КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Christmas Miracle (СИ) [S Lila] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

***

Мурлыкающий голос статной брюнетки, облачённой в атласное красное платье, что обтягивало её складную фигуру, заполнил собою практически каждый уголок этого небольшого бара. Чувственный тембр с едва заметным французским акцентом приятно окутывал многочисленных слушателей, пропитывая духом приближающегося Рождества.

Традиции обязывали проводить сам праздник с семьёй, в тишине уютного и тёплого дома, под треск дров в камине, взглядом на заснеженные улицы и поеданием праздничного ужина в узком кругу. Вот только снега до сих пор не было, а ведь осталось всего тринадцать часов до наступления праздника. И это не могло не расстраивать одну особу, которая встряхнула пальчиками свои белокурые локоны, мягко струящиеся по её оголенным покатым плечам.

В отличие от подруг, её волосы не были залакированы до тошнотворной идеальности, а макияж был вовсе не кукольный, совсем не следовавший веянию причудливой моды. Впрочем, Кэролайн никогда особо и не следовала тенденциям, предпочитая свой собственный — уникальный — стиль: начиная с внешнего вида и заканчивая крайне неприемлемым поведением, часто получающим осуждающие взгляды. С самого детства она была чересчур неусидчивой, стремящейся к тотальному контролю, яро желающей подминать под себя жизнь, а не плыть по её течению.

Её уже замужние подруги всё поглядывали на свои изящные часики, которые украшали их тонкие запястья, помня, что дома они должны быть ровно к десяти. Так отчаянно беспокоясь за свою репутацию, они всё повторяли себе, и ей заодно, что не пристало замужним дамам возвращаться домой под покровом ночи. Однако на маленькие уступки они всё же вынуждены были пойти, поддавшись уговорам упрямой Кэролайн.

В корне отличаясь от них, она всегда подбивала подруг на различные авантюры, прослыв среди их маленькой компании самой настоящей оторвой и бунтаркой, нередко сбивая коленки в кровь и набивая синяки на белоснежной коже. И вот сейчас, под влиянием слов матери, она, стиснув зубы, старалась укротить свой дикий нрав, мило улыбаясь прохожим и проявляя радушие от сладости которого сводило скулы. Но при всём при этом, глубоко в душе у неё всё ещё жил ребёнок, так отчаянно желающий захватывающих приключений, любящий до безумия Рождество и свои традиции, боящийся однажды стать домохозяйкой, которая будет лишь пылинки сдувать со своего муженька, тем самым новомодным пылесосом, что вошёл в повседневную жизнь так быстро.

Даже представление о такой семейной жизни вызывало в ней дикий ужас, охватывающий каждую клеточку тела. Да ведь она ни разу в жизни уборку-то и не делала, а если уж возьмётся за готовку, то точно спалит один из этих домов — настолько одинаковых, что спутать их не составило бы и особого труда. Эта однотипность — пресность — жизни её удручала и вместе с тем возмущала, как и здешние мужчины. Все они поголовно были маменькиными сыночками с идеально отутюженными брюками и безупречно лежащими волосами, которые были зализаны назад, вызывая у Кэролайн стойкое отвращение.

— Что вы будете со Стефаном делать на этих выходных? — поинтересовалась Анна, отодвинув от себя бокал с шампанским, которое официант разносил по столикам, в качестве презента от заведения в честь наступающего праздника.

— Даже не знаю. Вообще мы хотели съездить за город и присмотреть домик. Хотим иметь что-нибудь своё вдали от шума и загазованности города к тому времени, когда у нас появятся малыши, — мечтательно улыбнулась Елена, в привычном жесте проведя трепетно пальчиками по обручальному кольцу, вынуждая сидящую рядом с ней блондинку натянуто улыбнуться и потянуться к очередному бокалу с алкоголем.

— А что насчёт тебя, Кэролайн? Ведь завтра праздник и, насколько я знаю, тот очаровательный джентльмен приглашал тебя отобедать со своей семьёй, — улыбка коснулась милого личика бывшей мисс Гилберт, а интерес в тёплых кофейных глазах так и плескался, гранича с жадным любопытством, — Так ты решила? Всё же примешь приглашение? Кто знает, быть может, уже к концу месяца ты станешь миссис Локвуд, — мечтательно протянула она, восторженно прикрыв на миг глаза, будто бы он уже сделал её подруге предложение руки и сердца.

Кэролайн едва не поперхнулась напитком, поспешно отставляя от себя вытянутый бокал, и удивлённо посмотрела на подругу, совершенно не разделяя её восторг. Нет, разумеется Тайлер Локвуд был завидным женихом в их маленьком городке и прослыл истинным джентльменом, отчаянно жаждущем семью, но он был настолько скучен и привязан к своей матери, что у Кэролайн иногда складывалось такое ощущение, что она на свидания ходила с миссис Локвуд, а вовсе не с её сыном. Эх, если б к его симпатичной мордашке прилагалась бы ещё мужественная уверенность, то, быть может, она бы и согласилась увидеться с ним в третий раз.

— Я вовсе не хочу с ним встречаться, — поспешила дать ответ Кэролайн, — Он скучен, слишком зависим от мнения матери и всех этих нелепых традиций, — она небрежно повела плечом, вот уже пятнадцать минут ощущая себя крайне неуверенно, будто кто-то назойливо прожигал её своим взглядом, вынуждая нервно ёрзать на мягком стуле.

Однако она знала, что если обернётся, то выдаст тотчас же испытанную ею неловкость, вызвавшую желание всё же узнать, кто так непростительно на неё пялится. Слишком пристально, раз она впервые в своей жизни смогла ощутить чей-то посторонний взгляд своей кожей.

— Но ведь традиции это чудесно, разве не так? — недоумённо произнесла Анна, совсем не понимая ход мыслей подруги, её взгляд на эту жизнь и вечное стремление идти против всех устоев.

Кэролайн вновь небрежно пожала плечами, предпочитая хранить молчание, и неожиданно вдруг уловила резкий запах сигаретного дыма, отдающий такими терпкими нотками настоящего — качественного — табака. Приятный запах защекотал её ноздри, вынуждая с жадностью втянуть в себя воздух, и она неосознанно облизала губы, будто бы ощущая на них этот вкус.

Она недовольно нахмурилась, молчаливо сетуя на то, что вот уже полтора года как вынуждена была бросить курить из-за матери, что прознала о пагубной привычке своей маленькой дочурки, которой, кстати говоря, уже исполнился двадцать один год. Вот только эта самая дочурка так замуж ещё и не вышла, заставляя Элизабет хвататься за сердце и причитать о скорой кончине, так и не увидев долгожданных внуков и дочь в свадебном платье. Том самом, в котором выходила замуж ещё её бабушка или даже прабабушка… абсолютно жуткие традиции!

— Дамы, вы уже составили списки? — к ним подошёл широко улыбающийся официант, вырвав её из омута отнюдь не радужных мыслей, в котором она погрязла с головой, полностью отключившись от реальности и пропустив скучные разговоры подруг мимо ушей.

Молодой парень всё улыбался, держа круглую стеклянную вазу в руках, и терпеливо протягивал им листки бумаги, предлагая написать записки Санте, загадав несколько желаний. Поспешно переведя взгляд на блондинку, поняв, видимо, что от её подруг вряд ли дождётся ответа, он протянул ей листочек и ручку, подбивая на эту совсем крохотную авантюру, ловко угадывая отблеск азарта в небесно-голубых глазах.

Елена и Анна тут же запротестовали, наперебой уверяя её что это по меньшей мере глупо и наивно, ведь они уже давно вышли из детского возраста, чтобы тратить своё время на это ребячество. Да к тому же, они опасались, что кто-нибудь прочтёт их записки, ведь оставят их в совершенно свободном доступе, где любой желающий сможет вытащить себе пару листочков.

Но Кэролайн, будто бы назло им, чуть прищурилась и тут же принялась писать свой список, выводя на небольшом листке изящные буквы, складывая их в письмо Санте. Писала она особо не задумываясь, но при этом не обманывая, честно признаваясь в своих желаниях — пусть немного циничных и местами наивных, по большей части совершенно несбыточных. Ведь она пообещала, что будет прилежной, постарается стать такой, как её благовоспитанные подруги. Быть может, даже найдёт мужа в скором времени и всё же сможет прогнуться под это странное и отчего-то чуждое ей общество.

Немного помедлив, всё ещё мисс Форбс, дописала и своё тайное желание, в котором порой боялась признаться даже самой себе. Как и любая девушка, Кэролайн всё же мечтала однажды увидеть колечко на своём безымянном пальчике. Вот только принять это предложение хотела от мужчины, который сможет её удивлять и не заставит её быть безликой домохозяйкой, в обязанности которой входит печь яблочные пироги, стоя на каблуках с идеальной причёской на голове и одетой при этом в неудобное платье. Ведь эта самая мода добралась и до их городка. До тошноты идеальные жены с самого раннего утра приводили себя в порядок и бежали готовить завтрак своим мужьям или делали вид, что готовят, поручая всю работу прислуге, а себе оставляя кучу времени для бессмысленных сплетен.

Пробежавшись взглядом по получившемуся, Кэролайн прикрыла глаза, делая глубокий вдох, и мягко шевеля губами, окрашенными в красную помадой оттенка бургундского вина — смелого, но не слишком сексуального, оставляющего за собой шлейф таинственности и определенно намекая на пылкость обладательницы.

— Я правда-правда верю, что ты есть. Так давай посмотрим, веришь ли ты в меня? — прошептала Кэролайн, а затем открыла глаза, игриво усмехнувшись, и прикоснулась губами к белоснежному листу бумаги, оставляя на нём след своих губ, будто уникальную подпись.

Сложив листик, она поспешно опустила его в вазу ходящего по залу официанта, мило улыбнувшись подругам, которые ошарашено взирали на неё, лишь укоризненно покачав головой. Они и так были не очень довольны её безумной идеей провести этот вечер здесь, без мужей, где в основном были одинокие мужчины и редкие женатые парочки, подвергшиеся новому веянию больших городов.

Певица запела новую песню, призывая всех танцевать. Так мелодично и томно растягивала звуки, покачиваясь изящно в такт нотам, и улыбалась посетителям, вовсе не стесняясь похотливых мужчин, которые взглядом пожирали её глубокое декольте. Многие ведь поддались обаянию роскошной француженки и поспешили пригласить своих дам на медленный танец. А глаза Елены вдруг стали словно огромные блюдца, когда она увидела уверенно приближающегося к ним мужчину, определённо не здешнего, и ощутила дикий дискомфорт от его внезапного появления. Он остановился прямо за спиной Кэролайн, проходясь по ней хищным взглядом, чуть дольше положенного задерживаясь на обнажённой линии тонкой шеи и небрежных, чуть растрепанных, светлых локонах.

— Прошу прощения, дамы, — мягко начал он, обращая на себя их внимание, а главное заставляя блондинку наконец обернуться и посмотреть на него с зарождающимся любопытством в небесно-голубых глазах, — Я давно за вами наблюдаю, мисс, — мужчина перевёл взгляд на Кэролайн, расплываясь в обаятельной улыбке, обнажившей мальчишеские ямочки на щеках, что были его главным оружием в общении со слабым полом, — Потанцуем?

Взгляд её голубых глаз быстро прошёлся по нему, подмечая отсутствие кольца, модный костюм угольно-чёрного цвета, небрежно повязанный галстук и коротко стриженные волосы, которые, к её огромному удивлению, не были зачёсаны назад, а находились в каком-то творческом, но будто бы тщательно продуманном, беспорядке. Гордая осанка, чуть вздёрнутый нахально подбородок и прожигающий насквозь взгляд серых глаз, ясно дали ей понять, что этот мужчина не привык к отказам и явно любит всё держать под контролем.

Он точно не страдал дефицитом женского внимания, видимо, предпочитая менять спутниц с завидной частотой. И ей вовсе не хотелось становиться одной из тех многочисленных девушек, согревающих его постель по ночам и таявших под этими руками. На вид такими сильными, скорее всего способными подарить неописуемое наслаждение, впрочем, как и пухлые губы. Идеален. И что самое ужасное, в хорошем смысле слова идеален.

— Хм, думаю с вами с радостью потанцуют вон те дамы, — небрежно указав пальчиком на дальний столик, занятый шумными девушками, произнесла Кэролайн, отворачиваясь от него и старательно пряча улыбку, зная, что задела его мужское эго, так отчаянно сопротивляясь той властности, что он, казалось, источал каждым своим движением.

— Несомненно, — усмехнулся Клаус, положив ладонь на спинку её стула, всего на миг соприкоснувшись с обнажённой кожей её лопатки, ощущая, как девушка вздрогнула и поспешно повернулась к нему лицом вновь, пронзая недовольным взглядом. — Что ж, видимо, я ошибся и ты одна из этих… верных жен, что с головы до пят обхаживают своих мужей, — он небрежно указал ладонью на её подруг, которые возмущённо ахнули от такой дерзости, не замечая, как её губы дрогнули в лёгкой улыбке.

Он смотрел на неё сверху вниз, вовсе не подавляюще, но определенно бросая ей вызов своими колкими фразочками. Смотрел на неё так, будто бы уже давно знает о ней всё.

— Ну же, один танец, — Майклсон игнорировал взгляд её подруг, так и кричащий о том, что б он убирался, удивляясь, как они ещё не начали поносить его изыскано вежливыми ругательствами, — Неужели боишься?

— Боюсь? — изогнув бровь, переспросила Кэролайн, — Я? Ни за что, — она ответила ему усмешкой, так похожей на его собственную, с умеренным количеством уверенности и вызова, тая примесь скрытой насмешки.

— Тогда докажи, — протянув ей ладонь, сказал Клаус, уверенно потянув её на себя, как только ощутил холод её пальцев, к счастью, не скрытых атласом перчаток.

— Кэролайн, что ты… — опомнившись, Елена постаралась отговорить подругу и усадить её на место, но Форбс её уже не слушала, молча поднимаясь со стула и послушно следуя за ним, позволяя вовлечь себя в танец.

Его горячая ладонь тотчас же уверенно опустилась на её талию, прижимая к себе недопустимо близко, посматривая с ничем неприкрытым интересом на блондинку, которая так выбивалась из этой серой массы. Даже внешне, будто бы бросая вызов обществу, она всё делала наперекор, демонстрируя свой строптивый характер. Такая странная, но удивительно привлекательная, манящая своей необычностью. Впрочем, он и сам был таким. Не любил быть одним из толпы.

— Знаете, должен признаться, что ваш список меня удивил, — вдруг сказал он, лукаво усмехнувшись, но вовсе не чувствуя вины, ловя на себе возмущённый взгляд голубых глаз.

— И с чего вы взяли, что список, оказавшийся в ваших руках, принадлежит мне? — крайне быстро вернув себе самообладание, поинтересовалась она, с каждой секундой чувствуя себя всё более и более заинтересованной в этом странном незнакомце, от которого пахло тем самым табаком, что она учуяла всего каких-то десять минут назад.

— След помады, — пояснил Клаус, скользнув ладонью по её талии, мягко поглаживая кожу сквозь ткань довольно-таки тонкого платья, — Только на вас столь провокационный цвет. К тому же, я видел как вы его составляете. Именно поэтому и подкупил официанта, чтобы он принёс мне вашу записку Санте.

Она усмехнулась, заинтересованно посматривая на этого статного мужчину. Такого уверенного, до жути идеального и в то же время неправильного. Точно не подходящая партия. Он в корне отличался от Локвуда, чьё предложение о замужестве мечтала услышать каждая девушка в этом городе. Кроме Кэролайн, разумеется.

Быть может, просто ей скучно с такими как Тайлер и ей подавай таких, как этот всё ещё незнакомец? Наглый, властный, определённо смышленый. Сумевший её заинтриговать и пробудить интерес, на пару с зарождающимся желанием, всё увеличивающимся с каждым его горячим прикосновением к её телу, ставшим вдруг чересчур чувствительным.

— Как вас зовут? — вдруг спросила она, скользнув ладонью по его плечу, чуть крепче сжимая его пальцами и плавно отклоняясь назад, позволяя ему себя удерживать, проклиная явную сексуальность мелодии.

— Сперва вы, — произнёс он, уверенно скользя ладонями по её талии чуть выше, резко дёрнув её на себя и вынудив буквально врезаться в него, ощутив напряжённые мышцы его тела, скрытые под этим строгим костюмом.

— Подкупленный официант с этой миссией не справился? — изогнув бровь, насмешливо поинтересовалась Кэролайн, поспешив увеличить между их телами расстояние до приличного.

— Увы, — признал он, удивившись её проницательности и той уверенности, с которой она общалась с ним на равных, вовсе не робея и не кокетничая, как другие дамы.

— Кэролайн, — всё же ответила блондинка, толком и не подумав над этим, будучи ослеплённой желанием узнать наконец его имя, — Теперь вы, — тут же потребовала она, вынудив его улыбнуться.

— Клаус, — коротко ответил он, видя удивление мелькнувшее в голубых глазах, на пару с недоверием.

— Вы ведь шутите, да? — с сомнением произнесла она, пристально вглядываясь в его глаза, уже совсем позабыв о правилах приличия, с жадностью стараясь найти хоть намёк на ложь.

— Вовсе нет, — чуть покачал головой из стороны в сторону Майклсон, — Я и вправду Клаус, вот только не Санта, увы, — он выдержал паузу, с немым восхищением смотря, как её губы растянулись в мягкой улыбке, — Тогда, быть может, я бы одарил вас яхтой, квартирой, безделушками от Тиффани и акциями платинодобывающей компании.

Кэролайн тут же смущённо потупила взгляд, сдерживая наружу рвущийся смех, в очередной раз коря себя за то, что вообще написала этот список, поддавшись желанию сделать хоть что-нибудь наперекор подругам, пока есть возможность наслаждаться свободой от семейных обязательств.

— Я могу лишь подарить вам веселье, — привлёк вновь её взгляд Клаус, пристально всматриваясь в голубые глаза и понимая, что вовсе не ошибся, а сумел вычислить обладательницу непокорного характера, — Могу вас одарить с лихвой недостающими пылкими поцелуями, а, возможно, и колечком. Кто знает, как распорядится судьба. Может быть, увидимся завтра?

— Исключено, — тут же последовал короткий и крайне категоричный ответ.

— У вас есть планы на Рождество? — поинтересовался Клаус, так желая чтобы эта песня не заканчивалась; желая ощущать нежность её кожи как можно дольше и желательно без такой ненужной одежды.

— Всегда, — Кэролайн оступилась, тихонько чертыхнувшись и прокляв неудобные туфли, хотя всему виной был его взгляд, слишком порочный и бесстыдно раздевающий её.

— Поведайте мне, — мягко попросил он, чуть крепче сжав её ладонь, и вдруг резко повернул к себе спиной, крепко прижимая к своей груди и опаляя горячим дыханием шею, каким-то образом умудряясь двигаться в такт.

— Я люблю начинать утро Рождества рано… — её голос чуть дрогнул, и Кэролайн буквально ощутила его ухмылку, осыпая мысленно этого наглеца грязными ругательствами, — …смотреть на рассвет и загадывать желание, а затем пить горячий чай и есть запеченные яблоки с корицей.

Клаус улыбнулся, вновь разворачивая её к себе лицом и ещё ближе прижимая её к себе, не оставляя между ними и миллиметра. И вынудил тем самым её задержать дыхание, прочувствовав каждый сантиметр его тела. Склонившись к её уху, опаляя его горячим дыханием, он на миг коснулся мочки губами, ощущая её нервный и столь судорожный вздох.

— Я могу не дать тебе уснуть до самого рассвета, — соблазнительно зашептал ей Клаус, будто бы случайно задевая чувствительную кожу губами, — Я лично принесу тебе чай и запечённые яблоки, щедро посыпанные корицей.

Кэролайн нервно вздохнула, на миг прикрыв глаза и отдавшись во власть этому чарующему голосу. Слегка хриплому и тягучему, с ощутимым акцентом, что ласкал её слух. Её раздражала его самоуверенность и непомерная наглость. И именно это помогло ей вернуть себе самообладание и даже чуть оттолкнуть от себя, вызвав недоумение и некую растерянность в его взгляде.

— Я слишком умна, чтобы быть соблазненной тобой, — гордо вздёрнув подбородок, произнесла блондинка, мило нахмурив носик, пытаясь отстраниться от него, но он как назло был слишком силён.

Его губы растянулись в игривой ухмылке, а ладонь вдруг уверенно скользнула по её округлому бедру, чуть сжимая пальцами, видя как заманчиво приоткрылись её губы. Кэролайн на миг растеряла всю свою спесь, плавясь под его прикосновениями, вызывающими сладкую истому внизу живота и стойкое желание узнать, на что же способны его чёртовы пухлые губы, так искусно и коварно соблазняющие её своими сладкими речами.

— Я буду здесь ещё часа три. Дай мне знать, если передумаешь. Я покажу тебе свои традиции встречать Рождество, — вдруг отстранившись от неё, Клаус запечатлел мягкий поцелуй на тыльной стороне её ладони и поспешил уйти, вынуждая её смотреть ему вслед и ощущать дикое чувство разочарования, наравне с желанием продолжить их противостояние.

И она вовсе не намеревалась оставлять за ним последнее слово. Такой странный, не похожий на тех до ужаса милых джентльменов, что встречались ей прежде. Вовсе не такой, быть может, вовсе и не джентльмен. Этот танец был так непозволителен, но так чертовски привлекателен. И этот запретный плод, в лице этого мужчины, был так сладок, а искушение так сильно, что Кэролайн жалобно прохныкала, уже принимая роковое решение. Всё же, как она не старалась быть хорошей, она знала, что плохую девочку, живущую в ней, невозможно удержать. Во всяком случае, она старалась.

***

Шорох, доносящийся откуда-то справа, заставил её поморщиться и перевернуться на другой бок, плотнее закутываясь в тёплое одеяло, отчего-то ощущая вдруг холод, вместо согревающего жара мужских рук. Сладкая нега, которая бывает лишь после хорошего секса и приятного сна, безвозвратно улетучивалась, вынуждая её изо всех сил цепляться за это волшебное состояние души и тела, вовсе не желая открывать глаза.

Раздался тихий стук, а затем до неё донёсся совершенно восхитительный запах мёда, вперемешку с корицей и… яблок. Любимых запечённых яблок, что были её традицией. Вторая половина кровати прогнулась под весом мужского тела и Кэролайн довольно улыбнулась, стоило только его губам прикоснуться к её шее, мягко и невесомо поднявшись к щеке, чуть царапая нежную кожу щетиной.

Кончик его языка прошёлся по её нижней губе и она наконец открыла глаза, переворачиваясь на спину и позволяя себе лениво отвечать на утренний поцелуй. Совсем лёгкий и нежный, тем не менее заставляющий её тело предательски реагировать на такую невинную ласку. Сознание услужливо подкидывало картинки прошедшей ночи и в особенности тот удивленный и шокированный взгляд подруг, когда она сообщила, что уходит. Затем самодовольная ухмылка Клауса всплыла перед глазами и, наконец, их секс… страстный, безудержный, местами нежный, но неизменно идеальный.

Комната была погружена в полумрак, массивные шторы приоткрыты и солнце вот-вот уже готово было взойти, подарив начало новому дню. Волшебному и неповторимому, таящему в себе привкус чудес, ознаменовав приход Рождества.

— Просыпайся, — скользнув руками под одеяло, Клаус невесомо провёл горячими ладонями по её обнажённым ногам, властно переходя на внутреннюю сторону её бедра, вынуждая её довольно простонать ему в губы и изогнуться, шире раздвинув ноги, в стремлении получить ещё хоть капельку удовольствия от его прикосновений.

Тихий стон потонул в его властном, тягучем и медленном поцелуе. Слишком чувственном, таком, что вызвал в теле сладкую дрожь. Его пальцы невесомо поглаживали низ её живота, мучительно медленно спускаясь ниже, умело играя на её желании. И когда ей казалось, что он вот-вот раздвинет складочки её плоти и скользнёт своими совершенно удивительными и умелыми пальцами по клитору, Клаус вдруг резко отстранился, одаривая её хитрой улыбкой. Ничуть не удивляясь, что вызвал гнев в голубых глазах, он в очередной раз остался доволен своим решением приехать в этот город.

— Солнце вот-вот взойдёт. Я ведь помню про традицию. Не стоит нарушать её из-за меня, — хриплым от возбуждения голосом произнёс Майклсон, поднимаясь с кровати и подходя к окну, чуть шире раздвигая шторы, чтобы впустить скудный свет, совсем не стесняясь своей наготы.

Взгляд её небесно-голубых глаз скользнул по его спине, и она улыбнулась от вида алых следов на его плечах, оставленных её ногтями вчера в порыве страсти. Она никогда бы не подумала, что под таким строгим внешним видом скрывается такой восхитительный и ненасытный любовник, способный заставить её кричать от наслаждения.

Пристально окидывая каждый сантиметр мужественного, подтянутого тела, Кэролайн, казалось, и вовсе позабыла о своей традиции. Округлые и упругие мужские ягодицы были сейчас гораздо интереснее запечённых яблок, вынудив её прикусить нижнюю губу и остановить на них свой игривый взгляд. Было крайне странно осознавать то, что она натворила сегодня. Ведь так сильно старалась быть хорошей девочкой. Последний месяц, правда, но ведь она действительно верила в то, что это зачтётся. Вот только этот британец спутал ей все карты, толкнув совсем на не ту дорожку.

Клаус вдруг резко обернулся и удивлённо вскинул брови, расплываясь в довольной ухмылке, понимая куда так пристально смотрела блондинка. Сексуальная, нетерпеливая, несдержанная и язвительная, она покорила его чуть ли не с первого взгляда, заставив потерять голову от внезапно накатившего желания обладать ею, полностью подчинить своей воле и ощутить превосходство.

— Ты пялишься на меня? — чуть прищурившись, поинтересовался он, медленно подходя к ней всё ближе, вынуждая её поднять взгляд и посмотреть на его лицо.

— Да, — ничуть не стесняясь, признала Кэролайн, привстав на кровати и потянувшись к его губам, придерживая одеяло на груди и не позволяя ему соскользнуть, обнажив молочную кожу.

Он наклонился, дразняще увернувшись от её поцелуя, вызывая её недовольный стон, а затем резко обрушился на её губы, сминая их жадным поцелуем. Даже тут стремясь установить свои правила, он играл, толком не объяснив ей правила. Тут же раздвинув её губы своим языком, Клаус скользнул им внутрь её рта, обхватывая ладонями её талию, чтобы в следующую секунду вжать её тело в своё. Её пальчики запутались в его светлых, чуть вьющихся, волосах, слегка царапнув шею, и опустились на плечи, очерчивая подушечками следы от ногтей, ярко выделяющихся на его светлой коже.

Подняв её с постели и поставив на пол, Майклсон подвёл её к окну, с трудом прерывая их поцелуй и откидывая мешающее одеяло обратно на постель. Кэролайн тут же поёжилась от холода, позволяя себе чуть крепче вжаться в его тёплое тело, в попытке согреться, и вызвала этим жестом его довольную улыбку. Повернув её спиной к себе, он крепко прижал её к своей груди, обвивая талию горячими ладонями, ощущая манящий контраст между температурой их тел.

— Так в чём прелесть рассвета? — поинтересовался он, шумно вдохнув запах её волос, едва касаясь губами белокурых прядей, а затем не удержался всё же от соблазна бездумно скользнуть подушечками пальцев по её животу, ощутив россыпь мурашек по податливому телу.

— Знаешь, я в детстве не могла уснуть, пока ждала наступления утра. А точнее того момента, когда можно будет подбежать к ёлке и увидеть подарки от Санты. Мне всегда нравилось это волнительное ожидание. Именно поэтому я стала смотреть на ночное небо… ждала, что хоть краешком глаза увижу Санта-Клауса и его верных оленей или слышу как он приземлится на крышу и с тяжелой поступью направится к дымоходу.

— Думаю будет очень неловко, если он спустится по дымоходу прямо сейчас, — усмехнулся он, краем глаза посмотрев на камин, что был в его спальне, ощущая довольно ощутимый шлепок по своей руке и её тихий смех.

— Хоть я уже и выросла, но привычка никуда так и не ушла, — широко улыбаясь, продолжила она, расслабленно откинув голову на его плечо, ощущая такой невероятный комфорт и спокойствие, окончательно расслабляясь под ласковыми прикосновениями его пальцев к коже.

Сейчас вовсе не хотелось думать об обязательствах и о том, что же будет завтра, да даже сегодня. Важен был лишь этот самый момент. Она совершенно не знала откуда Клаус и зачем он приехал в их городок. Надолго он здесь или проездом? Быть может, его вообще ждёт к вечеру семья где-нибудь и он решил просто поразвлечься с ней? Совершенно не важно. Было так хорошо, что всё остальное отошло на второй план.

— Я никогда раньше не смотрел на рассвет, — вдруг сказал Клаус, устремляя свой взор серых глаз на горизонт, туда, где небо уже окрасилось в оранжево-красный цвет. — Красиво, — признал он, сосредоточенно наблюдая за первым, едва заметным, появлением солнца, кажущимся таким ярким и чем-то нереальным, вызывающим немое восхищение.

— Ты испёк яблоки? — переведя взгляд на поднос, стоящий на подоконнике, тихонько произнесла Кэролайн.

На нём красовались две кружки с горячим чаем, от которых ещё шёл пар и запах мяты, и тарелка с запечёнными яблоками, посыпанными корицей и политыми медом. А также две небольшие десертные тарелки, наполненные чем-то шоколадным, вынудившим наполнится её рот слюной и вызвавшим желание тут же попробовать это лакомство.

— Я ведь обещал тебе их принести утром, — коротко усмехнулся он, оставляя мягкий поцелуй на её плече.

Кэролайн улыбнулась, приятно удивившись тому, что он не забыл, а ещё больше тому, что этот мужчина умеет готовить. Она наивно полагала, что это он сам всё сделал, хотя на деле всё выполнили его подручные, которым он отдал приказы ещё вчера. Ещё до того момента, как она решила провести с ним ночь.

— Только поэтому я и согласилась, — издевательски протянула Кэролайн, намеренно прижавшись ягодицами к его члену, чуть потеревшись и вызвав его тихий-тихий стон, — Не могла себе отказать в удовольствии вкусно поесть, — томно прошептала, положив свою ладонь поверх его и вынудив его скользнуть по её животу ниже, проникая между ног.

— Разумеется, оргазмы тут не причем, — хмыкнул Клаус, дразняще пройдясь пальцами по её клитору круговыми движениями, ощущая её влагу.

— А что это? — едва сдерживая громкий стон, поинтересовалась она, кивком головы указав на десерт, который стоял на подносе, чувствуя как он крепче прижал её к себе, вызывая болезненные ощущения, тут же потонувшие в удовольствии от его прикосновений.

— Шоколадный пудинг, — прошептал ей на ухо он, прикусив кожу и скользнув пальцами неспешно внутрь её лона.

— А почему он на вид такой… жидкий? — последнее слово она несдержанно простонала, цепляясь в его запястье ногтями, совсем не желая что бы он прекращал чувственные движения пальцами, которыми он то несдержанно трахал её, то лишь невесомо поглаживал вход.

— Это английский пудинг, — пояснил Клаус, вновь резко введя в неё два пальца и надавив на особо чувствительную точку внутри, вынудив тем самым её громко вскрикнуть от острого прилива наслаждения, — Теперь модно делать его таким. С обилием шоколада, молока и какао.

— Выглядит аппетитно, — облизав губы, простонала Кэролайн, двигая бёдрами ему навстречу, насаживаясь на его пальцы и желая ощутить их в себе намного глубже.

Клаус усмехнулся, покидая её лоно и оставляя влажный след на внутренней стороне её бедра, слыша в ответ возмущённый стон. Развернув её к себе лицом, он ласково погладил большим пальцем её нижнюю губу, оставляя на ней её собственную влагу и вынуждая её сердце ускорить свой ритм биения до невозможности.

— Ты восхитительна, — он ладонью неторопливо скользнул по её телу, останавливаясь на округлой груди, буквально в сантиметре от затвердевшего соска, вынуждая её жадно хватать воздух ртом и желать ощутить его прикосновения вновь.

Тело предательски реагировало на каждую его ласку, помня те жадные прикосновения, горячие поцелуи и несдержанные толчки, приводящие её в восторг. Он оказался не только умным мужчиной, который нашёл способ её заинтересовать, но ещё и прекрасным, чутким любовником, который творил с её телом такие чудеса, что она почувствовала себя неопытной девственницей. Ведь ранее она не испытывая подобное наслаждение, лёжа под совершенно скупыми на ласки, по сравнению с Майклсоном, мужчинами.

— Я понял, что хочу видеть тебя обнажённой в своей постели в ту секунду, когда ты отшила нерадивого ухажёра, — максимально приблизившись к её губам, вдруг признался Клаус, — Ещё тогда я подумал, что так леди выражаться не должны, и тут же захотел наказать тебя. Хотел заставить тебя выкрикивать своё имя в порыве страсти. Хотел что б эти самые губы, источавшие ядовитые ругательства, дарили мне наслаждение. Так же яростно, как посылали того наглеца.

— Это ведь было в самом начале вечера, — изумленно произнесла она, еле сдерживаясь от соблазна поцеловать его, ведь его губы были так близко… всего лишь в каких-то жалких миллиметрах.

— Да, — подтвердил Майклсон, — Я наблюдал за тобой весь вечер, совсем позабыв о делах, что привели меня в этот город. Не обращал внимания на толстосума, который и настоял на встрече именно в баре, а не в строгости офисного кабинета.

— Так ты здесь проездом? — поинтересовалась Кэролайн, отчего-то ощутив вдруг резкий укол недовольства и сожаления, что скоро он будет вынужден уехать.

Расставаться с ним отчаянно не хотелось, ведь только рядом с ним она не чувствовала тяжесть обязательств, ощущая лишь вкус пьянящей свободы.

— Увы, — подтвердил её опасения Клаус, — Сегодня вечером я уеду и опять оставлю пустовать этот дом.

Повисло молчание. Тягостное, нарушаемое лишь их громким дыханием.

— Тогда давай не будем тратить время на разговоры? — тихо проговорила она, расплываясь вдруг в совершенно обаятельной и в то же время порочной улыбке, поражая его своим контрастом.

Клаус согласно кивнул, широко улыбаясь ей в ответ, и притянул её вновь к себе, сжимая в ладонях округлые ягодицы и ловя своими губами её рваный вдох. Отстранившись от неё, так и не дав себя поцеловать, он окинул внимательным взглядом её молочную кожу — мягкую и шелковистую. Ночью он осыпал каждый её сантиметр поцелуями, срывая с её припухших от его поцелуев губ сладкие стоны. Это была его личная победа — та, что тешит мужское самолюбие. Желанная девушка. Та, что не давала ему покоя весь вечер, была с ним этой ночью. Страстная, совершенно раскованная и откровенно стонущая в его руках от наслаждения. Она была так прекрасна, словно сошла с картины Боттичелли. Абсолютно удивительная, вызывающая восхищение своей красотой и непокладистым нравом.

— Ложись, — властно произнёс Клаус, даже чересчур требовательно, вызывая у неё вспышку удивления.

— Ч-что?

— Ложись, — повторил приказ он, на этот раз чуть мягче, соблазнительно растягивая буквы и демонстрируя британский акцент, ласкающий девичий слух.

Кэролайн усмехнулась, но всё же подчинилась, опускаясь на изрядно помятые после их ночи простыни, позволяя ему любоваться её обнажённым телом в лучах восходящего солнца. Он вновь сумел её заинтриговать, на этот раз своей властностью, скрытой опасностью и мужественностью, которую он источал каждой клеточкой своего тела. Его пристальный и придирчиво изучающий взгляд заскользил по её телу, вынуждая Кэролайн прикрыть глаза, будто бы ощутив прикосновения, и удивиться тому, какую власть он имеет над её телом.

Она слышала его шаги, сбившееся, громкое дыхание и всё ждала, вовсе не желая показывать ему насколько сильно она желает ощутить себя наполненной. Жар внизу живота путал мысли, а влага, ощущалась на внутренней стороне бедёр, вынуждая её мысленно осыпать этого несносного британца всеми известными ей ругательствами, коря за эту медлительность.

Его горячее дыхание обожгло её губы и она чуть приоткрыла их, ожидая его сладостного поцелуя, едва не простонав от недовольства, когда он коснулся её всего на миг. Оставив поцелуй в самом уголке губ, Клаус по-прежнему был так близко, что она ощущала его горячее дыхание. Вот только по-прежнему не понимала причины его медлительности, плавясь под жаром потемневшего от возбуждения взгляда.

Кэролайн понимала, что мужчина, с которым она, по воле случая, оказалась в постели, имел колоссальное терпение, твёрдую, деловую хватку и уникальный взгляд на вещи, совершенно презирающий любые правила.

Открыв глаза, она столкнулась взглядом с его потемневшими от возбуждения глазами, разделяя его чувства, понимая, что он испытывает точно такой же голод, требующий его утолить. Ощущение чего-то теплого, скользнувшего внезапно в ложбинке между её грудей, заставило её вздрогнуть от неожиданности. Клаус усмехнулся и, поставив ёмкость с ещё теплым пудингом на прикроватную тумбочку, скользнул губами по её груди, невесомо прикусывая сосок, а затем чувственно слизал лакомство, вынуждая её несдержанно простонать.

— Чёрт, — зарывшись пальчиками в его волосы, она направила его голову ниже, давая понять, где больше всего хочет ощутить прикосновения его губ и умелого языка, вытворяющего с ней совершенно безумные вещи, доставляющие небывалое удовольствие.

— Нетерпеливая, — высвободившись из её хватки, недовольно цокнул языком Клаус, вновь беря пиалу с пудингом в руки.

Нанеся лакомство на указательный палец, он поднёс его к её губам, едва касаясь нижней губы, пачкая её сладостью и вынуждая Кэролайн с отчаянным стоном втянуть его палец в рот. Чуть посасывая, слизывая десерт и вызывая у него довольную улыбку, она неотрывно смотрела в его глаза, взглядом давая понять, что с радостью бы проделала то же самое с его членом.

Пальцем пройдясь по её подбородку, он мучительно медленно скользнул им ниже, вдоль шеи, затем по груди, мягко очертив ореолы сосков, и спустился ещё ниже, вынуждая её изогнуться ему вслед.

Прижавшись губами к её шее, ощущая бешеный пульс, Клаус едва слышно усмехнулся, наклоняя ёмкость и позволяя десерту скользить по её телу, вызывая тихие стоны и вынуждая её впиваться пальцами в простыни, не в силах терпеть эту сладкую пытку. Его губы, руки и чёртов порочный взгляд, прожигающий насквозь, вызывали какой-то безумный коктейль удовольствия, накрывающий с головой и в то же время коварно оставляющий стойкое ощущение незавершенности.

Он оставлял сладкие следы на её ключице, проводя полосы по телу, и коварно огибал те места, где Кэролайн хотелось ощутить его прикосновения больше всего. Она слышала его сбитое дыхание, ощущала твёрдость его члена, мимолётно прижимавшегося к её бедру, и искренне удивлялась тому, как он ещё умудрился не кончить, в то время как она сама уже была на грани. Казалось одно неосторожное движение и Кэролайн содрогнется в удовольствии, позорно показав свою несдержанность и продемонстрировав то, какую власть он имеет над её телом.

Видеть, как его губы скользят по её коже, слизывая шоколадный пудинг и как он чуть прикрывает глаза от удовольствия — было выше её сил. Чувственный аромат лакомства заполнил собою легкие, её грудь часто вздымалась от сбившегося дыхания, а жар между ног был просто невыносим.

— Клаус, — жалобно простонала она, толкнувшись бёдрами ему навстречу, когда он в очередной раз провёл языком всего в нескольких сантиметрах от желанного местечка.

Кэролайн чуть не задохнулась от яркой вспышки возбуждения, завороженно смотря в его глаза, в которых полыхал ответный огонь желания, дикий голод её тела и жажда полного контроля. Его ладони прошлись по её бёдрам, раздвигая её ноги, и он поудобнее устроился между ними, обхватывая пиалу пальцами.

— Хватит, — нетерпеливо проговорила Кэролайн, дёрнувшись и ловко выбив ногой из его рук ёмкость с пудингом, слыша, как она с противным треском приземлилась на пол и разбилась на мелкие осколки.

Клаус усмехнулся и дразняще проведя пальцами по её животу, наконец коснулся губами складок её плоти, собирая пьянящую влагу языком и слыша её громкий стон. Откинувшись на подушки, она зарылась пальцами в его волосы, бесстыдно надавливая на его затылок, побуждая его продолжить.

Отстранившись, он слегка подул на её разгоряченную кожу, слыша несдержанный поток ругательств в свой адрес, заставивший его самодовольно усмехнуться. Видеть её сгорающей от желания было невероятно приятным и крайне увлекательным занятием. Кэролайн была остра на язык, и это чертовски заводило. Ему нравилось слышать грубости, слетающие с её нежных губ. А ещё больше ему нравилась мысль о наказании, которое он может применить к ней за эти самые грубости.

Клаус рыкнул от злости и лёгкой боли, когда она настойчиво потянула его за волосы вверх, к своим губам, понимая, что не дождётся продолжения. Ведь он всего лишь подразнил её, в который раз за это утро доведя до края.

Так ненасытно сминая его губы в страстном поцелуе, ощущая свой собственный вкус на языке, Кэролайн потерлась бёдрами о его твёрдый член, призывая действовать. Это было чистой воды сумасшествие, казалось, что каждая клеточка тела горит от желания. Они оба задыхались уже от этой игры, ставшей сладостной пыткой, но не хотели друг другу уступать, продолжая ходить по грани и мучить себя отсрочкой того самого момента.

— Не могу, — неожиданно сдался Клаус, чуть прикусывая мочку её уха и резко наполняя одним несдержанным толчком, входя в её тугое лоно до упора, полностью заполняя собой.

Кэролайн громко простонала, начиная жадно хватать ртом воздух, и притянула его к себе за плечи, желая ощущать тяжесть его тела на себе. Замерев всего на миг, он дал себе возможность немного прийти в себя, а не позорно кончить от одного движения, словно неопытный юнец.

Клаус начал набирать темп, совсем позабыв о нежности. На смену ей пришла даже не страсть, а какой-то дикий и необузданный инстинкт, заставляющий его двигаться в ней как можно яростнее, резкосжимая в своих объятиях, наслаждаясь моментом единения. В этом было что-то первобытное, вынуждающее его сдавленно стонать, уткнувшись в изгиб её шеи, и продолжать входить в неё всё быстрее и быстрее, временами замедляясь до невозможности. И это её злило, заставляло сильнее впиваться длинными ногтями в кожу его спины, оставляя красные полосы и следы зубов на плече, будто в наказание за то, что он творит с её телом. Слишком хорошо. Слишком идеально.

Солнце уже давно играло своими лучами на их телах, но они не обращали на него внимание. Были лишь стоны и звук соприкосновения их тел, да жар, что пылал по их венам, и безумное наслаждение от которого туманится сознание.

И когда их губы в очередной раз встретились, чтобы сказать друг другу то, на что не были способны слова, Кэролайн задрожала в его руках, ещё отчаяннее цепляясь за него и ощущая близость оргазма.

Клаус оттянул зубами её губу, наращивая темп, давая тот самый, недостающий толчок, позволивший ей рухнуть в бездну наслаждения с громким стоном, озарившим его спальню. По телу будто пробежал электрический разряд, вынуждая её изогнуться и замереть, что-то бессвязно шепча, так отчаянно желая продлить этот момент. А Клаус продолжал двигаться, ощущая, как она сжимает его член внутренними мышцами, даря острое наслаждение, вынуждающее его несдержанно простонать и ещё грубее врезаться в её тело, вдавливая её в матрас и подводя себя к разрядке, наступившей всего через несколько минут. А затем он позволил себе расслабленно опуститься на неё, придавив весом своего тела, которое она вовсе не ощущала, всё ещё купаясь в остатках наслаждения.

— Вау, — устало простонала Кэролайн, слыша его тихий смех, но не в силах была даже открыть глаза или пошевелить хоть пальцем.

Клаус, тяжело дыша, лег с ней рядом, ласкающе проводя пальцами по её бедру, посматривая на раскрасневшееся лицо девушки, украшенное довольной улыбкой. Она придвинулась к нему ближе, с трудом открыв глаза, и прижалась губами к его плечу, позволяя ему зарыться пальцами в её волосы и притянуть к себе для поцелуя. Осталось всего одиннадцать часов до его отъезда и больше они не увидятся.

Во всяком случае, так думала Кэролайн, когда он подвёз её до дома, подарив на прощание страстный поцелуй, вызвавший сладостную истому внизу живота. Каково же было её удивление, когда на следующее утро курьер доставил ей небольшую посылку, сверкнувшую фирменным цветом Тиффани, вынудившим её удивлённо ахнуть.

Кажется, у Кэролайн Форбс появился свой собственный Санта, принявшийся исполнять желания из её списка.

========== Last Christmas (Кол/Кэролайн/Клаус) ==========

Комментарий к Last Christmas (Кол/Кэролайн/Клаус)

Драббл написан на песню Last Christmas

Она так боялась Рождества, именно этого дня, с которым теперь у неё были связаны совсем не праздничные ощущения. Обычно он был наполнен восторгом и чем-то необъяснимым, заставляющим её губы то и дело расплываться в широкой — счастливой — улыбке и ощущать приятное тепло, согревающее душу. Вот только в этом году Кэролайн вовсе не испытывала восторг, хмуро отвечая на все вопросы о планах на Рождество и прочей ерунде, связанной с самым ненавистным для неё теперь праздником.

Ровно год назад она наконец решилась и призналась в своих чувствах абсолютно несносному британцу, в которого её по глупости угораздило влюбиться. Совершенно бестактный, наглый и такой привлекательный. Подарила ему своё сердце не задумываясь, так надеясь на взаимность. Помнила насколько нервничала и как её голос позорно дрожал, а сердце в груди билось так быстро, грозясь заработать своей хозяйке инфаркт. Она также помнила и его неуверенную улыбку, то как он приник к ней с поцелуем, вознося на небеса и принимая её чувства. Вовсе не нужно ей было ответное признание, совсем нет. Достаточно было того, что он не рассмеялся ей в лицо и не отвернулся.

Вот только радость закончилась на следующий день, вместе со словами, что безжалостно вырвали её сердце из груди и разорвали его в клочья: «Прости, но у нас ничего не получится». Такие простые слова, но какие весомые и таящие в себе дикую боль, заставившую её задыхаться от приступа болезненных рыданий. Поклялась ведь себе больше не влюбляться; больше не давать себе повод любить. Пообещала оградить себя от переживаний и любовных терзаний, что раздирали её сердце раз за разом. Но Кэролайн ведь так хотелось по-прежнему подарить своё сердце кому-нибудь особенному…

С Колом ей было очень хорошо, спокойно и уютно. Его озорная улыбка и хитрый взгляд тёплых карих глаз в корне отличался от того холода, что она видела в глазах наглеца, того подонка, что, оказывается, лишь играл её чувствами. Честно признаться, она очень занервничала, когда он предложил ей провести Рождество в его доме, где будут его братья и сёстры, желая познакомить с ними ту, что всё же показала ему прелести моногамии. Ведь всего после нескольких ничтожных месяцев знакомства, он уже предложил им съехаться, пав ниц перед очарованием белокурого ангела, как он любил её называть.

Её сердце пропускало удар каждый раз, когда он трепетно прикасался губами к её коже; когда невзначай бросал фразы об их общем будущем, давая ей уверенность в завтрашнем дне. Совершенно влюбленный взгляд встречал её по утрам, в то время как она боялась его полюбить; боялась открыть своё сердце, вовсе не желая вновь обжечься.

Будто бы ощутив её нервозность, он взял её за руку, как только они оказались в просторной гостиной, что уже была наполнена людьми. Его братьями и сестрами, количество которых заставило её удивлённо переводить взгляд от одного члена большой семьи к другому. Кэролайн подмечала их сходство в мелких деталях, пока наконец не остановилась взглядом на мужчине, находящемся в углу светлой комнаты. Он царственно восседал в высоком кресле с толстым и чуть потертым альбомом в руках, плавно выводя линии простым карандашом на белоснежной бумаге.

И сердце предательски предательски забилось ещё чаще, а на глазах выступили слёзы от осознания того, что судьба вновь сыграла с ней злую шутку. Кол всё представлял ей свою семью, называя имена, и совсем не обращал внимания на то, как его старший брат поднял свой взгляд, отрываясь от любимого занятия. А затем ошарашено замер, смотря на уже знакомую ему блондинку. Кэролайн… та самая Кэролайн что всего год назад была с ним, пока он не совершил самую глупую и болезненную ошибку в своей жизни.

— Очень приятно, — она старательно улыбалась подходящим к ней многочисленным родственникам Кола, так боясь того момента, когда же настанет его очередь, но в то же время жаждала узнать, как он себя поведёт с ней… что же предпримет и что ощутит она.

— Приятно познакомиться, Кэролайн, — вкрадчиво произнёс Клаус, беря её ладонь в свою руку и прикасаясь к ней губами, смотря в глаза дольше положенного; гораздо дольше, чем этого требуют правила приличия.

Она смотрела на него в ответ так, будто бы вовсе и не узнавала, лишь ощущая, как щёки окрасились в лёгкий румянец, выдавая вовсе не её смущениее, а крайнюю степень нервозности, лишь усиливающуюся от осознания того, что её парень стоит рядом, поглаживая ласково пальцами её поясницу.

Кэролайн неловко отдёрнула ладонь, обращая всё своё внимание на Кола, который прожигал их подозрительным взглядом, будто бы мог знать всё. И тем самым он вынудил её потупить взгляд от грузного ощущения вины, а затем нервно потянуться к бокалу с шампанским, который стоял на столе, понимая что ей срочно нужно что-нибудь придумать, чтобы сгладить возникшую неловкость. И прежде всего, ей нужно было рассказать обо всём Колу. Он заслужил эту правду.

— Братишка, мне нужна твоя помощь, — Ребекка появилась крайне вовремя, разрушая то напряжение что витало в воздухе, настойчиво потянув за собою Кола, который беспечно пожал плечами, состроив совершенно уморительную мордашку недовольного котёнка, заставившую её широко улыбнуться ему в ответ.

Как только он скрылся из виду, Кэролайн дрожащей рукой поднесла бокал к губам и залпом осушила его, тут же потянувшись к следующей порции алкоголя, лишь бы не ощущать его взгляд на себе; лишь бы он не стоял так чертовски и невыносимо близко. Словно пытка. А ведь раньше она не замечала холода в его глазах. Раньше думала, что может на него положиться. По глупости называла Клауса тем самым, единственным, кто достоин её любви.

— Я был не прав, Кэролайн, — вдруг произнёс тихо он, не желая чтобы кто-то услышал их разговор; совсем не желая ставить её в неловкое положение перед своим братом.

Майклсон был уверен на все сто, что это не было её местью и попыткой причинить ему боль. Кэролайн бы уж точно не опустилась так низко. Скорее это судьба сыграла с ними злую и подлую шутку, которую Клаус по достоинству смог бы оценить, если б не было так больно.

— Счастливого Рождества, Клаус, — натянуто улыбнулась ему она, заметив на себе подозрительный взгляд его старшей сестры, отвлёкшейся от сервировки стола на несколько мгновений.

— Кэролайн, я…

— Не нужно, — перебила его она, нервно дёрнув плечами, борясь с искушением как следует врезать ему за то, что он до сих пор стоит с ней рядом, да ещё и смеет разговаривать, — Уже прошёл год. Всё осталось в прошлом, Клаус. Моя любовь к тебе тоже.

Кэролайн корила себя за несусветную глупость и за то, что вообще позволила себе тогда признаться в тех чувствах; позволила водить себя за нос и разбить и без того израненное сердце. Клаус мог лишь обманывать её и пользоваться, словно какой-то вещью. Совсем не стоит верить его словам и теперь. Он будет обманывать раз за разом… Но тогда почему сердце так бешено бьётся в груди, отдаваясь болезненным спазмом?

— Посмотри на меня, — умоляюще прошептал Клаус, вынуждая её сдаться и всё же перевести усталый взгляд голубых глаз на того мужчину, которому она подарила своё сердце; на того, кто сердце ей и разбил.

Он старался всё сказать ей без слов, ведь всё это время мысленно пытался подобрать верные слова, способные загладить его вину и исправить эту жестокую ошибку. Но их не было. Их попросту не существовало. Всё осталось в прошлом, время было упущено.

Она не знала сколько продолжались эти их гляделки, одно она знала совершенно точно — это было слишком долго, непозволительно долго. Поэтому Кэролайн смогла вздохнуть с облегчением, когда Кол вернулся, подойдя к ней, как всегда, одарив своим неуёмным позитивом, никогда не унывающим взглядом и совершенно искренней улыбкой.

— Всё хорошо? — шёпотом поинтересовался он у своей девушки, смотря на Клауса чересчур подозрительно и враждебно, ясно давая ему понять, что Ребекка всё же разболтала его секрет; всё же рассказала об их с Кэролайн отношениях и о том, как он с ней поступил.

— Конечно, — заставила себя улыбнуться она, сосредоточив своё внимание на младшем Майклсоне, — Я благодарна тебе за то, что познакомил меня со своей семьёй. Это много для меня значит.

Кол ей улыбнулся, медленно приближаясь к её губам, прежде чем коснуться их поцелуем. Невероятно нежным и медленным, вынуждающем её прикрыть глаза и обнять его крепче. Она желала притянуть его ближе; желала раствориться в этой ласке и уже совсем не замечала с какой неприкрытой злобой и ревностью он смотрит на брата. И с каким остервенением вдруг углубляет поцелуй, ясно давая понять, что вовсе не собирается уступать, а намерен сражаться за её сердце до конца.

И Клаус отступил, просто отсалютовал ему бокалом и скрылся в глубине гостиной, уходя подальше от них; уходя как можно дальше от своей ошибки, последствия которой бумерангом вернулись к нему, пронзив на этот раз его сердце до болезненного хрипа.

А она совсем не могла понять своих чувств в этот миг, запутавшись в конец от того, что же творится в её сердце. Поклялась ведь подарить его кому-то особенному. Вот только, кто же этот особенный? Как это понять? Как же не ошибиться с выбором, поставив не на того Майклсона?

========== Home alone (Лиззи и Джози) ==========

Комментарий к Home alone (Лиззи и Джози)

Драббл написан на фильм Один дома (1990)

***

Отправившись вместе с Кэролайн отдыхать, Клаус даже и подумать не мог, что Кол, которого они оставили дома, чтобы следить за детьми, выбил себе весьма удачную — для себя исключительно, разумеется — сделку с двумя хитрющими особами. Майклсон никак не мог понять, в кого же это они такие ушлые, раз заставили даже первородного вампира хвататься за голову от бессилия, в поисках приемлемых условий этого каверзного и едва ли выгодного соглашения. И когда они, после долгих и изнурительных часов переговоров, наконец, клятвенно пообещали ему ни слова не говорить об этом Клаусу, он смог спокойно вздохнуть, предвкушая веселый вечер и помня, что теперь им должен подарки из их длиннющего списка. И потому, про себя прозвал этих детей исчадием ада.

Накупив им горы сладостей на вечер, включив любимые мультики и дав мобильный телефон, он поспешил покинуть дом, вовсе не желая ещё одну ночь провести следя за детьми, бесящими его своей гиперактивностью. Душа требовала крови, выпивки и женского тела, коего он был лишён вот уже пять дней, а всё из-за того, что его непутёвый братишка решил поколесить со своей невестой по Италии, а детей свалить на его плечи. Будто бы более подходящей кандидатуры на роль няньки не нашлось. Ладно бы ему хоть заплатили за это, но нет, ему было брошено сухое: «спасибо» и перспектива не проводить в гробу ближайшие пять лет. Вот и вся награда.

Покидая особняк в крайне приподнятом настроении, он вовсе не заметил подозрительного фургона, припаркованного неподалёку, так же как и двоих мужчин, которые пристально наблюдали за их домом, ожидая подходящего момента, чтобы проникнуть внутрь.

— Вот так, молодец, — ликовал Гарри, смотря вслед уезжающей машине и потирая ладони в предвкушении слишком лёгкой наживы, мечтая поскорее сорвать куш и отправиться куда-нибудь подальше, желательно на побережье океана, где есть пальмы и белый песок.

— Может не стоит? — Марв в отличие от своего напарника был настроен менее радостно, нервно покусывая ногти и поглядывая на особняк, — Он ведь может вернуться в любой момент.

— Мы слишком долго планировали это дело, — раздражённо бросил в ответ Гарри, — Владельца дома нет в стране. Ты видел на каких машинах они ездят? Вспомни, что у этих людей есть личный самолёт.

— А откуда ты знаешь? — удивлённо протянул мужчина, глупо хихикнув.

— Марв, ты совсем идиот?! — окинув его насмешливым взглядом, Гарри мысленно упрекнул себя за то, что выбрал для этого дела столь недалекого болвана, — Мы следили за ними до аэропорта!

— Как думаешь, там много ценностей? — глаза кудрявого мужчины тут же загорелись сладостным предвкушением, стоило им только подъехать поближе к дому, который своими размерами заметно выделялся из числа других.

— Уверен, — хмыкнул Гарри, — Наверняка там сейф полный денег, драгоценности, какие-нибудь ценные бумаги…

— Но там свет горит.

— Этот идиот оставил детей одних, — довольно проговорил мужчина, паркуясь у гаража, — Сигнализация не включена, так что, это идеальная возможность. Готовь лом, сегодня мы вскроем свой рождественский подарок.

— А что мы будем делать с этими девчонками?

— Тихонько проникнем в дом, как следует их напугаем и запрём в одной из комнат, что б не мешали, — терпеливо пояснил он, раздражённо закатив глаза.

— Ты гений, Гарри, — восторженно выдохнул Марв, шумно шмыгнув, умудрившись ещё и закашляться в этот момент.

— А ты идиот, — спрятав фургон за деревьями, мужчина, заглушив двигатель, взял тяжелый лом в руки и вышел из машины, стараясь особо не шуметь.

Марв последовал его примеру, отчего-то слишком громко захлопнув дверцу, чем и вызвал гневный поток ругательств напарника, привлёкший внимание сидящих в гостиной девочек лет семи.

— Что это? — испуганно проговорила Джози, крепче цепляясь в плотную ткань пледа, смотря на свою сестру расширившимися от ужаса карими глазами.

— Не знаю, — шёпотом ответила Лиззи, в отличие от сестры вдруг смело поднимаясь на ноги и подходя к окну, немного отодвигая тюль в сторону.

И она едва успела присесть на корточки, заметив две тёмные фигуры, что прошли мимо о чём-то переговариваясь.

— Это грабители, — пискнула Джози, хватая мобильный телефон со столика и быстро-быстро набирая номер Кола, — Он не отвечает! Лиззи, что нам делать?

— Оставь ему сообщение, — скомандовала блондинка, продолжая следить за грабителями, которые внимательно осматривали их дом, стараясь прикинуть с какой стороны будет легче пробраться внутрь.

— Кол, скорее! Ты нужен дома, тут воры, — сбивчиво принялась говорить она дрожащим голоском, оставляя сообщение на автоответчике и искренне надеясь, что он с минуты на минуту его получит. — Надо позвонить маме, — едва сдерживая поток слёз, Джози хотела уже нажать на «вызов», но её сестра вдруг ловко выхватила телефон из её рук.

— Они только помирились, — усердно замотала головой Лиззи, отговаривая её от этой затеи, — Мистер Клаус ей сделал предложение и увёз отдыхать.

— Ну и что ты предлагаешь? — заправив прядь русых волос за ухо, она в панике уставилась на сестру.

— Джози, мы ведьмы, — твёрдо произнесла блондинка, взяв сестру за руку и вынудив взглянуть на неё, — Неужели мы не сможем остановить этих двух идиотов?

— А если это вампиры? — нерешительно спросила она, по чуть-чуть перенимая у сестры непонятно откуда взявшуюся решимость, вовсе не собираясь уступать их дом каким-то глупцам, решившим что он им по зубам.

— Не говори глупостей, они бы даже не попытались войти. К тому же, ты ведь не хочешь что б Кола вновь отправили в гроб? — Лиззи хитро прищурилась, прекрасно зная о симпатии своей сестры к младшему из братьев Майклсонов.

— Ладно, — проворчала она, недовольно насупившись, — Каков план?

— Так, на мне главный вход, а на тебе черный. Надо их хорошенько припугнуть, может они сами и уйдут.

— А может заманим их в хранилище мистера Клауса и там запрём? — предложила Джози, нервно покусывая нижнюю губу.

— А это идея! — довольно улыбнулась она, хватаясь за небольшой кулон на шее, чтобы вытянуть из него имеющуюся в камне крупицу магии.

Джози повторила за сестрой, ощущая, как магия заструилась по венам, и поспешила к задней двери, в ожидании прибытия грабителей, которые тоже решили разделиться. Теперь они, осторожно ступая по толстому слою снега, наивно полагали, что сумеют незаметно проникнуть в дом…

***

Поднявшись осторожно по ступенькам, Гарри медленно приблизился к массивной двери, стараясь заглянуть в щелочку, оставленную от чуть сдвинутой в сторону занавески, чтобы понять, что же происходит внутри. Он даже и не предполагал, что по ту сторону притаилась весьма характерная особа, решительно тряхнувшая белокурыми локонами и взявшаяся ладонью за ручку, умело и с лёгкостью нагревая металл заклятием.

— Ну-ка, — прошептав себе под нос, Гарри ещё несколько секунд помедлил, а затем вдруг прикоснулся к дверной ручке, тут же истошно завопив от боли и дёрнувшись, будто получив мощный разряд тока, а затем поспешил с трудом убрать руку с раскалённой дверной ручки, с визгом понимая, что оставил на ней кусочек подгоревшей кожи.

С ужасом смотря на свою ладонь, видя ярко горящую букву М, клеймом отпечатавшуюся на ней, он принялся истерично дуть на неё, в попытке хоть немного облегчить невыносимую боль. Ощущая запах удушливой гари, он, спотыкаясь о собственные ноги, поспешил к сугробу снега, совсем не слыша довольное хихиканье, раздавшееся за входной дверью, и победное, даже крайне злорадное: «Есть!».

И пока один непутевый грабитель старался остудить ладонь,

разразившись грязными ругательствами, другой уже расправился с замком на двери, медленно входя в тёмное и просторное помещение. Пошарив по стене, Марв постарался отыскать выключатель, но, увы, безуспешно. Поэтому он двинулся на ощупь, осторожно ступая к полоске света, проникающей сквозь щелочку приоткрытой двери. Однако стоило ему сделать ещё один шаг, как нечто довольно ощутимо толкнуло его сзади, прям под коленки, вынудив его свалиться на спину и проехаться по отчего-то скользкому полу, угодив прямиком в массивный шкаф, что с грохотом упал на него сверху, вызывая болезненный крик и знатно приложив его по лицу в итоге.

С болезненным стоном выбравшись из-под завала, его не покидало яркое ощущение того, что у него сломаны все кости в теле, а так же мысль о том, что это проклятый шкаф весит целую тонну! Марв попытался отряхнуться от какой-то белой строительной дряни, вынудившей в носу неприятно защипать, а глаза заслезиться, вызывая приступ удушливого кашля. Краем уха он услышал вдруг тихий топот чьих-то ног, понимая, что девочки их явно услышали и скорее всего уже вызвали полицию, а значит, надо быстрее рвать отсюда когти, пока они вновь не оказались в одной из замшелых тюрем.

Поспешно выбегая из дома, он услышал злобные причитания Гарри, что осматривал яркий след на своей ладони, ненавидя уже эту чертову букву М, которая явно останется у него на всю жизнь, словно напоминание об этом чудном деле. И это ограбление срочно надо было из неудачного, превратить в весьма выгодное, пополнив их багажник, как минимум, мешком денег.

— Гарри! — окликнул его Марв, подбегая ближе, — Они нас услышали. Надо сваливать отсюда.

— Ну уж нет, — недовольно прорычал мужчина, — Я войду в этот дом, чего бы мне это не стоило. Выбивай окно! — пальцем здоровой руки указав на стекло, скомандовал Гарри.

Он послушно кивнул в ответ на приказной тон и одним точным ударом лома разбил стекло, привлекая к себе внимание двух особ, что поспешили на кухню, услышав там шум. Затаившись в проёме, они переглянулись, внимательно следя за их действиями, поразившись такой настырности и несусветной глупости. Лучше б уже садились в свою дряхлую колымагу и убирались, пока целы.

Оттолкнув со своего пути напарника, Гарри ловко пригнулся и проник в комнату, с довольной улыбкой осматривая современную кухню и умело подмечая новомодную технику, явно стоящую не одну тысячу

долларов. Этот дом был явно вишенкой на торте их славной карьеры.

— Он мой, — усмехнулась Лиззи, — Incendia, — направив на него ладонь, тихонько прошептала она, удивлённо смотря на то, как тотчас же загорелась лишь его шапка, вынуждая мужчину снова истошно завопить, в попытке потушить не пойми откуда взявшийся огонь.

— У тебя магия кончается, — испуганно прошептала Джози.

— Хватит, чтобы прогнать их, — поспешила успокоить сестру она, беря её за локоть и ведя в другую комнату, пока их не заметили; пока что фактор неожиданности играл им на руку, как и то, что они на своей территории.

— Марв! Помоги мне! — Гарри носился по комнате, сбивая с полок стеклянные статуэтки и опрокидывая полку с бокалами, облегченно вздохнув лишь тогда, когда вовремя подоспевший к нему напарник –который всё же споткнулся по пути и проехался своим длинным дюнделем по плитке — вылил ему на голову воду из графина.

— Здесь какая-то чертовщина творится, — испуганно проговорил мужчина, прикладывая пальцы к распухшей переносице, — Давай уйдём? Вдруг это приведение.

— Не неси чепуху, идиот! — стукнув его локтём в живот, проворчал Гарри, — Надо сцапать этих двух малявок, что решили над нами поиздеваться.

— А если они вызвали полицию? — испуганно проговорил мужчина, с осторожностью посматривая по сторонам, вовсе не желая вспыхнуть как спичка.

— Не глупи, Марв. Полиция бы уже давно была здесь. Они слишком тупые.

Джози и Лиззи переглянулись, недовольно нахмурившись, уж точно не собираясь молча терпеть оскорбления от этих двух недоумков.

— Эй, вы! — вдруг громко крикнула блондинка, вынуждая грабителей выбежать в просторный холл, едва не столкнувшись в проёме, — Я тут, наверху. Мне так страшно.

— Ты что творишь? — испуганно зашептала Джози, с ужасом слыша приближающиеся тяжёлые мужские шаги и грубую ругань, которую даже мистер Клаус себе не позволял, когда они совершенно случайно — честно-причестно — сломали одну из его кисточек.

— Надо заманить их к лестнице, ведущей в хранилище, а это самый быстрый путь, — небрежно пожала плечами она, поднимаясь на ноги и смотря в пролёт, стараясь подгадать нужный момент для следующей атаки.

Едва Марв коснулся ногой первой ступеньки, ему в лоб тут же прилетела массивная ваза, вынудившая его рухнуть на пол. Громко чертыхаясь себе под нос, он ощутил, как кровь выступила из рассечённой брови, скользнув тонкой струйкой по щеке.

— Вставай, — пнув его ногой, прорычал Гарри, двинувшись к широкой лестнице, однако стоило ему сделать ещё один шаг, как он тут же получил статуэткой по затылку, теряя равновесие и падая сверху на напарника, кряхтя от ноющей боли в затылке.

— Я ж говорил, что здесь что-то не так.

— Это всего лишь дети, — с трудом поднявшись на ноги и пошатнувшись, Гарри быстро взбежал по лестнице на второй этаже, всё ещё видя шатающуюся перед собой комнату, — Куда они делись? — недоуменно спросил он, внимательно разглядывая множество дверей.

— Мы здесь, — одна из дверей вдруг резко открылась и закрылась, а за ней послышался громкий девичий смех, вынудивший двух мужчин синхронно сорваться с места, за долю секунды преодолев разделяющее расстояние.

Гарри, наученный уже горьким опытом, не рискнул касаться дверной ручки, и вместо этого он одним точным ударом ноги выбил дверь, едва не сломав себе пару костей о крепкий кедр. Кто вообще его использует?!

Оказавшись в длинном коридоре, где царил таинственный полумрак и резкий запах каких-то трав, он вдруг уловил движение чуть левее, чудом успев увернуться от летящей в него картины, что угодила в Марва, вынудив того головой порвать полотно — отсутствию которого ох как не обрадуется мистер Клаус — и здорово приложиться о каменную стену затылком.

— А ну идите сюда! — злобно прокричал Гарри, выбежав им навстречу, грозно надвигаясь на них с довольной ухмылкой. — Ну вот и всё, попались.

— Где хранятся деньги? — Марв, отряхнувшийся от остатков некогда прелестной картины, встал рядом с напарником.

Лиззи вдруг угрожающе выставила ладонь вперёд, что-то тихонько шепча себе под нос, однако ничего за этим не последовало, кроме вспыхнувшего вдруг страха в голубых глазах. Её сестра попыталась сделать то же самое, понимая, что и у неё магия закончилась. А вот это уже было плохо, прям вот совсем-совсем плохо.

— Иди в комнату Кола, там куча артефактов, — шепнула на ухо сестре Лиззи, заводя её себе за спину. — Беги! — схватив небольшую статуэтку, прокричала сестре она, швыряя предмет искусства времён семнадцатого века в одного из бандитов, выигрывая для сестры всего пару секунд.

Вот только Гарри вовремя увернулся и рванул вперёд, сумев схватить брыкающуюся девчонку, что с силой вдруг вцепилась зубами в его израненную ладонь, заставляя истошно завопить и грубо толкнуть её в стену.

— Я убью тебя и всех кого ты знаешь! — потирая ушибленный локоть, грозно изрекла она.

А Марв всё же успел в последний миг схватить Джози за ворот вязаной кофты, отрывая её от земли и пресекая все попытки вырваться, совсем не слушая угрозы про отрубленные руки и сломанные битой кости, что сыпала на него девчонка. Уж что-что, а угроз в их лексиконе было полным-полно, благодаря влиянию крайне сквернословной первородной семейки. Чего только стоит Кол, со своими грозными фразочками, количеству которых позавидует любой сборник афоризмов.

— Ну всё. Доигрались, — Гарри взвёл курок, с особой злостью смотря на светловолосую девчонку, отчего-то совсем не видя страха в голубых глазах, в которых плясали лишь чертята, а губы и вовсе спустя пару секунд растянулись в широкой улыбке.

— Нет, это вы доигрались, — вдруг раздался мужской голос за их спинами, и последнее что он успел увидеть была алюминиевая бита.

***

Голова нещадно болела, а кожу на запястьях натирали грубые цепи, вынуждая морщиться их от боли. С трудом открыв глаза, Гарри огляделся, понимая, что находится в какой-то камере пыток, судя по тому числу инвентаря, что располагался в этом жутком помещении.

— О, наконец, очнулся! — радостно воскликнул высокий шатен, поднимаясь с кресла и подходя к нему ближе, грозно закинув длинную биту на плечо.

Взглянув на подвешенного цепями к потолку Марва, Гарри вновь перевёл взгляд на их мучителя, уж очень желая, чтобы этот парень набрал 911. Только, судя по хитрому блеску карих глаз, их явно ждёт не тюремная камера.

И им как раз в пору было задуматься о том, что такое тотальное невезение. Ведь как ещё назвать тот факт, что из всех домов города, они выбрали тот, что принадлежит семье первородных вампиров?

— Вы посмели обидеть моих племянниц, — недовольно покачал головой Кол, громко цокнув языком и вынуждая их испуганно вздрогнуть. — Ну, девочки, что мне сломать им сперва? — он перевёл озорной взгляд на двойняшек, что хитро переглянулись, расплываясь в совершенно идентичных, коварных улыбках.

========== Merry Christmas darling (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Merry Christmas darling (Клаус/Кэролайн)

Драббл написан на песню: Merry Christmas Darling

Совершенно пустые и тихие стены Бойни встретили его и сегодня, в Рождество, совсем не отличающееся от бесконечной вереницы обыденных и абсолютно одинаковых дней. Стояла ужасающая тишина. Безумно давящая на него, заставляющая особо остро ощущать своё безмерное одиночество. Одинокий король, имеющий лишь послушных приспешников и заклятых врагов, что были словно ядовитый рой ос, не перестающий искать его самые слабые места лишь бы ужалить побольнее.

Пройдя в одинокую и тёмную гостиную, Клаус прошёл по обыкновению к импровизированному бару и потянулся к початой бутылке бурбона. Однако взгляд его серых глаз вдруг остановился на белоснежном конверте, который лежал на кофейном столике и сверкал его именем, что было выведено аккуратным — до боли знакомым — почерком.

С замиранием бессмертного сердца взяв письмо в руки, он одним резким движением разорвал край конверта и настороженно достал сложенный пополам листок, исписанный её рукой… он даже на краткий миг уловил пьянящий запах её духов, отдающий ароматом шоколада и терпкого кофе, вынудившего его сделать жадный вздох и вспомнить все те краткие мгновения, что им дозволено было провести вместе.

«Подготовка к Рождеству наконец закончилась. Я даже не потратила и половину содержимого своей карточки, ты точно должен гордиться мною за это! Подарки уже лежат под ёлкой, но моё единственное и особое желание, увы, не исполнится в эту ночь.

С Рождеством, darling. Надеюсь, что в этот день был хоть один момент, когда ты улыбнулся; хоть один миг, когда ты ощутил, что сегодня Рождество. Я знаю, знаю, что ты уже мысленно ругаешь меня за эту неосторожность. Я знаю, что никто не должен знать о том, что я жива, вовсе не убита твоими врагами. Но, видимо, вид мой был совсем жалким, раз Бонни согласилась отправить тебе это послание с помощью магии.

Мы не вместе, но это вовсе не твоя вина. Правда-правда, Клаус. Я ни в чём тебя не виню. Так было нужно. Но я не могу не мечтать, что отмечаю Рождество с тобой. Не могу не мечтать о том, что однажды все твои враги падут и я смогу вернуться в твои крепкие объятия, чтобы снова ощутить вкус твоих губ. В этот канун Рождества, я так хотела бы быть с тобой…

Я буду ждать того часа, когда мы сможем быть вместе, и того момента, когда ты покажешь мне этот мир, открыв все прелести бескрайней вечности.

Я люблю тебя, Ник»

Его взгляд беспокойно бегал по строчкам, и он вчитывался с жадностью в каждую букву, в каждое слово, что заставляло его древнее сердце биться чаще. Уголки его губ всё же дрогнули в лёгкой улыбке, и он ещё несколько раз прочитал её письмо, так отчаянно желая её увидеть; так желая быть рядом, хотя бы в этот день. Но нельзя. Это слишком опасно, именно поэтому, посомневавшись пару долгих минут, он кинул бумагу в огонь, смотря, как горит её признание и как пламя сжирает этот ценный подарок; как превращает в пепел их глупую мечту быть рядом друг с другом сегодня.

Залпом выпивая наполненный до краёв стакан бурбона, Клаус всё неотрывно смотрел на бушующее пламя, давая клятву, что следующее Рождество они проведут здесь, в Бойне, и этот город преклонит колени перед его королевой.

========== Christmas is all around (Кол/Ребекка) ==========

Комментарий к Christmas is all around (Кол/Ребекка)

Драббл написан на песню Christmas is all around — Billy Mack

Посвящается одному крайне озорному кото-олененку))*

Вам знакомо ощущение того сладостного предвкушения, которое не даёт усидеть на месте? А чувство скорого праздника, искреннего желания разделить этот трепет с близкими людьми, каждой клеточкой своего тела ощущая восторг. До дрожи в пальцах и до азарта, ярко горящего в глазах, будто у маленького ребёнка?

Ребекка это знала не понаслышке, видя приближающийся праздник в каждом движении ветра; в каждой падающей снежинке и редком лучике солнца, затрагивающего те самые — человеческие — струны её души. Ведь ещё с самого детства — с тех далёких столетий, лишённых прелести цивилизации — она любила этот праздник. Помнила и лелеяла в памяти те редкие моменты, когда их семья отмечала подобный этому праздник, в который даже Майкл, строгий потомок жестоких викингов, тепло ей улыбался, одаривая подарками своих детей и позволяя себя в этот миг крупицу мягкости.

Было совершенно удивительно осознавать, что Рождество отмечается уже долгие столетия, храня в себе действительно богатую событиями историю. Сколько же было и остаётся традиций, обычаев, легенд и сказаний, что с ним связаны… Они поражали своим многообразием и пышным великолепием, а она ведь была их свидетелем, переживала эти изменения и вкушала прелесть сменяющихся эпох.

Лишь от одной — особой — традиции Ребекка точно не смогла бы отказаться, уже поскорее желая увидеть лица братьев, когда наступит время костра. Это был тот уникальный момент, когда они, ещё будучи совсем детьми, брались за руки и, хитро переглядываясь между собой, бросали в пламя свои самые тайные желания, точно зная, что однажды всё сбудется, и искренне верили в чудо.

Однако эта вера уже давно стёрлась из их памяти и сердец, пав ниц перед тёмной сущностью вампиров, долгих столетий вынужденного бегства, океаном пролитой крови и бессчетном количестве отнятых жизней. Они несли за собой леденящую смерть, разрушение и дикое чувство страха. Но, быть может, именно это и спасло Новый Орлеан от гибели? Власть до их приезда была в руках алчного протеже Никлауса, посмевшего бросить ему вызов и унизить, заявив о своём непревзойдённом превосходстве. Пусть именно несдержанность Клауса и погрузила город в жуткую войну, отняв у него короля лишь одним небрежным движением ребра ладони. Однако она же и стала началом новой эпохи.

Всего неделю назад, все проблемы остались позади и город, прежде раздираемый войной за территорию и каждую каплю власти, смог вновь вздохнуть свободно, признав главенство первородной семьи. Мирный договор между представителями фракций был заключён, а пресловутые клинки из серебра и пепел белого дуба, оказались запрятаны в ящик стола Никлауса, подарив долгожданную свободу его пленникам в преддверии Рождества.

Это показалось Ребекке знаком свыше, возможностью сплотить семью, зарыв тысячелетнюю вражду и взаимные обиды. Пора было начать всё заново, хотя бы попытаться стать той семьёй, что они были когда-то. Вечность противостояния была вовсе не притягательна в её глазах, заставляя хрупкую девчушку в ней загореться решимостью и надеждой — такой светлой и на удивление яркой.

Именно это и толкнуло её на безрассудную идею, которую братья восприняли совершенно по-разному. И если Финн был крайне спокоен, предпочитая с ощутимыми безразличием и холодом встречать её попытки с ним поговорить, то Кол был на редкость язвителен и даже ворчлив, сыпля потоком сарказма и цинизма, лишь посмеиваясь над глупым желанием провести Рождество в семейном кругу.

Но даже это не смогло испортить её настрой и лишить того самого чувства праздника, что витал в воздухе, только приумножившись, стоило ей нарядить пышную ёлку и накупить братьям подарки в ярких упаковках. Желание самостоятельно приготовить им ужин было настолько неожиданным для неё самой, что она поспешила воспользоваться этим странным и удивительным рвением, вкладывая всю себя в приготовление блюд, усердно стараясь следовать рецептам и зову своего оттаявшего сердца, пытаясь попутно освежить в себе полученные когда-то навыки.

Майклсон мечтала о том моменте, когда они соберутся за столом и вместе с ней ощутят этот сладкий, крайне многообещающий, привкус Рождества и того самого светлого чуда. Уже сотню раз Ребекка успела проиграть эту тёплую картинку в голове, улыбаясь своим мечтам и надеждам; хоть в глубине души и понимала, что единения так быстро и просто она добиться не сумеет. На пути к этому предстоит разрешить очень много конфликтов и взаимных обид, скопленных за долгие века существования. Но ведь стоит начать с чего-то незначительного, не так ли?

К её крайнему удивлению, главной проблемой в этот день стал вовсе не скудный опыт в готовке блюд и даже не разрушающая злость Клауса, а совершенно несносный братец, который решил вывести её из себя своими дурацкими выходками. Сперва он съел всё имбирное печенье, которое она поставила остывать, потратив на его готовку ни один час, а затем и вовсе уселся на кухонную тумбу, пуская свои идиотские шуточки в ход.

Он скептично поглядывал на сестру, что возилась около плиты, в совершенно несвойственной ей манере, одетая в фартук, что сверкал причудливыми оленями, и идеально высоким хвостом. Она так старалась, суетливо бегая от одного блюда к другому, пытаясь добиться идеальности во всем, и ему лишь оставалось презрительно кривить губы в ответ на это.

Кол в этой девушке совсем не узнавал свою сестру и не мог поверить в то, что она так усердно готовит их дом к Рождеству. Та сестра, которую он видел в последний раз, скорее поручила бы всё безвольным рабам Клауса, а сама бы сидела на диване, попивая шампанское, пока ей делают маникюр. Видимо за те двенадцать лет, что он провёл в гробу, мир окончательно изменился, а вместе с ним и члены его семьи. За исключением вечно молчаливого и нервозного Финна, разумеется, он-то вообще ни капельки не изменился, всё так же желая освободиться от бремени вампиризма.

— Да ладно тебе, Бекки, — издевательски протянул Кол, намеренно коверкая её имя, прекрасно зная, что это выводит её из себя, ровно как и то, когда её отвлекают. — Просто закажи еду в ресторане. Я не хочу стать первым вампиром, который погибнет от запечённой индейки или той гадости, что ты пытаешься пожарить, — злобно хмыкнул он, вновь делая несколько больших глотков выдержанного односолодового виски, даже не поморщившись от крепости напитка, — Что это вообще? Пахнет как тухлый тунец или… Точно! Скисшая фасоль в совершенно жутком соусе из каких-то помоев.

— Пошёл вон, — процедила сквозь зубы Ребекка, со злостью запустив в него кухонным полотенцем, убавляя огонь и накрывая сковороду крышкой, искренне надеясь, что её тамал не подгорит.

— Неужели я тебя обидел? — наиграно удивился шатен, театрально приложив руку к сердцу, спрыгнув с тумбы и приблизившись к сестре, намеренно потянув за прядь светлых волос пальцами, разрушая её идеальный хвостик.

— Придурок, — Ребекка раздражённо оттолкнула его ладонь от своего лица, поправляя растрепанные волосы и едва сдерживая в себе желание надеть ему раскалённую сковороду на голову.

— Я вовсе не хотел, малышка, — усмехаясь, он пальцем ткнул в кончик её носа, вынудив поморщиться, — Уверен, что ты умеешь готовить, — Кол едва увернулся от её удара, посмеиваясь над её гневным взглядом и возмущённо сведёнными к переносице бровями.

Майклсон оглянулся по сторонам, криво усмехнувшись, а затем вдруг на вампирской скорости переместился к кухонному столу, на который его сестра уже выставила приготовленные блюда. Безжалостно портя внешний вид клубничного торта, Кол бесцеремонно отломил кусочек, слыша её возмущённые крики, и отправил его себе в рот, слизывая сладкий крем с пальцев.

— Бекка, а это и правда вкусно! — признал вдруг Кол, потянувшись за следующим куском, получая за это довольно ощутимый удар по затылку, понимая, что сестра метко запустила в него стакан, который вдребезги разбился, упав на кухонную плитку в итоге.

Кол медленно повернулся к ней лицом, продолжая как ни в чём не бывало есть клубнику с торта, намеренно громко чавкая и шумно слизывая остатки десерта с пальцев. Её лицо уже побагровело от злости, а руки так и чесались от желания запустить в него чем-нибудь ещё, желательно чтобы он отключился на пару часов, перестав действовать ей на нервы.

— Ну же, Кол! — воскликнула она, разведя в отчаяние руки в стороны, — Просто вспомни, как нам было весело, — Ребекка внезапно мягко ему улыбнулась, погружаясь в приятные детские воспоминания, где ещё не было вампиров и всей этой долгой жизни в бегах, — Помнишь костёр? Это было твоей любимой частью. Неужели ты не ощущаешь этот восторг? Оглянись, Рождество повсюду, оно нас окружает, а…

class="book">— Сестрёнка, умоляю, избавь меня от этих глупостей, — скривился Майклсон, вновь возвращаясь к бутылке с виски, — Лучше скажи: ты можешь испечь точно такой же торт, только с клюквой?

Ребекка раздражённо зарычала, скрестив руки на груди, и пронзила его гневным взглядом исподлобья, посматривая краем глаза на кухонные ножи и прикидывая, как же быстро она сможет запустить их в горло этого наглеца.

— Ладно, не буду тебе больше мешать, — примирительно поднял руки вверх он, криво ухмыльнувшись. — Я пошёл, — взяв с собой тарелку с десертом и начатую бутылку виски, он направился к выходу из кухни, слыша её облегчённый вздох.

— Через два часа ужин, — вдруг сказала Ребекка, вынудив его замереть на месте, на несколько мгновений повергнув в ступор, — Я тебя убью, если не спустишься.

— Я буду, — пообещал Кол, мельком посмотрев на сестру и криво улыбнувшись ей, совсем не разделяя такой дурацкий восторг; подумаешь, всего лишь ещё одно Рождество, — Не могу же я пропустить возможность унизить твои кулинарные способности.

Ребекка возмущённо фыркнула и всё же метнула ему вслед нож, который, к её огромному сожалению, воткнулся в вовремя захлопнутую дверь, так и не попортив причёску этому тысячелетнему ворчуну.

Впрочем, это было лишь началом её мучений и его проделок, которыми он хотел уничтожить в ней слишком сильное желание отпраздновать Рождество. Он делал всё, чтобы стереть эту проклятую веру в чудеса, но всё было напрасно. Она всё так же видела отражение праздника повсюду, подпитываясь этими ощущениями и, кажется, ещё усерднее делая всё возможное для того, чтобы этот ужин состоялся.

И когда пришло его время, то братья с кислыми минами собрались за столом, переглядываясь между собой, а она поспешила на кухню, чтобы принести главное блюдо, совсем не замечая, как Кол прячет хитрую усмешку в очередном стакане виски.

Пару минут было слышно, как Ребекка хаотично передвигается по кухне, стуча каблучками своих чёрных туфель, а затем дом озарил её оглушительный — истеричный — крик и грозные проклятия в адрес младшего из братьев, который словил на себе вопросительный взгляд Клауса, будто бы спрашивающий: что ты ещё натворил?

— Да что с тобой не так?! — раздражённо прокричала Ребекка, выбегая из кухни, при этом держа в руках противень с так и не запечённой индейкой, потому что кое-кто подло выключил духовку.

— Это с тобой что не так?! — умело копируя её интонации, спросил Кол, чуть подавшись вперёд, вынуждая её разозлено зарычать и поставить этот злосчастный противень с грохотом на стол.

— Пожалуйста, хватит уже, — устало проговорила она, оглядывая братьев умоляющим взглядом, надеясь на их поддержку и желая заставить их вспомнить те счастливые детские моменты, которые не выходили у неё из головы весь день, — Это ведь Рождество, если вы хоть чуть-чуть меня любите, то…

— Ребекка, не говори ерунды! — бесцеремонно перебил её младший из братьев, — Думаю, что я выражу общее мнение, сказав что…

— Кол, — постарался осадить его Элайджа, однако в ответ получил лишь раздраженный взгляд карих глаз и небрежный жест ладонью, которым он отмахнулся от него.

— Мы уже давно друг другу враги, — всё не унимался он, совсем не замечая её поникшие плечи и то, как она с силой прикусила нижнюю губу, бегая взглядом по стене, лишь бы не видеть их лица, — Просто ты слишком наивна. Никому не нужно твоё чёртово Рождество! — грубо выпалил Кол, слыша в ответ молчание, погрузившее столовую в напряжённую и крайне гнетущую атмосферу.

Это было уже слишком. Она могла стерпеть его идиотские и совершенно детские выходки, испорченный торт, съеденное печенье, вербену в шампанском и даже то, что он выключил духовку, не дав индейке приготовиться к положенному часу. Но это… это уже чересчур, за гранью её терпения; за гранью того, что она может встретить безразличной улыбкой. Слишком больно.

Его ядовитые слова вонзились в хрупкое сердце, вынуждая Ребекку окончательно сникнуть и потупить взгляд, мастерски сдерживая предательски выступившие на глаза слёзы. А затем она вдруг резко, с явно ощутимой злостью, дернула за край белоснежной скатерти, с каким-то маниакальным удовольствием смотря как бокалы и блюда перевернулись, превращая кропотливо приготовленный ужин в руины, ощущая, что её сердце точно так же разбивается вдребезги о скалу их безразличия и жестокой черствости.

Она смерила братьев злым взглядом и рванула к выходу, попутно подхватив со столика у входа ключи от своей машины, не желая демонстрировать свои горькие слёзы, грозящие вот-вот покатиться по щекам. Ей было всё равно что она выскочила на заснеженные улицы лишь в осенних туфлях. Ей просто хотелось сбежать поскорее уже от этого чувства никчёмности.

Совсем не обращая внимания на холод, что обжёг её ноги, и совсем не беспокоясь о промокшей насквозь обуви, не ощущая вовсе холода от порывистого ветра и крупных снежинок, что оседали на её обнажённые руки, она подбежала к своей машине, намереваясь уехать как можно дальше от этого места.

Захлопнув с силой и раздражением водительскую дверцу автомобиля, Ребекка устало прикрыла глаза, зарываясь пальцами в волосы и изо всех сил стараясь не плакать от этого безразличия… несправедливости. Всего лишь хотела сделать подарок. Всего лишь хотела семью. Видимо, это слишком. Они и вправду монстры, не достойные искупления… Эстер была права…

Внезапно водительская дверца резко открылась, и Ребекка вздрогнула, переводя удивлённый взгляд влево, на Кола, который присел перед ней на корточки, смотря снизу вверх и одаривая её виноватым взглядом.

— В чём дело? — тихо спросила она, смахнув всё же скатившуюся по щеке слезу, вовсе не понимая причин его крайне странного поведения, — Почему ты так себя ведёшь?

— Бекка, я устал, — тяжело вздохнув, признался он, — Большая часть жизни прошла мимо. Вы вечно с Элайджей и Ником… вы втроём, а на нас с Фином вам плевать. У меня была жизнь в Новом Орлеане, была девушка и друзья, а потом в один миг он лишил меня всего. Он каждый раз закалывает, когда ему вздумается, а потом просто вынимает клинок и заставляет привыкать к новому миру, пока не решит, что достаточно…

Чем больше он говорил, тем больше она его понимала; тем быстрее её злость утихала. Взяв его мягко за руку, Ребекка тепло ему улыбнулась, будто бы вновь окунувшись в детство, то самое беззаботное время, наполненное счастьем и светлыми улыбками. У них тогда толком-то ничего и не было, но зато была родственная связь, та жажда стоять друг за друга, которая потонула во мраке бесконечности в итоге.

— Пошли.

— Я не хочу, — отрицательно замотала головой она, капризно надув губы, прямо как ребёнок, и вызвала этим лёгкую улыбку на его губах.

— Пошли, Бекс, — вновь принялся уговаривать её он, — Миньоны Клауса уже вовсю выковыривают стекла из еды и готовят нам ужин.

Ребекка улыбнулась в ответ на это лишь уголками губ, не в силах отвести взгляд от его задорных карих глаз, которыми он неотрывно смотрел на неё. Кол нерешительно приблизился к ней и, помедлив пару секунд, прижался губами к уголку её пухлых губ, задерживаясь чуть дольше положенного и вынуждая её смущённо потупить взгляд, ощутив неловкость и давно забытую детскую влюбленность в старшего брата.

— Пошли, Рождество ждать нас не будет. Я всё ещё помню про костёр, — он поднялся на ноги, протягивая ей раскрытую ладонь, в которую она послушно вложила свою.

И Кол вдруг с лёгкостью поднял её на руки, не позволяя идти по снегу в слишком открытых туфлях, а Ребекка радостно засмеялась в ответ, не в силах подавить широкую и счастливую улыбку, послушно обвив шею брата руками и позволив ему себя донести до расчищенного крыльца Бойни.

Поставив её на ноги, он игриво подмигнул ей, прежде чем открыть входную дверь и пропустить её внутрь, где и вправду уже вовсю суетились подручные Клауса, в то время как её братья — её семья — собрались около украшенной ёлки.

Стоило ей только подойти к ним ближе, как они тут же заключили её в крепкие объятия, совсем не видя мелькнувших в её голубых глазах слёз радости от осознания того, что они вместе. Они снова были вместе, готовые следовать традиции и готовые писать свои желания, чтобы затем бросить их в огонь. И наравне с тем духом Рождества, что преследовал её сегодня весь день, она ощутила то самое единение; то самое Всегда и Навечно… пока вечность не кончится.

========== Santa tell me (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Santa tell me (Клаус/Кэролайн)

Драббл написан на песню Santa tell me — Ariana Grande.

В этот зимний и совершенно чудесный день, хотелось бы вам пожелать самого настоящего новогоднего чуда. Пусть Новый Год будет похож на сказку с вечными хеппи-эндами, океаном искренних улыбок и заливистого смеха, а так же тем самым теплом, что согревает наши сердца любовь. Пусть вам на жизненном пути не встречаются всякие Ками и Плаклаусы. Пусть ваши друзья будут так же надежны, как Элайджа, и так же озорны, как Кол. Любите беззаветно и всецело подобно милой Ребекки, цените семью, как Фрея, добивайтесь своих целей с рвением и упорством Клауса. И не будьте такими упрямыми, как Кэролайн! С Новым Годом, мои любимые читатели

***

Рождество было, пожалуй, самым долгожданным и любимым праздником Кэролайн Форбс ещё с самого раннего детства. Что же может будет лучше того томительного ожидания и того чудесного момента, когда можно сорвать шелестящую под пальцами подарочную упаковку и взглянуть на свой подарок? А что уж говорить о том восторге, что вызывала в ней подготовка к этому снежному празднику. Всегда досконально продуманный интерьер, кропотливо выбранные ёлочные украшения, тщательно составленное меню и, конечно же, лишь самые близкие друзья рядом. Вся эта суета и предпраздничные приготовления хоть и занимали львиную долю дня, всё же приносили ей всплеск положительных эмоций и ощущение согревающего тепла.

Взглянув на часы, Кэролайн вдруг с ужасом поняла, что гости уже вот-вот должны начать появляться, а она ещё даже не успела переодеться, носясь по дому в домашних хлопковых штанах серого цвета, явно на несколько размеров больше, и в растянутой нежно-голубой майке. Была даже ещё не накрашена и с растрепанными волосами, требующими срочной укладки. Ещё и как назло её лучший друг застрял в пробке, пытаясь доехать по заснеженным и заледеневшим улицам мегаполиса, приземлившись несколько часов назад в аэропорту. Так что, вся подготовка целиком и полностью легла на её плечи, а ведь это было своего рода их маленькой, но крайне значимой и излюбленной, традицией. Ещё с пяти лет, с того самого момента, когда они с ним познакомились, быстро найдя друг в дружке родственные души.

Кэролайн была одним из представителей той группы людей, что ненавидят изменять своим привычкам, ощущая жуткую нервозность, когда что-то идёт не по чётко составленному плану. А сегодня, будто бы ей назло, всё шло наперекосяк, нервируя ещё больше обычного. Внезапно мобильник оповестил её о входящем сообщении, и она поспешно достала его из кармана штанов, пальцем проводя по экрану, чтобы снять блокировку, а затем увидела совсем короткий текст, вынудивший её замереть.

Она несколько раз перечитала содержимое смс, ощущая, как холодный пот прошиб её тело, в носу тут же неприятно защипало, а глаза увлажнились от слёз и осознания того, что это опять с ней случилось. Оно было от Тайлера — её нового парня, с которым они встречались чуть больше двух месяцев. Он сообщал, что не сможет провести с ней праздник. У него появились какие-то другие, более важные, дела, так что, в это Рождество она снова осталась одна. В который раз.

Кэролайн не понимала, почему же ей так катастрофически не везёт с парнями. Все они поголовно уходили к другим девушкам, либо предпочитали заводить интрижки за её спиной, по видимому, считая её редкостной дурой, которую можно водить за нос, играя на чувствах. Она ощущала себя каким-то перевалочным пунктом, той, с кем просто комфортно временно побыть, прежде чем завязать действительно крепкие отношения.

Набрав его номер, девушка приложила телефон к уху, слушая длинные и монотонные гудки, нервно покусывая ноготь большого пальца, так и не сумев побороть эту жуткую привычку с детства. Попробовав ещё пару раз дозвониться, она поняла что это бесполезно. Потому со злостью откинула от себя мобильник, который, к счастью, приземлился на мягкую подушку дивана, и раздражённо фыркнула, стирая всё же скатившуюся по щеке предательски слезу. Каждый раз это больно, хоть и должен был уже выработаться стойкий иммунитет.

Делая глубокий вдох, Кэролайн изо всех сил старалась взять себя в руки, не желая чтобы кто-нибудь увидел её в таком плачевном и крайне жалком состоянии. Не хотелось видеть вновь сочувствующие взгляды друзей и слушать глупый трёп Елены про то, что она обязательно найдёт того самого. Нужно лишь подождать. Но ведь надоело ждать! Она с каждым годом явно не молодеет, а действительно серьёзных отношений и той самой чертовски сильной любви, ради которой хочется безудержно плясать и ехать на край света, вовсе не было. А, быть может, всё дело было в ней? Может она настолько поверхностная, раз никто не задерживается надолго?

— Красиво, — вдруг позади неё раздался знакомый голос с ощутимым британским акцентом, вырвав её из грустных мыслей и мигом вызвав широкую улыбку.

Резко повернувшись к другу лицом, Кэролайн тут же подбежала к нему, повиснув на его шее с радостным визгом, вынуждая его недовольно что-то пробурчать, едва устояв на ногах. Но он всё же обнял её в ответ, трепетно прикасаясь к её щеке холодными губами, вынуждая её вздрогнуть от резкого контраста и ощутить вдруг насколько он замерз, видя, что его волосы слегка намокли от снега.

— Смотрю ты управилась и сама, — поставив её на пол, Клаус указательным пальцем обвёл украшенную гостиную, чуть заострив внимание на керамических омелах, что местами были развешены в просторной гостиной, и ничуть не удивился её скрупулезности в соблюдениях традиций. Пусть немного и осовремененных.

— Да, — гордо вздёрнув подбородок, усмехнулась Кэролайн, — А теперь мне срочно нужно в душ. Мне ещё одеваться, делать макияж и надо привести вот это гнездо в порядок, — смешно поморщившись, она указала на растрепанные белокурые волосы, совсем не замечая каким восхищением горят его зелено-голубые глаза.

Он оглядел её с головы до пят, ощущая, как же дико скучал. Ведь они не виделись целых три месяца, хоть регулярно созванивались и переписывались, обмениваясь последними новостями. Однако, несмотря на её напускную радость, с ней было явно что-то не то. Уж больно молчаливой была его подруга.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал Клаус, чуть шагнув к ней ближе, тонко улавливая оттенки грусти в её неестественно широкой улыбке, — Что случилось?

— Ничего, — отмахнулась она, умело сыграв беспечность, и хотела было уйти в свою комнату, чтобы привести себя в порядок, но он вдруг схватил её за руку, вынуждая остановиться и посмотреть ему в глаза.

— Что случилось, Кэролайн? — требовательно произнёс Майклсон, — Мы с тобой дружим двадцать лет. Ты знаешь, что не сможешь скрыть от меня свои слёзы.

Устало вздохнув, она мягко улыбнулась ему, поражаясь его проницательности и тому с какой лёгкостью он чувствует её настроение. Клаус всегда знал, что и когда нужно сказать, как успокоить или рассмешить. С ним ей было так комфортно; с ним она ощущала себя в безопасности, чувствуя надёжное мужское плечо, на которое всегда можно опереться.

— Тайлер, — всё же тихонько проговорила она, немного помедлив.

— Он тебя обидел? — раздражённо поинтересовался Майклсон, сжимая пальцы в кулаки и борясь с очередным приступом ревности, которая просто-напросто сводила его с ума.

Знать, что кто-то имеет право касаться её нежной кожи, целовать её мягкие губы, ощущать её любовь — было выше его сил, но он понимал, что не должен — не смеет — её ревновать. Не смеет быть эгоистом. Главное, чтобы она была счастлива, пусть и с этим Тайлером, а остальное уже не так важно.

— Написал что не приедет, — грустно произнесла Кэролайн, обиженно сжав губы в тонкую линию, — У него возникли какие-то дела.

— Ты даришь своё сердце не тем мужчинам, — досадливо покачал головой Майклсон, вдруг мягко проведя тыльной стороной ладони по её щеке, на миг коснувшись пальцами губ, вынуждая её почувствовать себя крайне неловко и смущённо потупить взгляд.

Кэролайн ощутила, как её сердце быстро забилось в груди от его действий, не понимая, что это с ней и почему она так реагирует на прикосновения лучшего друга. Это ведь неправильно, да?

— А что если на этом всё? — спросила она, дёрнув плечами, стараясь откинуть от себя эти дурацкие мысли, напомнив, что в этих касаниях нет ничего необычного, они же друзья, — Что если он больше не позвонит? Я так сильно стараюсь, но мне не всё равно. Понимаешь?! — отчаянно воскликнула Кэролайн, эмоционально всплеснув руками, — Тайлер мне действительно нравится, но я… я, видимо, ему не очень, раз он даже не смог позвонить. Теперь он даже трубку не берёт, а я так просто не смогу всё выкинуть из головы.

— Эй, посмотри на меня, — обхватив ладонями её лицо, мягко произнёс Клаус. — Не думай об этом, не сейчас. Не нужно себя накручивать. Может он готовит тебе сюрприз или у него и вправду возникли какие-то проблемы и он тебе перезвонит, как только всё наладится, — он сам не верил в то, что говорил, ощущая лишь что поступает правильно.

— Ты правда так считаешь? — надежда в голубых глазах вновь заискрилась, а маленькие морщинки появились вокруг них, лишь подтверждая искренность появившейся на губах улыбки.

— Конечно, — тут же ответил Майклсон, — А сейчас, Кэролайн Форбс, иди в душ. Я то не против твоего домашнего очарования, а вот Кэтрин явно тебя по головке не погладит за отсутствие того платья, что вы выбирали больше недели.

— Ты прав, — засмеялась она, понимая, что ей стало намного легче от его слов, а праздничное настроение вновь вспыхнуло в ней, будто красочный фейерверк, — Спасибо, ты самый лучший друг, — обняв его за шею, девушка мягко прикоснулась губами к его щеке, вынуждая его блаженно прикрыть глаза, задержав дыхание, и чуть крепче прижать её к себе, так не желая отпускать.

— Не за что, — с трудом взяв себя руки от такой близости, прошептал Майклсон и едва подавил разочарованный вздох, когда она отстранилась, — Я пока достану шампанское из холодильника.

***

Клаус вот уже пять минут посматривал на дверь балкона, не понимая, что она там так долго делает, словив вдруг на себе хитрый взгляд Кэтрин, которая кивком головы приказала ему проверить Кэролайн. Он улыбнулся ей лишь уголками губ, понимая, что эта проницательная особа уже давно распознала за маской друга нечто большее, всеми способами стараясь подтолкнуть блондинку к Майклсону, без устали намекая ей, что они стали бы идеальной парой. Однако в ответ она получала лишь беспечный смех и стандартное: «да ну тебя, Кэт».

Взяв с кресла плед, он вышел на балкон, видя её — дрожащую от холода, с немного размазанной тушью от пролитых недавно слёз. Оперевшись ладонями на перила, покрытые снегом, она, совсем не замечая обжигающего холода, устремила взгляд на ночной город, с головой погрузившись в собственные мысли.

Услышав, как дверца на балкон закрылась с тихим стуком, блондинка мельком обернулась, ничуть не удивившись его присутствию. Ведь он всегда был рядом, когда ей нужна была поддержка. Он готов был бросить все дела и сломя голову прибежать к ней, стоило лишь попросить.

— Кэролайн, ты весь вечер всех избегаешь, — накинув на её плечи плед, Клаус обнял её со спины, смотря на то, как она блаженно откинула голову на ему на плечо и устало прикрыла глаза. — Пойдём, там скоро будет твой любимый десерт.

— Не могу, — отрицательно замотала головой упрямица, подрагивая от холода и чуть плотнее вжимаясь в мужское тело, стараясь согреться, — Я дозвонилась до него, прежде чем выйти к вам.

— Что случилось? — заботливо поинтересовался он, прекрасно понимая, что они расстались, судя по её состоянию и по тому, как она мучает себя этими переживаниями, наверняка, беспрестанно анализируя свои действия и считая себя виноватой во всём.

— Подняла трубку какая-то девушка и сказала что он в душе. Так банально, да? — грустно усмехнулась она, шмыгнув носом и поспешно смахнув слёзы, — Опять я одна в Рождество.

— Ты не одна, — развернув её к себе лицом, сказал Клаус, мягко улыбнувшись, — С тобой всегда я.

— Конечно, — согласно кивнула она, однако её взгляд был по-прежнему наполнен грустью и безмерной тоской, — Но, Клаус, я хочу надёжного мужчину рядом, а ты… ты лишь друг.

— Я понимаю, — потупил взгляд он, натянуто улыбнувшись, ощущая острый укол в сердце от её слов, действительно причиняющих боль каждый раз. — Конечно, я понимаю. Что ж, время загадывать желание, — он взял оставленный ею на небольшом столике бокал, и передал его ей, — Давай, Форбс.

Кэролайн улыбнулась ему и прикрыла глаза, крепче сжимая тоненькую ножку бокала с шампанским, тщательно обдумывая и формулируя своё желание.

«Санта, пожалуйста, я не хочу вновь влюбиться и остаться с разбитым сердцем. Оно и так уже изранено до предела. Прошу, я хочу того, кто полюбит меня по-настоящему. Мне нужен тот, кого я смогу обнимать каждое утро, кто согреет меня от этого холода и защитит от всех проблем. Не хочу вновь быть второй; не хочу вновь остаться с разбитым сердцем».

Она залпом выпила содержимое бокала, улыбнувшись своей наивности, и открыла глаза, посмотрев на лучшего друга, который с осторожностью вдруг шагнул к ней навстречу, заставляя её брови удивлённо взмыть вверх.

Майклсон резко сократил между их телами расстояние, невесомо прикоснувшись пальцами к её подбородку, и наклонился к её лицу, замерев всего в нескольких сантиметрах от её губ, неотрывно смотря в её глаза и борясь с самим собой. Боролся с желанием приступить эту тонкую грань, поддаться этому эгоистичному желанию своего сердца. Головой он понимал, что дороги обратно уже не будет. Если он сейчас рискнёт, то либо получит самый ценный и желанный приз, либо лишится всего.

Но её губы были так близко, что он ощущал её горячее дыхание. Он ещё пару невыносимо долгих секунд боролся с этим диким соблазном, в итоге позорно проиграв ему. И в следующий миг он решительно подался вперёд, мягко коснулся её губ своими, целуя осторожно и ласково, готовясь к тому, что она в любой момент его оттолкнёт. Однако она, вопреки всем его ожиданиям, вдруг прильнула к нему всем телом, прикрывая глаза, отвечая на поцелуй и обвивая его шею руками, чтобы сократить между ними расстояние до минимума.

Кэролайн ощутила, как бокал выскользнул из её ослабших пальцев, разбиваясь на мелкие осколки, но ей было уже всё равно. Сейчас для неё существовали лишь его чуть шершавые губы и ощущение его горячих ладоней на теле, пробуждающих какое-то совсем неправильное, совсем недружеское чувство. Клаус крепче прижал её к себе, зарываясь пальцами в её светлые волосы, и углубил поцелуй, сплетаясь жадно с её языком, посылая мурашки по её телу и, наконец, осознание того, с КЕМ она целуется.

Кэролайн тут же отшатнулась, разрывая их поцелуй, и изумленно посмотрела на мужчину, приложив пальцы к всё ещё горящим после его поцелуя губам, в конец растерявшись от произошедшего. Она всё повторяла мысленно про себя, что он ведь просто друг. Все эти двадцать лет они были друзьями, без какого-либо намёка на большее, тогда что сейчас, чёрт возьми, произошло?

— Я люблю тебя, — выпалил Клаус, шагнув к ней, вновь сократив между ними расстояние. — Давно. Прости, но я не могу больше это держать в себе. Просто скажи мне «нет», тогда мы снова будем друзьями. Я обещаю, — он неуверенно взял её за руку, прижимаясь губами к тыльной стороне её ладони, медленно водя большим пальцем по её запястью, где красовался тонкий шрам.

И Кэролайн вздрогнула от этого движения, ощущая, как кислород покидает её лёгкие. Уж точно насмешка судьбы. Она так долго загадывала того, кто будет с ней рядом; того с кем можно провести Рождество; того, кто всегда обнимет и поддержит; того, кто примчится по первому её зову. А такой человек, оказывается, всё время у неё был, просто Кэролайн его не замечала. Просто не сумела вовремя разглядеть.

Быть может, все её попытки построить отношения были неудачными лишь потому что она подсознательно выбирала тех, кто являлся его полной противоположностью? Быть может, причина её неудач крылась в том, что она уже давно испытывала к Клаусу совсем не дружеские чувства, но предпочитала гасить их псевдовлюбленностями? И ответ был: «Да». Это действительно было так. И раз судьба дала ей такой знак, то упустить шанс стать действительно счастливой она уж точно не могла, да и не стала бы это делать. Ни за что.

— Я не скажу тебе «нет», не дождёшься, — улыбнулась Кэролайн, вызывая его широкую улыбку, на этот раз сама приникая к его губам в ласковом поцелуе, коря себя за свою несусветную глупость и за своё неумение разбираться в мужчинах и не видеть истинную ценность.

Порой нужно лишь оглянуться по сторонам, чтобы понять, что все желания уже сбылись. Осталось лишь распознать их, ведь Санта тот ещё затейник.

========== Krampus (Хоуп и Эстер) ==========

Комментарий к Krampus (Хоуп и Эстер)

Драббл написан по фильму Крампус (2015)

Так много людей знают, что добрый и седобородый Санта-Клаус приходит к хорошим детишкам, исполняя их желания и одаривая подарками. Спускаясь по трубе, тихо-тихо он ступает к уже наряженной ёлке, так и ждущей того момента, когда под неё положат подарки. Но осталось так мало людей, что знают о существовании совершенно другого духа Рождества, таинственного спутника Санты, что сопровождает его в преддверии праздника, наказывая непослушных детей и пугая их до дрожи, унося в свои страшные и тёмные пещеры, чтобы питаться их страхом и болью. Монстр. Самый настоящий монстр рождественского фольклора, с жуткими длинными рогами и острыми когтями, весь покрытый шерстью и сотканный из страхов, что брали своё начало ещё в древние времена…

Маленький городок был погружён в приятную суету перед началом Рождества. В окнах многочисленных домов горел свет, а их хозяева торопились приготовить праздничный ужин до прихода гостей, наслаждаясь этим семейным теплом и сладким чувством восторженности, что сопровождает каждого в Рождество. Вот только в одном из этих уютных домов, который был расположен в отдаленной части за городом, вдали от шума мегаполиса и торопливости, вовсе не было радости; вовсе не было праздничного чуда.

Эстер посматривала на своих детей — тех, что сумели всё же приехать к ней в дом, чтобы отметить Рождество в тесном семейном кругу — и думала о том, что вера в чудеса необратимо гаснет в людских сердцах, стираясь цинизмом и реализмом, что нам навязывает мир ежедневно. Мы все уже давно перестали верить в чудо, а кто-то даже никогда и не начинал, считая всё это лишь глупой сказкой и снисходительно улыбаясь тем, кто всё же чуть-чуть — хоть капельку — верит.

— Мама, не нужно столько готовить, Бекка накупила нам сладостей, — Клаус появился на кухне так неожиданно, что заставил её испуганно вздрогнуть и едва не испортить идеальную форму теста для имбирного печенья, что она кропотливо выкладывала на широкий противень.

Он подошёл к ней ближе, оставляя мягкий поцелуй на щеке, а затем поставил массивные пакеты с продуктами на кухонную тумбу, продолжая при этом строго отчитывать Хоуп, которая с поникшим видом уселась на стул, грустно подперев подбородок кулачками, и посмотрела на бабушку, которая вдруг подмигнула ей, одарив тёплым взглядом.

— Этого не может быть! — возмущённо закричала блондинка, залетая на кухню и эмоционально размахивая руками, едва сдерживая себя от того, чтобы запустить мобильником в стену.

— Что с тобой, сестричка? ПМС неожиданно застал? — пропел ей на ухо Кол, едва увернувшись от её совсем нешуточного удара; ведь она ненавидела этого придурка за его идиотские выходки и тупые словечки, выводящие её всегда из себя, — Или наоборот не застал? — шатен с любопытством уставился на сестру, неряшливо потрепав Хоуп по чуть рыжеватым волосам, не удосужившись ей сказать и слова.

— Вместе со Стефаном приедет Кэролайн и эти два монстра, которые разнесут, наверняка, нам гостиную! — раздражённо прорычала Ребекка, насупившись будто маленькая девочка, не получившая подарок от Санты, — Чёрт, ну просила же его приехать без своих дебильных родственников. Сдалась нам тут его двоюродная сестра со своими шумными отпрысками.

— Да ладно тебе, — хмыкнул шатен, отправляя в рот парочку мармеладок, которые он нагло стащил со стола, получив наигранно-строгий взгляд матери, — Если хочешь, то я могу взять малышку Форбс на себя. Она крайне аппетитная штучка, — он пошло подвигал бровями, игриво подмигнув сестре, готовой уже вот-вот взорваться от гнева.

— Закрой рот, Кол! Здесь же ребёнок, — осадил его Клаус, раздражённо сжав пальцы в кулаки, всем сердцем ненавидя все эти псевдосемейные ужины со лживыми улыбками и притворством; уж лучше б они с дочерью остались в Новом Орлеане, подальше от этого дурдома.

— А ты меня не затыкай, Ник! Если ты столько лет не можешь её тра… пригласить на свидание, — тут же поспешил исправиться он, встретив грозный взгляд брата. — Это уже твои проблемы, братец. И вообще, позовите меня к ужину, а я пока пойду посплю.

— Ты не хочешь нам помочь?! — гневно бросила ему вслед девушка, возмущённо ахнув от такой наглости брата, стараясь подобрать слова как можно грубее и буквально ощущая, как вертятся на языке различные ругательства.

— Нет, — небрежно пожал плечами он, — Я вообще не хотел тащиться в эту глушь, Бекка. Это ведь ты нас всех заставила.

Эстер молча слушала озлобленные крики своих детей, которые доносились из гостиной, и удрученно качала головой, ощущая, как её глаза наполняются горькими слезами, а руки опасно дрожат от воспоминаний о былых — давно уже минувших — днях, что отзывались ноющей болью в груди. Лишь мягкое прикосновение ладошки Хоуп заставило её вернуться к реальности и тепло улыбнуться внучке, старательно отгоняя от себя страшные воспоминания.

— Ты уже написала письмо Санте? — присев на соседний стул, поинтересовалась она, трепетно заправляя прядь её каштановых волос за ушко и смотря с любовью на мягкие черты лица, в которых чётко проглядывалось сходство с Клаусом, который совсем не готов тогда был становиться отцом.

— А зачем? Он всё равно не услышит. Его нет, давно уже нет, — грустно проговорила она, потупив взгляд и слегка прикусив нижнюю губу, стараясь подавить рвущиеся наружу слёзы обиды, а ведь раньше всё было иначе.

— Он существует, милая, — запротестовала Эстер, протягивая внучке её любимые карамельные трости, которые она охотно приняла, тут же вскрывая шелестящую обёртку, — Нужно лишь верить. А верить в него — значит верить в дух этого праздника и в то, что надо быть щедрым, жертвовать собой ради ближнего. Милая, не смей забывать о чудесах.

Хоуп не забывала, честно-честно не забывала и верила. Вот только с каждой такой омраченной минутой эта вера угасала, становилась всё призрачнее и ускользала от неё, покидая её нежное сердце. Она молча наблюдала за тем, как ссорятся Ребекка с матерью Стефана, которая пожаловала без приглашения и принялась критиковать абсолютно всё: начиная с дизайна уже не нового дома и заканчивая неправильным выбором шампанского. Этим она и выводила её тетю из себя. Стефан старался примирить их сперва, но, поняв что это и вправду бесполезно, молча уткнулся в свою тарелку, ловя на себе взгляды братьев Майклсон, которые откровенно недолюбливали её жениха, считая его слишком мягким для их младшей сестрёнки.

Лиззи и Джози лишь хитро переглядывались между собой, враждебно посматривая на Хоуп и уже поджидая тот момент, когда можно будет сотворить очередную гадость. Это вовсе не было похоже на рождественский ужин. Уж слишком много ненависти на один квадратный метр, ровно как и ругани, отравляющей своей злобой.

И пока Лили с Ребеккой удалились на кухню, якобы за десертом, Лиззи вдруг достала небольшой листочек, продемонстрировав его Хоуп с насмешливым взглядом и заставив ту встрепенуться, потянувшись тут же за листочком, пока её дяди намерено провоцировали Стефана на скандал. Лишь Кэролайн старалась хоть как-то сгладить возникшее напряжение, благодаря Эстер за гостеприимство и вкусный ужин, получая брошенный мельком тёплый взгляд серых глаз, как и мягкую улыбку от Клауса.

— Ты веришь в Санту, глупышка? — насмешливо протянули близняшки, смеясь над её попытками отобрать у них письмо и вовсе не видя слёз в голубых глазах почти что их ровесницы, совсем-совсем уже перестав верить в чудеса Рождества.

— Так-так, посмотрим, — усмехнулась Джози, разворачивая листик и начиная намеренно громко читать вслух, привлекая даже внимание взрослых, которые никак не могли понять, что же происходит.

— Дорогой, Санта-Клаус. Я знаю, что верить в тебя уже глупо, но всё же верю. Я очень хочу, чтобы всё стало как прежде. Хочу вновь те весёлые времена, когда моя семья была едина и мы так весело проводили время вместе. Я хочу, чтобы дядя Кол почаще приезжал, ведь мне его так не хватает. Я помню, как он учил меня кататься на коньках; как обучил игре в карты и показал, где бабушка прячет печенье…

За столом повисло гробовое молчание, Кол напряжённо заёрзал на стуле, потупив стыдливо взгляд и ощущая себя так не комфортно от этих слов, а ведь это его племянница — та малышка, что всегда заставляла его улыбаться своим задорным смехом. Когда же он в последний раз уделял ей внимание?

— Кхм, — неловко кашлянув, Джози продолжила, чуть тише чем прежде, — Я хочу, чтобы тетя Бекка была счастлива со Стефаном и он понял, что её очень обижает то, что он не становится на её сторону. Хочу, чтобы Лили поняла, как больно Стефану видеть её ненависть к его невесте. Я хочу, чтобы мой папа был со мной почаще, ведь он всегда на работе, погружён в свои очень важные и серьёзные дела, совсем позабыв обо мне.

Клаус на этих словах вздрогнул, будто бы от удара, и перевёл взгляд на Хоуп, которая понуро вжала голову в угловатые плечи, совсем-совсем загрустив. Она не понимала, почему они все позволяют читать её письмо и почему не останавливают этих двух забияк. Это ведь личное, самое сокровенное, то, что должен был увидеть лишь Санта.

— Я хочу, чтобы Кэролайн была счастлива, как и её дочери. Им нужен отец… — она замолчала, ощущая подступившие к глазам удушающие слёзы, — …так же, как мне нужна мама. Я так сильно скучаю по ней в последнее время. Я очень хочу её видеть.

Джози, наконец, дочитала письмо, обменявшись с сестрой растерянными взглядами, совсем не зная, что сказать, но уж точно не желая, что б Клаус стал их отцом, как глупо пожелала эта наивная девчонка.

— У нас есть папа, в отличие от тебя! — обиженно воскликнула Лиззи, швырнув письмо обратно Хоуп, совсем не слыша строгий голос матери, призывающий её замолчать. — То что твоя мама умерла, это не наши проблемы! У нас есть папа, понятно?! Нам не нужен…

— Лиззи! — громко проговорила Кэролайн, дёрнув за руку дочь и заставив её наконец замолчать, а затем бросила виноватый взгляд на Клауса, который смотрел вслед убегающей в слезах дочери. — Иди, — одними губами проговорила она, кивком головы указав в ту сторону, где скрылась Хоуп.

Слёзы застилали глаза, а злосчастное письмо вынуждало её ещё быстрее бежать в свою комнату, лишь бы закрыться там; лишь бы дать волю своим эмоциям; лишь бы выплеснуть всю эту боль. Сил не было на то, чтобы сказать что-то большее и сделать хоть что-то ещё для того, чтобы вновь заставить себя поверить в чудо. Чудес не бывает. Лишь жестокая реальность, в которой не место глупым и детским мечтам.

— Ненавижу Рождество! — разозлено проговорила она, открывая окно и с остервенением разрывая письмо в клочья, на мелкие-мелкие кусочки, которые подхватил ветер, унося их далеко-далеко.

Совпадением трудно было назвать то, что в ту же секунду в их доме погас свет, так же как и в соседних, и улочки погрузились в пугающий мрак. Ветер усилился, превращаясь в самую настоящую снежную бурю, которая заставила Хоуп поспешно захлопнуть окно и испуганно отшатнуться от него, с опаской вглядываясь в тёмное небо, тучи на котором заслонили заходящее солнце.

Дверь позади неё тут же распахнулась и она увидела Эстер, которая испуганно взирала на свою внучку, прекрасно понимая, что она сделала и какие последствия теперь их всех ждут.

— Что случилось? — испуганно пролепетала Хоуп, непонимающе смотря в окно и вздрогнув вдруг от страха, стоило ей только увидеть промелькнувшую жуткую тень.

— Пойдём, милая, — Эстер взяла девочку за руку и поспешно повела её на первый этаж, туда, где уже все собрались, безуспешно стараясь развести огонь в камине отсыревшими спичками.

— Выслушайте меня. Все вы, — женщина оглядела всех здесь собравшихся грустным взглядом, обращая на себя их внимание и стараясь побороть тот страх, что сейчас овладевал ею, напоминая, что в доме самые близкие ей люди, — Он придет за нами. Даже не сомневайтесь в этом.

— Что? Кто придет? — нахмурился Клаус, непонимающе смотря на мать и свою дочь, которая испуганно и крайне доверительно к ней прижалась.

— Это вовсе не страшное сказание, он реален, — сделав глубокий вдох, Эстер продолжила, чуть крепче прижимая к себе внучку, — Я видела его. Мне было тогда столько же лет, сколько и Хоуп сейчас. Моя вера в чудеса пошатнулась, в семье были лишь раздор и склоки. Я так отчаянно тогда загадала, чтобы все исчезли и… моё желание сбылось. Была такая же буря, тот же холод, что пронизывал до костей. Я поняла, что Санта-Клаус не придет в этом году… — каждое слово давалось с большим трудом, ком в горле мешал уже даже дышать, а страх, тот дикий, парализующий страх, вернулся.

— Мам? — мягко прошептала Ребекка, подходя к ней ближе, боясь что та вот-вот упадёт в обморок.

— Я слышала тяжёлую поступь, ощущала ту тьму, что источал древний дух, тень доброго Санты. Его зовут Крампус. Он является в дома вовсе не награждать, а карать; не давать, а забирать. Я слышала крики своей семьи, видела их ужасающую смерть и то, как он отправил их в подземный мир. Думала, что буду следующей, но он не забрал меня той ночью, лишь оставил напоминание о себе, в лице вот этого, — Эстер указала на один из шаров, который висел меж ветками благоухающей ели, источающей приятный запах хвои; на нём была едва заметная, потёртая от времени, надпись, означавшая его древнее имя.

— Мама, у тебя жар, — Ребекка обеспокоенно посмотрела на неё, совсем не понимая, что же могло послужить причиной такого странного поведения, и испугалась мертвенной бледности её лица.

— Incendia, — небрежно махнув ладонью, произнесла Эстер, смотря как вытянулись их лица от удивления и осознания того, что она зажгла только что огонь всего лишь одним коротким словом и легким движением ладони, — Крампус не отвечает на зов кого попало. Это древний дух, он подчинён столь же древней магии. Мой дар миновал тебя и твою сестру, родная, — она мягко погладила по щеке свою младшую дочь, тепло ей улыбнувшись, — Но Хоуп… она особенная. Она такая же, как и я — хранительница древней магии, которая течёт в нашей крови. Она сотворила проклятие, которое обрушится на нас сегодня…

========== Christmas without you (Клаус/Кэролайн) ==========

Комментарий к Christmas without you (Клаус/Кэролайн)

Драббл написан на песню Christmas without you — One republic

Посвящается восхитительному ангелу Рождества)*

Время так стремительно близилось к закату, а подъездную дорожку к дому уже нещадно замело белыми и крупными хлопьями снега, но трепетного ощущения праздника вовсе не было. В сердце была лишь безмерная тоска и желание чтобы как можно скорее этот день закончился. Ведь в этот рождественский вечер она особо остро чувствовала себя бесконечно одинокой, вовсе никому ненужной и позабытой, словно старая вещица, которая пылится на чердаке в ожидании того часа, когда её окончательно выбросят.

Друзья вовсю уже праздновали своей шумной компанией, кажется, вовсе позабыв о том, что теперь ей не с кем встречать прежде самый любимый и тёплый праздник. Мамы не стало, а любимый мужчина был далеко-далеко отсюда — за тысячи километров наверняка — скорее всего в кругу своей семьи или, что ещё хуже, в объятиях другой женщины. И осталось у неё от него лишь так и неподписанные бумаги о разводе, обручальное кольцо, всё ещё украшающее тонкий пальчик, и сотни воспоминаний, наполняющие сердце теплом, но тут же обдающие волной боли, вынуждая слёзы вновь покатиться по щекам.

Не хотелось абсолютно ничего. Наряженная ёлка вовсе не вызывала в ней чувства восторга, так же как и зажженный камин, наполнивший гостиную теплом и успокаивающим треском дров. Их идеальная гостиная, которая раньше вызывала ощущение умиротворения и поднимала настроение, теперь стала холодной клеткой, хранящей в себе самые приятные воспоминания, ставшие вдруг такими отчаянно болезненными.

Налив себе очередной бокал красного вина, Кэролайн небрежным движением пальцев смахнула слёзы со своего лица и задёрнула массивные шторы, лишь бы не видеть чистое небо; лишь бы потеряться во времени и просто посидеть в тишине. Весь день телевизор и радио будто бы издевались над ней, только и говоря о празднике и семейном тепле, давая этичертовы рецепты для праздничного ужина, пристав со своими способами запекания индейки. Каждая строчка в интернете была словно напоминанием ей о том, что в этом году Рождество стало для неё пыткой. Пыткой самым ненавистным ей одиночеством. А ведь раньше всё было по-другому…

Раньше был звонкий смех, крепкие объятия, пылкие поцелуи и грандиозные планы на будущее, которое их ждало вместе. Они всегда проводили вечер Рождества только вдвоём, а с утра навещали его семью, их общих друзей и её маму. Вот только не осталось теперь и следа от былого счастья. Всё прошло, как проходит детская и наивная вера в Санту, который обязательно принесёт мешок подарков и подарит чудо.

Залпом осушив содержимое бокала, Кэролайн вытерла тыльной стороной ладони остатки сухого вина с тонких губ и поставила его на кофейный столик, устало садясь на мягкий диван. Подтянув колени к груди, она уткнулась в них лицом, жалобно всхлипывая и сходя с ума от этого проклятого одиночества. Она уже позабыла, каково это.

До встречи с Клаусом она часто ощущала себя никому ненужной в компании друзей, считала это обыденностью; считала, что не достойна быть в центре. И только встретив Клауса, она поняла что ошибалась, ощутила себя единственной и действительно счастливой… по-настоящему любимой. Бурный роман, переросший в брак, всегда вызывал удивление у её друзей. Да и у неё самой, честно признаться. Вот только эта сказка не могла быть вечной, поэтому и настал её логичный, крайне реальный и печальный конец.

Прошёл почти год с тех пор, как их семейная жизнь рухнула окончательно, развалившись словно карточный домик, оставив после себя лишь хрупкие руины, под которыми было погребено её разбитое сердце и глупые мечты о бесконечности их любви. Просто устала уже от его частых разъездов, непонятных командировок и нежелания говорить о детях. Жутко устала. Ей уже исполнилось двадцать шесть, и Кэролайн так отчаянно хотелось дарить свою любовь маленькой крохе, которая будет восторженно на неё смотреть, неловко ощупывая крохотными пальчиками её лицо. В её мечтах белокурая малышка была так похожа на него — любимого мужчину с обаятельными ямочками на щеках и удивительным, зелено-голубым цветом глаз.

Но Клаус в ответ всё неустанно повторял, что сейчас неподходящее для этого время. Сейчас у него много работы, предстоит несколько крупных сделок, из-за которых он больше года будет в постоянных разъездах. И этот год перерос в три. Работа стала куда важнее их семьи и будущего, о котором она так мечтала. Да, быть может, это было и наивно, но ей хотелось иметь свою уютный домик с белым забором, любящего мужчину рядом и несколько детишек.

Услышав шорох у входной двери, она замерла, медленно поднимая голову и внимательно прислушиваясь к звукам. Кто-то вставил ключ в замочную скважину, дважды повернул влево и медленно открыл входную дверь, впуская в дом поток холодного зимнего воздуха, который она тут же ощутила своей разгорячённой кожей. Сердце ускорило свой ритм биения в несколько раз, беспокойно застучав в груди.

Болезненное ожидание и совсем тихие шаги, которые были всё ближе. И вот он показался на пороге в гостиную, хмурым взглядом осматривая почти пустой графин с вином на столе, задёрнутые шторы, погрузившие комнату во мрак, и рождественскую ёлку, наряженную, но так и не зажжённую. Наконец, он остановился на её лице, на голубых глазах, наполненных слезами, и чуть подрагивающих губах, ясно дающих понять её состояние. На грани истерики.

— Клаус, — выдохнула его имя она, не веря своим глазам; не веря что всё это правда, ведь совсем не ожидала увидеть почти бывшего мужа на пороге их дома.

Он точно не был иллюзией или последствием выпитого вина. Он не был сном или прекрасным миражом. Её всё ещё муж и вправду был здесь, стоял перед ней, уставший и крайне взволнованный. Это чувствовалось по его напряжённой позе и привычке нервно постукивать указательным пальцем по бедру.

Подойдя к ней ближе, Клаус осторожно присел на диван, просто молча смотря на неё, вглядываясь в её лицо и впитывая в себя всю ту боль, что она источала собою. Слов вовсе не было. Он не знал как начать и что говорить, проклиная свою несусветную глупость.

— Почему? — её голос чуть дрогнул, но Кэролайн упорно продолжала смотреть на него, не в силах отвести настороженный взгляд, ощущая, как его холодная ладонь коснулась её руки неуверенно и ласково, будто бы он боялся что она сейчас его прогонит.

— Я скучал, — признался Клаус, мягко улыбнувшись ей, чуть придвинувшись ближе. — Не могу больше без тебя.

Она с силой прикусила нижнюю губу, потупив взгляд, и постаралась подавить рвущиеся наружу рыдания. Просто не верилось. Не верилось, что он и вправду здесь, что скучал. Это было удивительно прекрасно, но в то же время и мучительно больно. Что если это просто прощание? Что если он приехал только потому что они всегда вместе встречали Рождество? Что если это их последний день вместе, а потом они всё же разведутся и станут чужими людьми?

Клаус мягко коснулся пальцами её щеки, стирая следы слёз, отчего-то чувствуя себя увереннее, понимая, что это самое правильное решение в его жизни. Он должен был сюда приехать, должен был закончить всё это. Им вместе было удивительно хорошо и временами невыносимо плохо, но разлука была ещё более худшим кошмаром.

— Почему именно сегодня? — дрогнувшим от переживаний голосом, осторожно поинтересовалась она, нерешительно подняв на него взгляд, ожидая ответа и совсем не зная, что он скажет.

Было ясно лишь одно — сейчас всё решится, сейчас будет либо окончательная жирная точка, либо прекрасное многоточие их собственной вечности.

— Это ведь наш праздник, Кэролайн, — грустно усмехнулся Майклсон, крепко переплетая их пальцы, ощущая, как дрожат её руки, — Только наш. Я и так уже провёл без тебя день благодарения, день рождения братьев Сальваторе и Ребекки, даже день святого Валентина. Но Рождество… я не мог провести его вдали от тебя. Без тебя это уже не Рождество.

Повисло молчание, такое, что слышно было движение стрелки часов, треск дров и звук усиливающегося ветра, принёсшего с собой ещё больше снега. Глаза в глаза, взгляд вместо слов и касания вместо признаний. И этого было достаточно. Даже больше, чем она смела мечтать.

Кэролайн решительно подалась вперёд, обвивая его шею руками, крепко прижимаясь к его сильному телу и утыкаясь лицом в его плечо; крепче цепляясь в ткань его хенли с отчаянием. Вдыхая знакомый запах парфюма, она поняла, что дико соскучилась по всему этому. Ей не хватало вот таких вот объятий, его тепла и ласковых прикосновений. Совсем невесомых, но таких ценных и значимых для них.

— Я люблю тебя, — прошептал Клаус, обхватив ладонями её лицо, с усердием стирая всё скатывающиеся по её бледным щекам слёзы, вынуждая её вдруг широко улыбнуться и облегчённо вздохнуть.

— Я тоже тебя люблю, — поспешно ответила она, позволяя его губам скользить по её лицу, сцеловывая соленные капли её боли, и едва касаться её губ невесомыми поцелуями, наполненными такой безграничной нежностью, что сердце приятно сжалось и наполнилось согревающим теплом.

— Кэролайн… — нерешительно начал Клаус, чуть отстранившись от неё, неотрывно смотря в её голубые глаза.

— Да? — немного насторожилась она, уловив тот страх, что он тщательно старался скрыть; вот только это было невозможно, она давно научилась распознавать его эмоции, впрочем, как и он её.

Майклсон вдруг поднялся на ноги, вызывая у неё чувство растерянности, и скрылся на пару секунд в прихожей, а затем вернулся в гостиную, садясь вновь рядом с ней на диван. Немного помедлив, он достал небольшую коробочку из-за спины, перевязанную очаровательным розовым бантиком, и протянул её жене, немного дрожащими от волнения руками.

Кэролайн удивленно приняла подарок из его рук, не понимая причины такой нервозности и совсем не зная что ожидать от этого. Она поспешно развязала ленту и заглянула внутрь, ошарашенно замерев, и ощутила, как весь кислород покинул её лёгкие, а глаза вновь наполнились слезами.

— Боже мой, — приложив ладошку ко рту, изумленно прошептала она, вынимая из коробочки совсем крохотные розовые пинетки; такие очаровательные и наполненные глубоким смыслом. — Т-ты… это то… то о чём я думаю?

— Я хочу, чтобы мы были семьей, — Клаус согласно кивнул, понимая, что не нервничал ещё так никогда прежде, — Хочу твою маленькую копию, Кэролайн. Дай мне… нам шанс. Давай всё начнём заново?

Она просто смотрела на него, ощущая вновь то самое тепло, согревающее душу; то самое тепло, что всегда сопровождало её с ним. Мигом сократив расстояние между ними, Кэролайн вновь обвила его шею руками, приникая к его губам с долгожданным поцелуем и передавая все те чувства, что накопились в ней за время их долгой — невыносимой — разлуки. Поцелуй вышел отчаянным и горьким, но в то же время с привкусом надежды, былой нежности и той самой любви, всё это время жившей в их сердцах.

Чуть приподняв её, Клаус пересадил её к себе на колени, вынудив его оседлать. Нетерпеливо блуждая ладонями по её спине, ягодицам, талии, зарывался пальцами в волосах и с трепетом вспоминал, каково это ощущать себя вновь живым. Именно она была его домом. Ни квартиры, ни особняки, ни любимая работа, а лишь она. Её глаза, мягкая улыбка, ласковые прикосновения и нежный голос возрождали его.

Неосторожно сдвинувшись в сторону, он вдруг ощутил, что теряет равновесие и неожиданно рухнул вниз, приземляясь на мягкий, пушистый ковёр, утянув за собой и жену, вырвав из неё громкий испуганный визг. Приземлившись сверху на Клауса, вызывая его болезненный стон и довольную улыбку, она вдруг заливисто засмеялась, утыкаясь лицом в его грудь, слыша его тихий смех и ощущая, как он крепче обнял её, бережно прижимая к себе. И это было прекрасно, будто бы вернулась недостающая частичка её души, наполнившаяся согревающим светом.

Рождество и вправду творит чудеса.

========== You’re a mean one, Mr. Grinch-Mikaelson (Клаус/Кэролайн) ==========

Раздавшийся стук в дверь был уж точно не тем, что он ожидал услышать этим вечером. Но поспешил всё же ко входу в дом, лишь надеясь, что это не его взбалмошная сестра, всё же приехавшая к нему без предупреждения, как и грозилась сделать это сотни раз за последние две недели.

Вот только стоило ему увидеть ту, кто стоял сейчас на пороге его дома, чуть подрагивая от холода, как он искренне пожелал, чтобы это всё же была его сестра, а не настырная и абсолютно непоколебимая в своём невыносимом позитиве Кэролайн Форбс. Потому что на поведение сестры у него всё же выработался иммунитет, а вот на Форбс… вряд ли вообще существует на земле что-то, что способно ему помочь вытерпеть её заряд раздражающей энергии.

Она, едва завидев его, недовольно прищурилась на миг, прежде чем расплыться в широкой улыбке, и без какого-либо приветствия прошла в дом, чуть задев его плечом и обдав своим тёплым ароматом чего-то кофейного. Или, быть может, шоколадного, спасающего вмиг от порывистого ветра, принёсшего с собой крупные хлопья снега, вмиг растаявшего на его коже. И как ей удаётся всегда быть такой солнечной и… тёплой?

— Бензина не хватит, чтобы доехать до города, — она кивком головы указала на машину, припаркованную возле его дома, снимая при этом свои вязаные перчатки ярко-красного цвета, — Я тут петляла по этим сугробам около часа, потому что какой-то олень оставил машину на повороте и я не смогла там проехать. И это явно был не один из прислужников Санты.

А в этот миг Клаус всё так же стоял на месте и не находил слов для ответа, смотря на неё с искренним изумлением и не понимая какого черта вообще Форбс тут делает, пока спустя пару секунд она наконец не удосужилась пояснить, что решила переждать здесь, пока за ней не приедет Ребекка или Марсель, которого его сестричка явно и пошлёт в эту глушь. Что-то сомневался он, что она вдруг сядет за руль в такой-то час. Наверняка, уже готовится к празднику, примеряя тысячное платье у зеркала и вынося этим всем мозг.

— Могу перелить часть бензина из своей машины, — коротко сказал вдруг Клаус, слыша в ответ тихое фырканье, так свойственное её ребяческим повадкам, что лишь становятся куда масштабнее в преддверии праздников.

— Ну спасибо, — она по привычке закатила глаза и захлопнула дверь, ясно давая ему этим жестом понять, что от неё он так просто не отделается. — Ты чёртов Гринч, Майклсон, — осуждающе произнесла после Кэролайн, старательно пытаясь поймать равновесие и снять сапог, при этом сдувая прядь светлых волос, лезущую так некстати в глаза, — Странно, что собака у тебя не по кличке Макс. Так был бы полный комплект. И мне бы всерьёз пришлось придумывать миссию по спасению Рождества.

— Поверь, дорогуша, твоя миссия была бы провальной, — парировал Клаус, задумавшись в этот миг о том, есть ли на свете хоть кто-нибудь невыносимее Кэролайн.

И прежде чем кто-то из них сумел сказать хоть слово, послышался лёгкий топот лапок, сопровождаемый радостным лаем, который она приняла с широкой улыбкой, куда более яркой, чем был удостоен он. Впрочем, и радость у его золотистого ретривера по поводу прихода Кэролайн была уж точно куда больше, чем у него.

— Почему ты не любишь Рождество? — недоумевающе спросила она, тут же присаживаясь на корточки и с лёгким смешком встречая попытку пса лизнуть её нос в качестве приветствия.

— Я не люблю этот чёртов спектакль с псевдо сладкими улыбками и миллионами отвратно милых слов, половина из которых и не правда даже, — недовольно пробормотал он в ответ, осуждающим взглядом смотря на пушистого предателя, что готов был на задних лапках перед ней прыгать, лишь бы она погладила его подольше.

— Привет, Арчи. Привет, малыш, — сладким голоском проговорила она, опять расплываясь в ослепительной улыбке, — Ты слишком мил для этого злыдня, — стрельнув в Клауса недовольным взглядом, Кэролайн вновь обратила всё своё внимание на пса и на его мягкую золотистую шёрстку, слыша довольный скулёж в ответ на свои действия.

Уж этого хвостатого малыша она была действительно рада видеть. Потому что от него не исходил волнами негатив, убивающий и вовсе какое-либо желание говорить о празднике или о чем-то приятном. Ведь никого ворчливее, чем Клаус, она за свою жизнь и не встречала. Хотя в детстве думала, что этот титул больше подходит консервативному Элайдже, который и впрямь умел веселиться, оказывается, когда это было нужно.

— Сколько можно просить тебя не называть его так? — сказал Клаус устало, но крайне обозлено, — Он Цербер!

— То что ты сущий дьявол, не делает его Цербером, — парировала мигом Кэролайн, изо всех сил сдерживая порыв закатить глаза или, что ещё лучше, как следует треснуть его чем-нибудь, в надежде что случится рождественское чудо и в нем вдруг проснётся дух праздника, уснувший самым крепким сном, по всей видимости.

Оглядевшись по сторонам, она прошла в гостиную, замечая, что здесь ничего и не изменилось с тех пор, как были они тут с Беккой в последний раз, когда им едва стукнуло по семнадцать и они решили устроить себе небольшой отпуск от предстоящих выпускных экзаменов. Здесь было так же уютно, как она и помнила. Вот только было всё же громадное «но».

— Ты даже ёлку не поставил? — она подозрительно прищурилась, взглянув на него, искренне надеясь, что всё это обман зрения или, что местом для напряжённой ёлки или хоть одного чертового носка, он выбрал кухню или столовую.

— Зачем? — недоуменно отозвался Клаус, садясь на диван.

А Кэролайн готова была в этот миг и впрямь пустить в ход подручные средства, потому что как можно вообще быть таким чёрствым? Как можно не хотеть отмечать Рождество? Как можно вообще пройти мимо всех этих переполненных полок и ярких витрин, так и вызывающих восторженную улыбку и чувство скорого праздника?

— Может есть хоть горячий шоколад? — сделав глубокий вдох и сосчитав несколько раз до десяти, как можно спокойнее спросила она, — Я замёрзла.

— Нет, — коротко отозвался Клаус, взглянув на настенные часы и прикинув мысленно, через сколько же приедет за ней Марсель.

И не то чтобы компания Кэролайн его так раздражала, просто уж очень не хотелось вновь выслушивать целый список прелестей Рождества и празднования его с самыми близкими людьми. А зная её, этого было ему никак не избежать.

— Так давай сделаем! — воскликнула раздраженно она, сорвавшись на тихое рычание, — Добавим маршмэллоу и сядем у камина.

— Дров нет, — Клаус пожал небрежно плечами, пряча улыбку в уголках губ от того, как очаровательно она нахмурилась в ответ на это заявление, будто бы пытаясь понять, как вообще такое возможно, — Как и маршмэллоу.

— Ты точно Гринч, — ошарашено произнесла она, стараясь переварить тот факт, что у этого человека в доме нет абсолютно ничего, что напоминало бы о грядущем празднике, — Мой персональный. Потому что отнимаешь все атрибуты Рождества!

— Не надо было ездить рядом с моим домом.

Кэролайн ещё крепче сжала пальцами мягкую ткань свитера, прикидывая, сильно ли разозлится Бекка, если она придушит её брата шарфом, который та ей и подарила.

— Уж прости, что я возвращалась от Стефана и Елены, — процедила сквозь зубы Кэролайн, пронзая его гневным взглядом исподлобья, — Нормальные люди ездят друг к другу в гости и обмениваются подарками.

— Так они наконец сошлись? — уточнил Клаус, не в силах скрыть удивление, мелькнувшее во взгляде.

Уж такого он точно не ожидал. Во всяком случае, не ближайшие пару месяцев, потому что со времени их разрыва прошло не так уж и много. Обычно, этот период молчания и мнимого равнодушия у них длился подольше.

— Да, — подкрепила она слова кивком, — Кстати, это тебе, — достав из сумочки небольшую коробку, обвязанную красным бантиком, Кэролайн вручила её ему, одним лишь взглядом давая понять, что не стоит отказываться.

Клаус же в ответ обречённо вздохнул, послушно принимая из её рук подарок и распаковывая его под её ликующий взгляд. И вот как ей отказать вообще можно? Да и стоит ли пытаться? Она скорее сломает ему руку и всё равно вложит в неё подарок.

Взглянув на содержимое коробки, он лишь усмехнулся, доставая небольшую бело-красную фигурку и нажимая на небольшую кнопку сбоку.

— Храпящий Санта-Клаус? — усмехнулся скептично Клаус, взглянув вновь на Кэролайн.

— Это успокаивающий звук! — она и впрямь едва не топнула ногой, недовольно нахмурившись в ответ на его реакцию, — Смотри, как он горит, — приблизившись к нему, она присела на корточки у дивана, касаясь пальцами прозрачного местечка, где был животик Санты, — Такие разные цвета и этот лёгкий шум воды с блёстками.

Она крайне быстро отбросила угрюмый вид, с улыбкой наблюдая за тем, как мини-ночник меняет цвет, а блестки раз за разом подхватывает вода, вынуждая заворожено следить за яркими переливами. Вот только ему было плевать на них, Клаус отчего-то не мог отвести взгляд от её улыбки и восторга в голубых глазах, когда она решила взглянуть ему в лицо снизу вверх, ожидая, очевидно, его не менее бурной реакции.

— Мило, — пробормотал он вдруг, выключая ночник и откладывая его в сторону, чтобы сбросить с себя это странное наваждение, больше похожее на приятное тепло, растекающееся по телу и концентрирующееся отчего-то в области сердца.

— Эгг-ног хоть сделать можем? — закатив глаза от его обыденной реакции старого ворчуна, она постаралась перевести тему, зная, что вряд ли добьётся от него хоть улыбки в этот день.

Разбираться в причинах его странного поведения было бесполезно, равно как и постараться вытащить его из этого дома, в котором он так старательно прятался каждый раз, когда приближалась заветная дата.

— По моему собственному рецепту, — таинственно произнёс вдруг Клаус, скрываясь прытко на кухне, пока она старалась поудобнее устроиться на диване, сетуя мысленно на то, что в доме слишком жарко, а вязаная ткань свитера будто начинает душить.

Спустя пару минут появился Клаус, и она не могла не заметить его хитрую усмешку, с которой он протянул ей стакан, вызвавший вновь тихое фырканье. Уж точно решил над ней поиздеваться! Других объяснений такому поведению и не было просто.

— Всё? — вздернув вопросительно бровь, произнесла она недовольно, — Чистый виски и есть эгг-ног? Ты невыносим.

Она с весьма злобным выражением лица покрутила стакан в руках, прежде чем поставить его на столик с тихим стуком и перевести на него тяжкий взгляд, искренне надеясь, что проснётся в нем совесть. Хоть на краткий миг. Потому что нельзя быть таким чёрствым к главному празднику года!

— Если так хочешь, могу сыпануть туда сахар, — как можно любезнее предложил он, вновь устраиваясь на диван и делая небольшой глоток алкоголя, прикрывая на миг глаза от терпкого вкуса.

— Обойдусь, — фыркнула она в ответ, — Хотя нет, Майклсон. Я более чем уверена, что где-то в твоей пещере отчуждения есть ёлка!

— Есть, — подтвердил он крайне спокойно, вновь отпивая виски, — В мусорном баке за домом.

Ну нет, это уже слишком!

Кэролайн едва сдержалась от того, чтобы не запустить в него злосчастным стаканом за такую низкую издёвку. И на языке уже крутилась куча нелицеприятных слов, вот только они все исчезли, стоило ей взглянуть на него чуть пристальнее и подумать о том, что он ведь будет совсем один в этот праздник, если она уедет.

— То есть… ты и впрямь настроен просидеть здесь всё Рождество? — Кэролайн была сейчас как никогда серьёзна, надеясь, что, быть может, если приложить чуточку усилий, то он согласится поехать отмечать, — Бекка, между прочим, устраивает вечеринку для близкого круга. Там будут все наши друзья.

— Наши? — Клаус взглянул на неё с ощутимым сомнением во взгляде, изгибая губы в лёгкой усмешке.

Что ж, он был прав. Это не признать Кэролайн не могла.

— Ладно, там будут мои друзья, — с лёгким кивком произнесла она, — И Кола, и Бекки…

— Так я там что тогда забыл?

— Клаус… — Кэролайн резко осеклась, понимая, что у него и друзей-то особо нет, с которыми ему бы просто-напросто захотелось провести этот день, — Я поняла. Хорошо. Но ты не можешь встречать Рождество один! Арчи не в счёт, — тут же добавила она, выставив указательный пальчик грозно вперёд, проследив за его взглядом.

— Цербер, — пробормотал устало Клаус, отпивая вновь виски.

И воцарившееся на несколько минут молчания было крайне плохим знаком, он понял это сразу, даже не удивившись тому, как она прытко после вскочила с дивана.

— Решено, я остаюсь здесь, — она несколько раз даже кивнула, стараясь то ли себя убедить в правильности решения, то ли показать ему, что это и не обсуждается даже, — И у нас будет нормальное Рождество!

Спорить с ней было уж точно бесполезно, Клаус уяснил это ещё в тот день, когда только познакомился с новой подругой Бекки, которую та со счастливой улыбкой привела домой лет в десять. И ему бы хотелось сказать ей в этот миг, что её глупые попытки навязать ему эту предпраздничную радость никакого успеха не возымеют, но попросту не смог произнести и слова. Потому что Цербер — ладно, он даже согласен был назвать его Арчи разок, всё же этого пса они выбирали вместе с ней — так весело вилял хвостом, ходя за ней попятам, а голубые глаза Кэролайн сверкали таким восторгом, который вряд ли способны повторить даже самые ярки огни гирлянды. Ей нужен был этот праздник, она любила его всем своим сердцем, наслаждаясь предпраздничной суетой и ведя себя, как всё ещё маленькая девочка, желающая получить поскорее подарок, вручив в ответ свой.

И наблюдая за тем, как она скрупулёзно ищет хоть что-нибудь походящее на рождественские украшения, Клаус не смог сдержать улыбку, которую поскорее поспешил спрятать, уткнувшись взглядом в стакан, не заметив, как Кэролайн едва подавила радостный визг, заметив его реакцию. Её план по возвращению Рождества Гринчу ведь работает.

========== You’ve been a bad girl Nc-17 (Клаус/Кэролайн) ==========

Вновь скользнув по ней пристальным взглядом, Клаус сделал очередной глоток прохладного шампанского, отнюдь не помогающего выкинуть из головы всё то, что он хотел в данный момент сделать с Кэролайн, надевшей этот чёртов наряд. И кто надоумил только её примерить на себя образ эльфа? Да и с каких это пор эльфы носят такие короткие юбки с чёртовыми гольфами, так плотно обтягивающими изящные лодыжки и подчеркивающими изгиб стройных ног?

Боялся он даже представить, сколько ещё мужчин в этом помещении на неё глазеют, думая отнюдь не о Рождестве и имбирных печенюшках. Но, увы, их всех отсюда выгнать он не мог, равно как и запретить смотреть на Кэролайн. Обещал ведь ей сдерживать свои собственнические инстинкты, в ответ на которые она всегда так очаровательно злилась, боясь даже самой себе до конца признаться, что в глубине души ей нравится это. Вот только от Клауса скрыть это было и вовсе нереально. Можно подумать он не замечал, как учащается её сердцебиение в ответ на вспышку ревности, а тело невольно отзывается на его прикосновения, становясь таким податливым.

Ох, как бы он сейчас хотел оказаться с ней в их спальне, чтобы показать, как следует встречать Рождество, выжав из него максимум приятных впечатлений. Клаус скользнул бы неторопливо губами по коже её шеи, прежде чем провести языком по её нежно-розовым губами, пробуя поцелуй на вкус, зная, что он столь же сладок, что и чертова карамельная трость, оказавшаяся вдруг в её руках. И от вида её губ, сомкнувшихся плотно на бело-красной сладости, он готов был и вовсе простонать, каким-то чудом умудрившись не раздавить бокал в ладони.

И этими движениями она уж точно хотела свести его с ума, добавляя свою выходку в общий список шалостей! Ведь игнорировала начисто его сегодня целый день, уделяя всё своё внимание приготовлению вечеринки. Чёртов перфекционизм чёртовой Форбс. Сексуальной Форбс, которую он вскоре сделает Майклсон. Уж точно. Чтобы этот блондинистый эльф принадлежал лишь одному Клаусу. Тому, что без приставки «Санта» обходится весьма неплохо.

Она вдруг обернулась, будто почувствовав его взгляд на себе, и растерянно скользнула взглядом по сторонам, пока наконец не отыскала его, после игриво склонив голову набок и намерено медленно проведя языком по кончику карамельной сладости, уж точно дразня его этим. Знала наверняка ведь, что сейчас в его мыслях отнюдь не невинные размышления о празднике, пропитанном запахами хвои и мороза. Совсем наоборот. В теле ощущался всё нарастающий жар, а оторвать пристальный взгляд от её влажных губ было и вовсе невозможно.

Воображение весьма услужливо ведь подбрасывало ему другие — куда более жаркие — картинки, где не было и вовсе этого дурацкого приёма. А вместо её смеха, адресованного их общим друзьям, ему слышались её стоны и мольбы взять её. Так, как умеет лишь он. Властно, безудержно и самозабвенно, каждым своим касанием срывая с припухших губ жаркий и нетерпеливый вздох, перерастающий неизменно в сладостный всхлип после. И он уж точно заставил бы её заплатить за все эти издевательства…

Клаус залпом осушил бокал, лишь бы подавить неприятное ощущение сухости во рту, вызванное острой и яркой вспышкой возбуждения, отозвавшейся столь знакомым напряжением в мышцах. Поставив его после на столик с закусками, он нервным жестом поправил галстук, кажущийся в этот миг таким тугим и грубым, вызывающим едкое чувство удушения, и направился в её сторону, принимая поздравления извечно сухим кивком головы. В их паре вежливость и радушие явно достались Кэролайн. И он скорее был Гринчем сейчас, желающим как можно скорее похитить одного особого эльфа Рождества.

— Прошу прощения, — он натянуто улыбнулся её собеседникам, касаясь ладонью её талии и вынуждая прижаться к нему ближе, потому что ему просто необходимо было прочувствовать близость её тела в этот миг.

Во взгляде её голубых глаз тут же отразилось недоумение, которое она поспешила скрыть, покорно следуя за ним, лишь бы не давать лишнего повода для слухов. Их отношения и так долго обсуждали. И что-то ей совсем не понравилось его поведение. Ведь рассчитывала, что он просто поддержит её флирт, а не подойдёт так близко, обдавая своим чертовски одурманивающим запахом, обжигая после ленивым касанием ладоней, способных на столь многое… Мурашки прошлись вдоль её позвоночника и она крепче вцепилась пальцами в ткань юбки, силясь успокоиться и скинуть это наваждение.

— Клаус? Ты чего творишь? — недовольно пробормотала Кэролайн, натягивая усиленно на лицо улыбку и салютуя бокалом знакомым, стараясь попутно не разбить этот самый бокал об его голову.

Ведь он сейчас умело вёл её в сторону неиспользуемого на вечеринке крыла дома, оттесняя от гостей. И уж это, допустить было нельзя! Зря она что ли столько дней потратила на приготовлении вечеринки, чтобы эта самая вечеринка проходила без неё?! Вот только Клаус и вовсе не оставил никакого выбора, ловко забирая из её рук бокал и оставляя его на столе, отправляя туда же и карамельную трость.

— Требую от эльфа свой подарок, — он склонился к ней ещё ближе, слыша её нервный вздох в ответ, вызывающий лишь усмешку и сладостное чувство предвкушения на языке, куда более сладкое, чем привкус карамели, — Здесь и сейчас.

Открыв дверь в свой кабинет, он погладил ласково ладонью кожу чуть ниже её поясницы, подталкивая Кэролайн внутрь комнаты и мельком оглядываясь, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. И не то чтобы его так уж это волновало. В конце концов, это его дом и его девушка, вот только вряд ли ей придётся по вкусу это.

— Ты шутишь? — возмутилась она негромко, всё же поддаваясь ему в этом, совсем-совсем не желая признавать тот факт, что она и сама подумывала покинуть гостей в его компании ненадолго.

Потому что как бы она не любила его мягкие хенли, пропитанные его особым запахом, вызывающим у неё чувство уюта, всё же в костюме он был определённо горяч. И как назло ведь касался непроизвольно пальцами галстука, к которому не особо-то и привык, напоминая ей раз за разом этим, как им пользоваться не по назначению. А это было куда чаще, надо сказать… впрочем, лучше и вовсе не вспоминать, как он ловко завязывает прочные узлы и шепчет на ушко совсем-совсем непристойные словечки.

И стоило им только оказаться наедине, как Клаус тут же поспешил вжать её в стену, захлопывая за ними дверь, и завладеть нетерпеливо её губами. Немедля, не оставляя возможности оттолкнуть его, он углубил поцелуй, зарываясь пальцами в её шелковистые волосы и вынуждая запрокинуть чуть голову, силясь насытиться этой лаской. Он даже ощущал чёртов привкус карамели на её губах и языке, улыбаясь сквозь поцелуй от того, как нетерпеливо она провела ладонями по ткани его пиджака в ответ, прежде чем расстегнуть одну-единственную на нём пуговицу.

— Я Санта, sweetheart. Твой личный Санта. А ты, уж поверь, была очень плохой девочкой, надев такой наряд, — пробормотал он, оставляя влажный поцелуй на коже её шеи и прижимая её к себе за бёдра крепче, давая прочувствовать своё желание сполна и помогая ей наконец избавить его от одного из элементов костюма на этот вечер.

И чёрта с два она признается ему, что её наряд и должен был вывести его из себя. Всё же, короткая зелёная юбка, в сочетании с обтягивающей плотно тело темно-красной кофточкой, смотрелась весьма сексуально. Вот только в её планах всё было совсем иначе. Они должны были дождаться вечера, и тогда, он бы посмотрел, как смотрятся эти гольфы в комплекте с красным кружевом.

— Это обычный наряд чёртового эльфа, Майклсон, — она едва не сорвалась на стон, прикусывая тут же нижнюю губу зубами и невольно изгибаясь в пояснице, чтобы снизить до минимума расстояние между их телами.

Клаус же в ответ послал ей скептичный взгляд, прежде чем провести губами по её щеке и крепче сжать ладонями её округлые ягодицы, задирая после юбку и повторяя жест без помех в виде ткани. И ощущение гладкой молочной кожи, вынудило его неразборчиво что-то пробормотать сперва, теряясь в мыслях о том, чего он хочет больше: ощутить её сладость на языке или увидеть как губы, имеющие вкус карамели, сомкнутся плотно на его плоти?

— Ты хоть представляешь, как сексуально ты выглядишь в нём? — хриплый шёпот сорвался с его губ, и он оставил дразнящий поцелуй, тут же сцеловывая ласково её томный стон, прежде чем коснуться языком её губ и углубить ласку, требовательно подчиняя её своему желанию.

А Кэролайн против совсем и не была, окончательно расслабляясь в его руках и отвечая не менее пылко на его поцелуй, чувствуя, как кровь запылала в венах, отзываясь на прикосновение его сильных рук. Вот только забвение продлилось недолго, потому что там ждало столько гостей… и надо было ещё проконтролировать подачу блюд и напитков. Да ещё и проследить за раздачей небольших подарков всем гостям!

— В чём дело? — уловив появившееся в её теле напряжение, поинтересовался недовольно он, впрочем, понимая всего за пару секунд, что же так беспокоит её. — Я тебя не выпущу отсюда, мой маленький эльф.

Кэролайн едва было хотела возмутиться и высказать попутно всё что она думает о его дурацкой привычке придумывать ей прозвища. Вот только всё что она смогла сделать — пискнуть от удивления, потому что этот неотесанный Санта поднял её на руки. И отнюдь не для того, чтобы она посидела на его коленках и рассказала, что же за подарок хочет получить.

— Ты с ума сошёл, — крепче вцепившись пальцами в ткань его рубашки, она поняла всего за пару секунд, что окончательной точкой этого путешествия является стол.

Вот какого чёрта он вообще выбрал кабинет? Здесь можно и не только на пару минут задержаться. Ведь из мебели тут есть ещё и диван. Даже мини-бар прилагается. И думать она не собиралась — совсем-совсем, честно! — о том, что весьма удобно, оказывается, сидеть на его столе. Тем более, когда ощущаешь его тело так близко…

Он вклинился уверенно между её разведённых ног, оставляя парочку поцелуев-укусов на её шее. Не достаточно яростных для того, чтобы оставить собственнический след, но достаточно жарких, чтобы вызвать вспышку сладостной боли. И это усилило лишь ещё больше тянущее чувство внизу живота и жар между бёдер, отозвавшийся дрожью в теле.

— Клаус, закрой дверь, — пробормотала Кэролайн, прикрывая вновь невольно глаза от ощущения его сильных рук на своих бёдрах.

Он же промолчал в ответ. Лишь коварно усмехнулся, стягивая с неё красное кружево, вызвавшее едва слышный стон. Впрочем, воздуха ему и вовсе перестало хватать, стоило только ей лечь и развести ноги чуть в стороны, призывая тем самым к действиям. Потому чёртов галстук и оказался сдернут с шеи под её тихий смешок, сменившийся на довольное урчание, ставшее ответом на мягкий поцелуй, оставленный на впадинке её коленки.

— Дверь, — вновь напомнила она, изгибаясь чуть в пояснице и прикрывая глаза от нарастающего удовольствия, обостряющего и вовсе все ощущения до предела.

И движения его пальцев, касающихся её так ласково вдоль бёдер, было таким приятным, совсем невесомым, но всё же столь чувственными и дразнящими, призванными окончательно свести с ума этой томительной медлительностью.

— Тогда мне придётся перестать делать это, — с игривой усмешкой произнёс тут же Клаус, большим пальцем неожиданно надавив слегка на клитор и вынудив её вздрогнуть всем телом, сорвавшись на протяжный стон от внезапной яркости ощущений.

Спорить с ним сил не было. Потому что это было так… непередаваемо хорошо. Настолько, что круговые движения его пальцев вытеснили и вовсе все посторонние мысли, затуманив возможность того, что кто-то запросто может войти сюда. Сейчас куда важнее было, чтобы он не останавливался. Ни на секунду.

— Ты была очень-очень плохой девочкой, Кэролайн, — на выдохе произнёс он, скользнув наконец пальцами в её влажное и горячее лоно, видя, как она поддалась бёдрами навстречу, изгибаясь ощутимо в пояснице и силясь сдержать стоны.

Пусть о незакрытой на ключ двери она предпочла не вспоминать, всё же количество гостей в их доме было немалым, и следовало бы вести себя как можно тише. Хватило ей с лихвой обсуждения их романа, которому многие давали срок в пару месяцев. Максимум. Потому что слишком разными их с Клаусом называли. И смотря сейчас на то, с какой самодовольной ухмылкой он наблюдает за ней, коварно подводя к краю раз за разом, но не давая сорваться, она поняла, что это вовсе и не плохо.

— Клаус! — недовольно прошипела она, стоило ему только отстраниться и вновь одарить нагловато-коварной усмешкой, — Так не поступают.

— Да? — вздернув вопросительно бровь, наигранно удивлённо спросил он, — Что же тогда делать?

— Показать на что кроме пустой болтовни способен твой язык, — Кэролайн сама от себя такого не ожидала, продолжая с немного смущённой улыбкой наблюдать за тем, как удивление плещется во взгляде его зелено-голубых глаз, трансформируясь в знакомый ей порочный блеск.

— Раз ты настаиваешь, — он облизал намеренно медленно губы, касаясь поцелуем после внешней стороны её бедра, всё медля и подразнивая её за такую дерзость, отозвавшуюся желанием помучить её подольше.

Впрочем, Кэролайн поняла это слишком быстро, слушая его чёртов жаркий шёпот. Потому что ощущать его губы так близко к тому самому месту, где его прикосновения ей нужны были в этот миг больше всего, — было сущей пыткой! А он и вовсе издевался, дразня ласковыми движениями языка внизу живота и жарким прикосновением губ к внутренней стороне бёдер. При этом так властно придерживая руками её ноги, чтобы не дать шелохнуться. И когда с её губ уже готово было сорваться проклятие, он наконец провёл языком по складочкам её плоти, вырывая шумный вздох, потонувший в сладостном всхлипе.

— Клаус, — она двинула бёдрами инстинктивно навстречу его движениям, по привычке зарываясь пальцами в его светлые волосы и поощряя тем самым его движения, с таким искуплением реагируя на его ласки.

И она попросту потерялась в удовольствии окончательно, ощущая его руки после на коже своего живота, помогая ему дрожащими ладонями подтянуть к груди ткань свитера, крадущего чувственность прикосновений. Движения его языка и пальцев, наполнивших её так резко вновь, вынудили её ещё сильнее вцепиться зубами в нижнюю губу, чтобы приглушить сладостные стоны так и рвущиеся наружу. Это было слишком порочно и так идеально, впрочем, как и всё за что брался этот самоуверенный наглец, точно знающий, как свести её окончательно с ума. Но кто сказал, что Кэролайн Форбс была против? К тому же, она уж точно отыщет способ ему отомстить чуть позже. Ведь не такие уж они и разные.