Ведьма в Вальпургиеву ночь
С приходом апреля Анна почувствовала беспокойство. Неведомая звезда влекла её.
30 апреля было душным днём, и к вечеру гроза распахнула небеса, обдав землю холодными живительными струями, освежив ароматом цветов и трав.
Смелый ветерок забрался в неплотно закрытое окно, бросив на подоконник ветку жасмина.
Под блеск синих молний и колыхание деревьев Анна вышла в сад и медленно сбросила с себя покрывало. Тысячи капелек вошли в неё, ещё миллионы заструились по лицу, омыли тело, и душа её устремилась ввысь к клокочущим хмурым тучам, сизым и чёрным, как ночь.
Небесный мир будто ждал её, и когда небеса излили скопившуюся влагу, промыв мир как стёклышко, в сером небе появилась крылатая тень.
Это была огромная летучая мышь, колебавшая воздух гигантскими перепончатыми крыльями.
Луна лукаво выглянула из-за туч, и в это время часы на колокольне пробили полночь.
Летучая мышь заслонила вынырнувшую из облаков луну и закружилась над Анной, словно призывая к себе. Из лапок она уронила помело, которое медленно, будто пёрышко, опустилось на мокрую траву.
Анна всё поняла, и только она взялась за помело, как оно стало тянуть её за собою в небо.
Волнуясь, она медленно поднималась, наблюдая, как окружающий мир не спеша опрокидывается вниз, как высокие ветви деревьев шелестят совсем рядом, а в гнёздах замерли напряжённые птицы.
Анна глянула на отдалившуюся землю, прекрасную в её травяных, изумрудных красках, в блеске бриллиантов лунной росы.
Она видела, как тени деревьев то стремительно, то наоборот, медленно и лениво крались, пробегали по земле, стелясь причудливыми изменчивыми фигурами.
Она поднималась над двускатной черепичной крышей, чувствуя свежие потоки воздуха. Казалось в них можно купаться, как в волнах океана, и с возгласом «эх!» она сделала лихой кульбит в воздухе. Только сейчас Анна вспомнила, что обнажена, но удивительно, она не чувствовала ни холода, ни стеснения.
Ветер постепенно разгонял лениво наползавшие жемчужно-серые облака, внезапными порывами колебал деревья, ронявшие холодные капли. Он заиграл, словно оркестр, инструменты которого сложились в мелодию.
Анна легко узнала музыку Мендельсона и, пока звучала увертюра, она уже легко летела над садом, крепко сжимая помело.
В вихрях воздуха она видела копошащихся, весело шумящих людей, готовившихся к шабашу. Её взор изменился: барьеров теперь не существовало, зачастую глаз видел то, что недоступно непосвящённому человеку.
Она наблюдала не только множество существ, зверей и птиц, пробуждающихся в вихрях весеннего карнавала. Она могла лицезреть сонмища разнообразных – добрейших и благоприятных, злых и отвратных духов, на миг заполнивших пространство в воздухе, и тут же, мгновенно улетавших прочь, как будто по чьему-то мощному зову.
Тёмно-коричневые крыши и светло-серые стены домов на миг становились прозрачными, можно было разглядеть всё, что происходило внутри.
Прекрасные, совершенно нагие девушки и такие же голые, безобразные старухи, бородатые колдуны с весёлыми глазами и дерзкие горбатые карлики натирались чудодейственными мазями, колдовали у раскалённых чанов с волшебным варевом. Некоторые прыгали в огонь к гибким огненным саламандрам, другие пили чародейские отвары; иные шуршали пожелтевшими страницами древних книг или хрупкими, поскрипывающими манускриптами, ласково поглаживая жирных и мохнатых пауков, ныряли в казаны с кипящим молоком, обретали ослепительную красоту, а потом, распахнув шире окна и двери, а также через дымоходы и чердачные выходы взмывали в серо-голубое небо.
Флюгера на башенках крутились, звучали, будто музыкальные шкатулки, приветствуя сотни нагих, или покрытых лёгкими пелеринами тел.
Вся эта нагая масса парила в воздухе, неслась вперёд, используя в качестве летательного средства кто во что горазд!
Одни летели, оседлав пушистые мётлы, острые рогачи и вилы, а также усевшись на круглые сковородки, иные, словно баре - на венских стульях, а кто-то – верхом на летучей мыши, на чёрном петухе или козле; некоторые молодые ведьмочки предпочитали кабанов, а старухи - колдуньи - традиционные ступы или деревянные лопаты; колдуны, волшебники стремительно разрезали пространство на алебарде, каминных щипцах или на толстой трости - описать всё просто немыслимо!
Рядом с Анной, оседлав шпагу, летел невысокий, изящный человек с печальным лицом во фраке и в цилиндре. Ей показалось, что это цирковой клоун или фокусник. Он посмотрел на неё печальными глазами.
Анна, летя рядом, крикнула ему что-то весёлое и ободряющее, задорно показала язык, и он, наконец, улыбнулся в ответ и, как будто звезда проклюнулась в облаках.
Нагие тела ведьм летели над островерхими крышами, купаясь в лунных лучах, льющихся струями из прозвездившегося неба. Одна из них – старуха в ступе, с синими губами и пожелтевшим зубом, закружилась над Анной, снизилась и протянула костлявую руку. В раскрытых пальцах её с обломанными, почерневшими ногтями, сиял необыкновенной красоты лунный камень.
Анна на время замедлила полёт, зависла в воздухе, любуясь необычной драгоценностью. Она заглянула в гранёную плоскость и ахнула! Там была вся её жизнь, её встречи с Николаем, растерянность на вокзале, горькие слёзы и страдания, встреча со Скворцовым, приход к Дорнам. Это были её прошедшие годы и дни.
- Хочешь посмотреть своё будущее? - прошамкала старуха.
Анна вздрогнула, на миг задумалась, а потом отрицательно покачала головой, и старая ведьма залилась безобразным смехом, крикнула что-то и рванула дальше.
Город, казалось, не спал, по крайней мере часть его жителей была во власти весеннего карнавала. Множились и дробились огни, мелькая на улицах, в парках и садах.
По каменным мостовым бродила шумная толпа молодых людей. Их гортанные, весёлые голоса, а также звонкий раскатистый смех девушек заставлял дрожать стёкла, открывать окна, чтобы поглядеть на ночных безумцев.
Неустанно бренчали гитары и звучно пела труба. Молодые люди поначалу танцевали на широкой аллее в сиреневых лучах фонарей, затем добежали до городской площади, выложенной каменными плитами. Здесь пылал большой костёр, вокруг которого сгрудились, пили и веселились ночные бродяги. Потом они зажгли факелы, полоскавшиеся на ветру голубыми огнями.
Влюблённые юноши, словно соревнуясь друг с другом, пели надрывные серенады, а возлюбленные ими девушки отвечали им знаками благосклонности, изящно роняя с балкона перчатку или цветок.
Тайные любовники, пользуясь крепким, беспробудным сном мужей в такую ночь, неустанно рвались к своим любовницам, пытаясь залезть к ним по вьющемуся винограду, или по водосточной трубе, а те, к кому они так стремились, со смехом бросали им на мостовую ключи с голубыми или алыми лентами.
Серебристый заливистый смех, свирепый хохот, пенье перемежались с жалобными воплями и скорбными стенаниями.
Анна видела, как призрак одного старинного каменного дома с башенкой хрипло и неустанно взывал к празднующим, не имея возможности выбраться из запертых стен, пока, наконец, ему не подсказали со смехом:
- Печь...дымоход...труба, увалень!
И он, выскользнув из печной трубы, присоединился к сонмищу духов, летящих на север.
Сильные удары сотрясали чуть треснувшие стены другого обветшалого дома. Черепица падала вниз, обваливалась фигурная лепнина с фронтонов.
Скелет замурованного человека стучался о стену лбом, тонкими руками и острыми коленями. Наконец стена рухнула. Мертвец в истлевших одеждах, словно сказочный скороход, помчался к выходу из города.
По брусчатке шагал длинными тонкими ногами, словно циркуль, худой кукольный мастер, хорошо знакомый Анне. Рядом с ним ковыляли его безобразные и прекрасные создания - куклы разного чудного вида.
Вылезший из подземелья полуразрушенного дома страшный одноглазый карлик рылся и скрипел под корнями старого дуба.
Наконец он выволок из тайника сундук, с которого спадали комья земли. Взломав крышку, он набил карманы золотом. Затем, выйдя на улицу, разбрасывал деньги. Они падали дождём, подпрыгивая на камнях.
- Берите, разбирайте сокровища! Отныне все они ваши!
Со смехом молодые парни и девушки, жуткие ночные бродяги и оборванцы, летучие мыши и совы кружили и толпились вокруг, подбирали деньги.
Карлик же оглушительно свистнул. Когда к нему явился белый крылатый единорог, он быстро оседлал его и полетел прочь из города.
В одном из домов сидел старик, умерший двести лет назад. Теперь он ожил, склонился бородой к соломенно – жёлтому Священному писанию и, сомкнув худые руки, шептал молитвы. Его сморщенные пальцы, украшенные драгоценными перстнями, сверкали в сиянии свечей.
Толпа бурными ручейками растекалась по городской брусчатке, временами выхватывая из тьмы светом факелов полупрозрачных духов, навевавших спящим сладкие сны.
В окраинных домах неистово лаяли и рвались с цепей собаки, а затем, собравшись в стаи, мчались прочь из города.
Всё это наблюдала Анна, когда пролетала над городом.
Вот пропали городские кварталы, и участники празднества полетели над дымными лугами, где цвели необыкновенные ночные цветы, загоравшиеся, словно огоньки.
Здесь Анну чуть не сбила летевшая по воздуху карета, запряжённая тройкой гнедых коней.
- Эй, посторонись, зашибу! - кричал, размахивая кнутом, обезьяноподобный кучер, в чёрном цилиндре и длинной синей ливрее с золотыми пуговицами.
Анна испуганно отпрянула в сторону, обиженно крикнув в ответ:
- Что, места мало?!
Из кареты выглянул страшный человек с худым лицом, вытянутым подбородком, который, казалось, доставал до носа.
Анне стало жутко, и она полетела прочь, в сторону раскинувшегося в полутьме волшебного и дикого леса.
Луна, освободившись от покровов, висела в небе, как щит.
Когда над Анной потянулись бесконечные леса с полянами, она поняла, что и там празднуют эту чудную ночь. Деревья, словно древние великаны, передвигались с места на место и шумели, споря друг с другом.
В глубине леса ухал и хохотал, словно безумный, филин-пугач.
Вот из чащи вышел огромный дикий волк, и железная шерсть на его спине искрилась.
На пригорке, возле старого, рассохшегося домика, сидели странные молчащие люди с рыбьими головами. Они глядели вверх и холодными глазами провожали пролетавшую Анну.
На берегу блестящей серебром реки, разрезавшей лес, ветреные девушки и вихрастые оборванцы отплясывали жигу. Огни костров блистали на их свободных телах, и клубы дыма скрывали слетевшихся к ним духов.
Болото светилось гнилушками во тьме, и Анна легко снизилась над ним, рассматривая чудные огоньки.
На берегах она увидела отвратительных толстых бородавчатых квакающих, мерно дышащих жаб. На их шеях и лапках висели алые и синие ленточки с колокольчиками. Когда они с шумом попрыгали в воду – колокольчики зазвенели какой-то знакомый марш.
На одной из полян косматые ведьмы пили какое-то варево, хлебая из казана вместо ложек костями из плеч покойников. Увидев Анну, они громко приветствовали её и предлагали своё питьё, но Анна лишь дружелюбно помахала им издалека.
Она полетела дальше над лесом.
Вскоре под ней лунной чашей блеснуло озеро, и Анна спустилась к прибрежным буйным зарослям немного отдохнуть. Она устроилась на поляне на стволе поваленного дерева.
В глубине леса голосила заунывно сова. В кустах заливались соловьи, а в высокой траве слышался крик коростеля.
Тотчас, отделившись от лунного света, к Анне прилетела ночная бабочка, большая, размером со шляпу. Присела на дерево, помахала крыльями, с которых сыпались серебринки, а потом вспорхнула, но вместо неё на стволе осталась личинка с человеческой головой.
Анна вскрикнула, отпрянув. Но личинка обаятельно улыбнулась ей, скорчив уморительную рожицу и тут же поползла в серебристый ореол света, где её ожидала не замеченная ранее огромная рогатая улитка с панцирем чёрно-красного цвета. Анна с облегчением наблюдала, как они растворились в высокой и густой луговой траве.
Вздохнув, она поудобнее уселась на дереве, наслаждаясь свежим запахом листьев и трав, душистым ароматом ночных красавиц – фиалок, покоем и лунным светом, пропитавшим всю атмосферу вокруг.
Слышалось далёкое журчание родника. Лесные сверчки неистово наигрывали на своих скрипочках.
Вдруг как будто открылось второе зрение, и Анна стала замечать больше чудес вокруг. Вот зажглись фонарики светляков, причудливо озаряя мир трав и цветов.
С цветка на цветок, махая прозрачными синевато-золотистыми крылышками, перепархивали почти воздушные эльфы, говоря друг с другом тоненькими голосами.
Вот хрустнул сучком и проковылял мимо уморительный кролик в пенсне, в синих штанах с подтяжками, неся под мышкой зонтик. Остановившись в отдалении, он вынул из кармашка часы, щёлкнул крышечкой, вздохнул и пропал в какой-то тёмной норе.
Отбросив лёгкую тень на поляну, пролетела и скрылась сова, неся в лапках огромный фолиант.
Под деревьями, шурша травой, кралась чёрная кошка, светящая фосфорическим глазом.
Мимо проскользнула высокая тень. Шелестнули остролистые ветки.
Анна всмотрелась – свет луны озарил красивого юношу в нарядном костюме. Он шагал, не замечая красоты ночного леса, очарования луны и звёзд.
Далеко слышалось женское пение. Анна быстро подхватилась с дерева и, стараясь ступать неслышно, тайно последовала за ним.
Юноша остановился у дремлющего озера, в зеркальной воде которого отражались дрожащие звёзды.
Здесь ветер не имел власти: сонно стояли кувшинки, не шелестел тростник и камыши.
Молодой человек становился у вербы, полоскавшей свои косы в озере.
Он стал звать кого-то. Вскоре пение стало нарастать, из реки появилась ундина.
Её длинные волосы словно струились по воде, переплетаясь с водяными лилиями, а потом охватили её гибкий стан. Она стояла в муаровом платье, привлекательно облепившим её стройную фигуру.
Юноша стал говорить ей о своей любви.
- Приятны твои речи, милый! Слышишь, как струится вода, как плещется рыба, как прыгают лягушки с колокольчиками на шеях. Они все – подданные моего царства, я не могу покинуть его. Мой отец живёт в подводном дворце и хочет познакомиться с тобой. Пойдём же со мной...
Анна хотела задержать юношу, боясь его неминуемой гибели в чёрном омуте, но ветки ивы плотно опутали её тело, не давая сдвинуться с места.
И лишь когда юноша, взяв девушку за руку, скрылся с ней под водой, ветки отпустили Анну.
Понимая, что не в её власти что-то здесь менять, Анна вернулась к поваленному дереву, схватила помело и вознеслась к взлохмаченным тучам, сквозь которые мигали любопытные звёзды.
Она полетела далее, будто какая-то неведомая сила звала, влекла её вперёд.
Целый дождь светлячков осыпал поляны, холмы и долины, блистая в травах и кустах изумрудами.
На одной из полян страшно рычали люди с песьими головами. Они вцепились в штаны злодея и убийцы, свалили его наземь и стали рвать на куски.
Огромная рука неслась по воздуху низко над темнеющей травой, пытаясь схватить жалкого головастого человечка.
Анна оглянулась на свист и увидела такой же громадный нос, летевший над верхушками кустов.
Задрожав от жути, Анна продолжила полёт.
Далее она увидела церковь, давно заброшенную, из которой выскакивал сонм рогатых чертей, злых духов и страшных, мохнатых гномов.
Тринадцать колдунов, собравшись вместе с тринадцатью ведьмами, водили хоровод.
Вдруг над храмом сверкнула молния, озарив стены багровым светом. От страшного звука грома застыли волшебники. Их колдовские книги, разложенные на заросшей травой каменной площади, вспыхнули, подобно факелам...
Анна предпочла держаться от этой публики подальше.
***
В живописной долине, между утёсами, поросшими соснами, на голой горе высился мрачный старинный замок. Вокруг него беззвучно носились летучие мыши.
Под горою белоснежной пеной бил ручей.
Неподалёку, в мглистой пелене долины, окаймлённой деревьями и кустарником, собралось большое и разношерстное общество.
Огней не зажигали, только лишь свет луны и многочисленных звёзд озарял фигуры прибывших на праздничное действо.
Утончённые артисты, ловкие циркачи, красногубые упыри, хитрые цыгане с золотыми зубами, буйные юродивые, уродливые карлики, зловещие демоны, безобразные и прекрасные лицом ведьмы, мрачные колдуны, ужасные призраки и скелеты умерших, важные гномы в больших шляпах, рычащие и страшные волкулаки и многое другое слетелось, примчалось сюда со всех окрестностей.
Всех прибывших встречали, аккуратно и вежливо препровождая к собравшемуся обществу. Часть празднующих поднималась к заброшенной часовне внутри старого замка, неся сплетённые гирлянды из цветов и высказывали свои заветные желания.
И любовь...Любовь – она цвела, бурлила, играла этой ночью: шумели деревья, дрожали кусты, ломались ветки... Стоны страсти, клики восторга – всё это смешивались с волнующей музыкой необычного оркестра именитых артистов с лошадиными, кошачьими, собачьими головами.
Анну встретило странное существо с длиннейшим клювом.
Незнакомец с головой пеликана глядел пристально в глаза, будто пронизывая её.
Её обступила ещё пара странных людей. Один с головой грифа-стервятника, а другой - филина обходили Анну, осматривая её разных сторон.
И вдруг ещё одно существо – с туловищем человека и головой крокодила подскочило к Анне и говоря на каком-то тайном, неведомом языке, указал на перстень на руке Анны.
Все вокруг зашумели. Анна двинулась вперёд, и круг стал расступаться.
***
Когда Змеиный князь, поднявшись с трона, произнёс слова о веселье, которое приходит, разливается огнями, радуя, наполняя всё живое новой кровью и угасает, как осеннее солнце, и это закономерно, потому что нескончаемый праздник печален, как тут же раздались приветственные крики, призывы вволю гулять и наслаждаться!
Зажглось множество огней, осветив долину, и Анна заметила, как все присутствующие волшебно изменились, вернув себе людское подобие.
Неприятная трапеза за огромным деревянным пиршественным столом, исцарапанном скабрезностями, которая началась с отвратительного поедания лошадиного мяса и плоти умерших, питья кровавого вина из высохших человечьих и звериных черепов, вдруг преобразилась. В один момент стол стал прекрасным, нарядным, пышным, уставленным разнообразнейшей вкуснейшей едой и изысканными напитками....
Анна глянула на князя с лицом змея, сидевшего на мраморном троне и поразилась! Теперь там восседал невысокого роста очень пожилой человек, с морщинистым лицом, седыми волосами, и бельмом на глазу.
Колубер (именно так его звали) опирался на посох и мутными светлыми глазами оглядывал присутствующих. Чёрный ворон подавал ему в клюве лакомые кусочки, и Колубер не спеша проглатывал их, откинувшись на троне.
Рядом с Колубером сидела редкая красавица – ведьма, избранная княгиней этого бала.
Пиршество затягивалось.
Великий Канцлер с орлиным обликом (уже знакомый Анне), весь в чёрном, лишь белеющий воротником кружевной рубашки, бывший распорядителем на празднике, хлопнул в ладони и стол пропал, будто его и не было!
Теперь начались танцы, да и сам оркестр изменился: никто уже не играл на человеческих костях, на струнах из волос, не бил в копыта. Музыканты были во фраках, звучали флейты, скрипки, альты, контрабасы и прочие инструменты. Больше не было нагих тел, мертвецов и вампиров.
В неистовом вальсе закружилось самое изысканное общество, блиставшее в старинных одеяниях. Кавалеры и дамы были одеты по моде восемнадцатого века.
Анна в изумлении оглядела себя – она тоже была в старинном платье! Она подбежала к ближайшему зеркалу, заботливо поставленному у ясеня и с удовольствием посмотрела в него.
Волшебное, чарующее вино вскружило голову Анне, весь дальнейший праздник превратился для неё в сплошной разноцветный круг.
Хорошо ей знакомый редкозубый и бледный Альфред увивался за нею, делая комплименты, красноречиво уговаривая уединиться, и всё жадно наклонялся к её шее. С большим трудом Анне удалось избавиться от назойливого кавалера, затеряться в шумной и пёстрой толпе.
Она помнила, как Колубер встал на холме, который сразу сказочно вырос. Его старческие со вздутыми венами руки опирались на посох.
Одним движением он остановил волны музыки, другим – заставил застыть пары в их неумолимом кружении и громко сказал:
- Подадим друг другу руки и будем водить хоровод в свете звёзд и великолепной луны этой ночи.
Луна, закутанная в туманное одеяние, казалась белой феей и улыбалась с небес.
Апрель 2018 года.
