаботное счастье, которое она может испытывать…

В один прекрасный момент Семён заметил, как я смотрю в её сторону; на лице его мелькнула ухмылка.

— Нравится Ира? — спросил он, даже не посмотрев на меня.

— Что?

— Думаете, я не вижу, как вы на неё смотрите? — Ухмылка не сползала с его лица. — А вы уверены, что можете дать ей то, чего она заслуживает?

Я промолчал и снова уставился на воду, но парень и не думал останавливаться. Он вальяжно закинул ногу на ногу и продолжил:

— Ире нужен тот, кто сможет её понять, тот, кто не будет относиться к ней, как к ребёнку.

— К чему ты клонишь? — Я кинул на него взгляд из-под бровей.

— Оставьте её в покое, — он наконец открыл глаза. — Не нужно давать ей повод для иллюзий.

— Мы с ней просто… — я на мгновение запнулся. — Друзья.

— Это вы так считаете, — парень посмотрел в сторону Ирины. — Позовите её.

— Зачем?

— Позовите, давайте, — он широко заулыбался, наблюдая за тем, как девушка плела венок.

Я же отвернулся к воде и попытался уйти в себя, отвлечься от слов Семёна. Я твёрдо верил, что наши отношения с Ириной - сугубо дружеские, что те мимолётные чувства, которые у меня возникали, лишь лёгкая влюблённость в образ, не более.

— Ир! — Крикнул я и повернулся.

Девушка подняла глаза — зелёные, они словно сливались с местным пейзажем, такие глубокие и счастливые, полные каких-то призрачных надежд, каких-то мечтаний и едва ли уловимой тоски, словно бы она пыталась её скрыть…

— Видите, — Семён говорил вполголоса. — Я слишком хорошо знаю этот взгляд.

— Александр Евгеньевич, — крикнула она в ответ. — Что?

— Ничего, Ир! — Ответил за меня парень. — Ничего.

— Боишься, что я её уведу?

— Уведёте? Нет, за это я не боюсь, — Семён отрицательно покачал головой. — Я боюсь, что вы испортите ей жизнь.

— Можешь не волноваться на этот счёт, — я безэмоционально посмотрел ему прямиком в глаза. — Как только разберусь с пропажами, вы меня больше не увидите.

— О каких пропажах вы говорите?

— Разве Ирина тебе не рассказывала? — Только сейчас я вник в нелогичность его вопросов.

— Ирина? — Зрачки у парня сузились, он едва заметно побледнел. — Нет, ничего не рассказывала.

— Знаешь, что, — задумался я. — Наведаюсь-ка я к тебе на склады… Ты же там работаешь?

— А по какому вопросу? — Он побледнел ещё сильнее.

— Если тебе нечего скрывать, — я скривился в едва заметной улыбке. — То и не стоит переживать по этому поводу.

Повисла тишина; парень растерялся, взгляд стал рассеянным, лицо побледнело, и он о чём-то глубоко задумался. Типичная реакция.

— Клюёт, — спокойно сказал я ему.

— Что? — Пугливо переспросил Семён.

— Клюёт у тебя, — я указал на резко дёрнувшийся поплавок.

***

Я вновь сидел на крыльце, дымил сигаретой и вдыхал свежий вечерний воздух. Весь улов был съеден на месте, а день прошёл беззаботно, почти как в детстве. Я долго размышлял над словами Семёна. Что же я чувствую? Как я отношусь к Ире?

Мне казалось, что я давно разучился испытывать какие бы то ни было чувства, но, видимо, служба не до конца вытравила из меня человечность. За последние несколько дней я сблизился с ней, она проявила ко мне симпатию, а я не смог сохранить хладнокровность.

Как я такое допустил? Я не могу быть рядом с кем-то! Семён прав, я не смогу дать Ирине то, чего она заслуживает, не смогу быть рядом с ней! Но, имеет ли это сейчас значение? Я просто хотел быть рядом, и больше меня ничего не волновало.

Зачем думать о будущем, если ты не сможешь его изменить? Не лучше ли жить настоящим? Проведённое вместе с Ирой время стало для меня чем-то, сравнимым с источником живительной воды, - я мог хоть на время снять маску и побыть настоящим.

Я сумел бы её обеспечить, она бы ни в чём не нуждалась. Со мной Ира была бы в безопасности! Или нет? Меня раздирало от неуверенности, носило то в одну сторону, то в другую. Любой мой неверный шаг - и к нам в квартиру могут завалится мои коллеги, а первым подозреваемым будет жена опасного диссидента.

Жена? Выходит, я уже представляю нас семьёй? Как же всё это глупо и по-детски! Поддался собственным чувствам, как подросток какой-то, и пытаюсь убедить себя, что это всё всерьёз. Глупый ты, Коршаков, глупый и слабый! Никак тебе не скрыть этого, какие бы маски ты не носил…

========== Глава IV ==========

На секунду я засмотрелся в окно: капли дождя медленно сползали по стеклу, оставляя за собой длинные мокрые полосы, били по крыше, словно по барабану. Вернувшись к своей тарелке, я обнаружил пропажу пирожного.

— Эй! — Я строго посмотрел на довольную Лену.

— Что? — она вытирала рот салфеткой, лёжа на кровати.

— Где моё пирожное?!

— Откуда я знаю, — девочка развела руками. — Я его не брала.

— Кроме тебя - некому!

— Нечего было рот разевать, — она хихикнула. — Так можешь всю жизнь профукать!

Я надулся. Лена оставила меня без десерта, и это уже не впервой! Она постоянно дурачит меня: может украсть сладости, котлету утащить или компот выпить. Сейчас она лежала на моей кровати и листала журнал «Весёлые картинки».

— Это же для детей, — я улыбнулся.

— А я что? Не деть, что ли? — Лена нахмурила брови. — Смотри, какой слон!

Девочка указала на картинку — слонёнок и орава разных животных сидели на качелях. Вид у девочки был серьёзнее некуда, она указывала на картинку своим тонким пальцем и даже не улыбалась.

— Я хочу увидеть настоящего слона, — она вернулась к просмотру картинок. — Большого, с огромными ногами и длинным хоботом. Хочу, чтобы он покатал меня.

— В Африке есть слоны, — я снова уставился в окно.

— А в СССР они есть?

— В цирке, может, и есть, — пожал я плечами.

— А ты его видел когда-нибудь?

— В зоопарке, однажды.

— Правда?! — Она подскочила и встала на кровать ногами. — И какой он?!

— Сейчас покажу, — я поднялся со стула, снял с вешалки куртку и надел её рукавом на лицо, представляя, будто это хобот. Встал на колени и начал ходить кругами.

— У негобыли огромные ноги, которыми он громко топал, а ещё он постоянно издавал звук, словно играл на трубе.

Я протрубил, парадируя слона. На весь домик раздавался звонкий смех Лены; она утирала слёзы и, с трудом набирая воздух, продолжала смеяться. Девочка спрыгнула с кровати и залезла ко мне на спину.

— Покатай меня! — Закричала она. — Увези меня в Африку!

Было совершенно не тяжело, но девочка иногда больно ударяла ногами по бокам. Я сделал пару кругов по комнате. Я смеялся, впервые так громко и так искренне. Мне было по-настоящему весело.

Дверь в домик открылась, и на пороге появился мой сосед, тот самый рыжий парень, что устроил заварушку на футбольном поле. Он хмуро посмотрел на нас.

— Я не вовремя?

— Да нет… Мы тут… — Я скинул с себя куртку.

— Я вижу, — он шмыгнул носом. — Ну вы, это, не отвлекайтесь.

— А хочешь, — Лена подскочила к парню. — Мы и из тебя кого-нибудь сделаем?!

Лицо моего соседа скривилось от испуга, и он отошёл на шаг от девочки. С него градом струилась вода, волосы взъерошены, а вся форма вымокла до нитки.

— Нет! Не надо меня в ваши игрища впутывать, — он оттолкнул Лену.

— Ну и ладно, — она схватила мою куртку и надела её, точно также изобразив слона. — Тогда я тебя сама растопчу!

Девочка, грозно топая, направилась прямиком на ошарашенного парня. Он начал отступать и выбежал из домика, прячась за дверь.

— Коршаков! — Закричал он с улицы. — Успокаивай её давай! И идите на обед. Устроили тут зоопарк!

Лена снова зашлась смехом и повалилась на пол. Порой казалось, что эту девочку совершенно ничего не волнует, что её главной целью в жизни было найти слона, а остальное подождёт как-нибудь.

— Идём на обед?

— А ты меня до туда довезёшь? — Она посмотрела на меня снизу-вверх.

— Не, — я подошёл к вешалке и схватил зонтик. — Слон устал.

— Эх, — Лена тяжко вздохнула. — А так хотелось… Идём.

***

Утро выдалось пасмурным: серые тучи медленно обволакивали небо, низко нависли над землёй. Стояла тишина, но складывалось ощущение, что это только затишье перед бурей. Я лежал на кровати и наблюдал эту серую картину через окно в попытках собраться с мыслями.

Прошло уже три дня, но те зацепки, которые мне удалось найти, были столь незначительны, что извлечь из них пользу не представляется возможным. Всё происходящее ставит меня в тупик и сводит с ума.

Из размышлений меня вывел удар колокола, раздавшийся на улице. Я поднялся с кровати и вновь облачился в форму. В коридоре уже стояла Софья Андреевна и надевала сапоги. Она была чем-то обеспокоена, но виду не подавала.

— Софья Андреевна, что происходит? — Я был в лёгкой растерянности. — Что за переполох?

— Так, оно самое, — женщина развела руками. — Председателя хоронют, сколько же ему там висеть уже…

— Как хоронят?! — Меня ошарашила эта новость. — Кто позволил?!

— Та не знаю, — она отмахнулась. — Сегодня ночью его сняли и сейчас вот на кладбище…

Договорить она не успела - я вылетел из дома и бросился в сторону жилища председателя. Я был готов разорвать Йонеса от злости. Я копаюсь тут уже три дня, а он, вот так, просто, уничтожает улики!

Я ворвался в дом и ужаснулся ещё сильнее: все надписи были стёрты, разрушенная мебель куда-то исчезла, дом выглядел цивильно, словно в нём ничего и не происходило. Я поднялся на второй этаж и застал парня за развешиванием фотографий на стене.

— Ты что творишь?! — Закричал я что есть мочи. — Где труп?! Где улики?!

— Эй-эй, — литовец замахал руками. — Спокойнее, сержант, незачем так волноваться.

— Да я тебя! — Я было замахнулся, но сумел вовремя остановиться. — Ты, сука, понимаешь, что из-за тебя мы лишились единственной зацепки?!

— Коршаков-Коршаков, — Йонес помахал головой. — Все эти письменности я заснял, а с трупа ты уже ничего не возьмёшь, слишком уж он долго висел.

— Ты хоть что-нибудь разузнал? — Я начал остывать.

— Я же говорю: положись на меня, — он хитро улыбнулся. — Рисунки, которые мы имели счастье наблюдать — ритуальные символы, подобные используют сатанисты и некоторые язычники.

— Допустим, — я скептически скрестил руки на груди. — И что нам это даст?

— Насколько я понял, — Йонес перевёл взгляд на фото. — Убили нашу пташку за его осведомлённость, при этом окрестив его этаким предателем, иудой, на что и указывают эти ритуальные рисуночки.

— Думаешь, председатель мог что-то знать?

— Я не думаю, я уверен, — парень прошёлся по комнате и завалился на кровать. — Видимо, он давно знал об этой секте, возможно, она ему чем-то платила, но, когда начали происходить похищения, наша пташка не выдержала и решила прижать их к ногтю.

— И они его убрали?

— Естественно, — он усмехнулся. — Также, они, кажется, искали что-то, что могло бы рассекретить состав их секты.

— Ты здесь всё обыскал? — Я всё ещё смотрел на Йонеса из-под бровей.

— К сожалению, — он кивнул. — Видимо, они нашли, что искали.

— Ладно, — я потёр глаза. — В следующий раз, когда решишь что-то делать, оповещай сначала меня.

— Без вопросов, сержант, — литовец улыбнулся. — Что думаешь делать?

— Есть у меня ещё два свидетеля, — я повернулся к выходу. — Нужно опросить.

— Что ж, удачи тебе, — он закинул ногу на ногу. — Если буду нужен, ищи меня тут.

***

После весьма продолжительного блуждания, я, наконец, остановился перед домом этого загадочного «дяди Коли». Невысокая бревенчатая лачужка с прохудившейся крышей, рядом - поленница и сарай, закрытый на замок. Дом не был обнесён даже забором. Кажется, жилец не сильно беспокоится о собственной безопасности.

Я вышел из машины и постучал в дверь, которая, судя по запаху, была недавно покрашена. Через какое-то время, ко мне вышел тот самый старик. Он добродушно посмотрел на меня из-за стёкол очков.

— Доброго утречка, — он раскрыл дверь шире. — Какими судьбами в нашу гавань?

— Здравия желаю, — я достал корочку из нагрудного кармана. — Госбезопасность. Я могу задать вам пару вопросов?

— Конечно-конечно, — старик пропустил меня в дом. — Что-то серьёзное?

Половицы сильно скрипели и могли вот-вот обвалиться, небольшой деревянный стул с двумя не внушающими доверья стульями, ружьё на стене, старенькое радио на подоконнике, небольшой раскладной диван и куча белья на нём.

— Я по делу о пропажах, — прошёлся я по комнате. — Слышали о них что-нибудь?

— Смотря о каких идёт речь, — дедок развёл руками. — Я ж тут долго живу.

— Недавно при неизвестных обстоятельствах пропал трёхлетний сын гражданина Йозефа Чечика, — я повернулся к собеседнику. — Вы с ним знакомы?

— Знаком? — Старик задумался. — Я знаю их семью, но никогда с ними дел не вёл.

— Ровно через месяц пропадает дочь председателя, также при неизвестных обстоятельствах.

— С председателем-то я тоже плохо знаком, — отмахнулся он. — О нём вообще мало кто знал, он редко на людях появлялся.

— То есть, вы не в курсе об исчезновениях? — я пристально посмотрел на него, но увидел лишь добрые старческие глаза, лицо, уже тронутое морщинами, и лёгкий испуг.

— Слышал я, что был какой-то шум, — старик вздохнул. — Но кто ж мне рассказывать-то станет, я же еле хожу.

— И на этом спасибо, — я направился к выходу, хозяин дома устремился за мной.

Уже садясь в машину, я снова обратил внимание на закрытый сарай и слегка напрягся. Повременив с уходом, я подошёл к строению и словил непонимающий взгляд старика.

— А что у вас тут?

— Та, инструменты всякие, — он махнул рукой.

— Можно заглянуть? — Я покосился на мужчину.

— А зачем оно вам? — Он не спешил открывать дверь.

— Я всё же настаиваю, — рука рефлекторно легла на кобуру. — Откройте дверь.

— Как скажите, — старик пожал плечами и, сняв с пояса связку ключей, зашумел замком. — Готово.

В сарае, припёртые к стене, лежали разнообразные инструменты: два топора, колун, штыковая и совковая лопаты, две удочки, лом и странного вида нож с изогнутой рукояткой.

— А что это у вас за ножик такой интересный?

— Гордость моя, — мужчина выпятил грудь. — Именной охотничий нож!

— А на каком это языке? — я указал на надписи, нанесённые на лезвие.

— Латынь, — ответил мне старик. — Я, право, не знаю, что тут написано.

— Ну, что же, — я улыбнулся. — Большое вам спасибо, хорошего дня.

— Да и вам на мине не подорваться, — засмеялся он.

В зеркало заднего вида я видел, что мужчина ещё долго провожал меня взглядом, топтался на месте. Конечно, мне он показался совершенно безвредным, но он был одним из немногих, кто не отвергает, что похищения были, а значит, вполне вероятно, что он знает больше, чем я смог из него вытащить.

Остался последний, кого я ещё не опрашивал как следует, — Семён. Этот парень старается увильнуть от меня, ускользает из моих рук, но в этот раз я прижму его к стенке, в этот раз он не убежит от меня.

Я вернулся на улицы деревни. Иногда я встречал прохожих, одетых в строгие костюмы - они сильно выделялись на фоне колхозного пейзажа. Народ двигался в сторону кладбища, на котором, видимо, хоронили председателя.

Я же направился на продовольственные склады, где сейчас должен был работать Семён. Я был уверен в том, что этот змеёныш что-то знает. Он не может ничего об этом не знать, общаясь с Ирой. Не может!

Склады находились поодаль от всех жилых домов, на небольшом пустыре: это было здание в два этажа, с небольшой прилегающей территорией, которую приспособили для стоянки сельскохозяйственной техники.

Затормозил перед входом, из которого выходили трое мужчин и несли на плечах мешки, наполненные то ли мукой, то ли зерном, или же крупой, - доподлинно выяснить этого мне не удалось.

Я, громко стуча сапогами, зашёл в здание. Внутри оказалось намного прохладнее, чем снаружи; передо мной предстали стеллажи с разномастными мешками, бутылками, канистрами и коробками. Как я и ожидал, у одного из стеллажей стоял Семён и ещё двое человек - мужчина и женщина.

На меня обратили внимание, повисла тишина. Я заметил испуганный взгляд парня - он нервно смотрел на своих коллег.

— Добрый день, — я на ходу показывал им корочку. — Не могли бы вы оставить нас с товарищем Семёном, наедине?

— Прошу узнать, зачем? — отозвался парень. — У нас, между прочим, работа.

— У меня тоже работа, — я улыбнулся и, нахмурив брови, посмотрел на испуганных работников. — Так что, прошу оставить нас ненадолго.

Коллеги Семёна переглянулись и быстрым шагом затопали к выходу, оставив своего молодого начальника наедине со мной. Я расхаживал вдоль стеллажей, читая надписи на мешках.

— Что вам тут нужно? — Рассержено спросил Семён. — Тут вы ничего не найдёте!

— Ты давно знаешь Иру?

— Какое ваше дело? — Парень скривил лицо.

— Отвечай.

— Ещё со школы, — выдавил из себя Семён.

— Ты ей доверяешь?

— Конечно, я ей доверяю. Что за глупые вопросы?

Я развернулся и испытывающе посмотрел на него. Пользуясь тем, что был выше, я слегка навис над Семёном, что вызвало ожидаемый испуг.

— Она не могла не рассказывать тебе об исчезновении её лучшей подруги, — парень хотел было побежать, но я схватил его за руку. — Отвечай!

— Я ничего не знаю! — голос у Семёна срывался. — Что вы от меня хотите?!

— Исчезновения, — я дёрнул его на себя. — Говори!

— Нет! — Он попытался вырваться, но неудачно. — Вы же ничего не понимаете!

— Слушай сюда, — послышался гулкий удар спины о стену. — Или ты рассказываешь всё, или я тебя тут к чёртовой матери по стенке размажу!

— Вы дурак, — засмеялся он. — Идиот!

Послышался хруст его носа и жалостливое завывание; парень сморщился от боли, но продолжал замалчивать правду.

— Вы хотите ей помочь?! — Семён отводил взгляд. — Оставьте её и наше село в покое!

— А ты упрямый, — я сплюнул себе под ноги. — Я ведь могу так болтать с тобой до самой ночи.

— Из-за вас Ирина может попасть в неприятности!

— Тебе когда-нибудь вгоняли иголки под ногти? — я сильнее прижал парня к стене.

— Вы и представить себе не можете, куда сунули свой нос!

Кулак встретился с его лицом во второй раз, разбив верхнюю губу. Семён снова взвыл от боли, на сером рабочем халате появились тёмные капли.

— Выкладывай, — речь моя стала спокойной и уверенной.

— Вы как упёртый баран, — он сплюнул кровь. — Это случилось ночью, месяц назад…

Парень зашёлся в кашле; он больше не сопротивлялся, лишь безвольно болтался у меня в руках, бледный и напуганный.

— Их было двое, оба в тёмных балахонах и капюшонах, один был с пистолетом, — Семён сморщился. — Они требовали муки и горючего, очень большое количество.

— Дальше, — прорычал я.

— Я отдал им всё, что они требовали, — он усмехнулся. — А что мне было делать, если в затылок наставлен ствол? Перед уходом они приказали молчать. Сказали, что, если проболтаюсь, заберут и Иру.

— Ты узнал хоть кого-то из них? — я наконец отпустил парня.

— Нет, — Семён безвольно съехал по стене и осел на пол. — Но оружие есть только в участке, один из них явно был оттуда.

Я задумался, составляя все эти обрывки в цельную картину. Это уже второй человек, рассказывающий о людях в тёмных балахонах. Они знают о его привязанности к Ире, знают, на что нужно было давить.

— Семён! — Раздался высокий женский голосок со стороны входа. — Я принесла поесть!

Ира с широкой улыбкой вышла к нам и пересеклась со мной взглядом. Девушка не сразу осознала происходящее: радость сходила с лица постепенно, приобретая окраску ужаса.

— Семён! — Она бросилась к сидящему на полу парню. — Что случилось, Сём?!

— Всё нормально, — голос его звучал хрипло. — Уходи.

— Вы! — Ира кинула на меня яростный взгляд. — Что вы натворили?! Как вы посмели?!

Я впервые видел её такой — скулы яростно ходили в стороны, зрачки сузились, глаза налились кровью; она вся тряслась и была готова сорваться в любой момент. Я молчал, не проронил ни слова.

— Убирайтесь, — отвернулась девушка. — И не возвращайтесь к нам в дом, я видеть вас не могу!

— Ир… — Вот и всё, что я смог выговорить в тот момент.

— Вон! — Голос её начинал дрожать. — Я ошиблась, вы не похожи на моего отца. Вы не коммунист, как он… вы… вы — садист и убийца!

В голове вновь что-то щёлкнуло: ноги едва ли не подкосились, в глазах на секунду потемнело, тело пробрало холодом. Я и не заметил, как волосы девушки оказались в моей руке. Она испуганно взвизгнула и закрыла лицо ладонями.

— Не смейте! — Послышался крик Семёна.

Ещё секунда, и я бы со всей силы ударил её по лицу, но что-то меня остановило. Это был не крик Семёна. Я взглянул в зелёные глаза, наполненные слезами, на её побледневшее лицо, трясущиеся губы.

— Я не убийца, — прошептал я и сделал шаг назад, отпуская её волосы. — Я не садист! Я не убийца!

Натянув козырёк фуражки на глаза, я твёрдым шагом направился к выходу, слыша, как Ира успокаивает то ли Семёна, то ли саму себя. Я вновь едва не сорвался, я едва не ударил человека, которого люблю…

У выхода из здания стоял участковый, которого я встретил в день моего приезда. Он озадачено посмотрел на меня, но ничего не сказал, словив мой хмурый взгляд в ответ.

***

Я не помню, как провёл этот день, - он просто выветрился из моей головы. В памяти стояли лишь глаза Иры, а на кончиках пальцев сохранялись ощущения от прикосновения к её волосам. Я злился. Злился на самого себя.

Вечерело. Я долго стоял у дома Ирины; свет в нём горел, но у меня не хватало духу постучаться. Что я ей скажу? Как буду смотреть в глаза? Нет, я ничего не смогу. Буду стоять, как столб, но не решусь даже извиниться.

Сделав последнюю затяжку, я направился в сторону дома председателя. Я не знал, где мне можно было бы переночевать, - только там. Естественно, я не горел желанием оставаться с Йонесом в одной комнате, даже на пару минут, но делать было нечего.

Литовец не спал - об этом свидетельствовал тусклый свет, исходящий из окна верхнего этажа. Со вздохом, я открыл дверь и, специально шумя ботинками, поднялся наверх. В доме было темно, лишь из-за двери на втором этаже едва пробивался луч света.

Йонес лежал на кровати и держал в руках журнал «Юный натуралист». Его правая рука находилась на поясе и прикрывала наган; сам парень лежал почти на самом краю кровати, дабы успеть быстро с неё встать в случае опасности.

— Слушай, а ты знал, — Йонес не отвлекался от журнала. — Что хаулоид может жить на дне, при давлении в шестьсот пятьдесят атмосфер?

Я промолчал и прошёлся по комнате, присматривая угол, где мог бы завалиться спать. Литовец взглянул на меня и со вздохом покачал головой.

— Что случилось, сержант?

— Не твоё это дело, — я уселся у стены и стянул фуражку.

— Ну нет, — Йонес поднялся с кровати. — Вот поэтому у тебя и нет друзей, Коршаков.

— А у тебя они, как будто, есть, — огрызнулся я. — Весь отдел тебя терпеть не может.

— Терпеть, не терпит, — усмехнулся парень. — Но, если выпить куда, или в баню, про меня не забывают. А про тебя?

— Заткнись!

— Давай, рассказывай, — он поставил свечку на невысокий столик. — Я всё выслушаю.

— Хочешь узнать? — Усмехнулся я. — Хорошо. Сегодня я едва ли не убил девушку, которая помогала мне и дала крышу над головой в этом чёртовом захолустье; предварительно я начистил морду её другу детства! Подробности нужны?

— Коршаков, ты всё-таки неисправим, — Йонес залез под стол и вытащил бутылку с какой-то жидкостью и пару стопок. — Садись.

— Ты это откуда взял? — Я неодобрительно посмотрел на парня.

— Да, отобрал у двух алкашей, пригрозив расстрелом, — он ухмыльнулся. — Хоть какая-то польза от формы этой!

— Я на работе не пью.

— Да брось ты, — отмахнулся парень. — Давай, я один пить не стану.

— Ты что, глухой? Я же сказал: не пью, — пробурчал я в ответ. — Да и закусить нечем…

— Да ну, — он зашуршал обёрткой шоколадки. — У меня всегда есть, чем.

С одной стороны, пить на таком важном задании не следует, но с другой, мне было паршиво, хотелось как-то отвлечься от плохих мыслей. Йонес заманчиво тряс бутылкой, искушая меня нарушить принцип.

— Чёрт с тобой, — я сел, напротив. — Наливай!

— Другой разговор, — парень улыбнулся во все тридцать два и налил в стопки мутно-белой жидкости. — До дна!

Самогон оказался крепким, обжигал внутренности похлеще любого другого пойла, да и в голову отдавало - будь здоров! А, может, я просто давно не пил алкоголя?

— Так что, ты эту девушку… того? — Закусывая ломтиком шоколада, поинтересовался Йонес.

— Что значит: «того»?

— Ну, любил?

— Наверное, — неуверенно ответил я. — По крайней мере, было на то похоже.

— Это в твоём стиле, Коршаков. — Усмехнулся он. — И что думаешь делать?

— Я почти вышел на след этой секты, — я залил в себя ещё стопку. — Завершу задание - и поеду назад.

— И всё?! — Парень повторил моё действие. — Ты так просто её оставишь?!

— Я и не собирался брать её с собой или оставаться здесь, — я уставился в окно, наблюдая за медленным покачиванием веток на дереве. — Я не человек, Йонес. Я — партийная машина, я не могу быть с ней.

— Ты не партийная машина, — литовец приложил руку ко лбу. — Ты идиот.

— Да что ты знаешь?!

— Я многое знаю, — он полез в нагрудный карман и достал фото, на котором была изображена миловидная стройная девушка в лёгком летнем платье. — Ева была моей соседкой, когда я ещё в Вильнюсе учился. Я с ней до самого последнего курса за ручку ходил, всё мечтал, что когда-нибудь привезу её к себе домой в Каунас.

— И в итоге?

— В итоге, меня направили в Одессу, а она, насколько мне удалось узнать — вышла замуж и живёт сейчас в Ленинграде, работает ветеринаром, как и мечтала. Я всю жизнь жалею, что не решился её забрать, что боялся отказа.

Впервые я увидел Йонеса серьёзным, со столь печальными глазами, что, казалось, он вот-вот заплачет. Я никогда не думал, что он может быть таким ранимым человеком. Вся неприязнь к нему вмиг исчезла.

— Не повторяй моих ошибок, Коршаков, — литовец налил ещё самогонки. — Иди завтра к ней и, хоть на колени упади, но не допусти, чтобы всю оставшуюся жизнь жалеть о том, что сегодня струсил!

Я молчал, обдумывал сказанное Йонесом. Он ведь был прав - однажды я уже потерял человека, которого любил, а теперь всё повторяется. Я до боли сжал кулаки и закрыл глаза. В этот раз я не отступлюсь!

— Спасибо, — я поднялся из-за стола. — Я этого не забуду!

— Да, всё нормально, сержант, — Йонес снова улыбнулся. — Мы же товарищи.

— Товарищи.

Я завалился на пол и подложил под голову стопку журналов, стоящих неподалёку. Завтра я пойду к Ире. Завтра я всё ей скажу.

========== Глава V ==========

Вся наша смена уже стояла на автобусной остановке; все с упоением и наперебой делились впечатлениями. На всю остановку играл гимн пионерии, вожатые пересчитывали своих подопечных и обеспокоено бегали в поисках потерявшихся.

Лена смотрела в сторону, где находился наш лагерь. В её глазах всё ещё стоял тот самый юношеский блеск, но всё же в них читалась тоска, лёгкая, едва различимая. Девочка одной рукой держала чемодан на колёсиках, а другой гладила свой галстук.

Мне было не лучше. Казалось, что можно было успеть гораздо больше, ведь это наша последняя смена в жизни, последнее лето в пионерском лагере. Вместе с Леной я смотрел на пустую дорогу, ведущую к воротам нашего лагеря.

— Не хочу уезжать, — пробурчала девочка. — Не хочу становится комсомолкой.

— Я тоже не хочу, — я попытался ей улыбнуться. — Но, что мы можем сделать?

— Давай убежим отсюда, — её глаза вспыхнули. — Все уедут, а мы останемся - дождёмся следующую смену!

— Не думаю, что это хорошая идея, — я оглянулся на вожатую.

— Всё ясно, — Лена тяжело вздохнула. — Ты, наверное, прав.

— Эй, не расстраивайся; в крайнем случае, можем попробовать стать вожатыми.

— Было бы неплохо, — девочка заулыбалась. — И можно было бы ничего не делать, а заставлять мелкотню.

Прозвучал голос нашей вожатой, который объявлял посадку в автобусы. Пионерия толпой повалила внутрь красного икаруса. Мы, недолго повременив с этим, зашагали туда же. Почти все места были уже заняты, кроме двух, в самом конце.

Автобус затарахтел и двинулся с места: он увозил нас из детства, увозил нас от игр, от беззаботности, от неподдельного веселья, от первой любви, от первой ненависти. Икарус увозил нас в будущее, из которого мы уже никогда не вернёмся…

Лена смотрела в окно, но так и не проронила ни слова. Скоро она уснула, облокотившись на моё плечо. Кажется, я хотел что-то у неё спросить, но не хочу её будить, пускай отдыхает. Мимо проносились деревья, дорожные знаки, редкие машины и поля.

Шум внутри не утихал: кто-то играл в карты, пока вожатая не смотрит, кто-то разглядывал журналы, кто-то спорил о конфетах. Я молчал, потому как, кроме Лены, у меня не было никого, с кем бы я мог найти общий язык, с кем бы я смог поговорить, не замыкаясь.

Ехали мы около двух часов; Лена так и не проснулась до самого конца поездки. Перед нами открылся вокзал - там своих автобусов ждали другие пионеры. Мы же скоро разъедимся по разным городам.

— Хочу есть, — Лена толкнула меня в бок.

— Кажется, тут нет кафе, — я обречённо развёл руками.

— Дурак ты, — Лена скрестила руки на груди и скуксилась.

— Может быть, — я уставился на свои ботинки.

— А я дура, — усмехнулась девочка. — Недалеко мы друг от друга ушли.

От усталости меня потянуло в сон, и теперь уже я спал на плече у Лены. Такое хрупкое, словно хрустальное, даже во сне я боялся повредить его. Я провалился в глубокий сон, но мне ничего не снилось, лишь полная темнота.

Меня разбудил резкий удар по макушке, отчего я с ворчанием открыл глаза. Лена стояла напротив и чуть ли не плакала.

— Что случилось? — Я на ватных ногах поднялся со скамейки. — Да найду я тебе поесть!

— Дурак, — она заулыбалась. — Пока.

— А?

— Ещё встретимся когда-нибудь, — она крепко обняла меня и побежала в сторону зелёного вагона, где её уже поджидала проводница.

Я долго стоял в оцепенении - не мог понять, что же произошло. А когда до меня всё же дошло, то ноги сами понесли меня за вагоном.

— Лена! — Закричал я, на бегу бросая чемодан. — Лена! Куда мне писать?!

Девочка лишь махала мне рукой из вагона и печально улыбалась. Поезд набрал скорость, и я, тяжело дыша, остался смотреть ей вслед. Всё произошло так быстро, я ничего не смог поделать, только смотреть на стремительно удаляющийся поезд.

— Лена, — тихо повторил я её имя.

Подняв свой чемодан с земли, я поплёлся назад, на станцию, не обращая на окружающих никакого внимания. Я смотрел себе под ноги и ни о чём не думал; всё разом посерело. Я снова остался один.

Я пришёл в себя от резкого столкновения с кем-то. Я поднял глаза и встретился с девочкой, кажется, она была младше меня — тёмные волосы, стрижка под каре и странные разноцветные глаза.

— Эй, пионер! — Гаркнула она. — Смотри, куда прёшь!

— Простите, — я слегка замешкался.

На бегу к ней подскочила невысокого роста подруга и обхватила за плечи, отчего первая сжалась и задёргалась. Подруга её была ещё младше — зелёные глаза, странная ухмылка, руки за спиной.

— Пошли быстрее! — Крикнула она. — Автобусы приехали!

Кто это был? Почему я так хорошо запомнил, как выглядели эти девочки? Не знаю. Тогда я ничему уже не удивлялся. Это был последний раз, когда я видел Лену. Последние её слова так и не сбылись, мы больше не встретились.

***

Самогонка, которая ночью не давала о себе знать, ударила по голове утром. Я открыл глаза; картинка постепенно приобретала резкость. Стена. Я поднялся и поморщился от ноющей в голове боли. Йонес спал, как убитый, но рука его всё также находилась на поясе.

Сегодня нужно извинится перед Ирой, любой ценой удержать её. Сегодня или больше никогда! Я с трудом встал на ноги и надел фуражку. За окном солнце только поднималось из-за тёмно-синих облаков, розовые лучи тёплым светом ложились на качающиеся от лёгкого ветра деревья.

Раннее утро. На улице пусто, нет ни одного прохожего. Я встрепенулся и двинулся к дому Иры, подбирая в голове слова, собирая мысли в единое целое. Однако, я не мог придумать ничего

стоящего.

Вот и её дом; вокруг него тишина, даже птицы замолчали. Я зашёл в ограду и, выдохнув, постучал в дверь. Никто не открыл. Я повторил действие, но никакой реакции не последовало. Дверь оказалась открыта, и я, повернув ручку, зашёл в прихожую.

— Ира? — Прокричал я. — Софья Андреевна?

— Александр! — Послышался голос женщины из кухни. — Как хорошо, что вы пришли!

Женщина сложила руки на груди и взволновано глянула на меня - глаза у неё были уставшие, словно она не спала всю ночь.

— Софья Андреевна? — Я насторожился. — А где Ира?

— Пропала, Александр, — эта новость поразила меня.

— В каком смысле?

— Вчера она ушла на склады к Семёну, — женщина едва держала себя в руках. — И так и не вернулась.

— Не беспокойтесь. Я… Я… — На секунду меня охватило какое-то замешательство. — Я сделаю всё, чтобы найти её! Главное - не волнуйтесь, с ней всё будет в порядке!

— Пожалуйста, Александр, — Софья Андреевна не отходила от окна. — Пока не стало слишком поздно.

То, с чем я столкнулся в этой деревне, оказалось гораздо опаснее, чем мне казалось на первый взгляд. Если это и вправду похищение, то глаза и уши у этой секты повсюду, а значит, каждый может быть к ней причастен.

Дрожащими руками я завёл волгу и выехал на центральную дорогу - мой путь лежал к дому Семёна. Парень жил недалеко от места работы, так что Ира просто могла заночевать у него. Я надеюсь на это.

Теперь времени мешкать и искать свидетелей нет, нужно действовать. Они должны были оставить свежие следы, ни одно преступление не случается бесследно! Причём похищение явно не планировалось, а значит, они были обязаны совершить ошибку!

Вокруг цивильного кирпичного домика стояла тишь: рядом с небольшими клумбами с полевыми цветами кружились пчёлы, породистый пёс мирно спал в будке. Я перемахнул через забор и твёрдой поступью направился к двери.

После стука на пороге я встретил Семёна в майке и семейниках — разбитая губа начала засыхать, а на нос наклеен пластырь. Парень в ужасе отошёл от двери и повалился на пол, запнувшись об чьи-то тапочки.

— Что вам ещё нужно?! — Истерично закричал он. — Я вам всё сказал!

— Где Ира? — Сжимая кулаки спросил я.

— Что? — Семён поднялся с пола. — Не знаю я!

— Ты видел её последним, — я переступил порог. — Где она?!

— После вчерашнего она отправилась домой, — парень задумался.

— Одна?

— Нет, кажется, её подвёз участковый, — неожиданно он сорвался. — Это вы виноваты! Я вас предупреждал! Это из-за вас Ира пропала!

— Успокойся! — Рявкнул я в ответ. — Нужно собрать всю деревню в администрации. Ты этим займёшься.

— Ради чего? — Упёрся он.

Я схватил его за майку и потянул на себя. Семён не успел среагировать и округлил глаза, смотря прямиком на меня.

— Ради Иры!

***

К середине дня, в просторном здании местной администрации толпились все жители, которых, по моим подсчётам, было около пяти десятков с лишним. Я и Йонес стояли на невысокой сцене и допрашивали главу местной милиции.

— Почему вы не обратились в город после первых же пропаж? — Йонес смотрел на него из-под тонких бровей.

— Так это, чего город-то беспокоить, — на лбу у невысокого и слегка полноватого мужчины выступил пот. — По таким мелочам…

— Мелочам! — Вскипел мой коллега. — Люди пропали! А вы замалчивали это! Вы знаете, что вас за это ждёт?!

Мужчина не нашёл что ответить и просто смотрел в пол, пытаясь как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. Я же наблюдал за этим со стороны.

— Где участковый, который патрулировал улицы вчера вечером? — Вмешался я.

— Тополев? — милиционер почесал затылок. — Он сказал, что приболел сегодня и не пришёл.

— Вы замечали за ним какие-то странности?

— Да ничего особенного, — пожал плечами мужчина. — Он не особо общительный, постоянно один ходит, но ничего необычного.

— Где он живёт? — Я переглянулся с коллегой.

— Так, рядом с сельмагом, прям-таки, напротив.

— Йонес, проверь его, — я повернулся к литовцу. — Если он дома, веди сюда.

Парень кивнул и быстрым шагом направился к выходу. Толпа в зале молчала, слышались лишь тихие перешёптывания. Здесь были все мои знакомые: Софья Андреевна, Йозеф Чечик, «дядя Коля», продавщица из сельмага, Семён и его коллеги.

— Граждане, — подошёл я к микрофону. — Я знаю, вы напуганы, знаю, что каждый из вас опасается за себя и за своих близких. Но стоит взглянуть правде в глаза - за два месяца случилось два похищения, был убит председатель, а сегодня пропал ещё один человек.

— Это всё лукавый! — Послышалось из зала. — За грехи наши нас карает!

— Я не хочу нагнетать атмосферу, — я оглядывал толпу. — Но я уверен, что среди ваших сограждан скрываются преступники, стоящие за этими происшествиями. Потому, я прошу всех оставаться в этом здании до тех пор, пока дело не разрешится.

— А когда ж оно разрешится? — Послышался голос «дяди Коли». — Али нам тут годину сидеть?

— Мы не можем рисковать, — ответил я. — Не пытайтесь уйти и не провоцируйте людей. Если кто-то из вас что-то знает, можете рассказать всё мне лично.

Однако никто не поспешил выходить ко мне; толпа начала переговариваться и шуметь. Я повернулся к побледневшему милиционеру, который был в предобморочном состоянии.

— Мне нужно связаться с командованием, — я подошёл к нему. — Есть тут телефон?

Он указал на телефонный аппарат, который стоял в углу комнаты. Подойдя к нему и сняв трубку, я набрал знакомый мне уже номер, послышались гудки, затем трубку взяли. Повисло молчание.

— Сержант госбезопасности, Александр Коршаков, — отчеканил я в трубку.

— Слушаю, — послышался прокуренный бас.

— В связи с сложившимися обстоятельствами в селе Красное, — я слегка замялся. — Нужны ещё люди.

— Много хочешь, Коршаков, — послышалось в трубку. — Нет.

— Слушай сюда, — прорычал я шёпотом. — Здесь работает чёртова банда — сектанты! Ты понимаешь?! Они хорошо организованы и вооружены. Сегодня их от силы десять человек, завтра двадцать, а потом и всё село! Если их сейчас не накрыть, отвечать будешь ты!

— Ты как с старшим по званию говоришь, зелень! — Раздался крик. — Я с тебя последние звёзды сдеру! Ты понял?!

— Они грохнули председателя колхоза, запугали всех местных, — я продолжал шептать, надрывая голос. — Если ты не пришлёшь поддержку, я буду звонить людям выше!

— Если ты всё провалишь, — рычание в трубку также продолжалось. — Я тебя лично к стенке поставлю! Жди, сейчас найду кого-нибудь.

Трубку положили. Я повернулся к толпе, которая, к тому времени, слегка утихла. Через пять минут дверь в администрацию с грохотом открылась, в неё вошёл Йонес. Парень развёл руками.

— Нет его дома.

— Так и знал, — я сжал зубы. — Я вызвал подкрепление. Скоро ребята подтянутся, будем прочёсывать село вдоль и поперёк.

Я снова оглянул людей, но заметил, что несколько человек пропали. Я не мог поверить своим глазам - около десятка человек исчезли, но ведь я отвернулся всего на пару минут, а дверь открылась только сейчас.

Из знакомых исчезли: «Дядя Коля», продавщица и двое коллег Семёна. Я вновь повернулся к милиционеру, который уселся на стул, держась за голову.

— Вы! — Крикнул я. — Здесь же есть запасные выходы?

— Есть один, — кивнул он. — Пожарный, вон тама.

Мужчина указал себе за спину. За ним находилась небольшая тёмная комната с разными украшениями для фестивалей и праздников. Небольшая дверь в конце этой комнаты была приоткрыта.

— Чтоб тебя, — выругался я. — Йонес! Остаёшься за главного, никого не выпускай.

— Слушаюсь, товарищ, — литовец заскочил на сцену и уставился на толпу.

***

Выбежав на улицу, я увидел лишь прижатую к земле траву, по которой недавно шли, но дальше пары метров след разобрать было уже невозможно. Первым делом на ум пришло проверить дом «дяди Коли», так как, из всех сбежавших, только его дом я смог посетить.

Я завёл волгу и, проклиная свою невнимательность всеми возможными словами, двинулся в сторону лачуги старика. У меня были мысли, что с ним что-то не так, но я и думать не мог, что он тоже замешан в похищениях.

Через какое-то время я добрался до его лачуги, но было уже поздно. Дверь в дом открыта на распашку, так же, как и сарай. Я вышел из машины и подошёл к сараю. Пропал тот самый охотничий нож, которым старик так кичился.

В доме со стены было снято ружьё, он основательно порылся в поисках чего-то, так как все ящики и шкафы был открыты, а всё содержимое лежало на полу. Я не мог ума приложить, куда они могли скрыться. Село отпадает сразу, так как туда скоро наведается поисковый отряд.

Краем глаза, среди куч хлама я заметил грамоту: «За усердный труд и годы, отданные лесопереработке, награждается — Николай Осипович Циммер». Лесопереработка? Недалеко отсюда расположена лесопилка. Хорошее место, чтобы укрыться.

Путь до места назначения оказался весьма коротким, я мог дойти и пешком, но оставлять машину всё же не стоило. Лесопилка оказалась весьма крупным объектом, с небольшими домиками по периметру и заржавевшим трактором.

Никаких следов, что тут вообще кто-то мог находится, не было, но что-то удерживало меня в этом месте. Я принялся осматриваться: картина и вправду удручала, место было абсолютно покинутым, ужасно одиноким.

Я уселся у стены одного из домиков и схватился за виски. Я был обязан найти Ирину, я обещал ей, что сделаю всё, чтобы она жила в спокойствии. Но где? Где мне её искать? За это время её могли увезти в другой город.

Повернув голову, я не сразу осознал, что сижу рядом с подвалом. Люк оказался открытым, а снизу тускло пробивался неяркий свет. Я выхватил из кобуры наган и начал аккуратно спускаться по лестнице, стараясь не шуметь.

***

Я попал в длинный туннель: стены были исчерчены разными иероглифами и рисунками в которых разобрался бы только Йонес, свет излучали небольшие свечки, которые кто-то оставил на полу. Галька под ногами издавала неприятное шуршание, но больше тишину ничего не нарушало. Затхлый запах мешал дышать.

Я медленно продвигался вперёд, но конца туннелю видно не было. Кто бы мог подумать, что под простым провинциальным селом есть такая сеть катакомб! Когда её построили? И для чего? Я не знаю сколько я блуждал по этому месту, но, в конце концов, мне удалось выйти в небольшой зал.

Комната была освещена намного лучше, вдоль стен стояли лавочки, посреди же комнаты лежали сгоревшие брёвна и палки - кто-то жёг тут костёр. Для чего нужна эта комната? Я двинулся дальше - следующая дверь снова вывела меня в коридор.

Следующий туннель вывел меня в комнату, которая, по своей планировке, напоминала столовую, - вернее, ей и являлась. Посередине располагался длинный стол, на котором лежало что-то отдалённо похожее на пирог. По комнате разносился запах горелого мяса. Я внимательно осмотрел помещение: небольшая печка, выложенная из кирпича, всяческие столовые приборы, тарелки, ухваты, казан. На полу обнаружилась сигарета.

— Кто-то не докурил, — я поднял её с земли. — Проходили тут пару минут назад, не иначе.

Следующая же дверь выводила сразу же в следующую комнату. Помимо разных красок, холстов и тёмно-алых балахонов на стенах, рядом с небольшим рукомойником стоял человек. Моего присутствия он не заметил, чем я и воспользовался.

— Молчи, — я стянул с него капюшон и приставил наган к виску. — Дёрнешься - и твои мозги окажутся на полу.

Я развернул его к себе лицом. Как и ожидалось — участковый. Зрачки у него были расширены, движения заторможены, словно бы его чем-то накачали.

— Где остальные? Сколько вас?

На мои вопросы он не ответил, хотя пытался раскрыть рот. Что-то узнать от участкового не выйдет - он едва ли держался на ногах.

— Где вы держите похищенных? — Я тряханул его. — Давай, веди!

Медленно качаясь, мужчина повёл меня к массивной железной двери - приходилось его поддерживать, так как он норовил вот-вот упасть. Дойдя до двери, мужчина неуклюже схватился за вентиль и с трудом повернул его.

Ещё одна комната, абсолютно пустая, мебели или каких-либо вещей в ней не наблюдалось. На полу белой краской начертан рисунок солнца, а также расставлено множество свечей. В дальнем конце комнаты сидела фигура: руки были связаны за спиной, волосы опущены на лицо.

— Ира! — Крикнул я не задумываясь.

Фигура с трудом подняла голову. Теперь я был уверен, что передо мной именно она. Лицо бледное, как мел, напуганные глаза. Она отрицательно замотала головой.

— Двигай, — я толкнул участкового в спину.

Подойдя к девушке ближе, выяснилось, что руки за спиной были скованны наручниками. Я прижал участкового к стене.

— Где ключи? — ствол нагана по-прежнему упирался в его висок. — Ну!

Мужчина кивнул в сторону очередной двери, которая была слегка приоткрыта. Катакомбы уводили куда-то далеко от лесопилки, мы явно уже давно находимся не под ней.

— Давай, иди вперёд.

***

С десяток человек в тёмно-алых балахонах смотрели на меня из-под капюшонов. Комната представляла из себя нечто вроде зала собраний: стулья, выставленные в несколько рядов, небольшая импровизированная сцена с аналоем и какой-то книгой на нём.

На сцене, во весь рост, стоял «дядя Коля», и широко мне улыбался. Сейчас он не выглядел таким немощным, каким он показался мне при встрече, даже наоборот — он внушал какой-то непередаваемый словами ужас.

Скоро тишина, которая висела всё это время, прервалась громким голосом «дяди Коли».

— А выочень проницательны, молодой человек, — с лёгкой усмешкой начал он. — Феноменальный у вас ум!

— Не двигайтесь, — я ещё сильнее прижал наган к участковому. — Где заложники?!

— Ирину вы встретили в предыдущей комнате, — развёл руками старик.

— Остальные где?!

— Увы, — мужчина открыл книгу на аналое. — Дарье выпала честь первой увидеть забытых богов.

Глаза старика были по-прежнему добродушные, движения слегка неуклюжие; ходил он, опираясь на палочку, но голос его больше не звучал так хрипло, а был ясным и звучным.

— Что же касается иудейского ребёнка, — мужчина пожал плечами. — Мы вкусим его плоти, как это делали наши предки.

Я не верил своим ушам. Мне встречались разные отморозки, маньяки и убийцы, но до такого не опускался никто.

— Вы… Вас к стенке всех поставят… — Я с трудом подбирал слова. — Каждого!

Старик опустил руку под аналой и достал оттуда ружьё, которое висело на стене его дома. Ружьё он направил на меня, улыбаться при этом он не переставал.

— Отпустите-ка нашего друга, молодой человек, — напряжение накалялось. — У меня-то нервишки на старость лет сдают иногда.

Я запаниковал, руки сами отпустили участкового, который на ватных ногах поплёлся в толпу сектантов. Ружьё старика всё ещё было направлено на меня.

— Брось свой пистолетик, — указал он на моё оружие. — Он тебе тут ни к чему!

Наган с грохотом упал на каменный пол; я смотрел прямиком в глаза мужчины - взгляд его был гипнотический и невероятно спокойный для такой ситуации.

— Молодой человек, вариантов у вас, увы, немного, — подытожил старик. — Или вы остаётесь тут и вскоре обретаете просветление, или же боги будут вас судить.

— Отпустите Иру, — голос предательски задрожал. — Зачем она вам?!

— Я, право слово, не хотел навредить Ирочке, — он покачал головой. — С её отцом мы были хорошими друзьями, я же её с пелёнок знаю.

— Так отпустите!

— Увы, не могу, — мужчина спустился со сцены. — Она очень много знает, да и, к тому же, мы слов на ветер не бросаем.

— Вас же всё равно найдут, — я сжал кулаки. — С минуты на минуту сюда прибудут поисковые отряды!

— Ничего, мы выкрутимся, — широкая улыбка не сползала с его лица. — С помощью наших богов, в которых вы и вам подобные, не верите.

Повисла тишина; я стоял в оцепенении, не в силах ни двинутся, ни дотянутся до лежащего на полу нагана.

— Ну, вы решили, молодой человек? — послышался голос старика. — Нам нужно проводить обряд, вы нас задерживаете.

— Я…

По комнате начал расходится газ, от которого все, в том числе и я, зашлись в кашле. Дверь резко открылась, ударившись об стену. Раздался громкий выстрел; толпа людей в тёмно-алых плащах упала на землю, закрыв головы руками. Стоять остался только участковый, который качался из стороны в сторону.

— Мордой вниз! — Послышался голос Йонеса.

Газ начал действовать на меня, и я повалился с ног - перед глазами поплыли нечёткие очертания людей в форме, которые скрутили «дядю Колю». Йонес, расхаживающий туда-сюда. Дышать стало невозможно. Я отключился.

***

Темнота. Я ничего не чувствую, не могу даже двинутся, - я словно скован цепями. Я попытался крикнуть, но и рта не смог открыть. Едва на уровне слышимости, я различал какой-то шум, топот чьих-то ног.

Это конец? А где же тогда их боги? Странно, неужели я и вправду в них поверил — наивный! Видимо, так и выглядит конец: ты скован, слеп и нем, - теперь нужно смирится, больше делать нечего.

Стоило мне примирится с участью, как щека отозвалась лёгким покалыванием. Значит, я всё же могу что-то чувствовать? Уже не так плохо. Покалывание усиливалось с каждой секундой, а шум, который я недавно еле слышал, приобретал всё больше красок. Скоро я смог различить голос.

— Коршаков! — Затем снова. — Коршаков!

Темнота рассеялась и перед моим лицом предстал Йонес. Парень хлестал меня по лицу, чтобы привести в чувство; когда же он заметил открытые глаза, то с выдохом отошёл.

— Ещё минута, и я решил бы, что ты труп, — усмехнулся литовец. — Ты в порядке? Идти можешь?

— Всё нормально, — меня пробил кашель. — Как вы меня нашли? Я же не говорил…

— А мы тебя и не искали, — Йонес сел на корточки рядом. — Командование вырвало из ближайшего села отряд НКВД. Когда они прибыли, один из этих вот фанатиков, которого они оставили в администрации, чтобы наблюдать, — раскололся.

— Где Ира? — Я с трудом поднялся на ноги.

— Вон, — парень указал на девушку.

Ира стояла совсем рядом; руки её тряслись, но на лице появилась лёгкая улыбка. Она хотела подойти, но Йонес её опередил и повёл меня к выходу.

Вокруг метались люди в форме, уводя из катакомб сектантов. Стояла полная неразбериха, как и всегда на месте преступления. Меня вновь провели по длинным коридорам. Когда мы вошли в импровизированную кухню, меня начало воротить.

Наконец, спустя какое-то время, все выбрались на свежий воздух. Небо затянуло тучами, где-то вдалеке уже громыхал гром. Я облокотился на стену одного из домиков и вдохнул полной грудью - свежий воздух дурманил после затхлости, стоящей в катакомбах.

— Спасибо, Йонес, — я пожал руку литовцу. — Дальше я сам.

— Как знаете, сержант, — он снова ухмыльнулся. — Я тогда пойду, там работы немерено, но ты отдыхай - и так много сделал!

Всё кончилось. Чувство облегчения прошлось по телу, смывая усталость и притупляя головную боль. Теперь нужно возвращаться домой - мне нужна небольшая передышка, пара выходных бы не помешала.

— Александр Евгеньевич! — Послышался высокий девичий крик.

Я повернул голову. Всего в паре метров от меня стояла Ира. Русые волосы развевались на налетевшем ветру, изумрудные глаза наполнились слезами, в руках она мяла испачканную юбку. Чувствовал ли я к ней что-то? Не знаю. Не уверен.

Я ничего не ответил, лишь посмотрел в её сторону. Ира подбежала ближе и попыталась меня обнять, но я отстранился, сделав шаг влево.

— Простите, Александр Евгеньевич, — голос её срывался. — Простите меня!

Она закричала так громко, что Йонес и нквдшники обернулись на нас. Я же, в свою очередь, продолжал молчать, глядя на её заплаканное лицо, затем повернулся и медленно направился к своей машине, оставляя Иру позади.

— Простите! — Она не двигалась с места. — Не бросайте меня! Прошу…

Я повернул ключ зажигания и, слушая тарахтение мотора, направился на выезд из деревни. В тот момент я ничего не чувствовал - ни печали, ни сожаления. И всё же, я неисправим, я — партийная машина, неспособная на простые человеческие чувства, как бы я себя не обманывал.

Мимо пронеслись: дом председателя, дом Иры, сельмаг, склады… Я уезжал, давил на газ как можно сильнее, смотрел только на дорогу, уверяя себя, что всё вернётся на круги своя, что я скоро забуду всё произошедшее.

Я снова останусь один…

========== Эпилог ==========

Горячий кофе с молоком и газета с последними сводками новостей - единственное что согревает меня зимами. На улице завывала вьюга. Не сказал бы, что в этих местах холодная зима, но утеплённую форму надевать приходится.

Аська разгадывала кроссворды и бурчала себе под нос, когда не могла справится с каким-то словом. Изредка она поглядывала на меня и качала головой. Ничего интересного в газете я не нашёл - всё слишком предсказуемо.

— Александр Евгеньевич, може, вам перекусити чего? — Спросила она. — Шо вы всё кофе своё пьёте!

— Нет, Аська, — я допил кружку. — Спасибо, я пойду.

— Всего найкращого вам, — помахала она рукой.

Холодный зимний ветер ударил в лицо. Я натянул на руки варежки и направился к своему дому - на сегодня дел у меня больше нет. Далеко по службе я, честно говоря, не продвинулся, но званию старшего сержанта всё равно был рад.

Матери дома не оказалось - видимо, ушла к друзьям. В квартире было весьма мрачно: задёрнутые шторы, выключенный свет. Я снял с себя пальто и фуражку, прошёлся по залу. Ничего в этом доме не меняется: всё те же книги, всё та же атмосфера.

Я завалился на свою тесную кровать и закрыл глаза. Мне давно ничего не снилось, даже лагеря, даже Лены. Я остро ощущал, что мне чего-то не хватает в жизни, что я должен что-то сделать. Но что?

Кого я обманываю? В голове всё ещё стоят слова Йонеса о том, что нужно было действовать, чтобы не жалеть потом всю жизнь. Я оказался слабым и глупым человеком, не тем, кем я хотел являться, - не таким я себя представлял в детстве.

Что мне делать? Смириться? Делать то же, что и всегда? Может быть. Я не уверен. Но ведь моя профессия вынуждает меня всё знать и быть во всём уверенным. Иначе, какой же я коммунист? Да, наверное, никакой. Не такой, каким должен быть…

Я поднялся с кровати и подошёл к своему столу, принялся рыться в папках с делами. Отбрасывая все неинтересные, я наткнулся на дело под четырёхзначным номером с пометкой: «Село Красное».

Я пробежался глазами по списку фигурантов дела, по именам свидетелей, подозреваемых, по описанию улик, по фотографиям. Многих, кто был причастен к похищениям, расстреляли. Но Николая Циммера, перед тем, как привести приговор в исполнение, долго пытали в подвалах лубянки - я сам за этим проследил.

Этот человек не заслуживал лёгкой смерти, и пускай из-за таких вот пыток нас принимают за садистов; я был уверен, что поступаем мы правильно.

Я тяжело вздохнул и убрал папку обратно в стол. Скоро я поднялся со стула, вновь облачился в форму и спустился к своей волге. Я знал, куда ехать, знал, кого нужно искать.

***

Тут ничего не изменилось: всё тот же сельмаг, всё те же невысокие домики вокруг. Точно такая же тишина, как и в прошлый мой визит, - словно бы это место спит или заморожено в ожидании какого-то события.

Я остановился у знакомого бревенчатого домика с низким забором. Калитка была не закрыта, потому я легко попал в ограду. Пса уже не было, будка пустовала, рядом с ней валялась перевёрнутая жестяная миска.

Я остановился у двери и долго не решался постучать, а когда решился, дверь открылась и без стука. На пороге стояла Ирина, в лёгкой домашней одежде, с тазиком в руках, который она выронила, расплескав грязную воду на крыльцо.

— Вы, — Прошептала она.

— Я, — прозвучало в ответ.

В доме было тепло; печка тихо трещала, а часы ровно отбивали дробь. Мы с Ириной сидели на против друг друга и молчали. Я не знал, что ей говорить, а она не знала, что говорить мне.

— А где Софья Андреевна? — Будто невзначай спросил я.

— Мама умерла, — ответила Ира, смотря в окно. — Через два месяца после вашего отъезда. Сердечный приступ, как и у отца.

— И ты была тут одна?

— Какое-то время со мной жил Семён, — Ира перевела на меня взгляд. — Но наши отношения совсем похолодели, а потом он уехал в Москву - получать высшее образование.

— Мне… мне очень жаль, — прохрипел я. — Я не должен был уезжать…

— Не вините себя, Александр Евгеньевич, — её рука легла на мою. — Я очень рада, что вы вернулись.

— А где похоронена Софья Андреевна?

— Идёмте, она очень хотела вас увидеть, — девушка печально улыбнулась.

Ира накинула длинное чёрное пальто, серую вязаную шапку и старенькие, но на удивление целые сапоги. Мы вернулись к моей волге, которая не вызвала у Иры такого восторга, какой произвела в первый раз.

Путь до кладбища оказался близким, движения на центральной дороге не было, как, собственно, и всегда. Редкие прохожие испуганным взглядом провожали нашу машину. Конечно, меня не могли тут помнить, но, всё же, я чувствовал, что само село мне не радо.

Мы остановились перед железными воротами, которые обозначали вход на территорию кладбища. Высокие мрачные сосны без листвы, приземистые ели и низкие тяжёлые тучи придавали месту зловещий вид.

Ира вела меня между могильными плитами и невысокими оградками к самому концу кладбища. Наконец, мы дошли до двух могил: на одной я узнал отца Иры, а на другой и Софью Андреевну. Сердце защемило.

— Мама вас ждала, — дрожащим голосом сказала девушка. — Верила, что вы вернётесь.

— Хорошая была женщина.

— Жаль, не дождалась, — Ира вытерла слёзы, которые выступили на глаза.

Ещё с минуту мы простояли в полном молчании, а потом Ира не выдержала. Она обхватила меня и зарыдала в плечо, впилась в мою пальто пальцами и, сквозь всхлипы, произнесла:

— Заберите меня, — она прижалась сильнее. — Увезите отсюда!

— Не бойся, — я неловко положил руки ей на плечи. — Мы уедем.

— Не бросайте меня больше, — она ужасно дрожала. — Я не хочу… не хочу…

— Теперь всё будет хорошо, — я смотрел в серое затянутое тучами небо. — Тебе больше не о чем беспокоится. Я буду рядом.

Я не знал, что нас будет ждать впереди, ничего не мог ей обещать. Но я точно решил, что не брошу её. Никогда не оставлю одну.