Незваный гость (СИ) [Анна Джейн] (fb2) читать онлайн

Анна Джейн Незваный гость

Хуже кого ты, незваный неведанный гость?

Хуже внезапного ливня на улице пасмурно-стылой?

Хуже больных отношений, когда ничего не срослось?

В зеркале хуже ненатуральной улыбки унылой?

Или ты города хуже, который огнями манил,

Юным сердцам обещая и блеск, и сияние славы?

Может, ты хуже заросших талантов могил?

Хуже продажных сердец и проплаченных ласок лукавых?

Или ты хуже навечно потерянных облачных снов?

Или… «Достаточно! — и усмехнулся. — Я тайну открою.

Хуже я тех, кто на жертву пойти не готов.

Ради чего? Оглянись! Если есть и чужое —

Лишь возьми…»

1

Я всегда знала, что в окружении моего парня Дэна есть самые разные люди: от творческих личностей всевозможного уровня таланта и личного дурдома в голове до начинающих бизнесменов со снобской улыбочкой и идеально-чистыми лакированными ботинками. Однако какими бы разными не были его так называемые «друзья», всех их объединяло одно — почти ирреальная любовь к Смерчинскому. Не то, чтобы они его боготворили (если только совсем чуть-чуть), но уважали — это точно.

Назваться другом Дэна Смерча считалось престижным. И друзей у него было куда больше, чем он мог предполагать.

Я называла всех их безумными шляпниками и не то, чтобы недолюбливала, но, скорее, опасалась, ведь эти чудаки, обожающие Смерчинского, были готовы на все! Как вспомню, что они сотворили в универе во время получения Дэном диплома, так плохо становится! Эти умники решили инсценировать похищение Смерча — и задействовали детище одного из них — фирму сюрпризов и розыгрышей, которая, как позже выяснилась, называлась весьма престранно — «Хиханьки да хаханьки». Представители организации со столь подозрительным названием быстренько набросали сценарий на коленке, дрожащей то ли от переизбытка чувств, то ли от принятого алкоголя, подобрали подельников-актеров, нашли реквизит, арендовали микроавтобус, и в тот славный момент, когда Дэн с ничего не подозревающей невинной мной и парой однокурсников шли к университетской стоянке, они начали разыгрывать один из самых дурных спектаклей из репертуара театра абсурда. Эти одноклеточные в камуфляже выскочили с оружием наперевес из своего микроавтобуса, пугая ворон и несчастных студентов, коим довелось вместе со сдачей экзаменов в этот день пережить еще и стресс нападения лже мыслящих прокариотов, и просто-напросто украли Дениса. Наставили на него оружие, доведя меня до полуобморока, а однокурсников Смерча до владения крохотным кирпичным заводиком, и велели идти за ними!

— Шевели колготками, парень, — пробасил один из «автоматчиков», — а то на фарш пустим вместе с твоей девчонкой. — И меня нахально пощекотали под подбородком, слава Богу, не дулом автомата. Рука Смерча, к которой я испуганно прижималась, ощутимо вздрогнула, да и лицо у него, честно говоря, было такое, что впору делать былинным богатырем и отправлять защищать родину-матушку: столько тогда благородной ярости проступило в глазах Дениса. Пытаясь успокоить меня в те ужаснейшие секунды, Дэн крепко сжал мою ладонь. И я вцепилась в его родную ладонь, старательно удерживая за пернатый хвост душу, дабы она не вылетела из меня от испуга. В последний раз подобный страх я испытывала тогда за нами гнались бандиты после феста, где я помирилась с Денисом… Только тогда нас спасли удача, ну и дедушка Смерча, конечно.

— И ты, крошка, давай за нами, — радостно подмигнул мне нахально тот, кто пощекотал меня. — А ты, чувак, спокойно, — заметил он, как дрогнули мускулы Смерчинского.

— Спокойней будь, и все наладится, — заржал третий подельник.

— Отпустите ее, — хриплым голосом сказал Дэн, который, как я потом уже поняла, прокручивал про себя уже все самые плохие варианты развития сценария. Как он потом объяснял туманно, у деда появились некоторые неприятности в бизнесе с некими крайне серьезными людьми, подозреваю, не слишком далекими от криминала, и потому Смерчинский вполне логично посчитал, что четверо окруживших нас молодчика с автоматами могут быть посланниками тех самых «серьезных людей», которым перешел дорогу его дед-бизнесмен.

— Не смеем разлучать такую великолепную пару, — хмыкнул еще один «автоматчик», и голос его показался мне смутно знакомым. — По коням! — велел он, и на глазах у изумленной и замершей от шока публики нас усадили в микроавтобус и рванули куда подальше, предварительно сымитировав автоматную очередь в воздух. В микроавтобусе-то похитители сразу поснимали маски и весело захохотали над нами. Водитель, а также двое из похитителей и оказались друзьями Смерча.

— Идиоты! — заорала я от переизбытка чувств. От сердца отлегло. Но как же я была возмущена! Меня просто переполняли эмоции!

— Компания «Хиханьки да хаханьки» — профессиональная организация праздников, сюрпризов и розыгрышей с эксклюзивным сценарием! — громогласно произнес владелец сего предприятия, и только, было, открыл пасть, чтобы что-то продолжить, как получил того, чего совершенно не ожидал. Смерч вдруг резко ударил его по челюсти и крепко схватил за воротник.

— Э-э! Э! Дэнв, ты чего?! — заверещал парень, растеряв разом все свое мужество.

— Слушай сюда, Евгений, — как-то совсем по-взрослому, но без матов и оскорблений, произнес Денис тихим, но твердым голосом. — Если ты, твои коллеги или представители компании — как ее там? — глянул разъяренный, но сохраняющий спокойствие Смерчинский на других парней, мигом заткнувшихся.

— «Хиханьки да хаханьки», — севшим голосом подсказал второй его участвовавший в маски-шоу дружок.

— Так вот, Евгений, — продолжил почти с нежностью Денис. — Если представители твоей развеселой компании «Хиханьки да хаханьки» окажутся в пределах двадцати метров от меня, моих родных и близких, особенно этой девушки, — кивнул на меня мой парень, — я сделаю так, что она прекратит свое существование и попадет в рай для обанкротившихся фирм.

— Смерч, ты чего, — растерялся недоумок Евгений, даже не пытаясь убрать руки Смерчинского. — Это же просто прикол… Розыгрыш! Мы поздравить тебя хотели с защитой диплома!

— Евгений, я дважды повторять не собираюсь. Уяснил?

— У-уяснил.

— Отлично, — отпустил ошарашенного приятеля Смерчинский и похлопал его по плечу. — Надеюсь, уяснил не только ты, но и все остальные, — словно вернулась с Денису его обычная благосклонность, но вот в глазах был настоящий ураган.

Молодые люди вяло попытались оправдаться. Впрочем, атмосфера в мчащемся по загородному пустынному шоссе микроавтобусе была напряженная. И словно даже озоном пахло — как перед грозой.

— А теперь остановите машину, — попросил с улыбкой Денис. Я глянула в окно — мы отъехали от университета, находящегося на самой окраине города, и находились в местах безлюдных. Лишь поля, холмы да кромка леса на горизонте под серо-голубым высоким чистым небом, где даже солнцу некуда спрятаться.

— Но… Мы ж на дачу к Черу едем, тебя там парни ждут, тусовка… — попытался, было, что-то возразить Евгений, однако водитель был куда более понятливее его, и затормозил. Мы с Денисом выбрались на воздух, попав под лучи палящего летнего солнца. Я злорадно помахала отъезжающему автомобилю рукой. Нет, вот придурки!

— Дэн, давай без обид, — почти жалобно попросил один из шляпников, высунувшись в окно, на что Смерчинский, человек, в общем-то, не злой, раздраженно махнул рукой. Мол, исчезни. Просто исчезни, пока я действительно не разозлился.

Автомобиль скрылся за поворотом. Тогда мы еще не знали, что в нем по нелепой случайности остался телефон Дениса, выпавший у него из кармана джинсов.

— Ну, Бурундучок, — положил мне руки на талию темноволосый парень. Голос его был осторожным. — Весело… было?

Я фыркнула, но случая прижаться к любимому упускать не собиралась. И тотчас меня окутало блаженство, только вот сердце все еще испуганно билось, а руки слегка дрожали.

— Машенька чуть не отбросила копыта и не отправилась к праотцам Машеньки, — пожаловалась я, ощущая щекой через темную, в тон джинсов, рубашку жар тела Дэна.

— Бедная Машенька, испугалась, — погладил меня по волосам, стремительно нагревающемся на палящем солнце, Смерчинский. Жара сегодня была неимоверная. Я была облачена в шорты и майку, а вот парню было хуже — на защите он был в черных джинсах, пиджаке и рубашке.

— Твоих чокнутых друзей кто угодно испугался бы, — прерывисто вздохнула я, подняла голову и пытливо поглядела в лицо Дэна, чуть тронутое загаром. — А ты такой милый. «Отпустите ее», — сымитировала я некое жалкое подобие мужского баса, впрочем, ничего общего с бархатным голосом Дениса не имеющее. — Благородно хотел спасти свою Машеньку. Это потому что ты так любишь Машеньку, да? — я игриво, пытаясь разрядить обстановку, ущипнула его за щеки. Брюнет со вздохом убрал мои руки, легонько удерживая за запястья.

— Это потому что Машенькины батюшка и брат родной спустили бы с Дениса шкуру, если бы тот хотя бы не попытался спасти их сокровище. Бурундучье сокровище, — в синих, еще более, чем обычно ярких на солнце глазах блеснули искорки смеха. Кажется, к нам возвращается прежний сморчок, алилуя!

— Забудь ты уже это слово, — поморщилась я. — А ты был крутым, когда вмазал этому твоему Евгению! Сдержанно-благородным, но очень опасным, — я встала на цыпочки и легонько поцеловала своего милого спутника в щеку. — Я бы вообще его за такие шуточки, как таракана размазала по плинтусу, — кровожадности моей не было предела. Коз-з-зел!

Несколько мгновений, словно заново осознавая, что все произошедшее — лишь глупый розыгрыш, мы стояли в полной тишине, — тут, в отдалении от города не было слышно его привычных, почти незаметных звуков; не ездили по пыльной трассе автомобили; и даже птицы предпочитали в столь жаркий час молчать, спрятавшись в тени.

— Я давно не слышала тишину, — зачем-то сказала я, нарушая гармонию беззвучия.

— Очень испугалась? — тихо спросил Денис, беря мое лицо в ладони. Щеки мои отчего-то горели. То ли от солнца, то ли от пережитых эмоций, то ли от захватывающей дух близости с человеком, без которого я себя не мыслила.

— Очень, — призналась я. — У меня даже мысли были, что это… все, — последнее слово далось мне с трудом. И наступит тишина — такая вот.

— Никакой тишины, — серьезно проговорил Денис и достал из рюкзака наушники, а я — телефон.

Вокруг нас были бесконечные поля, над нами сияло небо, а в наших ушах играла одна и те же мелодия. Хотя, наверное, и улыбка у нас была одна на двоих — счастливая.

Кстати говоря, надо сказать, что телефон у меня был новый — ровно вчера вечером вместе с новой сим-картой его подарил мне старший брат — за то, что я, по его словам, хорошо училась. Я так обрадовалась неожиданному подарку, что старый телефон вместе со старой сим-картой оставила дома, пытаясь чуть-чуть подоставать Смерчика с нового номера. Вышло, правда, не очень весело. Я притворилась его очередной поклонницей и страстно предлагала встретиться, не рассчитав, что Дэн в своей комнате готовится к защите диплома, а его телефон случайно попадет в руки его папы. Олег Даниилович был человеком с юмором и, решив поразвлекаться, стал отвечать от имени сына. Встретиться с чудесной незнакомкой он был не против и скорее даже за.

Олег Даниилович так старательно подделывал стиль общения сына и даже ставил нужные смайлы, что я ничего и не заподозрила. Сидела себе в своей комнате на подоконнике и дулась, как жаба. Это он действительно решил встретиться непонятно с какой стервой или понял, что это я ему пишу, и решил поизводить?!

В конце концов, после вполне себе серьезного сообщения, в котором сообщался адрес кафе, куда «незнакомку» приглашали на «уединенную встречу», я не выдержала и набрала номер Смерчинского, совсем забыв, что тревожить человека, у которого завтра защита диплома — не лучшее решение проблемы.

— Сволочь! — заорала я громко и с чувством. — Это с кем ты там и куда намылиться решил, Смерчееобразное?! Жить надоело?

— А, это вы, Машенька? — услышала я голос, очень похожий на голос Смерча, и чуть в окно не упала со своего подоконника. — А я тут телефон Дениса взял, пока тот готовится к защите. Видите ли, вы так настойчиво писали, что оставленный им мобильник пиликал и пиликал на всю гостиную. И я взял на себя смелость…

Папа Смерча все говорил и говорил, а мне становилось все хуже и хуже. Его я отчего-то побаивалась, и вообще мне казалось, что отец моего парня думает, что я не в себе.

— Извините, — в конце концов, выдохнула я, вся красная от смущения. — Мне просто хотелось немного отвлечь Дениса от грустных мыслей о дипломе… И… и я не вас хотела сволочью назвать, — выпалила я.

— Я понимаю, — усмехнулся по-доброму Олег Даниилович. — И вы меня простите, что прикинулся сыном. Вы такая живая и искренняя, — вдруг добавил он, озадачив меня. — Думаю, Денису повезло с вами.

Мне не оставалось ничего другого, как озадаченного поблагодарить Смерчинского-старшего и по-скорому распрощаться, еще раз попросив скороговоркой прощения.

Когда сегодня об этом узнал Денис, то хохотал минут десять, а в конце заявил, что у него болят щеки.

…Сначала мы шагали пешком, держась за руки и изредка останавливаясь для поцелуев, затем Смерчику, который из-за жары снял и пиджак, и рубашку и шагал в одних джинсах, в очередной раз улыбнулась удача и он поймал машину с девушкой за рулем, которая подбросила нас — нет, не до города — а до дачного поселка, около которого, по уверениям Смерча, располагалось какое-то, по его словам, невероятное лесное озеро.

— Побудем немного вдвоем, — предложил он, а потом доберемся до дачи Чера.

Я согласилась.

Мы вместе сидели на заднем сидении в прохладной от кондиционера машине; девушка-водитель что-то рассказывала, время от времени кидая через зеркало заднего вида заинтересованные взгляды на Смерча, вызывая во мне глухое раздражение. Казалось, все идет хорошо. Опустив голову на плечо Дениса, закрывшего глаза, я с некоторым удивлением посмотрела на обогнавших нас несколько полицейских машин. Еще через какое-то время вдалеке я углядела вертолет.

Ни я, ни Дэн и знать не знали, что происходит в это время во «внешнем» мире. Те, кто видел кражу лучшего студента университета и его подруги, шутки не поняли и, следовательно, не оценили. Эти святые люди нехило так испугались и вызвали полицию, наплетя им такого, что вслед за микроавтобусом, пустилась погоня. А еще следом отправился вертолет с представителями какой-то частной охранной организации, — дедушка Дэна, человек в городе не последний, моментально узнал о «похищении внука» и не стал ждать, пока власти города предпримут меры по освобождению заложников и предпочел действовать самостоятельно.

Поскольку мой старый мобильник лежал себе спокойно выключенным дома, а смартфон Дэна остался в машине «похитителей», то и полиция, и частная контора моментально отследили местоположение — но не самого Смерчинского, естественного, а его телефона. И потому они тотчас приехали на дачу к Черри, где собралось некоторое количество шляпников. Поняв, что все это было розыгрышем, полиция замела всех в отделение… Когда мы с Денисом вечерком искупавшиеся и довольные пришли к дачному домику зеленоволосого, то нас уже ждали и отнюдь не друзья, а люди Даниила Юрьевича.

В общем, что было, то вспоминать сложно без нервного смеха и икоты. Вместо того, чтобы весело провести время после успешной сдачи Дэном диплома загородом в хорошей компании, его друзья целую ночь торчали в следственном управлении. А мы со Смерчиком сидели по домам — оба злые. Конечно, Даниил Юрьевич это дело умял, и никого не наказали, но Дэну сделал такое внушение, что тот потом очень долго разговаривал со шляпниками, настойчиво объясняя, что больше ему не надо устраивать сюрпризы. Никогда. Никакие. Даже по праздникам. Шляпники согласно кивали головами, как дурочки (почему как?), говорили, что больше не будут, но, как всегда, нагло наврали. Впрочем, это уже совсем другая история… Но вернемся к началу истории.

Да, у моего чудесного парня весьма странные друзья всех сортов и мастей, которые совершают порой весьма странные поступки, но я даже и подумать не могла, что среди них есть тот, кто заставляет мое сердце стучать быстрее, кожу — покрываться мурашками, а душу — парить, находясь при этом за десятки тысяч километров.

Один из моих любимейших музыкантов.

Его звали Кезоном, и он был вторым солистом знаменитой на весь мир тяжелой рок-группы «Red Lords», славившейся не только мрачными эпатажными образами своих таинственных участников, о которых никому и ничего не было известно, но и невероятными песнями: талантливыми текстами и такой музыкой, которая умела разбить душу, как стеклянный стакан о бетон, или же склеить воедино две ее половины. Шесть музыкантов-лордов, носящих латинские псевдонимы, стали не просто очередной популярной группой, на волне моды добившихся до вершины Олимпа на пару годиков. Они прочно обосновались на этой вершине, занимая почетное место рядом с такими монстрами как Led Zeppelin, The Rolling Stones и Red Hot Chili Peppers. Этот список можно продолжать неприлично долго, но я все же не стану этого делать, думаю, и так понятно, какой планки придерживалась моя любимая группа, и что со мной было, когда в моем доме появился Кезон — гитарист и бек-вокалист…

Думала ли я, что он окажется другом моего парня? Конечно, нет!

Считала ли, что такой человек быть таким… таким шутником? Отнюдь!

Казалось ли мне, что у нас с подобной личностью есть иные точки соприкосновения, нежели Дэн? Об это я и вовсе не думала.

Зато мои головастики точно знали и твердили наперебой: «Творческие личности — опасны».

2

В тот славный день, когда мы познакомились, ничего не предвещало беды.

Я валялась на кровати в квартире, в которой уже некоторое время жили мы с Дэном, пытаясь познать, что же за штука такая — совместный быт и почему он бывает столь губителен для некоторых пар. Передо мной стоял ноутбук, по которому я смотрела романтическую комедию, ту самую, что однажды видела со Смерчем в кинотеатре в далекую пору, когда пытались разбить славную пару Ник — Тролль. Эх, и зачем я называла Князеву Троллем? Ведь по сравнению с Кезоном она вовсе и никакой и не тролль, а так, тролльчонок, мелкая сошка. А вот уж кто умеет выводить из себя, стебаться и разыгрывать — так это Кезон, он же Кирилл, как оказалось.

Итак, я лежала на диване, болтала ногами, смеялась и поедала из огромной чашки соленый поп корн, изредка хватая жевательные мармеладки, которые вообще-то принадлежали Дэну — он их обожал, а я не очень-то ценила, но теперь вот распробовала и уничтожала запасы этого сладкоежки с синими глазами, предвкушая, как он придет и начнет возмущаться, и тогда я потащу его в супермаркет, где мы затаримся разной ерундой, а потом будем гулять по вечернему темнеющему городу, дурачиться, обниматься, слушать плеер — одни наушники на двоих, сидеть на набережной, в которой отражаются сотни вытянутых дрожащих огней…

Но ничего из этого в тот вечер не случилось. Потому что мой Дэн вернулся не один, а с другом. Дверь распахнулась, и мой парень завалился в нашу общую спальню с радостной, но какой-то совершенно противной улыбочкой. Ямочки на щечках выглядели еще милее обычного.

— Солнце, к нам гость. Музыкант и мой хороший друг. Поздоровайся. Он поживет с нами неделю, — сказал Денис мне невинным тоном гостеприимного хозяина и невероятно хорошего друга. Я моментально заподозрила неладное — солнцем он звал меня в исключительных случаях. И вовсе не в порыве нежности, а когда дурачился. Я в ответ называла его малышом.

Сначала я думала, что Смерч подмазывается ко мне, чтобы его дружок пожил у нас, но, резко повернувшись к вошедшим в комнату, тотчас поменяла свое мнение и вместо приветствия закашлялась от неожиданности, подавившись попкорном. Ибо рядом с моим Дэнчиком стоял тот, кто раньше смотрел на меня только с монитора ноутбука. В глазах у меня запрыгали белочки, защелкали орехами, а в голове, разогнав головастиков, засела обезьяна с тарелками, которая начала ими хлопать.

Хлопок. Да ну!

Хлопок. Я вроде бы не пила!

Еще хлопок. Быть того не может! Или просто очень похож?

Рядом с моим Денисом стоял парень несколько ниже его ростом, худощавый, темноволосый, с карими внимательными глазами, настоящее выражение которых сложно было разгадать. Он не был обладателем таких же правильных и красивых черт лица, как у Дэна, но он его лицо казалось запоминающимся — это точно. Тонкие, лукаво изогнутые губы, чуть ассиметричные брови — одна чуть выше другой, высокий лоб, закрытый темными, слегка волнистыми волосами, но не шоколадного игривого оттенка, как у Смерча, а темнее, почти черные, а кожа, напротив, казалась светлее и даже болезненнее.

Брюнет с большим любопытством взирал на меня сверху вниз, вежливо улыбаясь, а я же на какое-то время застыла, кажется, даже приоткрыв рот и излучая энергию бешенного недоумения. Быть не может. Три раза мама мия и один раз папа мий… Я… сплю? Или у меня галлюцинации?.. Или это прикол от Дэнки?

— Он настоящий? — зачем-то спросил я шепотом у Смерча. Тот мне только кивнул все с той же своей шикарной улыбочкой, явно пытаясь скрыть смех.

«Вот ты и рехнулась, мать», — злорадно сообщил весьма представительный головастик в бабочке, шляпе и тростью. Его наглые сородичи стали водить вокруг него хоровод и петь натужным фальцетом, подражая академическому хору: «Я сошла с ума, я сошла с ума». Обезьяна в такт песни била в бубенчики.

С ума сходить не хотелось. Хотелось верить своим глазам. А они наперегонки вылезали из орбит.

— Постучать по спине, зайка? — заботливо спросил Смерчинский и без спросу аккуратно похлопал меня.

Я, убрав его руку, медленно встала, забыв, что нахожусь в коротких домашних шортах и топике на тонких лямках с принтом в виде веселящихся Чипа и Дейла, и несмело улыбнулась в ответ гостю, а после перевела обалдевший взгляд на своего парня, который скалился так мило, как будто бы был совершенно не при чем, так, мимо проходил. Смерч чмокнул меня в щеку и беспечно засунул руки в карманы и едва ли не насвистывал песенку. А я зачарованно продолжала взирать на его друга.

— Привет, — глухим голосом, словно из потустороннего мира, сказала я. Гость помахал мне и сказал на чистом русском языке с едва уловимым акцентом человека, какое-то время прожившего за границей:

— Добрый день. Я — Кезон. А ты — герлфренд моего друга? Ты милая. Дэнв был прав.

Каждое его слово было подобно маленькому взрыву у меня в голове. И все-таки не двойник…

Простые синие джинсы, обычная темная футболка, солнцезащитные очки на голове, кеды, сумка через плечо, браслеты на одной руке, перстень — на второй. Самый обыкновенный с виду парень, ну, может быть, симпатичный, видный… Только вот есть один нюанс. Этот парень известен по всему миру, играет в знаменитейшей рок-команде и поклонников имеет больше, чем население нашего города, во сколько уж раз, не знаю.

Где его откопал Дэн? А, может быть, парень просто похож на одного из «Красных Лордов»?

Смерчинский, будь он трижды не ладен, заявил, что безмерно счастлив представить нас друг другу, весело засмеялся и, положив мне руку на плечо, привлек к себе, а я, наконец, захлопнула пасть. Шок у меня был даже похлеще того, когда со мной заговорил Кей на фестивале несколько лет назад. Солист «На краю» находился-то на фесте, а Кезон сам приехал в мою квартиру!

— А о вас Дэнв, — метнула я злой взгляд на веселящегося от души Смерчинского, — никогда не говорил, — и ткнула наглого любимого в бок. — Но вы тоже милый, — зачем-то добавила я, начиная понимать, что все-таки это не сон.

— Ты слышал? — Кезон поднял на Дэна темные глаза с опущенными уголками и с тщательно спрятанной грустинкой. — Я милый.

— Я милее, Бурундучок, — тут же нагло заявил тот мне и прижал к себе сильнее. — Веришь?

— Нет, — соврала я, хотя отлично знала, что для меня нет никого ни милее, ни красивее, ни лучше моего личного Дениса. Но если его все время хвалить, он совсем распоясается!

— Вы ведь музыкант, да? — осторожно спросила я, ужасно нервничая.

— Бывает, играю, — ухмыльнулся тот, кто представился Кезоном. — Правда, группа не очень, но сойдет.

Я четко услышала треск разрывающихся шаблонов. Это «Красные Лорды» — группа не очень? Или он… так шутит?

— Пойдем, покажу комнату, где приземлишься, — похлопал Кезона по плечу Дэн. Его нисколько не смущало, что перед ним звездный парень. Они ушли, живо о чем-то разговаривая, а я покралась следом с целью подслушать — а вдруг это розыгрыш? Со Смерчинского станется!

Однако сколько я не прислушивалась к их разговору, который действительно напоминал разговор двух людей, порядком уже не видевшихся, ничего криминального не обнаружила.

Из единственной свободной в квартире комнаты Денис вышел в одиночестве, явно пребывая в отличном настроении. Впрочем, он большую часть своей жизни пребывает в таком настроении, по крайней мере, так кажется остальным. Но за последние два года я точно научилась определять, когда у Смерчика, и правда, отличное настроение, а когда он просто хочет, чтобы остальные так думали.

Сегодня Дэн явно был чему-то рад.

— Я так и знал, что ты за дверью, — узрев меня, объявил Смерч. — Как всегда, прилипла ушами к дверям, да, маленькая моя?

— Ха! — вздернула я нос. — Больно надо! Я мимо проходила. Ну, признавайся, — без перехода добавила я.

— В чем? — сделал вид парень, что не понял, и сладко потянулся.

— Где ты его взял? — зашипела я, обхвати предплечья Смерчинского обеими руками.

— Купил, — пожал широкими плечами Дэн. Синие глаза его весело блестели.

— Чего?!

— Шучу, Чип. Я же сказал, что это мой друг.

— Дэн, ты никуда не опаздываешь? — мягко спросила я и погладила его по щеке. До сих пор не могу наумиляться — какой же он все-таки хорошенький!

— А должен? — заинтересовался Денис.

— Должен. На запись передачи «Кривое Зеркало», — отвечала я мстительно. — Какой еще друг?! Ты хочешь, чтобы я поверила, что Кезон из «Красных Лордов» — твой друг детства?!

— Да. — Серьезно глянул на меня парень. — Я же говорил, один из моих близких друзей живет заграницей и занимается музыкой.

— А если я спрошу у твоих родителей?

— Ну, ты как маленькая, Бурундучок, — вздохнул Денис. Я топнула ногой. Да взрослая уже, взрослая!

— Раз не веришь, позвони отцу. Он любит, когда ты с ним общаешься, — добавил Смерчинский со смехом в голосе, видимо припомнив мои проколы. Я занервничала сильнее.

— Этот тип, называющий себя Кезоном, хотя я всегда знал его, как Кирилла, — мой хороший друг, — коснулся лбом моего лба Дэн. Говорил он серьезно, убедительно, так, что было невозможно не верить его словам. — Приехал на несколько дней в родной город. Я подумал, что для тебя это будет отличный сюрприз. Ты ведь любишь «Красных Лордов», Чип. Если ты против, чтобы он жил у нас, скажи, и…

— Нет, что ты, я не против, — помотала я головой. Дэн был так близко, что начинала кружиться голова. И как это у него получается — сводить с ума?

— Спасибо, — ответил он мне, погладил по волосам, кончики которых касались плеч, аккуратно убрал пряди за спину, коснулся пальцами ключицы, провел по шее, подбородку, губам и неторопливо поцеловал.

Кто сказал, что ставшее привычным теряет волшебство?

Чудо — в простом. Ищите волшебство в обыденно, собирая по крупицам, по каплям — и если приложите достаточно сил, то найдете.

Я приложила. И буду прилагать всегда, потому что я хочу жить в волшебстве, обнимая свое чудо, тая в магии простых человеческих отношений.

Обняв Дениса, я прижалась к нему всем телом. Он обхватил мое лицо ладонями, прошептал что-то нежное. Мои ресницы сами собой сомкнулись. По коже прошлась знакомая мятная дрожь.

Поцелуй был теплым, мягким, живительным, таким многообещающим, но… коротким. Из комнаты вышел Кезон, и Смерч медленно, нехотя отстранился от меня. Я видела, как погас блеск предвкушения в его синих глазах, и едва слышно вздохнула.

— Помешал? — с любопытством спросил музыкант, но Дэн хлопнул его по плечу, говоря, что все в порядке.

Я в некотором смущении глянула на гостя, но тот, явно не чувствуя неловкости и широко нам улыбаясь, сказав, что мы «потрясающе искренне смотрится друг с другом». Мне даже показалось в тот день, что Кирилл — деликатный и милый, но второй день и остальные расставили все по своим местам. Верно говорят, что время — союзник правды! Кто говорит? А, неважно, пусть будет, что я!

Так мы и провели пол вечера: я изумленно молчала и большими глазами взирала на Кезона, Смерчинский веселился по поводу того, что его очередной сюрприз удался, а Кезон, которого вообще-то звали Кириллом, наблюдая за нами, как естествоиспытатель за новым прибором, болтал с Денисом обо всем на свете, умудряясь при этом что-то печатать в своем телефоне. Их общение было ненапряженным, легким, как будто бы они виделись почти ежедневно. Что примечательно, они оба не пили алкоголь — наконец-то среди друзей Смерча появился хоть кто-то, кто умеет расслабляться без компании зеленого змия, кроме Ланде, разумеется.

А еще эти двое почти не говорили о детстве и почему-то не вспоминали прошлое, что обычно делают два давно не видевшихся человека. Дэн и господин музыкант с легкой душой рассуждали на самые разные темы — от спорта и искусства до машин и мотоциклов — одной страсти на двоих. О женщинах они тоже говорили, правда, с оглядкой на меня, и все больше шутили. Дэн подкалывал меня, а Кезон — Дэна.

— Мне всегда было интересно, с каким человеком ты свяжешь свою жизнь, — сказал вдруг Кирилл между делом, очень тактично не упоминая Инну Князеву.

Денис посмотрел на меня — долгим, теплым, мягким взглядом, и я не могла не улыбнуться в ответ.

— Жизнь нужно связать со своим человеком, — просто ответил он, накрывая мою ладонь своею. Стало до ужаса приятно — словно мою макушку осветило солнце.

Кезон бросил на нас странный изучающий взгляд.

— Наверное, ты прав. Вырос, что ли, малыш Денни? — он ловко перегнулся через столик и потрепал Смерча по волосам.

— Ты старше его? — тотчас спросила я, переставая робеть.

— На несколько лет, — туманно ответили мне. — Но тут, — коснулся указательным, чуть заостренным пальцем виска Кирилл, — наш возраст существенно отличается. Кто-то из нас остается вечным подростком.

Кто из них вечный подросток, я так и не поняла — у музыканта зазвонил телефон, и он вынужден был ответить на звонок.

— Как он тебе? — с любопытством спросил Денис.

— Классный, — честно ответила я. — Никогда не думала, что с таким, как Кирилл можно вот так вот запросто болтать.

— Не увлекайся слишком, — мягко сказал Смерч, между делом разливая сок по бокалам.

— Ревнуешь? — вспыхнул во мне веселый плящущий огонек. — Смерчинский, ты вершина эволюции логики — сам же его пригласил, и сам же ревнуешь!

— Я не ревную, — ничуть не обиделся Денис, пребывая явно в каком-то очень спокойном расположении духа. — Кирилл — сложный человек. Иногда он бывает слишком сложным, — крайне обтекаемо дал он характеристику другу.

— Ну и зачем ты пригласил своего крайне сложного друга? — полюбопытствовала я вновь.

— У него не слишком хороший период в жизни, — вновь напустил тумана брюнет. Захотелось треснуть его ложкой по лбу.

— Что за сложный период? Концерт в каком-нибудь мьюзик-холе отменили? Гремми не получил? Его тест в новой песне отдали Гектору? — наивно считала я в тот момент, что у известных личностей не может быть иных, общечеловеческих забот.

— Если захочет, сам расскажет. Я мало знаю, — покачал головой Денис.

В это время гость вернулся и мы продолжили беседу.

Я несколько пообвыкла в обществе такой звезды, точно поняла, что не сошла с ума, и что Кезон из «Красных Лордов» у нас на кухне, потягивающий из высокого стакана холодный фреш с кубиками льда, — это вроде как нормально. И то, что он — отличный друг моего почти уже жениха, — это тоже нормально. И нормально даже то, что он обращается ко мне по имени, шутит и вообще ведет себя, как обычный человек.

В это было сложно поверить, но это было так.

Еще через часа два, когда с кухни мы переместились на лоджию с видом на набережную и ночной город, зажегший тысячи огней и иллюминаций, я и вовсе пришла в себя. Сидя с ногами на диванчике рядом с Дэном и положив ему голову на плечо, я веселилась и рассказывала разные истории — особенно Кириллу понравилась моя интерпретация нашего с Денисом знакомства, он так искренне смеялся, что я просто наумиляться не могла. Какой человек, а! Бедная я несчастная дурочка, обманутая этим бархатистым голосом и приглушенным деликатным смехом! Все-таки я не мастак по первым впечатлениям о людях — вечно они у меня неверные…

— А расскажите, как вы познакомились? — попросила я, глядя на зависшую над соседним домом ехидно поблескивающую луну.

— Я не помню, — просто сказал Кирилл.

— Я тоже, — подтвердил Смерч.

Парни переглянулись и расхохотались.

— В смысле? — нахмурилась я, переводя подозрительный взгляд то на одного, то на второго.

— Серьезно, Маша, — отозвался гость. — Я лишь помню, что мы всегда дружили. До тех пор, пока я не уехал.

— Расскажите, — загорелась я. — Ну расскажите-расскажите-расскажите, как вы стали общаться!

— Это не было обдуманным и взвешенным решением, — продолжал гость, подперев голову кулаком.

— Поддерживаю. Видишь ли, Чип, — пояснил мне Денис, поигрывая кончиком короткого хвостика, в который были собраны мои волосы, — нас познакомили насильно — родители.

— Мы жили на одном этаже, — добавил Кирилл. — Поэтому родители общались: один возраст, одни увлечения, одно, — тут губы его тронула усмешка, — положение.

— Кстати, у меня кое-что есть. Мама дала на днях, когда узнала, что ты приедешь, — поднялся на ноги Дэн.

— Заинтересовал, — усмехнулся гость. — Компромат?

— Почти, дружище, — весело отозвался Дэн, и уже из соседней комнаты до нас донеслись его слова:

— Если я продам это журналистам, выручу хорошую сумму денег.

— Кто тебе поверит, — деланно серьезно стал рассматривать свои ногти музыкант. — Про нас постоянно делают дичайшие вбросы.

— Я читала как-то, что один среди вас — это девушка, — радостно подтвердила я его слова. — Это бурно в Интернете года три назад обсуждали. Флеймы были дикие, хейтирили все и сразу, — я захихикала, вспомнив, как смеялась с комментариев. Сейчас, правда, меня это все не волновало, но одно время я все время мониторила информацию о любимых группах — «Лордах», «На краю» и еще о парочке. Сейчас куда более важной казалась музыка, нежели ее исполнители. Хотя, не спорю, то, что любимый музыкант был в одной квартире со мной — поражало, вдохновляло, подбрасывало вверх, закручивало в воздухе и… И это было просто нереально круто — вот так просто с ним разговаривать.

— М-м-м, даже так? И как ты думаешь, это правдивая информация? — посмотрел мне прямо в глаза молодой человек. Я пожала плечами и сладко потянулась.

— Глупости, конечно.

Он улыбнулся. Так, наверное, могла бы улыбнуться кошка, если умела. И было в этой улыбке что-то настолько коварное, что у меня брови вверх поползли. Я на мгновение замерла с поднятыми рукам, а после резко их опустила и подалась вперед.

— Что? Да ты шутишь! — заявила я и рассмеялась, погрозив пальцем. — Я на это не поведусь!

Он только пожал плечами.

— Эй-эй, я же ваша фанатка, зачем меня так пугать?!

— Мне так нравится твоя эмоциональность, — невпопад произнес гость. — Очень тепло.

— В смысле тепло — это я угадала? — вспомнила я известную игру «Тепло — холодно».

— В смысле от тебя, как и от огня идет тепло, — вывернул все наизнанку музыкант. — И спасибо, — вдруг добавил он.

Головастики зачесали головы, не понимая, почему их хозяйку благодарят.

— За что? — удивилась я.

— За то, что Дэн так улыбается, — серьезно отозвался Кезон. А я не знала, что ответить ему. Просто сама улыбнулась и пожала плечами. Так само получается — ну, что у Дэна такая улыбка.

— Меня обсуждаете? — как раз вернулся в комнату Смерчинский, держа в руке фотоальбом — большой, тяжелый, темно-вишневого благородного цвета и с золотым теснением. В таких обычно хранят старые и ценные семейные фотографии — под тонкой прозрачной пленкой. А с ними вместе — и воспоминания.

— Меня, — отозвался его друг. — Ты же знаешь, люблю поговорить о себе, пока тебя рядом нет. Каюсь, моя слабость.

— Твой эгоизм — твоя слабость, — беззлобно хмыкнул Денис.

— Это его любимый прикол, — объяснила я Кириллу. — Каждый раз, когда он уходит и возвращается, задает это вопрос. Денис, это вообще несмешная шутка.

— Это не шутка, это традиция. Каждой молодой семье нужна традиция, — заявил, ничуть не смутившись, Смерчик и, сев рядом, потрепал за щеку. Я изловчилась и укусила его — легонько, конечно, зато мне стало приятно — люблю я кусаться, когда эмоции накрывают с головой.

— Твоя традиция — раздражать меня, — проворчала я. Второй раз цапнуть не получилось — Дэн оказался проворнее и играючи поймал мои руки в захват. Пинать его ногой при госте было как-то неудобно.

— Сильно? — полюбопытствовал темноволосый парень.

— Бывают ли смерчи слабыми? — вопросом на вопрос отвечала я, оставив попытки освободить запястья из его пальцев, и улеглась на диван, положив голову ему на колени. Денис мог быть отличной подушкой. Правда, то же самое он говорил и обо мне.

— Вы нравитесь мне все больше и больше, — заявил гость.

Мы с Денисом только переглянулись и отчего-то рассмеялись.

— Да, обещанное, — раскрыл альбом Смерчинский прямо над моим лицом. Пришлось встать — любопытство, как и всегда, не дало мне покоя.

— Альбом взял дома, обещая вернуть в целости и сохранности, — пояснил Дэн, открывая нужную страницу. Фотографий в их семье всегда было очень много — они и лежали в альбомах, рассматривать которых раз в год под Рождество стало домашней уютной традицией, и в стильных рамках висели на стенах в большом доме родителей Дениса. Лера — мачеха Дэна, ставшая ему матерью, считала, что нельзя предавать прошлое забвению. Впрочем, мне показалось даже как-то что так она пытается загладить свою вину перед приемным сыном и самой собой…

— А вот и компромат, друзья, — объявил Дэн.

Пара секунд — и с огромным интересом Кезон и я рассматривали несколько старых цветных фотографий, на которых были изображены дети, сидящие за столиком с горой всяких вкусностей в чьей-то детской комнате: пять мальчиков и одна девочка.

И все-таки меня посвятили в их прошлое.

* * *

— И что я должен делать с этими… детьми?

Синие прищуренные глаза, принадлежащие хмурому мальчишке лет десяти, с огромной неприязнью глядели сквозь стекла очков на сидящих за низким детским столом ребят в праздничных колпаках. Перед ними высился шоколадный торт в форме большого медведя, много сладостей, фрукты, соки и даже детское шампанское — просто пир!

Один из мальчишек — прехорошенький, синеглазый и черноволосый что-то весело рассказывал. Трое других его внимательно слушали, что-то жуя: настороженная девочка с острыми ушками и раскосыми карими глазами и два мальчика — один крепко сбитый, с насупленными темными бровями и щечками-яблочками, а второй — худенький, высокий для своих лет, но миленький, со светлыми волосами и точно такими же бровями и ресницами.

— Присмотри за ними, Петечка, — ласково улыбнулась русоволосая женщина.

Черноволосый парнишка в очках вздернул подбородок. Он, ребенок чересчур серьезный, терпеть не мог, когда к нему так обращались. И вообще, он не хочет быть с этими малявками. Они же все младше его! Девочка — на два года, а мальчишки — аж на целых четыре! И что делать с этими малявками, один из которых приходился Пете двоюродным братом, он ума приложить не мог! А единственный, с кем было интересно — его ровесник Игорь, заболел, и на праздник не пришел.

— Это обязательно, мама? Я хочу за стол к взрослым. Пусть она за ними присматривает, — кинул хмурый взгляд на миловидную женщину средних лет, чьи длинные светло-рыжие волосы были собраны в низкий пучок. Звали ее Дарья — без отчества — и в квартире Олега Смерчинского, живущего с маленьким сыном, отмечающим сегодня шестой День рождения, она была приходящей домработницей.

— Петя! — сердито одернула его мама, отлично слышавшая в голосе сына капризность. — Нельзя называть кого-то «он» или «она», если этот человек с тобой в одной комнате. Видишь, правил этикета ты не знаешь, а хочешь за стол ко взрослым. Сегодня посидишь с маленькими, — потрепала она сына по макушке. Тот запыхтел.

— И вообще, в гости придет еще один мальчик, — продолжала женщина.

— Не малявка? — оживился Петр.

— Взрослее, — серьезно кивнула мама. В это время дверь, как по заказу, отворилась, и в комнату вошла женщина лет сорока с небольшим, которая за плечи вела бледного худенького угловатого мальчишку с темными, закрывающими шею, волосами. Мама Пети едва заметно покачала головой — своего ребенка она предпочитала стричь аккуратно, а не отращивать ему «патлы». Следом за гостями следовала Лера — негласная хозяйка дома. Кажется, Олег хотел жениться на ней в будущем году.

— Скажи привет ребятам, — улыбнулась мама новенького мальчика. Тот, видимо, хоть и хотел общаться, но был скромным и подойти первым боялся.

— Привет, ребята, — произнес тот послушно, оглядывая детскую исподлобья — но не зло, а с интересом и чуть-чуть — со смущением.

— Привет, — замахали ему те. Петр критически оглядывал вновь пришедшего, оценивая, подходит ли он ему в качестве друга или он тоже слишком мелкий и тупой, как вся эта ребятня.

— Ребята, это Кирилл, — улыбнулась Лера. — Кирилл, — обратилась она к юному гостю. — Дениса ты уже знаешь, помнишь, вы с ним несколько раз играли? А это его друзья: Снежана, Саша, Мика и Петя.

— Я ему не друг, — тотчас заявил черноволосый мальчик в очках. Его мама осуждающе посмотрела на него. — Я его брат, — договорил Петр уныло. Вот у кого-то братья так братья! Взрослые и сильные! А у него этотДениска-сосиска, которого все хвалят.

— Никаких манер, как у отца, — посетовала мама Пети и шепнула Лере — Олег по сравнению с ним просто ангел. Тебе повезло, — и она в шутку подмигнула будущей родственнице. Та лишь улыбнулась в ответ.

— Дениса ты уже знаешь, — мама Кирилла присела на корточки рядом с ним и поправила воротник белой рубашки. — Иди и отдай ему подарок. — И она вручила темноволосому мальчику праздничный пакет, в котором лежало что-то объемное.

Тот кивнул и пошел к имениннику. Остановился, осмотрел, чуть склонив голову, и произнес тихо:

— Это тебе. С Днем рождения!

И он немного неловко вручил синеглазому имениннику подарок. Глаза у того загорелись — в пакете был классный новенький конструктор, которые юный Смерчик просто обожал.

— Спасибо! — воскликнул он. — Ух ты-ы-ы!

— Что там? Покажи-покажи-покажи! — наперебой полезли к нему Саша и Мика. Последний ловко оттолкнул своего брата, тот упал и заревел — от обиды. Мика обидно захохотал недетским басом. А к Саше тотчас бросились взрослые. Впрочем, успокоился он быстро.

— Кирюш, садись сюда, — отодвинула Лера стульчик между Денисом, все мысли которого были о конструкторе, и Снежаной. Девочка насторожено покосилась на Кирилла, но ничего не сказала, отодвинула лишь чуть свою тарелочку с изображением одной из диснеевских принцесс. Глаза ее Кириллу понравились. И ушки тоже. Девчонка вообще напоминала ему олененка Бэмби. Этот мультик Кирилл любил, хоть и плакала всегда, когда смотрел. Он вообще часто плакал.

Кирилл попробовал улыбнуться Снежане, а та отчего-то насупилась — видимо, не оценила. А потом и вовсе отвернулась.

Петр, приземлившийся напротив, продолжал усиленно размышлять — играть с ним или нет. Ведь только взрослому кажется, что разница в несколько лет — сущая ерунда. Для детей это безумно важно! Если тебе целых десять лет, а кому-то — всего-навсего шесть, между вами целая пропасть!

— Сколько тебе лет? — важно спросил Петр у Кирилла, отвлекая его от мыслей о Бэмби.

— Девять, — отвечал тот растеряно. — А тебе?

— Десять, — важно отвечал тот. — В школу ходишь?

— Во второй класс.

— А я — в третий, — гордо сообщил Смерчинский. Он все же решил, что, так и быть, будет играть с этим новеньким. Он уж всяко лучше, чем эта малышня. И довольно отпил из стакана мультифруктовый сок. А конструктор братца он попозже осмотрит и, если надо, сломает кое-какие детальки.

— Как тут мои мальчики? — лебедем вплыла в комнату мать Мики и заодно мачеха Саши с бокалом вина в руке. — Ангел не обижает Сашеньку?

— Обижает, — басом пожаловался тот и побежал жаловаться, обняв женщину за колени. Саша был самым маленьким из всех детей. Ангелина обняла его со смехом. Поведение детей веселило актрису.

— Свинопас, — припечатал его Мика и из вредности стащил с тарелки брата фруктовое пирожное, которые сегодня утром из кондитерской привезла домработница. Тот факт, что сам он их не ел, мальчика не смущал.

— Не говори таких плохих слов! — погрозила ему пальцем актриса. — Ох уж это бремя материнства, — с долей кокетливости посмотрела она на остальных женщин. — Мальчики всегда меня делят. Кстати, дамы, мужчины решили играть в покер. Жаль, что мой Павел не смог приехать, покер он ну очень уважает. Кстати, Карина всегда играла неплохо, ее сегодня не будет в нашем обществе? — посмотрела она на Леру, не замечая, как несколько подозрительно на нее глядит мама Кирилла, женщина далекая от азартных игр и крайне интеллигентная.

— Она с мужем и близняшками уехала, — вздохнула Лера, расправляя складки на длинном, в пол, бордовом платье.

— Печально-печально. Так, а зачем же я пришла? — щелкнула Ангелина пальцами в воздухе. — А! Заснимем наших детишек на память? — и она помахала в воздухе пленочным фотоаппаратом, до этого беззаботно висевшим на ее запястье.

— Я совсем забыла про это, — хлопнула себя по лбу закрутившаяся с гостями Лера. — Было бы здорово!

— Не здорово, Лерочка, — покрутила фотоаппарат женщина и раздраженно топнула ногой. — О, нет. Кажется, я истратила всю пленку в гостиной, — в голосе ее звучал настоящий трагизм.

— Не страшно. Сейчас наш принесу, — тотчас решила Лера. Отец Дениса как раз недавно подарил ей навороченную «зеркалку» известной японской фирмы.

Когда будущая хозяйка дома вернулась в детскую вместе с фотоаппаратом, Ангелина вовсю командовала детьми.

— Ребята! Садитесь за стол! Сейчас мы будем фотографироваться! — хорошо поставленным театральным голосом говорила женщина, больше сейчас похожая на массовика-затейника, нежели на актрису. — На стульчиках сидим красиво, спинки держим прямо! Ангел, — прикрикнула она на сына, который кривлялся за спиной у Саши, — сядь уже, будь добр, на свое место! Улыбаемся, ребятки, улыбаемся! — навела Ангелина объектив на детей.

— А птичка вылетит? — спросил Денис, изо всех сил улыбаясь — на щеках появились трогательные ямочки, которые всегда умиляли взрослых.

— Невидимая, милый, — пообещала Ангелина. — Ну, смотрим на меня. Показываем, какие у всех зубки… Чи-и-и-и-из!

Вспышка осветила детские лица. А потом еще раз и еще.

После чаепития, на котором все было чинно и никто не ссорился, взрослые включили мультфильм по видеомагнитофону и удалились, предоставив ребят друг другу, и лишь изредка заглядывая в детскую. За окном был февраль, и на улице уже стемнело, а за окошком была самая настоящая буря, однако вместо того, чтобы прилипнуть к окну, дабы восхищаться буйством снега и ветра, дети прилипли к телевизору. Один мультфильм, второй… И вскоре им надоело сидеть просто так. Хотелось общаться, играть и бегать.

— Будем играть в мою игру, — велел Петя. — Раз я самый старший, я буду главным. Стану капитаном пиратского корабля. Он — мой помощник. А вы будете моими пиратами. Начнем строить корабль!

— Я не хочу играть в пиратов, — тихо, но упрямо сказала девочка.

— Тогда и не играй, — высокомерно глянул на нее Петя. Девчонок он любил еще меньше, чем малышню.

— Надо, чтобы все играли, — заупрямился Денис. — Давайте играть в космическую станцию, на которую пришельцы прилетели! Кто-то будет земным отрядом, а кто-то — пришельцами! А ты будешь звездной принцессой, которую мы будем спасать, — добавил он Снажане. Той идея понравилась.

— И они начнут убивать друг друга! — кровожадно выкрикнул Мика и принялся делать вид, что палит из невидимого пистолета. — Паф-паф-паф! Падай, ты мертвый! — велел он Саше, который задумчиво жевал зефир. Падать он не хотел.

— Падай, свинья, — рассердился белобрысый мальчик. Саша молча кинул в него недоеденной зефиринкой и попал в глаз. Мика заскрипел зубами и, если бы не Денис, вывалил на голову сводного братика вазочку с виноградом.

— Мы не ссоримся! — успел перехватить его руку именинник. — У меня ведь День рождения! Ну что, кто будет пришельцем?

— Не буду в это играть! — заявил Петя.

В результате они еще долго спорили, кто и во что будет играть, а потом молчавший до этого Кирилл предложил вдруг поиграть в телефон — звонить кому-нибудь и лаять в трубку, или мяукать, или и вовсе кукарекать. Петя, на удивление, игрой заинтересовался.

— А зачем? — не совсем понравилась подобное развлечение имениннику, которому чужды были телефонные забавы.

— Будет весело, — пообещал Кирилл. Его карие глаза озорно блеснули. — Я дома так иногда делаю.

— А номера где мы возьмем? — спросил Саша, стащив со стола трубочку со сливками. В этих сливках у него была теперь половина лица.

— Наугад набирать можно, — оживился Петр. — Главное, чтобы цифры совпадали. Я помню домашний деда, — вдруг оживился он и захихикал. Позавчера отец с матерью оставили его у дедушки, и тот внука наказал. А тот запомнил и озлобился. Тот факт, что его наказали за проступок, Петю не волновал.

— А я знаю наш домашний телефон, — сказала Снежана. — Сестра дома. Над ней посмеяться можно! — видимо, у девочки были какие-то свои счеты к старшей сестренке.

Так радиотелефон оказался в детской комнате.

И началось веселье, жертвой которого пали несколько человек, в томчисле и дедушка Пети и Дениса.

Надо сказать, что на праздновании шестилетия внука Даниила Юрьевича не было. С подарком — настоящим детским мотоциклом, который дожидался будущего хозяина в родительской спальне, мужчина приезжал утром, а теперь вынужден был находиться дома, ожидая звонка какого-то важного заграничного партнера, жившего на другом континенте и часовой пояс, соответственно, имел иной. Поэтому когда зазвонил телефон, Даниил Юрьевич моментально снял трубку, не забыв прокашляться. Сидевший рядом переводчик фирмы, принадлежащей Смерчинскому-старшему в ту пору, схватил параллельный аппарат. Однако каково было удивление обоих мужчин, когда на бархатистое «Алло» Даниила Юрьевича до них донесся собачий лай. После кто-то противно завыл и все прекратилось.

— Это что? — в некоторой растерянности, которая была, в общем-то, ему чужда, спросил Смерчинский.

— Кто-то гавкал, — отозвался ошеломленный переводчик. — И, кажется, подвывал.

— Это я слышал, — поморщился мужчина. — Сие послание от господина Уайта или нелепая ошибка?

— Сомневаюсь, что господин Уайт решится на подобное. Может быть, помехи на линии?

Ответить Даниил Юрьевич не успел. Телефон вновь зазвонил, и он цепко схватил трубку.

— Я вас слушаю, — сказал он по-английски, тщательно выучив эту фразу заранее. С языками Смерчинский был знаком гораздо хуже, чем с теорией и практикой ведения бизнеса.

— Бу-бу-бу, — проорали ему в трубку, а на заднем фоне протяжно замычала корова.

— Что за глупости? — рассердился Даниил Юрьевич. Его уважали деловые партнеры, боялись конкуренты и принимали у себя высокие чины в разных инстанциях, а тут кто-то посмел развлекаться за его счет, кривляясь по телефону!

Мужчина рассердился и бросил трубку.

Третий раз шутники Смерчинского обсмеяли — причем басом. Даниилу Юрьевичу показалось, что ржал какой-то мужик, хотя на самом деле дети всего лишь включили мутильтик на моменте, где злодейски хохочет герой.

— Моему терпению пришел конец, — стукнул кулаком по столу Даниил Юрьевич. — И не смейте улыбаться, Леонид, — заметил он переводчику, которому стало очень смешно. Еще бы, над грозным шефом кто-то так прикалывается! — Я плачу вам деньги не для того, чтобы наблюдать, как вы работаете мышцами лица.

Леонид улыбаться перестал и обругал про себя работодателя старым деспотом.

Смерчинский же вышел из своего домашнего кабинета и направился ко второму аппарату, стоящему в гостиной. От тех, что находились в кабинете, он почти не отличался — за исключением того, что имел определитель номера. И каково же было изумление мужчины, когда он понял — звонили не абы откуда, а из дома его сына Олега. Даниил Юрьевич тотчас перезвонил Олегу. Однако звонок кто-то сбросил. И во второй раз, и в третий… Но отступать Смерчинский-старший не собирался. Заподозрив неладное, он набрал личный мобильный номер сына, кипя от возмущения и стуча пальцами по столику. Тот трубку взял далеко не сразу, а как только сказал «Алло», то услышал весьма раздраженное:

— Олег, я понимаю, что у тебя сегодня праздник.

— Что? — не понял тот претензий отца.

— У твоего сына День рождения, — продолжал тот, — но сколько раз я тебе говорил не пить? Ты в курсе, на кого становишься похожим? Что у вас там вообще происходит? — голос Даниила Юрьевича все повышался и повышался.

— Ты о чем? — не понял Олег. — Я и капли в рот не брал.

Даже небольшое количество алкоголя способно было сотворить с ним и с его братом странные вещи. Кто-то называл это абсолютной непереносимостью.

— Что ты говоришь, дорогой мой. А что за странные звонки мне тогда поступали? — вкрадчиво поинтересовался Даниил Юрьевич.

— Какие еще звонки? — вздохнул мужчина, которого отец, бывало, знатно напрягал.

Пока Смерчинские разбирались, что да к чему, до дедушки Пети и Дениса пытался дозвониться тот самый деловой партнер. Однако сделать этого так и не смог и сделка в результате не состоялась. Однако, забегая вперед, надо сказать, для Даниила Юрьевича это было совершенно счастливое стечение обстоятельств — вскоре он узнал, что у господина Уайта была липовая фирма, да и сам он был никаким не господином Уайтом, а эмигрировавшим соотечественником — известным мошенником по фамилии Белоуськин. Свяжись Смерчинский с ним — и потерял бы много денег.

В конце концов, все же выяснилось, что это баловались дети. И когда не знающий, что ли ему злиться, то ли смеяться Олег зашел в детскую, к нему тотчас подбежал сын, вздохнул тяжело, опустил с покаянием голову и сказал серьезно:

— Папа, это я придумал. Мы хотели развеселить дедушку. Не ругай нас, ладно?

— Олег, — шепнула ему Лера, следующая за своим будущим супругом по пятам, — действительно, не стоит. Они же не хотели…

«Хотели», — говорил прищуренный взгляд Петра и веселый — Кирилла.

— Я и не собирался, — отозвался Смерчинский, взяв сына на руки. — Я просто хотел сказать ребятам, чтобы они не баловались с телефоном, когда есть так много игр!

От возмущенных воплей отца ему до сих пор было смешно.

Далее День рождения Дениса протекал не так бурно, только вот Кирилл нет-нет да и кидал на именинника странные взгляды. Его еще никто и никогда ни в чем не прикрывал, и это казалось мальчику очень странным. Не то, чтобы он был ужасно благодарен Денису, но тот определенно ему нравился. И Кирилл даже исподтишка поставил подножку Пете, когда тот вытащил из подаренного им конструктора деталь. Двоюродный брат Дениса совсем ему не нравился — все время командовал. А вот с самим Денисом играть было весело — он все время придумывал что-то новое. Сейчас вот они строили под столом космический корабль.

Они не помнили, как познакомились, но этот момент остался в памяти обоих и стал началом их дружбы. Как оказалось, Кирилл и его родители недавно переехали в этот же дом и жили на одной площадке со Смерчинскими, и постепенно мальчики сблизились, несмотря на разницу в возрасте. К тому же Денис пошел в ту же школу, в которую ходил и Кирилл. И много лет они тесно общались в своем тесном кругу, в котором были и Саша, и Мика, и Снежана, и не пришедший на этот День рождения Игорь.

Только вот с близняшками Инной и Ольгой Кирилл уже не общался — когда они вернулись вместе с родителями, он уехал.

* * *

— Ты так походил на мальчика-промокашку, когда подошел к отцу, приподнял брови и сказал: «Простите, я не хотел», — веселился Кирилл. — А я думал — что за идиот? Ему же сейчас влетит!

— Я должен был задобрить отца, — расхохотался Денис. История из детства.

— Зато Денис — настоящий друг, — погладила я своего парня по руке. — Господи, Смерчинский, ты даже в детстве выгораживал этих своих ужасных шляпников!

— Кого? — заинтересовался Кирилл. — Что есть за шляпники?

Я закатила глаза.

— Это мой ужас! Летящий на крыльях абсурда. Я так называю его друзей… Ой, то есть, я не тебя имела в виду, — запротестовала я, поняв, что сболтнула лишнего. — Просто многие друзья Дэна… Они… крайне странные. Знаешь, что они устроили, когда Денис диплом получал?

— Что же? — живо заинтересовался музыкант. И я стала в красках рассказывать о том, что произошло. Кезон смеялся и вставлял смешные замечания, а под конец вдруг спросил:

— А что же вы на озере делали?

— Рыбу ловили, — брякнула я.

— А я не умею, — притворно вздохнул он.

— Я тебя научу, — пообещал Денис.

— Что-то я не помню, чтобы ты рыбачил, — усмехнулся Кирилл. — Он у нас со школы был звездой баскетбола, — эти слова уже предназначались мне. — Играл за сборную и все дела.

— И в универе играл, — растянулись мои губы в улыбке. — А чего такой дылде не играть-то, — ворчливо добавила я. — Подошел и, шутя, положил в корзину мячик.

Это была моя традиционная месть за вечные шуточки Смерча с капустой.

Так мы просидели за разговорами почти до самого утра, и в самый темный час, перед рассветом, отправились по комнатам. Я, как настоящая хозяюшка, выделила дорогому гостю отдельную спальню, вместе с Дэном, который роль гостеприимного хозяина играл на отлично, расправила диван и расстелила постельное белье. Правда, мы сами же чуть и не остались в этой комнате, потому что сначала Дэн уронил меня на диван, дурачясь, а я в отместку применила женскую хитрость и заставила его забыть о том, что у нас гости.

— Все-таки вы мне нравитесь, ребята, — доброжелательно сказал Кезон, с искренним интересом наблюдая за нами, стоя в дверном проходе в странном черном свободном одеянии до пят — он только что был в душе. Как оказалось, это было настоящее японское кимоно и хакама — традиционные японские широкие штаны в складку, напомнившие мне сначала юбку. Из узоров на столь странном выборе домашней одежды почти ничего и не было, кроме вышивки на груди с двух сторон герба какого-то там клана. Откуда музыкант достал такую крутую вещь, я понятия не имела, но подозревала, что это — презент одного из поклонников. Подобных японских одеяний у Кезона было несколько, и он постоянно плавал по комнатам именно в них, задумчиво улыбаясь и почесывая лохматую голову — естественно, в гостях друга детства волосы он не укладывал. И вообще казался обычным человеком, а не рок-звездой.

— Почему ты о нем не говорил? — требовательно спросила я у Смерчинского уже в нашей спальне. Его синие глаза весело сверкали.

— Понимаешь, Маша, — осторожно начал он, положив мне обе руки на плечи. — Есть вещи, которые забываются. Вот ты рассказывала мне, что твоя подружка из садика, из группы «Ягодка», родила тройню на третьем курсе?

— А? — удивилась я, не понимая, к чему он клонит. — Кто? Вика? А, ну, да, — припомнила я.

— Ты мне об этом не сказала, — укоризненно покачал головой парень. — Почему?

— В смысле? А должна была? — сощурила я глаза. — Смерчинский, причем тут это?

— Ну, так почему? — не отставал Денис и подул мне на волосы.

— Я забыла, а ты меня ни о чем таком и не спрашивал, — раздраженно ответила я.

— Понимаешь, со мной произошло то же самое, — ослепительно улыбнулся он, притворяясь ягненком.

— Да ты что! Забыл, что музыкант из группы, которую обожает твоя девушка, любимая, между прочим, — твой дружок детства?

— Бурундучок, ну что ты так орешь, — поморщился Дэн, хотя видно было, что наша словесная перепалка и мои эмоции, которые я не в силах была сдержать, доставляют ему удовольствие.

— Я не ору, — понизила я голос и воровато оглянулась на дверь, — я возмущаюсь! Во мне просто переизбыток возмущения! Как ты мог! Не сказать мне!

Я попыталась потрясти его за плечи, но в результате мы рухнули на кровать, и я оказалась сверху — ну или мне позволили это сделать. Торжественно расхохотавшись, я оперлась на ладони и нависла над Смерчиком — кончики моих волос касались его скул и линии подбородка. Сердце забилось чаще. Наверное, от умиления. А воздух стал плотным, и дыхание стало чуть тяжелее — у нас обоих.

Ты мой, Смерчинский. Только мой — и точка. А если кто-нибудь попробует тебя забрать — не отпущу, клянусь.

— Машенька, я просто хотел сделать тебе сюрприз, — признался парень, спокойно глядя на меня, приподнялся немного и вновь первым поцеловал меня, уверенно положив ладонь на затылок.

Верх над ним я удерживала всего лишь пару минут, но отдавать инициативу не желала, поэтому нам пришлось разделить ее поровну.

А потом мы долго спорили, кто пойдет и выключит свет, и даже играли в «камень, ножницы, бумага». Стоит ли говорить, что я проиграла?

Счастливчик…

Зато я складываю на него ноги.

3

Кезон оказался невозможным типом.

Вернее, так: Кезон был и оставался для меня кумиром, профессиональным и талантливым музыкантом, а вот Кирилл… Он оказался странным человеком с невероятной тягой к шуточкам и сомнительного вида развлечениям. Наверное, все творческие люди со странностями, но у Кирилла их количество просто зашкаливало. Честно говоря, иногда его хотелось просто удушить за очередную выходку. Или хотя бы спрятать в темной спаленке, закрыть на три замка и выразительно прочитать ему за дверью известное стихотворение Иосифа Бродского: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…». Иначе его невыносимые шуточки могли достать до такой степени, что кто-нибудь захотел бы его удушить.

Честно, я не знаю, каким ангелом нужно быть, чтобы вытерпеть все его шутки и приколы.

Нет, Кирилл не оказался плохим человеком, злым, подлым или лицемерным — так, если самую малость, но оригинальности, в первую очередь — в своем отношении к людям, у него было не занимать. Конечно, как у человека искусства, вокруг него клубилась своя особенная энергетика, свое обаяние: то мягкое, плавное, едва заметное, как свечение, то дикое, обжигающее, как ярый огонь, — именно поэтому он и мог «зажигать» других. И вместе с другими музыкантами Red Lords он зажигал целые стадионы, с легкостью поднимал с колен и вновь ставил на колени, заставлял души взмывать к солнцу и возвращаться обратно напоенными его музыкой. Он был артистом, профессионалом, этаким аристократом от рока, чудовищным романтиком и обаятельным циником. Черт возьми, да он был, в конце концов, человеком, который не боялся выступать перед многотысячными аудиториями! И не только выступать, но и удерживать внимание, дарить радость и заставлять слушать себя.

Однако в быту… В быту, в обыденной жизни это был совершенно ужасным человеком. И дело вовсе не в том, что Кирилл мог разбросать вещи, или навести по своему разумению порядок, который, как черная дыра, заглатывал куда-то все самое нужное, или случайно сказать такие слова, которые были подобны ментальным лезвиям — втыкались в душу и резали легко, как масло. Дело было в том, что он постоянно развлекался.

Шутил.

Подтрунивал.

Смеялся.

Глумился.

Прикалывался в совершенно странной несмешной манере, имея при этом привычку приговаривать, какие смешные у него шуточки и какой он веселый тип.

Иногда его шутки перерастали в издевательства — по-другому я не могла назвать его выходки, которые он совершал с милой, наигранно безобидной улыбочкой.

Я не сразу познала, что за чудовище поселилось у нас в квартире, наивно полагая, что тот, кого я несколько лет обожала, не может быть таким…. Таким ненормальным!

Все началось постепенно — Кезон словно давал время привыкнуть к нему.

Утро первого дня, когда он гостил у нас, не было выдающимся. Мы с ним встали поздно, а вот ранняя пташка Дэн, которому на сон хватило и трех часов, поднялся на ноги ни свет, ни заря, успел куда-то съездить по делам, зарулил в магазин на своем новеньком «Выфере» — он оставался верным мотоциклам марки Hohda, вернулся и успел приготовить легкий завтрак. Мне прямо даже неловко стало, впрочем, о неловкости я часто быстро забывала.

За завтраком мы болтали, шутили, смеялись, а я попутно строчила эсэмэс подружкам с более чем настойчивым требованием угадать, кто находится у меня в гостях. Никто, конечно же, не угадал, а, самое обидное, не поверил.

Mari-mari:

Так знаете, кто у нас в гостях?! А?!

Mandarinka:

Боже, ну кто?:/

Lida:

Говори уже

Inga:

У тебя гости, Маш??? А кто?!:))) А где Дэн??? Он мне нужен! ^^

Mari-mari:

Зачем тебе мой Денисочка? =_=

Inga:

Парню моей кузины нужно срочно достать переводчика с хинди!!!

Mari-mari:

Он что, знает хинди?! О_о

Inga:

Он знает того, кто знает хинди!!! Где Денис, Маш?! Не могу до него дозвониться!

Mari-mari:

Я заперла его в клетке^^ Ха-ха-ха

Mandarinka:

Так кто у тебя там в гостях?

Lida:

У Маши память, как у рыбки…

Mari-mari:

Нормальная у меня память!

А у нас в гостях…

….

….

Кто же?!

Ааа?

Lida:

Да говори уже

Mandarinka:

Машка, ты достала и заинтриговала одновременно! Говори, Лео скоро проснется, а мне интересно, кто у тебя в гостях)))

Я только руки не потерла, предвкушая, как сейчас огорошу девчонок. Дэн, делающий бутерброд, посмотрел на меня с интересом и заявил:

— Бурундучок, у тебя глаза такие хитрые… Как у мошенника, которому обломилось кого-то наколоть.

Я стащила у него кусочек сыра — в отличие от меня, Денис резал его аккуратными тонкими пластиками. Впрочем, он так и хлеб резал, и колбасу, и мясо разделывал… А еще он умел готовить. Для меня это было настоящим шоком — я-то особенными кулинарными изысками не отличалась… Мама, когда узнала, что мой парень готовит в разы лучше ее дочери, чуть не отправила меня на какие-то кулинарные курсы. Я, естественно, не пошла, зато переняла кое-какой опыт у Марины, знающей толк в готовке.

— Ой, Смерчинский, отстань… Кстати, — оглядела я стол в поисках сладкого. — Я хочу чего-нибудь вредного.

— Кокаин вредный, — тотчас сказал Кезон невинным голосом. — Будешь?

— А у тебя есть? — чуть не подавилась я какао.

— Ты поосторожнее, парень, — хмыкнул Смерчинский. — Она ведь с тебя потребует. И не слезет, пока не дашь.

— Ой, отстань, — фыркнула я и вновь уставилась в телефон, проигнорировав кусочек шоколадки, который протянул мне Дэн.

— У меня нет, — вздохнул печально Кирилл. В своем японском одеянии на нашей светло-зеленой кухне с круглым столом он выглядел странновато, если не сказать, что нелепо. — Хотел у тебя поинтересоваться, где достать можно.

— Я могу тебе сказать, где ты можешь достать проблемы, — сообщил другу Денис.

Mari-mari:

Нет, вы не за что не угадаете ахахахаха XD

Lida:

Маразм?

Inga:

Кто-то классный? И скажи своему полумужу, чтобы мне позвонил!!!

Mari-mari:

*загадочный смайл*

Lida:

Ну, рожай.

Inga:

Кто-то из наших родственников?? Даниил Юрьевич?? Ой, сочувствую… Он вообще в последнее время обалдел…

Mandarinka:

Тролль, что ли?

Да, она, не зная, попала в точку, но тогда Марина имела в виду Ольгу Князеву… Мы с ней не общались, вернее, почти не общались, и я вроде бы относилась к ней нормально, но осадок так никуда и не делся.

Mari-mari:

Какой тролль! Это музыкант, девочки:) Не поверите, кто!

Mandarinka:

Этот блонди…

Как его…

Мальчик-няша с сумашедшими песнями…

Ну, как его зовут?

Inga:

Солист группы «На краю»? Да ну…

Lida:

Джигурда?

Mari-mari:

:/

Нет!

Mandarinka:

Вспомнила, Кей!

Mari-mari:

Нашла, кого вспомнить… Не он! Но близко!

Lida:

Наша девочка совсем не в себе.

Mari-mari:

Отвяжись:/

Итак, девочки, это…

ЭТО КЕЗОН!

Lida:

Кто это?

Mandarinka:

Что-то знакомое…

Inga:

Тип из Красных Лордов? Мой Эль его уважает… Но хватит шутить.

Но, Маш, правда, кто там у тебя?

Mari-mari:

://////

Я же сказала — это Кезон!!! Правда! Его Кириллом зовут! Лежу я такая, а тут Смерчинский его приводит домой!:DDD

Mandarinka:

Приколистка ты, Маша) Не пей) Я к Лео:) Пока-пока

Lida:

Лучше бы Джигурда, доченька. Ладно, сейчас Петр приехать должен. Бай.

Inga:

Скажи моему брату и своему полумужу, чтобы он перезвонил мне!!! Чао^^

Mari-mari:

Девочки, но это правда!!!

Эй, вы куда все ушли?!

Ну, я вам припомню! >:(

В общем, они мне не поверили. А ближе к вечеру выяснилось, что отцу Смерча срочно потребовалась помощь сына, и тот призвал его в офис, решать какие-то неотложные проблемы. Дэну пришлось уехать, оставив нас с Кезоном вдвоем. Когда он выходил из квартиры, то попутно общался по мобильнику с Ингой, решая вопрос с переводчиком хинди — каким-то чудесным образом (как всегда!) дядя его приятеля оказался знатоком индийского языка.

С того момента я и начала узнавать, каким человеком был Кирилл Плотников, уроженец нашего славного города, который был старше меня на энное количество лет, но по своему развитию соответствовал пятнадцатилетнему подростку.

Сначала все было хорошо. До позднего вечера гость гулял по городу в гордом одиночестве, которое почему-то очень ценил. Кирилл нацепил кепку с длинным козырьком, солнечные очки, спортивный костюм и кроссовки фирмы «Адидас» — ему только семечек не хватало, дабы стать похожим на некоторых обывателей нашего города, носящих гордое звание «гопник». Впрочем, район, в котором мы жили с Дэном, был новым и вполне себе благополучным, в отличие от той же Южной пристани — местечком, где по слухам, собирались чуть ли не все около- и преступные элементы города. И за здоровье и финансы дорого гостя можно было не беспокоиться, если только конечно его не опознают вдруг собственные фанаты.

Когда Кирилл вернулся, время было почти десять вечера, Дэн все еще отсутствовал, зато я напряглась и сумела приготовить вкусный (по-моему мнению) ужин, поминутно названивая маме и требуя уточнения инструкции и некоторой помощи. Честно говоря, не хотелось ударить лицом в грязь перед звездным гостем и показаться ему недостойной Дениса.

Ужинать нам пришлось вдвоем, потому что Смерчик по-страшному задерживался, так как у отца случился какой-то дикий форс-мажор. Мы сидели за круглым столом друг напротив друга и чинно разрезали столовыми ножами ароматные стейки. Сначала оба молчали — Кирилл, кажется, устал, а я поджидала подходящего момента, чтобы завести разговор.

— Не скучаешь по родному городу? — наконец, спросила я, поражаясь вывертам судьбы. Нет, ну могла я представить о подобном еще день назад, когда в плеере играла знаменитая песня «Красных Лордов» «Архитектор»? Конечно, нет!

Казалось, я выдернула гостя из собственных мыслей.

— Я скучаю только по людям, — с некоторой задержкой ответил Кезон.

— И много таких людей? — полюбопытствовала я.

— К счастью, нет. Скучать по кому-то — что может быть глупее? — вдруг спросил он насмешливо.

— Скучаешь — значит, любишь, — не растерялась я. — Разве глупо кого-то любить?

Молодой человек посмотрел на меня с улыбкой, которую трудно было разгадать. Но, кажется, мои слова ему понравились.

— Или ненавидишь, — добавил он, отложив вилку и нож и подперев кулаками подбородок.

— И многих ты ненавидишь?

— Слава Всевышнему, их еще меньше тех, кого я люблю. Но есть особый сорт людей, — вдруг поделился он. Я вопросительно взглянула на музыканта. — Это те, которых ты любишь и ненавидишь одновременно.

— У тебя есть и такие люди? — удивилась я. У меня не было таких полуграний в чувствах — я или любила или нет. Да и откровенная ненависть мне была чужда.

Вместо ответа Кезон поднял руку, сжатую в кулак и разогнул по очереди три пальца.

— Надо же, как ты богат на эмоции, — рассмеялась я, потянувшись к бокалу с минеральной водой.

— Одно время в эту категорию попадал Дэн, — поделился со мной гость. Эта откровенность меня удивила, но я так и не поняла, в шутку он говорит, или всерьез.

— А чем он ненависть-то заслужил? — очень удивилась я. Поссориться со Смерчем — это надо уметь. Он невероятно хороший друг. Серьезно. Он придет на помощь, даст руку и спасет — лишь позови. Иногда меня даже злит его готовность помочь другим. Хотя, стоит заметить, Денис не из тех скорых на решения людей, которые, помогая, отдают последнюю рубашку — он всегда рассчитывает свои силы.

* * *

Двое темноволосых подростков — лет четырнадцати — шестнадцати или немного старше, шли по освещенной яркими фонарями улице. Летний поздний вечер, наконец, подарил прохладу, ветерок разогнал застоявшийся над городом смог и принес свежесть, и гулять вот так по безлюдным дорогам было одно удовольствие. В воздухе витал аромат сирени, которая росла вдоль тротуара вперемежку с тополями. Луна показалась из-за облаков и царственно кивнула городу.

На душе было легко и спокойно.

Юность. Каникулы. Кайф!

По крайней мере такие мысли были у того подростка, который казался повыше и шире в плечах. Его лицо — девчонки, без сомнения, находили его красивым! — было беззаботным, в синих глазах, которые в темноте казались почти черными, торжествовали чертинки. Он громко что-то рассказывал, изредка отвлекаясь, чтобы ответить на очередное сообщение в телефоне — противоположный пол требовал внимания даже не расстоянии.

Второй же парень — с растрепанными волосами, напротив, был молчалив и шел, глядя в потрескавшийся асфальт и засунув руки в карманы джинсов. Бледное его лицо было сосредоточенным, низкие изогнутые брови — это придавало ему еще большую серьезность и даже сердитую отстраненность, сдвинулись к переносице.

— Достал, — вдруг остановился синеглазый резко. Улыбку с его лица как метлой смело.

— В смысле? — не понял его спутник, резко остановившись.

Тепреь они стояли друг напротив друга.

— В прямом.

— Смерч, иди ты… — Вяло послал он друга. — Я хочу домой. Тупая вечеринка была, — добавил он, как сплюнул.

— Что с тобой? — не обратил внимания на обидные слова тот. — Кир, что случилось? Мы же друзья. Говори.

— Что говорить? — взлохматил волосы Кирилл.

— Все. С тобой что-то не так, приятель, — толкнул друга в плечо Смерч. Он хоть и был младше на несколько лет, но порою чувствовал себя куда старше Кирилла.

— Это с тобой что-то не так, — пробурчал парень. — Никогда не встречал идиотов, которые не могут пить. Кстати, ты ценишь это, да? — на губах Кира появилась усмешка. — Я не пью вместе с тобой. Остальные бухают, как черти, а я… Жертва друга, — постучал он в шутку себя в грудь кулаком. — Мистер Идеальный Товарищ. — И он, состроив важное лицо, потер большим и указательным пальцем подбородок.

— Ценю, — сложил на груди руки Денис. — Хочешь, подарю корону. Только тему не переводи. В этом ты мастер. Что случилось?

Ответом ему был тихий шелест ветра, который потерялся в ночи, забыв словно, в какую сторону ему дуть.

— Просто пойдем домой, Смерчинский. Я реально устал.

— Мы пойдем домой, но сначала скажешь, что за фигня с тобой происходит. Мне из тебя выбивать слова, а? — отчего-то Денис рассердился и даже — то ли в шутку, то ли всерьез, — взял друга за ворот светлой футболки, на которой был изображен логотип известной метал-команды. Футболку эту Кирилл урвал на концерт этой самой команды в Москве, куда ездил тайком от родителей. А еще получил автограф своего кумира — только стоило это ему синяка под глазом, ибо в толпе фанатов была самая настоящая борьба за такое сокровище, как автограф любимых музыкантов. Однако, несмотря на эту неприятность, Кир был жутко доволен — музыку он очень любил. Иногда Дэну казалось, что он растворяется в ней, как порошок, растворимый фруктовый напиток в воде. Растворяется, но все же окрашивает воду в свой цвет.

Кирилл занимался музыкой с раннего детства — мать, профессор литературы, женщина крайне интеллигентная, отвела его в музыкалку еще лет в шесть или семь. С тех пор он освоил и фортепиано, и гитару, и пел довольно неплохо. Но, самое главное, сам писал и тексты, и музыку, мечтая создать собственную группу. Пока, увы, не получалось. Дэн же играть вместе с Кириллом никак не мог — слуха у него не было совершенно, и если он что-то пел в караоке дома или на какой-нибудь тусовке, Кир только морщился. Ланде со слухом дружил и на инструментах играть умел, но вот только у них с Кириллом были настолько разные музыкальные вкусы, что ни о какой совместной группе и речи быть не могло. Надеждой Кира были Черри — тот более-менее сносно играл на гитаре, и Снежана — она, как и сам Плотников, ходила в музыкалку.

— Говори, — вздохнул Смерчинский. — Я же все равно узнаю.

Его еще раз послали.

— Говори, — повторил парень.

— С чего ты вообще взял, что со мной что-то не так?!

— Я знаю о масках все, а твоя пошла трещинами, — как-то по-взрослому заявил парень.

Кирилл хмыкнул, прочистил зачем-то горло и сказал деланно равнодушно:

— Мать сказала, что мы уедем.

Дэн недоверчиво посмотрел на друга, не совсем понимая, что тот имеет в виду.

— Куда? На отдых?

— Из города, идиот! — выкрикнул вдруг Кир, как будто бы в один миг потеряв все свое равновесие. — Она хочет свалить из этого *запрещено цензурой* города и вообще из этой *запрещено цензурой* страны!

— Зачем? — явно опешил от такой новости Дэн. Он ждал все, что угодно, но не этого.

— Пригласил Калифорнийский университет! — почти что сплюнул Кирилл и с яростью ударил по ни в чем не повинному камню. Тот отлетел в дерево. — Хочет свалить отсюда туда! Сбылась ее мечта! Да ладно бы, валила, но меня тащит с собой!

Мать Кира была литературоведом, доктором наук, и преподавала в государственном университете. В узком кругу она была довольно известным человеком, выпустила несколько монографий и считалась серьезным исследователем творчества нескольких авторов постмодерна. Поэтому неудивительно было, что ее куда-то приглашают.

— Это все чертов *запрещено цензурой* виноват!

— Кто? — не понял Денис, который никак пока не мог переварить новость. — Объясняй нормально!

— Антон, — с невероятным отвращением проговорил Кирилл, которого прорвало на эмоции — он даже дышать стал тяжелее, и по бледному лицу расползлись красные пятна гнева. — Урод один, учился с ней в МГУ. Дед говорил, ухаживал раньше, — в его голосе было уже не отвращение, а глухая ненависть, которой он дал возможность прорваться наружу. — Свалил в Штаты, козел. Узнал, что мать одна и сначала переписывался с ней. Потом в гости приехал. Сейчас выбил ей место в универе своем. Мать спешно собирается. Черт, черт, черт, — ударил он кулаком по стволу дерева, растущего близко к дороге. На кулаке его появилась кровь — оцарапал кожу.

— И ты… уедешь? — осведомился Смерчинский.

— Она заставляет. Хочет, чтобы я там учился. А я не хочу. Но она не даст мне тут остаться. Продаст квартиру. Все, что отец оставил, продаст. Его продала, — вдруг улыбнулся, резко успокоившийся Кирилл. Но Дэн знал, что это только внешне. Внутри у Кира наверняка все так же кипело, и его разрывало от эмоций.

— Успокойся, чувак. Может быть, все не так, как кажется, — произнес Денис. То, что близкий друг может вдруг куда-то пропасть, его страшило. Нет, у них есть телефоны, и Интернет, но… Это все не то.

— Твой оптимизм погубит тебя, Смерчинский, — отозвался Кир. — Все решено. Она давно все решила. И поставила меня перед фактом.

— Хреновая новость. Когда?

— Пару дней назад, — нехотя признался Кир.

— И ты молчал, кретин? — разозлился вдруг и Дэн. — Какого?

— А что я должен был делать?! — сквозь зубы спросил Кирилл. — Бегать и орать: «Ахтунг! Я скоро сваливаю в Штаты! Давайте праздновать, ребятки!»?

— Мог бы сказать. Сам же твердишь все время, что мы друзья.

Синие глаза встретились с орехово-карими.

— Друзья, Смерчинский, — положил ему рука на плечо Кир. — Можешь считать себя, скотина, моим младшим братом. Ха-ха. — И он попытался захватить друга за шею, тот, однако, спокойно стоять не стал, и пару минут они в шутку боролись. Победила дружба. Вернее, хороший друг — Дэн поддался. И они медленно пошли дальше, сопровождаемые собственными грозными тенями, которые вытянулись на несколько метров.

— Выпить хочешь? — вдруг спросил Дэн самоотверженно.

— О-о-о, — протянул Кирилл. — Испугался, что друг сваливает?

— Если ты скажешь, что это твоя очередная шутка, я тебе морду набью.

Если Смерч и ожидал, что друг рассмеется радостно и подтвердит: «Да, чувак, да, я наколол тебя, это просто прикол был!», однако лицо того оставалось серьезным и как будто даже усталым, как будто бы он не мог больше бороться со сложившимися обстоятельствами.

— Я бы сказал, да это не шутка, — без улыбки произнес Кир. — Кто шутит такими вещами.

— Такие, как ты. Я твои пранки до сих пор забыть не могу, — вспомнилась Дэну одна из любимых забав друга. Он любил звонить людям, нести какую-то невероятную чушь, вводя в заблуждение, и все это записывал, а после даже выставлял на каком-то пранкерском сайте. Дэну подобные забавы были чужды, как Киру его любимый баскетбол. От физры у Плотникова вообще было освобождение — не потому что тот болел, просто приходить на физкультуру и, как он говорил, заниматься чепухой, парню не нравилось. И он отлынивал. Кир не прочь был бы отлынивать и от других предметов — учиться он любил и знания впитывал, как губка, да только вот отношения с одноклассниками у него не складывались. От слова совсем.

— Не забывай, — великодушно разрешил ему Кезон. — Меня вообще забывать не стоит, Смерчинский.

— Ты, типа, уникальный? — насмешливо спросил Денис.

— Что-то вроде того, — важно подтвердил его старший друг. — Вот увидишь, дружище, однажды ты осознаешь степень моей уникальности. Был бы ты девчонкой, я бы приказал тебе ждать меня, — засмеялся вдруг Кир. — Ты был бы единственной адекватной герлой. А не шкурой на ножках, — с какой-то неприязнью сказал он, возможно, имея в виду кого-то конкретного. Смерч его понял.

— Не надо таких намеков, держи свое шизо при себе, — спокойно заявил он. — Иначе придется ограничить наше общение.

— Оно и так ограничиться, — помрачнел Кирилл. У него зазвонил телефон, хрипло издавая тяжелую ритмичную музыку, которая едва ли не сливалась с мощным рычанием вокалиста. Отвечать на звонок он не стал — сбросил. — Мать. Не хочу домой, — сказал он раздраженно. — Что ты там говорил про выпить? Пошли в бар. Бабло есть. Я буду пить, а ты смотреть. И жрать.

— А алко тебе продадут? —насмешливо взглянул на друга, пока еще не достигшего совершеннолетия, Денис. Они с Киром казались ровесниками, несмотря на разницу в возрасте.

— Ты же со мной, — на все был готов план у Кирилла. — К любой официантке подкатишь. Слушай, как у тебя это получается, а? Девки к тебе липнут, как мухи на дерьмо.

— Надо знать подходы, — улыбнулся Смерчинский довольно, скрывая под привычной улыбчивой маской истинные чувства. То, что лучший друг куда-то сваливает, может быть, даже навсегда, ему не нравилось. Как так? Он же всегда был рядом. С детства. Всю жизнь. И даже тогда, когда Дэн прочел дневник матери и ни с кем не общался, Кирилл не исчез из его жизни. Он приходил к нему в гости и сидел в его комнате, пока сам Денис бездумно сидел на кровати.

Они, не играя, часами находились в одной комнате. Не разговаривая и занимаясь каждый своими делами. А потом привыкли друг ко другу.

И прощаться сейчас… Это не входило в планы Дэна. Что за безумие, мать его!

Парни вышли к оживленной автомобильной дороге, по которой, несмотря на поздний час, то и дело пролетали машины, а на остановке неподалеку стояла веселая компания, которая явно не ждала автобуса — сейчас они уже не ходили, а только что отоварилась в минимаркете около остановки, и в руках каждого была бутылка, а то и две пива. Да и около бара с террасой, что расположился рядом с остановкой, народу было предостаточно.

Когда Кир и Дэн проходили мимо компании, из красной «девятки», которая чуть-чуть притормозила, высунулся лысый парень и во всю мощь легких заорал:

— Саня! Эй, Саня, я тут!

Естественно, на него тотчас оглянулись все, кто услышал этот вопль души — не только сам Саня, стоящий около бара с сигареткой в зубах.

— И все резко стали Санями, — скользнула по губам Кирилла улыбка. Его слова услышали парни из компании с пивом. И посоветовали быть тише. Тот с такой постановкой вопроса согласен не был. В итоге завязалась словесная дуэль, которая закончилась тем, что Кир вмазал по лицу обидчику, обложившему его трехэтажным вычурным матом. Ему тотчас ответили, и на рассеченной губе появилась кровь. Губы стали алыми. А взгляд диким — как у сумасшедшего клоуна.

— Я тебя сейчас убью, — глядя на соперника совершенно шальными глазами, доставая из кармана нож-брелок в виде зашнурованного кеда. Щелчок — и в свете фонаря сверкнуло лезвие. Противники не то, чтобы напугались, но нападать пока не стали. В принципе они и сами не слишком сильно хотели открытого конфликта, к тому же девчонки, что были с ними, попутались успокоить парней, однако несколько человек, которых оскорбил Кир, жаждали крови. А вид ножа, пусть даже и маленького, их распалил еще больше.

— Идиот! Ты что делаешь, — схватил Кирилла за руку Дэн, смекнувший, что дело пахнет жаренным, а друг слишком возбужден из-за новости о переезде. Он отлично понимал, что им пора делать ноги. Во избежание. Слова Смерчинского вроде бы привели его в чувство. — На счет три бежим. И убери нож.

— Маменькины сосунки испугались? — заржал кто-то из компании.

— Я ему сейчас на морде слово «сосунок» вырежу, — сообщил громко Кир Дэн — но, естественно, это все слышали.

— Кир, хватит, — рассердился Дэн. Ему не было страшно, но вот попадать в больницу совсем не хотелось. Лера наверняка расстроится.

— Ладно-ладно, побежали, — шепотом согласился Кирилл. — Спорим, я попаду ему в лоб с одного удара? — тут же громко спросил он, замахиваясь ножом, как игрушечным самолетиком.

— Раз, два, — принялся читать Смерч.

Кирилл замахнулся, делая вид, что бросает нож в толпу.

— Три!

И они побежали, а вся компания ломанулась следом за ними…

К слову сказать, бегали Кир и Дэн быстро и вскоре оторвались от преследователей, затерявшись в темных дворах.

А вскоре им пришлось проститься — но уже в аэропорту.

* * *

— Хэй! Как дела, чел? — телефонная связь с другим континентом оказалась ужасной. Слышно было плохо и что-то постоянно трещало. Да и счет от разговоров наверняка будет немалым. Только это все равно не казалось преградой для общения с другом темноволосому парню лет пятнадцати с удивительно яркими синими глазами. Конечно же, это был Дэн. Кажется, с прошлого раза он повзрослел и возмужал, и стал выглядеть старше — даже старше своих лет — и интереснее, и теперь на него обращали внимание не только девчонки-ровесницы, но и девушки постарше.

Он, облаченный в спортивные темные штаны и черную толстовку с капюшоном и замком спереди, сидел на чугунных перилах набережной, глядя на серебрящуюся под лучами осеннего вечернего солнца воду. Рядом с ним стоял велосипед, Да, кажется, это было начало ранней прохладной, но солнечной осени — деревья вокруг уже не были зелеными, иные из них покрылись золотом, на некоторых осела багряная пыль, а кое-какие деревья стояли пунцовыми, словно от смущения — ведь усиливающийся ветер должен был вот-вот сорвать с них, тонких и беззащитных, листву.

— Я скоро тут повышаюсь, чувак, — отвечал ему друг. — Это невозможное место!

— Держись, Кир! Зато язык подтянешь. Да и попутешествовать по Америке можно, на тачке, как ты и хотел, — отозвался весело Дэн.

— У меня прав нет, — мрачно выдохнул Кир. — Хотя у этого ненормального есть, — добавил он. — Эй, чего ты на меня смотришь так? — уже по-английски спросил он у кого-то, кто, видимо, стоял рядом. — Этот Феликс чокнутый, — сообщил он Денису. — Общаюсь с ним, потому что больше не с кем. Я даже научился слышать его уморительный британский акцент, — рассмеялся он. — Но поехать с ним вдвоем на тачке по городам западного побережья… Я не псих.

Феликс — англичанин, с которым Кирилл познакомился в каком-то музыкальном прокуренном баре. С тех пор они и общались. Кажется, даже создали нечто вроде группы — в подробности Кир Дэна пока особо не посвящал.

— Кстати, она хорошенькая, — сказал Кирилл, и Смерч сразу понял, о ком речь — он вчера кинул другу фотки девушки, которая его безумно зацепила. Почти с первого взгляда — неожиданно, но сильно. Ее звали Инна, и она была дочерью подруги Леры. Инна и ее сестра совсем недавно вернулись в родной город.

— Я знаю, — улыбнулся Дэн. — Она не просто хорошенькая. С ней… Хорошо.

— Да ты влюбился, а? — рассмеялся Кирилл. — Эй, мужик, оставайся мужиком, не стань тряпкой в руках герлы, иначе мне придется вернуться и надрать тебе зад! Феликс, не пялься на меня. Не хочу, чтобы думали, что мы заднеприводные, — вновь обратился он на другом языке к своему английскому приятелю. А после связь прервалась.

И Денис попытался дозвониться вновь. Хоть они и часто общались по Интернету, что может заменить живое общение, хотя бы его суррогат — разговор по телефону?

* * *

Кирилл устало смотрел на шумящие бледно-голубые волны Тихого океана, лизавшие песчаный пляж все с большей и большей силой. Одна волна, увенчанная шапкой из пены, накатывала за другой, и это казалось бесконечным.

Волны казались Киру этаким маятником. Завораживали. Гипнотизировали. Успокаивали. Венис-бич вообще нравился ему с тех самых пор, как он приехал в этот огромный город.

Бесконечные солнечные пляжи, вечнозеленые пальмы и умиротворяющий морской прибой — как можно было отказаться от соблазна изредка гулять по этому популярному району на западе Лос-Анджелеса?

Он и не отказывал. Только вот за все время, что пробыл здесь, «анджелинос» так и не стал. Хотя и домой его не тянуло. Что дома? Только друзья, да и то…

Кирилл усмехнулся, подумав мимолетом — жаль, что он не курит. Бережет голос. Было бы неплохо сейчас затянуться.

Звонок помешал его умиротворению. На него, однако, Кирилл отвечать не стал — но и сбрасывать не спешил, просто отключил звук — с этой женщиной он разговаривать не хотел. А она поняла не сразу, все звонила и звонила. Зато на звонок, раздавшийся через минут пятнадцать, парень ответил тотчас — звонил его друг Дэн.

— Привет, Кир! Как ты, как дела? — всегда полный оптимизма голос Смерча сегодня раздражал.

— Отлично дела, — ответил Кирилл. — Как у меня они могут быть еще?

— Кир, что случилось? — тотчас спросил Дэн, где-то там, далеко, за десятки тысяч километров прижимая телефон-раскладушку ближе к уху — связь была ужасной, но он готов был поклясться, что услышал в голосе друга что-то странное. — Что с тобой в последнее время?

— Все ок, чувак, — на английском, который становился все лучше и лучше, произнес Кирилл. — Как поживает моя замена? — он поднял глаза на лазурное небо.

— Какая замена? — не понял Дэн.

— Подружка.

Смерчинский усмехнулся.

— Ты так говоришь, будто ты сам был моей подружкой. Не сболтни такое никому, прошу. Иначе я не отмажусь от глупых домыслов.

— Заткнись. Ты понял, что я имел в виду, — отозвался Кирилл, раздражаясь еще больше.

— Поясни, — спокойно попросил Дэн. — И говори громче, мне слышно плохо.

Плотников только фыркнул.

— Ты обещал в июле приехать ко мне, дружище. Ко мне, в этот хренов город ангелов.

— Я не смог, ты же знаешь. Я приеду чуть позднее. В августе. Когда узнаю результаты поступления.

— Чуть позднее ты мне на хрен тут будешь не нужен, — отозвался сердито Кир, вычерчивая на горячем песке непонятные самому символы.

— Что случилось? — все так же спокойно осведомился Денис. Его было нелегко вывести из себя.

— Ничего. Тут кое-кто просветил, почему Дэнни кинул друга. Забавно это.

— И почему? — полюбопытствовал Смерч.

На какое-то мгновение Кирилл замолчал, глядя на усиливающиеся волны. Потому рассмеялся тихо. Затем все же соизволил ответить:

— Твоя подружка. С тех пор, как она появилась, ты кинул всех друзей, чувак, — в голосе его сквозила обида. Инну он не знал — лишь видел на фото и паре видео, но отлично понимал, что его друг в нее влюблен — с той самой слепой, даже нелепой порою страстью, что бывает у подростков. — Мне шепнули, что ты решил поехать отдыхать с ней, а меня кинул.

— Кто шепнул? — так и не потерял самообладания Смерч, хотя то, как отзывался о Инне друг, напрягало.

— Неважно. Важно то, что ты обещал приехать именно в этот срок и кинул меня.

— Я же сказал, что приеду. Но немного позже. Чем плохо? И знаешь, что стремно? — спросил устало Смерч. — Ты веришь неважно кому больше, чем мне. Я передвинул дату не просто так.

— Конечно, не просто, — усмехнулся Кир. — Тебе надо ублажить свою подружку. Как, кстати, в постели ничего так? — в его приятном, в общем-то, голосе, послышалось что-то противное.

— Иногда ты бываешь невыносим, но сейчас просто противен, — отозвался Денис. — Не стоит так говорить об Инне.

— Как жаль терять друзей из-за телок, — звонко рассмеялся Кирилл.

— Как жаль терять друзей из-за их глупости, — парировал Дэн, в голосе которого проснулась злость.

— Или предательства, — почти с удовольствием произнес Кирилл. — Ты ведь знал, что я тебя жду. Знал и выбрал ее. Классно, да?

— Тебе так важно было, чтобы я прилетел именно в эти дни?

— Да, — честно сознался Кирилл. Он кое-что готовил другу, хотел показать, доказать, но… Но тот перенес свой визит в Штаты. Просто взял и перенес. Не спрашивая его, Кирилла. Да кто эта Инна такая, черт ее подери! Почему его друг делает то, что хочет эта тихоня с голубыми глазами?! На фотках симпотная, милая, скромная, но глаза дурные — так не Кир подумал, так Феликс сказал, когда глянул на снимок. И помрачнел почему-то. Он вообще был жутко странным. Но на скрипке играл отменно. И вообще отлично шарил в музыке.

— Тогда почему ты сразу не сказал мне об этом? — рассерженно произнес Дэн. — А теперь ты несешь какую-то чушь, обвиняя в своей исключительно тупости меня и Инну.

— До скорого, чувак, — не хотелось больше разговаривать Кириллу. Настроение у него было поганое.

Он первым выключил телефон и опустился прямо на теплый песок, не боясь запачкать бриджи.

Он безумно хотел, чтобы друг приехал именно в июле — ведь в июле было первое настоящее выступление их группы.

Они назвали ее «Красные лорды» — так вышло случайно, кто-то просто посчитал, что со словом lords будет прикольно гармонировать слово red, и так и оставили, потому что над названием заморачиваться не хотелось — они больше на репетициях заморачивались и на том, чтобы друг друга не поубивать.

Кириллу не удалось устроить Дэну сюрприз.

Но выступление прошло хорошо. А через пару дней он узнал, что подружка Смерча — та самая Инна, погибла.

Период, когда Кирилл ненавидел Дэна, был, действительно, недолгим.

* * *

Мясо все-таки удалось мне на славу — оно понравилось и мне, и гостю, и, как я надеялась, должно было понравится и моим любимым парнем, который все не возвращался домой.

После ужина Кирилл предложил вдруг невинным тоном:

— Маша, а, Маша? А давай развлечемся?

— Это ты что имеешь в виду? — несколько обалдела я, вытирая руки полотенцем — только что перемыла всю посуду, героически отказавшись от помощи музыканта, ну, заодно, и от возможности, сияя глазами, заявить подружкам, что мне мыл тарелки и кружки сам Кезон из «Красных лордов»!

— Не пугайся ты так, — улыбнулся Кирилл.

И с невинными глазами предложил запускать с балкона самолетики.

— Чего? — захлопала я глазами. Я и мои головастики готовы были ко всему, что угодно, даже к непристойному предложению, но… этого мы не ждали.

— Давать пускать самолетики? Я тоже неплох в оригами, — продолжал парень. Темные глаза его засверкали. Кимоно, взлохмаченные волосы, естественная улыбка — он совершено не был похож на того загадочно-мрачного типа с из не менее мрачно-торжествующих клипов в ужасающем антураже. — Правда, умею делать только самолетики — Дэн научил. Но лучше отлично делать что-то одно, чем по чуть-чуть много, да? — поднял он на меня веселый взгляд, в котором вдруг зажглись детские искорки.

Полчаса мы сидели прямо на полу, сгибая и разгибая листы, дабы сотворить небольшую бумажную флотилию. Даже разукрасили. Я на многих нарисовала звезды. Правда, Кезон сказал, что не стоило мне рисовать пентаграмму, но я же не виновата, что он под другим углом на самолетик смотрел!

Как потом оказалось, он вообще на все смотрел под своим каким-то совершенно специфическим углом зрения. Это было его достоинством и недостатком одновременно.

— И что дальше? — с некоторой опаской спросила я.

— Надо проверить, как они летают. Это будут наши почтовики, — было мне ответом. — Пойдем на лоджию, подруга моего друга!

— Лучше просто Маша, — поправила я его.

— Просто Маша, — согласился Кирилл и резво встал с пола.

Мы оказались на лоджии, располагавшейся в центре огромного нового панельного дома на пятом этаже. Как я уже говорила, лоджия выходила на широкую ухоженную набережную, которая сейчас, теплым умиротворенным вечером, была переполнена желающими прогуляться компаниями и парочками, а также занимающимися спортом. По специальным дорожкам ездили и велосипедисты, и рассекали воздух роллеры, и делали трюки скейтеры… Мы с Дэном тоже изредка катались тут на роликах. Правда, когда в последний раз я здорово ушиблась, врезавшись — на минуточку — в дерево, и Смерчик заявил, что со мной вообще больше никуда не пойдет — во избежание. Я с такой постановкой вопроса согласна не была и планировала заманить его покататься на великах.

— Ну, что? — с удовольствием вдохнула я свежий воздух. — Кто начнет запуск?

— Видимо, ты будешь первой, мне звонят, — вздохнул Кирилл, с удовольствием потягиваясь. Я согласилась. Как натура увлекающаяся, я быстро втянулась в пускание самолетиков с балкона. Смотреть на траекторию полета было здорово — Машенька словно в детство впала, когда мы занимались чем-то подобным с братом. Правда, потом к нам домой приходили соседки-старушки и ругались, мол, мы загрязняем территорию.

Я, полная ностальгии по детству, отправила в полет несколько самолетиков в гордом одиночестве. Ветерок подхватывал воздушную флотилию, кружил в воздухе, осторожно роняя. А один самолетик — честное слово! — долетел почти до реки.

Как оказалось, зря я все это делала.

Когда раздался звонок в дверь, я резво понеслась открывать, подумав, что это Денис, по какой-то причине, не воспользовавшийся ключами, однако за дверью стоял совершенно незнакомый парень среднего роста с широким улыбчивым лицом и задорными глазами. Мощный торс облегала футболка со смеющимся зубастым оленем. Судя по всему, это был студент-разгильдяй младших курсов, недавно закрывший сессию.

— Привет, — сказал он мне, с любопытством оглядывая меня с головы до ног — на них его глаза задержались дольше приличного, и я нахмурилась. Даже стало как-то не по себе, что я стою перед ним в коротких домашних шортах и футболке.

— Привет. Вам к кому? — поинтересовалась я.

— Не к кому, а зачем!

— Ну и зачем? — криво улыбнулась я.

— Я за поцелуем, — важно объявил парень, и этажом ниже раздалось дружное ржание — кажется, там стояли дружки парня.

— Чего? — сощурилась я, готовясь закрывать дверь.

— Того! Я поймал самолетик! — гордо объяснил парень.

— И что? Что ты мне мозги полощешь? — не выдержала я. И как они только вообще в наш подъезд попали-то? Вроде консьерж есть. В этом доме, конечно, не такая охрана, как в доме тех же родителей Смерчинского, но все же…

— Ничего я не полощу, — обиделся наглец. — Вот, смотрите, девушка. Ваше? — и он продемонстрировал мне порядком помятый самолетик, который я запускала с лоджии.

Я хмуро кивнула, не понимая, в чем дело. А парень расправил самолетик и с выражением стал зачитывать:

— «Просьба, нашедшего сей летательный аппарат, вернуть его владельцу в 76 квартиру. Вознаграждение — поцелуй от прекрасной дамы. Я жду тебя!».

— Мы все хотим поцелуя! — раздалось снизу. — Мы уже в очередь встали!

— Что за бред?! — раздраженно фыркнула я.

— Целуй меня, — в конец разошелся умник.

— Сейчас так поцелую, искры из ушей посыпятся, — мрачно отвечала я.

Парень потянулся ко мне, видимо, все же надеясь на поцелуй, но я ловко оттолкнула его, пнула по колену и с шумом захлопнула дверь.

Обалдеть! Что за придурки!

Сзади раздался приглушенный смех. Я обернулась и к своему изумлению увидела Кирилла, который, оказывается, все видел и слышал. Ему было дико смешно.

— Так это ты написал?! — спросила я возмущенно. — Ты что, совсем? Кхм, — вспомнила я, что это звезда, и повышать на нее голос не стоит. А то нехорошо выйдет — орать на кумира… — Зачем ты это сделал? — более спокойно спросила я, глядя на темноволосого гостя. Но чего стоило мне это спокойствие! В душе все кипело, как на костре!

— Мне кажется, это было весело, — пожал он плечами.

— Весело? — подумала я, что не рассылала.

— Именно. Ты такая классная, Маша, — отвесил он мне сомнительный комплемент.

В следующий час нам было еще «веселее». Оказывается, пока я не видела, он подменил мои самолётики своими, с посланиями внутри, и теперь в нашу квартиру ломились придурки, которые додумались самолетики развернуть и прочитали послание. Конечно, их было не очень много, они перли не десятками, но и от тех пятерых посетителей, что были, я порядком устала.

После наглеца с компанией, к нам поднялся странный долговязый тип в соломенной шляпе и с волосами, обрезанными по плечи, после него — двое не совсем адекватных молодых людей с серьгами в ушах, затем в квартиру пытался проникнуть — какой кошмар! — один из знакомых Смерча со своей девушкой, которую он вечно называл заей. Если всем остальным дверь я не открывала, то для них пришлось сделать исключение, однако парочка, увидев на заднем плане маячившего в проеме Кирилла, вдруг как-то странно посмотрела на меня. Приятель Смерчинского спросил каким-то странным голосом:

— Кто это?

— Друг Дэна, — честно спросила я, нервно оглянувшись на Кезона. Тот, смущенно помахав, зачем-то слинял в гостиную.

— Друг, зна-а-ачит, — протянула его подружка. Вид у нее стал холодным. Да чего она там напридумывала?! Хотя… Я их даже понимаю. В квартире один на один девушка их приятеля и незнакомый парень в халате — а как еще можно обозвать кимоно? К тому же девушка эта, я, то есть, рассылает всюду какие-то странные послания в виде самолетиков, обещая расцеловать всех и каждого.

— А что это за самолетики? — помахал найденным «почтовиком» с огромными синими звездами на крыльях, ее друг. — Мы случайно нашли и увидели номер квартиры Дэна.

— Да так, — даже не знала я, что сказать и беспомощно оглянулась назад, надеясь, что Кезон поможет мне, но он не вышел. — Развлекаемся так, — беспомощно развела я руками в сторону. — Ребят, — улыбнулась я во все зубы, — может, пройдете? Посидим, чайку попьем. Денис уже должен скоро прийти.

Парочка переглянулась.

— Нет-нет, нам пора, — ответила «зая», взгляд которой буквально сверлил меня. — Пойдем, милый, — поторопила она своего парня. — Привет Денису, Маша.

— Эй! — крикнула я им в спину. — Все не так, как вы подумали!

— Конечно, — еще более холодно улыбнулась мне девушка и первой заша в лифт, увлекая за собой и спутника.

И они ушли, оставив меня в полном недоумении, к которому примешались обида и злость. Но я держалась. И вошла в гостиную почти спокойная.

— Мне кажется, они подумали, что я… Что ты… Что мы… — Закончился у меня словарный запас. — В общем, что-то не то они подумали.

— Какая тебе разница, что кто-то подумал? — пожал плечами Кирилл, мастеря новые самолетики.

— Тебе легко говорить, — вспыхнула я тотчас. — А эти двое сейчас по всему миру сплетни разнесут, что у Смерчинского девка, — в моем голосе прозвучал смешок, — ему изменяет с непонятным хреном с горы!

— Хорошо, что с непонятным, — улыбнулся мне успокаивающе Кирилл. — Не хотелось бы, чтобы меня узнали. Маша, не стоит так близко принимать чужие мысли. — Он поднял на меня свои темные глубокие глаза. — Чужие мысли — ножи и лезвия. А их стоит держать подальше от сердца. Могут и шрам оставить, и откромсать кусочек.

Я только вздохнула.

Вакханалия безумия продолжилась и дальше.

После друзей Смерча в дверь трезвонил бомжеватого вида нетрезвый мужик, который требовал, чтобы его поцеловали, затем прибежали какие-то мальчишки лет по тринадцать, а последней пришли взбесившаяся соседка по площадке, которой надоел шум и гам на лестнице. Пришлось извиняться с покаянным видом. Меня эта тетка, по совместительству бизнес-леди, вообще недолюбливала, а вот Дэна, естественно, обожала, уважала и почти боготворила. У тетки, кстати, была дочь — моя ровесница, похожая на унылую щепку, плывущую по течению следом за танкером под названием «мама», которую соседка усиленно пыталась пристрелить замуж. Мой Смерчик казался ей идеальным кандидатом, а я — чем-то вроде досадного недоразумения. И соседка очень хотела от меня избавиться.

— Мария, ты скоро? — не вовремя выглянул из-за двери Кирилл.

— Все расскажу Денису Олеговичу, — почему-то называла моего парня по имени-отчеству соседка. — Мужиков водишь!

Я окончательно разозлилась. И если раньше молчала, чтобы избежать скандала, то теперь ляпнула:

— Вам завидно, что ли?

— Чего? — оторопела та. — Да как ты смеешь мне грубить? Какая молодежь нынче, какая молодежь, — картинно схватилась она за голову, выкрашенную в баклажановый цвет. — Среди такого безкультурья и хамок, моя Дашенька — просто золото!

— Самоварное! — взбесилась я. Эмоции во мне бурлили после череды придурков и слов наглой соседки.

— Что-о-о?! — оторопела та, а я просто хлопнула дверью у нее перед носом. Достала!

В коридоре меня ждал Кезон. Он вопросительно глядел на меня, чем-то напомнив большую собаку, которая просила, чтобы с ней поиграли.

— Давай больше так развлекаться не будем, — сказала я, утирая пот со лба.

— А как? — поинтересовался он.

— Давай напишем в самолетике, что владелец подарит поцелуй прекрасной деве, — мстительно отвечала я. — Перецелуешь всех девиц в округе. Вот они рады будут.

— А что, — блеснули глаза парня. — Давай. Я люблю девушек.

— Нет уж, — тотчас поспешно отказалась я от столь привлекательной затеи. — Соседи опять начнут возмущаться. Кстати, как только эти придурки проходили в подъезд-то? — задумалась я.

— Я позвонил консьержу и предупредил о гостях в семьдесят шестую квартиру, — мило улыбаясь, рассказал Кезон. Я закатила глаза и впервые подумала, что музыкант не алле. Но пока что я не знала, на сколько…

— Ну, ты даешь, — протянула я. — Если так хочешь получать поцелуи, иди на улицу и целуй-обнимай всех прохожих.

— Думаешь, мне слабо? — улыбнулся гость. Я пожала плечами. Головастики покрутили у виска.

В результате мы с ним пошли на улицу, где Кирилл играл в игру Free Hugs со всеми желающими. Сначала я стояла в сторонке, не понимая, что с ним не так и зачем он это делает, а затем Кирилл и меня втянул в эту игру, единственное правило которой было таковым: предлагать свои объятия для любого человека на улице. Сначала я сопротивлялась, но затем втянулась и мы, в общем-то, неплохо провели время до позднего прихода порядком уставшего Дениса.

Ему, наверное, было очень странно наблюдать со стороны, как его девушка обнимает какого-то бородатого парня, а друг — даму, выгуливающую собачку — а именно на этом моменте он нас и застал.

Увидев Смерча, стоящего напротив, через дорогу, я бросилась к нему и радостно заключила в объятия, едва ли не повиснув на его руках.

— Денис, как здорово, что ты вернулся, — обрадовано говорила я.

— Устала? — поцеловал он меня в висок.

— У твоего друга странные забавы, — нажаловалась я. Дэн погладил меня по спине.

— Кирилл немного особенный, — сказал он мне, впрочем, с теплотой в голосе. — Будь с ним немного терпимее.

— Да я и так сама ходячая толерантность, — возмутилась я. — Не переживай, Дэнчик.

— За тебя нельзя не переживать, — весело объявил мне Смерчинский. — Это ведь ты, — привел он весьма странный аргумент.

— Я уже говорил вам, что вы очень милые? — раздался позади голос Кирилл.

И мы втроем направились домой.

Следующие несколько дней Денис, несмотря на отпуск, по-прежнему пропадал в офисе отца и даже летал вместе с ним куда-то на самолете по делам фирмы, а потому большую часть времени я была дома вместе с Кириллом. Я от души предлагала ему общество своих подруг, надеясь, что вдруг какая-то из них понравится музыканту, однако он упорно отказывался.

— Мне не одиноко, Маша, — говорил он, и мне казалось, в его словах была благодарность, а после добавлял что-нибудь глумливое, вроде:

— Тебя мне вполне хватает.

Режим его дня был крайне странным. Кирилл просыпался очень поздно, бодрствуя, как летучая мышь, всю ночь, уходил в одиночестве гулять — как он сказал, ему это было крайне необходимо после насыщенной публичной жизни, затем возвращался под вечер и проводил время со мной и Дэном, устраивая глупости. Ночью он оккупировал свой тоненький сверх мощный ноут последней модели одной крайне известной фирмы и сидел на полу, пялясь в монитор на своих коленях и тихо смеясь. Он не пел, не играл на гитаре (которой вообще не было у него с собой), никак и ничем не показывал, что вообще связан с музыкой и сценой и вел себя как совершенно обычный человек. Ну, почти обычный.

На второй день Кирилл где-то откопал несколько бездомных милых котят очаровательной персиковой расцветки, притащил домой, объявив, что одного подарит нам. Я не то, чтобы была против котенка, но к тому, чтобы в нашем доме оказалось сразу шесть мяукающих созданий, была морально не готова.

— Все что нужно им, я купил. И уже был в ветеринарке, — объявил он весело. — Сказали, с ними полный порядок. И написали, как за ними ухаживать.

Ухаживать за ними в результате пришлось мне — и кормить, и садить на лоток. Я даже приглядела себе одного котенка — синеглазого, как один обаятельный тип, с белым воротничком, однако за вечер Кирилл умудрился через Интернет при прямом посредничестве Дэна раздать животных, забыв оставить хоть кого-то из них нам. Зато я исполняла роль дворецкого и вновь каждые полчаса бегала к дверям, открывая их очередным желающим посмотреть на кисок.

Другой день ознаменовался тем, что Кириллу приспичило пошутить.

А если ему что-то приспичило, то это было хоть стой, хоть падай.

Нет, он не опускался до глупых шуточек типа приклеивания монеты к асфальту или воплей: «Смотрите, в небе мертвая птица». Он поступил по-другому. Вечером, когда мы в ожидании Дэна прогуливались по набережной, он предложил пробежаться на спор. Я сначала не соглашалась — отлично знала, что парни, как правило, бегают куда быстрее, однако все-таки дух соперничества захватил меня и мы резво стартанули. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что Кирилл бегает медленнее, чем я. Решив показать, какая я быстрая и классная, я задала такого стрекоча, что едва не врезалась в прогуливающихся людей, а он вдруг как заорал: «Отдай мой кошелек!». У меня покраснели не только щеки, но и лоб с ушами. Люди оглядывались на нас с изумлением, кто-то качал головой, кто-то тыкал пальцем, а кое-кто даже решил Киру поймать «воришку», то есть, меня, и в результате этот кто-то — здоровенный бугай с бицепсами и трицепсами поймал меня и скрутил так, что мне пришлось его укусить.

Я уже воспринимала Кирилла не как звезду, а как простого друга Дэна, а потому так наорала на него, что потом самой стыдно стало, а он только смеялся и говорил, что я сделала его день, и через несколько минут хохотать стала и я, и даже тот самый бугай.

Да, Кирилл любил шуточки и веселье вкупе со странными розыгрышами. А еще он был лишен чувства самосохранения и вел себя порою, как ребенок. За время нашего общения он успел множества раз повеселиться: то садился с незнакомцем на одну скамейку и, положив рядом с ним фото в конверте, шептал: «Нужно, чтобы все выглядело как несчастный случай», а после с невозмутимым видом уходил; то вклинивался в чье-то селфи, накинув на голову капюшон; то гулял по парку с топором; то встревал в какую-то драку за честь девушки; то знакомился с этими же девушками, надев непонятно откуда взявшуюся маску Чебурашки, в этой же маске он пошёл со мной и Дэном в кафе, мотивируя свой поступок тем, что боится, что его рассекретят. Однажды на нашем подъезде появилось сухое чинное объявление о том, что в доме две недели не будет холодной воды, и ею нужно запасаться. Взбешенные жители дома долго названивали в управляющую компанию, хотя воду так и не отключили.

Да, Кирилл был похож на малого ребенка и даже игрушки обожал. В один из вечеров мы втроем ходили в магазин за продуктами, и случайно оказались в гипермаркете детских товаров, где были всевозможные игрушки. Кирилл ходил от стенда к стенду, от полки к полке и то и дело тыкал пальцем в разные игрушки, уморительным тоном прося их ему купить. Нас с умирающим со смеху Дэном он при этом называл мамой и папой. Весь магазин смотрел на нас крайне странно. А когда Кирилл обратился к молоденькой продавщице со словами: «Тетя, сколько это стоит?», многие вокруг засмеялись. Правда, как только Денис подошел к гостю, взял за руку и сказал, что не надо лезть к тете, а Кирилл послушно закивал головой, все как-то затихли и стали жалобно поглядывать на нас.

— Я теперь поняла, откуда у тебя страсть к глупостям и розыгрышам, — сказала я тем вечером своему Смерчу, вспомнив, как несколько лет назад в парке он выставил меня перед всеми беременной. — Вы вдвоем с этим психом так развлекались, да?

— Было дело, — согласился тот, целуя меня. Мы находились в гостиной. Я сидела на подоконнике, зевая, а Дэн что-то искал в шкафу.

— А как вы развлекались? — спросила я, засмотревшись на его плечи.

— Давай мы не будем сейчас говорить, — подошел вдруг ко мне Смерчик и обнял, неотрывно глядя в глаза. Взгляд у него был теплый-теплый, и моя душа буквально таяла в нем. Сразу же захотелось улыбаться, неотрывно глядя в любимое лицо, и сердце захлестнула нежность, а в руках появилась приятная слабость. Иногда мне казалось, что когда Денис рядом, я падаю — даже если он меня держит. Падаю в сияющую бесконечность, спиной вниз, раскинув руки и не отпуская пальцев Дениса.

— Я так по тебе соскучился, моя девочка, — прошептал Смерч, и я прильнула к нему, чтобы первой поцеловать. Легкость и нежность прикосновений спешно переросли в бурю эмоций и чувств, затмевающих рассудок.

Я не помню, как мы оказались в своей спальне, как рухнули на кровать, что шептали друг другу. Я слышала лишь наше дыхание и удары сердца, которые стали подобны ударам колокола.

— Я тебя люблю, — сказал мне Денис хрипло, нависнув надо мной, и…

И в эту минуту открылась дверь. Я чуть не позеленела от злости. Дэн резко поднялся, а я поплотнее закуталась в простыню.

Включился свет.

— Что делаете, ребята? Заняты? — невинно спросил Кезон. — А, простите. Вы заняты. Просто я тут шел на кухню и нашел… — Он с милой улыбкой продемонстрировал вполне себе интимную деталь женского нижнего белья — белый лифчик. — Это, наверное, твой.

Я заскрипела зубами. Боже! Подумаешь, так вышло, что некоторые части нашего нехитрого гардероба остались за пределами комнаты! Зачем поднимать-то?!

— О, Кир, это наверное твой, — сказал Дэн каким-то нехорошим голосом, — у нас ни у кого нет груди!

Этого я выдержать не могла. Вновь по больному прошелся!

— Скотина! — заорала я. — Ну ты зарядил, как нокиа! Опять начинаешь! Только попробуй мне про капусту что-то сказать!

— Маша, — выдохнул Дэн. — Я не тебя имел в виду. Это был сарказм.

Но я уже загорелась аки спичка. Вся страсть, которую Смерчинский только что во мне старательно разжигал превратилась в злость. Ну, вообще уже!

— Опять намекаешь, что у меня нет груди? — вопила я. — А вот и есть! Можете посмотреть!

Я даже попыталась распахнуть простыню, в которую куталась, но Дэн не дал мен этого сделать — конечно, он же в пять раз меня сильнее.

— Кир, просто уйти, — сказал он беспечно смеющемуся другу. — Поверь, мне сейчас будет нелегко. Да, Бурундучок? — склонился он к трепыхающейся мне, а дыхание у меня было прерывистое, как после истерики. — Да пойми ты, я ни на что на намекал. Просто у тебя комплекс.

Кирилл ушел, аккуратно повесив свою находку на стул.

— А от комплексов нужно избавляться. Я буду твоим психотерапевтом, — прошептал мне Смерч, явно придумав какую-то игру.

В отместку я ему исцарапала спину.

И сломала два ногтя. Нечаянно. Не об спину, а об дверь, уже утром. Карма, однако.

4

В один из вечеров нашего неожиданного знакомства получилось так, что мы оба с ноутами на коленях и чашками чая на журнальном столике восседали в гостиной. Я на диване, Кирилл — на полу. Я переписывалась с друзьями, пересылала девчонкам тайно сделанные фотки звездного гостя, которые до сих пор думали, что я разыгрываю их, слушала музыку, а он играл в какую-то онлайн игрушку и сидел на форумах. Дэна, к сожалению, дома не было, ибо его помощь вновь потребовалась отцу.

За окном шел дождь — внезапный, как появление Кезона в нашем доме, бьющий косыми каплями по стеклу и пузырящийся в лужах. Несмотря на то, что на улице похолодало, а небо стало графитно-серым, давящим, в квартире было уютно. То ли от того, что мы пили ароматный чай с бергамотом, лакомясь каким-то совершенно невероятным шоколадом, который привез Кирилл, знающий, что Дэн уважает сладкое, то ли от того, что в гостиной горел камин — ненастоящий, конечно, а электрический, но ничуть не уступающий традиционному: языки пламени весело плясали на широкой панели, обрамленной камнем, и слышно было трещание поленьев — в камин было встроено аудиоустройство, имитирующее и треск огня, и пение птиц, и журчание ручья в лесу… А, может быть, уютно было оттого, что на душе казалось тепло. Мне — от того, что все вроде бы шло хорошо, а Кириллу — от того, что он вернулся, пусть и на время, в родной город, где мог отдохнуть от своего нелегкого образа жизни известного музыканта.

Как бы то ни было, мы сидели в гостиной, слушая пение дождя и камина, упоенно стуча пальцами по клавишам ноутбуков, и изредка переговариваясь. Странно, но казалось, будто бы мы были знакомы уже очень долго. Я изредка украдкой поглядывала на Кирилла, понимая, что в моей голове все больше дисгармонируют два образа — веселого непосредственного друга детства Дениса, и таинственного музыканта из группы, которая казалась небожителями. Иногда я даже думала — может быть, эти двое меня разыгрывают? Может быть, Кир просто лишь безумно похож на Кезона?

Но это было правдой. Весьма забавной, надо сказать.

От мыслей меня оторвало сообщение в соцсети — одна из знакомых прислала мне подборку классных, по ее мнению, песен, среди которых я увидела один из самых популярных треков Red Lords.

«Послушай, Маш, это отличная группа, — писала мне девочка, — звучание тяжеловато, но вокал невероятен!».

Мне стало смешно.

Смех был той самой наживкой, которая всегда могла зацепить Кирилла. Он с интересом поднял на меня взлохмаченную голову и спросил:

— Что такое? Без причины? — в его насмешливом голосе послышался явный намек с отсылкой на известную пословицу о том, кто смеется просто так, без особых на то оснований.

— Сам ты беспричинный, — отмахнулась я, уже как-то привыкнув к его обществу и не тушуясь. — Просто подружка прислала мне вашу песню с рекомендациями, мол, какие вы классные. Знала бы она, что я сижу тут с тобой, — я захихикала.

Он улыбнулся.

— Ирония судьбы, верно? Мне тоже никогда не верят, когда я говорю, что нахожусь рядом с парнями из группы, — он притворно вздохнул.

— Кто не верит? — удивилась я.

— Да так, люди, — отмахнулся он, глянул мельком в экран своего ноута и что-то увлеченно принялся печатать. Я, заподозрив неладное, встала слезла с дивана и проползла по полу, как настоящий ниндзя, чтобы через плечо гостя сунуть свой любопытный нос в его переписку.

Кирилл увлеченно чатился на форуме. И форум название имел диковинное: «Антифанаты «Красных ублюдков». С шапки на меня смотрели члены RL в полном составе, обезображенные фотошопом: лица у всех были перекошенные и на лбу у каждого музыканта стояло вроде метки, которые используют при стрельбе по мишеням.

— Это что? — крайне удивилась я.

Кирилл оглянулся на меня с улыбочкой.

— Это крайне веселое место. Хочешь, кину ссылочку?

— Эм-м, не стоит, — тотчас возразила я, не понимая, что вообще происходит.

— А жаль, — ничуть не расстроился Кирилл, продолжая печатать что-то — но уже в личных сообщениях.

— Зачем ты сидишь на сайте антифанатов? — искренне изумилась я, садясь рядом.

— Это весело, — пожал он плечами. То, что я пялилась в экран, его ничуть не смущало.

«Не стоит огорчаться, Клэр, — продолжил печатать он, — все, что происходит с нами, любые испытания, даются нам, чтобы мы были сильнее. Я верю, что ты можешь пережить этот разрыв и это предательство». И он даже поставил смайлик в конце — вроде бы милый, но мне сейчас кажущийся просто издевательским.

«Иногда мне кажется, что ты — мой единственный друг, Зверь, — отвечала ему неизвестная девушка, не зная, кому пишет. — Я так рада твоей поддержке…»

— Ты невероятный, — большими глазами посмотрела я на парня. Вот же… Тролль! — Ты так издеваешься над теми, кто ненавидит тебя?!

— Не меня, а мой сценический образ, — мягко поправил меня Кезон. — И не издеваюсь, а морально помогаю. Ненависть ведет не в ту сторону, — добавил он добродушно.

— Да знала бы эта Клэр, кто ей помогает, у нее бы душа наизнанку вывернулась! — почти восхищенно произнесла я.

Чем дальше я наблюдала за перепиской Кира с другими людьми на разных ресурсах, тем больше поражалась.

Как оказалось, он был одним из активистов какого-то там антифанатского движения против собственной же группы! Писал про себя и своих коллег гадости, делал дурацкие шаржи и подстрекал других. Это его крайне забавляло. А еще, как потом поняли мы с Дэном, Кирилл много и часто общался с собственными поклонниками, но только вот те и знать не знали, ведать не ведали, что парень с забавным ником Синий Зверь — это САМ Кезон.

— Принеси чая, — нагло попросила я спустя некоторое время. Дождь, кажется, переставал, по крайней мере, его серный стук становился все тише и тише.

Честно говоря, я не рассчитывала на то, что Кезон оторвет свой зад с пола и пойдет выполнять мои желания, это было больше шуткой, но к моему новому витку удивлений, гость встал, уточнив, какой именно я чай желаю. Я тотчас взвилась на ноги.

— Ты что! — замахала я руками. — Я сама все сделаю.

А когда спустя пять минут я вернулась в гостиную, неся поднос с кружками и печеньем, то оказалось, что гость разговаривает с кем-то по скайпу, уже сидя на диване и поставив ноутбук на журнальный столик, спиной ко мне. Мне, из дверного прохода, был отлично виден экран, и на нем я узрела обнаженного по пояс молодого мужчину с бледным, словно бескровным, но выразительным лицом и густыми черными волосами, рассыпавшимися по плечам — с широким разворотом, проработанным, с крепкими предплечьями. Качком его, правда, назвать было нельзя. А вот каким-нибудь мастером тату — запросто: больно неформальный вид был у этого человека. Чего только стоили одни замысловатые тату на руках и груди!

Длинноволосый сидел, закинув руки на спинку дивана в забавную леопардовую расцветку, и внимательно смотрел на Кирилла, который, кажется, был не очень доволен.

— Я долго буду ждать тебя? — он спросил на английском, который я, благодаря стараниям не только своим, но и Дэна, стала понимать. То ли Интернет искажал его голос, то ли он и правда был с таким редким приятным низким тембром, я так и не поняла.

Кирилл усмехнулся.

— Я уже говорил. Мой отпуск длится две недели. Две, — для наглядности он показал два пальца, как ребенку. — Два — это столько.

Его собеседник в ответ неспешно показал Кезону средний палец, который, как змея, обвивало кольцо. Ногти у незнакомца были черными, да и вид какой-то… Рокерский. И я заподозрила неладное…

— Нет, — замотал головой гость. — Это — один. А это — два, — поднял он сразу два средних пальца.

— Ты такой остроумный, — улыбнулся холодно длинноволосый. — Кезон. Запись нового альбома больше нет смысла откладывать. Или ты возвращаешься, и мы начинаем работать над материалом, или ты дальше занимаешься *запрещено цензурой*.

— Да черт подери! — воскликнул раздраженно Кирилл. — Я устал после этого вашего европейского турне! Задрали! Я хочупобыть дома! Я хочу отдохнуть!

— Давай со мной ты будешь честным. Ты уехал из-за женщины, — оставался таким же спокойным, словно в противовес Кезону, брюнет по ту сторону экрана. Он убрал руки с дивана и склонился к ноутбуку, отчего можно было разглядеть цвет его проницательных глаз — не темно-карие, как я думала, а серые, и, кажется, подведенные черным карандашом. — А ты ведь знаешь, что я не приемлю подобного. Ты отлично знаешь, как самочки мешают делу.

Кажется, эти слова не понравились Кириллу.

— Гекки, давай без этого. Бесит. Я уехал отдохнуть. И набраться вдохновения. Сейчас я пишу откровенное дно.

— Именно поэтому позади тебя стоит крошка. Вдохновляет? — без улыбки поинтересовался этот самый «Гекки».

Я чуть не уронила поднос, наконец, поняв, кто был собеседником Кирилла. Гекки — Гектор. Сам фронтмен «Красных Лордов»! Основатель и идейный вдохновитель!

«Быть не может, не может быть», — билась в голове мысль конвульсией.

Но я все же не юркнула за угол, как требовало единогласным голосованием сообщество головастиков, а прошла в гостиную, поставила поднос на журнальный столик и села на кресло — так, чтобы оказаться вне зоны видимости камеры ноутбука.

Зачем я спряталась от грозного взгляда вокалиста, сама толком не поняла, зато точно осознала, что человек он суровый — и на промо фотографиях к альбомам, и вживую, видимо. Складывалось ощущение, что человек он очень отстраненный, этакий Снежный Король — аналог Снежной Королеве, все мысли которого занимает только музыка. Хотя на сцене он бывал горяч, и устраивал феерические, на грани фола, шоу.

Я прислушивалась к их дальнейшему разговору, стараясь даже не дышать, и делая вид, что я тут просто так. Чае вот пью, конфетки ем…

— Это не крошка, — невозмутимо отозвался Кезон. — Это девушка моего брата, у которых я остановился.

— Пусть так, — так я и не поняла, поверил ли ему Гектор или нет. — Но откровенное дно — это твоя мания.

— Какая еще мания? — недобро сощурился Кирилл. Жаль, я не могла больше видеть лица Гектора — лишь слышала.

— Та самочка… Если она чужая, зачем стелиться? Прими это и иди дальше, — с каким-то философским спокойствием сказал Гектор. Нет, голос у него, и правда, был весьма необычным. — От твоих глупых поступков она не перестанет быть чужой.

— Прими? — с горечью переспросил Кезон, видимо, забыв обо мне. — Принять — это смириться. — В его голосе было нечто такое, что говорило — смиряться он не намерен.

— Что плохого в смирении? — послышалась угроза в голосе Гектора.

— А, ты ведь специалист в смирении, — ехидно протянул Кирилл и был тотчас послан далеко — я даже всего не разобрала, ибо в сленге все же была не сильна. В только что спокойном голосе его коллеги послышалась самая настоящая злость.

— Ладно-ладно, чувак, не заводись, — примирительно сказал Кезон, поняв, что сказал что-то не то.

— Не советую трогать эту тему.

— Понял-понял.

— Ты мой друг, — вновь голос длинноволосого звучал спокойно. — Я ценю тебя, несмотря на твою козлиную сущность.

— Ох, Ваша милость! Так приятно! — воскликнул Кезон шутовски тоном.

— И я не хочу, чтобы ты превратился в унылое дерьмо. Из-за самочки. У тебя есть то, о чем мечтают миллиарды. А ты рвешь жилы из-за женщины, — без тени сомнения в собственной правоте сказал фронтмен «Красных Лордов».

— Закроем эту тему, Гекки. Жди меня через две недели. Я зажгу вашу унылую тусовку.

— До встречи, урод, — обласкал Кезона Гектор. Видимо, отношения у них и впрямь были теплые. Кто еще, кроме хорошего друга, будет прощаться такими фразочками? Даже враги участливее.

— До встречи, волосатый ублюдок, — был не менее вежлив Кирилл. — И привет Марсу! Пейринги с его участием все еще лидируют в слешевых фанфиках. — И он расхохотался.

— Мордер тебя ждет, — отвечал Гектор и отключился.

Кирилл потер лицо руками. Как и подобает музыканту, руки у него были красивыми — узкие ладони с длинными пальцами, с аккуратными овальными ногтями. На тыльной стороне ладони были видны голубые вены. А на запястье красовалась забавная небольшая татуировка, имитирующая кнопки плеера. Больше тату у Кирилла, в отличие от того же Гектора, не было. Да и вообще, на сцене он все же был совсем другим — с кучей пирсингов, с гримом, подведенными глазами, в весьма специфических костюмах и обуви с заклепками, цепочками и шипами, а в обыденной жизни… Сидел в кимоно и пил чай с бергамотом под стук дождя. Может, ему печенек еще принести, чтобы в кружку макал. Совсем эпично будет.

— Чай? — предложила я ему голосом профессионального дворецкого, которого ничем нельзя было смутить, хотя на языке вертелись тысячи вопросов.

— Спасибо, — отозвался Кирилл. Я села рядом, поставив перед ним чашечку с дымящимся напитком — себе я налила с молоком.

— Это Гектор, да? — не удержалась я, все еще пребывая в шоке. — Поверить не могу…

— Гектор, — согласился гость. — Странный тип, да? Лучше не верить в него. Вдруг оживет?

— А? — не поняла я.

— Так, мыслю вслух, — улыбнулся он мне, не собираясь ничего пояснять.

— О чем вы говорили? Тебя ждут? — да, мне было безумно интересно, что происходит в любимой группе, и я едва ли не светилась от любопытства.

— Ждут. Нужно работать над новым альбомом. Давай не будем об этом, Мария, — попросил он меня, и некоторое время мы сидели молча, каждый глядя в свои ноутбуки. В камине летали искры от тлеющих дров — реалистичность в его экране была на высшем уровне.

* * *

Когда Гектор и Кезон впервые увидели друг друга, то едва не подрались.

Они встретились в обычном, пропитанном дымом баре, в котором царил полумрак и играла ненавязчивая незапоминающаяся музыка. Был поздний пятничный вечер, а потому и народа там тусовалось прилично — многим хотелось расслабиться за кружкой-другой пива.

Гектор восседал за алтарем сего места — за барной стойкой, на высоком стуле, одну руку поставив на колено и подпирая кулаком подбородок, вторую — положив перед собой. Лицо, обрамленное длинными темными волосами, было каменным — и не поймешь, то ли маска, то ли действительно, это было его обычным выражением. Перед ним стоял пустой стакан, кажется, из-под бренди — в тот вечер он много его пил.

Слева сидел высокий мощный тип с хищным выражением лица и коротким ирокезом — этакий типичный панк, который что-то громко рассказывал, бурно жестикулируя, и, казалось, его словарный запас на процентов восемьдесят состоит из сленга и матерных выражений. А справа примостился довольно интеллигентного вида худощавый азиат с иссиня-черными зачесанными назад волосами до плеч; в руках он держал планшет, и, казалось, сосредоточен он только на игрушке.

Феликс, который и привел в это место Кирилла, улыбнулся, заприметив парней, и окликнул их.

Две пары глаз тотчас уставились на парня оценивающе, третья — равнодушно, с нотками какого-то высокомерия, и Кира это тотчас взбесило. Он в последнее время был вообще ужасно нервный. Может быть, потому что не жил еще этакой полу уличной жизнью, сбежав из дома. С одной стороны, опьяняла свобода, с другой — был напряг с деньгами, и он перебивался подработками. Отношения с матерью и ее новым мужем достигали апогея накала, и возвращаться Кирилл не собирался. Зато подумывал о том, чтобы вернуться в родной город. Родственников там нет, но есть друзья. Они придумают что-нибудь. Помогут. Дэн не оставит в беде.

— Обещанный гитарист, — тем временем представил его Феликс остальным. — Пишет неплохую музыку. Впрочем, я рассказывал. А, да, его зовут Кир.

По словам Феликса, эти трое хотели сколотить свою банду и искали подходящих музыкантов. Кирилл, у которого была похожая мечта, доселе не реализовавшаяся, ни на что не надеялся, но пошел за компанию с Феликсом, типом странным, но весьма забавным. Тот считал, что нашел человека, обладающего невероятным голосом. А Киру нравился свой собственный. Наверное, сегодня он потащился в этот бар, чтобы повеселиться, ну или нарваться на неприятности — это ведь тоже забавно. Ему было интересно, кого Феликс считает чуть ли не идеалом.

Любой идеал можно разоблачить, главное, знать, как это сделать — так считад Плотников.

— И кто из них тот гений, который собирает группу? — поинтересовался Кирилл, оглядывая каждого из троицы. Его темные глаза остановились на длинноволосом брюнете. Губы растянулись в тонкой улыбочке. — Наверное, этот чувак. Похож на обдолбанного идиота, — сообщил он Феликсу весело. — Идиоты всегда считают себя гениями — проверено.

— Тобой проверено? — спросил спокойно тот, пристально глядя на вновь прибывшего. Азиат с некоторым удивлением посмотрел на Кира. Панк — с откровенным весельем в хитрых светлых глазах. Пожалуй, если бы его приодели и заставили нормально подстричься, он мог бы сойти за типичного американского парня, этакого капитана школьной футбольной команды. А он зачем-то сделал себе этот ирокез и набил тату от шеи до кончиков пальцев.

— Быть может, — согласился легко Кирилл. -

— А кто сказал, что мы тебя возьмем? — опрокинул второй стакан с бренди длинноволосый. — Ты не прошел прослушивание.

— И, видимо, не пройдешь, чувак, — хохотнул «типичный американский парень».

Кирилла, только что благодушного, едва не перекосило.

Что? Прослушивание? Он? Да эти жертвы эволюции уверены, что тянут хотя бы на треть его уровня?

— Говорят, ты типа оперный певец? — вспомнил слова Феликса Кирилл, которому этот спокойный, как танк, парень, не нравился. Самодовольных он вообще терпеть не мог. — А ты умеешь петь фальцетом? Спой мне, детка, повесели папочку, — и он кинул щедрою рукою на барную стойку долларовую купюру.

— Засунь себе ее в рот, — негромко, но с чувством произнес длинноволосый. — Или привык брать другое?

— У тех, кто поет фальцетом, и брать-то нечего, — рассмеялся Кир и поинтересовался с участием. — Как твоя подружка выкручивается?

И через несколько секунд их уже разнимали. До драки дело не дошло, но разозлился длинноволосый сильно — словно и не был только что Каменным принцем, равнодушно опрокидывающем бренди.

Из бара всех пятерых, разумеется, выгнали.

А уже через пару месяцев было их первое выступление в небольшом захолустном баре — Кир все же прошел прослушивание.

* * *

— Какой я? — отвлек меня от переписки с приятельницей Кезон.

— Что? — не сразу поняла я, убирая пальцы от клавиатуры. — Какой ты? — повторила я задумчиво, разминая мышцы. — Знаешь, а я до сих пор не могу поверить, что сижу в одной комнате с таким человеком, как ты, — захотелось мне быть откровенной. — Это как… чудо?

И я рассмеялась. Чудо в кимоно понимающе посмотрело на меня и хмыкнуло.

— Тебе кажется, что чудо. Откуда в человеке взяться чуду?

— Нет, правда, — заспорила я. — Как ни крути, ты — знаменитый человек, с миллионами поклонников, музыкант, и бац — сидишь в моей комнате. А ведь я люблю музыку вашей группы, — призналась я. — Правда. Очень. Много лет.

По тонким губам Кирилла скользнула тонкая улыбка, но тотчас исчезла.

— Так как я тебе? — спросил меня он вновь. И почему его это интересует?

— Как человек? Я плохо тебя знаю, как человека. Но ты прикольный. Хороший — мне так кажется. Правда, странный, — призналась я.

— Странный? — поднял тот темную бровь с небольшим шрамом от прокола.

— Надеюсь, вы меня любите таким, — хмыкнул он.

— Ты кого угодно до любви к себе доведешь, — заявила я. — В тебе сочетаются здравый смысл с проблесками острого безумия.

— Так обо мне еще не говорили.

Я только хмыкнула, вновь беззастенчиво заглядывая в его ноутбук. После того, как Кирилл подсмотрел пароль моего аккаунта в популярной соцсети, зашел в мой профиль и поставил недоразвитый статус: «Ушла к другому», вызвавший на моей страничке фурор, я с ним не церемонилась.

— Брутальная нога? — прочитала я с удивлением. — Ну и ник!

— Смешной, да?

— Безумно. И что делает Брутальная нога в группе, посвященной «На краю»? — прищурилась я, увидев мельком список сообществ. Эту рок-банду я тоже обожала. — Ты знаешь их?

— Мир тесен, — с улыбочкой кивнул парень, кликнул пару раз мышью и оказался в официальной группе «На краю». На аватарке ее стояло фото Кея с очередной фотосессии. Светловолосый музыкант, облаченный во все черное, находился на краю крыши многоэтажного дома, на фоне грозного неба, криво улыбаясь и презрительно глядя на мир янтарными глазами. В жизни глаза у него были серые, очень серьезные — мне удалось увидеть его живьем на том памятном фестивале. Кирилл поставил под аватаркой свой царский лайк.

— А-а-а, — догадалась я. — Ты, небось, и в антифанатах НК числишься, гадости строчишь, да?

— С чего ты взяла? — улыбнулся гость. — Я очень порядочный.

— Но это же твои конкуренты, — рассмеялась я. Популярность «На краю», действительно, росла.

— Нет, — вдруг твердо отвечал Кир, как-то бездумно прокручивая стену с записями группы. — Он… Они мне не конкуренты.

Я спорить, естественно, не стала. Однако кое над чем задумалась.

— Слушай, — вдруг дошло до меня. — Кирилл! Так это ты!

— Что я? — вздрогнул он от моего громкого голоса. Курсор мышки остановился на записи, посвященной интервью какому-то модному музыкальному журналу.

— Это ты тогда попросил Кея об услуге на фесте! А я все думала, что за слова… Обалдеть, — потрясла я головой, вспоминая тот невероятный день.

Он только улыбнулся.

— А что за услуга? — вспомнились мне вдруг слова фронтмена «На краю».

— Давай, не будем, об этом, милая Маша, — не захотел говорить парень. — Что было, то было. Прошлое не вернешь, верно?

Он, так и не отправив сообщение, захлопнул крышку ноута в раздражении, которое, кажется, не хотел демонстрировать, но я успела прочитать на его странице-фейке Брутальной Ноге следующее:

О себе: человек, которого не существует.

После упоминания о Кее он ушел гулять и вернулся под утро, уставший и промокший под дождем. Я рассказала об этом Дэну, но тот сказал, что и сам ничего не знает.

— Малышка, ты устала от него? — спросил он с грустной улыбкой. — Прости. Я постоянно у отца в компании и совсем мало внимания уделяю тебе.

— Нет, — ответила я. — С ним весело, это же не абы кто, это Ке-зон, — по слогам произнесла я, наставительно подняв указательный палец вверх. — Освободишься и будешь уделять много. Не переживай, Смерчик ты мой ненаглядный. Маша добрая и понимающая, — погладила я сама себя по голове. — Смерчику повезло с Машей.

Я думала, он скажет, что Маше повезло со Смерчиком, но Денис повторил:

— Смерчику повезло с Машей. Это точно.

Он глянул в окно, за которым шел дождь, беспокойно стуча в окно и вздохнул:

— Ненавижу дождь.

— Холодно?

— Холодно.

— Я согрею, — сказала я уверенно.

— Я знаю, — ответил он, закрывая глаза.

5

В один из дней нас со Смерчем пригласили в гости на День рождения. И не к кому-нибудь, а к Игорю, еще одному близкому его другу, с которым отлично был знаком с детства и Кирилл.

— Я тоже хочу поехать, — решил наш чудесный гость, услышав разговор Смерчика с Игорем по телефону. Отмечать праздник он собирался за городом, на даче.

— Ты же не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ты в городе, — весело посмотрел на него Дэнни. Его старый друг, действительно, желал быть полнейшим инкогнито, и только мы с ним знали о приезде Кира в родные края. Объяснял он это тем, кто хотел как можно меньшее количество контактов. Я его, правда, не совсем понимала. Мне казалось странным, что он не хочет увидеться с остальными друзьями.

— Хочу сделать сюрприз перед тем, как уеду, — улыбнулся Кирилл очаровательно. Улыбка у него была по-детски обворожительной — но только тогда, когда он контролировал свою мимику. — Люблю наблюдать удивление на лицах, мордах и рожах. Одна из моих любимых эмоций, — пояснил он. — Когда у Игорька днюха? Завтра?

В его темных глазах появились пакостливое выражение. Я с опаской посмотрела на гостя, но говорить ничего не стала. Зато потом он сам все сказал.

В этот вечер спать мы как-то дружно легли пораньше — еще не было и двенадцати часов. Кирилл, посетовав на головную боль, удалился в свою комнату, по-злодейски взмахнув подолом кимоно, первым, и мы с Дэном тоже отправились в спальню — не в силах оторваться друг от друга…

Смерч уснул первым, лежа на животе и трогательно обняв подушку обеими руками. Мне же спать не хотелось от слова совсем, и я, одетая в уютную клетчатую рубашку Дэна, которую как-то отобрала у него, потопала на кухню. Не включая свет, а ограничившись лишь тусклой настенной лампой, я налила себе сок, бросила в него пару кубиков льда — они всегда у нас имелись в специальных формочках стараниями Дэна, и села за стол. Когда кто-то схватил меня за лодыжку, сказав глубоким замогильным басом: «Ку-ку, ждала?», я вздрогнула, подавилась соком, но не заорала, а молча пнула неведомое чудовище. А потом еще раз и еще. И только потом вскочила с табурета, схватив нож. Первой мыслью было что-то вроде: «Дэн беззащитен, когда спит» и я готова была защищать его. Правда, наваждение длилось не больше нескольких секунд. Из-под стола со стоном вылез Кирилл, и весь темный вязкий флер страха мгновенно испарился.

Гость прижимал ладонь к окровавленной губе. Я умудрилась разбить ее своим необдуманным ударом.

— Маша, если бы я знал, какая ты злая девочка, ни за что не стал бы играть с тобой, — беззлобно, но с обидой проговорил он.

— Чего?! Ты зачем под стол спрятался? — возмутилась я, но сбавила тон — не хотела, чтобы Дэн что-то слышал. — Блин! Кирилл, ты вообще нормальный?

— Нет, — улыбнулся он, садясь за стол, выпил мой сок и приложил лед, тающий в его пальцах, к разбитой губе.

— Я вижу, — покачала я головой. — Надо же было додуматься…

— Нож положи, — посоветовал мне гость. — А то я тебя боюсь.

— И не зря боишься, — мрачно проговорила я, следуя его совету.

— Боевой Бурундук, — улыбнулся он и поморщился — видимо от боли. Мне было злобно и стыдно одновременно. Нет, ну серьезно! Что за поступки! Так даже Федька в дурном подростковом возрасте не делал! А Федька вообще психом был конкретным! Даже с нашего четвертого этажа умудрялся ночью спускаться по балконам на улицу, а потом под утром забирался обратно тем же способом. Однажды его застукала мама и чуть не упала от страха за идиота-сына, висевшего на руках где-то на уровне между третьим и вторым этажом…

«Покалечила звезду!», — причитали головастики.

— Ты как? — осторожно спросила я, протягивая ему влажную салфетку.

— Не страшно, — махнул музыкант рукой. — Зубы в порядке. Если бы не моя природная ловкость, ты бы своей пяткой пробила мне висок, Мария.

— Лучше бы вместо природной ловкости у тебя была сообразительность, хотя бы приобретенная, — проворчала я. — И вообще я не хотела. Но извиняться не буду, я защищалась, — пришлось предупредить Кирилла.

— Мы оба знаем, что виноват я, — вздохнул он. На меня парень не злился. — Ты словно Гекки.

— Какая Гекки? — не сразу поняла я, и только потом догадалась, что он имеет в виду Гектора.

— Какая, — хмыкнул он, — мне нравится твой подход. Гектор, — пояснил он и мечтательно вздохнул. — Какая… А ведь волосы у него шикарнее, чем у многих дамочек.

— Чем он их моет? — тотчас стало интересно мне.

— Откуда мне знать? — пожал печами Кир. — Что есть, тем и моет, наверное.

— Выбор большой, — улыбнулась я, вспомнив полки с косметикой у своих подружек-сестричек Марины и Лиды. Косметики у них всегда было много. Постепенно они и меня перетянули на сторону зла. В нашей ванной тоже постепенно появилась куча флаконов и баночек.

— Мыло и шампунь? Или что там у вас еще есть? Маски? — припомнил Кирилл.

— Вообще-то бывают разные шампуни, для разных типов волос, к примеру, а уж марок сколько, — наставительно заметила я, а Кир только снисходительно махнул рукой, мол, оставь эти свои женские заморочки.

— Вот, — протянула я ему мазь. — Помажь губу, заживает быстрее… Так почему я тебе Гектора напомнила? — вернулась я к теме разговора.

— Он меня часто прикладывал по морде, — признался Кирилл, рассматривая мазь, словно боялся, что это отрава. — Гекки у нас сейчас более-менее адекватный. А раньше… Если что не по его, может без слов вскочить и дать в табло. Рука у него тяжелая.

— Как интересно, — загорелись у меня глаза. Слушать про лидера «Красных Лордов» было жутко увлекательно, а Кир мало распространялся про свою звездно-музыкальную жизнь. — А что он еще делает?

— Песни поет, — отозвалась Кезон, морщась, но накладывая мазь на губу. Кровь вроде бы не шла. — Хочешь со мной? — неожиданно предложила я.

— Куда? — удивилась я такому резкому вопросу.

— На улицу.

— Зачем?!

— Хочу первым поздравить старого друга с Днем рождения, — сообщил гость. Глаза у него были такими хитрыми, что мне стало жалко этого друга, и я подумала, как здорово, что Кириллочка живет на другом континенте и вообще все время занят, чтобы уделять свое драгоценное внимание моему Смерчинскому, ну и мне заодно.

— Меня возьми, — раздался вдруг голос Дэна позади нас. Мы тотчас оглянулись и увидели стоящего в арчатом проеме Дениса. Он был сонный, взлохмаченный, щурился на ярком свету, но все равно казался мне самым милым на свете. Я даже умилилась, глядя на своего парня.

— А почему бы и нет? — довольно улыбнулся Кирилл. — Как говорится, три головы лучше, чем одна или две.

— Или любая голова лучше, чем твоя. Вернее, — Денис зевнул, — адекватнее. До сих пор не можешь забыть тот случай?

— Какой? — спросила я, подходя к нему, и потерлась щекой об его предплечье, как кошка. Меня погладили по волосам, и я чуть ли не заурчала довольно.

— Игорь однажды подшутил над Кириллом, — отвечал Дэнни. Вроде бы голос его был серьезным, а в глазах прыгали сонные чёртики. — Давно еще, перед его отъездом… На восемнадцатилетние.

Кирилл закатил глаза.

— Что, над нашим великим шутником кто-то подшутил? — обрадовалась я. Вышла немного злорадно. — А как?

— Игорь чью-то повестку в армию отсканил, похимичил над ней на фотошопе, а после кинул в ящик Киру. В День рождения, — с улыбкой поведал Денис дела минувших дней и зачем-то поправился. — Почти. Помнишь, с каким ужасом ты ее читал?

— Это было не особо смешно, — заметил Кирилл, которому тема разговора не особо нравилась.

— Конечно, — закивал Смерчинский. — Смешно было, когда посредине праздника в квартиру заявился мужик в форме, сказал, что сотрудник военного комиссариата и требовал расписаться за повестку. Ну, вроде бы понятно, — склонил голову к плечу Дэн, — пока медкомиссию не прошел, как могут забрать? Но Кир просто извелся. И пока ему не сказали, что это прикол, грустил.

Я хихикнула — грустящий Кирилл, это, наверное, забавно. Он, наверное, так грустит, что дома рушатся.

— Слушай, давай просто поедем и поздравим Игоря. Иначе я опять начну грустить, — мрачно сообщил гость.

— А с губой у тебя что? — полюбопытствовал Смерч.

— Споткнулся и на ручку двери напоролся, — отвечал тот. Я промолчала, едва сдерживая смех.

Кирилл первым вышел из кухни. Денис вопросительно посмотрел на меня, а я лишь руками развела в разные стороны, мол, я совершенно не причем!

* * *

Восемнадцатилетние — свой последний День рождения в родной стране Кирилл планировал праздновать с размахом. Совершеннолетие, как-никак! Тогда он и не подозревал, что уедет, готовился к поступлению в один из вузов, планируя стать инженером.

Только вот получилось так, что на свой День рождения он оказался в больнице.

Все началось с ресторана. Кирилл случайно оказался там вместе с матерью и ее омерзительным Антоном Борисовичем, тем самым, который жил и преподавал в Штатах, а позднее перетянул за собой и его мать. Антон — он просил называть его именно так, приехал в гости к Ирине Николаевне. Остановился, конечно, в гостинице, но и домой к ним захаживал часто. Матери, естественно, внимание однокашника было приятно, и она часто приглашала его куда-нибудь — в музеи, на выставки, на длительные прогулки…

Когда до праздника оставалось несколько дней, Антон пригласил Ирину в один из лучших ресторанов. Кирилл, видя, с какой счастливой улыбкой мать собирается на встречу, отчего-то обозлился. Антон не внушал ему доверия и ужасно раздражал, хотя вроде бы человеком был неплохим, спокойным и рассудительным. Он не повышал голоса, не раздражался по пустякам и больше молчал, нежели говорил.

Кирилл напросился пойти вместе с матерью. Вернее, поставил ультиматум, и той пришлось взять сына с собой. Антон, впрочем, против не оказался — к Киру он относился вполне хорошо.

Они расположились за столиком около окна, ожидая заказ. Ирина что-то увлеченно рассказывала о современной художественной культуре, Антон внимательно слушал ее, изредка вставляя глубокие мысли, а Кирилл изнывал, поглядывал на темнеющую улицу, на которой царил адский холод, и тайком переписывался с кем-то по телефону. Слушать разговор двух увлеченных современным искусством взрослых, было скучно, Антон откровенно раздражал, но уходить парень не собирался.

Снежану он заметил совершенно случайно. Поднял голову, чтобы посмотреть, где официант, а увидел ее — в откровенно коротком, на грани с пошлостью, облегающем черном платье, открывающим изящные плечи, с клатчем в руке, в обуви на высоких каблуках, которые делали ее ноги еще длиннее. Темные густые волосы были собраны в замысловатую прическу. В ушах висели длинные, почти до ключиц, тонкие серьги. Лицо казалось взрослее из-за яркого макияжа.

Она была как экзотическая кукла.

Кирилл сначала и не понял, что это Снежана. Он даже в своих фантазиях не мог представить ее такой… Одновременно скромной и раскрепощенной, покорной и игривой. А в этом образе в ней совершенно немыслимым образом сочетались все эти качества. Нежное лицо с умными понимающими глазами дисгармонировало с откровенным платьем и вызывающей походкой. Кир же привык видеть Снежану другой — скромной, несколько отстраненной, но смешливой и трогательной. И уж совсем странным для него был тот факт, что подругу детства сопровождает мужчина лет сорока пяти, в дорогом костюме и самодовольной улыбочкой. Его рука по-хозяйски лежала у Снежаны чуть ниже талии, и сам он то и дело склонялся к ее ушку, нашептывая что-то и смеясь. Девушка улыбалась ему, словно его ладонь ей ничуть не мешала, а, напротив, нравилось, что ее обнимают.

Они скрылись за дверью, ведущей в другой зал, в котором, кажется, проходило какое-то торжество.

Кирилла словно тяжелым мешком по голове ударили. Мать даже спросила, не плохо ли ему стало. Он улыбнулся, сказал, что все хорошо, но сделал вид, что ушел в туалет, а сам попытался пробраться на то мероприятие, в соседнем зале. Увы, охрана его не пустила. Тогда Кир попытался дозвониться до Снежаны — вдруг ему всего лишь показалось, что он видел ее? — но девушка прислала ему скупое сообщение, что занята подготовкой к последнему экзамену.

Это его ужасно разозлило.

Честно говоря, эта девушка, которую он знал с детства, ему очень нравилось, и Кир даже несколько раз приглашал ее на свидания. Раньше Снежана отвечала ему взаимностью, и у них, кажется, все могло бы получиться, но осенью у ее семьи случилось неприятность, если не сказать больше — бизнес отца разорился, а на самого него завели уголовное дело. И она очень изменилась. Перестала общаться с друзьями, еще больше замкнулась в себе. И Кирилла тоже отталкивала. А он жутко переживал.

В тот вечер он, заподозрив неладное, он ничего больше делать не стал и никому ничего не сказал. Но попытался проследить за Снежаной, и это дало свою плоды. Как оказалось, вечером каждого дня за ней заезжала большая черная машина и забирала девушку. На третий день Кириллу даже удалось проследить, куда — в клуб, на еще одно закрытое мероприятие для бизнесменов, где Снажана встретилась уже с другим мужчиной — на этот раз лет пятидесяти пяти, обрюзгшим и неприятным, которого помимо прочего, сопровождала охрана. И тогда Кирилл все понял.

Он не мог смотреть на то, как этот самый мерзкий мужик расцеловывает Снежану сначала в обе щеки, затем — в губы, берет под руку, прижимая к себе… Кирилл словно с ума сошел, подбежал к девушке, еще не успевшей пройти в здание клуба, схватил за руку, закричал что-то. Та ужасно испугалась, попыталась вырвать руку, оттолкнуть его… А вот ее спутник рассердился. Несколько коротких приказов, и охрана отволокла Кирилла в какие-то чахлые, засыпанные снегом кусты. Естественно, избивать его суровые мужчины не стали, так, дали пару раз для порядка, но Кириллу и этого хватило. Очнулся он уже в больнице.

Естественно, ни о каком Дне рождении и речи идти не могло — несколько недель Кирилл провалялся в палате с парой переломов и сотрясением мозга, которое он получил, можно сказать, самостоятельно — потеряв сознание от боли, упал и приложился головой об асфальт.

Снежана приходила — один раз. Зашла и встала у двери, глядя не на Кира, а в потертый пол; в руках у нее был пакет с фруктами, а в глазах — дикая усталость.

— Девушка, вы к кому? — весело осведомился сосед по палате, веселый мужичок, который часами травил разные байки на потеху всей палате.

— К нему, — кивнула смущенно на сидящего на своей кровати Кирилла Снежана и сделала несколько несмелых шагов. Кирилл поднял на девушку мрачный взгляд и похлопал по табуретке, стоящей рядом. Она села, отчего-то избегая смотреть ему в глаза.

— Это тебе, — поставила она на пол тяжелый пакет. — Поправляйся.

Сейчас она вновь была обычной собой — в простых джинсах, свитере со снежинками, собранными в низкий простой хвост волосами, без косметики… Совершенно обычная девушка.

— Попытаюсь, — отозвался глухо Кирилл.

— Я говорила с твоей мамой… — Вздохнула Снежана. — Она сказала, поваляться тебе придется, но ничего серьезного.

— Разочарована, что ли? — хмыкнул парень.

— Кирилл… — Почти жалобно произнесла девушка, крепко сжав руки, покоящиеся на коленях, в замок.

Они несколько минут молчали. А потом парень все же задал волнующий его вопрос:

— Зачем?

И Снежана сразу поняла, о чем он спрашивает. Черные глаза ее вспыхнули — как будто бы молния в них сверкнула, а на высоких точеных скулах появился нежный румянец, то ли от смущения, то ли от злости.

— Ты ведь знаешь про моего отца. Мы — банкроты. Мы — ничто.

— Тебе так нужны деньги? — взгляд у молодого человека был тяжелым.

— Да, мне так нужны деньги, — проговорила тихо, но твердо девушка.

— А я не знал, что ты такая корыстная.

— Что ты понимаешь? — вспылила вдруг Снежана. В раскосых черных глазах появились злые слезы. — Легко рассуждать, когда ваш отец оставил вам наследство! Делай, что хочешь, покупай, что хочешь, ни о чем не переживай!

— Снежана, ты дура? — тихо проговорил Кирилл. — Твой-то отец жив.

— Лучше бы… — Она не договорила и отвернулась.

— Ты точно дура.

— Это ты дурак. Ты. Что ты устроил? Зачем полез? Это ведь не твое дело! Что ты вообще от меня хочешь? — с надрывом спросила девушка, ожидающая, что Кирилл будет просить ее остановиться, прекратить, но реакция у него была иной.

— Продавать себя за возможность покупать, что хочешь… Отличное решение проблемы.

— Не смей меня судить.

— Я тебя люблю, — вдруг признался он и сам себя обругал за слабость.

— Кирилл, — погладила его по волосам Снежана. — Ты — маленький мальчик, просто глупый маленький мальчик, — проговорила она, глотая слезы и ненавидя себя за них.

— Не трогай меня, — дернулся тот. Было ужасно больно — и ныло не сломанное ребро, а где-то намного-намного глубже. Кажется, даже в душе.

— Кирилл…

— Убери свои грязные руки. Мало ли, кого ты недавно лапала. Я хочу быть чистым, — волком глянул на нее парень, отодвигаясь в угол, подальше. Возможно, он думал, что Снежана начнет умолять, попросит простить, спасти ее — и если бы она так сказала, если бы произнесла заветное слово: «Помоги», он бы ради нее все сделал. А она лишь прикрыла глаза на мгновение, глубоко вздохнула и произнесла:

— Прости, Кирилл. Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы тоже тебя любила.

— Любить можно только тогда, когда все хорошо? — почему-то стали эти слова незримой пощечиной для Кирилла.

— Когда все плохо, не до любви, милый. — С этими словами Снежана ушла, и все те, кто лежал в палате, провожали ее такими взглядами, от которых Киру захотелось выть в голос — слишком уж похотливыми они были.

А восемнадцатилетие он все равно справил — друзья приготовили ему сюрприз и устроили вечеринку у него в доме по возращению. Даже мать против не была. А Игорь со своим приколом его тогда очень порадовал — сюрпризы Кирилл все же любил.

О Снежане он рассказал только Дэну, скупо и сухо, а после ни разу не произносил ее имя вслух.

* * *

Мы вышли в летнюю ночь, верее, сначала попали в подземную стоянку, в которой царила прохлада, а после на машине выехали на улицу. За рулем сидел Дэн, время от времени зевающий, рядом с ним находилась я, а позади расположился довольный Кирилл, прихвативший с собой из дома набитый чем-то рюкзак.

— Ну и каков твой план? — поинтересовался Смерч. — Каким будет возмездие?

— Разведка донесла, что Игорек сейчас в неком суши-баре «Сакура», двигай к нему. Знаешь, где это?

— Знаю, — кивнул Смерч. Я тоже знала — это местечко находилось на другом берегу города, открылось недавно, было претенциозным и пользовалось популярностью у любителей японской суши — шеф-поваром там был самый настоящий японец.

— Что за разведка?

— Инстаграм, — хмыкнул Кирилл. — Его дама сердца минут двадцать назад выложила селфи с ним, в лучших традициях сообщив всем, где они находятся. Честно говоря, я думал, он дома, но так даже лучше. Увидим реакцию.

— На что? — обернулась к нему порядком заинтересованная я. Розыгрыши я любила — главное чтобы разыгрывали не меня.

— На это, — с загадочным видом расстегнул рюкзак парень. В нем лежали какие-то подозрительные баллончики.

— И что ты собрался этим делать? — не сразу врубилась я.

— Игорь очень любит свою машину, — стал еще более загадочным гость.

— В таком случае, сразу пиши завещание, — посоветовал Денис. — Он свой «Мерс» в кредит только два месяца назад взял.

— Обижаешь, чувак, — растянулись губы Кезона в улыбке, — я же не садист. Взял специальные баллончики. Которые водой отмываются.

— Ты хочешь ему машину разукрасить? — запоздало догадалась я и восхитилась безрассудной отваге Кирилла. С Игорем я была знакома хуже, чем других близких друзей Дэна, но точно знала, что за свою машину он задушит.

— Почему бы и нет? Я же говорю, краска легко смывается. Зато впечатления на всю жизнь останутся.

— Как у тебя с военкоматом? — осведомилась я, но не получила ответа. Зря тогда Игорь все-таки так пошутил над злопамятным Кезоном.

В результате мы не просто подъехали к суши-бару с баллончиками наготове, но по инициативе Дэнни еще и побывали в местном супермаркете, где купили пирог и долго выбирали фрукты: а их нам нужно было целых четыре штуки: две сливы, грушу и банан. Их я, весело напевая, укладывала на пирог, дабы изобразить лицо. Сливы стали глазами, груша — носом, а банан — улыбкой. Получилась совершенно зловещая и отчего-то кажущаяся ехидной рожа.

— Напоминает Игорька, — любовался ей остаток дороги Кирилл. — Вот как будто бы как живой. — На капот поставим, — был он в предвкушении от розыгрыша.

Улица, на которой находилась «Сакура», была даже в столь поздний час оживленной, и поэтому, когда мы втроем с баллончиками подошли к ярко-красному новенькому «Мерседесу» Игоря, припаркованному неподалеку от суши-бара, на нас весьма странно поглядывали. А когда мы принялись рисовать на машине, то и вовсе глазели, как на вандалов. Но мы бесстрашно продолжали свое дело. И если сначала было страшновато — мало ли, что может случиться, то затем мы разошлись.

Я с упоением рисовала белые ромашки на дверях с одной стороны, Кезон изображал снежинки и сердечки с другой, а Дэн старательно выводил зеленым слова поздравления на капоте. У гостя получалось хуже всех, зато он действовал с чувством и азартом. Видимо, так сильно хотел поздравить своего старого друга с праздником.

— Как Игорек свою тачку называет? — спросил Кирилл в середине нашей усердной работы.

— Ласточка, — отозвался Дэн. Любовь именинника к своему авто была странновата, на мой взгляд.

— Значит, надо нарисовать гнездо, — отчего-то решил его друг, потряс баллончик и изобразил на стекле нечто, напоминающее заштрихованный овал.

— Ты потрясающий художник, — сказала я ехидно, обняв себя за плечи — на улице на улице мне было довольно прохладно в тоненьком сарафане.

Проезжающие мимо машины сбавляли скорость, и на нас с любопытством и изумлением смотрели как пассажиры, так и водители, а редкие пешеходы едва ли не сворачивали головы. Пару раз нас спрашивали, что это мы такое делаем, но ответ: «Поздравляем друга» людей почему-то совершенно устраивал, и они даже давали нас советы, что и как нарисовать, дабы веселее было. С их подачи Кирилл на крыше даже написал: «За ВДВ».

Последними штрихами стал пирог, примостившийся на капоте и весело глядевший на нас глазами-сливами, и несколько крупных купюр, засунутых за дворники, — на автомойку, дабы именинник смог все это безобразие смыть.

А потом мы притаились в ожидании, когда Игорь выйдет из суши-бара и подойдет к своей «ласточке». Ожидание было томительным, а еще мы очень боялись, что кто-нибудь сопрет наш пирог — уж больно странно на него косились выходящие с клуба люди. Кто-то смотрел на разукрашенный «Мерседес» с трепетом, явно жалея хозяина, а кто-то начинал дико ржать и даже фотографироваться на фоне этого безобразия.

Ничего не подозревающий Игорь и его девушка вышли из суши-бара спустя час. Они чинно спустились по лестнице, парень достал сигарету и зажигалку, решив закурить, однако тут его взгляд упал на собственную машину, и сигарета просто-напросто выпала из ослабевших, подозреваю, пальцев.

Мы втроем покатились со смеху.

А его лицо надо было видеть. Как в замедленном действии, пропало с уверенного лица довольное выражение, померк взгляд и открылся рот — в полубезумной кривоватой улыбочке. Было непонятно, то ли Игоря перекосило от смеха, то ли от ярости. А после он захохотал, как безумец; лицо его покраснело, как у сеньора Помидора и какое-то короткое время он просто бессильно стоял и смотрел на «Ласточку» и ржал. Кирилл даже предположил, что у старого друга началась истерика и он сейчас зарыдает.

Однако до слез не дошло. Игорь вдруг бросился к своей изувеченной механической подруге, а его подруга живая — эффектная рыжеволосая девушка с шикарными формами, бросилась за ним. Однако ей было очень смешно, и она прикрывала рот ладонью, видимо, чтобы не засмеяться в голос.

Люди смотрели на Игоря без сочувствия — отчего-то всем было дико смешно.

— Пойдем поздравлять. Пока у него приступ не случился, — первым вылез из машины Дэн. Наверное, ему стало жалко друга. Или он вспомнил глупые розыгрыши своих друзей, тех же автоматчиков.

Мы с Кириллом вылезли следом. Дэн достал из багажника целую связку шаров, которые мы надували во время ожидания, вручил мне, решив, что негоже двум здоровым парням тащить какие-то там шарики, раздал праздничные колпаки, прихваченные также нами из супермаркета, и мы пошли сдаваться на милость врагу. Я на всякий случай шла за Дэном — мало ли, вдруг Игорь взбесится, а я в нашей команде самое слабое по физическим параметрам звено.

Мы неслышно подошли к Игорю тогда, когда его подруга с хихиканьем рассматривала фруктовую рожу.

— Дорогой, это, наверное, ты, — сказала она. — Похож очень!

— Берта, — слабым голосом произнес молодой человек. — Хоть ты не издевайся… Найду, кто меня так поздравил, удушу заразу.

— С Днем рождения! — прокричали в это время, и именинник резко обернулся на нас. Глаза у него только что на лоб не поползли.

— Так это вы?! — заорал он, обычно сдержанный.

— Что мы? — озарил его улыбкой Дэн. Я протянула Игорю шары, и он на автомате взял связку в руку.

— Мою машину… Изуродовали!

— Нет, что ты, — крайне ненатурально выразил изумление Кирилл. — Кстати, а что с твоей тачкой? Ужас какой! Это ты сам или тебе помогли?

— Я тебя ненавижу, скотина! Приехал! — проговорил еще более потрясенный Игорь, но вместо того, чтобы хорошенько вмазать нагло врущему Кезону, как это сделала бы я на его месте, он подошел к нему и обнял, по-братски похлопав по плечу, а после поздоровался за руку с Дэном и кивнул мне. На мне его внимательный взгляд отчего-то остановился.

— Это ты, — тоном обвинителя в зале суда заявил он.

— Что я? — невинно похлопала я глазами.

— Ты мне машину изрисовала! Мария-Мария, — покачал головой Игорь. Глаза его хищно блеснули. — Как за тобой Дэн следит?

— Это за ним следить нужно. И вообще! Причем тут я?! Это они, два друга, развлекались, — тотчас сдала я с потрохами Кирилла и Дениса. — А я в сторонке стояла и смотрела на сие безобразие. Честно, я их отговаривала! — попыталась войти я в роль ангела.

— Да ты что? — покачал головой Игорь. — Хорошо отговаривала?

— Хорошо, — потупила я взор, не понимая, почему Смерч, Кирилл и рыжеволосая девушка откровенно смеются. — Но кто же меня слушаться будет? Понимаешь, Игорь, я, как жертва приколов ваших общих с Денисом дружков, отношусь к ним крайне отрицательно. И когда я узнала, что эти двое готовят, конечно же, решила попросить их не делать подобн…

— Чип, хватит, — закрыл мне рот рукой смеющийся Смерчинский, прижимая спиной к своей груди.

— А что хватит?! — вырвалась я из его объятий, как кошка из лап ребенка. Машенька полностью вошла в роль невинной жертвы, несправедливо обвиненной. — Между прочим, я вам говорила! Что не стоит так поступать с Игорем! А вы говорили, что ему понравится, что смешно будет! А у человека горе теперь! Машина, как у клоуна! А вы боитесь ответственность за содеянное брать!

— Вот подонки какие, а! — ненатурально возмутился Кирилл и даже руками всплеснул.

— А почему красили они, а в краске — ты? — противным голосом осведомился Игорь, шок которого, по-видимому, прошел.

— Чего? —обалдела я и с ошарашенным видом принялась себя осматривать. К своему ужасу, впереди на сарафане, действительно, была краска — как мне удалось испачкаться, ума не приложу! Дэн-то и Кирилл были совершенно чистыми!

В результате, конечно, и Смерчик, и его гость признались, что в деле были и они, и что краска легко отмоется водой — надо лишь заехать на мойку, но все получилось крайне смешно. Кажется, этот День рождения Игорь запомнит надолго.

Отсмеявшись и вволю нафотаграфировавшись — Берта оказалась жуткой поклонницей инстаграма и жаждала запечатлеть не только каждый бок машины, но и лица всех участников забавы. Правда, Кезона не прельщала возможность быть запечатленным на камеру, а затем попасть в Интернет, поэтому он ловко уходил от камеры. Все-таки слава его масштаба накладывала на его жизнь ограничения в свободе, и довольно-таки серьезные. К примеру, на улице или в общественных местах он всегда ходил в кепках, темных очках, капюшонах, и даже сейчас, когда было совершенно темно, не снимал с лица большие солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица. Берта, которая не знала, кем является друг ее любимого, странно на него поглядывала. Да оно и понятно — Кезон вообще казался странным типом, этаким несерьезным безалаберным отроком, который мог то весело смеяться, то вдруг резко замолчать, погрузившись в свои проблемы.

После мы все загрузились в машину Дэна, ибо ехать на своем разукрашенном «Мерсе» Игорю совершенно не улыбалось, и поехали кататься по ночному городу. А когда проезжали под мостом, Кирилл вдруг выдал громко:

— Быстро загадывайте желания! И хватайтесь за голову левой рукой!

— Зачем? — несказанно удивилась я, но послушно приложила аж обе руки к голове. Вереница желаний моментально пронеслась в голове.

— Если едешь под мостом, а по нему в этот момент едет поезд, то принято так делать. Чтобы желание сбылось, — с заговорщицким видом отвечал Кирилл, держась за голову.

Берта тотчас последовала моему примеру, и даже Игорь коснулся ладонью коротко стриженных волос. Только Смерч оставался спокойным и на всеобщую суету не поддался. Только головой покачал, глянув через заднее зеркало на нас.

— Загадываем! — скомандовал Кирилл, и наша машина оказалась под мостом, по которому шел, весело громыхая, состав. Мы вчетвером, как дураки, держались за головы. Освещение тут было ярким, а потому, компания в машине с соседней полосы крайне красноречиво принялась коситься на нас, а один из парней даже открыл окно, высунулся и крикнул:

— А что у вас случилось?

— Желание загадывают, — громко отвечал ему Смерч, ускорился и оторвался от автомобиля с любопытствующими.

— И что, сбудется? — с недоверием спросила Берта.

— Конечно, — закивал гость.

— Если ты схватился за деньги, а не за голову, — продолжил Денис. — Это детское развлечение, насколько я помню.

— Ну, за деньги я тоже схватился, — невозмутимо отозвался Кирилл. — Пара монет завалялись в кармане.

Я от злости чуть не позеленела. Опять попалась на его уловочки! В очередной раз! Они так все весело смеялись над тем, как я схватилась обеими руками за головушку, как алчно горели мои глаза, что я

Правда, злиться долго я не могла, и уже вскоре смеялась вместе со всеми.

А пирог оказался вкусным.

6

На празднование Дня рождения Игоря мы поехали на следующий день, ближе к вечеру. Была пятница, и многие спешили улепетнуть из разгоряченного июльского города, а потому на дорогах образовались заторы и пробки. Если бы не везение Дэна, которому я так и не смогла найти логического объяснения, мы втроем долго торчали бы в машине, но он неожиданно решил свернуть на какую-то новую дорогу, и, о, чудо, транспорта на ней оказалось в разы меньше! В общем, на праздник мы не опоздали и даже приехали чуть раньше других.

Дачный поселок, в котором, собственно, и располагался участок, принадлежащий родителям Игоря, находился в километрах двадцати от города. Это был не навороченное «Жемчужное» с двух- и трехэтажными важными коттеджами, обнесенными высокими заборами — там находился особняк Даниила Юрьевича, и потому мне приходилось бывать в этом месте, а вполне обычный дачный массив со своими новостройками-дворцами и заброшенными халупами, узкими дорогами и тупиками, яблонями, малиной и огурцами.

Дом родителей Игоря халупой точно не являлся, правда, и на дворец не тянул. Это был крепкий двухэтажный деревянный дом с чистыми окнами, резным балконом и большой угловой террасой, на которой уже стояла пара столиков и стулья, еще несколько аккуратных столов были накрыты во дворе перед газоном; неподалеку расположился на тонких железных ножках мангал. Фоном ко всему этому были многочисленные яркие цветы, росшие вокруг дома и вдоль дорожек.

Игорь встретил нас радостно и показал, куда припарковать машину, а после повел к дому, где мы вручили ему подарок: от нас с Дэном ему достался набор кубинских сигар какой-то крутой фирмы — их Игорь очень уважал, а Смерч смог заказать у знакомого своего знакомого; и шикарный хьюмидор — специальную деревянную коробку для хранения сигар. Подумать только — всего-навсего какие-то сигары, но они привели Игоря в восторг!

А Кирилл с обворожительной улыбкой достал из багажника ярко упакованную, здоровенную коробку, которая едва там поместилась, и вручил имениннику, как-то странно улыбаясь. Игорь, подозрительно поглядывая на друга, стал разворачивать подарок и в этой большой коробке обнаружил коробку поменьше — а в ней еще одну. И еще, и еще… Таких коробок было штук десять, честно слово, и каждая из них оказалась тщательно запакованной и украшенной легкомысленными ленточками и бантиками. Игорь, наверное, заколебался разворачивать и открывать их, но упорно пытался добраться до своего подарка. Восторженная Берта, не знающая всей сущности Кирилла, то и дело спрашивала, что там внутри, но Кезон лишь загадочно отмалчивался. Мы с Дэном тоже молчали — наблюдали.

В конце концов, Игорь, вытирая пот со лба, все же добрался до самой маленькой коробочки. Мы, затаив дыхание, смотрели, что же окажется внутри, и каково же было наше удивление, когда именинник с брезгливым лицом вытащил из нее замороженную, но уже изрядно подтаявшую курицу.

— Ой, фу, — не смогла сдержать эмоций Берта, а я рассмеялась. Вот чудак!

— Кирилл, — произнес Игорь, держа подарок за ножку, — спасибо… Ты бы знал, как ты мне дорог.

— Мой подарок дороже меня, — отвечал ему друг. Оказалось, его слова были правдивыми. Не то, чтобы подарок в итоге оказался дороже человека, но, по ходу, стоил он немало — я судила об этом по вытянувшимся лицам Берты и Игоря. Как оказалось, в курице была спрятан мешок с небольшой черной бархатной коробкой, в которой лежали часы — недаром перед отъездом Кирилл копался на кухне, с курицей, видимо, возился.

— Подарил бы мне свои диски, — ухмыльнулся Игорь, нацепив часы на запястье и любуясь ими. — С автографами.

— Перетопчешься.

— Ну, серьезно. Не у каждого же друг детства — звезда.

— Я могу тебе на заднице расписаться, а ты тату сделаешь. Идет? — предложил Кирилл.

— Сам ты иди в задницу, — послал его беззлобно Игорь.

— Вы не виделись пару лет, но все равно посылаете друг друга во все места, — покачал головой Дэн, с улыбкой наблюдающий за перепалкой парней. — Истинные друзья.

— Тебе тоже автограф нужен? — полюбопытствовал Кирилл.

— А у меня есть. Хочешь, я тебе свой поставлю? На челе? — пошутил Дэн.

Слово за слово, и они втроем стали бороться — в шутку, разумеется. Мы с Бертой только переглядывались, глядя, как Кирилл и Дэн пытаются закинуть Игоря в бочку с водой. Такие забавы нам были не совсем понятны.

— Пойдем, я тебе покажу тут все? — предложила рыжеволосая.

И, пока парни развлекались, мы пошли бродить по участку, правда, вскоре я осталась одна — Берта, заслышав вопль своего суженного, вынуждена была оставить меня.

Сначала мне показалось, что родителям Игоря, да и ему самому дачей заниматься некогда — я думала, здесь привыкли больше отдыхать, нежели работать, однако на участке мною были обнаружено множество ухоженных грядок с овощами, две теплицы, клубника, смородина, крыжовник, горох и вишня. Клубника, к сожалению, почти отошла, а вот вишневых деревьев было множество. Глядя на сочные красно-бордовые ягоды, я только сглотнула — эту ягоду я обожала. Рука моя сама собой потянулась к кусту. Миг — и несколько вишен оказались у меня во рту.

«Вкуснота!», — немедленно восхитились головастики. Ягода была сладкой и сочной.

— Любишь вишню? — появился, как черт из табакерки, Кирилл. Майка у него была в брызгах воды, видимо, из той самой бочки.

— Люблю, — легко согласилась я. — Ну как, искупали Игорька?

— А куда он денется? — хмыкнул парень.

— Бедняга. Какие вы все-таки ужасные друзья, — шутливо покачала я головой.

— Этот бедняга меня однажды головой в сугроб засунул, — ворчливо отвечал Кирилл.

— Ага, значит ты — злопамятный! — торжествующе воскликнула я.

— Да нет, вроде бы, — даже растерялся немного гость. — Просто к слову пришлось…

Глядя, как у меня глаза бегают в разные стороны, от куста к кусту, он вдруг улыбнулся.

— Тут всегда была классная вишня. Мы часто бывали тут с парнями, — пояснил он, видя недоумение на моем лице. — Устраивали тусовки — предки у Игоря не препятствовали. Только одно было плохо, — вздохнул он, щурясь на ласковом вечернем солнце.

— Что же? — поинтересовалась я.

— Его родители выдвинули два запрета — не пить на даче и не трогать посадки.

Моя рука, только-только коснувшаяся вишен, замерла.

— Но мы нашли выход, — лукаво улыбнулся Кирилл, прекрасно понимающий мое состояние. — Тут неподалеку заброшенный участок есть. Там много вишневых деревьев.

— Ничьих? — заблестели у меня глаза. А что, пока никого нет, может быть, нарвать себе вишенки?!

— Ничьих, — подтвердил Кирилл. — Пойдем, нарвем?

— Пойдем! У Дэна ведерочко есть в багажнике, — припомнилось мне вовремя.

И мы, крикнув, что скоро вернемся, вышли за ограду.

Заброшенная дача находилась неподалеку — на этой же улице. Выглядела она неуютно: покосившаяся, заросшая мхом, окна заколочены, крыльцо вросло в землю… Правда, на участок мы на заходили — шикарные вишневые кусты, прямо-таки ломящиеся под грузом ягод, росли прямо перед домом, за хлипким забором, на гнилые бревна которого отчего-то были надеты банки из-под пива.

— Соберу все! — решила я, что нечего добру пропадать. — Ничего не оставлю!

— Правильно, — согласился Кирилл. — Жалко, если пропадет. Местные не собирают…

— Кстати, почему? — с полным ртом спросила я, пытаясь не проглотить косточку вместе с ароматной мякотью.

— Участок проклят, — сообщил мне с серьезным видом Кирилл. Я от неожиданности подавилась и закашлялась, и ему пришлось хлопать меня по спине.

— Шучу я, шучу, Мария. Почему ты такая доверчивая? — спросил он, качая головой.

— Потому что я верю людям, — отозвалась я хриплым голосом. А гость отчего-то нахмурился. — Ну, блин, спасибо, удружил. А если бы косточка мне не в то горло попала?!

— Тогда бы меня уничтожил твой парень, — серьезно сказал Кирилл. — Поэтому будь аккуратна. Я все еще хочу жить.

Я только злобно покосилась на него и продолжила собирать ягоду, строя планы по захвату вишни. Понятное дело, сейчас мы всю эту вкусноту собрать не успеем, да и ведерко совсем небольшое, к тому же времени мало — судя по голосам и шуму машин, собираться гости, и нам тоже скоро нужно будет идти обратно. Но под покровом ночи я смогу сюда вернуться с дополнительной рабочей силой в виде Дэна и мы наберем вишни домой…

Мы, работая в четыре руки, и не забывая кидать ягоду в рот, быстро наполнили ведро. Оставалось еще чуть-чуть, однако нам помешали.

— А чего это вы тут делаете, засранцы эдакие? — послышался вдруг громкий зычный голос. Я оглянулась, едва не рассыпав от неожиданности ягоду, и увидела выходящего со стороны участка мощного боевого дедка с белой бородой и… топором наперевес.

Глаза у меня широко открылись. Это еще что за напасть?

— А вот и проклятье, — вздохнул Кирилл. — Ты, Мария, беги, я тебя прикрою. Кажется, он буйный.

— Мы не засранцы, — вымолвила я возмущенно.

— Ягоду положи, незасранка, — мрачно отвечал дед. — Ишь, нашлись, умники. Ворье поганое.

— Зачем вы нас обзываете?! — возмутилась я. — Идите себе, куда шли.

А что, ходит тут по чужому участку и топором честных людей пугает!

От моих слов бравый дедушка пошел яркими красными пятнами.

— Ты помелом-то своим не молоти чушь, воровайка, — посоветовали мне, и я разозлилась еще больше. Воровайкой меня еще никто не обзывал!

— Вы вроде бы взрослый человек! В почтенном возрасте! А говорите такие слова! Вот мой дедушка, ваш ровесник, себе никогда такого не позволяет! — несколько покривила я душой. Мой дедушка, бывший военный, знал такие выражение, что у меня легкий ступор случался, когда он их произносил.

— Да вы вообще опупели, — растерялся от такого напора дедок и воинственно взмахнул топором. — Да я вас… Да я вам…

— Маша, замолчи и бежим, — тихо сказал гость.

— Я — честный человек. Никуда не побегу, — громко сказала я, решив бороться за правду до последнего. — И тебе, Кирилл, не советую.

Услышав это имя, дед отчего-то сощурился, пристальнее приглядываясь к моему спутнику, а потом с потрохами выдал его.

— Это ты! — почти радостно заорал он, тыкая пальцем в Кезона — Ах ты ж, гаденыш! Плотников! Вернулся из своих Америк и опять в мой огород лезешь! Да я ж тебя сейчас пополам скручу, лягушара!

И он стал приближаться к нам. Я невольно сделала шаг назад.

— Сколько ты мне нервов попортил, а, — громыхал он. — Сколько крови попил! Сколько яблок переворовал! Я тебя прямо здесь загашу, и мне на том свете зачтется! — от негодования, переполнявшего его, дедушка закашлялся, а я уставилась на Кирилла, сдвинув брови.

— Это еще что такое? Ты же сказал, что дача заброшенная!

— Я тебе дам, заброшенная! Мой это участок! И картошку я тут сажаю! — совершенно невпопад заявил пожилой мужчина. — А этот буржуй с малолетства ворует!

Я таким взглядом посмотрела на Кирилла, что даже дед перестал орать, а тому хоть бы хны — лишь пожал плечами, мол, так получилось, извини.

— Здравствуйте, Василий Иваныч, — поздоровался он очень запоздало. — А я тут вернулся на недельку домой. — И улыбнулся хозяину участка. Тот только седой косматой головой покачал.

Как оказалось, Василий Иваныч был владельцем двух участков — этого и по-соседству. На втором участке он жил в более-менее приличном на вид доме и ухаживал за огородом, а на этом сажал картошку, потому и выглядел тот непрезентабельно и заброшено. И вишня, естественно, тоже была его.

Ведерко с сорванной ягодой пришлось оставить взбешенному Василию Иванычу, ну и конечно, принести ему свои извинения. А после мы вдвоем спешно ретировались прочь, чувствуя на спинах тяжелый взгляд хозяина.

— Ну, ты и козел, — честно сообщила я, шагая рядом с Кириллом, который выглядел безмятежно: засунул руки в карманы бриджей и насвистывал что-то забавное.

— Я просто хотел освежить воспоминания детства. Знаешь, как это было весело, когда мы ночами пробирались за его яблоками — самыми вкусными в округе, а он нас караулил, — улыбнулся воспоминаниям парень.

— Наверное, это было крайне весело, — покачала я головой. — У дедушки при виде тебя чуть тик нервный не начался. И меня дурой выставил!

— Не дурой, а девушкой, горячо защищающей справедливость, — парировал Кирилл. — Серьезно, восхищаюсь тобой.

Я дала ему подзатыльник.

— Не подлизывайся.

— Думай, как знаешь.

На участке Игоря нас уже ждали. Перед воротами стояло несколько автомобилей, среди которых я узнала странное транспортное средство, принадлежащее хорошему другу Дэна — Александра, которого по имени называли только родители, все же прочие обращались к нему исключительно как к Черри. Машина у него была довольно старая, длинная, с длинным квадратным капотом — словно с начала девяностых. Однако, по словам все того же Черри, тачка была надежной. К тому же он постоянно ее «тюнинговал» и вообще обожал сверх меры.

Черри привез с собой не свою девушку, как я думала, — эту развеселую воровку Аннет, а Ланде, своего брата, Марину и малыша Лео, их годовалого сына, беловолосого и голубоглазого и оттого похожего на ангела.

Маринке я была очень рада — мы часто переписывались, но не так часто, как раньше, виделись. Впрочем, Лео я была рада не меньше и почти без опаски взяла на руки. Во рту у ребенка была соска, и он, причмокивая ею, глубокомысленно смотрел на меня.

— Соскучился по Машеньке? — засюсюкала я.

— Конечно, Лео скучал по тете Маше, — согласилась Марина, внимательно следя за тем, как муж и его брат вытаскивают из машины сумки — она словно не в гости приехала на День рождения, а собралась на Северный полюс.

— Какая я тебе тетя? — возмутилась я. — Мне еще рано.

— Такая, — отозвалась подруга. — Я ведь тоже не думала, что так рано стану мамой. Эй! — прикрикнула она на Ланде. — Ты с заднего сидения мою сумочку забрал?

— Зачем она тебе? — несколько сварливо осведомился парень. С момента нашего знакомства два года назад он совершенно не изменился — грациозный, худощавый, с длинными пшеничными волосами, рассыпанными по угловатым плечам; он выглядел вечным подростком, этаким вечно пьяным поэтом с самодельными браслетами на тонких запястьях, когда как лицо Марины стало как-то взрослее — ответственность за ребенка сделала свое дело. А, может быть, дело было в том, что она совершенно не высыпалась.

— Надо, — не стала ничего объяснять мужу Марина. — Ты не можешь просто сделать то, что я говорю? — в ее голосе послышалась усталость.

— А ты можешь взять сама?

— Я с ребенком!

— Ребенок на руках у Маши, — возразил Ланде.

Я вздохнула — мне казалось, эти двое, случайно связавшие себя узами брака, надоели друг другу, но из-за Лео не расходились. Марина часто жаловалась, что устала, и что мужа вечно нет дома — он постоянно пропадает на репетициях в театре, а там куча актрис. Актрис подружка недолюбливала.

На этом она скрылась в доме вместе с Лео.

— Куда ходили? — спросил меня Дэн. Не то, чтобы он ревновал, но то, что я надолго исчезла, ему не понравилось.

— По ягоды, — мрачно отвечала я.

— Что-то я не вижу их, — улыбнулся он.

— Скажи спасибо своему другу. — И я громогласно поведала историю нашего столкновения с воинственным дедушкой.

Парни, услышав ее, грохнули.

— Да Кир тут пол улицы обворовывал, когда приезжал, — разоткровенничался хозяин дома. — А соседи жаловались моим предкам. Разборки потом были… Кстати, а чего ты пошла вишню на другой участок собирать? У нас же ее полно.

— Кирилл сказал, что твоя мама не разрешает.

Окрестности огласил новый взрыв хохота.

— Чего?! — возмутился Игорь. — Да у нас этой вишни пруд пруди, ее не ест никто уже.

— Виталина Васильевна сказала, чтобы мы или гости ее собрали, — встряла в разговор Берта. — Так что, Маша, я тебе дам ведра, ходи и собирай, сколько тебе угодно!

— Нет уж, — не согласилась я. — Сегодня с меня вишневых дел хватит.

Сидевший тут же Черри нехорошо на меня покосился, но промолчал.

На этой ноте мы с Бертой удалились на кухню вместе с еще несколькими девчонками. Лида, которая приехала вместе с Петром, и Инга, взбалмошная и неуклюжая — она все время все роняла, громко разговаривала, всем мешалась, давала странные советы и вообще была не пригодна для работы на кухне. Зато создавала много шуму и суеты, а шум и суета, как известно, залог предпраздничного настроения. Я, впрочем, тоже, не умела готовить на таком невероятном уровне, как Лида, Марина или та же Берта, а потому выполняла роль кухонного «принеси-подай» и изредка бегала к мангалу, посмотреть, как там дела с шашлыком, над которым колдовали парни. Почти все они давали Игорю советы — молчали только мой уставший Смерчик, который решил ночью вообще не ложиться спать, и, как ни странно, Петр. Остальные — от братиков Ланде и Черри до Бритых Висков — парня Инги, который, как ни странно, приходился мне почти родственником. Игорь злился сначала молча, а после в открытую всех послал. Тогда Черри и еще один парень, которого я не знала, решили сделать «альтернативный шашлык». Они сгоняли в магазин находящейся неподалеку деревни, купили замаринованное мясо и стали делать шашлык без мангала, используя кирпичи.

— А куда ты дел своего Аладдина? — поинтересовалась я, садясь на траву рядом с Дэном, который с интересом наблюдал за манипуляциями парней.

Черри только глазами сверкнул, а вместо него ответил Ланда:

— А она в очередной раз оставила нашего мачомэна.

— Заткнись, идиот, — рявкнул на него любящий братик. Светловолосый закатил глаза, но продолжал с улыбочкой:

— Аня просила кое-кого быть ответственным и возвращаться домой не позднее полуночи. Ну, или хотя бы предупреждать, что кое-кто задерживается. Но кое-кто совершенно не ценит доброго отношения. И конечно же, наш кое-кто не внял совету Анны. Вернулся с какой-то тусовки под утро, а она исчезла с вещами. В том числе, и с его, — в голосе Ланде слышалось неприкрытое ехидство. Нам с Дэном тоже стало смешно — мы даже переглянулись, а вот Черри разозлился не на шутку.

— Ты, кое-что, я тебе уголь прямо в глотку сейчас засыплю, — пригрозил он — мешок с углем как раз стоял около парня.

— Как ты себя ведешь, Александр, — покачал головой Ланде, зная, конечно, что ужасно злит брата. — Как некрасиво. Научись принимать свои ошибки. Принятие — прямой путь к решению многих проблем…

— Научись переваривать уголь, философ недоделанный! — кинулся на него Черри, и этих двух в который раз пришлось разнимать. Вернее, сдерживать беснующегося Сашу. Правда, успокоился он быстро и вновь вернулся к своему импровизированному мангалу. А Ланде ушел к сыну — знакомиться с еще одним ребенком — девочкой лет пяти, которая только что приехала со своими родителями — друзьями Игоря: высокой девушкой с раскосыми глазами и шикарными черными волосами и подтянутым светловолосым мужчиной лет тридцати пяти с мягким лицом и умными глазами за стеклами очков.

Денис очень внимательно посмотрел на них, но ничего не произнес.

— Не переживай, вернется, — сказал Дэн Черри с сочувствием. — Я с ней поговорю.

Отчего-то отношения у них с Анькой были отличными.

— Кто переживает, — фальшиво фыркнул Черри. — Я таких, как она, сто штук себе найду.

— Ты тихо, — предостерег его один из друзей. — Она у тебя за спиной и все слышит…

Черри тотчас обернулся, но никого не увидел, и вновь ужасно разозлился. Успокоили его пивом.

Во всех этой суете я потеряла из виду Кезона. Появился он только тогда, когда все уже сидели за накрытыми столами, и весело поднимал бокалы за своего друга. К моему удивлению, он произнес очень трогательный тост и предложил выпить дважды — за именинника и за тех, кто остается друзьями, невзирая на время и расстояние. Наверное, в тот момент я точно поняла, что Кирилл — артист, для которого внимание — это нечто совершенно естественное. Он произнес тост без напряга, ничуть не смущаясь взглядов множества людей, приехавших на праздник, хорошо поставленным голосом и уверенно. Кажется, он лишь на миг выпустил из себя того, кого мир знал под сценическим псевдонимом Кезон, но привлек взгляды всех, без исключения, гостей. Особенно странно на него смотрела та черноволосая девушка, которая приехала с ребенком. И я поняла это случайно — поймала взгляд Дениса, который был направлен на нее, и тоже стала таращиться. Брюнетка смотрела на произносившего тост Кирилла так пристально, что не сразу услышала, как ее зовет супруг.

— Чего ты так на нее смотришь? — шепнула я Дэну. — Мне ревновать?

— Нет, — односложно отозвался тот и успокаивающе поцеловал меня в щеку.

— Что случилось? — положила я руку ему на горячее плечо. — Скажи честно.

— Все хорошо, девочка моя.

— Ну ладно, — сделала я вид, что поверила. — Хоть Тролля нет, и то хорошо.

От дальнейших вопросов меня отвлек Черри, который со своим «альтернативным шашлыком» бегал вокруг и заставлял всех его попробовать. Надо признаться, шашлык у него получился замечательный и все его хвалили, но так, чтобы хозяин дома не слышал.

— Кстати, Иванычу надо отнести пару шампуров, — спохватился Игорь. — Мяса много. А утром я еще сделаю.

— Лучше я сделаю, — безапелляционно заявил Черри. Он искренне считал свою «альтернативную версию» вкуснее и ароматнее. Именинник же его кулинарное умение не признавал, и между ними было нечто вроде гастрономической битвы.

— Может, голосование проведем? — осведомился Ланде.

— Давай, тебя на хрен проведем. Так сказать, путь укажем, — сощурился Черри. Высокий, жилистый и с хорошо проработанными мышцами, множеством татуировок на груди, руках и плечах, он больше походил на рок-музыканта, нежели сидящий рядом Кезон. Жаль только, в зеленый он больше не красился, стригся коротко, оставляя позади хвостик.

— Покажем папочке, куда ему идти? — неожиданно засюсюкал Черри, обращаясь к племяннику, сидевшему на коленях у брата. Парень сел на колено перед малышом и, взяв в свои руки его ладошку, сжатую в кулак, разогнул средний палец, мол, вот вам всем, и тебе, папаша родной.

— Хватит дурачится, — высокомерно бросил ему Ланде.

— Мой племянник вырастит настоящим панком, а не слюнтяем, как папочка, да? — улыбнулся Черри Лео неожиданно тепло. Тот улыбнулся ему в ответ и выплюнул в лицо пережеванный листик, а после радостно заагукал.

Ланде ухмыльнулся.

— Хороший ответ, сын, — погладил он ребенка по снежно-белым волосам. — Покажи место этому бревну.

— За бревно ответишь, дятел, — убрал прилипший к щеке листик недовольный Черри.

— Что делаете? — появилась за их спинами Марина.

— Да так, — не стали вдаваться в подробности парни. Отвечать за то, что под их присмотром Лео где-то нашел листик и засунул его в рот, не хотелось обоим. Марина хоть и была девушкой милой и смешливой, в вопросах относительно сына была сурова. Черри ее даже стал слегка побаиваться — а ведь когда-то она была влюблена в него, как кошка!

— Кстати, насчет Иваныча. Может, наведаемся в соседний сад? — предложил тем временем Кирилл, которому явно надоело сидеть ровно и хотелось приключений.

— Кир, да мы не в детстве уже, — поморщился Игорь и с размаху положил ему руку на плечо. — У меня — свое дело, друг. Клиенты, партнеры. Женюсь скоро опять же. И ты хочешь, чтобы я поперся вишню воровать у Иваныча?

— Вспомним детство, — озорно блеснули глаза темноволосого.

— Какое детство? — поддержал Игоря Ланде.

— Иваныч — это тот мужик, которого вы ночами навещали? — занудливо уточнил Петр. Сегодня он был почти даже не противен. Сидел с Лидой, изредка что-то говоря ей то и дело что-то печатая в своем ноуте. Подруга выглядела совершенно невозмутимо — впрочем, как обычно, но легкая улыбка, появляющаяся на ее лице время от времени, говорила, что она всем довольна. Эти двое редко показывали свои чувства на виду у других.

— Тот самый, — кивнул Игорь. — Кирилл, оставь ты его в покое. Деду и так живется не сладко — никого не осталось, пенсия маленькая, кормится с этих чертовых огородов. Мы выросли, а он постарел, так что не дело.

— Пойдем ему шашлыков отнесем, — поднялась на ноги я. За вторжение до сих пор было несколько неловко. Но ошибки все-таки признавать нужно. — И я извинюсь заодно.

В результате к Василию Иванычу собралась целая делегация — я со Смерчем, Игорь, Марина с Лео, Лида и их вторые половинки. Мы с Игорем и Денисом хотели извиниться, а остальным захотелось прогуляться по дачному поселку. Кирилл идти отказался.

Парни шли впереди, разговаривая почему-то об астрономии, космических кораблях и о высадке на Марсе и Луне; исключением был лишь Ланде, который то и дело что-то фотографировал на свой айфон, восхищаясь каждым цветочком и показывая их сыну. Мы с девчонками шагали позади, бурно обсуждая свадьбу одной из одногруппниц. Честно говоря, не верилось даже, что в этом году мы закончили университет, и казалось, первого сентября вновь вернемся в родную альма матер. Хотя, конечно, закончили только мы с Мариной — Лида, уехавшая с Петром, универ бросила, но восстановилась, а еще одновременно поступила на заочное обучение по юридической специальности. Как она пояснила, ей это было нужно, чтобы работать вместе с Петром. А вот Марина, несмотря на беременность, академ не брала и умудрилась закончить универ вместе со всеми.

Василий Иваныч нас явно не ждал и даже несколько оторопел, увидев такую компанию. Без топора он выглядел куда менее внушительно, и морщины на загорелом лице вблизи были заметны куда лучше, чем издалека.

— Опять вы, — прогудел он, сердито сдвинув брови. — Че надо?

— Мы извиниться пришли, — лучезарно улыбнулась ему я. — Простите, что в огород к вам залезли. Кирилл пошутил немного, и я думала, он ничей.

— Вот, Василий Иваныч, это вам, День рождения у меня сегодня, — протянул ему подношения щедрый Игорь: шашлык, печеный картофель, пару салатов, фрукты и бутылку вина. Взгляд у деда значительно смягчился — особенно когда он увидел бутылку.

— Выпью за тебя, соседушка, — пробасил он. — Уважил старика.

— Да какой вы старик, Василий Иваныч, — улыбнулся ему Смерчинский.

— О, и ты тут, Дениска, — обрадовался ему, как родному пожилой мужчина. Что, впрочем, было неудивительно, ибо Смерчу радовались почти все и почти всегда. Просто-таки зашкаливающая популярность, особенно у детей, стариков и бомжей. — Вымахал-то, а! На голову выше меня будешь! Морда-то смазливая. И в детстве таким же был. Пол поселка девок за нем бегало, — пустился он в воспоминания. — Помнится, Васькина дочка с деревенскими подралась из-за него. Вой стоял на всю округу!

Я закатила глаза. Из-за меня мальчишки в детстве не дрались — скорее, я с ними.

— А одна из-за него топиться собралась, — продолжал сыпать соль на рану добрый дедушка. — Помнится, приехала вся их честная компания с придурком этим вашим… Как его, Плотниковым, — был явно неравнодушен к Кириллу Василий Иваныч, — он тогда чуть в мой капкан не угадил, когда по участку лазил. — Это воспоминание явно грело ему душу. — Так вот, Дениска с девчонкой приехал, молоденькой, хорошенькой — чем-то она мне мою бабку напоминала в юности, — явно имел в виду собственную супругу пожилой мужчина. — И у них любовь была, за ручку все ходили, цаловались… А местные девки на нее обозлились жутко. Они девчонку эту подловили как-то вчетвером, когда она одна шла к ручью, а она не промах оказалась — своими глазами видел — камень здоровый подобрала, руку подняла и говорит: «Кто первой подойдет, той и голову разобью». Ничего не случилось, правда — там уже и я подошел к компашке ихней. Разогнал.

Дэн только улыбнулся на эти слова, и обнял меня одной рукой, а вот Игорь постарался перевести тему.

— Маша, как ты это терпишь, — шепнула мне Лида. Я пожала плечами. Прошлое — есть прошлое. И если настоящее я могу исправить, а будущее изменить, то с прошлым ничего уже сделать нельзя. Остается лишь принять его. В жизни Дэна была Инна, и от этого я никуда не денусь — это его прошлое. Но я точно знаю, что в его настоящем есть я И в его будущем тоже буду я, так же, как и он в моем.

— И тебя я тоже помню, малец, — внимательно посмотрел на Ланде дед. — Хорошим пацаненком был, ехидным только сверх меры. Брата своего задирал все время, а потом от него же бегал. Это что, твой, что ли? — посмотрел он на Лео.

— Мой, — с достоинством подтвердил тот.

— Рано ты девку окучил, — покачал головой дед.

— Кто кого, — пробормотал тот и получил затрещину от жены.

Полчаса мы слушали самые разные истории о том, каким невероятным был Дениска и омерзительным — Кирилл. Кажется, старику было скучно, и такая большая аудитория свободных ушей ему была в удовольствие. Однако я была рада, что попросила у старика прощения — нехорошо как-то с вишней этой получилось.

Мы вернулись на участок Игоря, где вовсю играла музыка и танцевал народ, к которому мы и присоединились.

Когда мы с Дэном, уставшие, но довольные, опустились на стулья, к нам подгреб Петр, которому приспичило прямо тут и прямо сейчас обсудить что-то с кузеном. Всех их дел я не понимала, но уловила суть — ушлый кузен Смерча хотел, чтобы тот уговорил отца или деда инвестировать какой-то там его проект. Петра я, честно говоря, недолюбливала — слишком он мне казался высокомерным, однако отношения у нас были ровными. Да и Лида была с ним счастлива. Как она уживалась с этим Гарри Поттером, я понятия не имела, однако они никогда не ссорились, как Марина и Ланде.

Пока Дэн общался с братом, я поболтала с гостями, хорошенько угостилась шашлыком и прочими вкусностями — в общем, наслаждалась жизнью, пока случайно не обнаружила на столике вибрирующий телефон Марины — ей звонила мама. Я огляделась в поисках подруги, но не обнаружила ее. Пробегающий мимо Черри сказал, что она с Лео ушли в дом, и я потащилась туда, на ходу пританцовывая под легкую музыку, льющуюся из колонок, которые кто-то поставил прямо на траву. На первом этаже Марину я не обнаружила, а потому поднялась на второй. Там ее тоже, к сожалению, не оказалось. И я уже, было, хотела спуститься по лестнице вниз, как услышала голоса — мужской и женский. Мужской принадлежал Кириллу, а женский был мне незнаком, но я отчего-то сразу поняла, что принадлежит он той самой брюнетке, что так на него пялилась во время тоста.

— Здесь нас не увидят вместе, все на улице, — сказала девушка, и я, собирающаяся, было, окликнуть их, захлопнула рот. Кажется, этим двоим будет неприятно, если сейчас, как черт из табакерки, появлюсь с радостным воплем я. Поэтому я прислонилась к стене и постаралась дышать тихо-тихо.

— Как ты? — спросила она.

— Отлично. А ты, Снежана?

Она не ответила на его вопрос.

— Ты прости меня, — сказала она вдруг. — Если я когда-то сделала тебе больно… Думала, ты уехал и я никогда уже тебя не увижу, а вот довелось нам встретиться.

— С чего ты взяла, что сделала мне больно? — осведомился довольно неприятным тоном Кирилл.

— Но… Тогда же… — Кажется, растерялась девушка. И я закатила глаза — быть свидетелем чьих-то разборок — что может быть приятнее?

— Забудь о прошлом, Снежана. Живи будущим. Сейчас, наверное, все хорошо, верно?

— Хорошо… С чего ты взял?

— Любить, когда все хорошо, — просто, — с непонятным мне намеком произнес Кирилл.

— А с чего ты взял… — Снежана замолчала. — Хотя, да. Все хорошо. У меня муж, ребенок.

— Работа, — совершенно издевательским тоном продолжил парень. — Или завязала?

— Я в декрете, — отозвалась спокойно Снежана. — А работа… Пока что муж обеспечивает. Нам хватает.

— Наверное, зарабатывает много? — ехидствовал Кирилл. Но эта Снежана была спокойна, как камень.

— Зачем ты все время цепляешься к деньгам? Да, они для меня важны, не спорю. Он звезд с неба не хватает, но достаток у нас выше среднего.

— А я — звезда.

— Что? — не поняла Жанна. О том, кто такой Кирилл и чем он занимается, знало, как я говорила, ограниченное количество людей. Жанна, видимо, в этот круг не входила.

— Да так, мыслю вслух, — было ей ответом.

— Ты всегда для меня был звездой, — сказала вдруг девушка неожиданно. — Яркий, харизматичный — всегда светился. Странным таким был… Как будто бы с неба упал, как в сказке «Мальчик-звезда». - ее голос был спокоен, но было в нем нечто по-сестрински ласковое. — Я рада, что смогла тебя увидеть. Еще раз — прости, если тогда обидела. Что ж, я пойду. Муж потеряет. Счастья тебе, Кирилл.

— Дочка на тебя походит, — напоследок сказал парень. — Когда увидел, словно в прошлое вернулся.

Снежана ничего не ответила ему. И просто ушла.

— Эй, — когда захлопнулась дверь, сказал тихо гость. — А я ведь богаче твоего долбанного мужа.

Кажется, он стукнул кулаком по стене, а потом дверь хлопнула во второй раз.

Я присоединилась к гостям спустя несколько минут, найдя среди них и Марину. А через полчаса Снежана и ее семья, еще раз поздравив Игоря, уехали в город.

Праздник продолжался.

Ближе к закату еще несколько машин уехало, а те, кто остался, расселись вокруг костра со стаканчиками и пластиковыми тарелками в руках. Кирилл, словно ничего и не произошло, сидел рядом с захмелевшим именинником и веселился. Рассказ о нашем вчерашнем полуночном поздравлении стал просто хитом.

— Что с тобой? — шепнул мне Смерч, на коленях которого я сидела, попивая вкуснейшее домашнее вино. Оно казалось забродившим компотом, но, как позднее выяснилось, в этом и заключалось коварство этого напитка.

— Стала свидетелем разговора между Кириллом и той девушкой, Снежаной, кажется, — не было у меня от него тайн.

Глаза Дениса стали серьезными.

— И что? — осторожно спросил он, убирая прядь моих волос за ухо.

— Она попросила у него прощения и ушла, — вкратце поведала я. — Ничего такого, просто… Ощущения неприятные, что в чью-то тайну влезла. А я ведь не хотела… Все случайно вышло, — пожаловалась я своему парню.

— Все хорошо, Чип. Ты ничего не сделала, а за случайности ты не в ответе, — тотчас успокоил он меня. — Просто никому об этом не говори, ладно?

— Конечно, не скажу! — воскликнула я громче, чем нужно. И на меня тотчас обратили внимание.

— Чего ты там говорить не хочешь? — подался вперед один из парней. — Тост?

— Машка, ну-ка давай, ты тост скажешь, — решила Берта. Как оказалось, сейчас бурно выбирали следующую жертву, вернее, рассказчика очередного тоста, и я невольно привлекла к себе внимание.

Я поднялась на ноги, чувствуя, как кружится голова и в ногах появляется то ли слабость, то ли легкость. Несколько бокалов домашнего вина сделали свое дело незаметно и коварно.

— Могу и тост, — легко согласилась я и задумалась на несколько секунд. — О! Знаю, какой тост, — обрадовалась я. — У меня есть племянник Саша. Однажды, когда ему было лет пять, мы с ним рисовали. И когда я посмотрела на его листик, увидела там трех человечков. «Кто это, Саша?», — спросила я у него. Он показал на человечка посредине — самого большого — и сказал: «Это я». «А это кто?», — показала я на человечка слева. «Это тот, кто охраняет меня», — ответил Сашка. «А это?», — показала я на человечка справа. «А это тот, кто моет мне ноги», — сказал он…

Меня прервали смешки. Я тоже заулыбалась.

— Так вот, к чему я… Пусть у вас всегда будет тот, кто будет мыть вам ноги! И тот, кто будет охранять, — выдала я.

— Главное, самому не быть тем, кто моет ноги! — раздались смешливые голоса, и народ захохотал.

— Как хорошо, что у меня есть такая детка, — с явным намеком на брата заявил Черри.

— Вот ты так об Анне думал, она от тебя и ушла, — вывернулся тот. — Надоело тебе ноги драить грязные.

Упоминание об Аладдине задело парня за живое, и они опять поругались.

Вроде бы все было хорошо. Трещал костер, и искры изредка подлетали кверху, пытаясь обжечь небо, но, конечно же, не доставали его, обижались и падали на землю; пели сверчки, где-то далеко-далеко шумел поезд, а над головами беззвучно мерцали звезды.

Июльская ночь принесла с собой свежесть и прохладу, и мы с Дэном сидели, обнявшись, под одним пледом, слушая смешные истории. Мне еще раз пришлось пересказывать, как сегодня меня надул Кирилл.

У костра мы просидели еще с час, а затем я и Дэн ушли в дом — Смерчинский очень хотел спать, сказывалась его вторая бессонная ночь. Нам щедро выделили целую комнату, в которой стоял диван, и Дэн, пожелав мне спокойной ночи, быстро погрузился в мир сновидений. Я же, находясь под воздействием домашнего вина, заснуть не могла. Сна не было ни в одном глазу, да еще и голова кружилась. Сначала меня спасал телефон, а когда села батарея, а я вспомнила, что зарядка — в машине, стало скучно. В конце концов, я вообще захотела в туалет.

Я аккуратно встала, стараясь не разбудить Дэна, и спустилась вниз. Судя по темноте и тишине, остальные гости и хозяева тоже уже спали. Несколько парней расположились в гостиной прямо на полу, и потому мне пришлось лавировать между ними, дабы не наступить ни на кого. Свободно вздохнула я только выйдя на улицу, освещенную фонарем на террасе. Было тихо и в воздухе носился аромат цветов.

Пробравшись мимо заснувшего в гамаке Черри, который во сне выглядел беззащитно и по-своему мило, я дошла до места назначения. Обратно я шагала уже довольная жизнью. На свежем воздухе голова кружилась меньше и настроение повысилось. Руки сами собой потянулись к ягодам, когда я проходила мимо вишни. Минут пятнадцать я усиленно собирала вишню себе в рот, а после, задрав голову кверху, вдруг увидела, какое красивое и звездное небо раскинулось над головой. Держать голову задранной было неудобно, а потому, я недолго думая, легла на газон перед забором, положив руки под голову, и стала любоваться небом. Дэна бы сюда под бок, конечно, но будить его я не буду даже ради звезд.

Идиллия прекратилась тогда, когда я вдруг увидела метнувшуюся тень, а после на меня наступили. Я заорала и подскочила, столкнувшись ни с кем иным, как с Анькой Аладдином. Она, облаченная в зеленый спортивный костюм, кепку и кроссовки, напоминала юркого пацана, а не взрослую хрупкую девушку.

— Ты! — уставилась я на нее.

— О, Боже, Бурундучка, — простонала она, — не ори так!

— Ты что, забор перелезла? — удивилась я. — Чего ты вообще тут делаешь?

— Хотела тачку Сашки угнать, — честно призналась она. — А там детское кресло сзади. С братом, невесткой и племянником, видимо, приехал.

— И ты, такая благородная, не стала угонять? — полюбопытствовала я, потирая плечо.

— Ага, — легкомысленно откликнулась девушка. Я благоразумно отошла от нее на пару шагов — мало ли, что она с меня снимет в очередной раз.

— Хочу у него что-нибудь другое увести. Взбесил Сашечка меня, — сквозь зубы произнесла воровка. — А тут ты под забором распласталась. Дэнчик выгнал? — сощурилась она. — Так я тебя заменю. Анька — классная, — она хихикнула.

— Слышь, классная, я тебе про Дэнчика вообще не советую думать. Есть у тебя твоя Вишня, вот и сиди, не рыпайся, — не собиралась я отдавать ей свое.

— Бурундучка, — вздохнула Аладдин, — ты все такая же сердитая. А нужно быть добрее! Давай, обнимемся!

— Чтобы ты с меня трусы стащила? Нет уж, — попятилась я. Воровка с издевательской улыбочкой стала на меня надвигаться. Ей всегда нравилось надо мной шутить.

— Что бы мне позаимствовать у нашей Машенькой Машеньки, — запрыгнула она вокруг меня и тянуть ко мне цепкие ручонки.

— Охренела? — возмутилась я. — Будешь вести себя, как макака, я тебе обезьянник пропишу в качестве лечения.

— Как это?

— Найду способ!

— Да тихо ты, — шикнула Аладдин на меня. — Ты можешь тихо разговаривать?

— А ты можешь ко мне свои руки не тянуть? — не доверяла ей я.

— Господи, — закатила глаза Анька, — какая ты тяжелая личность. Бедный Диничка.

— Бедный Вишенка, — парировала я. — Кто ему достался, а!

— Я — жемчужина, — скромно потупилась девушка.

— Так что ты там собралась у Черри уводить?

— Не знаю, — хмыкнула девушка. — С девчонками заигрывал? — спросила вдруг она. — Приставал?

— Хорошо себя твоя Вишенка вела, — отозвалась я. — Не ревнуй.

— А я и не ревную. Хм, — задумалась Аладдин. — Раз хорошо себя вел, пожалуй, награжу. Позволю обнаружить себя утром в его объятых. Где он спит, не знаешь?

— Знаю, — отозвалась я. — За углом в гамаке дрыхнет. Иди, дари ему свою любовь.

Ответить мне Аладдин не успела — мы обе услышали шум мотора за воротами. Однако на участок никто не заходил — да и как бы зашел, если ворота были заперты. Мы с Аладдином выглянули за них, но, увы, никого не увидели.

— Когда я пришла, этой тачки не было, — кивнула она на черный автомобиль, принадлежащий Дэну.

— Думаешь, кто-то покататься взял и вернул? — усомнилась я. Девушка только пожала плечами.

Вскоре я вернулась к спящему Дэну, легла рядышком, потаращилась на его спокойное лицо, которое падали отблески света из окна, аккуратно поцеловала, подумала сонно о том, какая же я счастливая, и уснула, уставшая, но довольная.

Проснулась я поздно — Дэна уже не было в комнате, он, жаворонок, всегда вставал рано; потянулась, улыбаясь солнцу, переоделась и пошла на улицу. умываться. Во дворе было шумно. Те, кто решил остаться на ночь, доедали остатки вчерашнего пиршества, а Игорь с Дэном стояли у мангала. Черри, обещавшего свой знатный шашлык, нигде не наблюдалось. Впрочем, как и Аньки. Наверное, ушли мириться.

— Сейчас позавтракаем и пойдем на озеро! — провозгласил именинник. — Тут неподалеку озеро классное есть, небольшое, но чистое. И сосновый лес рядом.

— А я спать хочу, — заявил Ланде, потягиваясь. — Меня этот дед ни свет, ни заря разбудил.

— Он всех разбудил, — резонно заметил кто-то из гостей.

— А что случилось? — спросила я.

— Иваныч прибегал, спрашивал, кто из нас деньги обронил, — поведали мне.

— Какие деньги? — удивилась я.

— Кто знает, какие, — пожала плечами Лида, обмахивающаяся непонятно откуда взятым веером. — Нашел на крыльце. Да и сумма довольно немаленькая. Думал, может, кто из нас потерял, но столько налички ни у кого при себе не было.

— Ему сказали себе оставить, — вставила Марина, кормящая сына. Тот есть не хотел и активно вертелся. Ланде приходилось строить ему рожицы, дабы отвлечь внимания, чтобы мать могла запихать ложку Лео в рот.

Крупная сумма денег так и осталась для многих загадкой.

После импровизированного завтрака, переросшего в обед, в самую жару, несмотря на яркое солнце, мы отправились на озеро всей веселой дружной компанией. Не все девчонки догадались взять с собой купальники, и потому просто побродили по воде, а после устроились в теньке, зато парни в воде оттянулись — даже поныряли с мостка, хохоча на всю округу. Мне было завидно наблюдать, как они веселятся в воде, да и жарко было, потому я пошла купаться, в чем была — в шортах и майке. Правда, вымокла до последней нитки, зато была счастлива.

Обратно на дачу мы возвращались вечером, довольные и радостные. А через минут двадцать к нам подгреб Василий Иваныч. Он топтался в воротах, а у ног его стояли два здоровых ведра, с горкой наполненных вишней.

— Пересыпь, тебе насобирал, — деловито сказал он мне, кивнув на одно из ведер. — А это Плотникову.

Старик зорко огляделся, не увидел нигде Кирилла, который в это время был дома, и добавил:

— Пусть ест, коль чужое больше своего любит. Гаденыш, — не сдержался он.

Мы с девчонками пересыпали ягоду, не смея спорить, поблагодарили Василия Иваныча, и он ушел, напоследок еще пару раз обласкав Кира.

— Надо же, — удивился Игорь. — Не зря, видимо, мы вчера Иваныча угощали.

Остаток вечера мы провели отменно — парни даже затопили баню.

Черри с Анькой появились лишь когда стемнело. Где они были — не говорили, зато оба выглядели довольно и, не стесняясь никого, целовались, вцепившись друг в друга, как клещи — Аладдин, в крайне короткой юбочке и топике, сидела на коленях у Черри, обхватив его плечи обоими руками, а он прижимал ее к себе.

— У меня, вообще-то, сын рядом, — сказала Марина, которой надоело наблюдать за этими двумя.

— Ой, Мариночка, он же ничего не понимает, — отмахнулась Аладдин, оторвавшись от Черри. Тот глядел на нее восхищенными глазами.

— Зато я понимаю! — взорвалась подруга.

— Тебе просто надо попробовать быть более раскрепощенной, — тряхнула светлыми — на этот раз — волосами Аладдин.

— Куда ей быть более раскрепощенной, — хмыкнул Петр, сидевший рядом. — Ребенок уже есть. Дальше — некуда.

Марина метнула на друга своего мужа злой взгляд.

— Молчи уж, — посоветовала ему Лида.

— Я так раскрепощусь, не уснете, — заявила Маринка. Услышавший это Ланде едва не подвился газировкой.

— Милая, ты чего? — ласково погладил он ее по черным блестящим волосам.

— Того! Мне, может быть, надоело! — кажется, сегодня Марина впервые за очень долгое время попробовала вино, и это стало катализатором ее чувств. — Вы все воспринимаете меня, как мамочку! Домохозяйку! Идиотку-наседку!

— Ну что ты, Марина, — вздохнул Ланде. — Что за глупости.

— А я, может быть, тоже хочу, как вы! Веселиться, гулять, ходить по тусовкам, — воскликнула девушка. — А я даже на свидание сходить не могу! — она расхохоталась. — Потому что я — зацените! — замужем! — и она расхохоталась.

— Давай, я тебя позову на свидание, — от души посочувствовал ей кто-то их парней.

— Ошалел? — взвился на ноги обычно спокойный Ланде. — Это моя жена! Марина, — галантно обратился он к девушке. — Если ты хочешь на свидание, я тебя приглашаю. Завтра. В шесть вечера. — И он даже назвал кафе, куда хотел пригласить Марину.

Та даже как-то успокоилась, с интересом, по-новому, глянула на супруга и церемонно кивнула.

— Что ж, пойдем.

Мы даже зааплодировали им.

— Пригласи меня тоже на свидание, — шепнула я Смеречинскому, положив ладонь ему на грудь.

— Приглашаю, — широко улыбнулся он и протянул мне руку. Я вложила свои пальцы в его.

— Прямо сейчас? — шепнула я.

— Прямо сейчас, — отвечал он, проводя губами по моей скуле.

И мы, под покровом сумерек, пошли к застывшему зеркалом озеру, чтобы остаться наедине друг с другом и нашими чувствами.

Уехали домой мы на следующее утро. Кирилл, правда, все-таки подшутил над всеми в конце — добавил в миндальное мороженое васаби, ибо они отлично совпадали по цвету.

7

Я смогла чуть-чуть проучить дорогого гостя, от которого уже потихоньку сходила с ума, в один из последних дней его пребывания у нас.

В тот день Кезон встал гораздо раньше меня. Я нашла его на диванчике в кухне с неизменным ноутом в руках и пультом от управления машинкой, которая бороздила просторы кухни.

— Ты как летучая мышь, — села я рядом с ним с размаху, — спишь днем, злорадствуешь ночью. Всех обтроллил, кого мог?

Кирилл покачал лохматой головой.

— Надо же, — умилилась я, открывая упаковку с орехами. — А что так? Все разбежались?

— Почти. Спать пошли, — сообщил он мне и, пока я махала ушами, наблюдая за машинкой, ловко отобрал у меня орехи и нагло стал ими хрустеть.

— Эй! — возмутилась я. — Отдай!

— Угощайся, — протянул он мне пачку, и я все-таки успела цапнуть орехи себе.

— Спасибо, блин. Чего такой радостный? Выпустили из психушки, и ты уже не знаешь, как донести этот радостный факт до общественности? — спросила я, стараясь подколоть его.

— Отнюдь, Мария, отнюдь. Просто рад новому дню.

Естественно, он рад! Вчера опять устроил веселье. К нам должен был забежать приятель Дениса, чтобы кое-что забрать, а когда он разулся и прошел в комнату, из шкафа невозмутимо вышел Кирилл, обулся и ушел, заставив парня открыть рот — он, видимо, подумал, что у меня любовничек в квартире! Уж не знаю, что там думают обо мне шляпники.

— Чего пишешь? — полюбопытствовала я. — Опять про самого себя гадости?

Я извернулась и заглянула-таки в экран ноутбука — ничего интересного. С фейка с чудным именем Синий Зверь Кирилл писал сообщение некому Антону Тропинину.

Общался он странно. Несчастному Антону Тропинину он писал одну и ту же фразу: «Я знаю, кто ты на самом деле», но тот ни разу не ответил, судя по истории переписки. Видимо, этот самый Антон Тропинин был совершенно непробиваемым человеком.

Больше ничего разглядеть не удалось. Музыкант захлопнул крышку ноутбука перед моим носом и погрозил пальцем.

— А как же Брутальная Нога? — поинтересовалась я. — Сколько у тебя фейков?

— Маша, ты порой слишком любопытная, — вздохнул музыкант. — Что мне с тобой сделать?

— Сказать, что я молодец, — ухитрилась я вырвать у него свои орехи и возликовала. — Бедный человек этот Антон. Ты его, наверное, достал.

— Ну что ты. Как я мог? Я ведь добрый. И сердце у меня широкое, — потупился Кезон.

— Оно у тебя просто трехкамерное, как у осьминога, — захохотала я. — Но вообще не обижайся, мне просто интересно, как ты общаешься, — призналась я.

— С каждым — так, как хочет этого человек.

— А с кем-то ты общаешься так, как хочешь ты? — задала я вполне резонный вопрос. Ответить на него мне он не успел — зазвонил телефон, и Кирилл вынужден был взять трубку и уйти в другую комнату — машинка покатилась за ним. Разговор у него был на английском, и я даже позавидовала тому, какой у него беглый, почти без акцента, говор.

Беседа его длилась долго. Я заскучала и открыла свой ноут, однако сигнал от вай-фая почему-то не обнаружила. На телефоне он был, а на ноутбуке — нет.

Совершенно без задних мыслей я открыла ноут Кирилла, благо, он был не запоролен, и, свернув браузер, дабы не читать сообщения и не злить тем самым гостя, уставилась в правый нижний угол. Ноутбук Кирилла сигнал вай-фая ловил отлично. Я нервно постучала пальцами по столу — значит, проблема в моем ноуте? Блин, надо будет попросить Смерча посмотреть, в чем дело. Я вновь решила развернуть браузер на весь экран, чтобы Кирилл, чьи шаги я уже слышала, не заподозрил ничего лишнего, навела мышку на нижнюю панель, однако немного ошиблась, и случайно развернула не браузер, а свернутую фотографии. На ней была изображена по пояс девушка в голубом платье.

Кирилл был уже почти в гостиной, мне нужно было просто свернуть окно и положить ноут на место, но я с изумлением стала разглядывать фото девушки на нем. Темноволосая, темноглазая, симпатичная, со скромной, но обаятельной улыбкой… И ужасно знакомая!

— Я знаю ее, — удивленно сказала я, не веря совпадению. — Это же Катя! Точно, это Катя!

Карие глаза с широкого экрана смотрели прямо на меня. Запечатлена девушка была где-то в зеленом солнечном парке. Да и сама чем-то была похожа на солнышко — так радостно светилось ее лицо.

Кирилл вздрогнул, отложил пульт управления машинкой, которая ехала впереди, и внимательно посмотрел на меня. Ноутбук он, конечно же, сразу забрал.

— Эм, я не хотела лезть к тебе в ноут, — сказала я поспешно. — Просто посмотрела, есть ли сигнал вай-фай. Ты не думай, я…

— Вы знакомы? — перебил он меня, недоверчиво глядя.

Я усиленно замахала головой.

— Интересно.

Он смотрел сквозь стену. Мне даже захотелось подойти к нему и помахать перед лицом.

— Как вы познакомились? — осторожно спросил он. — Давно?

— В тот день, когда Кей по твоей просьбе на фестивале пел, — призналась я, не понимая, почему его так поразило наше с Катей знакомство. — Мы встретились с ней в электричке. Катя тоже ехала на фест, но к своему парню. У нее он техником там, что ли был, — припомнила я.

— Вот оно что, — потер ладони гость. И вдруг улыбнулся, но как-то странно, не весело, а иронично.

— А вы как познакомились? Давно? Почему Катя у тебя есть ее фото? — засыпала я вопросами молодого человека. Просто так чье-то лицо на экран не ставят, верно ведь?

— Мы друзья по, хм-м-м, переписке, — отозвался Кирилл крайне расплывчато. Я с недоверием покосилась на него.

— Она тебе нравится? — прямо, как я и привыкла, спросила я.

— Может быть, — не спешили отвечать мне.

Я скептически подняла бровь. Может быть?

— Она мой хороший друг, — с напором на слово друг, отвечал молодой человек.

— Просто друг? — теперь не верила уже я.

— Просто друг.

— Давно не виделись?

— Давно, — нехотя отозвался Кирилл.

Я с Катей общалась не так уж и часто, но ни о каком Кирилле она никогда не говорила. А ее молодого человека звали Антоном. Уж не ее ли парню написывает Кирилл?

И тут меня вдруг озарило! Я поняла, как можно отомстить Кириллу за лифчик! И за слухи о моей неверности, и за ягоду! Да и вообще за все-все-все…

«Наша месть будет страшна!», — вскричали головастики.

К тому же он сам как-то ныл после очередной проделки, что его никто не разыгрывает и ему скучно. Пусть побудет на месте своих жертв!

— Слушай, я с Катей общаюсь изредка. Она вроде бы должна к какой-то своей подруге приехать к нам в город, — начала я издалека. — Мы с ней как раз встретиться хотели…

— Я тоже хочу с ней встретиться, — опередил меня Кирилл, и я чуть не заухала от радости, как сова.

— Тогда я позвоню ей и спрошу, вдруг она уже приехала.

— Звони, — сказал доверчивый гость, и у меня сердце радостно екнуло в предчувствии моего невероятного розыгрыша. — Про меня не говори ей. Хочу сделать ей сюрприз, — с некоторым усилием давались ему слова. Зато он посмотрел на меня совершено честными глазами.

— Как я люблю сюрпризы-ы-ы, — фальшиво пропела я, но музыкант ничего не заподозрил.

Я сделала вид, что набрала номер Кати и вполне артистично поговорила по телефону с тишиной, сделав вид, что девушка, и правда, в нашем городе. Я «договорилась» с тишиной о встрече, и сообщила нечего не подозревающему и крайне странному Кезону о том, что Катя будет в восемнадцать ноль-ноль в кафе «Солнечные искры».

— Правда, она сказала, времени у нее мало, но, думаю, пообщаться успеете, — улыбнулась я с совершенно ангельским выражением лица. В душе же я отплясывала румбу.

— Спасибо, — поблагодарил меня гость, и меня тотчас кольнула в ребра советь.

— А почему ты хочешь увидеть ее? — спросила я.

— Хочу закадрить, — отвечал Кезон. Мое лицо разочарованно вытянулось — и всего-то?! Ну и ладно. Вот если бы он тогда сказал настоящую причину, я бы так шутить не стала… Но кто знал?

А потому совесть я успешно отогнала прочь, а она грозила мне кулаком издали.

Пока Кирилл не слышал, я позвонила Инге и попросила ее о большом одолжении. Она поворчала, но сказала, что успеет его выполнить. Оставалось лишь дождаться славного момента истины.

К шести часам мы подъехали к кафе, болтая о всяких глупостях, и он больше не разу не упомянул о Кате, как будто бы мы ехали и не к ней вовсе, а просто так пошли прошвырнуться по торговому центру, в котором кафе и находилось.

Войдя в «Солнечные искры», мы некоторое время оглядывались по сторонам: Кезон искал глазами Катю, а я пыталась найти то место, о котором минут пятнадцать назад мне написала Инга, выполнившая мое получение.

— Нам туда! — уверенно заявила я, поняв, к какому из столиков идти и зашагала первой.

— Но там же никого нет, — удивленно произнес Кезон, но пошел следом за мной.

— Вот! — торжественно сказала я, остановившись около столика у самого окна. — Это Катя!

— В смысле? — не понял парень. — Тут же никого…

Он осекся — на стуле перед ним сидела кукла. Вообще-то я просила Ингу найти куклу-брюнетку, но она, видимо, решила не следовать моим указаниям и купила престранную куклу нежно-зеленого цвета, с розовыми волосами и с глуповатой ухмылочкой на синих губах. У куклы были мине платье и туфли на огромных каблуках. А еще гнулись руки и ноги. В общем, это была не кукла, а нечто кукло-монстроподобное. Но крайне забавное.

— Катя, это Кирилл, помнишь его? — глумливо произнесла я. Люди на нас странно оглядывались.

— Это… что? — глухим голосом спросил Кирилл.

— Катя, — уверенным голосом заявила я. — Кадри, сколько влезет!

И засмеялась.

А вот Кирилл не смеялся. Взгляд его стал другим, черты лица исказились, и какие-то минуты Кезон открылся мне как совершенно иной человек. Я знала его, как талантливого музыканта Кезона, как веселого друга Дэна Кирилл с ужасным чувством юмора и не ужасными шуточками, но по факту, это были лишь его образы, которые он умело использовал и на сцене, и в жизни. Настоящим его, пожалуй, почти никто и не знал. А теперь он стал каким-то совершенно другим: серьезным, разочарованным и — парадокс! — похожим на подростка куда больше, чем всегда, даже тогда, когда он устраивал самые нелепейшие детские розыгрыши.

А еще он смотрел на куклу так, словно это была не кукла вовсе, а его сломанные надежды.

Хотя, возможно, мне все это просто показалось.

— Эй, что с тобой? — подергала я его за рукав, смутно понимая, что сделала что-то не так. Почему я не чувствую того самого чувства самоудовлетворения? Шутка-месть не удалась? Или удалась слишком хорошо?

— Ничего, — отозвался он. — Она не придет, да? — деланно спокойно уточнил он, но один раз голос его все же дрогнул.

Я покачала головой.

— Закажи мне кофе, — сел напротив куклы музыкант.

— Чего? — не поняла. — А чего ты не смеешься? Где веселье и благодарности, что в кои-то веки разыграли тебя? Это ведь шуточка вполне в твоем стиле! Ну, чего ты такой тухлый?

— Да как-то не ожидал, — слабо улыбнулся он мне, теперь уже напоминая не взрослого, а

Он пил капучино, молчал, став каким-то совершенно другим, изнеможённым, закрытым.

— Я плохо пошутила, да? — осторожно спросила я. — Извини.

«Мастер шуток. Извожу людей. Качественно, недорого, быстро», — пронесли головастики издевательский плакат.

— Нет. Думаю, я это заслужил.

Кирилл сказал это таким тоном, что мне стало совсем стыдно. Нет, он не хотел ее закадрить, иначе не расстроился бы так сильно. Кто она ему? Откуда он знает Катю?

— Эй, не злись. Я хотела немного отомстить тебе, — призналась я. — Честно говоря, не думала, что… Что это неудачный розыгрыш, — добавила я, не зная, как правильно подбирать слова.

— Все в порядке.

Я, поддавшись порыву, положила руку на его ладонь.

— Что бы ни было, Кир, она… счастлива, — сказала я, боясь, что он совсем закроется в себе.

— Что? — вздрогнул вдруг он.

— Ну, я подумала, что, может быть, Катя нравится тебе, но ты же знаешь, что она с другим, — старалась я не произносить имя Антона. Кажется, гость ненавидел это имя. — Но, понимаешь, когда любишь, самое главное — знать, что твой любимый человек счастлив. Что он жив, здоров и с ним все хорошо, — сказала я, вспомнив события прошлого, когда узнав о том, какая опасность грозила моему Дэну, во мне перевернулись представления о любви, чувствах, счастье…

— Она не знает, что я люблю, — хрипло сказал Кирилл, поддавшись вдруг эмоциям. Наверное, потом он жалел, что сказал мне эти слов.

— Почему не знает?

— Так надо.

Я нахмурилась. Он скомкал салфетку.

— А что в этом плохого? Что за точка зрения? Типа «пусть остается со своим ублюдком»?

— Потому что ей не зачем знать. Мне не нужна ее жалость. Лучше ненависть, чем жалость. Она все равно бы его выбрала, — отозвался Кезон, склонив голову. Из-за темных спутанных волос я не видела его глаз.

— Откуда тебе знать? — спросила я со вздохом.

— Она не колебалась, — сказал Кезон и вдруг с размаха кинул свою чашку о пол. Та разлетелась на множество осколков. Люди в кафе с удивлением смотрели на нас, а музыкант продолжал спокойно. — Есть смысл думать над выбором, если колеблешься. А она сразу знала, кого выберет. И тут можно было поставить жирную точку.

В его лице было столько злости и разочарования, что мне стало его жаль.

— Ты поставил точку на отношениях, а не на чувствах, — возразила я, глядя на разбитую чашку. Надо собрать, а то нас из кафе выгонят поганой метлой. Но меня опередили.

— И это бесит больше всего. Теряешь самоконтроль. Когда ты сказала мне, что она в городе, я чуть с ума не сошел, перестал мыслить логично, — признался парень. — Иначе бы не попался на твою удочку. Любовь всегда ищет чуда там, где нет.

Я кивнула — на самом деле боялась, что он возьмет и позвонит Кате, а она скажет, что никуда ехать не собиралась и не собирается. А он повелся. Взял и повелся!

Разбитую чашку собрал сам Кезон — опустился на одно колено и стал поднимать осколки. К нему уже спешила официантка, и она помогла музыканту, хотя тот все равно порезался и прижимал к ладони салфетку, на которой проступили алые пятна. Если бы я боялась крови, не смогла бы так спокойно продолжать потягивать коктейль через трубочку.

— Сам разбил и сам собрал. По-моему, это метафора все твоей жизни, — вздохнула я.

— Смешно, правда? — откинулся на заднее сидение Кирилл.

— Я бы сказала, иронично. Так ты не желаешь Кате счастья? Ты хочешь, чтобы она была несчастлива? Страдала? — вернулась я на начальную точку разговора. А Кирилл вдруг улыбнулся, сцепляя руки в замок, и ответил:

— Нет. Я хочу, чтобы она была счастлива. И я хочу, чтобы она была моя, — упрямо повторил он, отчего-то глядя на куклу.

— Если она счастлива с кем-то другим, сможет ли она быть счастлива с тобой? — вполне резонно заметила я.

И он вдруг засмеялся. Тихо, хрипло, но это был не смех радости.

— Я эгоист. И считаю, что лишь я смогу дать ей это счастье. От вас я уеду к ней. Хочу доказать ей свою точку зрения.

— Ты же сказал, она не знает о твоих чувствах, — сощурилась я.

— Там все очень сложно. Сложно и тупо. Я уже ничего не понимаю. Кроме того, что хочу забрать ее себе. Если он с ней счастлив, то и я могу? — сам себе задал вопрос Кирилл. Кажется, этот вопрос его мучил давно.

— Он — это…

— Антошка, — усмехнулся гость. — Ее парень. Я хочу быть счастливым, Маша. Я ужасен? — с любопытством спросил он. — Да, — дал он ответ сам себе.

— Все хотят быть счастливыми. Это нормально. А ты… Ты ведь неплохой человек, — нахмурилась я. — Это ведь ты Иванычу деньги подкинул на даче? — спросила я.

Он поднял на меня потемневшие глаза, в которых таилась настоящая буря.

— Может и я. Откуда знаешь?

— Ты ночью брал машину Дэна, — уверенно заявила я, помешивая свой молочный коктейль. Мороженое в нем почти растаяло.

— И что?

— И ездил снимать деньги, — продолжала я, чувствуя себя великим детективом. — Потом подъехал, припарковался, но на участке оказался не сразу, а пошел к дому Иваныча.

— Сама догадалась? — с любопытством спросил он.

— Сама, — гордо отвечала я. Хотя мои догадки подтвердил внимательный Смерч — заметил, что машина припаркована не так. И сказал, что такой поступок вполне в духе его друга.

— Молодец, девочка, — улыбнулся Кирилл. — Это так классно — возвращаться в детство. В детстве я был счастлив. Только, знаешь, я не думал, что люди стареют. Я представить не мог, что тот, кто гонял меня по всему поселку, так быстро сдаст. Останется один. Без жены, детей. В нужде. Люди стареют, — повторил он задумчиво, — а потом уходят. Я забыл про это. Я не хочу уходить так, чтобы от меня ничего не осталось.

— Поэтому ты создаешь музыку? — спросила я.

— Поэтому я создаю музыку, — согласился он.

— Это был хороший поступок, — кивнула я. В горле отчего-то образовался комок. — Наверное, Иваныч догадался, что это подарок от тебя и приволок вишню, которую сам собрал.

— Сама догадалась? — вновь спросил он насмешливо. Кровь на порезе не останавливалась, и он взял вторую салфетку.

— А это уже Дэн сказал, — вздохнула я. Смерчинский был человеком, который частенько растолковывал мне многие, даже простые вещи. Но и сам он иногда — крайне редко — нуждался в этом же, и тогда я пыталась что-то объяснить ему. Не знаю, как получалось, но Денис был мне благодарен — как и я ему, конечно же.

— Тебе повезло с ним.

— Он — моя самая большая удача, — согласилась я.

— Или наоборот, — нагло отобрал у меня коктейль Кирилл. И пока я возмущенно на него смотрела, выдул. То, что его только что пила я, его не смущало ни капли.

— Один — один, Маша, — сказал он мне уже на улице.

О случившемся мы больше не разговаривали. А вечером он опять принялся общаться с фанатами под левым ником и словно в насмешку поменял сахар и соль местами…

* * *

Когда Кирилл пришел, репетиция была в полном разгаре. Звуки знакомой до боли тяжелой музыки были слышны уже тогда, когда он спускался по грязным ступеням. А когда он очутился в полуподвале с низкими потолками и с изрисованными баллончиками стенами, то ярая музыка ударила по ушам железной волной, следом хлестнул по душе плеткой голос вокалиста — глубокий, переполненный эмоциями: яростью.

Это весьма непрезентабельное местечко, гордо называемый музыкантами репетиционной базой, был местом постоянного сбора «Красных Лордов». Тут начинающие музыканты репетировали, пытались сыграться и вообще постигали все прелести становления настоящими профессионалами. Кирилл иногда даже оставался тут ночевать. Алкоголь и девушки, правда, тут были под запретом — Гектор был чрезвычайно строг во всем, что касается музыки. Даже когда группа репетировала в гараже — классика рока! — он придерживался тех же правил. И много репетировал, очень много. Но при этом был строг не только к своим музыкантам, но и к себе.

Кирилл с улыбкой смотрел на парней, и отчего-то ему показалось, что он дома — так спокойно ему стало. Правда, лишь на пару мгновений, на несколько нот.

Гектор остановил репетицию — но не потому, что увидел Кира, а потому что хотел поправить музыкантов. Он всегда поправлял, говорил, как делать, подсказывал, советовал — в ультимативной форме, но обычно спокойно, а если к нему не прислушивались, мог применить и силу — сколько раз уже музыканты дрались. Но алкоголь, как правило, всех примерял, и все начиналось сначала.

— Все понятно? — обвел парней холодными светлыми глазами Гектор.

— Сначала я один, так? — Марс, взмахнув головой, пробежался пальцами по струнам. — А потом бочки вступают?

— Окей, — Октавий, на лице которого по обыкновению, была маска — на этот раз тряпочная, закрывающая пол-лица, держал барабанные палочки наготове.

— И с припева — переход на модуляцию. Поехали! — обычной меланхолично-спокойный, но неожиданно взрывающийся Гектор во время репетиций и выступлений был эмоционален. Словно музыка была единственной возможностью выразить эти свои эмоции, а не застывать подобно статуе в человеческом обличии.

Однако вновь играть «Архитектора» — песню, которую полностью написал Гектор, им было не суждено в эти минуты. Кирилла все-таки заметили — Визард, сидящий со скрипкой в углу. Словно ничего и не случилось, он поднял в приветствии ладонь.

— Кир? — первым произнес Феликс, сжимающий в цепких пальцах гитару. Раскосые черные глаза удивлено смотрели на улыбающегося Кира.

— А вот я и вернулся! — весело сообщил парень, скидывая в дранное кресло рюкзак.

— Я тебя сейчас урою! — заорал Марс. Пара секунд — и он оказался около Кирилла, от души вмазав ему. Тот с трудом удержался на ногах от мощного удара. Второй удар не дали нанести остальные «лорды» — удержали.

Зато к Кириллу, который все равно продолжал улыбаться, утирая кровь с рассеченной челюсти, подошел Гектор.

— Зачем пришел? — спросил он тихо. Взгляд его был тяжелым.

— Вернулся в группу.

— Две недели назад ты свалил, не сказав ни слова. Перед выступлением. И хочешь вернуться? — светлые глаза, контрастирующие с черными длинными волосами, изучающее смотрели на Кирилла.

— Почему бы и нет? — легкомысленно пожал плечами Кир.

— Почему бы и нет, — словно смакуя слова, медленно повторил за ним Гектор. Он замолчал, а после схватил Кирилла за ворот рубашки. — Почему бы и нет, свинья? Думаешь, музыка — развлечение? Считаешь, что можешь так легко относиться к моей, — он стряхнул несопротивляющегося Кирилла, — музыке?

— Эй-эй, чувак, — попытался свести все в шутку Кир, — а как же хваленное нордическое спокойствие? Ты же из тех краев, — и он рассмеялся, взбесив Гектора еще больше.

— Проваливай, — оттолкнул он Кирилла, и было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не ударить темноволосого музыканта.

— Не хочу.

— Не хочешь?

— Именно. Я хочу играть. Черт, возьми, я хочу играть! — заорал вдруг Кир. — Какого ты меня гонишь, мудила?

— Ты тупой, Кез?! — заорал взбешенно Марс. — Пошел ты, пока я из тебя все дерьмо не выбил!

А Феликс укоряющее подхватил:

— Пропал на две недели. На выступлении твои партии были на Визе.

— И мне это не понравилось, — кивнул тот из своего угла. Он один не вмешивался в конфликт. — Пусть его партии останутся с ним.

— Простите. Я должен был уехать, — отозвался Кирилл сердито. Он ненавидел оправдываться.

— Где ты был? — спросил Гектор, как будто бы давая тому последний шанс.

— Дома… У друга девушка погибла. Боялся, что он… В общем, поддержать хотел, — поправился Кезон.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Херня отмазка, — зло бросил Марс. — Как же все это *запрещено цензурой*!

— Ты бы мог нам сказать.

— Почему долго не возвращался? — продолжал допрос лидер группы. Голос его был по-прежнему холоден, но вот ярость в глазах куда-то пропала, и зрачки словно мутно пленкой заволокло.

— Денег на билет не было. Все на самолет потратил, — честно признался Кирилл. Межконтинентальный перелет был удовольствием недешевым. — А потом мне денег предки друга подкинули, на обратную дорогу, — нехотя признался парень. Да какая разница! — взлохматил он темные отросшие волосы.

Гектор внимательно на него посмотрел. Кажется, он принял какое-то решение.

— Один шанс. Ты хороший друг. Но музыкант паршивый.

— Какой шанс?! — заорал Марс. — Гектор, гони этого ублюдка!

— Чего? — обалдел Кирилл. — Я играю лучше некоторых, — самодовольно заявил он. И это было правдой. Талантом и усердием Кир был не обделен.

— Ты играешь в коллективе, детка, — больно схватил Гектор Кирилла за подбородок, как какую-нибудь ломающуюся девчонку. Карие глаза парня с гневом уставились на фронтмена «Красных Лордов», взгляд которого до сих пор был странным. — А значит, мы должны быть тебе ближе, чем семья, уяснил?

— Уяснил. Больше не уеду. Отпусти.

— Бери гитару, — велел Гектор. — Налажаешь с «Архитектором», будут проблемы. Репетируем каждый день. Через неделю — выступление, — и он озвучил какое-то местное захолустье.

Поздно вечером они сидели в очередном баре — и даже Марс успокоился, глушил кружку за кружкой и пытался подцепить цыпочек. Те как-то не особо шли на контакт с нетрезвым парнем панковатого вида и с развязными манерами.

— Вот сучки, — злился он. — Я — будущая рок-звезда, черт возьми! Да вы меня потом умалять начнете, чтобы я вас в койку затащил. Повтори, — обратился он уже к бармену.

— Ты ведь не хотел возвращаться, — сказал отчего-то Визард внезапно.

— Я не хотел возвращаться, — признался Кезон, держа в руке бутылку пива и глядя вдаль, в окно, на бледные огни улиц.

— Но вернулся.

— Вернулся, — Кезон сделал большой глоток. Пиво тут было так себе. — Друг сказал, не хочет, чтобы после меня ничего не осталось.

Визард приподнял бровь. Слова приятеля заинтересовали его.

— От кого-то остаются дети, от кого-то — долгая хорошая память. А от меня может остаться только музыка.

— Чертов философ, — сказал Марс и уронил голову на барную стойку.

Молчавший Гектор улыбнулся и отсалютовал кружкой своему отражению в окне.

На какой-то миг ему показалось, что рядом стоит девушка, но эта была лишь иллюзия.

И он улыбнулся.

Эпилог

Хоть Кирилл, он же Кезон, он же Синий Зверь и надоедал мне все это время, в аэропорту было грустно. Я вообще терпеть не могу никого провожать. Но, в отличие от меня, и Дэн, и его друг улыбались и, конечно же, шутили. Кирилл обещался прилетать к нам еще. В какой-то момент он вновь превратился в человека-звезду, перестав быть простым парнем-шутником Кириллом Плотниковым, по совместительству троллем, а также вечным ребенком, и я вдруг поняла, что, наверное, даже буду скучать по нему, несмотря на то, что музыкант успел взбесить меня за последние дни пару сотен раз.

На прощание мы даже обнялись.

— Спасибо, — шепнул мне Кезон, осторожно похлопав по плечу.

— За что? — удивилась я.

— За шутку.

Когда он уходил, у меня даже в носу защипало, и я вздохнула. Дэн положил мне руку на плечо и повел к выходу, прочь из этого шумного многолюдного места.

— Он еще приедет, да? — спросила я своего любимого.

— Думаю, ему у нас понравилось, — осторожно отвечал тот.

— Пусть приезжает, — решила я. — Он странный, но все же было круто. Я теперь под мостами с поездом буду одной рукой хвататься за голову, а другой — за денежку. А ты куда смотришь так пристально? — спросила вдруг я подозрительно. — А, милый? На девушку, что ли?

— Там газированный автомат, — заявил этот сладкоежка и потащил меня за собой к нему. В результате мы немного опоздали к машине, которая ждала нас у входа — за рулем сидел Черри.

— А кого это он там уже посадил к себе? — присмотрелась я.

— Не знаю, — удивленно произнес Денис.

Когда мы сели в машину и та немедленно тронулась, оказалось, что впереди сидит… Кезон. Глаз у меня задергался. Смерчинский закашлялся.

— Я решил погостить у вас еще немного, — заявил Кирилл. Черри, с которым они отлично спелись, заухмылялся.

— А как же концерт в Лондоне? — спросила я подозрительно. Об этом концерте он недавно обмолвился, говорил, что там будет просто мега-шоу.

— До него еще долго, — заявил он и стал что-то печатать в телефоне. — Ну, как будем веселиться? У меня есть еще неделя.

— Поехали на реку с ночевкой в палатках, — предложил Черри. Я тотчас согласилась.

А через несколько минут мне пришло сообщение от Кезона:

«Я хочу, чтобы она была счастлива. Ты права, Маша. Поэтому я решил оставить ее в покое, и вместо того, чтобы лететь к ней. Не хочу быть незваным гостем. Остаюсь у вас. Ты рада?»

«Очень!!!».

И я положила голову на плечо Смерча, а он нежно поцеловал меня.

Хорошо, что в сердцах друг друга мы с Денисом были гостями долгожданными.

Вот такая получилась повесть о том, кто будет главным, не побоюсь этого слова, Джокером, в 3 части «Музыкального приворота», который я пишу тут — https://lit-era.com/account/books/view?id=2785

Заглядывайте, буду рада. Кезон тоже будет рад новой встрече с вами:)

Впрочем, не только он один.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

Эпилог