Клетка (СИ) [Alice Greenhouse] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Фобос не знал, сколько уже прошло времени с момента его заточения в клетку, какое сейчас время суток, какой сейчас год или сезон. Он ничего не знал, и спросить было не у кого. Рядом с ним не было никого: ни стражей, ни караульных, ни бешеных псов ее Величества. Фобос лишь знал, нет, чувствовал, что находится здесь чудовищно долго. Огромная комната, висящая в воздухе клетка, где прутьями решетки стали светящиеся белым светом лучи, обжигающие кожу, если к ним подойти слишком близко, поджигающие волосы и одежду. Ни шанса на побег или имитацию самоубийства.

Полнейшая изоляция над пропастью в волшебной клетке пять на пять.

Должно быть, королева посчитала, что одиночество сведет его с ума рано или поздно, но Фобос не собирался делать ей такое одолжение. Может быть, слишком сильно он еще хотел пожить, а может быть, разум его уже не был здоров. Что есть величие, если слабая девчонка смогла заключить тебя в клетку?

Просто иллюзия, навеянная больным разумом.

Но Фобос учится на своих ошибках. И он будет готов ухватиться за любой шанс выбраться, а Элион, Фобос был уверен, даст ему такой шанс. Безумного тирана легко держать в камере, а вот родного брата с лишь заострившимся от отчаяния умом и здравыми рассуждениями — почти доставляет боль нежной Элион.

Элион страдает. И Элион придет к нему, и тогда Фобос будет готов.

Что есть власть, когда за одну секунду можно потерять сразу всё и даже больше?

Лишь прах, развеваемый ветром над пропастью. Фобос это понял слишком поздно, когда в одну секунду потерял не только трон и корону, до которой было подать рукой, но и свободу, которую не ценил. Элион пока не знает этой истины, поэтому обвести ее вокруг пальца будет даже слишком просто.

Фобос смакует эти мысли, когда коротает долгие минуты, перетекающие в часы, недели, месяцы… Он не ощущает времени в этой чертовой камере, блокирующей любое магическое вмешательство и остановившее в нем почти все жизненные процессы. Он не чувствует себя живым, он будто лишился своего тела, стал бесплотным. Ему не нужна вода или еда, он может вообще не смыкать глаз (поэтому в камере нет никакой кровати, лишь голый пол), ему не бывает тепло или холодно, и он почти так же сильно ненавидит эту закладывающую уши тишину, как маленькую девчонку, поломавшую все его планы.

Когда слышится скрип железных дверей и раздаются шаги, Фобос на несколько секунд теряет контроль и чуть не срывается к опасной решетке. Не так давно ему начало казаться, что он просто оглох, так сильно давила со всех сторон эта тишина. Однако, слух его даже обострился, потому что двери, скрип которых он услышал, отдалены от его клетки на немыслимое расстояние. Его ненавидели и боялись до дрожи в коленках, так что это расстояние даже ему слегка льстило.

Фобос еще не видит Элион, но уже знает, что из коридора в одиночестве выйдет именно его сестра. Он научился узнавать ее по шагам. Она не боится его в отличие от других, но идет она все также неуверенно и робко, будто боится, что ее прогонят. Фобос монументальным усилием заставляет себя сидеть с прямой спиной и прикрытыми глазами. Если Элион считает, что у нее получилось его сломать, то ее ждет большое разочарование.

— Здравствуй, — голос Элион не дрожит и не меняет интонаций, когда тяжелое эхо со всех сторон приветствует свою королеву. — Фобос?

Он лениво открывает глаза, и ему снова приходится прикладывать усилия, чтобы не выказать ей своего удивления. Элион вытянулась в длину, как это делают невзрачные ростки ясеня по весне, взлетая вверх, ближе к небесам. Простое голубое платье, длинное, но не слишком праздничное, светлые волосы заточены в высокую прическу, которая делает ее еще взрослее, чем есть на самом деле. А может быть, прошло так много времени? Он отгоняет эти мысли прочь, он не станет ее об этом спрашивать.

— Как ты? — спрашивает она, будто ей действительно интересно, будто ему есть, что рассказать. Нет, она не издевается, Элион не такая. В этом вся Элион.

Фобос не позволял себе разговаривать сам с собой, не кричал, когда очень хотелось сорваться. Только так можно было сохранять самоконтроль, повторяя, как мантру, что у него все в порядке. Теперь он об этом почти жалел, понятия не имея, как сейчас будет звучать его голос. Может быть, он захрипит или сорвется на визг? Или голосовые связки уже атрофировались (такое ведь бывает?), и он не произнесет ни звука?

Элион терпеливо ждет и рассматривает его очень скрупулезно, видимо, надеясь найти признаки его изменения, и Фобос решается.

— Соскучилась? — голос слегка осипший, но это не критично, и Фобос усмехается со всем презрением, на которое способен.

— Не смогла, — спокойно отвечает Элион, и он даже несколько удивлен, какая усталость и разочарование плещется у нее в глазах. — Не успела.

Королева. Настоящая королева. От этого становится тошно, и это первое человеческое чувство, которое ощущает Фобос за долгое-долгое время, после безграничной ненависти, в которой он буквально купается дни напролёт.

— Ты знаешь, зачем я пришла? — спрашивает Элион, останавливаясь от горящих столбов решетки в соблазнительной для Фобоса близости.

Стоит протянуть руки и вот, она уже безраздельно в его власти. Стоит слегка потянуть ее на себя через щели решетки, и на ее лице останется вечное напоминание о Фобосе. Не будет больше этого равнодушного взгляда, не будет острых скул и высокомерно сомкнутых пухлых губ. Не будет больше красоты, только лишь ожог, пересекающий ее лицо по диагонали. Она будто бы сознательно рискует, проверяя, насколько Фобос готов зайти в своей ненависти, и Фобос не шевелится, наслаждаясь призрачным ощущением своей власти над ней.

— Ты оказалась никчемной королевой и пришла вручить корону тому, кто ее по-настоящему заслуживает? — едко усмехается Фобос, подыскивая то, что заставит Элион выйти из себя. — Не уверен, что готов восстанавливать после тебя убитую напрочь империю. Ты же уже камня на камне от нее не оставила, так ведь, Элион?

Она лишь усмехается, кажется, сестренка поверила в себя. Наконец-то.

— Ты не меняешься.

«А вот ты — очень изменилась», — почему-то думает Фобос с довольным удовлетворением. Смотреть краснеющую и дрожащую девочку-подростка и видеть в ней наследие Эсканоров — было до боли неправильно. Иметь дело с достойным противником всегда приятнее, чем одним движением раздавить какое-нибудь ничтожество.

Она молчит, будто раздумывая о чем-то, а затем делает еще один шаг к его клетке. Фобос опасно сузил глаза и плотно поджимает губы. Это уже даже не забавно. Играя с огнем, можно больно обжечься, милая Элион.

— Я больше не приду, — вдруг говорит она, и Фобос впервые не может понять: правда это или ложь. — Подумала, что ты должен знать.

— Ты наконец-то оставляешь Меридиан в покое и уползаешь в дыру, где выросла? — снова пытается задеть ее слабые стороны Фобос. — Если нет, то я разочарован.

Ее лицо на долю секунды меняется, но Фобос видит это и упивается этим. Она сильная, но что есть сила, когда всегда найдется сила иного рода, которая уложит тебя на лопатки и будет наслаждаться твоей беспомощностью, играя с тобой, как кошка с мышью?

Все это — только временное преимущество, готовое тебя оставить в любой момент, когда твое внимание ослабнет. Фобос улыбается теперь слегка снисходительно. Совсем скоро он посадит ее в эту самую клетку и будет стоять по другую сторону. Как быстро, Элион, ты станешь умолять о свободе? Как долго нужно будет ждать, чтобы безумие поселилось в твоих наивных глазах?

— Завтра я стану королевой по-настоящему, — говорит она и не выдерживает. Опускает глаза.

— Боже, Элион, — смешок вырывается у Фобоса из груди, а он и забыл, что бывает так приятно смеяться. — А что ты делала все это время? Носила корону из латуни и управляла игрушечным королевством? Неудивительно, что…

— По-настоящему, — она гордо подняла голову и сверкнула глазами, как никогда прежде. — Завтра я выхожу замуж. Это последний раз, когда ты меня видишь.

Фобос молчит и переваривает полученную информацию. Сколько же времени прошло с начала его заточения? Видимо, достаточно, чтобы Элион нашла себе подходящего кандидата. Фобосу почти жалко избранника Элион. Короли в Меридиане — лишь приложение к королевам, Фобос хотел это исправить, но не успел.

— Ты уже готова оказаться выброшенной, когда твой возлюбленный доберется до твоей короны? — ядовито усмехается Фобос, понимая, что нашел самую уязвимую точку. — Наверное, ты веришь, что у вас большая и чистая любовь, что он будет с тобой всегда…

— Замолчи, — дрогнувшим голосом перебивает его Элион с распахнутыми глазами. — Замолчи, Фобос!

— Ты ведь пришла услышать именно правду? — понижает голос Фобос, зная, что сейчас Элион его слышит, что она напрягает слух, чтобы уловить каждое его слово.

Он наслаждается этим, вкладывая в свои слова все больше яда. Отравить, уничтожить ее — вот чего, он желает даже сильнее, чем получить корону.

— Никто не скажет тебе этого кроме меня, поэтому ты пришла. Правда заключается в том, что полюбить тебя невозможно, ты — чудовище, урод, — Фобос смотрит, как меняется ее лицо, как она отшатывается от клетки, в которой он находится, и улыбка не сходит с его лица.

Она ведь и сама так думает. Фобос заставил ее в это поверить, посеяв в ее душе семена сомнения, которые давали сейчас щедрые плоды. Я — твой брат, Элион, и я знаю, что ты — ничтожество, кем бы ни притворялась сейчас. Ты не способна править, ты — не королева. У тебя же не получится, Элион. Ты всё поломаешь…

Она отворачивается и почти бежит прочь к коридору, туда, в темноту, где взгляд пронзительных зеленых глаз ее не достанет, где за железной дверью она перестанет слышать его жестокий властный голос.

Только вот это не поможет, его голос уже у нее в голове. Он напоминает о себе каждый раз, когда ей нужно принять решение. От него не спрятаться, не укрыться. Фобос сросся с ней корнями, окружил коконом из ненависти к самой себе. И она не верит, уже никому не может поверить, что может быть кому-то нужна. Она смеется, когда слышит слова о любви, заставляет себя соглашаться, когда не совсем уверена. Ведь, невозможно жить и никому не открываться. Но в голове всегда есть это «а что, если Фобос прав?», и это разрывает ее на куски.

— Единственное, зачем с тобой можно быть, — это власть, — кричит Фобос ей в спину и разражается злым смехом. — Ты никому никогда не будешь нужна!

Она исчезает в коридоре, Фобос слышит ее быстрые шаги и скрип тяжелых дверей, слышит, как опускаются засовы, но он продолжает смеяться. Смех душит его, заполняет его изнутри, вырывается с мясом и внутренностями, ему почти больно от распирающего чувства в груди.

Она больше не придет.

Огненные решетки манят к себе, и он делает судорожное движение, которое не успевает остановить той частью разума, которая оставалась все еще ясной. Он впивается ладонями в прутья, и его руки обжигает адская боль. Она проходит через него молнией, электрическим разрядом, и его отшвыривает невидимая сила. Кажется, потом он кричал. Фобос этого не слышал, но голосовые связки болят, как будто их порезали лезвием, в горле першит. Он не уверен, что ему было когда-то так больно, но он продолжает смеяться. Наверное, так и сходят с ума.

Фобос лежит на полу, кажется, что ладони продолжают гореть. Интересно, Элион сразу бы потеряла сознание или, как Фобос, пропустила эту боль через себя?

Она ушла, а он останется здесь. Навечно? Нет, нужно было обезобразить ее, когда она стояла так близко. Нужно было оставить след на ее лице. Он ее отпустил так легко… Опять проявление слабости?

Впрочем, неважно.

Я ведь никогда не исчезну, я всегда буду с тобой, Элион.

========== Часть 2 ==========

Фобос не сомневался, что Элион сдержит данное слово, и он ее больше никогда не увидит. Хотя по-хорошему не увидит он больше никого в ближайшие пару лет, волновала его только Элион. Мысль о том, что у нее все будет сносно, в то время как он в этой клетке будет впадать в летаргию, жгла его изнутри.

Несправедливо.

Фобос подолгу смотрел на свои ожоги на руках, пытался (от нечего делать) исцелиться, но без особого успеха. Магия в клетке не работала, и Фобос бросал на ненавистные прутья озлобленные взгляды. Медитировать, кощунственно изображая Оракула из Кондракара, у него тоже не получалось. Девчонка стояла перед его глазами, и он мысленно повторял каждую ее фразу из их диалога. В конце концов, это последний его реальный собеседник до тех пор, пока он не сойдет здесь с ума. Фобос вывел из себя Элион, вместе с тем, и сам падая в пучину безумия.

Впрочем, в поисках плюсов, Фобос иронично заметил, что теперь у него есть универсальные часы.

— Темно бордовый, — пробормотал Фобос сам себе под нос, рассматривая ладони. — Раньше они были ярче? Сутки прошли?

Он стал говорить с собой, причем так много, что иногда закусывал губы, чтобы остановить поток слов. Он нёс, по большей части, чушь, что первой приходит в голову, ему было почти стыдно и почти наплевать. Элион будто сняла печать молчания с его губ.

Кроме того, он подолгу лежал на полу и размышлял о самом разном.

— Интересно, кто же ты, король Меридиана? — иногда едко ухмылялся Фобос, глядя в бесконечную темноту над собой. Потолка у клетки не было, и жестоким лучам не было конца во мгле, сгущающейся над Фобосом. Весьма любопытная магия, Фобос не знал, кто создал эту клетку, но был уверен, что Элион не принимала в этом участия. Фобос бы почувствовал, а здесь все было чужеродным, незнакомым.

В очередной раз, когда он проклинал клетку и сковавшие его чары, у него появилась идея. Даже не идея, а просто мысль о том, что расстояния между лучами разные: где-то уже, где-то шире. Фобос мгновенно отогнал от себя эту мысль, ссылаясь на начало бредовых припадков. Но мысль эта не покидала его, как он ни старался.

В конце концов, он опустился на колени перед решеткой и, выбрав место, где промежуток наиболее широк, осторожно высунул руку за пределы решетки. От двух соседних лучей его руку обдавало жаром, но в целом клетка никак не отреагировала на его действие. Тогда Фобос стал колдовать. Он постарался призвать в клетку камень. До этого всё шло, как нельзя лучше, поэтому, когда магия не сработала, Фобос был очень разочарован, хотя это было вполне ожидаемо.

Все бесполезно. Он просто зря тешит себя надеждами.

— Ну, давай, давай же, — шептал Фобос, стискивая зубы до скрипа, но камень оставался неподвижен. Разочарованный, он все так же осторожно вернул себе свою руку и откинулся на спину, возвращаясь к созерцанию беспросветной мглы вокруг него.

Тишина и темнота его окружали слишком долго. Если вот так долго пролежать с открытыми глазами, то можно представить, что он оглох и ослеп. Тишина обволакивает, а темнота проходит будто бы сквозь него. Он сам растворяется в ней, и его больше нет, он пропал.

Все кончено. Элион — королева, и Элион ему кое-что пообещала. А если королевы обещают, то сомневаться в них — просто гиблое дело.

Ах, если бы можно было заснуть и проснуться, когда какой-нибудь очередной идиот затеет мятеж и решит прибегнуть к помощи пленника, имени которого никто тогда уже не будет помнить… Тогда мир узнал бы, что такое настоящий страх. Фобос бы устроил настоящую бойню.

Губы сами собой расплываются в улыбке. Нет, он все-таки не исчез, он существует. Но если бы можно было договорится с госпожой Темнотой, чтобы та забрала его себе… На время.

Фобос тихо смеется над своими глупыми мыслями. В последнее время это происходит у него слишком часто, и нужно возвращать себе контроль. Он накрывает лицо руками и шипит от боли, потому что совсем забыл о ожогах на руках. Есть какая-то странность в этой боли. Одну руку жжет гораздо сильнее, чем вторую.

Фобос резко принимает вертикальное положение, когда немного наивная, но такая притягательная догадка поражает его сознание. Он обращается к свету и смотрит на свои руки. Это действительно так, ему не показалось! Одна рука почти зажила, вместо ожога там лишь корка, да шрам под ней. Та самая рука, которую он смог протянуть за пределы клетки. Фобос едва не хватается за прутья снова.

Его магия есть! Да, ее очень мало, но этого хватило, чтобы залечить ожог, а это уже неплохо. Возможно, он сумеет выработать сопротивляемость к глушителю чар, если будет тренироваться чаще? С улыбкой он протягивает и вторую руку за решетку, но от своего неожиданного открытия Фобос становится неосторожным и задевает луч. Руку он вытягивает довольно быстро, но та уже успела оттолкнуться к соседнему лучу и обратно. Три параллельных ожога красуются на его бледной руке, и Фобос взвывает от боли. Он может себе это позволить, он ведь совершенно один.

Что же. Значит нужно быть осторожнее. Второй раз рисковать он не решается и притягивает обожженную руку к груди. Даже эта неприятность не может согнать неясную улыбку с его лица.

У него по-прежнему есть шанс отсюда выбраться. Он растягивается на полу и проваливается в сон. Это не необходимость, скорее просто прихоть. Сон у Фобоса отделял одно событие от другого, позволял чувствовать себя живым. Кроме того, засыпая, он надеялся, что ему повезет. И иногда ему действительно везло, ему снились сны. Иногда они были яркими и наполненными цветом, иногда были сплошь отражением его жизни в клетке. Тогда, просыпаясь, он долго приходил в себя, не понимая, что было на самом деле, а что только приснилось.

Вот и сейчас, открывая глаза и слыша скрип дверей и тяжелые шаги, Фобос знал, что это сон. Он был уверен. Никто не может к нему прийти. А значит, разум играет с ним дурную шутку, безумие подкрадывается именно так, подсовывая в качестве реальности свои альтернативные версии. Это сон, галлюцинация, параноидальный бред.

Ведь Элион обещала…

Фобос осекся, по-прежнему слыша приближение шагов. Элион обещала ему не это.

Ты никогда меня больше не увидишь, Фобос.

А значит, кто угодно другой мог прийти навестить его. Любой гость — это шанс, это вероятный билет на свободу. Фобос попытался представить, что за человек появится перед ним. Стражник, которому велено отвести Фобоса на казнь? Что ж, забавно посмотреть, как у него это получится. Мятежник, желающий награды? Фобос признавал, что умел быть щедрым.

Или может быть… Сердце Фобоса забилось в радостном предвкушении. Может быть, это король, пожелавший расправится с недругом королевы лично? Фобосу это ближе всего. Хотя бы одним глазком посмотреть, что за человек завоевал прекрасную Элион? Достойный рыцарь или хитрый проныра? Впрочем, это все неважно, в любом случае, Фобосу будет приятно бросить под ноги сестре голову любого короля, кем бы он ни был.

Элион будет в ужасе, Элион будет сломлена. Фобос уже видел ее сквозь решетки своей клетки, но тогда она была с той стороны. Что ж, и последние станут первыми, милая Элион. Ты будешь превосходно смотреться и с другой стороны решетки.

Фобос вглядывался в темноту коридора, с нетерпением ожидая посетителей, по гулу шагов он понял, что их, как минимум, двое. Но когда шаги достигли максимальной громкости, в зал, где находилась клетка Фобоса, вышел лишь один человек. Огромный звероподобный вал из мышц, одетый по форме королевских гвардейцев, но с совершенно неуместным шлемом на голове, прикрывающим лицо. Фобос сузил глаза, вглядываясь в коридор, откуда вышел страж. Он мог поклясться, что людей было несколько, и легкий женский смех послужил тому подтверждением.

— Отойди к дальней стене, принц Фобос, — высокий, но все же мужской голос раздался из коридора, когда Фобос уже был готов сам обратиться к гостям.

— Невежливо начинать беседу с пожеланий, — хищно ухмыльнулся Фобос.

— Это приказ, а не пожелание, — сообщили ему из коридора, и Фобос мог поспорить, что сейчас незнакомец точно так же, как и он, хищно скалится.

— Я не стану… — насмешливо начал Фобос, но решетки вдруг задрожали и стали чудовищно быстро придвигаться к нему, не оставляя ему больше вообще никакого выбора.

Фобос покорно отступил к дальней стене так близко, что затылком чувствовал жар от прутьев-лучей. Он с интересом наблюдал одновременно за тьмой в коридоре, силясь хоть что-то разобрать, и за стражником, стоящем в паре метров от клетки. Только сейчас Фобос заметил, что в руках у него какое-то рваное покрывало из голубого сукна, накрытое какими-то холщовыми тряпками.

— Это подарок, — хмыкнул снова голос из коридора, будто читая мысли Фобоса.

— Не особо похоже на дары из-за моря, — равнодушно хмыкнул Фобос, заметно более спокойный, чем стражник перед ним, который то и дело оборачивался и бросал взгляды в коридор.

Как и прежде, его проигнорировали, а женский голос зашептал что-то очень неразборчиво. Фобос не сдержал победной улыбки, он не ошибся, в коридоре их все-таки было двое. В целом, все это представлялось Фобосу чрезвычайно интересным действом. За относительно небольшой промежуток времени у него побывало очень много посетителей, он многое узнал и почти придумал план по бегству из заточения. И если он все-таки, не сошел с ума, и эти люди — не плод его воображения, то Фобос уверен, что многое в его жизни скоро изменится.

Когда решетки вдруг упали, Фобос даже забыл, как дышать.

Вот она свобода, только сделай шаг.

А пока Фобос медлил, стражник судорожным движением вошел в клетку и положил, почти бросил свою ношу на пол, торопливо отскакивая на безопасное от Фобоса расстояние. Решетки снова зажглись, белым огнем окружая Фобоса. Стражник почти убегал обратно в коридор, а Фобос явно не понимал, что именно сейчас произошло. Очевиден был лишь тот факт, что клетку зачаровала именно та ведьма, что стояла сейчас в коридоре. Но вот какая ведьма обладала такой силой, способной сдерживать магию Фобоса?

Слыша, как скрипят засовы на входных дверях, Фобос шумно выдохнул. Что ж, знакомство с гостями вышло не особенно радушным, но теперь он был уверен, что это их не последняя встреча.

С нескрываемым любопытством Фобос опустился на пол рядом с бесформенной кучей тряпья, с трудом сдерживая удивленный возглас. Он уже понял, что мешковиной прикрыт такой же пленник, как и Фобос, но не позволял себе даже строить предположения. Просто он уже видел этот небесно-голубой цвет сукна, он помнил его слишком хорошо, потому что это было совсем недавно, но было слишком нереально, неправдоподобно и безумно. Фобос совершенно точно сошел с ума, теперь он это знал точно.

И даже, когда лицо Элион осветил свет от зачарованной решетки, даже, когда Элион открыла и подняла на него мутные глаза без проблесков сознания, когда шепотом назвала его по имени, Фобос все еще не мог поверить своим глазам.

Даже представить было трудно, что Элион теперь по эту сторону решетки.

========== Часть 3 ==========

Когда Элион наконец-то приходит в себя и видит Фобоса, она в отличие от брата не выглядит удивленной. Элион бросает на него всего один тоскливый взгляд, поворачивается к нему спиной и будто завороженная пялится на решетку. Нет, она по-прежнему не испытывает по отношению к нему никакого трепета, она боится услышать то, что причинит боль в очередной раз. Молчать в этой клетке можно бесконечно долго, но Фобос не выдерживает первым.

— Он мертв, надеюсь? — живой интерес так явно звучит в его голосе, но Фобос даже не пытается это скрыть.

Элион в клетке, и торжествующая улыбка не желает слезать с его лица. Большую радость он будет испытывать только тогда, когда сам будет вне этих стен. Теперь он был уверен, что очень скоро найдет способ выйти из клетки, а потом и до короны будет рукой подать. Вот бы узнать, что за ведьма создала клетку, и кто сейчас сидит в тронном зале на его месте… Но Элион упорно молчит, не желая делиться новостями.

— Я о твоем муже, — с готовностью поясняет Фобос, прекрасно понимая, что Элион так быстрее сорвется. — Он мертв? Пожалуй, тогда это будет приемлемым оправданием того, что ты здесь.

Элион поворачивает голову к Фобосу и безучастно смотрит на брата.

— Или он все-таки тебя предал? — въедливо продолжает рассуждать Фобос. — Как я там сказал?.. Единственное, зачем ты нужна, это твоя власть и происхождение? Неужели, старший брат снова оказался прав?

Элион молчит, выражение ее лица не меняется, и Фобос даже на секунду пугается, что она его не слышит.

— Я, конечно, предполагал, что это случится скоро, но, боже, Элион… — Фобос театрально разводит руками. — Я даже не успел соскучиться по тебе, сестренка… Скажи, ты вручила мое королевство хотя бы в достойные руки?

Она продолжает игнорировать его выпады, только смотрит теперь устало. Как же она его раздражала сейчас. Элион сама лишила себя единственной страховки, Фобос сидит в камере с ней, и помощи им ждать неоткуда.

Его тирания и деспотизм создали идеальное королевство. Его боялись практически все, ведь как с врагами, так и с союзниками он по необходимости расправлялся без размышлений. Добрая и наивная Элион потеряла контроль. Глупая девчонка даже удержаться на троне не смогла, потеряла сразу всё в один миг, а теперь сидит в камере и делает вид, что все идет по плану…

— Ты знаешь… Я даже немного рад. Ничего хорошего не могло случиться с Меридианом, пока в нем правила ты. Сейчас там хотя бы появился шанс, — равнодушие Элион распаляло его все сильнее, и он добавлял в слова еще больше желчи. — Ты ведь уже знаешь, что наша матушка Вейра объединила красные земли и положила конец междоусобице между вождями в первый месяц своего правления? Боже Элион, об этом даже простолюдины знают… Впрочем, неважно, я уже это сказал, и ты в курсе. Так, напомни, что сделала ты?

Теперь она смотрит немного насмешливо, уже ожидая подвоха.

— Элион, вторая этого имени, прозванная «Светом Меридиана». Положила конец Эре Эсканоров, подарила Меридиан достойному правителю рода… Кстати, Элион, а кто решился принять твой щедрый дар?

Элион только отворачивается от него, не проронив ни слова. Кажется, она до конца сама еще не понимает, что произошло, и как она все потеряла. Фобос ожидал ее слез, истерики, но глаза у Элион остаются пустыми и сухими.

Однако, Фобос не собирается сдаваться так легко. Сейчас она может отмалчиваться, но через какое-то время тишина начнет убивать ее изнутри. Элион — не Фобос, она не выдержит так долго в изоляции. У нее нет цели, и не за что больше держаться. Она не желает выбраться отсюда так отчаянно, как Фобос, поэтому она быстро сломается.

****

Она старается доказать, что в ней осталась воля и гордость, поэтому, наверное, по-прежнему молчит. Фобос ожидал, что она сдастся чуть быстрее. Впрочем, нет, так даже интереснее. Одиночество сделало его очень разговорчивым, словно он мог как-то компенсировать то время, прожитое в молчании.

— Элион, а много было гостей на свадьбе? — в который раз дразнит ее Фобос. — Ты успела насладиться семейной жизнью, или твой возлюбленный сразу огрел тебя по голове после того, как ты сказала «да»?

Задевая такие тонкие струны в ее душе, Фобос ждал, что она вот-вот сорвется. Но он будто говорил сам с собой, будто ее не было в клетке. Элион снова повернулась к нему спиной, демонстрируя, что вовсе его не боится. Есть смелость, а есть отчаянная глупость, и Фобосу пора показать, какую ошибку допускает Элион.

Она сидит в углу, опустив голову и рискуя подпалить свои растрепанные волосы, закрученные в локоны, напоминающие, что совсем недавно у Элион было всё. Фобос придвигается к ней ближе (вставать для такой мелочи ему просто лень) и кладет руки ей на плечи. Она вздрагивает и беспорядочными движениями освобождается, вскакивает с места, отпрыгивая к противоположной стене. С разочарованием Фобос отмечает, что вид у нее не то возмущенный, не то изумленный, но точно не испуганный.

— Элион, почему ты не боишься? — вопрос вылетает прежде, чем он успевает об этом задуматься.

Разумеется, она боится, зачем только он подкрепил ее уверенность в обратном? У нее ведь должно хоть что-то хорошо получаться, почему бы ей не научится хорошо скрывать страх. Фобоса нельзя не бояться, находясь к нему так близко.

Чтобы как-то скрыть неловкость своего выпада, он даже открывает рот, чтобы задать следующий вопрос, рассчитанный снова пройти по разбитому сердцу Элион, но неожиданно она отвечает. Впервые за долгое время Элион говорит с ним.

— Мне некого бояться.

****

— Как больно было тебе, когда ты все поняла? — продолжает свою пытку Фобос, смакуя каждое свое слово. — Ты ведь успела понять, что тебя предали, прежде чем на твою голову набросили мешок?

Элион лежит на полу, свернувшись калачиком спиной к Фобосу. Лица ее он, как обычно не видит, но знает, что та не спит. Не видя ее лица, ему даже проще определять: попали его слова в цель или нет. Ее плечи то и дело замирают и забывают опускаться, когда он нащупывает особенно болезненную тему. Элион не каменная, но после тех единственных слов, что она сказала про отсутствие страха, у Фобоса так и не получилось ее разговорить. Тем неожиданнее, когда она вдруг отвечает сейчас.

— Не так больно, как в первый раз, — она говорит тихо, но как-то равнодушно, будто уже подавила эту маленькую бурю в душе.

— В первый раз? — усмехается Фобос, даже подаваясь вперед. — Ты умудрилась довериться человеку, который один раз уже тебя предал?

— Ты считаешь, что это лишнее? — меланхолично спрашивает Элион, даже не оборачиваясь, когда клетку заполняет оглушительный смех Фобоса.

— Что ж, — Фобос прикрывает глаза и тоже ложится на пол. — Подобной глупости можно было ждать только от тебя.

Они молчат, Фобосу больше не хочется задавать вопросов. Лед тронулся, и, быть может, Элион в следующий раз расскажет что-то сама. Фобосу нужно знать полную картину произошедшего, чтобы попытаться что-то исправить. Из грязи — обратно в князи, вот чего сейчас хотел Фобос.

— В первый раз, — так тихо говорит Элион, что Фобосу приходится напрягать слух, — это был ты. И больнее мне уже не будет.

****

Фобос сам не заметил, как уснул и проснулся он только от еле слышимых всхлипов в углу комнаты. С распахнутыми в бездну глазами он смотрит наверх, и торжество накрывает его давно забытой волной. Он победил.

Сломалась. Она сломалась.

Ее плач сейчас лучшая музыка для его ушей. Но что-то неправильное было в том, чтобы не злорадствовать, а просто молчать, слушая ее всхлипывания.

— Влажность, кажется, повысилась, — скучающим тоном замечает Фобос, рассчитывая, что Элион быстро возьмет себя в руки, начнет изображать снежную леди, несгибаемую и непобедимую.

Да, Элион, ты долго держалась, но всему приходит конец.

Ты сдалась бы раньше, если бы была в клетке одна, так что я заслуживаю благодарности.

Фобос великодушно дает ей немного времени, чтобы стереть с лица предательские слезы, и садится, фокусируясь на том углу, который она себе выбрала в клетке. Плечи ее сотрясались в какой-то неритмичной судороге, а всхлипы, ранее почти беззвучные, теперь заполняли все пространство клетки.

Нет, она не просто сломалась, она разлетелась на куски.

Фобос не был удивлен, он ведь ждал этого… Просто был несколько озадачен.

— Ты был прав, — тихо шепчет она, то и дело заглатывая воздух большими глотками. — Ты был прав, Фобос… Прав…

— Разумеется, я был прав, — сварливо обрезает ее путанные объяснения Фобос. — Ты только сейчас это поняла? Тогда у меня для тебя плохие новости, ты просто…

— Ничтожество, — заканчивает за него Элион, будто заранее зная, ход его мыслей.

Сейчас Фобос не это хотел сказать, но он и не поправляет ее. Он же ей столько раз говорил об этом. Только почему Фобос тогда так растерян? Она наконец поднимается с пола и садится, показывая Фобосу свое лицо. Слезы бегут по ее лицу, даже когда она впервые не выдерживает взгляда Фобоса, и закрывает глаза. Она рассчитывает, что он будет ее разубеждать?

— Я рад, — холодно замечает он, со странным чувством замечая, что она до крови закусывает губы, безуспешно пытаясь успокоиться, — что Вейра уже мертва, и не видит тебя сейчас.

И, разумеется, он попадает в точку. Сдавленный крик подтверждает, что для Элион это стало последней каплей.

Ее бьет дрожь, когда она поднимается на ноги, слегка покачиваясь, и делает шаг к решетке, опуская руки вниз. Он наблюдает за ней с интересом. Может быть, она сейчас взмахнет руками и клетка и половина замка разлетятся к чертовой матери? Нет, Элион не выглядит больше сильной или даже немного уверенной в чем-то. Она полностью разбита. Неужели, она думает, в таком случае, что у нее получится хоть что-то?

Нет, — неожиданно понимает всё Фобос со странным волнением и беспокойством, — она же просто хочет столкнуться с решеткой! Она считает это хорошей идеей?

Элион делает еще один шаг навстречу горящим лучам, и Фобоса будто прошибает током. Он уже видит, что случится. Хотел ли он этого?

Обоженная белая кожа.

Горящие волосы.

Грубые шрамы на красивом лице.

Он успевает перехватить ее в последний момент, когда ее пальцы почти схватились за огненную решетку. Элион отчаянно сопротивляется, пытаясь вырваться, она брыкается. По инерции Фобоса заносит все ближе к решеткам, и он силой усаживает сопротивляющуюся Элион на пол вместе с собой, чтобы не выпустить ее из рук и не столкнуться с решеткой. Держать ее извивающееся тело, слышать ее отчаянные крики было неожиданно тяжело. Он ведь сам этого хотел, он сам вел ее по дороге отчаяния! Зачем тогда остановил в последний момент?

Прижимаясь спиной к его груди, Элион медленно затихает, по-прежнему судорожно всхлипывая. Голова Элион упирается ему в подбородок, и его неровное дыхание то и дело щекочет ей висок.

— Зачем? — только и спрашивает она, когда руки Фобоса уже устали держать дрожащее тело. — Зачем ты меня остановил?

Его взгляд рассеянно блуждает по ее плечам, на которых рассыпаны серебристые локоны, и ему нечего ответить. Просто сделай она этот шаг, не стало бы больше этой красоты, которая сейчас стала Фобосу так нужна.

— Это больно, — просто отвечает Фобос и показывает ей свою обожженную руку. — Для тебя — даже слишком больно.

Она устало хмыкает, и уверенно освобождается от его объятий, чтобы поближе рассмотреть ожог. Фобос покорно отпускает и с каким-то ноющим разочарованием в груди отодвигается назад, чувствуя, что её истерика окончательно прекратилась, и больше нет нужды ее держать. В клетке, где для него время остановилось, снова почувствовать теплоту чужого тела было почти чудом. Должно быть, он страшно устал от одиночества, что обнимать Элион показалось ему на секунду самым правильным, что он делал за последнее время.

— Это недавно было? — спрашивает она зачем-то, поднимая на него глаза.

Признаваться, что совершил подобную глупость, когда Элион ушла, казалось, навсегда, он не собирался. Но ожог был свежий, и отрицать очевидное не было смысла. Поэтому Фобос кивает, и тогда Элион берет его за руку.

С отчуждением он наблюдает, как она зачем-то гладит его по руке, по здоровой коже, огибая своими тонкими пальцами островки сожженной плоти. Должно быть, считает, что это может как-то помочь, и Фобос никогда бы не признался, что это действительно сейчас помогает.

Он всё готовится вырвать свою руку из плена Элион, но никак не находит в себе сил. Все прекращается внезапно, когда Элион, видимо, вспоминает, чью руку держит сейчас в руках. Почти испуганно она отпускает его и отводит глаза.

Ничего не изменилось между ними, Фобос едва удержался от того, чтобы встряхнуть головой. Он никогда не забудет, что именно Элион посадила его в эту клетку, а она ни за что не простит посягательства Фобоса на корону. Только вот вставая и уходя вновь в свой угол клетки, Элион ненадолго задержала на нем свой задумчивый взгляд, а потом еле заметно улыбнулась.

========== Часть 4 ==========

Говорить необходимости нет, да и желания — тоже. Ему сейчас нужно очистить разум от ненужных мыслей. И Фобос молчит так долго, что у него пересыхают губы. Стараясь не думать ни о чем, он с закрытыми глазами слушает уже сроднившуюся с ним тишину, прерываемую тихими всхлипами и тяжелым дыханием Элион.

Она снова плачет.

— Заткнись, — беззвучно шепчет Фобос одними губами, не чувствуя ни спокойствия, ни равновесия, к которому стремился, — заткнись, заткнись…

Она плачет, когда думает, что Фобос спит.

Она плачет, когда Фобос пытается вернуть себе самообладание медитацией.

Она плачет, когда Фобос просто не смотрит в ее сторону.

Его глаза закрыты, но он видит перед собой ее глаза, ее закушенные губы. Ему кажется, что он даже слышит, как соленые капли падают, теряются в рассыпавшихся по полу серебристых волосах. Тишина может свести с ума? Нет, теперь Фобос был уверен, что сведут с ума его эти звуки.

Слезы когда-нибудь могут кончиться?

Желание ударить ее, заставить замолчать почти осязаемо в воздухе. Ногти то и дело впиваются в ладони, и чтобы разжать кулаки приходится прикладывать усилия. Внутренности то и дело скручивает судорогой, когда после небольшой паузы Элион сотрясает следующий судорожный громкий вздох, и Фобос старается приручить это бешеное чувство в груди, но лишь откладывает неизбежное. Он уже знает, что сорвется.

— Фобос, прости меня, — она неожиданно обращается к нему, и Фобос знает, что сейчас она заламывает руки то ли умоляюще, то ли по привычке.

Ему хочется уточнить, за что именно ему надо ее простить, но он лишь смыкает губы плотнее. Если ей хочется очистить совесть перед очередной попыткой суицида, то Фобос не станет ей в этом помогать. Он мог бы просто ответить «нет», но это слишком просто. Услышать любой ответ — это лучше, чем не получить его вовсе. Неопределенность убивает, Фобос знал это слишком хорошо, проведя столько времени в клетке.

Шаги раздаются неожиданно, и Фобос даже не слышит скрипа дверей, потеряв свою бдительность от присутствия Элион в клетке. Стражник заходит в зал один, вновь оставляя свою ведьму в безопасной темноте коридора. Фобосу хочется язвить, но слова застревают у него в горле, когда Элион, стирая с лица беспорядочные дорожки слез, неожиданно поднимается с места.

— За мной? — тихо спрашивает Элион, с какой-то дикой, неприемлемой покорностью опуская глаза в пол. — Хорошо. Я… я готова.

Элион будто всё это время ожидала чего-то подобного, а вот Фобос с трудом сдерживает изумленный взгляд в ее сторону. Об этом его не предупреждали. Хотя с какой стати его вообще должны были предупреждать? Он же просто пленник.

Ведьма из коридора не произносит ни слова, она уже показала Фобосу, на что способна клетка, и рисковать он не станет. Десяток лучей гаснут под неразборчивый шепот ведьмы, и у Фобоса снова захватывает дух. Свобода так близко, его, казалось, дразнят этим, с любопытством ожидая от него безрассудных поступков. Но пока не время, и он сдержится. Он подождет. А потом лично оторвет голову этой глупой самоуверенной ведьме.

Элион выходит, и лучи снова освещают ту часть клетки. Фобос слышит гулкие быстрые шаги и скрип дверей, ведьма покидает его первой. Элион не торопится уходить, и стражник легонько толкает ее в спину. Озлобленная ярость, которая никогда его не покидает, колышется у Фобоса в груди. А Элион оборачивается и смотрит на него так, что Фобос не может даже привычно съязвить.

— Фобос, пожалуйста…

Она хочет его прощения. Чувствуя, что его обманули, почти предали, Фобос выдавливает насмешливую улыбку. Элион уходит, оставляя его снова наедине с этой оглушающей тишиной, и считает, что Фобос так ее просто отпустит? Слишком великодушное одолжение, на это он не способен. В этой камере действительно слишком мало места для двоих.

И она уйдет, так и не получив никакого ответа. Щелчки засовов, громкий грохот от захлопываемой двери. Фобос откидывается назад и привычно утопает в темноте.

Темнота внутри. Темнота снаружи.

Что происходит сейчас за стенами этого помещения? Элион обладает огромной силой, она найдет способ дать отпор захватчикам, а если нет… С ней будет покончено.

Фобос почти жалеет, что так и не узнал, за что именно просила прощения Элион. За то, что он остается снова один? За то, что проиграла дело всей его жизни? Вопросов слишком много, и он не успел вытащить из девчонки хоть что-то для себя полезное. Рассчитывал, что времени у них будет больше.

Но его вечность вдруг сузилась до краткого «сейчас», которое могло тоже оборваться в любой момент.

Отчего его не убили до сих пор? Только из-за Элион. Клетка и это существование были ее прихотью, она считала, что убивать брата — не гуманно. Когда не станет Элион, Фобос отправится вслед за ней.

Фобос усмехается. Поразительная все-таки между ними связь.

Он не двигается, наверное, целую вечность, представляя, как мимо него проносятся столетия, как замок пустеет, и только он остается в этой клетке живой. Хотя разве это похоже на жизнь?

Начинало казаться, что все произошедшее впоследнее время — чья-то продуманная уловка. До прихода Элион Фобос переносил свое заточение почти спокойно, а сейчас… Тишина не простит ему предательства.

Может быть, Элион и не было вовсе? Просто красивый сон погибающего сознания… Дар вечности перед подступающим безумием.

****

Когда снова раздаются шаги, Фобос почти уверен, что идут на этот раз за ним. Эти шаги тяжелые, и они уже знакомы Фобосу. По ним он узнает того самого молчаливого стража, единственного кого он успел увидеть из представителей новой власти. Страж идет по коридору один, ведьмы с ним нет, и Фобос теряется в догадках, что последует дальше.

С ним собираются покончить, не открывая клетки? Тогда шансов действительно мало.

Фобос, цепенея, смотрит, как входит его посетитель и издалека уже понимает, что в руках у него Элион. Он не видит ее лица, оно снова скрыто грубой темной тканью, но Фобос знает что это она. Цвет ее платья напомнил Фобосу о небе, и это единственная альтернатива повисшей над ним мглы. Стражник не особенно бережно опускает свою ношу на пол, и что-то еще громко звенит, столкнувшись с полом. От этого звука внутри у Фобоса что-то завязывается узлом.

Страж распрямляется и молчаливо смотрит на Фобоса, остановившись в трех метрах от решетки. Фобос не может отвести взгляда. Волосы Элион на контрасте с полом почти белые. Так… болезненно красиво. Изломы рук, разметавшееся по полу серебро и голубое сукно… Она не шевелится, и Фобосу почему-то очень важно узнать, почему.

Кажется, что страж так и будет стоять перед Фобосом бесконечно, не проронив ни звука. Он боится его настолько, что не может выдавить ни слова? Раньше его даже позабавил бы такой ступор, но сейчас Фобос не выдерживает и отходит в сторону, так и не дождавшись указаний. Он стоит и ждет, когда сияние погаснет и страж войдет к нему в клетку, но ничего не происходит.

— Ну чего ты хочешь? — шипит Фобос, вновь приближаясь к нему, насколько позволяет клетка. — Мне отойти в другой угол? Стать к той стене, как в прошлый раз? Что?

Стражник наконец-то отрицательно качает головой, по прежнему напрямую не отвечая Фобосу. За шлемом Фобос не может разглядеть ни выражения его лица, ни глаз. Фобос не выдерживает. Фобос срывается.

— Тебе доставляет радость здесь стоять? — с раздражением цедит он, окидывая презрительным взглядом стражника. — Или ты немой?

Но тот по-прежнему молчит, выводя из себя Фобоса все больше. У него едва получается стоять на месте. Страж перед ним уже чудовищно долго, а Элион по-прежнему лежит на полу без движения. Наконец страж наклоняется к ней и поднимает что-то с пола, показывая Фобосу.

— Серьезно? — у Фобоса даже захватывает дух от негодования, когда он понимает, что в руках у него массивные закрытые наручники. — Считаешь, что я позволю?..

Лица стражника не видно, но Фобосу кажется, что он насмехается над ним. Он вдобавок кивает на решетку, и Фобос сразу не понимает, что крупные колодки не протянуть через огненную решетку, слишком узко. Ему предлагают… вывести руки за пределы клетки, позволяя приковать себя к смертельным лучам. Одно случайное движение, и Фобос почти уверен, что погибнет. Клетка имеет плохое свойство причинять непереносимую боль.

Это не его проблемы, что никто не хочет заходить к нему в клетку.

Фобос никому ничего не должен.

— Серьезно? — улыбка получается почти искренней. — Кто-то, правда, считал, что я это сделаю?

Закатывая глаза, он отворачивается и садится сначала в позу лотоса, спиной к своему гостю, а затем, спустя несколько минут растягивается на полу, вновь заглядывая в манящую темноту наверху. Фобос и пальцем не пошевелит, если это не принесет ему выгоды, а то, что ему сейчас предлагали, не только выгоды не принесет, так еще и подвергнет его самого крупному риску.

Кажется, что у стражника есть свободное время, чтобы вот так молча стоять и буравить Фобоса взглядом, рассматривать и наслаждаться его заточением, его беспомощностью. Фобосу это не нравится, даже очень, а еще ему не нравится, что Элион до сих пор без сознания лежит на полу.

Нет, разумеется, он ни капли за нее не волнуется. Ни капли. Элион слегка развеяла тишину вокруг, только и всего. Без нее, может быть, будет слегка скучновато, но Фобос ведь справится, так ведь? Так?..

Он закусывает губу. Пускай, они ищут ей другую клетку, а его оставят в покое.

В покое…

Сам толком не осознавая того, что сейчас делает, Фобос поднимается с пола и присаживается в опасной близости от решетки. Чувствуя тепло, он не медлит и осторожно протягивает руки между решетками. Если пожелать, чтобы сердце стража сейчас остановилось, клетка сдержит его? Фобос хочет этого почти до боли сильно, но тот даже не вздрагивает, защелкивая замок на его руках.

Сердце от этого звука на секунду останавливается. Что же он делает? И самое главное, зачем? Чтобы в клетке его снова выводили из себя ее слезы? Чтобы постоянно слышать невнятный лепет, мешающий забываться в спасительном сне?

Холодный металл нагревается очень быстро, и когда одна стена клетки снова вспыхивает, рукам Фобоса уже нестерпимо горячо. Перед глазами рябит от белого свечения, и он даже не видит, как его руки снова становятся свободны. Фобос отшатывается от решетки, с трудом ориентируясь в пространстве. Но, даже не видя, он знает, что страж спешит покинуть это место.

Зрение возвращается, и Фобос бросается к телу, что оставлено в клетке, и поворачивает ее лицом к себе, плохо сдерживая рвущийся наружу вопль.

Испортили.

Они испортили ее лицо.

Разбитые губы, содранная кожа на острых скулах, и синяки, и ушибы, и какие-то порезы… Кожа больше не белоснежная, а грязно-серая с красными разводами от засохшей крови.

Фобос в немом ужасе отшатывается и делает круг по клетке, особенно здесь не разгонишься.

Да что же это с ним? Будто это его собственное лицо…

Потом снова падает рядом с ней, подтягивая зачем-то ее к себе на колени. Ему кажется, что так будет лучше. Она дышит, но без сознания, и Фобос не знает, что должен сказать ей теперь, когда она придет в себя.

Ему почти физически больно смотреть на нее, но он смотрит, почти не моргая. Он запоминает каждую деталь, чтобы ни о чем не забыть, когда будет загонять под кожу тому, кто это сделал, раскаленные спицы.

Он смотрит до тех пор, пока она не открывает глаза.

****

Фобос не знает, что было там, вне клетки, но уверен, что у Элион есть воспоминания и получше, поэтому ни о чем пока не спрашивает. Он ждет, что она уползет обратно в свой угол, когда поймет, что лежит у него на коленях, но она не шевелится. В глазах у нее Фобос не видит страха или отвращения, только отражение мглы, кружащейся наверху клетки.

Осторожно Фобос запускает руку ей в спутанные волосы и пропускает через пальцы их жидкое серебро. О расческе думать сейчас не приходится, но так хоть немного будет лучше. Он ждет ее реакции на свое вторжение, но она по-прежнему безучастно лежит на его коленях и смотрит в бесконечную темноту, служащую им потолком.

— Ужас, — наконец, нарушает тишину и осипшим голосом спрашивает Элион, с трудом шевеля пересохшими губами, — да?

Она и так знает, что ужас, но Фобос молчит, задумчиво перебирая ее волосы. Единственное, что в ней до сих пор осталось прекрасным. Синяки и ссадины рано или поздно исчезнут с ее лица, от порезов могут остаться шрамы, но их тоже можно будет скрыть. Ничего непоправимого не случилось, ожоги от решетки были бы куда более жестоки, но Фобос всё равно почему-то не может заставить себя перестать смотреть. Его молчание тянется уже слишком долго, а Элион продолжает с еле заметным страхом в глазах ждать ответа.

— Разве что-то изменилось? — меланхолично замечает Фобос, когда она неловко пытается подняться. — Ты себе льстишь, Элион.

Элион замирает, и лицо ее кривится, и с трудом Фобос догадывается, что она пытается улыбнуться. Сказать ей, что вместо лица сейчас у нее кровавое месиво, Фобос почему-то не смог, и Элион была ему за это благодарна. Она расслабленно опускает голову обратно к нему на колени, вновь прикрывая глаза.

— Ты знаешь, что в замке есть комната с Железной девой? — с болезненным смешком шепчет Элион, и Фобос на секунду забывает, как дышать. — Я даже удивлена…

Разумеется, он знает. Иглы и спицы, шипцы и ножи, Железная дева, Скрепка сплетниц, Аист и многое другое. Он ведь так много времени раньше проводил там. Это его комната, это его любимые игрушки.

И Элион сейчас оттуда? Фобос судорожно ищет ее руки, а она шипит от боли, распахивая глаза с выступающими слезами. Ей там не место. Ее там не должно было быть!

— Почему ты не взорвала их к чертям? — дрожащим от ненависти голосом цедит Фобос, не в силах оторвать глаз от ее тонких пальцев, ногти с которых безжалостно сорваны. — Ты же этот проклятый свет Меридиана! Ты же…

Расслабленное умиротворение пропадает с ее лица, как будто его и не было. В глазах у нее что-то гаснет, и она, к разочарованию Фобоса, сползает с его колен и осторожно поднимается.

— Элион… — дыхание кончается неожиданно, и он просто смотрит, как Элион передвигается от него все дальше. — Почему?..

— Это не твое дело, — отрывисто шепчет она, сворачиваясь в углу клубочком.

Странное непривычное волнение уступает место чудовищной усталости, и Фобос тоже ложится на пол.

Это действительно не его дело.

========== Часть 5 ==========

Начинать снова говорить после того, как Фобосу так недвусмысленно указали на его место, непросто. Даже учитывая все обстоятельства. Даже учитывая то, что Фобосу мучительно хочется прижать ее к себе, чтобы исчезла эта проклятая отчужденность. Даже учитывая то, что ему впервые так хочется наплевать на свою гордость.

Но если Элион не желает отвечать ни на один из его вопросов, то и он не станет идти навстречу. От этого решения молчание в клетке затягивается. Когда он в который раз ловит на себе ее осторожный взгляд, то понимает, что сгладить эту неловкость Элион не позволяет тоже гордость. Она надеется, что первый шаг сделает он?

К слову раны на ее лице быстро заживают, видимо, сказывается влияние клетки. Закрадывается подозрение, что клетка просто не позволит умереть своему пленнику. «Навечно» — это не просто оборот речи, это действительно бесконечно долго… Коварное колдовство. Впрочем, Фобос ведь не намерен смиренно коротать вечность, подчиняясь чужой прихоти.

— Фобос, — зовет его Элион, первой не выдерживая тишины вокруг себя, и Фобос чудом успевает сдержать ответ. Не так просто, Элион… Внутренне он уже торжествует, задней мыслью замечая, как же мало ему надо теперь для радости. Впрочем, внешне он остается безучастным, даже когда она зовет его снова.

— Поговори со мной… Пожалуйста.

Фобос мысленно усмехается, даже не поворачивая в ее сторону головы.

Светской беседы не получится, милая.

На секунду он даже забыл, что они по разные стороны баррикад, хотя и сидят сейчас в одной клетке. Разница между ними заключается в том, что Фобос выкарабкается, как он делал всегда, а вот Элион — нет. Ей нужен Фобос, а не наоборот.

Фобосу вообще никто не нужен, что он с успехом сейчас демонстрирует.

Полухрип-полувизг вырывает его из потока сознания, и он даже забывает о всех задачах, что ставил сейчас перед собой. Фобос не может удержаться и подскакивает на месте, оглядываясь на Элион, которая лежит на своем привычном месте. Она пытается подняться, но голова откидывается назад, еще один всхлип вырывается из ее горла, и она замирает. У Фобоса отчего-то всё холодеет внутри. Плечи Элион судорожно дергаются несколько раз и опадают безвольно на пол.

Он подлетает к ней так быстро, насколько возможно, сам толком еще не понимая, что будет делать. Руки сами собой ложатся ей на плечи и встряхивают, пытаясь привести в сознание. Сейчас она выглядит такой маленькой и хрупкой, что сердце сжимает незнакомая тревога. Она не двигается, и Фобос не может понять: дышит она или нет.

Что угодно — только бы она открыла глаза! Элион!

— Элион, Элион! — его голос почему-то дрожит и звучит так неуверенно, и от удивления он чуть не выпускает ее плечи, когда ее веки вдруг дрожат и распахиваются.

Взгляд получается глаза-в-глаза. У него они расширены от ужаса, у нее — слегка приоткрыты. Она смотрит на него пару секунд, и на ее лице появляется лукавая улыбка. Он шумно выдыхает, запоздало понимая, что всё это время почти не дышал, и непонимающим взглядом изучает ее хитрое выражение лица. В следующую секунду его поражает страшная догадка, и Элион заливается заразительным смехом.

— Дура! — шипит Фобос, без предупреждений выпуская ее плечи. — Просто дура!

Смех не прекращается, даже звучит громче, когда она стукается затылком о пол. Ему почти ее не жалко, с ее отвратительной уловкой она это заслужила. Элион просто играла с ним! Изобразила отвратительную сценку, чтобы увидеть его реакцию, а он… Он совершенно позорным образом испугался за нее!

Если бы сейчас можно было уйти, хлопнув дверью, Фобос непременно так и поступил бы. Но, не имея сейчас другой альтернативы, он просто пересел в дальний угол на диагонали их периметра. Мучительно хотелось дать оплеуху. В первую очередь, себе.

— Хватит злиться, — миролюбиво и немного смущенно говорит она, присаживаясь на колени около него. — Давай поговорим.

— Убирайся в свой угол, — отрывисто бросает Фобос, плотно смыкая губы.

Он надеется, что Элион отстанет, поэтому пытается абстрагироваться, чтобы хоть как-то успокоить клокочущую ярость внутри, но Элион будто другого ответа и не ждала. Расположившись к нему спиной, она вдруг откидывается назад, опуская голову к нему на колени. От такого возмутительного, вероломного вторжения у Фобоса даже захватывает дыхание. Он с секундной задержкой приподнимается и лишает Элион опоры. Ее голова опять приземляется на пол с негромким стуком, и смотрит она теперь уже почти обиженно. Задетое самолюбие Фобоса поощрительно урчит у него в душе, а Элион не делает больше попыток влезть в личное пространство и располагается на полу поудобнее, прикрывая глаза.

— Давай в «вопрос-ответ», — как ни в чем ни бывало предлагает она, накручивая прядь своих волос на палец. — По очереди.

— Начинай, — к своему удивлению вяло бормочет Фобос, тоже принимая более удобную позу. Судя по всему, Элион так просто от него не отвяжется, да и Фобос не уверен, что хотел бы… Чтобы она отвязалась.

— Ты ведь был в Хитерфилде?

— Разумеется, — брезгливо морщится Фобос от воспоминаний. Он ожидал чего-то более сложного. — Теперь мой вопрос?

— Нет, я еще не закончила! — качает головой Элион со снисходительной улыбкой. — Где ты успел побывать?

— Побывать? — вопросительно изгибает бровь Фобос.

— Ну… К примеру, — задумывается Элион. — На углу пятидесятой есть замечательное местечко. Там самые вкусные чизкейки во всем Хитерфилде, а еще панакотта и фруктовые корзиночки. А если зайти туда на бранч, то можно отхватить шикарную чиабатту или… Нет?

— Нет, — после небольшой паузы отвечает Фобос, с трудом уловивший суть ее вопроса в вихре незнакомых слов.

— То есть ты вообще не пробовал земной пищи?

— Нет.

— Ужас, — улыбается Элион с закрытыми глазами. — Тогда мне все понятно.

— То есть? — спрашивает Фобос, не в силах оторвать глаз от ее улыбки, которая из-за разбитых губ выглядит слегка асимметричной.

Тот, кто это сделал, ответит за это, Фобос готов был поклясться.

— Если тебя всю жизнь кормили вялой морской капустой и какими-то кислыми сливами, то неудивительно, что тебе захотелось покарать весь окружающий мир, — со смешком заявляет Элион, и Фобоса слегка коробит от того, как легко она проводит неуместные параллели между качеством еды и его жизненной позицией.

— Еда как еда, — фыркает Фобос со всем безразличием, на которое способен, и опускается на пол, лишь бы не смотреть на ее разбитые губы.

— Если мы отсюда выберемся, то я обязательно покажу тебе это место, — они лежат теперь, почти соприкасаясь висками, и эти слова Элион шепчет ему почти на ухо.

Должно быть, она повернула голову, раз ее дыхание так щекочет ему шею, но он только сильнее зажмуривается, чтобы не увидеть чужие глаза, чтобы не смотреть на разбитые губы в такой опасной близости. Она понимает, что сейчас объединила себя и Фобоса под одним местоимением?

— Когда, — поправляет Фобос хриплым шепотом.

Они одни в клетке, и на многие метры вокруг тоже нет ни души, но почему-то именно сейчас говорить как-то иначе, не шепотом, просто невозможно. Ему ужасно хочется открыть глаза и посмотреть на их разметавшиеся по полу волосы. Интересно, они одного цвета? Но это будет слишком странно, и он сдерживается.

— Что? — осторожно переспрашивает она, снова обдавая горячим дыханием его шею и ухо.

— Когда, — повторяет Фобос, подавляя рвущуюся наружу улыбку. — Не «если», а «когда».

Фобос не видит, но Элион смотрит на него почти с благодарностью.

— Теперь мой вопрос? — спрашивает Фобос нетерпеливо, а когда она мягко пробурчит свое «угу», он выдает: — Почему ты не пользуешься своей силой?

— Другой вопрос.

— То есть? — почти возмущенно хмурит брови Фобос, от удивления даже распахивая глаза и поворачивая голову. — Это же не по правилам!

— Ой, — хмыкает Элион со своей расслабленной улыбкой, насмешливо встречая взгляд брата, — тебе ли мне говорить о правилах.

От подобного вероломной хитрости у Фобоса даже захватывает дух, и он даже пытается встать. Но она его останавливает, цепляясь руками за его руку, удерживая и притягивая обратно.

— Ну, хорошо, — миролюбиво вздыхает Элион. — Допустим, я пацифистка.

— Ты — паци… кто?

— Пацифистка, — равнодушно повторяет Элион. — Не признаю насилия ни в какой форме.

— Очень глупо и неправдоподобно, — кривится Фобос раздраженно.

— Очень зря ты так думаешь, — меланхолично замечает Элион. — На Земле была целая эпоха… Хиппи протестовали против войн и выходили на стычки с властью с цветами в руках… Дети цветов…

— Неудивительно, что эта эпоха закончилась, — пренебрежительно фыркает Фобос.

Она смотрит немного удивленно, а потом вдруг смеется, и Фобосу в этом смехе мерещится звон колокольчиков. Краем глаза замечая, что ее глаза закрыты, он позволяет губам растянуться в ответной широкой улыбке.

— Как ты выжил здесь? — вопрос настигает его неожиданно, и сразу он не находит ответа.

— Может быть, я слишком сильно хотел увидеть твое лицо, — выдыхает Фобос в пустоту. — Твое изумленное лицо, когда выберусь отсюда и стащу тебя за волосы с моего трона.

Звучит довольно опасно, но Элион будто и не ждала другого ответа.

— Прямо таки за волосы? — иронично хмыкает она, машинально касаясь рукой копны волос на полу. Сейчас их головы так близко, что не поймешь, где чьи. Сплошной серебристый водопад.

Фобос задумчиво молчит, перебирая в голове варианты того, что он сделал бы сейчас.

Может, и не за волосы. Может быть, сейчас он бы вовсе не стал… Поставил просто в тронном зале еще один трон, места там все равно явно больше, чем в нынешнем его месте обитания.

— Ты простишь меня? — неожиданно спрашивает Элион ровным голосом, за спокойствием которого дрожит натянутая тетива лука.

Фобос рассматривает сгущающуюся темноту над ними, позволяя ее словам пройти сквозь него. Он с легкостью мог бы ответить «да», с такой же легкостью — «нет», но что-то внутри заставляет его молчать. Если она получит ответ, то ничего уже не будет ее держать, ей незачем больше возвращаться, поэтому он лишь улыбается с горькой усмешкой.

— Сейчас моя очередь.

Элион непонимающе хмурится, но затем со вздохом кивает.

Ну конечно, они же до сих пор играют в «вопрос-ответ».

— Сколько уже прошло? — неожиданно даже для себя он задает вопрос, интересовавший его почти каждую секунду, проведенную в клетке.

— Я… — Элион замолкает, сначала не понимая, о чем она спрашивает, а затем прячет глаза, надеясь уйти от ответа. — Я не… Я не понимаю…

— Сколько времени прошло с момента моего заточения? — терпеливо поясняет Фобос, стараясь лишить голос любых эмоций.

Он не сломался, у них не получилось.

Ему просто интересно, сколько.

Сколько.

Она молчит мучительно долго, закусывая и без того истерзанные губы, а Фобос ждет ответа.

— Фобос, я, правда…

— Сколько?.. — голос звучит выше, чем должно было, и он еле заметно выдыхает, набираясь терпения. — Сколько прошло времени? Сколько, Элион?

— Четыре года! — выпаливает она на одном дыхании, и будто сама не веря в то, что сказала, прикрывает руками рот. — Но, Фобос… Пожалуйста…

Что ж, это достойный срок, Фобос безучастно рассматривает темноту над собой, не обращая больше внимания на Элион. Элион садится на пол и теперь умоляюще смотрит на него сверху вниз.

Если долго всматриваться там в одну точку, то можно представить, что в этой кромешной мгле тоже есть облака, и они плывут, сворачиваясь в причудливые фигуры и образы. Легче думать, что это все же облака, а не пожирающие души демоны, готовые спустится за твоей в любой момент. Элион просит прощения почему-то именно сейчас. Но интересно, каково ей было там, когда Фобос сходил с ума от одиночества и этой темноты вокруг?

— Достаточно одного твоего слова, — неловко наклоняется над ним Элион, заслоняя его собой от этой завораживающей мглы. — Просто ответь. Да или нет?

Альтернатива нависшей над ним темноты — голубое сукно ее платья, а еще глаза, которые смотрят сейчас так умоляюще, так пронзительно, что слова едва не срываются с его губ. Волосы, ниспадающие по бокам, заслоняют свет от огненной решетки, от которой никуда не деться, но, кажется, которая сейчас исчезла вовсе.

Что угодно, только бы она не смотрела больше так.

— Фобос, — шепчет она дрожащим голосом, все ближе и ближе наклоняясь к его лицу, стараясь заглянуть ему в самую душу, — я прошу…

И он приоткрывает рот, чтобы сказать ей то, что она так желает сейчас услышать, но скрип засовов и открываемой двери срывает с его губ совсем другое слово.

— Нет! — хриплым шепотом говорит он, замечая вспыхивающий ужас в ее глазах.

Дверь открыта, к ним идут.

Элион стремительно отшатывается от него, и, будто окаменев, садится около решетки, вглядываясь в пустоту коридора под мелодию шагов. Они оба догадываются, что означают эти шаги.

Идут за ней.

Комментарий к

Буду очень благодарна за отзывы :)

========== Часть 6 ==========

По опущенной голове и поникшим плечам Фобос понимает, что Элион смирилась, она уже готова сдаться. Но что делать ему? Отпустить ее в комнату боли? Но что он может, если клетка блокирует все его силы, а Элион отчего-то даже не пытается защититься?

Страж вновь протягивает ему наручники, и Фобос медленно просовывает руки между прутьями, краем глаза наблюдая за Элион. Он так мечтал увидеть ее сломленную, а теперь не чувствует ни радости, ни торжества. Только глухую ноющую боль и разочарование. Теперь все по-другому.

Не отдам.

Движения Фобоса быстрые и резкие, будто от нахождения взаперти его инстинкты обострились до предела. Как только руки стражника сомкнулись на замке, Фобос дергает его на себя, тянет к решетке с той силой, на которую он способен. Тот пытается вырваться, да и наручники, которые тот так и не успел застегнуть, от близости к решеткам больно обжигают руки, но Фобос в некотором роде привык к этому в отличие от стража. Тот отпускает замок слишком поздно, когда его руки уже в клетке, и Фобос ловко перехватывает их своими руками и тянет его еще ближе к волшебным лучам. Металл его каски и доспехов нагревается мгновенно, и нечеловеческий вопль заполняет пространство клетки и помещение вокруг, а запах паленого мяса бьет в нос, вызывая тошноту.

Элион вскакивает и смотрит с немым ужасом в глазах на развернувшееся противостояние, а потом подлетает к Фобосу, проезжая коленями по полу под конец. Она тоже чувствует запах, слышит этот вой, но та победная радость, что чувствует Фобос, ей не знакома.

— Отпусти его! Отпусти, Фобос! — судорожно хватается за его плечи Элион, пытается встряхнуть, будто это может стереть с его лица безумную улыбку. — Он не виноват! Фобос, не надо! Пожалуйста!

— А кто виноват? — цедит Фобос, стискивая зубы и крепче впиваясь пальцами в сопротивляющегося стражника. — Кто? Ты так и планируешь терпеть эти пытки?

— Нет, — мотает головой Элион, а из глаз у нее во все стороны летят соленые капли. — Никто не виноват, я сама… Отпусти его! Отпусти, Фобос!

Ее руки отпускают его плечи всего на секунду, чтобы приподнять его голову, чтобы заглянуть в глаза. Страж уже почти не сопротивляется, а Элион смотрит на него так умоляюще, что Фобос медленно отпускает руки стража. Обменять рядового стражника на что-то ценное для себя Фобос все равно не смог бы, его убийство ничего тоже не дало бы. А обезображенное лицо и тело скажут о намерениях Фобоса куда больше, чем в данных условиях он мог бы рассчитывать. С громким звоном металлических доспехов его пленник опускается на пол и медленно уползает прочь.

Фобос уже давно выполнил просьбу Элион, а ее руки все еще на его лице, и голубые глаза никак не перестают смотреть на него. От этого взволнованного взгляда уже никуда не деться, и Фобос накрывает ее холодные руки своими, согретыми жаром решетки. Кажется, она подумала о том же, потому что глаза ее резко опустились в пол, а руки задрожали мелкой дрожью. Фобос лишь крепче сжимает ее тонкие пальцы в своих руках. Она не говорит это вслух, но он знает, о чем она думает.

— Я тебя не отдам, — твердым хриплым шепотом говорит Фобос и видит, как задрожали ресницы на ее опущенных веках. — Слышишь?

Она ему не может верить, просто потому что это слишком наивно, слишком нереально. Слишком много обещаний уже было сказано Фобосом. Но именно сейчас для Фобоса это не просто слова, он хочет, чтобы она поверила.

— Элион, я…

Фобос прерывается на полуслове, потому что Элион вдруг резким движением вырывает свои руки из его. Всё происходит так быстро, что свою потерю он даже не успевает ощутить, потому что в ту же секунду эти самые руки обвивают его за шею, а хрупкое стройное тело доверительно прижимается к его боку, ища защиты и опоры. Она прячет лицо на его плече, а ее волосы снова повсюду. Он задыхается от неожиданности и новизны ощущений. Мягкие волосы струятся по его груди и плечам, а теплое сопение согревает ямку над ключицей. Несколько запоздало он протягивает руку и бережно обнимает ее в ответ, невесомо касаясь губами ее виска.

— Не отдам…

****

Он помнил, как в очередной раз заскрипела дверь, и как Элион испуганно сжала его руку. Что случилось потом, Фобос помнил смутно. Когда двери вновь распахнулись, он был уверен, что справится с чем угодно, только вот ожоги на спине, казалось, до сих пор горят белым огнем.

Он не справился.

Помнил истошные крики Элион и свет от решетки, которая вдруг оказалась снова так близко, а еще он помнил адскую боль, когда неведомая сила припечатала его спиной к этой самой злополучной клетке. Тонкая ткань рубашки и кожа горели быстро, и его длинные волосы вспыхнули вслед за ней. Кажется, снова этот омерзительный запах заполнил клетку, только вот Фобос его больше не чувствовал. Только непереносимую боль и крики Элион, которая умоляла кого-то прекратить.

— Я все расскажу! — последнее, что услышал Фобос, прежде чем провалиться в беспамятство.

А теперь он лежит безвольно распластанный на полу, не в силах даже подняться. Стыд, боль, злость сплелись в одно причудливое чувство, которое захлестнуло его, заполняя его изнутри. Как он мог обещать Элион защитить, если он сам о себе не в состоянии позаботится? Он же абсолютно бесполезен.

— Элион, — без особой надежды позвал Фобос осипшим голосом.

— Фобос, — зашептала Элион откуда-то сверху, наклоняясь к его уху. — Фобос…

Чужой голос произвел на него отрезвляющее действие. Элион здесь, ее не увели. От этого стало чуть легче, и он предпринял попытку подняться, но от движения мышцы на спине взвыли, и он закусил губу, чтобы унизительно не застонать.

— Фобос, — Элион всхлипнула, осторожно проводя прохладными пальчиками по здоровой коже на его плечах. — Не надо, лежи.

Краска хлынула к нему в лицо. Жалость — последнее чувство, которое он хотел, чтобы к нему испытывали. Только не жалость. Закусив до боли губу, Фобос приподнялся и с приглушенным стоном принял вертикальное положение.

Он мог и не проверять, у Элион вновь красные опухшие глаза и разбитые окровавленные губы. Они все-таки забирали ее, чтобы снова вернуть. Защитник из него просто блеск.

— Давно я… — он откашлялся. — Давно я так лежу?

— Несколько часов, — она пожала плечами, чтобы показать неопределенность их состояния.

— Вот как, — просипел Фобос, пытаясь принять более удобное положение. — Не трогай!

Элион положила ему руку на плечо, чтобы заглянуть за спину, но он зло сбросил ее. Она удивленно взглянула, но снова предприняла свою попытку.

— Я сказал: не трогай! — прошипел Фобос недовольно.

Зол он был скорее больше на себя, ведь это он должен быть сильным.

— Нужно снять рубашку, — упрямо пробормотала она, впиваясь пальцами в тонкую ткань, стараясь подтянуться к нему поближе. — Так быстрее заживет.

— Со мной все нормально! — и словно в опровержении своей фразы, он неловко дернулся, и предательское тело снова заныло и растрескалось болью по телу. Было мучительно стыдно.

— И ничего не нормально, — выдавила из себя улыбку Элион, расстегивая одним движением сразу несколько пуговиц. — У тебя рубашка пригорела к коже. Это не нормально.

Девичьи тонкие пальцы ловко перебегали от пуговице к пуговице, то и дело случайно касаясь и успокаивающе поглаживая тонкую бледную кожу на груди и животе, а Фобос только оторопело следил за их танцем, пока она не расстегнула последнюю и не бросила на него вопросительный взгляд. С манерным вздохом он покорно повернулся к ней спиной, одновременно и зажмуриваясь от стыда.

Будут шрамы. Навсегда у него останутся эти уродливые шрамы от ожогов, исполосовавшие его спину, как будто его пороли огненной плеткой, а он это позволил. Слабый.

— Будет больно, — мягко зашептала Элион, снова зачем-то наклоняясь к самому его уху.

— Могла бы и не… Ооох… — у Фобоса на глазах выступили слезы от боли, рубашка не желала отрываться, не захватив с его спины немного кожи.

— Прости, прости, — Элион снова рядом, бросила на пол уже непригодную рубашку и сидит на коленях напротив него, позволяя ему опираться горячим лбом в свое плечо. — Всё, уже всё, мой хороший… Больше больно не будет…

Ее руки ласково перебирают его неровные, подпаленные волосы, пока он старается не выдать своего удивления. Мой хороший? Фобос поднимает голову с ее плеча, замечая какое-то совершенно новое, незнакомое тоскливое выражение лица Элион, когда ей приходится выпустить его из кольца своих рук.

— Я могу попробовать немного залечить твои раны, — сконфуженно опуская глаза, бормочет Элион, и Фобос даже забывает, что хотел сказать сам.

— Магия здесь не работает, — разделяя паузами слова, хмуро отвергает ее предложение Фобос.

Элион молчит, но молчит как-то странно, будто ей есть что сказать, но она не уверена, что должна. Вместо слов она пододвигается поближе и пересаживается за его спину, осторожно касаясь его ожогов руками. Ничего не выйдет, Фобос уверен. Только вот когда привычное уже жжение ожогов сменяется сотней иголочек, впивающихся в кожу, холодящих и стягивающих его открытые раны, только тогда до него доходит.

— Что? — он отшатывается в сторону, не давая Элион закончить. — Что это значит?!

Возмущение, недоверие подхлестывают его накричать, нагрубить, вытрясти из нее объяснение всего того, что происходит сейчас, но Элион выглядит еще бледнее, чем обычно, и слова застревают у него в глотке.

— Элион?

— Только твоя магия не работает здесь, — неловко разводит руками Элион, опуская глаза. — Это твоя клетка, она настроена на тебя.

— Тогда какого… — Фобос задыхается от возмущения. — Какого черта ты сидишь здесь? Какого черта ты ни разу не попыталась разрушить клетку и выпустить нас отсюда? Какого…

— Я не могу.

Так просто и так естественно, будто иначе и быть не может. Фобос хлопает глазами, ища в ее глазах какой-то скрытый смысл.

— Ты… не можешь? — зачем-то переспрашивает ее Фобос.

— Не могу, — она кивает и устало откидывается назад на пол, осторожно вытягивая ноги вперед.

Теперь она лежит на полу и безучастно смотрит в темноту над их клеткой, как сотни раз до нее делал Фобос в минуты особенного отчаяния. Левая нога у нее неестественно повернута в голеностопном суставе, и Фобос видит, что в этот раз использовали сапог, ломающий кости. Оттого и кровь на закушенных губах, оттого и красные опухшие глаза, отпечатки ногтей на ладонях.

Сильная… Сильная девочка, — с нежностью мелькает у него в голове мысль.

Он чувствует ее негласное горе, оно будто переливается через край, льется по полу их клетки и окутывает его самого. И вместо слов, вместо выяснения этой чертовой правды Фобос просто ложится рядом. Спина по-прежнему болит, хотя уже не так сильно, поэтому он ложится на бок, рассматривая ее лицо вблизи. Она красивая, — это единственное о чем может сейчас думать Фобос.

— Я не справилась, — шепчет Элион с истеричным смешком. — С самого начала, Фобос. Света Меридиана было так много, что я не могла с ним справиться, эти силы… Они… Разрывали меня изнутри. И я… Я… У меня осталось совсем немного своих сил, чтобы залечивать царапины и…

— Ты их отдала? — Фобос чувствовал, как внутри все покрывается льдом. У него нет ни единого шанса, если Свет Меридиана в умелых руках. — Ты отдала Свет Меридиана?

— Я заключила его в сосуд, — дрогнувшим голосом пробормотала она. — Я спрятала его, надеясь, что когда-нибудь… Когда-нибудь я…

Она всхлипывает и снова кусает губы, гася рвущиеся наружу рыдания.

Большим пальцем он осторожно пересекает мокрую дорожку на ее щеке, а она даже не вздрагивает от неожиданности, даже не открывает глаз. В сумраке губы от запекшейся крови кажутся темными, и Фобос не задумывается о том, что делает. Кровь на ее губах давно уже засохла, и он не сразу ощущает их соленый вкус. Он проводит языком сначала по нижней губе, затем слегка отстраняется, чтобы посмотреть на результат своих действий, и сталкивается с непониманием, почти испугом в распахнутых голубых глазах. Сердце замирает и делает прыжок в груди.

— У тебя кровь на губах, — хриплым шепотом объясняет Фобос и усмехается самым естественным образом. — Это не поцелуй, если ты так подумала.

Он собирается уже отстраниться, свалить все на клетку, на свою больную фантазию, но не может. Ее пальцы впились ему в плечо и не отпускают. Насмешливая ухмылка сползает с его лица, он переводит вопросительный взгляд на Элион, и она еле заметно кивает.

— Я так не подумала, — еле слышно шепчет она, на локтях приподнимаясь к нему ближе. В глазах у нее по-прежнему непонимание и затаенный страх, но уже более уверенно она добавляет: — Продолжай, пожалуйста.

Теперь уже она тянется к нему, неловко касаясь его губ своими губами, движения у нее скованны, и Фобос боится даже шелохнуться, полагая, что одно его неверное движение, и она передумает, окончательно решит, что у него не все в порядке с головой. И от этой его безучастности она отстраняется и замирает в паре сантиметрах от него, согревая неровным, сбившимся, как от долгого бега, дыханием его лицо.

— Прости, — криво улыбается она, отводя глаза в сторону. — Прости меня, я… Мне показалось…

Если он и сошел с ума, то хотя бы он не один такой. Он толкает ее назад, прерывая дальнейшие путанные объяснения, и делает то, что так долго хотел. Он целует ее по-настоящему. Не давая ей даже возможности оттолкнуть, он зависает над ней, на ощупь находя ее руки, и переплетает их пальцы, но она только сжимает его руки крепче и отзывчиво поддается ему навстречу.

Фобос сцеловывает соль с ее губ так долго, насколько хватает дыхания, что когда он, наконец, отстраняется, у него слегка кружится голова. Элион не протестует, когда он разрывает поцелуй, она дышит также шумно и сбивчиво, но руками она притягивает его к себе, укладывая его голову себе на грудь. Фобос покорно подчиняется, когда она запускает пальцы ему в волосы, перебирает и гладит его по затылку. Под его ухом он слышит биение ее сердца, и всё, что когда-то ему казалось неправильным, сейчас стало самым нужным и естественным.

========== Часть 7 ==========

Они по-прежнему лежат на полу, и его ладонь покоится на ее затылке. Сейчас, когда Элион так уязвима, Фобос старается больше молчать, не задавая вопросов. И она начинает говорить первой. Сначала это мелочи, вроде детских воспоминаний и снов, потом что-то большее — про Меридиан, про новые законы и парламент, созванный ею пару лет назад. Фобос слышит, что ей нравилось править Меридианом, и она хотела бы вернуться, только поэтому он предпринимает еще одну попытку выяснить, что же все-таки случилось.

— Почему никто до сих пор не устроил мятеж? Кажется, люди на Меридиане, — Фобос выдавливает насмешливую улыбку, — обожают такие общественно-политические движения.

Она молчит пару секунд, а потом несколько коротких смешков вырывается у нее, а затем она выдыхает. Грустно и протяжно.

— Для них я никуда не исчезала. А иллюзия поддерживает уверенность людей в том, что всё по-прежнему…

— Иллюзия? — рука Фобоса опускается ниже, еле заметно сжимает плечо Элион Фобос. — Кто же сейчас сидит на твоем месте?

Элион смотрит на него недоверчиво, а затем прикрывает глаза с мимолетной улыбкой на губах. Впервые за всё время Фобос назвал трон — «ее местом», а не своим.

— Я не уверена, но… — Элион нахмуривает брови. — Кажется, Миранда.

— Миранда? — ошарашено повторяет за ней Фобос, даже слегка отодвигаясь. — Оборотень-паук? Ты… вернула ее?

Элион неопределенно хмыкнула, словно соглашаясь со всеми эпитетами, что сейчас найдет для нее Фобос. Да, глупая. Да, наивная. Отрицать очевидное не было смысла, раз уж она уже все равно здесь.

— Кто поддерживает иллюзию?

— Она назвалась, — Элион протяжно вздыхает, — Сиреной. Она всегда была добра ко мне, и что важнее, к подданным. Она помогала справляться с наводнениями в речных землях, а еще с приходом юрких тварей, которые тут называются ровиллами. Она делала Меридиан лучше, и я не могла бы представить, что справилась бы со всем этим без нее…

Фобос слушает внимательно, в то же время заглядывая в свою собственную память, где он мог слышать это имя. Сирена. Си-Ре-На… Нет, ничего не известно Фобосу о ней, просто имя… Имя кажется каким-то отдаленно знакомым.

— Ты знаешь, Фобос, накануне я ведь говорила с Вилл… Ты ведь ее помнишь?

Вместо ответа Фобос фыркнул со всем раздражением, на которое способен. Еще бы он не помнил эту рыжую ведьму!

— Она забила тревогу намного раньше, чем я даже начала о чем-то догадываться. Она просила меня ограничить Сирену во власти, говорила, что что-то чувствует… Но я была слепой идиоткой. Сирена ведь так много сделала для меня. А Вилл с ее необоснованными подозрениями просто пропала куда-то на время. Я только сейчас поняла, что… Что Сирена…

Элион всхлипнула и отвернулась, стирая дорожки слез со щек дрожащими пальцами.

— Что тебе говорила Вилл? — мягко спрашивает Фобос у Элион, ласково разворачивая ее к себе лицом.

Рыжую девчонку ему жалко не было, туда им всем стражницам и дорога. Даже наоборот, Фобосу нравилась мысль, что Кондракар, кажется, серьезно прокололся. Любопытно, до Оракула эта таинственная Сирена тоже уже протянула свои цепкие руки?

— Она представила путанную теорию, что Сирена — это бывшая стражница, которая обратилась ко злу и жаждет мирового господства.

Элион так удручена, что не замечает, как Фобос замирает и смотрит с непонимающим выражением лица.

— Но Фобос, она обосновывала это лишь тем, что если перемешать буквы в имени Сирены, то получится имя…

— Нерисса.

Плечи Элион замерли и опустились, она заторможено кивнула. Разумеется, Фобос знает о ней. Он не может пока сказать осложняет ли новая информация их положение или нет, но, по крайней мере, теперь ему стало слегка понятнее.

— Ты рассказала ей, где Свет Меридиана?

— Нет, — качает головой Элион, с трудом удерживаясь от добавления частицы «пока». Пока у нее есть силы держаться, она ничего не расскажет, и Фобосободряюще целует ее в горячий лоб.

Есть еще один вопрос, который ему нужно выяснить, но он никак не решается. В этом вопросе нет ничего противоестественного, но отчего-то ему стыдно спрашивать. Она — его сестра, и да, они целовались, да и он и сейчас не прочь поцеловать ее снова, но это ведь ничего не значит? Ей нужна была поддержка, пускай, даже такая своеобразная. От этого она не перестала быть его сестрой.

— Калеб, — неожиданно говорит Элион дрожащим голосом. — Ты ведь об этом хочешь спросить?

Фобос молчит.

— Да, это он, — тихо шепчет Элион с закрытыми глазами.

— Ты его любишь? — спрашивает Фобос, сам не зная зачем.

Она молчит, и в этом молчании Фобосу слышится гораздо больше, чем она могла бы сказать. О том, что между ними сейчас происходит, они не говорят, поэтому так странно сейчас спрашивать, что у нее в сердце. Он злится, что вообще выразил к этой теме интерес. Гнетущее чувство в груди несколько спадает, когда она, не очень ловко извившись в кольце его объятий, оказывается лицом к лицу с ним и ищет губами его губы, вначале немного промахиваясь и целуя в уголок рта.

Когда она снова подтверждает свою веру в их довольно своеобразное перемирие, Фобос, наконец, решается. План у него в голове появился сразу, как только он узнал, что магия Элион в клетке работает, только вот осуществить его не представлялось возможным. До этого момента.

— Ты мне веришь? — тихо шепчет Фобос, отрываясь на секунду от ее губ.

Глаза у нее лишь слегка приоткрыты, и по инерции она подается вперед, чтобы снова оказаться ближе к горячей коже Фобоса, но тот предупредительно кладет ей руку на плечо.

— Да, — напряженным шепотом отвечает Элион с секундной задержкой, распахивая глаза, в которых, вопреки ее словам, плещется такое явное недоверие, что Фобос мысленно ставит на их спасении крест.

— Нет, — с мягкой, грустной улыбкой качает головой Фобос и притягивает ее поближе, обнимая за плечи. — Не веришь.

Ее дыхание щекочет ему шею и мурашки ползут по рукам. Именно сейчас, когда так важно, чтобы она верила, он призывает все свои способности манипулятора. Пускай, это не совсем правильно, но это ведь для общего блага?

— Я верю… — обнимает его чуть крепче Элион, вдыхая запах его опаленных волос. — Просто…

— После всего, что было в прошлом, — печально усмехается Фобос, стараясь добавить в голос больше горечи, — поверить мне…

— Это в прошлом, — горячо опровергает его слова Элион, все больше и больше веря в то, что сама говорит. — Сейчас… Сейчас всё по-другому.

Уголки его губ ползут вверх, но она сейчас слишком близко, поэтому не может видеть непонятного выражения его лица.

— Тогда отдай мне всё, что осталось от Света Меридиана, — отрывисто шепчет он напряженным голосом.

— Фобос, я…

Элион неуверенно улыбается и еле заметно ежится, будто от холода. Он сейчас шутит? Отдать ему остатки сил, которые уже срослись ее телом и душой, которые не получилось отделить вместе с основной частью Света Меридиана? Она практически не пользовалась этими силами, но чувствовала, что теперь они — часть ее самой. Мысль о том, что Фобос хочет искромсать ее душу и забрать себе, больно резанула в груди что-то тонкое, которое только-только появилось у нее на месте зияющей дыры от предательства.

— Так ты мне веришь, Элион? — Фобос заглядывает ей в глаза и буквально гипнотизирует взглядом.

Верит ли она ему? Элион уже не уверена. За то время, что они были в клетке вдвоем, она узнала, что он может быть заботливым и нежным, может злиться, обижаться, волноваться и защищать. Ей так нужен был Фобос, и Фобос был рядом. Только что останется от этого нового Фобоса, если он получит, что хотел?

— Да, — обреченно шепчет Элион, отбрасывая сомнения. Хуже быть не может, ведь если всё это время Фобос лишь играл ее чувствами, то ей просто незачем… Незачем вообще жить.

— Ты отдашь мне остатки Света Меридиана? — его бархатный голос обволакивает и успокаивает.

— Да, — шепчет Элион, зажмуриваясь крепче. — Конечно, Фобос.

И Фобос накрывает ее руки своими, находит ее губы и сначала просто целует, хотя она ждет сейчас совершенно другого. Касаясь нежно ее губ, ласково обводя ее губы и ранки на них, он начинает медленно вбирать ее силы, отдававшиеся сейчас добровольно. Фобос чувствует, как по венам тонкой струйкой бежит знакомая сила. Ее так мало, что Фобос недовольно закусывает губу. Ничего, ничего… Значит он заберет всё до конца.

Элион вздрагивает довольно отчетливо, когда чувствует, что опустошена уже почти наполовину. Свет Меридиана покидает ее окончательно, и холод и темнота вокруг клетки падают на нее тяжелым одеялом. Когда сил остается лишь треть, она начинает еле заметно вырываться, выкручивая руки и шепча имя Фобоса. Но ему нужно еще немного, еще чуть-чуть. Только так он сможет сотворить иллюзию, только так он сможет проложить путь на свободу. Слабеющее противостояние Элион заставляет сжиматься внутренностям, но он лишь крепче стискивает зубы. Он знает, что делает ей больно, но она сильная, она должна… Должна быть сильной.

— Элион, — зовет ее Фобос, когда уже Свет Меридиана полностью струится в его венах.

Однако, Элион не отзывается, а в ее остекленевших глазах стоит уже привычная ей боль. Она просила оставить ей хоть что-то, но Фобос опустошил ее до дна. Она знает, что теперь Фобосу она не нужна, остается только своими глазами увидеть, как он выбросит ее, как сломанную игрушку. Ненужную и бесполезную.

— Не надо, — одними губами шепчет Элион, с трудом находя в себе силы отвернуться на бок. — Просто оставь меня.

Он не понимает, что случилось, но Элион просит, а значит ей, и правда, нужно побыть одной. Невесомо касаясь кончиками пальцев ее плеча, он действительно оставляет ее в покое.

****

Нерисса знает, что делает с людьми ненависть, поэтому предпочитала не появляться лишний раз на виду у Фобоса. На самом деле, она даже слегка сожалела, что решила заключить в одну клетку Элион с Фобосом. Она рассчитывала, что Фобос быстрее других сможет сломать, растоптать волю Элион, но просчиталась. Но Нерисса не учла, что Фобос был опасным противником, и не мог позволить использовать себя лишь как средство для достижения чужих целей. Фобос был опасен для нее, потому на этот раз Элион больше не вернется в клетку. Нерисса найдет иной способ сломать девчонку.

Нерисса проходит по длинному ходу-туннелю, ведущему к клетке, и останавливается в привычном сумраке. Фобосу незачем видеть ее лицо. Она ожидает очередных всплесков ярости и необдуманных поступков от Фобоса, поэтому она начеку. Одно его неверное движение, клетка снова укажет ему на его место. Только с удивлением она замечает, что Элион с прямой спиной стоит у решеток, а Фобос безвольно лежит на полу.

Нерисса была уверена, что девчонка попробует залечить раны брата, но выглядит тот действительно неважно. Догадка поражает ее почти сразу. Элион совсем беспомощна без Света Меридиана, и это ей на руку. Выглядит Элион, как никогда, решительной, и ведьма списывает это себе в плюс. Должно быть, близость к брату пошла ей на пользу, она не хочет больше боли ни для кого. Нерисса по щелчку гасит свечение клетки, и беспрекословно Элион покидает клетку и замирает, оказавшись вне ее решеток.

Стоит ей сделать шаг, Нерисса понимает, что что-то не так. Шестое чувство кричит ей, что нужно бежать, убираться прочь, но она только сильнее впивается глазами в Элион. Что именно не так, Нерисса не понимает, ведь у нее сейчас Сердце Кондракара, вырванное из холодных рук новой хранительницы Сердца, а силы Элион не хватает даже на то, чтобы исцелить Фобоса…

Элион оборачивается в сторону Нериссы, и та чувствует, что ее собственное сердце летит куда-то в пропасть. На лице Элион торжествующая улыбка. Страшная догадка пронзает ее, и она крепче сжимает в руках посох с Сердцем Кондракара.

У Элион раздроблена нога. Элион просто не может ходить.

Короткий щелчок, и будто пелена спадает с глаз Нериссы. Настоящая Элион до сих пор находится в клетке. Нерисса же выпустила на волю Фобоса.

Чертовски злого Фобоса.

========== Часть 8 ==========

От вновь обретенной силы немного кружится голова, и Фобосу сложно привыкнуть к тяжести в руках и легкому холодку, пробирающемуся по венам к сердцу, когда он отражает беспорядочные выпады Нериссы. Она сильная, хотя сейчас несколько встревожена, а Фобос слишком долго пробыл в клетке, чтобы по щелчку загнать ее в угол. Она надеется, что сможет зачаровать дверь, чтобы Фобос не вырвался в замок. Ее темно-бордовое платье неясно мелькает в конце коридора, когда она трусливо сбегает под оглушительный смех Фобоса. Сейчас уже можно смеяться, сейчас сойти с ума можно только от предвкушения победы.

Фобос уверен, что все кончено, и этот полубезумный смех говорит об этом лучше, чем любые слова. Только вот Элион не выглядит сейчас обрадованной. Они по разные стороны решетки, они поменялись местами, как и хотел Фобос с самого начала. Элион ежится и обнимает себя, неуверенно пожимая плечами.

— Элион, — у Фобоса с трудом получается подавить рвущиеся наружу смешки, но он старается.

Он хочет объяснить, что пока Нерисса жива, он не может расколдовать клетку, да и выходить за ее пределы Элион сейчас не безопасно. У Элион раздроблена нога, она просто не сможет идти, в конце концов! Но неожиданно она сама качает головой, непроницаемым взглядом рассматривая Фобоса через светящиеся решетки.

— Тебе нужно идти, — без эмоций говорит Элион и смотрит в сторону коридора. — Ты теряешь время.

От стойкого ощущения дежавю у Фобоса захватывает дух.

Совсем скоро он посадит ее в эту самую клетку и будет стоять по другую сторону. Как быстро, Элион, ты станешь умолять о свободе? Как долго нужно будет ждать, чтобы безумие поселилось в твоих наивных глазах?

Взгляд у нее серьезный и непроницаемый, и Фобос еле заметно встряхивает головой, стараясь сосредоточиться на дальнейшем плане действий, а не на подлой клетке, в которой Элион остается наедине с закладывающей уши тишиной и мглой вместо потолка. Элион ведь справится, Элион — сильная.

— Где? — без пояснений задает всего один вопрос он, но и без них понятно, что может интересовать принца.

Свет Меридиана. Только с его помощью Фобос справится по всем пунктам, только вот Элион усмехается и прожигает его странным внимательным взглядом. Она молчит, и Фобос с трудом подавляет желание наорать на сестру, что зачем-то тянет время, будто ей нравится самой сидеть в этой клетке. Неужели, не доверяет? Фобос усмехается, вспоминая, как совсем недавно смеялся над ее излишней доверчивостью.

— Ты умудрилась довериться человеку, который один раз уже тебя предал?

— Ты считаешь, что это лишнее?

— Что ж. Подобной глупости можно было ждать только от тебя.

— Элион… — начинает Фобос с сожалением.

— Ты знаешь, где, — коротко обрывает его Элион, сжимая губы в тонкую линию, не поднимая больше глаз.

— А если точнее? — скрещивает руки на груди Фобос и усмехается, совсем как раньше.

— Ты бы одобрил мой выбор, — продолжает уходить от прямого ответа Элион. — Ты сам бы выбрал то же. Ты уже это выбрал.

Фобос секунду размышляет, а потом губы сами собой растягиваются в улыбке. Ну, конечно, диадема! Теперь, остается только найти ее, впитать в себя Свет Меридиана, а затем он вволю повеселится. Только вот перед этим нужно как-то покинуть темницу с зачарованной клеткой пять на пять, оставив здесь Элион, которая по-прежнему не сводит с пола задумчивых глаз.

Фобос чувствует, что должен что-то сказать, только вот в этом нет смысла. Что бы он сейчас не сказал, Элион ему не поверит. Кроме того, он слишком часто нарушал свои обещания, а сейчас его возвращение зависит сразу от многих факторов. Он может не сдержать слово, поэтому уходить сложнее.

— Иди, — бесцветным голосом шепчет Элион и, наконец-то, поднимает сухие глаза. — Иди уже.

Фобос чувствует, что это неправильно, но с бессовестным облегчением он отворачивается и выполняет ее просьбу.

****

Фобос буквально летел вперед по знакомым коридорам, а в лицо ему бил сырой тяжелый воздух, и это было настолько превосходное ощущение, что он будет вспоминать об этом еще долгие годы. Кажется, на его пути то и дело возникал кто-то из прислуги, и с перекошенными от ужаса лицами вжимался в стены. Он не собирался скрывать свое возвращение, с минуты на минуту он возьмет, что принадлежит ему по праву, и наступит новая эра.

Фобос шел за диадемой Элион, но не мог предположить, что убьет сразу двух зайцев. Стража у дверей даже не попыталась изобразить сопротивление, завидев Фобоса, они бросаются врассыпную, и он входит в тронный зал. Нерисса вскакивает с места и неверящими глазами смотрит на нежданного гостя. Она рассчитывала, что у них есть больше времени. Может быть, она даже создала ложный след, рассчитывая, что Фобос будет идти за ней.

Только вот Фобос шел не за ней.

Могла ли Нерисса представить, что ответ, который изо дня в день она и ее приспешники пытались выбить из хрупкой девочки, совсем рядом, стоит только открыть витрину с диадемой Элион? Она ведь была так рядом, только руку протяни. Нерисса что-то бормочет себе под нос, формируя новое защитное, но круг вокруг нее заметно редеет, зал заполняется криками, но Фобос этого не слышит. Все окружающее пространство вдруг застывает и сворачивается в одну точку. Диадему Элион. Нерисса продолжает колдовать, и стражники крепче сжимают в руках оружие. Фобос открыт для атаки, он как никогда уязвим, и стрела, выпущенная незадачливым лучником, проносится в сантиметре над его ухом, возвращая Фобоса в реальность. С судорожным вздохом он призывает к себе диадему. Разбивая витрину, она за секунду минует расстояние между ними и ложится ему в руку, краями драгоценных камней рассекая его ладонь и обагряясь кровью. Свет Меридиана, отданный добровольно, пронзает его насквозь, признавая в нем наследие Эсканоров.

— Ты надеешься вернуть себе трон? — обращается к нему мужчина, стоящий наиболее близко к Нериссе, судорожно создающей прозрачный купол вокруг них.

Фобос догадывается, что это, вероятно, и есть Калеб, и брови его расправляются. Сегодня будет очень продуктивный день, и он успеет расправиться со всеми из своего списка. Лучше бы всем предателям бежать прочь, а не ждать исхода противостояния.

— А ты надеешься сегодня выжить? — скучающе усмехается Фобос и делает шаг вперед, без особых усилий проходя через барьер Нериссы.

****

Последний рубиновый луч, неудачная попытка атаковать и короткий крик «мама!» — и нет больше на этом свете идейного вдохновителя переворота. Свет Меридиана бьется внутри у Фобоса, противится излишней жестокости, но поразительно точно останавливает сердца. С Калебом Фобос позволил себе поиграть чуть дольше, заставил поверить в честный поединок, а потом сообщил, что передумал. С Мирандой с серебристыми косами и чистыми голубыми глазами было сложнее, но как только она сбросила образ Элион, Фобос перестал церемониться.

Разумеется, никто не выжил. Однако, слух о том, что узурпатор вновь захватил трон, удивительно быстро разошелся по замку, а затем и по прилегающим окраинам. Впору думать о скорой коронации, только у Фобоса есть еще одно важное дело. Он безошибочно выбирает нужный коридор и идет по нему чудовищно долго, пока не останавливается у выбитой с петель двери.

Лучи в клетке больше не ослепляют белым свечением, теперь это совершенно обыкновенная сталь Гарфилда. Элион медленно поворачивает голову в ту сторону, откуда раздаются шаги, и замирает с безразличным выражением лица.

Поменялись местами.

Фобос мог бы потянуть этот момент своего триумфа еще какое-то время. Фобос мог бы толкнуть пафосную нравоучительную речь. Фобос мог бы, но отчего-то ему этого совсем не хотелось. Он щелкает пальцами, и решетки рассыпаются серым песком. Зрачки Элион расширяются, и губы, тонко сжатые в прямую линию, дергаются, силясь что-то сказать. Фобос заходит на освобожденную площадку пять на пять и присаживается на колени рядом с Элион.

Бордовые обожженные ладони, бросаются в глаза, как только Фобос берет ее за руку, а она с неясным шипением вырывает ее. Странное дело, с Фобосом ведь было нечто похожее, когда тот понял, что Элион его покинула навсегда. Чувство правильности, как когда последний кусочек паззла входит и дополняет общую картину, почти перебивает чувство досады от боли, что испытала Элион.

Она упрямо смаргивает горячие слезы и молчит, отводя взгляд. Фобос знает, о чем она молчит, и что ей не позволит сказать гордость, поэтому он просто подносит ее руки к губам и осторожно, чтобы не задеть ожоги, целует. Вопреки ожиданиям, этот успокаивающий жест вызывает еще один поток слез, и короткие неуверенные смешки начинают вырываться у Фобоса. Как вообще можно понять этих девчонок?

— Ты все-таки… победил, — без эмоций в голосе констатирует факт Элион, когда Фобос медленно залечивает ее ладони.

Особенной радости у нее в голосе не чувствуется, но после всего, что случилось, это неудивительно. Ей сложно свыкнуться с мыслью, что это действительно происходит, и Фобос спустя пару минут не поднимется и не скажет, что он просто посмеялся над ней.

— С твоей помощью, — он коротко усмехается и обращает свое внимание на ее неестественно согнутую лодыжку.

— Не нужно, — качает головой она, протестуя против того, чтобы он излечил ее.

— Если неправильно срастется… — мягко начинает Фобос, но замечая ее взгляд, замолкает.

Элион прикрывает глаза, и пересохшие губы ее трогает неясная полу-улыбка.

—Я хочу помнить.

С такой позицией сложно согласится, это не слишком практично, и совершенно неясно, почему Элион хочет оставить себе такое напоминание, но Фобос не спорит. Что-то в ее неестественно прямой осанке, ее гордо приподнятом подбородке и рассеянном, блуждающем в пространств е взгляде голубых глаз не дают ему говорить. Элион нарочито игнорирует его, рассматривая что угодно, только не его. Она теперь совсем другая: холодная и чужая, будто и не было той веселой нежной девочки, что прибыла из Хитерфилда, и от осознания этого в груди у Фобоса расползается ужас. В ней что-то треснуло и сломалось, она приняла правила игры. И мысль о том, что Фобос первый дал ей повод сомневаться в ее чистых идеалах, как никогда раньше, резала душу.

Почти неосознанно он касается ладонью ее щеки, заставляя все-таки обратить на себя внимание. Элион не отстраняется, когда он проводит линию по ее лицу, спускаясь на шею, только смотрит с прохладным вызовом.

— Что ты сделал с… — ее голос дрожит и рвется на последнем слове, выдавая отчаянное волнение.

Рука Фобоса замирает, а затем отклоняется чуть в сторону и мягко отбрасывает волосы с ее плеч. Губы трогает кривая усмешка. Ответ теперь не так важен, Элион все понимает и без слов. Фобос и раньше не стал бы искать темницы или устраивать суд, а со Светом Меридиана — тем более. Всё кончено.

— Что ж, это вполне… — набирается сил и отрывисто произносит Элион, но судорожно выдыхает, когда Фобос неожиданно одним рывком притягивает ее к своей груди, то и дело, обдавая горячим дыханием ее висок между невесомыми поцелуями.

— Никто. Никогда. Больше… — шепчет Фобос с болезненной нежностью, переходящей в отчаянную ненависть. — Слышишь? Больше никто не посмеет… Я не позволю. Я позабочусь…

Фобос обнимает ее с такой силой, что Элион трудно дышать, но сейчас это ей необходимо, потому что невыносимо признать, что слезы, которые душат и рвутся наружу с такими высокими всхлипами, гораздо сильнее мешают. Фобос, кажется, тоже это понимает и не отпускает ее, даже когда тонкие ладони в шрамах впиваются ему в плечи, заставляют зажмуриться, лишь бы не отпустить хрупкое, вырывающееся тело.

— Я буду рядом. Я больше никогда… Никогда. Не оставлю, — с ожесточением выплевывает слова Фобос, ласково проводя дорожки ладонью вдоль позвоночника, до тех пор пока ее руки не ложатся на его плечи и она не затихает, уткнувшись ему в шею.

— Хорошо, — Элион говорит это так тихо, что Фобосу даже кажется, что ему послышалось, но затем она повторяет. Фобос чувствует, как с груди слетает огромная бетонная плита. Она приняла его.

****

— Что теперь? — выдыхает Элион с закрытыми глазами, послушно вытягиваясь на кровати вдоль по длине, позволяя Фобосу вглядываться в ее лицо, оставаясь незамеченным. Почему он не замечал раньше, что она такая красивая? И невысказанная боль и страдания, отпечатавшиеся на ее лице сейчас, ничуть не умерили ее очарования.

— Я женюсь на тебе, — пожимает плечами Фобос, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке, на которой еще не до конца зажила ссадина. — Устроим пышную церемонию, назначим на этот день государственный праздник. Я буду править. А ты будешь королевой, чего так хочет Кондракар.

Элион не открывает глаз, да и дыхание у нее по-прежнему размеренное, будто она отсчитывает равные промежутки между вдохами, но Фобос знает, что она его услышала.

— Ох, Фобос, — вздыхает Элион, заметно более расслаблено. — Я же серьезно.

Ни слова о том, что это неправильно или ненормально. Потому что за последнее время быть рядом с Элион, обнимать ее за плечи, согревать холодные руки, целовать — казалось самым правильным, что было у него за всю жизнь. Фобос знает, что она чувствует тоже самое. Он не уверен, что он говорил это несерьезно, но принимает такие правила и усмехается.

— Давай не будем об этом сейчас.

Он сидит на самом краю, в то время, как Элион занимает центральную часть кровати, и он уже готовится прикрыть ее покрывалом и удалиться, но неожиданно она не очень уверенно перекатывается на другой край, освобождая еще немного места рядом с собой. И Фобос ложится рядом.

— Я люблю тебя, Фобос, — неожиданно слышит он над своим ухом, прежде чем провалится в сон, и впервые за долгие годы он засыпает с улыбкой.

И всё было хорошо.