Под бархатным плащом [Пирс Энтони] (fb2) читать онлайн

Пирс Энтони Под бархатным плащом

Предисловие

В восьмом романе Пирса Энтони из серии «Воплощения бессмертия» действие происходит в 500-ом году нашей эры. Прекрасная молодая девушка по имени Керена, проживающая неподалёку от Камелота — легендарного замка короля Артура, — принадлежит к числу учеников провидца Морли. Тот обучает её невероятной магии, однако после его загадочного исчезновения Керена оказывается на улице и, чтобы выжить, вынуждена продавать своё тело. В качестве опытной куртизанки она процветает — до тех пор, пока не попадает в услужение к Моргане ле Фэй, сестре короля Артура.

Собственная магия Керены растёт по мере выполнения гнусных требований злобной колдуньи. Одним из поручений становится соблазнение сэра Гавейна, рыцаря Круглого Стола, чтобы не дать ему найти Святой Грааль. Но Гавейн и Керена влюбляются друг в друга, и под её сердцем зарождается новая жизнь, которой суждено угаснуть слишком быстро. Используя навыки волшебницы, в тщетных поисках помощи Керена связывается с воплощениями бессмертия. Но, получив отказ от каждого из воплощений, загорается жаждой мести, для осуществления которой нужно найти ещё большее могущество…

Глава 1 На бархате

Это было время великого короля, который правил из сияющего города. Король учился управлять государством с помощью могущественного мага — в результате удалось объединить враждующие кланы в неизгладимое из памяти королевство. Он собрал под своими знамёнами примечательное содружество рыцарей, и все они встречались за столом в форме круга, чтобы между ними не возникало ранговых споров. Но эта история о другом.

В маленькой деревушке в этом же королевстве проживала семья с двумя дочерьми. Недостаток сыновей мог бы показаться неудачей, однако старшая сестра была прекрасна, дружелюбна, талантлива в искусствах, умна и добронравна. За ней неизбежно приударят многие достойные молодые люди, затем полюбит самого красивого и богатого, выйдет за него и обзаведётся отличным потомством. Некоторые из её отдалённых потомков станут воплощениями бессмертия, а другие свяжут с воплощениями свои жизни. Но эта история — опять же! — о другом.

Младшая сестра тоже выглядела многообещающе, однако развивалась медленней, поэтому в тринадцать лет ей всё ещё не хватало тех приятных выпуклостей, которыми обладали другие девочки её возраста. Это было довольно неловко, потому что именно так они привлекали юношей. По этой же причине девочка была тихой, словно бы смотрящей только внутрь собственной души, однако наблюдательной. Изредка её жизнь озаряли вспышки интуиции. Общество охотно приняло бы её такой, если бы она не совершила ошибку, выражая чувства прилюдно. Она попросту была слишком умна и нервна для девушки. Её перспективы казались мрачными.

Да, эта история именно о ней. С точки зрения призрака.

Джоли путешествовала до тех пор, пока не нашла подходящую девушку. Она сразу почувствовала: это то, что надо. Права на ошибку не было, потому что как только она сольётся с женским телом, вероятней всего она окажется его узницей вплоть до завершения миссии. Она не могла просто порхать вокруг — время истекало, и Джоли с лёгкостью могла заблудиться.

Вторая сестра была избранной. Она подходила под описание, ощущения Джоли говорили то же самое. Потенциал девочки оказался значительно больше, чем та когда-либо могла о себе предположить, а ещё она была центральной фигурой как в уже имеющейся, так и в отклоняющейся реальностях. Что сделали другие, не имело значения; лишь действия этой девочки несли на себе ответственность за ключевые изменения.

Джоли вошла в тело и была им принята. Знания девочки стали её знаниями, но Джоли сохраняла индивидуальность до установленных ею же границ. Она могла отстоять свою личность в любое время, если бы понадобилось, но это требовало значительных усилий — а значит, не являлось чем-то рутинным.

Керена понятия не имела, что делать. Она всегда пребывала в такой глубокой тени своей старшей сестры — Кэтрин, — что её фактически считали невидимкой. Казалось, ей так и суждено было остаться лишним грузом на родительских плечах. А они и так едва сводили концы с концами и не могли позволить себе содержать дочь до самой её старости.

Значит, таковы твои мысли и опасения, девочка? Но скоро твоя жизнь резко переменится. Джоли не обращалась к Керене напрямую — та ещё не догадывалась о присутствии посторонней. Тем не менее, маленькая репетиция улучшила настроение Джоли. Она могла повлиять на мысли девочки — а значит, и на её действия, но помнила, что делать это можно только в крайнем случае. Анонимность сейчас была необходима.

Следующим событием стал визит в деревушку провидца, который на самом деле просто проезжал мимо, направляясь в куда более важное место, и Керена пережила одну из своих вспышек. Если бы только удалось как-нибудь убедить его забрать её с собой, это было бы так же великолепно, как замужество. Родители наконец освободились бы от бремени, а она отправилась бы путешествовать. Разумеется, подобная жизнь нелегка, но она могла бы собирать травы, чистить и оттирать горшки — в общем, заниматься всем, чем занимаются девушки-служанки. Мужчинам, путешествующим в одиночестве, такого рода услуги нужны всегда; как правило, их богатый опыт не сводился к хозяйственным хлопотам.

Правильно, девочка. Он хороший человек. Сделай это. Если по какой-то неясной причине девочка отказалась бы от своего поступка, Джоли пришлось бы её вдохновить, потому что связь между Кереной и провидцем была жизненно важной.

Вообще-то понятие «жизненно важно» являлось даже преуменьшением. Существовало, казалось бы, бесконечное число временных линий и альтернативных реальностей; каждая несколько отличалась от соседней, и различия росли тем больше, чем больше становилось новых реальностей. Малейшее отклонение могло сгенерировать огромные перемены далее по временной линии. Если бы девушка сходила под вечер на свидание, в результате которого забеременела и родила ребёнка, этот ребёнок мог бы вырасти, и его потомки имели бы значение — неважно, большое или малое. Но если бы девушка вдруг испугалась паука и полетела бы со всех ног вместо свидания обратно домой, жизнь ребёнка (а заодно всё то, что эта новая личность сотворила в мире) оборвалась бы, даже не начавшись. Только из-за того, что девушка разглядела в темноте паука вместо того, чтобы просто через него перешагнуть. Изменённая траектория взгляда могла бы внести коренные перемены и в судьбу временной линии.

Всё это было не просто рассуждениями. Во временной линии Джоли инкарнация Бога не поленилась изучить смежные и соседние временные линии и открыла, что только одна достигнет спасения: её собственная. Все остальные, насколько поняли воплощения, сгинули в адском огне, хаосе или же другом порождении кошмара. Выяснить причины не представлялось возможным, слишком глубоких и долгих исследований это бы потребовало. Бог — воплощение добра — не мог проверить всё бесконечное количество вариантов напрямую, ещё и потому что лишь немногие могли пересекать пустоту между временными линиями. Только те, у кого не было двойников в параллельных мирах, а таких оказалось немного.

Вместо этого воплощения нашли ближайший вариант и подготовили Джоли к проникновению туда, в самую раннюю точку расхождения, — для того, чтобы она могла в переносном смысле изменить траекторию взгляда девушки и повернуть ситуацию в нужное русло. Джоли никак не могла повлиять на свою временную линию из-за парадокса перемен в собственном существовании, но она могла коснуться примыкающей. Они нарекли её Время Два, или В2, а оригинал, соответственно, — В1. Может, здесь Джоли и не рождалась, но к моменту, когда с её помощью обе линии станут одинаковыми, она тут появится. Это будет совершенно другая личность, с независимым существованием, но очень похожая поведением. И, к сожалению, умрёт она тоже трагически ранней смертью. Неприятно было это осознавать. А если предположить, что Джоли данной временной линии выживет, и её придётся заставить умереть? Сама мысль была ненавистной, но Джоли понимала, что пойдёт на это, если потребуется.

Этот простой способ обернулся единственной надеждой спасти В2. Затем (пока что теоретически) Джоли номер два могла сделать то же самое для третьей временной линии, и так далее по цепочке, даря новую жизнь всем, кто сейчас был обречён. Вероятно, путей спасения существовало больше, чем один, но в данной схеме они были уверены. Они должны были сделать вторую временную линию подобием первой — по крайней мере, до тех пор, пока она не окажется так близка к спасению, что сможет достичь его самостоятельно.

Таким образом, её миссия заключалась в спасении целой Вселенной. Джоли сомневалась в успехе, но попробовать было необходимо. Народ В2 не заслужил уготовленной ему жестокой участи. Между тем, она изучала вещи, касающиеся прошлого её собственной реальности — они тоже имели отношение к выравниванию второй. Подробности, которые раньше казались ей скучными, внезапно предстали в новом свете. Они были поистине потрясающими. Невинная девушка собиралась на свидание, если его можно было так назвать. Пусть она не увидит паука! Керена направлялась на окраину пустыря, где провидец остановился передохнуть. Он был человеком средних лет, даже красивым, несмотря на потрёпанную одежду. Его великолепный бархатный плащ свисал с древесной ветки; поверхность накидки украшали звёзды. Керена приблизилась и молча встала перед ним, потому что приличным девам не полагалось первым обращаться к незнакомцам.

— Здравствуй, дитя, — сказал мужчина.

Она посмотрела прямо, встречая его взгляд, хотя это приличным девам тоже строго не рекомендовалось:

— Я не дитя, мне тринадцать.

Нечто в выражении его лица — может быть, в глазах, — показалось ей неотразимым.

Да, доверься ему. Он — твоя первая любовь. Джоли видела будущее девочки; правда, не так далеко. Но всё равно это было обязательно для того, чтобы быть уверенной в выравнивании В2.

— Прошу прощения за то, что не разглядел, — отозвался он весело. — Я смотрел на тебя не теми глазами.

Он сфокусировался, и Керена почувствовала мощь его внутреннего взора.

— Ого!

— Вам нужна помощница, — сказала она утвердительно. В конце концов, это было так очевидно.

— А тебе нужно учиться, чтобы обрести могущество.

— Значит, Вы меня возьмёте, — и вновь она не спрашивала, а утверждала.

— Разумеется, — согласился он. — Но ты должна понимать, что тебя ждёт не только рутинная работа.

— Я буду Вашей ученицей.

— И это тоже.

Усвоить понадобилось слишком много.

— Пожалуйста, объясните мне проще.

— У тебя невероятный потенциал провидицы. Я чувствую его в тебе точно так же, как ты признаёшь это могущество во мне самом. Но, кроме того, ты очаровательная молодая женщина. Это всё усложняет.

Керена в отрицании качнула головой:

— Нет, я вовсе не красива.

Ты прелестна.

— Я вижу тебя два года спустя, уже повзрослевшей. Я полюблю тебя. Это не разумно.

Её озарила очередная вспышка интуиции.

— А я — Вас. Это плохо?

— Плохо не в области зла. Но чувства повлияют на наши силы, а это опасно.

— Что мне терять? Дома у меня всё равно нет будущего.

— Положение. Репутацию. Жизнь. Под угрозой абсолютно всё.

— Вы рискуете даже больше, чем я.

Он вздохнул.

— Я пытался тебя предупредить, но бутон твоей красоты просто ошеломляет глупого мужчину внутри меня. Да будет так. Осталось переговорить с твоими родителями.

И мы можем отправляться в путь. Нужным путём. Керена даже не удивилась: её мимолётное видение будущего явилось не чёткой картинкой, а ощущением тесноты. Это было её предназначение.

— Вероятно, нам надо представиться, — сказал он по дороге. — Я Морли.

— Керена.

— Твоё имя мне уже слишком нравится.

Она поняла.

Никогда до этого она не чувствовала такой сильной и полной привязанности к незнакомцу. Но он перестал быть чужаком с момента, когда их взгляды встретились. Она ощутила в нём мощь, которую искала, хотя до этого не знала, что вообще искала её. Он бы прекрасно дополнил её.

Они подошли к её дому. На пороге возник хмурый отец:

— Что здесь происходит?

— Я провидец Морли. Я хочу забрать эту молодую женщину с собой в качестве ученицы. В соответствии с обычаем предлагаю за неё три серебряных монеты.

Недовольство исчезло с морщинистого лица. Серебро поможет им пережить зиму с куда большим комфортом, особенно учитывая тот факт, что больше им не придётся содержать дочь. Однако вполне могло оказаться, что на самом деле ей придётся прислуживать ему в роли молоденькой любовницы, а это семью не устраивало.

Нет, он не растлитель детей. Но Керена уже поняла это, благодаря своему видению. В любом случае, она не считала себя ребёнком, как дала понять это ранее. Что бы этому человеку от неё ни понадобилось, она готова была предоставить. Это было частью сделки.

Её отец принял серебро. Таким образом контракт был подтверждён.

Керена собрала свои немногочисленные пожитки. Кэтрин заглянула обнять её напоследок.

— Не теряйся, — сказала она со слезами.

Они всегда поддерживали хорошие отношения, в значительной степени потому, что Керена предчувствовала тщетность проявления любого рода ревности.

— Хорошо.

Керена провела ночь в лагере Морли, разделив его скудную трапезу у костра.

— Я даже не подозревала, что тебе придётся так много заплатить.

— Обычно ожидается, что подмастерье будет работать на учителя, пока не выплатит заплаченную за него сумму полностью. Но это чисто теоретически; ты ничего мне не должна.

— Я всё-таки постараюсь не разочаровать тебя.

— Ты можешь спать в моей постели. А я — по другую сторону костра.

Она не спорила, хотя и чувствовала себя не в своей тарелке из-за ночлега вне дома. Каких чудищ скрывала тьма? Тем не менее, такова была цена её обязательства; она справится.

Постель представляла собой ложе из сосновых игл с наброшенным на них покрывалом и объёмным бархатным плащом вместо матраса. Огонь отогнал большинство насекомых. Этого было достаточно.

Ситуация живо напомнила Джоли её собственное погружение в реальность воплощений бессмертия. Тогда она была до смерти напуганной маленькой француженкой из семнадцатого или восемнадцатого столетия, тоже ученицей волшебника. Ей понадобилось много времени, чтобы довериться ему, но, когда это произошло, Джоли влюбилась. Эта девочка, Керена, обладало даром ясновидения, поэтому всё прошло намного быстрее. Однако ей предстоит усердно поработать над собой, прежде чем она сможет пользоваться даром во всей его полноте, а не периодическими вспышками.

Следующий день они провели в дороге. Пока шли, Морли объяснял суть своего дела.

— Часть магии вполне реальна, но умение произвести эффект ценится больше. Людей нужно убедить расстаться с деньгами. Нам нужны средства к существованию; этим страдают все смертные. Так что мы ослепляем их чем-нибудь поверхностным, и они чувствуют себя удовлетворёнными. Познание настоящей магии требует времени, но остальным вещам научиться легко.

Керене понравилось, что он уже говорил «мы». Это подтверждало их партнёрство.

Она училась. Гадание на кости или потрохах в значительной степени оказалось умением понять, что человек хотел услышать, и обставлением этого туманной неопределённостью, чтобы не быть пойманной на ошибках. Если настоящее видение было негативным, требовалось найти способ сделать новости приемлемыми. При изготовлении любовного зелья обязательно рекомендовалось употреблять его осторожно: зелья не всегда срабатывали идеально, они могли случайно склонить объект любви к ненужному человеку. Поэтому гарантии как таковой не было, но каждому покупателю разрешалось отхлебнуть глоточек и удостовериться в самом наличии эффекта. Секрет заключался в том, что народ искренне хотел, чтобы магия зелья сработала, и люди на самом деле испытывали прилив страсти, который подтверждал эффективность зелья — к их вящему удовольствию.

— А некоторые просто как отвлекающий манёвр, — объяснил Морли. — Когда ты постигнешь всё, ты будешь танцевать в одежде, сквозь которую будет проглядывать твоя юная плоть. Это привлечёт группу возможных клиентов.

Кто будет пускать слюни и возбуждаться от этих проблесков плоти? Мужчинам присуща грубость. Ты к этому привыкнешь.

— Я буду делать всё выгодное, — согласилась не слишком довольная Керена. Ей никогда не нравилось, как мужчины всех возрастов вели себя с её сестрой. Точно так же, коли на то пошло, ей не нравилось, как сестра отвечала, благосклонно принимая их внимание.

— Думай об этом так: ты контролируешь их, но тебя это никоим образом не затрагивает. Просто способность, без которой не обойтись.

— А ты тоже будешь пускать слюни?

Ой. Эта мысль, должно быть, нечаянно проскользнула в её мозг.

Морли взглянул на неё, и на мгновение Джоли испугалась, что он ощутил присутствие призрака. Потом он усмехнулся:

— Я буду заворожён одним твоим присутствием.

— Спасибо.

— За урок наблюдательности и осуждения?

Керена поразмыслила.

— Ты только что успокоил меня, когда сказал то же самое на приемлемом языке.

— Очень хорошо. Вещи не меняются, но восприятие во многом управляется речью. Никогда не позволяй себя обмануть — по крайней мере, до тех пор, пока сама этого не захочешь.

— Когда мне вообще может захотеться быть обманутой?

— Когда я скажу тебе, что люблю тебя.

Ох, до чего же острый у него язык!

Керена снова задумалась.

— Потому что… это оправдало бы то, что я отдала бы тебе себя?

— Точно. Лучше, когда тобой управляет реальность, чем страсть. Но, если сама того пожелаешь, пусть страсть одержит верх.

— Но, когда ты заговоришь о любви, твои слова окажутся правдой.

— Необязательно. Я скажу о любви тебе, но и многим другим тоже, так что словам доверять нельзя. Мужчины говорят о любви, когда им хочется секса, а это далеко не то же самое. Так что следи за собственными чувствами, осознавая подобные обманчивые условности. Слова отличаются от чувств, даже когда подразумевают одно и то же.

В разуме Керены происходила борьба за понимание сложных философских понятий.

— Это как с камнем: слово, которое обозначает предмет, самим камнем не является. Так и слова о любви не являются любовью?

— Верно. Слово — просто советчик, оно может быть истинным или ложным. Помни о разнице между словом и предметом. Всегда.

— Я постараюсь.

И это знание станет одним из твоих определяющих аспектов.

— Ты способная ученица.

Керена вздрогнула, но тут же подавила трепет. Может, она и способная, но вряд ли стоит в это верить просто потому, что он так сказал.

— Спасибо за эти слова, — осторожно сказала она. — Я признательна за комплимент, хотя и не обязательно ему верю.

— Точно, — повторил он довольно.

— Но, пожалуйста, скажи мне, чем любовь отличается от секса? Я слышала, как секс называют занятием любовью.

— Любовь — эмоция. Секс — действие. К любви нельзя принудить. К сексу — можно, насилием либо искушением. Эти понятия могут частично совпасть, но их подоплёка всё равно будет различаться. Любовь заботится о чужом благе, секс эгоистичен. Мужчина требует секса от женщины; женщина дарит его мужчине. Тебе нужно изучить и обращать внимание на сигналы дружбы и страсти, а также всегда различать их — для собственного комфорта и безопасности.

— Для моего комфорта и безопасности?

Морли покачал головой, тем не менее, вопрос его порадовал.

— Используй свой дар. Ты уже являешься или скоро станешь сексуально привлекательной. Ты должна предвидеть мужское наступление вовремя, чтобы предотвратить его либо избежать. Иначе ты станешь жертвой разврата.

Керена применила видение и была потрясена чёткостью предупреждающего изображения. Сказанное им — полная правда. Ей угрожает потенциальная опасность от любого мужчины, за исключением самого Морли. Он желал её, однако никогда бы к сексу не принудил. Впрочем, ему, возможно, и не понадобилось бы…

Она всё ещё спала одна, на его бархатном плаще. Опасения по поводу ночи ослабли, но не исчезли окончательно. Керена хотела, чтобы он присоединился к ней, и не только по этой причине. Она была полностью им покорена.

Также Морли учил её ценности логического мышления.

— Большинство людей верят в магию, но они чересчур наивны. Настоящая магия постигается нелегко, и с её помощью можно достичь немногого из того, что нельзя обрести обычными средствами. Ты должна научиться техникам экстраполяции и интерполяции, а затем — проникнуть за пределы их границ, используя собственное вдохновение и интуицию. Создай надёжную основу из логики и чувств, чтобы при необходимости опираться на неё. У истоков твоего мышления и поступков всегда должен стоять рационализм. Обманывай других, если это необходимо, никогда — себя.

— Мне нравится твой разум. Ты столько всего знаешь, — Керена не пыталась польстить, просто сказала первое, что в голову пришло. Ей ещё предстояло научиться сдержанности.

— Ты способна понять. По большей части, поэтому я и взял тебя в ученицы.

— И моё тело ты тоже скоро полюбишь.

А ну-ка перестань, девочка! Но Джоли уже очаровала её невинная непосредственность.

— Скоро, — согласился он. — Для тебя уже не слишком рано изучать способы флирта. В настоящее время они подействуют только частично, но когда твоё тело расцветёт, станут очень эффективными.

— Научи меня!

Он кивнул и продемонстрировал:

— Когда ты ходишь, покачивай бёдрами вот так.

Она рассмеялась.

— Как нелепо!

— Да, когда это делает мужчина, — он достал одеяло и обернул вокруг себя. — Представь, что я женщина.

Он снова задвигал бёдрами. Замаскированные и ненормально увеличенные драпировкой, они внезапно стали источать сексуальность.

Керена оценила эффект. Она сымитировала походку, думая о сестре, которая всегда так прохаживалась в присутствии мужчин — даже таких, которые никоим образом не могли ей понравиться.

Морли кивнул:

— Практикуйся в одиночестве, но избегай подобного на публике.

— Избегать?

— Эффект уже присутствует. Я не хочу, чтобы ты привлекала мужчин, до тех пор, пока не сможешь с ними справиться.

— Но меня никто никогда не замечает.

— Используй прошедшее время, девочка. Никто не замечал тебя, пока рядом находилась твоя сестра. Но нам предстоит столкнуться с группами мужчин. Они так или иначе обратят на тебя внимание, потому что ты окажешься единственной женщиной среди них, и некоторым твой возраст не помеха. Будь ребёнком — пока что.

Ох.

— Только наедине с тобой, — согласилась она, прохаживаясь по кругу и покачивая бёдрами так, как он показывал.

— Я упоминал два года взросления, — резко сказал он. — Не заставляй менять этот срок на один.

Ох, опять. Её и его общий дар помог им разглядеть будущее, которое, похоже, плавно перетекало в настоящее. Оно влекло Керену, как вызов. Она обдумала слова Морли и решила посмотреть, сможет ли заставить его думать о сроке, меньшем, чем год. Несомненно, он заметит это, но совсем не обязательно возразит. К чему длить ожидание неизбежного?

Ошибочная логика, девочка. Смерть тоже неизбежна. Но Джоли видела, что Керена настроена решительно: она хотела произвести на Морли впечатление и полагала, что этот способ — лучший.

Однако существовала и оговорка. Чтобы заполучить его внимание, ей пришлось бы использовать секс. Керена не была уверена в том, что знала, как это делается. Нет, она имела представление о движениях, но как насчёт сути? Предположим, она невольно напряжётся и этим его оттолкнёт? Ей очень не хотелось провалить первую же попытку сближения.

Спроси его, девочка, подумала Джоли, которую эти мысли позабавили.

— Морли, когда… когда придёт время… как я могу быть уверенной в том, что ты получишь удовольствие?

Он рассмеялся:

— Будь уверена, ты доставишь мне удовольствие всего лишь будучи собой.

— Но из-за моей неопытности…

— Неопытность в деве — достоинство.

— Но…

— Тебя действительно это беспокоит, — сказал он, хмуря брови.

— Да, признаюсь. Я хочу… твоей любви… и боюсь её. Я не хочу закричать или расплакаться — ведь тогда ты разочаруешься во мне.

— Думаю, это не обязательно, — сказал он, роясь в своей суме. — Но есть кое-что, что тебе так или иначе следует узнать, просто чтобы помочь девочкам с такого же рода беспокойством.

Он вытащил наружу предмет. Это была маленькая статуэтка пухлой и совершенно нагой женщины.

— Это амулет, древняя богиня любви, вырезанная из кости мамонта и начинённая магией. Подозреваю, женщины использовали её для содействия любовному процессу в течение двадцати тысяч лет.

— Амулет? Всё дело в вере?

— Вера никогда не помешает, но нет, это настоящая магия. Ночью женщина вставляет его в свой тоннель любви, а он, в свою очередь, помогает её созреванию изнутри, — так сказать, придаёт ей способность принять мужское орудие любого размера и формы. Испробуй его сегодня ночью и убедишься сама, — он протянул ей амулет.

Керена внимательно осмотрела его. Предмет действительно напоминал длинное и толстое мужское орудие; вне всяких сомнений, он подойдёт, если вставить с силой. Однако он выглядел тяжёлым и неровным — ужасно неудобным. Она не доверяла амулету.

— Я не знаю…

Он пожал плечами.

— Ты не обязана. Я не должен был это предлагать, — и он потянулся за амулетом.

Она быстро убрала его в сторону:

— Нет, я попробую. Мне хочется знать. Как ты говоришь: даже подозрительной девочке можно просто дать совет.

— Как пожелаешь, — казалось, его забавляет их разговор.

Керена попробовала той же ночью. Приложила фигурку к щели, испытывая дискомфорт, однако быстро обнаружила, что статуэтка сама по себе излучает тепло и влажность. Осмелев, она вставила её, куда полагалось, и амулет скользнул внутрь, всё с теми же теплом и влажностью. Вскоре он весь, за исключением основания, скрылся внутри. Неудобство исчезло. Там оказалось больше места, чем она думала, — или же статуэтка заставила влагалище растянуться.

Она так и оставила амулет там, лучась тихим удовольствием. И она мечтала о сексе, снова и снова. Амулет не только сделал её готовой к сексу, он вложил в неё потребность в новых физических ощущениях.

Утром она достала его, тщательно вытерла и спрятала в карман. Морли, видимо, забыл об их разговоре, потому что не попросил вернуть вещицу.

Ничего он не забыл, девочка! Ты уже заставила его жаждать обладания тобой, но он не хочет ничего требовать, поэтому позволяет тебе прийти самой, когда будешь готова. Это вызовет твою готовность намного раньше.

Так оно и было: Керена уже чувствовала себя более чем готовой; благодаря амулету, она пылала от страсти, но полагала, что не готов, в свою очередь, сам Морли, который всё ещё считает её малышкой. Так что она просто выжидала подходящего момента.

Они передвигались от деревни к деревне, развлекая и просвещая жителей и тем самым зарабатывая на хлеб. Керена научилась множеству магических и суеверных мелочей, удостоверяясь, что видит разницу между ними — даже если не видели обитатели деревень. В промежутках между выступлениями Морли обучал её техникам экстраполяции и интерполяции, о которых упоминал ранее, развивая её разум. Вскоре Керена поняла: усваивая теорию, она делает ему приятно; усваивая технику, она радует его ещё больше; рассуждая логически, она доставляет ему наибольшее удовольствие. Морли хотел, чтобы она выросла не только талантливой, но и обладала здравым смыслом.

Мужчины вроде него — редкое сокровище, заметила Джоли.

Ещё он обучал её рудиментарной магии элементов: огня, воды, воздуха и земли. Её природный дар провидицы намекал на большой потенциал, и всё это являлось его частью: талант к пробуждению наследственной магии природы. Она была усердной ученицей.

Правильная комбинация фокусировки и заклинания может воспламенить сухое дерево.

— Но лучше маскируй это искрой из камня, — посоветовал он. — Не позволяй окружающим замечать подобные способности. Некоторые плохо к ним относятся.

— Как церковь, — согласилась она. — Хотя я и не понимаю причины.

— Церковь хочет сама контролировать магию, — ответил Морли. — Если этим умением овладеют слишком многие, церковное исцеление и прочие чудеса окажутся никому не нужными.

Другая фокусировка и заклинание вызывали бьющий из земли источник.

— Но говори, что у тебя дар просто находить подземную воду, — сказал он. — Отыскивай её, а не создавай прилюдно.

— Может, заклинание именно это и делает.

Он постучал костяшками пальцев по верхушке выступающего камня.

— Может быть.

Вода струилась из доселе невидимой расщелины.

Когда они обратились к воздушному заклинанию, образовался завиток, который мог поднимать опадшие листья вместе с пылью, закручивая их в воронке. Земное заклинание создало вибрацию под ногами.

— Не перестарайся, работая с магией стихий, — предупредил он. — Их следует ограничивать, потому что, вырвавшись из-под контроля, силы стихий становятся опасными.

— Да, я понимаю, что огонь может распространиться и стать опасным, — кивнула Керена. — А от избытка воды случился бы потоп. Но как можно навредить маленькое завихрение или вибрация?

— Большое завихрение вполне может поднять стадо коров и разрушить хижины. Сильная вибрация способна уничтожить все дома в каменном городе.

Она была потрясена:

— Такие невероятные разрушения?

— Если у тебя достаточно могущества. Не всем его хватает, но тебе могло бы хватить. Никогда не проверяй границы собственной мощи, разве что в крайнем случае.

Она с радостью согласилась.

Вещи, которые она узнавала, применялись сразу же. В одной деревне случился пожар, и загорелось несколько домой, но это произошло не по вине людей, которые всегда были осторожны с очагами. Морли был занят в другом месте, так как деревенские нуждались в его услугах, поэтому Керене пришлось сражаться с огнём в одиночестве.

Её видение дало необходимую подсказку, а новая техника подтвердила, что это выход.

— Проблема в саламандре, — сказала Керена жителям деревни. — Это элементарный дух огня, он всегда играет в огне естественного происхождения. Но тот, что у вас, — отъявленная бестия, распространяющая искусственный пожар. Если сосредоточитесь как следует, легко сможете её разглядеть.

Она показала им, как это делается, глубоко вдыхая и наблюдая за языками огня вблизи, пытаясь услышать хриплый, продымленный голосок саламандры в потрескивании и пении огня. Как только саламандру замечали, с ней можно было иметь дело, то есть приручить либо изгнать. Очень скоро обитатели деревни увидели её — их проблема была решена.

В другой деревне к ним подошёл слуга из богатого дома:

— Хозяин желает знать, умеете ли вы толковать сны?

— Разумеется; мы эксперты, — отозвался Морли с уверенностью, предназначавшейся для публики. — Моя помощница займётся этим.

Вот так быстро, чувствуя себя не слишком-то уверенной, Керена обнаружила, что следует за мальчиком в дом его хозяина. Она вспомнила символы сновидений и стандартные толкования, потому что Морли не раз втолковывал ей важность сновидений для народа.

— Я думаю, они означают только обрывки воспоминаний, запечатлённых нашим разумом в дневное время — считай, что это наши эмоции, — говорил он. — Тем не менее, существуют сонники и другая подобная им литература, а это значит, что народная вера сильна.

Поэтому она была подготовлена, но не испытывала особого оптимизма при мысли о том, что толковать сон придётся самостоятельно.

— Во сне я был в саду, окружённый великолепными цветами, — сказал богатый торговец. — Но, когда мне захотелось сорвать один из них, он внезапно превратился в стрелу, а потом — в нить, которая связала мои руки. Я ощущал беспомощность и страх, а проснулся весь в поту, в беспокойстве… Понятия не имею, почему.

Опасения Керены улетучились. Она видела в рассказе торговца символы, с которыми могла работать.

— Я не осмеливаюсь расспрашивать вас о том, чем вы занимаетесь, — сказала она. — Мне ничего об этом неизвестно. Но цветы совершенно точно означают прибыль.

— Само собой, — согласился он. — Я довольно успешен.

— Но стрела означает письмо, которое вас огорчит.

Он вздрогнул:

— Я отправлял недавно письмо многообещающему клиенту, но оно было очень положительным. Мне доставили новые экзотические одежды издалека — они не только лучше местных, но и дешевле. Всё это в его интересах.

— А нить означает запутанные ситуации. Со связанными руками сложно будет решать проблемы.

Он выглядел поражённым.

— Я только что вспомнил, что его жена ткала нечто похожее. Конкуренция ему не понравится. Он может совсем отказаться от моих поставок. Почему я не подумал об этом раньше?

— Ваш сон знал, — ответила Керена, видя рациональное объяснение. — Предупреждение стало возможным, только когда вы заснули.

— Я должен заполучить письмо обратно. Оно было отправлено только вчера, а мой гонец достаточно медлителен. Я пошлю кого-нибудь побыстрее, чтобы его перехватить. — Он взглянул на Керену. — Благодарю тебя, подмастерье. Вот серебряная монета для твоего учителя.

Он протянул ей монету, достоинство которой с лихвой покрывало обычные расценки Морли.

Вернулась она весёлой. Ей удалось растолковать сон профессионально, и клиент был доволен. Полный успех!

В другой раз к ней подошла женщина — вся в слезах.

— Меня слишком долго не было дома, и огонь в очаге потух! — причитала она. — Ужасное невезенье. Что же делать?

— Иди посмотри, чем можно помочь, — сказал Морли Керене. Как обычно, он был занят другим клиентом.

Она отправилась в дом женщины. Без сомнений, пламя действительно полностью потухло, его невозможно было оживить. Если придётся разводить огонь заново, невезенье окажется заточённым внутри очага, потому что это уже не будет первоначальный огонь.

Керена искренне хотела помочь, не только ради денег. Женщина оказалась в большой беде. Но что она могла сделать?

Она огляделась в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы им помочь. В углу комнаты Керена увидела маленькую тусклую лампу, которая навела на определённую мысль.

— Эта лампа… Как вы её зажгли?

— Из очага, конечно же… Лучиной.

Именно. Развести новый огонёк было не так-то просто, поэтому все пользовались уже имеющимся.

— Значит, это порождение пламени из очага. Используйте лампу, чтобы разжечь его заново. Так получится, будто бы оно никогда и не затухало.

Лицо женщины осветилось радостным удивлением:

— Вы уверены?

Да, в этом Керена не сомневалась.

— Естественно. Огню известны его истоки. Невезения не будет.

Её совет был выполнен со всей возможной скоростью, теперь женщину переполняла радость. А Керена вспоминала слова Морли, который как-то сказал ей, что удача и невезение находятся, главным образом, в человеческом разуме. Вся её помощь свелась к банальному убеждению.

— У тебя отлично получается, — довольно сказал Морли. — Многие клиенты уже просят тебя прийти вместо меня, и это не обязательно парни, у которых только одно на уме.

— Я только отражение твоего гения.

Он покачал головой:

— Не растрачивай на меня приятную, но фальшивую лесть. Пусть она достаётся клиентам.

Керена предпочла не спорить, но и не согласилась. Её слова не были фальшивкой, и уж точно она не считала их растраченными. Спустя полгода своего ученичества, Керена вновь лежала на бархатном плаще, глядя в ночное небо. Оно было необычайно ясным, с мириадами ярко сверкающих звёзд. Джоли знала, что девочка готова сделать свой ход. Она пользовалась статуэткой богини любви постоянно, и её страсть росла.

— Пожалуйста, расскажи о звёздах, — попросила она. — Уверена, ты многое о них знаешь.

Просьба не была попыткой угадать; он не раз проявлял интерес к звёздам, и, разумеется, они красовались на его плаще.

— Эта тема шире, чем мир вокруг нас, а в выводы, к которым приводят рассуждения о ней, сложнее поверить, — возразил он.

— Любопытство не даёт мне покоя. Что это за звезда вон там? — Она показала рукой. — Опиши её.

— Которую из них ты имеешь в виду?

— Подойди, и ты увидишь, куда я смотрю.

Джоли пришлось признать, что способ соблазнения, выбранный Кереной, весьма изящен. Если только он сам не хочет того же, что и она, он будет её избегать.

Морли подошёл и прилёг рядом с ней на плащ. Теперь его голова находилась совсем рядом с её.

— Где?

— Там, — она показала ещё раз, чтобы он мог проследить направление. — Этот яркий треугольник к северу.

— А. Это Кефеус.

— Кто?

— Согласно греческому преданию, он был королём Эфиопии. Треугольник образует его поясницу с примыкающими дополнительными звёздами, которые формируют оставшуюся фигуру. Рядом с ним его жена, тщеславная и бессердечная королева Кассиопея.

— Ты жил в Греции?

— Я знавал некоторых греков.

— Что за историю они поведали?

— Она рассердила могущественных нереид, морских нимф, заявлением, что красота её дочери Андромеды превосходит их красоту. Нимфы убедили морского бога послать на берег чудовище, чтобы разгромить всё, до чего оно дотянется. Единственным способом его остановить было пожертвовать Андромедой. Королева так и поступила, приковав свою прекрасную дочь к скале над морем цепями. К счастью, появился герой, чтобы спасти деву и жениться на ней. А теперь все они — звёзды в небесах.

— То есть звёзды в небесах просто изображают их.

— Верно, — согласился он, удовлетворённый её определением.

— Похоже на то, как ты спас меня от бессмысленной жизни, — сказала она, беря его за руку.

— Если ты это так видишь, — снова согласился он терпеливо. Ему было прекрасно известно, что она флиртует, и приятно от того, с каким мастерством она это делает.

— И ты тоже на мне женишься?

«Ничего себе!» — подумала Джоли. Это прозвучало чересчур прямолинейно. Но, конечно же, девочке недоставало опыта.

— Мы ушли от темы.

— Это не ответ.

— Это избегание ответа, — подтвердил он, опять же, довольно.

Она перекатилась на бок, приподняла голову и поцеловала его.

— Я бы хотела услышать ответ.

Всё ещё слишком прямо. Девочка рисковала проиграть сражение.

— Ты ведёшь себя дерзко.

— И это не ответ.

— Два года ещё не прошло, даже год не прошёл.

— Это важно?

— Ты пока не женщина.

— Нет, женщина. Проклятие уже простёрлось надо мной. Это ведь и есть вся разница между девочкой и девушкой.

— Твоя грудь ещё не сформировалась.

— Неправда. Они маленькие, но растут, — она опять поймала его руку и направила её, куда сочла нужным, чтобы подтвердить свои слова.

Джоли поразилась снова. У прямоты были свои преимущества, но на кону оказалось слишком многое. Сейчас любовный амулет полностью подчинил её себе.

Морли попытался отнять пленённую ей руку.

— Это неприлично.

— Ты усомнился в моём развитии. Позволь мне доказать, что оно уже произошло.

Её логика была безупречна. Он разрешил ей поместить его руку на один из маленьких мячиков, затем — на другой.

— Ты женщина, — согласился он.

— Значит, это может случиться в любое время.

— В любое время. Необязательно сейчас.

— Подобные вещи должны происходить по обоюдному согласию, — сказала она. — Я показала тебе, что не возражаю. Если я скажу, что люблю тебя, это ускорит дело?

Умно! Но более тонкий подход лучше подошёл бы для его завоевания.

Он рассмеялся:

— Ты учишься слишком быстро!

И всё же он не поддавался. Может, она и выиграла сражение, но не битву, в целом. Он оказался не из тех мужчин, которых влекут лишь доступность и согласие. Керена оценила это, потому что во многих деревнях они встречали девушек, обладающих обоими качествами, некоторые из них были весьма соблазнительными. Однако Морли вежливо отказывал им. Он хранил себя для неё.

Отступись, девочка. Нельзя продолжать на него давить.

— Я должна узнать и другие легенды, связанные со звёздами, — сказала Керена. — Но я сомневаюсь в их правдоподобии.

— Это просто варианты. Мои истории не истина в последней инстанции.

— Я сомневаюсь в правдоподобии всех легенд, как ты меня и учил. Вряд ли мужчина или его жена, или их прекрасная дочь смогли бы подняться в небо, чтобы превратиться в звёзды. Даже если предположить, что их поднял специальный механизм, в чём смысл этого?

— Таким образом другие люди могли бы их помнить.

— Они живы или умерли?

— Думаю, что умерли, все в этом мире смертны.

— Тогда с какой стати им заботиться о воспоминаниях?

— Наверное, их это и не заботит.

— Значит, у звёзд может быть и другое происхождение.

— Может быть, — согласился он. Ему стало любопытно узнать, к чему она клонит.

— Когда я прохожу мимо дерева, перспектива меняется. Вблизи вещи изменяются больше, чем в отдалении. Но звёзды не меняются, когда я гуляю; они следуют по собственной ограниченной дороге, и от моих движений совершенно не зависят.

— Правильно.

— Из этого я делаю вывод, что они находятся очень далеко. Из-за того, что расстояние заставляет предметы казаться меньше, на самом деле звёзды должны быть крупнее, чем кажутся. Могут они быть размером с луну или солнце, только находиться дальше?

Даже Джоли была впечатлена. Девочка шла верным путём.

— Если они такие, какими ты их представила, как они могут находиться рядом с солнцем? — подтолкнул он её дальше. — Их перспектива должна меняться с учётом нашего светила.

— Может, она и меняется, если мы не видим их одновременно. Но солнце тоже слишком далеко, его перспектива не меняется, когда я хожу. Любопытно… даже если прозвучит еретично… В самом ли деле солнце вращается вокруг нас? Может, это мы вращаемся вокруг него?

— Ты приблизилась ещё к одной точке зрения древних: что наша Земля не центр Вселенной.

На этот раз степень удовлетворения состоянием её ума прямо-таки слышалась в голосе. Керена продемонстрировала новый вид научно-интеллектуальной дискуссии.

— А обязательно ли ей быть центром?

— Для меня — нет.

Время пришло. Керена потянулась вниз и освободила своё тело от статуэтки.

— Я люблю тебя.

Он увидел это.

— Ах ты, лисица! Ты меня искушаешь.

Плут! Ты ещё притворяешься удивлённым? Но, разумеется, он мог слышать Джоли не в большей степени, чем Керена.

— Возьми меня сейчас, пока ты в настроении. Ты знаешь, что я тоже этого хочу.

Как будто он не был «в настроении» всё это время!

Морлирассмеялся:

— Как мило она захлопывает ловушку. Сначала тело, потом разум.

Он посмотрел ей в глаза, и она увидела, как веселье сменяется страстью.

— Ты даже не пыталась скрыть тот факт, что пользуешься амулетом, — так, чтобы я знал о твоём состоянии. Я не могу больше противиться твоим уговорам.

— Если ты возьмёшь меня сейчас, ты меня тоже полюбишь.

— Я уже тебя люблю, с момента, когда наши взгляды пересеклись впервые, и я почувствовал твою мощь. Я не приближался к тебе по ночам, чтобы ты не ошеломила меня окончательно, но сейчас ты всё равно сделала это.

— Возьми меня, — повторила она с выражением особенного голода на лице.

— Есть кое-что ещё. Ты не хочешь носить под сердцем моего ребёнка.

— Не хочу?

— Не сейчас. Ребёнок требует пожизненного обязательства. Ты не готова.

Она не могла не согласиться.

— Как мне избежать беременности?

— Существует заклинание, которое ты должна повторять каждый месяц. Сейчас самый подходящий момент ему научиться.

— Скажи мне его.

И он её научил. Это была простенькая фраза, но за ней стояла сила воли. Когда Керена произнесла нужные слова, она ощутила, как её тело меняется особым образом. Теперь она была неподвластна беременности, ровно на месяц.

— Я готова, — сказала она.

Дальнейших протестов с его стороны не последовало.

— В первый раз иногда бывает больно.

— Я знаю и желаю от тебя этой боли.

Джоли обнаружила, что плачет. Она не могла удержаться от слёз. Было нечто в этой победе, что тронуло её до глубины души.

Морли целовал Керену жадно. Он принял её первый поцелуй, но не ответил на него; сейчас он отозвался со всей возможной страстью. Он гладил её небольшую грудь, пробуждая особенное чувство. Затем он оседлал её и устроился так, чтобы проникнуть в неё медленно, причиняя как можно меньше дискомфорта.

Тщетные надежды.

— Прости меня, — он задыхался. — Я не могу ждать!

— Прощён, — выдохнула она. Её сердце учащённо билось.

Он вошёл в неё. Его член был толще статуэтки и более гладким. Керена ощутила острую боль — так, словно её разорвали изнутри. Затем она почувствовала, как его плоть затопила пустоту, и забыла о боли ради счастья от осуществления мечты. Она завоевала его! Испытание её женственности завершено.

Умение быть женщиной заключается не только в сексе, девочка. Но пока этого достаточно.

Его возбуждение шло на убыль, и вскоре он лёг рядом с ней на бархатный плащ.

— Ты заставила меня сделать это, — сказал он. — Я так старался выждать положенный срок.

— Мне требовалось твоё признание.

— У тебя всегда оно было.

— Теперь я в этом уверена.

— В следующий раз я позабочусь о том, чтобы ты тоже получила удовольствие.

Он был так же хорош, как его слова. Теперь они стали любовниками, и в процессе познания друг друга Керена открыла гораздо больше удовольствия, чем когда-либо ожидала получить. Она полагала, что роль женщины заключается лишь в том, чтобы удерживать и удовлетворять мужчину, получая при этом удовлетворение от того, что делает ему приятно.

Некоторые пары, несомненно, так и жили.

И её страх перед темнотой ослаб навсегда. Звёздная ночь была её другом, побуждая снова и снова завоёвывать мечту. Сейчас она спала в объятиях Морли, но и в одиночестве она бы спала безо всякого страха.

Керена хотела вернуть любовную статуэтку, но он отказался.

— Теперь ты знаешь, как она действует; может, когда-нибудь порекомендуешь другой женщине.

После этого Керена приобрела платье, юбка которого кокетливо приподнималась при ходьбе и резких поворотах, или же когда дул ветер. Когда она наклонялась вперёд, вырез платья подчёркивал изгибы её тела. Она танцевала, вначале показывая только ножки, но, как только её грудь начала увеличиваться, и её тоже. Она стала соблазнительницей, и это повлияло на их бизнес в лучшую сторону. Керена убедилась в своей бесспорной власти над мужчинами, но она не желала ничьих прикосновений, кроме Морли.

«Ты это перерастёшь», — грустно подумала Джоли.

Одним утром они подошли к месту, где дорога разветвлялась. Морли повернул налево, и Керена следовала за ним. Он знал дорогу, поскольку раньше часто здесь бывал.

Джоли насторожилась. Что-то было не так!

Через мгновение она поняла, что именно. Ветви реальностей отклонялись одна от другой. Её собственный путь больше не совпадал с этим; появилась маленькая, но существенная разница.

В реальности Джоли двое путников свернули направо. Обе дорожки вели в следующую деревню, обе были похожими. Тогда почему разница вообще должна иметь значение? Джоли не знала, что знала: отклонение должно быть скорректировано. Она обязана поддерживать обе временные ветви в одинаковом положении.

Она прыгнула во времени назад — в момент, предшествующий появлению развилки, — и заложила в разум Керены мысль, подражая её провидческому дару, чтобы скрыть истинный источник. Сверни направо.

Морли снова шагнул влево.

— Сюда, — сказала Керена.

— Сюда я сворачивал в прошлый раз. Мне нравится придавать маршруту разнообразие, пусть даже в незначительных мелочах.

— Но ведь для меня это в новинку, — твёрдо сказала Керена. — Развлеки меня.

Он пожал плечами и поступил так, как она хотела. В конце концов, они были любовниками, а это склоняло его к удовлетворению её прихотей. Они пошли вправо. Дороги снова слились. Джоли испустила призрачный вздох облегчения.

Уже будучи хорошо обеспечены деньгами, они вернулись в частную резиденцию Морли вовремя. Здесь он держал вещь, в суть которой никто, кроме него, не способен был проникнуть: специальную трубку, оканчивающуюся с обеих сторон стеклом. Когда Керена заглянула в узкий конец трубки, она увидела ночное небо с большими подробностями, чем его можно рассмотреть невооружённым глазом. Это была величайшая тайна Морли: способ увидеть звёзды намного ближе. Керена пообещала никому не рассказывать, хотя невежественным крестьянам безразличны были вещи, сущности которых они не понимали. Они могли уничтожить телескоп, если бы всё-таки догадались о его предназначении.

Этот человек — один из первых астрономов!

Это была наука, которой девушка охотно заинтересовалась. Очень скоро она проводила столько же времени, глядя на звёзды, сколько проводил он. Это тоже было ему приятно. Она действительно ему подходила.

Время от времени Керена отправлялась в деревню, чтобы закупиться основными продуктами; это было частью её обязанностей как ученицы и служанки. Деревенские с готовностью приняли её присутствие, и, конечно же, предполагали, что волшебник использует её и для секса тоже. Зачем ещё мужчине нужна симпатичная девушка-служанка? Это не имело значения; она так же охотно пользовалась, как и поддавалась подобному использованию.

Однажды ей пришлось возвращаться запоздно, потому что фермер потратил больше времени, чем рассчитывал, на отбор отменного зерна для неё. Поэтому, когда она направилась домой, уже стемнело. Тем не менее, Керена была уверена в том, что справится. Она не считала ночь своим врагом; наоборот, подругой. Если кто-то последует за ней, она просто ускользнёт в темноте. Иногда деревенские хулиганы предпринимали попытки; такова была дань красоте. У Керены был нож, и Морли убедился, что она умела им пользоваться, но также предупредил, что в любом случае избежать столкновения предпочтительней. Знание, уверенность и темнота — это всё, что было ей нужно. Она могла тихо скользнуть в тень, прямо как лесной дух.

Вот уже виден их дом. Свет отсутствовал, что было странно; обычно он оставлял в окне лампу, сигнал, что он ждал её возвращения. Сам Морли часто уходил смотреть сквозь свою трубу на покрытое звёздами небо, особенно в ясные безлунные ночи. Звёзды никогда ему не надоедали; и Керена разделяла это его увлечение.

Она вошла в дом, отыскала лампу и зажгла её от тлеющих угольков в очаге.

— Морли? — позвала она, обеспокоенная тем, что он мог проспать или пострадать от несчастного случая. Но в доме никого не оказалось.

У меня плохое предчувствие насчёт всего этого.

Она взяла лампу и выглянула наружу. Нарисовала схему поиска, аккуратно уводя её спиралью от дома. Подобная эффективность уже превратилась для неё в привычку; Керена научилась этому у Морли и гордилась новым умением. Где-то же он должен быть; и она его найдёт.

Она не нашла. Вместо этого она нашла бархатный плащ, разукрашенный звёздами, одиноко лежавший на земле. Его покрывали брызги крови.

Керена подавила крик ужаса. Что-то кошмарное произошло с Морли.

Глава 2 Ночная бабочка

Плакала Керена недолго. Она проанализировала ситуацию и распланировала, что собирается делать дальше, — так её учили поступать в чрезвычайном положении. Морли исчез, но совсем не обязательно умер, ведь тела там не было. Его дар предвидения как и общие познания должны были защитить от практически любого кошмарного сюрприза. Так что случилось? Очевидно, его каким-то образом обманули. Керена воспользовалась видением, которое развивалось медленней, чем её тело или практический опыт; поторопить талант она не могла. Тем не менее, восстановить недавнюю физическую и эмоциональную активность в этой области получилось. Передвигаясь по дому, она расширяла границы этой новой осведомлённости. Морли ждал её там и не волновался вплоть до самых сумерек. Затем он выглянул в окно и, разглядев приближающуюся Керену, поспешил к ней навстречу.

«Ой-ей», — подумала Джоли.

Однако Керена не возвращалась домой в сумерках, а опоздала на целый час. Значит, Морли видел не её.

Она подошла к плащу, который всё ещё валялся на земле. Почему он бросил его здесь? Обычно он набрасывал плащ на плечи либо расстилал по земле, когда они ложились посмотреть на звёзды. Но сегодня вечером небо застилали облака; разглядеть звёзды было невозможно.

Или когда они занимались любовью. В доме была отличная кровать, но она любила заниматься этим на плаще, вспоминая их первый раз. Она соблазняла Морли снова и снова, и ему тоже нравилась эта игра. Она даже вздрагивала при его проникновении, хотя позже никогда не испытывала боли. Этот маленький спектакль ещё не успел им наскучить.

Вместе с каплями крови на плаще сохранилось свежее пятно от секса.

Он возлежал на плаще вместе с кем-то другим. Керена никак не могла понять, кем была другая; настолько это было странно и непривычно с магической точки зрения, та — другая — сопротивлялась её провидческому дару. Женщина, но всё остальное для неё расплывалось.

Но Морли не мог заняться сексом с чужой женщиной, потому что решительно хранил верность Керене, даже до того, как она его соблазнила. И, конечно же, не на их плаще. Если бы ему пришлось сделать это с одной из клиенток, он бы не отказался; Керена понимала подобные ситуации. Однажды ей и самой придётся через это пройти. Ради бизнеса. Но никогда — так!

Однако доказательства были налицо. Как такое может быть?

Думай о магии, девочка.

Ответ пришёл ослепляющий вспышкой понимания — безо всякой магии. Морли вышел встретить Керену, расстелил плащ и занимался любовью с женщиной, которая напоминала её как две капли воды. Он действительно думал, что перед ним Керена.

Кто-то рассчитал время, когда Керена на самом деле вернётся домой и каким-то образом сыграл её роль так, что не вызвал у Морли никаких подозрений. А ведь он любил Керену, и занятия любовью (теперь секс и любовь для них стали одним целым) были их главной совместной радостью. Он с удовольствием присоединился к обманщице, а она опоила или заколдовала его, чтобы потом забрать с собой. Капли крови на плаще… Вероятно, та воспользовалась отравленной иглой, внезапно уколов его: кровь — и затем паралич. Вряд ли Морли проявлял обычную осторожность, когда обнимал Керену; он мог даже не почувствовать укола.

— Я предала его! — в ужасе воскликнула она. — Моё подобие ввело его в заблуждение до такой степени, что он потерял всякую осторожность. Он беспечно вошёл в единственную ловушку, в которую только и можно было его поймать. Из-за меня.

Хлынули слёзы ярости и вины.

Это не твоя вина, девочка.

Керена подняла плащ. Она встряхнула его и очистила как могла, но пятен не тронула. Они были единственным, что осталось у неё от Морли, и она ценила даже это.

Здесь присутствовал кто-то ещё, потому что миниатюрная девушка, изображавшая Керену, не могла унести на себе бесчувственного мужчину. Кто-то другой нёс его, и на земле остались подтверждающие это отпечатки рядом с местом, где лежал плащ. Они уходили прочь от дома. Керена попыталась следовать за ними, однако земля вскоре стала слишком твёрдой, и вмятины исчезли. Её дар был блокирован; она не могла предсказать, куда вели следы. Они должны были знать, что девушка последует за ними, и смогли это предотвратить. И у них было достаточно времени уйти далеко; в конце концов, они могли даже привести с собой лошадь.

Почему они так поступили? Причин было много. Муж какой-нибудь клиентки мог наконец обнаружить внебрачную связь и прийти отомстить с помощью тюрьмы и пыток. Провидец-конкурент мог отыскать Морли и заточить в рабство, предварительно присвоив его могущество. Любому городу или деревне мог понадобиться свой колдун, которые редко оставались жить на одном месте добровольно. Разумеется, они знали о Керене — она была им не нужна; ученица — только тень мастера.

Куда его могли забрать? Явно не в ближайшую деревню; местные крестьяне знали и чтили Морли, и в любом случае весть о его пленении мгновенно разнеслась бы по округе. Ни одна деревня поблизости не могла так рисковать. Тогда куда же?

Последняя мысль давала ей зацепку. Большинство простого люда предпочитало далеко от дома не отходить; путешественники были исключением. Любой местный крестьянин обратил бы внимание на чужака и запомнил его. Это напомнило ей перспективу: чем ближе находился предмет, тем легче было заметить в нём перемены. Если похитители хотели, чтобы о Морли никто не узнал, им следовало увезти его очень далеко, потому что в этой области он считался весьма известным. И, если ей удастся разузнать о здешних путешественниках больше, может быть, она отыщет любимого.

Но как выследить путешественников? Нужно установить контакт с тем, кто знал, как это делается. Например, с торговцем в большом городе. В то же время, ей нужно было продолжать зарабатывать на жизнь. По крайней мере, она имела представление о том, как это делается, хотя перспективы казались безрадостными.

Керена провела ночь в одиночестве. Утром она заперла дверь и отправилась в путь со своими скудными пожитками и плащом. Она спрятала золото Морли там, где его нашёл бы только он, если ему посчастливится вернуться. Керена взяла с собой ровно столько, чтобы хватило добраться до места, куда она направлялась. Она никогда не стала бы у него воровать.

В сияющую столицу она прибыла своевременно. За внешним лоском можно было сразу разглядеть гнилое подбрюшье. Здесь можно было сохранять анонимность и связаться с кем угодно.

В сумерках на улицы выпорхнули ночные бабочки. Керена подошла к одной из них. Её дар запротестовал; плохая идея! Она изменила курс и направилась по улице дальше. Предвидение ничего не сообщало о характере человека, оно просто информировало, насколько Керене выгодно или не выгодно вступить с ним в контакт.

Третья девушка выглядела подходящей. Керена обратилась к ней:

— Я здесь недавно. Где можно получше устроиться?

Та окинула её оценивающим взглядом.

— Ты выглядишь молодой и чистенькой. У тебя есть опыт?

— Только с одним человеком.

— Идеально. Пойдём со мной.

Керена пошла было за ней, и Джоли тут же насторожилась. Временные линии снова отклонились друг от друга.

Джоли скользнула во времени к моменту встречи этой дамы. «Не она!» — послала она мысль Керене.

Керена заколебалась. Его видение будто раздвоилось, утверждая, что женщина подходит и не подходит одновременно.

«Она неплохая, но впереди ждёт возможность получше», — настойчиво подумала Джоли.

Керена неохотно прошла мимо женщины.

Среди нескольких женщин чуть дальше она нашла ещё одну подходящую и заговорила с ней. Диалог был похожим на первый, и с этой улицы они отправились вместе.

Временные ветви слились, и Джоли расслабилась. Ей удалось успешно провести их через ещё одну критическую точку. На сей раз это был практически вызов, потому что стало очевидно: видение Керены не поможет сохранить устойчивость линии, в целом.

Женщина провела её к чёрному входу дома, казавшегося вполне обыкновенным, почти затерявшегося между другими домами. Перед ними появилась неприступного вида дама.

— Вот новенькая, — сказала проводница Керены, протягивая руку.

Мадам взглянула на Керену лишь один раз. Она положила на вытянутую ладонь серебряную монету, и женщина испарилась.

— Ты начнёшь с Блейка. Он тебя оценит. Поняла?

— Да.

— Жди здесь, — мадам оставила Керену в небольшой прихожей и ушла.

— О, ты новенькая, — подала голос миловидная девушка, едва ли старше самой Керены.

— Новенькая, — согласилась Керена. — Меня зовут Рена.

— А я Молли. Мы обязательно станем подругами!

В прямоте этой девушки присутствовало своё очарование. Видение подтвердило искренность её слов.

— Это точно. А место здесь хорошее?

— О, конечно. Здесь тебя не обманут, а если клиент будет с тобой груб, мадам обязательно что-нибудь придумает. Но ты тоже должна стараться.

— Да… полагаю, что так, — Она никогда не собиралась практиковать сексуальные навыки на ком-то, кроме Морли, но теперь придётся. Как бы иронично это ни прозвучало, она знала, что Морли бы одобрил такой подход.

— С Блейком просто надо быть лучшей; его мнение учитывается.

— Я постараюсь.

Из дальнейшего разговора Керена выяснила, что Молли была местной девушкой, чья семья на каком-то этапе уже не могла позволить себе её содержать, поэтому её и продали в бордель. Сейчас она отрабатывала сумму, которую заплатила за неё мадам. В своё время долг будет исчерпан, и Молли освободится, потому что в этом доме бизнес вёлся честно.

Вновь появилась мадам:

— Молли, проведи лорда в свою комнату.

Девушка вскочила.

— До свидания, Рена, — сказала она, отправляясь к клиенту. — Скоро увидимся.

— Идём со мной, — сказала мадам Керене. — Блейк готов.

Блейк оказался грубым смуглым мужчиной, который обладал невероятным опытом во всём, что касалось секса. Он раздел её и испробовал в разных позах, к которым она тут же приспособилась. Однако кульминации с его стороны не последовало; между ними не было ничего личного. Только бизнес.

— Симпатичная мордашка, крепкое молодое тело, — подвёл он итог. Блейк даже не снял одежду, за исключением самой необходимой её части. — Возраст?

— Четырнадцать.

Он устроился на кровати:

— Соблазни меня.

Керена одарила его улыбкой, приблизилась и поцеловала в губы, проталкивая язык в его рот. Затем расстегнула его рубашку и покрыла поцелуями волосатую грудь. Его руки она положила на свои мячики. Настал черёд штанов: его член тоже удостоился поцелуев — так она вызвала эрекцию.

— Я жажду тебя, — прошептала она. — Возьми меня.

Всё это было только притворством, и он об этом знал; вопрос заключался в том, насколько привлекательным спектакль покажется клиенту.

Блейк обнял её, положил на кровать вниз лицом и взял сзади. Он входил в неё, поглаживая по спине, пока не кончил. Потом повернул её к себе и улыбнулся.

— Ты подойдёшь. Милашка. Роскошная, податливая, опытная. Благодаря тебе, я искренне наслаждался процессом.

— Благодарю.

— Оденься. Мы с тобой закончили.

Опять пришла мадам. Вероятно, она наблюдала за комнатой всё это время. Блейк с чувством пожал ей руку.

— Ты получишь комнату наверху, — сказала мадам. — Она даёт тебе право обрабатывать богатых клиентов. Обращайся с ними хорошо, и у тебя всё будет в порядке. Мы забираем половину твоего домашнего заработка, вне дома все деньги принадлежат только тебе. Мы обеспечим тебя одеждой, едой и постелью на время отдыха. Садизм здесь не приветствуется; если кто-то тебя обидит, зови на помощь Блейка и будь уверена — это не повторится. Как тебя зовут?

— Рена.

Ей показали отведённую комнату. Помещение было хорошо обставлено, с занавесками, подушками, кушеткой и картинками на стенах. Совершенно очевидным было её предназначение: заставить богачей и аристократов чувствовать себя комфортно. В алькове деликатно располагался прикрытый ночной горшок.

— Надень это, — сказала мадам, снимая с крючка блестящее платье. — Наши клиенты относятся к высшему классу. Твоим первым клиентом будет лорд с королевского двора.

Она подмигнула Керене:

— Его положение достаточно низкое, зато денег куры не клюют. Мы их всех зовём лордами. Это помогает им сохранять анонимность, хотя, конечно, нам известны их настоящие имена и звания. Помоги им почувствовать себя на высоте. Никогда не торопи; если времени прошло больше, чем было условлено изначально, они просто заплатят больше. Если им хочется поговорить, слушай внимательно, но не выдавай секретов. Дискредитация здесь не в цене. Если ты им понравишься, они приведут новых клиентов. Некоторым из наших девочек даже удалось выскочить за клиентов замуж, теперь они — леди. Разумеется, мы храним им тайны, никакого шантажа. Имей это в виду.

Керене едва хватило времени привести себя в порядок после Блейка и набросить сверкающее платье, которое не предполагало наличия нижнего белья, прежде чем появился лорд. Он смотрелся щёголем и весьма соскучился по сексу: за полчаса он овладел ею трижды.

Керену охватило сомнение: что она здесь делает? Она точно никогда не хотела для себя подобной жизни!

От этой мысли её временная линия стала расплываться.

«Но ты хотела расспросить мужчин о путешествиях, — подумала Джоли. — Это способ встретить и разговорить многих мужчин».

Керенна внутренне кивнула. Она была не из тех, кто даёт обязательства только для того, чтобы потом отречься от них. Выбранного курса она придерживалась.

Размытость линии уменьшилась. Схожесть была восстановлена.

Во время короткой передышки Молли отвела Керену в кухню и намазала для неё джемом кусок хлеба.

— Мы завтракаем, обедаем и ужинаем, когда получится. Сначала всегда надо удовлетворить клиентов.

— Я так и думала.

В кухне с ними была ещё одна девушка — постарше и более потасканная.

— Почему тебе досталась лучшая комната, новая сучка? — набросилась она на Керену.

— Заткнись, Никс, — огрызнулась Молли. — Ты знаешь, что такие вещи решает Блейк, да и старые клиенты тоже предпочитают свежих девочек.

Опровергнутая Никс заткнулась. Дружба с Молли уже начала окупаться.

В этот день она приняла трёх лордов, затем поужинала в компании нескольких девушек и уснула. Молли помогала ей как бы между прочим, представляя остальным, защищая и просто показывая, где что. Без её поддержки день наверняка превратился бы в настоящий кошмар. И так пришлось несладко, но терпимо — до тех пор, пока Керена не найдёт для своей цели более подходящего места.

Слухи между лордами действительно ползли быстро.

— Тебя ждёт очередь из трёх человек, — сообщила ей наутро мадам. — Не спеши, я их распределю. Подозреваю, надолго ты у нас не задержишься.

Керена знала, что всё дело было в её молодости и расцветающей красоте. И всё же хотелось думать, что и без влияния её личности тут не обошлось. Поскорей бы начать поиск, узнавая новости странников. Она заводила беседу с клиентами в промежутках между сеансами секса, и они с удовольствием откликались, польщённые её интересом. В этот день у неё было восемь клиентов.

Другие девушки завидовали её успеху, но Молли отражала их атаки.

— Они ненавидят всех новеньких и молодых, — призналась она Керене по секрету. — Потому что по сравнению с тобой они выглядят старыми, и мужчины это замечают.

Очевидно, Молли пришлось испытать подобное отношение на себе, до появления Керены она была здесь самой хорошенькой и юной.

— Но ты не завидуешь? — спросила Керена.

— Нет. Я решила не позволять им проделать с тобой вещи, которые они проделывали со мной.

Керена решила сделать всё, чтобы Молли никогда не разочаровалась в их дружбе.

На третий день клиентов пришло столько, что мадам пришлось завернуть тех из них, кто не хотел быть перенаправленным к другим девушкам. Долю Керены положили на только что открытый счёт, откуда она могла снять деньги в любое время и потратить в свободный день. Одно из преимуществ борделя высшего класса заключалось в том, что мадам не требовалось обманывать девушек.

Джоли была несколько озадачена. Когда Керена занималась сексом, она тоже поневоле участвовала в процессе, потому что могла чувствовать всё, что ощущала на тот момент девушка. Такая жизнь им обеим была в новинку. Впрочем, этот образ жизни показался ей не таким уж плохим, принимая во внимание обстоятельства.

В свободное время Керена с Молли ходили за покупками. Новая подруга показывала ей город и всё, что могло найтись интересного вокруг борделя. Они прекрасно проводили время.

Количество мужчин, в каком-то смысле, ошеломляло — их было слишком много, чтобы запомнить каждого, даже если они говорили настоящие имена. Но Керена использовала накопленный опыт и практиковалась в женских хитростях. Различия существовали: что срабатывало на одном мужчине, не действовало на другого. Эти различия и позволяли вспомнить в них личность, тот короткий момент, пока она была с ним, и собственные ощущения. Иногда она надевала длинный парик, представая в роли другой женщины. Керена осваивала нюансы мастерства привлекательности и соблазна. Вскоре у неё появились постоянные клиенты.

Время от времени сексуальную связь можно было отнести к чему-то большему. Однажды, когда постоянный клиент опоздал, она отложила другой сеанс, зная, что он непременно объявится.

— Спасибо, — сказал он, поспешно входя в её комнату. — Я бы никогда не пропустил свидание с тобой. Проклятая мокрая болезнь, она меня задержала.

Она понятия не имела, что он болен, — но теперь подозревала, что болезнь имела отношение к интимной стороне его жизни. Полагаясь больше на фольклор, она вспомнила:

— Я знаю одну историю, в которой от подобных болезней нашли лекарство. Но это просто история.

— Я готов ухватиться за соломинку, — сказал он. — Что за история?

— Если человек страдает, например, от слабости мочевого пузыря, предлагается встать с расставленными ногами у изголовья открытой могилы — после того, как туда опустили гроб, но перед тем, как его забросают землёй. Затем спуститься задом наперёд, обязательно перешагнув через гроб. Но я не уверена в логике этого рецепта, разве что народ верит, что болезнь в этом случае передастся умершему, которому уже всё равно.

— Я попробую, — с благодарностью сказал он. — Даже если не сработает, я буду думать о тебе.

— Не надо, — предупредила она с показной серьёзностью. — Или ты не сдержишься и потревожишь мертвеца.

Рассмеявшись от души, он сказал:

— Прямо в точку!

А потом занимался с ней сексом уже в хорошем настроении.

После этого к её репутации прибавилось умение дать мудрый совет, а также юмор, и Керена стала популярна, как никогда. Видимо, вместе с сексом мужчинам действительно нравились сопутствующие ему хорошие отношения.

— У тебя отлично получается, — сказала Молли. — Ради тебя сюда приходит больше клиентов, а значит, их становится больше и для нас.

Её слова объясняли неохотное принятие Керены другими девушками. Они поняли, что, пока она здесь работает, их достаток тоже растёт.

Она не забывала ежемесячно повторять заклинание от нежелательной беременности. У него был удобный побочный эффект: заклинание полностью ликвидировало её цикл, так что Керена могла обслуживать мужчин постоянно. Если мадам и заметила, она не возражала.

— Я тороплюсь, но я не мог не встретиться с тобой, — сказал ей один из клиентов. — Как быстро ты можешь меня обслужить?

— Давай начнём и посмотрим, что получится.

— Договорились.

— Стой на месте, — она распахнула его рубашку и приоткрыла в нужном месте штаны. Обняла, прижимаясь голой грудью на протяжение поцелуя, и почувствовала, что он уже её хочет. Керена направила его напрягшийся орган и свела бёдра. Она внутренне напряглась, применяя технику, которой учил её Морли. Через мгновение он извергся. Когда всё было закончено, он разомкнула бёдра и вытерла его, попутно облачая в богатые одежды. Всё вместе заняло не более двух минут.

— Ты потрясающа! — и он поторопился уйти, как раз вовремя, чтобы успеть заняться делами.

Даже мадам была заинтригована.

— Он оплатил час и не потребовал возместить ущерб, — прокомментировала она.

— Я дала ему то, за чем он пришёл.

— Я собираюсь предложить тебя самому важному нашему клиенту. У него особые вкусы, но если ты сможешь их удовлетворить, не пожалеешь об этом.

— Смогу.

— Посмотрим.

— К тебе придёт Лорд N! — сказала Молли. — Это огромное везение, но и вызов тоже.

— Что в нём особенного?

— С первым сексом всё будет в порядке, но второй раз девушек просто ужасает. Он всегда требует чего-нибудь новенького и очень странного. К тому же, никогда не берёт ту же девушку дважды… Но они и не возражают.

По мере их беседы Керена начала понимать суть проблемы, хотя Молли сама её толком не представляла. Она подготовилась на эмоциональном уровне.

Мужчина оказался дородным, среднего возраста и хорошо одетым. Как только она приблизилась к нему, её талант дал о себе знать. Очередная вспышка провидения, и весьма значительная.

Сперва он взял её обычным способом, и она почти удивилась предупреждению мадам. Но разговор с Молли не позволял расслабиться. После секса они разговаривали, оставаясь обнажёнными. Лорд показался Керене умным и образованным, имеющим собственное мнение по многим вопросам. Она даже не пыталась скрыть восхищение.

— Ты кажешься умной, — заметил он. — Ты грамотная?

— О, я бы хотела уметь читать! — воскликнула она. — Я знаю, что из книг многому можно научиться.

— Возможно, твоё желание сбудется, — он взглянул на неё, колеблясь. — Ты знаешь, во мне есть кое-что, к чему некоторым женщинам трудно привыкнуть.

— Очень любопытно, — что бы там ни было, ей придётся приспособиться, потому что мадам приказала быть с ним. Джоли согласилась; временные линии оставались одинаковыми.

— Мне нравятся перемены.

— Простите, мой лорд. Не думаю, что поняла вас, — однако на самом деле она понимала куда больше, чем показывала.

— Зови меня Хирш. Я не нуждаюсь в анонимности, потому что не служу королю.

— Благодарю за то, что позволили мне узнать своё имя, Хирш. Я Рена.

— Я хочу ненадолго поменяться ролями.

Она вызвала притворное недоумение:

— Пожалуйста, расскажите подробней.

— Я облачусь в твоё платье, а ты — в мою одежду.

Она очень старалась не улыбнуться.

— А если размеры не совпадут?

— Не совпадут, конечно же. Но это временно, можно потерпеть.

— Тогда давайте так и сделаем.

Ей было ужасно любопытно, к чему всё это приведёт. Рассказ Молли доходил только до этого пункта; что ожидало её потом? Простой обмен одеждой вряд ли отпугнул бы опытных ночных бабочек.

Хирш натянул на себя её платье, которое сидело на нём лучше, чем они представляли, а Керена застегнула на себе роскошный камзол и штаны. Когда последним жестом она ловко надвинула на лоб шляпу, он попросил спрятать под неё волосы — так, чтобы их совсем не было видно. Это придавало ей мальчикоподобный вид. Она послушалась, затем рискнула выдвинуть предложение.

— Если позволите, Хирш…

Она взяла парик и аккуратно надела на его голову, затем поднесла отполированное металлическое зеркало, чтобы он увидел своё отражение.

— Превосходно! — воскликнул он и лёг на постель. — Возьми меня.

Обмен ролями: теперь она поняла. Девушек обучали служить объектами мужской страсти, а не проявлять инициативу. Но Керена могла играть в эту игру.

— Женщина, ты принадлежишь мне, — сказала она как можно более грубым голосом. — Раздвинь ноги.

Он сделал это, симулируя нежелание. Керене вспомнились игры с Морли, когда она притворялась, что ей больно от его проникновения.

Она опустилась на колени, широко расставляя его ноги.

— Дай мне посмотреть, что у тебя там, дрянная девчонка, — она задрала юбку, из-под которой показалось его оживающее достоинство. — Так я и думал: похоже, тебя пользовали недостаточно. Я собираюсь отодрать тебя как следует, девка.

— Умоляю вас, хозяин, нет, — захныкал он, и его член напрягся.

Она расстегнула ширинку на своих штанах, затем опустилась на него и запрыгала. Может, ему и не было особенно удобно, но подойти к мужскому поведению ещё ближе, чем она уже это сделала, не представлялось возможным. Затем она наклонилась, придавливая его своим весом, и подарила ему поцелуй насильника:

— Заканчивай, детка!

Он так и поступил. Она почувствовала это, когда всё ещё пребывала полулёжа, с силой запечатывая его губы своими. Сейчас его страсть была сильнее, чем в первый раз.

После всего он просто неподвижно лежал некоторое время, отдыхая. Когда Керена рассудила, что время вышло, она сползла с него и стащила с себя его одежду. Она была не совсем уверена насчёт того, удалось ли удовлетворить клиента, или же она зашла слишком далеко; для неё это был новый опыт, к которому девушка ещё не успела приспособиться. Но её дар говорил, что всё в порядке.

Джоли согласилась. До этого ей не доводилось видеть либо участвовать в подобном обмене ролями, но он выглядел безвредным.

Наконец, он шевельнулся.

— Мне необходим секс дважды в день, и второй раз должен нести с собой перемены. Не согласишься ли ты отправиться ко мне домой? Я положу тебе жалованье.

Работа на дому у одного клиента, вместо обслуживания десяти и больше мужчин в день.

— Каковы будут мои обязанности?

— Всё то же, что ты проделала со мной сейчас, в разнообразных формах. Никакой тяжёлой работы; для этого у меня есть слуги. Им можно доверять.

Она оценила важность предложения.

— В свободное время я могу заниматься чем угодно?

— Разумеется. Всем, чем пожелаешь.

— У меня есть свои интересы. Я пытаюсь узнать, куда отправился мой бывший любовник — он был похищен, — для этого мне нужно общаться с путешественниками.

— Я помогу тебе с этим, у меня есть связи.

— В таком случае да, я пойду с вами.

Он улыбнулся, когда стягивал её платье.

— Замечательно. Я предупрежу свою жену.

Керена застыла.

— Вы женаты!

Она не приняла во внимание, что он может оказаться женат, хотя и могла предвидеть это с помощью дара. Как можно было упустить из вида такое важное обстоятельство?

— Пусть тебя это не тревожит. Она понимает. Она просто не хочет приспосабливаться к моим вкусам лично.

В этом был смысл.

— Я не смогу остаться, если она будет возражать.

— Не будет. Скажи мадам, что уходишь; я пришлю за тобой после обеда карету.

— Он берёт тебя домой! — воскликнула Молли. — Поздравляю.

— Я буду навещать тебя, когда смогу, — пообещала Керена. Ей нравилась Молли, и она не хотела, чтобы их дружба закончилась.

Таким образом, всё было организовано. Керена объяснилась с мадам, которая приняла её решение сразу же.

— Он человек, которому мы очень хотели бы угодить. Он обеспечивает нас товаром, который нигде больше нельзя достать. Если устанет от тебя, всегда можешь вернуться сюда. У тебя отлично всё выходило. Вот твои деньги, — она протянула Керене мешочек.

По его размеру и тяжести Керена поняла, что ничего из ею заработанного не украдено. Морли научил её определять сумму меди, серебра и золота по весу. Только золото могло весить так много — и при этом помещаться в таком маленьком мешочке. Она наполовину ожидала обмана, несмотря на все заверения, но не призналась в этом.

— Спасибо.

Прибыла карета, запряжённая всего одной лошадью, которой и правил кучер. Керена забралась внутрь, и карета потряслась по ухабистым улицам города.

Дом Хирша находился на окраине города, двор перед ним украшали деревья. Навстречу Керене вышла женщина.

— Меня зовут Она. Твоя комната примыкает к комнате Хирша, чтобы по ночам вам обоим было удобно. Его нужда в тебе может возникнуть спонтанно.

Так она и полагала.

— Я приспособлюсь.

— Тебе понадобится больше одежды. Иди за мной.

— А разве мне сначала не стоит познакомиться с его женой? Вдруг она не одобрит моё присутствие.

Женщина улыбнулась:

— Я и есть его жена.

Керена сочувственно улыбнулась, краснея.

— Я приняла вас за служанку.

Вот опять: почему она не воспользовалась даром предвидения? Этот неловкий поворот событий выставил её беспардонной дурочкой.

— Ты просто прелесть. Нам сюда.

Керена проследовала за Оной на кухню, которая, судя по всему, представляла собой центр всех хлопот по хозяйству.

— Это Рена, которая будет прислуживать Хиршу, — сказала Она толстому повару. — Но она не служанка.

Повар кивнул.

Она провела её в комнату со множеством платьев.

— Надеюсь, некоторые тебе подойдут. Примерь их. Швея при необходимости подгонит.

Керена нервничала всё больше.

— Пожалуйста… Я не понимаю. Почему вы помогаете мне?

— Мой муж — хороший человек и замечательный поставщик, и мы любим друг друга по-своему. Но секс доставляет мне определённые неудобства. Я пробовала улучшить положение, пользуясь специальными бальзамами, но они не помогли. Хирш испытывает желание дважды или трижды в день. Для меня это ужасно. Я сказала ему, что он может удовлетворять свои потребности где-нибудь ещё, пока мы не найдём кого-нибудь, кто согласится жить здесь, рядом с ним. Другим девушкам не удавалось понять и принять его нужды. Он верит, что ты на это способна. Надеюсь, что это так.

— Но каковы будут отношения между вами и мной? — спросила Керена. — Стоит ли мне держаться от вас подальше?

— Ни в коем случае. Ты будешь делать для моего мужа то, что делала бы я сама, если бы могла. Посторонним мы представим тебя, как родственницу, временно перебравшуюся к нам. Остальное никого не касается.

— Но вас не обижает… эта его потребность? Я не хочу быть источником раздоров.

Женщина улыбнулась.

— Ничуть. Я буду рада компании. Хирш говорит, ты умная девушка и ищешь своего пропавшего любовника.

— Да.

Появился Хирш.

— Отправляйся с ним прямо сейчас, — сказала Она без следа затаённой вражды.

Керена пошла за ним.

— Ваша жена действительно на меня не обидится?

— Мои потребности её ужасают. Пока ты способствуешь их удовлетворению, она будет твоим другом.

— Этого я пока осознать не в состоянии, — но видение подсказывало, что так оно и есть.

— Ситуация довольно необычна.

Они вошли в его комнату. Она была богато обставлена, с огромной плюшевой кроватью.

Нет нужды искажать цель их пребывания тут.

— Как вы меня хотите?

— На этот раз обыкновенно.

Они разделись и улеглись в постель. К её удивлению, Хирш не спешил. Он целовал её, гладил грудь, сжимал ягодицы и при этом разговаривал.

— Я собрал последние донесения о людях, путешествующих группами, а также об одиноких странниках. Ты хочешь услышать их все или же только сведения об определённой области?

— Я лежу перед вами обнажённая, а вы хотите поговорить о путешествиях? — озадаченно спросила она.

— Ты лежишь передо мной обнажённая, и мне хочется тоже сделать тебе приятно.

Это укладывалось в головоломку. Ему требовалось больше, чем простое обладание её телом; он хотел, чтобы она тоже получала удовольствие. Это относилось к вещам, которые его заводили.

— Мне будет приятно узнать, где находится тот, кого я потеряла, — согласилась Керена. — Я не думала, что вы захотите поднять эту тему именно сейчас.

В мужчинах весьма силён собственнический инстинкт, даже когда они обладают несколькими женщинами сразу.

— Я люблю свою жену и хотел бы, чтобы на твоём месте лежала она, если бы это было возможно без сопутствующей боли. Я здесь не для того, чтобы тебя любить, так же, как и ты здесь не для того, чтобы любить меня. Мне нужен секс, а тебе нужно завершить поиск. Не вижу конфликта интересов.

Она кивнула, теперь понимая.

— Цель моей жизни сейчас — найти его.

Он расспросил о деталях исчезновения, и она рассказала всё, что знала сама.

— Я верю, что смогу помочь тебе, — сказал он. — Это займёт какое-то время, но если стражникам попадутся необычные путешественники, мы о них узнаем.

— Спасибо! — благодарно ответила она.

Затем он взял её, казалось бы, наслаждаясь признательностью за помощь так же, как и физическим актом.

Позже в тот же день между ними снова был секс, на сей раз в одной из его странных вариаций. Керена нашла, что это не только вызов, но и своего рода обучение, — пока что ей всё удавалось. Больно не было, просто отличалось от традиционного секса.

Керена устроилась достаточно удобно. Хирш, Она и слуги прекрасно с ней обращались. Секс был терпимым, а часто даже интересным. В город, когда выдавалось свободное время, она уходила без проблем. Навестила Молли, которая была потрясена и довольна успехом подруги. А Хирш начал учить её читать.

Как правило, уроки чтения приходились на время после секса; видимо, ему не нравилось резко подрываться и убегать. Хирш, как и другие мужчины, хотел иметь хотя бы видимость хороших отношений. Он подарил ей сделанный вручную алфавит в виде книги, где каждая буква сопровождалась иллюстрацией. Рядом с «А» стоял аист, окрас птицы совпадал с расцветкой буквы. Возле «Б» игриво выступало полуобнажённое женское бедро. Наука обернулась весёлой игрой. Он показал ей, как буквы сочетаются между собой, чтобы образовать слова, которые обладали магическим самопроизношением. Хотя многие из них не подчинялись разумным правилам — их просто следовало запомнить. Это тоже было нечто вроде состязания, но Керене нравилось, а ему, в свою очередь, нравилась её готовность к обучению.

— Ты достойна большего, чем просто быть чьей-то любовницей, — как-то заметил он.

— Что может быть лучше, чем быть вашей любовницей? — спросила она игриво.

И её временная ветвь снова заколебалась, обретая расплывчатые очертания будущего, что сигнализировало об отклонении. Джоли, которая плавала где-то на краю сна и яви, встрепенулась.

Но выбор ещё не был сделан. Керена просто выражала удовлетворение своим нынешним положением.

Что означало: выбранный ею путь неверен. Но какую альтернативу ему подобрать?

Джоли занялась поиском нужного выбора, проверяя каждый при помощи посылаемой Керене мысли. Вернуться в бордель?Линия отошла ещё дальше от оригинала. Поискать другую работу? Отклонение всё ещё оставалось. Не согласиться с Хиршем? Опять плохо. Согласиться? Линии выровнялись. Но почему? Ей требовалось переиграть этот вариант и посмотреть, куда ведёт созданная им реальность.

Джоли вернулась к утверждению Хирша.

— Ну, я надеюсь, — мягко отозвалась Керена. — Хотя проживание здесь в роли вашей любовницы вряд ли можно считать тяжёлой работой.

— Ты очень добра. Она действительно ценит твои старания.

— Мне приятно это слышать.

Линии заколебались.

Джоли снова попала в затруднительное положение. Что не так с этим забавным диалогом? Керене было приятно; она знала, как жена Хирша могла бы усложнить ей жизнь, если бы захотела. Вместо этого Она оказывала всяческую поддержку, и к тому же, была прекрасной компаньонкой. Разве в другой ситуации это могло произойти?

Линии внезапно выровнялись. Джоли рассуждала в верном направлении.

Она вернулась к точке расхождения.

— Мне приятно это слышать, — ответила Керена. — Но разве она не чувствовала бы себя счастливей, если бы в моих услугах вовсе не было нужды?

— Конечно, — согласился он. — Но я именно такой, и она тоже не может измениться, так что мы просто выбрали лучший выход из положения. Во всех других аспектах мы подходим друг другу идеально.

Временные ветви снова шли рядом, абсолютно одинаковые: теперь в разуме Керены зародилась неожиданная мысль. Они просто выбрали меньшее зло, но лучшим выходом из ситуации стало бы улучшение самой ситуации, разве не так? Ситуацию требовалось изменить таким образом, чтобы Хирш больше не нуждался в услугах любовницы.

После урока Керена направилась к Оне.

— Пожалуйста, я вовсе не хочу ставить вас в неловкое положение, но у меня появилась идея.

Она взглянула на девушку с тревогой:

— Работа тебя тяготит?

— Нет, всё в порядке. Я подстроилась под Хирша: его желания интересны, но не обременительны. А в промежутках он учит меня читать и писать. Мне здесь нравится. Но… — Керена умолкла.

— Всегда появляется это «но», — грустно сказала Она.

— Но я боюсь, что заставляю вас страдать одним своим присутствием. Вы должны быть с Хиршем, не кто-нибудь другой.

— Согласна. Но я давным-давно смирилась. Это же не твоя вина.

— Он… Я… Я не знаю, как это сказать, чтобы вы не обиделись.

— Никаких обид, дорогая, — терпеливо сказала Она. — скажи то, что должна.

— Хирш учит меня читать. Это нелегко, но я очень рада учиться, зная, что в жизни такое умение наверняка пригодится. Вы… Если бы я могла научить вас, как…

— Теперь я понимаю, о чём ты. Я знаю, как, но испытываю боль. Как я уже тебе говорила, бальзамы и мази не помогают её уменьшить. Помимо молодости, у тебя был опыт, которого я лишена, однако моя проблема, скорее, физическая, а не недостаток знания. У меня никогда не получится так же хорошо, как у тебя.

— И всё же, если бы вы могли…

Она улыбнулась с привычной грустью:

— Если бы я могла, я бы это сделала. Но я не могу.

— Я… когда всё только начиналось, я тоже боялась чего-то похожего. Что мне будет больно или что отреагирую неправильно и отпугну этим своего любовника. Но он дал мне хорошее средство, — может быть, оно сработает, и для вас тоже.

— Страх — одно, подтверждение — совсем другое. Наши проблемы отличаются.

Керена достала фигурку богини любви.

— Если вы будете спать, вложив это в своё лоно, посмотрите, что из этого выйдет. В моём случае это подействовало.

— Я давно перестала верить в народные средства, дорогая.

— Я тоже. Но это чистая магия, ею пользовались женщины многих поколений. Пожалуйста.

Она вздохнула.

— Я попробую как-нибудь ночью, а потом верну тебе. Справедливо?

— Да. Одной ночи должно хватить, чтобы удостовериться или опровергнуть её мощь.

Она взяла статуэтку, а Керена вернулась к изучению букв и слов. Девушка работала над своим почерком, чтобы любой грамотный человек мог разобраться в написанном. В её словаре ежедневно появлялись всё новые слова.

Реальности оставались одинаковыми.

Ранним утром Керена проскользнула в спальню Хирша; ему часто нравилось заниматься сексом до завтрака. Он спал в одиночестве — жена представляла для него слишком большое искушение в одном только нижнем белье. Она не любила отказывать, а он не любил причинять ей боль, поэтому они спали раздельно, втайне сожалея об этом. Как только Керена закончит утреннюю церемонию, супругам вновь станет безопасно проводить время вместе, одетыми. Им нравилось быть вместе, когда это считалось допустимым. В конце концов, они любили друг друга.

Керена вошла очень тихо, собираясь присоединиться к Хиршу в постели, как обычно, чтобы уже быть там, когда он проснётся. Но остановилась, глядя на кровать. Под одеялом уже лежали двое, занимаясь любовью. Хирш овладевал женщиной с видимым удовольствием, а та сжимала его в объятиях, стоная от наслаждения. Что случилось? Неужели он привёл новую любовницу, не предупредив Керену?

Они сменили позу, и женщина очутилась сверху, всё ещё не разжимая объятий. Это была Она! Супруга целовала его, в то время как её тело страстно вытягивало из Хирша последние капли вожделения. Как это могло произойти? Потом Керена вспомнила о фигурке богини любви. Сработало! Наверное, Она ощутила столь сильную страсть, что не могла противостоять желанию немедленно отправиться в постель Хирша и соблазнить его с той же любовью, как Керена когда-то соблазняла Морли.

Она подняла голову и увидела Керену.

— Вот и ты, точно по графику, — сказала она. — Прости за то, что опередила. Я просто не могла ждать.

— Всё хорошо, — ошеломлённо ответила Керена.

— Что ты ей сказала? — спросил Хирш.

— Рена поделилась со мной своей магией, — сказала Она. — Ей удалось убрать мою боль. Теперь моей страсти ничто не будет препятствовать.

Затем она обратилась к Керене:

— Продай его мне, дорогая. Я должна обладать этим амулетом.

— О, я не могу, — сказала Керена.

Линия помутнела. Джоли сфокусировала на ней внимание.

— Я отдам вам его просто так, — продолжала Керена, и линия опять стала чёткой.

— Но твои услуги здесь больше не понадобятся. Тебе ведь нужно на что-то жить.

— Я найду ей другое место, — сказал Хирш. — Получше.

— Уж постарайся, — сказала Она. — Девочка дала мне то, в чём я нуждалась отчаянней всего. Давай-ка сделаем это снова.

— Но я выдохся!

— Не придумывай отговорки, негодник! Я требую удовлетворения, а иначе откушу твой инструмент и вымочу его в уксусе и перечном соусе, чтобы укрепить, — она сделала жест, подтверждающий угрозу.

— Пожалуйста, только не это, — взмолился он.

Она притворно разгневалась.

— Ты предпочитаешь плётку, увалень? Никаких больше отговорок!

Дело явно принимало уже знакомый супругам оборот. Сейчас, когда боль ушла, Она чувствовала себя более чем уверенно.

В соответствии с заведённым в доме порядком они — сияющие — присоединились к Керене за завтраком. Прислуга сгорала от любопытства, даже им были заметны произошедшие с хозяевами перемены. Джоли была удовлетворена; временные линии оставались одинаковыми. Это изменение в жизни Керены — необходимость.

— Всё-таки какая ирония! Твоя доброта стоила тебе работы, — сказал Хирш. — Конечно, ты останешься здесь, пока я не найду тебе другое подходящее место. Я также не забыл о поисках твоего исчезнувшего человека. К сожалению, пока насчёт него никаких новостей.

— Что доказывает: физического поиска недостаточно, — сказала Она. — Может потребоваться и магическая помощь, как в моём случае.

— Магия, — эхом повторил он. — Догадываешься, чего я боюсь?

— Я верю, что она с этим справится. Девушка достаточно умна.

— Я что-то пропустила? — спросила Керена.

— Есть некая женщина, которая нуждается в одарённых служанках, — ответил Хирш.

— Женщина? Не мужчина?

— Женщина, — подтвердила Она. — Но ей нужно не то же самое, что мадам из борделя. Эта женщина намного более талантлива и могущественна, а также и опасна, когда её выводят из себя. Может, это не слишком хорошая идея.

— Но она способна помочь мне найти Морли?

— Если кто-то и может помочь, так это она, — сказал Хирш. — Она могла бы принести тебе больше пользы, чем кто-либо другой во всём королевстве. Но также она может причинить и больше вреда. Её нрав непредсказуем. В конце концов, связь с ней действительно может оказаться слишком опасной и рискованной.

Керена была заинтригована.

— Кто она?

— Моргана ле Фэй. Сестра короля.

Керена ощутила предостерегающий холодок. Да, это опасно.

— Я слышала о ней. Она и вправду способна безжалостно вырезать сердце из груди живого человека?

— Она может сделать это, даже не прикасаясь к нему, — сказала Она. — Нет, это никчёмная затея. Мы найдём тебе другое место.

— Согласен, — кивнул Хирш.

Их решение обнадёжило Керену. Девушка не представляла, что может извлечь из неё и её дара ле Фэй, но мёдом такая работа ей точно не покажется.

— Значит, договорились, — сказала Она. — Мы не отправим тебя в клетку ко льву.

Появился слуга.

— Экипаж для леди Рены уже здесь.

— Что? — удивился Хирш. — У кого хватило безрассудства посылать повозку за членом моей семьи?

— Леди Фэй, — поклонился слуга.

Все трое обменялись одинаково ошеломлёнными взглядами. Как могла ле Фэй знать о присутствии в этом доме Керены, тем более, что та не собиралась его покидать? Ситуация изменилась только сегодня утром.

Всё дело в магии. Керену охватила тоска, когда она поняла, что замешана в чём-то магическом.

Глава 3 Плащ и кинжал

Экипаж доставил её в невидимый со стороны замок в центре города. Замок казался потрёпанным городским домом, однако как только повозка пересекла ветхие ворота, превратился в великолепное сооружение, возвышающееся над другими домами. Это, конечно, была иллюзорная магия. Но какую иллюзию можно считать более правдивой: разбросанные по склону лачуги, видневшиеся издалека, или же массивный бастион вблизи?

Впрочем, разве это имело значение? Вероятно, обе — понемногу. Смысл был в том, что заглянуть сюда в поисках замка рискнули бы единицы. Королевскую сестру-колдунью не могли потревожить, пока она сама этого не захотела бы.

Повозка дёрнулась и остановилась. Керена соскочила на каменную платформу и замерла; экипаж немедленно тронулся с места. Теперь она с удивлением увидела, что тащил его грифон: наполовину лев, наполовину орёл. Наверное, он тоже являлся частью иллюзии, потому что грифоны считались слишком дикими, чтобы их можно было приручить или запрячь. Так что, скорее всего, под иллюзией скрывался обычный конь. Но магия впечатляла. Интересно, экипаж был настоящим или какой-нибудь телегой с символической крышей? Опять же, какая разница, если выглядел он прилично?

Кроме Керены, никого здесь не было. Может, повозка появилась слишком рано, и девушку ещё не ожидали. Чувствуя неуверенность по поводу того, куда идти, она решила найти кого-нибудь и спросить.

Керена одолела ступеньки винтовой каменной лестницы, которая вела к высокой двери, угнездившейся между округлыми башенками. Однако, когда она туда добралась, дверь оказалась заперта на засов, и никто не ответил ни на стук, ни на оклики. Лестница продолжала подниматься, пришлось идти дальше вверх, огибая турель. Сбоку — внизу — виднелся внутренний двор. Керена не без любопытства осмотрела его: помимо кустов и маленьких деревьев, там не было ничего интересного. В том числе, ни одной живой души.

Джоли тоже оказалась под впечатлением качественной магии — она и не подозревала, что магия высокого уровня существовала так давно. К счастью, временные линии шли ровно; случись что-нибудь сейчас, она понятия не имела, как действовать, чтобы вновь сделать их одинаковыми.

Наконец ступеньки привели девушку к вершине турели. Там она остановилась и взглянула на расстилающуюся, словно гигантская карта, панораму внизу. Город исчез; лишь поля и леса окружали замок. Иллюзия снова изменилась.

— Добро пожаловать, Керена.

Она подпрыгнула; голос раздался прямо позади неё. Керена обернулась, чтобы обнаружить сногсшибательную красавицу, голову которой венчала тиара, а во всех отношениях приятную фигурку — платье, ничуть не скрывающее её форм.

— Королева Моргана ле Фэй, — представилась женщина, приседая в реверансе.

Джоли затаилась так глубоко, как только могла. Она боялась волшебницы и не хотела, чтобы та её обнаружила.

— Ты можешь задавать по одному вопросу в день. Остальное время займёт работа.

— Что здесь является иллюзией?

— Всё, — внезапно они оказались в самой обыкновенной комнате без какого-либо вида из окна. Ле Фэй тоже изменилась и теперь выглядела довольно-таки скучной женщиной лет сорока.

— Благодарю. Я уже потратила вопрос, поэтому не буду спрашивать, чего вы от меня хотите.

— Умная девочка. Мне нужна информация, а ты её достанешь. Расплачусь я с тобой тем, что покажу, как найти твоего пропавшего друга, для чего потребуется знание магических искусств. Не подведи меня, и тебя ждёт награда.

Ей даже не понадобилось добавлять, что провал означает наказание, это было ясно и так.

— Я готова.

— У мужчин свои тайны, но очень часто они предают всё, что могут, ради женщины, которой жаждут обладать. Я больше их не привлекаю, одной иллюзии для страсти недостаточно. Но ты молода, у тебя красивое тело и хватает самоуверенности, чтобы эффективно его использовать, а это всё, что имеет значение.

— Понимаю.

— Иногда требуется только тишина и острие кинжала. Этот аспект тебе тоже придётся изучить.

Керена в ужасе уставилась на женщину:

— Не думаю, что я на это способна.

— Не сейчас. Всему своё время.

Её первым заданием стало соблазнить молодого рыцаря королевского двора и узнать от него местонахождение тайника с серебром. Керена подозревала, что ле Фэй уже известен ответ — таким образом, задание превращалось в испытание, чтобы выяснить, насколько девушка опытна в подобных вопросах. Хорошо, она постарается как следует; Керене действительно захотелось научиться всему, что ле Фэй могла преподать.

Колдунья отвезла её на окраину города — туда, где должен был проехать рыцарь, — и растаяла в воздухе. Тоже иллюзорный фокус; Керена сделала мысленную отметку — научиться и ему, когда это станет возможным. А сейчас она расположилась в нужном месте, одетая как крестьянка, и ждала.

Рыцарь тоже выглядел не по-рыцарски. Замаскированный под обычного горожанина, он отправлялся в бордель. Ему было что-то около двадцати, но казался он и вовсе пятнадцатилетним. Керене пришлось напомнить себе, что ей самой исполнилось только четырнадцать, хотя благодаря опыту она чувствовала себя гораздо старше. Морли, бордель и Хирш помогли ей в этом.

Керена шагнула вперёд и перегородила лошади дорогу.

— Добрый сэр, — обратилась она к всаднику. — Вам со мной случайно не по пути?

Рыцарь притормозил животное, созерцая её. Волосы девушки казались длинной полосой шёлка, личико дышало невинностью, а платье плотно охватывало талию, подчёркивая бёдра и грудь.

— Это зависит от тебя.

— Я живу на рыночной улице, рядом с центром города, — описанное ей место находилось неподалёку от борделя; он точно знал, где это. — Я просто бедная служанка и добираюсь пешком, а идти долго… Я буду очень благодарна, если вы меня подвезёте.

Он решил, что такой шанс упускать нельзя. В конце концов, если ничего не выгорит с крестьянкой, от её дома до борделя рукой подать.

— Запрыгивай, — он протянул руку вниз.

Уцепившись за поданную руку, Керена поставила ножку рядом с его — на стремя. В процессе она, разумеется, обнажила коленку. Глаза молодого человека округлилилсь. Она словно боролась с кем-то, забираясь в седло, и во время борьбы юбка задралась, показывая слишком много соблазнительной юной плоти, а грудь ощутимо прижалась к его руке. Наконец, она уселась впереди, упираясь попкой в его промежность, при этом его рука каким-то образом оказалась прямо под её грудью. Их верховую прогулку вряд ли можно было назвать элегантной, но за это время он волей-неволей ознакомился со всеми участками её тела, которые только могли заинтересовать мужчину. Частично выставленное на обозрение дезабилье с её стороны было особым видом искусства.

Керена вовлекла рыцаря в беседу, делая вид, что её впечатляет каждая сказанная им фраза. К тому времени, как они оказались в районе борделя, он уже и думать забыл о ночных бабочках. Они подъехали к её дому, который находился на окраине владений ле Фэй, и внутри был уютней, чем казался снаружи.

Ему не понадобилось говорить ей о природе своего интереса. Они упали на кровать вместе, срывая друг с друга одежду. Он был на ней и в ней до того (казалось), как оба они это осознали.

Затем она оставила молодого человека лежать на кровати, поднялась и налила ему кружку крепкого мёда. Он с благодарностью выцедил кружку одним духом, не рассуждая о том, каким образом у крестьянской девушки мог появиться такой крепкий напиток. Вскоре он приятно захмелел.

— Ты, наверное, очень важный человек, — с энтузиазмом сказала Керена. — У тебя такой властный вид… и ты красивый, а ещё очень мужественный.

Намёк показался ей более чем прозрачным, но, вероятно, это всё, что требовалось в данный момент. Может, в более трезвом и здравомыслящем состоянии рыцарь бы и разглядел поверхностность этой лести, но сейчас был расслаблен — а потому, достаточно откровенен. Он признался, что состоит на службе у короля и выполняет ключевые поручения.

— О, тогда ты должен знать все его тайны, — сказала она, прохаживаясь по комнате и стягивая с себя остатки нижнего белья. Его взгляд был прикован к ней, интерес пробудился вновь. Керена убедилась, что её небольшая грудь колышется с каждым шагом.

К тому времени, как она присоединилась к нему обнажённой для второго раза, он уже рассказал ей о тайнике с серебром и его местонахождении. Она дала ему много мёда и столько нового сексуального опыта, что вряд ли на следующий день парень вспомнит, что, помимо всего этого, ещё и трепал языком. Это было важно: чтобы он забыл о своей болтовне. Ле Фэй не понравится, если на устроенном ею и Кереной бардаке останутся их отпечатки.

Ле Фэй была довольна.

— У тебя есть свой подход, — сказала она. — Однако некоторые мужчины невосприимчивы к прямому соблазну, с ними надо обращаться деликатно.

— Деликатно? Мой опыт говорит, что все они только и хотят добраться до молодых женских тел.

— Не все. Некоторые предпочитают других мужчин; их не соблазнишь, щеголяя женскими прелестями. Некоторые любят сами проявлять инициативу; с ними срабатывает только робость девственницы. Некоторые старые и медленные, но не хотят, чтобы им об этом напоминали. Некоторые дьявольски умны. Необходимо чётко определить типаж мужчины до того, как начнёшь выполнять поручение. А иногда тебе придётся соблазнять и женщин.

— Женщин! — Керена была потрясена. В словах ле Фэй присутствовал отличный здравый смысл — вплоть до этого пункта.

— У женщин тоже есть секреты. Некоторые поддаются нежному убеждению очаровательной девушки лучше, чем грубой прямоте напористого мужлана. Ты должна быть готова вступить в связь с любым человеком, независимо от его пола.

— Не думаю, что смогла бы… установить связь… с женщиной.

— Тогда учись. Попробуй соблазнить меня.

— Я бы не смогла! — ужаснулась она.

— Тогда учись, — спокойно повторила ле Фэй. — Я соблазню тебя. После этого ты будешь знать, как это делается.

И, пока Керена ошеломлённо застыла на месте, не зная, что сказать, ле Фэй обворожительно улыбнулась. Она вовлекла девушку в приятный обеим диалог, в котором присутствовала тонкая лесть. Затем медленно обняла Керену и поцеловала. Её поведение было таким изысканно гладким и манящим, что всё казалось само собой разумеющимся. Керена сама не поняла, как они вдруг оказались на кровати, лаская грудь и ягодицы друг друга. Поцелуи наполнились страстью, сначала — в губы, потом — выпуклости, и наконец спустились вниз.

Только когда Керена подошла к самой кульминации, она поняла, что произошло. Её соблазнили… и ле Фэй не пользовалась при этом магией, даже простой иллюзией. Весь процесс представлял собой технику — искусство. Да, в сексе с другой женщиной тоже были свои преимущества.

— Теперь скажи: что я сделала? — спросила ле Фэй.

Вопрос напомнил Керене о попытках Морли ознакомить её с реальностью, которая зачастую отличалась от первого впечатления о ней. Воспоминания заставили девушку сосредоточиться.

— Вы соблазнили меня. Мы не занимались любовью; вы довели меня до высшей точки, а сами до неё не дошли.

Та кивнула.

— Я занимаюсь сексом для дела, а не для удовольствия. Но если бы мне захотелось получить удовольствие, я бы предпочла зрелого мужчину. Остальное — дело техники.

— А я не осознавала, что происходит, пока всё не закончилось, — сказала Керена с благоговением. — Теперь я понимаю.

Ле Фэй улыбнулась, совсем как Морли, когда он видел способности ученика.

— Но если бы я изменила свои вкусы, моим типажом стала бы ты. У тебя замечательное юное тело и лицо. Оттачивай навыки; тебе нужно научиться искушать женщин, когда придёт время.

— Я попробую, — согласилась Керена.

Она получала и другие поручения и, в соответствии с ними, усовершенствовала навыки, точно следуя указаниям. Почерпнутая в ходе заданий желанная информация доставалась неизменно легко, очень редко мужчины обращали внимание на то, что сболтнули. Иногда объект вместо сведений давал Керене новый опыт. Заклинания применялись только к ключевым фигурам королевского двора — так, чтобы они вели себя согласно пожеланиям и выгоде ле Фэй. Казалось, что та никогда не обращалась к брату напрямую; вообще-то он и не предполагал о её присутствии в столице. Моргана во всём предпочитала хитрую утончённость и, может быть, поэтому успех сопутствовал большей части её планов. Керена толком не знала, что это были за планы; они казались ей туманными. Но ле Фэй совершенно точно строила какие-то козни.

Девушка размышляла насчёт того, чего именно добивалась её покровительница. Власти? Наверное, отчасти. Но, скорее всего, власть была для неё только способом достичь чего-то большего, пока непостижимого Керене. Ходили слухи, что в жилах ле Фэй течёт кровь фэйри. Говорили даже, что однажды она соблазнила своего брата-короля и передала четверть этой крови рождённому от него сыну. Были и другие истории. Керена знала, что может просто спросить о том, что её интересует, но сомневалась в мудрости подобных расспросов. В любом случае, у неё было полно других вопросов, чтобы задавать их раз в день. Например, по поводу поисков Морли.

— Сначала тебе следует научиться обращаться с этим плащом, — сказала ле Фэй. — Это потребует времени. Ты обладаешь замечательной вещью с исключительной по силе магией.

— Этот плащ принадлежит Морли, а не мне. Я просто держу его у себя до тех пор, пока можно будет ему передать.

Ле Фэй вперила в неё внимательный взгляд, вызывающий смутное беспокойство.

— Может быть. Тем не менее, это ключ к твоим поискам. Как только ты разберёшься в его магии, ты поймёшь, где находится нужный тебе человек.

— Вы научите меня?

— Тебе потребуется несколько вопросов и много практики, чтобы разгадать его загадки. В промежутках, конечно же, ты будешь продолжать мне служить.

— Если плащ настолько ценный, как вы говорите, почему вы просто не отобрали его у меня?

Ле Фэй улыбнулась улыбкой, присущей Морли.

— А ты учишься задавать верные вопросы. Разумеется, я бы забрала его у тебя, если бы могла. Но он создан так, чтобы отталкивать элемент фэйри, который является источником моего могущества. Он привязан к тебе; этот мужчина и в самом деле любит тебя. Попытайся я им завладеть, он просто рассыпался бы в прах и таким образом стал бы бесполезен. Так что, если я хочу его использовать, это следует делать с твоей помощью. Пока ты пользуешься магией плаща, ты можешь мне пригодиться, — по крайней мере, пока не узнаешь последнюю из его функций. Потом ты отправишься своим путём, и я не в силах буду тебя остановить. Поэтому моя власть над тобой ограничена, но и в этот промежуток времени мы можем принести друг другу немало пользы.

Керена знала, что ле Фэй сказала правду; она не любила ни её, ни кого-либо ещё, но могла использовать. Если при помощи плаща девушка станет более полезной, волшебница поможет ей разгадать его загадки. Однако со временем плащ освободит её из-под власти Морганы. По этой причине та будет осторожничать на уроках и, уж конечно, не расскажет о последней функции плаща, пока не будет вынуждена это сделать. Между ответами они и впрямь могли помочь одна другой: ле Фэй копила информацию и, следовательно, набирала влияние, а Керена училась тому, что ей действительно было нужно. Из них получился достойный союз. Они понимали друг друга.

Обычно Керена спала в одиночестве, когда не пользовалась своей сексуальностью для достижения очередной цели. Однажды ночью она увидела в своей комнате тёмную фигуру. Неужели кто-то проник внутрь?

— Кто ты?

Фигура не ответила, лишь протянула руку и коснулась её ладони. Девушка была потрясена и заинтригована: это прикосновение выдавало явное мужское присутствие больше, чем чьё-либо другое — в её прошлом.

Керена уже не задавала вопросов. Она присоединилась к незнакомцу в своей собственной постели, и они занялись фантастическим сексом. Кем бы он ни был, лучшего сексуального партнёра девушка не знала. Он заставил её плыть, как лотос на воде, трепетать подобно листку в потоке ветра, и вздрагивать от охватившего её удовольствия. Словно они знали и любвили друг друга вечно.

Окрылённая, задыхающаяся, чувствующая себя невинной девочкой, Керена лежала в его объятиях после первого раза, изумляясь самой себе.

— Мы когда-нибудь встречались? — спросила она.

В ответ он просто погладил её руку. Даже сейчас от этого прикосновения всё её существо охватила дрожь. Она обладала невероятным опытом — между тем, по сравнению с ним, казалась неискушённой кокеткой.

Они снова занялись любовью, и опять, и каждый эпизод только обострял её ощущения. Затем он ушёл, оставив Керену сновидению, проникнутому бесконечным восторгом.

Утром девушка обдумала ночное приключение. Она не имела ни малейшего понятия, кто к ней приходил, но жаждала возвращения незнакомца. Керена никому ничего не рассказывала, интуитивно понимая, что то был секрет, который следовало сохранить, иначе продолжения ждать не придётся.

Увы, её ночной любовник не вернулся. Очевидно, она стала всего лишь остановкой на его пути, куда бы он ни направлялся. Её лоно болело от тоски по его ласкам. Керена почти решилась спросить о нём ле Фэй. Почти. А вдруг именно она сотворила всё это — просто как шалость. В таком случае вопрос уйдёт впустую. Но если волшебница ничего не знала о таинственном госте Керены, это могло кое-что прояснить. Как мог кто-либо проникнуть во владения ле Фэй без её ведома?

Джоли испытывала определённые опасения по этому поводу. Личность человека осталась загадкой и для неё, и призраку это не понравилось. Однако линия не расплывалась, так что всё это, по-видимому, являлось полноправной частью жизни девушки.

Между поручениями Керена навещала Молли. Бордель практически прилегал к замку ле Фэй, поэтому такие визиты отличались удобством. Ночная бабочка была приятным контрастом после зрелого цинизма ле Фэй. Керена ничего не рассказывала о том, чем сейчас занимается, лишь туманно поведала о смене клиента.

Первой выявленной возможностью плаща была невидимость. Её нужно было вызвать специальным заклинанием после того, как Керена набрасывала плащ на плечи.

— Такие вещи встречаются сплошь и рядом, — объяснила ле Фэй. — Прикосновение необходимо, и лучше, если ты будешь при этом обнажена. Ты должна расположить его к себе.

— Должна сделать что?

— Завоевать его. Признаться в любви к нему. Плащ отзовётся, если знает, что он тебе действительно не безразличен.

— Но это же просто кусок ткани.

— Вряд ли. Это ткань, заколдованная магом, с которым я не отказалась бы встретиться; он явно знал, что делал. Можешь не уважать его только на свой страх и риск.

Керена поняла её рассуждения.

— Я уважаю плащ; на нём я впервые занималась любовью.

— Хорошее начало. Напомни ему об этом. Потом, когда привлечёшь его внимание, проси об этой возможности, проводя аналогию. Используй тройную рифму. Как только ты пробудишь его этим способом, применяй такое обращение всегда; на любое другое плащ уже не откликнется. Или же на обращение любого другого человека.

— Аналогия… — повторила Керена, не понимая, что ле Фэй имела в виду.

Моргана нахмурилась.

— Я считала тебя умной девушкой.

И линии реальностей стали расползаться.

Джоли вернулась на минуту назад.

«Невидимая, как стекло. Сделай меня прозрачной как стекло, чтобы мне повезло, пока время не ушло. Что-то вроде этого, но менее неуклюжее».

— Аналогия, — сказала Керена. — Теперь я понимаю.

Линии сравнялись.

Керена пошла в свою комнату и испробовала описанный ле Фэй способ. Она разделась, закуталась в плащ и прошептала:

— Плащ мой ночной, хочу быть с тобой, останься со мной.

И поцеловала ткань.

Плащ изогнулся, будто обнимая её. Он ответил! Раньше он ничего подобного не делал. Но, конечно же, раньше девушка никогда и не пыталась пробудить его магию, не понимая сущности предмета.

— Подари мне прозрачность стекла, — вновь зашептала она. — чтобы жизнь мою спасла, чтоб не настигла меня стрела.

Что-то ощутимо изменилось. Мгновение Керена не понимала, что именно, затем осознала: она не видела своих ног. Не видела ни одной части своего тела или же плаща. Это было так странно.

Девушка приблизилась к зеркалу и всмотрелась. Оно отражало только комнату. Керена оставалась невидимой.

Открыв дверь, девушка обошла дом. Он был совсем небольшим; иллюзия огромного замка требовалась только для того, чтобы впечатлить посетителей, таких как она сама, когда появилась здесь впервые. В другое время ле Фэй не утруждала себя созданием и поддержанием иллюзий, все они нуждались в магической энергии, которую волшебница не хотела тратить впустую. Керена отправилась в кухню, где повар даже не заподозрил о её присутствии, затем — в конюшню. Кучер и по совместительству конюх чинил колесо повозки. Внезапно он бросился поперёк комнату за отлетевшей деталью — и столкнулся с Кереной.

— Что? — спросил он, потрясённый, когда его руки обвились вокруг женского тела. — Я ослеп? Я ничего не вижу.

Одна рука покоилась на её левой ягодице, которую мужчина ощутил через ткань плаща; другая похожим образом нашла её правую грудь.

— Ах ты, негодяй! — воскликнула Керена. — Ты же слышал, как я приближаюсь.

— Ага, мисс, — согласился он, выпуская девушку. — А ещё мне было приятно вас держать.

Она не могла не рассмеяться.

— Ты привык к здешней магии. Но представь, что произошло бы, будь на моём месте госпожа ле Фэй?

— Она бы отрастила иглы и проткнула меня насквозь. Но я определил, что это вы, по запаху и походке.

Вот и ещё один урок.

— Научи меня маскировать всё это, и я дам тебе больше, чем просто приятное ощущение.

Конюх охотно согласился ей помочь. Очень скоро Керена уже могла ступать совершенно беззвучно, как в тёмном лесу, и знала, что тщательно вымытое тело не будет обладать никаким запахом на протяжении нескольких часов, если она не вспотеет. Девушка наградила невольного помощника невидимыми сексуальными объятиями, которые оставили его вполне довольным. Затем конюх оставил её одну — разумеется, тут не обошлось без приказа ле Фэй, но он был нормальным мужчиной и всё же не мог не возжелать её тела.

Вернувшись в свою комнату, Керена попыталась скинуть плащ, но попытка провалилась; ткань просто не отлипала от её тела. Она поняла, что забыла спросить, как прекратить действие заклинания. Нельзя же долго оставаться голой и невидимой.

Девушка направилась к ле Фэй.

— Пожалуйста, научите меня, как снова стать видимой.

— Твой вопрос на сегодня использован, — жёстко усмехнулась женщина. — Сбереги его на завтра.

— Но я застряла в этом состоянии!

— Тебе следовало подумать об этом раньше — до того, как пробуждать магию плаща, глупышка. Никогда не ввязывайся в ситуацию, если не знаешь, как из неё выбраться.

Это был отличный совет, хотя и несколько запоздалый. А ещё — жестокий урок. Больше она не повторит ошибки. Керена вернулась в комнату. Она использовала по назначению ночной горшок и заметила, что продукты её жизнедеятельности оставались видимыми. Их плащ не скрывал. Но сама она не могла выскользнуть из него схожим образом.

Спала Керена беспокойно, злясь на себя за такую глупую ошибку. Но плащ был достаточно удобным и согревал её. Утром она попробовала надеть под него хоть что-нибудь, но не смогла; ткань прилегала к коже слишком тесно. Пока заклятье не будет аннулировано, девушка должна была оставаться без ничего.

Она отправилась обратно к ле Фэй.

— Повтори слова заклинания, чтобы они прозвучали точь-в-точь как в первый раз, — сказала волшебница, не ожидая вопроса. — Оно служит и для аннулирования.

— Благодарю, госпожа, — Керена удалилась в свою комнату, повторила заклинание и стала видимой. Теперь она могла снять плащ.

— Теперь овладей его защитой, — сказала ей ле Фэй позже в тот же день. — Он с успехом может закрыть тебя от стрел, лезвия меча или от дубины. Полезная особенность.

Керена пошла к себе в комнату, облачилась в плащ и прошептала импровизированное трёхстишье:

— Стань щитом и закрой меня при том на поле боевом.

Не слишком много смысла, но она верила, что плащ поймёт и откликнется.

Он отозвался. На этот раз девушка не испарилась, как и сам плащ, однако, когда она навестила конюха, новая способность ткани подтвердилась.

— Ударь меня, и я подарю тебе своё тело, — сказала она слуге.

— Магия?

— Надеюсь.

Он изготовил кулак и попробовал осторожно ткнуть им Керену, не испытывая желания причинить ей боль. Кулак безобидно скользнул вниз по ткани плаща. Конюх сделал ещё одну попытку — на сей раз с большей силой; кулак отскочил назад. В третий раз в качестве оружия мужчина подхватил деталь от повозки; она оказалась выбита из его руки, словно невидимым противником с деревянным мечом.

— Не могу до тебя дотронуться, — сказал он. — Вот невезение!

— Не обязательно, — она распахнула плащ, показывая своё обнажённое тело, и шагнула к нему. Теперь прикосновение состоялось. Плащ отталкивал его, а не она сама. — Возьми меня, в любом случае; я ценю твою помощь.

Он не спорил. Всё произошло очень быстро, ей даже не потребовалось аннулировать заклинание; плащ сопротивлялся вторжению только в тех местах, которые были прикрыты тканью.

— Вы славная девушка, — выдохнул он. — Не дразнитесь, как другие.

— Я могу и дразнить, когда нужно. Но как-нибудь мне может понадобиться лошадь или повозка, — Керена давно поняла, что конюх здесь настоящий; видимо, ле Фэй посчитала более простым выходом из положения нанять человека, несмотря на то, что его услуги обходились достаточно дорого, вместо того, чтобы постоянно поддерживать иллюзию.

— В любое время!

К сожалению, импровизированное свидание напомнило ей, как — в худшую сторону — отличается этот или любой другой мужчина от её ночного гостя. Обыкновенные мужчины уже не могли удовлетворить Керену — так же, как после неё их уже не могли удовлетворить другие женщины. Может, её лоно и не подводило, но продолжало тоскливо болеть.

Третья особенность плаща заключалась в том, чтобы из твёрдого вещества сделать проницаемое. Теперь даже каменная стена не помешала бы ей пройти. Заклинательный стишок звучал глупо, но это было единственное, что пришло ей на тот момент в голову:

— Убери преграду с моего пути, разреши сквозь всё пройти, чтоб никто не мог найти.

Вначале ничего не изменилось, но Керена попробовала пройти сквозь кровать и не встретила сопротивления; могущество плаща превратило твёрдый материал кровати в некое подобие тумана.

Она испытала стену, которая теперь показалась девушке иллюзией. Но почему она не просочилась сквозь пол? Керена встала на колени… и неожиданно провалилась и сквозь пол, и сквозь каменный фундамент дома. Ой!

Она выпрямила ноги и встала, всё ещё находясь ниже уровня дома. Камень окружал девушку со всех сторон; накатил страх перед замкнутым пространством. Керена не осмеливалась аннулировать заклинание, чтобы камни её не раздавили. Как выбраться обратно на поверхность? Она могла продвигаться только вперёд, что никак не решало проблему.

Керена почувствовала подобие удушья. Ей нужно было выбраться отсюда! Но как?

Временная линия стала расплываться. Джоли уже была наготове; теперь она знала, что её тревога была оправданной. Керена буквально по уши увязла в проблеме и нуждалась в помощи, если не хотела тут погибнуть. Ей не хватало воздуха; видимо, всё, чем она могла дышать, находилось здесь же, в пределах плаща. Времени почти не оставалось.

Джоли вспомнила, что, несмотря на защитное заклинание, девушка смогла в тот раз обнять конюха, хотя плащ всё ещё был накинут на её плечи. Заклинание действовало только в местах, где тело скрывалось под тканью. Если и в этом случае магия сработала похожим образом, какой вывод из этого можно было сделать? Могла ли Керена просто распахнуть плащ и… что? Похоронить себя заживо в камне? Нет, этот вариант не подходит.

Она опустилась на колени и упала, потому что материал сделал землю под ней проницаемой. Её ноги не были скрыты тканью, поэтому воспринимали камень твёрдым, как обычно. А это, в свою очередь, означало…

Джоли всё поняла.

«Лестница из шагов! Поднимай по очереди ступни и поднимайся».

Керена откликнулась. Она подняла ногу, потыкала большим пальцем камень и обнаружила, что действительно может переступать с булыжника на булыжник, как по лестнице. Переставила вторую ногу для поддержания баланса. Это напоминало восхождение на гору.

Осмелевшая девушка переступала с камня на камень с максимальной эффективностью. Она задыхалась от нехватки воздуха, однако уже настроилась пробиться обратно в дом. Если бы она потеряла сознание, Джоли пришлось бы снова переместиться во времени и, наверное, предотвратить её от падения под фундамент. Но это могло разъединить временные ветви. Так что лучше было помогать Керене пробиваться назад самостоятельно, если она была на это способна.

Наконец, её голова показалась из пола. Она тяжело дышала, втягивая воздух в лёгкие и оживая на глазах. Керена оказалась в чужом погребе — под землёй она удалилась от места падения. К счастью, здесь никого не было, никто её не видел.

Через некоторое время она одолела остаток пути и теперь стояла на каменном полу погреба. Затем девушка прошла через стену по направлению к дому ле Фэй. Ещё один жестокий урок и ещё одна ошибка, которая не повторится. Магия плаща едва не погубила её, потому что Керена сама использовала её неправильно.

Тем временем ле Фэй поручила ей ещё одно дело.

— У меня свои планы, — сказала она серьёзно. — Но кое-какие крестьяне однажды оказали мне большую услугу, и я не хочу, чтобы они заболели. Их собираются обмануть, заманить в ловушку, изнасиловать, а потом заточить в рабство или убить, в зависимости от возраста, пола и физического состояния. Ты должна это предотвратить.

— Конечно!

— Они собираются в Ирландию — думают, там поля зеленей. Таков их замысел. Но пиратский корабль охотников за рабами собирается позиционировать себя как обычный торговый транспорт. Как только крестьяне поднимутся на борт, будет слишком поздно; все, кто попытается сопротивляться, будут избиты или вовсе убиты. Пираты изнасилуют женщин прямо на палубе. Все дети, что заплачут, будут сброшены в море. Эту ситуацию обязательно следует предотвратить.

— Да!

Улыбка ле Фэй заставляла предположить, что она не разделяла восторженной решимости Керены. Для волшебницы это было всего лишь очередное дело.

— Настоящий торговый корабль приближается с юга, сражаясь со встречными ветрами. Пиратский корабль подходит с севера, вместе с попутным ветром. Он прибудет на день раньше, и человек с этого корабля попытается убедить крестьян, что именно его они и ждали. Он весьма преуспел в убеждении, и они поверят; его ожидает успех. Твоя задача — перехватить его и отвлечь в этот день. Если попытка провалится, убей его. Это единственный способ их спасти.

— Но я не убийца!

— Что ты предпочла бы: пожертвовать жизнями сотни невинных крестьян или жизнью одного преступника?

— Должен быть другой способ.

Ле Фэй пожала плечами.

— Может, ты его и найдёшь.

Керена прибыла в приморский деревенский трактир. Он располагался возле порта Патрика в южной Шотландии, откуда в Ирландию регулярно отправлялись корабли.

— Я пришла, чтобы попасть на корабль в Ирландию, — сказала она хозяину трактира. — Я вовремя?

— Ты успеешь, — согласился он.

— Сколько стоят комната и ужин?

Он назвал завышенную цену.

— О, я не могу себе этого позволить, — сказала она. — Моя семья умерла от чумы в Англии, и мне едва хватит на еду и место на корабле, чтобы попасть к родственникам в Ирландию. Мне придётся спать на полу, — её нервный голос разносился на всё помещение.

Из-за стола поднялся щеголеватый мужчина.

— Так получилось, что у меня есть комната с постелью, достаточно широкой для двоих, если захочешь её со мной разделить.

Керена посмотрела на него невинными распахнутыми глазами.

— Моя мать говорила мне никогда не делить постель с незнакомцами.

— Тогда присаживайся за мой стол, угощайся, и мы познакомимся. Я быстро перестану казаться тебе чужим человеком.

Она поразмыслила, демонстративно не замечая тайные ухмылки остальных мужчин. Задание оказалось слишком легким!

— Спасибо, добрый сэр. Ваше предложение кажется мне честным.

Они уселись за стол; хозяин постоялого двора принёс мясо ягнёнка и эль. Вскоре Керена, непривычная к такого рода напиткам, приятно захмелела. Между тем, она узнала, что её компаньона звали Джойнер. Он занимался тем, что сводил одних людей с другими. Сейчас он как раз собирался договориться с жителями деревни о путешествии в Ирландию на том же корабле, которого дожидалась Керена.

— О, это такое важное занятие! — воскликнула она под впечатлением от рассказа.

После этого она последовала за ним в комнату, доверчиво, но не совсем твёрдо держась на ногах. Очень скоро он уже целовал её и шарил руками по еётелу. Она сняла плащ, затем платье, в котором приехала сюда. Последовал быстрый секс. Затем, когда они расслабились, она вовлекла его в дальнейший диалог. Он уже и сам порядочно напился, этот факт — как и её изумлённый интерес — развязали его язык. Негодяй признался в том, что произойдёт на самом деле: он собирался обмануть крестьян, чтобы заманить их на борт пиратского корабля до того, как появится настоящий торговый корабль.

— Но это нехорошо, — запротестовала она. Хотя Керена просто играла свою роль, внутренне она действительно так считала. Вред, нанесённый нарочно, со злым умыслом, ей не нравился. — Что плохого эти люди сделали тебе, что ты хочешь поступить с ними так жестоко?

— Ничего. Они просто мишени, жертвы обстоятельств. Они заслуживают такого отношения, раз уж родились доверчивыми идиотами.

Керена решила отвлекать его до тех пор, пока не станет слишком поздно идти встречать крестьян. Она была вполне уверена в том, что справится, потому что показала этому человеку ещё не все свои сексуальные навыки. Честно говоря, она только начала.

Линия исказилась.

Джоли отступила на несколько мгновений назад, пересматривая мысль девушки.

— Я должна их предупредить, — сказала Керена, поднимаясь с постели. Линия вернулась в нужное положение.

Джойнер понял, что рассказал слишком много.

— Я не позволю тебе сделать это.

Она бросилась к двери, одновременно хватая плащ и набрасывая на себя.

— Ты меня не остановишь.

Он рассмеялся:

— Мне и не понадобится. Ты всё равно не сможешь сделать этого в трактире. Все, кто остался внизу, и есть пираты с этого корабля. Они изнасилуют тебя и отведут на корабль, чтобы мы могли закончить начатое.

— Ох! — вскрикнула она с девичьим испугом. — Я думала, ты хороший человек.

— Я и был таким, пока ты не заставила меня слишком многое рассказать. Теперь я должен тебя убить. Но сначала отдайся-ка мне ещё раз. Редко встретишь по-настоящему лакомый кусочек с маленькой упругой попкой.

— Ты не можешь убить меня, — сказала она в отчаянии. — Убийство сделает тебя преступником.

Он схватил её за руку и потащил обратно в постель.

— У тебя нет семьи, и ты находишься в чужой стране. Никто тебя не хватится, когда с тобой и крестьянами будет покончено. Тебе надо было последовать совету матери.

— Ох, я погибла! — беспомощно стенала она.

— Как бы там ни было, сначала закончу с тобой я сам, — сказал он, прижимая её к постели. Её плащ распахнулся, открывая доступ к груди и животу.

Керена пыталась сопротивляться, но силы её рук было явно недостаточно против его восстановленного вожделения. Она всхлипывала, пока он грубо проникал в неё. Уже слишком поздно, его не получится отвлечь и выиграть время.

— Превосходно, — сказал он после кульминации. — Мне по-настоящему жаль, что придётся лишиться такого великолепного тела. Но бизнес есть бизнес. А теперь прощай, встретимся в аду.

Он схватил лежавший здесь же платок, обмотал вокруг её шеи и стал медленно душить девушку. Её лицо покраснело, когда прекратился доступ воздуха. Пират был безжалостен.

Затем в бок мужчины вонзился скрываемый ею доселе кинжал, разрывая кровеносные сосуды у самого сердца.

— А-а-а-а! — простонал он, опрокидываясь. Рана не выглядела смертельной, однако поблизости всё равно не было никого, кто мог бы ему помочь. Через несколько дней этот человек умрёт. Его состояние и послужит необходимой задержкой, чтобы у других пиратов уже не осталось времени найти ему замену для обмана крестьян.

Керена выбралась из-под него.

— Тебе следовало позволить мне отвлечь тебя другим, более приятным способом, — сказала она. Удушье прекратилось: вернее, его и не было; всё это время девушка притворялась, задерживая дыхание, потому что плащ служил ей надёжной защитой. Она просто надеялась, что пират передумает, а когда выяснилось, что это тщетная надежда, разыграла маленький спектакль.

Джоли тоже сожалела, что мужчина не позволил отвлечь себя другим методом. Она ведь могла предотвратить его смерть. Почему же она вовлекла Керену в такую кошмарную альтернативу?

Предупреждение мужчины насчёт других пиратов внизу девушка восприняла должным образом и не стала бессмысленно рисковать. Она пробудила проницательную силу плаща и вышла прямо сквозь стену. Снаружи она отказалась от вызванной магии в пользу невидимости. А когда отошла от трактира достаточно далеко, вернулась в нормальное состояние.

На отдалённой поляне её дожидался экипаж. Кучеер дремал, пока лошадь мирно паслась.

— Я закончила, — негромко сказала Керена.

Он сразу проснулся.

— Мисс Рена! Как всё прошло?

Внезапно она осознала, что натворила.

— Я убила его! Заколола до смерти.

— Снимите плащ, мисс, и я вас утешу.

Она скинула плащ и положила его внутрь повозки. Затем позволила ему себя обнять. Разумеется, это приведёт к сексу, но этот человек уже стал для неё кем-то вроде друга и заботился о ней — в разумных пределах. Она нуждалась в утешении.

— Это было ужасно, — всхлипывала девушка. — Я хотела отвлечь его или отговорить, но всё испортила, и он изнасиловал меня, а мне пришлось его убить.

— Вы не пользовались плащом? — спросил встревоженный кучер.

— Только чтобы защитить шею, когда он стал меня душить. Я хотела просто занять его на эту ночь и завтрашний день, чтобы он обо всём забыл, но почему-то не смогла. Поэтому выбора не было. Я опустошена…

— Мисс, вы умеете хранить тайны?

Что у него было на уме?

— Да.

— Работать на госпожу ле Фэй по-другому и не выйдет. Мне доводилось делать вещи, которые мне не нравились. Я знаю, как это. Она заставляет вас не только выполнять свои приказы, но и выполнять их тем способом, который желателен ей. Она заставляет людей ориентироваться по её собственному компасу морали. Вы не могли поступить иначе.

— Я могла отвлекать его дольше. Я знаю это. Просто почему-то этого не сделала.

Джоли почувствовала себя виноватой.

— Не думаю. Пиратам нравится насиловать, грабить, убивать; они получают от всего этого равное удовлетворение. Он бы не позволил вам задерживать его дольше, чем он собирался с вами остаться. Ле Фэй об этом знала.

— Она сказала, что я, может быть, найду другой способ.

— Она знала, что другого способа нет, просто позволила вам попробовать и провалиться, чтобы у вас не осталось выбора, кроме как убийство. Она хотела, чтобы ваши руки были в крови. Чтобы вы научились убивать. Не вините себя; вините её. Но не говорите ей о том, что я вам сейчас рассказал.

Керена обдумала его слова и поняла, что всё это — правда. Её намеренно вовлекли в ситуацию с единственным возможным выходом. Это действительно не было её виной. Однако причиняло боль.

Тем не менее, Джоли знала, что альтернатива всё-таки существовала. И это знание тоже причиняло ей боль.

— Поплачьте, — сказал кучер. — Это помогает, уж я-то знаю.

Она расплакалась в его крепкое плечо. Слёзы помогли.

Затем она подняла лицо.

— Ты даже не попытался взять меня.

— Это было бы неправильно в такой момент, как сейчас, когда вы страдаете.

— Ты достойный человек и заслуживаешь награды. Возьми меня.

Он взял её нежно — на сиденье экипажа. Она безостановочно целовала его, благодаря за его тревогу и заботу. Керена давным-давно поняла, что хотя секс и был первым, что приходило мужчинам на ум, когда они видели такую фигурку, как у неё, они обладали и другими эмоциями.

Кроме, быть может, его неизвестного ночного любовника. Он так и не показал, что хочет от него чего-то большего, чем просто секс, которого, тем не менее, оказалось более чем достаточно.

Обратный путь занял какое-то время, и, пока они ехали, она отблагодарила кучера не один раз. Секс стал для Керены главной разменной монетой; она понимала, что эта дружба может ей пригодиться. Как только они вернулись, ле Фэй дала им новые задания — удобный предлог покончить с этой невинной интрижкой. В то же время секс отвлёк девушку от пережитого кровавого кошмара.

Однако её ожидало нечто худшее. Вернувшись в город, Керена по обыкновению зашла к Молли и узнала, что её подруга умерла. Один из клиентов жестоко расправился с ней. Блейк побежал было за мужчиной с ножом, но было уже поздно. Молли была мертва.

— Девушка была проклята, — сказала ле Фэй, как ни в чём ни бывало.

— Проклята?

— Ей было суждено умереть молодой — и не просто умереть, а быть убитой. Ты не знала?

— Она никогда этого не говорила.

— С чего бы она вдруг об этом заговорила? Её судьбу переделали.

Керена страдала от потери подруги так скоро после того, как утратила собственную невинность и научилась убивать. Она чувствовала себя так, словно убила Молли лично.

— Разве от проклятия нельзя было избавиться?

— Избавляться от проклятия следует прежде, чем оно по тебе ударит. Или, лучше, до того, как тебя вообще прокляли.

Разумеется, уже было слишком поздно. Но Керена всё равно страдала. Почему она не могла предвидеть убийство, воспользовавшись своим даром предвидения? Может быть, у неё бы всё получилось, если бы она вообще потрудилась посмотреть в нужную сторону. Если бы она была рядом с подругой, когда та больше всего в ней нуждалась.

— Что я могу сделать сейчас?

— После того, как она уже умерла? Некромантия находится за пределами твоего, да и моего могущества.

Это правда. И всё же Керена не могла оставить всё, как есть.

— Где она сейчас?

— Жертвы подобных проклятий, как правило, не могут упокоиться, даже после смерти. Пока им не удастся избавиться от проклятья. Она останется призраком вплоть до Страшного Суда.

Керена обдумала её слова. Если Молли осталась в этом мире, хотя бы как призрак, может, у неё ещё есть шанс. Если бы только существовал способ вернуть её обратно в мир живых. Если бы Керена его знала. Она уже знала о магии так много; может, и этому получится научиться?

Она не знала. Но собиралась иметь это в виду.

Глава 4 Сэр Гавейн

— Это дело особенное, — проинформировала её ле Фэй. — Тебе потребуется совратить хорошего человека.

— Совращать легко, если потом не нужно будет его убить, — Керена не делала секрета из своей неприязни к убийствам, но также не пыталась скрыть и факт, что к этому причастна. Её учёба продвигалась согласно планам ле Фэй.

— Не в этом случае. Убивать не придётся, но он не должен заподозрить, что я в этом замешана. Он умён и благороден, невероятно трудно даже пошатнуть его. Преуспей — и я раскрою тебе последнюю тайну плаща: способность ориентироваться на своего хозяина.

— Морли!

— Ты сможешь найти его, а с новыми магическими способностями обретёшь в своих поисках безопасность. После задания.

— Я сделаю это, — сказала Керена, обнадёженная перспективой наконец-то найти любимого. Девушке уже исполнилось пятнадцать, и она интенсивно практиковалась как в соблазнении мужчин, так и в использовании магии плаща.

— Мой тёмный во всех отношениях брат-король ищет грааль, — ле Фэй имела привычку отзываться об Артуре, словно он был распоследним тупицей, выказывая ревность к его статусу. Она стремилась к власти, но в этот исторический период женщинам ещё не разрешали править.

— Ищет что?

— Это богато украшенная чаша, известная как кубок, из которого пил вино Иисус Христос на Тайной Вечере, и в неё же было собрано несколько капель его крови, когда тот умер на кресте. Очевидно, грааль является плодом народного суеверия, но мой брат верит в него настолько, что разослал рыцарей Круглого Стола — отыскать и доставить в королевский замок. Однако на самом деле этот талисман имеет другое происхождение: он является женским сексуальным символом, и кровь в нём связана с женским же проклятием. Таким образом, он привлекает мужчин так же, как мы, за одним исключением… Он чист, а мы — нет. Поэтому, если сия чаша действительно существует, она недостижима для любого нечистого мужчины. То есть найти её способен только девственник.

— Они существуют? — спросила удивлённая Керена.

Ле Фэй улыбнулась.

— Да, это, как правило, мальчики до десяти лет, они всё ещё чисты, но лишь единицы сохраняют девственность вплоть до самой зрелости. Те, что уродливы. Это относится не к неизбежному семяизвержению, а контактам с женщинами. Но красивый и мужественный девственник — действительно, редкость. Таким был сэр Ланселот до того, как его соблазнила королева; и это стало, вероятно, самым благородным её деянием, хотя король её так и не поблагодарил. Сейчас лидирующим кандидатом на нахождение грааля считается младший кузен короля — сэр Гавейн, — она выделила первый слог этого имени: «ГА-вейн».

— Сэр Гавейн! Я о нём слышала.

— Все слышали, — кисло согласилась ле Фэй. — Но никому ещё не удалось его соблазнить. Это и будет твоим заданием.

— Но он такой знаменитый рыцарь! Я не могу даже стремиться к тому, чтобы дотронуться до него.

— Он всего лишь мужчина, а ты — прекрасное юное создание. Тебе не понадобится прикасаться к нему; пусть он коснётся тебя. Достаточно просто приблизиться, а дальше предоставь дело гормонам, — термин, который она использовала, прозвучал не совсем как «гормоны», потому что этого слова ещё не могли знать в те времена, но именно так его услышала Джоли.

— Ох, у меня не получится, — с благоговением сказала Керена.

— Маленькая дурочка! Для чего, думаешь, я тебя обучала? Другие поручения с успехом могла выполнить и низкоранговая прислуга. Я готовила тебя специально для этого задания. Помни о предложенной тебе награде.

Керена вспомнила.

— Я попробую, — согласилась она.

Ле Фэй кивнула, довольная тем, что усмирила сноровистую девицу.

— Это потребует времени, потому что от обычного флирта он защищён. Не торопись; пусть он сам проявит инициативу. Но когда, наконец, его растущая страсть прорвётся, прими его. На этом твоя работа для меня будет закончена.

— И этого хватит, чтобы грааль его отверг? — с сомнением спросила Керена. — С чего бы неодушевлённой чаше вообще знать или заботиться о сексуальном статусе мужчины, который возьмёт её?

— Как я уже говорила, всё это, по большей части, суеверие. Но всегда остаётся шанс, что здесь замешана настоящая магия. Я приму и то, и другое: либо кубок даётся в руки только девственнику, либо мужчины верят, что никто иной взять его не может. Тогда, даже если Гавейн в конце концов достанет грааль, мой брат не поверит в его подлинность, и в итоге не воспользуется для увеличения своей власти.

Керена кивнула. Как и Морли, ле Фэй знала разницу между иллюзией и реальностью, одна только видимость магии её бы не обманула. Волшебница собиралась свести силу чаши к нулю в любом случае, таким образом сдерживая власть брата. Король никогда ею не воспользуется, даже если она окажется на его столе — на расстоянии вытянутой руки.

Сэр Гавейн любил созерцать звёзды. Другие рыцари считали его чудаком, но Керена понимала; чудо от лицезрения подобного великолепия всё ещё заставляла её замирать, когда она могла позволить себе отвлечься. Ей не мог не понравиться человек, который любил ночное небо, вне зависимости от статуса этого человека. Поэтому вечером она отправилась на излюбленную площадку рыцаря, которая находилась неподалёку от столицы, и присоединилась к нему, восхищённо разглядывая тёмное небо.

— Дева, — обратился он к ней. — Разве тебе не нужно быть дома в этот час?

— Дома меня ожидает только нудная, тяжёлая работа, — отозвалась она. — Я предпочла бы путешествовать. Но, так как не могу отправиться в путь в одиночестве, то делаю это только в своих фантазиях, прогуливаясь между мириадами звёзд.

— Весьма необычно для такой юной девицы. Перспектива удачного брака должна волновать тебя куда больше.

— Всему своё время. Сначала я бы хотела познать мир — или хотя бы ту его часть, которая мне доступна. Существует столько вещей, которые я хотела бы знать, а жизнь кажется слишком короткой, чтобы научиться им всем.

— Соглашусь, — он взглянул на неё в тусклом свете звёзд, не имея возможности разглядеть что-либо, помимо тёмного силуэта. — Как бы там ни было, ты можешь созерцать звёзды откуда угодно, лишь бы поблизости не было фонаря. Почему ты пришла сюда?

Этим вопросом он дал девушке понять, что она его не обманула.

— Я хотела бы странствовать вместе с вами, отважный рыцарь.

Она не торопилась льстить сверх меры, так как он не принадлежал к типу мужчин, которых легко ввести в заблуждение фальшивыми словами.

Он вздохнул:

— На мгновение я почти поверил, что ты не относишься к подобного сорта девицам. Мне нечего тебе предложить.

— Я и есть не такого сорта. Мне просто нравится странствовать, и я верю, что в вашем обществе это было бы безопасно и любопытно.

— Возможно, я неясно выразился. Я целомудренный рыцарь. Мне не нужна прялка в качестве компании, как бы я ни уважал женщин.

— Я не девственница. Мне только пятнадцать лет, но в прошлом уже имеется опыт в городском борделе. Хотелось бы, чтобы люди ценили меня не только за тело.

— Ты Рена!

— Значит, вы узнали меня, — сказала она печально. — Хотя я уверена в том, что вы этот квартал не посещали.

— Туда наведывались мои друзья. Они рассказывали о девушке, которая не только отлично потакала их плотским аппетитам, но и покоряла разум. Однако в последний год я ничего о ней не слышал и полагал, что девица переехала.

— Переехала в богатые дома.

— А. Но даже если бы ты интересовала меня в этом плане, богатства у меня нет. Накапливание материальных ценностей не для меня.

— Следовательно, когда-нибудь вам может не хватить на хлеб.

— Да будет так.

Следующее предложение она сформулировала более аккуратно:

— Я не хочу оскорбить вас любыми истекающими из этого выводами, это было бы нечестно. Однако, не будет ли вам удобней странствовать вместе с кем-нибудь, менее стеснённом в материальном отношении, чтобы попутчик отвечал за кров и еду для вас обоих?

— Я удовлетворён тем, что уготовила мне судьба, и вполне способен стойко переносить тяготы.

— А ваши лошади?

Сэр Гавейн еле слышно вздохнул.

— Ненавижу себя за то, что заставляю их страдать по этой причине.

Джоли знала, что в этом времени оруженосцы ещё не появились; рыцарям приходилось самим заботиться о состоянии коней. Вообще-то, вряд ли их даже можно было назвать настоящими рыцарями — такими, как в легендах; точнее было бы считать этих людей верными вассалами короля, выполняющими его различные поручения. У них отсутствовали металлические доспехи или до блеска отполированные щиты с геральдической символикой. Рыцарям приходилось пользоваться жёсткой кожей.

— Они и не обязаны страдать, если рядом будет кто-нибудь, кто устроит животных со всем комфортом.

— Мои друзья говорили правду: ты обладаешь сверхъестественной способностью чувствовать мужские слабости.

— Позвольте мне вас сопровождать, и я полностью посвящу себя благополучию ваших лошадей.

Он помолчал.

— Так получилось, что я собираюсь отправиться в продолжительное путешествие с определённой целью. С кормом для лошадей действительно возникнет проблема. Я был бы благодарен, если бы с ними всё было в порядке. В то же время я повторяю, что не намерен видеть в любой молодой женщине больше, чем обычную попутчицу.

— Поэтому я и выбрала именно вас. Если бы пришлось отправиться в путь с любым другим мужчиной, я должна была бы стать его любовницей.

— Это верно, — согласился он. — Даже Ланселот…

Он оборвал себя, не желая говорить дурное о другом рыцаре.

Джоли знала, о чём думал сэр Гавейн. Сэр Ланселот пользовался дурной славой из-за своей страсти к жене короля, которую она, видимо, разделяла. Их связь стала скандалом, который, тем не менее, не дошёл до ушей самого короля Артура. Но как мог он не знать? Ответ мог крыться в том факте, что король отчаянно нуждался в опытных, поддерживающих его рыцарях, каким и был сэр Ланселот. Поэтому король предпочёл не замечать определённых нарушений этикета с его стороны — тем более, ему и самому доводилось заниматься чем-то подобным. Королева стала чем-то вроде гарантии его присутствия при дворе. Пока эти двое вели себя осмотрительно, их игнорировали. Пока что.

— У меня есть несколько монет, — сказала Керена. — Я могу приобрести немного пищи для ваших лошадей. Но она скоро закончится. Тогда мне понадобится заработать ещё, но способ, которым я зарабатывала в прошлом, не кажется мне приемлемым.

— Совершенно согласен. К счастью, существует этикет. Я буду оказывать фермерам рыцарские услуги, а они обеспечат нас провиантом. Подробности меня не волнуют, главное, чтобы все получили по справедливости.

— Конечно. Обмен с фермерами — хорошая мысль. Вы быстро убедитесь, что условия подобных сделок устраивают обе стороны.

— Значит, мы договорились. Завтра начинается мой квест. Если ты присоединишься ко мне тогда же… Тебе известно, где я живу?

— Да. Я буду там, рядом с вашими конями. Вы предоставите одного из них мне?

В его голосе отчётливо слышалась улыбка:

— Если ты его накормишь, он сам себя предоставит.

— Благодарю. Я буду там, — она поднялась и ушла не прощаясь. Керене втайне доставляло удовольствие общаться с таким благородным человеком, он так отличался от большинства мужчин. Ей было жаль, что придётся совратить и его.

Керена отправилась к поставщику зерна, который торговал допоздна, и купила два мешка овса.

— Я могу дать тебе ещё, если… — начал он, окинув девушку плотоядным взглядом.

— Это для лошадей сэра Гавейна.

Больше он ничего не сказал. Имя было ему известно. Каждый горожанин знал, что рыцари в мошеннических сделках не участвовали. То же касалось их служанок. Но она понимала, что лучше бы в дальнейшем скрывать принадлежность к женскому полу.

Она отправилась на конюшню, нашла сухой уголок и заснула прямо на принесённых мешках, укрывшись плащом. Ночь девушка провела с относительным комфортом.

Утром она нашла поблизости канаву для справления естественных нужд, позавтракала припасённым ломтем чёрствого хлеба, с головой закуталась в плащ и отнесла мешки лошадям.

— Ты кто? — требовательно спросил местный конюх, появляясь из сарая.

— Я служанка сэра Гавейна и принесла корм для его лошадей.

— Дай мне. Я о них позабочусь.

И продаст часть овса другому рыцарю, поняла Керена.

— Спасибо, я сама справлюсь.

— Нет, не справишься, — сказал он, кладя загрубелую ладонь на её плечо.

Маскировка того не стоила. Керена обернулась, позволила капюшону упасть, открывая её лицо и грудь, и улыбнулась ему. Он отшатнулась, будто его чем-то тяжёлым огрели.

— Я думал, ты… ну… мальчик.

— Давно меня с мальчиками не путали, — это было таким очевидным преуменьшением, что ему нечего было возразить. Конюх отправился по своим делам, предоставив Керене делать всё, что ей будет угодно.

Девушка открыла один из мешков и поднесла к носу жеребца, великолепного образчика своей породы. Он удовлетворённо жевал овёс; тот был высшего качества. Когда он завершил трапезу, она предложила другой мешок второму жеребцу, меньшего роста, но Керене он показался не менее прекрасным созданием. Если и существовало общепризнанное достоинство рыцарей, им считались хорошие кони.

Сэр Гавейн прибыл, когда второй конь заканчивал есть.

— Очень хорошо, — сказал он. — Ты наверняка умеешь скакать верхом?

— Мне никогда не приходилось оказываться на лошади одной, только вместе с другим всадником. Надеюсь, это не слишком сложно.

Он помедлил.

— Тогда, вероятно, вначале мы будем двигаться медленно. Если упадёшь, попытайся поджать ноги под себя. Я помогу тебе взобраться на Слугу.

Значит, так звали второго коня. Сэр Гавейн вывел лошадей, и Слуга стоял смирно, пока его хозяин взял Керену под локти и поднял в укрытое попоной седло. Она была удивлена его готовностью помочь и лёгкостью, с которой он это сделал. Рыцарь обладал чудовищной силой.

Затем он оседлал своего жеребца, и они тронулись в путь. С седла сэра Гавейна тянулся повод к уздечке Слуги, и конь беспрекословно следовал за хозяином, поэтому у Керены не возникло необходимости править животным. Какое облегчение.

Они медленно удалялись от города. Постепенно девушка приспособилась к аллюру и даже начала получать от верховой езды удовольствие. Лошадь почувствовала разницу и прибавила ход: теперь жеребцы рысили рядом.

— Слуга говорит, что ты быстро учишься, — отметил сэр Гавейн.

— Из него вышел хороший учитель.

Они поехали быстрее, и она приспособилась к более скорому движению. Керена обнаружила, что скачка могла доставлять определённое наслаждение. Она чем-то напоминала парение в воздухе, кроме того, что на самом деле девушка не летела.

Спутники приблизились к деревенскому водопою, и обе лошади смогли утолить жажду. Сэр Гавейн спешился, принёс ковш и тоже напился. Потом он наполнил сосуд ещё раз и поднёс его Керене, которая пока не знала, как спуститься с лошади самостоятельно.

— Но вы не должны мне прислуживать, — запротестовала она. — Это моя роль.

— Только если ты предпочитаешь быть служанкой, а не компаньонкой.

— Да, предпочитаю.

— Как пожелаешь, — он принял из её рук пустой ковш.

— Если я могу поинтересоваться, — начала она, когда они возобновили свой путь. — Куда мы едем?

— Я бы ответил, если мог, но я сам не знаю. Я ищу Святой Грааль. Никто не знает, где его можно найти.

— Тогда каким же образом найдёте его вы?

— Я просто буду смотреть, пока он сам не пожелает открыться моему взору. Вот почему путешествие займёт какое-то время. Если ты передумала ехать, я доставлю тебя обратно в город.

— Нет, — быстро ответила она. — Я не пыталась выразить нетерпение, просто засомневалась. Этот вид поисков мало мне знаком.

Однако, пока Керена говорила, она поняла, что на самом деле хорошо знала, каково это: квест отражал её собственные поиски Морли.

В сумерках они они подъехали к обширной усадьбе. Фермер вышел их встретить.

— Добро пожаловать, сэр Гавейн! Желаете у нас остановиться?

— Да, на ночь. Что я могу сделать для вас, в обмен на еду и ночлег для меня, моей служанки и моих лошадей?

— Нет нужды. Ваша слава докатилась и до нас.

— Есть нужда. Я предпочитаю расплачиваться за всё.

— Ну, если настаиваете. В моих владениях пошаливают разбойники, а воин из меня никудышный, так что я не в состоянии их прогнать.

— Я сделаю это, — сказал сэр Гавейн.

Фермер показал им направление, откуда приходили бандиты, и они поехали в нужную сторону. Там остановились лагерем несколько неприветливых бродяг.

— Фермер требует, чтобы вы освободили этот участок, — вежливо проинформировал их сэр Гавейн. — Будьте добры, покиньте место.

— Да ну? — угрожающе переспросил один из них, поднимая опасного вида дубину. — А как тебе понравится зуботычина на морде?

Керена держалась молодцом. Она знала, что деревенщина направил свои угрозы не по адресу.

— Вижу, я неясно выразился, — сказал сэр Гавейн, спешиваясь. — Извиняюсь и постараюсь исправить свою оплошность.

Он вытащил меч из ножен, которые свешивалась с одного из боков его лошади. Керена не заметила их ранее. Блестящий металл казался длинным и острым.

— Уходите, или я буду вынужден применить силу.

Мужики уставились на меч. Затем их лидер неожиданно атаковал, размахивая дубиной.

Меч сэра Гавейна сверкнул, и самодельная палица вылетела из руки его противника. Но в следующее же мгновение Керена увидела, что отлетела только срезанная часть дубины, остаток деревяшки торчал из руки бродяги. Тот с недоверием таращился на свою руку.

— Надеюсь, пускать кровь не обязательно, — сказал сэр Гавейн. — Не хотелось бы лишний раз вытирать лезвие. Убирайтесь немедленно и не возвращайтесь, иначе рискуете меня разгневать.

До бродяг, наконец, дошло, что лучше с ним не связываться. Они поднялись на ноги и побежали.

— Вы могли отрубить его руку… или голову, — сказала потрясённая Керена.

— К счастью, в этом не возникло необходимости. Хватило предупреждения.

Действительно, хватило. Колени девушки ослабли; зрелище было почти таким же великолепным, как ощущения от верховой езды. Она только что увидела другую грань этого неизменно вежливого рыцаря. Под учтивым поведением она почувствовала сталь.

Они вернулись к фермеру, который наблюдал за представлением издали.

— Вы не убили их.

— Мне не нравится пускать кровь без веской на то причины. Пошлите за мной гонца, если они вернутся, и я их уничтожу. Впрочем, сомневаюсь, что в этом возникнет необходимость.

Фермер ответил согласным кивком.

Они провели в усадьбе отличную ночь, начиная с торжественного ужина и заканчивая мягкими постелями. Керена получила постель в крыле для слуг, а рыцарь — отдельную комнату. Лошадей поставили в конюшню и сытно накормили. Единственной проблемой девушки стали бёдра. С непривычки к верхновой езде их внутренние стороны ужасно болели.

— Теперь я понимаю суть вашего подхода, — сказала Керена, когда на следующий день они возобновили путь. — Это был справедливый обмен.

— Да, именно это мне и нравится, — он искоса взглянул на неё. — Как твои ноги?

— Напряжены, — ответила она. — Но я справлюсь.

— Ссадины есть?

— Несколько.

— Сожалею, что не подумал об этом раньше. У меня есть немного бальзама, который должен помочь, — он спешился, открыл седельную сумку и вынул неполный пузырёк. — Подними ногу.

Керена приподняла правую ножку. Сэр Гавейн потёр пузырёк в ладонях, согревая его содержимое, затем выдавил несколько капель на её кожу там, где она покраснела больше всего, практически доставая до интимных мест. Затем обошёл лошадь и проделал то же самое с левой ножкой Керены.

Она сидела смирно, позволяя о себе позаботиться. Любой другой мужчина уже пустил бы слюни от таких интимных прикосновений, но сэр Гавейн, казалось, не обращал на них никакого внимания. Почти мгновенно ощущение боли и потёртости ног исчезло; бальзам подействовал.

— Благодарю вас.

— Теперь ты должна научиться управлять лошадью, — он вручил Керене поводья. — Обходись с ним нежно, всегда; Слуга понимает сигналы. Потяни вправо, если хочешь повернуть его направо, влево — чтобы устремился туда. Потяни сразу оба, и он остановится. Встряхни их, чтобы снова пошёл.

Она испробовала сигналы, они работали как надо; конь был отлично вышколен и отзывчив. Теперь она отвечала за него, по крайней мере, до тех пределов, до которых позволял сам конь.

К обеду впереди показалось ещё одно фермерское поместье. Встретить их вышла пожилая женщина.

— Разрешите мне говорить с ней, — попросила Керена. Она соскользнула с лошади, повторяя манёвр спутника, что наблюдала чуть раньше, и приблизилась к старухе. — Мой хозяин-рыцарь нуждается в пище для нас и лошадей. Что мы можем сделать для вас, чтобы её заработать?

— Я бедная вдова. У меня нет дров для очага, а из пищи — только бобы.

— Может, мы принесём вам немного дров из леса. Бобы нас вполне устроят. Могут ли наши лошади попастись ночью в принадлежащих вам полях?

— На здоровье, а поля принадлежат всем.

Последняя часть фразы означала, что поля принадлежат всем, кто в состоянии ими воспользоваться. Но местным могло не понравиться, если бы кто-нибудь нездешний заявил на поля свои права.

Керена и сэр Гавейн углубились в лес и навязали несколько охапок сухих ветвей и молодых, но сломанных деревьев, чтобы лошади могли дотащить их обратно к ферме. К закату компаньоны успели набрать солидную кучу хвороста рядом с домом. Вдова была счастлива.

Они отпустили лошадей пастись в поля, которые изобиловали сочной травкой, и уселись возле большого горшка с бобами. Еда их устроила, однако у неё был не слишком приятный, но забавный побочный эффект. Его тоже пришлось вытерпеть. На ночлег спутники улеглись в хлеву бедной женщины и провели ночь с достаточным комфортом. Ножки Керены больше не причиняли ей неудобств, хотя усталость чувствовалась; бальзам убирал опрелости. Она вспомнила сильные, уверенные и вместе с тем нежные ладони сэра Гавейна, поглаживающие её бёдра. Он даже не взглянул на её промежность. Это впечатляло так же, как и всё, что она узнала о рыцаре до того.

На следующий день путь пролегал через лес. Всё шло хорошо, пока небо не разразилось внезапной грозой. Путники едва успели слезть с лошадей и спрятаться в шалаше, наскоро сооружённом сэром Гавейном. Он не был непромокаемым, однако под ветвями и палаточной тканью всё же было гораздо лучше, чем под хлещущими струями дождя снаружи. Шалаш также оказался слишком маленьким для двоих; девушка свернулась калачиком, а рыцарь обнял её, кончиками пальцев удерживая ткань на месте. Опять же, его прикосновения не были неприличными; этого человека вполне можно было счесть святым либо скопцом.

Дни шли, и странствие превращалось в рутину. Они путешествовали по сельской местности, выполняя разные поручения ради пропитания. Когда они разбивали лагерь, Керена приносила двора, разводила костёр и поджаривала на вертеле либо варила в котелке что-нибудь съедобное. Девушка всё больше сомневалась в том, что Грааль существует, как и в том, что его можно найти, но молчала. В конце концов, если его не существовало, её задание уже можно было считать выполненным.

Потом в сумерках, пока компаньоны разбивали лагерь у лесной опушки, неподалёку от городу, что-то произошло. Керена увидела сияние, распространяющееся примерно на уровне их голов.

— Что это?

Сэр Гавейн взглянул туда, куда она указывала, и опешил:

— Это Грааль!

Теперь стало более очевидно, за чем они охотились. Легендарный сосуд оказался сияющей чашей, парящей в воздухе впереди них. Сэр Гавейн направился к объекту своих поисков — Керена последовала за ним. Путники не смели отвести от кубка глаз, опасаясь, что поразительное видение исчезнет. Чаша отплыла чуть назад, но они, словно загипнотизированные, продолжали идти.

Затем они поскользнулись на неровной поверхности и стремительно съехали в широкую канаву, полную…

— Дерьмо! — воскликнула Керена. Её слова можно было понимать буквально.

Это была городская сточная канава. Люди опустошали сюда вёдра с отходами и ночные горшки, чтобы те постепенно разложились, образовав слой перегноя.

Они выкарабкались наружу, но дело было сделано. Оба покрылись кухонными очистками, измазались и воняли человеческими фекалиями.

Мираж, который привёл их сюда, естественно, исчез. Керене пришло в голову, что это мог быть обычный блуждающий огонёк, возникший из обильных миазмов гнилья.

— Мы должны смыть всё это, — сказала Керена быстро. — Срочно.

Сэр Гавейн не спорил.

В пределах пешего шага они нашли речку и поспешили к ней. Погрузившись в воду, оба шумно плескались, а затем сняли с себя насквозь промокшую одежду и хорошенько её прополоскали. Напоследок они поныряли, чтобы промыть и волосы.

Наконец, путники выбрались из воды: голые, замёрзшие и смущённые. Приближалась ночь, а одежда была слишком мокрой. До следующего дня, пока не высохнет, им предстояло обойтись без неё.

— Может, лошади поделятся с нами теплом, — предположила Керена.

— Им нужно пастись.

— Не думаю, что могу провести ночь вот так, — сказала она, сотрясаясь от дрожи. — Я разведу костёр.

Так она и поступила, но хвороста поблизости оказалось недостаточно, чтобы развести жаркое пламя, и они всё ещё дрожали.

— Мы должны поделиться теплом друг с другом, — сказал Гавейн. Он принёс кусок ткани, тот же, который использовал прежде в качестве укрытия от ливня, и накрыл его одеялами. Получилось что-то вроде постели на земле рядом с маленьким костерком.

— Не уверена, что это хорошая идея, — сказала Керена. — Вы храните целомудрие; сможете ли вы обнимать обнажённую женщину и оставаться при этом невинным?

— Ты страдаешь; я должен это прекратить. Я вытерплю.

Они улеглись в постель вместе, обнимая друг друга ради скудного тепла. Она свернулась в позу эмбриона, глядя на огонь, а он заключил её в объятья сзади. Это помогло; постепенно её дрожь утихла. Однако Керена знала, что искушает его. Один из её сосков касался его руки, а её ягодицы прижимались к его паху, и тот реагировал на женское присутствие должным образом. Он желал её, что было неудивительно; Керена выросла в очень сексуальную молодую женщину. Наверное, сейчас она могла его совратить, но не пыталась; это будет настоящим предательством его доверия.

Девушка размышляла об этом, пока пребывала на грани сна и яви. Вот конечная цель возложенного на неё задания, так близко! Ей было приказано лишить этого мужчину девственности, а она сознательно упускала свой шанс. Почему его доверие было ей небезразлично? Потому что, с удивлением поняла Керена, он поразил её воображение. Сэр Гавейн был по-настоящему благородным человеком, и она уважала это, он ей нравился. Ей не хотелось нести ответственность за утрату его целомудрия. Что само по себе было с её стороны настоящим безумием, принимая во внимание её миссию.

Утром они разъединились. Она развесила одежду по ближайшим кустам, чтобы та просохла перед огнём; эффективный выход из положения. Они оделись, девушка приготовила завтрак, потом проверила лошадей.

— Я должен кое в чём признаться, — сказал Гавейн, когда они уже оба сидели в сёдлах, а кони огибали свалку.

— Совершенно не обязательно… — Керена уже имела представление о его натуре и предпочитала избегать тему, которую он собрался поднять.

— А я уверен, что обязательно, потому что ценю прямоту во всём. Прошлой ночью, пока мы делились теплом, у меня появились непристойные мысли по отношению к тебе.

— Вы ничего не сделали. Я бы почувствовала.

— Этого недостаточно. Разум должен оставаться таким же целомудренным, как тело. Я должен извиниться за то, что был духовно нечист по отношению к тебе.

— Сэр Гавейн, я давно уже не девственница; вы не можете оскорбить меня чем-то подобным, духовно или физически. Если бы что-нибудь произошло, ваше совращение было бы целиком и полностью на моей совести. Пожалуйста, не беспокойтесь больше по этому поводу.

— Полагаю, ты права. Однако всё это время ты вела себя идеально, была терпеливой и полезной. Я бы не догадался о твоей роли, если бы ты сама её не раскрыла.

— Я хотела бы, чтобы у меня не было такого прошлого. Хотела бы стать такой, какой вы хотите меня видеть.

— Ты такой и являешься.

Она ощутила подступающие к горлу слёзы.

— Я надеюсь, что никогда вас не разочарую.

А как насчёт её задания? Теперь она его ненавидела.

Они продолжали странствовать, обменивая добрые услуги на пропитание, а когда это было недоступно, разбивая для ночлега лагерь. Керена, как и обещала, присматривала за лошадьми, наколдовывая воду, когда местность оказывалась слишком сухой. К сожалению, однажды Гавейн поймал её на этом.

— Где ты взяла эту воду?

— Я умею находить источники.

Он просто посмотрел на неё, и в его глазах девушка прочла разочарование.

— Магический талант, — поправилась Керена. Она не могла солгать ему прямо. — Я занималась тёмными искусствами. Я не хотела смутить вас этой информацией.

— Я догадался, — сказал он. — Ты можешь добывать огонь из ничего.

— Да. Но мои способности не должны вас запятнать; они были у меня задолго до нашей встречи, и вы никогда не просили меня воспользоваться ими.

— Ты использовала свой талант только по необходимости, чтобы служить мне или лошадям.

— Я же обещала быть полезной.

Он взвесил это.

— Не думаю, что магия сама по себе нечиста — не более, чем секс. Мне известно, что многие пользуются ею, часто она приносит пользу. Я просто предпочитаю воздерживаться от вещей, которые могут помешать достижению моей цели.

— Это заслуживает уважения.

— Ты прекрасна.

Керена не знала, как реагировать на его слова, и не только потому, что была облачена в неподходящую, измятую одежду, а её волосы были неуклюже связаны в узел, и ноги покрылись грязью.

— Вы очень добры.

— Я говорю не о твоей внешности, хотя она весьма выдающаяся. В вещах, которые имеют намного большее значение, ты просто идеальная дева.

И снова к горлу подступил комок.

— О нет.

— Ты веришь, что прошлое пятнает тебя. Я так не думаю.

Теперь слёзы потекли по щекам.

— Я — то, что из меня сделали. Я никогда не стану идеальной.

Он обнял её, утешая.

— Прости, что опечалил тебя.

— Не извиняйтесь передо мной! — воскликнула она, отстраняясь. — Я этого не достойна.

— Достойна.

— Нет! — Девушку охватил страх, и это сделало её безрассудной. — Я докажу. Я здесь не по своей воле, Моргана ле Фэй послала меня соблазнить вас, чтобы вы не смогли завладеть Граалем.

Гавейн отступил:

— Я этого не знал.

— А теперь знаете, и я должна уйти, пока вас не совратила, — ну вот, она предала свою миссию. Что толкнуло её на это?

— Ты могла сделать это намного раньше. Почему же не сделала?

— Потому что люблю вас! — О, проклятье! Она позволила чувствам возобладать над здравым смыслом. Но это отвечало на её собственный вопрос: любовь толкнула её на признание. Керена не могла причинить боль этому человеку, а дальнейшее молчание неизбежно навредило бы ему.

— Но у тебя же был любимый человек, которого ты искала.

— Я люблю и его тоже, — сказала она, ошеломлённая собственным состоянием. — Я бы не причинила вреда никому из вас. Поэтому я должна вас покинуть.

— Мне известно кое-что о ле Фэй. Она вовсе не отличается добрым нравом и накажет тебя, если твоё задание будет провалено.

— Знаю. Пусть будет так.

— Я не могу этого допустить. Ты должна остаться.

— Я хочу, но не по определённой причине.

— К чёрту определённую причину! — выругался он, удивляя её. — В любом случае, уже слишком поздно.

— Я не понимаю. Если я уйду сейчас…

— Я уже совращён, в глубине сердца. Без тебя мои поиски не будут продолжены.

— О, сэр Гавейн! Простите меня.

— И ты меня прости. У нас не может быть совместного будущего. Я бы никогда не смог жениться на тебе; моя семья бы этого не допустила. Они бы просто не увидели в тебе тех достоинств, что разглядел я. Поэтому мне нечего тебе предложить. Но я не могу отпустить тебя.

— По этой причине я и должна уйти, — Керена приняла решение, и оно было достаточно трудным.

Но теперь её временная линия стала расплываться, и вынуждена была вмешаться Джоли. Она передвинулась во времени на пару мгновений назад, чтобы отменить это решение.

— Тогда что же нам делать? — спросила Керена.

— Продолжать путь. Возможно, мне удастся достичь Грааля до того, как я сотворю с тобой то, чего так отчаянно жажду.

Он собирался играть с огнём. Но какой могла стать альтернатива?

— Я постараюсьподдержать вас в этом.

— Спасибо. Не позволяй мне прикасаться к тебе, иначе я потеряю голову.

— Я не могу сопротивляться вашим прикосновениям.

— Мы должны держаться друг от друга подальше, — подвёл он итог.

Они продолжали путешествие, не касаясь друг друга даже пальцем. Но Керена знала, что это не могло длиться бесконечно. Со времён Морли её не охватывало такое желание обнимать мужчину; она годами предлагала своё тело только для выгоды либо выполняя поручения. Но это объятие могло поставить под угрозу его миссию, и оба это знали.

Они подъехали к широкой равнине, поросшей высокой сухой травой. Здесь спокойно могли пастись лошади, но совсем не было воды. Поэтому Керена постучала по камню, чтобы сотворить под ним источник, и напоила обоих животных. Затем удовлетворённые кони отошли, продолжая пастись.

— Не думаю, что стоит разводить костёр, — сказала Керена. — Здесь так сухо, что недалеко и до пожара, и нам может не удасться его потушить.

— Согласен. Обойдёмся без костра.

Они перекусили тем, что везли с собой, и приготовились к ночлегу. Лошади будут пастись всю ночь и вернутся утром; присмотра они не требовали.

Потом Керена принюхалась: она что-то почувствовала в воздухе.

— Пахнет дымом, — сказала она нервно. — Но я не разводила огонь.

— Я тоже ощущаю этот запах, — согласился он. — И ветер. Боюсь, это плохой признак.

Огонь взметнулся над степью и побежал по направлению к ним, жадно пожирая сухую траву. Путники не могли обогнать его; пламя пересекало поле широким полукругом, подгоняемое ветром. Огненные языки стремились вперёд, поджигая всё новые травянистые кочки. Это был самый настоящий большой пожар со стелющимся над степью дымом.

— Простите меня, — сказала Керена. — Я должна применить более мощную магию.

— Прощаю! — В конце концов, Гавейн оставался практичным человеком.

Она подошла к камню, под которым пробудила источник. На сей раз девушка использовала усиленное заклинание вызова. Забил фонтан: его струи не поднимались выше головы, но быстро растекались по земле, где быстро образовался пруд. Когда огонь приблизился, окружая их, вода ринулась вперёд, чтобы его потушить. Странники услышали громкое шипение, и дым повалил клубами, но огонь до них так и не добрался.

Однако в остальной части поля он бушевал вовсю. Они не могли отойти от пруда.

— Помолись, чтобы лошади нашли реку, — сказал сэр Гавейн.

— Я уверена, что нашли. Они достаточно быстрые животные и наверняка смогли обогнать пламя. А ещё они умны, чтобы избежать его.

Им ничего не оставалось, кроме как устроиться на ночь здесь же. Однако постель промокла, и, хотя девушка позволила фонтану иссякнуть, когда он затушил огонь, на месте ночлега образовалась грязная лужа.

— Ты не можешь на этом спать, — галантно сказал сэр Гавейн. — Я лягу на землю, а ты используешь в качестве постели меня.

— Нельзя. Тогда мы будем касаться друг друга.

— Полностью одетые. Этого должно хватить, чтобы удержать нас от грязных помыслов.

— Лучше спать отдельно. Я переживу ночь в грязи.

— Мне это не нравится. Разреши мне сделать это для тебя, Рена. Ты мне очень дорога.

— А вы дороги мне. Поэтому нам и следует спать отдельно друг от друга.

— Твоё задание заключается в том, чтобы меня соблазнить, а ты всячески этому противишься.

— Да. Я хочу, чтобы Грааль достался вам.

— Хотя при этом ты наживёшь врага в лице ле Фэй.

Она улыбнулась:

— Какая ирония!

— Если я прикоснусь к тебе, ты меня не отвергнешь.

— Я не могу. Я страстно желаю вас, хотя цена этого слишком высока.

— Твоя робость так же привлекательна, как и твоё тело.

— О, это ужасно! Я искушаю вас даже тогда, когда пытаюсь пощадить.

— Игра проиграна. Я должен обладать тобой, и пусть для меня разверзнется ад. Только твой отказ может меня остановить, потому что я не способен овладеть девой против её воли.

— Я не могу тебе отказать. Оставайся чистым, — слова казались противоречием, но оба знали, что она имела в виду.

— Я человек, которым в равной мере владеют желания и реальность. Ты стала важнее для меня, чем Грааль.

— Не говори так!

— Ты существуешь. А огненная чаша — лишь видение, — и он сорвал с себя одежду.

Керена знала, что ей не следовало делать это, но она не могла противостоять возросшему желанию. Мгновение — и она тоже оказалась обнажена.

Они стояли, глядя друг на друга, совсем близко, оба нагие. Её тело содрогалось от желания; его плоть свирепствовала им. Страсть охватила их, словно невидимое пламя. Затем они слились в одно целое, обнимая друг друга, целуя, гладя, вожделея всё более тесного контакта. И, поскользнувшись, упали в грязь.

Это не имело значения. Он был на ней и в ней, и она была на нём и вокруг него, и они пылко целовались сквозь потёки грязи, которая быстро укрыла их. Всё вместе выглядело потрясающе.

Остаток ночи они провели в объятиях друг друга, занимаясь любовью бессчётное количество раз. Их страсть была бесконечной.

Утром степной огонь выгорел полностью, лошади вернулись, а путники были неузнаваемы под толстым слоем грязи.

— Нам не следовало этого делать, — печально сказала Керена.

Он рассмеялся.

— Если мне было суждено потерять целомудрие, это был подходящий способ. Грязный секс.

Её смех прозвучал почти истерично. Они точно выглядели частью этой грязи. Но в глубине души девушка испытывала грусть: он потерял главную цель своей жизни.

Керена вновь пробудила фонтан, и они по очереди вступили под его струи, чтобы смыть с себя последствия прошлой ночи. Им понадобилось долго тереть кожу в труднодоступных местах и полоскать волосы, чтобы слой грязи стал жиже и, наконец, совсем исчез.

И, конечно же, вид чистой наготы вновь пробудил влечение, и они оказались под струями воды вместе, занимаясь любовью посреди искусственного водопада.

— Я не могу понять своих чувств, — сказал сэр Гавейн. — И всё же думаю, что радость от обладания тобой перевешивает печаль от потери Грааля.

Она не стала напоминать ему, что он мог обладать обоими сокровищами сразу, если бы только у них хватило терпения подождать.

Теперь они возвращались туда, откуда прибыли, потому что больше не было смысла продолжать поиски Грааля. Дорога заняла много дней, а любовники не спешили. Наоборот, они часто устраивали привал и занимались любовью тоже часто, давая выход прежде подавляемой страсти. Их любовь выражалась с чудесной открытостью, которая должна была прекратиться, как только они окажутся дома. Вот почему они ехали как можно медленней.

Когда до столицы оставалось всего два дня пути, им явилось ещё одно видение. На сей раз канавы поблизости не наблюдалось; божественная чаша парила посреди дороги. Вне всяких сомнений, это был Грааль. Богато украшенный золотой кубок, светящийся по собственной воле. Он был так прекрасен, что оба смотрели в немом восхищении.

— Ты видишь его? — прошептал сэр Гавейн.

— Да, — шепнула она в ответ. — Это Грааль, он всё равно явился тебе. Возьми его, любимый!

Сэр Гавейн шагнул вперёд, протягивая руку к сверкающему кубку. Тот отлетел в сторону, избегая его. Рыцарь не мог поймать Грааль.

— Я так и знал, — удручённо сказал он. — Я недостоин.

Кубок подлетел к Керене. В порыве внезапного гнева она подхватила с земли палку и обрушила её на чашу. К её потрясению, удар достиг цели. Грааль разлетелся на мириады осколков.

Девушка с ужасом смотрела на то, что натворила. Затем нагнулась, чтобы поднять осколок, но тот исчез; все они словно растворились в воздухе.

— Это была иллюзия, — сказала она.

— Чтобы показать мне, что я потерял, — отозвался он. — Позор мне.

— По моей вине. Если бы я не…

— Никогда не вини себя, — быстро сказал он. — Ты чистосердечно поведала мне о своей миссии и попыталась уйти. Это была целиком и полностью моя слабость.

— Всё равно… Мне так жаль.

Он заключил её в объятия и поцеловал.

— А я не жалею. Слабость всегда была внутри меня и просто ждала своего часа. Мне никогда не было суждено получить Грааль. Я обманывал себя, когда считал иначе. И я рад, что узнал и полюбил тебя, пусть даже на короткое время. Ты и есть настоящее сокровище.

— Я та, кто тебя совратила!

— Ты та, кто заставил меня осознать, кто я на самом деле, — он снова поцеловал её.

Они нашли подходящее место и занялись любовью прямо у дороги, посреди дня. Это было чудесно, как всегда.

Преодоление двухдневного пути каким-то непостижимым образом растянулось на три дня, и они занимались любовью так часто, что, казалось, прошло целых пять. Потом, наконец, вдали показались столичные башни. Путники поставили лошадей живым щитом между собой и городом — и занялись любовью ещё раз.

— Я всегда буду любить тебя, Рена, — сказал он.

— А я — тебя.

— Я думаю, нам не следует больше встречаться. Никогда.

— Никогда, — согласилась она.

Они поцеловались в последний раз, а затем с неохотой расстались. Лошади несли своих всадников по направлению к городу.

Глава 5 Вампир

— Значит, тебе сопутствовал успех, и грааль Гавейну не достался, — удовлетворённо сказала ле Фэй, когда Керена подвела итоги своего путешествия. Колдунья требовала рассказывать, не упуская ни единой детали.

— Достался бы, если бы это зависело от меня, — грустно сказала Керена.

— Ты, разумеется, в него влюбилась. Я сочла, что это сделает тебя более страстной по отношению к нему.

Ле Фэй явно не хотела принимать во внимание такой аспект настоящей любви, как самопожертвование. Керена решила не спорить.

— Расскажите мне о последней тайне плаща.

Та кивнула.

— Больше ты не сможешь приносить мне пользу. Чтобы заставить плащ искать хозяина, тебе нужно надеть его и сосредоточиться на том, чего ты хочешь сильнее всего. Затем произнеси стандартное заклинание пробуждения его мощи, и он настроится на представленный тобой предмет. Ты почувствуешь это как поворот в нужном направлении. Пока ты находишься далеко, это будет всего лишь слабый импульс; когда приблизишься, он станет сильнее. Плащ неизбежно приведёт тебя к нему.

Теперь, когда Керена всё знала, это казалось таким простым. Почему она сама не догадалась? Вероятно, не чувствовала себя готовой к поискам. Но теперь она была более чем готова. С сэром Гавейном было покончено, но у неё оставался Морли.

— Спасибо.

— Сомневаюсь, что мы когда-либо увидимся снова, — сказала ле Фэй. — Но если встреча всё же произойдёт, мы наверняка станем врагами.

— Врагами? Я никогда не выступала против вас, — по крайней мере, удачно.

— К тому времени ты станешь слишком могущественной. Пока ещё ты не осознаёшь границ своей силы, но я вижу их и не потерплю в своих владениях подобного могущества. Уходи и не возвращайся.

— Но я практически не применяла магию, а мои заклинания были такими неуклюжими.

— Ты оказалась способна вызвать из-под сухого камня фонтан, который затопил округу и погасил степной огонь. Большинство практикующих магию новичков могут сотворить лишь тоненькую струйку воды.

— Ну, необходимость была так велика…

— И ты последовала ей, даже не думая о том, что делаешь. Какой ещё нереализованный потенциал, которым ты обладаешь, ждёт своего часа? Я уверена, что фонтан был просто мелочью для тебя.

— Мелочью?

— Грааль. Ты видела его.

— Но я была рядом с сэром Гавейном. Это был его квест.

— Он был девственником, а ты — нет. Как ты могла видеть кубок?

Керена изумилась.

— Не знаю.

Вообще-то к тому времени сэр Гавейн уже не отличался целомудрием, но всё равно оставался намного ближе к чистоте, чем Керена.

— И не только видела, ты дотронулась до него.

— Только палкой. Грааль в любом случае оказался иллюзорным.

— Возможно. Ты разбила его ударом. Никто никогда этого не делал, в иллюзии или вне её. Ты отогнала её. Мираж не должен был позволить тебе хотя бы дотронуться до грааля, не говоря уже о нанесении ущерба.

— Я не знала.

— Я дам тебе совет, потому что признательна за твою службу: никогда не рассказывай об этом эпизоде в столице. Люди забьют тебя камнями после того, как выпотрошат.

Девушка поняла, что это правда. Она осквернила святое видение.

— Можешь быть уверена, что я тебя не выдам, — продолжала ле Фэй. — Они бы сотворили со мной то же самое за то, что отправила тебя к Гавейну. Так что для нас обеих будет лучше, если ты будешь держаться от этого города как можно дальше. Из тебя может получиться замечательная волшебница, как только ты осознаешь все свои возможности, но здесь у тебя нет будущего.

Керена кивнула. Ле Фэй была права.

Она попрощалась с поваром и конюхом, которые выразили искреннее сожаление о её отъезде. Затем пустилась в путь — пешком. После того, как служба у ле Фэй осталась в прошлом, девушка больше не могла претендовать на экипаж. Она могла бы попросить кучера подвезти, но не хотела вовлекать его в неприятности.

У Керены был тайник, о котором никто не знал. Во время последнего задания она не воспользовалась им, зная, что от денег успех миссии не зависит. Но сейчас девушка нуждалась в деньгах.

Она сняла комнату на окраине города, пока обдумывала дальнейшие перспективы. Керена не хотела возвращаться в бордель, но ещё не чувствовала себя готовой начать главный поиск. Требовалось время, чтобы пережить утрату сэра Гавейна. Глупо с её стороны, однако девушка не могла посмотреть в глаза Морли, терзаясь муками любви к другому мужчине. Следовало дать воспоминаниям стереться, чтобы вновь обрести контроль над эмоциями. Затем она сделает то, что должна.

Два месяца спустя Керена почувствовала готовность. Воспоминания о сэре Гавейне всё ещё причиняли ей боль, но терпимую. Пора было начинать поиски Морли. Девушка ознакомилась с теневой стороной города, пока работала в борделе. Мало что изменилось с тех пор. Подойдя к дому, где отдыхали после службы солдаты, она постучалась в дверь.

Та отворилась, и звероподобный мужчина уставился на неё.

— Эй… ты же Рена? У нас нет таких денег.

Через год после того, как она уволилась, её всё ещё здесь узнавали. Другая девушка была бы польщена.

— Да, я Рена. Я пришла покупать, а не продавать. Позови Гордона.

— Ты что, в самом деле хочешь с ним встретиться?

— Да, хочу, — Видение предупредило её о том, что представлял собой этот мужлан. До этого момента его характер не имел для неё значения.

Он закатил глаза.

— Пусть будет по-твоему.

Он обернулся и заорал:

— Гордон! Рена тебя хочет.

— Да ладно, — крикнул в ответ Гордон.

— Взгляни сам.

Гордон появился в дверях. Он был огромным уродливым человеком с горой мускулов.

— Что тебе нужно? — грубо спросил он.

— Я хочу нанять тебя в качестве охранника, чтобы ты сопровождал меня в странствиях. Ты притворишься моим мужем. Я буду тебе платить и покрывать все расходы.

— Я тебе говорю, что…

— Мне не нужен секс. Только держи других мужчин от меня подальше. Ты самый честный из всех.

Он с недоверием посмотрел на неё.

— Ты уверена?

Керена достала кошель.

— Вот, держи. Возьми отсюда столько, сколько ты стоишь, — она вложила кошель в его руку.

Он взвесил его, затем открыл и поглядел внутрь.

— Леди, вам нужно это спрятать. Здесь же золото.

— Кто посмеет отобрать его у тебя?

— Вы так безоглядно доверяете мне?

— Да.

Он пожал плечами, изумлённый.

— Когда отправляемся?

— Сейчас.

— Я возьму своё оружие.

Джоли втайне была впечатлена. Как только девушка начала главный поиск, она стала действовать с максимальной эффективностью. Ей удалось преодолеть кризис.

Они наняли экипаж и выехали из города.

— Ты хочешь о чём-то спросить? — поинтересовалась Керена, когда их уже никто не мог слышать. Она не хотела, чтобы их заметили отъезжающими вдвоём.

— Мне многое о вас известно; все вас знают. Но я даже не подозревал, что вы столько знаете обо мне.

— Мужчины тоже сплетничают, а я слушаю. Я помню, кто есть кто в этом городе, и даже не знаю, почему тебя можно считать главной его достопримечательностью: из-за того, что ты не насилуешь, или же из-за того, что не воруешь. Они удивляются твоему самообладанию.

— Такой уж я. Мне не нужна женщина, и я могу заработать себе на хлеб.

— Тебе придётся спать рядом со мной без ничего, чтобы убедить людей в наших отношениях. Иногда я буду целовать тебя при всех. Но в сексуальном плане никогда не потребую больше, чем это. Тем не менее, все должны знать, что любое заигрывание со мной приведёт тебя в ярость.

— Понял. Это всё?

— Нет. Я владею магией.

— Не обижайтесь, мадам, но я не верю в магию.

— Называй меня Реной. Я покажу тебе, — она плотнее запахнулась в плащ и мысленно обратилась к нему с заклинанием невидимости. — Найди меня.

Гордон осмотрелся. Улыбнулся, думая, что девушка незаметно выскользнула наружу и спряталась. Он дотронулся до сиденья, где видел её за мгновение до того. Рука ощутила её тело, которое не сдвинулось с места. Его глаза расширились. Он ощупал её, обозначая силуэт.

— Это вы, Рена?

— Да.

— Теперь я верю в магию.

Она аннулировала заклинание и снова стала видимой.

— Я обладаю и другими возможностями, связанными с этим плащом. Если когда-нибудь его украдут, я буду лишена большей части магии. Проследи, чтобы плащ не похитили.

— Понял, — другой человек после этих слов попытался бы сам украсть плащ. Но не этот.

— И проследи также, чтобы никто больше об этом не подозревал.

— Теперь я знаю, почему вы наняли меня.

— Почему?

— Если бы вы пользовались магией в одиночестве, вас сочли бы ведьмой. И вам пришлось бы защищаться от воров и насильников. Я могу служить прикрытием.

— Ты прав, — согласилась она. — С долей удачи мы избежим ненужных подозрений.

— Не хочу совать нос не в своё дело, но не помешало бы знать, куда мы направляемся и что ищем.

— Я ищу давным-давно потерянного любовника, провидца по имени Морли. Не знаю, где он, но скоро узнаю это с помощью плаща, который может настроиться на поиск человека. Наш квест может оказаться долгим и трудным.

— Понял.

Экипаж остановился. Они выехали из города. Странники выбрались наружу, и экипаж покатил обратно по дороге, которой их сюда доставил. Более длинное путешествие в дорогом экипаже вызвало бы подозрения.

— Сейчас я спрошу плащ, — она поцеловала бархат и прошептала: — Я должна дать выход его уникальности. Дай мне знать, где любимого искать, больше ничего не могу я пожелать.

Керена сконцентрировалась на Морли — таком, каким его запомнила.

Плащ беспокойно заёрзал, словно пытался устроиться поудобней. Что-то было не так. Может, ле Фэй солгала?

— Проблемы? — спросил Гордон.

— Плащ пытается сориентироваться, но не может.

— Когда вы видели его в последний раз? — поинтересовался Гордон.

— Два года назад.

— Вы, должно быть, изменились за это время.

— Я стала женщиной, — согласилась она. Её тело только расцветало с Морли; сейчас оно пребывало в самом соку.

— Может, он тоже изменился?

— Он уже был взрослым человеком.

— Люди способны меняться не только в этом смысле.

Она обдумала это.

— Но как?

— Может, в бою он потерял руку или что-нибудь ещё.

— Что-нибудь ещё?

— Иногда противника кастрируют.

Керена была шокировала. Если Морли обманули, заманили в засаду и таким образом обрезали… это бы объяснило его нежелание к ней возвращаться. Он бы постыдился.

— Я не смогла бы на это смотреть, — сказала она.

— Могли быть и другие перемены. Плащ не способен найти человека, которым он был, но, возможно, найдёт такого, каким стал.

Керена повторила заклинание снова, на сей раз фокусируясь на Морли в более широком образе, с любыми произошедшими в нём переменами. Плащ запульсировал и почти сразу же указал направление.

— Он принял поправку, — благодарно сказала она. — Хотя и неохотно.

— В каком направлении?

— Сюда, — сказала она, указывая.

— Далеко?

— Думаю, да.

— Тогда нам лучше слегка менять курс в поисках постоялых дворов для ночлега.

— Поняла, — с улыбкой сказала она.

Они отправились в путь пешком. Керена привыкла к верховой езде, но не возражала и против прогулок. Это напомнило ей странствия с Морли. Её придётся восстановить былую выносливость, но это не казалось проблемой.

Вечером они свернули с дороги, чтобы найти деревню и трактир с комнатами для ночлега. Гордон отличался умением вести переговоры, и в результате они получили хорошую комнату, не менее достойную еду и несколько серебряных монет сдачи в обмен на одну золотую.

Один из постоянных посетителей уставился на Рену:

— Эй… Кажется, я тебя раньше видел.

Гордон повернулся к мужчине и нахмурился, его рука легла на рукоять меча.

— Кого видел? — угрожающе спросил он.

— Никого, — быстро ответил тот.

— Спасибо, — сказала Керена, когда они остались в комнате одни.

— Если мужчина хочет провести ночь с очаровательной женщиной, никого не должно волновать, чем она занималась в прошлом.

— Именно, — она разделась и вымылась в тазу. Затем её примеру последовал Гордон. Его достоинство подтверждало, что женщинами он не интересуется.

Когда с мытьём было покончено, вода оказалась почти чёрной.

— Нам понадобится чистая вода, — сказала Керена. — Не одевайся, пока её не принесут.

— Понял, — Гордон открыл дверь. — Эй, хозяева! Ещё воды.

Через мгновение появилась дородная жена хозяина с большим кувшином и ведром. Гордон открыл дверь, полностью голый, пока Керена лежала в постели, тоже будучи обнажена. Женщина молчала, пока переливала грязную воду в ведро, а чистую из кувшина — в таз. Она покинула комнату, не глядя на них, и тихо прикрыла за собой дверь.

— Теперь весь трактир будет знать, что мы любовники, — удовлетворённо отметила Керена.

— Вы могли нанять для этого любого мужчину, какого бы только пожелали.

— Пожелала: вот ключевое слово. Морли — единственный, кого я хочу.

— Так весь этот бизнес в борделе был…

— Просто бизнесом.

— Иногда я думаю, каково это — желать женщину.

— Я могла бы пробудить в тебе страсть, если хочешь.

Он вздрогнул:

— Не стоит. Сама мысль кажется мне мерзкой.

— С физической точки зрения ты выглядишь нормально. Кто тебя привлекает?

— Мальчики.

— Но разве очень молодую девушку нельзя принять за парня, за исключением того единственного органа, которого ей недостаёт?

— Мне нравятся не парни, а только мальчики.

— Я не понимаю этого, но каждому своё.

Они спали в одной постели, обнажённые. Если бы кто-нибудь подглядывал… и кажется, кто-то пытался, потому что в стенах зияли трещины… их статус любовников был бы подтверждён.

Их путешествие наполнилось обыденностью. Они покинули Англию и двигались по направлению к Северной Шотландии. Постепенно путники приближались к Морли, о чём недвусмысленно свидетельствовал плащ. По крайней мере, Керена надеялась на это. Ещё она надеялась, что Морли находится на острове, а не где-то за его пределами. Ей не хотелось связываться с лодками и кораблями. Достаточно плохо было уже то, что приходилось терпеть лишения, ночуя под открытым небом, когда поблизости не оказывалось человеческого жилья. Им пришлось использовать плащ в качестве одеяла и делиться теплом друг с другом, так же, как это было с сэром Гавейном, но теперь о совращении и речи не шло.

Изредка они сталкивались с разбойниками. Теперь свою храбрость доказывал Гордон. Он умело работал мечом и убивал тех, кто отказывался спасаться бегством. Однажды бандитов оказалось слишком много. Оттеснённая лучниками, Керена пробудила защиту плаща и набросила на Гордона, чтобы его не могли ранить. Ткань препятствовала движениям его рук, однако, когда стало ясно, что стрелы просто отскакивают от материала, он примирился с этим.

— Что-то вроде щита.

— У магии свои преимущества, — согласилась девушка.

Затем возникли сложности. Всё началось с необъяснимой болезни. Керену рвало по утрам, но к обеду становилось лучше. Один раз или два это можно было приписать плохой пище, но через десять дней мысль пришлось отбросить.

— Вы не можете идти в таком состоянии, — сказал Гордон. — Сначала следует поправиться.

Она бродила по месту привала, пока не село солнце.

— Не понимаю, что происходит. Со мной никогда такого не случалось. И я ничем не отравилась; мне известно, какие растения не стоит употреблять, — в самом деле, она довольно долго изучала различные лечебные растения. Что было ядом в больших количествах, оказывалось лекарством в малых дозах.

Гордон покосился на неё.

— Ого, — пробормотал он.

— Что случилось?

— Я разглядел ваш силуэт на фоне заката.

— И что, теперь тебя заботят женские силуэты в лучах солнца?

— Нет. Поэтому я не обратил внимания раньше. Ваша талия стала толще, и вряд ли от переедания.

— Моя талия? — Потом она поняла. — О, нет!

— Вы беременны.

— Но я не могу забеременеть! Я не… а когда занималась, пользовалась заклинанием.

— Как насчёт месяцев пяти назад?

— Я была с сэром Гавейном, — и она осознала. — Я забыла о заклятье! Я была так влюблена, что вообще об этом не думала.

Это замедлило их дальнейшее продвижение. Керена не думала о том, чтобы зачать ребёнка сэра Гавейна, но теперь он уже рос внутри, и она очень хотела никоим образом ему не повредить. Она больше не осмеливалась перенапрягаться или оставаться без еды в пустынной местности. Время от времени Гордон нёс её, когда земля под ногами была особенно неприветливой. Им требовались остановки, чтобы запастись едой, иногда они оставались на месте целыми днями, прежде чем снова пуститься в дорогу. Да и проходили за день путники теперь намного меньшее расстояние, чем раньше. Всё ещё больше осложнялось тем, что Керена отчаянно стремилась к тому, чтобы никто не догадался о её положении. Таким образом, дистанция, которую до того они бы преодолели за неделю, теперь отнимала месяц. Это было раздражающе неэффективно.

— Я не буду тебя винить, если ты отправишься домой, испытывая ко мне отвращение, — как-то сказала она Гордону.

— Вы платите мне за то, чтобы я оставался рядом, — напомнил он. — И я обнаружил, что мне нравится заботиться о вас. У меня никогда не будет семьи, но сейчас я так близок к этому, как только возможно.

— Но тебе не досталось того, ради чего люди создают семью, ты получил только обязанности.

— Это для меня и есть удовольствие. Вы мне нравитесь. Уверен, что, будь я нормальным, давно бы уже вас полюбил. С вами приятно просто находиться рядом.

— Ты такой замечательный человек. Женщины многое потеряли от того, что ты был создан другим.

Гордон рассмеялся. Это была правда: ему нравилось товарищество, нравилась даже всё возрастающая зависимость Керены от него. Просто секс с ней был ему не интересен, так что тема любви даже не поднималась. Тем не менее, во всех остальных аспектах Гордон был достойным человеком.

Наконец, когда они оказались на холодном северном побережье, сигнал стал сильнее.

— Мы почти пришли, — объявила она.

Гордон оглядел пустынную сельскую местность.

— Никого нет, только овцы.

— Мне достаточно найти всего одного человека.

Они подошли к каменистому склону и в кустах увидели пещеру. Плащ указывал туда. Без его подсказки путники никогда бы её не разглядели; вход оказался завален острым валуном. Отверстие, куда им предстояло пролезть, было узким — в пещеру мог протиснуться всего один человек.

— В пещерах можно нарваться на неприятности, — сказал Гордон.

— Я не хочу подвергать тебя риску. Если в течение дня я отсюда не выйду, отправляйся домой; всё, что осталось в кошеле, твоё.

— Рена, вы же знаете, что я на это не способен. Это значило бы бросить вас на произвол судьбы.

— Ты помог мне достичь цели. Этого достаточно.

— Но вашего мужчину мы пока не нашли. Это просто пещера.

— Меня защитит плащ, а ты в полной темноте окажешься под угрозой. Это несправедливо по отношению к тебе.

— Даже так, лучше я провожу вас к нему. Вы не знаете, что найдёте внутри. Он может оказаться пленником или находиться при смерти. Или он может возразить против ребёнка от другого человека. Вы должны знать, чего ожидать, прежде чем я вас покину.

Он определённо обладал здравым смыслом.

— Очень хорошо, оставайся со мной. Надеюсь, всё разрешится быстро, и ты сможешь отправиться обратно.

Они сделали факелы и вошли в пещеру. Она врезалась глубоко в гору. Сталактиты и сталагмиты отсутствовали. Как только узкое отверстие осталось позади, путники обнаружили, что здесь достаточно места для продвижения в полный рост, рядом.

— Какая странная пещера, — сказал Гордон.

— Наверное, искусственная, — отозвалась Керена. — Она могла быть выдолблена в скале. А может, естественную пещеру просто очистили от всех шероховатостей и неровностей. Сейчас она точно не кажется обычной.

Они подошли к перекрёстку, откуда прямо, направо и налево отходили туннели.

— Куда теперь? — нервно спросил Гордон.

Керена поразмыслила.

— Туннели тоже созданы человеком, и Морли где-то здесь, внутри. К нему ведёт прямой коридор, но, может, будет быстрее просто позвать его.

— И привлечь к себе ненужное внимание.

Она кивнула.

— А наши факелы скоро погаснут. Давай вернёмся наружу. Тогда я приду сюда потом и окликну его.

Он покачал головой.

— Если вы действительно хотите так поступить, делайте это сейчас, пока я здесь.

— Морли! — крикнула она. — Это я, Керена!

Они уловили движение, и из коридора, прикрывая глаза ладонью, появилась стройная нагая женщина.

— Кто такая Керена?

— Возлюбленная Морли, пришла требовать его возвращения.

— Это невозможно. Я его возлюбленная.

Керена застыла. Она поняла, что здесь было достаточно тепло для того, чтобы жить без одежды; ей стало неуютно жарко. Девушка вспомнила слова Морли, что он скажет женщине о любви, только если это будет ему выгодно. Это был обычный мужской подход, чтобы получить секс или что угодно ещё, если женщина могла это дать. Слова незнакомки означали только то, что он тут, и совершенно точно не пленён.

Настало время прояснить ситуацию.

— Приведи его сюда, пусть выбирает сам.

Девушка удалилась вниз по коридору. Вид сзади оказался таким же сногсшибательным, как и спереди; она обладала фигурой, которой сейчас недоставало Керене.

— Если бы я был нормальным… — восхищённо пробормотал Гордон.

— Она сгодилась бы для внезапной страсти, — горько согласилась Керена.

Перед ними возник Морли, нагой, прикрывающий глаза от света так же, как девушка — до него. Он выглядел здоровым.

— Керена! Я боялся, что Ванья ошиблась.

Её боль прорвалась наружу.

— Почему ты бросил меня?

— Это долгая история. Пожалуйста, потушите факелы; они причиняют мне боль.

— Они нужны нам, чтобы видеть, куда идём.

— Тогда выходите из пещеры, и я присоединюсь к вам снаружи. Там и поговорим.

Предложенный вариант казался лучшим выходом из положения. Керена последовала за Гордоном обратно — вверх по коридору, к отверстию, через которое они сюда пробрались. Вовремя, потому что факелы уже стали чадить.

Смеркалось. Появился Морли, теперь облачённый в плащ. Он заключил Керену в объятия, покрывая её жадными поцелуями.

— О, любовь моя, как я тосковал по тебе! Но не мог прийти.

Она была рада снова оказаться так близко к нему, но теперь прежние страдания заявили о себе:

— Ты выглядишь здоровым и довольным.

Гордон усмехнулся, привлекая к себе невольное внимание.

— Это Гордон, он охранял меня по пути сюда.

Морли взглянул на солдата.

— За привычную плату?

— Нет. Золото. Он равнодушен к женщинам.

— Да? — удивился Морли, снова бросая на того косой взгляд.

Гордон кивнул.

— Только мальчики. А ты, похоже, нормальный.

— О, ты имеешь в виду Ванью? Это часть моей истории.

— Так оно и выглядит, — холодно сказала Керена.

Морли грустно улыбнулся.

— Я по-прежнему люблю только тебя, а её использую. Но это только поверхность ситуации, куда я угодил. Сомневаюсь, что тебе понравится мой рассказ.

— Тонко подмечено.

— Я оставил тебя, чтобы пощадить твои чувства. Не хотелось бы причинять тебе боль и сейчас. Керена, я искренне верю, что ты будешь счастлива, если уйдёшь сейчас, без дальнейшей информации, и не станешь искать новой встречи. Я молю тебя так поступить.

— И знаешь, что я этого не сделаю.

— Знаю, чудесное ты создание. Я всегда буду любить тебя за твою решительность так же, как и за способности. Жаль, не могу заняться с тобой любовью прямо сейчас.

— Это было бы неудобно.

— Когда Ванья смотрит на нас, да.

Керена поняла две вещи: знойная девушка присоединилась к ним, и Морли не догадывался о её пятимесячной беременности.

— Так почему ты бросил меня?

— Я не только расскажу, но и покажу тебе. Сосредоточься, чтобы увидеть иллюзию.

На фоне сгустившегося мрака перед ними возникло светлое пятно в форме закутанной в плащ фигуры.

— Это я, в тот судьбоносный день, когда ты отправилась в деревню за покупками. Но потом ты вернулась, и я вышел тебя встретить.

К первой фигуре подходила вторая: очаровательная молодая женщина.

В это время Керена ещё была в деревне, но она уже знала, что другая девушка приняла её обличье. Видение показало ей это в тот же день. Затем его слова объединились с иллюзией, и вся сцена была проиграна снова.

Морли поспешил к мнимой Керене, которая тут же раскрыла объятия. Они сжали друг друга, одновременно сливаясь в поцелуе.

— Я хочу тебя, ты нужен мне, — сказала она. — Прямо сейчас!

Он не возражал, уже расстилая на земле плащ и скидывая свою одежду. Она тоже обнажилась, и пара легла на бархат, продолжая обниматься. Затем они занялись любовью. После кульминации он откатился в сторону, тяжело дыша.

— Я так сильно тебя люблю, — сказала она. — Я бы хотела проникнуть в тебя так же глубоко, как это сделал со мной ты.

— Вряд ли это возможно, — сказал он с неизменным терпением.

— Дай мне попробовать. Открой рот.

Он сделал то, о чём она просила, и девушка стала ласкать его губы языком, проталкивая его всё дальше и дальше, пока то, что она делала, и вовсе не вышло за пределы человеческих возможностей. Морли был явно удивлён интенсивностью и глубиной проникновения, но пока ещё не понимал, кто перед ним находится.

Керена, смотревшая иллюзорное представление, была поражена и впечатлена одновременно. Это действительно напоминало совокупление мужчины с женщиной, по нарастающей.

Несколько толчков спустя девушка погрузила язык так глубоко, что их губы слились. Затем она подняла руку и резко ударила его в челюсть — снизу. Это заставило Морли прикусить её язык.

Он забился, пытаясь его исторгнуть, однако она продолжала цепляться языком изнутри, по-прежнему прижимаясь к его губам своими. С большим трудом ему удалось отодвинуть лицо. Хлынула кровь; язык девушки был сильно прикушен снизу. Должно быть, она испытывала сильную боль.

— Мне очень жаль! — сказал Морли, сглотнув и вытирая испачканные в крови губы. — Я не совладал с челюстью и укусил тебя. Прости. Я не собирался этого делать.

— Заживёт, — отозвалась она самодовольно. — Мне почти не больно.

— Пойдём в дом, — настаивал он. — У меня есть бальзам. Просто не верю, что сотворил с тобой такое.

— Нет необходимости. Займись со мной сексом ещё раз; я люблю это дело после кровопускания, — она попыталась снова увлечь его на ложе.

Только сейчас он осознал, что перед ним другая.

— Я был слеп! Ты не Керена! Ты суккуб, соблазнительный демон ночи.

— Не совсем. Я Ванья, вампир, — её облик изменился, теперь она стала собой: очень привлекательной, но чужой женщиной.

— Вампир! Но ты даже не пыталась добраться до моей крови.

— Верно. Я не хочу обескровить своего будущего мужа.

— Мужа! Я не женюсь на тебе, вампир! — Морли тщетно пытался отобрать у неё свою одежду.

— Позволь мне объяснить, — терпеливо сказала Ванья. — А пока я это делаю, можешь овладеть мной, потому что теперь мы являемся друг для друга постоянными источниками страсти. Я отличаюсь от смертных женщин тем, что наслаждаюсь процессом так же, как и ты, хотя и не могу родить ребёнка.

— Ни за что!

— Поздно протестовать. Ты помечен кровью. Твоё вожделение моего тела будет расти, пока ты будешь становиться таким, как я. Тщетная борьба только усугубит твои страдания.

Он взмахнул ножом.

— Если ты попытаешься меня укусить, лишишься головы!

— Тебе действительно следовало бы изучить вампиров получше. Общее заблуждение не имеет ничего общего с реальностью; не наш укус обращает смертных, иначе уже всё человечество превратилось бы в вампиров. Всё наоборот: твоё тело трансформируется, когда ты пьёшь нашу кровь. Так мы держим всё под контролем. Мы обращаем лишь тех, кого выбираем сами. Ты испробовал моей крови; теперь ты мой.

— Я обречён, — сказал он, неохотно принимая факт. — Я уже чувствую происходящие в моём теле перемены. Я желаю тебя, хотя не испытываю к тебе ничего, кроме ненависти. Ты — яд!

— У такой жизни свои преимущества, — сказала она. — Мы живём практически вечно, пока регулярно пьём кровь смертных. Нам неведома боль, а раны быстро заживают. И мы прекрасно видим в темноте.

— И не можете видеть при свете, — парировал Морли. — Прямой солнечный свет вас убивает.

— Не сразу, но он ослепляет нас и заставляет кожу покрываться язвами. Поэтому мы предпочитаем выходить по ночам, что в любом случае более удобно для охоты. А теперь приди ко мне снова, прежде чем мы отправимся домой, — и она потянулась к нему.

Его нежелание было очевидным, но он не мог противостоять хватке вампира. Охотница вновь уложила его на плащ, и через мгновение они занялись жарким сексом. Всё верно: её страсть передалась ему.

— Но как же Керена? — спросил он, когда они отодвинулись друг от друга. — Настоящая Керена. Она не заслуживает этого предательства.

— Поэтому мы должны уйти до того, как вернётся она. Ей не понравится произошедшая с тобой перемена.

— Будь ты проклята, мегера, но это правда. Она не должна узнать.

— Пойдём со мной. Нас ждём долгая дорога, — девушка потянула его за собой, и Морли не мог ей противиться. Они ушли, оставив забытый плащ лежать на земле.

Теперь Керена в точности знала, как это произошло.

— Значит, теперь ты вампир.

— Да.

— Однако, если обращение зависит только от выбора вампира, ты мог остаться со мной, не обращая.

— Я почти поддался искушению. Но по отношению к тебе это было бы жестоко и несправедливо. Тебе бы не понравилось жить с вампиром, а если бы кто-нибудь узнал об этом, нас бы обоих сожгли на костре. Я не мог подвергнуть тебя такому риску.

— А ещё существовала Ванья, — проницательно добавила Керена.

— Да. Сказанное ей оказалось правдой. Вкус её кровь не только превратил меня в вампира, он влёк меня к ней. Я должен заниматься с ней сексом или страдать. Я люблю тебя, но думаю, что тебе бы не понравилось играть при мне роль любовницы. Поэтому было благоразумней убить возможную связь в зародыше.

Значит, он попался в сети вампира. К тому времени, как он понял, что занимается любовью не с Кереной, он уже был под властью Ваньи. Он и в самом деле пытался поступить лучшим образом.

— Почему она выбрала тебя? Она могла завлечь любого другого мужчину с гораздо меньшими трудностями, если собственный род её не удовлетворяет.

Теперь ответила Ванья.

— Нас сравнительно немного, и в нашем обществе строгая иерархия. Я стояла на самой нижней ступени, обращённая в юном возрасте человеком, который, как я думала, на мне женится. Он не женился; ему просто понадобилась красивая любовница. Его зовут Вичард, и сейчас он — глава нашего клана, жена у него уже есть. Я очень рассердилась, когда поняла это, но ни перестать быть вампиром, ни отказаться от нашей любовной связи не могла. Его кровь заставила меня его желать. Его жена, разумеется, презирает меня, но она в такой же зависимости от него.

— Значит, ты решила свести с пути истинного другого невинного человека — так же, как это проделали с тобой? — ядовито спросила Керена.

— Да. Это единственный способ помочь себе. Но ещё я жаждала мести. Поэтому долго и безуспешно искала прирождённого лидера… такого, кто мог бы заменить Вичарда и стать новым вождём. Я нашла Морли, опытного провидца и мага с исключительным характером. Я взяла его. Теперь он — Ворли.

— Первая буква имени обращённого человека меняется на «В», что означает — теперь он вампир, — объяснил Морли. — Удобный обычай.

Керена оценила ситуацию. Она вынужденно признала, что Ванья обладала крепкими нервами, и её стратегия сработала отлично. Её соперница была умна.

Однако это не означало, что Керена принимала ситуацию, в целом. Она всё ещё любила Морли и собиралась его отвоевать.

— В то время, пока тебя не было, со мной тоже кое-что произошло, — осторожно начала она. — Лишённая твоего общества, я решила найти тебя и ради этого стала одной из ночных бабочек, а потом — любовницей богатого торговца и благородного рыцаря. Без последствий не обошлось. Положи руку на мой живот.

Морли исполнил её просьбу.

— Ты ждёшь ребёнка!

— Плод любви, да, но я не могу выйти замуж за его отца, — она взглянула на Ванью, которой не было видно во мраке, но она знала, что та, в свою очередь, прекрасно видела её, Керену. — Моя ситуация похожа на твою, вампиресса. Мне нужно выйти замуж, и моим мужем станет Морли, потому что он нужен мне. Я проделала тяжёлый путь не для того, чтобы отступить перед лёгким препятствием. Я забираю Морли с собой.

— Я убью тебя! — сказала Ванья. С её стороны послышался шорох.

Но Гордон, на время забытый ими, помешал ей.

— Оставь её в покое, или мы выясним на практике, может ли вампир умереть, когда ему отрубят голову, — сказал он.

Угроза заставила девушку замереть.

— Может, — сказала она, наконец. — Мы не бессмертны, если нанести достаточно тяжёлое увечье. Тогда давайте пойдём на компромисс: ты можешь стать его любовницей после рождения ребёнка.

— Или он может взять в любовницы тебя после того, как женится на мне, — сказала Керена ровно. — Я та, кого он любит.

— Он должен выбрать, — согласилась Ванья.

— Я выбираю Керену, — немедленно отозвался Морли. — Я всегда буду её любить. Я оставил её только ради любви к ней же.

— Значит, решено, — сказала обнадёженная Керена.

Временная линия заволновалась. Джоли отреагировала почти автоматически. Она отодвинулась на несколько мгновений назад, подавляя последние слова Керены. На сей раз та промолчала, и линия выровнялась.

Ванья поразмыслила, понимая, что теряетконтроль.

— Несмотря даже не то, что этот ребёнок не твой?

— Да. От меня уже нельзя зачать ребёнка, а женщина-вампир не может его выносить. Об этом ты забыла упомянуть, когда меня обращала.

Значит, он тоже чувствовал всю горечь ситуации. Это обрадовало Керену.

— Я знаю, что ты меня любишь.

— Но связь с Ваньей остаётся, — сказал он. — Я не могу избавиться от вожделения её тела. Ты должна понять и принять это.

— Не обязательно. Разве Ванья не избавилась от своей тяги к Вичарду, когда обратила тебя?

— Да, это единственный способ, — согласилась Ванья. — Дать смертному испить кровь вампира.

— Значит, если Морли обратит меня, ты потеряешь над ним свою власть?

Она знала, что вампиресса внимательно смотрит на неё. Керена проанализировала систему рационально и нашла в ней уязвимое место. Морли мог ей гордиться.

Джоли спросила себя, не в этом ли кроется причина расхождения временных линий: в обращении Керены, на которое она пошла ради Морли?

— Ты не хочешь быть вампиром, Керена, — сказал Морли. — Я с радостью возобновлю с тобой отношения, но при этом ты должна оставаться смертной. Только так у тебя есть будущее в мире смертных.

— И всё же ты обратишь меня, если я попрошу об этом.

— Да. Я люблю тебя. Вот почему я прошу тебя не просить меня об этом.

Похоже на то, как Керена просила Гавейна не обнимать её, хотя жаждала его объятий всей душой. Такова любовь.

— Я подумаю. Где Гордон и я можем остановиться?

— Не в пещере, — сказала Ванья. — Ваши дурацкие факелы опасны для нас.

— В человеческой деревне?.. — предположила Керена.

— Нет, — покачала головой Ванья. — Вы выдадите им наше местонахождение, и смертные проникнут сюда, чтобы уничтожить нас.

— Тогда мы разобьём лагерь, — решила Керена.

— Но твой ребёнок! — запротестовал Морли.

— Время родов ещё не пришло. К тому времени я определюсь с окончательным решением.

Вампиры покинули их, и Керена с Гордоном пошли искать удобное место для ночлега. Отыскать его в темноте было нелегко, но они справились.

— Что ты об этом думаешь, Гордон? — спросила девушка, когда они улеглись под плащом.

— Ванья — ваш враг, но она понятия не имеет о плаще. Я перехвачу её, если что, и она не узнает, что вы под его защитой.

Она улыбнулась.

— Спасибо. Но я имела в виду моё обращение в вампира.

— Не думаю, что вы хотите стать нечистью больше, чем хотели бы стать мной. К чему жертвовать собственной смертностью или сексуальностью?

— Я люблю его.

— А как насчёт вашего ребёнка?

— Я не хочу, чтобы и он становился вампиром. Придётся отвезти его сэру Гавейну.

— Ему это может не понравиться.

— У меня нет другого выхода.

— Тогда я подожду родов, а потом буду сопровождать вас по дороге к сэру Гавейну.

— Ты не обязан. Если я обращусь в вампира, твоя служба подойдёт к концу. Золота хватит, чтобы тебя обеспечить?

— Его втрое больше, чем достаточно.

— И всё оно твоё.

— Хорошо… После того, как миссия будет завершена.

— Если бы ты был нормальным, я бы усомнилась в твоих мотивах.

— Мне кажется, я люблю вас, Керена. По-своему.

— Ты хочешь меня поцеловать?

— Нет. Только заботиться о вас.

Это тоже являлось частью любви.

— Скольких женщин это бы устроило.

— А вас устроит моя верность.

Они заснули.

Керена думала неделю, пока они оставались у пещеры. Морли принёс припасы.

— Вампиры не питаются кровью, — объяснил он. — Крови требуется очень мало, но каждый месяц, только чтобы сохранять силу. Обычно мы берём её у овец, а не у местных крестьян.

— Я не вижу у тебя клыков.

— У нас их и нет. Мы делаем около вены небольшой надрез и лижем вытекающую оттуда кровь. Хватает примерно унции. Овца даже не замечает её потери.

Через неделю вместо него принесла еду Ванья. Керена удивилась.

— Морли разрешил тебе прийти?

— Он попросил меня об этом.

— Попросил!

— Он любит тебя. Я пришла заключить сделку.

Керена не доверяла ей.

— Что ты можешь предложить?

— Я могу помочь тебе, чтобы ты, в свою очередь, помогла ему, если решишь обратиться.

Это прозвучало интересно.

— Говори.

— Я связана с ним, вне зависимости от того, что он делает. Я могла бы отказаться от этого человека и обратить другого смертного, но мы предпочитаем не увеличивать наше число, и всё равно я не найду кого-нибудь, похожего на Ворли. Если ты обратишься, он станет твоим. Позволь мне быть его любовницей. Меня это устроит. В ответ я покажу тебе, как он может стать вождём нашего клана. Мы обе от этого только выиграем.

— Быть любовницей главы клана лучше, чем женой обычного вампира?

— Равноценно. Если ты это одобришь, он согласится.

Керена обдумала её предложение.

— Значит, ты стремишься к власти.

— Нет. Для начала я хочу остаться с Ворли. Отчасти я выбрала его, потому что знала, что могу полюбить. И я люблю его. Во-вторых, я хочу отомстить человеку, который сотворил со мной это. Меня полностью устраивала жизнь среди смертных.

Керена знала, что с такой фигурой и целеустремлённостью Ванья действительно могла преуспеть и как обычная девушка. Её мотивы были ясны и правдивы. Она понимала, что Морли отомстит, если ей вздумается навредить сопернице. Поэтому вампирессе пришлось выбрать меньшее зло — союз с Кереной. Можно ли ей доверять?

Керена сосредоточилась на Видении и, к своему удивлению, обнаружила, что можно. Мотивы Ваньи были прямолинейны. Девушка знала, чего хочет, и как этого достичь. При других обстоятельствах она бы наверняка понравилась Керене.

— Я обдумаю это, — наконец, сказала она. — Расскажи, как ты собираешься помочь ему занять место вождя.

— Каждый год вампиры выбирают из своего круга того, кто будет руководить кланом весь следующий год. Последние двадцать лет выбирали Вичарда, но недовольство его правлением растёт, и сейчас голосов за него всего на два больше, чем против.

— Двадцать лет? — переспросила Керена. — Как давно ты его знаешь?

— Восемнадцать лет.

— Но ты сама выглядишь на восемнадцать!

— Я выгляжу в точности как тогда, когда он обратил меня. Столько лет мне исполнилось, как смертной.

— Значит, это правда, что вы можете оставаться молодыми бесконечно долго.

— Да. Но я бы предпочла жизнь смертной. Тогда у меня появился бы муж и семья, а мои дети сейчас были бы взрослыми. Теперь всё это недостижимо. Я не притворяюсь, что быть вампиром весело. Это просто другое состояние, со своими сложностями и их компенсациями. Ворли придаёт моей ограниченной жизни смысл. Я сделаю для него всё, что смогу.

— Так ты из поколения Морли, не из моего.

— Поколения не имеют особого значения в нашем роду.

— Мне почти шестнадцать, — сказала Керена. — Если я обращусь, физически я могу остаться в этом возрасте.

Ванья улыбнулась.

— Да. Ты выглядишь на восемнадцать, просто потрясающе, не считая беременности.

— И, если я обращусь, мой голос станет ещё одним на стороне Морли, когда придёт время выбирать вождя. Но это ещё не победа.

— До сих пор я голосовала за Вичарда.

Теперь ситуация прояснилась. Несмотря на свою ярость, Ванья оставалась лояльной прежнему вождю: её любовник всё равно не мог победить, потому что не хватало одного голоса. Но теперь всё изменится, поэтому её голос мог стать решающим. Если бы Керена присоединилась.

— Позволь мне сначала поговорить об этом с Морли, — сказала Керена. — Если я обращусь, ты можешь стать любовницей главы клана. Если нет, я покину вас, и ты станешь женой человека, которого любишь.

— Поговори с Ворли, — согласилась Ванья. И ушла.

Оставшись одна, Керена обсудила предложение с Гордоном.

— Стоит ли заключать с ней союз?

— Я думаю, что вам следует родить ребёнка, отвезти его отцу и попросить его жениться на вас.

— Он мог бы сделать это, но я стала бы камнем на его шее. Я не могу так с ним поступить.

— А незаконнорожденный ребёнок камнем на шее не окажется?

Это её ужалило.

— Маловероятно. У рыцарей появляется много детей на стороне; женщины всегда восторгались рыцарями. Но жениться на проститутке — это за пределами разумного. Я не могу просить его об этом.

— Почему бы тогда не вырастить ребёнка здесь, среди вампиров?

— Это не тот выбор, который можно сделать за другого человека. Я могу выбирать только за себя, но мой ребёнок должен получить свой шанс, как смертный человек.

— Тогда объединитесь с Ваньей и отвоюйте своего мужчину.

К этому варианту она и склонялась. Мысль о сохранении красоты и юности навсегда тоже определённо выглядела привлекательной.

На другую ночь Керена говорила с Морли.

— Ванья предложила мне сделку: обратиться, помочь тебе стать главой клана, выйти за тебя замуж и позволить ей разрешить остаться твоей любовницей.

— Если я тебя обращу, моя вынужденная сексуальная связь с ней завершится. Я буду желать только тебя.

Керена удивилась.

— Как она могла этого не знать?

— Может, она просто забыла.

Керена вовсе не была в этом уверена. Ей требовалось обсудить это с Ваньей.

— Никогда не думала, что столкнусь с такими сложностями, когда найду тебя. Поиск и так был трудным, и без твоего бархатного плаща не увенчался бы успехом. Я должна была вернуть его тебе сразу же.

— Оставь себе; Я рад, что он согревал тебя в моё отсутствие.

— И защищал, и направлял меня, — сказала она. — Почему ты не рассказал мне о его чудесных свойствах?

— Каких свойствах?

— Неуязвимость, например.

— Это просто плащ, он ни в коем случае не подарит тебе неуязвимость. Если ты в это верила, ты рисковала своей жизнью.

Как странно. Её Видение говорило, что Морли не шутил.

— Я продемонстрирую тебе.

Она пробудила неуязвимость и завернулась в плащ плотнее.

— Теперь ударь меня.

— Я этого не сделаю.

— Гордон, ударь меня.

Гордон вытащил меч.

— Не делай этого! — запротестовал Морли. — Эта глупость зашла слишком далеко.

— Это не глупость, сэр, — сказал Гордон. — Этот плащ в своё время защитил и меня.

Тем не менее, он вложил меч обратно в ножны.

— Попробуйте сами, палкой, — посоветовал он. — Вы увидите.

Морли поднял палку и ткнул ею в Керену. Палка скользнула в сторону. Он попробовал ещё раз, с таким же успехом. Изумлённый, он попытался легко ударить её. Палка отказывалась соприкасаться с плащом.

— Это правда! — потрясённо признал он. — Это настоящая магия.

— Ты не знал? — спросила Керена. — Как же так?

— Этот плащ никогда не защищал меня подобным образом. Мне не раз приходилось страдать от побоев разбойников.

— Ну, ты должен пробудить его могущество, прежде чем воспользоваться им.

— Раньше он не обладал никаким могуществом. Иначе мне бы стало о нём известно.

— Ты провидец, — согласилась она. — Тебе должно было быть известно.

— Я понял, в чём дело, и это чудесно, — сказал он. — Ты делаешь это, а вовсе не плащ.

— Но как я могу обладать такой силой?

— Это продолжение того, что ты делала с элементами стихий. Работая с ними, ты показала блестящие способности, вызывая их намного быстрее, чем я. Похоже, я серьёзно недооценил твой потенциал.

— Всем, что я собой представляю, кроме дара Видения, я обязана твоему обучению или твоему плащу, — сказала она.

— Мне так не кажется. Я думаю, что ле Фэй научила тебя намного большему, чем я когда-либо смог бы.

— Она просто показала мне, как пробуждать магические особенности плаща. Думаю, она даже завидовала твоей мощи. Она считала, что именно ты частично вложил её в ткань.

— Я думаю, она сказала тебе это, чтобы ограничить твои представления о собственном потенциале.

— Не могу в это поверить.

— Давай проведём дальнейшие эксперименты. Какие ещё свойства плаща ты открыла?

— Невидимость, проницаемость и способность указать направление, ориентируясь на тебя, своего хозяина.

— Сними плащ и воспользуйся проницаемостью.

Она исполнила его просьбу. Отложив плащ в сторону, Керена повторила заклинание проницаемости, обращаясь при этом к себе.

— Видишь, я не изменилась.

— Попробуй теперь пройти сквозь меня.

Она пожала плечами и направилась к нему в ожидании неминуемого столкновения. И… сквозь него — безо всякого сопротивления. Это было так, словно девушка превратилась в призрака.

— О, Боже, — выдохнула она, бледнея.

— Повтори заклятье, чтобы я мог тебя успокоить.

Она так и поступила, и Морли прижал её к себе.

— Я никогда и мечтать о таком не могла, — сказала Керена с благоговением.

— Я тоже! Я сознавал, что у тебя большой потенциал, но такое… Проклинаю себя за небрежность по отношению к тебе.

— Сэр, — сказал Гордон. — Вы не видели его, когда она была моложе, потому что тогда его ещё не существовало. Некоторые вещи приходят по мере взросления.

— Наверное, это всё объясняет, — ответил Морли. — Но это меняет нынешние обстоятельства. Керена, ты не должна растрачивать свою жизнь, становясь вампиром. В мире смертных тебе нужно ещё многого достичь.

— Но я хочу быть с тобой.

— А я — с тобой. Но я учил тебя быть рациональной. Разумно ли таким образом поставить себя в невыгодное положение, когда будущее в роли простой смертной предлагает тебе такие перспективы?

— Нет, — прошептала она.

— Меня тоже огорчает такой вывод, но это лучшая альтернатива для тебя.

— Я ещё не решила.

Он помолчал.

— В таком случае, дай мне знать, когда примешь решение. Я хотел бы, по крайней мере, попрощаться с тобой.

Следующей ночью снова пришла Ванья. На сей раз луна была яркой; лунный свет вампиров не беспокоил. Керена была с ней откровенна:

— Если Морли меня обратит, он потеряет к тебе всякий интерес. Это может стоить тебе вашей связи, даже если он станет вождём. Ты думала об этом?

— Да. Но я люблю Ворли и хочу, чтобы он был счастлив. Если наш план сработает, но при этом я не стану его любовницей, пусть так. По крайней мере, я отомщу Вичарду, и, может быть, Ворли всё ещё будет считать меня привлекательной хотя бы иногда. Ты должна это позволить.

Уважение Керены к этой женщины росло.

— Я ненавидела тебя за то, что ты сделала с Морли. Теперь я понимаю, хотя и не одобряю, и уважаю тебя. Ты верна своим принципам.

— Я делаю то, что должна.

— Разреши мне изучать тебя.

Ванья выглядела сбитой с толку.

— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать.

— Мне нужно больше. Я провидица и вижу вещи, которые изначально выходят за границы человеческого восприятия.

— Да, именно поэтому Ворли любит тебя. Я тебе не соперница.

— Я хочу взглянуть на тебя с помощью своей магии. Она может открыть больше, чем ты хочешь показать.

Ванья пожала плечами.

— Мне нечего скрывать.

Керена встала перед ней, положила ладони на плечи девушки и заглянула ей в глаза. Границы восприятия расширились.

Керена была потрясена.

— Ох, — задохнулась она и осела на землю.

Гордон бросился к ней, чтобы поддержать.

— Что она сделала? — сердито осведомился он.

— Ничего, — ответила Керена. — Я просто увидела путь, который не ожидала увидеть. Я не понимаю его, но не в силах усомниться.

— Какой путь? — спросила Ванья. — Я почувствовала толчок, но не как при атаке. Твоя сила очень необычная.

Керена слабо засмеялась.

— Вот и пришло время её оценить. Вот твой путь или часть его: ты выйдешь замуж за Морли, а я стану его любовницей.

— Это шутка?

— Это моё Видение. Курс, которому надо следовать. Я сказала, что его не понимаю.

— Но у тебя все преимущества. Для чего тебе жертвовать ими, чтобы отдать мне лучший статус?

— Потому что меня обратишь ты.

— Обратить тебя! Но это задача Ворли.

Керена покачала головой, заинтригованная.

— Получается, что нет. Это другая часть моего Видения. Ты должна это сделать.

— Но тогда мы окажемся связаны. Это никак не затронет Ворли, только нас. Не изменятся даже наши чувства к нему. Просто мы станем, как сёстры.

— И, может быть, любовницы.

— И любовницы, — согласилась Ванья. — Но не обязательно, потому что сексуальная ориентация не меняется, возникает только привязанность.

— Он всё равно будет продолжать любить меня, а жаждать тебя, — сказала Керена, постепенно проникая в суть. — Но при этом мы не предадим интересов друг друга. Мы сможем друг другу доверять и делить Морли.

— Да, мы могли бы. Для меня описанная тобой ситуация — лучший вариант. Но для тебя самой в ней нет смысла.

— Смысл есть, нужно только добраться до него.

— Ворли не согласится предоставить мне такое преимущество. Он хочет жениться на тебе.

— Этого не произойдёт. Меня это не устраивает.

— Ты просто ошарашила меня своим Видением. Тебе обязательно следует его обдумать.

— Так я и сделаю.

Морли тоже был потрясён.

— Как ты можешь допускать такое даже в мыслях?

— Моё Видение говорит, что так будет лучше для всех. А твоё?

Он сфокусировался. И тут же пошатнулся.

— Моё говорит то же самое. Сам бы я вряд ли это осознал, но, руководствуясь твоим предположением, подтверждаю. Это верный путь. Но я всё равно предпочёл бы жениться на тебе.

Джоли тоже была изумлена до глубины души. Она считала, что верный курс временной линии потребует, чтобы Керена избегала обращения в вампира. А теперь всё выходило наоборот. Похоже, их путь обещал быть более чем окольным!

— У меня остался ещё один вопрос, — сказала Керена. — Что будет с моим ребёнком? Я не хочу, чтобы он рос среди вампиров, но если обращусь сейчас, обратится ли он тоже?

— Я не знаю. Сомневаюсь, что этот вопрос поднимался когда-либо раньше. Лучше подождать, пока он родится, и только потом тебя обратить.

— Да. Это разумно.

Временная линия дрогнула.

Джоли отступила назад, блокируя этот ответ.

— Разумно ли это?

— Примени Видение, — предложил он.

Керена воспользовалась своим даром.

— Я не должна ждать.

Линии снова шли бок о бок. Джоли думала обо всём этом, зная о существующем осложнении. Но её задачей было следить за положением временных ветвей, вне зависимости от сложностей. А обе ветви сейчас были чёткими и ровными.

— И всё же, это важное решение, не спеши его принимать.

— Время пришло. Я сделаю это сегодня ночью, Ванья мне поможет.

— Конечно, это твоё решение, — с глубоким сожалением сказал Морли. — Я буду рад принять тебя в свою жизнь в любой роли, какую бы ты ни выбрала. Но думаю, что никогда не пойму, почему мы не можем пожениться.

— Ненавижу этот аспект, — согласилась она. — Но своему Видению доверяю.

Он поцеловал её на прощание и удалился.

— Что делать мне, когда вы обратитесь? — спросил Гордон. — Вы присоединитесь к ним в пещере.

— Дай подумать, — она положила руки на его плечи и сосредоточилась. — Ты должен подождать в ближайшей деревне. Я приду за тобой, и мы отвезём ребёнка к его отцу.

— Конечно, — согласился он.

Ванья пришла тем же вечером.

— Мне надо укусить тебя за язык? — спросила Керена с долей неприязни. Эта мысль ей не нравилась.

— Нет. Просто прими каплю моей крови. Я расцарапаю руку, — девушка помедлила. — Ты уверена? Процесс необратим.

— Видение утверждает, что я должна это сделать. Иначе я не решусь уже никогда.

— Хотела бы я никогда этого не делать, — вздохнула Ванья. — Если бы я тогда знала…

Она царапнула своё предплечье острым ногтем. Показалась кровь.

— Быстро, пока не зажило!

Керена прижалась к царапине губами и лизнула кровь. У неё был едкий привкус. Глоток…

Её желудок отреагировал немедленно. Из центра живота по телу распространилось необычное тепло, захватывая всё её существо. При этом чувствовала она себя прекрасно.

— Это не то, чего я ожидала, — сказала она. — Я думала, что ощущения будут схожи с предсмертными мучениями. Но это больше напоминает настоящую жизнь — такую, какой она должна быть.

— Верно, — согласилась Ванья. — Но не обманывайся: это не сделает тебя неуязвимой.

— Неуязвимой… — Слово напомнило Керене о её новых способностях. Исчезли они или остались? — Я должна попробовать что-нибудь применить.

— Обращение завершится полностью только через час или даже больше. Телу требуется время, чтобы приспособиться.

— Я буду знать, если мои силы тоже подвергаются переменам, — Керена пробудила проницаемость. — Дотронься до моей руки.

Ванья коснулась её, и две ладони будто стали прозрачными.

— О! — потрясённо сказала она.

— Через час я попробую снова. Но думаю, что магия сохранится.

— Мне тоже так кажется.

Когда час истёк, Керена проверила все свои способности. Обращение в этом плане ничего ей не стоило. Она была готова присоединиться к обществу вампиров.

Гордон ушёл в деревню, как и договаривались. Он не стал дожидаться утра. Золота оставалось много, и он согласился ежедневно уходить из деревни на прогулку, когда стемнеет, пробираясь на опушку леса, чтобы Керена могла с ним связаться без ведома деревенских жителей. Девушка надеялась вновь увидеться с ним месяцев через пять, когда родится ребёнок, и она немного оправится.

Существование Керены в виде вампира показалось девушке довольно скучным. Теперь её называли Вереной и приняли в клан, потому что она была возлюбленной Ворли. В крови живых существ возникала надобность каждые десять-тридцать дней, её действительно требовалось мало. Остальное время она употребляла привычную пищу, которую вампиры добывали в сельской местности. Верена ела меньше, чем раньше, потому что пребывание в форме вампира позволяло лучше усваивать продукты, а также — накапливать энергию. Частично это происходило потому, что большую часть дня они проводили во сне или отдыхе, выходя из убежищ только по вечерам. Необходимость в одежде снизилась похожим образом: вампиры одевались, только когда выбирались в прохладный ночной мир. В пещере все ходили нагими.

Зато с сексуальной активностью здесь всё было в порядке, потому что семейные и «встречающиеся» пары развлекались, как могли. Они проделывали это открыто, потому что клан насчитывал всего девяносто вампиров, и большинство из них знали друг друга десятки лет и дольше. Они отличались толерантностью по отношению к парам, которые выходили за пределы своих любовных связей, а многим нравилось посещать окрестные деревни ради борделей либо одиноких мужчин. Смертные, разумеется, не подозревали об истинной природе своих партнёров; физически вампиры не несли на себе каких-либо отметок, по которым их можно было отличить от людей. Они просто оставались юными, здоровыми и обладали повышенным сексуальным аппетитом; немногие люди задумывались над подобными «странностями». Из вампиров получались отличные партнёры для секса. Верена, сама в их забавах не участвуя, изучала их со стороны, с точки зрения собственного опыта.

Намерение Ворли стать вождём тоже было воспринято, как часть рутины. Голоса были подсчитаны, и новый голос Верены, вместе с переходом Ваньи на другую сторону, дали ему предвиденное ими преимущество. И это было всё; никто не спорил. Если Вичард и расстроился, он никак этого не показал. Напротив, повёл себя снисходительно. В конце концов, он всегда мог рассчитывать на следующий год или следующее десятилетие. Вампиры, казалось, жили перспективой.

Вскоре после того, как Ворли занял пост главы клана, он женился на Ванье. Проведённая в пещере церемония отличалась скромностью. По большей части, её можно было назвать обоюдным соглашением. Они поцеловались, далее последовал ритуальный публичный секс. Теперь причина перехода Ваньи на его сторону, казалось, прояснилась. Почему с этим согласилась Верена, было менее понятно, но это оставалось её личным делом. Её явная беременность объясняла нежелание участвовать в сексуальной активности Ворли. Ванья же хотела и могла возместить её отстранённость.

Затем на свет появился ребёнок Верены. Её новое состояние способствовало лёгким родам; боли и прочих затруднений она почти не испытала, и её мальчик родился здоровым. Он был смертным, не вампиром. Она нянчила его, и это тоже его не обратило. Поначалу Верена волновалась, однако Видение дало понять, что всё движется в верном направлении. Она назвала сына Гавейном.

Через месяц после родов Верена полностью оправилась и была готова к долгому путешествию, чтобы отвезти ребёнка к его отцу.

К несчастью, существовало нечто, чего её Видение предвидеть не могло, потому что ей даже в голову не пришло взглянуть в нужную сторону. Впереди Верену ожидала глубокая печаль.

Глава 6 Проклятье

Гордон жил в деревне, каждый вечер выбираясь на прогулку, как и обещал.

— Рена! — радостно воскликнул он при виде неё. — Всё хорошо?

— Всё хорошо, — согласилась она. — Вот мой ребёнок, Гавейн Второй.

— Он замечательный. Могу я его подержать?

Она заколебалась, помня о влечении этого человека к мальчикам. Но её Видение не показало ничего плохого, и девушка протянула ему ребёнка.

— Я отметил вашу заминку, — сказал Гордон. — Меня влечёт к тем мальчикам, которым уже исполнилось шесть-восемь лет, не к младенцам. Пусть это вас не беспокоит.

Она выдавила из себя смешок.

— Наше путешествие столько не продлится.

Он вручил ей Гавейна.

— Осталось только заплатить ренту за комнату и собрать вещи. Потом можем отправляться.

— Я пойду в деревню с тобой.

— Разумно ли это? Невесть откуда взявшаяся женщина с младенцем на руках.

— Мы можем стать невидимками. Известно ли им о твоей природе?

— Нет. Как и в случае с вашим родом, я не выказываю свою природу там, где живу. Здесь я известен как богатый вдовец, оправляющийся от утраты и поэтому не заинтересованный в повторном браке, — он улыбнулся. — Как бы там ни было, прошло уже пять месяцев, а местные женщины считают, что для скорби достаточно шести. Пришло время двигаться дальше, иначе как бы меня не женили силой.

— Тогда я буду твоей дочерью, а он — внуком. Я приеду забрать тебя домой теперь, когда, наконец, нашла.

— Мне не хотелось обременять вас своим угрюмым присутствием, — сказал он. — Но, кажется, деревенские не будут возражать против наличия семьи.

— Местные женщины точно поймут.

— Им это не понравится, но так оно обычно и бывает.

Она кивнула.

— Нелепо растрачивать богатство на женщин, когда есть такой внук, которого можно баловать в своё удовольствие.

Оба рассмеялись. Выдуманное прикрытие, которое так надёжно служило им целям, устраивало всех.

Она отправилась с Гордоном в деревню. Путники ненадолго задержались, чтобы купить всё необходимое для путешествия, словно случайно распространяя о себе нужные слухи. Затем они расплатились за небольшую арендованную им обитель.

— Как вы чувствовали себя среди вампиров? — спросил он. — Я не вижу, чтобы вы изменились.

— Но я изменилась. Я меньше ем, почти не переношу свет и жару, и буду жить бесконечно долго, пока в течение каждого месяца делаю глоток живой крови. Мои сексуальные аппетиты также возросли.

— Они и раньше были немалыми.

— Нет. Раньше я позволяла мужчинам наслаждаться мной за деньги. Это был просто бизнес, так я накопила золото, которое теперь принадлежит тебе. Сама же я желала всего двух мужчин, которых любила. Теперь моё вожделение стало таким же сильным, как мужское. Это большая разница.

Гордон выглядел встревоженным.

— Надеюсь, вы не видите во мне объект для удовлетворения сексуальных аппетитов.

— Не более, чем ты видишь в моём сыне объект для своих. Мы понимаем друг друга. Но если в пути нам понадобится помощь постороннего мужчины, я получу такое же наслаждение от процесса оплаты его услуг, как и он.

— Значит, среди вампиров…

— В течение прошлого месяца мы с Ваньей занимались любовью с Ворли по очереди. Он пресытился, даже как вампир.

— И, когда вы оставите ребёнка…

— Я вернусь к Ворли, и, возможно, к другим мужчинам в пещере.

— Не слишком-то интересная жизнь.

— Может, поэтому Видение предостерегло меня от замужества. Так я могу свободно путешествовать, когда пожелаю. Вечная жизнь с одними и теми же людьми быстро надоедает.

— Наскучить может и жизнь среди смертных. Прошлый год был более интересен для меня, чем вся предыдущая жизнь.

— Но теперь у тебя есть золото. Ты сможешь делать всё, что захочешь.

— Вероятно, — согласился Гордон, но его голос звучал неуверенно.

Они шли к югу. Когда у хозяина постоялого двора не оказалось свободных комнат, Верена передала ребёнка Гордону и отвела хозяина в сторону для уговоров. Она была так настойчива, что он предоставил им комнату в своём собственном доме. Когда его жена запротестовала, девушка одолжила ей младенца — понянчить, пока сама снова ублажала её мужа. Гавейн второй был красивым, умным и спокойным младенцем, так что женщину сделка удовлетворила.

— Вы способны обвести вокруг пальца как мужчину, так и женщину, — прокомментировал этот случай Гордон, когда на следующий день они продолжили путь.

— Убеждение — полезное искусство. Мне нравится учиться и узнавать новое.

В другой раз их подкараулили три разбойника, которые перегородили дорогу впереди и позади путников.

— Пробудите силу плаща, — мрачно сказал Гордон. — Я попробую расправиться с ними по одиночке.

— Это рискованно. Давай лучше испробуем мой способ, — разумеется, девушка уже знала, что могущество заключалось не в плаще, а в ней самой, но она могла наделить ткань такими же магическими свойствами.

— Они собираются изнасиловать вас в любом случае.

— У них не получится. Возьми Гавейна и плащ, и жди меня здесь.

Затем она смело направилась к двум мужчинам впереди.

— Я хочу заключить с вами сделку, — сказала она. — Я займусь вами, всеми тремя. Когда вы уже не сможете сражаться, вы позволите нам двигаться дальше.

— Сражаться? — переспросил один из разбойников, удивлённый её дерзостью.

— Я имею в виду не ваши дубины, — она расстегнула верхнюю одежду, обнажая тело.

— Ого! — он набросился на девушку и, повалив её на землю, быстро сделал своё дело. Потом его сменил другой. И третий.

Верена поднялась и снова подошла к первому бандиту.

— Подними своё оружие, — предложила она, лаская его.

Тот принял вызов и старался, как мог; второй раз ему тоже удался. Как и двум остальным бандитам.

— Где твоё оружие? — невозмутимо спросила Верена первого разбойника по завершению второго круга. Однако на сей раз его попытки возбудиться провалились. — Значит, с вами покончено, и по уговору мы продолжаем свой путь.

Они были поражены и не рискнули её остановить. Гордон присоединился к девушки, и путники оставили бандитов позади.

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал Гордон.

— Разве этот способ не был лучше обычного боя?

— А если бы они отказались и попытались причинить вам боль?

— Я бы их кастрировала.

Он отступил в сторону:

— Вы действительно на это способны?

— Да. Я обладаю магией, о которой раньше и не подозревала, и знаю, как пользоваться ножом. Но вместо этого получила прекрасный секс, а тебе не пришлось орудовать мечом.

— Ваш метод оказался лучше.

— Да, потому что не пришлось применять магию. Если бы это стало необходимостью, ситуация для них осложнилась бы, потому что я предпочитаю, чтобы никто не знал о том, что я собой представляю.

— Так же, как и я!

Путь в центральную Англию занял месяц с половиной. Когда странники оказались в столице, Верена отправилась на площадку, где впервые увидела сэра Гавейна, когда он созерцал звёзды. Как и в тот раз, ранним вечером он уже стоял там.

— Сэр Гавейн, — позвала девушка.

Он узнал её голос сразу же.

— Рена!

— Тебе может не понравиться моя новая миссия.

— Я всё ещё люблю тебя, хотя и порицаю себя за это.

— Но ты всё ещё не можешь на мне жениться.

— Это главное проклятье моего существования. О, как приятно снова держать тебя в руках.

— Это тебе позволительно. Но сначала ты должен кое-что узнать: я родила от тебя сына.

Он остолбенел.

— Ты никогда об этом не рассказывала!

— Я не знала о беременности вплоть до самого расставания. Я не могу позаботиться о ребёнке; он должен остаться с тобой. Только ты можешь дать ему достойную жизнь.

Он колебался недолго.

— Конечно же. Если я не могу быть вместе с тобой, в конце концов, на память о тебе останется он.

— Я назвала его Гавейном, в твою честь. Сокращённо Гэв. Вот он, — она вручила возлюбленному младенца.

— В нём что-то есть.

— Люди хорошо к нему относятся, особенно дамы. Ты сможешь нанять кормилицу?

Это поставило его в тупик.

— Я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах, — затем он просветлел: — Могу я нанять тебя? До тех пор, пока он не отвыкнет от груди? Я буду тебе платить.

Почему-то Верена не подумала об этом раньше. Мысль о том, чтобы остаться с сыном и сэром Гавейном на какое-то время, привлекла её.

— Но обо мне никто не должен знать, — предупредила она.

— Никто, кроме меня… Рена, если ты позволишь…

— Я не возражаю, — отозвалась она, сразу поняв, о чём речь. — Я тоже тебя люблю.

Так и получилось, что Верена осталась с сэром Гавейном дольше, чем рассчитывала. Он нанял её кормилицей для сына, втайне она была его любовницей. Если окружающие и подозревали о её двойной роли, вряд ли это имело значение; хорошенькие кормилицы часто оказывали рыцарям и другие услуги за дополнительную плату.

Её статус вампира тоже не имел значения. Девушка пользовалась магией, чтобы управлять количеством света вокруг себя — в итоге он достигал её лишь частично, позволяя пребывать в своего рода сумерках. Из-за подобного отклонения вокруг неё образовывались искорки, которые изредка замечали другие люди: Верена казалась им ярким и сверкающим драгоценным камнем. Таким образом она могла терпеть дневной свет и прекрасно видела ночью.

Гордон забрал золото и ушёл.

— Но если я когда-нибудь понадоблюсь вам снова…

Она поцеловала его в щёку.

— Я тебя найду. Ты был великолепен.

Он вернул ей поцелуй.

— Теперь я хотя бы знаю, чего меня лишила жизнь.

Верена оставалась со старшим и младшим Гавейнами целый год, пока не наступило время отлучать ребёнка от груди. Раз в месяц она выходила вечером, чтобы найти овцу, сделать надрез на её шкуре и испить необходимый глоток крови. Овца этого даже не замечала, а порез очень скоро заживал. Девушка ценила направление, которым вело её Видение, так она чувствовала себя в безопасности. Несмотря на то, что Верена не возвращалась в пещеру достаточно долго, она также знала, что о Ворли можно не беспокоиться.

— Вскоре твои обязанности перестанут быть необходимыми, — сказал сэр Гавейн, когда они лежали вместе после очередного страстного секса. — У меня не будет предлога, чтобы держать тебя рядом.

— И я покину вас обоих, — ответила она. — Как мы и договаривались.

— Может, мне стоит отречься от титула и жениться на тебе. Это хотя бы сделает меня счастливым. Ты обладаешь такой замечательной страстью, что я едва могу угнаться за тобой, но каждая попытка — радость.

— Титул — это долг королевству, — напомнила она ему. — Его нельзя отбросить ради девицы лёгкого поведения.

— Я убью человека, который назовёт тебя так.

— Тогда мне лучше уйти до того, как любой человек скажет правду.

— Ты подчиняешься лишь разуму.

Настало время сменить тему.

— Мне нужно покормить Гэва.

— Кстати, о нём. С ним что-то не так.

Этого она не ожидала.

— Я думала, ты любишь малыша.

— Люблю. Он так же дерзок и очарователен, как ты. Но присутствует в нём и нечто жуткое, как фальшивая нота в симфонии.

— Может, мне нужно воспользоваться Видением и посмотреть, что не так.

— Попробуй. Надеюсь, что бы там ни было, это можно будет исправить.

Верена направилась к Гэву, покормила его, затем положила обратно в кроватку и применила Видение.

Сэр Гавейн был прав: что-то было не в порядке с ребёнком. Не физически; мальчик отличался крепким здоровьем. Духовно. Болезнь ума, которая могла вовлечь его в неприятности много позже.

— Что там? — спросил сэр Гавейн, наблюдая за ней.

— Кажется, на нём лежит что-то вроде проклятья, — сказала она. — Что-то, что сделает его неудачником, из-за чего он умрёт раньше срока.

— Удача зависит от самого человека.

— Возможно, я неправильно выразилась. Нашими жизнями управляют свыше. Некоторым суждены великия деяния, а другие изначально обречены на неудачи, независимо от своего физического и духовного потенциала. У Гэва прекрасный потенциал, но в его судьбу внесены изменения. Я бы хотела, чтобы было иначе, но…

— Как такое может быть? Скажи, какое зло угрожает моему сыну, и я направлю его другим путём.

— Это за пределами человеческих возможностей. Ему просто не повезёт в жизни, и мы не можем этого предотвратить.

— Я не могу просто смотреть на это! Мой сын должен преуспеть.

— И я тоже не могу, — сказала она с растущей тоской. — Но я не знаю, что мы можем сделать.

— Твоё Видение… можно ли настроить его на определённый аспект? Такой как источник проклятья?

— Я могу попытаться, — Верена не подумала об этом, но предложение было хорошим.

Она сфокусировалась, настраиваясь на источник неприятностей Гэва. К собственному изумлению, время, когда его судьба изменилось, удалось установить с лёгкостью. Четыре месяца до рождения. Он был проклят ещё до того, как покинул её тело.

Четыре месяца. Это случилось, когда…

— О, нет! — вскрикнула девушка.

— Ты нашла его, — сэр Гавейн не спрашивал. Он утверждал.

— Да, нашла. Это моя вина, — потому что это произошло, когда она обратилась в вампира. Верена не поставила сэра Гавейна в известность о переменах и не собиралась этого делать; новость его бы не обрадовала, и, как она думала, к нему отношения не имела.

— Как это могло случиться? Ты посвятила ему себя и никогда не ему не вредила.

— Сознательно — нет. Но это… Кое-что, что коснулось меня, повлияло и на него, пока Гэв пребывал внутри меня. Я понятия не имела…

— Ты отравилась?

— Если можно так сказать. Я съела кое-что… испорченное. И это повлияло на него. Теперь на ребёнке лежит проклятье. Снимать его слишком поздно.

— Значит, он обречён?

— Он не может быть обречён! — расплакалась Верена. — Только не из-за меня!

— Но если мы не в состоянии это изменить…

Её отчаяние породило дерзкую мысль.

— Существуют духи, о которых нам почти ничего не известно. Они обладают могуществом, способным влиять на наши жизни. Я отправлюсь к ним и буду умолять помочь Гэву. Я спасу нашего сына.

— Я знаю, что ты сделаешь всё, что в твоих силах, — сказал сэр Гавейн, утешая её.

Настало время прекращать кормить Гэва грудью, и с глубоким сожалением Верена покинула ребёнка и его отца. Но теперь у неё появилась цель: найти и поговорить с духами, которые могли ей помочь.

Девушка отправилась на север — в убежище вампиров. Ворли до сих пор занимал пост главы клана, несмотря на то, что лишился голоса Верены; его не хотели отстранять, потому что правил он отлично. Ворли был рад снова видеть её, а не просто пылкому присутствию в его постели.

— Я боялся, с тобой что-нибудь случилось.

— Я кормила грудью Гэва. А потом узнала, что он теперь проклят из-за моего обращения в вампира. Он обречён на неудачи и раннюю смерть. Я должна снять это проклятье, ведь я тому виной.

— Ты не знала, — напомнил он ей.

— И всё же я это сделала. Следовало родить его до обращения. Я должна всё изменить.

— Прошлого не изменишь.

— Разве? Ты так много знаешь, тебе должен быть известен способ.

Он поразмыслил.

— Я слышал кое-что, но никогда в эту историю не верил. Рациональный анализ доказывает, что это просто сказка.

— Расскажи.

— Вначале Земля была пуста, и хаос правил миром. Затем он разделился на день и ночь. День, в свою очередь, образовал семь главных воплощений бессмертия и множество меньших, пока Ночь оставалась тайной. Дневные воплощения выполняли несколько основных задач, таких как посмертное собирание неопределившихся душ, управление временем и манипулирование нитями судьбы. Они обладают могуществом, о котором смертные могут только мечтать, но не вмешиваются в дела смертных, и их трудно найти. Тем не менее, иногда инкарнации всё-таки вынуждены вносить поправки в человеческие жизни.

История показалась Верене пленительной, но вряд ли ей можно было верить.

— Фрагменты Дня занимаются надзором за делами смертных? Это предполагает, что они обладают разумом и знаниями. Откуда они берутся?

— Рациональный вопрос, — сказал он, целуя её и переходя к следующему этапу. — Благословен будь, день, когда я встретил тебя, хотя до твоих возможностей мне далеко.

— Ты избегаешь ответа на вопрос, — сказала она, отвечая на его ласки.

— Просто выражаю свою радость от твоего присутствия. Это почти всё, что мне известно о воплощениях. Думаю, в определённой точке бытия люди объединяются с некоторыми из них или же со всеми. Человеческий интеллект сливается с их туманным могуществом и направляет его. Так, смерть называют Танатосом, время — Хроносом, и так далее.

— Значит, они всё-таки люди, и с ними можно общаться. Как их найти?

— Я не знаю. Даже если предположить, что всё это правда, и воплощения действительно существуют, это находится за пределами моих возможностей. Но, может, окажется под силу тебе.

— Это вызов, и я приму его. Я отправляюсь на встречу с ними.

— Теперь ты теряешь рациональность.

— Почему?

— Как ты можешь встретиться с инкарнациями, если понятия не имеешь, где их искать, и существуют ли они вообще? Оставайся здесь, пока обдумываешь вызов; с тем же успехом ты можешь заниматься этим в пещере, а не где-то в другом месте.

— А ты, таким образом, сможешь дольше наслаждаться мной в постели.

— Именно.

— Так приятно, когда тебя желают.

— Спасибо.

Предложение Ворли звучало разумно. Уровень их страсти был одинаковым, а больше пойти было некуда. Верена осталась размышлять над поставленным вопросом, и мало-помалу, в промежутках между сексуальными оргиями, ответ пришёл к ней.

Она воспользуется бархатным плащом. Сам по себе он ничего не стоил, но вызывал у неё хорошие воспоминания и ощущение комфорта. Это помогало Верене сосредоточиться на нём, вкладывая в материал магию по собственному выбору, как она поступала во время странствий.

Что применить в данной ситуации? Легко: то, что сработает. Верена сфокусировалась на жизни и нашла её повсюду в лесу; без различий и границ. Она попробовала найти духов и примерно через месяц смогла их обнаружить, однако те тоже оказались вездесущими: каждый человек, растение или животное обладали духовностью. Девушка уменьшила интенсивность заклинания — это отфильтровало большинство духов, но всё же невыявило ничего особенного.

Она была раздражена. Время ускользало от неё, и, несмотря на приятную любовную связь с Ворли — иногда в тандеме с Ваньей, — намерение помочь сыну пока оставалось только намерением. Но что ещё она могла сделать?

Она обсудила это с Ворли, но тот ничего нового не посоветовал. Зато Ванья выступила с многообещающей идеей:

— Ты говоришь, все они — аспекты Дня? Значит, источником их силы служит дневной свет, обжигающая энергия солнца. Может, отталкиваться от этого?

— Можно, — согласилась Верена. — Но неотфильтрованная солнечная энергия просто уничтожит меня. Какой смысл сосредотачиваться на ней?

— Измени её природные свойства так же, как делаешь это, когда выходишь днём. Тогда получится.

Верена попыталась. Она отклонила свет так резко, что почти стала невидимой, и в жаркий полдень нарочно встала под прямыми лучами солнца. Выбрав в качестве ориентира для плаща дневное светило, девушка подстроилась под его буйную энергию и попробовала выявить специальные свойства этой энергии. Большая их часть были чисто физическими и нагревали землю. Некоторые способствовали росту и питанию растений. Другие оказались смертельными, разрушительными для человека. Шаг за шагом Верена отфильтровывала неподходящие или опасные элементы и фокусировалась на остальных. И в результате обнаружила магический компонент.

То, что нужно. Девушка настроила плащ так, чтобы аннулировать все предыдущие, чтобы магия её Видения проникла только в солнечную магию. Она была везде — так же, как и солнечный свет, но в некоторых областях её концентрация оказалась большей. Высокая интенсивность дневной магии! Верена сузила область поисков и сориентировалась на семь сильнейших феноменов. Их обязательно следовало посетить. Если её выводы верны, несколько дневных инкарнаций можно будет найти рядом с выявленными энергетическими завитками. Если. Во всяком случае, она надеялась на это.

Девушка понимала, что её ждут большие дистанции, и не хотела преодолевать их пешком. Какая у неё имелась альтернатива? Она слышала о магических способах — таких, как летающие ковры или способность превращаться в птиц, но не доверяла им; Верена предпочитала собственное обличье и нормальную опору для ног. Как можно пересечь расстояние от Шотландии до Англии менее, чем за месяц? А мир был велик, и девушке стоило подумать о том, как она собирается гоняться за воплощениями по всем континентам.

Помучавшись над новым затруднением, она пришла к компромиссу: идти пешком, но применит заклинание проницаемости, что позволит передвигаться быстрее через горы и города. В крайнем случае, можно даже намагнитить плащ таким образом, чтобы энергетические завитки притягивали его. Тогда он будет буквально нести девушку с минимальными усилиями с её стороны. Это могло быть опасно, однако контроль она сохранит; Верена сможет притормозить или вовсе остановить плащ в любое время.

Прошёл ещё год.

— Я отправляюсь к ним, — сказала она. — Возможно, инкарнации причинят мне вред, так что не могу заранее обещать вернуться. Но надеюсь, что в случае возвращения вампиры примут меня обратно.

— Пока я остаюсь вождём, можешь на это рассчитывать, — ответил Ворли. — Ты замечательная женщина, и я всегда буду любить тебя.

— Я тоже, — согласилась с ним Ванья.

Верена наградила обоих поцелуями и пустилась в путь. Она вышла из пещеры ночью — не потому, что испытывала какие-нибудь трудности при свете дня, но потому что по ночам энергетические завитки в силу контраста прояснялись.

Она стояла в лесу, ориентируясь. Ей уже исполнилось восемнадцать: физически девушка выглядела моложе, но опыт делал её даже старше. Опыт, информация и могущество. Хватит ли этого? Она надеялась, что да.

Верена настроилась на энергетические завитки. Они находились далеко друг от друга, но один был довольно близко от неё. Его девушка и выбрала, приспосабливая плащ так, чтобы он игнорировал остальные. Потом она избавилась от большей части массы своего тела и направилась к завитку.

Она проходила прямо сквозь деревья, встречая сопротивление не более, чем от тумана. Верена вложила в плащ способность притяжения, и он стал подгонять её вперёд. Развоплотившись до состояния призрака, девушка позволила ему нести себя вперёд, словно лёгкое облачко. Она уже не шла, а плыла по воздуху.

Плащ нёс её к юго-западу, через Шотландию, поскольку там он не остановился. Он вынес Верену на берег, и их путь продолжился над волнующимся морем. Это поразило девушку, но она понимала, что в подобном состоянии твёрдая земля для ходьбы ей не требуется; если бы понадобилось, она могла идти прямо по воде. Она сделалась ещё более лёгкой, и её тело стало двигаться ещё быстрее. Верена хотела добраться туда, куда стремилась, со всей возможной скоростью.

Показался противоположный берег — Ирландия. Девушка стремительно проносилась сквозь её деревья, дома и горы. Она надеялась, что завиток находится в пределах Ирландии, потому что знала: в этом направлении дальше нет ничего, кроме бескрайнего океана. Конечно, она преодолела бы любое расстояние, но предпочитала, чтобы первый опыт не завёл её далеко.

Направление изменилось. Это встревожило её; не потерял ли плащ дорогу? Нет, поняла она тут же; просто энергетический завиток не стоял на месте, поэтому находился где-то ещё. Не там, где был, когда Верена начала свой путь. Вскоре направление изменилось снова, но ненамного.

Завиток энергии теперь ощущался явственней — она приближалась к нему. Верена набрала массу и уменьшила притяжение, замедляясь. Когда девушка была совсем близко, она вернулась к полной массе и пошла пешком, восстанавливая равновесие. Разумеется, она и раньше практиковала подобный способ передвижения, но только для коротких вылазок по округе; на сей раз она улетела намного быстрее и дальше, чем когда-либо.

Впереди виднелась смутная человеческач фигура в облегающем чёрном плаще. Рядом бил копытом чудесный бледный конь с чудовищного вида косой, притороченной к седлу. Фигура склонилась над лежавшим на земле человеком, который выглядел так, будто временно потерял сознание из-за какого-то внутреннего сбоя.

Потерял сознание? Да он умер! Вот почему здесь появилось воплощение Смерти. Какое неожиданное мрачное подтверждение истории Ворли: воплощения бессмертия действительно существовали. Они были настоящими и занимались именно тем, чем он предполагал. Или, по крайней мере, так оно казалось.

Смерть протянула к умирающему руку. Костяшки ладони свободно прошли сквозь плоть, вытягивая что-то наружу. Верена осознала, что то была человеческая душа. Она вздрогнула.

Теперь она была совсем близко.

— Приветствую тебя, Танатос! — позвала она, чувствуя себя немного глупо. Что она скажет инкарнации?

Смерть повернулась и посмотрела на неё. Под тёмным капюшоном плаща маячил человеческий череп.

Поражённая, Верена застыла, уставившись на воплощение. Перед ней была Смерть, забиравшая души и жизнь вместе с ними. Как она осмелилась встретиться с такой мощью лицом к лицу? Чего собиралась потребовать?

— Ты видишь меня, — сказал Смерть, его мужской голос звучал совсем по-человечески.

— Я вижу тебя, — повторила она онемевшими губами.

Он взглянул на запястье, где сверкал предмет, в котором Джоли опознала анахроничные часы.

— Твоё время ещё не пришло. Кто ты?

Ей не оставалось ничего другого, кроме как ответить.

— Я… Меня зовут Верена. Мать. Я пришла просить… об одолжении.

— Нет, — Смерть повернулся к ней спиной, оседлал жеребца и отдал ему короткий приказ. Конь прыгнул вперёд — и исчез.

Верена так и застыла на месте, потрясённая. Танатос не пожелал даже вникнуть в её просьбу. Он просто отказал.

Недоумение медленно сменилось гневом. Воплощение могло не выполнить её просьбу, но разве так трудно было хотя бы выслушать? Её отчаянный поиск и затраченные на него усилия — разве всё это не заслуживало его внимания?

Она только хотела попросить Танатоса перенести смерть Гэва на более поздний срок, чтобы у него появился шанс достойно прожить свою жизнь и достичь того, что было суждено изначально. Воплощение отвергло мольбу, не пожелав даже её услышать.

Затем верх взяла рациональность. Были и другие инкарнации. Она могла достичь своей цели с помощью одной из них.

Верена настроила плащ, уничтожив принадлежавший Смерти сигнал. Теперь их осталось шесть. Она сориентировалась на ближайшем и возобновила путешествие.

На сей раз плащ понёс её через океан. Девушка увеличила скорость — ей хотелось пересечь бездонные воды как можно скорее. С невероятной скоростью она летела через Атлантику.

Наконец, она ощутила внезапное приближение второго завитка. Здесь был большой остров, омываемый волнами со всех сторон. Куда она попала?

Джоли тоже интересовал этот вопрос. Это был центр Атлантического океана с соответствующей горной цепью, уходящей глубоко под поверхность воды. Она неплохо разбиралась в географии. Здесь не должно быть никакого острова. Однако временные линии выглядели одинаковыми.

Верена полетела медленней и вышла на берег пляжа. Остров казался настоящим раем, тёплым и светлым, с множеством разнообразных растений. Здесь обитали и животные всех видов: хищники и их добыча, разгуливающие бок о бок безо всякого страха. Поистине странно.

Джоли мысленно ахнула. Это же Эдем! Райский сад… Он располагался возле экватора, между континентами. Или Атлантида до внезапного погружения в океанские воды? Она только сейчас осознала, что в этом мире катастрофа произошла сравнительно недавно: может, незадолго до того, как европейские корабли пересекли океан, направляясь в Новый Мир. Неудивительно, что об этом месте ходили настойчивые легенды.

Верена, между тем, следовала прямиком к энергетическому завихрению. Вскоре впереди показалось элегантное поместье двадцатого века.

Но это пятый век! Джоли запротестовала. Этого просто не могло быть. И тем не менее, было.

Девушке тоже показалась странной архитектура дома, но не встревожила, так как дом находился далеко от Англии. Она постучала в дверь.

Ей открыл мужчина среднего возраста. За ним плавали в воздухе сияющие песочные часы: Часы, контролирующие время.

— Я вас звал? — спросил он.

— Я сама вызвалась, — дерзко сказала Верена. — Вы Хронос?

— Для бессмертной вы довольно красивы, — сказал он, смерив её взглядом.

Значит, даже инкарнации обращали внимание на её тело.

— Я пришла с просьбой. Вы должны помочь мне вернуться в точку времени, где я ненароком подвергла своего сына проклятью, так, чтобы я смогла избежать этого. Он…

— Нет, конечно же, нет, — сказал он. — Я ничего не вмешиваюсь во временной поток по прихоти смертных; это нарушает течение.

Верена была захвачена врасплох.

— Течение?

— Течение времени. Моя задача — следить, чтобы поток был ровным. Перемены затрагивают всё, что последует за ними. Если бы я выполнил твою просьбу, я бы об этом знал. Изменений нет; течение не потревожено.

Джоли вспомнила: Хронос жил в обратном направлении. Из будущего в прошлое. Таким образом, он знал последствия любого действия; они сохранялись в его воспоминаниях. Поэтому он говорил о чём-то, что он бы сделал или не сделал, хотя это было уже совершено или не совершено. Верена не понимала подобных принципов, но и не нуждалась в том, чтобы понять.

— Но мой сын, сказала она. — Я должна спасти его!

Хронос сосредоточился на ней.

— Ты наполовину смертная. Как ты попала в Чистилище?

Чистилище! Но оно было даже не на Земле. Оно было… Джоли не знала, где оно было, хотя ей не раз доводилось туда попадать. Может, в параллельном измерении. Как оно могло оказаться на острове посреди Атлантики?

— Чистилище становится более примитивным по мере того, как религия начинает распространяться, — оно почти достигло своего зарождения, — сказал Хронос, отвечая на её вопрос. — Теперь оно передвинулось на этот остров, к точке, рядом с которой появилось, а через несколько веков и вовсе перестанет существовать как отдельная сущность.

— Я вас не спрашивала о Чистилище, — сказала Верена. — Я здесь по поводу своего сына.

Хронос сфокусировал на ней внимание.

— Что призрак из моего прошлого делает в тебе? — требовательно спросил он. — Это нарушает течение. Я должен с ним разобраться.

Он потянулся за Песочными Часами.

Временная линия кошмарно исказилась.

«Отвлеки его!» — в отчаянии подумала Джоли. Воплощение Времени обнаружил природу её появления здесь, и, конечно же, обладал достаточной властью, чтобы выбросить из альтернативной временной ветви. Он слышал её мысли.

Верена не поняла, откуда взялась внезапная потребность отвлечь воплощение, но, тем не менее, подчинилась.

— Я не призрак, — сказала она, распахивая одежду. — Позвольте вам доказать.

— Призрак внутри тебя. Он…

Девушка оборвала его поцелуем и толкнула обратно в дом. Она отлично владела предметами, в которых разбиралась. Её тело обладало изысканностью, подкреплённой магией Видения и значительным опытом. Через мгновение он действительно отвлёкся. В конце концов, он был мужчиной. Из будущего, живущий задом наперёд, когда находился вне Чистилища, но всё же мужчиной. Теперь на его уме не осталось ничего, кроме божественного бессмертного тела, так пылко соблазняющего его.

К тому моменту, как она с ним закончила, Хронос начисто забыл о призраке.

«А теперь быстро уходи отсюда».

И Верена ушла, оставляя Хроноса блаженно сытым. Она уменьшила массу и настроила плащ на следующий ближайший энергетический завиток. Девушка собиралась навестить следующую инкарнацию, кем бы она ни оказалась.

— Что это за призрак внутри меня? — спросила она. — Который, к тому же, заставляет меня защищать его интересы?..

Джоли попыталась предотвратить это, но сейчас, владея подсказкой Хроноса, Верена стала более решительной. К тому же, она обладала значительной мысленной мощью. Девушка настроилась на загадку внутри себя, и через мгновение осознала, в чём дело.

— Чужой дух!

Джоли обдумала очередной прыжок назад — за миг до того, как та разгадала её тайну, — но знала, что это не выход. Хронос наверняка заметит чужеродные манипуляции со временем, и ей всё равно не удастся избежать открытого разговора, потому что это изменило бы временные линии. Джоли сделала всё, что могла, и это сработало: линии снова были одинаковыми. Теперь ей придётся смириться с тем, что её присутствие больше не секрет, и надеяться, что в рамках поставленной задачи она справится и с этим.

«Друг», — подумала она.

— Все эти случаи, когда я вдруг передумывала… Это была твоя работа?

«Да. Но не для того, чтобы навредить тебе. Чтобы тебя направить».

— С какой целью?

«Сложно объяснить».

— Упрости.

Джоли попыталась. Этому миру угрожает плохой конец, если не изменить его вмешательством извне. Меня зовут Джоли, я из такого же мира, как твой, который, тем не менее, пришёл к хорошему концу. Ты — ключ к различиям между ними. Моя задача — направлять тебя верным курсом так, чтобы и твой мир тоже достиг спасения.

— Что представляет собой плохой конец?

Сатана обретает контроль над миром и ведёт его к разрушению. Джоли не пыталась объяснить, что воплощение зла в её мире вовсе не был дурным человеком и хотел спасти мир так же сильно, как и другие инкарнации. Но в альтернативной ветке воплощения были другими людьми, с неопытным Богом и по-настоящему злым Сатаной. Во власти Верены было это изменить.

— Почему я должна тебе верить?

«Воспользуйся своим даром».

Верена так и поступила.

— Это правда. Союз с тобой выгоден, и я нуждаюсь в твоих указаниях. Но есть в тебе кое-что ещё. Странность. Что это?

«Меня ещё не существует. Я рожусь только в 1191-ом году, во Франции. Но от времени твоего мира я независима. Здесь я только гость».

— Я чувствую твою молодость, твой возраст схож с моим. Какова твоя личная история?

«В возрасте четырнадцати лет меня отправили прислуживать могущественному человеку, колдуну по имени Пэрри. Я стала его ученицей, а затем женой, когда мне исполнилось пятнадцать».

— Значит, ты и правда похожа на меня! Ты любила и вышла замуж молодой. Я чувствую в тебе печаль; он умер?

«Нет, умерла я, когда мне было семнадцать. Меня убили посланные слугой Люцифера крестоносцы. От меня осталась капля крови на запястье Пэрри, так что я могла общаться с ним в виде призрака. Он стал влиятельным монахом. Сатана отправил демонессу, чтобы его совратить, и ей это удалось, но она также в него влюбилась. Когда Пэрри умер, демонесса помогла ему победить Сатану и занять его место в качестве Воплощения Зла».

— Ты действительно напоминаешь меня! — отозвалась Верена. — Юная навсегда, даже не вступившая в совершеннолетие. А я заключила союз с Ваньей, чтобы Ворли мог стать вождём вампирского клана.

«Хорошие мужчины так и влияют на женщин. Ты можешь провести ещё одну параллель: другие воплощения презирали нового Сатану так же, как они презирали тебя, и он поклялся всем отомстить. Он попытался вырвать абсолютную власть из рук Инкарнации Добра, и в конце концов ему это удалось, в его собственной манере».

— И это ты называешь хорошим концом? Победу Сатаны?

«Я не просто так упомянула о его манере. Он боролся, чтобы не позволить инкарнациям объявить место Воплощения Добра свободным. Когда проиграл, он выдвинул собственного кандидата на этот пост, и тот стал новым Богом».

— А разве это не то же самое? Этот человек — один из творений Сатаны.

«Нет, это была хорошая женщина-призрак по имени Орлин, так или иначе связанная со всеми инкарнациями, поэтому они не могли против неё возразить. Она делает всё, что в её силах, чтобы мир стал лучше».

— Женщина-призрак! Как ты!

«Другой призрак, — согласилась Джоли, подруга Орлин. — Я отправилась сюда по её повелению. Поэтому она станет Воплощением Добра и в этом мире тоже. Это намного лучше, чем то, что у вас есть сейчас».

— Она пытается завладеть нашим миром.

«Нет. Сама власть ей безразлична. Она просто хочет спасти и этот мир от страшного конца, который его ожидает».

Верена обдумала это.

— Моё Видение дало понять, что ты собой представляешь. Ты мне нравишься. Но наши цели не совпадают. Я должна спасти сына от нависшего на нём проклятья, чтобы он мог нормально расти.

«Это труднее, чем ты можешь себе вообразить. Но наши цели не обязательно противоречат друг другу. Если история твоего мира совпадёт с историей моего, ты спасёшь сына, в некотором смысле».

— В некотором смысле? В каком смысле?

«Это произойдёт через несколько поколений, когда…»

Временная линия расплылась.

Джоли попробовала отступить назад, но не смогла. Верена обрела контроль. Это было поразительно и тревожно.

— Что это? — требовательно спросила Верена. Теперь и она знала об альтернативах.

«То, что я рассказываю тебе, меняет направление твоей реальности. Мне не следует этого делать, иначе они разойдутся. Ты должна позволить мне повернуть назад, чтобы уничтожить последнюю фразу».

Верена поразмыслила.

— Я верю тебе. Моё Видение это подтверждает. Но мне это не нравится. Я что, марионетка на верёвочках?

«Я бы смотрела на ситуацию иначе. Она больше напоминает курс, следуя которому, в своё время ты добьёшься цели. Но ты должна согласиться с ним, иначе дорога будет потеряна».

Верена решилась.

— Возвращайся назад, но только на необходимый минимум.

Она ослабила захват на временной линии.

Джоли вернулась к ключевому вопросу.

— В некотором смысле? — требовательно спросила Верена. — В каком смысле?

— Я не должна тебе рассказывать, иначе спасение окажется под вопросом. Прошу тебя: доверься мне.

Верена в альтернативном диалоге помолчала, раздумывая.

— Я доверяю тебе, потому что доверяет моё Видение. Но мне не нравится неизвестность.

«Я понимаю. Кажется, знание заставит тебя изменить курс, и временные линии разойдутся. Возможно, ты и тогда сможешь добиться своей цели, но я уже не смогу тебе помогать. Я могу направлять тебя только к слиянию с моей собственной реальностью».

Верена вздохнула.

— Пусть будет так.

Затем она вспомнила кое-что ещё.

— А Хроносу не захочется исследовать мою временную линию теперь, когда я его соблазнила?

«Вряд ли, ведь он сказал, что течение гладкое, и он не хочет его менять. А ещё этот контакт ему только предстоит, ведь Хронос живёт шиворот-навыворот. Он ничего не вспомнит, потому что ещё этого не испытал».

— Это так сбивает с толку!

Джоли тоже так считала.

«Вожможно, это неточно. Мы живём в одном направлении, а он — в противоположном. Если завтра мы снова с ним встретимся, наша первая встреча окажется в его будущем. Сейчас Хронос устремился в наше прошлое и помнит о встрече, как о своём прошлом. Но, само собой, он не станет вмешиваться в твоё прошлое, потому что это предотвратило бы ваше столкновение, и этой любовной связи — наверняка, лучшей, которая у него была в течение многих столетий, — не случилось бы. Мужчины не любят отказываться от секса».

Верена рассмеялась.

— Ну, я из профессиональной гордости надеюсь, что этот секс был его лучшим. Однако новой встречи с Хроносом не ищу.

«Так безопасней», — согласилась Джоли.

Затем Верена поинтересовалась:

— Если Хронос живёт в обратном направлении, существует ли он перед тем, как рождается смертным?

«Мудрый вопрос! Нет. В отличие от других воплощений, его жизненный цикл ограничен собственной жизнью смертного человека. Он должен передать Песочные Часы другому до того, как достигнет момента своего рождения».

— Тогда как свидание могло стать для него лучшим на протяжение столетий, если он не живёт так долго?

«Потому что он такой же вампир, как и ты. Разве ты не заметила?»

— Нет! — сказала изумлённая Верена, понимая, что это правда. Неудивительно, что Хронос тоже сразу увидел, что она собой представляет.

«Ты отвлеклась. Он тоже, разумеется, отличный любовник».

Они подходили к другому берегу.

— Ты знаешь географию? — спросила Верена. — Где мы находимся?

«Я не уверена, что могу поделиться с тобой информацией, ещё не известной в твоём мире».

— Попробуй. Если это заставит линию колебаться, переделаешь.

Разумно.

«Этот континент назовут Америкой, а первый известный его контакт с Европой состоится только через двенадцать столетий».

— Неудивительно, что я никогда о нём не слышала.

Теперь, когда Верена знала о присутствии Джоли, и временные линии шли ровно, они обе чувствовали себя менее одинокими. Им было, о чём поговорить. Верену интересовало буквально всё, особенно любого рода тайны. Джоли рассказала ей об Америке, включая способ, которым она была заселена несколькими волнами колонизаторов из северо-восточной Азии. Последние волны, в конце концов, уничтожили первых поселенцев, которыми стал морской народ, использовавший корабли в качестве домов и никогда не проникавший в глубину континента. Большая часть остатков их культуры пропала, когда поднялся уровень воды. Их численность ограничивалась количеством кораблей. Последними поселенцами, в свою очередь, оказались обитатели суши — бесчисленное их количество, так что они в итоге возобладали.

— Было бы гораздо лучше поделить землю.

«Людям никогда не нравилось делиться с иными культурами».

Они приближались к следующему энергетическому завихрению. Зрелая женщина сидела на высоком каменистом обрыве, наблюдая за маленькой деревенькой внизу. Верена подошла к ней и встала рядом.

— Вы Природа или Судьба?

Женщина взглянула на неё, меняя облик на юную девушку, затем на старуху.

— Кто ты, нимфа?

Это была Судьба, три её аспекта: Клото, прядильщица Нитей Жизни; Лахесис, отмеряющая их длину; и Атропос, обрезающая их.

— Я Верена из Англии. Я пришла просить о милости.

Женщина вернулась к среднему возрасту, Лахесис. Перед ней появился огромный цветной гобелен.

— Верена… — пробормотала она, и её палец лёг на одинокую нить, которая при этом ярко засверкала. — Ну, надо же: очаровательная вампиресса. Но эту нить ещё не пора обрезать.

— Мой сын, Гавейн, проклят. Пожалуйста, измените мою нить так, чтобы удалось этого избежать. Это всё, чего я прошу.

— Ты хочешь, чтобы изменилась твоя судьба, глупая женщина? — раздражённо спросила Лахесис. — Исчезни!

— Но, видите ли…

Однако женщина уже превратилась в большого паука, который взобрался вверх по невидимой линии и исчез. Судьба ушла.

— Проклятье! — выругалась Верена. — Почему они не слушают меня?

«Это заносчивость власти. Им не нравится, когда докучают смертные».

— Я не сдамся, — сказала Верена в отчаянии, несмотря на то, что по щекам текли слёзы. Она настроила плащ на следующее завихрение.

Должным образом он доставил их на поле боя в восточной Азии. Человек в броне и с гигантским алым мечом в руках стоял, наблюдая за военными действиями. Это, разумеется, было Воплощение Войны, известное под многими именами.

— Не думаю, что этот может мне помочь, — сказала расстроенная Верена.

«Я не уверена. Отношения между вампирами и смертными могут быть представлены, как межвидовая война. Если так, Марс может на них повлиять».

— Может, и так, — согласилась Верена, вновь обретая надежду. Она подошла к воину. — Простите, Война. Я обращаюсь к вам просьбой…

— Убирайся, чернь! — огрызнулась инкарнация, не глядя на неё. — Я занят.

— Но если бы вы могли просто…

Воплощение поднял алый меч, направляя его на девушку.

Верена быстро отскочила.

— Это ни к чему не приведёт, — сказала она, настраиваясь на очередной завиток.

«Это не те воплощения, что я знала. Кажется, они совсем лишены ответственности по отношению к другим».

Верена помрачнела.

— Я заметила.

Следующее завихрение находилась на континенте, который Джоли опознала как Африку. Местом его расположения было огромное дерево с толстым стволом и с такой густой листвой, что оно одно казалось целым лесом. Внутри кроны они увидели удивительно просторную резиденцию. На крыльце сидела плотная женщина, наблюдая за скопищем термитов, строивших небольшую насыпь.

«Природа, — сказала Джоли. — Она точно может уничтожить проклятье».

— Мадам Природа, — позвала Верена. — У меня к вам просьба. Я…

— А я нуждаюсь в свежем мясе для моих плотоядных термитов, — сказала женщина. — Как мило с твоей стороны предложить себя добровольно.

«Беги!»

Верена уже неслась подальше со всех ног.

— Я не думала, что они согласятся помочь просто так, — сказала Верена. — Я готова даже выполнить для них трудное задание. Но они вообще в этом не заинтересованы.

«Осталось ещё двое», — напомнила ей Джоли. Но надежда на могущество инкарнаций, которую обе они питали до сего момента, значительно потускнела.

— Я их попрошу.

Плащ увлёк их к югу. Джоли была потрясена, когда он оставил Африку позади и понёс девушку над холодным южным океаном. Дальше не было ничего, кроме мёрзлой Антарктики.

Однако под горой льда они обнаружили жаркую местность с субтропическим климатом: Ад. Подобно Чистилищу, в этом времени его можно было найти на Земле, в альтернативную реальность воплощение зла перебраться ещё не успело. Это означало, что девушка может покинуть его так же легко, как войти.

Верена подошла к покоям Сатаны. Они представляли собой грубо обработанную комнату, частично изолированную от адского пламени. Сатана отдыхал, сидя на лёгком стульчике, наблюдая за активностью демонов и муками грешников через окно.

— Сатана, — обратилась к нему Верена. — Я…

Он окинул её взглядом и улыбнулся.

— Какое прелестное создание! Чем я могу тебе помочь?

На мгновение она умолкла, застигнутая врасплох его ответом. Он готов был помочь?

«Попроси его убрать из проклятия зло», — подсказала Джоли.

— Пожалуйста, не могли бы вы убрать из проклятия зло? — спросила Верена. — Мой сын Гавейн…

— Конечно же, — сказал Сатана. — Иди ко мне на колени, прекрасный вампир.

Его одежда испарилась.

«Я ему не доверяю. Он может просто использовать тебя, чтобы потом вышвырнуть, не сдержав обещания. Запомни, что он — Воплощение Зла. Ложь и мошенничество для него в порядке вещей».

— Точно, призрак, — сказал Сатана. — Однако, судя по всему, вам придётся понадеяться на мою добросоветность, ведь другие инкарнации помочь отказались.

Верена решила пойти на компромисс.

— Вы можете получить моё тело сейчас, а потом, когда уберёте зло из моего сына, опять.

— Значит, ты действительно шлюха.

Неподходящее время для стыда.

— Если оно того стоит.

— Очень хорошо. Иди в мою спальню, — он указал на проход в другую комнату, которую целиком занимала громадная кровать.

Верена шагнула по направлению к ней.

«Не иди туда! Это ловушка. Он поработит тебя навечно».

— Но я могу просочиться сквозь камень, — возразила Верена.

«Это не камень. Это граница Ада, специально построенная таким образом, чтобы несчастные проклятые души не могли сквозь неё выбраться. Я её узнаю».

— Призрак, ты становишься несносным, — сказал Сатана.

Предупреждения хватило.

— Давайте сделаем это здесь, — сказала Верена.

— Как пожелаешь, — Сатана подошёл к ней. Его мускулистый член чудовищно разбух, превращаясь в толстую узловатую дубинку.

«Это иллюзия. Он пытается тебя запугать, чтобы ты сбежала. Тогда у него появится предлог заточить тебя в аду».

Сатана запустил в Джоли огненным шаром — однако и этот трюк был ей известен, и она не шевельнулась. В конце концов, Джоли недаром поддерживала долгую любовную связь с Воплощением Зла и училась всему вместе с ним.

«Почему бы тебе просто не выполнить её просьбу и позволить отблагодарить, как полагается?» — спросила она его.

— Это меня не развлечёт. Я хочу, чтобы она сопротивлялась.

— Призрачная девушка права, — сказала Верена. — Дай мне то, чего я хочу, и я отвечу тебе тем же, в разумных пределах.

— В разумных пределах. Вот, где наши желания расходятся. Я не рационален. Я хочу изнасиловать тебя и позволить моим лучшим демонам проделать с тобой то же самое, пока ты не начнёшь вопить, умоляя освободить тебя.

— Сними с моего сына проклятье, и я войду в эту комнату, — ровно сказала Верена. — Ты сможешь истязать меня, сколько пожелаешь.

— Но ты сделаешь это добровольно — и всё этим испортишь. Не пойдёт.

— Тогда я рискну тебе довериться, — решила Верена. Она действовала слишком быстро, чтобы Джоли успела её остановить: прошествовала в спальную комнату и упала на кровать.

«О, нет! Какая же ты дурочка!»

Сатана покачал головой.

— Глупость, но благородная. Я не смею к ней прикоснуться.

— Прикоснуться ко мне! — воскликнула Верена. — Я целиком в твоей власти.

«Он, и правда, не может, — подумала Джоли. — Твои мотивы слишком честны и жертвенны для него. Они не несут в себе корысти либо зла, которым он мог бы воспользоваться».

— Следовательно, сделка не состоится, — продолжил её мысль Сатана. — Поди прочь, вампир. Возвращайся туда, где можешь набраться зла, чтобы меня побаловать.

Верена поднялась.

— Тогда ты вылечишь моего сына?

— Конечно, нет. Я просто безжалостно тобой воспользуюсь. Нельзя требовать добра в обители зла.

— Чёрт возьми!

Сатана разразился смехом.

— Даже твоя ругань не увеличивает количества зла в твоей душе, восхитительное создание. Твоё раздражение оправданно.

Верена вышла из спальни — и из Ада, — расстроенная.

— Я бы сделала это… Ради Гэва, — сказала она со слезами в голосе.

«Именно».

Оставался один завиток.

— Уж Воплощение Добра точно услышит мою мольбу.

Джоли была совсем в этом не уверена. В её времени Бог отстранился от земных дел, не обращая на них никакого внимания. Вот почему его заменили другим. Но как всё обстояло тысяча пятьсот лет назад? Был ли Он более отзывчивым?

Они заскользили к северу. Разумеется, любое направление на южном полюсе можно было считать северным, однако они возвращались прежним курсом в Африку, а затем продолжили путь — в Малую Азию. Джоли было любопытно узнать, где в этом времени обитала Инкарнация Добра, потому что другие воплощения оказались совсем не там, где она привыкла их видеть. Существовал ли здесь настоящий Рай?

Они остановились в восточной Турции; Джоли помнила её по своей временной линии. Сейчас эта страна былать — она сосредоточилась, вспоминая исторические события, — частью Восточной Римской Империи, или же западной окраиной Персидской Империи. А место, куда прибыла Верена… горой Арарат, где после Потопа оказался Ноев Ковчег.

— Где мы? — спросила сбитая с толку Верена.

Джоли объяснила.

«Видимо, во времена раннего христианства некоторые места отодвинулись от Земной сферы не так далеко, как в моё время. Воплощение Добра всё ещё живёт в этой местности, предпочитая вершины гор».

Верена встала на самой вершине горы.

— Воплощение Добра, — позвала она. — Где ты?

Ответа она не получила. Девушка расширила Видение в поисках энергетического завихрения. Он был там, в воздухе; тем не менее, судя по всему, в завитке не было ничего одушевлённого.

«Бог самоустранился, — догадалась Джоли. — Точно так же он выглядел в моём времени. Кажется, Он ни на что не обращал внимания очень долгое время. Мы, в конце концов, Его заменили».

Линия пошла волной. Джоли снова рассказала о будущем слишком многое, и это вскоре повлияет на Верену, заставит принять неверное решение или ещё что-нибудь.

Джоли поспешно отпрыгнула назад.

«Кажется, ему безразлично», — подумала она, и линия снова стала ровной.

Верена была расстроена и чувствовала отвращение.

— Никто из воплощений бессмертия не поможет мне. Я отправляюсь домой.

«Может, существует другой способ снять проклятие?»

Однако Джоли была почти уверена в обратном. На эту боль женщину обрекла сама судьба.

— Каким бы он ни оказался, я найду его, — они снова направлялись в Шотландию, передвигаясь как можно стремительней. С практикой Верена усовершенствовала этот навык.

Вскоре они уже были дома. Верена опустилась рядом с выступом у входа в пещеру вампиров. И огляделась.

— Что-то не так.

«Деревья выросли».

— Да!.. Как это могло случиться?

Неожиданно Джоли кое-что вспомнила.

«Чистилище… инкарнации… ход времени там может отличаться от нормального течения времени в человеческом мире. Мы могли отсутствовать дольше, чем предполагали».

Верена вошла в пещеру.

— Ворли! Ванья! — позвала она. — Это я, Верена. Я вернулась.

Оба появились почти сразу же. Они не изменились.

— Мы боялись, что ты умерла, — сказал Ворли, заключая её в объятия.

— Как долго я отсутствовала?

— Тридцать лет.

— Тридцать лет! Мне показалось, что прошёл всего день или два.

— Где ты была? — спросила Ванья.

— В поисках поддержки я посетила воплощения бессмертия, как и собиралась.

— Мы знали, что ты попробуешь, — сказал Ворли. — Но, когда ты не вернулась, мы боялись, что Смерть нашёл тебя раньше, чем ты его.

Верена провела с ними день, разговаривая с обоими и занимаясь страстным сексом с Ворли. Она поведала вампирам о своём путешествии и неудачах.

— Поэтому сейчас я должна найти другой способ, — подвела она итог.

— Но тридцать лет, — покачала головой Ванья. — Твой сын уже вырос.

Почему-то самой Верене это в голову не приходило.

— Он всё ещё мой сын.

На следующий день она отправилась в Англию — путь занял считанные минуты. Девушка спросила о Гордоне и узнала, что он уже несколько лет как умер.

— Но вы бы не пользовались у него особым успехом, — сказал мужчина, усмехаясь. Он счёл, что ей столько лет, на сколько она выглядела: восемнадцать.

— Конечно, нет. Я его дочь, — это заставило мужчину замолчать.

Королевство за это время пережило сокрушительную катастрофу, и рыцари разъехались либо были мертвы. Сэр Гавейн пребывал в числе последних. Так же, как и его сын. Это ошеломило Верену. Даже если бы ей удалось добиться вмешательства инкарнации, спасти его она бы всё равно не успела.

Видение Верены подсказало ей, где искать его вдову — миловидную женщину лет двадцати пяти. Верена представилась ей как женщина, которая знала его по чистой случайности: её мать была их общей кормилицей.

— Как он умер?

— О, он был отважным и замечательным человеком, — сказала вдова. — Все дамы любили его, а я — больше всех. Но он был словно обречён на неудачи, будто бы над его головой довлело проклятие. В прошлом году его затоптал конь разбойника. К счастью, у меня осталась память о нём.

— Он оставил вам наследство?

— Не совсем, — женщина подошла к детской кроватке с балдахином и подняла на руки здорового младенца, мальчика.

— Познакомьтесь с Гэвом Третьим.

Верена была поражена. Её Видение должно было проинформировать об этом, но она не потрудилась проверить. У Гэва родился сын!

— Ох, он так похож на своего отца!

— Да, — охотно согласилась женщина. — Но есть в нём что-то неправильное.

Верена воспользовалась Видением: снова то же проклятье! Оно передалось по наследству от отца к сыну.

Она ничего не сказала вдове и вскоре покинула гостеприимный дом. Все её чувства бурлили. Она потеряла Гэва Второго, но теперь появился Гэв Третий, похожий на него как две капли воды, и с тем же проклятьем. Что она собирается с этим делать?

Верена не могла принять решение, а боль не уходила. Она потеряла так много всего, что было дорого её сердцу, и ради чего? Что ценного осталось в её жизни?

Боль постепенно сменилась нарастающим гневом. Воплощения бессмертия могли помочь спасти Гэва, но с презрением отвергли её мольбу. Никто из них не счёл нужным хотя бы её обдумать; все они просто отмахнулись. Они просто позволили этому случиться.

Они отвергли её, и за это Верена заплатила дорогую цену. Даже усилия, чтобы обратиться к ним с просьбой, стоили дальнейших отношений, которые она могла бы поддерживать с сыном. Таким образом, инкарнации лишили девушку материнства.

Они заслуживают расплаты за своё высокомерное пренебрежение.

— Я клянусь, что отомщу каждому из воплощений бессмертия! — с искренним чувством сказала Верена.

Это могло показаться смешным: как одинокий вампир может хотя бы произвести впечатление на могущественные инкарнации, не говоря уже о том, чтобы наказать их? Но Джоли потрясло то, что временная линия никак не отреагировала на заявление. Угроза отнюдь не была пустой.

Глава 7 Призраки

Верена вернулась в пещеру. Она поклялась; теперь следовало выяснить, как можно выполнить клятву. Ей нужен был совет, и больше всего в этом плане она доверяла Ворли.

— Тебе нужно основываться на чём-то, — сказал он ей. — Что-нибудь, равное инкарнации по могуществу, но не связанное с существующими воплощениями.

— Например? Великие и малые инкарнации образуют полный комплект, если я правильно поняла.

— Возможно, существует альтернатива им, — сказала Ванья.

Верена была готова схватиться за соломинку.

— Какая?

— Ворли сказал, что сначала хаос разделился на День и Ночь. Все известные воплощения — аспекты Дня. Как насчёт Ночи?

Верена обдумала это.

— Значит, может быть ещё одна инкарнация, к которой я могу обратиться!

— Может быть, — согласился Ворли. — Но я никогда о такой не слышал. Полагаю, что Ночь осталась незавершённой.

Верена сфокусировалась на Видении. Она видела дневные инкарнации, рассредоточившиеся по миру, но ни одного похожего энергетического завитка, который обозначил бы присутствие ночного воплощения.

— Так оно и выглядит, — расстроенно согласилась она.

— Ты обладаешь большим могуществом, — сказала Ванья. — Может, чтобы поразить фрагменты Дня, тебе стоит опереться на Ночь?

Верене понравилось направление мыслей Ваньи.

— Надо посвятить какое-то время изучению Ночи.

Так она и поступила. Девушка осталась в пещере, деля любимого с Ваньей и время от времени занимаясь с ней любовью. Помимо этого, она не оставляла попыток найти ключ к могуществу, которое могло заключаться в ночи. Но оно постоянно ускользало от неё, если вообще имело место быть. Верена выходила по ночам наружу, расширяя своё Видение, однако оно не находило ничего конкретного.

Ванья помогла ей снова.

— Откуда проистекает твоя сила, когда ты распространяешь вокруг себя свет или проходишь сквозь камень?

— Я не знаю. Она просто есть.

— У неё должен быть источник.

— К чему ты клонишь?

— Может, Ночь и является источником твоего могущества? В то время, как инкарнации черпают его из Дня, не одалживаешь ли ты у Ночи?

— Это кажется возможным. Если Ночь осталась в зачаточном состоянии, в ней до сих пор может бурлить сила, которую можно использовать.

— Значит, если у тебя получится определить конкретный источник собственный силы, то появится шанс обратиться к Ночи напрямую.

— А ещё у Дня и Ночи может оказаться равное количество силы, — сказала Верена. — Если бы только у меня получилось воспользоваться ею… Тогда я смогу расправиться с инкарнациями.

— Шанс появится, — согласилась Ванья.

— Ты мне очень помогаешь.

— Я понимаю, что значит жаждать мести. Ты помогла мне отомстить Вичарду.

— Что с ним произошло? Я больше не вижу его среди вампиров.

— Он покинул пещеру и был убит. Я не сожалею об этом.

— Значит, твоя месть завершена.

— Полагаю, что да. Сейчас мне исполнилось бы шестьдесят, если бы он тогда оставил меня в покое.

— И вместо этого очаровательного создания передо мной стояла бы пожилая дама.

— У меня появились бы дети и внуки.

Верена вздохнула.

— Удовлетворение от этого всё равно было бы неполным.

И всё же она понимала чувства Ваньи. Той отказали в обычной жизни, а утраченное всегда привлекает больше обретённого.

Верена сосредоточилась на источнике собственной силы. Когда она отклоняла свет и рассеивала его вокруг себя, чтобы иметь возможность выходить наружу в течение дня или стать невидимкой, на что она опиралась?

Девушка нашла, что невозможно сфокусироваться на этом; она была слишком занята самими эффектами. Если сосредоточиться на процессе, станет недостижим результат. Нужен был менее прямой путь.

— Библиотека, — подсказала Ванья.

— Что?

— Вампирская библиотека оккультизма. Она существует так же долго, как вампиры, и хранит в себе все древние знания. Там должны быть ответы.

Верена осознала, что девушка всё больше нравится ей не только за тело, но и за другие качества, как Молли в борделе.

— Библиотека, — согласилась она.

Библиотека состояла из множества древних свитков, содержавшихся в порядке вампиром по имениХранитель, который полностью посвятил себя этому занятию. Он очень обрадовался тому факту, что кто-то решил, наконец, воспользоваться библиотекой.

— Это сейчас мало кого заботит, — сказал он. — Все мистические знания уходят впустую. А ведь здесь лежат даже свитки, спасённые из Александрии ещё до её завоевания арабами, и клинописные таблички времён шумеров…

— Александрия ещё не разграблена, — осторожно напомнила ему Ванья. — У неё есть, по крайней мере, столетие для этого.

— Извините, я теряю ощущение времени. Но, тем не менее, свитки действительно достойны прочтения.

— У вас есть свитки из будущего? — спросила изумлённая Верена.

— Нет, они уже существуют в наше с вами время, свитки ведь не бесплотные. Но им предназначено затеряться, поэтому мы их и спасли. Подобные вещи следует делать до того, как они случаются.

— Прямо как проклятья: их нужно уничтожать до того, как они проявятся, — отметила Верена, проводя параллель.

— Именно. А теперь: чем могу вам помочь?

— Я уверена, что вы сможете указать верное направление, — сказала Верена, приближаясь к нему и целуя. Ванья предупредила её, что помощь библиотекаря отличается большей пользой, если как следует его мотивировать, и что ему сразу показались шикарными формы и поведение Верены. Поэтому та была готова поддерживать в нём мотивацию в качестве благодарной любовницы, пока они присутствуют в библиотеке. Она не просто занималась этим с лёгкостью; девушка искренне наслаждалась, поэтому и речи не могло идти о фальши.

Джоли тоже находила всё это интересным. Она знала, что Верена обладала особенными навыками, и её судьба тоже была особенной; конечно же, для этого и понадобилось присутствие призрака, чтобы удерживать её в пределах уготованного. Но Джоли не были известны запутанные подробности жизни Верены. Созданная вампирами библиотека, которая совсем не обязательно удерживалась в рамках настоящего: кто бы мог подумать!

Подходящей информации здесь оказалось просто невероятное количество. Исторически вампиры уделяли внимание власти ночи, потому что сами считались её порождениями. Источником их силы являлась тьма, а свет ослаблял их. Но Верене требовалось нечто большее. У неё были свои способности, такие как Видение и трансформации бархатного плаща. Откуда они брались?

С ответом на этот вопрос вышла заминка. Авторы свитков, кажется, никогда не обращались к подобным силам, только признавали их существование. В некоторых указывались дальнейшие возможные источники информации, но тех, в свою очередь, не было в библиотеке.

— Это более сложно, чем я себе представлял, — извинился Хранитель. — Прежде всего мы интересовались силой вампиров, и на эту тему собрали множество отличных трактатов. Но прохождение сквозь камень… кажется, такими свитками мы не владеем.

Ванья рассердилась.

— Похоже, между вами и знаниями, которыми вы так жаждете обладать, стоит непреодолимый барьер, — ядовито сказала она. — Совпадение?

Верена рассмеялась было, но быстро подавила смех, потому что её Видение подсказало, что действительно: причиной являлся барьер. Что-то не давало ей получить здесь ответы. Но как многолетняя библиотека могла служить ограничением — задолго до рождения девушки? На мгновение ей показалось это странным.

— Некая сила препятствует разгадке этой тайны кем бы то ни было, — сказала она. — Мы не должны её узнать.

— Враждебная сила? — спросил Хранитель. — Кто может обладать подобной силой?

— Не думаю, что у неё есть хозяин, — ответила Верена. — Здесь просто присутствует неосязаемая стена. Но я собираюсь так или иначе её преодолеть.

— Существовало ли такое же препятствие в процессе формирования дневных инкарнаций? — поинтересовалась Ванья.

— Мне самой интересно…

Они погрузились в изыскания. О силах Дня библиотека, в основном, умалчивала, однако авторы свитков полагали, что каждому дневному проявлению должно существовать аналогичное ночное. Поэтому, изучая День, они могли почерпнуть полезную информацию и о Ночи. Это был не прямой подход, однако он вполне мог помочь им обогнуть стену.

Но, разумеется, нельзя было просто пойти и поинтересоваться у дневных воплощений, как именно они воспользовались своим могуществом впервые, даже если предположить, что им было это известно. Следовало разобраться самостоятельно.

К их облегчению, существовали знаки и символы. Каждое воплощение отличалось от остальных, но в чём-то они были схожи. Они узнали, что человек становился воплощением тогда, когда ему удавалось продемонстрировать свои способности, которые оказывались более эффективными, чем у безликой силы. Тогда человек вступал в энергетическое завихрение и таким образом персонифицировал его. Это относилось как к главным, так и к малым инкарнациями.

Но никто не вступил во владение силой Ночи. Она оставалась неразумной и противилась любым попыткам её исследовать.

— Пришлось ли первым человеческим воплощениям преодолеть сопротивление, чтобы занять свои места? — спросила Верена, возвращаясь мыслями к вопросу Ваньи.

— Похоже на то, — отозвался Хранитесь.

— В самом деле? — удивилась Ванья. Направление её мыслей изменилось. — А ведь между Днём и Ночью существует и основное отличие: День мы лицезреем, а Ночь остаётся невидимой.

Верена задумалась над этим. Видимые днём предметы по ночам действительно становились незаметными, пока на них не проливали свет — аспект дня.

— Ты считаешь, что природа Ночи заключается в сохранении тайн?

— В чём же ещё? И тайна, которую ты хочешь разгадать, — это спасение внука от проклятия.

Всё казалось верным.

— Но я думаю, что в этой библиотеке разгадку мы не найдём. Нужен другой источник информации.

Ванья пожала плечами.

— Может, стоит спросить у призрака. У них есть доступ ко всему.

— У призрака… — задумчиво повторила Верена.

— Я пошутила.

— Тем не менее, это хорошая идея. Тебе известны какие-нибудь местные призраки?

— Ну, Лила, например. Она постоянно где-то рядом. Думаю, бессмертные кажутся ей больше похожими на духов, чем живущие полноценной жизнью. Но её вряд ли можно назвать приятной.

— Мне не нужен друг, только информация. Посмотрим, удастся ли с ней поговорить.

— Это не слишком мудрая мысль, — предупредил её Хранитель. — Призраки могут быть опасны.

— Как они могут навредить, если ничто материальное им недоступно?

— Большинство духов жаждут вернуться к жизни и могут завладеть телами ныне живущих, если появится такая возможность. Вот почему живущие им не доверяют.

— К счастью, я больше не среди живущих, — сказала Верена. — Я бессмертна.

— И всё же это рискованно. У нас нет уверенности в том, что призрак не способен завладеть телом бессмертного.

— Мне нужна информация. Придётся рискнуть, если я хочу её заполучить. Если это будет зависеть от временного пребывания призрака в моём тело, я пойду на это.

Джоли разделяла опасения Хранителя. Будучи призраком, она не хотела делить тело Верены с другим духом, хотя это было возможно. Предположим, призрак начнёт влиять на девушку так же, как это делала Джоли. В этом случае контролировать положение временной линии станет невозможно. Однако, если взаимодействие с призраком было частью истории Верены, оно было неизбежным. Значит, Джоли останется в стороне, если только не возникнет расхождение линий.

«Что думаешь?» — спросила Верена мысленно.

«Мне придётся не вмешиваться! Если я приму участие в чём-либо, помимо выравнивания временных линий, то сама стану причиной их расхождения. Я призрак, и у меня есть своё мнение, но думаю, что отвечать тебе или помогать другим образом в данном случае не могу».

К её частичному удивлению, Верена приняла ответ.

— Как вызвать Лилу? — спросила она у Ваньи.

— Её нельзя вызвать. Лила независима. Но я скажу ей о твоём желании встретиться в следующий раз, как с ней столкнусь.

На следующий день, когда Верена вышла из пещеры в поисках пищи и овечьей крови, она почувствовала чужое присутствие поблизости. Оно ощущалось как мужская тень, хотя, конечно же, ночью не существует теней как таковых.

— Здравствуй, любовник, — сказала она, узнавая ауру, хотя прошло уже больше двух (или тридцати двух, в зависимости от того, по меркам какого времени считать) лет.

Он приблизился и, когда обнял её, вокруг образовалось мягкое сияние, иллюзия будуара.

— Значит, ты тоже обладаешь внешней магией, — прошептала она после поцелуя.

Он не ответил. Он просто увлёк её на подушки, которые оказались разбросаны по иллюзорному будуару. Её лоно жаждало его; и сама она страстно вожделела его божественного проникновения. Но у неё была другая цель, и девушка решила рискнуть в надежде на хоть какой-нибудь прогресс.

Она свела ноги вместе — в замок. Она знала, что надолго это его не задержит; простое прикосновение его возбуждённого члена заставит её широко раскрыть их в приветствии. Оставалось надеяться, что блеф сработает.

— Сначала поговори со мной. Кто ты?

Он помедлил. Казалось, его это забавляло. Затем, хотя она и не особо ожидала ответа, заговорил.

— Ты ищешь сделки, полусмертная дева?

Победа!

— Ты можешь овладеть мной насильно, если хочешь. Но если предпочитаешь, чтобы я наслаждалась, помоги мне преодолеть часть пути.

— У тебя необычная душа.

— Кто ты? — твёрдо повторила она.

— Просто анонимный ифрит.

— Что-что?

— Демон воздуха из Арабии. В западной мифологии нет подобных существ для более точного сравнении.

Она простёрла над ним своё Видение, но мужчина оставался неясным. У Верены не было над ним власти. Совершенно очевидным выглядело только его сверхъестественное происхождение. Она расслабилась, получив столько информации, сколько было возможно. Девушка отчаянно жаждала его объятий.

Он взял её стремительно, заставляя трепеть так же, как в и прошлый раз, и она полностью отдавалась этому процессу.

— Ты самое восхитительное создание, которое я только встречал за долгие годы.

— Тогда приходи ко мне чаще, — сказала она.

— Может, и буду, — он помолчал, вероятно, в раздумьях, затем сменил тему. — Считаешь ли ты своё существование вполне обычным, очаровательный вампир?

— Нет. Я хочу отомстить инкарнациям Дня.

— Что же произошло?

Верене показалось, что не будет большого вреда, если она расскажет.

— Над моим ребёнком довлело наследственное проклятье, а они отказались даже выслушать меня.

— Они заносчивы, — согласился он. — Ни один смертный или полусмертный не может произвести на них впечатление. Наоборот: они управляют вашей жизнью и смертью.

— А что способно их впечатлить?

Он улыбнулся.

— Другое Воплощение.

Знал ли он о её изысканиях? Верена не была уверена.

— Я обратилась ко всем, которых смогла найти.

— Значит, тебе это удалось. Замечательное достижение. Ты права: твоё существование вряд ли можно назвать обыкновенным. Вероятно, поэтому ты меня заинтриговала. Тем не менее, похоже, что тебе воспрепятствовали.

— Похоже на то, — согласилась она.

— Вмешивались ли сверхъестественные силы в течение твоей жизни?

Любопытная постановка вопроса.

— Мне известно только о неодушевлённой преграде. Но я намерена её преодолеть.

— Возможно, у тебя и получится.

Затем он начал второй круг любви, который она восприняла с радостью. Очевидным было то, что его сексуальные способности тоже имели сверхъестественное происхождение, и это возбуждало в ней дополнительную страсть.

Верена заснула в его объятиях. Когда она проснулась, и ифрит, и будуар исчезли. Девушка лежала на лиственной постели в лесу. Однако была уверена в том, что всё это ей не привиделось; последствия страсти всё ещё чувствовались внутри тела, словно это был согревающий бальзам, от которого возникали одновременно удовлетворение и новый голод. Жидкость приятно распространялась по телу.

Джоли отнеслась к ифриту с подозрением, если это существо на самом деле сказало о себе правду. Он обладал очень могущественной магией и, похоже, обширными знаниями. В то же время он расспрашивал Верену, и призраку показалось, что делал он это с определённой целью: стремился разузнать именно о присутствии и цели Джоли. Она постоянно вмешивалась в жизнь девушки. Чего добивался ифрит? Нет, ей совершенно всё это не нравилось.

Однако временная линия оставалась чёткой. Как бы ни повлиял ифрит на Верену, их взаимодействие происходило согласно верному направлению её жизни. Всё, что Джоли могла сделать по этому поводу, сводилось к бездействию. Но это, в свою очередь, тоже её тревожило. Тем не менее, следовало привыкнуть к мысли, что на протяжении её миссии время от времени будут появляться подобные загадки.

Через несколько дней, когда Верена снова оказалась снаружи, Видение вновь подсказало ей о чужом присутствии.

— Лила, — мгновенно поняла она.

Туманное облачко подлетело ближе. Верена протянула руку, дотрагиваясь до его прозрачной материи. Лила не возражала.

— Можешь ли ты помочь мне проникнуть в суть могущества Ночи?

Призрак оформился в слабое подобие невероятно красивой женщины.

— С какой стати? — произнесла она мысленно, но Верена уже настроилась на неё и прекрасно расслышала.

— Я могу на время одолжить тебе своё тело.

Лила обдумала её предложение.

— Оно бессмертное.

— Но ничем не отличается от смертного, когда находишься среди них, и откликается абсолютно на всё.

— Дай мне половину своего времени.

Верена рассмеялась.

— Что, всего времени, пока я не сплю? Ты получишь не больше, чем время, в течение которого предоставишь нужную информацию. Час.

— Час среди смертных. Время выберу я сама.

— Но место должно быть далеко отсюда — там, где меня никто не знает. Я должна сохранять анонимность.

— Согласна.

Это оказалось слишком легко.

— И этот час должен быть удобен и мне.

— Согласна.

Верена не доверяла ей до конца, но если призрак не выполнит уговора, сделка прервётся сама собой.

— Хорошо. Теперь скажи мне, кто ты. Расскажи свою историю.

— Это входит в мой час.

— Ладно, в разумных пределах.

— Я Лила, версия Лилит, когда-то смертной женщины. Я была первой женой Адама, пока он не отказался от меня в пользу безотказной шлюхи Евы. Я поклялась отомстить.

— Но Адам считается первым мужчиной, а Ева — первой женщиной.

— Пересматривая историю, я была первой женщиной. Я обеспечивала ему самый великолепный секс, какой он мог вообразить. Но этот дурак захотел невинности и отверг меня, после чего меня просто выбросили из Эдема. Но мне всё же удалось его достать: я послала змея, чтобы тот искусил невинную девицу познанием добра и зла. После этого и она перестала быть девственной. Бог рассердился; он разорвал меня в клочья. Но ему пришлось выгнать и эту парочку, потому что Эдем не для тех, кто обладает знаниями.

Верена была потрясена. Если всё это правда, перед ней плавал далеко не обычный призрак. Лилу можно было назвать историческим возмездием.

— Ты сомневаешься в моих словах? — спросила та. — Я вижу, ты не особенно хорошо разбираешься в сексе.

Верена поняла, что это приманка, и отказалась её заглотнуть.

— Продолжай свою историю; она меня заинтересовала.

— Теперь, когда Ева больше не была невинной, она занялась с Адамом сексом, и они породили многочисленное потомство. Каин стал первым; я шептала ему на ухо, несмотря на его детские аргументы, восстанавливая против святоши-брата, и в результате он убил Авеля. Месть продолжалась своим чередом. Когда его изгнали за это, я пришла к нему в облике ребёнка Нода и показала, что значит сексуальная страсть. Я родила ему детей — так же, как и Ноду до него.

— Но тебе же было столько, сколько и его матери, — запротестовала Верена.

— Даже больше; помни, я была первой женщиной. Но в то время люди жили дольше. Я была такой же сексуальной, как сейчас, — призрак исполнил нечто вроде танца с участием груди и ягодиц, все эти привлекательные части соблазнительно покачивались, когда Лила проплывала мимо. Её фигура была более пышной, чем у Верены, и упругая плоть впечатляла. — Но потом обратил внимание на такую же юную девственницу, какая снизошла до его неотёсанного отца… Что они находят в невинности?.. Так что я убила её, а неблагодарный хам убил меня. Я была в бешенстве.

Верена поняла, почему Ванья назвала этого духа злым. Но Лила рассказывала о себе ещё и без колебаний. Если ей и были известны какие-либо секреты, она точно ими поделится.

— В бешенстве, — повторила девушка вслух.

— Так я и болтаюсь везде в виде призрака, высматривая секреты, изучая новые техники, и время от времени мне удаётся занять тело какой-нибудь неосторожной девушки, которая вдруг начинает себя вести так, как никогда ранее. Некоторых забивают камнями как ведьм, но как замечательно я провожу время, пока не дойдёт до этого. Я помню, как вселилась в Лилу, она была настоящей тупой коровой — ей ничего нельзя было посоветовать, кроме как лучшего использования этого пышного тела. Я сделала её инициативной и коварной, и в результате её наняли для ключевой миссии филистимляне. Она соблазнила этого мускулистого невежду Самсона и предала его, чтобы те смогли его ослепить и приковать к стене. Они использовали его, как племенного жеребца — для получения таких же крепких скучных мальцов. Но я уже не представляла для них интереса, поэтому я соблазнила начальника тюрьмы и нашептала ему, чтобы он приковал Самсона меж двух колонн их крепости во время праздника. Естественно, этот зверь поднатужился и обрушил колонны вместе с крепостью прямо на голову себе и празднующим, включая тех, кто вышвырнул меня после миссии. Я никогда не устаю мстить глупцам.

И ей не нравилось, когда ею пренебрегали, поняла Джоли. Историю Лилы можно было назвать упражнениями в бахвальстве, но это слово не будет использоваться в течение ближайшей тысячи лет. Она знала Лилу по собственной временной линии: это было благородное создание, но понятия не имела, что Верена ассоциировала с ней себя.

— Думаю, что уловила суть, — сказала Верена. — Что тебе известно о силах Ночи?

— Конечно же, всё. Но сначала дай мне мой час.

Верена поразмыслила и пришла к выводу, что лучше будет сделать это сразу, чтобы циничный призрак согласился с ней сотрудничать.

— Что за место ты выбрала?

— Восточную Римскую Империю, где декаданс существует как стиль. Константинополь.

Верена никогда о таком городе не слышала, но почему бы и нет?

— В каком он направлении?

— Юго-восток.

Верена оделась, сориентировалась и отправилась в стремительное путешествие. Призрак следовал за ней. Верена толком не знала, как передвигаются призраки, но особо удивлена не была.

Вскоре они прибыли в великий город декадентства. Он оказался намного больше, чем представляла себе Верена, и был окружён высокой стеной. Трудно было вообразить армию, огромную настолько, чтобы угрожать такому метрополису.

За городом высилось большое здание с виллой. Фрески на стенах изображали эротические сцены из мифов. В Константинополь стекались толпы людей; казалось, они собираются что-то праздновать. Лила явно умела вынюхивать подобные мероприятия.

— Сейчас, — сказал дух, когда Верена стояла в пустой комнате, наслаждаясь настенной росписью: три нимфы соблазняли властного мужчину.

— Возьми его… на час, — разрешила она и впустила Лилу в себя.

— Значит, так, — сказала Лила, обретя контроль над телом. — Я забыла про костюм; твои примитивные лохмотья не подойдут. К счастью, оказывающим определённые услуги рабам позволено ходить нагими.

Она сняла платье и осталась без ничего.

В комнату вошёл человек в мантии и сверкающих драгоценностях: судя по всему, представитель знати.

— Хо… Я тебя не узнаю, — сказал он. Мужчина говорил по-гречески, но Верена открыла, что понимает его. Контроль призрака, в свою очередь, одолжил ей способность говорить на разных языках — а может, она каким-то образом усвоила его из контекста. Девушка ещё не разобралась в возможностях магии полностью.

— Я рабыня издалека, — чарующе сказала Лила. — Только на сегодня, для этого праздника.

— А. Давай-ка я тебя осмотрю, — он задержал её, разглядывая тело, которое она стремилась представить своим главным преимуществом. — Ты сгодишься.

Он оттолкнул её к стене и перешёл к сексу без дальнейших предисловий.

Мужчине не требовалась её взаимность; он занимался этим исключительно для себя, но Лила с энтузиазмом включилась в процесс.

— Как хорошо снова владеть телом, — сказала она, когда мужчина слез и ушёл поискать себе вина.

Может, и так. Верена разделяла все её ощущения во время акта, но секс закончился быстро. Сухой член раздражал её изнутри, пока она не увлажнилась естественным путём, и ни о каких техниках и речи не шло.

Однако на празднике можно было надеяться на нечто большее. В течение следующего часа Лила удовлетворила двух мужчин, а также трёх женщин сразу — в этом действительно были аспекты, которых раньше Верена не замечала. Видимо, Римляне, как и призрак, относились к сексу всерьёз. Праздник быстро перетёк в оргию.

— Твой час закончился, — сказала Верена.

— Мне так не кажется.

— И всё же он истёк. Время возвращаться обратно, чтобы изучить могущество Ночи.

— Нет.

— О чём ты говоришь? Мы заключили сделку.

— Я солгала. Мне ничего не известно о силе Ночи, и твоё тело теперь принадлежит мне. Оно в хорошем состоянии, несмотря на бессмертие.

— С меня хватит. Я забираю его назад прямо сейчас, — Верена попыталась сделать это.

И была остановлена. Призрак отказывался уступить ей контроль, и у Лилы, в отличие от Верены, имелся больший опыт в разрешении подобных конфликтов. Обладание обеспечивало её могуществом.

— Ты невинная дурочка, сама выбросила его. Теперь оно моё.

Верена поняла, что попала в ловушку. Она беспечно полагала, что принятого договора будут придерживаться обе стороны. Действительно, дурочка.

Однако Джоли заметила, что временные линии не менялись. Такая последовательность событий была присуща обеим реальностям. Эту битву Верена должна была выиграть самостоятельно.

И ей это удалось. Призрак контролировал все действия тела, кроме его субстанции. Верена разуплотнила массу до состояния прозрачного облака, затем потащила его сквозь стену и дальше, прочь от города. Она исчезла, оставляя призрак Лилы позади, — тот уже не мог цепляться за тело. Верена освободилась.

«Как ты поняла, что следует сделать?» — спросила удивлённая Джоли.

— Ворли научил меня, когда я поведала ему свой план о взаимодействии с призраком. Он предупредил меня насчёт их трюков.

Это стало откровением для Джоли, которая пропустила последнюю инструкцию Ворли мимо ушей.

«Ты могла точно так же поступить со мной».

— Я тебе доверяю.

Вот так: она оставалась с этой женщиной благодаря её терпению, а не по праву или способности. Верена давно не была той невинной девочкой, какой её сперва узнала Джоли.

«Спасибо. Но я тоже не могу помочь тебе изучать Ночь».

Они направились обратно в сторону Англии.

— Мне нужен призрак, которому я могу доверять. Друг, — она просветлела. — Как Молли!

Джоли промолчала. Так получилось, что она очень хорошо знала Молли; в её собственной реальности они двое тоже были подругами. Отличный выбор. Но она не осмелилась поделиться информацией, которая могла изменить временную линию Верены.

Верена не преминула поискать Молли. Она отправилась в старый город, где та умерла. Опыт с Лилой, по крайней мере, научил её взаимодействию с призраками.

Верена точно не знала, где найти призрака, поэтому начала с самого очевидного места: с борделя, где им обеим довелось работать. Он уже сменил владельца — теперь всем заправляла дочь мадам, которую знала Верена. Новая хозяйка, разумеется, не узнала в хорошенькой незнакомке одну из бывших девочек.

— Да, здесь обитает призрак. Это Молли, которая работала у нас, но была убита одним из клиентов. Мы выделили ей комнату из сентиментальных соображений. Некоторые из наших старых клиентов помнят её, и она всё так же очаровательна и дружелюбна.

— Я не клиентка, но мне хотелось бы с ней поболтать, так что я готова заплатить в качестве клиентки, — она протянула новой мадам серебряную монету.

— Комната ваша на час, — сказала довольная женщина.

Комната оказалась маленькой, но уютной; они действительно позаботились о призраке. Присутствие Молли, вероятно, повышало их репутацию.

Верена остановилась у кровати.

— Молли, ты меня узнаёшь?

В комнате образовался туманный завиток. Верена протянула руку и дотронулась до него. Она ощутила слабый толчок узнавания.

— Рена! Это ты! Но что с тобой произошло?

— Я обратилась в вампира. У этого состояния свои недостатки, но, в целом, это преимущество, потому что я так и остаюсь молодой, — О тридцатилетнем промежутке, пока её не было в человеческом времени, Верена предпочла не рассказывать. Долго пришлось бы объяснять.

— Ты прекрасна! Ты пополнела с тех пор, как мы были компаньонками. Но почему ты здесь?

— Давай заключим сделку. Я помогу тебе, если ты поможешь мне.

— Вовсе не обязательно заключать для этого сделку, Рена; мы же подруги. Но в виде призрака я мало чем могу помочь.

— Мне кажется, есть кое-что, что ты можешь сделать. Я хочу научиться использовать могущество Ночи. Для экспериментов мне нужен кто-то, кому я могу доверять.

— Для экспериментов? Я не понимаю.

— Я изучаю магию, но не могу получить доступ к тайнам Ночи. Я думаю, что призрак беспрепятственно мог бы их найти. Более того, я хочу научиться трансформировать призрачную материю во что-нибудь поплотнее, но так, чтобы при этом дух не мог мне навредить.

Молли выглядела заинтересованной.

— Ты сможешь вернуть мне моё тело?

— Вряд ли. Не то, которым ты владела при жизни. Но, возможно, у меня получится сделать тебя более плотной, и ты сможешь подражать смертным. Я не знаю, насколько опасным для тебя это может оказаться.

— Какая опасность может угрожать мертвецу?

— Занятия такого рода искусствами причисляются к злу. Тебя могу отправить в Ад.

— Я уже в Аду, предательски убитая и неспособная даже отомстить. Не вижу риска.

— Возможно, я смогу помочь тебе отомстить. Пока не знаю.

— Нет, уже слишком поздно.

— Я могу одолжить тебе своё тело, чтобы ты могла снова какое-то время пожить.

— Это было бы чудесно! Но я помогу тебе, вне зависимости от этого. Ты моя подруга.

— Тогда пойдём со мной и посмотрим, чего мы способны достичь.

— С удовольствием! Но сначала я должна попрощаться с теми, кто привык видеть меня здесь.

— Ты можешь сделать это уже в физической форме, через меня. Но, когда мне снова понадобится тело, тебе придётся его покинуть.

— Разумеется, — кивнул дух. — Я вдруг поняла, почему тебе нужен друг. Ты не можешь довериться просто любому призраку.

— Да, это так. Ты знаешь Лилу?

— Не связывайся с ней! Она опасна.

— Да, это так, — повторила Верена. — Думаю, что мы с тобой друг друга понимаем. Но есть ещё кое-что: во мне уже обитает призрак. Просто не обращай на неё внимания.

— Но, может, я и её знаю.

— Нет. Её нужно игнорировать. Поверь мне.

Линия не заколебалась. Верена представляла себе, что есть что. Молли и Джоли были подругами в той реальности, но в этой Джоли ещё даже не появилась на свет.

Молли присоединилась к ним. Верена предоставила ей тело, и та подошла к зеркалу, чтобы приспособиться к нему. Молли выглядела совсем иначе, чем Верена, их объединял только возраст, однако, когда она поправила причёску и приняла другое выражение лица, отражение в зеркале придало призраку сходство с оригиналом.

— Я готова, — сказала она.

Молли отправилась к мадам.

— Я ценю, что вы и ваша мать для меня сделали, — сказала она. — Теперь мне нужно уйти вместе с другом, у нас появилась новая цель, поэтому мою комнату можно передать другой девушке.

Женщина уставилась на неё во все глаза.

— Молли! Это действительно ты?

— Я всё ещё призрак, просто временно меня пустили в чужое тело. Не знаю, как долго меня не будет. Спасибо, что позаботились обо мне после смерти.

Женщина выглядела ошеломлённой.

— Мои поздравления. Когда достигнешь своей цели, мы будем рады видеть тебя снова.

— Вы очень добры. Передайте девочкам, что я желаю им удачи, — и она вышла за дверь.

На улице Молли вернула тело Верене.

— Это было замечательно! Так приятно снова почувствовать себя живой, пусть даже временно. Спасибо тебе большое.

— Всегда пожалуйста, — ответила Верена, восстанавливая контроль. — Теперь я должна отправиться на север, но говорить нам ничто не мешает. Пожалуйста, расскажи свою историю. Ты никогда не упоминала о проклятье, пока мы работали вместе.

— Я предпочитала, чтобы о нём никто не догадывался, всё равно снять его было невозможно. Всё началось с моей матери. Она была прекрасной женщиной. Ей выпало служение колдунье, но она была не из тех, кого можно заставить творить зло, поэтому она отказалась и вышла замуж. Мужчина тоже оказался одним из тех, кого колдунья хотела держать при себе, что только усугубило ситуацию. Колдунья рассердилась и отомстила, наложив на ребёнка от этого брака, то есть на меня, проклятье. Она рассчитала всё так, чтобы как можно больше навредить моей матери, и в самом деле, мама много плакала, но не могла ничего изменить. Таким образом я оказалась обречена на жестокую и раннюю смерть.

— Жестокую и раннюю… — повторила за ней Верена, погружаясь в воспоминания. — Как звали эту колдунью?

— Это была сестра короля, Моргана ле Фэй.

Об этом тоже ле Фэй не сочла нужным ей рассказать: что она несла ответственность за убившее Молли проклятие. Гнев Верены рос; и правда, они станут врагами.

— Я работала на ле Фэй, — сказала она. — Я была при ней, когда ты умерла. Она никогда не рассказывала, из-за чего это на самом деле случилось.

— Проклятье было наложено за пятнадцать лет до этого. Может, она просто забыла о нём.

— Нет, мы говорили с ней о твоей смерти. Вот сука.

— Я хотела отомстить, но теперь она мертва или исчезла, так что уже слишком поздно. Это действительно меня раздражает. Хотя у меня всё равно ничего не получилось бы.

— Мне пришлось обратиться в вампира, чтобы достичь цели, и сейчас я рада, что сделала это. Может, в своё время и тебя удовлетворит жизнь в виде призрака. Нам не дано знать, куда нас приведёт судьба.

«Верно подмечено», — подумала Джоли. Верена до сих пор не подозревала об удивительном курсе, которым направит её жизнь. Так же, как и Молли.

— Что это? — спросила Молли. — Что за удивительный курс?

Временная линия расплылась.

Джоли тут же отпрыгнула назад, сдерживая собственную мысль, и линия прояснилась. Ей следует быть осторожней; другой призрак мог слышать её мысли, особенно, если они касались самой Молли.

— Надеюсь, судьба уготовила мне кое-что поинтересней застоя.

— О? А чем занимаются призраки, когда не пересекаются со смертными?

— Ничем. Мы просто остаёмся на месте и считаем минуты, года и десятилетия, которые проходят мимо. Я бы хотела заняться достаточно интересными вещами, чтобы не зависать на месте слишком долго.

— Надеюсь, я смогу предложить тебе намного более интересные вещи, — сказала Верена.

Они прибыли в пещеру. Верена вернула себе массу и направилась в комнату Ворли. Он был там и спал, обнимая Ванью, которая возлежала поверх него обнажённой.

— Уже интересно, — сказала Молли, оглядывая их опытным глазом. — Он находится в ней, но спит. Наверное, она довольно скучна.

— Ничего подобного. Но сексом здесь занимаются постоянно. Значит, им было удобней заснуть в таких позах.

— Этот мужчина твой? Он явно не слишком-то по тебе скучает.

— Он с женой. Я — его любовница. Я сейчас занята и не могу проводить с ним время, — Верена шлёпнула Ванью по дерзко приподнятым ягодицам.

— Просыпайся, сонная попка, — громко позвала она.

Ванья подняла голову и посмотрела на неё.

— О, привет, Рена. Ты нашла её?

— Да. Молли сейчас со мной. Она говорит, что ты довольно скучная, если Ворли под тобой заснул.

Ванья засмеялась, и это, в свою очередь, разбудило Ворли. Он попробовал освободиться, но Ванья не выпустила его из объятий.

— Давай-ка сначала завершим начатое, любовничек. Потом можешь отправляться к ней.

Дальнейших просьб Ворли не потребовалось. Он закончил акт в своей манере, пока Верена и призраки наблюдали за парой. Удивительно, сколько нюансов мог обрести обыкновенный секс в исполнении вампиров.

— Думаю, мне нравятся эти люди, — сказала Молли мысленно. — Они действительно ценят секс.

Верена официально представила её и одолжила ненадолго своё тело, а затем настала пора вновь приступить к изысканиям.

— Лила сказала, что ей всё известно, но я в этом не уверена, — заметила Верена. — Что призракам на самом деле известно о Ночи?

— Зависит от призрака, — отозвалась Молли. — Я пыталась научиться чему-то новому ради отмщения, но меня больше заинтересовали вещи, имеющие к нам прямое отношение. Например, Призрачный Карнавал. Полагаю, я могла бы познакомить тебя с более мудрыми привидениями.

— Это может помочь. Но лучше я начну без них: всё упирается в доверие.

— Лила стала твоим худшим выбором, но любой призрак не откажется от твоего тела, — согласилась Молли. — У меня тоже возник бы такой соблазн, если бы мы не были подругами.

— Вот почему я искала тебя. Но я сделаю всё, чтобы твоё время не оказалось потраченным впустую. Чего ты хочешь, кроме мести?

— Владеть живым телом, конечно же. Но…

— Как насчёт ещё чьего-нибудь тела? Если мы сможем найти девушку, которая хочет покончить с собой, ты сможешь забрать принадлежащее ей.

— Зависит от тела, но да, мне нравится эта идея.

— А теперь расскажи подробней про карнавал.

— Призрачный Карнавал. Он проходит регулярно, и мы собираемся все вместе, чтобы как следует повеселиться. Мы танцуем, соревнуемся между собой, занимаемся любовью, смотрим представления, устраиваем туры по времени…

— Туры по времени?

— Призраки не ограничены так, как смертные. Мы можем отправиться, куда пожелаем.

— В будущее?

— Да, но я этого не делаю; начинает тошнить. Там столько альтернативных реальностей, что я боюсь заблудиться. Будущее не определено, так что увиденное тобой произойдёт, только если ты будешь двигаться по правильной временной линии. Я предпочитаю прогулки по прошлому, которое уже не меняется.

Джоли нашла её рассказ весьма любопытным. Она, конечно же, всё это знала, но считала подобную информацию относящейся к сравнительно недавному прошлому. Очевидно, на самом деле всё обстоит по-другому. И, конечно, даже прошлое можно изменить, если его коснётся гость из соседней ветви времени. Она ничего не сказала Верене из опасения нарушить верный курс её временной линии, но вот принадлежащая этому миру личность всё ей поведала, и ничего не изменилось.

— Я хочу двух вещей, — сказала Верена. — Спасти сына и внука от проклятья, в наложении которого виновата сама, и отомстить всем дневным инкарнациям за то, что не помогли мне этого добиться. Наверное, визит в будущее показало бы мне их слабости — места, куда можно было бы ударить. Но, если оно такое, как ты описала, это не поможет. А если прошлое не меняется, оно тоже не способно помочь.

— Месть инкарнациям! Мне это кажется невозможным. Я понятия о них не имела, пока не умерла, но теперь знаю, что они неприкасаемы. Их мощь простирается далеко за пределы любого смертного мага и может уничтожить человечество в зародыше. Если Судьба обрежет твою нить, или Смерть заберёт твою душу…

— Я рискну, — мрачно сказала Верена. — Они спесивы и безразличны ко всему, поэтому заслуживают высшего наказания.

— Может, и так. И всё же, как ты можешь хотя бы надеяться этого добиться?

— У меня получилось их найти, когда я объединила могущество смертной волшебницы с мощью вампирессы. Если мне удастся укротить силу Ночи, я буду способна на гораздо большее. Это могущество должно быть равным могуществу Дня. Но я встречаю сопротивление на своём пути; что-то не даёт мне даже близко подойти к этой силе. Мне нужно найти способ обойти преграду.

— Ну, это относится к любой мощи, — сказала Молли. — Вещи не любят, когда с ними справляются. Валуну не нравится, когда его пытаются сдвинуть с места; ветер ненавидит препятствия. А ночь не любит, когда открывают её тайны.

Верена помедлила, заинтригованная. Неужели всё так просто, и безличные силы инертны, когда долго пребывают в одиночестве? Это никогда не приходило ей в голову.

— Способен ли призрак найти и определить эти силы, даже если они не желают быть обнаруженными?

— Я не знаю. Я никогда не пыталась заняться чем-то подобным.

— Этот карнавал… там ведь много призраков? Могу я с ними поговорить? Узнать, известно ли кому-нибудь то, что меня интересует?

— О, конечно, я могла бы тебя туда взять. Но они не обязательно скажут правду. По крайней мере, пока ты не заплатишь устраивающую их цену, которая тебе может не понравиться.

— А тебе они скажут правду?

— Может быть. У меня нет ничего ценного для них, ради чего стоило бы обмануть.

— Я хочу отправиться на карнавал. Можно?

— Да, в качестве моей гостьи. Но ты окажешься единственной полусмертной; это может заставить тебя чувствовать дискомфорт. Они заметят и, возможно, будут жестоко над тобой насмехаться.

— Я рискну, — вновь сказала Верена.

Глава 8 Ночь

Призрачный Карнавал оказался чем-то невероятным. Со стороны он выглядел лагерем с разноцветными большими и маленькими палатками, зазывалами у каждого входа и толпами самого обычного вида людей. Верена разглядела и диковинку: что-то вроде деревянной горы с дорожками на ней.

«Американские горки, — подумала Джоли. — Их изобретут лишь через тысячу лет».

Очевидно, призраки и в самом деле жили вне времени и прихватывали достойные вещи отовсюду, где находили их.

— Все они призраки, — заверила Молли Верену. — Все, кроме тебя. Не позволяй им до тебя добраться.

Они приблизились к главному входу.

— Что это за навозная лепёшка? — требовательно спросил билетёр. — Мы не пускаем сюда таких, как она.

— Ну, придётся тебе сделать исключение, тупица, — огрызнулась Молли, выплывая из Верены и принимая свою обычную форму привидения. — Она со мной.

— И каким же образом она заплатит за билет, милашка?

— Я куплю билет.

— Ну, уж нет. Ей придётся купить его самостоятельно.

— В правилах нет такого пункта, ты, развратная пиявка!

Верена только сейчас догадалась, чего добивался билетёр: секса с живой женщиной. Это бы её не обременило, учитывая прошлое девушки; к тому же, она провела без секса уже несколько часов, поэтому начинала испытывать определённый голос.

— Я сделаю это. Просто научи меня.

— Стой на месте, — сказал мужчина-призрак. Он шагнул к ней и обнял, едва при этом касаясь. Поцеловал, и Верена ощутила слабое присутствие его губ на своих. После поцелуя последовало такое же еле-заметное проникновение внизу. Её одежда не имена значения; билетёр её проигнорировал. Значит, в подобном контакте было всё, в чём он нуждался. Если бы девушка не знала о том, что с ней занимаются сексом, она ровным счётом ничего бы не почувствовала. Физический компонент в процессе отсутствовал, и если бы она пошевелилась, партнёр тут же лишился бы этого контакта. Вот почему ему потребовалось согласие Верены.

Он толкался в неё, задыхаясь; ощущения внутри напоминали щекотку пёрышком, а кульминация — струйку тонкого тумана. Может, это были её собственные соки, вызванные мыслью о том, что с ней занимаются сексом. Этого было достаточно для возбуждения, но недостаточно, чтобы Верена дошла до конечной точки.

Он закончил и отодвинулся, оставляя её неудовлетворённой.

— Вот твой билет, — сказал он, протягивая прозрачный листок бумаги.

Она только что занималась сексом с призраком. Ничего особенного, но, по крайней мере, она видела своего партнёра и немножко чувствовала. Возможно, если Верена будет практиковаться, ей удастся получить удовольствие и самой.

— Спасибо.

— Друг с другом мы наслаждаемся больше, чем с людьми, — призналась Молли, когда они присоединились к Карнавалу. — Леди-привидение находится на том же осязательном уровне, поэтому всё чувствуется по-настоящему. Но им нравится ощущать рядом с собой живое тело. Дамы точно так же не против соблазнить смертного мужчину, хотя им нужно двигаться осторожно, чтобы не разъединиться.

Значит, так всё обстояло у призраков. Рядом с каждым аттракционом стоял контролёр, и цену для Верены озвучивали такую же: стой и не двигайся. Так она и делала, ощущая их слабые толчки. Секс в каждом случае оставался слабым. Но по этой причине цена её и не беспокоила: компромисс был удобен для всех. Затем она столкнулась с зазывалой-девушкой, и потребовалось стоять спокойно, пока её целовали, гладили грудь и тёрли гениталии. И в этом Верена была достаточно опытна, как до, так и после обращения в вампира.

Представления и развлечения оказались по-настоящему весёлыми. Верена увидела всевозможных экзотических животных и насекомых, поучаствовала в замечательных костюмированных танцах и попробовала призрачные пироги и вина. Постепенно она даже усовершенствовала свою видимость, развоплотившись почти до состояния призрака, так что ощущения от секса усилились. Наконец, пьяная от духов во всех смыслах этого слова, девушка включилась в бурное соитие с грубым привидением-мужчиной прямо на сцене перед многочисленной публикой, и это полностью её удовлетворило. Из того, что Верена не испытала, оставались только разного рода поездки: американские горки, тележка сквозь дом ужасов и аквадром.

— Мы можем организовать это для вас за соответствующую цену, — сообщили ей двое юнцов. Внешний возраст призрака после его смерти не менялся и был обманчив так же, как её собственный облик. — Где желаете прокатиться?

— Везде, — заинтересованно сказала Верена.

— Договорились, — к ним присоединился ещё один юнец, и девушка поняла, что за каждую поездку придётся платить отдельно. Пусть будет так.

— Это новый опыт для тебя, — предупредила Молли. — Я буду наблюдать.

Она выплыла из Верены и приняла привычный вид.

Верена уселась на изолированное сиденье. Затем её окружила иллюзия: тележка и рельсы первого аттракциона. Она не двигалась, но видение — да, поэтому девушке казалось, что она катится вперёд. Верена заставила свой разум принять это, начиная чувствовать движение.

По обе её стороны появилисьмужчины, а третий встал перед ней, расставив ноги. Опять же, пусть так. В любом случае, сквозь третьего она могла видеть дорогу и горки впереди, так что впечатлениям от поездки он не мешал.

Пейзаж наклонился — тележку теперь тащили вверх на толстом канате. Юнцы по бокам ласкали груди Верены, а мужчина сверху согнулся над ней и нежно целовал, его полупрозрачная голова заключала панораму в своеобразную рамку.

Тележка достигла вершины деревянной горы и накренилась, приготовившись скатиться с другой стороны. Это было потрясающе, похоже на долгое падение. Рельсы спустились к подобию озера, и повозка плюхнулась в него с шумным плеском и брызгами. Верене показалось, что она ощущает даже мокроту воды, хотя, скорей всего, это были просто путешествующие по её груди мужские губы.

Под поверхностью озера плавали монстры: огромная зубастая рыба, эффектная медуза с жалящими полосками по всей коже и гигантский кальмар с присосками на щупальцах. Последний выхватил девушку из повозки и поднёс к своему смертоносному клюву. Привидения не обратили на это никакого внимания, продолжая заниматься с ней тем же, чем и раньше. Всё это только обострило её ощущения; Верена вскрикнула, доставляя им всем удовольствие. Девушкам положено было кричать в сценах ужасов.

К тому времени, как поездка закончилась, троица призраков тоже сделала своё дело. В неё проникали множество раз, иногда — одновременно. Но также Верена испытала невероятные ощущения от аттракциона.

— Я должна сюда как-нибудь вернуться, — с благоговением сказала она, когда рельсы повернули на открытую площадку, и иллюзия растаяла, оставив её одну сидеть в тележке.

Молли воззвала к её разуму:

— Ты уже привыкла ко всему. Ты ведь пришла сюда с конкретной целью.

— Да, — согласилась Верена, вспоминая. Она отбросила впечатления от вина и иллюзии и сосредоточилась. — Кому здесь известны вещи, о которых мне нужно узнать?

— Многим. Но помни: им нельзя доверять. Лучше будет, если ты посмотришь на всё сама.

— Я даже не знаю, где смотреть.

— Почему бы не начать с происхождения инкарнаций?

— И как они заняли свои должности. Да! Как мне это увидеть?

— Отправиться назад во времени. Но тебе понадобится лучший гид, чем я. Кто-нибудь, кто вышел из тех времён.

— Кто бы это мог быть?

От толпы отделился очаровательный призрак.

— Это могла бы быть я.

— О, нет! Лила!

— Лилит. Первая женщина.

— Ты пыталась завладеть моим телом навечно.

— Разумеется. Дураки быстро расстаются со своими телами.

— Тебе даже не стыдно.

Лила нахмурилась.

— Слушай, ты, наивное создание. Я была первой феминисткой.

— Первой чем?

— Это анахронизм в терминологии, не используемый ныне. Я отказалась признать себя хуже Адама, покинула его и была изгнана из Эдема. И всё же я стояла на своём: женщин следует признать, по крайней мере, равным мужчинам, и они менее грубы.

— Раньше ты говорила, что Адаму понадобилась невинность.

— Ну, я и сама оставалась девственной до первого секса, которым наслаждались мы оба. Но ему захотелось невинности разума и духа. Он хотел быть выше своей женщины. Это было смешно, и не подходило мне. Не следовало бы заниматься подобными нелепостями и тебе.

Несмотря на гнев от предательства Лилы, Верена поняла, что ощущает к ней и определённую теплоту. Та была открытой и прямолинейной, а также гордилась своей принадлежностью к женскому полу.

— Как я могу тебе доверять?

— Ты не сможешь, пока не станешь такой же циничной, как я, а это займёт столетия. Но можешь быть уверена в том, что я буду соблюдать договор, в котором есть что-то и для меня. Заключи со мной такой договор.

— Что ты хочешь, кроме моего тела?

— Следующее привлекательное тело после человеческого — демоническая субстанция. Её можно сотворить прямо из хаоса. Я не способна зайти так далеко, но, возможно, у тебя получится. Достань для меня немного хаоса, чтобы я превратилась в демонессу и стала обретать частичную плотность по собственному желанию.

— Частичная плотность? Зачем она тебе?

— Разумеется, чтобы снова заниматься полноценным сексом с мужчинами. У меня не получится оставаться плотной всё время, но для этого ведь и часа хватит. Это расширит мой потенциал до бесконечности.

— И ради этого ты проводишь меня в момент зарождения инкарнаций?

— Точно. Он находится рядом с хаосом.

— Как ты можешь быть уверенной в том, что я выполню свою часть сделки?

— Тебе можно доверять, наивная ночная бабочка. Это мне нельзя.

Неуютная правда.

— Что думаешь, Молли?

— Она права. Сделай так, чтобы она должна была тебе довериться, но при этом ты бы от неё не зависела. Она может быть полезной, за определённую цену.

Так оно и выглядело.

— Но я хочу, чтобы ты отправилась с нами, Молли.

— Конечно же. Я не оставила бы тебя с ней наедине. Она бы всё равно нашла способ тебя обмануть, потому что ты и в самом деле слишком доверчива, — и Молли вновь исчезла в теле Верены. Её присутствие было отчётливо женственным и уступчивым, в отличие от страстной жёсткой похоти призраков-мужчин.

— Я больше похожа на Еву, чем на Лилит, — покорно согласилась Верена. Это показалось ей странным, учитывая, сколько мужчин у неё было, а также её существование в виде вампира. — Очень хорошо: я заключу с тобой сделку.

— Сюда, — сказала Лила и начала двигаться в обратном направлении. Не буквально.

Видение Верены подсказало ей, как у призрака это получилось, и девушка сделала то же самое. Она медленно следовала назад по временной линии за Лилой, а Молли следовала за ней. Это было похоже на то, как Верена истончалась и путешествовала по всему миру, только в другом направлении. Они не двигались в пространстве, однако окрестности менялись, как во время призрачного аттракциона. Тем не менее, это была не иллюзия. Мрак сменялся светом, который, в свою очередь, вновь впускал в мир тьму — дни и ночи недавнего прошлого пролетали мимо. За ними последовала смена времён года, всё быстрее и быстрее.

Призрачный Карнавал находился на лесной поляне. Окружающие его деревья уменьшились до размера саженцев. Появились новые лесные гиганты, заполнившие поляну. Лес стал дремучим, полностью перекрыв место, где стояла Верена, но сейчас она была бесплотной и не ощутила никаких неудобств от проникших в неё мощных стволов. Лес жил своей жизнью; сжимались лишь некоторые его участки, тогда как сущность оставалась неизменной. Везде появлялись деревья, уменьшались до ростков и исчезали, уходя обратно в землю.

Затем лес изменил свою природу: лиственные деревья уступили место хвойным. Скорость перемен тоже росла; дерево, обхват которого указывал на возраст в несколько столетий, превращалось в ничто всего за несколько мгновений. Века бежали обратно, за ними — тысячелетия.

Джоли была поражена и восхищена. Эта экскурсия выходила далеко за пределы её ожиданий. Она летела назад во времени так далеко, как никогда доселе. Что они увидят в конце путешествия? Или в начале, зависит от того, с какой стороны смотреть.

Внезапно всё прекратилось. Они стояли в буйном саду с разнообразными фруктовыми деревьями. Казавшиеся ручными травоядные животные бродили бок о бок, не опасаясь нападения хищников. Они увидели льва и ягнёнка, отдыхавших под широкой кроной одного дерева.

— Эдемский сад, — сказала Лила. — Пришлось порыскать не только во времени, но и в пространстве, чтобы его найти. Он в Африке.

— Но разве тебя оттуда не прогнали? — спросила Верена.

— Из этого сада выгнали Адама с Евой. Здесь нет ни единого человека. Никто не обращает внимания на призраков. Это так далеко, как я могу зайти. Дальше я появляюсь уже в виде живой девушки. Вам придётся продолжить путь самостоятельно.

Верена заколебалась.

— Почему ты не можешь просто перепрыгнуть через более ранний Эдем и проследовать дальше?

— Я не могу отправиться в то время, где меня ещё не существовало.

— Почему тогда я могу?

— Во-первых, ты не призрак. Во-вторых, обладаешь особым могуществом. Обычные ограничения не для тебя. Вот почему я хотела завладеть твоим телом. Никто не знает, какой у тебя потенциал.

Джоли, тем не менее, была призраком, но не в собственной временной ветви, поэтому тоже могла нарушить здешние правила. Однако Верена быстро срывала покровы с её секретов. Джоли чувствовала, что из котёнка девушка превращается в настоящую тигрицу.

— Нет обычных ограничений, — задумчиво пробормотала Верена. Это было интересно, но сейчас не время задерживаться, хотя бы и на любопытных фактах. — Как мне найти дорогу?

— Просто продолжай двигаться в обратном направлении. Как только ты столкнёшься с хаосом, ты его узнаешь. Я буду ждать твоего возвращения здесь; а потом покажу кое-что ещё.

Верена кивнула и сосредоточилась. Она медленно возобновила свой путь. Лила исчезла.

— Давай остановимся у Древа Познания, — предложила Молли. У неё не было никаких преимуществ, но, так или иначе, она явно могла сопровождать подругу. — Все события происходят, по большей части, рядом с ним.

Верена не подумала о том, что во время путешествия во времени они могут общаться, но поняла, что Молли осталась на том же уровне. Девушка сфокусировалась, и они устремились в центр сада. Там росло гигантское дерево, с ветвей которого свисали самые разные плоды: яблоки, груши, персики, сливы, апельсины, бананы, вишни, ананасы, ежевика — всё, что Верена когда-либо видела, было здесь, и много чего ещё. И всё это выглядело вкусно.

— Ничего не ешь, — предупредила Молли с мысленной улыбкой.

Потом они увидели мужчину и женщину, которые приближались к дереву задом наперёд. Он отказался от листка фиги, прикрепив его обратно к дереву. Теперь мужчина был наг и красив, а женщина была облачена в юбку из листьев, но грудь оставалась обнажённой. Они без особого успеха пытались прикрыть свою наготу руками. Мужчина держал в руке банан, выплёвывая неразжёванные куски обратно в кожуру; те мгновенно врастали. Наконец, он потянулся вверх и прилепил его на дерево, где фрукт расположился с прежним комфортом. Мужчина, конечно же, был Адамом. Затем он с Евой оглядели дерево и так же, задом наперёд, отошли от него подальше, более не стыдясь отсутствия одежды.

Позже (раньше) вернулась к дереву Ева, на которой уже не было самодельной юбки. Там она вручила яблоко, к которому прижала зубами отъеденный кусок, змею, нелепо сползшему за ним вниз по стволу. Ева задом наперёд ушла от дерева и змея, сейчас — нагая и очаровательная. Её искушение и потеря невинности только что не произошли.

Само собой, гости в облике путешествующих сквозь время призраков для обитателей чудесного сада оставались невидимыми. Поэтому Верена отправилась вслед за мужчиной и женщиной. Они были такими непосредственными: ели, спали, справляли нужды и занимались сексом без моральных препятствий. Век невинности.

И всё же Верена заметила, что Ева никогда не проявляла в занятиях любовью инициативу. Она ждала, пока этого захочет Адам, а потом грациозно соглашалась. Она наслаждалась тем, что приносила радость своему мужчине.

Ева исчезла, и Адам ненадолго остался один. Затем рядом с ним появилась живая Лила/Лилит. Она попятилась обратно к нему со стороны, после чего между ними разгорелась ссора. Первая женщина подняла руку, и Адам забрал свой удар. Значит, он обращался к насилию, но Лилит сопротивлялась. Верена обнаружила, что мысленно аплодирует женщине. Почему та должна была терпеть плохое обращение со стороны мужчины? Следовало прогнать Адама, а не её. Семя насилия, заложенное в него, передалось по наследству Каину, который убил своего брата. Вместо этого, в первом патриархальном обществе наказали Лилит — за то, что она защищалась.

Однако позже (раньше) парочка показалась более дружелюбной по отношению друг к другу. Когда дело дошло до секса, Лилит проявила редкий опыт, непринуждённо бросившись в объятия Адама. Она сама приходила к нему, когда ей хотелось секса, требовала его и выбирала устраивающие её позы. Его это не особо устраивало, хотя он и участвовал в процессе. Но в своё время (ещё раньше) Адаму действительно нравилась её инициатива, вплоть до самой первой встречи, когда они открыли новые свойства своих тел.

— О-о-о, я бы хотела оказаться на её месте, — простонала Молли.

— Я тоже, — согласилась Верена.

Джоли стала третьей, кто тоже не возражал бы. Было что-то в этой первой, невинной, пробной радости от союза, который даже со стороны выглядел совершенно соблазнительным. Разумеется, это не было случайностью. Однако казалось, что Адам в своё время обвинил Лилит в намеренном искусе, вероятно, возмущаясь её искреннему наслаждению от процесса. Он, казалось — опять же, хотел радоваться один, не делясь с ней. В этом плане Ева устраивала его больше.

Потом они исчезли, и через некоторое время сад тоже растворился в первобытном небытии. Странниц окружала пустота.

Верена ускорилась, стараясь побыстрее проскочить пустое место. Внезапно она пролетела мимо целого шквала странных действий, и осознала, что промахнулась мимо цели. Девушка затормозила и вернулась назад, чтобы пронаблюдать события более медленно.

— Это, наверное, Хаос, — сказала Молли.

Вероятно, так оно и было. Вокруг них сама по себе существовала Вселенная, не имеющая формы и пустоты, хаотичная мешанина тьмы и света. Верена попыталась понять, что они собой представляли, и вскоре увидела две перекрывающихся сцены. Одна выглядела как пятна света и тьмы, разлетавшиеся от чудовищного отдалённого взрыва. Всё это сливалось в огромные огненные шары, окружённые облаками пара и пыли. Когда она попыталась разобраться в этой путанице, из сжимающегося облака образовалась субстанция в виде шара из раскалённого камня. Он исходил пузырями, постепенно остывая, формировал вокруг себя испарения, и позже покрылся слизью, которая, в свою очередь, преобразилась в растения и живых существ. Наконец, из океана выползла рыба и превратилась в животное, и одно из этих животных стало человеком.

— Не вижу в этом никакого смысла, — пожаловалась Верена.

— Ты смотришь на первую сцену, а я — на вторую, — сказала Молли. — В моей смысл присутствует.

Верена перестроила видение так, чтобы разглядеть вторую сцену получше. Здесь Хаос превратился в огромное одушевлённое существо, которое поднатужилось и отшвырнуло от себя двух меньших существ. Первое из них смутно напоминало мужчину, второе — так же смутно — женщину. Обоих окружала тьма. Они скорчились, формируя первичные половые признаки: чудовищный фаллос и такую же чудовищно большую вульву. Затем сблизились и слились в соитии. Затем женщина выпустила из себя сгусток энергии, который просто уплыл. Она исторгла другой, и тот тоже удалился. Ещё один, и ещё — до тех пор, пока их не стало десять или даже больше.

— Она рожает! — воскликнула Молли.

Потом и Верена увидела это как громадную женщину, совокупившуюся с собственным братом и порождающую детей. Конечно, они не были детьми в прямом смысле слова, просто энергетическими завитками в поисках своего места во Вселенной.

Два завитка подлетели друг к другу, соединились, и из женского появились растения с животными, которым было суждено населить Эдем. Здесь присутствовали и два человеческих существа.

— Эдемский сад! — сказала Молли.

— И Адам с Лилит, — согласилась Верена. — Их породила Природа. Гея.

— Мать Природа. А Отец Добро сотворил сад и установил правила, — продолжала Верена, постепенно разбираясь во всём. — А ещё он облёк людей в нужные формы, беря за образец себя и Гею. Должно быть, он задумал сад как игровую площадку: акты творения развлекали его. Всё шло прекрасно, пока Лилит не стала чрезмерно настойчивой.

— А как насчёт Нода? — спросила Молли.

— Наверное, он был более ранним экспериментом, и по какой-то причине не мог управлять миром, поэтому его отстранили, и Бог с Геей сделали новую попытку. Адам удовлетворил их, но с Лилит вышла промашка — она нуждалась в замене, — Верена улыбнулась с едва приметной печалью. — Поэтому Лилит отправилась на восток и вышла замуж за Нода, полностью удовлетворяя его сексуально и обманывая по поводу своей верности. Но даже так, по линии Адама и Евы осталась маленькая проблема, которую заметили не сразу. Она вылилась в жестокость Каина. Однако к тому времени Бог уже устал создавать новое, и несовершенное человечество оказалось предоставлено себе.

— С изрядной примесью крови Нода и Лилит, — поддержала Молли. — Это многое объясняет.

— Очень многое, — согласилась Верена. — Ты, разумеется, дочь Евы. А Моргана ле Фэй — дочь Лилит.

Таким образом, вторая сцена показала им происхождение всего живого. Верена перестроилась и снова взглянула в сторону первой сцены. Там были похожие живые существа: обезьяны поднялись с четырёх ног на две, потеряли покрывавший их тела мех и превратились в людей. Никакого Эдемского сада видно не было, если только им не стал Африканский континент.

— Значит, все живые существа появились за короткий срок, — подвела итог Верена. — Или они развивались очень долгое время. В зависимости от сцены. Конечный результат всё равно тот же.

— Но воплощений бессмертия пока не существует.

— По крайней мере, таких, какими они известны нам. Эти сгустки энергии никак не могли быть наделены человеческой душой, пока человечества не существовало, — заметила Верена. — Это следующее, что мы должны увидеть: как ими завладели люди. Возможно, именно это обещала показать Лилит.

Тут она вспомнила:

— Я должна достать для неё немного хаоса.

Она изменила курс, вернулась в пустоту и зачерпнула горсть хаоса. Девушка не умела с ним обращаться, однако взятая капля не вылилась из ладони. Хаосу не хватало собственной воли, поэтому он был послушен воле Верены. Она двинулась дальше, в сад, мимо Адама и Евы, в момент сразу после их изгнания.

Лила ждала её там.

— Ты достала его! — воскликнула она, пытаясь выхватить каплю хаоса.

— Не так быстро, призрак, — сказала Молли, мешая ей. — Ты всё ещё должна показать моей подруге объединение инкарнаций с людьми.

— Я и собиралась сделать это, — огрызнулась Лила.

Верена кивнула. Было совершенно очевидно, что та просто забрала бы каплю хаоса и сбежала, не заботясь об остальной части договора, если бы Молли не была настороже. Вот ещё одно преимущество совместного путешествия.

— Сюда, — неохотно сказала Лила. Она вела их во времени и пространстве, куда-то под уклон. — Вот первая инкарнация: Воплощение Добра.

Вихрь энергии в зачаточном состоянии крутился над вершиной горы, постепенно выдыхаясь. Святой человек взобрался на гору, обнаружил там завихрение и вошёл в него. Его фигура изменилась: мужчину окружил чудесный яркий свет. Он вступил в должность, но пока не знал, что с ней делать.

— Ему понадобится около тысячи лет, чтобы во всём разобраться, — сказала Лила. — У меня бы получилось быстрее, если бы я была заинтересована в том, чтобы творить добро.

Она направилась к следующему энергетическому завитку, дальше по временной линии. На сей раз странницы увидели злого человека: спасаясь от погони, он решил укрыться в пересохшем колодце, где и нашёл вихрь. Мужчина слился с ним, будто заряжаясь силой, поднялся вверх и улетел, потрясённый новообретёнными возможностями.

— Вполощение Зла, — прокомментировала Лила. — Если бы я только знала, что этот завиток находится в колодце, он стал бы моим.

— Люди не подозревали о неодушевлённых инкарнациях, пока не столкнулись с ними? — спросила Верена.

— Верно. Завитки просто плавали тут и там, выполняя свои обязанности не слишком эффективно. Даже Добро и Природа вернулись в это состояние после того, как создали первых людей. Они единственные неплохо воспользовались своим предназначением. Однако, как только люди вступили в должность воплощений, завихрения получили человеческую волю и разум. Разница почувствовалась сразу же. Добро создало Рай, а Зло — Ад, и они приняли туда несколько душ, чтобы те поселились в новых местах. В своё время сформировалось что-то вроде системы, поддерживаемой смертными, которые кое-что прознали о добре и зле.

Третьим человеческим воплощением стала Природа; эту должность заняла зрелая женщина, которая имела слабое представление, что к чему.

— Но Гея породила всех животных и Адама с Евой, — сказала Молли. — А теперь её место заняла одна из праправнучек?

— А ещё она породила Нода и меня. Почему бы и нет? — кисло поинтересовалась Лила. — Вся система основана на инцесте. Эребус и Нокс были братом и сестрой; они слились, и все инкарнации стали их потомками. Отец Бог и Мать Гея — родные брат и сестра, так же, как и Нод, Адам, Ева и я. Оба моих брата занимались со мной сексом.

— Эребус? — переспросила Молли.

— Сын Хаоса. Не знаю, что случилось с ним и Нокс; может, они до сих пор где-нибудь болтаются, оттрахав друг друга до полного изнеможения.

Но Верена обратила внимание на другой аспект.

— Значит, всё, что эти люди делали — входили в завихрения и становились воплощениями бессмертия?

— В начале так и было, — согласилась Лила. — Тогда всё не отличалось особой сложностью. Любой мог сделать это. Но позже они разработали более утончённые правила для передачи должности.

— Я увидела достаточно. Вот твой хаос, — Верена разжала пальцы и подтолкнула каплю по направлению к призраку.

— Поймала, — Лила охватила каплю со всех сторон и превратилась в роскошную обнажённую женщину, теперь ничем не отличавшуюся от смертных. Женщина тут же исчезла.

— Видишь, она вывернулась, — сказала Молли.

— Всё в порядке. Я узнала достаточно. С ней нелегко, но в малых дозах вытерпеть можно, — Верена изменила курс и направилась обратно — вверх по временной линии.

— Что ты собираешься делать?

— Я хочу завладеть энергетическим вихрем Ночи. Больше никто об этом не подумал.

— Какое это воплощение?

— Нокс. Та, что совокуплялась со своим братом и породила остальные инкарнации.

— Ты сама станешь инкарнацией?

— Попробую. Прежде, чем это сделает кто-то другой. Мне нужно это могущество.

— Вот почему тебя так заинтересовала древняя история!

— Я знала, что эти силы где-то там. А теперь надо сделать то, что я и так собиралась.

— Я даже не подозревала о них!

— Я не знала, что это возможно, пока не увидела своими глазами.

— Но как ты будешь менять прошлое — до времён создания человечества?

— Сомневаюсь, что могу это сделать. Я прослежу за Нокс уже во время его существования, а затем соединюсь с ней.

— Но она — мать всех остальных! Ты будешь самой юной из всех людей, которые вступали в должность воплощений. Не считая времени в виде вампира.

— Это не имеет значения. Возраст неважен. Только обладание. Если я правильно понимаю, — Верена надеялась, что это так.

Они вернулись к моменту первых родов. Потом Верена передвинулась вперёд, наблюдая за материнским вихрем. Он бесцельно дрейфовал. Девушка последовала за ним в то время, когда сформировался Эдемский сад вместе с растениями и животными. Завиток переплыл континент Австралии. Пора!

Она вошла внутрь него. Энергетическое завихрение было невидимым, в нём не оказалось ни тьмы, ни света, но Верена ориентировалась с помощью Видения. Она не могла сделать этого раньше, потому что отсутствие человеческой сущности внутри вихря способствовало фундаментальным переменам в нём. Теперь она точно знала, что он собой представлял, и дальнейших затруднений не возникло. Девушка набрала массу и заколебалась:

— Молли, если что-то пойдёт не так…

— Я скажу Ворли и Ванье.

— Спасибо.

Верена, как могла, придала себе храбрости и снова шагнула в завиток.

На этот раз она мгновенно затерялась внутри. Девушка воззвала к своему человеческому опыту, стараясь сохранять спокойствие. Она запоздало поняла, что другие люди, вступая в завихрения, могли потерять свою личность вместо того, чтобы обрести контроль над бездушной силой. Была ли она достаточно сильной для этого?

Верена восстановила душевное равновесие и огляделась по сторонам. Рядом с собой она увидела Молли.

— Ты передумала? — спросил призрак.

Завиток покачивался позади неё. Верена промахнулась — она каким-то образом перешагнула через него.

Она приблизилась к нему для новой попытки. И снова неудача.

— У меня не получается, — сказала она. — Он ведёт себя так, словно мы находится на разных уровнях мировосприятия.

— Может, так оно и есть, — согласилась Молли. — Какой это год?

— Примерно трёхтысячный до нашей эры, — она осознала, в чём дело, пока это произносила. — Задолго до моего рождения! Я ничего не могу сделать до того, как начну существовать.

— Нам остаётся только смотреть, — согласилась Молли. — Я забыла.

— И я тоже. К счастью, это легко исправить. Я вернусь в настоящее.

Так она и поступила, наблюдая за вихрем, чтобы его не потерять. Он плыл, в основном, по ночам, постепенно пересекая весь мир, который, только сейчас поняла Верена, являлся шаром, а вовсе не плоскостью. Вихрь никуда конкретно не направлялся. Похоже, как только он совокупился и дал рождение дневным инкарнациям, — если это название им вообще подходило, — цель его существования исчезла. В этом он напоминал Добро и Природу. Неодушевлённым энергетическим завиткам просто не хватало инициативы.

Они вернулись на Призрачный Карнавал, завершая экскурсию в прошлое. Но сейчас Верена точно знала, где искать завиток. Они оставили Карнавал, и девушка устремилась в Австралию, над которой, по чистой случайности, вихрь оказался снова. Он покоился на тенистой и подветренной стороне горы. Верена восстановила плотность и собралась войти внутрь.

Рядом появилась другая фигура, похожим образом уплотняясь рядом с завитком. Она помахала рукой.

— О, Рена!.. Рада тебя здесь видеть.

— Лила! — Верене это совсем не понравилось. Что было на уме у демонессы?

— Я подумала: если здесь болтается бесхозная инкарнация, то я могу ей завладеть, — объяснила Лила. — Так приятно, что ты нашла её для меня.

— Ты, сука! — воскликнула Молли. — Это шанс Рены.

— Что, серьёзно? Наверное, я что-то не так поняла, — и Лила шагнула в завиток.

Что-то внутри вихря замерцало, когда её тело захлестнула энергия. Затем Лилу буквально вышвырнуло наружу — на песок.

Верена поспешила к ней.

— С тобой всё в порядке? — спросила она, вставая на колени рядом с телом.

— Не трать на неё время, — поторопила её Молли. — Бери воплощение. Это твой шанс.

— Но она может быть ранена. Я должна помочь, если смогу.

— Ты ведёшь себя, как дурочка! Она хотела обмануть тебя.

Демонесса открыла глаза.

— Кто ты?

— Дурочка, — ответила Верена.

— А я кто?

— Демонесса Лила. Ты только что проехалась по песку и камням. Может, если ты развоплотишься, тебе станет лучше.

Лила села, её субстанция слегка рассеялась.

— У меня есть прошлое?

— Ты была первой женой Адама, а ещё искусительницей Самсона. Ты феминистка. Ты была призраком; теперь стала демонессой.

Лила кивнула.

— Я начинаю вспоминать. Что со мной произошло?

— Ты попыталась стать воплощением и была отброшена.

— Теперь я помню больше. Я хотела украсть твой шанс. Почему ты заботишься обо мне?

— Мне показалось, что тебе нужна помощь.

— Ты дура.

— Как бы там ни было, — Верена пожала плечами.

— Дочь Евы, — сказала Молли.

— Думаешь, теперь я обязана тебе жизнью?

Верена рассмеялась.

— Вряд ли тебя заботят такие вещи.

— Вот что я думаю: ты мне не повредишь, но можешь принести пользу. Теперь я стану твоей сторонницей, потому что в будущем ты вполне вероятно окажешь мне важную услугу.

— Мне об этом ничего не известно.

— Таким образом, я верну тебе услугу в удобное время и исключительно как результат циничного расчёта. Я не буду твоим врагом, хотя и другом тоже быть не могу. Предпочитаю занимать нейтральную сторону или же держать тебя в долгу; это может окупиться, потому что ты обладаешь необычными силами и способна увеличить своё могущество.

Было ли это правдой, или демонесса всё же сохранила где-то глубоко внутри себя малое количество благодарности и достоинства? Верена в любом случае не хотела оспаривать её слова; если даже Лила и обладала некими хорошими качествами, она их стыдилась.

— Я даже не знаю, что с тобой случилось.

— Я не смогла занять инкарнацию, потому что не подхожу на эту роль. Во мне слишком много жестокости и эгоизма. Я точно могла бы стать Инкарнацией Зла, если бы появился такой шанс, но это другое. Но ты щедрая и добрая; у тебя может получиться. Так что я…

Верена была поражена случайной мыслью.

— Значит, ты говоришь, что хочешь быть моим другом — после всего?

— Я не хочу быть ничьим другом! — вспыхнула Лила. — Дружба для слабых.

— Да, конечно, — осторожно согласилась Верена. — Пусть будет по-твоему.

— Я ухожу, — она растаяла в воздухе.

— Как странно, — сказала Молли. — Она скрывает благодарность под циничным расчётом. Думаю, ты ей нравишься.

Верена улыбнулась:

— Обещай никому не говорить.

— Если ты настаиваешь.

— Когда-нибудь она может сделать для меня что-то хорошее.

Они обе рассмеялись, понимая друг друга. Затем Верена подошла к завитку, немного напряжённая после недавнего зрелища. Вышвырнет ли её вихрь наружу точно так же?

Она шагнула внутрь. Энергия крутилась вокруг и сквозь неё, вливаясь в душу, поднимая её, дёргая во все стороны. Не физически. Верена шагнула ещё раз.

И обнаружила, что вышла на другую сторону завитка. Он не отбросил её, но и не принял. Что это значило?

— Не сработало? — спросила Молли.

— Не сработало, — согласилась Верена. — Но и не оттолкнуло.

— Значит, возможно, ты уже наполовину там.

Верена считала иначе.

— Сопротивление, с которым я столкнулась, когда изучала силы Ночи… может, я пока просто не готова? Существует ли что-то ещё, что мне следует обрести или сделать, прежде чем я вступлю в должность?

— Думаешь, он подвергает тебя испытанию?

— Нет. Но совершенно очевидно, что первого встречного он не примет. Только человека с определёнными душевными качествами, подходящими его природе. Я обладаю некоторыми из них, но не всеми.

— И что это за качества?

Верена вздохнула.

— А вот это нам и предстоит выяснить.

Но ты — та, кто ты есть. Как ты можешь быть чем-нибудь другим?

— Может, мне нужно практиковаться, — покорно сказала Верена.

— Он дал хоть одну подсказку? Ты находилась там какое-то время; может, был хоть какой-нибудь намёк?

— Нет, просто настойчивость… не физическая. Много чувств, но я могу определить, какого рода эти чувства. Просто сырые эмоции.

— Как хаос до своего разделения на определённые аспекты. Десять детей.

— Наверное. И что осталось для Нокс?

— Тайны! — воскликнула Молли. — Вот, чем обладает Ночь.

— Тайны, — задумчиво повторила Верена. — Возможно, дело в них. Но какие тайны?

— Твоё Видение. Ты можешь воспользоваться им?

— Вряд ли — не для того, чтобы пытаться постигнуть непостижимое.

— На Вихре Ночи. Он всё ещё там.

Верена оглянулась.

— Попытаться применить Видение к завитку, — заинтригованно повторила она. — Что я теряю?

— Ты можешь потерять сам завиток, если не попытаешься.

Верена подошла к нему ближе. Она вызвала Видение и шагнула в него снова.

И снова неведомая энергия наполнила всё её существо. Снова она обнаружила, что стоит за его пределами. Однако на этот раз девушка поняла.

— Тайны, — согласилась она. — Ты была права. Чтобы с ним слиться, мне нужно научиться контролировать тайны. Выявить те, что он пытается спрятать, и спрятать то, что он хочет открыть.

— И что это за тайны? — спросила взволнованная Молли.

Верена печально улыбнулась.

— Я не знаю. Это же тайны.

Молли засмеялась.

— Значит, он тебя дразнит?

— Не намеренно. Я просто пока не понимаю его природу достаточно хорошо, чтобы с ним слиться.

— Думаю, нам следует отправиться домой и поразмыслить над этим.

— Это будет лучше всего.

Они вернулись в пещеру. На сей раз за время её отсутствия здесь не прошли десятилетия; Верена посмотрела на прошлое и вернулась в настоящее, которое так и осталось настоящим. Это её обнадёжило.

Она вновь занималась любовью с Ворли и разговаривала с Ваньей.

— Тайны? — переспросила вампиресса. — Это имеет смысл. Наше существование должно всегда сохраняться в секрете.

— Но я так и не поняла, что за секреты должна раскрыть или спрятать.

— Ну, давай попробуем разобраться. Какой самый значительный секрет может быть у девочки?

— Преступление?

— Люди воруют еду всё время, не испытывая при этом стыда. Но они скрывают всё, что касается сексуальной активности. Мы, вампиры, не стесняемся этого, но мы другие. Настоящие люди терпеть не могут, когда их выводят на чистую воду в области секса.

— Люди не любят открывать и всё, что касается справления естественных нужд, — сказала Верена. — Но каждый знает, что без них не обойтись.

— Да, это конфуз, в прямом смысле слова. Ты сидишь на горшке, не желая, чтобы за твоими усилиями кто-нибудь наблюдал. Но не делать этого вообще ты не можешь. Без секса можно обойтись, поэтому, если он оказывается скрытым недостаточно хорошо, от него всегда можно отказаться. Также они не строят для секса публичных учреждений, за исключением борделей.

— И всё равно, им занимаются почти все, но он не может оставаться полным секретом, потому что для процесса нужны, по меньшей мере, двое.

— Полагаю, нет, — согласилась Ванья. — Это оставляет тебя без тайн. Может, опять посетить библиотеку?

Верена просветлела.

— Точно!

Она отправилась в библиотеку и на сей раз воспользовалась Видением, чтобы найти подходящий свиток. Девушка взяла его… и снова была поставлена в тупик. Неужели Ночь снова воздвигла перед ней преграду?

В свитке, который она обнаружила, не было текста, только три картинки. Монета. Сцена. Группа людей.

— Что это значит? — спросила Ванья.

— Хотела бы я знать! Ничто из этого не кажется тайной. Монеты используются в качестве денег, сцена — для обращения к публике, а люди присутствуют везде. И всё же Видение полагает, что это и есть необходимая мне подсказка.

Они обсудили это с Ворли.

— Публика, — сказал он. — Вот что представляют собой люди. Публика для любого, кто выступает на сцене. А монета — это то, чем они расплачиваются с исполнителем. Он должен уметь их развлечь.

— Но какое всё это имеет отношение к тайнам? — спросила Верена.

— Никакого. Это просто какой-то праздник.

Казалось, это и был ответ.

— Может, нам следует устроить какое-нибудь зрелище, — предложила Ванья. — Они всегда мне нравились. Я с удовольствием побыла бы звездой.

— Что ты умеешь делать? — спросил Ворли. — Умеешь петь или танцевать? Или шутить?

— Не очень хорошо. Полагаю, что могу продемонстрировать, какой умею быть соблазнительной. Но мне было бы стыдно заниматься этим перед толпой. Так что это плохая идея.

— Мне нравится смотреть, как ты соблазняешь меня, — сказал Ворли. — Почему ты думаешь, что мир этого не оценит?

— Мир может назвать меня девицей лёгкого поведения.

— А что в этом плохого? — поинтересовалась Молли. Она оставалась с Вереной, но не участвовала в диалоге вплоть до этого момента. — Из меня получилась прекрасная ночная бабочка. А из Рены — ещё лучшая.

Ворли рассмеялся.

— Хороший вопрос. Мужчины ценят ночных бабочек, когда им нужен секс, но в другое время вынуждены их порочить. Это лицемерие, тем не менее, оно широко распространено.

Верена была заинтригована.

— Почему мужчины порицают то, что им больше всего нравится?

— Это из-за религии. Секс — один из самых мощных стимулов, однако обществом зачастую осуждается. Поэтому мы должны заниматься им, одновременно отрицая свою причастность к нему. Притворяться, что мы не хотим того, чего на самом деле страстно жаждем. Мы должны любить и ненавидеть женщин за это.

— Я предпочитаю быть любимой, а не ненавидимой, — сказала Ванья.

— Ты и есть возлюбленная, — отозвался Ворли.

— Может, это и есть ключ? — спросила Верена. — Секса хотят больше всего и вместе с тем ужасно боятся, что его тайна откроется. Конечно же, в области секса существует больше секретов, чем в любой другой.

— Это могло бы объяснить сцену и публику, — сказала Ванья. — Но не монету. Ей можно заплатить за секс или зрелище, но в этом нет никакого стыда; всё продаётся и покупается.

— Монету тоже легко объяснить, — возразил Ворли. — Когда её подбрасывают, она вертится в воздухе, и теоретически неизвестно, гда остановится.

Он вытащил римскую монету, сохранившуюся со времён оккупации, и подбросил её в воздух. Она приземлилась на пол, подпрыгнула и легла перед Вереной.

— Шанс, — сказала Верена, глядя на монету. — Какая связь между Ночью и шансом?

— Подозреваю, что сильная. Если Ночь укрывает неизвестное, то… что может быть более неизвестным, чем последствия шанса?

— Значит, монета может быть символом шанса. Но какое отношение это имеет к выступлению на сцене перед публикой?

— Вполне может иметь, — ответил он. — Во время представления никто не может быть уверен в реакции публики. Людям может понравиться или же они освистают зрелище, а причина остаётся скрытой.

— Я бы не рискнула выйти на сцену, — сказала Ванья. — Не в том случае, если мой успех или неудача зависели бы от подбрасывания монеты. Провал превратился бы для меня в настоящий кошмар.

Ярость обиженной женщины иногда превосходит все возможности ада, вспомнила Джоли. Эта мысль, возможно, и была анахронизмом здесь, но всё же Джоли связывала её с поднятой темой. Ни одна женщина не хочет быть отвергнутой или считаться бесполезной.

— Но у монеты нет разума, — подчеркнул Ворли. — Она тебя не оценивает, поэтому не нужно так волноваться об этом.

— И всё же я ужасно волнуюсь.

— Ты очаровательна, когда нервничаешь, — он удержал её рядом с собой и начал поглаживать. Она какое-то мгновение сопротивлялась, потом приняла участие; сомнений в его интересе не осталось, а Ванья была здоровой вампирессой.

Верена обдумывала разговор. Сейчас, когда она осталась в относительном одиночестве, она могла сосредоточиться. Секс… сцена… реакция публики… шанс… Ночь… тайна. Каким образом всё это соединялось друг с другом?

Она подняла монетку. На одной стороне был изображён в профиль мёртвый римский император, на другой — её денежное достоинство. Головы и хвосты. Победа или поражение.

— Давай найдём сцену и публику, — предложила Молли.

— Где-нибудь, — кивнула Верена.

Она пошла в центральную залу пещеры, где находилась сцена. Там сидели несколько вампиров, общаясь в промежутках между любовными играми. Они взглянули на вошедшую Верену. Она поднялась на сцену. Затем, ведомая Видением, подбросила монету высоко в воздух. Та завертелась, но не сверкала; для этого не хватало света — и всё же вампиры отлично её видели. Скорость монеты уменьшилась, она почти зависла в воздухе, лениво вращаясь. Время замедлилось.

Верена начала импровизированное представление: сексуальный танец. Она чувственно двигала бёдрами, приглашающе протягивала руки, вздрагивала, заставляя грудь колыхаться. Она повернулась к публике спиной, подчёркивая ягодицы, встряхнула копной волос. Она пыталась стать желанной для этой местной публики. Если монета упадёт кверху профилем, возможно, у неё получится. Если денежка покажет своё достоинство, Верене, к собственному огорчению, суждено провалиться. Внезапно выигрыш стал казаться ей важным — так она могла доказать себе и другим, что очаровательна и достойна. Проигрыш превратит её жизнь в кошмар; так, что захочется умереть. Но шансы были равными. Всё зависело от непредсказуемой монетки. Её жизнь зависела от бездушного шанса.

Монета, вращаясь, опускалась. Возможно, она уже знала, какой стороной вверх приземлиться, равнодушно направляя её судьбу по одной из двух дорог. Всё зависело от неё. Если она упадёт правильно, выступление Верены станет просто потрясающим, все будут ей аплодировать. Если неправильно, она должна будет спуститься отсюда униженной. Шанс.

Чтобы слиться с Ночью, ей требовалось разгадать тайну, которую Ночь пыталась скрыть, и спрятать то, что хочет разгадать в ней Ночь. Успех у публики — личный провал. Монета указывала на случайность, но не Ночь; та контролировала свои тайны.

Однако у монеты было две стороны. Головы и хвосты, публичность и уединение, успех и неудача, радость и печаль, всё и ничего. Они существовали вместе, противоположные аспекты одной и той же идеи.

Не секс управлял человеческими эмоциями, и не достижения. Чувство. Успех означал всеобщее признание; провал — всеобщее презрение. Но, чтобы получить аплодисменты, человек должен был рискнуть осуждением. Вердикт шанса.

Монета зависла в воздухе. Верена шагнула вперёд и поймала её, не глядя. Она завоевала шанс, когда осознала, что таинственность была обязательной подоплекой стремления человека к признанию. Она поняла, что пыталась скрыть Ночь, и теперь сама Верена сможет спрятать всё, что пожелает.

Она стояла на месте, простирая руки.

— Приди ко мне, — шепнула она, пользуясь уже не просто Видением, а своей только что открытой властью.

Завихрение аморфной энергии появилось в пещере, притянутое издалека будто бы магнитом. Оно захлестнуло её тело, сливаясь с ним. На этот раз дизориентации не последовало. Верена ощутила мощь вихря и подчинила её себе. Она была Дома.

Она превратилась в Нокс, Воплощение Ночи, госпожу тайны.

Глава 9 База данных

Но вскоре стало очевидно: хотя Верена и сделалась Воплощением Ночи, до полного вступления в должность было далеко. Тайны теперь оказались ей известны, но уследить за их огромным количеством было весьма проблематично; или хотя бы за подробностями нескольких из них. Она могла вникнуть не только в человеческую жизнь, но и в судьбу других инкарнаций. Разницу между хорошими и плохими душами постигал Танатос. Нюансами и парадоксами времени заведовал Хронос, потому что жил в обратном направлении. Он начал с целых легионов себя самого: для каждой временной линии свой Хронос. По мере течения времени они сливались, и, когда он подойдёт к самому началу, то снова останется всего один. Окольное взаимодействие мириадов нитей Судьбы. Основные причины и тщетность Войны. Жизненный процесс Природы. Все эти народные средства, которые Керена когда-то изучала вместе с Морли, были ничем по сравнению с природными процессами, непостижимыми для человеческого разума. В самом деле, большую их часть людям лучше не раскрыватьникогда, иначе они используют тайны природы для её же разрушения.

— Я Нокс, — сказала она Ворли и Ванье. — Но тайнам нет числа. Я чувствую себя, как птичка, которая пытается усидеть на взбешённом быке. Как мне охватить разумом всё одновременно?

— Разве ты не можешь просто узнать и использовать любую нужную тебе тайну? — спросила Ванья.

— Могу. Но теперь я знаю, что их намного больше. Всё, что я предпринимаю как Нокс, имеет последствия, как круги, которые расходятся по воде озера, когда бросаешь туда гальку. У этих последствий тоже есть свои последствия, и они могут привести к вещам, за которые я никогда не хотела бы нести ответственность. Поэтому я ни на что не могу осмелиться.

Ворли кивнул.

— Ты обрела слишком большую власть, слишком быстро. Требуется время, чтобы к ней приспособиться. К счастью, оно у тебя есть; ты можешь изучать ситуацию столетиями.

— Я даже не знаю, что изучать. Мне нужно узнать направление, прежде чем отправиться в путь.

— Возможно, стоит записывать информацию, вносить её в каталоги — так же, как я делал это с магическими народными средствами.

— У тебя память лучше, чем у меня, и мне предстоит намного больше работы. Тайны в мире встречаются гораздо чаще, чем народные средства.

Как глубоко она всё недооценивала!

— У других инкарнаций должны быть похожие проблемы, — сказал Ворли. — Нам нужно поразмыслить над тем, как они справляются.

— У них есть могущественные инструменты, — ответила Верена. — Смерти принадлежат Коса и Морт, Конь Бледный. Время владеет Песочными Часами. За Войной всюду следует Алый Меч.

— А у Судьбы есть Гобелен Жизненных Нитей, — согласился он. — Который она может ткать в форме паука. И другие тоже обладают равными по силе инструментами. Как воплощениям удалось заполучить подобные символы своей должности?

Вопрос застал Верену врасплох.

— Я не уверена, что знаю. Кажется, они существовали всегда.

— Я видела, — сказала Молли. — Люди создали их, когда превратились в инкарнации, или же вскоре после этого. Думаю, Смерть превратил обычную лошадь в необычную. Возможно, используя остатки хаотической субстанции.

— Это мощное средство, — поддержал её Ворли.

— Верно, — согласилась Верена. — Оно превратило Лилу из призрака в демонессу. Хаос вполне может считаться силой, присущей этим символам, как ты их называешь.

— Да. Первые воплощения сотворили инструменты, определили границы мощи и передали их своим последователям, — продолжил он мысль. — Или это сделали их предшественники, как в случае с Хроносом. Так что, возможно, тебе тоже следует разработать собственный символ.

— Так и сделаю, — кивнула Верена. Ей мысль понравилась. — Но что именно?

— Конечно же, плащ, — сказала Ванья. — Всё это время ты пользовалась его могуществом.

— Не совсем, — напомнила ей Верена. — Я только думала, что это могущество плаща. Ле Фэй обманула меня.

— Да, это твоё собственное могущество, но ты наделила им плащ. Сделай это снова, пусть плащ станет символом Нокс.

Звучало заманчиво.

— Мне действительно стоит сделать это?

— Да, — сказала Молли. — Символы так шикарно смотрятся.

— Согласен, — сказал Ворли. — Я буду гордиться тем, что мой старый плащ станет вечным.

— Хорошо.

Она достала плащ и накинула его на плечи. Поискала вокруг себя остатки субстанции хаоса и втёрла их в ткань. Старый бархатный плащ засверкал, затем отбросил глубокую тень.

— Звёзды! — воскликнула Ванья. — Он показывает настоящие звёзды!

В самом деле. Элемент хаоса заставил краску с поверхности плаща выцвести; вместо неё появилось звёздное ночное небо. Они увидели созвездия и одинокие светила, медленно плывущие обычным курсом. Затем появилась луна — полумесяц, сопровождаемый тихим рассветом.

— Достаточно, — сказал Ворли. — Не сожги нас.

Верена сняла Плащ и свернула его, подавляя нарастающее сияние. Она могла контролировать его циклы и теперь была довольна тем, что у неё появился свой символ: Бархатный Плащ Ночи.

— Но это всё равно не поможет мне запомнить миллиарды тайн, — сказала она.

— Как знать, — сказала Ванья. — Нам известно больше, чем нашим предкам. Будут ли наши потомки обладать большими знаниями, чем мы?

— Скорее всего, — согласился Ворли. — Но проблема Верены остаётся в настоящем.

— Однако, если она способна путешествовать по времени, возможно, у неё получится отправиться в будущее и посмотреть, как они с этим справились. Это может помочь.

Верена была заинтригована, но усомнилась.

— А смогут ли наши потомки мне об этом рассказать?

— Почему бы тебе не проверить это лично? — поинтересовалась Ванья.

— Могу я это сделать? — спросила Верена у Молли.

— Ну, ты не можешь быть уверена в том, что увиденное тобой произойдёт на самом деле, — отозвался призрак. — Потому что даже твоё знание о нём сможет всё изменить.

— А ей и не нужно знать подробности будущего, — возразил Ворли. — Надо всего лишь понаблюдать и изучить лучшую технику.

— Это должно получиться, — признала Молли.

Верена всё ещё сомневалась, но решила попытать счастья.

— Тогда отправляемся прямо сейчас и будем смотреть.

Джоли тоже заинтересовалась. Она могла путешествовать по временной линии, потому что та была чужой; парадоксов не возникало. Но, если Верене вздумается захватить что-нибудь из будущего с собой, разве это не породит парадокс? Тем не менее, линии шли ровно, так что она могла просто расслабиться и наблюдать.

— Они носят одежду там, в будущем? — спросила Верена.

— Разумеется, — подтвердил Ворли. — Одежда всегда обеспечивает потребность в тепле, защите, демонстрации и секретности. Но её покрой будет отличаться. Не вижу смысла брать туда что-либо из нашего времени, это просто сделает тебя чужой для них.

— Я возьму Бархатный Плащ. Это мой символ, и я наделила его значительной долей магии.

— Само собой, — согласился он. — Но тебе не захочется укорачивать его ради моды будущего.

— Никогда! — Даже намёк на это ужаснул Верену.

— Я могу помочь, — сказала Молли. — Перед смертью я занималась шитьём, думала, что пригодится, когда стану матерью.

Она умолкла, вспоминая, что вместе с жизнью утратила такую возможность.

— Возьми плащ, иголку, нитки и ножницы, — подсказал Ворли. — Затем позволь Молли сшить то, что требуется, когда узнаешь покрой.

Ванья снабдила её сумкой с необходимыми вещами, включая немного еды и склянкой крови. Верена взяла её и взглянула на себя в зеркало.

— Нагая девица с сумой, — озадаченно прокомментировала она. Плащ был аккуратно свёрнут внутри сумки.

— Очаровательная голая девушка, — сказал Ворли. — Соблазнительный контраст. Интересно…

— Сделай это быстро, — со смехом перебила его Верена. — Я уже готова к путешествию.

Он поднял её на руки и прижал к стене. Опираясь на оказавшуюся сзади сумку, девушка обняла его ногами — так, что их бёдра оказались наравне. Всё произошло действительно быстро, почти мгновенно, но при этом интенсивно и с наслаждением. Верена с удовольствием отметила, что пребывание в роли Воплощения Ночи никак не повлияло на её страсть; она всё ещё откликалась так же стремительно и интенсивно, как мужчина, и хотела заниматься сексом как можно чаще. Потом она поцеловала Ворли, освободилась и почистилась перед дорогой.

— Я ревную, — сказала Ванья. — Ты никогда не проделывал этого со мной в такой позе. Ты был так возбуждён, что я опасалась за неё, как не взмыла в воздух после твоей кульминации.

— Придётся тебе завести для этого сумку, — сказала Верена, сосредотачиваясь на будущем. Ей было приятно увидеть напоследок балующихся друг с другом мужчину и женщину — обоих с сумками. Затем она двинулась вперёд.

— Ты изобрела новую позу для секса, — сказала Молли. — Теперь все вампиры будут заниматься им только с сумками за спиной.

Когда мы встретим подходящего мужчину, я одолжу тебе своё тело и сумку, чтобы и ты могла это испробовать.

— Спасибо, — со смехом согласилась Молли.

Их путешествие началось в пещере. Теперь она скользнула вверх, предпочитая наблюдать за пробегающим мимо временем снаружи. Вокруг был лес, деревья снова увеличивались в размерах, старели и исчезали, сменяясь новыми ростками и саженцами, — но уже в другую сторону. Вперёд.

Потом деревья исчезли. Осталась только голая земля.

— Что случилось? — удивлённо спросила Молли.

Верена притормозила, вернулась на пару лет назад и уплотнилась. Она стояла на остатках леса. Вокруг виднелись только кусты и огромное количество пней.

— Они вырубили деревья, — сказала она ошеломлённо. — Все!

— Зачем им это понадобилось?

— Наверное, ради древесины.

— Но теперь древесины больше не будет. Они совсем не оставили ростков.

— Я тоже не вижу в этом смысла, — согласилась Верена. — Может, когда я целиком овладею могуществом Ночи, у меня получится остановить вырубку и спасти лес.

Путешествие в будущее возобновилось. Они ушли дальше, чтобы не видеть утраченный лес. Появились здания, которые тоже старели и исчезали, чтобы смениться новыми, ещё больших размеров.

— Здесь, наверное, живёт много людей, — сказала Молли.

— Наверное, — кивнула Верене. Ей это не понравилось. Лучше бы здесь остался лес.

Она ускорилась, чтобы избавиться от дальнейших подобных зрелищ. Девушка воспользовалась Видением, ориентируясь на том, что хотела найти: на способе постоянно отслеживать всю информацию, которую теперь может собрать. Она не знала, как далеко в будущее это заведёт, но создалось впечатление, что прошла тысяча лет или даже больше. Может, полторы тысячи.

Видение нашло подходящий объект. Верена замедлила ход и остановилась.

Она стояла на улице города — обнажённая, если не считать сумки. Верена поспешно применила к себе невидимость и неслышимость, подозревая, что её появление в таком виде привлечёт лишнее внимание.

Теперь они наблюдали за городскими улицами. Здесь были экипажи, которые двигались сами по себе, без участия лошадей. Были магазины с завлекающими прозрачными окнами, за которыми виднелся богатый ассортимент. Люди останавливались перед витринами, чтобы взглянуть на товар, затем заходили внутрь, если чувствовали желание приобрести что-нибудь. Некоторые прямо с улицы поднимались к верхним этажам зданий, где тоже находились двери магазинов. Повсеместное применение магии.

— Ни лошадей, ни рабочих, — отметила Молли. — Думаю, мы больше не в Шотландии.

— Мы в Шотландии, но не в той, которую знаем. Люди явно используют магию повсюду. Они наколдовывают себе пищу и другие товары, или же просто плывут по дорожкам туда, где эти вещи находятся.

Джоли всё это показалось интресным. В её временной линии всё это называлось магией технологий, но за неё приходилось дорого платить. Магия никогда не была бесплатной. Так же, как и наука. Ещё её волновал вопрос: повлияет ли знание о расположении временных линий на это будущее? Она в этом сомневалась, потому что это будущее было неопределённым. И всё же из-за него Верена может, вернувшись, изменить настоящее. Но ведь задача призрака и заключается в том, чтобы исправлять подобные перемены, напомнила себе Джоли.

Перед ними появился красивый мужчина в тюрбане.

— Могу я вам чем-либо помочь, прелесть? Вижу, вы без компаньонки.

Верена простёрла над ним Видение… и отпрянула. Это был демон! Что он делал вне Ада? Её невидимость не действовала на таких, как он. Но ей удалось скрыть невольную реакцию на его присутствие.

— Что вы имели в виду?

— О, обычная справедливая сделка. Я исполню ваши достойные потребности, а вы удовлетворите мою похоть.

Несмотря на свою осторожность, Верена изумилась. Так же, как и Джоли, но по другой причине. Известно было, что демоны жаждали секса больше, чем люди, но обычно они были ограничены грешницами в Аду. Наделённые массивными членами демоны мужского пола насиловали грешные души и тесные влагалища женщин-ханжей, тогда как роскошные голые демонессы соблазняли страстных мужчин, не давая им удовлетворить свою похоть. Ходили слухи, что иногда смертных мужчину и женщину оставляли обнажёнными наедине, пока демоны наблюдали за их совокуплением и делали ставки. Ад отнюдь не был уютным местечком.

— Ты открыто предлагаешь подобные сделки?

Он прищурился.

— Да ты вампир! Что ты здесь делаешь?

— Просто осматриваюсь, — ровно ответила Верена. — У демонов есть предрассудки насчёт вампиров?

— Нет. А вот у смертных есть. Сюда уже направляется полиция.

Рядом с ними появились мужчины в униформе и окружили их.

— Вот она! — с негодованием указал на Верену демон. — Бесстыдная голая вампирша на свободе.

— Ты получишь свою долю, — сказал главный полицейский, приближаясь к Верене. — Нет, сначала мы выбьем из неё информацию. Совершенно очевидно, что произошла утечка.

В его руке появился блестящий серебряный крест, который полицейский выставил перед собой.

Верена понятия не имела, о чём он говорит, поэтому просто отпрыгнула назад во времени, избегая угрозы.

— Что думаешь? — спросила она у Молли, появляясь на том же месте несколькими годами ранее.

— Они укрощают демонов, — сказала Молли. — Наверное, те помогают людям магическими способами в обмен на секс. Почему демонов так прельщает секс со смертными, я не понимаю, но, похоже, в этом всё дело. Ты вполне могла проверить.

— Каждый мужчина жаждет секса с привлекательной молодой женщиной, — сказала Верена. — И живой, к тому же. Ты видела, сколько пыла в призраках.

— Верно. А демоны одержимы сексом вдвойне. Значит, ты обладаешь всем, что нужно для обмена.

— Но эти люди убивают вампиров. Я не могу так рисковать.

— Не можешь, — согласилась Молли. — Но мы ещё не выяснили, как у них обстоит дело с запоминанием вещей.

— Вероятно, в полностью магической реальности им и не нужно всё помнить, — но она тут же передумала: — Хотя нет… Меня привело сюда Видение. Значит, у них есть способ. Возможно, этим тоже занимаются демоны. Но я бы не доверила тайны такому существу; я всегда и всё хочу держать под собственным контролем.

— Я бы не доверила демону вообще ничего. Они все похожи на Лилу, если не хуже. Но что если способ запоминания не имеет отношения к магии?

— Ворли говорил, что обычно у магии существуют альтернативы — наука, к примеру. Он никогда не пользовался магией, если видел другой способ достичь цели. Он изучал звёзды безо всякой магии.

— Он считал их? Звёзд ведь так много.

— Даже больше, чем мы видим. Миллиарды, по его словам.

— Значит, и в будущем могут пользоваться наук… научными методами запоминания?

— Мне самой интересно. Можно попробовать посетить такое будущее, где преобладает наука, а не магия. Но я не знаю, не повредит ли оно моим способностям.

— Ночь привязана к магии?

Верена обдумала этот вопрос. Затем воспользовалась Видением.

— Нет, — удивлённо сказала он. — Нокс может проникнуть под покров любой тайны, вне зависимости от того, в какой Вселенной находится. Я ограничила своё мышление. Как нерационально. Ворли точно меня упрекнёт.

— Ужасно, — полушутя отозвалась Молли. — Но есть и другой повод для беспокойства: разве язык не должен был измениться за столько времени? Этот демон говорил прямо как мы.

— Это дар воплощения, — объяснила Верена, внезапно открывая ещё одну способность Нокс. — Ночи известны все языки. Вообще-то его наречие отличалось от нашего.

Но она вспомнила кое-что со смутной тревогой: она понимала чужое наречие уже во время своего пребывания в Риме с Лилой. Неужели она овладевала силами Ночи постепенно, ещё до того, как стала Нокс? Если это было правдой, её жизненный путь управлялся не случайностями, а чем-то или кем-то другим.

Джоли тоже пребывала в раздумьях. Она вспомнила, как её призрачная подруга Орлин обрела некоторые возможности Воплощения Добра ещё до того, как вступила в должность. Даже до того, как ей на эту самую должность намекнули. Имел ли индивидуальный выбор большее значение, чем реальный? Или же атмосфера должности простиралась как в будущее, так и в прошлое?

— Я рада, что ты стала Нокс, прежде чем отправиться так далеко, — сказала Молли.

— Слепая удача. Давай назовём это предвидением.

— Естественно.

Она снова доверилась Видению, которое на этот раз унесло её на тысячелетие обратно, а затем направило вперёд — уже по другой временной линии. И вновь они оказались на той же самой городской улице с двигающимися самостоятельно повозками и магазинами с большими окнами.

— Ты уверена, что это сработало? — спросила Молли, пока Верена торопливо делала себя невидимой.

— Место то же самое, но это уже другое будущее, — неуверенно ответила Верена. — Я воспользуюсь Видением.

Она сосредоточилась, пожелав себе знать верный курс.

Один из экипажей остановился, и из него вышел довольно мускулистый, красивый молодой человек. Экипаж последовал дальше, оставив его стоять на тротуаре. Юноша был облачён в переливчато зелёную рубашку и штаны с металлическим блеском. Его ботинки казались деревянными.

— Привет, — сказал он. — Тут есть кто-нибудь?

Верена внимательно посмотрела на него. Её Видение указывало на него, как на конечную цель её поисков. Но можно ли было снова стать видимой после того, что случилось в прошлый раз?

— Я получил телепатический сигнал, — сказал молодой человек. — Согласно ему, мне следует подружиться с девушкой, которую я здесь найду. Это была ошибка?

— Если ты его не хочешь, отдай мне, — сказала Молли. — Он наверняка фантастический любовник.

Верена надеялась, что Молли приняла решение не только по этой причине. Ранее ей не доводилось слышать о телепатии, но Верена поняла, что это означало некий сигнал о её присутствии. Хороший сигнал. Она снова сделалась видимой.

— Наверное, речь шла обо мне.

Он взглянул на неё округлившимися глазами.

— Ого!

Верена с опозданием вспомнила, что до сих пор была голой, с одной только сумкой за спиной. Ну, может, всё это и подойдёт, чтобы впечатлить молодого человека.

— Помощь мне не помешает.

— Ты прекрасна!

— Мне нужна одежда, — сказала она. — И действительно может понадобиться друг.

— Ты хочешь заключить со мной договор о дружбе?

Видение оставалось положительным.

— Да.

— До какой степени? На какой срок?

Она постаралась не выказать смущения.

— Что ты сам предпочитаешь?

— Ещё спрашиваешь! Разумеется, мне хочется романтики. Как насчёт двух недель с возможностью продления?

Четырнадцать дней! Верена была поражена. Она собиралась провести тут не больше нескольких часов. Однако Видение подтвердило, что нужно задержаться. Девушка должна была сделать это. Всё равно она вернётся в своё время в тот же день и час, когда покинула его. Какая разница? Лучше бы она подумала о задержке тогда, когда навещала инкарнации. А молодой человек был весьма красив.

— Хорошо.

— Замечательно! Надеюсь, ты так же очаровательна, какой кажешься. Я Кермит.

— А я Верена.

Было ли частичное совпадение его настоящего имени с её бывшим случайным — или же им было суждено встретиться?

Перед ним возник экран.

— Кермит и Верена подписались на двухнедельную романтику, — сказал он туда.

На экране появилось женское лицо.

— Кермит есть в списках. Верены нет. Больше подробностей, пожалуйста.

Это его озадачило.

— Как получилось, что её нет в списках? Она стоит прямо напротив меня.

Ой. Конечно же, в будущем Верены уже не существовало; она пришла из прошлого. И всё же она была рада, что эта культура продемонстрировала возможность мгновенно проверить наличие любого человека в городе. А может, и в мире. За этим она сюда и явилась.

— Вы можете дать нам минуту для дальнейшей проверки?

— Ок, — сказал Кермит экрану, и тот исчез.

— Выглядит, как магическое зеркало, — сказала Молли.

Кермит снова повернулся к Верене.

— Ты можешь это объяснить? Я полагал, что ты зарегистрирована. Все зарегистрированы.

— Кроме меня. Не думаю, что ты поверишь в мою историю.

— Ради временной романтики с очаровательной женщиной вроде тебя я готов поверить практически во что угодно.

Она рассмеялась, по его взгляду догадываясь, что её тут же заколыхавшаяся грудь его возбудила. В этом аспекте он был абсолютно нормальным мужчиной, с которым легко договориться.

— Я женщина, и я хочу провести с тобой время. Всё остальное слишком сложно. Мы можем пойти куда-нибудь, где можно поговорить наедине?

— Медленный экипаж подойдёт?

— Пусть будет медленный экипаж, — согласилась она.

Он поднял руку, в которой она увидела маленький ключ. В воздухе снова появился квадратный экран.

— Медленный экипаж сюда, сейчас, направление — дом.

Экипаж подплыл к ним сзади.

— Вот так просто, — оценивающе пробормотала Верена. — И это называется медленным?

— Ты, кажется, незнакома с нашим обществом, — сказал он, помогая ей взобраться на ступеньку экипажа, а затем — внутрь. Там было темно и мягко, очень удобно.

Как только дверь закрылась, и экипаж набрал ход, они устроились на кушетках, лицом друг к другу. Девушка с удовлетворением отметила, что его взгляд ни на минуту не отрывался от её голых ножек. Ещё одно подтверждение, что перед ней вполне обычный молодой человек, несмотря на чужую культуру. Это было важно.

— Да, так и есть. Например, мне неизвестно, что предполагает временная романтика, но я готова приспособиться. Секс?

Он облизал губы.

— По нашему выбору.

— Давай сначала займёмся им, а потом поищем для меня подходящую одежду.

— Если тебе и вправду ничего не известно о нашей культуре, ты можешь не знать уровень и степень сексуальных эмоций, которые мы тоже обязаны обсудить. Если ты предпочитаешь…

Верена встала со своей кушетки и переместилась на его колени.

— Обойдёмся без этого, — прошептала она, покусывая мочку его уха.

Дальше всё произошло быстро. Кермит оказался без одежды и тяжело дышал рядом с ней на кровати, в которую трансформировались сиденья. Её соски упирались в его грудь. Его восхитительно горячий молодой напор продлился всего несколько мгновений. Он и в сексе был очень обыкновенным, а она обладала всем, чтобы удовлетворить его заветные мечты. Теперь у Верены появилось социальное преимущество, подтверждающее, что она может отлично справиться с Кермитом.

— Полученный сигнал не обманул, — сказал он. — За такое короткое время ты подарила мне больше наслаждения, чем любая другая девушка, с которой я был.

Она скользнула на него и положила грудь на его лицо так, чтобы щёки прижимались к соскам.

— Я женщина, — строго повторила она, мысленно проводя параллель между своим тоном и зовом плоти. Его страсть ослабела, но грудь всегда влияла на мужчин особым образом. Верена хотела, чтобы он выслушал её спокойно и расслабленно, чтобы убедиться: он понял и поможет ей. — Я старше, чем кажусь.

— Я догадался; ты точно знаешь, что делать. Ты скажешь мне, откуда прибыла?

Она простёрла над ним Видение. Да, ему можно было довериться.

— Я живу не далеко отсюда, а давно.

— Не понимаю.

Она чуть прижала груди с обеих сторон руками — его лицу стало ещё теснее, щёки заставили рот приоткрыться, словно в ожидании её поцелуя. Верена почувствовала, как напрягся его пах. Хорошо; теперь его критическое мышление будет пропущено сквозь фильтр поднимающейся страсти. Он говорил правду, когда сказал, что готов поверить во что угодно ради отношений с ней; мужской разум допускал всё, когда на горизонте появлялся секс.

— Я из твоего далёкого прошлого.

— Думаю, что я бы тебя запомнил, даже если мы были знакомы в трёхлетнем возрасте.

Она легонько ущипнула себя за грудь.

— Я имею в виду прошлое твоей культуры. Примерно полторы тысячи лет назад.

Первой его реакцией был смех, второй — шок. Обе реакции оказались подавлены её грудью. Так продолжалось, пока он не расслабился.

— Ты не шутишь?

— Нет. Я прошла так далеко в собственное будущее с определённой целью. И я была обнажена, чтобы не вызвать подозрений одеждой из прошлого.

Он снова засмеялся. На этот раз она не мешала.

— Не знаю, стоит ли тебе верить, но ты ведь так настойчива, — он поцеловал её грудь; в паху чувствовалось недвусмысленное движение. — С какой целью ты пришла?

— Мне нужно знать, как отслеживать большое количество тайн одновременно.

— Это легко. Тебе понадобится база данных. Реляционная база данных.

— Понятия не имею, что это значит. Не думаю, что в моём времени существуют подобные вещи.

— Компьютеров там точно нет, — согласился он. — Я могу рассказать тебе об основах, но я не эксперт. Чтобы узнать о них больше, тебе понадобятся курсы.

— Если бы ты мог всё это устроить, несмотря на отсутствие у меня регистрации, я была бы тебе очень благодарна, — она снова слегка подтолкнула его грудью. Так, чтобы должным образом проявить настойчивость.

— Я… О, Верена, а мы можем..?

Она легко угадала его мысли.

— Ложись на спину.

Он сделал это. Она оседлала его и довела до кульминации ещё раз, позволяя держать её грудь.

— Я верю тебе! — вскрикнул он во время последнего толчка.

— Я предпочитаю сохранять анонимность, чтобы окружающие ни о чём не догадались, — сказала она, пока он лежал в изнемождении. — Ты единственный будешь знать, кто я и откуда. Я буду счастлива выполнить все условия временной романтике, опять же, несмотря на отсутствие регистрации.

— Я скажу, что ты моя анонимная знакомая. Такой статус допустим для тех, кто не хочет быть узнанным. Из-за конфликтов интересов, например.

— Таких как замужество?

Он встревоженно посмотрел на неё.

— Ты замужем?

— Нет. Но я не против, если другие будут так думать. Это удержит их от неловких вопросов.

Он улыбнулся.

— Да. Я зарегистрирую тебя в качестве анонимной тайной подружки, и никаких расспросов не будет. Как мне будут завидовать парни! Тебя не обижает, что я этим горжусь?

— Ничуть. Но я полагаю, что эта романтика ограничивает нас друг другом.

— Только закрытая романтика. Звучит неплохо. Я сделаю это сейчас же, — он достал из одежды уже знакомый Верене ключ и вызвал экран. — Кермит и Верена подписываются на двухнедельную романтику, она сохраняет тайную анонимность.

— Экранное имя Верена, тайная анонимность, — согласилась женщина. Она взглянула на Верену. — Обоюдное согласие?

Верена поняла, что это требовалось для предотвращения насилия.

— Да.

— Зарегистрированы, — сказала женщина Кермиту. Она улыбнулась. — Поздравляю. Она потрясающая.

— Спасибо.

Экран исчез.

— Видишь… даже клерк одобряет мой выбор. Хотя она и не поняла, почему чудесное создание вроде тебя растрачивает своё время на ничтожество вроде меня.

— Но ты такой красивый!

— Я ещё не закончил торговый колледж, и мои оценки посредственные. Моя семья не обладает политической властью. С лицом мне повезло, но этого амбициозным девушкам не достаточно. Даже любовник из меня так себе.

Для Верены его признание стало ещё одним преимуществом, потому что теперь она легко могла им управлять.

— Мне ты прекрасно подходишь.

Он взглянул на неё с точки зрения практицизма.

— Ты чувствуешь себя, как взрослая женщина, которая совращает наивного девственника?

— Я никогда тебе этого не скажу, — она склонилась над ним в томном поцелуе. Вообще-то в его предположении было много правды. Ей нравилось соблазнять юных и невинных. Они были намного податливей, чем более зрелые опытные циники.

К тому времени, как медленный экипаж доставил их к его дому, они успели заняться сексом третий раз, и теперь Кермита весьма заботила анонимность и благополучие его новой знакомой. Как и любой молодой человек, он был сражён ею. Это был плюс временной романтики: он знал, где она заканчивалась, поэтому расставание не стало бы предательством. Это изобретение Верена не прочь была бы взять с собой в прошлое.

Семья Кермита не возражала против его внезапной временной романтики, отчасти по причине невероятной красоты Верены. Они разрешили молодым людям жить в одной комнате и обеспечили девушку подходящей одеждой: переливающимися блузками, юбками с металлическим блеском и деревянными туфлями. Впрочем, последние показались ей странными.

— Они не касаются земли, — объяснил Кермит. — Так что ты можешь ходить по клубам, прудам, и так далее. Попрактикуйся, чтобы лучше их контролировать. Народ удивится, если ты вдруг поплывёшь в воздухе непонятно куда.

Он продемонстрировал свои слова, взлетев над полом.

— Походи медленно, а для равновесия пользуйся носками туфель.

Верена попробовала… и сразу приземлилась на кровать ногами кверху. Эти туфли действительно плавали в воздухе!

— Мне нравится такой вид, — сказал Кермит, помогая ей опустить ноги. — Забыл сказать, что пальцы нужно прижать к контактам. Медленней. Ещё медленней. Ты скоро уловишь суть.

Она уловила — и вскоре успешно пользовалась пальцами на ногах, чтобы удерживать положение и равновесие. Красивые, кажущиеся магическими туфли, довольно удобные внутри.

Но кое-что другое интересовало её больше.

— Этот ключ, которым ты рисуешь картинку в воздухе… что это?

— А, это мой мини-проектор. Виртуальный коммуникатор.

— Что?

Он кивнул.

— Естественно, в 500-ом году нашей эры их ещё не было. Смотри, я тебе покажу.

Он поднял ключ. По обеим его сторонам шли маленькие кнопки.

— Нажми сюда, чтобы подключиться к сети, — он нажал, и появился знакомый Верене квадратный экран, на этот раз без женского лица.

— А сейчас спроектируем мой компьютер, — после нажатия другой кнопки возникла панель с расположенными на ней в определённом порядке непонятными символами. Привыкшая к рукописям Верена едва ли могла их расшифровать, пока не осознала, что значки представляли собой стилизованную версию алфавита. Подушечками пальцев он быстро дотрагивался до панели, и на экране появлялась буква за буквой.

— Они могут быть показаны как рукопись? — спросила Верена.

— Конечно, — он выбил комбинацию символов, и внезапно текст оказался набран разборчивой рукописью. «Я люблю тебя, Верена».

— О! — Он захватил её врасплох.

— Да, я знаю: через две недели тебе нужно будет уйти. Но до этого у меня будет исключительно эмоциональный роман! Вообще-то…

Она придвинулась к нему, поцеловала и опрокинула на постель, угождая его накатившей страсти. Однако она была осторожна и не дала ему заметить, что её желание такое же сильное, как его; Верена хотела, чтобы молодой человек думал, будто она делает ему одолжение.

— Неплохой фокус, если тебе удастся притворяться достаточно долго, — с завистью прокомментировала Молли.

— Кто это сказал? — спросил Кермит.

Ой. Верена хотела было отпрыгнуть назад во времени на несколько мгновений, но сомневалась, что этого достаточно, учитывая его способность принимать чужие мысли.

— Я должна тебе кое в чём признаться. Я прибыла сюда не одна.

— Кто-то ещё сидит в твоём разуме?

— Да. Призрак другой женщины, моя подруга Молли. Ты ей тоже нравишься.

— Призраков не существует.

— Можешь считать её телепатической проекцией. Альтернативной личностью.

— У тебя проблемы с психикой?

— Я предпочитаю считать её привидением моей подруги.

Он улыбнулся.

— Очень хорошо. А что там было насчёт притворства?

Верена не была уверена, что признаться ему и в этом будет безопасно. Некоторым мужчинам не нравилось, когда женщины тоже наслаждались сексом.

— Я не притворяюсь, будто мне нравится секс с тобой. Я на самом деле получаю удовольствие от процесса.

— И Молли тоже?

— Да! — отозвалась Молли.

Он внимательно посмотрел на Верену.

— Я слышал это. Если Молли — одна из твоих личностей, наш договор о временной романтике никак не пострадает от её участия.

— Я личность, — быстро согласилась Молли.

Верена решила не спорить.

— Ты показывал мне свой… компьютер.

— Да. Ты печатаешь на виртуальной клавиатуре, и виртуальный экран всё показывает. Подходящая вещь, чтобы писать друзьям записки. Конечно, легче просто их наговорить.

— Наговорить?

— Сейчас у меня две подружки: Верена и Молли, — сказал он. Пока Кермит говорил, слова появлялись на экране, набранные красивым рукописным шрифтом.

— О! — воскликнула обрадованная Верена. — Могу я попробовать?

— Говори.

— Мне нравится эта магия, — её слова тоже появились на экране. Слово «магия» было выделено цветом.

— Это означает, что программа-синтаксис спрашивает, правильное ли слово ты употребила, потому что магии не существует.

На эту тему Верена тоже решила не спорить.

— Наука, — сказала она, и внезапно слово «магия» оказалось заменено им. — Что бы это ни было, мне нравится! Но может ли он преобразовать это в свиток?

— Точно, в твоё время печатных книг тоже не было, — сказал Кермит. — Сейчас я распечатаю свиток. Для этого виртуальное устройство не подойдёт, потому что, полагаю, свиток тебе нужен осязаемый.

— Да, так я смогу его сохранить.

Из угла комнаты раздалось жужжание. Из тонкого отверстия вылез лист бумаги. Это был маленький свиток. На нём красовалась надпись: «Мне нравится эта наука».

Поражённая Верена прижала бумагу к груди.

— Но, знаешь, этот способ сохранения информации уже устарел, — сказал Кермит. — База данных лучше, как я уже говорил. Она не только более удобна, но и вмещает больше информации, чем целая библиотека со стеллажами книг.

— Я хотела бы узнать об этом больше.

— Тогда тебе следует записаться на компьютерные курсы. Тогда ты будешь знать больше, чем тебе когда-либо понадобится.

— Курсы. Это как ученичество?

Он улыбнулся.

— Ты, и правда, оторвана от мира. Давай, я просто запишу тебя на курсы.

— Да, пожалуйста, сделай это. Для них я сюда и пришла, теперь я уверена в этом. Мне так приятно.

— И мы только что занимались любовью, так что я даже не могу воспользоваться моментом.

Секс, конечно, всегда оставался у молодых людей на уме. Но его возбуждение передалось и ей.

— Смена партнёров творит чудеса. Попробуй теперь с Молли.

— О-о-о! — с энтузиазмом сказала Молли.

Верена передала Молли тело, и они занялись сексом. Между делом Верена думала о том, что успела узнать. Крошечный ключ был проводником к любого рода коммуникациям, включая те, что ей требовались: он давал возможность сохранять огромное количество информации. Но как всё это могло умещаться внутри ключа? Девушка не слишком-то в него верила; должно было существовать ещё что-то, о чём она пока не знает.

— Замечательно! — воскликнула Молли, когда они достигли высшей точки вместе. — Где ты был, пока я была жива?

— На пятнадцать столетий ниже по времени, — сказал Кермит, целуя её. — Но сейчас мы вместе.

Молли наградила его ответным страстным поцелуем:

— О, да!

На следующий день Верена зарегистрировалась на компьютерных курсах. Из-за своей анонимности она не могла учиться в колледже, но в курсах участвовала, как полноценная студентка. В классе, кроме неё, было девятнадцать человек; девушки и юноши подростки. Искренне заинтересованными казались немногие. Потом она узнала, что учились этому лишь потому, что платили за учёбу, сам предмет был им глубоко безразличен. Кермит присоединился к ней, его любопытство стимулировал её интерес. Другой причиной, как она подозревала, была его ревность по отношению к другим студентам. Учитывая её внешность — Верену сразу сочли самой красивой девушкой на курсах, — эта предосторожность показалась ей не лишней. Наконец, наедине с чужой культурой девушка чувствовала себя неуютно, так что присутствие Кермита рядом поддерживало её морально.

— Я понимаю, что не все из вас готовы посвятить себя такому скучному предмету, как управление базами данных, — сказал профессор. Он смутно напомнил Верене Ворли, что способствовало её адаптации. — Поэтому мы предлагаем приз лучшему студенту: он получит демонстрационный компьютер со всем программным обеспечением. Всё это пока используется только тут, в классе. Он превосходен во всех отношениях, можно сказать, произведение искусства.

Приз большинство студентов не воодушевил. Они были удовлетворены собственными компьютерами и по окончанию курсов никогда больше не занялись бы базами данных. Однако интерес Верены после слов профессора возрос: она хотела владеть этим компьютером, потому что собственного у неё не было. Сейчас она пользовалась тем, что одолжил Кермит. Он был, заверил он девушку, годен к употреблению. Но он ей не принадлежал; она не могла забрать компьютер Кермита с собой, в прошлое.

Верена ощутила приступ растерянности: а могла ли она взять с собой хоть из будущего хоть что-то материальное? Она надеялась на это, потому что могла сохранить это в тайне; никто не будет знать о компьютере Нокс, и он никак не повлияет на обычный мир. Но она не узнает точно, пока не попробует.

— Перейдём к основным определениям, — сказал профессор. — Мы собрались здесь, чтобы понять, что собой представляет стандартная реляционная база данных, и воспользоваться ею. База данных — это собранная в таблицу информация: даты, цены, номера товарного ассортимента, ориентации, источники, адреса, замечания, и так далее. Реляционная база данных, в свою очередь, состоит из двух или более таблиц, действующих совместно. Они применяются, когда общая информация оказывается слишком сложной, чтобы быть записанной в одну таблицу. Сейчас мы посмотрим образчики.

Класс внимал ему с вежливой скукой, но Верена была восхищена. Она быстро поняла, что именно профессор имел в виду под таблицей: расчерченные крест-накрест линии, которые формируют клетки, где и содержатся кусочки информации. При этом информация могла быть о чём угодно; для хранения тайн это подойдёт как нельзя лучше, вот только нужно найти лучший способ их записи.

День за днём профессор открывал перед ними всё новые знания. Каждый студент пользовался личным компьютером, чтобы спроектировать выбранный тип базы данных на виртуальной экране, и манипулировал там же словами и фигурами. Верена печатала рукописным шрифтом; никто не возражал. Профессор обратил внимание на её трепетное отношение к предмету с первого же дня, оценил уровень её интереса и давал ей время с запасом. Часто у девушки возникали вопросы, казавшиеся глупыми остальным студентам, но он неизменно отвечал на каждый из них. Она начала с полного невежества, но быстро выбилась в лучшие из лучших. Между лекциями она выполняла домашнюю работу с Кермитом, смотрела на многие чудеса его мира и занималась с ним любовью. Последнее они проделывали часто, потому что юношу весьма заботила кратковременность их романтики: отложенное удовольствие приравнивается к потерянному удовольствию. В целом, неделю они провели отлично.

Она выиграла компьютер с базами данных, разумеется, как выдающаяся студентка. Профессор хотел пожать ей руку, когда передавал его, но она наклонилась вперёд и дерзко поцеловала его в губы. Класс разразился аплодисментами; они знали, что этот милый жест подарит ему несколько бессонных ночей. Стандартная белая блузка каким-то образом натянулась на самых интересных изгибах её тела, так же, как короткая юбка показала больше, чем следует, когда Верена села. Другие девушки, наблюдая за ней, отметили кое-какие техники, помимо тех, что касались баз данных.

— Это хороший компьютер, — сказал Кермит, когда они остались одни. — Здесь достаточно места для хранения маленькой вселенной, и он удобный, потому что размером всего с монетку.

Компьютер и в самом деле умещался на кончике пальца.

— Его питает мини-ядро, — увлечённо продолжал Кермит.

— Что-что?

— Крохотная ядерная энергетическая установка, которая будет работать бесконечно долго. Тебе не потребуется внешнего источника питания.

— Это мило, — согласилась Верена, понимая только то, что эта функция вызывает уважение.

— А ещё он расщепляемый.

— Рас-ще…

Он улыбнулся.

— Мне нравится, когда ты меня поддразниваешь. Расщепление. Это означает, что он делится, — он продемонстрировал объяснение, сжав диск так, что тот распался на два более тонких. — Всё это несколько запутанно. Помни только: что бы ни случилось с одним диском, произойдёт и с другим. Поэтому, если один сломается, ты сможешь воспользоваться другим. Это полезно.

Он снова сжал их особенным образом, и диски соединились в один.

Верена усвоила огромное количество информации о базах данных, но при этом почему-то упустила из вида само устройство. Оно ей понравилось.

Но теперь их совместное время подходило к концу; срок временной романтики почти истёк.

— Знаешь, я… если есть хоть шанс… — начал он с внезапной неловкостью. Он больше чем увлёкся ею.

— Мне действительно надо возвращаться в своё время, — сказала она.

— Но ты могла бы меня навещать? Я никогда тебя не забуду.

Верена поразмыслила. Почему бы и нет? Ей нравился и Кермит, и это ответвление будущего; прекрасное место, чтобы иногда просто расслабиться.

— Когда смогу, — пообещала она.

Они занялись любовью. Потом Верена озаботилась другим вопросом.

— Я хочу всегда держать эту базу данных при себе, но не хочу, чтобы о ней стало известно людям из моего времени. Как это устроить?

— Легко. Спрячь её на виду, где никто не увидит.

— Разве эти понятия не противоречат друг другу?

— Отнюдь. К примеру, если ты вложишь компьютер в медальон, все примут его за обычную ювелирную безделушку и тут же о нём забудут при виде твоей божественной груди.

В его словах был здравый смысл.

— Но в нём можно узнать то, чем он является, базу данных.

— Символический подарок на память, компьютер, — поправил он. — Вряд ли его там заметят, но, если в вашем времени нет компьютеров, это может стать проблемой. Может, ты попробуешь спрятать его внутри орнамента?

У Верены появилась идея. Она достала римскую монету Ворли, которую хранила из сентиментальных соображений.

— Как насчёт этого?

— Идеально! Копия старинного артефакта. Люди тоже их носят.

Они поработали над тем и другим, и им удалось прикрепить диск к обратной стороне монеты, так, что его не было заметно. Монету Верена закрепила на цепочке и повесила себе на шею. Затем расстегнула несколько пуговок на блузке и спустила новое украшение вниз, чтобы оно находилось прямо между грудей.

— Так?

— Идеально! — повторил он, наклоняясь, чтобы поцеловать её грудь. — Я уже забыл, как они прекрасны.

Теперь Верену удерживало здесь всего одно дело. Она хотела создать свою первую реляционную базу данных, чтобы быть уверенной: устройство действует.Когда девушка осталась в одиночестве, она выбрала вступительную тайну. Свою собственную. Она никогда никому не говорила и не хотела, чтобы кто-либо когда-либо это узнал, но она ужасно завидовала своей старшей сестре Кэтрин, которая уже являлась настоящим магнитом для мужчин, в то время как сама Верена была никем.

Она коснулась диска. Перед ней послушно возникли виртуальный экран и клавиатура. Девушка набрала словесный компонент индексирования: Керена — зависть — Кэтрин. Субъект, чувство, объект. На экране появился рукописный шрифт. Она проверила надпись и сохранила её перед закрытием.

Она вызвала в памяти образ сестры, Кэтрин, очаровательной пятнадцатилетней девушки. С того времени девушка, конечно же, повзрослела, родила детей, превратилась в толстую бабку и потеряла красоту молодости. Зависть исчезла. Но факт, что она когда-то существовала, до сих пор оставался тайной. Усилием воли она переместила изображение на экран, где оно появилось в цветном и объёмном виде. Она сохранила картинку и закрыла её.

Потом она сосредоточилась на эмоции, заново погружаясь в то уродливое чувство. Его неуловимая суть возникла на экране — тёмная, с приглушённым подземным огнём. Она сконцентрировалась, и зависть ушла в компьютерный код, сохраняясь в базе данных. Три аспекта: описание, изображение, чувство. Три базы данных, которые имели отношение к общему определению тайны. Она сделала это. Верена выключила виртуальный компьютер.

Теперь нужно удостовериться, что она может вновь вызвать его в любое время, по желанию. Она снова включила компьютер.

— Керена, зависть, Кэтрин, — пробормотала она, дотрагиваясь до диска.

На экране возникло изображение её сестры, улыбающейся так, словно это она, а не Верена, пробралась сюда из прошлого и встала перед девушкой, вечно молодая. Чувство вернулось, заставив Нокс смутиться. Запись совершенно определённо присутствовала в базе данных. Её первая запись.

Наблюдавшая за ней Джоли была более чем впечатлена. Нокс нашла и приспособила внушающий уважение инструмент для своей должности.

«И никогда никому не рассказывай, — предупредила её Верена. — Эту тайну узнать не должны, во избежание парадокса анахронизма».

Джоли должна была с ней согласиться.

Девушка получила то, за чем пришла. С этим устройством она могла записать каждую открытую ей тайну и воссоздать её, когда пожелает.

Она занялась сексом с Кермитом в последний раз, потом передала тело Молли, которая сделала то же самое. После этого Верена просто растворилась в воздухе, возвращаясь в своё собственное время.

Глава 10 Ниоба

В пещеру к возлюбленному и друзьям Верена вернулась не сразу. Она задержалась по дороге, чтобы убедиться: компьютер остаётся при ней. Из-за угрозы анахронизма девушка должна была хранить базу данных в тайне от всех, кроме Молли, которая никогда бы её не предала по причине личной лояльности. А так же Джоли, которая не сделала бы этого, благодаря своей миссии — защищать временную линию. И в то же время у Верены не должно было возникнуть проблем с использованием компьютера, иначе он стал бы бесполезен.

Также девушка испытывала странное беспокойство. Может, из-за того, что она возвращалась в своё время так поздно, но ей казалось, было и кое-что ещё. Верена должна была сделать нечто, пока ей неведомое. И она не могла успокоиться, не узнав, что именно.

Она замедлила движение обратно и увидела вокруг себя чудесную местность. Это была Ирландия — на несколько веков позже времени Верены.

Верена помешкала, оставаясь невидимкой выглядывая милое местечко для отдыха, где её никто не потревожит. Она увидела лес, поле, деревню и озеро. Одно из мест привлекло девушку; каким-то образом оно оказалось созвучным её настроению. Она поплыла туда и обнаружила широкое болото с еле приметной тропинкой, которая вела к огромному водяному дубу. В его ветвях резвилась гамадриада, древесная нимфа. Идеально. Но было здесь кое-что ещё. Почему-то это пространство имело огромное значение. Оно притянуло Верену, как лампа — мотылька. Что такого важного могло быть в изолированном ирландском болоте?

Девушка проследовала к маленькому сухому клочку земли у ствола дуба и уплотнилась.

— О! — там была испуганная девочка. Верена, отвлечённая мыслями о важности этого места, не заметила её, сидящую под деревом.

Требовалось сказать что-нибудь и уйти.

— Извини, что потревожила тебя. Я не смотрела, куда иду.

— Вы появились из ниоткуда! И на вас странная одежда.

И как она это объяснит? Нужно было снять Плащ и замаскировать им своё присутствие.

— Я просто путешествовала особым способом. Я не хотела тебе помешать.

— Ничего страшного, — сказала девочка, оправляясь. Она выглядела на пятнадцать лет и оказалась ослепительно красивой. Честно говоря, она напомнила Верене о сестре. У девочки были волосы цвета мёда и небесно-голубые глаза, тонкие черты лица, а тело такой формы, что мужчины наверняка будут её обожествлять.

И, внезапно осознала Верена, именно девушка имела решающее значение. Этому прекрасному созданию суждено было каким-то образом изменить мир.

— Что-то не так? — спросила девочка. — Почему вы на меня так смотрите?

Верена поспешно отвела взгляд.

— Извини за то, что повела себя невежливо. В тебе есть нечто удивительное.

Девочка рассмеялась, и этот смех прозвучал музыкой весенней капели.

— Во мне нет ничего особенного. Но вы… вы самая красивая девушка, которую я когда-либо видела. И в вас чувствуется магия. Как в гамадриаде.

Верена взглянула вверх, на нимфу, которая согласно кивнула. Одно магическое существо чуяло другое.

Ситуация быстро усложнялась.

— Мне надо идти, — сказала Верена.

Временная линия исказилась. Вступила Джоли, отодвигая их на несколько мгновений назад.

— Ненавижу, когда она это делает, — пожаловалась Молли.

— У меня нет выбора, — сказала Джоли Верене. — Началось расхождение.

Этот стремительный диалог остался мысленным. Вслух Верена сказала совсем другое.

— Да, во мне присутствует магия, — согласилась она. — Но я не похожа на дриаду.

На этот раз, к её удивлению, линия не дрогнула. Неужели ей предстояло рассказать девочке всю правду?

— Я тоже этого не ожидала, — сказала Джоли. — Я уверена, что обо мне ей рассказывать не стоит, а насчёт других вещей пока не знаю.

— В вас что-то есть, — продолжала девочка. — Мне кажется, нам суждено стать подругами.

— Это невозможно, — покачала головой Верена. И линия снова расплылась.

Джоли вернула их назад для очередной попытки.

— Возможно, — сказала Верена. — Но я многое не смогу о себе поведать.

Линия пошла в сторону. Что происходит? Предполагалось, что Нокс должна хранить в тайне всё, включая себя.

— Я знаю, — сказала Молли. — Расскажи ей всё… а потом заставь забыть. Должно быть какая-то причина этому.

— Рассказать только для того, чтобы она всё забыла? Нелепо! — Но линия снова расплывалась.

— Я тоже ничего не понимаю, — пожала плечами Джоли. — Попробуй.

— Хорошо, — с сомнением ответила Верена. И временная ветвь выпрямилась.

Джоли предоставила ей новую попытку.

«…суждено стать подругами», — закончила фразу девочка.

— Может быть, — согласилась Верена. — Ты имеешь огромное значение.

Девочка снова засмеялась.

— Если бы вы были мальчиком, я бы заподозрила, что вы за мной ухаживаете.

Верена присоединилась к её смеху.

— У меня есть опыт поведения с мальчиками. У них только три вещи на уме, и две из них находятся в вырезе моей блузки.

— А третья — под юбкой, — улыбка девочки выглядела, будто вдруг озаривший полянку солнечный луч. — Я Ниоба.

— Меня зовут Верена, — они пожали друг другу руки, затем обнялись; всё казалось естественным.

— Знаешь, когда я на тебя смотрю, то понимаю мальчиков, — сказала Ниоба. — Не думаю, что видела кого-нибудь красивей.

— Наверное, у тебя просто нет зеркала. Ты очень хорошенькая.

— Ты меня дразнишь?

— Нет, — Верена взглянула на дерево. — Вижу, ты подружилась с дриадой. Спроси у неё.

Ниоба, в свою очередь, посмотрела вверх.

— Спустись к нам, дриада, если думаешь, что это безопасно.

Древесная нимфа сошла вниз. Это впечатлило Верену; дриады невероятно стеснялись смертных. Девочке действительно удалось с ней подружиться. Она была ростом с девочку, без одежды, и такая очаровательная, какой может быть только нимфа.

— Кто из нас красивее? — спросила Ниоба. В её вопросе не было соревновательной нотки, только искренее любопытство.

Нимфа внимательно посмотрела на обеих. Она покачала головой и зажестикулировала.

— Она говорит, нас невозможно сравнить, — перевела Ниоба. — Потому что я невинна, а ты… — она не закончила, краснея.

— А я нет, — сказала Верена. — Верно. Я очень от этого далека, как бы ни выглядела. И всё же, чисто физически она может вынести свой приговор.

Ниоба взглянула на дриаду.

— Ты можешь это сделать?

Верена поняла, что наивность Ниобы приближала её к древесной нимфе. Та не колебалась, когда нужно было подойти к девочке, но вежливо держалась чуть в стороне от Верены. Ах, драгоценная невинность юности.

Гамадриада поразмыслила. Затем сделала вид, что снимает с себя несуществующую одежду.

Более чем ясно. Верена и Ниоба разоблачились и положили одежду на землю. Верена тихо сняла монету на цепочке с шеи и опустила туда же, не желая привлекать внимания. Затем они встали рядом, обнажённые, для проверки нимфы.

Дриада покачала головой. Жестами она показала, что они должны встать по обе стороны от неё — на корнях дерева, прямо над чистой водой. Они выполнили её просьбу и взглянули в это природное зеркало.

На них смотрели три почти идентичных отражения. Они все были мечтой каждого мужчины. Неудивительно, что нимфа не смогла сделать выбор.

— Ничья, — подвела итог Верена, когда нимфа вернулась на дерево. — Я, наверно, стала самой прекрасной женщиной своего поколения, а ты наверняка — своего.

— Возможно, поэтому нас потянуло друг к другу, — предположила Ниоба.

— Вряд ли. Что-то влекло меня сюда ещё до того, как я тебя увидела, — Верена облачилась в свою обычную одежду и подняла переливающуюся блузку. Ей придётся спрятать последнюю, как только она окажется дома. В то время ничего подобного ещё не шили. Любопытно, что одежда из будущего не развеялась по пути в прошлое. Может, это был ещё один аспект могущества Ночи.

Монета выскользнула из её пальцев и с плеском упала в тёмную болотную воду вместе с цепочкой.

— О, нет! — воскликнула Верена. Как она могла забыть о компьютере! Её бесценная база данных — цель путешествия в будущее.

— Что случилось? — спросила Ниоба, встревожанная её возгласом.

— Я уронила в воду… монету. Она мне очень дорога. Я должна её найти, — она уже погрузила руку в покрытую ряской воду. Разумеется, она не могла рассказать девочке о настоящей природе монеты.

— Я тебе помогу, — Ниоба подошла к ней и тоже опустила в воду руку.

Они отчаянно искали, но результатом этих поисков стали только корни и грязь. Монета нашла ужасно эффективное укромное местечко. Что же делать?

— Боюсь, она не хочет, чтобы мы её нашли, — сказала Верена. — Она нас избегает.

Девушка сама выпустила монету из окружающего Нокс пространства, и та немедленно стала анахронизмом. Как глупо!

— Я знаю, — сказала Ниоба. — Дриада может её найти. Ей известны все части этого дерева, и корни, конечно, тоже. Они скажут ей, куда именно упала монета.

— И она владеет магией, — согласилась Верена. Она посмотрела на дриаду. — Пожалуйста… ты можешь это сделать?

Теперь дриада заколебалась. Потом зажестикулировала в сторону Ниобы.

— Она говорит, что хотела бы… услугу за услугу.

Верена вспомнила об осторожности.

— Известна ли ей моя природа? — Важно было, чтобы о ней не узнала Ниоба.

— Да. Она говорит, что ты… Я не знаю этого слова, оно звучит как «Кнокс». Наверное, я прочитала его неправильно.

Нокс. Гамадриада узнала её.

— Что за услуга? — мрачно спросила Верена.

— Её дерево… она хочет знать, что ждёт его в будущем. Она боится, что его срубят какие-нибудь дровосеки. Не понимаю, как кто-нибудь может знать…

— Договорились, — Верена должна была удержать девочку от дальнейшего осознания ситуации. Но база данных была ей необходима. Желание дриады узнать о будущем своего дерева звучало разумно; ведь это будет и её судьба.

Верена отступила, и нимфа снова спустилась вниз. Она направилась к месту, куда упала монета и пошарила в воде рукой. Монета с цепочкой оказались в её пальцах почти мгновенно. Она отдала их Ниобе и взобралась на дерево.

Ниоба, в свою очередь, протянула монету Верене.

— Ты можешь выполнить её просьбу?

Верена приняла драгоценный диск и тут же надела цепочку на себя — так, что монета заняла своё место на её груди. Больше она её не снимет.

— Да.

Она подошла к дереву, дотронулась до его коры и отправилась в будущее. Девушка следовала за деревом, пока его очертания не расплылись. И она знала причину: альтернативная временная линия не гарантировала выживания за этой чертой. Только если дерево останется на временной линии Верены, оно окажется вне опасности.

Она вернулась в то время, которое покинула несколько мгновений назад.

— Будущее изменчиво, — объявила она. — Но дерево простоит ещё добрую сотню лет. Дольше, если сохранится сам мир. Никто его не срубит.

Дриада выглядела обнадёженной. Она знала, что Нокс сказала правду.

— Это чудесно, — сказала Ниоба. — Но как ты можешь знать подобные вещи?

Сложность с монетой привела к усложнению с Ниобой. Как объяснить ей о власти Ночи безопасно? Может, просто сменить тему?

— Как я уже говорила, кое-что влекло меня к тебе. У меня есть определённые способности; уверена, что ты тоже обладаешь могуществом.

— Но я просто обычная девочка, — запротестовала Ниоба. — Я не очень умная или образованная. А у тебя есть по-настоящему сверхъестественные возможности. Моё лицо — вот и вся моя удача.

По существу, девочка была права. И всё же её окружала аура невероятной значительности. Что-то ещё в ней было. Верена — как Нокс, — возможно, могла проникнуть в эту тайну… но правильно ли она поступит? Конечно, нет; в такую важную ситуацию лучше было не вмешиваться.

— Думаю, мне пора.

Линия ужасно исказилась.

«Не делай этого!» — в ужасе подумала Джоли.

«Даже если я заставлю её обо всём забыть, это опасно», — ответила Верена.

«Не так опасно, как прерывать всё сейчас».

Придётся попробовать и остановиться, когда линия опять сойдёт с верного пути. Джоли вернула их обратно.

— Но я просто обычная девочка, — запротестовала Ниоба.

— Ты совсем не обычная, Ниоба.

— Ты знаешь то, что мне неизвестно? Пожалуйста, расскажи!

Линии не расходились. Это было странно.

— Во-первых, я должна поведать тебе кое-что о себе, — сказала Верена. — Я не из этого времени. Я живу в прошлом… примерно четырнадцать столетий назад.

— Я не понимаю, — девочка явно была слишком вежливой, чтобы назвать её лгуньей или душевнобольной.

— Я не могу доказать этого прямо, но могу продемонстрировать другие вещи. Я владею магией. Могу, например, становиться невидимой, — она сделала это на один короткий миг. — Могу плавать в воздухе. Могу странствовать во времени.

— Я начинаю тебе верить, — сказала поражённая Ниоба.

Всё ещё нет расхождения. Придётся рассказывать до конца.

— Я Нокс, Воплощение Ночи.

— Я даже не знала, что Воплощение Ночи существует! — но она увидела, как гамадриада кивнула.

— Неудивительно. Я хранительница тайн. Сейчас я возвращаюсь в своё время после визита в будущее — примерно через столетие отсюда.

— Тебе известно будущее?

— Одно или два. Будущее не определено.

— А ты видишь моё будущее? О, пожалуйста, расскажи о нём!

Могла она это сделать? Верена осознала, что вполне вероятно — да.

Но существовали и ограничения.

— Если я расскажу тебе о твоём будущем, это знание может заставить тебя его изменить. Тогда мой рассказ уже не будет иметь значения.

— Я не понимаю. Почему я должна его менять? Я просто хочу знать, вдруг там что-нибудь плохое.

— У неё и в самом деле обычный интеллект, — сказала Молли мысленно. — Такой же, как и у меня вплоть до самой смерти. Потом у меня появилось несколько столетий, чтобы подумать о самых разных вещах.

— Представь, что там окажется что-то плохое, — сказала Верена Ниобе. — Что ты сделаешь?

— Ну, я постараюсь этого избежать, конечно же, — Она замолчала. — О, теперь я поняла. Это всё изменит, и будет совсем другое будущее. Но, может, оно уже не будет таким плохим.

— Вероятно, ещё худшим. Игры с судьбой — большой риск.

— Но я всё равно очень хочу знать. Даже если оно изменится.

Верену тоже одолело любопытство. Ниоба казалась самой обыкновенной девочкой, за исключением её ошеломляющей красоты. Какое значение она могла иметь для мира, в целом?

Девушка пошла на компромисс.

— Я также могу управлять воспоминаниями, потому что из них получаются тайны. Я могу заставить тебя забыть обо всём, что ты от меня узнаешь. Поэтому ничего изменить не получится.

— Скажи мне, и, если окажется, что лучше мне об этом не знать, забери обратно, — решила Ниоба. — Я узнаю своё будущее хотя бы на короткое время.

— Даже воспоминание о моём визите сюда может исчезнуть, потому что это тоже может изменить твоё будущее. Ты будешь только помнить, что с тобой произошло нечто странное, и станешь искать этого снова.

Ниоба побледнела, однако кивнула.

— Сделай то, что должна, Нокс.

Верена отправилась в будущее, следуя личной временной линией Ниобы.

Увиденно потрясло её. Девочке суждено было повлиять на будущее так глубоко, как до сих пор это не удавалось никому, за исключением самой Верены… их судьбы действительно переплетались. Неудивительно, что она ощутила притяжение.

Джоли полностью разделяла её чувства. Теперь она узнала в этой невинной девочке бабушку Орлин, с которой ей доводилось встречаться по серьёзным причинам. Конечно же, она имела решающее значение для всего мира; с этой девочки начнутся феноменальные преобразования воплощений и, вместе с ними, человечества. Но её жизненный путь не был прямым; наоборот, ужасно запутанным. Вот почему Джоли была здесь, чтобы направлять Верену сквозь эту неразбериху. Она не скрывала от Верены своих мыслей. Девушка с благоговением вернулась на болото.

— Я посмотрела, — сказала Верена.

— Я видела только, как ты замерцала.

— Это и было путешествием в твоё будущее. Оно поразительное и, вместе с тем, сложное. Там будет ранняя трагедия. Я лучше не стану открывать тебе подробности.

— О, умоляю, скажи!

Верена вздохнула. Она должна была это сделать.

— Слишком много всего, поэтому я просто опишу вкратце. Ты будешь спокойно жить здесь ещё, по крайней мере, лет пять, и станешь известной как прекраснейшая женщина своего поколения. Затем ты выйдешь замуж не по своей воле. За мальчика на пять лет младше себя. Он…

— Что?

— Это только начало, — мрачно сказала Верена. — Он очень умный и сильный молодой человек, и ты его полюбишь. Но Сатана захочет убить тебя, а муж займёт твоё место, чтобы разрушить его злодейский план. Его смерть разобьёт твоё сердце. Ты отдашь своего маленького сына в семью его отца и станешь одним из Воплощений Судьбы. Клото, которая прядёт Нити Жизни.

Джоли, разумеется, знала Судьбу, но не отслеживала её смертные аспекты. Клото для неё просто оставалась Клото, вступившей и постепенно познающей свою должность.

— Воплощение!

— Позже ты уйдёшь с должности, чтобы выйти замуж за смертного, кузена твоего сына, и родишь ему дочь. Дочь этой дочери, твоя внучка, умрёт, чтобы затем превратиться в Воплощение Добра.

В таком изложении это звучало более чем прямолинейно! Орлин, внучка Ниобы, добрая и чувствительная женщина-призрак и хорошая подруга Джоли, обрела судьбу, которую никто не мог предугадать.

— Так что тебе суждено стать бабушкой Бога.

— Бабушкой Бо… — девочка не договорила.

— Бог, или Добро, тоже должность. Как и все воплощения, кроме тех, которыми не успели завладеть люди. Так или иначе, ты будешь связана родственными узами со всеми воплощениями бессмертия.

— Не могу поверить!

— Возможно, я смогу показать тебе его часть. Я возьму тебя с собой и покажу твоих родственников, какими они выглядят отсюда. Думаю, что это безопасно, ведь мы будем путешествовать не физически. Ты не сможешь заговорить с ними или повлиять на них другим способом, но ненадолго их увидишь.

Ниоба просто смотрела на неё широко раскрытыми глазами.

— Возьми меня за руку, — твёрдо сказала Верена. — Путешествие покажется тебе странным, но оно не повредит, потому что на самом деле тебя там не будет. Только твой дух.

Оробевшая Ниоба послушно сжала её ладонь.

Верена сдвинула их обеих с места и направилась вперёд, следуя линией жизни Ниобы так же, как до того. Они увидели Ниобу в будущем: ослепительно красивую молодую женщину. Увидели то же самое болото, где сильный и красивый молодой человек брал её руку и пел.

— Это Седрик Кафтан — твой муж, замечательный юноша, который любит тебя больше жизни.

— Но ты сказала, что он умрёт!

— Чтобы тебя спасти. Какая любовь может быть прекрасней?

В уголе глаза девочки появилась слеза.

— Я не могу позволить ему пожертвовать собой ради меня.

— Вот почему ты должна всё забыть. Твоё будущее должно состояться так, как было суждено, или же вся наша вселенная кошмарно пострадает.

Они двигались дальше и задержались на моменте, когда Ниоба родила мальчика, которого оставила под деревом.

— Что она делает?! — ужаснулась Ниоба-девочка. — Она не может оставить его там одного!

Но затем они увидели, как из своего укрытия на дереве спустилась дриада и начала заботиться о младенце.

— Нимфы не могут иметь детей, — объяснила Верена. — Такова цена их долгой жизни и вечной юности. Но она любит детей и готова заботиться о них и помогать, пока взрослых нет рядом. Смотри, она обучает его магии. Ему предназначено стать великим Магом.

В самом деле, они увидели, как ребёнок с удовольствием учится магическим трюкам, которые показывала ему дриада. Их маленький союз приносил замечательные плоды.

Они отправились дальше. Верена затормозила, когда под дубом появились две маленькие девочки — совершенно очевидно они пришли в гости к дриаде и тоже изучали магию.

— Та, что с волосами гречишного мёда, — Орб, твоя дочь от второго брака. Другая, с волосами цвета клеверного мёда, — Луна, твоя внучка, дочь Мага.

— Но они похожи, как две капли воды!

— Тем не менее, их можно считать кузинами, если отбросить сходство. Это сложные родственные связи. Позже в твоей жизни снова появится любовь, но это произойдёт лишь через сорок лет, и ею станет юный кузен Седрика. Девочки родились с разницей в несколько дней, и ты будешь заботиться о них обеих.

— Понимаю, — согласилась Ниоба, видя, как она из будущего подходит к девочкам, чтобы забрать их домой. — Но сорок лет? Я выгляжу на двадцать.

— Двадцать три. Ты не старилась, пока была инкарнацией. Но сейчас, в роли смертной, снова начинаешь стареть.

Это был ещё один ключ к изначальной заминке Джоли: она знала Ниобу в роли Лахесис, аспекта Судьбы среднего возраста. К тому времени феноменальная красота Ниобы исчезла.

Они наблюдали за другими визитами к дереву, пока девочки росли и развивались, а Ниоба старилась. Постепенно она превратилась в женщину средних лет, несколько плотную. Очарование молодости исчезло.

— О, я бы хотела оставаться в форме!

— Трудно следить за своими формами, когда ты смертная, — заметила Джоли. — Как только девушки повзрослеют, ты снова вернёшься к должности Воплощения Судьбы, но уже не Клото, а Лахесис. Она отмеряет нити. Насколько мне известно, ты единственная, кто в течение жизни становился подобной инкарнацией дважды.

— Что я сделаю после этого?

— Ничего. В моём времени ты остаёшься Лахесис.

Ниоба обдумала это, хотя и не совсем поняла.

— Значит, мы с тобой подружимся?

— Мы можем ими стать, — дипломатично ответила Верена. — Туда мы ещё не добрались.

— Давай станем друзьями.

— Но теперь я должна забрать твои воспоминания, чтобы ничего из этого не изменилось.

— Ты вернёшь их когда-нибудь?

Её вопрос застиг Верену враслох. Возможно ли это, более чем столетие спустя? Почему бы и нет, если она их сохранит?

— Но к тому времени ты и так будешь всё это знать.

— Воспоминание об этой встрече.

А.

— Да, если смогу. В противном случае я напомню тебе о ней, чтобы ты знала.

— Спасибо.

Верена взглянула на гамадриаду.

— Ты ей не расскажешь?

Нимфа покачала головой, соглашаясь хранить молчание.

Верена коснулась Ниобы и извлекла её воспоминание об их встрече. Затем, прежде чем девочка увидела её снова, она возобновила своё путешествие в прошлое.

— Но если у неё не осталось воспоминаний об этой встрече, — спросила Молли, пока они путешествовали. — Почему так важно было для тебя с ней поговорить?

— Хотела бы я знать, — сказала Верена.

Джоли тоже не имела представления об этом. Контакт с юной Ниобой стал феноменальным открытием для всех трёх, но в пределах миссии — какой в нём был смысл? Почему Верену притянуло это место и время? Почему временная линия колебалась, только когда девушка пыталась избежать встречи? Их беседа явно имела значение, хотя и казалась бессмысленной.

— Может, тебе сесть и тщательно обдумать всё это, — предложила Молли.

— Не чувствую в этом необходимости. Теперь я знаю, что всё это более сложно, чем я могла себе представить. Это обеспечивает перспективу.

Могло ли это быть причиной? Джоли сомневалась. Перспектива может быть обеспечена более простым и менее рискованным путём.

Они возвратились в пещеру. Верена хотела вернуться сразу после того, как они покинули её, но столкнулась с препятствием. Она не могла начать нормальную жизнь, пока и здесь не прошло ровно две недели.

— Как всё прошло? — спросил Ворли, когда они занялись любовью.

— Расскажи нам обо всём, — добавила наблюдающая за ними Ванья.

Верена рассказала.

— Но я не понимаю, почему не удалось вернуться в выбранный мной момент. Когда я путешествовала в прошлое, это получилось с первого же раза.

— Не вижу проблемы, — сказал Ворли. — В прошлое ты отправилась в качестве духа, а в будущее — физически. Ты прожила там эти две недели. Поэтому твоё время двигалось, как обычно. Получилось то же самое, как если бы ты прожила пару недель в Лондоне.

— Но, когда я искала воплощения, я вернулась только через тридцать лет.

— Тогда ты попала в чистилище и взаимодействовала со сверхъестественными существами, чьи шкалы времени не принадлежат этому миру. Теперь, когда ты сама стала воплощением, ты контролируешь своё время. Скорее всего, ты больше не подвергнешься таким временным скачкам, пока сама этого не захочешь.

После его анализа всё встало на свои места.

— Спасибо.

— Всегда рад помочь, — сказал он, двусмысленно улыбась, потому что в этот момент как раз кульминировал.

— Ты покажешь нам это устройство из научного будущего? — спросила Ванья.

Верена подняла монету и дотронулась до встроенного в неё диска. В воздухе перед ними появился экран. Девушка поняла, что у компьютера есть и другая полезная особенность: всё, что происходило на прозрачном экране, могли видеть и те, кто стоял перед ним, и те, кто остался позади него. Сейчас на нём возникло прелестное лицо её сестры.

— Моя первая запись, — пояснила Верена. — Моя тайная зависть красоте сестры.

— Но ты намного очаровательней её, — сказала Ванья.

— Видимо, я и правда стала такой со временем, — согласилась Верена. — Мне просто требовалось повзрослеть, а ещё… чтобы меня полюбил хороший человек.

Она поцеловала Ворли и продолжала:

— Но это тайное чувство сохранилось. Теперь всё, что мне нужно сделать, — это узнать и записать тайны всего остального человечества.

— Зачем? — удивилась Ванья.

— Потому что этим и должна заниматься Нокс: хранить секреты. Они станут основой моего могущества.

— Естественно, твоими следующими записями станут наши секреты, — резюмировал Ворли. — Ты можешь их узнать?

Верена сфокусировалась на нём, вызывая новообретённую силу.

— Ого! — воскликнула она.

— Почему мне кажется, что ты не блефуешь? — спросил явно заинтригованный Ворли.

— Потому что твоё Видение ощущает мою правоту. Твой секрет у меня.

Глаза Ваньи заблестели.

— Расскажи мне то, что он никогда не говорил.

— Когда ему было десять, его семье пришлось уехать на короткое время без него, поэтому мальчика оставили под присмотром соседки. Она была красивой женщиной, и он втайне запал на неё. Он никогда и никому не рассказывал из опасения, что его поднимут на смех, но жаждал обладать ею. Когда по ночам стало холодать, она согревала его единственным возможным способом: деля постель. Её обнажённая грудь напротив него была чудесно мягкой и возбуждающей. Однажды, когда она заснула, ему удалось незаметно приблизить к ней пах и ввести отвердевший член в её тёплую влажную щель. Жидкости не было, только восхитительное ощущение и возможная кульминация. Таким образом, его желание исполнилось. Она никогда об этом не узнала, и, конечно же, он никогда не рассказывал; её бы поразило такое оскорбление гостеприимства. Это стало его глубочайшим секретом.

— И, я полагаю, ты сохранишь его, — глухо сказал Ворли. — С тех пор прошло много лет, и её, должно быть, уже нет среди живых, но меня до сих пор мучает совесть.

— Для неё это не было тайной, — сказала Ванья. — Она знала.

— Как ты можешь быть уверена в этом?

— Потому что я знаю о твоих проникновениях, когда я сплю, — сказала она. — Женщина знает. Твоё желание для неё было не более незаметным, чем вожделение любящей ногу собачки. Ты совершенно определённо нравился ей, и ей хотелось посмотреть, получится ли у тебя достичь цели. Но пришлось притвориться спящей, иначе её обвинили бы в растлении ребёнка.

— Она хотела этого, — Ворли выдохнул, осознавая реальность. — Вот почему делила со мной постель; она могла оставить меня дрожать от холода в одиночестве. О, эта грудь! Её муж умер; должно быть, ей не хватало его объятий.

— Поэтому она положила тебя рядом, твою голову — на свою природную подушку, и сделала вид, что спит, предоставив тебе выбор. Она даже специально слегка развела ноги. Ей нравилась эта маленькая власть над тобой. Но, разумеется, она тоже никогда в этом не призналась.

— Разумеется, нет, — согласился он. — Всё это время я думал, что это только моя тайна.

— А теперь и моя, — сказала Верена, вбивая её в базу данных вместе с сопутствующими изображением и чувством.

— Теперь узнай секрет Ваньи, — сказал Ворли, облизывая губы.

— В этом нет нужды, — быстро сказала Ванья.

— Есть. Ты услышала мой; сейчас твой черёд.

— Проклятье, — но вампиресса не сдвинулась с места, когда Верена сосредоточилась на ней.

— Старший брат Ваньи принудил её к сексу с ним, но тайна заключается не в этом, — через несколько мгновений сказала девушка. — Ей не понравилась боль, и она возненавидела брата, но никому ничего не говорила, иначе он бы жестоко избил её. Потом, когда они собирали ягоды, оба забрели в незнакомое место. Он поскользнулся и упал в старый колодец; она услышала плеск. Стены были скользкими, и он не мог выбраться. Однако, вместо того, чтобы помочь брату, она забросала отверстие колодцами ветвями, надёжно скрыв его, затем пошла домой и притворилась, что всё это время спала. Родители так его и не нашли; не знали, где искать. Убийство сошло Ванье с рук.

Ванья съёжилась в ожидании реакции Ворли.

— Он растлевал тебя? — спросил тот.

— Почти каждый день, — ответила она. — Легче было позволить ему делать то, что он хотел, чем отбиваться. Я научилась увлажнять себя бальзамом, чтобы не было так больно.

— В таком случае, это было не столько убийство, сколько возмездие. Он сам виноват.

— Ты, правда, так думаешь? Ты не возненавидишь меня за это?

— Правда. Ты сделала только то, что должна была.

— Какое облегчение! — Ванья придвинулась к нему, опрокинула вниз на кровать, и они погрузились в привычные ощущения, пока Верена записывала новую тайну.

— Но как ты собираешься записать их все? — поинтересовался Ворли, когда Ванья отпустила его. — Даже если тратить на каждый секрет ровно минуту, в мире слишком много людей, чтобы охватить все тайны. Тем более, в это время появятся новые люди, а некоторые умрут.

— Об этом я не подумала, — признала Верена. — Но у меня точно хватит силы, чтобы достичь этого, если только я разберусь в способах её использования.

— Тебя должно быть много, — с улыбкой сказала Ванья.

— А вот это может оказаться осуществимым, — сказал Ворли. — Подвластно ли силе Ночи тебя размножить?

Верена проверила. Затем она сотворила три копии себя самой.

— Да, — хором ответили они.

Ворли не казался слишком удивлённым.

— Но способны ли они действовать самостоятельно?

Три девушки обдумали это. Затем та, что справа, подошла к Ворли; та, что слева, — к Ванье; а средняя — с монетой на груди — кивнула:

— Да.

Правая поцеловала Ворли, левая обняла Ванью. Все трое оставались плотными и отвечали за свои действия.

Джоли не размножилась вместе с Вереной. Она осталась с той, что была посередине. Это и был оригинал Нокс. И всё же девушка не была уверена в том, что хочет постоянно быть дублируемой. Это могло повлиять на её настоящую личность самым непредсказуемым образом.

— Я тоже, — согласилась Молли, которая тоже осталась всего одним призраком.

— Могут ли они потом воссоединиться с тобой? — спросил Ворли. — Чтобы вместо пейзажа не появилась сплошная толпа сексуальных красоток.

Девушки подошли к Нокс и слились с ней.

— Да.

Теперь Джоли получила представление о том, что чувствовали копии, когда отделились от оригинала. Это выглядело, словно Верена занималась разными вещами по очереди. Это могло показаться нелепым, но не показалось. К облегчению призраков, их копий действительно не возникло. Только Нокс.

— Значит, ты можешь создать столько копий, сколько нужно, чтобы выполнить работу, — удовлетворённо отметил Ворли. — И одна из них может остаться здесь, чтобы заниматься со мной любовью до бесконечности.

— Эй! — сказала Ванья. — А как же я?

— Поправка, — спокойно уточнил он. — Оставь две копии. Вторая займётся любовью с Ваньей.

Они разразились смехом, притворяясь, будто не помнят, что Верена и Ванья и так часто занимались любовью друг с другом. Открывать новые возможности Нокс было весело.

— Но мне мешает одна мысль, — призналась Верена после того, как все успокоились. — Для чего понадобилось рассказать этой девочке Ниобе правду обо всём, если потом я стёрла её память, чтобы будущее осталось неизменным? Какой в этом смысл?

Ворли кивнул.

— Согласен, логики в этом мало. Воплощение Добра называют всеведущим; может, тебе спросить у него?

— У Бога? В прошлый раз он отказался мне ответить. Вот почему я хочу его заменить. Всех их не помешало бы заменить.

— Месть, — одобряюще сказала Ванья.

— Но тогда ты была смертной, — сказал Ворли. — А теперь ты сама — Воплощение. Ты можешь заставить его ответить.

Верена кивнула.

— Может, и так. Попробую снова поговорить с Богом.

Она развоплотилась до необходимого состояния и отправилась к горе Арарат.

Там она остановилась и простёрла Видение, настраиваясь на Воплощение Добра. Как и раньше, отклика не было. Однако на сей раз она обладала могуществом Ночи. «Ответь мне, Бог, или я открою твою тайну всему миру: ты безнадёжно устал». Верена не блефовала. У неё действительно была возможность как проникать в чужие секреты, так и раскрыть их.

Перед ней появилась окутанная светом фигура красивого мужчины.

— Приветствую тебя, Нокс.

Она сосредоточилась на нём.

— И я тебя, архангел Гавриил.

Молли была поражена.

— Что он здесь делает?

Джоли тоже спросила себя об этом. Она не знала, что Гавриил существовал уже так давно.

— Я был создан, чтобы заниматься обычной рутиной Бога, дамы, — отозвался он. — Чтобы Воплощение не тревожили. Я существую с тех самых пор, как Бог возник из Хаоса в качестве отдельной сущности.

Видимо, это и был тот максимум божественного внимания, который Верена могла получить.

— Тогда, наверное, ты подойдёшь. Я хочу побеседовать.

— Разумеется, — Гавриил смотрел прямо на неё, и она чувствовала влияние его внимательного взгляда. Как проверка. — Ты в высшей степени эстетичная женщина.

Верена улыбнулась. Значит, по крайней мере, в одном аспекте он оставался типичным мужчиной. На этом она умела играть превосходно.

— Я обрела бессмертие в цветущем возрасте. Полагаю, ты был создан как образец идеального мужчины.

— Верно, во всех отношениях.

Так-так. Верена была достаточно опытна в том, что касалось мужского интереса, и ангел это подтверждал. Но секс в Раю не поощрялся.

— Я знаю укромное место, не связанное с твоей работой.

— Хотелось бы там побывать.

— Сюда, — она устремилась вниз и тем же путём вернулась обратно в пещеру. Там девушка раздвоилась, и её копия отправилась на поиски Ворли или Ваньи с просьбой проследить, чтобы в одну из комнат в течение часа никто не входил. Тем временем настоящая Верена освободилась от своей футуристичной одежды.

Роба Гавриила растаяла на нём, оставляя его полностью нагим. Он был хорошо сложен — с великолепными пропорциями тела. Они сблизились для важной любовной игры. Его член, казалось, награждён был способностью доставлять женщине удовольствие от простого пребывания внутри неё, что ещё больше увеличивало наслаждение от секса. Гавриил быстро понял, что Верена получала равное ему удовольствие, и его это совершенно не оттолкнуло.

После нескольких соитий они легли рядом, на какое-то время насытившись друг другом.

— Это лучшее, что со мной случалось на протяжение столетий, — заметил он, говоря буквально.

— Признаю, что в определённой мере горжусь своим сексуальным опытом, — сказала она. — Так много тайн включает в себя секс, что мне так или иначе следует хорошо разбираться в его нюансах.

— Рай в этом плане стерилен. Мне не нравится наведываться в трущобы, но женщины в Раю не заинтересованы в плотских утехах. Они предпочитают ценить только эстетическую сторону молодости и невинности, и не замечают эротической привлекательности подобных тел. Иногда я даже завидую тем, кто лицезреет — и не только, — прелести дымящихся дамочек в Аду. Но, конечно же, демонессам нельзя доверять. Так что мне приходится маскироваться и анонимно посещать смертных девушек. Я не могу открыться им полностью; девицы будут ошеломлены, да и в Раю такие новости вряд ли воспримут положительно.

— К счастью, я никогда не попаду в Рай, — сказала Верена. — Но как насчёт воплощений женского пола?

— Для секса привлекательна лишь Клото, самая молодая из трёх Ликов Судьбы, но она не слишком заинтересована в подобных отношениях.

— Мой интерес весьма значителен, и я умею хранить тайны, — это было предложение.

— Я в твоём распоряжении, — предложение принято. Они будут тайно встречаться для дальнейших любовных игр. Ранний опыт Верены в борделе, с клиентами, отлично служил ей и сейчас, в качестве натурального обмена.

— Я только недавно вступила в должность, мне нужно многому учиться. Не помешала бы пара советов.

— Я не всеведущ, но знаю немало.

— Мне довелось встретиться с девочкой по имени Ниоба.

— Мне не знакомо это имя. Но существует так много имён, за которыми я не уследил.

— Она родится через четырнадцать столетий отсюда.

— Это всё объясняет. Я не путешествую во времени.

Такой сложности Верена не предвидела. Как мог Гавриил знать ответ, который сама она страстно желала узнать? Но она всё же сделала ещё одну попытку.

— А я путешествую и назад, и вперёд. Прошлое определено, но у будущего много ответвлений. Я называю их временными линиями. Я обнаружила, что передо мной стояла задача изучить будущее Ниобы и открыть его ей лишь для того, чтобы затем стереть её память об этом случае, — она не имеет права повлиять на своё будущее. Что остаётся для меня загадкой: причина, по которой я должна была сделать это, вместо того, чтобы просто оставить её в покое.

— Эта женщина может в значительной степени изменить свою временную линию? — Он быстро разобрался в терминах.

— В высшей степени.

— Мне кажется, встреча имела смысл не для неё, а для тебя самой.

— Для меня? Как так?

— После этой встречи ты вряд ли о ней забудешь. Её воспоминания были уничтожены, но твои остались. Не ошибись, когда столкнёшься с ней снова.

— Моя память, — задумчиво сказала Верена. — И это затронет меня, а не её. И всё же я не уверена…

— Или, возможно, ей суждено сыграть свою роль, оставшись в моей памяти, — продолжал Гавриил. — Когда-нибудь может случиться так, что её роль в судьбе мира станет критичной. Я бы об этом ничего не узнал, если бы не твоё путешествие во времени.

— Но как ты можешь на неё повлиять?

— Пока не знаю, но надеюсь, что пойму это в будущем. Ясно то, что девочка напрямую связана с призраком внутри тебя и с расположением временных линий. Спасение мира имеет отношение к ней. Я не забуду.

Джоли едва не выпрыгнула наружу. Она знала, что Гавриилу известно о её присутствии, но не догадывалась, что он успел просчитать или догадаться о её миссии, в целом. К счастью, архангел не возражал.

Верена воспользовалась своим Видением и получила подтверждение его словам. Воспоминания Гавриила будут иметь решающее значение.

— По всей видимости, это и есть правда. Значит, тебе удалось разгадать эту загадку.

— Я счастлив, что сделал это. Приятно помогать такой очаровательной осмотрительной леди.

На этот намёк она отозвалась мгновенно, и наслаждение вновь было обоюдным. Они опять занялись восхитительным сексом.

Потом беседа продолжилась.

— Мне пришло в голову, что мы можем принести друг другу пользу и за пределами кровати, — сказала Верена. — Время от времени мне необходим будет совет, как я уже говорила. Возможно, у меня есть, что предложить тебе в обмен.

Он нахмурился.

— Я полагал, эта любовная игра была для обоюдного удовольствия, без последующей ответственности.

— Так оно и было. Я имею в виду нечто другое. Знаешь ли ты, что такое база данных?

— Нет.

— Это механический или электрический архив с информацией. Кпримеру, я собираю тайны всех ныне живущих людей и помещаю их в свою базу данных.

— Ты накапливаешь тайны?

— Это то, чем должна заниматься Ночь, — нежно напомнила она.

— Случается и так, что узнать чей-то секрет полезно, особенно когда набираешь в Рай новые души. Они стремятся скрыть вещи, которые камнем лежат на совести.

— Об этом я и подумала. Я могу обеспечивать тебя копиями всех тайн.

Он рассмеялся.

— Я всё равно не смогу за всеми уследить.

— Позволь мне рассказать тебе подробней о природе и управлении базой данных, — она в деталях описала свои занятия на курсах, вызвав у него неподдельный интерес. Затем разделила пластинки диска. — Эти два компьютера связаны между собой; записанное на одном появляется и на другом. Ты будешь получать все тайны по мере их записи.

— Мне понадобится инструкцию по использованию этого предмета.

— Я предоставлю тебе все необходимые знания до тех пор, пока ты не будешь справляться сам.

Он кивнул.

— И за это я должен..?

— Просто продолжай давать советы и оставайся на моей стороне в течение следующих пятнадцати столетий.

Верена уже поняла, что Гавриил невероятно умён и много знает, это было важно. Для её целей он имел даже большее значение, чем сам Господь.

— И в течение этого времени мы также продолжим любовные игры?

— Естественно. Пусть они станут предлогом для наших встреч.

— Я полностью к твоим услугам, если только это не помешает исполнению моих обязанностей.

— Полагаю, для этого у тебя полно низших ангелов.

— Да, и их становится больше по мере того, как растёт количество душ в Раю.

— Значит, у тебя большой опыт в управлении персоналом.

— Можешь не сомневаться. Но я сомневаюсь, что тебе понадобятся исполнители, ведь тебе не нужно управлять душами или людьми.

— У меня появится множество копий самой себя для проникновения в чужие тайны. Не уверена, как всё правильно организовать.

— Копий самой себя?

Верена разделилась на четырёх девушек.

— Это будет выглядеть вот так, — сказала та Верена, что осталась с монетой, тогда как трое остальных стали целовать и гладить Гавриила. Они были полностью самостоятельны. Это привело их к ещё одному сексуальному эпизоду, который поразил и обрадовал архангела. Верена тоже была заинтригована; она поддалась мгновенному побуждению, и ей это понравилось.

Когда они закончили, Гавриил научил её основным правилам организации и разделения задач. Теперь она могла управлять своими копиями с максимальной эффективностью. Он действительно обладал огромным опытом, и она это оценила.

Девушка отдала ему второй диск с базой данных, который позже стал известен, как удивительный и невероятно информированный Компьютер Чистилища. Тайна его происхождения, тем не менее, сохранилась.

Так же, как и судьба доброй и красивой девочки по имени Ниоба, чему Верена была особенно рада, и не просто потому, что это означало более чем вероятное спасение для всего мира.

Глава 11 Воплощения

Нокс создала несколько тысяч собственных подобий и отправила их узнавать все главные тайны человечества. Она управляла всем так, как посоветовал Гавриил, и разработала технику записи секретов, согласно которой в базу данных каждую секунду дня и ночи добавлялось по одному секрету. Но даже так работа заняла тридцать лет, прежде чем они добрались до каждого живого человека. Потом Нокс и её подобия смогли расслабиться, просто вписывая секреты новорожденных. Теперь можно было заняться тайнами Природы и других инкарнаций. Это обещало занять их ещё на несколько десятилетий. Всё было открыто Ночи, но Верена старалась делать всё так, чтобы другие воплощения не замечали её деятельности. Её могущество представляло собой познания в том, что не было известно им.

В то же время она поддерживала связь с несколькими мужчинами, включая Ворли в пещере, Кермита в будущем и Гавриила. Первого она любила, Кермит просто был очень мил, а Гавриил — весьма полезен. Иногда она передавала тело Молли, потому что мужчинам нравилось разнообразие. Молли из всех трёх предпочитала Кермита и делала всё, что было в её силах, чтобы удовлетворить его. Ворли был хорош для интеллектуальных дискуссий между раундами секса, а за плечами Гавриила имелся богатейший практический опыт, которым тот любил делиться. В целом, на личную жизнь Верена и Молли не жаловались. За исключением того, что Верена скучала по ифриту: невероятно мужественному тайному любовнику, который посещал её лишь дважды и заинтриговал, как никто иной. Она любила Ворли и сэра Гавейна, и ей нравились остальные, но только демонический любовник полностью удовлетворял сексуальные потребности Верены. Молли он не нравился, а Джоли ему не доверяла, но разве это имело значение, когда дело касалось чистого вожделения? Она мечтала о нём. Если бы только он приходил чаще.

Время от времени казавшиеся вполне обычными мелочи заставляли временную линию расплыться и отойти в сторону от основной, и Джоли возвращала её на место. Однажды Верена из любопытства проверила альтернативное будущее и убедилась в том, что в его скором конце всем светит разрушение мира, которому предначертано было столкнуться с метеором. Никто не мог понять, каким образом к этому привело неосторожно сказанное слово, но, тем не менее, так оно и случилось.

Ворли, который всё ещё занимался своими астрономическими изысканиями, предложил наиболее вероятное объяснение:

— Расхождение зависит не только от человеческих поступков или даже от действий всего мира, но от вселенных, к пониманию сути которых мы только подходим. Каждая из них — отдельная реальность. Некоторые вселенные во многом отличаются от нашей. В некоторых происходят разрушительные столкновения. Такую ты и видела.

Ни Верена, ни Молли не поняли, о чём он толкует, однако Джоли, которой довелось видеть больше альтернативных вселенных, почти ухватила мысль. Дело было не в причине и её следствии, а в перемещении в неправильный космос. В любом случае, это подтверждало необходимость вести временные линии одним курсом. Иначе миру угрожала катастрофа.

У Верены было две основных цели: отомстить отказавшимся ей помочь инкарнациям и вылечить своего сына, Гавейна, неважно в каком уже поколении, от психического заболевания, которому она подвергла его по недосмотру. К сожалению, ни одной из этих целей нельзя было достичь напрямую; в качестве Нокс девушка узнавала и хранила все тайны, но не могла воспользоваться ими лично. Могущество её должности имело свои ограничения. Требовалось действовать через других, таким образом, заметая следы. Верена не являлась призраком, и всё же её влияние можно было назвать призрачным. Это усложняло её проекты.

Первым делом месть. Девушка исследовала бесчисленные ответвления будущего при помощи своих подобий, которым уже не нужно было проникать в тайны. Одно из ответвлений ей подошло. Там она достигнет максимальной эффективности с минимальными усилиями со своей стороны. Затем она призвала демонессу Лилу.

— Никто не смеет меня вызывать, — запротестовала Лила, когда материализовалась. — Я пришла просто из интереса. Что может быть на уме у полусмертной?

— Я нашла в цепочке времени звено, где ты можешь предать ещё одного важного человека и чудовищно повлиять на последующие мировые события.

— Я, конечно же, заинтересована. Со времён предательства Самсона прошли столетия, и мне не хватает чего-нибудь остренького. Что ты хочешь в обмен на эту информацию?

— Ничего. Ты всё ещё в долгу передо мной за демоническую субстанцию; это дело покроет старый долг.

— Должен быть подвох. Зачем тебе предлагать мне такое приятное дельце да ещё и говорить, что оно покроет долг?

— Потому что ты будешь действовать в моих интересах.

— И всё же…

— Я хочу, чтобы ты послужила Воплощению Зла.

— Служить Люциферу? Я не хочу оказаться запертой в Аду.

— В качестве помощницы и любовницы. Он только что выгнал весь старый персонал и, если уж на то пошло, нуждается в новом. В ком-то, кому смог бы доверять.

— Но мне нельзя доверять.

— А ему обязательно знать об этом?

Лила задумалась.

— Если ты не скажешь, я тоже оставлю это при себе.

Верена улыбнулась.

— Ступай… Очаруй его, сучка.

Лила испарилась. Верена проследила за её карьерой на протяжение следующих шести веков. Демонесса верно прислуживала Люциферу, разделяя его постель, пока тот не отправил её соблазнить смертного монаха по имени Пэрри в 1242-ом году, с чем она и справилась весьма эффективно.

— Пэрри! — воскликнула Джоли. — Любовь моя!

— С момента твоей смерти прошло тридцать четыре года, — напомнила ей Верена.

— И всё же я люблю его, в этом мире, точно так же, как в моём собственном. Ненавижу снова видеть, как это развратное создание портит его душу, — Но, разумеется, необходимо было придерживаться уже проложенного курса. Джоли пришлось смотреть, как Лила пользуется своим хаотично плотным телом и возможностями, чтобы искушать его, доводя до безумия. Это было почти так же больно, как и наблюдение за своей короткой жизнью, любовью и смертью, и она постаралась отвлечься от зрелища. Это была не её история, а Верены.

Пэрри доблестно сражался, отрицая влияние суперсоблазнительного тела и поведения демонессы, но Лила нашла слабое место в его защите: «Каждая произнесённая тобой ложь приближает тебя к Аду». Он неизбежно уступил; слишком много у неё было опыта и сексуальной привлекательности. Мужчина беспомощен перед зовом плоти.

Однако на этом история не кончилась. После искушения Пэрри она влюбилась в него, к собственному огорчению, и в конце концов предала Люцифера, когда помогла Пэрри занять его место в качестве Воплощения Зла, теперь сменившего имя на «Сатана». После этого Лила стала верно служить новому хозяину Ада.

Верена мрачно улыбнулась. С одной инкарнацией покончено. К тому же, в новую должность вступил именно этот человек, к которому остальные инкарнации отнеслись с презрением, что привело его к мысли об отмщении — так же, как в своё время Верену. И Пэрри, в отличие от неё, мог действовать более прямо, чтобы достичь своей цели.

Сначала он пытался быть честным, как она узнала от Гавриила на одном из последующих свиданий. Он пришёл поговорить с архангелом насчёт свержения Бога и замены его другим. Они заключили сделку: если Сатана сможет развратить обычного смертного человека или потомков этого человека, Сатана победит. Иначе ему придётся отказаться от замысла сменить Бога.

— Согласен, — наконец, сказал Пэрри. — Назови имя.

— Ниоба Кафтан, — которой суждено было родиться лишь через пять столетий. Гавриил, вспомнив о подсказке Нокс, перехитрил Отца Лжи.

— Благодарю тебя, Ангел, — сказала Верена.

— Ну, это даёт мне ещё пять столетий относительного спокойствия.

— Как будто эта реальность способна оставаться спокойной.

— Подозреваю… но это тайна… что Бог устал от вечных ссор, неизбежных в человеческих отношениях, и с отвращением отвернулся от них.

— Не могу Его винить, — сказала она, и, к её изумлению, это было правдой. Нокс давно уже стала испытывать отвращение от дешёвого эгоизма и мелочности, которыми пропитались тайны обычных людей.

Пять веков пролетели достаточно быстро, отмеченные несколькими памятными событиями. Верена всё ещё собирала тайны смертных и вносила их в свою базу данных. Оба — Гавриил и Пэрри — нашли её очень полезной для оценивания жизни душ, направляющихся в Рай или в Ад. Верена всё ещё создавала по необходимости свои многочисленные подобия и объединяла их с собой, когда исчезала нужда. Каждое подобие сохраняло индивидуальность, но имело представление обо всех остальных; они разделяли одно общее сознание на всех. При их появлении не возникало конфуза, а при исчезновении — печали; все они были Нокс, и она тоже была ими всеми.

С течением времени девушка свыклась со своей ролью и стала всем, чем только Нокс может быть. Она вышла далеко за границы понимания Джоли; призрака теперь можно было сравнить с мошкой на плече великана. Но она всё ещё обладала знаниями, которых недоставало Верене: только Джоли точно знала, как должна идти эта временная линия.

Ифрит появлялся каждый год или что-то в этом роде. Каждое его посещение радовало Верену, однако она не не могла вытянуть из него никакой информации. В свою очередь, она не рассказывала о Джоли и её миссии, несмотря на его усилия заставить её открыть секрет. Он явно что-то подозревал, но не мог доказать. Между тем, секс оставался выше всяких похвал.

Ещё одна странность заключалась в том, что ифрит совсем не казался удивлённым её новой должностью. Он понял, что она превратилась в Нокс, Воплощение Ночи, но никак не отреагировал на это. Ни почтения, ни благоговения. Он воспринял её статус, как должное.

— Я наслаждался тобой целое тысячелетие, — сказал он.

— Но я прожила всего столетие, может, чуть больше или меньше, — запротестовала она.

— И это пока что делает тебя привлекательней. Теперь в тебе есть строгость, которой мне раньше не хватало.

— Он занимался сексом с Нокс ещё до твоего появления, — сделала вывод потрясённая Молли, когда они остались одни. — Может, он и не ифрит вовсе. Я бы не доверилась ему ни на вот столечко.

Джоли разделяла её мнение. Тем не менее, загадочный мужчина оставался частью жизни Верены.

Занимаясь выравниванием временной линии, когда это было необходимо, Джоли удивлялась лёгкости, с какой происходило расхождение. И любой пустяк, если вовремя его не предотвратить, вёл к неминуемой катастрофе. Это выглядело так, будто данная реальность хотела покончить с собой. Любопытная точка зрения.

Затем, резко и внезапно, пропал Ворли. И не он один; в разрушенной пещере не осталось ни единого вампира. Верена вернулась с одной из приятных встреч только для того, чтобы обнаружить Ванью, которая смотрела на руины с глубокой печалью.

— Я немного задержалась, — сказала та. — И увидела вот это.

Пещера была полностью уничтожена. Вход завален. Вампиры не оказались в ловушке внутри; их тела — жутко изуродованные — свисали с ветвей деревьев. Многие считают, что убить вампира можно, только проткнув его сердце колом. Это всеобщее заблуждение; достаточно разорвать его на части, что и было проделано.

Верена отправилась назад во времени, чтобы увидеть происшедшее своими глазами. Один из крестьян вышел на охоту и наткнулся на вход в пещеру. Он залёг в засаде, выслеживая, и высмотрел входящих и выходящих вампиров, о чьей природе догадался. Крестьяне собрались всей деревней, чтобы напасть в полдень, когда вампиры были наиболее беспомощны. Люди ворвались внутрь с ножами и факелами, ослепляя, кромсая обитателей пещеры, выволакивая их наружу. Затем они воспользовались взрывчатыми веществами и устроили обвал, завалив вход. Это было настоящее массовое убийство, хорошо спланированное и исполненное.

— Почему они нас ненавидят? — спросила Ванья. — Мы никогда не причиняли им вреда.

— Суеверие, — сказала Верена. — Они ненавидят то, чего не понимают и не хотят понять.

Она задыхалась от горя. Ворли оставался её любовью в течение столетий.

Девушка отвезла Ванью в новый дом, где устроила всё так, чтобы вампирессе было удобно, и позаботилась о смене её личности. В роли Нокс она имела право на подобные мелочи. Ванья теперь была её единственной наполовину бессмертной подругой из той, старой жизни.

Когда Верена закончила необходимую работу, она отправилась в укромное местечко, где могла постепенно преодолеть свою боль. Ворли первым увидел в ней дар Видения, подобный его собственному. Ворли, ранний астроном и химик. Тот, кто научил её мыслить рационально. Научил сексу. С кем всегда можно было обсудить что-либо интеллектуальное. Как она сможет без него существовать?

Верена оплакивала возлюбленного почти неделю, в это время не создавая своих подобий и не собирая никаких тайн. Все её копии сейчас оказались бы так же удручены горем, как и оригинал. Она скорбела по Ворли в одиночестве, не заботясь ни о чём другом. Молли и Джоли не вмешивались; у них были свои горести, призраки знали, что нет лекарства лучше времени.

Постепенно её печаль сменилась гневом. Эти невежественные крестьяне уничтожили того, кто не желал им зла. Почему они должны жить после того, как убили его? Их надо заставить заплатить.

— Верена, — начала Молли. — Я не думаю, что это моё дело, но…

— Тогда не лезь, — огрызнулась Верена.

Джоли тоже молчала, потому что временная линия оставалась чёткой. Что бы ни случится, этому предназначено было случиться. И ей придётся смириться с этим. Тем не менее, замысел Нокс обещал быть достаточно чёрным. Впервые Верена использовала возможности инкарнации для личной мести. Она отправилась в деревню, как только стемнело, разделившись на сто или больше подобий, и навестила каждого спящего человека. В их сны она вложила соседские тайны — да так, чтобы, пробудившись, все помнили о них. Затем она отступила в тень и стала наблюдать. Она собиралась вершить наказание их собственными руками.

Мать узнала, что брат насиловал её дочь. Мужчина узнал, что его сын издевался над животными. Женщина узнала, что её робкий любовник предпочитал мужчин. Бедняк узнал, что двоюродный брат обманул его насчёт наследства. Богач узнал, что жена замыслила его отравить. Женщина узнала, что её женатый любовник занимался сексом не только с ней, но также и с её сестрой, и с лучшей подругой. Дед узнал, что и сын, и внук — оба появились на свет в результате измены; его род прервался на нём самом.

Когда пришёл день, наступило короткое затишье, пока крестьяне размышляли над открывшимися им тайнами. Они знали, что всё это правда, потому что каждый секрет Нокс сопроводила абсолютной верой в его искренность… и потому что они на самом деле были правдой. Люди допросили друг друга, люди убедились, люди отреагировали. Затем последовало возмездие.

В первый же день несколько крестьян покончили с собой, когда их грязные тайны открылись миру. Ещё несколько были убиты в приступе ярости. Другие испытывали такой ужасный стыд, что оставили деревню и никогда туда не вернулись. На второй день люди мстили за то, что произошло в день первый. День за днём продолжалась резня — до тех пор, пока деревня не превратилась в бледную тень того, чем была раньше.

И всё же Верена не чувствовала удовлетворения от мести. Как и секс, после кульминации она казалась менее разумной.

— Думаю, мне пора, — сказала Молли. Верена знала, что её оттолкнуло уродство этой мести, хотя та была слишком вежлива, чтобы признаться в этом прямо.

Верене ничего не оставалось делать, кроме как смириться с желанием подруги отныне жить по отдельности. Это было частью её наказания за злоупотребление могуществом Ночи. Она решила больше никогда так не делать. Девушка всё ещё тосковала по Ворли, но слишком поздно поняла, что это был плохой способ почтить его память. Он не принёс облегчения и стоил ей Молли.

Верена подыскала для Молли новую хозяйку: очаровательную молодую женщину в ирландском городе Дублине, которая потеряла разум и вскоре умерла бы, если бы они ей таким образом не помогли. Она торговала морскими продуктами: моллюсками и мидиями, на городских улицах, прямо со своей деревянной тележки. Скучная, тусклая работа, но кое-какие деньги приносила.

Молли заняла свободное тело, вызывая его обратно к жизни.

— Но знаешь, проклятье будет преследовать меня и здесь, — напомнила она Верене.

— Но, может, пройдут годы, пока оно сбудется. Тем временем ты сможешь пожить, как следует, так же, как и это тело.

Днём торговка морепродуктами, Молли катила свою деревянную тележку по улицам города, выкрикивая названия товаров. Ночами она возвращалась к другой торговле, которой занималась во времена своей юности, становясь дорогой куртизанкой и зарабатывая на этом гораздо больше денег. Она наслаждалась последним, зная, что в сексе всегда была хороша.

Однако десятилетие спустя проклятье сработало, и Молли жестоко убили. Верена, оставаясь в курсе её дел, прибыла за её душой немедленно. Молли снова стала призрачной компаньонкой. Она относилась к этому философски и ценила годы второй жизни, которую, пусть даже ненадолго, обрела.

Тем не менее, на этом её история не закончилась. Городские чиновники, ошеломлённые фактом двойной жизни девушки и смущённые тем, что многие из них являлись её ночными гостями, сделали всё возможное, чтобы уничтожить о ней всякую память. Они притворялись, будто её никогда не существовало, и даже легенда о её двойной жизни была ложью.

— Как будто может существовать фальшивая легенда! — со смехом сказала Верена. В самом деле, народ помнил, и легенда отказывалась угасать. Со временем её слова даже положили на музыку, и легенда стала песнью.

Затем американо-ирландский городок под названием Кильваро в поисках туристических аттракционов предложил Молли работу в качестве призрака. В заклинание для Молли вкралась ошибка, и она могла замечать лишь тех людей, которым суждено было скоро умереть. Но это было лучше, чем ничего, и девушка-призрак завоевала особое, хотя и мрачное, признание. Верена изредка навещала её; Молли казалась довольной.

После этого тревожную новость принёс ифрит.

— Я изучил тебя, Нокс, и кое-что обнаружил. Твоя реальность непостоянна. Она отклоняется от верного курса.

— Я не понимаю, — сказала Верена. Разумеется, на самом деле она прекрасно знала, что его наблюдения были правдой; не понимала она, как он до этого докопался. Может, он, наконец, созрел, чтобы всё ей рассказать?

— Я исследовал временные линии, — сказал он. — Их множество, и каждая следует предназначенным ей курсом. Но не твоя; она меняется, становясь похожей на одну из альтернативных. У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счёт?

Верена не хотела, чтобы он узнал правду. Ифрит был великолепным любовником, но его истинные цели всегда пребывали в тени. Её Видение ничуть не помогало их раскрыть; всё, что его касалось, оставалось для неё раздражающей тайной. Поэтому она прикинулась невинной овечкой.

— Что такое временная линия? Выстроенные в ряд часы? Не думаю, что видела нечто подобное.

Его губы растянулись в улыбке, но глаза оставались холодными и настороженными.

— Ты госпожа тайн, конечно же, и ты прекрасно хранишь их. Прости, что не вызываю у тебя доверия, достаточного для того, чтобы ты сказала правду.

Джоли пришла в ярость. Это незнакомое существо, которое не озаботилось рассказать что-либо о себе, претендовало на доверие? Вот высокомерный наглец!

— Я не знаю, кто ты! — вспыхнула Верена. — Ты даже имени своего никогда не называл, не говоря уже о своей истинной природе. Как я могу тебе доверять?

— Может быть, когда-нибудь, — и он растаял в воздухе. Она попыталась применить Видение, чтобы проследить за ним, но бесполезно. Он не оставлял следов.

— Ифрит не тот, кем кажется, и он знает больше, чем говорит, — сказала Джоли. — Ему известно, что я привожу эту временную линию в соответствие со своей. Но я не понимаю его мотивов. Знает ли он, что произойдёт с теми временными линиями, которые никто не трогал?

— Не знаю, — отозвалась Верена. — Он такой превосходный любовник, что даже мне с ним не сравниться, но тот факт, что он держит Нокс на расстоянии, заставляет меня нервничать. Кто или что на это способно?

— Воплощение, — предположила Джоли. — Ангел. Демон. Призрак.

— Никто из них, как утверждает моё Видение. Однако он и не ифрит; теперь я в этом уверена.

— Как и я, — сказала Джоли.

Верена продолжала наблюдать и увидела, как на сцену вышла знакомая ей женщина, Ниоба. Пришло время снова менять человеческую сущность инкарнаций, но от Ниобы она оставалась в стороне, совершенно с ней не пересекаясь. Она и так повлияла с её помощью на будущее всего мира, благодаря Гавриилу.

В 1917-ом году Ниоба передала своего сына в семью брата своего умершего мужа и превратилась в Клото, одним из Ликов Судьбы. Вообще-то в промежутке успели сменились все трое, так что отмщение пренебрегшему просьбой Верены аспекту уже состоялось. В любом случае, к мести как таковой она подостыла. Месть отвлекала её от главной личной цели: снять проклятье с рода своего сына.

Через сорок лет Ниоба вышла из роли Клото и вступила в брак со смертным, Пасианом Кафтаном, человеком средних лет. Физически Ниобе всё ещё было двадцать три года, в этом возрасте она впервые стала Судьбой. В следующем году она родила дочь, которую назвали Луной; малышке предназначена была карьера политика. В 1980-ом Зейн пристрелил Смерть и занял его должность. Теперь к нему обращались не иначе как «Танатос». Когда Луне исполнилось двадцать два, её отец познакомил молодых людей, так началась их любовь.

В 1981-ом году, после смерти Пасиана, Ниоба вернулась к должности Судьбы, на сей раз в качестве другого аспекта, Лахесис. Теперь физически ей было сорок шесть лет: не слишком красивая, но весьма ответственная женщина. Она, наконец, получила опыт, которого ей так не хватало, вырастив своего ребёнка.

Между тем, проявила активность внучка Ниобы по имени Орб. Обретя мировое признание в области музыки, она отправилась на поиски Ллано, мощного набора мелодий, которые применялись в управлении вселенной. На востоке Орб полюбила Миму, но его королевская семья разрушила их связь, не подозревая о её беременности. Своим чередом она родила дочь, Орлин. Мима узнал об этом, только вступив в должность Воплощения Войны. К тому времени и у него, и у Орб уже были свои интересы. Она заняла место Воплощения Природы и влюбилась в Пэрри, который физически оставался молодым. Когда она поняла, что он в то же время является Сатаной, то в приступе ярости уничтожила человечество. В этом Верена её понимала. Однако Хронос, Воплощение Времени, живущий в обратном направлении, обратил поступок Орб вспять и спас мир. Пэрри встречался с ней, добиваясь поставленной Гавриилом цели, но в процессе тоже влюбился, хотя союз Природы со Злом был невозможен. Несмотря на это, они поженились. Любовь есть любовь, ей побоку правила или одобрение/неодобрение остальных.

Орлин выросла и приняла главное предложение в своей жизни: она вышла замуж за призрака из рода потомков Верены и сэра Гавейна, который умер от проклятия ещё до встречи с будущей женой. Перед ней поставили задачу: выносить и родить наследника рода Гавейна, который унаследует имя и состояние призрака. Гавейн нашёл мужчину по имени Нортон и послал его заделать ребёнка своей наречённой. Результатом их совместной жизни и любовных игр стал энный по счёту маленький Гавейн, которого нарекли Гэв Второй. Его нетерпеливый отец-призрак добился встречи с Геей и попросил, чтобы на генетическом уровне малыш действительно стал его сыном, не думая при этом о последствиях. Таким образом Гэв Второй тоже унаследовал общее проклятье рода и умер во младенчестве.

Обезумевшая Орлин покончила с собой в отчаянном желании следовать за сыном после смерти и, возможно, спасти его. Покинутый ею Нортон позже принял Песочные Часы и вступил в должность Хроноса.

Замена инкарнаций закончилась — всех, за исключением Воплощения Добра. Бога. Джоли ощутила облегчение; она провела Верену практически до самого спасения её временной линии.

Потом кое-что изменилось.

Причиной перемен стал ифрит. После чудесного секса он застиг её врасплох фразой:

— Я исследовал изменения этой временной линии. Всё происходит из-за злостного призрака, и это дорого тебе обходится.

— Вот как, — сказала Верена, полная решимости не дать ему себя обмануть и раскрыть карты.

— Её зовут Джоли. Она намеревается привести тебя к грандиозному провалу.

Джоли, фигурально выражаясь, подпрыгнула. Как ему удалось установить её личность?

— Как тебе могут быть известны подобные вещи? — спросила Верена.

— Я посетил её родную временную линию и увидела, как она перебралась сюда. Она вмешивается в твою жизнь достаточно долго.

— И ты говоришь, что этот призрак источает зло? Почему?

Он мрачно улыбнулся.

— Потому что это из-за неё ты потеряла своего любовника, Морли. А перед этим — ребёнка — вплоть до проклятия.

Теперь подпрыгнула Верена.

— Не верю!

— Я с удовольствием объясню. Она меняет твою реальность, делая её своей. В оригинале с тобой не произошло ни одного из этих кошмаров.

— Этого не может быть!

Он пожал плечами с нарочитой небрежностью.

— Вернись во времени, Нокс, и убедись сама.

И исчез.

— Я не злобная, — сердито сказала Джоли.

— Я в этом абсолютно уверена, — согласилась Верена. — Но я должна проверить.

Она проверила. Замерцала и отправилась назад в прошлое — взглянуть туда, куда раньше посмотреть не догадывалась: на связь между выправлениями Джоли и убийством вампиром. Верена позволила Видению притянуть себя к последнему такому исправлению перед резнёй, затем проследила за альтернативной — незатронутой — временной линией.

Это была обычная встреча Верены и Ваньи. Верена в качестве Нокс отсутствовала в пещере большую часть времени, но старалась часто видеться с Ворли и Ваньей. В этот раз Ванья отправилась на поиски овцы для обязательной порции крови. День был облачным, с подступающим дождём, поэтому солнце ей не угрожало. Перед ней возникла Верена, уплотнилась, обняла вампирессу, спросила о Ворли, затем вспомнила, что видела овцу неподалёку.

Джоли вмешалась и стёрла её слова, как отклонение. Поэтому Верена не упомянула об овце, и они расстались. Ванья забралась намного дальше, нашла другую овцу и своим чередом вернулась в пещеру. Это было всё. Перемена заключалась только в выборе другой овцы. Больше ничто не было затронуто.

Тем временем охотник притаился у входа в пещеру, наблюдая за ним, а потом поднял крестьян, и те устроили резню.

На сей раз Верена последовала по другой временной линии: той, которая отклонилась. В этой реальности Ванья пошла к ближайшей овце, указанной Вереной, отведала её крови и собралась возвращаться. Овца, как обычно, ничего не заметила и продолжала пастись. Ванья направилась домой.

И столкнулась с охотником. Осознав, что он находится в опасной близости от пещеры, она сделала всё для защиты дома. Притворилась невинной древесной нимфой, что не представляло для неё никакой сложности, потому что Ванья вышла наружу голой, а её формы вызывали восхищение. Она робко отступала от охотника, якобы в девичьей скромности, а тот преследовал девушку, стараясь поймать. Когда они отошли от входа в пещеру достаточно далеко, она позволила ему поймать себя ради стремительного секса, который ей даже понравился. Охотник оказался довольно приятным и мужественным. Обрадованный своей победой, охотник нашёл в себе силы и на следующий раунд, прежде чем вернуться домой к жене. Разумеется, он ни словом не обмолвился жене о своём маленьком лесном приключении, а на следующий день крестьяне просто не поверили ему. Все знали, что древесную нимфу поймать невозможно, если только она сама не захочет быть пойманной, и с какой стати этому прелестному созданию понравится такой мужлан, как он? Таким образом, охотник никогда не нашёл вход в пещеру. Ванья отвлекла его, элемент случайности сыграл свою роль. Сама того не подозревая, она спасла пещеру и её жителей от уничтожения.

Этого Верене хватило. Она знала, что на каком-то этапе временной линии последует уничтожение мира, в целом, пусть даже спустя века, но это неизбежно произойдёт. Её мир оказался спасён ценой массового истребления вампиров.

Всё из-за того, что Верена сказала или не сказала о таком пустяке, который направил или не направил Ванью на путь охотника в нужный момент. Это была вина Верены. Ифрит отчасти оказался прав, и это знание принесло боль.

Она ощутила новый приступ тоски и скорби по Ворли и другим, на мгновение перестав сожалеть о своей мести крестьянам. Затем она возобновила путешествие во времени.

На сей раз она вернулась к отклонению, которое случилось последним до её обращения в вампира. Этим действием она навлекла на своего ребёнка проклятие. Конечно же, отклонение произошло во время диалога, когда она сказала что-то, что заставило Ворли подумать о последствиях для ребёнка. Джоли стёрла это, и тема больше не поднималась. Если бы Верена обдумала этот вопрос, она бы отложила обращение до тех пор, пока не родится ребёнок. Но Джоли направила её другим курсом, и самый большой ужас в её жизни всё-таки произошёл.

— Я ничего не знала! — запротестовала Джоли. — Я не хотела причинить тебе вред.

Верена понимала это. Также девушка понимала, что, не начни она тот долгий тридцатилетний квест ради сына, она бы так и не стала Воплощением Ночи, и не помогала бы позже спасти временную линию, в целом. Гэв Второй поднял цену этого спасения.

Но если бы она всё знала ещё тогда и избежала бы препятствий, она бы чувствовала себя намного более счастливой матерью. Какой бы Верена сделала выбор, если бы он у неё появился? Она не знала. В конце концов, её жизнь всё равно бы истекла задолго до окончания временной линии. Не пришлось бы терять ничего личного.

— Я заплатила серьёзными последствиями за спасение временной линии, — сказала Верена. — Не уверена, что хочу продолжать этим заниматься. Кого в мире вообще заботят мои жертвы?

— Прошу прощения, — глупо сказала Джоли. — Это единственный путь, который мы знаем. Я и не подозревала, что он обойдётся тебе так дорого.

Верена не ответила, но она сомневалась, что этого достаточно.

Несколькими днями позже началось ещё одно расхождение. На этот раз Верена не приняла всё так просто.

— Я хочу знать последствия каждого выбора.

— Спасение против гибели мира, — сказала Джоли. — Не мгновенно, но в будущем — неизбежно.

— Кратковременные последствия, — мрачно уточнила Верена. Точка расхождения казалась абсолютно безобидной, как и любая из них. Верена собиралась нанести рутинный визит Ванье, которая обосновалась в Кильваро с мужчиной-вампиром, встреченным там же, и работала ночным клерком. Ей удалось наладить свою полу-жизнь, и во многом она уже оправилась от ужасов массовой резни. Они с Вереной остались близкими подругами, и Верена частенько проводила ночь, ублажая её мужа. Он напоминал ей Ворли, разумеется, это не было совпадением; она закрывала глаза и притворялась. Они все это понимали.

Девушка возникла в дневной комнате Ваньи ранним вечером.

— Привет, — позвала она. — Есть кто-нибудь?

Появилась Ванья, облачённая в соблазнительную ночную рубашку.

— Верена!

Подруги собрались было обняться… и временная линия заколебалась. Джоли моментально отпрыгнула назад, в момент, пока Верена ещё не успела заговорить.

— Подожди, — сказала ей Верена. — Я должна знать.

Она проследила за линией по тому курсу, которым собиралась пойти. Он вёл к объятиям и дружескому диалогу двух подруг, затем к любовным играм, в течение которых они выясняли, как часто могут заставить Хабби кульминировать на протяжение часа.

Верена провела ночь у них, а утром направилась обратно, довольная встречей. Проблем не возникло.

Затем она просмотрела альтернативную ветвь. В этой девушка мгновение помедлила, прежде чем позвать Ванью. Появившись на пороге, та обрадовалась. Они подбежали друг к другу, обнялись и поцеловались.

— Я как раз собиралась заняться любовью с Хабби. Присоединяйся к нам.

Верена так и сделала, и Хабби высоко оценил любовную игру. Это было почти как в старые добрые времена, с Ворли. Ей нравилось расслабляться с теми, кто разделял её природу, сохраняя необходимые тайны. Никто в Кильваро не знал, что они трое были вампирами, а Хабби не знал, что Верена на самом деле — Нокс. Это было для его же безопасности, чтобы он не мог выдать её случайно и привлечь опасное внимание. Он считал её обычной вампирессой с дорожными чарами.

И здесь ничего нет. Верена проследила дальше… и увидела, как через два дня Ванью и Хабби арестовали, обвинили в вампиризме и казнили.

— Этого не может быть! — сказала она Джоли, которая хранила молчание. — Ванья — моя последняя подруга с древних ещё времён.

Верена ещё раз проверила первую линию. Нет ареста. Значит, вот каковы кратковременные последствия расхождения: жизнь или смерть её друзей.

Но почему такая незначительная разница, простая пауза, ударит так больно? Верена отправилась назад, в точку расхождения, и простёрла Видение. Вот оно: в соседнее окно выглянула женщина — как раз в тот момент, когда Верена пробегала мимо навстречу Ванье. Соседка явно заинтересовалась вопросом, как гостья проникла в дом без того, чтобы сперва показаться на дорожке перед ним? Соседка занималась своим садом и наверняка бы заметила девушку. Из любопытства она начала расследование… и обнаружила, что с её соседями творится что-то странное. Потом пожилая дама позвонила в полицию, те проверили записи, обнаружили вампиризм Ваньи и Хабби, и…

Мгновенная пауза обрекла Ванью на смерть.

— Нет, — покачала головой Верена. — Я отказываюсь предпринимать действия, которые приведут к смерти моей последней подруги.

— Но альтернатива погубит всю временную линию, — напомнила ей Джоли.

— Мы не можем быть в этом уверены.

— Проверь.

Верена проверила и нашла, что выживание пары вампиров действительно окольными путями вело к разрушению временной линии. Но она всё ещё отказывалась это принять.

— Если маленькое отклонение от моей оригинальной линии ведёт к смерти друзей, такое же крошечное отклонение от другой линии может привести к её спасению. Мне просто потребуется найти другой способ. Мы сейчас так близко к твоему «настоящему», что к спасению должно вести много дорог.

— Не советую этого делать, — предупредила Джоли. — Я понимаю, почему ты хочешь спасти Ванью; благодаря тебе, я тоже знала её столетиями. Но обменять жизнь целого мира на её жизнь неразумно.

— Я рискну, — сказала Верена. Она заблокировала Джоли и продолжила первый вариант временной линии, спасая подругу. Друзья так и не узнали о грозившей им опасности; она просто должна была это сделать.

Когда Верена вернулась домой, её ждал гость.

— Значит, ты, наконец, решилась, — сказал ифрит.

Верене почувствовала к нему неприязнь.

— Что тебе известно?

— Что ты отказалась от поправки. Теперь ты обрекла эту временную линию на гибель.

— Ничего подобного! Я найду способ привести её к спасению, но мои друзья останутся в живых.

Он улыбнулся; снова больше ртом, чем глазами.

— Когда ты убедишься, что не можешь его спасти, позови меня.

— Почему?

— Потому что, возможно, способ всё-таки отыщется, если ты достаточно умна и находчива.

— Я обладаю этими качествами, — его самонадеянность раздражала, но не отменяла того факта, что он был лучшим из её любовников. — Ты только за этим пришёл?

— Какое милое приглашение, — ифрит подхватил её на руки, и они предались той страсти, которую только он мог вызвать. После этого Верена пустилась на поиски способов спасения временной линии. Она обнаружила, что ключевых отклонений было мало; ничего путного не попадалось. Курс линии оставался удивительно стабильным. Он медленно, неуловимо, но неизбежно вёл к полному её уничтожению.

Способ должен быть! Разрушение было не мгновенным; мелочам понадобится столетие, чтобы стать очевидным для всех проклятием. Поэтому пока она продолжала другой проект в надежде на то, что вместе с этим выработает и план по спасению человечества. Если же её ждёт провал, ну, придётся обратиться за помощью к ифриту, всюду сующему свой длинный нос. Верене не хотелось делать этого; любовником он был превосходным, однако его отношение к ней раздражало. Выглядело оно так, словно ифрит считал женщин неспособными добиться того, чего легко достигнет мужчина.

Джоли держалась от всего этого подальше. Она во многом соглашалась с Вереной и симпатизировала её желанию спасти друзей. Но и очень боялась за временную линию. Женщина-призрак искренне надеялась на то, что способ вернуться к правильному курсу действительно существует. Казалось, что несмотря на решения, постоянно принимаемые людьми, только решения Нокс и Верены, прежде чем она вступила в должность, могли влиять на будущее. Скрытые возможности Ночи были потрясающими и невидимыми для остальных, даже для воплощений.

— Я собираюсь оставаться настолько близко к твоей линии, насколько возможно, — сообщила Верена Джоли. — Может, я больше и не следую ей в точности, но если постоянно за ней присматривать, рано или поздно найдётся способ «перепрыгнуть» обратно. Надеюсь, ты дашь мне знать о дальнейших отклонениях.

— Я попытаюсь, — согласилась Джоли. В данных обстоятельствах это казалось разумным. Так получилось, что её активное участие в жизни этой линии только должно было начаться; это облегчит задачу. Но был тут один каверзный нюанс.

Орлин, внучка Ниобы, потеряла ребёнка, Гэва Второго, и покончила жизнь самоубийством. Орлин являлась подругой Джоли, и та немедленно поспешила молодой женщине на помощь. Это означало, что Джоли этой временной линии была здесь, с Орлин, а Джоли главной временной линии придётся столкнуться с собой же.

— Это несложно, — утешила её Верена с ноткой веселья в голосе. — Думай об этом, словно о разделении себя надвое. У вас обеих похожий разум и опыт, поэтому она быстро поймёт тебя и с готовностью поверит.

Потом она передумала.

— Но ваша встреча нарушила бы равновесие между линиями?

— Если это случится, я об этом узнаю, — но Джоли тут же поняла, что это не так. Временные линии больше не были идеально совместимыми. — Нет, не узнаю. Лучше мне спрятаться от неё, чтобы избежать любого влияния.

— Нет нужды. Мы и так далеки от идеала. Худшее, что ты можешь сделать, это способствовать росту отклонения нашей линии… а если она и так обречена, большого значения это иметь не будет. Может, твоё вмешательство, наоборот, сблизит линии. Это избавит нас обеих от серьёзного вреда.

Возможно. Но Джоли решила пока оставаться в стороне. Они присоединились к только что выплывшему из тела призраку Орлин незамеченными.

Вторая Джоли уже была там.

— Орлин, отпусти своё тело! Ты полетишь прямо в Рай!

Душа Орлин терзалась.

— Нет, нет, мне не следует уходить.

— Орлин, это Джоли, твоя подруга из снов. Я не дам тебе плохого совета. Ты хороший человек; тебе нечего бояться в Загробной Жизни.

— Я не должна, — запротестовала душа, цепляясь за тело.

Появился Смерть в виде скелета. Он увидел Джоли и помедлил в изумлении.

— Тебе известна эта клиентка?

Джоли, которая часто наведывалась к инкарнациям по различным поручениям Геи, знала их всех. Как и они — её.

— Она моя подруга, почти как дочь. Я не знаю, почему она умерла.

Танатос прояснил вопрос: ребёнокОрлин умер слишком рано из-за недуга. Орлин хотела помочь ему, даже после смерти.

— Позволь мне попытаться ей помочь, Танатос, — сказала Вторая Джоли. — Ей действительно нужно сейчас же отправиться в Рай?

— Не обязательно, — отозвался Смерть. — Её баланс близок к этому. Она родилась вне брака, изменила мужу и совершила суицид. Этих трёх грехов было бы достаточно, чтобы отправить её в Ад, но в остальном она — сама доброта. Я передаю это дело тебе.

— Спасибо, Танатос.

Череп под капюшоном кивнул, и фигура Смерти удалилась сквозь стену. Ответственность за душу оказалась переложена на Вторую Джоли.

Первая Джоли тоже кивнула.

— Я помню это, — сказала она Верене. — Эта ситуация почти идентична моей. Возможно, линии находятся достаточно близко, чтобы всё исправить.

Верена простёрла своё Видение.

— Этот младенец сейчас в Чистилище. Я должна забрать его оттуда.

— Ты откажешь в этом скорбящей матери даже после смерти? — Потом Джоли вспомнила. — О, конечно. Ты же Нокс!

— Ты забыла? — кисло поинтересовалась Верена, когда они отбыли.

— Да, всего на миг. В той линии я не понимала твоих мотивов.

— И какова же моя цель?

— Наконец-то, вылечить своего ребёнка, а также предложить призрака Орлин на должность Воплощения Добра. Если тебе удастся добиться этого здесь, мы всё ещё можем спасти твой мир.

— Ты забыла и о том, что моё исследование будущего показало успешное достижение цели и разрушение временной линии, даже несмотря на это.

— Да, я снова забыла, — печально согласилась Джоли. — Я начинаю путать перспективы теперь, когда мой двойник опять появился на сцене.

Они отправились в Чистилище, где Нокс забрала душу Гэва Второго. Ей никто не помешал; архангел Гавриил понимал, зачем она это делает. Как призрак, мальчик не нуждался в кормлении или купании. Верена приложила его к груди, где он и заснул со всем комфортом.

— Теперь, наконец, я спасу моего ребёнка, используя его настоящую мать для того, чтобы воззвать к воплощениям в процессе её подготовки к своей невероятной судьбе.

— Сначала она отправится на твои поиски, Нокс, — сказала Джоли.

— Да. Это только повод, а не причина, для чего я якобы забрала ребёнка.

И только кажущаяся причина, знала теперь Джоли. История Верены с проклятьем уходила на полторы тысячи лет назад.

Жилище Нокс находилось внутри горы, которая ассоциировалась с Чистилищем, и было обустроено в качестве временной резиденции ещё несколько веков назад, чтобы заявить о её законности её присутствия здесь. За исключением этого, она держалась в отдалении от остальных инкарнаций. Она гордилась тем, что остаётся таинственной даже для них. Теперь она собиралась взаимодействовать с ними гораздо теснее.

Призраки Орлин и Джоли сохранили видимость своих настоящих тел и здесь, и казались плотными как горе, так и друг другу. Это было частью их испытания.

Формой гора напоминала огромный алмаз, и её материя в Загробной Жизни тоже представляла собой алмаз. По пути были разбросаны несколько препятствий, роль которых заключалась в том, чтобы отвлечь призраков, создать подобие сопротивления их вторжению, но не помешать им пройти. Объектом настоящего вызова являлась Орлин: чем дальше она взбиралась по крутому склону, тем в большей степени превращалась в грубого мужлана. Непривычная к новому телу и действующим на мужчин силам, она попыталась изнасиловать свою компаньонку, Джоли.

— Я помню, — поморщилась Первая Джоли.

Затем перед ними возникла Нокс в виде сотканной из тумана прекрасной и желанной женщины.

— Приди ко мне, мужеподобное создание, — сказала она. Нокс посылала им мысли, которые те воспринимали. «Приди ко мне»… Но теперь Первая Джоли поняла, что и эта форма диалога была иллюзорной, с использованием перспективы. Верена говорила вполне обычными словами, вслух.

Орлин-мужчина так и сделал. Она/он заключил/а в объятия очаровательную фигуру и продолжил/а попытки заняться с ней сексом. Затем Нокс вернула ей женскую сущность. «Помни», — сказала она. Потому что то был урок: основное отличие между мужчиной и женщиной, за которое женщина не должна осуждать мужчину, не осознав до конца его сущности. Поражённая Орлин только теперь это поняла.

— Как мне вынести этот позор? — спросила Орлин и упала в обморок.

Вторая Джоли подбежала к ней, но слова её были обращены к Нокс.

— Почему ты играешь с нами, Воплощение Ночи?

«Тебе нужно многому научиться», — отозвалась Нокс. Огромное преуменьшение.

— Всё, чего она хочет, это её сын, Гэв Второй. Пожалуйста, верни его теперь, когда ты унизила нас достаточно.

Первая Джоли снова поморщилась. Она не понимала сути происходящего тогда, когда принимала участие в этой сцене. Теперь — да: предыдущее Воплощение Добра, как и многие другие инкарнации, являлось самовлюблённым и пренебрегало людскими делами. Нокс хотела, чтобы следующий Бог понял, что такое унижение, и никогда о нём не забыл. Это, и немного сострадания, в значительной степени предотвратят безразличие по отношению к человеческим проблемам в будущем.

«У меня её ребёнок, — согласилась Нокс. — Его недуг продолжается и в Загробной Жизни». Как хорошо она знала, о чём говорит!

— Отдай его ей! Мы его как-нибудь вылечим.

И вот им брошен новый вызов. Орлин могла добиться того, что не получилось у Нокс, потому что Орлин могла действовать прямо в обыкновенной вселенной, неважно, живая или мёртвая. Она была необходимым инструментом. Нокс произнесла это вслух:

— Возьми у Смерти чистую душу, песчинку времени — у Хроноса, нить жизни — у Судьбы, семя жестокости — у Войны, слезу — у Природы, проклятье — у Зла, и благословение — у Добра. Принеси мне эти предметы, и я возвращу тебе ребёнка.

Прежде чем они смогли ответить, Нокс исчезла.

Требование казалось непосильным, и тем не менее, Первая Джоли знала о его необходимости: как ради спасения ребёнка, так и для подготовки Орлин к роли Воплощения Добра. Она также знала, что Орлин пробьётся, страдая от боли, к судьбе, о которой и не мечтала, и в итоге отдаст своё дитя Воплощению Ночи. Эту кульминацию Нокс спланировала с особой осторожностью.

Теперь они отправились побеседовать с Воплощением Злам. Верена, в роли Нокс, навестила его в Аду; она была, конечно же, неподвластна адскому пламени и его нежеланию пропускать любую душу.

— Сатана.

— Нокс, — приветственно кивнул он. — А я полагал, ты предпочитаешь ангелов.

Он, разумеется, был в курсе её отношений с архангелом Гавриилом, так что одновременно поддразнивал и интересовался, не носит ли её визит сюда сексуального подтекста.

Это был чисто случайный вызов.

— У меня своеобразные вкусы, — сказала она, уплотняя своё очаровательное тело. — Как ты расслабляешься в отсутствие Геи?

Она, в свою очередь, поддразнивала его по поводу любовной связи с Воплощением Природы.

Позади него возникла Лила в роскошном нижнем белье.

— Что думаешь, госпожа тайн?

— Как, ты его ещё не предала?

— Не совсем, — согласилась демонесса. Они обнялись. Не подруги, но в их долгом знакомстве были свои преимущества. Лила также считалась любовницей Воплощения Войны; она получила, что хотела.

— Эй! — запротестовал Сатана, будто бы ревнуя. — И кого это ты пришла соблазнить?

— Тебя, конечно же, — сказала Верена, размыкая объятия и двигаясь к нему. — Я пришла вместе с Джоли.

Джоли была его первой любовью, и эти двое ещё сохраняли чувства друг к другу. Разумеется, он её вожделел. Тем не менее, возразил:

— Ты ничего не делаешь просто так, вампиресса. Чего мне это будет стоить?

— Простого разговора о сделке.

— Диалог, — согласился он. — Не сделка.

— Пока нет, — добавила Верена. Она передала тело Джоли.

Затем они занялись любовью. В сексе Сатана был хорош, благодаря более чем частым упражнениям с Лилой; а Джоли многому научилась за время пребывания в теле Воплощения Ночи. Но движущей силой оставалась любовь. Сатана считался хозяином ненависти, однако одним из его секретов была любовь: тайна, которую — он знал, — Нокс сохранит.

Когда оба удовлетворили свою страсть, Джоли вернула тело Верене, а Сатана внутренне приготовился к диалогу.

— Ты предлагаешь сложные сделки, искушение ночи. Что тебя заботит?

— Я хочу получить своего ребёнка, — Она потянулась и достала из складок Плаща Гэва Второго, который сладко спал безо всякой субстанции.

Сатана улыбнулся:

— Я должен был догадаться.

— Ты хочешь достичь власти, согласно сделке с Гавриилом, путём развращения внучки Ниобы по имени Орлин. Она твой последний шанс, а времени осталось мало.

— Её невозможно развратить. Твой ангельский любовник перехитрил меня в этой сделке.

— Надеюсь на это, но я должна быть уверена. Существует лишь один способ, которым её можно развратить: через её больного ребёнка. Орлин умерла, чтобы последовать за сыном, и хочет его спасти. Своим чередом она придёт и к тебе с просьбой о проклятии. Вот сделка, которую я тебе предлагаю: ты можешь использовать ребёнка Орлин для её развращения, если сможешь, и таким образом добиться власти в этой реальности. Если же ты не сможешь её развратить, ты поддержишь мою кандидатуру для замены Воплощения Добра.

Сатана поразмыслил.

— Это интересно. Ты предлагаешь мне последний шанс победить. Если я его упущу, я буду способствовать твоей победе.

— Да. Как ты знаешь, я действую не прямо. Только через посредников. Я хочу, чтобы в этом случае ты им стал.

— Любопытно: Сатана будет нести добро. Не уверен, что это переварю.

— Ты забыл, что мне подвластны все тайны. Твоя заключается в том, что в глубине души ты хороший человек.

— Будь она проклята, твоя информированность! — выругался он, а изо рта вылетел огненный шар.

— Ты очень мил, когда сердишься.

— Отрицательная страсть во многом похожа на положительную. А теперь помолчи, пока я думаю.

— Что, я? — спросила она невинно.

— Ты ведь хочешь, чтобы я воспринял твоё предложение всерьёз?

Она придвинулась к нему, по-прежнему контролируя тело.

— Способна ли Природа на такое? — поинтересовалась она, пока её руки гладили его с особенным опытом.

— Ух-х! Пока нет, как мне кажется, — он реагировал должным образом, и вскоре они достигли взрыва обоюдной кульминации. Всё это было не более чем игрой; они оба этого хотели, и оба знали об этом. Как мужчина, он обладал заложенной с рождения страстью; как женщина, она должна была избегать его страсти. Предлоги служили чем-то вроде украшений на принятых заранее обязательствах.

Потом они снова вернулись к разговору.

— Кто станет твоей кандидатурой?

— Та самая, которую тебе нужно развратить: Орлин.

— Ух-х! — повторил он. — Внучка Судьбы, дочь Природы и Войны, любовница Времени, племянница любовницы Смерти…

— И твоя приёмная дочь, — подытожила Верена. — Кто из вас посмеет наложить вето… если ты выдвинешь её кандидатуру?

— Но она хорошая женщина. Как могу я, Воплощение Зла, поддержать её в качестве кандидата?

— Она родилась вне брака, прелюбодейка, насильница и совершила суицид. Кем ещё она должна быть, чтобы подходить тебе по всем параметрам?

Сатана кивнул.

— Из тебя бы получился грозный враг, Нокс. С удовольствием посмотрю на их лица, когда эти определения зла прозвучат вслух. Я заключу с тобой эту сделку.

Верена испытала облегчение. Она полагала, что он согласится, но не была уверена до конца. Временная линия отличалась от той, откуда пришла Джоли, они больше не шли бок о бок.

— Пожмём руки?

— Ну, уж нет! Лучше трахнемся!

— Ох, — сказала она с притворной неохотой. — Так скоро. И что за выражения!.. Как мне перенести этот позор?

Лила разразилась смехом, держась за бока и плавая поверх кровати. И, разумеется, они занялись сексом снова. Надо бы навещать Сатану чаще; он пребывал в отличной форме.

Вторая Джоли взяла с собой Орлин, чтобы вдохнуть новую жизнь в малолетнюю проститутку, зависимую от адской пыли, худшего из известных наркотиков. Они занялись этим в рамках помощи Луне, которой нужно было спасти девочку ради её матери, самой толковой из сотрудниц, а также — чтобы временно предоставить Орлин живое тело. Таким образом двое призраков оказались внутри девочки по имени Вита и помогли ей избавиться от наркозависимости и профессии, в то же время выполняя миссию Орлин.

Получить у Смерти чистую душу было нелегко. Он отвёз их к новорожденному младенцу в мусорном баке. Малыш был обречён, и Танатос предложил Орлин после его гибели забрать чистую душу для своей цели. Орлин воспротивилась. Она не могла оживить своего ребёнка ценой смерти чужого, невинного и беспомощного младенца.

— Я не могу! — в ужасе воскликнула она.

Смерть наградил её внимательным взглядом пустых глазниц.

— Я прошу тебя подумать, насколько серьёзно ты относишься к квесту ради спасения собственного ребёнка, — сказал он. — Если ты не хочешь сделать то, что должна…

— О, Танатос, я бы отдала свою собственную душу! Но не могу пожертвовать невинной душой ребёнка ради личной цели.

Вместо этого она отнесла его в больницу, где и оставила под присмотром медсестры. Она спасла ребёнка, и Судьба должна была мгновенно изменить Нить его Жизни. Орлин считала свой шанс упущенным в первом же задании. Однако Смерть, удовлетворённый её глубоким пониманием важности жизни, согласился предоставить ей другую чистую душу.

— Я бы не вручил душу человеку, который не понимает её ценности.

Таким образом, она прошла проверку, благодаря своему характеру. Первая Джоли знала, что у неё всё получится.

Орлин побывала у Времени, Судьбы, Войны и Природы. Их задания оказались ничуть не легче, по разным причинам. Хронос был её любовником до того, как принял Песочные Часы, и хотел, чтобы она вернулась к нему, даже в другом теле. Но он жил в обратном направлении, а она — в обычном, так что это было невозможно. Судьба оказалась её бабушкой, но весьма занятой поиском нового лика Атропос, поэтому всё усложнилось. Война был её отцом, но и он организовал проверку для понимания сути того, чем занимался. Гея была её матерью и тоже потребовала от Орлин ответной услуги. Все они так или иначе приняли участие в её импровизированном жестоком обучении.

А Сатана обращался с ней хуже всех, показывая все мерзости Ада и предлагая оживить её ребёнка в тот же момент, если она выполнит легчайшее его задание. Он не блефовал; одним из его секретов было то, что он всегда честно выполнял свою часть сделки. Вновь Орлин пришлось колебаться, и вновь она отклонила его предложение. Затем она выполнила другую услугу для Сатаны в общем на его проклятье, надеясь на то, что сложным путём всё-таки вернёт своего ребёнка к жизни.

Но в случае с Богом она потерпела неудачу, потому что Он не отозвался на её молитву. Орлин не получила благословения.

Воплощения объявили должность Воплощения Добра свободной. Но они не могли согласиться насчёт того, кто должен занять это место. Тогда Сатана, помня о сделке с Нокс и свои предпочтения, выдвинул Орлин, к её собственному изумлению. И Орлин стала Богом. Так она не смогла забрать с собой Гэва Второго и позволила Нокс оставить его себе со всеми предметами, которые получила от воплощений, включая божественное благословение от себя. Ужасное проклятие, наконец, поддалось излечению.

Вскоре после этого Бог отправил Джоли во Время Два, чтобы попытаться спасти и его. Они, наконец, добрались до настоящего момента.

— Но я вижу разницу, — сказал ифрит, возникнув в покоях Нокс. — Время Один выживет. Время Два обречено на гибель. Разница между ними на данный момент незначительная, но она будет расти до тех пор, пока не случится неизбежное.

Верена и Джоли знали, что он говорит правду. Они сделали всё, что было в их силах, но одно изменение свело все их старания к нулю.

— И ты пришёл заключить сделку, — ровно сказала Верена. — Ну, давай, говори.

— Для начала я должен открыть лицо. Подозреваю, ты всегда знала, что я не простой демон.

— Мы знали, — согласилась Верена. — Кто ты?

— Я Воплощение Мрака.

Они непонимающе воззрились на него.

Глава 12 Эребус

— Вижу, что должен уточнить, — сказал он. — Я Эребус.

— Эребус! — воскликнула Верена. — Древний брат Нокс!

Лила упоминала о нём, но попытки стать Воплощением Ночи отвлекли её, и знание ушло на задний план.

— Тот самый. Ты Воплощение Ночи. Я Воплощение Мрака. Это не одно и то же. Скорее, они являются двумя разными аспектами ситуации. Точно так же, как Судьба, у которой три аспекта, у нас — два. Мужчина и женщина.

Верена была поражена.

— Я занималась сексом с братом?

Он рассмеялся.

— Именно так. И мы породили все существующие инкарнации, если вспомнить об истоках временных линий. Мы первые родственники, любовники и родители остальных. Тогда, вначале, не было огромного выбора партнёров.

— Но я проследила за всеми существующими инкарнациями и никогда не видела этой.

— Ты не единственное воплощение, которое отлично прячется, сестра. Меня никто никогда не мог заметить и выследить.

— Кто занимает твою должность? — проницательно спросила Джоли. — Если Верена — это Нокс, то…

— Один из первых настоящих мужчин: Каин.

— Каин! Тот, что убил брата?

— Тот самый. Из меня вышел замечательный убийца.

От таких открытий у Верены даже закружилась голова, но она взяла себя в руки.

— Почему Каин?

— Как тебе известно, когда я убил своего дерзкого братца, который действительно сам виноват, родители рассердились и прогнали меня. Я ушёл, чтобы жить с детьми Нода. Понимаешь ли, аспекты ранней истории зачастую образные; Адама и Еву официально признали первыми мужчиной и женщиной, но, конечно, были и другие, такие как Лила и Нод. Им не хватало признания, но в остальном они оставались людьми. Так что я заполучил себе услужливую милашку и неплохо устроился.

— Эта так называемая милашка была Лилой, любовницей твоего приёмного отца, — сказала Джоли.

— Лилит, тогда уж. Сексуальная девица… поначалу, — согласился Каин. — У неё прекрасно получилось скрыть возраст и нарожать мне потомков, пока я не заменил её более подходящей девственницей. Потом она безрассудно избавилась от настоящего ребёнка Нода, прежде чем я смог ею насладиться. Меня это разозлило.

— И ты убил Лилит, — заключила Верена, вспоминая историю демонессы.

— Она была сукой, о чём я первоначально не знал. Она была любовницей Нода а потом притворилась его дочерью. Для меня это было чересчур.

Верена поняла, что мужчина в чём-то прав. Он слишком поздно узнал, что его жена когда-то являлась любовницей как настоящего, так и приёмного отца. Правдой было и то, что Лила, в своей убийственной манере, могла быть чрезмерно настойчивой и раздражающей.

— Я имею в виду, почему энергетический завиток принял тебя? Ты с самого начала был дурным семенем, вряд ли ты подходил для того, чтобы обрести могущество этого воплощения.

— Потому что мы разделяем недовольство человечеством. Эребус — тёмная сторона; он хочет уничтожить всё, что произвела Нокс, и я счастлив содействовать его усилиям. Я отлично для этого подхожу.

— Но Эребус — отец воплощений, — сказала Джоли. — Так же, как Нокс — мать. Почему он решил выступить против собственных детей?

— Это дети Нокс, и миры Нокс.

— Но они — и дети Эребуса, по определению, — сказала Верена.

— Вижу, вопрос нуждается в уточнении, — сказал он таким тоном, словно она сморозила глупость. — Они были не просто детьми, а временными линиями, альтернативными реальностями. Каждый произвёл на свет множество новых линий, в каждой из которых, в свою очередь, содержались все другие персонажи, включая Нокс. Но не Эребус. Это были только её миры.

Теперь Верена действительно почувствовала себя глупой, как и Джоли.

— Миры не принадлежали им обоим?

— Не принадлежали, — подтвердил он. — Она существовала во всех, он — только в главном.

Верена воспользовалась Видением, чтобы проверить его слова.

— В качестве матери она поделилась с ними своей субстанцией, тогда как ты был отдельной сущностью, не ребёнком. Но ты мог присоединиться к ним, просто разделившись на множество подобий себя, как это делала она.

— Это не то же самое. Подобия — часть целого, а не целое во множестве. Реальности восприняли подобия, как вторженцев, которым не позволено жить нормальной жизнью.

Верена кивнула. Это было правдой.

— Но это их врождённое свойство. Почему ты так возмущён?

— Меня возмущает быть исключённым отовсюду. А тебя бы не возмутило?

И снова, он был по-своему прав.

— Прости.

— Не извиняйся. Я позаботился об этом… в своей манере.

— Уничтожив остальные линии? — спросила Джоли.

— Да, конечно же. Тогда и я, и Нокс окажемся исключены наравне.

— Похоже на историю о собаке на сене.

— Я вижу в этом относительную справедливость.

Верена ощутила приступ гнева.

— Все катастрофы временных линий, что отклоняются от главной, — твоих рук дело?

— Да. Нокс — творец; я — разрушитель. Наши силы равны и противоположны одна другой. Положительный и отрицательный аспекты Ночи.

Они обдумали это.

— Почему Эребус просто не отказался внести свой вклад в эти побочные временные линии?

— И пропустить все наши любовные игры? В то далёкое время ещё не было так, что больше заняться сексом ему было негде. Он хотел от Нокс любви без последствий в виде новых детей, но она была против. Поэтому битва продолжалась. Уничтожение альтернативных реальностей стало нелёгкой работой. Ты хоть представляешь себе, сколько их всего?

— В теории, бесконечное количество, — сказала Джоли.

— И мне пришлось размножиться до бесконечности, чтобы избавиться от всех, — он снова улыбнулся краешком рта. — К счастью, с тех пор, как Нокс обзавелась человеческой сущностью, ты не осознаёшь полного её могущества, поэтому больше инкарнаций не появлялось. Это упрощает мою задачу. Много проще обрезать короткий сучок временной линии, чем мощную ветвь, за которую отвечает Воплощение.

Чувства Верены опасно смешались.

— Только ради секса! Это всё, для чего ты приходил.

— Не только, — сказал он. Казалось, реакция позабавила его. — Также мне требовалось отслеживать твою активность, чтобы вовремя отлавливать более простые варианты, которые постоянно ответвлялись от основной линии. Всё, что творит Нокс, обладает потенциалом создания новых временных линий, и их можно прервать, если поймать вовремя, как я уже говорил.

— Чтобы шпионить за мной!

— Естественно. Но тебе тоже нравится секс. Может, продолжим уже в этом направлении?

Самое ужасное заключалось в том, что Верена испытывала сильное искушение поддаться. Этот мужчина, этот демон, это Воплощение предоставило ей лучший секс в жизни.

— Но ты мой брат! — запротестовала она.

— Твой брат и любовник, — согласился он, дотрагиваясь до её руки. Прикосновение взволновало её, несмотря на гнев.

— Он твой брат, — сказала ей Джоли. — Он твой любовник. Но он не друг тебе.

— Хорошо сказано, призрак, — сказал Эребус. Затем, Верене: — И уже с этим пониманием… дадим себе волю?

Верена собиралась сердито отказаться, зная, что он не мог её заставить. Но он ещё не сказал того, что она хотела знать. Угодив ему (и себе), можно обрести лучшую возможность получить то, что девушка напрасно искала. При помощи секса она могла вскружить голову любому мужчине; Воплощение Мрака обладало повышенной выносливостью по отношению к её чарам, но оставалось ли полностью неуязвимым?

— Побалуем себя, — мрачно согласилась она.

И секс был ужасно, чудесно, невозможно восхитителен. Эребус действительно соответствовал Нокс в этой области — видимо, так же, как и в других. У неё даже холодок пробегал по коже при мысли о том, что он — её брат и возможный противник.

Они разъединились, ненадолго пресыщенные.

— Я чувствую, что ты о многом умолчал, — сказала Верена. — И это невысказанное мне бы тоже не понравилось.

— Да, я наслаждаюсь, когда заставляю тебя мириться с тем, что ты хотела бы отвергнуть. Тебе действительно не понравится моё предложение.

— Она не мышка, чтобы с ней так играть! — огрызнулась Джоли.

Эребус изобразил удивление.

— В самом деле?

— Он нарочно тебя злит, — пробормотала Верена.

— И ты важна для моих планов, Джоли, — сказал Эребус. — Тебя они тоже ошеломят.

— Ты добиваешься, чтобы ради исполнения твоих планов я передала ей тело? — подняла бровь Верена.

— Верена! — Джоли не была так шокирована, какой притворялась; они вдвоём разыгрывали маленький спектакль, чтобы сбить мужчину с толку и, возможно, перехватить контроль над разговором.

Эребус покачал головой.

— Я бы с удовольствием понаблюдал за вашими играми, дамы, но меня ждут временные линии, которые следует разрушить. Поэтому, если вы не хотите закончить свидание прямо сейчас, перейдём прямо к делу.

Разумеется, они не могли допустить его ухода раньше, чем он раскрыл бы свои поистине дьявольские планы.

— Говори, — сказала Верена.

— Для начала ещё одно уточнение. Большая вселенная представляет собой плод великих усилий, с несколькими примечательными аспектами. Сейчас нас должен волновать лишь один из них: Древо Жизни.

— В Эдемском саду, — продолжила Верена. — Мы о нём знаем.

— Есть кое-что ещё, — сказал он с этим приводящим в ярость чувством превосходства. — Это полезная аналогия для концептов, иначе мой рассказ оказался бы слишком сложен для женского восприятия.

Он опять старался вывести их из себя. И, что самое плохое, ему это удавалось.

— Попробуй изложить сложную версию, — сказала Верена, уверенная в том, что ещё пожалеет об этом.

— Существует практически бесконечное число очень больших, почти параллельных мембран, которые тянутся через ещё большую вселенную. Они находятся достаточно близко одна к другой, так что иногда соседние слегка задевают друг друга, порождая в точке контакта пульсацию материи и энергии. Для постоянных обитателей вселенной это выглядит, как взрыв жизни из ничего: эту концепцию они находят трудной, потому что верят в продолжительность материи и энергии, что на самом деле является другой стороной одного целого. Несмотря на это, пульсация продолжает шириться вовне, порождая, в свою очередь, вихревые токи на своём пути, что предполагает видимый или невидимый статус. Жители наблюдают только за видимыми, смутно догадываясь об остальных, собственная неосведомлённость их раздражает. Тем не менее, они выдвигают теории относительности, квантовой механики, струн и другие причудливые объяснения, чтобы эту самую неосведомлённость замаскировать. В этом малом сегменте видимого космоса, достаточно плотного, появляется жизнь в нескольких формах. У этого свои тайны, и в каждой альтернативной реальности свои объяснения. Одно из них — эволюция, согласно которой невероятно сложные существа образовались из более простых вариантов при помощи естественного отбора, затратив на это огромные промежутки времени, — он помедлил. — Ты, конечно же, следишь за моей мыслью?

— Конечно же, — слабым эхом отозвалась Верена. По его наблюдениям, обе женщины были совершенно сбиты с толку этой сложной чепухой. — Но давай будем целесообразными и посмотрим на это с точки зрения более простой аналогии, Древа Жизни.

— Да, будем целесообразными, — самодовольно согласился он. — Когда из Хаоса сформировался известный нам космос, он породил огромное дерево. Оно разделилось на три основных ветви или ствола, приспосабливаясь к разным аспектам существования. Один из трёх стволов мы будем называть Наукой, которой следовали все вещи, имевшие немагическое развитие. Например, химические вещества образовывались, смешивались и становились первыми примитивными видами жизни. Сама жизнь следовала эволюционным принципам расхождения и естественному отбору; неподходящие варианты уничтожались, подходящие — выживали. Постоянная радиация и отборы со временем выродились в известные сейчас царства грибов, растений и животных. Человеческие существа вошли в последнее: обнажённые животные со сверхразвитым мозгом.

Обеим девушкам — Джоли и Верене — удалось сдержать угрожающий всплеск ярости от его отвратительной последней реплики.

— Любопытная точка зрения, — глухо сказала Верена.

— Другой ствол мы назовём Магией, — спокойно продолжал Эребус. — Её создали около шести тысяч лет назад, одновременно со всеми растениями и животными; ответственность за всё это возложили на человечество. В землю даже заложили гигантские старые кости, чтобы казалось, будто задолго до существующего порядка по ней бродили огромные ящеры. Это было обманом для тех, кто уделял священной книге недостаточное внимание, ведь только она глаголила истину. Всего можно достичь магией, и Божественная Сущность наблюдает за людскими успехами, чтобы лучше было видно тех, кому суждено отправиться в Рай, и тех, кто попадёт в Ад. Такова порочность вида, в целом, что плохие люди всё ещё появляются и преуспевают, в Загробной Жизни их полагается наказывать.

— Конечно же, — согласилась Верена. Это описание было более знакомым, но совпадало с реальным миром не полностью.

— Третий ствол растёт между первыми двумя, поэтому взял понемногу от каждого, — продолжал Эребус. — В нём много магии, и, само собой, здесь же воплощения бессмертия, сопровождающие его по всей длине предначертанного курса. Но также существуют и жрецы науки, которые строят машины и приспосабливают химию для улучшения человеческой жизни. Таким образом, аспекты магии и науки постоянно соревнуются между собой, но ни один не доминирует. К примеру, человек может путешествовать как обычным самолётом, так и ковром-самолётом, и даже Ад занимается саморекламой вроде свободы секса и обжорства, которых, разумеется, не ведают в Раю. Вот каким мы знаем этот ствол.

— Да, знаем, — сказала Верена, обнадёженная тем, что вновь ступила на твёрдую почву. — Но какое отношение Древо Жизни о трёх стволах имеет к нам?

— Самое прямое. Я собираюсь уничтожить средний ствол, оставив лишь Магию и Науку.

Они уставились на него, даже не пытаясь скрыть неприязни.

— Вот ключ, — сказал он. — Если я могу уничтожить все ветви среднего ствола, он засохнет, перейдёт обратно в хаос. Затем мы можем начать всё заново, на этот раз — с правилами, которые меня устроят. Нокс станет моей игрушкой для секса, привязанной к одной временной линии, тогда как присутствие Эребуса распространится на все. Абсолютная власть будет принадлежать мне.

— В самом деле? — спросила Верена. — Как ты можешь быть уверен в том, что он не разовьётся подобно уже существующему?

— Может, и разовьётся, — согласился Эребус. — В этом случае я снова обрежу его и попробую ещё раз, и снова, и снова, пока не добьюсь своего. Процесс может занять пару тысячелетий, но в результате получится нечто достойное.

— Ты считаешь, что мы просто так смиримся с этим?

— Не по своему желанию.

— И что же ты собрался предложить?

— Ах, да. Я уже обрезал этот ствол до единственной ветви. По сравнению с другими, вовсю цветущими стволами, она выглядит жалкой. Но я не в силах отсечь её целиком, потому что Нокс уцепилась за остаток и мешает мне это сделать. К слову, именно она предупредила Воплощение Добра одной из альтернативных ветвей об угрозе, подведя его к защите как собственной, так и соседней ветви с помощью призрака.

— Вот почему Орлин послала меня сюда! — пояснила Джоли.

Верена простёрла Видение и убедилась в этом.

— И нам почти удалось её спасти. Если бы не моё отчаянное желание спасти друзей, линия оказалась бы в безопасности.

— Ну, ты дала типично женскую слабину, это понятно, — с презрением согласился он. — Я не сразу понял, что встретил препятствие в твоём лице. Работая с таким количеством таких похожих временных линий, легко проглядеть одну, особенно разделившись на множество подобий. Каждая моя копия занималась несколькими линиями сразу, поэтому такого рода ошибки были неизбежны. Поэтому я снова отклонил её, а позже обнаружил, что помеха возникла опять. Наконец, мне пришлось заняться этой линией вплотную, только чтобы увидеть вмешательство призрака. Это было неожиданно, так как обычно индивиды не могут путешествовать по временным линиям.

— Тогда почему ты на это способен? — спросила Джоли.

— Потому что других настоящих Эребусов не существует. Присутствие себя самого на временной линии предотвращает визит другого себя. Нокс, например, не может перебраться из одной линии в другую.

— Но у меня получилось, — сказала Джоли.

— Потому что здесь на тот момент времени не было Джоли. Ты перебралась до своего рождения.

— Но я осталась здесь и после своего рождения, и даже после того, как вторая я стала призраком. Вообще-то я даже этому поспособствовала.

— Да. Это я просмотрел. Видимо, присутствие призрака не учитывается, по крайней мере, в той степени, в которой учитывается живое существо. Ты появилась там, где ещё не существовала, затем осталась, и присутствия новой Джоли оказалось недостаточно, чтобы выдворить тебя отсюда. Похоже, ты удержалась здесь, благодаря инерции. Поэтому я так долго ни о чём не подозревал, и даже потом счёл тебя местным призраком. Как глупо с моей стороны.

Было ли это приглашением над ним позлорадствовать? Ни одна из девушек на это не купилась.

— Значит, мы узнали о частичном исключении из правил, — сказала Верена. — Хотя Нокс из первой линии явно давно обо всём знала.

— Она догадалась с моей подачи, — согласился он. — Все наши свидания, и она никогда не подавала вида…

— Ты и с ней встречался? — спросила Верена, которую этот факт не обрадовал.

— Конечно. Вспомни о линиях: как я мог поступить иначе таким образом, чтобы одна из них не исказилась?

— И со всеми другими Нокс тоже. Вот почему ты появлялся так редко.

— Верно. Это ещё одно преимущество существования в единственном экземпляре.

— Но теперь на стволе остались только я и Нокс1. Поэтому с недавнего времени ты стал приходить чаще.

— Именно, — сказал он, немало ни смущённый. Этого Верене хватило.

— В чём заключается твоя сделка?

— Для начала мы должны установить параметры. Нокс не имеет права сохранить ни одной временной линии, за исключением первой; все остальные обречены. Я не могу уничтожить эту из-за активного препятствия этой Нокс. Поэтому мы в тупике. Мне нужна твоя помощь для разрушения ВВ1.

Верена улыбнулась в точности как он, уголком губ.

— Я и есть Нокс обречённой тобой на гибель ВВ2. Ничем не могу помочь.

— Ты очень похожа на Нокс1, не по случайным совпадениям. Вы практически идентичны. То, что убедит тебя, убедит и её.

— У меня нет настроения убеждаться в том, что главную временную линию следует уничтожить.

Он взглянул на неё, захлопывая ловушку.

— Но если бы у тебя был шанс спасти ВВ2 и, возможно, другие? Я мог бы тебе в этом посодействовать.

Верена вздрогнула от возбуждения.

— Как?

— Мы заключим сделку «Дубль — или ничего». Обе временные линии — или ни одной.

Верена подумала.

— Ты заключаешь этот договор, чтобы добраться до ВВ1 и полностью одержать победу, отрезав последнюю живую ветвь дерева. Я заключаю договор, чтобы спасти ВВ2 и любые оставшиеся линии.

— Если ВВ2 окажется спасена, это, в свою очередь, приведёт к спасению ВВ3, — сказал он. — Потому что ты отправишь в прошлое Джоли, и она станет выравнивать линию, то же самое для ВВ4, ВВ5, и других. Процесс будет не остановить, и вся крона Древа возродится.

— Всё или ничего, — сказала Джоли. — Честная ставка.

— Как будет урегулирован этот вопрос? — подозрительно спросила Верена.

— Соревнованием между нами двумя. Победитель получит временную линию.

— Между тобой и Нокс1, — сказала Верена.

— Вообще-то, нет. Нокс1 не участвует. Ей нужно остаться на месте, чтобы обеспечить соблюдение условий. Ты, которой иначе суждено умереть, будешь сражаться.

— Зачем ей на это соглашаться?

— Потому что согласишься ты, а она тебе доверяет.

Голова Верены кружилась.

— Как ты можешь довериться ей?

— Мы оба — мастера обмана, но мы не можем обмануть друг друга. Мы — два аспекта Ночи. Победитель, в сущности, объединится с побеждённым, препятствуя дальнейшему сопротивлению. Это будет честное соревнование, и его результат будет засчитан.

— Но если я вступлю с тобой в битву и выиграю, какое это будет иметь значение, если мы всё равно сольёмся, и ты станешь моей частью? Я ограничена этой временной линией.

— Больше нет, если выиграешь. К тебе перейдёт моё могущество, в том числе и умение переходить с одной линии на другую. Ты станешь вдвое сильней, чем раньше. Ты перейдёшь и присоединишь к себе всех остальных Нокс. Останется всего одна Нокс, правящая миром. Твоя победа будет полной.

— Так же, как и твоя, если верх одержишь ты.

— Точно.

— Я заинтересована, — сказала Верена. — Но сомневаюсь, что могу принять это решение в одиночестве, или вместе с сестрой из ВВ1. Когда выбирали новое Воплощение Добра, все другие инкарнации и смертные принимали в этом участие. Я хочу, чтобы так всё проходило и сейчас.

— А призрак Джоли вернётся в ВВ1 и сделает то же самое там, — предложил он. — Так же, как в случае с Богом Орлин.

— Я не чувствую себя достаточно квалифицированной для этого, — сказала Джоли.

— Ты переберёшься назад и проконсультируешься с Нокс1, которая соберёт воплощения. Я буду присутствовать, но, естественно, они не будут мне доверять. Ты жила в ВВ2, со мной, всё это время. Ты поднимешь вопрос.

Джоли поняла.

— Они могут отказаться.

Эребус пожал плечами.

— Тогда тупик остаётся, и единственной выжившей линией будет ВВ1.

— Разве инкарнациям ВВ2 не следует предоставить слово? — спросила Верена.

— Они не имеют значения, — сказал Эребус. — Им не дано облегчить свою участь. Считаются только воплощения ВВ1.

Это казалось неуютной правдой. Но теперь Джоли кое-что вспомнила.

— Нокс1 кое-что от тебя хочет, Эребус.

— Она может сказать мне об этом сама, когда я навещу её в следующий раз.

— Нет, потому что Нокс2 должна это осуществить.

— Сообщение от моей второй я? — спросила удивлённая Верена.

— В своём роде. Она исцелила Гэва Второго… своего ребёнка в той временной линии… и хочет, чтобы он стал воплощением. Только ты можешь дать ей право сотворить должность.

— Она хочет, чтобы её сын стал одной из инкарнаций, как в старые времена, — сказал Эребус. — Она действительно не может создать должность при обычном соитии со смертным. Почему она надеется на моё сотрудничество? Это лишь усложнит для меня разрушение оставшейся цепочки линий?

— Не только ради секса, — сказала Джоли. — В качестве условия соревнования.

Эребус заметно изменился в лице, переоценивая противника.

— Она знала, что до этого дойдёт, когда послала тебя?

— Она видела твоё приближение, — согласилась Джоли. — Более, чем в одном смысле.

— И она знала, что в конце концов дойдёт до этого, — кивнула Верена, прозревая. — Так же, как знала бы и я, если бы удерживала временные линии одинаковыми.

— Если я одержу победу, это не будет иметь никакого значения, — сказал Эребус. — Новая инкарнация окажется обречена так же, как и все другие.

— Это будет иметь значение для меня, если выиграю я, — ответила Верена.

Он поразмыслил.

— Какая инкарнация?

— Сновидений, — отозвалась Верена.

Джоли видела щепетильность её желания. Столетиями Верена мечтала спасти своего больного ребёнка. Теперь он мог стать Воплощением Сновидений, которые, сами по себе, и являются отражением любой мечты.

— Соревнование произойдёт только по согласию инкарнаций из ВВ1, — сказал Эребус.

— И если соглашусь я, — добавила Верена. — Это моя отдельная цена.

Она полностью разделяла мнение первой Верены.

— Давай ещё раз займёмся сексом, прежде чем я приму решение.

Верена осадила мигом нахлынувшее на неё желание.

— Решай перед сексом, потому что он создаст новую должность.

— Нет. Ты не получишь должность, пока не согласишься на соревнование. Я, наконец, понял, как подавить производительный аспект взаимодействия.

— Сейчас просто секс, и секс за должность ради соревнования.

— Сексуальное соревнование, — обрадованно согласился он.

— Нам нужно уточнить детали.

— В промежутке, — кивнул он.

— Отправляйся в ВВ1, — сказала Верена Джоли. — Вернись с их ответом. Если сможешь вернуться, ведь здесь, в ВВ2, уже присутствует настоящая Джоли.

— Сможет, — подтвердил Эребус. — Как призрак, обладающий уже налаженной связью с этой линией.

Воплощения Ночи и Мрака слились в страстных объятьях, тогда как Джоли снова перебралась в ВВ1. Она немного завидовала их феноменальному сексуальному интересу и возможностям. Они действительно были равны друг другу.

При смене временной линии последовало короткое мерцание, потом Джоли оказалась рядом с Нокс1, которая занималась сексом с Эребусом. А в самом ли деле призраку удался переход?

— Да, это ВВ1, — кивнула ей Нокс. — И это альтернативный Эребус, выравнивающий линии.

— И мне известно всё, что известно двойнику, — сказал Эребус безо всякой паузы в процессе того, чем занимался.

— А мне — нет, — сказала Нокс, тоже не отвлекаясь от секса. — Поэтому через несколько минут ты ознакомишь меня со всеми подробностями, потому что брату я в этом не доверюсь.

Что было, вероятно, вытекающей из обстоятельств иронией: Нокс с энтузиазмом погрузилась в любовную игру с человеком, которому не могла себе позволить доверять. Госпожа тайн не могла прямо проникнуть в главную из них, самую нужную.

Они закончили очередной раунд с Джоли, разделяющей чувства Верены. Затем Эребус растаял.

Джоли ознакомила Верену с ситуацией.

— Поэтому Эребус предлагает соревнование между ним и Нокс2, чтобы таким образом решить проблему. Нокс2 согласилась в том случае, если он обеспечит её должностью Воплощения Сновидений для Гэва Второго. Но окончательное решение должны принять инкарнации ВВ1, которых надо проинформировать.

— Разумеется, — согласилась Верена1. — Мы соберём их сейчас же.

— Ты можешь собирать их по своему желанию?

— Желания Нокс обладают силой.

Пол превратился в мягкий белый ковёр. Нет, это была облачная материя, кроме того, что она оставалась достаточно плотной, губчатой до упругости, и на ней можно было стоять. Нокс села на сверкающий трон из тёмного камня, с наброшенным на высокую спинку звёздным Плащом Ночи. Перед ней по кругу стояло ещё несколько тронов; в мягком солнечном свете они переливались разными оттенками. На каждом троне сидело Воплощение:Смерть, Время, Судьба, Война, Природа, Зло и Добро, каждый в подходящей одежде. Джоли знала их всех, но никогда раньше не видела, чтобы те собирались все вместе, в своём официальном блеске.

Рядом с троном Бога стоял архангел Гавриил — так же, как поблизости от других воплощений находились их помощники и более мелкие инкарнации. Собрание действительно было полным.

Орлин, Воплощение Добра, заговорила первой.

— Нокс, матери всех воплощений, госпоже тайн, стало известно о тайне, касающейся всех нас: существует множество альтернативных линий времени, каждая реальность в определённой степени напоминает нашу. Но большинство других были уничтожены. Я попросила призрака Джоли выполнить специальную миссию: выровнять соседнюю временную линию так, чтобы она полностью копировала нашу. Таким образом мы надеялись спасти её от гибели. И, возможно, запустить цепную реакцию, которая могла бы спасти остальные. К несчастью, ситуация оказалась хуже, чем мы предполагали, и эта временная линия тоже обречена. Нокс объяснит.

Нокс кивнула.

— Я передаю слово Джоли, которая всё это время принимала участие в событиях напрямую. Джоли, расскажи им об Эребусе и его предложении. Расскажи всё в подробностях; у нас есть время, — она взглянула в сторону Хроноса с его сияющими Песочными Часами.

Джоли вдруг оказалась в центре внимания. На мгновение она испугалась, затем пустилась в торопливое, несмотря на поддержку Хроноса, повествование. Она описала своё путешествие в ВВ2, долгое пребывание с Кереной, влияние Керены на остальные воплощения, открытие Эребуса и его заключительное предложение.

— По всей видимости, Эребус не может уничтожить временную линию ВВ1, кроме как с нашего молчаливого согласия, потому что это — оригинал, — подытожила она. — Мы должны решить, принимать ли его предложение в надежде на то, что удастся спасти остальные линии, рискуя собственной.

Орлин посмотрела в сторону трона Нокс.

— Эребус. Мы не предоставляем тебе права голоса, но было ли твоё предложение изложено правдиво?

Рядом с троном Нокс появился Эребус.

— Да.

Он исчез. Джоли удивилась; он сказал, что будет присутствовать, но она успела об этом забыть. Он действительно мог, как и заявлял, скрыться даже от инкарнаций.

Орлин огляделась, затем вновь заговорила.

— Мы будем голосовать, пока не придём к консенсусу. Принять ли нам предложение Эребуса? Танатос.

— Мы рискуем не только смертью обычных людей, чьи души всё равно сохранились бы, но самой нашей реальностью. Это чересчур. Нет, — покачал головой Смерть.

— Хронос.

— Это не обычные манипуляции со временем, но возможное уничтожение времени вообще. Нет.

— Клото, Лахесис, Атропос.

Слово взяла Ниоба, центральный аспект Судьбы.

— Этот риск затрагивает саму Судьбу, весь гобелен может оказаться разрушенным. Мы все трое говорим: нет.

— Марс.

— Если не будет космоса, не будет и Войны. Нет.

— Гея.

— Природа предпочитает ничего не оставлять на милость шанса. Нет! — решительно сказала Орб.

— Сатана.

— Лучше Ад, чем полное отсутствие существования. Нет.

— Бог, — сказала Орлин, называя собственную должность. — Рай тоже лучше, чем полное отсутствие существования. Нет.

Она взглянула на Верену:

— Нокс.

Воплощение Ночи не участвовала в процессе голосования за нового Бога, но сейчас был особый случай.

Заговорила Верена.

— Да.

Она кивнула Джоли:

— Посвяти их в подробности моей ситуации.

И снова Джоли была захвачена врасплох. Голосование прошло с результатом семь к одному против принятия предложения, а она должна была выступить с защитой единственного согласного? Что может изменить речь призрака?

Восемь инкарнаций молча смотрели на неё. Они не выглядели ни озабоченными, ни нетерпеливыми.

Затем пришло понимание. Джоли спросила в тишине зала:

— Значит, мы предпочитаем отсиживаться в безопасности и эгоизме?

Сатана покачал головой.

— Доверьтесь моей старой возлюбленной, и она найдёт ключ. Какой смысл в безопасности, если мы безразличны к благополучию остальных? Подобное зло я не поддерживаю; в нём нет ни справедливости, ни искупления. Я меняю свой ответ: Да.

— Мне стыдно, — призналась Гея. — Я не хочу обрекать на гибель альтернативные Воплощения Природы ради собственной выгоды. Да.

— Мне тоже стыдно, — сказала Орлин. — Я отдала жизнь за своего ребёнка. Разве не стоит рискнуть жизнью ради целой вселенной, какой мы её знаем? Ради Древа? Да.

Заговорил Смерть.

— Однажды я обратился к Орлин с просьбой подумать, воспринимает ли она свою миссию всерьёз. Она отказалась пойти дорогой эгоизма, и тем самым достигла цели, думая, что утратила её навсегда. Как я могу поступить иначе? Да.

— Мы рискуем одной временной линией, — начал Хронос, — во имя спасения мириадов, хотя я их и не увижу. Да.

— Мы, от имени Судьбы, передумали, — сказала Ниоба. — Своей должностью я полностью обязана Нокс. Мы предпочитаем присоединиться к ней. Да.

— И будет война, — сказал Марс. — Между двумя аспектами Воплощения Ночи. Со справедливыми правилами. Да.

— Мы принимаем предложение, — сказала Орлин без дальнейших комментариев. — Теперь мы обсудим правила соревнования.

Правила оказались странными. Кто-то, вероятно, Сатана с помощью советов Лилы, изобрёл новое соревнование, простое, но каверзное. Эребус и Нокс должны были встретиться во сне, в свободном парении, плавая в тумане обнажёнными. Окружающий их туман менял цвет на розовый и голубой в нерегулярные промежутки времени, которые, в среднем, длились три минуты. Голубой — цвет Эребуса, мужской; розовый — цвет Нокс, женский. Цель соревнования заключалась в том, что Эребус должен оплодотворить Нокс Воплощением Сновидений в выбранной обстановке. Если это произойдёт в голубом тумане, выиграет он; если в розовом — она. Они просто должны были держать глаза открытыми и продолжать акт в том тумане, который им подходил.

К рукам и ногам каждого из них крепились петли. Её розовые петли могли обездвижить любую часть его тела, которую охватывали: от точки контакта до самого конца. Если Нокс, к примеру, набрасывала петлю на шею Эребуса, всё его тело становилось безвольным и беспомощным. Паралич продолжался ровно минуту, затем ослабевал, и петле требовалась минутная передышка, прежде чем её возможности восстанавливались. Таким образом, упор в соревновании ставился не на силу, а на время и точность. Ей требовалось зафиксировать его в розовом тумане, ему — в голубом.

Проблема заключалась в том, что никто из них не мог быть уверен, как долго продержится нужный цвет. Он генерировался рандомно и мог длиться как шесть минут, так и десять секунд. Три минуты, в среднем, были только самым приблизительным значением. Самый лучший захват окажется бесполезным, если цвет неожиданно изменится. Основным фактором влияния оставался шанс. В сновидении оба лишались возможностей исчезания или проверки будущего; всё решала слепая удача. Не база данных и не совет со стороны. Оба пребывали в настоящем времени в настоящих телах, Верена и Каин. Так долго, как потребуется.

Из-за того, что игру придумали только что, у них не было опыта в ней. Это уравнивало шансы. Ни один из них на протяжении последнего тысячелетия не участвовал в развлекательных играх; все их игры сводились к делу, всё это были поиски преимуществ или новых достижений.

Туман стал розовым. Верена устремилась за Каином, отметив, что может двигаться в выбранном направлении, несмотря на отсутствие твёрдой основы под ногами. Она покрутила петлями в воздухе, примериваясь; те были упругими и подчинялись её воле. Она набросила петлю на левое запястье Каина, но в то же время он захватил её незащищённое левое запястье. Рука онемела. Верена отскочила назад, чтобы избавиться от плена, но захват был слишком тугим. В то же время ему удалось освободиться от её петли, которую девушка не затянула. Вот и первый щелчок по носу — уже в самом начале обучения!

Каин накинул петлю на её правую руку, у локтя, и тут же сделал крепкий узел. Теперь она не могла вырваться. Он держал Верену перед собой, его член напрягся; мужчина был готов к сексу. Но его время пока не пришло, туман оставался розовым.

Потом его оттенок сменился голубым — это заняло секунд десять. Каин продолжал удерживать её за локоть и запястье, настал его черёд действовать. Он повернул её, готовясь войти.

Однако её ноги оставались свободными. Верена подняла их и упёрлась коленями в его бёдра, предотвращая его столь очевидное намерение. Он толкнулся вперёд, но препятствие не преодолел. Каин не мог проникнуть в неё, пока её ноги могли свободно действовать. Тогда он встал сбоку, и её ступни соскользнули, позволяя ему подобраться ближе. Он усмехнулся, смакуя победу.

Её левая рука вновь обрела подвижность. Минута истекла; влияние петли кончилось. Верена быстро освободила запястье и захватила его правую руку, избавляясь от объятий. Теперь она чувствовала и правую руку тоже. Однако он был начеку и убрал руку с петлёй на ней в сторону. Её преимущество оказалось недостаточным, а туман всё ещё оставался голубым.

К тому времени, как туман сменил цвет на розовый, влияние её петли уже было утрачено, и Каин был свободен. Но оба они набрались опыта. Мало захватить руки или запястья; ноги тоже должны быть обездвижены, и вовремя. А ещё лучше набросить петлю на шею, чтобы не сопротивлялось всё тело; тогда и контр-атаки может не последовать. По крайней мере, в течение минуты. Дольше, если одна петля на шее через минуту сменится другой. Время управления петлёй в данной ситуации могло стать решающим фактором.

Она поймала петлёй одну из его ног, однако он снова завладел её рукой, и положение опять стало неопределённым. Он не мог проникнуть в неё, пока цвет был на его стороне, а ей не удавалось сделать это в розовом тумане. Их силы были равны. Оба защищали голову, и, пока один пробовал захватить конечность, другой не оставлял попыток захватить другую конечность. В какой-то момент Верена парализовала его правую руку левой петлёй, а его левую руку — правой петлёй, и окрас тумана импонировал ей, но поза была слишком неудобной, чтобы справиться с остальной частью задания. Девушка ничего не могла поделать, прижавшись коленом к его локтю, пока нижняя часть его тела уплывала в сторону. Потом эффект её петель сошёл на нет, и он сам устремился к ней, как только туман посинел. Но цвет через полминуты изменился снова, заставляя Каина перестать, а вскоре уже петли утратили свою силу.

Верена поняла, что здесь требовалось нечто большее, чем простой спарринг. Стратегия. Как она могла быть уверена в том, что обездвижит его строго в нужное время? Шанс приближался к нулю. Так же, как и шанс Каина получить преимущество не в тот момент. Он сформировал большую петлю и захлестнул её ногу. Она ответила сведением ног вместе, но подобная тактика обернулась для неё катастрофой, так как он тут же накинул другую петлю на обе ноги сразу, прямо под талией. Всё, что пребывало ниже пояса, утратило чувствительность. Он согнул колени и приблизился, а её бессильные ноги разъехались в стороны. Туман был голубым.

— Получай, неудачница, — сказал он, превращаясь в огромную гориллу. Он собирался чётко дать ей понять, что это будет изнасилование.

Верена была так удивлена, что на мгновение даже забыла сопротивляться, и он захватил одну из её рук. Он мог менять форму? Нет. Когда он коснулся её, она поняла, что это только иллюзия. Она ответила тем, что набросила на себя видимость крокодила, щёлкнув перед его лицом длинной зубастой пастью. Это заставило его отшатнуться, прежде чем он осознал, что её превращение тоже, в свою очередь, было иллюзорным.

Затем удавки потеряли свою силу, и она оказалась на свободе. Осталась только одно лассо на талии, однако оно уже не имело над ней власти; и ему понадобится снять верёвку, чтобы та восстановилась. Верена старалась не дать ему сделать это, но петля упала сама. Между тем, девушка решила подчинить себе его голову. Он блокировал её атаку рукой, и петля соскользнула. Цвет сменился розовым. Они снова были на равных.

Но это навело её на мысль. Каин не просто хотел выиграть, он хотел выиграть красиво. Заставить её страдать от изнасилования чудовищем. Это могло стать его уязвимым местом.

Она снова вступила в схватку, нападая и отражая нападение одновременно. Верена попыталась пнуть его в пах, но её нога столкнулась с невидимой преградой; такой вид борьбы не приветствовался. Он тоже не смог ударить её грудь или потянуть за волосы. Единственным физическим оружием оставались петли.

Надо играть честно, но если удастся проникнуть в его стратегию, она получит необходимое для выигрыша преимущество.

Она приблизилась к нему во время голубого тумана, фокусируя внимание на обеих его руках. Девушка захлестнула одну, но промахнулась мимо другой, и это заставило его действовать. Каин поднял свободную руку и заарканил её шею. Удавка крепко охватила её, и всё тело стало вялым.

— Дура! — сказал он, принимая облик медведя. Затем подтянул её ближе и проник в неподвижное тело.

Свободной оставалась только голова. Она испустила резкий крик: «Нет!» Девушка отчаянно мотала головой так, что волосы развевались облаком.

. — Кричи. Мучайся, — с одобрением сказал он. Каин придвинул кажущуюся пасть к её лицу для поцелуя. Но он не забыл об условиях игры: захват держался всего минуту.

— Нет! Пожалуйста! — кричала она в попытках избежать его жестокого поцелуя. Лицо оставалось единственной возможностью для сопротивления.

— Чудно, — сказал он. — Думаю, так ты мне нравишься больше, одержимая ненавистью после своего проигрыша.

Он попытался поцеловать её снова.

На сей раз их губы встретились; она ответила на его поцелуй. Это удивило Каина, однако он не разомкнул губ, упиваясь победой. Он не знал, что она затеяла, но отказывался отвлекаться от происходившего внизу жизненно важного акта.

Наконец, он поднял голову, наслаждаясь ситуацией.

— Думаю, минута истекла.

И тут он застыл: туман был розовым.

— Как долго..?

— Тридцать секунд, — сказала она. — Ты не уложился в минуту. Теперь ты мой.

Он попробовал отступить… и обнаружил, что за это время изменился не только цвет, но его аркан лишился своей эффективности. Отвлекая его внимание, Верена успела пленить его руки и обхватила ногами бёдра. Он боролся, но вырваться не мог. В этой обстановке его сила ничем не отличалась от её. Девушка удерживала его, пока не прошли следующие тридцать секунд, которые объединили их в розовом тумане.

Верена обманула его, пока он пытался её мучить. И победила.

— Проклятье, — сказал Каин.

— Приди ко мне, Эребус, — сказала она, когда вновь обрела могущество, свойственное ей за пределами сновидения. Она приняла его в себя, словно ещё частицу собственного тела. Теперь она стала Ночью и Мраком.

Затем Нокс дала рождение ребёнку, в которого превратился Эребус, потому что человеческие ограничения в сроках на инкарнации не распространялись. Нокс породила Воплощение Сновидений. Она достигла конечной стадии своей миссии.

Сновидение рассеялось. Нокс вернулась в свою комнату с ребёнком на руках. Поражённая Джоли ждала её там.

— Скажи им, что я победила, — сказала она. — Все мы победили.

Уже знакомый Джоли зал богато украсили для праздника. Верена была облачена в полупрозрачное вечернее платье, распущенные волосы почти плыли по воздуху. Она выглядела ошеломительно чарующей.

Джоли тоже была в платье и смотрелась великолепно. Возможно, даже чуть лучше, чем в жизни.

— Где мы?

— Внутри Эребуса, — сказала Верена.

— Но ты ведь его поглотила.

— Поглотила и исторгла его субстанцию в качестве Воплощения Сновидений. Затем я заперла его в области между реальностью смертных и царством теней. Он превратился в место под названием Эребус.

— А разве это не опасно? Что если он запрёт нас здесь?

— Он не может. Я лишила его подобной силы. Но это вряд ли имеет значение; здесь будет просто место для общего отдыха. Не физическое. Мне понадобилась обстановка для особенного праздника, куда мог бы явиться кто угодно.

— Для праздника?

— Чтобы отпраздновать спасение моей временной линии… и всех остальных. Это заняло много времени, как ты знаешь, а иногда было просто тяжёлой работой.

Джоли оглядела зал.

— Какой богато обставленный сон! Но где он находится? В которой из временных линий?

— Ни в одной, потому что некоторые гости прибудут из первой, некоторые — из второй. Большинство не имеет права пересечь границу, но на сон это ограничение не действует.

— Гости?

— Они скоро прибудут. Большинство из ВВ1, как ты. Но я из ВВ2, и некоторые другие тоже. Проблем не возникнет.

— Нет проблем, — неуверенно согласилась Джоли.

Первым появился красивый молодой человек. Он напомнил Джоли сэра Гавейна.

— Спасибо, Джоли.

— Познакомься с Гэвом Вторым, он уже вырос, — сказала Верена. — И создал этот сон, конечно же.

Заиграла музыка.

— Почтишь ли ты меня первым танцем, Бабушка?

— Даже не сомневайся.

Танец этой невероятно красивой пары был превосходным. Мать и сын, внук, правнук и так далее, сквозь века, наконец, воссоединились, он исцелился и обрёл вечную жизнь в качестве Воплощения.

Появился ещё один мужчина.

— Позволено ли мне увести вашу даму?

— Разумеется, Морли, — и, когда Верена обняла его, Джоли увидела, что это было правой. Её первый возлюбленный вернулся. Ещё одно преимущество сновидения: преград в виде жизни и смерти здесь не существовало. Морли провёл некоторое время в Чистилище, но затем, в конце концов, отправился в Рай, и, естественно, ради такого случая его душу выпустили.

— Я всегда знал, что ты выполняешь обещания, — сказал ей Морли. — А теперь ты спасла и центральный ствол Древа Жизни.

Гэв Второй приглашающе склонился перед Джоли. Они закружились в танце; партнёр из него вышел великолепный. Джоли улыбнулась.

— Я видела тебя младенцем, — сказала она. — Больше, чем один раз.

— Я венчаю цепочку из младенцев на протяжение пятнадцати столетий, — согласился он. — Бабушка, благослови её Господь, не сдавалась, пока не восстановила меня полностью.

— Да, она любит тебя.

Танец закончился, и они отправились куда-нибудь присесть.

— У мамы внушительный список гостей, — заметил он. Матерью он называл Орлин, Воплощение Добра, которая тоже отчаянно сражалась за его жизнь, как и в своё время — Верена. Потом они объединили усилия, чтобы достичь положительного результата.

Возникла прелестная молодая женщина.

— Молли! — воскликнула Верена и поспешила к старой подруге, чтобы заключить в объятия.

— Поздравляю, тебе удалось спасти линию времени. Замечательный праздник.

— Ты не будешь возражать, если я приглашу Моргану ле Фэй?

Молли помедлила.

— Мне так и не удалось ей отомстить.

— Я приглашу не для этой цели, а в качестве человека, который значительно повлиял на мою жизнь, как и всех остальных гостей.

Молли пожала плечами.

— Это твой праздник.

Появилась Моргана ле Фэй, одетая соответственно случаю.

— Спасибо, дорогая, — сказала она в сторону Молли.

— Ты наложила на меня проклятье! Ещё до рождения.

— А тебе никогда не доводилось проклинать невинных? — поинтересовалась ле Фэй. — Люди, к которым ты обращалась на улицах Кильваро, были обречены на скорую гибель.

Она повернулась к Верене.

— Я была права. Ты обладала слишком большим потенциалом для того, чтобы просто прислуживать мне.

— Я многому у тебя научилась, — сказала Верена.

— Разумеется.

— Ты не всегда говорила мне правду.

— Разумеется. Тебе никогда не приходилось обманывать других ради достижения собственных целей?

И, конечно же, Нокс, что являлась госпожой тайн и обмана, почувствовала себя виноватой.

К ним подошёл Морли.

— Ле Фэй, вы очаровательная человеконенавистница.

— Разумеется, — она вложила свою руку в его, принимая приглашение на следующий танец. Её декольте то увеличивалось, то снова уменьшалось. Ради такого случая колдунья создала иллюзию сногсшибательной красотки.

Молли покачала головой.

— Она обладает грацией и стальными нервами, но я бы не хотела такой стать, даже после смерти.

— Ты никогда не станешь, как она, — утешила её Верена.

Материализовался настоящий сэр Гавейн.

— Я бы женился на тебе, если бы смог, — сказал он, обнимая Верену.

— Я знаю, — она поцеловала его. — Мне, наконец, удалось спасти нашего сына.

— Вижу, — не удержавшись, он поцеловал её снова. — О, Рена, если бы мы только могли…

— Мы можем, — сказала она. — Распоряжайся в качестве хозяйки, Джоли.

И парочка растворилась в воздухе.

Джоли кивнула. Значит, вот какой праздник задумала Нокс. Но здесь могли возникнуть определённые сложности.

Появилась Ванья.

— Верена передаёт тебе это, — сказала Джоли, заключая её в объятия. — И хочет, чтобы ты временно заняла Морли.

— Ах, с удовольствием! — она обернулась, поймала взгляд Морли, и оба они с еле слышным хлопком испарились со своих мест, оставляя ле Фэй без партнёра для танцев. Похоже, в сновидениях было множество свободных комнат.

Возникла Лила. Она выглядела удивлённой.

— Я в списке гостей?

— Он включает всех тех, которые оказали значительное влияние на жизнь и карьеру Нокс. Ты помогла ей справиться с Люцифером.

— В самом деле, — согласилась Лила. — Потому что влюбилась в его преемника. Теперь, если только…

Появился Сатана.

— Видимо, Нокс сейчас занята, поэтому этим придётся заняться тебе, демонесса.

— Я следующая после неё? — спросила та.

— Третья. Моя настоящая любовь — Гея, но я её здесь не вижу.

Лила пришла в ярость.

— Пэрри, я отказываюсь…

— Отказываешься от чего? Ты сейчас наложница Войны. Вряд ли ты можешь возражать против вторых ролей, когда сама не знаешь, чего хочешь.

— Ты же собирался уничтожить меня, если бы моя миссия по совращению Войны провалилась.

— Я был зол. Но позже я вспомнил, какой ты можешь быть сексуальной, если постараешься, и простил тебя. В своей манере.

— Так я и поняла… вспоследствии. Много раз. Твоя манера отличается мужественностью, не спорю. Но быть третьей в гареме — ниже моего достоинства, и я больше тебе не принадлежу.

— Но ты всё ещё меня любишь.

— Это к делу не относится. Ты никогда меня не любил. Я была твоей сексуальной рабыней.

— И преотличной, — согласился он.

— Я не жалею о том, что отомстила тебе за бессердечное использование, — демонесса явно наслаждалась игрой в плохую девочку.

— В конце концов, я Воплощение Зла, — он искоса взглянул на неё. — Ты отомстила мне тем, что так и не совратила Войну?

— И этим тоже. А ещё я сказала Танатосу, что ты не выпустил из Ада ни одной души.

— Я выпустил целых пять на протяжение четырнадцати столетий.

— Знаю. Это была чудесная ложь. Танатос поверил ей и передал Нокс, а она занесла это в свою базу данных, которая также является Компьютером Чистилища, так что все поверили кажущейся несправедливости.

— Ты солгала о самом Отце Лжи!

— Моё величайшее достижение, — согласилась Лила. — Так что, как я уже говорила, я отказываюсь потакать твоим низменным плотским инстинктам снова. А ещё я отказываюсь…

Он поймал её за руку и запечатал губы поцелуем.

— …ждать, — закончила она, и эти двое тоже исчезли. Подобные игры могли продолжаться сколь угодно долго.

Из будущего научной временной линии прибыл Кермит.

— Верена приветствует тебя, — сказала ему Джоли. — Но сейчас она занята. Как бы там ни было, Молли здесь, в своём обычном виде.

— Ты всё такой же красивый, каким я тебя помню, — сказала Молли, подходя к нему. Молодые люди испарились.

Появилась Судьба в обличье Лахесис.

— Добро пожаловать, Ниоба! — сказала Джоли. — Нокс…

— Она всегда слушалась желаний тела больше, чем я, — сказала Ниоба. — И хранила свои тайны. Я здесь, чтобы праздновать.

Вскоре она смешалась с гостями, которые остались в зале.

Джоли увидела Гею.

— Добро пожаловать, Орб! — сказала она. — Я так рада, что ты смогла присоединиться к гостям. Это Гэв Второй, уже взрослый, и Моргана ле Фэй, и, конечно же, твоя мать Ниоба тоже тут.

Однако у Орб на уме было кое-что другое.

— Где Пэрри?

Ле Фэй жестоко улыбнулась.

— С роскошной демонессой, разумеется, которую приметил сразу же. Они прекрасно проводят время вдвоём.

Этот факт Джоли собиралась скрыть, но злая колдунья выставила его на всеобщее обозрение в своей обычной манере.

В отдалении раздались раскаты крома.

— О?

Появилась Орлин.

— Пожалуйста, мама, не устраивай скандал. Ты знаешь, как запутаны наши взаимоотношения.

— Да, милая, — поддержала её Ниоба. — Не смешивай личные чувства и работу.

Орб вздохнула.

— Кажется, Природе придётся пойти на уступки воплощениям Добра и Судьбы, — она обняла обеих. — Как приятно встретить вас в неформальной обстановке.

Среди гостей показался Гавриил.

— Я опоздал?

— Ничуть, ангел, — сказала ле Фэй. — Уверена, что Нокс найдёт для тебя время, как только закончит с рыцарем.

Орлин повернулась к Гавриилу, нахмурившись.

— Что связывает тебя с Нокс?

Он был застигнут врасплох и не знал, что ответить.

Потом все перестали сдерживаться и рассмеялись. Само собой, все инкарнации, как и их помощники, знали о взаимоотношениях за пределами мира смертных, благодаря своевременным новостям и Компьютеру Чистилища. Терпимость считалась главным отличием бессмертных.

Гэв Второй подошёл к ле Фэй.

— Мне пока мало известно о чувстве юмора, ведь я повзрослел буквально за час, но подозреваю, что у вас найдутся интересные объяснения. Потанцуем?

— Буду счастлива поразить твоё воображение, — ответила ле Вэй, оставляя между их телами чрезвычайно малое пространство, в то время как её платье и вовсе угрожало соскользнуть на пол во время первого же па. — Ты уже слышал что-нибудь о грязных танцах?

— Похотливая сучка! — выругался Гавриил. — Она никогда не попадёт в Рай.

— Учитывая, что из Ада её выпустили только на время, — отозвалась Джоли, — весьма вероятно.

— Должен признаться, танец довольно любопытный, — сказал Гавриил, пристально наблюдая за парой.

— Мне он знаком, — улыбнулась Джоли. — Могу продемонстрировать.

Он кивнул.

— Естественно, ты хорошо осведомлена, Невеста Сатаны. Да, я хотел бы на это посмотреть, — он взял её за руку, и они вступили в танцевальный круг.

— Я впервые обнимаю тебя сама, — сказала Джоли, придвигаясь ближе для демонстрации движений. — До этого я всегда была с Вереной.

— Ты интересна сама по себе. Мы действительно ценим то, что ты сделала для второй линии времени, — он быстро схватывал суть движений.

Было ли это приглашением на свидание? Под внешним лоском своей должности Гавриил являлся, как она знала из предыдущих наблюдений, идеальным мужчиной.

— Танец только имитирует движения, которые лучше исполнять без одежды.

— К чему же останавливаться на имитации?

Исчезла ещё одна танцующая парочка. Судьба, Природа и Добро в ужасе переглянулись.

— Проклятье, — пробормотала Джоли, сожалея об упущенной возможности.

— Я бы не смог это произнести, — сказал Гавриил. — Спасибо.

— Думаю, настало время призвать всех к порядку, — мрачно сказала Орлин. — Гавриил?

Бог не мог не отвергнуть извращённую сторону сна.

— Конечно же, — обречённо согласился Гавриил. Он всегда оставался верным своему долгу и эффективным помощником Господа. Выпустив Джоли из объятий, архангел хлопнул в ладоши.

Внезапно в зал, который из танцевального превратился в зал для заседаний, вернулись все исчезнувшие парочки. Некоторые выглядели удивлёнными и взъерошенными. Гэв Второй казался поражённым, а ле Фэй — сердитой. Очевидно, таким образом Орлин позаботилась о сохранении невинности своего сына. Пэрри и Орб теперь беспечно сидели рядом, а Лила сменила свой наряд на униформу официантки, и разносила напитки. В зале снова царил порядок.

— Я хотел бы представить Воплощение Ночи, — ровно сказал Гавриил. — Нокс, госпожа этого сновидения.

— Благодарю тебя, архангел, — сказала Верена. Ей хватило времени, чтобы уладить их с сэром Гавейном общее дело и привести себя в порядок. Вероятно, она заглянула в будущее и предвидела, чем всё закончится. — Мы спасли первую и вторую временные линии. Это оказалось достаточно легко сделать, как только Эребус был повержен.

— Вот этого я не понимаю, — сказала Ванья. — ВВ2 была обречена, потому что ты спасла меня, вместо того, чтобы выровнять её с ВВ1. Как тебе удалось опять изменить ход событий к лучшему?

— Я могу ответить, — сказал Морли. — Главная линия считается оригиналом. Всегда легче соответствовать ей, чем изменить её. Вот почему Джоли могла выравнивать следующую; Эребус никак не мог помешать призраку, пока Нокс поддерживала идею Джоли. Однако, как только она приняла отклонение, оно и стало главным курсом, и после этого Нокс не могла вносить в линию изменения без его согласия. Из-за того, что Эребус намеревался уничтожить ВВ2, только его собственная смерть могла развязать ей руки. Теперь она внесла необходимые перемены, и второй временной линии больше ничто не угрожает.

— Но они же не идентичны, — возразила Ванья. — Я умерла в первой и выжила во второй.

— Существует множество путей к спасению, — сказала Ниоба. — Временные линии уже не обязаны быть идентичными. Их одинаковость была единственным методом спасения ВВ2, пока Эребус пытался направить её к разрушению. Теперь у нас больше свободы.

— Однако нам многое предстоит сделать, — сказала Верена. — Мы спасли вторую линию, но существует бесчисленное количество других, которые сейчас обречены, если только мы не справимся с внесёнными Эребусом отклонениями. Кто-нибудь из ВВ2 должен будет отправиться в ВВ3, потом из ВВ3 в ВВ4, и так далее, как мы и договорились ранее.

Джоли почти позабыла об этом.

— Я возьмусь за это. Или мой двойник из ВВ2.

Орлин одобрительно кивнула.

— Мы очень ценим это, Джоли. Отправляйся, и да пребудет с тобой наше Благословение.

Это было время великого короля, который правил из сияющего города. В маленькой деревушке в этом же королевстве проживала семья с двумя дочерьми. Вторая Джоли искала младшую из них. У неё была своя миссия.

Большая часть кроны великого центрального Древа была уродливо подстрижена. Теперь, одна за другой, ветви медленно отрастали. С любовью и усердием оно вновь будет восстановлено во времени и пространстве.

Примечание переводчика:

Переводчик разделяет возмущение читателя и понимает, что лучше бы последнему роману из серии «Воплощения бессмертия» не появляться вообще. К сожалению, осознал он это слишком поздно. Переводчик сожалеет о том, что один из любимых авторов на старости лет ушёл в глубокий маразм с элементами извращений. Переводчик также допускает, что под именем «Пирс Энтони» может скрываться обычная юная бездарность. Переводчику жаль, если читатель счёл своё время потраченным зря, однако за патологии автора переводчик ответственности не несёт, извиняется только за собственные ляпы и опечатки, буде таковые обнаружены.

Оглавление

Предисловие

Глава 1 На бархате

Глава 2 Ночная бабочка

Глава 3 Плащ и кинжал

Глава 4 Сэр Гавейн

Глава 5 Вампир

Глава 6 Проклятье

Глава 7 Призраки

Глава 8 Ночь

Глава 9 База данных

Глава 10 Ниоба

Глава 11 Воплощения

Глава 12 Эребус

Примечание переводчика: