Рассказ был впервые опубликован в журнале "Чудные научно-фантастические истории" в 1951 году. Некоммерческий перевод: Александр и Мария Мирдзвели
Билл Бакстер никогда не мог бы предположить, что станет всемирно известным благодаря работе на бульварную газету "Новости между строк".
Уже через час после того, как новый выпуск поступил в продажу, все дороги, ведущие к Келли Хилл, оказались запружены легионом любопытствующих - как обывателей, так и профессионалов: репортеров, фотографов, корреспондентов новостных агентств, как местных, так и зарубежных. Первыми прибыли представители ФБР и военной разведки. Оперативно развернутые блокпосты отправляли назад тысячи автомобилей, установленные со всех сторон кордоны перехватывали пешеходов, а истребители разгоняли самолеты, слетавшиеся к Келли Хилл подобно мотылькам на свет одинокого фонаря.
Ночь жертва крушения провела в небольшом госпитале доктора Блэкни, куда она была доставлена Биллом Бакстером. Проснувшись рано утром на следующий день и открыв глаза, она замерла, уставившись на Блэкни и сжав простыни своими золотистыми пальцами. Два федеральных агента стояли у двери ее палаты, две сотни других охраняли здание больницы и разворачивали назад толпы жаждущих зрелищ и слухов зевак. Военный врач в компании безликого человека, предположительного связанного с разведывательными службами, провели аудит диагноза Блэкни относительно сломанной ключицы и общего шока и одобрили выбранные им методы лечения. У самой же пациентки, смирившейся с неизбежным, лечебные процедуры, как казалось, вызывают отвращение.
Атмосфера секретности скорее раззадорила, чем обуздала журналистов, тут же давших волю своему воображению. Для них крушение стало новой землей обетованной, новым необъятным и неизведанным полем деятельности. Остальной мир в их глазах скукожился в недостойную внимания серую пустошь - даже самые жареные факты излагались ими сухо и вяло и казались читателю незначительными и тривиальными. Тысячи газетных полос были заполнены домыслами, тонны отпечатанной прессы пестрели томами слухов, акрами фотографий, графиков, звездных карт, измышленных изображений. Кто-то даже сумел отыскать фотографию Билла Бакстера - репортера, отправившегося к месту эффектного падения метеорита, а обнаружившего потерпевший крушение космический корабль и извлекшего из него бесчувственную молодую женщину с золотой кожей. Последним штрихом на картине этой невероятной сенсации, последним обертоном в ее музыкальной кульминации стал слух о том, что золотая девушка необычайно привлекательна, юна и фантастически прекрасна.
С самого начала Билл Бакстер отказался быть разлученным с девушкой. Все время он проводил в кресле в углу палаты, глядя в ее лицо. Она стала для него чем-то близким, сокровенным и непостижимым. Она очаровала его, распалила в нем свирепый инстинкт защитника, как если бы, вынося ее из объятого пламенем корабля, он одновременно присягнул ей на верность и заявил на нее свои права.
Такая позиция Бакстера встретила понимание. Даже государственные чиновники признали за ним архаичное право первооткрывателя, сознавая, что он, во всяком случае, имеет не меньше оснований действовать от ее имени, чем кто-либо другой. Доктор Блэкни находил присутствие Билла обоснованным и желательным, федеральные агенты, хоть и перебрасывались друг с другом саркастическими замечаниями, не делали попыток ограничить общение журналиста с его подопечной.
Девушка очень мало ела, обычно ограничиваясь мясным бульоном и фруктовыми соками, изредка не отказывалась от кусочка поджаренного хлеба и с отвращением отворачивалась от яиц, молока и мяса. Большую часть первых двух суток она провела, безвольно лежа почти без движения, будучи, по всей видимости, оглушенной постигшей ее катастрофой.
На третий день она приподнялась, облокотившись на локоть, оглядела комнату, посмотрела в окно и через минуту или две улеглась обратно, не обратив на находящихся рядом Билла Бакстера и доктора Блэкни никакого внимания.
Блэкни, ничем не выдающийся окружной доктор, задумчиво цокнул языком:
- Ее крайняя вялость явно необычна. Молодая особа абсолютно здорова и вменяема. Температура тела немного высоковата, но это может быть нормальным для ее расы. В конце концов, мы почти ничего о ней не знаем.
- Необычна... - повторил Бакстер. - А обычное ли она человеческое существо, доктор?
Блэкни слабо улыбнулся:
- Рентгеновские снимки свидетельствуют о человеческом скелете и, по всей видимости, человеческих внутренних органах. Ее черты, телосложение... Впрочем, вы видите сами. Единственная ее отличительная особенность - металлический оттенок кожи.
- Похоже, в сознании она находится лишь частично, - пробормотал Бакстер. - Ее ничто не интересует.
- Шок, - объяснил доктор. - Ее мозг не отзывается на слабые раздражители. Поэтому ее пока и не перевозят.
- Перевозят? - воскликнул Бакстер. - Куда? По чьему приказу?
- Приказ поступил из Вашингтона, - поджал губы Блэкни. - Но торопиться нельзя. Она слаба и находится в замешательстве. Ей необходимо время для того, чтобы собраться с силами. А пока тут ей не хуже, чем в любом другом месте.
Бакстер горячо поддержал последнюю высказанную доктором мысль. В Вашингтоне его скорее всего оттеснят в сторону. Журналист яростно потер свою щеку и сжал губы.
- Доктор, как бы вы оценили ее возраст? - наконец произнес он.
- О, если полагать, что жизненный цикл представителя ее расы сходен с нашим, то ей от восемнадцати до двадцати лет.
- Если так, то в соответствии с буквой закона она несовершеннолетняя. Считаете ли вы, что у меня есть шанс быть назначенным ее официальным опекуном?
Блэкни покачал головой:
- Боюсь, ни одного из тысячи, Билл. Не забывайте, она не простая беспризорница.
- Но кто-то должен о ней заботиться, - упрямо возразил Бакстер.
Блэкни угрюмо улыбнулся:
- Полагаю, ее возьмет под свое крыло правительство.
Бакстер нахмурился и засунул руки в карманы:
- Это мы еще посмотрим.
На четвертый день утром Бакстер был изумлен, увидев, что девушка отбросила одеяло и встала с кровати, не обнаруживая ни намека на слабость. Она подошла к окну и несколько минут разглядывала открывающийся оттуда вид на сад Блэкни. Бакстер суетился позади подобно нервной наседке, с одной стороны опасаясь за свою подопечную, с другой - не решаясь вмешиваться. Наконец она обернулась, необычайно милая и трогательная в своей ночной рубашке. Похоже, она только сейчас теперь заметила Бакстера и теперь внимательно изучала его, тщательно и хладнокровно оглядывая с ног до головы.
Билл прибегнул к технике, рекомендованной тысячами его предшественников. Он сделал шаг вперед, положил руку на грудь, и произнес:
- Билл!
Девушка подняла брови, как если бы ее удивила способность Билла излагать свои мысли, и повторила мягким голосом:
- Билл.
Бакстер усердно закивал и указал пальцем на собеседницу:
- А вы?
Она прикоснулась к себе и произнесла слово, полное связанных согласных и гортанных гласных. Ближайшим нему сочетанием звуков, которое Бакстер оказался в состоянии воспроизвести, было "Лурр-лу" или "Лурулу".
Преисполнившись энтузиазма, Билл приступил к обучению девушки своему языку, и она, хоть и не проявляя особого энтузиазма, начала мгновенно ухватывать концепции, не забывая ни единого слова.
Ее история, которая фрагмент за фрагментом вырисовывалась в процессе их общения, оказалась довольно незатейливой. Ее домом был мир, находящийся, как она выразилась, "очень далеко, за струей голубых звезд", который она называла "Гх-лекса". Бакстер, не способный осилить гуттуральный звук в начале этого слова, решил произносить это просто как "Лекса", что, похоже, забавляло девушку.
По ее словам, потерпевший крушение корабль был увеселительным судном, аналогом земных прогулочных яхт, и у Земли он оказался по чистой случайности, не следуя какому-либо конкретному маршруту. Небрежно проведенные незадолго до катастрофы ремонтные работы явились причиной нарушений в одном из двигателей ориентации, который, отказав в критический момент, стал причиной крушения в Келли Хилл.
На седьмой день Блэкни объявил, что состояние девушки удовлетворительно. Бакстер послал сиделку за одеждой и предусмотрительно вышел из палаты, не смотря на то, что девушке, казалось, было незнакомо чувство стыда. Вернувшись через некоторое время, он обнаружил ее с удовольствием разглядывающей себя в зеркале.
- Обнаружено ли на месте крушения что-либо из моей одежды? Это, - она указала на кашемировую юбку, - колоритно, но материал слишком груб и его прикосновения как-то странно ощущаются кожей.
Бакстер, восхищенный внешним видом девушки, пробормотал, запинаясь:
- К сожалению, все было уничтожено огнем. Но если вы объясните, что вам требуется, я все устрою.
Она пожала плечами:
- Буду носить это.
Бакстер задал давно мучавший его вопрос:
- Знаете ли вы, как вернуться домой? Можете ли связаться со своими соплеменниками? Можете ли построить космический корабль?
Девушка задумчиво уставилась в окно.
- Нет, мне известны только общие принципы... Лекса далеко. Моих знаний определенно недостаточно.
Бакстер внимательно посмотрел на Лурулу. Ее голос был спокойным и очень мягким, напоминающим шепот лесного озера. Искоса глянув на девушку, он протянул руку за одной из принесенных им ранее книг. Раскрыв ее, он подошел к окну и показал Лурулу карту.
- Мы тут, - указал он.
Она склонила голову, и Бакстер разглядел ее профиль. С того самого момента, когда он вынес ее с места крушения, так близко к ней он еще не находился. По его спине и шее пробежал холодок.
Девушка подняла на него взгляд, и Билл уставился в ее глубокие янтарные глаза. Он видел, как движутся и меняют форму ее зрачки. Лурулу вернулась к карте:
- Расскажите мне про ваш мир.
Бакстер представил ей сжатую историю цивилизации, указав на карте Нил, Месопотамию и Индокитай. Он рассказал о Греции, ее философии и влиянии на европейскую культуру, рассказал о Индустриальную революции и постепенно перешел к нашим дням.
- Получается, что независимые и враждебные друг другу части мира существуют до сих пор?
- К сожалению, вы правы, - признал Бакстер.
- Несколько сотен тысяч лет назад, - задумчиво произнесла Лурулу, - у нас был период, названный "Эрой безумия". Тогда беловолосые люди юга и золотоволосые северяне намеренно истребляли друг друга.
Она помолчала, а потом добавила:
- Тогда их цивилизация была примерно эквивалентна вашей.
Бакстер посмотрел на девушку:
- Ваши волосы светло-желтые.
- Эти две расы давно объединились в одну. -Лурулу отложила книгу и опять посмотрела в окно. - Я хотела бы ощутить солнечный свет. Наши солнца очень похожи.
По небу пролетел самолет, и она несколько удивленно спросила:
- Вы путешествуете по воздуху?
Бакстер уверил ее, что вот уже двадцать лет, как воздушные полеты стали обычным явлением. Она рассеянно кивнула:
- Понимаю. Давайте прогуляемся.
- Как пожелаете, - ответил Бакстер.
Федеральные агенты, стоящие в холле, молча пристроились к ним сзади. Лурулу кивком указала на них:
- Какова их задача и какова ваша? Я - пленница?
Бакстер поспешно заверил ее в том, что на ее свободу никто не посягает:
- Их задача - оградить вас от любопытствующих. Что же до меня, то я - ваш друг. - Помолчав, он добавил сдавленным голосом: - И я не буду навязывать вам свое общество, если таково будет ваше желание.
Ничего не ответив, Лурулу вышла на тротуар и оглядела улицу. На всех подъездных улицах были установлены баррикады, и у каждой стояло по толпе людей, надеющихся бросить хотя бы мимолетный взгляд на инопланетянку. Полицейские прилагали массу усилий для удерживания ситуации под своим контролем.
Лурулу не обращала внимания на зевак, безразличная к тому факту, что все взгляды устремлены на нее, а все уста шепчутся о ней. Бакстер, чувствуя дискомфорт и даже нечто вроде отвращения, последовал за девушкой, повернувшей вверх по улице. Протянув к небу руки, она, казалось, наслаждалась солнечным светом, стремилась прикоснуться к нему и ощутить его структуру. Ее кожа сияла, словно инкрустированный золотом атлас. Глубоко дыша, девушка скользнула взглядом по рядам стоявших вдоль улицы домов. Маленькая больница Блэкни находилась в приятном пригороде, окруженном огромными вязами и купающемся во множестве садов.
Внезапно Лурулу обернулась к Бакстеру:
- Так значит, все ваши люди живут на поверхности?
- Ну, у нас есть еще и квартирные дома, - ответил Бакстер. - Они бывают высотой в сотни футов... А как вы живете на Лексе?
- Наши дома плавают в небе. Иногда - купаясь в солнечном свете, иногда держась среди облаков. Там почти не бывает звуков, но дуют ветры. Мы любим созерцать, пребывая в одиночестве.
Бакстер уставился на собеседницу, не в силах поверить услышанному:
- И никто не живет на поверхности? У вас нет наземных домов?
- О... - Она махнула рукой. - Коттеджи и кемпинги часто можно найти на берегах особенно красивых озер и в живописных лесах. За исключением Индустриального сегмента и фотосинтезирующих бассейнов, поверхность нашей планеты первозданна.
- А кто работает на индустриальных предприятиях?
- В основном дети и молодежь. Работа - часть их образовательного процесса. Иногда они совершенствуют технику или разрабатывают новые биотипы.. Это правильное слово? Нет? Не важно. После периода работы с индустриальными машинами те, кто этого захочет, становятся дизайнерами, инженерами либо теоретическими учеными.
- А те, кто не захочет?
- Некоторые так и остаются бездеятельными, другие становятся путешественниками, художниками или музыкантами. Некоторые занимаются всему понемногу.
Несколько секунд Бакстер хранил угрюмое молчание.
- Похоже, у вас легко заскучать.
Лурулу громко рассмеялась, но ничего не ответила, чем вызвала у Билла раздражение.
- Есть ли у вас преступники? - наконец спросил он.
Все еще улыбаясь, девушка бросила на него быстрый взгляд:
- На Лексе все наслаждаются жизнью и своей ролью в ней. У отдельных людей иногда случаются болезненные вспышки насилия, но их лечат методом коррекции мозговой деятельности.
Бакстер охнул.
- Преступления случаются, когда структура общества устраивает не всех, - продолжила девушка и, подумав, добавила: - Когда культура не обеспечивает возможностей для сброса лишней энергии.
- Как вы можете обсуждать социальные проблемы столь авторитетно, если на Лексе их давно нет? - спросил Билл с легким оттенком сарказма в голосе.
Она пожала плечами:
- Нам известно несколько миров, на которых они все еще существуют. Там работают наши миссии, которые способствуют их постепенному разрешению.
Пораженный, Бакстер спросил:
- Получается, что люди, человеческие существа, живут на множестве миров? Мне представляется почти невероятным, что даже на двух смогли сформироваться столь идентичные формы жизни!
Она сдержанно улыбнулась:
- Полагаю, наша физиологическая конституция более-менее сходна. Однако мы вряд ли можем считать себя идентичными.
Лурулу остановилась у газона с красной геранью. Бакстер задумался о том, какова была бы ее реакция, если бы он позволил себе обнять ее за талию. Но множество глаз, смотрящих на них со всех сторон, не говоря уже о следующих по пятам охранниках, не давали даже помыслить о подобном.
Дойдя до перекрестка, Лурулу остановилась у бакалейного магазина, увидев витрину мясного отдела. Обернувшись к Бакстеру, она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
- Это туши мертвых животных?
- Ну да, - признал тот.
- Вы их едите?
Бакстера раздражала необходимость постоянно оправдываться.
- Они не ядовиты, - огрызнулся он. - И к тому же являются ценным источником протеинов.
- А меня вы этим не кормили? Этой животной плотью?
- До сих пор почти нет. Вы предпочитали фрукты и зелень.
Лурулу повернулась и быстро зашагала прочь.
- В конце концов, - произнес ей вслед Бакстер, - это всего лишь набор атомов углерода, кислорода, водорода... В этом вопросе вы проявляете странную предвзятость.
Ее голос вновь стал спокойным и отсутствующим:
- Существуют психологические причины для того, чтобы избегать поедания пищи, которой коснулась смерть.
На следующее утро у крыльца больницы остановился черный автомобиль, принадлежащий, без сомнений, правительственному ведомству. Из него вышел человек в военной униформе, а также двое других, в гражданской одежде. Стоящие у входа агенты ФБР вытянулись в струнку. Обменявшись с ними приглушенными фразами, троица поднялась по ступенькам. В приемной их встретил доктор Блэкни.
- Я - генерал-майор Деверинг, - обратился к нему человек в военной форме. - Из Стратегического управления. Это - доктор Рейм из Института перспективных исследований, а это - профессор Андерсон из Ледиярдского университета.
Доктор Блэкни пожал руки всем трем: майору Деверингу, плотному человеку с розовым бугорчатым носом и блестящими, немного навыкате глазами, доктору Рейму, высокому, тощему и импозантному, профессору Андерсону, невысокому, тучному, но оттого не менее внушительному.
- Полагаю, - начал Блэкни, - ваш визит связан с моей гостьей?
- Верно, - ответил Деверинг. - Полагаю, она уже в состоянии отвечать на вопросы? Наши люди сообщили, что вчера она прогуливалась, беседуя с мистером Бакстером.
Блэкни задумчиво прищурился и поджал губы:
- Да, она вполне здорова физически. Даже полностью здорова, насколько я могу судить.
- В таком случае, - вступил в разговор доктор Рейм, - представляется ли возможным переместить ее в место, более удобное для нас? - Он вопросительно поднял брови.
Блэкни хмуро потер подбородок:
- Удобное для чего?
- Ну как же! Для изучения, разнообразных обследований...
- Физически она способна отправиться куда угодно, - произнес Блэкни. - Но ее официальный статус все еще не определен. Я не вижу причин перемещать ее, пока она сама не выразила такого желания.
Генерал-майор Деверинг сузил глаза:
- Кроме ваших соображений, доктор, существует также несомненный факт, что эта молодая женщина может обладать информацией, бесценной для нашей страны. Не кажется ли вам это важным? Впрочем, у вас все равно нет возможности принимать подобные решения.
Блэкни дважды открывал рот, намереваясь ответить, но дважды закрывал его. Затем он произнес:
- Я отвечаю за тех, кто находится под моим попечением. Впрочем, вы можете поговорить с пациенткой.
Деверинг выступил вперед:
- Пожалуйста, проведите нас в ее комнату.
- Сюда, пожалуйста.
Билл Бакстер сидел за столом напротив Лурулу, обучая ее читать и писать. Удивленный и раздраженный, он поднял глаза на вошедших.
Блэкни представил посетителей.
- Эти люди, - обратился он к Лурулу, - хотят задать вам ряд вопросов о вашей жизни на Лексе. Вы не возражаете?
Девушка оглядела посетителей без всякого интереса:
- Нет.
Генерал-майор Деверинг подался вперед:
- Мы разработали довольно интенсивную программу и хотели бы, чтобы вы переместились в новое жилище, более подходящее для всех заинтересованных сторон.
Бакстер резко встал.
- Никогда! - закричал он. - А вы, однако, не церемонитесь! Вашей "интенсивной программы", или допроса третьей степени, как вы ее еще называете, не будет!
Деверинг смотрел на журналиста с каменным выражением на лице:
- Я хотел бы напомнить вам, мистер Бакстер, что у вас отсутствует какой-либо официальный статус относительно этой молодой леди, и что она находится под опекой правительства и подчиняется его законам.
- Есть ли у вас ордер? - поинтересовался Бакстер. - Если нет, то ваш легальный статус не лучше моего. Что же касается вопросов - я не имею возражений, более того, я готов вам содействовать, но вам следует задавать их здесь, занимаясь этим не более одного часа в день. Вам следует самим подстроиться под возможности леди, а не требовать этого от нее.
Рот Деверинга приоткрылся, обнажив ряд белых зубов, а подбородок выступил вперед.
- Мы будем действовать так, как сами посчитаем необходимым и не потерпим вмешательства самонадеянных мальчишек и репортеров.
В разговор вмешался доктор Блэкни:
- Могу ли я предложить вам, джентльмены, предоставить решать этот вопрос самой леди? В конце концов, ее это касается самым непосредственным образом.
Лурулу следила за дискуссией, слегка нахмурив лоб.
- Я не имею намерения идти куда-либо с этими людьми. Но я отвечу на их вопросы.
К Блэкни подошла сиделка и что-то прошептала ему на ухо. Доктор удивленно поднял брови и быстро встал:
- Прошу прощения, телефонный звонок от президента.
- Дайте мне поговорить с ним, - не растерялся Бакстер. - У меня есть что ему сказать.
Ничего не ответив, Блэкни вышел в коридор. В помещении воцарилась тишина. Деверинг и Бакстер сверлили друг друга взглядами, ученые разглядывали лексийку, а та отрешенно наблюдала за колибри, висящей в воздухе за окном.
Вскоре вернулся тяжело дышащий Блэкни.
- Президент, - сообщил он Лурулу, - приглашает вас провести неделю в Белом доме.
Девушка посмотрела на Бакстера, который нехотя произнес:
- Полагаю, в сложившихся обстоятельствах это будет наилучшим выходом. Когда приглашение вступает в силу?
Блэкни на секунду задумался:
- Полагаю, прямо сейчас. Я не догадался спросить.
Билл повернулся к двери:
- Значит, отправляемся прямо сейчас.
Деверинг удалился, не произнеся ни слова. Двое ученых, поклонившись девушке, последовали за ним.
Реакция Вашингтона на женщину с Лекса была беспрецедентно благосклонной. Во-первых, она была не обычной знаменитостью. Она не построила ни одной империи, а также ни одной не разрушила. Она не была избрана ни на одну должность, не кривлялась на сцене или перед кинокамерами, за ней не тянулся шлейф скандальной известности. Она была гостьей с дальней звезды. Также утверждалось, что она необычайно прелестна. В целом эффект получился оглушительным.
Сама Лурулу не обращала ни малейшего внимания на царившую вокруг нее суматоху. Она посетила несколько вечеринок, побывала в опере и получила множество подарков от жадных до внимания общества производителей различных товаров: четыре новых автомобиля, наряды всевозможных фасонов, косметику и парфюмерию, корзины с фруктами. Одна из строительных компаний предложила построить для Лурулу дом, приняв во внимание любые ее пожелания. Оказавшись в Нью-Йорке, инопланетянка была приглашена на роскошный тур по городу. Миссис Блисс, распорядительница экспедиции, поинтересовалась, существуют ли на ее родной планете здания, столь же величественные. Нет, ответила лексианка, она сомневается, что на их планете существуют здания выше трех этажей и мосты длиннее нескольких футов с конструкцией сложнее, чем несколько бревен, переброшенных через ручей.
- У нас нет нужды создавать такие нагромождения, - сообщила она миссис Блисс. - Люди никогда не собираются в группы, которым могли бы потребоваться столь огромные здания. Что же до рек и морей - они всего лишь составные части планеты, над поверхностью которой мы живем.
Бакстер неотступно следовал за Лурулу всюду, куда бы она не направлялась, за что она была ему признательна. Он успел хорошо разобраться в ее предпочтениях и антипатиях и защищал девушку от большинства навязчивых благодетелей. Чем больше она в нем нуждалась, тем сильнее становилось желание Бакстера быть ей полезным.
О них стали ходить непристойные слухи. Узнав об этом, Бакстер поделился своими опасениями с Лурулу, но она лишь удивленно приподняла брови, коротко поинтересовавшись: "Кто мог подумать такое?" и больше к этому вопросу не возвращалась. Бакстер был весьма раздосадован.
Два часа в день Лурулу посвящала беседам с учеными: биологами, физиками, лингвистами, историками, антропологами, астрономами, инженерами, военными тактиками, химиками, бактериологами и физиологами. Все они находили общий уровень знаний девушки обширным и удивительным, но не включающим в себя многие важные частности. С полной определенностью она могла говорить лишь о самых общих концепциях обсуждаемых вопросов.
После одного из таких сеансов Бакстер нашел Лурулу в квартире, которую он для нее снял, сидящей в одиночестве на небольшом диване. Сгущались сумерки, и она глядела на переливающееся разными цветами небо над верхушками деревьев Центрального парка. Билл присел рядом:
- Вы устали?
- Да, и довольно сильно - от любопытных людей, глупых вопросов, разговоров, всего этого абсурда...
Бакстер промолчал, устремив взгляд в темнеющее небо. Видимо, Лурулу поняла, о чем он думает:
- Простите меня, Билл. Я всегда рада поговорить с вами.
Настроение Бакстера мгновенно изменилось. Ему показалось, что сейчас они ближе друг к другу, чем когда-либо.
- Вы никогда не рассказывали о своей личной жизни, - неуверенно начал он. - Были ли вы... замужем?
- Нет, - тихо ответила она.
Бакстер ждал.
- Я посвятила себя искусству. Подобного ему у вас на Земле еще нет. - Ее голос был мягким, взгляд не отрывался от темнеющего неба. - Мы создаем образы в своем сознании - цвета, движение, звуки, пространства, ощущения, настроения, - и все это движется, смещается, видоизменяется. Когда созидатель сочтет себя готовым, он воспроизводит в голове все свое произведение - настолько ярко, насколько возможно, а оно считывается и записывается психорегистратором. Желающий приобщиться к его творчеству может проиграть такую запись в аппарате, проецирующим образы в сознание, и увидеть картины, цветовые узоры, движения и переплетения пространств - словом, все фантазии художника. Он услышит звуки и, что важнее всего, ощутит настроение, вложенное в произведение его автором. Это непростое в освоении искусство, требующее огромной концентрации. Я всего лишь новичок в нем, но некоторые из моих мыслеобразов уже удостоились похвалы.
- Это очень интересно, - вздохнул Бакстер и, помолчав, произнес: - Лурулу...
- Да?
- У вас есть какие-либо планы относительно будущего?
Она вздохнула.
- Нет. Никаких. Моя жизнь лишена смысла. - Она по-прежнему смотрела в небо, на котором начали появляться звезды. - Мой дом и все, что мне дорого, там.
Бакстер подался вперед:
- Лурулу... выйдете ли вы за меня замуж?
Она повернулась к нему:
- Выйти замуж? Нет, Билл.
- Я очень люблю вас, - пылко произнес он. - Вы стали для центром Вселенной. Я поклоняюсь вам, всему, что вы делаете, говорите, к чему прикасаетесь. Не знаю, есть ли в вашем сердце хоть какие-то чувства ко мне - предполагаю, что нет, - однако если вы во мне нуждаетесь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы.
Девушка холодно улыбнулась:
- На Лексе мы вступаем в близкие отношения, когда встречаем человека, с которым ощущаем физиологический резонанс. Вам это может показаться циничным.
- Возможно, мы с вами окажемся совместимыми физически, - предположил Бакстер.
Она чуть заметно вздрогнула:
- Нет, Билл. Это немыслимо.
Бакстер поднялся:
- Спокойной ночи.
У двери он остановился и обернулся. Девушка сидела в темноте, все еще глядя на ночное небо, полное мерцающих звезд.
Вернувшись в свою квартиру, журналист обнаружил дожидающегося его доктора Блэкни, устроившегося в кресле с газетой. Бакстер вяло приветствовал гостя, не отрывавшего от него внимательного взгляда, и приготовил две порции виски с содовой.
- Я надеялся увидеть, как моя бывшая пациентка осваивает тонкости земной жизни.
Билл промолчал.
- Что вы об этом думаете? - не сдавался доктор.
Билл пожал плечами:
- Она неплохо справляется. Ее утомило общение со множеством разных людей. Я только что попросил ее выйти за меня замуж... - Бакстер, держа свой стакан в руке, откинулся на спинку кресла.- А она ответила отказом. Вот и все.
Блэкни поставил стакан на стол и открыл лежащую у него под рукой книгу:
- Она подвернулась мне случайно, когда я рылся на полке с разнообразными древностями. Эта глава довольно длинная, читать ее я не стану. Но основной смысл передам. - Он открыл книгу на странице, покрытой мелким текстом, и поднял глаза на Билла. - Это "Удивительные истории семи морей". Издана в 1839 году. Глава называется "Потерпевшая кораблекрушение у берегов Гвинеи. Персональный дневник". В ней повествуется о кораблекрушении 1835 года, когда британский корабль попал в шторм, огибая экваториальную Африку. Мисс Нэнси Мэррон, образованная девушка из прекрасной семьи, обнаружила, что оказалась в одиночестве на одной из спасательных шлюпок. Ей удалось пережить шторм и оказаться неподалеку от маленького острова, теперь известного как Матемба. Континентальная Африка лежала в тридцати милях за горизонтом, но этот факт был неизвестен мисс Мэррон. Как бы то ни было, ей удалось добраться до берега, где она была обнаружена одним из туземцев и перенесена в деревню.
Доктор перевернул страницу.
- Она была встречена с благоговением. Туземцы, никогда ранее не видевшие белого человека, решили, что их посетило божество. Они построили для Нэнси огромную тростниковую хижину, снабдили пищей, большая часть которой, как она отмечала в своем дневнике, была почти несъедобной: личинки, внутренности животных и тому подобное. Кроме того, аборигены были каннибалами и поедали трупы умерших соплеменников.
Блэкни поднял глаза от книги:
- Она довольно подробно рассказывает об этом в своем дневнике. В своих наблюдениях Нэнси была беспристрастна, и долгое время не высказывала мучившую ее тоску по дому. Она выучила местный язык и поняла, что первой из европейцев посетила Матембу, так как корабли никогда не показывались в окрестностях острова. Это лишило ее последних крупиц надежды. Последняя запись в ее дневнике гласит: "Я больше не могу находиться среди дикарей, несмотря на их крайнее дружелюбие. Мое сердце кровоточит, я постоянно думаю об Англии, вспоминаю лица моих родных, звуки моего родного и любимого языка, запахи и звуки моей родины. Я знаю, что мой мир для меня потерян навсегда. Я не могу терпеть больше это одиночество. У меня есть нож, и теперь я точно знаю, как его следует применить. Прошу Господа понять и простить меня."
Доктор закрыл книгу:
- На этом записи прерываются.
Бакстер сидел, застыв, подобно статуе.
- Странно, не правда ли? - спросил Блэкни.
- Очень, - вздохнул Билл.
Через несколько секунд он резко поднялся:
- Одну минуту, Блэкни...
Он сбежал по ступеням, перепрыгивая через две за раз, ворвался в холл и остановился у белой двери. Нажал на кнопку звонка и ждал, ждал...
В отчаянии Билл навалился на дверь. Деревянная панель вокруг замка треснула и раскололась, и он влетел в темную комнату. Щелкнул выключатель. Бакстер стоял посреди залитой светом комнаты, уставившись на силуэт на полу, золотой силуэт, из груди которого сочилась красная кровь.
