«Детская магия странна и удивительна, и только самые старые и мудрые по-настоящему понимают ее». — Марджери Уильямс
«Что значит НАСТОЯЩИЙ? — спросил однажды Кролик. — Это значит, что у тебя есть штучки, которые жужжат внутри, а снаружи торчит ключик?» — Низкий рокочущий голос Джима Мерфи заполнил полутемную комнату, и десятилетний Дин Винчестер наблюдал, как пастор осторожно переворачивает страницу потрепанной любимой книжки Сэмми. «Настоящий не означает то, как ты сделан, — ответила Кожаная Лошадь. — Это то, что с тобой происходит. Когда ребенок очень-очень долго любит тебя, не просто играет с тобой, а ПО-НАСТОЯЩЕМУ любит тебя, вот тогда ты становишься Настоящим». — Джим подтолкнул очки повыше на нос и прищурился в тусклом свете, его голубые глаза метнулись к мальчикам на кровати, прежде чем продолжить. — «Это больно? — спросил Кролик», — Джим понизил голос, стараясь изменить голос, чтобы он звучал моложе. Сэм обычно хихикал, когда Дин пытался это сделать. «Иногда, — сказала Кожаная Лошадь, потому что всегда была честной». — Пастор снова заговорил своим грубым голосом, и Дин решил, что Джим похож на этого игрушечного коня. В конце концов, его кожа тоже была немного морщинистой, и седых волос становилось все меньше. — «Но когда ты Настоящий, ты не против, чтобы было больно».
— Пастор Джим? — Тихий голос Дина прервал чтение, и Джим улыбнулся десятилетнему мальчику.
— Да, Дин?
— Сэмми уже спит. — Дин давно это знал, понял точный момент когда его младший брат задремал. Годы, проведенные в одной постели с Сэмом, отточили чувства Дина. Поэтому, когда дыхание братишки медленно выровнялось, касаясь шеи Дина, и мертвая хватка, которой он вцепился в старшего брата, ослабла, Дин был уверен, что только он слушал Джима. Кроме того, Сэм всегда спрашивал, почему так больно быть настоящим. Ему никогда не нравилась мысль, что кто-то или что-то может пострадать.
— Ты не хочешь, чтобы я закончил? — Спросил Джим, приподняв бровь, и Дину пришлось сдержать улыбку, когда очки пастора снова сползли на кончик носа. Мальчик покачал головой.
— Нет, я уже прочитал ее всего сто пятьдесят раз. — И, как бы его не утешало присутствие Джима, Дин чувствовал себя совершенно неловко, когда кто-то читал ему, потому что Дин был уже взрослым. В конце концов, он читал Сэмми с шести лет, с тех пор как научился читать в первом классе.
— Понятно, — пастор Джим закрыл книгу, снял очки в металлической оправе и положил их на прикроватный столик. — Это объясняет, почему она выглядит такой потрепанной по краям.
Дин кивнул.
— Сэмми она нравится, — тихо ответил он и пожал плечами. — Я просто рад, что он уже не требует читать историю про доктора Сьюза.
Джим засмеялся и посмотрел на самого младшего Винчестера, свернувшегося калачиком рядом с Дином. Его темные кудри обрамляли невинное лицо, а рука обняла брата, как будто именно Дин был любимой игрушкой.
— Насколько я понимаю, у него была захватывающая ночь?
— Да, — прошептал Дин, и Джим не пропустил обеспокоенный взгляд десятилетнего мальчика на брата, или как он крепче прижал к себе Сэма, бессознательно проводя пальцами по его спутанным локонам. Это только подтвердило подозрения пастора, что случилось что-то плохое. Джон не стал тратить время на объяснения. Он появился на пороге его дома почти в три часа ночи, таща за собой двух сыновей. Джим не возражал. Он давно не видел свою любимую кочевую семью, и мальчики с Джоном всегда были желанными гостями.
— Твой отец казался очень расстроенным.
— Он был как сумасшедший, — сказал Дин, но быстро взглянул на Джима. — Извините, сэр. Я имею в виду, он был очень зол.
— Я так и понял, — рассмеялся пастор. — Никто не злится так, как твой папа.
— Это точно, — согласился Дин, но все еще чувствовал себя неловко из-за своего нецензурного языка. Пастор Джим вызывал чувство вины, как никто другой, как Санта-Клаус в торговом центре, который всегда знает, что ты был плохим. — Он злится на меня.
Джим нахмурился.
— Мне трудно в это поверить. — Джон был строг со своими мальчиками, особенно с Дином, но Джим редко видел, чтобы тот на них сердился.
Дин слегка пошевелился, когда Сэм что-то пробормотал во сне. Какое-то время он смотрел на брата, потом снова перевел взгляд на священника.
— Он злится на меня. Я все испортил.
— Я думаю, что всем нам случалось это делать, молодой человек. Я уверен, чтобы это ни было все можно простить и забыть.
Во взгляде Дина было слишком полно боли и вины для такого маленького ребенка.
— Я ослушался приказа и… — Дин взглянул на спящего брата, - Сэмми пострадал.
Джим слегка наклонился вперед, вглядываясь в лицо Сэма в поисках ран, которые он мог бы пропустить в полусонном состоянии, когда укладывал мальчиков спать. Джон не упомянул о каких-либо травмах, и Сэмми, хотя и казался более спокойным, чем обычно, но был в порядке. Пастор помнил нежелание Дина отпускать брата и несколько слез, которые он пролил, когда отец ушел в такой поздний час.
— Мне кажется, с ним все в порядке, сынок.
Дин покачал головой.
— Его чуть не схватила ведьма. Ведьма, которая любит убивать маленьких детей.
— Ведьма?
Дин кивнул. Пастор Джим был одним из немногих людей, с которыми им разрешалось говорить о своей жизни. Он не был охотником, как Мак или Калеб, но знал о зле больше, чем все кого знал Дин. Отец сказал, что он похож на демоническую энциклопедию.
— Она напала на Сэмми, пока он спал.
И Джим заподозрил, что Сэм еще долго не будет спать один. Дин заговорил тише, его голос стал более резким:
— Я оставил его одного. Незащищенного.
— А где был твой папа, когда все это происходило?
— Он охотился за ведьмой.
— Понятно, — вздохнул Джим и почесал подбородок. Охота или ожидание? Джим отбивался от мысли, что его друг устроит ловушку для этого существа. — Джон всегда что-то ищет.
— Да, — торжественно согласился Дин. — Он много работает.
Джим с трудом сглотнул и заставил себя улыбнуться, когда Дин широко зевнул.
— Кстати, говоря о работе, я думаю, нам с тобой стоит взять пример с Сэмми и тоже лечь спать. — Он похлопал Дина по ноге и начал вставать, когда тихий голос Дина остановил его.
— Пастор Джим?
Джим снова расслабился в кресле-качалке.
— Да, Дин?
— Думаешь, я когда-нибудь стану настоящим?
От этого вопроса у Джима перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы, когда он понял о чем говорил ребенок. Пастор увидел грустный зеленый взгляд, умоляющий его дать правильный ответ.
— Что ты хочешь этим сказать, сынок?
Дин сдвинул брови, и его губы слегка дрогнули.
— Я имею в виду… для папы и Сэмми… я буду настоящим?
Джим взглянул на потрепанную книгу, и перед его мысленным взором возник образ плюшевого кролика, брошенного на землю. “Будут ли они любить меня так, как должны?” Вот о чем Дин спрашивал его, единственным способом, который мог десятилетний мальчик.
— Я действительно не знаю, Дин, — тихо ответил он, потому что всегда говорил им правду. “Но, Боже, я надеюсь на это”.
Дин покорно кивнул, снова запустив пальцы в волосы Сэма.
— Все в порядке, сэр, — от следующих слов Дина, сердце пастора чуть не разбилось. — Для меня они настоящие. Это все, что имеет значение.
— Дин…
— Я очень устал, — снова зевнул мальчик, хотя пастору показалось, что он не хочет спать.
— Я тоже, — Джим потер глаза, стирая следы собственных страданий, не желая добавлять Дину чувства вины. — А завтра у нас напряженный день.
Дин поднял голову.
— Мы будем работать? Папа сказал, что мы с Сэмом должны помогать тебе на ферме, готовить еду и все такое.
Джим покачал головой, стараясь казаться твердым.
— Дин Мэтью Винчестер, ты меня удивляешь. Завтра воскресенье. День Господень. — Джим покачал головой и хмыкнул с притворным неодобрением. — Мы не работаем по воскресеньям, если только нет экстренных ситуаций.
Дин нахмурился.
— Но у нас сейчас все хорошо?
— Естественно. А это значит, завтра мы не будем работать.
— Значит, нам надо идти в церковь?
В голосе мальчика звучал ужас, и на губах пастора снова появилась искренняя улыбка.
— Есть и другие способы поклоняться Господу, Дин. В конце концов, Иисус был рыбаком.
В зеленых глазах снова появился намек на обычную искру.
— Он любил рыбачить в прудах?
— О да, он был большим любителем прудов и пикников, хотя это малоизвестный факт, и лишь немногие избранные посвящены в эту тайну.
Дин, наконец, улыбнулся, и Джим почувствовал, как на его сердце стало немного легче.
— И он любил ездить верхом.
— Как Сэмми?
— Да, как Сэмми. - кивнул Дин.
— Хорошо, тогда мы будем поклоняться Господу завтра, весь день напролет. Только мы трое.
Джим снова начал вставать, когда услышал вопрос Дина:
— Наверное, ты настоящий?
Джим с удивлением узнал строчку из книги, которую Кролик говорит старой игрушечной Лошади. Дин выглядел так же обеспокоенным тем, что сказал это вслух, как и Кролик. Мерфи улыбнулся и кивнул.
— Моя покойная жена Эмма сделала меня настоящим. — Голос Джима сорвался от волнения, когда он произнес последнюю строчку, говоря слова игрушечной лошади: — Это было много лет назад, но если ты однажды становишься Настоящим, то уже не можешь превратиться обратно в ненастоящего. Это навсегда.
Дин кивнул, все прекрасно понимая. Еще один зевок, он крепче обнял Сэма и закрыл глаза.
— Навсегда.
Джим некоторое время смотрел на него, потом взял книгу,раскрыл ее и снова начал читать.
« Это происходит сразу же, как будто тебя заводят, — продолжал Кролик, — или постепенно?» — Джим облизал губы и продолжил, пока Дин поерзал на кровати, крепче обнимая младшего брата. « Это происходит не сразу, — сказала Кожаная Лошадь. — Ты превращаешься. Это занимает много времени». — Джим задался вопросом, сколько времени потребуется Джону Винчестеру, чтобы понять, чего не хватает его сыну. «Вот почему это не часто происходит с теми, кто легко ломается, или у кого острые края, или кого нужно бережно хранить». — К счастью, Дин не был ни тем, ни другим. — «Обычно к тому времени, как ты становишься Настоящим, почти вся твоя шерсть выдирается, глаза выпадают, крепления расшатываются, и ты становишься очень потрепанным. Но все это совершенно не имеет значения, потому что когда ты Настоящий, ты не можешь быть некрасивым, разве что только для тех, кто ничего в этом не понимает.»
Джим закрыл книгу, оба мальчика спали, и даже во сне они дышали в такт друг другу. Один взгляд на их лица, переплетенные руки и ноги, и Джим уже не волновался. Потому что даже если Джон никогда не поймет, это сделает Сэм. Он поймет, что его брат настоящий.
«Как только ты становишься Настоящим, то уже не можешь превратиться обратно в ненастоящего. Это навсегда.»
