КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Печать на устах. Рыцарь [Галина Львовна Романова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Печать на устах. Рыцарь.

Глава 1 + пролог

ПЕЧАТЬ НА УСТАХ.

Рыцарь.



Пролог.


Осада продолжалась недолго – ведь защищать замок было практически некому. Да он и не был готов к обороне. Не прошло и получаса с начала атаки, как ворота оказались разломаны, и нападавшие ворвались во двор. Сломив сопротивление немногочисленных защитников, победители рассыпались по двору и замку, убивая всех, кто держал в руках оружие. Кто-то пробежал по лестнице на стену, схватился с солдатами, остававшимися там. Другие врывались в конюшни, выбивали двери хозяйственных построек, торопились прорваться в главную башню. К ней успели отступить некоторые уцелевшие воины, так что на ступенях у входа бой разгорелся с новой силой.

Мальчик проснулся от грохота, топота и криков и сначала нырнул с головой под одеяло, сжавшись в комок и дрожа от страха. Кто-то вбежал в его комнату:

- Скорее!

Чужие руки выдернули ребёнка из постели. Он рванулся, завопил во все горло, но жёсткая сильная ладонь легла на рот, заглушая крик:

- Тише-тише, не надо!

Узнав няньку, мальчик захлебнулся криком:

- А где мама?

- Тише!

Прижимая к себе закутанного в одеяло ребёнка, женщина бросилась бежать вниз по тёмной лестнице. Замок был уже полон пришельцев – везде грохотали чужие шаги, с треском распахивались двери. Кричали женщины, плакали дети. Всех, кого находили, хватали и волокли прочь.

Завернув за угол, нянька налетела на высокого рыцаря, который как раз в эту минуту разбил ударом огромного меча дверь. Увидев перед лицом блеск стали – на светлом клинке темнели пятна свежей крови – женщина рухнула на колени:

- Нет…

- Темноволосая! – в прищуренных глазах рыцаря мелькнул гнев. – Тварь!

- Нет! – закричала нянька, шарахнувшись прочь и не удержав равновесия. – Умоляю, не надо! Я…

Мальчик при падении ударился и вскрикнул.

- Что это у тебя?

Край одеяла отогнули. На рыцаря глянули полные слез и ужаса ярко-зеленые глаза. Черты лица были совсем эльфийскими, разве что зелень глаз и непривычно смуглые скулы выдавали нечистое происхождение.

- Полукровка… Орочье отродье…

- Пощадите! – нянька упала на колени. – Это же ребенок!

- Орочий ублюдок!

Меч взлетел, готовый опуститься на светлую взлохмаченную со сна головку, и нянька еле успела пригнуться, закрывая мальчика собой.

- А, чтоб тебя… Тащите этого на двор!

Одеяло, в которое он кутался, было всё в крови. Кровь была и у него на лице, руках и волосах. Почти ничего не видя от страха и застилавших глаза слез, мальчик заковылял за взявшими его в плен рыцарями. Несмотря на свой юный возраст, он знал – идет война. Она началась до его рождения, он появился на свет во время войны и привык к ней, как к неотъемлемой части мироздания, как привыкают к смене времён года, к закатам и рассветам. Эльфы воюют с восставшими орками, которые более десяти веков были рабами, но сбросили ярмо рабства и теперь пытаются отстоять свою независимость. Так говорили, но здесь, в родном замке его матери, все было по-другому. Мальчик не понимал, из-за чего орки убивают эльфов, а эльфы – орков. В окружавшем его маленьком мирке те и другие до последнего уживались вполне мирно. Это был один из немногих островков мира в окружении пламени войны. Его нянька была орчихой. А мама…

Где мама?

- Где моя мама? – вспомнил и заново испугался он.

- Шагай!

Несмотря на позднее время, во дворе было тесно – тут толпились эльфы и орки, вперемешку, все те, кого не убили в ночном бою. Мальчика толкнули в толпу. Споткнувшись о край одеяла, он упал, и чья-то жесткая рука вздернула его за шиворот, помогая встать на ноги.

- Держись! – послышался гортанный выговор одного из орков. Он был ранен – правая рука висела на перевязи, и воин придерживал мальчишку левой.

- Где моя мама? – всхлипнул мальчик и тут же увидел.

Полураздетую эльфийку выволокли на двор. Её подняли с постели, не дав как следует одеться, и она дрожала на сыром осеннем ветру босая в тонкой ночной сорочке и наброшенном на плечи плаще, который был ей велик и постоянно сползал с худеньких плеч. Распущенные волосы лезли в глаза, закрывая половину лица, на котором уже набухал синяк от чьего-то закованного в железо кулака.

- Мама!

Мальчик рванулся к ней, но та же рука, которая помогла ему встать, удержала ребенка на месте:

- Молчи. Стой!

- Там мама, - он даже не обернулся узнать, кто его держит. Он видел только мать и тянулся к ней изо всех сил.

- Молчи!

- Что вы делаете? – женщина гордо вздернула подбородок. – Мы мирное население! По какому праву…

Один из рыцарей, коротко замахнувшись, ударил её, вынуждая замолчать, и едва не сбил с ног.

- По закону военного времени!

- Мы не участвуем в вашей войне! – воскликнула женщина. – Мы только…

- Вы, леди, только помогали нашим врагам! – один из командиров шагнул вперед. – Вы укрывали у себя раненых темноволосых. Вы снабжали их провизией. Вы доставляли им сведения о передвижении наших войск! Вы предали свою расу, леди! – последнее слово он выплюнул, как ругательство. – Смотрите! – эльф простер руку в сторону сбившихся кучкой орков. – В вашем замке до сих пор скрываются темноволосые!

- Это раненые, - эльфийка выпрямилась, расправив тонкие плечи. – Они всего лишь отдыхали и поправлялись после…

- И вы еще смеете говорить, что не участвуете в войне? Вы предоставляли приют врагам! Принимали их у себя, кормили, лечили… А для чего? Чтобы они потом опять убивали ваших же соплеменников?

- Это был только акт милосердия… ничего более!

- Ничего более? – эльф шагнул ближе. Их взгляды встретились. – А вот мне известно другое! Вы не только укрывали у себя их раненых, но и прятали вполне здоровых темноволосых. И даже более того – отдались одному из них и произвели на свет орочье отродье! Вы знаете, леди, какое наказание по законам военного времени следует за подобный проступок? Смерть!

- Нет, - прошептала женщина. – Вы этого не сделаете! Вы не посмеете!

- Еще как посмеем! Взять! Всех темноволосых – вон! И эту!

Пленных орков – некоторые на самом деле были ранены в ночном бою или некоторое время назад и впрямь находились тут на излечении – погнали прочь со двора в сырую осеннюю ночь. Немногих чистокровных эльфов оставили под присмотром пары десятков воинов. Женщине заломили руки назад, сорвав и швырнув на землю плащ.

- Мама!

Мальчик кинулся было к ней, но тот самый орк, что удерживал ребенка, крепко взял его за руку:

- Тихо! Держись!

Легко сказать «держись!», а вот каково держаться на самом деле, когда ты мал, слаб и тебе очень страшно не столько за себя, сколько за маму.

Пленных отогнали от замка примерно на пол-лиги, на опушку леса, уже потерявшего часть своей листвы. В ветвях сонно шевелился ветер, половинка луны освещала высокий обрывистый берег реки. Мальчика – кроме него, тут было еще несколько подростков, чистокровных темноволосых и полукровок – запихнули в самую гущу, подальше от чужих взглядов, но он ухитрился высунуть нос из-под чьей-то руки.

Пленницу вывели на этот берег, бросили на колени. Она с трудом удержалась на ногах, выпрямляясь и пытаясь глядеть твердо.

- Здесь и сейчас, - заговорил один из эльфов-офицеров. – По закону военного времени мы судим предательницу, которая в это тяжёлое время помогала нашим врагам…

- Орки – такие же жители нашей страны! – воскликнула женщина. – Они…

Короткий шлепок по губам заставил её замолчать.

- Которая не только укрывала у себя их солдат, но спасала им жизни, - продолжал офицер.

- Всякая жизнь священна! – вскрикнула женщина.

- Молчите! Ваши дела перевешивают любые слова, сказанные в оправдание! Вы не только лечили солдат врага, вы еще снабжали темноволосых продовольствием, докладывали их полевым командирам о передвижении наших войск. По закону военного времени вы, леди, осуждены на смерть.

«Смотри! – шептал какой-то голос внутри мальчика. – Смотри! Запоминай!»

- Осуждена? – фыркнула женщина. – Но я не вижу здесь суда? Где судьи? Тут только палачи, которые собрались вместе, чтобы всем скопом убить одну безоружную женщину…Это – самое обычное убийство! И вы – всего лишь убийцы! Ровилар! – блуждающий по лицам эльфов-офицеров взгляд её внезапно остановился на одном из них, и она подалась вперед. – Ровилар? Это ведь ты? Кузен! Это ты?

Названный сделал неуверенный шаг вперед, чувствуя на себе десятки взглядов. Его командир, боевые товарищи, подчиненные, пленные орки – все смотрели только на него.

- Ровилар, скажи им, что я ни в чем не виновата! – воскликнула пленница. – Я только помогала! Я всегда была против войны. Я была уверена, что всего можно добиться мирным путем! Когда мой отец освободил своих рабов, твой ведь его поддержал! Ты помнишь? Скажи им! Ровилар!

Тот колебался, чувствуя себя очень неуютно от того, что его признали. И ведь это он сказал командующему, что здесь они могут найти орочье гнездо. И не ошибся.

- Нет…

- Вы чудовища! – в голосе женщины прорвались слезы. – Я вас ненавижу! Вы – трусы и палачи! Вы издеваетесь над пленными, над…

- Пленными? – старший офицер подошёл ближе. – Те, кто остался в замке – вот пленные! Их мы освободили! А это, - он махнул рукой на согнанных в кучу орков, - это враги, которых надо уничтожать! И, раз вы, леди, с ними заодно, то и вас тоже ждет смерть!

- Но вы можете купить себе жизнь, - подал голос Ровилар, - если скажете, где ваш сын?

Старший офицер, уже махнувший рукой одному из своих подчиненных, остановился:

- А в самом деле, где он?

«Смотри! Смотри и запоминай!» - смотри, даже если внутри холодеет от ужаса, перед глазами всё плывет, и чужие голоса доносятся гулко сквозь шум крови в ушах.

- Мальчишка! - офицер почесал переносицу. – Этот ублюдок, рожденный от одного из темноволосых! Его надо найти!

«Смотри! Он говорит о тебе!»

- Куда вы его спрятали?

- Скажите, где он, кузина, вам сохранят жизнь, - сказал Ровилар.

Чужие руки так крепко стиснули плечи мальчика, что он вскрикнул от боли.

- Он ребенок! Он ни в чём не виноват! – воскликнула женщина. – Вы не посмеете убить ребенка!

- Ублюдка, зачатого от одного из этих…чудовищ? – старший офицер кивнул в сторону пленных. – Среди тех, кого нашли в замке, был хоть один полукровка?

- Кажется, я видел где-то здесь несколько штук, милорд, - высокий рыцарь с двуручным мечом, который он держал на плечах, как коромысло, кивнул головой в сторону пленных орков.

- Взять!

- Беги…

Жаркий шепот обжег щеку. Сильные руки толкнули мальчика прочь. Упав на четвереньки, он пополз между чужих ног, обдирая ладони и колени. Вслепую вломился в какие-то кусты. За его спиной слышались голоса и топот ног. Поднялась суматоха.

Нескольких подростков выдернули из толпы и бросили на землю:

- Кто из них?

Женщина расправила худенькие плечи и гордо расхохоталась:

- Вам не найти моего сына! Его здесь нет! Нет! Нет!

Она кричала, смеясь и плача одновременно, пока старший офицер не дал знак рыцарю с двуручным мечом. Лезвие мелькнуло в воздухе, описывая полукруг – и крик прервался. Тело упало на землю.

Голова подкатилась к самым ногам Ровилара, и тот отшатнулся, меняясь в лице. Хотелось самому кричать и выть. Кузина… подруга детства… они выросли вместе, их отцы были родными братьями… Если бы не война, они могли бы пожениться… А теперь…Что же ты наделала? Куда дела ребенка? Где мальчик? Где мой племянник?

Чья-то рука легла ему на плечо.

- Это война, - сказал старший офицер. – Либо они, либо мы!

- Либо они, либо мы, - повторил Ровилар.

- Думаю, замок отойдет вам, как наследнику и ближайшему родственнику покойной. Я напишу в рапорте, что это темноволосые всех убили – в том числе и вашу кузину с ее ребенком. Съездите, отвезите рапорт… и заодно проведайте моих дочерей. Думаю, вам стоит немного развеяться!

Ровилар кивнул, продолжая думать о своём.


Мальчик бежал по осеннему стылому лесу, продираясь сквозь кусты, натыкаясь на деревья, спотыкаясь и падая, вскакивая и снова пускаясь бежать. Слезы душили его. Голос матери звучал в ушах. «Скажи им, Ровилар! Ровилар! Ровилар!»

Он был совсем один, был мал, слаб и напуган. И, упав в очередной раз и ударившись коленкой о камень, мальчик разрыдался в голос от страха, жалости к себе и одиночества.




Часть 1.


Глава 1.


Наместник Ровилар Сапфировый выпрямился и обвел взглядом своих советников. Их было шестеро – трое сидели справа от него, а трое – слева. Его кресло отличалось от остальных лишь тем, что находилось на небольшом возвышении, в остальном являясь точной копией, как символ того, что единственное отличие занимающего его эльфа чисто формальное. То есть, должно быть таковым по закону. Только сам Наместник и его советники сидели. Остальные лорды и леди, приглашенные на расширенный совет, должны были стоять вдоль стен. По традиции, на это заседание мог свободно прийти любой желающий, но на деле большинство явилось сюда по заранее разосланным приглашениям, а посторонним вход был запрещен. Наместник отыскал лишь несколько незнакомых лиц – это были провинциалы либо дальние родственники приглашенных.

- Итак, - промолвил он, - начнем. Пусть выйдет тот, кому есть, что сказать. И ни одно слово да не останется не услышанным!

По той же традиции, приглашение следовало повторить трижды, а лорд Ровилар был ревностным приверженцем традиций. Но на этот раз, не успел он произнести эту фразу в третий раз, как вперед шагнул один из лордов, отвешивая поклон:

- Слово к великолепному лорду Наместнику!

- Говори! – кивнул тот, слегка прикусив губу от досады, что его перебили.

- Мое имя – Дом Линнестар*, - представился эльф. – И я хочу подать прошение о зачислении моего сына Лаэмира в когорту Преданных.

(*Дом Линнестар – означает, что носящий это имя лорд заодно является главой семейства и владельцем собственного замка.)

Лорд Ровилар посмотрел на своего сына, наследника Раванира – по той же традиции, Преданные, элитная когорта войска, подчинялась либо самому Наместнику, либо его наследнику с момента его совершеннолетия. В прежние времена, говорят, и многие старшие эльфы, такие как родители самого Ровилара, ещё помнят их, чуть ли не у каждого лорда были свои Преданные – несколько личных телохранителей, обязанные следовать за своим господином в огонь и воду и готовые отдать за него жизнь в любой момент. Теперь времена изменились, и отборные охранники-смертники остались лишь у Наместников.

Под пристальным взглядом отца сын заерзал в кресле, но промолчал.

- Мой сын, - продолжал тем временем лорд Линнестар, - горит желанием послужить Дому Ровилар…

- Но вы знаете, высокий лорд, что Преданные – не просто еще один отряд. Туда попадают лучшие из лучших, - произнес Наместник. – Да, не так давно когорта понесла большие потери, и мы вынуждены были объявить новый набор. Насколько мне известно, в её составе до сих пор не хватает пять или шесть мечей?

На сей раз он напрямую обращался к сыну, и тот нехотя буркнул:

- Шесть.

- Всего шесть! Тем жестче должен осуществляться отбор новых кандидатов. Преданным может стать далеко не каждый!

- Великолепный лорд, мой сын с отличием окончил Школу Меча, и наставники отзывались о нем в превосходной степени. Его воспитатель отзывается о нем с восхищением, - подхватил лорд Линнестар, - он, будучи оруженосцем, выиграл семь турниров из десяти, в которых принимал участие. В прошлом году на турнире вы сами вручали ему рыцарские шпоры…

- Но вы же знаете, кто такие Преданные? – продолжал Наместник, поскольку сын упорно отмалчивался. – Вы знаете, что, произнеся клятву, ваш сын перестает быть наследником имени и титула. Новобранцы, вступая в когорту, отрекаются от семьи, от своего рода, от своего прошлого. Они живут и умирают ради других целей…

Это был не просто еще один ритуал – каждый новичок должен был представлять, на что идет, надевая бело-синий мундир, - это был еще и удар по больному месту. Многие из присутствующих знали, что других сыновей у лорда Линнестара нет, а значит, его род может угаснуть. Ведь Преданным запрещалось заводить свои семьи. Во время Смутных Веков Ровилар сам весьма недолгое время был Преданным – сперва рядовым, потом командиром когорты – и покинул свой пост в связи с необходимостью женитьбы. Но там была уважительная причина – он остался последним представителем своего рода, потеряв старшего брата и кузину, убитых орками. А принц, которому он присягал на верность и чью жизнь и честь поклялся защищать, был смертельно ранен в одном из сражений и перед смертью попросил Ровилара позаботиться о его дочерях. В то время сделать это можно было лишь одним способом – женившись на одной из девушек. Что Ровилар и сделал, получив вместе с рукой жены власть и титул.

- У меня есть дочь, - голос лорда Линнестара чуть дрогнул. – Она еще не достигла девичества, но я собираюсь именно ее сделать наследницей имени и титула и на одном из ближайших турниров объявлю о том, что начинаю искать достойного жениха для девушки. Кроме того, мы с супругой достаточно молоды и могли бы попытать счастья еще раз…

- Что ж, это меняет дело, - произнесла сидевшая по левую руку от него леди Аннирель, бывшая свояченица Наместника. – Будет жалко, если без наследников угаснет древний род.

Лорд Ровилар покосился на женщину – он был вдовцом и со смерти жены просто надышаться не мог на единственного сына. Все эти годы Наместник упорно отказывался от повторного брака, несмотря на неоднократные попытки сосватать ему новую супругу. Своими словами леди Аннирель как бы напомнила ему об этом – как и о том, что другого наследника, кроме Раванира, у него нет.

- И еще, - голос просителя чуть дрогнул, - мой сын непременно желает занять место своего покойного брата…

Раванир – или, как его чаще звали, Рави - напрягся, но опять промолчал.

- Да, помню, - вместо сына опять ответил отец, - это большая потеря. Скорблю вместе с вами… И причина достаточно уважительная, чтобы мы могли удовлетворить его просьбу. Думаю, юный Лаэмир в самое ближайшее время сможет подать прошение о зачислении в когорту Преданных… И оно, несомненно, будет принято благосклонно.

- Угу, - буркнул наследник, понимая, что на сей раз отмолчаться не получится и придется что-то говорить.

- Отлично! Дело сделано! – Наместник широким жестом отпустил просителя и снова посмотрел на собравшихся:

- Есть ли тут кто-нибудь еще, кто желает сказать хоть слово?

Таковые нашлись.

Трижды в год Наместник устраивал подобные расширенные заседания совета, куда мог прийти любой обитатель Сапфирового Острова, дабы подать прошение или высказать жалобу. По традиции, того, кто переступил порог этого зала, не имели права не выслушать, но тот, кто опаздывал, оставался ждать следующего раза. Предписывалось, чтобы о дне очередного расширенного заседания – Дня Справедливости – всегда объявляли заранее, дабы все просители успели собраться к нужному часу. Но на деле о нем знали только те, кто накануне получил особое приглашение. Большинство обитателей Острова даже не догадывались о таком обычае. Но, приглашая, кроме жителей поместья-столицы, ещё и провинциалов, Наместник давал понять, что правосудие все-таки существует.

Просьбы, с которыми прибыли гости, не отличались разнообразием – каждый хотел получить что-то для себя. Все они были заранее рассмотрены, решения приняты, так что оставалось лишь еще раз озвучить все обстоятельства дела и сообщить результаты. Тем более, что и ломать-то голову особо было не над чем. Какой-то провинциальный захудалый лорд просил разрешения на брак с богатой наследницей своих соседей. Но, поскольку у девушки были живы и здоровы отец, мать и брат, этот вопрос оставили полностью на их усмотрение. Два брата пытались поделить один-единственный замок, оставшийся от отца – каждый хотел оставаться в родовом гнезде, в то время как другому надлежало искать себе новый дом. Совет решил вопрос в пользу старшего брата – по праву первородства. Соседи никак не могли решить спора о меже между их владениями – одним и тем же лесом пользовались фермеры обоих – и суд постановил проделать в лесу просеку, которая и будет отмечать границу. Свекровь и невестка судились за право воспитывать внука, единственного наследника погибшего отца – суд отклонил просьбу, как заведомо глупую, и постановил отправить мальчика к соседу на воспитание. Ибо всем известно, что только мужчина должен воспитывать сыновей, а женщина излишней мягкостью и опекой только всё портит. И так далее…

Наконец, последняя просьба была изложена, ответ получен и проситель, кланяясь, исчез в толпе приглашенных. Переждав гул голосов, Наместник спросил:

- Есть ли еще кто-то, кто желает быть услышанным? Пусть выйдет и скажет свое слово или забудет о том, что хотел сказать.

Он заранее знал, сколько прошений было подано, и сколько решений будет вынесено и не ждал ответа. Леди Аннирель выпрямилась в кресле – наступил ее черед.

- Ну, если больше никто не хочет высказаться, перейдем ко второму вопросу, - начала она.

- Мой господин… позвольте мне!

Робкий голос раздался откуда-то из задних рядов, из-за спин стоявших вдоль стен лордов и леди, и те стали оборачиваться, толкая соседей локтями. Наместник удивился – о таком его не предупреждали.

- Кто там еще? Пусть выйдет и перестанет прятаться!

Подталкиваемый собравшимися, вперед протиснулся светлый альфар в серой тунике простого слуги. Обычно альфары, прислуживающие в доме, одеваются в цвета гербов своих хозяев, а туника, штаны и короткая безрукавка этого слуги были обычного серого цвета. Лишь один рукав туники был лиловым с узором из золотистых мелких цветочков. Талию невысокого хрупкого мужчины перетягивал простой пояс из переплетенных ниток, на котором висел короткий кинжал в ножнах. Это указывало на то, что альфар был конюшим – только этим слугам разрешалось иметь что-то вроде оружия. В руках неучтенный проситель тискал шапку-колпак такого же лилового цвета, как и рукав туники. Колпак был украшен длинным пером, петушиным или фазаньим, выкрашенным в ярко-лиловый цвет. Альфар смущался и краснел так, что побагровели даже его длинные уши, торчащие из копны каштановых волос.

- Кто ты такой и что здесь делаешь? – поинтересовался лорд Ровилар. Будь это обычное заседание, он бы уже приказал страже вышвырнуть дерзкого слугу вон. Но здесь и сейчас, в День Справедливости, перед десятками глаз, он не имел права так поступить, прежде не выслушав бред крепостного.

- Мой господин, - альфар поклонился, согнувшись пополам, - мое имя – Аларик сын Седрика. Я служу старшим конюшим у леди Миритирель из Дома Хонеара. И я хотел обратиться к вам с просьбой…

- Ко мне? – Наместник обернулся на стоявшую среди других даму. Леди Миритирель тоже была его родственницей – супругой двоюродного брата мужа свояченницы – и занимала, благодаря выгодному браку, довольно высокое положение в обществе. Настолько высокое, что, несмотря на статус замужней женщины, имела собственный двор, герб и охрану, а в случае войны могла бы вывести на поле боя полсотни всадников. – А почему ты не обратился за этим к своей госпоже?

- Милорд, я пытался поговорить с ней, - альфар опять поклонился, - но миледи ответила мне отказом…

- Тогда почему ты теперь пришел ко мне? – Наместник начал чувствовать раздражение. – Твоя хозяйка уже дала ответ. Неужели ты думаешь, что я стану отменять ее решение? Ступай себе и довольствуйся тем, что тебе дозволено было переступить этот порог…Но за дерзость и за то, что ты осмелился подвергнуть сомнениям суждение твоей хозяйки, я думаю, тебя стоит примерно наказать. Как вы считаете, леди Миритирель?

Та лишь пожала плечами, всем своим видом показывая, как мало ее занимает этот вопрос:

- Делайте, что хотите!

- Думаю, излишняя жестокость ни к чему, - подала голос леди Аннирель. – Публичная порка и высылка на отдаленную ферму – более, чем достаточное наказание. А до этого он три дня должен просидеть на хлебе и воде и как следует подумать о своем поведении!

- Отличное решение, сестра! – улыбнулся лорд Ровилар. – Эй, стража!

Двое охранников вышли вперед. Им еще предстояло ответить перед своим командиром, почему они пропустили в зал заседаний крепостного слугу. Аларик весь сжался, когда рослые рыцари нависли над ним, и так крепко стиснул свой колпачок в руках, что сломал перо.

- Но милорд, вам не кажется, что мы должны его все-таки выслушать?

Слова защиты прозвучали из рядов приглашенных гостей. От толпы отделился лорд Линнестар.

- Уж если этот альфар смог как-то проникнуть сюда и осмелился подать голос, следовательно, он считает свое дело достойным того, чтобы его выслушали, - произнес он. – Мне кажется, так будет справедливо!

- Не вижу в этом смысла, - покачал головой Наместник. – Ведь леди Миритирель уже вынесла своё решение. Кто я такой, чтобы отменять приговор твоей хозяйки? – он в упор взглянул на альфара.

- Но милорд, - от страха тот еле стоял на ногах, но появление неожиданного защитника придало слуге сил, - миледи тоже не стала меня слушать. Я обратился к ней с просьбой, но она оставила мои слова без ответа…

А вот это уже было интересно. Можно было с чистой совестью спихнуть с себя решение еще и этого вопроса.

- По какой причине, миледи, вы отказались выслушивать вашего слугу и заставили его тем самым обращаться сюда, к высокому собранию, минуя вас? – поинтересовался он.

Леди Миритирель раздраженно дернула плечом:

- Это мое дело… У меня болела голова. Достаточно такого объяснения?

- Вполне достаточно. Но у нас голова не болит, - подхватил лорд Линнестар. – Во всяком случае, у меня. Думаю, будет справедливым, если мы здесь и сейчас выслушаем этого альфара. Говори, Аларик сын Седрика.

Тот обратил на пришедшего ему на выручку лорда затравленный взгляд:

- Мне дозволено говорить?

- Да, но покороче! – не сдержавшись, рявкнул Наместник.

- Прошу прощения у благородных господ, - слуга поклонился. – Мое дело простое. У меня есть дочь… прелестное юное дитя, совсем ещё невинное. Она никому не причиняла зла. Она только-только расцвела и…

- И ты пришел просить у своей леди согласия на брак своей дочери? – догадался лорд. Крепостные альфары, живущие в замках и прислуживающие господам, не имели права решать многие личные вопросы без одобрения хозяев. И женитьба детей была одним из них.

- Нет, милорд, она…

- Повела себя неподобающе? – перебил слугу Наместник. – И тебе требуется разрешение, чтобы властью отца покарать дочь, покрывшую тебя позором?

- Нет, милорд, моя дочь не такая! Она… ее изнасиловали.

Лорд Ровилар резко расправил плечи. В законах Радужного Архипелага был пункт, предписывающий суровое наказание за подобные дела. В случае, если насилию подвергалась эльфийка со стороны представителя низшей расы, насильника надлежало предать рабской смерти*, предварительно оскопив его. Насилие по отношению к прислуге тоже заслуживало пристального внимания – если, конечно, насилию подвергались чужие крепостные.

(*Рабская смерть – распятие. На неё могли осудить за особо тяжкие преступления, как-то изнасилование, дезертирство, предательство родины. Называется так потому, что в прежние времена так казнили исключительно орков – когда те были рабами эльфов. На войне многие эльфы до сих пор так казнят всех пленных.)

- Вот как? И ты знаешь, кто это сделал?

Если подобное деяние совершил кто-то из придворных или рыцарей леди Миритирель, альфару придется ответить дважды – за то, что отнимает внимание высокородных лордов и за то, что выносит на публичное обсуждение такое незначительное «домашнее» дело. Изнасилование собственной рабыни – отнюдь не то дело, которому стоило уделять внимание. Но если это был посторонний…

- Знаю, милорд. Он был одет точно также!

Взгляды всех присутствующих устремились в направлении указующего перста альфара. Наследник Раванир беспокойно зашевелился в кресле, чувствуя на себе десятки глаз.

- Ты в своем уме? – от возмущения Наместник отбросил сдержанность. – Как ты смеешь, ничтожество, обвинять моего сына в подобных грязных делах? За такую клевету тебя впору самого казнить, как насильника! Или ты не знаешь закона? Тот, кто обвиняет кого-либо в совершенном преступлении ложно, повинен понести то же наказание, которого добивался для своего противника! Стража! Взять его! Оскопить и распять! Немедленно!

Рыцари схватили альфара за локти. Колени у него подогнулись, и конюший повис на державших его руках.

- Но милорд, - в отчаянии воскликнул он, когда его уже поволокли прочь, - вы меня не так поняли!

- Погодите, - лорд Линнестар опять бросился на выручку, - пусть он скажет, что имеет в виду!

Руки охранников нехотя разжались. Альфар упал на колени.

- Мой господин, - дрожащим голосом промолвил он, - я не собирался обвинять высокородного! Моя дочь не знала имени того, кто ее обесчестил, но она запомнила, что на нем был точно такой же мундир!

Все опять посмотрели на наследника. Вернее, на парадную форму Преданного, в которой тот пришёл на заседание – снежно-белый мундир с ярко-синей отделкой.

- Вот видите, милорд! Дело совсем простое, - развёл руками лорд Линнестар.

- Как бы не так, - наконец-то подал голос Рави. – Вы обвиняете моих Преданных? Элиту войска? Его сердце? Его честь?

- Один из них, если верить альфару, запятнал честь – не только войска, но и вашу, милорды, - холодно ответил лорд Линнестар. – Он опозорил высокое звание Преданного. Такому не место среди лучших из лучших!

- Это если будет доказано, что к делу причастен Преданный! – сердито проворчал Рави.

- Или кто-то, воспользовавшийся его мундиром, чтобы нанести ущерб чести войска, - уточнил лорд Линнестар. - Вы, властью командующего, наверняка обнаружите, кто это сделал?

- Конечно, - ответил Рави, готовый сейчас дать любое обещание, чтобы от него отвязались. – В когорте новое пополнение. Многие пришли недавно… Я не могу постоянно следить за всеми…

- Если ваши обязанности наследника помешают вам в исполнении справедливой миссии, - любезно промолвил лорд Линнестар, - я готов сам помочь вам в расследовании.

- Да будет так, - провозгласил Наместник, который считал, что высокие лорды и так достаточно времени уделили какому-то слуге и пора двигаться дальше. – Есть ли кто-нибудь еще, желающий быть выслушанным?

Но, то ли Аларик действительно был последним, то ли остальные не решили подать голос – и, по закону, теперь были обязаны больше никогда не вспоминать о своей проблеме, - но собрание ответило молчанием.

- Вот и отлично, - лорд Ровилар откинулся на спинку кресла и перевел дух. – А теперь перейдем к другим вопросам. Что у нас дальше на повестке дня?

- Приближается очередное новогодие, - подхватила леди Аннирель. – И я думаю опять устроить праздник в вашу честь*!

(*Новый год на каждом Острове Радужного Архипелага совпадает с датой восшествия на престол очередного Наместника.)

Это было интереснее, чем жалобы прислуги на маленькие шалости господ. Конечно, если бы супруг самой леди Миритирель задрал девчонке подол, это не вышло бы даже за пределы семьи альфара. Но насильник посторонний. И, раз все зашло так далеко, рано или поздно придётся что-то делать. Тем более, если выяснится, что к делу впрямь причастен кто-то из когорты. А пока стоит отвлечься на более приятные вещи.

- Дата не круглая, - для приличия запротестовал Наместник. – Можно бы обойтись и скромными торжествами.

- Я уже думала об этом, - заговорила его свояченица. – Как обычно будет турнир, пир, бал и торжественный молебен в храме. Можно поискать артистов – вдруг кто-нибудь случайно оказался на Острове в это время года.

Все, как по команде, посмотрели на окна. Зима в этом году затянулась, и кругом еще лежал снег. Стараниями Видящей Хозяйки только удалось разогнать тучи, и под яркими лучами солнца сугробы таяли на глазах. Но всё равно должно пройти еще полмесяца прежде, чем всё зазеленеет. Обильное снеготаяние превратило дороги в грязь. А, учитывая, что на заросшем лесами Сапфировом Острове и так дорог было мало – чаще путешествовали по рекам, - то на время распутицы и разлива жизнь тут ненадолго замирала. Лишь крайняя нужда – или особое приглашение – могло подвигнуть кого-либо на путешествие по весенней грязи.

- Гостей, я думаю, много приглашать не будем! – как ни в чём не бывало, продолжала леди Аннирель. – Только ближайших Островов. Можно позвать лорда Глессиара Нефритового – зимой он отмечал своё новогодие, посылал нам приглашения, так что стоит в ответ позвать его с семьей. Можно также позвать лорда Шандиара Изумрудного. Говорят, он недавно женился? Будет интересным и полезным поближе познакомиться с леди Наместницей! А из остальных мало, кто приедет по такой погоде. Разве что лорд Моредар Рубиновый – он наш северный сосед.

- Интересно, как они доберутся по таким дорогам? – подумал вслух кто-то из советников. – Особенно Наместник Рубиновый – на севере сплошь болота!

- Очень даже хорошо доберутся, - заспорила леди Аннирель. – У нас с Нефритовым Островом общая граница, а с Изумрудного Острова вполне можно и приплыть! По Лебяжьей реке, например!

- Ну и отлично! – воскликнул лорд Ровилар, который терпеть не мог всю эту предпраздничную суету. Кроме того, со дня смерти жены чуть ли не на каждое празднество в обязательном порядке приглашались и незамужние девицы. Даже скорбя о ранней смерти сестры, леди Аннирель не переставала повторять, что вечно оставаться вдовцом ее бывшему свояку не следует. А на Топазовом, Янтарном, Жемчужном и Коралловом Островах, как назло, полным-полно невест, подходящих ему по возрасту! Пригласи кого-нибудь из тех Наместников – обязательно притащат сестер и племянниц, а то и старших дочерей!

Нет, все-таки в нынешнем положении дел есть и свои преимущества. Ровилар помнил послевоенное время, когда, обескровленное многолетней войной с орками, государство эльфов распалось на тринадцать небольших Островов. В каждом появился свой верховный правитель – свой Наместник, избранный из числа самых родовитых эльфов. В жилах многих из них текла кровь древних королей, кое-кто приходился дальней родней последнему королю, Торандиру Последнему, умершему бездетным. Тринадцать Островов, разбросанных по материку вперемешку с вновь возникшими молодыми человеческими королевствами и названных Радужным Архипелагом – все, что осталось от огромной страны. Как юному Ровилару было просто жить в те годы! Сейчас он, благодаря своему первому браку с одной из принцесс, оказался вознесен на недосягаемую высоту – и получил в придачу к власти на Сапфировом Острове, кучу проблем. Теперь ни одного праздника не отметить без политической подоплеки, ни сына абы на ком не женишь. Да и самому тоже иной раз тоскливо без женской ласки… Хорошо, что есть неутомимая Аннирель, на которую можно свалить все эти дела.

– Думаю, леди Аннирель, вы всё прекрасно продумали! – сказал он. - На этом остановимся. И, если ни у кого нет больше вопросов, то заседание объявляю закрытым! А вы все считайте себя приглашенными на предстоящий праздник!

Стража распахнула двери, и лорды и леди гурьбой повалили прочь. Гул голосов мешался с шарканьем ног и шелестом праздничных платьев. Дамы наперебой обсуждали наряды. Особенно радовались и волновались провинциалки – приглашение во дворец Наместника само по себе большая честь, а чтобы на праздник новогодия? Такого удостаивались единицы.

Чтобы не толкаться в толпе, Наместник Ровилар задержался с советниками, краем уха слушая щебет свояченицы и рассеянно кивая время от времени на её слова. Леди Аннирель была Мастерицей Развлечений, в чьей компетенции было устраивать празднества, веселые шествия и помогать в организации турниров. Она была неистощима на выдумки, и ее фантазия ещё больше расцвела теперь, когда требовалось как-то развлечь Наместника и отвлечь его от мыслей о покойной жене.

Сын Рави тоже хотел уйти, но отец сделал ему знак подождать. Пропустив вперед леди Аннирель, отец и сын вдвоем вышли из зала заседаний последними, если не считать секретаря, запершего за ними двери. Большая часть придворных уже разошлись по своим покоям, длинный коридор, стиснутый двумя рядами темно-синих с небесно-голубыми и фиолетовыми прожилками колонн, был пуст. Свет лился из узких окон, забранных шестиугольными решетками. Падая между колонн, светлые пятна яркого весеннего солнца делали темный мозаичный пол полосатым. И из тени за колоннами на светлую полосу навстречу отцу и сыну шагнул еще один эльф.

До этого он стоял, прислонившись к колонне, и его бело-синий мундир Преданного служил отменной маскировкой. Может быть, это было обманом зрения, а, может быть, дело в чем-то еще, но Наместник и наследник не замечали эльфа до тех пор, пока он не сдвинулся с места.

Рави побледнел и невольно отступил на шаг. А высокий плечистый мужчина склонил голову в коротком вежливом поклоне и отступил на шаг, занимая своё место за его спиной. Его раскосые глаза редкого для чистокровных эльфов травянисто-зеленого оттенка смотрели со скуластого лица холодно и пристально. По сравнению со светлыми волосами и белым мундиром кожа его казалась темнее, чем у любого другого эльфа. От него веяло силой, и за спиной, там, где положено стоять телохранителю, он пугал больше, чем стоя лицом к лицу. Рави невольно вздрогнул и вцепился отцу в локоть.

- Ты чего? – удивился тот.

- Отец, я… Я уже не маленький! Неужели я не могу передвигаться по своему дворцу свободно, без… сопровождающих?

- Ты про Охтайра? – Наместник покосился на Преданного, но тот и ухом не вел, вышагивая позади. – А чем он тебе не нравится? Кажется, он пока не подавал повода для недовольства?

- Да, пока не подавал, - нахмурился юноша.

- Тогда в чем дело?

- Так… ничего особенного, - промямлил наследник.

- Ты по поводу того случая с якобы изнасилованием рабыни?

- Да.

- Но ведь у тебя нет доказательств, что это сделал именно он?

- Конечно, нет, - Рави невольно перешел на шепот. – Но ведь теперь мне придется этим заниматься… искать доказательства…

- Случай неприятный, - согласился отец с сыном. - Тем более что там было столько свидетелей этого заявления… У тебя есть три варианта. Ты либо замнешь это дело, будешь тянуть с расследованием, пока о нем не забудут, а потом задним числом обвинишь кого-нибудь из выбывших легионеров. Либо расследуешь это дело и отыщешь насильника, либо… найдешь кого-нибудь подходящего на эту роль!

Рави сокрушённо покачал головой. Ему казалась смехотворной сама мысль обвинить кого-то из Преданных в столь низком поступке. Но вот, с другой стороны, тот же Охтайр… Он тоже Преданный, но однажды оказался способен на такое…

- Я попробую, - обреченно произнес он. Наследник Наместника был слаб характером, до поры скрывая это за скромностью и наигранным высокомерием. И, откровенно говоря, побаивался своего собственного денщика и телохранителя.

- Вот и отлично! – отец хлопнул сына по плечу. – А что касается Охтайра, не бери в голову. Он достаточно предан тебе, не так ли?

Юноша кивнул, опуская глаза. Знал бы его отец, насколько его денщик предан своему командиру! Это случилось пять лет назад, но всё равно воспоминания заставляют вздрагивать и просыпаться по ночам…


Они выехали на пригорок и осадили скакунов, озираясь по сторонам. Рави отказывался верить своим глазам. В душе волной поднимался ужас. Очень хотелось проснуться и поверить, что это – всего лишь дурной сон. Он даже ущипнул себя, но без толку.

- Что здесь произошло? – прошептал юноша.

- Битва, я полагаю, - равнодушно пожал плечами тенью следовавший за ним Охтайр.

Вся низина была заполнена мертвыми телами эльфов, орков и павших скакунов. Именно здесь, как стало ясно, темноволосые пошли на прорыв, ударив на два часа раньше срока и вырвавшись из «котла», куда их накануне загнали наступающие со всех фронтов легионы эльфов. Сражение было жарким – орки буквально прошли по трупам, убивая всех на своем пути. Большая часть тех, кто пытался противостоять им, носила бело-синие мундиры Преданных. Сейчас битва переместилась к востоку отсюда – прислушавшись, можно было различить далекое эхо сражения. Вдогонку прорвавшимся оркам устремились остальные легионы, пытаясь если и не окружить врага снова, чтобы окончательно уничтожить, то хотя бы потрепать напоследок. Но среди тех, кто преследовал отступавших, не было ни одного Преданного – почти все они лежали тут, своими жизнями пытаясь остановить атаку. От когорты уцелело лишь десятка полтора - те, кто был ранен в предыдущих битвах и сейчас находился на излечении – и два всадника, застывшие на пригорке. Командир погибшей сотни и его денщик, которых не было в том бою.

Внезапно послышался тихий стон, и этот негромкий звук заставил Рави подпрыгнуть в седле. Один из распростертых на земле Преданных с трудом зашевелился, пытаясь приподняться на локте. У него зияла жуткая рана на животе, кольчуга, подкольчужная рубашка и надетый поверх нее походный мундир были разрублены орочьим топором, и в разрез лезли сизые петли кишечника, а вокруг все пропиталось кровью. Было просто чудом, что он ещё дышал, но взгляд его прояснился, когда он заметил двоих всадников.

- Милорд… вы живы… воды…

Рядом застонал кто-то еще, жалобно взвизгнул скакун с раздробленной спиной. Поле понемногу оживало, и Охтайр, поколебавшись, спешился, бросив поводья на луку седла.

- Что ты хочешь сделать? – крикнул ему Рави.

Не отвечая, денщик приблизился к умирающему и потянулся к поясу, где рядышком висели кожаная фляга и кинжал.

- Воды, - прошептал Преданный. Взор его уже снова затуманился, но глаза изумленно расширились, когда он увидел, что Охтайр обнажил кинжал.

- Сейчас, - промолвил денщик и отточенным движением вонзил его в грудь умирающего, пробив кольчугу. Эльф дернулся, шевельнул губами – и затих.

Спокойно приложив пальцы к его шее, и дождавшись, пока пульс не прекратится совсем, Охтайр встал и направился к другому раненому. Этому он без затей перерезал горло и под изумлённым взглядом Рави пошел по полю, склоняясь то к одному, то к другому телу. Через одни он переступал, как через бревна или камни, в лица других просто всматривался, а третьим доставался удар кинжалом. Несколько раз он всаживал лезвие даже в мертвые тела, если ему мерещилось, что они лишь притворяются таковыми, и переворачивал трупы, лежащие лицом вниз, чтобы всмотреться в них. Казалось, он кого-то искал. Не спеша, целеустремлённо и деловито, Охтайр обошел все поле и вернулся к своему скакуну. Мундир его не был запачкан кровью, но на руках и сапогах грязь была красновато-бурого оттенка. Свой кинжал он, поколебавшись, вложил в руку одного из убитых, забрав себе его собственное оружие. Вытер сапоги и ладони о пожухлуюосеннюю траву, вскочил в седло.

Рави не сводил с него вытаращенных глаз.

- Зачем ты это сделал? – прошептал он севшим от ужаса голосом.

- Кто-нибудь из них точно бы выжил, - денщик пожал плечами. – И ему рано или поздно стали бы задавать вопросы, что и почему здесь случилось, и как так вышло, что вас не было в бою. Я же позаботился о том, чтобы вопросы задавать было просто некому. Мне не безразлична ваша честь, милорд. Я приносил присягу, чтобы ее защищать.

- Они – тоже клялись…

- В чем? – зеленые глаза взглянули в упор. – Защищать вашу честь или выполнять свой долг и обличать бесчестье?

Он сказал абсолютную правду, Рави не мог этого не признать, но легче ему от этого не стало.

То дело удалось замять – война все списала, на многое позволив посмотреть сквозь пальцы – но все пять с половиной лет наследник Наместника жил в страхе перед своим денщиком. И почти каждую ночь видел во сне, как окровавленный кинжал, раз за разом вонзается в беззащитные тела.

Будь его воля, наследник Раванир больше ни за что не подпустил бы к себе денщика, отправив его рядовым рыцарем куда-нибудь в приграничье, желательно на внешнюю заставу далеко на востоке, но проблема была в том, что он не был волен распоряжаться Преданными, как своей собственностью. Основная же трудность заключалась в том, что самого Охтайра принимал на службу именно его отец. И только он мог выслать денщика из поместья-столицы. Мог – но почему-то не делал этого, оставляя без внимания его странности.


Девушка осторожно сошла со ступенек и огляделась по сторонам, двумя руками сжимая посох. Ну, вот и всё! Первый шаг пройден.

«У меня получилось, - мелькнула в голове гордая мысль. – Я это сделала. Я смогла. Теперь я – Видящая волшебница! Назад хода нет. Говорят, самый страшный лишь первый шаг, но я его сделала – значит, справлюсь и со всем остальным!»

Эта мысль придала бодрости и уверенности в себе. В конце концов, она совершила то, что не под силу многим. Значит, ей по плечу и остальное.

Обернуться назад и посмотреть на беседку и то, что оставалось внутри, всё-таки было выше её сил, но девушка отмахнулась от этого. «Это только преступников влечет на место преступления, - сказала она себе. – А я не преступница. Я ничего такого не сделала - просто взяла то, что принадлежало мне по праву. На моём месте так поступил бы каждый! И, как известно, победителей не судят. А я – победительница!»

Откуда-то сами собой хлынули воспоминания. Это произошло несколько недель назад, а как будто только что…

Она помнила, как группа молодых девушек, вчерашних послушниц, готовилась к последнему испытанию, пройдя которое, они получат право именоваться Видящими волшебницами. Целые сутки босые, в одних тонких сорочках, едва прикрывающих наготу, с распущенными волосами, они должны были простоять на коленях на холодном каменном полу в темноте молитвенного зала, наедине со своими мыслями, чувствами – и силами. Царил полный мрак, но глаза кое-как привыкли к темноте, и каждая девушка с грехом пополам различала справа и слева силуэты своих товарок.

Они стояли на коленях перед алтарем Покровителей, заключив его в круг. Каждая наедине с собой, в сосредоточенно молчании. Каждая должна была… что? Молиться? Медитировать? Просто постараться не шевелиться? Девушка тщетно искала ответ на этот вопрос. Она просто стояла, ощущая, как болят и ноют колени на твердом полу, как сквознячок неприятно холодит спину, как от неудобной позы затекает шея. Но терпеливо стояла и ждала. Остальные ее товарки не шевелились, и девушка терпела изо всех сил. Может, можно как-то незаметно поменять позу? В темноте никто не заметит…

Легкий шорох сандалий по камням прозвучал громом среди ясного неба. Девушка встрепенулась. Какая-то тень выступила из мрака – просто еще один темный силуэт в надвинутом на лицо капюшоне. Она прошла рядом, коснулась тонкой рукой одной из послушниц, и та легко поднялась на ноги. Безмолвно две тени скрылись во мраке…

Девушка вся задрожала от волнения и предчувствия чего-то важного. Но остальные послушницы не шевельнулись и словно не заметили, что их стало на одну меньше.

Ещё через некоторое время пришли за второй…

Потом – за третьей…

Четвертой…

В конце концов, все девушки, кроме одной, покинули молитвенный зал. Она осталась в одиночестве и темноте, наедине со своими страхами и мыслями. Куда увели остальных? Почему забыли про неё? Сколько это может продолжаться?

Колени болели немилосердно. Шея так просто затекла. Ох, как бы не продуло! Девушка замерзла и вся дрожала. Устав ждать, она позволила себе переменить позу и села на пол, поглаживая ноющие колени.

Тихо скрипнула дверь. Послушница поскорее вскочила, притворяясь, что ничего не было. Ну, наконец-то!

Три вошедшие в молитвенный зал Видящие не замечали ее. Одна из них взмахом руки распахнула девять узких стрельчатых окон, свет из которых падал как раз на алтарь. Другая прошла в подсобное помещение за свечами, третья направилась в обход вдоль стен, проверяя, всё ли в порядке. Забытую на коленях девушку обнаружили не сразу, а только когда в шесть рук стали готовить алтарь, украшая его цветами, свечами и выставляя статуэтки, символизирующие всех девятерых Покровителей и шепотом называя их имена: «Гало-Древо… Лар-Вода… Бор-Земля… Меан-Огонь… Ша-Ветер… Эль-Прародитель… Йови-Жизнь… Тало-Смерть… Рир…».

- Ты что тут делаешь? – споткнувшись на последнем, служительница уставилась на коленопреклоненную послушницу.

- Жду, - девушка поднялась на ноги, украдкой потирая уставшие колени. – У нас обряд посвящения. Я должна была…

- А, понятно, - кивнула Видящая, расставлявшая свечи. – Иди.

- Куда?

- К своей наставнице.

- А… меня не проводят? – за остальными девушками приходили, чем хуже она?

- Ты не знаешь дороги? Иди же! До начала торжественного молебна совсем мало времени! Сейчас сюда соберется весь Орден!

Из боковых дверей выпорхнули послушницы рангом помладше. О чём-то перешептываясь между собой, девушки торопливо стали подметать полы, поправлять скамьи, чтобы те стояли ровными рядами, вешать на стены светильники и гирлянды цветов.

- Весь Орден? – девушка у алтаря вертела головой во все стороны, наблюдая за подготовкой. – Зачем?

- Будет торжественный молебен в честь новых сестер… Ах, да! Ты же последняя! Тебе не стоит тут находиться.

- Но почему?

- Спроси у матери-наставницы. Мне некогда!

И Видящая ушла.

Задыхаясь от недобрых предчувствий, девушка сорвалась с места и помчалась на поиски наставниц. Прибиравшие в молитвенном зале послушницы проводили ее любопытными взглядами, но никто даже не попытался окликнуть.

Старшую наставницу она нашла в общей комнате, беседующей с несколькими Видящими помладше рангом. Из-за боковых дверей доносились девичьи голоса, радостный и тревожный щебет, иногда взрывы короткого смеха. Обычно подобное веселье не слишком поощрялось наставницами – послушницы могли между собой хихикать, сколько угодно, но в присутствии старших были обязаны сохранять задумчивое и серьезное выражение лица. Однако сегодня они сдали последний экзамен, сегодня в Обители Видящих большой праздник. Как ни торопилась, девушка по пути заметила улыбки на многих лицах, услышала веселые голоса и даже легкомысленное пение. Но почему ее оставили в стороне? Она тоже хочет веселиться вместе со всеми!

- Матушка наставница!

Волшебница прервала разговор, оборачиваясь:

- Ты? Ты что тут делаешь?

- Матушка, - девушка подошла ближе, - я только хотела узнать…

- Всё потом. После праздника. Отправляйся к себе и жди.

- Чего ждать?

- За тобой придут. После.

- После праздника? Но… Матушка…

- Чего ещё?

- А как же обряд посвящения? Я хотела сказать, что в молитвенном зале… Все ушли, а я? Вы меня там забыли! Сознаю, что опоздала на обряд, но я ждала…

- Ты не опоздала. Тебя просто не пригласили!

Привлеченные голосами, из боковых дверей стали выглядывать молодые послушни… ой, уже не послушницы, а полноправные волшебницы! На её бывших товарках были голубые балахоны с вышивкой – у кого означавшей первую ступень, у кого вторую, что для только-только прошедших посвящение было редкостью и обозначало недюжинные магические способности. Почти у каждой имелись и кое-какие украшения – кулоны на витых цепочках, небольшие ожерелья из гранёных камней разного размера, серьги, перстни и браслетики. Забытая девушка в простой нижней сорочке почувствовала себя голой и невольно обхватила себя за плечи руками.

- Не пригласили? – пролепетала она, не желая поверить в жуткие слова. – Но как? Почему? Ведь я…

- Прости, - старшая наставница подошла, материнским жестом коснулась плеча, - но ты не сдала экзаменов. По результатам тестирования ты слишком слаба, чтобы быть волшебницей. И поэтому тебя не посвятили.

Кругом были сочувствующие, полные жалости, лица. Девушка попятилась, чувствуя холод во всём теле.

- Нет! – прошептала она. – Я не верю! Это какая-то ошибка!

- Никакой ошибки нет, дитя мое! Мне очень жаль, но…

- Это ошибка! – упрямо закричала она. – Ошибка! И я это докажу!

- Доказывай, но только после праздника… Сестры! Строиться!

Молодые волшебницы веселой стайкой выпорхнули из дверей. Улыбки гасли на счастливых лицах, уступая место торжественной сосредоточенности. Их оказалось всего двадцать девять, ровными рядами построиться не получилось, и старшая наставница заняла место тридцатой, готовая проводить новых сестер на торжественный молебен в их честь. На отвергнутую послушницу не смотрели, но ей и без сочувствующих взглядов было тошно.

- Я докажу! – упрямо прошептала она. – Докажу!

И доказала. Теперь на ней тоже голубой балахон волшебницы и синий плащ. В руках посох, наполненный магической силой, на запястьях, в ушах и на груди – украшения с драгоценными камнями, наполненными магической энергией. Она – победила!


Беседка, из которой вышла молодая волшебница в небесно-голубом балахоне и ярко-синем плаще, расшитом по подолу узорами, обозначающими её ступень*, находилась в самой глухой части старого заброшенного парка. Большая часть Сапфирового Острова покрыта лесами, и поместье-столица не была исключением. Замки, где жили лорды и леди, стояли на полянах, а окружающие их леса были стараниями альфаров-садовников лишь частично облагорожены и превращены в парки.

(*Ступень – уровень мастерства и образованности волшебницы. Может повышаться в зависимости от получения высшего образования и развития природных данных.)

В этой части лесопарка весна пока еще мало ощущалась. Под деревьями было много снега, правда, уже потемневшего, с проступившим на поверхности сугробов лесным мусором. Вокруг стволов до земли протаяли круги, обнажив землю и прошлогоднюю траву. Кое-где под потемневшим снегом угадывалась талая вода, но девушка обнаружила ее, только наступив в такую вот лужу. Легкий кожаный башмачок не промок, но ноге сделалось холодно. Вдобавок, она споткнулась и удержалась на ногах только благодаря посоху, на который оперлась, как на простую палку.

«Ничего! Если это – очередное испытание, я пройду его с честью!»

От беседки, где открывался Портал, доставивший путешественницу на Сапфировый Остров, вела еле приметная стежка. Волшебница скорее догадалась о ее существовании, чем увидела, что мелкая поросль кустарника в одном месте реже и там проще пройти. Стараясь ступать как можно осторожнее и не провалиться опять в лужу, она направилась прочь, даже не подумав о том, чтобы наложить на Портал отводящее глаза заклятье. К чему? Изнутри он надежно заблокирован, и никто из Обители не сумеет им воспользоваться. А простым эльфам и тем более альфарам-слугам и близко нельзя подходить к таким вот беседкам. Наверное, именно поэтому эта часть парка настолько запущена.

На каждом Острове были Порталы. В поместье-столице их, как правило, несколько – один обязательно находился во дворце Наместника, второй чаще устраивали в часовне, а третий, запасной – в таком вот глухом месте. Ибо Порталы использовались только в случае крайней нужды – если враги окружили замок, и защитникам требовалось, как можно скорее переправить женщин и детей в безопасное место. Часто с помощью Порталов путешествовали и Видящие волшебницы – например, в Обитель Ордена можно было попасть лишь таким способом, ибо даже большинство самих волшебниц не знали точно её местонахождения. Этот Портал как раз и был связан с Обителью, и негоже, чтобы все подряд шатались тут с утра до ночи – ведь местоположение Ордена должно оставаться в тайне для непосвященных.

Раздвигая ветки кустарника, девушка выбралась на дорогу. Снега – какая радость! – тут не было и в помине, зато обнажившаяся земля превратилась в жидкую грязь, идти по которой было ненамного легче. На ее башмачки, не приспособленные к прогулкам по бездорожью, скоро налипло столько грязи, опавшей листвы и лесного мусора, что каждый шаг был сопряжен с трудностями. Ничего! Она в поместье-столице, скоро доберется до замка, а там ей, как волшебнице, обязаны предоставить хорошего скакуна и с почетом проводить домой. Только вот куда идти? К родителям? Но они, согласно традиции, наверняка отреклись от дочери, ставшей волшебницей. Захочет ли мама ее принять? Она так не хотела, чтобы девушка шла учиться на Видящую… К Хозяйке Острова? Нет, от нее следует держаться подальше хотя бы первое время! Тогда к родственникам? Отличная идея!

Задумавшись, девушка не сразу услышала позади стук копыт, а когда поняла, что её нагоняет конный отряд, в первую секунду от неожиданности и страха отпрыгнула в сторону и, если бы не посох, непременно упала бы в грязь.

Скакавший впереди всадник осадил коня прямо перед её носом и спешился одним прыжком.

- Прошу меня простить, госпожа, - промолвил он, почтительно кланяясь и протягивая ей руку, обернутую полой плаща, - я не хотел вас пугать!

Его лицо было незнакомо, судя по цвету колета* и теплой туники, он не принадлежал к дому Наместников Сапфировых и даже не являлся их рыцарем. И девушка оперлась на предложенную руку.

(*Колет – здесь, стеганая куртка без рукавов.)

- Я сама виновата, - промолвила она. – Вернее, даже не я, а время года. Очень трудно идти.

- Вы, наверное, устали? – миловидный юноша с подвижным лицом, на котором все его мысли мигом находили отражение, понял ее по-своему и широким жестом указал на своего скакуна. – Вы позволите услужить вам, госпожа?

Каждый эльф, тем более, мужчина, обязан почитать за честь оказать волшебнице любую услугу. В Ордене девушку учили, что женщина – высшее существо. Только женщины могут обладать магическими силами, а у кого сила – у того и власть. Вот уже несколько веков Орден Видящих тайно управляет жизнью всего Радужного Архипелага. Наблюдая, давая советы, а иногда и запрещая что-то опасное. Со времен короля Торандира Последнего, издавшего указ о том, что магию разрешено использовать только женщинам из Ордена Видящих, именно женщины правят миром, но оставляют мужчин тешиться иллюзией о том, что власть по-прежнему у них в руках. Для мужчин же остается право быть воинами и защитниками, а те, кого угораздило родиться со способностями к магии, становятся медиумами. Девочек-послушниц учили, что мужчина-маг – ущербное существо, ошибка природы, нежизнеспособный выродок. И, подобно тому, как белые вороны в природе долго не живут, так и мужчины-медиумы вне стен Ордена тоже обречены на смерть.

И девушка спокойно кивнула головой, уверенная, что никто, ни сам юноша, ни его спутники, не то, что наяву - и в страшном сне не могут помыслить о том, чтобы причинить ей вред.

Оруженосец юноши подскочил, с поклоном принял из ее рук небольшой походный мешок, туго набитый личными вещами и приторочил к седлу своего скакуна. Посох девушка оставила про себе – это личная вещь каждой волшебницы, как балахон с плащом и медальоном на груди. Сам юноша припал на колено, сложив ладони в виде ступеньки. Неловко, пытаясь одной рукой и держать посох и опираться на луку седла, она наступила ему на руки, подпрыгнула и взобралась на скакуна. Вытерев ладони о плащ, юноша подождал, пока волшебница устроится поудобнее, после чего взял повод и повел скакуна по дороге.

Девушка улыбалась. Такая встреча казалась ей знаком свыше, подарком судьбы, которая, как известно, любит смелых. Настроение ее улучшилось настолько, что она соизволила заговорить:

- Как зовут моего спутника, и куда он держит путь?

Юноша мигом обернулся к ней. Когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Наверное, он успел разбить уже не одно девичье сердце, несмотря на свою молодость.

- Мое имя – Лаэмир из Дома Линнестара, - отрекомендовался он. – Несколько дней назад мой отец выхлопотал для меня прошение о зачислении в ряды когорты Преданных.

- Преданных? – молодая волшебница постаралась вспомнить все, что ей известно об элитной когорте. – Но разве туда попадают не за выслугу лет?

- Да, это так, госпожа, - вежливо ответил Лаэмир. – Но пять лет назад когорта понесла тяжелые потери в войне…

- Была война? – ахнула девушка. – А я не знала…

В этом не было ничего удивительного – ведь учениц и послушниц в Обители тщательно оберегают от любых новостей из внешнего мира.

- Да, наши легионы сражались с темноволосыми, - лицо юноши омрачилось. – В том злосчастном бою погиб и мой брат. Я заступаю на его место…

- И ваша невеста, наверняка, очень огорчена таким решением?

- У меня нет невесты.

У такого красивого юноши – и нет невесты? Быть того не может! Молодая волшебница поймала себя на мысли, что не сводит с собеседника глаз и постаралась изгнать недостойные мысли. Она – волшебница, а он – всего лишь мужчина. В Обители ее учили, что только женщина может владеть магией. Ни одному мужчине не дано стать волшебником, а если какой-то случайно рождается с магическим даром, то для того, чтобы стать медиумом – живым источником колдовских сил. И мужчины – это вечные дети, достойные жалости и опеки, взамен за это защищающие женщин и поклоняющиеся им. Так говорили наставницы в Обители, и молодая волшебница верила этим словам всей душой.

- А ваши родственники?

- Мои родители уважают мой выбор, - серьезно ответил Лаэмир. – А моя сестра ещё совсем ребенок.

- И вы готовы их бросить? – родная мать не хотела отпускать девушку в Обитель, так что эта мысль была ей в некотором роде близка и понятна. – Ради чего?

- Ради высшей цели! – гордо ответил юноша. – Есть то, ради чего стоит жить, то, что дороже жизни!

«А ты, мама, так и не смогла этого понять!» – с ожесточением подумала девушка. Как она отреагирует теперь, когда увидит дочь в голубом балахоне и с посохом? Нет, после того, что произошло, молодая волшебница не имела права предстать перед нею в ином облике.

Задумавшись, она поняла, что ее о чем-то спросили.

- Что?

- Я хотел узнать, куда вас отвезти, госпожа? – повторил Лаэмир.

Они добрались до развилки. За деревьями справа и слева виднелись небольшие замки, а впереди маячила целая группа строений. Там был дворец Наместника и дома его ближайших родичей.

- А куда отправляетесь вы, Лаэмир?

Приятное лицо юноши озарилось при этом внутренним светом. Он улыбнулся с таким видом, словно волшебница оказала ему высшую честь, назвав по имени.

- Я отправляюсь сразу в казармы Преданных, чтобы как можно скорее принести клятву. Но ради вас готов отправиться куда угодно! Куда вас отвезти? В часовню или…

Сейчас, когда конец пути был близок, вдруг ожили все страхи и сомнения.

- Отвезите меня к дворцу леди Аннирель, - подумав, сказала девушка. – Это недалеко от дворца Наместника. Я укажу!

Тетка любит племянницу. Она, по крайней мере, даст ей время отдохнуть с дороги, ни о чем не расспрашивая, а сама тем временем подготовит родных к возвращению блудной дочери.

Глава 2

Глава 2.


Фургон катился по лесной дороге, цепляя колесами за торчащие корни и считая выбоины. Раскисшая в грязь земля брызгала во все стороны. Порой одно из колес застревало, и тогда мужчины совместными усилиями толкали его, помогая одолеть очередное препятствие. Как всегда, выручал силач Крунху. Он просто вставал сзади, упираясь в борт, напрягал плечи и спину – и остальным оставалось лишь держаться за края, следя, чтобы фургон не завалился набок.

Чтобы облегчить лошадям тяжелую дорогу, почти все шли пешком по обочине. Лишь на козлах сидела пожилая женщина и еще одна, молодая мать, ехала внутри со своими детьми, примостившись среди сундуков с вещами и свернутых рулонами холстов декораций. Труппа бродячих артистов возила свой театр с собой.

Примерно половина их была эльфами, но, если судить по чертам лиц, цвету волос и размеру ушей некоторых из них, у остальных актеров в родне явно присутствовали светлые альфары. Чистокровная альфара среди них была одна – как раз она и сидела в фургоне с малышами. Что до силача Крунху, то на светловолосого голубоглазого эльфа он походил менее всего и на фоне своих коллег выделялся, как черная ворона на белом снегу смуглой кожей, горбатым носом, тёмными глазами под косматыми бровями и копной давно нечесаных вьющихся волос.

Дорога пролегала по глухому лесу, где явно давно не ступала нога разумного существа. Здесь все дышало ранней весной – в зарослях еще виднелись грязные пятна последнего снега, но на обочинах уже виднелись чудом перезимовавшие зеленые листики. Под одним кустом распускались первые ярко-желтые звездочки гусиного лука. Рядом в тени ветвей раскрыла голубой глазок пролеска. На склоне холма, который огибала дорога, под деревьями земля была усыпана распускающимися белоцветниками. В небе плыли облака, ярко светило солнце, на разные голоса орали птицы, свежо и сладко пахло прелой землёй и травами. Но эти красоты пробуждающейся природы мало интересовали путешественников. Когда вся твоя жизнь проходит в дороге, когда ты вынужден в любую погоду отправляться в путь, когда приходится ночевать под открытым небом чаще, чем под крышей – и не всегда это крыша дома, бывает, что и заброшенного сарая, - поневоле перестаешь замечать некоторые вещи. Тем более, сейчас, когда дорога превратилась в грязное месиво, лошади поминутно спотыкаются, и фургон то и дело приходится толкать, прилагая большие усилия, всем членам труппы, вне зависимости от возраста и пола. Все мечтали о встрече с селением – чтобы можно было передохнуть, почиститься от грязи и перекусить прежде, чем трогаться в путь дальше.

Янсор, бывший браконьер, развлекавший публику тем, что на лету ножом разрубал виноградины и мог листом бумаги разрезать пирог, улучив минуту, отстал от остальных и ненадолго исчез за кустами в густом лесу. Вернулся он бегом и с размаху бросил на задок повозки крупного глухаря:

- А вот и ужин!

- Ты бы поосторожней был, - мастер Боар, глава труппы, не спешил его хвалить. – Мало ли, чьи это владения! Вдруг здешнему лорду не понравится, что мы охотимся на его дичь?

- А почем мы знаем, частные это владения или нет? – фыркнул Янсор. – Мы вроде бы никакой знак не проезжали, границу не нарушали. А если и нарушили? Разве кто узнает? И неужто обеднеет местный лорд от одной-то птицы?

- Он не обеднеет, а вот мы в случае чего богаче не станем, - шагавший по обочине дороги менестрель Неар, единственный, кто был избавлен от необходимости толкать повозку, чтобы сберечь руки, тоже не разделял восторгов коллеги.

Но бывшему браконьеру и горя было мало. Он заглянул в фургон и подмигнул сидевшей там альфаре:

- Испечешь птичку в глине?

- Конечно, - кивнула та.

Постепенно местность вокруг изменилась – густой лес стал реже. Высокие деревья-великаны, тополя и дубы, вольно раскинули голые кроны над сплошными зарослями кустарника. Тут и там в нем виднелись проплешины – небольшие полянки, поросшие сорной травой. Дорога стала чуть шире, но отнюдь не суше и не ровнее. Не успели артисты опомниться, как фургон въехал передним колесом в какую-то яму и накренился так, что альфара внутри испуганно закричала, а женщина на козлах в сердцах стегнула лошадей кнутом. Артисты облепили борта со всех сторон, пытаясь с одной стороны удержать фургон и не дать ему перевернуться, а с другой – приподнять и вытащить на ровное место.

- Да какие это частные владения? – пропыхтел Янсор, пытаясь подлезть под днище. – Руки бы оборвать владельцу этих земель за то, что не следит за дорогами… если у этого скопища ям и кочек вообще есть хозяин! Такое впечатление, что сюда их свозили со всего Радужного Архипелага!

- Чем болтать, сбегал бы за хворостом! – буркнул мастер Боар. – Неар, сходи с ним!

- Сделайте что-нибудь поскорее! – закричала альфара из фургона. – А не то не видать тебе, Янсор, глухаря на ужин!

Из всей труппы оружие было только у двоих. Янсору ножи, стилеты и несколько кинжалов были нужды для работы, а мастер Неар, как менестрель, имел право носить на поясе небольшой сакс*, который можно было использовать не только для защиты, но и для того, чтобы нарубить хвороста и подсунуть под колесо, дабы выровнять перекосившуюся повозку. Вообще-то, и у мастера Боара имелся боевой нож, но артист то и дело забывал про него. Сейчас он отцепил с пояса перевязь и вручил оружие метателю ножей.

(*Сакс – здесь, боевой нож длиной примерно с локоть.)

Взяв сакс, бывший браконьер несколько раз взмахнул им, примеряясь к весу клинка, после чего вместе с менестрелем скоро нарубил достаточно сушняка, чтобы можно было сделать небольшую гать. Силач Крунху опять приподнял фургон, под колесо подсунули хворост и еще несколько охапок уложили дальше в колею, чтоб легче пошло.

Они еще возились, когда пожилая эльфийка на козлах приподнялась с места, приставив руку к глазам:

- Кажется, всадники?

- Дождались! – мастер Боар резко выпрямился. – Чуяло мое сердце…

- Видимо, мы все-таки не заметили знака частных владений, - философски рассудил менестрель. – Другой вопрос, что они едут нам навстречу… А это может означать, что опасности для нас пока нет – они ещё не знают, что мы что-то нарушили и…

Не слушая его рассуждений, альфара с визгом полезла прятаться под декорации, волоча за собой двух детей – грудного мальчика и девочку чуть постарше.

- Это за мной! За мной, - повторяла она дрожащими губами.

- Успокойся, Таша! – один из мужчин, полукровка, заглянул в повозку. – Хватит шарахаться от каждой тени! Прошло десять лет, тебя давно уже никто не ищет!

Но она лишь крепче прижимала к себе детей, втягивая голову в плечи и закрывая малышам рты ладонями, чтобы не вздумали подать голос.

Всадники – пятеро эльфов, при оружии, но без доспехов, на светло-серых скакунах* – сначала намеревались проехать мимо, но, заметив фургон, свернули в его сторону. Артисты сгрудились у борта. Даже пожилая эльфийка слезла с козел, не выпустив, однако, кнута из руки.

(*Скакун – здесь, верховая порода эльфийских лошадей.)

Предводитель маленького отряда устремился прямиком к фургону и осадил коня перед самыми носами артистов, заставив их отпрянуть, вжимаясь в борта:

- Кто такие? Откуда взялись?

Мастер Боар окинул взглядом свою труппу, словно пересчитывая их по головам, а потом шагнул вперед, театральным жестом раскидывая руки в стороны.

- О, великолепный лорд! – воскликнул он хорошо поставленным голосом. – Не изливайте на нас кипящую лаву своего гнева! Мы – всего лишь бедные бродячие артисты, которые совершенно случайно заехали в эти благословенные Покровителями края. Вся наша жизнь – это одна большая дорога, и мы не виноваты, если однажды на развилке судьбы свернули не туда!

На самом деле встретившийся им рыцарь даже на высокого лорда не тянул*, но, как сказал один знающий жизнь мудрец: «Лесть в малых дозах полезна в любом количестве!» Во всяком случае, всадник внезапно заинтересованно наклонился вперед:

(*Лорды различаются между собой. Великолепные лорды – сам Наместник Острова и члены его семьи. Высокородные лорды – высшая, столичная, знать. Высокие лорды – рангом пониже, населяющие провинцию. И просто лорды, вассалы провинциальных.)

- Артисты, говоришь?

- Позвольте представить вам, о великолепный лорд, мою скромную труппу, - с воодушевлением начал мастер Боар. – Не скажу, что мы – лучшие из лучших, но все, кто имел возможность насладиться нашей игрой, остались довольны… Начну с себя, дабы поскорее миновать полезное и насладиться приятным. Имя моё – мастер Боар. Я и актер, и режиссер, и глава этой труппы, которую с некоторым основанием можно назвать одной большой семьей. Ибо со мной путешествует моя супруга, возлюбленная госпожа Ниэль, - он тепло улыбнулся одной из женщин, - которая играет в спектаклях, а порой и прелестно танцует, и ее дражайшая матушка, - поклон и воздушный поцелуй достался пожилой эльфийке с кнутом. – Наша всеобщая кормилица, поилица и воспитательница, в свободное время предсказывающая судьбу по линиям руки и биению сердца… С нами – наши дети – сыновья Тайн и Тиар и отрада сердца, подарок судьбы, красавица Соэль. Мальчики – отменные акробаты и жонглеры, а еще они непревзойденные артисты, в чьем таланте не раз убеждались самые изысканные ценители прекрасного не только на Радужном Архипелаге, но и за его пределами. Соэль же премило поёт, отлично танцует и она – жемчужина нашей труппы, без которой не было бы и самой труппы… но скромность ее, - добавил отец, с улыбкой взглянув на смущенно опустившую глаза дочь, - намного превышает все достоинства.

- Сыновья, говоришь? – понимающе ухмыльнулся всадник, глядя на двух юношей-погодков, которые с двух сторон крепко держали девушку за руки. – Что-то не похожи они на родных братьев!

Его спутники рассмеялись. И действительно, если у Тайна, одного из братьев, в чертах лица наблюдалось сходство с лицом Соэль – одинаковые носы и брови, - то Тиар разительно отличался от них. Выше ростом на полголовы, он был изящнее, гибче станом и красивее Тайна. Волосы его были редкого оттенка темной бронзы с красноватым отливом и падали на плечи красивыми локонами. Черты его лица странным образом сочетали нежность и мужественность, и не одно женское или девичье сердце разбилось при взгляде на него. В этом лице не было заметно ни тени сходства с кем-либо из труппы. Зато цвет волос красноречиво свидетельствовал о том, что он мог быть полукровкой – у чистокровных эльфов никогда не бывает волос цвета начищенной до блеска красноватой бронзы.

- Ваша наблюдательность, о великолепный лорд, сравнима только с вашим богатством и знатностью! – подхватил мастер Боар. – Вы сразу заметили то, на что мы сами по скудоумию своему не обращали никогда внимания. Дело в том, что Тиар не приходится для нас с Ниэль родным сыном. Много лет назад мы проезжали по совсем другим землям, на одном из соседних Островов. И совершенно случайно, остановившись, чтобы немного передохнуть, услышали в кустах у воды тихий плач. Это был грудной младенец, выброшенный в чащу леса рукой жестокой судьбы. Он лежал в корзинке, которую, видимо, пустили вплавь по реке. Моя драгоценная супруга, Ниэль, как раз накануне подарила мне сына Тайна, и мы взяли мальчика к себе. Он с нами уже так давно, что мы считаем его родным ребёнком и любим даже немного больше, чем двух других детей.

Никто из артистов – и сам приемыш Тиар в том числе – не обратил на лишние слова никакого внимания. Подобное случалось сплошь и рядом, везде, где альфары селились рядом с эльфами. Многие лорды и простые рыцари не видели ничего дурного в том, чтобы задрать подол понравившейся служанке – некоторые из них даже много лет содержали таких любовниц и время от времени увеличивали количество рожденных внебрачных детей. Это даже не считалось за супружескую измену – если речь шла о мужчинах.

Но бывало и такое, что муж отсутствовал длительное время или девушка была выдана замуж без любви. В таком случае в постели скучающей леди рано или поздно оказывался молодой слуга. От плода же подобной измены старались избавиться, либо выпивая ядовитую настойку, которая убивала младенца еще до рождения, либо относили новорожденного в лес, выбрасывая на произвол судьбы.

Редко, но бывали и другие случаи. Ни для кого не было секретом, что альфары в замках считались рабами эльфов. Не имеющие никаких прав, они не то, чтобы не могли покинуть замки, но и даже им самим было отказано в праве решать свою судьбу. Чтобы увеличить количество домашней прислуги, многие эльфы, особенно те, кто только-только отделился от родителей и начал жить своим домом, устраивали набеги на поселения светлых альфаров с целью захвата новых рабов. Эти рабыни очень часто рожали детей от своих похитителей и, не имея возможности убежать самим, выбрасывали из замка своих детей, чтобы те могли хотя бы умереть на свободе.

Тиар знал о своём происхождении и, будучи абсолютно уверен, что его настоящий отец – благородный лорд, мечтал однажды найти родителей. Играя на сцене принцев и рыцарей, он сам себе придумал ту, вторую, жизнь и был уверен, что однажды воссоединится с настоящей семьёй и обретет богатство и счастье – и красавицу-жену в придачу, такую же добрую и милую, как его названная сестренка Соэль.

- Позвольте теперь представить вам и других членов нашей труппы, - продолжил тем временем мастер Боар. – Эти двое – брат и сестра, Даррен и Раэна, - указал он на двух полукровок, юную девушку, ровесницу Соэль и мужчину немного постарше. – Наш Даррен – фокусник, и ловкости его рук могут позавидовать многие. А Раэна – будущий менестрель, и многие пьесы и песни для нашей труппы написаны ею. Она пока еще только учится, но ее учитель – прославленный во многих землях мастер Неар, - последовал кивок в сторону скромно державшегося в сторонке менестреля, - вполне доволен талантом своей ученицы и обожает ее, как дочь.

Названный менестрель сделал шаг вперед, срывая с головы щегольскую шапочку. По возрасту он никак не мог быть отцом своей ученицы – разве что старшим из братьев – но держался столь сурово и сдержанно, что его поневоле считали старше, чем он есть на самом деле.

- Меня зовут мастер Неар. Неар-Рунопевец, - отрекомендовался он таким тоном, словно это имя само говорило за себя. Но остановивший их всадник, очевидно, не знал прославленного менестреля.

- А вот – наш Янсор, - представил бывшего браконьера мастер Боар. – Он жонглёр и, скажу вам по секрету, второго такого давно не рождала земля. Его выступление – это песня, поэма, танец со смертью. Прикажите ему продемонстрировать свое искусство и – готов поклясться честью! – вы останетесь довольны!

- Ну-ну, - кивнул всадник. Честь у артиста – кто бы мог подумать?

Внезапно он приподнялся на стременах:

- А это кто там? Уж не темноволосый ли? Вражеский лазутчик?

Он мгновенно обнажил меч. Его спутники сделали то же самое, ощетинившись оружием и смыкая ряды. Безоружные артисты отпрянули. Подсматривающая в дырочку Таша коротко взвизгнула и упала на дно фургона, закрывая детей своим телом. И только мастер Боар решительно встал на пути у рыцарей, размахивая руками:

- Нет-нет, благородные господа! Вы ошибаетесь! Это всего лишь Крунху, наш силач и исполнитель ролей злодеев!

- Да уж, - немного раздосадованный тем, что на него с голыми руками кидается простой актер, рыцарь опустил оружие. – С такой рожей только злодеев и играть!

Грубые черты лица силача, горбатый нос, кустистые брови, нависающие над глазами, резко очерченные скулы, выдающиеся вперед челюсти впрямь могли быть отражением столь же грубой и уродливой души.

- У каждого в нашей труппе своё амплуа. Кому-то удаются роли благородных героев, кому-то – злодеев, кому-то – весельчаков и хитрецов, - мастер Боар подмигнул и развел руками и самым простецким видом, подтверждая свои слова. – А что до внешнего вида нашего Крунху, так мы любим его не за внешность, а за черты характера. Кроме того, если бы вы знали поучительную и печальную историю его жизни, вы бы, великолепный лорд, поняли, как порой жестока бывает судьба и какие насмешки приходится терпеть тем, кто не похож на остальных!

- Хватит болтать! – оборвал артиста рыцарь. – Поворачивайте оглобли своей колымаги и следуйте за нами!

Подслушивающая Таша опять затряслась от страха, остальные тоже заволновались.

- Осмелюсь спросить – а куда? – спросил мастер Боар. - Мы нарушили границу ваших владений? Прошу прощения, мы не нарочно и не имели желания задерживаться надолго…

- Задержаться придется, - тоном, не предвещающим ничего хорошего, огрызнулся рыцарь. – В поместье-столице готовятся к празднованию новогодия. Вы там будете выступать. И живо! Леди Мастерица Развлечений ждать не любит!

Последние слова вселили радость в сердца всех артистов. Выступать в поместье-столице! Это такая удача! Это большие сборы, долгожданный отдых от тяжелых весенних дорог, обильная еда – с праздничного пира всегда остается столько вкусностей, что хватает не только слугам себя побаловать, но и артистам кое-что перепадает. Таша мечтала о том, чтобы её дети хотя бы несколько дней сырой весенней погоды провели под крышей и не простудились. Тиар уже задумывался о новом любовном приключении. Мастера – Боар и Неар – о большом успехе и новых приглашениях, ведь часто так бывало, что, увидев в гостях у соседа артистов, кто-то мог переманить их к себе. Ниэль и Соэль думали о новых нарядах, которые они сошьют - ведь часто артистов одаривали не серебром или золотом, а новой материей, лентами, полосами ярко тесьмы или цветными нитками. Что до Раэны, то она волновалась, как примут ее пьесы и стихи здесь, на новом месте.

В общем, у каждого с поместьем-столицей были связаны определенные надежды, но восторги несколько поутихли, когда рыцари повернулись и поскакали прочь, напрямик через заросший кустарником с сорным разнотравьем кочкарник, заставив, таким образом, фургон съехать с дороги и двигаться по бездорожью, собирая по пути все кочки, пни и коряги.


Они доехали до высокого крыльца, и девушка ловко спрыгнула с седла прямо на ступени. Издалека заметивший гостей, навстречу вышел эльф-управляющий, с любопытством рассматривавший Видящую и ее спутников. Не каждый день в замок прибывали незнакомые волшебницы, и встречать столь важную персону не подобает какому-то альфару.

Не дождавшись, пока с седла снимут её вещи, девушка поднялась по ступенькам навстречу ему.

- Что вам угодно, госпожа?

- Мне угодно узнать… - нет, она волшебница, она не должна бояться. – Я хотела узнать, у себя ли леди Аннирель?

- Да, миледи только что вернулась из дворца Наместника и отдыхает. Как прикажете про вас доложить?

- Доложите, - а не все ли равно, раз она приехала к тетке, то прочь сомнения и принятые в Ордене обычаи, - доложите, что прибыла Дехтирель.

- Дех… О! – лицо у эльфа вытянулось. Он быстро обернулся, отыскивая глазами вертевшегося поблизости альфара: - Живо проводи госпожу в гостевые покои. А я предупрежу миледи!

Слуга подхватил баул с вещами, и девушка легкими шажками взбежала по ступеням. Управляющий обогнал ее, чтобы первому доложить свою хозяйку о знатной гостье.

Лаэмир во все глаза смотрел ей вслед. Она ушла и даже не обернулась, оставив в душе ноющую боль. Так хотелось поймать прощальный взгляд, сказать хоть слово. Всю дорогу они говорили без умолку о разных пустяках, и юноша отдал бы многое за то, чтобы эта девушка подольше простояла тут, на широких ступенях и позволила любоваться собой. То, что она была волшебницей, лишь усиливало его пока еще смутное влечение к красавице, чье имя – Дехтирель – он услышал только что и несколько раз повторил про себя, чтобы получше запомнить.

Отвернувшись и очнувшись, наконец, от размышлений, Лаэмир встретил вопросительные взгляды своих спутников. Рыцари отца должны были сопровождать сына своего лорда только до поместья-столицы, а потом вернуться назад, ибо у Преданных нет ни охраны, ни личных слуг, ни даже оруженосцев. Они сами наводят порядок в казармах, прибирают плац, содержат в чистоте оружие и доспехи. Лишь несколько альфаров готовят еду, помогают обслуживать лошадей и выполняют другие мелкие бытовые поручения, до которых у вечно занятых тренировками и войной легионеров просто не доходят руки. Сейчас они расстанутся навсегда. Оруженосец Лаэмира, первым сообразивший, что настала последняя минута, уже опустил глаза и прикусил губу.

Сам юноша пока еще искал слова прощания, когда к нему приблизился слуга-альфар:

- Прошу покорнейше меня извинить. Милорд желает пройти во дворец?

Ну, конечно, он же привез Видящую и должен быть принят с почетом. А вдруг это – ее личный эскорт? Соблазн так и назваться был велик – он оттягивал минуту расставания со знакомыми и в то же время давал шанс хоть издали увидеть понравившуюся девушку. Но, подавив недостойное будущего Преданного чувство слабости, Лаэмир покачал головой:

- Нет. Милорд сейчас отправится к Преданным.

- О, - слуга уважительно покачал головой. – Приношу свои извинения. Примите мои глубочайшие поздравления. Вам подсказать короткую дорогу?

- Да, - в конце концов, чем скорее это произойдет, тем лучше.

- В таком случае, изволите отсюда поехать сначала по аллее, но возле фонтана свернуть на боковую тропу. Вскоре увидите две небольшие башенки. Проедете между ними и свернете под арку. Потом ещё немного прямо – и вы на месте.

- Благодарю.

Юноша спустился к ожидавшим его рыцарям. Оруженосец уже успел переложить на его коня все личные вещи и оружие. Тут было всё, кроме доспехов, ибо их должны были выдать Преданному после присяги. Лаэмир посмотрел на своих спутников.

- Спасибо вам, - промолвил он. – Возвращайтесь к моему отцу и передайте, что честно исполнили свой долг. Дальше я отправлюсь один.

Рыцари один за другим отсалютовали юноше, вскочили в седла и поехали прочь. Ни один не обернулся, и только оруженосец не выдержал и уже на повороте всё-таки бросил через плечо прощальный взгляд.

Лаэмир же отправился в указанном направлении. Пройдя мимо башенок, он оказался в небольшом внутреннем дворе – тут были нагромождены какие-то хозяйственные постройки. Полукруглый свод арки соединял две из них, и юноша уже направился под неё, когда возня в дальнем углу под навесом привлекла его внимание.

Собственно, ничего удивительного не было в том, что двое избрали местом для своих любовных утех этот глухой уголок, и Лаэмир сначала собирался тактично пройти мимо, но сообразил, что это отнюдь не похоже на страстные объятия. Когда речь заходит о любви, девушке не зажимают рот ладонью, она в ответ не кусает руку своего ухажера, и тот не бьет ее по лицу, вымещая злость.

- А ну, прекратите!

Юноша сорвался с места, задержавшись только для того, чтобы обнажить меч, до этого висевший на луке седла.

Парочка распалась. Увидев перед носом обнаженный клинок, девушка завопила в голос, отползая по раскиданной на земле прошлогодней соломе, а насильник круто развернулся в сторонунежданного помощника:

- Т-ты…

Зеленые глаза полыхнули злым огнем. Незнакомый эльф был выше Лаэмира почти на полголовы и раза в полтора шире в плечах. Кроме того, он был гораздо старше и наверняка сильнее, если судить по мускулам на руках. Но он был без оружия и даже успел распустить завязки штатов, что уравнивало шансы.

Девушке наконец удалось подняться на ноги, и она кинулась бежать прочь, вопя так, словно это на неё кидались с оружием.

- Оставьте её в покое, - произнес Лаэмир.

Зеленоглазый зло сплюнул. Можно было врезать мальчишке, отобрать у него оружие и примерно проучить. Но для этого парня придётся прикончить. Убивать тогда надо и сбежавшую девицу, но она наверняка к тому времени успеет поднять шум. Это может всё испортить.

- Ее-то я оставлю, - зеленоглазый отступил на полшага, - а вот ты…

- Только попробуйте, - холодно предложил Лаэмир.

Атаки не последовало – безоружный эльф лишь сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и отступил еще на шаг. Не выпуская меча из рук, юноша вернулся к своему коню и, уже направляясь в сторону арки, заметил, что его противник все стоит на месте, сжимая кулаки. По его лицу бродили мрачные тени и, направляясь своей дорогой, Лаэмир чувствовал устремленный в спину тяжёлый взгляд.

Казарма Преданных занимала старинное здание-крепость в окружении могучих старых деревьев. Дубы и вязы вперемешку стояли кольцом, словно зелёные стражи. Вход был внизу трехэтажной башни-донжона, а справа и слева тянулись два крыла – судя по окнам, жилые казармы. Над простой четырехскатной крышей реял стяг легиона, там же была устроена площадка для дозорных. Летом, правда, её со всех сторон закрывали кроны деревьев, ограничивая обзор, но сейчас листва только начинала распускаться, и было видно, что по площадке прогуливается какой-то рыцарь. Одного взгляда хватало, чтобы не оставалось сомнений в том, что в случае чего казарма была готова в любой момент превратиться в крепость, способную выдержать многодневную осаду.

(*Барбакан – надвратная башня, гарнизон которой в случае осады крепости обязан защищать мост. Часто её выносят за крепостной ров.)

Оставив коня снаружи, Лаэмир прошел в донжон. Ни первом этаже было пусто и мрачно. Эхо шагов гулко отдавалось под сводами. На голых каменных стенах не было никаких украшений – щитов, стягов, лепного орнамента. Неширокая лестница вела наверх, на второй этаж. Здесь все сильно напоминало собственный родовой замок юноши. Как и дома, на первый этаж можно было въехать через главный вход на коне. Только здесь три двери явно вели не в кладовую, на кухню и в комнату стражи, а, судя по всему, в жилые помещения и на задний двор.

Казалось, в башне нет ни души. Обе боковые двери в казармы были закрыты, а подниматься наверх и шарить по комнатам не хотелось. Острый слух различил отголоски какого-то шума, и юноша направился на звуки.

Пройдя через противоположную от входа дверь, он очутился вовсе не в кладовой, как было бы дома, в замке, а на заднем дворе, утоптанном, несмотря на начало весны, до твердости камня. Ни лужицы талой воды, ни былинки прошлогодней травы не было там – лишь несколько вбитых в землю кольев, намечающих границы отдельных участков плаца, торчали тут и там, да огромное раскидистое дерево росло в самой середине. С противоположной стороны плац ограничивали еще два здания – судя по всему, оружейная и конюшня с мастерскими, - а под деревом, лениво прислонившись к стволу, пожилой эльф спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как почти две дюжины легионеров, разбившись на пары и тройки, орудуют учебными мечами.

Он казался усталым и полностью погруженным в свои мысли, и лишь бросаемые им время от времени замечания давали понять, что он замечает все:

- Вторая пара, четче удары… Проваливаешься! Делай шаг короче!.. Пятая и седьмая – поменялись партнерами!.. Первая пара, это бой, а не бал. Прекратить танцевать, девочки, и займитесь уже делом!.. Девятая, так держать…Тебе чего?

Лаэмир моргнул от неожиданности. Он не думал, что его заметят так быстро, но…

- Я прибыл, чтобы поступить в когорту Пре… - начал он.

- Не слышу! Четвертая пара, не отступать!.. Подойди ближе… Да, это и к тебе относится!

Пожилой эльф – судя по кожаной куртке с нашитыми на нее металлическими пластинами и стальной цепи, напоминающей плетением кольчугу, это был Мастер Оружия – не смотрел в его сторону, увлеченный одной из троек, и Лаэмир заколебался. Но потом решительно сделал шаг, другой, третий…

- Первая тройка! Доннар, - тут же прозвучал окрик, - новая цель!

В двух шагах впереди юноши сразу три легионера осыпали друг друга ударами, но, услышав голос Мастера Оружия, один из них развернулся навстречу, и Лаэмир еле успел поднять свой меч, парируя нацеленный в плечо удар.

Не было нужды спрашивать, что происходит. Лаэмир сразу понял, что это, скорее всего, испытание на прочность и что противник намного сильнее его. Доннар был выше ростом, шире в плечах, крепче сложением, старше годами, и двигался так, словно это не он только что невесть сколько времени сражался с двумя противниками сразу, успевая отбиваться и от одного, и от другого. Игры не было – битва сразу пошла всерьез, разве что у Преданного был простой учебный меч, с закругленным концом, чтобы невозможно было колоть и не заточенный для рубящих ударов. Однако, царапину или ссадину он оставить мог – краем глаза Лаэмир успел заметить, что, кажется, двое-трое бойцов уже были подранены, но не прекращали поединков.

Но точнее рассматривать было некогда – Доннар наседал, и юноше пришлось применить все свое мастерство. Как многие наследники благородных родов, он обучался искусству боя в Школе Меча, будучи оруженосцем и вышел на свой первый турнир лишь после того, как его наставник и воспитатель решил, что обучение закончено. Настала пора показать все, на что он был способен.

Уходя от рубящего удара, который кого-нибудь другого рассек от плеча до груди, Лаэмир кувыркнулся, в полете сбивая летящий клинок противника и, вскочив, случайно задел одного из соседей. Меч скользнул по его боку, сам Лаэмир ногой попал легионеру в колено и тот пошатнулся, припадая на одно ногу.

- Убит! – тут же объявил Мастер Оружия. – А ты имеешь право на месть!

Подбитый Преданный тут же опустил оружие, делая шаг назад, а его напарник поспешил напасть на Лаэмира сбоку, заставив его завертеться на месте, лавируя между двумя противниками.

- Четвертая пара, не спать! – прикрикнул Мастер Оружия. – Я все вижу! Ты, - он кивнул «убитому», - к ним третьим! Пошел!.. Шестая и восьмая, поменялись партнерами! Меч держи мягче… Следи за ногами!

«Как он успевает замечать все? – мелькнуло в голове у Лаэмира, который разрывался между двумя противниками. – И как они понимают, к кому обращаются?»

- Не спать! – новый окрик хлестнул, как плеть. – Ты и ты – вперед!

Еще одна пара бойцов опустила мечи исключительно для того, чтобы развернуть оружие в его сторону. Лаэмир оказался в кольце. Но отступать было поздно.


Лорд Ровилар сидел в своем кабинете и выслушивал секретаря.

Подготовка к празднованию новогодия шла полным ходом, но леди Аннирель в самом начале, как всегда, увлеклась и сейчас, когда до начала праздника оставалось всего ничего, у нее рук не хватало. Пришлось помогать чересчур деятельной свояченице, тем более что некоторые вопросы мог решить только он. Например, с высокими гостями – Изумрудный и Нефритовый Острова, как ближайшие соседи, к тому же имеющие общую границу, выразили готовность принять участие в празднике, а вот Рубиновый, отделенный лесами и болотами, пока тянул с ответом. А от того, приедут гости издалека или нет и сколько с ними прибудет народа, зависит многое – например, организация турнира, ведь в групповой схватке может принимать участие строго определенное количество рыцарей.

Рави тоже был здесь. Наследник переминался с ноги на ногу, стоя у окна, и откровенно скучал в ожидании того момента, когда отцу вздумается послать его куда-либо с поручением. Можно было сбежать в казармы, отговорившись личными делами и заботой о Преданных, но как раз это ему и запретили в преддверии праздника.

Приоткрыв дверь, вошел паж, но только он начал докладывать: «К вашему великолепию высокородная леди…» - как она влетела сама. Леди Аннирель сияла и расточала счастливые улыбки. За нею по пятам трусили две ее помощницы и нагруженный свитками паж.

- Ах, мой дорогой, - воскликнула Мастерица Развлечений, всплеснув руками, - у меня для вас потрясающая новость!

- Все уже готово и можно начинать веселье, - промолвил Рави.

- Нет, нет и нет, милый племянник! – тетушка подбежала, с улыбкой потрепала его по щеке и закружилась по комнате, словно в танце. – Угадайте, кто приехал?

- Неужели сам Моредар Рубиновый? – эта мысль занимала Наместника больше, чем все остальные, ибо вот уже много лет Наместник Рубинового Острова не покидал своё поместье-столицу, переложив дела на советников и подрастающего сына.

- Опять неправильно! – леди Аннирель даже захлопала в ладоши, как девочка. – Но не буду вас томить. Вы и так будете поражены… Дехтирель здесь!

Лорд Ровилар вытаращил глаза, Рави отлепился от подоконника, когда девушка в синем плаще Видящей осторожно переступила порог отцовского кабинета.

Она очень робела, пугаясь предстоящей встречи, и непрестанно твердила себе: «Я – Видящая волшебница! У меня все получится! Не может не получиться после всего, что мне пришлось сделать. Но я справилась тогда – справлюсь и теперь. Главное – не паниковать и вести себя уверенно!»

И она доблестно играла роль уверенной в себе чародейки, пока не встретилась лицом к лицу со своим отцом.

- Добрый день, - пролепетала она. Как его называть? Тетушка обращалась с нею, как с любимой племянницей, но остальные родственники… Расставались-то они не самым лучшим образом.

Обычно родители гордятся тем, что у их дочерей находят Дар. Иметь в роду Видящую всегда почетно, и матери с охотой отдают девочек в Обитель. Правда, некоторые после этого справляют по девочке поминки и считают её умершей, не вспоминая о том, что когда-то рождалась дочь. Видящие навсегда уходят из семьи, большинство из них даже не возвращается после обучения на свои Острова. И лишь единицы могут следить за судьбами своих родных и друзей. Орден становится для них новой семьей, Обитель – новым домом. Но когда Дехтирель в свой черед высказала мысль о том, что хочет стать волшебницей, ее мать решительно воспротивилась выбору дочери. Она даже на три дня посадила девочку под замок. Но упрямство подростка сломить оказалось непросто. Несколько месяцев продолжалась война отцов и детей. В ход шли угрозы, слезы, упреки, даже лесть и шантаж – Дехтирель сообщила, что объявит голодовку, если ее не отпустят в Орден. В конце концов, она забралась на крышу конюшни и пригрозила, что спрыгнет и разобьётся насмерть. Но мать была тверда, как камень. Отец и брат поддерживали мать, леди Аннирель сохраняла вежливый нейтралитет.

Точку поставило поведение главной Видящей, Хозяйки Острова. Она какое-то время не вмешивалась в происходящее, считая, что родителям виднее, как надо правильно обращаться с детьми, и что посторонние не должны мешать в таком деле. Но после последней выходки Дехтирель она явилась во дворец Наместника и сообщила изумленной девочке: «Раньше мне было все равно, и я даже восхищалась твоим упорством в достижении цели. Но сейчас говорю – ты зашла слишком далеко. Остановись или иди дальше, но помни, что дорога назад для тебя закрыта навеки!»

Это и послужило последней каплей. Через несколько дней девочка покинула родной дом. Все эти годы она отчаянно хотела выучиться на волшебницу, чтобы доказать своим отцу и матери, что она достойна быть Видящей. И вот на ней синий плащ, расшитый магическими рунами, в руках – посох, на пальцах – перстни-амулеты. Но мамы больше нет.

Тетка Аннирель рассказала племяннице, что ее мать тяжело переживала уход дочери. Она много плакала, тосковала, отказывалась от еды. У нее развилась болезнь*, от которой ни у одной целительницы нет лекарства, и однажды вечером, придя в погруженные во мрак покои, чтобы зажечь камин – случилось это осенью, когда уже становилось прохладно, - слуги обнаружили тело леди Наместницы в кресле у окна. Мертвые пустые глаза смотрели в пространство.

(*Болезнь – она же скука, неизлечимый недуг, поражающий только эльфов. Лекарства от него нет, болезнь всегда заканчивается смертью.)

А вот теперь дочь, причина смерти матери, вернулась в родной дом.

Лорд Ровилар медленно встал и сделал шаг навстречу. Вцепившись в посох, как в свою единственную защиту, девушка не спускала с него глаз. Что он скажет? Как поступит?

- Ну, здравствуй, дочка, - произнес, наконец, Наместник, раскрывая руки для объятий.

Дехтирель неловко прижалась щекой к отцовскому плечу. Ей казалось невероятным, что это все-таки произошло. Отец её признал! Он простил дочери побег в Обитель, простил смерть матери – простит и все остальное.

- Ты так стала похожа на свою мать, - голос отца дрогнул от сдерживаемых чувств.

- Позволь и мне приветствовать тебя, - послышался голос Рави.

Брат подошёл к сестре, жадно тараща на неё глаза. Он помнил, как от них в Обитель ушла девочка-подросток, ещё по-детски угловатая, нескладная, упрямая и задиристая. А теперь перед ним стояла красивая девушка, при взгляде на которую у любого мужчины чаще забьется сердце. Была ли это любовная магия Видящих, которые какими-то чарами заставляли всех подчиняться себе, или природная красота дочери Наместника – неизвестно. Но у Рави перехватило горло, а сердце забилось часто-часто. Робко, как подросток, приблизившись, он взял сестру за руку.

Снова хлопнула дверь. Стоявшие у порога помощницы леди Аннирель и паж отскочили в стороны с испуганным визгом.

- Дайте! – прозвучал громкий властный голос. – Дайте и мне посмотреть на неё!

«О, нет! – мелькнуло в голове у девушки. – Только не это! Не сейчас! Не хочу!»

Но родственники уже расступились, и она оказалась нос к носу с Хозяйкой Сапфирового Острова.

Главная Видящая была уже не молода. Можно было даже сказать, что она была старой – во всяком случае, сам Наместник помнил, что она старше него и являлась Видящей столько веков, сколько он себя помнил. Можно было бы даже утверждать, что она являлась одной из самых старших Видящих Ордена, стоявшей у его истоков – если бы волшебницы, как многие женщины, не скрывали свой возраст. Лишь немногие могли себе позволить выглядеть на свои лета.

- Ну-ка, ну-ка, дайте мне поприветствовать нашу гостью! – стуча посохом, Хозяйка приблизилась, решительно отстраняя родственников. – Так вот ты какая стала… Не узнать!

Дехтирель выставила посох перед собой, словно он мог ее защитить.

- Добрый день, сестра, - пролепетала она и тут же мысленно обругала себя за слабость и мягкотелость.

- Старшая сестра, девочка, - железным тоном поправила ее волшебница. – Этому-то тебя в Обители научили?

- Старшая сестра, - послушно повторила девушка и вторично выругалась про себя – на сей раз в адрес своей коллеги по ремеслу. – Прошу меня извинить, но я так переволновалась… Эта встреча…

- Со мной или своей родней?

- С… со всеми. Я не ожидала, что…

- Что тебя отправят сюда, на родину, вместо того, чтобы подыскать более подходящее место для служения? Это они что-то напутали или недоработали. Стоит сообщить в Обитель о допущенной ошибке!

- Нет! – вырвалось у Дехтирель прежде, чем она прикусила язык. – Никакой ошибки нет! То есть, я хочу сказать, что сама просила, чтоб меня отправили сюда. Я хотела жить и служить здесь, возле своей семьи…

- Странное, надо признать, решение, - пробормотала Хозяйка. – Тебе сообщили, что на Острове пока нет вакансий? В поместье-столице, кроме меня, еще две Видящих – в качестве личных советниц у знатных дам. Ты станешь четвертой?

- Я… еще не решила. Я думала, что…

- Что найдется благородное семейство, которое примет тебя и сделает «домашней» волшебницей? Тебя, в чьих жилах течет благородная кровь и которая стоит, - она опустила взгляд, рассматривая узоры на подоле балахона, - стоит аж на второй ступени? Не слишком ли это мелко?

Дехтирель смутилась и забормотала, запинаясь:

- Я думала… я надеялась…Это же для начала, а потом…

- Ладно, - старшая волшебница, удовольствовавшись тем, что вогнала младшую в краску, сменила гнев на милость и окинула девушку долгим тяжелым взглядом. Дехтирель показалось, что она буквально ощупывает глазами ее тело под одеждой. – С твоим служением мы немного повременим. Пока поступаешь в мое распоряжение. Завтра на рассвете, как только запоет синица, приходи к часовне. Поняла?

- Но я…

- Ты – моя младшая сестра, - отрезала Хозяйка. – И обязана повиноваться. Заодно занесёшь мне сопроводительные бумаги. Надеюсь, это у тебя есть?

Кивнув на прощание Наместнику, его сыну и свояченице и мимоходом потрепав за щеку одного из пажей, волшебница покинула кабинет.

- О, Покровители, - вырвалось у Дехтирель.

- С тобой все в порядке, сестричка? Ты так побледнела…

Оглянувшись, девушка заметила, что Рави все еще держит ее за вторую руку. Контраст между выражением его лица и взглядом, который напоследок бросила на нее Хозяйка, был так разителен, что Дехтирель почувствовала слабость.

- Я так устала, - пожаловалась она.

- Тебе надо отдохнуть, - брат крепче стиснул руку. – Отец, вы позволите проводить мою сестру в её покои?

- В её… что? Ты будешь жить с нами? – промолвил Наместник. – Нет, конечно, не думай, что я тебя прогоняю, просто… я первый раз слышу, чтобы волшебницы…э-э… жили с остальными!

- Комнаты в часовне заняты, - пробормотала девушка. – И занимать их может лишь Хозяйка. Вот если бы нашелся для меня уединенный домик где-нибудь на окраине, где я могла бы спокойно молиться о моей бедной матери…

- Нет, - нахмурился лорд Ровилар. – Я не могу допустить этого. Во всяком случае, не так скоро. Оставайся тут. А потом, если будешь настаивать, я прикажу выстроить еще одну часовню, для тебя!

- Благодарю вас, великолепный лорд-Наместник, - Дехтирель церемонно поклонилась. – Но, право же, не стоит…

Ведь одна часовня уже есть, и не стоит думать, что Хозяйка так легко смирится с тем, что семейство лорда-Наместника теперь ходит молиться не в ней. Вслед за Наместником многие его дальние родственники и приближенные тоже начнут посещать новую Видящую. Это приведет к конфликту… и ещё не ясно, на чьей стороне будет победа в этом случае. Ведь если они узнают… О, нет! Всё, что угодно, только не это!

Занятая своими мыслями, Дехтирель шла вслед за братом, не замечая ничего вокруг, и опомнилась только после того, как он остановился и свободной рукой распахнул двустворчатые двери:

- Смотри!

Девушка переступила порог и тихо ахнула, отрываясь от невеселых дум. Это была ее старая комната, которую она занимала, будучи девочкой. Большая передняя была залита светом весеннего солнца, льющегося из трех окон с распахнутыми шторами. Еще три двери открывались по бокам. Одна вела в спальню, другая – в небольшую ванную комнату, и третья – в классную.

- Здесь все осталось, как было, - говорил Рави. – Отец не хотел ничего менять. Как и в покоях мамы. Там у окна все также стоит ее кресло, вечерами слуги всё также зажигают камин и приносят её любимые кремовые розы. И тут тоже все-все осталось по-прежнему. Мы ведь знали, что ты вернешься!

- Знали? – не поверила своим ушам Дехтирель.

- Ну, - брат смутился, - отец очень переживал после смерти мамы. И много думал о тебе. Он верил. И не напрасно! Ты вернулась. И стала такая… такая…

- Какая?

- Красивая! – выпалил Рави, краснея.

Дехтирель посмотрела на брата внимательно. Он тоже изменился. Когда это случилось, мальчишка находился на воспитании в замке одного из приближенных отца и во дворце бывал редко. Став подростками, они вообще редко виделись – только во время больших празднеств. И сейчас она по-новому смотрела на юношу, которого помнила мальчишкой. Он тоже стал красив. Интересно, есть ли у него невеста или возлюбленная?

Чтобы отвлечься, девушка подошла к окну. Внизу была часть парка – красиво подстриженные кусты, клумбы, посыпанные разноцветной галькой дорожки. Если смотреть с высоты, все они образовывали сложный узор, и пусть сейчас, весной, трава только-только пробивалась на проталинах, клумбы были лишены цветов, а кусты – листьев, все равно было красиво. Дехтирель сразу вспомнилось детство, как она бегала как раз по этим дорожкам, а мама сидела во-он там на скамье и любовалась дочерью. Какие это были счастливые дни!

Поискав взглядом скамейку, девушка заметила яркое синее пятно знакомого оттенка предгрозового неба. Хозяйка Острова спокойно шла по дальней дорожке, но, словно почувствовав взгляд, остановилась и обернулась на дворец. И хотя она вряд ли могла видеть молодую волшебницу, та проворно отпрянула и спряталась за портьеру.

- Ты чего? – брат стоял сзади и сейчас крепко обнял за плечи, привлекая к себе. – Испугалась?

- Нет. Просто мне надо отдохнуть. Я устала и чувствую себя такой…

- Грязной? – подсказал Рави. – Хочешь, я прикажу немедленно приготовить тебе купальню?

Он вышел, и несколько минут спустя вернулся вместе со слугами. Альфары захлопотали, набирая воду в большую мраморную ванну, поливая туда ароматические масла и выставляя на столике кремы, мази, настои для мытья головы и раскладывая на кушетке чистую одежду. Вскоре купальня была готова, и Дехтирель почувствовала, что впрямь ужасно хочет вымыться. Этот день был таким долгим, в нем столько всего произошло начиная с того момента, как она вышла из Портала! Ей просто необходимо было очиститься от всего прошедшего.

Тем более, что личная ванна – совсем не то, что в Обители. Там под мытье был оборудован просторный зал, где имелось несколько купален, заполненных горячей водой. Девушки ходили туда группами, и мытье превращалось в веселую возню, где было много визга, писка, брызг до потолка, толкотни и не всегда добрых шуток. Предвкушая тишину и блаженный покой, девушка скинула плащ, потянулась к застежке балахона.

- А ты не вздумай подглядывать! – сказала она Рави.

- Да что ты? – брат отступил на шаг. – Как можно? Я же все понимаю!

Когда-то в детстве он подсматривал за сестрой во время мытья. Помнится, мать подняла большой скандал, когда обнаружила мальчика, наблюдающего за девочкой в дырочку – ведь неизвестно, как часто он это делал прежде, чем попался на горячем. Именно после этого случая наследника Наместника и отправили на воспитание к одному из вассалов подальше от сестры.

Юноша вышел, и девушка разделась и с удовольствием погрузилась в горячую, пахнущую цветами воду. Ловкие руки служанок принялись за дело, и она, откинувшись на бортик, закрыла глаза и погрузилась в размышления. Её дорога только начиналась, и на этом пути уже встретилось первое серьезное препятствие – Хозяйка Сапфирового Острова. Она не оставит новенькую в покое, а ее власть такова, что сам лорд-Наместник может подчиниться, если главная волшебница вздумает ему приказать. С этим надо что-то делать. Но как справится с сильной волшебницей она – слабая и неопытная?

Мысль об этом испортила девушке настроение, и она поднялась из ванны так резко, что служанка-альфара невольно дернула ее за волосы.

- Больно же, дура!

- Простите, госпожа! – та упала на колени, касаясь лбом пола.

- Пошла вон! Только сначала подай мне одеться!

Путаясь дрожащими руками и лепеча извинения, служанка кое-как облачила девушку в тонкую сорочку, набросила на плечи домашнее платье и убежала со всех ног. В дверях она столкнулась с Рави, перепугалась еще больше и едва не упала в обморок от страха.

Брат шагнул навстречу, беря сестру за руки. С влажными после мытья волосами, в облегающем домашнем платье, разительно отличающемся от складчатых балахонов Видящих, она очень переменилась.

- Ты такая красивая, - промолвил он. – Так приятно пахнешь розами… С тобой все в порядке?

- Да, - вздохнула девушка. – Я просто устала. Мне надо отдохнуть.

Рави проводил её в спальню. Кровать была та же самая, на которой она спала в детстве. Только тогда она казалась большой и непомерно широкой, а сейчас пришлась как раз впору. Но простыни и покрывало были свежими, в кувшине на лавке ждала своего часа чистая вода для умывания, а на окне в вазе благоухала веточка срезанных в теплице орхидей.

Дехтирель прилегла на постель, а Рави присел рядом, всё еще не выпуская руку девушки. Снизу вверх из-под ресниц она смотрела на юношу. Каким же он стал красивым! Просто с ума сойти можно! Интересно, а он сейчас подсматривал за нею, как в детстве?

Он вдруг посмотрел прямо на сестру, и по тому, как быстро тут же отвел глаза, она поняла – подсматривал, и ещё как.

- Я… могу уйти…

- Нет, останься. Побудь со мной. Мне страшно!

Слово вырвалось само, и, выпрямившись, Дехтирель обняла брата за шею, спрятав лицо у него на плече.

- Чего тебе бояться? Я с тобой, да и ты сама – волшебница!

«Волшебница, как же!» - но вслух ничего говорить не стоило. Во всяком случае, пока.

- Я боюсь Хозяйки, - призналась она.

- Нашла глупость! Вы же сестры по Ордену? Или как?

- Сестры, но она… старше! И сильнее! Ох, Рави, милый, что же мне делать?

Брат крепко обнял сестру, гладя её по спине.

- Мы что-нибудь придумаем, - пообещал он. – И я не дам тебя в обиду, так и знай!

Девушка вздохнула и прижалась теснее, закрывая глаза:

- С тобой так хорошо…

- Мне тоже… так хорошо с тобой.

- Не уходи, побудь рядом!

- Ты устала. Тебе надо прилечь!

Дехтирель кивнула и вытянулась на постели, прикрыв глаза. Ложе скрипнуло – брат пристроился рядом. Детьми они бы легли тут прекрасно, но двое взрослых случайно или нарочно крепко прижались друг к другу.

- Ты вся дрожишь…- он обнял её за плечи, привлекая к себе.

- Я боюсь, - пробормотала девушка.

- Не бойся! Все будет хорошо.

В следующий миг он ее поцеловал.

Это было так неожиданно, что Дехтирель растерялась и просто подставила губы, отдаваясь новому ощущению. Еще никто и никогда не целовал ее по-настоящему, хотя те же ученицы и послушницы порой в купальне вели себя друг с другом чересчур откровенно, используя совместное мытье как повод. Но то, что чувствовала девушка сейчас, не шло ни в какое сравнение с девичьими играми.

Выпустив, наконец, её губы, Рави не остановился и стал жадно целовать щеки, шею, плечи, видневшуюся в низком вырезе грудь.

- Тир, - шептал он между поцелуями детское прозвище, - ты такая прекрасная… о Тир! Я тебя так хочу!

Она не сопротивлялась, запустив пальцы в его волосы, вся во власти охватившей её сладкой истомы. И лишь когда брат задрал ей платье и сорочку и взгромоздился сверху, пытаясь заставить ее раздвинуть ноги, вздрогнула, пробуждаясь от сладкого дурмана:

- Нет! Пусти!

- Ты чего? – он приподнялся на локте, одной рукой обнимая ее, а другой слегка поглаживая бёдра. – Не бойся! Будет хорошо! Вот увидишь! Тебе понравится!

- Пусти, - Дехтирель шевельнулась, пытаясь выбраться из-под брата. – Мне нельзя!

- Но почему?

- Я – волшебница! Я не должна… с мужчиной! Это против правил!

Красивое лицо Рави вытянулось.

- Значит, я тебе не нравлюсь, Тир?

- Очень нравишься, Раванир, - она села на постели, взяла в ладони его лицо и поцеловала. – Очень нравишься. Но ты пойми – я волшебница. Я не должна тратить свои силы. В Обители нам рассказывали, что, деля с мужчиной ложе, Видящая делит и свой Дар. Каждый раз от него словно отделяется и пропадает в бездну малая часть. И, рано или поздно, останется такая кроха, что ее нельзя разглядеть даже силой мысли… И потом, - добавила она с шутливой улыбкой, - а что скажет твоя невеста?

- У меня нет никакой невесты!

Дехтирель невольно вздрогнула.

- Ну, твоя девушка? – она заставила себя казаться равнодушной. - У тебя же есть подружка, возлюбленная или…

- Кроме тебя, у меня никого нет! И, наверное, теперь уже не будет! – Рави осмелел и придвинулся ближе, снова обнимая сестру. – Когда я тебя увидел там, в отцовском кабинете, меня словно молнией ударило. Ты такая необыкновенная! Я, если хочешь знать, любил тебя с самого детства, а сейчас влюбился снова, как с первого взгляда.

Подобная лесть не оставит равнодушной ни одно женское сердце. Дехтирель посмотрела на брата. Он ужасно красив! И готов принадлежать ей! Но она – волшебница, и его сестра. Разве такое возможно?


Время словно остановилось. Казалось, он уже целую вечность машет мечом, отбиваясь от противника. Только теперь вместо четырех ему противостояли сразу шестеро бойцов. Преданные, в кожаных простых нагрудниках и наручах, но без шлемов и поножей, казались братьями. Их лица сливались в одно. Он даже не был уверен, что их по-прежнему шесть, а не восемь, например. Хорошо еще, что нападали они поочередно, парами и тройками, чтобы не мешать друг другу.

Лаэмир ни секунды не стоял на месте. Он отскакивал, наступал, шарахался прочь, кувыркался – делал все, чтобы его не взяли в кольцо. Несколько раз ему удавалось вырваться, но шесть бойцов – не двое, от такого количества не вдруг убежишь. Болели плечи, начинали ныть спина и ноги. Скользящий удар пришелся в бедро, и теперь левая нога все чаще отзывалась на нагрузки короткими вспышками боли. Но это было испытание, и он должен его пройти. Старший брат рассказывал, что одной протекции недостаточно – нужно еще и выдержать, не сломаться, выстоять…

В какой-то момент Мастер Оружия ушел. Сначала он спокойно стоял под деревом, время от времени подавая реплики, а потом коротко бросил: «Продолжайте без меня!» - и оставил Преданных одних. Молодые оруженосцы, с которыми вместе Лаэмир в свое время воспитывался и проходил обучение в Школе Меча, лишь минуту и две после этого занимались, а потом чаще всего бросали оружие и валились на траву отдыхать. И лишь двое-трое помахивали мечами, вспоминая приемы. А здесь никто даже не подумал, что можно перевести дух. Наоборот, казалось, что клинки зазвенели громче и злее.

Уже начиная уставать и злясь на себя за эту усталость, Лаэмир продолжал отбиваться. У него не хватало сил на атаки, он ушел в оборону, и это бесило его еще больше. Ибо глухая оборона – это половина проигрыша. Лишь атакуя, можно победить. Но как это сделать, если ты один, а их – шестеро?

Рванувшись, стиснув зубы, вперед, он попытался поднырнуть под опускающийся на голову меч, чтобы зайти за спину одному из противников, но левая нога подвела, и юноша неловко припал на колено. Уже догадываясь, что не успевает, он всё-таки сгруппировался, пытаясь уйти перекатом и оттянуть неизбежный конец…

И тут же услышал негромкий голос:

- Отставить!

Мечи опустились, как по волшебству. Вернувшийся Мастер Оружия подошел к еле державшемуся на ногах Лаэмиру, взглянул прямо в глаза:

- Ты убит. Причем дважды. Но прежде, чем тебя зацепили в первый раз, ты успел отправить на тот свет двоих и ранить третьего, - указующий перст по очереди показал на «убитых». – Неплохо для первого дня. Кто такой и откуда?

- Лаэмир сын Линнестара из Дома Линнестар, - юноша выпрямился на дрожащих ногах, борясь с желанием опереться на меч, как на простую палку. – Прибыл для прохождения службы. Я несколько дней назад был зачислен в когорту Преданных… привез прошение…

- Хорошо, - кивнул Мастер Оружия. – Я доволен. Командующий как раз на месте. Отнесешь прошение ему. Но сначала смени мокрую рубашку и отдышись… Вы, вы и вы трое – продолжать работу, - распорядился он. – Остальным пока отдыхать. Когда переоденешься, возвращайся. Я провожу к командующему.

Больше всего на свете после такого испытания Лаэмиру хотелось выспаться, но приказ есть приказ. Он – будущий Преданный и должен уметь преодолевать усталость и боль.

Те легионеры, кого отпустили на отдых, окружили новичка, рассматривая так, словно впервые увидели. Гигант Доннар, выделявшийся ростом и сложением даже среди высоких Преданных, тяжело опустил ему руку на плечо.

- Дом Линнестар, - протянул он. – Знакомое какое-то название.

- Да, - Лаэмир невольно улыбнулся. – Здесь, в когорте, служил мой старший брат, Линнемир. Пять лет назад он погиб в бою и…

- Знаю, - перебил Доннар. – Я пять лет назад валялся в госпитале. В том бою меня не было с ним рядом. Пошли, покажу место, где стояла его койка. Думаю, Моретор согласится освободить ее и переселиться на другое место, если мы хорошенько попросим.

- Да ладно, - улыбнулся один из Преданных, между прочим, «убитый» Лаэмиром накануне, - считай, что она уже твоя!

Через полчаса он стоял перед дверями в кабинет командующего. Личные покои командира Преданных находились на верхних этажах донжона – его спальня, комната отдыха, кабинет. Тут же, рядом, жил Мастер Оружия и некоторые другие офицеры.

- Он предупрежден, - негромко произнес Мастер Оружия Лаэмиру и толкнул дверь, пропуская новичка вперед.

Юноша переступил порог. Конечно, это была всего лишь формальность, но он всё равно поступил так, как учили – пройдя три шага, опустился на одно колено, склонил голову и произнес:

- Великолепный лорд-командующий! Я, Лаэмир из Дома Линнестара, желаю вступить в когорту Преданных, дабы кровью, жизнью и честью своей охранять Дом Сапфировый.

- Встань!

Негромкий голос ответил не текстом из присяги, но ведь и саму присягу новичок должен будет принести после того, как делом докажет, что достоин встать в ряду элитного легиона. Пока еще он – неофит, не имеющий никаких прав. Несмотря на прошение отца, его все еще могут отчислить без всякого повода.

Юноша повиновался. Прямо перед ним в кресле сбоку от стола, где было слишком чисто для того, чтобы создать хотя бы видимость делового беспорядка, развалившись, сидел молодой эльф по возрасту лишь чуть-чуть старше его самого. Что-то в чертах тонкого породистого лица было общее с той девушкой-волшебницей, которую юноша несколько часов назад проводил в один из замков. Но гадать сейчас было некогда.

- Милорд, вот мое прошение, - на стол лег свернутый в трубочку пергамент.

- Хорошо, - командующий взял его, развернул, пробежав глазами. – Думаю, вам не будет отказа. Когда завершится празднование новогодия, вы сдадите экзамен и сможете принести присягу. А пока можете быть свободны!

Видно было, что командующий слишком занят какими-то другими мыслями и сейчас ему не до новичков.

Лаэмир отдал честь, сделал четкий военный поворот на каблуках…

И нос к носу столкнулся с денщиком.

Тот смирно стоял у двери, и лишь сейчас сделал шаг вперёд. На полголовы выше, но не такой широкий в плечах, как ветеран Доннар, он обладал гибкостью и грацией плохо прирученного хищника. Травянисто-зелёные глаза, редкие для чистокровных эльфов, смотрели со смуглого скуластого лица холодно и пристально. Это были глаза того самого эльфа, которого Лаэмир не далее, как сегодня оторвал от отчаянно сопротивлявшейся служанки.

А Охтайр смотрел и видел не наглого юнца, ввязавшегося не в свое дело. На память сам собой пришел тот далекий осенний день…

Глава 3

Глава 3.


Они зажали орков в низине, захлопнув «котел» и назначив наступление на рассвете, за четверть часа до восхода солнца, чтобы с трех сторон раздавить темноволосых и опрокинуть в реку. Берега её заболочены, это единственное препятствие и для пеших легионеров, и для конных рыцарей. Но и не каждый орк пройдет по трясине. Темноволосым некуда будет деться – они измотаны предыдущими боями, потеряли многих ранеными или убитыми. Им останется только одно – сопротивляться до последнего или сдаться.

Накануне был разработан план сражения, каждый легион знал свое место, и лишь когорте Преданных отводилась роль резерва – все же основная их задача была охранять Наместника и его наследника, а не добивать попавших в окружение врагов. Все готовились к бою, ждали сигнала.

Одинокий воин углубился в заросли. Он ступал совершенно бесшумно, как дикий зверь, легко пробираясь сквозь кусты и огибая деревья. Зайдя подальше, он спустился в овраг, воровато оглянулся, прислушался, припал ухом к земле, пытаясь различить посторонние шаги. Никого и ничего. Тогда он быстро разделся, оставив все – мундир, обувь, рубашку, штаны, не говоря уже об оружии – под камнем на дне оврага и нагим, но совершенно не стесняясь отсутствия одежды, легко и свободно, несколькими прыжками взбежал по противоположному склону.

Охтайр бежал через лес, дыша полной грудью. В чаще он чувствовал себя увереннее, чем среди себе подобных. Босые ноги сами находили точку опоры, тренированное тело не нуждалось в «подсказках» мозга. Не было даже нужды следить за направлением – в прошлой жизни он столько лет провел в лесу, сейчас словно растворился в нем и чувствовал себя почти счастливым.

Через пару лиг он сделал прыжок, подскакивая и хватаясь за ветку. Дальше его путь пролегал по деревьям – прыжками, с ветки на ветку, как огромная бесхвостая куница. Быстр, легок, бесшумен.

Деревья стали реже. До ноздрей долетел запах сырости.

Сбавив скорость, он ловко спрыгнул наземь, приземлившись за спинами двух орков-часовых. Все это было проделано так бесшумно, что темнокожие воины почувствовали неладное лишь когда над их головами с шорохом распрямились ветки.

Два арбалетных болта мгновенно пронзили листву в том месте, где еще миг назад на дереве сидел Охтайр. Но было поздно.

- Ку-ку!

Арбалеты упали на траву, два талгата* уперлись в голую грудь. Охтайр не сделал и попытки отстраниться.

(*Талгат – тяжелый однолезвийный меч орков.)

- Светловолосый…- процедил один из часовых. – Ты – мертвец.

- Сомневаюсь. Я пришел, чтобы помочь, - и прежде, чем орки шевельнули хоть пальцем, добавил несколько слов на их гортанном наречии.

Часовые переглянулись. Странный светловолосый не сказал ничего особенного – несколько самых простых слов: «Мама», «папа», «дом»… Но это и удержало их от немедленно расправы.

- Ты кто? – рыкнул один.

- Полукровка. Я хочу поговорить с вашим командиром. У нас мало времени!

И он произнес эти слова таким тоном, что два вооруженных воина спасовали перед голым мужчиной.

- Пошел. Руки за голову!

Охтайр оскалил зубы в довольной улыбке. Происходящее ему нравилось.

Военный лагерь орков во многом походил на лагеря эльфов-легионеров – тот же наскоро сооруженный вал из земли, та же полоса вырубленного кустарника, чтобы помешать врагам подкрасться незамеченными. Но внутри не стояли ровными рядами палатки. Запертые в «котле» темноволосые воины расположились, кто где. Не было костров и навесов от дождя. Орки сидели или лежали вперемешку, раненые рядом со здоровыми. Все держали оружие наготове, все были напряжены и провожали странного лазутчика подозрительными взглядами. Держа руки сцепленными в «замок», Охтайр шагал среди них, следя лишь, чтобы ни на кого не наступить, и легкая улыбка кривила его тонкие губы. Эти орки были так похожи на тех, среди которых прошло его детство, что в душе поднималась радость. Нет, он замечал и отличия – как-никак, это эльфы живут долго, а со времени окончания той, давней, войны, среди орков сменилось уже девять или десять поколений. Окружавшие его темноволосые воины были чуть выше ростом, шире в плечах, крепче и массивнее. У многих крупнее стали клыки, а уши, наоборот, меньше. Но кастовая прическа – хвост на макушке – которую во времена его детства могли носить лишь гладиаторы, здесь явно обозначала просто воинов. Лица, плечи и руки многих покрывали татуировки и шрамы. Некоторые из них были так похожи на аналогичные знаки, которыми часто щеголяли эльфы, что Охтайр мог без труда их «прочесть».

Командир сидел среди других, скрестив ноги и уперев кулаки в колени. На первый взгляд он ничем не отличался от остальных – ни прической, ни ростом, ни одеждой, ни вооружением. Но на груди под ключицами виднелся знак, которого Охтайр не видел ни у кого из эльфов. Лично ему этот символ был не понятен. Не вставая, орк снизу вверх окинул пленника долгим взглядом от макушки до босых пяток. И под этим тяжелым откровенным взглядом тот впервые почувствовал себя голым. На его теле не было никаких знаков – только клеймо, обозначающее его принадлежность к когорте Преданных, да небольшая татуировка на левом плече, которую ему нанесли как сироте-найдёнышу в воспитательном доме.

Орки обменялись несколькими фразами на своем языке. Он был похож на эльфийское наречие, но был начисто лишен мягких звуков и переполнен согласными. Арестант понял лишь несколько самых простых слов.

- Откуда взялся? – выслушав часовых, обратился к нему командир.

- У нас мало времени, - не дожидаясь разрешения, Охтайр опустил руки. – Через пять часов начнется наступление. Вы обречены.

- Это все? – командир и бровью не повел.

- Вы окружены.

- Знаю. Светловолосый, если ты думаешь, что…

- Я полукровка.

Командир кивнул, не то принимая это объяснение, не то просто соглашаясь.

- И ты предлагаешь нам спастись? Как? Почетная сдача и обещание рабской смерти? Нам, чьи предки с оружием в руках отвоевали себе свободу? Нам умереть рабами?

Два талгата тут же уперлись ему в спину. Одно движение – и окровавленные лезвия выйдут меж ребер.

- Вы в «котле», - Охтайр опустил взгляд, словно проверяя, не торчит ли из-под кожи кончик меча. – Выхода отсюда нет. Почти нет. Но я знаю место, где вам легко прорвать окружение. У кого-нибудь есть нож?

Насмешливое фырканье было ему ответом – давать пленнику в руки оружие никто не собирался.

- Хорошо, - как ни в чем не бывало, тот сел прямо на голую землю, скрестив ноги, как командир, подобрал веточку и стал чертить план, попутно давая объяснения:

- Вот река. Это болото… Тут лес. Дальше, за лесом поля. Наши войска стоял здесь и здесь. Тут – конница, а вот тут, двумя корпусами, пехота.

- Обложили, - кивнул командир, глядя на рисунок.

- А вот тут, - Охтайр сделал паузу, - стоит резерв. Всего семь десятков бойцов. Командует ими мальчишка, который наложит в штаны, едва вы окажетесь в пределах досягаемости. Это его первый настоящий бой. Вас здесь даже навскидку больше. Правда, эти парни будут драться за троих и встанут насмерть, но если они пойдут в бой без своего командира, вы легко сломаете сопротивление и уйдете. Понятно?

- Почему мы должны тебе верить? – сидевший напротив командир смотрел в упор. Взгляды их встретились, и пленник впервые почувствовал страх.

- Во время войны они убили мою мать. И отца. Мама… прятала раненых. За это ее зарубили.

- Идем с нами? – судя по тону, командир предлагал это не всерьез. Так, прощупывал почву. И Охтайр покачал головой:

- Не могу. Сначала я должен отомстить.

- В одиночку? – усмехнулся орк.

Полукровка задумался. Он столько времени пробыл один и столько всего совершил без чьей-либо помощи и поддержки!

- Это дело чести, - только и сказал он. – Мне пора. Наступление начнется черезпять часов. Если вы атакуете всего на два часа раньше, вы спасены.

Он встал и никто не думал его удерживать. Лишь командир поднялся на ноги вместе с ним.

- Но ты должен понимать, что если уйдем сейчас, рано или поздно мы вернемся, - нехорошо усмехнулся он.

- Возвращайтесь, - улыбнулся Охтайр. – На Сапфировом Острове вас будут ждать.

- Уж не ты ли?

- Хотя бы и я. А чтобы не было сомнений…

Отделив на виске прядь волос, он быстро заплел их в тугую косичку:

- Нитку!

Не раздумывая, командир выдернул одну из подола своей рубахи. Разделив ее на две половинки, Охтайр перевязал косичку снизу и сверху, словно пуповину.

- Режь. Вместе с кожей!

Орк не колебался ни на миг. Полукровка лишь с шипением втянул воздух сквозь зубы, когда лезвие полоснуло, срезая часть скальпа, и поскорее зажал порез ладонью.

- Я буду ждать знака, - сказал он, последний раз взглянул на косичку в руках орка и побрел прочь из лагеря. Часовые, получив приказ от командира, затопали следом, провожая до границ лагеря.

Вернуться назад тем же путем удалось легко, но едва Охтайр, уже одетый, выбрался на опушку, его окликнули.

- Ты куда ходил? – один из Преданных стоял на часах. Наверное, сменился, пока денщик бегал туда-сюда.

- По нужде.

- Полчаса?

- Живот от страха прихватило, - зло огрызнулся Охтайр. – Ты тоже сбегай, если невтерпёж. Я посторожу.

- Я всё доложу командиру, - пообещал легионер.

- Хорошо! – оскалился денщик. – Я передам лорду Раваниру, что ты хотел меня арестовать!

Не обращая внимания на бывшего сослуживца, он вернулся к палатке, поймав себя на мысли, что ждет условного сигнала.

И он прозвучал, но на два часа раньше срока, и этот короткий резкий звук рога совсем не походил на спокойное: «Подъем!»

- Уоо-о! – и, после небольшой паузу еще раз. – Уоо-оо!

Что-то пошло не так. Но задумываться было некогда – легионеры были слишком дисциплинированны, чтобы терять время и гадать о причинах. Они вскакивали, торопливо облачались в доспехи. Прислуга спешила седлать лошадей. Те Преданные, кто успел одеться первыми, помогали товарищам или спешили разобрать оружие и коней. За суетой и шумом некогда было прислушиваться к звукам, долетавшим из-за рощи, но внезапно прозвучавший сигнал заставил всех вздрогнуть.

- Трр-рууу!

Он завершился визгом, словно горн взял тот, кто не умеет с ним обращаться и дунул просто так, во всю силу легких.

- Что это? Что случилось? – заволновались легионеры.

- Орки прорвались, - подумал вслух десятник Линнемир. – Не может этого быть!

Последние слова он выкрикнул уже на бегу, устремившись к палатке командующего.

На пороге его встретил Охтайр. Оба они когда-то были новичками, оба принимали присягу практически в один день, но Линнемир легко стал своим в когорте, а неуживчивый, замкнутый, резкий в словах и поступках Охтайр не прижился среди Преданных. Они все называли друг друга братьями, а назвать так зеленоглазого смуглого чужака ни у кого не повернулся язык. Любой другой, оказавшись изгоем, попросился бы в отставку или совершил ритуальное самоубийство, ибо всем известно, что Преданных от клятвы верности может освободить только смерть, но Охтайр покинул когорту для того, чтобы стать денщиком и личным слугой у наследника Наместника, сразу поднявшись на целую ступень над своими бывшими собратьями по оружию. Это отнюдь не способствовало улучшению его отношений с окружающими. А Линнемир еще и видел его вчера вечером…

- Куда? – холодно осведомился он.

- К командующему, - сейчас было не до выяснения отношений. – Ты разве не слышал рога? Темноволосые прорвались.

- Ждите здесь, - кивнул Охтайр и скрылся в палатке.

Рави не спал – трудно уснуть, когда снаружи трубят рога. Он сидел на походной постели, подтянув колени к животу, и глаза его были белыми от страха.

- Что там происходит? – потребовал он ответа.

- Темноволосые прорвались, - денщик стал разбирать вещи. – Идут прямо на нас. Скоро будут здесь.

- Здесь? О, нет, только не это! – вскрикнул наследник Наместника. – Что же будет?

- Бой.

Рави задрожал, бледнея на глазах. Обычно Преданным отводилась роль телохранителей – защищать жизнь Наместника или его наследника. Сейчас примерно пятая часть когорты охраняла Наместника, еще десятка полтора рыцарей отлеживались в госпиталях, и с наследником оставалось около половины всех легионеров. Они вступали в сражение в самом крайнем случае – если их командиру грозила смертельная опасность. И в предстоящем бою они вовсе не должны были участвовать - элитной когорте отводилась роль резерва, но ночная контратака орков спутала все планы. Весь тщательно продуманный план рухнул, и неожиданно стало понятно, что именно Преданным сейчас придется принимать бой, пытаясь сдержать орков, пока не подоспеет подмога.

- Что мне делать? – запаниковал юноша.

- Одеваться.

Палатка командующего была просторной и удобной. Снаружи она мало, чем отличалась от таких же палаток легионеров – разве что над входом реял сине-белый стяг. Но внутри все было подчинено комфорту – ковер поверх слоя травы, походная кровать, стол, заваленный бумагами и объедками, два складных стула, сундук с личными вещами, жаровня для тепла, на лавке разложены туалетные принадлежности. Для доспехов были установлены специальные козлы, оружие и плащ развешаны на вбитых в опорные столбы крюках.

- Я не могу, - Рави отпрянул от денщика, протягивающего ему сапоги. – Я не хочу! Мне страшно!

Он боялся. Это было ясно, как день. Его всего трясло – еще чуть-чуть и разревется, как мальчишка. Легко быть храбрым на бумаге, а что делать, если начинается настоящий бой, в котором тебя по-настоящему могут убить! И ведь это был первый бой, в котором ему придется принять участие.

Денщик тихо выругался. Что было делать? Не тащить же его из палатки силой, визжащего от ужаса и брыкающегося, как поросёнок. Их заметят, это может вызвать ненужные вопросы. А счет идет уже на секунды. Темноволосые атаковали раньше намеченного срока, идут на прорыв и в любую минуту могут быть здесь.

Решившись, Охтайр вышел из палатки и был встречен десятником Линнемиром:

- Что командующий?

- Вам оказана честь, сотник, - ответил денщик. – Вы должны возглавить когорту и вести ее в атаку.

- Сотник? Но я…

- Получите нашивки после боя. Это приказ командующего.

- Но, - недоверие к зеленоглазому чужаку было столь велико, что даже сейчас профессиональный воин колебался, не зная, подчиняться ли приказу, исходящему из этих уст или нет, - как же командующий?

- Это его приказ. Выполнять! – рявкнул Охтайр. – Вы должны остановить орков любой ценой и защитить наследника! Вперед! Выполняйте свой долг!

Бой шел уже близко – ржание коней, гортанные крики темноволосых звучали за рощей. Присмотревшись, можно было даже увидеть за деревьями какое-то движение. Раз или два кто-то пытался трубить в рог, зовя подмогу, и медлить было нельзя. Еще пара минут – и все.

- Я сейчас уйду, - легионер попятился, - но после боя вернусь, и тогда кое-кто ответит мне на все вопросы.

- Непременно! – весело и зло оскалился Охтайр.

Последний раз смерив соперника взглядом, Линнемир побежал обратно, к легионерам, на ходу выкрикивая приказы строиться и наступать.

Проводив когорту взглядом, денщик вернулся в палатку и решительно сдернул одеяло с Рави.

- Что случилось? – с тревогой поинтересовался тот.

- Они ушли. Выполнять ваш приказ, - коротко ответил Охтайр, выдёргивая его из кровати.

- А мы?

- Мы тоже сейчас уйдем. Только в другую сторону. Одевайтесь живее!

Юноша вскочил и кинулся к своим вещам. Пока он торопливо надевал походный мундир, влезал в кольчугу и вооружался, денщик привел двух скакунов. Оставив опустевший лагерь, они поскакали в сторону, противоположную той, где уже разворачивалось сражение, и успели скрыться в лесу, не замеченные никем.

Два всадника мотались туда-сюда почти полдня, продираясь сквозь кусты и отсиживаясь в оврагах, и лишь когда через несколько часов их кони стали спотыкаться и плохо слушаться поводьев, повернули назад, к той самой роще и низине, где все и случилось.

Уйдя в бой без струсившего в самый последний момент командира, когорта Преданных лоб в лоб столкнулась с орками, которые с боем прорывались из «котла». Она атаковала вслепую – и вся полегла, усеяв мертвыми телами низину.

Оставив Рави в оцепенении таращиться на побоище, Охтайр пошёл по полю, достав кинжал и внимательно глядя по сторонам. Он пытался найти именно Линнемира, единственного, кто мог наверняка догадаться, почему командующий не пошел вместе со всеми, а предпочел спрятаться. Найти и заставить замолчать навсегда.

К счастью, судьба распорядилась по-своему. Когда денщик отыскал десятника, тот был уже мертв. Его правая рука была отрублена по локоть, меч валялся возле левой. Несколько трупов орков рядом говорили о том, что он сражался до последнего момента. Но на всякий случай Охтайр все-таки всадил в широко раскрытые глаза кинжал – пусть думают, что это сделали темноволосые, решившие надругаться над телом…


Тот случай удалось замять. Никто в целом свете за пять с половиной лет не догадался о том, что случилось на самом деле. Но прошло время – и юноша, похожий на погибшего Линнемира, как две капли воды, смотрел на денщика снизу вверх так, словно знал нечто, касающееся только их двоих.


Весенние дороги столь ужасны, что и лошади, и артисты еле держались на ногах, когда прибыли в поместье-столицу. Провожавшие рыцари доставили труппу в один из садов на окраине, в двух шагах от крепостной стены. В этой части парка вообще не было дорог – только под растаявшим снегом были заметны посыпанные галькой и песком тропинки, да отделявшие их невысокие бортики из округлых камней. Колеса то и дело запинались об них, если ехать поперек, и застревали. Артисты умаялись бороться с ними. В конце концов, Янсор решил проблему радикально – он просто выломал несколько булыжников из бортиков, чтобы фургон мог проехать.

Они еще пробирались между рядами яблонь и груш, выискивая удобное место для стоянки, когда их обнаружил старший садовник, пожилой важный эльф.

- Это вы – бродячие артисты? – поинтересовался он, подходя.

- Мы, мастер.

- Будь моя воля, вы бы тут и лишней минуты не остались, - заявил старший садовник. – Саженцы потопчите, кусты поломаете… кое-что уже сломали. После вас хоть все тут вырубай и снова начинай возделывать, на чистом месте!

- Знаете, нам тут тоже не слишком нравится, - буркнул Янсор и, взвесив на ладони один из булыжников, метко швырнул его на тропинку. Тот лег точно в ямку, откуда его выломали некоторое время назад, только другим боком.

- Ну, раз леди Аннирель не нашла для вас более подходящего места, - пожал плечами садовник, - значит, так лучше для всех. И вообще - это не мое дело. Все, что я хотел сказать – деревья для костра не ломать, кусты не рубить.

- А что можно использовать для растопки? – мастер Боар оглядел сад. Уже вечерело, от стены ползла большая тень, постепенно погружая мир в сумерки.

- Ветки. Их тут много валяется!

Соэль наклонилась и подняла маленькую веточку с несколькими сухими листиками. Подобных веток вокруг валялось действительно много, но все понимали, что надолго кучи палочек не хватит. Таша, вылезшая из фургона, чтобы немного размять ноги, покачала головой:

- Мои дети замерзнут!

- Если хотите, можете сходить на кухню ближайшего замка, - садовник указал направление. – Там вам дадут горячий хлеб и, возможно, кипяток для травяного чая.

- То есть, мы должны сами себя обеспечивать? – поинтересовался мастер Боар. – Но нас пригласили на праздник. И нам, как артистам, обязаны предоставить…

- Вам никто ничем не обязан, - отрезал садовник. – Во всяком случае, это не мое дело. Мне важно лишь, чтобы вы не повредили сад. Все вопросы задайте леди Аннирель, которая вас нашла и пригласила. Только сомневаюсь, что она найдет время для разговора. До начала празднования новогодия остается всего несколько дней. Миледи сбилась с ног, организуя праздник. У неё нет ни минутки спокойной. Вот когда праздник завершится, то перед отъездом испросите у леди аудиенции и изложите вашу просьбу. А пока – можете разжечь костер во-он на том пятачке. Так пламя не повредит деревьям! И там как раз осталось кострище – осенью мы сжигали палую листву.

Артисты посмотрели в указанном направлении – за деревьями виднелось небольшое свободное пространство. Там вполне мог бы разместиться фургон, но туда пришлось бы добираться через полосу густого колючего кустарника.

- Мы останемся здесь, - решил мастер Боар.

- Как хотите, - пожал плечами садовник. – Но если я или мои помощники обнаружат, что вы ломали для костра сучья или, чего доброго срубили не сухое дерево, берегитесь!

С этими словами он отправился по тропинке прочь.

- Какой противный, - поёжилась Раэна. – Вроде эльф…

- Он отвечает перед господами за этот сад, - миролюбиво объяснил девушке мастер Боар. – И я согласен с ним, что это – не лучшее место для ночлега. Впрочем, если нам для репетиций и переодевания выделят какую-нибудь каморку, вы, девушки, и Таша с малышами будете ночевать под крышей.

- Я одна никуда не пойду, - тут же заспорила альфара. – Я боюсь!

- Дорогая, - Даррен обнял жену за плечи, - тут нет твоего бывшего хозяина. И потом – подумай о наших детях! Калонику всего пять месяцев. Он может простудиться.

- И там ты будешь не одна, - Раэна подошла с другой стороны. – Я тебя не оставлю. И Соэль будет с нами! И госпожа Ниэль, и матушка Ханирель тоже. Мы запрем дверь и подтащим к ней что-нибудь тяжелое, чтобы не открыли.

Такие горячие доводы убедили Ташу, и она, повеселев, взялась за сбор хвороста.

Подходящих для костра веток нашлось довольно много, но это был именно хворост, который хорош для растопки. Он дает много света, но совсем не выделяет тепла. Им хорошо обложить большое бревно или горку поленьев, но ни того, ни другого у артистов не имелось. И мужчины, и женщины разбрелись по саду, собирая все, что могло пойти в костер. Куча выросла солидная, но даже для неопытного глаза было видно, что на всю ночь ее не хватит.

Костер разгорелся ярко, освещая темнеющий сад и сразу разгоняя тьму, делая её глубже, полнее, осязаемее. Матушка Ханирель и Ниэль в четыре руки принялись готовить ужин. Поскольку запечь в глине уже было невозможно, глухаря решили отварить и сделать похлебку с остатками крупы, муки, ранней зелени и приправ. Таша мешала тесто для пресных лепешек, мужчины рыскали по саду в поисках случайно забытых веточек. Янсор возился в кустарнике – громкий треск возвещал о том, что бывший браконьер помогает садовнику прореживать заросли, удаляя лишние сучья. Крунху распряг лошадей и пользовался моментом, чтобы осмотреть подковы – когда-то он работал в кузне и лучше кого бы то ни было в труппе разбирался в гвоздях, заклепках и прочем железе.

Только мастер Неар не принимал участия в общем деле. Он присел на передок и наигрывал что-то на лютне, то ли сочиняя новую мелодию, то ли вспоминая старую. Проиграв несколько раз подряд один и тот же отрывок, менестрель остался доволен исполнением и встал, привычным жестом забросив инструмент за спину.

- Пойду, пройдусь.

- Куда? – Ниэль подняла голову.

- Прогуляюсь по поместью-столице, - менестрель направился прочь. – Поинтересуюсь, знает ли тут кто-нибудь Неара-Рунопевца?


Менестрель оказался прав. Не прошло и получаса после его ухода, как к фургону бродячих артистов вышел незнакомый эльф-управляющий в сопровождении скрипящего зубами садовника.

- Труппа мастера Боара? – поинтересовался управляющий.

Артисты кружком сидели возле небольшого костерка – сушняк прогорел быстро, с последними языками пламени уходило и тепло – и названный встал:

- Это я.

- Моя госпожа, высокородная леди Миритирель, желает принять у себя труппу бродячих артистов и жаждет насладиться их игрой! Миледи дает званый ужин через четверть часа. После ужина она хочет увидеть небольшое представление.

Артисты переглянулись. Званый ужин у знатной дамы всегда означает не просто остатки с праздничного пира, которые всегда присылают артистам, но и возможность заночевать в замке. Им наверняка отведут пару комнат – для мужчин и женщин отдельно. Во всяком случае, эту ночь они будут спать в тепле. Привыкшие к превратностям судьбы, артисты жили сиюминутными радостями и печалями. Сегодня есть ужин и крыша над головой – а что будет завтра, не важно.

- Мы согласны.

- Тогда поспешите! Миледи не любит ждать. Она является известной ценительницей искусства и желает увидеть лучшую труппу, которая когда-либо посещала Сапфировый Остров!

Несомненно, такую лестную характеристику коллегам дал мастер Неар, которого самого звали уважительно Рунопевцем потому, что, как утверждали завистники, в его стихах была заключена какая-то магия. Не случайно он часто записывал их, пользуясь не буквами, а рунами*. Торопясь и не желая подводить товарища, артисты повскакали с мест и принялись лихорадочно собирать вещи.

(*Руны – здесь некая тайнопись. Используются, как правило, в гадании, при составлении некоторых заклятий и надгробных надписей. Как обычный алфавит применяются крайне редко.)

Управляющий проводил их к одному из замков. Тот стоял, как и все прочие, посреди небольшого парка, на берегу небольшого искусственного пруда, от которого лучами расходились ухоженные аллеи. Фургон велели поставить возле зимнего сада, а самих артистов проводили через задние двери внутрь. Место вполне подходило для представления – часть зимнего сада располагалась на искусственных террасах, любую из которых, осторожно сняв несколько лишних вазонов и кадок с орхидеями, можно было превратить в сцену.

- Что будем играть? – поинтересовались у мастера Боара сыновья. Вопрос был немаловажный, ибо не так уж много спектаклей труппа могла хорошо сыграть практически без репетиций, сходу. Глава труппы оглядел зимний сад.

- Думаю, «Лесную Сказку» вполне поставить можно, - решил он. – Декорации подходящие – там же половина действия происходит как раз в лесу!

«Лесная Сказка» была историей о любви смертного юноши и бессмертной дриады. Мужчина случайно спас нежить от смерти, влюбился и та, исполняя долг, отправилась к нему домой. Дриада была вынуждена вести непривычную ей жизнь до тех пор, пока ее собственный отец не освободил дочь от заклятья. История была коротенькой, всего в двух действиях – лес и дом юноши – зато там было много песен и танцев.

Еще час спустя все было готово, между двумя опорами для вьющихся растений натянули занавес, поближе к рампе выставили низкие вазоны с первоцветами, а сами артисты торопливо переоделись за кустами.

Знаком к тому, что званый ужин завершился, были слуги, которые стали вносить и расставлять перед импровизированной сценой легкие плетеные стульчики. Практически сразу появились и зрители. Артисты подсматривали за ними через дырочки в занавесе.

Особенно часто припадал к ней Тиар. Юноша знал о своей привлекательной внешности – не зря же он играл большинство главных мужских ролей, принцев и героев! – и пользовался ею для того, чтобы искать любовных приключений. Многие знатные дамы сами шли ему навстречу, после спектакля посылая за кулисы цветы и коротенькие записочки. Дальше, как правило, следовало свидание, а порой и не одно. Каждый раз они заканчивались одним и тем же – проведя несколько часов в романтичной обстановке, леди остывала к любовнику и разрывала отношения, отделываясь небольшим подарком. Но Тиар всё равно раз за разом откликался на приглашения в надежде, что однажды таким образом встретит ту, которая принесет ему настоящее счастье и примет руку и сердце, выйдя за него замуж.

Вон, кстати, одна! Конечно, она не выглядит юной девушкой, но этот недостаток можно простить, тем более, что и старой ее не назовешь. Одета изысканно и скромно, на лице – задумчивая усталость. Интересно будет покорить сердце этой красавицы!

- Ты чего? – пробегавшая мимо Таша шутливо шлепнула его пониже спины. – Опять кого-то высматриваешь?

- А тебе-то что? – возмутился Тиар не столько из-за ее интонаций, сколько из-за шлепка.

- А то. Они же леди! Им всем от тебя нужно только одно!

- Много ты понимаешь в чувствительных порывах возвышенной души! – обиделся юноша.

- Да, конечно! Я ведь не женщина, - фыркнула альфара, убегая со сцены. Она была уже в весьма откровенном наряде дриады – несколько полосок шелка скреплялись между собой брошками в виде листиков и цветов так, что при неосторожном движении открывалось больше, чем позволяли приличия. Но, по сюжету, дриады не ведают стыда. Они вообще могут показываться обнаженными, прикрываясь только парой листиков.

Мастер Неар, оказывается, во время пира исполнял для гостей баллады и явился к началу представления. Он молча кивнул, узнав, какую пьесу собирается ставить труппа, и прошел к авансцене, усаживаясь там на кадку с розами и начиная наигрывать вступление. Услышав музыку, которая была условным сигналом, артисты быстренько закончили свои дела и упорхнули со сцены. Занавес открылся. Представление началось.

«Лесная Сказка» была знакома всем артистам, а для тех, кто случайно забыл свои слова, за кулисами сидела матушка Ханирель. По своему преклонному возрасту, она уже редко выходила на сцену, но зато помогала остальным, внимательно следя, чтобы всё шло хорошо. Открывалась пьеса монологом главного героя, бедного фермера Джокко, который вынужден зарабатывать себе на жизнь тем, что продает дрова. Но за них много не выручишь, вот ему и приходится махать топором с утра до ночи для того, чтобы заработать на пирог и эль. Подойдя к самой авансцене, юноша умело играл голосом, подкрепляя слова мимикой и жестами. Это давало ему возможность как следует, уже открыто, рассмотреть зрительниц.

Устав от «работы», дровосек прилег под деревом и задремал. Но только он смежил веки, как на поляну выбежали дриады – их роли исполняли Соэль, Раэна и Таша. Взявшись за руки, они закружили по сцене, напевая веселую песенку. «Спящий» юноша какое-то время лежал, а потом, не открывая глаз, встал и двинулся к девушкам, протянув вперед руки, словно слепой.

- Какой чудесный сон, - промолвил он.

Дриады сначала отпрянули в стороны, удивленные и напуганные его появлением, а потом осмелели, обступили человека и закружили с ним вместе. Тиар, изображая спящего, смотрел на мир сквозь прищуренные ресницы.


Наконец, спектакль закончился. Прозвучал последний монолог, доиграла печальная мелодия – дриада простилась с обманувшим ее возлюбленным и не отозвалась на его страстные мольбы, оставив бедного дровосека безутешным. Над стоящим на коленях и простирающим руки к небесам героем опустился занавес, но Тиар, еще находясь в образе, застыл на несколько секунд, и не сразу выпрямился. Громкие хлопки со стороны зрителей заставили его и других артистов выйти на поклон. Две из трех дриады – Соэль и Раэна – держали юношу за руки, как ни в чем не бывало. Таша осталась за кулисами – робкая альфара старалась как можно реже попадаться на глаза посторонним.

- Это было великолепно! – мастер Неар, который в спектакле исполнял маленькую роль Лесного Короля, приветствовал молодежь за сценой. – Тиар, ты превзошел самого себя! Столько страсти!

- Я просто вошел в роль, - несколько смущенно промолвил юноша.

- Да? – Таша опять оказалась рядом и снова шутливо толкнула его в бок. – А мне показалось, что ты старался для какой-то дамы…

- А если и старался, что из того? – ревниво откликнулся Тиар. – Вдруг это моя судьба?

- Ты это свою судьбу ищешь уже невесть, сколько времени, и до сих пор пока не нашел!

- Ну и что? Я молод, у меня все впереди… Это намного лучше, чем сидеть, сложа руки, и ждать милостей от Покровителей! Разве не так, отец?

Мастер Боар только покачал головой. Тиар был хорошим сыном, но время от времени вспоминал, кто он по происхождению и тогда начинал искать лучшей доли. Пока его поиски не увенчались успехом, и глава труппы искренне надеялся, что на этом пути юношу не будут ждать разочарования.

Артисты торопливо снимали сценические костюмы, смывали с лиц грим и распутывали сложные прически, дриады вынимали из волос бутафорские цветы, когда в дверь постучали. Заглянул слуга-альфар:

- Вас просят отужинать! Стол накрыт!

Артисты довольно переглянулись. Светлая полоса в жизни продолжалась.

Стол им накрыли в одной из комнат, озаренной светом нескольких свечей, расставленных на каминной полке и на большой люстре под потолком. Как и предсказывал мастер Боар, состоял он в основном из остатков праздничной трапезы, которой накануне потчевали знатную публику. Но, хотя мясо остыло, пирожные уже не казались такими воздушными, зелень слегка подвяла, вино нагрелось и выдохлось, а мороженое растаяло настолько, что превратилось в сладкое молочко, угощение было великолепным. Хозяйственная Таша, наскоро перекусив, принялась заворачивать в тряпицу сладкие булочки и груши, жалея, что нельзя прихватить пирожные и остатки жаркого.

Но приятные сюрпризы на этом не кончились. Артисты ещё смаковали остатки трапезы, когда на пороге появилась служанка-альфара.

- Господ актеров просят проследовать в комнаты отдыха, - прощебетала она, - где для них приготовлены постели.

- Мне здесь нравится! – воскликнул мастер Боар. – Сытный ужин, комнаты отдыха… Неар, признавайся, чего такого ты наговорил здешним лордам, что они к нам так отнеслись?

- Ничего особенного! – улыбнулся менестрель, кончиками пальцев отщипывая маленькие кусочки от булочки. – Просто представился. И напел кое-что в доказательство того, что я именно тот, за кого себя выдаю. Оказывается, Неара-Рунопевца знают не только в провинции!

- Да, большая удача, что ты пристал именно к нам, - кивнул мастер Боар и встал.

Остальные вскочили тоже и последовали за альфарой.

Для артистов были приготовлены четыре просторные комнаты в конце коридора. Две из них тут же заняли супружеские пары – мастер Боар с Ниэль и Таша с Дарреном и детьми. Две других поделили между собой остальные артисты – Соэль и Раэна удалились вместе с матушкой Ханирель, а мастер Неар решительно увлек за собой Тайна, Янсора, Крунху и…

Тиар хотел было последовать за всеми, но служанка-альфара удержала его за рукав:

- Господину лучше подождать!

- Тиар, ты идешь? – обернулся к нему Тайн.

- Сейчас!

Все четыре двери закрылись за артистами. Молодой артист остался вместе со служанкой в темном коридоре. Альфара воровато оглянулась по сторонам и поманила юношу за собой.

Это становилось интересно! Улыбнувшись своим мыслям, артист последовал за нею.

Воображение рисовало полутемный альков, богатую обстановку покоев знатной дамы, столик на двоих, накрытый скромно, но изысканно, и саму хозяйку комнаты, смущенную, стесняющуюся, стыдящуюся, но бессильную перед внезапно вспыхнувшим чувством. Юноша уже заготовил в уме подходящие случаю фразы – цитаты из некоторых ролей – чтобы умело утешить, успокоить, ободрить даму. Интересно, кто им увлекся? Та леди, на которую он посматривал все представление или одна из ее гостий?

Но на деле все оказалось не так. Служанка вывела Тиара из замка в весеннюю прохладную ночь. Было темно – молодому месяцу оказалось не под силу справиться с мраком, а несколько звезд являлись плохими помощниками. Правда, замок был залит огнями, фонари загадочным золотистым и нежно-голубым светом мерцали на аллеях парка, но всё равно было жутковато. Взяв юношу за руку, служанка повела его прочь, в глубину аллей, которые лучами разбегались в стороны от пруда.

Эта аллея была освещена хуже других – или здесь нарочно потушили почти все огни, но лишь два золотистых фонаря горели в самом начале и еще два – на противоположном конце. Альфара тихо толкнула Тиара в спину:

- Вам туда, господин! – и убежала, оставив его одного.

Приключение обещало быть занимательным. Тиар не считал себя трусом. Наоборот – это все вселяло в него бесшабашную уверенность в своих силах. Кроме того, он был еще и акробатом и мог надеяться на свою ловкость и проворство. Вскарабкаться на любое из этих деревьев? Нет ничего проще! Глаза уже привыкали к темноте, и он был уверен, что в случае чего сможет уйти от погони, прыгая с ветки на ветку, как белка или куница.

В конце аллеи обнаружилась небольшая беседка, возле которой горели еще два огонька, на сей раз голубые. Внутри было пусто. Юноша два раза обошел беседку, заглядывая в кусты, росшие под деревьями, но никого не обнаружил. Это что, шутка?

Присев на скамейку внутри, он облокотился на перила, глядя на темный парк. От пруда тянуло прохладой, царила полная тишина. Летом ночь полна шорохов, звуков, треска сверчков, писка летучих мышей и ночных птиц.

Тиар даже вздрогнул, услышав за спиной какой-то звук. Он стремительно обернулся – возле входа в беседку как-то странно качались ветки кустов.

- Кто тут? – юноша сделал шаг.

Странный звук повторился – на сей раз справа. Между деревьями мелькнула чья-то тень.

- Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Тихий смешок был ответом. Тиар выбрался из беседки и заметил стройный силуэт.

- Поймай меня!

Вот оно что! Артист тихо улыбнулся, делая шаг.

- Что слышу я? То шелестит листва? Иль лунный луч скользит по тонкой ветке? – заговорил он словами из недавней роли. – А может, это сонный ветерок потеребил листву? Или пичуга проснулась, потревоженная сном о ястребе, охотящемся за нею, и повернулась в гнездышке своем? О, не тревожься, крошечный певец! Тебя ни сном, ни духом не обижу!

Опять послышался тихий смех. Женщина перебежала от дерева к дереву. Тиар бросился за ней вдогонку.

- О, кто же ты, небесное создание? Ты явь иль сон? Надежда иль мечта? – выкрикивал он слова роли. - Я жду минуты нежного свиданья. С тобой хочу остаться навсегда!

Несколько минут они бегали друг за другом между деревьев. Наконец, женщина, скорее нарочно, чем случайно, промедлила, метнулась не вправо, а влево и дала себя поймать. Когда юноша схватил её в объятия, она сперва затрепыхалась, как настоящая птичка, но потом, признав тщетность борьбы, сдалась и обвила руками шею Тиара, подставив губы для поцелуя.

Глава 4 и 5

Глава 4.


Рано или поздно, но это надо было сделать. Стиснув зубы и крепче вцепившись в посох так, что побелели костяшки пальцев, Дехтирель подошла к часовне.

Несколько дней ей удавалось как-то оттягивать эту встречу – отговариваясь усталостью, срочными делами, когда надо было помочь леди Аннирель с подготовкой к новогодию, редкими, запретными, осуждаемыми обществом, но от того не менее сладкими свиданиями с братом. Нужно было обязательно навестить в усыпальнице гробницу матери – всех умерших от болезни хоронили в склепах, - много времени уделять отцу, переделать свои покои… В общем, отговорок находилось множество, вежливые слова отказа передавались через прислугу или придворных.

Но вечно так продолжаться не могло. Если слишком долго тянуть с визитом, соперница может подумать, что новенькая ее боится, а страх рождает непрошенные сомнения, толкает к решительным и иногда опасным действиям. Они и так были соперницами – старая Видящая и молодая. Хозяйка может решить, что Орден сомневается в её силе и уме, раз прислал помощницу. Дескать, старуха не справляется одна. А Дехтирель догадывалась, что дело не только в этом. Но такого оружия, как свой страх, она сопернице в руки не даст.

Они договорились встретиться на рассвете, когда солнечные лучи только-только пробирались сквозь голые ветки переживших зиму деревьев. Под крепостной стеной и в тени замков еще было темно, сумерки царили и в гуще садов и парков, которыми была покрыта большая часть территории поместья-столицы. По сути дела, это был один большой и местами запущенный парк, где тут и там высились замки.

Часовня не была исключением. Она находилась в конце аллеи, обсаженной вязами. Два мощных дуба стояли справа и слева от крыльца. Когда-то они были тонкими прутиками, но за минувшие века раздались в толщину. Нижние ветви их переплелись, образуя что-то вроде арки над входом, и сквозь них с трудом можно было разглядеть лепной фронтон. У запасного выхода, который вел в пристроенную к часовне жилую башню, возле двери росли еще два дерева – берёза и ясень.

Сама часовня была невелика – для того, чтобы выстроить действительно монументальное здание, способное вместить всех желающих, понадобилось бы вырубить слишком много деревьев, а их здесь охраняли ещё со Смутных Веков, когда отец нынешнего Наместника, высокий лорд Рониэр, именно на деревьях прятался от охотившихся за знатными эльфами восставших орков. Густые леса часто служили укрытием и местом спасения, и с тех пор служили как бы символом Сапфирового Острова.

Дверь в часовню была приоткрыта, и Дехтирель задержалась на верхней ступени.

«Я не должна бояться! – напомнила она себе. – Я – волшебница. У меня все получится!»

Внутри царил полумрак, разгоняемый только светом нескольких свечей на алтаре и лучами, лившимися из узких, похожих на щели, окошек. Внутри стены и потолок были отделаны деревом, на полу плашками выложен узор, имитирующий годовые кольца. А вместо алтаря высился огромный пень, всё ещё цеплявшийся за почву окаменевшими от времени и консервирующих заклинаний корнями. Высокий свод поддерживали три ряда колонн – древесные стволы, тоже магией защищенные от гнили и плесени. Они даже ещё пахли деревом, а на некоторых сохранились обрубки сучьев. Что касается потолка, то, насколько девушка помнила с детства, там был разноцветными плашками выложен мозаичный узор в виде густой листвы. Несколько стеклышек, вставленных тут и там, позволяли лучам солнца проникать внутрь и создавали полнейшую иллюзию настоящего древесного свода.

Старая Видящая уже была на ногах. Она бродила вокруг алтаря с зажженными свечами, бормоча молитвы и время от времени бросая в пламя то одной, то другой из них щепотки порошка. Огоньки ненадолго меняли свой цвет и в зависимости от того, каким пользоваться порошком, а волшебница тихо улыбалась или досадливо хмурилась.

- Ты пришла, - промолвила она, не прерывая своего занятия и даже не глядя в сторону входа. - Долго тебя пришлось ждать…

- У меня были и другие дела. Обязанности дочери Наместника…

- У Видящей нет родных. Запомни это! Надевая синее, мы отрекаемся от своего прошлого. Ты помнишь слова клятвы?

Дехтирель прикусила губу. Эта клятва…

- Да.

- Вот и отлично. Ты готова?

- К чему? – если старуха заставит подойти к алтарю и произнести слова клятвы, это будет началом конца.

- К работе, конечно же! Или ты думаешь, что удел Видящей – исключительно молитвы? На нас лежит громадная ответственность за весь Остров, за всех эльфов, альфаров, животных и птиц, и даже всякую нечисть вроде дриад. Я уж молчу про деревья, - волшебница погладила пень-алтарь. – Они все – под нашей защитой и покровительством. Мы обязаны заботиться о них, как о своих детях, ибо собственных детей нам иметь не дано.

- Я понимаю…

- Ничего ты не понимаешь, глупая девчонка! Иначе не смотрела бы на меня так… Пошли!

На ближайшей скамье лежали ровным рядком амулеты – ожерелье с сапфирами, пара серёг, широкие браслеты, скромный на вид, но накачанный магией под завязку кулончик на цепочке, несколько перстней. Дехтирель с завистью смотрела на то, как облачается её соперница. Она прекрасно знала, что такое эти камни-накопители. Одни были хранилищами магической энергии, которую можно было пустить на изготовление мощного заклинания, другие сами по себе были концентрированными заклятьями. Достаточно было произнести кодовое слово, сдавить нужный камень пальцами – или разбить, когда как! – и высвободятся мощные чары. Несколько перстеньков, сережки и пара кулонов было и у нее, но по сравнению с арсеналом старой волшебницы это всего лишь капли в море. Тем более, что большая часть изначально принадлежала отнюдь не ей и надо как следует постараться, чтобы заставить их работать, настроив на себя. Правда, у нее тоже кое-что было припрятано в вещах, но чем дольше об этом никто не будет знать, тем лучше.

Надев почти все украшения, Хозяйка кивнула помощнице и вышли из часовни, направившись в чащу леса. Она шагала, не выбирая дороги, проигнорировав тропы, и вынуждала девушку следовать за нею.

- Куда мы идем? – поинтересовалась Дехтирель, посохом отводя в сторону ветки кустарника, сквозь которые её напарница прошла, как тень.

- Увидишь, - коротко ответила Хозяйка. – Кстати, на твоем месте я бы оставила эту палку. Она нам не помощница.

- Да, но откуда мы знаем, что…

- Знаю я, - весомо перебила старшая волшебница молодую. – Этого достаточно.

Девушка прикусила губу, с каждой минутой чувствуя все большую досаду и злость. В Обители она отвыкла ходить по лесной чаще, и сейчас ей приходилось приспосабливаться на ходу.

Наконец, Хозяйка вышла на небольшую полянку и огляделась по сторонам с довольным видом.

- Ну, как тебе это место, младшая сестра?

Девушка посмотрела туда-сюда:

- Хорошее место.

- Правда? – старшая волшебница как-то странно прищурилась, но ничего не сказала. – Тогда давай приступим!

- К чему? – опешила Дехтирель.

- К призыву весны. В этом году она что-то задержалась, и если мы не проведем обряда, празднование новогодия пройдет по колено в снегу и талой воде.

Ну, положим, снега вокруг намного меньше, а талая вода только в реках и ручьях, которые начали вскрываться ото льда и разливаются сейчас в низинах. На пригретых солнцем проталинах безо всякой обрядовой магии уже начали проклевываться первоцветы, на деревьях распускались почки, птиц с каждым днем становится всё больше и больше, а теплое солнышко радует глаз и сердце. Но весенняя магия обязательно нужна – ведь до начала праздника оставалось не так уж много времени, а надо было успеть и дороги подсушить, и убрать лишний снег, и пробудить к жизни траву и бабочек, и заставить раскрыться листву, чтобы всё вокруг зазеленело.

- Иди сюда. Оставь посох!

Дехтирель, прикусив с досады губу, с силой воткнула его в жирную влажную землю и, поколебавшись, подошла к Хозяйке. Та протянула девушке руки, крепко сжала ее пальцы, вдавив в кожу граненые края перстней и, запрокинув голову к небу, запела негромким голосом:


Разливается небес синева,

Всё сильней звенит на солнце капель.

Пробуждается природа от сна

После долгих безрадостных дней.


- Ты почему не поешь? – внезапно поинтересовалась она. – Не знаешь слова гимна?

- Знаю, но…

- Тогда пой. Второй куплет я должна услышать от тебя!

Дехтирель бросила на Хозяйку сердитый взгляд, но делать было нечего, и девушка принялась старательно выводить, пытаясь вложить в песню как можно больше души. «Я же волшебница! У меня всё должно получиться!»


Новый день придет и первым лучом

Как мечом, разрубит снега войска.

Озарит всю землю, словно свечой

И, как снег, растает наша тоска.


Пока она пела, Хозяйка не спускала с девушки строгих глаз, и под этим взглядом Дехтирель смущалась и путалась. Голос её звучал неуверенно и тихо, а под конец смолк совсем.

- Что… вы на меня так смотрите, старшая сестра? – пролепетала молодая Видящая.

- Ты не волшебница, - строго произнесла старшая. – В твоей песне не чувствуется Силы. Это просто набор слов…

- Это – песня-заклинание! Она не может быть просто словами…

- Любые заклинания – лишь слова, которые подкреплены Силой! А в твоем голосе я не чувствую и самых слабых её отзвуков.

- Не знаю, что вы чувствуете, но я очень старалась!

- Одного старания мало. Надо иметь ещё и Дар. Не знаю, как вышло, что ты получила плащ и посох волшебницы, но на месте твоих наставниц я бы как следует подумала, стоит ли подносить тебе такой подарок.

- Я заслужила его по праву! – Дехтирель отступила, схватилась за посох двумя руками, как будто его пытались отнять силой. – Он мой! Если бы вы только знали, чего мне стоило добыть его!

- Не знаю и знать не хочу! – отрезала Хозяйка. – Но вряд ли это честный путь!

- Да как вы смеете? – взвилась девушка. – Вы мне угрожаете?

- А ты намереваешься со мной сражаться? – усмехнулась старшая волшебница, по одному снимая перстни и убирая их в расположенные в складках ее балахона карманы. Девушка коршуном следила за каждым из них. В них была заключена огромная сила. Сила, которой ей так недоставало! – Даже если ты вся увешаешься этими амулетами с ног до головы и вставишь кольцо с сапфиром себе в нос, ты все равно останешься слабее меня. Не тебе говорить об угрозах, девчонка! И не я должна бояться, а ты!

Не прибавив более ни слова, Хозяйка Сапфирового Острова направилась прочь. Она что-то мурлыкала себе под нос, время от времени трогая руками ветки кустов, и там, где она проходила, казалось, быстрее начинала расти трава, а из набухших почек лезла молодая листва.

Притопнув ногой, Дехтирель сорвалась с места и, наплевав на достоинство, сломя голову помчалась к брату.


Рави с утра был в казармах – жизнь в когорте шла своим чередом, мало считаясь с событиями, происходящими во внешнем мире. Среди Преданных имелось несколько новичков, которые пока не принесли присяги, и командир как раз и занимался подготовкой к этому событию. Мастер Оружия уверял, что все, кто подавал прошения, достойны пополнить собой когорту и наплевать на то, что по крайней мере один из кандидатов поступил всего неделю назад. Празднование новогодия откладывало церемонию принятия в ряды когорты неофитов – им придётся ждать до его окончания больше десяти дней. Увы, церемония присяги никак не вписывалась в программу праздника – уж слишком напряженный график составила леди Аннирель.

Через три ступеньки бегом одолев лестницу, девушка с разбегу влетела прямо в объятия зеленоглазого денщика командующего, который стоял у двери, как на часах.

- Ого, вот это удача! – промолвил он, обнимая волшебницу. – Какой приятный сюрприз…

- Пусти меня немедленно! – потребовала она.

- А если я не хочу?

- Я приказываю тебе!

- Я не подчиняюсь чужим приказам, - он обнимал ее все крепче, по-хозяйски стискивая талию. В кольце сильных рук было трудно дышать. Дехтирель попыталась вспомнить, чему ее учили на курсах самообороны, но зеленоглазый наглец вовремя разгадал её маневр и приподнял девушку над полом. Лишившись опоры, она отчаянно забилась в его руках.

- Пусти! Я спешу…

- А если я тебя отпущу, что мне за это будет? – мурлыкнул он, облизываясь, как настоящий кот.

- Я…

- Ты горячая штучка, - Охтайр с легкостью удерживал девушку на весу. – Мне нравятся такие!

- Немедленно отпусти! – она ударила его кулаком по плечу. - Или я всё расскажу брату!

- Какие мы грозные… Ладно, лети пока!

Ее поставили на пол и, одной рукой распахнув перед девушкой двери, другойлегонько шлепнули пониже спины. Вскрикнув от возмущения, Дехтирель влетела в кабинет брата.

Он даже вздрогнул и посадил на пергамент кляксу, когда в кабинет ворвалась взволнованная Дехтирель.

- Спаси меня, Раванир! – воскликнула она с порога.

- Тир, что случилось? – юноша отбросил испорченный лист и вскочил. – За тобой кто-то гонится?

Он вышел из-за стола, и девушка бросилась брату на шею. Соблазн наябедничать на зеленоглазого нахала был велик, но на данный момент имелись и более важные дела.

- Я боюсь, - прошептала она. – Мне кажется, она меня ненавидит!

- Кто?

- Хозяйка!

- С чего это ты взяла? – приподняв двумя пальцами за подбородок ее лицо, Рави посмотрел Дехтирель в глаза.

- Она завидует мне! Моей молодости, моей силе… моему будущему! Ведь это я должна стать после нее первой волшебницей Острова! А она пока ещё сильна и попытается избавиться от меня.

- Она хочет тебя убить?

- Пока нет, - девушка замялась, - но она может начать распускать слухи… Сегодня мы вместе пытались проводить обряд. Я очень старалась, ведь это – первый мой обряд после принятия сана. Я переволновалась… тем более, что она мне ничуть не помогала, только смотрела во все глаза и сбивала с настроя. Я от волнения всё забыла, и она… она обвинила меня в том, что я – не волшебница! Что во мне нет никакой волшебной силы! Теперь она может всюду распустить этот слух! А ты понимаешь, что это такое? Это клевета! Это – позор! Это…Она меня просто уничтожит! Что мне делать?

- Заткнуть ей рот.

Брат и сестра вздрогнули – голос принадлежал Охтайру. Как денщик смог неожиданно оказаться рядом – они не заметили. Ведь только что он оставался за порогом кабинета – и вот уже стоит подле и в упор рассматривает обнявшуюся пару прищуренными холодными глазами. И дверь не скрипнула…

- Что ты такое говоришь? – ощетинился Рави. – Ты понимаешь, что предлагаешь? Как можно убить Видящую?

Дехтирель невольно вздрогнула.

- Ну, почему сразу убить? Такое решение принимается в самом крайнем случае… Для начала ее можно напугать… обмануть… заставить забыть об этом случае. Просто принудить к молчанию… каким-либо способом.

- И кто это сделает?

- Могу и я, - улыбка тронула тонкие губы. – Если мне хотя бы в двух словах объяснят, в чем на самом деле состоит проблема.

Дехтирель прижалась к брату. Её пугал этот воин с холодными зелёными глазами и странными речами.

- Мы можем ему доверять? – прошептала она.

Рави посмотрел на Охтайра. В памяти сам собой всплыл тот далекий осенний день, низина, заваленная трупами, и улыбающийся денщик с окровавленным кинжалом в руке.

- Должны…


Неурочный визит Видящей волшебницы – всегда событие. Тем более, когда к Наместнику без доклада является сама Хозяйка. Так уж повелось, что ни одно важное решение не обходилось без ее внимания и, бывало, что всего одно слово этой женщины перевешивало все остальные доводы. Лорд Ровилар привык к ее участию во всех делах, он часто советовался с нею, потому как за Хозяйкой стоял весь Орден. А не родился еще тот эльф, который осмелился бы спорить с Видящими. Много веков они контролировали жизнь и быт на Радужном Архипелаге. Когда-то, утверждают легенды и семейные хроники, этого Ордена не существовало. Особым указом короля Торандира Последнего ему были дарованы власть и привилегии. Во времена Смутных Веков, когда восстали орки и разгромили прежнее государство, только Видящие смогли как-то сплотить и помочь выжить его чудом уцелевшим эльфам. Сама идея создания Радужного Архипелага и Совета Наместников принадлежала им.

И не было ничего удивительного в том, что лорд Ровилар поспешил навстречу женщине, вскочив с места:

- Чему обязан?

- Мы должны поговорить наедине, - отрезала Хозяйка.

- Все вон! – немедленно распорядился Наместник.

Едва за последним из секретарей и пажей закрылась дверь, как он повернулся к волшебнице, по-хозяйски расположившейся в одном из кресел:

- Что произошло?

- Ничего особенного, - та улыбнулась. – Я пришла всего лишь для того, чтобы поговорить о вашей дочери. Меня беспокоит судьба девочки, и я желаю дать вам добрый совет!

Ну, это было уже что-то. Лорд Ровилар улыбнулся тоже.

- Вы помните, - начала Хозяйка, - что я с вашего раннего детства жила на Острове. Я помню вас подростком, потом юношей. Я освящала вашу свадьбу с леди Айлиль, нарекала имена вашим детям. Я же и провожала тело леди Наместницы в склеп. И смела надеяться, что мне ещё предстоит освящать брак вашего сына с достойной девушкой…

- Невеста для Раванира пока еще не выбрана, - осторожно промолвил Наместник. – Он не выказывает желания немедленно связать себя с кем-либо узами брака, и я считал, что с этим вопросом можно подождать…

- Со свадьбой – да. А вот с обручением тянуть не стоит. Найдите ему невесту как можно скорее – а там отложите брак на сколько-нибудь лет. Предстоящее празднование новогодия – отменный повод присмотреть подходящую девушку. Если вы хотите, я могу сама составить список кандидаток…Но я пришла сюда не за этим! Меня волнует именно судьба вашей дочери.

- Дехтирель – ваша сестра по Ордену и…

- И ведет себя неподобающе. Во-первых, она до сих пор живет во дворце…

- Но часовня для нее еще не построена! Я сначала хотел…

- Во-вторых, - волшебница решительным жестом дала понять, что сейчас женщину лучше не перебивать, - она до сих пор считается вашей дочерью. Хотя устав Ордена разрешает общение с родителями лишь в том случае, если девушка является единственным ребенком в семье. А у неё есть брат… В-третьих, она осмеливается пренебрегать своими обязанностями…Ну, и наконец, в-четвертых, вы помните, с каким скандалом она в свое время отправилась в Обитель для прохождения обучения. Я тогда не стала вмешиваться, посчитав, что вы с супругой, как родители, имеете больше прав влиять на судьбу детей, нежели посторонние. Мы все помним, к чему привела политика невмешательства. Вы потеряли свою супругу…

- Но, если бы мы настояли тогда, жизнь нашей дочери была бы сломана, - попробовал возразить лорд Ровилар. – Дехтирель так мечтала…

- Вы допустили ошибку, которую ещё не поздно исправить, - безжалостно перебила его волшебница. – Ваша дочь должна в самое ближайшее время исполнить свой долг.

- Какой?

- Выйти замуж!

- Но…

- И как можно скорее! Только так вы сможете исправить содеянное… и дать девочке второй шанс.

Лорд Ровилар задумался. Он не привык перечить волшебнице, когда та давала советы, но сейчас дело касалось судьбы его дочери, и он испытывал сомнения.


Праздники, как к ним ни готовься, всегда наступают неожиданно. Вчера ещё казалось, что впереди уйма времени, а сегодня уже выясняется, что через пять минут – начало.

Праздник открылся торжественным шествием, начинавшимся от дворца Наместника. Сам лорд Ровилар с семьей и придворными под звуки музыки пустился объезжать поочередно все замки, обитатели которых один за другим присоединялись к пестро разодетой колонне. Лорды и леди, пажи и оруженосцы скакали бок о бок. Придворные музыканты и приглашенные менестрели старались вовсю. В этот день даже слуги получили возможность насладиться зрелищем, и вдоль дороги толпились светлые альфары и многие простые эльфы, которым не по чину было находиться среди высокородных. Точно в рассчитанное время колонна завернула к главным воротам. Именно в этот момент к поместью подъехали гости – ещё одна колонна, не такая длинная, но столь же шумная и пышная, влилась в неё. Это прибыли Наместники с соседних Островов – лорд Глессиар Нефритовый с супругой и старшим сыном, лорд Шандиар Изумрудный с молодой женой и присланный отцом юный наследник Моррир Рубиновый. У каждого была своя свита, так что в обратный путь ко дворцу двинулось значительно больше народа.

Возле дворца уже выстроилась для почётного караула вся когорта Преданных. Новички, которым только предстояло принести присягу в самое ближайшее время, тоже были допущены.

У широкого крыльца возникла небольшая давка – слишком много лордов и леди желали одновременно спешиться и подъехать поближе к ступеням. Поскольку большинство гостей занимали в колонне место не соответственно своему происхождению, а в том порядке, в каком присоединялись к колонне, многим менее родовитым эльфам пришлось срочно отъехать в сторонку, пропуская высшую знать. И уж конечно, следовало в первую очередь принять почётных соседей. Поэтому у ступеней началась суета, толкотня и неразбериха. Кто-то даже въехал на лестницу верхом на коне, чтобы как-то отделиться от толпы.

Леди Дехтирель немного растерялась. В Обители она отвыкла от шума и гама. Хорошо ещё, что рядом был Рави. Брат и сестра всю дорогу скакали бок о бок и иногда, если были уверены, что никто не видит, держались за руки.

- Раванир! – голос отца прозвучал властно и резко. – Помоги леди Шанирель Изумрудной!

Послушный юноша тут же откликнулся на распоряжение отца. Названная леди, совсем юная девушка, смущаясь, подала ему руку.

Дехтирель была раздосадована и разочарована одновременно. Судя по титулу и изумрудам в волосах, эта девушка не просто была гостьей издалека. Она явно приходилась близкой родственницей Наместника Изумрудного – может быть, его младшей сестрой или кузиной. Если это так, то отец свел её со своим сыном не зря.

Девушка еще пребывала в напряженных раздумьях, когда рядом послышался знакомый хрипловатый голос:

- Вам помочь?

Она опустила взор и встретила взгляд ярко-зеленых глаз с насмешливым прищуром. Одной рукой удерживая повод её кобылки, другую Охтайр как бы случайно положил ей на колено и слегка сжал.

- Какая красивая ножка…

- Отпусти меня немедленно!

- А если я не захочу?

Смутившись, Дехтирель не нашла, что ответить. А пока она думала, Охтайр просто-напросто взял ее за талию и стащил с седла. Ойкнув от неожиданности, девушка второй раз за несколько дней оказалась в его объятиях. Чтобы удержаться, она машинально положила руки денщику на плечи, и тот с готовностью обнял девушку.

- Вы прелестны!

- А ты…ты - чудовище… Немедленно отпусти меня!

- Не хочу! Мне нравится держать вас в руках, - он перехватил её поудобнее, прижимая к себе двумя руками.

- Я не птица! И на нас все смотрят.

- А вы предпочитаете пока хранить все в тайне? Согласен!

Его наглая улыбка одновременно притягивала и отталкивала. Едва носки туфелек коснулись ступеней, Дехтирель отскочила, чудом не наступив на подол платья. Охтайр сделал неуловимо быстрое движение и подхватил девушку за локоть.

- Даже шагу без меня не можете ступить, - мягко пожурил он.

Рассердившись, она выдернула руку и гордо выпрямилась:

- Не сметь прикасаться к волшебнице!

- Я уже прикасался, - парировал он. – И не раз.

- Так пусть этот раз станет последним! Или ты больше никого и никогда не обнимешь!

- Мы уже перешли на «ты»? – Охтайр опять довольно ухмыльнулся. – А я и не заметил… С каждым шагом всё ты ближе и ближе… Но сейчас мне лучше удалиться. Ненадолго!

Отвесив веселый поклон, он развернулся и мгновенно растворился в толпе, смешавшись со слугами и рыцарями-охранниками. Оставшись без спутника, Дехтирель с досадой притопнула ногой.

В конце концов, ей подал руку и повел вслед за другими почетными гостями худощавый юнец, едва вышедший из подросткового возраста – старший сын и наследник Наместника Глессиара, юный Эльтанар. Рука об руку они пристроились в колонну. Впереди шёл её отец, лорд Ровилар, со свояченицей леди Аннирель. За ним – наследник Раванир с едва не плачущей от счастья Шанирель Изумрудной. Дехтирель оказалась сразу позади них, и близость соперницы действовала на девушку угнетающе. Остальные лорды и леди, по старшинству, следовали по пятам. Все вместе они отправились в пиршественный зал, и, забежавшие вперед музыканты встретили гостей веселой музыкой.


Лаэмиру вместе с другими Преданными выпала честь в парадной форме стоять на ступенях крыльца и около него в почетном карауле. То ли случайно, то ли нарочно, но новичков поставили так, что именно мимо них прошли все высокие гости. Юноша видел на расстоянии вытянутой руки и самого великолепного лорда-Наместника, и его семью. И та девушка, которую он почти две недели назад подвозил до замка, встретив в глухом парке, тоже была тут. На ней было темно-синее платье с более светлыми, ярко-голубыми, рукавами из полупрозрачной материи. Светлые волосы на таком темном фоне казались еще светлее. Её вел под руку какой-то юнец, совсем мальчишка, сиявший, как медный таз. Он явно был счастлив и горд оказанной честью, а вот девушка не выглядела довольной. Она не сводила глаз с наследника Наместника, и Лаэмир внезапно обострившимся чутьем угадал, что красавица влюблена в командира Преданных. Наверное, это ее кузен? В таком случае, стоит ли ему, рядовому легионеру, вставать на пути у такого соперника? В него вообще невозможно не влюбиться – самый завидный жених на Острове. А Лаэмир – почти Преданный. Через несколько дней, сразу после праздников, он должен будет принести присягу, вступить в ряды элитного легиона – и навсегда распрощаться с мечтой завоевать сердце неприступной красавицы.

Ибо Преданным закон запрещает жениться и заводить детей. Им даже официальных любовниц нельзя содержать. Впрочем, от одиночества легионеры вряд ли страдали. Многие замужние дамы интересовались Преданными – окружавших их ореол таинственности и сам статус смертника привлекал женщин, как ос привлекают забродившие фрукты. У многих легионеров были случайные связи на стороне. Иногда от этих связей рождались дети, но замужние женщины всегда находили, как спрятать концы в воду и отвести от себя подозрения. По закону легионеры оставались холостыми и бездетными, а на деле некоторые высокие лорды воспитывали сыновей и дочерей, не догадываясь о том, что не являются им настоящими отцами.

Лаэмиру было жаль прощаться с мечтой, и он был задумчив и молчалив, когда, сменившись, Преданные отправились в свои казармы. В честь праздника и у них тоже должен был состояться пир, и легионеры торопливо сбрасывали парадные бело-синие мундиры, облачаясь во что-нибудь, что не так жалко заляпать жиром или залить вином.

Именно в это время и зашел Мастер Оружия. На время празднества он замещал командира, ибо тот все эти дни должен был находиться подле отца, исполняя обязанности наследника Наместника.

- Ну, как настроение? – поинтересовался он с порога.

- Как всегда – отличное! – за всех ответил Доннар. Его поддержали нестройным гулом голосов.

- Тогда вот что… Наша когорта дежурит все новогодие на праздниках – каждый день, строго по жребию. Но кое-кто может заработать пару увольнительных как раз на эти дни.

- И что надо делать?

- Ничего особенного. Завтра – первый день начала турнира, он открывается большой меле*. Есть желающие принять участие? Вне зависимости от результатов, участники получают увольнительные. В случае проигрыша команды – по одному, в случае победы – по два, в любой день, на выбор.

(*Меле – групповая схватка либо двух команд, либо все против всех. В первом случае бой длится до того момента, когда станет заметно явное преимущество одной из команд. Во втором – пока в седле не останется только один победитель. В таких схватках часто могли убивать или калечить, не всегда случайно.)

- Как всегда – гости против хозяев? – со знанием дела кивнул весельчак и балагур Моретор, которого Лаэмир несколько дней назад невольно согнал с койки. Рыцарь с пониманием отнесся к тому, что младший брат хочет наследовать старшему, и спорить не стал.

- Да. Но, поскольку никто не мог предугадать, сколько рыцарей из числа приезжих согласятся участвовать в меле, и количество наших бойцов тоже не было известно до последнего момента. А теперь выяснилось, что в нашей команде не хватает участников, - Мастер Оружия прошелся между рядами коек. – Ну, кто захочет попробовать свои силы?

- Сколько надо копий? – с места поднялся рослый Доннар.

- Семь.

- Тогда запишите меня.

- И меня! – подпрыгнул Моретор.

- И меня, - встал еще один Преданный.

Лаэмира словно что-то толкнуло в спину, и юноша рванулся вперед:

- И я!

- Новичок? – Мастер Оружия смерил его оценивающим взглядом, с ног до головы, словно снимал мерку. – Отлично! Тогда отправляйтесь в оружейную и подберите себе уже сегодня подходящее оружие, а также проверьте свои доспехи. Понимаю, что вы таким образом опоздаете к началу пирушки, но зато в любом случае получите приглашение на большой пир, который состоится после турнира, и там наверстаете упущенное.

Пир! Послезавтра он будет сидеть за одним столом с девушкой, поразившей его воображение! Нет, конечно, рядового Преданного никто не усадит рядом с родственницей самого Наместника, но уже одно то, что она окажется так близко, того стоило.


На поместье-столицу спускался тихий весенний вечер. К ночи слегка похолодало, но, разгоряченный предстоящими событиями Лаэмир не чувствовал ничего. Оружия в запасниках когорты было более, чем достаточно – предполагалось, что у Преданных нет и не может быть личных вещей, что они пользуются лишь тем, что им выдают от щедрот Наместника. Поэтому они все всегда ходили в одинаковых мундирах, и даже нижние туники были сшиты на один фасон из одинаковой ткани, слабо различаясь только размерами. Впрочем, так было почти у всех легионеров. Например, конным ратникам никто не запрещал идти в бой в собственных доспехах, если они считали, что так им удобнее. И запасное оружие почти у всех было личным. Иное дело – Преданные. Присяга при вступлении в когорту представляла собой целый ритуал, когда неофит должен был раздеться догола и переступить символическую черту, преклоняя колени перед командиром, как бы оставляя за этой линией свою прошлую жизнь и отрекаясь от всего, кроме служения. Единственное, что Преданному разрешалось иметь личного – это был его скакун. Ведь настоящий рыцарь растит боевого коня с рождения, его тренируют особым образом, чтобы в бою двое как бы становились единым целым. Скакун, взятый «напрокат», таковым быть никак не мог.

Лаэмир был исключением из правила. Он и еще четверо юношей пока не принесли клятву верности, но уже считались Преданными. Они жили в казарме на общих основаниях, принимали участие в тренировках, стояли вместе со всеми в почетном карауле и имели право носить парадную форму. Но пока еще не полностью отреклись от всего личного. И Лаэмир решил на турнир выйти не в стандартных доспехах легионера, а в своих собственных. Правда, они остались дома, и он на ночь глядя пустился за ними в дорогу.

Замок Линнестар стоял на окраине поместья-столицы. Можно было проехать извилистыми дорогами поместья, мимо некоторых замков, а можно было проскакать напрямик, через запущенную часть одного из парков. Дорогой, которая пролегала через него, пользовались очень редко, ибо лесники-альфары, в обязанности которых входило следить за зелеными насаждениями, обходили эти места стороной. По чьему приказу так делалось – он не знал. Да и не хотел сейчас думать ни о чем.

За неполные две недели природа вокруг совершенно переменилась. Запоздавшая весна стремилась наверстать упущенное время. Снега почти не осталось, и нужно было постараться, чтобы в самой чаще, в тени под кустами, отыскать небольшой грязный сугробик. Зато из прогревшейся земли буйно полезли первоцветы, и крошечные глазки синих пролесок, нежно-желтого гусиного лука, розово-белых и лиловых крокусов и бело-зеленых подснежников виднелись тут и там. На деревьях набухали почки, орешина и ольха увешались сережками. От них не отставали клены и ясени, а березки и тополя уже все зазеленели. Птицы пели и пересвистывались на разные голоса, и на душе у Лаэмира было также светло и радостно. Хотелось самому петь и кричать от восторга. Никогда в жизни весна ещё не вызывала у него таких эмоций и поневоле хотелось продлить этот миг, замечая каждую мелочь.

Он пустил коня шагом, отдавшись размышлениям. В замке ещё не все спят. Отец и мать наверняка приглашены на праздник – каждый лорд и леди, живущие в поместье-столице, получили приглашение. Дома остался лишь управляющий и сестренка со своими дамами – девочка пока слишком мала, только-только вступила в подростковый возраст и не должна присутствовать на балах. Он только быстро заберет свои старые доспехи и поспешит назад, в казарму. Может быть, ещё успеет на вечеринку – Доннар обещал не выпивать всё вино и оставить приятелю пару глотков.

Мир вокруг был сказочно прекрасен. Где-то здесь две недели назад он встретил на лесной тропинке ее – девушку, поразившую воображение и чувства. Тогда лес был совсем прозрачен, и ярко-синее пятно плаща было видно очень хорошо. Где же это было? Кажется, недалеко от того места, где дорога делала поворот.

Доехав до поворота, юноша остановил коня, вспоминая тот день и озираясь по сторонам. Он прежде не задавался вопросом, откуда Видящая появилась на тропе, а сейчас вдруг подумал. Не могла же она просто возникнуть из воздуха? Нет, возможности волшебниц безграничны – у них в замке, когда он был маленьким мальчиком, долгое время жила одна Видящая. Она была уже немолода, и в один прекрасный момент просто-напросто ушла. Но, пока жила у его деда и отца, иногда показывала детям такие чудеса…Неужели, и эта девушка тоже может появляться и исчезать из воздуха? Тогда почему она выбрала такое глухое место?

Взгляд Лаэмира скользнул по кустам и зацепился за неприметную стежку. По этой тропинке, если и ходили, то мало и так редко, что она совсем скрылась под натиском травы и опалой листвы. Может быть, волшебница пришла оттуда?

Спешившись, юноша осторожно сделал несколько шагов. Здравый смысл твердил, что не стоит тратить время на глупости. Уж если хочется исследовать мир, можно вернуться сюда позже, когда будет выходной. Но любопытство решило иначе.

«Куда ты идешь? Зачем? Чего тебе там надо? – внезапно вторглась в сознание чужая мысль. – Тебе что, делать нечего, кроме как совать нос не в свои дела? Возвращайся назад! Немедленно! Это приказ!»

Лаэмир остановился. Он был рыцарем, готовился принести присягу Преданного, а Преданных учат повиноваться. Слово «приказ» было ключевым. Он уже повернул назад, но задумался. Если это – приказ, то от кого он исходил?

«Я – Преданный, - напомнил себе юноша. – Я должен подчиняться только приказам командующего и своих десятников! Больше никто не имеет права мной командовать!»

С этими мыслями он вернулся и продолжил путь по едва заметной тропе. Посторонние мысли никуда не делись. «Возвращайся назад! – кричал кто-то или что-то. – Тебе тут нечего делать! Ты не имеешь права здесь находиться…Это запретное место! Ты погибнешь!» Но, чем ближе была цель, тем странный внутренний голос становился слабее и слабее, а когда за деревьями стало заметно какое-то строение, замолк вовсе.

На всякий случай обнажив меч – выданный в оружейной, ибо собственный пришлось отдать, и обратно он получит его только на время завтрашней схватки, - юноша осторожно приблизился к каменной беседке, стоявшей на прогалине в окружении колючих кустов. Судя по сохранившимся с прошлого лета ягодам, это был шиповник.

Магия! Шиповник всегда вырастает там, где имеет место колдовство. Белый шиповник – значит, след оставили добрые силы. Красный – злые. Но юноша обрадовался им, как старым друзьям. Значит, волшебница была здесь. Но чем этот тут так пахнет? Сладковатый и в то же время какой-то неприятный тяжелый запах…

«Конечно, она тут была! – внутренний голос очнулся и совершил последнюю попытку. – А вот тебе не стоит тут находиться!»

При его приближении из беседки, проскочив между витыми колоннами, поддерживающими куполообразную крышу, вспорхнуло несколько ворон и сорок. Порскнули во все стороны мыши. Дикие звери и птицы – внутри беседки? В таком количестве?

«Меньше знаешь – крепче спишь!»

Отмахнувшись от внутреннего голоса – уже было понятно, что он сам порождение той магии, что оставила след на этой земле, - Лаэмир сделал еще несколько шагов и осторожно заглянул в беседку…


И оцепенел.

Он ожидал увидеть все, что угодно – бездонный провал в никуда, груду сокровищ, просто усыпанный лесным мусором пол, гнездовье лесных мышей, наконец, алтарь, на котором волшебницы приносят жертвы, - но только не это.

В середине беседки возвышался небольшой, высотой примерно по колено, округлый постамент, словно основание для какой-то статуи. Его поверхность была гладкой, темной и глубокой, почти зеркальной, словно это была глыба темного старого льда. Ряд узких отверстий шел по краю. Точно такое же сооружение нависало с потолка – из того же странного темного, как старый лед или стекло, материала. Только поверхность его была странно ребристой, и, если присмотреться, можно было заметить, что время от времени в недрах этой темной стеклянной или ледяной глыбы словно шевелятся какие-то тени. В одном из отверстий виднелся лоскуток синей материи. Он был засунут словно нарочно, так глубоко, что не вдруг достанешь.

Но Лаэмиру было не до разглядывания странного сооружения, тем более, что он почти сразу опознал в нем самый обычный Портал. Во многих эльфийских замках – если только их не выстроил совсем незначительный лорд – имелись такие Порталы. Большинство бездействовало – ведь при каждом должна была состоять Видящая волшебница, обслуживающая его – другие запускались от случая к случаю. Ведь эти Порталы преследовали чаще всего одну цель – если замок окружен врагами, через него удобно было переправить женщин и детей в безопасное место. На что был настроен конкретно этот, Лаэмир не знал. Да и не созерцание магической установки приковало его к месту.

На полу в куче мусора и обрывков тряпья, лежало мертвое тело.

К горлу подкатила тошнота – больше от неприглядного зрелища и тяжкого запаха тлена. Сколько времени оно тут пролежало? Что здесь приключилось? Кто это был? На эти вопросы ответа не имелось.

В том, что труп пролежал тут больше недели, сомневаться не приходилось – недавно проснувшиеся мухи еще не успели отложить в него личинки, но сороки, вороны и мыши как следует потрудились, обклевывая и обгрызая всё, что можно, а то, что они не тронули, было обезображено разложением. Если судить по длинным волосам и телосложению, это была молодая женщина. Обрывки темного платья и башмачки подтверждали это. Причину смерти установить было немного легче – череп ее был проломлен чем-то тяжелым.

«А я говорил, что не надо было сюда ходить!» - прозвучало в голове.

Впервые Лаэмир был согласен с этим невесть откуда взявшимся голосом. Но вот что ему теперь делать?


Хозяйка положила на край алтаря последний кристалл и удовлетворенно отступила назад, окинув придирчивым взглядом работу. Да, вот такая формула будет в самый раз! Ничего сложного, чтобы не забыть и не запутаться в последний момент, и в то же время ново и свежо.

Как она устала! Леди Аннирель, Мастерица Развлечений, неистощима на выдумки. Традиционные фейерверки и движущиеся картины ей надоели, и она каждый раз требует от Видящей все новых и новых иллюзий. Можно подумать, что цель жизни каждой волшебницы – служить для развлечения знатных господ. Да знали бы эти господа, что Орден существует, чтобы управлять их жизнями! И что есть специально обученные сестры-иллюзионистки, в обязанности которых как раз и входит выдумывать забавы и зрелища! Некоторое время назад Хозяйка сообщала в Обитель, что ей нужна хотя бы временно помощница, которая взяла бы на себя именно эту обязанность! Желательно, молодая, полная свежих идей. И сначала, когда услышала о приезде новенькой Видящей, старая волшебница обрадовалась, но, узнав, кто это, испытала разочарование.

Дело в том, что Дар дочери Наместника был очень слаб. Когда у девочки впервые появились зачатки способностей, её мать, леди Айлиль, попросила Хозяйку тайком протестировать дочь. Волшебница нашла, что девочка слишком слаба в магии, чтобы стать полноценной Видящей. Сказать проще, желание было намного больше возможностей. А на одном: «Я так хочу, значит, так и будет!» - далеко не уедешь. Ни мать, ни сама Хозяйка ничего не говорили девочке, чтобы не травмировать раньше срока хрупкую детскую психику. И когда подросшая Дехтирель захотела непременно учиться колдовству, старшая волшебница отнеслась к этому равнодушно. Она-то знала, что ее силы чересчур слабы. Первый же экзамен станет и последним.

Но Дехтирель отправилась в Обитель и пропала на многие годы. А вернулась полноправной волшебницей. Что-то здесь было не так. Или сама Хозяйка ошиблась в оценке ее способностей и сестры-наставницы сумели каким-то образом пробудить скрытый дар, либо… либо Дехтирель лжет.

Хозяйка была склонна верить во второе. Первое же совместное действо показало, что магия слов её напарнице не подчиняется. Это уже большой минус, ведь многие заклинания сопровождаются строго определенным набором слов или звуков. Но как, в таком случае, произошло, что бездарь получила посох и другие знаки отличия полноправной волшебницы?

Она обязательно займется расследованием этого дела, но чуть позже. После празднования новогодия. Сейчас просто некогда. Сейчас она должна подготовиться к завтрашнему действу.

Стук в дверь прервал тягостные размышления. Было ещё не поздно, но Хозяйка уже заперла часовню, чтобы присоединиться к пирующим во дворце Наместника. Это пришли за нею, чтобы поторопить? Как мило.

Женщина бросила последний взгляд на алтарь и пошла открывать.

Юноша, стоявший на пороге, не походил на рыцаря из дружины лорда Ровилара. Он был бледен, взволнован и тяжело дышал.

- Госпожа, прошу меня простить за то, что отрываю вас от важных дел, но случилось нечто странное.

Хозяйка бросила быстрый взгляд на темную аллею. Незнакомый юноша был один, если не считать скакуна, и ничьи тени не крались за деревьями.

- Что случилось?

- Я не знаю. Но я думаю, вы должны это увидеть.

- Вы кто?

- Прошу меня извинить, - юноша сошел с крыльца и преклонил колено, - мое имя – Лаэмир из Дома Линнестар. Я – Преданный Наместника… То есть, буду Преданным, когда на днях принесу клятву верности. Я участвую завтра в меле и поехал к родителям в замок, чтобы забрать свои старые доспехи, поскольку, формально не будучи Преданным, имею на это право. Я проезжал старым парком, случайно свернул не туда и нашел Портал…

- Ты… что сделал? – не поверила своим ушам волшебница. Сбежав со ступенек, она крепко схватила юношу за запястье, пытливо заглядывая в глаза.

- Пошел по тропинке и… обнаружил беседку, - пролепетал Лаэмир, удивленный такой странной реакцией. – Меня словно выталкивало что-то оттуда, какой-то голос просил вернуться, но я…

- Помолчи!

Он послушно замолк.

Продолжая удерживать его за руку, пальцами второй Видящая дотронулась до лба юноши как раз над переносицей. У медиумов тут находится одна из энергетических точек, именуемая «третий глаз» – нажимая на нее и настраиваясь на определенный лад, волшебницы получали магическую энергию. Определить, пуст «сосуд» или полон, можно было по пульсации – чем сильнее бьется невидимая жилка, тем больше накоплено энергии.

Пульса не было, но энергетическая точка оказалась теплой. Даже горячей. И пульсировала. Хозяйке показалось, что она дотронулась до раскаленного уголька, и женщина поскорее отдернула пальцы.

Такое встречалось время от времени, не только у медиумов, но и у простых мужчин-эльфов, лишенных каких бы то ни было волшебных сил. Одно никак не было связано с другим, хотя смелые гипотезы и высказывались – дескать, у тех мужчин, кто имеет «горящий глаз», чаще рождаются дети, наделенные магическими способностями. Вроде бы как даже проводились эксперименты, может ли передаваться Дар по мужской линии, но старая волшебница слишком давно не была в Обители и просто не знала, насколько далеко они продвинулись. Пока было известно, что это как-то связано с возможностью видеть невидимое. Простые эльфы-мужчины с «горящим глазом» часто оказывались сильными телепатами. А «глазастые» медиумы, хоть и обладали мощным потенциалом, труднее поддавались дрессировке. Как бы то ни было, но именно этот «горящий глаз» позволил этому юнцу приблизиться к Порталу. Он просто обошел все защитные заклинания и увидел то, что явно не предназначалось для чужих глаз, простых и магических.

- Пойдем.

Праздничный пир и завтрашнее действо были забыты.

Пока он бродил туда-сюда, уже наступил вечер. Его будущие братья, Преданные, наверняка уселись за столы без него. Но, скорее всего, никто не беспокоится – парень поехал к родным в гости. Пока не произнес клятву верности, он не полноправный Преданный и может время от временем ночевать не в казарме. Вот если завтра не явится к утренней поверке, будет считаться прогульщиком. А такому не видать сапфировых нашивок, как гоблину – ушей*. Он просто не станет рисковать всем ради минутного удовольствия, а значит, беспокоиться не о чем.

(*У гоблинов ушей нет вообще - вместо них две небольшие кожаные складки, прикрывающие слуховые отверстия.)

В заброшенной части парка уже было темно. Под деревьями сгустились тени, землю было плохо видно, и Хозяйка зажгла вделанный в навершие посоха кристалл, освещая путь по тропе. Время от времени ровно горевший огонь начинал мигать и потрескивать – это он реагировал на защитные заклинания.

Порталов в поместье-столице было несколько, и большинство открывались в труднодоступные места – чтобы в случае войны женщинам и детям нашлось, где отсидеться. А вот этот позволял напрямую попасть в Обитель Ордена – вернее, в одну из ее башен, ибо Видящие зорко хранили свои секреты даже от младших сестер. И весьма немногие знали, сколько на самом деле башен Ордена и где они расположены. Три четверти волшебниц звали Обителью ту самую башню, где проходило их обучение. И все были уверены, что говорят об одной и той же. Хозяйка Сапфирового Острова, как и Хозяйки других Островов, правду знала, но не спешила делиться ею со всеми подряд. Например, она знала, что на ее Острове находилась Обитель, где обучали медиумов – наделенных Даром мальчиков разыскивали по всему Радужному Архипелагу и доставляли сюда, чтобы потом, по завершении учебы, рассылать в другие башни.

Про эту башню подумалось в связи с Лаэмиром – вернее, его «горящим глазом». Может быть, потом как-нибудь связаться с сестрами и попросить посмотреть на юношу повнимательнее? Сломать его волю, чтобы получить полноценного медиума, не получится – для этого он слишком взрослый, вполне сформировавшаяся личность – да и Преданного из когорты никто не отпустит. Но просто держать его в памяти на всякий случай – а вдруг…

Но тут они добрались до Портала, и все посторонние мысли куда-то испарились.

Юноша вежливо пропустил Видящую вперед и скромно остался на ступенях, когда она вошла внутрь. Тем более, что запах гнили прекрасно ощущался и здесь. Он услышал ее сдавленный крик и заглянул внутрь. Волшебница стояла на коленях над жалкими останками незнакомки. В широко раскрытых глазах женщины плавал ужас.

- Что с вами, госпожа? – он сделал шаг.

- Не подходи! – так и взвилась она.

- Госпожа, - Лаэмир вернулся на ступени. – С вами всё в порядке? Может быть, мне стоило…

- Нет, - вскрикнула она. – Стой там, где стоишь! О, Покровители, кто мог сделать это?

- Понятия не умею, - честно ответил юноша. – Я даже не знаю, кто это? Тело настолько изуродовано…

Он осекся, когда волшебница двумя руками перехватила посох и коснулась объеденных останков камнем в навершии. Бледно-голубое переливчатое сияние распространилось волнами, окутывая изуродованное тело, и оно стало менять черты. Поврежденная кожа заживала, отъеденные зверями части тела возникали из ничего, исчезала кровь и гниль. Не прошло и нескольких минут, как перед зрителями распростёрлось тело молодой женщины. Восстановилась даже нижняя сорочка – вся остальная одежда куда-то исчезла. Но главное не это – никакое заклинание не могло зарастить проломленного черепа. Убитая стала такой, как в самый миг смерти. И ничего уже нельзя было изменить.

- Такая молодая, - вырвалось у Лаэмира. – И красивая! Кем она была?

Хозяйка протянула руку и кончиками пальцев откинула со лба покойницы светлые пряди волос. При свете магического огонька четче стали видны извилистые линии татуировки на коже у самой линии волос. Один изящный завиток узора спускался на левый висок до самого уха – то есть, должен был спускаться, но удар, стоивший незнакомке жизни, пришелся как раз на это место.

- Видящая…

- Только что закончившая обучение, - добавила волшебница. – Линии еще яркие и свежие.

- Но почему? – вырвалось у Лаэмира. – Кому и зачем понадобилось убивать волшебницу?

Это не укладывалось у юноши в голове. Женщины, наделенные магическим даром, неприкосновенны. И причинить вред хотя бы одной… За что? На ум пришла та встреченная им на тропе волшебница. А если бы кто-то осмелился причинить вред ей? Какое счастье, что он тогда проезжал мимо и своим присутствием невольно спас её жизнь?

Хозяйка Сапфирового Острова смотрела в лицо молодого рыцаря и видела отголоски его мыслей и чувств. Она почти слышала, что он думал и тихо качала головой. В отличие от этого мужчины, она кое-что знала. Вернее, знала почти все, но не хотела верить в то, что это – правда.

- Ты ведь еще не принял присягу? – промолвила волшебница.

- Н-нет, - запнувшись, ответил Лаэмир. – Но…

- У меня нет доказательств… пока нет, - поправилась она, - но я добуду их рано или поздно. Однако, ты к тому времени уже будешь Преданным. Ты ведь знаешь, что это означает?

- Да, - кивнул юноша. – Я учил текст и… мне в общих чертах рассказали, как будет проходить обряд.

- Хорошо, - Хозяйка встала с колен и направилась к выходу. – Став Преданным ты можешь оказаться перед трудным выбором – правда или клятва. Твоя собственная честь и честь Преданного – это не одно и то же. И ты можешь погибнуть, если попытаешься выбрать что-то одно…

- Что же мне делать? – растерялся Лаэмир.

- Не знаю. Во всяком случае, молчание может оказаться не самым худшим выходом, - она тихо прикоснулась одним пальцем к «третьему глазу» юноши, хотя и знала, что он вряд ли поддастся её внушению: - Молчи, как если бы немота сковала тебе уста!

- Клянусь, но…

- Ты поклялся! – строго напомнила волшебница. – Только что! И уже сам собираешься нарушить свою клятву?

Даже в вечернем сумраке было заметно, как он покраснел:

- Я только хотел спросить – но неужели мы не предадим тело… неужели мы бросим его вот так? Без обряда…э-э…похорон?

- Нет. Более того, - Видящая оглянулась на беседку, сделала короткий быстрый жест, и мертвое тело приняло прежний неприглядный облик, - сейчас мы оставим все, как есть. Нет тела – нет преступления, понимаешь, Преданный?

Его никто и никогда не называл так. И Лаэмир послушно кивнул.




Глава 5.


Темные тени сгустились под деревьями. Листва еще только раскрывалась, многие почки лишь начали набухать, и в парке всё было хорошо видно. Но тот, кто быстрым лёгким шагом пробирался к часовне, оставался невидим и неслышим. Даже мелкие зверьки – сони, мыши, ласки – шнырявшие тут и там, не замечали двуногое существо. Тот, кто крался в тишине ночного парка, умел, если надо, становиться незаметным.

Его глаза отлично видели в темноте – может быть, даже лучше, чем глаза орков, которых считают созданиями Мрака, ведь они живут в пещерах под землей. Ни один камень или ямка под ногами не остались незамеченными, ни одна ветка не помешала ему двигаться вперед.

Часовня черным силуэтом высилась в сердце парка. Не став проверять двери – и так ясно, что они заперты до рассвета – незнакомец запрокинул голову, изучая стену, а потом легко подпрыгнул. Руки и ноги почти сразу нашли точки опоры и, зажав в зубах кинжал, он ловко и быстро полез наверх, цепляясь за выступы барельефов пальцами рук и босых ног. Толстый ствол дуба закрывал его от случайных взглядов – он выбрал для подъема место как раз между стеной и стволом дерева.

Добравшись до окна, незваный гость выпрямил ноги, упираясь спиной в кору дерева, и осторожно просунул лезвие кинжала в щель между ставнями. Там не было никакой защелки или запора, и ставень поддался от легкого нажатия. Подхватив его двумя пальцами, взломщик осторожно повернул его и, резким рывком послав туловище вперед, словно змея, ввинтился в образовавшуюся щель, двигаясь с такой ловкостью и грацией, что это наводило скорее на мысли об оборотничестве и колдовстве, чем на ловкость и привычку.

Тихо пристроив ставень на место – но не до конца, чтобы в случае чего его можно было распахнуть одним тычком – незваный гость сполз по стене вниз.

Часовня была пуста и погружена во мрак. Только слабо мерцали и переливались внутренним светом несколько кристаллов, в определенном порядке разложенных на алтаре возле символа Ша-Ветра*. Глаза взломщика уже привыкли к темноте, но все равно вперед он двинулся с осторожностью, на ощупь выбирая путь.

(*Ша-Ветер – один из девяти Покровителей. Обычно «отвечает» за погодные условия.)

Подойдя к алтарю, он склонился над кристаллами. Зеленые раскосые глаза полыхнули отраженным светом. Охтайр колебался – он знал, что это за камни, но не мог угадать, какой именно ему нужен.

Он ещё размышлял, когда снаружи послышались тихие шаги. Потом с тихим шорохом приотворилась дверь…

Лунный луч упал на то место, где еще миг назад стоял денщик наследника, но того уже не было у алтаря. Он исчез мгновенно – только воздух вздрогнул, как от порыва ветра.

Стуча посохом об пол, Хозяйка Сапфирового Острова не спеша прошла между колоннами и рядами скамей. Лицо женщины выражало усталость и мрачные раздумья. Казалось, она не замечает никого и ничего, а шаркающая походка могла принадлежать древней старухе, но никак не могущественной волшебнице. Тупо глядя перед собой остановившимся взором, она направилась было к задней двери, ведущей в башенку-пристройку, но внезапно остановилась. Тонкие пальцы крепче стиснули посох, вторая рука скользнула в складки балахона.

- Кто здесь?

Тишина.

- Я знаю, что здесь кто-то есть, - произнесла женщина. – Я не вижу тебя, но догадываюсь, где ты прячешься. Назови свое имя, ты, стоящий за моей спиной!

Несколько секунд царила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием и стуком сердца. Потом тихо скрипнула половица. Обернувшись на звук, Видящая заметила, что от одной из колонн отделилась стройная тень. Мужчина был в облегающей тунике и узких штанах и двигался с грацией сытого хищника. Пристукнув посохом об пол, волшебница усилила исходящий от камня свет и узнала денщика наследника Раванира. Она часто видела его, тенью следовавшего за своим господином. Но сейчас посмотрела на нежданного посетителя, как впервые – этого рыцаря почтиникогда не видели отдельно от его господина.

- Ты как сюда попал?

- Пришел, - пожал плечами тот, делая мягкий шаг в сторону. Женщина чуть развернулась, следя за каждым движением Охтайра.

- И зачем?

Зелёные глаза блеснули – словно изнутри на миг прорвался огонь.

- Я хотел предупредить...

- О чем?

- Вас хотят убить.

Это было уже интересно, а в свете последних событий – и ожидаемо. Но почему так быстро? За нею следили или тот юнец проболтался? Нет, он бы просто не успел…

- И кто же?

- Я.

Волшебница медленно опустилась на ближайшую скамью. Охтайр стоял перед нею.

- Ну, и почему же ты этого до сих пор не сделал?

Она всем существом ощутила, как напрягся её собеседник.

- Мне нужна помощь, - наконец, нехотя промолвил он.

- Вот как? – Видящая усмехнулась. – А с чего ты взял, что я стану помогать какому-то полукровке? Ты ведь полукровка, не так ли?

Мужчина опустил взгляд, изображая смущение, которого на самом деле не испытывал. Но ему не хотелось, чтобы эта старуха читала по его глазам, как по книге. Простые эльфы так не могут – его еще никто не сумел раскусить. Но она – волшебница. Она может многое.

- И как же, интересно знать, полукровка оказался включен в элитную когорту, куда принимают только избранных? – продолжала женщина, не обращая внимания на выразительное молчание собеседника. – Откуда ты вообще такой взялся?

- Это долгая история, - нехотя сказал он.

- А я никуда не спешу, - Хозяйка подвинулась и приглашающе похлопала ладонью по скамье. – Садись и рассказывай!


Мальчик проснулся от тихого толчка.

- Р-р-рс…

Он быстро сел, мгновенно собравшись. Рука сама сомкнулась на дубинке – его единственном оружии.

- Тс-с-с…

Сидевшая рядом на корточках лесная троллиха склонила голову набок, насторожив треугольное ухо. Её вывернутые наружу ноздри шевелились, ловя запахи. Затаив дыхание, мальчик замер, не сводя с неё заблестевших глаз.

Эта троллиха, лохматое, вонючее, грязное существо, закутанное в плохо выделанные звериные шкуры и вооруженная дубиной и камнем, была ему единственным близким существом на всем свете. Он ещё помнил, как пробудился на голой земле где-то на дне сырого оврага, дрожа от холода – и почувствовал на себе пристальный взгляд этого чудовища. Дикий страх сковал его тогда. Он заскулил и неожиданно обмочился, но троллиха не стала его есть. Она шумно обнюхала дрожащего ребенка, потом бесцеремонно сгребла его в охапку, забросила на плечо, как дикого зверя, и понесла.

Страх пришел позже, только через несколько дней. Поначалу мальчик дичился, вздрагивал от каждого шороха и шарахался от любого жеста в его сторону. Пару раз он пытался удрать из пещерки, куда принесла его троллиха, но самка выслеживала «дичь» по запаху и притаскивала обратно. В конце концов, он смирился и привык.

Мальчик бы не выжил в лесу той зимой, если бы не троллиха. Лесные тролли существа одинокие. Они сходятся вместе только для того, чтобы зачать детёныша. Самка потом растит малыша самостоятельно, и если удается встретить нескольких троллей это всегда одна такая самка и несколько еще не достигших зрелости малышей, зачатых в разное время от разных отцов. У этой троллихи, очевидно, младенец погиб недавно – ее отвисшие сосцы ещё были полны молока, и она пыталась давать найденышу грудь. Молоко было густым, каким-то соленым и сильно пахло зверем. Но это была жизнь.

К следующей весне он уже привык и к своей приемной «матери», и к пещерке под корнями старого дуба. Его одежда обтрепалась, и самка кое-как соорудила ему балахон из звериных шкур, скрепив их между собой травяными волокнами. Башмаки она плела из коры, набивая их изнутри сухой травой и птичьим пухом. Большую часть рациона составляли молоко из её грудей, орехи, почки липы, шишки и полупережеванное сырое мясо. Весной добавились свежая зелень, птичьи яйца, ягоды, грибы, рыба, лягушки – то есть все, что можно найти в лесу.

Дети быстро ко всему привыкают. Мальчик уже к концу первого года совершенно приспособился к жизни в лесу, а на второе лето и сам пробовал охотиться, сбивая палками и камнями птиц и ловя рыбок в ручейке. Троллиха с радостным ворчанием приветствовала любую его удачу.

На третий год молоко в её грудях ещё оставалось, хотя и не в таком количестве, как раньше. Но она упорно продолжала кормить своего странного «младенчика» и даже несколько раз прогоняла самцов-троллей, желающих с нею совокупиться. Инстинктом матери она догадывалась, что самец перво-наперво прикончит «неполноценного» ребенка, чтобы его мать поскорее зачала нового, здорового, уже от него. Однажды, спасаясь от домогательств одного тролля, они шли два дня без остановки, не тратя времени даже на то, чтобы напиться и опасаясь справить нужду, чтобы по этим меткам их не настигла погоня.

На новом месте им пришлось долго искать новую пещерку, где можно если не перезимовать, то хотя бы просуществовать какое-то время, пока не подвернется жилье получше. Но эти места оказались обитаемы.

Поблизости жили разумные существа. Однажды, отправившись к берегу реки, чтобы поискать утиных яиц, мальчик увидел на той стороне всадников.

И все вспомнил.

Осенняя ночь пять с половиной лет назад… чужие всадники…нянька-орчиха с разрубленной головой… мать, стоявшая на коленях в окружении вооруженных мужчин-эльфов… «Смотри! Запоминай!»

Ровилар…

В тот день он долго плакал, уткнувшись лицом в волосатую грудь троллихи, а она ворчала что-то себе под нос, гладила его по грязным спутанным волосам и пыталась дать сосок. Молока там совсем не осталось, выжать удалось всего несколько капель, но это было всё, что могла она дать своему странному приемышу.

А еще через несколько дней их разбудили. И обострившимся инстинктом хищника мальчик понял, что это пришли охотники.

- Д-ди-ди та! – самка махнула ему рукой, показывая, что он должен немедленно убраться подальше.

Их новое логово было в овраге – самка и мальчик в четыре руки вырыли на склоне приличную нору, достаточно глубокую, чтобы лежать на дне, обнявшись и прижавшись друг к другу. Она была не слишком глубокой – к зиме ее ещё предстояло углубить, расширить, немного приподнять потолок и набросать на пол листьев и веток, чтобы устроить ложе. Пока годилось и это, и мальчик послушно отполз к задней стенке, сжимая свою палку так, что побелели костяшки пальцев.

Земля хорошо передавала звуки – он сразу услышал и лошадей, и собак, и сжался в комок, втягивая голову в плечи. Потом зарычала самка, выскакивая навстречу охотникам.

Рев… Рычание… Визг раненого пса… Резкий крик-команда…

Мальчик закрыл уши руками, зажмурился, пытаясь вжаться в земляной пол, чтобы не слышать криков и воплей издыхающей самки. Но что-то сильнее страха вдруг сорвало его с места. Не помня себя, он выскочил из пещеры и бросился к троллихе, обхватил руками утыканное стрелами еще теплое тело, давясь слезами…

Эльфы-охотники стояли над ним, не веря своим глазам.

- Так вот почему она не убегала! Детеныш!

- Добить тварь!

- Погоди! Его волосы!

- А ну-ка…

Мальчика схватили за грязные отросшие космы, заставили поднять зареванную мордашку. В ярко-зеленых глазах страх мешался с ненавистью. Оскалившись, он вцепился зубами в державшую его руку.

- Звереныш! – эльф стряхнул его, сгоряча пнув ногой, но его удержали свои же:

- Не стоит! Наверное, она украла младенца в каком-нибудь селении. Они часто так делают… Заберем его с собой.

Мальчик сопротивлялся, кусаясь и отбиваясь, и его пришлось связать. Страх перед незнакомцами смешался со страхом встретиться с теми воинами, которые убили ту, первую его, настоящую мать. Он бился, пока совсем не обессилел, покорившись судьбе.

Но ему повезло. Это оказался совсем другой замок и совсем другие эльфы, которые ничего не знали о том, что произошло с его родным домом много лет тому назад.

Война на Архипелаге еще продолжалась, но откатилась дальше к востоку, а здесь выжившие понемногу начали налаживать мирную жизнь. Где-то до сих пор шли бои, где-то орки осаждали замки, а тут заново отстраивались разрушенные дома, домой возвращались прятавшиеся по лесам мирные жители. Война оставила много вдов и сирот, и в замке, куда попал маленький лесной приёмыш, воспитывалось несколько осиротевших эльфят.

Маленький дикарь поначалу шарахался ото всех, даже не пытаясь высунуть нос из комнатки, в которую его поместили. Он царапался и кусался, пока его пытались отмыть, постричь и привести в приличный вид. Прошло несколько дней прежде, чем он успокоился. Но лишь два месяца спустя окружающие впервые услышали его голос. Дважды сирота, он постепенно оттаял, начал общаться с другими эльфами, назвал свое имя – Охтайр – но близко так ни с кем и не сошелся.


- Вот, значит, как, - промолвила Видящая, когда денщик наследника закончил свой рассказ.

- Меня дразнили троллёнком, - продолжал тот ровным голосом. – Взрослые ничего не говорили, но дети сами решили, что я – сын троллихи и эльфа. Каких только гадостей я не наслушался! Дети – самые жестокие существа на свете. Я ненавидел их всех. Меня пытались бить – поодиночке и всей кучей. Я вечно ходил с синяками и держался в стороне. Полукровок ненавидели с особенной силой – Смутные Века оставили их так много… Днем я держался подальше ото всех, а ночами повторял единственное имя, которое запомнил: «Ровилар… Ровилар… Кузен Ровилар…»

- Ты хотел его найти, - произнесла Видящая. – И ты его нашел. Ты хочешь мести? Ты – Преданный, поклявшийся защищать жизнь и честь семьи Наместника? Ты понимаешь, в какую ловушку загнал себя?

- Это не ловушка, - Охтайр оставался спокоен и уверен в себе, словно это не с ним происходили в детстве все эти ужасные вещи. – И никто не говорит о мести. Я был тогда слишком мал, чтобы всерьез задумываться о том, чтобы отомстить. Слишком мал, слаб, глуп… и озабочен совсем иными вещами. Я думал только о том, как бы выжить. Что такое «месть», я узнал уже подростком, когда пытался мстить тем, кто меня дразнил и унижал в приюте. Тогда же я узнал значение слова «кузен» и стал потихоньку пытаться узнать, есть ли где-нибудь на свете эльф Ровилар, у которого во время Смутных Веков погибла кузина, имевшая ребенка. Искал – и нашел.

- И что ты теперь будешь делать?

Охтайр стиснул кулаки, заиграл желваками на резко очерченных скулах:

- Я хочу занять то место, которого меня лишили. Только и всего. И в этом мне нужна ваша помощь, госпожа!

Старая Хозяйка тихо хмыкнула. Как много событий всего за один короткий день! Завтра начинается празднование новогодия. А тут еще этот труп…

- Мне надо подумать, - промолвила она.


Дехтирель чувствовала себя просто отвратительно, а должна быть счастлива.

С утра ярко светило солнце, было по-летнему тепло, и легкий ветерок навевал приятную прохладу и колыхал пестрые знамена, которыми была украшена турнирная арена. Зрители располагались на двух трибунах, стоявших друг напротив друга. Там были установлены скамьи, застеленные льняными полотнищами. В центре одной из трибун был устроен отдельный помост, где установили кресла для семьи лорда-Наместника и почетных гостей. Полотняный навес закрывал их от яркого солнца.

Сам лорд Ровилар Сапфировый сидел в середине. По левую руку от него устроилась леди Аннирель, вертевшаяся, как на иголках и шепотом раздававшая последние указания. Место справа досталось его наследнику, а слева, сразу за леди Аннирель, было установлено кресло для Дехтирель. Таким образом, между братом и сестрой сидели двое.

Но и этого оказалось мало – Рави заставили взять с собой леди Шанирель Изумрудную, рядом с которой развалился, закинув ногу на ногу, молодой, недавно женившийся Наместник Шандиар Изумрудный. А соседом самой девушки оказался Эльтанар Нефритовый. Ну, что за невезение!

То и дело посматривая в сторону брата и прислушиваясь, как он любезничает с леди Шанирель и её братом, Дехтирель изводилась от ревности. Ночь она плохо спала и все думала о Рави. Несколько раз девушка уже почти порывалась пойти к нему в комнату, но её удерживало то, что вокруг много гостей. Вот ведь она дурочка! Когда брат был свободен, играла в недотрогу, разрешая разве что в щеку поцеловать да за руку подержать, когда никто не видит. А теперь, стоило появиться гостье с Изумрудного Острова, как сразу воспылала страстью. Потеряла почти две недели времени! Рави про нее и думать, наверное, забыл! Вон как любезничает с этой… Ох! Упустила она его! Упустила!

Задумавшись о своём, Дехтирель сама не заметила, как её рукой завладел Эльтанар Нефритовый. Пользуясь тем, что молодая волшебница не спешит вырываться, он гладил и мял тонкие пальцы, а потом осмелел настолько, что свободной рукой обнял за талию.

- Вы такая напряженная, - шептал он. – Что с вами? Сейчас праздник, надо веселиться!

- Мне не до веселья, - пробормотала Дехтирель, думая о брате.

- Но ведь все вокруг веселятся! Как можно в такой день быть несчастной?

- Можно…

- Это неправда! – горячо воскликнул Эльтанар. – Вам просто скучно. Но вот-вот начнется турнир, и вы сразу развеселитесь. Это такое незабываемое зрелище!

- Что? – девушка в упор взглянула на своего кавалера.

- Турнир, - хлопнул он ресницами.

- Зрелище?

- Да! А вы разве не знаете…

- Нет. Я никогда не была на турнирах.

Это была чистая правда. Когда была девочкой, Дехтирель не ходила смотреть на поединки рыцарей – родители считали, что не всякое зрелище полезно для ребенка. Потом у нее обнаружился Дар, и она покинула родной дом на много лет. А в Обители, где она жила до недавнего времени, подобные развлечения не были в почете. Волшебницы не умели так веселиться. Лишь иногда боевые магички устраивали поединки, но это были лишь показательные выступления, которые предназначались скорее для обучения молодежи. Они больше походили на танцы с оружием, чем на настоящие схватки.

- Ого! – глаза у Эльтанара стали круглыми, как блюдца. – Значит, вы не умеете владеть никаким оружием?

- Никаким.

- И очень плохо! – категорично воскликнул он. – Каждый должен уметь владеть оружием! Так говорит моя матушка… Вот что, - он даже подпрыгнул на месте, настолько эта мысль показалась ему интересной, - вы должны непременно познакомиться с моей матушкой. Но это не сейчас, это потом.

- Когда?

- После турнира. Моя мать, леди Ганимирель, скоро выйдет на поле. Она будет принимать участие в меле. Здорово, правда?

- Что?

- Ну, она будет сражаться! Вам никогда не хотелось поучаствовать в бою?

- Нет, - отрезала Дехтирель, жалея уже, что поддержала этого болтуна разговором.

- Очень жаль. Тогда вам тем более стоит поближе познакомиться с моей матерью. Ручаюсь, после беседы с нею вы перемените свое мнение.

- Сомневаюсь, - процедила девушка.

Настроение испортилось окончательно. Этот несносный Эльтанар вовсю принялся хвалить свою мать, и сидевший с другой стороны лорд Глессиар поддакивал сыну. Если бы могла, Дехтирель сбежала от этой парочки, куда глаза глядят. Смех леди Шанирель резал слух, как нож.

В это время чья-то рука мягко легла ей на плечо, выбрав, как назло, то место, где тонкая ткань немного сползла вниз, приоткрыв больше, чем нужно.

- Ну, не надо дёргаться, - шепнул знакомый мурлычущий голос денщика Охтайра. – Будьте спокойны, внимательны и собранны.

- Я спокойна, - шепотом огрызнулась молодая волшебница.

- О да. Факел в бурю перед вами – просто угли, присыпанные пеплом… Смотрите внимательно и не пропустите все самое интересное!

- Вот-вот, - подхватил со своей стороны Эльтанар. – Сначала – меле, потом победитель выберет Королеву Любви и Красоты… Как думаете, кто ею станет? Леди Шанирель или та дама в кремовом наряде с розами… никак не могу запомнить ее имени!

- Леди Аннирель, Мастерица Развлечений и родственница Наместника, - подсказал сыну лорд Глессиар. – Но, скорее всего, выбор падёт на Шанирель Изумрудную.

- Почему? – против воли заинтересовалась Дехтирель, чувствуя новый укол ревности.

- Я понимаю, миледи, что в присутствии одной девушки не расточают похвалы другой, - улыбнулся Наместник Нефритовый. – Но что-то мне подсказывает, что она рано или поздно станет вашей родственницей. Шандиар прихватил сюда сестру не просто так…

Дехтирель сжала кулаки. Если бы могла, она бы вцепилась этой девице в волосы. Но мягкая рука на плече внезапно стала твердой, как латная перчатка.

- Ты прекрасна, - рука ожила и переползла ей на шею, мягко погладив, отчего по спине от затылка до ягодиц девушки прошла волна сладкой истомы. – Люблю, когда ты злишься…

- Я тебя ненавижу, - сквозь зубы процедила девушка. – Я тебя уничтожу…

- Ничего, - он наклонился, чуть коснувшись губами мочки её уха, - у тебя, - второй поцелуй обжег шею, - не получится… Я живучий!

С этими словами Охтайр отошел к креслу наследника Наместника и замер там – спина прямая, руки по швам, - идеальный телохранитель. Но даже в такой позе, с каменным лицом, казалось, он излучает презрение и насмешку.


До начала турнира оставалось всего ничего, а в палатке, над которой реял стяг с эмблемой Преданных – на белом фоне ярко-синий граненый камень – шестеро Преданных в дюжину рук одевали новичка.

Лаэмир пребывал в состоянии оцепенения. Он до сих пор не мог отойти от церемонии, которая совершилась каких-то полчаса назад.

…Присягу пришлось принимать спешным порядком – просто потому, что в самый последний момент выяснилась одна неприятная подробность – оказывается, от когорты в турнире могут выступать только те легионеры, которые уже принесли клятву верности. То есть, либо сию минуту принимать новичка в элиту, либо выставить вместо него кого-то другого. Последнее слово оказалось именно за Преданными, ибо все они считались братьями. И все, как один, высказались за то, чтобы, не теряя времени, принять Лаэмира в свои ряды.

Юноша смутно помнил начало обряда. Напевную молитву Видящей Хозяйки, благословлявшей собрание, четкий, как на параде, чеканный шаг легионеров в парадных мундирах и белоснежных плащах, скрепленных пряжками с сапфирами. Мастер Оружия держал Лаэмира за локоть, пока его новые братья выстраивались для приветственной церемонии. Остальные новички, которые не участвовали в меле и должны были принести клятву верности чуть позже, после праздников, смешались с толпой немногочисленных зрителей. Юноша был один против всего мира. Он чувствовал обращенные на него взгляды, но один – взор Видящей – обжигал, как раскаленное железо. «Ты обещал молчать! Молчи, как если бы немота сковала тебе уста!»

Помнил он и то, как прошел между двумя замершими колоннами своих будущих братьев. Шагал и избавлялся от одежды, преодолев последние несколько шагов нагим и босым, словно новорожденный. Обычно новички сутки до посвящения сидели в темноте, взаперти, и оставляли свои одежды там, под замком. Но, поскольку церемонию скомкали, решили обойтись без этого.

Возле Наместника стояли и женщины. Леди Аннирель хмурилась и то и дело озиралась по сторонам – она продумала все до мелочей, рассчитала план по минутам, а из-за этой церемонии весь четкий график может сломаться! На наготу новичка она едва взглянула – мать двух взрослых детей трудно чем-нибудь смутить. Гости, напротив, таращились во все глаза – особенно леди Наместницы с соседних Островов, ибо у них церемония принятия присяги от новых легионеров существенно отличалась от этой. Супруга лорда Глессиара Нефритового едва ли не ощупывала каждый его мускул взглядом, одобрительно покачивая головой. А леди Ллиндарель Изумрудную, кажется, интересовало лишь то, что находится ниже пояса. Во всяком случае, на лицо неофита она не взглянула ни разу.

Рави вышел вперед, и Лаэмир опустился перед ним на колени, вложив руки в протянутые ладони наследника.

- Здесь и сейчас я, Лаэмир из Дома Линнестар, припадаю к тебе, - зазвучали слова клятвы. – И присягаю быть тебе слугой и братом, мечом и щитом, совестью и честью. Моя жизнь в твоих руках. Моя честь – в твоих словах. Моя совесть – в твоих делах. Нет у меня отца – позволь звать тебя отцом, слушать и почитать, как отца. Нет у меня братьев – позволь тех, кто служит тебе, называть братьями. Нет у меня цели в жизни – дай мне ее. Нет у меня своего пути – пошли меня в дорогу. Именем Покровителей обещаю и клянусь служить тебе словом и делом, разумом и чувствами, честью и совестью, до смертного часа. Никто никогда да не разрешит меня от этой клятвы. Убей меня, если я предам тебя, ибо я – Преданный слуга твой.

- Встань, Лаэмир, - Рави слегка сжал его пальцы. – И прими знак служения своего.

Двое слуг быстро поднесли жаровню, на которой рдел, ожидая своего часа, железный прут с насадкой клейма. Наследник осторожно протянул руку. Ему не первый раз приходилось проводить эту церемонию за последние пять лет – когорта ведь обновилась более, чем наполовину! – но он всё равно каждый раз волновался, как впервые.

Пальцы крепко стиснули деревянную рукоять. Лаэмир не сводил глаз с приближающегося прута. Он не должен шевельнуться, не должен издать ни звука, как бы больно ему ни было.

- Прими сей знак служения своего и будь тверд духом и крепок телом всегда, как в этот миг.

Юноша стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони, сжал зубы, чтобы ни криком, ни стоном не выдать себя. Очень хотелось отстраниться – его ведь никто не удерживал – но нельзя шевелиться. Преданный должен верить своему командиру и принимать из его рук все – награды и наказания, боль и страдания, если надо. Но короткий стон всё-таки сорвался с его губ, когда железо коснулось кожи. Клеймо успело немного остыть, и Рави надавил чуть сильнее, чем полагалось, чтобы след был четче.

Убрав, наконец, железный прут в сторону, наследник протянул неофиту меч, как символ его служения. Как во сне, чувствуя разливающуюся по телу боль, Лаэмир поднял руки, принимая оружие.

А потом чьи-то руки подхватили его под локти, помогая встать…


И вот он уже в палатке, и его новые братья помогают новичку облачаться перед боем. Одни подавали одежду, другие держали наготове части турнирного доспеха и оружие. Сам Доннар помогал натянуть тунику.

- Тебе это не помешает сражаться? – поинтересовался он, имея в виду свежий ожог.

Лаэмир поморщился. Сразу после обряда, когда знатные гости разошлись – вернее, умчалась леди Аннирель и едва не волоком утащила за собой остальных приглашенных, ибо они опаздывали к началу турнира, - Видящая смазала рубцы целебной мазью и туго-натуго забинтовала – больше для того, чтобы не испачкать остальную одежду. Сейчас под повязкой не ощущалось ничего – ни боли, ни жара.

- Нет, - ответил он. – Кроме того, я – Преданный. Если вместо меня на бой выйдет другой, значит, я слишком слаб, чтобы защищать себя самому. Какой же тогда из меня защитник? Выходит, и свою клятву я тогда приносил зря?

- Золотые слова, - Доннар с чувством хлопнул его по плечу.

Остальные легионеры выразили полное согласие. Даже вертевшийся тут же слуга-альфар – и тот закивал головой, присоединяясь к общему мнению, но не смея высказаться вслух.

В это время в палатку заглянул Мастер Оружия.

- Что я вижу? – прошипел он. – Через две минуты построение, а из вас половина не одета! Где доспехи? Где оружие?

Преданные вытянулись по стойке «смирно».

- Виноват, - за всех ответил Доннар, как самый старший по возрасту. – Помогали младшему брату.

Мастер Оружия посмотрел на краснеющего от смущения Лаэмира.

- Я их не просил, - пробурчал юноша. – Они сами…

- Ладно, - смягчился наставник. – Но построение пропустить вы в любом случае не имеете права. А оно вот-вот начнется. Я пришлю к вам пару ребят, чтобы помогли самим помощникам!

С этими словами он вышел, а в палатке засуетились, подавая друг другу наручи, подкольчужные рубашки, войлочные подшлемники, помогая застегивать поножи и панцири. Двое вошедших Преданных только увеличили суматоху, ибо Доннар, упакованный в доспехи лишь ниже пояса и щеголявший пока в одной нижней тунике, хотел сперва во что бы то ни стало помочь новичку одеться, а уж потом облачаться самому.

Но, несмотря на путаницу, суету и перебранки, когда в следующий раз Мастер Оружия заглянул в палатку, все семеро участников стояли перед ним навытяжку в полном доспехе.

- Вот это другое дело! Пора!

Участники меле располагались в палатках с двух сторон, на противоположных концах турнирной арены. Ожидая сигнала к началу, они двумя группами собрались у своих палаток. Длина турнирной арены была почти полсотни махов*, и всадники, привставая на стременах, силились рассмотреть своих будущих противников. Такие групповые схватки устраивались почти на каждом турнире, являясь его неотъемлемой частью наряду с турниром лучников и состязаниями копейщиков, но далеко не каждый раз противниками оказываются рыцари с соседних Островов. И уж тем более, далеко не каждый раз в турнире принимают участие Преданные. Шепотом из уст в уста передавалось сообщение, что и с той стороны тоже выступают Преданные – Нефритовые Бусы Наместника Глессиара точно заявлены – и рыцари силились угадать, кто из них кто.

(*Мах – мера длины, равная примерно размаху рук взрослого мужчины.)

Но приходилось ждать официального открытия турнира.

Взревели трубы. Чистый пронзительный звук прокатился над турнирной ареной, спугнул с деревьев птиц. Лорд-маршал турнира – эту роль взял на себя супруг леди Аннирель – в сопровождении двух герольдов выехал на поле и поравнялся с трибуной для почетных гостей.

- Великолепные лорды-Наместники! Высокие лорды и леди! Благородные господа! – крикнул он. – Лучшие из лучших собрались здесь, чтобы приветствовать вас и своей доблестью доказать вашу славу! Сегодня самые отважные воины будут сражаться между собой, и победителю, тому, кто покроет себя наибольшей славой, будет дарована честь объявить королеву любви и красоты и увенчать ее голову золотым венцом!

- Ах, как жаль, что мне нельзя выступать в меле! – тут же вздохнул Эльтанар и еще сильнее стиснул руку Дехтирель. – Уж будьте уверены, я бы сделал всё, чтобы победить и возложить венец Королевы Любви и Красоты на ваше чело!

- Да, - кивнул его отец. – Но, поскольку ты в турнире не участвуешь, скорее всего Королевой Любви и Красоты будет объявлена либо леди Аннирель, как ближайшая родственница Наместника, либо, что вероятнее всего, Шанирель Изумрудная, как возможная невеста лорда-наследника.

Дехтирель едва не застонала от досады. Что же делать? Может ли она помешать этой свадьбе? Вряд ли! Отец никогда не допустит, чтобы сестра вышла замуж за брата. Это противоестественно. Да и любит ли ее все еще Рави? Он же не сводит глаз с этой девушки, а на изнывающую от ревности сестру даже не смотрит. Зачем она ему отказывала в близости? Она поняла, что любит брата - жаль только после того, как между ними встала соперница.

- Дозвольте начать? – тем временем поинтересовался маршал.

Лорд Ровилар переглянулся с леди Аннирель. Та кивнула головой – все шло в соответствие с планом мероприятий.

- Дозволяю!

Снова взревели рога. И под эти звуки две колонны бойцов двинулись навстречу друг другу.

Трибуны взорвались приветственными криками. Сине-белые плащи Преданных и их покрытые синей эмалью доспехи были очень хорошо заметны на фоне разномастных панцирей, шлемов и кольчуг остальных бойцов. Среди группы их противников тоже были представители войсковой элиты – рыцари в изумрудно-зеленых плащах открывали шествие, неся стяг своего Острова, а золотисто-бурые Нефритовые Бусы замыкали шествие. Где-то среди них затерялись трое добровольцев с Рубинового Острова и парочка простых гостей, не Преданных, кому просто захотелось подраться на турнире.

Проезжая мимо трибуны, где восседали Наместники, обе стороны склоняли стяги, салютовали мечами и копьями. В ответ им летели ленты, цветы, раздавались приветственные возгласы. Лорд Шандиар помахал рукой рыцарю, ехавшему рядом со знаменосцем, и послал ему воздушный поцелуй. Рыцарь приподнял забрало. Это была леди Ллиндарель, недавно ставшая Наместницей.

- Вон! Вон, смотрите! – Эльтанар вскочил с места, дернув за руку Дехтирель, чтобы она тоже поднялась. – Вон она, под стягом! Это моя матушка, леди Ганимирель! Мама, мы здесь!

Наместница Нефритовая была старше жены лорда Шандиара – у нее было четверо сыновей, трое из которых сейчас остались дома. Она была умелой воительницей и держалась спокойно и уверенно. На крики старшего сына леди Ганимирель лишь покачала головой, и юноша опустился обратно в кресло, надувшись.

- Она нам даже не помахала, - пожаловался он. – А я так хотел вас познакомить…

- Ничего, у тебя еще будет такая возможность, - ответил его отец. – После турнира.

Сама Дехтирель не произнесла ни слова. Ей вообще не хотелось знакомиться с кем бы то ни было. Особенно если эта женщина претендует на роль ее свекрови. Если не за Рави, то лучше она вообще не пойдет замуж. В конце концов, она – волшебница и может отказаться от свадьбы!

Описав круг почета, две группы всадников выстроились на противоположных концах поля. По традиции, сейчас должно было состояться небольшое показательное выступление.

Напротив ложи, где сидели почетные гости, посреди трибуны был установлен помост, на который сейчас взошла Хозяйка Острова. Дехтирель застонала сквозь стиснутые зубы, увидев соперницу. С того злосчастного утра они не виделись – последние дни подготовки к празднику выдались суетливыми, - но сейчас ей показалось, что волшебница смотрит прямо на неё. Девушка отвернулась, бросив взгляд на невозмутимого, равнодушного, как каменный столб, Охтайра.

«Это ты виноват! – подумала она. – Ты обещал, что заткнешь ей рот, а сам ничего не сделал! У тебя было почти двое суток! Ненавижу!»

Но вскоре она отвернулась – смотреть на наглого денщика было невозможно без того, чтобы хоть краем глаза не замечать Рави и его вроде бы как нареченную невесту Шанирель Изумрудную. А эту пару Дехтирель хотелось видеть вместе меньше всего.

Тем временем, Хозяйка взмахнула руками и тихо запела. Мелодия была простенькой, слова наверняка хорошо слышали лишь те, кто сидел непосредственно возле помоста, но у всех на трибунах и на поле защемило сердце от сладкой грусти и предчувствия чего-то необыкновенного.


Начинается

Новое утро.

Ночь уходит,

Прощаясь с миром.

Плачет ночь

Медвяной росою.

Чашу пьют

Деревья и травы…


День рождается

В крике солнца,

Свет приносит

И боль уходит.

Плачет ночь,

Уходя из мира.

Пьют вино

Деревья и травы…


Не прекращая пения, Хозяйка закружилась в танце, и с каждым взмахом ее рук с пальцев срывались разноцветные искорки. Одни падали на помост, трибуны и даже долетали до поля, где превращались в цветы. Другие взмывали вверх, к солнцу – и уже на лету становились птицами с диковинным переливчатым оперением. Третьи принимались бестолково метаться вокруг волшебницы, словно разноцветный ореол – и зрители, как ни следили, затаив дыхание, не успели заметить миг, когда вместо цветных искорок над цветами запорхали крупные бабочки.

Хозяйка все танцевала. Музыка уже лилась откуда-то сверху – ее слагало пение птиц. Оно становилось всё звонче и сильнее, и всё быстрее плясала волшебница. Уже трудно было уследить за отдельными движениями, и вдруг яркая вспышка заставила всех невольно вздрогнуть и ахнуть – на помосте танцевали, в точности повторяя движения друг друга, две Видящие.

Оказавшись на краю помоста, одна из них вдруг взмыла в воздух и продолжила танец в полете. А вторая упала на колени, простирая ввысь руки, словно в мольбе. Пальцы рук непрерывно двигались, губы быстро что-то шептали, и из ничего стали возникать крошечные облачка. На них наступала, танцуя, женщина, а бабочки и птицы устремились к ней, окружая пестрым красочным кольцом.

Сначала никто не заметил, что стало вдруг темнеть. Зрители опомнились, лишь когда порыв ветра колыхнул стяги. Огромная туча наползла на солнце, закрыла полнеба. На фоне ее темно-сизого, с черными прожилками брюха еще какое-то время продолжался танец волшебницы…

А потом грянул гром и наступила тьма.

Сначала всем показалось, что они ослепли, но потом небеса осветил золотой прочерк молнии, а еще миг спустя на землю хлынул ливень.

Веселые возгласы и смех сменились криками и женским визгом. С утра светило яркое солнце, трибуны ничем не были защищены от непогоды, и большинство зрителей сразу вымокли до нитки. На местах для почетных гостей дело обстояло немного лучше – там их закрывал от непогоды какой-никакой полог. Он пока сдерживал большую часть воды, но она вся сливалась к середине, которая стала опасно прогибаться.

- Берегитесь!

Крик леди Аннирель немного запоздал – ткань не выдержала тяжести воды и порвалась, окатив всех сидящих, как из ведра.

Дехтирель вскочила сразу, едва погас свет. Она метнулась бежать, сама не зная куда – ее внезапно охватило предчувствие чего-то страшного. Девушка кинулась прочь – и попала в чьи-то сильные крепкие объятия. Мужчина крепко и властно прижал ее к себе, лишая возможности сопротивляться, и жадно поцеловал.

Но Дехтирель и не думала вырываться. Только он, ее любимый брат, воспользовавшись минутой суматохи, прорвался к ней, чтобы ободрить и утешить. Она с восторгом ответила на поцелуй, чувствуя, что тает в этих сильных мужских руках. О, Покровители, как это хорошо! Ласкаясь, уже мечтая о продолжении, она неумело, но жадно зашарила руками по телу мужчины, и поцелуй прервался. Сладкие губы скользнули по щеке, и знакомый голос промурлыкал ей в самое ухо:

- Ого, какая ты развратная!

- Нет, - шепотом вскрикнула Дехтирель, пытаясь отстраниться.

Но в этот миг порвался наполненный водой полог, и всех обдало брызгами. Девушка отчаянно завизжала, и Охтайр крепче облапил ее, закрывая спиной и плечами от полившейся сверху воды. На них никто не обращал внимания. Денщик легко мог бы, пользуясь темнотой, задрать подол дочери Наместника – все были заняты только собой и не смотрели по сторонам.

- Что происходит? Откуда вода? – раздавались крики. – Я ничего не понимаю!.. Я вся промокла, помогите кто-нибудь!.. Где Видящая? Почему она ничего не предпринимает?

- А, в самом деле, почему? – дыхание Охтайра пощекотало ей щеку, и у Дехтирель подвернулись колени. Чтобы не упасть, она вцепилась в мокрый мундир денщика.

- Я не знаю…

- Может быть, потому, что у нее нет вот этого?

В темноте девушка почувствовала, как он оттягивает ей ворот и запускает под платье какой-то округлый холодный и твердый предмет. Мокрая одежда неприятно липла к телу, и наглец воспользовался этим, чтобы пошарить по ее груди. В другое время Дехтирель отхлестала бы его по щекам, но сейчас девушку слишком интересовал странный предмет.

- Что это? – ее дождавшись, пока он наконец уберет свои лапы, она сама полезла за пазуху и извлекла тщательно обработанный кристалл.

- Амулет погоды, что же ещё?

- Ты его украл? – чуть не взвизгнула Дехтирель.

- Нет, - совершенно серьезно ответил денщик. – Хозяйка вручила мне его сама, с поклонами и заверениями в вечной любви и дружбе.

- Но что мне с ним делать?

- А вот это не моя забота, - пожал плечами Охтайр. – Я дал тебе в руки оружие – но я не обещал, что научу им пользоваться.

Девушка стиснула амулет в руках. Камень был холодным, но она знала, что внутри его бушует огонь – он заключал в себе мощные чары, и надо было лишь разбудить их. «Я волшебница. У меня всё получится!» - сказала она себе и шагнула вперед.

- Успокойтесь и внемлите мне, лорды и леди! – зазвучал её звонкий голос. – Наша Хозяйка не может справиться с теми силами, которые вызвала к жизни. Но я сделаю это за нее!

Стиснув камень в кулаках, Дехтирель сосредоточилась, пытаясь активировать его и заставить работать. Она не знала, что и как надо делать – или забыла от волнения – но тьма стала постепенно рассеиваться. Одновременно стал слабеть и дождь, и к тому времени, как окончательно посветлело, он превратился в мелкую изморось. Мокрые, встрепанные зрители топтались у своих мест, не решаясь садиться на насквозь промокшие скамьи. Турнирное поле было покрыто лужами и превратилось в жидкую грязь. Хозяйка Сапфирового Острова, как изваяние, стояла на коленях, уронив руки. Она казалась ко всему безучастной, но ее глаза из-под полуопущенных век зорко следили за трибуной для важных гостей. Вернее, за одним из мужчин.

Вот он подошел сзади, положил руки на плечи её молодой и сильной соперницы. То есть, никакая она не соперница – пустышка, уверенная в своей гениальности, - но на деле все должно выглядеть именно так. Его руки лежали на девичьих плечах уверенно, как на рукояти обнаженного меча. Вот один палец шевельнулся. Пора…

Быстрый ветерок, налетевший откуда-то, разогнал облака. Проглянуло солнце. Под его лучами стали нагреваться скамьи, сохнуть одежды лордов и леди, на глазах уменьшались лужи на турнирном поле. От доспехов рыцарей и крупов их коней валил пар. Вылетевшая откуда-то бабочка была встречена громким смехом. Все постепенно успокаивались.

Наконец, порядок был восстановлен. Двое Преданных увели с помоста Хозяйку. Она шла спокойно, не глядя по сторонам, и не выглядела подавленной, раздосадованной или опечаленной. Ей было все равно, и многие гадали, что это означает. Зато на ее победительницу взирали со смешанным чувством удивления и благоговения. Немногие знали, что дочь Наместника много лет прожила в Обители Видящих, и теперь эта новость передавалась из уст в уста.

Лорд Шандиар Изумрудный с чувством хлопнул по плечу Рави:

- Сестра-волшебница – это хорошо! У моей Ллиндарель двоюродная сестрица тоже недавно отправилась в Обитель. Это так здорово – своя волшебница…

- Да уж, - наследник покосился на девушку. Он догадывался, что ее победа отнюдь не случайна. Не зря рядом отирается его собственный денщик, довольный, как нализавшийся сметаны кот!

Маршал турнира проскакал из конца в конец турнирного поля и объявил, что, хотя земля и пока не просохла полностью, откладывать меле не придется, и схватка состоится. Другой вопрос, что остальные бои сегодня устроить уже не получится, и парные поединки, а также турнир лучников, придется перенести на другой день – из-за непредвиденных обстоятельств на них уже не остается времени. Леди Аннирель скривилась, как от зубной боли, но вынуждена была смириться.

Две группы всадников с разных сторон выехали на поле навстречу друг другу. Зрители снова разразились приветственными криками. В ожидании начала поединка стороны рассматривали своих противников. Защитники Сапфирового Острова выступали под ярко-синим стягом, расшитым серебряными и лиловыми нитями. У команды гостей стягов было два – травянисто-зелёный от Изумрудного Острова и нефритово-желтый от их соседей.

- Напоминаю, - маршал проскакал вдоль переднего ряда, - основное правило турнира – всего лишь захватить знамя противника и удержать на какое-то время. Запрещено убивать и калечить лошадей. Запрещено убивать знаменосца. Запрещено драться голыми руками. Потерял оружие – ты проиграл и выбываешь из боя. Запрещено добивать упавших с коня противников. Запрещено также наносить удары в спину и вообще под запретом смертельные удары…

- Это почему еще? – поинтересовался кто-то. – Раньше же было можно!

- Сегодня в меле принимают участие две женщины, супруги Наместников Нефритового и Изумрудного, - объяснил маршал. – Убийство любой из них повлечет за собой войну между нашими Островами.

- А в плен можно брать? С целью получения выкупа? – последовал новый вопрос.

- Только если противник остался без оружия. Напоминаю еще раз – сегодня целью является всего-навсего захват знамени.

- А собственное знамя отбивать можно? Если его захватили?

- Можно, но только до тех пор, пока оно находится на арене. Если его успели вынести с поля – все, вы проиграли.

- Их два, - прогудел Доннар из-под шлема. – Это и хорошо, и плохо.

- Что такое? – напрягся маршал.

- У них два знамени. У нас – только одно, - спокойно объяснил Преданный. – Хорошо то, что для защиты они будут вынуждены разделить свои силы. А плохо то, что им будет легче захватить одно наше знамя, пока мы будем гоняться за их двумя.

Маршал обернулся на строй противника. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что рыцарь прав.

- У вас есть пара минут, чтобы придумать выход из ситуации, - промолвил он и поскакал на противоположную сторону, чтобы сообщить сборной соседних Островов правила боя.

Но Преданные зря волновались. Они ещё только пустились в обсуждения, что делать, как к отряду подъехал Мастер Оружия. Он был без доспеха, только в короткой кольчуге и кольчужном капюшоне. Но в руке его был белый стяг Преданных с вышитым на нем сапфиром.

- Я тоже это заметил, - кивнул он в сторону двух знамен противника. – И, поскольку правилами боя знаменосцу запрещено сражаться, если только его жизни не будет угрожать непосредственная опасность, думаю, от моего присутствия равновесие не нарушится.

В сборной на той стороне тоже заметили этот маневр.

- Умно, - кивнула леди Ганимирель, заметив, что рядом с синим стягом появился еще и белый. – Я бы сделала то же самое. А вы?

Леди Ллиндарель лишь молча кивнула. Молодая Наместница слишком любила сражаться и злилась из-за непредвиденной задержки.

- Теперь мы в равных шансах, - продолжала Наместница Нефритовая. – Мне начинают нравиться эти ребята! Они не собираются давать нам фору только потому, что мы в гостях.

Леди Ллиндарель скрипнула зубами. Словоохотливость собеседницы начала ее раздражать.

- Как поступим? – продолжала та. – Поставим знамена рядом и будем защищать их вместе или каждый за себя?

- Делайте, как хотите, - не сдержалась молодая женщина.

- Тоже вариант…

У сборной Сапфирового Острова единого командира не было, но когда Доннар начал распоряжаться, ему никто не посмел перечить.

- Мы семеро поскачем на прорыв, - рассуждал он. – Я на острие клина, остальные за мной. Со знаменами останутся десять бойцов, по пять на каждое. Можно маневрировать по всему полю, но стараться держаться поблизости. Остальные – за нами. Попытаемся разбить их на две половины и атаковать сразу по обоим направлениям… Лаэмир, держись рядом!

Юноша только кивнул. Он уже раза два или три участвовал в подобных схватках, там были немного другие правила. Но впервые ему предстояло сражаться не в одиночку, а в строю. Он стиснул коленями бока своего коня, дожидаясь сигнала к началу.

«Доо-онн!»

Эхо гонга еще не успело отзвучать, а две волны всадников уже ринулись друг на друга. Как и предсказывал Доннар, их противники не стремились держать строй. Сомкнувшись щитами, опустив копья, с закругленными наконечниками, Преданные прошли сквозь отряд рыцарей, как нож сквозь масло, разбив на две половины. Удары тупыми концами копий вышибли изсёдел нескольких всадников. Под одним рыцарем упала лошадь и забилась с испуганным визгом. Стремясь обезопасить себя от ударов ее копыт, остальные разъехались в стороны, невольно давая Преданным больше свободы маневра.

Лаэмир правил конем, стремясь во что бы то ни стало держаться поближе к Доннару. Тот после первой сшибки выронил свое застрявшее в чьем-то щите копьё и, перехватив поудобнее щит, обнажил меч. Сам юноша свое копьё сохранил, но удар, которым наградил его противник, был так силен, что краем щита задело грудь. Никаких ран он не получил, но толчок пришелся как раз туда, где под доспехом и одеждой прятался свежий ожог. Боль стрельнула почему-то в плечи, и юноша невольно заскрипел зубами, цепляясь за гриву коня.

На него тут же, уверенные в том, что им достался слабый противник, накинулись сразу два рыцаря. От одного Лаэмир кое-как отбился копьем, но другой так рубанул его по плечу, что юноша еле усидел в седле.

- Держись!

Рядом возник кто-то из Преданных – под одинаковыми шлемами с опущенными забралами разглядеть было нельзя. Не Доннар, точно – этот, привстав на стременах во весь свой и без того немаленький рост, рубил мечом направо и налево, успевая между делом еще и щитом орудовать. Словно живой таран, прорывался он к изумрудно-зеленому стягу, что-то рыча сквозь стиснутые челюсти. Он не убивал и не калечил никого, но двое попавших под горячую руку изумрудных рыцарей лишились возможности сражаться дальше. Одному великан Преданный мощным ударом выбил из руки меч, а другой получил рану в бок и сам бросил оружие, показывая, что готов сдаться. К нему тут же подскочили герольды и, набросив на него покрывало милосердия*, поволокли с поля боя. Один вел коня под уздцы, другой поддерживал раненого.

(*Покрывало милосердия – белое полотно на шесте. В групповых схватках им покрывали голову и плечи раненого или сдавшегося в плен рыцаря, защищая его от чересчур ретивых противников.)

Нежданный спаситель тем временем парой ударов покончил с наседавшим на юношу меченосцем, вынудив того сдаться, и крикнул:

- Не отрывайся! В строй!

Лаэмир кивнул, с силой ткнул копьем в гущу всадников и выронил оружие, чтобы тоже схватиться за меч. Почти все уже побросали копья – в такой тесноте они только мешали. Плечом к плечу со своим напарником они стали прорубаться к своим – остальная пятерка Преданных уже почти разметала заслон возле изумрудного стяга. Но его защитники держались твердо. Впереди сражалась сама Наместница Ллиндарель, и мало, кто из воинов рисковал скрестить оружие с женщиной. Один неверный удар – и Шандиар Изумрудный овдовеет, а у Сапфирового Острова будут неприятности.

- Руби-руби-рубин!

Боевой клич прозвучал неожиданно – рыцари с Рубинового Острова вклинились в их строй, сминая и разделяя всадников. Лаэмир и его напарник оказались отрезаны от остальных. Счастье ещё, что поблизости оказался другой рыцарь, тоже в синем плаще бойца Сапфирового Острова. Объединившись, они вместе устремились на прорыв.

Тем временем битва продолжалась. Обе дружины перемешались – знаменосцы отнюдь не стояли спокойно в ожидании либо окончания меле, либо пока не придется отдавать знамя. Они отчаянно маневрировали по полю, пытаясь сохранить дистанцию. Стягу Сапфирового Острова приходилось туго – на державшего его знаменосца наседали сразу четверо. В то время как его самого защищали только двое. Пока они держали оборону, знаменосец ухитрился вырваться из кольца и отъехать подальше, но наткнулся на нефритовые плащи. Пришпорив коня, он помчался через турнирное поле во весь опор, но скоро врезался в гущу сражавшихся за изумрудный стяг воинов. Ярко-синее полотнище несколько раз дернулось, как живое, а потом его вырвали из рук знаменосца, и обладатель первого приза кинулся прочь.

- Взять! Догнать!

Сразу несколько рыцарей с той и другой стороны устремились в погоню – как те, кто пытался отбить знамя, так и те, кто хотел помешать это сделать. Зрители кричали, и трудно было разобрать, восторг ими движет или досада.

- Кажется, мы открыли счет, - заметил Наместник Шандиар.

Но радость гостей была недолгой. Не прошло и минуты, как изумрудный стяг нырнул и исчез в толпе.

- Ллиндарель? - вскочил Шандиар, выискивая взглядом жену.

Он заметил ее почти сразу и успокоился – женщина вместе с горсткой Преданных сейчас как раз прорывалась на соединение со вторым отрядом, который всё еще удерживал нефритово-желтый стяг с вышитым на нем драконом. Вот она сбила одного из рыцарей в синем плаще. Тот качнулся вперед, валясь на гриву коня и отчаянно цепляясь за нее непослушными пальцами, но всё-таки сполз наземь и тут же исчез под копытами коней.

- Держать строй! – бас Доннара на миг перекрыл шум битвы. – Держать строй! Все на оборону!

Положение было серьезным. Несколько всадников с той и другой стороны спешились – потерявший оружие считался выбывшим, как и любой раненый. Сам Лаэмир чувствовал, как что-то теплое и влажное течет у него по груди на живот. Наверное, ожог начал кровоточить от напряжения. Он пошел в битву раненым, стойко держался всё это время и никто не осудит, если он бросит свой меч и под покрывалом милосердия покинет строй. Тот же Доннар так бы и поступил, но это был его первый бой в качестве Преданного. И юноша держался в седле и, стиснув зубы, вертелся во все стороны, правя конем с помощью колен, намотав повод на кулак левой руки под щитом и отчаянно рубил мечом направо и налево. Он уже не столько стремился добраться до стяга, не столько соединиться со своими, сколько просто продержаться как можно дольше. И, наверное, поэтому ему до сих пор везло.

Два отряда окончательно перемешались. Краем глаза Лаэмир внезапно увидел знакомое лицо. Именно лицо – у остальных были сплошь забрала шлемов, а этот оказался открыт. Понадобилось несколько неимоверно долгих минут, чтобы юноша узнал Мастера Оружия. Но как он оказался в гуще боя? Знаменосцу запрещено сражаться. Его же тут любой может…

И только мысль мелькнула в голове, как на Мастера Оружия налетели сразу трое.

Всадник завертелся в седле, поднял скакуна на дыбы. В правой руке у него было зажато древко, левой и коленями он правил, но бросил повод, выхватывая меч:

- Сапфир!

У кого-нибудь другого древко давно бы вырвали, а самого рыцаря столкнули с седла. Справа и слева уже тянулись чужие руки, чтобы перехватить, повалить, оттащить. Но Мастер Оружия не зря носил это звание с гордостью, словно данное при рождении имя. Он оборонялся так искусно, что мог продержаться какое-то время…

- Сапфир!

Клич не остался без ответа – несколько Преданных устремились к нему. Моретор, которого, в глухом шлеме, можно было узнать только по звонкому веселому голосу, был ближе всех.

- А вот тебе – так! И вот так! И ещё! – на всю арену комментировал он каждый свой удар. – Н-на, держи! Есть, получил!

Возле стяга Преданных закипела жаркая схватка. Азарт охватил всех. Два рыцаря уже держались за древко и тянули его каждый в свою сторону – оба были с разных Островов и каждый хотел принести победу именно своим. К ним было не пробиться.

Идея пришла в голову мгновенно. Быстро бросив взгляд по сторонам, Лаэмир заметил одного из рыцарей с копьем. Копейщик был, если судить по цветам его наряда, с Нефритового Острова. Как он ухитрился не потерять копья в самом начале боя?

Додумывал эту мысль Лаэмир, уже атакуя.

Копейщик вцепился в древко, как в самое дорогое, и юноша, не думая, что и зачем делает, просто-напросто огрел его по плечу плоской стороной меча. Отрубать руку парню, на вид своему ровеснику, не входило в его планы. Нефритовый рыцарь скособочился в седле, хватаясь за гриву коня. Ещё раз шлепнув его мечом по затылку, чтоб не дергался, Лаэмир перехватил трофейное копье для атаки и, сломя голову, ринулся в гущу сражавшихся.

У Мастера Оружия уже отняли его стяг, но мало было отбить – его ещё нужно удержать и вынести с поля боя. Или, как вариант, уронить на землю. Но прорвавшиеся наконец Преданные – и Моретор первым – не давали этого сделать.

- Р-разойдии-ись!

Лаэмир понесся вперед, в лобовую атаку. Какой-то рыцарь попытался заступить ему дорогу – и копье вошло ему в бок, пробив кольчугу также легко, как если бы она была сплетена из ниток.

От неожиданности – как заостренный наконечник оказался здесь, где запрещены заведомо смертельные удары! – юноша разжал руки, и раненый рыцарь мешком свалился с седла. Пробившее ему бок копье упало вместе с ним.

- Победа! – закричали вокруг.

Какой-то рыцарь в ярко-зеленом плаще поднял было скакуна на дыбы, размахивая стягом Преданных Сапфирового Острова, но на него накинулись, не давая ни ускакать с трофеем, ни швырнуть его наземь. Борьба ещё продолжалась, когда…

«Доо-онн! До-дон!» - прозвучал сигнал к окончанию меле. Сорвавшись с места, герольды с обеих сторон кинулись к рыцарям, размахивая покрывалами милосердия. Те, кто оставался в седлах – таких было чуть меньше половины – разъехались в стороны. Мастер Оружия со своей стороны схватился-таки за древко стяга, и державший его рыцарь с Изумрудного Острова презрительно фыркнул – мол, хватайся-хватайся. Удержать все равно не сумел!

Маршал турнира выехал к трибунам.

- Победа за Сапфировым Островом! – громогласно объявил он.

- Но почему? – державший вместе с Мастером Оружия стяг Преданных рыцарь чуть не подпрыгнул на месте. – Их стяг…

- Остался на поле боя и по-прежнему реет. В то время, как оба ваши поникли.

Уцелевшие рыцари – один с Рубинового Острова, четверо с Изумрудного и двое с Нефритового – с удивлением оглянулись.

Ярко-зеленый стяг валялся на земле. Полотнище было заляпано кровью из пробитого бока сраженного Лаэмиром рыцаря. Там, где ткань еще сохранила свой природный цвет, остался отпечаток конского копыта.

- Не-е-ет! – простонал рыцарь и, выпустив древко, сдернул с головы шлем. Это оказалась молодая женщина. – Только не это! Чтоб вас орки взяли…

Но трибуны ликовали. Зрители кричали, топали ногами. Женщины и девушки визжали от восторга и бросали победителям ленты, цветы и перстеньки. Маршалу и герольдам еле-еле удалось навести порядок.

Раненых и покалеченных унесли. Некоторые могли идти сами, другим потребовались носилки. Но без серьезных травм обошлось. Иногда меле заканчивались тем, что, пока одни праздновали победу, другие готовились к похоронам. И настало время выбрать одного из победителей, чтобы он указал, которая из девушек будет объявлена Королевой Любви и Красоты.

Из семи Преданных до конца схватки дошли всего пятеро, и разговор был короток.

- Что тут думать? Лаэмир и пойдет, - Доннар кивнул на зардевшегося юношу. Рана горела, повязка сбилась и неприятно липла к коже. Наверное, ожог кровоточит.

- А почему я?

- Это твой первый бой в звании Преданного, парень, - Моретор хлопнул его по плечу. – Надо же как-то отметить такое событие!

Остальные рыцари, сражавшиеся за Сапфировый Остров помалкивали. Они как-то не сомневались, что такую честь предоставят именно Преданному. Элита и тут оставалась элитой. Тем более что против пяти Преданных их тоже было пятеро. Не полезешь же драться?

Убежденный товарищами, Лаэмир чувствовал себя счастливым. Он выиграл свой первый турнир в звании Преданного. И это ему вручили закрепленный на древке уцелевшего стяга золотой венок, где вместо цветов были крупные, чуть ли не с кулак младенца, ограненные сапфиры. Прямо в боевых доспехах он поехал вдоль трибун, а девушки и женщины следили за ним, затаив дыхание.

Многие знали или догадывались, кто будет объявлен Королевой Любви и Красоты. На леди Шанирель Изумрудную исподтишка бросали любопытные и завистливые взгляды. Она пробыла тут всего лишь сутки, но по поместью-столице уже разнеслись слухи о том, что её прочат в невесты наследнику Наместника. Девушка и правда была хороша, и многие девицы сравнивали ее с собой и своими подругами. И немало было таких, кто печально вздыхал: «Эх, мне бы такие волосы… глаза…платье…»

Дехтирель тоже посматривала на сестру лорда Шандиара, но видела в ней лишь соперницу за сердце Рави. Если брата женят на ней, всё будет кончено. Все уже кончено – она отныне в тени, а на ее месте будет блистать гостья с соседнего Острова.

«Зато я могу стать Хозяйкой, - эта мысль согрела девушку. – Я волшебница, а значит, у меня будет власть и сила. Это многого стоит!»

Как и все, она следила за Лаэмиром, вернее, за копьем в руке юноши, на котором покачивался золотой венок. Не узнать того рыцаря, который встретился на лесной дороге и который подвез её до дома тетки, она не могла. И затаила дыхание, когда он внезапно остановил коня в двух шагах от неё и посмотрел прямо в лицо.

Их взгляды встретились. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом копье качнулось, и золотой венок с сапфировыми цветами лег на колени оцепеневшей от неожиданности Дехтирель.

Главы 6 и 7

Глава 6.


В каждом замке есть такие расположенные в полуподвале комнаты – небольшие, с маленькими, всего с ладонь, окошками, снаружи, прорезанными у самой земли, снаружи замаскированными под обычные камни. Как правило, из них можно увидеть лишь кусочек плаца, угол двора, фундаменты хозяйственных построек, а чаще всего обзор закрывают нарочно высаженные колючие кусты. Они всегда заперты на замок, эти комнаты редко посещаются лордами, и тем более, не всякая благородная леди точно знает, где они находятся – темницы для важных особ. В некоторых из них есть обстановка, достаточно уютная для того, чтобы здесь какое-то время можно было спокойно жить – знатные пленники, ждущие выкупа, не должны испытывать лишних неудобств.

Но в этой комнатке почти не было мебели – только низкая лежанка, кое-как заправленная старым бельем, простой столик и стул с высокой спинкой, стоявший посередине комнаты. Вот и все, что пока могли предложить узнице.

Она сидела прямо, не отклоняясь на спинку поставленного среди комнаты стула, холодная и спокойная, как будто ничего не произошло. Сидела и смотрела прямо перед собой, полностью уйдя в свои мысли.

Вот уже несколько часов, с тех пор, как ее сюда привели, Видящая Хозяйка не произносила ни слова и не шевелилась, словно в трансе. Приставленные охранять волшебницу рыцари откровенно трусили – в их понимании все женщины, обладающие магическими силами не просто священны. Они еще и неприкасаемы! И, если Хозяйка, самая главная из них на Острове, почувствует себя обиженной или униженной, она начнет мстить. И первыми пострадают как раз охранники, ибо что могут их мечи сделать против колдовства? Но минуты проходили, а женщина не издавала ни звука. И вообще – вела себя на удивление тихо и мирно.

Она отнюдь не пребывала в трансе. Видящая ждала, прислушиваясь к долетавшим до нее отголоскам пира – после турнира во дворце Наместника продолжался праздник. И дождалась.

Послышались шаги. С тихим треском вспыхнул и рассыпался искрами магический контур – двери в темницы открывались и запирались только с помощью магии, настроенные так, что открыть замок мог лишь тот, кто его запирал, вне зависимости от того, кто им пользовался последний раз. Если таковым оказался простой стражник, даже она, не самая слабая волшебница, ничего не могла поделать с запором.

Порог переступили четверо – сам Наместник Ровилар, один из Преданных и два стражника. Еще двое остались снаружи. Слишком много против одной женщины – и слишком мало для волшебницы, если она вдруг захочет применить боевую магию. Но весь фокус состоял в том, что у Хозяйки еще перед тем, как запереть сюда, отняли все амулеты – вынули даже серьги из ушей. Сил у нее было достаточно для нападения и защиты, но когда они истощатся, пополнить запасы станет неоткуда. Тем более что – она видела это внутренним взором – у Наместника и его спутника были под туниками защитные амулеты. Значит, ей придется сначала нейтрализовать их, а уж потом атаковать, а это – потеря времени и сил, что она не могла себе позволить.

Поймав ее взгляд, Преданный – это был Охтайр – тихо покачал головой, мол, не стоит ничего предпринимать. Волшебница подавила вздох. У нее был союзник, но ведущий собственную игру. Кто знает, какие цели преследует он на самом деле? Ей он открылся, но кто может поручиться за то, что в его словах есть хоть капля правды? Его разум оказался плотно закрыт, и с помощью телепатии ничего нельзя было узнать. Это обстоятельство тревожило опытную волшебницу. Ведь подобный блок означал, что перед нею – сильный маг.

- Госпожа, я должен сообщить вам неприятную новость, - помявшись, начал Наместник Ровилар. – То, что произошло сегодня перед началом турнира… Откровенно говоря, я такого не ожидал. Этот странный дождь… скажите откровенно – все так и было задумано?

Хозяйка бросила взгляд на Охтайра. Стоявший за плечом лорда Преданный опять тихо покачал головой.

- Мне нечего вам сказать, милорд, - произнесла волшебница.

- Нет, вас никто ни в чем не обвиняет, госпожа, и вам нет нужды оправдываться! Я пришел не для того, чтобы вас упрекать или оскорблять… Даже если бы такое произошло в любой другой день, мы бы махнули рукой и забыли обо всем, но на празднике… Собралось столько народа, приехали соседи! Что они скажут? Что подумают?

Женщина пожала плечами. Она оставалась совершенно спокойной.

- Мне не важно, что подумают остальные, - промолвила она.

- Но мне это важно! Это мой Остров, мои законы, и мне не безразлично!

- А мне безразлично.

- Да? В таком случае, я должен… я просто вынужден вам сказать, госпожа, что вы не можете больше оставаться Хозяйкой Сапфирового Острова.

На сей раз спокойствие оставило старую волшебницу. Она, до того смотревшая в стену прямо перед собой, обернулась и смерила Наместника пристальным взглядом. Замерший за его плечом Преданный напрягся, как дикий зверь, почуявший угрозу.

- Что? Вы отправляете меня… в отставку?

- Да, госпожа. Отныне вы – больше не Хозяйка!

- Но меня утверждали в этой должности на совете Ордена! Я состояла здесь Хозяйкой почти дюжину веков! Я не думала, что…

- Всему на свете приходит конец. Если вы считаете, что я совершаю ошибку, сообщите в Обитель. Пусть они решают вашу судьбу! Думаю, они согласятся с тем, что волшебница, которая не в состоянии проконтролировать простое погодное заклинание, вправе управлять жизнью целого Острова!

Охтайр в третий раз тихо покачал головой. Так тихо, что лорд Ровилар и стоявшие рядом стражники ничего не заметили.

- Но… Кто же займет мое место?

- Моя дочь. Она молода, она сильна. И она мгновенно сумела справиться с вашими чарами. Насколько я понимаю, это дорого стоит!

Старая волшебница могла бы рассказать много интересного о своей сопернице. Она уже расправила плечи и набрала полную грудь воздуха для обличительной речи, но опять посмотрела на непроницаемое лицо Преданного – и лишь вздохнула.

- Я просто не понимаю, - промолвила она, явно делая над собой усилие. - Я столько лет служила здесь… Я сроднилась с этим Островом. Я считаю ваше семейство своим собственным. Я помню вас маленьким мальчиком… Помню вашего покойного тестя, принца крови… Здесь прошла вся моя жизнь! Вы не можете отнять у меня все это вот так, из-за одной маленькой ошибки!

- Одна ошибка ведет за собой другую, госпожа! – лорд Ровилар оставался тверд, и лишь голос выдавал его волнение и страх. Ибо на его памяти никто и никогда из эльфов так не командовал Видящими. Это сами волшебницы могли распоряжаться судьбой остальных, ненавязчиво управляя, давая советы или контролируя ситуацию. Но наоборот?

- Одна ошибка, - повторила волшебница.

- Да. Но, помня о том, что вы сделали для Острова и не желая, чтобы кто-либо из ваших сестер стал свидетелем такого… промаха, я сделаю вам поблажку, - сделав над собой усилие, продолжал Наместник. – Вы не вернетесь в Обитель, а сможете поселиться, где угодно. Даже, если пожелаете, останетесь в поместье-столице. Я обеспечу вас прислугой, дабы вы могли спокойно жить, ни в чем не нуждаясь. Вам даже разрешат свободно передвигаться по всему поместью или Острову и заходить в храм, дабы возносить молитвы Покровителям… на общих основаниях.

- Значит, вы это все-таки сделаете? – лицо Видящей дрогнуло.

- Да, но не беспокойтесь, - торопливо произнес Наместник, опасаясь, как бы Видящая не рассердилась. – Мы не забудем, что вы, матушка, сделали для Острова. Вам даже будет выплачено вознаграждение за все века…

- Оставьте себе свое золото! – бросила старая волшебница.

- Как вам будет угодно! – лорд Ровилар раскланялся, отступая к двери. – Сейчас вам принесут поесть. А завтра утром – ибо снаружи уже глубокая ночь! – вы сможете навестить часовню и забрать оттуда столько вещей, сколько сможете унести, дабы поселиться на новом месте. Советую хорошенько подумать, где вы будете жить!

Старая волшебница ничего не ответила, и Наместник поспешил покинуть комнату, быстрым шагом направляясь прочь. Он торопился и еле сдерживался, чтобы не бежать – на его памяти никто и никогда не отправлял Видящих в отставку. Хозяйка Острова подчинялась лишь Совету Наставниц – они могли направить волшебницу на Остров, могли отозвать и заменить другой. То, что совершил Ровилар Сапфировый, иначе, как самоуправством, не назовешь!

Шагавший подле Преданный вдруг тихо тронул его за локоть и кашлянул, привлекая внимание:

- Милорд, вы позволите…

- Что еще?

Охтайр почтительно преклонил колено.

- Великолепный лорд-Наместник, - произнес он, не поднимая глаз, - я присягал на верность вашему Дому. Я служу вашему сыну и наследнику, лорду Раваниру, и хочу, чтобы в свой черед он сменил вас на вашем месте. Я хочу, чтобы Дом Ровилар еще долго правил Сапфировым Островом и готов на все ради безопасности семьи. Если об отставке Видящей узнают другие… это будет катастрофой!

Лорд Ровилар содрогнулся – денщик прочел его мысли! Впрочем, телепатия не считалась чем-то, из ряда вон выходящим, и многие мужчины пользовались ею на совещаниях, тайно обсуждая щекотливые вопросы.

- И что ты предлагаешь? – спросил он.

- Доверьте это дело мне, - Охтайр поднял взгляд. – Я умею так хранить тайны, что никто и никогда не найдет следов!

- Ты с ума сошел! Убить…

- Я не сказал ни слова, милорд!

Зеленые глаза денщика сверкнули странным огнем – словно перед лордом смиренно припал к полу хищный зверь.

- Сделай так, как считаешь нужным, - решился Наместник. – Но берегись, если выяснится, что ты меня подвел! Для тебя же лучше будет покончить с собой!

- Не беспокойтесь, мой лорд, - Охтайр выпрямился и отступил на шаг. – Я люблю жизнь и собираюсь сделать все для того, чтобы как можно дольше оставаться в живых… Разрешите идти?

Получив разрешающий кивок, Преданный направился прочь, чувствуя на себе испытующий взгляд лорда Ровилара. Наместник Сапфировый его подозревает. Пусть. Он и так знает о денщике сына слишком много – намного больше, чем кто-либо ещё. Знает, молчит, и подозревает. С самого начала, еще когда Охтайр впервые появился на Острове…


Всем было известно, что наместник Ровилар любит уединение. Он частенько, завершив дела, уходил куда-нибудь и какое-то время пребывал в одиночестве. А, если позволяло время и погода, вовсе ненадолго покидал поместье-столицу, чтобы посидеть в тишине на берегу лесной речки, послушать пение птиц, полюбоваться на красоту природы.

Так было и в тот день. Стояла середина лета, с утра было жарко и душно – ждали грозу. Устав сидеть в залитых горячим воздухом комнатах дворца, Наместник велел оседлать коней и уехал из поместья-столицы с небольшой охраной. Доскакав до первой попавшейся речки, лорд Ровилар спешился и, отпустив приближенных – с ним отправились десять Преданных и секретарь – уселся у воды.

Здесь была тень, прохлада и приятный после солнцепека полумрак. В кустах неподалеку сонно перекликались птицы, надсадно жужжал возле уха комар. Наместник сидел на траве, опершись спиной о шершавый ствол толстой ивы, и погрузился в размышления. Тишина действовала умиротворяюще. Эта привычка и любовь к тишине и уединению осталась у него с юности, с самых Смутных Веков, когда поневоле научаешься ценить такие вот редкие минуты покоя.

Прищуренными глазами, сквозь полуопущенные веки, лорд Ровилар наблюдал за полетом стрекозы, охотящейся на комаров, не подозревая, что за ним самим вот уже несколько минут как установлено наблюдение.

Одетый в старую, местами порванную и кое-как подшитую, тунику, штаны и безрукавку, в которой можно было признать обычную охотничью куртку с оторванными рукавами, босой, лохматый, худой парень с зелёными, как молодая трава, глазами, распластался в зарослях в нескольких шагах от того места, где расположился на отдых Наместник Сапфировый. У него не было оружия, не имелось даже нормального пояса, к которому можно было подвесить ножны меча, его худоба свидетельствовала скорее о недоедании, чем о природной особенности организма. Но в глазах горел такой огонь, что уже одно это делало зеленоглазого опасным противником.

Вот уже почти пять недель зеленоглазый парень тайно жил в лесу вблизи поместья-столицы. За всё это время он ухитрился никому не попасть на глаза. Перебиваясь рыбой, которую ловил в речке голыми руками, ранними ягодами, первыми грибами, птичьими яйцами и съедобными корнями, он устроил себе логово в чаще и ежедневно выходил на слежку.

Миновало много лет с того дня, как, устав от насмешек других воспитанников и от придирок наставников, пытающихся сделать из «троллиного выкормыша» достойного воина, Охтайр сбежал от воспитателей. Повод к побегу был более чем серьезен – юноша убил одного из своих товарищей. Убил за то, что тот непрестанно дразнил «тролленка». Его хотели заключить под стражу, но он убил одного стражника, ранил еще двух и скрылся. За ним выслали погоню, но она вернулась ни с чем.

Вот так Охтайр снова оказался предоставлен сам себе. Все же приют не прошел для него даром, и эти годы нельзя было считать потерянными. Всем сиротам в обязательном порядке преподавали воинские дисциплины – учили ездить верхом, сражаться, владея почти всеми видами оружия, рассчитывая впоследствии сделать из них профессиональных телохранителей и, возможно, даже кандидатов в Преданные. Двух девочек учили фехтованию и верховой езде наравне с мальчиками – еще в Смутные Века повелось, что многие женщины сражались бок о бок с мужчинами и даже порой становились командирами. И эльфы не видели смысла в том, чтобы мешать женщинам воевать. Впоследствии выпускники этого приюта могли стать легионерами, телохранителями, просто наемниками. И у самого Охтайра на левом плече была татуировка, буквально означающая, что он – сирота и обученный воин.

Охтайр переступил порог приюта диким лесным зверьком, а покинул его юношей, который умеет убивать. Одиночество не погасило в детской душе пламени ненависти. Если бы не война, он жил бы с матерью, его никто не дразнил тролленком. Но мать убили. И сделал это Ровилар, её кузен. Так, во всяком случае, запомнил Охтайр и решил отомстить.

Несколько лет он бродил по Радужному Архипелагу в поисках своего обидчика. Кроме имени и того, что убитая женщина была его кузиной, он ничего не знал о нём и трижды ошибался, натыкаясь на его тезок. Но поиски затянулись не зря – Охтайр успел многое передумать, перечувствовать, переосмыслить. И к поместью-столице Сапфирового Острова вышел совсем не тот озлобленный и на всех обиженный юноша, каким он был когда-то. Выслеживая Ровилара, он многому научился, в том числе и тому, что даже не подозревали все прочие его учителя.

И сейчас он тихо засвистел, выпевая несложную мелодию. Тихий звук со стороны можно было принять за комариный писк, но в нем была заключена магия. Зов, понятный только одному существу в целом свете, полетел в чащу, и тот, кому он предназначался, откликнулся. Это тихое пение-писк нервировало огромного зверя. Отделаться от него не было иной возможности, кроме как уничтожить сам источник звука. Прядая ушами, зверь упруго вскочил на ноги и зашагал через лес, вертя головой во все стороны, принюхиваясь и прислушиваясь. Пение-писк доносилось со стороны реки.

Охтайр продолжал свистеть, даже когда услышал обостренным слухом полукровки треск кустарника. Все внутри сжалось от предчувствия исполнения тайного желания. Он много дней провел в размышлениях, перебирая разные варианты, и остановился на этом. Что может быть естественнее, чем в жаркий летний полдень нападение у водопоя озверевшего от жары чудовища? Тем более, если этот зверь сам по себе – образчик свирепости? Полукровке понадобилось несколько дней, чтобы выследить будущего убийцу, методом проб и ошибок подобрать магическую мелодию, на которую он реагировал, вынудить зверя перебраться сюда, поближе к поместью-столице и провести несколько дней в напряженном ожидании удобного случая. Нет, конечно, имелись и запасные варианты – на тот случай, если что-то пойдет не так. В себе он был уверен – лесные, болотные и горные тролли используют особую магию. С помощью звуков они могут внушить своему противнику всё, что нужно. Троллиха пыталась научить приемыша этим напевам-заклинаниям – они действовали порой даже на рыбу в ручье – и за время скитаний по Архипелагу Охтайр волей-неволей вспомнил кое-что из науки приемной матери, отточил мастерство – и теперь собирался натравить на Наместника Сапфирового одно из самых опасных лесных существ.

Лорд Ровилар уже почти задремал, но треск сучьев и сдавленное мычание заставили его вскочить. Наместник не поверил своим глазам – на него из чащи леса, опустив голову и мотая мордой, надвигался огромный уникорн.* Матерый самец с налитыми кровью глазами шагал прямо на него. Увернуться было невозможно – резкое движение спровоцирует зверя на немедленную атаку. А оставаться на месте и замереть – ещё более верный способ попасть ему под копыта. Ибо зверь учуял воду и устремился к ней напрямик, ломая кусты и мыча.

(*Уникорн – родственник единорога. Отличается массивным телосложением, раздвоенными копытами и свирепым нравом. Плотояден. )

Но за пару секунд до того, как зверь налетел и повалил Наместника, кто-то встал на пути у чудовища. Резкий тычок опрокинул лорда Ровилара, который от неожиданности упал навзничь и оцепенел, вытаращив глаза на незнакомого тощего парня, не просто заступившего дорогу огромному зверю, но и ухитрившемуся поймать того за рог и пригнуть его голову к земле!

Уникорн взревел от боли, досады и ненависти. Он попытался стряхнуть странную помеху с рога, но незнакомец держался крепко. Упираясь в землю ногами, он одной рукой крепко обхватил рог за основание, а другой пытался поймать ухо зверя, чтобы вывернуть ему шею и прижать голову к земле.

Уникорн рванулся, вставая на дыбы, и ноги незнакомца оторвались от земли. Его мотало на шее чудовища, как тряпку. То, что он ухитрился схватиться за ухо зверя, только ухудшило ситуацию – его противник рассвирепел окончательно. Он забил по воздуху передними ногами, очевидно, пытаясь зацепить дерзкого двуногого копытами.

- Ко мне! – с запозданием прорвало Наместника.

Преданные уже были тут. Три стрелы, выпущенные из луков с близкого расстояния, пробили уникорну шею, ещё одна зацепила висящего на морде зверя парня, но тот не разжал рук. Раненое чудовище заметалось, топча кустарник. Вслепую оно врезалось в дерево, потом круто развернулось, поддав задом. Кровь текла из ран от стрел и изо рта сплошным потоком. Зверь начал кашлять кровью, задыхаясь – одна стрела пробила трахею. Еще несколько стрел в бока и живот довершили дело. Истекающий кровью уникорн сделал пару скачков вправо-влево, но ноги его уже слабели. Дышать с каждым мигом становилось всё труднее. Какое-то время он ещё боролся, пытался устоять на подгибающихся ногах, но постепенно силы оставили огромного зверя, и он растянулся на траве. Булькающее дыхание в последний раз вырвалось из груди.

И только тогда судорожно цеплявшийся за его голову незнакомый эльф осторожно разжал побелевшие от напряжения пальцы.

Перед глазами все кружилось. Было трудно дышать – несколько раз чувствительно приложив его о стволы деревьев, беснующийся уникорн сломал противнику пару ребер. Руки и плечи ныли, по спине текло что-то горячее. Усилием воли Охтайр попытался отогнать волну слабости. Его душил гнев на самого себя – ведь он должен был лишь стоять в стороне. Почему, зачем, какая сила толкнула его заслонить Наместника собой? Этот лорд убил его мать, искалечил мальчику жизнь. Зачем ему спасать своего врага? Не потому ли, что такая смерть была слишком легкой и не принесла бы удовлетворения?

Лорд Ровилар во все глаза смотрел на тощего окровавленного парня, который прилагал отчаянные усилия, чтобы удержаться на ногах. Судя по внешнему виду – бродяга, а судя по татуировке - сирота. Но откуда он тут взялся? В конце Смутных Веков такие оборванцы время от времени выходили из леса к поселениям – бежавшие из плена воины, просто пережидавшие опасное время в глухом чаще мирные жители. Но война-то давно окончилась. А этот, судя по возрасту, в те времена был ребенком. Где же он жил все эти годы?

- Ты…

Только он дотронулся до его плеча, как парень стал падать.

- Держите его!

Двое Преданных тут же подхватили тело, не давая упасть, и Охтайр, вынырнув из забытья, попытался скинуть с себя чужие руки:

- Нет…

- Осторожнее! Он ранен!

- Пустите. Я… в порядке.

Чтобы осмотреть рану на спине – она оказалась легкой, стрела прошла косо, лишь срезав длинный лоскут кожи и пропахав в мясе борозду – ему заломили руки назад, лишив возможности сопротивляться. Стиснув зубы и мысленно ругая себя на все лады, он вытерпел и осмотр, и попытку промыть царапину вином и водой, и тугую повязку. Боль помогала отвлечься и не давала расслабиться. Она же служила словно наказанием за неоправданное и необъяснимое милосердие.

Когда его поставили перед Наместником, Охтайр еле сдержался, чтобы не плюнуть ему в лицо. Но убийца его матери – своей родственницы! – смотрел так спокойно и открыто…

- Ты спас мне жизнь. Кто ты?

- Охтайр, - это было все, что он мог сказать. Имя своей матери он, к стыду и ужасу, давно уже забыл. Не ответишь же: «Сын женщины, которую ты убил»!

- Откуда ты взялся, Охтайр?

- Издалека.

- Ты спас мне жизнь, - повторил лорд Ровилар. – Что я могу сделать для тебя?

- Все, что могли, вы для меня уже сделали, - шевельнулись непослушные губы.

Что ответил на это Наместник, он слушал, как сквозь вату, не веря своим ушам. Его забирают в поместье. Наместник предлагает ему отдохнуть и восстановить силы в его дворце, а потом, когда его спаситель оправится от раны, его имя внесут в списки Преданных.


Комната была погружена во тьму – снаружи уже была ночь – но перед лицом волшебницы порхал крошечный огонек. Когда распахнулась дверь, его отнесло прочь воздушной волной и чуть не погасило.

На пороге возник темный силуэт. За его спиной мрак казался осязаемым, таким плотным, словно за порогом ничего не было.

- Госпожа? – прозвучал знакомый голос.

Огонек рванулся ближе, увеличиваясь в размерах до маленькой птички. В его свете строгие черты лица Охтайра казались чересчур резкими, орочьими.

- Все в порядке, госпожа, - произнес он.

- В порядке? – Видящая горько фыркнула. – Ты это слышал? Он отправил меня в отставку! Приказал покинуть часовню, в которой я служила столько лет! Назначил пенсию, словно какой-то… бывшей фаворитке! Ни одна моя сестра не подвергалась такому унижению! Что скажут в Ордене, если узнают?

- Они ничего не узнают, госпожа. И это – лишь часть плана!

- Моя отставка?

- Ваше изгнание!

Лицо старой женщины потемнело. Она вскинула руку, сложив пальцы в щепоть:

- Вот как ты заговорил?

- Не надо, госпожа, я на вашей стороне! Вы сломлены, унижены, оскорблены, ослаблены… Пусть они поверят в это! Пусть порадуются… напоследок. Когда вы нанесете удар, будет поздно!

- Но зачем это тебе?

В зеленых глазах зажглись огоньки:

- Вы всё прекрасно знаете, матушка!

Нет, конечно, она знала не все. Привыкший не доверять никому, Охтайр не спешил делиться с кем бы то ни было своими мыслями и чувствами. Именно поэтому он не прижился в когорте Преданных – никто не хотел доверять молчаливому вечно на что-то сердитому одиночке. И кое-что о себе так никому и не рассказал.

Поначалу он был сердит на себя – месть не удалась, казалось, жизнь потеряла смысл, ибо, принеся клятву верности, он обязался защищать жизнь и честь того, кого больше всего на свете желал бы видеть мертвым. Но некоторое время спустя, успокоившись и как следует все обдумав, он решил, что более удобного случая отомстить ему вряд ли представится. Мало убить врага – надо было восстановить справедливость. А у маленького мальчика, который в ту страшную ночь мало, что понял и ещё меньше запомнил, было свое понятие о том, что это такое.

Долгое время месть оставалась всего лишь навязчивой идеей. Охтайру удалось втереться в доверие к отцу и сыну – Раваниру и Ровилару – но на этом всё застопорилось. И лишь недавно, с возвращением Дехтирель в отчий дом, идея начала приобретать конкретные черты.


Лаэмир был просто счастлив. Миновало каких-то две с половиной недели, а он не просто в когорте Преданных, но успел отличиться на турнире и удостоился чести присутствовать на пиру! Более того, он все-таки вручил венок девушке, которая с недавних пор была предметом его мечтаний. До сих пор, закрыв глаза, он представлял ее радостное и растерянное лицо. Можно было надеяться, что теперь она запомнит очарованного ею рыцаря.

Наскоро смыв пот и грязь, переодевшись в парадную форму и сдав доспехи в чистку – легионеры, которые не принимали участия в турнире и потому не были приглашены на пир, обещали проследить, чтобы слуги все сделали отлично, - он вместе с остальными явился во дворец. И первым, кого увидел, был его отец.

Лорд Линнестар встретил сына у порога, раскрывая объятия:

- Рад тебя видеть, мальчик мой! Видел я твою победу! Это было великолепно!

- Это была случайность, отец, - засмущался юноша. – Я просто схватил первое, что подвернулось под руку, и даже не думал…

- Но ты бросился защищать боевого товарища! Это дорого стоит!

Остальные Преданные окружили их. Ветеран Доннар выделялся среди них ростом и телосложением. Среди эльфов редко рождаются такие великаны – не будучи знатен и богат, он попал в когорту исключительно из-за своего роста и внешнего вида.

- Милорд, - он поравнялся с отцом и сыном, - Лаэмир – наш брат. Он недавно в наших рядах, но мы рады его появлению. Я еще помню, каким был Линнедар. Он весь в него!

Лорд Линнестар тепло пожал Доннару руку:

- Я рад.

Узнав победителя турнира, многие знатные эльфы поспешили завязать знакомство. Некоторые с ходу интересовались, не помолвлен ли юноша с какой-нибудь девушкой и тут же заводили разговор о своих дочерях, сестрах и племянницах. Лаэмир краснел и смущался – по традиции, Преданные не создавали своих семей, чтобы в критический момент не испытывать моральных терзаний, кого спасать – собственного ребенка или наследника Наместника. Во всяком случае, официальных жен ни у кого не имелось, а неофициальных любовниц, хотя и заводили, старались держать втайне. И сейчас юноша недоумевал – неужели эти лорды всерьез предлагают своих сестер, дочерей и племянниц ему в наложницы?

Торжественное появление семьи Наместника Ровилара и почетных гостей с соседних Островов положило конец тягостным разговорам о женитьбе.

Рядом с отцом шла леди Дехтирель – на сей раз она была в голубом балахоне Видящей, расшитом сверху донизу серебряными и фиолетовыми нитями, но без плаща, посоха и прикрывающей макушку шапочки, которые заявляли о ее статусе. Увидев ее, Лаэмир подался вперед. Он не сводил с девушки горящих глаз. Та стояла между отцом и братом спокойная, с легкой улыбкой на устах, и, кажется, не замечала, что происходит вокруг.

- Позвольте представить вам новую Видящую Хозяйку Сапфирового Острова! – провозгласил лорд-Наместник. – Мою дочь Дехтирель!

Лаэмир вздрогнул и покачнулся, словно от удара. Видящая Хозяйка! Девушка вознеслась так высоко, что нечего было и думать до нее дотянуться. Но на ее распущенных волосах, красиво уложенных с боков и над ушами так, чтобы длинные пряди не падали на лицо, красовался золотой венец с сапфировыми розами. Тот самый, который победитель турнира два часа назад преподнес ей в дар! Это что-то да значило, и юноша в порыве чувств так крепко стиснул запястье отца, что тот сразу все понял.

- Мальчик мой, - шепнул он на ухо сыну, - я, конечно, уважаю твой выбор, но позволь заметить, что она – дочь Наместника. И она – Видящая! Волшебницы не выходят замуж!

- Мне все равно, - прошептал Лаэмир, не слыша своего голоса. – Я люблю ее.

Лорд Линнестар покачал головой.

- Как ты посмотришь на то, чтобы жениться? – помолчав, поинтересовался он.

- Преданные не женятся!

- Ну, так заведи любовницу! Здесь столько народа предлагали тебе девиц на выбор! Ты пытаешься взлететь слишком высоко. Я боюсь за тебя…

- Отец, - юноша бросил на него быстрый взгляд, - я добьюсь ее. Или погибну!

- Скорее второе… Сынок, - голос отца дрогнул, - я прекрасно знаю, как привлекательны волшебницы! Когда-то я сам был влюблен в одну… Она несколько лет прожила в нашем замке. Я был тогда мальчишкой, а она… кажется, она даже не была Видящей, то есть, не состояла в Ордене... Мне казалось, что лучше нее не может быть женщины! Я не замечал, что она была намного старше меня – тогда я был всего лишь подростком. К тому же, у меня был соперник – мой друг. Он был моим кузеном и воспитывался в семье отца чуть ли не с младенчества. Он был немного старше, и волшебница предпочла его. Ревность буквально пожирала меня изнутри, когда я, совсем мальчишка, видел их вместе. Мой друг и почти что брат – и моя… как мне тогда казалось, возлюбленная… А потом он исчез. Его вещи остались на месте, мой отец и все прочие долго искали кузена, но не нашли даже следов. Волшебница велела прекратить поиски, сказав, что он – умер. Я не забуду ее лица и ее голоса, когда она объявляла это. «Он должен был умереть!» - так сказала она… Лаэмир, мне не хочется потерять еще и тебя.

- Она не такая, - твердо сказал юноша.

- Много ты знаешь волшебниц, чтобы так говорить?

Лорд Линнестар покачал головой и через плечо сына посмотрел на остальных Преданных. Они помалкивали, но по их лицам было понятно, что легионеры полностью на стороне отца.

Однако, слова отца не могли не оставить следов. Во время пира Лаэмир, и без того неразговорчивый, больше отмалчивался. Он ушел в свои мысли так глубоко, что не замечал ни выступлений артистов – акробатов и жонглеров – не слышал, как пели менестрели – сперва признанный мастер Неар порадовал слушателей новыми балладами, а потом он представил свою ученицу, идевушка-полукровка милым нежным голоском пропела пару песенок. Он сидел между отцом и Доннаром и вздрагивал, когда Преданный тихо толкал его в бок, если провозглашали очередной тост. За семью Наместника, за победителей сегодняшнего турнира и за утверждение леди Дехтирель новой Видящей Хозяйкой приходилось пить стоя. Это ненадолго выводило его из размышлений, но потом непрошенные мысли одолевали снова. И пир промелькнул совершенно незаметно.

Лишь на другое утро, уже после построения, когда Мастер Оружия сказал, что у всех, кто вчера выступал на турнире, а потом пировал, сегодня увольнительный – да и то при условии, что они завтра на общих основаниях заступают на караул, - Лаэмир понял, что на самом деле его терзало.

Старая Хозяйка!

Как и все, юноша присутствовал на арене при весьма странном поединке между Видящими. Ослепленный любовью, он видел и слышал только дочь Наместника, но слова отца о волшебницах заставили его задуматься.

Лаэмир поспешил к часовне. Дверь оказалась открыта. Юноша осторожно проскользнул в небольшую щель, озираясь и таясь, словно грабитель.

Внутри было пусто и тихо. Где-то далеко гремела музыка – празднование новогодия продолжалось, мероприятий было запланировано ещё на десять дней. Впереди ожидалась большая охота, многочисленные пиры, выступления артистов, танцы, гонки на ладьях и колесницах, потешный штурм крепости – лорды против леди - и завершающий турнир, где он, как победитель меле, мог принимать участие. Но тут, в часовне, царила тишина. Лишь в подсобном помещении, за алтарем, слышался какой-то шорох.

Первая мысль была о грабителе – кто-то пробрался в хранилище и ворует ценные артефакты! Юноша тихо обнажил меч. Чувствуя разлитую в воздухе магию, клинок слабо замерцал.

Крадучись, Лаэмир подобрался к двери, прячущейся в нише между двух витых колонн, тихо приоткрыл – и остановился, как вкопанный.

Старая волшебница тихо перебирала расставленные на полках, разложенные в открытых сундуках и ларцах и как попало сваленные на длинном узком столе вещи. Одна котомка, набитая под завязку, уже стояла у порога, и сейчас Хозяйка собирала вторую. Всего лишь пара суток миновала с тех пор, как они виделись последний раз, но женщина изменилась до неузнаваемости, постарев и осунувшись. Изящные руки исхудали так, что браслеты болтались на запястьях, то и дело сползая на кисть и мешая пальцам. Глаза потухли, под веками залегли тени. Стали еще тоньше сурово поджатые губы, а волосы, прежде золотистые и ухоженные, потускнели и, казались безжизненными и ломкими. Даже ее движения утратили легкость и уверенность. Беря какую-либо вещь, волшебница ненадолго замирала, словно не понимала, что это за предмет и как он сюда попал, а потом с тихим вздохом либо возвращала его на прежнее место, либо опускала в котомку.

- Госпожа?

Женщина тихо обернулась, держа в руках отполированный сотнями прикосновений череп с алмазами в глазницах и начерченными на теменной кости рунами. Спокойное лицо ее слегка оживилось:

- Ты? Почему здесь?

- Я хотел узнать… Это правда?

- Что? – Видящая отвернулась, положила череп на полку и сняла с нее толстую книгу. Провела ладонью по обложке, стирая несуществующую пыль.

- Вчера на пиру великолепный лорд Ровилар объявил, что новая Хозяйка Острова – леди Дехтирель?

- Да. Это правда, - женщина отвернулась. – Ты же сам слышал!

- Но почему?

- Разве не понятно? Она – молодая и сильная, а я – старая и слабая! – горько пожала плечами волшебница. – Посмотри на меня, мальчик, и скажи – разве я могу сравниться с нею?

Бывшая Хозяйка повернулась к замершему на пороге Лаэмиру, расправив плечи. Глаза ее на миг блеснули прежним огнем, полным жизни и силы, но тут же опять потухли.

- Это неправда! – вырвалось у Лаэмира. – Вы… еще очень сильны!

- Ты напрасно льстишь мне, мальчик, - тихо рассмеялась волшебница. – Тебя извиняют твоя молодость и пыл, но я-то умею смотреть правде в глаза. Мое время прошло…

- Нет!

- Настала пора уступать дорогу молодым, - не слушая собеседника, продолжала женщина, вернувшись к разложенным там и тут вещам. – Так случается рано или поздно. Мир не стоит на месте – за зимой, какая бы долгая она ни была, всегда приходит весна. А старость должна уступать место молодости и уходить с ее пути. Это закон природы. Тут уж ничего не поделаешь.

- Что же делать? – подумал вслух Лаэмир.

Он произнес это про себя, думая о своем, но для его собеседницы в этом вопросе заключался и ответ. Ведь она сама вот уже несколько часов задавала его себе.

- Мне – уходить в изгнание! А вот тебе…Погоди, не перебивай! – волшебница вскинула тонкую ладонь. – Я знаю заранее все, что ты можешь мне предложить. Ты скажешь, что в замке твоего отца достаточно места, что там меня будут окружать почет и уважение, что я стану хозяйкой вашего поместья и еще долгие годы смогу быть полезной и нужной… Не стоит утруждаться! Я занимала на Острове столь высокое положение, что сейчас любое другое могу расценить, как оскорбление. Мне лучше потерять все и остаться ни с чем, нежели довольствоваться крохами. Не беспокойся, мне найдется, где жить!

- Вы… вернетесь домой?

- А где он, мой дом? Я родилась ещё до Смутных Веков, когда мир был совсем другим, не таким, как сейчас. Задолго до начала войны у меня нашли Дар и забрали от семьи – с тех пор я ничего не знаю о судьбе своих родных. Даже не знаю, когда и где окончила свои дни моя мать и жива ли младшая сестра. Обитель Видящих стала мне домом… пока я не приехала сюда, завершив обучение, как только что сделала моя смена. Я появилась на Сапфировом Острове прямо перед войной. Тут прошла вся моя жизнь. Тут мне все знакомо. Все близко и дорого – ибо вместе с немногими уцелевшими я помогала восстанавливать разрушенное и налаживать жизнь. Эта часовня… Здесь всё – результат моих трудов. Видел деревья у входа? Я посадила их сама в тот год, когда принц Талеар, тесть нынешнего Наместника, выстроил её для меня. Не беспокойся за меня! Я поселюсь где-нибудь… подальше от этого места, чтоб не растравлять раны. Мое время ушло. Все кончено! Оставь меня, иди своей дорогой! Ты ничем не можешь мне помочь!

- Госпожа, - только и промолвил Лаэмир.

- Уходи. Скоро сюда придет она! – старая волшебница оглядела комнату. – Будет управлять моим Островом, принимать мои почести, жить в моих комнатах, рыться в моих вещах… Уходи! И я… освобождаю тебя от данной мне позавчера клятвы молчать о том, что видел!

- Я не могу, - само воспоминание о найденном в беседке трупе молодой женщины заставило юношу поежиться.

- Можешь! – сурово сдвинула брови бывшая Хозяйка. – Если тебе так тягостно твое так называемое предательство, испроси аудиенции у этой… у дочери Наместника. Поведай ей свою тайну и испроси, чтобы она взяла с тебя новую клятву молчать. Это все, что я могу тебе посоветовать! А теперь – вон отсюда!

Против прямого приказа Лаэмир не мог устоять. Он отсалютовал обнаженным мечом и направился прочь.

Оставшись одна, бывшая Хозяйка опустилась на табурет, переводя дух и стиснув кулаки. Вопреки заявлению, она отнюдь не собиралась складывать оружия. Не стоит торопиться с местью – ее стоит хорошенько обдумать, выбрать удобный момент, все учесть и подготовить. На это могут уйти годы – но тем страшнее и сильнее будет удар. Однако, глупо отказываться от этого подарка судьбы. Сам того не подозревая, только что покинувший ее Преданный уносил с собой оружие. Нет, мальчишке ни за что не справиться с волшебницей, какою бы слабой на самом деле она ни была. Сильнее магии и амулетов ее защищает статус – как-никак, дочь самого Наместника – и пол. Ни один рыцарь не сможет обидеть женщину просто так. Этот мальчишка просто доставит ее сопернице несколько неприятных минут и испортит триумф. Не более того! Та-ак, что бы сделать еще? Может быть, испортить два или три амулета? Из тех, которые она при всем желании не сможет унести, ибо в две котомки не влезет и десятая часть того, что расставлено и разложено на полках и на столе.

Но Видящая не успела приступить к делу – опять послышались шаги.

Охтайр возник на пороге внезапно, как тень. Волшебница даже вздрогнула и выронила сосуд из матового стекла, который только-только сняла с полки. Он разбился. Прозрачная, как слеза, янтарного цвета жидкость плеснула в разные стороны.

- Вы меня напугали! – воскликнула женщина.

- Кто здесь только что был? – спросил денщик, проигнорировав ее слова. – Я чувствую присутствие…

- Не ваше дело! – волшебница сдержала улыбку, стараясь выглядеть рассерженной и раздосадованной. Этот полукровка ревнив – он не может допустить мысли о том, чтобы общались не только с ним. Тяжёлое детство, что поделать… - Вы пришли за мной? Я почти закончила сборы! Этой девушке останется огромное богатство, - Видящая открыла одну из шкатулок, стала перебирать лежащие там кольца. Несколько штук сразу надела на пальцы, еще пару опустила в складки балахона.

- Советую поторопиться.

- Не терпится преподнести этой выскочке дорогой подарок? – волшебница широким жестом обвела ряды заваленных артефактами и книгами полок. – Она все равно не сможет правильно ими воспользоваться! Силенок не хватит!

- Это уж не ваша забота, у кого чего хватит и на что, - Охтайр оставался внешне спокойным. – И прошу вас следовать за мною.

Видящая вздохнула. В конце концов, правы были те, кто говорили: «Долгие проводы – лишние слезы». Она все равно не сможет унести все. Ей и так пошли навстречу, позволив набить вещами две котомки! Женщина подняла одну, рыцарь галантно взял вторую и придержал дверь, пропуская волшебницу вперед.

Уже переступив порог, она вспомнила, что оставила у стола посох. Но возвращаться не стала, посчитав это дурной приметой.

Снаружи, как оказалось, собралось много народа – волшебница даже растерялась сначала. Явился сам Наместник Ровилар, кое-кто из его приближенных. Чуть в стороне стояла сама Дехтирель вместе с братом. Еще несколько знатных эльфов держались поодаль, а за кустами виднелись силуэты светлых альфаров. Хорошо еще, что от соседних Островов никто не пожаловал. Конечно, между Сапфировым, Изумрудным и Нефритовым Островами мир, но не хотелось бы становиться причиной конфликта, если тамошние Наместники возмутятся решением лорда Ровилара и потребуют вернуть Хозяйку на прежнее место. Междоусобные войны никому не нужны.

Негромкие разговоры разом смолкли, когда прежняя Хозяйка появилась на пороге со своей котомкой. Десятки пар глаз уставились на нее. Был тут и тот юноша Преданный, который заходил только что. Он не приближался, смешавшись с толпой зрителей, но старая волшебница чувствовала на себе его взгляд.

Не сказав никому ни слова – хотя, наверное, все собрались ради этого и ждали прощальной речи, - она решительно направилась прочь. Котомка оттягивала плечо. Рядом шел Охтайр, неся вторую. Остальные провожающие потоптались немного и двинулись следом. Чтобы не собралась большая толпа, Видящая поспешила свернуть в сторону от парков и дворца Наместников, углубляясь в рощи и направляясь к границе поместья-столицы кратчайшим путем.

Ноги сами несли ее по лесной тропинке. Весна вступала в свои права, все с каждым днем зеленело все больше, наклевывались молоденькие листики, из земли лезла свежая яркая травка, а вместо первоцветов уже разгорались ярко-желтые огоньки одуванчиков. Случайно или нарочно, но волшебница свернула на перекрестке и внезапно остановилась у неприметного поворота. Извиваясь между кустами, в рощу уходила тонкая, наполовину заросшая стежка. Последний раз по ней проходили позавчера вечером – она и тот юноша Преданный. Женщина знала, что он сейчас затаил дыхание в предчувствии чего-то важного. Постояв немного и посмотрев на заросли, Видящая промолвила, словно в раздумье, стараясь говорить так, чтобы каждое ее слово было хорошо слышно:

- В принципе, можно было бы вернуться в Обитель и там все рассказать… Думаю, Совет наставниц утвердил бы мою отставку, признал официальной Хозяйкой новую Видящую. Мне бы даже подыскали где-нибудь теплое местечко… Но я уже так сжилась с этим Островом, что, наверное, оставлю этот шаг на самый крайний случай. Если мне действительно будет некуда пойти и негде преклонить голову…

Бывшая Хозяйка не бросала слов на ветер. Даже не поворачивая головы, она почувствовала, как напряглась ее соперница, как сильнее забилось ее сердце. Ох, голубушка, а ты еще совсем не умеешь владеть собой! А хочешь управлять целым Островом! Смотри, как бы тебе не стать игрушкой в чужих руках!

- Я так не хочу уходить с этого Острова! – продолжала она размышлять вслух. - Готова поселиться в глуши, где-нибудь даже за пределами поместья-столицы, только бы никогда его не покидать… Но, если мне не удастся найти новое место жительства…

- Удастся, - произнес рядом Охтайр.

- Да благословят тебя Покровители! Ты вселил в меня уверенность… - старая волшебница улыбнулась денщику так тепло, как могла и пошла дальше. Она почти наслаждалась этой минутой. Да, маленькая наивная девочка, ты меня еще не знаешь! Я заставлю тебя бояться! Заставлю отступить. Но не сейчас.

Не только Дехтирель невольно задержалась на повороте. Лаэмир тоже приостановился, улыбаясь девушке:

- Вы помните?

- Что?

- Это же то самое место! Две недели назад мы с вами тут встретились. Вы только что прибыли на Остров, а я ехал ко дворцу, чтобы поступить в ряды когорты Преданных… Да-да, - он оглянулся по сторонам, - я узнаю здесь все!

- Не помню! – отрезала девушка. Большая часть сопровождающих Видящую эльфов и альфаров ушли вперед, она начала волноваться.

- А я никогда не забуду это место! Во-он там, - Лаэмир тихо коснулся ее локтя, - за деревьями стоит беседка. В ней – Портал!..

- Я знаю!

- Ну, вот, а говорите, что не помните! Я – и то знаю.

- Вы там были? – страшная догадка осенила Дехтирель.

- Где?

- Возле Портала!

- Да.

Девушка попятилась, крепче вцепившись в посох, как будто надеялась спрятаться за полированным деревом. Потом, уже осознавая, что этим ставит себя в глупое положение, но ничего не в силах поделать, пошла прочь, постепенно ускоряя шаг и еле сдерживаясь, чтобы не побежать. Все шагали в одну сторону, и только одна она – в другую, до последнего чувствуя на себе изумленный взгляд Преданного.

В какой-то миг, не выдержав, молодая волшебница обернулась – и с удивлением увидела, что дорога пуста. Лаэмир тоже ушел, унося с собой сомнения и раздумья.

Больше ее уже ничего не сдерживало, и Дехтирель сорвалась с места и побежала.


Он все знает!

Эта мысль пронзила сознание Дехтирель, как клинок, сразу дойдя до сердца. Девушке стоило огромного труда сдержать свои чувства. И то потому, что воспоминания о том, что произошло две недели назад, до сих пор холодили ее сердце.

Да, она это сделала! Она смогла! Для этого пришлось переступить через себя, но если вспомнить, ради чего все свершилось… Другого выхода просто не существовало!


…оставалось всего несколько часов.

Последние дни бывшие соученицы-послушницы почти не виделись друг с другом. Одни оставались в Обители – им предложили дальше овладевать искусством магии, дабы с течением лет самые лучшие могли войти в Совет наставниц и обучать молодых. Другие уже собирали вещи – им надлежало отправиться туда, где Орден нуждался в их знаниях. Третьи – весьма немногие – переселялись в другие башни, ибо Видящие имели в своем распоряжении несколько таких мест. И лишь одна девушка все это время чувствовала себя неприкаянной. Одна-единственная, та, которой отказали в посвящении, сославшись на ее слишком слабые магические силы.

Это-то и казалось главной несправедливостью. Зачем тогда вообще принимали в Обитель? Зачем учили столько лет? Зачем подавали ложные надежды? Зачем, в конце концов, допустили до последнего испытания? Чувства бушевали, не находя выхода.

Проблема усугублялась тем, что и остаться в Ордене просто так она не имела права. Даже младшей помощницей старшей заместительницы поварихи. Даже уборщицей в комнатах медиумов. Даже служанкой-приживалкой. Все эти теплые местечки давно были заняты послушницами. Девушки менялись то и дело – сегодня они помогали готовить еду, завтра наводили порядок в библиотеке, послезавтра прислуживали наставницам… Тех, кто выказывал особое рвение или умение, оставляли на данной работе подольше, но и только.

Все были при деле. И только девушка, отчисленная уже с последнего испытания, день-деньской сидела в четырех стенах, сложив руки. Лишь иногда покидала она комнату – чтобы дойти в столовую. И тогда ей казалось, что все – даже младшие ученицы, не имеющие права и на первую ступень – взирают на нее с осуждением. «Ну, когда же ты перестанешь цепляться за несбыточную мечту и смиришься со своей участью? Пора отсюда убираться!» - казалось, читалось в их глазах.

Несколько раз приходила старшая наставница, но беседа не получалась. Ей опять предлагали смириться, в то время как она мечтала только об одном – стать такой, как они, ее несостоявшиеся сестры. Это была ее мечта, цель ее жизни, то, ради чего можно пойти на все… А старшие наставницы убивали мечту! Да их всех самих за это убить мало!

День за днем, час за часом, эта мысль не давала девушке покоя. Любой ценой стать такой, как они! Доказать, что может, что должна! Что они обязаны ее принять! После стольких лет обучения… Но что предпринять?

- Подруга! Ой, я совсем забыла, как тебя зовут? – на пороге стояла соседка, одна из ее бывших соучениц.

- Я – Видящая, - упрямо возразила девушка, сидевшая на своей постели, сложа руки. – У Видящих нет…

- Это у меня нет имени, я – волшебница, - возразила более удачливая соперница. – А ты – просто девушка… так как тебя зовут? Я так привыкла ко всем обращаться «матушка» или «сестра», что других слов просто уже не знаю!

Но в ответ ей только покачали головой.

- Ну, как знаешь! – бывшая подруга прошла к своему уголку. Девушки жили в комнатках по двое. Друг напротив друга стояли две низкие постели-лежанки, между ними располагался небольшой столик для еды и книг. Окошек не было, свет давал магический светильник над входной дверью. Справа и слева от нее имелись две ниши, забранные ширмами – за одной было отхожее место, а другая скрывала стенной шкафчик для личных вещей. Сейчас он был распахнут, и молодая волшебница принялась укладывать в котомку свои немудреные пожитки. Котомку она принесла с собой и, судя по всему, в ней уже что-то лежало – наверное, теплые вещи, выданные матерью-кастеляншей.

- Кстати, тебе бы тоже следовало собраться, - обронила она между делом.

- Я никуда отсюда не пойду!

- Как знаешь, - повторила ее бывшая подруга. – Но всех наших сегодня отправляют. И эту комнату придется освободить. Скоро сюда приедут новые ученицы. Не думаю, что тебе разрешат пройти обучение второе раз. Ты…э-э…слишком взрослая для этого!

«И лишена таланта!» - мысленно досказала девушка. Вслух же произнесла:

- А ты сейчас куда собираешься? Куда хочешь переселиться?

- Далеко, - молодая волшебница остановилась, прижимая к груди сложенный запасной балахон. – Меня распределили на Сапфировый Остров…

- Что?

- Я должна буду представиться Видящей Хозяйке, и она сама решит, где мне проходить службу – быть подле нее или отправиться в один из замков. Ох, хоть бы меня оставили в поместье-столице! – волшебница мечтательно вздохнула. – Я была совсем маленькой девочкой, когда впервые побывала в столице своего родного Острова. Это было во время какого-то праздника. Отец взял меня с собой, хотя я была слишком мала для пиров и балов. Его-то пригласили быть гостем Наместника… А меня он привез, чтобы показать тамошней Хозяйке. Наша домашняя Видящая нашла у меня дар и воспользовалась моментом, чтобы переправить в Обитель. Я только одним глазком успела взглянуть на праздник и очень хочу опять побывать на каком-нибудь веселье…

- Тебе представится такая возможность, - пробормотала ее бывшая соученица. – Говорят, на Сапфировом Острове в поместье-столице часто бывают увеселения!

- Ах, как здорово! Я бы помогала их устраивать! Все эти фейерверки, огни, музыка, живые картины, иллюзии…

- Только Видящие не танцуют и не пируют наравне со всеми! – девушка не смогла сдержать досаду. – Они принимают участие в праздниках, но отнюдь не как гости, а как устроители!

- А мне все равно! Я буду полезной…

«В отличие от тебя!» - опять прозвучало недосказанное, и между бывшими подругами повисла темная тень отчуждения. Отвергнутая девушка все сидела на низкой лежанке, глядя на суетящуюся молодую волшебницу. Скоро одна из них станет полноправной Видящей, а вторая ни с чем вернется в отчий дом, к фальшивому сочувствию и жалости родных и презрению чужих. Нет ничего хуже, чем, попытавшись стать Видящей, допустить ошибку и быть отчисленной. Это же такая честь… Если бы они знали, через что ей пришлось пройти дома, сколько она вытерпела от родных! Даже мать не верила ей! И что теперь? Придется возвращаться и признавать, что они были правы? Никогда и ни за что! Лучше смерть! И эта, как назло, отправляется именно туда…

- И когда ты отправляешься?

- Сейчас! Вот только соберу вещи…

- Подожди меня! Я с тобой!

Сорвавшись с места, девушка принялась, как попало, пихать свои пожитки в котомку, как простые тряпки, комкая одежду, рассовывая мелочи по карманам и с силой уминая книги и свитки. Ее бывшая подруга с удивлением смотрела на приготовления.

- Что с тобой?

- Ты, наверное, права, - девушка едва не ногами утрамбовывала в котомку запасные носки и балахоны. – Мне стоит вернуться домой. Я тебя провожу!

- Куда?

- На Сапфировый Остров! Я ведь родом оттуда! И как раз из поместья-столицы! Не думаю, что за столько лет она могла измениться так, что я не признаю родных мест! Могу помочь на первых порах, кое с кем познакомить… То есть, знакомить-то буду не я, а мои родные. Я могу даже попросить отца, чтобы он замолвил за тебя словечко перед Видящей, и тебя бы распределили в нашу семью. Когда я уходила, личной Видящей у нас не было.

- Да что с тобой? – молодая волшебница попятилась. – Только что сидела, как в воду опущенная, и вдруг…

Ее бывшая соученица подошла и взяла подругу за плечи.

- От тебя я потребую одну услугу, - сказала она твердо.

- Говори!

- Ты никому и никогда… поняла, никому и никогда не скажешь правду о том, почему я вернулась на Остров не в синем балахоне! Мы вместе придумаем, что сказать моим родным и старой Хозяйке. Поняла? Никто, никогда и ни за что не должен узнать, почему так случилось.

Молодая волшебница кивнула:

- Тебе стыдно?

- А если проболтаешься, я тебя убью…

«…в любом случае!» - эта мысль так и осталась в сознании и не промелькнула даже тенью в глазах. И молодая Видящая снова кивнула.

В четыре руки они закончили собирать вещи, тщательно осмотрели всю каморку – дурной приметой было забыть даже клочок пергамента, не говоря уж о большем! – и поспешили к Порталам. По дороге волшебница только задержалась, чтобы прихватить из хранилища посох – его выдавали всем выпускницам в тот день, когда они покидали Обитель. Среди послушниц ходили слухи, что эти посохи строго индивидуальны, они слушаются только ту волшебницу, которая первая прикоснется к полированному древку. И старшие наставницы по мере сил поддерживали эту легенду – отчасти из-за того, чтобы любопытные ученицы не хватали их собственные посохи. Магия, заключенная в них, в неумелых руках могла принести много бед. Да и потом… в каждой шутке лишь доля шутки.

В зале Порталов было много народа – почти половина их группы, несколько младших учениц, многие наставницы и рядовые волшебницы. Работали почти все Порталы, дежурные торопились, по два-три раза проверяя точность адресов. Старшая наставница последний раз просматривала списки:

- Коралловый Остров – вы двое… Да-да, в третью кабину! Младшая сестра, задайте координаты замка Легкая Грусть*. Там ждут Видящую… Жемчужный Остров – ты! Шестая кабина. Порт. Портал откроется в местном храме. Переговори с его настоятелем… Да, он мужчина, да еще и человек, но что поделать! Люди на Жемчужном Острове считаются подданными Наместника Эритара!.. О, Дехтирель? Ты решила вернуться домой?

(*Обычно замки носят имена своих владельцев, но если он получен в приданое, то есть единственной наследницей была женщина, такому замку дается собственное имя. И всегда – женского рода.)

Девушка невольно оглянулась на своих бывших товарок. Старшая наставница, в отличие от большинства из них, прекрасно помнила имена своих учениц, их адреса и многие факты из биографии.

- Да, - девушка опустила глаза, чтобы их выражение не выдало ее раньше времени. – Просто моя…э-э… подруга тоже отправляется на Сапфировый Остров, вот я и подумала, что вместе нам будет не так страшно…

- Покровители не оставят тебя своей милостью, дитя мое, - старшая наставница погладила ее по голове, как маленькую девочку. – Я читаю в твоей душе, как в раскрытой книге. Ты боишься осуждения, не так ли? Но совершить попытку и потерпеть неудачу – совсем не то, что всю жизнь сидеть, сложа руки и бояться сделать хоть шаг, теряя время в бесплодных мечтаниях. Не рискуя, мы не можем узнать пределы своих возможностей. Не так ли, милое дитя?

- Истинно так, матушка, - та, которую только что назвали ее мирским именем, Дехтирель, почтительно склонилась, прижимая руки к груди.

- Госпожа, - мягко поправила ее старшая наставница. – Если хочешь, я напишу твоему отцу письмо с просьбой отнестись к тебе по-доброму и сурово наказывать всех, кто позволит себе резкие высказывания в твой адрес? Орден должен защищать… даже тех, кто весьма недолгое время состоял в его рядах.

Вот уж чего бывшей ученице совсем не хотелось – так это того, чтобы ее отец и прочие родственники узнали правду!

- Не стоит так утруждаться, госпожа, - произнесла она. – Я сама…

- Ты хочешь сама нести выпавшие тебе на долю испытания? Это похвально! Ты – истинная дочь нашего Ордена. Могу от всей души обещать, что, если ты приведешь к нам свою дочь, я лично экзаменую ее.

«Волшебницы не выходят замуж и не рожают детей! – мысленно возразила Дехтирель. – А я так хочу быть волшебницей…»

Пока они разговаривали, Порталы сработали – и еще три девушки отправились к месту своей новой службы. Настала очередь остальных, и беседа прервалась.




Глава 7.


Церемония отправки выпускниц затянулась – как-никак, далеко не каждый год из стен Обители в большую жизнь уходят новые Видящие. Такое совершается лишь раз в десятилетие, а то и реже – все зависит от того, как скоро посланные по замкам и поместьям волшебницы наберут и приведут сюда новых наделенных Даром девочек. Младшие послушницы и ученицы, которым еще несколько лет предстояло постигать магические науки, сейчас присутствовали при прощании, восхищаясь и завидуя участи бывших подруг.

Дехтирель, стоявшая рядом со старшей наставницей, тихо дрожала от страха и негодования. Ей казалось, что ее бывшая учительница нарочно затягивает церемонию – она для каждой девушки находила пару слов напутствия, доброго совета или ободрения. Произносила имена и названия, тщательно выговаривая слова и, пока готовился очередной Портал, успевала обратиться к собравшимся с краткой речью. Сама того не подозревая, она еще больше укрепляла Дехтирель в выбранном решении. «Я должна это сделать! Я это смогу! – твердила себе девушка. – Иначе мне лучше умереть! О, Покровители, не оставьте меня! Я просто не могу поступить иначе!»

Как назло, на Сапфировый Остров отправляли самыми последними – и каждая новая волшебница, делая шаг в неизвестность, обязательно бросала на Дехтирель прощальный взгляд, полный сочувствия, жалости, а иногда и тайного превосходства. О, если бы старшая наставница сделала наоборот и позволила ей покинуть Обитель сразу после неудачного экзамена! Как-нибудь на рассвете, тайком, не позволив присутствовать на унизительной церемонии! Все бы пошло по-другому. Но сейчас… «Они сами виноваты, - думала девушка, провожая взглядом бывших подруг. – Пусть и пеняют на себя!»

- Ну, остались только вы двое, - дождавшись переливчатого звона, знаменующего, что Портал благополучно сработал и готов к перезагрузке, обратилась старшая Видящая к молодым. – Тебе, младшая сестра, надлежит служить на благо Ордена там, куда тебя направит Хозяйка Острова. А тебе, - она материнским жестом положила руки на плечи Дехтирель, - я могу посоветовать лишь запастись терпением и силами. Они тебе еще понадобятся…

- Да, госпожа!

- Ты все-таки не хочешь подождать, пока я напишу твоему отцу несколько строк?

- Нет!

Он не должен узнать правду! Ее никто не должен знать.

- Тогда иди, - старшая наставница поцеловала девушку в лоб. – И помни, что твою дочь мы встретим с распростертыми объятиями!

Ее подруга уже ждала на пороге. Дежурная Видящая стояла рядом с готовым к работе Порталом.

- Осторожнее, - предупредила она, когда подруги встали вдвоем на приподнятую над полом округлую платформу. – Его так легко сломать…

- Что нам делать? – молодая волшебница забеспокоилась, засуетилась, с тревогой озираясь по сторонам.

- Самое главное – ничего не забывайте на платформе, когда завершите переход, - сказала дежурная. – Как только окажетесь на нужном месте, сойдите с него быстро и прихватите все свои вещи! Сделать это надо, пока не погас свет. Иначе Портал окажется заблокирован.

Обе девушки кивнули и замерли.

- Закройте глаза, - дежурная отошла в сторонку, убедившись, что ничего не высовывается за черту. – Так легче перенести переход…

Волшебница послушно зажмурилась, но Дехтирель и не подумала подчиниться. «Я должна это сделать!» - в который раз напомнила она себе.

Свет померк внезапно. Тьма была такой полной, что девушка почувствовала страх. Заболели глаза – словно кто-то с силой давил на зрачки. Потом была вспышка света, такая яркая, что навернулись слезы.

Они стояли в центре самой обычной беседки, выстроенной в густой, заросшей кустарником и мелким подростом, роще. То, что это не являлось девственным лесом, можно было понять лишь по тому, что некоторые деревья были высажены рядами.

Ее товарка все стояла, двумя руками прижимая к себе посох. Котомки с вещами лежали у ног девушек. Торопясь, пока она ничего не заметила, Дехтирель подобрала подол своего балахона, достала короткий кинжальчик – игрушку, опасную лишь для бумаги. Быстро подпорола край ткани…

- Что ты делаешь? – звук привлек внимание ее подруги.

- Скорее! – Дехтирель толкнула ее с постамента так, что волшебница не удержалась на ногах. – Мы можем застрять!

Отрезанный клок она сунула в одно из отверстий, пробитых по краю постамента, спрыгнув с него в последний момент. Яркая вспышка света заставила обеих девушек закрыть лица руками. Затем раздался пронзительный звон.

- Что случилось? – молодая Видящая поднялась на ноги. – Что с Порталом?

- Ничего, - Дехтирель вся дрожала. – Он, кажется, сломался… Ты в порядке?

- Сломался Портал? Но как? Почему?

- Откуда я знаю? Ты у нас волшебница, а не я! Может, просто перегрузка случилась? Ты знаешь, где мы?

- Нет, - волшебница оглянулась по сторонам. – Лес какой-то… Я думала, что мы окажемся во дворце Наместника или…

- Мы в поместье-столице. Этого достаточно!

- Да, но…

Молодая волшебница сделала шаг к порогу, озирая рощу.

«Сейчас я это сделаю!» - Дехтирель потянулась к оставленному ею посоху. Пальцы сомкнулись на полированной деревяшке…

- Ты что де…

Краем глаза Видящая заметила или почувствовала движение за спиной, начала оборачиваться, но было поздно. Размахнувшись, Дехтирель от души врезала ей по голове вделанным в навершие камнем.

Девушка упала, как подкошенная. Левый висок ее был проломлен.

Дехтирель попятилась, с трепетом глядя на дело своих рук. Ее тело била нервная дрожь, но душа оставалась холодной. «Я это сделала! Я смогла!» - повторяла она. Значит, у нее получится и все остальное!

Портал за спиной был холоден и пуст. Небольшой клочок ткани заблокировал его не хуже мощного взрыва, уничтожившего саму беседку. Теперь все сооружение придется разбирать по камешку и возводить заново, чтобы можно было снова воспользоваться этой точкой перехода. А это значит, что никто не узнает, что тут произошло. Во всяком случае, никто из Обители больше не сможет воспользоваться именно этим Порталом.

Вообще-то, нужно еще и позаботиться о теле. Но девушка смогла только раздеть труп бывшей соученицы, переодевшись в ее балахон. Простенькое огненное заклинание – одно из немногих, которые она смогла освоить за годы обучения - спалило ее собственную одежду. К сожалению, магических сил на то, чтобы воспламенить весь труп, не было даже с амулетами. Удалось лишь с помощью ожогов несколько обезобразить лицо, чтобы затруднить опознание. Время и лесные звери позаботятся об остальном. Ей же самое главное – продержаться как можно дольше, чтобы замести следы. Но она это сделает. Это не так уж трудно, как совершить убийство!

Взяв покрепче чужой посох, новая Видящая покинула беседку. «Я смогу! – сказала она себе. – У меня все получится!»


…Не получилось.

Ей поверили отец, тетка и брат. Ей поверили и подчинились слуги в отчем доме. Ей удалось даже справиться со старой Видящей, отправив ее в изгнание. Но та случайная встреча на дороге в первый день могла все испортить. Что он там говорил про Портал? Он там был. И все видел!

Или не видел? Или видел не все, и она по-прежнему в безопасности? Ох, как бы узнать поточнее?

Какого она сваляла гоблина! Надо было остаться и выяснить, что видел этот Преданный. Потом взять с него клятву – если он верен присяге, если он жаждет послужить семье Наместника не на словах, а на деле, пусть и не доверяет словам. Пусть молчанием докажет свою преданность. Но вместо того, чтобы как следует поговорить, девушка предпочла бежать. И теперь вернуться и поговорить с ним у нее нет сил! Да она видеть его не может.


В крепостной стене, вдалеке от ворот, скрытая густыми зарослями, виднелась маленькая низкая дверца. Размеры ее были такими, словно она предназначалась для светлых альфаров, которые, как известно, почти на локоть ниже эльфов. Оставив почетный эскорт позади, у самых ворот, бывшая Хозяйка в полном одиночестве преодолела последние махи. Тут, похоже, давным-давно никто не убирал сухостой, не прореживал молодую поросль, и идти было трудно. Тем более с двумя тяжелыми котомками, доверху наполненными личными вещами и магическими артефактами. Зря она всё-таки не взяла посох. С ним намного легче прокладывать путь – один взмах, и расчищена удобная тропа.

«Я больше не Хозяйка этого Острова, - напомнила себе волшебница. – И не могу рассчитывать на удобства и комфорт.»

Калитку сделали в давние времена – для того, чтобы удобнее было впускать и выпускать разведчиков или отправлять тайных гонцов. Не всегда ведь можно воспользоваться Порталом, ибо каждый Портал может перемещать путешественников только по одному-единственному адресу. Исключение – Порталы в Обители Ордена, но и то каждый из дюжины настроен только на Порталы одного из Островов. Если вы хотите попасть, скажем, на Нефритовый Остров, бессмысленно кидаться в первый попавшийся Портал – нужно выбрать именно тот, который связан со всеми Порталами нужного Острова и задать координаты одного из них.

В поместье-столице Порталов было три. Теперь их осталось два. Один открывался во дворце лорда-Наместника, другой – в часовне Покровителей. Один открывался в заброшенный замок в глубине Острова, другой – мог использоваться для связи с ближайшими Островами и приграничьем. А третий оказался заблокирован. Ни одним из них старая Хозяйка воспользоваться не могла, да и не хотела. Если она сейчас отправится в Обитель и расскажет о преступлении, самозванку, конечно, разоблачат. Сюда отправится несколько боевых магичек. Они сообщат лорда Ровилару о решении Совета наставниц изолировать его дочь и заточить в башню до конца её дней – за убийство Видящей и присвоение чужого звания. Лорд Ровилар будет вынужден подчиниться – в противном случае ему придется распрощаться с креслом Наместника и будет просто неприличной удачей, если при этом он сохранит жизнь и здоровье. Орден легко сместит неугодного правителя, заменив его на другого, удобного и выгодного. Но вот сама бывшая Хозяйка ничего от этого не выиграет. Ей тоже придется остаться в Обители – не пленницей, а почетной гостьей или, возможно, наставницей для молодежи. Но это совсем не то, на что она рассчитывала. Ей совершенно не хотелось покидать Сапфировый Остров. Значит, в Обители пока никто не должен ни о чём знать. Она попробует всё сделать сама.

Калитка тихо подалась под ее рукой. Ею уже давно не пользовались – замок отпирали всего три или четыре раза за века – но встроенная в механизм магия ещё действовала, и волшебница без труда выскользнула вон.

Сразу за стеной начинался лес, такой густой, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть за переплетением листвы и ветвей. Сейчас, весной, когда на деревьях и кустах вовсю раскрывались почки, видно было значительно дальше, и острый глаз мог заметить в стороне от тропы маленький вросший в землю домик.

Тропа к нему давно заросла, он казался ветхим, заброшенным и совсем не пригодным для жилья. Стены вросли в землю, крыша над входом просела, деревянные ставенки сгнили. Пятна мха и лишайников покрывали его сверху донизу. Но магия не давала ему рассыпаться окончательно, и он был намного крепче, чем казался. Старый дом Видящей, сохранившийся от тех времен, когда эльфы только начали возводить поместье-столицу. Именно здесь она когда-то жила до того дня, когда возвели часовню. Настала пора припасть к истокам.

С двумя тяжелыми котомками, цеплявшимися за всё подряд, пробираться через кусты было трудно, и женщина остановилась, тяжело переводя дух. В тот же миг чья-то рука вынырнула из-за плеча и заботливо приоткрыла перед нею двери.

Обернувшись, Видящая наткнулась на спокойный взгляд ярко-зелёных прищуренных глаз.

- Ты? Почему ты отправился за мной?

- Мне так захотелось, - улыбнулся Охтайр. – Нельзя?

- Я бы хотела тебе запретить, - вздохнула женщина, - но, думаю, ты всё равно не послушаешься.

- Правильно думаете. Я вам еще нужен. Как и вы – мне!

Зелёные глаза смотрели зло и весело. Со вздохом кивнув головой, Видящая проскользнула в заботливо приоткрытую дверь и скрылась внутри.

- Возвращайся к своим обязанностям, денщик, - послышался изнутри спокойный голос. – Я потом тебя позову…

- Как скажете, наставница!

Её еще никто так не называл. Удивлённая, волшебница выглянула наружу и встретила наглую улыбку на скуластом смуглом лице:

- Как ты меня назвал?

- Наставница, - улыбка стала ещё шире. – Вы ведь будете моей наставницей и станете учить магии?

- Тебя, - она пошире открыла дверь, но только для того, чтобы окинуть денщика пристальным взглядом с ног до головы. – Мужчину? Высокому искусству, доступному лишь женщинам?

- Меня, - кивнул он. – Мужчину.

- Но почему? Назови хотя бы одну причину!

- Вы её знаете, - зелёные глаза смеялись, но голос был злым. – Это месть!

- Хорошо, - помолчав, произнесла Видящая. – Сможешь приходить сюда раз в три дня на закате?

Он кивнул.

- Тогда жду через три дня… ученик!

Дверь закрылась. Улыбка Охтайра стала ещё шире.


Проводив, наконец, Видящую до ворот и вместе со всеми постояв там немного для приличия, Рави со всех ног устремился к себе. Наследнику необходимо было побыть одному, но, уже переступив порог комнаты, он увидел, что его ждет Дехтирель.

Она сидела в кресле у окна, и, едва Рави показался в дверях, вскочила и со всех ног бросилась навстречу:

- Ты должен мне помочь!

- Сестренка! – наследник Наместника подхватил девушку в объятия. – Ты что тут делаешь? Разве ты не знаешь…

- Знаю, - пылко ответила она. – Но я больше не могу!

Он торопливо оглянулся на двери – не видел ли кто! – и поспешил захлопнуть их. Девушка сразу успокоилась.

- Ты должен мне помочь, - заявила Дехтирель.

- Что случилось?

Молодая волшебница замялась. Сказать прямо? Но поверит ли ей брат? Ведь придется открыть всю тайну, этого ей не хотелось. Подлог – это одно. А вот убийство волшебницы – совсем другое.

- Есть кое-кто, кто мешает мне жить, - осторожно промолвила она.

- «Кое-кто»?

Девушка кивнула.

- Он тебя шантажирует?

- Нет, - Дехтирель нашла в себе силы рассмеяться. – Пока нет… Но он преследует меня! Не дает прохода. Ему наплевать на то, что я – Видящая и не должна отвечать на его чувства.

- А я его знаю?

Мягкий голос принадлежал Охтайру. Денщик неслышно переступил порог и прикрыл за собой дверь.

- Как его зовут? – поинтересовался Рави. – У него есть имя?

- Может быть, это я?

Дехтирель в упор посмотрела на нахального денщика и досадливо поджала губы, отворачиваясь.

Зеленые глаза рассмеялись, но выражение скуластого породистого лица оставалось суровым и даже скучным.

- Может быть, мне уйти?

Голос его чуть дрогнул, и Дехтирель внезапно ясно вспомнила тот поцелуй во мраке. И все то, что она ощутила при этом. Личный Преданный брата пугал молодую волшебницу – и привлекал, как привлекает все тайное и загадочное.

- От Охтайра у меня нет секретов, - быстро сказал Рави, сам того не подозревая, бросив камень на нужную чашу весов. – Ты знаешь его имя?

- Лаэмир, - порывшись в памяти, выдала она.

- Лаэмир из Дома Линнестара? Тот самый новичок, который вчера в схватке принес победу нашей сборной? – припомнил брат.

- Да. Он потом еще вручил мне этот венец… Я не могла его не принять – таков обычай! И мне пришлось надеть его вечером на пир, - на самом деле ей было очень приятно получить его, но опередить соперницу – это одно, а получить подарок от того, кто ей безразличен – совсем другое…- начать было трудно, но потом слова полились сами, сплошным потоком. - А этот Лаэмир возомнил уже, что, взяв венец, я взамен отдала ему сердце! И сегодня днем, когда мы…ну, провожали ту волшебницу… бывшую Хозяйку, он улучил минуту и подошел ко мне. Я шла последней – как-никак, она была моей предшественницей, я понимала, что ей тяжело видеть меня рядом в такой час и нарочно старалась держаться подальше… Я щадила чувства прежней Хозяйки, а он… он воспользовался этим и стал предлагать мне такое…

- Он вас целовал?

Охтайр навис над девушкой, глядя в глаза. «Кто еще, кроме меня, осмелился на это?» - стоял в зеленых зрачках немой вопрос.

- Да как бы он посмел! Если бы он только дотронулся до меня, я бы… Он был бы уже мертв!

- Значит, ему повезло. Только сумасшедший осмелится покуситься на Видящую!

«А я как раз из таких», - снова прозвучали недосказанные слова.

- А что ты от меня-то хочешь? – подал голос Рави, и Дехтирель вздрогнула, словно просыпаясь. Все это время она,оказывается, как зачарованная, таращилась на этого зеленоглазого наглеца!

- Я хочу, чтобы ты его убрал, куда подальше! Чтобы он не попадался мне на глаза!

- Но он же Преданный! Куда я его дену? Разжаловать? Но для этого нужна веская причина. Придумать её на пустом месте не получится – обязательно будет назначена проверка, - заволновался Рави. – Просто уволить? Но по уставу Преданные покидают когорту только в момент смерти. Или ты предлагаешь его убить?

Охтайр заинтересованно склонил голову набок. Этот убьет и не задумается, - подумала Дехтирель. Да и сама она… Но ведь никто ничего не знает! Или знает? Как бы это выяснить, не бросая тени подозрения? Тогда можно было бы решать наверняка. Попытка признания в любви – слишком ничтожный повод для того, чтобы отнять жизнь. Если убивать каждого, кто любит без взаимности, в живых останутся единицы!

- Убивать пока рано, - услышала девушка свой голос. – Просто убрать с глаз долой! Он же Преданный! Значит, должен послушаться любого твоего приказа! Сошли его куда-нибудь.

Рави задумался. Идей было не так уж много, но кое-что сделать он все же мог.


Приказ о переводе пришел Лаэмиру в обед. Праздники - праздниками, увольнительные – увольнительными, а трижды в день все Преданные были обязаны явиться в столовую – если только не получали приглашения на пир и не находились на гауптвахте. Ежедневная поверка как раз и проводилась перед тем, как всем сесть за столы.

Приказ принес Охтайр. Денщик командующего, не глядя ни на кого и не отвечая на редкие приветствия – больше от слуг-альфаров, чем от легионеров-эльфов – прошел между столами и спокойно положил перед юношей свернутый в трубочку пергамент:

- Прочесть и приступить к выполнению!

Его холодное лицо не выражало никаких чувств. Лаэмир развернул послание, потрогал другой свиток, выпавший из первого и скрепленный печатью – и его лицо окаменело точно также.

- Что там? – сидевший рядом Доннар заглянул через плечо. – Оп-па! И как это понимать?

- Приказ командующего, - холодно ответил Охтайр. – Приступить немедленно!

И, чеканя шаг, направился прочь. Столовая провожала его молчанием.

- Что там такое? – Мастер Оружия обедал вместе со всеми, занимая стол командира.

- Приказ о моем переводе, - Лаэмир встал, держа пергамент в руке. – В гарнизон у малых ворот.

- За что? – воскликнул Доннар. – Он же ничего плохого не сделал! Наоборот…

- На какой срок? Там указано?

- Нет, - юноша внимательно прочел несколько строчек. – Просто приступить к несению службы с сегодняшнего дня…

Столовая загудела. Каждый спешил высказаться. Строились самые невероятные предположения – от повышения по службе до закулисных придворных интриг. Дошло до того, что некоторые приписывали это обиде гостей с Изумрудного Острова – мол, что стоило хозяевам поддаться и позволить приезжим отпраздновать победу! Это, дескать, грозит ухудшением внешней политики и тот, кто всё испортил, должен понести наказание.

- Тихо! – Мастеру Оружия пришлось хлопнуть ладонью по столу, чтобы привлечь внимание. – Молчать! Это какая-то ошибка! В Уставе нет пункта о том, на каком основании Преданный может покинуть когорту, за исключением смерти! Лаэмира никто не отправлял в отставку. Он по-прежнему Преданный… и должен повиноваться приказу командира. Но я обещаю расследовать это дело.

- Мы этого так не оставим! – поддержали его Доннар и остальные легионеры, участвовавшие накануне в меле.

- Да, но сейчас он должен повиноваться приказу!

- Пойду собирать вещи, - Лаэмир отнес пергамент к столу Мастера Оружия и направился к выходу, - если позволите, мастер.

- Я провожу, - Доннар сорвался с места, легко перемахнув через скамью, на которой сидели легионеры.

Юноша улыбнулся ветерану. Откровенно говоря, ему было не по себе – этот стремительный перевод его взволновал, и дружеская поддержка пришлась как нельзя кстати.

- И ему нельзя остаться даже до окончания праздников?

- Нет, - Мастер Оружия внимательно перечел написанное. – Тут сказано: «Сразу при получении».

- Жаль, - Доннар тяжело опустил ладонь на плечо Лаэмира. – Ты пропустишь турнир, охоту, пиры и балы…

- Ничего, - пожал плечами юноша. – Это не последнее новогодие в моей жизни. И не последний турнир, я думаю!

Он замолчал, припоминая. На самом деле его волновало и впрямь не это. А то, что малые ворота находились в противоположной стороне от рощи с Порталом. И от часовни.


Дехтирель осторожно переступила порог часовни, неловко, под мышкой, держа свой посох. В другой руке девушка тащила свой баул с вещами. Он стал тяжелее с тех пор, как она покинула Обитель – к прихваченным оттуда запасным балахонам, нижнему белью, книгам и маленьким безделушкам добавились еще два платья, теплая накидка, домашние туфельки и маленький ларчик с украшениями. Конечно, не такими, как у Видящих – камни в ожерелье и сережках были простые – но все равно, расставаться с ними она не хотела.

В часовне было пусто и тихо. Почти двое суток миновало с того дня, как ее порог последний раз переступила старая Хозяйка. И за всё время сюда не заходило ни одно живое существо. Не служили молебнов, не зажигали свечей на алтаре Покровителей, не украшали стены венками первоцветов. Девушка остановилась, озираясь по сторонам, как в первый раз. «Теперь это – мой дом! – напомнила она себе. – Я этого хотела – и это произошло!»

Пройдя мимо колонн и рядов скамей, она обошла алтарь Покровителей и тихо толкнула одну из двух боковых дверей. Эта вела в хранилище, и Дехтирель тихо ахнула, роняя мешок и отставив посох в сторонку.

В центре тесной комнатки стоял большой массивный стол, весь заваленный книгами, какими-то мешочками, цветными лентами, свитками, заставленный ларчиками и сосудами разной формы – от стеклянных крошечных флакончиков до глиняных кувшинов. Вдоль стен от пола до потолка высились полки, где было то же самое. Два стула с высокими спинками занимали часть свободного пространства – один стоял у самого входа, а второй – у дальней стены. Освещалось все это с помощью матового шара, висевшего над столом на позолоченной цепи. В углу обнаружился табурет, на который так удобно вставать, чтобы дотянуться до верхних полок.

Дехтирель тихо опустилась на ближайший стул, переводя дыхание. Было заметно, что в комнате царил беспорядок – опрокинутые сосуды, опустевшие ларцы, рассыпанный по полу мелкий порошок, как попало брошенные книги. Видимо, старая Хозяйка собиралась в страшной спешке, хватая все подряд. И оставила сопернице полный разгром.

Девушка тихо рассмеялась. Да, эта победа далась ей дорогой ценой. Да, впереди много работы, чтобы разобраться тут. Но зато впереди ее ждёт исполнение всех желаний. Она – Хозяйка целого Острова. И Орден ничего не сможет ей сделать. Пусть только попробует.

Дотянувшись до мешка, она порылась в нём и извлекла один из своих носков. Внутри болталось что-то тяжелое, округлое на ощупь. Задержав дыхание, Дехтирель вытряхнула на ладонь небольшой лиловый шарик сделанный, казалось, из матового стекла. Он был совершенно непрозрачный, но было заметно, что внутри него мелькают какие-то искорки. Молодая волшебница покатала шарик на ладони, любуясь игрой теней в его недрах. Внутри что-то было. Но какая магия заключила в стекло ту причудливо изогнутую тень? Спросить было не у кого…

То есть, почти не у кого. На всём белом свете существовала лишь одна волшебница, к которой можно обратиться с вопросом, но беда в том, что она не захочет разговаривать. Мать-настоятельница, глава Ордена Видящих и Совета наставниц, будет очень недовольна, когда узнает, что отчисленная за неуспеваемость послушница осмелилась украсть кое-что из её сокровищницы.

Если разобраться, она сама виновата! Дехтирель пришла только за тем, чтобы еще раз попросить мать-настоятельницу пересмотреть результаты последнего экзамена. Она вовсе не хотела ничего плохого! Отвергнутая просительница и не помышляла о том, чтобы совать нос в чужие дела. Это сама волшебница забыла закрыть потайной ход.

Это был единственный раз, когда отвергнутая послушница осмелилась переступить порог рабочего кабинета главы Ордена. Она прокралась внутрь в надежде на встречу и разговор наедине, но хозяйки кабинета не оказалось на месте. Дехтирель застыла на пороге погруженного в полутьму помещения, и уже совсем решила было повернуть назад, когда взгляд зацепился за черный провал в стене.

Это была небольшая узкая щель, в которую можно было протиснуться только боком, и девушка, повинуясь безотчетному порыву, подобралась поближе. Внутри царил полный мрак, но едва она протянула руку, как встроенные чары среагировали на движение, и потайная комната озарилась мягким светом. Точно также работали светильники в комнатах послушниц – чем активнее вели себя девушки, тем ярче был свет. А, поскольку даже во сне можно пошевелить рукой или ногой или перевернуться на другой бок, в комнатах полной темноты почти не бывало.

Здесь мягкий свет озарил овальную комнату, где в стенах было великое множество неглубоких ниш. В каждой находился ларчик или шкатулка. Одни были приоткрыты и доверху заполнены драгоценными камнями, ограненными особым образом – то были накопители магической энергии, сила и мощь Ордена Видящих. Другие оказались плотно закрыты, и любопытная Дехтирель тут же наугад сунула нос в некоторые из них.

Ужас и восторг одновременно бушевали в ее душе. Ужас от того, что она проникла в личный кабинет главы Ордена, а восторг от открывшейся ей тайны. Сколько здесь было энергии! И четверти могло хватить для того, чтобы разрушить всю Обитель до основания, а потом воздвигнуть новую.

Рассудок говорил, что надо бежать, пока не поздно, но чувства твердили о другом. Она не может уйти отсюда просто так! Раз явилась в сокровищницу, из нее надо что-то унести. Но что? Обычно уносят самое ценное, то, что стоит остальных сокровищ.

Шкатулка в одной из ниш была побольше остальных и выточена из малахита, в то время как остальные оказались деревянными. Девушка без колебаний приоткрыла ее.

Странно, но она подалась легко – видимо, у Матери-настоятельницы до сих пор не было причин опасаться взломщиц. Внутри лежал этот странный лиловый шар из матового стекла. И больше ничего.

Сердце девушки забилось часто-часто. Она слышала, что самые мощные артефакты, как правило, хранят отдельно от остальных. То, что шар был в шкатулке единственным, доказывало его уникальность. А кажущаяся открытость – не под семью замками, а почти на видном месте – только усиливала это впечатление. Дерево лучше прятать в лесу, человека – в толпе, а мощное оружие – среди россыпей накопителей магической энергии.

Ей повезло – за оставшиеся дни никто не хватился пропажи. Взволнованная, каждый миг ждущая разоблачения, Дехтирель, тем не менее, убралась из Обители и теперь её не достать. Придет время, она разберется в этом странном предмете, а пока… пока пусть полежит вот здесь! А если к ней кто-то попробует сунуться, она пригрозит, что уничтожит странный предмет – и тогда посмотрим, кто кого!

И девушка, привстав на цыпочки, сунула лиловый стеклянный шар в одну из шкатулок на верхней полке. Здесь такой беспорядок, что никто ничего не станет искать.


Спектакль еще не успел закончиться – злодей Эрдмарс, которого играл загримированный Крунху, все еще держал в плену прекрасную Каинель, и благородный герой должен был во что бы то ни стало успеть принести Цвет Зари до захода солнца, иначе не спадут черные чары, родные девушки не оживут, и она вынуждена будет стать женой злого колдуна.

На сцене высился наскоро сколоченный помост, задрапированный черной тканью. Прекрасная Каинель стояла там, заламывая руки и со слезами умоляла солнце еще минутку-другую задержаться на небе:

- О солнце, светлое, могучее! Не торопись, не уходи! Беда грозит мне неминучая! На мои слезы погляди! Мой рыцарь Цвет Зари прекрасный спешит в чертоги принести. О, помоги же, солнце ясное, достичь ему конца пути!

А внизу прыгал и кувыркался перепачканный в золе, нарочито грязный злодей Эрдмарс, выкрикивая свое заклинание:


Солнце – прочь!

Цвет Зари погас!

Скоро ночь

Скроет все от глаз!


За кулисами Тиар, игравший благородного рыцаря, торопливо поправлял прическу. Метатель ножей Янсор, у которого в этой пьесе была совсем маленькая роль, и она уже завершилась, сидел рядом на скамеечке, по привычке вертя в пальцах нож.

- Для кого стараешься? – поинтересовался он.

- Для зрителя! – ответил юноша, тряхнув красиво уложенными волосами. Он был уже облачен в скроенный из пергамента доспех.

- Вернее, для одной зрительницы?

- А если и так? Что с того? – леди Миритирель посещала все спектакли труппы и еще дважды приглашала артистов выступить у нее во время званых обедов. За все время, что артисты провели в поместье-столице, не проходило и дня, чтобы благородная дама не посылала своему любовнику какого-нибудь подарка или приглашения в гости.

- Мне все равно.

- Вот и не завидуй!

- Ох, Тиар, допрыгаешься ты, помяни мое слово! – от двери откликнулся мастер Боар, подсматривающий в щелочку за тем, что происходило на сцене. – Скоро твой выход! Они уже заканчивают!

- Знаю. Как там Даррен? Готов?

Фокусник должен был обеспечивать спектакль спецэффектами и старался вовсю.

Ответить мастер Боар не успел – послышались шаги, в дверь постучали.

- Кто?

Янсор встал, невольно стиснув кулаки. Порог переступил светлый альфар в ливрее слуги.

- У меня послание для героя Элиаса, - сказал он.

Тиар, чьего персонажа так звали, шагнул вперед:

- Это я.

- Вот, - альфар достал из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент, - это вам. Госпожа велела передать!

Пергамент был перевязан яркой шелковой ленточкой, сквозь которую было продето крупное кольцо с бриллиантом. Не только у Тиара загорелись глаза при виде этой вещицы. Такой камень сам по себе стоил немало, а если еще прибавить стоимость оправы…

- Передай госпоже, что послание доставлено по назначению, - юноша пылко поцеловал изящный бантик, которым завязывалась ленточка.

Слуга ушел как раз вовремя – на сцене пара артистов уже заканчивала свои монологи. Тиар спрятал письмо за ворот рубашки и вприпрыжку поспешил вон из комнатки.

Помост был ярко освещен смоляными факелами, так что кресла для зрителей оказывались в полутьме. Несмотря на то, что был пока еще день, высокие окна были наполовину закрыты ставнями так, что казалось, будто уже наступил вечер. Среди собравшихся яблоку негде было упасть - благородные леди сидели в первых двух рядах в креслах, лорды стояли у них за спиной, а незамужние девушки и придворные дамы, которых тоже пригласили, устроились на подушках у ног знатных дам. Пажи и рыцари рангом пониже лордов теснились вдоль стен. Некоторые даже вскарабкались на подоконники, чтобы лучше видеть.

Рассматривать лица зрителей было некогда, тем более, что он отнюдь не первый раз за спектакль поднимался на сцену, но Тиар все равно потратил несколько секунд, чтобы, сделав шаг к самой рампе, отвесить изящный поклон. Цветом Зари выступал меч – бутафорский, из тщательно обструганной деревяшки, чей клинок был выкрашен в розовый с золотистыми узорами цвет и волнообразно извивался. Рукоять была увита цветами так, что, если его перевернуть яблоком вверх, получался небольшой букетик.

Тиар именно так и сделал, нежно поцеловав искусственные цветы и бросив томный взгляд в зрительный зал. Он успел заметить одну из зрительниц, и свой горячий взор адресовал именно ей. На лорда, стоявшего за спиной благородной дамы, обращать внимание было некогда.

- Я здесь! Скажи же, что меня ждала! Что очи проглядела у окна! Разлука мимолетная прошла. В моей душе отныне ты одна!

Соэль, игравшая прекрасную Каинель, тут же развернулась к нему навстречу, протягивая руки, но ее партнер не спешил поворачиваться к зрительному залу спиной.

- Я дождалась, возлюбленный герой! Смотри – лучи последние горят! Темницы двери поскорей открой! Спаси меня – и буду я твоя! - прозвучал нежный голосок актрисы.

- В моей душе горит огонь любви. Я страстью бесконечно увлечен. Принес сюда с собою Цвет Зари – все зло тотчас же уничтожит он! – воскликнул молодой актер. И здесь ему пришлось-таки отвернуться от зрителей потому, что Крунху-Эрдмарс ринулся ему навстречу, поднимая над головой нечто, долженствующее изображать его собственное оружие.

Яростная битва, состоявшая из кувырков, прыжков и обменов ударами, разразилась под причитания девушки, которая громко считала лучи солнца, гаснущие один за другим. На самом деле это потухали огни факелов, которые успевал гасить фокусник Даррен. Если злодей одолеет благородного героя до того, как погаснет последний, мир погрузится в вечную тьму. Но, когда остался гореть всего один факел, Тиар-Элиас повалил Крунху-Эрдмарса на помост и, наклонившись, ударил его мечом по шее. После чего пинком откатил «труп» и при свете вспыхнувших заново факелов поднял за волосы «отрубленную голову».

За кулисами мастер Неар и Раэна в четыре руки ударили по струнам лютни и арфы, заиграв торжественную мелодию. Убравшийся со сцены Крунху изнутри налег плечом на декорации и «чертоги Зла» стали рушиться. Из-под обломков выбрались родные прекрасной Каинель – ее отец и мать, король и королева захваченной злодеем Эрдмарсом страны. Они тепло приветствовали спасшего их жизни благородного героя, после чего король вручил освободителю руку своей дочери.

Зрители аплодировали от души. Девушки бросали к рампе цветы и шелковые ленты – по негласной традиции, все это составляло часть оплаты актерам за представление. Соэль ловко поймала одну из лент – золотистую, прозрачную, как слюда. Тиар, державший ее за руку, помахал зрителям и нарочно вывернул ладонь так, чтобы был заметен перстень с бриллиантом – леди Миритирель, пославшая ему столь дорогой подарок, должна знать, что он получил ее письмо.


Встреча была назначена в парке на берегу небольшого прудика. Среди деревьев высились два ряда изящных колонн, соединенных перекрытиями наверху так, что получался крытый коридорчик. Плющ обвивал колонны, пространство между ними занимали декоративные кусты, на которых распускались первые золотистые цветочки и молодая листва. Зелень еще не заполонила все вокруг, и внимательный глаз мог обнаружить постороннего эльфа, прогуливавшегося туда-сюда.

Тиар волновался. Леди Миритирель впервые пригласила его на свидание не под покровом ночи – и всего второй раз за минувшее время он оказался возле той же беседки, с которой все и началось. Она не послала слугу, чтобы тот проводил актера в одну из маленьких комнаток в замке, где не горело ни свечи, и лишь звезды за окошком были свидетелями коротких торопливых встреч. Собственно, сегодня впервые возлюбленная увидит своего любовника без слоя грима на лице, без полумаски и при свете дня. Юноша не боялся предстать перед леди в своем настоящим облике – он был слишком красив для этого, - но все равно волновался.

Их предыдущие свидания больше походили на игру – леди Миритирель была неистощима на выдумки. Она то представлялась дриадой, которую герой должен был улестить сладкими речами. То являлась в образе заколдованной принцессы, которую надо было спасти от чар. То перед любовником оказывалась могущественная волшебница, жаждущая славы и поклонения, то робкая пленница, томящаяся взаперти под охраной чудовища. За все две недели леди Миритирель ни разу не повторилась, и Тиару порой приходилось из кожи вон лезть, чтобы соответствовать её капризам. Впрочем, юноша не жаловался – он так привык играть на сцене, что всякий раз с удовольствием поддерживал возлюбленную. Но какую роль ему доведется сыграть на этот раз?

Вечерело. Где-то слышалась музыка. Праздник новогодия подошел к концу. Вчера еще был прощальный пир. Сегодня утром уже поместье-столица простилась с первыми гостями – на свой Остров возвращались лорд и леди Изумрудные. Гости с Нефритового Острова должны были покинуть его послезавтра – хотя, говорят, наследник Наместника, лорд Эльтанар, уже ускакал с немногими приближенными. Сегодня еще веселились. Но уже завтра начнутся будни.

Актеры неплохо провели время и даже что-то заработали. Но Тиар надеялся, что леди Миритирель пригласит их труппу задержаться в ее замке на пару дней. Юноша был уверен в своей неотразимости – несколько драгоценных подарков, полученных им, служили доказательством того, что знатная дама к нему неравнодушна. Кроме того, не стоило забывать и маленькие «представления», которые они устраивали чуть ли не ежедневно.

Тихий шорох отвлек его от раздумий. За деревьями замелькало светлое пятно. Это могла быть только леди Миритирель, и Тиар встал с камня, на который было опустился, размышляя. Но она, кажется, не одна! Кто с нею? Неужели мужчина? Да их там двое! Нет… трое…

Актер почувствовал беспокойство. С какой стати знатная дама у себя в парке среди бела дня, в мирное время, будет бродить в окружении вооруженных мужчин? В том, что спутники леди при мечах, сомневаться не приходилось.

Троица остановилась в начале аллеи, и дальше леди пошла одна. Тиар быстро оглянулся на противоположный край образованного колоннами коридора – нет, вроде все пусто.

- Тиар?

Юноша поклонился, теряясь в догадках – раньше леди называла его «моим героем» или по именам персонажей, роли которых он исполнял на сцене или перед нею в алькове.

- Я пришел, миледи…Вы хотели меня видеть?

- Хотела. Вот что, юноша, вы очень милы и… красивы, но мы должны расстаться.

В глубине души Тиар знал, что рано или поздно это произойдет, но не думал, что все будет так внезапно.

- Миледи? – не поверил он своим ушам.

- И как можно скорее, - повторила женщина. - Мой супруг неожиданно вернулся, и я не желаю, чтобы вы или вам подобные вертелись возле моего дома. Понятно? Вон, видите, - она кивнула на противоположный конец аллеи, - это рыцари моего мужа, которые теперь всюду будут сопровождать меня. Ему интересно, где и с кем я провожу время. Не беспокойтесь, они тут всего лишь для того, чтобы запомнить ваше симпатичное лицо. В случае, если вас заметят здесь завтра, им отдан приказ вас убить.

- О, - только и смог выговорить молодой актер.

- Я позвала вас, чтобы предупредить, ибо вы нравились мне. Ради того, что нас связывало, как можно скорее уезжайте из поместья-столицы. Праздники кончились, тут больше нечего делать! А это, - она достала из широкого рукава мешочек, встав при этом так, чтобы заслонить жест от бдительного взора стражи, - вам за труды.

Тонкие пальцы разжались. Мешочек, глухо звякнув содержимым, упал в траву.

- Прощайте. И постарайтесь больше никогда не попадаться мне на глаза!

С этими словами леди Миритирель повернулась и зашагала прочь. В конце аллеи ее окружили три рыцаря. Они уже не таились. Более того – один из них подал женщине руку, и та оперлась на нее с таким видом, что стало ясно: если это и не сам ее супруг, то кто-то, столь же близкий. Никто не бросил на актера взгляда, но Тиару почему-то казалось, что за ним все равно следят. Он тихо опустился на одно колено, поднимая мешочек и, не теряя времени, направился в противоположную сторону.


Лаэмир не спеша прохаживался по верху крепостной стены, держа на плече короткое метательное копье.

Миновало десять дней с тех пор, как он прибыл сюда для прохождения службы. Юноша прижился в гарнизоне. Более того, узнав, что он из числа Преданных, к нему сразу все прониклись уважением – дружба и братство тех, кто входил в когорту избранных, была широко известна в армии. Его никто не подкалывал, никто не пытался унижать – мол, толпой все смелые, а ты остался один. Наоборот, все сочувствовали и готовы были оказать помощь. А командовавший гарнизоном полусотник даже сделал ему подарок – каждый третий день с обеда и до вечерней поверки у новичка будет увольнительный специально для того, чтобы он мог без помех сходить в казармы и навестить однополчан.

Делались ему и другие поблажки – за первую неделю Лаэмиру ни разу не выпало ночное дежурство, а когда начальник узнал, что из-за перевода юноша лишился права участвовать в турнире, он сам извинился перед подчиненным за доставленное неудобство и клятвенно пообещал, что на следующий турнир отпустит его в любом случае. Он же пообещал со своей стороны дать новичку повод отличиться, чтобы как можно скорее поставить вопрос о его возвращении в когорту.

Все были уверены, что этот перевод – временный. Во всяком случае, до первых же маневров, когда юноше в любом случае придется вернуться обратно, ибо присягу он приносил именно Преданным. А что вместо него на турнире выступал один из его однополчан – так разве это был последний турнир и последнее новогодие в жизни? Все еще было впереди, и настроение у Лаэмира было спокойно-благодушное.

Было оно таким и в тот час, когда дозорный увидел идущую к воротам женщину в синем балахоне Видящей.

Сапфировый Остров почти весь покрыт лесами – большая часть дорог пролегает именно в чаще леса. А там, где невозможно проехать верхом или в повозке, выручают тихие лесные речушки. Почти у каждого лорда есть одна-две ладьи для таких случаев. У Наместника Ровилара имелась небольшая флотилия, и раз в год, в день Середины Лета, на ближайшем озере и впадающей в него реке устраивались гонки гребных и парусных судов. Речка протекала и через поместье-столицу, в парках журчали ручьи или блестели на солнце зеркала прудов. Свободного же пространства, не заросшего лесом или кустарником, было так мало, что ничего удивительного не было в том, что путницу заметили, лишь когда она вплотную приблизилась к воротам.

Лаэмир был на стене один – стражники гарнизона уважали его право на одиночество и сами не лезли на глаза. Так вышло и сейчас. И юноша легко сбежал по крутым ступеням к малым воротам. Поскольку время было мирное, подъемный мост через огибавший стену ручей был поднят, ворота тоже распахнуты, и он выскочил навстречу гостье:

- Рад приветствовать вас, матушка!

- Благословение Покровителей на тебя, - улыбнулась Видящая. Она не была юной, но и старой назвать язык тоже не поворачивался.

- Проходите, - Лаэмир подал волшебнице руку, обернув кисть полой плаща, ибо Видящие опасались лишний раз дотрагиваться до мужчин. – Что привело вас сюда? Не желаете отдохнуть с дороги?

- Желаю, - кивнула женщина. – Не скажу, что путь был неблизкий, но мне пришлось пройтись по вашему бездорожью. И это были не самые приятные три лиги.

- Откуда же вы держите путь? – Лаэмир ввел ее в караулку. Но не туда, где спали дежурные, а в трапезную комнату, значительно более просторную, светлую и чистую. Убиравший со столов слуга-альфар метнулся в кухню и принес кружку медового напитка.

- Из замка Гаэлор, - волшебница сделала добрый глоток. – И спешу я в поместье-столицу к здешней Хозяйке.

- Вот как? – Лаэмир присел рядом.

- Да. Понимаешь ли, воин, у меня к ней письмо. Из Обители. Мы хотели воспользоваться Порталом в самом поместье-столице, но он почему-то оказался заблокирован. Так что пришлось мне отправляться в путь по другому адресу.

Лаэмир невольно сжал кулаки. В беседке, где был устроен сломанный Портал, было найдено тело молодой женщины. Не привело ли это к порче?

- Госпожа, доверьте мне ваше письмо, - попросил он.

- Тебе? Мужчине? – волшебница даже рот раскрыла от изумления.

- Ну, или хотя бы скажите, в чем причина…

- Ни слова! Ты учтивый юноша, - волшебница коснулась его лба благословляющим жестом, - но ты не состоишь в Ордене. И ты не имеешь права требовать какого бы то ни было отчета!

- Я – опоясанный рыцарь, госпожа, - выпрямившись и встав по стойке «смирно», отчеканил он. – И должен знать все, что касается леди Дехтирель и…

- Кого?

Лаэмир прикусил губу, понимая, что может проговориться.

- Леди Дехтирель – дочь великолепного лорда-Наместника Ровилара Сапфирового, которая недавно прибыла из Обители и заняла место…

- Юноша, леди Дехтирель Сапфировая тут ни при чем! С нею вместе на Остров к Видящей Хозяйке отправилась ее бывшая соученица. Хозяйка Острова должна была определить новенькую на постоянное место службы и написать в Обитель отчет – куда и на какое время она отправила молодую волшебницу. Но за минувшие три с половиной недели Совет наставниц не получил ни строчки в ответ, а Портал поместья оказался заблокирован. И меня послали, чтобы я для начала отдала Хозяйке письмо. Но мы еще никого не обвиняем. Мало ли, что помешало нашей сестре исполнить свои обязанности! Может быть, она просто забыла отправить отчет? Что тут у вас происходит?

- Новогодие, - медленно произнес Лаэмир, думая о своем.

- Ах, вот в чем дело! – волшебница заметно подобрела. – И ваша Хозяйка, видимо, так увлеклась подготовкой к празднику, что просто-напросто забыла об отчете? Я прекрасно понимаю твои чувства, Преданный, - она кивнула на нашивки на мундире, который юноше разрешили носить вместо гарнизонной формы. – Ты беспокоишься о судьбе семьи Наместника, и о его дочери, леди Дехтирель. Но им ничего не грозит, можешь быть уверен! Один месяц – не такой уж долгий срок, и совет наставниц никого не собирается наказывать. Но, если Портал сломан или по какой-то причине заблокирован, это не может не насторожить! Мы должны хотя бы знать, что могло его испортить с вашей стороны…

- Или кто, - пробормотал Лаэмир. Видение изуродованного лесными падальщиками мертвого тела снова встало перед глазами. Значит, на Остров прибыли двое – молодая волшебница, только-только закончившая обучение, чье тело он нашел, и леди Дехтирель? Но кто или что убило ту, вторую волшебницу и почему убийца пощадил дочь Наместника? И, самое главное, как это связано с тем, что леди Дехтирель стала новой Видящей, да еще так внезапно?

Он должен всё выяснить. И, чем скорее, тем лучше.


У порога часовни Лаэмир задержал дыхание, как перед прыжком в воду. «Это не мое дело! – сказал он себе. – Куда я лезу? Зачем? Разве оно мне надо?» Но остановиться было выше его сил. Он – Преданный, он присягал дому Наместников, и если какой-то поступок леди Дехтирель ставит под угрозу честь семьи, как должен поступить слуга, обязанный жизнью защитить честь господина?

Внутри часовни было тихо и пусто. Лишь горели свечи на алтаре, да стлался дымок над курильницами. Пахло цветами – потолочные балки были убраны гирляндами первоцветов.

Ни здесь, ни в подсобных помещениях никого не было. Не решившись исследовать их все – во многие комнаты доступ мужчинам был закрыт – юноша нерешительно поставил ногу на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей в личные покои волшебницы, расположенные в пристроенной к часовне башенке. В эту башню можно было попасть двумя путями – сбоку, за колоннами, открывалась дверь прямиком из храма, и еще одна, поменьше, позволяла выйти сразу с улицы. Тихо одолев один лестничный пролет, Лаэмир заколебался, не зная, стоит ли идти дальше, и вдруг услышал тихие голоса.

- Ну, иди ко мне, Тир! – это был наследник Раванир.

Шорох одежд, потом мягкий шлепок.

- Пусти! – а вот это голос самой леди Дехтирель, но вместо гнева или негодования в нем лишь мягкая досада.

- Я соскучился!

- Ты меня обманываешь! – в голосе девушки зазвучала плохо скрываемая ревность. – Ты говоришь мне о любви, а сам ухаживаешь за этой… с Изумрудного Острова! Она твоя невеста, а я…

- Ты всё не так понимаешь, сестричка! – рассмеялся наследник Раванир. – Да, отец сказал мне, что я должен буду жениться на Шанирель потому, что она – сестра Наместника Шандиара и это самая выгодная партия из всех. Да, она очень милая, добрая, весёлая, но… но люблю-то я тебя! И всегда любил! Тем более, что они вчера уже уехали.

- Ох, - голос Дехтирель задрожал.

- Я женюсь на ней из чувства долга, не более того. И потому, что Острову рано или поздно будет нужен новый наследник. Едва Шанирель родит сына, я сразу забуду об её существовании, потому что у меня есть ты! Я люблю тебя и готов это доказать!

Опять послышался шорох, сопение, сбивчивое дыхание…

- Не здесь же, - голос молодой волшебницы изменился, задрожал от сдерживаемой страсти.

- Почему? Тут нас никто не услышит и не заметит.

- Но, - Дехтирель вздохнула со стоном, - я не могу… тут…

- А где еще? Во дворце полным-полно народа. Да и тебе там теперь не стоит появляться так часто! Это идеальное место!

Тихий звук, который послышался затем, мог быть только звуком поцелуя, и Лаэмир привалился к стене, чувствуя, как горят щеки и уши.

- И все равно я не могу. Здесь мне все напоминает о ней!

- Не думай больше о старухе! Ты победила, малышка! Ты теперь Хозяйка, тебе ничего не грозит…

- Я все равно не могу быть спокойной, пока она жива! Как ты не понимаешь? Она ненавидит меня! Она знает, что я не волшебница!

Лаэмир крепко зажмурился. В голове зашумело. Такого признания он не ожидал. Оно объясняло многое, если не все.

- За старухой присматривают, - как сквозь вату, пробился голос его командира. – Она ведет себя смирно.

- Это-то меня и пугает. От нее надо избавиться, и как можно скорее!

- Убить Видящую?

В голосе наследника Раванира послышался такой ужас, что Лаэмир на миг воспрянул, надеясь, что сейчас он откажется, но наследник промолчал, зато Дехтирель произнесла:

- Если ты меня любишь, ты это сделаешь!

Наследник помолчал, а потом произнес невероятную фразу:

- Я попробую…

- Вот теперь я тебя люблю! – судя по долетевшим звукам, Дехтирель бросилась брату на шею и принялась жадно целовать.

Больше Лаэмир не мог слушать. Он развернулся и, пошатываясь, побрел вниз. То, чему он чуть было не стал свидетелем, не укладывалось у него в голове. Честь семьи Наместника Ровилара была под угрозой. Что же делать? Предупредить преступление или затаиться?

На последних ступеньках лестницы он зацепился за что-то, роняя и, спеша сохранить равновесие, слишком сильно шлепнул по двери ладонью. Ему вдруг стало трудно дышать. Покачиваясь, как пьяный, юноша добрел до скамей и рухнул на ближайшую. Необходимо было прийти в себя и подумать.

А двое наверху вздрогнули, размыкая объятия.

- Что это? – Дехтирель встрепенулась. – Тут кто-то есть?

- Не знаю.

- Ты пришел один? Без этого своего… Охтайра?

- Да. Никто не должен был знать, где я!

- Но кто-то же узнал! Ты должен уйти!

Рави пробовал упираться, но девушка решительно вытолкала брата на лестницу. Внизу одна из корзин была опрокинута. Здесь явно побывал посторонний. Молодая волшебница выпроводила наследника Наместника через вторую дверь, а сама прошла в часовню.

Лаэмир поднял на нее взгляд. Девушка появилась практически за ним по пятам, не прошло и пары минут, и по его лицу она все поняла.

- Ты что здесь делаешь?

Юноша с трудом встал. Как бы то ни было, сейчас он не станет бросать ей в лицо обвинения.

- Только что прибыла Видящая из Обители Ордена, - промолвил он. – Она явилась к Хозяйке Сапфирового Острова за отчетом…

- Каким еще отчетом?

- Отчетом о той молодой волшебнице, которая месяц назад прибыла на Остров вместе с вами. Хозяйка должна была написать в Обитель, куда и на какой срок она определила новенькую. Портал оказался заблокирован с нашей стороны, и посланница прибыла через соседний… Никто не знает причину…

«Кроме вас!» - досказал прямой взгляд. И Дехтирель невольно задрожала. Если в Ордене станет известно обо всех её проделках, она пропала. Да еще и этот Преданный! Чего он так смотрит?

- Что уставился?

- Госпожа, - Лаэмир опустился на одно колено, - умоляю, скажите, что все это неправда!

- Это неправда, - машинально повторила девушка.

- Госпожа, я люблю вас. Как бы мне хотелось вам верить!

«Но меня гложут сомнения!» - снова прозвучало в тишине.

Дехтирель захотелось закричать, затопать ногами, даже наслать на этого типа какое-нибудь проклятье, но она заставила себя оставаться спокойной.

- Если ты действительно меня любишь…

- Всем сердцем! И я не могу допустить…

- Если ты меня любишь, - с нажимом продолжила девушка, - ты должен мне верить.

- Да, - Лаэмир заставил себя выпрямиться и взглянуть сестре наследника в глаза. – А что передать Видящей? Она идет сюда, в часовню. Я заехал, чтобы предупредить вас…

«О чем теперь жалею!»

- Ты свободен, - Дехтирель слабо взмахнула рукой. – Можешь отправляться к… к месту несения службы.

Преданный коротко отсалютовал ей, развернулся на каблуках и покинул часовню. Тяжелая дверь захлопнулась, и этот звук был подобен грому с ясного неба.

Глава 8

Глава 8.


Когда посланница из Обители добралась до часовни, внутри никого не было. Только какая-то служанка-альфара тщательно мыла полы. Она испуганно вскрикнула, едва незнакомая волшебница оказалась на пороге и выронила не только тряпку, но и ведро. Вода выплеснулась, и служанка шлепнулась коленями прямо в грязную лужу, замочив подол.

- Г-госпожа? – пролепетала она, краснея так, что даже кончики ее длинных ушей побагровели. – Простите меня, госпожа? Я не знала, что вы придете, госпожа! Я сейчас все уберу, госпожа! Извольте подождать совсем чуть-чуть, госпожа! Я…

- Оставь! – гостья нетерпеливо махнула рукой, проходя между полукруглых скамей и внимательно глядя по сторонам. – И позови Хозяйку…

- Кого? – альфара осмелилась поднять глаза и вытаращилась так, словно впервые увидела собеседницу.

- Хозяйку! Видящую!

- Н-но…

- Быстро!

Альфара сорвалась с места, кидаясь к задней двери, но остановилась в нерешительности.

- Но я не знаю, где она! – пролепетала она, опять опускаясь на колени.

- Как так?

- Не могу знать, госпожа, - из глаз служанки брызнули слезы. – Она ушла.

- Как?

- Не могу знать! Меня прислали, чтобы помыть полы и прибрать тут потому, что в часовне несколько дней никого не будет. Я же не знала, что придете вы, госпожа!

- А куда она ушла? И когда вернется?

- Не зна-ааю… Прошу вас, госпожа, не наказывайте меня слишком сильно!

Альфара зарыдала так, словно ее уже вели на казнь. Ее отчаяние и горе были неподдельными, и на миг Видящая почувствовала что-то вроде угрызений совести. В конце концов, это была всего лишь простая служанка. Глупо и нелепо ждать от какой-то альфары, чтобы она соображала также быстро и хорошо, как чистокровная эльфийка! Служанке, наверное, и без того страшно прибирать в часовне – мало ли, какие тут заклятья на каждом шагу! А тут еще и волшебница пришла!

- Не бойся, - дождавшись, пока поток слез немного ослабнет, сказала Видящая. – Я тебя не обижу. Мне нужно только передать письмо. Кто-нибудь замещает Хозяйку на время ее отсутствия?

- Не могу знать… Но, может быть, леди Дехтирель?

Опять эта леди Дехтирель! Видящая сердито покачала головой. Похоже, тут и впрямь творится что-то не то.


- Он все знает!

Оттолкнув пытавшегося заступить ей дорогу рыцаря, девушка ворвалась в покои старшего брата. Поднявшийся навстречу Рави попытался ее обнять:

- Наконец-то! Я тебя так ждал… Что там было?

- Ничего хорошего, - отмахнулась Дехтирель. Брат привлек сестру к себе, гладя по спине и талии, но она отвернулась от жадных губ:

- Пусти! Есть вещи поважнее!

- Что случилось? Говори толком!

- Этот Преданный, Лаэмир, - вырвавшись из объятий, Дехтирель с досадой притопнула ногой. - Он все знает! Я больше, чем уверена, что это он подслушивал нас только что!

- В часовне? – Рави испугался. – И он знает, что мы с тобой…

- Он много, чего знает! У меня не хватило духу его расспросить, но, когда рассказывал о письме из Обители, он так странно смотрел… До сих пор не по себе, как вспомню!

- Какое письмо из Обители? – ничего не понял наследник.

- Лаэмир уверяет, что из Обители пришла какая-то волшебница и принесла для Хозяйки письмо. И что она прибыла издалека потому, что наш Портал в роще сломан. Ты понимаешь, что это значит?

- Нет, - честно ответил ее брат. – Я ничего не знаю. А что случилось?

Дехтирель сделала глубокий вдох, сжимая кулаки. Уже несколько дней носила она в себе тяжесть этих воспоминаний – о своих последних днях в Обители Видящих, о проводах, которые ей устроила старшая наставница, заставив быть свидетельницей того, как другие, более умные, удачливые, талантливые, успешные одна за другой отправляются по своим адресам, чтобы быть Видящими. А она провожала бывших подруг глазами и замечала косые взгляды со всех сторон – взгляды презрительные и жалостливые, удивленные и самодовольные. «Мы – волшебницы, а ты – никто! Бездарь! Гордись тем, что стояла рядом с нами!» - так и читалось в глазах некоторых из них. Именно тогда, а не днем раньше и не часом позже, Дехтирель и поняла, что должна во что бы то ни стало стать Видящей. Даже если ей придется убить одну из бывших подруг и занять ее место.

Убить ничего не подозревавшую подругу оказалось самым легким. Труднее всего было спрятать труп. Девушка смогла только заблокировать Портал со своей стороны, но что делать с телом – не представляла. Ее не учили заклинаниям, мгновенно разрушающим плоть и превращающим ее в кучку трухи и пыли. Это было запретное знание. Его получали лишь те, кто оставался при Обители учиться дальше.

Хозяйка чуть было не раскусила «новую помощницу», догадавшись, что она слишком слаба в магии, чтобы считаться полноправной Видящей. Понадобилась помощь Охтайра и украденный амулет, чтобы старая волшебница села в лужу и была вынуждена передать свои полномочия молодой. Легкая победа отнюдь не успокоила девушку, а тут еще и письмо из Обители! И Лаэмир об этом знает намного больше, чем следовало. Ведь в тот день, когда они провожали прежнюю Хозяйку в изгнание, он задержался на повороте к Порталу. И обмолвился о чем-то таком…

- И что мне теперь делать?

- С волшебницей и ее письмом?

- Это мелочи! – отмахнулась Дехтирель, шагая туда-сюда по комнате. – Я послала в часовню служанку, застращала ее, пригрозила проклятьем, даже срезала клок ее волос, чтобы она прониклась… Объяснила, что и как она должна говорить… Если этой дурочке поверят, у нас будет несколько дней, дабы продумать план. Нет, я имею в виду Лаэмира! Он слишком много знает!

- И должен замолчать навсегда!

Голос принадлежал Охтайру. Денщик, по своему обыкновению, возник в комнате внезапно, как привидение – никто не слышал, как хлопнула дверь, как скрипели его сапоги. Но его сначала здесь не было, а потом он вдруг появился, спокойный и уверенный, как всегда. И, как всегда, Дехтирель невольно смутилась под его пристальным взглядом – ей опять припомнился властный жадный поцелуй и сильные руки зеленоглазого рыцаря.

- Что ты имеешь в виду? – спросил Рави.

- Он нам мешает. Его надо убрать, - пожал плечами денщик.

- Нам? А тебе-то что до него?

Охтайр посмотрел на Дехтирель, и девушка все поняла. Золотой венок с сапфирами, который победитель схватки положил ей на колени! Этого жеста оказалось достаточно, чтобы Эльтанар Нефритовый вконце концов оставил свои притязания на ее руку и сердце. И, как оказалось, разожгло огонь ревности! Какие бы ни было у Охтайра прежде причины недолюбливать Лаэмира, они померкли перед этим чувством.

- Что вы предлагаете? – спросил у них двоих Рави. - Он уже выслан из когорты. Что мне делать с ним дальше? Осудить? Но сначала надо его в чём-то обвинить…

- В изнасиловании.

- Что? – брат и сестра в упор посмотрели на денщика. Приняв эти слова на свой счет, молодая волшебница залилась краской гнева. Но Охтайр покачал головой:

- Почти месяц назад состоялся День Справедливости, помните, милорд? Там, кажется, какой-то альфар обвинил одного из Преданных в том, что тот якобы обесчестил его дочь. И вы обещали расследовать это дело.

- Ну, да, было такое, - кивнул Рави, чувствуя себя неуютно. За приездом сестры, подготовкой и празднованием новогодия он совершенно забыл о расследовании. – А ты откуда знаешь?

- Подслушивал, - как ни в чём не бывало, признался денщик. – И, кажется, мотив самый подходящий. Девчонка не запомнила лица того типа, который задрал ей подол. А моя госпожа, - последовал церемонный поклон в сторону Дехтирель, - выступит свидетелем, что обвиняемый и к ней приставал тоже. Подобное деяние влечет за собой суровое наказание, вы не находите?

Дехтирель просияла. Ради того, чтобы избавиться от чересчур любопытного Преданного, она была готова подтвердить, что угодно. Но её брат покачал головой:

- Ничего не получится. Заявление было сделано до того, как Лаэмир из Дома Линнедар надел белый мундир.

- Тогда его надо убить.

Денщик произнес это слово настолько обыденно, что брат и сестра испугались:

- Ты понимаешь, что предлагаешь, Охтайр? – воскликнул Рави. – Убить… эльфа?

На губах полукровки появилась холодная улыбка:

- Милорд, я – Преданный. Я присягал беречь вашу жизнь и честь, точно так же, как жизни и чести всех ваших родственников, жертвуя, если надо, собой и другими. Благородная леди – ваша сестра. Ее честь точно также находится под моей защитой…Кроме того, мне не впервой это делать… ради вашей безопасности!

Зеленые глаза полыхнули огнем, и Рави опять некстати вспомнил утро после боя и поле, где почти вся когорта Преданных встретила свою смерть, брошенная отсутствующим командиром прямо на талгаты и топоры прорывающих окружение орков. И Охтайра, деловито добивавшего раненых соплеменников – на тот случай, если кто-то из них проговорится и вспомнит, что в этот последний бой Преданные пошли без командира, который просто-напросто перетрусил.

- Но… как?

- Нужна лишь небольшая ваша помощь, милорд. И ваша, миледи!

- Что? – Дехтирель отшатнулась.

- Не беспокойтесь, я все сделаю сам. Но и вы не должны остаться в стороне! На всякий случай…

«Если решите меня предать!»

- Ведь это нужно вам с большей степени, нежели мне!

«В конце концов, одним недругом больше, одним меньше…»

Брат и сестра переглянулись.

- И что ты предлагаешь?

- Все очень просто, - денщик прошел в комнату подальше от дверей. – Завтра поутру ваш отец, великолепный лорд-Наместник, отправляется на охоту. Несколько часов его не будет в поместье-столице, и мы должны успеть все сделать за это время. Вы, милорд, отправитесь вместе с ним. Вы и я, вдвоем. Вам, как наследнику, пристало находиться в свите отца, ну, а я – как всегда, ваша преданная тень, - Охтайр поклонился с улыбкой.

- И что нам это даст?

- Алиби! – продолжая улыбаться, денщик направился к маленькому столику у окна, сам налил себе вина, не прося разрешения и чувствуя на себе взгляды собеседников. – Все будут знать, что вы, милорд, уехали на охоту. И когда это случится, никто не подумает обвинять именно вас! И уж тем более никто не подумает, что это сделали мы с вами.

- Как?

- Вы разве забыли, что из себя представляют такие вот «малые охоты»?

Зеленые глаза смеялись поверх бокала, и Рави мысленно обругал себя за глупость и недогадливость. Да, действительно, леса покрывали большую часть Сапфирового Острова, охотничьи угодья подступали вплотную к стенам поместья-столицы, а благодаря усилиям егерей дичи в них водилось полным-полно. Так что организовать охоту не составляло никакого труда. Тем более, что наличия большого количества дичи никто не требовал. Наместник Ровилар имел обыкновение каждые два-три дня отправляться на «малые охоты» в чисто мужской компании. В большинстве случаев они сводились к тому, чтобы, отъехав от стен столицы подальше, найти уютное местечко на берегу лесной речушки и спокойно посидеть на травке, слушая тишину и пение птиц, пока придворные мучаются от безделья. От скуки некоторые из них впрямь пускали стрелы по лесным птицам и мелкому зверью, но большая часть возвращалась домой с пустыми руками. Зато утомленный делами Наместник получал возможность отдохнуть на природе. После суеты, шума и гама новогодия он наверняка захочет побаловать себя.

- Нам главное – сначала выехать открыто вместе со всеми, - допив вино, продолжал Охтайр. – Потом можно сказать, что отправились пострелять дичь – и все дела. Ну, и вернуться вовремя на место сбора! По дороге собьем пару белок или рябчика…

- А я? – подала голос Дехтирель. – Что в это время буду делать я?

- А вы, миледи, - денщик налил себе второй бокал, - позаботитесь о том, чтобы наш общий друг вовремя приехал в условленное место.

- Как? Я же не могу приказать ему! Он меня заподозрит!

- А вы воспользуйтесь тем, что вы ему нравитесь! И пригласите на легкую прогулку. Скажите, что доверяете ему, что должны сообщить нечто важное… возможно, даже извиниться… объясниться… Но сделать это в поместье не можете – стесняетесь, или вам даже стыдно! – он усмехнулся, словно нашел эту мысль забавной. – Вы отправитесь на конную прогулку через полчаса после нашего отъезда. Доберетесь до нужного места, а там мы уже будем ждать.

- И я должна буду… присутствовать? – почему-то эта мысль повергла девушку в ужас.

- Нет, мы пощадим ваши чувства, миледи! Вам нужно будет отойти за кусты. Мало ли, зачем благородной леди нужно уединиться на пару минут? Вы приедете, потом просто под благовидным предлогом отойдете в сторонку – и скачите домой во весь опор. Одна.

Дехтирель помолчала немного, продумывая все варианты.

- А что я потом скажу? - поинтересовалась она. – Если спросят?

- Скажете, что он сделал вам предложение руки и сердца, но вы ему отказали, - без запинки ответил Охтайр. – Вы были обижены, оскорблены и предпочли удрать от кавалера. И больше его никогда не видели… во всяком случае, живым! И уж, конечно, не могли заподозрить, что, огорченный вашим отказом, сей благородный юноша решит внезапно покончить с собой от неразделенной любви. Я бы сделал все сам, но мне нужен помощник. Вряд ли наш общий «друг» захочет свести счеты с жизнью так, как я ему предложу.

Рави смотрел на своего денщика со смешанным чувством восхищения и ужаса. Это Преданный порой его пугал – своим умом, своей твердостью и силой. Он способен хладнокровно рассуждать об убийстве другого эльфа – не на войне, в пылу сражения, а вот так, в мирное время! Рассуждать, с легкостью решая чужие судьбы! Что же будет потом?

- Нет, я так не могу, - тихо воскликнул он. – Не обязательно же убивать! Есть ведь и какой-нибудь другой способ, - наследник Наместника переводил взгляд с сестры на денщика, пытаясь достучаться до их разума. – Нельзя сразу вот так приговаривать к смерти! Тем более, что он – Преданный и…

- Да, - в голосе Охтайра почудилось змеиное шипение. – Преданный. Его жизнь принадлежит вам. Жизнь и честь. Он принёс клятву, согласно которой вы и только вы имеете право отныне распоряжаться им. Так распорядитесь правильно, гоблины вас побери!

Зеленоглазый был прав. Он сам столько раз слышал слова клятвы, столько раз принимал присягу… Слова денщика если не отрезвили Рави, то, во всяком случае, примирили его с действительностью.

- И что ты хочешь за это… действо? – нарочито деловым тоном осведомился он. - Звание Мастера Оружия в когорте? Титул высокого лорда? Замок? Золото?

Охтайр тихо поставил пустой бокал на столик.

- Руку. Руку вашей прекрасной сестры!

- Но… это невозможно! – воскликнул Рави. – Даже не будь она Видящей…Я против!

- Тем более, что волшебницы не выходят замуж! – пылко воскликнула Дехтирель.

- А Преданным официально тоже запрещено создавать семьи… - денщик не обратил внимания на возражения собеседников. - Не беспокойтесь, наше венчание будет тайным. Ночью, при свете звезд. Пригласим со стороны какую-нибудь постороннюю Видящую, сочиним сказку про двух влюбленных… Это меньшее из того, на что я готов согласиться! Учитывая, что предстоит сделать.

Рави смутился.

- Но согласится ли моя сестра? – пробормотал он.

- Она согласится.

Оба посмотрели на Дехтирель – Рави встревожено, а Охтайр… Против воли, девушка загляделась в его зеленые глаза и некстати вспомнила его губы и руки. Этот не станет упрашивать и умолять о ласках, как ее брат. Если ему отказать, он возьмет ее силой. А, впрочем, почему он должен просить? Этот зеленоглазый смотрит так, словно она уже принадлежит ему.


В шелковом кошеле оказалось несколько старых граненых пуговиц, малюсенький флакончик, на дне которого еще оставалась капелька духов, наперсток, шесть серебряных монеток и рассыпавшееся ожерелье. Это было совсем не то, чего ждал Тиар, но все же лучше, чем ничего.

- Какие они красивые! – Соэль катала пуговицы на ладони. – Так переливаются… Их можно нашить на новое платье, правда, мама?

- Правда, - Ниэль перебирала вещи.

- И ожерелье можно починить. Перебрать только, а то, кажется, несколько бусинок потерялись.

- Переберешь, девочка, непременно, - проходивший мимо мастер Боар остановился рядом с дочерью. – Но позже. А сейчас надо готовиться к отъезду! Мы должны выехать засветло, едва откроются главные ворота!

- А почему не через малые? – поинтересовался Янсор. – Мы приезжали через них…

- Потому, что завтра на рассвете Наместник уезжает на охоту. Будут открыты именно главные ворота. Мы пропустим кавалькаду и двинемся сразу за ними по пятам… Если, конечно, никто не хочет остаться?

Артисты горячо замотали головами. А Таша крепко прижала к себе детей:

- Едем отсюда! Как можно скорее!

С этим никто не спорил.


Лаэмир очень удивился, когда утром следующего дня, вскоре после завтрака, к нему подошел мальчик-паж и сообщил, что его госпожа желает о чем-то поговорить с Преданным.

- Только если ненадолго, - подумав, согласился юноша. – В полдень мне заступать на дежурство.

Паж привел Преданного к часовне, где у задней двери были привязаны две лошади. Подле стояла сама леди Дехтирель.

- Вы пришли, - промолвила девушка. – Спасибо вам!

- Миледи, я…

- Я должна перед вами извиниться, - молодая волшебница не дала легионеру вставить ни слова. – Вы имеете полное право меня подозревать в самых страшных преступлениях. Кое в чем вы правы, но если бы знать все… Лаэмир, я хочу вам все рассказать! Все, как есть на самом деле! Всю правду! Если вы согласитесь хранить услышанное в тайне и пообещаете, что никому не откроете… Я боюсь довериться даже отцу! Он вряд ли поймет меня. А вот вы…

Ничто так не трогает мужчину, как признание женщины в том, что она ценит и уважает его больше остальных. Но воспоминания о вчерашней встрече были еще свежи в памяти, и юноша покачал головой:

- Прошу меня простить, миледи, но…

- Нет, - горячо воскликнула Дехтирель, - это я должна умолять вас о прощении! Я совсем запуталась. Мне нужна помощь! Я прошу – выслушайте меня! Только выслушайте! Потом делайте, что хотите, но сначала позвольте сказать хотя бы несколько слов в свое оправдание.

- Говорите, - кивнул он.

- Только не здесь! – девушка оглянулась по сторонам с таким видом, как будто за каждым деревом притаилось по шпиону. – Вы не откажетесь совершить со мной небольшую прогулку? Совсем недалеко! Мы просто немного проедем туда-сюда… На скаку нас будет труднее подслушать!

Что ж, в этом леди была права. Если ей впрямь есть, что сказать, это хорошо. Что, если он и впрямь ошибается в своих суждениях?

И Лаэмир вскочил в седло, готовый тронуться в путь.


Поместье-столица осталась позади. Они свободно выехали через распахнутую калитку недалеко от главных ворот – как объяснила леди Дехтирель, сегодня на рассвете лорд-Наместник отправился на охоту, и ей совсем не хотелось даже случайно наткнуться на кого-то из его свиты. Сам Лаэмир предпочел поверить своей спутнице на слово – на подобных «малых охотах» ему бывать не приходилось, хотя обычно, несколько Преданных по жребию сопровождают Наместника.

Два всадника неспешно ехали по густому лесу. Весна вступила в свои права, молодая ярко-зеленая листва раскрывалась, с каждым днем становясь все больше. Из земли лезла сочная травка, тут и там пестрели цветы. Птицы распевали, не обращая особого внимания на пришельцев – у них начиналась самая горячая пора. Следовало как можно скорее обзавестись домом, где потом появятся птенцы. Те, кому это удалось, пели особенно громко, на весь мир сообщая, что у них появилось гнездо.

Леди Дехтирель молчала всю дорогу, и юноша не смел нарушить ее молчание. Но наконец он не выдержал:

- О чем вы хотели со мной поговорить?

- Мне трудно начать свой рассказ, - ответила она. – Но молчать еще труднее! Я думаю, как и что сказать, чтобы вы мне поверили…

Они немного помолчали, предоставив коням самим находить дорогу в кустарнике.

Впереди за ветвями блеснула гладь воды. Девушка решительно повернула коня в сторону:

- Там сейчас наверняка придворные отца рыщут в поисках дичи. Я не хочу с ними встречаться!

Два всадника углубились в чащу. Тропинок тут не было, кони топтали подрост.

Впереди послышался негромкий крик вспугнутой птицы. Дехтирель резко натянула поводья.

- Мы можем остановиться здесь! – решила она. – Хватит ходить вокруг да около! Здесь достаточно уединенное место!

По мнению Лаэмира говорить можно, где угодно. Но спорить он не стал – спешился и помог сойти леди. Дехтирель позволила ненадолго задержать себя в объятиях и даже сама обхватила за шею руками, вцепившись, как в единственную опору.

- Миледи, - прошептал юноша, обнимая ее.

- Я скажу тебе все, - жарко, прямо в лицо, прошептали губы. – Я больше не могу молчать! Если бы ты знал, как это тяжело! Но в Обители с меня взяли клятву… Она страшнее, чем клятва Преданных, ибо здесь замешана могущественная магия. Если я нарушу ее хоть одним словом, хоть одним поступком, мне конец! Поэтому я вынуждена притворяться, лгать, изворачиваться! Мне наплевать, что подумают остальные, но ты… Ты, который увенчал меня венцом Королевы Любви и Красоты… Ты не такой, как все! Я рискну своей жизнью, если доверюсь тебе. Но я должна это сделать!

Ее губы были так близко, грудь колыхалась под одеждой так соблазнительно, что Лаэмир не устоял. Его робкий осторожный поцелуй совсем не походил на те, которыми ее одаривали другие. Девушка с трудом заставила себя ответить, но, на ее счастье, он почти сразу прервался.

- Я вас слушаю, миледи.

Что? Еще и говорить? Дехтирель с тревогой прислушалась. Ну, где же эти двое? Вроде это то самое место – вот коряга, вот развесистое дерево, рядом овражек с бочажиной талой воды – она заметила ее, когда пришлось объезжать нежданное препятствие. А этих двоих все нет и нет!

- Мне трудно начать – заклятье не дает сказать лишнего слова, - пролепетала она, пытаясь потянуть время. – Скажу лишь, что все это так и было задумано. Я лишь играю роль, которую мне навязала старшая наставница в Ордене. Я этого не хотела, но мне пришлось…

- А при чем тут старая Хозяйка?

- Так в ней-то все и дело! Это все из-за нее! Меня вынудили поступить так, как я сделала. Но я этого не хочу. Я на самом деле мечтала совсем о другой жизни…

И это было почти правдой. Если бы у Лаэмира был амулет, распознающий ложь, он бы никак не реагировал на слова девушки.

- Во всем виновата Хозяйка! – воскликнула Дехтирель. – Это ее надо винить в том, что я так с нею обошлась! Если бы она с самого начала вела себя по-иному…

- А та девушка? Посланница сказала, что вы прибыли на Остров с кем-то еще…

Дехтирель растерялась. «Он знает! Он слишком много знает! И этим только что подписал себе смертный приговор!»

- Что это там? – воскликнула она, желая как-то отвлечь собеседника. Воскликнула чересчур громко, чтобы окликнуть и поторопить сообщников. – Слышите? Как будто шаги?

- Я ничего не слышу.

- Конечно, вы же не волшебник! Вам не доступны те силы, с которыми я имею дело! Вы только мужчина, простой мужчина, лишенный магии! Вы даже не медиум – и осмеливаетесь спорить с Видящей? Да как вы смеете подвергать сомнению мои слова?

Разыгрывая возмущение, девушка оттолкнула юношу, отпрыгнув в сторону так, что между ними оказалась пресловутая коряга.

- Я позвала вас сюда, думая доверить то, что лежит у меня на сердце! – почти закричала молодая волшебница. – А вы готовы спорить по малейшему поводу! Сюда кто-то идет! Слышите?

- Не беспокойтесь, миледи, - Лаэмир выпрямился. – Я умру ради вас!

Он был Преданным. Долг и присяга заставили бы его жизнь положить ради этой женщины, даже если она впрямь оказалась бы обманщицей и преступницей. Что бы ни сделала, по крови она была дочерью Наместника – значит, находилась под его защитой. Никто, тем более сами Преданные, не должны были причинять вреда кому-либо из семьи лорда Ровилара.

В самом деле, послышался быстро приближающийся топот копыт. Юноша рывком обнажил меч.

- Спокойно, миледи, я сумею вас защитить.

Но девушка уже заметила двух всадников и узнала их.

Охтайр подоспел первым.

- Защити сначала себя, - промолвил он, спешиваясь.

Лаэмир отступил на несколько шагов – и стремительно обернулся, когда за спиной затрещали кусты. Оттесняя его от зарослей, на прогалину выехал его командир, наследник Раванир.

- Что здесь происходит?

- Я не знаю, - Дехтирель метнулась в заросли. – Это без меня…Я…это…пойду, лошадей приведу!

Юноша шагнул вслед за нею, но чужая рука взяла его за плечо:

- Не так быстро! Сначала надо поговорить.


За кустами послышались негромкие голоса. Они что, хотят с ним просто поговорить? А убивать как же? Усыпляют бдительность? Издеваются? Девушка не могла этого понять. Для нее убийство по-прежнему оставалось чем-то мгновенным – ударил и бежать, пока не поймали. Хотя, почему она этого не может сделать? Она свободна, они так и договаривались – Дехтирель приводит жертву в нужное место и отправляется восвояси. Знать ничего не знаю, ведать не ведаю! Но лошади по злой иронии судьбы были брошены там же, на поляне. Ей надо вернуться туда, к тем троим, взглянуть… Но это уже было выше ее сил.

За кустами по-прежнему слышались только голоса, и это пугало больше всего. Поблизости обнаружились две лошади – Охтайра и Рави. Они не были привязаны, и когда девушка шагнула к одному скакуну, тот шарахнулся в сторону и направился в чащу леса. Повернувшись спиной к голосам на поляне, Дехтирель со всех ног кинулась ловить беглеца. Скакун, напуганный ее резкими движениями, прибавил хода. Потом перешел с быстрого шага на рысь и выскочил на открытое пространство.

Девушка, подобрав подол балахона, устремилась с погоню и неожиданно для себя оказалась на проселочной дороге.

В чащах Сапфирового Острова никогда не прокладывали дорог в обычном понимании этого слова. Чаще всего это были просто протоптанные двух- и одноколесные колеи. Как правило, ими пользовались альфары-фермеры, возившие подати в замки своих лордов. Сами эльфы охотнее передвигались верхом, выбирая пути вдоль берегов нешироких лесных речушек. Эта дорога была прямой, как стрела, и, к своему удивлению, Дехтирель увидела приближающийся фургон! Несколько эльфов шагали подле него по обочине. Возница, пожилая женщина, уже привстала на козлах, очевидно, издалека увидев синий балахон Видящей.

Развернувшись, девушка со всех ног кинулась обратно.

- Уходим! – закричала она. – Там…там… Они сейчас будут здесь! Да скорее же!


Актеры в большинстве случаев любят поспать. Ведь представления, особенно те, что устраивают на пиру для развлечения знатных гостей, заканчиваются поздно вечером. Пока еще герои и героини смоют грим, переоденутся, пересчитают выручку и соберут реквизит! Труппа успокаивается только после полуночи, так что раньше полудня редко можно встретить актера на ногах.

Но только не в ту ночь. Еще только занимался рассвет, а все те, кто путешествовал под началом мастера Боара, уже поднялись. Спать остались только маленькие дети Таши, да сама альфара не спешила покидать фургон, где в последнюю ночь устроилась вместе с малышами.

Наскоро позавтракав хлебом и фруктами, быстро приготовились в дорогу. Почти все вещи уже уложили накануне, так что осталось лишь запрячь лошадей, собрать съестные припасы и проверить, не забыли ли что впопыхах, после чего артисты направились к главным воротам. Сидевшая на козлах матушка Ханирель подгоняла лошадей, но, хотя фургон актеров и оказался первым из числа тех, кто собирался покинуть сегодня поместье-столицу, им все равно пришлось ждать. Мимо них проскакала, теряясь в утреннем тумане, блестящая кавалькада всадников. Благородные лорды, их пажи и оруженосцы, а также несколько доезжачих и егерей, промчались мимо, сверкая шелками, на высоких серебристо-серых скакунах. Актеры еле успели склонить перед ними головы, а полукровка Даррен встал на колени, но знатные господа не удостоили простолюдинов даже взглядом.

Тихо толкая друг друга локтями, Соэль и Раэна исподтишка рассматривали блестящих рыцарей, гарцевавших мимо.

- Смотри-смотри, какой красавец!

- А вон тот лучше!

- Какой? В голубом плаще?

- Нет, в зеленом со звездами!

- Да ну тебя! Он же старый…

- Зато у него глаза добрые.

- Скажешь тоже – добрые! Когда это ты успела разглядеть?

- На представлении. Это ты таращилась только в пространство, а я должна была за всем успевать!

- Тише, девочки, - прошептала Ниэль. – Услышат!

- Но высокородные эльфы даже не замечали ждущих на обочине актеров. Лишь один из них, ехавший в числе последних, чуть придержал коня.

- Мастер Неар? – воскликнул он. – Вы нас покидаете?

Менестрель преклонил одно колено:

- Увы, милорд!

- Вы так мало у нас пробыли…

- Меня зовут дороги.

- Что ж, - лорд выпрямился, пришпорил коня, - будете в наших краях, загляните в мой замок! Я с удовольствием послушаю ваши баллады!

И поскакал догонять остальных.

Только после того, как последний псарь со сворой поджарых гончих выехал за ворота, актерам разрешили тронуться в путь. Матушка Ханирель забралась на козлы, остальные зашагали рядом с повозкой. Лишь Таша с детьми, как обычно, ехала внутри. Альфара сжалась в комок, когда они проезжали через высокие красивые ворота, по подъемному мосту и к барбакану. И осмелилась подать голос только после того, как вокруг зашелестели молодой листвой деревья:

- Уже все? Мы в безопасности?

- Таша, - Даррен, идущий рядом с задним бортом, заглянул в темное нутро фургона, - да успокойся ты, наконец! Это совсем не тот замок…

Альфара вздохнула, качая головой. Ташу они подобрали десять лет назад на берегу озера, осенним промозглым вечером. Вся избитая, израненная, девушка пыталась утопиться. Она убежала от своего лорда-хозяина, из замка, где была крепостной с самого рождения. Случилось это далеко от этих мест, но женщина все равно до сих пор вздрагивала, если видела вдали стены очередного эльфийского замка. Лишь когда странствующие актеры давали представления на фермах светлых альфаров или заезжали в земли людей, она переставала бояться и даже играла в некоторых спектаклях. Но на территории Радужного Архипелага ее словно подменяли.

- Все равно, - промолвила она, - давайте уже поскорее отсюда уедем!

- Тебе здесь не понравилось? – искренне удивился Тайн. – По-моему, все прошло отлично! И мы много, чего заработали…

- Да уж, - кивнул шагавший рядом мастер Боар. – Удачно мы заехали!

Всей труппе было, чему радоваться. Хотя эльфийские лорды не часто платили актерам серебром или золотом, но вещами одаривали щедро. На этот раз в качестве оплаты, кроме десятка серебряных монеток, было получено несколько разноцветных отрезов материи, два старых платья, которые вполне можно было перешить, плащ, подбитый лисьим мехом, целая горсть бусин и пуговиц, не считая того разорванного ожерелья, пожертвованного леди Миритирель. А кроме того, актеры разжились парой мешков муки, кое-какими приправами, маслом, овощами, фруктами, куском окорока и большим мехом с вином. Последнее всех особенно радовало – вино бывало редкостью. Актеры пили его только в тех случаях, когда их угощали. И сейчас все предвкушали первую ночевку «на свободе», где можно будет распробовать напиток и отпраздновать удачу.

Густой лес вставал по обе стороны дороги. Судя по отсутствию следов, благородные всадники поскакали в другую сторону. И это было еще одной удачей – ибо столкновение со скучающими лордами не входило в планы путешественников. Отдохнувшие кони шли быстрым шагом, и матушке Ханирель приходилось сдерживать их, когда лошади переходили на рысцу. Ибо почти все шли пешком, облегчая фургон. Лишь Соэль и Раэна иногда запрыгивали на задок, но сейчас, в начале пути, девушки уверенно шли рядом с мужчинами.

Вдруг женщина привстала на козлах:

- Смотрите! Что это там?

Актеры прибавили шагу. Впереди из-за деревьев выскочил эльфийский скакун – конь светлой масти был хорошо заметен на фоне молодой зелени.

- Это он от тех господ убежал, - со знанием дела промолвил мастер Неар. – Влетит кому-то из пажей за…

Менестрель не договорил – в следующую минуту вслед за конем появилась женщина в голубом балахоне.

- Видящая? Откуда?

Она остановилась на дороге, несколько секунд смотрела на путешественников, а потом со всех ног бросилась обратно.

- Что там происходит? – матушка Ханирель хлестнула кнутом, вынуждая лошадей тронуться вперед быстрым шагом.

- Это не наша забота, - мастер Боар шагал рука об руку с супругой. – Пусть себе высокородные развлекаются…

- И Видящие тоже?

- Где Видящая? – откликнулась из повозки Таша. – Только не это! Она сразу узнает… Едем отсюда скорее!

- Кричали! Слышите?

- Да, - мастер Неар поднял руку, шевельнув длинным ухом. – В той стороне…

- Надо посмотреть, - Янсор решительно проверил, на месте ли пояс с метательными ножами, и зашагал в лес.

- Не стоит, наверное, - нерешительно начал Тиар, но Даррен, мастер Боар, мастер Неар и Тайн уже спешили вслед за ним на то место, где только что стояла волшебница.

- Следы! – остроглазый Янсор, незнатный эльф, прибившийся к артистам потому, что иначе его бы на Коралловом Острове давно повесили бы за браконьерство, припал на одно колено, рассматривая обочину. – Она мне не померещилась!

Пригнувшись, он бегом кинулся в заросли, вынуждая остальных следовать за собой – артисты не хотели бросать своих товарищей. Пусть настоящее оружие только у Янсора и мастера Неара – клинки остальных представляли собой раскрашенные деревяшки – палка тоже может наделать беды в умелых руках.

В лесу им пришлось сдержать бег – в густом подлеске не очень-то разгонишься. Актеры невольно робели – совсем рядом были охотничьи угодья высокородных. Вряд ли им понравится, если по их лесу разгуливают бродячие артисты.

За деревьями послышался быстро удаляющийся топот копыт. Простучали по земле подковы – и все пропало. Уже можно было повернуть назад, но Даррен вдруг скрипнул зубами и схватил мастера Боара за руку:

- Я… что-то чувствую. В той стороне! Больно! – и фокусник захрипел, хватаясь за горло скрюченными пальцами.

Словно почуявшая подранка гончая, Янсор устремился в указанном направлении. Тайн и Тиар наперегонки побежали за ним.

- Ух, ты!

- Вот это да…


Лаэмир невольно попятился, когда Охтайр сделал шаг навстречу. Гибкий и сильный, с легкой улыбкой на губах и блестящими зелеными глазами, денщик наследника Раванира сейчас больше, чем когда бы то ни было, походил на хищного зверя.

- Ну, вот мы и встретились, - прошипел он. – Наконец-то…

- Что происходит? Милорд? – Лаэмир повернулся к своему командиру, но тот отступил в сторонку, словно не желая участвовать в действе.

- Сам будто не догадываешься, - ответил Охтайр. – Поговорить надо. И серьезно поговорить! Ты полез не в свое дело. Ты знаешь слишком много. Это плохо, очень плохо.

- Я Преданный. Я давал клятву и намерен ее исполнить, - попытался возразить юноша.

- Докажи!

- Клянусь…

- Нет, ты не на словах, - перебил его денщик, - ты на деле докажи!

- Чем?

- Вот, - Охтайр ловко выхватил из-за пояса кинжал. – Убей себя.

- Нет! – Лаэмир отшатнулся, как будто ему протягивали ядовитую змею.

- Очень жаль, - Охтайр продолжал улыбаться, и от этой его улыбки жутко делалось всем присутствующим. Настолько жутко, что Дехтирель предпочла сбежать как можно скорее. – Очень жаль, но мы тебе не верим. Придется принимать меры.

Лаэмир попятился. Охтайр наступал на него, и юноша тихо кружил по полянке, держась на известном расстоянии. Плохо было то, что леди Дехтирель куда-то делась. Да и наследник Раванир все время старался встать так, что следить за ним и за его денщиком одновременно никак не получалось. Командир Преданных то и дело норовил зайти со спины.

- Вы не имеете права.

Крик Дехтирель привлек внимание всех троих. Через пару мгновений девушка возникла рядом:

- Скорее!

В то же время чужая рука схватила его за локоть.

Подобной фамильярности он стерпеть не мог. Лаэмир дернулся, срывая вцепившиеся в мундир пальцы. Краем глаза заметил замах, подставил локоть, уходя от удара, и чисто по привычке ударил в ответ. Наследник Раванир не успел закрыться и согнулся пополам, хватаясь за живот:

- Ах, ты…

- Поднял руку на сына Наместника! – в голосе Охтайра послышалась мстительная радость. – Ну, все…

Удар по голове словно расколол мир надвое. Не ожидавший этого, Лаэмир согнулся пополам, и тут же ему на спину навалилась какая-то тяжесть. Горло перехватила тонкая ременная петля, сдавила так, что перед глазами вспыхнули цветные круги, а в ушах зашумело.

- Руки! Руки держи!

Кто-то схватил его запястья, отводя их от лица. Юноша рванулся, пытаясь высвободиться, ударил ногой, попал, на миг ощутил, что свободен, дернулся прочь, но новый удар повалил его наземь. Петля опять сдавила шею.

- Да скорее же! – плачущий женский голос ворвался в сознание. – Я больше не могу!

- Так уезжай! – рявкнули в ответ.

Женщина исчезла.

«Нет!» - хотел закричать он, но воздух из легких уже весь вышел. Сердце гулко билось в ребра.

- Веревку!

Охтайр ловко перекинул через ближайший сук один конец, другой связал в скользящий узел, который набросил на голову слабо трепыхающейся жертвы, затянул.

- Отойди!

Рави поспешно попятился, торопливо приводя себя в порядок и стараясь не смотреть, как, повинуясь рывку денщика, тело взлетело вверх и закачалось, все еще дергая руками и ногами и медленно расставаясь с жизнью. Смотреть на лицо повешенного не хотелось. А ведь ему сейчас надо возвращаться к отцу и изображать радость от того, что они больше часа без толку болтались по лесу и «общались с природой»!

Закрепив веревку, Охтайр подвел лошадей:

- Едем! Скорее!

Наследник Наместника был только этому рад и пришпорил коня, срываясь в галоп.

А еще через минуту на поляну выскочили пятеро.

- Вот это да!


Еще теплый труп молодого эльфа в помятом и немного запачканном землей и травой мундире покачивался в петле. За деревьями быстро затихал топот копыт.

- Что здесь произошло?

Бывший браконьер Янсор соображал недолго – ему надо было лишь посмотреть по сторонам:

- Убийство.

- Мы должны что-то сделать! – решительно сказал мастер Неар.

- Уехать отсюда, как можно скорее! – возразил ему мастер Боар, и остальные согласно закивали. – Мы ничего не видели, ничего не знали…

- Но хотя бы снять его мы можем?

- А что потом? Вернемся в поместье-столицу и предъявим им тело – вот, мол, какие плоды растут у вас? Нас первыми вздернут на этом же месте! И хорошо, если…

- Держите его!

Пока один эльф говорил, другой действовал. Нож Янсора был хорошо отточен, а меткости могли завидовать хищные птицы. Он в легком прыжке дотянулся и с одного замаха перерубил ремень. Остальным пришлось подставлять руки.

- Ой, - Тайн взвизгнул и отскочил: - Он дёрнулся!

- Это последние судороги, - авторитетно заявил его отец, но бывалые менестрель и бывший браконьер уже стянули с горла мертвеца ременную петлю и распахнули мундир, слушая сердце.

- Бьется…

- Это можно сделать и не здесь, - заторопился мастер Боар. – Давайте хотя бы отнесем его к нашим.

Даррен представил, как будет «счастлива» Таша, если рядом с нею будет лежать тело без признаков жизни, но промолчал. Остальные действовали, не сговариваясь, подхватив повешенного за руки и ноги, и фокусник поспешил замести следы. Сделать несколько пассов, сосредоточиться, мысленно представив себе, что тут нет никаких следов пребывания еще нескольких эльфов… Нет, веревка пусть болтается, но вот куда делся труп – кое-кому придется хорошенько поломать голову.

Фокусник умел не только кроликов из шляпы вытаскивать. Когда он родился, его законный отец, эльфийский лорд, отсутствовал больше трех лет. И леди-мать, от скуки допустившая в свою постель слугу-альфара, хотела избавиться от нежеланного ребенка. Тем более что муж написал, что возвращается и рад обнять верную жену после долгой разлуки. Видящая отсоветовала это делать – мальчик был полукровкой, а всем известно, что полукровки – живые сосуды магической энергии. То есть, знали все в Ордене Видящих, куда со всего Радужного Архипелага собирали медиумов. Она отдала младенца на воспитание бездетной паре слуг и внимательно следила за его жизнью. Даррен легко научился показывать фокусы и мастерски умел прятаться, буквально растворяясь в пространстве. Он боялся Видящей и овладел искусством скрываться именно для того, чтобы та не могла его найти. Ему пришлось убежать из замка, когда он вырос и понял, что вечно прятаться и путать следы, ускользая от магического поиска, не может. Раэна – ещё одна незаконная дочь, воспитывавшаяся у его приемных родителей – добровольно последовала за «братиком».

И вот теперь наука прятаться пригодилась. Ведь Даррену приходилось убегать именно от Видящей, и он сам дошел до того, какие чары следует применить, чтобы волшебница не смогла обнаружить его присутствие.

Он вернулся к фургону, когда в нее уже втащили тело, и причитания женщин заглушали негромкие и редкие голоса мужчин.

- Надо ехать! – фокусник шлепнул одну лошадь по крупу. – Мы должны убраться, как можно скорее!

Возможности Даррена были не безграничны. Он сумел спрятать их следы в лесу, но точно также «убрать» всю труппу вместе с фургоном и лошадьми не мог.


Волшебница-гостья Сапфирового Острова провела остаток вчерашнего дня, ночь и добрую половину дня нынешнего в башне при часовне. Там было достаточно места для размещения двух или даже трех гостий, так что недостатка в удобствах привычная к скромному монастырскому обиталищу Видящая не испытывала. В ее распоряжении имелась даже служанка – та самая альфара, которая мыла полы. Правда, добиться от нее ответа на вопрос, куда делась Хозяйка Острова, оказалось делом нелегким. Альфара сперва отделывалась короткими «не знаю», «нет» и «прошу прощения», а когда волшебница попыталась на нее надавить, неожиданно упала на колени и разрыдалась.

- Я правда не могу вам этого сказать! – причитала служанка, размазывая по лицу слезы. – Она мне запретила! Она сказала, что убьет меня! Наведет порчу! Она отрезала у меня клок волос и приказала молчать… Я ничего, совсем ничего не могу сказать! И я ничего не знаю-у-у-у…

Сбоку на виске у нее, действительно, была срезана прядь, так что слова о порче не были пустым сотрясением воздуха. Гостье часто приходилось выполнять различные поручения Совета наставниц, путешествуя там и тут, и она научилась распознавать, когда ей говорят правду, а когда лгут, не прибегая к магии. Альфара не лгала – она впрямь ничего не знала, и ее на самом деле запугали угрозой порчи. Оставалось лишь ждать – не может же Хозяйка Острова отсутствовать так долго! Она должна следить за всем, что тут происходит и не имеет права бросать здешних обитателей на произвол судьбы!

Но вместо Хозяйки ближе к вечеру второго дня ожиданий явилась взволнованная девушка. На ней было голубое платье – само по себе обычное, ведь это цвет сапфиров! – но поверх него был наброшен синий плащ Видящей, а количество и, главное, качество - украшений показывало, что девушка прекрасно знает, для чего они нужны.

- Нам нужна ваша помощь, - с порога заявила девушка.

- Кто ты и по какому праву пришла сюда? – переступать порог жилой части любого храма или часовни могли либо сама волшебница, либо те, кто пришел сюда по ее личному приглашению.

- Я – леди Дехтирель. И я – Хозяйка этого Острова…

- Вот как? Но старшие наставницы сказали мне…

- Временно исполняющая обязанности, - уточнила дочь Наместника, которая заранее подготовилась к разговору. – Только до тех пор, пока не вернется сама Хозяйка!

- Вот как? – повторила гостья. – А где она, в таком случае?

- Понятия не имею. На турнире во время празднования новогодия она допустила большую ошибку – забыла дома амулет погоды и… испортила начало праздника. Мой отец сгоряча решил отстранить ее от должности…

- Глупец! – прошипела волшебница, у которой были свои понятия о том, что может и что не может делать мужчина.

- Да, он потом понял, что допустил ошибку, но было поздно. Хозяйка покинула часовню и не сообщила, где находится. И это сейчас, когда она нам так нужна!

Она не лгала. Гостья напрасно искала малейшие признаки вранья. Она даже мысленно проговорила формулу правды, но безрезультатно – Дехтирель действительно не знала, где сейчас Хозяйка. И про ошибку на турнире она тоже почти не обманула – ну, может, немного приукрасила правду, но как дочь, выгораживая родителя.

- А что у вас случилось?

- Загадочное исчезновение. Пропал один из Преданных! Поиски идут уже несколько часов. Если бы Хозяйка была на месте, мы бы обратились к ней, но я сама ничего не понимаю, у меня нет нужных сил и знаний…

И снова почти всё правда. Тем более что старшая наставница сообщила своей посланнице, что Дехтирель Сапфировая в магии слаба. Эти амулеты, перстни, браслеты, кулоны, серьги – красивая мишура. Девушке придется очень постараться, чтобы заставить их работать.

- Помогите нам!

Дехтирель опять не лгала. Она на самом деле очень волновалась, вот только истинная причина ее волнения ускользнула от опытной волшебницы.

Глава 9

Глава 9.


Пропавшего Лаэмира хватились только через несколько часов, перед вечерней поверкой. Если бы не Преданные, тревогу бы подняли немного позже. Но так уж вышло, что именно сегодня после обеда юноша должен был получить очередной увольнительный на несколько часов, чтобы навестить своих товарищей. Он не пришел в казармы к назначенному времени, не появился на плацу, чтобы поразмяться немного, и Доннар сам отправился к малым воротам. Легионер хотел только спросить, что так задержало его друга, и был неприятно удивлен известием о том, что Лаэмир ушел утром и до сих пор не вернулся. Начальник гарнизона почему-то был уверен, что Преданный отправился к своим, пользуясь тем, что Наместник отправился на охоту, и особенно не беспокоился. Вот если бы юноша не вернулся и вечером…

Забыв про тренировки и отдых, Преданные поднялись на поиски. Мастер Оружия лично уведомил Рави об исчезновении одного из легионеров, и командующий через Охтайра передал короткий приказ: «Если не объявится в течение суток – считать дезертиром!» - но потом все-таки сменил гнев на милость и разрешил начать поиски.

Разбившись на десятки, легионеры принялись прочесывать поместье-столицу и ее окрестности. Доннар сам поехал в замок Линнестар, сообщить лорду о пропаже сына. В глубине души он надеялся, что Лаэмир обнаружится в гостях у родителей, но его надеждам не суждено было сбыться. И сам не успокоился, и родственников пропавшего напугал.

Дехтирель молчала до последнего. Лишь когда один из стражников возле главных ворот вспомнил, что дочь Наместника покидала поместье в сопровождении одного из Преданных, ее решили расспросить.

Лорд Линнестар сам пришел в покои к Дехтирель – уступив гостье-волшебнице башню, она временно перебралась во дворец. Выслушав его, девушка пожала плечами.

- Мне очень жаль, но я мало, чем могу помочь, - сказала она. – Да, Лаэмир утром был со мной, но мы расстались…

- Когда и как?

- Вскоре после встречи. Мы выехали покататься в лес. Далеко отъезжать не стали – там, знаете ли, отец был со своей «малой охотой» и нам не хотелось им мешать. Мы разговаривали… потом поссорились, и я ускакала. Одна! Это все могут подтвердить!

- Поссорились? С моим сыном? – лорд Линнестар не поверил своим ушам. – Но это невозможно! Лаэмир такой чуткий, деликатный… воспитанный…

- Да, он не был ни груб, ни жесток, - ответила девушка. – В этом его нельзя упрекнуть. Но он сделал мне предложение, и я ответила отказом.

- Какое?

- Он предложил мне руку и сердце, - Дехтирель отвернулась к окну. – Захотел, чтобы я стала его женой. Я ответила, чтобы он и думать об этом не смел! И ускакала. Больше я его не видела.

Лорд Линнестар сделал шаг назад, опустив голову. В слова девушки он поверил сразу и безоговорочно. Лаэмир сам признавался, что влюблен в дочь Наместника и обещал добиться ее взаимности – или погибнуть. И, видимо, он пошел напролом – и поплатился за свою самонадеянность. Но вот в то, что сын после такого отказа мог свести счёты с жизнью, он решительно не мог.

- Но хотя бы постарайтесь припомнить, где вы расстались? Что такого могло случиться, что сын не вернулся в поместье?

- Откуда я знаю? – Дехтирель все еще смотрела в окно, чтобы никто не увидел ее лица. – Может, он решил все бросить и ускакать за тридевять земель. Может, с горя в петлю полез…

- Я в это не верю, - встрепенулся отец. – Лаэмир не мог… Он слишком любил жизнь и не был способен…

- Откуда мы знаем, кто на что способен? – дернула плечом Дехтирель. – Прошу меня извинить, но я устала. Это все выбило меня из колеи… Я ведь была последняя, кто видел его. И, если с ним что-то случилось, вы можете обвинить меня! Но я ни в чем не виновата! Слышите? И оставьте меня!

Она сорвалась на крик, и лорд Линнестар покинул комнату дочери Наместника.

Внизу, в холле дворца, его ждали Преданные – все шестеро легионеров, которые сражались вместе с юношей в меле.

- Ну? – Доннар решительно шагнул навстречу.

Лорд скупопересказал беседу с Дехтирель.

- Я не верю, - легионер упрямо пригнул голову, почти слово в слово повторяя лорда Линнестара. – Лаэмир не мог просто так покончить с собой. И пропасть он тоже не мог. Мы его отыщем. Он – наш брат. Преданные своих не бросают.

Тем временем Дехтирель со всех ног спешила в противоположную сторону. Она спешила уведомить брата и его денщика о том, что легионеры начали поиски. Теперь бы следовало как-то незаметно подкинуть им тело самоубийцы…

Но прискакавшего на место Охтайра ждало разочарование – обрезок веревки болтался на том же самом суку, но вокруг не было никаких следов тела. И даже трудно оказалось понять, что тут произошло – почему-то исчезли даже отпечатки его собственных сапог, словно ни он, ни наследник Раванир никогда и не приходили на эту полянку.

Тогда-то девушка и рискнула привлечь к этому делу гостившую на Острове пришлую волшебницу. По дороге на злополучную поляну Дехтирель успела наплести ей с три короба, и Видящая подошла к делу ответственно.

Она дважды обошла это место, сначала справа налево, а потом – слева направо, водя посохом из стороны в сторону и словно нащупывая что-то невидимое. Затем встала точно под обрезком веревки, закрыла глаза, что-то прошептала, сжав в кулаке висевший на груди крупный кулон. Девушка, затаив дыхание, наблюдала за нею, стараясь все запомнить. Все эти жесты ей могут пригодиться потом.

Постояв немного, Видящая опять пошла в обход поляны, забирая дальше в кусты, но вернулась, качая головой.

- Ничего не понимаю, - сказала она. – Тут близко была смерть. Амулет Тало, - она показала на кулон, - отозвался мне. Но больше ничего сказать не могу.

- Где тело? – воскликнула Дехтирель.

- Не знаю. Следов нет.

- Как – нет? Не улетел же он по воздуху?

- Да, это невозможно. Но тем не менее…

Девушка бросила быстрый взгляд на стоявшего с другой стороны у кустов Охтайра. Денщик дернул уголком рта и пожал плечами. Он сохранял полное спокойствие, и Дехтирель заставила себя успокоиться тоже.

- Но он умер? То есть, я хочу сказать, тут было мертвое тело?

Ее волнение не укрылось от много повидавшей волшебницы. И она ответила так, как от нее ждали:

- Да. Мертвое тело. Мертвее некуда. Могу предположить, что некто, пожелавший остаться неизвестным, снял его, дабы похоронить. Так что на вашем месте я бы искала не труп, а свежую могилу.

Девушка испустила невольный вздох, и Видящая поняла, что угадала с ответом.

- Я могу быть свободна?

- Да, госпожа, - Дехтирель уже не смотрела на нее. Взгляд дочери Наместника был прикован к денщику ее брата. «Некто, пожелавший остаться неизвестным». Кто это? Уж не старуха ли Хозяйка? Или кто-то, кого они не знают? В памяти мелькнуло смутное воспоминание о проселочной дороге. Там, кажется, была какая-то повозка. Или ей все только показалось? Надо приказать прочесать все окрестные селения альфаров. Авось, кто-то из фермеров что-то знает.

- Что мне передать Совету наставниц?

- А? Что? Какой Совет?

- Совет наставниц, - гостья внимательно смотрела на девушку. – Они отправили меня с письмом к Хозяйке Сапфирового Острова.

- Отдайте письмо мне, я ей передам, как только увижу!

К вящему удивлению Дехтирель, на сей раз волшебница не стала спорить. Она извлекла из складок балахона свернутый в трубочку пергамент, вручила его собеседнице и направилась прочь. Уже не важно, попадет ли оно в руки настоящей Хозяйки – гостья умела наблюдать и делать выводы и сейчас знала, что получила ответы на некоторые из заданных в нем вопросов.


Преданные напрасно рыскали по округе больше суток – никаких следов пребывания Лаэмира обнаружить не удалось. В конце концов, Рави это надоело, и он приказал легионерам прекратить поиски. Ослушаться никто не посмел, но на Доннаре, когда он сообщал это лорду Линнестару, не было лица.

- Простите нас, - покаянно произнес он, - мы должны все оставить… Но лично я не верю, что Лаэмир погиб! Он – истинный Преданный и понимал, что наши жизни нам не принадлежат! Никто из нас не видел его мертвым, значит, рано его хоронить. Рано или поздно, но мы его найдем.

- Спасибо, - лорд потрепал легионера по плечу. – Вы и так сделали все, что могли.

- Вы разрешите, - лицо Доннара осветилось, - Лаэмир был нам как брат… Позволите считать вас нашим отцом?

Поступая в когорту и давая клятву верности, Преданные часто отрекаются от родных и близких. И такое предложение значило очень много и для самих легионеров и для того, кому они клялись.

- Спасибо, - повторил лорд. – Но мне достаточно уже того, что вы сделали.

Распрощавшись с Доннаром, он неспешно двинулся прочь. Паж вел за ним на поводу коня. Лорд Линнестар был до того поглощен своими мыслями, что какому-то альфару пришлось подергать его за рукав, чтобы высокородный эльф обратил на него внимание.

- Чего тебе?

- Милорд, вы помните меня? – альфар поспешно поклонился, сдергивая с ушастой головы шапочку. – Я – Аларик, сын Седрика. Почти месяц назад вы обещали найти обидчика моей дочери…

- Припоминаю, - пробормотал лорд. – И что ты хочешь сейчас?

- Я хочу… милорд, у вас такое горе… Что мои беды рядом с вашими? – альфар махнул рукой. – Мое-то дитя со мной и скоро подарит мне внука… Она понесла от того…ну, который ее… Но мы с нею живы и здоровы, а вот у вас… Не надо нам помогать! Вот если бы мы могли помочь вам…

- Мне вряд ли кто поможет, - пробормотал лорд Линнестар, обошел альфара и прибавил шагу.


Фургон быстро катился по проселочной дороге. Матушка Ханирель все подгоняла и подгоняла лошадей, порой вынуждая их перейти с быстрого шага на рысцу. Актеры спешили, как только могли, но все равно женщинам оказалось трудно угнаться. Сначала Раэна, потом Соэль, а потом и ее мать Ниэль одна за другой запрыгнули внутрь, где, кое-как угнездившись между мешков с провизией и вещами, а также сваленным в кучи реквизитом, фокусник Даррен хлопотал над безжизненным телом. Затаив дыхание, Таша во все глаза смотрела на него. Альфара забилась в самый дальний уголок, закутала себя и детей в зимние одеяла – наружу торчало только ее лицо с блестящими глазами. Она ужасно боялась мертвецов и не уставала повторять, что тело надо выкинуть, как можно скорее.

- Нас найдут! Его найдут! – без остановки бубнила она. – Нас схватят! Нас казнят! Они подумают, что это сделали мы! И никто ничего не докажет! Выбросите его на обочину!

- Помолчи! – не сводя глаз с дороги, прикрикнула на нее матушка Ханирель. – Мешаешь своему мужчине работать!

- Да какая там работа! – захныкала Таша. – Вот увидите – у нас будут неприятности из-за этого…

Раэна молчала, качая головой. Она единственная помогала брату, придерживая голову найденного эльфа, и тихо жалела его. Такой молодой, на вид даже моложе Тайна! И красивый к тому же! Соэль и Ниэль держались в сторонке, не вступая в разговор, но молчаливо поддерживая Ханирель. Ныла только Таша, да и то все тише и тише, когда поняла, что осталась одна со своим мнением.

Держась за задний борт фургона, братья Тайн и Тиар шли рядом, время от времени заглядывая внутрь:

- Ну, как?

- Пока ничего, - ответила им Раэна, покосившись на сосредоточенное лицо брата.

Прикусив от усердия губу, фокусник водил руками над телом, поочередно нажимая на те или иные точки на груди, висках и темени.

- Шею ему помассируй! – посоветовал заглянувший внутрь Янсор.

- Ты знаешь, что делать с удавленником? – встрепенулся Даррен.

- Нет, - ответил бывший браконьер. – Но я имел дело с кроликами, попавшими в силки. Они выглядели примерно также. Впрочем, когда мы снимали моего приятеля с виселицы, он вроде еще дышал…Послушай сердце! Авось еще бьется?

Даррен надолго приник к груди найденного эльфа. Потом резко выпрямился и принялся массировать ему грудь, ритмично надавливая на область сердца.

- Ну, как? – выждав пару минут, шепотом поинтересовалась Ниэль. Дочь прижалась к матери.

- Я не знаю…

Что делать, фокусник и правда не представлял. Он мог достать кролика из шляпы, мог заставить распуститься цветы на сухой ветке и мастерски путать следы, но о существовании целительной магии не имел ни малейшего представления. Впрочем, кое-что все-таки отложилось в памяти – пока он был слишком мал для того, чтобы в Обители пополнить ряды медиумов, замковая Видящая занималась с ребенком, обучая его методике передачи жизненных сил. Это – главная наука, которую изучают медиумы в Ордене. И, вспомнив об этом, он положил одну руку на сердце повешенного, а другую – ему на лоб, щедро делясь своей жизненной энергией.

- Что ты де… - начала было Раэна, но осеклась, сбоку увидев, как исказилось лицо ее брата, а зрачки закатились под веки.

Прошла минута… еще одна…

А потом ладони Даррена вспыхнули ярким светом, а эльф дернулся и с хриплым свистом попытался вздохнуть.

Первой взвизгнула от неожиданности Раэна. За нею завопила Таша, прижимая к себе детей так, что они заплакала в голос. Из чувства солидарности к ним присоединилась и Соэль, а ее мать и старая Ханирель закричали на девушек, чтобы те замолчали. Напуганный криками Янсор поспешил запрыгнуть в фургон, и мужчины все, как один, рванулись внутрь – посмотреть, что происходит. Матушка Ханирель тоже бросила свое место, остановив лошадей.

- Он живой! Живой! – причитала Раэна.

- Ага, - Даррен растерянно смотрел на свои руки, которые продолжали светиться. – Это какое-то волшебство…

Такое заявление из уст фокусника, который на выступлениях имел дело с волшебством чаще, чем кто-либо еще, заставило кое-кого нервно рассмеяться. Смех подхватили, и минуту спустя хохотали все. Даррена хлопали по плечам, поздравляя с удачей так, словно это о его жизни шла речь.

- Все-все, - отсмеявшись, мастер Боар вытер ладонью щеки. – Повеселились – и хватит! Дайте им прийти в себя!..

Спасенный эльф все еще давился каждым вздохом, сотрясаясь в мучительном, терзающем его горло и грудь, кашле, хватая воздух разинутым ртом со стонами и всхлипами. От каждого вздоха его тело дергалось в судорогах, так что мастеру Боару пришлось навалиться на него, удерживая на месте.

- Ну-ну, тихо! – промолвил он. – Успокойся! Все хорошо! Все в порядке… Ты на этом свете.

Эльф со свистом и стоном в последний раз втянул в себя воздух, задышал ровнее, но судороги все еще слабыми волнами прокатывались по его телу.

- Вот так! Все отлично! – мастер Боар отстранился. – Ты живой, а это главное. Мы тебя спасли…

Он осекся, когда их взгляды случайно встретились. Пустой и бессмысленный, как у новорожденного младенца, взор спасенного эльфа, не выражал ничего. Скользнув по лицу актера, он пополз дальше – по внутренним стенкам крытого фургона, по сложенным вещам, по собравшимся вокруг него актерам, не задерживаясь ни на чем. Раэна, на коленях которой все покоилась его голова, попыталась окликнуть юношу, но тот ее не услышал. Он то ли не видел ничего, то ли не понимал, где находится и что с ним.

- Что с ним? – потребовал ответа мастер Боар у фокусника.

- Не знаю, - тот провел ладонью перед лицом незнакомца, потормошил его. – Он не слепой, но… такое впечатление, что он ничего не замечает!

- Ничего страшного, - попытался утешить больше Даррена, чем остальных, мастер Неар. – Он очнулся, а это самое главное. Придет время – он опомнится и сам все про себя расскажет.

Слова менестреля всех успокоили. Мужчины выбрались из фургона, матушка Ханирель снова взялась за вожжи, и артисты тронулись в путь, оставляя позади поместье-столицу.


Хозяйка была не единственной Видящей в поместье-столице. У леди Миритирель была собственная волшебница, которую она привезла с собой, когда вышла замуж и переехала жить к супругу. Тихая, скромная, незаметная, она занималась исключительно делами этой семьи, лишь иногда помогая Хозяйке в особо сложных обрядах. Они вместе, например, прежде весной проводили обряд Пробуждения Природы – и лишь в этом году вместо постоянной помощницы старая волшебница решила взять и испытать силы молодой Дехтирель.

Видящая леди Миритирель прекрасно знала, что происходит в поместье-столице – слуги ходят везде, они многое слышат и, хотя редко болтают, все же некоторые новости разносятся именно ими. Она знала про отставку старой Хозяйки. Про назначение новой, про загадочное исчезновение одного из Преданных, но ни во что не вмешивалась, считая, что это ее не касается.

Волшебница тихо жила в небольшой пристройке возле часовенки в парке, построенной любящим супругом исключительно по прихоти леди Миритирель. Она почти не покидала своего обиталища, лишь иногда посещая замок или приходя в большую часовню вместе со всеми. В свободное время женщина любила копаться в своем маленьком садике, ни с кем не общалась, и требовательный стук в окно, разбудивший ее среди ночи, заставил Видящую сильно испугаться. Она вслепую зашарила под подушкой, ища обереги.

Стук повторился. Кто-то решительно колотил кулаком в дверь ее домика.

- Кто там? – женщина выпрямилась на постели, одной рукой натягивая до носа одеяло, а другой крепко сжимая амулет.

- Госпожа, нужна ваша помощь! – послышался незнакомый мужской голос.

- А что случилось?

- У меня очень мало времени. Прошу, одевайтесь и следуйте за мной!

- Леди Миритирель? С нею все в порядке? – забеспокоилась волшебница.

- Да. Но поторопитесь! Дорога каждая минута!

Выбравшись из постели, Видящая начала собираться. Незваный гость не просил впустить его внутрь, но время от времени красноречиво стучал кулаком в двери, прося поторопиться.

- Я не знаю, что мне нужно брать с собой, - после очередного намека отозвалась волшебница. – Мне могут понадобиться амулеты и…

- Там все есть! Живее! – донесся ответ.

Набросив на плечи плащ – весною ночи еще прохладные, несмотря на то, что днем солнце уже иногда припекает по-летнему, - Видящая вышла из домика, и незнакомый мужчина тут же крепко схватил ее за запястье, потянув за собой.

- Куда мы идем?

- Тут недалеко.

Он оказался прав, но волшебница все равно задохнулась от быстрого бега и изумления, когда оказалось, что они пришли к главной часовне поместья-столицы.

Внутри было темно, пусто и холодно. Шаги гулко отдавались под сводами, камены стены давили, словно крышка гроба. Тьму кое-как разгоняла только единственная свеча на алтаре. Подле него, вне светло-желтого пятна, стояли две фигуры – высокий плечистый мужчина и женщина в длинном плаще с капюшоном. Любопытство заставило волшебницу повнимательнее присмотреться к ним, но ее тут же словно ударили чем-то тяжелым в грудь – на незнакомке был отводящий глаза амулет, прячущий под магической вуалью черты лица его владелицы.

Мужчина, который привел ее сюда, отпустил Видящую и отошел в тень. Второй незнакомец сделал шаг вперед. Блеснули нашивки на мундире. Преданный!

- Госпожа, - произнес он холодным властным тоном, - вы здесь.

- Да, - волшебница робко огляделась. – Что происходит?

- Мы хотим вступить в брак. Вы должны засвидетельствовать его.

- Сейчас? Ночью?

- Да.

- Но…

- Немедленно!

Видящая подавила вздох. Объяснений не требовалось. Официально Преданным запрещалось жениться и заводить семьи, и если кто-то из когорты все-таки нарушал этот запрет, такое считалось изменой присяге. Самое мягкое наказание было исключением из ее рядов. Многих лишали рыцарского звания, титула, а иногда и вовсе казнили по законам военного времени. И если этот легионер шел на такой риск, значит, дело действительно серьезное. Ведь в случае чего пострадать могла и его жена. Нет, ее не убьют, но женщину изгоняли из дома, разрешив взять с собой столько вещей, сколько она была в состоянии унести.

На алтаре уже были разложены все необходимые вещи – оставалось лишь воспользоваться ими. Дрожащими руками волшебница начала готовить обряд.

- А Хозяйка? – вспомнила она. – Как она посмотрит на это? Она знает про…

- Знает, - сказал второй мужчина, стоявший в темноте. – И ответила, что не желает ни во что вмешиваться.

Ее можно было понять – ответственность за целый Остров это не шутка, а здесь имело место нарушение закона.

- Но мне нужны два свидетеля! – вспомнила она. – Вы, - это относилось к стоящему в тени мужчине, - можете подойти, но как быть со вторым?

Рави – это был он – кивнул и быстро прошел через вторую дверь в башенку Хозяйки. Вернулся он через пару минут, таща за руку полуодетую перепуганную служанку-альфару, растрепанную после сна. Она была в одной нижней рубашке, одеяло волочилось за нею по полу.

- Это подойдет?

- Ну, поскольку брак тайный, да!- вздохнула Видящая. – Встаньте позади них. А вы двое опуститесь передо мной на колени… Начнем!

Свечи на алтаре ярко вспыхнули, и новобрачная поспешила наклонить голову, чтобы никто не увидел и не узнал ее лица. Но за те несколько секунд, что его можно было рассмотреть, волшебница заметила на нем не радость от предвкушения торжества, а напряженное ожидание и даже страх. Что ж, невеста правильно поступила, решив спрятать свое настоящее лицо за вуалью отражающего амулета.


Полчаса спустя Видящая в одиночестве вернулась к себе в домик. Но, едва переступила порог, сразу поняла, что внутри кто-то есть. Кто-то, проникший внутрь под покровом ночи.

- Проходи, сестра. Не бойся, - послышался знакомый женский голос. – Нет, не надо зажигать огонь. Я на одну минуту.

Волшебница подошла ближе к темной фигуре и с трепетом узнала в ней бывшую Хозяйку Сапфирового Острова, которая покинула свое место службы несколько дней назад при большом скоплении народа.

- Старшая сестра? Вы…вы…

- Нахожусь в изгнании, - перебила старая Хозяйка. – Возможно, сегодня для меня – единственный шанс побывать в поместье. Мой…м-м… страж… куда-то отлучился, - она холодно улыбнулась своим мыслям. – Так что быстро рассказывай, что тут произошло. И куда это ты бегала среди ночи?

Ослушаться старшую по званию волшебницу личная Видящая леди Миритирель не могла, да и не хотела. И начала рассказывать.


Старшая наставница Ордена Видящих любила проводить время в сокровищнице. Она каждую свободную минуту заглядывала сюда, перебирала сложенные в ларцы драгоценные камни, пересчитывая их и любуясь четкими гранями. В каждом камне таилась огромная сила – заключённая энергия десятков и сотен медиумов. Мужчинам не дано быть магами, так заповедали Покровители в давние времена. В ослеплении своём мужчины создали было несколько своих орденов, но были жестоко наказаны за самомнение. Их силы и знания попали в руки Видящих, а сами маги и чародеи погибли. Лишь немногим было дозволено уцелеть – для того, чтобы отныне служить источниками магии. Ежедневно сюда, в сокровищницу, поставляли новые и новые наполненные энергией кристаллы, и отсюда же старшая наставница выдавала их сестрам под расписку. Сила и мощь Ордена, символ его могущества и власти на Радужном Архипелаге была заключена в этих камушках. Лучшие ювелиры находили для них оправу, усиливая магические свойства. У каждой волшебницы был набор украшений – серьги, кольца, браслеты, ожерелья – своеобразный запас. В некоторых камнях энергия была заключена в «сыром» виде и ее ещё следовало преобразовать с помощью специальных обрядов. В других хранились готовые заклятья. Достаточно было их активировать.

Старшая наставница открывала один ларец за другим, рассматривая камешки. Они все были разобраны по сортам – голубые сапфиры отдельно от синих, морионы – от цирконов, рубины от курбункулов. Присмотревшись, она заметила, что среди россыпи лунных камней случайно затерялся один алмаз. Двумя пальцами волшебница осторожно вынула его и переложила в другой ларец. Вот так. Отлично! Идём дальше.

Среди хранилища камней встречались и реликвии Ордена. Они были получены еще до Смутных Веков, когда Видящие только-только образовались и начали борьбу с мужскими магическими орденами за право главенства. Еще не было Радужного Архипелага, еще раскинулось на полматерика огромное государство эльфов, еще презренные орки были рабами… правда, до восстания оставались считанные годы. Старшая наставница тогда была маленькой девочкой, и сейчас старшая она была отнюдь не по возрасту, а по силе и званию. Многие реликвии принесли сюда её предшественницы, и она перебирала их одну за другой. У некоторых из них не было цены. И почти все они так или иначе достались из сокровищниц свергнутых орденов.

Пальцы тихо погладили шкатулку из малахита. Там находилось нечто подозрительной, небывалой ценности. Яйцо. Что за существо отложило его – не знал никто. Яйца драконов намного крупнее, яйца птиц и рептилий – не такие твердые. Яйца подземных чудовищ другой формы. Всё, что удалось узнать Видящим, воззвав к Бору-Земле, покровителю плодородия – что внутри твердой, словно из вулканического стекла, оболочки до сих пор бьётся жизнь. Но что это за существо – узнать пока не удалось. Старшая наставница одновременно и надеялась, что однажды оно родится и тогда тайна перестанет существовать – и что оно так никогда и не увидит свет. Ибо кто знает, что там за существо?

Она тихо открыла крышку…

Яйца не было.

Первой мыслью волшебницы было: «Свершилось!» - срок подошел к концу, и маленькое существо выбралось-таки на свободу. Но тогда внутри должны были остаться осколки скорлупы. Да и сам детеныш тоже… Не мог же он выбраться из запертого хранилища? Тем более, что кругом столько напоенных энергией камней – они должны были как-то отреагировать на акт рождения. Значит, тут кто-то побывал. Кто-то унёс яйцо. Но как? И зачем? Он же не знает, что с ним делать! Или знает? Или ловкая воровка – в том, что это женщина, сомнений не возникало! – собирается шантажировать мать-наставницу?

Так. Спокойно. Только спокойно. Никто не знает, когда пропало яйцо. Значит, будем думать.

Видящая выбралась из хранилища, запечатала его заклинанием и села в кресло, опираясь на стол локтями и стиснув в кулаке висевший на груди кулон. Сосредоточилась, пытаясь проникнуть силой мысли в недавнее прошлое.

Девушка… Послушница…

Это было в тот самый день, когда закончившие обучение молодые волшебницы отправлялись к местам несения службы. Ну да, она так торопилась оделить каждую драгоценностями из сокровищницы, что сама не закрыла двери. И одна из них проникла сюда, пользуясь царящей суматохой.

Будем искать. Для начала надо проверить всех, кто сейчас находится в Обители. Потом – тех, кто покинул ее в тот день. Выпуск был небольшой. Она пошлёт опытных Странниц* по всем адресам, и те проверят каждую выпускницу. Ну, или почти каждую – одна из Странниц уже на Сапфировом Острове, должна вернуться со дня на день. Этот Остров можно вычеркнуть. А вот на остальных – да, надо как можно скорее начать поиски, пока неведомое существо не выбралось на свободу и не натворило бед.

(*Странница – должность волшебницы, которая не сидит в Обители, а бродит туда-сюда с поручениями.)

Часть 2. Главы 1 и 2

Часть 2.


Глава 1.


Небольшая процессия неспешно двигалась через лес вдоль берега речной старицы. Два всадника сопровождали четырех женщин – пожилую даму и трех молодых девушек. Путешествуя налегке – кое-какие дорожные припасы были навьючены на одну из лошадей – они спокойно шли по обочине дороги, любуясь красотами природы.

Весенний лес был прекрасен. На деревьях лопались почки, открывая молодые листики. Ольха, берёза, осина, тополь красовались в сережках. Звонко и задорно распевали птицы.

Девушки никуда особенно не торопились, радуясь теплому дню, яркому солнцу, прозрачному свежему воздуху и чувству свободы. Они то и дело сходили с тропы, чтобы сорвать вылезший под кустами первоцвет и задорно перекликались друг с другом:

- Леди Исмираль! Скорее сюда! Вы только посмотрите, какие чудные подснежники!

Девушка спешила на зов своих подруг, и осторожно опускалась на колени перед маленькими невзрачными цветочками, касаясь их кончиками пальцев.

- Ах, какая красота!

- Девы, - их старшая спутница не спешила углубляться в лес, - девы, вернитесь! Если мы будем срывать все цветы, которые встретим, то уже через несколько лет в этом лесу не останется ни одного цветочка! Помните, что у Покровительницы Гал* на счету каждая травинка! Она разгневается на нас, если мы будем бездумно уничтожать природу, и может послать неурожай и прочие беды! Не рвите цветы!

(*Гал или Гало – одна из девяти Покровителей. В ее ведении находятся все растения, от крошечной ряски и лишайника до самых высоких дубов.)

- Но мы только любуемся, дама Эстирель, - улыбнулась Исмираль и кончиками пальцем погладила подснежник. – Они такие милые!

- Любуйтесь, но не рвите! Леди Исмираль, если вам так угодно украсить цветами свою комнату, только отдайте приказ садовникам. Они специально выращивают в парниках и на грядках самые разнообразные цветы. Среди них есть и первоцветы, столь милые вашему сердцу!

- Неужели вообще нельзя сорвать ни цветочка? – девушка встала с травы.

- Можно, но мы приближаемся к священной роще! – дама указала вдаль. За кустами среди более темных кленов и вязов виднелись стройные бело-пестрые стволы. Лесная тропа в том месте сворачивала прочь от старицы, огибая островок березового леса.

Девушки, последний раз бросив взгляд на подснежники, взявшись за руки, бегом вернулись на тропу и какое-то время шли чинно, лишь изредка перемигиваясь друг с дружкой.

Такое путешествие они совершали несколько раз в год – леди Исмираль не сиделось в замке своих родителей, под присмотром матери и старшего брата. И она довольно часто отправлялась погостить в один из небольших домиков, расположенных в глубине леса или на берегах речных стариц. Обычно леди Исмираль отправлялась в путешествие налегке – взяв с собой двух-трёх подруг, одну из придворных дам и пажей, чтобы было, кому накрыть стол на привале. В этот раз, кроме пажа, девушек сопровождал и молодой рыцарь, сын дамы Эстирель. К седлу его скакуна были приторочены вещи.

От тропы в сторону священной рощи отходила тонкая стёжка. За деревьями, среди тонких стволов берёз, виднелся массивный силуэт тёмного камня странной формы. Если присмотреться, он сильно напоминал стоявшего на задних лапах медведя – голова, плечи, передние лапы, опущенные вдоль туловища. У его подножия, там, где он врос в землю, раскинулся ковер вечнозеленых растений – ярко выделялись темные листья и ослепительно жёлтые головки распускающихся калужниц.

- Вы ничего не забыли? – строго спросила дама Эстирель.

Исмираль пробормотала слова извинения и поспешила взять у пажа нечто, завернутое в тряпицу. Оставив подруг в отдалении, она тихо прошла по стёжке до подножия камня, немного постояла, глядя на морду «чудовища», потом опустилась на колени и, развернув тряпицу, положила в траву кусок хлеба. Постояла немного, беззвучно шевеля губами, осторожно погладила шершавый бок камня, после чего тихо вернулась к остальным.

Никто точно не знал, откуда пошёл этот обычай, что он означает. Но все помнили, что, если случится проехать или пройти мимо священной рощи, надо обязательно оставить у подножия стоящего в её сердце камня какое-нибудь подношение и загадать желание. И если духи леса будут милостивы, оно обязательно исполнится.

Девушки двинулись дальше. Исмираль затормошили подруги:

- Ну, что? Что ты загадала? Про жениха, да?

- Девы, девы, - дама Эстирель остановила любопытных. – Не надо спрашивать ничего! Если открыть тайну, желание не исполнится!

- Нет, я не думала про жениха, - ответила Исмираль таким тоном, что у подруг сразу отпало желание расспрашивать ее о чем-либо.

Дальше путь продолжили в молчании.

Тропа опять сделала поворот, возвращаясь к речной старице, и на этой тропе девушки внезапно оказались не одни. Поджидавший за деревьями на обочине всадник тронул коня, выезжая и останавливаясь поперек дороги.

Судя по одежде и оружию, а также по породистому скакуну под седлом, это был знатный лорд, но полумаска до поры скрывала его лицо.

- Добрый день, леди Исмираль, - промолвил незнакомец. – Вы заставили себя ждать!

Девушки, сбившись в стайку, испуганно оглянулись – позади них на тропу выехали еще два всадника. Четвертый и пятый показались справа и слева от тропы, шестой и седьмой появились из-за спины рыцаря в маске. Сопровождавший девушек воин потянул из ножен меч.

- Что происходит? Вы кто? – спросила Исмираль.

- На этот вопрос я отвечу только в моём замке, - незнакомец улыбнулся. – Извольте следовать за мной!

- Никуда мы с вами не пойдем! – девушки попятились, толкаясь и прячась друг за дружку.

- А я и не собираюсь никого уговаривать! Взять!

Все шесть его спутников только и ждали команды.

Завизжав, девушки бросились врассыпную, но двоих сразу подхватили всадники, хватая и бросая поперёк седла. Охранник попытался атаковать, но, пока он сцепился с одним рыцарем, другой зашел сзади и оглушил его ударом по шлему. Воин, роняя меч, рухнул с седла. Забыв про своих подопечных, дама Эстирель с криком бросилась к нему, но еще один всадник заступил ей дорогу.

Паж, не растерявшись, пришпорил коня, бросаясь прочь. За ним в погоню устремились сразу двое. Стрела из лука попала скакуну в круп. Он поддал на бегу задом, и не ожидавший этого мальчишка кубарем вылетел из седла. Упав на траву, он не сразу смог подняться, а когда вскочил на ноги, бежать было поздно. Чтобы не сопротивлялся, ему связали руки за спиной, другой конец веревки прикрепили к луке седла и в таком виде доставили обратно на дорогу, бросив раненого скакуна в лесу.

Сама Исмираль, когда её подруги кинулись бежать, заметалась, не зная, куда деваться. Мысль о священной роще, через которую они только что прошли, пронзила её, как молния. И девушка со всех ног помчалась обратно.

Ей немного помогло то, что на пути оказались те два всадника, что оглушили ее защитника. Пока они были заняты, беглянка прошмыгнула мимо и помчалась к островку березового леса.

- Догнать!

Крик придал ей сил. Подобрав подол, Исмираль стрелой понеслась по тропе, забыв о достоинстве, грации, манерах – обо всём, что всегда должна помнить любая леди. Сломя голову, она пролетела по тонкой стежке, чудом нигде не споткнувшись, и упала на колени перед каменным «медведем», обнимая его руками и прижимаясь всем телом.

- Спаси меня! Защити!

Она не знала имени того духа, которому поклонялись в этой роще, но почему-то была уверена, что он не откажет. Только надо принести дар…Но что ему дать?

Над ее головой загрохотали копыта. Исмираль зажмурилась до зеленых пятен под веками. Защити! Помоги! Он не посмеет подойти! Он не сможет! Не…

Одним прыжком спешившись, похититель схватил девушку за локти, силой отрывая от камня, ловко запеленал в свой плащ, как куклу, и, легко приподняв, бросил поперек седла, даже не оглянувшись на каменного обитателя священной рощи. Девушка, пораженная этим последним обстоятельством – еще никто и никогда на ее памяти не выказывал столько непочтительного отношения к духу рощи! – даже не пыталась сопротивляться.

Каменное изваяние молча смотрело им вслед. Потом, когда топот копыт и крики девушек стихли вдали, из-под него выползла змея-медянка и не спеша устремилась в противоположную сторону.


На ночлег артисты остановились на берегу лесной речки, выбрав уютную просторную полянку, где нашлось достаточно места и для того, чтобы пустить пастись лошадей, и для фургона, и для костра. Выпрягли усталых коней, задали им ячменя. Пока мужчины обустраивали лагерь, женщины доставали провизию. Несколько дней, проведенные в поместье-столице, существенно обогатили труппу, а остановка на ферме светлых альфаров ещё больше пополнила запасы – у них теперь был солидный запас муки, круп, всяких приправ, масло, немного меда, пара кругов отличного сыра, немного фруктов для детей и, кроме солонины, пара кур.

Крунху, как самый сильный, вооружился маленьким топориком и отправился за дровами, но в основном актеры собирали хворост. Ибо все оружие их составлял тот самый топор, боевые ножи у менестреля и главы труппы и несколько метательных стилетов, принадлежавших лично Янсору. Сейчас, вооружившись короткой прямой палкой, тот прикрутил один из них к ее концу и, закатав штанины, зашел в воду в надежде подбить самодельной острогой пару рыбин.

Все хлопотали, не сидя без дела. Кто перебирал и аккуратно складывал плохо закрепленные пожитки, кто делал из старых одеял и веток навесы и готовил спальные места, кто осматривал копыта лошадей и упряжь. Ниэль и Ханирель вместе готовили вечернюю похлебку. Таша устроилась на одеяле поближе к огню и кормила грудью сына. Соэль присматривала за ее дочкой – засидевшись в фургоне, малышка весело бегала вокруг лагеря, и нужен был глаз да глаз за маленькой непоседой. Особенно маленькой Нюше нравилось играть в прятки в кустах. Постепенно добровольная нянька увлеклась игрой, и на опушке раздавался двухголосый смех.

- Не уходите далеко в лес! – окликнула их Ниэль. – Тут могут быть волки!

- Нет тут волков! – вернувшийся от речки Янсор бросил на траву всего одну рыбку. – Место тихое.

- Откуда знаешь?

Вместо ответа бывший браконьер ткнул пальцем вверх, заставив всех посмотреть туда же.

Над ними почти смыкались ветки ясеней и буков с недавно раскрывшимися почками. Молодые листики только-только лезли на свет и казались яркими даже сейчас, в вечернем сумраке. Кроны деревьев еще не были густыми, и на одном суке отчетливо виднелся шар из туго переплетенных веточек с мелкими листочками.

- Омела, - сообразил Даррен.

- Ага. Тут дриады живут поблизости! Они нас защитят.

Дриады, лесавки и прочая мелкая нежить в изобилии водилась в лесах Сапфирового Острова. Поговаривали, что Белый Лес*, любимое детище Покровительницы Гал, бывает тут чаще других. Только на этом Острове было больше священных рощ, чем на всем остальном Радужном Архипелаге.

(*Белый Лес – живой лес, не имеющий постоянного места произрастания. Умеет по собственной воле менять вокруг себя время и пространство, вследствие чего часто путешествует по миру, то появляясь, то исчезая. Составляющие его деревья обладают коллективным разумом.)

Таша вздрогнула и прижала к себе ребенка:

- А они на нас не нападут?

- Нет. Мы – мирные путники, никого не обижаем, - ответил мастер Неар. – Если не будем портить природу, с нами ничего не случится. Да и не проснулись еще, наверное, дриады – омела ведь пока не расцвела.

- Говорят, она лечебная? – Ниэль посмотрела на Даррена, сидевшего рядом с женой и осматривавшего сбрую.

- Да, я слышал что-то в этом роде, - кивнул фокусник. - Из нее приготавливают зелья… но лучше уж спросить о них у какого-нибудь травника… Или у тех же дриад! Но я в этом ничего не понимаю!

Фокусник откровенно смущался – после того, что случилось накануне, на альфара-полукровку посматривали с откровенным восхищением, смешанным с плохо скрываемым изумлением. До этого все видели в нем только иллюзиониста, мастера по спецэффектам, а оказывается, рядом с ними почти настоящий маг! Но доказательство того, что парень не так прост, полулежало с другой стороны костра на подостланном одеяле, укутанное в старую лошадиную попону.

Вынутый накануне из петли незнакомый юноша-эльф, которого уже многие почитали за мертвого, все-таки пришел в себя. Правда, он оставался ко всему безучастен, смотрел по сторонам мутными глазами грудного младенца и молчал – лишь иногда постанывал или надрывно, с хрипами, кашлял. Ханирель сейчас варила в маленьком котелке отвар из набранных по пути трав, но весна только-только вступила в свои права, и многие целебные растения просто-напросто еще не вылезли из земли. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Омела бы здорово помогла…

- Попробую сорвать, - Тайн вопросительно посмотрел на старую женщину и фокусника, угадав их мысли.

- Не стоит этого делать, - возразил мастер Неар. – Без разрешения дриады…

Юноша упрямо насупился, но менестреля поддержали остальные, и ему пришлось замолчать до поры.

Незнакомый эльф, чьего имени пока никто не знал, лежал на своем месте, не пытаясь встать. С тех пор, как пришел в себя, он дважды обмочился, и Таша ворчала, что лично ей и одного младенца более чем достаточно. Ханирель и Ниэль в четыре руки сами переодевали его в запасные трико. Никто не знал, что с ним делать – взрослый мужчина был беспомощнее младенца. Полугодовалый сынок Таши уже хотя бы держал головку, непрестанно гулил, хватал игрушки и пытался ползать, если его положить на животик, смешно оттопыривая попку. А этот…

Доварив настой, Ханирель нацедила немного в кружку и присела рядом со спасенным, принимаясь поить его из ложечки. У юноши было повреждено горло, глотал он с трудом, маленькими порциями, морщась и постанывая от боли, да и то часто давился, и тогда добровольная кормилица осторожно массировала ему шею с синими пятнами оставшихся от веревки кровоподтеков. Вернее, пыталась это сделать – при первой же попытке дотронуться до горла, эльф шарахнулся от нее, издав странный сдавленный звук. Впрочем, это было хоть какое-то проявление эмоций, и все сочли такое поведение добрым знаком.

- Мы не можем таскать его с собой, - себе под нос ворчал Тиар. – На кой он нам сдался?

- Ты точно также был против, когда мы нашли Ташу, - напомнила ему мать. – А если вспомнить, как ты сам появился на свет…

Тиар прикусил губу, но сдаваться не собирался.

- Я – будущий герой, спаситель мира, чье появление на свет знаменует начало великих событий, - произнес он. – Мое происхождение и моя судьба – лучшее тому доказательство!

- Герой, - мягко усмехнулась Ниэль, потрепав бронзово-алые волосы юноши. Ее приемный сын слишком часто играл в пьесах принцев, великих воинов и спасителей прекрасных дев, чтобы даже сейчас забыть об этом. Когда-то давно она сама играла этих дев, только тогда в роли спасителя выступал молодой еще Боар…

- Ужин готов!

Актеры оживились, подсаживаясь поближе с деревянными мисками. В густой похлебке из муки и овощей плавали кусочки разварившейся курятины, и первые порции, пожирнее и понаваристее, достались Таше, Соэль и Раэне. Потом свою долю получили Даррен, Тайн и Тиар. Взрослые ели последними, сняв наполовину опустевший котелок с огня и по очереди черпая оттуда ложками. Единственную пойманную Янсором рыбку запекли на углях и отдали опять-таки Таше и ее детям.

Силачу Крунху тоже налили полную порцию, такую же, как у всех, но все знали, что, если в котелке что-то останется, то остатки пойдут ему до последней крошки и капли. Крунху ел больше всех, но никто не смел его упрекнуть в непомерном аппетите – на представлениях он кидал камни, рвал цепи, гнул подковы, наматывал на палец гвозди, носил на плечах лошадей и удерживал за хвост рвущихся бычков. А вытащить из осенней грязи застрявшую повозку? А чуть ли не в одиночку устанавливать помосты для выступлений? Когда силач примкнул к труппе актеров, все вздохнули свободнее.

Закончив поить больного эльфа, Ханирель подсела к котелку, и Ниэль подала ей чистую ложку. Старая женщина прикусила хлеб от прихваченного из поместья-столицы каравая.

- Наверное, стоит и ему немного нацедить, - подумала она вслух. – На одном моем отваре он долго не протянет, а бульон, - она съела ложку, - наваристый получился.

Ниэль тут же сходила, принесла еще одну маленькую мисочку и осторожно, по краю, налила в нее немного мучной похлебки.

- Странно он дышит, - прислушался мастер Неар.

- Угу, - Крунху быстро расправился со своей порцией и подсел к остальным в ожидании, когда можно будет с чистой совестью доесть остатки. – Точно дырявые кузнечные мехи.

- У него горло больное, - сказал менестрель. – Если бы он был певцом, я бы не надеялся услышать когда-нибудь его песни.

Сам Крунху родился в человеческой деревне недалеко от Плоскогорья. Местные жители знали, что лесная и горная нечисть часто ворует детей, подменяя их своими уродцами. И когда на свет появился странный темнокожий очень крупный мальчик с раскосыми глазами и заостренными ушками, все сразу поняли – без нечисти дело не обошлось.

До семи лет Крунху жил, не слишком тяготясь своей странной внешностью – мать даже любила его по-своему. Но потом все переменилось – у него появилась маленькая сестренка, совсем нормальная, вполне себе человек, и мать открыто начала называть его подменышем, уродом и помехой. Как прежде она его ласкала и баловала, так теперь стала шпынять и наказывать за все подряд. Объяснялось это просто – вся семья была уверена, что Крунху проживет всего лишь семь лет, а потом умрет, как умирали все подменыши, которых в деревне было предостаточно. Крунху оказался чуть ли не единственным, кто благополучно миновал опасный рубеж и болеть, хиреть и умирать не собирался. Вот разочарование матери и выливалось в злость. Масла в огонь подливало рождение вслед за девочкой и второго мальчика, тоже нормального. Правда, у всех троих были одинаковые зеленые глаза и широкие, словно приплюснутые, носы, но то, что вызывало отвращение у подменыша, казалось вполне нормальным у его «законных» родственников.

Мальчишки из деревни и раньше недолюбливали «троллячьего ублюдка», а сейчас и подавно ополчились всем миром. И еще неизвестно, не прибили ли его как-нибудь, если бы не кузнец, который что-то такое разглядел в подкидыше и не забрал его к себе. В четырнадцать лет Крунху уже стал первым молотобойцем, кузнец стал доверять ему кое-какую свою работу, и подростка перестали презирать, но начали бояться. И поэтому, когда еще несколько лет спустя в окрестностях деревни появились эльфы, Крунху просто-напросто выставили за ворота. «Иди к своим сородичам! – сказали ему. – И назад не возвращайся!» Ни мать, ни кузнец даже не вступились за него, зато среди бродячих артистов на его внешность никто не смотрел с презрением. Наоборот, Крунху объяснили, что в числе его предков наверняка были горные тролли. Человеческие женщины могут рожать от этих великанов вполне нормальных детей, но если двое таких полукровок создают семью, то каждый четвертый ребенок такой пары обязательно родится с троллиной внешностью.

Поскольку Ханирель еще не поела, Ниэль сама отнесла мисочку для найденыша. Что-то в ее лице и улыбке, ее голосе и жестах, когда она уговаривала его поесть, очевидно, было близко юноше, потому что на глазах его внезапно показались слезы, и он безропотно стал глотать густой бульон, хотя было заметно, что каждый глоток причиняет ему боль.

Когда с едой было покончено, мастер Боар принес и развязал бурдюк с вином. Артистам чаще приходилось довольствоваться простой родниковой водой или отваром из трав, собранных на обочине дороги. Даже эль они пили лишь в том случае, если выпадала удача выступать на празднике в какой-либо деревне, поэтому изысканный напиток смаковали маленькими глотками. Маленькая дочка Таши вместо вина получила одну половину яблока, а вторую ее мать изжевала вкашицу для пока еще беззубого сына.

Сделав пару глотков, Раэна отказалась от третьей порции и потянулась за арфой, задумчиво перебирая струны.

- Споешь? – спросил ученицу мастер Неар.

Девушка на миг замерла, прислушиваясь к чему-то в душе, потом кивнула и завела нежную печальную мелодию:


Я тебе принесу воды

Из ручья на склоне холма

И опять буду ждать, чтоб ты

Хоть на миг очнулся от сна.


Слишком долго ты спишь, мой брат!

Слишком долго ты спишь, мой бог!

Это меньшая из утрат –

Ждать и слушать твой каждый вздох.


Я найду ключевой воды,

Я плоды отыщу в лесу.

Тяжесть этой большой беды

Я одна на плечах несу.


Не разбудит тебя слеза,

Не услышишь ни крик, ни стон.

А над миром встает гроза –

Скоро пламя охватит дом.


Скоро дом опалит огонь

И отрежет назад пути.

И сгорю я рядом с тобой

Потому, что мне не уйти…


- Слишком печально, - Тиар сделал очередной глоток вина и передал мех брату. – Не под настроение!

- Зато под ситуацию, - Раэна кивнула на спасенного юношу, который так и лежал на своем месте. То ли от тепла, то ли от сытости, то ли от обилия впечатлений и усталости, но он успел задремать под тихую песню и сейчас напоминал ее главного героя.

- Да уж, - проворчал Тиар, - ситуация.

- Оставлять его на произвол судьбы мы не будем, - решительно сказал мастер Боар. – Сделать это – все равно, что выкинуть новорожденного ребенка, - он покосился на Ташу, которая под этим взглядом судорожно прижала сына к груди. – Рано или поздно он очнется и тогда…

- А если не очнется? – не сдавался Тиар. – Вы всмотритесь в его лицо! Тьма уже наложила свой отпечаток на его черты! Он не жилец на этом свете и рано или поздно наступит час…

- Вот когда этот час наступит, тогда и будем думать! – оборвал приемного сына актер. – А сейчас, Раэна, девочка, спела бы ты в самом деле что-нибудь повеселее?

- «Танец в ночи», - робко подала голос Соэль. Девушка сидела между матерью и Тайном, обхватив колени руками.

- Лучше это спою я, - мастер Неар потянулся к лютне. – Арфа вряд ли вытянет.

Сильные пальцы менестреля ударили по струнам, рождая легкую быструю мелодию.


Яркое пламя над степью несётся,

Словно рождается новое солнце.

В алом огне сгорают бесследно

Все одиночество, горе и беды!


Девушки недолго смогли усидеть на месте. Вскочив, Раэна и Соэль закружились в танце, подхватывая припев:


Танцуй в ночи!

Танцуй, пока горит костер!

Пока есть в небе звезда,

Чей свет так манит тебя!

Танцуй в ночи!

Открой своей душе простор!

Ты больше не одинок –

Смотри, в ночи костры горят!


На втором куплете к ним присоединилась и отбросившая робость Таша, уложившая сына на одеяло, и три тени закружились возле костра под бренчание лютни. Актеры потеснились, давая плясуньям место. Не двинулся с места лишь менестрель, да спящий по другую сторону спасенный юноша.

Но был еще кое-кто, чьи глаза удивленно распахнулись при звуках песни. Маленькая сонная дриада, разбуженная в своем дупле, тихонько выползла наружу и вытаращилась на огонь.


Пламя стремится в дальние дали.

С ним улетают наши печали.

Горе и боль, болезни и беды -

Вот они были, а вот уже нет их!

Танцуй в ночи!

Танцуй, пока горит костёр!

Пока есть в небе звезда,

Чей свет так манит тебя!

Танцуй в ночи!

Открой своей душе простор!

Ты больше не одинок –

Смотри, в ночи костры горят!


Крунху изловчился, подбросив в костер целую охапку хвороста, и пламя весело взвилось ввысь, танцуя вместе с девушками. Склонив голову набок, дриада зачарованно слушала песню.


Костер уже давно прогорел, лишь сбоку на углях робкий язычок пламени догрызал остатки головешки. Актеры спали – мужчины на земле, завернувшись в одеяла и плащи. Женщины забрались в фургон и улеглись там, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Тайн тихо приподнялся на локте, огляделся по сторонам. Судя по звездам, уже миновала полночь. Юноша изо всех сил старался не уснуть, дожидаясь, пока задремлют остальные. Мастер Неар дольше всех сидел у догоравшего огня, пытаясь подобрать какую-то новую мелодию, но сон сморил и его.

Тогда Тайн на четвереньках выбрался из-под одеяла и ползком направился к стволу ближайшего дерева. Добравшись до него, он ловко полез наверх, цепляясь пальцами рук и ног. Привычный к исполнению акробатических номеров и, в отличие от многих своих сородичей, не боявшийся высоты, он легко добрался до развилки, обхватил ветки всеми четырьмя конечностями и тихо пополз к пучку омелы.

Дриада, разбуженная музыкой и танцами, все еще лежала в своем дупле, когда услышала тихий шорох. Кто-то полз к её дому, кто-то чужой нарушил покой дерева. Но она только-только проснулась, была слишком слаба и не могла помешать незваному гостю. Высунув мордочку из трещины, она только наблюдала, покачивая лохматой головкой и исподтишка грозя кулачком, как, добравшись до цели, юноша одной рукой, помогая себе зубами, пытается оторвать цепко державшееся растение. Омела крепко вросла в старый раскидистый ясень, долго не хотела отрываться, но, в конце концов, половина куста осталась в руках юноши, и он, пятясь и щупая опору босыми ногами, стал спускаться вниз. Один раз нога его словно провалилась куда-то. Был миг страха падения, но обошлось…

А вот дриада до самого рассвета тряслась от страха в своем дупле, куда внезапно попала чужая нога, едва не раздавив его обитательницу, и лелеяла планы мести.


Наутро Тайн смущенно, но вместе с тем гордо предложил старой Ханирель кусок отломанного куста омелы, и та сделала больному примочки на синюшные пятна, изуродовавшие его горло.

- Надеюсь, это снимет отеки, - подумала она вслух, - и тогда он сможет нормально глотать.

За ночь неизвестный юноша немного пришел в себя. Во всяком случае, когда женщина склонилась над ним и улыбнулась приветливо, он попытался ответить ей улыбкой, неуверенной и слабой, как у младенца. Но взгляд его оставался таким же безмятежно-глубокомысленным. И он по-прежнему не издавал ни звука.

Наскоро перекусив лепешками и запив их травяным чаем, артисты запрягли лошадей и тронулись в путь. И никто не видел маленькую мордочку дриады, которая внимательно следила за ними из дупла своего ясеня.

Когда же повозка скрылась за деревьями, она выбралась наружу, подбежала к тому месту, где на земле и траве остались отпечатки колес и начала странный танец – прыгая на месте, взмахивая руками, она словно ловила что-то невидимое в воздухе и, поймав, сплетала это что-то в воображаемую ленту. Потом раскрутила ее, бросила, словно аркан и, натянув, крепко-накрепко привязала эту невидимую «веревку» к корням дерева.

Завершив работу, дриада не забралась в свое дупло, а со всех своих тонких ножек помчалась куда-то в чащу леса.


Долгое время ничего подозрительно путешественники не замечали. Но ближе к полудню, когда наезженная на вид дорога сузилась и превратилась в две простые заросшие травой колеи, артисты заволновались.

- Куда это мы заехали? – вопрошал Тиар, шагавший подле лошадей. – И где дорога?

- Под ногами, - ответил ему идущий с другой стороны Тайн. – Не видишь разве?

- Разве это дорога? Давно заброшенная тропа! В каком столетии по ней проезжали в последний раз?

- Сегодня, - ответил мастер Неар. – Именно сегодня по ней едем мы. Значит, этот раз – и есть последний.

- Тогда предпоследний! – не сдавался юноша, тряхнув бронзовыми волосами.

- Откуда я знаю? Я менестрель, а не пророчица!

- Эй, вы там! – крикнул им мастер Боар. – Не устали? Может, устроить маленький привал?

Он вместе с Дарреном и Крунху подталкивали фургон с боков и сзади, поскольку колеса цеплялись в колеях за все подряд. Дорога и впрямь ожидала желать лучшего, а за последние пол-лиги и вовсе от неё осталось одно название. Разве можно назвать дорогой две глубокие оплывшие колеи, наполовину заросшие травой, на дне которых хлюпала весенняя грязь?

- Нет, - хором ответили ему сыновья. – Сначала надо выбраться на открытое пространство.

Однако через каких-то четверть часа даже эти две колеи пропали совсем. Кругом, куда ни глянь, был обычный весенний лес, где явно не ступала нога разумного существа. Пришлось пробираться вовсе по бездорожью. Лошади спотыкались чуть ли не на каждом шагу. Фургон отчаянно мотало из стороны в сторону, и всем актерам приходилось налегать на борта, чтобы удержать его от падения и помочь лошадям. Чтобы облегчить его, женщины взяли на руки кое-что из вещей. Внутри оставались лишь дети Таши – сама альфара шла у заднего борта, не спуская с малышей глаз, – и больной юноша, который никак не реагировал на происходящее.

Тем более что и лошади стали вести себя странно. Они двигались все медленнее и неохотнее, клонили головы к земле и тяжело дышали, словно тащили огромную тяжесть не пару часов, а несколько дней. Запнувшись о камень, одна из них внезапно споткнулась и еле устояла на ногах.

- Ну, нет! – Янсор, чья очередь была сегодня править лошадьми, решительно бросил вожжи. – Так дело не пойдет! Погодите меня здесь!

Вооружившись двумя ножами из своего многочисленного метательного арсенала, бывший браконьер передал поводья матушке Ханирель и легким шагом устремился в чащу.

- Привал! – объявил мастер Боар.

Таша тут же полезла в фургон, где устроилась рядом с детьми. Артисты последовали ее примеру, рассаживаясь, кто куда, чтобы дать отдых уставшим ногам – шагать по ровной дороге совсем не то, что пробираться по нехоженому лесу. Тем более что на всех навалилась страшная усталость. До полудня еще оставалось немного времени, но актеры чувствовали себя такими же утомленными, как и лошади. Соэль и старая Ханирель, например, сразу легли спать. Остальные терли слипающиеся глаза, борясь со внезапно накатившей сонливостью. А тут еще и неожиданная для весны летняя духота, когда глаза закрываются сами собой…

Приподнявшись на локте, глава труппы посмотрел вслед Янсору. Бывший браконьер тенью крался за деревьями.

- Возвращайся скорее! – крикнул мастер Боар и широко зевнул.


Легкая, как тень и стремительная, как солнечный блик, дриада скользила по лесу, и тот отзывался ей тысячами голосов. Шелестела листва – у каждого дерева свой голос, и даже ясень, выросший в чаще леса, поет не так, как его собрат, раскинувший ветви у солнечной опушки, - лепетал что-то ручей, вздыхала земля, пели птицы, осторожно вздрагивала прошлогодняя листва, звенели колокольчиками первоцветы.

В самом сердце Древеня дриада сбавила бег-полет и остановилась перед раскидистым дубом. Он был таким старым, что, наверное, сам не помнил, сколько лет прошумело над его кроной. Добрая половина сучьев его уже успела облысеть от древности – лишенные не только листвы, но и коры, они, словно обглоданные кости, торчали ввысь. Но рядом тянулись к солнцу живые ветки. Почки на старом дубе, однако, уже набухли и даже проклюнулись – этот старик всегда самым первым среди своих собратьев одевался листвой и последним сбрасывал свой зеленый наряд. Между его корней в небольшой ямке уже проснулся родничок, и тонкая струйка воды переливалась через природное углубление и стекала в ручей. Вдоль его берегов уже распускались белые крошечные звездочки. В складках его корявого ствола и трещинах коры жили дриады.

Большая поляна у подножия дуба была покрыта вечнозеленой травой, курчавой и густой, как ворсистый ковер. Тот и там сквозь него пробивались острые стебельки – на каждом уже начал распускаться бутон. В центре же торчал пучок свежих листьев, но побега с бутоном у него не было.

Вокруг на пушистом зеленом ковре расположились дриады. Они не сводили глаз с пучка листьев, напряженно ожидая перемен, но ничего не происходило.

Подбегая, дриада засвистала тоненьким пронзительным голоском. Этот звук не походил ни на одну птичью песню, но сидевшие возле цветка лесавки встрепенулись, оборачиваясь ей навстречу.

Дриада остановилась перед старым деревом и тихо засвистала. Голосок ее слился с посвистом птиц, гнездящихся в кустах у ручья, но пару минут спустя послышался ответный свист, а потом в трещинах дубовой коры показались обитатели старого дерева.

- Ты что? Что случилось? – послышались голоса.

- Я нашла! – весело воскликнула дриада. – Нашла тех, кто сможет помочь!

- Ты уверена? – три дриады постарше выпорхнули из дупел и опустились на траву. Все три казались сестрами-близнецами – одинаковые заострённые мордочки, одинаковые зеленоватые взлохмаченные волосы, одинаковые наряды из травы и листьев. Отличались только ожерелья – в одно были вплетены желуди, в другое – крылатки клёна, а в третье шишечки ольхи.

- Да! Они ночевали под моим деревом, пели песни, танцевали, а потом украли у меня омелу!

Это последнее сообщение вызвало бурю эмоций. Дриады защебетали хором, перекрикивая друг дружку. Птицы ревниво откликнулись, усиливая голоса, и некоторое время вокруг слышались только свист, щебет и пронзительные крики. От шума пробудились маленькие лесавки и зашныряли в траве, как двуногие ежики, путаясь у дриад под ногами. Прилетело даже эхо и заметалось среди веток, увеличивая суматоху и шум на свой лад. Испуг и возмущение слышались в голосах обитателей леса.

Наконец, те и другие успокоились. Птицы расселись на ветвях, лесавки присели на траву, задрав мордочки.

- Они украли омелу! – воскликнула одна из старших дриад. – За это их надо немедленно наказать, Ясенька!

- Я это уже сделала, - весело откликнулась та и захлопала в ладоши, прыгая на одной ножке. – Я завязала узлом их дороги, и не развяжу до тех пор, пока они не согласятся нам помочь и разбудить сердцецвет! – дриада посмотрела на пучок зеленых листьев. - Они до-олго будут ходить кругами! А когда надоест, я приведу их сюда!


Янсор вернулся через полтора часа, слегка запыхавшийся, и ещё издалека почувствовал неладное.

Он в свое время достаточно много прожил в лесу, спал под кустами и в дуплах деревьев, уходя от двуногих и четвероногих хищников, научился мастерски путать следы и бегать не только по земле, но и по веткам деревьев. Любой лес был ему родным домом, где точно знаешь, где что стоит или лежит, и где даже ночью и спросонья легко отыщешь дверь и окна. Он прекрасно помнил свою дорогу и был уверен, что сможет вернуться назад по своим следам, но не тут-то было. Метатель ножей шел и шел. Цепочка его следов тянулась и тянулась, время от времени виднелись его метки – особые надрезы на коре некоторых деревьев – но конца пути всё не было.

А потом земля ушла из-под ног, и Янсор еле успел затормозить, едва не свалившись в овраг.

Вот тут-то он и понял, что дело неладно. Ибо раньше этого оврага не было.

- Вот гоблинский лес! – шёпотом выругался он. – А, чтоб тебя через пень и колоду!

За спиной послышался шорох и тихое хихиканье. Янсор сжал кулаки, борясь с желанием обернуться. Но он точно знал, что этого делать нельзя. Оглянешься – подпадешь под чары…

- А чтоб твою-то мать…! – выругался он, нарочно вспоминая самые страшные ругательства, подслушанные в мире людей. – Ступай в…

Противный визг, похожий на скрежет, резанул уши. Бывший браконьер выругался в третий раз – теперь уже с досады, затыкая уши пальцами и пытаясь стряхнуть с ног обувь. Быстро разувшись, он переобул башмаки – левый на правую, а правый на левую ногу. После чего содрал с плеч куртку, выворачивая наизнанку.

- Что, съел? – развернувшись, Янсор показал лесу оттопыренный палец. – Вот тебе! Вот!

Резкий порыв холодного, совсем зимнего, колючего ветра толкнул его в грудь. Бывший браконьер устоял на ногах, развернулся на пятках и ничуть не удивился тому, что овраг куда-то исчез.

Продолжая ругаться сквозь зубы, он зашагал через лес, размахивая зажатыми в кулаках кинжалами, словно распарывая невидимые занавеси. Время от времени слышался тихий треск, как если бы лезвия в самом деле разрезали тонкую ткань. Лес больше не шутил с ним злых шуток, и шагов через пятьсот бывший браконьер действительно вышел к поджидавшему его фургону.

И сразу понял, что дело неладно, ибо все его товарищи спали крепким сном.

Артисты лежали на траве вповалку. Понурили головы упряжные лошади. На первый взгляд, всё было нормально. Но внезапно какая-то мышка взобралась прямо на грудь распростертой на траве Раэны, перебежала на шею, пощекотав хвостом подбородок – и девушка никак на это не отреагировала.

- Вставайте! – Янсор бросился к своим товарищам, стал тормошить, пинать, звать. Никто не отзывался. Более того – кожа их была холодной и почему-то твердой. Только легкое дыхание говорило о том, что они живы. Но – пока. Пройдёт несколько часов или минут – и зачарованный сон может стать вечным.

За спиной опять раздалось знакомое злорадное хихиканье – лес готовился торжествовать победу. Не зная, что придумать и как нарушить чары, Янсор схватил мастера Боара за руку и полоснул кинжалом по запястью.

Кровь разрушила магию. Глава труппы открыл глаза и резко сел:

- А? Что? Где?

- Все вставайте! – бывший браконьер кинулся будить других. Раэна, когда он оцарапал ее, залепила ему пощечину. Соэль расплакалась, а Таша накинулась с бранью. Но после всего пережитого эти пылкие проявление чувств только радовали метателя ножей.

- Это чары леса, - объяснил он. – Вы чуть не попались в ловушку. Если бы я остался с вами, нас бы просто некому было спасать!

- Значит, что, - Таша нервно прижала к себе детей, - мы останемся тут навсегда?

- Нет. Тут недалеко есть еще одна дорога, - отчитался Янсор. – Правда, такая же заброшенная, как и первая, но по ней явно недавно проехали до нас. Самое позднее – позавчера.

- Тогда в путь! – мастер Боар первым поднялся на ноги. – Надо выбираться отсюда, пока мы в силах.

Остальные вставали с кряхтением и стонами – почти у всех ныли поясницы и ноги. Матушка Ханирель все еще была вялой, а лошади никак не желали трогаться с места. Это не могло не насторожить путешественников, и за Янсором последовали без лишних разговоров.

На сей раз на козлы посадили Ташу – все равно она так беспокоилась о малышах, что отказалась выбираться из фургона. Янсор и Крунху пошли впереди – один показывал дорогу, а другой топориком расчищал проезд в зарослях. Остальные по-прежнему толкали фургон с боков и сзади. Вспугнутый поведением чужаков лес словно очнулся и зазвенел обычными птичьими голосами. Лишь иногда как-то странно начинали сами собой шевелиться ветви деревьев.

Чем дольше актеры шли, тем больше, как ни странно, отступала усталость, словно они впрямь миновали какое-то опасное место. Все приободрились, даже лошади вскинули головы и зашагали быстрее. Отойдя к деревьям, Тиар сорвал ярко-голубую пролеску и с шутливым поклоном подал Соэль:

- Ты прекрасна, как этот цветок! Юна и нежна, как весна! Чиста, как облака в поднебесье…

- Наивна, как неоперившийся птенчик, - в тон подхватил Тайн.

- Да ну тебя! Я новую пьесу репетирую! Герой встречает героиню в диком лесу. Только этот лес зачарованный, и чтобы выбраться из него, влюбленным предстоит преодолеть множество преград!

- Хорошая идея, - серьезно кивнул мастер Неар. – Вечером я запишу ее. Авось и выйдет что путное.

- Только нам сначала самим надо из этого леса выбраться! – сказал Тайн.

Лес был довольно старый – Древень* или, если судить по торчавшим тут и там корягам, даже Пуща. Толстые стволы старых деревьев, лип, буков, дубов, ясеней и вязов, высоко возносили свои кроны, где-то там в вышине переплетаясь ветвями. Чуть ниже стояли деревья второго яруса – березы, осины, рябины. Между ними тянулся ввысь редкий подрост и кустарнички, но большую часть земли между корнями и стволами покрывал ковер из опавшей листвы и травы. Сквозь прошлогодний войлок просвечивала молодая травка, первоцветы и ростки проклюнувшихся семян. Большая часть их летом, когда листва старых деревьев закроет свет, погибнет в душном зеленом полумраке, но единицы выживут и рано или поздно придут на смену закрывающим небо великанам. Несколько таких упавших в незапамятные времена гигантов уже лежало, утонув в зеленом ковре изо мха, лишайников и травы. От некоторых остались лишь небольшие холмы – Древень сам хоронил своих павших.

(*На Сапфировом Острове так много лесов, что для некоторых придумали свои названия. Зелень – молодой лес, чаще всего посадки или поросль на заброшенных полях. Рослень – он же лет через двадцать. Прямень – лес, где большинство деревьев имеет ровные прямые стволы. Ставень – лес, деревья которого можно использовать для строительства. Древень – старый лес. Пуща – самая густая и запущенная часть Древеня. И так далее.)

Из-за того, что густых кустов тут не встречалось, фургон бодро катился вперед, но то и дело качалась и подпрыгивая, запинаясь колесами о торчащие корни зеленых исполинов, а однажды пришлось навалиться всем, даже женщинам, когда поперек пути оказались останки упавшего много лет назад дерева. Ствол уже рассыпался в труху, густо порос мхом и грибами, но все же оказался помехой для четырех колес. Все вздохнули с облегчением, когда выбрались на дорогу.

Она оказалась неширокой – тропа на две колеи, как та, по которой артисты ехали вчера и сегодня утром. Но, судя по отпечаткам колес и копыт, по ней в самом деле день или два назад проехала какая-то подвода. Даже лошади приободрились и пошли быстрым легким шагом.

Но уже через несколько минут Янсор опять забеспокоился, вертя головой во все стороны и хмурясь.

- Не нравится мне это, - бормотал он себе под нос. – Ох, не нравится!

- Что такого? – мастер Неар поравнялся с метателем ножей. – Лес как лес. Или ты чувствуешь дриад?

- А они тут есть? – прислушался к разговору Тиар.

- Должны быть. Лес-то старый…Но вряд ли опасный!

- Это мне и не нравится! – сказал Янсор. – Смотрите!

Его палец указывал на срез ветки. Именно что срез – она была отсечена чем-то острым. Обрубок с уже привядшими почками валялся рядом.

- Ну и что?

- Это я ее срезал. Вчера!

- Ты уверен?

- Я тогда правил лошадьми. Эта ветка мне мешалась, и я ее срезал.

- Да брось ты, - мастер Неар поднял обрубок. – Это случайность!

Но бывший браконьер стоял на своем. Чем дальше, тем больше он находил признаков того, что их фургон уже проезжал по этим местам. Но дорога была ровной, лошади шли по ней охотно, а куда-то двигаться намного лучше, чем стоять на месте.


Наконец, дорога вывела на берег неширокой лесной речушки. Деревья и кусты тут расступались в стороны, образуя небольшую полянку. Съехав с дороги всего на пару махов, можно было разбить лагерь… следы которого уже виднелись тут. Несколько остывших кучек конского навоза, кострище, примятая трава на месте лежаков довершали картину.

- Ну, - в напряженной тишине промолвил Янсор. – Теперь-то вы мне верите?

- Не совсем, - огорошил его мастер Боар. – Мы просто могли заблудиться в лесу и случайно сделали крюк, когда сошли с прежней дороги. Сейчас мы передохнем, перекусим и тронемся в обратный путь. Строго в обратный путь! По своим следам! По этой, - он указал на колею, - дороге. Туда, откуда приехали. Ведь дорога-то нас как-то сюда привела. Пусть она нас отсюда и выводит!

С этим никто не захотел спорить, и только затаившаяся в своем дупле дриада тихо посмеивалась в кулачок. Не высовываясь, она внимательно слушала, как путешественники перекусывают, поят лошадей и разворачивают фургон, торопясь и надеясь поскорее убраться туда, откуда пришли.

Вот именно – «откуда пришли!» Дриада даже носика не высунула из дупла, чтобы проводить их. Она была уверена, что через несколько часов опять услышит шаги, скрип колес и голоса.

И оказалась права. Уже спускался вечер, и становилось прохладно, когда на поляну у речки выкатился усталый фургон.


- Нет, это невозможно! – простонал Янсор. – Опять!

Громкий стон вырвался у всех. Наклонившись, Ниэль подняла из травы свою собственную перчатку, которую обронила накануне.

- Не понимаю, как такое могло случиться? – искренне недоумевал мастер Боар. – Мы же все время шли по дороге и никуда не сворачивали!

- Это какое-то колдовство, - уверенно промолвил Даррен, озираясь по сторонам. – Как будто кто-то отводит глаза и путает следы! Ну, почти как я когда-то… Знать бы еще, каким это способом сделано и как все исправить…

После того, как он исцелил умирающего эльфа, вдохнув жизнь в практически мертвое тело, в возможностях фокусника никто не сомневался. И сейчас артисты вытаращили глаза в ожидании ответа на мучающие их вопросы.

- Конечно, это колдовство, - мастер Неар, повидавший многое, воспользовался моментом и присел на крутом берегу, вытянув, усталые ноги. – Но лично мне это место нравится.

- Значит, ты уже подпал под его чары, - авторитетно заявил Тиар.

Соэль и Таша переглянулись, и альфара судорожно прижала к себе детей.

- Получается, мы отсюда никогда не выберемся? – в голосе девушки прорезались слезы.

- Выберемся обязательно, - с уверенностью, которую на самом деле не ощущал, заявил Даррен, сделав несколько осторожных шагов по поляне. – Надо лишь узнать, в чем причина…

- Или в ком!

Все так и подпрыгнули – звонкий тоненький голосок раздался над их головами.

- Омела? – Тиар сразу посмотрел на обломанный накануне куст.

- Дриада, - поправил его менестрель, успевший разуться и опустить босые ноги в холодную весеннюю воду.

- Угадал! – зазвенел счастливый смех, и его обладательница возникла среди артистов.

Как она появилась, никто не заметил. Потом, вспоминая, кто-то утверждал, что она, подобно белочке, спустилась по стволу дерева. Кто-то уверял, что она просто спрыгнула с ветки. Кому-то показалось, что вспучилась земля, и дриада вылезла из нее, как корень. А кто-то – что она просто появилась из воздуха с тихим хлопком и сразу стала центром всеобщего внимания.

Про дриад, которых полным-полно в лесах Сапфирового Острова, слышали все, но никто не видел так близко. Невысокого роста, на две ладони ниже даже низкорослой Таши, большеглазая, с высокой грудью, тонюсенькой талией, крутыми бедрами и неестественно тонкими и стройными руками и ногами, дриада была облачена в коротенькую пышную юбочку из листьев и прикрывающую грудь повязку. Густая грива серо-бурых, под цвет ясеневой коры, волос была собрана в пышный хвост. На тонкой высокой шейке, запястьях и щиколотках виднелись ожерелья то ли из жемчужин, то ли из остекленевшей росы.

- Вот вы какие, - прозвенел ее тонкий голосок.

- Вот ты какая, - в тон ей ответил мастер Неар. Вскочив, менестрель подошел ближе, рассматривая странную гостью. – Ты прекрасна!

- Ты тоже ничего, - ответила она и залилась счастливым смехом. Актеры невольно заулыбались – уж больно заразителен был тонкий звонкий голосок.

- Так это ты держишь нас на этой поляне? – поинтересовался мастер Боар. – Но почему? Что такого мы сделали? Кажется, не сломали ни одного лишнего дерева, не сорвали лишнего цветка и не повредили твой ясень… Разве что кое-кто потрепал омелу, - он посмотрел на приемного сына. – Но мы сделали это не шутки ради. У нас – больной, которому нужна помощь, а никто из нас не умеет как следует лечить.

- Где больной? – немедленно заинтересовалась дриада.

Ханирель подошла к фургону и откинула полог, который заменял заднюю стенку. Вдоль бортов были уложены вещи, недалеко от входа в большой плетеной корзине полусидел сынок Таши вместе с сестренкой, а почти все свободное пространство занимала наспех оборудованная постель, где лежал и безучастно смотрел в пустоту юноша-эльф.

Заходить внутрь дриада не стала – только подпрыгнула, зависнув в воздухе и вся мелко дрожа при этом, и всплеснула тоненькими ручками:

- Какой хорошенький…

- Да, только он ничего не слышит, ничего не говорит и вообще… Хуже младенца. Вот так и лежит все время, - сказала Ниэль. – Мы кормим его с ложечки и меняем грязное белье, но это же не жизнь. Он молод, силен, здоров… был…

- Мне иногда думается, что если бы он умер, это было бы наилучшим выходом, - после недолгого молчания промолвил мастер Боар. – Когда вытаскивали его из петли, мы еще не знали, что все будет так. Думали, что спасем ему жизнь, а спасли такие жалкие ее крохи…

- А разве жизнь, - дриада развернулась к нему, все еще вися в воздухе и вся трепеща, - не самое главное?

- Нет, - это сказал мастер Неар. – Есть то, ради чего стоит жить. Есть твой мир, и если он разрушен, а ты остался – продолжать жить незачем.

Дриада опустилась на землю и запрокинула голову, глядя на ветки своего ясеня.

- Ты прав, - прощебетала она. – Если мое дерево погибнет, я не умру, но… мне станет не для чего жить, хотя рядом останется много других деревьев. Мне жаль твоего сына.

- Он мне не сын, - вздохнул менестрель. – Мы случайно нашли его не так давно в петле. Сам ли он в нее полез или ему помогли – мы не знаем. В первом случае, если он решился на такое, потеряв то, ради чего стоит жить, мы допустили ошибку. Во втором – дали ему шанс… Но он молчит и никак на нас не реагирует. И мы не знаем, правильно ли поступили.

- А бросить его мы вряд ли сможем, - подумал вслух мастер Боар. – Иначе зачем тогда спасали?

- Может быть, вы нам поможете…

Голос менестреля замер на полузвуке, и дриада ответила столь же неуверенно:

- Ну…только при одном условии. Если и вы поможете нам!

Актеры переглянулись.

- Но как? – озвучил всеобщую мысль Янсор. – Мы – просто труппа бродячих артистов, музыканты, акробаты, жонглеры, танцоры… еще иногда играем пьесы… Мы не воины и не волшебники!

- У нас даже нормального оружия нет, - развел руками Тиар. – Ножи Янсора и мастера Неара не в счет! Нам это запрещено…

- И колдовать никто не умеет, - поспешил добавить Даррен, пока никто из его друзей не вспомнил, как у него получилось оживить мертвеца.

- И детей своих мы не отдадим! – пылко воскликнула Таша, закрыв собой корзинку с малышами.

Дриада задумалась, сунув в рот розовый пальчик и став очень похожей на ребенка.

- Я знаю! – воскликнула она с таким видом, словно ей это только что пришло в голову. – Мы устроим праздник!

- Что?

- Ну, конечно, праздник! – дриада закружилась по поляне, то ловко перебирая ножками по траве, то взмывая в воздух на невидимых крыльях, а потом подпрыгнула, схватилась за нижнюю ветку своего дерева и принялась качаться на ней, как на качелях. – Праздник! Песни! Музыка! Танцы! Веселье! Праздник весны, понимаете?

Спрыгнув на землю, она остановилась перед мастером Боаром, и тот ответил:

- Мы согласны!

- Тогда за мной! – она сорвалась с места. – Идите по цветам!

Актеры проводили странное видение взглядами и только хотели спросить, что за цветы имела в виду дриада, как вдруг увидели за кустами дорожку из небольших кустиков с темно-зеленой листвой. Над ними раскрывали лепестки розово-малиновые с золотым глазком примулы. Дорожка уводила их в чащу, за кусты и деревья, стоявшие так тесно, что было ясно даже неопытному глазу – фургон там не пройдет.

- Что же вы застыли?

Из травы высунулась мордочка лесавки*, в колючую шубку которой были вплетены цветы.

(*Лесавка – существо с две ладони ростом, похожее на ежика, но с человеческими ручками-ножками. Многие считают лесавок родичами и даже «бабушками и дедушками» леших. В их ведении находятся все плоды и семена, а также ягоды и грибы.)

- Идите до конца дорожки! Там вас будут ждать!

- Но нам придется оставить здесь… - мастер Боар нерешительно оглядел повозку и лошадей. Как-никак, это все их имущество. Да и больной юноша оставался совершенно один.

- Мы позаботимся, - категорично заявила лесавка и, пригибаясь, побежала по поляне. – Это входит в условие договора!

- Договора? Но с нами заключала договор только дриада с этого дерева! – Тиар ткнул пальцем в крону.

- Лес слышал! Лес запомнил! – прочирикала выпорхнувшая из ближайшей примулы фейри*. – Лес согласен!

(*Фейри – то же, что и фея. Крошечные, с ладонь, крылатые существа, часто владеющие магией. В ведении фейри находятся цветы и травы.)




Глава 2.


Разобрав инструменты, и наскоро переодевшись в сценические трико и платья, артисты двинулись вдоль дорожки из расцветающих примул. Таша заодно прихватила своих детей, и ее никто не стал осуждать. Хоть лес и заключил с ними договор, вряд ли те же фейри устоят перед искушением похитить оставленного без присмотра младенца! А потом, чего доброго, с невинным видом заявят, что они тут ни при чем и самим родителям нужно лучше присматривать за ребенком.

Тропа вела артистов в чащу, такую густую, что передвигаться приходилось гуськом. Мастер Неар шел первым, за ним – мастер Боар с Ниэль и Ханирель. Соэль держалась возле братьев – Тайн просто ободряюще ей улыбался, зато Тиар всю дорогу шептал на ушко разные глупости. Таша трусила между Дарреном и Раэной, а Янсор и Крунху, навьюченные реквизитом, замыкали шествие. Разговаривать никому не хотелось – только шепот Тиара нарушал почти погребальную тишину, да время от времени дочка Таши принималась что-то лепетать.

Под пологом леса сгустилась уже ночная темнота, мир наполнился шорохами, писком, скрежетом. Песни птиц замолкали одна за другой, но тишины отнюдь не было. Иные звуки пришли им на смену – и журчание родника, и надсадное гудение первого комара, и потрескивание стволов, и шелест ветвей, и уханье совы. Если бы не дорожка из примул, путники давно бы заблудились.

Но вот впереди показался слабый свет – на его фоне стволы деревьев казались черными колоннами, поддерживающими небесный свод. Еще несколько десятков шагов – и артисты вышли на поляну.

- Какая красота! – всплеснула руками Соэль.

Со всех сторон поляну окружали старые кряжистые дубы, а на ней раскинулся ковер из крошечных белых цветочков, похожих на маленькие звездочки. Они медленно раскрывались, один за другим, и на поляне становилось чуть-чуть светлее.

Там и сям порхали фейри, развешивая по нижним веткам крошечные фонарики. Шныряли лесавки.

- Бабоцки! Бабоцки! – закричала дочка Таши, хлопая в ладоши. – Хоцю бабоцку!

- Тс-с, - мать одернула малышку. – Нельзя!

Словно только этого и ожидая, из стволов старых дубов вышло несколько дриад. Еще около десятка их появилось из чащи. Треугольными личиками, тонюсенькими талиями и длинными стройными ручками и ножками, а также нарядами из листьев они так походили друг на дружку, что отличить их можно было лишь по венкам и ожерельям из листьев и семян.

- Вы пришли! Не побоялись! – звучным нежным голоском промолвила одна из них, в чьих темных волосах виднелся венок из дубовых листьев, на тонкой шейке висело ожерелье из желудей. – И мы отплатим вам за это! Как только раскроется золотой солнцецвет, мы начнем наш весенний бал!

Все – дриады, лесавки, фейри – уставились на покрывавшуюся цветами поляну. Там в молодой траве виднелся пучок толстых ярок-зеленых листьев. Над ним все еще не было бутона.

- Хоцю цетоцек, - заныла дочка Таши, потянувшись за крошечными белыми звездочками.

- Это – наш солнцецвет, - старшая дриада легко воспарила в воздух и подлетела к растению. – Обычно он раскрывается, знаменуя начало лета*, но в этом году почему-то запоздал.

- Если он не распустится, - добавила Ясенька, возникшая рядом с артистами, - остальным цветам тоже не придется цвести в этом году. Не будет цветов – не бывать плодам и ягодам. Не будет мёда для пчел и семян зимой для птиц… Вы поможете нам его разбудить?

- Но, - мастер Боар посмотрел на свою труппу, - как мы это сделаем? Это ваша магия, магия дриад…А мы – просто эльфы, альфары…- он покосился на Крунху, - люди… Мы не можем…

- Можете! – старшая дриада подлетела ближе. Вслед за нею вспорхнули и закружились рядом фэйри. – Мы все – дети одного мира. Над нами всеми – одно солнце и одни звезды. Нас питает одна земля, мы пьём воду, которая равно для всех льётся с небес. Нас овевает один и тот же ветер. Всё в мире взаимосвязано. Вы должны попробовать!

Мастер Неар переглянулся с Раэной. Они сразу поняли, что это обращаются к ним и выступили вперед – учитель с лютней, ученица – с арфой.

- Спойте ту, которую пели вчера! – дриада с «их» ясеня возникла рядом с горящими от предвкушения глазами.

- Нет, милая! У меня есть кое-что получше, - улыбнулся менестрель и тронул струны. Сначала тихо, осторожно, словно не знал еще, какая отзовется каким звуком. Постепенно мелодия стала сильнее, полилась живее и громче, исчезли неуверенные, кажущиеся фальшивыми, нотки. Потом подоспели струны арфы, и последним – голос. Мелодия была похожа, а слова – совсем другие:


Слышу я, как растет трава.

Вижу я, как журчит ручей.

Принесла для лютни сова

Струны тонких лунных лучей.


Зазвенели листья травы

Огоньками крыльев стрекоз.

Не склонить уж мне головы

На подушку из алых роз.


Я шиповник в горсть соберу –

Снежно-белые лепестки.

Пусть поют они на ветру

Песню вечной моей тоски.


Только длиться не может грусть

Коль родился – значит, живи!

И окрашу я белый куст

В алый цвет надежд и любви.


По весне прорастет трава

Сквозь остатки сухих цветов.

Для любви найдутся слова

И закончится время снов.


Негромкий звучный голос менестреля плыл над поляной, улетая в чащу леса, и Раэна, подпевая на каждой строфе, только диву давалась – неужели это ее учитель способен, оказывается, так петь? Нет, видимо, не зря его звали Рунопевцем – и мелодия вроде простая, и стихи немудреные, а голос и интонации придавали им почти мистическую силу.

Аплодисменты, грянувшие, когда отзвучала последняя нота, показались громом с ясного неба.

- Тише! – чуть ли не хором воскликнули дриады. – Распускается!

Все уставились на поляну. Пока мастер Неар и Раэна пели, из пучка листьев вырос бутон на толстом шероховатом стебле. Он чуть покачивался на волнах музыки, а когда она смолкла, стал увеличиваться в размерах.

Зеленые чашелистики бутона дрогнули, выпуская наружу звездчатый цветок ярко-золотого цвета. Нежное теплое сияние окутало поляну.

- Начнем веселье! – звонко закричала дриада в желудевом ожерелье. – Песню! Песню!

Менестрель кивнул и снова ударил по струнам. А Раэна второй раз за сутки завела «Танец огня».

Дриадам и фэйри только того и было надо. Пестрой шумной толпой они вылетели на поляну и закружились в танце, время от времени взмывая в воздух – крылатые и бескрылые вместе. А когда волшебная мелодия смолкла, и менестрель заиграл третью, столь же живую и веселую, они кинулись к артистам, хватая их за руки и вовлекая в общий хоровод. Даже Таша, поставив корзинку с сыном под куст, подхватила дочку на руки и закружилась вместе со всеми.


Праздник закончился уже на рассвете. Несколько часов пролетели, как один миг. Ночная тьма поблекла, откуда-то потянуло сыростью и свежестью. Один за другим стали закрываться белые звездочки цветов, послышались робкие сонные голоса ранних птах. И только после этого артистам позволили уйти с поляны. Вдоль тропы из примул – теперь белых, а не розово-малиновых – они пустились в обратный путь.

- Вот странно, - рассуждала вслух Соэль. – Я пела всю ночь и танцевала, но мне совсем не хочется спать!

- А мы, - подхватил Тайн, - кувыркались и ходили на руках, но я совершенно не устал.

- И я могла бы еще петь до полудня, - вставила слово Раэна. – И пальцы от струн не болят!

- Это магия дриад, - пояснил ей учитель. – В благодарность за наше выступление!

- Вот интересно, они нам поднесут что-нибудь более весомое, чем благодарность? – размечтался Янсор. – Я бы не отказался от свежей сдобной булки с маслом и сыром!

- Я тоже! – горячо поддержал его Даррен. – А ты, Крунху?

- Мяса, - коротко высказался силач.

- И пива! – поддержал его Янсор, и трое мужчин понимающе рассмеялись.

- Ишь, расшумелись, - шепотом прикрикнула на мужа Таша. – Дети же спят!

Мальчик и девочка, действительно, задремали – единственные, кого сморил сон. Сына несла на руках мать, дочь – отец.

- Мне никто не поверит, если скажу, что мы давали концерт в лесу дриад! – пробормотал себе под нос мастер Боар.

- И притом совершенно бесплатно! – ввернул Янсор.

- А вот это мы сейчас и узнаем.

Тропа закончилась у знакомого ясеня. На поляне спокойно паслись кем-то выпряженные лошади. Животные выглядели отдохнувшими и сытыми. Кроме того, их кто-то вычистил, расчесал гривы и хвосты, а в челки были вплетены первоцветы. От грязи были отчищены и колеса фургона, а вся упряжь расправлена и аккуратно разложена рядом.

Артисты бросились к заднему борту фургона, спеша заглянуть внутрь.

- Смотрите!

Большая корзина, которая прежде часто служила колыбелью для детей Таши, была доверху наполнена орехами.

- На, - Янсор набрал полные пригоршни и сунул Крунху. – Орехи могут заменить мясо, если их съесть достаточно много.

- А где…

Вопрос повис в воздухе. Кроме вещей и припасов, в фургоне больше ничего не было. Больной юноша исчез бесследно.

- Неужели он умер, - в напряженной тишине прозвучал голосок Соэль, - и дриады забрали его тело, чтобы похоронить?

Ей никто не ответил – все подумали то же самое.

- А вот интересно, - подумал вслух Тайн, - что бывает с теми, кто умирает в лесу дриад?

- Над их могилами прорастает тростник, - ответил мастер Неар. – Если из него сделать дудочку, она будет петь сама. И расскажет о том, что приключилось с умершим – всю правду. Бывали случаи, когда дудочка называла имя убийцы…

- Тогда, может быть, стоит…- Тиар неплохо играл на свирели, и в нем проснулось любопытство. Он внимательно огляделся по сторонам в поисках молодых побегов тростника.

Но его никто не поддержал. Опечаленные тем, что никого из них не было рядом с незнакомым юношей, и, пока он тут умирал, они пели и веселили лесную нежить, артисты разбрелись по поляне. Мужчины запрягали лошадей. Ниэль и Ханирель взяли бурдюки и направились к воде.

- О, Покровители! Он здесь!

Побросав все дела, мужчины примчались на зов женщин. Янсор успел прихватить свои ножи, но не стал пускать их в ход.

Тот самый юноша, которого они полагали мертвым, сидел у самой воды, на замшелом валуне, обхватив одно колено руками, и смотрел на воду. Услышав шаги над головой, он повернул голову и встал на ноги, шагнув навстречу артистам.


Замок стоял на берегу озера, отражаясь в его водах, и словно качался на волнах, словно огромная ладья – изящные башенки за ровными крепостными стенами, украшенные резьбой ворота, причал для лодок, развевающиеся стяги с вышитыми гербами. Лес здесь расступался в стороны, позволяя видеть берег и замок, и две группы всадников, выехавшие из чащи, заметили друг друга издалека.

Всадников было примерно по дюжине с той и другой стороны – рыцари и оруженосцы, почти все без доспехов, но зато при оружии. Увидев подъезжающих, они одновременно перешли с рыси на галоп, устремляясь вперед, словно соревновались, кто первым доскачет до замка.

Предводителиоторвались от своих спутников, осадив скакунов в паре десятков махов перед воротами.

- Ну, что?

- Не нашли. А вы?

Один из всадников, помоложе, разочарованно охнул и с досады хлестнул коня плетью.

- Опять ничего! – воскликнул он. – Она как сквозь землю провалилась!

- Сожалею, Элестар, - второй рыцарь сочувственно сжал его плечо. - Просто не верится, что леди Исмираль могла пропасть бесследно! Вы точно везде смотрели?

- Я побывал в четырех домах, где она могла очутиться! И нигде никаких следов.

- Я объехал Звенящее вдоль берега до межевого столба. И тоже ничего…

- Что же нам делать? – Элестар с тревогой обернулся на замок. Часовые у ворот уже заметили всадников. Они, наверное, тоже теряются в догадках, какие вести привезли две из четырех поисковых групп, которые вот уже несколько дней без устали прочесывают окрестности. – Такой удар для матушки…

- Не стоит отчаиваться! Может быть, ваш отец что-то узнал?

- Вы думаете, Найлор?

- Я очень на это надеюсь!

Их спутники тем временем подъехали ближе и, не смешиваясь, остановились двумя группами. Потом Элестар повернул коня к воротам.

- Не отчаивайтесь, - сказал ему Найлор. – Исмираль обязательно найдется!

Леди Исмираль, младшая сестра Элестара, пропала восемь дней тому назад.

Обычно девушка ранней весной, едва сойдет снег, отправлялась в один из охотничьих домиков, расположенных вдоль берега Звенящего Озера, и там проводила время примерно до середины лета. Ей не сиделось на месте, и, ненадолго вернувшись в родительский замок, она в самом начале осени опять отправлялась в путешествие – на сей раз, навещать соседей, где оставалась порой до осенней распутицы и первого снега. Новогодие обычно на Сапфировом Острове справлялось как раз ранней весной, и сразу после праздника в поместье-столице девушка и уезжала, но не в этом году.

На сей раз Исмираль не захотела ехать с родителями и братом на праздник, сказав, что хочет остаться дома. Вернувшись домой, родители не застали дочь на месте и сперва не придали этому значения. Но несколько дней назад из одного из домиков пришел альфар-управляющий с вопросом: не известно ли, куда в этом году отправится девушка, чтобы он успел подготовить домик к ее приезду. Тогда и задались вопросом, куда могла отправиться Исмираль. Элестар объехал все домики – и стало ясно, что ни в одном из них его сестра не появлялась.

С тех пор поиски не прекращались ни на день. Кроме отца, дяди и брата девушки, свою помощь предложил давний воздыхатель и поклонник пропавшей – их сосед лорд Найлор. Уже несколько лет он упорно добивался руки и сердца неприступной красавицы, но безуспешно. Исмираль его видеть не желала, а родители целиком полагались на суждение дочери – в конце концов, это ей выходить замуж, пусть она и думает своей головой. Найлор даже пробовал подавать прошение самому Наместнику Ровилару, но потерпел поражение.

Он проводил Элестара до самых ворот и там остановил коня:

- Наверное, мне стоит попрощаться. Ваш отец меня не слишком одобряет… особенно после того сватовства.

- Знаете, - Элестар смотрел на гриву своего коня, - я уже не так уверен, что нам стоило так категорично отвечать на ваше предложение отказом! Может быть, стоило как-то убедить сестру, поговорить с нею серьезно… Тогда вы могли бы ее защитить, а теперь… Я даже не знаю, увидим ли мы ее живой!

- К чему такие мрачные мысли? – Найлор подъехал ближе. – Я уверен, что леди Исмираль жива-здорова, и скоро мы ее увидим!

- Вы не понимаете! – воскликнул его собеседник. – Если бы ее похитили ради выкупа, то уже наверняка прислали письмо или гонца. Но ведь нам ничего не известно! Наша Видящая лишь подтвердила, что моя сестра жива. Но больше ничего узнать не удалось! Ни где она сейчас, ни что с нею!

- Она жива, а это уже неплохо, - Найлор пожал юноше руку. – Будем молиться Покровителям, чтобы леди Исмираль как можно скорее подала о себе вести!

Они распрощались возле ворот замка, и сосед поскакал восвояси. У него были дела, которые нельзя откладывать.


Это была просторная комната, расположенная на самом верху единственной на весь замок башни.

Исмираль сидела в кресле возле одного из больших окон, через которые лился яркий солнечный свет, и, почти не отрывая глаз, смотрела вдаль. С высоты ей открывался великолепный вид на густой лес, холмы и извивающуюся между ними ленту реки. Наполовину скрытая склонами холмов и деревьями, она мелькала там и тут ярко-синими «островками». Леса одевались в зеленую дымку молодой листвы, только темнели пятна вечнозеленых елей и сосен. Если встать и посмотреть вниз, можно было заметить, что замок стоит на небольшой луговине. Но девушка не шевелилась. Она сидела на одном месте, печальная, задумчивая, и не замечала того, что творилось вокруг. Взор ее был прикован к лесам, простирающимся до горизонта, и лишь время от времени она начинала тихо шевелить губами, словно молилась о чем-то про себя.

Кроме нее, в комнате были две ее подруги, дама Эстирель и мальчик-паж – все те, кого похитили с нею вместе. Девушки безуспешно пытались развлечься чтением и вышивкой, паж разрывался один между тремя девушками и пожилой дамой, прислуживая всем по очереди. Несколько раз он подходил к сидевшей в кресле девушке, спрашивая, не угодно ли ей что-нибудь, но всякий раз пажа отсылали прочь. С тех пор, как их всех привезли сюда и заперли в этой комнате, Исмираль сделалась безучастной ко всему и день-деньской не вставала с кресла.

Комната, довольно просторная, была обставлена более чем скромно. Стены ее блистали первозданным камнем – их не обшили даже грубой тканью, не говоря уж о гобеленах и шпалерах. Пол тоже был каменным, и лишь возле широкой кровати валялось несколько циновок. Ширина кровати позволяла с комфортом улечься сразу четверым – да три девушки и спали на ней вместе. Постелью даме Эстирель служил небольшой диванчик, где сейчас сидела она с девушками. Пажу выделили место на циновке возле него. Кроме постели, кресла, диванчика, тут находились лишь два сундука с одеждой, небольшой столик, где сейчас стоял кувшин с вином и блюдо с фруктами и маленькими пирожками, и ширма в дальнем углу – для того, чтобы обитательницы комнаты могли привести себя в порядок без лишних помех. Несколько книг, пяльцы для вышивания, нитки, иголки, гребни и заколки лежали, как попало, на диване и широких подоконниках трех больших окон. Занавесей не было, и от яркого света было жарко и немного душно.

Быстрые решительные шаги снаружи заставили всех встрепенуться. Заскрежетал в замке ключ, потом лязгнул засов, и дверь распахнулась.

При виде переступившего порог высокого подтянутого, даже какого-то поджарого эльфа, чье лицо скрывала полумаска, сидевшие на диване девушки и дама Эстирель поднялись, отложив свои дела. Паж, наоборот, поспешил поклониться, и только Исмираль осталась сидеть на месте – лишь повернула к вошедшему голову, очнувшись от своих раздумий.

- Добрый день, моя госпожа, - промолвил гость с улыбкой. – Как вы себя чувствуете?

- Я не ваша госпожа, а вы – не мой господин, - негромко ответила девушка.

- К чему эти условности, леди Исмираль? Рано или поздно вы станете ею…

- Никогда! – она отвернулась.

- Ах, какое страшное слово! – воскликнул гость. – Не произносите его, не надо! Оно пугает меня!

- Пугает вас? Значит, вы еще не знаете, что такое настоящий страх, - горько прошептала девушка. – Долго вы намерены держать нас взаперти?

- До тех пор, пока вы не примете мои условия!

- Я уже дала вам ответ – никогда!

- Миледи! – эльф всплеснул руками. – Вы разбиваете мне сердце!

- Там нечего разбивать! Его у вас нет!

- Да, но это потому, что мое сердце похитили вы! С той самой нашей первой встречи я думать не могу ни о ком, кроме вас! Вы снитесь мне днем и ночью! Я потерял аппетит и покой! Я схожу с ума! Любовь к вам толкает меня на безрассудные поступки.

- Любовь? – леди Исмираль опять посмотрела на собеседника. – Уж не хотите ли вы сказать, что любите меня?

- С самой первой встречи! Я люблю вас безумно! Скажите, что мне сделать, чтобы доказать вас свою любовь? Хотите, я съем на обед змею?

Девушки возле диванчика хором ахнули. Паж исподтишка скорчил брезгливую физиономию и зажал рот двумя руками.

- Ядовитую? – заинтересовалась леди Исмираль.

- Нет, а что?

- Тогда я не понимаю, что мне это даст! – она опять отвернулась.

- Нет, это я не понимаю вас!

- Я надеялась, что вы ради меня готовы умереть, - девушка в кресле кусала губы. – А вы не способны даже на это!

- Но несравненная, если я умру, то кто будет любить вас так, как я? Кто вообще будет вас любить?

- Мой рыцарь, несомненно, найдется!

- Долго же вам придется ждать! Эдак можно всю жизнь просидеть вот так, у окна, лелея тщетную надежду! Жизнь пройдет мимо вас, потраченная впустую! Вы слишком молоды, чтобы похоронить себя в четырех стенах и…

- Кажется, - леди Исмираль встрепенулась, оборачиваясь в его сторону, - это вы собираетесь похоронить меня здесь, если и дальше будете держать взаперти!

- Все зависит только от вас, прекраснейшая из дев, - лорд отвесил церемонный поклон. – Если бы вы только поверили в силу моей любви, если бы только захотели ответить мне взаимностью… подарить хоть тень надежды на привязанность в дальнейшем… Вы бы увидели, каким я могу быть добрым, нежным, ласковым, преданным. Ответьте мне на мои чувства – и ваша жизнь изменится навсегда!

- Моя жизнь уже никогда не будет прежней, - прошептала девушка, снова отворачиваясь.

Лорд отступил к дверям, выпрямившись и расправив плечи:

- Это ваше последнее слово?

- Пойдите вон! Я видеть вас не могу!

- Сейчас не можете, но настанет время, когда вы будете видеть меня каждый день. Советую вам как можно скорее привыкнуть к этой мысли, ибо вы покинете эту комнату моей супругой – или не покинете ее никогда!

Леди Исмираль вскочила, как подброшенная, хватаясь за витую железную раму.

- Да я лучше брошусь из окна, чем стану вашей женой! – воскликнула она.

- Бросайтесь, сколько влезет, - спокойно ответил лорд. – Окно не заперто!

Девушка коротко всхлипнула, выпуская раму из рук, и, как подкошенная, рухнула в кресло, закрыв лицо руками.

Кивнув на прощание остальным обитательницам комнаты, лорд шагнул за порог, и в это время дама Эстирель рванулась вперед:

- Милорд, умоляю вас! На два слова!

Он коротко кивнул, пропуская женщину в коридор.

Винтовая лестница вела вниз, к выходу из башни. Там на ступеньках стояли четыре рыцаря. Двое из них несли караул у двери знатной пленницы, двое других сейчас поднялись сюда со своим господином, чтобы сменить караульных. По знаку лорда они сошли на несколько ступенек вниз, чтобы не мешать разговору.

- Итак?

- Умоляю вас, - дама подалась к нему, - скажите, как там мой сын? Он… с ним хорошо обращаются?

Леди Исмираль не собиралась никуда ехать в тот день, когда ее похитили. Она просто внезапно решила устроить небольшой пикник на опушке леса, посетить священную рощу и, возможно, заглянуть на одну из ферм к светлым альфарам, когда на них налетели незнакомые всадники в простых камзолах без знаков отличия. Чтобы никто не посмел сказать, куда и как пропала девушка, похитители отловили всех. Сын дамы Эстирель был единственным сопровождавшим девушек рыцарем и его захватили вместе с остальными. Он же был единственным, кого посадили в подвалы, где обычно дожидались выкупа пленники.

- Да. Пока вы будете сохранять лояльность, за его участь можете не беспокоиться!

- Я стараюсь, - дама Эстирель коротко поклонилась, - я же понимаю, что вы решились на это от высоких чувств, дабы произвести впечатление на мою госпожу…Я изо всех сил стараюсь…

- Плохо стараетесь! Исмираль все еще не может меня выносить! Она, кажется, стала относиться ко мне только хуже… А между тем ее ищут! Отец, брат, дядя… Даже я вынужден подключиться к поискам! У меня всего несколько дней на то, чтобы внушить ей если не любовь, то склонность ко мне!

- Милорд, - дама оглянулась на дверь, словно боялась, что ее подслушают, - если вы позволите дать вам совет…Леди Исмираль не привыкла сидеть в четырех стенах! Она и дома-то все время, как птичка, порхала из комнаты в комнату и часами гуляла вне замка. А эти ее поездки в гости… Едва она переступала порог какого-нибудь замка, там сразу начинались суета, веселье… те же пикники на природе и долгие прогулки. Сейчас она чахнет не по дням, а по часам! Позвольте ей хотя бы беспрепятственно бродить по замку! Ручаюсь, она сразу успокоится и повеселеет! А там и до сердечной привязанности недалеко! Лишенная впечатлений, она поневоле думает только о том, как и почему их лишилась, а подобные мысли не приведут к хорошему!

- Нет, это решительно невозможно! Свободно гулять по замку? А если она задумает побег? Кроме того, у меня уже дважды побывали ее родственники – они хотели знать, не прячу ли я свою несостоявшуюся невесту под замком? – лорд Найлор снял-таки маску и потер переносицу. – С ее братом Элестаром мне еще как-то удалось уладить дело пустой болтовней у камина. Но отец учинил настоящий допрос слугам и не устроил обыска лишь потому, что я ходил за ним по пятам и не давал никуда носа сунуть! Исмираль может передать с кем-то из слуг письмо – и тогда мне конец…

- Я бы проследила за этим, - сказала дама Эстирель.

- Ну, не она, так одна из девушек. Или мальчишка-паж. Вы не можете уследить за всеми сразу? Если уж ей так хочется, я могу разрешить ей прогулки – но только в моем обществе! И все остальные при этом должны оставаться на своих местах!

Женщина помолчала, собираясь с мыслями.

- Ну, тогда развлеките ее как-нибудь по-другому! Дайте ей понять, что вы понимаете ее скуку! Устройте ради нее небольшой ужин, пригласите менестрелей или артистов. Дайте хотя бы на день развеяться! Пусть не только на словах, но и на деле почувствует любовь и заботу!

- Артистов, - сердито проворчал лорд Найлор. – Где я их возьму? Они на дороге не валяются!

- А это уж ваша забота, - ответила его собеседница. – Но, когда сделаете это, непременно сообщите моей госпоже, каких вам трудов это стоило, как нелегко вам пришлось, но что ради ее прекрасных глаз вы способны и не на такие подвиги. Ручаюсь, после этого Исмираль посмотрит на вас по-другому!

Какое-то время мужчина молча изучал лицо женщины.

- А вы знаете, - произнес он, - ваш совет мне кажется приемлемым. Со своей стороны могу обещать, что, если все случится так, как вы предсказываете, я отпущу вашего сына на свободу. И более того – окажу ему честь лично доставить родителям леди Исмираль приглашение на нашу свадьбу!

- О, милорд, я сделаю для этого все! – пылко воскликнула она в ответ.

Вернувшись в комнату, дама Эстирель немного постояла у двери, прислушиваясь к шагам часовых на лестнице, а потом подошла к неподвижно сидевшей в кресле Исмираль и опустилась перед нею на колени, беря холодные руки девушки в свои.

- Ну, миледи, - произнесла она, - кажется, мне удалось кое-чего добиться. И да помогут нам Покровители!


Давно уже остался за спиною Лес Дриад, как для себя путешественники окрестили это место. Границу не заметил никто – просто сначала вдоль дороги тут и там мелькали серебристые крылышки фейри, в опалой листве шуршали лесавки, а с деревьев доносился временами задорный смех, и вот все стихло. Лес снова был обычным лесом, и не сказать, что это сильно радовало артистов. Прикосновение к чуду всегда оставляет неизгладимый след в душе.

Но не в этот раз. Все еще помнили, как им довелось блуждать по зачарованной чаще, и спешили убраться подальше. Чудеса тоже ведь бывают разными. А вдруг дриадам так понравилось выступление, что они решат навсегда оставить труппу у себя? Будут кормить орехами, плодами, грибами и ягодами, и каждый вечер станут устраивать концерты. И так всю жизнь? На такое безбедное, но однообразное житье не соглашался никто.

Тем более что сейчас у всех без исключения имелся повод как можно быстрее забыть прошедшую ночь. Незнакомый эльф, спасенный из петли. Магия дриад спасла ему рассудок и здоровье, и из безучастного существа, с безропотностью растения принимавшего все, что с ним проделывали, он превратился в обычного юношу с живым блеском глаз и неуверенной улыбкой.

Плохо было другое – вернув жизнь, разум и чувства, дриады случайно или нарочно сделали все лишь наполовину. Довольно скоро выяснилось, что юноша – немой. Видимо, петля, сдавившая ему горло, повредила его слишком сильно, так, что даже магии зачарованного леса оказалось недостаточно. Прекрасно слышавший и понимавший все, что ему говорили, спасенный мог лишь мычать, хрипеть или издавать отрывистые гортанные звуки, мало имевшие общего с нормальным языком.

Но и это оказалось половиной беды – вернувшись с того света, юноша напрочь утратил память. Все попытки разузнать, кто он и откуда, натыкались на глухую стену. Он прекрасно все понимал, но только качал головой и беспомощно разводил руками, если у него пытались выяснить хотя бы его имя.

- А давайте ему имя сами придумаем? – осенило Раэну.

Юноша, шагавший рядом с мастером Боаром, вопросительно сдвинул брови. Его живое подвижное лицо излучало столько внимания и напряженного ожидания, что слов не требовалось.

- Хорошая идея, - кивнул мастер Неар. – Давайте для начала переберём все известные имена. Авось, среди названных он встретит знакомое.

Юноша быстро-быстро закивал головой, выражая полную готовность слушать и пытаться вспомнить.

- Как насчет Раванира? – тут же высказалась Раэна.

- Глупость какая! С чего ты взяла, что…

- Ну, тогда Ровилар? Данемир? Даэррон? Тинамир? – имена посыпались, как из рога изобилия. – Тристар? Тоже нет?.. Ну, что же вы молчите? – воскликнула девушка. – Помогайте!

- Элессар, - тут же выдал Тиар имя одного из своих персонажей. – Нет? Тогда Эномир? Лоредар?

- Паладар! – внес свою лепту Тайн.

Постепенно подключились все, перебирая и вспоминая имена всех лордов, в чьих замках им приходилось выступать, всех родственников и знакомых, всех персонажей из пьес и стихов. Кроме эльфийских, вспомнили имена, которые были в ходу у альфаров, а Крунху на всякий случай перечислил десяток-другой человеческих имен. Напрасно!

- Наверное, у него какое-то редкое имя, - с грустью вздохнула Соэль. – Например, как Тайн или…Диор.

- Или Лаэр, - поддакнул Тайн и тут же увидел кивок. – Что? Лаэр? Угадали?

Юноша болезненно нахмурился, морщась:

- Э-а… А-э-и…

- Твое имя было похоже на «Лаэр»? – брат с сестрой обступили его с двух сторон. Он быстро закивал, глядя то на одного, то на другого.

- Я знаю только два похожих имени, - высказался их отец: - Лиор и Лэйр.

- Э? – немой юноша по-птичьи склонил голову набок.

- Опять не то? Знаешь, мы уже перебрали все, что моги вспомнить. Давай ты будешь просто Лэйром?

И, к его удивлению, юноша кивнул несколько раз.

- «Лейр» - слишком коротко, - вмешалась доселе молчавшая Ханирель. – Наверняка, его настоящее имя раза в два-три длиннее. Когда я переодевала его, заметила на груди весьма странное клеймо. Такое не делают всем подряд.

Все воззрились на только что получившего имя юношу с нескрываемым удивлением. Он и сам выглядел сбитым с толку – похоже, о том, что на его тело нанесены какие-то знаки, он забыл также прочно, как свое собственное имя.

Много повидавший мастер Неар решительно шагнул вперед и задрал на нем тунику, открыв неширокую крепкую развитую грудь. На три пальца выше солнечного сплетения – и почти напротив сердца – на коже проступали четкие линии недавних шрамов.

- Плачущее сердце, - определил менестрель. – Не помню, чтобы я его где-то видел.

- Шрамы еще свежие, - со знанием дела сказал Янсор. – Им не больше месяца. Недели две, если точно. И вот эти татуировки, - он ткнул пальцем в плечи юноши. – Я нечто подобное видел только один раз. Но это было так давно…

Юноша сам с живым интересом рассматривал выжженное на коже сердце и стекающие по нему капельки. Даже потрогал их кончиками пальцев. Но в глазах его по-прежнему светилось изумление – это зрелище потрясло его, но не пробудило уснувшей памяти.

- И что это значит? – заинтересовались Тайн и Тиар, в то время как их отец тихо прижал ладонь к своей груди, словно там под одеждой тоже прятались некие знаки. Заметившая его жест Ниэль ободряюще улыбнулась мужу, показывая, что помнит его маленькую тайну.

- Только одно, - мастер Неар отпустил подол туники юноши, скрывая шрамы. – Мы спасли лорда.

- Ух, ты! – братья-акробаты обступили его с двух сторон. – Настоящий лорд? И что теперь?

Юноша неуверенно улыбнулся и развел руками. Он явно не помнил, что значит быть лордом.

- Мы потом решим, что делать, ладно? – окликнул всех Даррен, который сегодня с утра сидел на козлах. – Там впереди опушка и заметно перекресток с указателем.

Лес поредел – молодого подроста и кустарников, скрывающих обзор, стало меньше, и можно было увидеть, что впереди действительно намечается просвет. Даже дорога стала шире – теперь уже не одна, а две повозки могли по ней проехать, не мешая друг другу. На обочине стали попадаться отпечатки конских копыт – недавно, день или два назад, тут проезжали всадники.

Впереди действительно оказался перекресток лесных дорог, но в этом месте деревьев и без того было мало, так что образовалась небольшая поляна, где можно было даже остановиться на привал.

В центре был вкопан каменный столб, на котором были высечены четыре названия – каждая дорога вела в один из замков: Бронзовая Птица, Элестар, Фарадар и Найлор. Со стороны Бронзовой Птицы они как раз и приехали – вернее, из Леса Дриад их лесавки и фейри вывели на дорогу, ведущую от этого замка. Но не успел мастер Боар принять какое-либо решение, как на одной из дорог показался небольшой отряд всадников. Заметив фургон, они во весь опор поскакали к нему.

Артисты невольно сгрудились поближе к его бортам. Таша опять кинулась прятать своих детей, но остальные оставались спокойны.

- Кто такие? Откуда взялись? – крикнул скакавший впереди рыцарь.

- Мы – просто труппа странствующих артистов, - уже привычно взял на себя переговоры мастер Боар. – Путешествуем по городам и весям, по замкам и фермам…

- Отлично! – рыцарь развернул коня. – Следуйте за мной!

- Но куда? Мы же ничего не сделали!

- Пока не сделали! – через плечо бросил рыцарь. – Вперед! Или вас доставят силой!

Остальные рыцари гарцевали вокруг, зажимая артистов в кольцо. Перевесившись с седла, один из них внимательно рассматривал Соэль. Засмущавшаяся девушка поспешила спрятать лицо на груди у матери, братья придвинулись ближе. Ничуть не смутившись, рыцарь подмигнул Ниэль – мол, ты тоже ничего.

- Мы подчиняемся грубой силе, - мастер Боар сам запрыгнул на козлы, взял вожжи у фокусника и сделал знак остальным, чтобы забрались внутрь фургона, - ибо такова судьба и надо уметь стойко сносить ее удары… Но скажите хотя бы, куда мы едем?

- В замок Найлор, - ответил рыцарь, указывая на межевой столб с надписями.

Фургон тронулся и тяжело покатился по боковой дороге.

- Но мы всего лишь артисты и…

- Вот как артисты вы милорду и понадобились!

Это объяснение всех успокоило, и остаток пути артисты помалкивали, с любопытством глядя на дорогу.


Леди Исмираль по-прежнему сидела у окна, ее подруги по-прежнему безуспешно пытались найти себе какое-нибудь занятие и расшевелить девушку, паж все также ждал распоряжений. С утра знатная пленница лишь выпила пару бокалов вина, разбавленного водой, и съела одно яблоко. Она словно не испытывала никакого желания жить, и ее подруги по несчастью всерьез боялись, как бы у нее не началась болезнь. Лекарства от нее не придумали, она всегда заканчивалась смертью. Вызвать ее могло все, что угодно – скука, преклонный возраст, когда надоедает жизнь, внешние обстоятельства, удары судьбы – но всегда она начиналась одинаково. Больной переставал интересоваться тем, что происходит вокруг и терял аппетит. Болезнь могла поразить любого – взрослого, старика, ребенка – но казалось невероятным, чтобы такая жизнелюбивая девушка, которая в прежние времена не могла долго усидеть на месте, вдруг оказалась ее жертвой. Что делать – никто не знал.

Она встрепенулась, когда послышался лязг засова, и вскочила, отпрянув с видом загнанной жертвы, которая уже устала убегать, но еще не достаточно отчаялась, чтобы нападать. Шепоток ее подруг смолк, едва лорд Найлор – как всегда, в полумаске – переступил порог.

- Вы опять? – вырвалось у Исмираль.

- Понимаю, мой вид пока вызывает у вас отвращение, - произнес тот с полупоклоном, - но, надеюсь, в один прекрасный момент негодование в вашем прелестном взгляде сменится иным чувством.

- Только презрением! – прошептала девушка.

- А вы мне больше нравитесь… такой! – он улыбнулся под полумаской. – Гнев вам более к лицу, чем тоска и уныние!

Леди Исмираль шевельнула губами, словно что-то хотела сказать, но в последний момент передумала.

- Я вас ненавижу, - все-таки произнесла она.

- Это ненадолго. От любви до ненависти – всего один шаг, как говорят поэты. Скоро вы поймете, как дороги мне. Я не хочу вас терять, ради ваших прекрасных глаз я готов на все. И, чтобы доказать это, я решил вас немного развлечь. Вам скучно в четырех стенах, вы мечетесь, не зная, к чему приложить усилия, чем развеять скуку. Сообщаю вам, что сегодня вечером в замке состоится небольшой пир в вашу честь. Вы разделите со мной трапезу…

- Никогда! – вырвалось у девушки.

- И посмотрите выступление бродячих актеров, - как ни в чем не бывало, продолжил лорд Найлор. – Я ради вас отыскал их и пригласил сюда. Для вашего развлечения! И это – только начало!

Он шагнул к девушке и быстро взял ее руку в свою, чтобы поцеловать. Исмираль попыталась вырваться, но тут через голову лорда увидела пожилую даму, госпожу Эстирель. Она тихо кивала головой, делая ей какие-то знаки. Засмотревшись, девушка позволила поцеловать свое запястье, но потом все же вырвалась:

- Пойдите вон!

- Понимаю, - немало не обескураженный, лорд Найлор отступил к порогу. – Вам надо приготовиться к пиру… Я пришлю вам новые платья и украшения!

Когда за ним закрылась дверь, дама Эстирель подбежала к девушке:

- Миледи, это ваш шанс!

Исмираль опять посмотрела в окно долгим взглядом, но потом резко обернулась и, приняв какое-то решение, выдернула из волос шелковую ленту:

- Нитки! Иголку! Быстро!


Замок был самым обычным – артистам уже не раз приходилось выступать в таких местах. Довольно крепкое, хотя далеко не новое и не производящее впечатление мощного, каменное строение на невысоком холме, который с одной стороны огибала узкая лесная речушка. Лес отступал от подножия холма примерно на полсотни махов, и было видно, что за ним тщательно ухаживают – убирают лишний кустарник и сухостой. Лишь со стороны речки сохранились нетронутые заросли ивняка, а берег густо порос растительностью. Но причалов для лодок – частое явление для Сапфирового Острова – заметно не было.

Двор был тоже обыкновенный – неширокий, с колодцем и неглубоким каменным бассейном, над которым раскинула ветви яблоня. Почки на ней давно уже раскрылись, но вместо бутонов лезли только зеленые листики – дерево явно давно уже не плодоносило.

- Будь я дриадой, счел бы это дурным знаком, - сказал Даррен, вспомнив зачарованный лес.

- Что именно? – насторожилась Раэна.

- Дерево бесплодно. Плохое это место!

Таша испуганно охнула, прижимая к себе детей и с тоской оглядываясь на ворота.

Артистам велели далеко не отгонять фургон, но разрешили выпрячь лошадей и задать им корма.

- А мы не будем мешаться? – поинтересовался мастер Боар у эльфа-управляющего. – Двор небольшой и…

- Если не будете путаться под ногами до назначенного часа, то нет, - ответил тот.

- Нет, я имею в виду – подъезжающим гостям? Фургон стоит слишком близко к воротам и, может быть, благородные лорды и леди…

- Гостей не будет! Вы выступаете только для хозяев замка. Начало через час.

- Ох, не нравится мне все это, - мастер посмотрел вслед уходящему управляющему.

- Почему? – поинтересовался Тайн.

- Обычно лорды не посылают на поиски артистов и менестрелей своих рыцарей, если не собираются устраивать прием, - вместо мастера Боара ответил мастер Неар. – Встречи на дороге, за которыми следует приглашение в замок, как правило, случайны. А здесь целенаправленно искали артистов… Если владелец замка не планирует большой бал и не готовится к нему заранее, то для кого все это?

- А вдруг это ловушка? – испугалась Соэль.

- Для нас? – Янсор разминал руки, жонглируя ножами. – Вряд ли! Мы же ничего этому лорду не сделали!

Через час – все только успели переодеться – за артистами пришли и проводили их в полутемный пиршественный зал, велев ждать в углу за колоннами и не высовываться. Здесь были все, кроме Таши и немого юноши – альфара предпочитала оставаться с детьми, если имелся выбор, а Лейр, как его решили звать, просто пока был в труппе ничем не занят. Слуги как раз заканчивали накрывать на стол, и артисты воспользовались моментом, чтобы подсмотреть за ними.

- Действительно, не так уж много народа будет на пиру! – поделился наблюдениями мастер Неар. – Только один стол и накрывают! Раз, два, три… всего шесть кресел! Семейство лорда решило поразвлечься?

Ему никто не успел ответить – паж распахнул обе створки дверей, и в залу вступил владелец замка.


Леди Исмираль встретила своего тюремщика стоя. Ее подруги держались справа и слева, как телохранители, дама Эстирель топталась в сторонке. Когда лорд Найлор переступил порог – впервые без полумаски – девушки хором ахнули, всплеснув руками, но сама леди лишь кивнула головой:

- Я всегда знала, что это вы. К чему этот глупый маскарад?

- А как же романтика? – улыбнулся рыцарь, предлагая ей руку.

- Оставьте эти глупости менестрелям! – отрезала девушка.

- О, у вас прорезался голос? Признаться, это меня радует! Мне было бы бесконечно больно и горько, если бы вы оставались печальны и задумчивы! Вы не одели присланные вам в подарок платья? Почему?

На Исмираль был тот же самый наряд, в котором ее похитили, разве что она уступила и набросила на плечи одну из тонких расшитых накидок. Волосы ее, прежде распущенные по плечам, сейчас были связаны нежно-розовой лентой, по которой струилась тонкая вязь золотого шитья.

- Впрочем, мне все равно, - не дожидаясь ответа, промолвил Найлор. – Все эти платья принадлежат вам. И мне совершенно безразлично, как вы ими распорядитесь – хоть носите каждый день, хоть выкиньте в окошко! Могу лишь пообещать, что если вам надоедят эти наряды, с удовольствием достану другие!

Все вместе – впервые за много дней – они покинули комнату в башне и стали спускаться по витой лестнице. Правда, к ним присоединились часовые – двое подали руки девушкам, а даму Эстирель пустили в середину – она в одиночестве шла между лордом Найлором и своей госпожой и ее подругами и их спутниками. Два других рыцаря заняли места впереди и позади, неся факелы.

Пиршественный зал, куда их ввели, был украшен цветными полотнищами и оружием. Единственный стол уже ломился от яств. Чуть в стороне ждал своего часа помост с занавеской.

- Это все – ради вас и ваших прекрасных глаз, - Найлор усадил Исмираль подле себя. – Я даже пригласил бродячих артистов, чтобы они музыкой и всякими штуками развлекли вас во время ужина. А после мы с удовольствием посмотрим маленькую пьеску…

- А для кого шестое кресло? – Исмираль со смешанным чувством надежды и страха посчитала собравшихся и поняла, что одно место явно лишнее.

- Кое-кто имеет полное право присоединиться к нашей теплой компании! Думаю, вы оцените правильно мое великодушие!

Лорд хлопнул в ладоши, и из боковых дверей под охраной двух рыцарей выступил молодой эльф.

Дама Эстирель всплеснула руками и вся подалась ему навстречу – это был ее сын, все время содержавшийся в подземельях замка. Ему позволили переодеться для пира во все чистое и расчесать волосы, но все равно было заметно, как он осунулся за время заключения.

- Спасибо вам за этот жест, - сдержанно поблагодарила Исмираль, когда недавний пленник подземелий занял место за общим столом.

- О, ради вашей благосклонности я и не то готов сделать! – шепнул Найлор. – Если вы согласитесь выйти за меня замуж, вы узнаете, каким я могу быть!

- Это я уже узнала, - одними губами прошептала девушка.

- Вы узнали лишь то одну сторону моего характера, но никак не все, - возразил ей лорд и поскорее махнул рукой, давая знак к началу пиру и представления и оставив последнее слово за собой.

Слуги окружили стол, подавая кушанья и наливая вино в кубки, а артисты вышли на помост.

Это был самый обыкновенный небольшой концерт, какие довольно часто устраивают на пирах и застольях. Сначала невысокого роста менестрель негромким красивым голосом спел балладу. Потом двое юношей в облегающих трико под внимательными взглядами девушек исполнили несколько акробатических номеров. Третьей выступала певица – темноволосая девчонка-полукровка, звонком голоском исполнившая несколько веселых куплетов. Под конец песни к ней вышла еще одна девушка, чуть постарше, эльфийка, и еще одну песенку они спели дуэтом, причем эльфийка еще и танцевала. Певиц сменил фокусник, достававший из пустых коробок и пергаментных кульков цветы, разноцветные платки и всякие безделушки. Вслед за ним выступал силач, гнувший подковы, разрывавший цепи и носивший на вытянутых руках два табурета, на которых сидели девушки. После него опять пел менестрель…

Леди Исмираль почти не смотрела на сцену. Она была погружена в размышления и, казалось, ей глубоко безразлично, что происходит. Даже изысканные угощенья, которые были намного разнообразнее, чем предлагаемые узницам башни кушания, не вызывали у нее восторга, хотя ее спутницы с удовольствием ели, пили, аплодировали артистам и весело смеялись, забыв недавние невзгоды.

- Вам не интересно, миледи? – обратился к ней лорд Найлор. Виночерпия за столом не было, и он сам подливал девушке вино и подкладывал угощения, но его забота оставалась без внимания.

- Нет, - резче, чем хотелось, ответила девушка, все еще напряженно размышляя о чем-то своем.

- Эй! – Найлор вскочил и пристукнул пустым кубком об стол. – Прекратить! Моей даме не интересны ваши глупые ужимки! Убирайтесь вон! Взять их!

Песня менестреля смолкла. Из-за занавески выскочили остальные артисты, невольно собрались все вместе, настороженно глядя на стражников, явившихся на зов лорда.

- Нет! – Исмираль вскочила, с ужасом чувствуя, что сейчас может произойти непоправимое. – Не надо…

- Но их выступление скучное, - скривился Найлор. – Все это я видел сто раз! Ничего нового и удивительного! Гоните их прочь!

- Нет, погодите! – решившись, девушка порывисто схватила своего тюремщика за локоть и повернулась к артистам: - Если кто-нибудь сможет меня чем-нибудь удивить, я щедро награжу его!

- Да будет так! – кивнул Найлор. – Живее!

Вперед протиснулся Янсор:

- Если милорду и миледи будет так угодно…

Остальные попятились, оставив его одного. Метатель ножей согнулся в глубоком поклоне, а когда распрямился, в пальцах у него блеснули шесть ножей – по три в каждой руке.

Все ахнули, стражники покрепче перехватили дротики, но Янсор лишь подбросил ножи в воздух и принялся жонглировать, ловко хватая за кончики. Не прекращая выступления, он постепенно переместился поближе к столу и подхватил один за другим еще несколько ножей, которыми пирующие резали мясо. К концу Янсор ухитрялся удерживать в воздухе одновременно девять ножей, а потом легко вогнал их в столешницу один за другим.

Не успел последний нож вонзиться в доску, как Янсор уже похватал двузубые вилки. Пирующие не успели и глазом моргнуть, как остались без столовых приборов, которые тоже оказались торчащими точно между лезвиями ножей. Мгновенно выдернув и зажав между пальцами три ножа, эльф не глядя левой рукой подбросил вверх яблоко, сделал неуловимо быстрый жест – и поймал в левую руку ровно нарезанные дольки.

Девушки с веселым визгом зааплодировали, но это был еще не конец выступления. Повинуясь жесту Янсора, вперед вышла девушка-менестрель. Двое юношей-акробатов подняли и поставили стоймя одну из столешниц, которые до сего момента были сложены в углу. Девушка встала к ней спиной, и Янсор взялся за нож.

- Что он хочет делать? – с веселым ужасом прошептала одна из девушек.

Сверкающая полоска стали узкой рыбкой мелькала в тонких пальцах метателя ножей. Зрители следили за ним во все глаза, но все равно пропустили миг, когда он сделал быстрое движение запястьем – и вот уже нож торчит в столешнице аккурат над макушкой черноволосой девушки. Она не успела даже вздрогнуть.

- Вот это да! – не сдержался сам Найлор.

Ободренный словами лорда, Янсор взял сразу два ножа, подбросил их в воздух, поймал за кончики – и они одновременно вонзились справа и слева от девичьей груди, точно между телом Раэны и рукавами. Но на этом выступление не закончилось – по знаку Янсора Раэна протянула руку, прижав кисть к деревяшке, растопырила пальцы, и метатель ножей ловко вогнал еще несколько стилетов между ними, не поцарапав ни одного пальчика.

- Это невероятно… - прошептала дама Эстирель.

Раэна сошла с места, выдернула все три ножа, и Янсор улыбнулся зрителям:

- Может быть, какая-нибудь дама желает попробовать сама?

- Да вот еще, - фыркнул Найлор, но не успел он махнуть рукой, как с места вскочила Исмираль:

- Я желаю!

- Миледи, - Янсор согнулся в поклоне пополам, прижимая руки к сердцу, – это так неожиданно. И такая честь для меня…

- Моя леди, нет! - Найлор вскочил и попытался ее удержать, но девушка легко ускользнула от него и бросилась к столешнице, вставая вместо мишени:

- Я так хочу!

В глазах ее сияла отчаянная решимость. Не желая позориться перед какими-то артистами, лорд лишь крепко стиснул локоть метателя ножей и прошипел ему на ухо:

- Если хоть волос упадет с ее головы, вы все пожалеете, что на свет родились!

Янсор ответил ему самоуверенной улыбкой мальчишки, который плевал на такие угрозы еще в материнской утробе.

- Вы готовы, миледи?

Исмираль кивнула и раскинула руки в стороны.

- Раэна, - взяв в руки два ножа, позвал негромко Янсор. – Платок!

Девушка подошла, вытащила у него из-за пояса черный лоскут ткани и, к изумлению зрителей, завязала ему глаза.

- Прекратить! – прошептал Найлор, но его никто не услышал. Все, даже стража, зачарованно таращились на метателя ножей.

- Ну же! Смелей! – звонко воскликнула Исмираль.

Заставляя зрителей нервничать, Янсор целился долго, словно неуверенно, чего-то выжидая. Выждав нужное время, он резко выбросил вперед руки.

Глухой стук…

Тихий вскрик…

И восторженные крики зрительниц.

Янсор эффектным жестом сорвал с глаз повязку. Два ножа торчали в дереве справа и слева от шеи леди Исмираль, чудом не пришпилив к доскам пряди волос. Более того – они ухитрились воткнуться возле самых ее длинных сережек.

Девушка медленно, словно не веря себе, выпрямилась. Она зажмурилась в самый последний момент и теперь с удивлением и восторгом смотрела на вонзившиеся в столешницу лезвия. Одно неверное движение могло стоить ей жизни! Она на всякий случай потрогала шею – и не нашла там следов порезов.

- Вы поразили меня! – воскликнула девушка. Подойдя к артисту, она сорвала с волос ленту, тряхнув освободившимися прядями, и повязала ее на плечо Янсору: - Примите от меня этот дар… И да именуют вас теперь - Рыцарь Кинжала!

- Благодарю вас, миледи, - пробормотал тот, опускаясь на одно колено. За неимением меча, Исмираль коснулась его плеча столовым ножом.

- Благодари Покровителей, артист, что не промахнулся, - процедил Найлор, с трудом сдерживая раздражение. Подумать только, какой-то безродный фигляр заставил его, потомственного рыцаря, испытывать настоящий страх!

- Я никогда не промахиваюсь! – заявил Янсор, выпрямляясь.

- А жаль, - вздохнула Исмираль и, придвинувшись ближе, неожиданно поцеловала артиста в щеку.

Это оказалось последней каплей. Лорд Найлор притопнул ногой:

- Эй, стража! Взять их! Выставить вон!

- Но, милорд, - взвилась Исмираль, - вы же обещали щедро наградить их за выступление!

- Наградить? Они покинут это место целыми и невредимыми, какая еще награда им нужна? Вон! Чтобы духу их здесь не было!

На сей раз стража не медлила. Артистов окружили и стали теснить к выходу древками дротиков. Сопротивлялся только Янсор – он сначала забрал все свои ножи и лишь потом позволил вытолкать себя вон.

Исмираль стояла, как вкопанная, и смотрела вслед артистам так, словно вместе с ними уходила ее последняя надежда.

Поднявшись в привычную комнату на вершине башни, она отказалась ложиться в постель, хотя было довольно поздно, и устроилась в кресле у окна, глядя на темнеющее небо. Только теперь в ее глазах вместо отчаяния светилась надежда.

Главы 3 и 4

Глава 3.


Тяжелые ворота захлопнулись за фургоном артистов, и матушка Ханирель дрожащими руками прищелкнула вожжами, заставляя лошадей пуститься рысцой. Вся труппа забилась внутрь фургона, глядя на постепенно растворяющийся в сумерках замок.

Только Таша выглядела довольной.

- Хорошо, что мы там не остались, - бормотала она, поудобнее устраивая детей. – Я бы все равно глаз не сомкнула!

- Могли бы хоть позволить переночевать, - мастер Боар посмотрел на жену и дочь, которые сидели рядышком, прижавшись друг к другу. – Хотя мне кажется, что так оно и к лучшему… Случается нам работать бесплатно, - пояснил он для Лейра, который, судя по его лицу, не понимал ничего, но терзался любопытством. – Знатные лорды часто считают, что для артиста великая честь уже то, что ему позволили ступить под своды замка. Порой за выступление нам платят остатками пиршества – хлебами, фруктами, мясом, маслом и вином, да этим и ограничиваются. У вас было не так?

Если он рассчитывал таким образом оживить память юноши, то потерпел неудачу. Тот, кого все решили называть Лейром, только развел руками и покачал головой, показывая, что ничего не вспомнил.

- Грабить лорды нас пока не грабили, - продолжал просвещать его мастер Боар, - что с нас взять, кроме наших жизней?

- Но, с другой стороны, все когда-нибудь случается в первый раз, - подал голос Тиар.

- Типун тебе на язык! – в сердцах воскликнул Тайн.

В лесу быстро темнело, поэтому, проехав совсем немного, матушка Ханирель свернула к обочине дороги. Артисты быстро разожгли костер, женщины на скорую руку приготовили ужин из остатков прихваченного в поместье-столице хлеба, зелени, солонины и фруктов.

Янсор снял с плеча подаренную ленту, некоторое время вертел в руках, рассматривая полоску шелка с золотым узорным шитьем, а потом сунул ее Раэне:

- На! Держи!

- Но этотебе подарили, - заспорила та. – Такая красивая дама… только очень печальная и чем-то напуганная!

- Напуганная? Смелости у нее было – хоть отбавляй!

- Это она от отчаяния!

Бывший браконьер вспомнил тихий шепот: «А жаль!»… Она в самом деле хотела, чтобы его рука дрогнула, и нож вонзился в горло?

- Все равно мне ленты ни к чему, - проворчал он. – Тоже мне рыцаря нашла… А ты девушка, тебе пойдет к темным волосам! Розовая, с вышивкой…

Раэна вдруг поднесла ленту к глазам и часто-часто заморгала. Потом торопливо придвинулась к огню, чтоб было светлее.

- Да это не узоры! – воскликнула она. – Это письмо!

- Любовное послание! – засмеялся Тиар. – Она в тебя влюбилась! Поздравляю с почином, Янсор!

- Ну, тебя! – прикрикнула на акробата девушка. – Тебе бы только любовь… Здесь совсем другое! – и прочитала вслух: «Исмираль из Дома Элестар держат в башне замка Найлор. Спасите меня!»

Тишина после этих слов у костра повисла такая, что даже огонь, кажется, испуганно приник к земле. Артисты переглядывались и тут же отводили взгляд, не зная, что делать. Мир больших замков, высоких лордов и леди, их внутренняя жизнь были так далеки от их маленького мирка, что сейчас все случившееся казалось сказкой. Разве в жизни рыцари похищают прекрасных дам? Так поступают только злодеи в пьесах. Но в руках их подруги лежало доказательство того, что подобное возможно на самом деле. И как поступить им, случайным свидетелям? Бросить ленту в огонь?

Первой мыслью Раэны было поступить именно так. Она уже протянула руку, но твердые пальцы сдавили ее запястье.

- Кажется, - в напряженной тишине промолвил мастер Неар, - на том перекрестке мы видели указатель к замку Элестар.


Фургон остановился у опушки, Даррен, чья очередь опять была править лошадьми, заставил ее съехать на обочину, за кусты, и спрыгнул с козел.

- Может быть, с тобой все-таки пойти кому-то из нас? – поинтересовался Янсор у мастера Неара. – Ты только скажи!

- Нет, - менестрель вышел из-под защиты зарослей, прищурившись, оглядел зеленеющий луг, расположенный слишком высоко над озером, чтобы его заливало половодьем, на само озеро, еще не ушедшее в берега после весеннего разлива и продолжавшего затапливать противоположный берег, и на замок, оказавшийся в результате разлива у самой воды.

- Это может быть опасно.

- Не стоит беспокоиться, - мастер Неар поправил на плече лютню. – Если это тот самый замок Элестар и его наследница действительно пропала, в нем сейчас горе и приезд артистов вызовет лишь раздражение и гнев. Нас вообще могут прогнать и не станут слушать. Одинокий странствующий певец вызовет меньше подозрений – мать, сестра или какие-то другие родственницы леди Исмираль наверняка нуждаются в моральной поддержке и печальных балладах о разлуке и надежде. А если мы ошиблись, то лишняя задержка ни к чему – нас могут не отпустить так быстро, как опять-таки одинокого певца. Самое позднее завтра в полдень я буду здесь.

- А если ты не вернешься, что тогда? – с некоторой тревогой поинтересовался мастер Боар.

- Если нет, - менестрель взъерошил волосы Раэне, - то на этот случай у вас уже есть прекрасная певица, которая вполне способна меня заменить.

Девушка всхлипнула, но мастер Неар не дал ей сказать и слова. Он опять поправил на плече лютню, повернув ее так, чтоб инструмент был виден издалека, и решительно направился к замку.

Ворота замка были заперты, на стене мелькали шлемы дозорных стражей. Они заметили одинокого путника издалека – луг давал достаточно обзора – но мастеру Неару все равно пришлось несколько минут доказывать, что он – именно тот, за кого себя выдает. И еще несколько минут ждать у ворот, пока часовой ходил докладывать о госте. Это было не слишком добрым знаком – раз сразу не впустили, могут вовсе прогнать от порога.

Менестрель уже посматривал в сторону леса – каково-то его друзьям узнать, что первая же попытка провалилась? – когда сбоку в одной из створок открылась небольшая калитка:

- Проходи!

Придерживая локтем лютню, чтоб не звякала, мастер Неар шагнул внутрь. Неулыбчивый стражник – судя по тому, что вооружен был лишь коротким копьем и щитом, он не являлся рыцарем – сделал ему знак следовать за собой. Шагая за ним, менестрель держал глаза и уши широко раскрытыми и, чем дальше, тем сильнее понимал, что его расчет оказался верен. На дворе и в замке было очень мало рыцарей и вообще вооруженных мужчин – лишь несколько часовых на стенах – но сам замок был довольно велик. У здешнего лорда было наверняка достаточно сил и средств, чтобы держать при себе дружину в шесть-семь десятков конных воинов. Но куда они все делись? Судя по внешнему виду, замок давно ни с кем не воевал – не заметно следов осады и битвы, среди молодых женщин нет ни одной в трауре. Но и смех и шутки тоже не слышны.

В большом зале у распахнутых окон вокруг знатной дамы собралось небольшое дамское общество. Женщины и девушки сидели на вышитых подушках или низких пуфах вокруг кресла, где восседала немолодая леди с лицом таком холодным и сосредоточенным, какое бывает, если изо всех сил стараешься не показывать своего отчаяния и горя. Несомненно, это была она – супруга владельца замка, леди Элестар. И это ее дочь просила о помощи.

Приблизившись, мастер Неар отвесил церемонный поклон.

- Менестрель, - прозвучал усталый голос женщины. – Что привело тебя в эти стены?

Тот беззастенчиво стрельнул взглядом на составленные вдоль стен столы – в обычае многих знатных господ угощать менестрелей. Какие бы новости ни принес странствующий певец, на пустой желудок их слушать мало, кто желал. Но здесь ему явно не подадут и стакана воды.

- Я брожу по свету от замка к замку, - промолвил он, оборачиваясь к леди. – Пою песни, передаю новости… Сейчас иду из поместья-столицы. Там…

- Я знаю, что было недавно там, - перебила его женщина. – Празднование новогодия. Это не интересно.

- Тогда, - менестрель поудобнее взял лютню, - может быть, вам будет интересно послушать, что происходит в соседних замках?

- Меня не интересуют мелкие соседские сплетни, - леди Элестар отвернулась к окну, - в то время, как… Пой свои песни, раз пришел, - другим тоном, одновременно досадливым и грустным, добавила она. – Потом тебя отведут на кухню и накормят… Сегодня нам не до веселья…

- У вас несчастье?

- Моя дочь… - женщина осеклась, закусив губу и изо всех сил сдерживая чувства. Видимо, она привыкла держать себя в руках, потому что успокоилась довольно быстро. Но мастеру Неару хватило и этого. Мысленно скрестив пальцы на удачу – да и не только мысленно, но и по-особому перехватив гриф лютни, - он подошел совсем близко и преклонил колено перед креслом знатной дамы.

- Леди Элестар, - промолвил он, - думаю, «Баллада о похищенной деве» - как раз то, что вам нужно!

Пальцы музыканта забегали по струнам, извлекая мелодию, одновременно грустную и тревожную:


Жду у окна я в тоске и тревоге –

Тени трепещут на голой стене! –

Глаз не свожу с опустевшей дороги –

Мама родная, поплачь обо мне.


Нет, не увидеть мне отчего дома –

Тени трепещут на голой стене! –

Как тяжелы и жестоки оковы -

Мама родная, поплачь обо мне!


Птицы свободные, в небе летите –

Тени трепещут на голой стене! –

Скорбную песню мою разнесите –

Мама родная, поплачь обо мне…


Мастер прервался, глядя на слезы, струящиеся по щекам леди Элестар.

- Это… жестоко, - прошептала она. – Вы разбиваете сердце матери!

- А мне кажется, наоборот, - возразил менестрель, - я мог бы его исцелить.

Женщина встрепенулась, вздрогнув всем телом и подавшись навстречу менестрелю. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом тихо звякнула лютня, привлекая внимание к себе – вернее, к ярко-розовой ленте, кокетливо повязанной вокруг грифа. Леди Элестар невольно засмотрелась на нее.

- Вам знакома эта лента? – поинтересовался менестрель, осторожно начиная перебирать пальцами струны.

- Не знаю…

- Тогда посмотрите на нее поближе, - мастер Неар прервал мелодию и развязал пышный бант, с поклоном вручив ее леди, - и развейте свои сомнения.

Женщина развернула ленту, дотрагиваясь до нежного полосы шелка - и вдруг глаза ее изумленно расширились. Она схватила ее, поднесла к глазам, вскрикнула, хватаясь за сердце – и менестрель понял, что послание доставлено по адресу.

- Откуда, - голос леди Элестар задрожал, - откуда у тебя эта вещь?

- О, миледи, - мастер Неар без спроса уселся на подушку возле ее ног и снова коснулся пальцами струн, - это долгая история!


Гонцы из замка Элестар помчались во все стороны, и уже на другой день отряд в сотню конных рыцарей-эльфов и сотни две пеших воинов, а также альфаров-ополченцев, согнанных с окрестных поселений, через лес подошли к замку Найлор, перекрыв все возможные пути к отступлению. Глава дома Элестар отправил лорду Найлору гонца с требованием немедленно выдать его дочь и всех её спутников, сколько их ни есть. Времени на размышление дал всего до следующего утра, после чего пообещал начать штурм замка, а в поместье-столицу отправить письмо и изложить Наместнику Ровилару все обстоятельства дела.

Отец был уверен в успехе, но его сын, лорд Элестар-младший, не разделял настроений родителя.

- Мы напрасно теряем время! – говорил он, расхаживая по палатке взад и вперед. – Надо атаковать, пока он не опомнился! Уже вечереет, скоро настанет ночь. Пока войско ещё не расположилось на отдых, надо начинать штурм. Его стены невысоки, они падут…

- А твоя сестра? – возразил отец на слова сына. – Она оказалась заложницей в руках негодяя. Не подвергнем ли мы её опасности, если пойдём на приступ?

- Она и так в опасности, - горячился сын. – Найлор может сделать с нею всё, что угодно! На счету каждая минута!

- Он ее не убьет, если ты этого боишься. Ибо в противном случае ему самому не жить. Собственная дружина насадит его на копья и вынесет нам труп. Исмираль не погибнет…

- Но он может принудить ее выйти за него замуж! – не сдавался Элестар-младший. – И тогда уже мы будем выглядеть преступниками, пытаясь разлучить супругов!

- Насколько знаю, у Найлора нет своей Видящей, - пожал плечами старший лорд. – Для всех праздников ему приходилось приезжать к нам, или приглашать нашу. В замке нет никого, кто смог бы обвенчать их.

- Но он может нас самих заставить отдать ему Исмираль. Например, предварительно обесчестив ее. Для этого-то Видящая не нужна!

Дом Элестар резко вскочил. Сын был прав. Если Найлор изнасилует свою пленницу, уже никто и ничто не сможет помешать браку. Более того – тогда уже он будет диктовать свои условия, особенно при обсуждении размера приданого. И тут сын был прав – на счету оказывалась каждая минута. Что, например, мешает похитителю уже сейчас спешить к своей жертве, дабы силой добиться того, что не получилось взять по-другому?

Напряженные раздумья были прерваны деликатным покашливанием. Оба рыцаря вздрогнули, хватаясь за оружие, но это оказался всего лишь бродячий актёр. Непонятно, как стража его пропустила.

- Да простят меня благородные лорды, - он поклонился, - но они так громко спорили, что любой смог бы подслушать их речи.

- Чего тебе нужно? Не до тебя! – бросил ему Элестар-младший.

- Мое имя – Янсор, милорды. Леди Исмираль почтила меня честью, поименовав Рыцарем Кинжала. Я хочу всего лишь доказать, что она не ошиблась, даровав мне такой титул.

- И что? Ты хочешь вступить в войско? А доспехи, боевой конь и оружие у тебя есть, рыцарь?

- Все это вы дадите мне сами, - улыбнулся метатель ножей, - когда я спасу вашу сестру и дочь.

- Ты? – отец и сын переглянулись и рассмеялись. – В одиночку? Как? Атакуешь замок и сразишь злодея в поединке?

- Это мое дело, - улыбнулся тот. – Вам нужно лишь одно – привлечь к себе немного внимание стражи, чтобы она хоть полчаса смотрела в другую сторону.

Рыцари переглянулись и кивнули. План актера следовало принять уже потому, что это давало хоть какую-то надежду и позволяло отвлечься от тревожных дум.

Они вернулись к замку ночью, через несколько часов, которые были посвящены разработке плана. Мастер Боар очень не хотел отпускать сыновей, но вынужден был смириться, ибо когда это молодежь слушалась старших? Уж если юным хочется поиграть в подвиги и приключения, кто сможет встать у них на пути? Даже здравый смысл отходит в сторонку, когда юноша, только-только оторвавшись от материнского подола, находит старый ржавый меч и объявляет себя спасителем мира. Сколько войн, переворотов и катаклизмов произошло и ещё произойдет в мире из-за горячности некоторых юнцов!

Собственно, герой и должен быть юным, и глава труппы лишь качал головой, вспоминая себя в их годы. Тогда он тоже был способен на поступок, который можно было бы даже считать подвигом, а теперь на его долю остался лишь страх отца за сыновей!

- Надеюсь, вы понимаете, дети, что делаете? – только и спросил он на прощание, по глазам Тайна и Тиара видя, что отговорить их не удастся.

- Не беспокойтесь за нас, - Янсор шутливо раскланялся. – Я пойду с ними и буду их страховать.

- Я тоже, - добавил Даррен. – Вы еще не знаете, каким ловким иллюзионистом я могу быть!

- Но вы хотя бы подумали о том, что будет, если вас схватят? Вас же убьют!

Тайн и Тиар переглянулись и пожали плечами. Подобное ни на миг не приходило в их головы. Что с них взять? Тиар так часто играл роли героев, борцов со злом и спасителей принцесс, что просто не верил в иной исход дела. Хорошо, что с ними ушел Янсор. Бывший браконьер видел и пережил многое. Он не даст пропасть мальчишкам. Да и войско Дома Элестар у стен замка тоже не будет стоять, сложа руки. Небольшая заварушка должна была начаться сразу после заката.

Успокаивая себя этими мыслями, мастер Боар вернулся к фургону. Ночами было еще холодно, и все женщины спали внутри, тесно прижавшись друг к другу. Мужчины ночевали снаружи. Пять лежаков были пусты – его собственный и четырех искателей приключений. Но у борта маячила знакомая фигура.

- Ты почему не спишь? – Боар узнал Ниэль. Женщина, кутаясь в накидку, подошла к нему.

- Я боюсь. С ними всё будет в порядке?

- Да, милая! – наедине с собой Боар мог сколько угодно волноваться и паниковать, но присутствие жены делало его сильным. – Я верю в наших сыновей! С ними Янсор и Даррен. Они не пропадут.

- Но что мы будем делать, если, - женщина не договорила – мужчина привлек ее к себе и быстро поцеловал.

- Давай не думать об этом сейчас!

Тем временем четыре искателя приключений быстрым шагом подходили к замку. Артисты расположились на ночлег недалеко от лагеря, и, пробираясь вдоль опушки, они видели, что у надвратной башни сейчас начинается суета.

Высокую башню было отлично видно издалека, даже несмотря на ночную темень. Она возвышалась над стенами замка, обнесенная крепостной стеной.

- Мы вчетвером сможем туда проникнуть? – впервые усомнился в успехе предприятия Тайн, окидывая взором замок.

- Должны, - Тиар был настроен веселее. – Стена невысокая, по ней легко можно будет взобраться.

- А если нас заметят? – Тайн кивнул в сторону ворот, до которых было всего ничего. С той стороны слышались голоса, виднелись силуэты вооруженных рыцарей.

- Не думаю, - пробормотал Даррен, встряхивая кистями рук. – Идите сюда!

Иллюзионист-самоучка, он своим умом дошёл до многих вещей и, не зная ни одного заклинания, ухитрялся обеспечивать спектакли спецэффектами – вспыхивал и гас свет, начинала двигаться сцена, воздвигались и рушились «горы» и «твердыни Сил Зла». Даррен еще с детства овладел искусством прятаться – ибо с рождения жил под надзором Видящей, которую научился бояться и избегать. Подростку ничего не стоило изменить свой облик или сделать так, чтобы волшебница прошла мимо него, как мимо пустого места. Собственно, лишь благодаря такому умению он и дожил до своих лет и даже ухитрился удрать из замка вместе с названной сестричкой Раэной. Ведь маленьких полукровок забирают от родителей еще в детском возрасте.

Что-то шевеля губами, он тихо прикоснулся к лицам всех троих парней, трогая их носы, уши, лоб и волосы на висках. Потом обошёл каждого во всех сторон, зачем-то пошлепал между лопаток, потрогал грудь и живот, нажал на какие-то точки на локтях и плечах возле шеи и, удовлетворенный, отступил на шаг, встряхивая руками.

- Вот так… Теперь вас мать родная не узнает!

Янсор посмотрел на своих спутников и открыт рот, чтобы возмутиться, ведь на первый взгляд, ничего не изменилось. Он сам и оба брата оставались такими же, как и прежде. Но Даррен покачал головой, предвосхищая его слова:

- Иллюзия неполная. Для меня и вас самих вы остались такими же, как были. И свое отражение в воде вы увидите тоже обычным. Но остальные… Они вас не будут замечать. И так, пока вы молчите! Нет, вы не невидимки! – взмахнул он руками, предвосхищая поток вопросов. – Но просто если на вас взглянет посторонний, он вас просто не заметит. Не обратит внимания, как мы сейчас не обращаем внимания на траву и кусты вокруг. Но если в кустах что-то зашуршит, мы же как-то среагируем! Вот и сейчас – пока молчите, можете хоть по замку шарить и вещи выносить. Но одно только слово – и вся иллюзия насмарку. Поняли?

Все трое кивнули.

Вообще-то, слов им не требовалось – Тайн, Тиар и с ними Янсор довольно часто выступали вместе, выполняя общий акробатический этюд. И на сцене артисты часто пользовались знаками или мимикой. Поэтому сейчас тратить время на дискуссию не стали.

Крепостная стена была невысока – замок принадлежал лорду средней руки, у которого, а может и его предков, просто не хватило средств на то, чтобы возвести стену повыше. Янсор, как самый крепкий, встал у стены, Тайн забрался ему на плечи, после чего на него самого вскарабкался Тиар, сумевший уже дотянуться до гребня стены. Быстро ощупав верх, он подтянулся на руках, кое-как залезая на стену, перевалился на ту сторону и растянулся на настиле, затаив дыхание. Выждав минуту или две, юноша тихо перевесился через край и махнул рукой. Вниз, расправляясь, упала тонкая верёвка, которую Тиар торопливо закрепил, набросив петлю на выступающий камень.

Подергав за кончик для верности, Тайн и Янсор забрались на стену. Пока Тиар сворачивал веревку – нельзя было допустить, чтобы её заметили раньше времени – двое других спасателей, пригибаясь, побежали прочь по гребню.

Возле ворот уже шумели и кричали. Слышался злой голос лорда Найлора, который вскочил с постели, чтобы самолично выяснить, что тут творится, и это вселяло надежду – значит, в ближайшие несколько минут он будет слишком занят, чтобы думать о пленницах.

Янсор первым спрыгнул на двор и вынул из мешка за спиной лук. Прожив много времени в лесу, он в совершенстве научился пользоваться этим оружием. Одним ловким движением натянув тетиву, бывший браконьер привязал к стреле тонкую бечёвку и встал у подножия башни.

Окошко было видно не слишком хорошо, но привычка охотиться за осторожной дичью, которая не будет стоять и сознательно подставлять себя под выстрел, сделала свое дело. Метателю ножей оказалось достаточно одного беглого взгляда, чтобы точно прицелиться. Один шаг в сторону, быстрый разворот, рывок вверх – и стрела ушла ввысь.

Назад она не возвратилась, застряв где-то в вышине. Отложив лук, Янсор осторожно проверил крепление на прочность, под конец повиснув на веревке всем весом, и одобрительно поднял большой палец.

Все поняв без слов, Тиар поплевал на ладони и быстро полез наверх, перебирая руками и упираясь ногами в стену. Тайн и Янсор, затаив дыхание и прислушиваясь к звукам ночи, ждали внизу. Возле надвратной башни еще продолжалась суета, но уже повелительный голос лорда Найлора командовал всем разойтись. Следовало спешить – ведь дружинники Дома Элестар должны были только на несколько минут отвлечь внимание осажденных. Им никто не приказывал штурмовать замок в нарушение уговора – до рассвета не предпринимать активных действий.


Исмираль еще не ложилась спать. Напрасно леди Эстирель пыталась уговорить ее хотя бы отойти от окна – девушка упрямо продолжала сидеть в кресле, глядя вдаль с упрямством, которое сменило отчаяние. Как и вчера, и позавчера, она практически отказалась от ужина, лишь выпила немного разбавленного водой вина и проглотила маленький кусочек хлеба. Её подруги по несчастью обедали и ужинали, как обычно, чувствуя себя предательницами, но с другой стороны, им-то ничего не грозило. Их не заставляли силой выйти замуж, они содержались тут за компанию.

Снаружи стемнело, но Исмираль продолжала смотреть на окно. И не поверила своим глазам, когда послышался звон разбитого стекла, и в комнату влетела стрела с привязанной к ней тонкой веревкой.

- О, Покровители! Что это?

Вздрогнув от рывка снаружи, стрела поползла было обратно, но девушка решительно наступила на нее ногой.

- Госпожа, что вы делаете? – промолвила дама Эстирель.

- Держу стрелу. А что?

- Ее надо закрепить! – дама подняла ее и ловко зацепила за ставень, для верности еще и прижав одной створкой оконной рамы. Теперь даже если стрела сломается, деваться веревке будет некуда. – Ну, будем надеяться, что она выдержит…

- Откуда вы научились этому? – Исмираль с удивлением уставилась на женщину.

- Ну, - неожиданно смутилась та, - когда-то и я была молодой. Мне хотелось романтики… за мной даже ухаживал один принц…Он тайком лазил ко мне в комнату по веревке – тогда и научилась.

Девушка только покачала головой, не веря своим ушам.

Веревка тем временем начала слабо дергаться. Все обитательницы комнаты уставились на нее, гадая, что это могло значить. Преодолев свой страх перед высотой, Исмираль осмелилась выглянуть в окошко – и тут же попятилась.

Сначала она ничего не увидела – ну болтается веревка, ну качается, словно под порывами ветра. Потом раздалось тихое: «Пс-сст!» - и, возникнув ниоткуда, похожий на привидение, юноша с темными вьющимися волосами, такой красивый, что у нее захватило дух, несмело улыбнулся и приветственно махнул рукой. Рядом хором вздохнули ее подруги – это ведь не ради их прекрасных глаз был совершен столь дерзкий поступок. Дама Эстирель умиленно покачала головой, вспоминая молодость.

Таинственный гость тем временем указал на подоконник и вопросительно кивнул.

- Да, - прошептала пораженная Исмираль. – Да, вы можете в-войти!

Незнакомец улыбнулся. Сперва он, цепляясь за веревку только ногами, ухватился за подоконник одной рукой, потом подтянулся и наконец сел на окно верхом, продолжая одной ступнёй удерживать верёвку поблизости от окна.

Проделал он это мастерски, легко и изящно. Девушки восхищенно завопили, хлопая в ладоши, но возглас Исмираль заставил их замолчать:

- А ну, прекратите! Хотите привлечь лишнее внимание? – и, повернувшись к юноше, она поинтересовалась: - Ты кто и откуда взялся?

Тиар закрыл себе рот ладонью, хотя и понимал, что в отношении его это уже бессмысленно. Издав тихий свист, чтобы привлечь к себе внимание, он нарушил иллюзию.

- Ты не можешь разговаривать?

Он помотал головой и прижал палец к губам.

- Понятно, как можно меньше звуков, - решила Исмираль. - Откуда ты взялся?

Тиар указал вниз, потом – вдаль, на лес.

- Тебя… прислал мой брат? Чтобы меня спасти?

В ответ последовало два кивка головой.

- Ох! – Исмираль прижала руку к сердцу. Она так этого ждала, и вот сбылось. Ее послание доставлено по назначению. – Что ты хочешь сделать?

Тиар жестами указал, что сейчас они вместе должны покинуть комнату через окно. Исмираль робко приблизилась, попыталась высунуть нос наружу.

- Но… это же высоко, - пролепетала девушка, побледнев при одной мысли о том, что придётся рисковать жизнью.

Тиар в ответ широко улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь – мол, положитесь на меня, миледи!

- Я боюсь…

- Отриньте свой страх, миледи, - дама Эстирель пожала ей руку. – Это ваш шанс. Ах, как знать, какой была бы моя собственная жизнь, если бы я однажды вот точно также не отринула знака судьбы! Мне точно также протягивали руку, но я оттолкнула ее. Не повторяйте моей ошибки, прошу вас!

На лестнице послышались торопливые шаги и голоса. Женщина бросилась к двери, приникла ухом, прислушиваясь.

- Госпожа, решайтесь! – прошептала она. – Дорог каждый миг! Вам надо бежать. Сюда идут. Наверное, они заметили…

- Я боюсь, - воскликнула девушка. – Но… раз нет другого выхода, то…

Красивый юноша, явившийся неизвестно, откуда, протягивал ей руку, улыбаясь так светло и открыто, что у девушки защемило сердце. Кивнув, она подала руку.

Поманив её поближе к себе, Тиар стащил свой пояс и крепко стянул им талию Исмираль. Потом двумя крепкими узлами связал её с собой и жестами показал, как ей надо сцепить в замок руки, держа его за шею, чтобы не свалиться и не удушить спасателя. Исмираль нервно кивнула, чувствуя одновременно отвагу, растерянность и странное возбуждение. Она ведь в тот день загадывала в священной роще желание, чтобы судьба послала ей романтическое знакомство с рыцарем ее мечты. И вот, кажется, желание начало исполняться. Ибо что может быть романтичнее, чем прекрасный рыцарь, который с риском для жизни спасает пленницу? Правда, он без доспехов и оружия, но…

В двери уже застучали кулаки, когда Тиар, казалось, не чувствовавший веса прильнувшей к нему девушки, перекинул ноги с подоконника, упираясь в камень снаружи, и начиная спуск. Леди Эстирель выждала несколько долгих секунд прежде, чем нарочито сонным голосом промолвила:

- Кто там?

- Дамы, это я!

Голос лорда Найлора перепутать с другим было решительно невозможно.

- Что вам угодно? – испуганно переглянулась с оставшимися в комнате девушками пожилая дама.

- Мне немедленно угодно видеть леди Исмираль, - был ответ.

- Боюсь, что это невозможно, милорд. Леди уже легла спать, а вы должны знать, что порядочные мужчины не врываются в комнаты к дамам, когда они…

- К посторонним дамам – может быть и нет, но к своей законной супруге я могу прийти, когда угодно!

- Законной супруге? Но леди…

- Станет ею с минуты на минуту!

- Что вы имеете в виду?

- Не ваше дело! Я вхожу!

- Нет!

Прекрасно понимая, что изнутри они не могут запереться при всем желании – тем более, что дверь и открывалась наружу, а не вовнутрь, - дама Эстирель схватилась за ручку и изо всех сил потянула её на себя. Найлор, не ожидавший сопротивления, ругнулся сквозь зубы и призвал на подмогу мужчин. В ответ и обе оставшиеся девушки кинулись на помощь пожилой даме.

Некоторое время продолжалось отчаянное перетягивание двери из стороны в сторону, но три женщины не могут долго противостоять четырем мужчинам. Последовал резкий рывок, и дверь распахнулась. Дама Эстирель не устояла на ногах. Отступив в сторону, лорд Найлор ворвался в комнату:

- Где она?

Окно с разбитыми стеклами паж успел закрыть, придавив веревку краем рамы, да в его сторону никто и не смотрел. Лорд даже не думал о том, что девушка могла убежать этим путем – хотя бы потому, что большинство эльфов боится высоты. Не зря же так привлекают их акробаты и канатоходцы – глядя на то, как другие ходят по веревке или кувыркаются под потолком, знатные зрители щекочут себе нервы. И куда она пойдёт? На двор? И как спустится? Совьет из простыней канат? Но постель цела…

Уверенный, что беглянка просто спряталась в дальний угол, лорд Найлор кинулся обшаривать все уголки и щели. Обе девушки, паж и кое-как поднявшаяся дама Эстирель молча наблюдали за тем, как он ворошит содержимое сундуков, как ломает ширму, как заглядывает под широкую постель. Каждая секунда увеличивала для беглянки шансы на успех. И, не сговариваясь, её подруги по несчастью решили тянуть время до последнего.

- Где она? – подлетев к пожилой даме, прорычал лорд.

- Я не знаю, - честно ответила та, прямо взглянув ему в глаза. – Леди Исмираль покинула эту комнату, но куда отправилась – мне не сообщила.

- Вы лжете…

- Может быть. Но правда в том, что если вы нас убьете, это не поможет вам в поисках, а вот чести лишит наверняка!

Похищение знатной дамы и лишение её свободы уже грозило бесчестьем. Найлору было просто нечего терять, и он, выбросив руку вбок, схватил за шею мальчишку-пажа. Кинжал нацелился пареньку в глаз:

- Говори!

- Окно…- пискнул тот.

Отшвырнув пажа, как куклу, лорд бросился к окнам, распахивая их одно за другим. Снаружи стояла темень – с этой стороны внутренний двор освещался скупо, лишь сбоку доставали отсветы факелов, бросая длинные тени. Но не заметить тонкую веревку, закрепленную на раме, было невозможно.

Досада рыцаря была столь велика, что он выхватил меч и перерубил ее одним махом.

Внизу раздался короткий крик.

- Ага!

Спеша как-то оправдаться – если бы не он, у леди Исмираль было бы больше времени и шансов – паж кинулся лорду Найлору наперерез, и тот споткнулся о мальчишку.

- Гоблинский щенок…Догнать!


К счастью, до земли было всего ничего, так что вскрикнула Исмираль больше от неожиданности. Они упали вместе на кого-то, откликнувшегося на это злым шепотом:

- Вот…!

- Тише! – цыкнул на Янсора Тиар, уже понимая, что хранить молчание нет смысла. Первый же возглас бывшего браконьера окончательно разрушил хрупкие чары. – Скорее!.. Леди, как вы себя чувствуете?

Исмираль подняли на ноги, Тиар одним движением развязал на поясе узел, который соединял их вместе. Девушка открыла крепко зажмуренные глаза. Когда оказалась болтающейся в воздухе, соединенная лишь полоской кожи со своим спасителем, она невольно закрыла их и прижалась к юноше изо всех сил, словно стараясь слиться в единое целое. Ей было очень страшно, и одна мысль поддерживала беглянку – она здесь и сейчас не одинока. Сквозь тёплую куртку она чувствовала биение сердца таинственного незнакомца. И сейчас, встав на ноги, лишь покачала головой:

- Ничего…

- Идти можете? Тогда скорее!

Тиар взял Исмираль за руку и побежал к крепостной стене. Янсор и Тайн уже были там. Бывший браконьер бегом взлетел наверх, быстро оглянулся туда-сюда и махнул рукой – мол, скорее.

- Эй, а это ещё кто такие?

Хрупкие чары Даррена больше не действовали, и беглецов сразу заметили. Исмираль уже готова была закричать от страха, но братья-акробаты в четыре руки буквально внесли ее на стену.

- Прыгайте!

Тайн первым сиганул вниз и коротко свистнул, показывая, что готов подхватить девушку. Но она заартачилась – бросаться вниз, в темноту и неизвестность? Уж лучше вернуться в башню.

- Нет…нет, - прошептала она, пятясь. – Я боюсь…

Тиар не стал долго уговаривать. Он просто-напросто схватил леди в охапку и вместе с нею перевалился через край. Отчаянный визг девушки раздался в ночи. Янсор прыгал последним. Был миг искушения – лук оставался при нем, да и стрелы имелись – еще было время сбить хоть одного из бежавших к нему воинов. Он бы успел это сделать – но ещё неизвестно, как поступят с ним отец и сын Элестар, если узнают, что простой артист убил рыцаря. Лучше не рисковать!

И бывший браконьер в самый последний момент спрыгнул со стены.

Рыцари столпились на том месте, где он только что стоял, всматриваясь во тьму.

- Вон он! Вон! – раздавались крики. – К кустам побежал!

Янсор рыбкой нырнул в заросли, прокатился кувырком, защищая лук от ударов, и чуть не врезался в братьев.

- Вовремя ты! – шепнул Даррен. – А теперь всем тихо! Я начинаю!

Юноши залегли в траву. Тиар дернул за руку Исмираль, призывая лечь рядом. Девушка не успела опомниться, как одна рука крепко прижала её к земле, а вторая зажала рот. Она хотела было возмутиться, но поймала взгляд своего спасителя – и осеклась. А, проследив за его взором, оцепенела от удивления.

Привстав на одно колено, Даррен тихо плел отводящее глаза заклинание. В свое время он научился прятаться от самой настоящей волшебницы, так что обмануть нескольких простых воинов не составило большого труда. Они прошли мимо беглецов в трех шагах, раздвигая ветки копьями и тыча во все ямы и за камни.

- Вон! Смотрите! Следы! – послышался голос. – К речке ведут!

- Точно! У них лодка была… Ищите все! На воде далеко видно!

- Да нет там никого!

- Значит, вдоль берега пошли. Заросли-то вон какие!

- Вот гоблин! Как их теперь найти?

Беглецы не шевелились, пока рыцари ходили вокруг, топтались на берегу, обшаривали побережье. У Исмираль от неудобной позы затекла спина, но девушка не чувствовала усталости и боли. Она прильнула всем телом к своему спасителю, цепляясь за куртку юноши обеими руками. От него так чудесно и необычно пахло… Конечно, не так нежно и сладко, как от благородных лордов, с которыми её знакомили раньше – мужским потом, мускусом, травой, старой кожей. Это было так чудесно и романтично!

- Кажется, ушли… Миледи! Пора!

Хрупкая сказка кончилась. Ей помогли встать, отряхнули от травы и земли и повели через заросли. Актеры возвращались тем же путем, что и пришли, спеша вернуть пропажу Дому Элестар.


Лорд Найлор стоял на стене и смотрел вниз, на привычный вид, так, словно не верил своим глазам. Но ещё вчера под этими стенами стояло целое войско!

Откуда они все взялись? Накануне вечером в окрестных лесах всё было тихо. Он же ездил на ловы вдоль реки, возвращаясь короткой дорогой, и ничего не было. Такое впечатление, что конные рыцари и пехота шли точно по его следам и собирались под стенами тайком, при этом не потревожив часовых. А ведь он сам приказывал гарнизону спать вполглаза! Сам несколько раз, внезапно вскочив, отправлялся проверять караулы. И вдруг такое! Как он мог проспать?

Войско, раза в три превышающее его дружину, встало у стены. Тут были не только воины Дома Элестар, но и их родственников. Одних рыцарей было больше, чем взрослых мужчин в замке Найлор - даже если бы лорду пришлось раздать мечи всем эльфам, включая и нескольких мастеров*. В случае штурма ему также пришлось бы вооружить кое-кого из альфаров – конечно, тех, кому можно доверять и кто не воткнёт этот меч тебе в почки, стоит лишь отвернуться. А ещё были и ополченцы – те же самые альфары-фермеры, которых наверняка набрали и в его собственных угодьях.

(*Мастер – собирательное название для всех эльфов мирных профессий, как-то художники, строители, музыканты, садовники, ювелиры. Большинство мастеров живут в замках лордов и служат им. Оружия не носят, в битвах не участвуют. Дети мастеров не всегда наследуют профессию родителей. Из них иногда получаются рыцари.)

Лорд Найлор оказался в осаде. Портала в замке не было – он был для этого слишком мал, да и стоял на «пустом» месте, как сказала его отцу приглашенная для строительства оного Видящая. Имелся подземный ход, но заканчивался он у реки, которая сейчас выходила из берегов, и его наверняка затопило до половины. Придётся ждать почти неделю, чтобы им можно будет воспользоваться.

Нет, он мог бы ждать, мог бы спокойно посидеть в осаде, но замок не был к такому готов. Припасов, конечно, хватит на какое-то время, но ров с водой не очищен, стены не укреплены, для обороны ничего не заготовлено. И защитников в замке не так много, чтобы долго сражаться. Один-два приступа – и всё будет кончено.

Можно было, конечно, воспользоваться заложницами – мол, если атакуете, я начну убивать девушек. Но в этом случае против него ополчились бы собственные рыцари. Убивать своего лорда они бы не стали, но и сражаться на его стороне отказались наотрез. А то и вовсе сдали бы замок и перешли на службу к его врагам.

Лорд Найлор и так понимал, что ступает по тонкому льду. Похитить дочь богатого соседа, чтобы жениться на ней – такое время от времени случалось, ведь бывает, что девушка действительно любит юношу, который ей не ровня. Она сама мечтает быть похищенной, чтобы тайно обвенчаться с ним и вернуться к родителям замужней женой. Но леди Исмираль не такая. Добром уломать ее не получилось, а по-другому взять в жены эту леди можно было, только изнасиловав. Но пленница – вот неудача! – сбежала из-под стражи, как раз в тот момент, когда у ворот возникла небольшая заварушка. Она прекратилась довольно быстро, но теперь уже не было сомнений, что проделано сие было нарочно.

… Но что теперь гадать! Отец и брат пленницы не давали ему ни времени осуществить задуманное, ни даже шанса всё исправить. Едва придя под стены, лорд Элестар-младший сразу объявил ему, что им всё известно и предложил Найлору самому вернуть обратно спутниц его сестры целыми и невредимыми. В противном случае они собирались отправить в поместье-столицу гонца с письмом для Наместника.

Это была серьезная угроза. Ведь лорд Найлор уже подавал прошение и даже ездил в поместье-столицу с просьбой разрешить ему этот брак. А ему ответили, что раз у девицы живы отец, брат и даже дядя по матери, то они и будут решать этот вопрос. Раздосадованный, Найлор даже не остался на празднование новогодия, хотя получил приглашение вслед за всеми. Он вернулся к себе в замок и сгоряча похитил Исмираль. В глубине души он надеялся, что девушку тронет его привязанность – мол, пошел на такой рискованный шаг только от любви, - но не сложилось. Делать было нечего, леди Исмираль исчезла, а держать у себя ставших ненужными остальных пленников не имело смысла. И всех пришлось отпустить.

А ведь он был с нею таким терпеливым и предупредительным! Вон даже артистов ей пригласил, будь они неладны! Всё готов был бросить к её ногам… Если письмо дойдет до Наместника, Найлора могут лишить замка. Его просто изгонят, прикажут покинуть Остров и жить где-нибудь за его пределами. При этом он сможет взять с собой лишь столько вещей и дорожных припасов, сколько можно навьючить всего на одну лошадь. Чтобы выжить, потомку древнего рода придется наниматься в дружину к другому лорду и всю жизнь есть чужой хлеб. Замок получит в дар какой-нибудь шестой племянник младшего сына одного из соседей. А Дом Найлор окажется стерт с лица земли.

Нет, но кто его выдал? Кто узнал, что леди Исмираль содержится именно здесь? Рано или поздно, девушка смирилась бы со своей участью и дала согласие на брак. Но кто-то их выдал, и всё пошло прахом. Пленницу похитили из-под носа, и его оставили ни с чем.

А ведь он, кажется, всё предусмотрел! С некоторых пор альфарам-фермерам был запрещен вход в замок. Оброк они должны были оставлять снаружи у ворот, а для разбора жалоб лорд Найлор сам приезжал к ним. Тех рыцарей, в чьей безупречной преданности сомневался, он отправил с мелкими, но нудными поручениями куда подальше. Избавился от части слуг и запретил оставшимся упоминать о девушках. Он привез их в замок тайно, дождавшись темноты. Большинство рыцарей и слуг даже не знали, что в башне кто-то живет. Ни одна лишняя живая душа не приходила в замок и не покидала его, кроме…

Кроме артистов!

Потрясенный своим открытием, лорд Найлор выругался, и паж, тенью следовавший за своим господином, испуганно вытаращил глаза. Ну, конечно, как же он не догадался? Как наяву, перед мысленным взором встала та сцена – Исмираль поднимается со своего места, выходит из-за стола и идет к этому смазливому типу, развлекавшему их метанием ножей. Встает к столешнице, изображая мишень, а потом благодарит фигляра, целует его в щеку и дарит ленту, именуя Рыцарем Кинжала!

Ну, конечно, эти они! Больше просто некому! Он сам выставил их из замка на ночь глядя, даже не подумав о том, что бродяг следует задержать и допросить – с чего бы это благородным леди дарить свои ленты кому попало? Нет, он сам сковал оружие против себя. Сам во всем виноват…

«Я? Виноват? Это они не умеют держать языки за зубами! Какого гоблина эти фигляры полезли не в своё дело? Приключений захотелось? Вообразили себя настоящими рыцарями? Благородными спасителями невинных дев? Совсем заигрались и перестали отличать сцену от жизни?»

Найдя виновных, лорд Найлор сразу почувствовал себя лучше. Пусть он смирился перед превосходящими силами противника, пусть не решился дать бой Дому Элестар и его союзникам, пусть открыл ворота и вернул всех до единой пленницы – даже того парня из подземелий выпустил, хотя про него не было ни слова! – но уж чувства мести у него не отнимет никто. Он потерпел неудачу из-за кучки жалких актеров – так пусть жалкие актеры узнают, что такое гнев благородного лорда!

Обернувшись, лорд Найлор увидел пажа, таращившего на него глаза.

- Что уставился? Живо беги и отыщи своего отца. Я жду его в своих покоях.

Мальчишка убежал, а лорд отправился к себе, размышляя на ходу. Отец этого парнишки был начальником гарнизона, одним из немногих, кто сразу и безоговорочно поддержал идею похищения. Он также ни разу не высказывал своего мнения, просто выполнял приказы и не задавал лишних вопросов. И он сейчас готов выполнить любой приказ.

Паж быстро выполнил поручение. Когда лорд Найлор подошел к дверям в свои покои, полусотник уже ждал его там.

- Пошли, - Найлор распахнул двери, пропуская рыцаря внутрь. – А ты, - это относилось к мальчику-пажу, - стой снаружи и смотри, чтобы никто нам не помешал. Если что – зови нас.

В собственном родовом замке лорду нечего было бояться, но после того, как его практически предали даже посторонние, Найлор не чувствовал уверенности ни в чем.

Полусотник стоял перед ним навытяжку. На самом деле рыцарей в замке было меньше пяти десятков, но Найлору хотелось выглядеть значительнее хотя бы в собственных глазах. Они практически выросли вместе, знали друг друга чуть ли не с детства, но лорд некоторое время колебался, не зная, как и что сказать. Чтобы оттянуть время и немного успокоиться, он налил вино в два кубка. Один кивком головы разрешил взять собеседнику.

- Ты готов служить мне по-прежнему? – зашел он издалека.

- Да, милорд.

- Готов повиноваться моим приказам, как и требуется от воина?

- Да.

- Но среди рядовых рыцарей ходят разговоры, что под моим стягом им не добиться ни уважения, ни почета, ни богатства…скорее, наоборот!

- Милорд, - полусотник глотнул вина, - никто так не говорит. Я бы знал.

- Не говорят вслух – согласен! Но многие так думают!

Рыцарь усмехнулся:

- Милорд, уверяю вас, что никто так не думает. Я бы догадывался! Хотя…

- Вот видишь! – взвился Найлор.

- Хотя среди слуг порой некоторые позволяют себе болтать лишнее. В основном женщины на кухне. Ведь кое-кто из них мог видеть девушку, и теперь они теряются в догадках, откуда эта леди вообще у нас взялась! Кроме того, армию, которая почти двое суток простояла у наших стен, трудно не заметить.

- Значит, слуги, - скрипнул зубами Найлор. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо то, что всем недовольным можно быстро и легко заткнуть рты – посадив в подвалы и «случайно» забыть отдать приказ тюремщику навещать заключенных хотя бы раз в сутки. Никто не осудит лорда, у которого внезапно пропали несколько крепостных – кто их там считает? А плохо то, что на место «пропавших без вести» придется набирать новых. А среди них всякие могут попасться. Да и оставшиеся в живыхстанут болтать лишнее. Проще уж перебить всю замковую прислугу, включая детей, и набрать в поселках альфаров новых слуг.

Ладно, с этим можно разобраться позже. Армию-то впрямь трудно не заметить. Пусть себе болтают. Трепать языками – это у них, можно сказать, единственное развлечение…

Да, о развлечениях!

- Значит, дружина по-прежнему хранит мне верность?

- Да, милорд, - кивнул полусотник.

- И если я отдам приказ, они все пойдут его выполнять, не задавая лишних вопросов?

- Да, милорд, - ответ последовал быстро, но не слишком поспешно.

- Тогда слушай. Ты ведь знаешь, что к нам на один вечер приезжали бродячие артисты. Они дали всего одно представление, не оставались на ночлег и быстро покинули замок. Но их некоторые видели. И они тоже видели то, что им не положено видеть. Ты меня понимаешь?

- Если вы о той леди, то ее видели не только они!

- Они не только видели, они ещё и… Короче, они вызвали мой гнев, но тогда я был слишком занят и не успел покарать этих бродяг до того, как… как это случилось, - Найлор стиснул бокал в кулаке так, что пальцы заболели. – Но теперь пришла пора мщения. Вы должны найти этих фигляров. Найти и покарать, всех до единого! Отбери самых лучших, самых умелых, самых проворных и наблюдательных. Пусть скачут по всему Острову, заглядывают во все дома и на все фермы, объедут все замки, если надо, но отыщут мне артистов! Я желаю, чтобы отобранные тобой рыцари уже до полудня покинули замок.

Полусотник еще пригубил вина.

- Осмелюсь предложить, - промолвил он после короткого раздумья, - посылать их не по одиночке, а парами.

- Почему?

- А вы представьте себе. Рыцарь обнаружит артистов и что? Он должен вернуться в замок, чтобы доложить вам о находке. Дескать, тех, кого вы ищете, видели там-то. И вы поскачете туда или пошлете карательный отряд. Но кто вам пообещает, что артисты останутся на том же месте ждать неизвестно, чего? Они сегодня здесь, а завтра там! Если же мы пошлем двоих, то один отправится в замок с вестью, а второй тихо последует за дичью, условными знаками отмечая свой путь.

- «Дичь»! – фыркнул Найлор. – Хорошее слово! Мы начинаем охоту. Так и поступим! А когда они будут в моих руках, их всех надо уничтожить.

- Всех?

- А что тебя смущает? Они – мои враги. Они осмелились встать на моем пути и испортили мне жизнь! Я не имею права быть милосердным к своим врагам. Это хорошо Дому Элестар или Наместнику – они достаточно богаты и влиятельны, у них власть и сила. Они могут позволить себе быть милосердными. А такие, как я, вынуждены защищать себя сами. Возможно, будь у меня другая судьба, я был бы другим…Ладно! Иди, выполняй приказ!

Полусотник поставил кубок на стол, отдал честь и вышел. Когда за ним закрылась дверь, лорд Найлор тихо поставил свой собственный кубок. На металле остались вмятины от пальцев.

Еще через час два десятка рыцарей, разбившись на пары, помчались в разные стороны.




Глава 4.


Фургон, как ни в чем ни бывало, катил по проселочной дороге. Отдохнувшие лошади бодро перебирали ногами. Несмотря на пасмурную погоду, настроение почти у всех артистов было прекрасным.

Мимо идущих пешком товарищей, красуясь, проскакал Янсор на скакуне. Этого коня артистам подарили в замке Элестар в благодарность за спасение леди Исмираль. Бывший браконьер держался в седле, как влитой, но всё равно у женщин и девушек замирали сердца, когда он с гиканьем носился туда-сюда по обочине.

- Осторожнее, сумасшедший! – прокричала ему вслед Ниэль, когда метатель ножей в очередной раз промчался рядом, едва не зацепив её. Из-под конских копыт во все стороны полетела весенняя грязь.- Не носись так!

- А как?

- Шагом хотя бы езди.

- Да вы что? – весело заулыбался Янсор, сдерживая скакуна, чтобы подождать женщину. – Заставлять такого красавца идти шагом? Это всё равно, что пахать на нем землю! Просто оскорбительно для благородного животного! Это ведь настоящий рыцарский конь!

Сказать по правде, темно-серый в «яблоках» мерин не обладал в полной мере ни красотой, ни статью настоящий эльфийских скакунов. Мало того, что мастью он был темнее, чем полагалось быть «истинному» скакуну. У него была выгнутая, «оленья» шея и слишком короткие для скакового коня бабки. Именно поэтому лорд Элестар и отдал его артистам. Но и такой дар дорогого стоил.

- А ты у нас что, рыцарь? – поинтересовался идущий рядом с сестрой Тайн.

- А что, не похоже?

- Нет.

- А если вот так? – Янсор подбоченился и гордо прогарцевал мимо друзей. Заставил мерина развернуться на ходу и поравнялся с Соэль, прижав руки к сердцу:

- О, моя прекрасная леди! Ваши глаза сулят мне смерть от любви! Соблаговолите осчастливить меня и снизойти до того, чтобы прокатиться на этой жалкой кляче, недостойной даже того, чтобы ваша тень ложилась на нее!

Подражая персонажам, которых играли на сцене Тайн и Тиар, он закатывал глаза, умиленно хлопал ресницами и строил такие рожи, что вскоре все смеялись от души. Чтобы прервать эту комедию, Соэль весело махнула рукой, и Янсор, наклонившись, легко подхватил её в объятия, сажая на переднюю луку седла. Седло тоже было не новое, самое обычное седло, не украшенное ничем и мало похожее на боевые или турнирные седла, в которых скакали рыцари.

Пришпорив мерина пятками, Янсор рысцой поехал вперед. Ему легко удалось обогнать идущих ровным спокойным шагом упряжных лошадей и, отъехав на пару десятков махов, он развернул скакуна и понесся обратно галопом. Соэль завизжала, хватаясь за гриву.

- Сними меня! Боюсь!

- И-эх, женщины! – бывший браконьер ссадил девушку на землю. – Кто еще хочет прокатиться на моей лошади?

- Скажешь тоже – «на твоей»! – фыркнул Тиар. – Этот скакун общий! Его нам на всех подарили.

- Тебе и так всегда всё самое лучшее достается – и слава, и красивые девушки… Но, если хочешь, могу прокатить. Садись! – Янсор приглашающе похлопал ладонью по конскому крупу.

- Как девушка? Ну, уж нет! Ты слезай, а я проедусь немного сам!

- Ты же не умеешь.

- А чего тут уметь? – усмехнулся Тиар. – Ноги в стремена, держись себе за повод и пришпоривай лошадь! Главное – чувствовать, когда надо остановить коня, а когда заставить его нестись вскачь!

Бывший браконьер презрительно хмыкнул, но спорить не стал и спешился, жестом предлагая юноше забраться в седло. Если он рассчитывал, что акробат ошибется, его надеждам не суждено было сбыться. Нет, сперва Тиар, зайдя с правой стороны, поднял было к стремени левую ногу, но, услышав сдавленный смешок, тут же исправился и легко вскочил в седло, с первого раза попав ногами в стремена.

- Ну? Видишь? Полдела сделано!

- А теперь – вперед! – воскликнул Янсор и с чувством шлепнул мерина по крупу.

Тот коротко взвизгнул и сорвался в галоп. Тиар заорал во весь голос, хватаясь за гриву. Артисты шарахнулись в разные стороны.

- Ловите его! Что стоите? – закричала Ниэль.

На полном скаку мерин решил взять поваленное дерево, которое валялось на обочине дороги – видимо, упало как раз поперек, но кто-то заботливо оттащил его в сторонку. Однако, он не учел того, что всадник не был готов к подобному маневру. От толчка Тиар мешком свалился с седла и рухнул на землю.

- Моя лошадь! – Янсор умчался ловить сбежавшего скакуна.

- Тиар! Ты как? Живой? – остальные наперегонки бросились к упавшему юноше.

На его счастье, тот был цел и невредим. Артистическая привычка сделала своё дело – в падении, как ни был напуган, он успел сгруппироваться и отделался только парой синяков. Ему помогли встать на ноги и отряхнули. В порыве восторга Ниэль бросилась приемному сыну на шею, целуя в обе щеки.

- Стой! – отвлек всех крик Янсора. – Куда? А ну, вернись!

Напуганный скакун отбежал в заросли и там остановился, озираясь по сторонам и вздрагивая всем телом, готовый сейчас же сорваться с места и умчаться в чащу. Заметив, что к нему подкрадывается бывший браконьер, конь не стал стоять и ждать, а отошел на несколько шагов, настороженно мотая мордой.

- Эй, вы! – свистнул Янсор. – Помогите мне его поймать!

- Это твой скакун – ты его и лови, - буркнул всё еще обиженный и раздосадованный падением Тиар. Пострадало не столько тело юноши, сколько его самолюбие – он уже не помнил, когда последний раз падал на репетиции или во время представления, а тут сорвался с какой-то лошади! Но остальные поспешили на помощь. Забегая со всех сторон, артисты стали оттеснять мерина от чащи ближе к дороге. Тот, явно не желая быть пойманным, метался туда-сюда, но когда он сорвался с места, у него на пути неожиданно оказался Лейр.

Раскинув руки, он стремительно метнулся наперерез мерину, и тот остановился, взвиваясь на дыбы. Рванулся в сторону, но крепкая рука уже поймала повод, и скакун, пару раз дернув головой, смирился, фыркая и дрожа шкурой. Пригибая его голову книзу, Лейр поглаживал скакуна по шее и голове, что-то тихо мыча сквозь зубы.

- Вот это да, - подбежал Янсор. – Ловко ты его. Может, и верхом тоже умеешь?

Немой юноша нахмурился, явно пытаясь заставить уснувшую память работать. Задумчиво покачал головой, провел ладонью по старой коже седла – и вдруг одним махом оказался на скакуне. Не глядя, сунул ноги в стремена, подобрал повод – и мерин замер под ним, как вкопанный. Посидев немного в седле, Лейр тронул коленями конские бока, и скакун пошел сперва шагом, а потом, повинуясь командам, увеличил скорость, постепенно переходя на рысь и потом – в галоп. Юноша сделал круг по обочине, легко перескочил то самое поваленное дерево и, гарцуя, подъехал к молодым артистам.

- Лейр, ты прямо настоящий рыцарь, - воскликнул непосредственный Тайн.

- Скажешь тоже – «настоящий»! – фыркнул задетый за живое Тиар. – Где ты таких рыцарей видел? Доспехов нет, меча нет, щита нет…Я лучше знаю.

- А, ну да! – усмехнулся Янсор. - Это ведь ты у нас героев-любовников играешь! А мы – так, массовка.

- Умение ездить верхом – еще не все, - заспорил Тиар, не желая сдаваться. - Рыцарем надо родиться.

- Глупости! В рыцари посвящают, это всем известно.

- И тебя посвящали тоже?

- Меня – может быть и нет, - почти честно ответил Янсор. – А вот его, наверное, да!

Он кивнул на Лейра. Тот посмотрел сверху вниз, пожал плечами и ответил улыбкой. Юноша не помнил ничего из своего прошлого. Да даже если бы и помнил – сказать он ничего не мог.

- Лейр – рыцарь?

- А что? У него какой-то знак на груди – значит, он лорд. А все лорды – рыцари. Они вообще всякие бывают. Ты что думаешь, рыцари только такие, какие в твоих пьесах – без доспехов, меча и щита даже в уборную не ходят? Одежда и оружие еще не делают кого-либо рыцарем. Даже шпоры не делают из тебя рыцаря*. Спроси хоть у мастера Неара! Он-то, во всяком случае, видел их больше твоего.

(*Меч могли носить и простые воины-наемники, а вот шпоры – только конные всадники, рыцари.)

Все сразу обернулись на менестреля. Тот шел самым последним, цепляя ногу за ногу, как будто силы оставили его, и время от времени с тревогой оборачивался назад через плечо, явно ожидая чего-то.

- Вас что-то беспокоит, мастер? – подошёл к нему глава труппы.

- Не что-то, а кто-то, - ответил менестрель.

Убедившись, что с Тиаром все в порядке, сидевшая сегодня на козлах матушка Ханирель прикрикнула на лошадей, и фургон снова тронулся в путь. Обидевшись на товарищей, Тиар забрался внутрь к Таше, подальше от них. Он часто ссорился со сводными братом и сестрой, но не умел долго злиться, и все давно уже привыкли прощать его вспышки. Осознание того, что ты – полукровка и родная мать выбросила тебя сразу после рождения на произвол судьбы, способно ранить больнее, чем мысль о том, что та женщина, которую всю жизнь называл мамой, тебе не родная.

- Осторожнее! – напустилась на него Раэна, сидевшая сегодня в фургоне. – Ты мне чернила разольешь!

- А что ты пишешь? – заинтересовался юноша разложенными на полу листами пергамента. Девушка ревниво прикрыла их руками.

- Пьесу, - ответила она. – Про спасение прекрасной девы!

- Да ну? – Тиар мигом забыл все обиды. – Покажи!

- Пока рано. Это так, наброски…

- А для меня там роль есть?

- Самая главная! – со смехом пообещала ему ученица менестреля. – Ты же у нас вечный рыцарь и спаситель всех униженных и обездоленных!

Поскольку Янсор явно решил размять ноги и шагал вместе с Соэль, Тайном и Дарреном, на ходу жонглируя ножами, и не требовал от Лейра, чтобы тот спешился и прекратил «кататься», юноша решил немного проехать вдоль дороги. Упряжные лошади тащили повозку не спеша – все еще влажная после дождей земля оставалась жирной, налипая на колеса, - и верховой скакун легко обогнал их даже неспешной рысцой.

Дорога сделала поворот, и впереди посветлело. Лес заканчивался, и все невольно приободрились. На поле дорога всегда немного суше, идти и ехать по ней легче. Можно двигаться либо вдоль опушки, либо напрямик. Кроме того, на таком лесистом Острове, как Сапфировый, свободное от деревьев пространство часто означает возделанные поля. А значит, близко какая-нибудь деревня или ферма светлых альфаров, где можно отдохнуть. Лейр пришпорил скакуна и поехал вперед.

- Далеко только не уезжай! – крикнул ему вслед мастер Боар. – Заблудишься.

Юноша не спешил отрываться от своих товарищей. Все видели, как он промчался чуть ли не до опушки, потом осадил мерина, замерев на некоторое время, словно увидел нечто невероятное – и тут же во весь опор поскакал обратно.

Причина его странного поведения стала заметна полчаса спустя, когда повозка добралась до опушки. Дорога выползала из леса только для того, чтобы тут же погрузиться под воду. Разлившаяся река поглотила большую часть заливного луга и окрестных полей, затопив всю низину. Чуть подальше вода подступала к самой опушке – кусты и молодые деревья стояли уже в воде. Где находился противоположный берег, оставалось только гадать. Торчащие из воды кусты могли оказаться и островом посреди реки, и противоположным берегом.

Остановившись у самого края воды, артисты долго смотрели на разлив. Это было красиво, спору нет. Но радости для путешественников особой не доставляло.

- И куда дальше? – время прошло и совершенно успокоившийся Тиар присоединился к остальным. – Как будем перебираться на другую сторону?

- Никак, - вздохнул мастер Боар. – Придется повернуть назад и искать другую дорогу.

- Назад? – артистам редко приходилось поворачивать так резко, ибо позади, как правило, оставались замки и фермы, где они только что побывали, и там их явно не ждали, ибо не успевали соскучиться.

- А куда? Как перебраться на ту сторону, если даже моста не видно? Его либо смыло половодьем, либо залило водой. Даже если он на месте, до него просто не добраться.

- Кажется, примерно лигу назад мы проходили какую-то развилку, - припомнил Янсор. – Там не было никаких стрелок и указателей, вот я и не обратил на нее особого внимания.

- Поедем к развилке, - решил мастер Боар. – Матушка Ханирель, поворачивайте фургон.

- Куда мы направляемся? – высунулась Таша. – Мы уже приехали?

- Нет, и, думаю, приедем не скоро, - ответил ей Даррен. – Разлив. Там не пробраться!

- Давайте где-нибудь остановимся, - предложила альфара. – На несколько дней, пока не спадет вода. На какой-нибудь ферме…

- Нет! – воскликнул долго молчавший мастер Неар. – Только не останавливаться!

Обычно менестрель умел владеть собой. Он оставался спокоен практически в любой ситуации, а сейчас его что-то взволновало.

- Хорошо, - кивнул мастер Боар. – Тогда повернем назад…

- Куда угодно, только не оставаться на месте! – заторопился менестрель.

- Тут опасное место? – Даррен завертел головой. – Интересно, тут есть дриады или лесавки? Спросить бы у них…

Но маленькие существа, если и обитали у опушки, показываться на глаза путникам не спешили. А лес, как назло, выглядел довольно мирно и даже уютно. Все искренне недоумевали, что же так испугало мастера Неара, который по-прежнему держался позади всех и часто оглядывался через плечо. Воспоминания о зачарованном Лесе Дриад, где труппа чуть было не осталась навсегда, были еще живы в памяти артистов. Но тогда менестрель вел себя по-иному.

Развилку отыскали с трудом. Вторая дорога уводила фургон всё дальше в чащу леса. Ближе к вечеру наехали на небольшую лесную деревеньку – несколько домиков теснились на прогалине, окруженные общим забором – защитой от дикого зверья. Судя по всему, местные жители кормились больше тем, что добывали в лесу – охотились, бортничали – потому как возделанных полей поблизости не встретилось.

- Едем мимо, - распорядился мастер Неар, едва дома с крышей, поросшей прошлогодней травой и даже с тоненькими березками над входом, показались за деревьями. – Сверните в сторону, матушка Ханирель, пока нас не увидели!

- Но почему мы должны прятаться? – искренне недоумевали все. – Кто мы такие, чтоб скрываться?

- Мы те, кого могут разыскивать, - отрезал менестрель, чем напугал всех. Таша забилась в недра фургона и тоненько скулила от страха, судорожно прижимая к себе детей. Тайн и Тиар не отходили от Соэль. Даже Янсор смирно ехал рядом на своём мерине и не пытался рыскать по ближайшим кустам.

Наконец, лесное поселение осталось позади. Малоезжая дорога – даже не столько дорога, сколько нахоженная тропа – вывела из чащи в редколесье. Судя по тому, как редко росли деревья, и как густо вставала молодая поросль, несколько лет назад тут прошел лесной пожар. Под колесами захрустели сучья.

Уже в сумерках, миновав горелое место, артисты выехали к небольшому лесному озеру, окруженному ельником. Оно тоже напиталось талой водой, и уровень его был вровень с крутыми берегами, подтопив росшие вокруг кусты. Здесь остановились, тем более что становилось темно, дальше ехать было опасно и следовало позаботиться о ночлеге.

Пока все разбивали лагерь – ходили за хворостом, поили и задавали корм лошадям, готовили лежанки из елового лапника, - менестрель бродил по окрестностям, то скрываясь за деревьями, то выходя опять. Он был крайне насторожен, прислушивался к чему-то и несколько раз даже прикладывался ухом к земле, слушая ее дрожь.

Когда на костре забулькала в котелке похлебка из овощей, муки и кусочков сала, он вышел к огню.

- На запах пришел? – пошутил Янсор. – Пахнет, действительно, вкусно.

- Только не знаю, долго ли нам есть эту вкуснятину, - Ниэль помешивала варево в котле, внимательно следя за плавающими в жидкости мелко порезанными кореньями. – У нас мяса, сала и овощей осталось всего на день-два. В достатке только мука, крупы и кое-какие приправы. Эти лорды, из замка Элестар, могли хоть какой-нибудь провизией поделиться! – с досадой припомнила она.

- Ничего, - отмахнулся Янсор. – Вот выйдем к реке, остановимся на отдых, примерно на денек… ну или полдня, так я столько рыбы наловлю, что вам она еще успеет надоесть. А то и утку подбить можно. Сделаю манок, засяду на зорьке с луком…

- Нет.

Строгий голос менестреля заставил всех обернуться в его сторону.

- Нет, - повторил тот. – Ни дня остановки! Ни одного лишнего часа, если жизнь дорога!

Говорят, все менестрели немного пророки. Тем более менестрели, в чьих жилах течет кровь не одного народа, а целая смесь. Сам Неар говорил, что его отец, эльф, соблазнился полукровкой – дочерью альфара и человека. От трех рас менестрель унаследовал такую странную смесь черт – невысокий рост и хрупкое сложение альфара, уши и волосы эльфа, разрез глаз и прочие черты лица от человека, - что казалось вероятным, что он мог бы стать сведущ в магии – если бы его кто-нибудь взялся обучать. Но мужчин не обучают высокому искусству, ибо только женщине достойно быть Видящей. И потому все предполагаемые таланты мастера Неара оставались тайной. Но его дар одним-двумя словами выразить важную мысль не подвергался сомнениям.

- Что случилось такого, чего не знаем мы все? – поинтересовался мастер Боар.

- Вы все всё прекрасно знаете, - менестрель вздохнул и присел на корягу, которую притащили из леса, чтобы постепенно сжигать в пламени. Такого запаса должно было хватить на большую часть ночи. – Только смотрите на вещи не так, как я. И не видите того, что вижу я.

- Так расскажи.

Артисты ожидали, что менестрель возьмет лютню и споет балладу, но тот ответил коротко и мрачно:

- За нами может быть погоня.

- Погоня? – заволновались все. – Но кто? Почему? Мы же ничего не делали!

- Едем отсюда! – Таша тут же сорвалась с места, подхватив детей. – Едем, пока нас не нашли!

Даррен и Раэна с двух сторон кинулись к альфаре и кое-как силой заставили вернуться на своё место.

- Я сказал «может быть», - уточнил менестрель. – Но пока еще ничего не знаю, чтобы утверждать с уверенностью.

- Но кто?

- Вы помните тот замок, где мы давали представление? Для некоего лорда и одинокой девушки, которая, как выяснилось, была похищенной дочерью…

- Его соседа, лорда Элестара, - подхватил Янсор. – На том представлении я был назван ею Рыцарем Кинжала и отмечен знаком внимания прекрасной дамы!

- А потом это ведь мы принесли в Дом Элестар весть о том, где находится похищенная девушка, - продолжал мастер Неар. – Я сам ходил в замок, сам разговаривал с его хозяйкой…

Тиар печально вздохнул. Ему внезапно вспомнилось, как девушка прижималась к нему, доверчиво склонив голову на плечо, и какой странный, нежный, удивленный и печальный взгляд бросила она на молодого артиста при расставании. Ох, он много бы дал за то, чтобы узнать, что же за ним крылось!

- Это ведь благодаря нам та девушка сейчас на свободе. Мы помогли её родственникам…Кое-кто из вас, молодежь, даже лазил в осажденный замок, - как нарочно, менестрель посыпал соль на душевные царапины Тиара.

- И за это получили в дар отличного скакуна! – подхватил Янсор.

- А еще нажили могущественного врага, - оборвал всех менестрель. – Этот лорд Найлор не показался мне таким уж благородным. Он мог счесть нас виновными в том, что затея с похищением сорвалась. Я много лет, еще мальчишкой-подростком, бродил по Радужному Архипелагу и насмотрелся всякого прежде, чем примкнул к вашей труппе. И на собственной шкуре знаю, какими бывают лорды. Такие, как лорд Найлор, не прощают обид от тех, кто меньше и слабее их. Он наверняка будет мстить!

У костра повисло тягостное молчание. Артисты переглядывались, безмолвно спрашивая друг у друга совета.

- Что же делать? – высказал общую мысль Янсор.

- Я думал об этом всю дорогу, - признался мастер Неар. – У нас есть несколько вариантов. Первое – разойтись и отправиться каждому своим путем. Так нас труднее будет отыскать. Но некоторые из вас не могут бросить свою семью и профессию. Второе – затаиться в глуши, вроде той лесной деревеньки, осесть на одном месте и сидеть, носа не высовывая, пока лорду Найлору не надоест за нами охотиться. Но где мы поселимся и чем станем добывать пропитание?

- Кроме того, если мы будем сидеть на одном месте, нас быстрее обнаружат, - поддакнул мастер Боар.

- Да, и посему остается только последний вариант. Нам надо как можно скорее добраться до любого другого Острова, покинув Сапфировый. За границей Острова все его законы теряют власть. Лорд Найлор опасен для нас, только пока он и мы находимся именно здесь. Если мы покинем Остров, мы как бы очистимся от обвинений. Он просто вынужден будет прекратить преследование.

- Тогда нам тем более надо спешить, - забеспокоилась Таша. – Они же могут нас всех убить…

- Но умирать голодными как-то жалко, - оборвала альфару матушка Ханирель. – Всё готово! Налетайте!

Ниэль принесла деревянные миски и ложки, и две женщины стали разливать горячий ужин.

- Но отсюда мы все равно уедем, - сказал мастер Боар, - и как можно раньше. Что-то мне не нравится это место!

Лес вокруг озера и впрямь казался мрачным. Вековые ели подступали к самым берегам, тянули косматые лапы к воде, словно старались дотянуться и выцарапать светлый глаз. На полянке было тесно, еле-еле развернешься, и артисты невольно жались друг к другу, чувствуя на себе со всех сторон чьи-то внимательные и настороженные взгляды. Лес был не просто живым – что-то гнездилось в нем, и это «что-то» сейчас чувствовало присутствие чужаков.

Чтобы как-то развеять гнетущее впечатление, мастер Неар потянулся к лютне. Тихая мелодия полилась из-под его пальцев. Неспешная и какая-то задумчивая, она как нельзя больше подходила этому месту – и вместе с тем веселила и успокаивала. Мол, не все так страшно, есть в жизни и светлые стороны. Надо только немного потерпеть – и после бури обязательно наступает затишье, а любая ночь, даже самая долгая, всегда заканчивается днем.

Под эту музыку все понемногу успокоились, даже сынок Таши прекратил всхлипывать и заулыбался, а когда ему дали грудь, стал жадно сосать. У остальных тоже проснулся аппетит, и Ниэль разлила варево по мискам. Полужидкая похлебка из муки, овощей и остатков зелени, в которой для вкуса и запаха плавали несколько кусков солонины и маленькая косточка, под музыку показалась всем такой вкусной, что артисты яростно орудовали ложками.

Отложив лютню, мастер Неар присоединился к своим товарищам. У него, в отличие от остальных, музыка не будила того аппетита, но поесть было надо.

Он ещё налегал на свою порцию, когда странный звук заставил всех поднять головы. Рядом, в двух шагах от них, послышался утробный вздох-стон. И тут же испуганно заржали и забились на привязи лошади.

Подняв голову, Таша завизжала первая, и к ней присоединились остальные женщины. Мужчины же, вскочившие с мест, чтобы пойти успокоить лошадей, рухнули обратно, да так и остались сидеть, как окаменевшие – возле елей стояло странное существо.

Высокое, примерно в полтора эльфийских роста, тощее, косматое, с длинными передними конечностями, свисающими чуть ли не до земли, оно топталось на задних лапах и поворачивало туда-сюда массивную голову, которая лежала на покатых плечах, как кочан капусты на блюде. Лица видно не было, только два глаза горели в темноте, как два факела. Существо шевельнуло передними конечностями и вздохнуло опять.

Женщины на миг затихли – то ли готовые упасть в обморок, то ли набирая воздуха для нового крика. Обеими руками вцепившись в локоть мужа, Ниэль простонала:

- Что это?

- Лесной тролль, - ответил Янсор, который несколько лет прожил в чаще леса и научился разбираться в его обитателях. – Наверное, одинокий самец.

Тот вздохнул в третий раз и что-то проворчал. У троллей свой язык, и сейчас он явно попытался что-то сказать, но эльфы его не поняли.

- Он нас съест! Съест! – обморочным голосом, всхлипывая на каждом слове, причитала Таша. Девушки дрожали от страха. Только матушка Ханирель сохраняла видимость спокойствия – она жила на свете достаточно давно и смерти боялась немного меньше. Кроме того, оставалась надежда, что, съев одного, тролль оставит в покое остальных, и старая женщина всерьез раздумывала о том, чтобы пожертвовать собой ради дочери и ее детей.

Не сводя глаз с застывшего тролля, мастер Неар попятился. Глядя на него, потихоньку стали отползать и остальные, причём девушек пришлось волочить едва ли не силой – так сковал их страх. При этом менестрель случайно задел рукой лютню. Струны жалобно звякнули – и тролль дернулся, протягивая лапу.

- Ого! – раздумав отползать, музыкант опять тронул струны, извлекая новый звук.

Тролль склонил голову набок, переступив с ноги на ногу. Еще один аккорд исторг из его широкой груди что-то вроде вздоха.

- Погодите! – менестрель взял инструмент. – Он, кажется, пришел, чтобы послушать музыку!

В доказательство своих слов он заиграл, и тролль, к удивлению всех остальных, остался стоять на месте, лишь чуть покачиваясь из стороны в сторону в такт мелодии. Иногда он взмахивал длинными руками и склонял голову то к одному, то к другому плечу.

Осмелевшие артисты понемногу вернулись к огню. Крунху подбросил в костер несколько веток.

- Вот уж не думал, что мои родичи – такие любители музыки, - проворчал он.

- Про них мало, что известно, - прошептал мастер Боар. – Лесные тролли живут поодиночке или небольшими группами – мать и один-два детёныша – поэтому они эволюционируют так медленно. Но я слышал, что их пытались приручать. Они незаменимы, как сторожа и носильщики. Ну, и как охранники тоже, но слишком тупы, чтобы принимать решения самостоятельно. Всегда рядом должен быть кто-то, кто отдает команды. Однако, теперь я вижу, что среди них бывают исключения.

- Тем более, это лесной тролль, - добавила матушка Ханирель, - а у тебя в роду были горные. Они несколько умнее.

Менестрель продолжал играть, никто из артистов не делал резких движений, и тролль постепенно придвинулся ближе. Взгляд его горящих выпученных глаз скользнул по лицам собравшихся. Он шумно вздохнул.

- М-может, он есть хочет? – пролепетала Ниэль.

Матушка Ханирель тихо поднялась, взяла за дужку уже остывший котелок и осторожно подтащила поближе к чудовищу. Сзади ахнула ее дочь. Ничего. Может быть, он действительно…

Тролль засопел, наклоняясь. Из пасти его пахнуло гнилью. Женщина поставила котелок на землю, выпрямилась, отступила на шаг… А тролль наклонился ниже, протянул лапу и запустил ее в остатки похлебки. Вытащил, всю облепленную комочками муки и овощами, облизал…

- Ешь, - негромко сказала матушка Ханирель, - это вкусно.

Ворча и постанывая, тролль пальцами выскреб котелок, черпая варево горстями, и уставился на женщину в упор.

- Больше ничего нет.

Словно поняв ее слова, лесное чудовище развернулось и тихо потопало прочь.

- Он просто голодный был! – осенило Раэну. – Поел, ушел и даже не поблагодарил!

Матушка Ханирель заглянула в опустевший котелок.

- И оставил нас без завтрака, - пробормотала она.


Лорд Найлор весь извелся в ожидании, но мучиться ему пришлось недолго. Через три дня прискакал один из рыцарей и принес весть о том, что в небольшом поселении светлых альфаров, стоявшем на берегу приграничной реки Черной, замечена повозка бродячих артистов.

Рыцари-напарники разделились уже после того, как труппа покинула поселение и двинулась вдоль берега реки, очевидно, направляясь к одним из немногочисленных Внутренних Врат*, которые тут и там стояли на границе Острова. Ничего не подозревающие артисты двигались медленно, и следить за ними было проще простого. Рыцарь следовал на некотором отдалении, легко читая следы колес, конских копыт и примерно десяти пар ног мужчин, женщин и детей-подростков. Уверенный, что никто его не видит, он время от времени, как было условлено с напарником, оставлял на клёнах приметные зарубки – указывающую направление стрелку и несколько чёрточек, обозначавших примерное расстояние до следующего условного знака.

По этим зарубкам лорд Найлор и его дружина в конце концов и отыскали беглецов.

Вечер был ненастный. Задувший накануне ветер пригнал дождевые облака, и уже перед закатом начал накрапывать мелкий дождик. К ночи он слегка ослаб, превратившись в мелкую изморось, но зато ощутимо похолодало. Рыцари мечтали о тепле и сухой одежде, и всех – даже лорда Найлора – ободряла только мысль о том, что скоро эти проблемы закончатся. Долгая трехдневная скачка завершится на берегу реки в условленном месте, дело будет сделано, и можно спокойно возвращаться домой.

Рыцарь-разведчик ждал их под одним из клёнов. Его светлый конь, казавшийся в темноте совсем белым, был заметен далеко в лесу.

- Милорд?

- Где они? – прошипел Найлор.

- Недалеко отсюда. Устроились на ночлег на берегу реки. Видимо, собрались двигаться дальше, да непогода и разлив помешали.

- Ты уверен, что они никуда не ушли?

- Уверен. Когда я оставил их, бродяги уже выпрягли своих коняг из повозки и натягивали навес от дождя. В такую погоду они всё равно никуда бы не тронулись – в темноте да под дождем.

- И нам бы переждать, - промолвил кто-то из рыцарей.

- Чего ждать? – взвился Найлор. – Я и так долго ждал! Неужели какой-то дождь меня остановит? Вперед!

Вытянувшись в линию, отряд двинулся вслед за разведчиком.

Тот не соврал – шагов через сто впереди, за кустами, замелькал огонёк. В сыром воздухе пламя горело плохо, поленья давали больше дыма, чем тепла и света, но кучка артистов всё равно жалась поближе к огню. Невдалеке, понурившись, стояли две лошади, терпеливо пережидая непогоду. Такими же понурыми выглядели и путешественники. Костер они развели на некотором отдалении от повозки, чтобы дым не слишком ел глаза тем, кто прятался под навесом.

- Не слишком они похожи на артистов, - поделился своими мыслями один из рыцарей.

- Никто не поет и не танцует? Конечно! Тут же нет зрителей, перед которыми надо выступать, - ответили ему.

Под навесом повозки захныкал ребенок, и Найлор досадливо поморщился. Его воины спокойно перебьют взрослых мужчин и даже женщин, но не у всякого поднимется рука на убийство младенца. В конце концов, они же рыцари и эльфы, а не грубые орки или, тем паче, гоблины. Когда захватили повозку с артистами, чтобы доставить её в замок Найлор, младенцев в ней не видели. Во всяком случае, в зал ребенка не приносили. Наверняка, сидел всё время вместе с мамашей.

- Слушай мою команду, - прошептал лорд. – Сейчас окружаем, охватываем их в кольцо и нападаем со всех сторон. Никому не дать уйти. Убивать всех – мужчин, женщин…

- Детей? – подсказал разведчик. – Там двое детей – подросток и этот сопляк. Слышите? Ноет… Больной, наверное!

Ну да, больной! Как же он сам не понял! Его потому никто и не видел, что больного ребёнка прятали в фургоне! Наверное, боялись, что благородные лорды испугаются заразы. И небезосновательно, надо сказать. Эти бродяги где только не ночуют. Может, у них есть даже вши! Не зря некоторые лорды отказываются кормить приглашенных артистов за общим столом и ставят для них отдельный стол в дальнем углу зала.

- Больного – тем более, - отрезал он. – Во-первых, он может нас выдать. А во-вторых, он же все равно не жилец. Мы оказываем ему милосердную услугу, избавляя от тягот существования. Всем понятно?

Рыцари нестройно что-то пробурчали.

- Задета моя честь! – напоследок напомнил им Найлор. – Такое оскорбление смывается только кровью.

Кроме того, это всё равно бродяги. У них нет дома, нет лорда, на чьих землях они живут и который в обмен на верную службу обязан их защищать. Правда, любой знатный эльф обязан и предоставить им кров и хлеб, но защищать всё равно не должен. По крайней мере, пока они вне стен замка. Даже если кто и докажет, что убили артистов его воины, суд оправдает лорда. Ибо убийство произошло на берегу реки, вдали от какого бы то ни было жилья.

- Вперед!

Разделившись на две группы, воины двинулись в обход. Они не спешили – артистам торопиться было тоже некуда. Растянувшись цепью, они окружили повозку со всех сторон. Лорд Найлор медленно потянул меч из ножен. Хотелось отдать приказ, чтобы воины пощадили метателя ножей – для того, чтобы лорд сам мог прикончить главного предателя и доносчика, но потом подумалось, что его никто не знает в лицо.

- Убивайте всех!

Сидевшие у костра или под навесом повозки артисты встрепенулись и повскакали с мест, когда ночная темнота внезапно взорвалась топотом копыт. Два десятка всадников появились, словно ниоткуда. В свете костра блеснула стать мечей.

Женщина, помешивающая варево в котелке, погибла первой – какой-то всадник с размаху раскроил ей голову мечом. Сидевший поблизости мужчина успел вскочить и кинуться наперерез всадникам, размахивая руками и что-то крича, но его сбили конями, и второй всадник, ловко крутанув в пальцах короткое метательное копье, пригвоздил артиста к земле. Еще один бросился бежать – его догнали и зарубили. Отошедший к воде подросток высунулся было из прибрежных кустов с криком:

- Мама! – но тут же отпрянул, скрываясь в зарослях. Сорвав с плеча лук, один из всадников выпустил в его сторону одну за другой несколько стрел. Короткий вскрик и плеск воды подсказал, что как минимум одна из них попала в цель, но спускаться по крутому склону в темноте и проверять, так ли это, стрелок не захотел. Был бы это гоблин или орк – другое дело.

Ребёнок в палатке заходился от визга. Мать схватила дитя в охапку, кинулась бежать, заметалась туда-сюда среди всадников, потом упала, а подняться уже не успела. Второй удар прервал детский крик.

Когда всё было кончено, лорд Найлор спешился, глядя на побоище. Все произошло так быстро, что он не чувствовал ни удовлетворения от свершившейся мести, ни горечи от содеянного. Да и среди его воинов не все успели обагрить мечи кровью – артистов было почти в два раза меньше, чем нападавших.

- Подбросьте дрова в костер, - распорядился он. – И волоките сюда все тела.

- Зачем? – в костер упало, сбив котелок с варевом, тело женщины. Одежда на трупе горела, пламя лизало кожу. Противно пахло палёным волосом. – Вы хотите их сжечь?

- Зачем? Они не воины. Пусть так валяются… Мне нужно на них посмотреть. На всех до единого!

- Даже детей?

- Детей можете не трогать, как и женщин. Только мужчин! А эту, - он кивнул на обгорающий труп, - оттащите в сторонку, чтоб не слишком воняла.

Ему непременно нужно было найти метателя ножей. Именно этот тип с наглыми глазами – сразу видно, что простолюдин! – и был его главным врагом. Именно с ним о чем-то беседовала Исмираль. Именно ему она повязала на плечо злосчастную ленту! Он должен был посмотреть в мертвые глаза своего врага.

Обгорелое тело оттащили в сторонку, в костер подбросили охапку хвороста. Дождавшись, пока пламя взметнется повыше, Найлор стал обходить место побоища, по очереди всматриваясь в лица.

Уже первое тело показалось ему подозрительным – он не помнил, чтобы в приглашенной труппе видел такого смазливого блондинчика. Дальше был пожилой мужчина, кожа на лице которого носила следы частого грима – в морщинах до сих пор сохранилась краска. Потом еще один, еще… Но метателя ножей, чей образ врезался в память лорда, среди них не было. Среди них не было вообще ни одного знакомого лица.

- Ищите ещё! – приказал Найлор, чувствуя, что произошло что-то не то, но не желая верить в ошибку. – Он должен быть где-то здесь!

- Кто?

- Мужчина! Молодой мужчина…Ещё там была девчонка. Полукровка с темными волосами. И ещё одна, светловолосая, ей ровесница, - он мучительно вспоминал артистов, в чьи лица почти не всматривался. – И какой-то урод, похожий на…

- Милорд, тут нет никого из тех, что вы называли. Может быть, это не те, кого мы искали?

Последнее было очевиднее всего, и это злило лорда Найлора как раз потому, что было правдой. Разочарование было столь сильным, что он сгоряча пнул подвернувшееся первое попавшее тело. Несколько дней ожидания, три дня погони, бой – и всё зря! Если это не тот фургон, то где нужный? Куда они могли деться?

- Это те, кого мы искали, - промолвил он. – Но та троица, о которой идет речь, наверняка отстала от своих. Может быть, они сидят на какой-нибудь ферме. А может, идут своей дорогой. Мы сделали только половину дела. Нам предстоит завершить начатое. Уходим!

- Как? Куда? Прямо сейчас? – заговорили рыцари.

- А вы хотите ночевать рядом с ними? – Найлор кивнул на разбросанные тела. – Тогда оставайтесь. Лично я предпочитаю спать под крышей. Тут поблизости есть какое-нибудь селение?

Он обращался к разведчику, который следил за артистами, и тот кивнул.

Несколько минут спустя мелкая изморось превратилась в самый настоящий ливень. Дождь мгновенно затушил костёр и смыл все следы.


Путешествие проходило не совсем приятно. Спешка заставляла артистов за версту обходить все замки, как большие, так и малые, ибо получасовым представлением в них редко бы ограничилось. Редко, кто из лордов сразу выставлял артистов за порог – в провинции развлечения бывают очень редко, особенно весной. Их бы приняли с почетом, оставили ночевать, а, может быть, и вовсе позволили задержаться на два-три дня, если вдруг неожиданно портилась погода. Но мастер Боар помнил о лорде Найлоре и не хотел рисковать. Пока они на Сапфировом Острове, всякое может случиться. Лишь перейдя через границу, труппа вздохнет свободно.

Проблема в том, что границу можно было пересечь далеко не везде. Когда много веков назад под ударами орочьих топоров и талгатов* рухнула страна эльфов и на несколько столетий воцарились хаос и неразбериха, Видящие создали Острова. Они как бы отгородили своей магией часть земли, «закрыв» её от остального мира – и в первую очередь от орков, чтобы те не сумели найти тайных убежищ уцелевших эльфов. До сих пор пройти через Врата могут лишь те, в чьих жилах течет кровь Перворожденных. Выйти может любой, но вот войти – только эльф и те, кого он привел с собой. А чтобы было проще контролировать границу – мало ли, кто пройдёт вслед за эльфом, - и сделали Врата. Были они двух видов – Внешние и Внутренние. Через Внутренние Врата можно было попасть сразу на соседний Остров, а через Внешние – на так называемую Ничейную Землю. Ибо разные части Радужного Архипелага не всегда имели общую границу. Некоторые отстояли друг от друга на значительное расстояние. Например, с Изумрудного на Сапфировый Остров можно было попасть почти напрямую – между ними было не более сотни махов. Близко был расположен и Нефритовый. Но до Рубинового нужно было пройти несколько десятков лиг по Ничейной Земле, среди лесов и болот. А Жемчужный Остров был расположен на западе и отделён от остальных скалистым языком Плоскогорья, где обитали свиллы** и землями, населёнными людьми.

(*Талгат – национальное орочье оружие, тяжёлый однолезвийный меч в форме тесака.

**Свиллы – маленький народ, родня светлых альфаров, раса природных магов. Среди них часто рождаются оборотни.)

Река Черная была такой границей Сапфирового Острова, отделяя его от Ничейной Земли и соседних Островов. Но недостаточно было перебраться через неё на лодке или плоту где-нибудь в глуши. Магия делала воды Черной несудоходными – ни одна лодка или плот не мог переплыть её, разваливаясь на середине, на самой стремнине. Перебраться на ту сторону можно было лишь по мосту, рядом с которым стояла небольшая крепость. На внутренней стороне – если это были Внутренние Врата и на внешней, если Внешние. А поблизости, как правило, находился замок приграничного лорда, в обязанности которого входило следить за мостом – вдруг враги найдут способ пройти по нему. Тогда гарнизон приграничного замка был обязан дать им бой.

До ближайших Внутренних Врат добраться им мешало половодье – из-за разлива реки к ним просто нельзя было подойти – разве что бросить лошадей и фургон и попытаться сделать плот. Оставалась надежда на Внешние Врата, и туда спешили артисты.

Но погода испортилась не на шутку. Обычно Видящие Хозяйки следили за тем, чтобы тепло и холод чередовались равномерно, но в этом году всё почему-то нарушилось. После нескольких дней почти летнего тепла, когда разлились реки, и всё зазеленело, резко похолодало, небо обложили тучи, из которых то и дело принимался мороситьмелкий дождик. Время от времени он усиливался до настоящего ливня. Дороги опять развезло, и приходилось прилагать усилия, то и дело вытаскивая завязший в грязи фургон.

В ту ночь дождь зарядил с вечера, и к закату дорога превратилась в жидкое месиво. Артисты все толкали фургон, а Ташу посадили на козлы. Альфара неловко правила одной рукой – другой она крепко прижимала к себе сына.

- Ох, скорее бы хоть какое-нибудь жильё! – ворчала она. – Калоника простудим!

- Зря ты так волнуешься, - попробовала успокоить её Ниэль. – Он же у тебя осенний. С ним за всю зиму ничего плохого не случилось!

- Да, но часть зимы мы провели под крышей. А тут скитаемся, неизвестно где! Кругом только лес, ни просвета, ни поляны!

- Завтра или послезавтра мы уже можем быть у Внешних Врат, - сказал мастер Неар. – Я как-то пользовался ими, помню.

- Завтра, - пробормотала Таша. – А сегодня что нам делать? Янсор, там впереди ничего не видно? Какого-нибудь домика…

Бывшего браконьера отправили вперед именно потому, что он, в свое время много поживший в лесу – из лесу он и вышел к костру бродячих артистов, когда надоело прятаться под кустами, - умел находить малейшие признаки близкого жилья или просто мест, где появляются двуногие. Не важно, кто – люди, эльфы, альфары, лесные тролли…

- Дорога есть, - доложил он. – Значит, скоро куда-нибудь придем.

- Скорее бы, - мечтательно вздохнула Таша.

О том же самое думали и все остальные, и когда за деревьями показалось что-то темное, прибавили шагу.

На небольшой поляне стоял… нет, не дом, как показалось сначала, а крытый навес, у которого лишь одна стенка была сбита из горбыля, а вместо трех других стояли поддерживающие крышу столбы. По весне под ним был лишь обычный лесной мусор, так что угадать, для чего он тут поставлен, являлось сложной задачей. Но артистов не занимали такие мелочи. Самое главное, что под крышей было сухо, имелось достаточно места для того, чтобы не только расположиться самим, но и завести под навес лошадей. Фургон, правда, не влезал внутрь, но оставалось надеяться, что дождь не промочит промасленную парусину и сбитые из досок стенки насквозь.

Пока женщины торопливо переносили под навес одеяла, запасы провизии и кое-какие декорации, которые можно было постелить на землю для тепла, мужчины вышли под дождь за дровами. Для растопки нашлось всего несколько щепочек и сухой прошлогодней травы. Костёр загорался неохотно, сырые дрова чадили и дымили, а из-за отсутствия ветра дым не уходил наружу, а весь оставался под навесом. Вскоре кашляющая Таша забрала детей и удалилась в фургон, заявив, что лучше промокнет с риском простудиться, чем задохнется.

- Не одни мы сейчас мокнем, - утешил её Янсор. – Я видел невдалеке костер.

- Где? – заинтересовались все.

- В той стороне, - он указал направление. – Всего в паре лиг от нас. Я немного прошел по дороге дальше и заметил отблески пламени.

Известие о том, что совсем близко возможные товарищи по несчастью, всех ободрила настолько, что артисты развеселились. И костер даже разгорелся ярче, стал меньше дымить. В конце концов, Таша выбралась из фургона и вернулась к мужу.

Единственное, что было плохо, это скудный ужин. У них осталась лишь крупа и немного муки – как раз столько, чтобы добавить в похлебку, чтобы сделать её погуще. Соли было совсем чуть-чуть, приправы давно кончились и их пришлось рвать в лесу. Про орехи, подаренные дриадами, уже забыли и думать. Нечего было предложить даже детям. Маленькая дочка Таши вовсе отказалась есть жидкую кашу на воде, кое-как присоленную и приправленную лесными травами, и мать доела за нею – ей надо было кормить грудного малыша.

- Если завтра встретимся с этими путешественниками, обязательно спросим, где поблизости жилье, - рассуждал вслух мастер Боар. – Хватит прятаться. Нам нужна еда. Хотя бы для детей.

С этой мыслью все уснули, прислушиваясь к урчанию желудков и хныканью голодной девочки. С этой же мыслью встали рано утром, доскребли со дна котелка остатки каши и тронулись в путь.

За ночь дождь перестал, наутро в облаках даже наметились просветы, но дорога стала ещё хуже. Однако, Янсор был избавлен от повинности волочить фургон на себе. Оседлав своего мерина, он ускакал вперёд на разведку – узнать, что это за огонь горел вчера.

Бывший браконьер пустил скакуна рысцой и вскоре пропал за деревьями. Несколько минут его не было, но потом все увидели, что он во весь опор скачет обратно, и грязь летит во все стороны из-под конских копыт. Янсор осадил коня так круто, что тот чуть не шлепнулся на задницу, как собака.

- Что там? Ферма или…

Метатель ножей помотал головой.

- Думаю, - хрипло промолвил он, - что женщинам туда идти не стоит.

- Да что там такое? – воскликнул мастер Боар.

- Посмотрите сами.

Мастер Неар опустил руку на рукоять боевого ножа, который носил на поясе, словно был перепоясанным рыцарем, а не простым менестрелем. Глядя на него, вспомнил о таком же ноже и глава труппы. Правда, его нож чаще всего лежал в фургоне среди реквизита, чтобы не мозолить глаза благородным лордам, считавшим, что простолюдин не имеет права на защиту. Тайн и Тиар похватали бутафорские клинки. Крунху молча отломал от росшего поблизости дерева здоровенный сук.

- Мы пойдем посмотрим, что там, - сказал мастер Боар жене. – А вы оставайтесь на месте и ждите нас.

Ниэль кивнула. Соэль молча взяла мать за руку, матушка Ханирель обняла с другой стороны. Таша всхлипнула и прижала к себе детей.

- Мне почему-то страшно, - сказала Раэна.

- Даррен, Лейр, останьтесь с ними! – распорядился глава труппы и первым зашагал в ту сторону, откуда прискакал Янсор.

Идти пришлось недолго, около лиги. Лес вскоре поредел, уступая место лугам и перелескам. Открытое пространство почти наверняка означало близость жилья, ибо на густо поросшем лесами Сапфировом Острове альфары-фермеры селились только здесь. В густой чаще их дома стояли так редко, что можно было три дня идти по лесу и никого не встретить. Артисты приободрились, но Янсор по-прежнему выглядел мрачным. Он держался вровень со своими товарищами и на немой вопрос только кивнул головой: «Вон, мол, смотрите!»

За деревьями виднелась стоявшая у кустов повозка, похожая на фургон, который принадлежала труппе. Бродили, позвякивая уздечками, лошади. Но их хозяев видно не было.

Главы 5 и 6

Глава 5.


Загадка разрешилась через несколько минут, когда артисты осторожно выбрались на открытое пространство.

- Ой, Покровители! – только и вырвалось у мастера Боара.

Небольшая поляна на берегу реки была вся изрыта конскими копытами. Возле давным-давно погасшего кострища лежали изрубленные тела мужчин и женщин – таких же эльфов, как они сами. Еще несколько трупов валялось неподалеку. Судя по ранам, всех убили ударом в спину.

- Что же здесь произошло? – подумал вслух менестрель.

- Хорошо, что мы оставили женщин в лесу, - произнес глава труппы.

Артисты медленно двинулись в обход поляны, озираясь по сторонам. Янсор склонился над одним телом, потрогал шею.

- Мертв. И уже давно.

Все сразу подумали о костре, который он заметил из лесу. Были ли живы эти эльфы, когда труппа нашла себе приют под навесом? Или пламя освещало уже остывающие тела и угасло само собой?

Любопытство толкнуло артистов осмотреть всё, как следует. Мертвецам они помочь ничем не могли. Их убийцы, кем бы они ни были, давно ускакали. Янсор, пройдясь по поляне вдоль и поперёк, прикинул, что тут было не менее полутора дюжин всадников на скакунах, но ливень уничтожил все следы и даже бывший браконьер, отменный следопыт, ничего не мог сказать точнее. Это сразу отмело все мысли о том, что убийцами эльфов – в том числе женщин и детей – могут быть орки. Темноволосые воины никогда не ездят верхом, тем более на эльфийских скакунах. И вооружены топорами, а не мечами. Значит, это были эльфы-рыцари? Но зачем им было нападать на мирных путников? Судя по тому, как лежали тела, убитые даже не успели подумать о сопротивлении. И оружия не было ни у кого.

К самой повозке долго не решались подходить – у колеса валялся трупик ребёнка. Наконец, мастер Неар стащил с одного из покойников куртку и прикрыл хрупкое тельце. Только после этого артисты приблизились, заглядывая внутрь.

- Наши, - удивленно протянул Тайн, рассматривая свернутые в рулоны декорации, похожие на те, что имелись у них в фургоне.

Это вызвало еще больше недоумения. Кому и зачем понадобилось нападать на артистов?

- Неужели, это месть лорда Найлора? – подумал вслух мастер Неар.

Мысль казалась одновременно здравой и абсурдной. С одной стороны, лорд мог лелеять планы мести. А с другой – зачем бы он стал мстить посторонним? Или в темноте просто-напросто перепутал повозки? Но в таком случае это значит, что он намного ближе. И дальнейший путь становится опасен. Они могут встретиться в любой момент, и тогда их ждет та же участь. Мужчины сразу подумали о женщинах и детях, оставшихся в лесу без защиты. Этот отряд убийц бродит где-то неподалеку. Что, если он наткнётся на них?

Первой мыслью у всех было вернуться к своим и уехать, но потом здравый смысл победил. Котелок, опрокинувшийся подле погасшего костра, навел изголодавшуюся труппу на крамольную мысль. Не сговариваясь, Янсор и Тиар полезли в повозку, шаря внутри в поисках продуктов. Крунху и мастер Неар ловили лошадей – запряженные вместе с двумя другими, они смогут помочь их собственному фургону ехать чуть-чуть быстрее. Кроме того, лишнюю пару всегда можно продать или обменять.

Личные вещи никто не захотел даже трогать, не то, чтобы брать с собой. А вот съестное собрали с особым тщанием. Нашлось масло, крупа, немного вяленого мяса, овощи и фрукты. Прихватили даже мешочек муки для пресных лепёшек. Уже после этого все тела осторожно сложили в повозку, накрыли декорациями, обложили наскоро нарубленным хворостом и подожгли. Пламя лизало промокший тент и борта неохотно, дерево больше тлело, чем горело, а артисты стояли вокруг, и каждый гадал, что с ним будет в последний час и кто вот так же проводит их в последний путь.

Над каждой могилой полагалось что-то сказать, и мастер Неар, поколебавшись, вышел вперед:

- Мы всю жизнь играем роли – кто-то свои, а кто-то чужие. Кто-то лишь на сцене, а кто-то и в жизни. Наши товарищи были великими артистами. Но они сыграли чужие роли – наши роли – и, увы, не слишком удачно. Пусть же не прогневается на них за это Покровитель Эль* и позволит возродиться вновь.

(*Покровитель Эль – по легенде, первый человек на земле, эльфы верят, что от восьми жен он породил восемь разных рас, а Эльфом звали его первенца, почему эльфов и зовут Перворожденными.)


Лорд Найлор скакал сквозь ночь и непогоду, увлекая за собой своих рыцарей. Его терзали сомнения. Он только что пролил кровь каких-то бродяг, дал выход своему гневу. Можно даже сказать, что он отомстил всей актерской братии за то, что один из них обошелся с лордом столь дурно. Но это были не те артисты! Тот метатель ножей, пресловутый «рыцарь кинжала» до сих пор топчет землю и дышит с ним одним воздухом. Его надо найти как можно скорее. Как ни банально это звучит, но вдвоем им тесно на земле. Но не станет же он целенаправленно уничтожать все труппы бродячих фигляров в надежде, что рано или поздно наткнется на нужную?

На обочине дороги стояла ферма, переделанная в постоялый двор и трактир. В лесу, где трудно найти хорошую землю для пашни, умение приспосабливаться порой важнее трудолюбия. Внутри все спали, но громкий стук в двери, топот и крики заставил хозяев проснуться. Рыцари ввалились в трактир всей толпой. Лорд Найлор опустился на ближайший к камину стул и громко потребовал вина. Заспанный трактирщик-альфар приволок целый бочонок.

Первый кубок предложили лорду. Сделав глоток, Найлор прищурился:

- Откуда у тебя такое хорошее вино? Кого ограбил?

- Господин, - трактирщик поспешил сдернуть с головы ночной колпак, - я честно купил его на ярмарке.

- Какой?

- Обычной, сезонной ярмарке. Она бывает в поселке два раза в год, весной и осенью. Вот как раз на днях завершилась. Я там приправы приобрёл, несколько бочонков вина специально для важных господ и сделал кое-какие припасы. Осмелюсь сказать, я часто покупаю провизию в поселке.

- На ярмарке, - протянул лорд Найлор. Мелькнула мысль о том, что ни одну ярмарку уважающие себя артисты не минуют. Это как большой пир у лорда в замке – на него всякому охота попасть. – Где это было?

- Да в Приреченске, где же еще? Большой такой поселок. Туда два раза в год со всей округи фермеры съезжаются. Даже из-за границы порой бывают…

- Из-за какой границы? – насторожился Найлор.

- Так Черная река там протекает. А по ней – граница. И Врата рядом. Внешние и Внутренние, рядышком, чтоб, значит, гостям и соседям сподручнее. Вот они через Врата и приходят. Альфары, изволю доложить, иногда люди… Ну и эти…не к ночи будь помянуты…

- Тролли?

- И даже гоблина один раз видели, - боязливо закивал трактирщик. – Но его, сказывают, прямо там и прибили! Нечего из своих болот вылезать и по нашей земле шастать!

- Большая ярмарка, значит…

- И богатая, смею вас уверить, господин. В этот раз даже актеры выступали…

- Что? – лорд вскочил, как подброшенный. – Какие актеры?

- Да бродячие, какие ж еще? Они с той стороны откуда-то пришли. Зимовали на Ничейной Земле, что ли… Хорошо выступали. Пели, танцевали. Парнишка один по веревке ходил. И не боялся совсем!

- По веревке, - повторил Найлор, начиная кое-что понимать. – А там случайно не было такого эльфа… он ножи метал…

- Нет, не видел.

Лорд тихо опустился на своё место и залпом допил вино, не чувствуя вкуса. Он уже давно догадывался, что произошла ошибка, но только сейчас взглянул в глаза реальности. Надо было начинать всё с начала.

- В какой стороне этот Приреченск?

- К северу отсюда. Прямой дороги нету, сначала надо к востоку свернуть, а потом от сгоревшей фермы – к северу.

Именно к северу отсюда они и наткнулись на тех артистов. На тех, что двигались навстречу преследуемой им труппе.

Резко поднявшись, лорд Найлор вышел вон. Рыцари, многие из которых успели сделать всего по глотку вина, последовали за ним, оставив трактирщика с наполовину опустошенным бочонком.

Уже за порогом, пока разбирали лошадей, полусотник поинтересовался негромко:

- Что будете делать, милорд?

- Искать дальше.


Несмотря на раннее утро, на широком дворе дым стоял коромыслом. Одни рыцари уже сидели на конях, другие только забирались в седла. Пажи и оруженосцы вели под уздцы вьючных лошадей с поклажей. Сокольничьи держали соколов, выжлятники тщетно старались утихомирить взволнованных суматохой собак. Носились туда-сюда слуги-альфары.

Лорд Рейдиар легко сбежал по ступеням, натягивая перчатки. Настроение у него было отличное. Ещё вчера сеял мелкий противный дождик и пришлось весь день просидеть дома. Но сегодня, хвала Покровителям, небо с рассвета начало очищаться. К вечеру вовсе распогодится. А вот сейчас, свежим весенним утром, самая пора для удачной охоты. Накануне вечером в замок прискакал дозорный – несмотря на охранную магию, с Ничейной Земли на Остров опять пожаловали болотные тролли.

В обычное время охранные чары, которые поддерживали живущие на заставах Видящие, не давали этим тварям пробраться на эльфийские земли. Но половодье «смывало» защиту, как краску. На несколько недель граница оставалась почти беззащитной. Болотные тролли сами владели магией – они могли мастерски отводить глаза – и им удавалось как-то перебираться на ту сторону. На эти походы можно было не обращать внимания – живут же на Островах лесные тролли и ничего! – но болотные, в отличие от них, нападали на разумных существ. Найдя ферму, они могли перебить всех ее обитателей. Останки альфаров и эльфов пожирали прямо на месте, еще сырыми, а домашний скот угоняли с собой. Поэтому на болотных троллей часто охотились все приграничные лорды. Многие нарочно совершали вылазки на Ничейную Землю и прочесывали свои земли дважды в год, весной и осенью.

Лорд Рейдиар охотился на троллей из чувства долга, но его привлекала и обычная охота. В этом он был очень увлекающимся. Начав преследовать троллей, мог отвлечься на следы оленя или кабана. И часто вспоминал об основной дичи лишь после того, как догонял зверя. Вот и сейчас он предвкушал не только погоню и схватку с болотниками, но и возможность добыть кое-какую пернатую дичь.

- И куда это вы собрались, милорд, позвольте вас спросить?

Женский голос с визгливыми капризными интонациями догнал лорда Рейдиара уже внизу лестницы. Обернувшись и скривившись, как от зубной боли, тот вынужден был остановиться. Опять она! И чего ей неймется?

- Рейдиар, - женщина на галерее обладала громким высоким голосом, который безо всяких усилий мог проникать, казалось, в самые дальние уголки двора, - сколько раз тебе говорить, чтобы ты смотрел себе под ноги, когда спускаешься по ступеням? И не верти головой на ходу! Упадешь и ушибешься!

- Не спится, матушка? – осведомился он с деланной улыбкой. – Кошмарные сны замучили или накануне переели жареных куропаток?

- Не заговаривай мне зубов, Рейдиар, - отрезала леди. – Куда это ты собрался в такую рань?

- Как это – куда? На охоту.

- Опять за троллями собрался? Или за гусями?

- Как получится, - не стал лукавить сын.

- Или за оленями, - кивнула женщина. – Я тебя знаю. Отправишься в одну сторону, а сам свернешь в другую…

- И что в этом плохого? Разнообразие никогда не повредит.

- Вот для разнообразия дома бы и посидел немного! Смотр своему гарнизону устрой. Порядок в доме наведи…

- Матушка, следить за порядком – женское дело!

- Тогда женись!

- Но, матушка…

- Я кому сказала? – в голосе леди провались истеричные нотки. – Сколько еще лет ты будешь, как маленький, гоняться за каждой птичкой? Остепенись, найди себе спутницу жизни, заведи детей… Живи, как все!

- Это скучно!

- Зато правильно! И не спорь со мной. Я лучше знаю!

Лорд Рейдиар покосился на своих рыцарей. Практически все знали, что у леди Рейдиар тяжелый характер. Мать и сын постоянно спорили по поводу обязанностей лорда приграничья. Каждый был уверен, что он прав. И каждый во всем обвинял другого. Доходило до скандалов, но сдаваться никто не собирался.

- Матушка, я защищаю Сапфировый Остров от троллей…

- Только два месяца в году! А все остальное время гоняешься по лесам и полям за дичью!

- Охота – благородное занятие! Вам же нравится оленина под белым соусом и жареные куропатки в меду!

- Да, но если есть одно и то же каждый день, любое блюдо может надоесть.

- А вам надоели куропатки? Хорошо, ради вас постараюсь добыть диких гусей. Или цапель. Хотите цаплю под ежевичным соусом? Или копченых уток «с дымком»?

- Я хочу, чтобы ты перестал паясничать и вернулся в замок. У тебя много дел!

- У меня всегда много дел! Я имею право на отдых?

- Нет!

Этого лорд Рейдиар стерпеть уже не мог. Он бегом бросился к своему коню, одним прыжком вскочил в седло и во весь опор поскакал к распахнутым воротам. Егеря, рыцари, выжлятники, сокольничьи и просто пажи и слуги нестройной толпой устремились следом. В считанные минуты большой двор опустел. Лишь несколько конюхов-альфаров жались к стенам.

Леди Рейдиар сердито плюнула, махнула рукой и по галерее отправилась к себе в покои. Она вела борьбу с сыном уже много лет и надеялась когда-нибудь выиграть – если судьба даст ей в руки оружие.


До поселка добрались уже после полудня. Как и большинство поселений светлых альфаров, он располагался на холме, обнесенный невысокой оградой. К распахнутым воротам вела широкая накатанная дорога, по обе стороны от нее раскинулись сады. Зима тут миновала уже давно, на многих яблонях распускалась листва и первые цветы. Несколько садовников хлопотали, ухаживая за деревьями и плодовыми кустарниками, что-то подрезая, что-то выпиливая, обмазывая раны на стволах варом и собирая мусор в кучи. На фургон не обратили никакого внимания. Лишь один садовник, помоложе, на миг оторвался от увлекательного дела собирания прошлогодней листвы в одну кучу и проводил гостей внимательным взглядом.

Работа кипела и на небольших огородиках, большая часть которых, как лоскутное одеяло, покрывала склоны холма. Тут и там на грядках копошились женщины всех возрастов, кроме самых старых. Альфары тщательно выпалывали каждую лишнюю травинку, рыхлили землю, ровняли дорожки, а некоторые уже сеяли семена или рассаду. Места было мало, и каждый клочок земли был либо грядкой, либо дорожкой между грядками. Тут и там торчали столбики с повязанными на них тряпицами – границы отдельных участков. Женщины были любопытнее – примерно половина побросала работу, шёпотом переговариваясь друг с другом, а одна девушка, отпросившись у матери, бегом кинулась в поселок, немного опередив артистов.

На улицах народа было мало – играли возле домов дети, какая-то женщина вешала белье, другая шла с ведром воды. Но, чем ближе к центру, тем громче слышались голоса. Очевидно, большинство было либо на огородах, либо там.

Главная площадь поселка была и торговой – там ровными рядами стояли грубо сколоченные деревянные столы, где были разложены немудрящие товары. Судя по количеству столов, здесь обычно бывала более оживленная торговля. Сейчас только десяток торгашей устроились со своими товарами – горшки, ложки, кожаная обувка, кое-какие скобяные изделия, мешочки с различными травами. Покупателей было мало, и большинство продавцов откровенно скучали, думая только о том, как бы поскорее вернуться по домам и от нечего делать болтали с соседями.

Появление фургона артистов вызвало некое оживление. От ближайших домов спешили альфары – мужчины, женщины, вездесущие мальчишки. Янсор, гарцуя на скакуне, сверху вниз посматривал на собравшихся.

Среди торговых рядов за невысокой оградой из тонких кольев, вбитых вплотную друг к другу, стояло резное изваяние Покровителя Рирена*, которому поклонялись альфары, считая, что ему обязаны своим созданием все разумные существа. От капища – в проеме на месте ворот было видно не только высокий столб с ликом Покровителя, но и кострище, на котором сжигали дары, - навстречу вышел старейшина поселения, исполнявший и обязанности жреца.

(*Рирен – он же Рир-Зверь. Один из девяти Покровителей, считался создателем и хранителем диких зверей и птиц. Но альфары считают именно его творцом первого разумного существа, Эля-Человека, от которого произошли все расы, и поклоняются отдельно.)

- Вы кто такие и что вам здесь надо? – строго спросил он. Ростом светлый альфар был невысок и тонок в кости, но взгляд из-под бровей был так тверд и хмур, что артисты поневоле оробели. Мастер Боар, как всегда, взял на себя переговоры.

- Приветствуем вас, - начал он. – Мы – бродячие артисты. Проезжали мимо и решили заглянуть в ваш чудесный поселок, чтобы…

- Нет.

- Прошу прощения, но…

- Я сказал: «Нет!» - громче повторил старейшина. – У нас всего несколько дней назад завершилась весенняя ярмарка, все товары на обмен и продажу кончились. То, что на столах – лишь остатки, принесенные не столько для торговли, сколько ради обычая. У нас начались полевые работы, каждый день и час на счету, нам не до веселья – если вы хотите нас развлекать. Если же вам просто надо где-то переночевать, то смею заметить, что до вечера еще несколько часов. Это время вы могли бы провести с большей пользой, нежели торчать тут. Например, поискали бы постоялый двор.

- Весенняя ярмарка закончилась, - промолвил мастер Неар. Это была не слишком хорошая новость – ведь на ярмарках всегда можно хорошо заработать.

- Да, закончилась. И на ней уже выступали одни такие же, как вы, - старейшина смерил группу артистов таким придирчивым взглядом, что робкая Соэль поспешила спрятаться за спину матери.

После такого ответа оставалось лишь повернуть повозку и отправиться восвояси. Но мастер Боар не привык сдаваться. Труппа была в двух шагах от того, чтобы покинуть Сапфировый Остров. Им предстояло путешествие по Ничейной Земле и следовало сделать запасы. И медлить не стоило – мужчины не рассказали в подробностях женщинам о том, что видели на берегу реки, но то, что они привели с собой двух коней и принесли кое-какие припасы, говорило о многом. И все догадались, о ком упоминал старейшина.

- Но мы готовы выступить за еду, - предложил глава труппы. – Нам немного надо. Сборы на Острове были невелики. Нам, если честно, вообще не сопутствовала удача. Мы хотим как можно скорее покинуть эти места и отправиться дальше по Архипелагу в надежде, что где-то нам повезет больше.

- Да, - важно кивнул старейшина, - там хорошо, где нас нет. Так было, и так будет всегда. Поэтому не стоит ныть, что мы плохо живем. А вместо этого надо стараться сделать мир вокруг себя лучше. И так поступаем мы все, - он обвел широким жестом добрую половину поселка. – Мы честно трудимся, возделываем эту землю, молимся Рирену, - последовал ещё один взмах рукой, в сторону капища, - и не ропщем на тяготы жизни. Ибо трудности нужны для того, чтобы их преодолевать, укрепляя характер.

- Но мы так не можем. Это не всем дано, - осмелился возразить мастер Боар. – Мы тоже не ропщем на судьбу. И тоже стараемся делать всё, что в наших силах. Наши пьесы пробуждают в зрителях добрые чувства, веру в добро и справедливость. В то, что награда всегда по заслугам, по речам и делам каждого. И что надо стойко переносить удары судьбы…

Старейшина взглянул на актера заинтересованно.

- Пожалуй, вы можете дать небольшое представление, - подумав, согласился он. – Сомневаюсь, что мы много сможем вам собрать…

- Но мы привыкли довольствоваться малым, - подхватил глава труппы, подстроившись наконец под собеседника. – Если бы мы гнались за роскошью и легкой жизнью, то давно были бы придворной труппой у какого-нибудь Наместника.

- Тогда можете начинать! – провозгласил довольный альфар и отошел с таким важным видом, словно был лордом-Наместником этой провинции. В таких больших поселениях, да ещё и возле границы, откуда в любой момент могла прийти угроза нападения орков, людей или орды гоблинов, светлые альфары привыкли чувствовать себя более уверенно, чем крепостные слуги в замках или фермеры-одиночки, живущие в сердце Острова.

На торговой площади закипела работа. Настоящую сцену сооружать было долго и трудно, и в дело пошли столы, на которых обычно раскладывали товар. Правда, они, хоть и достаточно длинные, в два маха, были и узкими, не шире пары локтей. Поэтому задний борт фургона откинули и к нему приставили четыре стола, попарно. Образовалась небольшая сцена. На ней, конечно, особенно не разбежишься, но одну-две сценки сыграть можно. Задней стены у фургона не было – только парусиновое полотнище, которое сейчас было призвано играть роль занавеса. В качестве реквизита позаимствовали пару скамей, остальное в труппе было всегда при себе.

Труднее было решить вопрос с пьесой. Старейшина альфаров ясно дал понять, что надолго задерживать зрителей не стоит. Весенний день, как говорится, год кормит. Альфары должны быстро посмотреть представление, принести кто что может из еды и успеть до вечера закончить отложенные ради такого зрелища дела. Поэтому решено было ограничиться всего парой сценок – несколько коротких шутовских миниатюр, изобилующих суматохой, потасовками и смехом и отрывком из одной большой пьесы.

Пока актеры готовились и совещались, мастер Неар сидел на краю помоста и наигрывал на лютне незатейливые мелодии – просто чтобы не давать зрителям скучать. А Таша взяла детей и решила немного пройтись по поселку.

Здесь жили в основном светлые альфары, хотя по цвету волос, глаз, форме ушей и другим мелким чертам было понятно, что в жилах некоторых из них течет кровь эльфов или даже людей. Подобное было привычно для приграничных поселков. Муж Таши Даррен сам был полукровкой, а их дети – квартеронами. И маленькая Нюша, и Калоник, когда подрастут, могли бы легко влиться в компанию местных ребятишек, и никто не стал бы их упрекать за внешность.

Сама Таша родилась в замке, но ее мать была украдена лордом-хозяином во время набега на земли светлых альфаров. Вскоре после того, как восставшие орки убрались из разоренной страны – кто говорил, что они ушли сами, кто утверждал, что их выгнали огнем и мечом доблестные легионы Перворожденных, - для многих лордов встал вопрос о домашней прислуге и крепостных. Весьма и весьма немногие незнатные эльфы соглашались быть слугами. Одно дело – ходить за лошадьми или подавать на пирах вино и мясо, и совсем другое – пахать землю, доить коров и овец, стричь шерсть и пропалывать грядки. На это соглашались единицы. Тогда-то и подумали о светлых альфарах – они любили трудиться, были слабее эльфов и вряд ли смогли бы восстать. Правда, у них были свои правители, и даже вроде бы как власть передавалась по наследству, но это не помешало их завоеванию. Государство альфаров, если оно и было, кануло в небытие, а его подданные стали слугами эльфов. Те немногие альфары, кто уцелел после разгрома своего государства, откочевали на Ничейную Землю. Там они селились небольшими деревеньками или маленькими городками. И на них охотились эльфийские лорды, устраивая облавы с целью захвата новых слуг. И мать Таши, беременная дочерью, попала однажды под облаву.

Сама Таша родилась в замке и с рождения считалась собственностью лорда-хозяина. Если захваченным во время набега альфарам и можно было вернуть себе свободу упорным и честным трудом – во всяком случае, так им говорили – то для детей шансов не было. Девочка с детства наслушалась рассказов матери, как она жила на небольшой ферме со своей семьей. И Таша мечтала о том, что рано или поздно у нее будет свой домик, садик, огородик и поле, которое станет обрабатывать её муж. Реальность разбила наивные мечты дважды. Сначала сам лорд-хозяин доходчиво объяснил наивной девчонке, что она навсегда является его собственностью и не имеет права выйти даже за пределы замка. А потом – и новая жизнь.

Таша тогда хотела покончить с собой и попробовала утопиться. Замок не имел наполненного водой рва, и ей пришлось выбраться из него через слив для нечистот. Чувствуя себя вдвойне грязной – ещё и от того, что перепачкалась до кончиков волос – она убежала, куда глаза глядят. Небольшое озерцо попалось ей на пути. Не умеющая плавать и никогда не видевшая столько воды разом, Таша оробела. Тем более, что озеро, как назло, оказалось мелким – откуда ни заходи в воду, глубже, чем по грудь нырнуть не получалось. Отчаявшись, девушка пошла вдоль берега, ища глубокое место. Устав и вымотавшись, она уснула в прибрежных кустах, где ее нашли артисты. Они как раз двигались навстречу, собираясь посетить замок её лорда-хозяина, но после этой встречи свернули в другую сторону.

Таша обрела свободу, мужа, а потом и детей. Но мечты о собственном домике потерпели крах. У артистов нет постоянной крыши над головой. Они кочуют по всему Архипелагу и землям людей, нигде не задерживаясь дольше, чем на три-четыре дня. Лишь иногда зимой труппе случалось прожить в замках дольше недели – если не на шутку разыгрывалась непогода и гостеприимные хозяева разрешали задержаться у теплых очагов.

Альфара всё реже вспоминала детские мечты, но сейчас, в поселении её сородичей, они ожили с новой силой. Ведя Нюшу за руку и неся Калоника на завязанном на груди платке, она шла по улице, рассматривая небольшие домики, заборчики, палисадники, клети для домашней скотины и птицы и представляла себе, как живет в таком же домике, хлопочет по хозяйству, моет, стирает, убирает, готовит и ждет мужа с полевых работ. Правда, Даррен никогда бы не согласился остаться здесь навсегда…

Сидевшая у низкого заборчика беременная альфара – она сидела отнюдь не без дела, вязала что-то для будущего ребенка и одним глазом следила за домашней птицей – встрепенулась, увидев незнакомку с двумя малышами. На этой улице все друг друга знали, и альфара поднялась с места, окликнув женщину.

- Ты это мне? – остановилась Таша.

- Тебе, - молодая женщина оперлась на низкий заборчик. – Ты откуда взялась?

- Я нездешняя, - альфара подошла поближе, исподтишка осматривая домик, дворик и палисадничек перед ним. Всё это так соответствовало ее тайным желаниям, что она невольно задержала на нём взгляд. – Мы на минутку заехали в ваше селение.

- Заехали?

- Да. Мы бродячие артисты, - Таша засмущалась, стесняясь. По мнению многих артисты ничего не делают, только катаются туда-сюда, поют и танцуют, и им не знаком настоящий труд. Они живут слишком легко, и не зря их иногда называют тунеядцами.

- Это же хорошо! – обрадовалась девушка. – Ты мне можешь погадать?

Она быстро протянула ладонь.

Таша заколебалась. Она редко промышляла этим ремеслом и не только потому, что не разбиралась в линиях руки. Матушка Ханирель, отменная гадалка, обучила альфару кое-каким секретам, но та пользовалась наукой лишь за пределами Радужного Архипелага.

- Кто у меня родится? – допытывалась беременная девушка. – Мальчик или девочка? Сколько у меня будет детей? Мы с мужем сумеем разбогатеть? Буду ли я жить отдельно от свекрови в своем собственном домике? Скажи! – и совала под нос приезжей гадалке ладошку.

Решившись, Таша выпустили ручку дочери, рассматривая линии на чужой руке и мучительно размышляя, что бы такого сказать. Судя по знакам, там не было ничего особенного.

- Родится мальчик, - подумав, сообщила она. – А потом подряд – три девочки… Большого богатства не вижу, но бедствовать не будете. И жизнь ты проживешь долгую, окруженная теми, кто тебя любит.

- Мальчик – это хорошо, - улыбнулась беременная. – Я хочу сына. Спасибо! Сейчас кое-что принесу!

Переваливаясь, она уплыла в дом и вскоре вернулась, неся в ладонях несколько яблок. Одно тут же получила маленькая Нюша, а остальные Таша припрятала за пазуху и, распрощавшись с беременной, пошла прочь. Самое интересное и печальное, что точно также прочитать линии своей руки и свою судьбу у нее не получалось. И матушка Ханирель помалкивала. Она, хоть и рассматривала ладони своих близких и коллег, никогда не рассказывала о том, что прочла на линиях рук. Наверное, чтобы не расстраивать раньше времени. И про ладони немого Лейра не сказала ни слова.

Занятая фантазиями, Таша дошла до плетня. Несмотря на близость границы – и опасности со стороны нападения гоблинов, троллей или даже орков, - высокой и прочной ограды не имелось. Правда, в плетне не было больших щелей – всякому пришлось бы карабкаться через верх или ломать сооружение, но никак не протискиваться между палками. Да и ворота тоже внушали уважение. Сейчас они были распахнуты настежь – день еще не кончился. Несмотря на то, что мальчишки уже разнесли повсюду весть о том, что приехали артисты и они готовы принимать плату овощами, фруктами, куриными яйцами и свежими лепешками, многие женщины, как ни в чем не бывало, продолжали копаться на огородах. Таше даже стало стыдно – пока они работают, она, со своими мечтами о простой сельской жизни, даже палец о палец не ударила.

Чтобы не терзать совесть, альфара отвернулась и стала смотреть на окрестности. Лес расступался, открывая луга, ещё залитые водой, и пашни. Прямоугольники возделанной земли перемежались пятнами лугов и покосов, где виднелись одинокие деревья и небольшие группы кустов. Разлившаяся река здесь делала поворот, и до другого берега было далеко. Интересно, а где Внешние Врата, к которым они стремятся? Как они выглядят? Таше несколько раз приходилось проезжать через Врата, внешние и внутренние, и все они выглядели по-разному. А какие эти? Мастер Неар говорит, что здесь это просто мост и обычные сторожевые башенки по обоим берегам – со стороны Острова маленькая, а с внешней – целая крепость. Ему можно верить, он много путешествовал.

Задумавшись, Таша не сразу заметила довольно большую группу всадников. Десятка три вооруженных мужчин скакали во весь опор через поля, направляясь к поселку.

Все страхи ожили, потеснив мечты. Это они! Те, кто убил другую труппу актеров, те, кто преследуют ее самую и ее друзей! Они нашли их!

Оцепенев, Таша застыла в проеме ворот. Надо было бежать, прятаться – она альфара, ей легко затеряться среди соплеменников – но сил сдвинуться с места не было. Женщина прижимала к себе детей и таращилась на приближающихся эльфов.

Скакавший впереди лорд, заметив ее, гаркнул издалека:

- Пошла вон!

Он был так мрачен и зол, что альфара мигом шарахнулась в сторону, чтобы не попасть под копыта его коня. Всадники мчались галопом, но возле огородов и ворот сдержали скакунов и въехали в поселок рысью. У всех было оружие, на рукавицах у некоторых сидели соколы и ястребы в защитных колпачках, у большинства всадников к седлам были приторочены утки, гуси, зайцы. Замыкали шествие несколько выжлятников со сворами усталых псов, которые еле бежали, высунув языки.

Но перепуганной Таше было некогда рассматривать кавалькаду. Это были незнакомые рыцари. Это были высокородные эльфы. И она, стряхнув оцепенение, со всех ног бросилась обратно к площади – не столько предупредить своих об опасности, сколько просто для того, чтобы быть рядом.


Лорд Рейдиар был до того зол, что с удовольствием растоптал бы ту дурищу с малолетками, которая, как столб, торчала в воротах и хлопала глазами вместо того, чтобы посторониться. Ну, что за тупые эти альфары! Пока не гаркнул как следует, с места не сдвинулась. Одно слово – рабочий скот. Правда, в случае настоящей войны именно этот «скот» станет пешим ополчением его дружины и попытается остановить врага, посему с некоторыми вольными нравами приходилось считаться.

Но сегодня явно не его день. И испортила его драгоценная матушка. Вот зачем ей понадобилось вскакивать, ни свет ни заря, из теплой постели? Чтобы перед отъездом поскандалить? Конечно, ей скучно. В замке очень мало женщин, у неё всего три фрейлины, и еще десяток простых эльфиек замужем за рыцарями, в то время как гарнизон составляет почти шесть десятков взрослых мужчин. Балы и пиры бывают редко – не так уж много у них соседей, которых можно пригласить в гости. Вот леди и изводится сама и изводит единственного сына. Кажется, ей доставляет удовольствие наблюдать, как его преследуют неудачи!

И сегодня как раз такой день! Егеря накануне выследили переплывших реку троллей, но пока то да сё, нарушители убрались восвояси. То ли их спугнули неумелые разведчики, то ли они сами были разведкой – но в условленном месте нашли лишь следы. Болотники ушли, и многочасовая погоня не дала результатов. Следы обрывались за несколько лиг отсюда, в разливе. Судя по всему, тролли вознамерились перебраться через Черную реку, где попало. Собаки потеряли след и бестолково топтались у самой воды.

Возвращаясь назад, Рейдиар заметил кабана. Но старый секач так яростно оборонялся, что убил двух собак. Остальные отступили, и он удрал. Потом свора погналась за оленем, но это оказался не матерый самец, а брюхатая самка, и ее пришлось оставить в покое. Лишь соколы как-то компенсировали неудачу – пока пробирались вдоль реки, ловчие птицы добыли много пернатой дичи, а один ястреб даже скогтил лисицу. Правда, ее грязный вылинявший мех не прельстил бы даже кухарку, и тушку пришлось бросить в лесу. Все это отнюдь не улучшило настроения лорда Рейдиара, и он уже представлял выражение лица своей матери, когда та с нарочито-невинным видом поинтересуется, сколько троллей сегодня убил её героический сын. Можно было, конечно, избавиться от женского назойливого внимания, отправив её в гости к соседям, но в этом случае она повезет с собой и все новости и сплетни. И скоро вся округа будет знать о его неудачах на охоте.

Одолеваемый мрачными мыслями, лорд Рейдиар въехал в поселок альфаров просто потому, что ему внезапно захотелось передохнуть и хоть немного оттянуть неприятный момент возвращения домой. Любая задержка была бы ему в радость.

На улицах было немного народа, и на огородиках поблизости тоже, несмотря на то, что до заката ещё оставалось время. Зато на торговой площади, где совсем недавно шумела ярмарка, было непривычно многолюдно. Еще с другого конца улицы лорд разглядел фургон и собравшуюся вокруг него толпу. Он сделал своим спутникам знак придержать лошадей.


После недолгих споров артисты решили поставить фрагмент из пьесы «Поцелуй любви», которая неизменно пользовалась успехом. Прекрасную принцессу полюбил некий принц, но злая волшебница хотела помешать их счастью. Она тоже влюбилась в юношу, но тот ответил отказом на её притязания. И тогда волшебница надоумила короля-отца отправить жениха на край света за свадебным подарком. А тем временем подстроила так, что девушка пала жертвой колдовских чар. Она уколола палец о стебель красного шиповника* и погрузилась в глубокий сон. Король с королевой, однако, не пожелали класть дочь в склеп, а издали указ, согласно которому тот мужчина, чей поцелуй разбудит принцессу ото сна, станет ее супругом. И вот во дворец собрались женихи, и каждый лелеял мечту стать тем единственным. Но чары спали лишь после того, как к принцессе вернулся ее возлюбленный принц.

(*Красный шиповник – у эльфов, как ни странно, символ зла вообще и злых чар в частности.)

Играть решили вторую часть пьесы, сразу начав с того, как принца злая волшебница забрала в плен, а сама наложила на принцессу чары.

Лейр, единственный, кроме ушедшей прогуляться с детьми Таши, не был занят в пьесе. Он скромно присел сбоку, стараясь занимать как можно меньше места. В памяти у юноши зияла пустота – те несколько дней, которые он провел в обществе артистов, были пока единственными его воспоминаниями. О своей прошлой жизни он имел весьма смутные представления – ему рассказали, как нашли его в петле недалеко от поместья-столицы, но сам ли он решил покончить с собой или его пытались убить – никто не знал. Думать об этом было неприятно и больно, и Лейр поневоле интересовался каждой мелочью из окружавшей его новой жизни. Затаив дыхание, он следил за развитием сюжета. Простившаяся с женихом, принцесса, чью роль исполняла Соэль, тяжело переживала утрату. Она отошла к самому краю сцены, произнося свой монолог, и не видела, что за ее спиной к ней подкрадывается злая волшебница, которую играла матушка Ханирель. Она накинула на спину темное покрывало, ссутулилась так, что стала казаться в два раза меньше ростом и прихрамывала. А умело наложенный грим делал привычное лицо совершенно неузнаваемым.

Рядом на край импровизированной сцены присела Раэна. Девушка уже успела надеть на себя плащ, расшитый перьями и делавший её похожей на большую птицу.

- Нравится, да? – догадалась она. – Соэль, она такая – всем нравится!

В голосе ученицы менестреля прозвучала зависть – обычная полукровка в мире эльфов не могла даже мечтать о том внимании, котороевыпадало на долю ее подруги. Для высокородных эльфов идеалом красоты считались светлые волосы и голубые глаза на чуть вытянутом лице – именно так выглядела Соэль. Темноволосая, темноглазая, круглолицая Раэна проигрывала рядом с нею.

- Скажите, что мне делать, небеса? – вопрошала тем временем Соэль. – И как разлуку мне перенести? Увянет без любви моя краса!

В это время она заметила волшебницу и вскрикнула.

- Ты испугалась, милая? – проскрипела та. – Прости…

Девушка не распознала ведьму, которая уже являлась ей в начале по ходу пьесы, ласково заговорила с нею, и та, узнав, что тяготит принцессу, вручила ей волшебный цветок: «Покуда свежи его лепестки, не будет сердце чувствовать тоски!» Принцесса взяла белый шиповник*, но только поднесла к лицу, чтобы вдохнуть его аромат, как укололась об острый шип. И её кровь окрасила его лепестки в алый цвет.

(*Белый шиповник – у эльфов символ вечной любви и всего доброго и светлого.)

Когда Соэль, изображая бессилие перед сковывающими её чарами, со стоном опустилась на колени и с криком упала бесчувственная на руки подбежавшей королеве-матери, Лейр едва не рванулся на сцену, чтобы подхватить девушку, хотя и знал, что это игра, а кровь – всего лишь краска из спрятанного в рукаве пузырька. Но ему помешали Раэна и мастер Неар, удержавшие за руки.

- Тихо, - прошептала ученица менестреля. – Не мешай.

- Ы-ы, - пробормотал Лейр.

- Нравится пьеса? – кивнула девушка. – Мне тоже. Смотри лучше!

По замыслу пьесы злая волшебница удерживала в плену возлюбленного принцессы, чтобы тот не успел к церемонии, и девушку разбудил кто-нибудь другой. Но чудесная птица прилетела к окну его темницы и пропела балладу о спящей девушке. Роль птицы играла Раэна. Под музыку мастера Неара, время от времени поднося к губам флейту, она станцевала и спела. Ее музыка разрушила чары, и влюбленный принц вырвался на свободу.

Теперь спящая принцесса возлежала на импровизированной кровати, сделанной из лавки и покрытой яркой тканью. Рядом находилась её мать-королева, державшая дочь за руку. Глаза девушки были плотно закрыты. Она ждала условного сигнала, чтобы «проснуться». Тем временем каждый из кандидатов в женихи произносил прочувствованную речь, пытаясь на словах доказать, как он ее любит, и только после этого целовал. Очень часто в роли женихов, там, где можно, приглашали и случайных зрителей. Большинство были рады попробовать себя на сцене – тем более, если по ходу пьесы требовалось поцеловать красивую девушку. Так и тут – сегодня в массовку пригласили двух альфаров. Соэль, загримированная, краснела под белилами – ей было не совсем приятно, что к её щеке будут прикасаться чужие губы.

Именно в это время на площади и появился лорд Рейдиар.

- Ого! – негромко воскликнул он. – А что это тут происходит?

Сделав знак своим спутникам оставаться на месте, он стал пробираться поближе к сцене. Немногочисленные зрители с готовностью расступались перед ним, так что он просто подъехал к самой сцене. Как раз в это время очередной «жених» закончил свой довольно путаный монолог о любви, смешался под пристальным взглядом восседавшего на коне лорда, быстро чмокнул «спящую» девушку в щёку и, не дожидаясь ответа, покинул сцену.

- Эх, ты, - презрительно бросил вслед ему лорд Рейдиар. – Ну, кто так целует? Смотри и учись!

Чтобы зрителям всё было лучше видно, импровизированную кровать поставили вплотную к краю сцены. Подъехавший рыцарь развернул коня боком, наклонился с седла и жадно поцеловал Соэль в губы.

Таша, выбежавшая из того же проулка вслед за ним, тихо вскрикнула.

Ахнула Ниэль. Соэль, открыв глаза, увидела склоняющееся над нею незнакомое лицо, от неожиданности взвизгнула и с размаху огрела лорда Рейдиара по щеке.

- Нахал!

Все оцепенели – и артисты, и зрители, и спутники лорда. Испугалась и сама Соэль – шутка ли, ударить благородного лорда! Ее мать тихо, словно на острые иглы, опустилась на колени.

- Мы просим у вас прощения, благородный господин, - прошептала она. – Моя дочь… она не хотела… Мы готовы принести вам извинения и… простите нас!

Подобное оскорбление рыцарь мог снести от прекрасной дамы, но никак не лорд от простой актрисы. Но Рейдиар всмотрелся в смущенное лицо Соэль, потер щеку, на которой виднелся алый след и принужденно рассмеялся.

- Боюсь, не вам стоит извиняться, а мне! Я испортил вам такую прекрасную пьесу… Вы, милая девушка, превосходная актриса! Я сам поверил в вашу игру… А такой талант нуждается не в порицании, а в одобрении! Примите мои похвалы!

Он несколько раз хлопнул в ладоши, и его свита разразилась приветственными восклицаниями. Это смутило всю труппу и больше всего – саму виновницу переполоха. Соэль покраснела, как тот шиповник, безо всякого колдовства, что-то пролепетала и спрятала лицо на груди у матери.

- Мне жаль, что я так грубо вмешался и нарушил ход событий, - продолжал лорд Рейдиар. – В знак моего раскаяния, я прошу, чтобы вы немедленно отправились ко мне в замок и сыграли её еще раз! Передо мной и моим двором!

Соэль, с которой он всё это время не сводил глаз, лишь дрожала и крепче прижималась к матери, но остальные артисты обрадовались. Мастер Боар потирал руки – приглашение от лорда дорогого стоило. Они могут отдохнуть, запастись провизией перед дорогой. Кроме того, существуют же законы гостеприимства. Даже если лорд Найлор и настигнет их в этом замке, вряд ли он так легко получит труппу. Гости всегда находятся под защитой хозяина. А если этот лорд еще и выше по происхождению, чем их преследователь, то вовсе сможет приказать лорду Найлору прекратить охоту.

Артисты принялись быстро разбирать сцену и декорации. Альфары-зрители стали расходиться, не особо раздосадованные тем, что пьеса прервалась на самом интересном месте. В конце концов, весенний день год кормит, у них полно работы, и надо как можно скорее наверстать упущенное. Да и за представление платить не пришлось – актеры собрались так быстро, что даже не вспомнили об оплате.

С полпути к замку лорд Рейдиар отправил вперед пажа, чтобы предупредить о своем возвращении, и к тому моменту, как кавалькада въехала в распахнутые ворота, на дворе столпились едва ли не все конюхи, пажи и прочие слуги, снедаемые любопытством. Паж сообщил только, что лорд везет необычных гостей, и всем было интересно. Проехав под аркой ворот на двор, артисты оказались в центре всеобщего внимания.

- Что я вижу! – послышался ехидный голос леди Рейдиар. – Вот теперь я верю, сын мой, что вы день-деньской пропадаете на охоте за болотниками! Только они могут столь мастерски отводить глаза, прикидываясь безобидными утками, гусями и зайцами! Наверное, вам сегодня посчастливилось истребить всех троллей окрестных болот?

- И вам добрый вечер, матушка, - не без иронии ответил ей любящий сын. – Нет, ваши молитвы были услышаны. Я решил ненадолго оставить несчастных троллей в покое…

- И вместо этого переключился на менее кровожадную дичь! О, что я вижу! – хозяйка замка только сейчас, кажется, заметила артистов. – Всё ещё хуже, чем я думала. Ты не просто решил оставить троллей в покое – ты нашел себе дичь гораздо интереснее и не столь опасную! Чем ты их ловил и где такие диковинные существа водятся?

Артисты удивленно переглядывались. Они прекрасно понимали, что тут тоже разыгрывается что-то вроде спектакля, только не знали, какая роль отведена им.

- Это не я их поймал, матушка, а они взяли меня в плен своим искусством, - воскликнул лорд.

- Своим искусством – и хорошенькими мордашками, - промолвила его мать, заметив Соэль и Раэну.

- И нынче вечером я хочу, чтобы мы все насладились игрой этих прекрасных актеров. Объявляю пир и развлечения! Всем готовиться! Через три часа начало!

После этих слов поднялась суматоха. Слуги сорвались с места и кинулись врассыпную. Надо было подготовить большой зал, зажарить дичь и напечь пирогов и сладостей, откупорить новое вино. Охотники собирались переодеться и привести себя в порядок. Немногочисленные дамы кинулись перебирать свои наряды. Конечно, будут все свои, и не стоит сильно наряжаться, но ради пира и спектакля стоило перетряхнуть сундуки.

Для артистов отвели несколько комнат на третьем этаже в правом крыле замка. Матушка Ханирель делила комнату с Раэной, Даррен – с женой и детьми, мастер Боар – с супругой Ниэль, Тайн с Тиаром взяли под свою опеку Лейра, мастер Неар устроился вместе с Янсором.

Только у Соэль была отдельная комната, и девушка тихо ахнула, оказавшись на пороге. Довольно часто бывало так, чтобы лорды приглашали артистов пожить у них некоторое время, но чаще всего их селили в бывших каморках слуг, из которых на время выселяли альфаров. Там была скромная и даже скудная обстановка, а уют обеспечивали себе сами артисты. Но тут всё было по-иному. Широкая пышная кровать, в которой вполне могли улечься двое. Шелковая ширма в углу, у окна – кресло и небольшой столик. Вдоль стен – два сундука с одеждой и лавка, на которой разложены всякие мелочи. Рядом к стене прислонено большое зеркало. Двое молчаливых слуг-альфаров внесли вещи молодой актрисы и также молча удалились. Но не успела Соэль прийти в себя, как дверь снова открылась, и на пороге появилась немолодая служанка.

- Не угодно ли леди переодеться перед пиром? – спросила она.

Девушку никто не называл так – разве что в пьесах, когда она играла принцесс. Смущенная и растерянная ещё больше, она отослала прислугу прочь и начала одеваться сама.


Большой зал был убран скромно – лишь развесили вдоль стен щиты, оружие и длинные вышитые полотнища, где скакали рыцари, рубясь друг с другом на турнирах или поражая всяких чудищ копьями или стрелами. Возвышение, где обычно восседали сами хозяева замка и куда приглашали разделить с ними трапезу самых почетных гостей, на сей раз превратили в сцену. По краю расставили подсвечники, две пестрые ширмы служили кулисами. Все лишнее – стяги, драпировку, - с задней стены убрали и разместили там декорации.

Столы слуги накрыли внизу. Лорд и леди Рейдиар разместились ближе всех к сцене – к самой рампе перенесли тот стол, за которым они обычно пировали. Остальные оставили на прежних местах, разве что чуть-чуть подвинули так, чтобы рыцари и их дамы не сидели спиной к сцене. А один из столов отодвинули подальше от остальных, к дальней стене, и туда усадили артистов.

Основными блюдами была добытая на сегодняшней охоте дичь – гуси, утки, кулики, цапли, чирки. Из зайчатины сварили суп. Горками высились булочки с корицей и мёдом, а также мясные и рыбные пироги.

Артисты пришли в зал в числе первых и какое-то время скромно стояли в сторонке – только мастер Боар на сцене распоряжался слугами, которые устанавливали декорации. Им не каждый раз приходилось ужинать вместе с хозяевами. Обычно в замках их кормили сразу после представления, либо готовя отдельно, либо посылая остатки с пира. В самых крайних случаях актеры ужинали вместе с прислугой в нижнем зале. А вот так, чтобы практически за одним столом – такое случалось всего несколько раз. Наверное, дело было в скуке приграничной жизни – в замке так редко бывали праздники и балы, что ради возможности увидеть за столом новые лица, можно было пренебречь условностями. А возможно, дело было в женщинах – среди приглашенных было всего полторы дюжины дам на шесть десятков мужчин, и Соэль с матерью, а заодно и Раэна, то и дело ловили на себе заинтересованные взгляды. Доставалось и Таше, но альфара так боялась, что все время пряталась за спиной мужа.

Явившийся самым последним, лорд Рейдиар дал сигнал к началу пира. Гости и артисты расселись, и слуги принялись обносить всех дичью. Артистам наливали то же вино, что и рыцарям и лордам, хотя обычно им посылали эль или медовуху.

- Это большая удача, что вы завернули в наши края, - первой заговорила леди Рейдиар. – У нас редко, кто бывает. Вы куда и откуда направляетесь?

- Зиму мы провели на юге, на Ничейной Земле, - ответил мастер Боар. – А сейчас возвращаемся на Архипелаг. Мы намерены посетить все Острова, один за другим. Здесь, на Сапфировом Острове, мы побывали в поместье-столице и дали несколько представлений во время празднования новогодия…

- Вот видишь, - леди покосилась на сына, - где бывают другие! А ты, милый мой, только на охоту и ездишь! Скоро твоими стараниями болотных троллей надо объявить охраняемым видом!

- Они коварны, жестоки и едят абсолютно все, даже своих мертвых соплеменников, размножаясь с той же скоростью и неразборчивостью, - воскликнул тот. – Многие Наместники, я слышал, нарочно даже организуют походы с целью уменьшить их численность.

- Наместникам делать нечего, вот они и развлекаются. А у тебя, милый мой, ответственность за весь Остров. Тебе не стоит расслабляться!

Терпеть, как его отчитывают, словно мальчишку, и не только перед рыцарями, но и перед простонародьем, Рейдиар не собирался.

- Это вам, матушка, не стоит расслабляться и забывать о роли радушной хозяйки! – промолвил он.

Женщина мигом начала улыбаться и повернулась к артистам. Попробовав отменного вина, они немного осмелели и принялись за дичь и пироги. Даррен, чтобы не терять ловкости рук, мимоходом заставил исчезнуть пару пирогов и серебряную ложечку. Янсор развлекался тем, что кромсал пирог сразу четырьмя ножичками, зажав их по двое в пальцах. Леди Рейдиар, прищурив глаза, наблюдала за его манипуляциями.

- Вы такие необычные, - протянула она. – И странные… С вами за одном столом сидит настоящий орк, и вы его не боитесь…

Крунху, которого часто принимали то за орка, то за тролля, насупился. К своей внешности он так и не научился относиться спокойно.

- Крунху не орк и не тролль, - ответил мастер Боар. – Да, в его жилах есть несколько капель крови, но горных троллей, которые не столь ужасны, как болотные. Но человеческого в нем гораздо больше. И он незаменим, если надо сыграть злодея.

- О да, - леди уставилась на силача в упор. – Злодей из него вышел бы знатный! И все остальные – они…

- Мы все – одна большая семья, - мастер Боар стал называть своих спутников: - Моя супруга Ниэль, моя тёща матушка Ханирель, мои сыновья Тайн и Тиар, моя дочь Соэль. Все мы играем в спектаклях, мальчики исполняют акробатические номера, дочка неплохо поет и танцует вместе с нашей Раэной, которая к тому же пишет для нас пьесы в стихах. Её брат Даррен – фокусник, Таша, его жена, наша мастерица. Она шьет все костюмы и иногда играет в спектаклях маленькие роли и неплохо гадает по руке. Мастера Неара Рунопевца представлять нет нужды. Он достаточно известен на Архипелаге и за его пределами.

- И будет еще известнее, если споет несколько баллад, - произнесла леди. – А кто этот скромный юноша? Он тоже чей-то сын или брат?

Мастер Боар посмотрел на Лейра. Тот сидел с краю стола, самым последним в ряду, с любопытством озираясь по сторонам. Он не помнил, был ли когда-нибудь в замках и сейчас, как ребенок, интересовался всем, на что падал взгляд.

- Нет, миледи, Лейр нам никто, - признался глава труппы. – Мы подобрали его в лесу несколько дней назад. Он ничего не говорит и ничего о себе не помнит. Даже это имя – Лейр – не его собственное, а придуманное нами.

- Ничего не помнит, - протянула леди Рейдиар. – Это интересно. Здесь какая-то тайна, вы не находите? Вы уже показывали его Видящей?

- Нет, миледи. Нам пока не довелось встретить ни одной…

- Так вам крупно повезло! – женщина заулыбалась с таким видом, словно сама все подстроила. – В нашем замке есть Видящая. Мы живем на границе, тут без волшебниц никуда…

Она указала на один из столов, где между двумя рыцарями восседала худощавая женщина в синем плаще. Поскольку женщин в замке было мало, даже она была вынуждена присутствовать на подобных обедах. Рыцари наперебой ухаживали за нею, испытывая едва ли не благоговейную радость от близости волшебницы. Она так и не притронулась к дичи, лишь отщипывала кусочки от пирога с рыбой и по одному отправляла в рот, запивая вином. Заметив повышенное внимание к себе, Видящая прервала трапезу:

- Вам что-либо угодно, миледи?

- Миледи угодно, чтобы вы, госпожа, занялись этим симпатичным юношей, - высказалась мать Рейдиара. Сам лорд скривился и демонстративно отвернулся. Он решительно не понимал странной привязанности матери к этим фиглярам. Вечно у неё какие-то причуды!

- Хорошо, - кивнула волшебница и поднялась. Откуда ни возьмись, в её руках оказался посох с резным набалдашником. – Пусть его приведут в часовню. Я буду ждать там.

С этими словами она направилась к выходу.

- Как, матушка? Вы не останетесь смотреть представление? – удивилась хозяйка замка. – Будет весело, уверяю вас… Как, кстати, называется та пьеса, которой вы нас угостите?

У актеров было время подумать над этим.

- «Поцелуй любви»! – последовал ответ. – Высокий лорд Рейдиар высказал такое желание…

- Наверное, романтичная история, - улыбнулась леди Рейдиар. – И когда начнете?

- Да прямо сейчас, - мастер Боар кивнул остальным, и все поднялись из-за стола. – А я тем временем провожу Лейра к Видящей – не стоит заставлять госпожу ждать. У меня в этой пьесе такая маленькая роль, что один раз можно обойтись и без меня!


Узкий коридор тянулся и тянулся, не желая заканчиваться. Выйдя из трапезного зала, они, следуя указаниям какого-то слуги, поднялись на лестницу, прошли весь этаж и, нагнувшись, шагнули в низкий коридорчик. Тот вел мастера Боара и Лейра то вверх, то вниз, время от времени делая резкие повороты. Хорошо еще, что актер догадался захватить факел со стены – иначе в царившей вокруг кромешной тьме можно было запросто налететь лбом на стену или споткнуться на внезапно возникающих ступеньках. Чем дальше, тем сильнее было впечатление, что ход либо замкнут в кольцо, и они обречены вечно бродить тут по кругу, либо что он давно уже вывел их за пределы замка и продолжается где-то под землей.

- Ы? – на седьмом или восьмом повороте Лейр опасливо тронул своего провожатого за плечо. – Э-а-о…

- Ты тоже это заметил? – усмехнулся артист. – Нет, не думаю, что это – ловушка. Замок стоит в приграничье и надо же как-то обезопаситься на случай осады. Мои детство и отрочество пришлись как раз на Смутные Века. В те поры умение прятаться ценилось едва ли не больше, чем умение, скажем, хорошо готовить или метко стрелять из лука. Наверное, этот ход ведет не просто в часовню, но в хранилище, где прячутся сокровища. И куда посторонним вход воспрещен.

- Ты правильно догадался!

Голос прогремел откуда-то сверху. От неожиданности мастер Боар выронил факел и выругался.

- Вы на верном пути. Идите вперед!

Послушавшись голоса, они направились дальше по коридору и вскоре оказались перед самой обыкновенной дверцей. Разве что на деревяшке был искусно вырезан знак – широко распахнутый глаз со странной, сердцевидной, формой зрачка.

Дверь отворилась без шума и скрипа, так легко, как будто только этого и ждала.

- Проходите!

Первые шаги гулко отозвались от стен и высокого сводчатого потолка. Судя по эху, это был либо огромный зал, сравнимый по размерам с трапезным – либо мастерски наведенная иллюзия.

- Ты останешься здесь, - продолжал распоряжаться женский голос. – А он пойдет дальше один!

- Иди, сынок, - мастер Боар тронул Лейра за локоть. – Иди и ничего не бойся!

Юноша кивнул, невольно сжимая кулаки. Он ничего не помнил о своем прошлом, но внезапно ему показалось, что он уже был в такой же часовне. Но где и когда?

В глубине мерцали огоньки, и он пошел на свет.

Это оказался алтарь Покровителей – девятилучёвая звезда, на каждом из лучей горела свечка.

Из темноты выступила Видящая. Её тяжелый взгляд заставил юношу опуститься на колени. Приблизившись вплотную, волшебница коснулась кончиками пальцев его головы.

И Лейр закричал.




Глава 6.


Соэль тихо возвращалась в свою комнату. Девушка очень устала – этот день был так насыщен событиями, что сейчас ей хотелось лишь остаться одной и лечь спать. Кивнув на прощание Раэне, комната которой находилась рядом, Соэль проскользнула к себе, плотно прикрыла двери и стала переодеваться. Привычка не позволяла ей оставаться без одежды – она лишь выскользнула из наряда, в котором играла принцессу и переоделась в повседневный. Разве что не стала набрасывать на сорочку верхнее платье и растянулась на постели, улыбаясь про себя. Странно устроена жизнь! Еще вчера она дрожала от холода под продуваемым всеми ветрами дощатым навесом и слушала шум дождя в весеннем лесу, а сегодня нежится на мягкой теплой постели в настоящем замке. Вчера они делили на всех несколько лепешек, а сегодня в их честь был дан настоящий пир. Более того – на столике в изголовье стояло блюдо, где лежали фрукты, а подле высился кувшин с медовым напитком.

У Соэль мелькнула мысль попробовать того и другого – а вдруг ей еще не скоро доведется вкушать такие яства? Превозмогая усталость, она встала из постели, надкусила один из плодов. Это были зимние груши, отлично сохранившие вкус и запахи прошлого лета. Но девушка только успела съесть несколько кусков, как в дверь тихонько поскреблись.

Уверенная, что это зачем-то заглянула Раэна – или матери что-то понадобилось на ночь глядя – девушка спокойно распахнула дверь…

И не успела пикнуть, как переступивший порог мужчина стиснул ее в объятиях.

- О, моя нежная леди! Моя прекрасная принцесса! – бормотал он, тиская девушку и покрывая поцелуями ее лицо. – Ты ждала меня!

Соэль понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, в чем дело.

- Отпустите меня! – она уперлась руками в грудь лорда, пытаясь вырваться. – Сейчас же!

- Отпустить тебя? Нежную птичку, чудом залетевшую в эти пустынные края? – лорд Рейдиар все-таки чуть отстранился, любуясь лицом девушки в полутьме. – Твои уста опьянили меня! Твой нежный голос… тонкий стан… каждый твой жест и вздох, каждый шаг… Я покорен. Я…

- Отпустите меня! – попробовала повысить голос девушка. – Пожалуйста!

- Отпущу! Но лишь для того, чтобы снова стиснуть тебя в объятиях!

- Но я не хочу!

- Глупости! – Рейдиар снова привлек ее к себе. – Ты вся дрожишь… Ты сгораешь той же страстью, что и я, иначе ты давно бы уже спала и не открыла двери так легко!

- Но я думала, что это…м-м-м…

Голос Соэль прервался – Рейдиар решил, что достаточно наговорился и решил перейти от слов к делу, пытаясь нащупать в низком вырезе ее грудь.

- Пустите меня! – девушка сопротивлялась, отворачиваясь. – Я закричу!

- От страсти – да! Иди ко мне! Ну же! Тебе понравится! Как и ты нравишься мне…

- Мама! – во всю силу легких завопила Соэль.

Крик ее был так неожиданно звонок, что не ожидавший этого Рейдиар – вот уж не думал, что эта малышка будет орать на весь замок! – разжал руки, и девушка кинулась бежать. Долетев до двери, она распахнула ее – и едва не скакнула назад. За порогом обнаружился мужчина, которого она в первый миг не признала.

Пока она пребывала в ступоре, не зная, куда бежать, незнакомец молча схватил ее за запястье и рывком задвинул себе за спину. Сжавшись в комок, оцепенев от изумления, Соэль закрыла лицо руками, а двое мужчин скрестили взгляды, как клинки.

- Т-ты..что здесь делаешь? – процедил лорд Рейдиар. – Тебе чего тут надо?

- А-ы? – промычал в ответ неожиданный защитник, и Соэль, как ни была поражена случившимся, узнала голос и сразу же вспомнила того, кому он принадлежал. Немного осмелев, она подняла голову, глядя на соперников.

И застыла – теперь от неожиданности. Обычно и без того живое и подвижное лицо Лейра изменилось до неузнаваемости – столько было на нем отражено эмоций. В его прищуренных глазах, плотно сжатых губах, раздувшихся крыльях носа было так много чувства, что слова не требовались. И, кажется, лорд Рейдиар понял, что хотел сказать немой юноша, одним взглядом выразив больше, чем самым страстным монологом. Во всяком случае, он подавился всеми словами, которые хотел сказать.

Стукнула одна из дверей. В коридор упала полоска света.

- Что там такое? – выглянул Янсор, по давней привычке спавший вполглаза и с ножом под подушкой.

- Кто-то кричал? – вслед за этим послышался сонный голос Ниэль.

- Все хорошо, мама! – нарочито громко сказала девушка. – Это… это наш Лейр. Он дверью ошибся. Я провожу его!

Она всеми десятью пальцами вцепилась в локоть юноши, и Рейдиар, как ни был раздосадован, понял, что надо отступить. Чем меньше народа увидит его здесь и сейчас, тем лучше. Проворчав что-то себе под нос, он, пятясь, отступил по коридору. Лейр смотрел ему вслед, и когда обернулся к Соэль, девушка, несмотря на темноту в коридоре, поразилась огню, горевшему в его глазах. Это ее обрадовало.

- Ой, Лейр! – прошептала она. – Ты все вспомнил? Видящая тебя исцелила?

Юноша помотал головой.

…Он очнулся, сидя на полу в коридоре. Как сюда попал – не помнил. Голова болела, его слегка тошнило, кровь гулко стучала в виски, а над головой эхом раздавались слова:

- Нет, я ничего не могу сделать. Можно, конечно, исправить ему горло, дабы он снова мог разговаривать, но не вижу в этом смысла. На его память наложены чары сильнее тех, которыми располагаю я. Я попыталась разобраться в этом, но поняла лишь, что когда-то с него взяли клятву молчать. О чем молчать – неизвестно. Он дал слово и поклялся его исполнить. И, когда с ним случилось… то несчастье, клятва молчать обрела огромную силу. От пережитого он забыл все – и то, что следовало хранить в тайне, и все остальное, всю свою жизнь. И кто-то или что-то внутри приказало ему молчать – и о том, что он знает, и молчать совсем.

- Значит, он никогда не заговорит? – скорее подумал вслух, чем спросил волшебницу мастер Боар.

- Скорее всего – да. Если бы на него наложил заклятье кто-то посторонний, можно было попытаться его снять. Но этот запрет исходит изнутри его собственной души.

- Но тогда он сам и может…э-э… приказать себе, разве не так?

Волшебница какое-то время молчала.

- Я не знаю, - наконец, заговорила она. – Если бы он был медиумом или… или волшебником, это так и было бы. Но ни того, ни другого нет. Мне удалось выяснить лишь, что у него есть «горящий глаз».

- Что это такое? – старый артист посмотрел на сидевшего у его ног юношу.

- Трудно сказать, - пожала плечами Видящая. - Это редко встречается. В Ордене пытались изучать данное явление, узнать, как оно влияет на наличие магических способностей. Выяснилось, что это как-то влияет на способности к наследованию магии по мужской линии, - она осеклась, сообразив, что едва не выдала простому мужчине одну из тайн Ордена и предпочла соврать: - И что таких, как он, нельзя исцелить с помощью обычной магии.

- Значит, ничего нельзя сделать? – мастер Боар, как многие эльфы, свято верил в неограниченные возможности наделенных Даром женщин.

- Шанс есть. Может быть, память проснется у него, если он встретится лицом к лицу с тем, кто или что заставило его молчать? Ради этого случая я могу попытаться исправить его горло. Но сможет ли он заговорить? Вернее, захочет ли, когда вспомнит, почему дал себе такую клятву?

Вот об этом юноша и раздумывал, возвращаясь назад. Оказывается, он знает что-то настолько важное, что ради сохранения этой тайны сам приказал себе забыть все остальное, даже собственное имя и умение говорить вообще? Может быть, он и пытался покончить с собой, когда понял, что не в силах нести груз этой тайны? Что же ему делать теперь? Продолжать жить или попытаться второй раз свести счеты с жизнью?

Обратный путь от часовни Покровителей оказался не в пример короче, и, поскольку спектакль уже подходил к концу, он лишь помог разобрать декорации и оказался предоставлен сам себе и своим мыслям. Его поместили в одну комнату с братьями Тайном и Тиаром, но, желая остаться один, Лейр тихо выскользнул за порог, чтобы спокойно поразмышлять. И так получилось, что первым оказался у комнаты Соэль.

Проводив Соэль до двери и прикрыв ее за девушкой, юноша не вернулся в комнату, а сел на пол, обхватив колени руками, и погрузился в раздумья.


Рыцарь, отправленный лордом Найлором с поручением объехать все приграничные замки и крепости возле Врат, отыскал своего господина на одной из ферм, куда тот заехал, чтобы дать отдых усталым коням, только к вечеру второго дня. Напуганные визитом незнакомого лорда, фермеры-альфары потчевали его всем, что тот пожелает, с готовностью отвечая на его вопросы. Нет, бродячих артистов тут давно не видели – они, откровенно говоря, и вовсе сюда не заезжали. И сами они давно не выбирались никуда – разве что в ближайший замок, платить управляющему подати. Ни на ярмарках не были, ни на больших празднествах.

Услышав от посланца, что все это время он двигался в сторону, противоположную цели своих поисков, Найлор, тем не менее, тут же отдал приказ, вскочил на коня и поскакал обратно к Черной реке. Он старался не думать о том, что, возможно, движется навстречу новой ошибке – ведь издалека все труппы бродячих актеров похожи одна на другую, а этих фигляров лорд не удосужился рассмотреть. Но Найлор почему-то был уверен, что рано или поздно отыщет своих обидчиков – даже если ему придется прочесать весь Радужный Архипелаг. И, чтобы опять не ошибиться, на сей раз вперед был отправлен разведчик – разузнать, есть ли среди них тот метатель ножей, из-за которого все и случилось.


Утром артисты поднялись, ни свет ни заря. Непривычные подолгу нежиться на мягких перинах – с жесткой и холодной земли вскочишь в любой момент – они быстро собрались. Замок уже просыпался – на кухне кипела работа, там готовили завтрак. Скотный и птичий двор пробудились уже давно. Всюду суетились слуги – как альфары, так и рядовые эльфы. Еще вчера уговорились об оплате – кроме пары отрезов цветной материи и мотков яркой тесьмы, актеры увозили несколько кругов сыра, бочонок эля, две корзины овощей и фруктов и несколько тушек битой птицы. Ворота замка уже были распахнуты – как выяснилось, лорд Рейдиар встал еще раньше, за полчаса до своих гостей, и ускакал в луга, чтобы набить дичи к обеду. Владелец приграничного замка обожал охоту и день, проведенный не в седле, в погоне за зверьем, птицами или лесными троллями и болотными гоблинами, считал потерянным днем. И так уж вышло, что он ничего не знал об отъезде своих гостей.

- Может быть, стоило задержаться? – подумал вслух Тиар, когда фургон выкатился из ворот и одолел подъемный мост. – Попрощаться с хозяином…

- И его хозяйкой? – привычно усмехнулся Тайн.

- Не уж, от этой хозяйки я сам бы предпочел держаться подальше, - ответил юноша, вспомнив леди Рейдиар. – Но простой долг вежливости требует…

- Долг вежливости требует не злоупотреблять гостеприимством, - оборвал сыновей мастер Боар. – Здешний лорд ни слова не сказал о том, чтобы мы погостили у него несколько дней. И потом – с нами ведь уже расплатились!

Мешок муки, несколько кругов сыра, мех с вином, пара кур и корзина овощей вместе с приличным отрезом ярко-зеленой шерсти составили плату, и артисты радовались такой удаче. Кроме того, в кухне слуги накормили их завтраком – остатками вчерашнего пира, а для лошадей поделились овсом.

Замок стоял у самой реки, на крутом берегу, откуда во все стороны открывался великолепный вид. Воды Черной сверкали в лучах утреннего солнца, молодая зелень радовала глаз, а небо очистилось от облаков. Дорога успела немного подсохнуть, так что пару лиг до переправы одолели быстро. В этом месте стояла небольшая крепость – проще сказать, оформленная в виде башенки арка. На противоположном берегу высилась уже настоящая башня-донжон, в которой мог разместиться небольшой гарнизон. Между ними не было моста, а река казалась слишком широкой и глубокой для того, чтобы рискнуть и переправиться без лодки или плота.

- Внешние Врата, - опытным глазом определил мастер Неар. – Жаль. Я надеялся, что мы все-таки воспользуемся Внутренними – так было бы намного проще и безопаснее.

Артисты слегка приуныли. Острова в Архипелаге располагались на некотором отдалении друг от друга, и весьма немногие имели общую границу – Изумрудный и Нефритовый, Коралловый и Янтарный, Мраморный и Серебряный. До всех остальных пришлось бы преодолеть некоторое расстояние по Ничейной Земле или даже землям людей. Но Внутренние Врата облегчали переход и существенно сокращали путь. Было их всего несколько штук, не каждый Остров имел их, так что путешественникам не повезло – и теперь им придется провести несколько дней в пустынной местности, где дикие звери – далеко не самые безобидные существа.

Артисты и лошади прибавили шагу, стремясь поскорее добраться до крепости и договориться о переправе, и на невнятное мычание обратили внимание далеко не сразу.

- Ну, чего тебе? – воскликнул Янсор, когда Лейр подбежал и дернул его за ногу так, что чуть не стащил с седла.

Вместо ответа юноша указал вдаль, и метатель ножей выругался, не особо стесняясь в выражениях.

- Смотрите!

Через поле в их сторону во весь опор мчалось около десятка всадников. Они стремительно приближались, топча зеленя, пригнувшись к гривам коней и рассыпаясь полукругом, отрезая фургон от крепости и прижимая к реке. Соэль жалобно вскрикнула – в переднем всаднике она узнала лорда Рейдиара, и события минувшей ночи ярко встали у нее перед глазами. Не думая, что и зачем делает, она бросилась к Лейру и повисла у него на локте:

- Спаси меня!

Юноша машинально сделал то же самое, что и прошлой ночью – решительно задвинул ее за спину. А в следующий миг подскакавший всадник налетел на Янсора. Два скакуна сшиблись. Более легкий мерин не удержался на ногах, и метатель ножей вылетел из седла. Другой всадник в это время вытянул кнутом поперек спин упряжных лошадей. Они шарахнулись в сторону. В фургоне испуганно закричала Таша, заплакали дети. Даррен бросился к жене, но получил тупым концом копья в живот и согнулся пополам от боли.

- Что происходит, милорд? – мастер Боар направился к всадникам, но один из рыцарей просто свалил актера наземь ударом ноги.

Ниэль закричала и бросилась к мужу, но второй удар сшиб наземь и ее. На остальных артистов накинулись конные рыцари, тычками копий и ударами плетей гоня в разные стороны. Страх овладел практически всеми – на ум каждому пришли убитые путешественники. Там тоже несколько рыцарей напали на мирных артистов, не оставив никого в живых. Здесь, правда, пока никого не убивали.

На Лейра и прижавшуюся к нему девушку набросились сразу три всадника. Юноша завертелся волчком, тщетно пытаясь закрыть Соэль ото всех. Его ткнули тупым концом копья – он ловко перехватил его за древко, вывернул кисть, проводя приём, и удивленный рыцарь сам разжал пальцы. Но эта маленькая победа досталась дорогой ценой – за тот краткий миг, когда Лейр был занят, другой всадник подъехал сзади и ударил по его спине, сбивая с ног. Так и не выпустив из рук копья, юноша покатился по земле, втягивая голову в плечи и пытаясь уберечься от мелькающих копыт. А до слуха донесся отчаянный визг Соэль – третий всадник, не тратя времени даром, нагнулся и подхватил девушку, как мешок, бросив поперек седла.

Засвистели плети. Град ударов обрушился на артистов, но, по счастью, никто из рыцарей не схватился за меч и не попробовал насадить безоружных на острия копий. Всадник с отчаянно кричавшей пленницей уже мчался прочь, и его спутники, напоследок еще раз приласкав артистов плетьми, бросились догонять его.

Все совершилось так быстро, что многие просто не успели ничего понять.

- Соэль!

Избитые, помятые артисты с трудом приходили в себя. У всех были синяки и ссадины, а также следы от плеток. Тиар держался за отбитый бок, пытаясь на ощупь определить, цели ли ребра. У Крунху было рассечено до крови лицо, и кровь из порванной губы стекала на рубашку. Янсор вывихнул при падении руку и чуть не плакал – не столько от боли, сколько от досады. Только Таша сохраняла спокойствие – она перестала визжать и вопить и, выбравшись из фургона, помогала остальным – сбегала к реке, набрала воды, чтобы промыть раны, помогла Даррену вправить вывих Янсора и сама забинтовала лицо Крунху.

- Надо бы сшить, - причитала она, накладывая повязку. – А то шрам останется…

- Пусштаки, - невнятно из-за порванной губы отозвался силач, - вше равно жлодеев играю…

Прихрамывая и опираясь на копье, которое так и не бросил, Лейр подковылял к мастеру Боару, который неподвижно лежал на земле. Он казался оглушенным или даже мертвым, но плечи артиста мелко вздрагивали. Ниэль сидела над ним, медленно гладя по спине. На ее щеке во все лицо наливался большой синяк.

- Боар, Соэль, - повторяла она.

- Они увезли Соэль, - глухо промолвил артист. – Увезли нашу девочку…

По щекам ее матери, как вода, текли слезы. Она словно оцепенела, замкнувшись в своем горе, словно ее дочь погибла на глазах и только повторяла эти два имени.

Постепенно вокруг родителей собрались все остальные актеры. Таша поставила рядом корзинку с сыном, ее маленькая дочка по детской наивности погладила Ниэль по щеке:

- Сё-сё, не плячь…

Женщина только сильнее залилась слезами.

- Мы, - Тайн держался за скулу и говорил с трудом, - мы вернем ее, мама…

- Как? – всхлипнула Ниэль.

- Мы даже не можем никому пожаловаться, - ровным голосом, в котором, тем не менее, сквозило отчаяние, произнес ее муж, медленно перевернувшись на спину и уставившись в небо. – Разве какому-нибудь другому лорду? Но кто станет ссориться с высокородным ради какой-то простолюдинки?

- Они восхищаются нами, когда любуются игрой на сцене, но сразу про все забывают, едва нам нужна помощь, - подала голос Ханирель.

- Если бы можно было изменить этот мир! – воскликнул Тайн. – Я бы никогда не бросил в беде ни одну девушку!

- Это я играю героев и спасителей принцесс, а не ты, - упрекнул его Тиар. – Это мое амплуа!

Эта фраза, как ни странно, успокоила и отчаявшихся родителей, и всех остальных. Даже братья, потерявшие сестру, словно по-другому посмотрели на проблему.

Все собрались на берегу реки. Тут он был ниже, чем возле замка, да к тому же еще и густо заросший кустами, закрывавшими обзор. Можно было отвернуться и сделать вид, что замка вовсе нет на свете. Лошадям ослабили подпруги, чтобы дать отдохнуть. Ехать никому никуда не хотелось, во всяком случае, сейчас, несмотря на то, что до Внешних Врат оставалось всего ничего, какие-то сотни две махов. Актеры расселись, кто на траве, кто на передке фургона.

- Что будем делать дальше? – спросил у своих товарищей мастер Боар. Он считался руководителем труппы, и обычно все решения принимались именно им, но сейчас актер растерялся.

- А что мы можем сделать? – пожал плечами Янсор. – У нас есть два пути – двигаться дальше или оставаться на месте. А если оставаться на месте – то ради чего? Вечно на берегу не проторчишь…

- Что ты предлагаешь? Оставить мою дочь этому…- мастер Боар задохнулся от возмущения, еще большего от того, что оно было бесплотным. Кричи – не кричи, возмущайся или радуйся – судьба Соэль от этого не изменится.

- А что мы можем сделать? – повторил Янсор. – Ничего!

- Ну, я бы рискнул предложить вариант, - осторожно промолвил мастер Неар. – Можно вернуться к замку Элестар и попросить помощи у его владельца. Мы помогли спасти его дочь, так неужели он откажет…

- Он откажет, - угрюмо, как о давно решенном, ответил менестрелю актер. – Высокие лорды не станут ссориться из-за посторонней девушки, тем более актрисы. Тем более, что это далеко от его владений. И путь назад займет несколько дней. С Соэль может случиться всякое…

- Ой! – Ниэль зарыдала в голос и кинулась Ханирель на шею. Все невольно притихли, сочувствуя матери. Тайн и Тиар сжимали кулаки в бессильной ярости. Легко на сцене произносить красивые слова и пронзать врага бутафорским мечом. А ты попробуй быть настоящим героем и в жизни преодолевать все преграды, какие встают перед выдуманным персонажем!

- А что, если, в самом деле, попробовать, - начал было Тайн, но тут же замолк, словно устыдившись своего неуместного оптимизма.

- Что – попробовать? - спросил мастер Боар. - Сыграть лорда?

- Да, - ободренный вниманием, юноша заговорил смелее. – Я вот подумал – если настоящие лорды не захотят нам помогать, мы сами смогли бы… Мы же артисты!

Ниэль вдруг перестала плакать и выпрямилась. Глаза матери загорелись безумной надеждой на спасение ребенка.

- Мы должны это сделать! – промолвила она. – Ради моей дочери! Ради нас самих! Хотя бы попытаться…

- Но у нас ничего не получится, - покачал головой мастер Неар. – Это безумие. Кого мы пытаемся обмануть?

Но менестреля никто не слушал. Раз решившись, артисты словно ощутили силу и уверенность, которой не было раньше.

- Но кто из нас сыграет эту роль? – размышлял вслух мастер Боар, так спокойно, словно собирался поставить очередной спектакль. У актёра нашлось дело, и все эмоции отошли на второй план. - Это ведь не пьеса – это жизнь! И играть надо так, словно… словно…

Подыскивая сравнение, мастер Боар повел глазами туда-сюда и замолк, уставившись в одну точку. Понемногу взгляды остальных переместились туда же…

На Лейра.

Юноша стоял, опершись на трофейное копье и, внимательно слушая разговоры, но в его позе было что-то такое, отчего опытный артист медленно поднялся на ноги и подошел к немому, кладя ему руки на плечи:

- Ты.

Лейр шевельнул бровями. Его подвижное лицо выразило удивление и напряженное внимание.

- Ы-а?

- А ведь верно, - Тайн вскочил, как подброшенный, деятельно потирая руки. – Это отличная идея! Осталось только придумать сюжет… Мастер Неар, Раэна, вы ведь быстренько сможете что-нибудь сочинить?

Учитель и ученица переглянулись. Одно дело – выдумывать что-то сказочное для сцены и совсем другое – писать что-то реальное для жизни. Но это было настоящее дело, которое отвлекало от постигшей труппу беды. Сам менестрель все еще терзался сомнениями в том, стоило ли простым артистам спорить с сильными мира сего, но девушка уже сорвалась с места и бросилась за чернилами и обрывками пергамента.

Все остальные тоже оживились – нет ничего хуже и горше, чем сидеть на одном месте, зная, что ничего нельзя сделать. Женщины вместе с Тайном и Тиаром поспешили к фургону, чтобы как следует перерыть весь реквизит в поисках подходящей одежды. Остальные мужчины окружили Лейра, наперебой наставляя его. Юноша вертел головой туда-сюда и еле успевал кивать на каждое слово.

Разбили лагерь, и, рассевшись возле костра, женщины принялись перебирать театральные костюмы, перешивая и переделывая некоторые из них. Лейр был примерно одного роста с Тайном и Тиаром, которые часто рядились в рыцарей и принцев, но немного шире их в плечах, так что особых проблем не возникало.

Наконец, наряд был готов. Но, едва Лейр предстал перед артистами в новом облике, все – и мастер Боар, как самый опытный актер – покачали головами:

- Нет, так не пойдет! Для сцены это хорошо, но что-то я не припомню,чтобы настоящие лорды ходили с картонными мечами и в кожаных доспехах, обшитых фольгой.

Воодушевленные было артисты опять приуныли. И тут Янсор, который улучил минутку и по давней браконьерской привычке отошел от фургона к кустам, чтобы попытаться привесить в зарослях силок, первым услышал цокот копыт.


Лорд Рейдиар не особо удивился, узнав, что его немедленно желает видеть матушка. Леди Рейдиар откровенно скучала в уединенном замке, где из всех развлечений только ожидание возвращения с охоты сына да шитье. Она уже по два раза украсила гобеленами все парадные и жилые комнаты замка и планировала точно также украсить лестницы. Мать и сейчас встретила сына за вышивкой очередного полотна. Длинное, локтей в тридцать, оно было готово примерно на две трети. Одна его часть была натянута на пяльцы, другая складками валялась на полу.

- Смотрите, не наступите на уникорнов, сын мой, - предупредила леди, едва лорд переступил порог.

Тот немедленно шарахнулся назад. В голове мелькнула нехорошая мысль, что мама немного заговаривается. Сначала уникорны, потом розовые единороги, а дальше что?

- С вами все в порядке, леди? – осторожно поинтересовался он. – Тут нет никаких уникорнов!

- Есть, - подтвердила самые худшие подозрения леди, яростно орудуя иглой, - просто вы их не видите!

Ну, все. Началось!

- Хорошо, матушка, - почтительный сын шагнул в сторонку, обходя мастерицу по стеночке, - я согласен…

- И быков тоже!

- Быков?

- Диких. Да, там где-то и лошади должны быть!

Рейдиар прислонился к стене, вытирая пот. Всё было хуже, чем он думал. Интересно, когда начнется вторая стадия помешательства?

- Какие лошади, матушка? Где вы видите тут лошадей?

- Я их вижу, - женщина наконец отложила иглу и встала, - а вот вы – нет. Посмотрите под ноги, сделайте милость!

Лорд послушно опустил глаза и увидел, что вокруг разложены вышитые полотнища, изображавшие уникорнов, быков, лошадей и других тварей. Между ними тут и там виднелись фигурки всадников с копьями и луками, мелькали собаки. Куда ни глянь, всюду только сцены охоты, причем животные изображались с неимоверной точностью, вплоть до отдельных прядей развевающихся грив и выкаченных глаз у быков, а вот охотники получились схематичными. Так обычно рисуют дети палочками человечков на песке – или первобытные охотники углем на стенах пещер.

- Мама, - осторожно произнес Рейдиар, - а вам не кажется, что это увлечение вышивкой…э-э… может не слишком хорошо кончиться?

- Нет, сын мой, это мне кажется, что ваше увлечение охотой не доведет вас до добра! – женщина опять взялась за иглу.

- С чего вы взяли? Сотни лордов увлекаются этим, мой отец, ваш супруг, любил охоту, ваш собственный отец и мой дед – тоже. И все были вполне нормальны! С чего вы взяли, что для меня это плохо кончится?

- А с того, что от охоты на оленей вы постепенно перешли на охоту за троллями и гоблинами. А недавно решили начать охотиться… на эльфов!

- Чего? – лорд Рейдиар по-своему уважал и почитал свою мать, но впервые его посетила нехорошая мысль о том, что благородная леди в одиночестве приграничья немного повредилась рассудком. И ее слова об уникорнах и быках только подтверждали самые отчаянные предположения.

- Того! Что это за ревущая в три ручья девчонка, которую вы притащили несколько часов назад? Вы отправились охотиться на лебедей, как мне сказали, а вместо этого вернулись с девушкой!

- Ах, это, - сын рассмеялся матери в лицо. – Вы разве ее не узнали, миледи? Это та самая девушка, которая играла принцессу в спектакле! Бродячая актриса!

- О…- леди изобразила искреннее недоумение. - Так вы, сын мой, подобрали ее на дороге? Одинокую, плачущую, всеми покинутую? Даже в детстве за вами такого не водилось! Обычно мальчики притаскивают всяких щенят, котят, птенчиков… Вы в юные лета не позволяли себе ничего такого, но сейчас решили наверстать упущенное? Великоваты вы для ребенка!

- Ну, подобрал или забрал, одинокую или нет – но я так захотел! Она мне понравилась, и я не смог с нею расстаться!

- И притащил ее сюда, - фыркнула леди. – В свой замок!

- Ну и что?

- Как – что? Она же бродячая актриса! Без рода и племени, пришла невесть откуда… Кто там ее знает, где она была и чем занималась, пока не приехала сюда!

- Это меня совершенно не волнует! Когда я отправляюсь охотиться на троллей, меня меньше всего заботит их моральный облик!

- Да, но что вы будете с нею делать потом? Отправите на кухню, как любую другую дичь?

Сначала Рейдиар хотел возмутиться и брякнуть что-то вроде: «Да. И прикажу запечь её с яблоками!» - но потом усмехнулся, найдя это забавным:

- А что? И отправлю! Пусть прислуживает за столом, подает вино и мясо. В замке так мало молодых хорошеньких служанок и так много одиноких рыцарей, которым не на кого обратить взоры…

На это леди ответила вздохом искреннего облегчения и снова принялась за вышивку. Что до лорда Рейдиара, то он не был так уверен и покидал покои матери со смешанным чувством облегчения и тревоги – что-то будет дальше?


Посланный лордом Найлором рыцарь подошел к делу ответственно. Его господин очень переживал из-за предыдущей ошибки, когда пришлось потратить время и силы на охоту за посторонними артистами. И что прикажете делать? Перебить все труппы на Архипелаге и в сопредельных землях в надежде, что рано или поздно нападешь на нужную? Это чревато потерей времени и неприятностями. Поэтому надо сначала точно всё выяснить и только потом нападать.

Вот и рыцарь-разведчик приближался к берегу реки, где в кустах заметил фургон, осторожно, но вместе с тем открыто. Случайно проезжающий мимо всадник не вызовет подозрений. Ну, остановился рыцарь, чтобы напоить коня. Ну, из чистого любопытства заинтересовался артистами. Может, даже перекинулся с ними парой фраз – из любезности и от скуки. Обычно это не вызывает подозрений – если путь долог, одиночество томит и случайные знакомства заводятся легче. И в этом не было ничего такого, если бы не одно «но».

А именно, герб лорда Найлора, который красовался на колете рыцаря, наброшенном поверх кольчуги. И не точно такой же герб, вышитый на попоне скакуна. Был солнечный день, молодая листва еще не выросла полностью, видно все было далеко, и отошедший в кусты Янсор не мог не заметить всадника, который усиленно делал вид, что его не интересует фургон и путешественники. От наметанного взгляда метателя ножей не укрылось ничего – и гербы в первую очередь. Точно такие же гербы украшали и парадную залу, где им случилось выступать. И где была та девушка, увенчавшая его лентой и званием Рыцаря Кинжала. Для простого эльфа, пусть и сына рядового легионера, рыцарское звание значило очень многое. Это был путь наверх, такое не забывается.

Пятясь задом, Янсор вернулся к своим товарищам и шепотом сообщил о своем открытии.

- Это один из рыцарей того самого лорда, у которого мы тогда выступали, - сказал он. – Лорда Найлора, похитителя девушек!

- Ты уверен? – ахнула Ниэль, воображение которой сразу нарисовало жуткую картину – два лорда объединились специально для того, чтобы отомстить артистам. Дескать, вы помешали похитить одну девушку – и взамен должны расстаться с другой.

- Извольте посмотреть сами, - обиделся бывший браконьер. – У меня все в порядке с памятью и глазомером!

Мастер Неар кивнул и направился к кустам якобы для того, чтобы без свидетелей облегчиться. Он нарочно забрался как можно дальше от женщин и исподтишка окинул коня и рыцаря долгим взглядом.

- Да, у него на одежде и на попоне коня герб Дома Найлор, - вернувшись, доложил он.

- Но откуда он тут взялся? – принялись гадать вслух артисты. – Что ему тут надо? Может быть, его лорд послал с каким-то поручением? И прямо сюда? Может быть, он следит за нами?

Артисты недолго терялись в догадках. В конце концов, на ум всем пришли подозрения мастера Неара – обиженный лорд действительно вынашивал планы мести. И один из его воинов вовсе не случайно оказался тут – лорд Найлор все-таки шел по следам труппы и уже наступал на пятки. Это вселяло дополнительную тревогу, ведь, задержавшись, чтобы попытаться спасти Соэль, артисты рисковали жизнью вдвойне.

- Вы не о том думаете, - проказливо усмехнулся Тиар. – Это же настоящий рыцарь!

- И что с того?

Вместо ответа юноша выразительно стрельнул глазами в сторону Лейра, который все еще оставался в театральном костюме.

Артисты переглянулись. Тревоги опять отступили на второй план. Тайн и Янсор с улыбками потирали руки, Даррен придвинулся поближе к ним, но старшие эльфы были настроены скептически.

- Вы что, молодежь, собираетесь напасть на рыцаря? – выразил общую мысль мастер Неар. Менестрель был почти ровесником Янсору, но, не будучи склонным к авантюрам, иногда ощущал себя намного старше.

- А почему бы и нет? Это, между прочим, мою сестру похитили, - воинственно заявил Тайн.

- Нашу, - поправил Тиар.

- А могли похитить Раэну или Ташу, - вставил слово Даррен.

- И потом, мы же не собираемся его убивать, - пожал плечами Янсор. – Мы хотим его только немного ограбить.

- Лошадь, оружие, доспех и верхняя одежда с обувью – это, по-вашему, немного? – загибал пальцы менестрель. Но мастер Боар, как ни странно, в конце концов согласился с планами сыновей, так что осторожный менестрель остался в одиночестве.

Рыцарь тем временем, напоив коня, медлил садиться в седло и уезжать, только усиливая подозрения. И артисты наскоро выстроили план действий. Самое главное было – не дать ему вскочить на коня и обезоружить, а для этого следовало подобраться как можно ближе. Увы, заросли кустарника не были настолько густыми, чтобы можно было без помех окружить незнакомца.

Разведчик делал вид, что просто отдыхает. Он стоял рядом с конем, посматривая на артистов и на все лады коря себя за то, что не уехал сразу. Можно же было затаиться и издали следить, куда направился фургон. А под покровом темноты, едва они решат сделать привал, незаметно подобраться поближе и присмотреться.

Хотя, похоже, они не собирались никуда отлучаться. Их невысокий коренастый силач с грубым темным лицом – чистый орк, ему бы ещё заостренные уши и выдающуюся вперед нижнюю челюсть! – направился в заросли, где принялся ломать валежник, заготавливая дрова для костра, что значило, что артисты никуда не торопятся. Один из парней с девушкой спустились к воде, подальше от своих спутников, и там принялись целоваться и обниматься. А второй парень вскочил на крепкого и довольно изящного скакуна, получил у кого-то из старших деньги и направился прочь. Наверняка, поскакал в ближайшее селение, чтобы прикупить провизии.

Итак, они собираются задержаться тут надолго. Рыцарь оказался в затруднении – остаться и понаблюдать или спешить к лорду Найлору, чтобы сообщить о результатах разведки. Приняв решение, он все-таки взялся за повод своего коня, когда заметил, что всадник раздумал уезжать и вместо этого направляется в его сторону. Молодой эльф держался открыто и улыбался.

- Вы можете мне помочь? – поинтересовался он, подъезжая.

- А что тебе нужно? – обычно рыцари не удостаивают вниманием простолюдинов, но когда просят о помощи, отказывать тоже не стоит.

- Я везу большие деньги, - доверчиво объяснил юноша. – Мне нужно в поселке купить провизии для дальней дороги. Вы могли бы проводить меня?

- Боишься, что тебя ограбят? – усмехнулся рыцарь. – Да кому ты нужен?

- Я, может быть, и не нужен, - юноша улыбнулся еще шире, - а вот вы нужны.

- Кому же?

- Нам!

Рыцарь был все-таки профессионалом – он успел угадать движение собеседника и прежде, чем тот выхватил из-за пояса нож, уже метнулся к своему коню. Его собственный меч остался висеть на луке седла, но, уже схватив его, мужчина заметил, что юноша и девушка взобрались вверх по склону и направляются в его сторону, обходя с боков.

Эти простолюдины наивно полагают, что могут ему что-то сделать! Ничего, лорд Найлор собьет с них спесь! Он сейчас же поскачет в условное место и доложит о том, что поиски завершены. Но, чтобы вскочить на коня, ему на мгновение пришлось переложить меч из одной руки в другую и потерял драгоценную секунду.

Рука в перчатке легла на луку седла – и в тот же миг в нее впился метательный нож.

Рыцарь вскрикнул – не столько от боли, сколько от неожиданности и досады. Это были они! Те самые фигляры, которых разыскивает его лорд! Такая меткость была только у одного артиста! Он их нашел!

Брошенный меткой рукой камень ударил на сей раз в лошадь. Испугавшись, благородное животное скакнуло в сторону, уходя от всадника. Девушка и юноша словно только того и ждали – кинулись бежать вперед, крича и размахивая руками. Юноша-всадник перестал наивно улыбаться.

- Сдавайтесь, сэр рыцарь.

- Чтоб тебя орки взяли!

На счастье, его скакун отбежал недалеко. Он кинулся ловить коня, уже добежал, уже, превозмогая боль в раненой руке, схватил за узду, но в это время сзади почудилось движение. Стремительно оборачиваясь, рыцарь успел заметить еще одного артиста – и свет померк.

Крунху не просто собирал хворост – в зарослях, кроме сушняка, можно было найти и подобрать отличную лесину, достаточно длинную и тяжелую для того, чтобы оглушить рыцаря ударом по голове.

Несколько минут спустя все было кончено. Торжествующие мародеры вернулись к стоянке, ведя за узду рыцарского коня с навьюченными на него одеждой, оружием и доспехами ограбленного рыцаря. Мастер Боар и мастер Неар кинулись им навстречу с таким видом, словно грабители уже вернулись с похищенной Соэль.

- Вот! Смотрите! – Тайн ловко спешился. – Все прошло, как мы и задумали!

- Что вы с ним сделали? – напустился отец на сыновей.

- Не беспокойся, папа. Он жив и здоров, - рассмеялся Тиар. – Мы привязали его к дереву тут неподалеку. Его сразу найдут.

- По запаху? – уточнил мастер Неар.

- По крикам.

- Лучше, чтобы его нашли чуть позже. Он может нас выдать.

- Понял, - кивнул Янсор и направился в заросли – перепрятывать ограбленного рыцаря.

Собрав в охапку одежду, кольчугу и другие части доспеха, Тайн и Тиар уволокли Лейра переодеваться. Остальные не стали терять времени. Крунху успел наломать достаточно сушняка, так что артисты разожгли костер, принесли воды и заварили травяной чай. Первая удача ободрила всех, и Ниэль повеселела, уверенная, что ее дочь будет спасена. Лишь мастер Неар качал головой, мысленно придумывая все новые трудности и препятствия.

Таша, направившаяся было к фургону за сушеными травами, вдруг шарахнулась прочь и завизжала так пронзительно, что все невольно повскакали с мест, хватаясь за палки и ножи. Из-за повозки медленно и спокойно, как у себя дома, вышел еще один рыцарь. Шлем низко надвинут на глаза, забрало скрывало лицо, но двигался он с уверенной грацией воина, который с детства приучен к тяжести доспехов и ощущает оружие как часть своего тела.

В полном молчании подойдя к замершим артистам, рыцарь также медленно и плавно преклонил перед оцепеневшей Ниэль колено, взял ее ставшую безвольной руку и только тогда открыл забрало, чтобы поцеловать запястье.

- Лейр, - выдохнул мастер Боар, наконец, узнав юношу. – Ты…

Тот встал и, смущенно улыбнувшись, развел руками.

- Вот это да! – мастер Боар обошел его кругом. – Никогда бы не подумал… Ты действительно лорд.

- Да, - кивнул мастер Неар. – Это сыграть невозможно.

- Мы сами удивились! – сзади подошли Тайн и Тиар. – Сначала все шло нормально, потом мы слегка запутались во всех этих ремешках и креплениях, он попросил нас отойти и сам все это надел.

Артисты столпились вокруг юноши, восторгаясь его осанкой, фигурой и каждым жестом, как дети. Тайн и Тиар тихо вздыхали – они часто в пьесах играли героев и принцев, но сейчас ясно видели, что до настоящего лорда им далеко. Ни одного лишнего жеста, ни одного слова – а все сразу понятно! Если кто-то из труппы и сомневался в благородном происхождении Лейра, то теперь отпали последние сомнения. Поневоле признаешь справедливым тот факт, что лорды сами себя именуют высокородными!

- Но есть одна проблема, - остудил восторги коллег менестрель. – Лейр не может пойти один. Он же немой!

- Он не немой, - тут же нашлась Раэна. – Он дал обет молчания! А вместо него разговаривать будет его слуга.

- Оруженосец, - поправил ученицу мастер Неар. – У благородных лордов всегда оруженосцы. Кто сыграет эту роль?

Сразу все, как один, сделали шаг вперед. Но мастер Боар решительно покачал головой:

- Так не годится! Крунху не пойдет – он слишком приметный, и у лорда Рейдиара его могут узнать. Тиар, Даррен и вы, Неар, полукровки – а лордам служат только чистокровные эльфы. Поэтому пойду я.

- А я? – встрепенулся Тайн. – Я тоже эльф! И потом – Соэль моя сестра.

- И моя дочь, - отец положил руку на плечо сыну. – Я рассматриваю все варианты и, если что-то случится, не могу допустить, чтобы погибли все мои дети. Кроме того, я в той пьесе был не слишком занят и не думаю, чтобы лорд Рейдиар меня хорошо запомнил. Вы нас загримируете? – он обернулся к жене и ее матери, и женщины кивнули.

Еще полчаса ушло на то, чтобы с помощью румян, красок, белил, притираний и накладных бровей и носов слегка омолодить одного из артистов и чуть-чуть состарить другого. В результате они оказались почти ровесниками, а коротко стриженные, до плеч, волосы Лейра скрыли под париком и заплели искусственные волосы в тугую косу. Пока Ниэль и Ханирель занимались этим, Таша и Раэна в четыре руки быстро подшили на простой рыцарский плащ яркую подкладку и прикрепили к уздечке и седлу красную тесьму с бахромой. Пусть она немного обтрепалась, но в результате получилось хоть и не новое, но зато богатое седло. Вместо вымпела на трофейное копье ученица менестреля пожертвовала подаренную леди Исмираль ленту – и образ рыцаря, странствующего по обету из-за неразделенной любви, был готов.

- Ну, что? – поинтересовался мастер Неар, когда артисты, осмотрев результаты своих трудов, сошлись на том, что лучше они сделать все равно не в состоянии. – Пора?

- Нет, - мастер Боар поправил на боку бутафорские ножны для меча, в которые был вставлен настоящий боевой нож самого менестреля. – Мы артисты. Мы должны уметь держать паузу.


Соэль было так страшно, что она рыдала взахлеб всю дорогу, пока ее везли обратно в замок, визжала и кричала от испуга, пока ее несли по лестницам и даже когда оставили в комнате, еще долго проливала слезы. И после того, как они, наконец, иссякли, девушка еще долго всхлипывала, стонала и подвывала. По счастью, пленницу надолго оставили в покое, так что несколько часов спустя она успокоилась сама.

Комната, в которую ее на сей раз поместили, была раза в два больше той, где она отдыхала перед выступлением и раза в три богаче обставлена. Создавалось впечатление, что ее готовили для знатной дамы, и будь Соэль не так напугана, она бы с любопытством изучила обстановку. Такую широкую и пышную постель под узорным пологом с подушками, перинами и тончайшим одеялом она ни разу не видела. Два сундука и две покрытые бархатом лавки дополняли обстановку. Но изучить их девушка не успела – не успела она перестать плакать и задумалась о своем положении, как двери распахнулись, и слуги-альфары стали вносить вещи. Ярко-голубая ширма отгородила угол, где девушка могла спокойно привести себя в порядок. У окна поставили столик, на который водрузили вазу с фруктами и несколько блюд – морить пленницу голодом явно не собирались. Другой столик устроили в углу, подле высокого зеркала и заставили его пузырьками, шкатулками и коробочками с пудрой, помадами, притираниями и прочими женскими штучками. Потом появились два изящных стульчика и третий сундук. Его оставили распахнутым, чтобы девушка могла по достоинству оценить уложенные в нем богатые наряды. Быстро завершив свои дела, слуги удалились. В замке щелкнул ключ.

Сорвавшись с места, Соэль отчаянно забарабанила в дверь кулачками:

- Откройте! Выпустите меня! – но ей никто не отозвался. Отбив о дверь руку, она повернулась спиной и несколько раз ударила в дверь ногой. И опять в ответ ни звука. Если снаружи кто-то и стоял, он ничем не выдал своего присутствия. Девушка размахнулась, чтобы пнуть дверь в последний раз, но нога встретила пустоту. Не удержав равновесия, Соэль покачнулась, и две сильные руки подхватили её под мышки.

- Как это мило, - прозвучал над ухом голос Рейдиара. – Ты уже готова упасть в мои объятия?

Завизжав в голос, Соэль отчаянно рванулась на свободу, и ее порыв был столь стремителен, что лорд разжал руки. Пленница отскочила в сторону.

- О, ты уже успокоилась? – Рейдиар переступил порог. – Помнится, по дороге сюда было пролито столько слез, что я всерьез боялся, как бы кони не поскользнулись на оставленных тобою лужах! А сейчас – вы только поглядите! Весела и прыгает, как козочка!

- Я не козочка, - осторожно промолвила девушка, следя за каждым его движением.

- Как тебе эта комната? – не отвечая, Рейдиар прикрыл дверь, но не стал ее запирать, а шагнул к пленнице. – Уютно, не правда ли? Я постарался дать тебе все самое лучшее. Правда, в моем замке не так много девушек, и кое-каких дамских штучек просто-напросто нет, но ты можешь приказать, и я доставлю это так быстро, как только смогу. Что тебе нужно?

- Ничего, - покачала головой девушка, делая шаг назад. Лорд постепенно приближался, и она хотела сохранить дистанцию.

- Так не бывает! Женщинам всегда что-то нужно. Новые платья, туфли, духи, ленты, перстеньки-сережки, птички в клетках и все остальное…Тебе стоит только приказать и…

- Мне ничего не нужно! Я хочу домой!

- Домой? А где он, этот твой дом? Эта тележка и куча хлама? Сегодня здесь, а завтра там? Есть, что попало, спать, где придется… Я предлагаю тебе дом и роскошь. Такое богатство тебе и не снилось! Ты играла принцессу в сказках – а я хочу, чтобы ты стала ею в жизни!

Что-то в его словах и голосе заставило девушку вслушаться в речи лорда. Да любая женщина мечтает побыть принцессой хоть недолго!

- И вы… женитесь на мне? – осторожно поинтересовалась она.

- А вот это будет зависеть от твоего поведения!

Быстро рванувшись вперед, Рейдиар ловко поймал Соэль за запястье, подтягивая ближе, но пленница внезапно наклонилась и впилась ему в кисть зубами. Укус был не слишком силен, но от неожиданности охотник выпустил добычу, и та метнулась в дальний угол, отгораживаясь сундуком и настороженно блестя глазами.

- А ты бойкая пташка! – раздосадованный лорд сделал еще одну попытку схватить Соэль, но она опять увернулась. – Иди ко мне!

- Нет! – взвизгнула девушка. – Это неправильно! Сначала вы должны сделать предложение…

- Наивная дурочка! – рассмеялась Рейдиар. – Все путаешь сцену и жизнь? Сказка кончилась! Это не пещера тролля, похитителя дев! Это – супружеская спальня! Я – не твой принц, который вырвал тебя из лап судьбы! И сейчас я покажу тебе, что происходит в конце!

- Нет!

Оказавшись возле столика с фруктами, она схватила первый попавшийся плод и что было силы запустила им в Рейдиара. Это оказалось яблоко, и оно чувствительно стукнуло того прямо в грудь.

- Ломаешься? Набиваешь себе цену? Что ж, это похвально. Я страстный охотник и люблю, когда добыча сопротивляется. Это придает погоне остроту, азарт…

- Я не дичь! – вскрикнула Соэль.

- Ты – моя маленькая пташка. Мой глупый оленёнок. Зайчонок, неожиданно выскочивший навстречу, - Рейдиар осторожно, словно к настоящему оленю, стал подкрадываться к девушке. – Ты даже не представляешь, как поразила меня! Когда я увидел тебя там, на сцене, я сразу понял, что ты предназначена для меня! Такая нежная, хрупкая… красивая…

- Отпустите меня! – попросила девушка.

- О, нет! Ты попалась, птичка! Теперь ты моя!

- Я не хочу!

- Да кто тебя спрашивать-то будет?

Рейдиару надоела глупая игра. Чего ради он тратит время на разговоры с этой девицей, которая не способна оценить его заботу. Другая бы от радости прыгала, а простолюдинка еще чего-то из себя строит…

Внезапно рванувшись вперед, он схватил девушку в охапку, заламывая руки, и жадно поцеловал.

- Ну, вот видишь? – прошептал он прямо в губы Соэль. – Вся твоя беготня и визг ни к чему! Роль недотроги ты сыграла красиво, даже я на какой-то миг поверил… А теперь отбрось маску и покажи настоящую страсть!

Продолжая крепко удерживать одной рукой оба запястья пленницы, другой он полез ей под подол.

И тут случилось неожиданное. Вместо того, чтобы продолжать сопротивляться, кричать, умолять ее отпустить или, чего доброго, начать царапаться и кусаться, как дикая кошка, Соэль просто-напросто обмякла в его руках. Не потеряв сознания, она оцепенела, как кукла, лишь хлопала глазами. С нею можно было делать все, что угодно – казалось, она совершенно лишилась воли. Еще немного – и она сама прильнет к победителю и пролепечет срывающимся от страсти голосом: «Возьми меня! Я – твоя!»

Но самому Рейдиару было так неинтересно. Весь азарт и пыл его куда-то делись. Он не был готов к такому резкому выражению покорности судьбе и полному равнодушию к оной. Для проверки лорд запустил руку за пазуху девушки, нащупывая и тиская грудь. Она вся задрожала от прикосновения, но не сделала попытки отстраниться. Он уложил ее на постель – пленница молча распласталась на ней. Казалось, задери он на ней подол и изнасилуй – она и тогда не будет отбиваться.

Но Рейдиару не нужна была столь легкая победа. Он действительно был охотником, и ему нужно было видеть эмоции, чувства. В случае с настоящим зверем он мог отойти от безучастной жертвы и попросить кого-то из егерей нанести последний удар. Но здесь… Не позовешь же первого попавшегося рыцаря и не скажешь: «Она тут лежит, как бревно с глазами, так что ты будь у нее первым, а то мне неинтересно!» Для проверки он задрал ей подол, запуская руку между бедер – девушка вся задрожала, из глаз ее потекли слезы, но она не сделала попытки отодвинуться.

- На первый раз для тебя достаточно! – сказал Рейдиар, отстраняясь. – Надеюсь, ты все поняла. Я еще вернусь. И тогда ты встретишь меня по-другому. Я люблю погоню, но не люблю, когда она затягивается.

Соэль ничего не ответила. Она лежала на постели в каком-то оцепенении еще долго после того, как в замке щелкнул ключ. Девушка смотрела пустым взором в раскинувшийся над нею полог и не чувствовала ничего. Только крупные слезы одна за другой тихо катились по её щекам. Как никогда прежде, ощущала она свою беспомощность и никчемность. Она просто не знала, что делать дальше. Сказка действительно кончилась. Она, всю жизнь игравшая принцесс, не была готова к такому обращению. Может быть, это судьба? Какой смысл бороться с судьбой?

«Я умру, - подумала она наконец. – Рано или поздно, я умру. Так пусть это случится как можно раньше!»

Собрав силы, она кое-как поднялась, поправила измятое, сползшее с плеч платье – прикасаться к своему телу, по которому только что блуждали чужие руки, было неприятно, - и подковыляла к двери. Внутренний запор тут был, но когда для пленницы готовили комнату, его разобрали. То есть, вынули брус, но оставили две скобы, в которые он вставлялся. Поискав взглядом, девушка остановилась на кубке. Залпом выпив налитое в него вино, чтобы придать себе храбрости, она кое-как закрепила ножку кубка в скобах. Та оказалась слишком короткой – он резкого тычка ненадежный запор вылетит, как пить дать. Подумав немного, девушка поволокла к двери один из сундуков. Битком набитый тканями и обувью, он был очень тяжел. Соэль несколько раз присаживалась отдохнуть и перевести дух, исцарапала пол его окованными бронзой краями, выдохлась, но все-таки подтащила сундук к двери. Вот так. Теперь сюда никто не войдет. А если ее похититель решит разбить дверь и перешагнуть через обломки… Что тогда?

«Тогда я выброшусь в окно!» - решила про себя девушка. Подойдя, она попробовала на крепость запоры, подергала их один за другим. Рама подалась от ее усилий, и, распахнув обе створки, пленница осторожно выглянула наружу.

Там оказалось невысоко – окошко находилось на высоте третьего этажа. Внизу виднелся мощеный камнями внутренний двор. «Интересно, - подумала Соэль, меряя глазом расстояние, - я сразу умру, если упаду на камни или останусь жива, но буду искалечена?» Узнать правду можно было лишь одним образом – все-таки спрыгнув вниз, но, чем дольше смотрела на двор, тем больше усиливался ее страх перед высотой. В конце концов, чувствуя, что у нее кружится голова, пленница опустилась на пол под окном, обхватила колени руками. В комнату тихо вползал вечер, уставшая, измученная девушка уснула прямо там, на полу, свернувшись калачиком.

А проснулась от требовательного стука. Дверь отперли и по привычке хотели толкнуть, но импровизированный запор и сундук не дали этого сделать.

- Вот это да! – послышался незнакомый голос. – Что происходит? Госпожа? Госпожа, вы там? Нам можно войти?

- Нет! – едва она пробудилась, все страхи вернулись. Соэль на четвереньках бросилась прятаться за спинку кровати. – Ни за что! Я не хочу!

- Но мы принесли вам завтрак…

- Не надо! Нет! Нет!

- Госпожа? У вас все в порядке?

- Нет! – завизжала Соэль, сжимая голову в ладонях. – Нет! Нет! Нет!

Слуги удалились, но не успела дрожащая от страха девушка немного успокоиться, как снова послышались шаги, и тяжелая рука властно ударила в створки. Судя по грохоту, она была облачена в кольчужную перчатку.

- Немедленно открывай! – рявкнул лорд Рейдиар. – Ты что, хочешь уморить себя голодом?

Соэль невольно бросила взгляд на столик, где ждали своего часа фрукты, черствели вчерашние булочки и стоял кувшин с вином. Со вчерашнего утра у нее в животе не было ни крошки. Желудок настойчиво заурчал, но мысль показалась интересной.

- Да! – закричала она во всю силу лёгких. – Да! Я лучше умру от голода, чем буду так жить!

- Это из какой-то пьесы? – догадался Рейдиар. – Монолог, наверное, хорош в твоем исполнении, но сейчас мне некогда его слушать. Порепетируй немного. Я уезжаю на охоту, а когда вернусь, ты мне его прочтешь. Договорились?.. Есть и пить не давать вплоть до моего особого распоряжения, - вполголоса добавил он слугам и направился прочь. Настроение у него улучшилось. Вчерашний обморок был только ловкой актерской игрой. Девчонка оказалась с норовом, что для него имело несравненно большую ценность. Азарт погони, предстоящей борьбы и длительной травли столь оригинальной дичи нравился Рейдиару куда больше простой любовной интрижки. Уже к вечеру прекрасная пленница соскучится, потом проголодается, а через пару дней сама согласится обменять поцелуи и ласки на хлеб и вино. Можно будет даже установить тариф – стакан воды и кусок хлеба за возможность просто подержать за руку, бокал вина – за поцелуй в губы, ну а пышный ужин – за ночь любви. Лорд пребывал в восторге – ему было скучно, а тут такое развлечение…

Вернувшись с охоты, он нарочно медлил, растягивая удовольствие. Сначала переоделся, потом заглянул на кухню, проследил, как повара жарят кабана и фаршируют уток. Потом выслушал доклад управляющего, затем навестил матушку и мило поинтересовался, сколько единорогов она успела вышить за день. Рейдиар нарочно отодвигал тот момент, когда подойдёт к комнате пленницы…

И дождался. Ибо, едва лорд направил свои стопы к заветной двери, ему доложили, что какой-то незнакомый рыцарь просит позволения переступить порог замка.

Главы 7, 8 и эпилог

Глава 7.


Долг вежливости по отношению к гостям требовал оставить все прочие дела или хотя бы отложить на минутку. Рейдиар прошел в холл, задержавшись только для того, чтобы сообщить своей матери о госте.

Судя по доспехам – простая кольчуга с длинными рукавами и нашитыми на грудь стальными пластинами, кольчужные же поножи и самый обычный шлем – гость не принадлежал к особо родовитым семействам. Щит был украшен гербом типичным для простых лордов, в чьём владении находится всего один замок и несколько фермерских усадеб поблизости: несколько мечей, перекрещиваясь, слагались в руну Н – надо полагать, первую букву имени его Дома.

Щит и копье, на котором красовалась ярко-розовая лента с золотым шитьем, за рыцарем нес оруженосец. Лицо его на какой-то миг показалось Рейдиару знакомым, но потом он присмотрелся и подумал, что ошибся – тот эльф, о котором он подумал, был старше и вроде как ниже ростом.

Приблизившись, странствующий рыцарь коротко кивнул головой.

- Мой господин, лорд Найлор, именующий себя Шёлковым Рыцарем, приветствует владельца этого замка, - высокопарно произнес оруженосец.

- Он приветствует? – удивился Рейдиар. – А почему ты говоришь за него? Он немой?

- Мой господин, - оруженосец гордо тряхнул головой, - дал обет молчания. Он отправился в странствия по свету, дабы своими подвигами привлечь внимание и внушить любовь своей возлюбленной. Лорд Найлор поклялся, что отверзет свои уста лишь для того, чтобы приветствовать свою даму сердца – или умереть молча, отвергнутым ею.

Молчаливый рыцарь коротко кивнул головой, подтверждая сказанное.

- Похвальное постоянство, - раздалось с галереи. Мать Рейдиара, наконец-то, оставила свое бесконечное шитье ради гостя. – А ты, мой милый, ради девушки не можешь даже от своей любимой охоты отказаться всего на пару дней!

Лорд тихо застонал. Вот чего ей не появиться немного позже? Или хотя бы промолчать? Пришла и все испортила!

- Вы уже вернулись, мама? – не сдержался он.

- Вернулась? Милый, я никуда не уходила! Это ты у нас вечно пропадаешь на охоте – то за троллями, то за оленями, то за девушками…

- Хм, - Рейдиар нервно хмыкнул, - моя матушка шутит. А на самом деле она…

- На самом деле она очень рада видеть в своем замке таких именитых гостей, - решительно перебила означенная дама, не спеша спускаясь по лестнице с галереи.

Конечно, простой лорд никак не мог считаться именитым, но правила вежливости предполагали скорее перехвалить, чем недохвалить гостя.

Шёлковый Рыцарь прошел навстречу леди, привычным движением снял шлем и небрежно сунул его через плечо оруженосцу, немало не заботясь о том, успеет ли тот подхватить его, ведь обе руки у того были заняты. Оруженосец проявил немалую сноровку – он ловко перехватил копье и щит и принял шлем своего господина, пристроив его на сгиб левой руки. А сам лорд Найлор тряхнул заплетенными в короткую косицу волосами и с поклоном приложился губами к протянутой руке леди Рейдиар. Та аж зарумянилась от улыбки, которой он при этом одарил пожилую даму.

- Ваша возлюбленная отвергла ваши притязания, милорд? – промолвила она.

Гость улыбнулся. Лицо у него было приятное, хотя он и был не так молод, как тот единственный немой, которого знал Рейдиар. Загорелый и обветренный, он был старше, а шрам поперек левой брови натягивал кожу на лбу и виске и заставлял рыцаря прищуриваться. Судя по всему, шрам был довольно старым.

- Если она действительно дала вам от ворот поворот, - продолжала леди Рейдиар, - она полная дура! Отвергнуть такого учтивого кавалера…

- Откуда вы знаете, мама? – ревниво встрепенулся её сын.

- Я немного лучше тебя разбираюсь в окружающих, мой милый. Мне достаточно одного взгляда, - парировала женщина. – А вот ты крайне неучтив. Держать гостя на пороге так долго, по меньшей мере, невежливо. Он же не какой-нибудь альфар и не денег в долг пришел к тебе просить!

Лорд Рейдиар почувствовал такое жгучее желание чем-нибудь запустить в дражайшую родительницу, что невольно смерил взглядом оруженосца – быстро ли удастся вырвать у него из рук копье? Но усилием воли заставил себя сдержаться. Судя по старому и довольно грубому щиту, а также не слишком богатым доспехам, этот рыцарь небогат. Наверняка, он отдал свое сердце девушке, которая намного выше его и по происхождению, и по состоянию. Ничего удивительного в том нет, что ему отказали в сватовстве. Сам Рейдиар вот, например, ни за что не станет жениться на той актрисе! Какое приданое она принесет супругу, кроме своей внешности и нежного голоса? Даже ее девственность можно считать отсутствующей! Нет, укротив гордячку и вдоволь позабавившись с нею, он отдаст девушку в жены любому из своих рыцарей, а сам поищет жену с состоянием и титулом. И непременно ровню себе. А то еще придется, подобно этому Найлору Шелковому, заделаться странствующим рыцарем!

- Прошу меня простить, милорд, - улыбнулся он. – Моя дорогая мать немного развлечет вас беседой, а я пока потороплю управляющего, дабы приготовил ужин побогаче. То, что вы дали обет молчания, не станет препятствием задушевному разговору – моя матушка способна говорить за троих, не считая себя!

Любящие родственники обменялись понимающими улыбками, после чего разошлись. Рейдиар отправился пройтись по двору, чтобы немного успокоиться, а молчаливый рыцарь подал его матери руку, чтобы проводить в пиршественную залу. Его оруженосец тенью следовал за своим господином.

В любом замке гость издалека – это праздник и повод устроить маленький пир. Особенно когда гость – странствующий рыцарь, который отправился на подвиги ради неразделенной любви. Все невеликое женское население замка – лишь несколько рыцарей были женаты – включая даже служанок, использовало малейший предлог для того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на загадочного незнакомца. Тот, как ни в чем не бывало, сидел у камина в обществе леди Рейдиар и с вежливой улыбкой внимал ее речам. Сам он голоса не подавал, но часто кивал или отрицательно качал головой, а в некоторых случаях оборачивался на своего оруженосца, который стоял позади его кресла. Тогда тот ненадолго становился его устами.

Совершенно неожиданно – во всяком случае, для гостей – в зал явилась замковая Видящая. Постукивая посохом, волшебница прошла к накрытым столам, кивая головы и улыбаясь в ответ на приветствия. Увидев леди Рейдиар и гостей, она направилась к ним.

Первым заметивший Видящую, оруженосец слегка вздрогнул, бросив на своего господина тревожный взгляд, но у того на лице не дрогнул ни единый мускул. Наоборот, заметив подходившую волшебницу, Найлор Шёлковый вскочил с места и почтительно преклонил перед нею колено, прижимая руку к груди.

- У нас в замке опять гости, - произнесла Видящая.

- Да, благодарение Покровителям, скучать не приходится, - ответила леди Рейдиар.

- Кто вы и что привело вас сюда? – осведомилась волшебница у рыцаря.

Тот сделал перед лицом резкий жест и покачал головой.

- Мой господин, лорд Найлор Шёлковый, - спокойным голосом промолвил уже вполне овладевший собой оруженосец, - сожалеет, что не может говорить с вами.

- Он немой? – волшебница прямо взглянула на говорившего.

- Он дал обет молчания из-за любви к прекрасной леди Исмираль! – воскликнула леди Рейдиар. – Не правда ли, это так возвышенно? Вы должны благословить этого рыцаря, матушка, дабы его предприятие увенчалось успехом, и его возлюбленная ответила ему взаимностью.

Видящая посмотрела на коленопреклоненного рыцаря так внимательно, словно хотела запомнить его лицо до малейшей черточки. Потом медленно положила руку ему на волосы.

- Если чисты помыслы твои, о, благородный рыцарь, да будет с тобой благословение Покровителей, - сказала она. – Но, коли лелеешь ты в душе чёрные мысли, нет тебе моего напутствия.

Рыцарь ответил ей такой спокойной и светлой улыбкой, что она невольно улыбнулась в ответ и позволила поцеловать себе руку прежде, чем отойти и занять своё место за накрытыми столами. Но и оттуда она время от времени бросала вопросительные взгляды на рыцаря и его оруженосца.

- А все-таки какая жалость, что вы дали обет молчания, - сказала леди Рейдиар, которая, как справедливо заметил её сын, не умела долго молчать. – Мы бы с удовольствием послушали про ваши подвиги и приключения!

Найлор Шёлковый нахмурился и помотал головой, небрежно отмахнувшись, и сидевший рядом оруженосец подал голос:

- Мой господин считает, что это не повод для разговоров. Он совершал свои подвиги не столько ради славы, сколько ради своей возлюбленной!

- Совершали подвиги – и никому об этом не рассказывали? Это свидетельствует либо о скромности, либо о глупости, а вы кажетесь мне очень умным, - категорично заявила леди. – Скажите на милость, а как ваша возлюбленная узнает про ваши деяния, если вы сами отказываетесь о них говорить? Есть вообще кто-нибудь, кто знает про них, кроме вас двоих?

Рыцарь развернулся к оруженосцу, выразительно шевельнув бровями, и еле заметно покачал головой. Он не знал, что делать.

- Мой господин не говорит об этом сам, - нашелся слуга, - но те, кого он спас, кому помог в час беды, знают о них и рассказывают об этом на всех углах…

- То есть, должны рассказывать, - промолвил лорд Рейдиар. – Что-то мы тут ничего не слышали о ваших подвигах! Тут недавно к нам приезжали артисты – и они ни словом не обмолвились о них!

Шелковый Рыцарь обезоруживающе улыбнулся и развел руками – мол, я прекрасно сознаю тщету своих надежд.

- Вы романтик, - сделала свой вывод хозяйка замка, - и нравитесь мне! Скажите имя своей возлюбленной. Я напишу ей про ваши чувства!

Неизвестно, кто был более удивлен этим предложением – сам гость или ее сын.

- Мама, вы сошли с ума! – прошипел лорд Рейдиар. – Что за странная блажь?

- А что тут такого? – откликнулась та. – Это вы, сын мой, совсем голову потеряли! То на охоте сутками пропадаете, то таскаете в родовой замок всяких потаскушек! А у нашего гостя высокое чувство! И я хочу ему помочь!

Гость сидел, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла, и изо всех сил старался сохранять спокойствие. При всем желании он не мог назвать ни одного женского имени. Если только…

Рука оруженосца ободряюще сжала его плечо:

- Исмираль. Ее имя – Исмираль.

От дальнейших расспросов гостя спасло появление на столах ужина. Повара спешили приготовить угощение – кроме остатков недоеденного вчера кабана, на стол выставили всю добытую Рейдиаром на утренней охоте дичь, щедро сдобрив ее пряными травами. Малое число свежих фруктов и сластей искупалось количеством наспех сготовленных печений различной формы и тортом из творога с цукатами. Гость набросился на еду с жадностью, как любой, кто много времени провел в седле и успел проголодаться. И расспросы хозяев не мешали ему в этом деле – ведь в основном отвечал за него оруженосец.

- И сколько подвигов вы уже совершили? – спрашивал Рейдиар.

- Пока не слишком много. Нам не особенно везет на встречи со злыми чародеями и чудовищами. Пока мы только помогаем попавшим в беду девицам…

Это был смелый выпад, но лорд Рейдиар спокойно поинтересовался:

- И сколько девиц вы уже спасли, милорд?

Шелковый Рыцарь переглянулся со своим оруженосцем и, вздохнув, поднял один палец.

- Всего одну? – расхохотался хозяин замка. – Да, нескоро прекрасная Исмираль будет наслышана о ваших подвигах!

Шелковый Рыцарь опять только пожал плечами, показывая, сколь мало его занимает этот вопрос, иснова сосредоточился на еде. Отвернулся и его оруженосец – главным образом для того, чтобы хозяин замка не заметил огня в его глазах.


Гостям отвели одну из комнат на третьем этаже, недалеко от покоев хозяев замка, что считалось за честь. Одно крыло занимал сам лорд Рейдиар, другое – его мать, а гостей поместили примерно посередине, на равном расстоянии от двух лестниц. Предназначенная для знатных господ, комната была убрана богато. Тут было решительно все для того, чтобы без помех отдохнуть и привести себя в порядок – кровать под пологом для рыцаря, кушетка для оруженосца, два сундука, содержимым которых гости могли пользоваться без стеснения, на столе ждали своего часа кувшины с разными напитками, в углах установлены козлы и подставки для оружия и доспехов. Имелись даже книги и бумага с чернилами – вдруг гостю хочется развлечь себя чтением или сочинить письмо?

Но ни Шелкового Рыцаря, ни его оруженосца не занимало все это. Едва прикрыв дверь и чутко прислушавшись к шорохам снаружи, оруженосец обернулся к своему господину:

- Уф, наконец-то! Я думал, этот ужин никогда не закончится! Это просто удача, что Видящая нас не выдала.

Рыцарь в ответ пожал плечами.

- Сам удивляюсь, почему она промолчала! – развёл руками оруженосец. – Как бы то ни было, нам не стоит тут задерживаться. Соэль где-то здесь. Я чувствую!

Лейр кивнул, озираясь по сторонам, словно запоминал обстановку.

- А ты… то есть, вы держались великолепно, сэр Лейр, - улыбнулся мастер Боар. – Можно сказать, настоящий артист! У тебя талант…

Юноша смущенно улыбнулся и почесал левую бровь. Кожа под фальшивым шрамом ужасно саднила.

- Мы должны как можно скорее найти Соэль, - артист выглянул в коридор. – И придумать, как незаметно покинуть замок!

Лейр решительно обнажил свой меч и резко задвинул его в ножны.

- Прорываться с боем? – понял его мысль собеседник. – Но нас всего двое, а здесь рыцарей не менее пяти десятков, не считая оруженосцев!

Лейр помотал головой, взмахнул руками, пытаясь что-то сообщить:

- Ы-а…э-э…м-м-м…

- Потом! Всё потом! – отмахнулся от него мастер Боар. – Сначала мы должны найти Соэль. Знать бы, где они её прячут?

Он опять прислушался к шорохам и звукам снаружи. Замок постепенно успокаивался. Толстые каменные стены глушили многие звуки. Лишь из окна можно было различить окрики часовых на стенах. Да и те слышались редко – время было мирное, и большинство рыцарей спокойно спали.

Решившись, гости вооружились и выскользнули за порог. Положение осложнялось тем, что они не могли просто остановить случайного слугу и спросить у него, не сидит ли где-нибудь под замком пленная девушка. И времени на то, чтобы прочесывать замок сверху донизу, тоже не было. Утром странствующему рыцарю надлежит отправиться в путь – если выяснится, что тут некого спасать и не для кого совершать подвиги. А хозяева замка на прямой вопрос обязательно ответят, что у них все хорошо.

- Вниз, - подумав немного, шепнул мастер Боар.

- Э? – по-птичьи склонил голову набок Лейр.

- Внизу у всех лордов в замках обычно устроены темницы, - артист невольно сжал кулаки, - для пленников. Он же не будет держать ее за соседней дверью?

Лейр кивнул, и заговорщики тихо направились к лестнице, ведущей на первый этаж. Однако, они не были знакомы с расположением внутренних покоев замка. Добравшись до лестницы и спустившись на один пролет, артисты заметили, что навстречу им с другой стороны, но тоже явно с третьего этажа спускается какая-то женщина. Длинная светлая нижняя сорочка, распущенные волосы и босые ноги, делавшие шаги бесшумными, придавали ей сходство с привидением. Оно было настолько полным, что оба мужчины сделали несколько шагов прежде, чем поняли, что никакой это не призрак, а самая настоящая эльфийка. Более того – когда свет из узкого окна упал на ее лицо, стало ясно, что перед ними мать лорда Рейдиара.

Какое-то время все трое смотрели друг на друга.

- Я так и думала, - выдержав театральную паузу, промолвила женщина.

А затем она подняла руки и несколько раз тихо хлопнула в ладоши:

- Вы разыграли прекрасное представление! Примите мои поздравления! Это было великолепно! Браво!

- Вы…что такое говорите? – оторопел мастер Боар.

- Я говорю, что вижу перед собой прекрасных артистов. Мне доставило удовольствие наблюдать за вашей игрой.

- Рады, что развеселили вас, миледи, - сухо процедил актер, исподтишка следивший, не крадется ли стража, пока хозяйка замка заговаривает зубы двум самозванцам.

- Вы доставили мне несколько приятных минут, - как ни в чем не бывало, продолжала леди Рейдиар. – Это так неожиданно и мило…Вот это – настоящий подвиг, достойный баллад. Вдвоём, рискуя жизнью, проникнуть во вражескую крепость… Как я понимаю, причиной столь дерзкого поступка явилась та девушка? Кто она вам?

- Моя дочь, - глухо промолвил фальшивый оруженосец.

- Понятно. Вы не туда идете. Ее поместили на третьем этаже.

На случай, если ее слова будут не так поняты, леди показала пальцем на лестницу, по которой только что спустились артисты.

- Единственная комната, которая на запоре, - подсказала она.

- Это ловушка? – мастер Боар не верил своим ушам. Ему такое снится! Так не бывает в реальной жизни! – Почему? Зачем вы это делаете?

- Зачем? Как я уже сказала, я получила удовольствие, наблюдая это представление. Зрелище того стоило. Рейдиар был обманут, как ребенок! Считайте это платой за спектакль. Тем более, что столь отважный поступок отца, готового рискнуть жизнью ради дочери, заслуживает если не поощрения, то снисхождения уж точно. А вы, должно быть, ее возлюбленный? Ее настоящий возлюбленный? – обратилась она к Лейру. Юноша помотал головой.

- Лорд…э-э…Лейр помогает просто так.

- Это еще интереснее! Это сцена из какой-то пьесы или импровизация?

- Скорее, второе.

- Тогда поспешите, и надеюсь, что у вас и дальше все получится. Ибо мой сын, хотя и совершенно не разбирается в окружающих, очень не любит, когда у него забирают любимые игрушки. Он будет вас преследовать, так что готовьтесь сыграть, возможно, свои последние роли.

С этими словами леди отошла в сторонку и сложила руки на груди:

- А я досмотрю этот спектакль до конца. Не разочаруйте меня!

Тем более это так интересно – ждать и наблюдать, как эти двое будут уговаривать ночную стражу выпустить их среди ночи, да еще с девушкой.

Заговорщики проскользнули мимо на третий этаж. Выждав пару минут, леди Рейдиар тихонько направилась следом. Она кралась, как кошка, бесшумно ступая босыми ногами, выдерживая дистанцию, чтобы её не заметили раньше времени. Женщина дрожала от восторга и нетерпения – такое приключение в её однообразной жизни было впервые.

Она поспела вовремя. Заветная дверь была отперта – замок висел на одной дужке, искореженный так, что любой бы заподозрил неладное. Но сама дверь не отпиралась, лишь чуть дрогнула под осторожной рукой. С той стороны можно было различить какие-то шорохи, треск рвущейся ткани, тихий девичий шепот. Умно придумано, ничего не скажешь! Беглецы, наверное, чем-то загородили дверь и сейчас рвут простыни на полосы, чтобы связать веревку и спуститься из окна. Это самое простое и легкое решение, сама леди Рейдиар поступила бы точно также, если бы, подобно всем благородным эльфийкам, не боялась высоты. Но та бродяжка, несомненно, не так воспитана и готова с крыши сигануть. Интересно, что они будут делать потом? Как пройдут мимо стражи на воротах?

Дверь скрипнула. Женщина прижалась к стене, боясь дышать. Но это оказался только оруженосец. Совершенно открыто, не стесняясь, он направился к выходу. Что задумали эти артисты? Леди Рейдиар поспешила следом.

Но все оказалось просто – не таясь и даже напевая какую-то песенку, мнимый оруженосец сам оседлал своего конька и ускакал в ночь. Притаившись на крыльце, леди Рейдиар не могла отчетливо расслышать, что он говорил стражникам – наверное, придумал какое-то поручение, которое ему срочно надо исполнить до рассвета – но они, хоть и ругаясь и обещая обо всём доложить лорду, выпустили одинокого всадника. Двое других – немой рыцарь и девушка – оставались пока в замке. Почему он так поступил? Отправился к своим, чтобы начать претворять в жизнь вторую часть плана?

Леди Рейдиар бегом вернулась на третий этаж и осторожно поправила замок на двери так, чтобы издалека и при беглом взгляде никто не мог заподозрить, что его сломали. Если у беглецов ничего не получится, и они не смогут выбраться из окна, их ждёт неприятный сюрприз. А если убегут – их отвага и смелость стоят того, чтобы немного поводить погоню за нос. «А тебе, сынок, это будет уроком! – думала женщина, опять направляясь к выходу. – Нечего таскать в дом все подряд!»

Уже добравшись до крыльца, она сообразила, что на улице довольно прохладно. Тонкая нижняя сорочка и собственные распущенные волосы – плохая защита от ночного холода. А камни ступеней неприятно холодили босые ноги. Придется остаться в замке и пропустить все представление. Какая жалость! В конце любого спектакля как раз и происходит все самое интересное! Может быть, стоило немного усложнить действие? Например, разбудить сына и все ему рассказать? Он поднимет на ноги стражу и схватит беглецов.

Пока леди Рейдиар боролась с собой, сверху, из распахнутого окна, упала веревка, свитая из полос ткани. Она немного не доставала до земли, примерно на пару локтей. Несколько узлов, завязанных через равные промежутки, делали ее чуть короче нужного, но зато облегчали спуск.

Закрепив узел на оконную раму, Соэль посмотрела на Лейра. Тот успел скинуть шлем, кольчугу и наручи с поножами, не расставшись только с мечом. Девушка вся дрожала от одной мысли о том, что она осталась наедине с мужчиной, в каждом воине ей мерещился лорд Рейдиар. Другое дело, что это был Лейр. И он пришел сюда вместе с ее отцом, чтобы спасти пленницу. Его можно было не бояться.

…Девушка не поверила своим ушам, когда несколько минут назад в двери осторожно постучали, а затем родной голос позвал ее по имени. Разрыдавшись от радости и облегчения, она принялась разбирать свою баррикаду, а с той стороны тем временем артисты сломали замок, без затей ударив по дужке мечом. И вот дверь распахнулась, и порог переступил незнакомый рыцарь. Готовая встретить отца и уже распахнувшая объятия ему навстречу, Соэль попятилась, подавившись криком.

- Э? – промолвил тот.

- Вы к-кто? – пролепетала пленница.

- Соэль, милая, - из-за незнакомца вынырнул ее отец. – Ты не узнала Лэйра?

Несколько секунд она стояла, прижав руки ко рту и только переводя взгляды с одного мужчины на другого, а потом тихо взвизгнула и обняла сразу обоих, схватив за шеи.

- Я ждала! Ждала! Ждала! – шепотом повторяла она, поочерёдно целуя того и другого в щеки и губы.

- Я знаю, милая, - отец в ответ тихо поцеловал дочь в висок. – Теперь мы вместе и нам надо придумать, как отсюда выбраться.

Соэль покивала головой, мгновенно успокаиваясь. Она уже не одна, а от свободы отделяет всего несколько шагов. Тот лорд был не прав – сказка все еще продолжалась, каким-то образом просочившись в жизнь. Она была пленницей не по ходу пьесы, а на самом деле – и на самом деле в «пещеру тролля» явился благородный герой.

План был разработан начерно заранее, и девушка согласилась со всем, что предложил ее отец. Она волновалась, оставаясь наедине с Лейром, и сил придавала ей лишь тревога за мастера Боара – поверят ли стражники его лжи, захотят ли выпустить оруженосца, которого господин среди ночи отправил куда-то с важным письмом? Притаившись у окна, она, затаив дыхание, прислушивалась к звукам ночи – не раздастся ли крик и шум схватки?

Обошлось. Несколько минут гнетущей тишины – из окна не было слышно голосов у караулки – сменились тихим скрипом опускаемого подъемного моста.

- Он уехал? – девушка с тревогой оглянулась на юношу, стоявшего у нее за спиной.

Лейр склонил голову набок и прислушался, после чего кивнул.

- Теперь наша очередь. Нам надо спуститься вниз, - дрожащим голосом произнесла Соэль, опираясь на подоконник и выглядывая в окно. – Вы… ты сможешь?

Юноша кивнул и пожал плечами. Судя по его виду, он искренне не понимал, в чем проблема.

- Мне страшно, - призналась девушка. – Там так высоко.

Вместо ответа Лейр опять пожал плечами и перекинул ноги через подоконник.

Свесившись вниз, замирая от страха, девушка следила, как он перебирает руками и ногами. Было видно, что лазить по веревкам ему непривычно – Тайн или Тиар, с детства выступавшие с акробатическими номерами, справились бы гораздо быстрее и легче. Но поступок юноши вселил мужество в девушку. Если это сумел сделать тот, кто никогда в жизни не лазил по веревкам, почему не справится она? Тем более, что, будучи ребенком, Соэль несколько раз выступала с братьями, как самая маленькая и легкая. А пока не подросла достаточно для того, чтобы играть в спектаклях, случалось, и по веревке ходила. Правда, мать была против того, чтобы из дочери сделать канатаходку, и девушка вскоре забросила занятия. Но воспоминание о том, что она уже однажды это проделывала, окончательно победило страх высоты.

Лейр ступил на землю и тихо тряхнул веревку, показывая, что можно спускаться. В ожидании, пока девушка соскользнет вниз, он обнажил меч и замер, прислушиваясь к шорохам в ночи, готовый встретить опасность.

Соэль справилась с задачей не в пример быстрее него, и Лейр, немного подпрыгнув, обрезал болтающийся конец импровизированной веревки, стараясь отхватить как можно больший кусок. Ее все равно заметят, но для этого совершающей обход страже придется поднять глаза вверх.

Двор был пуст, но стоило беглецам сделать несколько шагов, как из-за угла показалась чья-то тень.

Соэль тихо ойкнула, а Лейр молча задвинул её за спину, но не пустил оружия в ход – навстречу ему вышла Видящая.

Несколько секунд волшебница пристально рассматривала лицо немого юноши, потом протянула руку, касаясь его лба.

- Я знала, что ты вернёшься, - спокойно промолвила она. – Не задерживайся тут надолго. Твой путь далёк и долог. Чем дольше остаешься на одном месте, тем меньше у тебя шансов достичь своей цели.

Лейр вопросительно шевельнул бровями. Его лицо выразило живейшее любопытство – юноше почудилось, что волшебница знает о нем и его прошлом что-то важное, - но Соэль потянула его за рукав куртки. Ей было страшно.

- Спеши! Или я сейчас подниму тревогу! – тихо воскликнула волшебница.

Никто и никогда не требовал отчёта у Видящих, прося объяснить их дела и поступки. Все на Радужном Архипелаге до того привыкли, что волшебницы руководят их жизнью, что юноша и девушка лишь кивнули и, взявшись за руки, со всех ног припустили бежать к крепостной стене.

Подняться на нее можно было лишь в двух местах – справа и слева от въездной башни имелись лестницы. В самой башне располагалось караульное помещение, где сейчас готовилась заступить в дозор очередная смена ночной стражи. У беглецов было всего несколько минут – не только успеть проскочить мимо двери в караулку, которая могла открыться в любой момент, но и отбежать как можно дальше по стене, дабы затаиться и подать условный знак.

Лейр с мечом наголо поднимался первым, готовый встретить опасность, Соэль кралась за его спиной. Более тяжелые шаги юноши не остались незамеченными для одного из стражников, и он, недолго думая, распахнул дверь, чтобы посмотреть, кто еще там ходит. Но вместо мужчины перед ним возникла юная девушка в светлом платье с длинными распущенными волосами.

В замке было мало женщин, большинству стражников приходилось довольствоваться служанками-альфарами или селянками из поселка, и подобное видение озадачило воина. Он во все глаза вытаращился на юную незнакомку, которая в полутьме и от неожиданности показалась ему прекрасней всех на свете. Неземное видение тоже сперва оцепенело, хлопая длинными ресницами, а потом привстало на цыпочки и нежно коснулось губами его щеки.

- А теперь – тс-с!

Машинально кивнув, стражник сделал шаг назад, закрывая за собой дверь. Когда же он, опомнившись, снова ее распахнул резким рывком, видение исчезло без следа. Он посмотрел на лестницу, бросил взгляд на крепостную стену – никаких следов. Девушка пропала, как утренний туман.

«Привидение, - мелькнуло в голове. – Срочно надо отпроситься в отпуск, раз такое мерещиться началось!»

- Ну, ты чего у двери забыл? – спросил десятник.

- Ничего, - думая о своем, ответил стражник.

Те, кого он пытался отыскать, стояли за дверью, тесно прижавшись друг к другу и невольно обнявшись. Но едва она захлопнулась, Соэль поспешила отстраниться. Прикосновения мужских рук все еще живо напоминали ей лорда Рейдиара.

- Я чуть со страху не умерла, - пожаловалась она еле различимым шепотом, каким артисты часто переговариваются на сцене незаметно для зрителей. Лейр не мог ей ничего сказать, но лишь поднес к губам тонкое запястье.

Торопясь, пока стражи не вышли из караулки, они направились вдоль стены, все еще держась за руки. Мастер Боар сказал дочери, что фургон будет ждать снаружи, под стеной. Ориентиром должно будет служить светлое платье девушки, которое в темноте казалось совершенно белым. Но уже сейчас беглецов начали терзать сомнения – в ту ли сторону они идут? Где сейчас находится фургон? Могут ли артисты подобраться достаточно близко? Как им спуститься вниз? Сколько у них времени и не заметят ли их стражники? Это была самая сложная часть плана. Из-за любой мелочи все могло сорваться, но подробнее продумывать было некогда.

Отойдя достаточно далеко, чтобы из караулки их нельзя было увидеть сразу, юноша и девушка остановились. Поколебавшись, Соэль села на парапет между зубцами, свесив ноги наружу. Так её светлое платье было меньше заметно изнутри, а вот снаружи почти белый подол в темноте казался чем-то вроде вымпела. Если же выяснится, что побег не удался – стража заметит не только их, но и артистов – так быстрее и легче спрыгнуть вниз и покончить со всем сразу.

Минуты ожидания превратились в часы. Нервы беглецов были напряжены до предела, и Соэль чуть не упала, когда раздался негромкий свист.

- Эгей! – раздался затем крик. – Вон они! Соэль?

- Я здесь, - девушка узнала брата. – Тайн, мы тут!

Артисты не пользовались факелами или светильниками, и фургон был еле заметен. Хорошо еще, что эльфы отлично видят ночью – для альфары Таши и, тем более, человека Крунху тут было слишком темно.

- Отойдите! Я брошу веревку, - послышался голос Янсора.

Соэль поспешно отпрянула, оказавшись при этом в объятиях Лейра.

Бывший браконьер был мастером своего дела. Одной попытки Янсору хватило, чтобы металлический крюк зацепился за парапет.

- Давайте скорее! – крикнули снизу. – Мы вас подхватим!

Лейр тихо подтолкнул девушку вперед. Соэль до крови закусила губу, чтобы не кричать от страха – крюк закреплять было некогда, от резкого рывка он мог отцепиться, и тогда падения с большой высоты не избежать – и перелезла через край. Крепко вцепилась в веревку и, обдирая ладони, заскользила вниз.

Чьи-то руки подхватили её у самой земли.

- Соэль!

Девушка тихо вскрикнула и спрятала лицо на плече у отца.

Лейр спустился быстрее – он просто съехал по веревке, и Янсор, дернув ее, заставил крюк соскочить с камней. И вовремя – на стене уже мелькали факела стражи, совершавшей ночной обход. Не успевшие убежать артисты замерли, боясь дышать. Дрожащую от ночного холода и страха Соэль закутали в темный плащ, чтобы платье её не выдало в темноте. Лишь когда стражники прошли мимо, артисты бросились к фургону, оставленному в стороне. Девушка запрыгнула внутрь, к ожидавшим ее матери и бабушке. Сидевший на козлах Даррен прищелкнул кнутом, и лошади потащили его прочь. Мужчины, как всегда, шли пешком.

- Эх, а рыцарского коня мы так и оставим этому лорду? – только и вздохнул Янсор.

- Да успокойся ты! – осадил его мастер Боар. – Твоего-то скакуна я привел! А этот всё равно был чужим… Кстати, надо бы рыцаря того… освободить.

- Уже, - проворчал метатель ножей, отводя взгляд.


Утро для лорда Рейдиара началось, по традиции, с первыми лучами солнца. По давней привычке он вскочил по первому зову своего слуги и начал торопливо одеваться. Весной самая пора охоты на троллей, лесных и болотных, ибо, пока не закончился разлив и реки не вошли в берега, эти существа бродят повсюду и чаще попадаются на глаза – как на Ничейной Земле, так и на Архипелаге. За всю весну Рейдиару еще не довелось добыть ни одного тролля, и он каждый день собирался на охоту в надежде, что хоть сегодня повезет.

Он уже спустился во двор, когда со ступеней главной лестницы послышался нежно-ядовитый голос:

- Куда-то собрались, сын мой?

- Да, матушка, - лорд вцепился в перчатки изо всех сил, представляя, что это и есть шея его родительницы.

- А куда?

- На охоту, да будет вам известно! – сквозь зубы процедил он в ответ. - Если вы еще не забыли, миледи, я каждое утро езжу на охоту…

- Я никогда ничего не забываю, - почти пропела леди. – А вот вы запамятовали, что у вас в замке гости!

Рейдиар выругался. Мать права! Этот лорд Найлор Шёлковый или как его там! Правила вежливости требовали, чтобы хозяин не бросал гостя в одиночестве. Рыцаря следовало как минимум пригласить на охоту, и тот должен либо согласиться, либо покинуть замок – дескать, рад бы, да дела зовут в дорогу. Тогда начало охоты следовало отложить до его отъезда. Рейдиара не устраивали оба варианта, ибо на рассвете дорог каждый миг. Тролли – существа сумеречные, и при свете дня прячутся.

- Ладно, - процедил он. – Сходите и узнайте у нашего гостя, не согласится ли он отправиться на утреннюю охоту?

Один из рыцарей бегом бросился выполнять поручение, но вернулся очень быстро:

- Сэра Найлора Шёлкового нет в комнате! И его слуги тоже.

- Вот как? И куда же они делись?

- Не могу знать!

- Так отыщите их! Немедленно!

Леди Рейдиар, стоя у перил, тихо улыбалась. Ей было скучно, а зрелище мечущихся туда-сюда рыцарей, егерей и слуг было таким забавным! Она случайно отыскала глазами Видящую, поймала её взгляд – и две женщины прекрасно поняли друг друга.

Несколько минут спустя выяснились две вещи. Во-первых, не только ни самого Найлора Шёлкового, ни его слуги не было на месте. Исчез также конь оруженосца, и лишь забытый рыцарский жеребец уныло торчал в деннике. И второе – замок на двери комнаты, где сидела пленница, оказался взломан. Это обнаружил один из слуг, который взялся пройтись по этажу и проверить поочередно все двери подряд.

- Веревка! – закричали со двора. – Из окна свешивается веревка!

Рейдиар в ярости сорвал с головы шлем и принялся пинать его ногами.

- А я вам говорила, - сладким голосом пропела ему мать. – Нечего таскать в дом всякую дрянь! Вы проверили – у вас все вещи на месте?

На какой-то миг ей стало страшно – такой огонь ненависти вспыхнул в глазах ее сына. Но в следующий миг лорд совладал с собой и выскочил вон, на ходу приказывая подать себе коня. Он ускакал так быстро, что леди не успела попросить его о том, чтобы последовать за ним. Было очень жаль, посмотрев все представление, пропустить развязку.

Один из егерей заметил недалеко от стены следы колес, и это приободрило Рейдиара. Фургон в любом случае не мог уехать слишком далеко. И погоня, несмотря на фору, должна была завершиться уже сегодня. Приученные находить троллей и гоблинов, собаки легко взяли след.

Не теряя времени и рискуя переломать в рассветных сумерках ноги лошадям, беглецы направились через поле прочь от замка. Потом свернули на проселочную дорогу и направились к мосту, ведущему ко Внешним Вратам. Там, за ними, было несколько лиг Ничейной Земли – сплошь заболоченные луга, перелески и болота, где-то за которыми находился, спрятанный за точно такими же Вратами, Рубиновый Остров. Именно оттуда, с Ничейной Земли, из тамошних заболоченных низин и зарослей кустарника и приходили гоблины и тролли. Обычно Видящие волшебницы, которые жили на заставах у Врат, внимательно следили за тем, чтобы эти твари не пересекали границу и не тревожили местных жителей, но во время половодья, когда реки разливались, приграничные чары ослабевали – талая вода как бы смывала их – и путь ненадолго оказывался открыт. Едва паводок спадал, Видящие возобновляли защитные заклинания до следующего года.

Живущий в приграничье, лорд Рейдиар ничуть не удивился, когда собаки вдоль берега реки сразу устремились к мосту, возле которого стояли Врата. Только в этом месте и можно было спокойно покинуть Сапфировый Остров. Что ж, эти бродяги поступали умно – на своей земле их преследователь мог поступать с беглецами, как угодно. Но на других Островах Радужного Архипелага действовали другие законы. Артистов могли арестовать и наказать – но только за те преступления, которые они совершили на этой земле, а не где-либо еще. Более того – у гостя из-за границы могли быть неприятности, если бы он стал вершить там свое правосудие.

Но, подъезжая к небольшой воротной башенке, под которой и нужно было проехать, чтобы ступить на мост, Рейдиар заметил, что сюда же направляется еще один отряд. Оба были примерно равны по численности – по два десятка рыцарей – и оба спешили пройти первыми.

Приезжий кивнул оруженосцу, и тот вырвался вперед:

- Дорогу лорду Найлору!

- Лорду Найлору? – Рейдиар вздрогнул, услышав это имя. Он всмотрелся в герб, который был на попоне всадника, в щиты сопровождавших его конных рыцарей. – Еще один?

- Что значат ваши слова, сэр? – ощетинился Найлор. – Я – единственный наследник своего имени!

- Но вчера вечером некий Найлор Шёлковый Рыцарь появился в моем замке, чтобы… чтобы украсть у меня кое-что ценное!

- Это был самозванец, - гордо вздернул подбородок тот. – Я приехал издалека и очень спешу. Мне надо как можно скорее догнать и покарать моих врагов!

- Я тоже спешу, и мне тоже нужно успеть догнать моих врагов, - Рейдиар попытался проехать первым, но его соперник поторопился загородить ему дорогу. Оба отряда, предчувствуя схватку за право первыми миновать мост, мгновенно ощетинились оружием.

- Вы не представляете себе, какой долгий путь мне пришлось проделать, - сказал тот, кто назвался лордом Найлором. – Эти негодяи не только ограбили меня, но они осмелились убить рыцаря из моей дружины. Его раздетый до исподнего труп нашли в придорожных кустах пахари. Я должен отомстить за…

- Погодите! – воскликнул Рейдиар. – Вашего рыцаря убили…

- Ударом ножа в спину…

- И раздели до исподнего, забрав доспехи, верхнюю одежду и оружие?

- Да! Это сделали какие-то бродячие артисты…

- Артисты? – не поверил своим ушам Рейдиар.

Через несколько минут недоразумение разъяснилось, и два отряда, объединившись, поскакали ко Вратам. И тут их ждала первая удача – на заставе сказали, что глубокой ночью фургон с бродячими артистами покинул Сапфировый Остров и отправился через Ничейную Землю на соседний, Рубиновый. И что его сопровождал некий рыцарь, которого отрекомендовал его слуга, как Найлора Шёлкового.

Обычно гарнизон не пропускает никого с территории Острова посреди ночи – а вдруг это возвращаются с разведки лазутчики орков, которые только и ждут, как бы снова развязать многовековую войну? Это через Внутренние Врата можно ходить туда-сюда в любое время дня и ночи. Через Внешние пропускают только при свете солнца. Однако, присутствие рыцаря послужило отличным пропуском и позволило труппе беспрепятственно покинуть Сапфировый Остров.


Уже подъезжая к самому мосту, фургон замедлил ход. Дорога была каждая минута, и все удивились тому, что Даррен, сидевший на козлах, натянул вожжи, заставив лошадей перейти с рыси на шаг.

- Что? Что там случилось? – уставшие мужчины окружили повозку, хватаясь за борта и переводя дух. Им пришлось почти бежать последнюю лигу, все устали и радовались мимолетной передышке.

- Страшно, - признался фокусник. – А что, если нас задержат до утра?

Такое уже бывало несколько раз, и обычно артисты с пониманием относились к законам, соглашаясь провести ночь у самых ворот, но только не сегодня, когда на счету был каждый миг.

- Рискнем, - подумав, сказал мастер Боар.

Фургон вкатился на мост. Копыта коней загрохотали по настилу. Артисты невольно морщились при каждом резком звуке – им казалось, что стук и топот слышны не только на обоих берегах реки, но и в замке, до которого было не меньше лиги.

Приграничная крепость – небольшая башня, обнесенная стеной – хранила молчание до тех пор, пока фургон не миновал мост. Тогда на зубцах внезапно вспыхнули чародейные огни, ярким светом озарив окрестности. Испуганные лошади попятились. Артисты зажмурились, отворачиваясь и закрывая лица руками – внезапная смена ночи днем ошеломила их.

- Кто и откуда? – громовой голос прозвучал откуда-то сверху.

- Мы, - мастер Боар старался говорить уверенно, но это трудно сделать, когда ощущаешь себя букашкой перед лицом великана, - просто артисты. Мы давали представления на Сапфировом Острове и хотели бы продолжить путь… нести свое искусство дальше…

- Придется подождать!

- А сколько?

- До утра!

- Но почему?

- Ночью там опасно!

Артисты переглянулись. Время уходило, как вода. В любой момент их могла настигнуть погоня.

Напряженную тишину нарушил шелест покидающего ножны меча. В напряженном молчании Лейр отделился от остальных актёров и вышел вперед. Пройдя по мосту последние несколько шагов, он встал, безмолвный, готовый к бою, ярко освещенный с одной стороны и кажущийся черным силуэтом с другой.

Несколько долгих секунд ничего не происходило. Лишь привыкшие к тому, что на них вечно обращены взгляды зрителей из зала, артисты чувствовали, как на них внимательно смотрят чьи-то глаза. А потом свет померк, ночь опять окутала берег реки.

- Проезжайте.

Фургон осторожно двинулся вперед, объезжая неподвижно стоящего Лейра. Темная громада крепости еще некоторое время нависала над берегом, а потом внезапно исчезла. Путешественники не заметили мига перехода – Внешние Врата, защищающие один из Островов Радужного Архипелага от посторонних взглядов, распахнулись, отрезая один мир от другого. Окружающая местность изменилась мгновенно. Теперь кругом был только густой лес без каких-либо признаков близкого жилья. И лишь дорога вилась меж деревьев, уходя прочь от реки.


Утро застало путников в дороге. Они ехали всю ночь, лишь перед рассветом ненадолго остановившись, чтобы дать роздых лошадям. Женщины забились в фургон, задремав после бессонной ночи, мужчины быстрым шагом шли по обе стороны. Янсор уступил своего мерина Лейру – как объяснил метатель ножей, юноша за ночной подвиг вполне заслужил такую награду. Он скакал, немного отстав, и то и дело посматривал через плечо. Но дорога оставалась пустынной.

Ничейная Земля вполне оправдывала своё название. Дорога была малоезжей – собственно, даже дорогой это место назвать язык не поворачивался. Скорее уж просто тропа, которой давно никто не пользовался, и которая почти полностью заросла травой. Густой лес немного поредел. Неровная земля, собранная в складки, поросла кустами терновника, боярышника и сирени. Тут и там над ними возвышались отдельно стоящие деревья – тополя, дубы, ветлы. Время от времени попадались проплешины, где землю покрывал лишь войлок прошлогодней травы, сквозь который только начали проклевываться молодые побеги. Здесь Видящие не следили за погодой, как на Островах, и все ямы были полны талой водой, а в зарослях можно было заметить грязно-белые ошмётки не до конца растаявших сугробов. На земле вокруг было полным-полно лесного мусора, и кто-то из артистов обязательно шел впереди, оттаскивая с пути упавшие сучья и крупные камни.

Все опасались погони, но минута проходила за минутой, а их никто не нагонял. Трудно было поверить в то, что лорд Рейдиар так просто откажется от мести – какие-то бродячие артисты осмелились спорить с высоким лордом! – но тишина давала некоторую надежду на удачный исход дела. А весенняя природа, теплое солнышко, звонкие птичьи голоса и распускающиеся листья радовали глаз.

- Как здесь хорошо! – проснувшаяся первой Раэна сидела с краю, болтая ногами и озираясь по сторонам. – Давайте сделаем небольшой привал и пообедаем!

- Не стоит, - откликнулся Даррен. – Мы пока еще слишком близко от границ Сапфирового Острова. И у нас фора всего несколько часов. Я там запутал наши следы на тропе, но хороший следопыт рано или поздно сообразит, в какую сторону мы направились.

- Но я есть хочу!

- Хлеба пожуй.

Раэна кивнула и полезла в мешки в поисках прихваченного из замка угощения.

- А до Рубинового Острова еще далеко? – вернувшись с ломтем хлеба и яблоком, она села на задок, болтая ногами и попеременно кусая то и другое.

- Порядочно, - сказал мастер Неар.

- Вы уже ходили этим путем? – допытывалась девушка.

- Почти. Мне случалось бродить между Островами еще до того, как я прибился к этой труппе. Если бы мы вышли с Изумрудного Острова, то до Рубинового пришлось бы добираться несколько дней. Нефритовый, Изумрудный и Сапфировый Острова расположены рядом – есть даже одна застава на Внутренних Вратах, где все три Наместника содержат гарнизоны, ибо она расположена на равных расстояниях между ними. Но Сапфировый лежит чуть севернее, ближе к Рубиновому, а мы находимся на самой северной его точке, то есть, еще ближе. Я не могу подробнее объяснить – у меня никогда не было карты, я полагался на своих случайных попутчиков и удачу. Бродячему менестрелю ведь все равно, куда идти – куда-нибудь да попадешь! Но дольше трех дней путешествие по Ничейной Земле у меня не занимало.

- Три дня?

Артисты невольно забеспокоились. Обычно их не пугала ночевка под открытым небом – тем более, что зима миновала, снег сошел и ночами не было настолько холодно. Да и дорожные припасы имелись – голодными спать не лягут – но три дня на Ничейной Земле для тех, кому некуда спрятаться, это слишком много. Только на соседнем Острове они могут как-то спастись от преследования лорда Рейдиара, а на Ничейной Земле их могут убить и не бояться осуждения. Эта земля потому так и называлась, что тут не действовали ничьи законы – кто сильнее, тот и прав.

- Однако, этой дорогой я не ходил и точно сказать ничего не могу, - тут же уточнил менестрель. – Ближайшие Внутренние Врата, скрытые разливом, ведут сразу на Рубиновый Остров, так что тут наверняка дорога не столь длинна.

- Все равно, нам надо поторопиться, - высказал общую мысль мастер Боар.

- Я не могу пустить лошадей вскачь, - отозвался Даррен с козел. – Они скоро выдохнутся, да и вам за ними не угнаться.

- Придется просто идти без остановки и полагаться на удачу.

- А еще на глаза и уши, - Янсор поравнялся с Лейром. – А ну-ка, отдай мне лошадку! Мне случалось выживать в лесу, и я знаю, как надо прятаться.

Юноша без лишних слов уступил мерина метателю ножей и пошел пешком. От всего добра ограбленного рыцаря у него осталась лишь верхняя одежда и оружие, с которым он не спешил расставаться. По иронии судьбы это был единственный настоящий меч – бутафорские клинки представляли собой простые ярко раскрашенные железки или деревяшки. Ну, еще у мастера Неара и мастера Боара были длинные, с локоть, ножи, которые они имели право носить. Да Янсор с утра пораньше не просто вооружился своими метательными ножами, прекрасно заточенными и сбалансированными, но двумя поделился с Тайном и Тиаром. К сожалению, времени, чтобы обучить братьев пользоваться ими, практически не было. Далеко не каждый рожден для того, чтобы убивать. И против десятка настоящих мечей это было детскими игрушками.

Янсор отстал, а Лейр, занявший его место, был тут же атакован Раэной.

- Ты был великолепен, - воскликнула девушка. – Когда всё это закончится, я сочиню пьесу о благородном рыцаре, спасающем прекрасную незнакомку. А ещё я думаю, что надо устроить маленький праздник в честь такого события!

- Какого события? – откликнулся мастер Боар.

- Ну как же! А творческий дебют Лейра в роли странствующего рыцаря? – всплеснула руками ученица менестреля. – Первая роль – и сразу главная! И такой успех!

- Да уж, - проворчал глава труппы, вспомнив леди Рейдиар и ее аплодисменты. – Публика была в восторге…

- Ну, а я что говорила? По этому поводу надо устроить небольшой междусобойчик!

- Как только выберемся отсюда – так сразу, - кивнул артист.

Местность вокруг постепенно менялась – заросли кустарника становились все реже. Чаще попадались открытые участки – луговины, где тут и там торчали кочки. Пришлось сильно сбавить ход – дорога становилась все хуже и хуже, колеса то и дело попадали в выбоины, фургон немилосердно трясло и раскачивало на каждой кочке. Спать при такой тряске было невозможно, и вскоре остальные женщины проснулись и занялись делами. Соэль и Раэна сидели на задке фургона, Ниэль и матушка Ханирель в четыре руки наскоро смастерили бутерброды с ветчиной и зеленью и раздали проголодавшимся мужчинам. Таша занималась детьми. Все уже шепотом ругали себя за то, что пустились этой дорогой и жалели, что выбора не было.

- Замок! – внезапно закричала Раэна.

Все разом обернулись в ту сторону. За деревьями виднелось какое-то строение.

- Не похоже, - более опытный, мастер Неар приложил руку к глазам. – Скорее всего, заброшенная башня. На Ничейной Земле такие время от времени попадаются – остатки прошедших времен. Не думаю, чтобы нам стоило к ней сворачивать. Просто так замки никто не бросает.

- Поедем скорее отсюда, - забеспокоилась альфара. – Мне здесь не нравится!

- Но в этом есть и положительные стороны, - как ни в чем не бывало, продолжал менестрель. – Это значит, что граница с Рубиновым Островом совсем близко!

Артисты приободрились, и даже лошадки пошли живее, несмотря на то, что дорога продолжала оставлять желать лучшего.

Обогнув островок густого леса – деревья переплелись с кустами так, что нечего было и думать пробраться сквозь него, - в центре которого высилась упомянутая башня, дорога стала спускаться в долину. Местность сделалась совсем открытой – лишь несколько одиноких деревьев да какие-то развалины как-то оживляли обзор. Впереди, там, где она опять повышалась, виднелись деревца. Но, пока не доберутся до рощицы, артисты были, как на ладони.

Фургон ходко покатился под уклон – Даррену даже пришлось сдерживать лошадей, чтобы те не перешли на бег, - когда послышался далекий крик.

Все разом обернулись. Их догонял отставший Янсор. Привстав на стременах, он нещадно погонял своего скакуна и махал рукой, указывая куда-то вдаль.

- Погоня, - догадался мастер Боар. – Но как они нас…

- Тут всего одна дорога, - мрачно произнес мастер Неар. – И мы все время ехали точно по ней… как последние дураки.

Янсор не успел еще доскакать до повозки, как возле той самой башни показались всадники. То, что они выехали с другой стороны, не успокоило, а, наоборот, испугало артистов еще больше. Это могло означать только одно – засаду.

Даррен, не рассуждая, щелкнул кнутом, заставив лошадей перейти с быстрого шага на рысь, а потом и галоп. Таша внутри фургона закричала, когда тот запрыгал по неровностям почвы. Девушки поспешили убраться вглубь, чтобы не вывалиться от толчка. Мужчины побежали рядом, время от времени останавливаясь и оборачиваясь назад.

Всадники не сразу заметили беглецов – на какое-то время у всех даже возникло подозрение, что зоркий Янсор ошибся и принял за их преследователей просто группу рыцарей с ближайшей заставы, которые ехали по своим делам и свернули не туда. Но потом всадники пришпорили коней и помчались в погоню, быстро сокращая расстояние.

До рощицы на склоне оставалось совсем немного – среди деревьев конникам будет не развернуться, и это давало хоть призрачный, но намек на спасение. Ну, или позволяло надеяться, что конец удастся хоть немного оттянуть. Выпрямившись во весь рост, Даррен отчаянно нахлестывал лошадей, вынуждая их вкладывать все силы в бешеную скачку, уже не думая о том, что будет, если на такой дороге колесо попадет в выбоину, и фургон перевернется. Артисты, как ни старались, начали отставать.

Словно пресекая попытку побега и лишая даже мыслей о надежде, несколько всадников свернули в сторону, пытаясь отрезать фургону путь к спасению и окружая труппу со всех сторон.

Лейр остановился первым и обнажил меч. Юноша действовал, не раздумывая – сработала память тела, но это движение придало ему и остальным решимости. Янсор, гарцевавший вокруг, осадил коня и спешился, без лишних слов уступая седло Лейру – бывший браконьер видел, как тот умеет ездить. Мастер Неар и мастер Боар достали свои ножи. Поколебавшись, Тайн и Тиар схватились за бутафорские мечи. Юноши довольно уверенно держали оружие – все-таки обоим приходилось уже играть на сцене роль принцев. Крунху, поискав глазами, нашел валявшуюся в стороне толстую дубину. Ниэль протянула сидевшему на козлах Даррену бутафорский меч. Никто не думал о том, чтобы договориться мирно.

Громкий треск дерева и вопли женщин подсказали, что фургон налетел-таки колесом на кочку или камень. И словно только и ожидая того, всадники настигли беглецов.

- Самозванцы – мои! – закричал лорд Рейдиар, издалека увидев все еще заплетенные в порядком растрепавшуюся косу волосы Лейра.

- А вот этот – мой! – в тон ему воскликнул лорд Найлор, узнав Янсора, и считая метателя ножей главным своим врагом. – Остальных можно убить!

- Кроме женщин, - быстро добавил Рейдиар, уже предвкушая, как отдаст захваченных пленниц своим рыцарям, а недотрогу Соэль возьмет прямо здесь, на голой земле.

- Согласен!

Этот короткий диалог не остался незамеченным артистами. Стиснув коленями конские бока, Лейр послал скакуна вперед, острием меча указывая на Рейдиара:

- Ы!

- Поединок? – тот расхохотался. – С каким-то простолюдином? Убить!

Проще простого было расстрелять артистов из луков и не тратить на них время и не пачкать благородного оружия в низкой крови. И сразу несколько всадников подняли луки. Но лишь две стрелы нашли свои цели и вовсе не потому, что рыцарям не хотелось убивать артистов. Заметив лучников, Лейр успел развернуть коня, боком животного защищая своих товарищей, а Ниэль, заметив опасность, которая грозила ее сыновьям и мужу, одним прыжком выскочила из повозки и со всех ног бросилась к ним. За нею устремилась ее мать Ханирель, и лишь Соэль не поступила также – в нее обеими руками вцепилась Раэна. Львиная доля стрел досталась на долю мерина – утыканный ими, скакун рухнул наземь, и Лейр еле успел вынуть ноги из стремян, чтобы его не придавило упавшей тушей. Из артистов пострадал лишь Тайн – стрела впилась ему в плечо, и юный артист повис на руках подбежавшей матери.

- Не стрелять! – успел крикнуть Рейдиар. - Попадете в женщин!

Ответом на его слова былнож. Он вонзился одному из рыцарей в руку, попав точно между рукавом кольчуги и наручем, и раненый выронил меч.

- Руби!

Рыцари атаковали, наезжая сразу с нескольких сторон и беря артистов в кольцо. Клинки настоящие столкнулись с бутафорскими. Испуганно завизжала лошадь, которую опрокинул Крунху вместе со всадником ударом дубины. Она тут же поспешила подняться, но для всадника падение оказалось роковым. Второй нож Янсора пригвоздил его к земле – острие вошло в кадык. Самого скакуна силач крепко схватил за узду:

- Лейр!

Юноша мгновенно обернулся. Ему хватило мига, чтобы все понять, и он успел протянуть руку за миг до того, как сам Крунху пошатнулся и рухнул на колени – подъехавший сзади другой рыцарь ударил его в спину. Но, не успел победитель выпрямиться, как лицом к лицу оказался со вскочившим на коня Лейром и вынужден был принять бой.

Лейр атаковал его, действуя машинально. Он ничего не помнил о прошлой жизни и лишь отбивался, размахивая мечом. Его ловкость и решительность могли помочь ему продержаться какое-то время, но исход общей схватки был предрешен. Всадников оказалось почти в три раза больше, чем пеших, и, несмотря на то, что Янсор ухитрился подобрать оброненный одним из рыцарей меч и отчаянно крутил им над головой, держа двумя руками, перевес был не на их стороне. Ниэль уже схватили за косу, оттаскивая от раненого Тайна, а мастера Боара, кинувшегося на защиту жены, сбили с ног прямо под копыта рыцарских коней.

- Остановитесь!

Звонкий мальчишеский голос был подобен пощёчине. Откуда выскочили всадники, было непонятно, но полтора десятка рыцарей, выстроив клин, угрожающе наклонив вперед копья и закрывшись щитами, ринулись в атаку по всем правилам конного боя.

Лорд Рейдиар отступил первым. Он успел разглядеть алые плащи всадников и такие же алые рубины в форме сердца, ярко горевшие на их стальных нагрудниках. До границ с Рубиновым Островом еще оставалось три или четыре лиги, но выяснять, что тут делают эти легионеры, не хотелось. Между многими частями Радужного Архипелага мир существовал лишь на словах – обитавшие на разных Островах эльфы объединялись лишь для отражения угрозы извне. В мирное время далеко не все из них относились к соседям с любовью и пониманием.

- Отходим! – скомандовал он, не желая становиться поводом для военного конфликта.

Лорд Найлор то ли не услышал, то ли не захотел ничего замечать. Он опомнился слишком поздно – когда его отряд был смят и раздавлен налетевшими на него, откуда ни возьмись, ратниками. Всадников выбивали из седел наземь. Упали и несколько лошадей. Бросив копья, пригодные лишь для первой атаки, рубиновые рыцари схватились за мечи. Но короткая схватка кончилась, едва успев начаться – заметив, что его союзник отступает, не приняв боя, и Найлор был вынужден отступить, теряя воинов – пятеро его дружинников были ранены, еще трое погибли в стычке, не считая тех, кого порубили нежданно-негаданно явившиеся рубиновые рыцари, в то время как артисты остались в живых. Радовало его только одно – кое-кого из этих простолюдинов он все-таки потрепал и мог считать себя отмщенным хотя бы частично.

Внимательно наблюдавшие за стычкой девушки заметили спасителей. Рубиновые рыцари еще сражались, еще гнали их преследователей, а они уже со всех ног спешили к своим родным и друзьям. Раэна с разбегу повисла на шее у мастера Неара, Соэль упала на колени возле раненого Тайна, которого с двух сторон поддерживали мать и бабушка. Таша и Тиар помогали подняться мастеру Боару.

Над головой затопали копыта. Юноша немного моложе Лейра осадил коня рядом с артистами. Подле него остались четверо – немолодой эльф в рубиново-красном мундире и плаще такого же цвета, оруженосец с охотничьим соколом на рукавице и два мальчишки-пажа.

- Надеюсь, мы подоспели вовремя? – вежливо поинтересовался юноша. – Я не могу допустить, чтобы мирные жители подвергались опасности. Это большая удача, что мы решили возвращаться этим путем, - добавил он, обращаясь к своему спутнику. – Нам удалось пресечь беззаконие!

- Так ли невинны эти мирные жители? – проворчал тот.

Его вопрос повис в воздухе – не обращая внимания на своего спутника, юноша спешился подле тела Крунху, распростертого на земле. Возле него уже собрались остальные. Подтянулись даже раненые Тайн и его отец. Силача перевернули лицом вверх, и он смотрел в весеннее небо широко распахнутыми глазами, а земля под ним становилась бурой от вытекшей из раны на спине крови.

- Мне очень жаль, - пробормотал юноша. – Это так печально… Но кто вы?

- Милорд, - мастер Неар, стоявший на коленях над телом Крунху, поднял голову, - мы – просто бродячие артисты. Нам пришлось обороняться, защищая свою жизнь и честь наших жен и дочерей.

- Мирные артисты, - проворчал пожилой эльф, остававшийся в седле. – Милорд, вы посмотрите! Эти мирные артисты убили трех опоясанных рыцарей и нескольких, наверное, ранили! Их следовало…

- Их не следовало предать суду, мастер меча, - отрезал юноша. – Неужели вы не видите – они лишь оборонялись! Несколько практически безоружных мужчин против толпы вооруженных до зубов воинов!.. Вы, сэр, - он дружески кивнул Лейру, все еще сидевшему на отбитом скакуне с мечом наголо, - поступили как истинный рыцарь, защищая обиженных и униженных. Позвольте узнать ваше благородное имя?

- Лейр – наш товарищ, - мастер Боар, морщась при каждом шаге, ибо удар, которым его сбили с ног, оказался слишком силен, подошел и положил руку юноше на колено. – И он при всем желании не смог бы ответить вам, сэр, ибо он немой.

- Жаль, - искренне ответил юноша. – В таком случае, раз у вас нет своего защитника, позвольте себя предложить на эту роль. Я не оставлю вас здесь. Мы проводим вас на Рубиновый Остров, в один из приграничных замков. Среди вас есть раненые? Видящая замка – отличная целительница. Она быстро поставит всех на ноги, вот увидите! А ваш товарищ будет похоронен в расположенном неподалеку селении альфаров… Нам также следует позаботиться о других, - кивнул он на убитых артистами рыцарей. – Пусть они и совершили дурной поступок, негоже оставлять тела валяться без погребения. Это неуважение к памяти павших и, кроме того, трупы могут привлечь внимание троллей.

Подобная забота была в новинку для артистов – обычно благородные лорды не интересуются жизнью и здоровьем простолюдинов, а артистов и вовсе считают существами второго сорта.

- Благодарю вас за участие, сэр, - мастер Боар попытался поклониться, насколько позволил ему отбитый бок. – Вы оказываете нам небывалую честь…

- Пустяки, - улыбнулся юноша. – Это – мой долг.

- Ваш отец может только гордиться таким сыном…

- Мой отец – Наместник Моредар Рубиновый, - юноша тряхнул головой и расправил плечи. – Меня зовут Моррир, я - наследник Наместника. Я сам и Рубиновые Сердца, - он широким жестом обвел сопровождавших его всадников, которые, завершив преследование, то есть, отогнав противника подальше от фургона, вернулись к нему, - в вашем распоряжении.

Раэна насмешливо фыркнула, и Моррир бросил на ученицу менестреля заинтересованный взгляд:

- Что такого смешного я сказал?

- Ничего, - девушка прикусила губу. – Просто не верится, что вы – настоящий принц*!

(*Официально короля на Радужном Архипелаге нет, но многие древние роды ведут свое происхождение от королей и королев древности, посему часто Наместников и их сыновей называют принцами.)

- А вы не ожидали меня тут встретить? – понятливо кивнул юноша. – Я недавно посетил Сапфировый Остров с дружеским визитом, в честь праздника новогодия тамошнего Наместника, а теперь мой отец, великолепный лорд Моредар, нарочно отправил меня с отрядом Преданных в поездку по Острову. Будущий правитель должен знать, как и чем живет его народ!

- Но мы не подданные вашего Острова, - возразил мастер Боар. – У нас нет дома, нет родины…

- Это пустяки! Вы нуждаетесь в помощи – и это главное! Мастер меча, - обратился он к Преданному, который замер на коне, держа за узду скакуна самого Моррира, - мы можем трогаться в путь?

Тот кивнул, в душе не одобряя действий молодого наследника, но не смея высказать свое недовольство, ибо Преданные всегда и во всем оправдывают любые действия тех, кому принесли присягу. Четыре мертвых тела – рыцарей и артиста - завернули в плащи, устроили в фургоне. Раненых Тайна и мастера Боара разместили там же, и кавалькада направилась к границам Рубинового Острова. Сам Моррир держался подле повозки. Раэна шла пешком, и юноша сдерживал своего скакуна наравне с девушкой, приноравливаясь к ее шагу. А потом и вовсе спешился и зашагал вместе со всеми.




Глава 8.


Лорд Тарэар, которому принадлежал замок, был не просто одним из приграничных лордов. Еще недавно он был воспитателем наследника Наместника, и юный Моррир, совершая ознакомительную поездку по Острову, не мог отказать себе в удовольствии и не задержаться в его замке на несколько дней. Отдыхая в привычной обстановке, он съездил на Ничейную Землю, чтобы своими глазами посмотреть, не вылезли ли из трясин болотные тролли, бич всех приграничных поселений, и не пора ли начинать облаву. А, вернувшись из этой поездки, привел труппу бродячих артистов.

Находка, как ни странно, обрадовала всех обитателей замка и особенно семейство и придворных лорда Тарэара – за всю долгую зиму здесь не было иных развлечений, чем задушевные беседы, чтение вслух и легкие интрижки. Ради приезда артистов решили устроить небольшой пир, и все женщины в замке с головой окунулись в предпраздничную суету. Супруга лорда Тарэара даже послала приглашения кое-кому из соседей.

Пока же в малом пиршественном зале спешно сооружали эстраду, возводили кулисы и придворные художники рисовали на холстах декорации. А артисты смогли наконец отдохнуть и собраться с силами. После всего, что им пришлось пережить, несколько дней в тишине и покое оказались кстати.

Крунху похоронили на погосте возле ближайшего селения светлых альфаров, а рыцарей погребли по обычаям военного времени – пустили вниз по течению реки на плоту под пение Видящей.

Ходившие на погребение артисты оказались возле реки как раз в тот момент, когда плот с телами сам собой оттолкнулся от берега и медленно поплыл прочь. Подняв руки над головой, Видящая напевно читала заклинания, и, подчиняясь им, плот все ускорял и ускорял ход, словно его тянула невидимая рука. Несколько эльфов, в том числе и юный Моррир Рубиновый со своими Преданными, провожали его с берега. Но, заметив труппу, наследник Наместника оставил своих спутников и направился в их сторону. Артисты остановились, почтительно ожидая, когда тот приблизится.

- Я должен был присутствовать при этом, - кивнул он на плот, который уже выплыл на стремнину и быстро удалялся вниз по течению. – Как-никак, они рыцари и выполняли приказ… Вашего товарища уже похоронили?

- Да, - за всех ответил мастер Боар.

- Извините, - невесть с чего смутился Моррир. – Я… мне жаль, что так получилось. Но я обещаю, что постараюсь как-то замять это дело. Я попрошу отца, и он отправит письмо на Сапфировый Остров. Я… мы решим этот конфликт. Обязательно! Чтобы вы могли спокойно везде путешествовать и ничего не бояться.

Разговаривая с артистами, он смотрел в основном только на Раэну. И труппа потихоньку обошла этих двоих, которые и уходить не хотели, и не знали, что сказать.

- Знаете, - доверительным тоном продолжал юноша, - я вообще-то не сторонник насилия. Конечно, как каждый благородный лорд, я умею владеть оружием, и даже приписан к одному из легионов в должности сотника, но считаю, что любые конфликты можно решить мирным путем.

- Вы так считаете, принц? – вежливо, просто чтобы что-то сказать, ответила Раэна.

- Конечно! С каждым можно договориться! – с жаром воскликнул тот. – Было бы желание… Если бы мог, я бы вообще прекратил войны и запретил оружие… Я что-то не то сказал? – осекся он, заметив, что его собеседница как-то странно улыбается.

- Нет, ничего, - поспешила ответить Раэна. – Просто это как-то… необычно.

- А я сам необычный, - неожиданно признался Моррир. – В детстве, когда услышал, что меня назвали в честь короля-мага Моррира, я хотел стать волшебником. Но мне быстро объяснила наша Видящая, что мужчины магами не становятся. Меня это очень огорчило…

Девушка, соскучившись слушать его болтовню, посмотрела вдаль уходящим артистам. Те не спеша направлялись к замку, внушительному сооружению на холме над рекой. Его высокие стены, выложенные узорами из кроваво-красных камней, и изящные башни возносились к небесам и словно светились изнутри. Не считая слуг-альфаров и простых воинов, там жило почти две сотни знатных эльфов и членов их семей. Раэна засмотрелась на красивое зрелище – бело-красный замок на фоне ярко-синего весеннего неба – и совершенно забыла о том, что не одна. Смущенный её равнодушием, юноша осекся, мучительно подбирая тему для разговора.

- А вы кого играете в пьесах? – наконец, нашелся он.

Раэна посмотрела на него, соображая, что ответить.

- У меня совсем маленькие роли – только в эпизодах. Но зато я пою и играю на арфе. А еще сочиняю стихи и песни, - ответила девушка.

- Это здорово! – пылко воскликнул Моррир. – Вы разрешите послушать?

- Конечно. Приходите на репетицию!

- Правда? – Моррир просиял. – Можно? То есть, я хотел сказать, а вдруг это какая-то тайна? Ну, вдруг есть примета, что нельзя посторонним до премьеры узнать, какая будет пьеса?

- Да какая примета! Мы и сами еще этого не знаем, - воскликнула Раэна. – Мастер Боар обычно решает все сам… Только теперь не знаю, как мы будем без Крунху. У него было столько главных ролей… Мы как раз обсуждали, кто будет вместо него…

- А я вам помешал, - понятливо кивнул юноша. – Извините!

Он чем-то нравился Раэне. Может быть своей простотой и открытостью, а может быть тем, что не обращал внимания на красавицу Соэль, а не сводил глаз с темноволосой полукровки. В кои-то веки раз именно она, ученица менестреля, оказалась в центре внимания знатного юноши. Юноши с такими приятными манерами, скромного, тихого, но и решительного – ведь он бросился им на помощь, не раздумывая.

- Да ничего, - отмахнулась она. – Мы все равно пока ничего не придумали. Хотели поговорить вечером.

- Они ушли, - Моррир оглянулся на группу, которая успела одолеть больше половины расстояния до замка и подходила к подъемному мосту. – Я вас провожу? Все равно обряд прощания уже закончился.

Плот с мертвыми телами исчез на излучине реки. Несколько Преданных и Видящая покинули берег. Лишь два телохранителя поджидали наследника в сторонке.

Раэна кивнула и тихо пошла по тропинке к замку. Моррир пристроился рядом и, улучив минуту, осторожно взял девушку за кончики пальцев.


Раэна была права – артисты так и не решили, кто заменит им силача Крунху. Не расходясь по своим комнатам, они отправились в малый пиршественный зал, где уже заканчивали строительство сцены и расставляли кресла для знатных гостей. Сама сцена не была готова, но вот кулисы уже отделали. Туда накануне перенесли большую часть реквизита, оставив в комнатах лишь личные вещи актеров и некоторые костюмы. Разложив на каком-то ящике пергаментные листы, исписанные вдоль и поперек строками пьес и многочисленными помарками и исправлениями, мастер Боар внимательно изучал их, раскладывая по стопкам, а остальные члены труппы собрались вокруг. Настроение у всех было подавленное и не только из-за того, что один из них лежал в свежей могиле. Привыкнув к превратностям судьбы – сегодня ты обласкан, а завтра осмеян – артисты уже задумывались о жизненных вещах. Театр вот-вот будет достроен, можно начинать репетиции, а, учитывая, что ничего нового в репертуаре не появлялось уже давно, достаточно было всего лишь разок-другой повторить некоторые самые сложные эпизоды, воскрешая в памяти стихи. Но без Крунху многое предстояло начать с нуля.

- Я не слишком представляю себе, что мы можем сыграть, - наконец, сознался глава труппы, закончив сортировать листы. – Если только «Поцелуй любви»…

Соэль тихо покачала головой – именно «Поцелуй любви» они и играли перед лордом Рейдиаром, и девушка немного боялась этой роли.

- У меня тоже не особенно лежит душа к этой пьесе именно сейчас, - кивнул отец дочери. – Хорошее в ней только то, что там у Крунху была совсем маленькая роль. Сцену с ним вполне можно выбросить и не придётся ничего особенного менять. Но во всех остальных спектаклях нам не обойтись без злодея! Многие сюжеты пришлось бы переделывать, а кое от чего отказаться совсем.

Соэль печально вздохнула. Девушка понимала, что, если не найдется нового актера на амплуа злодея, ей придется в ближайшие день-два сыграть «Поцелуй любви». Но что будет потом?

- А если его кем-нибудь заменить? – поинтересовался Тайн. – Отец, мы же с Тиаром иногда подменяли друг друга. То я сыграю роль героя, а он – брата или друга, а то – наоборот. В «Братьях-соперниках», помнишь, мы менялись ролями чуть ли не каждый раз! И в «Волшебном цветке» тоже…

- На один-два спектакля мы бы так и сделали, - кивнул мастер Боар. – Я даже согласен, что в «Волшебном цветке» мы вовсе можем отказаться от роли брата героини и отдать тебе роль Крунху. Но как быть с остальными пьесами? Все не переделаешь! В «Принцессе-лебеди» мы заняты практически все! Даже детей Таши на сцену выносили! А как быть с «Красавицей и чудовищем»? Нет, пока мы не найдем кого-нибудь на роли злодеев, нам придется существенно сократить репертуар.

- Мы справимся, милый, - Ниэль ласково обняла мужа за плечи и прильнула к нему щекой.

- Справимся, конечно, - тот погладил жену по волосам. – Но, кроме актера, в лице Крунху мы потеряли и силача. Получается, наша труппа понесла двойную потерю. И нам нужны будут сразу двое…А кто согласится…

Внезапно он оборвал сам себя, уставившись на кого-то из собравшихся. Проследив за направлением его взгляда, артисты заметили, что мастер Боар смотрит на Лейра. Юноша спокойно сидел на своем месте, с интересом прислушиваясь к разговорам. Не имея возможности говорить, он с удвоенным вниманием слушал, и на его лице находили отражение все сказанные слова. И сейчас, заметив всеобщее внимание, он выразительно шевельнул бровями, словно хотел спросить: «Что случилось?»

- Лейр… - протянул мастер Боар.

Лишних слов не требовалось – все сразу вспомнили о его недавнем «творческом дебюте». Но одно дело – играть роль на сцене, и совсем другое – в жизни.

- А? – услышав, что говорят о нем, юноша ткнул себя пальцем в грудь.

- Ты, Лейр! Ты! – кивнул мастер Боар и получил в ответ неуверенную улыбку.

- Но как? – мастер Неар всплеснул руками. – Боар, ты подумай, что предлагаешь! Я мог бы переделать роли Крунху для кого-то другого, но как быть с тем, кто не разговаривает? Как он будет общаться? Он вообще сможет играть? Немой актер?

Юноша напрягся, переводя взгляд с одного на другого. Выражение его лица менялось так быстро, что никто бы не мог уследить за тем, какие эмоции отражались на нем.

- Сможет ли он играть? – произнес мастер Боар. – Я не знаю.

Тонкая рука Соэль осторожно коснулась запястья Лейра. Ей вспомнилась ночная встреча, когда он защитил ее от первого посягательства лорда Рейдиара. Перед глазами встало до неузнаваемости исказившееся лицо, огонь в глазах…

- Он сможет, - тихо, но твердо произнесла девушка.

- И потом, у нас нет другого выхода. Попробовать мы обязаны в любом случае!


Моррир бочком проскользнул в приоткрытую дверь малого пиршественного зала. Он не знал, как отнесутся артисты к тому, что на репетиции присутствует посторонний – глава труппы, мастер Боар, нарочно назначил ее на то время, когда альфары-плотники закончат свои дела, а слугам, следящим за порядком в комнатах, приказали вообще сюда не заходить без особого распоряжения.

На сцене уже зажгли свечи, несмотря на то, что до заката еще оставалось немного времени. Юноша тихо присел на одно из кресел с краю, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Он очень надеялся, что на сцене вот-вот появится Раэна – девушка не сказала ему, что за пьесу покажут артисты и тем более не сообщила, есть ли у нее там роль – но он очень надеялся ее увидеть.

Она действительно была там – сидела на краю сцены, свесив ноги и подоткнув подол юбки так, чтобы он ни за что не цеплялся. Ее голые колени были отлично видны, и Моррир волей-неволей то и дело засматривался на них, забывая про сцену. Тем более, что девушка задумалась, подбирая на арфе какую-то мелодию и не замечала ничего вокруг.

На сцене собралась почти вся труппа – даже Таша пристроилась в уголочке и кормила сына грудью. Ханирель сидела рядом, держа ее дочку на коленях и внимательно глядя на то, что происходило в двух шагах от нее.

Там все артисты, то вместе, то по очереди, учили Лейра. Юноша еле успевал следить то за одним, то за другим советчиком.

- Ты пойми, - поучал его мастер Боар, как опытный режиссёр, - каждый – строго индивидуален. Мы играем принцесс и принцев, рыцарей и волшебников, героев и злодеев. Но все принцы не похожи друг на друга, как и все принцессы. Посмотри на Тайна и Тиара. Они оба играли принцев и героев, притом иногда в одной и той же пьесе, меняясь по очереди. Несмотря на то, что они играли одну и ту же роль, произнося со сцены одни и те же слова, несмотря на то, что они – братья, у них всегда получались разные герои. Ты не сможешь заменить нам Крунху, не сможешь стать таким же, как он. Но ты сможешь создать свой образ злодея. Ты не можешь прочесть красиво написанный монолог, но ты должен заставить зрителя поверить в то, что ты можешь сказать…

- Может, но не хочет, - вставил мастер Неар, быстро набрасывая что-то на пергаменте. Менестрель наскоро пытался переделать реплики других персонажей, добавляя им те слова, которые прежде произносил силач.

- А почему бы не взять и не сыграть какую-нибудь другую пьесу? – подал голос Янсор, который устроился на недостроенных кулисах и развлекался тем, что жонглировал четырьмя маленькими ножиками. – Где у Крунху не было роли? Не пришлось бы сейчас срочно что-то переделывать.

- Рано или поздно, ему пришлось бы выйти на сцену, - пожал плечами Тайн.

- Ну, так бы он хоть присмотрелся… Как насчет «Веселой вдовы»? Или «Скупой и бродяга»?

- Я бы с радостью так и поступил, - откликнулся мастер Боар, - но благородным лордам нужны сказочные истории о любви. Их не привлекают смешные сценки, где много шуток, розыгрышей и потасовок на палках. Господам не интересна жизнь ловких мошенников, купцов и простонародья. Они скорее заплачут от сочувствия прекрасной принцессе, которая на вершине одинокой башни ждет своего рыцаря, чем будут смеяться над ужимками старика, которого дурачат влюбленные. А в таких пьесах у Крунху как раз и были роли.

- Да и не только в таких, - припомнил Даррен. – В любом случае, без злодея не обойтись!

- Да, только наш злодей злиться, кажется, не умеет, - безжалостно припечатал мастер Неар. – Вы только на него посмотрите – где вы видели настолько благородного негодяя?

- Ы-а! – бросил ему через плечо Лейр.

- Не верю, - спокойно отозвался менестрель, на миг перестав писать. – Такой рожей ты цыплёнка не напугаешь! Внешность, - он встал и подошел к юноше, - еще не самое главное. Наш Крунху был некрасив, даже уродлив, что помогало ему играть злодеев, но в душе он был добр. А бывает, что под красивой маской прячется черная душа. Мы, артисты, часто в сценках носим маски – маски тех пороков, тех затаенных чувств, желаний, помыслов, которые селятся в душах наших зрителей. Мы показываем им самих себя. Ты просто должен показать то зло, которое может таиться под самой доброй, самой нежной, самой прекрасной оболочкой…

Он замолк, внезапно заметив, какой огонь вспыхнул в глазах немого юноши, как болью и досадой исказилось его лицо. Хрипло вскрикнув, Лейр согнулся, словно сломался, хватаясь за голову.

- Что с ним? – менестрель отступил, растерянный. – Что я такого сказал?

- Лейр? – мастер Боар склонился над ним, поддерживая за плечи: - Что случилось? Все хорошо?

- Ыы-ы-ы, - простонал юноша, мотая головой.

- Ты… что-то вспомнил? – догадался актер.

Если бы знал, что ответить, Лейр непременно дал бы знать. Но во мраке беспамятства внезапно откуда-то всплыло женское лицо. Женщина из его прошлого была молода и красива, но что-то страшное было во всем ее облике. Кем она была, какую роль сыграла в его судьбе – остальное пока было скрыто. Ты должен об этом молчать!


Был уже поздний вечер, когда артисты расходились со сцены. Таша ушла первой – детям надо было рано ложиться спать. Вскоре за нею последовали матушка Ханирель и Ниэль – они хотели успеть доделать кое-какие костюмы. Затем из зала выбрался на свежий воздух мастер Неар – менестрелю захотелось побродить по парку и берегу реки, подумать о своём. Потом ускользнули Тайн и Тиар – один из братьев надеялся хотя бы одним глазком повидать местных знатных дам, а другой отправился следом, чтобы не дать ему наломать дров.

Зевающая Раэна тоже направилась к выходу и взвизгнула от страха, когда кто-то шепотом позвал ее по имени.

- Я напугал вас? – в дальнем углу шевельнулась тень, превратившаяся в Моррира Рубинового. – Извините…

- Что случилось? – со сцены крикнул Янсор. – Крысу увидела?

- Нет! – откликнулась девушка и шёпотом обратилась к принцу: - А вы что тут делаете?

- Я пришел, чтобы посмотреть на вас.

Такой ответ одновременно порадовал и огорчил Раэну.

- Ну, как? Посмотрели?

- Да.

- Там не на что было смотреть. Обычная репетиция… даже не прогон сцены, а просто повторение: «В общем, если ты выходишь отсюда, то я стою здесь… Мы с тобой разговариваем, потом выходит она вон из-за того дерева, а ты делаешь шаг в сторону…не забудь, что вправо, а не влево…»

- Нет-нет, что вы! – горячо запротестовал Моррир. – Мне очень понравилось! Жаль только, что там у вас маленькая роль!

- А служанки и не должны занимать на сцене много места. Это отвлекает зрителей от главной героини! Правда, в другом спектакле, «Хитрая невеста», у меня роль побольше. Именно я там выхожу замуж за богача!

- Как бы я хотел это увидеть! – тихо воскликнул юноша.

- Мы ее редко играем на Архипелаге. Всё больше в землях людей. На Островах пьесу почти не видел никто.

- Почему?

- Ну, - Раэна направилась прочь, пробираясь к выходу. Моррир топал по пятам, - там сюжет такой… специфический! Соэль играет невесту, которую отец хочет выдать замуж за богатого старика. А девушка любит его племянника, который молод и хорош собой, но беден. Её служанка – это я! – мечтает о богатстве и сытой жизни. Она помогает госпоже – уговаривает ее поменяться с нею одеждой, а сама выдает себя за настоящую невесту на смотринах. И богач влюбляется в неё, да так крепко, что соглашается в отместку за какую-то провинность женить племянника на служанке… То есть, на настоящей невесте. Такая вот путаница, - девушка поиграла пальцами. – Понимаете? Там много песен, танцев, серенад и даже дуэлей. Почти в каждой сцене поют и танцуют…

- И вы тоже? – они вышли из зала и пошли рядом по широкой лестнице, спускаясь к оранжерее.

- Да.

- Это, наверное, очень интересно! Почему вы не ставите «Хитрую невесту» на Архипелаге?

- Да вы что? – несмотря на оборот, который принимал разговор, Раэна рассмеялась. – Посмотрите на меня! Я же полукровка! Я некрасивая! У меня темные волосы, разрез глаз другой и уши…слишком длинные… Высоким лордам не нравится, когда полукровка становится знатной леди! А людям все равно. Они всех, у кого раскосые глаза и острые уши, считают эльфами и не вникают в такие тонкости, как рост, цвет волос и прочие внешние отличия. Для людей я такая же эльфийка…Они считают меня красивой…

- Я тоже! – вырвалось у Моррира.

- Что? – не поверила своим ушам Раэна.

- Ты очень красивая, - юноша шагнул вперед и вниз на одну ступеньку, загораживая Раэне дорогу. Теперь они стояли так близко, что могли почувствовать дыхание друг друга. – Ты красивее всех девушек на свете. И мне все равно, кем тебя считают.

- Ох, - только и смогла выговорить девушка, и тихо положила руки ему на плечи.


В назначенный день и час малый пиршественный зал расцветился яркими огнями. Даррен постарался – иллюзорные бабочки, пестрые птицы и необычной формы призрачные цветы причудливым узором покрывали арку входа и переливались нежными яркими красками по потолку и стенам. Даже замковая Видящая, переступив порог, ахнула от удивления. Зрители же были поражены еще больше. Дамы, устраиваясь в креслах, озирались по сторонам и тихо перешептывались. Вчера был устроен пир, на котором приглашенные артисты выступали вместе с собственными актёрами лорда Тарэара – двумя жонглерами и акробатом. Получился неплохой концерт – были и песни, и зажигательные танцы, и чудеса ловкости. И теперь благородные леди гадали, в роли кого они увидят – и увидят ли, что самое главное! – того юношу с бронзовыми волосами. Мужчины, не отставая, точно также гадали о девушках. Только Морриру было все равно. Он точно знал, ради кого пришел сюда – и ради кого несколько дней приходил сюда на все репетиции. Юноша волновался и с трудом удерживал себя в руках.

Артисты тоже волновались, но по-своему. Накануне матушка Ханирель, Ниэль и Таша засиделись допоздна – мастерили сценический костюм для Лейра, который должен был специфической внешностью искупить своё молчание. Поскольку его лицо никак не подходило для ролей злодеев, юношу решили раскрасить черной и зеленой красками. И вся труппа сейчас толпилась вокруг дебютанта, поддерживая, уговаривая, поучая на несколько голосов.

- Ты не можешь им угрожать, произносить прочувственные речи и строить планы мести – да это и не суть важно, - в который раз повторял глава труппы, - но ты должен заставить тебя бояться. Твое молчание должно пугать их больше всяких злых слов. В твоих жестах и взглядах должно быть больше угрозы, чем в любых проклятьях. Пусть они поверят, что находятся полностью в твоей власти. Заставь зрителей дрожать! Ожидание удара терзает сердце сильнее, чем сам удар вредит телу. Покажи им…

- Да хватит уже, Боар, - вклинился в монолог мастер Неар. – Ты так его окончательно запугаешь и запутаешь! Откуда ты только такие слова-то знаешь?

- Оттуда! Не забывай, что я путешествовал и выступал не только перед соотечественниками, но и за пределами Архипелага. И путешествую уже много лет. Мне случалось показывать свое искусство перед людьми и орками, троллями и гоблинами. Даже к темным альфарам* доводилось спускаться, а однажды пришлось выступать перед магри**, незадолго до той войны... Не все зрители хорошо знали эльфийское наречие – люди так и вовсе говорят на разных языках. И там-то мы, словно немые, были вынуждены общаться мимикой и жестами. Язык танца заменял нам иной раз обычную речь.

(*Темные альфары – раса подземных жителей, люди их называют гномами.

**Магри – раса полулюдей, полудраконов. Много веков назад создала свою империю, раскинувшуюся на половину материка. В описываемое время Темная Империя Ма-Гри уже лет двести, как была разгромлена объединенными силами людей, эльфов и орков. Мастер Боар как раз и упоминает эту войну. Прим.авт.)

Лейр внимательно смотрел на обоих актеров, время от времени кивая головой. Но было видно, что мысли его бродят где-то далеко.

Легкий перезвон колокола прервал разговор – это Таша, подсматривающая в дырочку занавеса, ударила в колокол, показывая, что зал заполнился и можно начинать представление.

- Да! – мастер Боар решительным жестом надел себе на голову венец. – Не забудь, когда твой выход! На первый раз это – самое главное! Когда погаснет свет. Помнишь?

- Я прослежу, - кивнула матушка Ханирель.

Менестрель уже ускользнул на авансцену, играя на лютне вступление. Занавес раздвинулся, и артист поспешил на сцену вместе с Соэль, Тайром и большею частью труппы.

Для первого выступления выбрали довольно известную пьесу, под названием «Пещера тролля». Основной причиной было то, что в ней единственной можно было передать большую часть реплик Тролля, роль которого прежде исполнял Крунху, другим персонажам.

Начиналась она со свадьбы – прекрасная Лионель выходила замуж за своего возлюбленного рыцаря Реймира. Девушка, сидя на широкой постели, ожидала появление своего жениха, который веселился с родными и друзьями, и произносила прочувствованный монолог, вспоминая всех блестящих лордов и рыцарей, которые добивались ее руки.

- Но мой Реймир – он лучше всех! Прекрасен он, как солнца свет! Силен, как ветер, быстр, как мысль… Мне никого милее нет! – звучал нежный голосок Соэль. В одной тонкой сорочке, сквозь которую, если бы не обильная вышивка, просвечивало ее тело, с распущенными волосами, озаренная свечами, она в полумраке казалась лунным лучом, проникшим в комнату. За кулисами артисты шумели, смеялись, притоптывали ногами, изображая отголоски шумного пира.

- Сейчас пирует он с отцом, - продолжала девушка, посматривая за правую кулису, - меня по праву получив. Я жду, когда же он придет, чтоб право мужа утвердить… Уже темнеет за окном. Уже вокруг настала ночь. Ах, страшно мне! Сегодня я супругу девственность отдам. Приди скорей, желанный мой! Приди, я жду тебя давно!.. Ах, как же душно! Распахну навстречу ночи я окно!

Порывисто вскочив, девушка подбежала к рампе, взмахнула руками, словно распахивая тяжелые рамы – и Даррен, спрятавшись за ширмой, именно в этот миг сделал точно такой же жест, только он дернул за тонкую бечевку, приводя в движение подвешенный под потолком веер. Резкий порыв ветра мигом задул добрую половину свечей.

Все смолкло. Именно в этот миг должен был появиться Тролль и утащить Лионель…

То есть, он появлялся обычно – выскакивал с рычанием и ревом, хватал испуганно закричавшую девушку и убегал со сцены. По служившему условным сигналом топоту и шуму артисты за кулисами должны были ворваться в «опочивальню» и обнаружить пропажу. Но только не сегодня. Мгновения тянулись – Тролль не появлялся.

Соэль зябко обхватила себя за плечи. Не зная, в чем дело, она тянула время, чуть-чуть повысив голос, чтобы её услышали и поняли, что пора что-то предпринимать:

- Я слышала, в такую ночь выходят тролли из своих пещер! Чуть зазеваешься – тебя утащат прочь! И не найдет никто твоих следов! Мне кажется – слышны его шаги. Я чую запах и дыхания шум! Ах, тролли нам извечные враги! От страха я едва-едва дышу…

Что говорить дальше, девушка не знала – эти стихи она только что придумала сама, но на этом ее воображение иссякло.

- Тролль или нет? – она привстала на цыпочки, всматриваясь вдаль. – Кто бродит? Отзовись!

Тишина…

Когда погас свет, Лейр от неожиданности вздрогнул и зажмурился. Потом, услышав голос девушки, тихо открыл глаза. Соэль стояла, озаренная светом потайного фонаря, вся тоненькая, полупрозрачная в легкой рубашке – распущенные волосы защищали ее наготу больше, чем ткань! Юноша оцепенел, не в силах сделать и шага, и не ощущая тычков матушки Ханирель.

- Тролль или нет? – девушка привстала на цыпочки, всматриваясь вдаль. – Кто бродит? Отзовись?

Как во сне, Лейр сделал шаг, потом другой…

Он возник за спиной актрисы, как темная тень, и когда свет фонаря внезапно упал на грубую маску, в которую превратилось его раскрашенное лицо, в зале все невольно ахнули. Никто не заметил, как он подошел. Соэль, угадав, что происходит что-то не то, все же обернулась – и вскрикнула от неожиданности.

В ее глазах, распахнутых во всю ширь, появился страх.

- Ы-ы-ыа, - протянул тролль и осторожно дотронулся когтистой лапой до ее щеки.

- Ты что, с ума сошёл? – не разжимая губ, тихо-тихо прошептала Соэль. – Не тяни время! Хватай меня и беги…

Провоцируя его на активные действия – не могут же они вечно стоять, как два столба и пялиться друг на друга! – девушка отпрянула, закричала, закрывая лицо руками, и Тролль наконец-то порывисто шагнул к ней. Но не обхватил поперек туловища, забросив на плечо, как это делал с рычанием Крунху, а ловко и довольно бережно поднял на руки:

- Ы-ы-ы…

Соэль вскрикнула и обмякла на его руках.

- Неси сюда! – послышался из-за кулис шепот матушки Ханирель.

Лейр послушно покинул сцену, куда уже ворвались остальные персонажи. Опять вспыхнули свечи, и актеры повели оживленный диалог. Реймир проклинал Тролля и клялся, что вернет супругу. Его отец упрекал зятя в пренебрежении своим долгом защитника и обещал отдать Лионель тому, кто вырвет её из лап чудовища, а отвергнутый ранее жених тут же рвался доказать, что только ему такое по плечу.

А за кулисами Соэль отчаянно трясла Лейра за грудки.

- Как ты мог! – шептала она. – Ты что, всё забыл?

- Не ругай его, деточка! – матушка Ханирель успокаивающе погладила внучку по голове. – Каждый актер хотя бы раз в жизни забывал текст или испытывал страх перед сценой! Он сделал первый шаг, дальше всё пойдет как по маслу!

Она оказалась права. Пока два претендента на руку Лионель, покинув дом, дуэтом обсуждали, в какую сторону направиться и где искать пещеру Тролля, за занавесом быстро сменили декорации. И когда он опять открылся, перед зрителем была пещера. Лионель рыдала на заваленном звериными шкурами ложе, а служанка, которую играла Раэна, уговаривала ее отведать редкие кушанья, глотнуть изысканных вин и посмотреть, какие подарки прислал своей пленнице ее похититель.

Прежде эта сцена выглядела по-иному – служанка лишь молча подавала то или другое, а сам Крунху уговаривал девушку. Теперь же его слова все отдали Раэне, которая старалась вовсю. Между тем Тролль лишь тенью маячил в отдалении, то порываясь подойти ближе, то снова уходя в сторону, негромким мычанием или сдержанным ревом привлекая к себе внимание.

- Откуда они только взяли этого тролля? – тихим шепотом поделилась с дочерью супруга лорда Тарэара, занимавшая место в первом ряду. – Вчера, когда эти комедианты кувыркались перед нами на пиру, его там не было!

- Не было, - согласно кивнула девушка. – Такого я бы заметила.

- Наверное, его прячут нарочно, - продолжала ее мать. – Он же уродлив. Просто ужасно, кошмарно уродлив! Надеюсь, его убьют в конце?

- Конечно, убьют, мама, - кивнула девушка с таким видом, словно сама и написала пьесу.

- Дамы, прошу вас, - прошептал лорд Тарэар, - потише! Вы мешаете слушать!

- Слушать? Кого вы слушаете? Этого? – леди кивнула на Тролля.

- Во всяком случае, не вас! – откликнулся ее супруг.

Что до Моррира, ему было решительно наплевать на мнение всех остальных. Он сидел вместе с семейством своего воспитателя, но не обращал на женщин никакого внимания. Едва на сцене появилась Раэна, как юноша забыл обо всем на свете. Подавшись вперед, раскрыв рот и распахнув глаза, внимал он каждому ее слову, следил за каждым жестом. Сколько в ней жизни и огня! И как можно было увлечься Лионелью, когда рядом такая девушка? Как можно хоть кого-то ставить с нею на одну доску? Весь во власти своих чувств, он совершенно не замечал того, что его бывший воспитатель, лорд Тарэар всё меньше уделяет внимания самой пьесе и всё чаще посматривает в сторону бывшего воспитанника. А когда в конце акта юноша громко стал аплодировать актрисам, и вовсе забыл про сцену и глаз не спускал с Моррира, погрузившись в размышления.

Остальные сцены тоже переделали. Тролль, так и не добившись ответа – вернее, не решившись заговорить с пленницей – уходил, и на его место являлись освободители. В первоначальном варианте Лионель сама для супруга и его друга выведывала у Тролля, в чем его сила и как его можно одолеть. Но сейчас выяснилось, что служанка прекрасно осведомлена о тайнах своего хозяина, однако, согласна выдать их в обмен на спасение. Ей тоже надоело торчать в пещере, хочется на свежий воздух. Получив задание, спасители отправлялись добывать волшебный меч, которым только и можно было срубить голову чудовища.

Их путешествие на скалу, где в камне ждал своего часа заколдованный клинок, не претерпело существенных изменений. И тогда, и теперь Тролль пытался активно помешать героям, устроив камнепад. Разве что сейчас всё это не сопровождалось его репликами. Уверенный, что завалил героев камнями, но вернулся в пещеру и, довольный, прилёг отдохнуть на ложе, положив голову на колени своей пленнице.

То есть, должен был так поступить. Но бутафорские камни, с которыми силач Крунху управлялся играючи, очевидно, оказались с непривычки тяжеловаты для Лейра. Когда он, ссутулившись и вперевалочку, как того требовала роль, появился на сцене и гордо взревел, ударяя себя кулаками в грудь, Соэль заметила, что двигается он довольно скованно. Во время предыдущего действа она находилась в другой кулисе, лишь из-за складок декораций одним глазом подсматривая за представлением, и сейчас терялась в догадках, что произошло.

- Мы слышали ужасный, страшный шум, - произнесла служанка Раэна немного переделанный монолог самого Тролля. – Как будто бы столкнулись две скалы! Как будто небо рухнуло на твердь и осушило океан до дна. Упали камни! Погляжу в окно! Обрушился в ущелье камнепад!

- Ах, - вскричала и Лионель, закрывая лицо руками, - это означает лишь одно – что мой спаситель не придет назад!

Служанка Раэна подбежала к самой рампе, как бы всматриваясь в произведенные Троллем разрушения. И при этом взор ее невольно нашел Моррира. Юноша просиял и тихонько махнул девушке рукой. Сама актриса не могла ответить ему также, но нарочно задержала взгляд на принце.

Пока они переглядывались, Тролль-Лейр подполз к сидевшей на ложе Соэль и, как полагалось, устроился подле. Но девушка заметила, что двигается он как-то неуверенно.

- Все в порядке? – прошептала она. – Ничего не болит?

Ответом ей была легкая тень улыбки, и девушка от души порадовалась тому, что ее партнер лег спиной к зрителям – ни один Тролль никогда не улыбался так.

- Устал, - произнесла она зрителям. – Уснул.

Давно ожидавший этих слов, мастер Неар за сценой тихо заиграл на лютне, и девушка запела колыбельную. Предполагалось, что от ее пения где-то там сами собой камни отваливаются в стороны, освобождая рыцарям дорогу. Но в этот раз голосок Соэль звучал особенно нежно – она чувствовала, как волнуется Лейр, и невольно старалась голосом подбодрить его. И даже, воспользовавшись тем, что одну руку ее все равно не видно зрителям, тайком погладить его по плечу.

Ворвавшиеся в пещеру Реймир и его соперник прервали песню на полуслове. Лионель знаками призвала их к тишине – мол, чудовище спит, будьте осторожны. Рыцари принялись совещаться – соперник предлагал отрубить голову Тролля сейчас, не теряя времени, а Реймир настаивал, что так поступать не по-рыцарски и стоит вызвать врага на поединок и победить в честном бою. Они спорили до тех пор, пока от громких голосов сам Тролль не открыл глаза, так что пришлось герою принять бой.

Сцены с Крунху обычно играли по-другому – силач легко уходил от своих противников,кувыркаясь и прыгая туда-сюда. Но Лейр умел владеть оружием. Осваивать искусство гимнаста ему было некогда, и он, вскочив с широкого ложа, подхватил дубину – такую же бутафорскую, как и меч в руках героя Реймира.

Зрители разразились удивленными криками и аплодисментами – у рампы завязалась настоящая схватка. Противники нападали и отступали, обмениваясь ударами, которые выглядели совершенно как настоящие. Даже Соэль, забыв о своей роли, уставилась на это зрелище. И закричала от неожиданности, когда Тайн, игравший соперника, схватил ее за руку, чтобы, следуя сюжету, увести, пока Реймир был занят схваткой.

Раньше это происходило в молчании – только служанка после боя объясняла победителю, что его соперник украл его супругу. Но сейчас крик девушки услышали. Забыв о роли, Лейр рванулся к ней. Один удар бутафорской дубины – и соперник взаправду растянулся на полу, сбитый с ног мощным ударом. Но тут уже подоспел Тиар и, перехватив меч двумя руками, обрушил его на спину Тролля.

- Падай! – закричал он.

От неожиданности – удар вышел болезненным, хотя убить бутафорским мечом было нельзя – Лейр опустился на колени:

- Ыы-ы-ы?

Взгляд его нашел Соэль. Девушка тихо кивнула головой, и, подчиняясь, Тролль растянулся на полу. Чтобы он не вздумал вскочить, актриса наступила ему на плечо ногой.

Зрители были в восторге – такого зрелища давно не видели на сцене. А вот мастер Боар только качал головой – всё шло не так.

- Что делать? – просигналил отцу за кулисы Тиар.

- Заканчивайте поскорее!

Подчиняясь, юноша подал руку Соэль, а Раэна, поколебавшись, бросилась к его распростертому на полу сопернику, приводя в чувство. Удар не оглушил Тайна, и встал он довольно быстро. Служанка повисла на его локте, расточая улыбки, и Моррир, хоть и знал, что это – часть ее роли, тихо застонал от ревности. Две влюбленные пары, держась за руки, подошли к рампе, за их спинами Таша и Даррен закрыли занавес, а из боковой кулисы вышел мастер Боар, приветствуя две свадьбы вместо одной.

Неожиданная развязка порадовала зрителей. Моррир вскочил первым с места первым, хлопая Раэне в ладоши. Он был счастлив и не замечал, какими глазами смотрит на него его бывший воспитатель.


Лорд Тарэар привык в приграничье не доверять эмоциям, сдерживать свои чувства, но, если надо, действовать напрямик. Тем более, что сейчас перед ним навытяжку стоял не какой-нибудь рядовой рыцарь из гарнизона, а его недавний воспитанник, Моррир из Дома Моредара Рубинового. Наместник нарочно отправил своего сына на воспитание к старому опытному вояке, который начал военную карьеру во время Смутных Веков и еще мальчишкой сражался с полчищами восставших орков. И теперь по праву наставника лорд Тарэар не собирался разводить церемонии.

- Это правда? – сразу взял быка за рога он. – То, что мне доложил мастер меча? Ты влюбился в актрису?

- Ну…- юноша покраснел до кончиков ушей, - э-э…

- Не мямлить! Отвечать чётко, по-военному! Да или нет?

- Да. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к…

- Это ко всему имеет отношение! – оборвал лорд Тарэар, меряя шагами свой кабинет. Доходя до окна, ярко освещенного весенним солнцем, он круто поворачивал и шагал к противоположной стене, чуть не утыкаясь в нее носом. – Ты – наследник Наместника! В скором будущем тебе самому надлежит примерить платиновый венец! По стопам своего отца ты, принц, войдешь в Совет Наместников. Возможно, однажды даже будешь избран его главой – на какое-то время. Твоя жизнь должна быть безупречна! Никто и ничто в твоих делах, поступках, речах и мыслях не должно служить поводом для порицания, насмешки и, тем более, не должно стать оружием в руках твоих врагов… Не морщись! Ты прекрасно знаешь, что в данном случае я говорю в переносном смысле!

- Я не понимаю, как моя женитьба может отразиться на международной политике?

- Женитьба? Ты хочешь жениться на этой… - от удивления лорд Тарэар даже не сразу нашел слова. – Но это невозможно!

- Почему? Раэна нравится мне! И я уже получил рыцарские шпоры, так что формально не завишу уже ни от отца, ни от вас!

- Она же не чистокровная эльфийка! – сообразил, к чему придраться старый рыцарь. – И даже Покровителям неведомо, какую жизнь она вела и кем были ее родители!

- Но, если дело только в этом, я могу спросить…

- И ты уверен, что тебе ответят правду?

От возмущения Моррир весь вспыхнул.

- Вы говорите это нарочно! – воскликнул он звенящим голосом. – Раэна совсем не такая! Она не способна мне соврать!

- Ты знаешь ее всего пару дней, и уже твердо решил связать с этой девицей свою судьбу. Подобный поступок не делает чести будущему правителю целого Острова, который обязан заботиться не только о своем благополучии, но и о жизни и счастье всех своих подданных! А также о том, чтобы хранить мир на территории всего Радужного Архипелага. Я уже отправил по твоей просьбе письмо Наместнику Ровилару Сапфировому, чтобы он пресек все возможные преследования бродячих артистов. Ты, если желаешь, можешь выправить для них подорожную грамоту – дескать, податели сего находятся под твоей защитой, и в случае конфликтов их обидчик будет иметь дело с Домом Моредара. Но не более того!

- Отделаться простым пергаментом? Но…

- Поверь, мальчик мой, - лорд Тарэар приблизился, сжал плечи юноши руками, - так будет правильно. Ты уже и без того сделал им огромный подарок – ты спас им жизни! Этого более, чем достаточно для того, чтобы они век стали молиться за тебя Покровителям! Ты исполнил свой долг по отношению к ним, поступил так, что я и твой отец можем гордиться тобой, но на этом все и должно закончиться! Забудь этих артистов! И позволь им забыть тебя.

С каждым сказанным словом он всё крепче сжимал руками плечи юноши. Тот морщился, кусая губу, но терпел.

- Почему? – только и вырвалось у Моррира, когда молчать было уже невозможно. – Почему я должен забыть ту, которую люблю?

- Потому, мальчик мой, что у тебя уже есть невеста.

Пощечина и самое грубое оскорбление не могли более поразить впечатлительного юношу. Он отпрянул, вытаращив глаза:

- Как? Кто? Зачем?

- Так было решено много лет назад, в тот день, когда твой отец, великолепный лорд Моредар, отправил тебя мне на воспитание. Моя жена из старинного рода, среди ее предков – великие короли древности. Я тоже могу похвастаться родовитыми предками, да и твое происхождение безупречно, но моя леди – принцесса крови. И наша дочь, Тинатирель, тоже принцесса. Вас обручили, когда вы были ещё маленькими детьми, посему ты ничего не помнишь. Тинатирель еще не совершеннолетняя, и, хотя она вполне созрела и стала девушкой, я не торопился со свадьбой. Однако, узнав о твоем увлечении, понимаю, что должен ускорить события. Одновременно с посланием на Сапфировый Остров я отправил письмо твоему отцу. Великолепный лорд-Наместник Моредар скоро начнет подготовку к свадьбе. Как и я, со своей стороны, начинаю е прямо сейчас, - он кивнул на разложенные на рабочем столе наполовину исписанные пергаментные листы.

Моррир попятился, сжимая голову руками.

- Нет, - прошептал он. – Это невозможно! Я не хочу!

- Это твой долг, мальчик! Ты знаешь, что это такое!

Юноша уныло кивнул. Да, это было то, о чём ему говорили с младенчества – долг лорда, долг рыцаря, долг чести…

- Ты – наследник Наместника и в будущем – сам Наместник Рубинового Острова, - тяжело падали слова бывшего воспитателя. – Моя Тинатирель – принцесса крови. Ты не имеешь права жениться на ком попало, обязанный блюсти чистоту крови, и моя дочь тоже должна связать свою судьбу с самым знатным юношей Острова. Если не ты, то никто не сможет стать её супругом, никто ей не ровня. Род древних королей не должен прерваться просто так. Ты обязан исполнить свой долг – не только перед своим родом, но и перед памятью наших предков.

- Но как же Раэна, - прошептал Моррир. Имя девушки отозвалось болью в душе.

- Объясни ей все. Если она не полная дура, простит и поймет. Считаешь, что простого разговора не достаточно – заплати им за представление. Например, украшения и наряды для всех женщин труппы и новых лошадей или отсыпь труппе столько серебра и драгоценных камней, сколько пожелаешь, из моих сокровищниц.

- Нет, - задумавшись, покачал головой Моррир, - это ее только оскорбит.

- Скажите, пожалуйста, - фыркнул лорд Тарэар, - какая-то комедиантка – и способна оскорбиться? Пусть гордится тем, что на нее обратил внимание высокородный…

- Я люблю ее, - с тоской промолвил юноша.

- Глупости! – отрезал его бывший воспитатель. – Поверь мне, мальчик, это – не любовь. Это – легкое увлечение молодости. В мои годы я тоже как-то потерял голову от хорошенькой фрейлины моей матери. Сочинял стихи, лазил на балкон… А потом увлечение прошло. После этой фрейлины была другая, потом – третья. Затем я чуть было не соблазнил свою кузину. Были у меня и другие возлюбленные. Одних я забывал почти сразу, на другой день после первого и последнего свидания, с другими отношения длились дольше, но все они благополучно завершились. А ведь мне всякий раз казалось, что я люблю девушку. И ты переживаешь то же самое. Просто твоя первая влюбленность неудачна. Поверь моему опыту, через несколько недель или месяцев ты забудешь эту девицу…

- Нет, - прошептал Моррир. – Раэну забыть невозможно.

Он крепко зажмурился, и перед глазами сразу встало ее лицо. Раскосые глаза, округлые скулы, маленькие темные губки…

- Тогда и не забывай! Не мучай себя. Просто прими, как данность, что отныне она – часть твоего прошлого. Прошлого! Запомни это! У тебя впереди долгая жизнь, подобных моментов будет еще немало. Если твоя совесть не дает покоя, сделай ей на память какой-нибудь подарок… только не тот, который через несколько лет придет к воротам твоего дворца и назовет тебя папой! Попроси у неё на память локон волос, пообещай носить на груди, как талисман. Девушкам нравятся такие знаки внимания, они смягчают горечь расставания.

- Вы совсем не знаете Раэну, - покачал головой юноша.

- Зато я знаю тебя, - отрезал лорд Тарэар. – И знаю, что ты примешь правильное решение и не посрамишь своего рода! На вот, дай ей серебро, - в руки Моррира лег туго набитый мешочек. - Скажи, что это плата за все выступления сразу. Они отработали свое и могут отправляться, куда глаза глядят в любое время. Хоть завтра! Ну, ты меня понимаешь?

Моррир кивнул. Он отлично понимал своего бывшего воспитателя, и это его отнюдь не радовало.


В замке девушкам отвели одну большую комнату на двоих. Она была достаточно просторна, чтобы ни та, ни другая не чувствовали себя стесненно. Соэль – так вовсе была счастлива. После того, что приключилось в замке лорда Рейдиара, девушка ни за что не хотела надолго оставаться одна. Подруги даже спали на одной широкой постели, благо, места на мягком шелковом ложе хватило бы на четверых.

Впрочем, они проводили тут слишком мало времени – если не были заняты на репетициях, девушки все равно не сидели, сложа руки. Соэль помогала матери и бабушке шить новые костюмы и чинить старые, перебирать реквизит и личные вещи – теплые плащи и шерстяные платья следовало убрать подальше, а достать тонкие и легкие. Раэна же бегала тут и там.

Заскочив на минутку в комнату, чтобы переодеться, девушки обнаружили там букет цветов, сорванных, судя по всему, на ходу где-нибудь на лужайке в парке. Соэль даже не протянула к ним руки, а Раэна тут же схватила букет, зарылась в него лицом и закружилась по комнате.

- Это Моррир! Моррир! – повторяла она.

Соэль тихо улыбнулась, глядя на ученицу менестреля. Между девушками пока не было соперничества ни в чем – ну и что, что полукровке не давали главных ролей. Она прекрасно себя чувствовала в роли автора многих стихов и баллад. Обе были разными во всем. И сейчас Соэль не ощущала ревности.

- Ты уверена, что это он принес цветы? – только и спросила она.

- Больше просто некому! Не Тайну же с Тиаром меня обхаживать! Ах, Соэль, если бы ты только знала, какой он, Моррир… Настоящий принц! Как в сказке! Я напишу в его честь оду! Нет, балладу! Венок сонетов! – Раэна то подносила цветы к лицу, то прижимала к груди.

- Частушку, - подхватила Соэль.

- Да ну тебя! – фыркнула Раэна в притворном негодовании. – Ты мне просто завидуешь!

- Тебе? Да было бы из-за чего! – рассмеялась ее подруга.

- Да, на тебя этот красавчик даже не смотрит! И он настоящий благородный лорд! – Раэна даже запищала от удовольствия. – Ах, если бы ты знала…

- Не знаю и знать не хочу, - погрустнела Соэль. – После этого Рейдиара мне разонравились лорды, все до единого! Я, если хочешь знать, терпеть их не могу! Играть в спектаклях – пожалуйста, а чтобы общаться – нет и нет! Ни за что! Не родился еще такой лорд, которому я могла бы доверить свое сердце! Будь он сто раз добрый и тысячу раз благородный! Он – лорд и я ему не верю! И не поверю никогда! Все они наглецы и негодяи!

Девушка распалилась, с досады и злости притопнув ногой, и Раэна подошла и обняла подругу, гладя ее по волосам:

- Бедная ты, бедная!.. Как же тебя этот Рейдиар напугал… Ну, а если влюбишься в лорда?

- Ни за что и никогда! Стоит мне услышать «я – лорд», как у меня внутри словно что-то каменеет!

- А если он не скажет, что лорд?

- Скажет. Обязательно скажет. А если промолчит нарочно, значит, он еще и врун и верить такому нельзя вовек!

- А как же Лейр?

- Что – «Лейр»? – не поняла Соэль.

- Лейр – лорд, ты что, забыла?

- Нет, - пожала плечами девушка, - но… это совсем другое! Ты не понимаешь! Мы просто друзья. Даже не друзья, а партнеры по сцене. Лейр… это просто Лейр!

Раэна с досадой покачала головой – мол, пойди тебя, подруга, пойми! - и отвернулась к окну, пытаясь найти момент и ускользнуть от подруги, которая лишь портила ей настроение такими речами. Но ведь не скажешь прямо: «Надоели твои глупости!» Чего доброго, обидится! И, выглянув в очередной раз в окошко, она увидела Моррира, который делал вид, что прогуливается по саду, но на самом деле явно направлялся к их окнам.

- Я обязательно подумаю об этом, - прощебетала она, бросаясь к дверям, - но не сейчас, а попозже… Сейчас я должна идти.

И она выскользнула за дверь, оставив Соэль в одиночестве.

Девушка подошла к окну. Прогуливавшийся среди кустов наследник Наместника Рубинового явно никуда не торопился. Но, услышав окрик выскочившей в парк Раэны, встрепенулся.

Соэль отвернулась от окна, не завидуя, но и не желая подсматривать.


У Моррира было тяжело на сердце. Он не догадывался о том, что его чувство встретит преграды. Отец часто говорил, что уважает желания своего сына, что ему важны чувства наследника. Но о том, что лорд Моредар будет против женитьбы сына, как-то не думалось. А оказывается – и доказательством того был старинный документ – он практически сразу после рождения малышки Тинатирель обручил ее со своим отпрыском. И даже не подумал о том, что у юноши несколько лет спустя может появиться свое мнение.

Кстати, о Тинатирель Моррир не думал вовсе. Девочка была всего на несколько лет моложе его, но держалась так спокойно и немного свысока, что и раньше-то юношу не тянуло с нею общаться, а в последнее время и подавно. Они обращали друг на друга не больше внимания, чем на многочисленных пажей и служанок, и, несмотря на то, что практически выросли вместе, так и не смогли как следует подружиться. И вот теперь девушка, с которой за последние полгода он ни разу не перемолвился и словом, должна стать его женой. А он должен забыть Раэну потому, что он – будущий правитель, а у правителей есть долг перед своим народом. И он важнее глупых чувств. Морриру с детства внушали, что такое долг, и юноша смирялся с ним.

Но вот Раэна… Что подумает, что почувствует она? «Мне ни с кем не будет так хорошо, как с нею!» - с тоской думал наследник, шагая по парку. Остановившись у куста, где среди листьев только зрели бутоны шиповника, он принялся обрывать нежные побеги. Вон оно, крыло замка, где поселили артистов. Вон на третьем этаже окно – в нем только что мелькнула черноволосая головка. Сейчас она будет здесь.

Девушка бежала со всех ног, но на последнем повороте приостановилась и подошла спокойным шагом – привычка актрисы взяла верх, и она знала, как надо появиться на сцене. Нет, ей почти никогда не доводилось играть главных героинь, но она часто наблюдала на репетициях за Соэль и ее матерью, прислушивалась к советам старших и запоминала. О, сегодня ее звездный час! Сегодня она не на сцене, а в жизни сыграет роль принцессы!

Моррир стоял у куста, с какой-то странной решимостью обрывая распускающиеся бутоны. «Венок из полураскрытых цветов символизирует девушку, которая только-только познала любовь! - говорила матушка Ханирель. – Бутоны в букете героини означают, что она еще никогда не влюблялась ни в кого и хранит свои чувства и сердце сомкнутым, как эти лепестки… А если у актрисы в руках распустившиеся цветы, значит, она уже знает, что такое любовь и по сюжету уже влюблена в героя. Увядшие же цветы символизируют увядающие чувства.» Все это молнией пронеслось в голове девушки. Распускающиеся цветы… расцветающая, только набирающая силу любовь…и они, разорванные, усеяли дорожку… Не может быть! Это совпадение! Но сердце отчего-то замерло.

- Моррир? – позвала она, осторожно подходя ближе. – Я… случайно тебя увидела и…

- Раэна, - юноша поднял на нее глаза, и девушка поразилась их тоскливому выражению.

- Что-то случилось?

- Я…не знаю.

У него был такой несчастный вид, что девушка невольно почувствовала к нему жалость.

- Моррир, что произошло? – она подняла руку, сделала попытку дотронуться до его плеча, но юноша перехватил ее запястье и в каком-то исступлении прижался к нему губами.

Раэна оцепенела. Ей ещё никто, даже на сцене, не целовал рук. Надо было задрожать от радости – сейчас он опустится на одно колено, как в пьесах, и попросит руку и сердце! – но внутри все оцепенело. «Так не бывает! – стучало где-то в голове. – В жизни все не так, как на сцене! Здесь все по-другому!»

- Моррир? – робко позвала она. Пусть скажет, что угодно, только не молчит! Пауза затянулась неприлично долго. В театре все давно бы уже поняли, что актер забыл слова. На сцене обычно остальные артисты тут же бросались импровизировать, выручая товарища и между делом подсказывая ему нужный текст. – Моррир, вы… ты ничего не хочешь мне сказать? Я слушаю!

- Прости меня, Раэна, - глухо промолвил юноша, не поднимая головы. – Я… не должен… Я не могу!

Ну, вот, он заговорил. Но лучше бы молчал! Прорвав плотину молчания, слова полились сплошным потоком.

- Прости меня, Раэна, - двумя руками сжимая ее ставшие безвольными пальцы, говорил он. – Ты нравишься мне. Я люблю тебя и никогда не забуду. Ты – лучшее, что у меня есть и что еще будет! Я всегда буду любить только тебя, тебя одну, всю оставшуюся жизнь! Я готов поклясться в этом именем Покровителей! Я никогда никого так не любил и любить уже не буду, что бы ни произошло, что бы ни случилось!.. Ты – единственная, неповторимая, незабываемая, но…

- Ты меня пугаешь, - прошептала ученица менестреля.

- Но я, оказывается, обручен! Мне ничего не говорили потому, что нас обручили родители сразу после рождения моей невесты. Она немного моложе меня, наши отцы хотели ещё немного подождать, пока она подрастет, но… Лорд Тарэар – мой воспитатель и ее отец – он захотел ускорить свадьбу! Он уже послал моему отцу в поместье-столицу письмо о том, что начинает подготовку…

- Что? – произнесла Раэна. Она слышала слова, но не понимала их значения.

- Через несколько месяцев я буду женат. Моя невеста – принцесса древней крови.

- А я? – это прозвучало по-детски, но горло перехватило, и достало сил только на эти слова.

- А тебя я буду помнить и любить до конца своих дней!

- Нет!

- Ты мне не веришь?

Раэна попятилась, пытаясь вырвать руку. Так не бывает! Так не должно быть!

«Так не бывает на сцене! – всплыла неприятная мысль. – В жизни все именно так и происходит! Он – принц, она – принцесса. Принцы не женятся на служанках! Тем более – полукровках!»

- Нет, - прошептала она. – Нет, нет…

Рука, сжимающая ее пальцы, разжалась.

- Мой воспитатель, лорд Тарэар, хочет, чтобы ваша труппа покинула замок, как можно раньше, - пролепетал Моррир несчастным тоном. – Он даёт вам эти деньги… за все выступления, которые вы так и не показали здесь, - мешочек с серебром дрожал в его ладони.

- Мы должны уехать? – пробормотала девушка.

- Так хочет мой воспитатель… Если бы я мог тебя задержать. Но у меня есть долг…

- Нет, - повторила Раэна, пятясь, - не надо.

Юноша открыл рот, чтобы что-то сказать, но девушка уже повернулась и бросилась прочь. Она бежала, не разбирая дороги, мечтая умчаться на край света, но даже ворвавшись в замок и через три ступеньки взлетая по лестнице к себе в комнату, чувствовала, знала, видела, как Моррир стоит и смотрит ей вслед. И знала, что этот взгляд будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.


Несколько часов спустя труппа покинула поместье и направилась вглубь Острова. Четыре крепкие лошади шли легким скорым шагом, и артистам приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы не отстать от них. Янсор по-прежнему гарцевал на породистом скакуне, подаренном взамен того, убитого на границе, но не предлагал девушкам прокатиться. Напряженное молчание царило в труппе. Забившись в дальний угол и отгородившись от всего света декорациями и реквизитом, в глубине фургона горько рыдала Раэна. И никто не мог её утешить.




Эпилог.


С некоторых пор Дехтирель опасалась прихода ночи. Молодой женщине было страшно ночевать одной в комнате на верху башни возле часовни. И не только потому, что раньше все здесь принадлежало её сопернице, старой Хозяйке Сапфирового Острова. Очень часто бывало, что, стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором вставало лицо Лаэмира. Пропавший Преданный снился ей ночами. Он ничего не говорил, ни о чём не просил – просто заставлял раз за разом переживать страх и тревогу. Ведь тела так и не нашли. Где он? Что с ним? Официально поиски прекращены, но имя юноши пока не вычеркнули из списков когорты – до тех пор, пока не найдут его труп и не объявят умершим или пока он не отыщется живой и здоровый, чтобы предстать перед судом, как дезертир. Несмотря на то, что сейчас не было войны, Преданные даже в мирное время находились на особом положении и тот, кто без уважительной причины покинул расположение части, мог попасть под трибунал.

Другой вопрос, что в случае суда могли всплыть и неприятные факты. Что тогда будет с нею, заманившей рыцаря в ловушку? Её, конечно, осудят – отправят-таки в Орден рапорт о недостойном поведении, и всё откроется. Рави, как наследник, легко отделается – отец наверняка просто-напросто откажется признавать его своим наследником и объявит открытый турнир на соискание этой должности. По традиции, принимать участие в нем могут все эльфы, так или иначе связанные с домом Наместника кровным родством. Тетушка, леди Аннирель, быстренько женит обеих своих дочерей – и вот вам два новых кандидата.

Нет, конечно, мог бы принимать участие и супруг самой Дехтирель, но это была еще одна головная боль молодой женщины. Во-первых, он Преданный, а им нельзя жениться. Во-вторых, он был причастен к убийству. Охтайра в случае, если все откроется, непременно казнят… Ох, это будет единственным положительным моментом!

Молодая волшебница не то, чтобы не любила своего мужа – она испытывала к нему странное чувство физического влечения и страха. И это было главное разочарование для молодой жены в супружеской жизни. Охтайр мог отсутствовать целыми сутками – служба Преданного оставляла мало свободного времени – а потом врываться неожиданно к ней в спальню и учинять настоящий обыск. При этом оба они знали, к кому он ревнует. И Дехтирель знала, что его ревность имеет веские причины. Нет, Рави с самого дня странной свадьбы не оставался с нею наедине и пары минут, но молодая волшебница все равно упрямо ждала. И каждый раз, когда в ночи слышала стук двери, замирала в тайной надежде, что это может быть наследник Наместника.

И каждый раз убеждалась в обратном.

Что это там? Вроде бы какой-то шорох… Крысы? Нет, не может быть! В часовне особая магия не давала плодиться мышам, крысам, тараканам и домовым муравьям. Ее облетали стороной даже мухи и комары.

Шорох повторился. Шаги на лестнице? О нет, опять!

Тихо скрипнула дверь. Высокая тень проскользнула в комнату.

- Ждала?

Этот вкрадчивый голос когда-нибудь сведет с ума! Дехтирель застонала от досады.

- О, так ты вся истомилась в ожидании, - в голосе послышались издевательские нотки. – Или кто-то до меня успел тебя возбудить, но не довел дела до конца, и моя дорогая жена просто ещё не успокоилась? Не волнуйся, дорогая! Сейчас я его найду, и мы продолжим втроем. Это будет весело, уверяю тебя!

Тихо щелкнул замок, запирая дверь. Тень двинулась вдоль стены. Молодая волшебница, обхватив колени руками, следила за нею напряженным взглядом. Применить магию было нельзя – во-первых, он прекрасно знает, что даже с накачанными под завязку амулетами она мало, что из себя представляет. А во-вторых, у него самого есть какой-то амулет, отводящий вредоносную магию. Но так хотелось запустить в него боевым заклятьем! Просто так, чтоб жизнь медом не казалась!

- Странно, - сегодня Охтайр то ли устал, то ли сам понял тщетность попыток, но ограничился только формальным обходом спальни и не стал распахивать сундуки и шарить мечом под кроватью. – Неужели здесь сегодня действительно никого нет?

- Здесь всегда никого нет, - огрызнулась Дехтирель.

Денщик ее брата мигом оказался рядом. Его зеленые глаза полыхнули огнем, как у дикого зверя.

- Ты мне не дерзи, - прошипел он, забирая в кулак прядь ее волос. – Ты – моя жена и должна меня слушаться!

- Я тебя не люблю…

- Любишь, - он придвинулся ближе, наматывая ее волосы на кулак одной руки и запуская другую ей под ночную сорочку. – Ты любишь все, что я с тобой проделываю. Тебе это нравится… Нравится, когда я бываю груб, жесток… Как сейчас!

С силой дернув за волосы, так, что на глазах молодой женщины показались слезы, он подтянул ее поближе и жадно поцеловал. В этом поцелуе не было нежности и ласки, но против воли Дехтирель задрожала от страсти. Его вторая рука вовсю хозяйничала под сорочкой, и скоро женщине уже стало всё равно, что и как с нею проделывают – лишь бы ее мучитель не останавливался.

Уже потом, когда они лежали рядом на скомканных простынях, Охтайр промолвил лениво:

- А у меня для тебя хорошая новость.

- Что? – пробормотала Дехтирель, прижатая к его боку сильной рукой.

- Кажется, его на самом деле нет.

- Кого? – сон как рукой сняло. Молодая женщина приподнялась на локте.

- Ну… нашего общего знакомого, - подмигнул ей муж. – Того самого… - он скорчил гримасу, высунув язык и изображая удушье.

- Он… мертв? – Дехтирель сама не знала, чего больше в её душе, облегчения или огорчения.

- На Острове его точно нет. И появится ли он вообще когда-нибудь здесь, не ведают даже Покровители!

- Ты так в этом уверен, что…

- Жизнь, моя дорогая, полна сюрпризов. И не всегда приятных… Ну, - он встал, легко оттолкнув жену, - мне пора. Спи спокойно, моя девочка!

Большая часть его одежды валялась на полу. Не тратя времени на то, чтобы одеться, совершенно не стесняясь своего поджарого мускулистого тела и словно выставляя его напоказ – смотрите все, у меня нет хвоста, как у троллей! – Охтайр собрал свои вещи в комок и, помахав свободной рукой на прощание жене, выскользнул за порог.

Он всегда уходил вот так, не прощаясь. И Дехтирель откинулась на подушки. Вот теперь можно было уснуть. И понадеяться на то, что ей не приснится повешенный Лаэмир.

В ту ночь впервые ее надежды впервые оправдались.


Оглавление

  • Глава 1 + пролог
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4 и 5
  • Главы 6 и 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Часть 2. Главы 1 и 2
  • Главы 3 и 4
  • Главы 5 и 6
  • Главы 7, 8 и эпилог