Узник Азкабана [allura2] (fb2) читать онлайн

allura2 УЗНИК АЗКАБАНА

Предупреждение

Дорогие читатели!

Это вступление я пишу по следующим причинам.

К сожалению, реал… таков, что, хотя я категорически не хочу бросать работу и обязательно к ней вернусь при первой же возможности, но когда точно это будет… неизвестно. Поэтому — наберитесь терпения. Возможно, ждать придётся всего несколько дней, может — пару недель, может — месяц, но я вернусь.

Кроме того, в связи с некоторыми… недопониманиями, я хочу уточнить несколько моментов.

1. У меня жуткий ООС Малфоев. У меня они не являются злодеями, извините. Может быть, Люциус не совсем белый и пушистый, но… ТЛ служил под империусом. Плюс — чересчур властный папаша-Пожиратель. Поэтому что-то он делал нехорошее… Но не такое, за что (в моём фике) его можно отдавать дементорам.

Скорее всего, остальные у меня тоже с ООСом… Любители канонных — извините. Если это вам совсем не по нутру… Я вас предупредила. Без наказания Малфои не останутся, но наказание будет… не самым крутым, скажем так.

2. Некоторых удивляет, что Снейп остался не наказанным за свою политику по отношению к ученикам и то, что ему, «плохому учителю» в виде наказания навязали учеников.

Если кто-то невнимательно читал эпилог первой книги, напомню — Снейп был лишён деканства. Он больше не является деканом и, хотя это не было озвучено, но Магия будет следить, чтобы впредь он более ровно относился к ученикам. Сюсюкать он с ними не будет, но и остро выраженных любимцев у него не будет ни на каком факультете.

Кроме того — некоторые удивляются тому, что Гермиона не попала на продвинутый курс, несмотря на то, что она лучшая из лучших, вундеркинд и тому подобное.

Я не считаю Гермиону лучшей из лучших. Возможно, она может варить зелья, но у неё нет того, что может сделать её настоящим зельеваром. Она следует рецепту — более или менее точно, как написано, и только, отступать от официальной рецептуры — это категорически не для неё (в моём личном видении, можете со мной не соглашаться). Да, она отлично сдаёт экзамены… Но это ещё не показатель. Для меня. Я сама была знакома с одним человеком, который, хотя и был отличником, прекрасно сдавал экзамены в школе, но вот применить те знания, которые, согласно данным экзаменам, у него были, в жизни был не в состоянии и делал глупые ошибки, а другой человек, который сдавал экзамены в школе не в пример хуже, в жизни справлялся значительно лучше отличника. Так что для меня официальные Отлично Гермионы ещё не показатель того, что она блестящий зельевар и справится с программой того, что вы называете «продвинутым курсом».

«Продвинутый курс» — это не только зельеварение. Это не школьные уроки. Это — Ученичество. Это понятие я придумала не сама, а нашла в нескольких других работах. В это понятие входит не только более углублённое изучение строго конкретной дисциплины — в данном случае зельеварения — но Наставник обучает Учеников всему, чем владеет сам, с тем, чтобы они максимально сравнялись с ним по своему уровню. В начале моей Тайной комнаты Джеймс пытался это объяснить Гарри. В школе Снейп — МАСТЕР зельеварения — вынужден вести школьников по самому низкому уровню, какой только возможен в магическом мире, так, что лучшие из выпускников становятся лишь РЕМЕСЛЕННИКАМИ в каждой из дисциплин, не только по зельям, чтобы повысить свой уровень, им необходимо учиться дальше. Даже для того, чтобы стать Подмастерьем, соискатель должен несколько лет провести в статусе Ученика при Наставнике. И Снейп с подачи Магии становится Наставником для Гарри, близнецов, Блейза и… я уже не помню, кого он взял с Рейвенкло. Он будет готовить их не к СОВ и не ЖАБА, — хотя их они должны будут сдать не в пример лучше остальных — но куда более серьёзным испытаниям, по зельям, Менталу (поскольку Северус ещё и Менталист) и всему, чем владеет сам.

Я не думаю, что Гермиона всё это потянет, а Гарри считаю вполне даже способным. При Распределении Шляпа хорошо оценила и его ум, и талант, но вот только он до сих пор не мог в полной мере их раскрыть… Но ничего, его жизненные обстоятельства меняются и потому будет возможность развиваться быстрее, чем до сих пор.

Ещё один пункт.

Я это уже объясняла, но мне продолжают это исправлять.

В моём мире понятие «Мастер» имеет несколько значений. И это не только моя придумка, я нашла определение в интернете.

1. Мастер — высокая учёная степень. Мастер Зельеварения. Мастер Чар. Мастер Трансфигурации и так далее и тому подобное. Полагаю, с этим никто спорить не будет.

2. Мастер — старший сын и наследник аристократа, имеющего титул лорда. Возможно, в современном мире это не так, но магический мир… не скажу, что застрял в средневековье, но чуточку отстаёт в развитии от магловского и там «мастер» в данном значении вполне может иметь право на существование. В мире Гарри Поттера такие «мастера» — Гарри, Драко, Невилл. Я планирую вернуть в мир живых Регулуса — и, поскольку Сириус не женат, то Регулус, будучи официально ближайшим родственником и, следовательно, наследником Блека, также станет мастером Блеком. Я не раз встречала такое обращение к младшим родственникам в английской литературе.

В дальнейшем я добавляю жанр стёб, как мне предлагают.

Спасибо за интерес к работе и терпение…

Приговор вступает в силу

На следующий день после окончания второй книги многие представители министерства и аврората вернулись в означенное министерство, оставив присматривать за школой только Амбридж — и то потому, что она упрямо цеплялась за школу, создавая проблемы для всех, до кого могла добраться… — Кингсли и Тонкс. Последняя, помимо всего прочего, создавала всяческие проблемы для Долорес и параллельно мешала ей вредить людям. Неоднократно несостоявшаяся преподавательница пыталась жаловаться — директору и леди Лонгботтом, оставшейся представительнице Попечительского Совета — но те никак не реагировали.

— Если вам что-то не нравится, вас в школе никто и ничто не удерживает, можете вернуться домой, пока не пришло время нового заседания, — устало сказал Дамблдор, когда Жаба его совсем достала.

Старик был в ужасе. Магия упрямо не желала понимать, что он действовал исключительно РАДИ ВСЕОБЩЕГО БЛАГА! Сколько раз люди совершали… не самые красивые внешне поступки, но этим спасали множество жизней? Во время Войны маглы пожертвовали населением целого города, пусть даже не самого крупного, но всё-таки… чтобы сохранить в тайне радиоперехват… И в конечном итоге выиграли Войну! Спасли сотни других городов! Первый Откат был… суров, но с ним можно было смириться, он уже почти не страдал из-за вынужденного отказа от сладкого… Если только оно не попадало ему на глаза, а за обедом он всегда уходил прежде, чем появлялись десерты. Но второй… Он больше не мог смотреть никому в глаза. Стоило ему хотя бы подумать о леглименции… Нет, блоков не возникало, но перед его ментальным взором появлялась дымка, свивающаяся в слова: ай-яй-яй, господин директор, как же вам не стыдно! Стыдно? Раньше благодаря этому он предотвратил столько хулиганских выходок! Если бы не это, то многие помещения пришлось бы ремонтировать по два, а то и больше раз в год! Зелье это оборотное — если бы он не вмешался… Гермиона тогда сделала несколько серьёзных ошибок, плюс Миртл явно плеснула водички в котелок — исключительно ради шутки, не со зла! И страшно даже подумать, чем это могло завершиться… И Фоукс куда-то запропастился, всё чаще пустует его угол, а он, Альбус, так гордился редкостью такого фамилиара… Правда, говорят, что магические создания не могут быть фамилиарами, но из каждого правила бывают исключения, а он так гордился, что это исключение выпало именно на его долю! Да за что с ним так?! И чем всё закончится, если два первых Отката столь суровы?!

МакГонагалл утратила сон. Нет, бессонницей, как таковой, она не страдала, но теперь она жутко боялась темноты и ночи. Стоило ей ночью сомкнуть глаза, как ей начинали сниться разные кошмары: то пожар охватывал гриффиндорскую башню, то землетрясение трясло её так, что оставалось удивляться, как строение не падает… То над её головой раздаётся донельзя перепуганный голос старосты, сообщавший… Но сообщение, как таковое, бывшая деканша не успевала даже разобрать, достаточно было паники в голосе Уизли или Грейнджер, Минерва тут же просыпалась в холодном поту, готовая мчаться, бежать, спасать… Трижды Филч перехватывал её в коридоре, когда несчастная женщина в наспех наброшенной мантии летела в известном направлении… И никакие зелья не помогали… К счастью, это распространялось только на ночной отдых, днём МакГонагалл удавалось выспаться…

К Хагриду его рост так и не вернулся. Пришлось срочно переделывать всю его одежду, потому как прежняя была ему велика размеров на двадцать. Было видно, что его это не устраивает, но… Ничего нельзя было поделать. С другой стороны — он ничего не мог есть, кроме своей стряпни… а её вкус для него тоже изменился, он сломал зуб о свои любимые каменные кексы, а уж бутерброд с мясом горностая…

На третий день после отъезда родителей Драко Малфой надолго засел в туалете. Его кто-то толкнул на лестнице, так, что слизеринец чудом с неё не упал, при этом у него вырвалось… не слишком цензурное словечко и сработал Откат. Что удивительно — другие над ним не смеялись, хотя прежде подобное обсуждалось бы не одну неделю…

Джинни была отстранена от официальных занятий, но за неё взялись братья и будущая свекровь. День девочки теперь был так расписан, что можно было не сомневаться: экзамены она сдаст даже лучше, чем без данного наказания. Жила она в старой спальне… лишённая общения с соседками… и опять глаза часто были на мокром месте.

Гермиона получила письмо от родителей. При этом она возблагодарила всех известных ей святых за то, что является маглорожденной — мистер Грейнджер не поскупился в своём послании на выражения. «Мы растили тебя, в надежде, что со временем ты станешь достойным членом общества… А ты — воровка… Сама творишь невесть что и других подбиваешь…». Гарри, видя, как страдает подруга, написал мистеру Грейнджеру другое письмо:

«Гермиона, конечно, виновата… Но её вина не столь велика, насколько это можно представить. В этих неприятностях нашей с Роном вины не меньше».

Стоимость ингредиентов Снейпу в итоге они возмещали в складчину. Плюс Гарри разделил штраф с близнецами Уизли.

Это всё было со знаком минус.

В первые выходные после того, как Суд ушёл на перерыв, Гарри и Дафна пошли на прогулку. Они просто бродили по берегу озера, периодически берясь за руки… И вдруг к ним слетел Фоукс. Он просто сел перед ними, разглядывая гриффиндорца и слизеринку своими чёрными умными глазами, словно о чём-то размышляя, потом взлетел и застыл перед ними.

— Он явно хочет, чтобы мы шли с ним, — решил Гарри.

Феникс отвёл их в ту часть, где размещались старые теплицы, которые не использовались уже на протяжении многих лет. Неоднократно их пытались привести в порядок, но безуспешно, всякий раз что-то мешало… Равно как и снести окончательно. Всё, что было сделано — создали барьер, который не пропускал школьников, да и взрослые туда не ходили. Одна из этих теплиц носила следы сильного пожара.

— Интересно, не Фоукс ли здесь поработал? — шепнула Дафна. — Я слышала, такие пожары долго несут… фон.

Но Гарри думал о другом. Почему Фоукс привёл их сюда? И почему только он смог попасть в эту теплицу, раз феникс решил привести их сюда? Почему именно в теплицы, что здесь…

А это что?

В самом жутком углу строения был толстенный слой пепла, можно было подумать, что целая стая фениксов сгорела здесь… раз десять за последний год. Фоукс сел на эту кучу и скребнул лапой в одном месте, глядя на Гарри, словно давая понять, что мальчику следует копать пепел. Причём руками — при виде палочки птица издала пронзительный клёкот, в котором слышалось явное возмущение. Гарри пожал плечами и, засучив рукава, погрузил руки в пепел…

И его охватило неописуемое чувство. Ему казалось, словно он вот-вот найдёт нечто такое… Либо он давным-давно потерял нечто… просто бесценное, либо эта новая находка будет самым ценным, самым сокровенным… И ЭТО предназначено исключительно ему одному, всё это время ждало именно его одного и никого другого. Мальчик не обращал внимания на то, что пепел покрыл толстым слоем его одежду, которую, скорее всего, придётся долго чистить… Выкинуть Снейп наверняка не позволит, как пить дать, пепел феникса чрезвычайно ценный ингредиент… То и дело Гарри начинал чихать, глаза слезились… Но вдруг…

…его пальцы наткнулись на нечто.

ЭТО было очень крупным. Меньше страусового, но куда больше куриного. Когда Гарри достал его из пепельной подстилки, яйцо в его руках вспыхнуло матово-белым свечением, а потом скорлупа стала огненно-золотой, задымилась… Казалось, в руках мальчика сгусток пламени в форме яйца, но оно не обжигало, Гарри испытывал ощущение только приятного тепла… Он затаил дыхание, глядя на свою находку, а когда поднял восхищённый взгляд на Фоукса, хотел что-то сказать, но в горле появился какой-то комок… Феникс издал короткую трель, похожую на смех, обнял Гарри крыльями и исчез.

— ЯЙЦО?! — Дафна хотела взять его в руки, но тут стало ясно, что подарок предназначен исключительно Гарри. — Это величайший Дар, какой ты только мог получить от Магии. В книгах упоминается всего несколько случаев получения волшебниками таких Даров, и все они были величайшими магами в истории!

Гарри прошёл также дополнительное обследование, после которого чувствовал себя, как выжатый лимон. Впрочем, Сметвик был немногим лучше.

— Итак? — спросил целителя обеспокоенный отец.

— Есть следы темномагического воздействия, — сказал Сметвик. — Но это именно следы. Никакого вреда для здоровья вашего сына — непосредственного, я хочу сказать. Но, с другой стороны, я не стал бы исключать вероятность того, что между вашим сыном и магом, который… Одним словом, между ними есть определённого рода связь. Мастер Поттер мог приобрести некоторые способности Тёмного Лорда, он может ощущать сильные эмоции Сами-знаете-кого… Возможно то, что я назвал бы дистанц-леглименцией, в связи с чем я бы рекомендовал мальчику в самое ближайшее время заняться изучением оклюменции — блокировки разума от чужого воздействия. К сожалению, разорвать связь, о которой я говорю, стереть эти следы, невозможно.

Снейп, до сведения которого довели этот диагноз, хмыкнул и пообещал заняться с Гарри Оклюменцией в самое ближайшее время. Он заставил ученика открыть Комнату, поразился размерам василиска, а также тому, что туша даже не думала разлагаться… Сообщил юному герою, насколько ценен его трофей и велел подумать, что со всем этим делать.

…А в клинике святого Мунго, в отделении для самых безнадёжных больных, страдающих растройством личности, пришёл в себя некий красавец. Некоторое время он никак не мог понять, где он находится, как туда попал, но потом Приговор обрушился на него всей тяжестью. Тем более, что общественность была уже извещена относительно не вполне законной деятельности литератора и относилась к этому крайне отрицательно, медперсонал не преминул довести это до сведения преступника.

— Зелье уже существует, — заявил Локонс. — Оно было разработано тибетскими мудрецами, но они просто категорически не желают делиться своими секретами. Но… В семье не без урода.

У Локонса на шее висел кулон в форме крошечного фиала, сняв его с цепочки, Златопуст вернул ёмкости изначальный размер. Срочно вызвали Снейпа и ещё нескольких Мастеров, которые исследовали трофей Павлина и надолго утратили дар речи.

— Похоже, это именно оно, — был вердикт. — Но надо бы испытать на ком-нибудь…

Испытывать было решено на неизвестном маге, который уже много лет находился в клинике, в отдельной палате. Про него было известно очень мало, по сути, лишь то, что его нашли на морском побережье, некоторые специалисты нашли на теле несчастного несколько ран, нанесённых явно инфери… плюс он был отравлен неизвестным магической науке веществом, явно вызывающим галюцинации. Яд удалось вывести из организма, раны зажили, но психика не восстанавливалась, это был овощ даже похуже Лонгботтомов, которые хотя бы периодически передвигались по палате и пытались издавать какие-то звуки. Этот же человек просто лежал на постели, уставившись в потолок совершенно бессмысленным взглядом… в котором изредка появлялось выражение ужаса… Реагировал исключительно на попытку его чем-то напоить — именно это и вызывало у него ужас, первое время он даже пытался сопротивляться… но потом утратил все силы… Поэтому процесс кормления был несколько… затруднителен.

И вот на нём и было решено тестировать зелье Локонса. По рекомендации Златопуста в стакане воды развели пять капель снадобья, половину дали выпить Джону — как называли неизвестного — а другой половиной как следует омыли лицо. Эффект был потрясающий. Всего через полчаса после процедуры на лице появился румянец, в глазах — блеск, пока очень слабый, но — уже результат. Процедуру провели ещё два раза, после чего неизвестный, наконец, заговорил. Слабым голосом, сиплым, как после очень продолжительного сна — но это были первые слова, которые он произнёс за всё время своей госпитализации, и слова эти были вполне осмысленные.

— Это что, Мунго? — спросил он склонившегося над ним целителя. — Как я сюда попал? Как давно….

— Вас нашли на морском берегу, — ответил целитель. — Вы можете представиться? Что вы помните — последнее?

— Я — Регулус Арктурус Блэк. И прежде, чем обсуждать что бы то ни было ещё, мне необходимо поговорить с моей матерью, леди Вальбургой Блэк и нашим семейным целителем….

— К сожалению, мастер Блэк, это невозможно. Леди Вальбурга Блэк скончалась четырнадцать лет тому назад, целитель Окрис — десять лет назад. В настоящее время Древнейший и Благороднейший Род Блэков возглавляет лорд Сириус Орион Блэк.

— Но ведь он был изгнан из Рода!

— На настоящий момент лорд Сириус Блэк является единственным достоверно известным живым представителем английской ветви Рода. И, насколько удалось установить, официальной процедуры Изгнания проведено не было, его имя было только выжжено с фамильного гобелена — вернее, его копии, хранящейся в городском особняке.

— Я хотел бы встретиться с братом, надеюсь, хотя бы это возможно?

— Мы передадим лорду Блэку ваше пожелание в самое ближайшее время, — пообещал целитель.

Разговор проходил в пятницу. В воскресенье в госпиталь прибыла целая комиссия: Лорд Сириус Орион Блэк, группа мракоборцев, во главе с Кингсли Бруствером, Мастер Зельеварения Северус Тобайес Снейп, которого сопровождали пять учеников. Снейп, который некогда был знаком с Регулусом Блэком, заглянул в палату и вместе с Сириусом засвидетельствовал, что «Джон» и в самом деле доводится лорду Блэку младшим братом, несмотря на то, что официально этот самый младший брат не один год считался погибшим….

Снейп принял участие в определении зелья, столь любезно украденного некогда Локонсом у алчных изобретателей. На глазах нескольких коллег, учеников и целителей профессор сначала долго вырисовывал над ёмкостью, в которую поместили несколько капель снадобья, замысловатые фигуры, одновременно произнося длинное и тоже очень мудрёное заклинание, после которого над зельем в матовой дымке начали выделяться входящие в этот состав ингредиенты — изображения или названия. По мере того, как они переносились на пергамент, на лицах зельеваров появлялось какое-то неописуемое выражение.

— Господа? — спросил Главный Целитель. — Каково будет ваше суждение по этому поводу?

— Зелье чрезвычайно сложное, — признал Мастер Альхерос. — Большинство ингредиентов входят в число редчайших, а три… Подозреваю, что они доступны исключительно на Тибете и подобных областях, закрытых от человеческой цивилизации — как магической, так и магловской. Кроме того, половина ингредиентов… До сих пор они считались несовместимыми. К сожалению, мы не видим возможности восстановить рецепт полностью, если только те, кто изобрёл зелье, не согласятся поделиться с нами. Может — рецепт можно купить?

— Очень мало вероятно, — вздохнул Мастер Дронс, возглавлявший Лабораторию непосредственно при госпитале и выяснивший за это время у Локонса все подробности получения им данного образца. — Такие люди чрезвычайно далеки от нашего суетного мира и материальные ценности их нисколько не интересуют.

— Златопуст? Ваше мнение?

— Я пытался говорить с ними, — неохотно признался красавец. — И Бонза Ну-Шали сказал, что согласится уступить рецепт исключительно за скорлупу новорожденного феникса или инкубационный пепел вечной птицы.

У всех присутствующих вырвался протяжный стон.

Но через минуту глаза даже видывавших виды учёных приобрели совершенно немыслимую форму, когда стоявший в уголке школьник, о чьём присутствии успели даже забыть, извлёк из сумки огненное яйцо неслыханной красоты, и небольшой мешочек, в котором хранилось полфунта порошка, который тут же был идентифицирован именно как инкубационный пепел феникса.

— Поттер… — простонал Снейп, и это было последнее, что он успел сказать перед тем, как впервые за весьма продолжительное время — если не сказать — за всю свою жизнь — утратить дар речи.

А тут ещё и яйцо сначала заиграло всеми цветами радуги, потом раздулось почти вдвое и, наконец, распалось на четыре одинаковые части, явив миру безобразного птенца, настолько уродливого, что даже воробей на его фоне показался бы лебедем. Но здесь было несколько людей, которые знали, что, насколько ужасен бывает феникс при рождении, настолько он станет прекрасным, когда приобретёт форму.

Это случилось через две недели. Феникс не стал взрослой птицей, ему предстояло расти в течение года, но приобрёл совершенные пропорции и покрылся чудными перьями — жёлтыми, янтарного оттенка и рубиновыми, по мере взросления, по словам специалистов, палитра должна была стать ещё богаче.

Гарри отдал свои трофеи. Он хотел подарить их госпиталю или же тому, кто станет заниматься напрямую торгом с тибетскими Бонзами, но ему объяснили, что это совершенно недопустимо и ни один зельевар не уступит столь ценных ингредиентов даже самым-самым близким и дорогим, так как это будет ниже достоинства обеих сторон, а посему госпиталь и Мастера скинулись и приобрели у мальчика скорлупу и пепел.

— Возможно, нам удастся заполучить рецепт только в обмен на одно из этих сокровищ…

— А зачем вам рецепт, если у вас не будет ингредиентов для приготовления зелья? — спросил Гарри. — Второго яйца у меня нет, но я попробую раздобыть ещё немного пепла, если понадобится.

— И что у вас ещё есть, мастер Поттер?.. ВАСИЛИСК?! Так это правда?!

— Правда, — вздохнул Сметвик, — я уже докладывал…

— И за этого василиска, — отмер Снейп, — вам придётся заплатить, как минимум, втрое от той суммы, которую вы выложили за пепел феникса…

— Мастер Поттер, вы ещё не стали даже официальным Учеником, а уже стали одним из самых богатых претендентов на звание Зельевара, — было единогласное решение всех Мастеров.

…Через два месяца вернулась экспедиция с Тибета. Бонзы, крайне недовольные тем, что об их изобретении в принципе стало известно за пределами их мирка, тем не менее, согласились поделиться рецептом с европейцами. Правда, не в полной мере — они ни в какую не желали расставаться с изначальной формулой и входящими в этот состав ингредиентами, но у них был и другой вариант, который действовал так же… но несколько медленнее, память к пострадавшим возвращалась в течение двух месяцев, а не нескольких дней, как это было с Регулусом Блэком, но — Регулусу теперь предстояла ещё продолжительная реабилитация, а во втором варианте реабилитацию вполне можно было совместить с терапией — частично, по крайней мере, да и само зелье было значительно проще и доступнее. А Ну-Шали, считавшийся одним из главных, согласился даже расстаться с ещё одним фиалом Первого зелья.

Зелья, благодаря которому — вернее, зелью, совмещённому с целым комплексом сложнейших ритуалов, которые прежде, хотя и проводились, но не безо всякого эффекта — через месяц ещё один мальчик рыдал от счастья в объятьях несколько растерянных родителей…

Совиная почта

Наконец, через месяц после завершения чтения Тайной комнаты все участники Процесса вновь заняли свои места в Зале Суда, а основной персонаж читаемых произведений — на кафедре, с книгой, посвящённой ещё одному из присутствующих.

— Вот теперь-то мы всё выясним…

На удивление, подавляющее большинство дружно забыло, в связи с чем пришлось оправдывать лорда Блэка, помнили об этом исключительно те, кто в этом участвовал: сам Сириус, министр, Персиваль Уизли, Кингсли Бруствер, Дамблдор, ну и Золотое Трио, и они не могли никому ни о чём рассказать. Судя по всему, Магия подсуетилась, чтобы карты не были раскрыты раньше времени, но теперь в этом не было необходимости.

— Надеюсь, в этот раз эти… тебя больше не запирали, — слушатели в принципе не знали заранее, что будет описано в книгах, если только не были непосредственными участниками описываемых событий. Безусловно, родители пытались расспрашивать Гарри, а тот рад был бы всё рассказать, но не мог, равно как и другие, и даже случайные оговорки забывались сразу же.

Гарри откашлялся и начал:

Глава 1

Совиная почта

— Надеюсь, это не связано с «взысканиями» от министерства, — хмыкнул отец, глядя на лицо, возглавлявшее указанное ведомство. Фадж сделал вид, что ничего не слышит.

Гарри Поттер — необычный мальчик во всех отношениях. Во-первых, он терпеть не может летние каникулы,

— Не удивительно, будь у меня такие родственнички, я бы вообще на лето прятался, где только можно…

во-вторых, любит летом делать уроки,

— В самом деле? — спросила МакГонагалл. — К сожалению, в течение года я не замечала за вами такого рвения. Ну, сейчас за вами есть присмотр…

— Простите, профессор, но в течение года мне было как-то не до того, — повинился Гарри. — Каждый год что-то да проиходит, то Философский камень прячут, то василиск по коридорам ползает, то крёстный по коридорам шастает, а то ещё… Когда мне ещё учиться? Я не Гермиона, всем сразу заниматься пока не умею!

Многие прыснули в кулаки, директор и его заместитель имели совесть покраснеть.

но занимается ночью, когда все спят.

— А когда ещё заниматься, если днём не продохнуть?

Дурcли — единственные родственники Гарри.

— Далеко не единственные.

Живут они на Тисовой улице, в доме № 4. Гарри проводит у них летние каникулы, и это время для него сущий ад. Дядя Вернон, тётя Петунья и их сын Дадли — маглы до мозга костей, магии боятся не меньше людей Средневековья. А погибшие родители Гарри были настоящие волшебники, и поэтому их имя в доме под запретом, да и самому Гарри ох как не сладко жилось до недавнего времени.

— Вот ведь… — несмотря на то, что присутствующие уже получили представление об этой добропорядочной семейке, всякое упоминание о ней заставляло многих скрежетать зубами и думать, что, возможно, у Тёмного Лорда были основания ненавидеть маглов.

Если с мальчишкой сурово обращаться, не делать поблажек, то, глядишь, он и растеряет своё волшебство, думали Дурсли.

— Наивные!

Но, как ни старайся, из волшебника простеца не сделаешь. Дурсли были в ужасе: не приведи господи, если кто узнает, что их племянник учится в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Какой позор для добропорядочного семейства! Поэтому когда Гарри приехал на каникулы, все его волшебные принадлежности (учебники, палочку, котёл и метлу) Дурсли отправили в чулан под лестницей.

— А уроки как делать?!

— Маразм крепчает!

А ещё запретили ему разговаривать с соседями.

С соседями Гарри и раньше нечасто беседовал, так что не беда. А вот без учебников хоть плачь. На каникулы столько задали и все задания такие трудные! Одна работа по Уменьшающим зельям чего стоит! Задал её профессор Северус Снейп, а он Гарри не выносит. Вернись Гарри в школу без этой работы, ему уж точно несдобровать. Целый месяц придётся после уроков прибирать классы, да не волшебством, а собственными руками.

— Плюс пришлось бы всё равно писать эту работу, причём в тройном объёме, — уточнил Наставник.

— СЕВЕРУС!

— Хороший стимул к работе. С одной стороны, но с другой… Когда наш юный мастер Поттер прилагает определённые старания, то демонстрирует очень даже неплохие данные. Возможно, мне и в самом деле давно следовало бы пересмотреть свою политику.

— О чём тебе давно уже говорили!

— Кто только не говорил!

Значит, во что бы то ни стало надо добыть учебники! И такой случай вскоре представился.

Но сейчас на душе у Гарри неспокойно. Он боится рассердить тётю с дядей. Они и так на него очень злы, потому что недавно ему позвонил Рон, который, как и Гарри, настоящий волшебник.

— А им какое дело?

Рон Уизли и Гермиона Грэйнджер — лучшие друзья Гарри. Рон вырос в семье волшебников и знает столько всего интересного, о чём Гарри и понятия не имеет. А вот по телефону Рон никогда не говорил. И, соскучившись, решил воспользоваться этим магловским изобретением. Как на грех, трубку снял дядя Вернон.

— Алло. Вернон Дурсль у телефона.

Гарри, который тоже был в гостиной, похолодел. Из трубки раздался крик, а вернее, вопль Рона:

— Алло! Алло! Слышите меня?! Мне нужен Гарри Поттер!!!

Рон так вопил, что Дядя Вернон подпрыгнул и чуть не выронил трубку. Лицо его перекосило от гнева. Гарри даже испугался: не оглох ли?

— Кто говорит? — опомнившись, громыхнул дядя в трубку. — Кого вам надо?!

— Это Рон Уизли!!! — пуще прежнего орала трубка. Рон думал, что дядя Вернон его не слышит, вот и кричал как болельщик на стадионе. — Я школьный друг Гарри!!!

Гарри рванул к телефону, но взглянул на дядю, и ему захотелось провалиться сквозь землю.

— Здесь нет никакого Гарри Поттера! Понятно?! — завопил дядя не хуже Рона, держа трубку подальше от уха: наверное, боялся, что та взорвётся. — Не знаю никакой школы! Никогда нам не звоните! Не смейте нас беспокоить!

И он швырнул трубку, словно это был ядовитый паук.

— Как ты смеешь давать наш номер всяким типам! Типам вроде тебя!!! — брызгал слюной дядя, задыхаясь от ярости.

— Тем более, не убедившись, что люди умеют пользоваться телефоном. Если бы мне в ухо наорали, пусть даже без упоминания… — покачала головой относительно знакомая с этой техникой мадам Боунс.

— Ну… Я не думал, что меня действительно услышат на таком расстоянии…

— И где только нашли аппарат?

— Мы в деревне были… Там есть телефон… Правда, после этого мне здорово попало…

После этого звонка Гарри стало совсем тяжко. От друзей никаких известий. Рон больше не звонит — видно, понял, что Дурсли запрещают Гарри общаться с волшебниками. И от Гермионы ничего не слышно — наверное, Рон предупредил её, чтобы она не звонила. Жаль, ведь Гермиона сама из семьи маглов, умеет пользоваться телефоном, и к тому же лучшая ученица второго курса в их волшебной школе. Уж она-то сообразила бы, что в разговоре с Дурслями не стоит упоминать о Хогвартсе. Но нет, не звонит Гермиона, и Гарри очень грустно.

— Гермиона?

— Честно говоря… Я потеряла тот листок с телефоном, — повинилась девочка.

— Ладно, я не в обиде…

У Гарри есть и такая особенность. Он не радуется своим дням рождениям. Какая тут радость! В этот день ему никогда и открыток не присылали. А последние два года Дурсли и вовсе делали вид, что никакого дня рождения нет. Они и на этот раз о нём не вспомнят, можно не сомневаться.

— Вот ведь…

— Ничего, когда закончится Суд, мы закатим вечеринку… За все эти годы разом! Все приглашены!

Так Гарри стоял у окна, представляя себе Буклю: летит к нему с дохлой мышью в клюве, ждёт не дождётся похвалы. А может, и вправду летит? Гарри выглянул в окно. Нет. Только звёздное небо да крыши домов, освещённые фонарями. Но что там такое? На фоне золотисто-жёлтого диска луны появилось странное многокрылое существо.

— Ой, что это такое?!

— Очередной гибрид Хагрида?!

— Хагрид?!

— Я послал Гарри подарок с самой обыкновенной совой, — как-то жалобно отозвался бывший полувеликан.

Оно на глазах становилось всё больше и больше. Гарри замер: оно летит прямо к нему! Вот уже совсем близко! Он уже было испугался и собирался захлопнуть окно, но тут крылатое чудище осветил уличный фонарь, и у Гарри отлегло от сердца.

В окно влетели две совы, поддерживая крыльями третью. Похоже, ей было плохо. Совы осторожно приземлились на кровать и опустили ослабевшую птицу. Большая серая сова повалилась на спину и замерла: к лапам её был привязан объёмистый свёрток. Это же Стрелка — сова семейства Уизли! Гарри подбежал к ней, отвязал свёрток, отнёс сову в клетку Букли и придвинул ей плошку с водой.

Стрелка приоткрыла мутный глаз, слабо ухнула в знак благодарности и принялась жадно пить.

— Что с ней было?

— Она просто очень старая…

— А другую сову взять не мог?

— Ну… Гермес опять был недоступен…

Гарри сел на кровать, взял пакет, принесённый Стрелкой, разорвал обёрточную, бумагу и увидел конверт, подарок в золотой фольге и поздравительную открытку. Впервые в жизни Гарри получил открытку!

— Вообще-то я тебе послылала открытку на день Валентина, — напомнила Джинни.

— Но я не стал её принимать. Извини, но стихи были совсем никакие, — покачал головой чтец. Девочка опустила голову.

Ей было разрешено жить в Хогвартсе, даже в старой спальне, вместе с подругами, она посещала Большой Зал и библиотеку, но последнюю — только вместе с кем-то из своих наставников, чаще всего это был Билл, Чарльзу пришлось вернуться в Румынию, чтобы официально оформить продолжительный отпуск, а у миссис Забини были свои дела, поэтому она приезжала только во второй половине дня и тут же устраивала девочке проверку: чем она занималась днём и что успела усвоить. Блейз тоже помогал, чем только мог, но ему приходилось посещать обычные занятия, плюс уроки у Снейпа, правда, пока вводные… Но даже на них объём был немаленький, даже чистокровному слизеринцу было сложновато, а тут ещё приходилось помогать сотоварищам… Так что Джинни он мог уделять меньше времени, чем хотелось бы, но, несмотря на это, девочка к нему привыкла и перестала столь явно вздыхать по своему несостоявшемуся парню.

Дрожащими руками он вскрыл конверт, оттуда выпали письмо и газетная вырезка, на ней чёрно-белый снимок и статья из «Ежедневного Пророка»:

Сотрудник Министерства магии выиграл главный приз.

Артур Уизли, глава Отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов, выиграл Главный приз, который ежегодно разыгрывает газета «Ежедневный Пророк».

— Летом мы съездим к моему старшему сыну в Египет. Билл работает ликвидатором заклятий в местном отделении банка «Гринготтс», — сообщил нашему корреспонденту счастливый мистер Уизли.

Семья Уизли в течение месяца будет отдыхать в Египте и вернётся к началу учебного года. Пятеро детей Уизли учатся в школе «Хогвартс».

Гарри не мог оторвать глаз от живого фото: вот они, все девять Уизли стоят на фоне огромной египетской пирамиды и с таким рвением машут ему, что кажется, сейчас впрыгнут в комнату дома на Тисовой улице. Гарри счастливо улыбнулся.

— С этой газеты всё и началось…

— В смысле?

— В конце книги. Сириус, мы всё понимаем, но давай не будем забегать наперёд.

— Согласен. Просто… Но, с другой стороны, выигрыш, да ещё такой крупный… Почаще бы вам так выигрывать!

— Если кое-кто не возьмётся за ум, то, даже если они каждый год будут выигрывать по тысяче галлеонов, эти деньги будут вылетать в трубу, — жёстко сказала Амелия. Артур промолчал. Весь этот месяц его буквально пилили жена и старшие сыновья, в конечном итоге он сдался, только чтобы сберечь остаток нервов. Над Норой начали проводить кое-какие ритуалы, правда, это было только самое начало, но куры уже начали лучше нестись, и молоко не так часто убегало, даже если Молли забывала наложить на посуду специальное заклинание. Миссис Уизли была этим чрезвычайно довольна и уже представляла, как они заживут, когда участок будет очищен, и старалась не слушать замечания мужа, что между ритуалами и незначительными улучшениями быта нет никакой связи.

…Я сначала и не поверил, что папа выиграл главный приз «Пророка» — целых семьсот галеонов! Конечно, много денег уйдёт на отпуск, но родители всё-таки обещали купить мне новую волшебную палочку.

— Надо было это сделать год назад.

— И тогда мальчики потеряли бы память, а Джинни — жизнь, — вздохнула Молли.

P.S. На той неделе Перси получил из Хогвартса письмо. Он — лучший ученик и староста всей школы.

— Он тогда стал такой…

— …напыщенный…

— …важный…

— …как индюк!

Гарри ещё раз глянул на фото. Вид у Перси был очень важный. На аккуратно причёсанной голове — феска, кокетливо сдвинутая набок, а к ней приколот значок лучшего ученика. Очки в роговой оправе блестят, отражая египетское солнце. Сразу видно, что перешёл в последний, седьмой класс, да к тому же ещё и лучший ученик.

Гарри отложил письмо и развернул золотую фольгу. Что это? Похоже на маленький стеклянный волчок. И записка от Рона:

Гарри, это — карманный вредноскоп. Он предупреждает об опасности, вообще о чём-то плохом. Вспыхивает и кружится. Билл в это не верит, говорит, вредноскоп — просто сувенир для туристов, ни о чём он не предупреждает. Билл так решил, потому что вчера за ужином вредноскоп ни с того ни с сего за кружился как сумасшедший. Это Фред с Джорджем насыпали ему в суп дохлых жуков, а он и не заметил.

Пока: Рон.

— Интересно, а в Англии вы не могли подарить другу такой артефакт? Здесь он стоит дешевле.

— На дохлых жуков он не должен реагировать. Если вредноскоп станет предупреждать о малейших шалостях… — покачал головой Билл. — Сбой.

— Думаю, что нет, — Гарри вдруг осенило. — Опасность была, но… не явная. Узнаете в конце книги.

Остался ещё один свёрток. Это посылка от Хагрида — школьного лесничего. У кого ещё такой корявый почерк? Гарри снял верхний слой бумаги и успел лишь заметить, что в пакете лежит что-то из зелёной кожи. Господи, что это? Подарок вдруг задрожал.

Щёлк! Уж не челюсти ли?

Гарри похолодел. Опасную вещь Хагрид не пришлёт, но… Что опасно, а что нет, у Хагрида на этот счёт свои понятия.

— Это точно!!!

— Да всё нормально…

Достаточно вспомнить гигантского паука или жуткого трёхглавого пса! А год назад он тайком принёс к себе в хижину драконье яйцо!

Дрожа от страха, Гарри тронул свёрток.

Щёлк!.. Щёлк!

Гарри снял с тумбочки лампу: если что, он как стукнет! И одним махом сорвал обёртку. На кровать упала книга в красивой зелёной обложке, на которой золотыми буквами было вытиснено:

«Чудовищная книга о чудищах»

— ОЙ! — вырвалось у всех, кому довелось заниматься по этому учебнику.

— Одно только название чего стоит!

Только Гарри успел прочесть название, как книга перевернулась и как-то боком, словно краб, двинулась по кровати.

— Да что же это такое?

Бах! Книга свалилась на пол и давай шуршать через всю комнату. Гарри за ней. Книга под стол. Только бы Дурсли не проснулись. Гарри сунул руку под стол. Хлоп!

— Ой!!!

Книга зажала пальцы именинника, но тут же отпустила и запрыгала дальше. Ничего не понимая, он сидел на корточках, а потом, опомнившись, ринулся на книгу и прижал её к полу. В соседней комнате дядя Вернон что-то громко проворчал во сне, и опять всё стихло.

— ОЙ!

— Надеюсь, он не проснулся?

— Да нет, обошлось…

Букля и Стрелка с интересом наблюдали за борьбой. Книга так и норовила выскочить из рук. Сжав её из последних сил, Гарри рванулся к шкафу, достал ремень и стянул её. Всё, теперь не убежишь! Книга сердито брыкалась, но ремень держал её крепко. Гарри кинул подарок Хагрида на кровать и взял открытку.

Дорогой Гарри!

С днём рождения! Эта книга тебе очень пригодится в следующем году. Больше ничего писать не буду. Вот свидимся — и расскажу. Надеюсь, маглы тебя не обижают. Всего хорошего.

Хагрид.

Гарри призадумался. И эта кусачая книга ему пригодится? Ничего себе шуточки!

Гарри сложил все открытки с подарками, и счастливая улыбка озарила его лицо.

— Ну, хоть что-то…

Да, ещё осталось письмо из Хогвартса… Гарри вскрыл конверт и вытащил пергамент.

Уважаемый мистер Поттер!

Напоминаю Вам, что первого сентября начинается учебный год. «Хогвартс-Экспресс» отходит от платформы № 9 ¾ с вокзала Кингс-Кросс в 11.00. В выходные дни третьекурсникам будет разрешено посещать деревню Хогсмид. К письму прилагается форма с разрешением. Её должны подписать ваши родители или опекун. Также прилагается список учебников для третьего класса.

Искренне Ваша,

профессор М. МакГонагалл,

заместитель директора школы.

Гарри достал форму с разрешением, и улыбки как не бывало. Дядя Вернон и тётя Петунья ни за что не подпишут эту бумагу. А так хочется в Хогсмид! Это — единственная деревня, где живут только волшебники, а он ни разу там не был!

— Бедный… Ты что, так туда и не попал?!

— Неужели на такие случаи ничего не предусмотрено?

— В принципе, сиротам, которые, независимо от происхождения, воспитываются в магловском мире, назначается магический опекун, который и должен был подписать этот документ, — сказала Амелия. — Даже если вы его не знали, вы могли обратиться в Попечительский Совет, мастер Поттер.

— Об этом Совете я на тот момент знал, что в него одно время входил лорд Малфой и поэтому связываться с ним нехотелось бы, даже если бы я знал о такой возможности, — отозвался мальчик.

— Альбус?

— Опекунами Гарри являются Вернон и Петунья…

— И ВЫ!

— Я не…

— Вы не родственник, но — директор школы, в которой учится мастер Поттер. И вы же в своё время подали заявку на магическую опеку над мальчиком, и в чём же проявляется ваша опека? В том, что вы ежегодно посылаете ребёнка в этот ад?

— Это необходимо…

— Да что вы с ним разговариваете!

Гарри посмотрел на будильник. Два часа ночи.

«Ладно, подожду до утра». С этими мыслями он лёг на кровать и глянул на висевший на стене календарик. Он составил его, чтобы знать, сколько времени осталось до школы. Вычеркнул прошедший день, улёгся и принялся рассматривать открытки.

Каким бы необыкновенным Гарри ни был, в эту минуту он чувствовал себя как простой мальчишка — радовался дню рождения.

Большая ошибка тётушки Мардж

Глава 2

Большая ошибка тётушки Мардж

— через две минуты продолжил Гарри. Две минуты понадобились мальчику для того, чтобы выпить воды и убедиться, что следующую главу читать опять ему.

— А там была ещё и эта… эта…

— А вы были знакомы?

— Когда я приводила Джеймса знакомиться с родителями, Петунья привела с собой этих… Впрочем, Вернон тогда был приятнее, а вот его сестра… — Лили даже не стала заканчивать.

— Ужас… — было видно, что Джеймс тоже под впечатлением от давнего знакомства.

Утром Гарри спустился на кухню. Дурсли уже сидели за столом и смотрели новенький телевизор, подаренный Дадли по окончании учебного года, чтобы сыночек смотрел мультфильмы рядом с холодильником.

— Да сколько у него этих телевизоров?!

— В каждой комнате. И то приходится регулярно докупать, так как он их выводит из строя при малейших изменениях в программе.

— Подарили бы ему лучше спортивный тренажёр!

— Словно он станет им пользоваться!

— Единственный раз, когда он занялся спортом, закончился переломом ноги нашей соседки…

И теперь Дадли весь день проводит на кухне; маленькие поросячьи глазки прилипли к экрану, а пять подбородков работают без остановки.

Гарри сел между Дадли и дядей Верноном — плотным, краснолицым мужчиной с крохотной шеей и пышными усами. С днём рождения Гарри никто не поздравил, даже доброго утра не пожелали — делают вид, что его нет. Подумаешь! Гарри к этому не привыкать. Он взял гренку и глянул на экран, где говорили о сбежавшем преступнике:

«Блэк вооружён и очень опасен. Увидев его, немедленно сообщите властям по специально созданной горячей линии».

— Без вас понятно, что негодяй! — крякнул дядя Вернон, глядя на преступника из-за газеты. — Да вы посмотрите, на кого похож этот грязный бездельник! Взгляните на его патлы!

— Обо мне говорили в МАГЛОВСКИХ новостях?!

— Пришлось… — вякнуло причастное к этому лицо.

— И на что, по их мнению, я мог быть похожим после двенадцати лет заключения и побега?!

Он метнул злой взгляд на племянника, чьи растрёпанные волосы вечно повергали в гнев прилизанных Дурслей. Но дядя не прав, у беглеца причёска куда хуже. Волосы такие длинные и спутанные, что худого, бледного лица почти не видно.

Тем временем диктор сменил тему.

«Сегодня Министерство сельского и рыбного хозяйства объявляет…»

— Идиот! — презрительно глядя на диктора, рявкнул дядя Вернон. — Хоть бы сказал, откуда сбежал этот маньяк! И вообще, какой прок в этой горячей линии?! А вдруг этот псих сейчас бродит по нашей улице?!

— Бродил, — в один голос заметили «псих» и его крестник. Остальные только головами покачали.

Дядя Вернон допил чай и взглянул на часы.

— Ну, я пошёл, Петунья. Поезд Мардж прибывает в десять часов.

Гарри, все помыслы которого были наверху — там его ожидал «Набор по уходу за метлой», — чуть не упал со стула. Тётушка Мардж!!! Вот те на… Хуже не придумаешь!

— Тётушка Мардж?! — не подумав, вскрикнул он. — Она… она… сегодня приедет?!

— А что, она так и не изменилась с тех пор?

— Мам, извини, но у меня не было возможности познакомиться с ней при… извини, я хотел сказать…

— Да, безусловно, извини, сейчас сами узнаем.

Тётушка Мардж — сестра дяди Вернона, и с Гарри родственными узами не связана (мама Гарри была сестрой тёти Петуньи). Однако мальчика всю жизнь заставляли звать её тётушкой. Она живёт в пригороде в особняке с садом и разводит бульдогов.

— И тогда с ней был бульдог, Кусака… — вспомнил Джеймс, качая головой. — Ещё совсем молодой, почти щенок, но уже полностью оправдывал свою кличку. Чуть ногу мне не отгрыз!

— Да, пришлось накладывать целый комплекс заклинаний, чтобы не допустить заражения… А эта на все попытки урезонить, убедить, что таким чудовищам не место за столом, пока те не научатся себя вести… «Кусака — самая благовоспитанная собака в Англии… Да вы знаете, кто его родители… Да этот… сам его раздразнил… да малыш только играет… Он чувствует дурную кровь…»

Тётушка Мардж не частый гость на Тисовой улице — расставание с прелестными собачками для неё невыносимо. Но в каждый её приезд Гарри впору лезть на стену.

Гарри помнит приезд тётушки на пятилетие Дадли. Мальчики побежали наперегонки, и Гарри обогнал толстяка, за что получил от тётушки Мардж тростью по ноге. А года через два тётушка заявилась на Рождество. Дадли подарила игрушку — электронного робота, а Гарри — коробку собачьего печенья. Последний визит она нанесла за год до поступления в Хогвартс. Тогда Гарри серьёзнее пострадал. Он нечаянно наступил на лапу её любимой собаке — Злыдню. Бульдог гонял его по саду, пока Гарри не залез на дерево, где и просидел до глубокой ночи: тётушка и не подумала отозвать пса. Вспоминая об этом, Дадли и сейчас хохочет до колик.

— Ему ещё и смешно!

— Ничего, когда всё это закончится…

— Эй, стой, магия, вроде, уже пообещала их как следует наказать! — встревожился Ремус.

— Мардж погостит у нас неделю, — пробасил дядя Вернон, — а ты, — ткнул он в Гарри толстым пальцем, — слушай меня внимательно!

— Ха-ха-ха!!! — Дадли оторвался от телевизора. — Сейчас папочка начнёт чихвостить Гарри. Вот будет весело!

— Вот ведь мелкий паршивец!

— Интересно, было бы ему так же весело, если бы кто-то начал «чихвостить» его самого?!

— Итак, — прорычал дядя Вернон, — с Мардж ты будешь предельно вежлив! Только попробуй ей нагрубить! Понял?!

— Хорошо, — уныло выдохнул Гарри. — Но пусть и она меня не обижает…

Дядя Вернон пропустил его слова мимо ушей.

— Как всегда.

— Далее. Мардж ничего не знает о твоей… э-э… ненормальности… И покуда она здесь, никаких аномальных явлений! Веди себя прилично! Понял меня?!

— Буду. Если она тоже будет прилично вести, — стиснув зубы, кивнул Гарри.

На багровом, мясистом лице дяди еле проглядывали маленькие, злые глазки.

— И наконец, мы сказали Мардж, что ты ходишь в школу для трудных, ну, в общем, безнадёжных подростков имени святого Брутуса.

— Что?! — ахнул Гарри. Врать, что он учится с будущими преступниками?!

— ЧТО?!

— ГДЕ?!

— ВМЕСТЕ С КЕМ?!

— САМОЕ ОНО ДЛЯ… КВА!

— Мальчик, запомни, что я сказал. Не то тебе будет худо, — брызнул слюной дядя.

Побледнев, Гарри уставился на дядю. Тётушка Мардж приезжает на целую неделю! Да-а, Дурсли устроили незабываемый день рождения! По сравнению с этим подарок в виде старых носков дяди Вернона — просто мечта!

— Ну, Петунья, я поехал, — сказал дядя, тяжело поднимаясь со стула. — Дадли, не хочешь прокатиться со мной?

— Не-а, — замотал головой Дадли.

Дядя Вернон перестал поучать Гарри, и толстяк снова впился в телевизор.

— Дадлик, пойди переоденься. — Тётя ласково погладила сыночка по жидким светлым волосам. — Мама купила своему мальчику такую красивую бабочку! Ах! Тётушка будет в восторге!

— А она разглядит эту самую бабочку под таким количеством подбородков?!

Дядя хлопнул Дадли по толстому плечу.

— Я скоро вернусь, — попрощался он и вышел из кухни.

Гарри сидел понурив голову. Он был вне себя. И вдруг его озарило. Отбросив гренку, Гарри пулей вылетел в холл.

Дядя Вернон уже натягивал пальто.

— А тебя я с собой не звал, — буркнул дядя.

— Я не за этим, — твёрдо сказал Гарри. — Хочу вас кое о чём попросить.

Дядя Вернон прищурился.

— Третьекурсникам в Хог… то есть в моей школе разрешено посещать одну деревню, — произнёс Гарри.

— А я при чём? — зашипел дядя, снимая с крючка ключи от машины.

— Но надо ваше разрешение.

— С какой стати, интересно? — хмыкнул дядя Вернон.

— Понимаете, — осторожно начал Гарри, — мне ведь нелегко будет притворяться, что я учусь в школе святого…

— В школе для трудных, с криминальными наклонностями подростков имени святого Брутуса, — закончил за него дядя Вернон.

Кажется, дядя занервничал, подумал Гарри.

— Правильно. — Он спокойно смотрел на багровое лицо дяди и продолжал: — Но это трудно запомнить. И чтобы тётушка Мардж поверила, придётся постараться, а то вдруг я скажу чего не так?

— Тогда я из твоей башки выбью всю дурь!!! — Сжав кулак, дядя двинулся на Гарри, но тот и не шелохнулся.

— Ну и выбивайте! Тётушка всё равно сказанного мной не забудет!

Дядя Вернон оторопел — кулак повис в воздухе, лицо исказила гримаса.

— Но если вы подпишете разрешение, — быстро сказал Гарри, — то, клянусь, я запомню эту школу и буду вести себя как магл, то есть как хороший мальчик.

Дядя стиснул зубы и задумался. Жилка у него на виске запульсировала.

— Ладно, — наконец изрёк он. — Будешь говорить, что я велел, подпишу эту чёртову бумагу. Но если обманешь — пеняй на себя!

— И при этом ты утверждаешь, что не подходишь для Слизерина?! — хихикнул Тео.

— Я этого не говорил. Я говорил, что не хочу учиться на одном факультете с Волан-де-мортом и его приспешниками, — ответил Гарри.

— Но мне почему-то кажется, что из этого ничего не выйдет, — сокрушённо сказала Лили.

Дядя круто развернулся и хлопнул дверью так, что из частого переплёта над ней вылетело цветное стёклышко.

На кухню Гарри не вернулся, отправился к себе в комнату: хочешь вести себя как истинный магл, начинай прямо сейчас.

Гарри долго собирал подарки с открытками. Наконец с тяжким вздохом спрятал всё под кровать к учебникам. Подошёл к клетке: Букля и Стрелка, которая уже оправилась от перелёта, спали, спрятав под крыло голову. Гарри снова вздохнул и разбудил сов, потыкав пальцем ту и другую.

— Букля, — жалобно молвил он, — вам со Стрелкой придётся улететь. Только на неделю. Я Рону напишу, он присмотрит за тобой. Ну не надо так смотреть, ради бога! — В больших янтарных глазах Букли читался упрёк. — Я не виноват! Я только так смогу получить разрешение, чтобы с друзьями ходить в Хогсмид.

Гарри написал Рону письмо, привязал к лапе Букли, и минут через десять совы вылетели из окна. Гарри убрал пустую клетку в шкаф. Эх, тоска, но делать нечего!

Скучать долго не пришлось. Вскоре весь дом огласили крики тёти Петуньи:

— Когда прибудет тётушка, немедленно выходи поздороваться! И пригладь свои патлы, неряха!

Но что он может поделать с волосами?

— Ничегошеньки.

— Можно было бы попробовать отпустить их подлиннее, тогда, возможно, они бы так не топорщились, но…

— Не думаю, что Дурсли отнеслись бы к этому с большим восторгом…

Да и тётушка Мардж обожает его ругать, к чему лишать её удовольствия?

Немного погодя зашуршал гравий, хлопнули дверцы машины, в саду раздался топот. Приехали.

— Открой дверь! — зашипела тётя Петунья.

С тяжёлым сердцем Гарри повиновался. На пороге стояла тётушка Мардж.

Эта краснолицая, внушительной комплекции дама очень походила на дядю Вернона. У неё были даже усы, правда, не такие пышные, как у дяди. В одной руке она держала здоровенный чемодан, второй прижимала к груди старого, угрюмого бульдога.

— А где мой ненаглядный Дадли? — хрипло гаркнула тётушка. — Где мой медвежонок?

В коридоре появился толстяк Дадли. Соломенные волосы прилизаны, из-под пяти подбородков торчит галстук-бабочка. Швырнув чемодан Гарри, тётушка ринулась навстречу племяннику. Удар пришёлся в живот, и у Гарри перехватило дыхание. Тётушка Мардж подбежала к Дадли и, потискав его одной рукой, смачно чмокнула в щёку.

Гарри прекрасно знал, что её объятия Дадли терпит лишь потому, что тётушка ему за это платит. И действительно, когда объятия разжались, в кулаке толстяка хрустнула двадцатифунтовая бумажка.

— Вот ведь…

— Интересно, найдётся ли в мире хоть один другой такой человек…

Когда Гарри вернулся в кухню, тётушка уже попивала чай с фруктовым тортом, а в углу Злыдень шумно лакал чай из блюдца. Пол вокруг был забрызган слюной и чаинками. Тётя Петунья была явно не в восторге. Эта блюстительница чистоты терпеть не могла животных.

— Я думаю, НАСТОЛЬКО ВОСПИТАННЫХ животных выносит исключительно эта… — Лили явно затруднялась с выбором эпитетов для Марджори Дурсль.

— Послушай, Мардж, а кто присматривает за другими собаками? — полюбопытствовал дядя Вернон.

— Полковник Фабстер, — загудела тётушка. — Он вышел на пенсию, и ему всё равно делать нечего. Но моего бедного старичка я на него оставить не могу. Злыдень так без меня грустит, так грустит.

Гарри сел за стол, и собака зарычала. Тётушка Мардж повернулась и тут как бы впервые заметила Гарри.

— Ага! — рявкнула она. — Ты всё ещё здесь?

— Да, — кивнул Гарри.

— Да? — передразнила тётушка. — Как ты разговариваешь, неблагодарный мальчишка? Вернон и Петунья столько сделали для тебя! А ты… Если бы тебя оставили на моём крыльце, я бы с тобой миндальничать не стала! Сразу бы отправила в детский дом!

«В детском доме было бы куда лучше, чем здесь, у Дурслей», — вертелось на языке у Гарри.

— Это точно!!!

— Альбус, как ты мог?!

— Откуда…

— Даже когда кто-то проявляет интерес к сиротам в детском доме и желает усыновить ребёнка, прежде специальные службы собирают информацию на потенциальных усыновителей и дают добро только в том случае, если убедятся в их благонадёжности, что ребёнок будет расти в хороших условиях…

— В принципе, я не понимаю, почему социальные службы давно не лишили Дурслей права воспитывать собственного ребёнка, не говоря уже…

— Но у Гарри не было других…

— У Гарри полно других родственников! А все эти ваши разговоры о какой-то там Кровной защите, разбиваются о невосприятие Гарри этого дома в качестве родного, о чём он говорил уже неоднократно!

— Но…

— Альбус, молчите, раз уж не можете сказать ничего умного! — сказал Флитвик, качая головой.

«Молчи, Гарри, молчи, помни об уговоре», — сказал он себе и выдавил некое подобие улыбки.

— Ах, он ещё и ухмыляется! — возмутилась тётушка. — Совсем не изменился — грубиян! А я-то, я-то надеялась, что хоть в школе тебя перевоспитают!

Тётушка одним глотком осушила полчашки чая, вытерла усы и продолжила:

— Кстати, Вернон, это что за школа-то?

— Имени святого Брутуса, — не замедлил с ответом дядя. — Самое подходящее место для безнадёжных случаев.

— Ясно. — Тётушка повернулась к Гарри: — А в этой школе розгами-то хоть лупят?

— Ну-у…

Дядя Вернон коротко кивнул ему из-за широкой спины тётушки Мардж.

— Ага, — кивнул Гарри. Потом решил, что говорить надо подоходчивей, и добавил: — Лупят, всё время лупят.

— И правильно делают. — Тётушка Мардж хлопнула по столу. — Всё это чепуха, что, мол, детей, пусть и хулиганов, нельзя пороть. Да из сотни придурков девяносто девять заслуживают порку! Не сомневаюсь, тебе там достаётся часто!

— Да-да, — кивнул Гарри, — очень часто.

Тётушка Мардж прищурилась.

— Не нравится мне, как ты разговариваешь, — процедила она. — Что-то ты слишком спокойно рассказываешь про наказания. Сдаётся мне, слабовато тебя там лупят. На твоём месте, Петунья, написала бы я в школу письмо с просьбой драть этого паршивца посильнее. Такие, как он, требуют особо строгого обращения.

— Какие — такие?

Дядя Вернон забеспокоился. Вдруг Гарри не выдержит и, забыв об уговоре, брякнет Мардж что-нибудь неподходящее?

— Мардж, ты смотрела утренние новости? — поспешил он разрядить обстановку. — Что думаешь о сбежавшем преступнике?

— Вот так правильно…

— Тебе надо было на это время переселиться к этой вашей соседке, Фигг, и не возвращаться домой, пока эта… не уедет.

— У меня не было такой возможности.

Так вот и поселилась тётушка Мардж на Тисовой улице. И Гарри вдруг понял, что до неё всё шло не так уж и плохо. Дяде Вернону и тёте Петунье он старался не попадаться на глаза, и это всех устраивало. С тётушкой Мардж такое не пройдёт — постоянно требует находиться при ней, чтобы досаждать нравоучениями. И хлебом не корми, дай сравнить его с Дадли. Особенно нравилось ей заваливать толстяка дорогими игрушками. Подарит и смотрит на Гарри — ждёт, что он попросит: «Тётушка Мардж, а мне что?» И всё время нудит, какое Гарри бесполезное, пропащее существо.

— Это… кто здесь… бесполезное… пропащее…

— Если… Магия… не примет… своих мер… Для этой… суки… это закончится… очень плохо…

— Лорд Блек, нам воспринимать это в качестве угрозы? — спросила мадам Боунс.

— Как хотите… Благо, за угрозу я только заплачу денежный штраф, но если мне придётся…

— Сириус, не надо, Мардж уже наказана.

— В самом деле?

— В этой главе, чуть ниже.

Со дня приезда тётушки Мардж прошло три дня. Все обитатели дома № 4 по Тисовой улице сидели за обеденным столом.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — утешала тётушка Мардж брата. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой.

От негодования у Гарри задрожали руки, к лицу прилила кровь. «Помни об уговоре и молчи, думай о Хогсмиде. Не обращай на неё внимания», — внушал он себе, уставившись в тарелку.

Тётушка налила в бокал вина и провозгласила:

— С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!

— Чшшшштооооо?! — было похоже на то, что в родной семье Лили были змееусты и свои способности к данному языку Гарри вполне мог унаследовать от матери. Всем, кто сидел поблизости, стало очень не по себе.

Едва она произнесла эти слова, как бокал в её руке взорвался. По всей кухне разлетелись осколки.

— ОЙ!

— Началось…

— Но это же был не Гарри?

— У Гарри даже палочки не было!

— Это была стихийная магия…

— К этому возрасту…

— Но если довести….

Тётушка заморгала, что-то бормоча, по багровому лицу потекло вино.

— Мардж! — закричала тётя Петунья. — Мардж, ты жива?!

— Да не волнуйся, Петунья, — тётушка вытерла лицо салфеткой, — я просто очень сильно сжала бокал. На днях у полковника Фабстера точно так же перестаралась.

— ФФФФУУУУХХХХ!

— Чудо из чудес…

Но тётя с дядей не сводили с Гарри подозрительных взглядов. От греха подальше Гарри выскочил в коридор, не дождавшись пудинга.

Тяжело дыша, он прислонился к стене.

Нельзя, нельзя так злиться! Вот уже вещи взрываются! Не дай бог, что-нибудь ещё произойдёт! Ладно Хогсмид, а если узнают в Министерстве магии?!

— Проверили бы магический фон, палочку… — начала было говорить Амелия, но её перебили.

— Почему-то после взорванного торта не было ничего подобного, — заметил кто-то.

Услышав, как Дурсли встают из-за стола, Гарри заспешил к себе в комнату.

— И сиди там!

Следующие три дня прошли спокойно.

— Правда?!

— Что-то не верится…

Всякий раз, когда тётушка кидалась на него, Гарри, стиснув зубы, думал о своём пособии по уходу за метлой.

— Кто о чём, а Поттер — о метле…

— Лучше бы вспоминал полезные чары…

— Ага, и они могли вылиться в виде стихийных…

— …или рецепты зелий…

— На тот момент метла была интереснее, — сокрушённо покачал головой чтец и продолжил.

Наверное, взгляд его при этом стекленел, потому что тётушка Мардж высказала догадку, что Гарри, ко всему прочему, ещё и умственно отсталый.

— Пусть считает, кем и чем хочет, только бы не цеплялась, — подобрел Джеймс.

Наконец-то настал последний день пребывания тётушки Мардж на Тисовой улице. По такому случаю тётя Петунья накрыла праздничный стол, а дядя Вернон откупорил бутылки с вином. Все так увлеклись супом и жареной форелью, что на Гарри никто не обращал внимания.

— Тебе надо было воспользоваться этим и смыться…

— Не мог.

Дадли лопал четвёртый кусок пирога; тётя Петунья держала чашку кофе, оттопырив мизинец. Гарри собрался уходить, но дядя Вернон так сердито на него посмотрел — пришлось остаться.

— Зачем?

— Всегда говорила: дурная кровь — дело безнадёжное. Рано ли, поздно ли, она даст о себе знать! Я ничего не хочу сказать плохого о твоей семье, Петунья, — тётушка хлопнула ладонью величиной с лопату по костлявой руке тёти Петуньи, — но согласись, сестра у тебя была никудышная! Всю семью опозорила! Сбежала с каким-то прохвостом, и вон смотрите, что получилось!

Гарри уставился в тарелку. В ушах зазвенело.

В этот момент в ушах слушателей зазвенела тишина. Джеймс схватил жену за руку, не решаясь даже шёпотом заговорить с ней. Сириус и Ремус готовились прийти на помощь приятелю, если понадобится — Лили в этот момент была такой грозной, что ей, верно, в этот момент, позавидовал бы даже сам Тёмный Лорд.

— Я спокойна, — тем не менее, её голос звучал ровно. — Пока спокойна. Но после… Обязательно надо будет пообщаться с этой… этой…

«Крепко держите метлу за рукоять», — твердил он про себя. Что было дальше, он не помнил. Голос тётушки Мардж сверлил голову не хуже дрелей дяди Вернона.

Тётушка схватила бутылку бренди, плеснула себе ещё и забрызгала скатерть.

— А я ведь совсем ничего не знаю про старшего Поттера. Кем хоть он был? Работал ли?

Лица у дяди с тётей так сильно напряглись, что Дадли оторвался от пирога и с удивлением глянул на родителей.

— Он не работал. — Тяжело вздохнув, дядя покосился на Гарри. — Он был безработный.

— Не успел. То есть, я уже участвовал в рейдах, но официально не закончил обучение, — пояснил Джеймс. — Так что в этой части к ней не придерёшься.

Тётушка опустошила полрюмки.

— Неудивительно. Бездельник! — Она вытерла подбородок рукавом пиджака. — Нищий дурак, который…

— Ни нищими, ни дураками Поттеры никогда не были!

— Уж в этом я с тобой согласен, — кивнул головой извечный оппонент Мародёров.

— Ложь, — вдруг отчеканил Гарри.

— Ой, начинается…

В комнате воцарилась тишина. Гарри сжал кулаки. Никогда ещё он не был так зол.

— Ещё бренди! — взревел бледный как мел дядя Вернон. — Марш спать! — шикнул он на Гарри.

— Нет, Вернон! — Тётушка Мардж икнула, выбросив вперёд руку. Крошечные, налитые кровью глазки впились в Гарри. — Продолжай, мальчишка. Ты, я вижу, гордишься своими родителями? Бедные! Погибли в автокатастрофе! Наверняка были оба пьяные!

Неожиданно для себя самого Гарри вскочил со стула.

— Они погибли не в автомобильной катастрофе! — закричал он.

— Нет, в автокатастрофе, маленький гадёныш!!! — От ярости она надулась как индюк. — И взвалили тебя на этих добрых людей! А ты, неблагодарный…

Она замолчала, будто поперхнулась. Её продолжало раздувать. Полное красное лицо опухло, крошечные глазки полезли из орбит, а рот растянулся до ушей. Твидовый пиджак лопнул, и пуговицы со свистом разлетелись в стороны. Скоро тётушка превратилась в громадный воздушный шар. Юбка лопнула, живот вывалился наружу, а пальцы растопырились, как огромные сосиски.

— Мардж!!! — хором закричали тётя с дядей. Тётушку оторвало от стула, и она поплыла к потолку. Она была совсем круглая, как надувная игрушка, руки-ноги безвольно колыхались, глаз почти не видно, из груди рвалось тяжкое пыхтение.

«Гав-гав-гав!!!»

В комнату вбежал ошалевший Злыдень.

— Прекрати!!! — Дядя схватил тётушку за ногу и едва не взлетел сам. А Злыдень кинулся на дядю и тяпнул его за ногу.

Воспользовавшись суматохой, Гарри выбежал из столовой и помчался в чулан под лестницей. Заклинанием отпер дверь, схватил чемодан, бросил его на порог и ринулся наверх к себе в комнату. Вынул паркетину под кроватью. Схватил наволочку с книгами и подарками, не забыл пустую клетку и бросился вниз к входной двери.

В этот миг из столовой выскочил дядя Вернон, одна из его брючин превратилась в кровавые лоскуты.

— Ты куда!!! — возопил он. — Сейчас же вернись и приведи тётку в порядок!!!

Но Гарри уже было всё равно. Он был готов на любое безрассудство. Пинком открыв чемодан, он вынул волшебную палочку и нацелил на дядю.

— Она получила по заслугам! — сказал он…

— Мало получила!!!!!! — решили многие (в том числе взрослые)

… и, отдышавшись, добавил: — Не подходите ко мне!

Гарри нашарил за собой дверную ручку.

— Всё, ухожу! С меня хватит!

Ещё миг, и Гарри очутился на тёмной пустынной улице. Волоча тяжёлый чемодан, с клеткой под мышкой он зашагал прочь, подальше от Дурслей.

— Ой!!!

— Кошмар…

— Её вернули в…

— Да, уже через полчаса…

— Не надо было…

— Но она ещё легко отделалась!

— Я с ней потом пообщаюсь. И меня никто не остановит! Благо, есть такие возможности, что даже закон этому не препятствует…

— Ага, а мы тебе поможем!

Автобус Ночной рыцарь

Третью главу опять пришлось читать Гарри, но предварительно был объявлен перерыв, надо было перевести дыхание. Лили, затребовав у кого-то пергамент, решила всё же написать своей сестре разносное письмо относительно отношения к племяннику. Правда, было сомнительно, что Петунья поверит в достоверность данного послания, считая — и не без оснований — что даже магам несколько затруднительно выходить на связь с того света, но леди Поттер такие мелочи на данный момент не особо интересовали, в отличие от здоровья собственного сына. Джеймс хотел принять участие в данном сочинительстве, но его не допустили, во избежание… Во избежание. Равно как и выражавшего аналогичное желание Сириуса. Аналогичное письмо было составлено всей компанией — Лили, Джеймсом и Сириусом — также и для Альбуса, на случай, если тот всё же окажется способным внять доводам, хотя бы в письменном виде, раз уж в устном до него не доходят, впрочем, надежды на это было маловато. Периодически Лили развлекалась с Нарциссой и Молли, с которыми неожиданно подружилась на почве тревог за подрастающее потомство, и которые также вспомнили несколько чар и эликсиров, вроде бы чисто косметических, но на деле оказывающих самое лучшее воздействие на развивающийся плод.

Джеймс также нашёл возможность пообщаться со Снейпом и окончательно примириться со старым школьным недругом, впрочем, Северус тоже перестал задирать Мародёров, хотя до дружбы им было далековато. Единственно — произошло замирение в семье Блэков, Сириус и Регулус, правда, начали общение с того, что как следует отмутузили друг дружку сначала вручную, потом сразились в магической дуэли, поорали, но после хорошего душа, организованного одновременно Ремусом и Люциусом (по времени это совпало с выяснением отношений между лордом Поттером и Снейпом) пожали друг другу руки, отправились с кратким визитом на площадь Гриммо… И по возвращении старший из братьев похвастался тем, что его имя восстановлено на родовом гобелене. Таким образом на данный момент угрозы вырождения над родом Блэком не нависало, ввиду наличия целых двух здоровых носителей данной фамилии.

Правда, был один момент.

Ещё во время чтения первой книги со старшего из братьев были официально сняты все обвинения, но сама Магия держала всех в определённом напряжении и об оправдании знали лишь те, кто был к нему причастен… вернее, об обстоятельствах, которые привели к этому, многие не понимали, почему Поттеры так легко общаются с этим преступником…. Впрочем, в перерывах между чтениями Сириус предпочитал общаться с друзьями вдали от посторонних глаз, надеясь, что в конце этой книги всё станет очевидно и Магия не станет больше препятствовать его полной и абсолютной реабилитации перед обществом.

Кроме того, всех волновали злоключения Гарри после того, как он покинул дом родственников в столь непростых обстоятельствах…

На следующий день Гарри вернулся к чтению.

Глава 3

Автобус «Ночной Рыцарь»

Разъярённый Гарри, несмотря на тяжёлую поклажу, не заметил, как миновал несколько улиц. Но вскоре усталость дала о себе знать. На улице Магнолий он увидел невысокую каменную изгородь и в изнеможении опустился на неё.

Гарри сидел неподвижно, сердце колотилось, он никак не мог успокоиться. Было уже совсем темно, и мало-помалу им стало овладевать отчаяние. Никогда ещё Гарри, с какой стороны ни глянь, не находился в столь затруднительном положении. Он один в жестоком мире маглов, и ему совсем некуда идти. А самое страшное — Гарри применил мощный заряд колдовства. Посему — прощай, Хогвартс! Он нарушил запрет: колдовать несовершеннолетние не имеют права. Гарри диву давался, что над ним ещё не хлопают крыльями совы из Министерства магии.

— Это была стихийная магия, — улыбнулась Амелия Боунс. — Мы уже допросили Добби и он признался, что приложил определённые усилия, чтобы придать… известному инциденту видимость осознанного применения вами магии, но всплески стихийной магии при таких обстоятельствах… Максимум, чем вы рисковали — рекомендацией держать себя в руках и курсом успокаивающих зелий. К тому же, при… исправлении последствий данного инцидента, с мисс Дурсль, выявилось, что именно эта особа и спровоцировала у вас такую агрессию, что также служит в качестве смягчающего обстоятельства.

— Но мне пытались вменить это в вину…

— Я помню. К сожалению… Министр пристрастен.

— Что такое?

— Потом… Потом… — Фадж замахал руками в ответ на возмущённые взгляды родителей обсуждаемого гриффиндорца, но было видно, что они и так не питают к нему особо тёплых чувств.

Поёжившись, он огляделся. Что его ждёт?

Арест или просто изгнание из мира волшебников? Подумав о Роне с Гермионой, Гарри чуть не заплакал. Узнай, что он в беде, друзья тут же бросились бы на помощь, невзирая на все его прегрешения.

— В этом ты можешь даже не сомневаться!

Но они так далеко! И Букли нет! Как им дашь знать?

Нет и магловских денег. В мешочке, на дне чемодана, лежит пригоршня волшебного золота. А все его деньги — наследство от родителей — в Лондоне, в подземелье банка «Гринготтс». Увы, пешком чемодан до Лондона не дотащишь. Если только…

Он глянул на зажатую в руке волшебную палочку. Если его уже выгнали из школы (при этой мысли сердце чуть не разорвалось от боли), можно ещё немного поколдовать, хуже не будет.

От отца ему досталась мантия-невидимка. Надо колдовством сделать чемодан лёгким как пёрышко, привязать его к метле и надеть эту мантию. Тогда он быстро и незаметно долетит до Лондона, заберёт из банковского сейфа все деньги и будет жить как отшельник. Такое и в кошмарном сне не приснится! Но другого выхода нет. А то дождёшься маглов-полицейских. И объясняй им, чего он тут ночью делает и почему в чемодане метла да книги с заклинаниями!

— Надеюсь, вы не реализовали свой план, мастер Поттер, тогда это было бы умышленное применение магии, — покачала головой мадам Боунс. Окружающие — большинство из них — смотрели на Гарри с нескрываемым сочувствием.

Открыв чемодан, Гарри принялся искать мантию-невидимку. Вдруг ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он резко выпрямился и ещё раз огляделся. По спине пробежал холодок. Улица темна и пустынна. В окнах домов ни огонька — все спят. Гарри снова нагнулся над чемоданом и тут же вскочил на ноги, крепко сжимая палочку, почуял неладное: в узком пространстве между изгородью и гаражом позади него явно кто-то был… Гарри обернулся, метнул туда взгляд. Ну, шевельнись, пожалуйста! И будет ясно, кто ты, — бродячий кот или…

— Там был я, — пояснил Сириус и пояснил: — К тому моменту я уже сбежал из тюрьмы и мне очень захотелось увидеть крестника… Сожалею, что испугал тебя при этом, но, если бы я знал, почему ты сбежал из дома… Боюсь, моё содержание в Азкабане получило бы своё законное обоснование.

— Хорошо, что ты тогда этого не знал… — грустно вздохнул крестник.

Гарри рванул от дома и споткнулся о чемодан, выкинул вперёд руку, чтобы смягчить падение, но выронил палочку и скатился в канаву.

Жуткий рёв чуть не оглушил его. Гарри прикрыл глаза от яркого света. Что это? Вскрикнув, выпрыгнул на тротуар, и как раз вовремя: на том месте, где он лежал секунду назад, была пара гигантских колёс. Трёхэтажный ярко-фиолетовый автобус возник не иначе как прямо из воздуха, залив всё вокруг потоками света. По лобовому стеклу тянулась длинная золотая надпись: «Ночной рыцарь».

— При первом знакомстве с ним всякий раз пугаешься до полусмерти, — вздохнул Джеймс.

— Ага, особенно, если это происходит ночью…

— Отчасти именно поэтому его услугами стараются пользоваться лишь в том случае, если нет другого выхода, — сказал Ремус.

— Почему? — спросил какой-то первокурсник.

— Думаю, узнаешь со следующих страниц, — ответил Гарри. — Невилл, леди Лонгботтом, простите, пожалуйста.

— ?!?!

«Наверное, я схожу с ума», — подумал было Гарри, но тут из автобуса выскочил кондуктор в красном и молвил в тишину:

— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим веч…

Он осёкся, заметив сидящего на земле Гарри. Подняв палочку, Гарри встал на ноги.

«А этот Стэн Шанпайк всего лет на пять старше меня: восемнадцать-девятнадцать, не больше», — отметил Гарри, глядя на прыщавое, с большими торчащими ушами лицо кондуктора.

— Чего ты тут делаешь? — отбросил Стэн кондукторский тон.

— Упал.

— Зачем? — ухмыльнулся Стэн.

— Упал, и всё.

— Глупейший вопрос.

— Стэн вообще тот ещё идиот. Даже среднемагическую школу закончил с минимально возможным баллом и его не берут даже младшим приказчиком ни в одну лавку…

— Как тебя звать? — не унимался Стэн.

— Невилл Лонгботтом, — назвал Гарри первое пришедшее в голову имя.

— А… Понятно. Боялся, что тебя ищут? — предположил настоящий обладатель данного имени.

— Ну да… Извини, я безо всякого злого умысла. Просто перепугался… — объяснил Гарри книге.

— Да ладно, пустяки, я понимаю. Наверное, в аналогичной ситуации я бы поступил точно так же…

— Слушай, — попытался он отвлечь Стэна, — а этот автобус и правда отвезёт меня куда захочу?

— Конечно! — гордо ответил Стэн. — В любую точку мира, куда пожелаешь! Только под воду ни-ни… Э-э… — Он опять вперился в Гарри. — А ты и впрямь голосовал? Махнул палочкой?

— Да-да, — поспешил заверить Гарри. — Слушай, а сколько стоит до Лондона?

— Одиннадцать сиклей, — произнёс Стэн. — За четырнадцать получишь кружку горячего какао, а за пятнадцать — ещё грелку и в придачу зубную щётку любого цвета.

— Но только самоубийца станет заказывать напитки в этом транспорте, — вздохнула леди Лонгботтом, которой явно не очень понравилось то, что Гарри воспользовался именем её внука в данной ситуации, хотя не спешила с нотациями.

Гарри достал из чемодана мешочек и сунул в руку Стэна несколько серебряных монет. Поставив клетку на чемодан, они втащили багаж внутрь.

Сидений в автобусе не было.

— А на чём тогда там сидят?!

— Днём там есть вполне даже приличные сиденья, но Гарри сел в автобус уже ночью…

Вдоль занавешенных окон — кровати с бронзовыми спинками. Над каждой кроватью — подсвечник, освещавший обитые панелью стены. Спавший в конце автобуса крошечный волшебник в ночном колпаке проворчал во сне:

— Благодарю, но я занят. Солю слизняков, — и повернулся на другой бок.

— Вот твоя, — шепнул Стэн и запихнул чемодан под кровать за водительским креслом.

— Это наш водитель — Эрни Прэнг. Эрн, это Невилл Лонгботтом.

Эрни, пожилой волшебник в очках с толстыми стёклами, кивнул.

— Прэнг, пожалуй, ещё хуже, чем Стэн…

— Кажется, это тот самый уникум, который стал единственным, кого в последние лет триста отчислили за неуспеваемость из Шараб? — спросил кто-то из авроров. Гарри уже знал, что Шараб входил в число небольших школ, где преподавали самые азы магической премудрости тем, кто в силу тех или иных причин не мог поступить в лучшие учебные заведения.

— Тот самый.

Гарри дрожащей рукой снова пригладил чёлку на лбу и сел на постель.

— Трогай, Эрни, — сказал Стэн, садясь рядом с водителем.

Автобус взревел и рванул с такой силой, что Гарри завалился на кровать. Поднявшись, глянул в окно. Они ехали по совершенно другой улице. Стэн пришёл в восторг, заметив удивление на лице Гарри.

— Мы были как раз тут, когда ты махнул палочкой, — сказал он. — Мы, Эрни, никак уже в Уэльсе?

— Из Англии — в Уэльс, а надо было в Лондон? — удивился тот же маглорожденный первокурсник.

— Такой порядок. Автобус один на весь остров.

— Угу.

— А маглы не слышат автобус? — спросил Гарри.

— Маглы? — презрительно хмыкнул Стэн. — Да они ничего не слышат и не видят! Они вообще тупицы!

— Можно подумать, что ты — сам Мерлин! — возмутилась Гермиона.

— Ступай-ка ты, Стэн, разбуди мадам Марш, — подал голос Эрни. — Вот-вот будем в Абергавени.

Стэн поплёлся наверх по узкой деревянной лестнице. Гарри смотрел ему вслед, тревога усиливалась. Эрни водил автобус неважно, и их постоянно заносило на тротуар. Правда, пока обошлось без аварии: фонарные столбы, почтовые ящики, урны отскакивали перед самым носом автобуса, а когда тот проедет, прыгали на место.

Вскоре появился Стэн, а за ним — волшебница в дорожной мантии со слегка позеленевшим лицом.

— Ещё бы, этот самый Эрни явно не удосужился даже на права сдать прежде, чем наниматься на этого Ночного Рыцаря, — хмыкнул Гарри.

— А он не нанимался, Рыцарь принадлежит ему.

— Но неужели он за это время никого не угробил? Это же ужас, что такое!

— Поэтому к его услугам стараются не прибегать без острой необходимости…

Сейчас Гарри не уснул бы и в простом автобусе, который без грохота едет себе спокойно, а не летит сотни миль в секунду. В голове ворочались тяжкие думы: что его ожидает и как там тётушка Мардж, всё ещё висит под потолком?

— Комиссия была у вас дома через несколько минут после вашего побега, мастер Поттер, — пояснил Кингсли. — Так что к тому моменту мисс Дурсль уже привели в порядок и отправили домой.

— Но мне потом рассказывали о каком-то монстре, который чудом не отгрыз ноги спасателям, — сказал Доулиш. — Подозреваю, что это был тот самый Злыдень, о котором вы читали.

— В принципе, это форменное безобразие! — сказала Лили. — Бульдоги считаются бойцовой породой собак, таких положено выводить исключительно в наморднике, особенно в доме, где есть дети… Дома эта Мардж могла держать хоть сотни этих аллигаторов без ошейников и без ничего, но на улице они должны быть в ошейнике с намордником и поводком, нарушение карается штрафом, а если они будут частыми — лишение права на содержание собак — а собаки подлежат усыплению, если доказан факт нанесения ими физического ущерба кому бы то ни было… Неужели этой… это не известно?

— Кто станет ей на это указывать? — фыркнул Гарри. — Мардж потребует, чтобы ошейники с намордниками нацепили на тех, кто придумал этот закон. Для неё Злыдень — что Пушок для нашего Хагрида.

…Гарри вгляделся в тёмные глаза Сириуса Блэка, единственные живые точки на исхудалом лице. Ему не доводилось встречаться с вампирами, но на уроках по защите от тёмных искусств он не раз видел их портреты. Блэк с его мертвенно-восковой кожей очень походил на вампира.

— Спасибо за сравнение!

— Нет, действительно, похож был на тот момент.

— …Ну, да. — Стэн всё ещё держался за сердце. — Друг-приятель… А когда малютка Гарри Поттер победил Сам-Знаешь-Кого…

Гарри вздрогнул и в очередной раз пригладил на лбу волосы.

— …за его соратниками началась охота. Эрни вон подтвердит. Ну, большинство-то сами сдались. Поняли, что им крышка. Ха! Но не Сириус Блэк! Ходит молва, будто он считает себя его преемником. Знаешь, как всё было? Окружили Блэка на улице, маглы кишмя кишат. А он возьми да и махни палочкой: пол-улицы как не бывало, в придачу дюжина мёртвых маглов да один волшебник! Как тебе? А дальше он… — Голос Стэна опустился до тревожного шёпота.

— Что он? — спросил Гарри.

— Громко рассмеялся! Стоял и ржал как лошадь. Вскоре приехало подкрепление из Министерства. А он, представляешь, никакого сопротивления! Идёт себе смирно и ржёт без остановки. Совсем придурок! Слышь, Эрн?

— Кошмар… — Сириус закрыл лицо руками. — Этот… Этот… — плечи бывшего узника затряслись. Сидевший рядом с ним брат стал что-то ему шептать, многие смотрели на Блэков с нескрываемым ужасом в глазах.

— Ну до Азкабана, может, был и нормальный, а теперь точно придурок, — протянул Эрни. — Я бы лучше сам себя взорвал, чем попасть в Азкабан! Но ему так и надо за все его злодеяния!

— Н-да. Небось у Министерства работёнки было по горло, — сказал Стэн. — Пол-улицы тютю и куча мёртвых маглов. Как они это объяснили?

— Взрыв газа, — отрезал Эрни.

— И вот теперь побег, — продолжал Стэн, махнув на измождённое лицо в газете. — Раньше никомуне удавалось бежать из Азкабана. Во дела! И как он всё это провернул? Эрни, а, Эрни! Как он с охраной сладил?

Эрни передёрнуло.

— Будь другом, Стэн, смени пластинку. Ну не могу я слышать об охранниках Азкабана!

— Учитывая, что он сам там сидел, — сказал Кингсли. — Непредумышленное убийство, вернее… Там была самооборона, но он перестарался, физически был очень силён, это не умственная работа… Поэтому ему дали всего пять лет.

А ведь он, Гарри Поттер, такой же преступник, как и Сириус Блэк. Может, и ему за тётушку Мардж светит Азкабан?

— Глупости какие! Ты же её не убил, и чары были простейшие, приведение пострадавшей в порядок заняло всего несколько минут, никакого вреда для здоровья… Предельный максимум — порицание или крупный денежный штраф, но при данных обстоятельствах… — покачала головой Амелия.

— Кажется, в магловских законах есть статья «доведение до преступления» или что-то подобное… — вспомнил кто-то из команды Кингсли Бруствера. — И о преступлениях в состоянии аффекта, когда человек не отвечает за свои поступки…

— И вы предлагаете нам перенимать у них эту практику?! — возмутился министр.

— Но в данном случае был именно аффект. Мастер Поттер был заведён и Дурсли должны ещё сказать ему спасибо, что взрыв принял именно такой вид, а то он мог и в прямом смысле взорвать дом, устроить пожар, наводнение, тогда они вообще могли бы погибнуть из-за своих издевательств. В этом случае и мальчика пришлось бы наказать, — покачал головой тот же аврор.

На полном ходу Эрни затормозил, и автобус остановился у маленького невзрачного паба «Дырявый котёл», за которым находился волшебный ход в Косой переулок.

Поблагодарив Эрни, Гарри спрыгнул и помог Стэну вытащить чемодан с клеткой на тротуар.

— Пока, Стэн! — помахал рукой Гарри.

Но кондуктор как не слышал. Он стоял на подножке автобуса и во все глаза таращился на тёмный вход в паб.

— Ну, наконец-то, Гарри, — произнёс чей-то голос.

Не успел он повернуться, как на его плечо легла рука.

— ОЙ!

— Это ещё кто?

— Во что ты теперь влип?!

— Во чёрт! — раздался крик Стэна. — Эрн, двигай сюда!!! Сюда!!!

Повернув голову, Гарри увидел обладателя руки, сжимавшей его плечо, и его словно окатило ледяным душем. Это был сам Министр магии — Корнелиус Фадж.

— Вы что, ещё и выполняете обязанности авроров, господин министр?

— Мы все тогда сильно беспокоились. Но та встреча была совершенно случайной.

Рядом с ними тут же приземлился взбудораженный Стэн.

— Министр, так выходит, это не Невилл?!

Фадж — полненький невысокий человек в длинной полосатой мантии — выглядел усталым и замёрзшим.

— Невилл? — вскинул он брови. — Нет. Это Гарри Поттер.

— Я так и думал! — радостно завопил Стэн. — Эрн! Эрн! Знаешь, кто такой Невилл?! Это Гарри! Гарри Поттер! Вон шрам! Смотри!

— Такт, такт, такт… — стонала леди Малфой, большинство собравшихся были с ней полностью согласны. — Вот, что значит — не заниматься детьми….

— …Вы нашли его, министр! — воскликнул Том. — Не желаете ли чего выпить? Пива, бренди?

— Принесите лучше чаю, Том, — сказал Фадж, не выпуская плеча Гарри.

— Я уже чувствовал себя арестованным.

— Что за чушь?!

— У страха глаза велики. Перепугался, вот и видит всё в самых траурных тонах…

— Гарри, я министр магии — Корнелиус Фадж.

Гарри знал это. Он уже видел Фаджа, но тогда на нём была отцовская мантия-невидимка, а Фаджу это знать не полагалось.

— Мда, особенно, если вспомнить, при каких обстоятельствах произошла первая встреча…

Том, в переднике поверх ночной рубашки, принёс поднос с чаем и горячими тостами. Поставив его на стол между гостями, вышел и закрыл дверь.

— Признаюсь, Гарри, — начал Фадж, разливая чай, — мы все изрядно поволновались. Сбежать от родственников, да ещё подобным образом! Я уж думал… Слава богу, с тобой ничего не случилось!

Фадж намазал булочку маслом и протянул тарелку Гарри.

— Ешь, Гарри. Ты еле держишься на ногах. А у меня хорошая новость. Мы вернули мисс Марджори Дурсль в её обычное состояние. Несколько часов назад на Тисовую улицу прибыли два специалиста из отдела по устранению последствий случайно наложенных заклятий. Мисс Дурсль сделали прокол, и воздух из неё вышел, кроме того, изменили структуру её памяти, так что она всё начисто забыла. Словом, ничего страшного не произошло.

— Кроме того, что Остину и Норману пришлось лечить следы бульдожьих укусов… Вы, кстати, совершенно уверены, что это был обыкновенный бульдог?

— Самый обыкновенный.

Фадж поднял чашку и ласково, как любимому племяннику, улыбнулся Гарри. Гарри же от удивления не мог слова вымолвить.

— Хочешь знать, что думают твои дядя с тётей? — поинтересовался Фадж. — Не скрою, они очень рассердились. Однако следующим летом они готовы тебя принять. А вот Рождество и пасхальные каникулы придётся провести в Хогвартсе.

Гарри обрёл дар речи:

— На Рождество и пасхальные каникулы я всегда остаюсь в Хогвартсе. А на Тисовую улицу я вообще не хочу возвращаться!

— Не говори так, Гарри. Ты просто переволновался, — озадаченно проговорил Фадж. — Они же твои родственники. Не сомневаюсь, в глубине души вы… любите друг друга.

— Ха. Ха. Ха. Просто обожаем.

Гарри спорить не стал. Не до того. Сейчас решается его судьба.

— А теперь подумаем, — Фадж намазывал вторую булочку, — где ты поживёшь последние две недели каникул. Я советую тебе остановиться в «Дырявом котле».

— А как… а как же наказание?

Фадж сощурился.

— Наказание? О чём ты, Гарри?

— Я же нарушил Закон о несовершеннолетних волшебниках! — горячо сказал Гарри.

— Ну что ты, мой мальчик! Да неужели мы станем наказывать тебя за такие пустяки?! — воскликнул Фадж, взмахнув булочкой. — Это был несчастный случай. За раздувание тётушек мы в Азкабан не сажаем!

Это у Гарри в голове никак не укладывалось: весь его прошлый опыт общения с Министерством магии говорил о том, что оно даже очень наказывает за подобные проступки.

— В прошлом году я получил от Министерства официальное предупреждение лишь за то, что к Дурслям в дом проник эльф и разбил блюдо с тортом! Министерство обещало отчислить меня из Хогвартса, если я ещё хоть один раз применю волшебство у них в доме!

Если глаза не обманывали Гарри, вид у Фаджа был весьма смущённый.

— Обстоятельства изменились, Гарри, и мы учли… в создавшемся положении…

— Что-то они у вас слишком часто меняются…

— И не в ту сторону…

Они пожали руки. И тут Гарри вспомнил одну вещь.

— Что случилось?!

— Г-господин министр, у меня есть одна просьба.

— Я тебя слушаю, — улыбнулся Фадж.

— Третьекурсники в Хогвартсе будут ходить в Хогсмид. Но мне тётя с дядей не подписали разрешение. А вы не могли бы подписать?

Фадж замялся.

— Нет, — со вздохом сказал он. — Сожалею, Гарри, но я не твой родственник и не опекун.

— Действительно, министр магии такие вопросы не решает. Но можно было бы рекомендовать обратиться в Попечительский Совет…

— Боюсь, мы бы не стали помогать, так как предполагалось, что Гарри крайне не безопасно находиться за пределами Хогвартса, — сказала Августа. — Да, это оказалось не так, но… Обстановка была ещё та.

Дырявый котёл

Гарри не дали даже отдохнуть после трёх глав и сразу же усадили за четвёртую. Слушатели покачивали головой, до сих пор так много глав вместе не слепляли. Лили подлила сыну апельсинового сока — сама терпеть не могла тыквенный, не понимала, как можно вообще пить такую гадость и озаботилась тем, чтобы в пределах досягаемости её семьи не было ничего из тыквы.

— Бедный ты мой, натерпелся… Но ничего, больше этого не будет. А с Петуньей я обязательно потом пообщаюсь… И с этим Верноном…

Было похоже, что леди Поттер испытывает желание также пообщаться с неким чиновником высшего ранга, который находился в зале, но он был уже под рукой… и явно жалел о своей доступности. Равно как и некий высокий седобородый волшебник с очками-половинками, и некоторые другие. Для розовой жабы был уже наколдован звуконепроницаемый террариум — сначала хотели позаимствовать у Невилла, но тот категорически запротестовал столь близкого знакомства своего Тревора с этой Пакостью, как он прямо заявил министру, пришлось создавать новый. Вынести террариум не удавалось, поэтому просто поставили его так, чтобы ёмкость со своей обитательницей не попадалась никому на глаза. У Амелии Боунс и Августы Лонгботтом были исписаны длинные свитки пергамента и не надо было быть пяти пядей во лбу, чтобы сообразить: после Суда школу — да и весь магический мир! — ждут серьёзные потрясения.

— Интересно, а с Жуком она тоже общаться будет? — спросил Гарри у Гермионы, пока происходили перестановки в зале. Девушка посмотрела на него широко открытыми глазами, а потом вскочила со своего места. Через какое-то время Грейнджер вернулась на место с очень довольным видом.

Наконец все были водворены туда, где должны были находиться, чтец выпил два стакана сока и вновь приступил к исполнению своих обязанностей.

Глава 4

Дырявый котёл

Несколько дней Гарри привыкал к неведомой доселе свободе. Когда ещё он просыпался и завтракал не по часам?

У Лили и Джеймса при этом опять вырвались резкие слова, направленные в адрес родственников. При иных обстоятельствах это было бы совершенно недопустимо, но, хотя пара слов были особенно крепкими, одёргивать их никто не спешил.

Гарри больше не надо было корпеть над домашней работой, лёжа с фонариком под одеялом. Он дописывал свои сочинения, сидя за столиком возле кафе-мороженого Флориана Фортескью. А хозяин, много чего знавший о сожжении ведьм в Средние века, помогал ему. И каждые полчаса угощал мальчика мороженым с фруктами.

— Фортескью в своё время хорошо учил историю…

— Но он учился не у Биннса! Вернее, не только у него.

— И, что любопытно — сочинение не по гоблинам?

— Но не гоблинские темы ваш призрак вспоминает лишь для домашних сочинений, просто для галочки, не уверен, что проверяет…

Но самую желанную вещь Гарри увидел в любимом магазине «Всё для квиддича» через неделю после приезда в «Дырявый котёл».

— Кто только сомневался! — лица Джеймса и Сириуса расплылись в улыбках, Лили и Ремус только головами закачали при этом зрелище.

…А самое главное — покупка учебников, в том числе и для двух новых предметов: ухода за магическими существами и гадания.

— Ладно, я могу понять, зачем ты взял Уход, это достаточно интересно. Но гадания… В наше время этот предмет вела старая цыганка, которая учила исключительно цыганской ворожбе, и то — брала за руку и начинала предсказывать судьбу ученикам… Очень мало что становилось ясно…

— Но она хотя бы попадала?

— Ну… Теперь понимаю, что да.

— Мне она напророчила, что меня с того света достанет неправедность властей к моим потомкам, — сказал Джеймс.

— Вы тоже посещали эти занятия, лорд Поттер?!

— Я — нет. Она меня в коридоре заловила. Меня и Сириуса. А тебе она что сказала?

— Жизнь твоя коротка будет, по воле мыши в царство Пожирателей радости угодишь и там полжизни проведёшь, а дальше от книги зависеть будет, — вспомнил Бродяга. — И я теперь думаю: не об этих ли книгах идёт речь?

— А вы, леди Поттер?

— Я походила пару раз… Вижу, мол, счастье короткое… Сына рост не видишь, большого обретёшь… Второе материнство счастливое… Коль несчастье с первенцем случится, да о помощи воззовёт.

— Ну, это ещё куда ни что… Хотелось бы, чтобы у нас была эта ваша цыганка…

Увидев витрину книжного магазина «Флориш и Блоттс», Гарри удивился. Вместо толстенных, как кирпичи, тиснённых золотом книг с заклинаниями там стояла большая железная клетка, а в ней сотня «Чудовищных книг о чудищах». По клетке летали рваные листья — книги сцепились в ожесточённой схватке и яростно щёлкали переплётами.

— Так вот почему Хагрид тебе послал эту гадость!

Гарри достал из кармана список книг и впервые просмотрел его.

Преподаватели дружно закатили глаза.

«Чудовищная книга» была обязательным учебником по уходу за магическими существами. Понятно, почему Хагрид написал, что книга ему понадобится. А он ещё удивлялся: зачем Хагрид такую жуть подарил, вдруг он завёл себе очередного монстра и теперь ему нужна помощь Гарри?

— Надеюсь, ничего такого не будет? — Лили посмотрела на бывшего гиганта, тот ответил жалобно-непонимающим взглядом. — Гарри, на будущее, если этот опять возьмётся… Я запрещаю тебе ему помогать! Чай можешь с ним пить, надеюсь, каменными кексами больше кормить не станет, но — никаких животных!

Гарри вошёл внутрь, и к нему тут же подлетел продавец.

— Хогвартс? — выпалил он. — Новые учебники?

— Да, мне нужно…

— Посторонись. — Продавец оттолкнул Гарри. Натянув толстенные перчатки, он взял большую узловатую трость и направился к клетке с чудищами.

— Подождите, — заторопился Гарри. — У меня уже есть такая книга.

— Уже есть? — Продавец несказанно обрадовался. — Спасибо, что предупредил. А то меня пять раз за утро покусали…

От громкого треска едва не заложило уши: две «Чудовищные книги» перетягивали, как канат, третью.

— Прекратите! Уроды зловредные! — вопил продавец, усмиряя книги тростью. — Никогда больше их не закуплю! Сумасшедший дом! Это даже хуже двухсот «Невидимых книг о невидимках»! Кругленькую сумму отвалили, а найти их так и не смогли!

— Зачем только такое выпускать? — пожала плечами Гермиона. — Просто как дань традиции?

— Магические традиции возникли не на пустом месте, мисс, — сказала миссис Забини. — Каждая основывается на определённых событиях в прошлом. То же, что они не смогли найти «невидимые книги», значит, что не озаботились приобретением специального проявителя, который, впрочем, издатели должны были приложить к тиражу. Почему это не было сделано — неизвестно. Но, с другой стороны, то, что ваш преподаватель по Уходу рекомендовал вам в самом начале курса именно Чудовищную книгу, указывает на его намерение нарушить целый ряд законов, касающихся данного предмета и начать ваше обучение с существ, представляющих определённую опасность для человека. Альбус, почему вы не проследили за этим?

— Я не выбираю литературу…

— Но в ваши обязанности, как директора, входит контроль за тем, чтобы преподаватели рекомендовали литературу, которая соответствует программе, способна чему-то научить и не представляет собой опасности.

— Да что там говорить, если такой предмет, как Защита от Тёмных Искусств, приходилось изучать по «бестселлерам» Локонса…

— Я был уверен, что…

— Вы во многом были уверены! И, верно, сохранили свою уверенность, не понятно на чём основанную!

— «Как рассеять туман над будущим» Кассандры Ваблатски, — ответил Гарри, изучая список.

— Начали проходить прорицания? — догадался продавец.

Сняв перчатки, он повёл Гарри в отдел предсказаний. Маленький стол был заставлен стопками книг: «Предсказание непредсказуемого. Огради себя от потрясений» и «Магический кристалл треснул. Когда отворачивается удача».

— А вот и она. — Продавец встал на стремянку и снял толстую книгу в чёрном переплёте. — «Как рассеять туман над будущим». Отличное пособие по всем видам гадания: хиромантия, магические кристаллы, птичьи внутренности…

Гарри не слушал. Среди книг на маленьком столике он увидел «Предзнаменование смерти. Что делать, когда беда стучит в дверь».

— На твоём месте, я бы это не читал, — заявил продавец, заметив интерес Гарри. — Тебе начнёт повсюду мерещиться смерть, а это кого угодно в могилу сведёт.

— Это точно!

Дни летели, как скоростная метла. Гарри заглядывал в лица прохожим — вдруг это Рон или Гермиона? Скоро в школу, и Косой переулок заполнялся учениками Хогвартса. В лавке «Всё для квиддича» Гарри встретил однокурсников Симуса Финнигана и Дина Томаса, они тоже не могли отвести глаз от «Молнии». А во «Флориш и Блоттс» он столкнулся с круглолицым и рассеянным Невиллом Лонгботтомом. Поболтать не удалось: Невилл потерял список с книгами, и его бабушка — внушительная дама грозного вида — громко отчитывала внука. Гарри молил Бога, чтоб она не узнала, как, убегая от Министерства магии, он назвался Невиллом.

— Раз в жизни доверила… — покачала головой Августа, глядя на внука. — Но, с другой стороны… Вы, безусловно, сильно напугались, мастер Поттер, и могли ляпнуть, что в голову пришло… Позволю себе только выразить надежду, что в дальнейшем у вас не возникнет необходимости прибегать к таким выходкам.

— …Гарри, ты и вправду раздул свою тётю? — серьёзно спросила Гермиона.

— Обязательно надо было напоминать об этом стрессе? — спросила Лили.

— Я не хотел, — промолвил Гарри. — Просто не сдержался.

— Думаю, в такой ситуации мало кто смог бы удержаться, — серьёзно сказала Амелия Боунс. — Просто удивительно, что вы не стали обскуром в такой семье.

Рон покатывался от смеха.

— И что вам показалось таким смешным?

— Это не смешно, Рон, — укоризненно сказала Гермиона. — Знаешь, я удивлена, что тебя не отчислили.

— Я тоже, — признался Гарри. — Не сомневался, что меня отчислят.

Он посмотрел на Рона:

— Слушай, Рон, а твой папа не знает, почему Фадж не наказал меня?

— Наверное, ответ кроется в самом тебе, — пожав плечами, хихикнул Рон. — Знаменитый Гарри Поттер — вот и все дела. Мне трудно даже представить, что Министерство сделало бы со мной, надуй я свою тётушку… Причём им пришлось бы сначала выкопать мой труп, потому что мама прибила бы меня на месте…

— Ну, тётушка Мюриэль, конечно, та ещё штучка, — кивнула Молли в ответ на эту реплику. — Полагаю, прибить я бы тебя не прибила… В моих глазах имелись бы смягчающие обстоятельства, хотя, безусловно, допускать подобные эксцессы не следует.

— Смотри. — Рон вынул из сумки длинную, узкую коробку и открыл её. — Новая волшебная палочка. Четырнадцать дюймов, ива, волос из хвоста единорога.

— В нашей семье почти у всех палочки с шерстью единорога, — сказал Чарли. — Только у меня с сухожилием ледяного дракона.

— А это у тебя что, Гермиона? — спросил Гарри, указав на три битком набитые сумки в соседнем кресле.

— Я же буду изучать гораздо больше предметов. У меня здесь всё по нумерологии, уходу за магическими существами, прорицанию, изучению древних рун, изучению маглов…

— Зачем тебе изучение маглов? — воскликнул Рон, закатывая глаза. — Ведь ты — урождённая магла! Твои родители маглы! Ты и так всё про маглов знаешь!

— Но маглов очень интересно изучать с волшебной точки зрения, — серьёзно возразила Гермиона.

— А есть и спать ты когда будешь? — спросил Гарри.

— Вот именно, — покачала головой мадам Боунс. Девочка низко опустила голову.

Рон всё хихикал.

Гермиона пропустила вопрос мимо ушей.

— У меня ещё есть десять галлеонов, — сказала она, вынув кошелёк. — У меня в сентябре день рождения, и родители заранее дали мне денег на подарок.

— И ты, конечно, купишь замечательную книгу? — невинно поинтересовался Рон.

— Нет, не книгу, — сдержанно ответила Гермиона.

— Просто удивительно…

— Мне очень хочется сову. У Гарри есть Букля, у тебя Стрелка…

— Так Стрелка не моя сова, она семейная. Лично мне принадлежит только Короста. — Рон достал из кармана свою крысу. — Вот она, мне надо её показать специалисту. — Он положил Коросту на стол перед друзьями. — По-моему, в Египте ей не понравилось.

Короста похудела и порядком облезла.

— Видишь, это случилось ещё до того, как я купила Глотика! — заметила Гермиона.

— Ну…

— Что такое?

— Что не так?

— С этой крысой в принципе всё не так было, — ответил Гарри. — Но об этом в конце книги.

Короста, как почти всё имущество Рона, досталась ему в наследство от братьев. Крыса принадлежала когда-то Перси. Она была худая и старая, не сравнить с сородичами в клетке.

— Хм… — Ведьма взяла Коросту. — Сколько лет этой крысе?

— Не знаю, — протянул Рон. — Очень старая. Она перешла ко мне от брата.

— А какие у неё есть волшебные способности? — поинтересовалась ведьма, внимательно рассматривая Коросту.

— Ну-у, — замялся Рон. — По правде говоря, Короста никогда не проявляла ни малейших волшебных способностей.

Ведьма окинула взглядом драное левое ухо и переднюю лапу, где недоставало пальца, и громко зацокала языком.

— Видать, не раз побывала в переделке, — изрекла ведьма.

— Мне её Перси уже такую отдал, — оправдывался Рон.

— Обычные садовые крысы, вроде твоей, живут не дольше трёх лет. Хочешь долгожителя, — сказала ведьма, — выбирай из этих.

— А сколько у вас жила эта Короста? — спросила Августа, глядя на Рона.

— Ну…

— Сначала она была у меня, — вспомнил Чарльз. — Но она мне категорически не нравилась, что-то было в ней… И я подарил её Перси, когда тот пошёл в школу. Но и до этого мама долго подкармливала её на кухне…

— Как долго?

— Не знаю, но…

— Крыса жила у нас двенадцать лет, — буркнул Рон.

— Обычная крыса?

— В конце книги!

Она указала на чёрных крыс, которые тут же весело запрыгали.

— Выпендриваются, — буркнул Рон.

— Не хочешь новую крысу? Ладно. Тогда вот тебе крысиная микстура. — Ведьма извлекла из под прилавка маленький красный пузырёк.

— Спасибо. Сколько… ОЙ!!!

Он резко пригнулся. С высоченной клетки на голову Рона спрыгнуло нечто огромное, рыжее и с утробным фырканьем нацелилось на Коросту.

— ФУ, ЖИВОГЛОТ!!! НЕЛЬЗЯ!!! — завопила ведьма, но Короста, будто кусок мыла, выскользнула у неё из рук, и только мелькнули за дверью кривые лапки.

— Короста! — закричал Рон и вылетел вслед за крысой, Гарри за ними.

Короста вскоре нашлась. Бедняга спряталась в урне возле «Всё для квиддича». Рон спрятал дрожащую крысу в карман и, разогнувшись, потёр затылок.

— Странно, почему он так отреагировал на одиночного грызуна, когда в магазине…

— Разве он не должен был быть в клетке?

— Живоглот — наполовину книзл, такого даже магическая клетка не сдержит, если он разозлится, — пояснил Сириус.

Мистер Уизли сидел в баре и читал «Пророк».

— Гарри! — улыбнулся он. — Как поживаешь?

— Хорошо, — ответил Гарри, и друзья, не распаковывая сумки, сели рядом.

Мистер Уизли отложил газету. С фотографии на Гарри смотрел Сириус Блэк.

— Я в то время был весьма популярен…

— Не смешно, Сириус!

— Было бы смешно, если бы не было так грустно.

— …Я сказала, хватит, — отрезала миссис Уизли, выкладывая покупки на стол. — Гарри, дорогой, здравствуй! У нас замечательное событие, слышал? — Она показала на новый сверкающий серебряный значок на груди у Перси и преисполненным гордости голосом произнесла: — Второй староста школы и лучший ученик в семье!

— Но иногда это не является показателем, — покачал головой Билл.

— Да ладно вам, я всё осознал и извинился! — возмутился «второй староста школы».

— Да, но КАК извинился!

— …Как это не говорить ему? — возмущался мистер Уизли. — Гарри должен знать правду. Я пробовал поговорить с Фаджем, но он относится к Гарри как к ребёнку. А ведь ему уже тринадцать лет!

— Что ещё случилось?!

— Артур, правда поселит в нём страх, — резко сказала миссис Уизли. — Неужели ты хочешь, чтобы в школе Гарри вздрагивал от малейшего шороха? Он такой жизнерадостный мальчик. Зачем его запугивать?

— Пойми, я не хочу его запугивать. Но Гарри надо быть начеку, — возразил мистер Уизли. — Ты же знаешь: они с Роном постоянно где-то бродят… Да их уже дважды заносило в Запретный лес!

— С такими… друзьями, как Хагрид, их куда только не занесёт! — покачала головой Августа.

— Но…

— За пауками… А почему бы в следующий раз тебе не отправить мальчиков прямиком в логово Тёмного Лорда?! Конечно, ведь Пожиратели Смерти все такие лапушки и никому вреда не причинят… — покачала головой профессор Спраут.

— ПОМОНА! — заорал на неё Дамблдор. — Хотя бы вы периодически думайте, о чём говорите!

— Ой, извините… Вот дура старая…

А в этом году Гарри туда ни в коем случае нельзя! Страшно подумать, что могло с ним случиться той ночью, когда он убежал! Не подбери его «Ночной рыцарь», бьюсь об заклад, Министерство не нашло бы его живым!

— Но он жив и здоров, так что…

— Молли, говорят, Сириус Блэк — сумасшедший. Может, и так, однако у него хватило ума сбежать из Азкабана, чего никому не удавалось! Три недели прошло, а он как в воду канул. И что бы там Фадж ни говорил «Пророку», скорее изобретут самозаклинающиеся палочки, чем мы схватим этого злодея! Но за кем он охотится, нам известно…

— Не совсем…

— В Хогвартсе Гарри будет под надёжной охраной…

— Мы думали, что и Азкабан под надёжной охраной. А он оттуда сбежал, значит, проникнуть в Хогвартс ему не составит труда!

— Но ещё неизвестно, что Блэк охотится именно за Гарри…

Гарри услышал глухой стук. Наверняка это мистер Уизли ударил кулаком по столу.

— Молли, сколько можно тебе говорить? Репортёры ничего не пишут об этом, так распорядился Фадж. Ночью после побега Блэка он приехал в Азкабан. И охрана предупредила его, что Блэк постоянно бормотал во сне одни и те же слова: «Он в Хогвартсе… он в Хогвартсе…» Молли, Блэк спятил и хочет убить Гарри. Думает, что со смертью мальчика к Ты-Знаешь-Кому вернётся сила. В ночь победы Гарри над Ты-Знаешь-Кем Блэк потерял всё. Он двенадцать лет провёл в Азкабане, вынашивал…

— Вообще-то Гарри там был уже два года к тому времени. Если исходить только из этого, то я должен был дать дёру задолго до этого. Зачем я бы стал ждать?

Голоса смолкли. Прильнув к двери, Гарри с нетерпением ждал, что ещё они скажут.

— Хорошо, Артур, тебе виднее. Но ты забыл про Альбуса Дамблдора. Пока он директор Хогвартса, никто не причинит Гарри вреда. Надеюсь, Дамблдору всё это известно?

— Конечно. Мы попросили у него разрешения выставить у всех школьных ворот стражей из Азкабана. Он согласился, правда, без особой радости.

— СТРАЖЕЙ АЗКАБАНА?!

— ДЕМЕНТОРОВ У ШКОЛЬНЫХ ВОРОТ?!

— ВЫ ЧТО…

Учащихся милосердная Судия окружила звукоизолирующим барьером, потому что то, что начали орать некоторые взрослые, никак не предназначалось для детских ушей. Маги в течение ближайших получаса пополнили свою коллекцию ругательств — в том числе магловских, и раз сто — не меньше! — вознесли благодарность Магии, что та не позволяла колдовать в пределах Зала, в противном случае некоторые из присутствующих приняли бы самый непрезентабельный вид, даже если бы и остались в живых, а, скорее всего, и вовсе рассыпались бы по полу в виде мелкого песочка. Особенно лютовала некая волшебница с рыжими волосами и зелёными глазами, она была похожа на миниатюрного дракона и с такой яростью потрясала кулаками над головой министра, что тот в конечном итоге перевернул своё кресло и не торопился вставать.

— …Если… дети… пострадают… от… этих… тварей… тот… умник… которому… пришла… в голову… такая… идея… сам… будет… умолять… дементоров… о поцелуе! — закончила драконица, возвращаясь на своё место. — и вы, Артур! Я думала…

— Дементоров выставили по периметру школы… Им было строжайше запрещено…

— Строжайше запрещено! — Джеймс, который тоже был бледнее мела, повернулся к мистеру Уизли. — Словно эти твари станут прислушиваться к вашим запретам! Чтобы держать их в определённых границах, необходимо наличие в школе определённого артефакта, таких в мире всего пять штук и все они находятся в местах, вроде Азкабана. В Хогвартсе такие артефакты работать не будут, не тот фон… И чар, которые могли бы создавать такой барьер, не существует? Так на что вы вообще рассчитывали? Альбус, как ты мог согласиться на такое безумие?!

— Без особой радости? Но почему? А вдруг они поймают Блэка?

— А если они перецелуют школьников?!

— Да даже без поцелуев… У меня было столько пациентов в тот год… — вздохнула целительница. — Упадок сил… Истерики… Депрессии… Обмороки…

— Я предупреждал, чтобы никто не вздумал…

— Чего стоят ваши предупреждения, Альбус?!

— Но нам надо было ловить преступника, — пискнул министр и тут же пожалел об этом, увидев оскал не только означенного преступника, но и Поттеров-старших.

— А авроры вам на что? — поинтересовался Джеймс. — Заодно решили бы проблему с проклятой должностью…

— Дамблдор не выносит стражей Азкабана, — тяжело вздохнул мистер Уизли. — Как и я, впрочем… Но, имея дело с таким злодеем, приходится объединяться с кем попало.

— Но если они уберегут Гарри…

— То я впредь и слова дурного о них не скажу, — устало молвил мистер Уизли. — Поздно уже. Пойдём-ка спать, Молли.

— Уберегли?

— Ну… — Гарри стало заранее жалко некоторых из слушателей и он не стал продолжать, что очень не понравилось непосвящённым.

Гарри сердито уставился в тёмный потолок: «Они думают, что я за себя не постою? Да я трижды остался жив после схватки с Волан-де-Мортом! Что я, трус какой-то беспомощный?!»

И тут в памяти всплыл таинственный зверь, наблюдавший за ним в ночной тьме на улице Магнолий.

— Извини, я не хотел тебя пугать… Безусловно, если бы я знал, что тебе пришлось тогда пережить… — вздохнул Сириус. — Впрочем, это к лучшему, в противном случае мой приговор получил бы обоснование и на моей совести были бы три магла…

На этой приятной ноте был объявлен перерыв.

Дементор

Следующую главу Магия решила доверить Ремусу Люпину, за что несколько осипший предыдущий чтец был ей благодарен. Правда, он догадывался, о чём может быть следующая глава и заранее готовился к стрессу. Но рядом сидели родители и Гарри мог хоть сколько-нибудь расслабиться, и не только от мысли о том, что все описываемые события остались далеко позади. Всё это пережито и не повторится. Правда… Реакция некоторых слушателей на некоторые эпизоды из его прошлого не могла не пугать. С одной стороны, он давно уже задумался над тем, что некоторые поступки окружающих его взрослых не очень-то… шли на пользу и выглядели странновато, если смотреть на них со стороны, но уж очень агрессивны были папа с мамой. Но — в то же время, это происходило тогда, когда ему грозила опасность. Гарри задумался, как бы он отнёсся к совету Хагрида, если бы это касалось… близких ему людей, и если бы он знал, ЧТО ждёт его в лесу. Пробежка от цербера и приключения в лабиринте тоже были рискованы, не говоря уже о тролле… На третьем курсе — что? Ну, с Сириусом недоразумения… А вот ещё с дементорами пришлось помучиться! Спасибо Люпину, что обучил его вызывать Патронуса…

Глава 5

Дементор

— Начал Ремус.

— Минуточку, — насторожился Джеймс Поттер. — Вроде бы, они ещё до школы не добрались, откуда там уже дементор? Первая книга… меня на том этапе не было, но догадываюсь, что там было интересно читать о том, как сложилась дружба Гарри и Уизли. Во второй книге — история с Добби. А на третьем году это решили опустить?

— С чего вы это взяли? — спросил Рон.

— Но ведь дементоры были уже в школе. И — не в школе, а лишь на выходах из неё, Альбус?

— Дементоры были выставлены по периметру, — ответил директор, содрогнувшись от очень нехороших предчувствий и укоризненно глядя на министра, но тот предпочитал рассматривать лежащий перед ним лист пергамента, делая вид, что его это совершенно не касается и он вообще впервые слышит о таком явлении, как дементоры. Это в свою очередь очень не понравилось не только Джеймсу, но и Лили.

— …Глотик, не сердись, — ворковала у корзины Гермиона. — В поезде я тебя выпущу.

— Не выпустишь, — зашипел Рон. — Вспомни о бедной Коросте.

— РРРРРРРР!

— СИРИУС!

— ЛОРД БЛЭК!

— Извините, не сдержался…

— Сириус, о Коросте будет периодически упоминаться до конца этой книги, возьми себя в руки!

— Да что там с этой Коростой? — спросила мадам Боунс, глядя в упор на крёстного и крестника.

— Не всё так просто, мэм, — ответил Гарри. — Но вы обо всём узнаете в конце этой книги. Пока могу только сказать, что у Сириуса есть… причины так реагировать.

В поисках свободного купе Гарри с Роном и Гермионой пошли по коридору. Удача им улыбнулась в самом конце вагона.

— Как обычно.

— Всё время создаётся впечатление, словно свободных мест уже и не осталось во всём поезде…

— Ничего подобного! Мест ровно столько, сколько нужно, — возмутилась профессор МакГонагалл. — Просто нужно раньше приходить на вокзал.

В купе находился всего один пассажир, дремавший возле окна. Троица переступила порог. Странно. «Хогвартс-Экспресс» предназначен для школьников, и, кроме волшебницы, развозившей тележки с едой, взрослых они раньше не видели.

Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и измождённый, но совсем ещё не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой.

— В наше время взрослые добирались до школы каминами, — заметил Джеймс.

— Да, кто это был? — спросила леди Лонгботтом.

Ребята закрыли дверь и сели подальше от окна.

— А это кто такой? — шепнул Рон.

— Профессор Р. Дж. Люпин, — не замедлила с ответом Гермиона.

— Л… Люпин?!

— Ремус?!

— Профессор?

— Я получил профессорскую степень в Люксембурге, — пояснил Ремус. — К сожалению, работать там я не мог…

— Откуда ты знаешь?

— Посмотри на чемодан. — Она показала на полку над головой мужчины.

Маленький потрёпанный чемодан был перевязан верёвкой, аккуратно связанной из множества маленьких верёвочек. В одном из углов была надпись: «Профессор Р. Дж. Люпин».

— Интересно, что он преподаёт? — Рон, прищурившись, глядел на его бледный профиль.

— Защиту от тёмных искусств. Только по ней нет преподавателя.

У них было уже два учителя по защите, на первом курсе и на втором. Ходили слухи, что на эту должность наложено заклятие.

— А потянет ли он? — засомневался Рон. — Похоже, он и сам под заклятием…

— Можно сказать и так, — согласился оборотень. — Но не ЗА, а ПРОклятьем.

Ну, выкладывай, — повернулся он к Гарри.

И Гарри всё им поведал, включая предупреждение мистера Уизли. Рон сидел будто громом поражённый, Гермиона прижала руки к губам и, немного погодя, сказала:

— Значит, Сириус Блэк из-за тебя убежал из тюрьмы, Гарри… Ты должен быть очень… очень осторожен. Не ищи себе неприятностей.

— Я их не ищу, — буркнул Гарри. — Это они меня ищут.

— Вернее, не они тебя ищут, а кое-кто специально для тебя их создаёт, — мрачно сказал Джеймс, глядя на директора, возмущённого такими подозрениями.

— Я не пытался украсть камень из банка…

— Но вы могли создать для него лучший тайник, раз уж по каким-то причинам не могли оставить в сейфе!

— Не я выпустил василиска…

— Василиск! Двенадцатилетняя девчонка смогла сообразить, кто и где у вас ползает, а целый преподавательский состав оказался бессилен! Подростки сумели не просто понять, кто угрожает вашим ученикам, но и отыскать монстра, и победить его!

— А взрослые не нашли ничего умнее, кроме как отправить на помощь Шляпу — вы действительно были так уверены, что Гарри сможет вытащить из неё меч?

— В состоянии стресса…

— Конечно, стресс! Директор, чародей экстра-класса, победитель Тёмного Лорда… находится в школе… и не находит ничего умнее… Вместо того, чтобы оставить родителей на своего заместителя и отправиться на выручку своему ученику!

— Но Фоукс…

— Да, Фоукс молодец, помог против Короля Змей, и то — только ликвидировал опасность окаменеть, да рану залечил… Но у Гарри было не так-то много шансов выстоять против Реддла! Если бы он воплотился…

— Если бы да кабы….

— Но этого же не случилось, Гарри жив, здоров…

— Не вашими молитвами! Исключительно благодаря собственной счастливой звезде!

…Вредноскоп свистел не умолкая.

— Убери его в чемодан, — посоветовал Гарри. — Ещё разбудит нашего соседа.

Он покосился на профессора Люпина. Чтобы заглушить вредноскоп, Рон сунул его в особенно ужасную пару старых носков дяди Вернона и захлопнул чемодан.

— Пойдём в Хогсмид и отдадим его починить. — Рон опять сел к друзьям. — Фред с Джорджем сказали, что купили точно такой в лавке «Дэрвиш и Бэнгз». Там продаются всякие волшебные инструменты.

— Так какой был смысл посылать вредноскоп аж из Египта, если точно такой можно купить и здесь?

— А что тебе известно про Хогсмид? — оживилась Гермиона. — Я читала, что это единственный населённый пункт во всей Британии, где не живут маглы.

— Далеко не единственный. Надо ввести в программу Магическую Географию, — сказала Амелия. Августа Лонгботтом осмотрела свой пергамент, словно прикидывая, может ли втиснуть в него ещё один пункт, но потом решила всё же взять новый лист.

Гермиона посмотрела на Гарри.

— Как это прекрасно! Будем хоть изредка уходить из замка. В Хогсмиде есть что изучать!

— А Хогвартс вы уже как следует изучили? — спросила Августа. — Когда я приезжаю сюда, то у меня создаётся впечатление, что замок постоянно сам себя достраивает, перестраивает, появляются новые коридоры, помещения… Ни за что не поверю, если вы заявите, что существует хотя бы одна достоверная карта школы…

— Одна существует. Потом мы вам её покажем, так что поверить придётся, — сказал Гарри.

— Да, — грустно вздохнул Гарри. — А вернувшись, расскажете мне, что там и как.

— А ты? — спросил Рон.

— Я не пойду. Ни Дурсли, ни Фадж не подписали мне разрешение.

Рон ужаснулся.

— Как так? Постой, можно ведь попросить профессора МакГонагалл или ещё кого, найдём кому подписать…

— К сожалению, преподавательский состав и даже директор не может помочь в данной ситуации, — вздохнула Минерва. — Кроме того, предполагалось, что вам небезопасно покидать школу.

Гарри рассмеялся. Профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора, очень строга, никогда не нарушит правил.

— А в случае чего, спросим Фреда с Джорджем, они знают все тайные выходы из замка…

— В самом деле?

— Покажете потом.

— Нашли…

— …кого об этом….

— …просить!

Гарри с грустью подумал, что по меньшей мере два таких выхода станут известны к концу этой книги. Впрочем, у него было официальное разрешение на прогулки и на нём это отразиться не должно.

В час дня пухлая волшебница покатила тележку с едой.

— Как по-вашему, надо его разбудить? — Рон с сомнением кивнул на профессора. — Ему не помешало бы поесть.

— Спасибо за заботу, — улыбнулся Ремус мальчику.

Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.

— Профессор! Простите за беспокойство, профессор!

Профессор не шелохнулся.

— Не волнуйтесь, дорогие мои, — сказала волшебница, протягивая Гарри коробку с пирожными. — Проснётся и захочет есть — я в первом вагоне, рядом с машинистом…

Она закрыла дверь и удалилась. Рон переполошился.

— Он и вправду спит? — шёпотом сказал он. — Уж не помер ли?

— Нет. Нет. Он дышит, — заверила Гермиона, беря протянутое Гарри пирожное.

— Это было вскоре после полнолуния, я ещё не вернулся в форму, — объяснил чтец в ответ на недоумевающие взгляды слушателей.

С попутчиком, конечно, не очень повезло, но была в этом и польза. После полудня зарядил дождь, за окном проплывали расплывчатые очертания холмов, и ребят стало клонить ко сну. В коридоре послышались шаги, у двери шаги смолкли, и сон как рукой сняло. В дверях появилась троица заклятых врагов — Драко Малфой, Винсент Крэбб и Грегори Гойл.

Драко Малфой и Гарри враждуют с самой первой поездки в Хогвартс. Лицо у Малфоя бледное, заострённое и с вечной ухмылочкой. Учится он в Слизерине. Гарри и Драко в своих командах ловцы. Мощные, мускулистые Крэбб и Гойл — что-то вроде малфоевской свиты. Крэбб повыше, со стрижкой под горшок и очень толстой шеей. У Гойла жёсткие, короткие волосы и длинные, как у гориллы, руки.

— Кого я вижу, — по обыкновению лениво протянул Малфой, шире открыв дверь. — Малявка и Лис!

Крэбб и Гойл дружно заржали.

— Слышал, твой отец в кои-то веки разжился кучей золота, — начал Малфой. — А что, твоя мамочка, случаем, на радостях не померла?

Рон вскочил, уронив на пол корзину Живоглота. Профессор Люпин всхрапнул.

— А это кто такой? — попятился Драко.

— Новый учитель. — Гарри тоже вскочил: вдруг будет нужна помощь. — Что ты сказал, Малфой?

Бесцветные глазки Малфоя сощурились. Драться перед носом учителя? Нашли дурака.

— Идём, — бросил он свите. И раздосадованные враги убрались восвояси.

Гарри с Роном вернулись на место. Рон в бешенстве сжимал кулаки.

— Я больше не намерен терпеть Малфоя! Ещё слово о моей семье, и его поганая башка…

— Я неоднократно говорила — обоим! — Нарцисса посмотрела на мужа и сына, так, что те опустили глаза, — что провоцировать людей на конфликт, да ещё таким грубым образом — совершенно недопустимо. Так нет же. И почему вы до сих пор не прошли проверку — может, вас кто-то сглазил, раз вы не можете держать себя в руках при встрече с Уизли?

— Никаких сглазов и проклятий обнаружено не было, — ответил Люциус.

— Были зелья, которые целители не смогли определить, — отчитался Драко. — Но ониуже выведены из организма, по словам целителя Сметвика.

— Ну-ну…

— Скоро должны приехать. — Рон пытался что-то разглядеть в тёмном окне.

Не успел он закрыть рта, как поезд замедлил ход.

— Прекрасно! — Рон вновь подал голос и, осторожно обойдя профессора, стал вглядываться в темноту за стеклом. — Умираю с голоду. Скорее бы за праздничный стол.

Гермиона посмотрела на часы.

— Но нам ещё далеко ехать, — заметила она.

— А чего же мы останавливаемся?

— Да, что случилось?

— Вы точно тогда были далеки от школы?

— Нам оставалось ехать ещё полчаса, — ответила Джинни, закусив губу.

— Но почему тогда?

— Я что-то не помню, чтобы Экспресс останавливали…

— Останавливали — во времена войны, вернее, даже не останавливали, но он был вынужден сбавить ход, чтобы перейти на другую колею, — вспомнила леди Лонгботтом. — Но тогда была угроза бомбёжек, но…

Поезд ехал всё медленнее. Шум двигателя утих, зато ветер и дождь за окном как будто усилились.

Гарри, находившийся ближе всех к двери, выглянул в коридор. Из других купе тоже высовывались любопытные.

Поезд дёрнулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли все лампы, и поезд погрузился в кромешную тьму.

— ЧТО ПРОИЗОШЛО?!

— СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ!

— ХОГВАРТС-ЭКСПРЕСС СЧИТАЕТСЯ САМЫМ НАДЁЖНЫМ МЕХАНИЧЕСКИМ ТРАНСПОРТНЫМ СРЕДСТВОМ! — послышались голоса вокруг.

— Это было связано не с самим поездом, — пояснил Гарри своим коленкам, заранее предвкушая реакцию родителей и вступая в спор с Малфоями на тему: кому из них больше идёт бледность на лице.

— В чём дело? — раздался позади голос Рона.

— Ой! — вскрикнула Гермиона. — Рон, это моя нога!

Гарри добрался до своего сиденья.

— Может, авария?

— Не знаю…

Что-то зашуршало, и Гарри увидел на фоне окна смутный силуэт Рона, протиравшего запотевшее стекло.

— Там что-то движется, — сказал Рон. — По-моему, к нам спешат люди.

Дверь открылась, и кто-то стал Гарри на ногу.

— Простите! Вы не знаете, что случилось?

— Привет, Невилл! — Гарри протянул в темноте руку и схватил его за мантию.

— Гарри? Это ты? Что случилось?!

— Понятия не имею! Иди к нам, садись.

Раздалось сердитое шипение — Невилл сел на Живоглота.

— Невилл?!

— Темно было! Я его не видел! И он меня укусил!

— Ремус, что там было?

— Скоро узнаете, — буркнул чтец.

— Пойду схожу к машинисту, узнаю, что произошло, — послышался голос Гермионы.

Гарри дал ей пройти. Дверь опять скользнула, звук столкновения, и два голоса вскрикнули:

— Кто это?

— А это кто?

— Джинни?

— Гермиона?

— Что ты делаешь?

— Ищу Рона.

— Иди, садись.

— Не сюда! — предупредил Гарри. — Здесь я.

— Ой! — крикнул Невилл.

— Гермиона тогда сама чуть не упала на меня.

— Тихо! — вдруг раздался хрипловатый голос. Профессор Люпин наконец проснулся.

— Да, вы такой тарарам устроили, что и мёртвого могли бы разбудить, — хмыкнул означенный профессор.

— Мы не шумели!!!

— Ещё как шумели. А у меня после полнолуния все органы чувств были обострены…

Гарри услышал шорох в углу. Все замолчали.

Слабый треск — и в купе забрезжил свет. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и настороженны.

— Оставайтесь на месте. — Голос был всё ещё сиплый после сна. Он медленно встал, держа перед собой пригоршню огня, и пошёл к двери, но та, опередив его, медленно открылась.

Дрожащее пламя в руках Люпина осветило упиравшуюся в потолок фигуру, закутанную в плащ. Лицо пришельца было полностью скрыто капюшоном.

Глаза Гарри метнулись вниз, к горлу подступила тошнота. Из-под плаща высунулась рука: лоснящаяся, сероватая, вся в слизи и струпьях, как у долго находившегося в воде утопленника.

Рука торчала наружу долю секунды: существо как будто почуяло взгляд Гарри и поспешно спрятало её в складке чёрной материи.

То, что было под капюшоном, протяжно, с хрипом не то взвыло, не то вздохнуло, словно хотело засосать не только воздух, но вообще всё вокруг.

Присутствующих обдало стужей. У Гарри перехватило дыхание. Мороз пробирался под кожу, в грудь, в самое сердце.

Глаза Гарри закатились. Он ничего не видел. Погрузился в холод. В уши хлынул поток воды. Его тащило вниз, вой усиливался.

Откуда-то издалека донёсся жуткий, пронзительный вопль мольбы. Гарри хотел помочь, всё равно кому, попытался шевельнуть руками, но не смог. Его окутал густой белый туман…

— Так… Кто-то… здесь… говорил… что… они… будут… только… по периметру… школы…

— Лорд Поттер…

Гарри задумался: если бы Тёмный Лорд и его отец устроили бы конкурс на лучшее шипение, каким был бы отрыв лидера? Безусловно, победа была бы за Реддлом, но в этот момент даже в глазах Снейпа отразилось нечто, отдалённо напоминавшее не страх, но опасения. И радость от того, что лично он не был причастен к данной истории и не ему придётся объясняться с разъярённым оппонентом. Тем более, что рядом с означенным оппонентом стояла супруга, похожая на горгону — с полыхающими гневом глазами и шевелящимися волосами. Впрочем, простояла она недолго, сидевшие рядом сын и целительница уговорили Лили всё же сесть и поберечь малыша, для разборок вполне хватит и супруга. Женщина, знавшая мужа, решила не спорить.

— Кому… пришла… в голову… или в то… что… ему… заменяет… эту… часть… тела… столь… удачная… идея? Вам, Альбус?!

— Нет, Джеймс, — как-то жалобно пискнул директор, съёжившись в комочек. — Я в своё время сам писал Корнелиусу жалобу… И не только я…

— КОРНЕЛИУС?!

Министр открыл было рот для ответа, но понял, что только ещё больше усугубит своё положение. Казалось, в ужасе было даже некое земноводное.

— Кто-нибудь пострадал тогда? — спросила Августа, пытаясь разрядить обстановку.

— Зельями пришлось поить три младших курса, — в полном составе и некоторых учеников старших, — ответила Помфри.

— Гарри! Гарри! Ты в порядке?

Кто-то шлёпал его по лицу.

— Что… что?

Гарри открыл глаза. Светят фонари, подрагивает пол. «Хогвартс-Экспресс» снова в пути, и горит свет. А он что, упал с сиденья? Рон с Гермионой склонились над ним, стоят на коленях, позади Невилл и профессор Люпин. Гарри хотел поправить очки, и его затошнило, на лбу выступил холодный пот.

Рон и Гермиона уложили его на сиденье.

— Ну, как ты? — забеспокоился Рон.

— Ничего. — Гарри бросил взгляд на дверь. Существо в капюшоне исчезло. — Что это было? Где тот… ну который выл?

— Никто не выл. — Рон недоумевающе покачал головой.

Гарри осмотрел освещённое купе. Бледные-бледные Джинни и Невилл таращили на него глаза.

— Но я слышал вой.

Что-то громко треснуло, и все вздрогнули. Профессор Люпин разломал на части большую плитку шоколада.

— Держи, — протянул он Гарри самый большой кусок. — Съешь и станет полегче.

Гарри взял, но есть не хотелось.

— Вы не знаете, кто это был? — спросил он Люпина.

— Дементор. — Люпин раздавал шоколад всем остальным. — Один из дементоров Азкабана.

Все смотрели на него, не веря ушам. Профессор Люпин скомкал пустую обёртку и сунул в карман.

— Ешь, — повторил он. — Увидишь, станет легче. Простите, я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту.

Люпин скрылся в коридоре.

— Я отослал сову в Хогвартс, чтобы выразить своё мнение по поводу этого происшествия. Но Альбус ответил, что был не в курсе…

— Да, меня поставили в известность уже задним числом, — подтвердил директор. — Если бы я знал заранее, то принял бы меры.

— Но эти меры были необходимы… Вернее, мы считали… — отважился на пояснение министр.

— Оставим сейчас тот факт, что в действительности вы преследовали невиновного человека, — сказала леди Лонгботтом. — Предположим — простите, лорд Блэк! — что вы и в самом деле разыскивали опасного преступника и у вас были причины предполагать, что он окажется в Хогвартс-экспрессе. Но — зачем вы направили туда дементоров, господин министр?

— Лорд Блэк считался…

— …Преступником. Пожирателем смерти. Слугой Тёмного Лорда. Убийцей. С этим в настоящий момент мы не спорим и это не обсуждается — сейчас. Но — с каких пор стражи — СТРАЖИ — Азкабана занимаются ещё и розыском? Вторгаются в поезда и проводят обыск? Поездов, где находятся ДЕТИ?! Согласно известному мне закону, который уже как минимум дважды был нарушен к этому моменту — дементоров нельзя подпускать к детям ближе, чем на пять километров! А вы послали дементора — а то и не одного! — в поезд, битком набитый школьниками… Они охраняли периметр школы… Я ни за что не поверю, что эти твари находились строго за стенами… — леди Лонгботтом тоже сравнялась цветом лица с Малфоями и Гарри. Последний, глядя на Амелию Боунс, заподозрил, что та ничего не знала об обыске.

— Но у нас были…

— Господин министр, леди Лонгботтом права. Может быть, она несколько резковата, но… В отношении школы эти меры ещё можно объяснить некоторыми параграфами закона, там есть одно исключение….

— Вот именно!

— Но это касается именно ОХРАНЫ школы, не более того. И то они должны были держаться на определённом расстоянии. Если у вас были основания ожидать появления преступника в поезде, вам следовало посадить на него нескольких авроров.

— Но Блэк был приговорён…

— …к поцелую дементоров. Представьте себе, господин министр, что нам это известно. Правда, нам ещё предстоит разобраться со всей этой историей, я уже послала запрос в архивы. Но, во всяком случае, задержание преступника не входит в обязанности дементоров! Задержание производят либо авроры, либо мракоборцы. Существуют некоторые исключения… но они совершенно не подходят под данный случай, и участие в задержании конкретно дементоров… Это нарушение всех правил.

— Может, мы сейчас…

— Сейчас мы читаем, к чему привели ваши действия. Продолжайте, профессор Люпин.

— Гарри, ты и вправду в порядке? — Гермиона тревожно смотрела на друга.

— Я так и не понял, что произошло. — Гарри вытер пот со лба.

— Ну, понимаешь, этот дементор стоял здесь и осматривался (я так подумала, лица-то я его не видела), и ты, ты…

— Наверное, это был обморок. — Рон никак не мог успокоиться. — Ты вдруг обмер, упал и забился…

— А профессор Люпин подошёл к дементору, вынул палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи». Но великан не шелохнулся. Тогда Люпин что-то пробормотал, и из палочки на дементора посыпались серебряные искры, тот развернулся и тотчас исчез.

— Искры?

— В подобных случаях сначала предупреждают, и только после этого вызывают полноценного Патронуса. Правда, только в тех случаях, когда дементоры находятся под контролем министерства и не предпринимают никаких активных действий, чтобы причинить вред окружающим. Правда, само наличие чудовища в непосредственной близости от людей наносит ущерб здоровью, но в тот раз он не атаковал и я счёл возможным соблюсти все правила.

— Ужас какой! — пропищал Невилл не своим голосом. — Когда это вошло сюда, почувствовали холод?

— Мне показалось, он явился с того света. — Рона передёрнуло. — Такой страх, как будто никакой радости никогда в жизни больше не будет.

Съёжившаяся в углу Джинни выглядела немногим лучше Гарри. Она вдруг громко всхлипнула, Гермиона нагнулась к девочке и обняла её.

— Но вы же не попадали с сидений, — неловко пробормотал Гарри.

— Нет, — подтвердил Рон и опять беспокойно глянул на него.

Джинни колотила дрожь…

Гарри ничего не понимал. Гриппом он не болеет, а такая слабость, и зуб на зуб не попадает… Этого дементора все видели — и ничего, а он упал в обморок! Стыд-то какой!

— В этом не было абсолютно ничего постыдного. Многие взрослые маги падают в обморок, если при встрече с дементорами их нервы были напряжены, они испытывают сильные эмоции, тревогу… Вы были напуганы угрозой, которую якобы представлял из себя лорд Блэк. Я бы удивилась, если бы ваша реакция была иной, — улыбнулась Амелия Боунс.

— Ты хлопнулся в обморок, Поттер? Лонгботтом не врёт? Ты и впрямь хлопнулся? — протянул ему в ухо довольный голос.

Малфой оттолкнул локтем Гермиону и загородил Гарри дорогу к каменным ступеням, ведущим в замок. Его распирало от ликования, бесцветные глазки злобно поблёскивали.

— Драко… Выйдем-ка на минуточку, — сказала Нарцисса. Голос был абсолютно нейтрален, но, тем не менее, в обморок чуть не хлопнулся тот, кому было адресовано данное предложение.

— Леди Малфой, все двери заблокированы, выйти никому не удастся, — напомнил Кингсли. — Дождитесь перерыва. Но, на мой взгляд, мастер Малфой уже достаточно наказан за своё прошлое поведение, чтобы в дальнейшем не повторять этих ошибок?

— И, признаю, сам чувствовал себя лишь немногим лучше при досмотре, — пробормотал Драко.

— Уйди, Малфой, — процедил Рон.

— А ты, Уизли? — крикнул Малфой. — Небось тоже испугался старины дементора?

— Что тут за шум? — мягко спросил профессор Люпин, выходя из подъехавшей кареты.

Малфой свысока глянул на профессора Люпина, приметил его латаную мантию, ветхий чемодан и сказал с еле заметной усмешкой:

— Никакого шума… э-э… профессор, — и, подмигнув Крэббу с Гойлом, двинулся впереди них по ступеням.

Гермиона толкнула Рона в спину, и друзья вместе со всеми вошли через высокие дубовые двери в огромный холл, освещённый факелами. Из холла наверх вела роскошная мраморная лестница.

Двери в Большой зал были гостеприимно распахнуты. Поток учеников понёс к ним Гарри, но он успел только увидеть волшебный, затянутый сегодня чёрными тучами потолок.

— Поттер! Грэйнджер! Подойдите ко мне! — раздался чей-то голос.

Гарри и Гермиона удивлённо обернулись. Профессор МакГонагалл, преподаватель трансфигурации и декан Гриффиндора, требовательно глядела на них поверх голов. Вид у неё был, как всегда, суровый. Волосы собраны в тугой пучок, сквозь квадратные очки в упор смотрят острые, живые глаза. Полный тяжёлых предчувствий, Гарри локтями прокладывал в толпе дорогу. Как-то так получалось, что при виде профессора МакГонагалл он всегда чувствовал себя виноватым.

— Что случилось?!

— Мало того, что в поезде натерпелись…

— Они же ничего не натворили…

— Я их задержала по другой причине.

— А вы не могли сделать это на следующий день? Чтобы дети могли поесть? Обратиться к целительнице?

— Не волнуйтесь. Я просто хочу поговорить с вами у себя в кабинете, — сказала она. — А вы, Уизли, идите в зал.

Рон посмотрел всем троим вслед и поспешил к праздничному столу. Профессор повела друзей через холл по мраморной лестнице к коридору, ведущему к ней в кабинет. Это была маленькая комната с большим, ярко пылающим камином. Профессор пригласила гостей сесть у камина, сама расположилась за письменным столом.

— Профессор Люпин послал с совой сообщение, — начала она, — что вы, Поттер, потеряли сознание в поезде.

Гарри не успел ответить, в дверь кто-то постучался, и в кабинет ворвалась мадам Помфри, врач из больничного крыла.

Гарри покраснел. Упасть в обморок само по себе плохо, а тут ещё все с тобой нянчатся, как будто бог весть что случилось.

— Не бог весть что, но обморок — да ещё и сопряжённый с такими обстоятельствами — достаточно серьёзное основание, чтобы вызвать тревогу, — сказала целительница. — Я тогда несколько раз пила Успокоительные и Укрепляющие зелья, пока спорила с Альбусом, а он только руками разводил.

— Я бы и рад отказаться от дементоров, так как сам не очень-то их переношу, но Корнелиус закусил удила…

— Считалось, что…

— Мы это уже слышали. Но не слышали ни одного весомого аргумента в пользу пребывания в школе дементоров, — сказала Амелия.

— Одному из учеников….

— Вот именно — ОДНОМУ! Не ВСЕЙ ШКОЛЕ, а только одному единственному, конкретному ребёнку!

— Вы хотите сказать…

— Я не хочу сказать, лорд Поттер, что в случае даже реальной угрозы для единственного ребёнка мы оставили бы её без внимания. В этом случае предусматриваются конкретные меры по охране. Можно было отправить вашего сына в другую школу. Можно было назначить в штат Хогвартса — если действительно нужна охрана! — нескольких авроров или мракоборцев. Назначить мастеру Поттеру телохранителя.

— Который сможет постоянно быть рядом с ним?

— Да, учитывая…

— Есть специалисты. Анимаги. Мастер Поттер бы даже не догадывался, что за ним присматривают.

— Может, нанять таких специалистов, чтобы они в будущем проследили за тем, чтобы он не попадал в подобные неприятности? Это в принципе возможно? — спросил Джеймс.

— При некоторых обстоятельствах — да. Мы потом обсудим такую возможность. Но в данном случае я согласна с вами, не было никаких оснований напускать на школу дементоров. Сколько их там было, кстати?

— Десятеро….

— На озере — не менее сотни, — возразил Гарри.

— На каком озере?!

— Думаю, это будет в конце книги.

— Если вы ловили одного преступника, то одного-двух дементоров достаточно, это мы могли бы допустить…

— Но у школы несколько выходов… И…

— Можно было принять другие меры, господин министр, — отрезала Амелия.

— Со мной всё в порядке.

— А-а, это ты! — Мадам Помфри не обратила внимания на его слова. Наклонившись, она внимательно посмотрела на него. — Тебе опять угрожала опасность?

— Это был дементор, Поппи, — пояснила МакГонагалл.

Они, нахмурившись, переглянулись.

— Выставили дементоров вокруг школы, — недовольно закудахтала мадам Помфри, откинув Гарри волосы и коснувшись лба. — Одним обмороком дело не кончится. Да он весь мокрый! Такая страсть, а проку от них чуть. Да если ещё учесть, какое действие они оказывают на людей хрупкого здоровья…

— У меня здоровье не хрупкое! — вспыхнул Гарри.

— Конечно нет, — рассеянно произнесла мадам Помфри, щупая у него пульс.

— Что вы сейчас ему рекомендуете? — Голос профессора МакГонагалл был твёрд. — Постельный режим? Может быть, вечером отправить в больничный отсек?

— Я здоров! — подскочил Гарри. Можно представить, что скажет Малфой, попади он в больницу!

— Ладно, тогда хотя бы пусть поест шоколада, — молвила мадам Помфри, проверяя его глаза.

— Я уже поел. Мне дал профессор Люпин. Он всех нас угостил ещё в поезде.

— Правда? — обрадовалась мадам Помфри. — Ну наконец-то появился преподаватель защиты от тёмных искусств, который знает своё дело.

— Поттер, вы уверены, что хорошо себя чувствуете? — строго спросила профессор МакГонагалл.

— Уверен.

— В принципе, это не показатель, — сказал целитель Сметвик. — Вам следовало полежать недельку.

— Но я…

— Мастер Поттер, если вы на тот момент чувствовали себя хорошо, это не значит, что вашему здоровью не был нанесён ущерб. Довольно многие серьёзные проклятья проявляют себя не сразу, а по прошествии определённого времени. Возможно, вам повезло, что с вами приключился обморок и дементор не смог причинить вам большего вреда.

— Плюс шоколад был особым, — добавил Люпин. И пояснил: — Вы знаете, существуют специальные сорта, которые назначены именно для укрепления организма после воздействия дементоров. Я догадывался, что мне предстоит столкнуться с ними и запасся.

— Очень хорошо, профессор, полагаю, этим вы спасли здоровье мастера Поттера.

…Профессор МакГонагалл поспешила к своему месту за преподавательским столом. Гарри и Гермиона — в противоположную сторону к гриффиндорскому. Они шли тихо, стараясь не привлекать к себе внимание. И всё-таки многие провожали Гарри любопытным взглядом, а некоторые даже показывали на него пальцем. Неужели история с обмороком так быстро разнеслась по Хогвартсу?

— Такие новости расходятся очень быстро…

Сели рядом с Роном, занявшим для них места.

— Зачем вас вызывали? — спросил он Гарри. Гарри зашептал ему, но тут на ноги поднялся директор школы.

Хотя профессор Дамблдор был очень стар, энергия била в нём ключом. У него были серебряные волосы до плеч и такая же борода, очки-половинки и необычайно длинный крючковатый нос. О нём часто говорили, что он самый великий волшебник, но Гарри особенно его уважал не за это. Дамблдор у всех вызывал доверие. И, увидев, какими сияющими глазами он смотрит на учеников, Гарри впервые, после того как столкнулся в купе с дементором, ощутил настоящее спокойствие.

— Мне очень приятно…

— А мне — нет, — отрезал Джеймс. — Мы тоже вам доверяли, и что из этого вышло?

— Но…

— Мы были уверены, что вы никогда не станете ставить под удар детей. А вы запихнули нашего сына в форменный ад. Два первых года… Я. Не. Верю. Что. Вы. Не. Заметили. Одержимости. Квиррелла. На. Первом. Курсе. Гарри. И. Что. Вы. Не. Знали. Что. Происходит. На. Втором. Вы всё отлично понимали, но палец о палец не ударили, чтобы изменить ситуацию!

— Джеймс, что ты с ним разговариваешь? Он тебя слушает — но не слышит, — покачала головой Лили.

— Приветствую всех! — сказал директор школы. — Приветствую и поздравляю с началом нового учебного года в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Мне надо многое вам сказать. Начнём с самого важного и серьёзного, чтобы уж больше к этому не возвращаться. Это не самое приятное известие, но зато нас сегодня ждёт отменное пиршество. — Дамблдор кашлянул и продолжал: — Как вам уже хорошо известно, в нашу школу прислали на время несколько стражей Азкабана — дементоров, которые находятся здесь по поручению Министерства магии. Сегодня вечером они производили обыск в «Хогвартс-Экспрессе».

Дамблдор секунду-другую молчал. А Гарри вспомнились слова мистера Уизли, что Дамблдор не очень-то рад такой охране.

— Они будут стоять у всех выходов с территории школы, — продолжал директор. — И пока они здесь, — запомните хорошенько! — никто не должен даже пытаться покинуть Хогвартс без разрешения. Дементоров не проведёшь ни переодеванием, ни какими-либо ещё фокусами, не помогут даже мантии-невидимки. — Последние слова он произнёс как бы между прочим, а Гарри с Роном переглянулись. — Дементоров тщетно умолять, тщетно просить прощения. Поэтому я вас очень прошу, всех и каждого, не давайте им повода причинить вам вред. Я уже говорил со старостами факультетов и двумя нашими новыми старостами школы, они будут следить, чтобы никто никогда не затевал с дементорами опасной игры.

— Хорошо ещё, что в этот раз вы предупредили, что происходит, — заметил Сириус, — а то на первом курсе…

— Посмотри на Снейпа, — шепнул на ухо Гарри Рон.

Профессор Снейп, специалист по зельеварению, смотрел через весь стол на профессора Люпина. Все знали, что Снейп давно мечтал о должности, которую занял Люпин, но даже Гарри, ненавидевший Снейпа, был поражён тем, как исказилось его худое, землистого цвета лицо. В нём читались не зависть или гнев, оно выражало сильнейшее отвращение. Гарри хорошо знал это его выражение. Оно появлялось в лице Снейпа всякий раз, как он смотрел на Гарри.

— Северус?!

— Мастер Поттер несколько преувеличивает, — отозвался зельевар. — Мне было не очень-то приятно видеть перед собой живое напоминание о тех милых шалостях, которые…

— Что касается второго назначения, — заговорил Дамблдор после того, как стихли жидкие аплодисменты, — должен, к сожалению, напомнить, что профессор Кеттлберн, наш специалист по уходу за магическими существами, в конце прошлого семестра подал прошение об отставке, чтобы провести больше времени с оставшимися у него руками и ногами. Так вот, с большим удовольствием сообщаю вам, что его должность согласился принять сам Рубеус Хагрид. Он будет совмещать работу лесничего с преподаванием.

— Минуточку. Но ведь у Хагрида нет квалификации, которая позволила бы ему преподавать, — заметила Амелия Боунс. — Он даже не является полноценным волшебником — для этого ему необходимо сдать как минимум СОВ, благо, экстерном это сделать не возбраняется. Лицо, претендующее на роль преподавателя, должно иметь, как минимум, три ЖАБА, и научную степень, хоть какую-то…

— Но, Амелия, Хагрид…

— Это не в том году поступала жалоба на гиппогрифа, который чудом не убил ученика?

— Хорёк сам был виноват, Хагрид ни при чём! — заорал Рон прежде, чем его успели одёрнуть.

— Кто такой Хорёк? — спросила мадам Боунс.

— Мы так прозвали Драко, — пояснил Гарри. — Почему — в четвёртой книге. Но он действительно виноват.

Пир был хоть куда! Зал наполнился смехом, разговорами, звоном ножей и вилок.

— Положим, смеха было меньше, чем в другие годы, — заметил Дамблдор. — наверное, сказалось присутствие дементоров… Которых не я выставлял вокруг школы! — счёл он возможным напомнить.

…Вошли в гостиную, девочки пошли в свои спальни по одной лестнице, мальчики — по другой. Гарри поднимался по винтовой лестнице с одним чувством: какое счастье, что он опять здесь. Вошли в такую знакомую круглую спальню, вот и пять кроватей под пологами на четырёх столбиках. Гарри подошёл к своей. Наконец-то он дома.

— Мастер Поттер, вы хоть когда-нибудь считали дом своих родственников, Дурслей, своим? — спросила леди Лонгботтом, глядя на мальчика. Тот покачал головой. — О какой кровной защите может идти речь?

— Мы это обсуждали сколько раз…

— Но меня не оставляет надежда, что когда-нибудь до Альбуса дойдёт, насколько он был безответственным, когда оставлял у них ребёнка….

Когти и чаинки

Следующую главу пришлось читать младшему представителю блондинистого семейства. Впрочем, сначала огонёк Магии, который периодически гулял по залу в поисках новой жертвы, сначала остановился на Хагриде, но явно в чём-то сомневался… и изменил своё решение в пользу Драко. Тому это не слишком понравилось, поскольку он уже заметил, что во всех главах, которые ему довелось читать, выступает в не самой лучшей роли. Матушка, правда, больше не устраивала разборки в зале, но уже пообещала ему серьёзный разговор в первый же перерыв… И — с гиппогрифом он тогда и в самом деле был…

Глава 6

Когти и чаинки

Войдя на другой день утром в Большой зал, Гарри, Рон и Гермиона первым делом увидели Драко Малфоя, который рассказывал окружившим его слизеринцам какую-то забавную историю. Заметив Гарри, Драко смешно изобразил обморок, и вся компания схватилась за бока от хохота.

Нарцисса возвела очи горе, но ничего не сказала.

— Не обращай внимания на этого идиота, — шепнула Гарри шедшая за ним Гермиона. — Просто не обращай, и всё…

— Эй, Поттер! — взвизгнула похожая на мопса Пэнси Паркинсон. — Поттер! Оглянись! Сзади тебя дементоры! У-у-у-у-у!

Гарри, нахмурившись, сел за стол гриффиндорцев рядом с Джорджем Уизли.

— Вот, возьми расписание уроков для третьекурсников. — Джордж протянул несколько кусков пергамента. — Что с тобой, Гарри?

— Это всё Малфой, — сказал Рон, садясь рядом с Джорджем по другую сторону и кивнув на соседний стол слизеринцев.

Джордж взглянул на Малфоя — тот опять закатил глаза в притворном ужасе.

— Нам ещё предстоит узнать, почему тебя прозвали Хорьком, — сказала Нарцисса, — но ты можешь даже не реагировать, когда кто бы то ни было выражает сомнения относительно твоего ума — ты это заслужил. Люциус, видишь, к чему приводят твои стычки…

— Согласен, — дуэтом ответили отец и сын, пока мать не сказала что-нибудь ещё более обидное.

— Гнусный тип, — сказал он спокойно. — Вчера вечером в поезде, когда в вагон вошли дементоры, он так не петушился. Вбежал к нам в купе, весь трясся от страха. Помнишь, Фред?

— Чуть в штаны не наложил. — Фред бросил на Малфоя полный презрения взгляд.

— И после этого ты ещё смеёшься над другими?

— Честно говоря, — сказал Джордж, — я и сам испугался этих красавцев.

— Смотришь на них, и как будто все внутренности у тебя заморозило, — подхватил Фред.

— Но ведь никто в обморок не упал, — тихо проговорил Гарри.

— Выкинь из головы, — ободрил Джордж Гарри. — Отцу однажды пришлось поехать в Азкабан, помнишь, Фред. Он говорит, что страшнее места на земле нет. Несколько дней не мог опомниться. Дементоры, сказал, высасывают из живого человека все крохи тепла и радости. Большинство узников по-настоящему сходят с ума.

— Это верно, — закивали все, кому доводилось по тем или иным причинам бывать в данном заведении. Сириусу и Хагриду мадам Помфри быстренько подсунула по стаканчику с зельями.

— Посмотрим, как Малфой будет веселиться после первой игры, — сказал Фред. — Ведь первый матч сезона — Гриффиндор против Слизерина.

Единственный раз, когда Гарри столкнулся с Малфоем на поле лицом к лицу, вид у того действительно был плачевный.

— Да уж, такой снитч упустить… — застонали все слизеринцы, которые были в тот год в школе и сверля ловца нехорошими взглядами, тот предпочёл уткнуться в книгу и читать дальше.

Гарри повеселел и налёг на сосиски с жареными помидорами. Гермиона углубилась в расписание уроков.

— Прекрасно! Сегодня у нас несколько новых предметов, — радостно сообщила она.

— По-моему, Гермиона, они что-то напутали с твоим расписанием. — Рон заглянул ей через плечо. — У тебя по десять уроков в день. Столько в учебное время не умещается.

— Я справлюсь. Мы всё обсудили с профессором МакГонагалл.

— Нет, ты только посмотри, — рассмеялся Рон. — Сегодня утром в девять часов у тебя прорицание, а под ним, тоже в девять, изучение маглов. И вот ещё. — Рон пониже нагнулся над расписанием, не веря глазам. — Чуть ниже нумерология, и тоже в девять. Конечно, ты у нас самая умная. Но не до такой же степени, чтобы присутствовать на трёх уроках одновременно.

— Не говори глупостей, — сказала Гермиона. — Разумеется, я не буду в одно время сразу на трёх уроках.

— Ну, а как же тогда…

— Да, как? — зашевелились министерские. Было заметно, что у мадам Боунс появилась какая-то догадка… и она ей крайне не нравится.

— Передай мне, пожалуйста, джем, — прервала его Гермиона.

— Но…

— Скажи, Рон, почему тебя так волнует моё расписание? Я ведь тебе уже объяснила, что мы всё обсудили с профессором МакГонагалл.

— Минерва? Что вы там придумали?! — вопросила Амелия, но бывшая деканша Гриффиндора сочла возможным отмолчаться.

Как раз в эту минуту в Большой зал вошёл Хагрид. На нём была кротовая шуба, в огромной ручище он держал за хвост дохлого хорька и рассеянно им помахивал.

— Привет! — помедлил он у стола гриффиндорцев. — Вы мои первые в жизни ученики. Сразу после обеда. Я сегодня, это, как его… с пяти утра на ногах… Готовлюсь к уроку… Волнуюсь, конечно… Учитель!.. Нет, честно…

Большой зал быстро пустел, ученики спешили на первый урок. Рон посмотрел в расписание.

— Надо спешить. Прорицание на самом верху Северной башни. Туда идти минут десять, не меньше.

— Да, Северная башня — это нечто. Интересно будет познакомиться с вашим нынешним пророком…

Только здесь многие заметили, что Сибилл Трелони нет среди слушателей, но решили пока не удивляться. Возможно, сама Магия сочла пророчицу слишком ничтожной, чтобы привлекать к процессу.

К Северной башне идти и идти. За два года в Хогвартсе друзья не успели исследовать все закоулки замка, а в Северной башне и вообще не были.

— Наверное, есть более короткий путь, — задыхаясь, проговорил Рон на площадке восьмого этажа.

— Туда из Большого зала можно пройти по десяти разным дорогам, — сказал Сириус. — Если кого-то заинтересует, можно устроить экскурсию.

На одной из стен висел большой холст, на котором ничего не было, кроме зелёного луга без всяких признаков жизни.

— В самом деле?

— В наше время это была очень оживлённая картина.

— Да, многие портреты любили устраивать там пикники, — предались воспоминаниям взрослые.

— А помните, как сэр Кэдоган упился вместе со старым сэром Стефеном, Виолеттой и Деборой и устроили такой беспорядок, что им даже Пивз позавидовал…

— И он тогда долго не разговаривал с той четвёркой из-за того, что те его не позвали…

— Не разговаривал! Да он забрасывал их портреты всем, что только под руку попадалось, пока те не откупились, придумав для него несколько новых «шуточек»… — хихикнул Амос Диггори.

— Кажется, после этого Пивз долго летал за Минервой с огромным веером… — вспомнил один из авроров, но схватился за голову. Несмотря на то, что магия в зале была заблокирована, но глазомер МакГонагалл от этого не изменился и рука не ослабла, так что на голове офицера после её близкого знакомства с тяжеленной серебряной вазой стала набухать шишка. Это сразу положило конец приятным воспоминаниям.

— Наверное, нам сюда, — махнула рукой Гермиона в сторону коридора, идущего вправо.

— Вряд ли, — возразил Рон. — Он ведёт к Южной башне. Видишь, из этого окна видна часть озера…

Гарри с любопытством рассматривал полотно с лугом. Справа появился толстенький серый в яблоках пони, мирно пощипывающий траву. Гарри уже привык к картинам, персонажи которых покидают рамы по собственному усмотрению, но каждый раз не мог от них глаз отвести. Следом за пони вышел упитанный коротышка, бряцая рыцарскими доспехами. Он, как видно, только что упал со своего пони — из бронированных наколенников торчали зелёные травинки.

— Ага, это он… — запереглядывались старшие.

…Шумно отдуваясь, Гарри, Рон и Гермиона потопали вверх по крутой спирали ступенек и наконец услыхали над головой многочисленные голоса — значит, кабинет прорицаний где-то совсем рядом.

— Прощайте, друзья! — крикнул рыцарь, ныряя головой в картину со зловещего вида монахами. — Прощайте, мои соратники! Если когда-нибудь вам понадобится благородное сердце и стальные мускулы, кликните сэра Кэдогана!

— Кликнем, — сказал Рон, едва рыцарь пропал из виду. — Когда понадобится сумасшедший.

Ещё несколько ступеней, и они очутились на тесной площадке, где столпился весь класс. На площадку не выходила ни одна дверь. Рон толкнул Гарри и указал на потолок — там была круглая дверца люка с бронзовой табличкой. «Сивилла Трелони, профессор прорицания», — прочитал Гарри.

— Обязательно надо было устраивать класс там? — удивилась Лили. — В наше время мы занимались прорицаниями в несколько специфичном помещении, похожем на цыганский шатёр, но туда можно было легко попасть.

— Да, мне рассказывали, что ваша дама чаще проводила занятия в настоящем шатре, на улице…

— Да, верно. Зачем подвергать детей таким нагрузкам? — недоумевала леди Поттер.

— Ничего, пробежаться после завтрака бывает полезно, — усмехнулся Сириус.

— Как же мы туда попадём?

И точно в ответ на его недоумённый вопрос, дверца люка внезапно открылась и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая верёвочная лестница. Класс в изумлении притих.

— Только после тебя, — улыбнулся Рон.

И Гарри полез первый. Он очутился в очень странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погружённой в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пёстрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задёрнуты, многочисленные лампы задрапированы тёмно-красным шёлком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжёлый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запылённые птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрёпанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.

— А это настоящий антураж прорицательского салона со Светлой аллеи…

— Светлой аллеи?

— Вы что, кроме Косого переулка ничего не видели?!

— На Светлой аллее есть некоторые… заведения, куда детям лучше не заходить, — объяснила Августа.

— Так это же не всех заведений касается! В такие, о которых вы говорите, леди Лонгботтом, их вообще не пустят! Необходимо исправить этот пробел…

За Гарри из люка показался Рон, скоро к ним присоединился весь класс, говоривший почему-то шёпотом.

— Где она? — спросил Рон.

Откуда-то из полумрака раздался приглушённый, почти неземной голос:

— Добро пожаловать. Как приятно видеть вас наконец в вашем физическом облике.

Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. Профессор Трелони была очень худа, толстые стёкла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блёстках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами.

— Очень похоже на знаменитую прорицательницу Кассандру, по описанию… — заметил Джеймс.

— Сибилл — её внучка, — просветил непосвящённых Дамблдор, качая головой и думая, в какой момент компания узнает пророчество… В своё время он, хотя и предупредил Поттеров о нависшей над ними опасности, но в детали не углублялся, чтобы не пугать их чересчур сильно — зачем?

— Садитесь, деточки, садитесь. — Профессор приглашала учеников, как дорогих гостей.

Толкаясь, стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри, Рон и Гермиона сели вокруг одного стола.

— Приветствую вас на уроке прорицания. — Сама Трелони села в широкое кресло возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор ещё меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают моё внутреннее око.

Никто ничего не ответил на это неожиданное заявление. Сивилла Трелони лёгким движением плеч поправила шаль и продолжала:

— Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врождённой способностью ясновидения. Книги помогают только до определённых пределов…

Гарри с Роном, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора прорицания ошеломили: как это книги хоть в чём-нибудь бессильны помочь?!

— Книги — хорошее подспорье в самом начале, — улыбнулась леди Лонгботтом. — Но даже самый лучший учебник не научит вас самому главному в магической науке. Есть несколько дисциплин, для которых можно сделать исключение, но и там очень часто в жизни пригождаются лишь строго конкретные правила… Северус, какова была роль литературы в вашей подготовке к аттестации на звание Мастера? Учитывая, что в ваше время литература по зельеварению была ещё та… — старуха покачала головой.

— Да, но в книгах описаны много таких законов магии, которыми нельзя пренебрегать и которые не всегда можно вывести опытным путём, — сказал Снейп.

— Если взять все эти самые законы, то они все поместятся в книге, такого же объёма, как нынешний учебник по трансфигурации.

А Трелони тем временем продолжала:

— Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. — Профессор переводила взгляд с одного возбуждённого лица на другое. — Этот дар даётся немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на её длинных изумрудных серьгах.

— Мне это кажется неэтичным, — сказала бабушка. — Впрочем, в тот день я надышалась пыльцы одного растения, на которое у меня аллергия… Но в течение часа мне удалось это вылечить.

— К сожалению, Сибилл иногда не задумывается о подобных аспектах…

— Это ещё очень мягко сказано, — шёпотом поделился Гарри с родителями. Те нахмурились.

Невилл прерывисто вздохнул. А профессор невозмутимо продолжала:

— В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займёмся хиромантией. Между прочим, моя крошка, — Трелони метнула взгляд на Парвати Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых.

Парвати бросила испуганный взгляд на Рона, который сидел прямо за ней, и подвинула своё кресло в сторону.

— В летнем семестре перейдём к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадёт голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет…

— И? Покинул?

— Гриппа не было. Парвати боится всех рыжих, только и всего, это было и до этого, и, насколько мне известно, после, — сказала Гермиона.

Класс напряжённо притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:

— Вы, деточка, не могли бы… — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съёжилась, — дать мне самый большой серебряный чайник?

Лаванда с облегчением вздохнула, встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором.

— Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Лаванду пробрала дрожь.

— А чего ты боялась?

— Это осуществилось.

— Это было совпадение…

— Это было не совпадение! Просто ты лишена…

— Давайте не будем поднимать здесь эту тему, — быстро сказал Рон и пояснил: — Они могут часами обсуждать эту проблему, так, что в конце часто даже забывают, о чём говорили изначально…

— Не говоря уже о крайне неприятной привычке Браун и Патил — обеих! — носить с собой гороскопы повсюду, даже на другие занятия изаниматься ими, а не тем, чем следует, — заметил Флитвик. — Только я трижды был вынужден изымать у них эту белиберду.

— Это не белиберда…

— К предмету чар это не имеет ровным счётом никакого отношения и потому в моём классе этому кошмару делать нечего.

— Равно как и в моём.

— Если я ещё раз увижу у кого-нибудь — не только у Браун или Патил! — на руках хоть что-то, имеющее отношение к прорицаниям, я этот предмет… или этот предмет отправлю в котёл с самым противным зельем, какое мне только известно, и, смею вас заверить, что их мне известно великое множество. Да, вот хотя бы Слизняковый раствор… И заставлю умника выпить всю эту бурду! — пригрозил Снейп.

— Эй, эй, это уже подсудно…

— Почему? Слизняковый раствор, хотя и чрезвычайно омерзителен, не спорю, но максимальный вред, какой он может причинить — сильнейшее расстройство желудка в течение некоторого времени, насколько мне известно, в Мунго его даже дают некоторым больным…

— Да, но сильно концентрированный и в очень малых количествах, — подтвердил Сметвик. — Но я согласен, это очень жестокая мера…

— Надеюсь, достаточно, чтобы подобных эксцессов на моих занятиях больше не было!

— А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете и будете пить, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте её круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечёт, и передайте чашку напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое-что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвёртая и пятая.

— Только две страницы?

— Они… Я тебе это лучше потом покажу, — пообещал Гарри. — Надеюсь, ты в этом разберёшься, лично я так и не смог, хотя хожу на прорицания третий год.

Гарри и Рон с полными чашками вернулись за свой столик, быстро выпили обжигающий чай. Поболтали чашки, как сказала профессор Трелони, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Оба открыли учебники на указанной странице.

— Нашёл, — сказал Рон. — Посмотри, Гарри, что ты видишь в моей чашке.

— Коричневую жижу. — Тяжёлый дурманящий дух в комнате нагонял сон, и Гарри с трудом соображал, что происходит.

— Что такое? Тебе не нравятся благовония?

— Ну…

— Там этих благовоний уж чересчур много, — пожаловалась Кэти Белл, которая тоже посещала эти занятия одно время. — У меня потом выявилась жуткая аллергия, из-за которой пришлось бросить прорицания.

— Раскиньте хорошенько мозгами, мои славные. Пусть ваш взгляд проникнет сквозь покровы обыденного. — Голос Трелони долетал как из густого тумана.

Гарри пытался сосредоточиться.

— Кажется, вижу, — наконец сказал он. — Что-то вроде неясного креста… — Гарри склонился над учебником. — Это значит, что тебя, к сожалению, ждут «всякие беды и испытания». А ещё, кажется, солнце. Но солнце, наоборот, означает «огромную радость»… Понятно, значит, ты скоро будешь страдать и чувствовать радость…

— Что осуществилось?

— Ну… Я потерял крысу — и очень из-за этого страдал. Потом нашёл — и обрадовался. Потом потерял окончательно — обрадовался ещё больше, — усмехнулся рыжик. — Вот и судите сами….

— По-моему, у тебя с внутренним оком что-то неладно. Не мешает проверить.

И оба подавили смешок, заметив, что профессор смотрит в их сторону.

— А теперь моя очередь. — Наморщив лоб, Рон уставился в чашку Гарри. — Вижу тёмное пятно, похожее на цилиндр. Может, ты хочешь работать в Министерстве магии?

— НИКОГДА! — никто не заметил, в какой момент Амбридж вернули человеческий облик, но мало у кого остались сомнения в том, что это будет ненадолго.

— Посмотрим, посмотрим, — заметил Кингсли.

— Да что там…

— Помолчите.

Рон перевернул чашку.

— А теперь точь-в-точь жёлудь. Давай посмотрим, что это значит. — Он пробежал открытые странички. — «Нежданная радость. Внезапно пролившийся золотой дождь». Красота! Надеюсь, ты со мной поделишься. — Рон опять перевернул чашку. — А теперь вижу какое-то животное. Допустим, это голова… похоже на беге… нет, скорее на овцу…

— Так всё-таки овца или бегемот?

— Да, это разные животные…

— И они совершенно друг на друга не похожи…

Гарри прыснул, профессор Трелони обернулась.

— Дайте-ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Подошла к нему и взяла у него из руки чашку Гарри. Весь класс притих, ожидая её объяснения.

Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на её стенках.

— Это сокол… Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на неё сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гарри и Рон смотрели на Гермиону с восторженным изумлением. Гермиона никогда ещё не позволяла себе так говорить с учителями. Профессор Трелони предпочла ничего не ответить. Она приблизила огромные глаза к чашке Гарри и снова вперилась в неё, продолжая вращать.

— Дубинка… нападение… Боже мой, какая несчастливая чашка!

— А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Рон.

— Череп… опасность в дороге…

Все смотрели на профессора Трелони, затаив дыхание. Она последний раз покрутила чашку и вскрикнула. В тот же миг опять раздался звук бьющегося фарфора — Невилл разбил ещё одну чашку. Профессор Трелони опустилась в ближайшее кресло, смежив веки и прижав к сердцу поблёскивающую самоцветами руку.

— Мой мальчик, мой бедный мальчик… Нет, милосерднее промолчать… Не спрашивайте меня…

— Что вы там видите, профессор? — тут же спросил Дин Томас.

Весь класс повскакал с мест, сгрудившись у стола Гарри и Рона, каждый старался заглянуть в чашку Гарри.

— Мой мальчик, — профессор распахнула огромные глаза. — У тебя здесь Грим.

— Что? — не понял Гарри.

Но не понял не только он. Дин пожимал плечами, у Лаванды был явно недоумённый вид, остальные в ужасе прижали к губам ладони.

— Грим, мой мальчик! Грим! — Профессора Трелони поразила непонятливость Гарри. — Огромный пёс, вестник беды, кладбищенское привидение! Мой дорогой мальчик, это самое страшное предзнаменование, оно сулит смерть.

У Гарри оборвалось сердце. Собака на обложке «Предзнаменований смерти» во «Флориш и Блоттс», собака ночью на улице Магнолий. Лаванда тоже зажала рот ладонью. Взгляды всех устремлены на него, всех, кроме Гермионы. Гермиона встала и подошла сзади к креслу, где сидела профессор Трелони.

— По-моему, ничего общего с Гримом, — твёрдо произнесла она.

— А ты видела настоящего Грима? — спросил кто-то.

— Ну, не в живую, но изображения — видела.

— Интересно, какие? Существует несколько версий. Достоверно известно лишь то, что Грим похож на огромную чёрную собаку или волка, некоторые вообще склонны считать его медведем…

— Кроме того, мне кажется, что гадание на чаинках, воске, кофейной гуще и подобных вещах — очень неточное. Разные люди в одном и том же отпечатке могут видеть разные вещи, в зависимости от собственного настроения, воображения и желания, — сказала мадам Боунс. — Поэтому все достойные уважения источники не рекомендуют полагаться на них в серьёзных вопросах или же комбинировать несколько видов гадания. Особенно, когда речь идёт об опасности.

Трелони смотрела на девочку с растущей неприязнью.

— Простите меня, милая, за то, что я вам сейчас скажу. Мой мысленный взор видит вокруг вас совсем слабую ауру. Очень слабая восприимчивость волн, идущих из будущего.

Симус Финниган так и эдак склонял голову. Даже сощурил глаза почти до щёлочек.

— Кажется, и правда похоже на Грима. А если отсюда взглянуть, — он подвинулся влево, — то больше смахивает на осла.

— От ракурса также может измениться толкование.

— Да перестанете вы гадать, умру я скоро или не умру! — вдруг воскликнул Гарри неожиданно для самого себя. И все сразу потупились.

— На этом наш урок сегодня закончен, — произнесла Трелони своим самым потусторонним голосом. — Соберите, пожалуйста, все ваши вещи…

Ученики молча поставили на место чашки, собрали учебники и закрыли сумки. Даже Рон старался избегать взгляда Гарри.

— До встречи, дорогие мои, — замогильным голосом выдохнула Трелони. — И да сопутствует вам удача. Ах, да, Невилл, ты в следующий раз опоздаешь. Пожалуйста, прочитай по учебнику, что пропустишь на уроке. А то можешь отстать.

— Опоздал?

— К ней не опаздывают лишь Браун и Патил. Не так-то просто добраться до этого класса.

Друзья молча спустились по винтовой лестнице и поспешили на урок трансфигурации профессора МакГонагалл. Они долго искали её класс и не опоздали только потому, что Трелони отпустила их раньше.

Гарри выбрал место в самом конце класса и всё равно чувствовал, как будто на него направлены огни рампы — то и дело ловил на себе чей-нибудь взгляд. Уж не ожидают ли однокурсники, что он в любую минуту может упасть замертво? Он почти не слышал, что профессор МакГонагалл рассказывала про анимагов — волшебников, которые могут по желанию обратиться в зверя. И даже не смотрел, как она превратилась у всех на глазах в полосатого кота со следами от очков вокруг глаз.

— Что сегодня такое со всеми вами? — спросила профессор МакГонагалл, приняв под звук лёгкого хлопка свой обычный облик. — Это, разумеется, неважно, но ещё никогда не было, чтобы превращение в кота и обратно не вызвало аплодисментов.

— Вот уж не думал, что вы столь честолюбивы, профессор, — усмехнулся Джеймс, отсмеявшись.

— Но актриса из вас ещё та, — сказал Снейп. — Вы мало кого сможете обмануть.

— Я и не стремлюсь никого обманывать, это прерогатива слизеринцев! — возмутилась женщина. Ей никто не ответил.

И хотя все взгляды опять обратились к Гарри, класс как в рот воды набрал. Гермиона подняла руку.

— Дело в том, профессор, что у нас первый урок был прорицание, мы гадали по чаинкам. Ну и…

— Ах, вот оно что! Тогда всё ясно. — МакГонагалл нахмурилась. — Можете, мисс Грэйнджер, ничего больше не говорить. Так кто же в этом году должен умереть?

Опять молчание.

— Я, — наконец сказал Гарри.

— Ну что ж! — МакГонагалл буравила Гарри взглядом. — Так вот знайте, Поттер, Сивилла Трелони с первого дня появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с классом она начинает с предзнаменований смерти. Очень это любит.

— Ужасно, — покачала головой Лили. — Почему вы это позволяете, Альбус? Или это тоже необходимо ради вашего всеобщего блага? Если вы ничего не сделаете, с этой гадалкой поговорю я.

— Лили, дорогая…

— Да, иногда бывают несчастливые и даже трагичные пророчества. Но мне рассказывали, что их нельзя обсуждать в присутствии других людей. Я помню, наша цыганка, демонстрируя своё искусство на уроке, не подходила к нашим столам, а подзывала нас одного за другим к себе, а некоторых оставила после урока. И она выносила такой вердикт не только на чае или кофе, перепроверяла это и на костях, и на картах, и по ладони… Она нам рассказывала, что существует особый Кодекс, который чтут все — пророки, прорицатели, гадатели… Интересно, ваша Сибилла знакома с ним?

— Но…

— Я могу понять, когда при всех говорят о таких мелочах, как опоздание на следующий урок. Предупреждение относительно посуды. Но — от определённого предмета или лица с определёнными чертами лица или цветом волос? А что, если в классе находились лица, которые в силу тех или иных причин таят обиду — они могут воспользоваться этим…

— Но это делалось для примера остальным… Чтобы показать, как проявляет себя Дар…

— Это можно сделать по разному.

Я никогда не говорю плохо о моих коллегах. — Профессор умолкла, и ноздри у неё побелели. Справившись с собой, она продолжала: — Прорицание — самая неточная ветвь магических знаний.

— Это точно, — закивали головами многие взрослые.

Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони…

МакГонагалл опять умолкла и затем обратилась к Гарри своим обычным деловым тоном:

— Вы прекрасно выглядите, Поттер. Так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае смерти выполнять его не обязательно.

Гермиона рассмеялась. Гарри стало легче дышать. Не так страшно бояться предсказания чаинок в красноватом свете и дурманящем аромате чайной комнаты. Другое дело — осознанный страх среди бела дня. Но не всех успокоили слова профессора МакГонагалл. Рон сидел как на иголках, а Лаванда вдруг сказала:

— Но ведь Невилл всё-таки разбил чашку! Как это объяснить?

— Невилл очень неловок. И это известно очень многим, — ответила МакГонагалл.

— Но не Сибилл, она очень редко спускается вниз и практически ни с кем не общается, кроме своих учеников, — напомнил директор.

— Ученики могли просветить. Она могла проследить за тем, как он забирался по лестнице. Заметить страх в глазах мальчика.

* * *

Было приятно после обеда выйти на свежий воздух. После вчерашнего дождя небо ясное, бледно-серое, влажная трава пружинит под ногами. Друзья шли на свой первый урок по уходу за магическими существами.

Рон и Гермиона друг с другом не разговаривали. Гарри тоже молчал. Шли через луг, спускающийся к Запретному лесу, где на опушке стояла хижина Хагрида. Впереди замаячили три слишком хорошо знакомые спины, значит, предстоящие два урока они будут заниматься со слизеринцами. Малфой о чём-то вдохновенно разглагольствовал, а Крэбб и Гойл похохатывали. Гарри не сомневался, что знает, о чём у них идёт речь.

Лесничий ожидал учеников перед дверью хижины. Он стоял в своей кротовой шубе, сзади него — охотничий пёс Клык. Весь его вид выражал нетерпение — ведь это был первый в его жизни урок.

— Скорее идёмте! — закричал он, когда ученики подошли метров на десять. — Какой урок я для вас приготовил! Сейчас увидите. Все за мной, вперёд!

— Ох, Хагрид, Хагрид…

— А что? Если бы… Интересно было же до тех пор…

— А что там было? — спросил Джеймс.

— Кое-кто повёл себя как последний идиот, а другой за это чудом не поплатился головой.

На какой-то миг Гарри подумал с содроганием, что Хагрид ведёт их в Запретный лес.

— ХАГРИД! ОПЯТЬ?!

— Нет-нет, — поспешно заговорил Гарри. — Мне это тогда только показалось!

Прогулки по этому лесу были для него столь тяжким испытанием, что он до конца дней их не забудет. Но Хагрид повёл их вдоль опушки, и скоро они оказались у ограды просторного загона. В нём никого не было.

— Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем… э-э… было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки…

— Это те, кусачие?

— Каким образом их предполагалось открывать?

— Так это же легко…

— Кому легко, а кому не очень…

— Что-о? — изумился Малфой. — Как это откройте?

— А? — не понял Хагрид.

— Как мы будем их открывать? — членораздельно повторил Малфой.

Он вынул свой учебник, который был крепко-накрепко перевязан длинной верёвкой. Все остальные тоже достали опасные книжки. Одни, как Гарри, стянули свою ремнём, многие засунули в тесную папку с молнией, кто-то усмирил огромными скрепками.

— Кто-нибудь… э-э… может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом.

Весь класс отрицательно замотал головами.

— Это совсем просто… Надо только её погладить. — Хагрид говорил так, точно речь шла о самой естественной вещи.

Очи горе возвели почти все слушатели.

Он взял у Гермионы учебник и содрал с него широкую клейкую ленту. Учебник тотчас клацнул страницами, нацелясь откусить Хагриду палец, но лесничий огромным указательным пальцем успел погладить его корешок. Книга вздрогнула, раскрылась и послушно легла на его широкую ладонь.

— Ах, какие мы все глупые! — насмешливо воскликнул Малфой. — Оказывается, всего только надо погладить! А мы и не знали!

— Я… я… думал, они такие милые, — неуверенно сказал Хагрид, взглянув на Гермиону.

— Просто милашки! — издевался Малфой. — Хороша шутка, рекомендовать учебник, готовый оттяпать руку.

— Заткнись, Малфой, — тихо сказал Гарри. У Хагрида был такой несчастный вид, а Гарри очень хотелось, чтобы его первый урок прошёл как нельзя лучше.

— Ну… ну вот… — Хагрид, очевидно, потерял нить дальнейших действий. — Теперь у вас… это, значит… есть учебники. Но главное — волшебные существа. Пойду сейчас приведу. Подождите…

— А сразу предоставить материал не могли?

— Сюрприз готовил…

Лесничий пошёл в лес и скоро скрылся за деревьями.

— Ну и ну! — воскликнул Малфой. — Школа летит ко всем чертям! Этот олух будет нас учить! Я расскажу отцу, его удар хватит!

— Заткнись, — повторил Гарри.

— Потише, Поттер. Сзади тебя дементор!

— Ой-ой-ой! — взвизгнула Лаванда, махнув в сторону дальнего конца загона.

Оттуда к ним галопом приближалось около дюжины самых странных существ. Ничего подобного Гарри в жизни не видел. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза. Когти на передних лапах величиной в треть метра — настоящее орудие убийства. На каждом животном кожаный ошейник, вместо поводка — длинная цепь. Концы поводков крепко зажаты в огромных ручищах Хагрида, который рысью следует за «волшебными существами».

— Минуточку… Это что — был первый урок?! — в ужасе спросил Джеймс.

— Ну да… Хотел, чтобы…

— Но это описание гиппогрифов! Существ, относящихся к категории «условно-опасных»! В виду их чрезмерной гордыни и… опасности, к ним категорически нельзя допускать лиц, не достигших пятнадцатилетнего возраста и не имеющих опыта работы с волшебными существами! Не подготовленных! Прежде, чем подпускать к живому гиппогрифу, нам сначала читали теорию и только тогда позволили к нему подойти, когда профессор Кэтберт убедился, что мы зазубрили все правила и среди нас нет ни одного безумца, который может их нарушить!

— Меня и ещё двоих ребят из группы к ним вообще не подпустили, пришлось ограничиться чистой теорией.

— И у нас это был один гиппогриф! А тут — дюжина! Каждый со своим характером! — Джеймс держался за голову и качался в своём кресле.

— Но! Но! Вперёд! — оглушительно кричал Хагрид, гремя цепями и направляя упряжку к изгороди, за которой стояли ученики.

Джеймс вскочил, подскочил к Хагриду и, пользуясь тем, что тот теперь стал просто очень высоким человеком, а не полувеликаном, отвесил ему такую затрещину, что многие вскрикнули от ужаса.

— «ГРЕМЯ ЦЕПЯМИ! ОГЛУШИТЕЛЬНО КРИЧАЛ!» Да это же вернейший способ привести их в ярость! Как они не растерзали несчастных детей! Видит Мерлин, раньше мы были друзьями… Я не придавал значения каким-то заскокам этого… Но это уже перебор. Это уже граничит с покушением на жизни детей!

— Но… Интересно… И, если их не обижать…

Подъехав ближе, Хагрид привязал зверей к частоколу, ученики опасливо попятились.

— Знакомьтесь! Гиппогрифы! — восторженно махал рукой лесничий. — Красавцы, а!

Гарри мог, в общем, его понять. Изумление при виде коней-орлов быстро сменилось восхищением, вызванным их изяществом и игрой красок. Одетые перьями голова и холка плавно переходили в лоснящийся торс. И все они были разные — сизые, рыжие, красные, каштановые и аспидно-вороные.

— Красота может быть очень опасной… Очень опасной… — качали головами многие.

— Ну как? — Хагрид потёр ручищи одну о другую. Лицо его сияло восторгом. — Если хотите, можете подойти ближе.

— Полагаю, никто не захотел…

Желающих, кроме Гарри и Рона с Гермионой, не нашлось. Друзья осторожно приблизились к изгороди.

— Перво-наперво запомните, — сказал Хагрид. — Это зверь гордый. Никогда ему не грубите. Не то и с белым светом проститься недолго.

Малфой, Крэбб и Гойл не слушали: они о чём-то шептались. Наверняка готовятся сорвать урок, с тревогой подумал Гарри.

— Безусловно, Хагрид — ещё тот преподаватель и выбрал не самый удачный пример для начала… Но всё равно слушать надо было. Тем более, что кое-что о гиппогрифах ты уже знал, — сказал Люциус сыну. Тот вздохнул и опустил голову. — И в своём письме ты об этом не упоминал.

— Гиппогриф всё делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию, — продолжал Хагрид. — Подойдёшь к нему, поклонись. И жди. Он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь.

— Поэтому и рекомендуют начинать знакомство с волшебными тварями с флоббер-червей, саламандр, гиппокампусов, шишиг, лукотрусов… На второй год изучения можно брать единорогов, двурогов, огненных крабов, пламенных улиток…

— Да кому всё это интересно… Вот гиппогрифы…

Кто первый хочет познакомиться?

Ученики ещё на шаг отступили от изгороди. Даже трое друзей не горели желанием пообщаться с крылатыми красавчиками. Гиппогрифы вскидывали свирепые морды и шевелили могучими крыльями. Им, похоже, не очень нравилось сидеть на цепи.

— Никто не хочет? — умоляющим голосом спросил лесничий.

— Я хочу, — решился Гарри.

— Я понимаю, что ты видел в Хагриде своего друга, но нужно быть осторожнее… — простонала Лили.

Сзади кто-то взволнованно задышал, и Лаванда с Парвати прошептали в один голос:

— Не делай этого, Гарри. Вспомни про чаинки!

Гарри как будто не слышал и перемахнул через изгородь.

— Молодец, Гарри! — кричал Хагрид, — Я уверен, ты с Клювокрылом поладишь!

Он отвязал сизого гиппогрифа и снял с него ошейник.

— Зачем?

— А как иначе?

— Надо было как следует укрепить привязь! Чтобы зверюга не поранила ученика!

— Клювокрыл бы никогда…

Школьники по другую сторону забора затаили дыхание, Малфой злобно прищурился.

— Спокойно, Гарри, — громыхал Хагрид. — Гляди ему прямо в глаза, называется «глазной контакт». Старайся не моргать. Гиппогрифы не верят тому, кто часто моргает.

И конечно, глаза у Гарри тут же стали слезиться.

— Мы в течение часа отрабатывали взгляд и поклон…

Но он всё равно держал их широко открытыми. Клювокрыл повернул огромную с тяжёлым клювом голову и воззрился на Гарри немигающим оранжевым глазом.

— Хорошо, Гарри, хорошо, — говорил Хагрид. — Теперь кланяйся.

Гарри не очень-то хотел подставлять шею грозному клюву гиппогрифа, но сделал, как было велено. Быстро поклонился и опять взглянул на полузверя-полуптицу.

Гиппогриф не шевельнулся, продолжая высокомерно глядеть на мальчика.

— Гарри! — забеспокоился Хагрид. — Ступай назад, скорее, но не резко…

И тут, к великому удивлению Гарри, гиппогриф согнул чешуйчатые колени передних лап и безо всякого сомнения отвесил поклон.

— Здорово, Гарри! — ликовал Хагрид. — Теперь можешь подойти к нему, погладить клюв!

Для Гарри, конечно, лучшей наградой было бы разрешение покинуть загон, но делать нечего, он медленно подошёл к гиппогрифу, протянул руку и несколько раз погладил его по клюву. Гиппогриф лениво зажмурился и даже как будто улыбнулся от удовольствия.

Все захлопали, кроме Малфоя и его дружков, вид у которых был явно разочарованный.

— Молодчина, Гарри. Думаю, он тебя покатает!

— Надеюсь, ты отказался?!

— Хагрид, после Суда… Я не посмотрю, что у тебя нет палочки… теперь мы почти в одной весовой категории…

— Я тебе помогу…

— Он тебя покатает…

— Так это же интересно… Что могло случиться…

Ну уж это, пожалуй, слишком! Такого уговора не было. Гарри привык летать на метле. А между гиппогрифом и метлой большая разница.

— Лезь сюда, между крыльев. Смотри не дёргай за перья, он это не любит.

Гарри поставил ногу на крыло и вскочил гиппогрифу на спину. Птица-зверь выпрямилась. Гарри не знал, за что держать, — вокруг были одни перья.

— Надо было опять надеть ошейник!

— Зачем?

— Затем, что гиппогрифы не любят, когда их дёргают за перья! И за что прикажете держаться в таком случае? Как ты до сих пор не угробил никого?

— Вперёд! — приказал Хагрид, хлопнув Клювокрыла повыше хвоста.

Клювокрыл, не подав знака, раскрыл четырёхметровые крылья, Гарри едва успел ухватиться за шею и взмыл в небо. Да, с метлой ничего общего. И Гарри знал, чему отдаёт предпочтение. По обе стороны бились два огромных крыла, задевая колени, казалось, гиппогриф вот-вот его сбросит. Точно покрытые лаком, перья скользили из-под пальцев, а сильней вцепиться опасно. Как всё-таки славно летать на «Нимбусе-2000», точно паришь в воздухе. А здесь бросает то вверх, то вниз вместе с крупом, в такт взмахам крыльев.

Клювокрыл облетел загон и пошёл на посадку — этого Гарри боялся больше всего. Гиппогриф резко нагнул гладкую, как шёлк, шею, и Гарри чуть не перелетел через клюв, хорошо, что успел откинуться назад. В тот же миг раздался крепкий удар о землю разномастных передних и задних ног. Гарри сумел удержаться на крупе и выпрямился, как в седле.

— Ты великий наездник, Гарри! — восхищался Хагрид. — Кто ещё хочет?

Гарри приветствовали как победителя все, кроме ненавидящей его троицы. И всем тоже захотелось полетать на удивительных чудищах.

— Дурной пример заразителен…

Перелезли через забор, Хагрид отвязал гиппогрифов,

Слушатели промолчали, но взгляды говорили лучше всяких слов.

и скоро весь загон представлял собой удивительное зрелище — мальчишки и девчонки, немного побаиваясь, кланялись, пёстрые чудища приседали, Невиллу несколько раз пришлось бежать от своего крылатого партнёра, не желавшего отвесить поклон. Рон с Гермионой облюбовали гиппогрифа каштановой масти, Гарри стоял поодаль и смотрел.

Малфой с приятелями тоже решили прокатиться. Выбор их пал на Клювокрыла. Клювокрыл любезно поклонился Малфою в ответ на приветствие, и Малфой стал гладить его клюв, не проявляя особого почтения.

— Это совсем просто, — говорил он, растягивая слова, но так, чтобы слышал Гарри. — Я в этом не сомневаюсь. Раз даже Поттер справился… Держу пари, — обратился он к гиппогрифу, — ты ничуть не опасен! Ты глупый, огромный, уродливый зверь.

— Драко…

— Я понял, понял, — зачастил Драко. — сам виноват, и сам пострадал, не имел права жаловаться….

В какую-то долю секунды сверкнули стальные когти, и Малфой издал душераздирающий крик. Хагрид бросился к Клювокрылу, не без борьбы надел на него ошейник, а тот так и рвался у него из рук нанести обидчику ещё удар. Малфой, скорчившись, лежал на траве, мантию расцвечивали ярко-красные пятна крови.

— Я умираю! — громко стонал Малфой, окружённый испуганными одноклассниками. — Да, умираю! Видите, он меня убил!

— Не умираешь! — сказал бледный как полотно Хагрид. — Помогите мне кто-нибудь. Его надо унести отсюда.

Гермиона бросилась открывать ворота паддока. Хагрид как пушинку поднял Малфоя, Гарри успел увидеть у него на руке длинный глубокий порез, из раны на траву лилась кровь. Хагрид со всех ног бежал к главному входу.

Потрясённые ученики медленно возвращались в замок. Слизеринцы ругали Хагрида.

— Его надо немедленно выгнать! — кричала Пэнси Паркинсон, заливаясь слезами.

— Малфой сам виноват! — вступился за Хагрида Дин Томас.

— Виноваты все! — постановила мадам Боунс. — Мастер Малфой — не слушал предостережений преподавателя. Согласна, из Хагрида такой же преподаватель, как из меня — фея, но — об опасности он всё же удосужился предупредить заранее. Я уверена, что вы, мастер Малфой, знали хоть что-то о волшебных существах и не просто так взяли этот предмет… Говорить такие вещи при непосредственном контакте с гиппогрифом — форменное самоубийство. Хагрид в свою очередь должен был выбрать не таких опасных существ для урока. Объяснить, что представляют из себя гиппогрифы, прежде, чем их приводить. Убедиться, что все его выслушали и запомнили инструкции. Не спускать чудищ с поводка. О гиппогрифе я молчу.

— Он не виноват…

— Он виноват. Он напал на ученика и, хотя не убил, в чём есть заслуга Хагрида, но нанёс увечья.

— Малфой его спровоцировал!

— Возможно, мистер Томас. Но и в магловском мире собаку, укусившую человека, усыпляют, и не смотрят, почему. Человеку был нанесён вред. Человек погиб. Исключение допустимо лишь в том случае, если собака это сделала, защищая своего владельца или его имущество — но в данном случае это было не так. Гиппогриф напал на ученика и должен был быть уничтожен, — мадам Боунс была неумолима.

— Неужели его за это выгонят? — Гермиона даже не притронулась к пирогу с говядиной и почками.

— Следовало бы. Не понимаю, почему это не было сделано. Должно быть, учли именно провокацию со стороны пострадавшего…

— Амелия, Хагрид…

— Его в принципе не следовало допускать к преподаванию. Ни СОВ… Ни ЖАБА… ни даже волшебной палочки… Альбус, мы все знаем, что у вас доброе сердце и вы готовы помогать всем и каждому, но при этом вы должны понимать, что каждый человек должен быть на своём месте. Если Хагриду нравятся такие монстры — пусть сам ими занимается, а не травит учеников! Только за время этого первого урока он сделал столько ошибок, грубейших, непозволительных… А если бы мастер Малфой получил более тяжёлые травмы и погиб?!

— Но мистер Малфой жив и здоров…

— Чудом!

— Наверное, нет. — Рон тоже ничего не ел.

Гарри следил, что делается за столом слизеринцев. Несколько человек во главе с Крэббом и Гойлом о чём-то шушукались — наверняка сочиняют свою версию произошедшего на уроке Хагрида.

— Во всяком случае, скучным первый день занятий не назовёшь, — подвёл Рон мрачный итог знакомству с гиппогрифами.

— Это точно!

— …Школьному начальству наверняка сообщили… — горевал Хагрид. — Они скажут, не с того начал. Рано гиппогрифов-то… Лучше бы флоббер-черви… или ещё кто… Хотелось как лучше… первый урок всё же… Моя ошибка…

— Хорошо, что вы всё же способны признавать свои ошибки, — улыбнулась леди Лонгботтом. — Жаль, что это стало возможным после такого происшествия…

— Ничего подобного. Малфой сам виноват, — твёрдо сказала Гермиона.

— Мы будем свидетелями, — прибавил Гарри. — Ты сказал, если гиппогрифа оскорбить, он набросится. А Малфой в это время не слушал. Кто в этом виноват!

— Виноваты все. На каникулах расспросите родителей о практике в магловском мире, — отрезала мадам Боунс.

— Вам что, совсем не жаль…

— Мне очень жаль, что мастер Малфой получил травмы. Человеческое здоровье должно быть на первом месте, а уже потом всё остальное. И — имя Клювокрыла мне кажется знакомым, надо проверить в Архиве…

— Да, на него подавали жалобу и до лорда Малфоя, — согласился кто-то из мракоборцев. — Он и прежде был агрессивен, был назначен курс лекарств…

— Лекарства были ему совершенно не нужны…

— Сожалею, Хагрид, но, если были эксцессы в прошлом… Вы в принципе не должны были содержать Клювокрыла вместе с остальными и уж тем более использовать его как учебный материал. Просто удивительно, что мастер Поттер не пострадал, — сказал Кингсли, качая головой.

Боггарт в шкафу

На кафедру вернули Ремуса Люпина, Гарри успокоился: по его подсчётам, следующим моментом, представляющим интерес в той книге, должен был быть урок по Защите. Из четырёх преподавателей этого предмета (Амбридж не в счёт), Люпин был самым популярным — вплоть до своего разоблачения. Многие, судя по выражению их лиц, тоже думали об этом.

Глава 7

Боггарт в шкафу

До четверга Малфой на уроках не появлялся. Утром в четверг у слизеринцев и гриффиндорцев было подряд два урока зельеварения. Малфой явился на второй с видом героя, раненного в жестокой битве: рука забинтована и на перевязи.

— До четверга? — удивилась мадам Помфри. — Я отпустила вас во вторник, мастер Малфой, где вы были до четверга? Вам ничто не мешало ходить на занятия.

— Рука болела…

— Не до такой степени! Резкие движения вам были противопоказаны, но совсем не обязательно махать руками, как ветряная мельница, а так всё было в порядке! Или это намёк?..

— Поппи, я потом поговорю с сыном. Но я уверена, что лично к вам у него нет ни малейших претензий, верно? — посмотрела Нарцисса на своего отпыска. Тот только потупился и не ответил.

— Как рука, Драко? — нарочито заботливо спросила Пэнси Паркинсон. — Болит?

— Болит, — насупился Малфой, подмигнув за спиной Пэнси верным телохранителям Крэббу и Гойлу.

— Садитесь скорее, — бросил как бы между прочим Снейп.

Гарри и Рон хмуро переглянулись: явись они с таким опозданием, Снейп оставил бы их после уроков. А Малфою всё сходит с рук, ведь Снейп декан у Слизерина и своим прощает всё.

Проходили новое зелье, уменьшающее. Малфой поставил котёл на огонь рядом с котлами Гарри и Рона и уселся за стол напротив них.

— Сэр, — обратился он к Снейпу, — у меня болит рука, я не могу нарезать коренья маргаритки.

— Уизли, нарежьте Малфою, — не взглянув на Рона, приказал Снейп.

Рон покраснел до ушей.

— Врёшь ты всё, ничего у тебя не болит! — прошипел он.

Малфой самодовольно ухмыльнулся.

— Слышал, что сказал профессор Снейп? Давай, режь.

Рон схватил нож, подвинул коренья к себе и наскоро порубил на крупные неровные куски.

— Профессор, — пожаловался Малфой, — Уизли кое-как их нарезал.

Снейп подошёл, свесил над ними длинный крючковатый нос и криво улыбнулся из-под чёрных, засаленных косм:

— Отдайте свои коренья Малфою, Уизли, а его возьмите себе.

— Но, сэр… — Рон целую четверть часа старательно трудился над своими кореньями.

— Сейчас же! — рявкнул Снейп.

Что оставалось делать? Рон подвинул к Малфою красиво нарезанные коренья, снова взял нож и принялся исправлять собственный брак.

— Значит, ты просто выискал возможность вдосталь наиздеваться над остальными ребятами, да ещё и эксплуатировать их? Если у тебя болела рука… Северус, тебе следовало отослать его к Поппи! И — почему ты не писал нам, что Драко ведёт себя…

— Я писал Люциусу, что Драко следует быть более сдержанным и он не желает прислушиваться к моим советам, — ответил бывший декан змеиного факультета.

— И?

— Ответа я так и не дождался.

— Я просто не поверил, что Драко способен на такое, — вскинул руки отец искомого блондинчика. Многие только закачали головами, не очень-то доверяя такому заявлению лорда Малфоя.

— Сэр, мне не справиться с сушёной смоквой. — Малфой не скрывал в голосе злобной насмешки.

— Поттер, помогите Малфою почистить смокву. — Снейп ненавидяще глянул на Гарри и отошёл от их парты.

Гарри молча протянул руку за смоквой, наскоро снял с неё кожицу и швырнул обратно Малфою. Тот расплылся в улыбке.

— Как там ваш дружок Хагрид?

— Не твоё дело, — отрезал Рон, не поднимая головы.

— Недолго ему осталось нас учить, — с притворной жалостью вздохнул Малфой. — Папа так беспокоится за меня. Рука-то всё не заживает…

— Заткнись, Малфой, а то тебе правда не поздоровится! — прорычал Рон.

Но Малфой как не слышал:

— Он пожаловался попечительскому совету. И в Министерство магии. У него там большие связи, они для него всё сделают. Ведь как знать, — опять притворно вздохнул он, — может, я на всю жизнь останусь калекой.

— Так вот зачем этот маскарад! Ты хочешь, чтобы Хагрида выгнали. — У Гарри от гнева дрогнула рука, и он случайно отрезал голову сушёной гусеницы.

— И что ты так взъелся на Хагрида? Только из-за того, что он спас тебе жизнь в стычке с бешеным гиппогрифом, которого ты же и вывел из себя?

— Может быть, Хагрид — не самый лучший преподаватель, но это не повод вести себя, как последний отморозок! Можно было просто написать: отец, этот «преподаватель» привёл на первое занятие гиппогрифов, при этом были нарушены все существующие меры безопасности… Неужели ты думал, что для меня этого будет недостаточным? Обязательно надо было выставлять идиотом самого себя?

— И за этим, Поттер, и ещё кое за чем, — прошептал Малфой. — Уизли, порежь-ка мне гусениц.

Профессор Снейп тем временем накинулся на Невилла Лонгботтома. Ему всегда доставалось на уроках зельеварения. Он ненавидел этот предмет, очень боялся Снейпа и от страха всегда всё путал.

— Если бы кое-кто с самого начала не стал изображать из себя огнедышащего дракона рядом с несчастным мальчиком, ничего подобного бы не было! — возмутилась Августа. — В детстве он любил наблюдать за тем, как я или Энид варили зелья и даже пытался помогать, нарезать корешки, разбирал листья… Нет! Северус, ты на том занятии говорил об этих несчастных иглах дикобраза?

— О том, что их следует добавлять только ПОСЛЕ того, как снимешь котёл с огня и дашь ему остыть, известно всем, с дошкольного возраста, — пояснил специалист по зельеварению, радуясь, что между ним и леди Лонгботтом сидят три преподавателя и несколько министерских работников. — По крайней мере, тем, кто воспитывался в магических семьях. Я бы не стал так возмущаться, если бы подобную ошибку допустил маглорожденный студент, но Лонгботтом должен был это знать. И Финниган — его мать, хотя и не специализируется на зельеварении, но очень даже неплохо в них разбирается, почему он не помог?

— Мама считает, что я слишком несерьёзен для этого, — пробурчал Симус. — Что мне следует сначала подучиться у настоящего специалиста, прежде, чем брать в руки её литературу. А обсуждать это в доме… Она старается вообще не поднимать темы магии при отце и его родственниках.

Зелье, которому по рецепту полагалось быть ядовито-зелёным, у Невилла получилось…

— Оранжевое, Лонгботтом! — Снейп на глазах всего класса зачерпнул немного зелья, высоко поднял черпак и опрокинул обратно в котёл. — Оранжевое! У вас в одно ухо влетает, в другое — вылетает. Я ведь яснее ясного сказал: одна крысиная селезёнка! Две капли пиявочного сока! Когда вы, наконец, станете слушать, что вам говорят?

Невилл покраснел, задрожал от страха, казалось, вот-вот заплачет.

— Сэр, — вмешалась Гермиона, — позвольте, я помогу Невиллу исправить зелье.

— По-моему, я вас не спрашивал, мисс Грэйнджер, и нечего выскакивать. — Снейп напустился на Гермиону, и она тоже залилась краской. — В конце урока, Лонгботтом, мы дадим отведать это зелье вашей жабе. Может, тогда вы поумнеете. — И Снейп отправился дальше.

— Тебе самому это не кажется чуточку жестоким?!

— Я бы не позволил жабе сдохнуть, существует противоядие, — ответил зельевар.

У Невилла от ужаса спёрло дыхание, он обернулся к Гермионе и простонал:

— Гермиона, помоги.

Симус Финниган попросил у Гарри латунные весы.

— Гарри, слышал, что пишут в «Пророке»? Сириуса Блэка видели, — с тревогой сообщил он.

— Где? — Гарри с Роном широко раскрыли глаза. Малфой тоже навострил уши.

— Совсем недалеко отсюда. Его видела одна магла. Она, конечно, приняла его за обычного преступника и позвонила в полицию. Когда из Министерства магии примчались, Блэка и след простыл.

— Значит, недалеко… — повторил Рон, многозначительно взглянув на Гарри. И, заметив, что Малфой подслушивает, прибавил: — Чего тебе? Ещё что-нибудь нарезать?

Малфой сощурил глаза и подался вперёд.

— Что, Поттер, хочешь сам поймать Блэка?

— Конечно, — отмахнулся Гарри.

Тонкие губы Малфоя скривились в усмешке, и он шёпотом продолжал:

— Будь я на твоём месте, я уж давно бы его нашёл. Не стал бы строить из себя паиньку.

— Отвяжись, Малфой! — вскипел Рон.

— А ты что, Поттер, разве не знаешь? — Малфой сузил белёсые глаза.

— Чего не знаю?

Малфой ехидно засмеялся.

— Ты просто струсил! Надеешься, что его поймают дементоры? А я бы на твоём месте отомстил. Сам бы его выследил.

— О чём это ты? — нахмурился Гарри.

— Теперь ещё и вы пытаетесь вызвать Гарри на необдуманные действия? — покачал головой Кингсли. — Мне казалось, что у Рона и Гермионы на это своеобразная монополия.

— …Минус пять очков Гриффиндору, — объявил Снейп, и улыбки с лиц гриффиндорцев исчезли. — Помнится, мисс Грэйнджер, я запретил помогать Лонгботтому. Урок окончен.

Гарри и Рон с Гермионой вышли из класса. Поднимаясь по лестнице в холл, Гарри думал о словах Малфоя. А Рон всё ещё кипел от гнева:

— Отнять у нас пять баллов за прекрасное зелье! Почему ты, Гермиона, промолчала? Сказала бы, что Невилл сам его сварил. Подумаешь, один бы раз соврала!

— Положим, она и раньше врала…

— И, к тому же, ей бы никто не поверил…

Гермиона не ответила, и Рон обернулся.

— А где Гермиона?

Друзья остановились. Мимо шли на обед гриффиндорцы, слизеринцы и ученики других факультетов. Гермиона как сквозь землю провалилась.

— Она ведь шла с нами, — нахмурился Рон.

— Где вы были, мисс Грейнджер? — было видно, что мадам Боунс чем-то серьёзно обеспокоена, она не сводила глаз с порозовевшей от смущения девочки. Та не ответила, только низко опустила голову.

— Как это ты сумела? — удивился Рон.

— Что? — спросила Гермиона.

— Только что была рядом, и вдруг опять внизу.

Гермиона смутилась.

— Я… м-м… забыла кое-что в классе. Ай! — Портфель Гермионы лопнул по шву, и все книги вывалились.

Как портфелю не порваться, подумал Гарри, от таких тяжеленных книг.

— Зачем ты таскаешь с собой столько учебников? — удивился Рон.

— У меня ведь уроков больше, чем у вас, — тяжело дыша, объяснила Гермиона. — Подержи, пожалуйста.

— Но у нас нет сегодня этих уроков. — Рон вертел книги в руках и читалназвания. — После обеда только защита от тёмных искусств.

— Это у вас была только защита от тёмных искусств, мистер Уизли. Вы забываете, что в том году у вас были дополнительные занятия.

— Но дополнительные занятия были утром, — пояснил Гарри. — Все, кроме Рун, но Руны, вроде, были по средам и пятницам, а остальные — утром. Уход в понедельник, прорицания — вторник и пятница, нумерология и магловедение — вторник и четверг…

— Верно, — согласилась Гермиона, снова набила сумку учебниками и как ни в чём не бывало добавила: — Интересно, что у нас на обед? Умираю от голода!

С этими словами Гермиона бодро зашагала в Большой зал.

— Тебе не кажется, что она что-то от нас скрывает? — заметил Рон.

— Не знаю, как вам, но мне это не нравится. Просто категорически не нравится. И если моя догадка верна, то у кого-то здесь не просто будут неприятности. У него будут ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ! Осталось только выяснить, кто конкретно в этом виноват… — глава отдела магического правопорядка уставилась на Дамблдора так, что тот пожалел о невозможности сбежать из зала и только благодарил судьбу за то, что крамольная мысль пришла не в его голову. Впрочем… он знал об этом заранее и мог вмешаться, запретить… Так нет же, был уверен, что это сыграет хорошую службу… Так или иначе ему достанется ото всех.

После обеда был первый в этом году урок защиты от тёмных искусств. Ученики вошли в класс, расселись по местам, достали книги, пергамент, перья и в ожидании профессора перекидывались шутками. Он наконец вошёл, улыбнулся и бросил на стол видавший виды портфель. Одежда на нём была та же, потрёпанная и заплатанная, но выглядел он лучше, чем в поезде, как будто поздоровел после нескольких сытных обедов.

— Добрый день, — приветствовал он учеников. — Учебники можете убрать. Сегодня у нас практическое занятие, оставьте только волшебные палочки.

— Эй, какая ещё практика?!

— Без теории?!

— Практика на территории школы совершенно недопустима! Это…

— Помолчите, Долорес. Мне кажется, вам очень понравилось в террариуме?

С любопытством переглянувшись, ученики спрятали книги и бумагу с перьями. Практическое занятие по защите от тёмных искусств было у них всего один раз, они его хорошо помнили: профессор Локонс принёс клетку с шалунами пикси, выпустил их, и они перевернули всё в классе вверх дном.

— Я… боялся, что и тогда будет нечто в том же духе, — признался Невилл.

— Но ты же видел, что я не принёс с собой никаких клеток, — заметил Люпин.

— Ну и что? Она могла быть в вашем портфеле, под чарами уменьшения…

— Ну что, готовы? — спросил Люпин. — Пойдёмте со мной.

Школьники сгорали от любопытства. Вышли за профессором из класса, пошли по коридору и свернули за угол. У ближайшей двери висел в воздухе вниз головой, растопырив кривые пальцы на ногах, полтергейст Пивз и замазывал жвачкой замочную скважину.

Заметив Люпина, полтергейст задёргал ногами в воздухе и заорал:

— Глупый Люпин, глупый Люпин, глупый Люпин…

Пивз был известный грубиян и дразнила, но учителей вообще-то побаивался. Ученики поглядели на Люпина, как он отнесётся к выходке Пивза. Люпин улыбался.

— Я бы на твоём месте отлепил жвачку с замочной скважины, Пивз, — приветливо сказал он. — Мистер Филч весьма огорчится, ведь там его щётки.

— Не думаю, что это поможет решить проблему.

— Но от этого есть средство.

Филч, школьный завхоз со скверным характером, тоже учился когда-то в школе «Хогвартс», но волшебник из него не вышел, и Филч из зависти вечно воевал со студентами, перепадало и Пивзу. Пивз, однако, пропустил слова Люпина мимо ушей, издав губами непристойный звук.

Профессор Люпин вздохнул и вынул волшебную палочку.

— На этот случай есть одно полезное заклинание, — сказал он ученикам через плечо. — Смотрите внимательно.

Он быстро вытянул руку на уровне плеч, навёл палочку на Пивза и произнёс:

— Ваддивази!

Жвачка пулей выскочила из замочной скважины и прямо Пивзу в левую ноздрю, Пивз перекувырнулся и, бранясь, умчался прочь.

Многие в зале расхохотались.

— Моё изобретение, — признался Джеймс.

— Но тогда это было далеко не так весело, — холодно заметила Лили.

— Почему же, леди Поттер? — спросил Ли Джордан.

— Это способно отпугнуть даже такого вредного полтергейста, как Пивз, — согласилась женщина. — Если в вашем доме заведётся такой, то после второго — в крайнем случае третьего — случая он будет облетать вас стороной.

— Так это же здорово!

— Это — да. А теперь представьте, что эта самая жвачка влетает вам в лицо? Было бы вам весело после такого?

Смешки затихли.

— Здорово, сэр! — в восторге воскликнул Дин Томас.

— Спасибо, Дин. — Люпин спрятал волшебную палочку. — Ну что, идём дальше?

Люпин сразу вырос во мнении учеников, и они с уважением поглядывали на него и на поношенную одежду. Пройдя следующий коридор, Люпин остановился перед учительской.

— Ну вот мы и пришли. Заходите. — И он открыл дверь.

В отделанной деревянными панелями просторной учительской стояло много старых разномастных кресел. В одном из них у камина сидел профессор Снейп. Он обернулся на шум и криво улыбнулся, блеснув глазами. Профессор Люпин вошёл последний и хотел было закрыть за собой дверь, но Снейп остановил его:

— Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных.

Снейп поднялся и широким шагом прошествовал мимо учеников, его мантия развевалась, словно чёрный парус на ветру. В дверях он остановился, круто развернулся и с усмешкой сказал:

— Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Так вот, советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится, если только мисс Грэйнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать.

Невилл покраснел. Гарри исподлобья глянул на Снейпа: мало ему унижать Невилла на своих уроках, так он науськивает на него и других учителей.

— СЕВЕРУС ТОБАЙЕС СНЕЙП! КАК ВАМ НЕ СТЫДНО?!

Профессор Люпин удивлённо поднял брови:

— А я надеялся, что именно Невилл мне сегодня поможет. Уверен, он превосходно справится с заданием.

Невилл побурел, как свёкла. Снейп презрительно скривился, вышел и громко хлопнул дверью.

— Поглядите на гардероб, — сказал профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял старый гардероб для мантий.

— Гардероб?

— Разве они раньше его не видели?

— Что может быть интересного в гардеробе?

— Кое-что может относиться и к моему предмету, — пояснил преподаватель.

Люпин подошёл к гардеробу, внутри что-то завозилось, и гардероб покачнулся, ручка дверцы задёргалась. Ученики в переднем ряду отшатнулись.

— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего.

— Ничего себе, успокоил!

— В истории описано несколько случаев, когда люди при встрече с боггартом заболевали и даже умирали от страха! — покачала головой леди Лонгботтом. — Невилл однажды… Надеюсь, ты догадался тогда выйти за дверь?

Большинство всё-таки полагало, что боггарта стоит бояться. Невилл с ужасом глядел на профессора Люпина. Симус Финниган не сводил опасливого взгляда с дверцы: только бы не открылась.

— Боггарты любят темноту, — рассказывал Люпин. — И чаще всего прячутся в гардеробе, под кроватью, в ящике под умывальником, одного я нашёл в футляре напольных часов. Этот появился здесь только вчера. Я попросил директора оставить его для нашего сегодняшнего урока. Кто ответит, что такое боггарт?

Гермиона подняла руку.

— Боггарт — это привидение, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек больше всего боится.

— Замечательно, даже я не ответил бы точнее, — похвалил Гермиону Люпин, и та зарделась. — Так вот, боггарт в гардеробе ещё ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит, неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете.

— Думаю, Грюм может знать, — сказала Тонкс. — Жаль, что его здесь нет, можно было бы спросить.

— Откуда?

— Он же может видеть сквозь любые преграды, мог бы и в шкаф заглянуть.

— Боггарт чувствует, когда на него смотрят, улавливает малейшие эманации, так что едва ли и Аластор смог бы что-нибудь выяснить относительно его подлинной внешности, — покачал головой Люпин и продолжил чтение.

Невилл дико вытаращил глаза и что-то забормотал.

— Надо быть смелее. Я, собственно говоря, поэтому и вызвал тебя первым.

— Ремус, тебе не кажется, что это чуточку чересчур?

— Бабушка, всё в порядке, ты сама могла заметить, что после этого я перестал бояться темноты…

— Леди Лонгботтом, есть вещи, через которые лучше один раз пройти, чтобы не иметь проблем в дальнейшем. Невилл отлично справился.

— А это значит, — продолжал профессор, не обращая на Невилла внимания, — что у нас перед боггартом огромное преимущество. Можешь сказать, Гарри, какое?

Гермиона вскинула руку и даже на мыски приподнялась, чтобы её вызвали. Это сбивало с толку, но Гарри всё же решился ответить:

— Ну-у… нас здесь много.

Гермиона огорчённо опустила руку.

— Правильно, — сказал Люпин. — Поэтому с боггартом лучше сражаться вдвоём, втроём, вообще, чем вас больше, тем лучше. Он сразу теряется, не может выбрать, в кого ему превратиться. В безголового мертвеца или огромного плотоядного слизняка? Однажды боггарт на моих глазах хотел напугать сразу двоих и превратился в половинку слизняка. Вот смеху-то было!

— Да, пришлось бегать к Поппи за зельями от истерики… — вспомнила МакГонагалл. — Петтигрю освободили от занятий, так как он то и дело начинал взвизгивать и всхрюкивать от смеха.

— А с меня сняли двадцать баллов, — вспомнил Сириус, улыбаясь до ушей.

— Но ведь…

— Мне досталось тогда и от Минервы, и от профессора Слагхорна, которого я не заметил и сбил с ног. А он потом подсунул мне какую-то гадость…

— Это когда у тебя волосы посинели и появились усы? — спросил Джеймс.

— Если бы усы, он вырастил у меня на лице какую-то траву, которую насилу удалось вывести…

— А матушка прислала тебе Шептатель, за то, что ты позволил так себя сглазить, — подал голос Регулус, который так долго молчал, что о его присутствии многие успели забыть.

— Шептатель?!

— Аналог Громовещателя. Похож на открытку, после того, как её откроешь, содержание начинает звучать у тебя в голове. Эффект тот же, что у красных конвертов, только слышишь только ты один. Бабушкино изобретение. Если хотите, могу попробовать выяснить у матушки секрет их изготовления.

— Было бы неплохо, — согласилась Амелия. — Громовещатели не всегда приводят к желаемому результату, так может…

— Да вы что, они очень даже эффективны! — возмутилась Молли. — Лучший способ урезонить…

— И опозорить того, кому посылаешь такое письмо. По-моему, мы это уже обсудили и вы согласились, что Громовещатели лучше запретить.

— А Шептатель помог?

— Я после этого откопал в библиотеке чары, которые позволяли выявить в еде подобные сюрпризы. Правда, это помогает только против шуточных зелий, но…

Заклинание против боггарта простое, нужно только одно: хорошенько сосредоточиться. Лучшее оружие против него — смех. Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь, он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной: ридикулус!

— Ридикулус! — хором воскликнули ученики.

— Замечательно! Но это самая лёгкая часть. Волшебное слово само по себе вам не поможет. Тут-то как раз мне и понадобится, Невилл, твоя помощь. Подойди сюда.

Гардероб снова задрожал, Невилла затрясло от ужаса. К гардеробу он шёл, как на эшафот.

Если бы взглядом можно было убить, пришлось бы срочно назначать нового чтеца, в такой ярости была леди Лонгботтом, предпринявшая попытку задушить внука, но тот отсел от неё подальше.

— Бабуля, всё в порядке! Профессор Люпин всё правильно сделал тогда!

— Встань вот здесь. Скажи, чего ты боишься больше всего на свете?

Невилл невнятно что-то пробормотал.

— Что ты сказал, Невилл? Я не расслышал.

Невилл умоляюще оглянулся в сторону товарищей и шёпотом произнёс:

— Профессора Снейпа.

— Не удивительно.

— Лично меня теперь удивляет, что на тебя таким образом реагирует только Невилл.

— Остальные не такие оболтусы.

— Если здесь и есть оболтус…

Все дружно засмеялись. Невилл виновато улыбнулся. Профессор Люпин задумался.

— Так-так… профессора Снейпа… ты ведь, Невилл, кажется, живёшь у бабушки?

— Д-да. Только я не хочу, чтобы боггарт обернулся моей бабушкой.

— Нет, нет, я тоже этого не хочу, — улыбнулся профессор Люпин. — Скажи, во что обычно одета твоя бабушка?

— А причём тут моя одежда?!

Невилл удивился, но ответил:

— Ну… всегда одна и та же высокая шляпа, на ней чучело грифа. Длинное платье, зелёное… иногда лисий палантин…

— И конечно, сумочка, — подсказал профессор.

— Да, большая красная.

— А теперь постарайся как можно ярче вообразить себе всё, что носит бабушка. Вообразил?

— Да-а, — неуверенно ответил Невилл: что-то будет дальше?

— Боггарт выскочит из гардероба, увидит тебя и превратится в профессора Снейпа. Ты нацелишь на него волшебную палочку, представишь себе бабушкину одежду и громко скажешь: «Ридикулус!» Страшный профессор вырядится в шляпу с чучелом грифа, зелёное платье и в руке у него будет красная дамская сумочка.

— Ничего более умного придумать не могли?!

— Это научит тебя не быть таким придурком.

У многих зародились подозрения, что после ближайшего перерыва одним слушателем станет меньше, если только не будут приняты экстренные меры. Мадам Помфри подсунула Снейпу успокоительное, тот его даже не заметил, играя желваками… Но потом так же резко взял себя в руки и сел.

— Вы могли хотя бы не делать этого прилюдно.

— А ты выгоняешь учеников из класса перед тем, как обрушиваться на Невилла и его товарищей по несчастью?

Гриффиндорцы дружно захохотали. Гардероб заходил ходуном.

— Если у Невилла получится, боггарт станет пугать всех по очереди, — сказал Люпин. — Вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как страшилище превратить в посмешище.

Все притихли.

«Чего я больше всего на свете боюсь? — задумался Гарри. — Волан-де-Морта, вернувшего себе былое могущество?»

— Только этого не хватало!

— ЭТОГО…

— Силенцио, — очень многие про себя благодарили Судию за то, что та позволила им накладывать хоть какие-то чары, потому как Амбридж не могла перевоспитать даже насильственная трансформация. Многие были уверены, что у неё мозг изначально был жабьим и в нём ничто не могло осесть, а уж голосочек… Фадж про себя уже не раз проклял тот день и час, когда ему в голову пришло назначить Первым Секретарём эту женщину — возможно, без неё у него не было бы стольких проблем… А уж по Чарам Немоты он вполне мог стать и Мастером.

И стал перебирать в голове, как лучше его высмеять. И тут в памяти всплыло…

Из-под чёрного плаща высовывается рука… из-под капюшона вырывается хриплое протяжное дыхание… пронизывающий холод словно засасывает в трясину…

Гарри содрогнулся и посмотрел кругом: не заметил ли кто? Весь класс, зажмурившись, воображал самое-самое ужасное. Рон буркнул: «Оторвать ему ноги…» Рон, конечно, думает о пауках: он их боится до смерти.

— Ну что, придумали? — спросил Люпин. Гарри вдруг стало страшно. Он ещё ничего не придумал. Да и что придумаешь против дементора? Но стыдно просить ещё минуту, все уже кивали и закатывали рукава.

— Бедный мой…

— Но теперь-то дементоры тебе не страшны, — улыбнулись родители.

— Да, с таким мощным Патронусом…

— Невилл, мы немного отойдём, чтобы тебе было свободней действовать. Потом я вызову следующего, — сказал Люпин. — Все назад, не мешайте Невиллу.

Ученики попятились и прижались к стене. Невилл остался у гардероба один-одинёшенек. Он побледнел от страха, но закатал рукава и крепко сжал палочку.

— Начнёшь, Невилл, на счёт «три». — Профессор Люпин нацелил палочку на дверь гардероба. — Раз, два, три!

Из волшебной палочки вырвалась струя искр и ударила в ручку двери. Гардероб распахнулся, из него прямо на Невилла, сверкая глазами, нос крючком, шагнул как живой профессор Снейп.

Невилл отшатнулся, но волшебной палочки не опустил, шепча заклинание одними губами. А Снейп всё надвигался, тянул к Невиллу руки, вот-вот схватит.

— Ри-ри-ридикулус! — взвизгнул Невилл.

Раздался щелчок, и Снейп покачнулся. На нём красовалось длинное, отделанное кружевами платье, на голове огромная шляпа, увенчанная грифом, основательно побитым молью, на руке вместительная дамская сумка.

Все так и покатились со смеху. Боггарт растерялся и замер как вкопанный.

— Парвати, теперь вы! — крикнул профессор Люпин.

— Подождите, вы что, устроилили прилюдную демонстрацию, Люпин?! — нахмурила брови мадам Боунс. Ремус удивлённо уставился на неё. — Почему вы ввели в класс — простите, учительскую — всех? Зачем демонстрировать боггарта сразу всему классу?

— А как иначе?

— Вы что, не понимаете… Хорошо, если класс дружен… А вы представьте себе, что бы случилось, узнай тот же самый мастер Малфой сокровенные страхи мастера Поттера, мистера Уизли, мисс Грейнджер? Неужели вы думаете, что он не воспользовался бы этим, чтобы довести их до белой горячки?! Страх — это очень страшное оружие, если он становится известен вашему неприятелю! Вам следовало дать короткую теорию, продемонстрировать собственного боггарта и потом вызывать учеников по одному, пока остальные ждали бы за дверью. Возможно, вы сэкономили время… Это очень грубая и жестокая ошибка! Хорошо, если она не имела последствий…

Парвати уверенно вышла вперёд. Снейп двинулся на неё. Щелчок — и вместо него появилась обвитая пеленами в кровавых пятнах мумия. Она слепо уставилась на Парвати, вытянула руки и, медленно волоча ноги, поплелась к девочке…

— Ридикулус!

Путы на ногах мумии развились, заплели ноги, и мумия ничком грохнулась на пол, голова оторвалась и покатилась по полу.

— Симус, — вызвал Люпин.

Симус стрелой выскочил к привидению.

Щелчок — и вместо мумии появилась банши, костлявая ведьма — привидение с длинными, до пола, волосами и зелёным лицом — вестница смерти. Она широко раскрыла рот, и комната огласилась пронзительным воплем, от которого волосы на голове у Гарри встали дыбом.

— Ридикулус! — крикнул Симус.

Банши захрипела, схватилась за горло: совсем пропал голос.

Щелчок — вместо неё крыса гонится за своим хвостом. Ещё щелчок — и мышь обернулась гремучей змеёй, извивалась, извивалась и вдруг превратилась в окровавленный глаз.

— Смотрите, он растерялся! — крикнул профессор Люпин. — Скоро совсем сгинет. Дин, ваша очередь!

Дин выбежал к боггарту. Щелчок — на полу запрыгала оторванная рука и по-крабьи поползла к Дину.

— Ридикулус! — заорал Дин.

Хлоп — руку захлопнула мышеловка.

— Браво, Дин! Теперь Рон.

Рон выскочил на середину комнаты.

Щёлк! Огромный, ростом выше взрослого человека, косматый паук, угрожающе клацая жвалами, пошёл на Рона. Кто-то взвизгнул, Рон на мгновение оцепенел и вдруг как взревёт:

— Ридикулус!

И ног у паука как не бывало, он покатился к Лаванде Браун. Та, пискнув, отскочила. Паук покатился к Гарри. Гарри поднял палочку…

— Позвольте мне! — крикнул вдруг профессор Люпин и встал между Гарри и пауком.

Щелчок — и безногий паук исчез. В воздухе перед учителем повис серебристый хрустальный шар. Люпин сказал спокойно: «Ридикулус!» — и шар, обернувшись тараканом, шлёпнулся оземь.

— Хрустальный шар?!

— Луна. Я же оборотень…

— Идите сюда, Невилл, докончите его, — позвал Люпин.

Щелчок превратил таракана в Снейпа. Невилл — на этот раз уверенно — ринулся на боггарта.

— Ридикулус! — закричал он, на мгновение Снейп опять предстал перед классом в длинном платье, Невилл рассмеялся, боггарт лопнул, и с минуту в воздухе висели только крошечные клочки дыма. Привидение исчезло.

— Превосходно! — похвалил Невилла профессор Люпин под аплодисменты учеников. — Превосходно, Невилл! Все молодцы. Оценки: по пяти баллов каждому, кто сражался с боггартом. Невиллу — десять за два раза. И по пять баллов Гермионе и Гарри.

— Но ведь я ничего не сделал, — смутился Гарри.

— Вы с Гермионой правильно ответили на вопросы, — пояснил Люпин. — Молодцы, замечательный урок. Домашнее задание: прочитать в учебнике о боггартах, законспектировать и сдать в понедельник. Всё.

Ученики загалдели и повалили вон из учительской. Вот это да! Вот это урок! Только Гарри приуныл. Профессор Люпин не дал ему сразиться с привидением. Неужели из-за того обморока в поезде? Неужели профессор думает, что он просто слабак? И при виде дементора снова грохнется в обморок?

Но никто, по-видимому, ничего такого не заподозрил.

— Видели, как ловко я сладил с этой ведьмой — банши! — кричал Симус.

— А я с рукой! — старался перекричать Симуса Дин.

— А Снейп-то! Снейп в шляпе с грифом! Вот потеха!

— А моя мумия!

— Интересно, почему профессор Люпин боится хрустального шара? — задумчиво произнесла Лаванда.

— Вот это урок! Лучше у нас ещё не было, — сказал Рон по пути в класс, где они оставили сумки с учебниками.

— Очень хороший учитель, — одобрила Гермиона. — Только мне бы тоже хотелось сразиться с боггартом.

— Вот бы поглядеть! — хихикнул Рон. — Он наверняка обернулся бы домашней работой, за которую тебе поставили не пять, а четыре.

— Это точно! — все дружно расхохотались, а девочка покраснела до кончиков ушей, вспомнив экзамены….

Побег Полной дамы

Следующую главу пришлось читать одному из главных героев данного повествования. При этом Сириус разом отбросил свою весёлость и только покачал головой, глядя на МакГонагалл.

Глава 8

Побег полной дамы

— Ой!

— Так это правда, что у вас стража меняли?

— Говорят, вместо вашей Дамы проход охранял Варнава Вздрюченный…

— А мне говорили…

— Если бы Вздрюченный… — заметили несколько очевидцев описываемых событий.

Третьекурсники любили уроки защиты от тёмных искусств. Только Драко Малфой со своей шайкой не упускали случая сказать о профессоре Люпине гадость.

— Вот так лохмотья! — громко шептал Малфой, завидев Люпина. — Точь-в-точь наш домашний эльф!

— Что-то я не видела ни на одном из наших эльфов лохмотьев, — заметила леди Малфой. — Надо будет обязательно расспросить Нодри, уверена, он будет в шоке. Драко, надеюсь, до сих пор…

Одежда у Люпина и правда потрёпана и в заплатах, зато уроки — один лучше другого. После оборотня сражались с красными колпаками. Эти свирепые карлики водились всюду, где когда-то проливалась кровь — в затканных паутиной закоулках замков, в оврагах на месте сражений, — и дубинами убивали заблудившихся путников. Потом изучали ползучих водяных. Они были вылитые обезьяны, только в чешуе, жили в прудах и душили перепончатыми лапами всех, кого им удавалось заманить к себе.

— Но, надеюсь, профессор Люпин, вы не стали брать пример со своих коллег и не оставляли студентов с этими чудовищами один на один?

— Что вы, профессор постоянно был рядом…

— И мы всегда до сражения заучивали нужные чары…

Самым ненавистным уроком для Гарри было зельеварение профессора Снейпа. Вся школа мгновенно узнала, как боггарт предстал в виде Снейпа, одетого в платье и шляпу бабушки Невилла. Ученики и кое-кто из профессоров держались за животы от смеха, только Снейп ходил чернее тучи. При одном упоминании профессора Люпина у него мстительно загорались глаза; Невиллу на его уроках в отместку доставалось вдвойне.

— Вдвойне не вдвойне… Но мне очень не нравится, что это безобразие стало всеобщим достоянием! И я уверен, что вы это специально придумали!

— Да нет… Откуда мне знать, что ты до того запугал несчастного ребёнка!

— Впрочем, не удивительно при таком подходе.

— Надо было не устраивать это…

— …столь массово? Если бы там не было так многолюдно, боггарт был бы куда сильнее и смог бы даже причинить серьёзный вред студентам. А тебе — хороший урок, чтобы ты не запугивал детей! Раз тебе нравится роль пугала…

— Мы с тобой ещё объяснимся после чтения! — процедил сквозь зубы Снейп. — И даже не рассчитывай, что я об этом забуду!

— Эй! Эй! — многие перепугано переводили глаза с кажуще-спокойного Люпина на злющего Снейпа и обратно, боясь, что они сейчас сцепятся даже без волшебных палочек, но спорщики замолчали и демонстративно отвернулись друг от друга. А Невилл на всякий случай отсел ещё дальше от зельевара.

Ещё Гарри начал бояться уроков профессора Трелони.

— Ещё бы!

— Если бы мне так часто предрекали смерть, то, наверное, мой боггарт стал бы превращаться либо в саму Трелони, либо в эти самые чаинки…

— Я бы возненавидел и чай, и кофе…

— Как можно так пугать детей!

— Если хочешь прослыть суперпророчицей, совершенно необязательно придумывать такие ужасы!

В освещённой камином, насыщенной благовониями комнате класс искал тайный смысл в смутных фигурах и символах. А у Трелони, стоило ей взглянуть на Гарри, огромные глаза заволакивало слезами.

— По-моему, она просто актриса и шарлатанка, — сказала Лили. — И, если уж она так любит эти представления, ей следовало бы придумывать разные сценарии, а не просто хоронить одного из детей.

Он старался не замечать её взгляда. Нет, профессор Трелони не нравилась ему, хотя многие испытывали к ней чуть ли не благоговение. Парвати Патил и Лаванда Браун то и дело бегали в башню к профессору Трелони на переменах и возвращались с таким высокомерным видом, будто они узнали что-то неведомое остальным. А случись им беседовать с Гарри, они приглушали голос, будто он уже лежал в предсмертной горячке.

— Вы до сих пор бегаете к этой профанке?

— Профессор Трелони — великая пророчица…

— Если эта великая пророчица за свою жизнь изрекла хотя бы одно настоящее пророчество… — начала было МакГонагалл, но её перебил Гарри.

— Не заканчивайте. Я был свидетелем того, как она его изрекла. Возможно, она не очень сильна, но…

— И вы уверены, что это «пророчество» осуществится?! — презрительно искривила губы Минерва.

— Оно УЖЕ осуществилось, — уточнил Поттер-младший.

— И ещё до этого я также был свидетелем другого её пророчества, — впервые за долгое время открыл рот директор. — Но, полагаю, не это является темой нашего обсуждения и мы можем вернуться к чтению.

Уроки ухода за магическими существами на всех наводили тоску. Хагрид после случая с Клювокрылом потерял веру в себя. Теперь урок за уроком класс занимался флоббер-червями, а существ скучнее, как известно, нет во всём мире.

— Кому надо за ними ухаживать? — ворчал Рон, второй час запихивая в слюнявую глотку червяка нарезанный лентами салат.

— Зачем?

— Хорошее обучение! Сначала натравить на детей гиппогрифов, а потом…

— Вы что, не объяснили студентам, что флоббер-червей вообще не следует трогать?

Наступил октябрь. Скоро начнутся матчи, и скучные уроки легче будет терпеть. В четверг вечером Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора, созвал игроков обсудить новую тактику.

— Ну, хоть вечером, а не в несусветную рань!

— Вы хотя бы успели поужинать?

— А в гостиную успели вернуться до отбоя?

— И у нас ловец, который ни разу ещё не упустил снитча! — Гордость у него в голосе прозвучала как раскат грома.

— Учитывая, что я только дважды вышел на поле на первом курсе, один раз — втором, когда квиддич был вообще запрещён, — фыркнул ловец.

…После одной из тренировок продрогший, но довольный Гарри зашёл в гостиную, полную возбуждённых гриффиндорцев. Рон и Гермиона сидели в креслах у камина и готовили карты звёздного неба для урока астрономии.

— Скорее всего, её готовила только мисс Грейнджер, а мистер Уизли их у неё срисовывал.

— Гермиона не даёт ни списывать, ни срисовывать, только сверить!

— Что стряслось? — спросил Гарри друзей.

— Видишь объявление? — Рон махнул в сторону свежего куска пергамента на древней доске объявлений. — Конец октября. Посещение Хогсмида.

Через портретный проём вслед за Гарри вошёл Фред.

— Вот здорово! — обрадовался он. — Загляну в лавку «Зонко». У меня как раз кончаются драже-вонючки.

Гарри, погрустнев, откинулся на спинку кресла.

— Да ладно, на этом жизнь не заканчивается…

— Не расстраивайся, пойдёшь в следующий раз, — прочитала его мысли Гермиона. — Блэка скоро поймают, его ведь уже видели.

— Блэк не такой дурак, в Хогсмиде ему делать нечего. Попроси МакГонагалл, может, она разрешит тебе пойти с нами. Когда-то ещё будет «следующий раз»?

— Ты что, Рон! — опешила Гермиона. — Гарри нельзя ни на шаг выходить из школы.

— Меня явно совсем за идиота держали, — сделал отступление чтец. — Ладно, предположим, что я хотел кому-то навредить… Стал бы хоть один вменяемый человек атаковать кого бы то ни было в таком месте? Учитывая, что Хогсмид наверняка кишмя кишит господами аврорами? Я не самоубийца в конце концов!

— Вообще-то считается, что в Азкабане можно сойти с ума за два-три года, а ты там пробыл немного дольше и вменяемым оказаться никак не мог…

— Да что ему одному здесь сидеть, что ли! Давай, Гарри, обязательно попроси МакГонагалл…

— Наверное, попрошу.

Гермиона хотела было возразить, но к ней на колени прыгнул Живоглот, у него в зубах корчился большой паук.

— Он что, обязательно должен жрать его на наших глазах? — поморщился Рон.

— Кошки — домашние кошки — любят хвастаться перед хозяевами своей охотничьей добычей. У меня когда-то был кот, — предалась воспоминаниям леди Лонгботтом, — такой умница! Мы называли его Энди… Так он долгое время по вечерам складировал на подушке одного из нас — чаще всего у мамы или у меня — пойманных крыс. Типа — смотри, хозяйка, какой я великий охотник! Мама жутко боялась этих грызунов, даже мёртвых, поэтому пришлось в конце концов наложить на её комнату особые чары, которые не пропускали туда Энди…

— А ты как к этому относилась? — спросил Невилл.

— Я любила Энди и понимала, что он не хотел нас пугать, наоборот. Но в конечном итоге мне удалось убедить его не демонстрировать нам свои боевые трофеи, благо, он был очень умным.

— Умница, Глотик. — Гермиона погладила кота, не обращая на Рона внимания. — Ты его сам поймал?

Живоглот принялся медленно жевать паука, не сводя жёлтых глаз с Рона.

— Не пускай его ко мне, — пробурчал Рон и склонился над картой. — У меня в сумке Короста.

Гарри зевнул. Сейчас бы лечь спать, а надо ещё закончить карту. Он подтянул свою сумку, вынул пергамент, чернила с пером и принялся за работу.

— Можешь срисовать мою, если хочешь, — предложил Рон, пометив последнюю звезду завитушкой, и придвинул работу к Гарри.

Гермиона поджала губы: она терпеть не могла, когда списывают. Живоглот, не мигая, глядел на Рона и помахивал кончиком хвоста. Рон на миг отвернулся, кот вдруг бросился на его сумку и стал рвать когтями.

— Брысь, брысь, дурацкий кот! — завопил Рон, схватил сумку и стал бешено трясти кота, но кот намертво вцепился в неё и грозно шипел.

— Рон, ему больно, — взвизгнула Гермиона. Вся гостиная с интересом наблюдала за сражением. Рон тряс сумкой, кот держался крепко. И тут из сумки вылетела крыса Короста…

— Хватай кота! — взревел Рон.

Живоглот выпустил порванную сумку и, перепрыгнув через стол, помчался за перепуганной насмерть Коростой.

Джордж бросился ему наперерез, но опоздал. Короста стремглав прошмыгнула между множеством ног и исчезла под старым шкафом. Живоглот с ходу затормозил и запустил под шкаф переднюю лапу.

Подоспели Рон с Гермионой. Гермиона схватила кота поперёк туловища и оттащила. Рон, распластавшись на полу, за хвост вытянул Коросту.

— Ты посмотри на неё! — Рон затряс крысой перед лицом Гермионы. — Кожа да кости! А твой Живоглот на неё кидается. Держи его подальше от моей крысы!

— Рон, Глотик не понимает, что это плохо, — оправдывалась Гермиона дрожащим голосом. — Все кошки охотятся за крысами.

— Это не простая кошка, — не унимался Рон, запихивая крысу в нагрудный карман. — Он понял мои слова, что Короста у меня в сумке.

— Да, Живоглот — не обычная кошка, он наполовину книзл, а это очень умные твари, — кивнул Сириус и почесал за ухом обсуждаемый объект, который как раз тёрся о его ноги. Потом кот пробежался по залу, обнюхал Рона, заработав ласку от него, и забрался на коленки своей хозяйке. — Он многое понимает, намного больше, чем можно было бы предположить.

Назавтра Рон весь день дулся на Гермиону. На уроке травологии все трое срезали с одного цветка пузатые розовые стручки. Рон, надувшись, молчал.

— Как Короста? — робко спросила Гермиона, раскрыла стручок и вытряхнула блестящие бобы в деревянную кадку.

— Забилась под одеяло и дрожит от страха, — сердито ответил Рон, кинул бобы в кадку, промахнулся, и бобы рассыпались по полу.

— Аккуратнее, Уизли! — сказала профессор Стебль: бобы тут же лопались и превращались в цветки.

— А, эти бобы… — протянули взрослые, переглянувшись и явно предавшись воспоминаниям о детстве.

— Да, это было очень красиво…

— Их не очень-то просто вырастить, — сказала Амелия Боунс. — Помню, как после аналогичного урока я выпросила у родителей разрешить мне посадить в саду такой цветок… Он прижился то ли с девятой, то ли десятой попытки, а как мы все намучились, пока он не начал цвести… И приносить именно такие бобы. Пришлось даже консультироваться у Роя Стебля…

— Роя?

— Это был мой дед, — улыбнулась преподавательница травологии. — Именно он и привил мне страсть к волшебным травам. А это растение и в самом деле чрезвычайно капризно, просто удивительно, что вы в принципе смогли вырастить его в своём саду.

Со звонком друзья вышли из оранжереи. Следующий урок — трансфигурация у профессора МакГонагалл. Гарри попросит у неё разрешения пойти в Хогсмид, но вот как лучше к ней обратиться? В конце коридора столпились возбуждённые одноклассники, и Гарри на время отвлёкся от своих мыслей.

Окружённая учениками, Лаванда Браун горько рыдала, а Парвати Патил, обняв подругу за плечи, что-то объясняла Симусу Финнигану и Дину Томасу, вид у них был самый серьёзный.

— Что случилось, Лаванда? — встревожилась Гермиона.

— Ей утром пришло из дома письмо, — тихо ответила за подругу Парвати. — Её кролика, Пушистика, задрала лиса.

— Бедная Лаванда, — пожалела Гермиона.

— Как же я могла забыть? — всхлипывая, корила себя Лаванда. — Ты помнишь, какое сегодня число?

— Какое?

— Шестнадцатое октября! «То, чего ты боишься, случится шестнадцатого октября». Помнишь? Она была права, так и вы-ышло!

Вокруг Лаванды столпился весь класс. Симус сокрушённо качал головой. Гермиона, помолчав, спросила:

— Так ты… так ты всё это время боялась, что Пушистика съест лиса?

— Ну… ну, не обязательно ли-лиса, — ответила Лаванда, сквозь слёзы глядя на Гермиону. — Я бо-боялась, что он умрёт.

— А что, Пушистик был старый?

— Не-нет, о-он был совсем ещё детёныш.

Парвати крепче обняла подругу.

— Тогда почему ты боялась, что он скоро умрёт?

Парвати метнула на Гермиону сердитый взгляд.

— Давай рассуждать логически. — Гермиона обвела весь класс взглядом. — Ведь Пушистик умер даже и не сегодня? Сегодня пришло письмо. — Лаванда разрыдалась ещё громче. — Как же Лаванда могла бояться, ведь это произошло внезапно…

— Не слушай её, Лаванда, — перебил Гермиону Рон. — Ей плевать на чужих животных.

— РОНАЛЬД БИЛЛИУС УИЗЛИ!

— Я потом извинился.

— Не надо было делать такие вещи, за которые впоследствии приходится извиняться!

— А почему вы не привезли кролика в школу?

— В письме было сказано…

— Ну и что? Не у одного только мистера Уизли была крыса, а мистер Ли вообще приволакивал в школу ядовитого паука! Кролик бы никому не помешал и вы могли бы не бояться за него…

Рон с Гермионой обменялись грозными взглядами, но тут очень кстати появилась профессор МакГонагалл. Друзья сели по разные стороны от Гарри и весь урок не проронили ни слова.

Прозвенел звонок, Гарри встал и пошёл к столу МакГонагалл, но профессор сама заговорила о Хогсмиде, обратившись к классу:

— Задержитесь ненадолго. Вы все на моём факультете, поэтому сдайте мне до Хэллоуина разрешения от родителей. Не будет разрешения, не будет Хогсмида.

Невилл поднял руку:

— Профессор, я, кажется, потерял…

— Ваша бабушка, Лонгботтом, послала разрешение прямо мне. Решила, что так надёжнее.

— Это точно, — вздохнули оба.

Всё, урок окончен.

— Пойди попроси её, — шепнул Рон.

— Гарри… — заикнулась было Гермиона.

— Ну, иди же, — подтолкнул его Рон.

Гарри подождал, пока все выйдут, и, нервно покусывая губу, подошёл к МакГонагалл.

— Что вам, Поттер?

Гарри набрал в грудь воздуха и сказал:

— Профессор, мои дядя с тётей забыли подписать разрешение.

Профессор МакГонагалл посмотрела на него поверх прямоугольных очков.

— Можно мне… как вы думаете… пойти в Хогсмид?

Профессор занялась бумагами на столе и, не глядя на Гарри, ответила:

— Боюсь, Поттер, что нет. Вы ведь слышали, что я сказала: нет разрешения, нет Хогсмида. Таково правило.

— Но… дядя и тётя, они маглы… они не понимают, зачем разрешение… и вообще… — не сдавался Гарри. Рон из-за двери отчаянно кивал в знак одобрения. — Если бы вы позволили…

— В принципе, я тоже не совсем понимаю, зачем это нужно, — сказал Кингсли. — Я мог бы понять, если бы в окрестностях Хогсмида располагались объекты, относящиеся к нашим базам… такие, которые могли бы представлять собой опасность для жизни студентов, тогда надо было подтверждение от родителей, что те считают своих отпрысков в состоянии защищаться…

— О КАКОЙ…

— Нет, это совершенно невозможно! — как-то по-бабьи запричитал Министр, вскакивая и разворачиваясь к Амбридж, шокированной такой его реакцией. — Для начала — получайте приказ о своём увольнении!

— Господин министр…

— Вам строжайше запрещено занимать любые посты на государственной службе, вы не можете работать даже младшим клерком!

— Но, господин министр…

— Если мы оба доживём до конца этого Суда, в чём лично я уже очень сильно сомневаюсь, и я буду ещё что-то решать, то я буду настаивать на том, чтобы вас обследовали в госпитале святого Мунго! Ой, извините, целитель Сметвик, мы можем даже не ждать конца этих слушаний… В перерыве освидетельствуете эту даму? Мне всё чаще кажется, что те многочисленнные Силенцио, которые мне приходится то и дело на неё накладывать, а также частичная или полная трансфигурация в некое земноводное, полностью лишило мадам Амбридж способности мыслить логически… И мыслить в принципе! Иначе я никак не могу объяснить все эти её выступления! Будь проклят тот день и час, когда она в принципе переступила порог Министерства!

— Но, господин Министр… — Амбридж была в таком шоке, что утратила дар речи уже безо всяких чар — не ожидала она такого предательства от лица, служению которому посвятила столько лет… И ведь прекрасно видела, что эта неблагодарная скотина говорит так отнюдь не под воздействием чьих-то чар… Да что же это такое! Да почему же все, даже Корнелиус, ополчились против неё! Ведь она во всём права!

— Но я не могу позволить. — МакГонагалл встала и аккуратно уложила бумаги в ящик стола. — Согласно правилам дают разрешение либо родители, либо опекун. — Она подняла глаза, в лице у неё появилось странное выражение. — Простите, Поттер, но я ничем не могу помочь. Поторопитесь, а то опоздаете на урок.

— В таком случае, мастер Поттер, вы могли обратиться к директору, — просветила Гарри Августа. — Пока студенты находятся в школе, директор школы является их общим опекуном и имеет право в такой ситуации дать разрешение. Правда, он мог вам и отказать, но декан факультета, даже если он и в самом деле исполняет свои обязанности, не имеет таких полномочий.

На этом разговор закончился. Рон ругал МакГонагалл не переставая. Гермиона с укором смотрела на него. Выражение её лица говорило: «Всё к лучшему», и это ещё больше сердило Рона. А Гарри тоскливо слушал, как однокурсники взахлёб обсуждают, что будут делать в Хогсмиде.

— Не унывай! — Рон хлопнул Гарри по плечу. — В этот день Хэллоуин, вечером в Большом зале праздничный ужин.

— Угу, — мрачно кивнул Гарри: праздник праздником, но поход в Хогсмид не заменит ничто.

— Тем более, что с Хэллоуином мне вечно не везёт.

— ?!

— В свой второй Хэллоуин я остался сиротой. В доме Дурслей меня постоянно наказывали в этот день куда сильнее, чем в другие… В первый год здесь на Хэллоуин мы были вынуждены воевать с троллем. Второй год — кровавая надпись на стене. Так что ничего хорошего я уже и не ждал.

— Но благодаря троллю мы подружились с Гермионой! — напомнил Рон.

— Да. Но лучше бы это случилось при менее опасных обстоятельствах! — буркнул Гарри.

Все пытались утешить Гарри, но тщетно. Дин Томас, умевший подделать любой почерк, предложил расписаться за дядю Вернона, но профессор МакГонагалл уже знала, что дядя Вернон отказался дать разрешение.

— Неужели вы считаете, что никто прежде не пытался подделывать почерк? Да ежегодно бывают такие эксцессы! В тот год заловили двоих!

А Рон вспомнил промантию-невидимку, но Гермиона возразила на это, что дементоров маскарадом не проведёшь — они чувствуют человека через мантию. Менее всего утешили Гарри слова Перси.

— И чего столько шума подняли из-за Хогсмида? — сказал он вполне серьёзно. — Не стоит он этого. Магазин сластей ещё ничего, но в лавку диковинных штучек «Зонко» даже заходить опасно. Стоит, пожалуй, заглянуть в Визжащую хижину, но больше там делать нечего.

— Умеешь же ты поднимать настроение!

— Я только высказал своё мнение.

— Мог бы при этом подумать о чувствах того, кому ты это говоришь!

— …Что, Поттер, отсиживаешься в замке? — крикнул Малфой. Крэбб и Гойл осклабились. — Дементоров испугался?

— И который раз ты повторил эту шутку? Она тебе самому не приелась?

Гарри сделал вид, что не слышал, и уныло поплёлся вверх по мраморной лестнице, через пустые коридоры в башню Гриффиндора.

— Правильно, не обращай внимания на дурака.

— Пароль, — встрепенулась Полная Дама.

— Фортуна Майор, — вялым голосом назвал пароль Гарри.

Портрет открылся. В гостиной кишмя кишели первый и второй курсы, несколько старшекурсников степенно беседовали о чём-то, им походы в Хогсмид уже приелись.

— Гарри, Гарри! Иди к нам, — позвал Колин Криви. Он благоговел перед Гарри и не упускал случая поговорить. — Ты не идёшь в Хогсмид? А почему? — Колин сиял от счастья, что говорит со знаменитостью, и гордо глядел на товарищей. — Посиди с нами немного.

— Такие, как вы, мистер Криви, прививают всем твёрдое убеждение, что Гриффиндор и такт — понятия несовместимые, — покачал головой кто-то из мракоборцев. Нарцисса посмотрела на него с благодарностью. Братья Криви хотели было возмутиться, но потом заткнулись.

— Спасибо, Колин. — Гарри терпеть не мог, когда глазеют на его шрам. — Мне надо в библиотеку делать домашнее задание.

Раз сказал — нужно идти. И Гарри пошёл обратно через портретный проём.

— Зачем было меня будить из-за каких-то пары минут, — пробурчала вдогонку Полная Дама.

Гарри понуро поплёлся в библиотеку, но на полпути передумал: уроки на ум не шли. Он повернул назад и нос к носу столкнулся с Филчем. Филч только что выпустил из замка последнего ученика.

— Ты что тут делаешь? — подозрительно сощурился Филч.

— Ничего.

— Ничего?! — У Филча затряслась нижняя челюсть. — Хорошенькое дело! Почему ты не в Хогсмиде? Твои дружки забавляются драже-вонючками, рыгательным порошком и червями-свистелками, а ты тут шляешься. Что-то подозрительно!

— Аргус! Сколько можно!

— И вам было отлично известно, почему Гарри не был в Хогсмиде, обязательно надо было травить раны?

— Если бы он мог…

— Значит, так, — леди Лонгботтом в упор посмотрела на Филча. — Вы работаете в школе ровно до тех пор, пока я не найду вам замену!

— Но, Августа…

— Я хотела сделать это не столь… Но у меня уже терпение лопнуло. И я на правах Члена Попечительского Совета, заявляю, что не допущу, чтобы в школе находились разные маньяки, вроде вашего Филча, который даже не пытается скрыть свою ненависть к детям! И, можете быть покойны, я не успокоюсь, пока…

— Но Аргус много лет отдал школе… Он посвятил ей всю свою жизнь…

— Если вам так жаль мистера Филча и вам известны какие-то его особые заслуги, пишите заявление, и мы увеличим ему пенсию! Но в школе он не останется! Оскорблять студентов…

— Которые только и знают, что творят всевозможные пакости, только для того, чтобы… — начал было завхоз, но его перебил на этот раз профессор Флитвик.

— Если бы вы были менее желчным, Аргус, этого бы не происходило. Но вы первым начали эту войну, обиженные ВАМИ студенты мстят так, как считают возможным, и предупреждают младшие поколения… Которые сами предпочитают упреждать, чем упреждёнными быть.

— Так я ещё сам во всём и виноват?!

— Во всём виноват тот, кто начал войну, а первым к боевым действиям приступили именно вы.

Гарри молча пожал плечами.

— Сейчас же иди в гостиную! — скомандовал Филч и проводил Гарри взглядом до ближайшего поворота.

Гарри в гостиную не пошёл. Может, навестить Буклю? Поднялся по лестнице, вышел в коридор, ведущий в совятник. И тут кто-то его окликнул.

Гарри шага на два вернулся. Из дверей своего кабинета выглядывал Люпин.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Люпин совсем другим тоном, чем Филч. — А Рон с Гермионой где?

— В Хогсмиде, — ответил Гарри, как будто это для него ровным счётом ничего не значило.

— Вот оно что!

Люпин немного помолчал.

— Не хочешь зайти? Мне как раз привезли гриндилоу для следующего урока.

— Что привезли?

Гарри вошёл в кабинет Люпина. В углу стоял огромный аквариум. Болотно-зелёного цвета чудище с острыми рожками, прильнув к стеклу, корчило рожи, сгибало и разгибало длинные костлявые пальцы.

— Неприятные твари! — было всеобщее мнение.

— Такие могут и покалечить…

— Но, в отличие от Хагрида, профессор Люпин не бросал нас головой в омут! — заметила Джинни.

— Я бы никогда себе этого не позволил. Хагрид по своему неплохой малый… Но излишне ребячлив и понятие опасности для него имеет какой-то… вычурный характер, согласен.

— Но… Но… — излишне ребячливый по-своему неплохой малый, тоже хотел выразить обиду, но оказался умнее Амбридж и промолчал.

— Водяной чёрт, — пояснил Люпин, внимательно его разглядывая. — С ним справиться не так трудно, особенно после ползучих водяных. Надо только сломать ему пальцы. Они у него длинные и сильные, но хрупкие.

Водяной чёрт оскалился, обнажив зелёные зубы, и зарылся в водоросли.

— Чаю хочешь? — Люпин поискал глазами чайник. — Я как раз подумывал о чашке чая.

— Да, пожалуйста, — робко ответил Гарри. Люпин коснулся чайника волшебной палочкой, и из носика сейчас же вырвалась струйка пара.

— Садись. — Люпин указал на стул и снял крышку с пыльной банки. — У меня только в пакетиках. Хотя, думаю, чайные листья тебе порядком надоели.

Гарри поглядел на учителя: глаза Люпина лукаво поблёскивали.

— Откуда вы знаете?

— Мне сказала профессор МакГонагалл. — Люпин подал Гарри кружку с отколотым краем. — Ты ведь не боишься предсказаний?

— Нет.

— Просто удивительно.

Может, рассказать Люпину о собаке на улице Магнолий? Нет, лучше не надо. Ещё подумает, что Гарри трус.

— Я не считал — и не считаю тебя трусом. А если бы ты рассказал… Я бы раньше всё понял про Сириуса, потому как сам довольно долго… верил, извините…

— Да что там… Нам тоже есть, за что перед тобой извиняться, друг…

Должно быть, эти мысли отразились у него на лице, потому что Люпин спросил:

— Тебя что-нибудь тревожит?

— Нет, — соврал Гарри и отхлебнул из кружки. Водяной чёрт показал ему кулак.

— Гриндилоу чувствует неуверенность.

— Тревожит, — сам того не ожидая, признался Гарри и поставил кружку на стол. — Помните, мы сражались с оборотнем?

— Да, конечно.

— Почему вы тогда не дали мне попробовать?

Люпин удивлённо поднял брови.

— Мне показалось, ты это понял.

Гарри опешил: он думал, что Люпин постарается уйти от ответа.

— Но всё-таки почему? — переспросил Гарри.

— Видишь ли… — Люпин слегка нахмурился. — Увидев тебя, оборотень принял бы облик Волан-де-Морта.

Гарри от удивления вытаращил глаза. Он меньше всего ожидал такого ответа. К тому же Люпин назвал Тёмного Лорда по имени, а ведь никто, кроме Дамблдора и Гарри, не осмеливается так его называть.

— Есть люди, которые не боятся имени…

— Хотя следовало бы, — холодно заметил Снейп. — От всей души желаю вам не знать этого….

— Очевидно, я был не прав. Но я подумал, что в учительской ему нечего делать, — продолжал Люпин. — Все бы перепугались, и урок пошёл бы насмарку.

— У меня мелькнула мысль о Волан-де-Морте, — признался Гарри. — Но я тут же вспомнил дементора…

— Так вот оно что! — вслух рассуждал Люпин. — Поразительно! — Заметив недоумение в лице Гарри, Люпин улыбнулся и прибавил: — Выходит, больше всего на свете ты боишься страха. Это похвально!

Гарри не нашёлся что ответить и отхлебнул чаю.

— Так ты, значит, решил, что я считаю тебя трусом, не способным справиться с боггартом.

— Да. — У Гарри словно гора с плеч свалилась. — Профессор Люпин, вы ведь хорошо знаете дементоров…

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Люпин.

Вошёл Снейп с дымящимся бокалом в руках, увидел Гарри и сощурился.

— Что такое?

— Признаться, хотел подколоть коллегу, но не стал поднимать конфликт при студенте.

Гарри с любопытством посмотрел на бокал. Люпин улыбнулся.

— Профессор Снейп любезно приготовил для меня это питьё. Сам я не мастер их варить, а у этого зелья ещё и очень сложный состав. — Люпин взял бокал, понюхал, немного отпил, и его передёрнуло. — Жаль, нельзя добавить сахара.

— Сахар сводит на нет свойства многих растений и даже самое расчудесное лекарство способен превратить в смертельный яд.

— А от чего… — начал было Гарри, но Люпин прервал его на полуслове.

— Мне последнее время неможется. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне посчастливилось: я работаю с профессором Снейпом. А равных ему в зельеваренье нет.

— Благодарю за комплимент!

— Северус, мы можем не любить друг друга, но я никогда не занижал при этом твои достоинства! Ещё в школе ты пропадал в лаборатории Слизнорта и, как говорили, старик иногда консультировался у тебя по поводу тех или других рецептов…

Люпин отхлебнул ещё. Гарри едва сдержался, чтобы не выбить из его рук бокал.

— Профессор Снейп очень интересуется тёмной магией, — сквозь зубы проговорил он.

— Правда? — Люпин сделал ещё глоток.

— Говорят даже… — Гарри помедлил и вдруг выпалил: — Говорят, он на всё готов, лишь бы самому преподавать защиту от тёмных искусств.

— Но я не стал бы целенаправленно травить оппонента, смею вас заверить.

— Сэр, я уже приносил вам извинения ранее и теперь повторяю это публично: да, мы заблуждались на ваш счёт и были категорически не правы, обвиняя вас во всех смертных грехах. Но, с другой стороны, вы тоже, подобно мистеру Филчу, создали себе такую репутацию.

* * *

…Миновали холл и вошли в Большой зал. Сотни тыкв светились зажжёнными внутри свечами, под затянутым тучами потолком парила стая летучих мышей, змеились молниями ярко-оранжевые транспаранты.

— Да, по праздникам здесь очень красиво… — мечтательным тоном протянула Тонкс, коллеги поддержали её кивками.

Столы ломились от яств, да таких, что Рон с Гермионой, объевшиеся в Хогсмиде сладостей, не только отведали всего, но ещё взяли добавки. Гарри то и дело кидал взгляд на профессорский стол. Профессор Люпин был весел и как ни в чём не бывало беседовал с учителем заклинаний Флитвиком. А Снейп что-то уж очень часто посматривал на Люпина. Но может, у Гарри разыгралось воображение?

— Следил, принял ли он зелье.

— Ремус всегда очень дотошен во всём… — начал было Джеймс, но осёкся.

— Однажды я забыл принять зелье и это чудом не закончилось весьма плачевно, — признался Люпин.

Трое друзей вместе со всеми гриффиндорцами шли обычным путём в башню Гриффиндора. У портрета Полной Дамы почему-то образовался затор.

— Что случилось?!

— Наверное, было слишком много ребят…

— Да нет, вспомните название главы!

— И с чего бы это?

— Что это все стоят? — удивился Рон. Гарри поднялся на цыпочки: проём в гостиную был закрыт.

— Пожалуйста, расступитесь, — послышался голос Перси, и староста важно прошествовал сквозь толпу. — Почему такое столпотворение? Вы что, все забыли пароль? Извините, я староста школы…

И тут стало тихо. Сначала умолкли те, кто стоял ближе всех к проёму. Скоро молчали все.

— Скорее позовите профессора Дамблдора, — вдруг раздался пронзительный крик Перси, от которого словно повеяло холодом.

— Я тогда даже подумал, что ты обнаружил чей-то труп! — признался Рон.

— Труп не труп, но зрелище было ещё то.

Все взгляды устремились к нему, стоявшие сзади поднялись на цыпочки.

— Что случилось? — спросила только что подошедшая Джинни.

Наконец появился профессор Дамблдор, гриффиндорцы расступились, Гарри и Рон с Гермионой протиснулись к самому входу. Гермиона ахнула и схватила Гарри за руку: Полная Дама с портрета исчезла, холст искромсан; пол усеян лоскутами; целый клок совсем вырван.

— Что случилось?!

— Кошмар…

— Это какой-то маньяк постарался…

— Пивз! Давно пора бы…

— Пивз, конечно, весьма вредный тип, но на такое не способен. Это была явно работа живого человека.

Дамблдор окинул взглядом обезображенную картину и повернулся к подоспевшим МакГонагалл, Люпину и Снейпу.

— Профессор МакГонагалл, пожалуйста, пойдите к Филчу. Пусть он немедленно осмотрит все портреты в замке. Надо найти Полную Даму.

— Найдёте, непременно найдёте, — прокудахтал кто-то.

Это был полтергейст Пивз. Он кувыркался под потолком, по обыкновению, радуясь чужой беде.

— Что ты хочешь сказать, Пивз? — спокойно спросил Дамблдор, и Пивз замер. Кого-кого, а Дамблдора он побаивался. Сменивший кудахтанье елейный голос было ещё противнее слышать.

— Она спряталась от стыда, ваше директорское величество. У неё неописуемый вид. Я видел, как она мчалась по лесам и долам на пятый этаж, колесила между деревьями и истошно вопила. — Он ухмыльнулся и с сомнительной жалостью прибавил: — Бедняжка.

— Полтергейсты по своей природе не способны никого жалеть, — покачала головой профессор Синистра.

— Она не сказала, кто это сделал? — всё так же спокойно спросил Дамблдор.

— Сказала, школьный голова, сказала! — Пивз не спешил с ответом, будто поигрывал ручной гранатой. — Она отказалась пропустить его без пароля, а он разозлился. — Пивз сделал кувырок и взглянул на Дамблдора, зажав лицо коленями: — Ох, и вредный же характер у Сириуса Блэка!

— Лорд Блэк?!

— Согласен, виноват. Но я впоследствии принёс извинения всем, в том числе Даме, и выплатил штраф. Есть свидетели.

— Как вы могли это сделать, если…

— Есть такие лица, даже официальные, которые, хотя и не могли добиться моего оправдания, но сами твёрдо знали, что я не виновен в тех преступлениях, которые мне приписывали. Пока есть такая возможность, в подробности я вдаваться не стану.

Зловещее поражение

Следующую главу, на которой было решено на этот день остановиться, опять читал Сириус Блэк.

Глава 9

Зловещее поражение

— Почему зловещее?

— Поражение может быть досадным, неприятным, даже позорным, но о зловещем я ещё никогда не слышал… — понеслось со всех сторон.

— Лорд Блэк, там так и написано?

— Глава называется «Зловещее поражение», — подтвердил чтец.

Дамблдор велел гриффиндорцам немедленно вернуться в Большой зал. Минут через десять к ним присоединились все ученики школы, которые ничего не могли понять.

— Мы тщательно обыщем весь замок, — объявил Дамблдор, а МакГонагалл и Флитвик тем временем запирали все входы в Большой зал. — Боюсь, всем вам эту ночь безопасности ради придётся провести здесь. Старосты факультетов будут по очереди охранять дверь в холл. За главных остаются старосты школы — отделения девочек и отделения мальчиков. Обо всех происшествиях немедленно сообщать мне. — Директор повернулся к Перси, и тот важно выпятил грудь. — С донесениями посылайте привидений. — Дамблдор немного подумал и добавил: — Да, вам ещё вот что нужно.

Он легонько взмахнул волшебной палочкой, длинные столы, взлетев, выстроились у стен, взмахнул снова, и весь пол устлали пухлые фиолетовые спальные мешки.

— Хотя бы об этом подумали…

— Но — прекрасная мысль: хочешь защитить людей от маньяка — собери их всех в одном месте, чтобы жертв было как можно больше, — пробурчал кто-то из мракоборцев. Другие задумались.

— Спокойной ночи, — пожелал профессор, закрывая за собой дверь.

Зал загалдел: гриффиндорцы возбуждённо объясняли, что стряслось с Полной Дамой.

— Быстро все по спальным мешкам! — крикнул Перси. — Никаких разговоров. Через десять минут гашу свет.

— Идём, — позвал друзей Гарри; взяли по мешку и устроились на полу в углу зала.

— Как, по-вашему, Блэк ещё в замке? — боязливо шепнула Гермиона.

— Дамблдор, наверное, думает, что да, — отозвался Рон.

— Хорошо ещё, что Блэк явился сегодня, — заметила Гермиона. Все трое одетые забрались в мешки и продолжали беседовать. — Обычно в это время мы уже в башне…

— Может, Блэк утратил представление о времени, — предположил Рон. — Он ведь в бегах. А не то вломился бы прямо сюда.

Гермиона задрожала от страха.

Всех занимало одно: как Блэк проник в замок?

— Существует несколько потайных ходов, — улыбнулись Мародёры, переглядываясь с озорными улыбками.

— К тому же, мне помогал Живоглот, — добавил один из них. — К сожалению, он не мог привести меня прямо в башню, отчего и произошло то, что произошло.

— Но потом-то вы туда попали и что из этого вышло…

— И хорошо, что не вышло, — сказал Гарри. — А то не знаю, дожил бы ты до своего оправдания…

— Хммм, об этом я и в самом деле не подумал, — признал Сириус.

— А что, если он трансгрессировал? — высказал догадку Рейвенкловец. — Взял да и перенёсся как по волшебству из одного места в другое?

— Почему "как по волшебству"? Это магическое средство перемещения!

— Но на территории Хогвартса трансгрессировать невозможно, здесь особые щиты…

— А может, переоделся? — предположил пятикурсник из Хаффлпаффа.

— Каким образом? Тем более, по периметру стояли дементоры, которые ориентируются не по внешнему виду человека.

— Просто прилетел, и всё! — сказал Дин Томас.

Над этим предположением все только посмеялись. Автор версии хохотал при этом громче остальных.

— Похоже, одна я читала «Историю школы „Хогвартс“!» — фыркнула Гермиона.

— Наверняка! — воскликнул Рон. — А что?

— А то, что замок защищён кое-чем ещё, кроме стен. Он заколдован, сюда так просто не проникнешь. Трансгрессировать сквозь стены замка нельзя. Переодеванием дементоров не проведёшь. Дементоры охраняют все входы и выходы, они бы его заметили. А Филчу известны все потайные ходы, они наверняка давно заколочены…

— Далеко не все, — уточнил Джеймс, подмигивая сыну.

— …Никто в замке не стал бы помогать Блэку, — оборвал Снейпа Дамблдор не допускающим возражения тоном. — Пойду к дементорам, сообщу им о результатах поисков. Я обещал им сообщить, когда всё будет осмотрено.

— Они предлагали свои услуги, сэр? — спросил Перси.

— Предлагали, — нахмурился Дамблдор. — Но пока я директор, ноги дементора в школе не будет.

— Их нельзя было ставить и вокруг школы!

— Это возмутительно!

— Речь шла о… человеке, обвиняемого в особо тяжких преступлениях, — напомнил министр.

— Положим, подобные розыски происходили и прежде, помнится, во времена директорства Диппета на территории Хогвартса разыскивали маньяка Орсона, — вспомнил Кингсли. — Этому Орсону приписывалось куда больше преступлений, чем лорду Блэку, он тоже ускользнул из тюрьмы… Не Азкабана, Безымянной… Но тогда Орсона, виновного в преступлениях, разыскивали отнюдь не дементорами, школу охраняли мракоборцы и авроры. Почему в этот раз было не так?

— Дементоры — лучшее средство…

— Мы это ещё увидим, — пробурчал Гарри, внутренне содрогаясь от догадки, о каком поражении шла речь в названии главы.

Перси смутился, он впервые видел директора в таком раздражении. Дамблдор повернулся и неслышным шагом стремительно покинул Большой зал. Снейп проводил его недобрым взглядом и тоже ушёл.

Гарри обернулся к друзьям, те лежали с широко открытыми глазами, глядя на звёзды.

— Что же всё-таки происходит? — протянул Рон.

Несколько дней только о Сириусе Блэке и говорили. Одна за другой рождались немыслимые догадки. Ханна Эббот из Хаффлпаффа весь урок травологии уверяла, что Блэк превратился в розовый куст.

Хохот слушателей слышали, наверное, в Хогсмиде. Ханна, пунцовая от смущения, закрыла лицо руками.

— К сожалению, мисс Эббот, волшебников, способных превращаться в неодушевлённые предметы, не существует, — сказала профессор трансфигурации. — Вернее, при необходимости вы могли бы помочь кому-нибудь это сделать… Но и только. И то это не рекомендуется. Надо будет прочитать вам лекцию о законе Зоува…

— Это разве не высшая трансфигурация? — спросила профессор Спраут.

— Она самая, но, полагаю, теорию можно и объяснить, — улыбнулась Минерва.

Искромсанный холст Полной Дамы сняли и на его место водрузили портрет сэра Кэдогана, восседавшего на толстом сером пони. Сэр Кэдоган только и делал, что вызывал всех и каждого на дуэль, выдумывал несуразные пароли и менял их два-три раза в день.

— Это был тихий кошмар…

— И даже не всегда тихий…

— А помните, как он, поменяв пароль, тут же его забыл? И пришлось чуть ли не полчаса ему доказывать, что «доблестной дамы» он нам ещё не давал…

— Доблестной дамы?!

— Был и такой пароль, — подтвердил Перси. — Я тогда ещё спросил, зачем он нам это дал, так Кэдоган заявил, что к нам подходили чужаки и пытались подобрать пароль. Так он специально стал придумывать разные несуразности, чтобы никто не догадался…

— Этот сэр Кэдоган чокнутый. Пусть нам дадут кого-нибудь другого, — потребовал Симус Финниган у Перси.

— Некого. Все другие портреты боятся. Только у сэра Кэдогана хватило смелости, — развёл руками Перси.

Гарри и без сэра Кэдогана было тошно: его ни на секунду не оставляли одного. Учителя под разным предлогом провожали из класса в класс, Перси (наверняка по наущению матери) ходил за ним по пятам — точь-в-точь гордый собой сторожевой пёс.

— Вообще-то меня просила профессор МакГонагалл. Но и мама просила присмотреть за тобой…

В довершение всего профессор МакГонагалл вызвала Гарри к себе в кабинет. Вид у неё был траурный.

— Должна вам сообщить, Поттер, — только, пожалуйста, не волнуйтесь. Какой смысл дальше скрывать это от вас. Дело в том, что… гм… Сириус Блэк…

— Охотится за мной? Я знаю, — равнодушно сказал Гарри. — Я случайно слышал, как мистер Уизли говорил об этом с миссис Уизли. Мистер Уизли ведь работает в Министерстве магии.

МакГонагалл оторопела.

— Вот оно что! Значит, вы меня поймёте, Поттер. Я считаю, что вам не следует тренироваться по вечерам. На площадке без присмотра опасно…

— Профессор, в субботу у нас первый матч! — вспылил Гарри. — Как же без тренировок?!

МакГонагалл пристально на него поглядела. Она, как никто, хотела победы своей команды, ведь она сама привела Гарри в команду Гриффиндора. Но Сириус Блэк… Гарри ждал, затаив дыхание. МакГонагалл встала и подошла к окну. Лил дождь, и площадка для квиддича едва виднелась.

— Хм… Конечно, мне хочется, чтобы наша команда выиграла, и всё-таки… Ну ладно, тренируйтесь, только пусть на площадке будет мадам Трюк. Постоянно. Я попрошу её.

— У кого-то из присутствующих чувство самосохранения отсутствует напрочь.

— Какой может быть квиддич, когда за тобой, предположительно, охотится опасный маньяк?!

— А вы зачем пошли на поводу у ребёнка? Ладно, дети редко задумываются о серьёзной опасности, но, похоже, идиотская игра оказалась и для вас дороже человеческой жизни! — возмутилась леди Лонгботтом.

Погода всё портилась, но гриффиндорская команда — под присмотром мадам Трюк — тренировалась, как никогда, упорно. Накануне матча Оливер Вуд пришёл на тренировку чернее тучи: завтра они играют не со Слизерином.

— Флинт только что мне сказал, что вместо них с нами будет играть Хаффлпафф.

— А почему не слизеринцы? — хором воскликнули игроки.

— Из-за ловца. У него, видите ли, ручка болит. Чушь! Просто Флинт не хочет играть в такую погоду. Меньше надежды на победу, — процедил Вуд сквозь зубы.

— У мастера Малфоя и в самом деле болела рука, — заступилась за Драко мадам Помфри. — Он ухитрился дополнительно её травмировать и в рану попала инфекция, мальчик бы элементарно не смог удержаться на метле, даже в хорошую погоду.

Ливень весь день не кончался, хлестал ветер. А сейчас ещё и громыхал гром.

— В порядке у Малфоя рука! — вскипел Гарри. — Он притворяется.

— Знаю. Да поди докажи! Мы ведь готовились играть со слизеринцами. У Хаффлпаффцев-то совсем другой стиль игры. Кстати, у них новый капитан, Седрик Диггори, он же ловец.

Пришлось сделать продолжительную паузу в чтении. Многие встали в память о погибшем юноше, с состраданием глядя на отца, даже забыв о том, что именно он в самом начале выступил в не самой лучшей роли, спровоцировав Гарри на формулу Суда… Но — как признался потом сам мистер Диггори, он это сделал только потому, что его долгое время обрабатывали Фадж, Амбридж и ещё несколько коллег, пользуясь тем, что после смерти сына и болезни жены, спровоцированной этим, мужчина был легко внушаем.

Анджелина, Алисия и Кэти захихикали.

— Что смешного? — нахмурился Вуд. — Нашли время для смешков!

— Такой высокий, симпатичный? — спросила Алисия.

— Сильный и не болтун, — прибавила Кэти, и три подружки снова прыснули.

— Двух слов связать не может, вот и молчит, — не утерпел Фред. — А обыграть Хаффлпаффцев — раз плюнуть. Вспомни, Оливер, как мы с ними разделались в прошлом году. Гарри поймал снитч через пять минут после начала игры.

— Простите, мистер Диггори! — встали оба близнеца.

— В действительности…

— …мы так не думали…

— Почему-то хаффлпаффцев принято считать тугодумами, что с этим поделаешь, — отмахнулся от них Амос, кусая губы.

— Тогда погода была лучше, да и ловец у них был другой. Диггори отличный капитан и ловец!

— Что было, то было…

— Бедный мальчик…

— Он мечтал о профессиональной квиддичной карьере, — вздохнула Помона. — Если бы… Я планировала на следующий год пригласить мистера Грэйма, вы знаете, капитана Торнадос… Но что теперь об этом говорить, — она махнула рукой и опять взялась за свой платочек. Хаффлпаффцы, те из них, которые застали Седрика живым, ссутулились, девочки плакали.

…Гарри домчался до класса, распахнул дверь и ворвался внутрь.

— Извините, профессор Люпин, я…

За учительским столом сидел Снейп.

— Урок начался десять минут назад, Поттер, минус десять очков Гриффиндору. Садитесь.

Гарри не двинулся с места.

— Где профессор Люпин?

— Ему нездоровится, — ухмыльнулся Снейп. — По-моему, я велел вам сесть.

— Что с ним? — продолжал допрос Гарри.

Сверкнув глазами, Снейп явно с сожалением ответил:

— Угрозы для жизни нет. Ещё минус пять очков Гриффиндору. И если вы сейчас же не сядете, вычту ещё пятьдесят.

— СЕВЕРУС!

— Не выношу, когда во время урока…

— Пятьдесят очков за обычное человеческое участие?!

— Обычное человеческое участие можно было проявить и после урока.

— Но…

— Достаточно, — вмешался Гарри. — Я тогда и в самом деле был не прав. Просто… не ожидал и не отошёл от нотаций Оливера.

Гарри медленно прошёл к своей парте. Снейп оглядел класс.

— Поттер прервал меня на том, что в журнале у профессора Люпина не записаны темы, которые вы прошли…

— Сэр, мы прошли боггартов, красных колпаков, ползучих водяных и гриндилоу, — перебила Снейпа Гермиона. — Сегодня мы должны были приступить…

— Опять, — закачали головами многие взрослые. — Сколько можно!

Девочка опустила голову.

— Помолчите, мисс Грэйнджер, — оборвал её Снейп. — Я не спрашивал, что вы прошли. Мне лишь хотелось указать на безалаберность профессора Люпина.

— Какую ещё мою безалаберность?

— Люпин — лучший учитель защиты от тёмных искусств, — заявил Дин Томас, и со всех сторон послышался одобрительный шёпот.

— Из трёх возможных. Вам просто не с кем было сравнить, — усмехнулась леди Малфой.

— Простите, но и после этого… были не самые лучшие.

— Да, один сумасшедший маньяк, а вторая…

Снейп ещё пуще засверкал глазами.

— Вам легко угодить. Люпин не утруждает вас домашними заданиями, а с красными колпаками и водяными справится и первокурсник.

— Только те первокурсники, которые имели возможность подучить хотя бы теорию до школы, а это очень редкое явление, Северус. Вот на втором курсе…

— На втором курсе у этой компании был форменный идиот и трус в придачу, — заметила мадам Боунс.

Сегодня мы будем проходить…

Снейп перелистал учебник и раскрыл последний параграф.

— …оборотней.

— Но это был последний параграф! Между ними и водяными было ещё немало материала, Северус!

— И вы вообще согласовали это с профессором Люпином? Если вы чем-то не довольны…

— Но, сэр, — не сдержалась Гермиона, — до оборотней ещё далеко, мы только-только добрались до…

— Мисс Грэйнджер, — ледяным голосом осадил Гермиону Снейп, — мне кажется, учитель здесь я, а не вы. Откройте учебники на странице триста девяносто четыре. — Снейп снова обвёл взглядом учеников. — Вы слышите, что я сказал!

Недовольно бурча и переглядываясь, класс открыл книги.

— Кто мне скажет, чем оборотень отличается от обычного волка?

Все молчали. Гермиона, как обычно, подняла руку.

— Ну, кто? — Снейп скривил губы, не удостоив Гермиону даже взглядом. — Ваше молчание, как видно, означает, что профессор Люпин не объяснил вам даже основных различий между…

— Тебе же сказали, что они не проходили оборотней!

— Оборотней обычно проходят в конце года…

— Вам же сказали, — не удержалась Парвати, — что до оборотней мы ещё не дошли…

— Молчать! Так-так. Вот уж не думал, что есть третьекурсники, которые не умеют отличить оборотня от волка. Вы так отстали! Надо будет сообщить об этом профессору Дамблдору.

— Сэр, — Гермиона не опускала руки, — оборотень отличается от простого волка очень немногим. Нос оборотня…

— Мисс Грэйнджер, вы уже второй раз выскакиваете с ответом, когда вас не вызывали, — перебил её Снейп. — За то, что среди вас имеется столь докучливая всезнайка, лишаю Гриффиндор ещё пяти очков.

— СЕВЕРУС!

— Я не задавал вопрос. И прежде, чем выскакивать с лекциями, следовало не просто поднять руку, но и дождаться разрешения преподавателя ответить — на заданный вопрос! Помнится, леди Поттер уже поднимала здесь эту тему…

— Но и тебе не следовало грубить!

— Директору сообщили?

— Я вернул тогда Гриффиндору все потерянные баллы и объяснил Северусу его ошибку.

Гермиона залилась краской, опустила руку и, едва сдерживая слёзы, уставилась в парту. Каждый в классе хоть раз назвал Гермиону всезнайкой, Рон, тот и вовсе повторял это раза два в неделю, но Снейпа так не любили, что бросали на него пылающие от гнева взгляды.

— Вы задали вопрос, Гермиона знает на него ответ, — не выдержал Рон. — Зачем спрашивать, если ответ не нужен!

Весь класс притих: Рон перегнул палку. Снейп медленно подошёл к Рону, приблизил к нему лицо.

— Вы будете наказаны, Уизли, — прошипел он. — И если вы ещё когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю.

— РОНАЛЬД!

— Но ведь…

— Содержание ещё куда ни шло, но форма совершенно не допустима!

До конца урока никто больше не проронил ни слова. Ученики скрипели перьями, конспектировали параграф об оборотнях. Снейп ходил от парты к парте, читая записи, сделанные на уроках Люпина.

— Объяснение никуда не годится, — то и дело слышались его замечания. — Неверно, ползучие водяные живут в Монголии… Профессор Люпин поставил за это четыре? Я бы пожалел и двойки…

— Тебе самому это не кажется смешным? Ползучие водяные живут по берегам большинства пересыхающих водоёмов, в том числе и в Монголии.

— Это следовало указать.

— И это было указано. Что тебе не понравилось?

— Господа, может, вы будете решать эти вопросы после чтения?

Снейп задержал всех после звонка.

— Домашнее задание к понедельнику: написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня. Давно пора взять вас в руки. Уизли, останьтесь, я назначу вам наказание.

— Скажите, вы в принципе согласовали план занятия с основным преподавателем?! — возмутилась леди Лонгботтом. — Согласно всем правилам, вы были обязаны это сделать, когда возникла такая необходимость. И — два свитка… Которые не вам потом проверять. В данной ситуации вы поступили очень не профессионально и это давало возможность ученикам не выполнять ваше задание.

— Так они вообще часто игнорируют мои задания, независимо от предмета.

— Если вы задаёте их в таком объёме…

— Я сам в своё время писал и по три свитка и почему-то не жаловался на объём…

— Не все такие уникумы, как вы и мисс Грейнджер.

Отойдя от класса на безопасное расстояние, класс стал горячо обсуждать случившееся на уроке.

— Конечно, он метит на место Люпина, но он никогда ещё не позволял себе говорить в таком тоне о других преподавателях защиты! — сказал Гермионе Гарри. — Чего он так взъелся на Люпина? Может, из-за того боггарта?

— Не знаю. — Гермиону явно беспокоила какая-то мысль. — Очень надеюсь, что профессор Люпин скоро поправится…

— Обязательно — через пару дней, ровнёхонько до следующего полнолуния…

Рон догнал их минут через пять, клокоча от злобы.

— Знаете, что этот… (он так обозвал Снейпа, что Гермиона укоризненно воскликнула: «Рон!»)

— И почему мне кажется, что вам самим не хочется, чтобы я узнал это в подробностях?

… заставил меня делать? Чистить утки в больничном крыле! И без волшебства! — Рон сжал кулаки. — Почему Блэку не пришло в голову спрятаться в кабинете Снейпа? Прикончил бы его, и все бы ему только спасибо сказали.

— Спасибо, мистер Уизли.

— Хи-хи-хи…

— ?!

— Я тогда не успел добраться до потаённого коридора… — веселился Сириус. — Все коридоры оказались перекрыты так или иначе…

— И?

— Я решил уходить через лазейку за статуей Гомункулуса, но… кое-кто стал спускаться следом за мной, — продолжал хихикать лорд Блэк. — Я бросился в первую попавшуюся открытую дверь… Это оказалось тёмное помещение, по стенам которой в банках размещались разные заспиртованные чудища… Чтобы поймать меня, тебе тогда следовало заглянуть под свой стол, но, к счастью, ты до этого не додумался…

…Едва Гарри открыл дверь, мимо ног метнулось что-то пушистое. Он нагнулся и успел схватить Живоглота за кончик хвоста.

— А ведь Рон, похоже, прав. — Гарри выволок кота за дверь. — В замке полно мышей, их и лови. — И он ногой отправил кота вниз по винтовой лестнице. — Оставь Коросту в покое!

— ГАРРИ! КАК ТЫ МОГ?!

— Было очень рано, а он бросился мне под ноги, я чудом об него не споткнулся…

— Сегодня круто придётся! — Вуд сидел за столом, не притрагиваясь к еде.

— Будет тебе, Оливер, — пыталась успокоить его Алисия. — Не сахарные, не растаем. Ливень как ливень.

Но такого ливня давно не было. Вся школа спешила на матч. Бежали через луг, нагнув головы навстречу свирепому ветру, рвавшему из рук зонтики. Перед раздевалкой Гарри увидел Малфоя, Крэбба и Гойла, укрывшихся под одним большим зонтом. Они смеялись, тыча пальцами в его сторону.

— Надо будет обязательно внести поправки…

— Августа, если всё время переносить игры из-за малейшей непогоды… Мы всё же в Англии живём!

— Ни малейшей, но если сильный дождь…

Переодевшись в алую гриффиндорскую форму, команда ждала от Вуда обычного напутствия, он начал было говорить, в горле у него булькнуло, он покачал головой и взмахом руки пригласил команду на поле.

Ветер сшибал с ног. Близкие раскаты грома заглушали крики болельщиков. Очки Гарри заливало дождём. Как тут разглядеть крошечный снитч?

— Вот именно! Как вообще можно усидеть на метле в такую погоду?! Безобразие! Это не игра, а форменное самоубийство! — было единогласное решение всех присутствовавших членов Попечительского Совета.

На противоположной стороне поля появились канареечно-жёлтые Хаффлпаффцы. Капитаны обменялись рукопожатием. Диггори дружелюбно улыбнулся, а Вуд только кивнул, словно у него свело челюсть.

— По мётлам! — прочитал Гарри по губам мадам Трюк.

Гарри дёрнул ногу, грязь громко чавкнула, и он оседлал свою верную метлу. Мадам Трюк поднесла к губам свисток, сквозь шум дождя раздался далёкий-далёкий свист. И четырнадцать игроков взмыли в воздух.

Через пять минут Гарри продрог до костей и вымок — нитки сухой нет, товарищей по команде не различишь, а снитча и подавно не видно.

— Так и воспаление лёгких схватить недолго! — возмутилась Лили. — Поппи, после матча у тебя было много пациентов?

— Да почти все, кто был на том матче приходил за Перечным зельем…

Гарри носился туда-сюда, мимо мелькали красные и жёлтые пятна. Что происходит, какой счёт, непонятно — голос комментатора утонул в вое ветра. Вместо болельщиков — море мантий и истерзанные зонты. Уже два раза Гарри чуть не сбил с метлы бладжер: из-за воды, заливающей стёкла очков, Гарри не заметил его приближения.

Сколько уже длится игра? Метлу всё труднее держать прямо. Небо быстро темнеет, как будто ночь решила наступить раньше. Пару раз Гарри чуть не налетел на кого-то. Свой или чужой? Из-за плотной пелены дождя не разберёшь, да и форма на всех намокла, хоть выжимай.

— Если вы не согласитесь на поправки, мы запретим квиддич в Хогвартсе вообще!

— В профессиональном квиддиче…

— …постоянно переносят матчи! На большинстве профессиональных стадионах предусмотрена возможность возводить особые противопогодные барьеры! — сказал один из мракоборцев, чей родственник служил в Отделе контроля Магических Игр.

При первой вспышке молнии раздался свисток судьи. Расплывчатая фигура Вуда махала рукой, веля приземлиться. Гарри спикировал вместе с остальными в огромную лужу.

— Я взял тайм-аут! — прокричал Вуд. — Бежим вон туда!

На краю поля торчал огромный зонт. Укрывшись под ним, Гарри снял очки и протёр их майкой.

— Кто ведёт?

— Мы, оторвались на пятьдесят очков, — ответил Вуд. — Скорее лови снитч, а то придётся играть ночью.

— Из-за этих очков я ничего не вижу! — Гарри в отчаянии потряс очками.

— Существуют специальные водооталкивающие чары, почему вы сразу не наложили их?

— Я их тогда не знал…

Откуда ни возьмись, вынырнула сияющая Гермиона, натянув на голову капюшон.

— Я кое-что придумала, Гарри. Дай сюда очки.

И не успел никто рта раскрыть, как она схватила очки, трижды стукнула по ним волшебной палочкой, крикнула:

— Импервиус! — и вернула очки Гарри. — Держи. Они теперь водоотталкивающие.

Вуд чуть не бросился её целовать. Гермиона побежала на трибуну.

— Ему самому следовало об этом подумать ещё до матча! А также настоять на переносе!

— Вуду без разницы, что происходит вокруг, его интересует исключительно сама игра.

— Молодец! — крикнул он ей вдогонку. И приказал команде: — Взлетаем!

Заклинание сделало своё дело. Гарри занемел от холодной, мокрой одежды, но зато видел всё. Словно открылось второе дыхание, он уверенно вёл метлу сквозь воздушные вихри, ища глазами снитч, легко уклонялся от бладжера и нырял под Диггори, когда тот мчался навстречу.

Снова громыхнуло, блеснула раздвоенная молния. Играть становилось опасно, надо скорее поймать снитч!

Гарри развернул метлу и помчался к середине поля; новая вспышка осветила трибуны, и Гарри увидел в пустом верхнем ряду, на фоне неба неподвижную фигуру огромного лохматого пса.

— Сириус?

— Очень хотелось посмотреть… И квиддич, и крестника. Безусловно, меня тоже возмутило, что игра не была перенесена, но, смею тебя заверить, ты бы не так хорошо держался в грозу.

— Я думаю, — кивнул Джеймс, вспомнив, как они с сыном летали в перерывах. Нескольким приёмам он Гарри научил, но было видно, что мальчик и сам — прирождённый летун.

Закоченевшие руки Гарри скользнули по мокрому древку метлы, и он провалился метра на два вниз. Тряхнул головой, откинул волосы и глянул на трибуны — собака исчезла.

— Гарри! — истошно завопил Вуд от колеса. — Гарри! Сзади!

Гарри оглянулся. Седрик Диггори нёсся вверх, между ними висел крохотный золотой шарик.

Гарри словно ударило молнией, он прижался к древку и ринулся вниз.

— Давай же, давай! — хрипел он. — Быстрее!

И вдруг произошло что-то странное. На стадионе воцарилась мёртвая тишина. Ветер дул с той же силой, но беззвучно, словно звук кто-то выключил. Или Гарри внезапно оглох?

— Что случилось?!

— Надо будет озаботиться возведением барьера…

— Это не из-за ливня…

— А из-за чего?

— Это было именно то, отчего я так яростно возражал тогда, Корнелиус.

— Но вы тогда прекрасно справились и это был единичный эксцесс….

— Но даже этого единичного эксцесса более, чем предостаточно! — возмутилась МакГонагалл.

Знакомая леденящая волна ужаса захлестнула его и пронзила насквозь: внизу по полю что-то двигалось…

Гарри забыл про всё на свете, оторвал взгляд от снитча и глянул вниз.

Около сотни дементоров устремили к нему задранные вверх скрытые капюшонами головы.

— ЧТО???!!!

— КТО???!!!

— СКОЛЬКО?!

— ОКОЛО СОТНИ?!

— Раньше указывалось, что их было всего несколько… Не более десятка…

— ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ СОТНИ?!

— Но школа слишком большая, чтобы её могли контролировать десять дементоров… — защищался Корнелиус. — И кто мог знать, что их может заинтересовать квиддич?!

— Вы думаете, их интересовала игра?!

— Корнелиус Фадж, у меня давно уже возникли сомнения относительно вашей умственной деятельности… — голос Амелии Боунс сорвался. — Но я не думала, что это имеет настолько катастрофический характер… Вы… Вы…

— Но предполагалось…

— Я знала, что тогда предполагалось… Но, даже если бы лорд Блэк и в самом деле был виновен… Даже если бы он угрожал убить не только одного ученика… ЭТО НЕ ДАВАЛО ВАМ ПРАВА ПРЕВРАЩАТЬ ШКОЛУ, ГДЕ УЧАТСЯ СОТНИ ДЕТЕЙ, В ФИЛИАЛ АЗКАБАНА! А вы, Альбус…

— Предполагалось, что дементоры будут стоять только по периметру школы…

— Вы тоже говорите о ПРЕДПОЛОЖЕНИЯХ?! Вы что, не знали, сколько…

— Я видел только несколько… После этого случая я сам послал жалобу Корнелиусу и заставил его приструнить этих чудовищ! Половину он отозвал…

— ПОЛОВИНУ?! ПОЛОВИНУ ИЗ СОТНИ?! А ДРУГИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ОСТАЛИСЬ?!

— Как их в принципе допустили на стадион?!

— И, как вы там говорили выше — пока вы директор… И после этого вы оставались директором?!

— Я подозреваю, что их туда привёл лорд Блэк, сам того не желая…

— Да, Сириусу тоже следовало подумать…

— Виноват… Но я был уверен, что школа окружена противодементорными щитами… Лили, солнышко…

Лили прижала к себе сына с такой силой, что тот весь посинел от удушья, пришлось Джеймсу, Сириусу и мадам Помфри силой разжимать женщине руки, что далось им не без труда. Обеспокоенный женой и сыном лорд Поттер не участвовал в противостоянии Дамблдора и Фаджа с остальными, но тут он повернулся к первым и прохрипел:

— Если вы сами ничего не понимаете… Уважаемая Магия! У меня имеется одно предложение, которое, как я надеюсь, поддержат остальные… Чтобы в качестве наказания всех лиц, причастных к засилию дементоров на территории школы, поместить в аналогичные условия. Я не настаиваю на заточении виновных в Азкабане, но, полагаю, есть и другая возможность обеспечить им ментальное воздействие… В той же мере, в какой это претерпели те, кто должен был стать жертвами дементоров в школе…

— УСЛЫШАНО! — ответил ему бесполый голос незримого Судии. Корнелиус и Альбус разом содрогнулись и с укоризной уставились на Джеймса.

— И зачем…

— А затем, чтобы вы на своей шкуре испытали то, что могли испытать ДЕТИ! Страшно подумать, что и…

Грудь у Гарри словно охватило ледяным обручем. И он снова услышал… кто-то кричит… голос женщины…

«Только не Гарри, пожалуйста, не надо!»

«Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…»

«Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня…»

Гарри оцепенел, белый туман клубился перед глазами… Что он делает? Куда летит? Он должен помочь… её убьют, её…

Гарри падал всё ниже, ниже сквозь ледяной туман.

«Пожалуйста, только не Гарри, пощадите…» Плач женщины… чей-то пронзительный хохот…

— Это… Это… — Джеймс и Лили в ужасе смотрели на сына, который обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону.

— Если… вы… не ответите… за это…

— Это не было запланировано… дементоры должны были охранять самый периметр…

— И ИХ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ ЗНАЧИТЕЛЬНО МЕНЬШЕ! Совершенно… Как вы могли предполагать, что эти твари могут отказаться…

— Они питаются сильными эмоциями… А кто может быть эмоциональнее детей?!

— Да ещё и спортивных фанатов?!

— Если вы боялись Блэка, следовало пригласить мракоборцев… Но об этом здесь уже говорилось…

— Как можно предполагать, что… — заикнулся было министр, но договорить ему не дали.

— Дементоры вызывают самые тяжёлые воспоминания людей… Не удивительно, что…

— …Повезло ещё, что земля мягкая.

— Причём здесь мягкая земля?!

— Я подумал — всё, конец.

— Конец? Чему?!

— А у него даже очки не разбились.

— А почему они должны были разбиться?

Гарри слышал чьи-то голоса, шёпот. И ничего не понимал. Где он? Как сюда попал? Что перед тем делал? Болело всё, как будто его сильно избили.

— Что случилось?!

— Никогда ничего более страшного не видела. Ничего более страшного… страшные чёрные фигуры в капюшонах… холод… крик…

Гарри открыл глаза: он лежит в больничном крыле, вокруг его команда, все с головы до ног в грязи. Тут же и Рон с Гермионой, мокрые, словно только что из пруда, где купались в одежде.

— Как ты, Гарри? — спросил Фред. Он был бледен как полотно, это не могли скрыть даже потоки грязи.

В воображении у Гарри проносились картинки. Молния… лохматый пёс… золотой снитч… дементоры…

— Что случилось? — Гарри вдруг сел в постели, и у всех перехватило дыхание.

— Ты упал, — коротко объяснил Фред. — Метров с двадцати. — Он оглядел друзей, которые согласно закивали.

— СО СКОЛЬКИ?!

— КАК ТЫ ЖИВ ОСТАЛСЯ?!

— ЛИЛИ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ТАК РЕАГИРОВАТЬ, ТО УБЬЁШЬ ВСЕХ!

— Мы думали, ты умер. — Алисию до сих пор била дрожь.

Гермиона всхлипнула, глаза у неё были красные.

— А как же матч? Будем переигрывать?

— Мастер Поттер! Вы чудом остались в живых и чуть ли не первым, о чём вы спросили, был матч?!

Все молчали. Правда навалилась тяжёлым камнем.

— Мы что, проиграли? — прошептал Гарри.

— Диггори поймал снитч, — сказал Джордж. — Сразу после того, как ты упал. Он сначала ничего не понял. Посмотрел вниз и увидел тебя на земле. Он тут же попросил не засчитывать им победу, хотел переиграть матч. Но всё было честно. Даже Вуд признал.

— Надо было переиграть. А этих двоих следует ещё и сбросить метров с двадцати, чтобы они испытали всё то, что испытал ребёнок в этот момент…

Рон с Гермионой подошли поближе к кровати.

— Видел бы ты, как рассердился Дамблдор, — прерывающимся голосом сказала Гермиона. — Я никогда его таким не видела. Ты стал падать, он выбежал на поле, махнул палочкой, и падение замедлилось. Потом он нацелил палочку на дементоров. Из неё вылетело серебристое облако, дементоров как ветром сдуло… Он был вне себя от ярости, что они вошли на территорию…

— Я их чуть не развеял…

— Следовало развеять!

— А что, дементоров можно уничтожить?!

— Да, есть такие чары. И их следовало применить в данной ситуации. Полагаю, наказание последует и за подобную «жалость» Альбуса…

— О какой жалости вы говорите?

— А почему вы не развеяли этих монстров?!

— Их вы почему-то пожалели, а детей — нет?!

— С чего…

— Если бы вы думали о детях, вы бы изначально не допустили бы дементоров на территорию школы! Даже на её периметр!

— Вы должны были предвидеть, что идиот министр воспользуется вашим послаблением, чтобы…

— Я бы попросил…

— Я бы ВАС попросила, господин министр, хотя бы периодически вспоминать о том, что голова нужна не только для того, чтобы носить на ней котелок! Из-за вас мастер Поттер чудом не погиб! А что испытали остальные… Поппи, к вам обращались только за Перцовым зельем?!

— Я не хотела говорить… Но вы правы. Четверых пришлось даже отправить в Мунго…

— Почему вы не сообщили об этом в Отдел Магического Правопорядка?!

— Я только целительница и не уполномочена… Но я не раз жаловалась директору, он обещал принять меры.

— Были приняты? Какие? Очередной обмен письмами, который ни к чему не привёл?!

Диагностика и изменения

Был объявлен перерыв в чтении. Министерские чиновники опять почти единым фронтом выступили против главы правительства магического мира и директора Хогвартса, сразу по нескольким пунктам. И не только тем вопросам, которые возникли непосредственно при чтении последней главы. Амелия Боунс и Августа Лонгботтом просто сели и зачитали те списки, которые у них получились за всё время Суда, независимо от того, в какой книге была затронута та или иная проблема и в какой мере виновный был уже наказан. А пергаменты у обеих дам получились весьма и весьма длинные… и это при том, что занявшая место за кафедрой второй представительница Попечительского Совета по мере выступления Главы Магического Правопорядка отмечала у себя те темы, которые были затронуты и не повторялась. Фадж по мере слушания перещеголял Малфоев бледностью кожи и мадам Помфри то и дело приходилось восстанавливать министру губы, которые он изгрыз так, что от них мало что осталось. Тем не менее, у него оказалось вполне достаточно ума для того, чтобы выслушивать обвинительниц молча и только про себя проклинать и Дамблдора, который втравил его в невесть какие авантюры, и самого себя, за то, что позволил старому прохиндею заварить эту кашу, а заодно ту самую минуту, когда ему, Фаджу, пришла в голову мысль занять министерское кресло. Да какой он к чёрту министр, если на деле от его волеизъявления ничего не зависит, а магическим миром заправляют все, кому ни лень?! Если его что-то и радовало в этот момент, то лишь то, что к ответственности привлекли не только его одного, но и Альбуса, и в адрес последнего летит чуть ли не вдвое больше обвинений, чем в сторону его, Корнелиуса.

Что касается Дамблдора, то он тоже молчал в тряпочку. Вернее, в бороду, которая по мере зачитывания списков вопросов и претензий, претерпела некоторые изменения — стала как минимум вдвое короче и приобрела совершенно дикий вид. То, что он выслушивал, директор про себя делил на категории: был не прав, чего-то не предвидел, не учёл — относительно зануды Биннса (прекрасный историк! У них было столько увлекательных бесед по самым разным темам, и директор был твёрдо убеждён, что и на уроках призрак столь же содержателен… Надо было прислушаться к жалобам и побывать на паре уроков), излишне жестокого Аргуса (но сама жизнь была безжалостна к несчастному завхозу… Сквибом он был не всегда, некогда был полноценным, хотя и не очень сильным колдуном, утратив магию после несчастного случая… и тогда же ожесточился. Но он только и умеет, что жаловаться, требовать ужесточения мер, угрожать… Он не способен привести свои угрозы в исполнение!), ну и, возможно, бедолаги Хагрида. Хотелось директору поддержать этого, пусть и не самого умного, но такого славного и преданного ему человека! Относительно чудищ при назначении Рубеусу читалась продолжительная лекция, директор чуть только не на пальцах объяснял, какой должна быть программа для каждого курса! Хагрид тогда выслушал его с понимающим видом и заверил, что всё понял и обязательно учтёт все пожелания и требования. Вторая категория — необходимость. То есть, он признавал, что для непосвящённых (то есть, для всех, кроме его самого!) многие его действия казались… циничными и даже жестокими. Но — это было необходимо. Если бы он мог всё это объяснить… Так ему же не дадут. И — сейчас не время для таких разговоров. Да, он отдал Гарри маглам. Да, его предупреждали относительно того, что представляют из себя мистер и миссис Дурсль. Но — он же не знал, что между ними и Лили нет никакого кровного родства, Гарри должен был жить со своими родственниками со стороны матери! Поттеры вывезли бы его за пределы страны, не позволили бы мальчику выполнить свой долг перед магическим миром… А ведь только он один и может это сделать! Да, это жестоко, если бы только была такая возможность, Альбус и сам боролся бы за ребёнка… Но — нет, с судьбой не поспоришь.

Целитель Сметвик выполнил просьбу министра и провёл медкомиссию. Причём настоял, чтобы её прошла не только мадам Амбридж — иначе Жаба не соглашалась, — но и ещё несколько министерских работников. При этом у Амоса Диггори выявилась эмоциональная и магическая усталость, к счастью, в достаточно лёгкой форме и чиновнику был прописан курс укрепляющих зелий, Артур Уизли получил целый саквояж, битком набитый всевозможными пузырьками, колбами, стаканчиками и флакончиками… Вернее, этот саквояжик получил не он сам, а Молли, и к ручной клади прилагался пергамент с самыми подробными инструкциями относительно того, как следует принимать те или другие зелья. Женщина завздыхала, заплакала, но было ясно: отвертеться от лечения мужу она не позволит и если понадобится, будет лечить даже под страхом Непростительных. Зелья получил Люциус Малфой, лично, аристократ следил за своим здоровьем и в посторонней помощи не нуждался. Правда, он сам с некоторым страхом ждал вызова Тёмного Лорда… И как объяснять последнему, где пропадает его Скользкий Друг? И почему к нему нельзя применять те или иные чары? Нет, решительно, он, лорд Малфой, не мог пожаловаться на скудость воображения, но даже его воображение отказывалось представить себе в полной мере реакцию Воландеморта на заявление: «Мой Лорд, применение ко мне Круциатуса недопустимо по медицинским показателям». Если после этого он просто окажется в числе тех, кого сейчас в Мунго учатся лечить от последствий продолжительного Круциатуса, то это можно будет назвать великой удачей. И Авада ему также не светит. Вернее — мгновенная, Лорд сначала его таким пыткам подвергнет…

С леди Лонгботтом проблем не возникло. Вернее, ей тоже пришлось дать зелий, но — всего три фиала, несмотря на свой преклонный возраст, Августа была здоровой и крепкой дамой.

Немногим больший объём получила леди Поттер, но это было связано с её беременностью. В чересчур тревожной обстановке развивается малыш! Мало того, что какое-то время мать была мертва… Воистине, велика милость Магии к мастеру Поттеру, раз Судия сочла возможным вернуть ему семью в полном объёме! Но то, что беременность протекает так легко, просто удивительно, слишком часто матери приходится нервничать… Будь воля целителя, он бы освободил Лили от необходимости присутствовать здесь, так нет же!

Но с основной пациенткой возникли проблемы. Здесь был такой комплекс, с каким Сметвик ещё не сталкивался. Всё, что он мог сказать с уверенностью, это то, что Долорес Амбридж была жертвой многих проклятий, сглазов, здесь были все признаки Вырождения, так что было удивительно, что она не сравнялась по своему внешнему виду и магическому уровню с большинством чистокровных обитателей магических трущоб… разве только не пользовалась средствами, неизвестными официальной целительской науке. Кроме того… уже совсем недавно она подверглась нескольким трансформациям и следы этого остались в её мозгу. По всем признакам она была недееспособна, женщина не только не могла занимать любую должность, её следовало поместить в отдельную палату при больнице и приставить к ней сиделку. Лечение предстояло подбирать ещё очень и очень долго и то Сметвик сильно сомневался, что без помощи самой Магии ЭТО удастся полностью излечить. Он так и сказал и самой пациентке, и министру, когда тот явился к нему за сильным успокаивающим (те, которыми располагала мадам Помфри, были слабоватыми) и заодно поинтересовался результатами. Целитель воспользовался случаем, чтобы проверить Фаджа…. И выписать ряд зелий ему самому.

— Что мне делать с Долорес? — спросил министр, рассматривая фиал с мутно-розовым зельем. — Она ведь не согласится на госпитализацию!

— Она уже угрожала мне такими проклятьями… Думаю, своим воображением в этом направлении ваша помощница способна потягаться даже с Тем-кого-не-к-ночи-поминать. А что делать… Вы знаете её лучше меня. Ей нельзя работать с детьми, а ведь вы назначили её преподавателем… Ей в принципе нельзя занимать никакие посты! Её жестокость и циничность имеют какой-то очень уж нездоровый вид, подозреваю, это врождённое, вы знали её родителей?

— Девичья фамилия матери Долорес — Селвин. Она племянница Маркуса Селвина.

— Он, кажется, был осуждён за чрезмерно жестокие убийства маглов? Это не он бросал их в подвал, где держал на цепях бешеных оборотней?

— Это был дед Маркуса. Я про оборотней. А Маркус… Он был приговорён к Поцелую, но за несколько часов до казни размозжил себе череп об угол камеры. Но Септимус Амбридж был вполне даже вменяем, и Норма казалась мне совершенно непохожей на свою семью. Да, ненавидела маглов и нелюдей… Но не до такой степени, как её брат, которого сама и выдала… И саму Долорес я знал в школе… Если бы я мог хотя бы предствить, до чего она может дойти…

— Иногда следы Вырождения и проклятий проявляются не сразу, а спустя много лет, а то и вовсе через несколько поколений, господин министр. В детстве она могла быть ангелом во плоти, но теперь… И ситуация будет только ухудшаться.

— Что делать? Что бы сделали вы, будь она, к примеру, вашей родственницей? Я понимаю, что делать что-то нужно. Я могу уволить её — я это уже сделал, но… В силу определённых причин я не могу вовсе закрыть перед ней двери министерства.

— Я понимаю, господин министр, — кивнул целитель. — Но тоже не вижу выхода. Вернее — вижу три, но ни один из них не представляется мне…

— Говорите.

— Первый — принудительная трансфигурация, которую ваша помощница уже прошла. Без возможности восстановить первоначальную форму.

— Это круто.

— Её можно было бы поместить в Азкабан… Но — совершила ли она деяния, за которые это допустимо?

— Насколько мне известно — нет. И — она достаточно деепригодна для суда?

— да, скорее всего, суд отправит её опять-таки к нам, в Мунго. Мне этот вариант кажется наилучшим… если вы сможете найти повод отдать её под суд.

— Третий?

— Империус. Или его аналог. Добровольно мисс Амбридж не согласится на госпитализацию. Но в этом случае… Она ведь в родстве не только с Селвинами? Представляете, какой будет скандал?

— Согласен. Он может быть сопоставим лишь с заключением лорда Блэка… Министерство тогда завалили таким количеством Громовещателей, какого мы прежде за год не получали…

— Значит, выход один — суд. Ищите основания, господин министр.

Пока Фадж ломал голову над подобными перспективами, ученики получили возможность отдышаться и провести время на свежем воздухе… или на занятиях. Причём Драко Малфою, изначально освобождённому от уроков Магического Этикета, пришлось на них ходить, поскольку его родители были сильно разочарованы. И на следующий же день после того, как была зачитана последняя глава, Наследнику Древнейшего и Благороднейшего Дома Малфоев было велено написать сочинение на тему: что я натворил в течение всей своей учёбы в Хогвартсе на протяжении четырёх лет и стольки-то месяцев, почему я это всё это сделал, какие нормы, правила и законы были при этом нарушены и какое наказание я за это заслуживаю. И когда леди Малфой озвучила это перед всем классом, Драко пожалел даже Рон, сообразивший, что наказание леди Малфой будет… суровым.

— Я очень надеюсь, что ты ничего не забудешь в своём сочинении! — закончила Нарцисса. — Ты меня понял?!

— Да, мэм… — если бы в Хогвартсе решили ставить спектакль Чиполлино, то в этот момент Драко с блеском прошёл бы отбор на роль Сеньора Помидора, по крайней мере, цветом лица он был очень похож на данный овощ. И, хотя в классе было немало учеников, имевших повод не испытывать к мастеру Малфою тёплых чувств… которые были бы рады любой возможности поднять его на смех… в этой ситуации ему даже сочувствовали.

Что любопытно — на эти уроки был направлен ещё и Ремус Люпин, поскольку многие согласились, что он перегнул палку с боггартом и тоже поступил не слишком тактично. А потому он устроился рядом с Драко и тоже приступил к написанию сочинения на заданную тему. По своей воле сюда пришёл Снейп — за разбором своей преподавательской манеры. Обычные ученики при этом чувствовали себя не в своей тарелке и потому Нарцисса договорилась с Ремусом и Северусом, что будет давать им уроки частным образом, после того, как они напишут по сочинению, обозначая тот объём работы, который потом им предстоит.

Со своими Учениками Снейп работал несколько иначе, чем на обычных занятиях. Нет, он не сюсюкался с ними, перодически приходилось повышать голос… Но при этом опускались многие выражения, которые применялись прежде, провинившемуся просто указывали на допущенную ошибку, а не тыкали носом в грязь и не унижали. Благодаря этому свою вторую контрольную (а писать их приходилось раз в неделю) Гарри написал… ну, не на Выше ожидаемого, но на Удовлетворительно, хотя прежде Снейп влепил бы ему Отвратительно, безо всяких объяснений, а здесь…

— Мастер Поттер, я буду вам признателен, если вы в следующий раз будете внимательнее. В принципе данная тема вам знакома, вы правильно описали принцип взаимодействия данных веществ, но я спрашивал совсем о другом, поэтому не могу поставить более высокую оценку.

— Мистер Забини, у вас очень хорошая память, это всем известно, но я не просил вас воспроизводить по памяти абзацы из учебника, не берите, пожалуйста, пример с мисс Грейнджер! Мне нужно не просто ваше знание, но ваши собственные мысли по этому поводу. Поэтому — только выше ожидаемого.

— Мистер и мистер Уизли. Я понимаю, что времени мало… Но я предполагаю, что в конце Суда Магия пожелает проверить мой уровень работы с вами. В связи с этим я буду вам весьма признателен, если вы не только будете знать материал за последний год, но и вспомните то, что проходили ранее, это может пригодиться вам в любой момент. Удовлетворительно — хотя вы в принципе можете демонстрировать куда лучшие результаты…

Это было не обидно и, выслушав замечания Наставника, студенты не отмахивались от них. Многие были шокированы тем, что близнецы, изредка появляясь в гостиной — уже поздно вечером — не балагурили, а доставали откуда-то свои учебники за первые курсы и утыкались в них носами. Иногда они отлавливали кого-нибудь и просили послушать их изложение прочитанного. Чаще всего это была Гермиона — в её задачу было следить за тем, чтобы Умники с одной стороны не упустили ничего важного, а с другой — всё пересказывали своими словами, а также задавать вопросы. Если вопросы оказывались слишком сложными для этих оболтусов, они их записывали и целенаправленно искали на них ответ или задавали их Наставнику. И часто в библиотеке они сидели нос к носу с Гарри, который также пытался как минимум восстановить в своей памяти некоторые моменты.

Вернее — часто это было понятие растяжимое. Гарри приходилось метаться между Наставником, который занимался с ним больше, чем с остальными, понимая, что мальчик отстал — и не без помощи в этом преподавателя! — родителями, с которыми хотелось проводить как можно больше времени, Дафной и Гаруной, как он назвал своего феникса.

Уже выяснилось, что это была самочка, в размере она увеличивалась с каждым днём, по словам Дамблдора, должна сравняться с Фоуксом за два месяца, к этому же времени определится и её окончательная раскраска… но взрослым феникс становится только после своего первого сожжения. Когда оно произойдёт — неизвестно, поскольку эти птицы прибегают к данным мерам не только в старости, в преддверии смерти, и никому не известно в точности, что приводит к самовоспламенению Вечных Птиц. В книге, которую старый волшебник дал Гарри, был описан случай, когда феникс сгорел через два месяца после того, как вылупился из яйца… правда, чаще всего первое воспламенение происходило уже с пятилетними и более старшими особями. Особых проблем с Гаруной не возникало, она была всеядной… единственно — категорически не желала принимать охотничьих трофеев от Хедвиг. Сова, правда, начала с того, что устроила феникси сцену ревности… но потом они помирились и даже подружились. Когда Гарри не было рядом, хотя он старался брать с собой Гаруну даже на уроки, та устраивалась где-нибудь на стене замка, вместе с Хедвиг и Фоуксом.

Рон сторонился Гарри. Было видно, что рыжику в чём-то обидно, ему не нравилось, что друг в последнее время стал больше общаться со слизеринцами и даже предпочёл одну из них Джинни… Но потом до него тоже начало понемногу доходить, что, автоматически занося в злодеи одиннадцатилетних детей только на том основании, что они попали на змеиный факультет, отказываясь общаться с ними, остальные только сами толкают этих ребят — не все из которых были родственниками настоящих тёмных магов! — на дурную дорожку. Он не мог спокойно смотреть на Драко Малфоя, но зато несколько раз снисходил до общения с Тео Ноттом и Блейзом Забини — когда тот выкраивал минуту для общения с Джинни, и им удавалось воздерживаться от взаимных оскорблений. Но… С Гарри Рон пока общался только на уроках.

Гермиона перестала наконец всех доводить своей правильностью и многие преподаватели даже удивились тому, что она не пытается выскочить с ответом на вопрос, который едва успевают задать. Правда, девочку уже несколько раз ругали… Но мало кто ожидал, что это поможет.

Раз в неделю Септима Вектор и Минерва МакГонагалл приходили в гостиную Гриффиндора, просто узнать, как живут ученики, а по воскресеньям гриффиндорцы собирались в отдельном зальчике за чаепитием и разговором в неформальной обстановке. И бывшая деканша в такие минуты задавалась вопросом: почему она сама в своё время не додумалась до такого?! Была излишне сухой и чёрствой… Времени у неё нет! Словно теперь его намного больше… Взвалила на себя кучу самых разных обязанностей — и справляется в лучшем случае с половиной! Как она до сих пор не надорвалась с такой нагрузкой! Но Септима — умница, успевает и уроки проводить, так, что на них ходят с большим удовольствием, и держит руку на пульсе научного мира, выписывая всё, что только возможно, сама публикует как минимум одну статью в полгода… и какую статью! Её звали в три Высшие Магические Академии, так что просто удивительно, что Вектор ещё в Хогвартсе, если только её контракт не составлен так, что Септима не может покинуть школу… А тут ещё и факультет! И — за относительно короткое время она смогла добиться хоть какого-то порядка, что Минерве оказалось не по зубам… Вот беда…

Карта Мародёров

Когда все более менее успокоились и вновь заняли свои места, на месте чтеца оказался Джеймс Поттер. Он на всякий случай уговорил мадам Помфри сесть поближе к Лили, благо, Магия не препятствовала этому, то ли не видя в этом никакого вреда для Суда, то ли принимала во внимание положение женщины, которой по состоянию здоровья нельзя было нервничать… и приходилось, в силу необходимости выслушивать описания злоключений своего ребёнка. Да, означенный ребёнок был здесь же, живой и здоровый, но… Многие из слушателей судорожно вспоминали события описываемого года, пытаясь понять заранее, что может вызвать… острую реакцию посторонних, в первую очередь — родителей. А четвёртый… Рон даже советовался с братьями, стоит ли ему покаяться перед Поттерами-старшими за своё не самое дружеское поведение по отношению к Гарри заранее, чтобы они не слишком обрушились на него, когда дойдёт очередь до злополучного Турнира.

Джеймс тоже был сильно обеспокоен, глядел то на сына, то на жену, одной рукой держащуюся за первенца, а другой прикрывала живот, а то на друга, которому была посвящена книга. Последний вспомнил свою атаку на Рона и заранее извинился перед четой Уизли. Те, правда, ничего не поняли, так как толком Сириус ничего заранее рассказать не мог, а что было рассказано — Магия заставила всех забыть. Поэтому и Рон не стал торопить события, надеясь, что та история не будет предана огласке.

Наконец, когда все приготовились слушать, Джеймс приступил к чтению.

— Глава 10

Карта мародёров

— Наконец-то мы всё узнаем, — сощурил глаза Снейп. Наличествовавший состав Мародёров переглянулись, явно жалея о невозможности опустить хоть что-то из текста… И понимая, что скандал будет ещё тот.

— У кого она сейчас? — шёпотом спросил Бродяга у Лунатика. — У тебя?

— Кажется, у Гарри.

— Боюсь, ненадолго…

— Лорд Блэк! Профессор Люпин!

— Простите, мадам Боунс, умолкаем!

По настоянию мадам Помфри Гарри пролежал в больнице все выходные. Он ни на что не жаловался, не спорил, но не позволил ей выкинуть щепки и прутики, оставшиеся от «Нимбуса». Он знал, что это глупо, что метлу не починить, но ничего не мог с собой поделать: как будто потерял самого лучшего друга.

Гарри навещали друзья, старались приободрить. В субботу вечером Хагрид прислал охапку жёлтых цветов, похожих на кочаны капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, подарила самодельную открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. Открытка сама собой раскрывалась и пела истошным голосом, так что Гарри пришлось придавить её вазой с фруктами. В воскресенье утром в палату ввалилась вся факультетская команда, и Оливер Вуд замогильным голосом сообщил, что ни в чём Гарри не винит.

— Что указывало на обратное, — покачала головой Августа. — Подобные фанаты…

Рон и Гермиона сидели у Гарри с утра до ночи. А Гарри по-прежнему был в подавленном состоянии, и никто не догадывался, что дело не только в метле или проигрыше.

Он никому не рассказал о Гриме, даже Рону с Гермионой. Рон испугается, а Гермиона фыркнет: она не верила предсказаниям профессора Трелони. Но никуда не денешься: Грим уже дважды являлся, и дважды Гарри едва не погиб. Первый раз чуть не попал под волшебный автобус, теперь вот упал с такой высоты. Похоже, призрак пса не отстанет, пока Гарри не свернёт себе шею. Что же, так всю жизнь и оглядываться с опаской, нет ли Грима поблизости?

— Извини, — Сириус с видом искреннего раскаяния закрыл лицо руками. — Если бы я мог подумать, что мой вид так тебя перепугает…

И дементоры… Мерзко на душе и стыдно. Их все боятся, но кто ещё при их появлении слышит голоса погибших родителей и падает в обморок?

— Возможно, голоса родителей слышат не все, но сознание теряют многие, — сказал Кингсли, с состраданием глядя на мальчика. Тот смотрел на пол у себя под ногами и облизывал внезапно пересохшие губы. — Нет ничего стыдного в том, что вы их боитесь…

Гарри догадался, что это кричит мама. Ночью он долго не мог уснуть, глядел на полосы лунного света на потолке и ему всё слышался её голос. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние минуты её жизни; она пыталась защитить его от Волан-де-Морта, а тот, убивая её, смеялся. Гарри задрёмывал, но ему снились полусгнившие осклизлые руки и отчаянная мольба; Гарри просыпался и в ушах снова стоял крик матери.

— Как ты в такой обстановке не тронулся умом…

— А кто сказал…

На сей раз Силенцио к Амбридж применил один из мракоборцев, судя по всему, специально для этой цели приставленный к ней министром.

В понедельник Гарри вернулся в школу. В школьном шуме и суете думать о голосе было некогда. Правда, приходилось сносить насмешки Драко Малфоя. Малфой был на седьмом небе от счастья, что гриффиндорцы проиграли матч. Он снял бинты и на радостях, что обе руки здоровы, вдохновенно изображал, как Гарри упал с метлы. На уроке зельеварения Малфой развлекался тем, что изображал дементора. Рон не выдержал и запустил ему в лицо огромное влажное крокодилье сердце. Снейп вычел у Гриффиндора пятьдесят баллов.

— Сорок потом были возвращены, — сказал зельевар прежде, чем кто бы то ни было успел возмутиться и напомнить о правилах, озвученных профессором МакГонагалл ещё во время чтения первой книги. Что касается пострадавшего в описанной стычке, то он готовился просить у Поттеров политического убежища на ближайшие каникулы… Впрочем, родители могли устроить ему хороший нагоняй ещё до них, и так приходится выслушивать столько брани еженедельно…

— Если защиту от тёмных искусств опять ведёт Снейп, я притворюсь, что болен, и не пойду, — сказал Рон после обеда. — Гермиона, погляди, кто в классе.

Гермиона заглянула в дверь и сказала:

— Заходи, не бойся.

За учительским столом сидел профессор Люпин. Он осунулся, потрёпанная одежда висела мешком, под глазами синели круги, но, когда все расселись по местам, он приветливо улыбнулся. Ученики первым делом стали жаловаться на Снейпа.

— Это нечестно, он ведь только заменял вас, а задал такое домашнее задание!

— Безусловно, вас хотят чему-то научить, а вы недовольны! Вам бы только пожаловаться…

— Мы ничего не знаем об оборотнях…

— …целых два свитка!

— Нужно было сказать профессору Снейпу, что вы ещё оборотней не проходили. — Люпин слегка нахмурился.

Класс загалдел громче:

— Да мы сказали, а он говорит, мы очень отстали…

— Он и слушать ничего не хотел…

— Целых два свитка!!!

Общее возмущение было велико, но Люпин только улыбнулся.

— Ничего, я поговорю с профессором Снейпом. А его задание можете не делать.

— Ну, вот! — огорчилась Гермиона. — А я уже сделала.

— И очень многое поняла…

— На что некоторые и рассчитывали.

…Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу.

— Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что-то сказать.

Гарри вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем.

— Слышал о вашем матче. — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Её можно починить?

— А самого Гарри жаль не было?

— Если бы я стал тискать его и лить слёзы, этим не улучшил бы его состояния.

— Нет, — ответил Гарри. — От неё только щепки остались.

Люпин вздохнул.

— Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснётся ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить.

— Вот ведь самоубийцы…

— Детей постоянно привлекает всё, что предствляет из себя опасность… Мечтают показать себя настоящими героями и не задумываются о последствиях.

— А зачем было сажать здесь это чудовище?

— Затем, что я поступил в школу.

— И что? — не унималась какая-то второкурсница. — Меня тоже чуть не убило, когда мальчишки толкнули меня прямо в неё.

— Были причины. Думаю, они будут озвучены ближе к концу книги.

— Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри.

Люпин бросил на него внимательный взгляд.

— Да. Профессора Дамблдора в такой ярости ещё не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство… разъярились, что их не пускают на территорию школы… Ты из-за них упал?

— Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из-за них я падаю в обморок? Я что…

— В данной ситуации меня удивляет то, что на обмороки жаловались только вы. Или?

— Было ещё пять случаев…

Люпин словно прочитал его мысли.

— Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин. На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамлённое седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца. — Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают всё хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нём остаются только самые страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго. Так что нет ничего удивительного, Гарри, что ты при их виде падаешь в обморок — страшнее того, что ты испытал, трудно придумать. Любой бы на твоём месте упал. И стыдиться тут нечего.

— Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волан-де-Морт убивает маму.

Рука Люпина дёрнулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал.

— И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри.

— Они голодны, — ответил Люпин и защёлкнул портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются… А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались.

— И об этом кое-кому следовало подумать заранее! Вспомнить, что в этой школе не только предположительно укрывается лицо, обвиняемое в преступлениях, но и учатся дети! И что там проводят спортивные матчи!

— Последние можно было бы и отменить…

— Господин министр! Это совершенно недопустимо! Это — ШКОЛА, а не тюрьма, хотя вы явно считаете иначе! В предыдущем году квиддич был отменён, и на второй дети должны были отказаться от развлечений?!

— Может, нам вообще следовало запереть их в четырёх стенах и не выпускать на свежий воздух?!

— Или отменить обучение до тех пор, пока вы не переловите всех находящихся на свободе преступников?!

— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.

Люпин нахмурился и кивнул.

— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.

— Но ведь Сириус Блэк сбежал…

Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету.

— Да, сбежал, — ответил он, выпрямившись. — Блэк, похоже, нашёл способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил…

— Никак не давался мне Патронус, — развёл руками беглец. — Слишком светлая магия для представителя рода Блэков…

— Не думаю, что дело только в этом. Просто для этого нужны были светлые эмоции, а откуда бы они у тебя взялись, учитывая ваш конфликт с родителями?

— Ты говоришь так, словно я этот самый конфликт и спровоцировал! — огрызнулся на реплику младшего брата старший. Регулус в ответ только вздохнул.

Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остаётся в их власти…

— А ведь вы прогнали дементора тогда, в поезде, — вспомнил вдруг Гарри.

— Есть… особые приёмы… Да и потом, в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем труднее с ними бороться.

— Научите меня этим приёмам. Пожалуйста.

— Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами…

— А вдруг они снова придут на матч?

— Тогда они были бы истреблены…

— И это стало бы последним камнем…

Гарри повеселел: Люпин научит его отгонять дементоров, и, стало быть, он больше не будет слышать маминого предсмертного крика, от которого разрывается сердце. В ноябре Рейвенкловцы наголову разбили Хаффлпаффцев, и у Гриффиндора ещё оставалась надежда выиграть Кубок школы, нельзя только проиграть следующий матч. Вуд неистово тренировал команду, несмотря на холодный дождь, который исправно лил в декабре изо дня в день.

— В самое ближайшее время будут наведены специальные щиты, — сказала мадам Боунс. — И сотрудников Отдела Магического Спорта уже удивляет то, что до сих это не было сделано, хотя все площадки…

— Но это хорошая закалка…

— После которой Северусу приходится варить вдвое больше противопростудных зелий, чем в предыдущий раз, — уточнила целительница.

— Альбус. Я понимаю, что сейчас многие будут возмущены, но я, пожалуй, последую рекомендации министра и если вы словом или делом будете препятствовать приведению стадиона в порядок и в соответствие с существующими нормами, мы запретим квиддич — и не на один год, а до тех пор, пока…

Ученики зароптали и директор был вынужден вновь занять своё место.

За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил лёгкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. Рон и Гермиона решили остаться в замке. Рон клялся, что не вынесет две недели дома с Перси, а Гермиона уверяла, что ей нужно порыться в библиотеке, но Гарри-то отлично понял, что они остаются ради него, и был им за это благодарен.

К радости всех, кроме Гарри, объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде.

— Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона. — Там и запасёмся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам!

— Надеюсь, вы догадались, что не следует обсуждать такие темы рядом с другом?

Гарри снова весь день предстояло быть в замке единственным третьекурсником. Чтобы убить время, он взял у Вуда каталог «Выбери себе метлу». Он тренировался сейчас на допотопной школьной метле — медленном, тряском «Метеоре» и понимал, что нужна собственная новая метла.

— Хорошую метлу ты выбрал!

— Роскошную!

— Да, но не я.

— А кто?

В воскресенье утром Гарри проводил Рона и Гермиону до холла, помахал им из дверей и побрёл по мраморной лестнице в свою башню. За окнами падали крупные хлопья снега, в замке было всё спокойно и тихо.

— Гарри, — кто-то тихонько позвал его, когда он шёл по коридору четвёртого этажа.

Гарри обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда.

— Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид.

— Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда… — И он кивнул на открытую дверь пустого класса.

— Что вы там ещё придумали?! — схватилась за сердце Молли. — Вы своими подарками способны всех только доконать!

— Это точно, — сказал Билл. — Зачем вы подарили матери Пастуха?

— Какого ещё Пастуха?

— Мама хотела приобрести пушных коз… Так эти двое подарили ей нечто… Совершенно неописуемое, но при одном только виде этого… не то, что козлята, люди приходили в панический ужас!

— Да, нам пришлось платить крупный денежный штраф, так как ЭТО воздействовало ещё и на маглов…

— Ну, это были недоработки, — согласились близнецы.

— Но мы не имели возможности испытать Пастуха…

— А теперь мы его доделали и больше…

— Больше чтобы ничего такого я в своём доме не видела! Если профессор Снейп готов мириться с такими вашими выходками, пусть предоставляет вам полигон для испытаний и прочего… А если я найду ещё хоть что-то… Вам будет ОЧЕНЬ плохо!

Близнецы низко опустилиголову.

— Так что вы тогда… Гарри, надеюсь, ты догадался не принимать у них подарков?!

Гарри вошёл вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Гарри.

— Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из-под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри.

Пергамент был совершенно чист, на нём не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов.

— И что же это такое?

— Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент.

— Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее.

— Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему.

— И что я буду делать с куском старого пергамента?

— С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто Гарри смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж.

— Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем ещё зелёные, беззаботные и невинные…

Гарри хмыкнул.

И не только он один таким образом отреагировал на такое заявление близнецов, половина преподавательского состава зашушукалась, пытаясь определить, кто из них снял с этих Умников больше всего баллов. Как и следовало ожидать, рекорд побил Снейп, на втором месте оказалась МакГонагалл, на третьем — ко всеобщему удивлению — Стебль, которой приходилось гонять близнецов от своих теплиц.

— Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как-то рассорились с Филчем.

— Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился…

— …затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить…

— …наказанием…

— …четвертованием…

— …мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно».

— Только не говорите… — улыбнулся Гарри.

— Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул ещё одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента.

— Что тут плохого? — прибавил Джордж. — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое.

— И вы знаете, что с ним делать?

— Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель.

— Ого!

— Что, здорово? То-то!

Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнёс:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелёными чернилами слова:

Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!

Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЁРОВ.

На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своём кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвёртом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почёта. Были там ещё закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели…

— Прямо в Хогсмид. — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырёх, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведёт прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью.

— ТАК ВОТ ОТКУДА В ШКОЛЕ ПОСТОЯННО ПОЯВЛЯЮТСЯ ЗАПРЕЩЁННЫЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ НАПИТКИ!

— Можете быть уверены, все ходы будут обнаружены и замурованы так, что их никакая магия не обнаружит!

— Это…

— Эту Карту следует немедленно конфисковать и уничтожить! А того, у кого она окажется…

— Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты.

— Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред.

— Верно. Да, Гарри, не забывай стирать карту… — предупредил Джордж.

— …а то кто-нибудь ещё узнает её секрет, — закончил за Джорджа Фред.

— Дотронься до неё волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезнет.

— Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо.

— Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж.

И близнецы, довольные собой, удалились.

— Интересно, а как вам удалось открыть её секрет? — как бы невзначай поинтересовался Лунатик.

— Ну…

— Мы тогда долго…

— …и мучительно…

— …подбирали пароли…

— МИСТЕРЫ УИЗЛИ!

— Хорошо, хорошо, Учитель, — затараторил один из близнецов и продолжил. — Мы сразу поняли, что там есть пароль или нечто такое… Но подобрать его никак не могли. А потом, я уже не помню, в связи с чем и кто из нас произнёс эту фразу и — вуаля! А о том, как стереть Карту, подсказала она сама.

— Ну-ну… И где она сейчас?

— Не знаем…

— Я тоже не знаю, — сразу сказал Гарри. — Мне пришлось её отдать на четвёртом курсе и что с ней сталось после этого…

— В самом деле?

— Правда…

Снейп посмотрел в глаза Ученика и сделал себе узелок на память: в самое ближайшее время научить всю компанию определять, добавлено ли в предлагаемое угощение зелье, развязывающее язык, или же веритасерум, а также сократить сроки, в течение которых один из них должен овладеть наукой возведения в памяти блоков, которые не сможет пробить ни один министерский олух.

Гарри любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Если Филч и вправду не знает… а мимо дементоров-то проходить теперь и не надо…

Гарри не помнил себя от восторга, но тут ему на память пришли слова мистера Уизли: «Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме?»

— Вот именно!

Волшебная карта как раз из таких опасных вещей… «вспомогательные средства для волшебников-шалунов»… А так хочется в Хогсмид! Что он, украсть что-нибудь хочет или обидеть кого? Да и Фред с Джорджем вон сколько лет картой пользуются — и ничего…

Многие в зале схватились за головы, в том числе и сам Гарри, который не уловил момент, когда рука матери покинула его собственную, чтобы отвесить хорошую затрещину.

— А у меня тут одна мысль появилась… — заметил он. — Скажите, а вы ночью тоже рассматривали Карту?

— ??

— Когда мы с Роном были в школе?

— ??

— И не замечали ничего необычного в нашей спальне?

— А должны были?

— Да, там был один момент, который мог вас насторожить. Правда, большего я пока рассказать не смогу, скажу только: если бы вы были наблюдательнее, проблем, возможно, было бы меньше…

— Но, думаю, это станет ясно в конце книги, — заметила Гермиона. — Хотя ты прав. Если бы я это видела, то обязательно забила бы тревогу.

— ты бы не стала рассматривать Карту…

— Но при иных обстоятельствах…

— Вот именно…

Гарри провёл указательным пальцем вдоль тайного хода от замка до «Сладкого королевства».

Потом быстро, будто кто ему приказал, свернул карту, сунул под мантию, подошёл к двери и сквозь щёлку выглянул в коридор. Пусто. Гарри осторожно вышел из класса и спрятался за статуей одноглазой ведьмы.

Что теперь? Гарри вынул карту из-под мантии и с удивлением обнаружил новую фигурку с подписью: «Гарри Поттер». Фигурка стояла как раз в том месте, где стоял сам Гарри, — посредине коридора на четвёртом этаже. Фигурка малюсенькой палочкой стукнула статую. Гарри торопливо сделал то же, но ничего не произошло. Он снова поглядел на карту. У головы фигурки появилась надпись: «Диссендиум!».

— Диссендиум! — прошептал Гарри и снова тронул статую.

Горб старухи открылся, и появилось отверстие, как раз такое, чтобы в него пролез мальчик. Гарри огляделся по сторонам, спрятал карту и нырнул в статую вниз головой.

— Гарри, Гарри…

— А если бы это привело тебя в логово горных троллей или драконью пещеру?!

— Эй, эти двое, конечно, шутники ещё те, но туда они бы меня не направили… Наверное?

— Да ты что?!

— Какие могут быть сомнения?!

— В отличие от Хагрида, мы понимаем, с чем можно шутить, а с чем — нет!

«Сладкое королевство» было битком набито учениками Хогвартса, никто не обратил на Гарри внимания, и он стал разглядывать полки со сладостями. Дадли перекосило бы от зависти, знай он, где сейчас Гарри.

— Ну, думаю, многие заметили, просто не придали этому значения, ведь не все знали, что вам нельзя находиться в Хогсмиде…

— А ты уверен, что Дадли стал бы есть волшебные конфеты? После того, как…

— Вообще-то одну такую конфету он съел уже после этих событий. Вот после этого… Но и то я далеко не уверен, что он не попытал бы счастья…

Чего только не было на полках! Огромные куски нуги, грильяж с дроблёным кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина громадный бочонок драже разных вкусов «Берти Боттс», бочонок сахарных свистулек, воздушное мороженое, о котором говорил Рон. Целый стеллаж «потешных угощений»: взрывающаяся жевательная резинка «Друбблс» (из неё можно выдувать огромные синие пузыри, которые потом несколько дней летают по комнате), мятные нитки для чистки зубов, перечные чёртики в пакетах с надписью «Дохни огнём!», мороженое «Зубом застучи, мышью запищи», мятная помадка в форме лягушат — «В желудке прыгают, ногами дрыгают», хрупкие сахарные перья и карамельные бомбы.

— ОООООО! — по залу пролетел стон, причём глаза в восторге закатывали не только ученики. Правда, у одного пожилого мага тут же возникла нужда в пакете, какие в магловских самолётах выдают пассажирам, но многие были шокированы, заметив мечтательную улыбку на губах Снейпа — кого-кого, а его невозможно было представить себе со сладостями в руках.

Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников. В дальнем углу магазина под надписью: «О вкусах не спорят!» — стояли Рон с Гермионой и разглядывали леденцы. Гарри незаметно подкрался и встал позади.

— Фу, — поморщилась Гермиона, — гадость какая! Гарри они уж точно не понравятся. И цвет, и вкус скорее для упырей, чем для людей.

— А они тоже ходят за сладостями? — удивилась какая-то первокурсница из Хаффлпаффа.

— Да. Но для них наши сладости не годятся, приходится делать другие, по особым рецептам.

— Вместо того, чтобы уничтожить…

— Существуют специальные Конвенции, которые препятствуют истреблению подобных существ, мадам Амбридж! Меры против них допустимы лишь в том случае, если доказано, что в заданной местности количество магических существ данного вида значительно больше допустимого и это способно причинить вред людям или привести к нарушению Статута Секретности.

— А может, возьмём вот это? — Рон сунул под нос Гермионе банку с тараканами.

— Ещё чего! — возмутился Гарри. Рон чуть не выронил банку.

— Гарри! — Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Ты что тут делаешь? Как ты сюда…

— Вот это да! — Рон раскрыл от удивления рот. — Ты что, научился трансгрессировать?

— Нет, конечно, — ответил Гарри и шёпотом — рядом стояли шестикурсники — рассказал друзьям о Карте Мародёров.

— Надо же, мне Джордж с Фредом ни разу её не показали! — обиделся Рон. — А я им всё-таки брат.

— Какая разница? — пожала плечами Гермиона. — Гарри всё равно не оставит карту у себя, он отдаст её профессору МакГонагалл. Верно, Гарри?

— Ну нет! — ответил Гарри.

— Ты что, спятила? — выпучил глаза Рон. — Отдать такую ценность!

— Безусловно, такое никому и в голову не могло придти, только потому, что это было разумнее всего.

— Если её отдать, придётся объяснить, откуда она у меня, — сказал Гарри. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча.

— А вдруг Сириус Блэк знает тайные ходы в замок? — не унималась Гермиона. — Нужно предупредить учителей!

— Никого предупреждать не нужно, — возразил Гарри. — На карте семь тайных ходов. По словам Фреда и Джорджа, Филч знает четыре. Из трёх других один завален, у входа во второй Гремучая ива. А тот, через который пришёл я, он… откуда Блэку знать, что вход в него в подсобке магазина?

— Я знаю много другого, смею тебя заверить… И на Карту было занесено далеко не всё.

— А откуда вы знаете, лорд Блэк? Вы видели эту Карту? — удивились близнецы.

— И не раз.

Гарри подумал: «А что, если Блэк всё же знает о потайном ходе?» Рон важно кашлянул и указал на объявление на двери магазина:

По указу Министерства магии

Сообщаем покупателям, что дементорам приказано каждую ночь после заката солнца обходить улицы Хогсмида. Эту временную меру предосторожности отменят после поимки Сириуса Блэка. Советуем покупателям после захода солнца оставаться дома. Счастливого Рождества!

— А вы уверены, что эти меры были…

— К нам тогда доставили нескольких волшебников, пострадавших при встрече с дементорами, — сказал целитель Сметвик. — И один из них был в таком состоянии, словно его пытались Поцеловать… Он до сих пор не приходит в себя…

— Но все были предупреждены… Это были взрослые люди, полноценные маги, способные защищаться…

— Чары Патронуса доступны лишь одному магу из десяти. И лишь один из этих десяти счастливчиков и в самом деле овладевает ими, — холодно сообщила министру Глава Отдела Магического Правопорядка. — Хорошо ещё, что профессор Люпин знает эти чары, иначе не все дети в тот год доехали бы до школы… Живыми.

— Но…

— И подобные меры следовало согласовывать с главами всех отделов, а я не помню, чтобы меня приглашали на данное заседание.

— Дорогая Амелия, эти меры были необходимы…

— Вы преступили целый ряд законов, Корнелиус. Если последствия данного Суда оставят нам данную возможность… Нам предстоит с этим разобраться.

У Корнелиуса возникли сильные сомнения в том, что его не убьют до конца этого самого Суда. Но тогда он считал это прекрасным выходом из существовавшего положения, ему просто руки выламывали, требуя экстренных мер — тех самых, за которые теперь мадам Боунс готова его четвертовать на месте. Но тогда она не могла присутствовать на заседании — да, может, оно было проведено в соответствии не всеми нормами, но оно было, Амелию замещал Оуэн Фелпс…

— Хотел бы я поглядеть, как Блэк проникнет в «Сладкое королевство», ведь в деревне дементоры кишмя кишат. Да и хозяева услышат шум, попробуй он сюда вломиться. Они живут во втором этаже.

— Знаю я этих хозяев, — улыбнулся Блэк. — Шума они не услышат, поскольку ночью выставляют особые чары, поглощающие малейший шорох. К тому же, они не станут привлекать служителей правопорядка по… известным вам причинам, Амелия.

— Да, вы правы, лорд Блэк, — кивнула та.

— Но ведь… Но ведь… — Гермиона подыскивала возражение, которое воззвало бы к благоразумию друзей. — Гарри не дали разрешения ходить в Хогсмид. Если кто-нибудь узнает, что он здесь, его могут даже исключить.

— Ну, исключать бы не стали, но наказание мастер Поттер отбывал бы до конца года.

И солнце ещё не село, вдруг Блэк нагрянет в Хогсмид сегодня? Прямо сейчас?

— Да он в такую метель Гарри и не разглядит. — Рон кивнул в сторону улицы, за окнами магазина валил густой снег. — Будет тебе, Гермиона. Рождество на носу, что, Гарри хуже других, что ли?

Гермиона в тревоге закусила губу.

— Ты на меня наябедничаешь? — улыбнулся Гарри.

— Ну что ты! Нет, конечно. Но всё-таки, Гарри…

— Гарри, ты свистульки видел? — перебил Гермиону Рон, схватил Гарри за руку и потащил к бочонку с конфетами. — А желатиновые червячки? А кислые шипучки? Помню, Фред дал мне одну, мне было тогда семь лет, она мне язык насквозь прожгла. Мама его тогда здорово метлой отлупила! — Рон задумчиво уставился на корзину с шипучками. — А что, если угостить Фреда тараканьей гроздью и сказать, что это засахаренный арахис, он поверит?

— Тараканьей гроздью?! Ах ты…

— Да она совершенно не похожа…

— Мистер, мистер и мистер Уизли! Успокойтесь и сядьте на свои места!

…Гарри пил большими глотками: чудесный напиток согревал всё тело до кончиков пальцев. Вдруг входная дверь отворилась, и сквозняк взъерошил волосы на голове Гарри. Он глянул в сторону двери и чуть не захлебнулся.

— Что случилось?!

— Дементоры?!

— Лорд Блэк?!

— Меня не было в Хогсмиде, я жил в другом месте. Большей частью в лесу.

— Ай, мама, ты мне сейчас все внутренности выбьешь! Отпусти, мне больно!

В бар вошли МакГонагалл и Флитвик, за ними — Хагрид с министром магии Корнелиусом Фаджем, толстячком в тёмно-зелёном котелке и полосатой мантии. Все четверо увлечённо о чём-то беседовали.

— Надо же было так пугать…

— Это вы кому говорите?

В мгновение ока Рон с Гермионой оба нажали ладонями на макушку Гарри. Гарри соскользнул со стула и очутился под столом, вылив на себя остатки пива. Сжимая в руках кружку, он видел ноги вошедшей компании: вот они подошли к стойке бара, постояли немного и, развернувшись, двинулись прямо к нему.

Гермиона над его головой прошептала:

— Мобилиарбус!

Рождественская ёлка оторвалась от пола и, плавно покачиваясь, полетела. С глухим стуком приземлилась возле их столика и загородила его пушистыми ветками.

— А, так вот это что… А я-то думал, зачем Розмерта это устроила? — удивился Флитвик.

— А я и не заметил, — поднял брови министр.

— Я тоже…

Блестящие каблуки ушли и снова вернулись. У Гарри сердце ушло в пятки: как это он забыл, что у учителей сегодня тоже выходной? Они ещё, чего доброго, здесь дотемна засидятся. А ведь ему ещё надо вернуться в «Сладкое королевство», а то и в школу не попадёшь… Гермиона думала о том же и нервно постукивала ногой.

— Каким ветром вас сюда занесло, господин министр? — спросила мадам Розмерта.

Гарри увидел, как задвигалась нижняя часть упитанного туловища. Фадж, похоже, обернулся посмотреть, не подслушивает ли кто.

— Ясно каким. Сириуса Блэка, дорогая моя, ищем. Вы ведь слышали, что он учинил в школе на Хэллоуин?

— Слышала, слышала.

— Вы, Хагрид, всем успели рассказать, всему пабу? — с укоризной спросила МакГонагалл.

— Думаю, и не одному, — заметила Минерва, сверля экс-полувеликана взглядом. Тот забился в уголок и только тяжело вздыхал.

— Думаете, Блэк всё ещё поблизости? — тревожно спросила хозяйка гостиницы.

— Уверен.

— Дементоры уже дважды обыскивали мой паб, распугали всех клиентов, одни убытки…

— Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что ж поделать? Как иначе прикажете вас охранять? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры ещё не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу.

— И правильно делает, — вступилась за директора школы МакГонагалл. — Как мы стали бы преподавать в присутствии таких чудовищ?

— Верно, верно, — тоненьким голоском поддержал коллегу малыш Флитвик, не достававший ногами до пола.

— Что поделаешь… — сдержанно заметил Фадж. — Они охраняют вас от злодея. Блэк способен на всё…

— Но в тот год от дементоров пострадало куда больше людей, чем тогда, на площади, независимо от того, кто был виновен в той трагедии.

У министра хватило ума промолчать.

— А мне как-то не верится, что Сириус Блэк мог переметнуться на сторону Тёмного Лорда. Это на него не похоже… — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Помню его студентом Хогвартса… Скажи мне тогда кто-нибудь, что из него выйдет чёрный маг, я бы подумала, что этот человек выпил слишком много медовухи.

— Даже при том, что я происхожу из не самого… светлого рода, — кисло заметила обсуждаемая личность.

— Но ещё в школьные годы ты так старательно открещивался от своей семьи…

— Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, — угрюмо ответил министр. — Люди не знают самых страшных его дел.

— Что может быть страшнее убийства невинных людей? — удивилась хозяйка.

— Кое-что может.

— Сомневаюсь.

— Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила профессор МакГонагалл. — А помните, кто был его лучший друг?

— Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Столько от них было веселья! Друзья — не разлей вода. Так и стоят перед глазами — Сириус Блэк и Джеймс Поттер.

Гарри выронил кружку, и она грохнулась на пол. Рон ткнул его ногой.

— Полагаю, после этого разговора вы, мастер Поттер, стали понимать, почему мы так боялись за вашу безопасность? — сказал министр.

— Насколько я понимаю ситуацию теперь, лично мне опасность как раз не угрожала. Хотя, согласен, тогда это выглядело несколько… Прости, крёстный.

— Ничего… Думаю, если бы я был не одним из участников… конфликта, а посторонним лицом, не знакомым со всеми подробностями… Мог бы сделать неправильные выводы.

— Верно, — подтвердила МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, на редкость блестящие, но отчаянные сорвиголовы! Таких ни раньше, ни позже не было!

— Ну это ещё неизвестно, — промычал Хагрид. — Фред с Джорджем Уизли, пожалуй, дадут им фору.

Близнецы весело переглянулись и дали друг другу пять. Мародёры — те из них, которые были в зале, переглянулись между собой, то ли расстроенные этим заявлением друга, то ли радуясь за преемников.

— И они были как братья, — вставил Флитвик. — Как два неразлучных брата.

— Именно, — подтвердил Фадж. — Поттер никому не доверял так, как Блэку. Они и после школы дружили. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крёстным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает, будет очень страдать.

— И неужели же никому в эту минуту не пришло в голову, что обряд был магическим и я при всём желании не смог бы причинить вреда своему крестнику?

— да, Магия жестоко покарала бы лорда Блэка даже за одну только такую мысль, — подтвердила мадам Боунс. — Если бы я знала, что мастер Поттер — ваш крестник, — она обратилась непосредственно к Сириусу, — я бы провела дополнительное расследование.

— Из-за того, что Блэк стал сподвижником Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта.

— Хуже… — Фадж понизил голос. — Не многим тогда было известно, что Поттеры знают: Вы-Знаете-Кто за ними охотится. У Дамблдора, который, разумеется, всегда боролся против Вы-Знаете-Кого, было много тайных агентов, и один из них сообщил, что Джеймсу и Лили грозит опасность. Дамблдор тут же дал им знать и посоветовал спрятаться в тайном укрытии. А для верности подсказал воспользоваться заклятием Доверия.

— Что это такое? — Мадам Розмерта слушала, затаив дыхание.

Профессор Флитвик откашлялся и стал тонким голосом объяснять:

— Заклятие Доверия — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека — Хранителя Тайны, как его называют. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель её выдаст. Вы-Знаете-Кто мог годами искать Лили и Джеймса и не нашёл, даже если бы сунул нос в окно их дома.

— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — догадалась мадам Розмерта.

— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор всё равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители Тайны.

— Значит, он подозревал Блэка?

— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завёлся предатель.

— Среди нас? Нас — кого?

— Людей, которые пытались противостоять Тёмному Лорду, — пояснил Дамблдор, крайне недовольный этим вопросом и невозможностью промолчать — слишком много глаз на него уставилось.

— А какое отношение к мракоборческому отделу имели вы? И, насколько мне помнится, лорд Поттер тоже не занимался такой деятельностью, они с леди Поттер были только практикантами… О какой деятельности против Вы-сами-знаете-кого может идти речь? Доулиш…

— Силенцио.

— К тому же, мы никогда не привлекаем к полевой работе молодых родителей, до достижения мастером Поттером пятилетнего возраста как минимум один из его родителей мог бы работать только в кабинете.

— Но… — Дамблдор закусил губу вместе с остатками усов и не стал развивать тему.

— Вы в самом деле думали… — спросил Кингсли.

— И был прав, только предателем было совсем иное лицо, чем мы думали.

— Очень рад это слышать, — улыбнулся Люпин.

— Но Джеймс Поттер настоял на своём?

— Да, настоял, — вздохнул Фадж. — Заклинание Доверия применили, а две недели спустя…

— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством…

— Гнусный, смердящий душепродавец! — прорычал Хагрид на весь бар.

Соседи притихли и повернулись в их сторону. МакГонагалл зашикала на него.

— Я тогда его видел. — Хагрид понизил голос. — Наверное, самый последний перед тем убийством. Это я спас Гарри, вынес его из развалин, Лили-то с Джеймсом уже погибли. Я его тогда вытащил, а у него на лбу рана… а тут этот… Сириус Блэк на своём мотоцикле. Я-то тогда не знал, чего он явился… что он Хранитель Тайны. Я подумал, он… э-э… прилетел помочь. Бледный как смерть, весь трясётся. А я-то, я-то! Я его утешать стал! — Хагрид разрыдался.

— Хагрид, пожалуйста, умерьте голос, — взмолилась МакГонагалл.

— Откуда мне было знать, что ему наплевать на Лили и Джеймса, что он шпион. А он ещё говорит: «Я крёстный Гарри, отдайте его мне, я, мол, о нём позабочусь…» Ха! Я Гарри не отдал, Дамблдор велел мне отвезти его к тётке. Блэк поспорил-поспорил и согласился. И дал мне свой мотоцикл отвезти Гарри: «Мне, говорит, он больше не нужен». И как это я не догадался! С чего это он отдаёт любимый мотоцикл? И как это он больше не нужен?

— Безусловно, поступил, как последний идиот. Но я тогда доверял Альбусу и был уверен, что он позаботится о Гарри, пока я не найду истинного предателя. Впоследствии я собирался забрать Гарри у тётки — я знал, где она живёт — и отвезти в Европу, к своей дальней родне… А для всего этого мотоцикл мне не нужен, более того, он мне был бы даже помехой.

Эх, дубина я, дубина! Дамблдор-то знал, что Блэк — Хранитель Джеймса. Блэк думал улизнуть в ту ночь, думал, у него есть часа два, пока Министерство узнает. А отдай я ему Гарри!.. Он бы повёз его на мотоцикле да и кинул бы в море. Сына-то лучшего друга! Да чо уж там, переметнулся волшебник на сторону тёмных сил, нет для него ни свата, ни брата…

Хагрид замолчал, и никто долго не решался заговорить.

— Но далеко он не убежал, — произнесла удовлетворённо мадам Розмерта. — Министерство магии сцапало его на другой день.

— Увы! — вздохнул Фадж. — Не мы его нашли, к сожалению. Его нашёл друг Поттера Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошёл от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал искать Блэка.

— Петтигрю, Петтигрю… уж не тот ли толстячок, что ещё в Хогвартсе всюду таскался за Поттером и Блэком? — припомнила мадам Розмерта.

— И с какой стати мы его терпели?! — рычал Сириус.

— Минерва просила помочь ему, — пояснил Ремус. — И в учёбе отставал, и на лестницах оступался по десять раз в день, если не чаще…

— Ну да, а вы, как я надеялась, могли бы ему помочь, — развела руками бывшая деканша. — Как мы могли предполагать, чем всё закончится…

— Он самый, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Он души не чаял в Блэке и Поттере. Он им был, конечно, не ровня, не те способности, а я была чересчур строга с ним. Как я теперь раскаиваюсь… — МакГонагалл всхлипнула.

— Ну будет, будет, Минерва, — похлопал её по плечу Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы, маглы — мы потом стёрли им память, — уверяли, что Петтигрю со слезами укорял Блэка: «Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!» Потянулся за волшебной палочкой, но Блэк, разумеется, опередил его. От Петтигрю почти ничего не осталось…

— Память им перед этим кое-кто подправил. Кое-кто, оказавшийся куда более ловким, чем от него этого ожидали, — прорычал Блэк.

Профессор МакГонагалл высморкалась и сказала севшим голосом:

— Глупый, глупый мальчишка… Дуэли никогда у него не получались! Зачем только он сам… Ведь есть же Министерство…

— Которое умело только трястись в своих норах и палец о палец бы…

— ЛОРД БЛЭК!

— Простите, Корнелиус, но многие наши тогдашние коллеги и в самом деле были трусоваты, — заметила Амелия Боунс. — И, согласитесь, у лорда Блэка есть основания относиться к нашему ведомству с некоторым… предубеждением.

— Эх, добраться бы мне до Блэка раньше Петтигрю! — взревел Хагрид. — Уж я бы с ним не канителился, я бы его голыми руками на куски…

— Нет, Хагрид, вы бы с ним не справились, — покачал головой Фадж. — Схватить его могла бы только полиция маглов. Я в те времена был заместителем главы Департамента чрезвычайных ситуаций и прибыл на место происшествия одним из первых. Никогда не забуду того, что я там увидел: посреди улицы глубокая воронка, всюду искорёженные трупы, маглы кричат, а Блэк стоит и хохочет над тем, что осталось от Петтигрю — кучкой окровавленной одежды и… и… каких-то фрагментов…

Фадж замолчал. Все пятеро достали носовые платки.

— Вот, Розмерта, что содеял Блэк, — глухо продолжал министр. — Блэка забрал оттуда патруль волшебной полиции, Петтигрю посмертно получил орден Мерлина первого класса — слабое утешение для его бедной матери. А Блэка упрятали в Азкабан.

Мадам Розмерта протяжно вздохнула.

— А правда, что он лишился рассудка?

— По-моему, нет, — ответил министр, растягивая слова. — Могу одно сказать: поражение хозяина временно помутило его рассудок. Убийство Петтигрю и всех тех маглов, жестокое, бессмысленное, было действием отчаявшегося, загнанного в угол человека. Но недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключённые там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк… он выглядит и говорит как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому всё надоело. Увидел у меня газету, спросил, прочитал ли я её и не могу ли дать ему, сказал, что соскучился по кроссвордам.

— Вообще-то меня заинтересовали совсем не кроссворды, но газета торчала таким образом, что я отчётливо видел колдографию.

— Колдографию? Какую колдографию?

— Узнаешь в конце книги, — сказал Рон.

Дементоры круглые сутки дежурят у двери, а ему хоть бы что.

— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?

— Думаю, что это его… э-э… конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Но мы надеемся поймать Блэка раньше. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но… дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет…

— Вот, Корнелиус, вы сами признали, что Тёмный лорд вовсе не погиб при встрече с Гарри, — вставил директор. — И что он вполне способен вернуться.

Фадж пожевал губами и опустил голову.

Молния

Следующую главу был усажен читать Сириус. На лице бывшего Узника Азкабана появилась довольная улыбка, когда он прочёл название:

Глава 11

«Молния»

— Ооооо!

— Теперь мы узнаем, откуда она у тебя…

— А я особо и не скрывал… после того, как узнал сам.

Гарри смутно помнил, как добрался до подпола «Сладкого королевства», миновал тоннель и очутился в замке. Вот он ещё в «Трёх мётлах», а вот уже вылез из горба статуи. Всю дорогу он думал только о нечаянно подслушанном разговоре.

Как же так? Почему Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли и Корнелиус Фадж молчали? Почему скрыли, что родителей предал их лучший друг?

— Потому, что не хотели тебя травмировать, мой ма… Гарри, — резко исправился Альбус, заметив не самые дружеские взгляды окружающих. — Мало того, что сама обстановка… И ещё дополнительно тебя пугать?

За ужином Рон и Гермиона тревожно поглядывали на Гарри, не смея заговорить с ним — рядом сидел Перси. После ужина друзья поднялись в гостиную, а тут Фред и Джордж на радостях, что наступили каникулы, взорвали десяток бомб-вонючек. Гарри не хотелось рассказывать близнецам о походе в Хогсмид, и он тихонько выскользнул из гостиной и поднялся в пустую спальню. В спальне присел у тумбочки, вытащил книги и нашёл фотоальбом в кожаном переплёте, который ему подарил Хагрид два года назад. Там были фотографии мамы и папы. Гарри сел на постель, задёрнул полог и стал разглядывать снимки…

На свадебной фотографии папа машет ему рукой, на лице у него сияет улыбка, непослушные волосы на голове, такие же, как у сына, торчат в разные стороны. Папа держит под руку маму, и она тоже светится счастьем. А рядом — шафер папы… Гарри раньше не обращал на него внимания.

Если не знаешь, что это Блэк, то и не догадаешься. На фото он красив и весел, а теперь у него исхудалое, бледное лицо. Неужели он уже тогда переметнулся на сторону Волан-де-Морта? И замышлял убить лучших друзей? Понимал ли он, что его ждёт двенадцать лет в Азкабане, после которых он станет неузнаваем.

«Но ведь на Блэка дементоры не действуют!» — думал Гарри, а Блэк глядел на него с фото и улыбался. И когда они совсем близко, он не слышит крик его мамы…

— Они очень даже на меня действовали, когда могли, — отвлёкся от чтения Сириус. — И я слышал очень много страшных вещей… Хотя, безусловно, предсмертные крики матери… Что может быть страшнее…

Все молчали, не зная, на кого смотреть. Гарри прижался к маме, которая нежно обняла его, Джеймс смотрел на них с любовью и состраданием в глазах, многие думали о том, что пришлось пережить этому зеленоглазому очкарику… И каково пришлось бы им самим в присутствии дементоров, какие воспоминания пришли бы к ним…

— Этих монстров следует уничтожить! — безапелляционно и в один голос заявили сразу несколько студентов с разных факультетов — наверное, никогда прежде Гриффиндор, Рейвенкло, Слизерин и Хаффлпафф не были столь едины. Может быть, разные мотивы вызвали у них такую реакцию, но ненависть к этим созданиям сплотила всех.

— Но это лучшие стражи для…

— Корнелиус, мы с вами уже обсуждали эту тему.

— Они не выйдут из-под министерского контроля!

— Мы можем назвать как минимум четыре случая, когда они это сделали и подвергли этим опасности жизни ни в чём не повинных людей. Один из них был уже описан, думаю, ещё один будет в конце этой книги.

— Альбус, они были спровоцированы!

— Возможно. Но вам не следовало ставить вокруг школы тех, кого можно спровоцировать на такое…

— Альбус, поверьте…

— Я часто верил всему… и был разочарован. Вы моложе меня, Корнелиус, и не знаете жизнь, как её знаю я. Если я считаю этих тварей опасными — значит, это так и есть. И в решающий момент они встанут отнюдь не на вашу сторону. Я вам это уже говорил прежде — и повторяю. Если вам так важны дементоры — хорошо, не уничтожайте их, но организуйте для них заповедник… где-нибудь в Антарктике.

— Азкабан…

— Есть кому охранять и без них. Существуют меры, на что я неоднократно указывал, ещё ваша предшественница обещала что-то сделать, но не успела. Когда придёт время… Дементоры не станут противостоять Ему.

Многие после этих слов директора с тревогой посмотрели на некую жабоподобную слушательницу, но стоявший за спиной оной мракоборец, в своё время ухитрившийся сдать ЖАБА по заклинаниям с минимально допустимым баллом, явно готовился к пересдаче и выбрал Амбридж в объект своей подготовки. Во всяком случае, экс-Первый секретарь молча открывала-закрывала рот, но, кроме хлюпающих звуков при открывании и закрывании рта, слышно ничего не было и многие — в том числе министр — вздохнули с явным облегчением.

Гарри захлопнул альбом и сунул в тумбочку, снял мантию и очки, плотнее задёрнул полог и лёг.

Кто-то отворил дверь спальни.

— Гарри, ты здесь? — спросил Рон.

Гарри притворился, что спит. Рон вышел, Гарри лёг на спину и стал глядеть в потолок.

Впервые в жизни он почувствовал ненависть. Изображение Блэка словно вырезали из альбома и наклеили на потолок, и он в темноте смеялся над Гарри. Потом, как на экране кино, Блэк убил Питера Петтигрю (Петтигрю немного смахивал на Невилла Лонгботтома). И у Гарри в ушах зазвучал тихий, взволнованный голос (хотя он никогда в жизни не слышал голоса Блэка): «Мой господин, наконец-то я — Хранитель Тайны Поттеров…» Его собеседник пронзительно захохотал, именно этот хохот Гарри слышал всякий раз, когда приближались дементоры.

— Гарри…

— Всё в порядке, крёстный, всё в порядке. Тогда… было не совсем…

— Но, надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мы скрывали от тебя то, что считали правдой…

— Правда иногда ранит…

— Гарри, на тебе лица нет!

Гарри заснул только под утро, а проснувшись, обнаружил, что спальня уже пуста. Он оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. В гостиной были Рон с Гермионой. Рон жевал мятную жабу и поглаживал живот, Гермиона корпела над домашней работой, разложенной на трёх столах.

— А где все? — Гарри рассеянно огляделся.

— Разъехались. Сегодня первый день каникул, ты что, забыл? — Рон пристально поглядел на Гарри. — Скоро обед, я уже собирался пойти тебя будить.

Гарри сел в кресло у камина. За окнами всё ещё падал снег. Перед камином, как рыжий пушистый коврик, растянулся кот Живоглот.

— Тебе нездоровится? У тебя правда больной вид. — Гермиона обеспокоенно взглянула на Гарри.

— Нет, всё в порядке.

— Послушай, Гарри, — Гермиона и Рон переглянулись, — ты, конечно, расстроился из-за того, что вчера услышал. Но всё равно нельзя делать никаких глупостей.

— О чём ты?

— Нельзя самому охотиться за Блэком, — сорвалось с языка у Рона.

Гарри промолчал: разговор был явно подготовлен, пока он спал.

— Ты ведь не станешь, правда? — с надеждой спросила Гермиона.

— Блэк не стоит того, чтобы из-за него умирать, — добавил Рон.

Гарри поглядел на Рона, на Гермиону. Ну как же они не понимают?!

— Знаете, что я слышу, когда рядом дементор?

Рон с Гермионой в предчувствии чего-то страшного покрутили головами.

— Я слышу, как перед смертью кричит мама, умоляет Волан-де-Морта пощадить меня. Если бы вы вот так услышали последние слова мамы, вы бы их навсегда запомнили. Такое не забывается. А если бы вдруг узнали, что выдал её Тёмному Лорду их лучший друг…

— Ты ведь ещё учишься, а Блэк уже взрослый волшебник! — воскликнула Гермиона. — Его поймают дементоры, увезут в Азкабан, там он понесёт наказание!

— Ты ведь слышала, что сказал Фадж. На Блэка Азкабан не действует, как на обычных людей. Какое это для него наказание!

— И что ты задумал? — Рон был явно встревожен. — Хочешь его убить?

— Что ты, Рон! — испугалась Гермиона. — Гарри никого не хочет убить, правда, Гарри?

Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, чего хочет. Одно было ясно: нельзя сидеть сложа руки, покуда Блэк на свободе.

— И что ты мог бы предпринять в данной ситуации? Даже если допустить, что я и в самом деле был преступником? — спросил Сириус, поднимая голову. Ему было очень тяжело читать о том, в какое состояние пришёл его крестник, сын его лучшего друга, когда считал своего крёстного виновным в преступлениях. Было видно, что и сам Блэк сильно переживает — не от того, что он сам натерпелся — безвинно! — в тюрьме, так ещё и ребёнок страдает не только днём, но и ночью… — Да, при нашей встрече… Но неужели ты и в самом деле рассчитывал справиться со взрослым волшебником?

— Тогда я об этом не думал. Я вспоминал крики… Думаю, на моём месте если не все, то очень многие ни о чём другом не могли бы думать, — признался мальчик. Многие в зале — и не только студенты — закивали в знак согласия. Это… было жестоко.

— А Малфой всё это знает, — вдруг сказал он. — Помнишь, Рон, его слова на зельеварении? «Будь я на твоём месте, я бы его выследил… Уж я-то бы отомстил!»

— Мастер Малфой? Вы в самом деле стали бы?

— В принципе, лорд Блэк… Я тогда подначивал Гарри, признаю, что только впоследствии осознал всю свою неправоту… Но, если отвечать на ваш вопрос прямо… Я бы отомстил за обиду своей семьи. Возможно, не сразу, а сначала научился бы всему, что могло бы мне помочь, — признал Драко. — Но тогда… Не понимаю. Тут говорилось о каком-то воздействии… Иначе я не могу объяснить, почему один только вид Гарри вызывал у меня непреодолимое желание наговорить ему разных гадостей и глупостей, только для того, чтобы довести его… Почему-то после обследования, которое вывело из организма эти зелья — по крайней мере, как сказала мадам Помфри, — поклон в сторону целительницы, — у меня это желание стало проходить. И я совершенно искренне обо всём сожалею.

— Охотно верю, — сказал Гарри. — С некоторых пор ты и в самом деле перестал вести себя, как последний придурок. И ты сам, и, что скрывать, лорд Малфой несколько… улучшили моё мнение о вашей семье.

— Благодарю вас, мастер Поттер, — церемонно поклонился Люциус.

— И ты не нас послушаешь, а Малфоя? — рассердился Рон. — Вспомни, что получила мама Петтигрю после его гибели от рук Блэка? Орден Мерлина первого класса и кончик мизинца в коробочке. Папа сказал, больше ничего не нашли. Этот Блэк чокнутый и очень опасен…

— Должно быть, Малфою сказал отец, — не слушал Гарри. — Он хорошо знал Волан-де-Морта…

— Зови его «Вы-Знаете-Кто»! — взорвался Рон.

— …значит, Малфои знали, что Блэк на стороне Волан-де-Морта…

— Вообще-то такие разговоры лично меня удивили, — заметил Малфой-старший. — Я знал, что Сириус — не на нашей стороне. Регулус — да, получил Метку, один Блэк был в наших рядах, но — младший. И я, и другие пытались привлечь старшего, но безуспешно, и, когда пошли такие разговоры… И я, и другие Упивающиеся, которые избежали ареста, сильно сомневались в том, что к этой истории с Поттерами и нашим Господином причастен Блэк.

— А кто был истинным предателем, не знали?

— Клянусь, нет. Я знал, что у Господина есть осведомители, которые официально не входят в наш круг, хотя и преданы идеям… Многие должны были выслуживаться, прежде, чем получить метку… И я слышал о том, что Тёмный лорд, сильно разгневанный тем, что на одной из… встреч лорд Поттер, — поклон в сторону Джеймса, — не только не выказал и тени страха, так ещё и позволил себе атаковать Лорда… стремился отомстить за такую дерзость. А поскольку лорд Поттер оказался более осторожным, чем многие другие, стало ясно, что добраться до него возможно только через тех, кого Поттеры считают своими друзьями. В первую очередь — Мародёры. С Петтигрю мы бы связываться не стали, слишком уж ничтожным он казался… Блэк… Мы не были уверены, что они с лордом Поттером не провели обряд Магического Побратимства, их взаимоотношения были похожи именно на такие…

— Нет, мы не Побратимы. Но Сириус — крёстный Гарри.

— Когда я узнал об этом, то сразу сказал: Сириус Блэк для нас недоступен. Даже если он проникнется нашими идеями, не сможет выступить против Поттеров. Я до последнего пребывал в полной уверенности, что среди тайных осведомителей Лорда — а в этой компании было много оборотней — находится Люпин.

— Спасибо, лорд Малфой.

— Извините, Люпин. Признаю, что был неправ, но на тот момент вы казались мне наиболее вероятным кандидатом на роль предателя.

— …и Малфой будет скакать от радости, если Блэк тебя прикончит, как Петтигрю! Пойми ты, Малфою только того и нужно, чтобы тебя укокошили к следующему матчу!

— Гарри, опомнись. Ну, пожалуйста! — со слезами взмолилась Гермиона. — Блэк страшный человек. Ну зачем тебе лезть на рожон! Ты мгновенно попадёшь ему в руки, он только того и ждёт… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они хотели, чтобы ты жил.

— Если бы я мог тогда вмешаться, я бы ещё на первом курсе скрутил бы всю вашу компанию, чтобы не пустить в этот проклятый коридор! — прорычал Джеймс.

— Но тогда Тёмный Лорд добрался бы…

— Нет. Вы же уже знаете, как я защитил камень…

— Вместо того, чтобы держать его подальше от школы, где ему не следовало находиться! И к василиску я бы его не пустил!

— И погибла бы девочка… И…

— Из-за чьего-то разгильдяйства! Двенадцатилетний подросток сообразил, что представляет из себя Монстр Слизерина, а весь преподавательский состав оказался бессилен даже изготовить Быструю Живую Воду или приобрести уже готовую! Неужели абсолютно никто из вас, — Джеймс оглядел притихших преподавателей, которые не отваживались поднять глаза на разгневанного отца, — не понял, что дети столкнулись с василиском?! Неужели никому из вас не известен хотя бы один специалист — если не считать таковым Локонса — который мог бы с ним справиться?! А если бы я узнал, что школу будут охранять дементоры… Я бы посадил Гарри под замок, но в школу бы не пустил! И именно из-за дементоров, а не какого-то преступника, который не пойми за кем охотится!

— Но мы знали, за кем…

— Знали они!

— Лорд Блэк в бреду…

— Лорд Блэк знал, сколько лет его крестнику. И если дело было только в том, что Гарри учился в Хогвартсе, то Сириус сбежал бы ещё за два года до этого! Почему-то и этот бред у него появился, и побег состоялся только после визита в тюрьму министра, — напомнил Люпин.

— То есть, это я спровоцировал…

— Не совсем. Но, полагаю, вы узнаете об этом ближе к концу книги.

— Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда — спасибо Блэку! — с ними не разговаривал.

— Ничего, зато теперь мы навёрстываем упущенное.

— Да, папа, спасибо…

Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Воцарилось молчание.

— Послушайте, ведь сейчас каникулы! — воскликнул Рон. — Скоро Рождество. Идёмте к Хагриду, мы у него сто лет не были.

— Нельзя, — возразила Гермиона. — Гарри не должен выходить из замка…

— Прямо как в тюрьму угодил…

— Идёмте, — сказал Гарри, выпрямляясь в кресле. — Заодно спрошу его, почему он, рассказывая мне о родителях, никогда не упоминал Блэка.

Разговор о Блэке принимал явно нежелательный оборот.

— Может, лучше сыграем в шахматы? — поспешно предложил Рон. — Или в плюй-камни? Перси оставил мне игральный набор…

— Нет, пойдём к Хагриду, — твёрдо решил Гарри.

— Гарри, Гарри, Гарри….

…Рон прижался ухом к двери.

— Слышу какой-то странный звук. Кто-то там есть. Может, Клык?

Гарри и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания.

— Может, за кем-нибудь сбегать? — предложил Рон.

— Хагрид! — Гарри забарабанил в дверь. — Хагрид!

Раздались тяжёлые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слёзы.

— Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри.

Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Гарри наверняка бы упал, если бы Рон с Гермионой вовремя не схватили лесничего под руки. Друзья все втроём втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и разрыдался ещё громче. Лицо его всё было залито слезами, намокла и нечёсаная борода.

— Что стряслось, Хагрид? — спросила испуганно Гермиона.

Гарри заметил на столе письмо.

— Что это, Хагрид?

Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал:

— «Уважаемый мистер Хагрид!

Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны».

— В принципе… В самом инциденте — нет, возможно… Но — ваша вина есть, Хагрид. Гиппогрифов следовало оставить для последнего курса, а не начинать с них знакомство непосвящённых, да ещё и демонстрировать собственное неумение с ними обходиться…

— ?!

— В той главе говорилось, что Хагрид погонял гиппогрифов, кричал на них и гремел цепями. Не говоря уже о том, что привёл целый табун, хотя они не переносят столь тесной компании и я удивлена, что они не передрались между собой.

— Но они же такие…

— Помолчите, мистер Хагрид. Ваши представления о предмете сильно расходятся с действительностью. И это уже не говоря о всплывшем здесь факте, что конкретный гиппогриф и прежде был агрессивен, о чём вам, как лицу, в число служебных обязанностей которого входит уход за магическими животными, приписанными к школе, не могло быть неизвестно. К сожалению, нам не были известны все подробности, иначе…

— Амелия, Хагрид…

— …проявил столь вопиющую некомпетентность исключительно из благих намерений, Альбус?

— Да ведь это здорово! — Рон похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше.

— «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаём дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении.

С уважением, Ваши коллеги…»

Ниже шёл список школьных попечителей.

— Обычная процедура. Проявление агрессии магического существа к людям — это серьёзно.

— Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — вспомнил Рон. — Держу пари, всё обойдётся…

— И на что вы спорили?

— Северус! Не придирайся к словам!

— Надо думать, а не…

— Ребёнок хотел поддержать друга.

— И ведь в конечном итоге всё и в самом деле обошлось…

— Нет, не обойдётся! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид утёр рукавом слёзы. — У них зуб на самых интересных животных.

— Только тех из них, которые и в самом деле представляют непосредственную опасность для людей, — возразила Амелия Боунс. — И доказавших это, как было в случае Клювокрыла и мастера Малфоя. И не говорите, что студент допустил ошибку, да, возможно, гиппогриф был спровоцирован, но вы, как преподаватель, должны были изначально исключить такую ситуацию.

В углу кто-то громко зачавкал. Гарри, Рон и Гермиона обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что-то жевал.

— Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! — всхлипывая, объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один-одинёшенек и на привязи.

Друзья переглянулись. Они расходились с Хагридом во взгляде на «самых интересных животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». Впрочем, Клювокрыл и вправду выглядел безобидным. Хагрид же и вовсе считал его милашкой.

— Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. — Гермиона села рядом с Хагридом и погладила его по огромной ручище. — Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен.

— Ничего не выйдет! — рыдал Хагрид. — Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело, и тогда Клювика…

— Дело не только во мне, но и в том, что вы в принципе двух слов связать не в состоянии. И даже не догадались, что имеете право в подобной ситуации доверить защиту третьему лицу.

— Кккаккому ещё третьему лицу?!

— Той же самой профессору Граббли-Дерг. Ей доводилось смягчать приговор даже мантикорам.

Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол.

— Может, Дамблдор поможет? — вслух подумал Гарри.

— Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк…

Рон и Гермиона взглянули на Гарри, как будто хотели сказать: вот он, подходящий момент укорить Хагрида, умолчавшего о роли Блэка в гибели его родителей. Но Хагрид был так несчастен, так боялся за судьбу гиппогрифа, что Гарри просто не мог ещё усугублять страдания своего друга.

— Хагрид, нельзя сдаваться, — твёрдо сказал он. — Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями…

— Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, — задумалась Гермиона. — Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай.

— Да, такой случай был, — улыбнулась мадам Боунс. — Было доказано, что таким образом некий мистер Притчард хотел свести счёты с мистером Каденсом… Я не стану приводить здесь всех подробностей, могу только сказать, что гиппогриф был признан орудием преступления и, поскольку прежде за ним не замечалось никаких агрессивных действий, а в данной ситуации он также пострадал, в его отношении был вынесен оправдательный приговор.

— …А в Азкабане страшно? — осторожно спросила Гермиона.

— Ещё как! — Хагрид глядел в одну точку. — Другого такого места во всём свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… всё вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта…

На глазах у него опять выступили слёзы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты.

— Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живёшь. Я всё мечтал, помереть бы, пока сплю… А потом меня выпустили. И я будто снова родился, всё вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры-то меня отпускать не хотели.

— Ты же был не виноват! — с удивлением воскликнула Гермиона.

Хагрид горько усмехнулся.

— Им-то что? Им нужно пару сотен заключённых, а кто виноват, кто нет, их это не трогает. — Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: — Хотел я было отпустить Клювика… пусть бы себе улетел… да как ему втолкуешь, что надо улепётывать? Да и закон страшно нарушить… как бы опять… — Хагрид поглядел на Гарри, Рона и Гермиону полными слёз глазами. — Не хочу обратно в Азкабан.

— В принципе, можно было бы устроить «побег», не подставляясь, — заметил Кингсли. — Я бы смог спасти гиппогрифа не менее, чем десятью способами. А если бы вас и заподозрили в том, что вы отпустили чудовище…

— Дак какое…

— Хорошо, магическое животное — не думаю, что комиссии удалось бы получить прямые доказательства вашей вины в этом. И — даже в этом случае вам грозил бы только крупный денежный штраф. Соразмерный с вашими доходами — то есть, вы бы потеряли значительную для себя сумму, но возможную. Не говоря уже о том, что, поскольку директор к вам неплохо относится, возможно, согласился бы ссудить некоторую сумму, верно, Альбус?

Лицо Дамблдора было непроницаемо.

Хотя вечер у Хагрида был не очень весёлый, всё же он оказал на Гарри то действие, на которое Рон с Гермионой рассчитывали. Гарри теперь лишь изредка вспоминал Блэка и ревностно взялся готовить оправдательную речь для суда над гиппогрифом.

На другое утро друзья отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день они сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. Книги были полны отчётов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил:

— Вот тут есть кое-что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай… правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, вот, поглядите…

— А вот это, пожалуй, подойдёт: в тысяча двести девяносто шестом на кого-то напала мантикора, её оправдали и отпустили на волю… ой, нет, не годится: её все боялись и потому отпустили…

— Ну, это не представляет такой уж опасности для жизни и рассудка, — решили слушатели.

— И если Гарри забыл свои кошмары…

…Рождественским утром Рон кинул в Гарри подушкой, и Гарри проснулся.

— С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки.

Гарри сощурился и потянулся за очками, на полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Рон уже разглядывал свои подарки.

— Ещё один свитер от мамы… как всегда, тёмно-бордовый… Тебе она тоже наверняка прислала…

Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко-красный с гриффиндорским львом на груди, а ещё напекла пирожков с изюмом и миндалём, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами.

— Огромное тебе спасибо, Молли! — с чувством сказала Лили, глядя на женщину. Та вспыхнула.

— Гарри для нас — как один из сыновей. Для меня это было только в радость.

Отодвинув всё это, он увидел на полу длинную плоскую коробку.

— Что это? — бросил Рон любопытный взгляд.

— Не знаю…

Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати.

— Вот это да! — Он даже охрип от восхищения.

И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил её, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые берёзовые прутья были как на подбор.

— Кто это тебе прислал?

— Погляди, может, в коробке есть записка?

Рон разорвал упаковку.

— Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?..

— Готов поспорить, что не Дурсли. — Гарри налюбоваться не мог на подарок.

— Знаю, наверное, Дамблдор. — Рон разглядывал метлу со всех сторон. — Помнишь, он прислал тебе мантию-невидимку и не подписался?

— Извини, Гарри, но я не стал бы дарить тебе мётлы, — вздохнул старик. — Просто потому, что совершенно в них не разбираюсь.

— Мантия-невидимка была папина, — возразил Гарри. — Он мне её просто передал. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго.

— Да, вряд ли он. Ещё и Малфой бы сказал, что у директора завелись любимчики. Ты только представь себе, что будет с Малфоем! — Рон чуть не захлебнулся от смеха. — Его от зависти скрючит! У тебя теперь метла международного класса!

— Даже не верится, — затаив дыхание, Гарри провёл рукой по метле, а Рон рухнул от хохота на кровать, воображая позеленевшего от злости Малфоя. — От кого же…

— А я знаю от кого. — Рон перестал хохотать. — От Люпина.

— Увы, я, хоть и разбираюсь в мётлах, при всём своём желании не смог бы подарить тебе ничего приличнее последней модели Кометы, — развёл руками Ремус.

— Над чем это вы смеётесь?

На пороге стояла Гермиона в домашнем халате и с рыжим любимцем на руках. На шее у кота красовался бант из мишуры, и Живоглот недовольно ворчал.

— Унеси его отсюда! — Рон поскорее вытащил Коросту из-под одеяла и сунул в карман пижамы. Но Гермионе было не до Рона, она посадила кота на постель Симуса и, раскрыв рот, глазела на «Молнию».

— Гарри, кто это тебе подарил?

— Не знаю, в посылке не было поздравительной открытки.

Гермиона вдруг посерьёзнела и задумчиво закусила губу.

— Что это с тобой? — удивился Рон.

— Странно как-то, — ответила Гермиона. — Это ведь очень хорошая метла, да?

— Самая лучшая в мире! — Восторгу Рона конца не было.

— Значит, она дорого стоит…

— Ещё бы! Да она дороже всех мётел слизеринцев, взятых вместе.

— Кто же это мог подарить Гарри такую дорогую вещь и даже не назвать себя?

— Что нам за дело, кто её прислал? — воскликнул беспечный Рон. — Гарри, дашь полетать, а?

— На этой метле летать нельзя! — отрезала ни с того ни с сего Гермиона.

Рон и Гарри недоумённо взглянули на неё.

— И что же Гарри с ней делать? Пол ею мести, что ли?

— В принципе, Гермиона права, — улыбнулась Лили. — Подобные подарки очень опасны, даже маленьких детей всегда предупреждают, чтобы они не принимали ничего от незнакомых людей, мало ли что. А тут метла… О том, что Гарри играет в квиддич, знают многие, и любой маг, желающий навредить, мог бы прислать плохую метлу, в надежде, что мальчишка упадёт и травмируется. Прежде, чем на неё садиться, следовало отдать взрослым для проверки.

— Надеюсь, вы это сделали?

— Разве их возможно в чём-то убедить?

…Гарри поднялся в спальню за новой метлой и набором для ухода за мётлами, который Гермиона подарила ему в день рождения. Спустившись вниз, он тщательно осмотрел «Молнию»; нет ни одного сломанного прутика, и древко блестит так, что и полировать не надо. Гарри отложил набор и стал с Роном просто любоваться метлой. Скоро дверной проём отворился и вошла Гермиона, за ней профессор МакГонагалл.

МакГонагалл была деканом Гриффиндора, но в гостиную факультета захаживала редко.

— За что и была наказана. Справедливо, согласитесь, Минерва? — обратилась к женщине леди Лонгботтом. МакГонагалл кивнула.

Гарри видел её только раз, она тогда пришла с очень неприятным известием.

— За два с половиной года. Только однажды. И то понадобилось несчастье, чтобы вынудить декана выполнять свои обязанности…

Гарри и Рон, держа в руках «Молнию», глядели на неё не без удивления. Гермиона обошла их, села за стол, взяла первую попавшуюся книгу и спрятала в неё лицо.

— Это и есть та самая метла? — спросила МакГонагалл, подозрительно глядя на «Молнию». — Мисс Грэйнджер только что сообщила мне, что вам, Поттер, подарили метлу.

Гарри и Рон обернулись к Гермионе. Из-за книги — Гермиона держала её вверх ногами — был виден только её покрасневший до корней волос лоб.

— Вы позволите? — МакГонагалл, не дожидаясь согласия, взяла метлу и тщательно оглядела. — Если я правильно поняла, ни письма, ни открытки в посылке не было.

— Да, не было, — кивнул головой Гарри.

— Боюсь, Поттер, что мне придётся забрать её у вас.

— Забрать? — Гарри вскочил с места. — Почему?

— Нужно проверить, не наложены ли на неё чары. Сама я в мётлах не разбираюсь, но, думаю, мадам Трюк вместе с профессором Флитвиком сумеют её разобрать…

— Разобрать? — повторил Рон таким тоном, как будто заподозрил, что профессор МакГонагалл сошла с ума.

— Это займёт всего несколько недель. Как только убедимся, что метла чиста от заклятий, мы вам сразу её вернём.

— Метла в порядке, профессор… — Голос Гарри чуть заметно дрожал. — Честно…

— Откуда вам знать, Поттер? — мягко возразила МакГонагалл. — Вы ведь на ней ещё не летали, и пока мы не убедимся, что метла не заколдована, боюсь, летать на ней вам не придётся. Я буду вам сообщать, как подвигается дело.

— Определить, в порядке или нет метла по её внешнему виду невозможно. Вернее, если она изломана — да, конечно, но существуют сотни способов разладить наложенные на неё при изготовлении чары, не оставив при этом никаких следов. Существуют проклятья, которые передаются через определённый предмет… Иногда для того, чтобы проклятье сработало, с его носителем необходимо контактировать в течение долгого времени, а иногда это происходит мгновенно… — вздохнул кто-то из мракоборцев. Неожиданно его поддержал младший из братьев Блэков.

— Мне однажды прислали метлу с «прицепом», — вспомнил Регулус. — К счастью, шутка была несерьёзная и разовая, но всё равно было неприятно…

Профессор МакГонагалл развернулась на каблуках и вышла из гостиной. Гарри глядел ей вслед, сжимая в руке жестянку с полиролью. Рон повернулся к Гермионе.

— Кто тебя просил говорить МакГонагалл про новую метлу Гарри?!

— Потому что это надо было сделать сразу, после того, как этот подарок был получен, а раз вы этого не сделали… Хотя, безусловно, доносительство — не самое красивое дело, но мисс Грейнджер хотя бы понимала, что вашему другу может угрожать опасность и решила её предотвратить, пусть даже столь некрасивым образом.

Гермиона отбросила книгу. Краска ещё не сошла с её лица, но она встала и смело поглядела в глаза Рона.

— Потому что я подумала, и профессор МакГонагалл со мной согласилась, метлу мог прислать Гарри Сириус Блэк!

— Лорд Блэк?!

— Это был мой подарок, — признал даритель, закрывая книгу. — Полагаю, потому я это и читал… И я клянусь, что не только не накладывал никаких чар на метлу, но и проверил дополнительно, чтобы она была в полном порядке. Я понимал, что меры будут приняты и надеялся, что после проверки Гарри всё же получит подарок.

— Мы вернули мастеру Поттеру метлу…

— Но вот только я не понимаю, зачем понадобилось разбирать метлу и держать её несколько недель? Существуют Особые Комплексные Чары, которые показывают, какая магия наведена на тот или другой объект. Безусловно, волшебная метла выдала бы целый список заклинаний, наложенных при её создании, но такой мастер, как Филиус…

— Вы совершенно правы, лорд Блэк. Но Молния — совершенная метла, даже мне пришлось повозиться прежде, чем я убедился, что в этой мешанине нет абсолютно ничего такого, что представляло бы собой дополнительную опасность для мастера Поттера.

Патронус

Сириус уступил место Ремусу, тот устроился поудобнее и откашлялся.

Глава 12

Патронус

— Теперь мы узнаем, как ты этому научился, — улыбнулся Джеймс, вороша волосы сына.

— Так уже было озвучено — я попросил об этом профессора Люпина и он согласился помочь.

— Но научиться вызывать полноценного Патронуса не так-то просто, у меня на это ушло полгода.

— Возможно… Но у меня был дополнительный стимул.

— Очень жаль, что в обычной учёбе у вас таких стимулов маловато, а то стали бы одним из лучших… Будем исправлять по мере возможности.

— Но, надеюсь, не таким образом!

Конечно, Гермиона хотела как лучше, но Гарри всё равно злился.

— Есть такое выражение — хотел, как лучше, а получилось как всегда.

— Вечно хочет зла, но вечно совершает благо… Но в данном конкретном случае вышло строго наоборот.

Каких-то несколько часов он держал в руках самую лучшую в мире метлу, а теперь даже не знал, увидит ли ещё когда-нибудь свою «Молнию». И всё из-за Гермионы. Гарри был уверен, что сейчас метла в полном порядке. Но что с ней станет после проверок, страшно подумать!

Рон же был просто в ярости. Разобрать на части совершенно новую «Молнию»! Да это настоящее преступление! А Гермиона не сомневалась, что поступила правильно, и перестала бывать в общей гостиной. Наверное, сидит в библиотеке, решили Рон с Гарри, но не пошли мириться. К счастью, каникулы кончились, и вскоре после Нового года башня Гриффиндора снова наполнилась людьми и шумом.

— Это, конечно, было обидно, но не повод для такой сильной и долгой обиды!

— Гермиона поступила некрасиво, — упрямо сказал Гарри. — Да, я понимаю, что она думала о моей безопасности, но — почему она не сказала о своих подозрениях сначала мне, а побежала к декану?

— Я говорила…

— Ничего ты мне не говорила. Лишь общее предупреждение относительно вещей, которые получил неизвестно, от кого. Мне тут недавно сказали, что ещё до моего поступления в Хогвартс несколько волшебников — в том числе Невилл, посылали мне подарки… Они, правда, до меня почему-то не дошли, но — Невилл тоже не каждый подарок подписывал, да и что бы мне дала тогда его подпись? Так что, он тоже хотел причинить мне вред? Правда, если бы ты привела мне достаточно аргументов в защиту своей идеи, я бы, возможно, не отдал метлу, но и не стал бы на ней летать, а ты поступила как последняя доносчица.

— Но я думала, что мы уже закрыли эту тему… Ещё тогда… — она была возмущена.

— Тогда мы не знали, что всё это будет озвучиваться, да ещё в такой обстановке.

Тут некоторые взрослые запереглядывались. Если будут озвучивать все произошедшие события… Тут такое всплывёт, в том числе много такого, что прямого отношения к Хогвартсу не имеет. И даже не имеет прямого отношения к Гарри. Скандал будет ещё тот… И не будет ли это определено, как преступление?

…Вуда, кажется, не очень взволновало известие, что за его ловцом охотится знаменитый убийца.

— Его вообще ничто не волнует, за исключением того, что касается непосредственно самой игры! — возмутились многие взрослые.

— Но Блэк не смог бы купить «Молнию»! — выпалил он. — Он ото всех скрывается! Вся страна его ищет! Он что, просто так зашёл в магазин товаров для квиддича и купил метлу?

— Я послал заказ от имени Гарри, — сказал «знаменитый убийца». — Не сам, у меня был друг… Оговорюсь сразу, это был не Ремус.

На следующий день начались занятия, первый был урок Хагрида. Гарри и его однокурсникам совсем не хотелось дрожать под открытым небом два часа в холодное январское утро. Но урок оказался на удивление весёлым. Хагрид-таки придумал, чем развлечь класс, принёс целую кучу саламандр и разжёг костёр. Ребята весь урок подбрасывали в пламя сухие ветки и листья, а огнелюбивые ящерицы, извиваясь, сновали среди раскалившихся добела поленьев.

— Это следовало сделать на первом уроке.

— Я хотел сразу впечатлить…

— И это вам отлично удалось! Особенно по отношению к мастеру Малфою!

Зато урок прорицания был куда менее весёлым.

Профессор Трелони учила гадать по руке. Взглянув на ладонь Гарри, она без обиняков сообщила ему, что такой короткой линии жизни она отродясь не видела.

— В самом деле? — Лили взяла сына за руку и стала её рассматривать, шевеля губами. — Вот она! Она очень даже длинная, правда, есть несколько… пересечений, указывающих на то, что жизнь будет полна смертельных опасностей, но многое будет зависеть от твоей удачи.

А вот защиты от тёмных искусств Гарри ждал с нетерпением, особенно после разговора с Вудом. Ему хотелось как можно быстрее приступить к дополнительным занятиям с Люпином.

— Да, да, — кивнул профессор, когда в конце урока Гарри напомнил ему о его обещании. — Дай подумать… Как насчёт четверга? Скажем, в восемь часов вечера? Думаю, кабинет истории магии нам подойдёт, он достаточно просторный. Надо хорошенько обмозговать, как будем практиковаться… ведь настоящего дементора в замок не приведёшь…

— Ремус, если выяснится, что ты это сделал… — Джеймс стал подниматься с таким видом, что струхнули все… Очень многие, по крайней мере, но чтец никак не отреагировал на эту вспышку.

— Дементоров в замке не было, — спокойно ответил он. — Мы нашли полноценную замену.

— А вид у него всё такой же нездоровый, — сказал Рон по дороге в трапезную. — Как ты думаешь, что с ним такое?

За спинами у них раздалось громкое насмешливое хмыканье. Друзья обернулись. У ног рыцаря в латах сидела Гермиона и пыталась втиснуть в сумку учебники, которых было так много, что сумка не закрывалась.

— Что это ты хмыкаешь? — обиделся Рон.

— Ничего я не хмыкаю, — с важным видом ответила Гермиона, закидывая сумку на плечо.

— Я слышал, — настаивал Рон. — Мне интересно, что происходит с Люпином, а ты тут хмыкаешь…

— А разве это не ясно? — На лице Гермионы было написано такое превосходство, что Рон буквально взбесился.

— Ой, — Лили покачала головой, но продолжать не стала. Гермиона кивнула, понимая, что не понравилось леди Поттер.

— Не хочешь говорить, не надо! Просить не будем!

— Ну и прекрасно! — И Гермиона, пройдя мимо них, с надменным видом удалилась по коридору.

— Ничего она не знает, — Рон бросил ей вслед презрительный взгляд. — Просто вид делает.

В четверг ровно в восемь вечера Гарри вышел из башни Гриффиндора и направился в кабинет истории магии. Там было темно и пусто, он достал палочку и зажёг лампы. Через пять минут в кабинет вошёл профессор Люпин и водрузил на стол профессора Бинса большой ящик.

— Что это? — спросил Гарри.

— Ещё один боггарт,

— Боггарт?!

— Так Гарри хотел с ним сразиться, а я решил заодно проверить, действительно ли он боится именно дементора. Иначе… — Ремус не стал заканчивать и вернулся к исполнению своих обязанностей.

— пояснил Люпин, снимая мантию. — Я два дня прочёсывал замок. И мне повезло: в шкафу у мистера Филча нашёл вот этого. Заменит нам дементора. Увидит тебя и сразу превратится в монстра, так что мы сможем на нём практиковаться. А в перерывах между занятиями боггарт будет жить в моём кабинете; у меня там есть один шкаф, который придётся ему по вкусу. Жаловаться не будет.

— Хорошо, — кивнул Гарри и, пытаясь скрыть волнение, изобразил, что очень обрадовался найденной замене.

— Итак… — Профессор Люпин вытащил свою волшебную палочку, жестом показав Гарри, чтобы он сделал то же самое. — Заклинание, которому я собираюсь тебя научить, Гарри, — это магия высшей категории, которую не изучают в школе. Оно называется заклинание Патронуса.

— А где его учат? — спросил кто-то.

— Хогвартс — это ещё не высшее образование, — сказала мадам Боунс. — После него, безусловно, можно идти на работу даже к нам, в министерство, даже достичь определённых высот, но, если вы хотите стать настоящим профессионалом, необходимо Высшее Магическое Образование, так называемое ВАМПИРО.

— Вампиры?!

— Высшее Академическое Магическое Профессиональное Эмфирическое и Реальное обучение.

— Эмфирическое?

— Это древний термин, обозначающий те магические науки, которые были развиты прежде и в том виде, в каком они существовали прежде. До нас дошли немногие из них, и то сильно видоизменились. При подготовке к ВАМПИРам приходится изучать и их азы. Почему Э заменили на и, я не знаю, извините, но это название упоминалось в свитках ещё восемнадцатого века именно в таком виде. В это образование входят самые разные дисциплины, и это — Высшая Магия. Многие Мастера и Магистры приравниваются к лицам, официально сдавшим ВАМПИРо, но последних очень и очень мало, в основном это азиаты и африканцы, в Европе к ним готовят только в Дурмстранге, отчасти — в Скандинавии и Греции. Ремус?

— В Германии неплохая база для ВАМПИРо. Но лично меня учил лорд Поттер — дедушка Гарри.

— А как оно действует? — занервничал Гарри.

— Если всё сделать правильно, заклинание вызовет Патронуса, — пояснил Люпин. — Патронус — что-то вроде покровителя, будет тебе щитом против дементора. В общем, антидементор.

Гарри вдруг ясно представил себе, как он съёжился за гигантской фигурой, сжимающей в руке огромную дубину.

— Патронус — это вид положительной силы, воплощение всего, что дементоры пожирают — надежду, счастье, стремление выжить. Но в отличие от человека, Патронус не знает, что такое отчаяние, и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда, — продолжил профессор Люпин.

— Простите, Ремус, не знаю, кто читал вам теорию или где вы сами нашли такое определение…. Но, если воспринимать это таким образом, то Патронус должен не отгонять дементоров, но, наоборот, привлекать их, будучи для них настоящим лакомством, — покачала головой Амелия Боунс. — Тут дело в другом… Я, правда, сама не специалист по дементорам и Патронусу, поэтому сейчас сходу не вспомню, в чём там дело, но потом постараюсь дать лучшее определение, если меня никто не опередит. Это — совсем никуда не годится, на мой взгляд.

— Однако я должен предупредить, что заклинание может оказаться для тебя слишком сложным. Оно бывает не по силам даже опытным волшебникам.

— Да, это верно. То, что вам оно удаётся, мастер Поттер, указывает на очень даже неплохой магический потенциал, — закивала головой леди Лонгботтом.

— А на что похож Патронус? — полюбопытствовал Гарри.

— У каждого волшебника получается свой Патронус, — ответил Люпин.

— Более того, иногда он меняется, если магическая аура вызывающего волшебника меняется, он становится сильнее-слабее… При разных обстоятельствах, хотя такое происходит не слишком часто.

— А как вы его вызываете?

— Надо сосредоточиться на одном-единственном, самом счастливом воспоминании и произнести магические слова, — объяснил профессор.

— Но выбрать достаточно счастливое воспоминание не очень просто, — сказал Кингсли. — К тому же, подозреваю, в жизни Гарри было не слишком много счастливых моментов, а потому… Мда…

Гарри, погрузившись в себя, начал искать в памяти счастливое воспоминание. Разумеется, семейство Дурслей не подарило ему ни одной счастливой минуты. А что было самое приятное в Хогвартсе? Ну, конечно, первый полёт на метле!

— Не думаю, что из этого что-то получится, — переглянулись мракоборцы.

— Есть, — произнёс он, стараясь как можно острее пережить заново то фантастическое ощущение.

— А теперь слова… — Люпин прокашлялся. — Экспекто патронум!

— Экспекто патронум, — чуть не задыхаясь, проговорил Гарри. — Экспекто патронум.

— Ты хорошо сосредоточился на счастливом воспоминании? — спросил Люпин.

— Д-да… — Гарри как можно быстрее вернулся мыслями к первому полёту на метле. — Экспекто патроно… нет, патронум… извините… экспекто патронум, экспекто патронум.

Внезапно из волшебной палочки вырвалось что-то похожее на струю серебристого газа.

— Вы видели? — обрадовался Гарри. — Видели? У меня получилось!

— Вообще-то… не слишком, — покачала головой Тонкс. — У многих при первой попытке наблюдается такое явление, но потом она исчезает. Тем более, это было в спокойной обстановке, против дементора твоя дымка была бы очень действенной…

— Очень хорошо, — улыбнулся Люпин. — Ну что ж, ты готов опробовать заклинание на дементоре?

— Да, — ответил Гарри, стиснув в руке волшебную палочку.

Он вышел на середину кабинета и попытался сосредоточиться на полёте, но что-то мешало ему… В любой миг он может снова услышать мамин голос… Нельзя об этом думать, иначе он услышит её, а он не хочет этого… Или всё же хочет?

— Это тоже может сказаться на результате, — покачал головой Джеймс. — С одной стороны, я тебя понимаю… Ты раньше не мог слышать наши голоса… Но и предсмертные крики — то ещё удовольствие. Мне доводилось пару раз… — он не закончил, но это и не требовалось, Лили крепко взяла его за руку.

Люпин взялся за крышку ящика и рывком поднял её.

Из ящика медленно поднялся дементор, его закрытое капюшоном лицо повёрнуто к Гарри, а блестящая чешуйчатая рука крепко вцепилась в мантию. Лампы замигали и погасли. Дементор, хрипло дыша, медленно поплыл к нему. И на Гарри накатилась волна ледяного холода…

— Экспекто патронум! — завопил он. — Экспекто патронум! Экспекто.

Но и кабинет, и дементор уже растворялись в знакомом густом белом тумане. В голове эхом отдавались крики матери, и звучали они куда громче, чем раньше.

«Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно…»

«Отойди… Отойди, девчонка…»

— Гарри! — позвал откуда-то голос.

— Это было настолько реально?! — ахнули многие. Гарри кивнул, и, хотя это было уже давно, его колотила дрожь, слёзы наворачивались на глаза, он до крови закусил губу. Лили крепко обняла его, хотя и её лицо стало мокрым…

Гарри вернулся в реальность. Он лежал на полу ничком. В комнате горел свет. И ему даже не надо было спрашивать о том, что случилось.

— Извините, — прошептал он, садясь. Пот, обильно выступивший на лбу, застилал глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — встревожено спросил Люпин.

— Ничего… — ответил Гарри. Ухватившись за ближайший стол, кое-как встал на ноги и прислонился к нему.

— Съешь. — Люпин протянул ему шоколадную «лягушку». — Надо съесть перед следующей попыткой. Я знал, что с первого раза не получится. Более того, я был бы крайне удивлён, если бы получилось.

— Хуже, чем тогда, — проговорил Гарри, откусывая у «лягушки» голову. — В тот раз её голос был громче. И ещё голос Волан-де-Морта…

Лицо Люпина заметно побледнело.

— Гарри, если ты не хочешь продолжать…

— Хочу! — отчаянно крикнул Гарри, отправляя в рот остатки «лягушки». — Я должен! Вдруг дементоры явятся на следующий матч с Рейвенкло? Нельзя, чтобы я снова упал с метлы. Проиграем мы этот матч, не видать нам Кубка по квиддичу!

— Ты что, ни о чём другом, кроме этой дурацкой игры, и думать не можешь?! Из-за полётов ты чудом не потерял друга… Квиддич тебе дороже жизни?!

— Ладно… — понимающе произнёс Люпин. — Тогда тебе, наверное, лучше выбрать другое счастливое воспоминание… Похоже, что первое оказалось недостаточно сильным…

Гарри задумался и решил, что, наверное, самое счастливое воспоминание о том, как в конце прошлого года он получил двести очков и благодаря ему Гриффиндор занял первое место в соревновании между факультетами.

— А ты не мог выбрать момент, когда у тебя появились друзья? Момент знакомства с Роном?

Он снова стиснул палочку и вернулся на середину кабинета.

— Готов? — спросил Люпин, опуская руки на крышку ящика.

— Готов, — ответил Гарри, изо всех сил пытаясь заполнить голову счастливыми воспоминаниями о победе Гриффиндора, а не мрачными мыслями о том, что случится, когда ящик откроется.

— Начали! — выкрикнул Люпин, откидывая крышку.

В комнате снова воцарились темнота и ледяной холод. Дементор поплыл на Гарри, хрипло дыша и протягивая к нему свою гниющую руку…

— Экспекто патронум! — закричал Гарри. — Экспекто патронум! Экспекто пат…

Перед глазами вновь появился густой белый туман… вокруг него двигались большие размытые тени… а затем появился новый голос, голос мужчины, в котором отчётливо слышалась паника.

«Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его…»

Многие в зале молчали, в ужасе глядя на семейство Поттеров. Автор данной цитаты отобрал у жены плачущего сына и прижал к себе. Правда, они были похожи скорее на братьев — пусть даже с очень приличной разницей в возрасте, чем на отца и сына — но всё равно… Забота старшего о младшем была очень трогательной и искренней.

— А… Боггарт не мог…

— Применить Поцелуй? Нет. Он не причиняет физического вреда, — сказал Ремус. — Скорее всего, он бы развеялся, выйдя на, так сказать, ударную позицию. Но до этого не дошло, я был рядом.

Гарри слышал, как кто-то выбегает из комнаты, как громко распахивается дверь, как раздаётся высокий визгливый хохот…

— Гарри! Гарри! Очнись…

Гарри открыл глаза и понял, что Люпин с силой бьёт его по щекам. На этот раз ему понадобилась целая минута, чтобы сообразить, почему он лежит на пыльном полу.

— Я слышал голос папы, — пробормотал Гарри. — Я в первый раз его услышал… Он пытался задержать Волан-де-Морта, он хотел выиграть время… дать маме возможность скрыться…

Гарри внезапно осознал, что по его лицу течёт не только пот, но и слёзы. Он тут же наклонился и сделал вид, что завязывает шнурки, а сам старался как можно незаметнее утереть слёзы рукавом.

— Ты слышал Джеймса? — странным голосом спросил Люпин.

— Да… — Гарри, утерев лицо, поднял голову. — А почему… разве вы знали моего папу?

— Я… Да, я его знал, — ответил Люпин. — Мы были друзьями, когда учились в Хогвартсе. Послушай, Гарри, наверное, на сегодня хватит. Заклинание крайне сложное… Напрасно я предложил тебе…

— Мы были очень хорошими друзьями и мне очень жаль, что… — начал было Джеймс, но Ремус остановил его улыбкой. — И — спасибо, что помог Гарри. Может, теория и в самом деленикуда не годится, но, раз там были дементоры, следовало научить хотя бы старшие курсы. Почему ты этого не сделал?

— В этом не было необходимости… — начал было директор школы, но тут же пожалел о своей неосторожности, так много злых глаз обратились в его сторону. Дамблдора в эту минуту ненавидели все.

— Альбус. Школа. Была. Окружена. Дементорами. Которых. Вы. Не. Так-то. Хорошо. Контролировали. Один. Из них. Чудом. Не применил. Поцелуй. Ещё. В поезде. Они. Уже. Являлись. На поле. Для квиддича. И ПОСЛЕ ЭТОГО ВЫ УТВЕРЖДАЕТЕ, ЧТО У ДЕТЕЙ НЕ БЫЛО НЕОБХОДИМОСТИ УМЕТЬ ЗАЩИЩАТЬ СЕБЯ ПРИ ВСТРЕЧЕ С ЭТИМИ ТВАРЯМИ, О ЧЬЕЙ ОПАСНОСТИ ВЫ СТОЛЬКО РАЗ ГОВОРИЛИ МИНИСТРУ?! — рявкнула Августа Лонгботтом, так, что у многих в ушах зазвенело. Решительно, я присоединяюсь к просьбе лорда Поттера поместить вас на какое-то время в окружение дементоров, лишив при этом возможности защищаться, чтобы до вас в полной мере дошло, что это такое!

— Но их всё равно невозможно было бы обучить за короткий срок… — пытался защищаться Дамблдор.

— Может, да, а может, и нет, — сказал Флитвик. — Помнится, Патронус Гарри был достаточно сильным и полноценным, я тогда очень удивился. Возможно, и другие смогли бы, предложи Ремус им это.

— Нет! — воскликнул Гарри, вставая на ноги. — Я попробую ещё раз! Наверное, я думаю о не слишком счастливых вещах, всё дело именно в этом… Подождите…

Он снова погрузился в мысли. Ему нужно было по-настоящему счастливое воспоминание… Такое, которое могло бы превратиться в сильного Патронуса…

Гарри вдруг замер, а потом поднял голову и поглядел на Люпина. Он нашёл то, что искал, — день, когда он узнал, что он волшебник и что он уедет от Дурслей в Хогвартс! Если это нельзя было назвать счастливым воспоминанием, тогда в его жизни вообще не было счастливых минут…

— Вот это уже совсем другое дело!!! — хором постановил зал.

Гарри, собрав все силы, сосредоточился на своих чувствах, когда он понял, что покинет дом на Тисовой улице, и снова вышел на середину кабинета.

— Готов? — спросил Люпин. Судя по его виду, он уже жалел о том, что разрешил Гарри сделать ещё одну попытку. — Сосредоточился? Ну что ж, начали!

Он в третий раз поднял крышку, и из ящика поднялся дементор — комната наполнилась темнотой и холодом, и…

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — завопил Гарри. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

В его голове снова раздались крики, только сейчас они звучали так, словно доносились из плохо настроенного приёмника. Они становились то тише, то громче, то снова тише, но Гарри по-прежнему отчётливо видел перед собой дементора. Фигура в капюшоне замерла… и вдруг из палочки Гарри вырвалась огромная серебристая тень и зависла между ним и дементором… У Гарри дрожали ноги, но он ещё держался на них, хотя и не знал, как долго ему удастся простоять…

— Ну вот, выбрал правильное воспоминание — и у тебя сразу всё начало получаться! — улыбнулась Молли.

— Ридикулус! — воскликнул Люпин, выпрыгивая вперёд.

Раздался громкий треск, и Патронус и дементор исчезли. Ноги у Гарри подкосились, и он рухнул на ближайший стул. Он чувствовал себя так, словно только что пробежал несколько километров. Скосив глаза, он наблюдал, как профессор Люпин наставил свою палочку на боггарта, как тот (как всегда, при виде Люпина) превратился в серебристый шар и как профессор загнал боггарта обратно в ящик.

— Великолепно! — произнёс Люпин, подходя к Гарри. — Просто великолепно, Гарри! Вот это начало!

— Я никак не ожидал такого от первого занятия, — пояснил он же. — У меня самого так получилось только через две недели, хотя мы с лордом Поттером занимались ежедневно в течение того лета.

— Может, попробуем ещё? — переведя дыхание, спросил Гарри. — Всего один раз?

— Нет, — твёрдо ответил Люпин. — На этот вечер с тебя хватит. Вот, держи…

Люпин протянул Гарри большую плитку самого лучшего шоколада.

— Съешь его весь, иначе мадам Помфри меня убьёт, — улыбнулся он. — Ну что, встречаемся через неделю в это же время?

— Почему через неделю? — спросил Дин. — Почему вы не могли хотя бы через день, через два?

— Патронус — очень энергозатратные чары, — пояснил Ремус. — Тем летом…

— А вы колдовали на каникулах?! — дошло вдруг до министра и он резко повернулся к чтецу.

— Вы забываете, что дом Поттеров находился в центре так называемой Воронки, пропитанной магией так, что отдельные чары там засечь невозможно, — улыбнулся Люпин. — Кроме того, ближайшие маглы жили в десяти километрах от этого места, а лорд Поттер ещё дополнительно испросил разрешение в вашем ведомстве, поэтому и я, и Сириус, и Джеймс могли прекрасно колдовать на каникулах.

— Хорошо, — кивнул Гарри и развернул плитку. Он ел шоколад и наблюдал, как Люпин гасит лампы, которые после исчезновения дементора снова вспыхнули. И вдруг ему в голову пришла мысль, которую он просто не мог удержать в себе.

— Профессор Люпин, — позвал он. — Если вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка.

Люпин тут же обернулся.

— Почему ты так думаешь? — резко спросил он.

— Ну… просто… — растерялся Гарри, удивлённый реакцией профессора. — Просто я знаю, что они дружили, когда учились в школе…

Выражение лица Люпина смягчилось.

— Да, я его знал, — коротко ответил он. — Точнее, думал, что знаю. Тебе лучше вернуться в свою спальню, Гарри. Уже поздно.

Гарри вышел из кабинета, прошёл по коридору и свернул за угол. А потом вернулся к стоявшему на постаменте рыцарю и присел на постамент, чтобы доесть шоколадку. Несмотря на то что от плитки осталось уже совсем немного, он чувствовал себя утомлённым и абсолютно опустошённым

И жалел о том, что упомянул Блэка, потому что было яснее ясного — профессору Люпину эта тема не понравилась.

Но уже через минуту мысли Гарри переключились на его родителей. С одной стороны, слышать их предсмертные крики было ужасно, но с другой стороны, это были голоса его родителей, которых он никогда не слышал. Точнее, слышал, но не помнил этого, потому что тогда он был грудным ребёнком. Но он знал: если в нём будет жить пусть даже небольшое желание услышать их снова, ему никогда не удастся победить дементоров…

— Они умерли, — твёрдо произнёс он, обращаясь к самому себе. — Они умерли, и даже если ты будешь слушать их голоса, это не вернёт их к жизни. Пойми это наконец, если хочешь выиграть Кубок школы по квиддичу.

Многие в этот момент возвели очи горе.

Через неделю после начала семестра состоялся первый матч. Слизерин встречался с Рейвенкло и выиграл с небольшим перевесом. По мнению Вуда, этот результат вполне устраивал гриффиндорцев. Теперь, победи они Рейвенкловцев, второе место им обеспечено. Вуд довёл количество тренировок до пяти в неделю.

— Это же какой-то маньяк, а не человек!

Для Гарри это значило, что на домашние задания у него остаётся всего один вечер, ведь по четвергам Люпин учил его вызывать Патронуса, и это было куда труднее тренировок. Но всё равно он не уставал так, как Гермиона. Она столько всего на себя нагрузила, что, похоже, нервы её стали сдавать. Каждый вечер она сидела в углу Общей гостиной, разложив на нескольких столах учебники, карты с колонками цифр, рунические справочники, схемы, иллюстрирующие способность маглов поднимать тяжести, кипы исписанных пергаментных свитков. Она ни с кем не разговаривала и довольно грубо пресекала все попытки оторвать её от работы.

— Как она всё это совмещает? — однажды вечером спросил Рон Гарри, который корпел над скучнейшим сочинением для профессора Снейпа о ядах, не оставляющих следа.

Гарри оторвался от своего пергамента. Гермиону почти не было видно за горой наваленных друг на друга книг.

— Что совмещает?

— Уроки. Она учит сразу столько предметов! — сказал Рон. — Я сам слышал, как она сегодня утром обсуждала с профессором Вектор, ну, с той, которая преподаёт нумерологию, вчерашний урок. Но Гермиона не могла на нём быть, она ведь была с нами на уходе за магическими существами! А Эрни МакМиллан сказал, что она никогда не пропускает и изучение маглов, хотя половина этих уроков совпадает с прорицанием. Но и прорицание она посещает без пропусков!

— МИСС ГРЕЙНДЖЕР?!

— Я думаю, вы всё узнаете в конце книги, — девочка решила использовать отмазку, которую уже не раз применяли её друзья, заранее содрогаясь от реакции тех министерских работников, которые не были в это посвящены. Минерва МакГонагалл явно думала о том же самом и мысли женщины были малоприятны.

У Гарри сейчас не было времени поразмыслить над загадкой расписания уроков Гермионы — он маялся над сочинением для Снейпа. А минуту спустя его опять прервали, на этот раз Вуд.

— Плохие новости, Гарри. Я только что говорил с профессором МакГонагалл о твоей «Молнии». Она очень на меня рассердилась. Сказала, что у меня перевёрнута вверх ногами система ценностей. Она думает, что меня больше волнует Кубок, чем твоё здоровье. А я всего-то и сказал: «Подумаешь, сбросит! Главное — схватить снитч». — Вуд удивлённо покачал головой. — Ты не представляешь, как она на меня накинулась. Как будто я сказал что-то ужасное.

— Если бы Вуд сейчас был здесь, я бы ещё не так на него накинулась! — прошипела Лили, Джеймс ничего не сказал, но выражение его лица было лучше любых слов.

— «Подумаешь, сбросит!»… — прошипел крёстный, забыв, что именно он и спровоцировал данную ситуацию, сжимая и разжимая кулаки.

Я спросил, сколько ещё они будут эту «Молнию» изучать… — Вуд сдвинул брови и продолжал, передразнивая суровый голос профессора: — «Столько, сколько потребуется». Вот и весь ответ… По-моему, Гарри, пора тебе заказывать метлу. На последней странице «Выбери себе метлу» есть купон заказа. Хорошо бы ты заказал «Нимбус-2001», как у Малфоя.

— Я никогда ничего не буду покупать, как у Малфоя, — категорически заявил Гарри.

— Это была самая лучшая антиреклама для этой модели, — хмыкнул Гарри.

* * *

…Но хуже всего было то, что занятия с Люпином проходили не так успешно, как Гарри хотелось. В конце концов, он научился при появлении дементора вызывать неотчётливую серебристую тень, но этот его Патронус всё же был слабоват и не мог дементора прогнать. Он только маячил впереди матовым облаком, питаясь энергией Гарри и истощая его. Гарри злился на себя: он никак не мог подавить в душе тайное желание ещё раз услышать голос родителей.

— Ты слишком требователен к себе, — наставительно заметил Люпин на четвёртом занятии. — Для тринадцатилетнего волшебника даже призрачный Патронус — поразительное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознания!

— Да, это хорошее достижение, — согласились все, кто имел представление о таких чарах.

— Я думал, Патронус может уложить дементора на лопатки или совсем прогнать. — Гарри явно упал духом.

— Более мощные Патронусы всё это умеют, — подбодрил его Люпин. — Но ты действительно многого достиг за такой короткий срок. Если дементоры явятся на следующий матч, ты сумеешь сдержать их и благополучно приземлиться.

— Но вы сказали, когда их много, с ними труднее справиться.

— Я совершенно в тебе уверен, — улыбнулся Люпин. — Отведай-ка этого питья, ты его заслужил. Это из «Трёх мётел». Ты ещё не скоро сам сможешь его купить…

С этими словами Люпин вынул из портфеля две бутылочки.

— Сливочное пиво! — не подумав, брякнул Гарри. — Я очень его люблю.

У Люпина удивлённо поползли вверх брови.

— Рон с Гермионой приносили мне из Хогсмида, — не моргнув глазом, соврал Гарри.

— А-а, — протянул Люпин. Но во взгляде у него ещё какой-то миг оставалось подозрение. — Что ж, давай выпьем за победу Гриффиндора над Рейвенкло! Но, конечно, мне, как учителю, не положено отдавать предпочтение какому-то факультету, — прибавил он поспешно.

— Я тогда понял, что ты каким-то образом попал в Хогсмид, хотя и не догадывался, каким образом.

Пили лимонад молча, но у Гарри на языке вертелся один вопрос.

— А что у дементора под капюшоном? — наконец не выдержал он.

— Зачем? Чтобы обеспечить себе бессонницу до конца жизни?! — ужаснулся Сириус.

Профессор Люпин, оторвавшись от бутылочки, нахмурился.

— Видишь ли, те немногие, кто это знает, не в состоянии поведать об этом. Дело в том, что дементоры откидывают капюшон только для того, чтобы применить своё последнее и самое страшное оружие…

— Какое оружие?

— Его называют Поцелуй дементора, — сказал Люпин, тяжело усмехнувшись. — Дементоры его применяют к тем, кого хотят совершенно уничтожить. Думаю, что под капюшоном у них что-то вроде рта, они прижимают челюсти ко рту жертв и высасывают из них душу.

Гарри поперхнулся, напиток попал не в то горло.

— Что? Это они так убивают?

— Нет, гораздо страшнее. Тебе известно, что без души человек может жить, пока у него работают мозг и сердце? Но он ничего больше не чувствует, ничего не помнит… И поправить это нельзя. Человек просто существует. Пустой, как выеденное яйцо. Душа навсегда покинула тело. Навсегда. — Люпин сделал ещё несколько глотков. — Такая судьба ожидает и Сириуса Блэка. Об этом сегодня написано в утреннем выпуске «Пророка». Министерство дало разрешение применить Поцелуй, если они его найдут.

Гарри какой-то миг оторопело думал о людях, у которых через рот высосали душу. И тут же мысли перекинулись на Блэка.

— Он это заслужил, — тихо проговорил он.

— Ты так полагаешь? — деликатно спросил Люпин. — Ты и в самом деле думаешь, что существуют люди, которые заслуживают такого наказания?

— Да! — с отчаянной решимостью воскликнул Гарри. — Есть ведь совсем особые преступления.

— Извини, — сказал мальчик, глядя на бледного крёстного. — Я был категорически не прав…

— Я ни в чём тебя не виню. На твоём месте, наверное, сам пожелал бы… самого ужасного, что только возможно в этом мире. Просто это и в самом деле…

Гарри ругал себя, что задал этот вопрос о капюшонах. Ответ был такой ужасный, что он не шёл у него из головы. Гарри представлял себе, как дементоры высасывают из человека душу и что он при этом испытывает.

— Иногда не следует задавать вопросы…

— Откуда я мог знать, каким будет ответ? И как мы будем учиться чему бы то ни было, если не будем ни о чём спрашивать?

Воображение разыгралось, и Гарри столкнулся со спускавшейся вниз МакГонагалл.

— Надо, Поттер, смотреть, куда идёте! — попеняла ему профессор.

— Простите, профессор МакГонагалл…

— А я искала вас в гостиной. Мы только что закончили исследование. Ну, кажется, в вашей «Молнии» нет ничего опасного. У вас, Поттер, есть где-то очень хороший друг…

— Всё хорошо, что хорошо заканчивается! — хором заметили слушатели.

— Конечно, когда хочешь! — Наконец-то у него отлегло от сердца, весь последний месяц он места себе не находил. — Знаешь что, Рон, давай помиримся с Гермионой. Ведь она хотела как лучше…

— Вы что, целый месяц бойкотировали подругу из-за того, что она хотела вам помочь?!

— Не за помощь, а за тот способ помочь, который она выбрала! — твёрдо сказал Гарри.

— Помиримся хоть сейчас. Она в гостиной, работает.

Друзья свернули в коридор, ведущий в их гостиную, и увидели Невилла Лонгботтома. Он умолял сэра Кэдогана пропустить его, но тот со всей твёрдостью ему отказывал.

— Я записал их на бумажку. — Невилл чуть не плакал. — И где-то её выронил!

— Свежо предание! — громыхал сэр Кэдоган. Увидев же Рона и Гарри, милостиво им улыбнулся: — Приветствую вас, мои юные йомены! Поспешите заковать в железо этого бездельника. Он хочет силой ворваться в замок!

— Это какой-то кошмар… — застонали все, кто застал то время. Невилл низко опустил голову.

…Но Гарри так и не узнал, что такого особенного было в нумерологии. В этот самый миг на лестнице из спальни мальчиков раздался душераздирающий вопль. Гостиная в ужасе притихла, взгляды всех устремились наверх. Тут же послышался быстрый топот шагов, становившийся всё громче. И в гостиную ворвался Рон, в руках которого белела скомканная простыня.

— ГЛЯДИ! — завопил он, подбегая к столу Гермионы. — Нет, ты гляди! — тряс он простыни перед её глазами.

— Рон, что случилось…

— Что случилось?!!!!! — весь клан Уизли дружно схватился за грудь и мертвенно побледнел, мадам Помфри уже хорошо отработанным жестом передала каждому стопку Успокоительного.

— КОРОСТА! БЕДНАЯ КОРОСТА!

Гермиона, ничего не понимая, отпрянула от Рона. Гарри взглянул на одну из простыней, она была испачкана чем-то красным, очень походившим на… кровь. Гарри всего передёрнуло.

— Это кровь! — кричал Рон в притихшей гостиной. — Короста исчезла! А знаете, что было на полу?

— Н-нет, — дрожащим голосом ответила Гермиона.

Рон бросил что-то на перевод рун. Гарри и Гермиона нагнулись над ним. Поверх странных имён и названий лежало несколько длинных рыжих кошачьих волосков.

— Ну и что?!

— Ну, съела кошка крысу…

— Тебе следовало держать свою крысу в клетке, если ты не хотел, чтобы она закончила жизнь в чьём-нибудь желудке…

— И это совсем не повод набрасываться на людей.

— Некоторые любят своих животных, видите ли… — заметил Рон. — И тогда мы не знали самого страшного.

— Рон! Не опережай события!

— Да, извините, не сдержался… Самый конец книги!

Гриффиндор против Рейвенкло

Следующим чтецом стал Рон. По пути к кафедре он остановился рядом с Гермионой и что-то ей шепнул. Девушка кивнула в ответ.

Глава 13

Гриффиндор против Рейвенкло

На этом, казалось, дружба Рона и Гермионы кончилась навсегда.

— ИЗ-ЗА КРЫСЫ?! — всеобщее возмущение было таким, что владелец данного грызуна сжался в комочек.

— Рональд Уизли, я от тебя такого не ожидала! Если я узнаю, что это был не единичный случай, я заберу у тебя Сыча и больше ты у меня и таракана дохлого не получишь! — пригрозила Молли. Артур и Чарли с двух сторон взяли её за руки, вполголоса напоминая, что это события двухлетней давности, Золотое Трио с тех пор успело не один раз помириться, поссориться и опять помириться. И что жизнь как раз из таких моментов и состоит, мистер Уизли вспомнил, что ещё в школе они так ругались, что впоследствии все, кто знал их в школьные годы, сильно удивились, узнав, что Артур стал ухаживать за Молли. Многие это воспринимали, как розыгрыш и даже на свадьбе ждали, что молодые если не разругаются прям за столом, то на следующий же день побегут расторгать брак… А тут — какие-то детские обиды, подумаешь, кошка да крыса!

Они так рассердились друг на друга, что Гарри и не надеялся их помирить.

Рона особенно возмущало, что Гермиона никогда не принимала попытки Живоглота сожрать Коросту всерьёз. Даже сейчас она отстаивала невиновность Глотика и посоветовала Рону хорошенько поискать крысу под кроватями в спальне. Гермиона категорически утверждала: у Рона нет никаких доказательств, что Живоглот съел крысу, рыжие волоски могли остаться там ещё с рождественских каникул. Рон вообще был настроен против кота — не мог забыть, как тот прыгнул ему на голову в зоомагазине.

— Но даже если и скушала кошка крыску — что в этом такого? — вопрошали многие.

— Вы ещё не всё знаете, — заметило Трио, а Сириус, Ремус и Джеймс, как по команде, сжали кулаки, так что пришлось Гарри и Лили шёпотом призывать их к порядку и не раскрывать интригу раньше времени.

Честно говоря, Гарри не сомневался, что Живоглот-таки сожрал крысу, всё говорило против него. Он попытался втолковать это Гермионе. Гермиона очень обиделась.

— Я так и знала, Гарри, что ты возьмёшь его сторону. Сначала «Молния», теперь Короста. Во всём виновата одна я! Не мешай мне, пожалуйста. У меня очень много работы.

— Ты только о работе и думаешь! Нет бы пообщаться с друзьями… — начал было Кингсли, но Трио завздыхало.

— Я бы и рада, да вот только со мной никто общаться не хотел, — заметила труженница. — Кроме того, эти оболтусы кое о чём успели начисто забыть, пришлось всем заниматься мне…

— О чём это?

Рон тяжело переживал пропажу Коросты.

— Хватит тебе, Рон, — уговаривал его Фред. Ты ведь всегда говорил, что Короста уже совсем старая, просто ходячая древность. Буквально на глазах тает. Ей же лучше, что её сожрал Глотик. Ам! — и нет. Не мучалась.

— Да, как это обычная садовая крыса прожила так долго? — задумалась мадам Боунс.

— А кто говорил, что это была обычная садовая крыса?

— Фред! — возмутилась Джинни. — Как тебе не стыдно!

— Ты сам говорил, что она только ест и спит, — поддержал близнеца Джордж.

— На мой взгляд, скучнее крыс могут быть исключительно жабы, — сказал Финниган, вызвав этим негодующий взгляд Невилла и ещё нескольких владельцев означенных земноводных.

— А помните, как она укусила Гойла? Хотела сделать нам приятное, — со слезами на глазах вспоминал Рон.

— Да, было такое, — подтвердил Гарри.

— Звёздный час Коросты. — Фреду едва удавалось сохранить серьёзную мину. — Пусть укушенный палец Гойла будет вечным памятником благородной Коросте. Ну что ты разнюнился, Рон! Будешь в Хогсмиде — купи себе новую крысу. Было бы из-за чего страдать!

— Почему же не купили?

— После событий, описанных в этой книге, я долго не мог спокойно даже слышать о крысах…

Гарри прибегнул к последнему средству и позвал Рона с собой на тренировку — матч с Рейвенкло предстоял уже завтра — и пообещал после тренировки дать полетать на «Молнии». Кажется, это подействовало, Рон перестал сокрушаться («Конечно, идём! Потренируюсь на ней забрасывать мячи в кольца»), и друзья отправились на стадион.

— И как, получилось? — встрепенулась Анджелина Джонсон — нынешний капитан Гриффиндорской сборной. Рон пожал плечами в ответ.

Наконец-то Гарри оседлал свою красавицу. Полёт на «Молнии» превзошёл все ожидания. Метла слушалась малейшего движения, казалось, она подчиняется не руке, а мелькнувшей мысли. Летала «Молния» с такой скоростью, что стадион превратился в сплошное серо-зелёное пятно. Гарри резко послал её в пике, так что Алисия Спиннет даже вскрикнула, выполнил идеальный вираж, коснувшись травы, и опять взмыл, высота вот уже тридцать, сорок, пятьдесят футов…

— Гарри, внимание, — раздался голос Вуда. — Выпускаю снитч!

Гарри повернул и погнался за одним из бладжеров, легко обогнал его, заметил за спиной Вуда снитч, ещё несколько секунд — и ладонь Гарри крепко его сжала.

Команда восторженно загалдела. Гарри выпустил мячик, дал ему фору одну минуту, затем ринулся следом, виляя между игроками, заметил его у колена Кэти Белл, догнал её, легко развернулся и опять снитч у него в руке.

Многие в зале слушали описание полёта Гарри на Молнии, затаив дыхание и даже с определённой толикой зависти. Гриффиндорцы даже дружно задумались: имеет ли смысл просить у Гарри разрешения тоже полетать на такой шикарной метле?

— Завтра нам ничто не должно помешать. Мы обязаны выиграть, — сказал Вуд. — Как ты, Гарри? Проблемы дементоров больше не существует?

— Всё в порядке, — ответил Гарри, а про себя подумал: не мешало бы его Патронусу быть помощнее.

— Дементоры больше не появятся, Оливер, — уверенно бросил Фред. — Дамблдор этого не допустит.

— Но в матче с Хаффлпаффом он же допустил!

— Тогда ситуация вышла из-под контроля…

— И как можно было быть уверенным, что это не повторится? — строго спросила Августа, не зная, кого в данной ситуации сверлить глазами: директора школы или главу магического правительства. Впрочем, последний уже явно смирился со своей не самой завидной судьбой, в отличие от первого, который, судя по всему, ещё не готов был складывать оружие и только ждал возможности вступить в бой.

— Надеюсь, — согласился Вуд. — На сегодня всё. Отличная работа, ребята. Немедленно возвращаемся в замок. Завтра рано вставать…

— Мы немного задержимся, — сказал Гарри. — Рон хочет полетать на «Молнии».

Все поспешили в раздевалку, а Гарри пошёл навстречу Рону, перепрыгнувшему барьер, который отделял трибуны от поля. Мадам Трюк тем временем досматривала на скамейке третий сон.

— Сон?!

— Это так вы охраняли ребёнка, за которым, предположительно, охотился самый знаменитый на тот момент убийца?! — понеслись по залу возмущённые возгласы. Роланда низко опустила голову, признавая справедливость упрёков.

— Держи, — протянул Гарри другу метлу. Рон, сияя от счастья, вскочил на «Молнию» и воспарил в густеющую тьму, а Гарри пошёл по краю поля, наблюдая за полётом Рона. Когда мадам Трюк, вздрогнув, проснулась, было уже совсем темно. Побранив друзей за то, что они не разбудили её, она велела им немедленно идти в замок.

— Это кто кого так охраняет?!

— Ребята ещё и за вами должны следить, изволите вы почивать или нет?

Рон и Гарри с «Молнией» на плече покинули тёмный стадион, обсуждая потрясающие качества «Молнии», — удивительную плавность, молниеносное переключение скоростей, предельную точность при поворотах.

На полдороге Гарри глянул налево, и сердце у него ушло в пятки: из кромешной тьмы на него глядели два горящих глаза. Гарри остановился как вкопанный.

— Что это было?!?!?!

— Кто это был???!!!

— Что с тобой? — встревожился Рон. Гарри ткнул влево пальцем. Рон вынул из кармана волшебную палочку.

— Люмос, — велел он.

Луч света метнулся по траве, корням дерева, по кроне. Там среди ветвей с уже набухшими почками сидел рыжий Живоглот.

— Брысь! — крикнул Рон, нагнулся и поднял с земли камень.

Но бросить его он не успел — Живоглот, грациозно махнув рыжим хвостом, растворился в темноте.

— Ты видел? — Рон опять разъярился. — Она продолжает выпускать его. Живоглот гуляет где хочет. Переварил, наверное, мою Коросту и сейчас решил закусить птичкой…

— Котов положено выпускать на ночь, — уточнил Флитвик. — И охота — естественное занятие даже для таких мелких хищников, как домашние кошки.

— Но, если кошка охотится на чужих животных….

— Если эти чужие животные именно чужие, не дикие, а домашние, и хозяин не хочет видеть его съеденным, то их тоже можно не выпускать из клетки. В данном конкретном случае вы напрасно обидели подругу.

* * *

На другое утро Гарри вошёл в Большой зал в сопровождении свиты: его спальня решила, что «Молния» достойна таких почестей. Все головы обернулись к ним, зал наполнился восхищёнными возгласами. Команда же Слизерина, с удовольствием отметил Гарри, была точно громом поражена.

— Ты видел его лицо? — спросил Рон, бросив ликующий взгляд на Малфоя. — У него даже рот перекосило!

— Да уж… Я просил у папы Молнию, но он заявил, что и Нимбус последней модели тоже неплох, а я пока не очень-то оправдываю его надежды… Да и покупать Молнии на всю команду будет уже слишком, это всё же мётлы для профессионального спорта, а не для школы.

— …А ты уверен, Поттер, что эта техника тебе по зубам? — послышался насмешливый голос. — Жаль, что она не снабжена парашютом. Вдруг рядом очутится дементор!

Крэбб с Гойлом дружно заржали.

— Жаль, Малфой, что у тебя нет дополнительной пары рук, — сказал Гарри. — С четырьмя ты точно золотого мяча не упустишь.

Люциус и Нарцисса, открыв было рты для отповеди наглого отпрыска, тут же их закрыли, рассудив, что Гарри дал обидчику хороший отпор.

Тут уж захохотали гриффиндорцы. Малфой злобно сощурил белёсые глазки и поспешно отошёл к своему столу. Взгляды всех слизеринцев обратились к нему: они наверняка спрашивали, настоящая ли у Гарри «Молния».

— Словно её можно подделать…

— Не говори, Сьюзен, — пояснила племяннице мадам Боунс. — Были такие умники, которые пытались придавать даже Кометам вид Нимбусов и Молний. Но только лишний слой лака способен дисбалансировать наложенные на метлу чары, что ежегодно приводит к многочисленным несчастным случаям.

Без четверти одиннадцать команда Гриффиндора отправилась в раздевалку. День был прохладный и солнечный, дул лёгкий ветерок — полная противоположность осеннему дню, когда была игра с Хаффлпаффцами. Видимость была отличная. И Гарри, хоть и немного нервничал, чувствовал радостное возбуждение, какое может дать только матч по квиддичу. Наверху слышался шум — трибуны заполнялись зрителями. Гарри снял чёрную школьную мантию, вынул волшебную палочку и сунул её под майку, поверх которой натянул алую форму своей команды. Хорошо бы она сегодня не понадобилась. Внезапно в голове мелькнула мысль, пришёл ли на стадион профессор Люпин.

— Позвольте, разве палочки можно брать с собой на матч?! — спросил кто-то из министерских.

— В профессиональном спорте — нельзя, — сказал другой. — Вернее, официального запрета, как такового, не существует, но пока никому и в голову такое не приходило. А школьный матч… Это всё же другое.

— Последнее напутствие, — сказал Вуд перед выходом на поле. — Если мы проиграем этот матч, мы выбываем из соревнований. Играйте так, как вчера на тренировке. И всё будет о’кей!

На поле выходили под оглушительные аплодисменты. Рейвенкловцы в голубых майках уже стояли посредине поля. Их ловец Чжоу Чанг была в команде единственной девушкой. Она была на голову ниже Гарри, и Гарри, несмотря на нервное возбуждение, заметил, что она очень красивая. Команды выстроились друг против друга, Чжоу улыбнулась Гарри, и у него ёкнуло сердце. Нет, так перед матчем не лихорадит, это что-то совсем другое.

Джинни хотела было возмутиться, но вспомнила, что она больше не является девушкой Гарри и едва ли Забини допустят подобное… А вот Дафна ткнула Гарри кулачком в бок, тот в ответ только улыбнулся слизеринке: прошло, забудь.

— Вуд, Дэйвис, обменяйтесь рукопожатием, — сухим судейским тоном произнесла мадам Трюк, и капитаны пожали друг другу руки. — Седлайте мётлы… По свистку… Три… два… один!

— Надеюсь, вы хотя бы во время матчей не спите? — усмехнулся Кингсли. Роланда вздохнула: ей теперь долго будут это вспоминать… и поделом!

Гарри на «Молнии» взлетел в небо выше и быстрее всех. Он парил над полем, высматривая золотой снитч и слушая краем уха, что говорит комментатор — друг близнецов Уизли Ли Джордан.

— Команды стартовали. Главное событие этого матча — «Молния», на которой летает ловец гриффиндорцев Гарри Поттер. Как пишет «Волшебная метла», в этом сезоне на мировом чемпионате по квиддичу все команды отдадут предпочтение именно этой модели…

— Вы не могли бы, Джордан, комментировать то, что происходит на поле, — прервал его голос профессора МакГонагалл.

— Перехожу к комментарию, профессор. Немного информации всегда полезно. Между прочим, «Молния» имеет встроенный автоматический тормоз…

— Полагаю, из мистера Джордана после школы получится неплохой продавец или рекламный агент, — усмехнулась Августа.

— Джордан!

— Сейчас, сейчас… Гриффиндорцы ведут игру, Кэти Белл рвётся к кольцам Рейвенкло…

Гарри пронёсся мимо Кэти, высматривая, не мелькнёт ли где золотое оперение снитча. Чжоу, не отставая, висела у него на хвосте. Она, несомненно, потрясающе летает. Умеет подрезать противника, заставить его сменить направление полёта.

— В семье Чанг немало прекрасных игроков, — заметил Флитвик. — Правда, в основном они были загонщиками, но был и превосходный вратарь.

— Это не женское амплуа, — заметил кто-то.

— Отнюдь, я могу назвать пять отличных загонщиц и двух девушек-вратарей…

— Но мы сейчас читаем о другом.

— Покажи ей свою скорость, Гарри! — крикнул Фред, пролетая мимо наперерез бладжеру, который стремительно приближался к Алисии.

Облетая ворота Рейвенкловцев, Гарри резко прибавил скорость, и Чжоу заметно отстала. Как раз в это время Кэти закинула в кольцо первый мяч, трибуна гриффиндорцев взорвалась восторженными криками, и тут Гарри увидел его — снитч порхал над самой землёй у барьера, отделяющего трибуны от поля.

Гарри вошёл в пике, Чжоу увидела его манёвр и ринулась за ним. Гарри прибавил скорость, он ликовал — пике его любимая фигура высшего пилотажа.

— А какой у тебя финт вронского… — Джеймс разворошил волосы сына, вспоминая недавний «матч» по квиддичу, в котором Гарри вывернул Молнию за несколько секунд до того, как он должен был врезаться в землю. Лили после этого долго выговаривала мужу и сыну относительно их страсти к риску… но в то же время было видно, что ей тоже понравилось, с какой ловкостью летает её сын.

Снитч был всего метрах в трёх… Но под носом внезапно возник бладжер, посланный противником, Гарри свернул и потерял несколько драгоценных секунд — желанная добыча исчезла из виду.

По трибунам гриффиндорцев пронеслось разочарованное «о-ох!», Рейвенкловцы же приветствовали своего загонщика бурными аплодисментами. Джордж Уизли в порыве чувств отправил второй бладжер в сторону обидчика, который избежал столкновения, сделав в воздухе сальто.

— Гриффиндор ведёт со счётом восемьдесят-ноль, — вещал комментатор. — Посмотрите, что вытворяет на «Молнии» Гарри Поттер! Он демонстрирует все её возможности! Особенно видна сейчас точно выверенная балансировка…

— ДЖОРДАН! ВАС ЧТО, НАНЯЛИ РЕКЛАМИРОВАТЬ «МОЛНИИ»? КОММЕНТИРУЙТЕ МАТЧ!

— Он всегда…

— Дай ему волю, он будет трещать о чём угодно, только не о том, о чём нужно, — сказала Минерва.

— Так почему вы не сделаете комментатором кого-нибудь другого?

— Эй! Джордан — отличный комментатор!

— Мировой!

— Не нужно нам никого другого!

— Комментатор должен быть беспристрастным, независимо от обстоятельств…

Гарри обернулся и увидел Чжоу, она лукаво улыбнулась. Снитч опять исчез. Гарри взвился вверх и окинул взглядом игру с высоты птичьего полёта. Чжоу не отрывалась от него. Гарри разгадал её тактику: не искать снитч самой, а пристроиться ему в хвост. Ну, раз так, пусть пеняет на себя.

— Ловцы часто используют этот приём, чтобы зря не расходовать силы.

Он снова вошёл в пике, Чжоу решила, что он заметил снитч, и рванула за ним. Гарри круто вышел из пике и опять взмыл с быстротой пули. Чжоу не успела повторить его манёвр и продолжала падать вниз. И тут он увидел снитч — в третий раз. Снитч парил над самой травой на половине Рейвенкловцев.

Гарри развил бешеную скорость. Чжоу — у самой земли — тоже. Но где ей за ним угнаться! Снитч всё ближе с каждой секундой…

— А-а! — вдруг крикнула Чжоу, указав куда-то пальцем.

Гарри бросил туда взгляд.

Три дементора, три высокие чёрные фигуры в балахонах двигались прямо на него.

— ЧТО?!

— ОПЯТЬ?!

— АЛЬБУС!

— ЭТО НЕВОЗМОЖНО!

— ВЫ САМИ ВСЕ УШИ ПРОЖУЖЖАЛИ ОТНОСИТЕЛЬНО ТОЙ ОПАСНОСТИ, КОТОРУЮ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ИЗ СЕБЯ ДЕМЕНТОРЫ, И ВТОРОЙ РАЗ ДОПУСКАЕТЕ ИХ НА СТАДИОН?! НЕУЖЕЛИ ПЕРВЫЙ СЛУЧАЙ ВАС НИЧЕМУ НЕ НАУЧИЛ?! — в этом гомоне было совершенно невозможно разобрать, кому принадлежит та или другая фраза, а вскочил и потрясал кулаками почти весь зал.

— ЭТО БЫЛО СОВСЕМ НЕ ТО! — в конечном итоге всех перекричал Гарри.

— А ЧТО?!

— Если вы сейчас все дружно успокоитесь и дадите Рону возможность читать дальше — узнаете!

Ни секунды не медля, Гарри сунул руку за пазуху, мгновенно достал волшебную палочку и крикнул:

— Экспекто патронум!

Что-то огромное серебристо-белое выплыло из его палочки. Он знал, оно отпугнёт дементоров, и даже не стал оборачиваться, ум его был на удивление ясен. Гарри глядел вперёд, он был почти на месте. Протянул руку, всё ещё сжимавшую палочку, и пальцы сумели крепко схватить крошечный сопротивляющийся, снитч.

— Ты вообще ничего не слышал?

— Абсолютно ничего.

— У Гарри тогда впервые получился полноценный патронус, — вспомнил Люпин, улыбаясь до ушей.

Прозвучал свисток мадам Трюк. Гарри круто развернулся и увидел, как шесть алых расплывчатых пятен несутся к нему. Команда набросилась на него с такой силой, что чуть не оторвала от метлы. А внизу на трибунах бушевали гриффиндорцы, кричали до хрипоты «ура!».

— Молодец! Молодец! — твердил как заведённый Вуд.

Алисия, Анджелина и Кэти зацеловали его, а Фред так крепко сжал в объятиях, что Гарри испугался — сейчас задушит. Таким спутанным клубком команда и приземлилась на поле. Гарри соскочил с метлы и двинулся навстречу бегущим на поле гриффиндорцам во главе с Роном. Не успел опомниться, как его окружила ликующая толпа.

— Да, вы просто молодцы!

— Это был настоящий Патронус, — шепнул кто-то Гарри в ухо.

Гарри обернулся и увидел профессора Люпина, который выглядел потрясённым и счастливым одновременно.

— Я нисколько не испугался дементоров, — сказал Гарри. — Просто вообще ничего не почувствовал.

— Скорее всего, наверное, потому, что они… они были ненастоящие.

— Что значит — не настоящие????

— Как это дементоры могут быть не настоящими?!

Пойдёмте посмотрим.

И профессор Люпин повёл Гарри в конец поля.

— Вы сильно напугали мистера Малфоя, — сказал он.

Гарри смотрел на груду чёрных балахонов, барахтающихся на траве. Это были Малфой, Крэбб, Гойл и Маркус Флинт, капитан команды слизеринцев. Малфой, кажется, взгромоздился на плечи Гойла. Четвёрка негодяев пыталась высвободиться из длинных чёрных балахонов. Рядом стояла профессор МакГонагалл, лицо её выражало крайнюю степень возмущения.

— Недостойное трюкачество! — кричала она. — Подлая и трусливая попытка вывести из игры ловца гриффиндорцев! Все вы будете строго наказаны. И минус пятьдесят очков Слизерину. Я буду говорить с профессором Дамблдором о вашем поведении. Вот он, кстати, сам идёт сюда.

«Герои» описанного эпизода дружно съёжились в своих креслах, но Люциус, ко всеобщему удивлению, обратился не к ним, а к своему соседу.

— Скажи мне, Северус… ты ведь на тот момент уже был деканом факультета, на котором учатся эти уроды?

— Да, — кивнул означенный сосед.

— Кроме того, ты — крёстный того недоразумения, которое является по иронии судьбы нашим с Нарциссой сыном? — продолжал допрос аристократ.

— Совершенно верно. Но если ты считаешь, что это я подбил эту компанию…

— Этого я не говорил. Но я считал раньше, что на факультете ничего не происходит без твоего ведома. Почему же ты не пресёк эту безобразную выходку на корню? И не уведомил нас о столь безобразном поведении Драко?!

— Драко — и все остальные — понесли наказание. И наказание суровое, у мистера Филча тогда не было дефицита в помощниках для выполнения самой чёрной работы, верно, Аргус?

— Да, — проскрипел завхоз. — В кои-то веки эти неженки хоть что-то сделали своими изнеженными ручонками…

— Я посчитал, что этого более, чем предостаточно. Не говоря уже о том, что я сам потом несколько вечеров подряд потратил на воспитательные беседы с этими молодыми людьми.

— Жаль только, что до двоих это никак не может дойти, — многие покосились в сторону Гойла и Крэбба, которые, видя, что никто не орёт ни на них самих, ни на их повелителя, выпрямились в своих креслах и вернулись к жевательному процессу.

Это был последний, завершающий штрих к победе гриффиндорцев. Рон, пробившийся сквозь толпу к Гарри, сложился пополам от смеха, глядя, как Малфой выползает из чёрного балахона, из-под которого всё ещё старался выбраться Гойл.

— И поделом!

.

* * *

Праздновали так, как будто выиграли Кубок, пиршество и веселье длились до глубокой ночи. Фред с Джорджем часа на два отлучились и вернулись нагруженные бутылочками со сливочным пивом, шипучим тыквенным соком и пакетами, полными сладостями из «Сладкого королевства». Счастливый Джордж стал разбрасывать «мятных лягушек» как конфетти.

— Как вы всё это достали? — изумилась Анджелина Джонсон.

— Нам немного помогли Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, — шепнул Фред Гарри на ухо.

— Как же могло быть иначе, — весело заулыбалась первая троица. Но Гарри незаметно наступил на ногу Сохатому, а Гермиона предприняла попытку урезонить Бродягу, благо, Лунатик из этой компании был более серьёзным — по крайней мере, на вид.

Только одна Гермиона не принимала участия в общем веселье. Она — невероятно! — сидела в углу и пыталась читать толстенную книгу «Быт и нравы британских маглов». Гарри вышел из-за стола, где Фред с Джорджем начали жонглировать бутылочками, и подошёл к ней.

— Ты хоть на матче-то была? — спросил он.

— Конечно, — ответила Гермиона странным тоненьким голосом, не отрывая взгляда от книги. — Я очень рада, что мы выиграли. Ты играл прекрасно, но мне надо к понедельнику прочитать всю эту книгу.

— Иди к нам, Гермиона, поешь чего-нибудь, — позвал её Гарри, бросив взгляд на Рона — в каком он расположении духа, готов ли зарыть в землю боевой топор.

— Я правда не могу, Гарри, мне ещё читать четыреста двадцать две страницы.

— ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ ДВЕ СТРАНИЦЫ?! ЗА ОДИН ВЕЧЕР?! — все были в шоке.

— Даже для такой заучки это чуточку чересчур!

— Вам что, и в самом деле задают такие объёмы?!

— ЧЕРИТИ!

— Нет, нет, — замахала руками преподавательница магловедения. — Такой объём задаётся на две недели, не менее, да и то… Правда, мисс Грейнджер постоянно предлагала мне какие-то дополнительные доклады и рефераты, но я всякий раз её одёргивала!

— Это просто уму непостижимо!

— Ты вообще жить успеваешь с такими нагрузками?!

— Если ты читаешь столько страниц за один вечер только по одному предмету…

— Я начинаю кое-что подозревать, — в голосе Амелии Боунс появились шипящие нотки. — И если мои подозрения оправдаются, то кому-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО НЕ ПОЗДОРОВИТСЯ! Я ЭТО ОБЕЩАЮ!

class="book"> В голосе её теперь явно звучали слёзы. — И вообще… Рон не хочет сидеть со мной за одном столом.

На это нечего было возразить. Рон как раз в эту минуту высказался:

— Бедная Короста! Если бы её не съели, она бы сейчас полакомилась «пёстрыми пчёлками», она так их любила.

Гермиона расплакалась. Не успел Гарри открыть рот, она захлопнула книжищу, сунула её под мышку, рыдая, побежала к лестнице, ведущей в спальню девочек, и исчезла из виду.

— После этой главы мы с тобой пообщаемся по душам, — пообещал Чарли, чей взгляд не обещал младшему братишке ничего хорошего.

— Не пора ли утихомириться, Рон? — не повышая голоса, сказал Гарри.

— Нет, — твёрдо ответил Рон. — Она хоть бы немножко раскаялась! Но Гермиона никогда не признает себя неправой. Ведёт себя, как будто с Коростой ничего не случилось, — гуляет где-то, или уехала на каникулы.

Праздник закончился в час ночи; пришла профессор МакГонагалл, одетая в домашний халат из шотландки и с сеточкой на волосах, и велела всем идти спать. Гарри с Роном всю дорогу в спальню не переставали обсуждать матч. И, только увидев свою кровать под пологом, Гарри понял, как он устал. Поскорее лёг, задёрнул плотнее полог, чтобы не проникал ни один лунный луч, устроился поудобнее и почти мгновенно уснул.

Ему снился очень странный сон. Он идёт по лесу с «Молнией» через плечо, старается догнать что-то длинное, молочно-белое, струящееся между деревьями, из-за стволов и веток Гарри не может разглядеть что. Прибавил шагу, и оно прибавило. Гарри побежал, впереди послышался быстрый стук копыт. Он уже мчался что было духу, и оно помчалось. За следующим поворотом Гарри очутился на полянке и вдруг:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!

— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!

— Поппи, достаточно, твои зелья скоро у нас у всех из ушей полезут!

— Кто кричал?

— Гарри, ты?

— Чего это ты так напугался?

— Кричал не я, успокойтесь. Но, думаю, от такого заорал бы кто угодно.

Гарри проснулся тут же, как будто его наотмашь ударили по щеке.

— Кто это сделал?!

— Никто, просто… Наверное, это у автора такая манера изложения, — пожал плечами Гарри.

Ничего не понимая спросонья — темнота кромешная, — Гарри путался в шторах полога: в спальне явно что-то происходило.

— Что случилось? — раздался в другом конце голос Симуса Финнигана.

Хлопнула дверь спальни. Найдя наконец края полога, Гарри раздёрнул их, и в тот же миг Дин Томас включил настольную лампу.

Рон с перекошенным от ужаса лицом сидел на кровати, полог его с одного края был разорван.

— РОН!

— Мамочки!

— Что это было?!

— Я это был…

— В смысле?

— Блэк! Сириус Блэк! С ножом! — кричал он без передышки.

— Лорд Блэк?

— Вы что, решили дать властям хоть какой-то повод…

— Кровати перепутали? Если вы пришли навестить крестника, то почему…

— И я где-то читал, что анимаги и в человеческом виде обладают звериным чутьём, так что…

— Я приходил не к Гарри, а к Рону. Зачем — ближе к концу книги. Впрочем, признаю, что это было не вполне разумным поступком.

— Что?!

— Был здесь! Только что! Разрезал полог! Разбудил меня!

— Тебе это не приснилось? — спросил Дин.

— Посмотрите на полог. Говорю вам, что он был здесь!

Все повскакали с кроватей. Гарри первый добежал до двери, и все ринулись вниз по лестнице. Позади них захлопали двери, послышались сонные голоса:

— Кто кричал?

— Что случилось?

Общая гостиная была освещена дотлевающими в камине углями, пол усеян мусором, оставшимся после праздника. В гостиной — никого.

— Ты уверен, Рон, что это тебе не приснилось?

— Говорю вам, я его видел!

— Почему такой шум?

— Профессор МакГонагалл велела всем идти спать!

В гостиную спустились девочки, зевая и поплотнее запахивая халаты. Прибывало и мальчиков.

— Прекрасно! Значит, продолжим праздновать! — провозгласил неунывающий Фред Уизли.

Молли решительно встала, подошла к близнецам, которые занимали места рядом с Наставником (причём сами не могли объяснить, почему сегодня решили отдалиться от семьи), размахнулась и влепила хорошую затрещину Джорджу, так, что тот чуть не полетел на пол.

— Твоего брата только что чуть не убили! — прорычала она. — Ладно, прошу прощения, Сириус, безусловно, сейчас я понимаю, что ты тогда вовсе не собирался никого убивать, но на тот момент… А тебе только хиханьки да хаханьки?!

— Мам, это, вообще-то говоря, говорил я, — напомнил Фред. И тоже получил затрещину — правда, если у Джорджа заалела правая щека, то его близнец обзавёлся аналогичным украшением с левой стороны.

— Все марш наверх! — скомандовал ворвавшийся в гостиную Перси, прикалывая к пижаме значок старосты школы.

— Перси, здесь Сириус Блэк. Он был у нас в спальне. С ножом. Разбудил меня.

В гостиной стало тихо-тихо.

— Глупости! — сказал Перси, но было видно, что он потрясён. — Ты переел, и тебе приснился кошмар…

— Если бы Рону после каждого переедания снились кошмары, он бы давно либо утратил аппетит, либо сошёл бы с ума, — хмыкнула Джинни.

— Говорю тебе…

— Ладно, замолчи. Хватит!

В гостиную вернулась профессор МакГонагалл. Захлопнула за собой портрет с сэром Кэдоганом и обрушила на гостиную гневную тираду:

— Я, разумеется, счастлива, что Гриффиндор выиграл. Но всему есть предел! Перси, я от вас такого не ожидала!

— Ну вот, чуть что — сразу староста виноват! — возмутился Перси.

— Так ведь предполагается, что он держит факультет в ежовых рукавицах! — напомнил Флинт.

— Я здесь ни при чём, профессор. Я только что приказал всем вернуться в спальни. Моему брату Рону приснился кошмар…

— Неправда, это был не кошмар! — обиделся Рон. — Я проснулся, профессор, а Сириус Блэк стоит надо мной с ножом в руке!

МакГонагалл повернулась к Рону.

— Это смешно, — сказала она. — Как он мог пройти в гостиную мимо нашего стража?

— А вы у него спросите. — Рон указал пальцем на изнанку портрета сэра Кэдогана. — Спросите, не видел ли он…

— С этого надо было начинать!

— Да, лорд Блэк, как вы прошли мимо стража?

— Мне помогли.

Глянув на Рона с подозрением, МакГонагалл толкнула портрет и вышла. Вся гостиная затаила дыхание.

— Сэр Кэдоган, вы вот только что никого не впускали в башню?

— Как же, добрая леди, впустил.

— Вы… впустили? А… а пароль?!

— А у него они были! — гордо сказал сэр Кэдоган. — На всю неделю, миледи. Целый список на кусочке пергамента. Он их мне прочитал!

— НЕВИЛЛ! — простонали многие.

— Невилл, ты что… отдал Сириусу пароли… Или…

— Не напрямую.

Профессор МакГонагалл вернулась сквозь узкий проём в гостиную. Гриффиндорцы оторопело молчали, профессор была бледна как мел.

— Какой, — дрожащим голосом начала она, — какой неописуемый глупец написал на клочке пергамента все пароли недели и потом потерял его?

Гробовое молчание в гриффиндорской гостиной было нарушено слабым, испуганным всхлипом. Невилл Лонгботтом, дрожа от макушки до носков пушистых комнатных тапочек, медленно поднял руку.

Месть Снейпа

Последним в этот день читал Ремус, который, увидев заголовок, закусил губу чуть ли не в кровь и покосился на того, чья фамилия там фигурировала. Тот в ответ только молча изогнул бровь и промолчал.

Глава 14

Месть Снейпа

— Месть?

— В смысле?

— За что?!

— Северус, что ты там ещё отколол?

— Я? Ровным счётом ничего, что могло бы выбиться из школьных правил. Откалывали другие.

В ту ночь никто в башне Гриффиндора не спал. Все знали, что замок снова обыскивают сверху донизу. Собрались в Общей гостиной и ждали новостей. На рассвете в гостиную спустилась профессор МакГонагалл и сказала, что Блэк опять ускользнул.

— Лучше бы не прискальзывал, — повинился обладатель данной фамилии. — Глотик упоминал об исчезновении этой твари, так нет же — приспичило самому всё проверять!

— Сдалась вам эта крыса!

— Вы всё узнаете в конце книги, а пока можете просто подумать головой, Доулиш, — сказал Кингсли. — Не всё так просто ни с этой крысой, ни с котом.

— С котом всё в порядке, за исключением того, что он полукниззл, — уточнил Сириус.

На другой день по всему замку были приняты более жёсткие охранные меры. Профессор Флитвик учил главные входные двери распознавать Блэка по увеличенному портрету. Филч носился по всем закоулкам и коридорам, заколачивал все щели и мышиные норы.

— Давно следовало это сделать, почему так медлили?

— Не ожидали, что лорд Блэк, едва вырвавшись от дементоров, рискнёт вновь пробраться в замок, находящийся под охраной этих чудовищ.

Сэра Кэдогана уволили, его портрет отправили обратно на пустынную площадку восьмого этажа. На входе в башню Гриффиндор опять появилась Полная Дама, отреставрированная специалистами. Она всё ещё нервничала и согласилась вернуться на работу при одном условии: ей дадут дополнительную охрану. Специально для неё наняли грозного вида троллей, которые ходили по коридору, злобно хрюкали и мерились дубинками.

Гарри обратил внимание, что одноглазая ведьма не охранялась и доступ к ней был открыт. Очевидно, Фред и Джордж правы: только они, а теперь ещё Гарри, Рон и Гермиона знали о тайном ходе прямо под ней.

— НЕУЖЕЛИ ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ ДАЖЕ В ТАКОЙ СИТУАЦИИ, ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТВОЕГО ЛУЧШЕГО ДРУГА ЧУТЬ НЕ ЗАРЕЗАЛИ…

— Лили…

— ИЗВИНИ, СИРИУС, НО ВЫГЛЯДЕЛО ВСЁ ИМЕННО ТАКИМ ОБРАЗОМ! И ТЫ, ДАЖЕ ПОСЛЕ ЭТОГО ПРОДОЛЖАЕШЬ ДУМАТЬ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО О ШАЛОСТЯХ И СЛАДОСТЯХ, ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ОЗАБОТИТЬСЯ СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТЬЮ?! Я ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЕБЯ ПОЙМАЮТ ПРИ ПЕРВОЙ ЖЕ ВЫЛАЗКЕ В ХОГСМИД, И ЧТО ПОЛНОЦЕННОЕ РАЗРЕШЕНИЕ НА ВЫХОД С ТЕРРИТОРИИ ШКОЛЫ ТЫ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧИШЬ! — Лили со стоном упала в своё кресло. Джеймс и мадам Помфри потребовали, чтобы на этот день отменить все чтения, но леди Поттер настояла на завершении этой главы, сверля при этом глазами одновременно собственного сына, который цветом лица перещеголял даже напыщенного управляющего поместьем небезызывестных Графинь Вишен, и друга своего детства, совершенно хладнокровного.

— Как по-твоему, — спросил Гарри Рона, — не сказать ли о нём кому-нибудь?

— УШАМ СВОИМ НЕ ВЕРЮ! ТЫ НАКОНЕЦ ВЗЯЛСЯ ЗА УМ?! ОБЯЗАТЕЛЬНО!

— Нет, — помотал головой Рон. — Ведь он сюда проник не через «Сладкое королевство». Если бы магазин был ночью взломан, знаешь сколько было бы шуму!

— Как ты можешь быть в этом так уверен? — голос Лили несколько сел после двух предыдущих вспышек и она говорила не в пример тише. — И вообще — хорош друг! Ты уже мог понять, что такое Сириус Блэк — если рассматривать его в качестве преступника — и продолжаешь подстрекать приятеля, которому как раз и «угрожала» основная «опасность»… Как ты мог быть уверен, что Сириус не в Хогсмиде и не воспользуется этим для нападения?

— Посреди бела дня? Оба раза, когда Сириус проникал в Хогвартс, были вечером! Даже не так — один раз вечером, другой — ночью! — напомнил Рон. — И мы тогда не знали, что Сириус анимаг и думали, что он просто…

— Вот как? А то у меня сложилось впечатление, что думать в вашей компании умеет исключительно Гермиона, с которой вы к этому времени оба благополучно разругались.

— Извините, но разругался только я, с Гарри они давно помирились, — напомнил Рон.

Гарри был рад, что Рон одного с ним мнения. Забьёт Филч этот проход, и он никогда больше не сможет попасть в Хогсмид.

— Ты должен думать не о Хогсмиде, а о собственной жизни! — эстафету перехватил Джеймс, решив, что в его изложении это будет… подоходчивей, к тому же, Лили положила руку на округлившийся живот. Гарри для разнообразия решил посостязаться в цвете лица не с неким зловредным овощем, но с представителями некоего белобрысого семейства.

Рон в мгновение ока стал знаменитостью. Первый раз в жизни не Гарри, а он был в центре всеобщего внимания. И надо сказать, ему это нравилось. Хотя он всё ещё окончательно не пришёл в себя после ночных переживаний, он взахлёб рассказывал всем и каждому об этом происшествии, украсив его россыпью подробностей: «Сплю это я и вдруг слышу, как будто кто-то что-то рвёт. Я подумал — это во сне. Но тут, представляете, чувствую сквозняк… Проснулся, гляжу: полог с одной стороны сорван. Я повернулся, а он прямо надо мной стоит… как скелет. Волосы колтуном.

— А какой у меня ещё мог быть вид после стольких лет в тюрьме? — развёл руками обсуждаемый «скелет», запуская пятерню в свои волосы — имевшие вполне даже ухоженный вид. К слову — на скелет он также был больше не похож.

В руке огромный нож, сантиметров тридцать, а то и сорок.

— У страха глаза велики, обычный перочиный нож. Я его потом Гарри подарил, можете посмотреть.

Смотрит на меня, а я на него. Я как заору — и его как ветром сдуло».

Прослушав эту душераздирающую историю, девочки со второго курса вернулись к своим делам. А Рон обратился к Гарри:

— Как ты думаешь, почему он исчез?

— Так кое-кто так вопил, что я потом долго удивлялся, как мне удалось выскользнуть незамеченным!

Гарри и сам ломал над этим голову. Почему Блэк, обнаружив, что выбрал не ту кровать, не прикончил Рона, поднявшего истошный крик, и не стал искать Гарри. Двенадцать лет назад он хладнокровно убил столько ни в чём не повинных людей, а тут пять безоружных мальчишек, и четверо из них крепко спят.

— Наверное, решил, что ты своим криком разбудил всю башню и ему надо скорее уходить из замка, — поразмыслив, сказал Гарри. — Помедли он немного, ему бы пришлось убить всех гриффиндорцев, иначе из гостиной не выбраться. Да ещё учителя…

— Да, если рассматривать всё с этой стороны, поработать мне бы пришлось изрядно…

А Невилл попал в опалу. Профессор МакГонагалл просто рассвирепела: навсегда отлучила его от Хогсмида, наложила наказание и запретила сообщать ему пароль. Бедный Невилл каждый вечер теперь ждал у портрета с Дамой, пока кто-нибудь подойдёт и проведёт его, дежурные тролли, фланирующие по коридору, смотрели на него с большим подозрением. Но конечно, самому суровому наказанию Невилла подвергла бабушка — всё остальное было так, пустяки. Два дня спустя после вторжения Блэка она прислала ему Громовещатель. Эта позорная кара обрушилась на Невилла во время завтрака.

Совы-почтальоны, как всегда, влетели в Большой зал, неся в клювах письма. На стол перед Невиллом приземлилась огромная амбарная сова, в клюве у неё был красный конверт. Сидевшие напротив Гарри и Рон сразу узнали Громовещатель — Рон в прошлом году получил такой же от миссис Уизли.

— Хватай его и скорее беги отсюда! — крикнул Рон.

Говорить дважды не надо было. Невилл схватил письмо и, держа его перед собой как бомбу, пулей вылетел в холл. Слизеринцы за своим столом покатились со смеху. Письмо взорвалось почти у самых входных дверей. Голос бабушки, стократ усиленный, наполнил замок:

«Так опозорить всё славное семейство Лонгботтомов!»

— Вообще-то последние послания позорят детей и отнюдь не способствуют улучшению ситуации. Или вы с Молли соревнуетесь в том, кто создаст для ребёнка больше проблем? — поинтересовалась мадам Боунс, в чьём реестрике под пунктом двадцать пять значилось: «запретить использование громовещателей, заменить их шепталками». Правда, некоторые коллеги считали громовещатели вполне даже действенными и готовились бороться, но при этом отлично понимали, что, скорее всего, Амелия добьётся своего.

Гарри было жаль Невилла, и он не сразу заметил, что и ему есть письмо. Опомнился он, когда Букля больно клюнула его в руку.

— Ой! — воскликнул он от неожиданности. — А, это ты, Букля!

Он взял у неё письмо и открыл конверт, а Букля тем временем принялась за хлопья, оставленные Невиллом. Записка была от Хагрида.

Дорогие Гарри и Рон!

Как вы насчёт того, чтобы выпить со мной чашку чая сегодня вечером около шести? Я зайду за вами в замок. ЖДИТЕ МЕНЯ В ХОЛЛЕ. ВАМ ОДНИМ ВЫХОДИТЬ ЗАПРЕЩЕНО.

Не вешайте носа.

Хагрид

— Он, наверное, хочет подробнее узнать про Блэка! — решил Рон.

Ровно в шесть друзья вышли из гриффиндорской гостиной, миновали чуть не бегом троллей и спустились в холл.

Хагрид уже их ждал.

— Привет, Хагрид! Ты, наверное, хочешь узнать, как всё было в ту ночь? — спросил Рон.

— Я знаю. — Хагрид отворил двери и выпустил их наружу.

— А-а, — слегка разочарованно протянул Рон. Первое, что они увидели в хижине Хагрида, был Клювокрыл. Он лежал, вытянувшись во всю длину на лоскутном одеяле Хагрида, плотно прижав крылья к бокам, и с наслаждением уплетал тушки хорьков, лежащие перед ним на большом блюде. Гарри поспешно отвернулся от малоприятного зрелища и увидел на дверце гардероба, на плечиках, огромный каштанового цвета костюм с премерзким оранжевым в жёлтую полоску галстуком, явно приготовленные для выхода.

— Кое у кого наблюдаются также проблемы с цветовосприятием, — фыркнула Нарцисса.

— Да вы что, шикарный костюм! И галстук роскошный, самое оно…

— …чтобы ослепить людей и довести их до белого каления. Ужасно…

— Ты куда-то собрался, Хагрид? — спросил Гарри.

— На слушание дела «Клювокрыл против Комиссии по обезвреживанию опасных существ». Оно будет в эту пятницу. Поедем в Лондон вместе, Клювокрыл и я. Я уже заказал два спальных места в «Ночном рыцаре».

У Гарри от стыда заныло сердце.

— Ну наконец-то…

Он совсем забыл, что суд над Клювокрылом так скоро. У Рона вид был такой же несчастный. Вылетело у них из головы и обещание подумать над защитой Клювокрыла. Вновь обретённая «Молния» затмила все другие дела и заботы.

— Правильно Хагрид сказал: детские шалости для вас дороже и дружбы, и собственной безопасности! — обе матери отвесили приятелям по хорошему подзатыльнику. Мальчишки даже не поморщились, понимая, что всё заслужено.

Хагрид налил им чаю и предложил сдобных булочек с цукатами, но друзья от булочек отказались: им слишком хорошо была знакома стряпня Хагрида.

— У меня к вам… э-э… нелёгкий разговор, — на редкость серьёзно заявил Хагрид.

— О чём? — спросил Гарри.

— О Гермионе.

— А что с ней такое? — спросил Рон.

— Как бы это сказать… После рождественских каникул она частенько сюда захаживает. Уж больно ей одиноко. Сначала вы из-за «Молнии» перестали разговаривать. А теперь вот из-за кота…

— Он сожрал мою крысу, — взвился Рон.

— Так ведут себя все коты, — упрямо продолжал Хагрид. — Она часто плачет. У ней нелёгкое время, да. Сдаётся мне… она это… откусила слишком большой кусок. Ну, все эти предметы… А она ещё — представьте себе! — нашла время помочь мне и Клювокрылу. Такие дала… э-э… советы… Теперь у Клювокрыла есть надежда…

— Прости, Хагрид, это мы должны были помочь… — начал смущённо оправдываться Гарри.

— Тебя никто не винит! — прервал его Хагрид. — И тебе было нелегко. Я ведь всё вижу. Ты тренировался день и ночь. Но скажу честно: для вас крыса и метла дороже друга. Вот и всё.

Гарри с Роном смущённо переглянулись.

— Знаешь, Рон, как она расстроилась, когда Блэк чуть тебя не зарезал. Сердце у неё где надо, у Гермионы. А вы двое не разговариваете с ней…

— Если она избавится от этого кота, я опять буду с ней разговаривать, — не унимался Рон. — А она и слушать ничего не хочет! Этот кот — какое-то чудовище!

— Нормальный кот, а вот ты — настоящее чудовище, раз променял…

— Да я давно уже всё это понял, не начинайте заново!

— С такими, как ты, подобные разговоры можно проводить ежедневно! — холодно сказала Молли.

— Ну… это понятно. Люди частенько глупо себя ведут со своими любимцами, — изрёк мудрый Хагрид. За его спиной Клювокрыл выплёвывал кости хорьков прямо ему на подушку.

Остаток вечера проговорили о шансах Гриффиндора на победу в борьбе за Кубок. И в девять часов Хагрид отвёл друзей в замок.

В гостиной у доски объявлений толпилась оживлённая группа гриффиндорцев.

— На той неделе Хогсмид, — прочитал Рон, вытянув шею над их головами. — Что ты об этом думаешь? — спросил он у Гарри, выбирая место, где бы сесть.

— К счастью, Филч не забил досками горбунью. Ход в «Сладкое королевство» открыт.

— Гарри! — вдруг кто-то шепнул ему прямо в ухо. Гарри резко повернулся и увидел Гермиону, она сидела за столом позади них, просто её не было видно за горой книг. Теперь она чуть-чуть их раздвинула и шептала в щёлку: — Если ты снова пойдёшь в Хогсмид, я скажу про Карту профессору МакГонагалл.

— Кажется, кто-то что-то сказал, Гарри? — Рон так разозлился, что даже не взглянул на Гермиону.

— Как ты можешь, Рон, тащить его с собой, — возмутилась Гермиона, — после того, что случилось ночью! Я обязательно…

— Ну теперь ты хочешь сделать всё, чтобы Гарри исключили из школы! — зло прошипел Рон. — Ты уже причинила столько вреда в этом году!

— Положим, никакого вреда Гермиона не приносила, более того, только и делала, что прикрывала двух идиотов, которые сами ни о чём не способны подумать! — заметила Лили, Молли кивками подтверждала каждое её слово. — Лично у меня нет и тени сомнения в том, что девочка даже не привела в исполнение свою угрозу, и очень жаль.

— Кроме того, за такое Гарри бы не исключили, но у него просто не было бы возможности более рисковать собой, — мягко сказал Дамблдор. — Полагаю, Аргус нашёл бы для него более увлекательное занятие.

— Это точно! — осклабился тёзка знаменитого древнегреческого пастуха.

Гермиона хотела что-то ответить, но в этот миг к ней на колени, тихо урча, вспрыгнул Живоглот. Гермиона испуганно глянула в лицо Рона, подхватила кота и побежала наверх в спальню.

— Так что ты об этом думаешь? — спросил Рон, как будто никакой перепалки с Гермионой не было. — В прошлый раз ты почти ничего там не видел. Ты даже не заходил в «Зонко»!

Гарри огляделся, нет ли поблизости Гермионы.

— Ладно, пойдём, — сказал он. — Только в этот раз возьму с собой мантию-невидимку.

— Почему-то мне кажется, что она тебе не очень-то и поможет, — вздохнул Джеймс.

* * *

В субботу утром Гарри уложил в сумку мантию-невидимку, сунул в карман Карту Мародёров и спустился со всеми в Большой зал. Гермиона то и дело подозрительно на него поглядывала, но Гарри старался избегать её взгляда. А когда все вышли в холл и двинулись к дверям, Гарри у неё на виду побежал вверх по мраморной лестнице, как будто к себе в спальню.

— Пока! — крикнул он Рону. — Увидимся, когда вернёшься!

Рон улыбнулся и подмигнул ему.

Гарри спешил на четвёртый этаж. По дороге вынул из кармана пергамент и, присев за одноглазой ведьмой, разгладил его на коленях. По направлению к нему двигалась какая-то точка, рядом с ней написано крошечными буквами «Невилл Лонгботтом».

— Может, хотя бы тебе удастся отговорить его от этого безумия, — безо всякой надежды в голосе сказала бабушка означенной точки.

— Вот здорово! Значит, ты мне поможешь! — На лицо Невилла набежала тучка. — Я никак не могу разобраться с чесноком. Есть его надо, или что…

— Мастер Лонгботтом…

— Тем летом писали не только о Сириусе, неподалёку от нашего дома появился дикий вампир, ужасно напугал… — пояснила леди Лонгботтом.

Невилл вдруг осёкся: к ним приближался профессор Снейп. Бедняга спрятался за спину Гарри.

— Что вы здесь делаете? — Снейп остановился, переводя взгляд с одного на другого. — Странное нашли место встречи.

Слева и справа от статуи были двери, ведущие в разные части замка. Гарри со страхом следил, как Снейп посмотрел на одну дверь, на другую и вперился в одноглазую ведьму.

— Мы не договаривались о встрече, мы случайно встретились, — сказал Гарри.

— В самом деле? Вам это свойственно, Поттер, возникать в неожиданных местах. И почти всегда на это есть особая причина. Советую вам немедленно вернуться в башню Гриффиндора, где вам сейчас и полагается быть.

Гарри с Невиллом, не говоря ни слова, отправились, куда было велено. А Снейп, оставшись один, тщательно ощупал рукой голову одноглазой горбуньи.

— Тебе следовало самому их туда отвести, — покачала головой Лили. — Может…

— Я задолго до этого заподозрил, что с этой горбуньей что-то не так и хотел проверить, да мне постоянно мешали, вот и в тот раз… Только прогнал эту пару, так срочно понадобился Альбусу…

* * *

Закутавшись поплотнее в мантию-невидимку, Гарри вышел из «Сладкого королевства» на залитую солнцем улицу перед лавкой и ткнул Рона локтем в спину.

— Это я, — шепнул он.

— Что ты так долго?

— Снейп немного задержал…

И друзья отправились прямиком по Главной улице.

— Где ты? — то и дело шёпотом спрашивал Рон. — Никуда не делся? Странно это всё-таки…

Зашли на почту. Рон стал для виду прицениваться к совам — не послать ли одну в Египет Биллу. За это время Гарри успел всё хорошенько осмотреть. На полках сидело штук триста сов всех цветов и размеров: от серых гигантов до совсем крошечных («только местная доставка»), умещающихся на ладони. И все они ласково ухали, разглядывая Гарри.

— Подумаешь, почта…

— Не говори, Флинт, у тебя одного три совы, а у меня только после этого появился какой-то заморыш…

Потом отправились к «Зонко». Лавка была битком набита школьниками, и Гарри приходилось соблюдать величайшую осторожность, что бы не наступить кому-нибудь на ногу. Вот поднялся бы переполох!

— Переполох вы-таки подняли в тот день знатный…

— ?!

— !!!

Каких только диковин там не было! Стоящие на полках штуковины могли бы удовлетворить самые немыслимые фантазии Фреда и Джорджа!

— Неужели ты считаешь наше воображение настолько скудным?! — возмутились близнецы.

Гарри шёпотом распорядился, что ему купить, и незаметно передал Рону несколько золотых монет. Вышли из лавки с похудевшими кошельками, зато карманы оттопыривали бомбы, заряженные навозом, икотные конфеты, мыло из жабьей икры, кружки, кусающие за нос.

День был ясный, дул лёгкий ветерок. Даже в «Трёх мётлах» сидеть не хотелось, и поэтому они двинулись в гору к Визжащей хижине, имеющей самую дурную репутацию во всей Британии. Хижина стояла на холме немного в стороне от деревни. И даже сейчас, при дневном свете, вид у неё был жутковатый: окна заколочены досками, одичавший промозглый сад.

— Даже хогвартские привидения здесь не бывают, — сказал Рон, прислонившись к забору и разглядывая хижину, — я спрашивал у Почти Безголового Ника. Он сказал, что здесь обитает лихая компания. Никто не может сюда войти. Фред с Джорджем пытались, но все двери крепко заперты.

— Ой, мамочки…

— Успокойтесь, никаких привидений там нет и никогда не было! — успокоил близких к панике первокурсников чтец. — А что было — в конце книги.

После подъёма в гору Гарри стало жарко, и он хотел было минут на пять откинуть капюшон,

— С ума сошёл?!

— Я не думаю, что все ученики были в курсе того, что ты не мог ходить в Хогсмид, но ты можешь себе представить, что бы они подумали, увидев твою голову без остального тела?!

— Думаю, здесь есть один человек, который мог бы помочь с этим, — хмыкнул Снейп.

как вдруг совсем близко послышались голоса. Кто-то поднимался к хижине с другой стороны.

Секунда-другая, и они увидели Малфоя в сопровождении Крэбба и Гойла.

— Вот-вот прилетит от отца сова с известием, — разглагольствовал Малфой. — Он поехал на суд свидетелем. Расскажет там про мою руку, как я три месяца не мог ничего делать…

Крэбб с Гойлом хохотнули.

— Если бы я знал все обстоятельства… Да, Хагрид, почему вы тогда решили защищать гиппогрифа единолично? — спросил отец Малфоя.

— ?

— В любом суде, независимо от того, кого и за что судят, каждой стороне предоставляется возможность пригласить свидетелей. Я не знаю, что помешало это сделать обвинителю, но если бы вы пригласили мастера Поттера или мисс Грейнджер — мистер Уизли чрезмерно эмоционален — вам удалось бы хотя бы смягчить участь своего питомца.

— Дык я не знал…

— При том, что это был четвёртый случай, когда вы присутствовали на таком заседании? Дважды вы выступали в качестве защитника — и в одном из этих заседаний вы удосужились выпустить трёх свидетелей. Что же помешало вам в этот раз?

— Они дети… Зачем травмировать…

— Они уже были травмированы тем, что вы приволокли на их первый урок гиппогрифа.

— Так интересно…

— В первую очередь — опасно. Вы сами говорили — способен наброситься и причинить вред. И, полагаю, ученикам было бы не менее интересно побывать на заседании суда, где они, по крайней мере, не могли получить физических травм.

— А ты что здесь делаешь? — Малфой перевёл взгляд на покосившуюся хижину. — Наверное, ищешь, где жить? Ты ведь давно мечтаешь об отдельной комнате! Говорят, вы все спите в одной спальне. Это правда?

— В одной комнате у нас живут исключительно близнецы! — возмутилась Молли.

— Теперь мы это знаем, но…

— И ехидствовать по этому поводу просто низко!

— Я уже, наверное, раз двадцать извинялся.

Гарри схватил Рона за шиворот, помешав броситься с кулаками на своего врага.

— Предоставь его мне, — шепнул он другу на ухо.

Да, грешно не воспользоваться таким случаем. Гарри неслышно перебежал за спину Малфоя и его верных телохранителей, нагнулся и поднял с дороги большой ком влажной земли.

— А мы тут обсуждаем твоего друга Хагрида, — продолжал паясничать Малфой. — Представляем себе, что он говорит на суде Комиссии по обезвреживанию опасных существ. Как, по-твоему, он заплачет, когда гиппогрифу отрубят…

Плюх!

Голова Малфоя мотнулась, его белобрысые волосы облепила мокрая грязь.

— Кто это?..

Рон ухватился за забор, чтобы со смеху не упасть наземь.

Злокозненная троица волчком завертелась на месте, Малфой счищал с волос грязь.

— Что призошло? Кто это сделал?

— В этом месте очень мощные привидения. — Рон говорил, как будто сообщал прогноз погоды.

Крэбб с Гойлом явно струсили: накачанные мускулы от привидений не спасут. Малфой окинул испуганным взглядом безлюдную местность.

Гарри тихонько прошёл по тропинке к особенно вязкой луже, полной густой зловонной жижи…

Плюх! Плюх! Плюх!

На этот раз досталось всем троим. Гойл бешено прыгал на месте, стараясь стряхнуть липкие комки с маленьких тупых глазок.

— Вон оттуда швыряют. — Малфой махнул метра на два в сторону от того места, где стоял невидимый Гарри. И стал рукой вытирать залепленное грязью лицо.

Растопырив руки, как зомби, Крэбб, спотыкаясь, двинулся вперёд. Гарри обежал его, схватил палку и швырнул в спину. Крэбб сделал в воздухе что-то вроде пируэта: откуда могла прилететь эта палка? Глядя на него, Гарри согнулся пополам от беззвучного смеха. Кроме Рона, никого рядом не было, и Крэбб пошёл прямо на него. Гарри подставил ему ножку, Крэбб споткнулся и полетел на землю. Его огромная ножища взмыла вверх и задела край мантии Гарри. Капюшон сполз, и голова Гарри открылась.

Какую-то долю секунды Малфой пялился на парящую в воздухе голову.

— А-а-а! — завопил он, тыча в неё пальцем. Повернулся и бросился наутёк, Крэбб с Гойлом не отставали.

Гарри нахлобучил капюшон обратно. Но было поздно.

— Гарри! — отчаянно крикнул Рон, подбегая к тому месту, где только что висела голова друга. — Немедленно беги отсюда! Малфой расскажет, что он здесь видел. Скорее обратно в замок!

— Ну, рассказать-то ничего не смог, был в панике… Не был уверен, что это мне не привиделось…

— Но мне на этих троих пришлось израсходовать чуть ли не целый флакон успокоительного, прежде, чем они смогли издавать хоть какие-то членораздельные звуки, — сказал Снейп.

— Мне кажется, это помогло исключительно Малфою, — громко шепнул Гермионе Рон.

— До скорого!

И, не прибавив ни слова, не чуя под собой ног, Гарри помчался в Хогсмид.

Поверит ли Малфой в то, что он видел? Поверят ли его рассказу? Никто не знает про мантию-невидимку. Никто, кроме Дамблдора. Сердце у Гарри оборвалось. Расскажи ему Малфой о случившемся, он сразу поймёт, что здесь было на самом деле.

Скорее в «Сладкое королевство», скорее по ступенькам в подпол, по каменному полу к люку! Гарри сорвал с себя мантию, сунул под мышку и припустил по подземному ходу… Вдруг Малфой первый вернётся в замок? Сколько он будет искать кого-нибудь из учителей? Задыхаясь, чувствуя боль в боку, Гарри не сбавлял скорости до самого ската. Мантию придётся оставить здесь, ведь Малфой может выдать его, сам того не подозревая. Гарри спрятал её в тёмный угол и полез наверх, потные руки скользят, а надо спешить, дорога каждая минута. Вот наконец и горб, Гарри коснулся его палочкой, высунулся, огляделся — никого. Он вылез наружу, горб сомкнулся, но только что он выскочил из-за статуи, как услыхал приближающиеся шаги.

Это был Северус Снейп. Он спешил к Гарри, и его чёрная мантия развевалась как пиратский флаг. Затормозив перед Гарри, он оглядел его с головы до ног.

— Вот ведь закон подлости…

— Если бы к тебе, Блэк, в самый неподходящий момент заявился крестник в шоковом состоянии, с трясущимися губами и остекленевшими глазами, ты бы помчался разыскивать и рвать на части того, кто довёл мастера Поттера до такого состояния — разве не так? Так почему я не мог также отреагировать на своего?

— Ну? — едва скрывая торжество, произнёс Снейп.

А Гарри изо всех сил старался изобразить невинность, хотя понимал, как это глупо: лицо у него всё в поту, руки измазаны. Гарри поскорее сунул их в карманы.

— Следуйте за мной, Поттер, — приказал профессор Снейп.

Понурившись, Гарри пошёл за ним по лестнице вниз, незаметно вытирая руки об изнанку школьной мантии. Спустились в подвалы и вошли в кабинет Снейпа.

Гарри был здесь всего один раз, тогда положение тоже было не из лучших. За полтора года банок с мерзкими слизнями на полках заметно прибавилось. Все они мерцали в огне камина, что придавало кабинету особенно зловещий вид.

— Садитесь, — сказал Снейп.

Гарри сел. Профессор остался стоять.

— Мистер Малфой только что был у меня. Он рассказал мне странную историю, Поттер.

Гарри промолчал.

— По словам мистера Малфоя, он стоял и разговаривал с Уизли, как вдруг огромный ком грязи ударил его по затылку. Что бы это могло быть?

— Понятия не имею. — Гарри постарался изобразить на лице лёгкое изумление.

Глаза Снейпа впились в самые зрачки Гарри. Вот так следует смотреть на гиппогрифа — кто кого переглядит. Гарри изо всех сил старался не моргнуть.

— И в этом-то и заключалась ваша ошибка, мастер Поттер. Если бы вы не смотрели мне в глаза, я бы так ничего и не узнал. На тот момент я только подозревал, что к происшествию каким-то образом причастна ваша компания, но подробности…

— Ты… тоже… влез…

— С единственной целью защитить Драко. Каюсь. И клянусь, что не злоупотребляю легилимецией так, как наш многоуваемый директор.

— Северус, мальчик мой, только ты…

— Альбус, не могли бы вы напомнить нам, где мы все, в конечном итоге, собрались — в школе или всё-таки в борделе? Мальчиками и девочками принято называть обслуживающий персонал именно в последнем заведении! — возмутилась Амелия.

— А потом мистер Малфой увидел весьма странное привидение. Можете вообразить, Поттер, что это было такое?

— Не могу. — Гарри старался держаться как можно естественнее.

— Это была голова, Поттер. Ваша голова, она парила в воздухе.

Воцарилось долгое молчание.

— Может, ему надо обратиться к мадам Помфри? — первым заговорил Гарри. — Раз ему мерещатся такие…

— Что же ваша голова могла делать в Хогсмиде? — мягко промолвил Снейп. — Вашей голове запрещено там появляться. Равно как и всем остальным частям тела.

— Я это знаю, профессор. — Гарри сделал над собой усилие и стёр с лица малейшие признаки виновности и страха. — Похоже, у Малфоя галлюци…

— Малфой не страдает галлюцинациями! — рявкнул Снейп и, опершись ладонями в подлокотники стула, на котором сидел Гарри, нагнулся к нему, так что их лица чуть не соприкоснулись. — Если ваша голова, Поттер, была в Хогсмиде, значит, и вы, весь целиком, там были.

— Я всё время находился в башне Гриффиндора, как вы мне велели.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Но и опровергнуть это было некому, — заметил Джеймс. — Но, с другой стороны, если ты лишил Гарри возможности выбираться из школы — половину всех грехов тебе прощу!

На это Гарри ничего не ответил. Губы Снейпа искривила ядовитая усмешка.

— Ну так вот. — Снейп выпрямился. — Весь волшебный мир, начиная от министра магии и кончая завхозом, делает всё, чтобы уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. А знаменитый Гарри Поттер сам себе закон. Пусть простые смертные беспокоятся о его безопасности? Знаменитый Гарри Поттер ходит, где ему вздумается, не утруждая себя мыслями о последствиях.

Гарри не открывал рта. Снейп хочет вырвать у него признание.

— Всё, чего я хотел — заставить вас думать головой. И не только о развлечениях.

Этого не будет. У Снейпа нет никаких доказательств — пока нет.

— Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! — неожиданно сказал Снейп, и глаза у него сверкнули. — Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для квиддича, а гонору сколько! Так важно разгуливал по школе в окружении друзей и поклонников… Да, сходство прямо-таки сверхъестественное!

— Мой отец не важничал, — не сдержался Гарри. — И я тоже.

— И школьный устав был не про него писан, — продолжал Снейп по праву сильнейшего, его худое лицо искажала злоба. — Правила ведь для других, для людей попроще, а не для победителей в Кубке школы. Упивался собственным величием…

— Замолчите сейчас же! — Гарри вскочил на ноги. Его захлестнула ярость, какую он ни разу не испытывал с тех пор, как убежал с Тисовой улицы. Лицо у Снейпа окаменело, чёрные глаза метали молнии.

— Что вы сказали, Поттер?

— Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моём отце! Я знаю о нём всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было!

Лицо Снейпа, не отличавшееся яркостью красок, стало совсем серым.

— А директор школы не рассказал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь? — прошипел он. — Он, видно, посчитал, что подробности слишком ужасны для ушей бесценного Поттера.

Гарри прикусил губу. Он не знал подробностей и не хотел в этом признаться. Но Снейп это сразу понял.

— Я не допущу, чтобы у вас так и осталось неверное представление о вашем отце. — Лицо его передёрнула ненавидящая усмешка. — Вы, наверное, вообразили себе геройский поступок?! Тогда позвольте мне внести некоторую поправку в ваше представление. Ваш драгоценный отец и его друзья решили сыграть со мной весёлую шутку… Она могла бы кончиться моей смертью, если бы ваш отец в последнюю минуту не опомнился. Ничего доблестного он не сделал. Всего-навсего спасал свою шкуру вместе с моей. Удайся их шутка, он вылетел бы из школы.

— Ты был излишне груб, Северус! — возмутилась Лили. — Я понимаю, что ты в своё время был не в самых лучших отношениях с Джеймсом, но это не повод, чтобы так вести себя по отношению к ребёнку, чья единственная вина заключается в его чисто внешнем сходстве с отцом. К тому же, обижая сына Джеймса, ты автоматически наносил обиду и моему — об этом ты не подумал?

— Прости, Лили, но мне было необходимо вести себя именно таким образом.

— Почему? — возмутилась Амелия Боунс. — И — мастер Поттер, эта политика…

— Нет-нет, — отозвался Гарри. — Теперь профессор, оставаясь очень строгим, хотя бы не жесток.

— А причину я предпочту объяснить несколько позже.

— Это связано с твоим шпионажем? — спросил Люциус. — Да от меня ты можешь даже не пытаться это скрыть, я давно уже это понял.

— О каком шпионаже идёт речь?

— Потом…

— А о какой истории вы тогда говорили? От чего вас спас лорд Поттер? — спросил Кингсли.

— И не только Северуса. И, полагаю, Джеймс тогда спасал не столько Северуса, сколько двух других идиотов, у которых в результате шутки одного из них могли быть неприятности куда посерьёзнее простого исключения из школы, — пояснил Ремус и продолжил чтение.

Снейп оскалился, обнажив жёлтые неровные зубы.

— Выверните карманы, Поттер! — неожиданно приказал он.

Гарри не шевельнулся. Его точно оглушил ударом в ухо.

— Выверните карманы, иначе мы сейчас пойдём к директору школы!

Гарри повиновался. Похолодев, он достал и карманов пакет с побрякушками из «Зонко» и Карту Мародёров.

Снейп взял сначала пакет.

— Мне это дал Рон. — Хорошо бы Рона предупредить до того, как Снейп его увидит. — Он купил это, когда был там прошлый раз.

— Вот как! И вы с тех пор носите этот подарок в кармане? Как трогательно!

— В принципе, если свёрток был под чарами уменьшения, забыть его в кармане…

— Карманы были оттопырены и забыть об их содержимом было невозможно. Тем более, так долго — если только мастер Поттер несколько дней ходил, не раздеваясь даже на ночь.

Ну а это что?

Снейп взял Карту. Гарри собрал все свои силы, чтобы у него в лице не дрогнул ни один мускул.

— Просто кусок пергамента, — пожал он плечами.

Снейп перевернул его, не сводя с Гарри глаз.

— Зачем тебе этот ветхий пергамент? Не выбросить ли мне его в огонь? — Снейп протянул руку к камину.

— Не надо! — живо отозвался Гарри.

— Ну что ж! — Ноздри у Снейпа задрожали. — Это, наверное, ещё один драгоценный подарок от Уизли. А может, это некое послание, написанное невидимыми чернилами. Или инструкция, как проникнутьв Хогсмид, минуя дементоров?

Гарри потупился. Глаза у Снейпа горели недобрым огнём.

— Посмотрим, посмотрим, — говорил он, вынимая волшебную палочку и разглаживая кусок пергамента на столе. — Поведай свой секрет! — Снейп коснулся палочкой пергамента.

Ничего не произошло. Гарри сжал руки, чтобы унять в них дрожь.

— Откройся мне. — Снейп постучал палочкой.

— Таким образом ты точно ничего не добьёшься.

— Да уж, чего мы в своё время не вытворяли, пока не вывели Карту на чистую воду, — запереглядывались близнецы. — Чего только не перепробовали…

— А потом я стал предлагать Форджу план одной шалости и жалеть, что мы недостаточно хорошо знаем замок, чтобы успеть сбежать…

— И только тогда Карта проявилась!

Пергамент оставался девственно-чистым.

Чтобы успокоиться, Гарри несколько раз глубоко вздохнул.

— Профессор Северус Снейп, декан этого факультета, приказывает открыть ему всю содержащуюся в тебе информацию! — Снейп изо всех сил ударил палочкой по Карте.

— Сейчас будет нечто… — хрюкнул Сириус. Джеймс погрозил ему кулаком, но, к счастью, этого никто не заметил, ожидая, что будет дальше.

И по гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука.

М-р Лунатик приветствует профессора Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела.

Снейп остолбенел. Гарри смотрел на послание как громом поражённый.

М-р Лунатик позволил себе фыркнуть.

Но Карта на этом не остановилась.

М-р Сохатый присоединяется к м-ру Лунатику и хотел бы только прибавить, что профессор Снейп урод и кретин.

Со смеху умрёшь, будь ситуация не столь серьёзной.

М-р Сохатый был вынужден в свою очередь закусить губу, чтобы не расхохотаться и не выдать себя. Впрочем, смеялось пол-зала, причём не только дети, но и взрослые. Лицо жертвы было каменным.

А пергамент между тем строчил своё:

М-р Бродяга расписывается в своём изумлении, что такой идиот стал профессором.

— В принципе, что в этом такого уж удивительного, учитывая, что Северус защитил Мастерство в возрасте двадцати лет, а профессура после этого — плёвое дело, — улыбнулась леди Лонгботтом. — Жаль только, что при этом он забыл сдать такой предмет, как детская психология — тогда, полагаю, такому преподавателю цены бы не было!

Гарри в ужасе зажмурился. Когда он открыл глаза, на пергаменте появилась ещё одна надпись:

М-р Хвост кланяется профессору Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову.

— Хотелось бы мне познакомиться с этой компанией, — заметила мадам Боунс, качая головой. — Но, с другой стороны… Северус, неужели вы ничего не можете сделать, чтобы не выглядеть, как вампир?

— Издержки профессии…

— Но далеко не все зельевары сталкиваются с такими проблемами. Даже не пытайтесь уверить нас, что вам не известны средства от этого — вам никто не поверит! И, надеюсь, вашим Ученикам…

— В обязательном порядке.

Гарри замер в ожидании грозы, которая вот-вот должна была разразиться.

— Ну-с, — тихо проговорил Снейп. — Мы этим займёмся…

С этими словами профессор подошёл к камину зачерпнул из кувшина на полке горсть поблёскивающего порошка и бросил его в огонь.

— Люпин! — позвал он. — Вы мне нужны на пару слов!

Вконец оторопевший Гарри уставился на огонь. В пламени обрисовалась длинная фигура, которая быстро вращалась. Ещё несколько секунд — и из камина собственной персоной вылез профессор Люпин, отряхивая золу с потрёпанной одежды.

— Вы меня звали, Северус? — спросил он кротко.

— Разумеется, звал, — ответил Снейп с перекошенным от ярости лицом. — Я велел Поттеру вывернуть карманы, и вот что там было, — сказал он, вернувшись к столу.

И Снейп махнул рукой на пергамент, на котором всё ещё красовались послания господ Лунатика, Бродяги, Сохатого и Хвоста. На лице Люпина появилось странное отчуждённое выражение.

— Я очень удивился, не зная, как Карта попала к Гарри.

— А вы знали, что это?

— Конечно. Полагаю, в дальнейших главах об этом будет рассказано и не буду забегать наперёд.

— Ну?

Люпин не отрываясь смотрел на карту. Гарри показалось, что он быстро что-то соображает.

— Ну? — повторил Снейп. — Пергамент полон чёрной магии. А это, Люпин, по вашей части, если не ошибаюсь. Как, по-вашему, где мог Поттер его взять?

Люпин оторвал глаза от пергамента и, глянув искоса на Гарри, дал ему понять, чтобы он ни во что не вмешивался.

— Ремус, могу вас порадовать: актёр из вас совсем никудышный и обмануть вы сможете разве только самого себя.

— Полон чёрной магии? — повторил он невозмутимо. — Вы так полагаете, Северус? А мне кажется, это просто кусок пергамента. Он будет оскорблять каждого, кто захочет его прочесть, так уж его заколдовали. Детская проказа, но вряд ли опасная. Думаю, Гарри купил его в лавке шутливых розыгрышей.

— В самом деле? — Снейпа трясло от гнева. — Вы думаете, такое могут продавать в лавке шутливых розыгрышей? Не кажется ли вам более вероятным, что он получил этот пергамент непосредственно от его изготовителей?

— Что это за намёк?! Ты отлично знал, что…

— Джеймс, успокойся, всё хорошо, что хорошо кончается, а конец будет относительно…

Гарри не понимал, о чём говорит Северус Снейп, Люпин, по-видимому, тоже.

— Вы подразумеваете господина Хвоста и других? — спросил он. — Гарри, вы знаете кого-нибудь из этих людей?

— Нет, — не раздумывая ответил Гарри.

— Вот видите, Северус. — Люпин опять повернулся к Снейпу. — Я уверен, что это штуки из «Зонко»…

И как раз в этот самый миг в кабинет ворвался Рон. Задыхаясь от бега, он остановился у стола профессора. И, несмотря на бешено стучащее сердце, проговорил:

— Это… я… дал… Гарри… Купил… в «Зонко»… сто… лет… назад…

— А раньше вы ворваться не могли, мистер Уизли?

— У меня не получилось так сразу уйти из Хогсмида, возвращаться надо было по обычной дороге, а она была не в пример длиннее той, которой воспользовался Гарри, плюс нарвался сначала на Перси, потом на Джинни, потом — Филча… Не объяснять же им всем, что мне надо срочно спасать Гарри!

— Ну вот, Северус, — довольно хлопнув в ладоши, сказал Люпин. — Дело прояснилось. Я отнесу пергамент обратно в «Зонко»? Не возражаете? — Люпин свернул Карту и сунул её куда-то в складки мантии. — Гарри, Рон, идёмте со мной, я хотел бы объяснить вам ещё кое-что про вампиров. Простите, Северус.

Гарри не смел поднять глаз на профессора Снейпа. Все трое молча вышли из кабинета. Люпин заговорил только в холле. Посмотрев на Гарри, он хотел было что-то сказать, но Гарри его опередил.

— Профессор, я…

— Мне не надо никаких объяснений, — прервал его Люпин. И, оглядев пустой холл, понизил голос: — Я случайно знаю, что эта Карта много лет назад была конфискована кое у кого Филчем. Да, я знаю, что это Карта, — пояснил он, заметив изумлённые взгляды друзей. — Не хочу знать, как она попала к вам в руки. Меня вот что поражает: почему вы не отдали её преподавателям. Тем более после того случая с паролями. Мы все видели, что случается, когда важные сведения о замке валяются где попало. И я, Гарри, не верну тебе Карту.

Гарри этого ожидал и не стал возражать. Он сгорал от желания узнать, на что же намекал Снейп.

— Почему Снейп подумал, что я получил Карту прямо от её изготовителей? — выпалил он.

— Видишь ли… — Люпин как будто подыскивал ответ. — Наверное, решил, что этим изготовителям очень хотелось выманить тебя из замка. Наверное, их бы это порадовало.

— Вы их знаете? — спросил поражённый Гарри.

— Мы встречались, — коротко ответил Люпин, смотревший на Гарри как никогда строго.

— Вы можете сообщить нам их настоящие имена, профессор? — спросила мадам Боунс.

— Зачем? Смею вас заверить, ничего особо предосудительного они не совершали.

— Просто любопытно.

— Обещаю, что вы узнаете их имена из этой книги, но немного позже.

— Не ожидай, Гарри, что я когда-нибудь ещё приду тебе на выручку. Я не сумел тебе внушить, что Сириус Блэк — это очень опасно. Но я был уверен, что слова, которые ты слышал, когда дементоры приближались к тебе, всё-таки окажут на тебя воздействие. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками.

И Люпин ушёл, оставив Гарри на растерзание совести. В кабинете Снейпа ему так тяжело не было.

— Значит, ты всё же не так уж и безнадёжен…

Гарри и Рон медленно поднимались по мраморной лестнице. Проходя мимо одноглазой ведьмы, Гарри вспомнил про мантию-невидимку. Она всё ещё была там, в начале подземного хода, но Гарри не посмел спуститься за ней.

— Это я во всём виноват, — вдруг сказал Рон. — Я тебя уговорил идти в Хогсмид. Люпин прав: мы поступили глупо. Не надо было этого делать… — И Рон опять замолчал.

В коридоре, где ходили дозорные тролли, они увидели идущую навстречу Гермиону. По её лицу было видно — она знает, что произошло. Сердце у Гарри упало: сказала ли она профессору МакГонагалл про Карту? Гермиона подошла к ним и остановилась.

— Радуешься нашим неприятностям? — съязвил Рон. — Успела уже наябедничать?

— Нет, — сказала Гермиона, держа в руке письмо. Губы у неё дрожали. — Я просто подумала, вам надо это знать… Хагрид проиграл дело. Клювокрыла казнят.

— У меня тогда сложилось такое впечатление, словно Хагрид то ли напился непосредственно перед судом, то ли на него навели чары, чтобы лишить последнего ума.

— ДА КАКОЙ ТОЛЬКО МОЖЕТ БЫТЬ УМ…

БАМ!

На этот раз на месте Амбридж в лягушку не превратилась, но значительно увеличилась в размерах, хотя до прежних габаритов Хагрида было далековато. Даже если бы заранее не было решено остановиться на этом, паузу пришлось бы сделать, потому как одежда бывшего Первого Секретаря никаким метаморфозам не подверглась и Жаба рисковала остаться в наряде… невесть чего, Ева бы сильно оскорбилась от такого сравнения, а чары во время слушания действовали лишь выборочно. Сообразив, к чему всё идёт, наказанная истошно завизжала и вылетела из зала, снеся двери с петель и долго после этого коридоры оглашали её вопли вперемешку с топотом.

— Это… круто… — сказал Кингсли, качая головой.

— Это несколько жёстко, — поправила его Амелия.

— Но, полагаю, это научит её…

— Вы считаете, что ДОЛОРЕС в принципе можно чему-то научить? — спросил у потолка министр. — Даже я понял, что это безнадёжно.

ОЧЕНЬ КОРОТКОЕ МЕЖДУГЛАВИЕ

После этого было решено сделать очередной перерыв, поскольку некоторые слушатели — вернее, слушательницы — уже не выдерживали. Мадам Помфри даже потребовала, чтобы чтение было возобновлено после родов Лили, потому как подобные треволнения уже не самым лучшим образом сказываются на положении мамочки и будущего ребёнка. Но некоторые министерские сотрудники и члены Попечительского Совета были настроены более решительно и соглашались лишь на отсутствие Лили в Зале… если это допустит Магия — окончательное решение принимала именно данная субстанция.

Лили и Джеймс провели с Золотым Трио очередной ликбез на тему: безопасность и собственная безопасность, почему в определённых обстоятельствах следовало вести себя совершенно иначе, чем они себя повели. Но заглянувший в тот кабинет Флитвик счёл возможным заступиться за ребят.

— Безусловно, я не вполне понимаю причины такого поведения Рональда и Гермионы, полагаю, их родители не раз объясняли им всё это. Но Гарри рос совсем в иной обстановке, он и до школы никогда не чувствовал себя в полной безопасности — то тётушка нагружает его неподъёмной работой, то дядюшка орёт, то кузену необходимо ставить удар…

— Да, но почему-то тогда Гарри уходил от конфликта, а не нарывался на него, даже сумел склонить Вернона к компромиссу… И, если это не помогло, то вина в этом в основном лежит на этой… собачнице.

— У вашего сына никогда не было друзей. Он постоянно был один. А теперь — рядом с ним появляются люди, которые относятся к мальчику совсем иначе… В данной ситуации, полагаю, любой ребёнок пошёл бы на всё, не потому, что необходимо совершить что-то геройское… Нарушить запрет… Просто для того, чтобы не показаться другу трусом, недостойным дружбы. Я в своё время тоже был изгоем из-за… своего происхождения, от меня многие шарахались, и когда нашёлся человек, который просто улыбнулся мне и протянул руку помощи… Я стал для него просто слугой, хотя долго не сознавал этого — лишь для того, чтобы опять не остаться одному! И Гарри… Ему помогли. Его ввели в Магический Мир — мир сказки… Да, введение было аховым… И здесь двойной опыт: папенькин-маменькин сыночек осмеял первого, кто отнёсся к мальчику с теплотой, защитил, забрал у жестоких родственников — значит, враги не на жизнь, а на смерть. В поезде — ему рассказали об этой сказке, помогли понять, что в ней как… И Гарри теперь, даже сам того не сознавая, просто не хочет отпугнуть от себя Рона, вот и позволяет втягивать себя в авантюры, подготовленные взрослыми — как теперь выясняется.

— Но, если Рон — хороший друг, он тоже не станет…

— Это дети, Лили. Гермиона стремится доказать всем и каждому, что она — лучше всех, ты сама в школьные годы была очень на неё похожа, также стремилась всех поучать и заставлять жить так, как это казалось правильным ТЕБЕ.

— Но я при этом никого не заставляла нарушать правила, как это постоянно делает Гермиона. А тут — она сначала всех подбивает расследовать историю с Философским Камнем, потом варит запретное зелье… Почему, заподозрив, что по школе ползает василиск, она не сообщила об этом взрослым? Ладно, Минерва игнорирует интересы факультета, Северус… Но вы, Филиус? Альбус?

— Я не являюсь деканом Гриффиндора, я возглавляю Рейвенкло, — напомнил маленький волшебник. — К Альбусу так просто не пробиться… Но, в принципе… некоторые поступки Гермионы кажутся мне не очень-то умными, согласен. Тем не менее — Хагрид и они с Роном стали первыми друзьями Гарри, поэтому он будет их защищать и останется с ними, только для того, чтобы опять не остаться совсем одному. Я где-то читал такую поговорку — с кем поведёшься…

— Хорошо, что он не повёлся с Флинтом или кем-то из пожирательских отродий… — завёлся Сириус, также присутствовавший при разговоре.

— «пожирательские отродья» тоже бывают разными. Мне кажется — далеко не всё так просто с Малфоями, — задумчиво проговорил Джеймс.

— Мне тоже… В последнее время Драко ведёт себя совсем иначе, — Гарри тоже позволил себе открыть рот впервые за всё время разговора. — И его родители тоже… Что-то с ними случилось…

Финальный матч

Дня через три чтение возобновилось. Лили выглядела значительно лучше и улыбалась. Гарри держал её за руку и уговаривал:

— Этот год — единственный, когда я куда-то влезал сам, на следующий я ничего не мог изменить при всём своём желании, пятый едва начался, там было только одно приключение, и то навязанное… Потерпи до конца этой книги!

— Умеешь успокаивать, ничего не скажешь!

— Ладно, давай послушаем Гермиону, — примиряюще сказал Джеймс. — Ты можешь сказать, что с ней тогда происходило? А то и Амелии это не нравится, да и мне тоже, говоря по правде.

— Извини, папа, но — здесь было уже достаточно спойлеров. Через несколько глав всё узнаете. Могу только сказать — нам это здорово помогло, а Сириуса происходящее с Гермионой просто спасло.

Глава 15

Финальный матч

— Он… он вот, прислал мне, — сказала Гермиона, протягивая письмо.

Гарри взял кусок пергамента. Пергамент был мокрый, слёзы капали на слова, и чернила так расплылись, что некоторые слова только угадывались. Гарри прочитал:

Дорогая Гермиона!

Мы проиграли дело. Мне разрешили взять его в Хогвартс. День казни будет назначен. Клювику Лондон очень понравился. Никогда не забуду, как ты нам помогала.

Хагрид

— Они не посмеют, — сказал Гарри. — Не посмеют. Клювокрыл не опасен.

— Оказывается, куда опаснее, нежели предполагалось на тот момент. Но — при правильно поставленной защите его можно было отправить в специальный питомник…

— Эт чтобы он… лапочка… совсем один… Он же не виноватый был…

— Он бросался на людей, и мастер Малфой был не первым, как уже выяснилось, — отрезала Амелия. — Это была единственная возможность предотвратить казнь гиппогрифа, но для этого следовало что-то предпринять.

— Да, а не мычать весь суд, — кивнул Люциус. — Я тогда бросил: «кончайте это представление» больше из-за того, что у меня от этого голова разболелась не на шутку, пришлось срочно заказывать Северусу мощнейшее средство от мигреней…

— А профессор Снейп — ваш семейный целитель? — возмутилась мадам Боунс.

— Нет, но он — близкий друг семьи и кроме того, многие лекарства, которыми пользуют ваши целители, мне не помогают. Поэтому мы с Северусом давно уже заключили специальный контракт, по которому я помогаю ему тестировать некоторые находки — в частности, данное снадобье, которое по неизвестным мне причинам не могут запатентовать уже третий год, хотя это снимает любую головную боль.

— И не только головную, — добавил сам мастер.

— Но это так, отступление. Хагрид на суде — и том, и на аппеляции — слова вымолвить не мог, только мычал, как целое стадо коров, только куда более громко, а поскольку моё место было неподалёку… Ваш друг может радоваться тому, что я не подал в суд на него самого, за преднамеренное нанесение вреда моему здоровью.

— Хагрид не мог знать о ваших болях…

— Я имел однажды неосторожность обсуждать свои мигрени с Северусом и Мастером Мигуэлем Кайру, когда в зале находился Хагрид. И, поскольку он потом долго при каждой встрече расспрашивал о моём самочувствии…

— Хагрид?

— Тык… вежливость…

— Кто здесь заговорил о вежливости…

— Люциус, давайте, не будем сейчас о ваших мигренях! Не это является темой…

— Согласен, Корнелиус, просто наболело во всех смыслах этого слова. Но я буду вам весьма признателен, если вы перестанете чинить преграды для предоставления Северусу патента на лекарство, о котором я упоминал — а он его до сих пор не получил, в частности, по вашей милости!

— Но…

— Не только я один так восприимчив! Мне что, подписку организовать…

— Как я могу…

— Это ваши проблемы. Вы же смогли заморозить процесс — вот и размораживайте.

— Это всё отец Малфоя! — возмущалась Гермиона, вытирая слёзы. — Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Конечно, можно подать апелляцию. Так всегда делают. Но вряд ли это поможет. Приговор всё равно оставят в силе.

— Мисс Грейнджер, вам предстоит ответить за оскорбление ряда лиц, находившихся при исполнении служебных обязанностей, и обвинения в мою сторону, не подтверждённые никакими аргументами, за исключением чисто личностных симпатий-антипатий.

— Простите, лорд Малфой, но ранее вы сами подвтердили, что Клювокрыл был не виновен…

— Я не подтверждал невиновности гиппогрифа, и продолжаю утверждать, что в его отношении следовало применить те же меры, которые применяют как маги, так и маглы в отношении животных, причинивших ущерб здоровью человека. В данном конкретном случае приговор мог быть исключительно смягчён, поскольку Драко своими идиотскими действиями спровоцировал животное на бросок… Но ни о каком оправдательном приговоре речи быть не могло. Я так понял, что вы тогда изучали некоторые юридические справочники… Скажете потом, какие именно и где вы вычитали, что гиппогрифа, причинившему ученику серьёзный ущерб здоровья, следует отпустить с извинениями… А я потом дам вам литературу, которая позволит вам получить лучшее представление данного вопроса.

— Не оставят! — горячо возразил Рон. — Ты больше не будешь одна этим заниматься. Я тебе помогу, Гермиона.

— Ох, Рон!

Гермиона, чуть не в обмороке, бросилась ему на шею.

Рон сконфузился и стал неловко поглаживать Гермиону по голове. Наконец к Гермионе вернулись силы, и она выпустила Рона из объятий.

— Мне, Рон, правда, правда очень жалко Коросту, — рыдала она.

— Ну ладно, ладно, — успокаивал её Рон, явно счастливый, что Гермиона отпустила его. — Короста была очень старая. И в общем-то, от неё было мало проку.

— Тогда почему ты взъелся на бедную девочку?

Кто знает, вдруг мама с папой позволят мне теперь завести сову.

Из-за мер безопасности, введённых после второго появления Блэка, Гарри, Рон и Гермиона не могли по вечерам навещать Хагрида. Теперь они беседовали с ним только после уроков ухода за магическими существами.

Суровый приговор подействовал на него как удар молнии.

— Эт моя вина, — говорил он как никогда косноязычно. — Я… ить весь онемел. А они таки важны, во всём чёрном. Я… это… значит, совсем запутался. Пергамент из рук валится… Твои-то цифры, Гермиона, из головы вон… К тому же Люциус Малфой встал и давай их, знамо дело, дурить. Чо он сказал, то они и решили.

— Что онемел — это да. А за «дурить» вас тоже можно привлечь к ответственности…

— Люциус, да что с тобой сегодня? — Нарцисса положила руку ему на лоб. — Что это тебя на законодательство потянуло?

— Ладно, подадим апелляцию! — кипел Рон. — Не сдавайся. Мы уже этим занимаемся.

Хагрид сопровождал класс в замок. Впереди, сразу перед ними, шёл Малфой, как всегда, в сопровождении Крэбба и Гойла. Малфой, издевательски смеясь, то и дело оглядывался.

— Навряд ли поможет, Рон, — грустно покачал головой Хагрид. — Поди-кось с ними справься. Комиссия у Малфоя в кулаке. Я вот чо думаю: пусть у Клювика последние-то денёчки будут самые что ни на есть вольготные. Мой это долг…

С этими словами Хагрид повернул обратно в хижину, спрятав лицо в огромный носовой платок.

— Ха-ха-ха! Разревелся!

Малфой с неизменными спутниками стояли, прислушиваясь, в главных дверях замка.

— Вы видели что-нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой. — И это наш учитель!

Гарри с Роном бросились к Малфою, но Гермиона их опередила.

Хлоп! Размахнувшись, она изо всех сил ударила Малфоя по щеке. Малфой покачнулся. Гарри, Рон и Крэбб с Гойлом остолбенели. А Гермиона размахнулась ещё раз.

— Серьёзно?!

— Я ещё слабо ударила. Меня дядя на летних каникулах пытается учить кое-каким приёмам каратэ… Но тогда я от злости…

— Мне после пришлось два зуба отращивать!

— Ты ещё скажи, что не заслужил! Одно дело — хотя тоже не самое достойное! — издеваться над ровесником, и совсем другое — взрослым, да ещё и официально — преподавателем. Если тебе что-то не нравится, ты мог подать жалобу — директору, в Попечительский совет — но не устраивать подобную травлю…

— Не смей так говорить о Хагриде, ты, злобная дрянь…

— Гермиона! — севшим голосом проговорил Рон, пытаясь отвести занесённую руку Гермионы.

— Не мешай, Рон! — Гермиона вынула волшебную палочку.

Малфой сделал шаг назад, Крэбб и Гойл, онемев, ждали распоряжений.

Зал тоже онемел, ожидая продолжения, Амбридж, судя по всему, только и ждала возможности хоть на чём-то отыграться за свои обиды… И почему это Магия так к ней жестока?! Она ведь во всём права! Эти щенки не смели пасть разевать против Министра и против Неё!

— Пошли, — буркнул Малфой. Компания вошла в замок и устремилась к лестнице, ведущей в подвалы.

— И это всё, что ты мог сказать?!

— Трус!

— Как издеваться над тем, кто тебя уже не слышит и не может поставить на место — ты высоко нос задираешь, а стоит получить по роже — сразу сдуваешься?!

Гарри с Роном пошли в конец класса, сели за последний стол и открыли сумки.

— А где Гермиона? — спросил Рон, оглядев класс. Гарри тоже огляделся. Гермионы в классе не было. Но ведь она стояла рядом, когда он открывал дверь!

— Как странно, — сказал Гарри Рону. — Может, она забежала в туалет?

Но Гермиона так на уроке и не появилась.

— И куда вы делись?!

— Ничего себе — мисс Грейнджер прогуливает занятия!

— Я… я… забыла… — прошептала девочка.

— Ей пошли бы на пользу Веселящие чары, — пошутил Рон по дороге в Большой зал.

Класс шёл на обед в превосходном настроении, лица у всех сияли.

Но Гермиона не пришла и на обед. К концу обеда после яблочного пирога Веселящие чары слегка повыветрились, и Гарри с Роном стали ощущать беспокойство.

— Как, по-твоему, не мог Малфой что-нибудь ей сделать? — спросил, нахмурившись, Рон по дороге к башне Гриффиндора. Прошли мимо дежурных троллей, сказали Полной Даме пароль («Флиббертигиббет») и протиснулись в проём гостиной.

— Кошмар…

— Представляю, сколько времени вам понадобилось, чтобы выучить этот пароль…

— Это верно, — вздохнул Дин. — Тем более, что наша Дама не прощает малейшей ошибки… Я тогда пять минут стоял, на все лады далдоня этого «гиббета», пока она надо мной не сжалилась…

— Полагаю, не столько над тобой, сколько над собой, — хмыкнул Симус. — И хорошо, что Невилл был с нами, он бы и за полчаса не справился!

Гермиона как ни в чём не бывало крепко спала, уронив голову на учебник нумерологии. Друзья сели по обе стороны, и Гарри толкнул её в бок.

— А? Что? — проснулась Гермиона, непонимающе озираясь по сторонам. — Пора идти? Какой сейчас урок?

— Прорицание, через двадцать минут, — вразумил её Гарри. — Гермиона, почему ты пропустила заклинания?

— Что? Не может быть! — вскрикнула Гермиона. — Я забыла пойти на заклинания!

— Но как ты могла забыть? Ты ведь дошла с нами до самого порога!

— Вот именно, мисс Грейнджер??

— Полагаю, после этого нам предстоит весьма и весьма продолжительный разговор. Сметвик, вам придётся потом снова осмотреть мисс Грейнджер…

— Простите, мадам Боунс, я догадываюсь, о чём вы… И если вы правы, то это объясняет те странности, которые обнаружили мои коллеги.

— ?!

— Полагаю, это имеет смысл обсудить после конца этой книги, мы ведь точно не знаем…

— Я более, чем уверена.

…Они втроём поднялись по лестнице в кабинет профессора Трелони. Здесь, как всегда, было жарко и царил полумрак.

— Ладно, я могу понять, что полумрак необходим для лучшего восприятия… Но неужели было так уж тяжело проветрить помещение или наложить на него чары?

— Может, вы скажете это профессору?

На каждом столике матово поблёскивал хрустальный шар. Гарри, Рон и Гермиона сели за один шаткий столик.

— Я думал, мы будем глядеть в хрустальный шар в следующем семестре. — Рон осторожно оглянулся, нет ли поблизости профессора предсказаний.

— Не расстраивайся, — заметил Гарри. — Это значит, что мы покончили с хиромантией. Мне уже тошно от её фокусов, как возьмёт в руку мою ладонь, так и закатит глаза.

— Добрый день всем, — плавно пропел знакомый туманный голос, сопровождаемый явлением профессора Трелони откуда-то из густой тени.

Подружки Парвати и Лаванда задрожали от возбуждения, их лица освещало молочно-белое сияние, исходившее от магического кристалла перед ними.

— Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. — Профессор Трелони села спиной к огню и оглядела класс. — Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдёт в ваш июньский экзамен.

Гермиона фыркнула.

— Богини судьбы ей поведали, ну, знаете ли! Она же сама готовит экзамен… Отличное предсказание! — Гермиона даже не потрудилась опустить голос до шёпота.

— Мисс Грейнджер, вам не кажется, что в данной ситуации вы тоже не далеко уходите от мастера Малфоя?

— Простите, но у меня выработалась аллергия на эту предсказательницу. Всякий раз…

— Может, и у меня аллергия на этого…

— Тогда у тебя аллергия на большинство людей, правда, в одних случаях она более выражена, в других — притуплена, — фыркнул Рон.

Лицо профессора всё время оставалось в тени, так что трудно было сказать, слышала ли она Гермиону. Как бы то ни было, она невозмутимо продолжала:

— Гадание по магическому кристаллу — утончённое искусство. Я не ожидаю, что хотя бы один из вас, — говорила она нараспев, — станет с первого раза Провидеть, вглядываясь в бездонную глубину кристалла. Начнём с упражнений. Прежде всего, надо научиться расслаблять сознание и наружные глаза…

— Напрасно ты смеёшься, — сказала вдруг Тонкс, обращаясь к Гермионе. — Я как-то присутствовала на семинаре мадам Глориандры, известной французской прорицательницы, она начала его чуть только не этой самой фразой.

— И вам это помогло?

— Представь себе. Вернее, может быть, это не было полноценным пророчеством, но шар тогда дал ответ на тот вопрос, который к тому времени довольно долго меня мучил, — улыбнулась Тонкс.

— Возможно, вы просто так долго думали об этом, что любая муть могла быть воспринята вами, как…

— В принципе, это возможно. Но дело в том, что шары мадам Глориандры были особенные. В принципе, они индивидуальны и, если кто-то один и видит что-то… То — только один человек, как бы близко ни сидел второй, то, даже если этот Второй и превосходит своим даром Первого, он ничего не увидит. Исключение представляют лишь особые Хрустальные Шары, изготовленные строго определённым образом, доступным лишь единичным магам… Глориандра — единственная европейка, способная с ними работать, и то — у неё в роду был кто-то с востока, поэтому она смогла настроить шары так, чтобы видеть то же, что и мы — заранее получив наше согласие на это. И — она видела точно то же, что и я, мисс Грейнджер. Возможно, у неё тоже были проблемы… Но я очень сильно сомневаюсь в том, что в один Шар могли одновременно заглянуть две женщины с одной и той же проблемой, получив при этом один и тот же ответ.

Из груди Рона вырвался смешок, и он прижал кулак ко рту, чтобы не разразиться неудержимым хохотом. Между тем профессор Трелони продолжала мурлыкать:

— Тогда у вас откроется Третий глаз и заговорит подсознание. И возможно, уже сегодня в конце урока, если улыбнётся Фортуна, кто-нибудь из вас сподобится Увидеть. Итак, начнём.

— В принципе, это невозможно. Семинар, о котором я рассказывала, проходил в несколько этапов, и мадам Глориандра ясно сказала: для того, чтобы Увидеть, предварительно необходимо делать упражнения в течение нескольких недель, а не часов.

Гарри чувствовал себя ужасно глупо: сидит и тупо смотрит внутрь хрустального шара, стараясь выгнать из головы назойливо вертящиеся слова «чушь собачья»! Слова не желали уйти, тем более что Рон то и дело хихикал, а Гермиона презрительно фыркала.

— Вы что-нибудь видите? — спросил он друзей после пятнадцати минут глазения.

— Да, вижу, — ответил Рон. — Прожжённое пятно на столе. Кто-то, наверное, уронил на этот стол свечу.

— Бессмысленная трата времени, — прошипела Гермиона. — Сколько можно было бы сделать полезного! Хотя бы, например, прочитать про Веселящие чары.

— Зачем вы в принципе взяли Пророчества, если совершенно в них не верите?

— Ваша привычка хвататься за всё подряд когда-нибудь вас погубит!

— И в самое ближайшее время, если это… — мадам Боунс не стала заканчивать, сердито сверля взглядом Гермиону и Дамблдора. Первая смотрела в книгу, второй предпринял очередную попытку съесть лимонную дольку… Непонятно, на что он рассчитывал — пришлось сделать паузу в чтении и привести директора в божеский вид. МакГонагалл на всякий пожарный обшарила все карманы расстроенного старика, выудила ещё одну коробочку и уничтожила её. Дамблдор издал жалобный стон, но ничего не сказал.

Мимо прошелестела юбками профессор Трелони.

— Помочь кому-нибудь расшифровать таинственные туманные знаки внутри кристалла? — пропела она под звяканье браслетов.

— Мне не надо, — прошептал Рон. — И так ясно, что они значат. Сегодня вечером будет туман.

Гарри с Гермионой не выдержали и прыснули.

— Пожалуйста, не мешайте, — кротко попросила профессор Трелони. И головы всех учеников повернулись к друзьям. Парвати с Лавандой возмущённо переглянулись. — Вы нарушаете вибрацию пространства ясновидения.

Профессор подошла к их столу, подсела к ним и всмотрелась в шар. Сердце у Гарри ёкнуло. Он точно знал, что сейчас произойдёт…

— Здесь что-то движется, — прошептала профессор, приблизив лицо к шару. — Что это?

Он был готов поспорить на что угодно, даже на свою «Молнию», — ничего хорошего Трелони не увидит. И действительно…

— Мой мальчик… — вздохнула профессор и посмотрела на Гарри. — Он здесь, это видно, как никогда раньше…

— Ну, это она явно играет… Скажите, как выглядят ваши шары? — поинтересовалась Тонкс.

— Как… обычно…

— Да нет, шары бывают самые разные, по размеру, по цвету, оформлению, некоторые представляют собой обычный шар на подставке, а иногда шар вставлен в рамку… Как выглядят те, с которыми работали вы?

— Обычные стеклянные шары на стеклянной подставке-призме…

— Стекло цветное?

— Нет…

— Тогда это точно спектакль. Шары Глориандры были не стеклянные, а из горного хрусталя, и переливались золотом, — вспомнила Тонкс. Многие смотрели на девушку с удивлением.

Крадётся, всё ближе… Гр…

— О господи! — воскликнула Гермиона. — Неужели опять Грим? Просто смешно!

Профессор Трелони вскинула на Гермиону огромные глаза, Парвати что-то шепнула Лаванде, и обе тоже воззрились на бунтарку. В глазах профессора полыхнул гнев.

— К своему прискорбию, должна сказать, милочка, что с той минуты, как вы появились в классе, мне было абсолютно ясно, что в вас нет того, что необходимо для благородного искусства ясновидения. У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность.

На секунду в классе повисла абсолютная шина.

— Прекрасно! — Гермиона встала, взяла учебник «Как рассеять туман над будущим» и сунула его в сумку. — Прекрасно! — повторила она и, вскинув сумку на плечо, чуть не столкнула Рона вместе со стулом. — Моё терпение лопнуло. Я ухожу.

— Мисс Грейнджер, ваше поведение совершенно возмутительно! — сурово сказала леди Лонгботтом. — И в данной ситуации вы повели себя отнюдь не лучше, чем мастер Малфой — с Хагридом, с той лишь разницей, что профессор Трелони в итоге не попала под суд.

— Если бы в вашем присутствии вашему другу постоянно пророчили самую трагичную судьбу по десять раз за урок, посмотрела бы я на вашу реакцию!

* * *

В пасхальные каникулы никакого отдыха не получилось. Третьекурсникам по всем предметам задали горы домашних заданий. Невилл Лонгботтом был на грани нервного срыва. И не он один.

— И это называется каникулы! — взорвался на третий день Симус Финниган. — Экзамены ещё через сто лет! О чём только они себе думают!

— Не через сто лет, а через несколько месяцев! И готовиться к экзаменам следует загодя, если вы не хотите их завалить!

— И без домашних заданий вы ничего не выучите!

Но труднее всего приходилось Гермионе. Даже без прорицания у неё было несравненно больше предметов, чем у остальных. Вечером она последняя покидала гостиную, наутро первая приходила в библиотеку. Под глазами у неё были синяки, как у Люпина, а глаза то и дело на мокром месте.

Рон засел за подготовку апелляции. Клювокрыла надо было спасать. Покончив с очередной порцией своих уроков, он брал толстенные тома с увлекательными названиями: «Психология гиппогрифов», «Дичь или хищник? Исследование злобности гиппогрифов» — и уходил в них с головой, забыв даже про свою ненависть к Живоглоту.

— К сожалению, знать одну только психологию животного в данной ситуации недостаточно. Безусловно, этот предмет следовало бы как следует изучить Хагриду и мастеру Малфою до этого урока… потому как оба тогда наделали грубых ошибок. ОБА! — мадам Боунс повысила голос, видя, что Хагрид и Рон открыли уже рты для возражений. — Безусловно, это не оправдывает ни одного из них… Но и оправданием для гиппогрифа служить не может. Вам следовало искать соотношение психологии и юриспрунденции, с уклоном ко второму.

Гарри подстраивал выполнение домашних заданий к расписанию тренировок и бесконечным напутственным беседам Вуда. Матч Гриффиндора со Слизерином был назначен на первое воскресенье после каникул. Сейчас слизеринцы опережали все команды на двести очков. А это значило, что гриффиндорцы выиграют Кубок только в том случае, если наберут большее количество очков, о чём Вуд без конца им напоминал. Стало быть, победа во многом зависела от Гарри: только он может, поймав снитч, принести команде сразу сто пятьдесят очков.

— Запомни, — не уставал повторять Вуд, — ты должен поймать снитч, только когда мы наберём больше пятидесяти очков. Больше пятидесяти, Гарри, иначе матч мы выиграем, а Кубок будет не наш. Ты это усвоил? Ты должен поймать снитч…

— Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! — сорвался в конце концов Гарри.

Предстоящий матч буквально свёл с ума всех гриффиндорцев.

— Они регулярно сходят с ума, перед каждым матчем, это диагноз, — многие возвели очи горе.

Последний раз они выиграли Кубок семь лет назад, когда ловцом был легендарный Чарли Уизли (второй сын в семье Уизли). Но Гарри был готов побиться об заклад, что никто, даже Вуд, так страстно не желал победить, как он. Неприязнь между ним и Малфоем достигла своего пика. Малфоя до сих пор жгло воспоминание о комке грязи в затылок, тем более что Гарри как-то удалось избежать наказания. А Гарри всё ещё помнил лжедементоров, которыми Малфой хотел сорвать матч. Но больше всего он хотел отомстить Малфою за Клювокрыла — одержать над ним победу перед всей школой.

— Мстительность — плохое чувство.

— Возможно… Но не надо было быть таким засранцем! — фыркнул «мститель».

Ещё ни один матч не приближался в такой накалённой атмосфере. К концу каникул отношения между командами и факультетами достигли точки кипения. То и дело в коридорах возникали мелкие стычки, вылившиеся в грандиозное сражение между четверокурсником из Гриффиндора и шестикурсником из Слизерина. В результате обоих пришлось отправить в больничный отсек — у них из ушей полез лук-порей.

Хуже всего приходилось Гарри. Слизеринцы подставляли ему подножки, да так, чтобы он обязательно упал. Крэбб с Гойлом пытались атаковать его, куда бы он ни пошёл, но, увидев его в окружении команды, сейчас же отступали. Вуд распорядился, чтобы Гарри никуда не ходил один, на случай, если слизеринцы решат вывести его из игры накануне матча. Гриффиндорцы лицом к лицу встретили опасность. И теперь Гарри, окружённый возбуждённой толпой, то и дело опаздывал на уроки.

— Минус пятьдесят баллов Гриффиндору… в общей сложности в то время, — пояснила бывшая деканша.

* * *

Накануне матча никто в гриффиндорской гостиной не занимался обычными делами. Даже Гермиона отложила на время книги.

— Не могу работать, — нервничала она. — Не могу сосредоточиться.

— ГРЕЙНДЖЕР?!

— ГЕРМИОНА?!

— ТЫ ЧТО, ЗАБОЛЕЛА?!

— ДА БЫТЬ ТОГО НЕ МОЖЕТ!

* * *

Этой ночью он спал очень плохо. Сначала ему приснилось, что он проспал и Вуд кричит ему: «Где ты был? Нам пришлось выпустить Невилла Лонгботтома!»

Все — и не в последнюю очередь свежеиспечённый запасной ловец Гриффиндора — весело засмеялись.

— И как я играл, Оливер не говорил?

— Да нет… Я проснулся раньше, извини…

Затем Гарри приснилось, что Малфой и другие игроки Слизерина прилетели на матч на драконах. Гарри носился по полю с головокружительной скоростью, пытаясь уклониться от пламени, изрыгаемого драконом Малфоя, и тут вспомнил, что забыл свою «Молнию» в спальне. Гарри свалился с метлы, упал на землю и проснулся.

— И с какой такой метлы ты упал, если ты её забыл?

— А на каком драконе летал Драко?

— Да не помню я! Это сон был, вообще-то говоря!

Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри осознал, что матч ещё не начался, что он спокойно сидит в своей кровати и что слизеринцам ни в коем случае не разрешат играть в квиддич верхом на драконах. Гарри почувствовал, что его горло совершенно пересохло. Он тихо встал и подошёл к окну, у которого стоял серебряный кувшин с водой. Наполнив кубок и выпрямившись, Гарри выглянул в окно.

На улице было тихо и пусто. Верхушки деревьев в Запретном лесу неподвижно застыли, а у Гремучей ивы был абсолютно невинный и безобидный вид. Похоже, погода будет идеальной для квиддича.

Гарри допил воду, поставил кубок на столик и уже собирался отвернуться от окна, как вдруг что-то привлекло его внимание. По серебристому лугу крался какой-то зверь.

— Ну, зверей в Хогвартсе и в окрестностях было более, чем предостаточно, ничего особенного…

— Угу, если от всего не ждать опасности…

Гарри метнулся к кровати, схватил с тумбочки очки и поспешно вернулся к окну. Неужели это Грим… нет… только не сейчас… не за несколько часов до матча…

Он прильнул к стеклу и где-то через минуту отчаянных поисков наконец заметил то, что искал. Теперь этот зверь бежал по опушке леса… но это был вовсе не Грим… это был кот… Узнав высоко поднятый рыжий хвост, напоминающий ёршик для чистки бутылок, Гарри испытал такое облегчение, что еле успел ухватиться за щеколду, чтобы не упасть. Это всего лишь Живоглот…

Всего лишь Живоглот? Гарри прижался носом к стеклу. Кот наконец остановился. Гарри не сомневался, что видит, как кто-то ещё движется там, в тени деревьев.

В следующую секунду на опушке появился огромный лохматый чёрный пёс. Озираясь по сторонам, пёс, крадучись, побежал через луг, а рядом с ним бежал Живоглот. Гарри смотрел на них, выпучив глаза. Если это был Грим, то есть предзнаменование скорой смерти Гарри, то его не должен был видеть никто, кроме самого Гарри, но, судя по всему, Живоглот тоже видел Грима.

— Рон! — прошипел Гарри, повернувшись к спавшемудругу. — Рон! Проснись!

— А? — сонно встрепенулся Рон.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, что именно ты видишь, — прошептал Гарри.

— Да сейчас же ночь, Гарри, — неразборчиво пробормотал Рон. — Что там у тебя случилось…

— Там, внизу… — начал Гарри, снова выглядывая из окна.

Живоглот и собака исчезли. Гарри залез на подоконник, но их нигде не было видно, и он никак не мог понять, куда они делись.

Сзади донёсся громкий храп, и стало ясно, что Рон снова уснул.

— Лорд Блэк?!

— Я не знал, что у Гарри такой плохой сон… Мы, собственно, потому и встречались с Живоглотом по ночам, чтобы никого не пугать, форма-то у меня… зловещая, — развёл руками анимаг-собака.

* * *

На следующее утро, когда Гарри вместе с другими игроками сборной Гриффиндора вошёл в Большой зал, их встретили огушительными аплодисментами. Гарри широко ухмыльнулся, увидев, что им аплодируют не только свои, но и ученики Рейвенкло и Хаффлпаффа. Когда они проходили мимо стола Слизерина, раздался громкий свист. Гарри скосил глаза, заметив, что Малфой выглядит даже бледнее, чем обычно.

— Флинт накрутил. Предыдущая встреча закончилась… не самым лучшим образом для меня и Маркус угрожал, что в случае повторения…

— Угрожал! Потому что ты упустил верную победу!

За завтраком Вуд требовал от всех игроков поесть как можно плотнее, хотя сам так и не притронулся к еде. А затем, не дав никому доесть, поспешно вывел команду из зала, прежде чем оттуда вышел хоть один человек. Вуд хотел, чтобы они первыми узнали, в каких погодных условиях им предстоит играть. Когда они выходили, снова разразились аплодисменты.

— Удачи, Гарри! — крикнула Чжоу Чанг, ловец сборной Рейвенкло, и Гарри почувствовал, что краснеет.

— Эй! — Дафна сердито посмотрела на китаянку, но та и сама была удивлена такой реакции. Джинни закусила губу, но Блейз взял её за руку.

Когда они вышли из раздевалки, по трибунам прокатилось настоящее цунами приветствий. Три четверти зрителей размахивали алыми флагами с изображённым на них львом, эмблемой Гриффиндора, или транспарантами с надписями типа «ВПЕРЁД, ГРИФФИНДОР!» и «КУБОК — ЛЬВАМ!». На трибуне Слизерина сидело примерно двести болельщиков в зелёных одеждах, на их знамёнах поблёскивала зелёная змея, а в самом первом ряду, как и все вокруг него одетый во всё зелёное, сидел профессор Снейп и мрачно ухмылялся.

— И откуда только взялось такое предубеждение? В моё время Слизерин не был факультетом отверженных! И взаимоотношения между ним и остальными… может, не были дружескими, но и без сегодняшнего остракизма!

— В ваше время, Августа, Вы-сами-знаете-кто ещё не начал свою войну с магическим миром, вербуя себе сторонников исключительно среди слизеринцев…

— Не исключительно, — возразили трое носителей Метки, присутствовавшие в зале.

— Да, вспомните Питера!

— И Питер был не единственным, только во Внутреннем круге было два хаффлпаффца, два гриффиндорца и рейвенкловец!

— Такими высказываниями, Альбус, вы лишний раз настраиваете людей против тех, кто решением Шляпы оказался на определённом факультете, по каким-то непонятным причинам неугодном персонально вам!

— Шляпа принимает решение, отталкиваясь от внутреннего выбора студентов…

— Одиннадцатилетних детей! Какой такой может быть выбор? В этот период характер учеников ещё не сформировывается окончательно, и в итоге вашей политики дети становятся изгоями, едва поступая в школу… — мадам Боунс качала головой.

— Моей политики?!

— Не на пустом же месте возникла эта вражда. И ведь не только ученики относятся к Слизерину с предубеждением, я проверила ведомости — за одинаковые успехи ученики Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа получают от преподавателей Трансфигурации, Травологии, ЗоТИ, Рун, Арифмантики по пять баллов, Слизеринцы — по одному. За одну и ту же ошибку или одинаково серьёзное хулиганство ученики трёх факультетов зарабатывают по одному-два штрафных балла, четвёртый — угадайте, какой — по пять. Декан Слизерина пытался своей «пристрастностью» исправить ситуацию, профессор Флитвик — единственный, кто относится ко всем ровно… Почему же он так одинок в этом стремлении к справедливости?

— И, надо сказать, Северус, если вы хотите носить цветные мантии, выбирайте тёмные тона, они вам больше идут, чем та тряпка, в которую вы тогда завернулись, — попыталась увести разговор в сторону МакГонагалл, но Амелия смотрела на неё так, что стало ясно: разговор у них ещё будет.

— А вот и сборная Гриффиндора! — завопил Ли Джордан, который, как обычно, выступал в роли комментатора. — Поттер, Белл, Джонсон, Спиннет, Уизли, Уизли и Вуд. Все признают, что это лучшая сборная факультета Гриффиндор за последние несколько лет…

Громкие недовольные выкрики, донёсшиеся с трибуны Слизерина, заглушили комментарий.

— А вот на поле появилась команда Слизерина, — продолжил Джордан, когда на стадионе воцарилась относительная тишина. — Её выводит капитан сборной Маркус Флинт. Он произвёл в своей команде некоторые замены и, похоже, предпочёл габариты мастерству…

Трибуна Слизерина снова неодобрительно завопила. Однако Гарри отчётливо видел, что у Джордана, в общем-то, имелись основания для такого заявления. Малфой был не просто самым маленьким игроком Слизерина — на фоне невообразимо огромных остальных игроков он был самым крошечным.

— Всё равно высказывание было хамским. Я настаиваю на том, чтобы мистеру Джордану запретили заниматься комментаторской деятельностью!

— Но…

— По крайней мере, на те матчи, в которых участвуют лица, состоящие с мистером Джорданом в дружеских отношениях или наоборот. Комментатор должен быть беспристрастным, — сурово сказала леди Лонгботтом.

Анджелина, победно вскинув сжатый кулак, облетела кольца Слизерина, а под ней бушевало от восторга алое море…

— ОЙ!

Анджелина чуть не слетела с метлы — в неё внезапно врезался Маркус Флинт.

— Извини! — буркнул Флинт, когда внизу раздался возмущённый рёв стадиона. — Я её не заметил!

В следующее мгновение подоспевший Фред Уизли обрушил свою биту на затылок Флинта. Флинт ткнулся носом в рукоятку собственной метлы, и на поле закапала кровь.

— Тоже не заметили, мистер Уизли?

— …Мяч у Гриффиндора… нет, уже у Слизерина, — продолжал Ли. — Нет, Гриффиндор снова перехватывает мяч. Квоффл у Кэти Белл, она устремляется к кольцам Слизерина… ЭТО БЫЛО НАМЕРЕННОЕ НАРУШЕНИЕ!

Монтегю, охотник слизеринцев, преградил Кэти путь и, вместо того чтобы выхватить из её рук мяч, схватил её за голову, Кэти завертелась в воздухе, и, хотя ей удалось не упасть, она выпустила квоффл.

— Ну и как после этого можно относиться…

— Гриффиндор также не раз замечался в грязной игре, — сказала мадам Боунс. — Я однажды видела статистику несчастных случаев на квиддиче, Слизерин опережает гриффиндорцев только на пять случаев.

Мадам Трюк, пронзительно свистнув, подлетела к Монтегю и начала что-то кричать ему. Минуту спустя Кэти отлично выполнила пенальти, переиграв вратаря Слизерина.

— ТРИДЦАТЬ-НОЛЬ! — завопил Джордан, — НУ ЧТО, ПОЛУЧИЛ ЗА СВОЮ НЕЧЕСТНУЮ ИГРУ, ГРЯЗНЫЙ…

— Джордан, если вы не можете комментировать непредвзято… — перебила его профессор МакГонагалл. Она, как всегда, сидела рядом с комментатором и контролировала его.

— К сожалению, не всегда удавалось…

— Тогда вам следовало найти или другого комментатора, или того, кто лучше мог бы его контролировать. Это возмутительно.

— Я только описываю то, что происходит, профессор! — возмутился тот.

Над правым ухом Гарри просвистел бладжер, пущенный в него гигантским загонщиком Слизерина по фамилии Дерек. А в следующую секунду второй бладжер скользнул по его локтю. Второй загонщик Слизерина, Боул, тоже летел в направлении Гарри.

Гарри краем глаза заметил, как Дерек и Боул приближаются к нему с двух сторон, занося дубинки, и…

В последний момент перед столкновением он направил «Молнию» круто вверх, и Боул с Дереком врезались друг в друга. Раздался неприятный хруст.

— Похоже, назревало серьёзное нарушение…

— Надеюсь, ребята не сильно пострадали?

— Стукнулись головами, и мётлы после этого пришлось менять, — отозвался Маркус. — Досадно, но за Молнией угнаться было никак невозможно, а эти двое были не очень-то сильны в манёвренности…

…Кэти забросила ещё один мяч, и счёт стал пятьдесят-десять. Фред и Джордж Уизли, подняв биты, окружили её на тот случай, если кто-то из слизеринцев захочет отомстить ей за успех. Боул и Дерек воспользовались их отсутствием и направили оба бладжера в Вуда. Тяжёлые чёрные мячи один за другим врезались капитану гриффиндорцев в живот, и Вуд задохнулся, согнулся пополам и соскользнул с метлы. К счастью, он не разжал руки и потому не упал на землю, а просто повис на метле.

Мадам Трюк была вне себя от ярости.

— Нельзя атаковать вратаря, если квоффл находится за пределами штрафной площадки! — пронзительно завопила она, обращаясь к Дереку и Боулу. — Пенальти!

— В большом спорте за такое виновника могли дисквалифицировать и притом надолго, — сказал кто-то из министерских сотрудников.

Анджелина безошибочно выполнила штрафной удар, и наконец разрыв составил пятьдесят очков. Несколько мгновений спустя Фред Уизли направил бладжер в Уоррингтона и выбил из его рук квоффл, а Анджелина подхватила его и забросила в кольцо Слизерина, увеличив счёт. Семьдесят-десять.

Зрители орали так громко, что охрипли. Преимущество Гриффиндора теперь составляло шестьдесят очков, и если бы Гарри сейчас удалось поймать снитч, то Кубок школы по квиддичу был бы в их руках. Гарри физически ощущал, как за ним следят сотни глаз; он летал над полем, оставив остальных игроков далеко внизу, а за ним, стараясь не отставать, летал Малфой.

И тут он заметил то, что искал. В семи-восьми метрах над ним поблёскивал золотой снитч.

Гарри резко набрал скорость, в ушах засвистел ветер, он уже вытянул руку, но вдруг «Молния» замедлила ход, и…

Гарри в ужасе оглянулся и сразу понял, в чём дело. Отставший от него Малфой в отчаянии ухватился за прутья метлы Гарри и тянул её назад.

— Мастер Малфой! Это правда?!

— Чего только не сделаешь…

— Мастер Малфой. Я не являюсь сотрудником соответствующего Отдела… Но я донесу до сведения оного ваш проступок и более, чем уверен, что вам будет запрещено впредь играть, по меньшей мере, в школе, — пригрозил тот же чиновник.

— Ты… — начал Гарри и захлебнулся от ненависти.

Он был настолько разъярён, что не раздумывая ударил бы сейчас Малфоя, но не мог до него дотянуться. Малфой, тяжело дыша и напрягаясь изо всех сил, удерживал «Молнию» на месте — лицо его было залито потом, но глаза злобно сверкали. И в результате он добился того, чего хотел, — снитч снова исчез.

— Пенальти! Пенальти! В жизни не видела такого грязного приёма! — закричала мадам Трюк, подлетая к скрючившемуся на своём «Нимбусе-2001» Малфою.

— ПОГАНЫЙ УБЛЮДОК! — завопил Ли Джордан, предусмотрительно вскочив с микрофоном в руках и отпрыгнув подальше от профессора МакГонагалл. — ПОГАНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ…

Но профессор МакГонагалл вовсе не собиралась делать ему замечания. Она потрясала кулаком, со злобой глядя на Малфоя, и яростно выкрикивала что-то, не замечая, что её остроконечная шляпа упала на землю.

— Я потом долго был штатным полотёром подземелий, — сообщил Драко своей обуви.

— …Квоффл у Анджелины Джонсон, — донёсся до Гарри голос Ли Джордана. — Давай, Анджелина, ДАВАЙ!

Гарри огляделся. Все игроки Слизерина, кроме Малфоя, даже их вратарь, рванулись по направлению к Анджелине, пытаясь заблокировать её.

Гарри развернул «Молнию», пригнулся так низко, что практически улёгся на рукоятку метлы, и со скоростью пули устремился на слизеринцев.

— А-А-А-А! — донёсся до него испуганный вопль.

Сборная Слизерина разлетелась в разные стороны, и Анджелина устремилась вперёд — путь был расчищен.

— Кажется, это была Голова Ястреба?

— Да, и великолепно выполненная…

— ОНА ЗАБИЛА! ОНА ЗАБИЛА! — завопил Джордан. — Гриффиндор ведёт со счётом восемьдесят-двадцать!

Гарри, едва не врезавшись в трибуны, затормозил в самый последний момент, развернулся и снова взмыл над центром поля. И тут он увидел нечто, что заставило его сердце сжаться. Малфой с видом триумфатора устремился вниз — там, в метре над травой, поблёскивал крошечный золотой мячик.

Гарри направил метлу вниз, но Малфой уже был слишком далеко.

— Давай! Давай! Давай! — отчаянно вопил Гарри, подгоняя метлу. Он постепенно приближался к Малфою. Гарри, распластавшись на метле, уклонился от бладжера, который послал в него Боул. Его голова уже была на уровне ног летевшего параллельно ему Малфоя… вот они поравнялись…

Гарри всем телом резко наклонился вперёд, отрывая от метлы обе руки. Одной он ударил Малфоя по тянущейся к мячу руке, а другой…

— Это тоже было серьёзное нарушение в в данной ситуации не следовало засчитывать снитч, — сказал кто-то из авроров, хорошо знакомый с правилами.

— ДА!

Он вышел из пике, вскинув руку в воздух, и стадион взорвался аплодисментами и криками. Гарри взмыл над ревущими трибунами, в ушах его стоял странный звон, а в кулаке был крепко зажат крошечный золотой мячик, беспомощно хлопающий серебряными крылышками.

Вуд, из глаз которого ручьями текли слёзы, подлетел к Гарри, обхватил его за шею и разрыдался, уткнувшись ему в плечо. Подлетевшие следом Фред и Джордж с силой захлопали его по спине, а затем до Гарри донеслись вопли Анджелины, Алисии и Кэти: «Кубок наш! Кубок наш!» Сборная Гриффиндора, превратившись в многорукое и многоногое чудовище, хрипло вопя, опустилась на землю.

И тут на поле начали одна за другой накатывать алые волны болельщиков. Их кулаки, как градины, забарабанили по плечам и спинам игроков. У Гарри было такое впечатление, словно он оказался посреди бурного моря тел и вот-вот утонет в нём. А затем толпа подняла его и других игроков сборной на руки.

Гарри, взлетев над толпой и наконец оказавшись на свету, сразу увидел Хагрида, с головы до ног обвешанного алыми розетками.

— Ты разбил их, Гарри, ты их разбил! — вопил великан. — Я ещё расскажу об этом Клюву!

Потом Гарри увидел Перси Уизли, который, позабыв о своей привычной напыщенности и важности, прыгал как безумный. А профессор МакГонагалл рыдала громче, чем Вуд, вытирая лицо огромным флагом Гриффиндора. Пробившиеся к Гарри сквозь толпу Рон и Гермиона даже не нашлись что сказать и просто улыбались, глядя на него. Толпа поднесла Гарри к трибуне, на которой с гигантским Кубком в руках стоял Дамблдор.

Когда всхлипывающий капитан передал Гарри Кубок и он поднял его в воздух, он подумал, что в этот момент он мог бы создать самого лучшего в мире Патронуса.

— Но это было не совсем справедливо, учитывая удар по руке от мастера Поттера.

Срочно призвали Игровой Кодекс и выявили один не вполне ясный момент.

Драко за «хватание» по правилам большого спорта следовало дисквалифицировать до конца сезона, предоставив Слизерину доигрывать матч без ловца… и без пятидесяти штрафных.

Но и Гриффиндор должен был быть оштрафован за удар по руке от своего ловца, на тридцать очков и снитч пришлось бы отлавливать заново… И что прикажете делать теперь, по прошествии полутора лет? Матч уже не отменишь и не переиграешь…

— Но это же школьный матч, здесь правила несколько… — начала было мадам Трюк.

— Возможно, что-то и можно было простить, но не столь серьёзные проступки!

Пророчество профессора Трелони

Следующую главу читать пришлось Гарри. И, бросив взгляд на название, он закусил губу и бросил взгляд на друзей, которые сразу притихли.

Глава 16

Пророчество профессора Трелони

— Какое ещё пророчество?!

— Эта шарлатанка…

— Опять она что-то…

— Это пророчество уже осуществилось, я был его свидетелем и, полагаю, книги докажут это.

Эйфория от завоевания Кубка растянулась у Гарри на целую неделю. Казалось, ликовала даже погода — с наступлением июня дни стали жаркие и безоблачные, природа словно приглашала прогуляться по лугам или поваляться в траве, прихватив с собой пару литров ледяного тыквенного сока, сыграть партию-другую в плюй-камни или хотя бы просто наблюдать, как гигантский кальмар лениво рассекает гладь озера.

— Но в июне начинаются экзамены, — напомнила Лили.

Но никто и помыслить не мог ни о чём подобном — надвигались экзамены, и, вместо того чтобы прохлаждаться в окрестностях, гриффиндорцы безвылазно сидели в замке, отчаянно пытаясь сосредоточиться на учёбе и стараясь не обращать внимание на манящие порывы летнего ветерка, залетающего в окна. Даже Фреду и Джорджу Уизли пришлось унизиться до зубрёжки — им предстояло сдавать экзамены по Суперотменному Волшебству.

— Которые они завалили!

— Да не завалили мы, ма!!

— Напомните, сколько вы там получили?!

— Зато каких! Зельеварение, чары, трансфигурация, нумерология, рунистика… Гермиона, согласись, этот наборчик чего-то да стоит!

— Как я могу это подтвердить, если я СОВ ещё не сдавала, нашему курсу это только предстоит!

— Но сами предметы…

— Зачем только вам понадобились эти закорючки и цифры! — пробурчала Джинни. — Я пыталась читать справочники, так…

— Дорогая моя, — миссис Забини улыбнулась девочке самой чарующей из своих улыбок. — Тебе придётся полюбить всё это…

— Это очень важно для магической науки, — сказал Блейз. — К тому же, после того, как ты поближе познакомишься с предметом, тебя же саму за уши от них будет не оторвать.

— Но зачем…

— Затем, дорогая сестрёнка…

— …что всё это входит…

— …во многие важнейшие…

— …магические дисциплины!

— Мистер и мистер Уизли!

— Простите, Мастер… Так вот, сестрёнка, — Фред состроил максимально серьёзное выражение лица, на какое только был способен. — Ты не сможешь получить Высшего Магического Образования, не зная хотя бы азов рунистики и нумерологии! Видела бы ты те талмуды, которыми профессор Снейп нас снабдил…

Гарри вздохнул. Он тоже получил книги для «домашнего чтения», Снейп заявил, что прежде, чем переходить к углублённому изучению предмета, азы должны быть изучены.

«— Но мы же прекрасно обходимся без всего этого на уроках, Мастер!

— Это вы так считаете. Но — вы хотя бы задумались, каким образом было определено, что после добавления в зелье того или другого ингредиента, его необходимо помешать строго определённое количество раз? Это не только метод проб и ошибок, но часто приходится подолгу всё высчитывать и определять. И — вы не заметили, что перед каждым занятием я сам выдаю каждому из вас его котёл? На каждый была нанесена руническая вязь, которая способствует получению нужного результата… если при этом соблюдать определённые правила. На ёмкости для хранения ингредиентов всегда наносятся руны… Не говоря уже о том, что в школе вы проходите лишь простейшие зелья, в тех книгах, которые вы можете найти в школьной библиотеке и книжных магазинах — открытой их секции — адаптированный вариант… Полноценные рецепты и наиболее достоверная информация по зельям записывается всегда при помощи рун… вернее, в этой вязи присутствуют компоненты рун и нумерологии, чтобы разобраться во всём этом, вы должны знать и то, и другое. Не обязательно на уровне Мастера… И я не думаю, что это составит для вас такую уж проблему, если вы будете работать головой, благо, мне удалось специально для вас найти лучшую литературу, которая в принципе доступна».

Литература и в самом деле показалась ему… доступной, он даже сумел более-менее заучить несколько закорючек и решить несколько примеров… Но это давалось ему не без труда. Блейз и Терри ему помогали, но всё равно было тяжеловато…

У Перси задача была куда серьёзнее — он готовился к сдаче ЖАБА (Жутко Академической Блестящей Аттестации). Это была самая высокая степень, получаемая в Хогвартсе. Перси собирался поступать на службу в Министерство магии, и ему требовались высшие оценки. Он становился всё раздражительней и строго наказывал тех, кто по вечерам нарушал тишину в Общей гостиной.

— Одним словом, побил все существующие рекорды по занудству, — переглянулись близнецы. Рекордсмен в очередной раз сделал вид, что страдает потерей слуха.

Лишь один человек, пожалуй, выглядел ещё более озабоченным — Гермиона.

Гарри и Рон давно уже махнули рукой на расспросы, как это ей удаётся посещать несколько занятий одновременно.

— Меня это тоже беспокоит… И очень давно…

Но когда они увидели расписание экзаменов, составленное Гермионой для самой себя, сдержаться было уже свыше сил. Первая колонка гласила:

Понедельник

9:00 — Нумерология

9:00 — Трансфигурация

Обед

13:00 — Заклинания

13:00 — Древние руны

— А иначе расписание составить было нельзя? Чтобы экзамены не накладывались друг на друга? — спросила леди Лонгботтом. — Я не думаю, что Гермиона посещала нумерологию и рунистику в гордом одиночестве…

— Нет, но экзамены у меня и у Филиуса достаточно быстрые, для того…

— Не думаю…

— К тому же, это только официально, самый экзамен начинается значительно позже…

— Тогда почему официальное время не поставить другим? К примеру, на час позже?

— Это необхо…

— АЛЬБУС! Вы не забываете, что подотчётны Совету Попечителей?! Я не знаю, почему до сих пор мы не обращали внимание, но в самом ближайшем будущем… Мы обсудим расписание и программу…

— Из которой в ваше директорство почему-то был исключён целый ряд дисциплин, а другие, в том числе нумерология и руны, вдруг стали факультативными…

— Но они не являются важнейшими…

— Они. Не. Являются. Важнейшими. Поэтому, наверное, английская наука не очень-то котируется за пределами Европы и выпускникам Хогвартса всё сложнее поступать в Академии на материке…

— Англия даёт достаточное образование…

— Раньше почему-то она давала более, чем достаточное! Как много вам известно Мастеров и Магистров Европейского Уровня по Зельям? Артефакторике? Впрочем, откуда в Англии возьмутся артефакторы и ритуалисты, если вы вытесняете из программы все относящиеся к ним дисциплины?

— Но это…

— Для высшего блага? Если всё останется на этом уровне, то для того, чтобы называться магом, будет достаточно только заучить имена лидеров нескольких гоблинских восстаний и сильно искажённую версию оных! — возмутилась Амелия.

— Я этого не говорил…

— Но вы всё это делаете!

— Северус…

— Мастер по Зельеварению, Алхимии и Ментальной Магии Европейского Уровня? Но вы забываете, к какому роду принадлежала его матушка! И что в школьные годы у профессора Снейпа была возможность консультироваться с настоящими мастерами своего дела! Слизнорт, Аддамс, Огетон…

— Добавьте к этому Абраксаса Малфоя и Доркаса Лестрейнджа, знатоков Тёмных Искусств…

— И не только их.

— Ладно, я могу допустить, что периодически приходится прибегать к помощи вспомогательных артефактов, хотя — так редко…

— Потому, как маги живут на улице, исключительно в магических районах, и им не нужно создавать магический фон вокруг своих жилищ и обеспечивать их прочность. Если бы для этого не использовались особые артефакты, все магические жилища были бы такими, как Нора, если не хуже!

— И почему-то вы постоянно пользуетесь всевозможными артефактами, — заметил Флитвик. — У вас собрана весьма даже неплохая коллекция…

— Но большинство ритуалов имеют прямое отношение к кровной магии…

— …в которой нет абсолютно ничего зазорного, ввиду того, что ни один ритуал не предусматривает убийства лица, давшего кровь. В девяти случаях из десяти используется кровь животного, в девяти случаях из десяти ритуалов, предусматривающих исключительно человеческую, используется кровь ритуалиста и лиц, участвующих в ритуале… И в количестве, не сопряжённом с серьёзным ущербом для здоровья. Безусловно, было несколько случаев, когда… Но тогда следует запретить целый ряд заклинаний, считающихся вполне даже светлыми, при содействии которых также можно убить!

— Но эти магические дисциплины, за которые вы так ратуете, доступны лишь считанным единицам… и с каждым годом…

— Что количество специалистов сокращается с каждым годом — ничего удивительного, при вашем подходе к процессу, — отрезал Люциус Малфой.

— Большинству студентов это не интересно, а то и недоступно по тем или другим причинам…

— Большинство студентов вообще не интересуются процессом обучения, так что же, нам вовсе закрыть все магические школы? Безусловно, никто не заставляет, чтобы студенты в совершенстве разбирались в подлинном тексте Эдд и подобной литературе… Но — любой способен овладеть азами.

— Так с этими азами любой может ознакомиться…

— …в читальном зале? И не напомните, в какой его части, случаем, не Закрытой секции? Далеко не все студенты такие, как мисс Грейнджер, зачем им нагружать себя работой сверх того, что им задают преподаватели? Хорошо, если среди последних окажется такой, кто подтолкнёт студента в нужном направлении или у оного окажется толковый родственник…

— Но большинство, как вы верно заметили, в этом не нуждаются, так зачем…

— К сожалению, всё чаще бывает такое, что молодые люди, с течением времени взявшись за ум, хотят получить полноценное, высшее магическое образование, приходят в Академию — и только там выясняют, что они не соответствуют определённым требованиям. Почему-то проспекты Академий распространяются в школе лишь в конце пятого — начале шестого курсов, когда уже поздно менять программу обучения…

— Но, повторяю, многие студенты в принципе не могут овладеть данной премудростью…

— Потому что им этого никто не преподаёт!

— Маглорожденные…

— Маглорожденных — всего десять процентов от общего числа учащихся.

— Меньше, семь, — поправила Августу мадам Боунс.

— Они будут чувствовать себя ущербными…

— Так давайте ориентироваться в своей программе на сквибов и ущемлять этим девяносто процентов всего магического населения!

— К тому же, далеко не все маглорожденные столь слабы, — сказал Кингсли. — Я лично знал троих Мастеров и одного Магистра магловского происхождения. Правда, это было в Восточной Европе, а Магистр — китаец…

— Так почему же английские маглорожденные должны им уступать?!

— Почему вы потакаете меньшинству, заставляя большинство магов чувствовать себя ущербными?

— Кому надо, может…

— Для того, чтобы стать полноценным специалистом, необходимо приступить к обучению в десять-четырнадцать лет. В школе этого не преподают. Дома — что можно освоить за месяц-два?

— Мы чем здесь занимаемся, обсуждаем школьную программу, которую я не намерен переделывать в угоду лишь кучке аристократов снобов, или читаем книгу?

— У меня создаётся впечатление, что вы всё это затеяли исключительно с целью искоренить…

— Вопиющее магическое неравенство!

— Возникшее далеко не на пустом месте!

— Подождите, подождите, — вмешалась в разговор МакГонагалл. — Альбус, Августа, Амелия, Люциус, вам не кажется, что подобные темы не предназначены для данной аудитории и вы вполне можете обсудить это более приватно? А сейчас — мастер Поттер, продолжайте, пожалуйста, чтение.

В поисках книги Гермиона принялась рыться в грудах пергамента по всему столу, но тут из окна послышался шорох и влетела Букля, сжимая в клюве записку.

— Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая послание, — апелляция назначена на шестое.

— Это последний день экзаменов, — заметила Гермиона, всё ещё погружённая в поиски книги.

Гарри читал дальше:

— «Состоится здесь. Приедет кто-то из Министерства и… и палач».

Гермиона испуганно подняла глаза:

— Они везут на апелляцию палача? Но ведь это… это означает, что у них уже всё решено!

— Да, похоже, — медленно проговорил Гарри.

— Это ничего не означает. Это обычная практика, при тех случаях, которые предусматривают вероятность смертельного приговора, — пояснила Амелия Боунс. — Так что нечего возмущаться, надеюсь, мистер Уизли вам это всё объяснил…

— Как я мог это объяснить, если я сам этого не знал?!

— Перевернув столько материалов, вы не удосужились обратить внимание на определённые детали?

— Они не посмеют! — закричал Рон. — Я нашёл в пользу Хагрида такой материал! Столько убил времени! Они не имеют права просто так отмахнуться!

Но у Гарри было скверное предчувствие, что под давлением мистера Малфоя Комиссия по обезвреживанию опасных существ уже приняла решение. К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до Гарри, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. При теперешних обстоятельствах единственное, что мог сделать Гарри — изо всех сил сдерживать себя, чтобы вслед за Гермионой не закатить ему хорошую оплеуху. Но хуже всего было то, что у друзей не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри не хватало духа пойти и забрать мантию-невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей.

— А значит, меньше шансов наделать глупостей.

С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Сетования Гермионы из-за того, что её черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными.

— А разве экзаменационная работа предусматривала разновидность этих тварей? — удивился Кингсли. — Помнится, я сам специально трансфигурировал именно морскую черепаху, когда мне досталось такое задание…

— И когда нам задавали создать собак или кошек, то ни порода, ни расцветка не оговаривались специально, требовали только, чтобы всё было естественно…

— У моей носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар-то…

— Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром?

— Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы?

— Вот это да, это ошибки, а морская или сухопутная… Минерва, вы что…

— мистер Шеклболт, мисс Грейнджер нужен только повод для того, чтобы накрутить саму себя, а потом и других, черепаха просто под руку подвернулась…

Затем торопливый ленч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довёл Рона, на котором демонстрировал своё искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания.

— И оба тогда получили высокие баллы, — улыбнулся Флитвик. — Жаль, что мастер Поттер так редко волнуется на занятиях, тогда бы у него лучше получалось…

— Будем иметь ввиду…

— Эй, эй! Мы ещё не на уроках, а я уже перепуган!

После ужина студенты поспешили в Общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам — по уходу за магическими существами, зельям и астрономии.

Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где-то далеко. Он принёс в класс объёмистый чан с флоббер-червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут всё ещё живы к концу часа.

Общественность ничего не сказала, но взгляды в сторону означенного лесничего были весьма даже… красноречивыми. Амелия стала методично подчёркивать несколько пунктов в своём списке, а Августа на всякий случай вписала ещё парочку.

— На вашем месте, Альбус, я бы уже писал прошение об отставке с должности, — шепнул Дамблдору министр.

— Вы что, угрожаете мне, Корнелиус?!

— Да нет, это чисто дружеский совет. Даже если Судия оставит вас на посту, наши дамы…

В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который обернулся полным провалом. Как Гарри ни бился, он не смог сгустить Морочащую закваску, и Снейп, наблюдавший за ним с мстительным удовольствием, нацарапал в своих записях нечто, подозрительно похожее на ноль.

— Вы можете сами теперь сказать, в чём заключалась ваша ошибка, мастер Поттер? — очень вежливо осведомился вредный преподаватель.

— Добавил слишком мало сока дягиля и поспешил с порошком из скорлупы вороньих яиц, — сказал Гарри и добавил: — мне следовало добавить настойку женьшеня и желток вороньего яйца, чтобы результат был хотя бы сносным, но я забыл.

Предпоследним экзаменом — в четверг утром — была защита от тёмных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, — полосу препятствий на пересечённой местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлёпать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом.

— Превосходно, Гарри, — негромко заметил Люпин, когда мальчик, радостно улыбаясь, показался из дупла. — Высший балл.

— Это был самый потрясающий экзамен за всё время обучения! — было единодушное решение всех, кто учился тогда у Ремуса, даже многие слизеринцы с этим согласились.

Переполненный ощущением успеха, Гарри остался ждать Рона и Гермиону. У Рона всё шло прекрасно, пока он не добрался до фонарника, который умудрился-таки заманить его в трясину, куда Рон и провалился по пояс. Гермиона всё делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу.

— Гермиона! — поднял брови Люпин. — Что случилось?

— Да, что там было??????

— Там п-п-профессор МакГонагалл, — едва дыша, вымолвила та, указывая на дупло. — Она сказала, что я завалила все экзамены!

После этого пришлось сделать паузу — хохот собравшихся слышали, наверное, даже кентавры в Запретном лесу, а потом весельчакам понадобилось перевести дыхание и дождаться, пока в боку перестанет колоть. Причём сама Гермиона также смеялась над своими страхами, благодарно глядя на Люпина.

Успокоилась Гермиона не сразу. Едва она пришла в себя, друзья зашагали обратно в замок. Рона так и подмывало поострить в адрес боггарта Гермионы, но на парадной лестнице их ожидало зрелище, от которого все шутки одним махом выскочили из головы.

Там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев Гарри, он переступил с ноги на ногу.

— Рад приветствовать тебя, Гарри! С экзамена, как я понимаю? Уже почти всё сдали?

— Да, сэр, — ответил Гарри.

Гермиона и Рон, которым никогда ещё не доводилось беседовать с министром магии, в некотором замешательстве остановились сзади.

— Чудесный денёк, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость…

Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри:

— Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли… Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я всё равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие…

— Значит, апелляция отклонена? — вмешался Рон, выходя вперёд.

— Нет-нет, рассмотрение назначено на сегодня. — Фадж с любопытством посмотрел на него.

— Так, может, вам вовсе и не придётся быть свидетелем! — с жаром воскликнул Рон. — Может, ещё гиппогрифа не казнят!

— Вы ещё могли предложить себя в качестве свидетеля, мистер Уизли, — сказала Тонкс.

— К сожалению, было уже слишком поздно, — покачала головой Амелия. — К тому же, сам мистер Уизли сделать этого не мог — этим следовало заниматься Хагриду, но тот то ли до такой степени напугался, то ли судьба гиппогрифа была ему безразлична.

— Дак как вы…

— В другие разы вы выступали лучше, и я не понимаю, что вам помешало тогда, если вы и в самом деле проявляли такое участие в судьбе Клювокрыла?

Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот-вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими чёрными усиками.

— Расмус Карс и Уолден МакНейр, — кивнул Фадж.

Гарри сообразил, что это представители Комиссии по обезвреживанию, потому что старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом:

— Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей… Так в два часа, я правильно понял, Фадж?

Тут только Гарри обратил внимание, что у черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Рон хотел было что-то сказать, но Гермиона чувствительно толкнула его локтем в бок и решительным кивком указала на двери замка.

— Зачем ты меня остановила? — возмущался Рон, когда они шли в Большой зал на обед. — Ты видела? Они даже топор приготовили! Какое тут, к чёрту, правосудие!

— Рон, твой отец работает в Министерстве магии. Тебе лучше в таком тоне не говорить с его начальником, — рассудительно ответила Гермиона, хотя и она была встревожена. — Если Хагрид на этот раз сохранит хладнокровие и будет ясно аргументировать свою позицию, возможно, они и не казнят Клювокрыла…

— Вы и в самом деле полагали, что это возможно?

Но Гарри видел, что Гермиона и сама не очень-то верит своим словам. За обеденным столом царило радостное возбуждение: ведь сегодня последний день сессии! Но Рону, Гарри и Гермионе было не до веселья.

У Гарри с Роном последним экзаменом было прорицание, у Гермионы — изучение маглов. Они вместе поднялись по мраморным ступеням, на втором этаже Гермиона покинула друзей, а Гарри с Роном продолжили путь наверх до восьмого, где на ступеньках винтовой лестницы уже сидел почти весь класс: кто судорожно листал учебник, кто просто так вспоминал пройденное.

— Интересно, как вы это сдавали?

— И в какой момент эта… Изрекла пророчество?

— Кто его слышал?

— Только я один… К сожалению…

Рон и Гарри присели рядом с Невиллом.

— Она вызывает по одному, — понуро сообщил тот. На коленях у него лежал учебник «Как рассеять туман над будущим», открытый на странице, посвящённой магическому кристаллу. — Ну хоть кто-нибудь видел что-то в этом хрустальном шаре? — спросил Невилл несчастным голосом.

— Ни разу, — мрачно ответил Рон, поглядывая на часы. Гарри знал, что Рон считает время, оставшееся до апелляции.

Очередь в кабинет предсказаний сокращалась медленно. Как только кто-то появлялся на серебряной лесенке, все бросались к нему и страшным шёпотом допытывались: «Сдал? Что она спрашивала?»

Но все в ответ молчали.

— Она сказала — ей поведал кристалл, — если я что-нибудь вам расскажу, со мной произойдёт ужасное несчастье! — пролепетал Невилл, сойдя вниз к Гарри и Рону, те уже приблизились к самой площадке.

— Ловко придумано! — фыркнул Рон. — Я начинаю думать, что Гермиона насчёт неё права. Старуха, — он ткнул большим пальцем в люк над головой, — просто обманщица…

— Подобное запугивание говорит само за себя…. Мастер Лонгботтом?

— Ну…

— Профессор Трелони вас запугивала?

— Да…

— Это совершенно недопустимо.

— А вы что-нибудь видели?

— Честно говоря… какие-то разноцветные пятна…

В кабинете наверху было очень жарко, шторы задёрнуты, в камине полыхал огонь. Гарри закашлялся, вдохнув приторно-тошнотворный запах, и пошёл к кафедре, пробираясь между столов и стульев. Профессор Трелони ожидала его, сидя перед большим хрустальным шаром.

— В ближайший же перерыв надо будет нанести туда визит, — переглянулись леди Лонгботтом и мадам Боунс.

— Полагаю, Северус вам не помешает, — сказал Люциус. — Вдруг там что-то… не то? Так войдёте в транс, что не выйдете оттуда…

— Да, пожалуй…

— Здравствуйте, мой дорогой, — проворковала она. — Будьте так любезны, загляните внутрь шара… внимательно, не торопясь… и потом скажите мне, что вы там увидели.

Гарри склонился над магическим кристаллом и напряжённо уставился на него, от души желая увидеть что-нибудь кроме вращения белого тумана. Но все его старания были напрасны.

Молчание затягивалось.

— Ну что? — с деликатным нетерпением поинтересовалась профессор Трелони. — Что вы видите?

Духота становилась невыносимой, насыщенный благовониями дым из камина ел ноздри. Гарри вспомнил слова Рона и решил притвориться.

— Вижу… — начал Гарри, — что-то тёмное… М-м-м…

— На что оно похоже? — прошептала профессор Трелони. — Подумай, не спеши…

А Гарри как раз в спешке старался что-то изобрести и, конечно, подумал о Крылоклюве.

— Это гиппогриф, — уверенно заявил он.

— Вот как? — всё тем же шёпотом воскликнула профессор Трелони, с живостью делая пометки в пергаменте, лежащем у неё на коленях. — Мой мальчик, вероятно, вы видите исход конфликта между бедным Хагридом и Министерством магии! Присмотритесь внимательней… У этого гиппогрифа… у него голова на месте?

— Да, — твёрдо ответилГарри.

— Вы уверены? — с нажимом спросила профессор Трелони. — Вы в самом деле уверены, мой дорогой? Не видите ли вы, скажем, его в судорогах на земле, а позади — мрачную фигуру с занесённым топором?

— Нет! — Гарри упрямо потряс головой, ему становилось дурно.

— И ни крови? Ни рыдающего Хагрида?

— Нет! — Гарри, как никогда, хотелось покинуть эту комнату с её духотой и пряной вонью. — Гиппогриф выглядит прекрасно, он улетает прочь…

Профессор Трелони вздохнула.

— Ну хорошо, мой дорогой, оставим это… Я немного разочарована, но уверена: вы сделали всё, что в ваших силах…

— Да, но это моё предсказание при этом ещё и исполнилось, — заметил юный пророк.

Гарри с облегчением встал, взял сумку и уже повернулся, чтобы уйти, но тут позади него прозвучал резкий, громкий голос:

— Это произойдёт сегодня ночью.

— ?

— ?!

— ?!?!

Гарри обернулся. Профессор Трелони деревянно выпрямилась в кресле, взгляд устремился неведомо куда, нижняя челюсть отпала.

— Прошу прощения? — растерялся Гарри. Но профессор Трелони не слышала его. Глаза её начали вращаться. Гарри в ужасе замер, казалось, прорицательница вот-вот забьётся в припадке. Скорее за помощью в больничное крыло! Но тут профессор Трелони снова заговорила тем же резким голосом, столь непохожим на её собственный:

— Тёмный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями. Его слуга провёл в заточении двенадцать лет. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга обретёт свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Тёмный Лорд воспрянет вновь, ещё более великим и ужасным, чем когда-либо доселе. Вечером… до полуночи… слуга… отправится… на воссоединение… с господином…

— Любопытно… Очень любопытно…

— Надо будет проверить в Отделе Тайн… Если пророчество было подлинным, там должна быть его запись, — сказал Кингсли. Кто-то из его коллег согласно кивнул и принялся писать записку.

Профессор Трелони уронила голову на грудь и захрипела, опять встрепенулась и, очнувшись, посмотрела на Гарри.

— Ради бога, извините меня, дорогой мальчик, — сказал она, как будто ещё до конца не проснувшись, — сегодня такая жара… Я, кажется, задремала на минутку…

Но Гарри стоял как вкопанный, не сводя с неё глаз.

— Что случилось, мой дорогой?

— Вы… Вы только что сказали, что Тёмный Лорд воспрянет вновь… Что его слуга возвращается к нему…

Профессор Трелони, похоже, сильно испугалась.

— Тёмный Лорд? Тот-Кого-Нельзя-Называть? Мой дорогой, этим не шутят. «Воспрянет вновь!..» Надо же такое…

— Но вы это сказали! Сказали, что Тёмный Лорд…

— Думаю, вы тоже слегка вздремнули, мой дорогой, — прервала его профессор Трелони. — Разумеется никогда не позволила бы себе предсказать такую нелепость!

Ошеломлённый, сбитый с толку, Гарри пошёл к люку. Спускаясь по винтовой лестнице, он не переставал спрашивать себя: неужели он слышал сейчас настоящее предсказание? Неужели профессор Трелони и впрямь ясновидящая? Или просто задумала устроить эффектную концовку экзамена?

— Прорицатели часто не запоминают своих пророчеств, — сказала Амелия Боунс, качая голововй. — Да и описанное вами… Значит, Дар у Трелони есть, может, слабый, но… И это было в ту ночь?

— Что было в ту ночь, мастер Поттер?

— Будете слушать дальше — узнаете.

— Что было — Блэк отправился к своему господину… Я же говорила, он прес… ква…

— Ужас… — такого мерзкого оттенка розового, наверное, на своём веку не видел даже Дамблдор. К счастью, ЭТО успели поместить в закрытый террариум прежде, чем ОНО расквакалось на полную: профессор Снейп и лорд Малфой, довольно неплохо разбиравшийся в магозоологии, признали в этом существе один из редчайших видов земноводных, отличавшихся, в частности, тем, что рядом с ними скунсы благоухали бы самыми дорогими духами…

Слова пророчества всё ещё звучали у него в голове, когда минут через пять он пробежал мимо троллей-охранников ко входу в свою башню. Навстречу ему спешили на волю гриффиндорцы, они смеялись и шутили, предвкушая долгожданный отдых. Гарри, сказав Даме пароль, протиснулся в гостиную. Там, кроме Рона и Гермионы, уже никого не было.

— Профессор Трелони, — начал было Гарри, даже не переведя дыхания, — сказала мне только что…

Но, увидев их лица, осёкся на полуслове.

— Клювокрылу конец, — тихо произнёс Рон. — Смотри, что прислал Хагрид.

На сей раз послание не было залито слезами, пергамент сух, но рука лесничего тряслась так, что разобрать написанное было почти невозможно.

Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.

Хагрид.

— Этого следовало ожидать. С таким-то защитничком…

— Дык… вы что…

— Хагрид, — мягко сказал Дамблдор. — Если ты помнишь, я предлагал тебе пригласить нескольких свидетелей. Передать защиту профессору Граббли-Дерг. Она смогла бы отправить Клювокрыла в приют…

— Где бы его убили!

— Ничего подобного. Там опасных существ содержат в условиях, близких к природным, но — вдали от людей. А своим упорством ты подвёл гиппогрифа под топор палача, — напомнил директор.

— Мы обязаны пойти, — немедленно решил Гарри. — Нельзя допустить, чтобы он сидел и в одиночестве ждал палача!

— Да, но ведь на закате… — Рон уныло посмотрел в окно. — Нам ни за что не позволят… А уж про тебя, Гарри, и речи нет.

Гарри уткнул подбородок в ладони и, подумав, сказал:

— Вот если бы достать мантию-невидимку…

— А где она? — спросила Гермиона.

Гарри сказал ей где — в тоннеле под статуей одноглазой ведьмы.

— …Так что если Снейп ещё раз засечёт меня где-то поблизости, неприятностей у меня будет!.. — заключил он.

— Это точно, — согласилась Гермиона, вставая. — Но это если он засечёт тебя… А как этот горб открывается?

— Очень просто… — Гарри ещё не понимал, к чему она клонит. — Стукнешь по нему волшебной палочкой и говоришь: «Диссендиум». Но…

Гермиона не стала дожидаться конца фразы. Пересекла быстрым шагом гостиную, толкнула портрет Полной Дамы и исчезла.

— Она что, за мантией? — удивился Рон.

Да, именно так она и поступила. Спустя четверть часа Гермиона вернулась; у неё под мантией было спрятано аккуратно сложенное серебристое одеяние.

Рон был потрясён:

— Гермиона, что с тобой творится в последнее время? Ударила Малфоя, поскандалила с профессором Трелони…

Гермиона была явно польщена.

— Особенно указанием на хамство по отношению к преподавателю, — хмыкнула леди Лонгботтом.

— Простите, Августа, но Трелони невозможно назвать преподавательницей. Сейчас надо послушать, как сбылось или нет пророчество, которое она изрекла…

— Ладно, допустим, что эту… нельзя назвать преподавательницей. Но она значительно старше мисс Грейнджер и подобное отношение… Причём с самого начала… — качала головой старуха. — Если вы не верите в предсказания, то зачем в принципе брали этот предмет? Для галочки?

…Гермиона разлила чай, пряча от Хагрида бегущие по лицу слёзы. Взяв бутыль с молоком, чтобы плеснуть в кувшин, она неожиданно вскрикнула:

— Рон! Гляди! Это Короста!

— Что, что? — Рон непонимающе посмотрел на неё.

— Короста?!

— Ваша крыса?!

— Значит, она не погибла?!

— Слава Мерлину!

— И с какого перепугу вы тогда ополчились против своей подруги?

— Подождите, это ещё далеко не всё… История только близится к своей развязке…

Гермиона поднесла кувшин к столу, перевернула. Оттуда с возмущённым писком, из последних сил цепляясь за гладкий фарфор, вывалилась старина Короста.

— Короста… — растерянно произнёс Рон. — Короста, что ты здесь делаешь?

Он схватил сопротивляющуюся крысу и вынес её на свет. Выглядела она ужасно — ещё больше исхудала, шерсть лезла клочьями, оставляя обширные плеши; в руках Рона она яростно извивалась, стараясь вырваться на свободу.

— Всё в порядке, Коросточка, — уговаривал её Рон. — Тут нет кошек. Никто тебя не тронет!

Хагрид внезапно вскочил, глаза устремились к окну. Его обычно багрово-красное лицо сделалось пергаментно-бледного цвета.

— Идут…

Гарри, Рон и Гермиона разом обернулись. Вдалеке по лестнице замка спускались несколько человек. Впереди шёл Альбус Дамблдор, его серебряная борода сверкала в лучах заходящего солнца. Рядом семенил Корнелиус Фадж, за ними браво вышагивал палач Макнейр, позади всех тащился дряхлый представитель Комиссии по обезвреживанию.

— Уходите скорее, — сказал Хагрид. У него, казалось, дрожала каждая жилка. — Не должны они вас тут видеть… идите… сей же миг…

— Весь этот поход был форменным безумием…

— Корнелиус, полагаю, ребята и сами это давно поняли… Но ведь они успели уйти, раз мы их там не застали, — напомнил директор.

— Но, полагаю, они прятались неподалёку и у меня нет и тени сомнения, что кому-то из них и пришло в голову отвязать бешеное чудовище…

— Клювокрыл — не чудовище, и уж тем более не бешеное! Вам давно уже было сказано — он был спровоцирован! — в один голос заметило Трио.

— Он бросился исключительно на Драко…

— Потому что впоследствии у него элементарно не было возможности бросаться на людей, но он проявлял агрессию и до этого инцидента.

— Впоследствии Клювокрыл вёл себя совершенно спокойно, — пояснил Сириус. — Нет, я вам его не отдам, — сразу сказал он. — Срок давности уже истёк и вы не можете наказывать гиппогрифа за агрессию, которую он проявил три года тому назад. Но могу сказать одно — всё это время он провёл в изоляции, общаясь исключительно со мной и изредка — Гарри.

Рон затолкал Коросту в карман, а Гермиона схватила мантию.

Хагрид тяжко вздохнул:

— Я вас выведу через чёрный ход…

Все пошли к двери, выходящей в огород позади дома. Гарри испытывал странное чувство нереальности происходящего, которое возросло ещё больше, когда в нескольких ярдах от себя он увидел Клювокрыла, привязанного к дереву за грядкой с тыквами. Гиппогриф, казалось, догадывался, что творится неладное: он поводил из стороны в сторону массивным клювом и беспокойно рыл землю когтями.

— Всё в порядке, Клювик, всё в порядке, — ласково обратился к нему Хагрид, потом повернулся к друзьям: — Торопитесь, скорее…

Но они были не в силах сдвинуться с места.

— Мы не уйдём…

— Мы им расскажем, как всё было на самом деле…

— Они не посмеют убить его…

— Идите! — взревел Хагрид. — Хватает бед и без ваших неприятностей!

— Хорошо, хоть остатки разума не потерял…

Выбора не оставалось. Едва Гермиона накинула мантию на Гарри с Роном, у двери хижины послышались голоса. Хагрид взглянул на пустое место, где они только что исчезли из глаз.

— Бегите быстрее, — севшим голосом велел он. — Не слушайте…

И зашагал обратно в дом — в дверь уже стучали.

Медленно, словно в дурном сне, друзья побрели вокруг избушки Хагрида, и только они обогнули хижину, передняя дверь с треском захлопнулась.

— Пожалуйста, пойдёмте скорее, — прошептала Гермиона. — Я этого не выдержу, не смогу…

Пошли к замку вверх по склону лужайки; солнце быстро опускалось, всё небо окрасилось в бледно-пурпурный цвет, но на западе ещё пылал рубиново-красный отсвет.

Рон остановился, как будто налетел на столб.

— Пожалуйста, Рон, — взмолилась Гермиона.

— Это Короста… Вырывается… Да сиди же ты…

Рон скрючился, стараясь удержать Коросту в кармане, но крыса словно обезумела — дико пища, она крутилась, билась, пытаясь укусить Рона за руки.

— Короста, это же я, Рон, дура ты эдакая, — ругал крысу мальчик.

— Интересно, чего это она так взбесилась?! — удивилась мадам Боунс. — Помню, у меня самой в детстве была не одна крыса… Они никогда так себя не вели! Что-то мне это совершенно не нравится…

— Мне тоже…

— Надеюсь, вы догадались показать её мадам Помфри? — послышались вопросы со всех сторон.

— Поппи — не ветеринар…

— Но крысы — разносчики болезней! И, даже если мадам Помфри сама не могла помочь этой Коросте, то могла бы найти специалиста…

— Мы до школы тогда так и не добрались.

— Что я и говорил…

— Почему?

— Скоро узнаете.

Со стороны хижины донёсся звук открывшейся двери и голоса людей…

— Рон, пожалуйста, идём, они уже вот-вот… — задыхаясь, просила Гермиона.

— Да, да, сейчас… Короста, сидеть!

Вся троица бросилась бежать. Только бы не слышать голосов за спиной. Но Рон опять остановился.

— Не могу справиться! Заткнись, Короста, нас могут услышать!

Крыса визжала так, словно её резали, но всё же звуков в огороде Хагрида она, конечно, не могла заглушить. Сначала мешанина мужских голосов, затем тишина, и вдруг неожиданно — то, что ни с чем не спутаешь — короткий свист и глухой удар топора.

Гермиона пошатнулась.

— Не… не может быть! — почти беззвучно выдохнула она. — Как они посмели…

— МакНейр разрубил доску изгороди, гиппогрифа на месте не оказалось, — вздохнул министр. — И, подозреваю, очень скоро мы узнаем, почему.

— Да, очень скоро, — согласился Гарри, передавая книгу крёстному, которого переместило на его место.

Крыса, кот и пёс

Глава 17

Крыса, Кот и Пёс

Шок был настолько силён, что Гарри на минуту показалось, будто рассудок покидает его; всех троих ужас пригвоздил к месту, и они оцепенели, стоя под мантией. Последние лучи заходящего солнца заливали землю кровавым светом, в полях залегли длинные чёрные тени. Внезапно до их слуха долетел дикий вой.

— Это Хагрид. — прошептал Гарри. Не раздумывая над тем, что делает, он повернул назад, но Рон с Гермионой схватили его за руки.

— Нельзя! — Рон был белее бумаги. — Ещё хуже ему сделаем, если узнают, что мы с ним виделись…

— Вам в принципе не следовало туда ходить… — покачала головой МакГонагалл.

— Возможно, но мы правильно сделали, что пошли, — возразил Гарри. — Я так думаю…

— Почему?

— Дослушайте до конца.

На Гермионе тоже лица не было.

— Как… они… могли? — ловя воздух ртом, спрашивала она. — Как они могли?

— Пойдём, — сказал Рон. Зубы у него стучали. Они снова побрели к замку, стараясь двигаться как можно осторожнее. Быстро смеркалось, и к тому времени, когда друзья вышли на лужайку, свой плащ-невидимку на них набросила темнота.

— Короста, сиди спокойно, — приговаривал Рон вполголоса, придерживая нагрудный карман, — крыса неистово рвалась на волю. Рону пришлось ещё раз остановиться, чтобы запихнуть её поглубже. — Что с тобой, дурацкое ты животное? Сиди тихо! Ой! Она укусила меня!

— Укусила?! — схватилась за сердце мадам Помфри.

— Она никогда так себя не вела… — заметил Перси.

— Надеюсь, ты показал укус…

— Там был укус волка, — сказала целительница, — его я залечила к утру, но крысиного не видела.

— Рон, тише, — шикнула на него Гермиона. — Через минуту здесь будет Фадж…

— Ну не хочет она… сидеть в кармане…

Короста явно обезумела от страха. Она как бешеная рвалась из рук Рона.

— Да что с тобой?

И тут Гарри увидел: припадая к траве и зловеще мерцая во мраке жёлтыми глазами, к ним крался Живоглот. Как он здесь оказался? Учуял ли он их, услыхал ли писк Коросты, или каким-то образом увидел — этого Гарри сказать не мог.

— Книзлы многое видят и чуят такого, что остаётся незамеченным даже обычными котами, даже полукнизлы, — сказал Флитвик.

— Глотик! — ужаснулась Гермиона. — Брысь! Пошёл прочь!

Но кот был уже совсем рядом.

— Короста! Стой!

Поздно! Крыса вывернулась из стиснутых пальцев Рона, соскочила на землю и припустила во весь дух. Великолепным прыжком Живоглот бросился за ней, и в тот же миг Рон, забыв о мантии-невидимке, тоже ринулся во тьму.

Гарри с Гермионой переглянулись и со всех ног помчались следом. Но, закутавшись в одну мантию, далеко не убежишь — друзья скинули её, и она теперь вилась за спиной как знамя. Впереди слышались топот Рона и его крики:

— Живоглот, пшёл отсюда! Короста, ко мне!

Возгласы сменил глухой звук падения.

— Коросточка! Брысь, чёртов кот!

— Столько беготни из-за какой-то старой полудохлой крысы?! — удивлялись министерские.

— Да оставьте вы её, она всё равно сбежит!

— Некоторые животные предпочитают умирать в одиночестве, не любят, когда рядом кто-то находится… Особенно те, кто о них раньше заботился… Правда, я никогда не слышал такого о крысах…

Гарри и Гермиона едва не перелетели через Рона, затормозив перед самым его носом. Парень растянулся на земле, но крыса вновь была у него в кармане, и Рон обеими руками прижимал к себе съёжившийся дрожащий комок.

— Рон, скорее лезь под мантию… — Гермиона тяжело дышала. — Дамблдор… Министр… Они через минуту возвращаются…

Но не успели друзья укрыться мантией, едва перевели дух, как послышались тяжёлые шаги огромных мягких лап. Прямо на них из темноты скакал гигантский угольно-чёрный пёс со светящимися белёсыми глазами.

— Начинается самое интересное, — заметил Кингсли, глядя на анимага. Тот побледнел, закусил губу, бросил какой-то затравленный взгляд на Гарри, Рона, Джеймса, Лили и Молли. Это не осталось незамеченным, леди Поттер с двух сторон крепко взяли за руки.

Гарри сунул руку под мантию за волшебной палочкой, но опоздал. Сделав прыжок, пёс передними лапами ударил его в грудь, Гарри опрокинулся навзничь, ощутив лицом волну густой длинной шерсти и горячее дыхание зверя, перед глазами сверкнули дюймовые клыки.

Толчок оказался столь сильный, что пёс перекатился через Гарри. Несмотря на головокружение и боль в боку (неужели сломал рёбра?), Гарри попытался встать; зверь рычал где-то совсем рядом, готовясь к новому нападению.

— И что это было?! — обманчиво-спокойным тоном поинтересовался у приятеля Джеймс.

— Я хотел только перепрыгнуть, но немного не рассчитал, — невольно сглотнул означенный приятель. — Я увидел… кое-кого и хотел свести счёты. Вообще, в этой главе я наделал… дел, каюсь, виноват, готов понести… и так далее. В своё оправдание могу сказать только одно: в то время Азкабан ещё не полностью выветрился… Да и близость к школе дементоров… Я несколько раз был на грани поимки, приходилось сутками не вылезать из собачьей шкуры, и это не самым лучшим образом отражалось на моём сознании…

Но Рон был уже на ногах и готов к бою. Пёс снова ринулся на них, Рон изо всех сил оттолкнул друга в сторону, и страшные челюсти, миновав Гарри, сомкнулись на вытянутой руке Уизли. Гарри бросился на зверя и обеими руками вцепился в мохнатую шкуру, но чудище стряхнуло его и унесло Рона с такой лёгкостью, словно тот был тряпичной куклой.

— СИРИУС БЛЭК!!!!!!

— Давайте сначала дослушаем главу. Этот болван сразу сказал, что глупостей было немало, если после каждой устраивать разборки… — сказала Лили. — Но после главы… можешь быть покоен, мы поговорим. Очень хорошо поговорим.

Сириус не знал, как ему реагировать на подобное заступничество. Зная, что представляет из себя Лили Эванс-Поттер в ярости…

Невесть откуда на Гарри обрушился ещё один удар, на сей раз по лицу, и он опять упал. Где-то рядом Гермиона взвизгнула от боли и, кажется, тоже упала.

— СИРИ…

— Это был не я. Точно не я.

— Да, мам, Сириус не мог на нас тогда напасть.

Отерев кровь, попавшую в глаза, Гарри нащупал наконец волшебную палочку.

— Люмос! — с трудом выговорил он.

Огонь на конце палочки высветил из темноты корявый ствол дерева — погоня за Коростой привела их прямо под сень Гремучей ивы, и её ветви, скрипя, словно под сильным ветром, хлестали во все стороны.

И там, у основания бугристого ствола, Гарри увидел чёрного пса; тот затаскивал Рона в широкий подземный провал меж корней. Рон отчаянно сопротивлялся, но его голова и полтуловища уже сползли в дыру.

— Зачем?!?!

— Лорд Блэк, что вам такого сделала семья Уизли…

— Дело не в Уизли. И не в Роне. А та дыра вела в моё логово, — пояснил чтец, виновато глядя на семью пострадавшего в тот день.

— Рон! — закричал Гарри, кидаясь на подмогу, но здоровенная ветвь беспощадно просвистела в воздухе, и его опять отшвырнуло назад.

Теперь на поверхности осталась только нога Рона, которой он зацепился за корень, сопротивляясь собаке, тащившей его в подземелье; словно выстрел, прозвучал жуткий треск — нога сломалась и в ту же секунду пропала из виду.

ТРАХ!

Треск…

— ОЙ!

Билл и Чарли атаковали Сириуса одновременно, прежде, чем их кто бы то ни было успел остановить. Мракоборцы приготовились было спасать жизнь чтецу, но выяснилось, что братья Уизли придерживались принципа: глаз за глаз, ногу за ногу. Пришлось срочно накладывать шину и давать обезболивающее, но пострадавший — на сей раз подразумевался Сириус — вынес всё стойко и даже поднял большой палец.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. Мантия её была в крови — ива рассекла ей плечо. — Бежим за помощью!

— Нет! Эта огромная тварь может сожрать Рона, помощь не поспеет!

— Нам одним туда не пробраться…

Свистнула ещё одна плеть, стараясь достать их, — тонкие ветви сплелись в узловатый кнут.

— Если смог пёс, сможем и мы, — пропыхтел Гарри, забегая то с одной, то с другой стороны, ища путь между злобных, полосующих воздух веток, но не мог приблизиться к корням ни на шаг.

— На помощь, на помощь, — отчаянно шептала Гермиона, переступая с ноги на ногу. — Хоть кто-нибудь…

Откликнулся, как ни странно, Живоглот. Он по-змеиному скользнул между свирепых ветвей и передними лапами упёрся в какой-то нарост на стволе Ивы.

И дерево, будто окаменев, замерло — не шевелился ни один листик.

— Глотик! — ошарашено воскликнула Гермиона, до боли сжав руку Гарри. — Как он мог это знать?

— Они с той собачкой друзья, — буркнул Гарри. — Я видел их вместе. Идём. Держи наготове волшебную палочку.

— Меня после побега занесло в Косой переулок… Уже не скажу, что я там потерял, но в это же время Живоглот сбежал из зоомагазина… Мы с ним пообщались и он согласился мне помочь. А у полукнизлов — именно полукнизлов, чистокровки этим не обладают — есть свойство очаровывать — они, подобно волшебным палочкам, сами выбирают себе хозяев… Живоглот заметил, что Рон пришёл с Гермионой и подстроил так, что она его взяла.

— Да, я приходила за совой, а он так умильно смотрел мне в глаза… — вспомнила девочка.

— А в чём вам была нужна помощь?

— Очень скоро узнаете. Могу только вас заверить: я был нацелен не на Гарри, и вообще ни на одного ученика Хогвартса… И у меня были серьёзные причины охотиться на того, на кого я охотился… Возможно, это не оправдывает моих глупостей, но, надеюсь, вы сможете меня хотя бы понять.

В считанные секунды они были у ствола Ивы.

Живоглот первый нырнул внутрь, призывно махнув распушённым по-лисьи хвостом. Гарри поспешил за ним — пролез в нору головой вперёд и по земляному накату соскользнул на пол низкого тоннеля. Глотик поджидал неподалёку, его глаза сверкали в свете волшебной палочки Гарри. Ещё мгновение — и рядом приземлилась Гермиона.

— Почему вы не позвали на помощь?!

— Надо было бежать за взрослыми!!!

— Возможно… Но взрослые были далековато — на тот момент, а мы не были уверены, что, пока бегаем за кем-нибудь, с Роном ничего не случится…

— Кроме того, нам ведь предстояло не просто найти взрослых — директор был с Хагридом, которому тоже была нужна помощь, — но ещё и объяснить, что случилось… А у нас был уже опыт… Когда мы за помощью обращались, но нас категорически не желали даже выслушивать! — напомнила Гермиона. МакГонагалл издала протяжный стон и закрыла лицо руками.

— Где Рон? — испуганно прошептала она.

— Вперёд! — позвал Гарри и, пригнувшись, бросился вслед за Живоглотом.

— Куда ведёт этот тоннель? — чуть слышно спросила Гермиона.

— Не знаю… Он отмечен на Карте Мародёров, но Фред с Джорджем говорили, что им никто никогда не пользовался. Он ведёт за пределы Карты, но кончается, скорее всего, в Хогсмиде…

Они очень спешили, хотя двигаться пришлось чуть не на четвереньках. Впереди маячил пушистый хвост Живоглота, то исчезая, то вновь появляясь. Подземный ход всё не кончался, и, казалось, он был ничуть не короче коридора, ведущего в «Сладкое королевство». Но Гарри не мог думать ни о чём, кроме Рона, и того, что исполинский пёс может с ним сделать.

— Спасибо, друг… — Рон, вспоминавший тот день, был бледен, но нашёл в себе силы улыбнуться. Гарри ответил такой же напряжённой улыбкой.

Идти, сложившись вдвое, было тяжело, друзья начали задыхаться и каждый вдох отзывался болью.

Но вот тоннель пошёл вверх, затем свернул, и Живоглот куда-то исчез. Сбоку Гарри увидел слабый свет, падающий из какой-то дыры. Они с Гермионой на мгновение замерли, переведя дух, подошли к ней, подняли волшебные палочки и заглянули внутрь.

С той стороны оказалась комната — пыльная и разорённая. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто-то её крушил, окна заколочены досками.

— Мамочки! — пискнули несколько впечатлительных первоклассниц, близких к обмороку.

Гарри взглянул на Гермиону, вид у неё был изрядно напуганный, но она согласно кивнула.

Гарри протиснулся в проём и огляделся. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутёмный коридор. Гермиона снова сжала руку Гарри, её широко открытые глаза пробежали по забитым окнам.

— Гарри, по-моему мы в Визжащей хижине.

Гарри тоже огляделся, рядом стояло разбитое деревянное кресло на трёх ножках и с выломанными подлокотниками. Гарри с сомнением покачал головой:

— Это не привидения натворили.

— ВИЗЖАЩАЯ ХИЖИНА?!

— Как вас угораздило там…

— Мне рассказывали, что там живут такие опасные привидения, что даже взрослые обходят эти руины…

— Правда, теперь так не завывает…

— Но это ничего не значит, иногда призраки засыпают, лет на двадцать… Значит, скоро опять завоет…

— Да не завоет! — успокоил всех Люпин.

— Откуда вы знаете?

— Будете слушать — узнаете.

Над головами у них послышался какой-то скрип — на втором этаже явно что-то происходило. Друзья уставились в потолок, Гермиона с такой силой ухватилась за руку Гарри, что у него онемели пальцы. Обернувшись к ней, Гарри вопросительно поднял брови — Гермиона, соглашаясь, кивнула ещё раз.

Тихо вышли в прихожую и начали подниматься по шаткой лестнице. Всё вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса: видно, что-то тащили наверх, и совсем недавно.

Поднялись на тёмную площадку.

— Нокс, — произнесли вместе как можно тише, и свет на концах палочек погас. Перед ними была единственная чуть приоткрытая дверь. Подкравшись, они услышали внутри какое-то движение, чей-то приглушённый стон и короткое басовитое мурлыканье. Друзья в последний раз обменялись взглядами и кивками.

— Рон!!!!

— Да всё в порядке! Сириус тогда уложил меня на пол — кровать была в ужасном состоянии, — и я боялся только за Гарри, — успокоил всех рыжик.

Твёрдой рукой выставив перед собой волшебную палочку, Гарри ударом ноги широко распахнул дверь. На великолепной кровати с пыльным пологом на четырёх столбах возлежал Живоглот. Увидев вошедших, он опять громко заурчал. А рядом с кроватью на полу, обхватив ладонями ногу, вывернутую под неестественным углом, сидел Рон.

Гарри и Гермиона бросились к нему.

— Рон, как ты?

— А где пёс?

— Это вообще не пёс, Гарри, — выдохнул Рон, скрипя зубами от боли. — Это ловушка…

— Что?

— Это он… Анимаг…

Взгляд Рона был устремлён поверх плеча друга. Гарри круто обернулся. Какой-то человек, скрытый тенью, громко захлопнул дверь в комнату.

Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, жёлтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк.

— Ужасно…

— А как ещё я мог выглядеть после двенадцати лет заключения и нескольких месяцев, в течение которых я питался в основном крысами? Ни вымыться, ни… Впрочем, всё это осталось позади, — усмехнулся Сириус.

— Экспеллиармус! — каркнул он, направив на друзей волшебную палочку Рона.

Палочки Гарри и Гермионы вырвались из рук и, взмыв в воздух, оказались у Блэка. Не сводя глаз с Гарри, он подошёл ближе.

— Я так и знал, что ты придёшь помочь другу. — Голос Блэка звучал неровно, надтреснуто, как будто он давно разучился говорить. — Твой отец сделал бы то же самое для меня… Храбрый ты парень, не побежал за преподавателями… Прими мою признательность… это всё упрощает…

Издевательское упоминание об отце обожгло Гарри точно калёным железом. В душе поднялась кипящая ненависть, не оставившая места страху; впервые в жизни он захотел взять в руку волшебную палочку не для того, чтобы защититься, а чтобы напасть и убить. Не размышляя, Гарри рванулся вперёд, но его тут же оттащили две пары рук.

— Не надо, Гарри, — заплетающимся от ужаса языком прошептала Гермиона.

Рон же, поднявшийся на ноги несмотря на боль, повернулся к Блэку.

— Если ты хочешь убить Гарри, тебе придётся убить и нас вместе с ним! — яростно крикнул он, побледнел ещё больше и от слабости его шатнуло в сторону.

Что-то вспыхнуло в тёмных глазах Блэка.

— Ты лучше ляг, — спокойно сказал он. — А то ещё больше повредишь ногу.

— Ты слышал? — спросил Рон нетвёрдым голосом. С силой вцепившись в плечо Гарри, он как-то сумел удержаться на ногах. — Тебе придётся убить всех троих!

Усмешка Блэка стала шире.

— Только один умрёт этой ночью…

— Это почему же? — Гарри рванулся из рук Рона и Гермионы. — В прошлый раз тебя такие мелочи не волновали! Сколько ты тогда убил маглов, охотясь за Петтигрю? Что, подобрел в Азкабане?

— Гарри! — всхлипнула Гермиона. — Остановись!

— Он убил моих родителей! — Гарри бешеным усилием освободился от хватки приятелей и кинулся на Блэка.

Он забыл о магии, забыл, что мал ростом, хрупок, что ему всего тринадцать, тогда как Блэк — высокий взрослый мужчина. Единственное, что он сознавал — он хочет причинить Блэку боль, какую только сможет, и ему в этот миг было всё равно, какой силы удар он получит в ответ.

То ли ошеломлённый нелепостью атаки, то ли ещё по какой причине, но Блэк не воспользовался волшебной палочкой. Одной рукой Гарри крепко схватил высохшее запястье Блэка, стараясь его обезоружить, а вторая рука, сжатая в кулак, врезалась костяшками во вражескую скулу и они оба отлетели к стене.

Гермиона пронзительно завизжала, Рон испустил боевой клич. Полыхнула ослепительная вспышка — из волшебных палочек в руке Блэка хлестнула огненная струя, прошедшая в каком-то дюйме от лица Гарри.

— ОЙ!

— ГАРРИ!

— Спокойно, меня не задело…

— Я не успел их отбросить, а тут… Это было сродни стихийному выбросу, я не мог контролировать…

Мальчик чувствовал, как жилистая рука выворачивается из его пальцев, но держался из последних сил, другой рукой люто молотя Блэка по всему, до чего мог достать.

Но тут Блэк дотянулся до горла Гарри.

— Ну уж нет, — прошипел он. — Слишком долго я ждал…

Костлявые пальцы сжимались, Гарри задыхался, очки съехали набок. Краем глаза он увидел, как где-то рядом мелькнула нога Гермионы, и Блэк неожиданно отпустил его, вскрикнув от боли; Рон повис на руке Блэка, в которой были волшебные палочки, и Гарри услышал, как что-то стукнуло.

— СИРИУС?!

— Я хотел только освободиться, клянусь. С одной стороны, Гарри, безусловно, был в своём праве, но он мешал мне…

…Блэк полулежал, прислонясь спиной к стене, его впалая грудь часто вздымалась и опускалась, глаза неотрывно следили за Гарри, который медленно подошёл к нему и направил волшебную палочку Блэку прямо в сердце.

— Что, Гарри, собираешься убить меня? — прохрипел тот.

Гарри остановился над врагом, палочка смотрела Блэку в грудь. Вокруг левого глаза беглеца расплывался багровый кровоподтёк, из носа текла кровь.

— Ты убил моих родителей. — Голос Гарри чуть дрожал, но рука с волшебной палочкой оставалась твёрдой.

Блэк смотрел на него запавшими глазами.

— Я и не отрицаю, — почти шёпотом сказал он.

— ???

— ?!?!

Многие в зале были потрясены. Сначала Сириуса признают невиновным, оправдывают, причём сами Поттеры признают его невиновным в их гибели, а теперь, видите ли, он сам не отрицает!

— Но если бы ты знал всю историю с начала до конца…

— Всю историю? — Ярость стучала у Гарри в висках. — Ты продал их Волан-де-Морту — вот всё, что мне нужно знать!

— Тебе придётся выслушать меня. — Голос Блэка зазвучал настойчивее. — Ты пожалеешь, если не… если не узнаешь…

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — ответил Гарри, и его голос дрожал всё сильнее. — Ты ведь никогда не слышал, что она тогда кричала? Моя мама… Волан-де-Морт хотел убить меня… А она пыталась его остановить… Ты виноват во всём… И всё из-за тебя…

Лили обняла сына, Джеймс взял его за руку, в глазах обоих отражалось страдание — от того, что их ребёнок был вынужден пережить… Многие плакали.

…Гарри поднял палочку. Надо действовать. Пробил наконец час отмщения. Он убьёт Блэка. Должен убить. Ему выпал редкий случай…

— Вы в самом деле собирались это сделать, мастер Поттер?! — спросил Кингсли.

— Я… Я не знаю. Действительно, не знаю. Не думаю. Но вы попробуйте представить себя на моём месте…

Секунды тянулись медленно. Гарри стоял с нацеленной палочкой, Блэк всё смотрел на него, Живоглот прижимался к груди беглого узника. На кровати гневно сопел Рон, Гермиона затаила дыхание.

Вдруг внизу послышались шаги, там явно кто-то ходил.

— Мы здесь! — неожиданно крикнула Гермиона. — Здесь, наверху! С нами Сириус Блэк! Скорее!

— Интересно, кто это был?!

Блэк испуганно дёрнулся, так что Живоглот едва удержался. Гарри крепче стиснул палочку. «Немедленно убей!» — загремело у него в мозгу, но на лестнице уже звучали шаги, а он всё стоял, не в силах шевельнуться.

Дверь с грохотом распахнулась, Гарри стремительно обернулся. В потоке красных искр в комнату ворвался профессор Люпин — в лице ни кровинки, в поднятой руке волшебная палочка. Его горящий взгляд скользнул от Рона, лежавшего на кровати, к Гермионе, прижавшейся к стене, от неё — к Гарри, который замер с палочкой над Блэком, и остановился на самом Блэке, поверженном и окровавленном у ног Гарри.

— Экспеллиармус! — приказал Люпин. Волшебная палочка Гарри снова вылетела из его рук; та же участь постигла и две другие, что держала Гермиона. Люпин проворно схватил их и прошёл внутрь комнаты, не спуская глаз с Блэка. У того на груди по-прежнему сидел Живоглот.

— Ремус?

— Так это вы…

— Я не водил Сириуса в замок, в чём готов дать любую клятву. Вплоть до того вечера я был уверен в его виновности, — ответил Люпин.

— И что же побудило тогда вас действовать таким образом? — спросила леди Лонгботтом.

— Заметил одну странность…

Гарри остался стоять на месте, испытывая внезапно подступившую опустошённость. Он не убил. Блэка теперь опять отдадут в руки дементоров.

Профессор Люпин заговорил необычным взволнованным голосом:

— Где он, Сириус?

Гарри поднял глаза на Люпина: что тот говорит? О ком?

— Да, о ком???

Мальчик снова посмотрел на Блэка.

Лицо узника решительно ничего не выражало, минуту он лежал не шелохнувшись, потом очень медленно поднял руку и указал на Рона. Гарри озадаченно оглядел пространство справа и слева от приятеля, который был тоже явно сбит с толку.

— Но тогда… — Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. — Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что… — Глаза Люпина расширились, как будто он увидел позади Блэка нечто такое, чего не видел никто другой. — Разве что это был он… Он, а не ты?.. Но ты не успел мне это сказать.

Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул.

— Профессор Люпин, — не вытерпел Гарри, — что здесь…

— Боюсь, объяснять вам предстоит очень многое, — сказала Амелия. — Всем. Полагаю, большинство собравшихся ничего не понимают.

Закончить вопрос ему не удалось, он увидел такое, от чего слова застряли у него в горле. Опустив волшебную палочку, Люпин подошёл к Блэку взял за руку и помог встать — Живоглот при этом слетел на пол, — после чего по-братски обнял Блэка.

У Гарри возникло ощущение, что его желудок куда-то провалился.

— Не может быть! — ахнула Гермиона.

Люпин отпустил Блэка и повернулся к ней. Гермиона вскочила, устремив на Люпина дикий взгляд

— Вы… вы…

— Гермиона…

— Вы с ним…

— Гермиона, успокойся…

— Я никому ничего не говорила! — взорвалась Гермиона. — Я скрывала правду ради вас!

— Гермиона, пожалуйста, выслушай меня! — гаркнул Люпин. — Я всё сейчас объясню…

Гарри заколотила дрожь, но уже не от страха, а от злости.

— Я верил вам! — от волнения у него срывался голос. — А вы всё это время были его другом!

— Это не так! — возразил Люпин. — Я не был ему другом двенадцать лет… Но теперь стал им снова… Дай мне объяснить…

— Не верь ему! — надрывалась Гермиона. — Не верь, Гарри. Это он помогает Блэку проникать в замок, он тоже хочет тебя убить. Он оборотень!

Наступила звенящая тишина. Теперь все взоры были прикованы к Люпину. А он оставался на удивление спокоен, хотя и побледнел.

— Не всё меряется обычной меркой, Гермиона. Ты угадала из трёх раз всего один. Я не помогал Сириусу проникнуть в замок и, уж конечно, не желаю Гарри смерти… — Непривычная судорога пробежала по его лицу. — Но не буду спорить — я действительно оборотень.

Рон предпринял ещё одну героическую попытку подняться, но, застонав, тут же повалился обратно. Люпин с тревогой поспешил к нему, но тот лишь с отвращением отпрянул: «Отойди от меня, оборотень!»

— Рон!

— Не всё меряется одной меркой, как верно сказал профессор Люпин, — мягко сказала Амелия Боунс. — К сожалению, на протяжении многих лет людям всячески прививались мысли о той опасности, которую представляют собой оборотни, таким образом целенаправленно создавалась именно эта самая опасность… Собственно говоря, существуют две категории оборотней — дикие, к которым относится, в частности, знаменитый убийца Фенрир Грейбек, которые не способны думать ни о чём, кроме как об охоте… И вполне даже вменяемые люди, которые только три дня в месяц проводят в волчьей шкуре… И, увы, разницу между ними не видят лишь в Британии и Ирландии, в других странах цивилизованные оборотни — очень даже многоуважаемые люди.

— Да, — подтвердила Чоу Чанг. — Я сама из рода китсунэ — китайских оборотней-лисиц, и в Китае мои родственники — весьма уважаемые лица.

— Да, — поддержали китаянку близнецы Патил. — И в Индии та же история…

— К тому же, мистер Уизли, мне кажется, вы не относились к профессору Люпину с таким предубеждением до этого, — заметила Амелия.

— До этого мы его не подозревали в связи с человеком, который, как мы считали, охотится за моим другом! — заметил Рон. — Впоследствии я извинился…

— Да, — Ремус кивнул.

— Я не помогал Сириусу, — повторил Люпин. — И если вы дадите наконец мне возможность, я вам всё объясню.

Определив, какая палочка кому принадлежит, он одну за другой бросил их хозяевам. Гарри растерянно поймал свою.

— Ну вот. — Люпин засунул собственную палочку за пояс. — Вы вооружены, мы — нет. Теперь вы готовы слушать?

Гарри не знал, что и думать. Может быть, это военная хитрость?

— Если вы не помогаете ему, как вы узнали, что он здесь? — спросил он, с ненавистью глядя на Блэка.

— Да, каким образом?

— Помогла Карта, — ответил Люпин. — Карта Мародёров. Я проследил по ней у себя в кабинете…

— Вы знаете, как она действует? — усомнился Гарри.

— Если вы знали, и догадывались, что Блэк на территории — почему вы не отдали Карту стражам? — спросил министр.

— Кому — дементорам? К тому же, тогда мне пришлось бы отвечать на целый ряд крайне неприятных вопросов.

— Разумеется, знаю. — Люпин нетерпеливо взмахнул рукой. — Я ведь принимал участие в её создании. Лунатик — это я. Меня так называли друзья ещё в школе.

— ЧТО?!

— КАК?!

— ВЫ — ЛУНАТИК?! — близнецы Уизли принадлежали к числу людей, которых не так-то просто повергнуть в шок, но Люпину это удалось. И обоим срочно понадобилась холодная вода. Ремус ответил им улыбкой. — А остальные… То есть, кто-то, наверняка, лорд Блэк…

— Значит, это вы её создатель…

— Сейчас важно другое. Я весь вечер не отрывал от неё глаз, поскольку догадывался, что вы трое непременно попытаетесь тайком выбраться из замка и навестить Хагрида до казни гиппогрифа. И я оказался прав, не так ли?

Он прошёлся по комнате взад и вперёд, поднимая пыль и поглядывая на друзей.

— Скорее всего, вы укрылись старой мантией твоего отца, Гарри…

— Откуда вы знаете про мантию?

— Я много раз видел, как Джеймс исчезал с её помощью. Фокус в том, что даже если вы скрыты мантией-невидимкой, на Карте Мародёров вас всё равно видно. Я видел, как вы пересекли поле и вошли в хижину Хагрида. Через двадцать минут вы оттуда ушли и отправились обратно в замок. Но теперь с вами был ещё кое-кто.

— На вашей Карте отображаются и животные?

— Не все, а лишь отвечающие одному условию.

— Никого больше не было! — возразил Гарри.

— Я не поверил своим глазам, — по-прежнему меряя комнату шагами и не обращая внимания на слова Гарри, продолжал Люпин. — Решил,что в Карте, должно быть, произошёл какой-то сбой. Как он мог оказаться с вами?

— Да не было с нами никого!

— И тут я заметил ещё одну точку. Она быстро приближалась к вам и была помечена именем Сириуса Блэка… Я видел, как вы столкнулись, наблюдал, как он затащил двоих под Гремучую иву…

— Одного из нас! — мрачно поправил его Рон.

— Нет, Рон. Двоих.

Люпин вдруг остановился, устремив взгляд на Рона.

— Не возражаешь, если я взгляну на твою крысу? — спросил он ровным голосом.

— Что? — на секунду Рон даже забыл о больной ноге. — При чём тут Короста?

— Очень даже при чём, — уверил его Люпин. — Пожалуйста, дай мне её.

Поколебавшись, Рон сунул руку под мантию, и на свет показалась Короста — она дико металась, и мальчику пришлось крепко ухватить её за длинный лысый хвост. Живоглот на коленях у Блэка вскочил и протяжно мяукнул.

Люпин подошёл к Рону. Казалось, он даже задержал дыхание — так внимательно рассматривал крысу.

— Ну что? — ещё раз спросил Рон. Он с трудом удерживал её, и ему было явно не по себе. — При чём здесь моя крыса?

— Это не крыса, — процедил сквозь зубы Сириус Блэк.

— Что вы такое говорите? Конечно, крыса.

— Нет, не крыса, — негромко подтвердил Люпин. — Ты держишь за хвост волшебника.

— По имени Питер Петтигрю, — добавил Блэк. — Он анимаг.

— Да сколько же было этих незарегистрированных анимагов?! — схватился за голову министр.

— Нас было только трое. Если были другие, то нам об этом ничего не известно, — сказал чтец. — Кстати, я — Бродяга, — он повернулся в сторону близнецов. Те ответили дружным иканием и поклоном.

Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост

Глава 18

Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост

До друзей не сразу дошла вся абсурдность этого заявления. Минуты две все молчали. Наконец Рон произнёс вслух то, о чём Гарри только подумал:

— Вы оба просто сошли с ума.

— Ерунда! — упавшим голосом вымолвила Гермиона.

— Питера Петтигрю нет в живых! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад.

Лицо бывшего узника исказила гримаса.

— Я действительно хотел убить, — зарычал он, скаля жёлтые зубы. — Да малыш Питер оказался хитрее меня… Но на этот раз у него ничего не выйдет.

И Блэк кинулся на крысу. Живоглот очутился на полу, а Рон заорал не своим голосом; беглец придавил ему сломанную ногу.

— Сириус, осторожней! — Люпин метнулся вперёд и оттащил Блэка от Рона. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают!

— Потом объясним! — хрипел Блэк, оттолкнув Люпина. Скрюченные пальцы когтили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросёнка, царапая Рону лицо и шею.

— Безусловно, если… То лично я прекрасно вас понимаю, лорд Блэк, — покачала головой Минерва. — Вы всегда отличались безбашенностью и импульсивностью. Но всё равно… Нужно знать меру. Надеюсь, что всё это…

— Кое-чему это меня научило, спасибо, — кивнул чтец. — Когда я окончательно пришёл в себя и всё обдумал… Пожалел, что не могу дать самому себе хорошего тумака.

— …Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон.

Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут-то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если бы Гарри не подхватил его.

— Многие видели, как Петтигрю погиб, — сказал он, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей…

— Да ничего они не видели! Они только думают, что видели… — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона.

— К сожалению, при желании маглам можно изменить воспоминания, — вздохнула Минерва. — А отец Питера был очень сильным менталистом, судя по всему, передал сыну свой талант, но Питер сумел всех обмануть… Вот ведь…

— Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам так думал до этого вечера. Открыла мне глаза Карта Мародёров. Она никогда не лжёт. Питер жив. Рон держит его в руках.

Гарри с Роном переглянулись и тут же пришли к молчаливому согласию: Блэк и Люпин не в своём уме. В том, что они тут мелют, нет никакого смысла. Как это крыса может быть Питером Петтигрю? Допустим, после Азкабана Блэк рехнулся, но почему Люпин поддерживает его в этом безумии?

И тут вмешалась Гермиона, голос её дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина.

— Но профессор Люпин… Короста никак не может быть Петтигрю… Вы же понимаете, это совершенно невозможно…

— Почему невозможно? — мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой-то сложностью в работе с Гриндилоу.

— Потому что… если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведёт учёт всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нём сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия… Я нашла там профессора МакГонагалл… В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет…

Гарри невольно восхитился: сколько же Гермиона знает! Не зря день и ночь сидит за книгами.

— Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомёк, что в замке Хогвартс некогда чудили три не зарегистрированных анимага…

— Три. Лорд Блэк — один. Петтигрю, если верить этой компании… — стал считать министр.

— Простите, Корнелиус, но я сам зарегистрировался уже во время этого Суда, — напомнил Джеймс, улыбаясь. — Так что всё в порядке.

— Так вы знали об этом?!

— Конечно, я же и подбил этих двоих на это безумие.

— Если ты собрался рассказывать им всё с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадёжными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен…

— Хорошо-хорошо, Сириус, но тебе придётся кое-что добавить, я ведь знаю только, как всё начиналось…

Люпин прервал речь на полуслове — что-то громко скрипнуло позади него, и дверь в спальню открылась сама собой. Все пятеро уставились на неё, Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку.

— Никого…

— В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой.

— Нет тут никаких привидений. — Он всё ещё озадаченно смотрел на дверь. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда-то слышали, местные жители, издавал я.

— ВЫ?!

— Профессор Люпин?!

— А зачем вы это делали?

— И кто тогда открыл дверь?

— Я, — ответил на последний вопрос Снейп. — Продолжайте, Блэк. Вам дать ещё обезболивающего?

— Спасибо, не стоит. Парни были достаточно аккуратны, спасибо.

— Скажи ещё, что…

— Билл, я с самого начала сказал, что наделал дел, в которых раскаиваюсь. И ваше нападение на меня означает лишь то, что вы двое точно в первую очередь думаете о семье, и только потом обо всём остальном. Нога скоро заживёт и, вроде, по моей милости больше никто не получил никаких серьёзных повреждений…

— Если…

— Я понял, Чарли.

Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил:

— Здесь, собственно, всё и началось. Из-за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску…

У Люпина был вид вполне здравомыслящего и очень усталого человека. Рон хотел было что-то сказать, но Гермиона толкнула его: «Шшшш!» Она слушала рассказ с неослабевающим вниманием.

— Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали всё для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, ещё не было. Зелье, которое готовит профессор Снейп, — совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и… и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдёт на убыль.

Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребёнка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем.

Но вот директором стал Дамблдор. Он отнёсся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности.

Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри.

— Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что её посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и тоннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в тоннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен.

— У меня появились новые вопросы, — сказала леди Лонгботтом, поворачиваясь к Альбусу. — В принципе, в уставе школы нет пунктов, которые напрямую запрещали бы принимать оборотней и вампиров. Ещё в начале девятнадцатого века было несколько студентов, принадлежащих к данным диаспорам, для них были обустроены специальные помещения в подземельях, но, к сожалению, предшественник Армандо Диппета был рьяным противником Тёмных созданий и всячески препятствовал получению ими любого образования…

Хорошо ещё, что некая ёмкость была звукоизолированной, в противном случае присутствующие рисковали обзавестись весьма и весьма продолжительной мигренью — омерзительно-розовое существо в террариуме, явно забыв, в каком обличье пребывает, разразилось целой речью… Судя по всему, в поддержку означенного директора.

— Армандо Диппет тоже их не пускал, но тогда не было и достаточно сильных для этого детей, принадлежащих к любой из этих диаспор. Но в те времена, когда в школу поступили эти трое, на территории Англии находилось ещё четверо детей, страдающих ликантропией, и два вампира. В Шотландии — пять оборотней и один вампир. В Уэльсе — три вампира и оборотень.

— И?

— Почему в школу был взят Люпин? Вернее — почему только он один? Если вы ратуете за справедливость и равноправие всех слоёв, то — где Майкл Доур? Селина Файкс? Норман Блик? И почему вам для этого понадобилось сажать такое опасное растение, которое нанесло уже столько травм учащимся?

— И преподавателям…

— Да, Альбус?

— Ремус изначально был очень сильным магом, у него первый стихийный всплеск…

— Никто не сомневается в силе профессора Люпина, речь не о нём, а о других оборотнях и вампирах, которые, также будучи достаточно магически сильными для обучения в школе, приглашения не получили! Вам зачем-то понадобился конкретный ребёнок? Зачем?

— Амелия…

— Ладно, это вы нам объясните потом, — леди Лонгботтом явно не собиралась складывать оружие, но и мадам Боунс, на которую с мольбой посмотрел Дамблдор, не спешила за него заступаться и отклонять вопрос, ограничившись переносом его рассмотрения. МакГонагалл тоже задумалась: и в одно время с Люпином, и после него было замечено немало очень даже сильных волчат… Почему же их не принимали?

Гарри понятия не имел, к чему клонит рассказчик, но всё равно увлечённо слушал, и единственным звуком в комнате, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Коросты.

— В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки… Даже теперь, когда в доме уже много лет всё тихо, люди опасаются приближаться к нему.

Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец — Джеймс Поттер.

Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда-то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать и надо её навестить… Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они, как и ты, Гермиона, поняли, в чём дело.

Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами.

— И мой отец тоже? — изумился Гарри.

— Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одарённых студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии ещё и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться.

— Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона.

— Очень многим. В своём обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей… Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией-невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево… Они спускались в тоннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся…

— Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по-прежнему не сводя с Коросты жутковато-голодных глаз.

— Сейчас, Сириус, сейчас… Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне.

— ЧЧЧЧТООООО?!!!!!

Мародёры сжались в комок, глядя на разгневанную мадам Боунс. Теперь они прекрасно понимали, чем могли закончиться их детские игры, но, увы, время вспять повернуть было никак нельзя и потому они готовились к удару в конце книги, благо, до неё было уже не слишком много.

— Вы с ума сошли?! Выпускать оборотня во двор… А если бы там кто-то был и вы не смогли бы его удержать?!

— Почему оборотня вообще взяли в школу?

— Почему его не поместили в те специально оборудованные помещения, которые, по вашим словам, там были предусмотрены?!

— Это безумие!

— Эту компанию следует…

— Давайте разберёмся после книги, — взгляд Амелии Боунс не предвещал ничего хорошего чтецу и двум его приятелям — наверное, для разнообразия. Те всем своим видом демонстрировали раскаяние и готовность понести заслуженное наказание.

Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня… Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародёров и подписаться прозвищами. Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый.

— А в какое животное… — начал было Гарри, но Гермиона перебила его:

— Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого-нибудь?

— Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — ещё бы чуть-чуть и… Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости… Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора… Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами… Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился.

Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе:

— Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я ещё в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — всё. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря тёмным искусствам, которым выучился у Волан-де-Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет… Вот и выходит, что Снейп абсолютно прав насчёт меня…

— Снейп? — Блэк первый раз оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снейп здесь причём? — резко спросил он.

— Снейп — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на Гарри, Рона и Гермиону. — Профессор Снейп когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания… Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его… Без меня там тоже не обошлось…

Блэк саркастически усмехнулся:

— Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили.

— Чего заслужил профессор Снейп?

— Такого — нет, — признал Сириус. — Безусловно, такого никто не заслуживает, но в школе он ужасно нас раздражал, особенно Сохатого…

— Мы ужасно ревновали друг друга к Лили… И всячески старались выставить один другого перед ней в самом неприглядном виде…

— Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и… хм… слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич… Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями.

— Надеюсь, вы успели сбежать, профессор?!

— Лорд Блек, вы тогда заигрались…

— Вы хотя бы подумали, что ждало после этого… ладно, Северуса вы не любили, возможно, у вас даже были для этого какие-то обоснования… Но ведь после этого вашего друга ожидала, как минимум, резервация? Резервация — в связи с его возрастом?! И вы имеете представление о том, что представляют из себя эти резервации? Или Ремусу вы тоже за что-то мстили?!

— Я был зол. В тот день мои работы по трансфигурации и чарам получили только выше ожидаемого вместо обычных Отлично, сорвалась удачная шутка, Марлин — моя девушка — за что-то на меня обиделась… Маман прислала очередное скандальное письмо… И кое-кто очень не вовремя подвернулся под руку, так что я мало что соображал, просто хотел, чтобы от меня отстали.

Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увёл его из подземного хода. Снейп всё же мельком увидел меня — в самом конце тоннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.

— Так вот почему Снейп вас не любит, — медленно произнёс Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.

— Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина.

Это был Северус Снейп. Он сбросил с себя мантию-невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина.

Слуга лорда Волан-де-Морта

Сириус осип и передал книгу Гарри. Тот посмотрел на Наставника с каким-то отчаянием в глазах но тот махнул рукой — полный вперёд.

— У вас есть мантия-невидимка, Северус? — спросила МакГонагалл. — Тогда становится понятно…

— Она была у меня всего полчаса. Пришлось позаимствовать, если будет позволено так выразиться. Но я предлагаю всем набраться терпения — мы подходим к самой кульминации.

Глава 19

Слуга лорда Волан-де-Морта

Гермиона взвизгнула, Блэк вскочил на ноги. Гарри подпрыгнул, словно его ударило током.

— Я нашёл это рядом с Гремучей ивой, — сказал Снейп, отбросив в сторону мантию-невидимку. Он всё время следил, чтобы волшебная палочка была нацелена в грудь Люпина. — Очень удобная вещь, Поттер, большое спасибо…

Снейп слегка запыхался, но на его лице сияло выражение плохо сдерживаемого триумфа.

— Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? — Глаза профессора сверкали. — Я как раз шёл в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять своё зелье, я понёс вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на неё и сразу всё понял. Вы бежали известным мне тоннелем и далее исчезли…

— Вы не выпили зелье?! — преподаватели и попечители дружно схватились за головы. — Надеюсь, это было не самое полнолуние…

— Увы… — оборотень, на которого были обращены все взгляды, с самым раскаянным видом развёл руками.

— Северус… — воззвал Люпин, но Снейпа было не остановить.

— Сколько раз я говорил Дамблдору, что это вы помогаете старому другу Блэку проникать в замок. И вот оно, доказательство. Но мне и во сне привидеться не могло, что у вас хватит духа вновь воспользоваться этой развалюхой как убежищем…

— Северус, вы ошибаетесь, — настаивал Люпин. — Ведь вы слышали далеко не всё, я сейчас объясню… Сириус здесь вовсе не для того, чтобы убить Гарри…

— Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше. — Глаза Снейпа пылали фанатичным огнём. — Вот интересно, как это понравится Дамблдору… Он был так уверен в твоей совершеннейшей безвредности, Люпин, вервольф ты наш домашний…

— Но это же глупо, — заметил Люпин мягко. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан?

— Двоих отправить бы не удалось, во всяком случае. Лорд Блэк был приговорён к Поцелую, и его тело поместили бы не в тюрьму, а на специальный уровень госпиталя святого Мунго, а профессор Люпин, как лицо, подозреваемое в оказании помощи лицу, поздозреваемому в преступлениях, хотя и был бы арестован, но его отправили бы опять же не в Азкабан, а камеру предварительного заключения при Мракоборческом центре, — внесла уточнение мадам Боунс. — Северус, вы тогда погорячились.

Хлоп!

Тонкие, гибкие, как змеи, шнуры вылетели из волшебной палочки Снейпа и захлестнулись вокруг рта, запястий и лодыжек Люпина; он потерял равновесие и рухнул на пол, не в силах пошевелиться. Яростно взревев, Блэк бросился к Снейпу, но тот нацелил волшебную палочку точно ему в лоб.

— Только дай мне повод, — прошипел Снейп, — дай повод, и, клянусь, я убью тебя.

Блэк замер. Трудно было сказать, чьё лицо сильнее искажала ненависть.

Гарри оцепенело смотрел на них, не зная, что делать и кому верить. Он взглянул на друзей — Рон пребывал в полном смятении и продолжал бороться с Коростой; Гермиона, хотя и неуверенно, но всё же приблизилась к Снейпу и замирающим от волнения голосом спросила:

— Профессор Снейп… может… может, нет ничего страшного в том, чтобы выслушать… что они хотят… хотят сказать?

— Мисс Грэйнджер, вы уже на грани исключения из школы! — рявкнул Снейп.

— За что?

— А что касается вас, Поттер и Уизли, вы вообще перешли все границы, проводите время в компании закоренелого убийцы и оборотня. Так что раз в жизни придержите языки.

— Но если… если это ошибка…

— Молчать, глупая девчонка! — Снейпа прорвало, он вдруг будто обезумел от злости.

— Никогда ещё не видел тебя настолько невменяемым, — хмыкнул Блэк.

— Серьёзно?

— Могу сбросить воспоминания, полюбуешься. Казалось — ещё минута и ты, а не Лунатик, начнёшь кусать всех подряд.

…Не отдавая себе отчёта, Гарри в три прыжка пересёк комнату и загородил дверь.

— Прочь с дороги, Поттер, ты и так в серьёзной беде, — злобствовал Снейп. — Если бы я не подоспел сюда, чтобы спасти твою шкуру…

— Профессор Люпин в этом году мог бы сто раз со мной расправиться. — Гарри попытался урезонить Снейпа. — Он учил меня защищаться от дементоров. Мы постоянно оставались с ним один на один. Если он помогает Блэку, почему он меня не прикончил?

— Более, чем логично, — сказала леди Лонгботтом. — А если он с самого начала помогал лорду Блэку, то что могло помешать Ремусу поселить друга хоть у себя в кабинете, хоть где-нибудь в подземелье? Наверняка существуют помещения, куда не заглядывали даже при обыске — господа?

— Более, чем предостаточно, — улыбнулся Джеймс. — Карта далеко не полная, мы специально не стали в неё вносить кое-какие места… И я не понимаю, почему Сириус не спрятался там?

— Мне было бы сложновато добывать себе пищу, — ответил тот. — В лесу я хоть на оленей охотиться мог, а в школе? Ты можешь представить себе, что устроили бы домовики, вздумай я сунуться на кухню?!

— Я не собираюсь разгадывать, что там происходит в голове у оборотня! — зашипел Снейп. — Дай пройти, Поттер!

— Это глупо! — закричал Гарри. — Из-за какой-то дурацкой всеми забытой шутки вы сейчас не хотите ничего слушать!

— Молчи! Не смей так со мной разговаривать! — безумствовал Снейп. — Каков отец таков и сын! Я только что спас твою жизнь, Поттер, ты меня на коленях благодарить должен! А тебя стоило бы убить. Умер бы, как отец, слишком самоуверенным, чтобы допустить мысль, что Блэк тебя одурачил. А теперь прочь с дороги, Поттер, или я заставлю тебя убраться!

БАБАХ!

ТРАХ!

— Господа! — Мракоборцы бросились растаскивать Джеймса и Северуса, вернее, оттаскивать первого от второго, что далось не так-то легко, и после этого понадобилось десять минут, чтобы школьные соперники пришли в себя достаточно, чтобы слушать дальше.

Решение созрело в долю секунды. Не успел Снейп сделать шага, Гарри вскинул волшебную палочку.

— Экспеллиармус! — крикнул он, и, надо заметить, не он один.

Рон и Гермиона с удивительным единодушием приняли то же решение.

Грянуло сразу три заклинания, раздался оглушительный взрыв, затрещала дверь, едва удержавшись на древних петлях; Снейпа сбило с ног и ударило о стену, он сполз на пол, потеряв сознание, из-под волос по лицу побежала струйка крови.

Гарри огляделся. Волшебная палочка Снейпа взлетела под потолок и упала на кровать рядом с Живоглотом.

— Зря ты это сделал. — Блэк, сдвинув брови, взглянул на Гарри. — Надо было предоставить его мне…

Гарри отвёл глаза в сторону. Даже теперь он не был уверен, что поступил правильно.

— Мы напали на преподавателя… Напали на преподавателя… — в ужасе прошептала Гермиона, как зачарованная глядя на безжизненную фигуру Снейпа. — Ох, какие нас ждут неприятности…

— Думаю, если бы вам дали возможность дать показания под сывороткой правды, безумие означенного преподавателя послужило бы достаточным оправданием. Возможно, вас отстранили бы от уроков по зельеварению на некоторое время… Но подобные действия с вашей стороны, Северус, были недопустимы. Если вы узнали, где скрывается преступник — простите, лорд Блэк, но…

— Что теперь говорить…

— … вам следовало сообщить это министру или сопровождавшим его чиновникам, а не лезть самому абы куда. А если бы вы оказались правы? Что бы помешало преступнику и оборотню растерзать вас? Как вы могли предполагать, что дети им могут помешать?

— Но, с другой стороны, кто бы стал нас допрашивать? Тем более — под сывороткой правды, о которой лично я узнал уже потом? — спросил Гарри. — Ладно, Рон — чистокровный, Гермиона знает всё на свете…

— Но о веритасеруме я тогда тоже не знала…

— Вот именно. А то я бы стал требовать, чтобы Сириуса допросили под этим зельем…

— Действительно, Амелия, ситуация была не в их пользу, — согласился Кингсли. — Едва ли профессор Снейп стал объяснять, что данное деяние было спровоцировано его собственной грубостью — совершенно недопустимой. Кто ещё мог засвидетельствовать? Сами дети, преступник и лицо, которое можно обвинить в укрывательстве преступника, и в добавок являющееся оборотнем… Как минимум отстранение от учебного процесса на год.

Люпин старался освободиться от пут. Блэк поспешно наклонился, развязал его, и тот поднялся, растирая запястья.

— Спасибо, Гарри, — поблагодарил он.

— Я ещё не сказал, что верю вам, — возразил Гарри.

— Значит, пора представить веские доказательства, — заявил Блэк. — Ты, парень, дай мне Питера.

Но Рон теснее прижал к груди Коросту.

— Не подходите. — Голос его был слаб, но решителен. — Вы что, сбежали из Азкабана только затем, чтобы свернуть ей шею? — Рон повернулся к Гарри и Гермионе, ища поддержки. — Ладно, допустим, Петтигрю мог превращаться в крысу. Но ведь крыс-то миллионы. Как же он в тюрьме ухитрился узнать, какая именно и есть Питер?

— А это законный вопрос, Сириус, — заметил Люпин, слегка нахмурившись. — В самом деле, как ты узнал, где Питер?

— Очень интересно, — кивнула Амелия Боунс, глядя на Сириуса в упор.

— Мой источник уже указывался в самом начале книги, — пояснил тот.

Блэк сунул под мантию крючковатые пальцы и вынул смятый клочок газеты, разгладил его и показал всем.

Это была фотография семейства Уизли, напечатанная прошлым летом в «Ежедневном Пророке». У Рона на плече сидела Короста.

— Как ты это достал? — поразился Люпин.

— Фадж дал, — ответил Блэк. — В прошлом году он приезжал инспектировать Азкабан и оставил мне газету. А там на первой полосе на плече у этого мальчика я увидел Питера. Я сразу его узнал, ведь я столько раз видел его превращения. В статье было сказано, что паренёк учится в Хогвартсе — там же, где и Гарри…

— Бог мой, — прошептал Люпин, переводя взгляд с живой Коросты на картинку и обратно. — Передняя лапа…

— Что с передней лапой? — резко спросил Рон.

— Нет одного пальца, — пояснил Блэк.

— Вот именно, — выдохнул Люпин. — Просто, как всё гениальное… Он сам себе его оттяпал?

— Перед последней трансформацией, — кивнул Блэк — Я загнал его в угол, и он заорал на всю улицу, что это я предал Лили с Джеймсом, и тут же, не успел я рта раскрыть, устроил взрыв, а палочку он держал за спиной. На двадцать футов вокруг всё в куски, все погибли, а сам он вместе с другими крысами шмыгнул в канализацию…

— Разве ты не знаешь, Рон? — сказал Люпин. — От Петтигрю нашли всего лишь палец.

— Но Короста могла подраться с другой крысой или ещё что-нибудь. Она живёт в нашей семье испокон веков…

— А точнее, двенадцать лет, — добавил Люпин. — Тебя никогда не удивляло подобное долголетие?

— Действительно, Молли, Артур, вас это не настораживало? К тому же, анимаг создаёт вокруг себя определённую ауру, которую при желании можно определить, — сказала Августа.

— Но, наверное, Нора уже была…

— Состояние дома должно было облегчить разоблачение анимага, поскольку никакой фон не мог забить ауру. И в роду Молли были анимаги…

— Но меня не учили определять анимагов! — возразила Молли. — То есть, я знаю, что существуют возможности их разоблачить, но какие именно?

— Артур? Министерским чиновникам…

— Когда у нас появилась эта крыса, такие меры были обязательны лишь для некоторых отделов, в число которых мой не входил. А потом — как я мог в чём-то заподозрить домашнего любимца? И я был уверен, что Короста полукровка, похожа на садовую крысу, но имеет волшебную кровь, подобные гибриды встречаются, хотя и очень редко…

— Ну… мы о ней заботились…

— Хотя, пожалуй, сейчас крыса выглядит не слишком хорошо, а? — продолжал Люпин. — Думаю, она начала худеть, узнав, что Сириус вырвался на свободу…

— Её напугал этот чокнутый кот! — Рон мотнул головой в сторону Живоглота, который лежал на кровати, продолжая урчать.

— Вы с этим котом пересеклись в магазине, куда вы, мистер Уизли, как раз и пришли за лекарством для больной крысы.

«Но ведь это не так, — внезапно подумал Гарри. — Короста была явно больна ещё до появления Живоглота. Спала с тела после того, как Уизли вернулись из Египта, именно после побега Блэка…»

— Кот вовсе не чокнутый, — протянув костлявую руку, Блэк погладил рыжую пушистую голову Живоглота. — Таких смышлёных котов поискать. Он мгновенно почуял, что это за крыса. И сразу раскусил, что я не настоящий пёс. Какое-то время привыкал ко мне… в конце концов я растолковал ему, кого ищу, и он стал моим помощником.

— А как он помогал? — тихо спросила Гермиона.

— Пытался поймать Питера и принести мне. Но у него ничего не получалось. Тогда он выкрал для меня пароли в гриффиндорскую башню. Я понял: он взял их из тумбочки какого-то мальчика…

— Так что зря вы так набросились на меня…

— Не зря. Если кот добрался до листка, значит, он лежал в доступном месте, — возразила бабушка.

— Живоглот — полукнизл, для него недоступных мест значительно меньше, чем для обычных кошек.

— …Гарри! — торопливо вмешался Люпин. — Да пойми ты! Всё это время мы считали, что Сириус предал твоих родителей, а Питер выследил его. На самом же деле всё было наоборот: Питер предал твоих отца и мать, и Сириус это знал.

— Неправда! — Гарри судорожно сжал кулаки. — Он был их Хранителем Тайны! Он сам сказал до вашего прихода, что это он их убил!

Но Блэк медленно покачал головой, его ввалившиеся глаза ярко вспыхнули.

— Гарри… Я всё равно что убил их… В последнюю минуту я уговорил Лили и Джеймса переменить свой выбор, сделать Хранителем Тайны его. В этом моя вина… В ту ночь, когда они погибли, я хотел проверить, как там Питер, убедиться, в безопасности ли он. Приехал к нему в убежище, а его там нет. И никаких следов борьбы. Я заподозрил неладное и сразу же помчался к твоим родителям. Увидел их разрушенный дом, их тела и всё понял: Питер предал их. Вот в чём моя вина. — У Блэка сорвался голос, и он отвернулся.

— Ужасно… — прошептала Августа.

— Да, это ужасно, чудовищно, — подтвердила Амелия Боунс. — Правда… У вас есть доказательства? Пока что вы оправданы условно, необходимо провести официальное заседание суда, для которого хорошо бы собрать максимальное количество улик…

— Довольно об этом, — суровым тоном, какого Гарри от него никогда не слышал, заговорил Люпин. — Существует лишь один способ выяснить, что произошло на самом деле. Рон, дай мне крысу.

— А что вы с ней сделаете? — с опаской спросил Рон.

— Заставим принять истинное обличье. Если это действительно крыса, ей это не повредит.

После краткой борьбы с собой Рон всё же решился, протянул Коросту, и Люпин взял её. Короста визжала уже безостановочно, крутясь и барахтаясь; её маленькие чёрные глазки лезли из орбит.

— Готов, Сириус? — спросил Люпин.

Блэк взял с кровати волшебную палочку Снейпа и подошёл к старому товарищу, держащему бьющуюся в руках крысу. Повлажневшие глаза Блэка запылали огнём.

— Давай вместе? — негромко произнёс он.

— Конечно. — Люпин крепко сжал крысу одной рукой, другой поднял волшебную палочку. — Действуем на счёт «три». Раз, два, три!

Всё кругом озарилось бело-голубой вспышкой из двух волшебных палочек; на какую-то секунду Короста зависла в воздухе, её чёрное тельце бешено извивалось, Рон взвыл, и крыса с негромким стуком упала на пол. Сверкнула ещё одна слепящая вспышка и тогда…

Как будто они наблюдали за ростом дерева в замедленной киносъёмке. Проклюнулась и стала увеличиваться голова, появились побеги — конечности. Ещё миг — и на том месте, где только что была крыса, стоял человечек, скрючившийся от страха и заламывающий руки. Живоглот на кровати зашипел, заворчал, шерсть у него на спине встала дыбом.

Перед ними предстал коротышка, едва ли выше Гарри и Гермионы; жидкие бесцветные волосы растрёпаны, на макушке изрядная лысина; кожа на нём висела, как на толстяке, исхудавшем в одночасье. Вид был облезлым, как у Коросты в последнее время. Да и вообще что-то крысиное сохранилось в остром носике, в круглых водянистых глазках.

— Отвратительно…

— Когда ты проводишь всё время в образе животного, то начинаешь приобретать какие-то его черты, — сказала МакГонагалл. — Отчасти именно поэтому анимагия считается очень опасной и первым делом при обучении уведомляют о необходимости не замыкаться в новой форме, проводить в облике животного не больше определённого времени. Прежде Петтигрю не был красавцем в полном смысле этого слова, но… И нос, и глаза раньше были вполне нормальными.

— Ему сколько раз советовали похудеть, тогда он мог бы стать даже симпатичным, — сказал Ремус. — Ну, и расти он перестал из-за этого…

— Да, хотя его родители тоже были невысокими…

Прерывисто дыша, он оглядел комнату и бросил быстрый взгляд на дверь.

— Ну здравствуй, Питер, — приветливо произнёс Люпин, как будто в Хогвартсе по три раза на дню крысы превращались в старых школьных друзей. — Давненько не виделись.

— С-с-сириус… Р-р-римус… — даже голос у Петтигрю остался писклявым. Он вновь быстро покосился на дверь. — Мои друзья… мои добрые друзья…

Трое Мародёров при этом дружно начали что-то бурчать, Сириус и Джеймс сжали кулаки, пришлось Лили и Регулусу их успокаивать, Люпин лучше держал себя в руках, только в кровь закусил губу.

— …Значит, это Волан-де-Морт меня кое-чему научил?

Петтигрю вздрогнул, словно Блэк пригрозил ему хлыстом.

— Что, страшно слышать имя старого хозяина? — спросил Блэк. — Не виню тебя, Питер. Его команда не очень-то была тобой довольна! Верно говорю?

— В смысле?

— Не понимаю тебя, Сириус, — промямлил Петтигрю, дыша всё чаще; теперь всё его лицо блестело от пота.

— Не от меня ты прятался эти двенадцать лет, — усмехнулся Блэк. — Ты скрывался от прежних дружков Волан-де-Морта. Я кое-что слышал в Азкабане, Питер…

— Что именно вы слышали, лорд Блэк? И от кого?

— Я слышал разговоры… Одно время братьев Лестрейнджей и Руквуда держали в одном крыле со мной, в соседних камерах… Я так понял, что Хвост, занимавшийся поиском для Тёмного Лорда информации, которую не мог для него раздобыть ни Невыразимец, ни даже Люциус… периодически приносил информацию, скажем так, неполную. Или, служа проводником для прочих Пожирателей, вёл их по той дороге, по которой они не могли пройти, оставшись в целости и сохранности… Причём Хвост не мог об этом не догадываться. Подводил соратников под наказания… Всех подробностей я уже и не вспомню, но, хотя они ни разу не употребили имени Питера, но всё равно по этим разговорам легко можно было понять, кого они винят в своих бедах.

…Петтигрю что-то смятенно бормотал. Гарри уловил слова «странность», «помешательство», но его внимание больше привлекла мертвенная бледность лица Петтигрю и то, как он продолжал шнырять глазами по окнам и двери.

— Профессор Люпин? — неуверенно вступила в разговор Гермиона. — Могу… могу я кое-что сказать?

— Разумеется, Гермиона, — любезно разрешил Люпин.

— Ну… Короста… то есть, я хочу сказать, этот… этот человек — он три года жил в спальне Гарри. Но если он работал на Сами-Знаете-Кого, как вышло, что он никогда не пытался навредить Гарри?

— Вот видите! — пискнул Петтигрю, тыча в Гермиону покалеченной рукой. — Спасибо тебе! Слышишь, Римус? Я волоса на голове Гарри не тронул! Как ты это объяснишь?..

— Я объясню, — прервал его Блэк. — Ты никогда ничего не делал без выгоды для себя. Волан-де-Морт двенадцать лет в бегах, утратил всю свою силу, говорят, он едва жив. Так чего ради совершать убийство под носом Альбуса Дамблдора? Вот если ты будешь абсолютно уверен, что Тёмный Лорд опять в игре, тогда другое дело. Можно опять бежать под его покровительство. Потому ты и выбрал это пристанище — семью волшебников. Чтобы знать, что происходит в их мире. Вдруг старый хозяин обретёт силу — тогда ты сможешь спокойно к нему вернуться…

Петтигрю несколько раз открывал и закрывал рот — казалось, он утратил дар речи.

— Э-э-э… мистер Блэк… Сириус… — робко проговорила Гермиона.

Услыхав эти слова, Блэк вздрогнул и внимательно взглянул на девочку: очевидно, давно отвык от подобной вежливости.

— Позвольте вас спросить, как… как вам удалось выбраться из Азкабана без помощи тёмной магии?

— Благодарю! — исступлённо выдохнул Петтигрю, отчаянно кивая ей. — В самую точку! Именно это я и хотел…

Но Люпин взглядом заставил его умолкнуть. Блэк чуть нахмурился, глядя на Гермиону, но не потому, что рассердился — казалось, он обдумывает ответ.

— Сам не знаю как, — медленно произнёс он. — Думаю, единственной причиной, почему я не потерял рассудка, была мысль, что я невиновен. Её не назовёшь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать её… но она сохранила мой разум и самосознание. А когда приходилось уж совсем круто, я превращался у себя в камере… становился собакой. Вы же знаете, дементоры ничего не видят, — он сглотнул, — они воспринимают людей только через их эмоции… И они ощущали только, что мои чувства в эти часы делаются менее… менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думали, что я схожу с ума, как все остальные узники. Это их не беспокоило. Но я был очень слаб, и не было никакой надежды, что я с ними справлюсь без волшебной палочки… Летом я увидел Питера на той фотографии… Я догадался, что он в Хогвартсе, рядом с Гарри. Идеальная позиция для нападения, если однажды он проведает, что Тёмный Лорд вновь набирает силы…

Петтигрю мотал головой, безмолвно шевелил губами, но, будто загипнотизированный, не сводил глаз с Блэка.

— …Я не сомневался, он нанесёт удар, когда будут союзники… Продаст им последнего Поттера. Кто тогда посмеет сказать, что он предал Волан-де-Морта? И его примут назад с почестями… Так что видите, я должен был действовать… Ведь я единственный знал, что Питер ещё жив…

— Но, лорд Блэк,если вы сохранили рассудок… Вы в любой момент могли потребовать пересмотра вашего дела, по меньшей мере — допроса под веритасерумом — вы-то знали о нём… — сказала Амелия.

— Так я несколько раз пытался подавать прошение, первые пять лет — при каждой инспекции, но ко мне либо не подходили, либо отворачивались, лишь однажды мистер Дайкс сопроводил плевок сообщением, что подобным… мне на свободе делать нечего, даже если бы меня не взяли тогда, хотя и то, по его мнению, я был арестован позже, чем следовало… то всё равно кончилось бы именно арестом. А моё прошение… Я даже не стану говорить, что он с ним сделал.

— Дайкс?

— Десмонд Дайкс. Кажется, он был на предпоследнем курсе Хаффлпаффа, когда я поступал, а после выпуска и провала при испытании в Мракоборческом центре, пошёл в Транспортный отдел…

— Да, был там Дайкс, — кивнул Кингсли. — Я помню, какой скандал он устроил, когда провалился в нашем Центре, на какой-то глупости срезался… Очень противный парень, и у транспортников недолго проработал, от него только рады были избавиться…

Гарри вспомнились слова мистера Уизли, сказанные жене: «Стражи сообщают, Блэк говорит во сне и произносит всегда одни и те же слова: „Он в Хогвартсе“».

— И у меня в голове как будто зажёгся свет. Дементоры не могли мне помешать. Это не было счастливым чувством, это была навязчивая идея, она придавала мне силы, проясняла ум. И однажды вечером, когда дементоры принесли еду, я выскользнул в открытую дверь в облике пса… Им настолько сложнее улавливать чувства животных, что они были сбиты с толку… Я был так истощён, что сумел пролезть сквозь решётки… В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса… Всё это время жил в лесу… Только однажды вышел — уж очень захотелось посмотреть квиддич… Ты летаешь так же здорово, как твой отец, Гарри…

Он посмотрел на Гарри, и тот первый раз не отвёл взгляда.

— Поверь мне, — прохрипел Блэк. — Поверь, Гарри. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее сам умер.

И Гарри поверил. Комок в горле помешал ему говорить, и он просто кивнул.

— Неправда! — Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был смертным приговором. Подавшись вперёд, он пополз к Сириусу, молитвенно сложив руки. — Сириус… это же я… Питер… твой друг… ты же не станешь…

Блэк оттолкнул его, и Петтигрю опрокинулся.

— На моей мантии и без тебя достаточно грязи!

— Римус! — заголосил Петтигрю, повернувшись теперь к Люпину и умоляюще извиваясь перед ним. — Ведь ты не веришь ему… Разве Сириус не сказал бы тебе, что они переменили план?

— Нет, не сказал бы, если думал, что я шпион, — ответил Люпин. — Наверное, ты именно так и думал и потому не сказал мне, Сириус? — мимоходом заметил он поверх головы Петтигрю.

— Прости меня, Римус, — вздохнул Блэк.

— Я слышал, Тёмный лорд утверждал, что нашёл лекарство от Ликантропии и готов был вылечить всех, кто пойдёт за ним. А я знал, как непросто Ремусу… Он утверждал, что готов на всё ради исцеления…

— На всё — кроме предательства, — уточнил Люпин.

— О чём разговор, Бродяга? — сказал Люпин, закатывая рукава. — Прости и ты меня, что я столько лет считал тебя предателем.

— Да чего уж тут… — Тень улыбки скользнула по измождённому лицу Блэка. И он тоже принялся закатывать рукава. — Убьём его вместе?

— Да, вместе, — сурово произнёс Люпин.

— Не надо, пожалуйста… вы не можете… — заверещал Петтигрю и пополз к Рону. — Рон… Разве я не был тебе добрым другом… Твоим домашним любимцем? Ты не дашь им убить меня, правда? Ты ведь на моей стороне!

— Интересно, с чего это он взял?

— Но вы ведь и в самом деле были друзьями… — мягко сказала Молли. — Ты заботился о нём, любил его… То, что не знал… Но это уже другое.

— И вот поэтому я и спрашивал в своё время, — Гарри посмотрел на близнецов, — неужели вы не видели, что ваш брат спит не один в свой кровати, а с каким-то мужчиной? Если бы я это заметил, то, как минимум, устроил бы Рону допрос… Но к этому времени Короста уже с ним не спала…

— Мы не имеем привычки следить за своими…

— … хотя теперь…

— …задним числом…

— и понимаем, что следовало, — протараторил Джордж, прежде, чем Снейп открыл рот, чтобы отчитать их за эту перекличку.

Но Рон смотрел на него с отвращением:

— И я разрешал тебе спать в моей постели!

— Мой добрый мальчик… добрый хозяин… Ты не допустишь этого… Я был твоей крысой… ласковым зверьком…

— Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек. И хвастать тут нечем, — жёстко оборвал его Блэк.

Рон побледнел от боли и передвинул сломанную ногу, чтобы Петтигрю не мог до неё дотянуться. Тот развернулся на коленях, подполз к Гермионе и ухватил её за край мантии.

— Милая девочка… умная девочка… Ты… ты не позволишь им… Спаси меня…

Гермиона выдернула мантию из его пальцев и, потрясённая, отступила назад, к стене.

Петтигрю колотила неудержимая дрожь, он медленно повернулся к Гарри.

— Гарри… Гарри… ты так похож на отца… просто вылитый Джеймс…

— Как ты смеешь обращаться к Гарри? — В глазах Блэка полыхнуло бешенство. — Как смеешь смотреть ему в глаза? Говорить о его отце?

— Гарри, — прошептал Петтигрю, подползая к тому и протягивая руки. — Гарри, Джеймс не стал бы меня убивать… Он бы понял, Гарри, он пощадил бы меня…

Блэк с Люпином ухватили Петтигрю за плечи и оттащили. Он плюхнулся на пол, глядя на них снизу вверх и трясясь от ужаса.

— Ты продал Лили и Джеймса Волан-де-Морту. — Блэка тоже била дрожь. — Будешь ещё отрицать это?

Петтигрю зарыдал. Это было жуткое зрелище — он походил на лысого младенца-переростка, съёжившегося на полу.

— Сириус, Сириус, что я мог поделать? Тёмный Лорд… ты себе не представляешь… У него такое оружие, что уму непостижимо… Меня запугали, Сириус, я же никогда не был храбрецом, как ты, Римус или Джеймс… Я не хотел того, что случилось… Меня вынудил Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Заклинание Доверия имеет такую природу, что даже под Круциатусом тайну выдать невозможно, — заметил Флитвик. — Только по доброй воле Хранителя, если он сам искренне хочет открыть секрет тому, кому открывает, и никак иначе.

— Не лги! Ты стал его шпионом ещё за год до гибели Джеймса и Лили! Ты был его осведомителем!

— Его… его власть была безгранична, — хлюпнул Петтигрю. — Что бы я выиграл, если бы стал противиться ему?

— Да. Что бы ты выиграл, Питер, в борьбе с самым злым волшебником всех времён? — Блэк клокотал от ярости. — Всего-навсего несколько невинных жизней.

— Ты не понимаешь, Сириус! — проскулил Петтигрю. — Он убил бы меня.

— Значит, надо было умереть, — прорычал Блэк. — Умереть, а не предавать друзей. — Мы бы все так поступили ради тебя!

Блэк и Люпин встали плечом к плечу и подняли волшебные палочки.

— Ты должен был понимать, — произнёс Люпин тихо, — если тебя не убьёт Волан-де-Морт, то это сделаем мы. Прощай, Питер.

Гермиона закрыла руками лицо и отвернулась.

— Нет! — вдруг крикнул Гарри. Он бросился вперёд и загородил Петтигрю, повернувшись к волшебным палочкам. — Нельзя его убивать! — сказал он, задыхаясь. — Нельзя!

— Смело! — заметила Августа, глядя на Гарри с явным одобрением в глазах. — Это же прямой путь в Азкабан для обоих, и…

— Это было безрассудно, — сказал Джеймс. — Незадолго до этого ты сам хотел убить Сириуса за то, что сделал Питер, и после этого…

— Мне пришла в голову одна мысль…

И Блэк, и Люпин были потрясены.

— Из-за этого выродка ты лишился родителей, Гарри, — прохрипел Блэк. — Этот пресмыкающийся кусок дерьма хладнокровно убил бы и тебя. И даже не повёл бровью. Ты его сейчас слышал. Для него собственная вонючая шкура значит больше, чем вся твоя семья.

— Знаю, — тяжело дыша, сказал Гарри. — Мы отведём его в замок и передадим дементорам. Они отвезут его в Азкабан… Но не убивайте его.

— Гарри! — простонал Петтигрю и обнял его колени. — Ты… Спасибо тебе… Я не стою этого… Спасибо…

— Прочь от меня! — гневно выпалил Гарри, с омерзением сбрасывая с себя руки Петтигрю. — Я поступаю так не ради тебя. Я уверен, мой отец не захотел бы, чтобы его лучшие друзья стали убийцами из-за такого, как ты.

— Это да. Ты просто молодец.

— …Двоих из нас придётся приковать вот к этому. — Блэк дёрнул Петтигрю за верёвки. — На всякий случай.

— Меня, — предложил Люпин.

— И меня, — рявкнул Рон, прохромав вперёд.

— Надо было мне стать в цепь, — сказал Гарри, — вместо профессора… Тогда бы…

— Это верно. Но тогда мы совсем забыли про это мордредово полнолуние!

Реакция

Как по закону подлости, сама Магия решила сделать паузу в чтении на самом интересном месте. Слушатели взвыли, Гарри и Гермиона, наоборот, обрадовались, так как предвидели неприятности по мере дальнейшего чтения. Правда, Джеймс и Лили воспользовались случаем, чтобы провести с сыном очередную беседу на тему самосохранения и «несования носа туда, куда не просят». На что Гарри вполне резонно заметил, что он лично и рад был бы сидеть на попе ровно и не дёргаться, но его же постоянно провоцируют! Так или иначе! То преподаватель умом сдвинется, то домовик во что бы то ни стало вознамерится его угробить под видом спасения, то у крёстного крыша поедет — на вполне законном основании, о каком самосохранении при таких обстоятельствах может идти речь?! Но потерпите немного, увидите, на четвёртом он лично ни во что не совался — это его постоянно повсюду всовывали! Просто все, кому ни лень! А пятый курс только что начался, он просто не успел — а теперь и вы сами имеете возможность проконтролировать, и Наставник в ваше отсутствие спуску не даёт, чуть только в туалет под конвоем не ходит.

— Хорошо, — Джеймс покачал головой. — Я тебя понимаю… Сам был не лучше в твои годы…

— …и позже, — добавила жена.

— И позже, — согласился муж. — Повзрослеть-то нам с тобой тогда так и не дали возможности. Но теперь — словно смотрю на самого себя со стороны… И — на что тебе феникс? Думаешь, только для красоты?

— Но причём тут Гаруна?!

— Фениксы, даже столь юные, способны ощущать, когда их друзьям грозит опасность… Она по возможности не допустит, чтобы ты подвергал себя опасности, а если не получится предотвратить — вытащит…. А потому, будь любезен, сделай так, чтобы я тебя без этой красавицы больше не видел! Даже на уроки её носи, Северус против не будет, с остальными я поговорю!

С Ремусом тоже провели беседу на тему: оборотень, опасность, которую он может из себя представлять, аконитовое зелье — зачем оно было придумано и почему оборотень, живущий в окружении людей — и, не в последнюю очередь, детей, обязан его принимать, и как принимать. Лунатик не возражал ни словом, понимая, что и в самом деле повёл себя… крайне безответственно и его не оправдывают никакие обстоятельства.

На орехи получил Сириус. Причём он сам явился в гостевые комнаты, которые на время чтения были предоставлены семейству Уизли. Билл и Чарли помогли мадам Помфри залечить организованный ими сложный перелом конечности Блэка, который параллельно выслушал все проклятья, которые щедро излили на его повинную голову Артур, Молли и их старшие сыновья. Было видно, однако, что они делают скидку на то, в каком состоянии была психика Блэка после столь продолжительной отсидки в Азкабане, в противном случае словесной отповедью Сириус бы не отделался.

Досталось и Снейпу. Амелия Боунс подробно и обстоятельно объяснила профессору, как ему следовало поступать, получив даже косвенные доказательства того, что один из его коллег может помогать разыскиваемому преступнику или выяснив, где искомый преступник может прятаться.

— Безусловно, то, что вы в итоге получили… Не думаю, что ребята останутся безнаказанными, но, с другой стороны… Это можно даже засчитать как самозащиту. Вы набросились на детей, обругали их, незаслуженно, вместо того, чтобы нейтрализовать «преступника»… Своими действиями вы только провоцировали лорда Блэка на действия, направленные против вас… Оскорбляли его самого, его крестника и друга. Попробуйте теперь сами посмотреть на те свои действия со стороны! Как бы вы отреагировали на месте мастера Поттера? Просто удивительно, что он опередил лорда Блэка — едва ли вы успели защититься от хорошей затрещины, а то и не одной!

— Не забывайте, что я легилимент, и сознание Блэка было — как открытая книга!

— Тогда вы могли его прочесть и убедиться, что в этой истории с Поттерами и Петтигрю не всё так просто! То, что вы обездвижили оборотня, который… это было в полнолуние? — мог перекинуться в любой момент, понятно, но почему вы не связали ещё и Блэка? Тогда расклад сил был бы другим. Кроме того, вы забываете, что Блэки — берсеркеры, даже если бы вы успели произнести смертельное заклинание, лорд Блэк успел бы если не нанести вам непосредственный вред, то проклясть так, что вас долго после этого избавляли бы от последствий…. И вы это должны были знать!

— Согласен. Но в тот день я и без этой компании был зол и малейшего пустяка…

— Тогда вам следовало тоже выпить зелья…

Поцелуй дементора

На следующий день, когда все более-менее успокоились, чтение возобновилось. Первым книжку взял в руки Гарри. Бросив взгляд на название главы, он побледнел, вытер со лба внезапно выступивший пот… Безусловно, он знал, что глава будет именно об ЭТОМ, но всё равно воспоминания были, мягко говоря, не из самых приятных. Он закусил губу, несколько раз с шумом выдохнул воздух и только после этого приступил наконец к исполнению возложенных на него обязанностей чтеца.

— Глава 20

Поцелуй дементора

— ЧТО?!

— ПОЦЕЛУЙ?!

— ЕГО ПРИМЕНИЛИ?!

— К КОМУ?!

— Вроде, лорд Блэк жив-здоров… И вы все…

— Петтигрю?! — зашумели собравшиеся. Министр в панике вжался в спинку своего кресла. Это не прошло мимо внимания Амелии Боунс, но она решила не спешить с реакцией, а сначала дослушать до конца.

Никогда ещё Гарри не приходилось участвовать в такой странной процессии. Первым спускался Живоглот, следом — Люпин, Петтигрю и Рон, словно участники какого-то диковинного шестиногого забега; за ними неспешно плыл профессор Снейп, стукаясь ногами о ступени, увлекаемый вниз собственной волшебной палочкой в руке Сириуса Блэка. Гарри и Гермиона замыкали шествие.

— После этого пришлось залечивать сотрясение мозга, не говоря уже о шишках… правда, не на ногах, а голове, — уточнила целительница. — Лорд Блэк, вы тогда могли бы быть немного поаккуратней, чары левитации… Или это палочка Северуса вас плохо слушалась?

— Это я её плохо слушался, — усмехнулся левитатор. — Не надо было лезть на рожон!

— А мне не нравится способ транспортировки Петтигрю, — сказал Кингсли. Все воззрились на него. — Даже если забыть на минуточку, что в цепи был оборотень и дело шло к полнолунию… У другого конвойного была сломана нога, его самого следовало переносить как минимум на руках, если не было возможности наколдовать носилки… Но — почему нельзя было обездвижить Петтигрю и переносить так, как Северуса? Принудительная трансфигурация? Лорд Блэк, вам, полагаю, известен не один разрешённый — или условно-разрешённый — аналог Империуса…

— Прости, Кингсли, но для этого я должен был быть в лучшей форме, чем та, в которой я пребывал на тот момент. У меня только через два месяца после этого стали выходить серьёзные чары.

— Согласна, — кивнула леди Лонгботтом. — Азкабан — далеко не курорт… Но трансфигурация и Петрификус вам были вполне по силам, не говоря уже о Ремусе.

— Да, тогда это как-то вылетело из головы… — повинился последний. — И мы были за это наказаны.

— Догадываюсь.

Идти по тоннелю было непросто. Люпин, Петтигрю и Рон двигались боком один за другим, причём Люпин всё время держал Петтигрю под прицелом волшебной палочки. Сириус с помощью волшебной палочки Снейпа удерживал плывущего по воздуху профессора в вертикальном положении, голова Снейпа то и дело чиркала о низкий потолок. Гарри показалось, что Блэк и не думает этому помешать.

— Понимаешь, что это значит? — спросил Сириус у Гарри, когда они медленно продвигались по тоннелю. — Разоблачение Петтигрю?

— То, что ты теперь свободен, — ответил Гарри.

— Да… А скажи, ты знаешь, что я твой крёстный отец?

— Знаю.

— Хм-м… Твои родители назначили меня твоим опекуном, — с некоторой неловкостью продолжал Блэк, — если с ними что случится…

Гарри не верил своим ушам. Неужели Сириус предложит ему то, о чём он начал мечтать.

— Я, разумеется, пойму если ты захочешь остаться с дядей и тётей… Но ты всё-таки подумай. Моё доброе имя восстановлено… может, если бы ты захотел… э-э… другой дом…

Гарри даже стало жарко.

— Ты хочешь, чтобы я жил с тобой? — воскликнул он, ударившись головой о какой-то камень. — Уехал от Дурслей?

— Я так и знал, что ты будешь против, — совсем смутился Блэк. — Я просто подумал…

— Что? — У Гарри тоже сел голос. — Да. Я мечтаю расстаться с Дурслями! А дом у тебя есть? Когда можно туда поехать?

Сириус остановился и взглянул на Гарри. Голова Снейпа опять проехалась по потолку, но Блэк даже внимания на это не обратил.

— Значит, ты согласен? Да?

— Ну конечно!

И Гарри первый раз увидел, как мрачное лицо Сириуса озарила улыбка. Перемена была разительна — словно кто-то другой, лет на десять моложе, вдруг проглянул сквозь изнурённую маску; и Сириус на какой-то миг стал похож на того человека, который весело смеялся на свадьбе родителей Гарри.

— Это был самый счастливый момент за всю мою жизнь, — признался Бродяга, на его глаза навернулись слёзы. — Я не мог ожидать, что…

— Особенно, после того, как за каких-то два часа до этого Гарри пытался вас убить, — усмехнулась Августа.

— Ну… — несостоявшийся убийца смутился.

…Облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет.

Люпин, Петтигрю и Рон остановились так неожиданно, что Снейп на них натолкнулся. Сириус замер, махнув рукой Гарри и Гермионе, чтобы те не двигались.

Гарри видел силуэт Люпина, профессор точно окостенел, и тут же его руки и ноги стали дрожать.

— ОЙ!

— МАМОЧКИ!

— БЕГИТЕ!

— Рон бежать не мог — на сломанной ноге и в цепи…

— А зелье-то было не выпито!

— Как вы тогда спаслись?!

— Возможно, следовало бы назвать главу: Укус оборотня… — посыпалось со всех сторон.

— Никто никого не кусал, — успокоил оборотень. — Вернее… Не до Обращения.

— Господи! — ахнула Гермиона. — Он же сегодня не принял зелье! Он опасен!

— Бегите! — негромко крикнул Блэк. — Бегите немедленно!

Но как они могли убежать: Рон-то прикован к Петтигрю и Люпину. Гарри рванулся к другу, но Блэк без церемоний обхватил его поперёк туловища и отбросил.

— Предоставь это мне… Беги!

Раздался грозный рык. Лицо Люпина вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. У Живоглота мех вновь встал дыбом, кот попятился.

Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. В тот же миг Сириус исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя пёс.

Едва оборотень вырвался из наручников, пёс схватил его за холку и потащил в сторону, подальше от Рона и Петтигрю. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями.

— Извини… — Ремус посмотрел на друга.

— Что там… не привыкать, — отозвался тот. — Бывало и хуже. У меня спина была в таком состоянии, что пара лишних шрамов уже…

— Лорд Поттер, у вас тоже?..

— У меня страдали в основном ноги, — отозвался Джеймс. — И то при стычках со мной больше страдал именно Ремус.

— Да, пару раз прилетело копытом, — кивнул Лунатик. — А однажды Джеймс чудом не пропорол мне брюхо своей короной… Я тогда был вынужден признаться, что вырвался из логова и в лесу нарвался на стадо…

— А потом нам пришлось укрепить двери… — вздохнула Минерва. — А…

— Рана была серьёзная, — запричитала мадам Помфри. — Я не понимаю, о каком таком чуде говорит профессор Люпин, а лорду Поттеру следовало бы быть поаккуратнее… Вы тогда, действительно, только чудом не убили друга!

— Увы… тогда у меня не было другой возможности остановить друга, рвавшегося в деревню… Сириус в тот раз как раз не мог к нам присоединиться…

…Веки Рона смежились, рот открыт. Он никого не видел и не узнавал. Но он, несомненно, был жив, друзья слышали его дыхание.

— Мама, всё в порядке, ты сейчас можешь причинить мне больше вреда, чем Сириус тогда! — дыхание оказалось под угрозой по вине матери, которая не нашла другой возможности убедиться, что младший сын сидит рядом с ней живой и невредимый. Сириусу достался очередной гневный взгляд, но тот имел столь покаянный вид, что клан Уизли решил ограничиться уже нанесённым обидчику увечьем.

— Не знаю…

Гарри в отчаянии огляделся. Блэк и Люпин исчезли, так что компанию им составлял один Снейп, всё ещё висящий без сознания между землёй и небом.

— Надо позвать на помощь и скорее доставить их в замок. — Гарри отбросил волосы с глаз и попытался привести мысли в порядок. — Идём, Гермиона…

Откуда-то из мрака донёсся визг собаки, которой причинили боль.

— Сириус… — Гарри напряжённо вгляделся во тьму.

Минуту он колебался — для Рона они сейчас ничего не могут сделать, а, судя по визгу, Блэк в беде…

— Что там было?!

— Беда была ещё та, если не сказать… Говоря откровенно, я до сих пор даже не представляю, как меня смогли спасти…

Гарри пустился бежать, Гермиона — за ним. Звуки доносились со стороны озера. Они помчались туда, Гарри нёсся, не чуя ног.

Вой внезапно оборвался. Добежав до берега, они увидели Сириуса. Он снова превратился в человека и теперь стоял на четвереньках, уткнувшись лицом в ладони.

— Не-е-е-е-ет! — умолял он. — Не-е-е-е-ет! Не на-а-а-до…

И тут Гарри увидел их. Дементоры, не меньше сотни, скользили к ним со всех сторон по берегу озера. Он огляделся — знакомое леденящее чувство пронизало внутренности, глаза застлал туман; из темноты надвигались всё новые группы дементоров, окружая их.

— СКОЛЬКО ТАМ БЫЛО ДЕМЕНТОРОВ?!

— НЕ МЕНЬШЕ СОТНИ?!

— НОВЫЕ ГРУППЫ?!

— Вам не кажется, что против одного мага этого чересчур? Учитывая, что едва ли он способен после столь продолжительного заключения…

— Вообще-то предполагалось, что после столь продолжительного заключения у лорда Блэка осталось достаточно сил для того, чтобы творить мощные черномагические заклинания, которые и помогли ему бежать из тюрьмы… — развёл руками министр. — Мы же не могли знать, что он анимаг…

— Всё равно! Десяти дементоров за глаза более, чем предостаточно! Тем более, что вам было уже известно, чем может быть чревато нахождение этих тварей на территории школы! И вы утверждали…

— Я, действительно, отдал приказ, но, очевидно, его не передали…

— Или же дементоры вышли у вас из повиновения ещё тогда, — сказал Дамблдор. — я всегда предупреждал вас, что рано или поздно это должно произойти!

— И… Там были дети! — непосвящённые смотрели на героев описываемых событий глазами, в которых было столько ужаса, сколько там в принципе могло вместиться. — Как вы выжили?!

— Спасибо Сохатому….

— Мне?! Но я никак не мог вам помочь!

— И, тем не менее…

— Гермиона, подумай о самом лучшем! — Гарри поднял волшебную палочку, отчаянно моргая, чтобы прояснить зрение. Он затряс головой: ему уже слышался слабый, но такой знакомый крик.

«Я буду жить с моим крёстным отцом. Уеду от Дурслей». Все его мысли сосредоточились на Сириусе, и он воскликнул:

— Экспекто патронум! Экспекто патронум!

Тело Блэка сотрясла судорога, он лежал бледный, как мертвец.

«Всё будет хорошо. Я уеду с ним, мы будем жить вместе».

— Экспекто патронум! Гермиона, повторяй! Экспекто патронум!

— Экспекто… — пролепетала Гермиона, — экспекто… экспекто…

Но толку от неё не было никакого. Кольцо смыкалось, дементоры были уже метрах в трёх.

— Экспекто патронум! — надрывался Гарри, силясь перекричать нарастающий вопль в ушах. — Экспекто патронум!

— В присутствии такого количества этих тварей… — плакала Августа Лонгботтом. — Без опыта… У вас не было ни малейших шансов… Как… Не могу…

Хорошо, что Снейп и Сметвик догадались заблаговременно доставить в зал несколько комплектов зелий, более сильных, нежели те, которыми располагало местное Больничное крыло — Успокоительные мадам Помфри перестали действовать. Зелья понадобились Августе, Лили, Молли, МакГонагалл, Спраут, Тонкс, невозмутимая Амелия Боунс и та протянула руку и осушила один пузырёк.

Серебряная струйка вытекла из волшебной палочки и зависла в воздухе. Краем глаза Гарри увидел, что Гермиона упала. Он остался один… совершенно один…

— Экспекто… экспекто патронум…

Ноги подогнулись, колени его коснулись холодной травы. Перед глазами клубился туман. Страшным усилием воли он заставил себя вспомнить: Сириус невиновен… невиновен… Всё будет хорошо… Мы будем жить вместе…

— К сожалению, после бегства Петтигрю доказать невиновность лорда Блэка было бы несколько проблематично, — заметил Кингсли.

— Я тогда не хотел об этом думать.

— Экспекто патронум! — Ему становилось трудно дышать.

В тусклом свете слабенького Патронуса он увидел остановившегося в двух шагах дементора. Серебристое облачко было для него непреодолимой преградой, но из-под чёрного плаща высунулась длинная, мерзкая, вся в язвах рука, она пыталась отодвинуть Патронуса.

— Стойте, стойте! — задыхаясь, кричал Гарри. — Он невиновен…

— Для дементоров это не имеет никакого значения, вспомните, что говорил Хагрид…

Они следили за ним, их свистящее дыхание было подобно злобным вихрям. Ближайший дементор, казалось, размышлял, что делать с Гарри. Потом поднял полусгнившие руки и откинул капюшон. Глаз не было, не было и глазниц. Вместо них — тонкая, серая, покрытая струпьями кожа, но рот имелся — зияющая воронка, всасывающая воздух со звуком, напоминающим предсмертный хрип.

Аналогичный звук издала Лили. Накачанная зельями, она не теряла сознания, но её глаза утратили изумрудный оттенок и стали чёрными, не говоря о том, что их форма стала какой-то… неописуемой. Джеймс дополнительно взял жену за руку, но было видно, что он сам далеко не в лучшем состоянии.

Гарри оцепенел от ужаса — он был не в силах шелохнуться, вымолвить слово. Патронус было вспыхнул, но тут же угас. Всё вокруг окутал туман. Но борьбы прекращать нельзя.

— Экспекто патронум…

Нет даже тонкой струйки. Послышался знакомый плач.

— Экспекто патронум…

Туман сгустился. Гарри стал на ощупь искать Сириуса, нашёл его руку… Они не заберут его!

Внезапно влажные, холодные пальцы обхватили шею Гарри. Он совсем близко почуял зловонное дыхание дементора… Значит, они решили сначала избавиться от него… Крик матери вновь зазвучал в ушах. Её голос, наверное, последнее, что он слышит в жизни…

И тут сквозь туман Гарри померещилось серебряное сияние. Оно разгоралось всё ярче. Гарри ничком упал в траву…

Чуть живой, дрожащий Гарри открыл глаза. Всё кругом было залито слепящим светом. Крик в ушах смолк, холод заметно отступал. Что-то отогнало дементоров, защитило Гарри, Сириуса и Гермиону… Хриплые, всасывающие звуки затихали… воздух теплел… дементоры удалялись.

Гарри через силу приподнялся и увидел животное, излучавшее потоки света. Оно галопом уносилось прочь, прямо по глади озера. Пот заливал глаза, но Гарри пытался разглядеть, кто это… Зверь сверкал, как волшебный единорог…

— Единорог?!

— У кого может быть такой Патронус?

— Альбус?

— У меня феникс.

— Ремус?

— Волк. И вы забываете, в каком я был состоянии в тот момент, — Люпин развёл руками. — Помнится, подобный был у… Но он мёртв, — при этих словах Молли залилась слезами, муж и дети бросились её утешать.

В итоге Гарри смог закончить чтение только через пять минут.

Стараясь удержать уплывающее сознание, Гарри проследил взглядом за таинственным зверем. Достигнув другого берега, он остановился.

На какой-то миг Гарри увидел рядом с ним чью-то неясную тень. Кто-то очень знакомый приветственно протянул руку, хотел погладить зверя. Кто это? Нет, этого не может быть…

Гарри ничего не понимал. Он больше не мог думать, силы оставили его, он уронил голову на траву и лишился чувств.

— И кто это был?????????????????

— Узнаете из следующей главы, — ответил Гарри, передавая книгу мертвенно бледной Гермионе.

Секрет Гермионы

Глава 21

Секрет Гермионы

— Теперь мы всё узнаем, — пронеслось по залу. И многие обратили внимание на то, что при этом лицо самой девочки перещеголяло Малфоев своей бледностью, и мадам Боунс, которая давно уже хотела всё выяснить… Чем-то уже крайне недовольна даже теперь, ещё ничего не узнав. Снейп смотрел на девочку, сощурив глаза, Альбус грыз что-то… внешне похожее на лимонные дольки… Но некоторые уже знали, что на самом деле это не сладость, а соль, просто старик, будучи не в силах ни есть сладкого, ни отказаться от любимого лакомства, нашёл выход, который казался ему вполне даже удачным… И это была удача для школьного персонала, которого больше не пичкали этой гадостью.

— Потрясающе… Просто невероятно… Просто чудо, что никто не погиб… Ни о чём подобном не слышал… Какое счастье, что вы там оказались, Снейп…

— Благодарю вас, министр.

— Орден Мерлина второй степени, это я вам обещаю. Первой степени, если сумею пробить.

— Огромное вам спасибо, министр.

— Вижу, у вас глубокий порез… Работа Блэка, я полагаю?

— Нет, министр. Это Поттер, Уизли и Грэйнджер.

— Быть не может!

— Блэк заколдовал их, я это сразу понял. Помрачающее заклинание, судя по их поведению. Видимо, внушил им, что невиновен. Они не ведали, что творили… Их вмешательство, однако, могло бы помочь Блэку бежать. Похоже, они решили сами, без посторонней помощи поймать его. До сих пор им удавалось выходить сухими из воды, и, боюсь, они слишком возомнили о себе… И конечно, Поттеру директор позволяет неслыханные вольности…

— Естественно, Гарри Поттер, вы же понимаете… Мы все питаем к нему слабость…

— Только до некоторых пор, пока это вам выгодно, — Гарри даже не счёл необходимым понизить голос. Министр не ответил.

— Тем не менее, благотворно ли сказывается на нём столь чрезмерное внимание к его особе? Лично я обращаюсь с ним, как с другими учениками.

— В самом деле, Северус? А вот у меня сложилось впечатление, что ты несколько пристрастен именно к этому ученику.

— …Но больше всего меня поразило поведение дементоров… У вас нет никакой догадки, что заставило их уйти, Снейп?

— Понятия не имею, министр. Когда я подошёл, они уже расходились к своим постам у выходов с территории.

— Неужели у тебя, специалиста по такой магии и таким тварям, не было никакого объяснения данному явлению? — удивилась Лили. — Не верю.

— Мысли у меня были. То есть, я догадывался, что кто-то вызвал Патронуса — но сам я Патронуса не видел и не мог знать, кто его вызвал.

— Невероятно! Между тем Блэк, Гарри и девочка…

— Все были без сознания, когда я нашёл их. Естественно, я связал Блэка, заткнул ему рот, создал носилки и доставил их всех сюда в замок.

Наступило молчание. Мысли Гарри стали понемногу оживать, и под ложечкой у него засосало. Он открыл глаза.

Всё слегка расплывалось — кто-то снял с него очки. Он лежал в полутёмном больничном крыле. В другом конце палаты Гарри различил мадам Помфри, она стояла к нему спиной, склонившись над чьей-то постелью. Он сощурился, под рукой мадам Помфри виднелась рыжая шевелюра Рона.

Гарри приподнял голову над подушкой. Справа от него на кровати, залитой лунным светом, лежала Гермиона, глаза открыты, вся точно окаменела.

— Они были в очень тяжёлом состоянии, — вздохнула мадам Помфри, качая головой. — Собственно, в тот год я каждую неделю поила мисс Грейнджер Укрепляющими зельями, хотела провести полное обследование, но она почему-то категорически отказалась…

— Лично меня это нисколько не удивляет, — сказала Амелия, хмуря брови.

Но, заметив, что Гарри очнулся, она приложила палец к губам, махнув на дверь больничного отделения. Та была прикрыта неплотно, и из коридора долетали голоса Снейпа и Корнелиуса Фаджа.

В полумраке палаты мадам Помфри поспешила к кровати Гарри. В руках у неё был кусок шоколада размером с добрый валун.

— Ага, проснулся! — просияла мадам Помфри. Она водрузила шоколадную гору на столик возле кровати и принялась молоточком дробить её на части.

— Как Рон? — спросили Гарри и Гермиона одновременно.

— Жив, — сдержанно ответила мадам Помфри. — А что касается вас двоих, вы останетесь здесь, пока я не буду удовлетворена вашим состоянием… Поттер, что вы такое делаете?

Гарри сел, надел очки и взял волшебную палочку.

— Мне надо немедленно увидеть директора, — заявил он.

— Поттер, — ласково промолвила мадам Помфри, — всё в порядке. Блэка поймали. Он заперт наверху. Дементоры с минуты на минуту применят к нему Поцелуй.

— Кто-то говорил, что я не прислушиваюсь к школьникам. Но если они изъявляют желание поговорить со мной, и это игнорируют другие — кто в этом виноват? — спросил Дамблдор.

— Что?

Гарри спрыгнул с кровати, Гермиона — за ним. Громкий возглас услышали в коридоре, в тот же миг Корнелиус Фадж со Снейпом оказались в палате.

— Гарри, что такое? — встревоженно воскликнул Фадж. — Немедленно в постель! Вы ему дали уже шоколад? — обратился министр к мадам Помфри.

— Министр, пожалуйста, — взволнованно заговорил Гарри. — Сириус Блэк невиновен! Питер Петтигрю давным-давно инсценировал свою смерть! Мы видели его сегодня ночью! Нельзя так наказывать Сириуса, он…

Но Фадж, печально улыбнувшись, покачал головой:

— Гарри, Гарри, у тебя всё в голове перепуталось. Ты прошёл через страшное испытание… Ложись скорее. Опасность уже позади.

— Всё это не так! — закричал Гарри. — Вы схватили невинного человека!

— Министр, послушайте, пожалуйста. — Гермиона встала рядом с Гарри, устремив на Фаджа умоляющий взгляд. — Я тоже видела его… Он был крысой Рона. А на самом деле он анимаг — я говорю о Питере Петтигрю…

— Вот видите, министр, — пожал плечами Снейп. — Оба околдованы… Блэк применил заклинание…

— Мы не околдованы! — разошёлся Гарри.

— Министр! Профессор! — сердито вмешалась мадам Помфри. — Я вынуждена настаивать, чтобы вы немедленно ушли! Поттер мой пациент, его нельзя волновать!

— Я не волнуюсь. Я пытаюсь рассказать, что произошло на самом деле! — вспылил Гарри. — Выслушайте же меня!

Но тут мадам Помфри изловчилась и сунула ему в рот здоровенный кусок шоколада. Гарри смолк, и она силой уложила его в постель.

— А теперь, пожалуйста, министр… Дети нуждаются в покое. Приходите завтра.

— И так всегда! Пытаешься что-то сказать, а меня не слушают или обвиняют невесть в чём!

— Гарри, успокойся! Теперь-то все понимают, что ты говорил правду, — сказала Дафна. — Всё будет в порядке.

Но тут дверь снова распахнулась. На сей раз вошёл Дамблдор. Неимоверным усилием Гарри проглотил шоколад и опять вскочил.

— Профессор Дамблдор, Сириус Блэк…

— Ради всех святых! — возопила мадам Помфри. — Здесь больничное крыло или что? Директор, я настаиваю…

— Прошу прощения, Поппи, но мне надо сказать два слова мистеру Поттеру и мисс Грэйнджер, — вежливо произнёс Дамблдор. — Я только что разговаривал с Сириусом Блэком…

— Догадываюсь. Он поведал вам ту же сказочку, которой заморочил голову Поттеру, — фыркнул Снейп. — Что-то там о крысе, о том, что Петтигрю жив…

— Да, действительно, так он и говорил, — кивнул Дамблдор, разглядывая Снейпа сквозь свои очки-половинки.

— Выходит, моё свидетельство ничего не значит? — зарычал Снейп. — Питера Петтигрю не было ни в Визжащей хижине, ни на территории замка. Никаких признаков!

— Потому что вы были в обмороке, профессор!

— Ну, если ЭТО можно назвать обмороком…

— И если бы вы не горячились, мы бы предъявили вам Петтигрю, но вы же не хотели ничего слышать!

— Да, ваше поведение тогда было не вполне… вменяемым, Северус. Безусловно, то, что дети на вас напали… Но этим они, можно сказать, спасли вас от серьёзных неприятностей, которыми вы навлекли бы на себя тем самосудом, который назревал в той главе, — сказал Кингсли. — Полагаю, в нашем суде это послужило бы смягчающим обстоятельством.

— Но Суд Магии непредсказуем, — сказал Флитвик. — Единственное — она никогда не карает невинных. Если вам досталось от неё — значит, вы и в самом деле совершили действия, не вполне соответствующие букве Закона Магии. Тем не менее, на мой взгляд… в данной ситуации нет ни правых, ни виноватых. Где-то было самоуправство — наказанное на месте. Была самооборона, возможно, ребята вложили в заклинание слишком много силы, больше, чем планировали, не ожидая, что результат будет… таким.

— Возможно. Пожалуй, я соглашусь с вами, — согласился Снейп, подумав. — Возможно, мне следовало лучше держать себя в руках, но я сначала несколько месяцев терпел присутствие одного из той компании…

— Сейчас ты терпишь троих — и что?

— Честно говоря… Первое время пил успокаивающие зелья, — признался зельевар. — Потом стало полегче.

…Дамблдор поднял руку, прервав этот поток объяснений.

— Теперь ваша очередь слушать, и я попросил бы не перебивать меня, потому что времени у нас чрезвычайно мало, — начал он негромко. — Кроме ваших слов, нет никаких доказательств, подтверждающих рассказ Блэка. А слова двух тринадцатилетних волшебников, увы, никого не убедят. На улице было полно очевидцев, которые поклялись, что видели, как Сириус убил Петтигрю. Я сам свидетельствовал перед министром, что Сириус был у Поттеров Хранителем Тайны.

— Профессор Люпин может подтвердить… — не удержался Гарри.

— Профессор Люпин далеко в лесу и не в состоянии кому-либо что-либо рассказать. А когда он снова обретёт человеческий облик, будет уже поздно. И Сириус будет хуже, чем мёртв. Могу добавить, что у большинства моих коллег оборотни вызывают столь мало доверия, что его поддержка едва ли поможет. Особенно если учесть, что они с Блэком старые друзья.

— Вот именно, я пристрастен. И, к сожалению, веритасерум не действует на нелюдей, вроде меня, в полную силу, — вздохнул оборотень.

— Но…

— Пойми, Гарри, у нас нет времени. Версия профессора Снейпа выглядит гораздо убедительнее вашей.

— Он ненавидит Сириуса, — с отчаянием вымолвила Гермиона. — И всё из-за той глупой шутки, которую Сириус с ним сыграл…

— Согласитесь, Сириус вёл себя подозрительно. Напал на Полную Даму, проник с ножом в башню Гриффиндора. Ко всему этому Петтигрю, живой он или мёртвый, не имеет никакого отношения. И у нас нет ни малейшей возможности доказать его невиновность.

— Но вы-то верите нам.

— Да, верю, — невозмутимо согласился Дамблдор. — Но я бессилен заставить других прозреть истину или отменить решение министра магии. У меня нет такой власти.

— Вернее, вы не захотели её применять, — внесла поправку мадам Боунс. Большинство собравшихся недоумённо уставились на неё. — На тот момент вы, Альбус, были председателем Визенгамота.

— Да, но…

— Безусловно, вы не могли одним своим словом отменить приговор, вынесенный лорду Блэку. Но вы могли настоять на том, чтобы приведение приговора в исполнение перенесли на срок — до двух недель. Вы могли напомнить, что, для приведения в исполнение ТАКОГО приговора необходимо присутствие как минимум половины состава Визенгамота, из которого на тот момент в школе были только вы и министр. В принципе, приговорить к Поцелую заочно… это уже на грани преступления. Вы могли указать на это и потребовать суда над лордом Блэком, или, по меньшей мере, его допроса под веритасерумом! Так что — у вас была власть спасти невиновного! Власть — но не желание!

Глядя на его огорчённое лицо, Гарри почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он уже давно свыкся с мыслью о всемогуществе Дамблдора и рассчитывал, что директор запросто, одним махом найдёт какое-то удивительное решение. И вот их последние надежды рушились.

— Из-за нежелания директора что-то предпринять.

— Амелия, я ничего…

— Я только что объяснила, что вы могли сделать. И должны были сделать.

— Сейчас нужно одно, — медленно проговорил Дамблдор, и его яркие голубые глаза перебежали с Гарри на Гермиону, — выиграть время.

— Что вы имеете ввиду? То есть, имели?

— Но… — начала было Гермиона, и тут глаза у неё округлились. — Ну конечно!

— Теперь внимание. — Дамблдор заговорил тихо и отчётливо. — Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на восьмом этаже, тринадцатое окно справа от Западной башни. Если всё сложится удачно, сегодня ночью вы спасёте две невинные жизни.

— Что это за бред?!

— Зачем им знать, где расположено окно моего кабинета? Как это могло помочь лорду Блэку?

— Да!

— И о каких двух невинных жизнях идёт речь?!

— На что вы подбиваете детей?!

— В очередной раз?!

— На первом курсе вы завлекли их в этот лабиринт…

— Я защищал камень…

— Не смешите нас, Дамблдор! Хороши были ваши меры предосторожности!

— Второй год — маленькая девочка вместо вас разгадывает тайну василиска!

— Но…

— Вернее, я более, чем уверена, что вы сразу всё знали, и что по замку ползает василиск, и кто его выпустил… Но вам было лень палец о палец ударить для спасения детей!

— На третьем курсе мастера Поттера он два раза оказывается на грани Поцелуя… И что теперь?!

Но запомните оба: вас никто не должен видеть. Мисс Грэйнджер, вы это знаете изнаете, сколь велик риск… Вас — никто — не должен — видеть.

Гарри понятия не имел, о чём идёт речь. А Дамблдор встал и, дойдя до двери, обернулся.

— Я закрою вас здесь. Сейчас, — он взглянул на часы, — без пяти двенадцать. Мисс Грэйнджер, вам хватит трёх оборотов. Желаю удачи.

— Каких ещё оборотов?!

КРАК!

Амелия Боунс так стиснула деревянные подлокотники своего кресла, что они не выдержали и сломались. Пришлось срочно производить ремонт и стало ясно: через несколько минут разразится такой скандал, который затмит все предшествующие и, не исключено, в зале появится труп.

— Желаю удачи? — повторил Гарри, как только за Дамблдором закрылась дверь. — Три оборота? О чём он говорил? Что мы будем делать?

Гермиона пошарила у себя за пазухой и извлекла очень длинную золотую цепь.

— Гарри, иди сюда, — велела она. — Быстро!

Гарри подошёл к ней, окончательно сбитый с толку. Гермиона подняла цепь перед собой, и он увидел на ней крохотные, сверкающие песочные часы.

— Мисс Грейнджер, откуда у вас этот артефакт?! — прошипела Амелия.

— Встань ближе.

Она накинула цепь и ему на шею.

— Не шевелись.

— Да что ты такое делаешь? — Гарри совершенно растерялся.

Гермиона трижды перевернула песочные часы. Темнота в палате рассеялась, и Гарри почувствовал, что очень быстро он летит куда-то назад. Мимо неслись смутные цветные пятна и контуры, уши заложило — он попытался крикнуть, но не слышал своего голоса…

Но вот под ногами вновь появилась твёрдая почва, и всё опять обрело привычные очертания.

Они с Гермионой стоят в пустынном холле, из распахнутых парадных дверей на мощёный пол льётся поток золотых солнечных лучей. Гарри ошарашено взглянул на Гермиону и на цепь от часов, врезавшуюся ему в шею.

— Гермиона, что произошло?

— Быстро! — Гермиона схватила его за руку и потащила через холл к чулану, где хранились швабры, щётки и вёдра, втолкнула его туда, вошла сама и прикрыла за собой дверь.

— Что… Как… Гермиона, я ничего не понимаю!

— Мы переместились назад во времени, — шёпотом объяснила Гермиона. В темноте она сняла цепь с шеи Гарри. — На три часа.

— Почему именно на три часа?!

— И зачем?!

— Откуда у вас Маховик Времени?!

— Это очень серьёзное правонарушение!

— Работать с артефактами такого рода могут далеко не все сотрудники Отдела Тайн! Его строжайше запрещено давать в руки лицам, моложе шестидесяти лет, а вам, мисс Грейнджер, несколько меньше, вы не находите?!

— Но мисс Грейнджер был нужен…

— Зачем?

— Дайте ей возможность читать дальше, там должно быть объяснение! — многие заметили, что не только Дамблдор просыпал свои псевдо-дольки, но и МакГонагалл низко опустила голову.

…Но Гарри желал услышать ответы на некоторые вопросы.

— Где ты достала эту песочную штуковину?

— Она называется Маховик Времени, — вполголоса начала рассказ Гермиона, — мне её дала профессор МакГонагалл после летних каникул.

— ПРОФЕССОР МАК-ГОНАГАЛЛ?!

— ЭТО ПРАВДА?!

— ВЫ ДАЛИ ЭТОТ АРТЕФАКТ РЕБЁНКУ?!

— ЗАЧЕМ?!

— КТО ВАМ ДАЛ ПРАВО РАСПОРЯЖАТЬСЯ АРТЕФАКТАМИ ТАКОГО РОДА?!

— Вы понимаете, что это подсудное деяние?! — посыпалось со стороны министерских чиновников.

— Меня просил об этом Альбус, — пояснила женщина. — Я никогда не имела дел ни с какими артефактами, которые не имеют прямого отношения к моему предмету, но — мисс Грейнджер желала ознакомиться со всеми аспектами магической науки и у нас не было иной возможности помочь ей в этом…

— Мисс Грейнджер желала ознакомиться. Это ОЧЕНЬ ВЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ! Словно она — первый ребёнок, изъявивший такое желание! Вы что, не понимаете, что даёте артефакт РЕБЁНКУ?! Возможно, у вас и были основания предполагать, что мисс Грейнджер — ответственный человек и всё понимает… Вот только две первые книги показали, что, увы, даже эта умница порой склонна… в том числе сама затевать авантюры, втягивая в них друзей, — бушевала Амелия.

— Но, Амелия, мисс Грейнджер — очень умная ведьма… — начал объяснять Дамблдор, но женщина его резко оборвала.

— Можно подумать, что все остальные ваши ученики — идиоты! То, что я здесь выслушала относительно этой особы, говорит лишь о том, что она — заучка, как верно её называет мастер Малфой. Для того, чтобы быть умной и сильной ведьмой недостаточно вызубривать учебники от корки до корки!

— Но…

— Помолчите! В перерыве я ознакомилась с несколькими сочинениями мисс Грейнджер, и, представьте себе, нашла их заурядными!

— Как?! — девочка была в шоке. — Мои оценки…

— МИСС ГРЕЙНДЖЕР! ВЫ ЗДЕСЬ УЧИТЕСЬ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОЛУЧАТЬ ХОРОШИЕ ОЦЕНКИ И ПРИНОСИТЬ КОНКРЕТНОЙ ГРУППЕ ТО ИЛИ ДРУГОЕ КОЛИЧЕСТВО БАЛЛОВ, КОТОРЫЕ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ АБСОЛЮТНО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ! — рявкнула мадам Боунс так, что собравшиеся боялись даже громко дышать. — Я в принципе с самого начала не понимаю, зачем понадобилась эта система баллов. Если бы это приносило какую-то практическую пользу ученикам…

— Так баллы и приносят…

— Что? Что они дают ученикам, Альбус?! Только то, что сегодня я поглажу по головке, к примеру, мисс Лавгуд, и обругаю мистера Криви, — простите, пожалуйста, я только для примера! — что это изменит в жизни этих детей? Ну, может быть, мистер Криви подуется несколько часов, но уже через пару дней обо всём забудет… Тем более, что определить, какой конкретно ученик принёс факультету то или другое количество баллов, невозможно, если только они не были начислены или сняты прилюдно.

— Что вы предлагаете, Амелия?! Вообще не поощрять учащихся? — спросила Августа. — Мне самой это не очень-то нравится, но… Как?

— Для начала, я предлагаю, не валить в одну кучу баллы, которые начисляются тому или другому факультету за учёбу, поведение и квиддич. Квиддич вообще не имеет никакого отношения к процессу обучения, это чисто развлекательный спорт!

— Но… — начала было возмущаться МакГонагалл, но Амелия и ей не дала договорить.

— Подозреваю, что очень многие гриффиндорцы и, возможно, даже часть слизеринцев не слишком-то налегают на учёбу — зачем? Ради баллов и победы факультета в конце года? Так победить можно не за счёт успеваемости, но — блестящей игры нескольких своих товарищей! Это недопустимо.

— Но…

— Дальше. Следует придумать возможность отслеживать, кто из учащихся реально приносит факультету баллы и в конце года назначать премию — денежную сумму или другое… К примеру, возможность брать из библиотеки более серьёзную литературу. Возможность возвращаться в гостиную часом позже — для старшекурсников это может быть заманчиво, поскольку даёт возможность для романтических свиданий с девушками. Внеочередной поход в Хогсмид. Что-то ещё. Тогда ваши студенты будут иметь стимул для прилежной учёбы и хорошего поведения.

— Но, я думаю, мисс Грейнджер может…

— Да, мисс Грейнджер, если вы думали, что я забуду, о чём начала говорить, то глубоко заблуждаетесь! Так вот, я изучила работы мисс Грейнджер по самым разным предметам и они мне не понравились. В том смысле, что они показались мне не сочинениями, а конспектами, выписками из разных книг, студентка явно задумывалась лишь о том, чтобы стилистически подогнать одну цитату к другой, и даже не всегда меняла слова. Я нашла только сухое изложение фактов, но ни собственных мыслей, ни отношения студентки к той или другой теме, ни… Это не является показателем ума мисс Грейнджер, и если вы считаете ум человека достаточным аргументом… Нет, это не заслужено ни в коей мере!

— Но, Амелия… — Минерва прижала к себе девушку, которая готова была расплакаться от обиды.

— Кроме того… Ладно, оставим в покое законы, которые не допускают… Вы хотя бы понимаете, что, вручив девочке такой артефакт, вы нанесли тяжёлый вред её физическому и магическому здоровью?! Почему она была вынуждена так часто пить Укрепляющие зелья и невесть что ещё?! Ах, не понимаете! Мисс Грейнджер, перестаньте реветь и скажите, как часто вы пользовались Маховиком? Сколько раз в день?! Только честно!

— Три дня в неделю по пять раз…

— Пять раз в день! На сколько оборотов?!

— Ну… бывало на час, а то и два…

— В среднем — два часа. Десять часов! А спать вы когда ложились? Каким был ваш режим питания?!

— Так она вообще не спала! — наябедничала Лаванда. — во всяком случае, в спальне мы видели её очень редко.

— Я несколько раз пыталась её извлечь из-за книг, чтобы она поспала… А она убегала, заявляя, что ей, мол, надо ещё страниц двести перевести… — подхватила Парвати. — И за столом перехватывала разве только кусок хлеба… если только её не подкармливали между всем этим безобразием!

— Вот именно — безобразием! Мисс Грейнджер?

— У меня не было аппетита…

— У. Вас. Не было. Аппетита. И была. Бессонница? Я правильно вас понимаю?! В другие дни, когда вы не пользовались Маховиком — тоже?!

— Но…

— Мы обязательно разберёмся с тем, как к вам попал Маховик. Но, как минимум, профессору МакГонагалл придётся отвечать за нанесение ущерба вашему здоровью, и ущерба более, чем серьёзного! Подозреваю, вы получили артефакт, когда вас не допустили к церемонии распределения в тот год, вместе с мастером Поттером? — спросила Амелия.

— Но никакого вреда… Я просто…

— Вы. Просто…

— У меня всё теперь стало на свои места, — сказал целитель Сметвик, в ужасе разглядывая девочку.

— Что вы имеете ввиду?

— Мы проводили обследования некоторых… участников данного действа, в частности, мисс Грейнджер. И у меня сложилось такое впечатление, словно некоторые её внутренние органы не в пример старше остальных. Я вижу сейчас перед собой шестнадцатилетнюю девочку, но её мозгу — лет тридцать-тридцать пять, сердце, лёгкие… Простите, женские органы также не в пример старше, я сомневаюсь, что мисс Грейнджер сможет иметь детей без специального лечения. Кроме того — синдром Чатана начальной стадии.

— Не могли бы вы объяснить для нас всех, что это за болезнь и по каким причинам она может развиться? Каковы могут быть последствия? — попросила мадам Боунс. Многие взрослые были в ужасе.

— Это ни что иное, как серьёзные нарушения в работе магического ядра. Начальная стадия — Усталость Ядра, если не начать лечение… Полагаю, уже теперь мисс Грейнджер замечает, что ей приходится вкладывать в некоторые заклинания не в пример больше энергии, чем предполагалось и даже после… она устаёт значительно больше, чем остальные дети. По мере развития болезни, ситуация будет всё больше усугубляться, многие больные просто умирали, теряя жизненную энергию, или же становились сквибами. Это происходит, когда человек слишком долго пребывает в условиях, предполагающих использование магического потенциала свыше определённой планки, которая различна у разных индивидуумов. В связи с этим даже в школе рекомендуют чередовать практические занятия с теорией.

— Да, — сказал Эрни МакМиллан. — Я, правда, не понимал, почему… Но у нас после чар почти всегда шла история магии, после трансфигурации — травология…

— Вот именно!

— Используя Маховик Времени, мисс Грейнджер надорвала своё Магическое ядро и из сильной ведьмы может скатиться до уровня бездарности! За что скажите спасибо профессору МакГонагалл и тому, кто надоумил её на такой шаг! Или — не предупредил о последствиях!

— Но я не могла иначе бывать…

— …одновременно на нескольких уроках? Сами виноваты. Вам следовало заранее об этом подумать, когда вы выбирали предметы для факультативов! Посоветоваться заранее с преподавателями! Подумать, так ли важно для вас магловедение, учитывая, что вы знаете магловский мир не в пример лучше преподавателя! Зачем вы записались на Прорицания, если вы в них не верите? Впрочем, в этом виноваты не только вы, но и те, кто составлял расписание!

— Но расписание было составлено….

— Альбус! При желании вы вполне могли предотвратить такие накладки и дать возможность мисс Грейнджер изучить всё, не прибегая к таким мерам! Но для этого надо было хоть немного подумать головой, что вы, к сожалению, разучились делать!

— Амелия…

— Вернее — вы разучились думать о нуждах школы и учеников! Вот о политике, том, что может затронуть интересы всего мира, борьбы с мировым злом… Почему вы не пошли в мракоборцы? В политику?

— Мерлин меня от этого…

— Но вы же — Верховный Чародей, Председатель и прочая… Зачем вам ещё эта несчастная школа?! Вы же используете её, не как школу для обычных детей, а полигон для подготовки… Невесть кого! Вы явно путаете его с мракоборческим центром!

— Но мы ведь должны выявлять и развивать… И, получив всестороннее образование, такая сильная ведьма, как мисс Грейнджер…

— Альбус, здесь никто не говорит о том, что развивать таланты детей не следует, но — это можно делать совершенно иначе! Не превращая их в солдат и пушечное мясо! Не подвергая их ежегодно смертельно опасным испытаниям! И — безусловно, интерес мисс Грейнджер, и других ребят к самым разным магическим дисциплинам чрезвычайно похвален, но — это можно оформить по разному. Можно было, как уже было сказано, составить расписание так, чтобы была возможность посещать все факультативы. И чтобы они не совпадали с обязательными предметами, как с чарами и — чем ещё? Рунами? Минерва, Септима, как вам удавалось принимать экзамены у…

— Наши кабинеты были напротив, студенты переходили от меня к Минерве…

— Представляю, в каком они были состоянии!

— Но на том курсе у меня было всего несколько учеников, меньше, чем на других….

— При том, что нумерология очень важна в магическом мире! И…

— Но ведь никто не мог заранее знать о таком совпадении! — сказал Эрни Мак-Миллан.

— Согласна, это, как минимум, халатность со стороны дирекции! Как минимум!

— Но…

— Вы могли — если вы в силу тех или иных причин не можете составить расписание иначе — указать мисс Грейнджер на то, что она взяла на себя слишком большую нагрузку, с которой не сможете справиться! Отговорить её от этого безумия! Полагаю, что преподаватели рун и нумерологии не отказались бы позаниматься с девочкой во внеурочное время, порекомендовать ей какую-нибудь литературу, по меньшей мере, профессор Вектор точно была бы только рада помочь человеку, проявившему интерес к её предмету, верно? — женщина кивнула в ответ на вопрос леди Лонгботтом, перехватившей эстафету у Амелии Боунс. — Можно было бы устроить и тестирование…

— Можно было бы всё это устроить и после чтения…

— Мне кажется, что то, что мы вам говорим между чтениями, проходит мимо вашего сознания…

— Даже самый мудрейший из нас никак не может повлиять на те события, которые уже произошли в прошлом! — напомнил Дамблдор.

— А мне кажется, что вы именно для того и отправили детей в прошлое, чтобы воздействовать на прошлое! Или — зачем мисс Грейнджер и мастер Поттер воспользовались тогда Маховиком?!

— Если бы вы не перебили мисс Грейнджер, вы…

— Вы сделали всё, чтобы убить мисс Грейнджер. И…

— Ничего подобного!

— Вы что, не слышали, что говорил здесь целитель Сметвик?! Не говоря уже о том, что организм мисс Грейнджер недополучал ежедневно как минимум половину необходимых веществ! При работе с такими артефактами, те, кто имеет на это право, потребляет вдвое больший объём пищи, чем обычно! Вдвое больший! И вдвое больший объём отдыха! А мы уже знаем, что мисс Грейнджер недополучала даже обычный объём! Не удивительно, что она была…

— Лично меня удивляет, что она тогда не угодила в Мунго с острым дефицитом жизненных и магических сил! Это непременно бы случилось, если бы девочка вовремя не отказалась от столь опасных игрушек!

— Но мисс Грейнджер во что бы то ни стало стремилась исследовать все аспекты магии…

— Далеко не все, лишь те, которые вы с Диппетом оставили в программе!

— Мы не могли её отговорить…

— А вы хотя бы пытались?

— И у нас не было возможности…

— Дайте мне полный список предметов — и я составлю вам такое расписание, при котором подобных ухищрений не понадобится! — вернулась в бой мадам Боунс, поправив на носу очки.

— Амелия…

— Ладно, давайте дослушаем.

Благодаря этому Маховику я успевала посещать все мои занятия. Профессор МакГонагалл взяла с меня клятву, что я ничего никому не скажу. Ей пришлось написать множество писем в Министерство магии, чтобы мне позволили пользоваться Маховиком;

— Профессор, скажите, пожалуйста, с кем конкретно вы вели переписку? — повернулась к Минерве Амелия.

— Маховик мне передал Альбус, — неохотно призналась та. — Он сказал, что взял на себя официальную часть, но настаивал, чтобы я не упоминала его имени и…

— Альбус?

— Я решил, что так будет лучше…

— С кем вы вели переписку?

— Это уже не имеет никакого значения, мисс Грейнджер вернула артефакт…

— …на который изначально не имела никакого права. Был нарушен закон и виновные должны понести наказание, — отрезала мадам Боунс.

— Я просила Альбуса тогда показать одно из писем, — вспомнила МакГонагалл. — Я сама была не вполне уверена в правомерности и сама настаивала на том, чтобы расписание для третьих курсов не меняли…

— В смысле — не меняли?

— Раньше у нас было стандартное расписание, в котором были учтены, как нам казалось, все возможные аспекты. Периодически его приходилось менять, но незначительно, к примеру, когда пришёл Ремус, мы постарались создать такое расписание, чтобы как можно меньше уроков попало на полнолуние, а Северусу понадобились «окна» для работы над зельем… Но большинство предметов для каждого курса шли по стандартному расписанию. До этого года. Но именно в тот год Альбус изменил расписание для третьего курса, создав такие накладки, которых раньше не было. Мы все были возмущены, но спорить было бессмысленно.

— Очень хорошо, — Амелия и Августа раскатали новые листы пергамента. — Но — что вы начали говорить до того, как возникла необходимость в уточнении?

— Мне очень не понравилась история с Маховиком, я была далеко не уверена, что Альбусу удастся найти хоть кого-то, кто даст разрешение… Но он показал документ, подписанный Бродериком Боудом.

— Но мистер Боуд не имел права распоряжаться артефактами, находящимися в распоряжении Министерства! Это грубое нарушение, которое может привести Боуда в Азкабан на очень хороший срок!

— Простите, Амелия, но он имел право изъятия артефактов и передачи их в руки Председателя Визенгамота, вам показать соответствующую статью закона? — спросил означенный председатель.

— Но в законе ничего не сказано о передаче артефактов в третьи руки, тем более — руки несовершеннолетних! — отрезала мадам Боунс. — Кроме того, насколько мне помнится, в законе говорилось не обо всех артефактах, но — не входящих в категорию особо опасных и засекреченных, а Маховики — именно такие.

— Но нам было необходимо…

— Вам будет необходимо отчитаться перед Визенгамотом за эти действия!

— Простите, мадам Боунс, — напомнил о себе министр, — но, боюсь, если ситуация останется такой, как теперь… У Альбуса не будет такой возможности.

— ?!

— Вы забываете, что мы находимся на Суде Магии. И сама Магия выносит приговоры… Уверен, Альбус понесёт наказание за свой проступок от Судии, который своей справедливостью и строгостью не сравнится ни с кем. Безусловно, если Альбус доживёт… И вы сочтёте приговор МАГИИ недостаточным для…

— Нет-нет, я этого не говорила! И я надеюсь, что Судия не воспринимает мои слова, как сомнения… — Амелия покачала головой. — Я и в самом деле погорячилась. Столько всяких правонарушений здесь вскрывается… И это только третья книга! У нас впереди ещё одна, как я подозреваю, и мне страшно подумать, что вскроется в ней! Ладно, Альбус, живите пока.

— Спасибо за дозволение, Амелия…

… она убедила их, что я — идеальная студентка и никогда не применю его ни для чего, кроме учёбы…

— Но мне почему-то кажется, что это не так. К примеру, к какому уроку относилось данное ваше путешествие? — поинтересовалась Августа.

— Но нам это посоветовал директор… Он бы не стал нам советовать ничего…

— После всего прослушанного, мы в этом сильно сомневаемся! — возразила Амелия. — И… Скажите, если бы директор принёс вам чемоданчик, в котором хранилась бы коробочка с красной кнопочкой, и попросил бы вас нажать на эту кнопочку — вы бы это тоже сделали? Ответьте на вопрос.

— О какой кнопочке вы говорите?!

— Думаю, мисс Грейнджер догадывается.

— Я бы спросила, что это за кнопочка и каковы будут последствия, — ответила девочка.

— Боюсь, директор заверил бы вас, что это пустяк, обычная детская шутка и это запустило бы обычный детский фейерверк, а в действительности началась бы настоящая магловская война! А то и не магловская!

— Но, мадам Боунс, как я могу знать, что нельзя верить Величайшему Светлому Магу?! Директору моей школы?!

— К сожалению, вы и в самом деле ничего не можете изменить, — Амелия качала головой. Дамблдор со злостью отбросил от себя свои несчастные горькие дольки — они себя не оправдали. Ну почему так? Он ведь всё делает правильно, а всё оборачивается против него!

— И на тот момент речь шла о спасении человеческой жизни! Жизни ни в чём не повинного человека! — напомнил Гарри, глядя на крёстного.

— Безусловно, мастер Поттер, с этим никто не спорит. И мы понимаем, что должно было произойти… Но, к сожалению, мы не можем использовать Маховики даже со столь благородными целями. В противном случае таких путешественников была бы масса… Неужели вы не думаете, что я сама не хотела бы обратить время вспять, чтобы спасти от гибели брата и невестку? Августа — то же самое? Сам лорд Блэк — предотвратить гибель друзей и собственный арест? Молли — чего бы она ни отдала, чтобы её братья остались в живых? Лорд Малфой, а у вас нет повода для таких путешествий?

— Достаточно, — ответил Люциус. — Полагаю, как минимум у половины присутствующих. Но тогда Маховиков просто не хватит.

— Но зачем тогда в принципе понадобилось их создавать, если их нельзя использовать?! — спросил кто-то из Рейвенкло.

— Они были созданы с целью внести серьёзный диссонанс в магическую канву, — призналась мадам Боунс. — Но, к счастью, создателя удалось остановить прежде, чем он успел воспользоваться Маховиком. Уничтожить такие артефакты невозможно, поэтому они просто хранятся под жёстким контролем…

— К сожалению, не достаточно жёстким, — сказал Кингсли. — Боюсь, устав придётся теперь переписывать, чтобы впредь подобные вещи не вышли за пределы…

С его помощью я возвращалась назад во времени и заново использовала уже истёкшие часы — так я бывала на нескольких уроках одновременно. Но, Гарри, я не понимаю, чего сейчас хочет от нас Дамблдор, что именно мы должны сделать. Почему он сказал вернуться именно на три часа? Как это может помочь Сириусу?

Гарри в задумчивости посмотрел на её скрытое полумраком лицо:

— По-моему, он хочет, чтобы мы изменили события, которые в это время произошли. Три часа назад мы отправились к Хагриду…

— Сейчас и есть три часа назад, и мы как раз идём к Хагриду, — вставила Гермиона. — Мы сию минуту слышали, как мы уходим…

Гарри наморщил лоб: ему казалось, он чувствует, как у него напряглись мозги.

— Дамблдор сказал прямо: мы можем спасти две невинные жизни… — И тут его осенило: — Гермиона, он нам подсказал — это Клювокрыл!

— Крювокрыл — не невинная жизнь, он был осуждён за реально проявленную агрессию и причинение вреда здоровью человека.

— Но…

— Мистер Уизли, не советую вам возникать, мы уже прежде обсуждали этот вопрос. Напомню, если вы забыли. На данного гиппогрифа жаловались и до этого случая, к сожалению, как я понимаю, меры, которых требовали, приняты не были, поскольку ответственное лицо оказалось на поверку самым безответственным. Да, есть, безусловно, смягчающие обстоятельства — неправильные действия со стороны Хагрида, который выбрал, мягко говоря, не самый удачный объект для урока и, выводя гиппогрифов, нарушил разом все — или почти все — правила безопасности, а также провокация со стороны мастера Малфоя… Но — агрессия и ущерб здоровью были. Всё, что можно было сделать: правильно построить защиту. Почему этого не было сделано? Почему вы, мистер Уизли, не предложили Хагриду свои свидетельские показания, раз он сам не догадался, что можно вызвать свидетелей?

— Дык зачем детей травмировать? И директор так…

— Опять директор?! А он откуда?!

— Я хотел… сводить ребят чтобы они посмотрели… Но профессор грит: зачем… Лишние травмы для этой…

— Психики?

— Ага…

— Это бы ничего не изменило. Ребята могли бы только сказать, что конкретно происходило на уроке, не более того, сама защита — прерогатива исключительно Хагрида.

— Ладно, потом с этим опять придётся разбираться… Но, во всяком случае…

— Простите, мадам Боунс, — сказал Гарри. — Но, если бы мы тогда не воспользовались Маховиком, это внесло бы дисбаланс в той самой временной канве, о которой вы говорили! Так что…

— Каким образом?

— Скоро узнаете, если Гермиона дочитает до конца.

Прокрались за деревьями и увидели встревоженного гиппогрифа, привязанного к изгороди у тыквенной грядки.

— Сейчас? — шепнул Гарри.

— Ни в коем случае. Если мы похитим его сейчас, Комиссия подумает, что Хагрид выпустил его на свободу! Надо, чтобы они увидели его здесь, на привязи!

— Да, а то, спасая одного, вы по крупному подставили бы другого. Такой поступок стоил бы Хагриду очень крупного штрафа, а то и годичного заключения…

— Но тогда у нас останется не больше шестидесяти секунд, — покачал головой Гарри. Затея начала казаться невыполнимой.

— Но, насколько я понимаю, вы её всё же выполнили, мастер Поттер?

В это время в домике послышался звон бьющегося фарфора.

— Это Хагрид разбил кувшин, — вздохнула Гермиона. — И я сейчас найду Коросту.

Действительно, спустя несколько минут они услышали изумлённый возглас Гермионы.

— Гермиона, а что, если… Мы ворвёмся внутрь и схватим Петтигрю? — неожиданно предложил Гарри.

— Ты что? — шёпотом произнесла Гермиона. — Мы нарушим важнейший волшебный закон. Никаких изменений во времени! Это нельзя! Ты же слышал Дамблдора: если нас увидят…

— Кто нас увидит? Мы сами да ещё Хагрид!

— Гарри, вообрази: ты видишь себя, как ты врываешься в хижину…

— Н-ну… я бы подумал, что спятил или столкнулся с тёмной магией…

— И наверняка набросился бы на самого себя! Профессор МакГонагалл рассказывала кошмарные случаи. Волшебники иногда вмешивались в ход времени… И многие убивали себя — в прошлом или в будущем!

— Такие случаи и в самом деле бывали?!

— Увы, мистер Мак-Миллан.

— …Жди здесь: — Гарри повернулся к Гермионе. — Я сейчас всё сделаю.

Не успел Фадж рта раскрыть, как Гарри выскочил из-за дерева, перемахнул через изгородь и очутился возле Клювокрыла.

— «Согласно решению Комиссии по обезвреживанию опасных существ, гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осуждённым, должен быть казнён шестого июня на закате…» — монотонно бубнил Фадж.

Стараясь не моргнуть, Гарри устремил взгляд в свирепый оранжевый глаз гиппогрифа и низко поклонился. Клювокрыл бухнулся на чешуйчатые колени и опять встал. Гарри быстро развязал верёвку, которой Клювокрыл был привязан к забору.

— Интересно, что бы вы делали…

— К счастью, не пришлось этого выяснять…

— «… приговорён к смерти через отсечение головы, каковое должно быть произведено назначенным Комиссией экзекутором Уолденом Макнейром…»

— Вперёд, Клювик, — чуть слышно уговаривал гиппогрифа Гарри. — Вперёд, мы хотим тебе помочь… Только тихо…

— «…что и засвидетельствовано ниже означенными…» Хагрид, распишешься вот тут…

Гарри всей тяжестью повис на верёвке, но гиппогриф словно врос лапами в землю.

— Пора приступать, — раздался скрипучий голос старца. — Хагрид, вам лучше остаться здесь…

— Нет, мне… это… надо быть… с ним. Не хочу, чтобы… ну, он был один…

В хижине послышались шаги.

— Клювик, ну иди! — отчаянно шипел Гарри, изо всех сил дёргая верёвку, привязанную к ошейнику гиппогрифа, и тот наконец стронулся с места, недовольно зашелестев крыльями. Оставалось пройти десять футов открытого пространства между задней дверью и лесом.

— Ещё одну минутку, прошу вас, Макнейр, — прозвучал голос Дамблдора. — Вам ведь тоже надо подписать.

Шаги в хижине остановились. Гарри сильнее потянул верёвку. Клювокрыл щёлкнул клювом и прибавил ходу. Вместе перескочили через изгородь.

Из-за дерева выглянуло бледное лицо Гермионы.

— Скорее, Гарри! — одними губами прошептала она.

До Гарри доносился голос Дамблдора. Мальчик что было мочи дёрнул верёвку, и Клювокрыл неохотно перешёл на рысь. Вот они уже поравнялись с первыми деревьями…

— Быстрее, быстрее, — взмолилась Гермиона. Она выбежала навстречу, ухватилась за верёвку и тоже налегла. Гарри оглянулся через плечо — огород Хагрида пропал из виду: значит, из хижины их уже не видно.

— Но вы здорово рисковали… Если бы Альбус…

— …не стоял рядом с окном и не отличался бы дальнозоркостью… — хмыкнул директор. — Так что я только способствовал событиям идти так, как должно.

— А мне кажется, вы стояли у другого окна…

— Стой! — шёпотом приказал он. — Нас могут услышать…

Задняя дверь хижины со стуком распахнулась. Гарри, Гермиона и Клювокрыл замерли в безмолвии — даже гиппогриф, казалось, напряжённо прислушивается.

Тишину взорвал визгливый фальцет дряхлого члена Комиссии.

— Где он? Где чудовище?

— Он был привязан здесь! — с бешенством заорал палач Макнейр. — Я же только что его видел! На этом самом месте!

— Невероятно! — воскликнул Дамблдор, явно изумлённый. В его голосе слышались нотки весёлого изумления.

— Клювик! — прохрипел Хагрид.

Раздался свист и удар топора — похоже, палач в ярости рубанул по изгороди. Тут же грянул вопль, перешедший в рыдание.

— Убежал! Убежал! — вопил Хагрид. — Клювик мой, хороший, умный мальчик!

Клювокрыл рванул верёвку, устремясь назад, к Хагриду. Гарри с Гермионой еле удерживали его, вцепившись мёртвой хваткой, и зарывались каблуками в рыхлую лесную почву.

— Кто-то отвязал его! — рычал палач. — Надо обыскать лес и территорию замка…

— Макнейр, если Клювокрыла и в самом деле похитили, то неужели вы и впрямь полагаете, что похититель поведёт его пешим ходом? — В тоне Дамблдора явно звучала насмешка. — Обыскивайте небеса, если на то пошло… Хагрид, я бы не отказался от чашки чая. Или хорошего глотка бренди…

— Бренди тогда понадобилось всем, — вздохнул министр, качая головой.

— Ну да, профессор. — Хагрид был сам не свой от счастья. — Заходите, заходите…

Гарри и Гермиона внимательно слушали. Они различили шаги, тихую ругань палача, стук закрывшейся двери и вновь наступившую тишину.

— Теперь что? — прошептал Гарри, осматриваясь.

Гермиона ещё не пришла в себя от потрясения.

— Останемся пока здесь… Подождём, когда они вернутся в замок. Улучим момент и подлетим на Клювокрыле к окну Сириуса… Его там не будет ещё часа два… Ох, как всё это сложно…

— И где вы прятались, интересно?

— В лесу.

…Гремучая ива скрипела и хлестала нижними ветвями. Гарри с Гермионой наблюдали, как они бегают вокруг, пытаясь подобраться к корням. Дерево вдруг замерло.

— Это Глотик нажал на сучок, — сказала Гермиона.

— Мы наконец у спуска в тоннель, — комментировал Гарри. — Всё, мы внутри.

Не успели они скрыться, Ива ожила. Ещё секунда-другая и совсем близко послышались шаги: Дамблдор, Макнейр, Фадж и почтенный представитель Комиссии возвращались обратно в замок.

— Сразу же после того, как мы спустились в тоннель! — воскликнула Гермиона. — Если бы Дамблдор мог пойти с нами…

— Макнейр и Фадж тоже бы за ним полезли, — мрачно отозвался Гарри. — Спорим на что угодно, Фадж приказал бы Макнейру убить Сириуса на месте…

— Я надеялся, что вы забыли свою привычку спорить по любому поводу…

— Но в данном случае мастер Поттер выиграл бы пари.

Четверо мужчин поднялись в замок по парадной лестнице. Несколько минут сцена пустовала. И вот…

— Смотри, идёт Люпин! — объявил Гарри: кто-то сбежал по каменным ступеням и со всех ног припустил к Иве, Гарри взглянул на небо — луна полностью скрылась за облаками.

Люпин поднял с земли сломанную ветку и ткнул ею в сучок на стволе. Дерево утихло, и Люпин тоже исчез в тоннеле.

Гарри покачал головой:

— Как жаль, что он не захватил мантию… Она ведь как раз там лежит на земле… — Он обернулся к Гермионе: — Давай я сейчас выскочу и подберу её, тогда она не попадёт Снейпу в руки и…

— И будут серьёзные изменения в уже состоявшейся истории. Вы могли спасти Клювокрыла, поскольку он не был казнён. И Поцелуй к лорду Блэку не был применён, так что здесь тоже… Но профессор Снейп успел воспользоваться вашей мантией и вы не могли этого исправить, не вызвав этим серьёзных последствий, если не сказать — катастрофических! И — если бы вас увидели?!

— …Я, знаешь, чего не могу понять… Почему дементоры не забрали Сириуса? Помню, как они подошли, их было так много. И тут, по-моему, я отключилась.

— Да, кто вас спас?!

— Кто вызвал патронуса?!

— Да ещё такого сильного?!

Гарри тоже сел. И рассказал то, что видел: едва дементор приблизил к нему рот, что-то большое, серебряное примчалось галопом по озеру, и дементоры отступили.

Гермиона слушала Гарри, в изумлении приоткрыв рот.

— Но что это было?

— Это могло быть только одно… Отогнать дементоров под силу только настоящему Патронусу.

— Но кто его создал?

Гарри ничего не ответил. Он воскрешал в памяти того, кто появился на другом берегу озера. У него была мысль, кто это. Но нет, такое просто невозможно!

— На кого он похож? — настаивала Гермиона. — Кто-то из преподавателей?

— Нет, — ответил Гарри, — не преподаватель.

— Но это был очень сильный волшебник — он один отогнал всех дементоров… Ты говоришь, Патронус был очень яркий. Он его осветил? Неужели ты не разглядел его?

— Разглядел… — медленно проговорил Гарри. — Но… может, я только это вообразил… Я ведь тут же потерял сознание…

— Так кто это, по-твоему, был?

— Кто?.. — Гарри сглотнул, отдавая себе отчёт, как странно прозвучит его ответ. — Я думаю, это был мой отец.

— Я?!

— Лорд Поттер?

— Амелия, вы сами были свидетельницей моего возвращения! Клянусь вам, хотя я и рад, что ребята спаслись от страшной участи, но никакого отношения к этому не имею!

— Да, мне тогда только так показалось…

Гермиона вытаращила глаза, в них Гарри прочитал тревогу и сострадание.

— Но, Гарри, твой отец… он ведь умер, — тихо произнесла она.

— Знаю.

— Ты думаешь, что видел его призрак?

— Нет… Он был как живой, из плоти.

— Но тогда…

— Наверное, галлюцинация. — Гарри потёр лоб. — Но, судя по фотографиям, точь-в-точь он…

— Я, кажется, догадываюсь, что вы видели… И что вы имели ввиду раньше, — пробормотала Нарцисса.

— …Вот и мы! — прошептала Гермиона.

Оба вскочили на ноги, Клювокрыл поднял от земли голову: Люпин, Рон и Петтигрю неуклюже выкарабкались из дыры между корнями. За ними Гермиона, следом выплыл, странно колыхаясь, бесчувственный Снейп, последними вылезли Гарри и Блэк. Вся компания двинулась вверх по склону к замку.

У Гарри заколотилось сердце. Он посмотрел на небо — в любую минуту облака могли разойтись и окрестности зальёт лунный свет.

— Гарри, — предупредила Гермиона, словно угадав его мысли. — Оставайся на месте, не то нас увидят… Мы всё равно ничего не можем сделать.

— Пусть, значит, Петтигрю сбежит ещё раз, — проворчал Гарри.

— Как ты собираешься ловить в темноте крысу? — воззвала Гермиона к здравому смыслу. — Мы вернулись во времени, чтобы спасти Сириуса. И только за этим!

— Да, вы не могли предотвратить побег…

— Но, возможно, я мог бы перехватить его после этого… Но, действительно, ночью это было бы не так просто, — вздохнул Гарри.

— …Я, пожалуй, выйду, — предложил Гарри. — Отсюда ничего не увидишь. Мы можем упустить время.

Гермиона взглянула на него с подозрением.

— Да не собираюсь я ничего делать, — заверил её Гарри. — Самое страшное сейчас — прозевать момент.

— Ладно, иди. Я подожду тебя здесь с Клювокрылом… Но смотри, Гарри, будь осторожней. Рядом оборотень и дементоры…

Снова оказавшись снаружи, Гарри осторожно пошёл в обход хижины. Издалека донёсся жалобный вой — это дементоры окружают Сириуса; они с Гермионой подбегут к нему с минуты на минуту…

Гарри не сводил глаз с озера, сердце в грудной клетке выбивало барабанную дробь. Кто бы ни послал Патронуса, он может появиться в любое мгновение.

Стоя у двери Хагрида, Гарри заколебался. «Меня никто не должен видеть». Никто и не увидит. Он сам хочет увидеть… Чтобы точно знать…

А вот и дементоры. Они тут и там возникали из мрака, скользя вдоль кромки воды в другую от Гарри сторону. А он к ним приближаться не будет…

И Гарри побежал. Он думал сейчас об отце, только о нём. Вдруг всё-таки это отец. Сейчас он всё выяснит.

— Выяснили?!

Озеро приближалось, вокруг ни души. На том берегу серебром замерцали слабые вспышки — его собственные попытки создать Патронуса.

У самой воды всё заросло кустарником; Гарри продирался сквозь него, отчаянно вглядываясь в прогалы листвы. Серебряное мерцание на берегу внезапно погасло. Страшное волнение охватило его: сию минуту… вот-вот…

— Ну, папа, давай! — шептал он, озираясь кругом. — Где ты? Появись!

Никого. Гарри вгляделся в кольцо дементоров. Один из них откинул капюшон. Сейчас явится спаситель… но помощи в этот раз не было.

И тут его озарило. Он не отца видел — он видел самого себя.

— Так что, как видите, я только сделал возможными уже произошедшие события…

Гарри выскочил из кустов и достал волшебную палочку.

— Экспекто патронум! — крикнул он.

И тогда из палочки вырвалось не бесформенное туманное облако, но сверкающий серебром зверь. Гарри прищурился, стараясь разглядеть, что это. Животное напоминало лошадь. Оно галопом понеслось прямо по чёрной глади озера, нагнув голову, бросилось на дементоров и замелькало среди тёмных фигур. Дементоры отступили, начали отходить назад, во тьму… и наконец их не стало.

Патронус повернул. Помчался по недвижной поверхности воды назад, к Гарри. Это была не лошадь, не единорог. Это был олень. Он сиял так ярко, как луна в небе… Он возвращался к Гарри.

У самого берега олень остановился. Его копыта не оставляли следов на мягкой земле. Он глядел на Гарри громадными серебряными глазами. Потом медленно наклонил увенчанную ветвистыми рогами голову. И Гарри догадался…

— Сохатый… — прошептал он. Протянул дрожащие пальцы к сказочному созданию, но оно в мгновение ока исчезло.

— У тебя очень мощный и красивый патронус, — сказал реальный Сохатый. — И ты просто молодец, что не растерялся при таких обстоятельствах.

— А если бы ничего не получилось?!

Гарри так и остался стоять с вытянутой рукой. Сердце неистово стучало. Сзади вдруг послышались шаги. Гарри обернулся — к нему спешила Гермиона, тащившая за собой Клювокрыла.

— Что ты сделал? — яростно прошептала она. — Ты же сказал, что только покараулишь.

— Я только что спас наши жизни, — ответил Гарри. — Иди сюда за этот куст… Я всё тебе объясню.

Гермиона слушала, и у неё в который раз открылся от изумления рот.

— Кто-нибудь тебя видел?

— Ну конечно, ты что, не поняла? А тогда я видел себя, но подумал, что это отец! Значит, всё в порядке!

— Гарри, не могу поверить. Ты создал Патронуса, который прогнал всех дементоров! Это очень, очень мощная магия…

— Я знал, что у меня получится. Потому что и тогда получилось. Теперь всё ясно?

— Всё хорошо, что хорошо кончается…

— …Ладно, пусть. Время на исходе. — Гермиона взглянула на часы. — У нас всего сорок минут до того, как Дамблдор запрёт дверь в больничное крыло. А нам надо спасти Сириуса и вернуться в палату, пока не заметили наше отсутствие…

— Да, это тоже очень важный аспект…

— …Тпру! — завопил он у одного окна и рывком натянул поводья.

— Вообще-то гиппогрифы не отзываются на лошадиные команды, просто удивительно, что он не воспринял это в качестве оскорбления…

Клювокрыл резко сбавил скорость, и они остановились, если не считать, что их бросало вверх-вниз в такт взмахам крыльев, удерживающих гиппогрифа в воздухе.

— Он здесь! — Гарри заметил в окне Сириуса. Когда крылья опустились, протянул руку и осторожно постучал в стекло.

Блэк поднял глаза, и у него отпала челюсть. Беглец соскочил с кресла, бросился к окну, хотел открыть, но оно было заперто.

— Отойдите назад! — махнула ему Гермиона и вынула волшебную палочку, другой рукой крепко держась за Гарри. — Алохомора!

Окно со звоном открылось.

— Но как?.. Как? — Блэк от изумления потерял голос, уставившись на гиппогрифа.

— Скорее сюда, у нас совсем мало времени. — Гарри мёртвой хваткой обхватил глянцевую шею Клювокрыла, удерживая его на уровне окна. — Тебе надо немедленно бежать отсюда. Дементоры уже на подходе, за ними пошёл Макнейр.

Взявшись за края рамы, Блэк высунул наружу голову и плечи — к счастью, он был очень худ — и через несколько секунд он уже сидел на спине гиппогрифа позади Гермионы.

— Да, в следующий раз, если будете использовать школьные помещения в качестве тюремной камеры, озаботьтесь, чтобы там не было окон… Или на них стояли специальные чары…

— Надеюсь, что такого больше не понадобится…

— Отлично… Клювокрыл, а теперь скорее на верх башни! — скомандовал Гарри, дёрнув верёвку.

Один взмах могучих крыльев — и они снова летят ввысь, на самую верхушку Западной башни. Цокнув когтями, Клювокрыл приземлился на площадке, окружённой зубчатой стеной. Гарри с Гермионой тотчас соскочили с него.

— Сириус,немедленно улетай, — переводя дух, сказал Гарри. — Они вот-вот придут в кабинет Флитвика и увидят, что тебя нет.

Клювокрыл скрёб по крыше лапой, потряхивая остроклювой головой.

— А что с другим мальчиком? Роном? — спросил Сириус.

— Тебе не пришлось бы проявлять такую заботу, если бы ты предварительно не наломал дров…

— Но поскольку дрова были уже наломаны, я счёл возможным хотя бы узнать… Мне и в самом деле было… стыдно, что по моей вине это произошло.

— С ним будет всё нормально. Пока-то не очень, но мадам Помфри уверяет, что она его вылечит. Скорее лети, Блэк!

Но Сириус всё смотрел на Гарри.

— Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас?

— Лети! — заорали одновременно Гарри и Гермиона.

Блэк развернул Клювокрыла в небо.

— Мы ещё увидимся! Ты истинный сын своего отца, Гарри…

Сириус сжал каблуками бока Клювокрыла. Исполинские крылья вновь развернулись, воздушная волна едва не сбила Гарри с Гермионой с ног, и гиппогриф взмыл в небо. Гарри долго провожал его взглядом. Огромная птица и её наездник становились всё меньше, меньше. Луна зашла за облако. И спасённые беглецы исчезли из виду.

— Надеюсь, вы успеете добраться до больницы…

Снова совиная почта

Глава 22

Снова совиная почта

— продолжила Гермиона, не давая слушателям вновь углубиться в диспуты относительно правомерности и допустимости описываемых событий. Девочка догадывалась, что в этот раз Приговор для некоторых обвиняемых будет куда серьёзней, чем предыдущие и боялась даже предположить, что они огребут в конце — по совокупности. С другой стороны… Почему они и в самом деле не сделали нормальное расписание, чтобы не возникло необходимости в использовании Маховика? Можно подумать, что Дамблдор ещё перед началом года решил отправить их в прошлое… Но зачем? Зачем ему понадобилось действовать именно таким образом?! И ведь она и в самом деле чувствовала себя тогда самым неважным образом, и даже после того, как отказалась от Маховика — далеко не сразу её состояние вошло в норму.

— Гарри! — Глядя на часы, Гермиона дёрнула его за рукав. — Ровно через десять минут Дамблдор запрёт дверь. Нам нужно вернуться в больничное крыло, и чтобы нас никто не заметил.

— Да-да, — кивнул Гарри, отрывая взгляд от неба. — Пошли…

Они проскользнули в узкий проём и поспешили вниз по тесной винтовой лестнице. Дойдя до нижней ступеньки, друзья услышали голоса — разговаривали, похоже, Фадж и Снейп, они быстро прошли по коридору на расстоянии фута от вжавшихся в стену Гарри и Гермионы.

— …только надеюсь, что Дамблдор не создаст трудностей, — говорил Снейп. — Поцелуй будет произведён немедленно?

— Сразу, как Макнейр вернётся с дементорами. От этой истории с Блэком житья не стало. Жду не дождусь того часа, когда смогу сообщить в «Ежедневный Пророк», что преступник наконец пойман… Полагаю, Снейп, они захотят взять у вас интервью… Надеюсь, к юному Поттеру скоро вернётся разум, и я уверен, он с удовольствием расскажет на страницах «Пророка» все подробности, как вы его спасли…

Гарри стиснул зубы: он успел различить на лице Снейпа самодовольную ухмылку.

— Ох, Северус, Северус…

— Что — Северус?! Эта компания в своё время привила мне жуткую аллергию на любого из них. Я только недавно перестал пить успокоительные.

— …Гермиона, а что случится… если Дамблдор закроет дверь… до нашего возвращения? — на бегу спросил Гарри.

— Я бы не стал сразу запирать дверь, но подождал бы, пока вы не прибежите.

Гарри и Гермиона прокрались в палату. Она была пуста, если не считать Рона, по-прежнему неподвижно лежавшего в постели. Щёлкнул замок, друзья улеглись в кровати, и Гермиона спрятала Маховик Времени под мантию. Из кабинета секунды через две решительной поступью вышла мадам Помфри.

— Я не ослышалась? Директор ушёл? Теперь я имею право заняться моими пациентами?

Она была в весьма скверном расположении духа.

— Конечно! Меня выгоняют из моего же собственного Больнничного Крыла, в то время, как там находятся несколько очень тяжёлых пациентов! Честно говоря, я не знаю, каким чудом ребята смогли справиться со своей миссией — в таком-то состоянии, с ослабленным магическим ядром…. Подорванными физическими силами… А после… Разве что сама Магия вмешалась и вылечила их, иначе я не могу объяснить столь быстрого выздоровления детей!

— Это верно, совершенно недопустимо, Альбус, — поддержал коллегу Сметвик. — Если вам так уж было важно спасти лорда Блэка именно воздействием на прошлое, вам следовало путешествовать самому.

— Но там должен был быть Гарри… Я не мог бы изменить своего Патронуса, даже если бы смог изменить свою внешность, даже Оборотное зелье не меняет магический почерк волшебника!

— Вы могли знать заранее о том, что случится? Вы тоже возвращались в прошлое? Почему тогда не оказали помощь, раз уж, по вашему мнению, подобное вмешательство в историческую канву допустимо?

Самое лучшее сейчас — немедленно приступить к поеданию лечебного шоколада. Мадам Помфри стояла над ними с грозным видом, следя за тем, чтобы её предписание исполнялось в точности. Но Гарри кусок не лез в горло. Он и Гермиона в тревожном ожидании прислушивались к каждому шороху, нервы их были напряжены до предела… И вот, когда друзья взяли по четвёртой порции, откуда-то сверху долетел вопль бешенства.

— Что ещё такое? — забеспокоилась мадам Помфри.

— Профессор Снейп несколько… погорячился, когда мы обнаружили исчезновение лорда Блэка, — пояснил министр. — Полагаю, независимо от… некоторых аспектов, нас тоже можно понять.

— Да, если воспринимать лорда Блэка как преступника… А на тот момент обратное ещё не было доказано… — покачала головой леди Лонгботтом. — Но всё равно я до сих пор считала вас, Северус, значительно более воздержанным.

— Простите, аллергия…

— Аллергию при желании можно вылечить.

Гневные голоса слышались всё громче. Мадам Помфри посмотрела на дверь.

— Вот наказание! Они же всех перебудят!

Гарри пытался разобрать слова. Голоса были совсем рядом.

— Он, должно быть, трансгрессировался, Северус. Надо было оставить с ним кого-нибудь… Когда это происшествие станет достоянием гласности…

— Он не трансгрессировался! — надрывался Снейп теперь уже в двух шагах. — В стенах замка нельзя трансгрессироваться! Тут наверняка замешан Поттер!

— Северус! Будьте благоразумны! Гарри всё это время был заперт.

— И, тем не менее, я в конечном итоге оказался прав, не так ли?

БУМ!

Дверь с грохотом распахнулась. Фадж, Снейп и Дамблдор ворвались в палату. Дамблдор единственный сохранял спокойствие. Более того, вид у него был откровенно довольный собой. Фадж явно сердился. Но Снейп был в ярости.

— Выкладывайте, Поттер! — взревел он. — Что это вы устроили?

— Профессор Снейп! — возмутилась мадам Помфри. — Держите себя в руках!

— Послушайте, Снейп, — пытался утихомирить его Фадж. — Рассудите здраво. Дверь была заперта, мы сами только что видели…

— Это они помогли ему сбежать, я знаю! — с перекошенным лицом бушевал Снейп, брызжа слюной и указывая на Гарри и Гермиону.

— Уймитесь, милейший! — рявкнул Фадж. — Вы несёте чепуху!

— Вы не знаете Поттера! Это он сделал, я знаю, это он!

— Довольно, Северус, — с обычной невозмутимостью вмешался Дамблдор. — Подумайте, что вы говорите. Десять минут назад я сам запер эту дверь. Мадам Помфри, ваши пациенты вставали с кроватей?

— Разумеется, нет! — оскорблено ответила мадам Помфри. — Я не отходила от них с той самой минуты, как вы ушли!

— Вот только в данных обстоятельствах… Алиби не вполне действительное.

— Вот видите, Северус, — мирно произнёс Дамблдор. — Вы ведь не думаете, что Гарри с Гермионой обладают способностью находиться в двух местах одновременно, а значит, нет повода их беспокоить.

— С вашей помощью было доказано, что они этой способностью всё же обладают.

Снейп стоял, кипя бешенством; он взглянул на Фаджа, потрясённого его поведением, на Дамблдора, чьи глаза мерцали за стёклами очков, ничего не выражая, и, развернувшись с такой яростью, что мантия со свистом взметнулась за спиной, вихрем вылетел из палаты.

— Коллега, похоже, слегка не в себе, — заметил Фадж, глядя ему вслед. — На вашем месте, Дамблдор, я бы понаблюдал за ним.

— Уверяю вас, с ним всё в порядке, — безмятежно отозвался Дамблдор. — Просто его постигло… м-м-м… жестокое разочарование.

— Не его одного! — горестно вздохнул Фадж. — «Ежедневный Пророк» уж не упустит возможности посмаковать подробности! Загнать Блэка в угол и всё-таки опять упустить его! Да ещё этот сбежавший гиппогриф. Я стану всеобщим посмешищем!

— Далеко не в первый и не в последний раз… — покачал головой Кингсли, переглянувшись с Амелией. Та кивнула. Министр на это никак не отреагировал.

Ладно… Мне пора в Министерство… Сообщить о происшедшем…

— А дементоры? — спросил Дамблдор. — Надеюсь, они покинут школу?

— Да, конечно, мы уберём их. — Фадж рассеянно запустил пальцы в волосы. — Я представить себе не мог, что им взбредёт в голову применить Поцелуй к ни в чём не повинному мальчику… Совершенно распустились… Сегодня же ночью отправлю обратно в Азкабан.

— Надеюсь, на сей раз они вас послушались и в самом деле покинули территорию школы?!

— Сильно сомневаюсь, что вы изначально их контролировали, господин министр…

— Они находились под контролем…

— Корнелиус, боюсь, некоторые события, описанные в этой книге, очень хорошо демонстрируют качество вашего контроля и что в нашем споре прав был я.

Не подумать ли нам о драконах на входе в школу?

— Они сожгут и школу, и все её окрестности! — возмутился Чарли. — Дракона невозможно взять под контроль! Даже если… Это несколько умеряет их агрессивность, но всё равно не даёт гарантии.

С другого конца палаты послышался тихий стон — Рон пришёл в себя. Он сел, обхватив голову, и огляделся.

— Что… Что случилось? Гарри? Почему мы здесь? Где Сириус? Где Люпин? Вообще, что творится?

Гарри с Гермионой переглянулись.

— Сама объясняй, — сказал Гарри и отправил в рот очередной кусок шоколада.

— Объяснение было не самое простое, — вздохнула Гермиона. — И некоторые долго ворчали, что мы отправились в прошлое без них…

— Но, даже будь ты в сознании, мы не могли бы тебя взять! — поддержал её Гарри. — не уверен, что после этого даже мадам Помфри удалось бы спасти твою ногу.

— К тому же, нам приходилось всё время бегать, а много ли набегаешь в твоём состоянии?

— Но ты вполне могла бы и рассказать…

— Чтобы через каких-то два-три дня обо всём знала вся школа? Я бы сдержала клятву, если бы не прямое указание директора.

— А что это была за клятва, мисс Грейнджер?

— Ну, не клятва… обещание. Не из числа магических, к счастью, — смутилась девочка.

Назавтра в полдень вся троица покинула больничный отсек. Замок был пуст. Наступившая жара совпала с окончанием экзаменов, и все, кто мог, отправились в Хогсмид насладиться всевозможными удовольствиями. Ни Рона, ни Гермиону Хогсмид не привлекал.

— Просто удивительно!

— …Ну, понимаю… нечего радоваться… как всё вышло ночью, — загудел он. — Ну то есть, что Блэк опять сбежал, и всё такое. Но угадайте-ка что?

— Что? — наперебой закричали все, изображая любопытство.

— Клювик! Он сбежал! Он на свободе! Я того… всю ночь праздновал…

— Вам, Хагрид, только повод дай что-нибудь отпраздновать! — заметила Августа.

— Да он и без повода… — Минерва только рукой махнула. — А потом и жалуется, что ему прохода не дают — миссис Норрис не доверяет алкашам.

— Вот-вот, спасибо вам, профессор! — возликовал завхоз. — Хоть кто-то понимает…

— Как замечательно! — воскликнула Гермиона, метнув на Рона, готового расхохотаться, укоризненный взгляд.

— Я, видно, не привязал его как следует… — Хагрид сияющим взглядом озирал луга. — Я вот только беспокоился… утром… н-ну… вдруг он где встретил профессора Люпина, но Люпин… говорит, никогда… то есть не ел никого в эту ночь…

— Что-что? — растерянно спросил Гарри.

— Да вы чо, не слыхали? — посерьёзнел Хагрид. Он понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Ну, Снейп, значит… всем слизеринцам сказал… решил, верно, пусть все знают… Что профессор Люпин, он, вишь, того — оборотень.

— Это вы нарочно, Северус?!

— Не то, чтобы я сказал… Некоторые слизеринцы сами догадались, просто сами не могли поверить, что оборотня могут допустить к преподаванию, вот и обратились ко мне… Я только подтвердил.

Ну его и носило по полям… прошлой-то ночью. Теперь он, понятное дело, это… собирает вещи.

— Собирает вещи? — встревожился Гарри. — Почему?

— Почему, почему… — удивился Хагрид столь странному вопросу. — Он перво-наперво нынче же утром… отказался от должности. Не могу, грит, подвергать риску, ежели… ну, ещё раз такое выйдет.

— Это правильно.

— Но и в тот раз этого не следовало допускать.

— Безусловно.

Гарри вскочил на ноги.

— Пойду повидаюсь с ним, — сказал он друзьям.

— Но если он уволен…

— …мы ничего не сможем поделать…

— Всё равно я хочу его видеть. Встретимся здесь.

Дверь в кабинет Люпина была приотворена. Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрёпанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, чемодан был открыт и почти заполнен. Люпин склонился над чем-то у себя на столе и на стук поднял взгляд.

— Я видел, что ты идёшь, — улыбнулся Люпин, указав на пергамент, который разглядывал. Это была Карта Мародёров.

— Мы сейчас говорили с Хагридом, — начал Гарри. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда?

— Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое.

— Но почему? Министерство магии уверено, что вы помогали Сириусу?

Люпин подошёл к двери и закрыл её.

— Нет. Профессор Дамблдор сумел убедить Фаджа, что я хотел спасти вам жизнь. — Он вздохнул. — Но для Северуса это была последняя капля. Думаю, особенно сильно его задела потеря ордена Мерлина. Вот он и… хм… как бы случайно… проговорился сегодня за завтраком, что я — оборотень.

— К вам обратились за завтраком?

— К сожалению, не все из моих змеек отличаются тактичностью, — развёл руками Северус. — и, признаю, я был всё ещё зол.

— Но вы ведь не из-за этого уезжаете?

Люпин горько усмехнулся.

— Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гарри, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас… это не должно повториться!

— Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от тёмных искусств! Не уезжайте!

— Потому, что кое-кто не умеет выбирать кадры. Одержимый, самовлюблённый идиот, оборотень, Пожиратель смерти… Чем успела отличиться мадам Амбридж? — полюбопытствовала Августа Лонгботтом.

— Ничем. На её уроках мы только читали идиотские книги, — ответил Гарри. — Могу дать почитать, но, предупреждаю сразу, под них не спала только Гермиона.

— Дайте нам этот учебник, мастер Поттер.

…Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к Гарри.

— Вот, возьми, я это подобрал в Визжащей хижине прошедшей ночью. — Он протянул Гарри мантию-невидимку.

Поколебавшись, отдал мальчику и Карту Мародёров:

— Поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе и это тоже. Мне она больше не пригодится, а Рон с Гермионой, полагаю, найдут ей применение.

Гарри с улыбкой взял Карту.

— Не надо было вам этого делать. Вы могли предвидеть, что они не станут пользоваться этим артефактом иначе, кроме как для…

— Больше всех в эту Карту вложились Бродяга и Сохатый. Таким образом её можно было считать наследством Гарри от отца.

— Вы однажды сказали, что Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост наверняка захотели бы выманить меня из школы… вот бы они повеселились…

— Да, конечно. — Люпин закончил сборы и закрыл чемодан. — Без тени сомнения заявляю, Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашёл ни одного потайного выхода из замка.

— Это точно, — кивнул Сохатый.

— …Почему ты так расстроен, Гарри? — спросил директор. — После этой ночи ты вправе собой гордиться.

— А что такого произошло? — с горечью заметил Гарри. — Петтигрю ведь сбежал…

— Очень многое, Гарри. Ты помог установить истину. Спас невиновного человека от ужасной судьбы…

— Положим, истина установлена не была. Ребят убедили в том, что лорд Блэк невиновен. Собственно говоря. Для меня в данной ситуации относительный вес имело только разоблачение Петтигрю и то, что он косвенным образом признал свою вину. Поцелуй тоже мог быть ещё применён, лорду Блэку предстояло провести всю жизнь в бегах… И всё из-за того, что председатель Визенгамота то ли начисто забыл о своих обязанностях и возможностях, то ли вконец обленился…

— Амелия!

— Альбус! Я уже говорила, что вы ещё тогда могли добиться полного оправдания лорда Блэка, официально! Не прибегая к Маховику!

Ужасной. что-то шевельнулось в памяти у Гарри. «Ещё более великим и ужасным, чем когда-либо раньше…» Предсказание профессора Трелони!

— Профессор Дамблдор… Вчера во время последнего экзамена у профессора Трелони… она стала… стала очень странной…

— В самом деле? — удивился Дамблдор. — М-м-м… Ты хочешь сказать — ещё более странной, чем обычно?

— Д-да… Голос сделался низкий, глаза вращались, и она сказала… сказала, что ещё до полуночи слуга Волан-де-Морта вернётся к своему хозяину… Сказала, что слуга поможет ему вернуть силы. — Гарри посмотрел на Дамблдора. — А потом вдруг пришла в себя и не помнила ни слова из того, что говорила. Могло это быть… могла она действительно предвидеть будущее?

На Дамблдора история не произвела особого впечатления.

— Знаешь, Гарри, полагаю, что могла, — произнёс он задумчиво. — Чего не бывает! Выходит, она уже сделала два настоящих предсказания! Надо бы прибавить ей жалованье…

— Два настоящих предсказания?

— Было ещё одно?!

— И о чём было первое?!

— Не помню, — сказал Дамблдор, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: старик врёт. Тем более, что он бросил весьма выразительный взгляд на некоего зельевара. Тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом снова его закрыл.

— Но… — Гарри поражённо взглянул на Дамблдора: как можно над этим шутить? — Из-за меня Сириус и профессор Люпин не убили Петтигрю! Если Волан-де-Морт вернётся, в этом буду виноват я!

— Не будешь, — безмятежно ответил директор. — Неужели, Гарри, твоё приключение с Маховиком Времени ничему тебя не научило? Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. И профессор Трелони — храни её Бог — живое тому доказательство. Это был замечательный поступок — то, что ты спас жизнь Петтигрю!

— А вдруг он поможет Волан-де-Морту вновь обрести силу?!

— Петтигрю обязан тебе жизнью. Ты послал к Волан-де-Морту того, кто перед тобой в неоплатном долгу. Когда один волшебник спасает жизнь другому, между ними создаётся связь… или я сильно заблуждаюсь, но вряд ли Волан-де-Морт захочет, чтобы его слуга был в долгу у Гарри Поттера.

— Но я не хочу, чтобы между мной и Петтигрю была связь! — вскипел Гарри. — Он ведь предал моих родителей!

— Это самые сокровенные глубины магии, Гарри, её непостижимая суть… Но поверь: может быть, наступит день, когда ты будешь рад, что сохранил жизнь Питеру Петтигрю.

Такого Гарри не мог себе представить. Дамблдор как будто прочитал его мысли:

— Я очень хорошо знал твоего отца — и в Хогвартсе, и позже… Он тоже пощадил бы Петтигрю, я в этом уверен.

— Долг Питер тебе вернёт, так или иначе, — кивнул отец. — И я элементарно не стал бы пачкаться об эту гадость, это правда.

Гарри посмотрел на Дамблдора. Да, он не станет смеяться, ему можно рассказать…

— Прошлой ночью… Я подумал… Это мой отец создал Патронуса… Когда я увидел на той стороне озера самого себя, то решил, что вижу его…

— Тебя можно понять, — тихо проговорил Дамблдор. — Тебе, наверное, уже надоело это слышать, но ты и в самом деле необычайно похож на Джеймса. От матери у тебя только глаза.

Гарри покачал головой.

— Это была глупость. Я же знал, что он умер.

— Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовём, когда нам плохо. Твой отец живёт в тебе, Гарри, и он, очевидно, явил себя, когда ты так в нём нуждался. Да как иначе ты смог бы сотворить именно такого Патронуса? Этой ночью Сохатый вновь вышел в поле.

Наличествующий состав Мародёров смотрел на мальчика с улыбками. Он улыбался в ответ.

До Гарри не сразу дошло значение сказанных Дамблдором слов.

— Сириус мне поведал вчера, как они стали анимагами, — улыбнулся директор. — Неслыханное достижение! Как, впрочем, и то, что они сумели скрыть его от меня. Тогда-то я и вспомнил, как странно выглядел тот твой Патронус. Помнишь, который атаковал Малфоя на матче Гриффиндор-Рейвенкло. И ты вправду видел отца этой ночью, Гарри. Ты нашёл его в своём сердце.

И Дамблдор вышел из кабинета, оставив Гарри в полном смятении.

Никто в Хогвартсе не узнал правды о том, что произошло в ту ночь, когда исчезли Сириус, Клювокрыл и Петтигрю. Сколько догадок выслушал Гарри в последние дни перед каникулами! К концу семестра Гарри услышал множество фантастических версий о том, что тогда случилось, но ни одна из них даже не приблизилась к истине.

Малфоя исчезновение Клювокрыла привело в ярость. Ясно как божий день: Хагрид нашёл способ тайком отправить гиппофифа в какое-то укрытие. Непереносимое оскорбление — лесничий обвёл вокруг пальца старшего и младшего Малфоев. А Перси Уизли больше возмущало бегство Сириуса Блэка.

— Если буду работать в Министерстве, предложу массу проектов по укреплению магического правопорядка! — распространялся он перед единственным слушателем — его подружкой Пенелопой.

— И что, предложил? — спросил Билл, смеясь.

— Пытался, но мистер Крауч в чём меня только не обвинил. Оказывается, он перехватил все мои докладные записки и проекты, прежде, чем они дошли до нужной инстанции, и порвал их у меня на глазах.

— И ты после этого…

— Я потом пересмотрел их все — у меня сохранились черновики — это была форменная глупость.

Несмотря на прекрасную погоду и всеобщее веселье, несмотря на то, что друзья совершили почти невозможное для спасения Сириуса, Гарри никогда ещё не встречал конец учебного года в столь скверном расположении духа.

Разумеется, не одного его огорчил уход профессора Люпина. Весь класс Гарри переживал отставку профессора.

— Кого же они нам дадут в будущем году? — уныло вопрошал Симус Финниган.

— Может, вампира, — размечтался Дин Томас.

Но не только отъезд Люпина расстраивал Гарри. Он постоянно думал о пророчестве профессора Трелони: где прячется Петтигрю, добрался ли до тайного убежища Волан-де-Морта. Но что особенно отравляло жизнь — близившаяся встреча с Дурслями. Всего полчаса — но какие восхитительные! Он верил, что отныне будет жить у Сириуса, друга родителей… прекраснее этого была только мысль, что отец жив. Отсутствие новостей о Блэке радовало: значит, его не поймали. Но, думая о доме, который, казалось, уже есть, а теперь стал недосягаемой мечтой, Гарри чуть ли не впадал в отчаяние.

Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона всё сдали успешно. Гарри был очень удивлён, что не провалился на зельях, и заподозрил, что без вмешательства Дамблдора не обошлось.

— Тебе тогда не хватало уверенности в своих силах, — сказал Снейп. — Ну и моё присутствие тебя нервировало… Ты всё правильно сделал с этой закваской, просто ей следовало настояться и остыть.

Гарри кивнул. К этому времени Наставник заставил учеников переварить все те зелья, которые у них прежне не получились в силу тех или иных причин, даже у Забини их оказалось пять штук.

В последнюю неделю поведение Снейпа было и впрямь тревожно: и раньше неприязнь Снейпа к нему была сильна, но теперь перешла все границы. Когда он глядел на Гарри, уголки его тонкого рта злобно подёргивались, пальцы сжимались и разжимались, как будто хотели сомкнуться на горле мальчика.

— Опять аллергия, Нюниус?

Перси получил-таки высшие оценки по ЖАБА, а Фред и Джордж едва наскребли скудные баллы по СОВ.

— Мы не собирались посвящать всю свою жизнь политической карьере, — близнецы отнюдь не были расстроены этим фактом.

— Мы сдали те предметы, которые и в самом деле представляли для нас интерес в нашей работе…

Но зато Гриффиндор, во многом благодаря блестящей игре близнецов в квиддич, третий год подряд победил в межфакультетском соревновании. Так что прощальный банкет проходил среди красно-золотого убранства, и гриффиндорский стол был самый шумный из всех. Даже Гарри, на время забыв о Дурслях, ел, пил и смеялся наравне со всеми гриффиндорцами.

— Это очень несправедливо. Другие старались, вкалывали, зарабатывали по-настоящему ценные баллы, а кубок достался другим.

— Квидич…

— …не имеет никакого отношения к процессу обучения! — отрезала Августа.

Когда на следующее утро «Хогвартс-Экспресс» отошёл от станции, Гермиона поведала друзьям неожиданную новость.

— У меня сегодня был разговор с профессором МакГонагалл… перед самым завтраком. Я решила бросить изучение маглов.

— Ты же сдала этот экзамен с невероятно высоким баллом! — не поверил своим ушам Рон.

— Да, — вздохнула Гермиона. — Но ещё одного такого года мне не выдержать. С этим Маховиком Времени я чуть с ума не сошла… короче, я сдаюсь. Без прорицания и маглов я опять буду учиться по обычному расписанию.

— Вам не пришлось бы ничего бросать, если бы вы изначально обо всём подумали, а кое-кто правильно составил расписание!

— Но…

— Дочитывайте, мисс Грейнджер.

…Но только после полудня начались события, которые окончательно рассеяли мрачные мысли Гарри.

— Гарри, — вдруг сказала Гермиона, глядя поверх его плеча, — что там такое у тебя за окном?

Обернувшись, Гарри посмотрел наружу. За стеклом металось что-то маленькое и серое. Он встал, присмотрелся — крошечная сова несла письмо, которое было чересчур велико для неё. Она была так мала, что едва справлялась с воздушным потоком, обтекающим вагон. Гарри быстро опустил раму, высунул руку и поймал малютку — по ощущению она напоминала пушистый снитч; мальчик осторожно внёс её внутрь. Уронив письмо на сиденье Гарри, сова весело запорхала по купе, явно довольная, что выполнила поручение. Величественная Букля неодобрительно щёлкнула клювом. Живоглот привстал, следя за гостьей хищными жёлтыми глазами. Заметив это, Рон осторожно поймал сову, и Живоглот остался ни с чем.

— Букля не переносит ребячливости и если что-то не соответствует её представлениям о солидности и дисциплине, — хмыкнул владелец данной птицы.

Гарри подобрал письмо, оно было адресовано ему. Он вскрыл его и ахнул:

— От Сириуса!

— Что? — в один голос воскликнули Рон и Гермиона. — Читай вслух!

— «Дорогой Гарри!

Надеюсь, ты получишь это письмо ещё до того, как встретишься с дядей и тётей. Не знаю, как они относятся к совиной почте.

— Отрицательно. Даже очень отрицательно.

Мы с Клювокрылом в надёжном месте. Не хочу говорить где — на случай, если письмо попадёт не в те руки. Эта сова — не самый лучший почтальон. Но я не смог здесь найти ничего лучшего, и вдобавок, она, похоже, искала работу.

— Таким крошкам не так-то легко выжить в природе…

Не сомневаюсь, что дементоры всё ещё рыщут в поисках моего следа, но сюда им не добраться. Хочу на днях мельком показаться одному-другому маглу, как можно дальше от Хогвартса. Так что охрану замка в ближайшее время снимут.

Я кое-что не успел тебе рассказать во время нашей короткой встречи. Это я прислал тебе „Молнию“…»

— Вот видите! — торжествующе произнесла Гермиона. — Я же говорила, что это от него!

— От него! Но заклятия-то он не накладывал! — возразил Рон. — Ой!

Крохотная сова, которая дружелюбно ухала, уютно устроившись у него в руке, ухватила Рона за палец — хотела, наверное, выразить ему свою симпатию.

— «Живоглот отнёс мой заказ на почту от твоего имени. Но золото я распорядился взять в „Гринготтсе“ из моего личного сейфа номер семьсот одиннадцать. Считай это подарком от крёстного отца за все тринадцать лет рождения.

И прости меня, что я тебя напугал той ночью, год назад, когда ты ушёл из дома дяди. Я хотел хоть одним глазком взглянуть на тебя перед дальней дорогой на север. Но, боюсь, мой вид встревожил тебя.

Посылаю ещё кое-что, это скрасит твой четвёртый год в Хогвартсе.

Если я вдруг понадоблюсь, черкни словечко. Твоя сова доставит мне письмо.

Вскоре напишу снова. Сириус».

— Что там было ещё?????

— То, чего Гарри никак не мог получить из других источников, — усмехнулся отправитель.

Гарри с нетерпением заглянул в конверт. Там был ещё один кусок пергамента. Он быстро пробежал его глазами, и так ему стало тепло и хорошо, словно он залпом выпил бутылку горячего сливочного пива.

— «Я, Сириус Блэк, крёстный отец Гарри Поттера, настоящим разрешаю ему посещение деревни Хогсмид по выходным».

— Для Дамблдора это будет законное разрешение! — ликовал Гарри. — Подождите, здесь ещё постскриптум…

«P. S. Думаю, твой друг Рон, пожелает взять эту сову, ведь по моей вине у него больше нет крысы».

— Вот это справедливо, — кивнула Молли.

— Спасибо, — улыбнулся рыжик.

— Я позвоню тебе насчёт чемпионата! — крикнул Рон вслед Гарри: он уже простился с друзьями и катил тележку, нагруженную чемоданом и клеткой с Буклей, к дяде Вернону. Тот приветствовал мальчика в обычной манере.

— Что ещё? — со злобой буркнул он, уставившись на конверт в руке Гарри. — Если я опять должен что-то подписывать, поищи себе кого другого…

— Нет-нет, — успокоил его Гарри. — Это письмо от моего крёстного отца!

— Крёстного отца? — мгновенно рассвирепел дядя Вернон. — Нет у тебя никакого крёстного отца! Нет и не было!

— Есть! — просиял Гарри. — Он был лучшим другом моих родителей. Его осудили как убийцу, но он сбежал из тюрьмы для волшебников и сейчас скрывается. Но со мной он поддерживает связь… Беспокоится обо мне… Следит, чтобы мне было хорошо…

— Представляю себе реакцию этого борова… Он-то думал, что у тебя вообще ни единой родной души и некому даже заступиться…

— До тех пор это и в самом деле было так.

И, улыбнувшись тому ужасу, который отразился на лице дяди Вернона, Гарри зашагал к выходу со станции. Клетка с Буклей громыхала впереди, и, кажется, это лето обещало быть гораздо приятнее предыдущего.

— Всё, — сказала Гермиона, с некоторым сожалением закрывая книгу. С одной стороны она радовалась предполагаемому перерыву в чтениях, но — теперь предполагался новый Приговор Магии… И каким он теперь будет? Затронет ли это её и её друзей?

Приговор

— Итак, господа, — Магия в очередной раз призвала всех к тишине и порядку. Раздача плюшек началась.

— Гермиона Джин Грейнджер. Вы использовали в своих целях магический артефакт Высшей категории, что повлекло за собой нарушение временной канвы. Вы подбили своего друга на аналогичные действия. За эти действия вы могли понести серьёзное наказание — и даже то, что вы получили этот артефакт из рук взрослых, не удосужившихся предупредить вас о последствиях его использования, могло быть засчитано лишь в качестве смягчающих обстоятельств. Мы засчитываем в качестве наказания тот вред, который вы сами себе причинили, за то, что в итоге ваших действий был спасён человек, не заслуживший той участи, на которую его обрёк неправедный приговор. Вам надлежит пройти специализированное обследование и лечение в клинике доктора Мароя, если вы желаете со временем стать полноценной волшебницей, а не утратить магическое ядро в течение ближайших пяти-шести лет.

Гермиона Джин Грейнджер, ваше поведение по отношению к преподавателю — Сибилле Трелони — совершенно недопустимо и возмутительно, независимо от Дара или бездарности последней. Вам надлежит прилюдно принести означенному профессору Трелони свои извинения и пройти весь курс по данному предмету, без права на отказ от оного, с последующей сдачей ЖАБА.

Гермиона Джин Грейнджер, вы признаны виновной в освобождении существа второй категории опасности, виновного в повторяющемся проявлении агрессии и причинении вреда для здоровья вашего одноклассника. Означенное существо — гиппогриф Клювокрыл — был осуждён и должен был понести наказание. В качестве наказания вы и Гарри Джеймс Поттер обязуетесь доставить означенного гиппогрифа в загон при заповеднике опасных существ и вам надлежит присутствовать при обрубании гиппогрифу обеих передних лап. Ввиду того, что последняя проявленная агрессия была спровоцирована и в дальнейшем чудовище вело себя смирно, ему сохраняется жизнь.

— Ой, мамочки! Но, надеюсь, только когти?! — вскрикнули оба.

— Минерва Сарасвати МакГонагалл. Вы виновны в передаче ученице опасного артефакта, равно как и в том, что вы не предупредили означенную ученицу относительно той опасности, которую представляет из себя данный артефакт и какой вред здоровью — физическому и магическому — наносит его использование. Вступает в силу следующая стадия отката. В дальнейшем вы не сможете работать с магическими артефактами выше третьей категории. Третья категория — ввиду того, что вы были сами введены в заблуждение вышестоящим чародеем.

— Роланда Хутч. За невыполнение вами функций охранника ваше наказание, вступившее в силу после прочтения первой Книги, и назначенное сроком на три года, продлевается ещё на год.

— Марджори Дурсль. За нарушение правопорядка, предусмотренного при разведении бойцовых пород собак и натравливание последних на людей, карается следующим образом. Всякий раз, когда любой из её бульдогов нанесёт вред любого характера любому другому лицу, её любимый бульдог нанесёт аналогичный вред самой Марджори Дурсль.

Всякий раз, когда означенная Марджори Дурсль позволит себе нанесение оскорбления словом или делом другим лицам, она раздувается, наподобие воздушному шару, сроком от часа до пяти, в зависимости от тяжести оскорбления, без возможности расколдовывания до завершения данного срока.

— Хорошо, что ты тогда не окатил её кипятком, — шепнул Рон Гарри. Тот кивнул, закусив губу — заранее переживая приведение в исполнение приговора Клювокрылу. Остаётся надеяться…

— Гермиона Джин Грейнджер, Гарри Джеймс Поттер и Рональд Биллиус Уизли, вы признаны виновными в нападении на преподавателя, сопряжённом с нанесением означенному профессору Северусу Тобайесу Снейпу телесных увечий. Отчасти вы оправданы тем, что профессор Снейп спровоцировал вас проявленной в вашем отношении агрессией. В качестве наказания вы примете участие в работе Дуэльного Клуба и в течение первого месяца степень вреда, причиняемого вам при учебных спаррингах, увеличивается на две единицы.

— Ой!

— А у нас больше нет Дуэльного Клуба…

— Филиус Файермус Флитвик, вы обязуетесь организовать Дуэльный клуб, сроком не менее пяти лет, — уточнила Судия. Маленький волшебник обрадованно свалился со своего места, но с явной жалостью посмотрел на трёх клубистов. Те переглянулись между собой, вздохнули, но ничего не сказали.

— Сириус Орион Блэк. Вами был нарушен целый ряд законов и правил. Вы вторглись на территорию школы. Вы проникли в здание, нанесли вред её имуществу. Вы нанесли вред здоровью как минимум одного учащегося школы. Вам надлежит внести в школьную казну полную стоимость Магического Портрета, изрезанного вами. Вам надлежит принять участие в разработке мер, которые в дальнейшем воспрепятствуют побегам из магических тюрем анимагов. В качестве наказания за вред, причинённый Рональду Биллиусу Уизли вам засчитывается тот вред, который нанесли вам братья означенного учащегося. И вам засчитывается ещё пять лет заточения в Азкабане в качестве возмещения за ваш поступок по отношению к нынешнему профессору Северусу Снейпу, который чудом не повлёк за собой гибель или обращение вашего однокурсника.

— Принято, — кивнул Сириус, поглаживая пострадавшую конечность. Она болела — и никакие зелья не помогали, явно по милости Судии. — Раз виноват — потерплю.

— Ремус Джон Люпин. Вы неоднократно подвергали опасности жизни и здоровье людей, не применяя те меры предосторожности, которые были придуманы во избежание, — перешла Магия к оборотню. Тот не возражал. — В течение года ваши трансформации будут болезненнее вдвое по сравнению с обычными, и будут стоить вам большего объёма физических сил, срок обращения вам надлежит пережидать в серебряной клетке — сроком на год. Также вам надлежит стать подопытным объектом для профессора Снейпа, дабы тот мог найти формулу исцеления для оборотней, более действенную, нежели Аконитовое зелье.

— Безусловно, Северус, я всецело в твоём распоряжении, — улыбнулся Лунатик. — Сочту не за наказание, но — честь, если ты и в самом деле сможешь это сделать.

— Ловлю на слове, Люпин.

— Северус Тобайес Снейп. Вы проявили недопустимую агрессию по отношению к учащимся. Вы намеревались произвести самосуд и, по сути, убийство. В силу этого мы уменьшили наказание для Сириуса Ориона Блэка и Ремуса Джона Люпина. В дальнейшем, в случае, если у вас вновь проявятся симптомы вашей «аллергии», те неприятности, которые вы создадите для других, вернутся к вам в тройном объёме. Также вы обязуетесь в течение десяти лет создать средство, благодаря которому нынешние оборотни перестанут представлять собой опасность для общества — не имеет значения, что будет представлять из себя данное средство, зелье, заклинание, ритуал, единственное, оборотни должны оставаться в живых. Ремус Джон Люпин окажет вам при этом посильную помощь.

— Безусловно, — дуэтом выдали мастер и подшефный. Снейп, сощурив глаза, рассматривал свою добровольную жертву, было видно, что у него уже появились какие-то идеи и зельевару не терпится их проверить. Ремус чуть содрогнулся, но он понимал, что: он этого заслужил, и это средство давно следовало найти.

— Драко Люциус Малфой, — парень, уже благополучно забывший и слизнях (вернее — отучившийся от ругательств, которые провоцировали отрыжку), вздрогнул. Он и не надеялся, что его забудут, и только думал, каким будет его приговор на сей раз? — Вы своими действиями спровоцировали гиппогрифа Клювокрыла на проявление агрессии по отношению к вам, и в течение года злорадствовали по поводу участи означенного живого существа. Вы обязуетесь получить патент на разведение существ данной классификации и самолично вывести пять гиппогрифов сизой масти, считающейся одной из редчаших. Данное наказание вступает в силу после сдачи вами ЖАБА.

— Ффффуууу, — Драко боялся, что его прямо на месте и озадачат кладкой яиц. Взрослый гиппогриф — очень опасен, но новорожденный — сама непредсказуемость. А если ему нужно выводить именно сизых — одной масти с чудом не погубленным им Клювокрылом, — которые попадались хорошо, если по одному на три кладки… Но — после ЖАБА… И патент ему не дадут просто так, ему предстоит продолжительное обучение… Значит, расправа откладывается, как минимум, лет на пять. За это время он подготовится и соберёт всю необходимую информацию по этим тварям.

— Рубеус Хагрид. Своим «разумным» выбором наглядного пособия для первого занятия и неправильным поведением по отношению с оным пособием — понуканием, сопровождаемым громом цепей — вы также сделали возможной агрессию по отношению к ученику. Игнорированием своих обязанностей адвоката во время суда над гиппогрифом, вы подвели последнего под смертный приговор!

— Дык эта… — начал возмущаться Хагрид, со злостью глядя на Малфоев, но договорить ему не дали.

— Вам запрещено преподавание в магическом мире. К вам применяется та самая мера, которую вы сами определили для себя в конце первой Книги — вы изгоняетесь в мир маглов, без права на возвращение в магический мир.

— Но… это жестоко… Он же там не выживет! — возмутился было Дамблдор, но его игнорировали.

— Как вариант — вам и мистеру Аргусу Филчу вменяется основание специального Корпуса по трудоустройству сквибов.

— Аргус Филч, за вашу жестокость по отношению к учащимся, вам запрещено впредь заниматься деятельностью любого рода в любых школах и ведомствах, занимающихся воспитанием детей-магов. Но, дабы вы могли найти хоть какое-то место в этой жизни, вам вменяется основать указанный выше Корпус — самому или на паях с Рубеусом Хагридом.

— Люциус Абраксас Малфой, Августа Гонория Лонгботтом… — дальше прозвучали имена членов Попечительского совета, — в этой Книге опять были подняты вопросы относительно школьной политики. Вы являетесь членами Совета, который несёт за это ответственность — но в силу тех или иных причин не выполняете свои обязанности. Вам вменяется в кратчайшие сроки исправить данное положение дел, если не хотите лично заниматься обучением детей важнейшим аспектам магической науки — как уже взялась за это леди Нарцисса Октавия Малфой, или выполнять обязанности завхоза, или… Срок — до начала следующегоучебного года, в противном случае Я сама озабочусь тем, чтобы ваши преемники были более ответственными, чем вы, господа!

— Хммм, — сказал Люциус. — Меня, кажется, вывели из Совета, значит ли это, что я могу вернуться?

— По-моему, вас уже вернули в состав, — сказала леди Лонгботтом, глядя в свой пергамент. Мда, понаворотил же всего Альбус, а им теперь расхлёбывать! Но, с другой стороны… Сами виноваты! Жаловался же Невилл на качество обучения в школе! И… Неужели Амелия была не в курсе, учитывая, что здесь учится её племянница?!

— Амелия Глория Боунс. Ряд происшествий на территории школы — появление тролля в коридорах, одержимый личем преподаватель, окаменение учеников, хранение на территории ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО учреждения артефактов высшей классификации, предположительное нахождение вблизи школы лица, обвиняемого в тяжких преступлениях — не могло не привлечь вашего внимания, как Главы Департамента Магического Правопорядка. Вы обвиняете директора школы в неправомерности его политики — но что ВЫ лично сделали для её пресечения, когда подобные инциденты возникли? Как это могло пройти мимо вашего ведома? Почему вы не провели расследование всех указанных — и других — случаев, когда это было возможно сделать по свежим следам?!

— Безусловно, это серьёзное упущение, — серьёзная дама сняла очки. — Очень серьёзное, я теперь сама думаю, как это стало возможным… Возможно, я чересчур понадеялась на Попечительский Совет, не говоря о том, что у Департамента слишком много работы… Но — это лишь отговорки. Ситуация, связанная с лордом Блэком просто возмутительна, я изначально намеревалась заняться этим лично, но мне указали на то, что мы с ним учились примерно в одно время, я могу быть… пристрастна, отчего министр счёл возможным взять данное дело под персональный контроль. Спорить с Министром я не стала, хотя, безусловно, следовало, но я никак не могла предвидеть нашествия на Хогвартс дементоров. Весь объём… прошёл мимо нас, документально в Хогвартсе должно было быть пятнадцать дементоров, и то лишь на самых выходах.

— Но я же писала тебе о том, что произошло на стадионе! — сказала Сьюзен.

— В самом деле? Я не получала твоих писем ни в тот год, ни в предшествовавший! Если помнишь, я сильно тебя ругала за это…

— Но я писала! Честно!

— Я верю. И буду разбираться с этим. Независимо ни от чего, — она посмотрела на Альбуса.

— Вам вменяется в качестве наказания контроль за выполнением тех самых требований, которые вы предъявляете к директору школы от лица своего Департамента, до тех пор, пока политика школы не станет идеальной.

— Я об этом позабочусь!

— И это вменяется в качестве наказания для членов Попечительского Совета.

— Принято! — хором отозвался последний. Директор схватился за голову. Да за что всё это на него свалилось?! Почему никто ничего не понимает и даже не хочет понимать?!

— Гиппогриф Клювокрыл, уличённый в неоднократном проявлении агрессии и причинении ущерба здоровья ученику, осуждённый на смерть… Ввиду некоторых фактов, которые можно засчитать, как смягчающий фактор, а также того, что впоследствии ему была оказана помощь…

— Я скормил ему специальные лекарства, — пояснил Сириус, заметив недоумённые взгляды.

— Смертная казнь меняется на отсечение пальцев на обеих передних лапах с помещением гиппогрифа в специализированный заповедник.

— Альбус Персиваль Брайан Вулфрик Дамблдор, за то, что вы самовольно передали ученице опасного артефакта и подстрекали к его использованию, что привело к частичному разрушению магического ядра означенной ученицы, ваш магический уровень понижается на три единицы.

— Альбус Дамблдор, за неисполнение вами функций Главы Визенгамота и других общественных постов, вы смещаетесь со всех этих мест.

— Поппи Помфри. Вы, как целитель, не могли не обратить внимание на то, насколько серьёзный вред физическому и магическому здоровью был нанесён. Вы были обязаны уведомить об этом школьную дирекцию, а также Главного целителя госпиталя святого Мунго. Вы отстраняетесь от выполнения вами ваших обязанностей и направляетесь на принудительные курсы повышения квалификации, приступить к практике сможете лишь после того, как у вас будут для этого обоснования. До тех пор пост школьного целителя будет занимать тот сотрудник госпиталя святого Мунго, которого целитель Сметвик сочтёт возможным прикомандировать к школе.

— Полагаю, мой сын вполне подойдёт для этой роли, — кивнул тот. — я имею ввиду Асклепия.

— Нет, нет и нет! — возмутился Дамблдор, забыв, что он здесь уже ничего не решает. — Я не спорю, он довольно сильный врачеватель, но его методы… Вот Гиппократ — совсем другое дело!

— Я утверждаю кандидатуру Асклепия Сметвика, — постановила Магия. — Также ему вменяется в задачу обучение всех молодых магов, которые проявляют интерес к Истинному целительству и обладают соответствующими данными, его начальным стадиям.

— Уверен, Асклепий будет только счастлив.

А вот Дамблдор, мягко говоря, счастливым не выглядел, пытаясь представить себе последствия в школе такого принципиального целителя. Поппи, добрая душа, следовала, помимо собственных обязанностей, его указаниям, что рано или поздно привело бы к нужному результату. Гиппократ не стал бы мешать… Но Асклепий! Это просто возмутительно!

— Сибилла Трелони. Бездарная преподавательница, видящая суть своей задачи не в преподавании предмета, но лишь запугивании учеников, также отстраняется от обучения молодёжи. Тем не менее, в силу определённых причин она может оставаться жить в школе. Полагаю, очень скоро нам удастся найти замену для данной Пророчицы.

— Питер Юдас Петтигрю. За свою трусость и предательство по отношению к роду Поттеров осуждается на пожизненное пребывание в теле своей анимагической формы. Срок жизни — человеческий. Разум человеческий сохранит, но без человеческой речи и в качестве домашнего питомца, — в зале появилась стальная клетка, по которой с отчаянным писком металась облезлая серая крыса без одной лапы, она приземлилась точно в руки Рона Уизли. — Уведомляю Питера Юдаса Петтигрю, что в случае, если он окажется на расстоянии, дальше от любого из Уизли, нежели в десять миль, или причинении им малейшего вреда магам, его срок сокращается на число лет, которое будет прямо зависеть от серьёзности его проступка. Пребывание его в клетке — не менее четырёх часов в сутки — будет сопровождаться теми же муками, которые испытывал в годы своего заточения лорд Сириус Орион Блэк, — Петтигрю издал очередной душераздирающий писк и упал в обморок.

— Представляю, что с ним будет в конце следующей Книги, — сказал Рон, ставя узилище со своей ненаглядной Коростой на пол у своих ног. — Но, с другой стороны… Я ведь не обязан всё время держать его в клетке? И от Живоглота попробуй побегай на трёх лапах…

— Ты душегуб…

— А тебе что, опять его жалко?!

— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор и Корнелиус Освальд Фадж, как лица, виновные в засилии на территории Хогвартса и прилегающих к школе земель дементоров, не поддающихся контролю, направляетесь на низшие уровни Азкабана, дабы на собственном опыте понять, что должны были испытать несчастные дети, сроком на четыре недели. Приговор вступает в силу на летних каникулах.

Судье никто не ответил. Осуждённые были слишком потрясены тяжестью приговора, равно как и свидетели. И некоторые невольно задумались, что последует за прочтением четвёртой Книги?

Оглавление

Предупреждение

Приговор вступает в силу

Совиная почта

Большая ошибка тётушки Мардж

Автобус Ночной рыцарь

Дырявый котёл

Дементор

Когти и чаинки

Боггарт в шкафу

Побег Полной дамы

Зловещее поражение

Диагностика и изменения

Карта Мародёров

Молния

Патронус

Гриффиндор против Рейвенкло

Месть Снейпа

ОЧЕНЬ КОРОТКОЕ МЕЖДУГЛАВИЕ

Финальный матч

Пророчество профессора Трелони

Крыса, кот и пёс

Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост

Слуга лорда Волан-де-Морта

Реакция

Поцелуй дементора

Секрет Гермионы

Снова совиная почта

Приговор