КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Секрет [Олеся Шеллина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

shellina СЕКРЕТ

Глава 1

— Ну вот, я, правда, не знаю, понравились бы вам эти цветы, подозреваю, что нет, но придется вам смириться с неистребимым гриффиндорским энтузиазмом, — Гермиона отряхнула джинсы от земли и прилипшей к коленям травы и села на небольшую скамеечку возле памятника, который только что закончила отмывать.

Почему-то она никогда не пользовалась магией, чтобы очистить черный мрамор, такой же холодный, каким был тот, на чьей могиле этот мрамор был установлен в виде памятника.

Поправив букет и испепелив старый, уже пожухлый, который остался с прошлого месяца, Гермиона ненадолго задумалась.

Все ее друзья считали это блажью: то, что она каждый месяц двенадцатого числа приходила сюда. Каждый месяц с того момента, как памятник был установлен над пустой могилой. Вот уже в течение пяти лет. Сама Гермиона знала, что это была не блажь, не чувство вины, как считала Минерва, это было… нечто совсем другое.

— Молли настаивает на скорейшей свадьбе, — Гермиона принялась докладывать памятнику про то, что произошло с ней за тот месяц, который прошел с ее прошлого визита. — Она считает, что тянуть дальше — просто неприлично. А вы как думаете, профессор? О, я знаю, что вы сказали бы. Вы сказали бы: «Мисс Грейнджер, если вам так хочется тратить свою жизнь на тупоголового Уизли — это ваше право, гриффиндорство неизлечимо, но в таком случае не вздумайте приходить ко мне и ныть про то, как у вас все плохо, глупая девчонка!», — Гермиона хихикнула и снова поправила букет.

Когда они с Роном уничтожили крестраж в Тайной комнате и пребывали в легкой эйфории, ей казалось, что все будет хорошо. Она практически убедила себя, что на этот раз Он не сможет сделать ничего такого, что свернет ее с пути зарождающейся ненависти, и не вернет в то совершенно не нужное никому чувство, как это бывало из года в год. Что в этот раз уже ничто не сможет изменить ее мнения о Северусе Снейпе.

Но Гарри ушел, как оказалось, умирать. Рон присоединился к семье, а ей было неловко оставаться рядом с ними, потому что она не могла разделить их горе по поводу потери Фреда, поэтому Гермиона, сама не зная как, оказалась в кабинете директора.

Гарри уходил так быстро, что не позаботился убрать воспоминания из думосбора. Она сама трансфигурировала флакон для этих белесых теней. Оглядевшись по сторонам, Гермиона поняла, что портретам директоров пока не до нее, и окунулась в чужую жизнь.

Когда она вынырнула из думосбора, она упала на пол и сидела, рыдая и глядя в одну точку, потому что Он снова умудрился все перевернуть с головы на ноги, как делал это каждый год, и то чувство, которое она так много лет пыталась похоронить, вернулось, захлестнув девушку. А потом к нему присоединилось отчаянье. Потому что Он умер, Его больше нет. С глухим криком Гермиона бросилась из замка, чтобы хотя бы забрать тело, но увидела только пожар, такой силы, что пламя вылетало даже через лаз, поджигая Дракучую Иву.

Не осталось ничего, ни одного кусочка, чтобы положить в гроб. Ничего, кроме этих совершенно неуместных ни тогда, ни тем более сейчас чувств.

— Знаете, профессор, этот мрамор, он такой маркий, — Гермиона смахнула соринку с памятника. — Совсем как вы. Я вот что подумала; смотрите, этот мрамор практически идеален, он безупречен, он красив, но на нем видно малейшую пылинку. Вот так и вы, на вас тоже было видно малейшую соринку, более того, многие специально выискивали ее, а если не находили, то придумывали, что она есть. Я сейчас чушь говорю, да, профессор. Простите. Вы, наверное, уже привыкли, что ваши ученики в основном говорят чушь. А знаете, у Гарри родился сын. Он его назвал Джеймс-Сириус. Правда, он не так хотел его назвать, но ему Джинни не позволила. По-моему, зря. Я вам скажу по секрету, Гарри хотел, чтобы сына звали Альбус-Северус. Забавно, вы бы точно раскритиковали его, правда? Сказали бы: «Вы идиот, Поттер?!», — Гермиона снова замолчала. — Ну вот, вроде все новости. А, Невилл сейчас работает в Хогвартсе. Он преподает гербологию у младших курсов. А я так и живу бездельницей, без цели, без плана. У вас всегда был план, правда? Скорее всего, несколько планов, на разные случаи. А вот у меня нет.

Гермиона встала, в очередной раз поправила цветы.

— Я все хотела сказать, но не решалась, в общем, мне удалось выкупить ваш дом в Тупике со всем его содержимым. Только я пока не могу настроиться и войти в него. Вот уже полгода настраиваюсь. Сейчас вот вам сказала. Чар побольше навесила и хожу кругами. Но сегодня, я обещаю, я точно зайду. Говорят, у вас чудесная библиотека. Вы же не будете против, если я ее изучу?

Девушка подошла к памятнику и уткнулась горячим лбом в холодный мрамор. По ее лицу потекли слезы.

— Господи, когда же меня отпустит, а, профессор? Я вас не виню, я знаю, вы ни в чем не виноваты. Вы же даже представить себе не могли. Это я, я навоображала Мерлин знает что. До свидания, профессор. Я приду через месяц, как обычно.

Гермиона вытерла слезы и, вытащив палочку, аппарировала.

Она очутилась прямо перед дверью в дом профессора Снейпа, который ей с таким трудом и громкими скандалами удалось приобрести в собственность.

Решительно зайдя в дверь, она прошла, не глядя по сторонам в маленькую, захламленную гостиную, убрала из кресла пыль и забралась в него с ногами, свернувшись в клубочек.

* * *
То, что она влюблена в профессора Снейпа, не было для Гермионы ни потрясением, ни сюрпризом, она просто приняла этот факт, понимая, что это будет выверт только ее подсознания. Это была ее тайна, ее тщательно оберегаемый секрет, о котором не знал никто.

Естественно, профессор не питал к ней теплых чувств в 1991, это было бы слишком. И в 1992 году он так же оставался к ней абсолютно равнодушен. И в 1993, 1994, 1995, 1996, 1997, 1998… В 1998 году его не стало, и ни о какой влюбленности в девочку, которую он учил, не могло быть и речи.

Сама Гермиона прекрасно знала, когда влюбилась. Конечно, сначала это было чисто платоническое чувство. Ни о каком другом не могло быть и речи в 1991 году, когда ей было всего двенадцать лет.

Одно она могла сказать с полной уверенностью: в тот момент, когда она поняла, что влюбилась, у него тоже перехватило дыхание, сердце пропустило удар, а земля ушла из-под ног. У любого перехватило бы дыхание, если бы в него врезалась малолетняя ведьма на плохо управляемой метле.

Это был первый урок полетов. Гермиона никак не могла справиться со своей метлой. Обидно было до слез. Когда началась заварушка с Невиллом, его напоминалкой, Гарри и Малфоем, Гермиона повозмущалась для вида, а затем, бочком-бочком, отошла на довольно приличное расстояние, чтобы все-таки попытаться хоть немного освоить эту гадость, как она про себя назвала метлу.

Возня на поле была в самом разгаре, когда Гермионе удалось поднять метлу в воздух. Решив, что для пробы можно немного полетать на малой высоте, Гермиона оседлала строптивый предмет.

Ее восторгу не было предела, когда метла медленно полетела. Поворачивать, изменять высоту, а также тормозить, как выяснилось немного позже, Гермиона не умела, и вообще идея немного покататься оказалась самой дурацкой из всех, которые приходили ей до этого на ум.

Вцепившись в древко, Гермиона даже не смотрела, куда она летит. А летела она к теплицам, из одной из которых вышел ей навстречу профессор Снейп, неся целую охапку какого-то безусловно редкого и полезного сена.

Профессор был без мантии, которую снял перед своим походом за ингредиентами, чтобы не испачкать, и Гермиона его даже не узнала в белой рубашке и темных брюках. Без своей черной брони, он выглядел… моложе и… человечнее, что ли. В любом случае, увидел он ее слишком поздно, чтобы отскочить, а тормозить она не умела…

Вот тогда-то у него и перехватило дыхание, а земля ушла из-под ног. Нелепо взмахнув руками, роняя при этом свой гербарий, профессор Снейп упал на землю. Сверху на него упала Гермиона Грейнджер, все еще прижимающая к себе метлу.

Узнав, кого она сбила, а так как они лежали лицом к лицу, не узнать грозу подземелий было трудно, Гермиона пришла в ужас. Она зажмурилась, представив себе, как профессор снимает все баллы, которые заработал ее факультет, а ее саму отправляет в пожизненное рабство к Филчу.

Чего она ну никак не ожидала, так того, что произойдет дальше. Северус Снейп рассмеялся. Он смеялся неожиданно весело, что сделало его еще моложе. Кое-как поднявшись на ноги, для этого ему пришлось снять с себя мисс Грейнджер, профессор Снейп протянул ей руку.

— Вы не ушиблись? — Гермиона отчаянно затрясла головой. Нет, она не ушиблась. Она ведь приземлилась прямо на него. — Проблема с тормозами?

Он, все еще посмеиваясь, поднял девочку с земли. Гермиона упорно смотрела в землю, не решаясь посмотреть на него.

— Мисс Грейнджер, посмотрите на меня, — в голосе профессора Снейпа все еще звучал смех. — Это нормально, что именно у вас ничего не получается. В конце концов, до недавнего времени метла у вас ассоциировалась с уборкой, а не с полетами.

— Пылесос, — тихо произнесла девочка.

— Простите?

— С уборкой у меня ассоциируется пылесос, сэр.

— Ах да, конечно, — он снова фыркнул. — Подойдите сюда. Смелее, я не кусаюсь. Я вам просто покажу, как нужно управлять метлой, чтобы сбивание своих профессоров не вошло у вас в привычку.

Она подняла на него глаза, и вот тогда Гермиона Грейнджер поняла, что влюбилась.

Он действительно научил ее тогда летать. Не так, как Гарри, но тоже вполне прилично.

А вот дальше… Он больше ни разу не показал ей за весь последующий год, что может быть вот таким, в кого она влюбилась.

Это было обидно. Она даже мантию ему подожгла. Но он оставался закованным в свою броню ужасом подземелий: несправедливым, холодным, надменным.

Гермиона не знала, что ей делать с тем, другим Снейпом. Она измучилась настолько, что к концу первого курса приняла решение — профессор Снейп, в которого она так неосторожно влюбилась, всего лишь плод ее воображения.

И в 1992 году она прибыла в Хогвартс с твердым намерением относиться к нему так, как относятся все остальные гриффиндорцы, то есть как минимум с неприязнью.

* * *
Внезапно какой-то шум заставил Гермиону поднять голову. В темноте сгущающихся сумерек книжные шкафы отбрасывали странные изломанные тени на пол, на стены. Высокая темная фигура внезапно заслонила собой тот неяркий свет, который все еще падал из грязного окна.

— А я знала, что именно в вашем доме смогу увидеть вас, — Гермиона, наклонив голову набок, смотрела на фигуру.

— Мисс Грейнджер, меня удивляет ваша безалаберность, — голос профессора звучал как-то глухо, но это был именно его голос. — Вы не заперли…

— Ой, это правда вы, — Гермиона закрыла глаза. — Скажите еще какую-нибудь гадость.

— Мисс Грейнджер, вы бредите? — осторожно спросила фигура, приближаясь.

— Возможно, — не стала отрицать Гермиона. — Скажите, а вы все-таки призрак или мой бред?

Фигура замерла, затем осторожно подошла ко второму креслу и села. Тусклый свет дал возможность Гермионе рассмотреть его.

Это был профессор Снейп, точно он. Но он выглядел так, как часто пыталась представить его Гермиона: маггловская одежда — джинсы и тонкий свитер с высоким воротником, короткая стрижка…

— Вам идет, — с одобрением вынесла вердикт Гермиона.

— Вы не хотите включить свет? — тихо спросил профессор.

— Нет, конечно, нет, — испуганно вскинулась Гермиона. — Если я зажгу свет, вы исчезнете, кем бы вы ни были, а я хочу услышать ответ на свой вопрос. Ведь если вы мне, наконец, ответите, меня, возможно, отпустит.

— Хм, — профессор с настороженностью посмотрел на бывшую ученицу, не понимая, что с ней такое творится. — И что же за вопрос вы хотели задать?

— Зачем вы это делали? Для чего вы показывали мне, что можете быть другим?

— Я вас не понимаю, мисс Грейнджер.

И тогда Гермиона рассказала своему призраку про 1991 год. Он хмыкнул и откинулся на спинку кресла.

— Но ведь и в 1992 году вы опять это сделали, — слегка возмущенно выпалила Гермиона.

— И что же я такого странного сделал в 1992?

— О, я вам сейчас напомню.

Глава 2

1992 год был тяжелым. Хотя, какой год учебы Гермионы Грейнджер был легким?

Вся эта непонятная история с наследником Слизерина просто выводила девочку из себя. Ответ на вопросы лежал на поверхности, но она никак не могла ухватиться за кончик, чтобы размотать весь клубок.

Да еще профессор Снейп. Гермиона сдержала данное себе слово. Она, как могла, внушала себе чувство неприязни к профессору. У нее почти получилось. Почти. Ей все еще было неприятно, если кто-то отзывался о нем неподобающим образом, ее задевало, если Рон или Гарри начинали его оскорблять в ее присутствии. Как же часто ей хотелось вместо: «Профессор Снейп, Гарри» — сказать, — «Что вы у него за спиной злословите? Идите и прямо в лицо выскажите свои претензии, или слабо?».

Стараясь забыть урок полетов, она повела себя как дура, переключив все свое внимание на Локхарта. Он настолько сильно отличался от Снейпа, насколько вообще может отличаться один человек от другого.

Трещина в ее напускной неприязни появилась, когда профессор Снейп легко и непринужденно, явно скучая, но от того не забыв выполнить все полагающиеся движения палочкой и произнеся заклинание так четко, что даже Рон все запомнил с первого раза, чуть не контузил этого самого Локхарта.

С этого момента, Гермиона с мрачным видом наблюдала за своей влюбленностью, которая подняла голову и радостно показала большой палец.

Утащив шкурку бумсланга, Гермиона со злорадством наблюдала за профессором на следующем уроке. Ингредиент был редким и не заметить его пропажу было просто невозможно. Снейп, похоже, не заметил. Тогда Гермиона обвинила его в просто потрясающей забывчивости: «Что, профессор, вы даже не можете запомнить, сколько и чего хранится в ваших шкафах?» — шептала она, кроша злополучную шкурку в туалете Плаксы Миртл.

На следующий день, когда она пришла, чтобы проведать зелье, то заметила, почувствовала, увидела (нужное подчеркнуть), что с зельем кто-то работал.

* * *
— Это вы исправляли зелье? — Гермиона призвала подушку с маленького диванчика и обняла ее. Становилось все темнее.

— Я же не мог допустить, чтобы кто-то из учеников отравился? — казалось, призрака забавлял бессвязный рассказ Гермионы.

— И что я сделала не так? — ей действительно было любопытно.

— Ничего такого, что невозможно было бы исправить.

— И все же?

— Вы передержали зелье после добавления шкурки на высоком огне, — неохотно ответил он.

— Вы, наверное, считали меня очень глупой? — Гермиона уже практически не видела его, только силуэт в соседнем кресле.

— Отнюдь, — в голосе прозвучала легкая насмешка. — Вы настолько хорошо справлялись, что я даже положил шкурку бумсланга в шкаф для ингредиентов, которые предназначены для уроков. Оборотное зелье в школе не проходят, мисс Грейнджер.

— О, — протянула девушка, почувствовав, что краснеет. Она была благодарна темноте, которая скрыла ее лицо от него. — И с какого этапа вы все знали?

— Мисс Грейнджер, я вас умоляю, — она не видела его лица, но ей показалось, что он закатил глаза. — Я тщательно следил за вашим зельем с самого начала. Вы же, глупый ребенок, не догадались получше его спрятать.

— Почему вы меня не остановили?

— А зачем? К тому же мне было интересно: получится у вас или нет, и как далеко вы готовы зайти при его использовании. Оборотное зелье в тринадцать лет — это очень хороший результат.

— А вы сами, когда его сварили в первый раз?

— Я уже не помню, в пятнадцать, кажется. Мне оно не было нужно раньше.

— Вы, наверное, очень веселились, когда я почти в кошку превратилась?

— На самом деле мне было не до смеха. Антидоты к подобным вещам очень сложно готовить. К тому же мне было трудно объяснить мисс Булстроуд, зачем мне понадобилось стричь ее кошку. Если бы вы знали, каких усилий мне стоило не заставить вас саму готовить антидот под моим руководством.

— А вот и зря. Зря не заставили, — Гермионе действительно было жаль.

* * *
После того как с нее убрали шерсть, Гермиона была практически уверена, что ее вылечила мадам Помфри, она все свободное время посвящала мифическому чудовищу Слизерина. Прочитывала тонны книг, но все никак не могла прийти к какому-то решению.

Уже отчаявшись, что-то выяснить, она сидела в туалете Плаксы Миртл и плакала. Было поздно, скоро должен был прозвучать гонг отбоя, а измученная девочка никак не могла успокоиться.

Она не услышала, как открылась дверь в туалет, и даже не заметила, что кто-то вошел.

— Этот туалет просто место поклонения, — она резко повернулась. Профессор Снейп сидел на подоконнике и, нахмурившись, рассматривал пятно на мантии, которую снял. — Испорчено, — констатировал, покачав головой.

— Что? — Гермиона протерла глаза, но странная галлюцинация не спешила исчезать.

— Испорчена, — повторил Снейп. — Не подлежит очищению. — Увидев ее круглые глаза, он хмыкнул. — У всех бывают плохие дни, мисс Грейнджер. Мои зелья тоже иногда взрываются, особенно, когда идет эксперимент.

— Профессор Снейп? — решила уточнить Гермиона.

— Да, я профессор Снейп, не заставляйте меня беспокоиться о вашем самочувствии, мисс Грейнджер.

— А что вы здесь делаете, сэр? — чуть слышно пролепетала девушка.

— Вы так горько плакали. Вас было слышно из коридора. Вы знаете, этот туалет еще во времена моего ученичества никогда не использовался по назначению. Здесь постоянно кто-то плачет. Может специфика привидения отражается на помещении, как думаете, мисс Грейнджер?

Гермиона никак не думала. Она просто во все глаза смотрела на этого человека, который был почти таким же, в кого она влюбилась. Только немного усталым. Без мантии он опять выглядел моложе. Она даже могла его представить подростком, который сидел вот так на подоконнике в этом туалете, прячась… от чего?

— А что, оскорблять бедную Миртл обязательно, а, Северус? — Плакса Миртл возмущенно зависла перед профессором и практически кричала на него.

Северус, его зовут Северус. Гермиона просто смотрела, повторяя про себя имя. Почему-то она не знала, как его зовут. Все всегда называли его только Снейп, даже другие преподаватели. «Профессор Снейп, Гермиона», — перебил ее внутренний голос.

— Миртл, брысь, — профессор, чуть прищурившись, поднял палочку тем немного ленивым жестом, которым контузил Локхарта.

Привидение, что-то бурча, исчезло. Никто не хотел связываться с главой Слизерина, даже призраки.

— Почему вы запрещаете доставать палочки на своих уроках, сэр? — внезапно выпалила Гермиона.

— Вас именно это так сильно расстроило, что вы рыдаете здесь, мисс Грейнджер? — профессор Снейп даже позволил себе удивиться.

— Нет, сэр, просто… вы можете просто ответить, хоть один раз в год, сэр? — с отчаянной смелостью спросила Гермиона.

— Один раз в год? — Северус негромко засмеялся. — Раз в год могу. Более того, мисс Грейнджер, если вам что-то действительно будет интересно, спросите, я не кусаюсь.

— Вы это уже говорили, — вздохнула девочка. — Так почему нам нельзя доставать палочки, сэр?

— Чтобы случайно не перепутать ее с лопаточкой для помешивания и не сунуть в котел, — Северус отбросил мантию и поставил одну ногу на подоконник, повернувшись к Гермионе боком и прислонив голову к откосу.

Он закрыл глаза, а Гермиона смогла как следует его рассмотреть. Нет, она его хорошо рассмотрела, когда лежала на нем, прижав к себе метлу. И он ей тогда не показался страшным, немного бледным только. Сейчас она снова пристально его разглядывала и не находила сильно отталкивающим.

— Вы боитесь большего взрыва?

— Учитывая общую безголовость моих студентов, да. Мне еще дороги подземелья. А учитывая ветер в голове этих самых студентов, проще один раз запретить в категоричной форме, чем что-то объяснять по пять раз на день и все равно потом разбираться с последствиями. Так что с вами происходит, мисс Грейнджер? Опять проблема с тормозами?

— Я никак не могу вычислить монстра Слизерина, — тихо произнесла Гермиона.

— Правда? Очень жаль. Жаль, что заставляете меня сомневаться в своем интеллекте, мисс Грейнджер. Давайте вспомним, кто такой Салазар Слизерин.

— Один из основателей Хогвартса.

— Да, точно. Это действительно так, — Северус уже откровенно забавлялся. — А еще он основал факультет имени самого себя, не забыли?

— Нет, не забыла, — тихо проговорила Гермиона. Он все еще сидел с закрытыми глазами, а она все также на него смотрела, не обращая внимания на его насмешки, и с тоской думала, что будет делать со своей влюбленностью, которая ворвалась в сердце, в мозг, в душу, нагло вытеснив все остальные чувства, которые она так старательно культивировала в течение целого года.

— А что является символом факультета Слизерин, ну, того самого, который Салазар назвал в честь самого себя?

— Змея, — еще тише ответила Гермиона.

— Мы подошли к главному, мисс Грейнджер. Змея. Салазар любил змей, он их понимал, он с ними разговаривал, — он открыл глаза и сел прямо. — Какой вывод можно сделать из этого?

— Монстр — змея?

— Точно. Теперь остается выяснить, какая именно змея. Я вижу, история Хогвартса у вас с собой? — он кивнул на книгу, которую девочка держала в руках. — Откройте отдел, в котором говорится про фамильяров Основателей.

Гермиона открыла. Долго и достаточно тупо смотрела на тело огромной змеи, которая лежала возле ног Слизерина.

— Вот так просто?

— Конечно, — пожал плечами Снейп, нет, Гермиона, Северус. — Не нужно придумывать трудности там, где их нет, мисс Грейнджер.

— Но неужели василиск прожил так долго?

— Если Салазар в свое время грамотно наложил чары на своего любимца, чередующие время его сна и бодрствования — почему нет?

— А как он передвигается по замку?

— О, а вот на этот вопрос я вам не отвечу. Не хочу разочаровываться в вас еще больше, — хмыкнул Снейп. — Скажу только, что однажды здесь неплохо повеселились римляне. Пойдемте, мисс Грейнджер, уже отбой. Я вас провожу до гостиной вашего факультета.

В библиотеке Гермиона уточнила насчет римлян и василиска и в этот же день окаменела. А когда пришла в себя, Северус, нет, Гермиона, на этот раз профессор Снейп, снова стал законченной скотиной.

Гермиона снова решила подавить неуместные чувства к своему злобному профессору, и ей это почти удалось, к тому же профессор Снейп своим поведением очень сильно ей в этом помогал, вплоть до 1993 года.

* * *
— Почему вы не помогли Гарри с василиском, профессор? — Гермионе не нужно было видеть его лица, она и так знала каждую его черточку.

— Приказы директора Дамблдора не обсуждаются, мисс Грейнджер, они выполняются.

— Но вы все-таки помогли нам. Не знаю, смог бы Гарри справиться, если бы не знал, что его ожидает внизу. Спасибо вам.

— Не за что, мисс Грейнджер.

Когда она рассказывала, она не говорила призраку про свою влюбленность, это был только ее секрет. Даже призраку знать о таком было не обязательно.

— Так что на вас произвело впечатление в 1993 году, мисс Грейнджер?

Глава 3

Весь 1993 год Гермиона радостно понимала, что ей удается-удается-удается… Ей удается заткнуть свою такую глупую влюбленность и приобщиться к неприязни, которую большинство учеников испытывали к профессору Снейпу. Её напряженный график играл в этом, честно говоря, нелегком деле очень большую роль.

Взвалив на себя столько предметов, что ей пришлось пользоваться хроноворотом, она уже к середине года чувствовала себя в некоторой прострации, и была этому рада.

Это неправда, что она столько учила, чтобы прослыть самой заучечной заучкой из всех, которых только видел Хогвартс. Ну за каким грибом ей было изучать то же маггловедение?

Профессор Снейп вел себя как распоследняя свинья, особенно на ЗОТИ. Но после боггарта Невилла Гермиона не могла его осуждать. Хотела, но не могла. Однако это все же добавляло камешков, которыми она пыталась придавить свою влюбленность.

Рецидив наступил незадолго до Рождества. Она немного перепутала время и появилась возле класса зельеварения раньше на целый час, чем было нужно.

Профессор Снейп, Гермиона даже в мыслях перестала называть его Северус, вышел из кабинета стремительно. Она даже испугаться не успела. Оглядев девочку, он прокричал в класс:

— Убрали огонь. Я вернусь через десять минут, не дай вам Мерлин пытаться что-то варить, пока меня нет! Идемте за мной, — это уже предназначалось Гермионе.

Она без звука поплелась за ним. Шли они недалеко. Открыв третью дверь от класса зельеварения, профессор отступил и сделал приглашающий жест рукой. Гермиона тоже молча зашла.

— Вы же понимаете, мисс Грейнджер, я не могу отвести вас даже в свой кабинет. Всегда есть вероятность, что кто-нибудь туда заглянет и очень удивится раздвоенной мисс Грейнджер. Не бойтесь, я редко заманиваю в свои покои молоденьких девочек, чтобы совершить с ними что-нибудь ужасное. Сегодня не этот день.

— Это ваши личные комнаты, профессор? — Гермиона прошла по небольшой, но достаточно удобной гостиной и села на краешек кресла.

— Это комнаты, которые предоставляются штатным преподавателям зельеварения в Хогвартсе. Их очень сложно назвать моими, — профессор прошел в другую комнату и вскоре вышел, одновременно протягивая ей небольшой пузырек. — Выпейте это. Вам нужно выспаться. Вы проснетесь ровно через сорок минут, оставшегося времени хватит, чтобы не опоздать на мой урок.

— Я не боюсь, — внезапно произнесла Гермиона, глядя на него снизу вверх.

— Простите, что?

— Я не боюсь, что вы сделаете со мной что-нибудь ужасное.

— Хм, наверное, я теряю хватку, — профессор нахмурился, а Гермиона вдруг улыбнулась. — Пейте, мисс Грейнджер, мне еще нужно вернуться в класс, пока есть куда возвращаться.

— Я могу просто верно настроить хроноворот, — предложила девочка.

— Мисс Грейнджер, — он скрестил руки на груди. — Если бы это зависело от меня, я бы просто отобрал у вас эту гадость, а с вами провел бы очень воспитательную беседу. К счастью, я не являюсь вашим деканом, поэтому вы сейчас просто выпьете это мерлиново зелье и постараетесь не опоздать в мой класс.

— Вы сказали «к счастью»?

— Да, мисс Грейнджер, вам не послышалось. Пейте!

Гермиона выпила. Она, если честно, сделала бы все что угодно, если бы он в этот момент попросил. Но профессор Снейп, Северус, сейчас определенно Северус, ничего у нее не просил, просто забрал пустой флакон. Зелье подействовало как удар пыльным мешком по голове.

Когда Гермиона проснулась, то долго соображала, почему она лежит на диване, а не сидит в кресле, и почему заботливо укрыта легким пледом?

Ответ был очевиден, и Гермиона заплакала, потому что наступил рецидив, и все усилия по привитию себе неприязни к профессору приходилось начинать сначала.

* * *
— Вы были против того, чтобы я использовала хроноворот? — Гермиона уже не видела даже силуэт в соседнем кресле. Но она чувствовала, знала, что ее бред еще здесь. Втянув носом воздух, она даже почувствовала едва уловимый запах дорогого мужского одеколона. Улыбнувшись своим фантазиям, Гермиона приготовилась слушать, что ей ответит призрак.

— Я был категорически против. Если бы вы слышали, что мы с Минервой наговорили друг другу в тот момент, когда решалась ваша судьба. Это было опасно, мисс Грейнджер и совершенно вам не нужно. Но последнее слово было за директором, и Альбус принял решение. Возможно в нем проснулся дар предвиденья, я не знаю. Но, повторюсь, я был категорически против.

— Вы положили меня на диван и укрыли пледом, — Гермиона улыбнулась.

— Если бы я оставил вас в кресле, вы бы мучились от головной боли еще пару дней, из-за того, что у вас затекла бы шея, — призрак замолчал.

— Почему вы не сняли с меня даже туфли?

— Мисс Грейнджер, не заставляйте меня думать, что вы не намного отличаетесь от своих тупоголовых друзей, — призрак вздохнул.

— О, я только сейчас подумала, вы частенько спрашивали, нет ли у меня проблем с тормозами… Вы Гарри с Роном имели в виду?

Призрак негромко засмеялся, но ничего не ответил.

* * *
Почти все следующее полугодие прошло как в тумане из-за постоянно меняющегося времени. Гермиона устала. Поняв, что профессор Снейп был прав, называя хроноворот гадостью, она уже в мае предупредила профессора МакГонагалл, что на четвертом курсе сбавит обороты.

А потом произошли события в Визжащей хижине и спасение всех и вся при помощи все того же хроноворота.

Никакого чувства триумфа не было. Была усталость, и очень хотелось плакать. Решив не изменять традициям, Гермиона ускользнула от друзей и помчалась прямиком в туалет Плаксы Миртл. Время было раннее, и, кроме всего прочего, жутко хотелось спать, поэтому она сразу не поняла, что перед ней не галлюцинация, а самый настоящий профессор Снейп, который стоял голый по пояс и, глядя в зеркало, обрабатывал кровоточащие царапины на груди, матерясь сквозь стиснутые зубы.

— А, Грейнджер, — он впервые опустил «мисс», наверное, ему было все-таки больно, — проходите. Не стойте в дверях, там чары, могут и среагировать.

— Чары? — Гермиона поняла, что профессор ей не привиделся, и во все глаза уставилась на полуобнаженное тело.

— Да, я их на вас настроил, почему-то была уверенность, что вы сюда заглянете. Наверное, мне нужно к Трелони сходить, пару уроков взять. Чертов оборотень.

— Профессор, вы меня ждали?

— Нет, просто я полагал, что вы можете сюда прийти. Блэк сбежал?

— Я… я…

— Не мямлите, Грейнджер. Если вы думаете, что я не понял, кто вытаскивал Блэка посредством этой чертовой игрушки, что болтается у вас на груди… Неужели я произвожу впечатление полного идиота?

— Профессор Снейп, вам нужно в больничное крыло, вы ранены, — пропищала Гермиона, чувствуя, что от вида его крови ей становится нехорошо.

— Не мелите чушь. Я не собираюсь валяться на койке из-за каких-то царапин. Так что с Блэком?

— Он… да, он сбежал, — Гермиона отвела взгляд от профессора и посмотрела на пол.

— Подойдите сюда, — внезапно услышала она. Не поверив своим ушам, девочка посмотрела на профессора и мучительно покраснела. — Мерлин, Грейнджер, не время смущаться. Раз уж вы здесь, может, вы соизволите мне помочь, коль скоро вы виноваты в моих ранах?

— Я виновата? — невольно вскинулась Гермиона, но, тем не менее, двинулась в сторону профессора на негнущихся ногах.

— Тройной экспелиармус — это довольно болезненно. Вы мне едва руку не оторвали. Но в нокаут меня отправил Петигрю, крыса позорная. С детства привык бить исподтишка. А в совокупности мы получили оборотня, который и оставил мне эти украшения. Долго вас ждать?

Гермиона подошла вплотную. Профессор протянул ей тампон, смоченный в резко пахнущем зелье. Она принялась тщательно смазывать раны. Две из них были глубже и уходили в подмышечную область, а один даже на спину, словно он сумел крутануться, избегая более серьезных повреждений. Да, сам он не смог бы тщательно их обработать, не вывернулся бы так, несмотря на гибкость, которая чувствовалась в этом худощавом, но сильном теле. Гермиона старалась не рассматривать его очень уж пристально. Она и так чувствовала, что даже кончики ушей покраснели. Пока она обрабатывала царапины, он стоически молчал, только иногда некоторые мышцы непроизвольно сокращались под ее пальцами, и она понимала, что ему очень больно.

Профессор Снейп, нет, Гермиона, Северус! Профессор Снейп никогда не стоял бы перед ней полуголый, никогда. Северус послушно поднял руку, когда она добралась до тех самых неудобных порезов. Только сейчас она заметила, что предплечье украшает странная татуировка в виде черепа с выползающей из него змеёй. Тогда она не придала этому значения, мало ли какие тату люди себе накалывают.

А когда она, плеснув на тампон побольше зелья, прикоснулась к ранам, он зашипел и выругался.

— Вы слишком много сквернословите, сэр, — пролепетала Гермиона.

— Да что вы говорите, Грейнджер, — он опустил руку. — Вы закончили?

Она неуверенно кивнула. Северус подхватил рубашку и осмотрел ее.

— Мда, репаро, — рубашка стала относительно целой, но никакие очищающие чары не смогли полностью убрать засохшую кровь. — Мисс Грейнджер, у вас когда-нибудь было желание похулиганить в туалете? Надпись какую-нибудь сделать, например?

— Нет, сэр, — она быстро подошла к подоконнику, на котором когда-то сидел он, и забралась на него с ногами.

Он надел грязную рубашку и заправил ее в штаны. Активные движения причинили ему боль, и Северус поморщился.

— Зря, а вот мне хотелось, и сейчас хочется.

— И что же вам хочется написать? — Гермиона с любопытством посмотрела на Северуса.

— Ну, что-нибудь типа этого, — он поднял палочку, и на стене появилась надпись «Блэк-козел».

Гермиона тихо захихикала. В голове мелькнула мысль, будет ли выглядеть слишком нездорово, если она его попросит написать гадость еще про кого-нибудь?

— Мисс Грейнджер, спасибо, что помогли. Если бы вы все-таки не пришли, мне пришлось бы идти к мадам Помфри, а делать этого не хотелось просто категорически.

— Можно задать вопрос, профессор? Вы обещали, что ответите, — Гермиона отважилась посмотреть на него.

— Да, что-то припоминаю… Раз в год, я прав? — Северус усмехнулся.

— Почему вы ненавидите мистера Блэка и профессора Люпина?

Усмешка пропала с его лица, и он нахмурился. Молчал он долго, и Гермиона уже думала, что ей не ответят, но он вздохнул и тихо проговорил:

— Черт бы побрал это «раз в год». Когда-то эти господа составляли одну компанию. Они даже имя себе дали — «Мародеры». Дурацкое название, дурацкие розыгрыши. Почему-то они решили, что у меня самое лучшее чувство юмора среди всех учеников Хогвартса и что я один могу по достоинству оценить их шутки. Все, мисс Грейнджер, больше я вам ничего не скажу.

Гермиона кивнула. Больше ей было и не нужно.

Когда стало известно, что Снейп сделал все, чтобы Люпина уволили с волчьим (она оценила шутку, должно быть, не он один был обладателем чудного чувства юмора в Хогвартсе) билетом, она не могла его осуждать. Она вдруг поняла, что он так много ругался перед ней в злополучном туалете не только потому, что ему было больно. Боль, как она выяснила, он вполне мог терпеть. Он испугался. И испугался прежде всего за них, самоуверенных, глупых подростков, которые понятия не имели, что такое оборотень и что он может с ними сделать. А вот он знал. Знал и встал перед ними, чтобы принять удар на себя. Если бы она не отозвала тогда оборотня на себя, если бы… Внезапно она поняла, что он не дал бы Люпину добраться до них. Он бы погиб там, но дал бы им время, чтобы сбежать.

Поминутно оглядываясь, она пробралась в туалет Плаксы Миртл и дополнила его хулиганскую надпись. Теперь она выглядела так: «Блэк + Люпин — козлы».

* * *
— Гарри почему-то думал, что вы не знаете про Мародеров, — Гермиона хихикнула, вспомнив надпись, которая до сих пор украшала стену туалета, потому что она очень хорошо зачаровала ее.

— Это было глупо, вы же понимаете? Кстати, а у мистера Поттера появились хотя бы зачатки мозгов, или он все также надеется на ваши?

— Вы тогда сильно испугались?

— Мисс Грейнджер, я тогда не просто «испугался», я тогда едва сознание не потерял от страха. Особенно, когда в чью-то кудрявую голову пришла мысль, что я не смогу за себя постоять, и этот кто-то зачем-то отозвал оборотня к себе.

— Эм, — Гермиона снова почувствовала себя глупо. — Вы поэтому заставили меня свои раны обрабатывать?

— Я не помню, чтобы заставлял вас, — в голосе снова появилась насмешка. — Вы так мило смущались. Со стороны это выглядело так, словно вы получаете определенное удовольствие от процесса. Почувствовали себя сестрой милосердия?

— Ага, — Гермиона невесело хихикнула. Хорошо, что он даже не догадывался, почему она действительно получала охренительное удовольствие, дотрагиваясь до него. — Вы помните про 1994 год?

— Немного, напомните?

Глава 4

Когда в темном ночном небе возникла темная метка, Гермиона остановилась и с ужасом разглядывала ее. Время, царящая вокруг неразбериха, люди в масках — все это сразу отошло на второй план. Для нее существовала только эта отвратительная голограмма, которая очень точно повторяла рисунок, который она увидела совсем недавно на предплечье профессора Снейпа.

Так больно и так страшно ей не было еще никогда. Она позволяла Гарри с Роном таскать ее по полю, по лесу, ей было все равно.

«Как же так? Это же просто невозможно!» — скулил ее внутренний голос, а другой, с нотками, присущими Гарри, смеялся и проговаривал: «А чего ты хотела? Он же декан Слизерина. Он же всех нас просто ненавидит. Почему нет-то? Ты что себе навоображала, дура? Если он пару раз показался тебе нормальным, то он автоматически не может быть связан с этой мразью? Опомнись, Грейнджер!»

Гермиона казалась себе просто больной. Она никого не хотела видеть. Кто-то, она уже и не помнила кто, рассказал про метки на руках у Пожирателей смерти.

«Почему он вообще не потрудился ее спрятать?» — продолжала скулить, находясь в агонии, ее влюбленность. «Да потому что, мисс Грейнджер, мне наплевать, видела ты ее или нет. Делать мне больше нечего, только о тонкой душевной организации всяких там грязнокровок думать», — от этого хотелось уснуть и долго не просыпаться, в идеале никогда. «Сварите мне напиток живой смерти, профессор. Сама я буду не способна».

К первому сентября Гермиона немного выздоровела. Она могла смотреть на него, могла заставить себя не думать и не перебирать раз за разом все подробности того, что произошло в туалете.

Стараясь лишний раз не привлекать к себе его внимания, она вела себя странно тихо на уроках и, наконец-то, обратила свое внимание на парней своего возраста.

Каждого своего знакомого она оценивала по своей собственной шкале, которую вывела на пергаменте в виде таблицы. Очень скоро Гермиона поняла, что ни один из них «не тянет». Тогда она взяла всех более менее знакомых ей парней и мужчин в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет. Будучи очень рациональной, Гермиона высчитала, что пятьдесят лет для мага — это не критично, а взрослые мужчины, что ни говори, привлекали ее гораздо больше, чем малолетние «тупоголовые идиоты, мисс Грейнджер, с ветром в голове».

Немного подумав, она даже внесла в этот список мистера Блэка и профессора Люпина.

Ничего не получалось. К концу пятого часа, что она просидела за пергаментом, она поняла, что каждого в том или ином плане сравнивает с Ним. И сравнения шли почему-то не в пользу претендентов.

Разревевшись, Гермиона швырнула пергамент в огонь. После этого она просто выписала всех претендентов на отдельный пергамент и, закрыв глаза, ткнула палочкой. Рон выпал трижды.

«Это судьба, все равно тебе ничего бы не светило», — подумала Гермиона, поставив перед собой задачу: найти, за что Рона можно если не полюбить, она отдавала себе отчет в том, что полюбить сильнее уже не сможет, то хотя бы испытывать к нему высокую привязанность.

Ей почти удалось убедить себя, что Рон ей нравится. И он действительно ей нравился, во всяком случае, больше, чем Гарри или Малфой. Но когда к ней подошел Виктор Крам, она, внимательно посмотрев на болгарина, подумала а почему бы и нет? Взвесив все плюсы и минусы, Гермиона решила, что у Виктора гораздо больше шансов вытеснить ее больную, но не собирающуюся сдаваться влюбленность к самому странному человеку магического, да и маггловского, если подумать, мира.

А ночью она снова и снова касалась его обнаженной груди, втирая в страшные раны заживляющую мазь. Проснувшись однажды в слезах, она пошептала:

— Как же я тебя ненавижу, Северус Снейп.

Идея с домовиками на время отвлекла ее. Хотя по большему счету ей было глубоко наплевать на всех домовиков вместе взятых, это нелепое движение понемногу увлекло ее, оставляя меньше времени для воспоминаний.

* * *
— Почему вы молчите, мисс Грейнджер? — в голосе призрака прозвучало любопытство.

А что она ему могла сказать? Рассказать, как мучилась в начале четвертого курса? Нет, об этом она точно рассказывать не станет. К тому же перед балом он снова умудрился похерить все ее так долго планируемые наработки. Ему понадобилось меньше часа, чтобы порушить ее полугодовалую работу, проведенную для того, чтобы выкинуть его из головы.

— Я вспоминаю бал, профессор.

— Сам бал?

— Не занудствуйте, для меня подготовка тоже к балу относится.

— И что же было на балу?

* * *
Гермиона никак не могла справиться со своими пышными волосами. Ей захотелось хоть раз в жизни побыть если не красавицей, то хотя бы симпатичной, но у нее ничего не получалось. Лак, который она приобрела в лавке, торговавшей магической косметикой, не ложился как надо, и волосы все равно торчали в разные стороны.

В спальне оставаться не было сил, тем более девчонки постоянно с усмешкой предлагали помочь, а Гермионе этого очень не хотелось.

Подхватив сумку с парадной мантией и всеми теми непонятными приспособлениями, которые полагалось использовать, Гермиона сбежала в туалет Плаксы Миртл.

Там она с остервенением принялась драть волосы, чувствуя, что вот-вот разревется. А времени до начала оставалось все меньше и меньше.

— Мисс Грейнджер, — голос, раздающийся от дверей, заставил Гермиону подпрыгнуть. — Я практически был уверен, что найду вас здесь.

— А зачем вы меня искали, профессор? — пролепетала она, глядя на подходящего к ней Снейпа как кролик на удава.

— Меня попросила помочь найти вас глава вашего факультета. Профессор МакГонагалл как главный распорядитель вечера пребывает в расстроенных чувствах, знаете ли. Чемпионы должны открывать бал, а вас все еще нет. Чем вы здесь таким безусловно важным занимаетесь?

Она с минуту просто смотрела на него, отмечая с тоской, что он опять без мантии. Парадная мантия была перекинута через руку, волосы, для разнообразия, не иначе, приведены в полный порядок. Глядя на черные прямые пряди, переливающейся волной падающие ему на плечи, Гермиона не выдержала и разревелась. Причем сделала она это, подойдя вплотную и уткнувшись ему в грудь. И ей в это время было абсолютно наплевать, что он оказался Пожирателем смерти.

— Мисс Грейнджер, что случилось? Вас кто-то обидел? — судя по голосу, профессор растерялся. Что, профессор, никогда не видели ненормальных гриффиндорок?

— Я не могу как следует расчесать волосы, я не умею, — сквозь всхлипы удалось проговорить Гермионе.

— Ох, Мерлин, — он рассмеялся. Она определила это по вздрагиваниям его грудных мышц. Вот так вот, профессор, мисс Грейнджер вас смешит, наверное, больше и чаще, чем все остальные вместе взятые.

Она подняла заплаканное лицо и увидела, что он очень внимательно на нее смотрит.

Отталкивать, кстати, профессор Снейп ее не спешил. Может, просто не знал, что делать с истеричными девицами. Точнее, скорее всего, знал, но ей еще бал открывать, так что она должна выглядеть здоровой и невредимой.

— Вот что, мисс Грейнджер, успокаивайтесь, умывайтесь, убирайте с лица последствия… — вот тут он запнулся, затем, встряхнув головой, продолжил, — у вас пятнадцать минут.

— А мои волосы?

— А потом мы придумаем, что сделать с вашими волосами, хотя, на мой взгляд, они и так недурны.

Гермиона вытерла лицо, и долго смотрела на профессора, пытаясь понять: шутит он или нет.

В конце концов, профессор Снейп отодвинул ее от себя, ему пришлось приложить к этому определенные усилия, потому что Гермиона отодвигаться не хотела, и произнес:

— Время, мисс Грейнджер.

После этого он отвернулся и принялся расправлять несуществующие складки на своей парадной мантии, которую он повесил на наспех трансфигурированную вешалку.

Гермиона управилась за десять минут. Она даже умудрилась нанести легкий макияж за отведенное ей время.

— Я готова, сэр.

Профессор Снейп повернулся, окинул ее оценивающим взглядом, от которого ей стало слегка не по себе, затем кивнул на табурет, стоящий перед зеркалом. Когда он его трансфигурировал, Гермиона не заметила.

Робко присев на табурет, Гермиона смотрела в зеркало и видела, как он выдавил немного какого-то масла на руки, она его купила, сама не зная зачем, а потом нанес злополучный лак на расческу.

— Может быть немного неприятно, — предупредил он ее, встречаясь взглядом в зеркальном отражении. — Я не цирюльник.

Ей было все равно. Он мог вырвать ей вообще все волосы на голове, она плевать на это хотела. Потому что в этот момент ее интересовали только его руки, которые зарылись в ее волосы. Закрыв глаза, Гермиона прочувствовала каждое прикосновение, чтобы сохранить его в памяти вместе с теми крохами, которые у нее уже были, чтобы отдать на откуп своей так и не побежденной влюбленности.

— Ну вот, это все, на что я способен, — Гермиона услышала шум воды.

Оказывается, он уже закончил и теперь мыл руки. Разумом Гермиона прекрасно понимала, что профессор, нет, Гермиона, Северус, просто отмывает кожу рук от масла, лака и Мерлин знает от какой еще гадости, которую он нанес ей на голову, но менее обидно от этого не становилось.

В расстроенных чувствах она перевела взгляд на свое отражение.

— Боже мой, это я? — каскад выпрямленных блестящих прядей был слегка приподнят и скреплен заколкой. Несколько длинных прядей падали на лицо, на грудь, как будто вырвались случайно, и в то же время было абсолютно ясно, что так и было задумано.

— Мне вот одно не понятно, мисс Грейнджер, а почему вы не попросили своих соседок по комнате вам помочь? — он встал у нее за спиной, тщательно вытирая руки.

— А почему вы не захотели в больничное крыло отправиться? — парировала Гермиона, следя за его отражением.

Он подошел к вешалке и, сняв мантию, начал ее надевать.

— Туше, мисс Грейнджер. Если вас все устраивает, прошу быстрее спуститься к Большому залу. Не нужно лишний раз нервировать вашего декана.

Гермиона встала и подошла к двери. Она еще ни разу не чувствовала себя так уверенно, она еще ни разу не ощущала себя такой красивой.

— Простите, профессор Снейп, а где вы этому научились? — она покрутила пальцем вокруг своей головы.

Северус задумался, затем решив, что вопрос не опасен, ответил:

— Я однажды проиграл в карты Нарциссе Блэк, она сейчас миссис Малфой — мать Драко, что сделаю прически всем девушкам факультета Слизерин на мероприятие, подобное этому. Пришлось учиться. В том числе и на своих приятелях, — он хмыкнул. — Есть преимущество в том, что ученики факультета Слизерин предпочитали в мое время носить длинные волосы. Девушкам в итоге понравилось, но после Люциус мне по секрету сообщил, что Нарцисса сжульничала. Больше я этим не занимался, но навык, как оказалось, остался. Если это все, напоминаю вам про время, мисс Грейнджер.

На балу она блистала. Ей нравилось ловить заинтересованные взгляды, даже Драко Малфой смотрел на нее с восторженным изумлением.

«Я понимаю Нарциссу Блэк, теперь миссис Малфой — мать Драко. Он же ничего не делает наполовину. Если они так же блистали… Я бы тоже сжульничала» — Гермионе хотелось плакать. Ну и зачем она столько изгалялась почти полгода?

А потом она поругалась с Роном. Он так на нее наехал из-за Виктора. Интересно, а что они бы подумали, узнав про Снейпа? Ей даже думать об этом не хотелось. Она рыдала, сидя на лестнице, ведущей в заброшенный коридор на восьмом этаже.

— Что случилось на этот раз, мисс Грейнджер? Вам прическа не понравилась? Или проблема с тормозами?

— Я… я… это не важно, сэр. Это мое личное дело, — всхлипывая, ответила она коленям, потому что он стоял перед ней, а она подниматься не собиралась.

Он стоял перед нею с минуту, а затем, вздохнув, сел рядом на ступеньку.

— Я давно хотел с вами поговорить, мисс Грейнджер, по поводу того, что вы избили мистера Малфоя в конце прошлого года.

Она осторожно скосила на него глаза, даже плакать перестала.

— Он сам нарвался, — осторожно произнесла Гермиона.

— Я не буду выяснять, что там произошло, вполне возможно Драко вас спровоцировал… Я хотел вам сказать, что вы неправильно его били. Так вы могли повредить свою руку.

Гермиона икнула. Вот этого она точно не ожидала. «Что же ты делаешь со мной, сволочь?! Зачем ты так издеваешься надо мной?!» — ей захотелось бросить это ему в лицо. Но она вовремя опомнилась. Северус же не виноват, что она с ума сходит. Он просто почему-то пытается быть с ней добрым, ну, как может, так и пытается.

— И как мне нужно было его бить? — истерично хихикнув, спросила она.

— Встаньте, я вам покажу, — они поднялись с лестницы и зашли в коридор. Он действительно показал, как нужно ставить руку при ударе, чтобы не повредить. Но потом он подумал и произнес: — Хотя я считаю, что существуют более интересные способы, более подходящие для юной девушки.

— И какие же? — в горле пересохло, даже говорить было трудно.

— Например, есть подленькое такое заклинание «Оппуньо», — он вытащил палочку и медленно сделал все положенные движения. — Попробуйте.

Гермиона попробовала. Он кивнул, оставшись довольным.

— А что оно делает?

— О, оно всего лишь заставляет мелкие предметы атаковать выбранную цель. А теперь, позвольте, я провожу вас до гостиной Гриффиндора. Сегодня в замке много пьяных старшекурсников, а я не могу за всеми уследить.

А потом он опять все испортил. Испортил так качественно и надежно, что даже влюбленность пискнула и забилась в угол.

Гермиона поняла, что устала. Она устала настолько, что ее попытки найти в Роне положительные качества внезапно увенчались успехом.

Вздохнув с облегчением, Гермиона начала потихоньку раскручивать в себе это маленькое, хиленькое, навороченное чувство. К 1995 году ей уже удалось получить что-то более менее приличное, но, кто бы мог подумать… Традиционно профессор Снейп опять все раскурочил, расшевелил едва зарубцевавшуюся рану, из которой с громким криком: «Свобода!» — вырвалась ее ненормальная влюбленность.

* * *
— Профессор, а зачем вы мне «Оппуньо» показали? Это действительно довольно подленькое заклинание, — Гермиона прислушалась к тишине. — Профессор! Как же так? Ну почему вы исчезли? Вы же не ответили мне на мой вопрос! — Гермиона уткнулась в подушку. По щекам текли слезы. — Вот что я за человек-то такой? От меня даже собственные бредовые галлюцинации сбегают.

Незаметно для себя девушка уснула, так и не встав с кресла, принадлежащего когда-то профессору Снейпу.

Глава 5

Когда Северус проснулся, было еще темно. Он сначала не понял, где находится. Зажигать свет почему-то не хотелось. Это было с чем-то связано, с чем-то…

Грейнджер. Это было связано с ней. Она почему-то приняла его за призрака, и даже не попыталась выяснить, так ли это. Интересно знать почему? Он же не умер.

Бесшумно встав, он подошел к спящей в кресле девушке.

— Так дело не пойдет, — он покачал головой.

Вытащив палочку, он быстро трансфигурировал кресло в кушетку. Аккуратно вытащил из рук Грейнджер подушку, которую она прижимала к груди, и подсунул ее девушке под голову. Затем подошел к одному из шкафов. В своем доме он ориентировался даже в темноте. Открыв один из неприметных нижних ящиков, Северус вытащил из него легкий плед и укрыл девушку.

После этого вышел на кухню, плотно затворив дверь. Вот сейчас можно и свет зажечь. Слой пыли показал ему, что Грейнджер здесь не бывает.

— Зачем же ты купила эту развалюху, девочка? Экспекто Патронум, — лань прогарцевала по кухне. Последние десять лет ничего, кроме глухого раздражения, собственный патронус у Северуса не вызывал. — Кингсли Шеклболт, нужно поговорить. Сейчас!

Он взмахнул палочкой и лань исчезла.

Открыв форточку, Северус вытащил из кармана пачку обычных маггловских сигарет и закурил, ожидая ответа от министра. Он редко курил, только когда сильно нервничал. Сейчас был тот самый случай. Северус не понимал, что происходит, и это его очень сильно нервировало. Ждать было скучно, и Северус принялся вспоминать.

* * *
Только такой идеалист как Альбус мог думать, что все его солдаты протопают вперед к собственной гибели, опираясь только на его слово и веру в добро и справедливость. После того как директор ушел, договорившись со своим шпионом о собственной эвтаназии, Северус долго сидел на каком-то поваленном дереве и смотрел в одну точку. Затем встрепенулся.

— Ну уж нет, Альбус. Хрен тебе. Мне всего тридцать пять лет. Я даже порог зрелости еще не переступил, даже по маггловским классификациям. Умирать или попасть в Азкабан после того, как буквально за ручку приведу вашего тупого Избранного к победе? Увольте. Я жить хочу. И когда все закончится, я надеюсь пожить хорошо. Ты что же, всерьез думаешь, что я до сих пор страдаю по светлой памяти Эванс? Ты за кого меня вообще принимаешь?

Высказавшись деревьям Запретного леса, Северус аппарировал к Министерству и уже через десять минут входил в помещение Аврората. Найдя Кингсли, он кивнул ему на выход:

— Поговорим?

Они сели за столик в каком-то маггловском кафе, и Северус выложил аврору, которому в случае победы грозит большое повышение, если не пост министра, все, что только знал. С какой-то извращенной радостью он даже про предполагаемую смерть Альбуса рассказал. Пока Кингсли хлопал глазами, Северус демонстративно принял Веритасерум и повторил рассказ. Затем по просьбе Кингсли нацедил с полсотни различных воспоминаний и пообещал предоставить кучу бумаг, компрометирующих очень больших людей, а также оправдывающих самого Северуса.

Кингсли все это забрал и унесся, прижимая бережно к груди.

Целых пять дней от него не было никаких вестей. Когда Северус уже начал волноваться, Кингсли заявился к нему домой и притащил обратно его воспоминания, а также официальную бумагу, в которой говорилось, что он принят в секретный отдел Аврората как внештатный специалист под прикрытием, с правом убийства первой степени в критических обстоятельствах или при возможности раскрытия. Причем дата на бумаге стояла от 1978 года.

Таким образом обезопасив свое будущее, став уже тройным агентом, Северус начал свое сотрудничество с Авроратом. Связь была через Кингсли, а затем, когда Кингсли вынужден был скрываться, через, кто бы мог подумать, Персиваля Уизли. Не все Министерство было под пятой Волдеморта. Оставались вот такие сверхсекретные отделы, которые терпеливо ждали, когда их агенты сработают для возвращения мира и относительного спокойствия магмиру. При этом служащие этих отделов скрупулезно собирали все отчеты своих агентов и подшивали в отдельные папочки.

В хижине Северуса страховал Кингсли. Как потом говорил будущий министр, в этой комнатенке шагу нельзя было ступить, чтобы не попасть в какого-нибудь невидимку. Самое смешное заключалось в том, что Волдеморт ни черта не почувствовал. Нагайна могла бы. Если бы не левитировала в своей сфере.

После того как троица убралась, Кингсли подполз к умирающему шпиону. Все инструкции и зелья на все случаи жизни у него были с собой, поэтому очень скоро Северус открыл глаза. Еще минут через сорок он уже мог с трудом держаться на ногах. Из хижины нужно было убираться, это понимали и будущий министр, и агент почти уже в отставке.

Когда они очутились на улице, Северус с каким-то садистским удовольствием поджег хижину Адским пламенем.

Сотворив эту глупость, недостойную Северуса Снейпа, тройной шпион ушел в аут и пробыл без сознания почти три недели.

— Ты идиот? — ласково приветствовал его Кингсли, когда Северус очнулся.

— И тебе добрый день, — голос звучал глухо, все-таки змея здорово ему горло порвала.

— Вот ответь мне, за каким хреном ты такое энергоемкое заклятье применил? Ты же и так выжатый был досуха, регенерацию запустив искусственно. Кстати, ты это зелье, когда запатентуешь, в течение трех лет только Аврорату будешь продавать.

— С чего бы?

— С того! Что это было?

— Не смог отказать себе в удовольствии. Как дела?

Кингсли рассказал. На моменте перечисления гибели детей Северус помрачнел и ушел в себя. Вернулся он на грешную землю только спустя два часа. Кингсли его не тревожил. Он все понимал, этот аврор со стажем. Когда Северус вернулся из размышлений, разговор продолжился.

— Ты вернешься? С поста директора тебя никто не снимал. Твоя отставка в Аврорате подтверждена, тебе солидная пенсия положена. Плюс Поттер… — Кингсли замялся.

— Что Поттер? — в душе Северуса шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Поттер сам снял с тебя все возможные обвинения, ворвавшись в Визенгамот и продемонстрировав твои воспоминания. Так что тебя даже орденом Мерлина наградили первой степени. А журналюги такое раздули… Тебе сейчас хоть на улицу не выходи, — Кингсли скромно промолчал, что все считают Северуса мертвым, кроме его бывшего начальника, подписавшего выход на пенсию, и самого Кингсли.

Этот самый начальник просто охренел, когда столкнулся в зале Визенгамота с Поттером. Он шел отмазывать своего самого ценного агента, а тут такое. Естественно, когда Поттера из зала убрали, он предоставил все необходимые документы, но дело было сделано, так как журналистов на закрытых процессах не было, а вот при выступлении Поттера были. Как сейчас выкручиваться и какими словами извиняться перед бывшим агентом, который категорически не переносил шумиху вокруг себя, ни уже выбранный министр Шекболт, ни начальник секретного отдела не знали.

— Ну, наверное, я сам немного виноват, — наконец, произнес Северус. — Я ведь реально испугался, что ты не успеешь. Те воспоминания были несколько более эмоциональные, что ли. Самую жесть собрал, чтобы успеть. Да еще потратиться на легкое воздействие пришлось, а то Поттер бы до сих пор в Хогвартсе с Темным Лордом в салочки играл.

— О, да, это было очень эмоционально: «Посмотри на меня!», — Кингсли сплюнул. — Поттер, наверное, подумал, что ты еще раз глаза его матери хочешь увидеть.

— Слушай, Кингсли, я хочу отдохнуть. Просто отдохнуть, и чтобы меня никто не тревожил. Хотя бы лет семь.

— Почему именно семь?

— Вот когда я официально по всем законам переступлю порог зрелости, вот тогда я и вернусь. Это можно организовать?

— Да, наверное, можно. Средства тебе позволят: зарплату ты не тратил, а от всевозможных наград и прибыли от патентов скоро сейф лопнет. У нас есть приобретения на юге Франции. Хороший дом, сад, лаборатория. От Великобритании достаточно далеко…

— Да, это будет оптимально, — Северус откинулся на подушку. Все-таки он был еще слаб.

Во Францию его переправили на следующий день, и бывший шпион так и не узнал, что в Великобритании он считался мертвым.

Вернуться раньше назначенного самому себе срока Северуса заставила продажа его дома. Когда он получил уведомление, то слегка удивился. Почти полгода Кингсли пудрил ему мозги, придумывая различные отговорки. В конце концов Северусу это надоело, и вчера вечером он вернулся на родину.

* * *
Кингсли появился на кухне, когда Северус приканчивал уже третью сигарету.

— Как ты можешь эту гадость употреблять? — министр помахал перед собой рукой, пытаясь разогнать дым.

Северус, не глядя, бросил заглушающие чары.

— Что происходит, Кингсли? — от пристального взгляда прищуренных черных глаз министру стало не по себе.

Про себя он отметил, что отдых и занятия любимыми делами пошли на пользу бывшему шпиону и агенту под прикрытием. Северус немного поправился и уже не напоминал глисту в обмороке, которой был в последний год войны. Он слегка загорел. Его кожа очистилась, а волосы приобрели приятный здоровый блеск, а не висели безжизненными патлами. Самое главное: из его глаз исчезло выражение бесконечной усталости, которое поселилось в них с момента смерти Альбуса Дамблдора. В общем, выглядел Северус хорошо, даже немного моложе своих сорока с маленьким хвостиком.

— Понимаешь, ты вот засел на континенте. Сюда даже носа не казал, газеты не читал и вообще ничем не интересовался…

— Короче, Кингсли, — Северус улыбнулся, а от его улыбки министр чуть сознание не потерял. Внезапно до Кингсли дошло, что после смерти лидеров Темного и Светлого Орденов Снейп становился одним из сильнейших волшебников современности, а учитывая его совершенно не академические знания Темной магии…

— Поттер думал, что ты умер, — выпалил министр. — Мы подвесили этот вопрос и опровержение до принятия тобой решения. А когда ты помахал нам всем ручкой, мы решили тебя не воскрешать. Ты хотел покоя? Ты его получил. Если бы Поттер узнал, что ты выкарабкался… Покой бы тебе только снился. У тебя даже могила есть, недалеко от Хогвартса. Памятник красивый, просто место поклонения. Туда молодожены приходят, ну… вечная любовь и все такое.

Северус вдохнул и выдохнул через стиснутые зубы.

— То есть, мисс Грейнджер уверена, что я мертв? Зачем ей понадобился мой дом, и почему ты его ей продал?! — последнюю фразу взбешенный зельевар прорычал.

— Понимаешь, Сев, Гермиона, она… На нее твоя «смерть» очень странно повлияла. Она… Ну, как тебе сказать…

— Как есть, говори как есть.

— Она каждый месяц на твою могилу таскается. В одно и то же число, как по часам. За могилой ухаживает. Никого к ней не подпускает. Там чар больше, чем на этом доме. А еще она нигде не работает, представляешь? И не учится. Я понятия не имею, что с ней творится! Я пытался расспрашивать, а она только улыбается и молчит. Рональда уже пять лет мурыжит. И не «да», и не «нет». Помяни мое слово, скоро он ее бросит. И так уже, по моим данным, налево посматривает.

— Где она живет? — Северус почувствовал укол беспокойства за гриффиндорскую заучку, которую зачем-то с первого курса ненавязчиво опекал.

— Снимала квартиру, потом дом этот купила. Вчера договор об аренде расторгла и сюда перебралась. Она здесь?

— Спит. И, Кингсли, она приняла меня за призрака.

— Что с ней, Сев?

Северус покачал головой:

— Я не знаю, Кингсли, не знаю. Но, по крайней мере, со мной она разговаривает.

— Она и с твоей могилой разговаривает, — вздохнул министр. — Деньги-то у нее есть, наградные, пенсии — не бедствует. Но… Ей бы делом каким заняться. Хоть каким. Ты не уезжай пока, а? Помоги девочке.

— Не уеду, — Северус закурил очередную сигарету. — Судьба у меня такая, Поттера с Грейнджер опекать. Да, Кингсли, если Поттер узнает от тебя, что я жив и я здесь — не обижайся.

— Тяжелый ты человек, Северус, — вздохнул министр. — Вот, министру магии угрожаешь.

— Ты мне еще за внеземную любовь не ответил.

— Книгу Риты Скиттер про себя почитай, — посоветовал министр.

— Стоит?

— О, да. После этого я предполагаю два варианта развития событий: либо ты ее заавадишь и попадешь в Азкабан, либо пошлешь шикарный букет.

— Не попаду в Азкабан, — усмехнулся Северус. — Ты мне лично индульгенцию на убийства выбил.

— Так ты же на пенсии, — удивился министр.

— А право на сохранение тайны еще работает, — Северус выбросил щелчком окурок в форточку. — Двадцать пять лет после окончания службы, если быть точным. Кстати, моим связным Уизли был, он в курсе, что я жив?

— Нет, зачем Перси такие подробности.

— Понятно. Ладно, давай уже прощаться. Мне нужно в магазин сгонять, здесь мышь повесилась, а мне Грейнджер кормить.

— Хам ты все-таки, Северус, — министр пожал руку Снейпу. — Надеюсь, скоро увидимся?

— Посмотрим, как дела пойдут.

Когда министр аппарировал, Северус восстановил защиту дома и прошел в комнату. Подошел к кушетке и осторожно отодвинул прядь волос с лица девушки. Она спала беспокойно. Постоянно хмурилась, вздрагивала. И вдруг успокоилась. На ее лице появилась легкая улыбка, и она отчетливо произнесла:

— Северус.

Снейп вздрогнул.

— Что же с тобой происходит, девочка? — он потер лоб и отправился в круглосуточный маггловский супермаркет, который, насколько он помнил, находился в паре кварталов от его дома.

Глава 6

Гермиона проснулась от запаха кофе, проникающего в комнату с кухни. Потянувшись и повыше натянув плед, она некоторое время лежала, наслаждаясь странным чувством покоя.

Внезапно она вспомнила ночь и резко села. Уснула она точно в кресле, да и такого пледа она не помнила.

По спине побежали мурашки. В доме явно кто-то был, кроме нее.

— Какой странный вор, — пробормотала Гермиона. — Уложил поудобнее, кофе вон варит… О, а может это Гарри?

Первым желанием было схватить палочку и посмотреть, кто же хозяйничает на кухне. Но это желание было перебито еще более первым: Гермиона поняла, что, если не сходит как можно быстрее в туалет, то странный вор может получить опозорившуюся Гермиону, а этого допускать было нельзя.

Расположение комнат в доме было ей известно приблизительно. Поднявшись на второй этаж по скрытой лестнице, она только с третьей попытки нашла нужную ей дверь. Санузел был совмещенный. Не очень удобно, если в доме живет больше, чем один человек.

Общая запущенность присутствовала и здесь. По-хорошему, нужно было приступить к полноценной уборке, но Гермиона не хотела ничего делать.

— Да что с тобой, Грейнджер? Ты думаешь, профессору понравилось бы, если бы ты дом так и оставила? К тому же, самой не противно? Тебе, между прочим, в этой ванне еще мыться, — Гермиона решительно кивнула. — Сейчас выпроваживаю вора, кем бы он ни являлся, а затем приступаю к уборке. Интересно, а профессор сегодня придет? Я же ему еще про пятый и шестой курс не рассказала, а он мне на самый главный вопрос не ответил.

Спустившись по лестнице, Гермиона крадучись подобралась к двери в кухню. Перехватив поудобнее палочку, она резким движением открыла дверь и проскользнула в комнату.

В кухне пахло не только кофе. Еще присутствовал запах омлета и едва заметный сигаретного дыма. У окна стоял мужчина, спиной к Гермионе, и курил в форточку. В левой руке он держал чашку. Одет он был в джинсы и тонкий серый свитер с высоким воротником.

Гермиона уставилась на стриженный черноволосый затылок.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — мужчина выбросил окурок в форточку. — Я в вас разочарован. Вчера вы не закрыли дверь, сегодня не применили палочку. Здесь не спальный район, сюда мог кто угодно забрести. Для местных парней такая девочка была бы самым большим призом.

Гермиона застыла еще при первых словах, сказанных таким знакомым голосом. Когда же он развернулся…

Выражение ее лица очень сильно не понравилось Северусу. Так же как и худоба. Казалось, она застряла в шестнадцатилетнем возрасте, хотя ей должно уже было быть двадцать четыре.

— А разве так бывает? — внезапно спросила она.

— Бывает как? Объясняйте более конкретно, мисс Грейнджер.

— Призраки разве могут курить и пить кофе?

— Они и готовить кофе не умеют, — Северус скрестил руки на груди. — Мисс Грейнджер, приходите в себя, я не призрак.

— Тогда я все еще сплю? — сделала логичный вывод Гермиона.

— Мисс Грейнджер, не заставляйте меня обращаться к колдомедику, — Северус нахмурился.

Видя, что до девушки не вполне доходят его слова, он вздохнул и подошел к ней. Взяв ее за руку, он повел ее к столу и усадил на стул.

Она с таким недоумением смотрела на его руку, что ему захотелось выматериться. Да что же с тобой творится, девочка?

Поставив перед ней чашку с кофе, он приказал:

— Пейте.

Она машинально взяла чашку и поднесла ее к губам. При этом она осматривала кухню.

— А здесь не так грязно, как в других комнатах, — удивленно произнесла она.

— Это потому что я немного здесь прибрал, — Северус продолжал стоять и рассматривать Гермиону.

— А ночью со мной кто был?

— Я, ночью был я. Простите, но я, видимо, задремал и не дослушал вас до конца. Я до этого двое суток не спал, важный эксперимент.

— Значит, вы приготовили кофе и убрали кухню. Ах да, вы меня уложили поудобнее. А почему вы снова не сняли с меня туфли?

— Я их не видел в темноте. А свет включать не стал, чтобы вас не разбудить.

— Дайте мне руку, пожалуйста, — внезапно попросила Гермиона.

Северус протянул ей ладонь.

— Это не может быть оборотка, потому что для оборотки человек, в которого превращаются, должен быть жив, — принялась рассуждать Гермиона. — А у всех форм неживых существ не может быть крови.

Она быстро поднесла палочку к его ладони и сделала легкий надрез.

Он не мешал ей заниматься исследованиями, только слегка поморщился, когда она ему руку порезала. На выступившие капельки крови Гермиона смотрела как завороженная.

Затем встала, подошла вплотную к Северусу и принялась его ощупывать. Когда она потянула свитер, чтобы задрать, Северус перехватил ее руки.

— Не следует этого делать, мисс Грейнджер.

— Но я должна увидеть, — возразила Гермиона. — Там же шрамы должны остаться. — И она потянулась, чтобы снова взяться за свитер.

— Мисс Грейнджер, уберите руки, если вам так это важно, я сам сниму, хорошо?

Она кивнула. Северус еще раз вздохнув, стянул свитер через голову. Про себя он отметил, что нужно в гостиницу сходить за вещами, да номер освободить.

Гермиона наклонилась и принялась разглядывать тонкие белые линии шрамов на левой стороне груди. Потом протянула руку и провела пальцем по одному из них.

— Мисс Грейнджер, убедились? Я могу одеться?

— А вы похудели, — вынесла решение она. — Но не намного. Зато мышцы более рельефными стали.

— Это я еще поправился, — хмыкнул Северус, натягивая свитер.

— Но, тогда получается, что вы живой? — в голосе Гермионы звучало такое сильное удивление, что Северус снова поморщился.

— Получается, что живой, — кивнул он. Забрав со стола чашку, он бесцеремонно всунул ее Гермионе в руку. — Пейте.

— И вы всегда были живы? Вы не умирали?

— Мисс Грейнджер, ну включите уже мозг, если я стою сейчас перед вами живой, то вероятно я не умирал?

— Но, почему мы думали, что вы умерли?

— Я почти месяц был без сознания, — неохотно признался Северус. — А потом, до конца не выздоровев, уехал за границу, на континент. Я не знал, что меня здесь «похоронили».

Гермиона отошла от него и села на стул. Она так сильно переживала, что так и не смогла с ним объясниться. Она буквально с ума сходила. Есть забывала. А он, оказывается, все это время был жив.

Она часто представляла себе, что бы было, если бы он выжил. Нет, она не рассчитывала на многое. Посмотрев воспоминания, она прекрасно поняла, что не сможет составить конкуренцию покойнице. Но поговорить-то они могли и, может быть, он ответил бы ей на ее вопросы.

Он жив и он вчера сидел в темноте и слушал ее исповедь, и на вопросы отвечал. Гермиона похвалила себя за то, что даже в то время, когда она думала, что он призрак, она сохранила в тайне свой секрет. Как бы она сейчас в глаза ему смотрела, если бы начала признаваться по полной.

И тут пришла злость. Он был жив и он за пять лет ни разу не дал о себе знать. Он позволил ей оплакивать себя, и даже ночью, поняв ее ошибку, он даже не попытался ее переубедить.

Гермиона встала, огляделась по сторонам. Увидела горсть гвоздей, сваленных возле раковины, скорее всего, он хотел что-то починить.

— Да, это подойдет, — тихо сказала она, кивнув головой. — Так значит, вы живы, и вчера уснули, не услышав, о чем я вас спросила?

Северус посмотрел как сузились и засверкали ее глаза. Он на секунду залюбовался, но потом забеспокоился. Он не смог бы стать столь выдающимся шпионом, если бы пренебрегал голосом интуиции, и сейчас интуиция вопила: «Беги отсюда, Северус!».

— Я спросила, зачем вы показали мне «Оппуньо», сэр? — Гермиона чувствовала, как ее депрессия сменяется яростью.

— Чтобы вы могли защититься и наказать того, кто вас обидел, — Северус попятился к двери. Он сам не заметил, как у него в руках оказалась палочка.

Нет, он никогда не смог бы причинить ей вред, но инстинкт самосохранения твердил, что защищаться придется. Правда, причину такой агрессии он понять пока не мог.

— Сейчас как раз подходящий момент, Оппуньо! — он успел выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой, когда гвозди, которые он зачем-то купил, практически одновременно воткнулись в толстое дерево.

— Мисс Грейнджер, я совсем вас перестал понимать, — Северус навалился на дверь спиной, пытаясь задержать разъяренную ведьму. — То вы переживаете, что я умер. Переживаете, не спорьте, я сам видел. Но, когда убедились, что я жив, тут же пытаетесь меня убить. Это немного нелогично, вам не кажется?

В дверь ударилось что-то тяжелое. Северус едва удержался на ногах.

— Вы не сказали, что живы, — изнутри раздался злой голосок, прерываемый бормотанием очередных заклинаний. — Вам что, было трудно письмо написать?

— Да откуда я знал, что вы нуждаетесь в подтверждении?

— А если бы знали, написали бы?

— Ну… — врать не хотелось, а написал бы или нет? — Скорее да, чем нет. Вам бы написал.

— Я вам не верю. Вы столько лет издевались надо мной. Зачем вы вели себя настолько контрастно? Что я вам сделала? Или бы поносили вместе с остальными гриффиндорцами, или…

— Или? — любезно предложил Северус ответить.

Он действительно опекал эту девочку, которая сбила его на метле так, что он упал. Она тогда завалилась на него и смотрела своими огромными карими глазищами так испуганно, словно попала в лапы людоеда. Это было смешно и трогательно одновременно. Потом он старался не выпускать ее из вида, время от времени помогая решать ее затруднения.

Северус действительно не понимал, почему ее так задели его искренние попытки помочь.

— Ну, конечно. Кто я такая, чтобы обо мне помнить? Мной же можно поиграть и выбросить, да, профессор?

— Мисс Грейнджер, не мелите чушь!

— Да как же вы не понимаете, что убивали меня, просто убивали, когда сначала показывали, как это может быть, делали прическу, даже драться учили, а затем прямо мордой в отхожую яму. Один сеанс коллективного чтения чего стоит.

— Мисс Грейнджер, я, может быть, у Поттера заразился и совсем тупым стал, но я вас действительно плохо понимаю. Давайте договоримся, я сейчас открою дверь, и мы спокойно обо всем поговорим.

Гермиона не ответила, но в дверь ударили с такой силой, что Северус сполз по ней на пол.

— Конечно, меткой перед четырнадцатилетней девочкой светить, это нормально, а хоть раз заметить, что я хочу произвести на вас впечатление хотя бы своими знаниями, это противоречит вашей страдающей натуре, — пыхтела за дверью Гермиона. — Да что вы на эту Мерлинову дверь навесили, что ее Бомбарда не берет?

Вопреки всему Северусу стало смешно. Но рассмеяться сейчас, значит потерять контроль, и оказаться с ней лицом к лицу. Пока между ними была дверь, он имел хоть какую-то иллюзию защиты. Это давало время подумать, а не уворачиваться от всевозможных проклятий, части из которых он сам по дурости ее научил.

— Интересно, почему моя натура страдающая, а не злобная, — он проговорил это достаточно тихо, но она каким-то невероятным образом услышала.

— Да для вас всегда только мама Гарри существовала. Я видела ваши воспоминания, — ему показалось, что она всхлипнула.

— Эти Мерлиновы воспоминания мне уже поперек глотки сидят, слышишь, Грейнджер? — прорычал Снейп. — Причем тут Эванс, объясни! Какая разница в кого я был влюблен в шестнадцать лет? Это же глупо, просто глупо. Почему теперь все мои действия оценивают с точки зрения Эванс? Я не понимаю! Я тебе хоть одним словом, хоть одним жестом дал понять, что надо мной довлеет призрак бывшей подружки?

— Но Гарри, — голос за дверью прозвучал удивленно, зато стены перестали ходить ходуном. — Почему вы так ненавидите Гарри?

— Да кто тебе сказал, что я его ненавижу? Я был агентом Аврората под прикрытием. Ты такое понятие как «легенда» знаешь?

В кухне наступила тишина. Гермиона стояла напротив двери и пыталась осознать самую важную для себя новость — профессор Снейп не влюблен до сих пор в Лили Эванс. Он просто хорошо играл свою роль.

— Профессор Снейп, можете открывать, — Северус прислушался. Голосок звучал немного обиженно и в нем проскальзывали нотки какой-то странной отчаянной решительности. — Давайте поговорим. Вы же не против, чтобы я свою ночную исповедь продолжила? Мне это очень нужно.

Глава 7

Северус подождал немного для верности, и только потом открыл дверь.

Гермиона сидела за столом как примерная ученица, положив руки на колени.

Северус огляделся. Что бы она здесь ни делала, все следы своей истерики Гермиона убрала.

— Мисс Грейнджер, вы есть хотите? — он подошел к плите и разложил омлет по тарелкам. Поставить джезву на огонь, чтобы сварить еще кофе было минутным делом.

Когда он поставил завтрак на стол, Гермиона все еще сидела в той же позе. Все то время, пока он накрывал на стол и варил кофе, она не сводила с него настороженного взгляда.

— Ешьте, мисс Грейнджер, — он сел напротив нее и приступил к завтраку.

— Вы точно не плод моего воображения? — подозрительно спросила Гермиона.

— Мы же уже с вами выяснили, что нет.

— И вы не исчезнете?

— Мисс Грейнджер, прекратите вести себя как идиотка! — он не выдержал и повысил голос.

— Это точно вы, — Гермиона вздохнула с облегчением и набросилась на еду.

Северус даже отложил вилку, с беспокойством глядя, как она поглощает нехитрый завтрак.

— Мисс Грейнджер, вы когда в последний раз ели?

— Я не помню, может быть, вчера? Или позавчера? — ей было все равно. Она осознала, что он живой и что он сидит на ее кухне. А это была ее кухня, потому что она купила этот дом. Осознав все это, девушка вдруг поняла, что ужасно хочет есть.

— Так, — он встал и закурил. — Так. Я всегда был противником излишнего насилия. Несмотря на свою странную жизнь, я убил только одного человека — Альбуса Дамблдора, но сейчас все самые темные фибры моей души жаждут убийства. Где сейчас находится Поттер? — он повернулся к Гермионе, которая сосредоточенно собирала остатки омлета кусочком хлеба.

— Не знаю, наверное, на службе, в Аврорате, — Гермиона обхватила чашку обеими руками и сделала глоточек кофе. — Ой, какой он крепкий. А сахар есть? И молоко?

— Странный вопрос, учитывая, что мы находимся в Вашем доме, — хмыкнул Северус. Гермиона виновато потупилась. — Мерлин, мисс Грейнджер, прекратите себя вести как нашкодивший котенок. Вы мне больше нравились полчаса назад.

Гермиона сосредоточенно нахмурилась.

— Значит, чтобы вам понравиться, нужно постоянно пытаться вас убить?

Северус подавился дымом и закашлялся.

— Если следовать этой логике, я должен быть без ума от Беллы, — наконец, удалось выдавить ему.

— А я не знаю, — вдруг сообщила Гермиона. — Может, вы и были без ума от Беллы, и поэтому предпочли предаваться горю в одиночестве, заставив нас всех поверить, что вы умерли.

— Мисс Грейнджер, — Северус открыл шкаф и буквально швырнул на стол сахарницу и молоко. — Пейте уже кофе.

— Вы мне не ответили, почему вы иногда так резко переключались между образами, которые пытались нам всем навязать.

— Навязать?

— Да, сэр, навязать. Вы же буквально зазомбировали нас. Как только кто-то произносил имя Снейп, у всех в школе включалась ассоциативная цепочка: сальноволосый ублюдок, ненавидящий все живое, убийца пресветлого Альбуса, зло во плоти. Какой Волдеморт? Вот Снейп — это да, это воплощение зла и порока.

— Мисс Грейнджер, вы забываетесь, — Северус почувствовал раздражение.

— Нет, это вы забылись, — Гермиона встала, подошла к нему вплотную и ткнула пальчиком в грудь. — Вам отдохнуть от зомбирования захотелось? Сил поди много уходило, скажите, а вы магией не пользовались для закрепления эффекта? Или у вас действительно скотский характер, и вы только его немного приукрасили?

— А почему вы на меня орете? — опешил бывший тройной шпион.

— Да потому что из-за вас я неврастеничкой стала. У меня когнитивный диссонанс был на протяжении шести лет учебы. Да потом еще эти воспоминания. Вам что, делать было нечего? Захотелось для разнообразия с заучкой Грейнджер поиграть? — она уже практически прижималась к нему. Отступать Северусу было некуда, он и так был приперт к столу. Она была очень миниатюрной. Чтобы смотреть ему в лицо, ей пришлось задрать голову. — Вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы это делали?

— Мисс Грейнджер, я не играл с вами. Откуда у вас вообще такие мысли? Неужели вас так покоробило мое искреннее желание немного помочь? — он вдруг очень остро ощутил, что к нему прижимается тело молодой и, что уж тут говорить, красивой девушки. — Мисс Грейнджер, не прижимайтесь так ко мне.

— Почему?

— Да потому что, глупая девчонка, я еще не старый мужик, а вы как всегда не просчитываете всех последствий. Мы находимся одни в заброшенном доме одного из криминальных районов города. И вы правы, у меня действительно скотский характер. Вы не боитесь, что я могу что-нибудь с вами сделать?

Она наклонила голову набок и с любопытством посмотрела на него.

— Нет, я уже говорила, что не боюсь вас.

Северус сжал зубы и решительно отодвинул от себя Гермиону. Получив некоторую свободу действий, он сел за стол и глотнул уже остывший кофе.

— Вы сказали, что месяц были без сознания, но каким образом вы находились в больнице святого Мунго и об этом никто не знал?

— Наверное потому, что меня там не было, — Северус потряс пачку, чтобы понять, сколько осталось сигарет.

— Но, а как же ваше выздоровление, вам же нужна была помощь медиков.

— На том этапе мне помощь была не нужна, только санитарная, а с этим вполне справлялись домовики. Те, кто за мной наблюдал, получили все полагающиеся инструкции. Вот если бы что-то пошло не так, вот тогда меня быстренько и перевезли бы в Мунго. К счастью, этого не потребовалось. Ненавижу больницы.

— Да, я помню. Скажите, сэр, а вы давно курите? — вдруг спросила Гермиона. Она немного успокоилась, к тому же его слова немного ее отрезвили.

— Я всю жизнь курю, с тринадцати лет. Вы же видите, где я жил.

— Тогда, в начале 1995 года, вы меня очень резко опустили с небес на землю, — внезапно сказала Гермиона. — Но потом, все в том же 1995, когда в школе зверствовала Амбридж, вы снова решили, что мне необходима встряска.

— Я плохо помню 1995 год, — Северус откинулся на спинку стула. — Темный Лорд только что возродился и пребывал просто в отличном настроении. К тому же меня уже списали со счетов, пришлось выложиться по полной, завоевывая потерянное доверие.

— Вы всегда называете его Темным Лордом?

— Привычка. Вы не возражаете? — он достал очередную сигарету. Так много он не курил пожалуй с того самого 1995 года.

Гермиона отрицательно покачала головой. Ей почему-то невероятно нравилось, что она стала свидетелем его самой земной вредной привычки. Словно он стал самим собой, не прячась и не разыгрывая из себя невесть что. Обычный мужчина со своими тараканами, не слишком привлекательный, но и не урод, с хорошим телом и скверным характером… Но здесь сейчас сидел и курил не профессор Снейп, это точно. «Северус», — прошептала она про себя, удивляясь внезапному узнаванию.

* * *
В начале 1995 года для Гермионы все было плохо. Она погрязла в своих переживаниях. Пытаясь сосредоточиться на Роне, она довела себя до такого состояния, что начала испытывать ревность. Но эта ревность была странной. Она бесилась, что он делает все, чтобы оттолкнуть ее, а ей была необходима его симпатия, чтобы закрепить эффект и полностью похоронить свою влюбленность.

Да еще Амбридж. Как-то лежа в постели и боясь уснуть (потому что во сне она точно будет касаться его обнаженной груди, а он будет перебирать ее волосы), Гермиона перебирала в уме все те заклятья, которые она могла отнести к защите и нападению. Их оказалось обидно мало.

Волдеморт возродился в отвратительном теле, и значит, опасность повисла над всеми ними, особенно над магглорожденными.

— Что же делать? Нужно же что-то сделать, — она сжала кулачки.

Гермиона знала, что сама ничего толком не сможет придумать. Ей нужна была помощь, желательно кого-то из опытных магов.

Спросить у профессора МакГонагалл? Нет, это не вариант. Гермиона сильно сомневалась, что ее декан может предложить что-то противозаконное, а то, что им придется делать что-то противозаконное, не вызывало сомнений.

Внезапно перед глазами всплыла надпись «Блэк-козел», а в голове прозвучал голос: «Вам никогда не хотелось похулиганить, мисс Грейнджер? А зря».

«Нет-нет-нет, только не это, ну пожалуйста», — Гермиона накрыла голову подушкой. Но с другой стороны она прекрасно понимала, что, если им не поможет он, то не поможет никто.

Обычно он сам ее находил, словно чувствовал, что она сильно нуждается в помощи. Сейчас ей придется идти к нему самой.

Она все-таки забылась тревожным сном, в котором он, запустив руки в ее волосы, внезапно нагнулся так низко, что она почувствовала его дыхание на своей шее и прошептал: «Вам нужно только спросить, мисс Грейнджер, уверяю вас, я не кусаюсь». Она проснулась с бешено колотящимся сердцем и замершим на губах стоном.

На следующий день она дождалась семи вечера и отправилась в подземелья. Гарри она сказала, что идет в библиотеку.

Долго простояв возле двери в его кабинет, она все же решила постучать. На стук никто не ответил.

Гермиона закусилагубу. Она одна из очень немногих студентов знала, где находятся закрепленные за ним апартаменты. Интересно, а как это будет выглядеть — шестнадцатилетняя нимфетка вваливается в комнату своего профессора. Практически в его спальню. Класс, Грейнджер. Тем более что, если бы… Гермиона сильнее прикусила губу, заставив себя прийти в себя. Не о том думаешь, деточка. Подумай лучше, как ты свою тягу к хулиганству обосновывать будешь.

Спустя еще полчаса она решилась. Подойдя к нужной двери, она постучалась, чтобы не передумать.

Открыли ей не сразу. Она уже подумала, что его нет и в его комнатах, когда дверь слегка приоткрылась, и профессор Снейп выглянул в коридор.

— Мисс Грейнджер? Что вы здесь делаете? — профессор нахмурился, глядя на нее.

— Профессор, я… в общем, мне нужно с кем-то посоветоваться.

— А со своим деканом вы посоветоваться не в состоянии? Какие у вас проблемы?

— Не с тормозами, сэр, — поспешно ответила она на невысказанный вопрос. — Вы же сами говорили, что я могу обратиться к вам за помощью, если будет необходимо. Так вот, сейчас необходимо просто до крайности.

Он посверлил ее своим фирменным взглядом, затем неохотно открыл дверь пошире.

— Да, что-то подобное я имел глупость однажды сказать. Проходите, — он посторонился, пропуская ее в комнату.

Гермиона вытерла мокрые ладони о мантию. Она стояла посреди гостиной. Сесть он ей не предложил.

— Профессор Снейп, у меня, да и не только у меня проблема с ЗОТИ. А учитывая все происходящее это просто недопустимо, — «Почему он всегда без мантии, когда мы в неформальной обстановке встречаемся?»

— Я не совсем понимаю, куда вы клоните, мисс Грейнджер, — он присел на подлокотник кресла и сложил руки на груди. — Вы что же предлагаете мне вести у вас индивидуальные уроки по данному предмету?

— А вы можете? — увидев, как расширились его глаза, она прикусила язык. — Я не стала бы так наглеть, сэр, — добавила она тихо. — Наверное, мы сами можем позаниматься, тем более Гарри знает больше всех нас атакующих и защитных заклинаний, — Снейп хмыкнул. Гермиона решила не обращать на это внимание. Конечно, он привык всех оценивать со своей колокольни. Если ты на первом курсе не можешь Феликс Фелициус сварить и патронус вызвать, то иначе как клиническим идиотом тебя назвать нельзя. Не все такие как вы, профессор. — Да, Гарри знает гораздо больше нас. И я думаю, что он сможет нас хоть чему-то научить.

— И в чем проблема, мисс Грейнджер?

— Так ведь Амбридж…

Она никогда никого из своих профессоров не называла не по форме. Северус даже позволил себе удивиться такой неприязни.

— Да забудьте вы про эту женщину, — он махнул рукой. — Создайте кружок по интересам, и вперед.

— Профессор Снейп, я понимаю, вы очень заняты, но даже в своей занятости вы, наверное, обратили внимание на невероятное количество запрещающих декретов. Как только мы создадим нечто подобное, она тут же издаст новый декрет и запретит наш кружок по интересам.

Профессор Снейп задумался. Он думал минут десять, затем решительно поднялся и подошел к столу. Открыв ящик, он вытащил горсть галеонов и высыпал их на стол.

— Что вы знаете про Протеевы чары, мисс Грейнджер?

— Только то, что они существуют, сэр, — тихо пробормотала Гермиона, думая про себя, что она полная кретинка, и что все опять нужно будет с Роном начинать сначала. Но это нужно не только ей, поэтому нужно терпеть, Гермиона, одернула она себя же.

— Подойдите, мисс Грейнджер. Я, конечно, не профессор чар, но попробую вас научить.

Чары были очень сложными, но объяснял профессор необычайно просто. Гермиона вообще заметила, что, когда он не орал, его объяснения могли понять с первого раза даже Гарри с Роном. Экспеллиармус, например, все видели вообще один раз, и практически все его знают и умеют накладывать.

Наложение чар на монеты заняло целую неделю, во время которой она каждый раз проскальзывала в его комнаты по вечерам. Однажды он долго смотрел на нее, барабаня пальцами по крышке стола. Затем спросил:

— Мисс Грейнджер, скажите мне, только честно, Поттер мазохист?

— Нет, с чего вы взяли? — пролепетала Гермиона.

— Тогда, объясните мне, почему он все еще не накатал жалобу на имя директора школы, а затем и на имя министра, что к нему применяют непозволительные и запрещенные методы отработки? — Гермиона внимательно посмотрела на него.

За эту неделю она научилась разбираться во многих оттенках его настроения. Ее вырвавшаяся на свободу влюбленность пребывала в полном экстазе, перебирая те крохи воспоминаний, которые он ей подарил. Так она вывела для себя одну интересную закономерность: чем больше он злился, тем тише разговаривал. А это приводило к интересным выводам по поводу его криков на уроках. Сейчас же он вообще практически шипел.

— Я не знаю, сэр. Я просила его обратиться к директору Дамблдору, но он отказался, — она не спрашивала, что он имел в виду про запрещенные методы отработок. Это и так было понятно.

— Идиот малолетний. Кретин, еще хуже его блаженного папаши, — процедил профессор, рывком открывая одну из дверей, за которой Гермиона увидела небольшую лабораторию. Подойдя к шкафу, он долго в нем копался, затем вытащил какой-то флакон. Пинком закрыв дверь так, что сидящая за столом Гермиона вздрогнула, он буквально швырнул ей флакон. — Бадьян. Надеюсь мне не нужно объяснять, что с ним делать?

Гермиона покачала головой и подумала, что сегодня ее влюбленность будет валяться в обмороке от экстаза.

— Мисс Грейнджер, давайте сегодня не будем накладывать чары, — он сел за стол и помассировал правую руку. — Сейчас должна пойти очень тонкая настройка, все-таки поверхность наложения очень маленькая. А я… — он запнулся. — Я сегодня немного не в форме.

— Это он, да? — тихо спросила Гермиона. — Тот-кого-нельзя-называть?

Профессор покосился на нее, она уже думала, что он ей не ответит, но он неохотно процедил.

— На самом деле Темный Лорд очень неоригинален, так что ничего страшного, завтра уже все будет в порядке.

Гермиона стиснула зубы, чтобы не разреветься. Неоригинален, ага. Всего-то пара-тройка Круциатусов, подумаешь, да, профессор?

Ей не хотелось уходить. Осталось сделать только последнюю настройку на монеты, и все. Он ее выгонит, и снова станет тем профессором Снейпом, которого ей хотелось придушить. Нет, этот тоже был не подарок. Пока он учил ее накладывать эти мерлиновы чары, настолько сложные, что у нее глаза на лоб полезли, после того как он ей все объяснил, она узнала много нового и очень оригинального про себя. Например, она даже не подозревала, что на самом деле в своем развитии недалеко ушла от амебы обыкновенной.

«Не выгоняй меня, пожалуйста», — она преданно посмотрела на него.

— Так, а давайте, мисс Грейнджер, поучим что-нибудь полезное, а то вы и в самом деле решите, что Поттер — бог в защите.

* * *
— О, точно. А вы о Гарри все-таки беспокоились, — Гермиона коротко взглянула на сидящего напротив мужчину.

— Я обо всех своих учениках беспокоился, мисс Грейнджер.

— Можно задать вам вопрос? Личный, он не касается школы вообще.

— Задавайте, чего уж там, — хмыкнул Северус.

— А вы где-то учились играть? Ну, я полагаю, что для нас вы не сильно напрягались, так, марку поддерживали и все. Но ведь еще и Волдеморт существовал, и директор Дамблдор, — она начала накручивать прядку волос на палец. Он проследил за ее действиями задумчивым взглядом.

— А вы я вижу не в восторге от Альбуса.

— Это еще мягко сказано, сэр, — кивнула Гермиона. — Я думаю, что вы и перед ним играли, ну, чтобы он не заподозрил, что Лили Эванс уже не кумир, и что вы помогаете совсем по другим причинам.

— Вы не хотите знать по каким причинам?

— Нет, пока нет. Возможно, позже я задам этот вопрос, вы же мне разрешили.

Вообще-то ничего подобного он ей не разрешал, но Северус махнул на это рукой. Гермиона с ним разговаривала и выглядела почти нормальной. К тому же ничего криминального она пока не спросила.

— Вы понимаете, что живя в подобном районе, очень сложно остаться законопослушным парнем? — осторожно начал он. У Гермионы слегка расширились глаза, и в них появился восторженный блеск. — Я однажды нарвался на довольно крупные неприятности. Это было летом и применять магию было запрещено. В общем, я попал в полицейский участок за акт вандализма. Мой отец денег на залог не дал: то ли не было, то ли не захотел, не важно, на самом деле. Меня приговорили к двум месяцам исправительных работ в том месте, где мы повеселились. Это была частная актерская студия. Естественно ни о каких курсах речи не шло, но я целыми днями там что-то мыл, подметал… Я не глухой, мисс Грейнджер и не слепой. К тому же у меня прекрасная память.

— О, — она откинулась на спинку стула и посмотрела на Северуса с таким восторгом, представляя его малолетним преступником, что ему стало слегка не по себе.

— Что еще вы мне можете рассказать про 1995 год? — немного сварливо спросил он у Гермионы.

Глава 8

Гермиона могла только осторожно кивнуть, чтобы не выдать всю глубину своего восторга.

— Так, хорошо, — он встал и вышел на середину комнаты. — Подойдите ко мне.

Она вскочила и быстро встала рядом с ним.

Он взмахнул палочкой, и вся мебель раздвинулась, отодвигаясь к стенам, образуя в комнате свободное пространство. И практически сразу это освободившееся пространство накрыл полупрозрачный купол.

Гермиона покосилась на стоящего рядом профессора.

«Выпендриваетесь, профессор? Невербально такие чары, да подряд. Думаете, я не знаю, что сильнее вас только директор, а еще этот псих неназываемый? Или, — Гермиона смотрела на своего профессора, который задумчиво похлопывал палочкой по ладони. Скорее всего, перебирал в уме заклятья, чтобы выбрать не самые зубодробительные, чтобы даже она все быстро поняла. — Мерлин, да вы даже не заметили, что только что сделали. Так машинально приготовились, как пыль стряхнули», — Гермиона прикрыла глаза. Она сейчас прекрасно поняла, почему лидеры обоих Орденов так вцепились в ее профессора. И даже псих позволил себе снова поверить в его лояльность. Наказал, конечно, не без этого. Но несильно, судя по тому, что Северус ни разу не пропустил занятий и выглядел более раздраженным и усталым, но не больным. «А на третьем ли вы месте находитесь, профессор? Или они вам так мозги запудрили, что вы сомневаетесь в собственных силах?», — она тогда впервые почувствовала легкое недовольство директором.

— Мисс Грейнджер, прекращаем мечтать, Уизли никуда от вас не денется, смотрим на меня и запоминаем, — Гермиона вспыхнула. Уизли? О, если бы вы только знали, профессор.

«А может сказать? Ну, просто, чтобы посмотреть на его изумление? Интересно, как долго бы вы в обмороке валялись, профессор, если бы знали, о ком я мечтаю?»

Гермиона сосредоточилась на том, что показывал ей профессор.

— Заклинание кнута. Руку с палочкой отводим и имитируем удар кнутом. Как воспроизведете движение, так он и «ударит». Само заклинание «Флагелло», отпускается при достижении рукой наивысшей точки. После того как заклинание произнесено, движение рукой продолжаем. Смотрите, как это выглядит, — он взмахнул рукой, — Флагелло.

Гермиона услышала свист и щелчок, словно действительно щелкнул кнут.

— Попробуйте, мисс Грейнджер, пока только движение палочкой, без озвучивания заклятья, — Гермиона попробовала. «Это вы из того, что попроще выкопали, а, профессор?». — Нет-нет. Не напрягайте руку. Ну же, Грейнджер. Черт, представьте, что хотите ударить кого-нибудь, меня, например, — Гермиона давно заметила, что у него частенько вырываются маггловские ругательства. — Нет! Не так! Стоп. Так дело не пойдет.

Он мрачно смотрел на нее, постукивая палочкой по ладони. Затем, придя к какому-то решению, он снял купол и подошел к столу. Подняв первый попавшийся пергамент, он осмотрел его и трансфигурировал в обычный кнут.

Подойдя к ней, он снова закрыл их куполом.

— Вот что, мисс Грейнджер. Пока вы не поймете, как нужно управляться с обычным кнутом, дело не сдвинется с мертвой точки. Это на самом деле не так просто, как кажется.

Она испуганно посмотрела на профессора. Тот закатил глаза.

— Мисс Грейнджер, я не собираюсь это показывать на вас. К тому же вы тогда ничего не увидите. Держите, — он протянул ей кнут, а сам встал сзади. — Кнутовище держите крепко, но не пережимайте, веревка должна свисать свободно, — Гермиона вздрогнула всем телом, когда почувствовала, что он несильно прижался грудью к ее спине и обхватил своей рукой ее руку, ту, в которой она держала кнут. — Спокойно, расслабьтесь. Я ничего плохого вам не сделаю.

Он отвел ее руку, показал, как нужно делать замах, как отпускать, как отдергивать кнутовище. Точнее все это он делал сам, держа при этом ее руку в своей руке. Сначала медленно. Потом быстрее. Когда раздался первый щелчок, Гермиона вздрогнула. Она так сосредоточилась на ощущениях, что чувствовала: еще немного, и она потеряет сознание.

— Вот так, молодец, — тихий голос и дыхание на шее. Гермиона зажмурилась. — А теперь, мисс Грейнджер, попробуйте сами.

Он оставил ее так резко, что она едва не упала. О, она помнила каждое движение, он словно выжег их в ее памяти. Свист кнута, щелчок.

— Ну вот, можете, когда хотите. А сейчас тоже самое, только магический кнут.

Когда у Гермионы получилось, Северус задумчиво посмотрел на нее.

— Я хотел бы вам дать сегодня еще одно заклинание, но только теоретически. Оно довольно разрушительное, но в жизни может пригодиться всякое.

Гермиона кивнула. Все что угодно, только бы не уходить.

— Насколько разрушительное, сэр?

— По общему действию напоминает Петрификус, то есть переводит живое существо в состояние паралича, но при этом сопровождается характерной взрывной волной. Может отбросить жертву и причинить физические повреждения. Также способно влиять на неживые объекты по типу все той же взрывной волны. Движение рукой — простой выпад в сторону объекта, как удар шпагой. Вот так, — он выкинул руку вперед. — Произносится «Экспульсо». Заклинание отпускается после завершения выпада. Попробуйте.

Это заклятие получилось с первого раза, не то что бы получилось, Гермиона пока не сошла с ума произносить подобное в непредназначенном для этого помещении.

— Да, хорошо. Советую потренировать в Запретном лесу самостоятельно. Так, времени у нас еще немного есть, — он двумя движениями палочки вернул комнате первоначальный вид. — Садитесь и записывайте. Защитный щит на местность, защищает практически от всего. Относится к условно темным, сидеть, будете хорошей девочкой, я вас как-нибудь просвещу по поводу так называемой Темной магии. Этот щит является основой защиты Хогвартса. Но, учитывая общую площадь, не влияет на необнаружение. А вот что-то мелкое, типа палатки в лесу можно закрыть полностью. Представляем объект защиты и мысленно воздвигаем стены. Заклятье беспалочковое. Когда стена достигает максимума, произносим «Репелло Инимикум». Сложность заключается в удержании образа во время произнесения заклятья. Потренируйтесь. Может пригодиться. Чтобы достичь максимального эффекта применяется вместе с Протего Максимум. В идеале накладываются одновременно двумя магами. Если с вами Поттер, то последовательно: сначала Протего, затем Репелло. Записали? А теперь вам пора в гостиную вашего факультета, скоро отбой.

Гермиона потом долго смотрела на свою запись «Если с вами Поттер, то…»:

— Неужели я действительно это записала? — она прыснула в подушку, надеясь, что Гарри никогда не увидит этой записи.

На следующий день Гермиона под его руководством закончила настройку чар и ушла с полным карманом денег и напутствием не попадаться.

То ли профессору Снейпу надоело кошмарить учеников, то ли он уставал на «второй работе», а может быть решил, что с них Амбридж хватит, но вел он себя почти нормально. Язвительные замечания не в счет, он бы умер, если бы никого за целый день не оскорбил. Но Гермиона склонялась к мысли, что, скорее всего, уставал. Потому что его змеи распустились просто до жути. Видя его усталость, а иногда замечая, как он поводит плечами, чтобы хоть немного унять боль в мышцах, Гермиона поняла, что змееныши всегда находились в ежовых рукавицах, раз не позволяли себе слишком уж многого. А сейчас их декану было не до них, поэтому они почувствовали, что поводок ослаб, и пустились во все тяжкие.

Когда на заседании ОД они начали разучивать патронусов, Гермиона вспоминала только один-единственный момент, когда профессор Снейп лежа под ней весело рассмеялся. Ведь именно в этот момент она поняла, что влюбилась. Серебристая выдра вырвалась из палочки и принялась нарезать вокруг нее круги.

А потом их засекли и уволили Дамблдора.

В отличие от Гарри, Гермиона мазохисткой точно не была, поэтому после первой же отработки с кровавым пером накатала, пользуясь советом Северуса, письмо министру Фаджу, в котором она не просто пожаловалась на неправомерность наказания, но и предупредила, что если меры не будут приняты, то следующее письмо уйдет во все маломальские издания с колдографиями процесса. Кто-нибудь его опубликует, и вот тогда… Что будет тогда, она оставила на фантазию министра.

Фантазия у Фаджа работала нормально, потому что никаких кровавых перьев больше не было, Амбридж бросала на нее злобные взгляды, но старалась лишний раз не трогать.

Проверка Амбридж у профессора Снейпа ее позабавила. Он сразу запихал ее в угол, очень четко дав понять, что если она будет мешать… Намек был понят. Задав пару ничего не значащих вопросов, Амбридж села в свой угол и до конца урока профессора не нервировала.

Когда он отвечал на вопрос про ЗОТИ, Гермионе показалось, что он стрельнул глазами в ее сторону и усмехнулся, а ей действительно было жаль, что не он ведет этот предмет.

* * *
— А вы, правда, хотели вести ЗОТИ? — Гермиона поставила локти на стол, и смотрела на своего профессора, не отрывая взгляда.

— Я хотел вести все, что угодно, кроме зелий, — под ее пристальным взглядом он чувствовал себя неуютно. Какая-то мысль не давала ему покоя, но он никак не мог поймать её за хвост. Что-то было связано с такими взглядами, да и со всеми другими странностями этой девочки, нет, Северус, уже не девочки, а молодой женщины. Ведь это обстоятельство не дает тебе покоя, правда? — Но, кроме ЗОТИ остальные предметы были в надежных руках настоящих профессионалов, а ЗОТИ на моей памяти кто только не вел.

— А почему не зелья?

— Потому что зелья невероятно сложный предмет, а я довольно эмоциональный человек, чтобы не беситься, если мои студенты что-то не понимают. Непонимание в таком предмете как зелья ведет как минимум к взрывам. К тому же я действительно очень люблю зелья, чтобы отношение к ним учеников не выводило меня из себя.

— А вы в курсе, что вы очень хороший учитель? — Северус недоверчиво хмыкнул. — Нет, правда.

— Поттер бы с вами не согласился, мисс Грейнджер.

— О, это его право. Но я-то знаю, как они с Роном уроки учили, как к зельям готовились, бедняги по ночам не спали, — ядовито добавила она. — И несмотря на такие чудовищные нагрузки, они сдали зелья на Выше ожидаемого даже не сильно напрягаясь. А теперь докажите мне, что вы ужасный преподаватель.

— Мисс Грейнджер, вам не кажется, что я плохо на вас влияю?

— Нет, не кажется, я это знаю, — Гермиона ослепительно улыбнулась, а Северус вздрогнул и потянулся за сигаретой.

* * *
После того как профессор Снейп выгнал Гарри с окклюменции, Гермиона шла в подземелья, костеря Гарри самыми разными словами. Она долго готовилась к этой встрече, потому что шла просить профессора позаниматься окклюменцией с ней, раз уж этот… дальше шли такие нецензурные слова, характеризующие Гарри, что даже профессор Снейп, услышав их, покраснел бы. Прежде чем решиться, Гермиона прочитала все, что было в библиотеке по этой теме, включая ту литературу, что была представлена в Запретной секции.

Ей было, что скрывать от профессора. Например, свою безумную любовь. Гермиона отдавала себе отчет в том, что влюбленность не выдержала напора всего того, что он предложил ей осенью, и трансформировалась во что-то большее. Разумом она понимала, что ни к чему хорошему это не приведет, но ничего поделать не могла. Хотя, по здравому размышлению, она пришла к выводу, что это чувство все-таки гораздо лучше поддается контролю, чем влюбленность. Но и требует оно большего. А вот это пугало неопытную девушку, потому что воспоминание про его руку на ее руке, его прижатое к ее спине тело, его дыхание на шее когда он учил ее пользоваться кнутом — все это стало ее тайным фетишем.

Так что ей было, что скрывать. Разобрав все, что прочитала, по полочкам, Гермиона приступила к анализу. Вынырнув из своей работы через несколько часов, она поняла, что попросить его позаниматься с ней вполне можно. Ей захотелось в очередной раз прибить Гарри Поттера. Вот зачем он, спрашивается, таскался к профессору Снейпу больше чем полгода, отвлекал человека, доводил своей тупостью, если даже не удосужился понять, что от него требовалось. Если он даже не понял, что такое окклюменция.

Даже если профессор увидит, как она по ночам раз за разом проживает его прикосновения, то вполне может принять их за кошмар. Есть у него что-то вроде небольшого комплекса неполноценности, есть. И явно в этом виноват один из его патронов, если не оба. Надо бы еще одну надпись в туалете написать, что-то типа «Дамблдор и Волдеморт — скоты». Вот все удивятся, решат, что третья сторона появилась.

При окклюменции мысли не озвучиваются, только воспоминания. А она вроде никогда ему в любви вслух не признавалась, и даже на бумаге не писала. Вот список предполагаемых поклонников он увидеть может, а там даже Блэк с Люпином, там все, кроме него. Обидеться может, ну и пусть обижается, лишь бы согласился позаниматься с ней, лишь бы не выгнал. Она же все равно ни на что не рассчитывает, так что…

У двери его кабинета она долго стояла, не решаясь постучать. Отсюда недавно ушел Гарри, и Гермиона не знала в каком настроении профессор. И все же она решилась.

Дверь распахнулась. Настроение у профессора было ниже Хогвартской канализации.

— Вы зачем сюда явились, Грейнджер? Ваш дружок все вам рассказал, и вы пришли посмеяться? — прошипел профессор.

«Я убью Поттера. Это что такое он натворил, чтобы так вывести его из себя, если Круциатусы от психованного скота для него — это банальность», — Гермиона смотрела прямо и не отводила взгляда от лица профессора.

— Гарри ничего мне не говорил. Он только сказал, что вы закончили, и занятий больше не будет.

— Тогда зачем вы явились?

— Можно мне зайти, сэр? — она старалась говорить спокойно.

Он неохотно посторонился. Гермиона протиснулась в кабинет между ним и дверью. Именно протиснулась, так как промежуток был слишком мал, чтобы пройти. Момент протискивания взволновал девушку. Чтобы привести мысли в порядок, она огляделась. Образцы в банках ее не впечатлили. Однажды она упросила родителей отвести ее в анатомический музей. Вот там да, там впечатляло. А тараканы на полу и осколки банки — это непорядок, это нужно убрать.

— Грейнджер, что вы делаете?! — она вздрогнула, и осколок стекла пропорол ей ладонь.

Она подняла глаза. Он возвышался прямо над ней. Гермиона попыталась виновато улыбнуться, и тут он увидел окровавленную ладонь.

— Глупая девчонка! — он схватил ее за здоровую руку, легко поднял с пола, протащил по кабинету и буквально швырнул на стул. — Руку!

Гермиона протянула ему пораненную руку. Профессор осмотрел ее, затем отпустил и подошел к шкафу. Порывшись на полках, вытащил несколько флаконов и снова подошел к ней. Бережно подняв раненую конечность, он открыл один из флаконов.

— Будет немного больно. В ране остались маленькие осколки стекла, их нужно удалить, — Гермиона кивнула.

Немножко больно, было сильно больно. Но, он-то все по своим меркам мерит, а для него Круциатус — это… Гермиона стиснула зубы, но не смогла сдержать слезинки. Она зажмурилась и тут же распахнула глаза, потому что он слегка подул на порез, который словно выжигало изнутри.

— Ш-ш-ш, сейчас все пройдет, потерпи немного.

Ради этого она готова была терпеть. Что там нужно? Руки себе резать, чтобы стекла в ране застревали, да не вопрос, хоть каждый день. Только вот, если каждый день, то сперва ее будет лечить мадам Помфри, а потом психиатр. Хотя психиатр ей и так нужен.

Жжение прошло быстро, она даже не успела насладиться его бережными касаниями и теплым дыханием. Вот почему он такие качественные зелья делает? Грейнджер, успокойся, не сходи с ума.

Остальное было не интересно. Он прошептал различные заживляющие заклинания, намазал тонкую линию шрама бадьяном и заставил выпить что-то, чего Гермиона не знала, но выпила без глупых вопросов.

Пока он ее лечил, успел успокоиться. Вот что значит шпион со стажем.

— Так зачем вы пришли, мисс Грейнджер?

— Профессор, вы только выслушайте меня не перебивая, ладно? Гарри не смог освоить окклюменцию, но он сам баран, — она все-таки не сдержалась. Северус фыркнул. — Я знаю теорию, я, наверное, прочитала все, что вообще написано про этот раздел магии. Я знаю, что универсального щита нет, что каждый выбирает свой вариант защиты сознания. Но, я также знаю, что для этого нужен тренер. Высококлассный легилимент.

— К чему вы клоните, мисс Грейнджер?

— Потренируйте меня, пожалуйста, сэр, — она заискивающе посмотрела на него. — Поймите, я нахожусь в куда большей опасности, чем Гарри. Он же Избранный, его все охраняют, даже вы. А я никто, обычная магглорожденная, — она вовремя прикусила язык и не сказала «грязнокровка». — Но если меня схватят, то конец придет всем. Я слишком много знаю, слишком много.

— Это больно, мисс Грейнджер, — наконец, произнес он. — И к тому же, я могу узнать ваши тайны.

— Мои тайны в моих мыслях, сэр. А воспоминания… — она пожала плечами. — Я рискну.

— Хм, — он повертел в руках палочку. — Легилименс.

Вот так без подготовки, хотела, Гермиона, получай. Это действительно было больно. Воспоминания детства, мама, папа, начальная школа. Профессор просто пролистывал их, не заостряя внимания. «Блэк+Люпин — козлы», на этом воспоминании Снейп задержался и отменил заклинание.

— Вот как? — он смотрел с любопытством, а в глазах появились смешинки. Ты всегда его смешишь, Гермиона. — Продолжим?

Она кивнула. На этот раз он тщательно изучил злополучный список, прежде чем покинуть ее разум.

— Там нет директора и меня, — произнес он очень ровно. Вот, чего и следовало ожидать.

— Директор стар, а с вами у меня не было бы ни единого шанса, сэр, — как она умудрилась не покраснеть?

— Ну почему же? — он задумчиво осмотрел ее с ног до головы. — По-моему у вас есть шанс с абсолютно любым мужчиной. Кроме Поттера. У вас есть все. Вы можете предложить каждому мужчине то, что он больше всего предпочитает в женщинах. Красивые и умные женщины обычно беспощадны, мисс Грейнджер.

— Почему кроме Поттера? — она почувствовала, что у нее пересохло во рту.

— Потому что там особый случай. Клинический, я бы сказал. Так что вы можете пересмотреть свой список. Легилименс.

«Концерт Мьюз в Лондоне прошлым летом. Я уговорила родителей свозить меня туда. Вы любите Мьюз, профессор? Это для вас не слишком тяжело? Что вы пытаетесь посмотреть? Нет-нет, я еще вот эту песню не послушала, она потрясающая, правда?».

— Легилименс! — «Мэтью Беллами классный, правда? А ведь он не красавчик, прямо как вы. Но классный же, посмотрите, видите? Главное талант, а внешность неважна, правда, неважна. А вы очень талантливы, профессор». — Прекрасно, мисс Грейнджер. Можете идти, думаю, тренировки вам не нужны, вы прекрасно держите блок.

* * *
— А вы с какой попытки поставили блок? — Гермиона все еще сидела в той же позе, не сводя взгляда с Северуса.

— Со второй. Но у меня была мощная мотивация. Меня смотрел Темный Лорд.

— Да, мотивация мощная, — кивнула Гермиона.

— Вы не хотите пообедать? — Северус потянулся.

— А что вы предлагаете?

— Мне нужно сходить в отель за вещами. Там неплохой ресторан. А ужин я приготовлю.

— Я согласна, — Гермиона практически успокоилась и теперь пребывала в блаженной нирване. Он жив и он с ней. Они пойдут в ресторан… — Скажите, сэр, а у меня до сих пор есть шансы… ну, с вами? Я по вашему совету расширила список.

Он странно на нее посмотрел, но не ответил, а встал и протянул руку для аппарации.

Глава 9

Неплохим ресторанчиком при отеле оказался всего-навсего ресторан при «Хилтоне». Когда Северус подошел к дверям отеля, Гермиона попятилась.

— Нас туда не пустят, мы не одеты как надо, — зашептала она.

— Не говорите глупостей, мисс Грейнджер. Они не могут не пустить в ресторан гостя, проживающего в этом отеле, к тому же на обед не распространяются столь строгие правила в выборе одежды, — ему пришлось рывком прижать к себе девушку, чтобы она не вырывалась.

— Но все равно, не в джинсах же.

Они прошли через роскошный холл и зашли в двери ресторана. Когда Северус зашел в сам ресторан, таща за собой Гермиону, на них действительно посмотрели с некоторым подозрением, а потом в их сторону полетел на всех парусах солидный мужичина. Учитывая, как перед ним расступались служащие — это был как минимум управляющий.

«Ну все, теперь нас выгонят с позором, или Северус применит магию. И почему мне не хочется, чтобы он вел себя по примеру этих чистокровных уродов», — мрачно подумала Гермиона.

— Северус, я так рад тебя видеть, — мужчина подбежал к ним и, схватив руку Снейпа, принялся интенсивно ее трясти. — Где ты был столько времени? Все время на континенте? Я припоминаю, Селина говорила, что встречала тебя в Париже.

— Здравствуйте, Ричард, — Северус позволил себе скупую улыбку. — Я действительно давно не был на родине. Мы с моей спутницей хотим пообедать. И, Ричард, я вчера вечером заселился, но обстоятельства немного изменились… Ты не мог бы попросить кого-нибудь принести мои вещи, я не распаковывал сумку, и принести счет сюда вместе со счетом за обед. Неохота совершать лишних телодвижений.

— Ну конечно, не волнуйся. Твой любимый столик свободен, проходи.

Северус кивнул и потащил Гермиону куда-то в угол. Северус сел лицом к залу. Если Гермиона ждала учтивости, чтобы он отодвинул ей стул, помог сесть, то она могла ждать до бесконечности. Но, к счастью, Гермиона прекрасно знала своего Северуса, поэтому молча устроилась на стуле напротив него.

Подбежавший официант был отослан с пожеланием накормить их вкусно и на свой вкус.

Гермиона молча сверлила взглядом Северуса.

— Что? — раздраженно спросил он. — Спрашивайте, а то вас сейчас разорвет от любопытства.

— Ричард, — протянула она. — И откуда вы знаете Ричарда, да еще так неплохо, судя по всему?

— Мисс Грейнджер, ну зачем вам это нужно? Зачем вам так необходимо знать обо мне столько подробностей? — он откинулся на спинку стула, впервые сожалея, что в ресторане «Хилтона» не рекомендуется курить. Нет, курить можно было, никто в своем уме не смог бы запретить этого, не тот уровень у гостей, чтобы им что-то запрещали. Просто это было не принято.

Она не ответила, просто посмотрела на него с видом побитой собачки.

«Мерлин мой, девочка, что ты себе навоображала обо мне? Неужели эти проклятые воспоминания так на тебя повлияли, что ты решила, что я тебе нравлюсь немного больше, чем просто твой учитель? — Северус внимательно смотрел на Гермиону. — Почему тебя так резко накрыло-то? Хотя ты сама говорила, что-то вроде про то, что хочешь, чтобы тебя отпустило. Что тебя должно отпустить?».

— Мисс Грейнджер, у таких взглядов есть очень неприятное определение: эмоциональный шантаж, — она тихонько вздохнула. — Ну хорошо, мисс Грейнджер, я расскажу, а вы в свою очередь поведаете мне, что у вас за дела творятся с Уизли предпоследним.

* * *
Гермиона не хотела рассказывать про то, что в своем ненормальном мире она так и не смогла поселить Рона. Что она делала для этого все, она даже сама себе амортенции накапала, которую у близнецов купила (как же Фред на нее тогда смотрел) на шестом курсе с волосом Рона. Немного, так для легкой влюбленности. На легкую влюбленность, обиду и ревность к Лаванде хватило. Она вела и чувствовала себя как идиотка, поэтому повторять эксперимент не решилась. Тем более, что действие амортенции сошло на нет в мае 1996 года, когда…

Всего этого она говорить ему не хотела, но он поставил условия, а ей нужно было знать. Ей очень нужно было знать, почему маггл Ричард как-там-его управляющий «Хилтона» буквально на шею профессору Снейпу вешается и не были ли виной этому какие-то заклинания. Ведь на службе у психа он мог и должен был всякими непотребствами заниматься.

Она много читала про шпионов. Читала биографии и официальные хроники, никакой фантастики вроде Джеймса Бонда. Читала, чтобы понять, что он может собой представлять. Прочитала, поняла, удивилась. Вот в тот момент она и пришла к выводу, что он играет на публику. Ну не мог успешный шпион (а за то, что он успешный шпион говорило то, что он был все еще жив) быть таким как профессор Снейп, не мог и все тут.

В мыслях она давно уже разделяла профессора Снейпа и Северуса. Профессора Снейпа она уважала, а Северуса любила. Профессор Снейп, тот, чей образ был буквально навязан всем школьникам и коллегам, настолько гротескно неприязненно относился к гриффиндорцам, особенно к Гарри Поттеру, что это было уже просто смешно. Он явно переигрывал, но никто, похоже, этого не замечал. «Идиот малолетний. Бадьян, мне не нужно объяснять, что с ним делать?», — а вот это явно был Северус.

Так вот, профессор Снейп с его истеричностью, просто не смог бы быть шпионом. Если бы он был просто Пожирателем смерти — его поведение было бы понятно. Если бы он полностью раскаялся от любви к этой рыжей швабре, а Гермиона недолюбливала маму Гарри с некоторых пор, то он должен был придумать как отделаться от метки и сидеть не вылезая из подземелий, периодически истеря и кошмаря Гарри. Но все вместе, да еще и умудряясь делать доклады пресветлому Альбусу так, чтобы псих не понял, кто именно ему такую свинью подложил?

Нет, профессор Снейп на шпиона явно не тянул. Потому что шпион — это прежде всего железные нервы. Железные настолько, что он должен был спокойно смотреть на убийства психом кого бы то ни было. И даже сам должен был принимать участие в убийствах и пытках, если не мог избежать этого по веским причинам. Все, лишь бы только не быть раскрытым. Шпион — это пятьдесят процентов победы, а хороший шпион — это почти девяносто процентов победы. Северус был хорошим шпионом, плохие шли на корм Нагайне, а псих его решился убить только из-за Бузиной палочки, а не потому, что раскрыл. Так что профессор Снейп явно не тянул — с его-то истериками и неврастенией? Да псих бы его за пять минут вычислил. Вот только Гермиона думала, что все же Лили и ее смерть были причиной смены окраса, и перехода в разряд шпионов. Что, возможно, он хотел отомстить за смерть любви всей своей жизни. Хотя сейчас она понимала, что если бы это было так, если бы Северус настолько увяз в эмоциях, то шпионом он бы точно не смог быть: ни хорошим, ни плохим.

Гермиону еще при прослушивании собраний Ордена Феникса кольнула мысль, что что-то здесь не так. Если Блэк вел себя как последняя истеричка, то и толку от него было на самом деле немного. Примерно как у Гарри с окклюменцией. Ее покоробило тогда, что Гарри в смерти Блэка обвинил Северуса. Как же ей хотелось встряхнуть его и заорать:

— Поттер, да пойми ты, чудило, это ты во всем виноват, ты и твой блаженный крестный! Ты какого хрена ничем весь год не занимался? Избранный, мать твою. Для чего тебя вообще избрали? И ответь, Поттер, а при чём здесь вообще профессор Снейп? Это он виноват в том, что мы поперлись в это долбанное министерство? Или это он виноват в том, что ты так и не научился окклюминационный щит держать? Я тебе как последняя идиотка книги по магии разума подбирала, даже подчеркивала, на что ты должен был обратить свое внимание, но ты же Избранный, мать твою. Ты же даже не удосужился открыть и прочитать, если ты глухой и объяснения профессора до тебя не доходили. Ты, дебил, так и не понял, что профессор Снейп не должен был тебя Учить окклюменции, он просто должен был быть тренером-легилиментом, чтобы ты сам своими скудными мозгами придумал и организовал себе щит! А ты вообще представляешь, насколько он рисковал и чем он рисковал? Вот решил бы псих его прочитать, и вдруг ему это удалось, а в голове профессора опа, картина маслом: его драгоценный Пожиратель тренирует Поттера закрываться от своего господина. Ах да, еще бадьян и хрен знает чего еще! И собака твоя бешеная! Легко обвинять, а кто-нибудь из вас пробовал после Круциатуса психа на занятия идти, или на собрания эти дебильные? И это мы не знаем, что еще псих его заставляет делать, и чем еще, кроме Круциатуса (который для профессора так, банальщина) его награждает за верную службу! Чем вообще директор Дамблдор думал, когда заставлял профессора, который, внимание, Поттер, шпион в тылу психа, заниматься с тобой чем бы то ни было? Он так в нем уверен? Он так уверен, что Северус однажды не сломается или не свихнется от такой нагрузки и Орден Феникса не лишится своего единственного, единственного, Поттер, шпиона?!

Гермиона ничего этого не сказала, просто тихо плакала, уткнувшись в подушку в Больничном крыле. Все-таки эта скотина Долохов ее чуть не убил.

Она тогда открыла глаза, потому что почувствовала чей-то взгляд. В палате было темно, но она разглядела силуэт, в котором сразу узнала своего профессора, сидящего у ее кровати на стуле. Он внимательно смотрел на нее.

— Не плачьте, мисс Грейнджер, вы не виноваты, что Блэк погиб.

— А я себя и не виню, — Гермиона села на кровати и обхватила руками колени. — И кстати, вам тоже не советую. Чем меня эта свинья шарахнула?

— Вы стали много выражаться, мисс Грейнджер, — Северус хмыкнул.

— А что, разве это не так? Нашел соперницу — шестнадцатилетнюю девчонку, — фыркнула Гермиона. — Кабан некастрированный. — Довольно агрессивно добавила она. — Так чем он меня?

— Удар, — просто ответил Северус, да именно Северус. — Гаденькое заклятье на самом деле.

— Вы меня ему научите?

— Зачем вам его знать? К тому же оно относится к условно темным.

— Да мне плевать. Мне уже на многое плевать, сэр. Просто я хочу его им же угостить. Сдается мне, мы еще встретимся на узкой дорожке.

— Оно легкое, — подумав, сообщил Северус, — вообще, чем гаже заклятья, тем они легче, вы не заметили?

— Это потому что для их применения мозги не нужны, сэр.

— Как только вам разрешат вставать, я вас научу, и не только ему. А сейчас выпейте это, и ложитесь спать.

* * *
— Ну так что, мисс Грейнджер, вы согласны?

— Да, сэр, я согласна, — кивнула Гермиона.

— Я знаю Ричарда, потому что я спас его и всю его семью еще в то время, когда Поттеры делали вид, что прячутся, совершая идиотские поступки при этом. Белла и примкнувший к ней Розье решили поразвлечься. Вы в курсе, что эта сука ненормальная «развлекалась» с магглами, не используя магии? Больше всего она предпочитала ножи. Акция была не санкционирована Темным Лордом, и мне удалось вмешаться до того, как этим людям был нанесен значительный ущерб. Проблема заключалась в том, что когда я подчистил воспоминания у этой ненормальной парочки, мне пришлось вернуться, потому что ущерб все же был. Я убедил Ричарда не связываться с полицией, и как мог восстановил то, что натворили эти скоты, — на лице Северуса проскользнуло отвращение. — С тех пор Ричард считает, что должен мне, как бы я его не отговаривал и не убеждал, что делал это не ради них самих, а больше ради самого себя.

— Когда вашим патронусом стала лань? — тихо спросила Гермиона.

— Мисс Грейнджер…

— Сэр, скажите, вы будете плохо себя чувствовать, если хоть раз назовете меня по имени?

Северус смотрел на нее не менее минуты.

— Хорошо, Гермиона. Лань всегда была моим патронусом, всегда, понимаете? Я не лгал Альбусу, когда говорил об этом. Вот только директор не знал, что я научился вызывать патронус в шестнадцать лет, а в то время мои чувства к Лили Эванс были… — он замолчал. — Да какого черта! Принесите, пожалуйста, пепельницу, — крикнул он, обращаясь к официанту. Вытащив последнюю сигарету, он смял пачку. — Я действительно переживал ее гибель и действительно просил Темного Лорда сохранить ей жизнь. Но пришел я к Альбусу не поэтому. Да, я использовал свои юношеские чувства и свой патронус, кстати, тоже, чтобы убедить директора в своей лояльности. Я этим не горжусь, но по-другому он мне просто не поверил бы. Это уже потом, когда я плотно общался с Кингсли, я понял, что можно было пойти другим путем, менее опасным и более рациональным, но в то время мне едва исполнилось двадцать лет. Я фактически был испуганным подростком, который по дурости принял метку в семнадцать лет и уже в восемнадцать очень сильно об этом пожалел. Но я отдавал себе отчет, что индульгенцию бесплатно мне никто не предложит, поэтому я продал единственное, что у меня было на тот момент — самого себя.

Официант принес хрустальную пепельницу и первую перемену блюд.

Северус закурил, а Гермиона принялась ковыряться в салате, не решаясь посмотреть на него, чтобы не смущать своим вниманием.

— Мисс Грейнджер, Гермиона, посмотрите на меня, — Гермиона встрепенулась и подняла глаза. — Вы должны понять, я не хороший человек. Идя на эту сделку, я не преследовал никаких других целей, кроме отбеливания собственного имени. Мною двигали абсолютно эгоистичные мотивы. Никакого раскаяния и никакого сожаления я не испытывал. Вы правы, наверное, я неплохой актер, если Альбус практически сразу мне поверил, но поверьте, я никогда не пошел бы на все это только ради Лили. Никогда.

— Да, сэр, именно потому, что вы думали только о себе, вы и спасли Ричарда и его семью. А Гарри? Он с пеной у рта доказывал мне, что вы его… ну ладно не ненавидели, но относились не очень хорошо из-за его отца в частности и из-за Мародеров в целом.

Северус затянулся, не сводя взгляда с Гермионы.

— А вы сами как думаете, Гермиона?

— Я думаю, что в этом случае вы не смогли бы стать хорошим шпионом. А вы были хорошим шпионом, сэр.

— Когда ты находишься близко к Темному Лорду, все проблемы, которые казались тебе существенными, теряли смысл. Уже на седьмом курсе, когда я принял метку, я понял, что Мародеры — это настолько несущественно, что мне даже стало стыдно за то, что я когда-то принимал их всерьез. Конечно, их методы… Вы знаете, за что явыгнал Поттера с занятий окклюменцией? — Гермиона покачала головой, Гарри никогда так им и не признался. — Понимаете, в становлении личности Поттера немаловажную роль играл психологический аспект. Он должен был быть абсолютно уверен в непогрешимости своих родителей. Мои нападки время от времени, должны были укрепить его уверенность. Перед каждым занятием я сливал в думосбор все то, что могло поколебать веру Поттера. Поверьте, там было много всего. Всегда была вероятность, что он прочитает меня. Он совершенно непредсказуем, а в момент применения легилименции окклюмационный щит убирается. Что однажды и произошло. Но дело не в этом. Меня срочно вызвали из кабинета, а Поттер…

— Не может быть, — Гермиона закрыла рот ладонью. В ее глазах плескался ужас. «Поттер, ты что совсем ненормальный! Как ты мог?!».

— Может, мисс… Гермиона. Вы представляете мое состояние, когда я увидел, что работа стольких лет пошла насмарку? К тому же Поттер со своим везением умудрился попасть на самый смак, — Северус смял окурок в пепельнице. — Но не суть. Мародеры уже на седьмом курсе меня не волновали. Тем более, мне уже было в тот момент плевать на последствия, и я довольно серьезно ответил Поттеру и Блэку. Они попали почти на неделю в больничное крыло, а я получил взыскание на два месяца. В этот момент мы с Эванс разругались окончательно. Но мне опять же было на это плевать. С тех пор Мародеры меня не трогали. Но Темный Лорд… Я практически никогда не участвовал в рейдах, я не лгал, что в своей жизни убил, то есть целенаправленно лишил жизни только одного человека — Альбуса Дамблдора. Темный Лорд всегда держал меня подле себя. Это стало очень скоро напрягать. Я не понимаю, почему он это делал, — Гермионе захотелось как в школе вздернуть руку и закричать: «А я знаю, можно мне сказать, ну, пожалуйста». Это был ответ на ее рассуждение про то, что псих уже тогда понял, что этот мальчишка очень скоро переплюнет и его, и Альбуса. Вот только Альбус тоже это понял, и тоже держал его возле себя, не отпуская ни на шаг. — Ну вот и все. Как на исповеди, мисс… Гермиона. Ешьте. Мы не уйдем отсюда, пока вы все не съедите.

Гермиона вернулась к салату. Северус отодвинул пепельницу, которую бессознательно крутил в тот момент, и принялся за свое блюдо, ловко орудуя ножом и вилкой.

«Интересно, а где мальчишка из трущоб, да еще и малолетний преступник, изучил все это?», — Гермиона внимательно следила за ним. Он действовал очень четко, даже небрежно, как аристократ в эн-ном поколении. Даже ей приходилось время от времени останавливаться и вспоминать, что делать дальше. У Северуса таких проблем не было.

— Северус Снейп! — белокурый вихрь налетел на их столик. Гермиона во все глаза уставилась на роскошную блондинку, чуть старше, чем она сама. — Отец сказал, что ты здесь. Почему ты мне не сообщил?

— Здравствуй, Селина, — он поднялся, отбросив салфетку, а Гермиона даже не заметила, что он положил ее на колени.

Девушка буквально повисла на ее профессоре, и (тут Гермиона почувствовала, что вилка, зажатая в ее руке, начала гнуться, так сильно она ее сжала) поцеловала его. Эта. Блондинка. Поцеловала. Его. Прямо. В. Губы.

Гермиона резко встала, отшвыривая все-таки погнутую вилку.

— Извините, сэр, но, похоже, я не голодна, — выбежав из отеля, она свернула в какую-то подворотню и аппарировала.

Дома, упав на кушетку, все еще стоящую в гостиной, Гермиона разрыдалась.

— Вот значит как, да? Значит, мисс Грейнджер, ты еще сопливая девчонка, а эта… блондинка, уже нет! Да она меня старше, не больше, чем на пять лет.

Северус непонимающе смотрел на согнутую вилку.

— О, извини, похоже, я не вовремя, — Селина действительно выглядела обескуражено. — Но, я смотрю, ты решил воспользоваться моими советами насчет твоего имиджа. Тебе идет. Такой интересный мужчина.

В этот момент принесли его сумку. И к ним подошел Ричард.

— Что случилось?

— У моей спутницы рецидив, — Северус потер лоб, соображая, что сейчас ему делать. — Где мой счет? Мне нужно срочно пойти за ней.

— Нет-нет, не говори глупостей, за счет заведения, — замахал руками Ричард.

Северус не стал его переубеждать, подхватив сумку, он быстро направился к выходу, кивнув Селине на прощанье.

Глава 10

Северус аппарировал прямо в гостиную. Гермиона даже головы не подняла от подушки.

Порывшись в сумке, Северус вытащил пачку сигарет, отметив про себя, что она последняя и что нужно купить еще. Что-то ему подсказывало, что в ближайшую неделю он накурится до тошноты.

— Мисс Грейнджер, — он шагнул к кушетке, но остановился, оглядывая убогую гостиную и прикидывая, куда бы сесть, чтобы быть недалеко от девушки.

— Извините, — ответила она глухо в подушку, все еще не поднимая головы.

— Мисс Грейнджер, — он принял решение и сел на край кушетки, — посмотрите на меня, мне очень сложно говорить с вашим затылком.

Она помотала головой.

— Вы не боитесь трудностей, сэр.

— Мисс Грейнджер, я понимаю, что, возможно, мои воспоминания как-то могли повлиять на вас, но я и представить себе не мог, что все так… — он запнулся, подбирая слово, — все так запутается. Я был почти уверен, что ваше увлечение логично закончилось на вашем шестом курсе, когда вы демонстрировали свою привязанность к Уизли.

— Так вы знали? — она резко развернулась и посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Знал что? Что вы вбили себе в голову, что я привлекаю вас как… хм, мужчина? Я же не слепой, мисс Грейнджер. Это произошло на пятом курсе, когда мы над Протеевыми чарами работали? Или немного раньше?

— Раньше.

— Просто я понятия не имел, что послужило толчком, а сейчас понимаю, мои довольно редкие попытки помочь вам, не так ли? Но, как я уже сказал, я думал, что вы благополучно выбросили эти мысли из головы и переключили свое внимание на более достойный объект.

— А вы что же — недостойный объект? — фыркнула Гермиона. Это предположение действительно было смешным.

— Во-первых, я вас старше, мисс Грейнджер, это если исключить все те негативные моменты, которые присутствовали в моём отношении к вам во время вашего обучения. А во-вторых, я, как вы уже поняли, не способен на глубокое чувство, особенно, если оно не поощряется.

— Вы говорили, что ваш патронус не перерождался, но ведь у Лили Эванс патронусом была лань?

— Так говорил Альбус. А он вполне мог солгать, — Северус не смотрел на Гермиону. В комнате царил полумрак, несмотря на то, что день был в самом разгаре. — Откуда я знаю, какой патронус был у Лили? Где бы я смог его увидеть?

— Угу. Тогда, во-первых, Селина не на много старше меня, и, судя по всему, ее возраст вполне устраивает вас, а ваш возраст вполне подходит для нее. Почему же для меня должно быть исключение? Вот только не нужно про учителя и ученицу. Истории, когда профессора женятся на своих студентках, уже даже не продаются, настолько они банальны и обыденны. А во-вторых, я разве что-то у вас прошу, сэр? Разве я претендую хоть на что-нибудь? Разве я хоть одним словом, хоть одним жестом, — она намеренно использовала его же собственные слова, — дала вам понять, что жажду взаимности?

— Мисс Грейнджер…

— Не перебивайте меня, сэр, дайте мне закончить, — Гермиона встала на колени прямо на кушетке, чтобы быть с ним одного роста хотя бы в таком положении. — Я вполне отдаю себе отчет, и всегда отдавала, что мои чувства — это только мое сумасшествие, и я не втягиваю в него никого другого. Возможно даже, что я влюбилась не в вас, а в придуманный мною самой образ. И да, вы своими контрастами, я понимаю, что вы делали это ненамеренно, правда, понимаю, сделали это сумасшествие вполне стабильным и отлично существующим при любых условиях. Вы меня никогда не поощряли и вели себя вполне профессионально, несмотря на то, что, оказывается, знали, что я испытываю к вам. И вы ни разу не унизили меня, хотя вполне могли, за что я вам очень благодарна. Я все понимаю и осознаю, сэр. Именно поэтому я делала все, чтобы как-то переключиться с вас на Рона. Теперь понимаете, почему вас не было в том злополучном списке? В нем были все те, кто мог бы помочь мне вас забыть.

— Мисс Грейнджер…

— Сэр, пожалуйста, — Гермиона неосознанно сложила руки в просительном жесте. — Вас вообще не в чем упрекнуть. Вы даже дотрагивались до меня: нечаянно или намеренно всего двенадцать раз с первого курса до четвертого мая 1996 года. Да, я считала, сэр, — сердито ответила она в ответ на его невысказанное изумление.

— Насколько я помню, в конце шестого курса мы встречались наедине всего один раз, когда я… — он не договорил, но этого и не требовалось. Тот день, точнее ночь, они никогда не забудут.

— Дважды, сэр, — тихо проговорила Гермиона, — мы встречались дважды. В первый раз именно вечером четвертого мая. Я пришла к вам, мне нужна была ваша помощь, а вы… — она замолчала, затем продолжила: — Вы находились под воздействием проклятья, очень сильного проклятья, сэр, и очень несветлого.

Северус секунд десять смотрел на нее, потом вскочил с кушетки как ошпаренный.

— Что это было за проклятье? — он быстро подошел к окну, рывком открыл форточку, чуть не вырвав дверцу, и закурил.

— Я не специалист в такого рода проклятьях, но я пыталась выяснить в библиотеке, особенно в запретной секции…

— Я ничего не помню про тот вечер, — Северус глубоко затянулся. Он проснулся пятого мая на полу в гостиной своих апартаментов, полуголый, с бешеной жаждой и сильной болью во всем теле. К тому же ему не давали покоя обрывки очень горячего сна, в котором фигурировал он сам, Гермиона Грейнджер и почему-то входная дверь в его апартаменты.

— А вы и не должны были помнить, значит, я правильно определила, что это было.

— Мисс Грейнджер, мне что клещами из вас информацию вытягивать? — рыкнул Северус. — Что за проклятье?!

— Темная страсть, — ответила Гермиона.

Он резко повернулся к ней. На его лице застыло выражение плохо контролируемого ужаса, а еще он просто смертельно побледнел.

Северус думал на эту пакость, она первой пришла ему на ум. Но он проснулся один, за дверью не стояли родители какой-нибудь бедной девушки во главе с директором, жаждущие его крови, что давало робкую надежду на то, что, может быть, его прокляли чем-то другим.

Все эти годы он нет-нет да вспоминал эту так и нерешенную в тот раз загадку, а горячие сны с Грейнджер заняли почетное место в первой тройке с его любимыми эротическими фантазиями. И вот, выясняется, что это был не сон. Оставалось надеяться, что он не был слишком груб.

В то, что она испытывает к нему что-то серьёзное, он не верил. Потому что в этом случае он просто не знал, что будет делать и как будет реагировать. Хватит с него глупостей, которые он совершил или чуть не совершил, когда присматривал за ней во время их скитаний в последний год войны. Он тогда смертельно уставал и имел право на небольшую отдушину.

— Что я с вами сделал? — вопрос был разумным, но задавал его Северус с огромным трудом.

Гермиона внимательно посмотрела на него и, поняв, что он действительно ни черта не помнит, задумалась.

* * *
В этот вечер она решила, что нужно пойти к нему и попросить антидот. Хотя свою функцию амортенция выполнила, и Гермиона переживала сейчас период влюбленности к Рону, это зелье сильно влияло на восприятие, а это ей не нравилось. В голове стоял туман, и ее действительно занимали в этот год две вещи: влюбиться в Рона и добиться взаимности и отобрать странный учебник у Гарри.

Больше ни на чем она сосредоточиться не могла. Но скоро должны наступить экзамены, а голова все еще не хотела проясняться, поэтому она вынуждена была отправиться к нему, пусть он даже выставит ее на посмешище.

В кабинете его не было. Она, прекрасно понимая, что совершает глупость, постучалась в дверь, ведущую в его апартаменты, мотивируя это тем, что действительно очень нужно, да и к тому же она уже совершеннолетняя, а значит… Что это значит, додумать она не смогла, потому что дверь резко распахнулась.

Он выглядел как пьяный. На этот раз он был не просто без мантии, но и без рубашки.

— Грейнджер? Какого хрена ты тут забыла? Убирайся! — и он попытался захлопнуть дверь. Но она ему этого не позволила, ловко проскользнув в комнату.

— Что с вами, сэр? Что случилось?

— Уходи, — он отвернулся. — Меня прокляли.

— Прокляли? Чем я могу помочь? — зелье все еще действовало, поэтому мысли текли вяло. К тому же в голове пульсировало эхо: «Рон, Рон, иди к Рону, зачем ты здесь?».

— Грейнджер, пожалуйста, уйди, пока я еще себя хоть немного контролирую, — прошептал Северус.

— Да что случилось, вам больно? — и тут она сделала ошибку, она дотронулась до его напряженной до такой степени, что видно было каждую мышцу, спины.

В следующую секунду ее впечатали спиной в дверь. Когда его губы впились в ее, Гермиона успела даже пискнуть, а потом просто растворилась в ощущениях. Его язык сразу же принялся исследовать ее рот, касаться ее языка, зубов. Она сначала замерла, а потом несмело ответила. Почувствовав ответные касания ее языка, он зарычал и, подхватив под ягодицы, поднял, вынуждая обхватить его за талию ногами. Поднял он ее немного выше своего роста, и теперь, чтобы целовать его, ей пришлось наклонить голову. Зато ее шея и грудь оказалась рядом с его лицом.

«Меня прокляли, уходите, — звучало в голове. — Он делает это не по своей воле, его прокляли. На твоем месте мог быть кто угодно, — она откинула голову, а его губы заскользили по шее. Тихонько застонав, она велела голосу в голове заткнуться. — Ну и что? Пусть так. Все равно у меня нет шансов, пусть хотя бы так».

Все барьеры, созданные амортенцией, рухнули. Робкая влюбленность в Рона, спровоцированная зельем, но которая вполне могла прижиться, умерла, даже не пискнув, убитая охватившей Гермиону страстью. До этого момента она очень неявно ощущала чувственную составляющую своей любви. Ее беспокоили и заставляли покрываться руки мурашками воспоминания о его таких редких прикосновениях, но даже в своих фантазиях она никогда не заходила так далеко.

Сейчас же она чувствовала каждое прикосновение необычайно остро, словно он прикасался к обнаженным нервам. Она могла только постанывать и гладить его по голове, обнаженным рукам, части спины, замирая от восторга, ощущая, как под ее пальцами напрягаются мышцы.

Прижавшись к ней еще крепче, продолжая удерживать ее одной рукой, второй он распахнул мантию. Но под ней была еще и форменная блузка. Нетерпеливо рыкнув, он схватил за ворот и рванул. Маленькие пуговички посыпались на пол. Расстегивать белье он также не стал, просто резко потянул вниз, порвав тонкие лямки, освобождая при этом грудь.

Его рука сжала небольшую упругую полусферу, заставив девушку содрогнуться от пронзившего её желания. Соски напряглись, а внизу живота появились тянущие ощущения. Очень скоро его рука оставила грудь и двинулась вниз по обнаженному животу. А губы теперь исследовали оставленную без ласки плоть.

Когда его губы нашли напряженный сосок, Гермиона вскрикнула от остроты ощущений и попыталась прогнуться сильнее, вцепившись в черные волосы обеими руками.

Наверное, он все это время пытался бороться с проклятьем. Потому что, как только она вскрикнула, Северус замер, затем резко отшатнулся от нее, опуская на пол.

Она, не до конца придя в себя, протянула к нему руку. В его глазах мелькнуло узнавание и ужас, которые стремительно замещались той безумной полыхающей в нем страстью, созданной проклятьем.

Но этой пары секунд, во время которой он ненадолго пришел в себя, хватило ему, чтобы отпрыгнуть в сторону, постаравшись, чтобы между ними оказался стол.

— Грейнджер, убирайся, ради всего святого, отсюда, — сумел процедить он. Она непонимающе смотрела на него. — Грейнджер, не тяни время, если не хочешь, чтобы тебя оттрахали всеми известными способами!

Если он думал, что высказанная вслух грубая пошлость заставит ее убежать с воплями, то он явно ошибся. Потому что Гермиона смогла на это только произнести:

— О-о-о, — и слегка прикрыть глаза, пытаясь представить, как все, что он только что ей пообещал, будет выглядеть.

Северусу каким-то невероятным образом удалось собрать в кулак всю свою волю, потому что он, глядя на Гермиону уже почти невменяемым взглядом, сумел прошептать:

— Пошла вон! — слова сопровождались чарами, выпущенными на свободу невербально и без помощи палочки.

В следующую секунду Гермиона оказалась в коридоре, пуговицы, взмыв с пола в воздух, прикрепились к блузке, которая сама очень быстро застегнулась, а мантия запахнулась. Дверь захлопнулась прямо у нее перед носом.

Никогда еще девушка не чувствовала себя настолько плохо: тело ныло от перевозбуждения, не нашедшего естественной разрядки. В глазах двоилось от слез.

Оставаться в коридоре в подземельях, находясь в таком раздрае, она не решилась, поэтому поспешила в гостиную своего факультета. Всю ночь она провертелась, пытаясь хоть как-то уменьшить тянущую боль в теле. Ей удалось уснуть, и во сне он не прервался, а пошел дальше. Чисто теоретически Гермиона прекрасно знала, что должно было произойти, если бы не чудовищный самоконтроль, позволяющий ему бороться даже с темномагическими проклятьями. Он снова целовал ее грудь, втягивая в рот нывший, напряженный сосок. Неосознанно она протянула руку и кончиками пальцев принялась дотрагиваться до вершины груди, периодически сжимая ее. Вот он просовывает между ними руку, стаскивает с нее трусики, и расстегивает ремень, дергает ширинку на своих брюках. Вторая рука поползла к святая святых спящей девушки. Стоило Гермионе дотронуться до себя, как тело словно пронзило электрическим током. Она выгнулась и еле слышно застонала, проснувшись с бешено колотящимся сердцем и отзвуками только что перенесенного удовольствия.

А утром отправилась в библиотеку, искать, что же это было за проклятье.

* * *
— Мисс Грейнджер, — в голосе Северуса звучало беспокойство. — Что я с вами сделал?

— Ничего, — вздохнула Гермиона.

— Мисс Грейнджер, «Темная страсть» не подразумевает «ничего».

— Я говорю правду, сэр. Вы слегка меня потискали, поцеловали, не могу сказать, что мне не понравилось, но это все. Вы каким-то образом смогли бороться с этой пакостью и вышвырнули меня за дверь прежде, чем случилось непоправимое.

Северус закрыл глаза и провел рукой по волосам. Затем вспомнив о зажженной сигарете, затушил окурок в наспех наколдованной пепельнице и решительно подошел к кушетке.

— Я не буду за это извиняться, мисс Грейнджер.

— А я вроде не прошу передо мной извиняться. Тем более, что вам по сути извиняться не за что.

— Но неужели все эти события, особенно то, что произошло после нашей второй встречи в том же месяце, не заставили вас пересмотреть свои чувства ко мне?

— Хм, как бы поделикатнее сказать? Вот именно эти события вывели их на новый уровень. Ведь раньше я могла только догадываться, как это — целоваться с вами, а сейчас я знаю это. Проблема была в другом, и в этом-то как раз виноваты последствия нашей второй встречи. Я чуть с ума не сошла, пытаясь понять, как вы сумели остановиться: потому что у вас железный самоконтроль плюс вы действительно очень сильный маг, или потому что я вам настолько неинтересна, что, даже находясь под влиянием проклятья, вы меня не захотели? Особенно часто этот вопрос всплывал, когда приходила моя очередь носить крестраж. Знаете, такой мерзкий голосок в голове: «Он истинный Пожиратель смерти, Грейнджер. Думаешь, он когда-нибудь захочет какую-то грязнокровку?».

— Не выражайтесь при мне, — поморщился Снейп.

— А, собственно, почему? Я же не святую Лили так называю, а себя.

— Мисс Грейнджер, чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы развеяли мои сомнения: почему вы тогда остановились?

— Потому что вы правы, я боролся. Я понятия не имел, что в меня кинула эта ненормальная, но когда понял, чем это может закончиться… Я не помню тот вечер, но я очень хорошо знаю самого себя. Если бы мне было на вас совершенно наплевать, если бы я не подумал, а как я буду смотреть ей в глаза, то вы бы так просто не отделались. Наверное, поэтому я смог на время сбросить проклятье и принять определенные меры…

— Вышвырнув меня из комнаты, — добавила Гермиона. — Кто вас так, кстати?

— Белла, — неохотно признался Северус. — Она была настолько сумасшедшей, насколько страстной и любящей секс. В тот вечер она захотела меня. Я отказался, и она зарядила в меня эту пакость.

— Если бы вы немного подождали, то она получила бы свое. С ней бы вы вряд ли себя сдерживали.

— Скорее всего, да. Мисс Грейнджер, вы как хотите, а я хочу есть. Вы своей ребяческой выходкой оставили нас без обеда. Так что я пойду на кухню и сделаю что-нибудь, чтобы мы смогли подкрепиться.

— Кто вам Селина? — Гермиона пошла за ним, остановившись в дверях.

— Мисс Грейнджер, вы пользу не хотите принести? Лук, например, почистить и мелко нарезать?

— Так кто вам Селина? — Гермиона чистила лук, про себя радуясь, что он ей дал именно этот овощ. В случае чего легко замаскировать слезы.

— Селина — мой друг.

— Она знает, что вы маг?

— Нет, я сказал, что имею отношение к психиатрии, поэтому могу помочь. Я тогда помогал исправить ущерб, который Белла с Розье причинили ее семье, и начал именно с нее. Пришлось серьезно поработать с ее памятью, чтобы избавить от серьезных последствий, которые могли возникнуть у Селины в будущем.

— Что они сделали? — Гермиона даже отложила лук.

— Ничего существенного, не успели. Но напугали до полусмерти. В конце концов, Селина была в то время еще ребенком. Мисс Грейнджер, а зачем вы вообще ко мне в тот вечер пришли? — Северусу все еще не давала покоя эта ситуация. Он многое бы отдал, чтобы убедиться, что действительно не причинил никакого вреда невинной девушке.

— Я… я… — Гермиона отложила нож. — Мне нужен был антидот от амортенции, — выпалила она.

— Антидот? Вас кто-то напоил амортенцией? — он нахмурился, не прекращая помешивать что-то в кастрюле.

— Ага, я сама, — кивнула Гермиона. — Чем вам доказать, что вы не чудовище, и что вы меня просто выставили за дверь? Не изнасиловали всеми возможными способами, хотя, возможно, и зря. Может, легилименция? Я не буду закрываться, обещаю.

Глава 11

Северус всерьез обдумывал предложение Гермионы.

— Не стоит, — наконец он покачал головой. — Если вы готовы пройти через эту неприятную процедуру, значит, там действительно нет ничего криминального. Лук, — он протянул руку, в которую Гермиона вложила доску с измельченным луком.

— У вас с Селиной роман? — Гермиона старалась, чтобы ее голос звучал как можно более нейтрально.

— Мисс Грейнджер, мы же уже выяснили, что это вас не касается. Вы же сами сказали, что ничего от меня не требуете, — Северус убрал огонь и с явным любопытством посмотрел на девушку.

Она сидела за столом и разглядывала свои руки. «Заусенец, и ногти обломаны, маникюр нужно сделать что ли», — она не смотрела на него и ничего не отвечала. Не знала, что ответить. «А вы понимаете, что, несмотря на это, мне больно видеть вас с другой? Одно дело просто знать, другое — видеть. Я все-таки становлюсь мазохисткой. Может, попробуем плетку, профессор?».

Поняв, что ответа он не дождется, Северус довольно раздраженно бросил приготовившиеся стейки на тарелки, и полил наспех приготовленным соусом.

— Гарнира нет. Нужно сходить в магазин и закупить продукты основательно, — поставив тарелки на стол, он сел и приступил к обеду. — Ешьте, или вы вегетарианка?

— Нет, я не вегетарианка. А почему вы со мной возитесь, сэр? — Гермиона покрутила вилку в руке. — Обедом вон кормите, на вопросы отвечаете.

— Потому что ваше состояние вызывает опасение, причем не только у меня.

— Зря, я в порядке. Это мое нормальное состояние за последние шесть лет. И всем другим пора было уже привыкнуть.

— Что там у вас с амортенцией?

— А, это я пыталась влюбиться в Рона, чтобы вас в покое оставить, — она махнула рукой, а он замер, не донеся вилку до рта.

— Мисс Грейнджер, вы не перестаете меня удивлять, боюсь, я даже представить себе не могу, что от вас можно ожидать в следующий раз, — она польщенно улыбнулась, а он задумчиво продолжал есть.

Некоторое время они ели в тишине, затем Гермиона не выдержала.

— Во время нашей последней встречи в 1996 году вы хотели меня спасти, или избавиться, чтобы под ногами не путалась? Не отвечайте, я знаю правильный ответ.

Он задумался, а она снова погрузилась в воспоминания, не прекращая есть, чтобы лишний раз не нервировать его.

* * *
Они выпили по глоточку Феликс Фелициус и принялись ждать. Зелье обострило чувства. Предчувствие беды усилилось многократно, но Гермиона знала, что необходимо ждать.

Когда в замке раздались первые крики, и в коридорах появились первые всполохи проклятий, Гермиона встала. Она точно знала, куда надо идти. Феликс четко указал ей, что нужно идти в подземелье, к нему.

Она видела его только на уроках. В последнее время он стал более раздражительным, срывающимся на них по пустякам. Что-то его явно беспокоило, но что именно, было непонятно. Судя по его поведению, он не помнил тот вечер, когда она едва не попрощалась со своей невинностью в его комнатах. Но это подразумевало проклятье, которое ей удалось найти.

Она попробовала поговорить с Гарри, но тот ничего странного не заметил. Тогда Гермиона поняла, что она настолько его изучила, что видит каждое, даже самое незначительное отклонение в его обычном поведении, что способна заметить даже самый незначительный нюанс. Но видит все это только она.

А еще она попыталась выбросить из головы то, что произошло четвертого мая. Она пыталась забыться, проводя много времени с Роном. Но после его поцелуев, ей часто хотелось тайком вытереть губы. Нет, это не было неприятно, Рон ей действительно нравился, и Гермиона отдавала себе отчет, что, если бы ей не с чем было сравнивать, она бы даже получала удовольствие от ласк Рона. Но проблема заключалась в том, что ей было с чем сравнить.

Принятое зелье настойчиво звало ее к нему. Поддавшись порыву, или действию зелья, она прихватила с собой Луну, и они поспешили к декану Слизерина.

Они сразу же прошли к его апартаментам.

Если Луна и удивилась, откуда Гермионе известно, где они расположены, то вида она не подала.

Она еще не успела постучаться, как дверь резко открылась. Он застыл на пороге, внимательно глядя на нее. На Луну профессор не обратил внимания.

— Проходите, — он посторонился. — Профессору Флитвику нехорошо, побудьте здесь с ним.

Гермиона внимательно смотрела на него. Что-то было не так, но принятое зелье удачи настойчиво советовало зайти в комнату. Он пристально смотрел на нее, оглядывал с ног до головы, словно… словно прощаясь, словно он хотел запечатлеть ее образ в памяти.

У Гермионы было плохо с прорицаниями, но чувство беды усилилось в несколько раз, и к нему присоединилось чувство, что она его больше никогда не увидит.

Профессор нетерпеливо втолкнул их в комнату и стремительно вышел. Дверь за ним захлопнулась, а в глубине комнаты послышался еле слышный стон. Девушки бросились туда. Профессор Флитвик сидел на полу и держался руками за голову.

— Северус оглушил меня, нужно всех предупредить, чтобы они ему не верили, — пробормотал маленький профессор.

Гермиона вздрогнула и рванулась к двери, несмотря на настойчивые призывы зелья остаться здесь.

Она не дошла до двери буквально двух шагов, когда словно наткнулась на невидимую преграду.

Через пять минут пленники комнаты поняли, что их здесь заперли. Причем заперли так, что выдающийся специалист по чарам только матерился, пытаясь снять блокировку.

— Северус всегда выгодно отличался на моих уроках от остальных учеников, — профессор Флитвик разогнулся, встряхивая руки, когда ему удалось снять первый слой чар. — Но я даже не представлял, что он достиг таких высот. Когда ученик превосходит учителя — это повод гордиться, но вот в таких случаях почему-то не получается.

— Профессор Снейп хорошо учился? — задала вопрос Луна, а Гермионе захотелось застонать и побиться головой об стенку.

— Да, Северус был на удивление талантливым мальчиком. Немного не от мира сего… Мда, я только удивлялся, почему он учится не на моем факультете. Зараза, — Флитвик успел отскочить, и пропустить жалящее заклятье, которое случайно потревожил, разбираясь со вторым слоем наложенных на дверь чар.

— Он был одиночкой? Почему-то мне кажется, что он всегда был один, — «Луна, зачем ты все это спрашиваешь? — и тут же возникло понимание. Феликс Фелициус, это он заставляет Луну задавать именно эти вопросы. Чтобы мы что-то поняли про него».

— Я бы не сказал. За ним постоянно таскались Мальсибер, Эйвери и, кажется, Макнейер. Были, конечно, неприятные случаи, когда Поттер — отец Гарри, Блэк, и Ремус, и, кажется, этот мальчик Питер, подкарауливали его. Не знаю уж, чем была вызвана эта неприязнь.

— Профессор Флитвик, но тогда получается, что отец Гарри с друзьями выбирали момент, когда профессор Снейп был один? Вы же сказали, что на Слизерине тоже была сложившаяся компания из четырёх человек, — в голоске Луны прозвучали нотки возмущения. — Они что, не могли выяснить отношение четверо на четверо? Это же подло!

— Мисс Лавгуд, — профессор Флитвик устало повел плечами. — Они все учились не на моем факультете, поэтому я мало мог повлиять на ситуацию. Только когда сталкивался лично. Меня всегда удивляло, что Северус редко им отвечал. Судя по моим наблюдениям, своих приятелей он мог держать на коротком поводке и мог это делать довольно жестко.

— А что тут непонятного, он просто боялся сильно навредить этим гриффиндорцам, — Луна снова возмущенно фыркнула. — Пару раз выбил бы мозгошмыгов из их голов, и никаких конфликтов больше не было бы.

— Мисс Лавгуд, еще раз повторюсь, не я был их деканом. Но, мне всегда казалось, что отношение к Мародерам, как называли себя Джеймс Поттер с компанией, было слишком попустительное, а отношение к Северусу слишком предвзятое. Я только жалел, что мальчик учится в Слизерине. Если бы он попал ко мне, я сумел бы его защитить. Да, чтоб тебя, Северус! Как ты умудрился эти две вещи совместить? — Флитвик выругался и потряс обожженной кистью.

— А кто был деканом профессора Снейпа? — подала голос Гермиона. Гарри ничего ей не рассказывал про отца, но она внезапно ощутила неприязнь к собственному факультету. Профессор Флитвик был незаинтересованным лицом, поэтому его рассказ выглядел особенно гадко.

— Профессор Слагхорн. Но Гораций недолюбливал Северуса. Мальчик хорошо учился по всем предметам. По-моему ему только полеты не давались, но это понятно: полеты всегда плохо идут у магглорожденных детей и полукровок, которые живут в маггловском мире. Северус больше всего любил зелья, и они ему удавались как-то до обидного легко. Он их постоянно улучшал, экспериментировал. Знаете, я однажды видел, как он свой старенький учебник весь исчеркал, исправляя рецепты. Учебник был за шестой, кажется, курс, а ведь Северус тогда учился на третьем или нет, точно не помню, но не на шестом курсе — поэтому я и запомнил. С профессором Слагхорном у Северуса всегда конфликт был: Гораций слишком консервативен, а Северус был настоящим новатором. Шутка ли, Северуса, который стал самым молодым Мастером зелий в истории этой дисциплины, ни разу в клуб Слизней не пригласили, это о многом говорит. В общем-то, Северус тоже не подарок был, он абсолютно не стеснялся донести до преподавателя всю глубину его заблуждений. Даже я как-то… — Флитвик хмыкнул. — Я назначил ему тогда отработку, но вместо того, чтобы заставлять его класс драить, мы с ним подробно его наработки в чарах левитации разбирали. А ведь мальчику тогда едва пятнадцать исполнилось. Такой талант. Вот только, несмотря на свой талант, он у меня пять месяцев из девяти учебных на отработках проводил. Но, по-моему только у меня. Других он сильно не трогал.

— Профессора его, наверное, любили? — едва слышно спросила Гермиона.

— Я бы так не сказал. Северус не пытался понравиться своим наставникам, вот в чем дело. И если для меня главное в студенте — это талант, то для других более важным является личный контакт: посмеяться вовремя над шуткой, даже глупой, улыбаться, заискивать. Северус же всегда был слишком принципиальным. Я до сих пор не знаю, что заставило его… — профессор замолчал, покосившись на девочек.

— Если вы про метку скота психованного, то мы в курсе, — Гермиона закрыла глаза. То, что говорил сейчас профессор Флитвик полностью совпадало с теми впечатлениями, которые возникли у нее. Она дала бы ему точно такую же характеристику, даже если бы Гарри сдал ее после этого психиатру.

— В общем, я до сих пор не понимаю, как он связался с Томом. А с Горацием у него самая серьезная стычка на пятом курсе произошла. Северус что-то сильно улучшил или изобрел что-то принципиально новое, я уже не помню, и написал статью. Гораций хотел, чтобы его ученик обозначил его имя в этой статье. Северус отказался. Дальше, я думаю, все понятно. Уж не знаю, что сделал Гораций, но статья вышла, вот только имени Северуса в ней вообще не было. Он попробовал возмущаться, но кто поверит в нашем мире шестнадцатилетнему пареньку, да еще и полукровке. Вот такая неприятная история. После этого Северус изменился. Он больше не показывал свое истинное отношение к некоторым преподавателям. К началу учебного года он опоздал, там какая-то неприятная история, связанная с маггловским судом и приговором, произошла. Северус не мог вернуться в Хогвартс, пока не закончится его наказание. Когда он вернулся, то вежливо улыбался, мог польстить, когда это было нужно. Не замыкался в себе и наконец-то начал давать отпор Мародерам. Что? Еще один слой? Северус, ты что, решил нас здесь похоронить?!

Все кусочки пазла встали на свои места. Вот, значит, кто такой Принц-полукровка. Стоило догадаться. «А вам, профессор, нужно было лучше следить за своими вещами, а то они и Гарри в руки могут попасть».

Гермиона даже не пыталась помочь профессору Флитвику. Она смотрела в одну точку на стене, и чувствовала, как по щеке катится слеза.

— Самое непонятное для меня случилось, когда Альбус притащил Северуса в Хогвартс и представил нам как помощника учителя зелий. Он должен был помогать профессору Слагхорну и вести уроки у младших курсов. Северус снова выбрал манеру поведения, которая была ему присуща курсе на третьем-четвертом, когда он ко всему прочему вошел в подростковый возраст, что не очень-то улучшило его далеко не сахарный характер. Да еще и эта показная нелюбовь к Гриффиндору. Он никогда не относился отрицательно к красно-золотым. Только к некоторым их представителям, но Мародеры могли с тем же успехом учиться на любом другом факультете. Странно все это. Да и Альбус только благосклонно улыбался, словно поведение Северуса нормально и совершенно вписывается в его представления об этом мальчике. Хотя, он у него ничего не преподавал, он мог просто не знать Северуса так хорошо как мы. Я, например, никогда не замечал за Северусом излишней агрессии. Он был упрямым, особенно, если у него что-то не получалось, острым на язык, мог оскорбить кого угодно, но был довольно коммуникабельным и, если это было нужно — жестким. Все-таки на Слизерине сложно приходится таким как он, но Северус не был затравлен — это точно. Он, как я уже говорил, обладал достаточным влиянием на факультете. Если бы не личная неприязнь Горация, лучшего старосту сложно было бы себе представить, но, выбранный профессором Слагхорном Мальсибер всегда все делал с оглядкой на Северуса, а это о многом говорит. Если бы не его категоричность во многих вопросах я бы сказал, что Северус Снейп напоминает мне… — Флитвик запнулся, снова покосился на девочек, но затем решительно добавил, — Северус напоминал мне Тома Риддла, особенно на старших курсах. Но те черты его характера, о которых я упоминал, вдобавок к ослиному упрямству, которого у Тома никогда не было, все-таки отличают их друг от друга. Но вы должны согласиться, что Северус Снейп, несмотря на все свои… — профессор Флитвик помахал в воздухе рукой, пытаясь найти определение заморочкам Снейпа, но так и не найдя, продолжил: — обладает определённой харизмой, — о, тут сложно было не согласиться. Гермиона переглянулась с Луной, отметив про себя, что та полностью согласна со своим деканом.

Действие Феликса закончилось, всё-таки они выпили его всего по глоточку, так что на суточное действие расчитывать не приходилось. С окончанием действия зелья, поток откровенности профессора Флитвика подошёл к концу, и дальше он работал в тишине.

Они просидели в комнатах профессора Снейпа все время, пока шла битва. Когда они сумели выйти, все уже закончилось. А потом пришло осознание: Снейп убил Альбуса Дамблдора!

Зарывшись в газеты, Гермиона нашла про мать профессора Снейпа и ее замужество. Оказывается, Гарри уже знал. Профессор Снейп любезно сообщил ему о своем происхождении, пока по земле валял.

Она долго плакала, не понимая. Все, что она уже знала о Северусе, включая рассказ Флитвика, просто кричало о том, что это невозможно. Но факт оставался фактом, он действительно это сделал. И ночи, наполненные воспоминаниями о жарких объятьях, превратились в кошмары.

Однажды Гермиона не выдержала и крадучись пробралась в Выручай-комнату, где нашла и забрала себе злополучный учебник. По ночам она листала его, вчитываясь в ядовитые комментарии, представляя себе мальчишку, который писал все это. Который в столь юном возрасте умудрялся работать не только с зельями, но и создавать новые заклинания.

— Странно все это, — Луна подошла к ней после похорон Альбуса Дамблдора. — Я вот думаю, понимаешь, Гермиона, а ведь профессор Снейп спас нас. В замке же Сивый был, а он, говорят, больше всего любит над молоденькими девушками глумиться.

— Да, получается, что спас, — после всех переживаний голос Гермионы звучал равнодушно.

— Но зачем он это сделал, если он такой страшный Пожиратель смерти? — зашептала Луна ей на ухо.

— Руки не хотел марать? Мы же не Альбус Дамблдор, — пожала плечами Гермиона.

— Это да, но он мог просто бросить нас там. А он не бросил. Профессор Флитвик даже на похороны не пошел, все те чары, что на двери были, пытается систематизировать. Там оказывается такое было навешано. Вот и получается, руки марать не захотел, а в непробиваемом бункере запереть — на это и времени и желания хватило? Нет, Гермиона, ты как хочешь, а я не верю, что в смерти директора Дамблдора все так однозначно.

Гермиона удивлено посмотрела на Луну. Она никогда не понимала эту девочку, но та только что озвучила её собственные подозрения. Если бы ещё все не было так однозначно, во всяком случае с точки зрения Гарри. Гермиона в очередной раз смахнула слезинку. Она не могла разорваться, а Гарри сейчас, как никогда, нуждался в её помощи. Значит, нужно на время забыть о своей глупой любви, по крайней мере, не вытаскивать её на поверхность слишком уж часто. «Я помню, профессор, если со мной Поттер, то…»

Кстати, Луна совершенно не удивилась, когда Гарри принялся оправдывать профессора. Единственная не удивилась, кроме Гермионы, которой в то время было вообще на все наплевать, ведь она считала, что он умер.

* * *
— Профессор Флитвик тогда сказал, что ваше поведение и его воспоминания о вас как об ученике несколько отличаются.

— Профессор Флитвик всегда отличался наблюдательностью.

— А еще он сравнил вас с Томом Риддлом. Сказал, что, если бы не некоторые небольшие нюансы, то вы были бы очень похожи, — Гермиона специально дождалась, когда он сделает глоток кофе, который успел сварить, пока она вспоминала. С некоторым злорадством она наблюдала, как Северус кашляет, подавившись. — Вас карьера Темного Лорда никогда не привлекала, сэр? А еще мне интересно, с чего вы психа-то терпели столько, убить ему себя позволили. Вот ни за что не поверю, что вы о крестражах ничего не знали.

Северус осторожно поставил чашку на стол и закурил.

— Что на вас нашло, Грейнджер? — в его голосе появились стальные нотки.

Она опять его удивила. Не стала зацикливаться на своих переживаниях, как сделала бы практически любая девушка на её месте, как сделала когда-то Селина, когда он сообщил, что между ними не может быть ничего серьёзного. Он был готов на незначительный флирт с приятным времяпрепровождением, она — нет. Пережив тогда много неприятных минут, Северусу удалось свести их отношения к дружбе.

Чего-то подобного он подсознательно ждал и сейчас, но это была Грейнджер, а значит предсказать результат было невозможно, недаром же они с Поттером лучшие друзья. Наверное по принципу абсолютной непредсказуемости притянулись в своё время друг к другу. Северусу всегда было интересно, каким образом простой и абсолютно предсказуемый Уизли в их компанию попал?

— Вы знали о крестражах, сэр?

— Да, знал. Я смог остановить действие «Темного пламени», на которое нарвался директор, я умудрился изготовить копию меча так, что только гоблины распознали подделку, я в конце концов обследовал дневник и кольцо… Каким образом до меня могло не дойти, что речь идет о крестражах?

— А профессор Дамлдор был уверен, что вы не знаете, — Гермиона почувствовала небывалый подъем. Она словно только что по-настоящему поняла, что вот он, он жив и он по привычке спасает ее, в этот раз от самой себя. Ведь в принципе ничего не изменилось, поэтому нужно как и раньше радоваться хоть крохам его внимания, потому что эти крохи только её. И Гермиона действительно искренне радовалась.

— Логику профессора Дамблдора, как и логику Темного Лорда не всегда можно было понять, — язвительно заметил профессор.

— Вы были сильнее Темного Лорда? — вдруг спросила Гермиона. Он замер.

— Я не измерял свои силы и не сравнивал себя с ним. Я же не профессор Флитвик.

— Вы должны сказать Луне, что живы. Она очень переживала. Она еще тогда поняла, что вы нас заперли, чтобы спасти от Сивого.

— Мисс Лавгуд очень умная девушка, — осторожно отметил Северус. — Как и ее декан.

— Он догадался, да? Откровения профессора Флитвика могут быть неожиданными, и от этого действовать как кувалда по неокрепшим мозгам.

— Он заявился второго сентября в кабинет директора и задал мне вопрос в лоб, — Северус задумался. Теперь воспоминания накатились на него как снежный ком, который невозможно было остановить.

Глава 12

— Северус, что тебе предложил Альбус, чтобы ты пошел на такое? — этот вопль заставил директора Снейпа удивиться, а директор Снейп редко удивлялся.

Обычно удивляться его заставляла Грейнджер. Она такоемогла отчудить, что профессор Снейп по нескольку дней не мог прийти в себя. Чего только ее надпись в туалете стоила, или то, как она разревелась у него на груди, когда свои волосы не могла уложить. А как она Малфоя-младшего нокаутировала? И это далеко не весь перечень ее выходок.

И вот теперь Северус смотрел на самого неконфликтного преподавателя Хогвартса, который ворвался к нему в кабинет, вышвырнув при этом Амикуса (Северус до сих пор слышал, как тот ступеньки пересчитывает, катясь вниз по лестнице), и принялся орать на самого молодого директора в истории Хогвартса, словно тот был не опаснейшим Пожирателем смерти и убийцей Альбуса Дамблдора, а нашкодившим на его уроке мальчишкой.

— Филиус, ни я, ни Северус не понимаем, о чем ты его спрашиваешь? — Дамблдор с портрета слащаво улыбнулся. Флитвика передернуло, и он швырнул какие-то сложные чары в портрет, усыпив находившегося на нем бывшего директора.

— Всегда хотел это сделать, даже когда Альбус был жив, — спокойно произнес маленький профессор и сел напротив своего директора. — Что ты собираешься делать, Северус? Как ты сможешь оградить школу от этой нечисти, — он кивнул в сторону лестницы. — И, подозреваю, что и это еще не все?

— Филиус, ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь и кому? — директор Снейп привстал, пристально глядя на профессора чар.

— Северус, ты можешь ему мозг выносить, изображать из себя шавку неадекватную, а потом хихикать за бокальчиком коньячка, — Флитвик кивнул на спящий портрет. — Можешь Тома за нос водить, ах да, у него же нет сейчас носа. Но поверь старому профессору, который учил тебя столько лет и у которого ты на отработках пробыл гораздо больше времени, чем Гарри Поттер у тебя, я тебя знаю. Альбус не знал, он с тобой хоть раз хотя бы разговаривал, когда ты учился? Минерва не знала, насколько я понял, ты не фанат трансфигурации, поэтому выучил необходимый минимум, особо не вступая с ней в конфликт и все. Гораций тебя не выносил, так что отдувались за всех только мы с Помоной. Гербология идет рука об руку с зельями, так что твое «житье» в теплицах понятно, но чем я-то перед тобой провинился, помимо того, что ты фанател от чар?

— Филиус…

— Что за отвратительная привычка перебивать старших? — Флитвик поморщился. — Так вот, мы с Помоной знаем тебя настолько хорошо, что позволили себе сильно удивиться и не поверить в очевидные на первый взгляд вещи, когда ты совершил этот странный поступок…

— Вы убийство Альбуса называете странным поступком? — директор не выдержал и хихикнул.

— Это с какой стороны посмотреть, — пробормотал Филиус. — А если посмотреть с другой стороны… Это же «Темное пламя» было? Не смотри так удивленно, я Мастер чар, и неважно, какой они окраски. Как ты умудрился отсрочить их действие?

Северус вдруг почувствовал себя на экзамене или на очередной отработке у Филиуса.

— Чары в сочетании с зельем.

— Что за зелье? — деловито поинтересовался Мастер чар.

— А хрен его знает, — Северус откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Было только второе сентября, а он уже смертельно устал. Он устал от постоянных истерик Темного Лорда, устал от тупости гриффиндорцев, которые откровенно нарывались и, хотя Кэрроу были отобраны им по принципу «вот этих совсем не жалко», садистами, получающими удовольствие от причинения боли, они от этого быть не переставали. — Я еще не придумал ему названия.

— Как ты намерен ограждать учеников? — повторил вопрос Филиус.

— Никак. Все равно это не получится сделать. Девочек буду к себе забирать, остальных, по возможности, к Хагриду отправлять. Мальчикам придется терпеть. Филиус, вы бы их как-то предупредили, что ли, чтобы сильно не выступали. Я же не вездесущий, могу и не успеть. — Флитвик только кивнул.

— Северус, я не буду тебе мешать, но вот только Том не задаст тебе вопрос: а почему мы все здесь все еще работаем?

— Не задаст, — Северус говорил, не открывая глаз. — Он сейчас очень сильно занят: он ищет Поттера и подходящую ему палочку. Ему вообще не до Хогвартса.

— Северус, а почему ты все еще терпишь этого, как говорит мисс Грейнджер, скота психованного? Ведь ты гораздо сильнее его, и это касается не только магии. Поверь старому учителю, который учил вас обоих, я, в отличие от Альбуса, могу вас сравнить, — с этими словами Флитвик вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— Все дело в Поттере, Филиус. Если бы дело было не в нем, наверное, я бы уже не терпел, — прошептал Северус в пустоте кабинета.

В работу Северуса Флитвик практически не вмешивался, боясь что-то сделать не так и навредить тем самым и ученикам, и директору. И секрет директора декан воронов хранил, ни с кем не делясь своими догадками. Но студентов Равенкло Кэрроу практически не трогали, свято веря в поговорку про молчаливую собаку и тихую воду, которых лучше не тревожить.

* * *
— Вы всегда Темного Лорда называли психом, мисс Грейнджер? — Северус лениво махнул палочкой, и посуда полетела к раковине, где принялась самостоятельно мыться.

— Ну да, — она снова стала накручивать прядь волос на палец. — Только не в присутствии Гарри. Скажите, сэр, вам хоть кто-нибудь помогал в этот безумный год? Ну, хоть кто-нибудь?

Северус задумался, затем покачал головой. Активной помощи он ни от кого так и не дождался.

— Как же вы выдержали?

— Я не знаю, — он действительно не знал. Это было выше человеческих сил, но он смог, он безупречно провел свою партию, но, положа руку на сердце, сейчас вряд ли смог повторить нечто подобное. Хотя у него все же было нечто, что помогло ему не свихнуться тогда.

Тут в открытую форточку влетела сова и села рядом с Гермионой.

Девушка встрепенулась, насыпала перед птицей каких-то печенек и отвязала от лапы увесистый пакет.

— Это от Гарри, — сообщила она Северусу, хотя тот ничего у нее не спрашивал. — Я попросила его найти и прислать мне несколько воспоминаний, хочется чем-то заняться, вот я и решила посмотреть на работу моих чар с точки зрения постороннего свидетеля.

— У вас есть думосбор?

— Да, небольшой, компактная модель. Как только их начали продавать, я сразу же купила, — Гермиона углубилась в чтение письма, которое прилагалось к бутылочке, заполненной серебристым содержимым.

Северус не стал отвлекать ее от чтения. Он отошел к окну и закурил которую уже по счету сигарету.

* * *
В конце октября Северус понял, что потихоньку сходит с ума. Ему становилось все труднее сдерживаться. К счастью, Темный Лорд вызывал его достаточно редко, и Северус пока мог мобилизовать все свои таланты перед каждой встречей.

— Яксли умудрился ухватить девчонку, — Северус стоял, прислонившись к столу, и смотрел на портрет Блэка, старательно игнорируя подающего ему знаки Альбуса. Филиус не просто усыпил второго сентября портрет, но еще и наложил на него немоту, за что Северус был бесконечно благодарен своему старому учителю. Снимать заклятье было лень, а что ему делать, Северус и без мудрых советов знал. Как знал еще и то, что скоро заклятье нужно все-таки будет снять, но с чисто мальчишеским упрямством оттягивал этот неприятный момент.

— Она пострадала?

— Нет, по-моему, она ударила его в нос, что за плебейские замашки…

— Финеас, не отвлекайтесь, — Северус сам учил ее бить в нос, так, как научила его улица, чтобы хватало одного удара.

— Девчонка вырвалась и сразу же аппарировала. Но особняк больше не пригоден как убежище. Кстати, а зачем вы ходили туда? Это демонстративное разрывание письма и колдографии…

— Это один из моментов, который должен убедить Гарри Поттера, что мне можно верить, — вздохнул Северус. — Альбус настоял, — добавил он, скрестив руки на груди.

— Спорный момент, меня бы он не убедил, — решительно кивнул головой Блэк.

— Почему? Не хотите пояснить? — и Северус покосился на Дамблдора, который намек понял и обиженно надулся.

— Вы много раз были в этом доме, вы много раз бывали в этой комнате, вы даже это письмо не раз видели, потому что мой бедный пра-пра-правнук вел себя не совсем разумно, демонстративно перечитывая его при вас… Почему вы решили забрать что-то именно сейчас? У вас что более подходящего времени не было?

— Видимо, нет, — Северус пожал плечами, — я же был так занят, так занят, планирование гнусного убийства, произошедшего под влиянием момента — это вам не плюй-камни.

— Ну, хорошо, а зачем вы оторванные половины оставили там же на полу?

— Чтоб никто не догадался, — фыркнул Северус. — Где они сейчас?

— В лесу Дин.

— А поточнее? Этот лес очень большой.

— Я попробую выяснить, но, директор Снейп, вам лучше будет какой-то маячок поставить, — и Финеас Найджелус Блэк исчез с портрета.

— Да, это хорошая мысль, — пробормотал Северус и сел за стол. Открыв верхний ящик, он достал небольшую коробочку и вытряхнул ее содержимое на ладонь. Несколько очень маленьких, похожих на жемчужинки, камешков покатились по ладони. Отделив один из них, Северус остальные ссыпал обратно в коробочку. — Так, нужно настроить на меня, — капля крови из проколотого пальца накрыла камешек целиком. — А теперь ограничение по времени, — он тихо пробормотал заклинание, водя над ладонью палочкой. — Думаю, полгода хватит. Потом или новый настрою, или все уже закончится. Надо будет Кингсли про эти милые жучки рассказать, но потом, все потом.

После завершения всех манипуляций Северус вытащил пачку из кармана мантии и осторожно засунул камешек в фильтр одной из сигарет.

Вопреки всеобщему мнению, никаких зелий Северус в карманах мантии не носил. Вообще содержимое его карманов очень сильно удивило бы обитателей волшебного мира, а Темный Лорд вместе со всем Ближним кругом до сих пор валялись бы в обмороке, если бы узнали.

Потому что один из самых известных и самых отмороженных Пожирателей смерти носил в карманах мантии следующие вещи: бумажник, обычный маггловский бумажник, зачарованный таким образом, что дальнее отделение представляло собой что-то вроде сумочки Гермионы с расширенным пространством. На сумочку, кстати, чары помогал накладывать Северус в то время, когда учил Гермиону некоторым заклятьям, проклятьям и просто нужным в хозяйстве вещам после происшествия в Министерстве.

Вот в этом расширенном пространстве у Северуса была неплохая заначка на все случаи жизни. Он умудрился сделать что-то вроде полок, где все вещи лежали в образцовом порядке.

Кроме бумажника Северус носил в кармане сигареты, маггловскую бензиновую зажигалку — на всякий случай, маггловский выкидной нож — случаи всякие бывают, небольшой фонарик и огрызок карандаша.

Он только успел спрятать сигареты в карман, как сигнальные чары предупредили его о посетителе, поднимающимся к кабинету.

На этот раз это была Алекто.

— Северус, я хочу, чтобы нам разрешили применять к ученикам телесные наказания вроде розог, — начала она с порога, но, наткнувшись на яростный взгляд прищуренных черных глаз, осеклась и присела на краешек стула, стоящего напротив кресла Северуса по другую сторону стола.

— Ты хочешь? — прошипел директор. — Вот так прямо ты хочешь, и я рванул выполнять твои «хочу»? Алекто, ты не перегрелась? Тебя по голове никто сегодня не бил? Нет?

— Северус… — пролепетала Пожирательница.

— Тебе успех вскружил голову, Алекто? — очень ласково проговорил Северус. — Ты думаешь, что, если Темный Лорд позволил мне выбрать именно вас с Амикусом для работы в Хогвартсе, потому что у вас хотя бы зачатки мозгов проглядываются, в отличие от всей остальной швали, которая набилась в ряды Пожирателей смерти, вы вдруг стали равны мне? Или кому-то еще из Ближнего круга? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Северус встал из-за стола, подошел к дрожащей женщине и, уперев палочку ей в подбородок, заставил поднять голову.

— Но, Северус, Темный Лорд…

— Молчать! Ты думаешь, Темный Лорд приказал тебе что-то, забыв предварительно отдать этот приказ мне? Ты за кого Темного Лорда принимаешь? — Северусу было очень легко изображать из себя Пожирателя Ближнего круга перед другими Пожирателями. Они прекрасно справлялись с задачей громоотвода, куда Северус сбрасывал накопившееся напряжение, всю свою злость, ярость на людей, большинство из которых пошли за Темным Лордом только для того, чтобы утолять безнаказанно свою страсть к насилию в любом его проявлении.

Ближний круг в этом плане выгодно отличался от этой, как назвал их Северус, швали. Единственным исключением была Беллатрикс — этот эталон сумасшествия. Но Белла никогда не позволила бы Алекто даже рта раскрыть в своем присутствии. Кэрроу уже корчилась бы под Круциатусом, если бы ей очень сильно повезло. И Алекто это прекрасно знала.

— Пошла вон, — Северус опустил палочку и указал ею на дверь. — Если Темный Лорд решит, что подобные меры необходимы, то вы узнаете об этом от меня.

Северус остался в кабинете один очень быстро.

— Это было впечатляюще, — Блэк позволил себе несколько раз хлопнуть в ладони. — Директор Снейп, можно я задам нескромный вопрос, вы когда ели в последний раз?

— Я не хочу есть, — Северус тряхнул головой. Его волосы, и так не отличающиеся красотой, висели безжизненными сосульками. По тому, как болталась на нем одежда, он понимал, что сильно похудел, но остановиться, чтобы нормально поесть, Северус не мог. Слишком много дел требовало его присутствия, и слишком мало у него было времени. Иногда он жалел, что в сутках всего двадцать четыре часа. Дней наподобие этого, когда он мог просто посидеть за столом и поговорить с Блэком, было категорически мало.

— Вы себя загоните, директор, — вздохнул один из директоров, до этого притворяющийся спящим.

— Ничего, прорвемся. Где они? — он повернулся к портрету Блэка.

— Я вам даже координаты скажу, — хмыкнул Блэк. — Девчонка говорила их Уизли. Похоже, случился расщеп.

— У кого?

— У Уизли, — Блэк скороговоркой продиктовал координаты.

— Там требуется моя помощь?

— Нет, похоже, девчонка справляется. И все же вам нужно поесть. Никому не станет лучше, если вы свалитесь в голодный обморок.

— Учту, — кивнул Северус и аппарировал.

Защиту Гермиона поставила качественную, но так как ее учил профессор Снейп, то можно было предположить, что для себя он оставит лазейку.

Северус прекрасно видел палатку. Нужно было подойти и что-то сделать, чтобы поставить жучок, но он понятия не имел, что же именно можно сделать. Пока он думал, из палатки вышла Гермиона.

— Гарри, я отойду немного, почитаю.

Что ответил ей Поттер, Северус не расслышал. Гермиона, перехватив в руке палочку, вышла за пределы защиты и направилась прямо к тому месту, где остановился профессор.

Она села под дерево и раскрыла книгу. Выглядела Гермиона очень усталой. Лицо было слегка опухшим, глаза красными. Видимо, она много плачет и мало спит.

Легкие чары сна, и она уткнулась в книгу. Северус подошел, присел на корточки рядом с ней и отодвинул прядку волос, упавшую на лицо.

Он всегда пытался заботиться о ней, с самого первого курса, сам не зная, почему он это делает. Она его постоянно смешила и не менее постоянно удивляла.

Вытащив пачку, он осторожно извлек приготовленный жучок и активировал его, сжав двумя пальцами. Камушек ожил, с боков прорезались лапки, перебирая которыми, жучок быстро заполз Гермионе на лицо и резво пробежав по нему, нырнул в ухо. Девушке стало неприятно, потому что она нахмурилась и потянула к уху руку, чтобы избавиться от раздражающего фактора.

— Ш-ш-ш, — Северус осторожно перехватил тонкую кисть и поднес к губам. — Потерпи, сейчас все пройдет.

Услышав его голос сквозь навеянный сон, Гермиона внезапно успокоилась и расслабилась. Но внедрение было достаточно длительным процессом и довольно болезненным, поэтому ему приходилось шептать ей какие-то милые глупости, касаясь губами ее лба, щек, носа. Она всегда успокаивалась, когда слышала его голос, и улыбалась, чувствуя легкие касания его губ.

Когда жучок занял свое место у нее в мозге, присоединившись к определенным нейронам, Северус еще раз провел пальцами по заплаканному личику и аппарировал, предварительно сняв с нее заклятье сна. Ровно через полгода с момента внедрения жучок исчезнет, причинив Гермионе легкий дискомфорт при этом, и, если ничего не будет закончено, придется повторять процедуру заново.

А у Северуса появился секрет, его отдушина в этой помойке, носившей гордое имя Ближний круг. Когда становилось совсем уж невыносимо, когда начинало тошнить от заискивающих улыбок на лицах Кэрроу, когда Северус понимал, что все, он сейчас сорвется, потому что Белла не могла на него нормально реагировать и то начинала орать, то принималась лапать, когда истерики Темного Лорда доводили его до того, что он уставал держать невозмутимое лицо, и только считанные минуты отделяли его от того момента, когда он с радостью попробовал бы теорию Филиуса насчет силы и умений его самого и Лорда, когда… Этих когда с каждым днем становилось все больше и больше. Они напоминали снежный ком, который обрушивался на брошенного прямо в пекло и оставленного там в одиночестве тройного шпиона. Нервы сдавали, а его железный самоконтроль начал давать все больше трещин, и вот тогда он, совершенно случайно, нашел выход.

Сейчас он знал каждый шаг троицы, каждый их разговор не был для директора Хогвартса тайной. Он знал, что каждый вечер, несмотря на погоду, Гермиона выходит из палатки на улицу и долго сидит с книжкой в руках.

Это стало его своеобразным фетишем. Он аппарировал неподалеку и, накрывшись чарами невидимости, просто сидел где-нибудь под деревом и смотрел на нее. Он смотрел на нее и успокаивался. Смотрел и словно заряжался энергией для следующего бесконечного дня. Его лечила ее безмятежность, ее нежность, с которой она смотрела на это недоразумение в очках. В ее чувствах к Поттеру не было ни грамма страсти, просто нежность, как у старшей сестры.

Своим присутствием, даже не зная, что он находится в каких-то метрах от нее, она дарила ему чувство покоя. Словно за этим местом, чаще всего в лесу, за этой палаткой нет ничего, нет полностью свихнувшегося Темного Лорда, нет потерявших всякую «резьбу» Пожирателей смерти, нет войны. Что они просто куда-то выехали отдохнуть на природу, и она читает, а он валяется под деревом и наслаждается ничегонеделанием.

У него никогда даже мысли не возникало, что можно как-то разрушить этот покой: словом или прикосновениями. В эти пару месяцев даже горячие сны с ее участием его не беспокоили.

Он понимал, что это опасно. Опасно прежде всего для него самого. Что еще немного, и он влюбится как мальчишка, так, как никогда не любил, потому что в его чувствах к Лили всегда присутствовала какая-то безнадежность, но никогда не было этой иллюзии защищенности, этого чувства безмятежного покоя. Он все это прекрасно понимал, но сделать с собой ничего не мог, потому что такие молчаливые вечера были тем единственным якорем, за который его разум цеплялся с отчаяньем утопающего, чтобы окончательно не рухнуть в тот водоворот безумия, густо замешанного на насилии, который окружал его теперь практически постоянно.

Но ничто не может продолжаться вечно. Все изменилось, когда Темный Лорд организовал егерские отряды из оборотней.

* * *
— Ну вот что Гарри за человек? — возмущенный голос Гермионы вырвал его из воспоминаний, принявших довольно опасный вид. — Он даже не удосужился проверить, что этот скот ему слил. Просто сказал, чтобы этот козел отдал воспоминания о случаях в лесу, представляете?

— Мы же о Поттере говорим, Гермиона, — он выбросил окурок в форточку.

Северус сам не заметил, как обратился к ней по имени. Просто сейчас это показалось ему более уместным, чем безликое «мисс Грейнджер». Сейчас он мучился выбором: говорить ей или не говорить, что своим безмолвным присутствием она буквально спасла ему жизнь.

Решив, что будет действовать по ситуации, он подошел к столу.

— Лети, милая, ответа не будет, — Гермиона обратилась к сове, и умная птица улетела все в ту же форточку.

После этого она вскочила и скрылась в гостиной. Через пять минут она появилась, таща небольшую каменную чашу.

— Тяжелая, зараза, — она, пыхтя, поставила ее на стол.

— А меня позвать было нельзя? — Северус скрестил руки на груди. — По-моему, это входит в обязанности мужчин — таскать тяжести.

— Я не подумала, просто привыкла все делать сама, — Гермиона вытряхнула содержимое бутылочки в думосбор. — Посмотрим вместе? Думаю, вам должно быть интересно, если это, конечно, то, о чем я просила. А если нет, то я выполню мечту скота-психа покойничка и прибью Поттера.

Глава 13

Северусу было любопытно, он кивнул и встал напротив Гермионы возле небольшого думосбора. Она наклонилась и окунулась в чужие воспоминания. Он, недолго думая, последовал за ней.

Очутились они в заснеженном лесу. По едва заметной тропинке шли трое мужчин. Все высокие, довольно молодые и физически сильные. Это было заметно по моторике их плавных движений. Они шли, весело гогоча над чьей-то шуткой.

Северус внезапно ощутил странное беспокойство.

— Чьи это воспоминания, Гермиона? — он подошел к стоящей невдалеке девушке.

Она вздрогнула, на ее лице отразилась паника, видимо, воспоминания не были приятными, и схватила его за руку, крепко сжимая его ладонь в своей.

Видя ее состояние, он, поддавшись порыву, привлек ее к себе, прижав спиной к своей груди. В его объятьях девушка заметно расслабилась, и начала успокаиваться.

— Чьи это воспоминания, Гермиона? Чего вы так испугались? — настойчиво повторил Северус. Мужчины были ему смутно знакомы, но связать воедино эту тройку и этот заснеженный лес он пока не мог. Пока один из них вдруг резко не повернулся и не замер на месте, принюхиваясь.

«Черт, — выругался про себя Северус. — Скабиор, мать твою. Остается только надеяться, что это не то воспоминание».

— Это воспоминания Скабиора. Он сейчас в Азкабане находится. Вот этот момент, он сейчас практически к границе чар подойдет. Я буду от него в каких-то десяти сантиметрах стоять, — Гермиона снова вздрогнула и сильнее прижалась к Северусу. — Было такое чувство, что он меня заметил. Он смотрел прямо на меня.

«Это оно, это то самое воспоминание. Что слишком сильные впечатления, тварь, не мог не поделиться с Поттером?».

— Я так понимаю, что вы сейчас находитесь практически вплотную к егерю, но за границей чар?

— Да.

— Вы на это хотели посмотреть? Тогда нам делать здесь больше нечего, чары идеальные. Даже оборотень не смог вас почуять. Ну что, выходим?

— Давайте еще посмотрим? — отрицательно помотала головой Гермиона. — Может, что-нибудь увидим важное.

«О да, ты можешь сейчас увидеть нечто очень важное. А впрочем, какая разница? Может, и к лучшему. Сам-то я никогда не решился бы на этот разговор, а так хоть повод будет», — Северус почувствовал, как напряглись его руки. Даже здесь в воспоминаниях оборотня он ощутил отголоски той ярости, которая бушевала в нем в тот день.

— А разве он оборотень? — в голосе Гермионы послышалось удивление. Она словно впервые увидела Скабиора и теперь рассматривала его красивое, порочное лицо с легкой брезгливостью.

— Да, егеря практически все были оборотнями, — ответил Северус.

— Нас поймал Сивый. Я тогда так испугалась… Я думала, что он что-то со мной сделает, но почему-то все обошлось.

«Если мы последуем за этим красавчиком, ты поймешь, почему все обошлось», — мрачно усмехнулся про себя Северус.

Скабиору в воспоминаниях надоело принюхиваться к пустоте, и он развернулся и пошел к ожидающим его товарищам.

— Показалось, — он махнул рукой. — Запах знакомый почудился, как будто здесь та грязнокровка была.

Гермиона снова вздрогнула, а Северус рефлекторно усилил объятья.

— Интересно, а если мы их найдем, нам можно будет с грязнокровкой поразвлекаться? — один из них сделал движение бедрами, а остальные заржали.

— Ну конечно, — Скабиор мечтательно прикрыл глаза. — Она красоткой стала. Такая маленькая, молоденькая. Думаю, я заставлю ее визжать, когда буду трахать ее во все дыры.

— Думаю, что ее на всех нас хватит. Вот бы всем троим одновременно…

Они отошли уже достаточно далеко. Гермиона уже не видела их маленький лагерь. Еще довольно долго они предавались мечтам, что каждый из них с ней сделает и в какой именно позе.

Гермиона почувствовала, что ее затошнило. Она слегка повернулась и наткнулась на непроницаемый взгляд черных глаз.

Северусу не нужно было смотреть дальше, он все прекрасно помнил и без воспоминаний Скабиора.

* * *
— Директор Снейп, — Финеас выглядел взволновано. — На них едва не наткнулся отряд егерей. Девчонка в истерике.

— Не наткнулся же, — Северус оторвал взгляд покрасневших от постоянного недосыпа глаз от пергамента, читая который, он пытался понять, что же нужно от него Темному Лорду.

— Я волнуюсь. Вы бы проверили, что собой эти егеря представляют. Ведь всегда существует вероятность, что они все же найдут их. Мальчишкам вряд ли что-то грозит, кроме пары затрещин, но девчонка… Девчонка может пострадать.

Северус нахмурился, бросил пергамент на стол и, прошептав заклинание, настроился на жучка. Для директора Хогвартса таких нелепых запретов, как запрет на аппарацию, не существовало, поэтому, определив местонахождение Гермионы, Северус аппарировал.

Глянув мельком и определив, что с девочкой все в порядке, Северус побежал, разыскивая егерей.

Догнал он их достаточно быстро. Оборотни не торопились. Немного понаблюдав за ними, он подошел поближе и послушал сексуальные фантазии Скабиора, который в красках описывал дружкам, как, каким образом и сколько раз он будет иметь Гермиону.

Фантазия Северуса всегда работала отлично, и представить себе хрупкое тело, которое ломает этот ублюдок, который насилует ее, несмотря на крики боли, было для Северуса делом двух секунд.

— Эверте Статум Максима, — Северус как-то равнодушно наблюдал, как егерей разбросало по поляне. — Инкарцеро. Силенцио.

Он больше не обращал на пытающихся освободиться оборотней внимания, медленно подходя к Скабиору.

— Ты кто такой, чучело? — взмах палочкой и опутанное веревками тело стоит перед ним вертикально. Отменив Силенцио, Северус приготовился слушать, похлопывая по ладони палочкой.

— Ты за это ответишь, гад, ты хоть знаешь, кто мы?

— Неправильный ответ. Круцио, — все так же холодно, даже как-то лениво произнес Северус. Посмотрев некоторое время, как завывает оборотень, корчась от невыносимой боли, Северус отменил заклятье. — Повторяю вопрос, ты кто?

— Я егерь из команды Грейбека, — прохрипел Скабиор, сплевывая на снег кровь. Северус брезгливо посмотрел на кровь и снова перевел взгляд на лицо своей жертвы.

— Я чего-то не понимаю? Вы все просто тупые уроды, или все-таки я как-то не так выражаюсь? Сектумсемпра, — бросил он собственное заклятье на дюжего оборотня, который оказался силен настолько, что практически смог скинуть путы. — Ты пока подумай, как правильно отвечать, я скоро вернусь, никуда не уходи.

Он подошел к катающемуся по земле оборотню, на груди которого сильно кровоточили три глубоких пореза.

— Круцио, — вой оборотня перешел в визг. — Заткнись, а то снова Силенцио наложу. В твоем положении Круциатус — это первая помощь. Ослабляет кровотечение. Ты же не думаешь, что я тебя лечить буду? — скучающе спросил он у смотрящего на него с ужасом оборотня. — Вам просто невероятно повезло, что здесь поблизости оказался я, а не наша драгоценная Белла, например. Вот уж тут я вам не позавидовал бы.

— Ты Северус Снейп, — пробормотал третий, который пока покорно лежал на земле и не пытался вякать.

— Точно, — в голосе Северуса прозвучали нотки удивления. — Долго же до вас доходило, зайки мои.

Северус прекрасно знал, какая слава о нем ходила по магическому миру. Он не только был Пожирателем Ближнего круга, он был еще и убийцей Величайшего волшебника столетия Альбуса Дамблдора. Темный Лорд не смог, а Северус Снейп одной левой. Поэтому вся эта шушера боялась его до дрожи. Северус подозревал, что его боялись гораздо больше Темного Лорда. Тем более что лицезреть Темного Лорда не каждому было позволено, а вот встреча с его ближайшими слугами могла быть гарантирована, особенно тем неудачникам, которые как-то провинились. Встречаться с Северусом Снейпом, особенно когда тот не в духе, не хотелось никому.

— Ты подумал? — Северус вернулся к оставленному без его пристального внимания главному в этой тройке. — Отвечай на вопрос!

— Скабиор, мое имя Скабиор, — проскулил он.

— Уже лучше, — Северус огляделся и, выбрав какую-то палку, трансфигурировал ее в глубокое кресло. Сев в него и вытянув ноги, он вновь пристально посмотрел на Скабиора. — Продолжим.

Но продолжить он не смог, его безумно бесил скулеж истекающего кровью егеря.

— Он когда-нибудь заткнется? Или мне его заткнуть навечно? — поинтересовался он у третьего, который старательно изображал из себя труп.

Скулеж мгновенно прекратился.

— Ну вот, совсем другое дело. А то у меня возникает странная мысль, что среди егерей мужчин нет. А раз среди егерей нет мужчин, то им совершенно не нужны те отличительные внешние признаки, которые и отличают нас от прекрасных дам, — он вытащил из кармана выкидной нож. Щелчок вставшего на место лезвия прозвучал в полнейшей тишине. Это было эффектно, гораздо более эффектно, чем, если бы он действительно кастрировал кого-нибудь из них при помощи чар.

За спиной послышался судорожный вздох и наступила тишина. Северус встал и подошел к валяющемуся в глубоком обмороке оборотню.

— Да, точно не мужчина, — бросил он презрительно, несильно попинав бесчувственное тело. Закрыв нож и спрятав его в карман, он бросил на оборотня отмену действия сектумсемпры, чтобы тот действительно не сдох от потери крови. — Хорошо хоть сфинктеры не расслабил, или у него просто штаны непроницаемые?

Затем Северус вернулся к Скабиору. Сел в кресло и вытянул ноги.

— Меня постоянно отвлекают от нашей исключительно важной и поучительной беседы, хороший мой, — промурлыкал Северус. Если бы кто-нибудь из его студентов услышал этот тон, то лежащих без сознания тел на этой полянке было бы гораздо больше. Но оборотни в оттенках бешенства Снейпа не разбирались, поэтому Скабиор только вздрогнул, с трудом оторвав взгляд от лежащего без сознания приятеля и сконцентрировавшись на сидящем напротив него Пожирателе.

— Что вам нужно? — выдал Скабиор.

— Мне нужно? — Северус откинулся на спинку кресла и пристально оглядел оборотня с ног до головы. — А тебе не пришло в голову, что мне просто скучно и хочется немного развлечься? Неужели вы настолько неблагодарные скоты, что не удовлетворите мои маленькие желания? — Скабиор сглотнул. Он не понаслышке знал, как могут развлекаться ненормальные садисты из Ближнего круга. Про Снейпа вроде поговаривали, что он поадекватней, во всяком случае, в пытках он участия не принимает, и даже удерживает Беллу, если та совсем уж расходится. Но кто его знает? Может, он застенчивый и любит «развлекаться» в одиночестве. — Ну так что, будешь хорошим мальчиком? Круцио.

На этот раз Северус практически сразу снял заклятье. Он плохо переносил необоснованную жестокость, и лишь понимание, что по-другому эти скоты вряд ли поймут, заставляло его играть свою роль до конца.

— Пожалуйста, — прохрипел Скабиор.

— Пожалуйста, что? — Северус наклонил голову и принялся ждать ответа.

— Пожалуйста, не надо больше, — ни один мускул не дрогнул на лице Северуса. Он заставил себя выбросить из головы образ Гермионы, окровавленной, с потухшими глазами, которая так же просит их остановиться.

— И как, думаешь, меня разжалобит твой скулеж? — Скабиор покачал головой, а в глазах появилось чувство безнадежности. — Прекрасно, просто прекрасно, что ты это понимаешь, хороший мой.

Северус встал, потянулся так, что хрустнули позвонки, отменил трансфигурацию и подошел к Скабиору.

— А теперь слушай, что я тебе сейчас скажу. Слушай внимательно и передай другим, включая Сивого. Я не намерен бегать за каждой шавкой, чтобы донести одну очень важную мысль. Вы, уроды, когда приказ на поимку Поттера с компанией получали, хоть одно слово слышали, что можно причинить вред хоть кому-то из этого Золотого трио? — Скабиор покачал головой.

— Но мы думали…

— Молчать! Вам думать не положено. Над вами есть маги, у которых достаточно мозгов, чтобы думать, в том числе и за вас. Запомни, а если с памятью проблемы, запиши, что, если Темный Лорд отдает приказ — притащить к нему всю троицу, то он именно это имеет в виду! Это понятно? Если бы в приказе было сказано, что Темного Лорда интересует только Поттер, а с грязнокровкой, и с другим мальчишкой вы можете делать, что вам взбредет в голову, среди вас, скорее всего, есть и любители мальчиков, то он именно так и сказал бы. Ты это понимаешь, ублюдок? — палочка Северуса больно вдавилась в горло оборотня. — И поведай мне, с каких пор какие-то егеря позволяют себе трактовать волю Темного Лорда так, как им это захочется?

— Но мы же ничего такого…

— Я сказал, молчать! Я не давал тебе права слова. Я шел за вами достаточно долго, чтобы услышать все то, что посчитал нужным. И, насколько я понял, вы грязнокровку вообще не собирались передавать Темному Лорду? — палочка еще больше вдавилась в податливую плоть. — Отвечай!

— Вы не так нас поняли, мы просто мечтали, да, мечтали, — быстро проговорил Скабиор. Третий, прикидывающийся мертвым, и пришедший в себя здоровяк принялись интенсивно кивать головами, подтверждая слова лидера.

— Очень хорошо. Я рад, что у Темного Лорда есть преданные слуги, которые не хотят предать его доверия. Фините, — лишенный поддержки заклятья, а также пут, Скабиор упал к ногам Северуса. Северус брезгливо сделал шаг назад, словно не хотел замарать своих ботинок. — Темный Лорд всегда награждает за верную службу. Если вы отличитесь, то награда будет существенной. Но не дай вам Мерлин претворить свои мечты в реальность и лишить Темного Лорда одного из его пленников. В этом случае к вам может прийти не добрый Северус, а кто-нибудь не столь мягкотелый. И не забудьте передать об этом всем остальным.

Северус осмотрел поляну, скорчил презрительную гримасу и исчез.

* * *
Северус первым выскользнул из воспоминаний. Чувство дезориентации, сопровождающее его каждый раз, когда он работал с омутом, быстро прошло. Вытряхнув очередную сигарету, он закурил.

— Вы всегда знали, где мы находимся? — голос за спиной прозвучал как-то на редкость спокойно. Подозрительно спокойно.

Умная девочка. Действительно умная. За показательным сеансом Круциатуса она умудрилась вычленить главное и сумела просчитать мотивы его поступка, довольно эмоционального, возможно, глупого, но очень правильного.

— Да, я позаботился внедрить тебе в мозг жучка, чтобы не мотаться по всей стране. — Ему больше не нужно было соблюдать какие-то правила вежливости. Он даже не хотел убить Поттера за то, что тот не проверил, насколько шокирующие воспоминания отдаст оборотень. Поттер бы понял только то, что он снова их защитил. Но, скорее всего, пощадил бы чувства подруги и не стал бы подсовывать ей эту мерзость. Но он не проверил, а она не Поттер. Ей не нужно все разжевывать, она вполне понимает намеки. Они похожи только своей непредсказуемостью. Вот и сейчас непонятно, чего же ему ждать дальше.

— Я даже догадываюсь, когда вы это сделали, — голос за спиной оставался ровным. — Мне было больно, но я слышала ваш голос, он просил меня потерпеть, и я терпела, как я могла не терпеть, когда об этом вы просили? А поцелуи? Они были? Они мне не приснились? — он покачал головой, продолжая рассматривать грязную улицу за стеклом. — Значит, я что-то там вбила себе в голову, и все пройдёт. Да что уж там, все уже почти прошло, а в остальном воспоминания виноваты, ага. Только вот тогда, — она кивнула на думосбор, — я понятия не имела о вашей роли в этой войне. И все же терпела, потому что это вы меня просили. Потому что я не что-то там вбила себе в голову, и это точно не пройдет. За столько лет ведь не прошло. Знаете, а ведь я сейчас практически вас ненавижу. Как вы могли принимать решения за меня? — он молчал, продолжая курить. Если бы не эти проклятые воспоминания… — Этот жучок, он все еще во мне?

— Нет, он исчез в день битвы, когда вы с Уизли уничтожили чашу, — голос прозвучал ровно. Северус похвалил себя за это. Все-таки мастерство не пропьешь.

— В тот момент Рон сделал мне предложение, и я подумала, почему нет, ведь вы все равно мертвы. Мне вообще тогда все было безразлично, как будто… — Гермиона разглядывала свои руки: «Как будто эта проклятая змея укусила не только тебя в том страшном месте», — эти слова не прозвучали, но этого было не нужно, он все равно все понял. — Почему вы так быстро уехали из страны?

Глава 14

Северус не смотрел на нее, продолжая курить.

Что он мог ей ответить? Что прекрасно осознавал, что его не может быть в ее жизни? Что давно уже убедил себя, что ее детское увлечение им прошло, и что скоро она станет миссис Рональд Уизли? Что он ошибся? Впервые в жизни ошибся, приняв решение за них обоих, не поговорив с ней, даже не увидев? Нет, ошибся он второй раз в жизни, первой ошибкой было принятие метки.

«Если ты ошибаешься, Северус, то конкретно так, с размахом. Правда, зачем нужны мелкие жизненные ошибки? Если уж делать глупости, так чтобы не только тебя задело, да еще и по времени желательно подольше. Ты себе сколько лет дал? Семь? Вон, обернись, она уже пять лет тебя похоронить не может. На что тебе эта девчонка, правда? Ну и что, что только благодаря ей ты остался человеком. Главное — твой комфорт, да, Северус? Только вот был ли он, этот комфорт? Был ли хоть один день, когда ты не спрашивал себя, как она там? Был ли хоть один день, когда ты буквально заставлял себя не трогать газеты из дома? Не хотел знать? Получай! Что теперь будешь делать, а, шпион со стажем?».

— Это вы послали Добби в Малфой-мэнор? — ей надоело ждать ответа, и она решила заполнить гнетущую паузу хоть чем-то.

— Скажем так, я намекнул Аберфорту, что вы нуждаетесь в помощи.

— Белла подтвердила ваши слова, чуть не размазав Сивого по стенке, — её голос звучал слишком спокойно, но Северус был пока не готов отвечать на её главные вопросы.

— Я знаю, я слышал.

Когда он пришел в себя в надежных руках Кингсли, то сразу же активировал жучка. Ему нужно было знать, что с ней все в порядке.

Они уже были на улице, когда он услышал:

— Герм, выходи за меня.

— Да, Рон, конечно, я выйду за тебя, — он тогда не обратил внимания на то, как спокойно звучит ее голос. Что в нем отсутствуют даже намеки на какие-либо эмоции. Словно с Роном находилась кукла, а не живая девушка.

На этой мажорной ноте жучок сдох. А Северус принял решение.

Визжащая хижина заполыхала в Адском пламени. Заклятье на грани, заклятье, контролировать которое невероятно сложно, но еще сложнее его вызвать. Чтобы заполыхало Адское пламя, не нужно быть сильным волшебником, нужно всего лишь или страстно любить, или очень сильно ненавидеть. Мало кто об этом знал. Большинство думали, что Адское пламя может призвать только очень сильный маг. Заклятье, которое может питать только очень сильное чувство: любовь или ненависть, но он уже очень давно никого так сильно не ненавидел. Он смотрел, как взмывает вверх огненный феникс, охватывая всю хижину целиком, и мечтал, чтобы там же сгорело и чувство, которое питает сейчас это пламя. Так легко потерять контроль, так легко самому раствориться в этом пламени, нужно только отпустить чувства на волю, не справиться с самим собой. Он справился, он успел поймать пламя, ограничить его хижиной, и после этого потерял сознание, выжатый досуха.

Он дал себе срок в семь лет, чтобы все забыть и просто жить дальше. Ему почти это удалось. Он даже пережил несколько довольно бурных романов, которые доставили ему массу удовольствий, вот только ни один из них не смог бы зажечь Адское пламя, да даже искорки бы не вышло.

Но он почти убедил себя, что все в порядке, что он справился, что он вполне может вернуться домой, и его не будет корежить, если вдруг он встретит ее.

Так что он спокойно воспринял новое появление Гермионы Грейнджер в своей жизни. Он был спокоен, только почему-то начал отвечать на ее вопросы. На очень личные вопросы, ответы на которые не знает никто, кроме него самого. Сейчас еще знает Гермиона. «Но это же ерунда, правда, Северус? Главное, что морда непроницаемая. А в этом ты большой мастер, даже она ничего не заподозрила».

Он спокойно воспринял разговор с Кингсли, который говорил ему, что с девочкой что-то не так, совсем не так. Сейчас он мог признаться самому себе, что вычленил из этого разговора только то, что она все еще не замужем и, похоже, замуж не собирается.

Он даже спокойно воспринял ее признание. Почти спокойно. Почти.

«Хоть сам себе не лги, Северус. Ты так сильно боялся, что все твои усилия пойдут прахом, что старательно делал вид, будто это нормально, когда молодая девушка буквально похоронила себя рядом с твоей пустой могилой. Что то, что с ней происходит — это всего лишь отголоски детского увлечения, немного усиленные твоими сопливыми воспоминаниями. Что все пройдет, правда, Северус? Еще лет десять, и она будет лучше прежней, если раньше с голоду не умрет. Ты так сильно старался абстрагироваться от нее и ее проблем, что сам не заметил, как влип. Как запутался, и совершенно не представляешь, можно ли на этот раз распутать. Пойти убить Поттера, что ли?», — Северус выкинул окурок и, наконец, повернулся к Гермионе.

— Как тебе удалось купить эту развалюху?

— С большим трудом, — она не смотрела на него. Глаза щипало, хотелось плакать, но заплакать сейчас — показать, как сильно ей больно. Как сильно она его любит. Ведь он не знает, даже не догадывается, когда именно она осознала, что влюбилась. — Но дом до момента продажи числился на Тобиасе Снейпе, наследники свои права не предъявили, а в муниципалитете вообще забыли про этот Тупик. Его даже на аукцион не выставили, боялись, что меньше получат, чем если просто выставят мне счет. Правда, Кингсли немного поскандалил, но объяснить мне, почему я не должна покупать этот дом, внятно не смог. Теперь-то понятно, вот только нужно лучше за своим имуществом присматривать, профессор Снейп, — добавила она ядовито. — Документы вовремя оформлять, учебники старые с формулами Сектумсемпры где попало не разбрасывать.

— Я почему-то был уверен, что дом был продан магами, в частности, сам министр приложил к этому руку.

— Интересно,каким образом маги могли претендовать на дом, который по всем документам принадлежал твоему отцу?

— Вот ведь, — Северус провел рукой по своим коротким волосам. Еще один штрих к тому, как сильно он хотел забыть все произошедшее. — И никто не напомнил мне про эти чертовы бумаги.

Остричь волосы — это первое, что он сделал, оказавшись во Франции. Завершила его сегодняшний имидж Селина, которая прекрасно разбиралась в моде и в мужчинах. Она тогда прошлась вдоль длинных рядов висящей на вешалках одежды и практически не глядя повыдергивала массу вещей. Сунув все это Северусу, она отправила его в примерочную. Подошли практически все вещи, которые он тогда примерял. Глядя на себя в зеркале, он отмечал, что выглядит… хорошо.

— А спросить было никак? Да бесплатный юрист вон через квартал принимает, — Гермиона скрестила руки на груди. — Никто, кроме тебя самого, не виноват, что ты лишился дома, который теперь мой. Должна же быть хоть какая-то справедливость. Хоть какая-то компенсация за то, что я на протяжении пяти лет считала тебя мертвым, тогда как ты прекрасно проводил время на континенте с Селиной.

— Да что тебя на Селине переклинило? — с досадой бросил Северус. — Если для тебя это так важно — Селина действительно просто друг, ничего больше.

— Тогда не Селина, тогда кто-то еще. Только не говори, что вел монашеский образ жизни.

— Я не буду просить прощения. В конце концов, между нами ничего никогда не было, — Северус оперся спиной об высокий подоконник.

— О, а ты никогда не просишь прощения, Северус, — она выплюнула его имя ему в лицо. — Но ведь дело-то не в Селинах, плевать я на них хотела. На самом деле — это ведь просто невыносимо для тебя, признать, что ты тоже чувствуешь какую-то странную симпатию к гриффиндорской заучке, правда? Проще оборотня закруциатить и запугать до полусмерти, чем признать: не нужно было так стремительно улепетывать на край света, не узнав хотя бы, а почему вышеупомянутая заучка была готова терпеть боль, а когда ты мне эту дрянь в голову засунул, было очень больно, лишь бы ее профессор, к которому она что-то там испытывает, что уже должно было пройти, продолжал с ней разговаривать и тихонько целовать, — плакать уже не хотелось. Она яростно смотрела на него и шипела как рассерженная кошка.

— Хорошо, я был неправ, довольна? — Северус иногда мог признавать свои ошибки.

— Скажи, а если бы мой недалекий друг не прислал вот это, — она кивнула на думосбор, — ты продолжал бы делать вид, что я малолетняя дура и что-то там себе в голову вбила, а ты мужественно сносишь мои истеричные закидоны?

— Я не знаю, ясно? Возможно, так действительно было бы лучше.

— Лучше?! — она вскочила. — Лучше?! Лучше для кого?

— Для нас обоих. И я все еще Северус Снейп, и я не лгал, когда говорил, что не умею любить.

— Петрификус Тоталус! — вот этого он точно не ожидал. Северус мгновенно оказался на полу, уходя с траектории полета луча. — Редукто!

Он успел перекатиться. На том месте, где он только что лежал, пол вздыбился, а старенький линолеум пошел трещинами. Северус поздравил себя с тем, что находится в отличной физической форме. Все-таки измываться над собственным телом, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, было хорошей идеей. Он вскочил на ноги и пригнулся, спасаясь от очередного проклятья. Это была очень, очень хорошая идея!

Колдовала она быстро. Очень скоро заклятья перестали быть безобидными, и Северус в очередной раз пожалел о том, что когда-то учил ее, а она оказалась очень хорошей ученицей.

Чтобы остаться в живых и желательно без увечий разной степени тяжести, нужно было ее обезоружить, а для этого необходимо двигаться в ее сторону. Сделать это было непросто, потому что она не давала ему ни мгновения для передышки.

Постепенно расстояние между ними сокращалось. Гермиона уже не разбирала, что именно кидает в него, лишь бы хоть что-то попало. Ей было плохо, по-настоящему плохо, и больно так, что было трудно дышать. Еще пара минут, и она вполне могла дойти до Непростительных.

Он оказался рядом с ней, когда она на секунду прервалась, соображая, чем еще попытаться достать такую шуструю цель.

Выхватив у нее из рук палочку, он отшвырнул ее в сторону, и рывком притянул отчаянно вырывающуюся фурию к себе.

— Отпусти меня, — она умудрилась расцарапать ему руку, потому что в пылу борьбы рукава свитера задрались, и она, почувствовав под руками обнаженную кожу, с наслаждением вонзила в нее ногти. Северус только зашипел от боли. — Не трогай меня, подонок. Я тебя ненавижу, слышишь, ненавижу! Ты всю жизнь надо мной издевался! За что? Что я тебе плохого сделала? Отпусти!

— Да пошло оно все к черту, — прошептал Северус, посылая ко всем чертям свой знаменитый самоконтроль. Сразу за этим пришло осознание, что, если бы ему пришло в голову вызвать Адское пламя прямо сейчас, то он бы даже не вспотел, питая и контролируя это неадекватное заклятье. — В конце концов, я не железный. Даже если это ошибка, слышишь, Грейнджер? Даже если это ошибка, мы совершим ее вместе.

Продолжая удерживать ее одной рукой, второй он зарылся в ее волосы, фиксируя голову, и поцеловал. Сначала она сопротивлялась, пыталась отодвинуть голову и даже укусить, но он не отпускал, его губы настойчиво прижимались к ее, а язык искал возможность проникнуть в ее рот сквозь стиснутые зубы.

Сколько продолжалась эта безмолвная борьба, никто из них не знал, но вот Гермиона, всхлипнув, обмякла в его руках и весьма настойчиво ответила на поцелуй.

Она обняла его за шею, пытаясь вжаться поплотнее, чтобы между ними не осталось ни щелочки. Одежда мешала ей. Стараясь не суетиться, она стянула с него свитер. Он ей помог, наклоняя голову, и помогая высвобождать руки. Ощущая под ладонями обнаженную кожу, Гермиона тихонько стонала, пытаясь потрогать его везде. Она даже не поняла, как оказалась сидящей на столе. Но так было гораздо удобнее исследовать губами его гладкую грудь, на которой было совсем мало темных волос. Четко выделялась только узкая дорожка внизу живота, уходящая за пояс джинсов.

Она послушно подняла руки, когда он стянул ее блузку через голову, даже не пытаясь расстегивать. Она только раздражено дернула головой, потому что его манипуляции заставляли ее оторваться от его тела.

Ее джинсы и белье последовали вслед за блузкой и его свитером. Когда она уже боролась с его ремнем, он, задыхаясь, прошептал:

— Скажи, у тебя кто-нибудь был?

Она непонимающе смотрела на него. Да, был, но она думала, что он мертв. Она решила, что, если с Роном ей будет хорошо в постели, то все у них в итоге наладится. Но проблема заключалась в том, что ей было с чем сравнивать. И хоть он тогда не довел дело до конца, секс с Роном показался ей пресным на фоне того фейерверка, который до сих пор преследовал ее во сне. Внезапно она испугалась, а что если он ее не захочет, потому что у нее кто-то уже был?

— Дурочка, — прошептал он. — Я просто не могу уже терпеть. Если ты не девственница, то проблемы нет. А Уизли я потом убью.

Она закрыла глаза от облегчения, и тут же вскрикнула, потому что он не шутил и взял ее тут же на столе в кухне, где совсем недавно она хотела его убить.

Когда их тела перестали содрогаться от пережитого удовольствия, он уткнулся лбом в ее плечо. А она сонно перебирала его волосы.

— Нужно ванную почистить, — он, наконец, понял, что может говорить.

— Ага, — она кивнула и прижалась к влажной коже его груди. — Я есть хочу, — внезапно сообщила она, покрывая поцелуями его грудь. Когда она добралась до темного соска, то, лизнув, принялась слегка посасывать.

По его телу прошла дрожь. Он внезапно понял, что, в общем-то, вполне способен все повторить.

— Вряд ли мы сможем сейчас что-то приготовить.

— Давай пиццу закажем, — она все активнее ласкала его.

— Позже.

Он разделся до конца, стянув джинсы, которые болтались у него на голенях, подхватил ее под ягодицы и понес в гостиную. Кушетка вполне смогла заменить кровать.

Они все же заказали пиццу. Телефон в этом доме был предусмотрен. Однако дальше гостиной им пройти в этот день и вечер не удалось. Ванну заменили очищающие чары, а опыты в трансфигурации, причем беспалочковые и невербальные, превратили уже трансфигурированную кушетку в довольно широкую кровать.

Позже ни один, ни другая не могли вспомнить, кто же из них так постарался.

— Это был выброс, — хмыкнул Северус, — а так как из нас ты больше подходишь под определение ребенка, то, значит, выброс был у тебя.

— Ребенка? А ребенок может так, — и Гермиона исчезла под одеялом, начиная очередную любовную игру.

Ночью Северус проснулся. Хотелось курить, да и немного размяться. Такого сексуального марафона в его жизни не было уже давно.

Гермиона сидела на кровати, с тревогой глядя на любовника.

— Ты почему не спишь? — он отбросил идею вставать, просто призвал сигареты и пепельницу и закурил.

— А ты не исчезнешь? Вдруг я проснусь, а тебя нет, и все это мне только приснилось, — жалобно пробормотала она.

Он долго смотрел на нее. Затем решительно затушил сигарету и поставил пепельницу на пол.

— Иди сюда, — он протянул к ней руки, и она скользнула к нему, удобно устраивая головку на его груди. — Не исчезну. Теперь уже нет. Если только сама не выгонишь.

— Не дождешься, — она счастливо улыбнулась и закрыла глаза.

— А Уизли я все равно убью, — последнюю фразу она уже слышала сквозь сон.

Глава 15

Утро никогда не бывает добрым, особенно, если это утро начинается с Гарри Поттера. Северус всегда знал, что это аксиома.

— Гермиона! Гермиона, ты здесь? — голос Поттера, раздающийся из небольшой прихожей вырвал Северуса из сна. Он сонно поморгал и слегка повел затекшими за ночь плечами.

Гермиона, которая вцепилась в него и не отпускала всю ночь, что-то недовольно промычала, сильнее прижимаясь к нему. Повозившись, она снова пристроила голову у него на груди. Пришествие друга ее совершенно не волновало.

— Гермиона! — Поттер протопал к гостиной. — Гермиона… — он уставился на большую кровать, которая занимала практически все свободное пространство маленькой комнаты. — А у тебя дверь не закрыта… была. — Он задумчиво смотрел на лежащего на этой кровати профессора Снейпа.

Северус поблагодарил самого себя за предусмотрительность, заставившую его набросить на них легкое покрывало. Потому что, если бы Поттер сейчас лицезрел их в полном неглиже, то этого потрясения его нежная психика, пожалуй, не выдержала бы.

Гермиона завозилась и подняла голову, посмотрев на друга.

— А, Гарри. А что ты здесь делаешь?

— У тебя дверь была… — Поттер снял очки, тщательно протер их, и снова надел. — Гермиона, а ты здесь ни с чем запрещенным не экспериментируешь?

Гермиона внимательно осмотрела своего любовника и, решив, что он под определение «запрещенный» явно не подходит, отрицательно помотала головой.

— Гермиона, а почему я вижу здесь профессора Снейпа? — шепотом поинтересовался Гарри.

— Потому что я здесь лежу, Поттер, — Северус отодвинул от себя Гермиону, что сделать было непросто, она вцепилась в него и не хотела отпускать, и встал, тщательно обмотав бедра простыней, умудрившись накрыть Гермиону пледом, так, что только взлохмаченная головка осталась не закрытой.

Он понимал, что будет трудно и сейчас злился на самого себя, что слишком затянул со своим воскрешением. Нужно все-таки было или сразу, или никогда. Вот только это «никогда» сейчас почему-то совсем не радовало. Гермиона была права, он испугался. Испугался и сбежал.

«Ну да, я трус, и что?», — мысленно пожав плечами, Северус вытащил пепельницу из-под кровати и подошел к окну. Чары, которые он поставил, будучи только что справившим совершеннолетие подростком, исправно работали, и воздух в доме оставался свежим. Если бы не магия, они бы уже задохнулись от дыма. Так много Северус не курил уже давно.

— Гермиона, — продолжал шептать Поттер, — а почему он курит?

— Потому что, Гарри, он курит. А то, что мы не знали… Ну не мог же он дымить на уроках? — она хихикнула, глядя на растерянного друга. — Гарри, Северус жив. Он жив, понимаешь? И Кингсли, скотина, об этом знал. Знал и нам не сказал.

— Угу. Жив. Точно. И это, Северус, да? — Гарри подошел к Северусу и с очень серьезным видом потрогал обнаженное плечо. — Теплый, — выдал он свой вердикт.

— Поттер, убери руки! Не нужно меня лапать, я мальчиками не интересуюсь. Да, я жив. Да, я поступил по-скотски, потому что скрыл это от вас, признаю. Но ты-то уж должен был привыкнуть к тому, что характер у меня тот еще.

— Но, профессор, — Гарри снова снял очки и снова их тщательно протер, — получается, вы живы? — в голосе было столько удивления и столько боли.

«Мальчишка действительно переживал твою смерть, скотина ты бесчувственная, Северус».

— Да, Гарри. Я жив, а вот за то, что растрепал на каждом углу про мои воспоминания, ты мне еще ответишь.

Гарри несколько раз моргнул, а затем его глаза закатились, и он начал заваливаться на пол.

— Черт, — Северус выбросил недокуренную сигарету в форточку и успел подхватить тело молодого аврора до того, как тот рухнет на пол. — Какой же ты дохлый, Поттер. Тебя Уизли не кормит, что ли?

— Гарри, что с тобой? — Гермиона обеспокоенно посмотрела на друга, на руках у Северуса.

— Он в обмороке, — бросил Северус. — Гермиона, ты не будешь так добра немного пошевелиться? Твой дружок, несмотря на свой цыплячий вес, все же довольно тяжелый. А положить его некуда, кровать все место занимает, — Северус нахмурился, глядя на все еще сидящую в постели Гермиону. — Быстро встала и трансфигурировала это безобразие во что-нибудь более приемлемое! — рявкнул он.

Гермиона так радостно улыбнулась, когда он повысил голос, и так рьяно бросилась выполнять его приказы, что Северус невольно задумался: похоже, с этими детьми он в свое время немного перестарался, выработав у них условный рефлекс на его крики.

Гарри долго не приходил в себя. Северус с Гермионой уже успели наскоро принять душ, наплевав на то, что ванну нужно чистить, и одеться. В новых черных джинсах и тонкой черной же водолазке Северус выглядел неплохо.

— А почему все черное? — спросила Гермиона, устраиваясь на подлокотнике кресла, в котором он сидел, дожидаясь, пока Поттер очнется.

— Так для него привычнее. А мантий у меня нет. На континенте это сейчас не модно, поэтому приличной мантии там не достать. Нужно будет купить.

Северус заранее вытащил из своей пространственной заначки флакон с восстанавливающим зельем и сейчас небрежно вертел его в руках. Глубокий обморок Поттера начал уже вызывать у него опасение.

— Ты покрепче оказалась, — он посмотрел на Гермиону.

— Я подсознательно тебя ждала уже много лет. Словно готовилась. А Гарри тебя окончательно похоронил.

— Ты мне так и не ответила, что у тебя с Уизли?

— Уже ничего, ты же жив, — она не удержалась и провела рукой по его волосам. — К тому же… По-моему только Молли продолжает верить, что у нас с Роном есть будущее. Он хороший, правда, он надежный, но… он слишком простой, что ли. Наверное, мне просто нравятся трудности, — её рука зарылась в его волосы. «Да, Гермиона, уж сложнее чем Северус, ты вряд ли кого-то найдешь». — Скажем так, ему не нравится все это, — она обвела рукой стены сплошь уставленные книжными полками, — а меня уже тошнит от квиддича. Мы уже две недели не виделись, и, похоже, Рона это устраивает. Во всяком случае, он не настаивает на скором свидании, а сюда даже под угрозой Авады не зайдет, это он сам мне так сказал. Так что можешь его не убивать. Не хочу, чтобы ты в Азкабан попал.

— Я не попаду в Азкабан, — рассеянно проговорил Северус. — Мне нельзя в Азкабан, я только-только жить начинаю.

Гарри застонал и приоткрыл глаза. Без очков он практически ничего не видел, все было как в тумане.

— Пей, Поттер, — сильные пальцы зарылись в его непослушные вихры и приподняли голову. К губам прижался какой-то флакон. Словно завороженный Гарри послушался этого почти забытого голоса с такими знакомыми интонациями и сделал глоток. — До конца пей, — Гарри закрыл глаза и позволил влить в себя целый флакон зелья, в котором он узнал восстанавливающее, только оно было не такое отвратительное на вкус, как то, что давали ему в Аврорате. «Мастер варил», — мысли текли вяло.

— Гарри, ты как? — Гермиона заботливо надела на него очки. «Спасибо, подруга».

— Нормально, — удалось выдавить ему из себя. Он открыл глаза и сразу же увидел склонившегося над ним профессора. Тот выглядел непривычно без своих длинных неухоженных волос и со слегка загорелой кожей. В черных глазах не было неприязни. Внезапно Гарри понял, что, в общем-то, неприязни и не было никогда. Была злость, было недовольство, но неприязни не было. Просто он был всего лишь ребенком, а его как-то изначально настроили против профессора. — Мне сейчас очень хочется разбить вам что-нибудь, в идеале нос, — Гарри с ужасом почувствовал, что голос звучит хрипло, а глаза защипало от слез.

— Побойся Бога, Поттер, мой нос и так раз десять ломали, но, если это тебе доставит радость, можешь меня ударить, но только один раз, — великодушно разрешил профессор.

И тут Гарри не выдержал. Как-то протяжно всхлипнув, он разревелся, уткнувшись в грудь профессора. Он рыдал навзрыд, что-то бормоча, и ударяя Северуса в грудь крепко сжатыми кулаками. В этот момент Гарри сам себя презирал: он двадцатитрехлетний аврор, муж и отец, который прошел через такое, что многим даже и не снилось, сидел на кровати и старательно заливал слезами маггловскую водолазку, надетую на его покойном профессоре зельеварения.

Северус растерялся. Он не знал как реагировать на эту истерику. В конце концов, он прижал к себе вихрастую голову мальчишки и успокаивающе начал поглаживать его по спине.

— Ну-ну, Поттер. Успокойся, — он растерянно посмотрел на Гермиону, но та только злорадно улыбалась и совершенно не стремилась ему помочь.

Когда истерика начала подходить к концу, а Гарри наревелся до икоты, то он сам осторожно высвободился из рук Северуса.

— Простите, — он виновато шмыгнул носом и икнул.

— Да уж, скажи, мне сейчас часто такое переживать придется? — спросил он Гермиону. — Поттер, иди умойся. Потом поговорим.

— Не так чтобы часто, — Гермиона принялась накручивать прядь волос на палец. — Рон точно рыдать не будет.

— Еще бы, воскрес, сволочь, и девушку увел, — кивнул Северус.

Он встал и, подхватив пачку сигарет, пошел на кухню.

— Я кофе варить. Успокой своего нежного друга, и приходите вместе, поговорим.

Поставив джезву на огонь, Северус вызвал патронуса. Он долго смотрел на него, затем вздохнул и произнес:

— Кингсли Шеклболт, пора воскресать, — взмах палочкой и патронус исчез.

Кингсли появился буквально через минуту. Еще даже кофе не закипел.

Северус кивнул министру, не вынимая сигареты изо рта.

— Дела, — потрясенный министр сел за стол. — Ты когда бросишь эту гадость?

— Когда все радости, огорчения и истерики связанные с моим возвращением переживу, не раньше.

На кухню проскользнули Гарри и Гермиона. Гарри так зло зыркнул на Кингсли, что тот проглотил слова приветствия. Зато он долго смотрел на Гермиону, словно в первый раз видел.

— Адское пламя? — спросил он у Северуса, отворачиваясь, наконец, от девушки.

Северус кивнул. Все-таки министр был очень умным человеком и хорошим преданным другом.

— Я его раньше только один раз смог вызвать, — Северус взмахом палочки отправил чашки на стол. — Когда к тебе пришел.

— И кого же ты тогда так?

— Не поверишь, Альбуса.

— Ну почему не поверю, — Кингсли замолчал, глядя, как на столе появляются сахарница и коробка с молоком.

— Кофе налью, а в остальном у нас самообслуживание, — Северус забрал свою чашку с черным несладким кофе и подошел к своему любимому месту возле окна.

— Ты поэтому сбежал? — Кингсли продолжал делать вид, что кроме него и Северуса на кухне никого нет. — Зря. Нужно было хотя бы поговорить.

— Поговорили, сейчас, — Северус прикурил новую сигарету от окурка, который потом выбросил в окно.

— Да уж я видел, чуть из кресла не выпал, — Кингсли хохотнул. — Ты скоро за окном помойку сделаешь.

— Этому дому уже ничто не повредит. Мне нужно новый купить.

— Купи, средства позволяют, — пожал плечами министр.

— А ничего, что вы здесь не одни? — Гарри полностью пришел в себя и быстро обретал прежнюю уверенность.

— Поттер, — Северус хмыкнул. — Я в восхищении.

Гарри потупился и покраснел.

— Поттер, да не красней ты. Я уже не твой профессор, и ты давно уже состоявшийся мужчина, — Гарри покраснел еще больше. — Мда, похоже, с этим курсом я все-таки перестарался. Поттер, у меня к тебе просьба. Мне нужно книгу Риты Скиттер прочитать про себя любимого, принесешь? Да и свяжись с профессором Флитвиком и Луной Лавгуд, или как там ее сейчас зовут, пусть придут сюда, скажем, завтра примерно в это же время, если их не затруднит.

— Угу, только от увиденной утром сцены отойду, — Гарри покосился на подругу, которая внимательно следила за разговором, но не вмешивалась. Гермиона всегда хорошо умела слушать. — Я так понимаю, вечная любовь к моей матери несколько преувеличена?

— Надеюсь, это тебя не травмирует? — Северус сделал небольшой глоток кофе.

— Да нет, меня это успокаивает. Если честно, самого корежило от такого диссонанса: вы и такие чувства.

— Какие? — Северус нахмурился.

— Неземные. Такая трагедия жизни кому-нибудь типа, ну не знаю, Люпина, наверное, подошла бы, но только не вам. Типаж не тот.

— Взрослеешь, Поттер, — задумчиво проговорил Северус и обратился к Кингсли: — У него допуск есть?

Министр покачал головой.

— Не дорос еще.

— Вы сейчас о чем? — Гарри отставил пустую чашку.

— Дорастешь, узнаешь, — хмыкнул Северус. — Ты говорил, что я все еще числюсь директором Хогвартса? — Кингсли в очередной раз кивнул.

— Так вот почему портрет не появился, — Гарри встал. — Директор-то еще жив, только своими обязанностями пренебрегает. А я-то думал, из-за чего наш министр так профессора Снейпа невзлюбил, портрет заказать не дает. Вы были правы, профессор, я идиот.

— Никто и не спорит, Поттер, — кивнул Северус. — Кто выполняет обязанности директора? Минерва? — Кингсли кивнул. — Мда, ну что же, готовься, приказы поднимай, через пару дней будем проводить революцию, захватывать телеграф и смещать нашу воинственную Минерву с поста директора. Думаю, это будет непросто, но обычным преподавателем я точно не стану, а быть просто ученым — скучно.

Кингсли хохотнул и поднялся.

— Пошли, Гарри, пока он нам еще каких-нибудь заданий не придумал. И ведь совести совсем нет: министра и ведущего аврора в качестве мальчиков-на-побегушках без всяких комплексов использует.

Гарри вопросительно посмотрел на Северуса, тот кивнул.

У Кингсли давно был допуск на аппарацию в этот дом. Министр схватил героя за руку, и они исчезли с громким хлопком.

— Я не очень поняла насчет Адского пламени, — Гермиона нарушила наступившее уютное молчание.

— А ты умеешь его вызывать? — внезапно спросил Северус.

— Конечно, — девушка пожала плечами. — Это оказывается совсем не сложно. Я что же, такая сильная волшебница?

— Хм. Гермиона, ты, безусловно, сильная волшебница, но для этого заклинания это не главное. О чем ты думала, когда его вызывала?

— О тебе. Я тогда думала, что этот огонь похож на тебя: такой же непредсказуемый и очень опасный, а еще завораживающий. Не красивый, ведь такая мощь не бывает красивой, но завораживающий.

Северус долго, молча, смотрел на нее. «Тебе еще какие-то доказательства нужны, Северус?».

— Адское пламя питают чувства. Очень сильные чувства. Я такие испытывал редко, поэтому это заклятье мне не давалось. Впервые я смог его вызвать, когда Альбус предложил мне небольшую халтурку, связанную с его убийством. Я его тогда ненавидел, как никого в моей жизни, настолько, что смог зажечь и контролировать этот бешеный огонь.

— О, — только и смогла сказать Гермиона.

— Гермиона, я… Черт, — Северус провел рукой по волосам. — Ты понимаешь, что со мной будет трудно? Ты не услышишь постоянных признаний в любви, заверений в неземных чувствах, зато я могу и оскорбить ненароком, особенно, если разозлюсь? Мы будем орать друг на друга, часто ссориться, потом мириться, иногда примирения будут чем-то вроде вчерашнего примирения. Я уже говорил, что довольно эмоциональный человек и не стесняюсь отстаивать свою точку зрения, особенно, если мне предоставят все возможности. И я намерен потребовать от магического мира все, что заработал, вытащив его из такого дерьма, побывав в котором, просто невозможно сохранить белые крылья. Ты видела на примере егерей на что я способен, уверяю — это я был ещё добр и практически их не тронул, неспортивно было, — он хмыкнул. Вспомнив вчерашний день, точнее его окончание, ощутил легкое возбуждение. — В общем, будет весело.

— Ты мне сейчас просто описал самого себя, — пожала плечами Гермиона. Она и не рассчитывала на внеземную любовь. Одно то, что он признал, что все-таки не совсем равнодушен к ней, заставляло ее почти летать в это утро.

— Хм, — Северус задумался. — Так вот постоянных признаний ты от меня вряд ли услышишь, но я хочу, чтобы ты знала и всегда помнила об одном, что бы ни случилось, какая бы странная жидкость мне в голову ни ударила, ты должна помнить: Адское пламя питают чувства, как ты понимаешь — это не только ненависть. Одно из них способно не только зажечь этот неадекватный огонь, но и… Экспекто Патронум, — серебристая выдра закружилась по кухне, заставив Гермиону рухнуть со стула на пол. — Министр тоже чуть не упал, когда увидел. У тебя такая же?

Гермиона смогла только кивнуть. Как в трансе она достала палочку:

— Экспекто Патронум, — и уже две выдры принялись нарезать круги по кухне.

Они как-то синхронно отпустили защитников. Он шагнул к ней и рывком поднял на ноги. Его глаза потемнели еще больше, когда она потянулась к нему.

Серебристая кошка, возникшая перед ними, заставила их немного отстраниться друг от друга.

— Северус Снейп! Как ты мог заставить своих бедных учителей думать, что ты мертв! Мы с ума сходили, потому что не могли попросить у тебя прощения, не могли сказать, что чуть не рехнулись, думая, что ты убийца и садист, но не верили и ненавидели себя за это! А ты просто поиздевался над всеми нами! Да еще и свою работу на меня спихнул, скотина ленивая! — заверещала кошка голосом Минервы МакГонагалл и рассыпалась серебристыми искрами.

В тот же момент раздался сильный стук в дверь.

— Начинается, — обреченно пробормотал Северус, доставая очередную сигарету. — Будет весело, Гермиона, крепись.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15