Наследство (СИ) [Велимера] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Стоя перед воротами дедушкиного дома со связкой тяжелых старинных ключей, я беспомощно сжимала ручку зонта. Только вчера были похороны, а я уже обязана вступить в наследование — жить в этом доме шестьдесят дней, чтобы он признал меня хозяйкой. Где-то тут еще должен быть убитый горем Макс, вчера только злобно на меня рыкнувший, когда я хотела посочувствовать ему.

Вздохнув, я отомкнула кованые ворота, скользнула во двор. Погода как нельзя соответствовала похоронам именно сегодня, зато вчера вовсю светило солнце, было даже удивительно тепло для ноября.

Повозившись с ключами у двери, я вошла в темный пыльный холл. Макс, которому, вообще-то, было положено вести домашние дела, последние две недели провел у постели дедушки, ему было не до уборки. Интересно, где он сейчас?

Спальня в этом доме всего одна, не считая комнаты Максима, видимо, мне придется ее занять, хотя желанием это делать я не горю — хозяин дома вот только-только скончался, а я буду сразу спать на его кровати? Поэтому я решила сумку с вещами на первое время оставить в гостиной — широкий диван и несколько лет назад служил мне постелью.

Присев напротив черного пустого зева камина, я вздохнула. Не сказала бы, что я хорошо общалась с дедушкой. Из его девяти внуков я была единственной девочкой, а вот девочек он как раз недолюбливал. Но и его дар к магии огня передался из всех только мне одной, наверное, в этом дело. Ковен магов в полном составе присутствовал на торжественном внесении тела почтенного своего члена в фамильный склеп в уголке сада, сам председатель произнес речь и зачитал завещание. Неудивительно — дедушка был одним из инициаторов того, чтобы маги вышли из тени, представились миру. Теперь, спустя сорок лет, мы не прячемся от людей. Есть университеты для магов, дети с даром учатся в школе с обычными детьми. Это все его заслуга, он грудью пробивал нам место в обществе. Основал университет в нашем городе, долгое время преподавал там, но в последние десять лет отошел от всего, погрузился в исследования, да и откровенно странноватым стал. Когда мне было шестнадцать, и выяснилось, что я тоже маг огня, он пригласил меня к себе на лето. Было… Весело даже немного, хотя юмор у него был странный, очень интересные лекции о магии и ее истории я слушала в чуток пыльном кабинете, где всегда занавешены окна, дабы свет не повредил древние фолианты. А теперь вот его нет. А я в свои двадцать один стала обладательницей внушительного состояния. Дело было даже не в деньгах — главное богатство здесь сам дом. Он построен почти пятьсот лет назад и верно служит хозяину — обогревает себя, впускает только тех, кого положено, подпитывает ауру. А ценность библиотеки вообще в деньгах трудно измерить, многие книги существуют в единственном экземпляре. И, пока не прошли эти шестьдесят дней, мне нужно быть настороже.

Ладно, нужно найти Макса. Надеюсь, он хоть немного отошел, надо ему хоть поесть приготовить — вряд ли он сам этим занимался.

В комнате, где всегда обитал химер, было пусто. Даже постель явно нетронута. На письменном столе стоял довольно новый ноутбук, рядом с ним лежал здоровенный смартфон, больше похожий на небольшой планшет. Дедушка всегда баловал своего питомца, но не слишком.

Нашелся парень у запертого входа в склеп. Сидел под проливным дождем и смотрел в одну точку, прислоняясь спиной к стене.

— Макс? — окликнула я. — Макс, пойдем домой, скоро стемнеет.

Даже ухом не повел. Хотя, учитывая его собачью преданность дедушке, это не удивительно. Вздохнув, я аккуратно пристроила над ним зонт, чтобы не совсем хоть мок, и вернулась в дом. Правда, промокла до нитки, потому что вышла в одной только толстовке. К счастью, телефон не намок, и то хорошо. Отзвонившись маме, я пошла исследовать кухню. Как я и думала — в холодильнике только то, что уже есть нельзя. Зато нашлось несколько упаковок круп и макарон — до завтра хватит, а после универа зайду в магазин. Дедушка дом неплохо усовершенствовал — газ на кухне, водопровод, электричество. Правда, с оговорками — греть воду должен дом, светильники все свечные, розеток не так уж и много. Итог — еще шестьдесят дней мне воду греть самой и спать у камина.

Поставив греться воду для макарон, я отправилась на второй этаж. Дверь в кабинет была заперта, а в спальню, наоборот, распахнута настежь. Я не стала заходить туда, за ключами идти было лень, так что я вернулась на кухню. Как назло, я не взяла с собой ничего яблочного — ни сок, ни пирожок какой. Придется камин растапливать по-старинке, вручную. Надеюсь, спички тут есть или зажигалка.

Со специями, как таковыми, был напряг. Соль, черный и красный перец, лавровый лист — вот и весь небогатый выбор. Поскольку я не любитель соли, макароны вышли немного пресными, но есть было вполне можно. Оставив тарелку и для Макса, я направилась готовиться ко сну.

Растопив камин, я не стала рыскать в темноте в поисках постельного белья и, натянув мастерку, улеглась спать так, подложив под голову жестковатую подушечку с кресла.

Что вполне понятно, я проснулась на рассвете от того, что совсем замерзла. Дрожа и с трудом удерживаясь от клацанья зубами, я озябшими пальцами подкинула щепок на золу, потом подложила остаток дров из подставки. Кое-как почувствовав себя человеком, поплелась на кухню ставить чайник, потом с этим чайником — на второй этаж, в ванную. Не самый приятный утренний душ…

Сидя у камина, я растирала мокрые волосы полотенцем, сожалея о забытом фене, и строила планы. Сегодня две пары, начиная с третьей. Надо зайти домой за вещами, потом — в магазин. Еще не помешало бы позвонить Димке и попросить его, как будет время, приехать, осмотреть моего химера. Они обычно не болеют, но мало ли. И еще надо попытаться этого самого химера загнать домой, дождь вон до сих пор идет. Можно будет сегодня прибраться, хотя бы в кухне и гостиной, может, посмотреть в кабинете на предмет каких-нибудь дневников или распоряжений, не вошедших в завещание.

Краем глаза отметив движение, я повернула голову и даже вздрогнула, встретившись взглядами с хмурым Максом. Из-за намокших волос его волчьи уши казались еще больше, мокрая футболка облепила торс. Сглотнув, я поспешно перевела взгляд выше. Неприветливо глядя на меня змеиными глазами с вертикальным зрачком, химер немного постоял и бесшумно скрылся из виду. Ну, хоть домой зашел…

Вздохнув, я ладонями прижала горячие и явно покрасневшие щеки. Какое тело… У меня всегда была нездоровая тяга к стройным и рельефным парням, а эта смесь змеи, волка и человека выглядела просто шикарно! Когда я видела его пять лет назад, ему было четырнадцать, он был нескладный и голенастый, как волчонок. А теперь вон что выросло… И не скажешь по нему, что всего девятнадцать, выглядит на все двадцать пять. И, судя по всему, не слишком мне рад, хотя тогда мы с ним неплохо общались.

Взглянув на время, я заторопилась — мне нужно будет зайти в буфет за соком и успеть повторить термодинамику. Благодаря жару от камина волосы высохли неожиданно быстро, я расчесала их, сбрызнула средством для защиты от пересушивания и переоделась в униформу. Кафедра магии огня — единственная в университете военная кафедра, отсюда и обязательства поддерживать соответствующий внешний вид. Хотя это распространялось только на огнеупорные штаны и куртку цвета хаки, ну и обязательными были ботинки с высоким берцем, которые, впрочем, были у каждого свои. За счет внутреннего огня я давно не носила ничего теплее форменной куртки, и сегодня, наверное, здорово замерзну, пока не доберусь до чего-нибудь яблочного. У каждого мага огня свой “катализатор” — что-то из еды, что заставляет внутренний огонь пылать ярче. Без катализатора все мы абсолютно бесполезны, я вот без яблока даже себя согреть не могу, не говоря уже о доме.

Взяв рюкзак с блочной тетрадью на все случаи жизни, я с досадой отметила, что забыла дома пенал. Ручку-то можно у кого-нибудь взять, это не проблема, но потом придется посидеть, перечитать, выделить важное, а это еще один пункт в растущий список дел.

Мокрый зонт лежал на крыльце под козырьком, сложенный, но не свернутый. Дождь уже кончился, но по пасмурному небу нельзя было определить, надолго ли это, так что я все же решила зонтик взять. Правда, его пришлось нести в руках, чтобы он мне все в рюкзаке не намочил.

Замкнув за собой дверь и ворота, я сунула связку ключей в рюкзак. Скоро они мне не понадобятся — дом будет сам все запирать. Откинув волосы со лба, я поежилась и, сунув руки в карманы, торопливо зашагала по мокрому тротуару в сторону центра города. Тут пути всего двадцать минут до университета, это небольшой квартал частных домов, но магов тут жило не так уж и много, а магических домов было всего-то два или три. Оглянувшись, я подумала, что мой дом не выглядит старым, просто стиль постройки выдает его возраст, а так он хорошо поддерживает свое состояние — нигде ничего не облупилось, не потускнело и не потемнело от времени.

Легкий ветерок раздражал неимоверно — он дул со спины, продирал холодом до костей и бросал волосы в лицо, приходилось доставать замерзшие руки из карманов и убирать их за спину. Гребаная осень, гребаная забывчивость, гребаное все, брр!

Предъявив на входе студенческий, я сразу же в холле первого этажа зашла в буфет, в котором, к счастью, народу было немного. Взяв две картонные коробочки сока, одну я тут же выпила, с наслаждением ощущая, как по телу разливается тепло. Этого мне хватит на пару часов.

Аккуратно закатав рукава куртки, я расстегнула ее, перед зеркалом расчесалась. Ну вот, теперь уже и на человека похожа. Темная футболка оттеняла мою светлую кожу, а голубые глаза и светло-русые волосы, как обычно, придавали наивности моей внешности. Обычно люди так удивлялись, что я — маг огня. Хотя на курс младше училась девочка, ну вылитая Барби, у нее даже на берцах были стразы одно время. А все потому, что нам нашли замечательное применение в силовых структурах. Мне как-то было все равно на насилие, но я все же хотела пойти в аспирантуру и преподавать, а не освобождать заложников и обезвреживать террористов.

Поднявшись на третий этаж, я устроилась на подоконнике, убрала высушенный зонт в рюкзак и раскрыла тетрадь, перечитывая прошлую лекцию по термодинамике. Наша магия инстинктивна, но нас все равно мучают физикой второй год, якобы, мы должны понимать, как это работает. И у каждой стихии так. Вот на первом курсе было круто — мы с раскрытыми ртами слушали про то, что мы сможем в будущем; изучали теоретические азы всех стихий; затаив дыхание, слушали рассказы об охотах на ведьм и поклонении нам в древности. Тогда казалось, что вот он, весь мир у ног. Но так было только тогда.

— Привет, — я вздрогнула и едва не выронила тетрадь, — повторяешь?

— Ага, привет, — я подставила щеку для приветственного поцелуя Тимуру, — у тебя сейчас что?

Мы с Тимуром на первом курсе пару месяцев встречались, но потом поняли, что интерес друг к другу у нас больше дружеский, чем романтический, и расстались друзьями.

— Английский, — вздохнул парень, присаживаясь со мной рядом, — опять эта гадина будет доставать.

Одна из представительниц кафедры германской филологии успела порядочно надоесть всем, у кого преподавала. К счастью, у нашей группы уже второй семестр другой преподаватель, требовательный, но толковый и справедливый мужик.

— Мои соболезнования, — усмехнулась я, за что немедленно получила тычок в бок.

— Учи свою термодинамику, — фыркнул водный маг, — как, кстати, переезд?

— Ну, относительно нормально, — я отклонилась назад и прислонилась спиной к холодному стеклу, — меня не загрызли и не выгнали. Осталось только вещи до конца перевезти.

— Помощь нужна? — предложил Тимур, выуживая телефон из кармана.

— Да нет, папа уже обещал поработать носильщиком, — улыбнулась я.

— На новоселье-то когда пригласишь? — из толпы студентов образовался мой одногруппник и друг по совместительству, смуглый и худощавый Игорь.

— Даже не знаю, когда, но приглашу, — рассмеялась я, пока парни пожимали друг другу руки.

— Слушок прошел, что будет срез, — втиснувшись между мной и Тимуром, Игорь раскрыл свою тетрадь, — так что повторяй, Янка, повторяй.

— Я тогда пойду, мне еще тоже глаголы доучивать, — маг воды соскользнул с подоконника и, махнув ладонью, заторопился в сторону лестницы.

Что ж, слухи насчет среза не подтвердились, был устный опрос, но и тут повторение пригодилось.

Возвращение домой было куда приятнее благодаря внутреннему огню. Я даже не стала опускать рукава, тем более что большую часть пути преодолела на автобусе. В родительской квартире никого не было по случаю разгара рабочего дня, так что я молча собрала остатки вещей, прихватив фен и любимую настольную лампу. Поставив сумки на кровать, я замкнула квартиру и опять пошла на остановку. А вечером после работы папа мне все вещи привезет.

В супермаркете я купила, в первую очередь, яблоки и большую коробку сока, потом специи, сыр с колбасой, хлеб ну и еще по мелочи вкусностей. Много тащить не хочется, завтра еще возьму, что понадобится.

С порога я начала удивляться — мрачный полутемный из-за облачности холл был вылизан до блеска, паркет начищен, лестница на второй этаж тоже сверкала. На кухне царил идеальный порядок, вкусно пахло недавно приготовленной едой, холодильник был полон продуктов. Весь дом преобразился, а ведь меня не было часа четыре всего, как Макс это все успел? Камин в гостиной ярко пылал, комната ощутимо нагрелась, на диване лежал сложенный комплект постельного белья поверх нормальной подушки. Так-так. Варианта два. Или кое-кто сразу меня признал хозяйкой, или подлизывается. Ну, и то, и то неплохо, хоть конфликта не будет.

Поднявшись по натертым липовым ступеням на второй этаж, я тихонько постучала в закрытую дверь комнаты Максима. Ответа не последовало, так что я осторожно заглянула — брюнет спал, свернувшись на кровати клубочком. Без футболки. Мускулистую спину покрывала мелкая бежевая чешуя, которая так восхищала меня, когда я в первый раз ее увидела. Только одно новшество привлекло мое внимание — узкий рубец наискось от лопатки к пояснице, как от ожога. Ладно, пусть спит, устал, наверное, да и морально вымотался.

Дверной звонок, больше похожий на удар колокола, эхом прокатился по всему дому. Макс дернулся, пошевелился, но не проснулся. Аккуратно прикрыв дверь, я поспешно спустилась вниз. Сунув ноги в незашнурованные берцы, взяла с комода ключи и поспешила к воротам.

Папа приехал один — мама недолюбливала дедушку, потому что уходила из семьи с большим скандалом. Знамо дело — маг из древнего рода выходит замуж за простого человека! Я предложила перекусить, но отец только занес вещи в прихожую и поспешил уехать — ему еще надо было забрать маму с работы. Я снова осталась одна в большом и чужом доме, если не считать Максима.

Пока я раздумывала, как мне это все разместить в гостиной, чтобы не захламить ее, спустился сонный химер, молча взял сумки и потащил их наверх.

— Подожди, я не хотела пока занимать дедушкину спальню! — окликнула парня я.

— Его больше нет, — остановившись на мгновение, буркнул через плечо Макс.

Ну, что ж… Если даже он не против, то чего мне бояться? Это спальня хозяина дома, которым я и являюсь, верно?

========== Часть 2 ==========

Что ж, когда можешь нагреть себе ванну, а ночью стоит только сделать глоток сока, чтобы согреться, жизнь в неотапливаемом доме не кажется такой уж невыносимой. Жаль только, что магией не согреть моих отношений с Максимом. Вернее, его отношение ко мне. Редкие бурчащие фразы, колючие взгляды, да еще и всегда находился повод уйти из комнаты, в которую пришла я. Решив забить временно на это, я потихоньку разбирала дедушкины дневники, начиная с самых ранних, благо, каждая запись была датирована. Первый дневник был начат им в год основания университета, списки учащихся и дел перемешивались с записями о семье, самочувствии, отношениях с коллегами. Никаких слишком личных деталей не было, так что читались увесистые тетради в кожаных обложках как многотомный роман. Поскольку их было много, к выходным я добралась только к дате, когда целая страница была исписана дрожащим от ярости почерком — мама хлопнула дверью и ушла жить к “этому человечишке”. Через два с половиной года появлюсь я, через еще два — Макс, еще спустя год он станет химерой. Слегка кружилась голова от мысли, как это было давно и, в то же время, буквально недавно. С каждым годом записи становились все подробнее — видимо, дедушка, что называется, распробовал. У меня, например, никогда не получается вести дневник, сколько бы раз я ни пыталась начать, хотя точно знаю, что мама этим занимается. Ее дневник даже стоит на самом видном месте, но, разумеется, ни мне, ни папе не приходило даже в голову в него заглянуть.

На воскресенье я договорилась с Димой, чтобы он осмотрел моего химера. Он только поступил в аспирантуру и химеролог очень толковый, я всегда вообще восхищалась этой профессией. Это надо быть и врачом, и ветеринаром, и психологом в одном флаконе. Правда, обычно химерологи не маги, как и историки магии — две специальности нашего университета, не имеющие требований к абитуриентам в плане магического дара.

Гулкий колокол заставил меня отложить только что открытый дневник — Дима точен, как и всегда. Неприветливый химер уже впустил парня и хотел слинять, но я преградила ему путь наверх:

— Я попросила Диму проверить, здоров ли ты, так что будь любезен не уходить.

Мне ответили таким взглядом, что, наверное, стоит искать цианид в еде ближайшие пару месяцев.

— Не думаю, что у Максима что-то не в порядке, — вступил в разговор Дмитрий, вешая куртку на крючок, — мы пару лет назад всем курсом его на практике осматривали, — я изумленно приподняла бровь, а Макс все так же стоял столбом посреди холла. Ладно, очень хмурым столбом, — он один из двух тройных химер в городе, так что Вячеслав Геннадьевич, — химер крупно вздрогнул и сглотнул, но тут же взял себя в руки, — разрешал нам на нем попрактиковаться.

— Где тебе удобнее будет? — поспешила сменить тему я.

— Нужен свет поярче, а так — все равно, — пожал плечами аспирант, поднимая с пола свою увесистую сумку.

— Давай тогда в гостиной, — я указала направление, но обреченно повесивший уши Макс уже сам пошел, куда надо.

Свет недавно вставшего солнца прямыми яркими лучами освещал весь диван, так что Дима одобрил условия. Поставив на столик сумку, химеролог натянул латексные перчатки, а Максим тем временем снял футболку и в ожидании застыл. Я присела на подлокотник кресла, наблюдая за извлечением вполне обычных врачебных аксессуаров — тонометра, стетоскопа, градусника, связанных резинкой запечатанных деревянных палочек.

— А ты подрос, — цокнул языком Дмитрий, вставляя в рот химеру кончик электронного градусника, — знаю, что не любишь это все, но потерпи, — Макс с самым непроницаемым выражением лица кивнул, пока доктор замерял ему пульс, держа за запястье и глядя на наручные часы, — пульс восемьдесят пять, но спишем небольшое увеличение на стресс, — пробормотал Дима.

— Небольшое? — возмутилась я.

— Норма — восемьдесят, — снисходительно глянул на меня аспирант, — где, кстати, паспорт, я бы сразу записал все, пока не забыл.

Отдав запищавший градусник Диме, химер ушел наверх и спустя минуту вернулся с книжечкой, подозрительно напоминающей ветпаспорт. Ну да, у всех зарегистрированных химер он должен быть, я этот момент прохлопала.

Тоже мне, блин, хозяйка! Неловко как-то, я же должна за всем следить, а тут он все сам.

— Так, пульс восемьдесят пять, температура тридцать восемь и два… — бормотал себе под нос Дима, внося данные в отведенную специально под это страницу-бланк.

— Это тоже норма? — уточнила я.

— По идее, должно быть чуть больше тридцати девяти, — откликнулся химеролог, — это если брать волчью часть. Но, видимо, змеиная скидывает немного, так что да, вполне себе норма. Садись, пациент, — Максим послушно сел и дал надеть себе на руку муфту тонометра. Нажав кнопку на приборе, Дима стал распечатывать плоскую палочку, — ну-ка, открываем рот… — прижав язык этой палочкой, аспирант с помощью фонарика осмотрел горло. — Тут все чисто. Давление чуть понижено, но это не беда. Ушами шевелим. Смотрим на палец. Так… Хорошо. Встаем, — я с восторгом наблюдала за непривычной покорностью обычно своенравного химера и была готова аплодировать доктору, — дышим… Не дышим… Молодец.

Когда длинные пальцы ощупывали ладный торс, я не могла оторвать взгляд. Он был худой, как палка, ребра везде торчали, а сейчас чертов мистер Олимпия, блин. Хотя нет, не такой раскачанный, но рельефный настолько, что слюнки текут. А когда по широким плечам побежали крупные мурашки от прикосновения стетоскопа к крепкой груди, у меня тоже мурашки побежали. По бедрам.

Сгибая и разгибая руку Максима, Дима вдруг переломил ее примерно посередине между локтем и запястьем. Я едва не вскочила, но химер никак не реагировал, так что возмущение пришлось отложить. Ломает тут моих питомцев… Пальцы с щелчком отогнулись на девяносто градусов не в ту сторону, куда им положено, запястье стало малоподвижным — получилось некое подобие волчьей лапы. Одно из проявлений животной части. Наверное, у него и на ногах такие суставы, брр…

— Прекрасно, — заключил химеролог, вернув конечность в нормальный вид, — а так как самочувствие? Жалоб нет? — Макс качнул ушастой головой. — Ну тогда свободен, отмучился, — поставив свою печать в конце записей, Дима отдал паспорт мне, потому что химера уже и след простыл, — давай ты не будешь говорить про деньги и просто нальешь мне чайку, — поднял ладони аспирант, стоило только мне открыть рот.

— Ладно, договорились, — усмехнувшись, я направилась в сторону кухни.

— Его в последний раз осматривали полтора года назад, лучше это делать раз в год, — предупредил доктор, усаживаясь за стол, — хотя тройные химеры обычно серьезными патологиями не страдают.

— Учту, — кивнула я, наливая в чайник воду и щелкая пальцами, чтобы высечь искру.

Пока я доставала кружки, он уже засвистел.

— Удобно быть магом огня, — ухмыльнулся Дима, насыпая в свою кружку сахар, — тебе, кстати, очень повезло, что он тройной. Двойные обычно смены хозяина не выносят.

Да уж, был бы он смесью волка и человека, наверное, не оттащила бы его от склепа. Двойные редко в умственном развитии превосходят десятилеток. А тройные даже при трансформации сохраняют сложную моральную структуру и от человека в этом плане, собственно говоря, не отличаются.

— Макс тоже мне не слишком рад, — хмыкнула я, неожиданно для себя расстроившись, — бурчит все, избегает меня.

— Ты не бери так близко к сердцу, — посоветовал Дмитрий, взмахнув печенькой, — ты для него просто новая. Он привыкнет к тебе со временем. Пойми, он потерял самого близкого, даже больше, чем отца.

— Да, я понимаю, — вздохнув, я еще раз размешала сахар в чае, — спасибо, что нашел время зайти.

— Да не за что, — откликнулся Дима, — у меня сегодня все равно рабочий день, а до обеда записей не было.

— Передавай привет Машке, — я улыбнулась, вспомнив эту очаровательную стеснительную девочку-далматинца.

— Обязательно, — рассмеялся парень.

Вечером я, чувствуя себя не слишком уютно в холодном кабинете, спустилась в гостиную, где, как обычно, пылал камин. Устроившись на диване, я вытянула ноги, примостив пятки на краешке столика. Принесенный с собой дневник пришлось отложить — напрягать глаза не хотелось, как и разрушать чрезвычайно уютную атмосферу еще одним источником света, помимо огня.

Завтра я высплюсь как следует, спокойно сделаю все задания, быть может, еще немного почитаю дневники или испеку пирожки с яблоками, как давно уже собираюсь. Мысли лениво переползали с одной темы на другую, стопы приятно согревались, глаза закрылись сами собой. Расслабившись, я даже не вздрогнула, когда на бедро опустилась тяжесть, только нехотя приоткрыла один глаз.

Макс сидел спиной к мне, устроив голову на моей ноге чуть выше колена. Улыбнувшись, я запустила пальцы в темные мягкие волосы. Он дернулся, но не отстранился, а лишь потерся скулой о мое бедро и затих.

Что ж, первый барьер пройден. Но как же я жалела об этом ночью, когда, стоило закрыть глаза, подлое воображение подсовывало фантазии о том, как его сильные руки нежно и властно гладят мои бедра.

========== Часть 3 ==========

Утреннее пробуждение было на редкость отвратительным. Болело все, что только могло болеть, нос не дышал, в горле першило. Но, что самое страшное, колотил озноб. Нарушение температурного баланса в теле мага огня — верный путь в могилу. Дедушка же от простуды и умер. Главная проблема в том, что понизить температуру таблетками невозможно — слишком быстрый метаболизм и внутренний огонь начинают в этой ситуации играть против, а не на моей стороне. Значит, надо вызывать врача.

Кое-как дотянувшись до телефона, я потерла слезящиеся глаза. Было несколько сообщений, одно из них — от Димы. Он сообщал, что вечером у него поднялась температура, и советовал мне принять антивирусное для профилактики, а я это уже не видела, потому что довольно рано легла. Вот и пропал мой выходной… Хорошо хоть, что понедельник, все уже работают.

Пока я ослабевшими руками пыталась набрать с трудом вспоминаемый номер “скорой”, тело отказывалось спасать себя и упорно пыталось потерять сознание. Здорово мутило, веки казались трехтонными, и я уже попрощалась с жизнью, но в дверь постучали. Заглянула ушастая темноволосая голова, и я с ужасом подумала, что еще один его хозяин умрет у него на руках от температуры.

Без церемоний Макс отобрал у меня телефон, прижал прохладную ладонь к моему лбу. Его лицо приняло выражение полнейшего разочарования и душераздирающего укора, как будто это моя вина, что у меня иммунитета из-за огня почти нет. Молча, как обычно, он ушел куда-то и унес с собой свою замечательную холодную руку. Едва не лязгая зубами, я свернулась калачиком под одеялом. Ладно, по крайней мере, меня нашли, он уже явно знает, что делать, он поможет… Не добьет же, да? Может, это мне наказание за мои нехорошие мыслишки насчет него, м?

Хмыкнув, я закашлялась. Ну как можно из здорового человека за ночь превратиться в такую больную амебку?

Вернулся Максим с бутылкой водки. Откинул одеяло и без малейшего стеснения содрал с меня пижамную футболку, стянул штаны. Господи, блин, как хорошо, что я брею ноги каждый вечер…

С помощью небольшой тряпочки химер проворно растер меня водкой, не обращая внимания на то, что мне, вообще-то, дико холодно! И ведь даже не согреться — применять магию или принимать катализатор противопоказано, будет повышение температуры и все вытекающие из этого последствия.

От густого спиртового духа щекотало в носу и кружилась голова, но я терпела — это же только мне на пользу. Оставив меня так и даже не накрыв одеялом, Макс снова куда-то утопал. Старательно пытаясь не дрожать, я думала, что тут мне точно ничего не светит. Смотрит на мое весьма соблазнительное практически обнаженное тело как на подушку. Засранец. Хотя, быть может, оно и к лучшему. Связи с тройными химерами не запрещены, в отличие от двойных, но не слишком одобряются обществом. Допустим, на общество мне плевать, но… Ладно, к чему об этом. Нет и нет. А так хотелось…

Я отвлеклась на противоречивые мысли и даже толком не замечала озноба. Когда вернулся Максим, я лежала ровно так, как он меня оставил. Судя по беспокойству на его лице, он счел это дурным признаком. Шевелиться, и правда, совершенно не хотелось, да и сил не было. Даже, когда парень бережно взял меня на руки, не было возможности обнять крепкую шею и, наконец, полапать эти плечи.

В ванной он усадил меня на стиральную машинку и без капли стеснения стащил с меня последнюю, весьма миниатюрную деталь гардероба. Я бросила взгляд вниз и едва не расплакалась от досады. У меня красивая, упругая, пусть и небольшая грудь, подтянутый живот и стройные бедра, задница тоже что надо, а у него, кажется, даже не встал! Ну что за дерьмо? Лапает меня, раздевает и не хочет!

— Холодная! — возмутилась я, дернувшись, когда меня усадили в наполовину заполненную ванну.

Мурашки побежали по плечам, когда вода коснулась живота.

— Теплая, — успокаивающе возразил Макс, неожиданно мягкими движениями смывая с меня остатки водки, которой я, впрочем, пропахну надолго.

Ну да, наверное, это мне вода кажется холодной, но все равно, чего меня морозить? Хотя так же можно охладить немного мой организм, важно не переусердствовать.

Максим встал и полез в один из шкафчиков, шурша блистерами таблеток, а от моей дрожи мелкая рябь расходилась по поверхности воды. Тут же из-под крана налив почти полный стакан, он сунул его мне в руки вместе с таблеткой. Пришлось выпить, потому что не было сил даже нормально сидеть, не говоря уже о спорах. Приятный холод скользнул по пищеводу, тут же все тело снова покрылось мурашками.

Придерживая меня за руку и талию, химер помог мне встать, завернул, как гусеницу, в полотенце от плеч до колен, подхватил на руки. Чувствую себя принцессой в руках ушастого принца… Слабо улыбнувшись, я пристроила голову на жестком плече, с наслаждением прикрыв глаза. Я люблю, когда носят на ручках, сажают себе на коленки, когда много и с удовольствием гладят, целуют везде. Но у всех, с кем я встречалась, эти проявления нежности пропадали через неделю после первого секса — ну а что, не надо же уже завоевывать. Эх…

Завернув меня в одеяло поверх полотенца, Макс сунул мне в рот градусник. Лучше бы губами, губами пощупал… Хотя чего это я так зацикливаюсь на всяких не хотящих меня химерах? Тоже мне, пуп Земли! Но такой красивый? Мордашка у него с такими правильными четкими чертами, симпатичный же… Ну и пофиг!

Я гневно куснула кончик градусника, и он немедленно отозвался противным писком. Сморщившись, я даже не стала интересоваться, сколько градусов у меня внутри творится. Достаточно плохо, чтобы предположить, что больше тридцати восьми.

Я, кажется, ненадолго вырубилась, потому что кружка бульона в руках Максима не могла быстро образоваться. Бульон был не слишком горячий, почти не соленый, но очень вкусный, еще и с мелкими сухариками, так что я пила его с удовольствием, несмотря на отсутствие аппетита. Выпутывать меня из одеяла никто не собирался, так что пить пришлось из рук Макса, но, учитывая еще не прошедшую знобливую дрожь, это даже и к лучшему, скорее всего, да и слабость наверняка не позволила бы мне нормально держать кружку. Скормив мне еще одну таблетку, брюнет пощупал мой лоб. Почему он не вызвал доктора, мне не совсем понятно, но пусть сам справляется, если думает, что сможет.

Еще один период чуткой полудремы продлился до вечера. Максим вел себя тише мыши, и проснулась я сама от голода. А голод — верный признак улучшающегося самочувствия.

Химер отнес меня на первый этаж, усадил в гостиной поближе к камину и вручил небольшую керамическую миску все с тем же бульоном, только, кроме сухариков, в нем была еще половинка вареного яйца и кусочки вареной грудки. Вкусно, особенно с такой голодухи. Я даже подумала, что зря предложила хотя бы иногда освобождать Максима от готовки, и хорошо, что он не согласился. Надо же, парень — а так готовит.

Макс принес меня обратно в спальню, где было прохладно — видимо, проветривал. Но заново растопленный камин и приготовленные пластиковые бутылки, завернутые в полотенце, вселяли надежду, что скоро станет тепло. Очередная таблетка — и меня уложили на свежую простыню, накрыли двумя одеялами, пощупали лоб. За весь день он не сказал ни слова, но зато сделал так много, устал, наверное, бедняга. А я еще злилась на него. Если кто тут и засранка, то это я.

Обложив меня импровизированными грелками, химер уселся в ногах кровати на пол и уткнулся в телефон.

Вздохнув, я прикрыла глаза. Такой заботливый… Интересно, это только потому, что я его хозяйка?

Утром я чувствовала себя значительно лучше. Видимо, ударная доза антивирусных и почти полная неподвижность сделали свое дело. Замученный химер спал на краешке кровати, в то время как я возлежала посередине. Видимо, решил не уходить к себе, чтобы не проворонить возможное ухудшение. Не удержавшись, я потянулась к нему и легонько чмокнула в лоб. Такой милый, когда спит… А когда вот так сурово смотрит — совсем не милый!

— Я просто хотела проверить, не заразился ли ты, — ляпнула я первую пришедшую в голову отмазку.

Закатив глаза, Макс вздохнул, а потом вдруг оказался надо мной, опрокинув на спину. Боже, вот так поцелуй… Кажется, у меня кровь в венах закипела. Отвечая и балдея от страстного напора, я пыталась высвободить руки из-под одеяла. Когда мне это удалось, я без промедления зарылась пальцами в короткие волосы, обвивая руками жесткую, как я себе и представляла, шею.

— Думаешь, можешь вечно меня дразнить? — и без того низкий голос, чуть охрипнув спросонок, стал просто божественным.

Я только потянулась за еще одним поцелуем и немедленно его получила, пусть уже и не такой глубокий и жаркий. И это ему девятнадцать? Он целуется так умело, как будто тренировался каждую минуту тех пяти лет, что я его не видела!

Его рука медленно скользнула под одеяла, и я судорожно вздохнула в предвкушении — на мне все еще ничего нет, кроме этих самых чертовых одеял. Макс, тяжело дыша, ткнулся лбом мне в плечо, прижимая к себе так, что сладко тянуло внизу живота.

— Тебе нужен покой, — прошептал он, и я протестующе застонала, — да, и не спорь.

— Но я хочу тебя, — едва ли не захныкала я, стараясь притянуть отстраняющегося брюнета обратно к себе.

— Знаю, — только и обронил он, весьма поспешно сваливая.

У-у, засранец! Но все равно — целуется отменно. Жаль только, что у него не раздвоенный язык, наверное, было бы еще круче…

Негромко мурлыкая под нос что-то счастливое, я сунула в рот кончик лежавшего на тумбочке градусника. Коротко завибрировал телефон. Увидев несколько сообщений в конфе нашей группы, я написала, что приболела и приду только через пару дней. Пусть и, как показывает прибор, температура у меня всего тридцать семь, нужно еще немного постельного режима, чтобы окрепнуть. Разумеется, в постели я теперь точно буду не одна.

Без сомнений откинув одеяла, я встала, взяла одежду и пошла в ванную. Хотелось после душного тепла одеял принять душ, но вода-то ледяная, так что я ограничилась обычными утренними ритуалами. Хорошо хоть волосы собраны в гульку, а то не выдержала бы и помыла бы их!

На кухне Макс что-то быстро и довольно профессионально шинковал. Теперь понятно, что это за неудобный нож лежал в ящике — это нож для левшей. Наградив меня укоряющим взглядом, химер ссыпал с доски в сковородку мелкие кубики вареной грудки и сразу залил взбитыми яйцами.

— Мать, обжаренная в своих детях, чудесно, — хихикнула я, усевшись на одну из кухонных тумб.

Вздохнув с непередаваемой саркастичной усталостью, парень намекнул, что я слишком много разговариваю, самым правильным способом — заткнул меня поцелуем. Да еще каким!..

Черт побери, жизнь удалась!

========== Часть 4 ==========

И он гладил меня, гладил точно так, как я хотела — чуть с нажимом, настойчиво, бескомпромиссно, а я и могла только подставляться и тихо постанывать, жадно шаря ладонями по горячему рельефному торсу. Макс властно целовал меня, а я даже и не думала попытаться перехватить инициативу. Хотелось секса — бурного, чуть жесткого, каким он наверняка и будет. И хотелось не после выздоровления, а сейчас, прямо на этой гребаной тумбе.

Но этот нянька отстранился, с хрипом дыша, и пробормотал что-то о покое. Слишком много рационализма! Фыркнув, я уселась за стол. Нет — ну нет. Посмотрим, сколько я еще смогу это слышать, прежде чем завалю его и трахну. И сколько он сам продержится.

Как обычно, очень вкусный завтрак с таблеткой вприкуску я умяла за несколько минут, а с кружкой горячего кофе, настоящего, сваренного ушастым кулинаром, собралась подняться в кабинет — раз уж у меня незапланированные выходные, можно покопаться еще в дневниках или почитать одну из множества книг. А то и вовсе домашку поделать и попросить скинуть фотки пропущенных лекций. Студентка я прилежная, всегда все делаю, но болезнью невыполнение заданий не объясняют. Сдам, пусть и с задержкой.

Максим зыркнул на меня, но ничего не сказал, остался доедать. Наверное, хотел побухтеть еще о постельном режиме. Кстати говоря, несколько лет назад он был донельзя болтливым пареньком, а тут что-то все больше молчит или ворчит. Не улыбается почти, смех его я вообще не слышала. С другой стороны, какой смех, если у него недавно такая трагедия произошла? Но он такой милый ворчун! Ворчунчик, я бы даже сказала, ворчунишечка!.. Та-ак, стоп! Уже прозвища начала придумывать, блин…

Потягиваясь, я постояла немного перед полкой с дневниками, но решила, что сегодня лезть в дедушкину жизнь не хочу — неловко немного. С его питомцем на его кровати… Фу, нет, даже думать об этом не хочу. Главное не вспомнить об этом в самый “подходящий” момент, а то всему возбуждению конец. На пару дней.

Так что я уселась за стол, раскрыла ноутбук, включила себе негромко музычку и решительно взялась за домашку. А ближе к вечеру напишу Игорю, пусть лекции мне скинет. Если, конечно, он сам ходил. Из окна, перед которым стоял стол, было прекрасно видно, что Макс, весьма неплохо выглядящий в хорошо подобранной под фигуру темной парке куда-то пошел. И, что меня удивляло, совсем не прятал уши. Я думала, он хоть капюшон на них накинет, но нет. Хотя, с другой стороны, он тут живет уже столько лет, все знают, что он химера, да и в теплое время года уши не спрячешь, так что, наверное, смысла в этом нет. Да и тем более — он тройной, скорее всего, не стыдится этого факта своей… Хм, биологии.

Я успела решить половину заданных задач по термодинамике, которая уже поперек горла и хорошо, что последний семестр, к тому времени, как Максим вернулся с двумя здоровенными пакетами. И, как маленькая, радостно побежала вниз — ни разу еще он не возвращался из магазина без какой-нибудь пустяковой вкусняшки вроде сырков или шоколадки.

Химер уже успел часть продуктов запихать в холодильник и даже тихонько фыркнул, когда я сунула нос в один из пакетов в поисках своей доли.

— И все равно не понимаю, кто тебя надоумил их покупать, — удовлетворенно простонала я, садясь за стол с Киндер-сюрпризом.

— Пять лет назад тебя можно было только ими и кормить, я подумал, что ничего не изменилось.

Я уставилась ему в спину с отвисшей челюстью. Это самая длинная фраза, услышанная мной! Я бы не ручалась, что это не больше слов, чем он сказал со времени моего переезда вообще!

— Надо же, ты помнишь, — кое-как выдавила я, шелестя фольгой.

— В моей жизни было не так много посторонних, это не слишком трудно.

Так, ладно, в сказках принцессы просыпались от первого поцелуя, а тут у меня ушастый принц, который после оного заговорил нормально? Было бы неплохо, так гораздо легче его понять.

— А что еще ты помнишь? — разломив яйцо, я достала капсулу с игрушкой и сразу поняла, что еще не выздоровела — не могла достаточно сильно сжать ее, чтобы открыть.

— Ты… — неожиданно прекратив набивать холодильник, Макс оперся ладонями на тумбу, и, боже, вот так задница!.. Отличные джинсы! — Ты приперлась в самый разгар моего пубертатного периода, — я даже оторвалась от созерцания, изумившись странному началу, — и смеялась надо мной. Видите ли, голос у меня ломался, худой я был, готовил невкусно. Со временем я понял, что ты не со зла, но комплексы побороть смог нескоро.

Ну ничего себе откровения…

— Я же не специально… — пробормотала я, утыкаясь взглядом в пол.

Перечисленные эпизоды всплывали в памяти, заставляя краснеть и мучительно стыдиться. Подростком я была языкастым, не отягщенным тактом и совершенно беспечным в отношении к сверстникам. И вот пожалуйста… Он из-за меня мучился, качался, учился готовить, так еще и молчуном стал!

— Знаю, — присев передо мной на корточки, Максим мягко мне улыбнулся.

— Это что такое? — возмутилась я, указывая на довольно широкий, сантиметра полтора, ошейник из черной матовой кожи. Химер приподнял брови. — Сними сейчас же! Ты же не животное, чтобы на тебя ошейники надевать!

Покачав головой, парень встал, я тоже вскочила — не хочет снять сам, значит, я сниму! Ухватившись за его шею, я получила только бескомпромиссный взгляд и крепкую хватку на запястьях, не позволяющую даже коснуться кожаного изделия.

— Так надо, — сказал брюнет, пока я безуспешно пыталась вырваться.

— Кому надо? — едва ли не крикнула я. — Что за варварство?

Его пальцы сжались сильнее, и я затихла, понимая, что он скорее мне руки сломает.

— Меня пристрелит, как бешеную собаку, первый попавшийся мент, если я не предъявлю паспорт и ошейник! — едва ли не прорычал он прямо мне в ухо.

Отпустив меня, химер отвернулся, а я медленно опустилась на стул. Итак, что мы имеем? Возмущение — раз. Возбуждение — два. Хочу этот тембр еще раз, только в горизонтальном положении… Мурашки, мурашки, мурашки… А главное — этот засранец явно не считает меня своей хозяйкой, раз такоепозволяет.

На столе вместе с бумажником и магазинным чеком лежал похожий на справку листок. Расписка о том, что сапожник принял на ремонт ошейник такого-то химера и обязуется вернуть его в течение четырнадцати дней. Но, хоть убей, не помню на нем ошейника пять лет назад!

Забрав шоколад, я оставила так и не открытую игрушку на столе и на такой вот не слишком радостной ноте ушла обратно в кабинет. И, запивая сладость остатками холодного кофе, загуглила правила содержания химер.

Действительно, с шестнадцати лет каждая химера должна носить ошейник и паспорт при себе. Паспорт от ветеринарного отличается только наличием фотографии самого химера и его владельца. До шестнадцати им можно появляться в общественных местах только вместе с хозяином. Бесхозные химеры считаются опасными и уничтожаются на месте. Ну зашибись. Всю жизнь знала о химерах, а эти все тонкости упустила. И все равно — допустим, двойные пусть носят ошейники, но тройные! Они же умные, почему им нельзя носить просто паспорт с собой? Как меня бесит это отношение! Макс поадекватнее многих людей будет, пусть они ошейники носят! Гр-р…

Уйдя с головой в свои недовольные мысли, я вздрогнула, когда на колени мне легла ушастая голова.

— Прости, — буркнул химер, — не люблю, когда его трогают.

Ну ладно, он явно дорогой, из хорошей кожи… Носят же девчонки чокеры, верно?

— И ты прости, — я ласково почесала ему за ухом, — я в этом всем дилетант.

Тихонько хмыкнув, Макс повернул голову, подставляя другое ухо. Искоса лукаво глянув на меня, он прикрыл глаза и вздохнул. Такой милашка… И этот ошейник ему чертовски идет.

Мы оба вздрогнули, когда по дому разнесся местный специфический звонок. Бросив взгляд в окно, я узрела своих друзей. Замечательно, какая прелесть, пришли проведать, но предупреждать надо! А вдруг я сплю? А вдруг я сплю с Максом? Ну кто так делает?

Химер пошел открывать, а я поспешно натянула более приличные, чем пижама, вещи и кое-как привела в порядок голову. Ничего не знаю, завтра утром помою волосы, это же ужас просто!

— Чахоточная! — радостно поприветствовал меня Слава, раскинув руки в стороны и едва не ударив при этом Тимура по лицу.

— Заткнись, — ткнул локтем в бок своего одногруппника мой бывший, впрочем, с трудом сдерживая смех, — Игорь тоже через час придет, у него пара. Он еще со вчерашнего дня начал таблетками закидываться.

— Как мило, — фыркнула я, принимая от магов воды пакет с напитками и торт, — только чего вы на старую больную женщину все сгрузили? Сами несите!

— Ты осунулась как-то, — заботливо приметил Тимур, щупая мой лоб, — как себя чувствуешь?

Он всегда был таким мягким-мягким, нежным, ласковым. Но увы, я не смогла его полюбить, как и он меня.

— Намного лучше, — на кухне мой негостеприимный химер уже приготовил кружки и поставил чайник, так что вопросительно зыркнул на меня и, не дождавшись поручений, слинял, — вчера вообще с ног валилась, а сегодня почти температуры нет.

— А мы твою любимую пиццу заказали! — известил Слава. Эх, тот еще моторчик… — Звали с собой Диму, но он еще болеет, а еще Женьку, но у нее свиданка, и…

— Меня больше интересует, кто пришел, а не кто отмазался, — усмехнулась я, разрезая “птичье молоко”, — ну, кроме Димы, его я понимаю.

К моменту прихода Игоря с двумя коробками пиццы и в марлевой повязке на лице мы успели съесть четверть торта. Я немного пожурила его за то, что он пришел, но на душе все равно потеплело немного. У меня хорошие друзья, как ни крути.

========== Часть 5 ==========

Утром, проснувшись в крепких объятиях, я сладко потянулась и обняла приоткрывшего один глаз химера за шею. Вечером он бескомпромиссно уложил меня спать, не желая ничего и слышать о нарушении постельного режима. Но зато такой теплый… Всю ночь просыпался, чтобы поцеловать меня в лоб для проверки температуры. Правда, иногда увлекался, и мягкие прикосновения губ по виску спускались к шее. А еще это божественное чувство, когда всю ночь обнимают — обычно парни отворачиваются или просто ложатся рядом, а он плотно прижимал меня к себе практически постоянно. Несмотря на частые пробуждения, я отлично выспалась. Чувствую себя маленькой принцесской в его руках, это так круто…

— Эй, ну пусти! — рассмеялась я, когда попыталась встать, а его руки чуть напряглись и не пустили меня. — А то я на пару опоздаю, — недовольно-отрицательное мычание и тяжелый вздох были мне ответом, — что, у меня еще постельный режим? — короткий кивок. — А завтра пустишь? — еще один вздох и кивок. — Тогда тебе придется сегодня самому меня развлекать… — промурлыкала я, запуская пальцы в густые волосы.

Тихонько усмехнувшись, парень прижал меня к себе, заставив прибалдеть от ощущения теплых больших ладоней на спине под футболкой. Коротко коснувшись моих губ, Макс чуть отстранился и в одно мгновение оказался сверху. Сердце совершило кульбит в груди и забилось, как бешеное, от тяжести красивого тела помутилось в голове. Боже, ну почему он так охренительно целуется? Сжав бедрами его бока, я лихорадочно пыталась стянуть с него футболку.

Приподнявшись, Максим оперся на вытянутые руки, как-то оценивающе разглядывая меня, и от его прищура бросило в жар. Или он меня сейчас трахнет, или я умру.

Сев на колени, брюнет стащил футболку и неспешным движением ладоней по бокам задрал мою, склонился, жадно и влажно целуя мой живот, медленно поднимаясь выше. Откинув голову, я со стоном выдохнула — к черту эту гребаную прелюдию, от нее я хочу его еще сильнее! Черт, какие мягкие губы, горячий язык, какие же, блин, поцелуи — нежные и развратные одновременно, ну разве так бывает? Легкий укус за выступающее под кожей нижнее ребро — и я с жалобным всхлипом вцепилась ему в волосы.

И тут же сжала пальцы сильнее, вскрикнув от неожиданной боли чуть ниже лопатки. Кажется, у меня даже ребра затрещали от мощного давления его руки.

Макс резко сел, глянув на меня с каким-то испугом, и молча встал. Подхватил с пола футболку и свалил. Ну зашибись. Просто прелесть! Мы потрахаемся сегодня или нет?!

Ворча, я поднялась, с помощью зеркала попыталась осмотреть поврежденное место. Четкие бордовые отпечатки подушечек его пальцев и чуть более светлое пятно от ладони. Я, конечно, слышала, что у химер со змеиной частью увеличена сила мышц, но не думала, что настолько… А теперь надо решить, чего же мне, собственно, больше не хочется — пары синяков в постели или смерти от недотраха в одном доме с ходячим сексом? Поразмыслив, я осознала, что оргазмы мне нужнее открытой одежды, и пошла искать змееволка.

Химер уже переоделся в повседневную одежду и целеустремленно шел к лестнице. Догнать его и ухватить за руку было самой легкой частью — удержать оказалось гораздо сложнее.

— У меня проблемы с контролем, — пробормотал Макс, виновато отводя взгляд и пятясь.

Вот только не учел он, что пятился как раз в направлении стены.

— Не страшно, — заверила я, прижимая его по мере своих скромных сил к вертикальной поверхности. Да и пытался отстранить Макс меня откровенно слабо и неохотно, — со временем мы от них избавимся.

Он завелся с полоборота — стоило только скользнуть ладонями по его прессу вниз и коснуться губами шеи. Неожиданно сполз по стенке и потянул меня за собой. М-м-м, прямо здесь? Мне нравится его пыл…

Нетерпеливо ерзая на теплых стройных бедрах, я второй раз за полчаса избавляла непослушного химера от абсолютно ненужной одежды. Ну какое же красивое тело, просто шикарное! И ответное раздевание не заставило себя ждать.

Пришлось прогнуться, повинуясь властному движению напряженных рук. Восхищенно выдохнув, я запустила пальцы ему в волосы, прижимая ушастую голову ближе к груди, и только потом подумала, что рискую получить еще один синяк. Но большие ладони скользили по телу с легким нажимом, ласково и точно так, как надо…

Невесомо прикусив и лизнув напоследок сосок, Макс поднял голову и, что-то шепча, приник к моей шее. От желания уже хотелось скулить, а прелюдия грозила затянуться, так что я решила взять все в свои руки. Оттянув его голову, я требовательно поцеловала влажные губы, игнорируя вопросительный взгляд абсолютно пьяных глаз с расширенными вертикальными зрачками. Горячий язык оказался у меня во рту раньше, чем я успела закрыть глаза, и от этого внизу живота заныло. Боже, я уже так хочу его внутри, пусть стонет и рычит этим своим крышесносным баритоном, пусть трахнет меня, как хочет, только скорее…

И он застонал, глухо, гортанно, стоило только взяться за пуговицу его джинсов. Когда я расстегивала молнию, Макс подался ближе ко мне и вдруг рывком отстранился, хватая меня за руки. Осторожно чуть сдвинул “собачку” вверх и откинулся на стену, облизнув губы.

— Что такое? — упираясь ладонями ему в грудь, я с тревогой отметила, что брюнет заметно побледнел.

— Прищемила, — хрипло буркнул он, не открывая глаза.

— О господи, прости, — всплеснув руками, я чуть отодвинулась по его бедрам, — я не специально!

— Знаю, — кривовато улыбнувшись, Максим обнял меня и вздохнул, — завтрак?

Кивнув, я пересела на пол и натянула футболку. Разумеется, не свою. Кое-как поднявшись, химер с укором покачал головой и фыркнул. Глядя ему в спину, я с досадой стукнула себя кулаком по бедру. Ну что за хрень? Уже ведь почти!.. Криворукая ты, Янка! И такого удара бедный парень точно не ожидал — в самое уязвимое место. Чертовски больно, наверное…

Матерясь себе под нос, я поплелась в ванную. Думаю, стоит дать ему несколько часов, прежде чем опять приставать, а то мало ли, что. Блин, ну как так? У меня сегодня будет секс или нет?!

========== Часть 6 ==========

Я решила, что не буду торопить события — это плохо заканчивается. Членовредительством. Пусть это будет не моя инициатива, тем более что нежные обнимашки несколько охладили мой пыл. Ласковый такой у меня химер, ластится и только так подставляет свои милые острые уши под почесон. И урчит, урчит что-то удовлетворенно себе под нос, трется скулой о плечо и жмется поближе, как кошак, а не волкозмей. Такой лапочка…

Мы весь день почти провалялись на диване — читали книгу, на ноуте посмотрели фильм, просто молча обнимались. Мне всегда этого так не хватало — чтобы побольше ласки без сексуального подтекста. Но, конечно, лучше всего это, когда в пределах двух суток был совместный оргазм. И за все это время он сказал от силы десяток слов. Видимо, долгие душевные разговоры — это не к нему. Хотя он и своими отрицательными мычаниями, угуканьем и взглядами общается активнее и понятнее, чем треть моих знакомых.

Зато Макс носил меня на ручках, как принцессу. Правда, спотыкался иногда, потому что идти и целоваться одновременно не слишком удобно. Наверное. Он нагрел мне целую ванну воды и даже пообещал утром перед универом дать яблоко. Я плескалась не меньше получаса, вымыла волосы аж два раза и кайфанула от этого неслабо. А потом высушила их и, пока расчесывала, с таким удовольствием трогала — мягкие, шелковистые, наконец-то не жирные и слипшиеся в сосульки.

Макс в это время готовил ужин — пасту с мясом и томатным соусом, капустный салат и мои любимые сырные булочки. Ну за какие грехи мне такое сокровище? И какое счастье, что ускоренный метаболизм позволяет есть сколько угодно и когда угодно. Правда, из-за него я могу быстро проголодаться даже после очень плотного обеда, но это не беда.

Булочки я оставила себе на десерт. Они маленькие, как пятирублевая монетка, сделаны из заварного, вроде бы, теста, воздушные, нежные, просто объедение. Довольный химер оставил меня наслаждаться и поднялся наверх, а я быстренько доела и помыла посуду.

Максим к этому времени уже улегся. В пижамных штанах без молнии, что немаловажно.

— Неужели мы вот так вот просто в девять вечера ляжем спать? — не выдержала я, укладываясь рядом с ним на бок, подпирая голову рукой и касаясь кончиками пальцев обтянутой футболкой груди.

— А ты этого хочешь? — хитро прищурился брюнет, откладывая телефон.

— Ни в коем случае, — шепнула я, наклоняясь к нему и мягко касаясь губ.

Чуть повернувшись, он поцеловал меня, медленно и глубоко, его ладонь скользнула по моей шее на затылок, пальцы зарылись в волосы. Как же обалденно…

— Хочу тебя, — хрипло мурлыкнул Макс, по спине побежали мурашки от тембра и смысла.

— И я… — еле смогла я урвать вдох между поцелуями, податливо откидываясь на спину и обнимая ногами его талию.

Никакой торопливости, только долгие прикосновения, плавные движения, и его руки сжимали, гладили, практически ощупывали меня с ног до головы. Ласково куснув меня за ухо, Макс вместе со мной перевернулся на спину.

Мне повезло — я ударилась только коленями. А химер с размаху прилетел всей спиной на весьма твердый паркет, еще и головой ударился об тумбочку. Два поворота в одном и том же направлении — и вуаля, мы на полу.

Мучительно скривившись, Максим сел, держась за затылок. Я обняла его за шею, целуя в висок, прижала к себе. Обняв меня одной рукой за талию, брюнет страдальчески вздохнул и уткнулся лбом мне в плечо.

— Слушай, надо к врачу, — заметив на его пальцах кровь, я потянулась за лежащим на тумбочке телефоном, но не достала, а Макс скептически фыркнул, — ну серьезно, ты затылок разбил, — вторично высказав свое пренебрежение, химер заерзал, явно собираясь встать, — ну пожалуйста, давай ты хотя бы завтра сходишь к Диме в клинику, чтобы я знала, что все хорошо. Ладно?

Вздохнув, Максим все же кивнул и, пересадив меня на кровать, пошел в ванную, судя по звукам.

Ну почему, почему, почему все через задницу? Вон на ручке одного из ящиков этой несчастной тумбочки блестит его кровь. И почему все шишки на его голову?

Утром меня ждало яблоко, так что я нормально приняла душ, оделась в форму и сложила в рюкзак оставленный мне очень милый обед — пакетик с десятком сырных булочек, термокружку с яблочным соком и маленький контейнер с почищенными от кожуры дольками яблок. Сам повар, видимо, уже ушел в клинику, как я его и просила.

Я была уже в универе, и до пары оставалось всего-ничего, когда мне позвонил Дима. С трудом отыскав более-менее тихий уголок в коридоре, я ответила.

— Я ему пару швов наложил, — без предисловий заявил доктор, — сотрясения нет, скоро все заживет, но, во-первых, записываться надо, у нас живой очереди нет, а во-вторых, он у тебя партизан. Что случилось?

— Ночью с кровати свалился и об ручку тумбочки ударился, — без подробностей изложила я правду.

— Лошара… — фыркнул Дима. — Ну ты сегодня присматривай за ним, если будет нарушение ориентации в пространстве или моторики — звони мне.

— Хорошо, спасибо.

Сбросив, я прислонилась к стене и расслабленно выдохнула. Все хорошо, это главное.

Как оказалось, сообщения пишет Максим очень даже развернуто и многословно. В свободную минутку я сразу проверяла входящие — и нам было о чем поговорить. Правда, изначально прекрасное настроение мне изрядно подпортили, о чем я к концу последней, четвертой пары химеру и сообщила. Ответ был идеальным: “Приготовить сырные булочки и трахнуть тебя?”. Крепко сжимая губы, чтобы не заржать, я написала лаконичное: “Ага(“. Это шикарно, ну в самом деле!

В холле вкусно пахло обедом, но я мало обратила на это внимания, потому что меня вжало в стену горячее тело, футболки на котором уже не было. Тихо постанывая, я цеплялась за крепкие плечи и только подставляла шею влажным губам.

— У тебя десять минут, — хрипло известил химер, остраняясь и ставя меня на пол.

Да, точно, душ. Не могу думать… Пошатываясь, я поднялась наверх, отправилась в ванную, торопливо ополоснулась. Дошло, что не взяла сменную одежду, но проблему решила просто — завернулась в полотенце. Зачем мне сейчас одежда?

Максим сидел на кровати, как-то нервно потирая ладони. Я остановилась в шаге от него. Теплая рука скользнула по бедру от колена до края полотенца, ухватилась за ткань и потянула ее вниз. Во взгляде, направленном на мое тело, теперь было прекрасно видно желание.

— Ты очень красивая, — прошептал Макс, за запястье потянув меня к себе.

Оседлав его колени, я натолкнулась на жадный поцелуй. Резким движением развернувшись, химер опрокинул меня на постель, прижался ко мне, не разрывая глубокого поцелуя. Я уже была готова, хотела его как никогда в жизни еще не хотела парня.

— Давай не будем ждать, — дрожащим шепотом попросила я, скользя пальцами по теплым округлым чешуйкам на его спине.

Торопливо расстегивая джинсы и шурша упаковкой презерватива, Макс целовал и покусывал мои плечи, шею, губы. Опираясь одной рукой на локоть и зарываясь пальцами мне в волосы, другой он ласково огладил мой бок, провел кончиками пальцев по бедру.

Первый же толчок вырвал у меня стон. Поймав следующий губами, парень языком коснулся моего горла и, кажется, что-то сказал, но я не услышала. Зато дверной звонок был слышен великолепно.

— Нет, нет, пожалуйста! — едва не захныкала я, впиваясь ногтями ему в плечи, но химер даже не сбился с ритма.

— И не собирался, — заверил он меня таким шепотом, что мне хватило нескольких движений, чтобы кончить.

За своим вскриком я слышала его рычание, чувствовала его губы на шее, торопливые рывки бедер, загоняющие в меня член поглубже и продлевающие мое наслаждение.

Когда сладкая судорога отпустила, я расслабленно запустила пальцы в темные волосы, долгим удовлетворенным стоном на выдохе сообщая молчуну на его языке, что было очень хорошо. Я так долго этого ждала…

Макс ответил коротким восхищенно-невнятным мычанием, не поднимая головы. Чуть подрагивая всем телом, он завалился на бок и, прижав меня к себе за талию, уткнулся лбом мне в плечо.

Звонок повторился, заставив нас обоих вздрогнуть. Недовольно урча, химер прижался ко мне крепче на пару секунд и отстранился, садясь. Я и не подумала вставать, повернувшись на живот. Томная тяжесть во всем теле требовала поваляться и пообниматься. Как мне подсказал ласковый укус за ягодицу, моя потребность будет удовлетворена с лихвой.

А сейчас надо встать, одеться и посмотреть, кого там принесло. Увы и ах, придется, Яна, дава-ай…

Когда я на нетвердых ногах спустилась в холл, там уже ждал седой мужчина преклонных лет в пальто, сжимающий в руках шляпу и трость.

— Мадемуазель Яна, — улыбнулся гость, — вы в порядке?

Да уж, представляю, как выгляжу — раскрасневшаяся, еще и стою еле-еле.

— Я вот только выздоровела, не до конца оправилась, — сказала я первое, что пришло в голову, — с кем имею честь?..

— Ох, простите, — спохватился мужчина, — меня зовут Вениамин Константинович, я член Ковена…

— Бывший, — мрачно перебил подпирающий одну из стен Максим.

— Пусть так, — бросил на него колючий взгляд, следовательно, маг, — и я бы хотел купить некоторые из книг, которые принадлежат теперь уже вам.

— Ох, — улыбнувшись, я прислонилась к перилам лестницы, от которой так и не отошла, — боюсь, бесполезно такое мне предлагать. Я бы ни за что не согласилась, и в завещании четко сказано, что продать их я могу лишь в библиотеку Ковена и никак не частному лицу. Всего доброго, если вам больше нечего мне сказать.

— Но послушайте, я готов заплатить… — горячо возразил было Вениамин Константинович, сделав шаг вперед, но тут проявилось лучшее из качеств магического дома.

Дощечки паркета вздыбились и зубьями ощерились на гостя, а такое происходит только в случае, если прежний хозяин, который все еще является главным для дома, запретил пускать этого человека дальше порога.

— Всего доброго, — повторила я, вежливо улыбаясь.

Взглядом он смерил меня нехорошим, но все же ушел, Максим пошел запирать за ним ворота. Только охотников за древними книгами мне не хватало…

На кухне в корзиночке нашлась целая горка моих любимых булочек. Как бы ни хотелось сесть, я притормозила у кухонной тумбы и сунула еще теплую вкусняшку в рот.

— Портишь аппетит, — укорил меня химер, обнимая со спины, когда пришел черед уже четвертой булочки.

Улыбнувшись, я удобно пристроила затылок у него на плече, схлопотав поцелуй в висок. В этот раз, по крайней мере, все целы остались.

========== Часть 7 ==========

Давненько у меня не было такого шикарного утра…

Сладко потянувшись, я поудобнее устроилась в объятиях тихонько сопящего Максима. До пары еще целых два часа, можно часик поваляться. Умаявшийся за ночь химер что-то невнятно промычал и притиснул меня поближе. Боже, ну какой же милашка! Зевнув, я прикрыла глаза, прижимаясь лбом к колючему от щетины подбородку. Спали-то мы часов пять, максимум. Может, продлить больничный? А-а, блин, я же вчера уже была в универе… Придется идти, придется.

— Что на завтрак хочешь? — проворчал Макс, поворачиваясь на живот и укладываясь точно на меня.

— Ты в меню есть? — усмехнулась я, ерзая, чтобы устроиться под теплым тяжелым телом поудобнее.

— Нет, только ты, — хриплый шепот был подтвержден ласковым укусом за шею.

Выдохнув, я наконец выпутала ноги из складок одеяла и обвила ими стройную талию брюнета. Пятый оргазм за сутки — почему бы и нет? Лучший способ поднять настроение с утреца.

— Ты со всеми девушками таким был? — восхищенно прошептала я, подставляя и так уже помеченную засосами грудь его мягким губам и чуть шершавым рукам. Хмыкнув, химер как-то странно дернул головой, нерешительно отстраняясь. — Ты что? Макс? — сев на колени, он вздохнул и потянулся на другую половину кровати за штанами. — Эй, эй, что такое? — перехватив его руку, я встревоженно всмотрелась в лицо парня, по которому ничего нельзя было понять.

Плавным движением поднося мою руку к своим губам, Максим сплел наши пальцы. Нежно и даже как-то робко поцеловав мое запястье, химер встал и, одеваясь едва ли не на ходу, ушел, оставив меня сидеть и не понимать, что за хрень.

Так, ладно. Дело в бывшей девушке, да? Я напомнила. Но стоп, когда бы это у него была девушка? Вряд ли дедушка отпускал его на свиданки. Он крепко держал своего питомца при себе. То есть… Ну какого же хрена он расстроился и ушел? Я что, собиралась упрекать его в том, что первая у него? Что за каша варится в его ушастой башке?!

Возмущенно ворча себе под нос нелестные отзывы об умственных способностях части своего наследства, я пинками отбросила одеяло. И не подумав взять одежду, пошла в ванную — он должен быть там. Но нет, фигушки. В комнате его тоже не оказалось. Ну и куда этот змей ушастый слинял?

Злясь от его исчезновения еще больше, я торопливо приняла душ, магией подсушила волосы, оделась как положено, собрала рюкзак. Я за такие выходки с ним теперь не разговариваю. Ладно бы он бабой был, я бы поняла его волнение, хотя тоже с трудом, но тут-то что? Или застеснялся своей уже утраченной девственности? Вот же засранец, а! Надо было так испортить мне все утро!

Упомянутый ранее засранец был мной встречен на лестнице. И, судя по поникшим ушам, либо ощущал себя виноватым, либо готовился к нагоняю. И правильно делал!

— Что это было? — подбоченясь, я приняла как можно более грозный вид. Бурча что-то под нос, прячущий взгляд парень пожал плечами и спустился на ступеньку ниже. — Тебе что, что-то не нравится? — его жесты как нельзя лучше иллюстрировали фразу “да нет, наверное”. — Тогда я тебя за уши покусаю, если ты еще раз меня возбудишь и слиняешь без уважительной причины! — даже топнув ногой от досады, я тоже спустилась на пару ступенек и, в кои-то веки оказавшись с химером одного роста, с удовольствием ощутила, как большие ладони неуверенно скользят по моей спине. — Мне с тобой очень, очень хорошо, Макс, — прошептала я, крепко обняв его и ткнувшись носом в теплую шею, — и я хочу быть с тобой.

Вместо ответа парень чуть отстранился, чтобы иметь возможность поцеловать меня. Ни капли страсти — нежный, глубокий, неторопливый поцелуй, который вполне можно считать за примирение.

— Прости, — шепнул Максим, прижимаясь лбом к моему лбу и все так же крепко меня обнимая, — я почему-то запаниковал.

Хмыкнув, я ласково огладила колючую щеку. Прикрыв глаза, химер подался к моей ладони, поцеловал запястье и вздохнул как-то счастливо-удовлетворенно.

Едва только я отстранилась, понимая, что надо успеть позавтракать, а Макс сделал пару шагов наверх, в дверь позвонили.

— Я открою, — махнула я.

Пусть приводит себя в порядок и думает о своем поведении. Вечером извиняться будет!

Сунув ноги в теплые ботинки Максима, чтобы не расшнуровывать берцы и не пачкать кеды, я вышла на крыльцо.

Пришлось зажмуриться — еще вчера грязный серый мир стал ослепительно сверкающим. И тут же в лицо прилетел снежок вместе с довольным выкриком Тимура:

— С первым снегом!

— Сейчас как растоплю весь твой снег, будешь знать! — беззлобно ругнулась я, стряхивая снежинки с волос.

Снега, как такового, было сантиметров пять, зато сразу появилось новогодне-зимнее настроение.

— А мне Игорь другого наморозит! — показал язык бывший, стоя за воротами.

Замечательное свойство магов огня вытягивать тепло из предмета всегда давало нам больше власти над агрегатным состоянием воды, чем магам воды, которые могут управлять ее движением в пространстве.

— Ты чего пришел-то? — удосужилась поинтересоваться я, ковыряясь с замком.

— Да перепутал, на пару раньше приехал, а ты ближе всех живешь, — улыбнулся Тимур.

— Ну заходи, как раз завтракать собирались, — впустив парня во двор, я замкнула за ним ворота.

— Ну давай, давай, кто он? — азартно зашептал Тимур, ухватив меня за рукав. Я растерялась, хотела было поизображать дурочку, но маг воды взмахнул руками: — По твоей походке видно, что вы не только на лестнице обнимашкаетесь, — кажется, Штирлицу хана… — мне его лицо было не видно через окно, и я даже не могу предположить, где ты могла так быстро найти парня, про которого я не в курсе. Он нормальный? Не придурок? Надеюсь, ты с бывшими не мирилась?

— Так-так, стоп! — я подняла руки, капитулируя перед градом вопросов. — Скажем так, это пока не совсем официальные отношения.

— А почему? А твой зубастый в курсе? — да не зубастый он… — Нормально на него реагирует? Или… — уже на пороге резко остановился Тимур, округлив глаза. — Ну и рисковая же ты баба, Янка, деда твоего на тебя нет! — все, спалил. Замечательно! — Я не осуждаю, конечно, он тройной, дело твое, но… Ну ваще неожиданно!

— Что ж ты такой сегодня словесный пулемет? — смущенно пробормотала я, снимая чужие ботинки.

— Я просто в шоке, — откликнулся парень, вешая куртку на крючок, — ты смотри, без глупостей давай.

— А что я? — еще больше смутилась я.

Ну да, влюбляясь, я способна на самые бредовые поступки, какие только можно и нельзя придумать. Но Макс же ходячий рационализм, да и не влюбилась я еще…

— А ты! — спускавшийся химер даже оступился от неожиданности на последней ступеньке, когда на него обвиняюще наставили указательный палец. — Не обижай мне Яну, а то утоплю!

— Тим, прошу тебя, угомонись, — я потянула его за рукав в сторону кухни, — никто меня не обижает.

Ошарашенный Максим молча посторонился, давая мне провести мимо него воинствующе настроенного защитника. С каждым парнем одно и то же, господи…

К счастью, Тимур не стал долго мусолить эту щекотливую тему и пообещал никому ничего не говорить, хотя его никто это делать не заставлял. Он отличный друг, только иногда слишком уж обо мне печется.

========== Часть 8 ==========

Когда мне прямо на паре позвонил кто-то с незнакомого номера, я даже посомневалась, брать или нет. Что было бы, если бы не взяла…

— Химера Максим ваш? — без предисловий спросили меня.

— Мой, а вы кто? — прислонившись к стене, я даже успела подумать, что с ним вряд ли могла случиться какая-то неприятность, он же из дома не высовывается почти.

— Следователь, — похолодело в груди, — без вас мы не можем начать допрос.

— Какой допрос? — кое-как выдавила я.

— Химера обвиняется в попытке изнасилования шестилетнего мальчика, — сурово ответили мне.

— Да не может быть! — вырвалось у меня.

Узнав адрес, я без всяких объяснений забрала рюкзак из аудитории и быстрым шагом направилась к выходу, сдерживая желание побежать. Без меня ничего не начнется, но к насильникам всегда хреново относятся, не говоря уже о тех, кто насилует детей. Если бы я еще могла поверить, что Макс пытался это сделать!

Едва мне показали звонившего следователя, я наехала на него, не успел он и попросить документ, удостоверяющий мою личность:

— С чего вы вообще это взяли? Да Максим добрейшее создание!

Роясь в кармашке рюкзака в поисках студенческого, я прожигала занервничавшего мужчину взглядом. Он явно не ожидал увидеть мага огня.

— Мать мальчика видела, как это ваше добрейшее создание завело ребенка в ваш, между прочим, дом, а в прихожей она застала химеру раздевающим его! — огрызнулся мужчина, отдавая мне студак. — А он даже слова в оправдание не сказал!

— Он с чужими не разговаривает, — я вместе со следователем поднималась на второй этаж.

— Зато с маленькими мальчиками разговаривает, — съязвил следак. Пришлось сдержать желание подпалить ему волосы, — мы его на месте не пристрелили только потому, что показания ребенка отличались от показаний матери.

— Я бы вам всем потом как пристрелила! — тут же завелась я. — Что за отношение к химерам? Он, мать вашу, тройной, он нормальная личность, а вам лишь бы стрелять, гребаные маньяки! — не возражая, мой сопровождающий только отмахивался от коллег, отмыкая одну из дверей. — Вы что, издеваетесь? — я сжала кулаки, но пламя от злости все равно скопилось вокруг кистей.

Химер сидел на жутко неудобной даже на вид табуретке, скованный наручниками по рукам и ногам и в наморднике!

— Такие правила, — пробормотал мужчина, отступая на шаг.

— Бедный мой Макс, — вздохнула я, силой воли унимая гнев, — все тебя обижают, — распустив все ремешки, я стащила изуверское устройство с его головы, аккуратно вынула из его рта подобие железного удила, — надевают на тебя всякую гадость…

Ткнувшись лбом мне в живот, он тихонько проскулил:

— Я этого не делал…

— Я знаю, — подняв голову, он посмотрел на меня таким преданно-радостным взглядом, что где-то в груди звонко сломался мимиметр, — но надо же еще и остальным это доказать.

Кивнув, Макс сглотнул и, облизнув губы, начал:

— Я пошел в магазин, увидел, что мальчик стоит на тротуаре и плачет. Ну я спросил, что случилось. Он сказал, что нечаянно упал в слякоть, а его мама будет ругать за грязные вещи, — чуть кашлянув, не сказавший за последние пару дней и половины от количества произнесенных сейчас слов нервничающий химер продолжил: — я сказал, что можно куртку и штаны почистить, они болоневые, легко отмоются, и мама не будет ругаться. Повел его домой, а когда он снимал штаны, прибежала эта женщина и начала кричать, что я насильник и педофил.

Замолчав, брюнет опустил голову, и я заметила, что его левое ухо как-то странно висит.

— Может, теперь снимете с него эти кандалы? — скрестив руки на груди, я обвиняюще уставилась на следователя.

— Сейчас психолог разговаривает с мальчиком, если все подтвердится, сниму, — кажется, он тоже засомневался, — пойду узнаю, что там.

Вздохнув, я сделала шаг к поникшему парню, позволяя снова прижаться щекой к моему животу.

— Спасибо, что веришь мне, — прошептал он, прикрывая глаза и ластясь к моим пальцам, ласково почесывающим его за ухом.

— Я не верю, — Макс вздрогнул, — я знаю, что ты не хотел ничего плохого. Ты же добрый, хоть и угрюмый иногда.

Расслабленно улыбнувшись, он потерся макушкой о мою ладонь.

— Она мне ухо сломала, — проворчал брюнет, тяжело вздохнув.

— Думаю, это можно исправить, — я огладила по всей длине здоровое во всех смыслах правое ухо, потеребив кончик.

Усмехнувшись, Макс поднял на меня взгляд и тихо-тихо сказал:

— Я люблю тебя.

— Нет-нет, это слишком похоже на БДСМ, — отшутилась я, намекая на его несколько стесненное положение.

Улыбнувшись в поддержание шутки, химер прикрыл глаза, но видно было по морщинке между чуть сдвинувшихся бровей — мой маневр раскрыт.

Нет, ну я не то чтобы…

— Мальчик подтвердил, что пошел почистить вещи, — распахнув дверь, следователь стремительно прошел к столу, взял из ящика маленькие ключики, — все обвинения сняты, мы убедили их забрать заявление.

— А они еще и не хотели его забирать? — возмутилась я, отходя на пару шагов, чтобы моего химера могли освободить.

Когда все формальности были соблюдены, мы отправились домой, причем я очень жалела, что мнительная мамулька не попалась мне на глаза. С одной стороны — время неспокойное, бдительность нужна. С другой — чего уши сразу ломать? Даже не выслушала никого! А Максим, кажется, обиделся.

— Слушай, я… — коснувшись локтя его спрятанной в карман руки, я смущенно потерла кончик носа. — Я просто пока не могу тебе ответить, мне нужно еще немного времени, понимаешь? Ты мне очень нравишься, правда, с тобой хорошо, и я…

— Я понял, — буркнул, перебив мои не слишком бойкие объяснения, и спрятал нос в воротник.

Обиделся. Вздохнув, я опустила голову. Соврать ему в надежде, что скоро все же полюблю? А если нет? Я вообще думала, что будет с ним, как жить нам вместе, если расстанемся по какой-нибудь причине? Теперь ему будет вообще тяжело, если уж он в меня влюбился. Да так быстро… Дура ты, Янка, еще та!

Вечером он долго сидел за ноутбуком, я пошла спать первая. Ближе к полуночи скрипнула тихонько дверь его комнаты. Решил сегодня спать один. Прекрасно. Рывком перевернувшись на другой бок, я крепко зажмурилась. Еще двадцать четыре часа назад он рычал и выстанывал мое имя во время первого в его жизни минета, а теперь даже лечь со мной рядом не хочет!

Утром меня разбудил звонок в дверь. Я только посмотрела на часы и легла обратно досыпать свои законные два часа до восьми. Слышала, что Макс спустился вниз, снова расстроилась. Задремала уже было — звонок повторился. Странно, химер не открыл, что ли?

Пришлось, зевая, вставать. Торопиться я и не думала — если уж кто-то и приперся в такую рань, пусть подождет. Пока я чистила зубы, позвонили еще раз. Вот же сволочь…

Поеживаясь и мечтая о яблоке, я спустилась вниз. Заметила под ногами веревку только тогда, когда она по-змеиному обвила мои ноги. Приплыли.

— Доброе утро, — улыбнулся, входя в холл с улицы, Вениамин как-его-там, — хорошо спали? — из гостиной выволокли связанного Макса. Мужчина и женщина, один из них, судя по движениям веревки, маг земли. Класс. Кричать бесполезно, дом не выпускает звуки. Хана библиотеке… — Мы бы не стали вас беспокоить, — удобно устроившись в принесенном для него кресле, бывший член Ковена наблюдал, как нас с Максимом усаживают на стулья. Химер пытался выпутаться и зло грыз кляп, но куда ж ему… — но дом не подпускает к кабинету вообще никого, даже тех, кто вошел в него впервые.

— А я причем? — веревки затягивались узлами все туже, переползая по мне, как какие-то гады, запястья уже онемели. — Я еще не вступила во владение им.

— О, да, я знаю, — увлеченно кивнул гребаный интеллигент, закинув ногу на ногу, — но он все же поддерживает вас, мадемуазель Яна. Не мне вам рассказывать, что будет с магом огня, который более трех дней не принимал катализатор, — холодок прошелся по спине. Истощение ауры, которое в худшем из проявлений может привести к потере способностей, — и буквально через неделю у дома не останется энергии для противостояния чужакам, все будет истрачено на вас.

— Просто так вам это с рук не сойдет! — прошипела я, но что толку от пустой бравады, если я не могу даже искру высечь, не говоря уже об ее преобразовании в заклинание.

— Разумеется, — мягко усмехнулся этот старый гребаный козел, — но к тому моменту я уже прочту то, что мне нужно. Не будете ли вы так любезны сказать, какой у вас катализатор?

— Еще чего! — фыркнула я, гордо вскинув подбородок.

— Как я и думал, — покачав головой, маг встал, — Максим, — сосредоточенно пыхтящий в попытках освободиться химер замер. Его, в отличие от меня, связали тонким тросом. Он же сильнее… — тебя никогда должным образом не ценили в этом доме, — аккуратно вынув тряпку, служащую кляпом, Вениамин Батькович погладил его по встрепанным темным волосам, — скажи мне ее катализатор, и я заберу тебя к себе. Мы раскроем твой потенциал полностью, обещаю тебе.

Бросив на меня взгляд, Макс сглотнул и отвернулся. Неужели из-за того, что я не ответила на его признание, он…

Буркнув одно-единственное слово, которое я не разобрала, брюнет опустил голову.

— Вот же предатель! — не выдержала я. — От тебя меньше всего ожидала, ты… — задохнувшись в собственном возмущении и обиде, я замолчала и тоже отвернулась.

Вот же гад! Пригрела, блин, змееволка на груди… Всхлипнув, я поджала губы. И после этого я еще его полюбить должна? Обиженно заурчало в животе. Козел! Живот тоже!

— Мы не будем морить мадемуазель Яну голодом, — цокнул языком подлый грабитель, — принесите ей что-нибудь, только проследите, чтобы ни в коем случае не было моркови, — я сначала не поняла, почему именно морковка, а потом дошло. Он соврал! Сразу стало легче на душе. Он ведь не мог вот так просто меня предать… — а ты посиди пока так. Сам понимаешь, я пока не могу тебе доверять.

Отвернувшись от нас, плененных и покоренных, изгнанный из Ковена маг принялся изучать одну из висящих на стене картин, покачиваясь с пятки на носок. Мужчина остался присматривать за нами, мановением пальцев заставляя узлы затягиваться — он маг земли. Женщина же пошла на кухню и вернулась с пакетом печенья и коробочкой сока с трубочкой. Сердце радостно подпрыгнуло — в холодильнике стояли несколько таких коробочек яблочного сока.

Да, сок оказался яблочным. Сделав через трубочку пару глотков, я изо всех сил постаралась, выгибаясь, но все же смогла провести подушечкой большого пальца по подушечке среднего. Не нужно даже щелчка — веревки осыпались пеплом, женщина, вскрикнув, отскочила. Уже самостоятельно держа коробочку, я продолжала пить.

— Попрошу не торопиться, — сладенько попросила я, перегораживая все выходы огненными стенами, — Максима развяжите, будьте добры, — Вениамин Хрен-его-знает-какович издал какой-то предупреждающий звук, но пришедший с ним мужчина теперь подчинялся мне — лишь бы выжить, — представьтесь, пожалуйста, чтобы я могла сообщить Ковену ваши имена.

Неудавшиеся похитители молчали, переглядываясь, но тяжело поднявшийся Макс буркнул:

— Знаю я, как их зовут.

— В таком случае, — убрав заслоны, я указала на дверь, — вы можете идти, господа и дама.

И, не слушая их сбивчивые попытки меня уговорить, пошла наверх. Ковен отзовет их лицензию на магию и наложит блокировки. Так что будут эти любители старинных книг доживать свой век в качестве обычных людей — чем не наказание?

Доложив вместе с химером куда следует, мы сели завтракать. У меня до сих пор дрожали руки и ноги от пережитого, но, в целом, я не слишком испугалась — до последнего не верила, что все может плохо кончиться. Прячущий взгляд Макс с одним прижатым и одним сломанным ухом выглядел как воплощение раскаяния, а меня грызла совесть за то, что я позволила себе усомниться в нем.

Такая вот угрюмо-виноватая атмосфера царила в доме ровно до тех пор, пока парень не прижал меня рывком к стенке, нагло и властно впиваясь в губы. Запустив пальцы в его волосы, я не менее импульсивно ответила, прогибаясь и тихонько постанывая ему в рот.

Тоже неплохой вариант примирения.

========== Часть 9 ==========

Макс с потрясающим рвением вбивал меня в матрас, упираясь одной рукой в изголовье, а другой чуть сжимая мое плечо. Выстанывая его имя, я гладила великолепный торс, обводя контуры напрягшихся мышц. Тяжело дыша, он жадно разглядывал мое лицо, жмурясь и прикусывая губу, когда я касалась области солнечного сплетения. Ухватив его за ошейник, я потянула на себя и чуть приподнялась навстречу. Ну не верится, что он до меня ни с кем не целовался!

— А ты хотела, чтобы я его снял, — жарко усмехнулся прямо мне в ухо парень, толкнувшись резче.

Вцепившись в темные волосы, я выгнулась, тихонько подвывая, чувствуя его зубы на плече. Боже мой, ну как с ним жить и не трахаться?!

Расслабленно потягиваясь, я пристроила голову на плече обнявшего меня довольного химера. По-моему, он прекрасно знает, как на меня действует его возбужденный голос, и успешно этим пользуется. Чуть скривившись, он аккуратно потер пострадавшее позавчера ухо, которое Дима подклеил, чтобы правильно срослось. По идее, через пару дней уже должно быть все нормально.

Кончиком пальца проводя по коже чуть ниже ошейника, я закинула на парня ногу и чмокнула его в ключицу. Оставив на моей талии одну руку, другой онпритянул меня за подбородок и поцеловал куда нежнее. Неторопливо целуясь, мы гладили друг друга, обнимались, и лично я от этого не заводилась, а просто счастливо балдела.

— Опоздаешь, — тихо предупредил Макс, целуя меня в шею.

— Не хочу идти, — захныкала я, осторожно перебирая его волосы, чтобы не задеть уже почти нормально торчащее левое ухо.

Все мои нехочуки всегда оставались без внимания — пропускать универ без уважительной причины он мне не разрешал. К несчастью, поваляться с ним в постели не считалось уважительной причиной.

В ванной, принимая душ, я даже зашипела от неожиданного жжения на плече при размазывании геля. Осмотр показал — след зубов химера останется надолго. Некоторые зубы прорвали кожу, но совсем чуть-чуть, крови почти не было; от некоторых остались только синячки. Оглядев себя, я нашла еще наливающиеся синевой гематомы от его пальцев на бедре, но не такие, как те, самые первые, на ребрах. Что ж, он сделал это в первый раз за довольно долгое время, да и я же сама решила, что это не проблема. Но сегодня физкультура.

Когда я вернулась из ванной за одеждой, Максим сидел на краю кровати, опустив голову, и тихо скулил.

— Что такое? — не заботясь о том, что на мне только белье, я прижалась бедрами к его груди, гладя по волосам.

— Голова болит… — пожаловался химер, уткнувшись лицом мне в живот.

— Принести тебе таблетку? — мои движения сразу стали легче и нежнее.

— Я уже пил, — вздохнув, он отстранился.

— Полежи тогда, — я легонько толкнула его в плечи, и он послушно прилег, аккуратно устраиваясь на подушке, — хочешь, я с тобой останусь?

Слабо улыбнувшись и покачав головой, брюнет прикрыл глаза. Тихонько собравшись, я взяла на завтрак себе пару бутербродов с соком и ушла, чтобы не мешать ему отдыхать. Если уж он скулит, болит сильно. А если говорит, что уже пил таблетки — болит давно. Это не дело.

По пути в универ я стрескала бутерброды и позвонила Диме, узнавая, есть ли у него свободное время сегодня для вызова на дом. Свободной у него была вся вторая половина дня, так что я попросила его прийти в три. У меня как раз в половину третьего кончится пара, успею. Лучше перестраховаться, может, если это просто какая-нибудь мигрень, доктор посоветует более мощный анальгетик.

На физкультуре я забилась в уголок раздевалки и постаралась переодеться как можно быстрее, но мои “боевые увечья” незамеченными не остались. Любительницы посплетничать и влезть в чужую жизнь отстали только тогда, когда я спросила, кто первый в очереди на стрижку огнем.

Настроение было испорчено, новость быстро разнеслась в пределах группы, как минимум. Дошло даже до Тимура, который попросил не обращать внимания на завистников и сказал, что рад за меня и удовлетворение моих желаний. Хоть кто-то на моей стороне… Причем все смекнули, что он в курсе о личности моего загадочного бойфренда и стали приставать с расспросами и к нему. В итоге к концу последней пары все были железобетонно уверены, что я встречаюсь с одним из преподавателей, и активно перебирали претендентов. Ну и пусть, так даже лучше. И вообще, не пойму, у них что, своей личной жизни нет? Прицепились тут…

Когда я пришла без пяти три, Дима уже ждал у ворот. Описывая примерные симптомы другу, я потянула носом вкусные запахи с кухни. Все-таки встал и взялся за дела, вот же непослушный…

Этот самый непослушный химер без чувств лежал на полу кухни. Меня вместе с моей истерикой отогнали подальше, врач занялся диагностикой. Чтобы хоть как-то занять тянущиеся пожалеть руки, я выключила плиту.

— Отбивные еще даже не подгорели, — дрожащим голосом сообщила я.

Значит, он потерял сознание вот только сейчас, правильно же? Иначе бы тут был на всю кухню дым от угольков на сковороде.

Пощупав пульс Максима, Дима достал из своего чемоданчика коробочку с крышкой и маленькими квадратными отсеками. В каждом отсеке был пузырек из темного стекла с надписью на крышечке. Выбрав нужный, химеролог открыл его и сунул под нос химеру.

Скривившись, моментально очнувшийся парень хрипло спросил, что протухло. Я сразу же бросилась к нему, но Дима снова меня отстранил и начал расспрашивать, что болит, как и где. Выяснилось, что у него болит голова в том месте, где у человека верхний край, а у него - примерно середина основания уха. Болит с самого момента безжалостной попытки оторвать это самое несчастное ухо, болит сильно и постоянно, хотя таблетки до этого более-менее помогали. На мой вопрос, почему мне не сказал, парень только отвернулся. Ох уж эта мне мужская привычка идти к врачу только когда обломок копья в спине начинает мешать спать…

— Значит, так, — хлопнул в ладоши доктор, вставая, — я сейчас позвоню в больницу, спрошу, когда у них есть свободное время на томографе, потому что у нас в клинике его нет. Ты осознаешь, как все серьезно? — он ткнул пальцем в прижавшего здоровое ухо химера. Брюнет неохотно кивнул. — Тебя даже спрашивать не буду, — махнув в мою сторону рукой, Дима вышел из помещения, доставая на ходу телефон.

— Почему ты мне не сказал? — уже тише, спокойнее повторила я, без лишнего возмущения.

— Думал, что пройдет, — вздохнул все еще сидящий на полу Макс, прислонившись лбом к моему колену.

— Глупый ты, — присев на корточки, я обхватила его лицо ладонями, — знаешь, как я испугалась?

Виновато поджав губы, он ткнулся лбом мне в плечо, а я ласково гладила его по затылку и задней части шеи. Бедняга, так мучился! А если что-то серьезное? Если Дима сказал, что нужна томограмма, это же может быть даже опухоль какая-нибудь! Серьезно больных двойных химер в нескольких странах даже разрешено усыплять, про тройных я такого не слышала, но херушки я им позволю моего ворчуна усыпить или плохо лечить, всех спалю к чертям.

— Я договорился, — объявил Дима, возвращаясь в кухню и будто не замечая, что мы рывком отодвинулись друг от друга, — после закрытия кабинета сделаем все, потому что ближайшая запись на следующей неделе, а у нас тут дело очень даже серьезное, — а потом, вздохнув, взмахнул руками и плюхнулся на стул, — ой, типа я не вижу, как вы друг на друга с первого дня смотрите, обнимайтесь уже и накормите бедного голодного врача.

Улыбнувшись, я встала и занялась почти готовым обедом, пока Максим перебирался на стул. Как ни крути, друзья у меня хорошие, даже очень. Хотя, это же химеролог, он уж точно лишен стереотипов про тройных.

Обедали относительно спокойно, только по Максу было видно, что ему больно есть и кусок в горло не лезет. Разговаривая со мной на универские темы, Дима вдруг повернулся к химеру:

— Напомни, из кого твоя змеиная часть?

— Удав… — начал было парень и осекся. Нахмурился, явно пытаясь вспомнить, хотя как он может вообще такое забыть? — Нет, не помню. В паспорте написано.

Врач не стал смотреть паспорт. Только бросил на меня мрачный взгляд и вздохнул. Нетушки-нетушки, я не позволю моему химеру болеть!

В пять мы были уже в больнице. Кабинет с томографом находился в подвальном помещении, там было прохладно и весьма неуютно. Нужно было убрать все металлическое, так что Макс в кои-то веки разрешил мне расстегнуть и снять с него ошейник. Пока ему проводили инструктаж, Дима усадил меня рядом со своим знакомым врачом и собой перед монитором компьютера, описал симптомы. Процедура началась, эти двое там о чем-то переговаривались, а я из их слов ничерта не понимала, да и на экране тоже, в принципе. Поэтому просто сжимала доверенный мне ошейник и ждала, проявляя рекордную для себя терпеливость и усидчивость.

— В общем, так получается, — наконец, повернулся ко мне химеролог, а объект исследования медленно начал выезжать из томографа, — у него… Так, ладно, сначала вводная часть. Между костями черепа и мозгом есть мембрана. Ясно? — я кивнула. — Вот. У него немного иначе за счет ушей устроены черепные швы, поэтому, когда при рывке за ухо произошел надрыв тканей, кровь скопилась между костью и этой мембраной. Ее нужно просто откачать, потому что она давит на мозг, это у нас в клинике хирург тебе без проблем устроит, даже не придется делать трепанацию. Все. Успокоилась?

Я подам на эту чокнутую мамашку в суд! А если бы это было смертельно?

— Еще нет! — я вскочила. — Давай звони своему хирургу, когда он может заняться этим?

— Думаю, сегодня, если он еще не уехал домой, — тоже поднявшись, Дима попрощался с врачом и вместе со мной пошел на выход, — оставим его в стационаре после операции в любом случае на пару дней, потом надо будет повторить томограмму.

— Все как скажешь, — подняла ладони я, — никаких вопросов.

Пока химер одевался, я расплатилась за процедуру и записала его на повтор через четыре дня — ближе свободного времени не было. Вот так вот — хоть ты умри от кровоизлияния в мозг, без записи никто за тебя не возьмется, если нет знакомого врача, который все разрулит. Повезло мне, что Димка у меня есть, ну вот правда. Надо его как-нибудь отблагодарить обязательно.

Коротко пересказав Максу новость, я застегнула ему ошейник. Кажется, он даже расслабился, когда снова почувствовал кожаное изделие у себя на шее.

Хирург был готов к операции без промедления, к счастью. Сказали, что это займет буквально несколько минут, дольше будет подготовка и отход от наркоза, но меня эти все детали мало волновали — лишь бы все получилось и хорошо кончилось.

Пока происходило сие священнодейство, Дима отправил меня в кассу, где я зарезервировала час его времени, совпадающий со временем записи на томограмму, чтобы он сходил с химером, и оплатила все сегодняшнее и двое суток стационара, потом медсестра проводила меня в одну из двух комнат стационара. Предупредила, что отходить он будет не меньше трех часов, и ему, как всякому привыкшему к общению с хозяину животному, нужно внимание и ласка. Я хотела было возмутиться за сравнение с животным, но не стала — пошла она. Мой химер — мои правила, а всякие там медсестры идут нафиг.

Макса привезли почти через час, а обещали всего ничего! Я успела за это время вдоль и поперек исходить двухместную комнатку, а они все тут такие спокойные! Хирург меня успокоил, сказал, что Максим просто долго засыпал, вот и все, осложнений не было. Предупредив, что нельзя ему давать ни есть, ни пить до утра, все организованно свалили. А я осталась со спящим химером разглядывать марлевый квадратик, приклеенный пластырем к небольшому выбритому участку его виска. У него там волос и так немного было, на большей части оперированной области они и не растут у него, не считая щетины.

Спустя два с половиной часа он замычал с непередаваемым страданием и попытался повернуться на левый бок. Я не позволила, уложила его обратно на спину и взяла за руку.

— Пи-ить… — прохрипел Макс, мучительно жмурясь.

— Пока нельзя, — прошептала я, гладя его по плечу, — потерпи немного.

Долго его организм сам себя не стал заставлять страдать — парень вырубился, дыша ровно и спокойно, держась за мою руку. Надеюсь, утром он уже проснется без боли в голове, очень надеюсь.

========== Часть 10 ==========

Утром я все же пошла в универ, несмотря на почти бессонную ночь у постели Максима. После пар нужно было посетить какой-то то ли семинар, то ли конференцию, мы с Тимуром договорились пойти вместе, потому что все остальные решили бессовестно хильнуть. Правда, времени было еще много, так что мы заскочили проведать больного.

Увидев меня, Макс радостно приподнял до этого грустно висевшие уши. Левое уже хорошо стояло, но все еще было подклеено. Молодые люди пожали друг другу руки.

— Ну, ты выздоравливай скорей, — неловко улыбнулся Тима, — я, короче, в коридоре подожду и заодно на стреме постою, ага?

Я только фыркнула. Все-то он понимает…

Стоило мне только присесть, химер свернулся вокруг меня калачиком и положил голову мне на бедра.

— Я хочу домой, — проворчал он, обнимая меня одной рукой и проводя ладонью другой по моему бедру, — к тебе.

— А что врач говорит? — я ласково перебирала его волосы, прикрывая глаза, когда горячая рука с нажимом гладящим движением скользила вверх.

— Завтра вечером, — вздохнул брюнет.

— Ну вот, не так уж и долго осталось, правда? — улыбнувшись, я судорожно вздохнула, когда его ладонь сместилась на мою поясницу.

— Я хочу тебя, — прошептал парень, приподнимаясь на локте.

Вместо ответа я лишь обвила руками его шею, отвечая на жадный поцелуй.

Нас прервал какой-то противный писк. Я отстранилась, оглядываясь, а раздраженно выдохнувший химер продемонстрировал узкий резиновый браслет на левом запястье.

— Нельзя поднимать пульс выше девяноста пяти, — буркнул он, снова укладываясь ко мне на колени, — ты сейчас уйдешь?

— Да, — запустив пальцы в густые волосы, я ласково почесала его за правым ухом, — нам с Тимуром надо на конференцию.

— Надолго? — напрягся Макс.

Ах, да, дедушкины конференции наверняка длились неделями, и химер тосковал по нему. Не любитель он быть один долго, это я уже заметила, хотя иногда уединения ему явно хочется.

— На пару часов всего, я никуда не уезжаю, — моя догадка подтвердилась, Максим сразу расслабился.

Спохватившись, я посмотрела на время. Остался час до начала, а нам еще надо добраться и зарегистрироваться. Макс кивнул в ответ на прощание и улегся лицом к стене. Так жалко его оставлять одного, но что поделать. Завтра ведь уже выпишут.

Конференция была на редкость скучной — история Ковена и взаимодействий с людьми. Доклады в сфере, где нельзя уже найти ничего нового, потому что все тщательно веками документировалось, повторяли друг друга и не несли никаких знаний. Кроме повторения, разумеется. Были только мы с Тимуром со всего потока, так что преподаватель по общей у нас теории магических исследований расщедрился — записал наши фамилии и пообещал автомат. При нем мы сдержанно кивали, благодарили, даже сказали что-то об очень информативных докладах. Но, стоило только выйти из здания, с радостными воплями бросились обниматься — сдать зачет по предмету, в котором шестьдесят билетов по три вопроса в каждом, у самого въедливого преподавателя в универе? Нереально с первого раза. Там в каждом вопросе список действий на целый лист, а перепутать порядок нельзя — сразу на пересдачу. И этот предмет обязателен, хотя во время исследований все, даже самые именитые маги, пользуются методическими материалами.

Было решено отметить, так что мы отправились в Макдоналдс. Попутно написали своим группам, что они лохи, я поделилась радостью с Максом. Парень поздравил меня, пожелал приятного вечера и спокойной ночи. Боже, это ревность? Я так и спросила. В ответ мне сказали, что уверены — между мной и Тимуром уже ничего нет, хотя явно раньше было. И да, немного ревности, а еще инъекция снотворного и привет от Димы, так что спокойной ночи и приятного вечера.

— Засранец, — улыбнулась я, переходя в беседу группы, где все дружно сокрушались, что надо было пойти.

— Ревнует? — усмехнулся Тима, задрав голову и выбирая себе бургер. — Ты что будешь?

— То же, что и ты, мне все равно, — я полезла в рюкзак за кошельком, но парень цокнул языком и погрозил мне пальцем. Никогда не разрешает за себя платить, джентльмен доморощенный, — немного ревнует.

— Он в курсе, что у меня девушка есть? — уже подходила наша очередь заказывать.

— Думаю, его это не особенно волнует, — фыркнув, я поправила рюкзак, — я тогда пойду место поищу пока.

Мы отлично посидели, вдоволь насладившись запоздалыми сожалениями и завистью одногруппников, поболтали и подурачились. Тимур проводил меня до дома, отказался от чая и потопал на остановку.

А я впервые за долгое время вошла в темный пустой дом, где никто не ждет, и стало тоскливо. Наверное, так себя ощущал Максим, когда дедушка уезжал по делам и не брал его с собой. Взяв кофе и пару яблок, я поднялась в кабинет. Вяло сделала задания и взялась за очередной дневник — давно я их не читала.

О моем рождении было написано немного — дедушка только сухо отметил, что его внучку назвали Яна и, к счастью, его непутевой дочери хватило ума оставить и себе, и мне фамилию именитого предка. Папу это не напрягало, он даже считал, что дедушкина фамилия может открыть передо мной те двери в жизни, которые его собственная никогда не откроет.

Но буквально через полгода тон записей изменился. Сыновья обращались к нему, только когда что-то было нужно, дочь, которая всегда была к нему ближе, потому что они не брали ее в свои игры, мириться не хотела. Он с горечью писал, что и сам бы с собой не помирился после тех слов, что наговорил, хотя видел, что парень у нее толковый и любящий. Дедушке стало одиноко. Внуков он видел редко, мало, а хотелось. Единственная внучка и вовсе росла, не зная, как выглядит дед. Он жалел о своих поступках и словах по отношению к детям, скорбел по жене, ушедшей из жизни еще до моего рождения, и умирал от одиночества. И тогда ему в голову пришла идея сделать себе химеру. У каждого второго мага она есть — ритуал создания двойных несложен, хоть и затратен. Но дедушка же не каждый второй.

Первый эксперимент окончился неудачей — человек-волк-кот прожил два дня и умер по непонятной причине. Тогда дедушка снова отправился в детскую больницу. Для химер законодательно разрешено использовать малышей, чью жизнь медицина не может спасти, с разрешения родителей. Он обещал себе, что это будет вторая и последняя попытка, несчастного тупого двойного он создавать не будет.

И там он нашел Максима. Годовалого мальчика с детским церебральным параличом, пороком сердца, раком крови, кистой головного мозга и хроническим гайморитом. “Неясно, как этот сгусток болезней дожил до года, но он радостно смеялся, когда я взял его на руки, потому что этого давно никто не делал” — и мне пришлось утирать слезы. Дедушке хотелось заботиться о ком-то, кого-то любить и получать в ответ те же чувства, раз уж семья от него отвернулась или была им по ошибке отвергнута. Весьма красивый, очень интересный мужчина, он мог бы жениться второй раз, но даже, кажется, и не думал об этом. На столе все еще стоит черно-белая фотография моей бабушки в молодости.

Казалось, второй эксперимент тоже окончится неудачей. Ритуал избавил мальчика от всех болезней, но он был настолько слаб, что вряд ли бы протянул и день. А потом вдруг окреп, за неделю научился неплохо ходить, активно повторял слова за хозяином и радовался жизни. Слова дедушки пропитаны такой нежностью. Он даже писал, что хотел бы показать мне этого маленького проказника, мы бы явно подружились. В четыре года Макс уже умел читать про себя, в дневник был вложен листок с его корявенькими упражнениями в чистописании. Образование он получал мощное, иначе не скажешь. К десяти годам блестяще выполнил экзаменационные задания для девятого класса по русскому, математике, литературе и биологии, чуть хуже — по физике и химии. Гуманитарий. Дальше ему было позволено самому выбрать направление, в котором развиваться. С пятнадцати лет, как гордо писал дедушка, он занимается переводами с английского и немецкого “по Интернету”, неплохо этим зарабатывает и покупает себе все, что хочет.

Это все прекрасно, но где я? Лето пять лет назад, где оно? Отложив дневник, я встала и подошла к полке. Вот тонкая книжица в твердой кожаной обложке, листов на сто, не больше. Как-то она не вписывается в общество трехсотлистовых томов дневников. Да. Она обо мне.

Вернувшись в кресло, я взяла яблоко и осторожно раскрыла тетрадь. Первая запись — через полгода после моего рождения. Вклеена цветная фотография, где я сижу, счастливо улыбаюсь беззубым ртом и трясу смазавшейся погремушкой. Такая у нас тоже есть — это первый раз, когда я сидела самостоятельно. От написанного под фото слезы навернулись на глаза: “Этот Человек прислал мне фото почтой. Просил не говорить дочери. Моя внученька научилась сидеть!”. И дальше в таком же духе. Папа присылал ему фотографии, не всегда именно ключевых моментов. Это была их маленькая тайна от мамы. А дед, кажется, очень меня любил. Много фотографий из детства, первое первое сентября, первый последний звонок, первая научная конференция и мой доклад об экологии области. Весна, мне только исполнилось шестнадцать: “У Яны мой дар! Она маг огня! Человек сказал, что от глотка яблочного сока она полыхнула так, что едва не спалила кухню! Единственная из моих потомков!”. Ясненько, а мама-то гадала, откуда он узнал… Про то лето было написано очень много. Дедушка умилялся тому, как я похожа на свою маму, которая, в свою очередь, похожа на свою. Радовался, что характером я в мать — немного дерзкая, “пробивная”, любознательная. Была там и запись о том, что он переписал свое завещание, оставив все мне, потому что я его “любимая внучка и наследница дара”. Он смеялся над смущением впечатлительного химера, ныкающегося от меня во всех углах, радовался тому, что мне все интересно, что магия легко мне подчинилась, что мой катализатор — не слишком редкий продукт. Я даже пожалела о том, что слушала маму и не приходила к нему в гости — дед тосковал. Дальше нашлись фотографии в форме с первого сентября в универе, копия списка зачисленных, где моя фамилия была обведена красным и много раз подчеркнуты мои немаленькие баллы за школьные экзамены. Он гордился мной, моей успеваемостью, спрашивал у моих преподавателей, легко ли мне дается учеба. Он любил меня, а я всегда была уверена, что девчонки для него не авторитет. Мама за своей смертной обидой не видела, что он тянулся к ней и ко мне. Но я не буду ей рассказывать об этом. Во-первых, папа получит по ушам. Во-вторых, она будет раскаиваться и винить себя, а так она относительно спокойно восприняла известие о смерти отца. Как же жаль, упущено столько времени…

Вернув дневники на место, я отправилась спать. Уже почти три, а мне ко второй.

Естественно, я не выспалась. Вторую ночь подряд. Кошмар какой, надо сразу, как Макс придет из клиники, лечь с ним спать! Просто спать.

Я его не дождалась. Вняла слипающимся глазам и легла подремать.

Разбудило меня осторожное шебуршение рядом. Я прижалась покрепче к обнимающему меня химеру, заработав мягкий поцелуй в лоб, и спокойно заснула в его объятиях. Чувствую себя принцессой…

========== Часть 11 ==========

Утром тридцать первого декабря я проснулась, как обычно, в теплых объятиях тихо сопящего химера. Новогоднее настроение владело мной уже неделю, и его не омрачала даже начинающаяся с десятого января сессия. Потому что я первый раз буду встречать год с тем, кого люблю. И это, в самом деле, такое волнительное чувство… Мы сходим купим все нужные продукты, потом Максим останется готовить, а я пойду поздравлю родителей. Дом мы уже украсили на выходных, он светился весь, как игрушка. Такое ощущение, что у меня уже своя семья, потому что родители вообще не противились моему желанию первый раз в жизни отпраздновать не с ними. И Макс хитро щурится последние несколько дней — явно что-то приготовил. Я тоже заказала для него подарок, символичный такой. Интересно вот только, понравится ли ему. Наверное, да.

Глубоко вздохнув, брюнет сморщился, открыл глаза и мягко мне улыбнулся. Такой красивый, особенно улыбка шикарная…

— Доброе утро, — мурлыкнула я, прижимаясь поближе.

Вместо ответа он поцеловал меня, ласково оглаживая теплой шершавой ладонью плечо и шею. Все такой же нежный, все так же ластится и, кажется, совсем не собирается меняться. Лучший на свете.

Правда, долго валяться не вышло — Макс сел, сладко потянулся и потащился в ванную. Провожая взглядом идеально прекрасную задницу, обтянутую темными боксерами, я в который раз пообещала себе сфоткать его рельефную спину, обязательно вместе с этими умилительными ямочками на пояснице, и поставить себе на рабочий стол телефона, забив на все приличия. Потому что ну просто невозможное зрелище… Несмотря на чешую.

Пару минут, лениво ворочаясь, я решала, чего хочу больше — поваляться или в душ с химером. Душ победил, и я даже выпуталась из одеяла, но Максим уже вернулся с влажными волосами и даже одетый. Разочарованно застонав, я плюхнулась обратно на подушку. Усмехнувшись, ворчун взял меня на ручки и отнес в ванную, чмокнул в нос. Но не остался, с этим пришлось смириться.

На улице приходилось соблюдать приличия — оба сунули руки в карманы и даже молчали. Я, как и всегда, накинула форменную куртку, чтобы люди держали дистанцию и не были наглыми. В тупике ребятня собрала снег с дворов и сделала горку, но даже утоптанный снег плохо скользил. Щелкнув пальцами, я растопила верхние пару сантиметров горки и тут же заморозила. Стоявший посередине расстроенный пацан тут же шлепнулся на зад и легко съехал вниз. Отвернувшись от радующихся детей, я улыбнулась и вдруг земля ушла у меня из-под ног. Пребольно ударившись копчиком об утрамбованный скользкий снег, я захныкала.

Помогая мне вставать, Макс старательно прятал улыбку за затянутой в перчатку ладонью, за что немедленно получил снежок в грудь. Это явно было объявлением войны, так что уже через минуту детвора азартно болела и вопила, а мы швырялись снегом. Мне не хватило маневренности, и более длинноногий химер свалил меня в глубокий снег. Боже, ну такой красивый, довольный, чуть раскрасневшийся, со снежинками в волосах…

Пользуясь тем, что мы в сугробе, и нас не видно, я чуть приподняла голову, намереваясь хотя бы в щеку его поцеловать. Но он мягко, нежно прихватил губами мою нижнюю губу, поцеловал в подбородок, потерся носом о скулу.

— Я люблю тебя, — шепнула я.

Улыбнувшись, Макс с трудом поднялся на ноги, утопая в снегу, помог подняться мне. Отряхнув друг друга, мы все же пошли дальше. Я высушила его джинсы и перчатки, заодно и согрела, отчего и без моих стараний горячий парень только фыркнул.

В магазине он складывал в тележку все нужное по списку, а я — то, что хотелось. Преимущественно всякие вкусности. Пока брюнет выбирал сыр, я отошла к йогуртам.

— Какая прелесть! — вдруг воскликнули у меня за спиной. Обернувшись, я узрела пятящегося от какого-то мужчины Макса. — Где твой хозяин?

— Здесь, — я подошла к рефлекторно прижавшему уже однажды постадавшие уши химеру, — в чем дело?

— О, здравствуйте! — перевозбужденный блондин ухватил меня за руку и изобразил рукопожатие. — Я еще никогда не видел таких… Таких двойных!

— Максим тройной, — холодно поправила я, понимая, что, скорее всего, его сейчас попытаются у меня купить.

— Так даже лучше! — взмахнул руками мужчина. — Я фотограф журнала моды для химер, слышали о таком? — я медленно кивнула. Чуть ли не единственный такой журнал в мире, выпускается на многих языках. И покупают его обычно любители подрочить на нестандартных. — Я хочу пригласить вашего… Максима, да, хотя бы на одну съемку, — фыркнув, химер отвернулся обратно к сыру, — мы все покажем и расскажем, как надо делать, прошу вас, только одно воскресенье!

— Макс? — не поворачиваясь, парень пожал плечами. Ну, раз ему все равно… Откуда мне знать, может, он еще карьеру фотомодели может сделать. — Ладно, один раз можно попробовать.

— Спасибо, спасибо! — снова ухватив мою кисть, фотограф потряс ее и записал мой номер. — Как удачно я приехал в гости!

— Это женское дело, — поморщился Максим, когда обрадованный блондин унесся в другой ряд.

— Да ладно тебе, ты же всегда отлично получаешься на фотках, — я легонько пихнула его локтем в бок, — может, тебе еще понравится. Будут половина девочек-подростков от тебя пищать.

Недовольно дернув ухом, Макс искоса зыркнул на меня, довольно сурово, но ничего не сказал. Ну и пусть, один раз надо. Он красивый, фотогеничный, шикарный парень! Вдруг ему понравится? Если так, я заведу ему аккаунт в Инсте и буду наслаждаться восхищением других, зная, что это ворчливое совершенство принадлежит только мне. То-о-олько мне-е-е…

Когда я пришла домой от родителей, на весь холл вкусно пахло бисквитом. Ох и обожрусь же я… Если не сегодня ночью, так завтра днем точно. Он обещал много всего моего самого любимого приготовить, в том числе и сырных булочек.

Мне родичи подарили очаровательный золотой браслетик с желто-зелеными камушками. Не знаю, как называются они, но, судя по хитрой улыбке мамы и подмигиванию папы, они в курсе, как мне дорог обладатель почти таких же по цвету глаз. Вот и хорошо. Они единственные, чье мнение в этом вопросе меня волновало.

Передав поздравления и небольшую коробочку от родителей Максиму, я спросила, чем могу помочь. Он попросил только вскипятить воду в кастрюле с добрыми двумя десятками яиц.

— Они точно в курсе, — вздохнул за спиной химер, пока я искала в холодильнике свои вкусности.

Ему подарили браслет с такими же камнями, только более грубого плетения.

— Они в курсе и одобряют, — подчеркнула я, застегивая украшение на его правом запястье, чтобы не мешалось, — и это очень важно.

Усмехнувшись, брюнет поцеловал меня, усадил на стол, прижался так, что перехватило дыхание.

— Я люблю тебя, моя маленькая принцесса, — пробормотал он мне в шею, целуя и несдержанно покусывая кожу.

Ответить мне не дал чертовски горячий поцелуй. И я знала, что он меня сейчас заведет и вернется к готовке, но все равно поддалась, запуская руки под его футболку. Потому что разве можно его оттолкнуть?

В девять уже была готова первая часть ужина — мы собирались проводить старый год, а ближе к полуночи заново накрыть стол. Это же я, вечно голодный маг огня, мне надо много-много еды. Особенно такой вкусной!

Оставив химера перетаскивать оставшиеся блюда с кухонного стола на столик в гостиной, я пошла открывать. Кого еще принесло за три часа до Нового года.

— Ура-а! — толпа моих одногруппников и даже просто однокурсников стояла прямо за входной дверью.

— Что за дела? — возмутилась я, скрестив руки на груди.

Они же, получается, либо замок на воротах сломали, либо перелезли через них! А нет, есть пара магов земли, значит, просто открыли. И все равно это свинство!

— Мы пришли! — объявили мне.

— И? — приподняв бровь, я не спешила посторониться и впустить незваных гостей, среди которых даже друзей моих было немного, в холл.

— Ну так Новый год же!

— И что? — раздраженно хмыкнула я.

— Мы у тебя отмечать будем!

— Еще чего! — разозлилась я. — Охренели, что ли? А ну валите из моего двора!

— Ну так у тебя же дом целый!

— Я вам удивляюсь! — всплеснув руками, я старалась думать о том, что поджог — это нанесение тяжких телесных, как минимум. — Если я живу в своем доме, я обязана праздновать с оравой нажравшихся придурков, которых не приглашала? Валите давайте!

— Что за кипеш, а меня не позвали? — вынырнул из толпы Тимур. — Я думал, ты будешь с парнем своим отмечать.

— Так и есть, — прошипела я, — а эти люди почему-то решили, что я их жду. Заходи, мы как раз собирались год провожать.

— А ему можно?! — на разные голоса возмутились пришельцы.

— Во-первых, он мой друг! — в тон ответила я.

— Во-вторых, я на минутку! — поддакнул Тима. — Заскочил только поздравить, потому что тоже со своей буду отмечать.

Как результат, мы захлопнули дверь прямо под носом наглецов, и я очень жалела, что не могу приказать дому выгнать их нахрен. Может, сами свалят.

Обменявшись поздравлениями, мы втроем выпили по бокалу шампанского, и Тимур испарился.

Что я могу сказать насчет “как год встретишь, так его и проведешь”? Нас с Максом ждет целый год нежного, жаркого и не слишком удобного секса на диване.

========== Часть 12 ==========

Я вздрогнула, когда на клавиатуру ноутбука передо мной положили «Молочный ломтик». Но положила его знакомая жилистая рука с памятным браслетом на запястье, так что я встала и потянулась за обнимашками.

— Как все прошло? — спросила я после приветственного поцелуя, с удовольствием прижимаясь к теплому телу. Макс пожал плечами, как и всегда. — Спасибо, кстати, за источники.

Что-то буркнув, химер пошел, видимо, переодеваться. Это только третья его съемка для журнала, а ему все еще пофиг. Не пофиг только читателям, которые, несмотря на попытку сохранить конфиденциальность, завалили меня предложениями купить его после первого же выпуска, и его подписчикам на аккаунте в Инстаграме, который я все же создала. Скоро мне на почту должны прийти все фотографии с сессии и одна, которая и будет в журнале. Прошлые две заняли развороты и привели меня в восторг. Сегодня Максима, вроде, как манекен для джинсов использовали.

Да, так и есть, письмо уже давно пришло. И, кажется, я умру… Джинсы, да… Фотография в полный рост со спины в полной мере демонстрировала стройные ноги парня, подчеркнутые чуть свободноватыми темными брюками. Рубашку белую он держал в опущенной левой руке, а правой касался собственной шеи, высоко подняв локоть. И эти мышцы, пусть даже и под чешуей, эти ямочки на пояснице…

— Я просто поправлял ошейник, — проворчал брюнет, садясь на пол у моих ног.

Сохранив файл с дипломом, я соскользнула с кресла, оседлав его бедра.

— Обалденная фотка, — признала я, вжимаясь лбом в крепкое плечо, — и я соскучилась.

— И не обедала, — недовольные нотки в низком голосе заставили меня улыбнуться.

— Заработалась, — он фыркнул, но промолчал.

Мы сидели и обнимались. Полгода прошло с момента моего вступления в наследование, около пяти месяцев мы вместе. А он все такой же нежный. Носит меня на ручках. Подставляет уши. Следит, чтобы я вовремя кушала, готовит мое любимое. Любит меня.

Горы перерытых страниц в Интернете, смущенный моим вопросом до румянца химеролог, консультация у юриста — цена уверенности в том, что брак с тройной химерой возможен. Генетически он все еще человек, все его детские болезни из генома вытравлены процессом превращения в химеру, так что… Может быть, я и тороплю события. К черту всех и вся.

— Давай поженимся, — тихо предложила я, неожиданно для самой себя застеснявшись и спрятав лицо у него на груди.

Макс вдруг встал со мной на руках, широкими решительными шагами прошел в спальню. Небрежно опустив меня на кровать, он серьезно и строго посмотрел мне в глаза. Я сидела, плохо понимая, что происходит, а он стоял, наклонившись, упираясь ладонями и одним коленом в матрас.

— Ты понимаешь, что будут о тебе думать? — холодно спросил брюнет, хмурясь. Я кивнула, стараясь гнать от себя мысли о том, что не видела его таким уже несколько месяцев. — Я все боялся тебя принуждать, — как-то поник химер, потянулся к своей тумбочке у кровати, — но, раз ты говоришь, что все осознаешь… — вручив мне маленькую бархатную коробочку, он усмехнулся: — Давай поженимся.

В коробочке были два кольца. То, что поменьше, было сплетено, как косичка, из разных видов золота. Большее же было просто золотым.

Правда, вечером нам пришлось перетряхивать постель, потому что в результате бурного изъявления чувств кольца потерялись.

Мы поженились тихо, мирно, без шумихи. Были только мои родители, Дима и Тимур в качестве свидетелей. У женщины, которая нас регистрировала, сначала пропал дар речи, потом она просто немного заикалась и держалась за сердце. Меня это не особенно волновало.

Меня вообще ничего не волнует, пока эти змеиные глаза смотрят на меня с таким обожанием.