Крылатый (СИ) [Фера] (fb2) читать онлайн

Слова мне больше были не нужны. Я с благодарностью смотрел на тебя — уж не знаю, как, но ты, похоже, спас мне жизнь. Тебя ведь не было даже здесь — а ты все равно смог дотянуться до меня.

Потому что я твой.

А ты мой.

И теперь мы единое.

Ты поднялся с пола, взмахнул крыльями, разгоняя дым. Я встал за тобой следом, поймал твою прохладную воздушную ладошку — ты сам меня держал, поэтому она не прошла сквозь меня. Мне было спокойнее знать, что ты рядом.

Я поднял пистолет и пошел прямиком к камере Холланд. Стена с дверью и правда была разрушена, собственно, как и все в радиусе десяти метров. Из живых не осталось никого, кроме меня. Всех убил взрыв. Я молился, чтобы Холланд не задело тоже — надеялся, что укрепленные стены камер все же могли выдержать больше, чем любые другие вокруг.

Среди дыма было сложно разглядеть. Я тихо позвал ее по имени. Заметил шевеление в дальнем углу. А потом она робко вышла из дыма и впервые подняла на меня глаза, в которых читалось искреннее непонимание и… страх?

Давно я не видел ее такой. Давно в ее зеленых вечно пустых глазах, смотрящих куда-то сквозь, не было эмоций. Сейчас она была просто напуганной девушкой, с которой когда-то я имел дело и в обычной жизни. Не банши.

Вопросов она не задавала. Только склонила голову вбок, будто пыталась заглянуть мне в душу. Пусть заглядывает, сейчас я перед ней такой, какой есть. Дилан, не Митч. Ведь я уже давно не тот солдат, который отдал ее в руки ПОРОКа. Она увидит мои намерения, я не сомневаюсь. И поймет за долю секунды зачем я здесь.

Чтобы вытащить и ее.

Комментарий к 19. Eyes Closed

Итак, осталось теперь написать ровно треть текста.

Думаю, это можно отметить бухлишком.

========== 20. Sound The Bugle ==========

Sound the bugle now, play it just for me,

As the seasons changed, remember how I used to be,

Now I cant go on, I cant even start,

I got nothing left, just a empty heart.

I’m a soldier, wounded so I most give up the fight,

There is nothing more, for me, lead me away…

Or leave me laying here…

Sound the bugle now, tell them I don’t care,

There is not a road I know, that leads to anywhere,

Without a lighter, fear that I will stumble in the dark,

Lay right down the side, not to go on…

Bryan Adams — Sound The Bugle

Дверь со скрипом отворилась, впуская из темноты клубья пыли и старого запаха ржавчины и железа. Внутри темнота, свет падает только на серый бетонный пол. Судя по состоянию замка, в эту комнату уже много лет никто не входил.

Я осторожно занес тебя туда на руках, а следом вошли и остальные: Тереза и Уилл под руку с Холланд — ей тоже было тяжело ходить, тем более на такие большие расстояния после нескольких лет в заточении.

Мы сбежали. Спаслись из ПОРОКа. Все впятером. Холланд, Уилл, Тереза, я и ты.

Самое огромное везение, что мы остались живы. Я на уши поставил всю организацию своими взрывами, доставив столько проблем нашей «обожаемой» тюрьме… Теперь-то я понял, что действовал совсем как идиот, полностью положился на фортуну, вместо того чтобы как следует продумать стратегию… Нам просто по-свински повезло.

Не знаю, как так получилось. Для меня до сих пор было загадкой то, как я выжил после взрыва. Он ведь прогремел совсем рядом со мной — пусть я находился за стенкой, ее все равно разрушило. Как я выжил, оставшись совсем без единой царапины, без ожогов после такого? Как получилось так, что меня не разорвало на мелкие кусочки, когда все солдаты вокруг меня взлетели на воздух вместе с частью здания?

Единственный, кто мог сейчас прояснить мне ситуацию, сейчас был без сознания. Тереза сказала, что ты отключился сразу же, стоило мне уйти за Холланд. Я вернулся, а все еще не приходил в себя. Как, Томми?

Тереза сказала, ты потерял слишком много крови. Сказала, что вколола тебе обезболивающее, попыталась перевязать раны… Раны ли? Как называется место, где должна быть ампутированная часть тела?

В любом случае, она заверила меня, что-то, что ты спишь сейчас — вполне нормально. Спину твою она обработала, инфекция не должна была попасть в рану, а значит и заражение крови мы избежали. Только вот все равно не было никаких гарантий, что ты выживешь.

Я пресек домыслы Терезы на корню, переведя разговор на другую тему. Сказал, что нам сейчас лучше подумать об убежище, хотя нам и правда стоило над этим задуматься.

В мою квартиру нельзя было — она тоже была собственностью ПОРОКа, как и жилье Терезы или Уилла. Нас в миг вычислят, если мы заявимся в одну из них. Ныкаться по друзьям? Соваться в знакомые места? Глупо. Нас могли вычислить и через знакомых, а значит надо было затаиться в каком-нибудь совсем отдаленном и непривычном для нас месте.

Уилл предложил заброшенную станцию метро. Сказал, что под землей будет сложнее отследить наше местоположение, сигналы будут перекрыты. Это на случай, если мы все же не все жучки скинули. Хотя над этим мы хорошо постарались, как только посадили самолет: всю электронную технику оставили там, ошейники с тебя и с Холланд нам тоже удалось снять и оставили их там же, где и вертолет. Далеко от ПОРОКа улетать нам нельзя было, я посчитал, что легче будет затеряться в центре города среди толпы. Тем более у меня все же был один вариант насчет перевалочного пункта…

Но чтобы туда добраться, нам требовалось разжиться обычным шмотом и непалеными телефонами. Да и тебе нужно было хотя бы немного прийти в себя и отдохнуть после всего, что произошло.

— Уилл, найди где тут свет включается, — шепнул я другу, а потом рядом щелкнуло включателем — Тереза нашла его раньше, и небольшую комнату, куда мы пришли озарило на удивление ярким светом.

Я осмотрелся. Комната и правда походила на бункер изнутри, как раз то, что нам и нужно было. Станция, хоть и была соединена с основной линией метро, здесь все равно не ездили поезда. Грохот колес по рельсам был слышен, но только отдаленно, как за несколькими стенками. Лучше, чем ничего.

Уилл рассказывал, что здесь начинали строить станцию, но в итоге, проложив рельсы и прорубив не очень большую платформу, проект почему-то закрыли. Возможно из-за того, что прямо над ней находилась одна из старинных высоток, а по сему, чтобы здание не обрушилось, строительство метро прекратили. Комната — служебное помещение на этой станции, теперь должна была послужить нам временной гостиницей.

Я бережно посадил тебя на пол, облокотив немного на себя боком. Не стоило тревожить лишний раз твои раны на спине. Я еще раз прислушался к твоему дыханию. Вдох-выдох. Ты дышишь, тихо, медленно, размеренно.

С облегчением выдыхаю сам, а потом одной рукой кое-как достаю из рюкзака свою одежду, куртку, чтобы постелить на пол. Даю Холланд свой свитер, а то она тоже как-то ежится от холода. Она с опаской смотрит на мою вещь, но все же принимает.

Она мне с тех пор вообще не сказала ни слова. Просто молчит, смотрит настороженно и пытается прогадать. Я уверен, она видит меня насквозь, вот только попросту не верит. И держится от меня подальше. От всех подальше. Отворачивается, укутывается в мой темно-серый свитер и забивается в самый темный угол. Где же та Холланд, которую я все это время знал? Та открытая, легкая на подъем девушка с обворожительными ямочками на щеках?

— Митч, что мы будем делать дальше? — Уилл закрывает скрипучую дверь за нами и пристраивается на холодном полу рядом, — У тебя есть план, куда мы пойдем?

— Не называй меня так больше, — шепчу в ответ, немного перемещая с пола на куртку, хотя твоя голова по-прежнему лежит на моем плече, — Я Дилан и это мое имя.

Уилл поднимает на меня глаза. С непониманием смотрит на меня, будто пытается прогадать, не шучу ли я. А потом говорит одно-единственное загадочное слово, мне даже показалось, что он произнес его на другом языке.

— Юстас.

— Ты это сейчас матюкнулся по-испански? — я усмехнулся. Шутка как-то сама сорвалась с языка.

Уилл тоже выдавил из себя вполне искреннюю улыбку, достает из рюкзака воду.

— Нет, это мое имя. Настоящее. Странное очень, но, кстати, не испанское, а немецкое. Родители так назвали, меня даже в школе частенько дразнили… — он как-то горько усмехнулся, — Сейчас уже они, наверное, меня даже не помнят.

Я молчал. Никогда не замечал за другом таких откровений, обычно он зло отшучивался, когда я лез к нему с расспросами про личную жизнь. Хотя, в ПОРОКе никто особо не любил распространяться о себе настоящем. И я в том числе. Но сейчас меня что-то опять дернуло за язык.

— Когда все утрясется… Когда мы сбежим, куда ты пойдешь?

Уилл тяжело выдохнул. Я понял, что вопрос опять останется без ответа. Но он неожиданно продолжил:

— Вернусь к ним, наверное. Они меня любили всегда… Помогу им вспомнить. Увезу куда-нибудь подальше из города и буду с ними. Так, да? Мы ведь всегда стараемся увезти своих близких подальше от проблем?

Взгляд парня упал на спящего тебя. Я тоже опустил глаза и нежно убрал прядь светлых отросших волос у тебя с лица. Ты просто спал. Безмятежно, тихо. Черты лица разгладились, бледные губы слегка приоткрыты. Справа на лице ожоги… как я позволил сделать такое с тобой, Томми? Как после всего этого ты умудрился спасти меня… Как дотянулся, находившись все это время совершенно в другом месте?

— Знаешь, я ведь недооценил тебя. — Уилл снова подал немного хриплый голос, — Решил тоже помочь, потому что ты единственный в этой конторе был мне другом. Разбавлял яд водой…

— Что… — я повернулся к нему.

— Яд гривера. Водой. Разбавлял, — по частям и с нервным смешком выдавил из себя Уилл, с опаской оглянувшись по сторонам. Тереза уже спала, поэтому наш разговор она не могла подслушать, — Чтобы ты с катушек не слетел окончательно. Потому что среди всех только тебе я мог доверить свою жизнь.

Его признание выбило у меня почву из-под ног. Вернее, холодный бетонный пол, потому что в это было почти невозможно поверить. Сколько я знал Уилла, он никогда не рисковал своей жизнью ради других. И никогда никому не открывался. Так почему же он меня выбрал? По его словам, выходит, он стал помогать мне раньше, чем стало известно о моем плане побега.

— Выходит, ты уже тогда догадывался?

Уилл снова грустно улыбнулся.

— Когда ты его, — он ткнул пальцем в твою сторону, — Только увидел за стеклом, я понял, что добром это не кончится. Что ради него ты горы свернуть готов будешь… хотя что там горы. Но я все равно и предположить не мог, что ты решишь восстать против ПОРОКа.

Я ничего на это не ответил. Уилл повернул голову, жилка на его шее дернулась. Он отпил воду из бутылки, а остаток протянул мне, похлопал по плечу. Без лишних слов ушел спать — облокотился на гору хлама, сложил руки и надвинул на нос козырек кепки, чтобы свет не бил в глаза.

Я остался один.

Сна не было ни в одном глазу. Я снова посмотрел на тебя, подобрал твою руку, которая обессилено упала на пол, положил тебе на живот. Пальцы холодные, ты замерз, даже несмотря на то, что я ни на секунду не выпускал тебя из своих объятий. Надо было чем-то укрыть тебя, чем-то теплым. Я снова пошарился в рюкзаке, выудил оттуда… твою майку? Ого, «Queen». Та самая, в которой я увидел тебя в первый раз. Мальчик из тату-салона.

Я помотал головой, отгоняя воспоминания. Сейчас слишком больно от них, потому что это наводит на мысль, что, возможно, так уже никогда не будет. Я боялся потерять тебя, боялся даже впустить в голову мысль о том, что однажды я проснусь с тобой на руках, а твое тело останется таким же холодным, как тогда, когда я пришел за тобой в твою камеру.

Складываю майку обратно в рюкзак, на самое дно. Выздоровеешь — я верну ее тебе, обязательно. А пока достаю несколько своих футболок, аккуратно одеваю тебя в них, а затем сверху укутываю в шарф, как в одеяло. Пересаживаю почти на себя, потому что на полу, пусть даже накрытом моей курткой очень холодно. Куртка становится одеялом для ног.

***

На утро Уилл сам вызывается выйти в свет. Смотрит на мои синяки под глазами от бессонной ночи и только тяжело вздыхает. Я и не возражаю. Уилл знает, что нам нужно достать, и сделать это сможет, уж без сомнений. Не знаю, в какой заднице он побывал до того, как попал в ПОРОК, но в организации он всегда показывал себя с наилучшей стороны.

Холланд по-прежнему сидела в дальнем углу. Меня напрягало ее молчание и поведение, свойственное психу… Но подойти я не решался. Мне она не доверяла даже сейчас, а не сбежала только потому, что без нас — она труп.

Тереза проводила инвентаризацию. Выложила все из рюкзаков, перебрала медикаменты, продукты. Второго было мало, первого — только самое основное. Уговорила меня промыть и перевязать рану на моем плече. Я уж и забыл про нее совсем, а она, меж тем, распухла по краям. Вот только мне заражения крови не хватало!

Потом мы с ней взялись поменять повязку тебе. Я закинул твои руки себе на плечи, а сам придерживал, пока Тереза разматывала старые бинты и обрабатывала обрубки от крыльев. Крови все равно было много, однако Тереза выглядела удовлетворённой. Сказала, что ситуация лучше, чем вчера, и кровотечение удалось остановить. Честно говоря, верилось с трудом — ты все еще выглядел очень плохо.

Час, второй, третий. Уилл уже давно вернулся, притаранил продуктов на первое время, в основном консервы, запас еды, кое-какую одежду потеплее и воду. Раскидали запасы каждому в рюкзак на случай, если разделимся. Я поглядывал на тебя каждые пять минут, в надежде, что ты проснешься — ты уже был в отключке почти сутки, действие обезболивающего должно было давно кончится…

Но ты не просыпался.

Комментарий к 20. Sound The Bugle

ВНИМАНИЕ!!! в группе завтра (ну, скажем так, есть повод) будет проходить конкурс))) Надеюсь на то, что вы тоже загляните https://vk.com/dylff

========== 21. Pain ==========

Pain, without love

Pain, I can’t get enough

Pain, I like it rough

‘Cause I’d rather feel pain than nothing at all

You’re sick of feeling numb

You’re not the only one

I’ll take you by the hand

And I’ll show you a world that you can understand

This life is filled with hurt

When happiness doesn’t work

Trust me and take my hand

When the lights go out you will understand

Three Days Grace — Pain

— Он уже так несколько дней… Тереза? Почему ты не говоришь мне правду? Почему ты мне не говоришь вообще ничего? ！

Я с отчаянием смотрел на девушку, которая снова проводила над тобой осмотр. Лицо не было искажено ни одной из известных мне эмоций, васильковые глаза прикованы к тебе. Пальцы аккуратно раздвинули тебе веки, вторая рука посветила фонариком в глаза. Потом Тереза так же осторожно повернула твою голову, осмотрела ожоги на лице. Затем проверила пульс, засекла время.

Я все это время сидел в стороне. Я всегда наблюдаю за всем, что она делает с тобой, хочу убедиться что все в порядке. Не могу. Она не может подтвердить мне это.

— Тереза, скажи хоть что-нибудь…

Девушка, наконец, подняла на меня глаза. Я с замиранием сердца ждал приговора. Губы ее шевельнулись, будто в коротком выдохе, однако не вылетело и звука. Она еще раз взглянула на часы, потом на тебя.

— Слишком рано еще что-то предполагать.

— Тереза… — я угрожающе стиснул зубы.

Достало, что она кормит меня одними только расплывчатыми фразами！ Никакой конкретики по поводу твоего состояния. Только осмотры, осмотры, обработка ран и снова осмотры！

— Дилан！

Я обернулся. В дверях стоял Уилл.

— Только что вернулся? — я задал очевидный вопрос. — Когда выходим?

— Сейчас. Медлить нельзя. Наверху авария сильная, в суматохе легко затеряемся.

Я выдохнул. Отдал приказ собираться и сам стал складывать вещи по рюкзакам.

Сейчас нам нужно было сменить убежище. Откладывать нельзя было ни на минуту, другого шанса могло не представиться. Холланд и Тереза должны были пойти с Уиллом первыми. Мы с тобой — за ними. Так был шанс, что нас не схватят — большая группа очень заметна. План был оговорен уже тысячу раз, все точно знали что делать и куда идти. Я надеялся, что в новой точке сбора нам повезет больше, чем на закрытой станции метро.

Ребята ушли первыми. Мы с тобой остались здесь одни, совсем без припасов и вещей. Так было нужно, я настоял. Знал, что с тобой, не ходячим, мне надо быть налегке — иначе не смогу защитить. Из вещей — только одежда, та что на нас, и оружие за поясом.

Я аккуратно стал поднимать тебя с пола.

— Так… потерпи, малыш, скоро… все закончится, — кряхтел я, взваливая твое тело себе на спину.

Усадил, как ребенка, положил руки себе на плечи, ноги порознь, под коленями подхватил — вроде держишься, не падаешь. Легкий такой…

— Держись, Томми. У нас с тобой все обязательно получится.

Я знал, что ты мне не ответишь. Не был уверен, слышал ты меня или нет, но очень надеялся. Еще раз прислушался к твоему дыханию. Ровное, спокойное.

Надвинул на тебя капюшон своей куртки, сам поправил свои темные очки. Если сделать все быстро, можно остаться незамеченными. Мда уж, маскировка у нас не очень, но другого выбора не было.

Я погасил в комнате свет, закрыл дверь. Вдалеке застучали колеса проезжающего поезда. Тут всегда так шумно. Может быть, именно поэтому я сам почти не спал за все время пребывания здесь… хотя нет, вру, конечно. Главной причиной был ты.

***

— Ки Хооооонг！ Живо открывай, я знаю что ты там！

Я тарабанил в закрытую дверь. Никто не открывал уже больше пяти минут, и меня это порядком выбесило. Каждая минута была на счету, а эта собака сраная даже не думает подойти к двери！Неужто снова обдолбался? Хотя, может, просто покойников боится.

С Ки Хонгом я был знаком давно. В тот период скитаний по городу, лихих гонок и перестрелок, когда мне еще даже не было восемнадцати, он был мне лучшим другом. Руководил уличной бандой, куда меня и втянул, а позже сделал своей правой рукой.

Он был старше меня всего на три года, зато в городе его все знали и побаивались. По большей части это он меня научил выживать на улицах, дал крышу над головой и иногда находил мне работенку, за которую очень хорошо платили. Ко всем прочим его заслугам, он был наркоторговцем. И заставлял иногда подрабатывать курьером меня. Сам сидел на наркотиках, ну так, в пределах нормы… Меня потом тоже подсадил.

Позже, наркотиками я завязал. И с подработкой курьером. Отпустили меня не сразу, пришлось на помощь призвать парней из банды. Как оказалось, наркодилеры и на них давили, пытались подсадить на дурь или просто переманить к себе. Банда была против, но как только прошел слух, что Ки, сам главарь, да конкретно подсел… его просто сместили, выбрав на его место меня. И он ушел.

Правда, спустя несколько месяцев мне пришлось буквально силой вытаскивать Ки Хонга из наркопритона. Пригрозил ему пистолетом, дескать, если не завяжет со всем этим дерьмом — застрелю нафиг. И я мог это сделать.

Но тогда судьба явно была на его стороне. Очень скоро я ушел работать в ПОРОК. По городу распустили весть о том, что я мертв. С тех пор ни банды, ни Ки Хонга я не встречал. А теперь представьте, что к вам в квартиру ломится человек, которого вы больше восьми лет считали мертвым?

Когда я выбрал бывшее убежище банды — хату, которая принадлежала Хонгу, я надеялся застать его самого. Не знаю сейчас, как обстоят у него дела с наркотиками, с бандой, да и вообще жив ли он… но по справкам, которые я наводил, владелец квартиры с тех пор не менялся. А значит, я мог надеяться что он, как и в старые-добрые лихие времена ошивается здесь.

— Рекомендую открыть! Или я выломаю дверь, — пригрозил я напоследок и начал обратный отсчет, — Три, два, од…

Кто-то по ту сторону стал ковыряться в замке. Я на автомате закинул руку за спину и ухватился за рукоять пистолета. Если это не Ки Хонг, то лучше не оставлять свидетелей…

— Тихо, не кипишуй… — послышался усталый голос моего старого друга.

Я чуть ослабил хватку на пистолете у себя за спиной и с облегчением выдохнул.

— Ты че приперся сюда, О’Брайен?

Я ухмыльнулся уголком губ.

— Надо же, еще не весь мозг наркота выела. Помнишь, значит, еще мою фамилию.

— Что тебе надо? Если ты приперся прошлое вспомнить да колкостями обменяться, так вали давай. Если за товаром — бабки вперед…

Я не дал ему договорить. За шиворот вытащил азиата в коридор и впечатал в закрывшуюся дверь, приставив к его горлу дуло пистолета.

— Какого х…

— Значит так, у нас сейчас есть два варианта, как закончить начатое. Либо я сейчас пускаю пулю тебе в лоб, либо ты впускаешь нас в свою квартиру и держишь язык за зубами, ясно?

Ки Хонг залился нервным смехом.

— Ты серьезно думаешь, что смертью можешь меня напугать? Давай, стреляй, чего ж ты. Мне уже давно на все наплевать, я бесстрашный теперь, — протянул он, противно выдыхая в меня сладковатый дым, который, кажется, теперь заменял ему кислород.

— Будь по твоему, — легко согласился я и приготовился спустить курок.

— Дил…

Я замер, перестав дышать. Мне послышалось. Я обернулся назад, забыв обо всем на свете, стоило только услышать твой тихий хрип.

Ты по прежнему был там, где я тебя оставил, на полу возле стены. Пытался подняться, одной рукой опирался на холодный пол, второй держался за голову. Сил у тебя практически не было, рука подкосилась и ты бы непременно завалился на бок, если бы я не подхватил.

— Томми, я здесь… Я здесь, малыш, рядом. Видишь? Не вставай, тише, не трать силы… — я придвинул тебя ближе к себе, обнял, прижал к сердцу, — Господи… Я так боялся, что ты не проснешься больше…

— Дил… — ты снова повторил мое имя, уже чуть громче, — В глазах плывет… Я почти не вижу ничего…

— Это нормально, Томми, нормально… — соврал я, — Скоро все пройдет, ты в безопасности…

— Уверен? — сзади послышался холодный голос Ки Хонга.

Я обернулся. Мой бывший друг держал в руках мой пистолет и целился мне в спину. Дурак, идиот! Как я его недооценил, нельзя было просто отбрасывать пистолет в сторону!

— Дил… Кто это? — я почувствовал, что ты напрягся, крепче стиснул мою руку — опасность чувствуешь.

— Не смей… его… — процедил я Ки Хонгу сквозь зубы и попытался сильнее заслонить тебя.

— Крылатый? — губ азиата слетело твое прозвище.

Кажется, мы с тобой оба перестали дышать. Ты поднял глаза на Ки Хонга, выглядывая из-за моего плеча. Незачем, вообщем, поднял — все равно смотришь сквозь, как в пустоту. Зато вот я мог видеть, как Ки с интересом разглядывает тебя, чуть наклонив голову на бок, а потом опускает пистолет и облокачивается на стену сзади. Я понял — он тебя знает.

— Что вы тут забыли, парни? — устало вздыхает Ки.

— Убежище, — я не узнаю собственный голос. Слишком спокойный, учитывая то, что нас снова чуть не застрелили.

Ки Хонг переместил взгляд на меня. Сощурил и без того узкие глаза, кажись, решил прожечь насквозь. Я хотел спросить. Спросить откуда вы знакомы, почему он узнал тебя… Но боялся оступиться. Пистолет все еще был у него в руке, пусть и опущен. Начни я наезжать на него с расспросами — точно не пустит на порог.

— Мне тяжело признавать это… Минхо, ты наша последняя надежда.

Он вздрогнул, как от удара током. Ох, мне знакомо это чувство. Когда называют настоящим именем, а не той жалкой кличкой, за который он — как и я — всегда прятался.

— Хорошо.

Ты шумно выдохнул от облегчения. А меня вся ситуация насторожила только еще больше. Почему он так легко согласился? Почему как только увидел тебя, опустил пистолет? Может… ты тоже когда-то давно помог ему? Спас от чего-то очень страшного?

Ки Хонг, меж тем, бросил пистолет и пнул его ногой ко мне, после чего скрылся за дверью своей квартиры. Ну да. Приглашения от него никогда можно было не дожидаться, в этом плане мой друг не изменился. Я быстро спрятал оружие за пояс сзади и перехватил твои ладони.

— Так, держись за меня… — я потянул тебя на себя, снова уложил твои руки себе на плечи, и ты сам послушно обхватил мою шею, — Молодец, держись…

— Дил, не уходи, пожалуйста, не оставляй меня одного…

— Томми, я больше никогда не оставлю тебя, все. Теперь мы вместе будем, правда. — я чуть усмехнулся.

Признаться, меня выбила немного эта просьба ни к месту, особенно учитывая все обещания, которые я тебе дал. И то, что сейчас я, вообщем-то, прижимал тебя к себе и никуда уходить не собирался.

— Нет, Дил, ты не понял… Я больше ни секундочки без тебя не хочу.

Ты поднял на меня глаза. Да, сейчас они были самые обыкновенные, человеческие, черные с шоколадной радужкой по бокам, но все равно пустые, выцветшие. Они с грустью смотрели на меня, и я был готов тут же разбиться, лишь бы не видеть всей твоей боли.

Я прижался лбом к твоему лбу и выдохнул в твои губы.

— Обещаю. Ни одной секунды порознь.

***

— Не вертись, Томми, дай мне промыть… Крылатый！

Я с досадой плюхнул губку в воду. Господи, вожусь тут с ним как с ребенком, а он выпендривается и не дает мне даже прикоснуться ни к ожогам на лице, ни к спине.

Хорошо хоть ты не возникал, когда я решил сразу отнести тебя в ванную и отмыть. Тебе просто деваться некуда были — сам то ты ходить не мог. Я быстро включил воду, раздел тебя и засунул в теплую ванну, а сам только рукава закатал и выпросил у Ки Хонга аптечку, где, увы, кроме наркотиков мало чего полезного смог найти.

— Я не маленький！ — ты упрямо вскинул подбородок и забрал у меня зеркало из рук.

— Знаешь, я уже как-то жалею, что рассказал тебе про… — я машинально помахал пальцами около своего лица, -… ну, про ожоги.

- Можно мне не напоминать об этом каждые пять минут, — твой взгляд снова посерьезнел.

Ты подносил и относил зеркало, пытаясь найти оптимальное расстояние, чтобы видеть хоть что-то, но судя по тому, как ты моргал, у тебя ничего не выходило.

— Иди сюда, кротенок… — Я мягко улыбнулся и перехватил зеркало, отставил его в сторону, а сам взял смоченную губку в руки, — Они уже достаточно зажили, я просто смою засохшую кровь и грязь. — пояснил я, когда ты отшатнулся от губки — непонятного фиолетового предмета у меня в руке, которое я поднес к твоему лицу.

Ты поджал губы и закрыл глаза. Чуть пододвинулся ближе к бортику ванны, высунул руки из-под воды, лег на них здоровой щекой.

Я смочил губку водой попрохладнее и стал бережно промакивать твое лицо. Ты болезненно зашипел и сжал мою свободную руку.

— Тихонько, это пройдет. Потерпи немного, потом придет Тереза с медикаментами, у нее в рюкзаке должен быть крем.

Ты чуть кивнул головой, а потом заставил себя расслабиться. Позволил мне промокнуть свои раны.

— Дил, с ними же все нормально? С Терезой и Уиллом… и Холланд… — ты попытался отвлечься от боли разговорами.

— Нормально. Просто мы пришли раньше них, вот и все.

Я снова врал. Я не мог знать наверняка, что они в безопасности. По плану, они должны были прийти к квартире Ки Хонга раньше нас. Я надеялся, что они просто заплутали в незнакомых кварталах и старался не поднимать панику раньше времени. Там же Уилл, уж он-то сможет справиться с чем угодно. С ними все будет хорошо. Должно быть.

Комментарий к 21. Pain

Рассылка в группе https://vk.com/dylff

========== 22. Radioactive ==========

I wipe my brow and sweat my rust

I’m breathing in the chemicals

I’m breaking in and shaping up

Then checking out on the prison bus

This is it the apocalypse

I’m waking up

I feel it in my bones

Enough to make my system blow

Welcome to the new age

Imagin Dragon — Radioactive

В ванне мы проторчали почти два часа.

Ты и меня затянул в воду, сказал, что без меня холодно. Пришлось раздеться и залезть, хотя не скажу, что я был расстроен — после всего пережитого я старался ценить каждую секунду с тобой.

Вода и правда была холоднее, чем нужно, поэтому я снова включил горячую. Ты ни секунды не колеблясь, повернулся ко мне лицом и улегся у меня на груди, прижался, провел носом по моей шее и затих. Просто замолчал, однако и дрожать от холода перестал тоже. Прав был, вдвоем теплее.

Я снова взял губку и стал водить ею по твоей спине, пока по здоровой коже, по плечам, старался обходить особо глубокие царапины, успокаивал плавными поглаживаниями. И постепенно возвращался к ранам, промывал и их. Только не трогал то место… Где были твои крылья.

Но оставить все так как есть я тоже не мог. Я стал аккуратно снимать приклеенный кусок марли, уже изрядно перепачканный кровью за те несколько дней, которые их не меняли. Я отогнул край марли, потянул его аккуратненько, открывая раны…

— Дил…

Я вздрогнул, услышав твой тихий выдох. Замер, боясь сделать что-либо дальше — заклеить рану обратно или же открыть полностью. Только положил вторую руку тебе на затылок, зарылся пальцами в волосы… и понял, что ты все еще спишь.

— Тшш… Тише, Томми, спи…

Я нежно погладил тебя по волосам, поцеловал в макушку. Ты пробубнил что-то в ответ и машинально хотел перевернуться на бок. Я придержал, чтобы твоя спина не ушла под воду и, воспользовавшись твоей возней, снял марлю окончательно, а потом отбросил в сторону.

До крови закусил губу. Смотреть было страшно на то, что осталось от твоих крыльев. Кровь уже не шла, однако те обрубки покрылись черной кровавой коркой. Желудок неприятно скрутило. Тебе их отрезали, вырвали… Частичку тебя удалили, стерли, оставив на память это…

Я постарался отбросить злость, отжал как следует губку, вылил на нее побольше обеззараживающего средства и бережно стал промакивать кожу вокруг, постепенно заходя на сами раны. Ты вздрогнул, когда я прошелся промакивающим движением по самому больному месту, завозился. Проснулся.

— Дил… больно… Ты…

Ты попытался увильнуть и принять сидячее положение, однако я просто обхватил тебя свободной рукой, прижал обратно, чтобы ты не вывернулся и продолжил как можно аккуратнее промывать раны губкой.

— Тише, Томми, потерпи немного. Надо промыть…

— Н-нет… пожалуйста, Дилан… мне больно, не надо… Ааау!

Ты, кажется, проснулся окончательно и попытался вырваться. Я почувствовал, как тело под руками напряглось, ты задрожал. Ты снова боялся.

— Тшшш… Скоро все закончится… — я сжал тебя еще крепче и старался побыстрее промыть. Губка перетянула на себя кровь и уже превратилась в темно-бордовую.

— Дил… — ты уже всхлипывал, до боли впиваясь ногтями в мою кожу — не со зла, возможно, ты даже не заметил этого, — Хватит… пожалуйста-а!

Ты уже практически кричал. У меня у самого сердце буквально разлеталось на кусочки, когда я видел тебя таким. Тебя и слезы, в твоих глазах, когда они снова начинают перемигиваться с обычных карих на бездонные черные.

— Все-все-все, Томми! — я, наконец, закончил и отбросил губку в сторону, поднял ладони вверх, — Я не трогаю тебя! Все, закончил!

Ты судорожно выдохнул, уткнувшись носом в мою шею. Не отстранился, не отпрянул, как только я тебя отпустил. Слышу, как ты и сейчас тихо шмыгаешь носом и стараешься справиться с болью. Я никогда не пойму каково тебе сейчас — с ампутированными конечностями, с такими большими открытыми ранами. Хотел бы я забрать твою боль, Крылатый…

Я хотел обнять тебя снова. Накрыть плечи теплыми руками, снова согреть, успокоить… но заметил кое-что. Твое плечо, на котором вдруг разошлась кожа, как от ножа.

Если бы это не произошло прямо у меня на глазах, если бы такая царапина не возникла ниоткуда, я бы, наверное, даже не предал этому значение: кровь не пошла, рана выглядела так, будто ей уже около нескольких дней. Не смутило бы даже то, что царапина на том же месте, куда меня ранили в ПОРОКе. Вот только сейчас сердце опять кольнула неприятное сомнение.

— Крылатый… — я обвел пальцами новую царапину, — Зачем ты снова забираешь мою боль?

Ты поднял голову. Глаза по-прежнему черные, ты уже даже не пытался сморгнуть эту черноту. Посмотрел на меня, чуть нахмурил брови, хотел что-то сказать, наверное, но как-то не смог. Только сжал губы плотнее, зажмурился, надавил на глаза ладонями… Уж не знаю, пытался ты слезы вытереть или прийти в себя. Только когда ты глаза открыл они не изменились.

— Я не специально, — прохрипел ты, в конце концов и принял сидячее положение, чуть пошатываясь, — П-прости…

Я придержал тебя за плечи. Все-таки, у тебя пока было слишком мало сил на что-то. Все потратил на то, чтобы вырваться от меня.

— Не извиняйся. Ты сейчас себя, похоже, не очень контролируешь. Знаешь что… — Я поднялся на ноги, вылез из ванной, обмотал полотенце вокруг бедер, — Давай я перенесу тебя в кровать. Тебе стоит отдохнуть.

Возражений, естественно, не возникло.

***

Я быстро перетащил тебя в другую комнату.

По идее, здесь находилась спальня Ки Хонга, однако на практике, судя по всему, он тут уже давно не спал. Кровать стояла полурасправленная, пыль на прикроватных тумбочках, у окна упавшая гардина. Жуткий холод и затхлый запах труб с улицы. Я пошарился в шкафу, кое-как отыскал чистую наволочку на подушку, простыню, и достал старый теплый плед — еще мой, со старых времен, когда я ночевал у друга.

Быстро поменял постельное и только потом уложил тебя, укутанного в одно лишь полотенце. Забрал нагретую теплом тела вещицу и стал растирать твои мокрые волосы, а затем уже бережнее собирать влагу со всего тела. Ты покорно дал мне тебя обтереть — носом уже клевал, готов был провалиться в сон в любой момент. А я и не стал мучить и одевать. Осторожно наклонил тебя на бок, укладывая головой на подушку и посильнее укрыл одеялами.

— Дил, ты такой красивый…

Я чуть улыбнулся и попробовал поймать твой взгляд. С непониманием смотрел тебе в глаза, однако не мог ничего увидеть — черные дыры, а не глаза, которые смотрят куда-то сквозь. Впервые за все время, которое я тебя знаю, меня это напугало.

— Ты в порядке? — я чуть нахмурился, потрогал твой лоб.

— Красивый, но глууупый… — протянул ты, пытаясь перевернуться на спину, однако я вовремя успел придержать тебя за плечо, — Как по твоему, я похож на человека… который… в порядке? Мне крылья отрезали, лицо… изуродовали… ходить не мо… могу…

— Тише, тшш… молчи, не трать силы, — я потер переносицу, стараясь выбросить это слова из головы, которые ранили похлеще всякого ножа. А потом меня осенило, — Ты меня видишь? Томми, ты сейчас все видишь?

— Вижу, — просто ответил ты, чуть сощурив глаза, — Залезай ко мне, грелка.

Ты поднял руку, кажется, хотел махнуть мне, но она только обессиленно упала обратно на кровать. Ты устало выдохнул и, наконец, закрыл глаза.

Я ошарашено сидел на краю кровати и не мог понять, что с тобой произошло.

За все время после побега из ПОРОКа с тобой не было таких изменений. Хотя… С другой стороны я был рад, что ты пришел в сознание, однако… я не понимал, что не так. Я слишком хорошо знал тебя, чтобы поверить, что такое поведение для тебя — не в порядке вещей. Но я абсолютно не мог объяснить себе, из-за чего и в какой момент все пошло не так. Хотя чего я ожидал? После того, где ты побывал, не удивлюсь, если ты слетишь с катушек.

Я тяжело выдохнул, потер шею. Ладно, в любом случае, выяснять все буду завтра. Ты слишком устал…

Неожиданно, я услышал стук в дверь. Рука сама машинально потянулась за спину, однако я понял, что оставил пистолет в ванной, вместе с одеждой. Вот черт! Слишком расслабился, нельзя было, рано еще, мы еще не в безопасности…

Я вихрем метнулся в другую комнату, забрал оружие и приготовился к стрельбе. Кто бы ни был этот незваный гость, лучше мне будет первым начать атаку. Сейчас медлить нельзя — уж слишком мы уязвимы.

Я затаился за стеной у двери. На линию огня выходить было опасно, вдруг начнется стрельба по двери? А у Ки Хонга она довольно хлипкая, так ведь и убить могут — прострелят и не заметишь. Я осторожно потянул руку к замку и приготовился отпереть. Надо было впустить гостя — нельзя стрелять, пока не оценишь ситуацию до конца. Вдруг он не один…

Резкий сдвиг щеколды к мою сторону, и дверь медленно открывается.

— Дилан?

— Твою мать… — я перевел дыхание и опустил пистолет, — Уилл!

Почему я сразу не догадался, что это может быть он? Я вышел из-за стены и махнул ребятам рукой, чтобы не топтались на пороге. Друг пропихнул в квартиру сначала девушек, а затем зашел и сам.

— Что так долго? — уже закрывая за ними двери спросил я.

— Заплутали. Наткнулись на местную банду, пришлось… применить силу.

— Где?

— В двух кварталах отсюда. О ПОРОКе не слышно. Я видел их вертолеты в небе, но людей на улицах так и не встретил. Не уверен, что банда — их рук дело.

— А ты так с одним полотенцем бы на ПОРОК пошел, если бы вместо нас пришли солдаты? — Холланд игриво закусила губу и обвела меня странным взглядом.

Я ухмыльнулся. Острит. Это хорошо.

Уилл проводил Холл каким-то странным взглядом, а потом снова обернулся ко мне.

— Чья хата?

— Ки Хонга. Он могила. Только его не трогайте… Проблемы могут быть.

— Какого рода проблемы? — Уилл нахмурился.

Я устало выдохнул. Честно говоря, я знал, на что был способен мой «друг» — он был остер на язык, да и в драку ввязаться любил по любому поводу. Попадись ему в руки что-нибудь из оружия — убьет, не моргнув и глазом. Однако… все это было до того, как он плотно подсел на наркоту.

— Просто не упускай его из виду. Но и конфликтов не создавай. Я боюсь, что могу его недооценивать.

Уилл кивнул. Забрал у Терезы, что все это время стояла у него за спиной, рюкзак и прошел на кухню, где скрылась Холланд. Я поднял глаза на Терезу. Она тоже перехватила мой взгляд, а потом просто бросилась на шею.

— Дилан, я так испугалась… — она уткнулась носом в мое плечо, — Уилл говорил, что мы могли вас на совсем потерять… Как Крылатый?

— Спит… он… я не уверен, что он в порядке… Тереза, ты сама-то… все хорошо? — я осторожно обнял ее в ответ.

— Теперь да, — она, наконец, отлипла от меня и даже чуть улыбнулась, — Я просто волновалась… Прости.

— Ничего.

Я сложил руки на груди, машинально облокотился о стену, чтобы хоть как-то свести свое поведение к более естественному. Хотя, честно говоря, меня ошарашило такое поведение со стороны девушки. А еще больше смутило то, что она обняла меня неодетого… даже подкол Холланд на этом фоне выглядел нормально, а действия Терезы…

Девушка еще немного постояла напротив, а потом бросила на меня пару неловких взглядов и тоже хотела скрыться на кухне.

— Э… Стой, подожди, — я спохватился в самый последний момент, — Ты сможешь его осмотреть? Крылатого…

— Да, конечно.

Тереза снова улыбнулась уголком губ, однако в ее глазах я прочитал грусть.

Комментарий к 22. Radioactive

Со стеклишком повременим. Я надеялся сделать одну главу, однако “остапа понесло” и теперь будет две, пхпхпх.

========== 23. Gasoline ==========

Are you insane like me? Been in pain like me?

Bought a hundred dollar bottle of champagne like me

Just to pour that motherfucker down the drain like me?

Would you use your water bill to dry the stain like me?

Are you high enough without the Mary Jane like me?

Do you tear yourself apart to entertain like me?

Do the people whisper ‘bout you on the train like me?

Saying that you shouldn’t waste your pretty face like me?

Halsey — Gasoline

— Он хоть что-нибудь ел, пока нас не было?

— Нет… Не до еды было. Он в сознание пришел не очень надолго, я просто не успел накормить. Запихал его в ванную, промыли раны… — я снова потер шею.

Тереза сидела на краю кровати и накладывала специальную мазь на твою спину, чтобы раны быстрее затягивались. Странное дело — ты даже не проснулся, не пошевелился, когда кто-то другой снова касался того, что осталось от твоих крыльев. И это настораживало только еще сильнее. Я снова боялся, что ты не проснешься.

— Не дело. Очнется — надо будет покормить. Он уже и так как анорексик выглядит, а значит риск велик, что дальше его организм вообще откажется принимать пищу, — Тереза вытерла руку об салфетку, закрыла баночку с мазью, а потом достала из рюкзака марлю на клейком пластыре, — Со зрением, говоришь, были проблемы?

— Были… Я так и не понял, из-за чего это. Он когда очнулся, у него глаза были обычные, мы потом когда зашли в квартиру — они чернели, там он все еще пытался их менять… А потом не получилось уже. Но он видел все только когда они демонические. А когда обычные — говорил, что все расплывается. Это же не нормально, так?

— Может и нормально… — выдохнула Тереза, заканчивая заклеивать раны, — Он же не человек. А на них всегда все по-другому действует. И без пищи он уже дольше обходится, чем человек. И лекарства на него действуют не так, как на нас… Я здесь не специалист, Дилан. Я человеческий психолог, врач. А то, чтопроисходит с Крылатым… Это все-таки сверх моих знаний. Да и вообще чьих-либо…

Я молча вздохнул. Перевел глаза с Терезы на тебя, еще раз пробежался глазами по царапинам.

Что с тобой случилось, Томми… Что сделал с тобой я… Куда девалась та самая добрая и светлая в мире улыбка, куда делся блеск в глазах, привычка быстро меняться в настроении, видеть во всем грязном и убогом мире что-то хорошее? Куда делся тот шестнадцатилетний мальчишка, полный азарта и желания жить, тот самый, с такими странными, казалось бы, несвойственными такому тебе, увлечениями… Или все это было вырвано вместе с твоими крыльями?

— Может открыть форточку? Тут так накурено… — предложила Тереза, поднимаясь с кровати.

— Накурено… — до меня, наконец, дошло, — Тереза, здесь накурено!

— Д-да… Я тебе только что об этом сказала… — девушка уставилась на меня с непониманием.

Я кинулся к окну. Уж лучше устроить здесь лютую холодину вперемешку с вонью от мусорных баков под окном, чем приторный запах наркотиков по всему дому.

— Ты сказала, что на Крылатого все действует не так, как на нас! Господи, какой я идиот…

Я возился с задвижкой, и та, наконец-то поддалась. Я распахнул окно.

— Ты хочешь сказать…

— Наркотики! Они в воздухе тут повсюду, ими здесь все провоняло! В таких малых дозах на людей они не действуют почти, а Томми… Вот на что было похоже его поведение, он просто обдолбался! Он под дозой сейчас, поэтому боли не чувствует и… не контролирует глаза и способности! Помоги мне открыть все окна и вытяжку…

Тереза кинулась открывать второе окно в комнате — счастье, что в этой комнате их два, быстрее проветрится.

— Это же все объясняет. Помнишь, ты еще задавался вопросом, почему Крылатый так долго не приходил в себя после того, как его поймали? И в вертолете отключился так надолго? Обезболивающее. И успокоительное, те препараты, которые ему вводили ведь тоже содержат наркотические вещества! Вот почему он был без сознания…

— Да, да! — я был рад тому, что Тереза очень быстро поняла мою мысль, — Ты сможешь с этим что-то сделать? Если же человек перебарщивает с наркотиками, ему ведь делают промывание или что-то еще…

— По-хорошему, ему не помешала бы капельница… Только у меня нет ничего с собой. Нужно стойку, мягкие пластиковые трубки с иглой на каждом конце, резервуар для лекарственного раствора…

— Ки Хонг купит, — парировал я, взял Терезу за локоть и повел в гостинную, где последний раз видел дрыхнущего «друга».

***

— То есть, как это «нет»? — я вопросительно поднял бровь.

Ки Хонг и ухом не повел, молча затянулся самокруткой и выдохнул в мою сторону сладковатый дым. Тереза рядом закашлялась, помахала перед носом рукой.

— Бро, расслабься. Зачем куда-то бежать… — азиат лениво перебирал языком, — Подумаешь поваляется Ангелочек без сознания пару деньков, кому от этого хуже…

— Однажды ты говорил совсем по другому. Когда дело коснулось твоей собственной шкуры, — холодно подметил я.

Лицо Ки Хонга резко изменилось. Теперь на нем не было и тени той беспечной расслабленной улыбочки, что красовалась на его роже еще секунду назад. Взгляд потемнел, жилка на шее дрогнула.

Я молча кивнул Терезе, чтобы ждала за дверью. Сейчас надо было перетереть с Ки Хонгом без посторонних ушей — ни к чему друзьям знать о нашей с ним тайне. Так будет не правильно — даже несмотря на то, как низко он пал, все равно не я был в праве опускать его еще ниже.

Азиат, меж тем, встал с дивана и медленно, однако угрожающе двинулся на меня. Я знал, что за такие слова он может и ударить, однако и он отлично понимал, что я никогда не останусь в долгу.

— Сука… — зашипел он прямо мне в лицо, — Как ты смеешь говорить об этом…

— Кажется, кто-то говорил, что взывать к его совести бесполезно, — я ухмыльнулся, довольный реакцией Ки Хонга, — Оказывается, ты ее еще не всю потерял. Или совесть появляется только тогда, когда дело доходит до того дня?

Ки Хонга перекосило от злости. Да, он даже под кайфом никогда не забывал о том, в какой жуткой передряге побывал в наши с ним лихие годы. Я и не сомневался, что азиат вспомнил все до мельчайших подробностей. А нет — так я заставлю. Заставлю заново пережить тот день, а он сделает для меня все, лишь бы я замолчал.

— Зачем ты мне сейчас напоминаешь об этом? Зачем приперся сюда, притащил эту шлюху и еще каких-то… На кой-тебе сдался этот Крылатый? Что, думаешь, ты его вылечишь и он в качестве благодарности тебе бесплатно попку подставит, да? Хочешь обзавестись личной игрушкой, раз на девок не встает?

Ки Хонг разошелся не на шутку. Узнаю старого друга, у которого по жизни был один девиз: лучшая защита — нападение. И он решил кольнуть меня побольнее — видел же, какими глазами я на тебя смотрю и на что я готов. Вот только я не слушал его уже. Из-за одного слова, которое он сказал в самом начале своей «триады».

— … Пойми ты, да он уже трупак! Возиться с ним вообще дохлый номер, он сломан физически. Не трать свое время на таких ущербных…

— Я не говорил, что он раньше работал в барделе.

Ки Хонг замолчал, с ужасом уставившись на меня. Только что он сам понял, что проговорился о том, что знал тебя и раньше. На автомате выдал то, о чем ему следовало молчать. И понял, что одно-единственное слово теперь может стоит ему жизни.

Я уже понял, что он тебя имел. О своей «работе» ты старался молчать еще со дня нашей первой встречи, я сам-то узнал обо всем этом случайно. Все это время я знал на сто процентов, что ты не будешь болтать о том, как зарабатываешь на жизнь первому встречному. А значит и знать о проституции могли лишь те, кто тебя покупал. И мой «друг» был одним из них.

Тело Ки Хонга передернуло дрожью. Я не спускал с него глаз, готовый в любую секунду впиться руками в его горло и задушить, если он еще хоть раз откроет свой поганый рот и скажет что-нибудь про тебя. Ты мой сейчас! Только мой, и никто не посмеет тронуть тебя и пальцем!

— Я все куплю, — у Ки Хонга, наконец, прорезался голос. Уж не знаю, я его так напугал своим испытующим молчанием, или наконец нашлась потерянная совесть. Хотя, первое, конечно, вероятнее.

Я молча отошел в сторону, пропуская моего «друга» в коридор, где нас ждала Тереза.

***

Прошло чуть больше двух суток, с того нашего разговора с Ки Хонгом. Сердце мое подсказывало, что здесь что-то нечисто, однако я не понимал что именно. Я безуспешно пытался сложить в голове этот пазл, понять, как вы с ним связаны, однако чем больше я думал о том, в каких обстоятельствах вы могли познакомиться, тем сильнее я хотел убивать.

Я ни на секунду не отходил от тебя. Боялся подпускать к тебе Ки Хонга, Холланд, да даже Уилла или Терезу. Мне стало казаться, что теперь для тебя опасность представляют все. Себя же я старался отвлечь, изматывал физическими упражнениями, чтобы пот градом, чтобы мышцы до дрожи — чтобы быть готовым защитить в случае чего.

Бывший друг, на удивление, вел себя смирно, по большей части старался меня избегать. Если Тереза просила купить что-то из медикаментов или пищи, Ки Хонг немедленно исполнял. Можно было подумать, что он только и искал любой предлог, чтобы свинтить из собственной квартиры. Уилл же стал что-то подозревать по этому поводу.

На вечер он принес перекусить мне в комнату. Я, как и большую часть времени сидел рядом с тобой на кровати и наблюдал за тем, как медленно в твои вены втекают жидкости из капельницы. Тереза решила, что для тебя будет лучше и питаться через эти трубки — так постепенно ты снова привыкнешь есть и как только придешь в себя, сможешь хоть что-то съесть сам.

О себе я как-то и вовсе забыл, раз за разом пропускал приемы пищи и вспомнил лишь тогда, когда кто-то из друзей приносил еду сюда. Обычно это была Тереза — не знаю почему, она больше всех заботилась обо мне… о нас обоих. Но в этот раз шаги за дверью были тяжелее, чем от женских пяточек, поэтому я машинально достал из-под подушки пистолет.

Уилл даже не дрогнул. Просто замер в дверях с тарелкой чего-то вкусно пахнущего в руке. Я опустил пушку, тяжело выдохнув. Уилл как-то грустно хмыкнул и подошел ко мне, вручил тарелку в руки и присел рядом.

— Совсем себя не бережешь.

Я только молча кивнул. Уилл и сам прекрасно понимал, что я чувствую. Так уж мы оба привыкли — столько лет бок о бок работали, практически жили в ПОРОКе… Даже за дуло, направленное на него извиняться не стоило — он без слов знает, что я делаю это больше на рефлексах, чем по собственному желанию. Сколько раз я так встречал Терезу?

— Как он? — чуть помолчав спросил мой друг.

— Спит. Бормочет что-то… Я не разбираю. — коротко ответил я, ковыряясь вилкой в тарелке.

Аппетита не было, однако я знал, что мне нужны силы и запускать себя сейчас просто не мог. Чтобы защитить я должен быть в норме.

— Знаешь, мне кажется не стоит отпускать Ки Хонга больше одного за продуктами, — после продолжительной паузы отметил Уилл, — Я думаю, он стукануть может.

— Он не может, — я чуть усмехнулся, вспоминая реакцию «друга» во время последнего нашего с ним разговора, — Он обязан мне кое-чем.

— И чем же? Ты думаешь, раз он у тебя в долгу, это не значит что он не хочет от этого самого долга избавиться? Не похоже на то, что он благодарен тебе. Такие убьют, лишь бы ни у кого не ходить под каблуком, Дилан. Я просто опасаюсь за тебя.

Я не нашелся, что ответить. Смотрел как загипнотизированный на пустую тарелку с отколотым краешком и думал о том, что сказал Уилл. В чем-то он действительно был прав. Пусть я и знаю Ки Хонга очень долго, однако я не уверен, что он может выкинуть именно сейчас. Люди меняются, тем более за столько лет…

Сзади послышалось тихое бормотание. Я тут же повернулся к тебе, сам не заметив, как отдал тарелку обратно Уиллу и осторожно, боясь разбудить или испугать, положил теплую ладонь тебе на щеку. Ты беспокойно хмурил брови, разговаривал с кем-то во сне, но так неразборчиво…

— Малыш? — я нежно провел большом пальцем по твоей щечке, — С тобой все в порядке? Спишь? — мягко прошептал я, надеясь, что ты все-таки просыпаешься.

И, хвала небесам, ты меня услышал. Пока я всматривался в твое лицо, пытаясь разглядеть хоть что-то неладное, что могло бы значить хоть какое-то отклонение от нормы, ты поднял руку и положил ее поверх моей ладони, чуть улыбнувшись уголком губ.

— Д-дил… останься со мной… — еле слышно прошептал ты, все так же не открывая глаз.

Я облегченно выдохнул. Ты очнулся! Я был уверен, знал, что ты не спишь уже, просто слишком устал. Но ты почти улыбался — хороший знак. Господи, как я скучал по этой улыбке. Ты улыбнулся мне так в первый наш день знакомства, тогда, в тату-салоне, когда я неудачно пошутил про татуировку. Ты тогда старался не смеяться открыто, сохранять серьезность, а уголки губ все равно невольно поднимались.

— Я здесь, Томми. С тобой… — я тепло улыбнулся тебе в ответ.

Уилл тихо покинул комнату. Мы даже этого не заметили.

Ты зажмурил закрытые глаза, а потом попытался разлепить веки. Проморгался немного, и я, наконец, увидел твои глаза. Карие. любимые и яркие, которые смотрели прямо на меня.

— Ты видишь меня?

— Вижу, — выдохнул ты, пытаясь чуть приподняться, — Хорошо вижу…

Я пресек попытку на корню — видел, что сейчас, после столь долгого лежания твои мышцы еще слишком слабые, ты хмуришься от боли, но стараешься не показывать.

— Тише. Иди сюда…

Я взял с тумбочки вату, аккуратно отсоединил иглы с трубками от твоей руки и, прижав ватку к месту, куда входили иглы, согнул твою руку в локте. После все так же осторожно подхватил тебя за плечи и бережно поднял в сидячее положение, забрался под одеяло, помог перевернуться тебе на бок. Ты уже и сам немного расшевелился и поудобнее устроился рядом, тесно прижавшись ко мне, уткнулся куда-то в грудь и вдохнул мой запах.

— Ты меня нюхаешь? — Я чуть усмехнулся, обнимая тебя за плечи.

— Я очень соскучился, — ты поднял на меня голову и виновато моргнул.

— Ну, спящий красавец, надеюсь, больше ты от меня в царство Морфея не сбежишь, — я потерся носом о твой нос.

— Я не специально! — закрывая глаза скорее уже от приятной ласки, — Просто тут запахи были, я не успел тебе ска… Дил, ты зеваешь? Сколько ты не спал? — два обеспокоенных карих глаза уставились на меня.

— Прости. Я и правда не спал очень долго, беспокоился за тебя.

— Ну и дурак, — ты фыркнул, а потом тоже зевнул — правда говорят, это заразительно, — Поспишь сейчас? Я же вижу, хочется. Ты со мной все это время был рядом, я тоже буду.

Я хотел возразить. Сказать, что не очень устал или, на худой конец, правду о бессоннице… но ты не дал, нежно коснувшись губами моих губ. И все протесты исчезли еще в зародыше. Как тут сказать нет, когда спустя столько времени ты снова напомнил мне о самом прекрасном, что есть на свете. О поцелуях под дождем — именно таковым вкусом обладали твои губы.

Сам того не заметив, я вскоре провалился в сон.

***

Проснулся я, на собственное удивление очень поздно. Было даже не утро, а, скорее, ближе к обеду — часов одиннадцать. Прислушался к своим ощущением, понял, что голова раскалывается, будто от недосыпа. Но при этом дрыхнуть больше я не мог.

Твою ногу я обнаружил у себя на бедре. Ты тоже мирно спал, как и положено всякому живому человеку. Сопел в две дырки, обнимал меня всеми конечностями, будто боялся снова отпускать.

На тумбочке рядом стояли несколько пустых чашек, в двух из которых обнаружились использованные чайные пакетики и ложки, а рядом с чашками стояла одна тарелка, в которой, судя по всему, тоже было что-то из еды. Наверное, Тереза приносила тебе еду, пока я спал. Что ж, если так, то я рад, что ты поел.

Вскоре я понял, что мне надо в туалет. Оставлять тебя совсем не хотелось — не нравилась мне мысль о том, что ты проснешься и поймешь, что меня нет рядом. Но и будить я не хотел тоже — слишком уж мирно ты спал.

Я решил, что отлучусь ненадолго. Аккуратно вылез из-под одеяла и смотался в ванную комнату, которая по счастью была не занята. Быстро сделал все свои дела, даже умылся. Хотя, конечно, рожа у меня была помятая, а небритая щетина на лице только добавляла лишних лет.

Вернулся в комнату, ты еще спал, так и не сменив позу. Я решил отнести грязную посуду на кухню. Там, в утреннем свете комнаты обнаружился Уилл, который расслабленно пил кофе, облокотившись на столешницу.

Друг тоже заметил меня и приложил к губам палец, как бы говоря, чтобы я не будил дрыхнущего на диване Ки Хонга. А потом улыбнулся мне, впервые за долгое время.

Я хотел ответить, но меня оглушил дикий крик. Чашка в руках Уилла разбилась, капли недопитого кофе упали на пол, ему на одежду, на руки, порезанными осколками. Он тоже слышал крик, который никак не мог прекратиться. Я заткнул уши, а Уилл кинулся к источнику звука.

Он просек раньше меня. Кричала Холланд, разбудив всех вокруг. Мы вбежали в комнату, где не замолкая кричала девушка, Тереза, которая спала с ней в одной комнате, пыталась как-то успокоить, но и подойти боялась тоже — все-таки, обе девушки все время держались порознь друг от друга. Заспанный Ки Хонг примчался чуть погодя.

Уилл не медлил, подлетел к Холланд и стиснул в своих объятиях, что-то кричал ей, говорил на ухо и держал, держал все это время, пока она кричала. Пока до меня медленно доходила, что сейчас кричит не просто девушка. Сейчас кричала банши, а ее крики предвещали смерть.

— Крылатый! — упавшим голосом прошептал я.

Комментарий к 23. Gasoline

Ох, ребяты, я дописал. Отметим бухлишком 🍷

моя группа по фанфикам, где есть рассылка на новые главы, спойлеры и другие фф: https://vk.com/dylff

========== 24. Heathens ==========

All my friends are heathens, take it slow

Wait for them to ask you who you know

Please don’t make any sudden moves

You don’t know the half of the abuse

Why’d you come, you knew you should have stayed

(It’s blasphemy)

I tried to warn you just to stay away

And now they’re outside ready to bust

It looks like you might be one of us

Twenty One Pilots — Heathens

Я огляделся по сторонам. Небольшая темная комната, очень похожая на склад или какое-то служебное помещение, снаружи громкий стук колес поезда, гудки… На полу в комнате постелена одежда, на которой кто-то спал или сидел, разбросаны рюкзаки. Черт возьми, что что это за место? И как мы здесь оказались…

Дверь скрипнула. На входе показался Дилан.

Дил! — я тихо выдыхаю его имя.

Соскучился, будто не видел его уже очень долгое время. Делаю шаг навстречу, еще один, только быстрее… Но замираю, потому что он даже не поднимает взгляда на меня. Будто не видит в упор. Смотрит куда-то в угол, а в глазах боль.

Дил.?

Я снова делаю шаг, уже осторожнее. Я обидел его чем-то? Медленно подхожу, хочу коснуться плеча, привлечь внимание, но рука только проходит сквозь него, я с испугом отшатываюсь назад.

Н-нет… Дилан?!

— Как ты собираешься ему сказать? Когда?

Я слышу голос Уилла за спиной. Тихий шепот, который доносится будто из-под воды. Оборачиваюсь. Он разговаривает с Терезой, пока она осматривает тело, лежащее на холодном бетонном полу. Мое тело.

— Я не знаю. Уилл, совсем не знаю. Я делаю все что могу, но Крылатый не приходит в себя уже очень долго. Дилан в отчаянии, я должна сделать все возможное…

Я с ужасом смотрю со стороны на собственное тело. Вернее на то, что осталось — бледного, худого мальчишку, на котором нет живого места. Закрываю свой рот ладонями, чтобы не закричать. Где мои крылья? Что произошло, почему из лопаток торчат… н-нет… Этого н-не может быть…

Я обхватил руками себя, пальцы потянулись к лопаткам. Это все сон, Крылатый, это все сон… это сон… Но пальцы натыкаются на пустоту за спиной, на что-то липкое, твердое и шершавое. Мне больно. Я кричу.

Кричу, но никаких звуков.

***

Дил… Дилан…

Я тщетно пытался привлечь к себе внимание. Кричал, говорил с ним, умолял услышать, но, кажется, мой голос не слышал никто, кроме меня. Так уже несколько дней. Несколько дней я уже существую между небом и землей. Я не хочу отходить от него, я не могу оставить его…

Он тоже не отходит от моего тела. Тереза пытается поддерживать во мне признаки жизни, я бы и сам пытался, да вот только теперь, кажется, совсем не имею никакой связи с тем парнем, которого все кругом пытаются оживить. Я понимал, что это значит. Что значит такое существование, я не раз видел таких, пусть и очень давно — призраков, еще не мертвых, но уже и не живых. А значит, и мне осталось недолго, как бы я не цеплялся за жизнь.

Дилан не бросал ни на секунду. Пытался согреть, держал близко к себе, к сердцу, отдавал мне свое тепло, пытался сохранить его, укутывая нас обоих одеждой. Я не чувствовал ничего. Сидел в стороне, напротив него и старался запомнить каждую родинку на его лице. Не почувствовал даже, когда он взял мои обледеневшие руки в свои, стал тереть в ладонях и отогревать дыханием. Я только видел это со стороны.

— Держись, малыш… — Дилан шептал.

Я перевел взгляд со своих полупрозрачных ладоней на него. Вижу в потускневших карих глазах слезы.

— Я не знаю, слышишь ты меня или нет… Помнишь, что ты мне сказал? Когда вытянул меня кататься на байках. Твой трюк, дикий полет через все поле… Черт, я ведь думал тогда что ты псих.

Дилан усмехнулся. Скорее уже горько, потому что знал, что не вернуть теперь то время. Я понимал его. Он тоже чувствует, что меня почти нет.

— Я… Ты тогда сказал, что не жил без меня. Что только со мной смог почувствовать себя живым… А потом, в ПОРОКе… Томми, ты обещал не оставлять меня… И я обещал, помнишь?

Его голос надломился. Дилан не выдерживал. По щекам потекли слезы, он тоже закрыл рот ладонью. Тело пробила мелкая дрожь. Я не мог видеть его таким.

Дил, пожалуйста… Услышь меня, я рядом, я здесь… разве ты не чувствуешь.?

***

— Ки Хоооонг! Живо открывай, я знаю что ты там!

Я не ослышался? Ки Хонг? Имя казалось мне смутно знакомым. Что-то из далекого прошлого, что же…

Я встал с подоконника, украдкой бросив взгляд на мое тело, которое оставалось лежать на полу. Дилан принес меня сюда, в то место, где мы договорились встретиться с Терезой, Холланд и Уиллом, однако они еще не пришли. Дилан молотил руками по двери, выкрикивая одно за другим ругательства в адрес некого Ки Хонга. Тот, в свою очередь, явно не хотел никого видеть.

Я подошел к Дилану, облокотился на стену рядом с дверью. Не откроет, Дил, успокойся… Тебя могут услышать, соседи вызовут полицию…

Дилан меня попросту не услышал. И в этот раз. Я только досадно выдохнул, тоже стараясь пропускать мимо ушей его крики и стук в дверь.

А через секунду в замке завозились, и дверь (или ее хозяин?) поддалась напору Дилана.

— Тихо, не кипишуй…

Из недр квартиру высунулся растрепанный и помятый азиат, по возрасту — старше Дилана, лет 35-36, в джинсах с незастегнутым ремнем и старом халате поверх голого торса. Недельная щетина, мешки под глазами, запах…

О нет… нет, нет, нет, только не он…

Я узнал его! Ки Хонг, это был он! Изменился сильно, голос охрип, наркотики сделали свое дело и выглядел он сейчас намного старше своих лет, но это был он, сомнений не могло быть.

Я отпрянул от стены и машинально отшатнулся назад, подальше от азиата. Пусть меня никто не видит, но даже так я чувствовал себя в опасности.

Дил, пожалуйста, пойдем отсюда… Н-нет, не выпускай пистолет из рук, Дилан…

— Ты че приперся сюда, О’Брайен?

— Надо же, еще не весь мозг наркота выела…

Я схватился за голову. Дилан не услышит меня! Сколько бы я не кричал, все равно напрасно. Я пытаюсь встать между ними, удержать Дилана за плечи, но руки снова проходят сквозь, будто я просто какая-то голограмма или галлюцинация. Сердце бешено колотится о ребра, я чувствую нарастающую панику. Панику от собственного бессилия.

Пожалуйста, Дил, прошу… Я здесь, послушай меня!

Он не слышит. Я лишний, они слишком увлечены перебранкой. Еще секунда — Дилан перешел от слов к действию, за шиворот вытащив Ки Хонга из квартиры.

Дилан!

Ошарашено смотрю на дуло пистолета, которое упирается под подбородок Ки Хонгу.

Дил, нет!

Боюсь, что он выстрелит. Он может, я знаю его слишком хорошо. Дилан не должен убить его! Пусть я хочу оказаться как можно дальше от Ки Хонга, пусть он подонок, каких земля носить не должна, но… но это не правильно! Не сейчас, не так просто, когда Ки плевать на собственную жизнь, и уж тем более не от руки Дилана.

Дилан! Пожалуйста, не надо!

— …давай, стреляй, чего же ты…

Из всех шумов почему-то выделяется голос Ки Хонга, который буквально бьет по ушам, как и звук собственного сердцебиения. Все остальное — как под водой, даже мои крики.

Дилан! Нет, не спускай курок! Дилан! Дил…

— Дил…

Голова идет кругом. В какой-то момент я понимаю, что звук доносится от меня, вот только… Он совершенно не похож на крик. Скорее хрип, еле слышный. И боль… Боль везде, в мышцах, в горле… Пытаюсь подняться, голова сильно кружится. Я что-то забыл… что-то важное…

— Томми, я здесь… Я здесь, малыш, рядом. Видишь? Не вставай, тише, не трать силы…

Слышу его голос. Дилан! Он здесь, он рядом, это его руки сейчас бережно обнимают меня, это он сейчас шепчет в самое ухо. Он со мной… Все хорошо. Почти.

— Господи, я так боялся, что ты не проснешься больше…

— Дил… В глазах плывет… Я почти не вижу ничего…

Я с трудом мог разобрать, что он говорит. И что говорю я, я чувствовал себя, словно в тумане: абсолютно потерялся в этой новой реальности. Новой? Почему я решил именно так?

— Это нормально, Томми, нормально… Ты в безопасности…

— Уверен? — сзади послышался хриплый холодный голос.

Я напрягся. Рано я решил, будто сейчас, с Диланом, нахожусь в безопасности. И голос… Где-то я слышал его уже… Что-то знакомое, но забытое…

— Дил… Кто это? — я стиснул его руку. Боюсь отпускать, не хочу, чтобы он меня снова оставил.

— Не смей его… — слышу злость в голосе Дилана, понимаю что он обращается не ко мне, а к кому-то… К тому, кто сейчас представляет опасность.

Чувствую, что в любой момент может произойти непоправимое, сжимаю его руку еще сильнее. Ни за что не отпущу.

— Крылатый?

Собственное прозвище, так неожиданно слетевшее с губ незнакомца, заставило вздрогнуть. Откуда он знает меня? Осторожно выглядываю из-за плеча Дилана, всматриваюсь в туманное пространство перед собой, но не могу ничего разглядеть. Проклятые глаза!

— Что вы тут забыли, парни…

Прислушиваюсь к голосу, в уме перебирая всех, кто мог хотя бы похоже разговаривать. В один момент, наконец, понимаю, кому принадлежит голос. Ки Хонг.

Только не он.

***

— Ну, спящий красавец, надеюсь, больше ты от меня в царство Морфея не сбежишь, — Дилан потерся носом о мой нос.

— Я не специально! — я блаженно прикрыл глаза, — Просто тут запахи были, я не успел тебе ска… Дил, ты зеваешь? Сколько ты не спал?

— Прости. Я и правда не спал очень долго, беспокоился за тебя.

— Ну и дурак, — я фыркнул, а потом тоже зевнул — Поспишь сейчас? Я же вижу, хочется. Ты со мной все это время был рядом, я тоже буду.

Вижу, Дилан возразить хочет. Вот упрямец, вижу же, что глаза слипаются! Чуть подаюсь вперед и ловлю губами непроизнесенные слова. Зачем они сейчас нам нужны? Поцелуи лучше слов.

Когда я отстраняюсь, понимаю, что он все-таки заснул. Как там в сказке? Принц поцеловал Красавицу и она проснулась. У нас же с Диланом все наоборот. И сейчас я этому очень рад, потому что он никуда не уйдет. Он будет в безопасности, я буду его беречь — точно так же, как он меня все это время. Откуда-то я знал, что он не смыкал глаз намного дольше, чем просто “долго”.

Мы лежали вместе, он спал, а я слушал его сопение, местами переходящее в храп. Сначала я сидел тихо, боялся шевельнуться лишний раз, случайно растолкать его, но очень быстро понял, что спит он крепко.

Я считал его родинки, иногда касаясь пальцами колючих щек, пару раз не мог удержаться и нежно целовал в нос или в уголок губ. Дилан очень мило улыбался во сне, когда я так делал, прижимал меня к себе еще сильнее. А я буквально таял, наконец осознав, как мне всего этого не хватало — просто валяться с ним в обнимку, пусть даже поговорить мы пока не можем. Но наверстаем — впереди еще вся жизнь.

Мне стало скучно уже через полчаса. Я скинул с себя его руку, чуть поерзал на кровати и умудрился даже приподняться — ровно на двадцать три секунды, после чего понял, что сильно кружится голова, перелез через Дилана, завалился с ним снова и обнял его уже со спины, уткнулся носом в черные волосы, которые он, походу, очень давно не мыл. А я так любил запах его шампуня…

Дверь в комнату тихонько отворилась. Я замер. Странно. Я даже ведь не слышал шагов в коридоре… Может… Тереза? Или Уилл вернулся, просто тихо идет, чтобы не разбудить…

Я осторожно приподнялся и выглянул из-за спины Дилана. Сердце тут же упало куда-то вниз. Я пересекся глазами с Ки Хонгом, который так же тихо запирал за собой дверь изнутри.

Не нравилось мне все это. Уже только одно его появление означало что-то нехорошее. Я стал толкать Дилана в бок, дрожащим голосом шептал его имя, но парень спал. Чересчур крепко.

— Не пытайся будить, не получится. От той дозы снотворного, которое находилось в его тарелке, он не проснется до завтра.

Я судорожно сглотнул. Дело пахло керосином.

— Ч-что ты тут делаешь?! — первое, что сорвалось с языка.

Я привстал, уперевшись руками в одеяла, готовый в любую секунду сорваться с места и бежать — бежать или защищать Дилана, и меня совсем не волновало то, что у меня не хватит сил просто встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы ходить.

— О, надо же, ты не забыл. Как мило.

— Я кричать буду! — предупредил я, нашаривая рукой на тумбочке хоть что-то, чем больно было вломить этому гаду.

Лампа. Не дотягиваюсь…

— Хм, думаешь, я тебя насиловать буду? — Ки Хонг подошел ко мне и прижал мое запястье к тумбочке, заставив зашипеть от боли, — Не, это мы уже проходили.

Я хотел кричать. Приготовился, быстро втянул в себя воздух, подался в сторону, но Ки Хонг был проворнее: быстро схватил своей пятерней меня за волосы и притянул назад, впечатав затылком в стену сзади. Не закричал я лишь потому, что второй рукой он успел вытащить ножик и приставить лезвие к моему горлу.

— Пискнешь хоть раз, и я тебя прирежу. — тихо пригрозил он, больно стискивая мои волосы и вдавливая в стену.

Я постарался выгнуться, не касаться спиной холодного бетона, чтобы уменьшить боль в “крыльях”, но Ки Хонг будто нарочно решил помучить меня - подамся вперед и мое горло встретиться с ножом.

— Можно подумать… ты не за этим пришел! — я вспомнил его слова — условие, с которым он оставил меня жить в нашу последнюю встречу.

— Представь себе. Если я сделаю это сейчас, сам посуди, какие шансы у меня самому остаться в живых, когда ты окружен такими надежными охранниками? Этот бугай с бровями, твой бойфренд, девушки, которые, я тоже уверен, не пальцем деланы…

Я тихо зашипел, потому что Ки Хонг снова надавил на нож. Я почувствовал, как под лезвием защипало — он пустил кровь.

— А теперь не вякай и послушай сюда. Ты просто мелкий бляденыш, который оказался не в том месте не в то время. Подробности нашего знакомства никто не должен знать. Иначе я не посмотрю на то, кто тебя защищает. Сухим из воды я выйти сумею, поверь…

За дверью раздались шаги. Ки Хонг последний раз зло на меня зыркнул, а потом резко отпустил, засунул нож в карман… И буквально через секунду в комнату вошел Уилл.

— Крылатый? — он кинул на меня вопросительный взгляд. — У вас все в порядке?

Я поспешно схватился за горло. Не хватало еще того, чтобы Уилл заметил кровь на шее. Царапина небольшая, вреда от нее ноль, но лучше уж ему не знать о том, что только что было.

— Д-да… — тихо ответил я, опуская глаза.

Ки Хонг с непринужденным видом прошел мимо Уилла и скрылся в коридоре. Я старался не смотреть на бывшего солдата ПОРОКа — слишком хорошо помню, с какой злостью он колотил меня по ногам, как рьяно хватал за руки и пытался сломать. Как все там — в ПОРОКе.

Я понял, что меня потряхивает. Мне сейчас больше всего хотелось спрятаться, оказаться в объятиях Дилана, уткнуться в него и забыть обо всем на свете, почувствовать, что я в безопасности, что я под его защитой…

Потому что сейчас я был уязвим. Мне было страшно, я снова будто вернулся в прошлое, когда каждый представлял собой опасность, когда каждый был потенциальным насильником.

— Тебе что-нибудь нужно? — насторожено спросил Уилл, оставаясь так же стоять на расстоянии.

— П-пить?

Фраза скорее прозвучала как вопрос. Я боялся у него что-нибудь попросить, привык, что за любой моей просьбой мог последовать удар. Один из тех уроков, который мне преподали в ПОРОКе.

Уилл молча кивнул и ушел на кухню. Я оторвал руку от шеи и поспешил вытереть перепачканную ладонь и кожу на шее салфетками, которые нашел на соседней тумбочке со стороны Дилана. Наверное, он тут ел, вот и оставил.

Уилл вернулся буквально через две минуты. Принес две чашки чая, одна была горячая, дымилась немного, а другая, видимо, чуть остывшая, подошел к тумбочке с моей стороны. Я машинально отпрянул, когда он протянул мне одну из чашек.

— Боишься? — Уилл покосился на меня.

Я опасливо кивнул. Парень молча поставил вторую чашку на тумбочку рядом. А первую снова протянул еще ближе.

— Бери, не бойся. Обеими руками. И осторожно — горячая.

Я послушно взял чашку и поудобнее перехватил ее в обе ладошки. И правда теплая. Как руки Дилана…

— Я знаю, тебе сейчас трудно меня… воспринимать как друга… — мягко продолжил говорить Уилл, — Но Дилан мне доверяет. Мы работали с ним не один год и, пожалуй, он единственный человек, за которого я без сомнения отдам жизнь. А значит то, что важно ему — важно и мне.

На секунду, я пересекся с ним взглядами, а потом сразу же уткнулся обратно носом в чашку, так ничего и не ответив. Меня удивило то, с какой уверенностью он все это говорил. Твердо — будто на камне высек.

Неожиданно я почувствовал, как на плечо легла его рука. Тоже теплая. Я невольно поднял на него глаза. Встретился с его — и не увидел в них лжи, только искренность.

— Ты можешь положиться на меня, Крылатый. Так же как и Дилан.

А потом он так же аккуратно снял руку с моего плеча и пошел к дверям — на выход. Я понял, что разговор окончен.

***

После всего случившегося я решил, что мне точно будет не до сна. Я постарался переключить все свое внимание на Дилана и пол ночи действительно не спал — все боялся, что Ки Хонг вернется и снова начнет угрожать мне… или еще хуже — решит избавиться от моих «охранников», как он сам выразился. Но под мирное сопение Дилана, я все же начал засыпать.

В какой-то момент меня разбудила Тереза. Сказала, что мне нужно поесть, принесла тарелку, кажется, с гречкой. И заставила эту самую тарелку отчистить, то бишь, запихать содержимое в свой желудок. Надо сказать, я был благодарен ей за то, что она положила такую маленькую порцию, а потом дала еще таблеток… Кажется, рвотоподавляющее или просто для лучшего усвоения пищи. И сидела со мной, разговаривала, рассказывала что-то, пока я медленно ел… Признаться, я не вслушивался.

А потом все-таки оставила меня одного… Вернее с Диланом. Забрала все капельницы, сказала, что теперь мне они не нужны, решила, что осмотрит меня завтра и посоветовала отдыхать. Как только за ней закрылась дверь, я тут же плюхнулся на кровать, сгреб Дилана в охапку (насколько вообще можно сгрести в охапку человека, который больше тебя) и стал прислушиваться к его тихому дыханию.

***

Следующий день наступил также внезапно, как я уснул. Я проснулся от крика. От дикого крика, который буквально сводил с ума. Сначала я подумал, что это часть сна, что мирное сновидение резко перешло в кошмарное, и что все это — просто мое воображение. Стоит проснуться — кончится.

Я не сразу понял, что это не так, только когда почувствовал что-то липкое на пальцах. Оказалось, я затыкал во сне уши, из которых пошла кровь. Кровь… Потому что крик не замолкал.

Я поздно осознал происходящее. Понял, что Дилана рядом со мной нет, что он куда-то исчез. Но напугало больше то, что кричала Холланд. Вспомнил ее слова о том, кто она есть — банши, вроде так называется… не важно. Важно, что она кричала тогда, когда кто-то должен был умереть. И первая мысль в моей голове — Дилан.

— Дилан!

Я закричал, скинул одеяло, ринулся с кровати к двери. Споткнулся сразу, как стоило перенести весь вес на ноги, и позорно свалился с кровати на пол, не сделав ни шага. Черт! Я не мог ходить! Как я мог забыть про это… Дилан, как я теперь…

За дверью раздались торопливые шаги, а потом дверь открылась, впуская в комнату больше крика. Я снова зажал руками уши, потому что это было невыносимо слышать.

— Томми! Томми, милый, что с тобой? — в дверь влетел Дилан, сразу бросился ко мне.

Его слова утонули в чужом крике, я не мог оторвать руки от ушей. Мне было физически больно от шума, а Дилана пугал вид крови на моих руках. А через какое-то время я понял, что больше никто не кричит — тишина.

Я перевел испуганные глаза на Дилана. Молился, что крик не закончился лишь у меня в голове, молился чтобы я не потерял слух. Дилан судорожно выдохнул, кажется спросил, в порядке ли я. Я облегченно кивнул, как только услышал его голос. Немного искаженный, чуть тише чем обычно, как бывает, после выхода из шумных вагонов поезда в метро — не более. В тот момент мне даже не показалось это странным.

— Ты жив… — я с облегчением улыбнулся.

— Жив… И ты… Томми, у тебя кровь. — Дилан утер рукавом красные дорожки у меня под правым ухом, а потом хотел тоже самое сделать с левым, но я увернулся — не до этого сейчас.

— Я знаю, знаю… Со мной все в порядке, Дил, я не умру… Я услышал крик, упал с кровати, потому что попытался бежать к тебе, я боялся, что Холл кричала из-за тебя…

— Не из-за меня, — уверенно помотал головой Дилан, а потом с тревогой посмотрел на меня, — Но… Если не мы… То из-за кого?

Комментарий к 24. Heathens

Бухнем по поводу того, что я наконец дописал то, что обещал уже давно. Вывод: надо бухать ча… кхм-кхм, нет, надо не верить моим обещаниям.

Тут интересно. Честно. https://vk.com/dylff

========== 25. In the End ==========

It starts with one

All I know

It’s so unreal

Watch you go

I tried so hard and got so far

But in the end, it doesn’t even matter

I had to fall to lose it all

But in the end, it doesn’t even matter

Jung Youth & Fleurie - In the End

Выстрел. Крик. Мой - твой.

Все словно в бреду.

Сжимаю руками ткань на чужом воротнике, трясу, пытаюсь поднять - в ответ тихий хрип. Последний.

Уилл…

- Пустите! Я должен помочь, я могу забрать боль!

Твой голос бьет по ушам. Я не успеваю среагировать сразу, не успеваю подумать о том, что следует сделать - оттащить, пока ты не забрал чужую смерть. Через секунду ты уже рядом, держишь Уилла за руку, а по венам у тебя расползается чернота.

- Идиот! - пытаюсь перекричать звенящую тишину, хватаю тебя за руки, силой отрываю от тела, - Не лезь сюда, Томас! Уйди!

- Нет, ты не понимаешь, я… - ты пытаешься мне объяснить, но я не даю закончить, с силой встряхиваю тебя, чтобы не смел возражать и не вырывался.

Перед глазами снова черные бездонные колодцы, в которых тонут последние капли моего разума. По телу - крупная дрожь, но дрожишь, на сей раз, не ты.

- Что ты должен!? Умереть? Ты ничего не сможешь сделать для него, Томас, ничего! - буквально выкрикиваю эти слова тебе с лицо, - Перестань добавлять мне проблемы! Пошел вон!

Ты не находишь достойных слов для ответа. Только на миг вырываешь руки и толкаешь меня что есть сил. Мое счастье, что по телосложению я намного крупнее тебя, а потому перехватить и не дать тебе снова приблизиться к Уиллу мне не составило труда.

- Ки Хонг! - кричу уже бывшему другу, который единственный в этой суматохе все еще сохранял адекватность, - Уведи его, в безопасное место, живо! Тереза, иди с ним, я должен найти Холланд.

Слова звучат, словно приказ. Инстинкты и отточенные до совершенства навыки наемного убийцы подсказывают, как поступить. На автомате осматриваю труп, забирая самое необходимое себе и даже не успеваю толком осознать, что этот безжизненный кусок мяса, у которого я забрал пистолет - мой друг.

Кидаю оружие Ки Хонгу, который уже заломил одну твою руку за спину. Ты кричишь, ругаешься и даже кусаешься, когда он пытается закрыть тебе рот. Результата ноль - ты не можешь вырваться, а азиат все никак не может оттащить тебя к черному выходу.

- К окнам не подходить! - предупреждаю я, - Мы все еще можем быть под прицелом.

Перезаряжаю пистолет парой ловких движений и прислоняюсь к стене. Надо удостовериться, в каком конкретно месте засел снайпер. Чуть выглядываю из-за стены и сразу перебегаю через пустующее пространство к следующей. Пуля пролетает с опозданием, не успев меня задеть. Так, заброшенная стройка напротив… этаж четвертый-пятый…

Холланд все еще в квартире - закрылась в туалете, в единственной комнате, где не было окон. И выхода.

- Холл? - зову ее, дергаю ручку двери.

Не поддается. Я психую и к чертям выламываю ручку - замки у Ки Хонга в квартире всегда были очень хлипкие. В комнате темнота, я даже этому не удивился - эта психованная прекрасно могла видеть и в темноте, а уж когда на отчаянные поступки ее толкал страх, она точно не стала бы тратить время на включение света.

- Нам надо спешить, Ки Хонг знает запасной выход… - говорю я в темноту, делая шаг в комнату, но тут случается то, к чему я оказываюсь абсолютно не готов.

Она налетела на меня со стороны, застав врасплох. Выхватила пистолет и лихо наставила на меня. Сзади меня со скрипом открывалась дверь, освещая безумицу. Я видел ее горящие ненавистью глаза и в который раз сравнил их с теми, которые когда-то смотрели на меня с теплотой. И только сейчас, спустя столько лет я понял - она ведь действительно любила меня тогда.

- Н-не трогай… - сквозь зубы дрожащим от переизбытка эмоций голосом сказала Холланд.

Ее трясло. Я чувствовал, что ее психи окончательно взяли верх над всей ее человеческой сущностью. Рот скривило нечто наподобие ухмылки, а дрожащие пальцы уже готовились спустить курок.

Я молчал. Слова не имели смысла. Сейчас передо мной была не та рыжая красотка, которую я когда-то знал - это был безумный монстр, банши, предвестник смерти. Исмерть она уже предрекла, но кто знает - одну ли?

- О-он умер, да? - в ее глазах на миг сверкнули какие-то странные огоньки, которые почти сразу превратились в слезы, - Его больше нет?

- Да, - тихо ответил я, с трудом узнавая собственный голос, - Уилл мертв.

- Его… звали… Юстас, - Холланд опустила глаза в пол, крепче перехватив пистолет, - Он должен был быть рядом, он обещал… рядом… - шепотом начала тараторить она.

- Холл… - я попытался сделать шаг к ней, но она резко подняла голову, заставив меня замереть на месте.

- Скажи ему, что я люблю. - коротко ответила она, бросив на меня последний взгляд уже пустых зеленых глаз.

Секунда, и я не успеваю остановить. Она не кричала. Наверное, банши не могут предсказывать собственную смерть. Или попросту не успевают - она сделала это бессознательно, импульсивно. Просто перевела дуло на себя и выстрелом в голову вышибла мозги.

Не помню, о чем я тогда успел подумать. Снизошло ли до меня озарение, что девочка просто влюбилась - во второй раз, да в кого? В такого же работника ПОРОКа как я, в того, кто насиловал ее и унижал в первые годы ее пребывания в тюрьме? Она была просто жертвой. Страдала ни за что, просто потому что я сдал ее. Этого всего могло бы и не быть…

Помню, как снова обыскивал труп, хотел вернуть обратно свое оружие. Мозг давно отказался принимать реальность такой, какая она есть. Все чувства и эмоции отключились, остались только навыки и рефлексы, словно у бездушного робота, в коде которого заложено лишь два алгоритма действия: убивать и выживать.

- Дилан! - отчаянный крик Ки Хонга вернул меня в реальность.

Все мысли вытеснило одно единственное имя. Твое. Я испугался, что ты можешь пострадать, ведь сейчас я оставил тебя с Минхо…

Я тут же метнулся к тебе, пролетел пустые проходы и каким-то чудом не словил пулю: снова выстрел прозвенел у меня за спиной. В комнате с трупом Уилла вас не было - видимо, Ки Хонгу все же удалось отбуксировать тебя в спальню, где, насколько я помнил, находился запасной выход. Вот только одно меня пугало: тишина.

Я приготовил оружие. Тихим шагом направился, в спальню, готовый пальнуть в любой момент. Но то, что увидел - не заставило стрелять.

Стекло. Битое стекло, которое повсюду валялось на полу спальни сейчас мелко подрагивало, будто от землетрясения, а затем отдельные осколки, сначала мелкие, а затем и крупные медленно поднимались в воздух. Посреди этого тихого хаоса был ты - трясущееся тело, которое сжимало в кулаках битое стекло, а у старого платяного шкафа, спиною закрывая дверь, стоял Ки, который боялся даже вздохнуть.

Я не понимал, как такое возможно. Не понимал, какими силами ты заставил подняться в воздух стекло, понимал только, что должен успокоить тебя, потому что в любой момент могло случится неповторимое: осколки угрожающе ползли в сторону Ки Хонга.

Под моей ступней хрустнуло стекло. Ты тут же обернулся на шум, уставился на меня своими черными демоническими глазами, беспомощно приоткрыв рот и только сильнее сжал в руках стекло.

- Д-дил… Это не я… я не мог-гу… Я не контролирую…

Томми… Тише… - я чувствовал, как внутри поднимается страх, когда я смотрел в твои глаза, - Пожалуйста… успо…

- Я не могу успокоиться! - выкрикнул ты, а затем закашлялся.

Стекло вокруг снова задребезжало. Ки Хонг судорожно выдохнул, вжавшись в стену, потому что некоторые крупные осколки уже были в очень опасной близости от его глаз.

- Томми… милый, ты же можешь опустить осколки… Ты же сильный, ты…

- Не подходи!- ты снова закричал на меня, - Уходи, Дил, я не х-хочу чтобы ты пострадал…

Снова кашель. Ты не можешь контролировать это, ты даже перестал моргать, увидел, что осколки снова опасно затряслись и попытался поймать их руками, остановить, прижать к полу насильно, но те только снова медленно ползли вверх, стоило тебе только отпустить их. Ты уже изрезал ладони в кровь, вот только ее цвет… будто по венам у тебя вместо крови - черное тягучее вещество. И это пугало меня еще сильнее.

- Нет, нет…

Ты отчаянно хватался за новые осколки, кашлял, уже той же черной жидкостью, а я видел, что чем хуже тебе становилось, тем больше тряслось стекло в воздухе.

- Томми, разреши мне подойти к тебе… малыш, я помогу…

- Нет! - выкрикнул ты, бросив на меня отчаянный взгляд, полный мольбы, - Уходи… не… - ты закашлялся с новой силой, оперевшись руками на пол, пачкая черной кровью уже и его.

Дрожь брала над тобой верх. Я чувствовал, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, потому что единственный, кто мог сейчас все это остановить, единственный, кто мог сдерживать парящее в воздухе стекло сейчас готов был потерять сознание, выплеснув наружу последние капли своей силы.

Я решился на отчаянный шаг. Не знаю как, но в голове внезапно мелькнула совершенно идиотская, абсурдная, и одновременно простая мысль. Глаза. Ты их не разу не закрыл за все те долгие пять минут, которые я находился в комнате вместе с тобой, да что там, ты не моргал даже！ И насколько я мог судить о мутантах за время своей работы в ПОРОКе, готов был поклясться, именно глаза, черные, демонические и были причиной всего этого хаоса.

Все что мне нужно было - это закрыть их прежде, чем ты успеешь сделать непоправимое.

Я метнулся к тебе. Понадобилось пару секунд, чтобы накрыть ладонью твои глаза прежде, чем ты обернешься. Все происходило слишком быстро, но именно в такие моменты мозг, почему-то, запоминает больше всего деталей. Выдох Ки Хонга. Падающие на пол осколки. Твои руки, до крови хватающие мои, а потом снова выдох, напополам с черной кровью - твой.

Ты обмяк, словно тряпичная кукла. Силы кончились. Отключился. Наконец-то.

Все еще не убирая ладони с твоих глаз, я нащупал у тебя на шее пульс. Испугался, что после всего того, что ты учудил, ты и сам мог не выдержать и умереть… но нет, пульс был, а остальное пока не имело значения.

- Что он такое, черт возьми?

Я поднял глаза на Ки Хонга, который еле держался на ногах, а потом и вовсе потихоньку начал сползать вниз по стенке шкафа. Ответить на его вопрос я не мог. Да и ты, наверное, тоже бы не дал верного разъяснения.

- Оторви где-нибудь повязку на глаза, - попросил я Ки, - Я не знаю что может еще случится…

Тот просто кивнул, поискал глазами ткань, но не нашел ничего лучше, чем собственная рубашка и просто оторвал от нее рукав и передал ее мне. Я осторожно положил темно-синюю ткань поверх своей ладони, а потом также аккуратно убрал руку и завязал импровизированную повязку сзади на твоем затылке. Нежно стер пальцем черную кровь на подбородке и на секунду позволил себе прижаться к тебе лбом. Я снова тебя чуть не потерял…

- Ебать меня в ж… - раздался ошарашенный шепот Ки Хонга.

Я снова непонимающе уставился на него. Помнится, он не любил затрагивать эту тему, а тут вдруг сругнулся от удивления. И что его сейчас удивило?

- Смотри… - Ки Хонг указал пальцем на тебя, - Его лицо…

За ту короткую долю секунды я успел всерьез испугаться. Опустил глаза и увидел, как ожоги на лице, которые за время нашего побега из ПОРОКа успели зарубцеваться, с пугающей скоростью и вовсе исчезают с твоей щеки. Я опешил. Не понимал, как такое возможно, ты же говорил… ты говорил, что перестал исцеляться, когда мы закрепили нашу связь поцелуем, тогда как это возможно…

Я осторожно провел подушечкой большого пальца по идеально гладкой коже на том месте, где еще секунду назад были ожоги. Малыш, что ж ты делаешь…

- Минхо, помоги мне, - коротко бросил я, поднимая твою правую руку и начиная вытаскивать оттуда битое стекло, которое вонзилось в твои ладони - если ты сейчас исцеляешься, то и эти раны тоже должны стать зажить.

Ки Хонг кивнул и стал проделывать то же самое с правой рукой. Я торопливо вытаскивал осколки один за другим, наблюдая как каждая свободная ранка тут же затягивается, оставляя о себе на память только черную кровь на пальцах. Я судорожно выдохнул.

- Не может быть…

- О’Брайен, ты мне сейчас же все объяснишь!- наехал на меня Ки Хонг, - Что за чертовщина тут происходит…

- Надо уходить, - отрезал я, - Где Тереза?

- Э… Она вперед… ушла, - с трудом ответил Ки, непроизвольно проведя пальцами над собственной губой.

Я понял по этому жесту, что он не отвечает за свои слова.

- Твою налево, где она? Ты головой отвечал за них обоих, Минхо!

- Я здесь, - раздался из шкафа чуть сиплый голос Терезы.

Я облегченно выдохнул, Когда открылась дверь шкафа, чуть ударив Ки Хонга по спине, и оттуда выглянула девушка. Азиат тоже с облегчением перевел дух. Должно быть, когда началась суматоха, он просто запихнул ее в шкаф, чтобы ненароком не задело осколками. Признаться, мне с трудом верилось в такой героизм.

- Ки, выводи нас отсюда. Я объясню все по дороге.

Азиат кивнул, тяжело поднялся с пола, а потом жестом попросил Терезу выйти из шкафа, а сам залез внутрь.

- Что он делает? - Тереза вопросительно уставилась на меня.

- Нарнию, бля, ищу! - огрызнулся Ки из шкафа, а потом что-то щелкнуло, будто задвижка на дверце, и парень махнул нам рукой изнутри.

Я не медлил и полез первым, осторожно отодвинув дверь плечом. Еще с давних времен я помню, что у Минхо за этим шкафом не было стены… Вернее теоретически она там должна была быть, но он ее по пьяни разнес, открыв тем самым лаз в коридор соседнего подъезда. Потом, конечно, сильно жалел когда протрезвел и решил эту ошибку закрыть шкафом. Да и потом - удобно от ментов было сбегать.

Тереза зашла последней. Недоверчиво покосилась на азиата, а затем все-же вошла следом. Ки Хонг тут же закрыл дверь в так называемую, “Нарнию”.

========== 26. Open Heart ==========

If you need to take time,

When you make up your mind, I will be here

You don’t have to hide or keep it all inside

I’m always near

Open heart

Hidden in the dark

Open heart

Afraid that it’ll break apart

Open heart

I think that you should start

To have an open heart

Morgan Page - Open Heart (Acoustic)

— То есть, он ангелодемонический мутант с крыльями, за которым охотится некая тайная организация по поимке таких же мутантов как он, в которой работал ты, Тереза и Уилл и из которой вы все сбежали еще прихватив с собой рыжую вампиршу из «Ван-Хельсинга» и теперь этот ПУПОК вас преследует? — подытожил Ки Хонг, сворачивая машину влево.

— ПОРОК, — терпеливо поправила его Тереза, продолжая безрадостно пялиться на мелькающие фонари.

— И вы втянули в это дерьмо и меня?

Я только медленно покивал головой, пересекаясь с ошеломленным взглядом Ки Хонга в водительском зеркале. Говорить не хотелось вообще, тем более после всего, что мы с Терезой на пару рассказали Ки. Никогда не думал, что когда-нибудь мне придется выложить всю секретную информацию ПОРОКа какому-то левому наркодилеру.

— Может его связать, чтоб… — нерешительно начал азиат.

— Ки Хонг!

— А что я-то! — возмутился он, — Я просто не хочу чтобы моя тачка взлетела на воздух как только Крылатый очухается!

— У него на глазах повязка, с ней он не сможет ничего, — парировал я.

— Да что ты говоришь, ее же снять на раз-два! И где гарантии, что она просто не спадет?

— Смотри на дорогу, — встряла в нашу перепалку Тераза.

Я молча поблагодарил ее. Как всегда вовремя. Минхо пробурчал что-то в ответ, однако больше не лез. Видимо, переваривал свалившуюся на него информацию. Ха, да я сам когда несколько лет назад только пришел в ПОРОК с трудом мог поверить в существование монстров… и вот сейчас, один из них лежал у меня на коленях.

— Дилан, поспи немного? — Тереза повернула зеркальце к себе и посмотрела мне в глаза, — Хотя бы попытайся. Ты сразу почувствуешь, если он начнет просыпаться.

— Да, конечно…

Мне легче было согласиться, тем более глаза сами закрывались, стоило только откинуть голову на сиденье, уставиться на темноту за окном и медленно, почти машинально начать перебирать твои волосы.

Сколько нам еще так ехать? День, два? Куда податься дальше, как сделать так, чтобы нас не отследил ПОРОК? Наверняка они позже найдут записи с камер видеонаблюдения, на которых мы могли засветиться, может и вовсе пробьют адрес Ки Хонга, наведут справки на него и установят, что это он владелец тачки… Хотя насчет последнего я сомневался: Ки Хонг не из тех людей, кто будет легально покупать тачки, да и вообще покупать как бы то ни было. Скорее всего он ее просто угнал или она в розыске.

В любом случае, плана на будущее у меня не было. Я даже не знал о том, как сообщить друзьям о том, что на случилось с Холланд… Конечно, Тереза и Ки догадывались о том, что она умерла, а потому тактично не спрашивали меня о ней. Не знаю как Минхо, а Тереза прекрасно понимала, что сегодня больше всех потерял я, поэтому решила требушить старые раны.

Но как я скажу об этом тебе? Если для них я могу заготовить ложь и со спокойной совестью озвучить, что Холл подстрелил снайпер, когда мы пытались перебежать… Ты то не проглотишь это просто так. Ты сразу поймешь, что я вру. Что бы ты там не говорил, а меня ты читаешь словно открытую книгу.

Холл… как так получилось, что она снова смогла кого-то полюбить? Когда, как, а главное — ответил ли он ей взаимностью? Он же ведь был мне лучшим другом и даже после побега ни словом не обмолвился…

— Ммн…

Сквозь сон я почувствовал шевеление. Сон пропал моментально, я открыл глаза. Увидел, что ты завозился, попытался поменять положение и потянулся к глазам, накрытым повязкой, что-то бормоча.

Я тут же перехватил твои руки и прижал к груди. Минхо был прав, говоря о том, что ты захочешь ее снять, а случись что — мы в закрытой машине, которая едет на довольно большой скорости. Ты запаниковал, стал пинаться и бить все, что попадалось под ноги, даже врезал пяткой в выдвижное стекло — счастье Ки Хонга, что оно крепкое.

— Хорош мне машину там колошматить, э! — взвинтился азиат.

— Томми, Томми, успокойся, это я… Я тебя держу, спокойно…

— Дил? — ты перестал брыкаться и повернул голову на мой голос, — Что случилось? Где мы, почему я ничего не вижу?

— Повязка на глазах, ничего страшного. Мы в безопасности, в машине, едем… подальше.

— Повязка? — переспросил ты, осторожно вытянул руку и ощупал ткань, — Зачем? Мне нельзя смотреть?

— Нельзя, — я тяжело выдохнул, — Пока так будет лучше, малыш. Ты не помнишь ничего?

— Помню… — нерешительно ответил ты, — Но сейчас не так! Я чувствую себя по-другому, честно! — ты осекся, — Дил… я же никому не… я не навредил никому?

— Слава богу, нет, — я подтянул тебя к себе и помог принять сидячее положение, — Только моим нервам и мочевому пузырю Ки Хонга.

— Эй! — вышеупомянутый Ки Хонг даже притормозил от моих слов.

Ты только хихикнул, чуть прикрыв рот ладошкой. Ки Хонг надулся, снова повернул зеркало к себе, специально чтобы одарить меня самым презренным из всей его коллекции взглядов. Я ухмыльнулся, хотел сострить ему в ответ, но краем глаза заметил, как ты снова тянешься к повязке.

— Эй эй, стой, — я снова перехватил твои ладони, — Мы же договорились, не снимать.

— Что? Дил, но я же сказал, что все хорошо! — возразил ты, недовольно поджав губы.

— Перестрахуемся, — отрезал я и дал тебе в руки бутылку с водой, чтобы было чем их занять.

— Имей ввиду, что я закатил глаза, — фыркнул ты, откручивая крышку.

И порылся в одном из рюкзаков, которые к великому всеобщему счастью захватила Тереза и выудил оттуда целую грушу и хлеб с сыром. Достал нож, стал резать, ненароком снова обернулся на тебя. А ты замер задумчиво, в руках бутылка, голова опущена и как-то странно перебираешь пальцами пустоту. Потом до меня дошло — ну конечно, ты не понимаешь, куда исчезли царапины, которые по всей логике должны были остаться после того, как ты ловил битое стекло.

— Ты исцелился, — пояснил я, отчего ты даже вздрогнул.

— Как это возможно?

— А я почем знаю? Ты отключился, мы заметили, как исчезают ожоги на лице, вытащили осколки из ран и все затянулось. Ты вроде говорил, что до поцелуя так же было… — я продолжал делать бутерброды.

— Было… — ты как-то загружено кивнул, а потом наконец, открыл воду и отпил немного.

— Держи и поешь. Это бутерброд с сыром.

Я сунул тебе две штуки, твой и мой, а сам стал делать еще один для Ки Хонга, который не отвлекаясь от дороги уже тянул руку за своей порцией.

— Тереза, ты будешь?

— Она уснула, — ответил за нее Ки, — Не буди. Лучше дай куртку свою, замерзнет.

— Угу… — Я молча снял с себя куртку и передал на переднее сидение, а Ки принялся одной рукой укрывать Терезу.

— Дил, — ты шепнул мне, как только прожевал, — Ты прирожденный повар.

— Не издевайся. Томми, ты что, и мой схомячить решил? Дай укусить хоть, жертва недельной голодовки!

Я улыбнулся и потянулся ртом за надкушенным бутером, который ты держал в руках.

— Я не наелся! — пожаловался ты, отводя руку назад.

Я не сдавался. Подался еще вперед, уперевшись руками в сиденье по бокам от тебя, ты даже не сразу понял, что я все еще претендую на бутер, только когда я был совсем близко почувствовал мое дыхание и не долго думая, попытался втянуть меня в поцелуй. Естественно, промазал, попав мне носом в глаз. Я рассмеялся, а потом уже сам повернул твою голову к себе и нежно накрыл твои губы.

Ки Хонг воспользовался моментом и незаметно забрал у тебя бутер. Я не стал прерываться — новый сделаю, а ты сейчас важнее, очень уж мы редко это делаем последнее время — целуемся. Хотя почему же?

Неужели за все то время, с тех пор как я вытащил тебя из ПОРОКа, за все то время пока ты сам был почти что овощем, пока у тебя не было сил даже на то, чтобы самостоятельно подняться на ноги, неужели я совсем потерял к тебе страсть? Все это время, сколько помню, я был рядом, я чувствовал, что и тогда хотел тебя защищать, но при этом я все больше стал относиться к тебе, как к беспомощному ребенку… И совсем забыл, насколько ты бываешь красив, когда я осыпаю тебя поцелуями.

Я увлекся. Подался почти забытым эмоциям и спустился на твою шею, начал аккуратно касаться губами уже там. Узелок на шее дернулся — ты сглотнул. Боишься? Нет, не хочешь мешать. Мы оба знаем, что тебе это нравится.

Руками я осторожно залез под твою футболку — так, стоп, футболку ты у меня забрал, так что теоретически она моя — и стал блуждать ладонями по твоей коже, осторожно поглаживать впалый животик, очерчивать выступающие ребра, все выше и выше, пока пальцы не наткнулись на торчащий сосок, заставить тебя шумно втянуть воздух.

О да, малыш, ты тоже чувствуешь это. Только в отличие от меня ты помнил, что в машине мы не одни, а потому закрывал рот ладошкой, чтобы не выпустить наружу стон… Я прекратил свои ласки и навис над тобой, осторожно отодвигая твою руку в сторону, чтобы самому поймать в поцелуй твое уже немного сбитое дыхание. Как мне хочется сделать тебе приятное, Томми…

Машину резко дернуло в сторону, да так, что я упал в проем между сидениями, а ты с криком свалился на меня сверху.

— Какого хера, Ки? — возмутился я, умудрившись пнуть ногой водительское сидение.

— Я против секса на заднем сидении! По крайней мере, в моей машине могу трахаться только я! Помилуйте, чехлы новые, серьезно…

Ты рассмеялся, уронив голову мне в ключицы. Я тоже усмехнулся, высвободив руки и обняв тебя ими, теснее прижав к себе.

— Томми… — чуть помолчав, шепнул тебе я.

— Что? — так же шепотом ответил ты.

— У тебя встал…

— Я знаю… Прости, просто когда на глазах повязка, все воспринимается в тысячу раз ярче… — было слишком темно, но я готов был поклясться, ты залился румянцем.

— Я, кажется, предупредил насчет секса, — снова окликнул нас Ки Хонг, — Если я вас не вижу, это не значит, что вы можете творить все что захотите!

— Оу, а с каких это пор невинные обнимашки считаются за секс? — парировал я, а ты еле сдержал смешок.

— Вылазьте. И без фоку…

Ки Хонг резко дал по тормозам, да так, что ты снова грохнулся на меня, так и не успев встать. Минхо крутанул руль в сторону, пытаясь уйти от столкновения и, кажется, на какое-то время вовсе потерял управление. А потом все кончилось так же резко, как и началось — мы остановились.

— Ааау… Ки Хонг, что это было? Я лбом стукнулась… Кто тебе права вообще дал? — проснулась Тереза.

Я мог ей только посочувствовать. Не очень хорошее пробуждение.

— Томми, ты цел? — обеспокоено спросил я, ощупывая руками твои плечи.

— Угу…

— Не хотите спросить, цел ли я? — встрял Минхо.

— Еще раз так затормозишь, спрашивать будет некого! — огрызнулась Тереза.

— Ки Хонг, это уже перебор. Мы же сказали, что не будем тра…

— Там лихач какой-то на дорогу выскочил, вот я и свернул! — перебил азиат, — И если бы не я, между прочим могли бы и столкнутся с этим трейлером…

— Как ты сказал? Трейлером? — ты вдруг подал голос, хотя до сих пор старался помалкивать.

— Ага, дом на колесах. Или автобус, называй как хочешь.

— О боже… — ты резко вскочил с меня, перебрался на сидения и потянулся руками к повязке.

Я сразу остановил.

— Эй, что за паника, милый? Томми, вряд ли это ПОРОК… — попытался успокоить я, садясь рядышком, однако, честно, не совсем понимал в чем тут дело.

— Поехали отсюда, скорее…

Кто-то постучался в водительское окно. Ты замер, кажется, перестал дышать, стиснул мои руки. Я обернулся на шум.

— Ребят, у вас все в порядке? — в опущенное Ки Хонгом окно заглянул парень.

Я отметил, что на вид ему было лет двадцать пять. Темные, немного волнистые волосы, но при этом довольно короткая стрижка, острый подбородок, узкий разрез темных глаз, небольшая щетина на лице, которая, к слову, делала его только харизматичнее и полностью покрытые татуировками руки. Я опешил. Будто в прошлое попал, потому что после знакомства с тобой стоило мне только увидеть у кого-нибудь татуировку — сразу перед глазами возникал твой образ, того милого парнишки с тату-машинкой в руках, который, несмотря на все, совершенно не вписывался в эту реальность.

— Да, все ок. Спасибо, что в самый последний момент включил фары, — фыркнул Ки, нажимая на кнопку подъема оконного стекла.

— Эй, да ладно вам, — незнакомец убрал руки с ползущего вверх стекла, — Все же обошлось, и никто не пострадал… А вы далеко путь держите?

— Ага, очень, — коротко ответил Ки Хонг, постучав пальцами по приборной панели, проверяя

колличество бензина в баке.

— Эй, а может тогда перерыв сделаете? Тут станище недалеко, я договорюсь о ночлеге. Все лучше чем в машине вчетвером… — парень на миг встретился со мной глазами, а потом перевел их на тебя.

Я обернулся и понял, что ты пытаешься спрятаться за моей спиной. Это не хорошо…

Незнакомец на какое-то время замолчал и, готов поклясться, он растерялся. Я поспешил загородить тебя собой.

— А с чего вдруг такое дружелюбие? — настороженно спросил я.

— Ну… я в вас чуть своим фургоном не влетел… Если бы китаец не свернул…

— …Пизда рулям, — продолжил за него Ки, — И я кореец.

— Кореец, — поправился парень, — Ну так что? Я виноват и готов исправится. Бросьте, ночлег — это вообще пустяк, тем более я просто не могу оставлять людей в беде, особенно если они пострадали из-за меня.

— А мне нравится идея ночевать не в машине, — зевнув, добавила от себя Тереза.

— Вот, девчонка дело говорит, — оживился парень — Пойдемте, и колесо ваше заодно заменим…

— Колесо? — Ки Хонг пулей вылетел из машины и обошел ее со всех сторон, а потом остановился, как только обнаружил пробитую шину, — Твою ж…. Ладно, фраерок, твоя взяла. Остановимся, но только на сутки.

Ты сдавленно выдохнул.

— Отлично! Берите самое необходимое и ко мне в фургон, в станище будем уже через полчаса.

Парень махнул рукой и пошел к своему трейлеру, но потом, видимо, вспомнил, что так и не представился и вернулся.

— Я, кстати, Тайлер Поузи, но друзьям можно звать меня просто Тай, — он протянул руку для рукопожатия.

Минхо нехотя пожал ее, представившись Ки Хонгом Ли, что меня ничуть не удивило. О своем настоящем имени он не распространялся.

— Спасибо, Тайлер… — я выдавил из себя вполне искреннюю улыбку, хотя сердце снова что-то кольнуло.

Опять сомнение. Опять насчет тебя.

Комментарий к 26. Open Heart

А вы знали, что каждая глава в этом фике - это название песни, под которую она написана? Нет? Тогда вот еще один удивительный факт: в группе https://vk.com/dylff есть целый плейлист со всеми этими песнями, все по порядку))) Забегайте, буду рад принять всех 💙

========== 27. Demons ==========

I want to hide the truth

I want to shelter you

But with the beast inside

There’s nowhere we can hide

When you feel my heat

Look into my eyes

It’s where my demons hide

It’s where my demons hide

Don’t get too close

It’s dark inside

It’s where my demons hide

It’s where my demons hide

Imagine Dragons — Demons

— Дил, можешь осмотреть меня?

— М? — я поднял на тебя глаза, — В каком смысле?

Ты вздохнул.

— Ты говорил, что я исцелился. Но я все равно не могу ходить и… спина болит немного.

— Значит не целиком, — задумчиво произнес я и бросил застилать постель, которую нам уступил Тайлер в своем трейлере.

То, что ты не можешь ходить, мы поняли, когда я попытался поставить тебя на ступеньки фургона. Думал, даже с завязанными глазами сможешь подняться и подождать там, однако ноги твои не разделяли мои планы — подкосились, и ты пересчитал задницей все эти ступеньки, благо, хоть не до конца упал, успел ухватиться руками за поручень. Что ж, я был идиотом, который наивно полагал, что если тебе стало лучше, то ты поправился полностью.

Тайлер тогда как-то странно на нас покосился, а когда я взял тебя на закорки, уточнил, дескать, он тебе младший брат? Ты очень сильно смутился, а я прямо заявил, что ты мой парень. Судя по лицу Тайлера, у него случился разрыв шаблона. Еще бы, ты так молодо выглядел, а я, с отросшими волосами и небритой мордой, точно походил на тридцатилетнего.

Ки Хонг хмыкнул и пошел бриться. Видимо, посмотрел на меня и решил привести себя в порядок. Не стал ждать, пока и его упрекнут. А Поузи, чтобы не затягивать молчаливую паузу, сказал, что сам заночует в своей машине, а мы можем располагаться в трейлере где захотим, а потом пошел искать хоть какое-то постельное. Тереза хихикнула и посоветовала нам занять большую кровать (я так и не понял, в каком конкретно месте она считалась большой), пока не вернулся Ки, а сама бросила рюкзак на подвесной гамак. Ну что, азиат ночует на полу. Зато красивый.

Тайлер вернулся достаточно быстро вместе с одним спальным мешком и несколькими одеялами и простынками. Сказал, что в трейлере, вообщем-то, довольно тепло, так что не замерзнем. Я решил завесить кровать простыней, чтобы мы могли хоть как-то уединиться: открыл подвесные шкафы над кроватью и прижал края простыни дверцами. Получилось как палатка.

— Ну так осмотришь? — твой голос вывел меня из воспоминаний.

— Да, давай, — я подошел к тебе и стянул с тебя футболку, а затем по-хозяйски помог избавится от джинсов.

Ты как-то странно прикусил губу. Возбужден? Нет, тут другое. Тебе неловко. Я хотел спросить что не так, но ты резко повернулся ко мне спиной, толком и не дав посмотреть, насколько ты похудел.

— Дил, глянь что там, — ты положил руку себе на плечо, вроде как, пытался дотянуться до ран, но так и не стал этого делать.

Я подсел на край кровати, уже даже в такой темноте видя, что на марле, которой были накрыты обрубки крыльев, снова проступила кровь. Не свежая, да и ее не очень много, а потому я надеялся, что это просто оттого что ты последнее время все чаще ложился на спину. При таких-то ранах это должно быть нормально.

Я дотянулся до прикроватной лампы и зажег ее. Надеюсь, мы не разбудим Терезу, все-таки, через простынку свет немного проникает наружу, пусть и приглушенно. Поправил лампу, чтобы она хорошо освещала твою спину и стал осторожно снимать марлю.

— О боже…

— Дил, что там? — ты забеспокоился.

Я мысленно выругал себя за то, что позволил лишним словам слететь с языка. Одно дело смотреть на такие открытые раны у чужих, одно дело самому наносить их, убивать, разрывать чужую плоть, и совсем другое, когда это у твоего родного человечка… Ладно марля, с внутренней стороны выглядит еще ужаснее, покрытая сгустками старой и еще свежей крови, но спина… Под кожей будто вздувшиеся темные вены, которые шли от этих черных обрубков. Боже, неужели у тебя началось заражение… Неужели мы слишком поздно тебя вытащили, неужели Тереза плохо промыла, неужели таблетки не подействовали…

— Томми, скажи… ты как себя чувствуешь?

— Ну… спина болит, я говорил… А что? Там что-то серьезное? Дил?

— Нет, нет, все в норме… — я аккуратно коснулся руками твоих плеч, не давая тебе от меня развернуться. Надо было лучше осмотреть их и… — Можно потрогаю?

— А-ага… — замявшись, согласился ты.

— Я буду осторожен, обещаю, — мягко пообещал я и поцеловал твое плечико.

Ты чуть напрягся, однако кивнул. Боишься немного, я знаю, что тебе было больно последний раз. Я еще раз мысленно поклялся, что остановлюсь, стоит тебе только попросить, и приступил к делу, начал аккуратно ощупывать руками область вокруг ран. Чувствовал, что ты начинаешь мелко дрожать, однако не двигаешься с места и, кажется, даже не дышишь. Я бережно провел подушечкой большого пальца по одной из темных вен, от конца к началу. По твоей коже прошлись мурашки.

— Больно? — я остановился.

— Щекотно! — поправил ты, — Дил, раны выше.

— Угу… — я чуть выдохнул и продолжил «осмотр».

Стоило добраться руками до самих обрубков и слегка коснуться, я тут же заляпал руки черной субстанцией, которая чуть ли не брызнула из-под засохших противной корочкой обрубков. Ты ойкнул и подался вперед.

— Прости… Ладно, думаю хватит… — я осмотрел свою руку, чуть раздвинув пальцы.

Хм, слишком густая жидкость для крови… Хорошо еще, что ты этого не видишь из-за повязки.

— Посиди пока так, хорошо? Раз уж мы отлепили пластырь, промоем заодно раны, лишним не будет. Я за аптечкой, — сказал я, пытаясь придать своему голосу будничный тон и скрыть волнение, а потом удалился в туалет.

Столкнулся в дверях с посвежевшим Ки Хонгом. Отметил про себя снова его расширенные зрачки. Значит он не только побрился, но еще и закинулся наркотой. Что ж, его дело, лишь бы не лез ни к тебе, ни к Терезе.

Я подошел к раковине и стал мыть руки. Хм, а может мне тоже стоит привести себя в порядок? А то зарос как зверь… Ладно, завтра попрошу Терезу подстричь меня, а пока аптечка. Интересно, есть ли она у Тайлера в фургоне… ага, вот. На выходе из маленького туалета, на полочке.

Беру коробочку с красным крестом в руки и возвращаюсь к тебе. Отодвигаю штору, вижу, что мое чудо заснуло. Ты подтянул к себе подушку, завалился вперед и мирно дрых, лежа на животе: сдержал обещание, спину открытой удержал. Я не стал будить.

***

Утром я проснулся раньше. Ты еще спал, по иронии судьбы, повернувшись ко мне спиной и обнимая подушку. Я еще раз присмотрелся в полумраке к твоей спине и снова заметил на марле потемневшее пятно. Кровь или что похуже?

Не стал снимать. Лучше подожду, пока проснется Тереза, ей тебя надо обязательно показать. Итак вчера намучился, промывая раны тебе спящему.

Я чуть приподнялся на локтях и отодвинул оконную шторку, посмотреть, что на улице и куда привез нас Тайлер. Светает. На вскидку, часов пять утра. Из окна виден только лес рядом, деревья, однако, судя по раскиданному мусору, здесь жили люди. Решаю пока не идти на разведку, дождаться Поузи и, минимум, Ки Хонга. Кто знает, как нас здесь примут…

Достаю из рюкзака ноут, который я нагло забрал с квартиры Ки и усаживаюсь на пол, чтобы не разбудить тебя светом от экрана. Здесь я мог быть уверен, что по этой технике никакой ПОРОК нас не отследит, но проверить кое-что все-таки надо было. Во-первых — удостовериться, что снайпер приходил именно по нашу душу, а не из-за того, что Минхо кому-то задолжал товар.

Все по старому алгоритму: маскирую айпи адрес, ввожу код, посылаю спам-запрос. Прикрепляю «червя», чтобы он посылал мне всю инфу с чужих компов сюда. Защита у ПОРОКА, конечно, отстой… хотя о чем это я, я же ее и подпортил, когда решился взорвать пол здания. Готово, теперь стоит кому-нибудь просто открыть мое сообщение, «червь» плотно засядет в системе и тогда руки мои будут развязаны.

Неожиданно мне по затылку прилетело пяткой. Не очень больно, я понимал, что это ты просто возился на кровати, сбросил ногу и случайно заехал мне. Я усмехнулся и машинально пощекотал твою пяточку, уперевшись в экран компа. На кровати что-то возмущенно пробубнили, и ты отдернул ногу, почувствовав щекотку.

Я улыбнулся, откладывая компьютер в сторону. Засоня мой… стоп!

— Томми… — тихо позвал я, залезая руками под одеяло снизу, — Малыш, просыпайся…

— Ммн… еще чуть-чуть… — сонно пробормотал ты и зарылся носом в подушку.

Я нащупал рукой под одеялом твои пятки и снова пощекотал их пальцами. Ты стал пинаться, пытаясь отстраниться.

— Дил!

— Крылатый! — стоило только тебе показать нос из-под одеяла, я тут же сгреб тебя в охапку и повалил обратно на кровать, — Томми, ты знаешь что это значит!

— То, что кто-то получит по носу за то, что разбудил! — упрямо ответил ты, пытаясь выбраться из моей хватки, — Дилааааан, сейчас слишком рано… ну пусти…

— Томми, ты чувствуешь!

— Ага, чувствую… чувствую что задушишь сейчас… — недовольно бурчал ты, уже оставив попытки освободиться, а потому просто разрешил мне тебя тискать.

— Ты ноги чувствуешь, Томми! Ноги! Ты сможешь ходить, Крылатый!

Ты коротко ахнул, а затем буквально сразу вывернулся у меня из рук, подтянул к себе свою пятку и стал разглядывать, трогать пальцами — проверял на чувствительность.

Я ухмыльнулся и лег на спину, с улыбкой наблюдая за твоими действиями. Вижу — не ошибся я, когда решил, что все постепенно возвращается на свои места. Ты сейчас так осторожно ощупываешь каждый палец, присматриваешься, снова обхватываешь ступню обеими руками и радостно заваливаешься рядом со мной.

И неожиданно шипишь от боли.

— Томми! Спина… Что ж ты на нее плюхнулся…

— Я забыл… — встречаюсь с виноватым взглядом.

— Стой, а где повязка?

Только сейчас я вспомнил об этой маленькой детали — мере безопасности, чтобы ты случайно не начал колдовать. Правда, сейчас твои глаза были абсолютно обычными, человеческими, а значит и никакой магии быть не могло. Но все-таки, когда ты умудрился ослушаться меня и снять ее?

— Э… — ты почесал лоб, — Наверное, ночью сползла. В подушках где-то валяется. Брось, сейчас все в порядке, я в норме. И даже лучше, — ты улыбнулся и коротко чмокнул меня в нос, — Я хочу встать.

— …Томми, я не уверен что это хорошая идея… — я попытался возразить, вспоминая, как ты вчера свалился с лестницы.

— И это мне говорит человек, который, видимо, хочет таскать меня на руках всю жизнь, — выдохнул ты, придвигаясь к краю кровати и ставя ступни на пол.

— А может и так! Томми, давай не будем спе… — я не договорил, потому что в следующую секунды ты ожидаемо грохнулся на пол, -…шить. Малыш, давай начнем с чего-нибудь попроще, не все же «встал и побежал»…

— Ну вот, опять «малыш»! — ты отодвинул мою руку, желая подняться самостоятельно, — Между прочим, я старше тебя, — буркнул ты, цепляясь за края кровати и потягиваясь наверх.

— Тебе не нравится, что я тебя так называю? — я присел рядом на кровать, сунув руки в карманы.

Раз уж хочешь сам, окей, помогать не буду. Вижу, ты вспомнил о чувстве собственного достоинства и теперь любая помощь от постороннего для тебя вдруг в один момент стала унизительна. Не думал, что ты такой упрямец…

— Нравится, на самом деле… — ты чуть завис, а потом решительно мотнул головой, — Но это не значит, что ты должен относиться ко мне, как к ребенку! Даже Тайлер подумал, что мы с тобой… что я мелкий. А я, между прочим, еще на концерт «Queen» ходил!

— Несомненно, это лучший аргумент, малыш, — я ухмыльнулся, смотря за тем, как ты снова пытаешься подняться на ноги, на сей раз придерживаясь руками за тумбочку.

— Ты сейчас специально меня малышом назвал! — ты раскусил меня и недовольно нахмурился, а потом раздался треск простыни, за которую ты держался, и вы вместе рухнули на пол.

— Что такое… Дилан, Крылатый, вы что, решили все станище разбудить? — с гамака донесся сонный голос Терезы.

— Ага, всех на ноги поднимем! — усмехнулся, а затем, не спрашивая разрешения, легко поднял тебя на руки, потому что сам, так запутавшись в простыне, ты подняться бы точно не смог.

Ты недовольно зыркнул на меня, хотел возразить, но я уже кинул тебя обратно на кровать и шепнул в самое ушко:

— Еще раз попробуешь без меня на ноги встать, самостоятельный ты мой, я тебя к кровати привяжу.

В ответ я услышал тихий полувсхлип-полустон. Ага, нужный эффект достигнут. Теперь ты точно понял, что это совсем не по-детски.

— Ребят, вы в курсе, что реабилитацию никто так не начинает, — зевая, спросила у нас Тереза, — Начать надо с простого, сначала как минимум разогреть мышцы на ногах, восстановить чувствительность, потом постепенно только давать нагрузку, желательно массажи параллельно… — снова зевок, — И между прочем, пытаться шевелить пальцами можно и в тишине. Тоже мне, что вы, что Ки Хонг, все шумите…

— Постой, Ки Хонг? — я только сейчас заметил, что его спальный мешок в углу пустует, — Он куда-то ушел?

— Ага. Ночью еще, как только приехали. Только он не сказал куда направился.

— Ясно… Ладно, досыпай, прости нас, — извинился я, а потом забрал у тебя простыню и стал снова закреплять на манер штор, — Томми, может тоже поспишь? Пять утра, а я схожу его поищу. Это ненадолго, просто Минхо может набедокурить…

— Как бы Тайлеру не влетело за нас… — ты понимающе кивнул, — Ладно. Только недолго, хорошо? Я тебя дождусь.

========== 28. I need you help I can’t fight this forever. ==========

It takes control and drags me into nowhere

I need you help I can’t fight this forever.

I know you’re watching,

I can feel you out there

Take me high and I’ll sing

Oh you make everything OK.

We are one in the same

Oh you take all of the pain away.

Safe me if I become

My demons.

Starset — «My Demons»

Я выдвинулся на поиски Ки Хонга. Вариант спросить у «местных» я откинул сразу — чутье подсказывало, что незнакомцев здесь не любят. И действительно, стоило только пару раз пересечься с кем-то взглядами, я в этом убедился. Даже подумал, а безопасно ли будет оставлять тебя без присмотра? Хотя теоретически ты не один, а с Терезой. Пусть она и медик, но навыки самообороны в ПОРОКе прививали всем, так что я засунул все свои переживания в одно место и прошел мимо.

Искать азиата долго не пришлось. Он обнаружился в самой гуще событий: в драке с местными пьяницами, которые в это время обитали на самом краю станища: развели в огромной металлической бочке костер (мусор, наверное, жгли или просто грелись ночью) и, по всей видимости, решили запихать туда Ки Хонга, который им чем-то не угодил. И зная моего «друга», я мог не сомневаться, что не на ровном месте они к нему прикопались.

Не долго думая, я накинулся на здоровенного дядьку, который душил локтем Минхо. Напрыгнул сзади и, используя собственный вес как преимущество, что есть сил потянул его назад так, что тот, как и было рассчитано, отпустил Ки. Однако, дальше что-то пошло не по плану — он споткнулся. Тупо споткнулся и стал заваливаться на спину, где по прежнему сидел я. Я с глухим хрипом упал на землю, а сверху рухнула чужая туша, окончательно выбив весь воздух из моих легких. В глазах потемнело.

— Ах ты ж сука… — прокряхтел дядька, наконец, убирая с меня собственное пьяное тело.

Я резко втянул воздух, поняв наконец, что сверху больше ничего не давит и я все еще могу дышать. Кое-как сфокусировав взгляд на приближающийся к моей роже кулак, быстро перекатился вбок, а затем, не давая мужику опомниться, пнул носком ботинка грязь, забрызгав ему лицо. Преимущество было на моей стороне, а потому я воспользовался моментом, и выхватил из костра недогоревшую палку, замахнувшись ею на дядьку, который по-прежнему ползал на карачках в грязи. Пнул в бок, тот сразу рухнул в сторону, словно огромный неуклюжий зверь, скуля и закрываясь от меня руками. Жалкое зрелище.

Один взмах и горящее поленце бьет прямо по лицу,заставляя свою жертву взвыть от боли. Еще удар. Еще. Не останавливаюсь, не даю ему опомниться, не даю подняться или хоть на секунду перестать орать — уже не преследую цель проучить, уже просто ловлю кайф от избиения. Искры из глаз у того летят в прямом смысле. Еще немного, и он больше не поднимется с земли.

Но эту черту мне преступить не дают. Рычу сквозь стиснутые зубы, когда сзади в ребра вонзается что-то острое. Мой «факел» летит в грязь и там же затухает. С разворота бью прямо в челюсть — зверею. Через боль вытаскиваю разбитую бутылку противно-изумрудного цвета, испачканную в моей же крови. Плевать на грязь, плевать на боль, плевать на то, что изначально я просто хотел помочь Минхо — сейчас я хочу убивать. Зверею, словно оборотень. И бью без разбора: метко, беспощадно.

В ушах звенит от криков и воплей. Всюду кровь: моя, чужая, вперемешку с грязью. Я будто в агонии, адреналин кипит в жилах: удар, удар, той же бутылкой в челюсть. Вот последний оставшийся достал пистолет, навел дуло на меня. Поиграть решил, да? Бесстрашный, с огнестрельным на меня пойдешь? Тогда почему же я чувствую чужой страх?

— Стой!

Среагировать не успеваю. Выстрел разносится раньше. Будто напрочь отбивает слух. Но я по-прежнему стою на ногах, смотрю, как на чужих спортивных штанах постепенно растекается темное пятно. Не кровь, нет. Все гораздо проще.

— О’Брайен, ты псих!

С безразличием поворачиваю голову на бок. Ки Хонг упрямо пытается достать разбитую бутылку из моих рук, в которую я намертво вцепился. Позади него — Тайлер с ружьем, которое направлено на до усрачки (опять же в прямом смысле) перепуганного пьяницу, который от страху даже пистолет выронил.

Складываю в голове паззл, по-прежнему пропуская мимо ушей все оскорбления от Минхо. А чего я там не слышал? Весь его лексикон наизусть знаю, меня больше интересует то, какого лешего тут Тайлер делает? Неужто стуканул ему кто о драке? Хотя, чего я удивляюсь — стукач, эта гребанная азиатская рожа, прямо передо мной.

Я мог не сомневаться, что тревеллер так просто не простит чужакам то, что я избил его же товарищей. Пусть те и начали первыми (хотя, я то откуда знаю, чем им не угодил Ки Хонг?), судя по тому как выжигает меня глазами Поузи, виноватым сделают меня. Если Тайлер просто пристрелит меня на месте — еще легко отделаюсь.

— Что, Поузи, пристрелишь меня? — одновременно и с вызовом и с безразличием я покосился в его сторону, — Так вперед. Крылатому сам расскажешь, да?

Почему-то имя, которое машинально сорвалось с языка, вдруг вернуло меня к реальности. Боже, Томми… Я же не могу вот так просто оставить тебя! Какой я идиот… Мы же связаны с тобой, что твое — то мое. И я снова втягиваю тебя в дерьмо… Прошли те времена, когда я мог запросто разбрасываться жизнями — чужими и своей.

— Скажи спасибо, что твой друг меня позвал вовремя, — процедил Тайлер, махнув дулом куда-то в сторону.

Жест был явно адресован не мне. Только сейчас я вспомнил о полуживом пацанчике, который так и стоял, подняв вверх руки и подкосив обоссаные колени. Я хмыкнул, когда тот, поняв жест Тайлера пустился бежать прочь, пару раз соскользнув в грязь.

— И вы оба. Вам тоже лучше вернуться обратно в фургон, пока не просекли. Я тут улажу, — Поузи перекинул ружье через плечо, — Ну же!

— С чего вдруг доброта такая? — я, наконец озвучил то, что при других обстоятельствах бы точно не стал спрашивать. Дают — пользуйся, однако сейчас все его действия по отношению к нам заставили насторожиться, — Знаешь, что-то слабо верится что это все просто из-за пробитого колеса.

Тайлер перевел на меня серьезный взгляд, однако промолчал. Так и читаю по глазам, что не в тупик я его этим вопросом поставил — он просто не может сказать. Или не хочет. Что что-то я задел, дернул за какую-то ниточку внутри. Просто надавил на больное? Вряд ли. Жизнь давно научила меня не доверять чужакам.

— Пошли отсюда… Сказали же, линяем отсюда… — Ки Хонг настойчиво пихнул меня вбок, отчего я болезненно зажмурился.

Ну да, конечно, я совсем забыл о своем «боевом ранении», которое мне на память оставила эта разбитая бутылка. Не первый раз в драке, однако, учитывая то, что с недавних пор у меня появился личный целитель, который взял за привычку одним прикосновением забирать у меня всю боль, ощущения в ребрах оказались неприятнее, чем прежде. Неужто я стал забывать, каково это — иметь раны?

***

После драки меня почему-то резко потянуло закурить. Обычно я не курю, только лишь когда надо успокоить нервы. Давненько со мной не было такого, что я вот так запросто мог получить удовольствие от убийств или нанесения тяжких телесных. Очень давно…

— Так из-за чего они прицепились к тебе? — несколько раз промазав по колесику чужой зажигалки, я наконец смог поджечь сигарету и выдохнул наружу никотиновый пар.

— Товар не поделили, что, — усмехнулся Минхо, облокачиваясь о трейлер рядом со мной.

— Ты пытался толкнуть наркоту кому-то из местных? — стараясь как можно спокойнее, спросил я, сжимая за спиной кулак до хруста костей.

На самом деле, мне хотелось его задушить. Эта сука снова за старое, неужели он действительно не понимает, что подставляет всех нас? Ладно, окей, то, что Ки Хонг только о своей шкуре заботится — не новость, но ведь о том, что я эту самую шкурку могу подпортить за большие грешки (а мелких у Ки Хонга почти никогда не водилось, как говорится, если уж лажать — то сразу по-крупному) тоже стоило помнить.

— Ну, не то чтобы… — мой «друг» начал увиливать от ответа.

Я не выдержал. Кулак смачно проехал по челюсти Ки Хонга и тот, явно не ожидав от меня нападения, не удержал равновесие, сползая по стенке трейлера на землю.

Я размял шею, готовясь к новой драке. Давно надо было преподать ему пару уроков, раз словами разъяснять бессмысленно.

— Ты оборзел, О’Брайен?! — опешил азиат, отплевываясь от крови, которая стекала по его подбородку.

— Борзеть это больше по твоей части, Минхо, — парировал я, тут же пнув его ногой так, что стены фургона возмущенно задрожали, — Тебе же плевать на всех кроме себя, но вот только пока ты в ночуешь под одной крышей со мной, настоятельно советую забыть обо всех своих фокусах! Что, думал наркотой закидываться будешь и я не замечу? Ты — сука последняя, раз думаешь, что я буду терпеть твои выходки!

Снова пинок. Глухой хрип, кровь на ботинке. Ки Хонг корчится от боли и даже не думает острить в ответ. Когда еще такое было, чтобы его можно было вот так просто приструнить какой-то парой пинков? Неужели мой наезд так удачно совпал с его отходняком?

— Дилан! — из трейлера выбежала перепуганная Тереза, взъерошенная ото сна и жутко встревоженная, — Прекратите сейчас же!

— Пошла вон, мешаешься! — отрезал я, продолжая бить несчастного — для закрепления результата: сейчас других выходов кроме как насилие я не видел.

— Дилан! У тебя кровь! Пожалуйста, остановись, хватит… — Тереза бросилась разнимать, понимая, что словами меня так просто не успокоить.

Я толкнул ее в сторону. Не сильно, она отшатнулась на пару метров, чуть не свалившись на спину, однако удержалась за мой рукав. Как не странно, эдакое препятствие для нанесения увечий позволило разуму вынырнуть на пару секунд из того дурманящего гнева, и, наконец, осмыслить происходящее.

Во первых, за те короткие несколько секунд я не дал Терезе упасть. Во вторых, пинки ногами по ребрам Ки тоже прекратились. В третьих — я прислушался, чтобы в фургоне не было слышно никакого шума, вроде неуверенных шагов или того хуже — падений, что означало бы, что ты начал самостоятельно пытаться встать и выйти на улицу. Только сбивчивое пыхтение Минхо, который до сих пор валялся чуть ли не под колесами.

— Сука… — прохрипел он, когда я потянул его за воротник вверх, насильно ставя на ноги.

— Еще раз я узнаю, что ты приторговываешь или покупаешь травку, будешь умирать долго и мучительно, перед этим испытав все радости анального секса в качестве подстилки, ясно? — пригрозил я, видя, как скривился Ки Хонг от моих последних слов.

Толчок в грудь и я, наконец, отпускаю его восвояси. Ки напоследок прожигает меня глазами, однако молчит, отходит подальше, а потом уже откровенно бежит прочь, как последний трус. Зная его, сколько бы он не хорохорился и не показывал, будто ему по боку и страх неведом, все равно паника в глазах выдает его с потрохами.

— А тебе чего надо? Разве ты не с Крылатым должна быть? — огрызнулся я на девушку, которая перепуганно топталась в стороне.

Тереза вмиг насупилась. Мимолетное волнение и робость тут же исчезли, на смену им пришла злость. Вот, уже буквально по выражению ее лица читаю, мол, «Какого хера ты тут меня упрекаешь? Крылатый — твой подопечный, а я вам нянькой не нанималась!». Однако вслух она сказала совсем другое.

— Он сам к тебе выскочить порывался! Вы такой махач устроили, что я еще удивлена, что половина этих цыган еще не собралось в округе делать ставки — Тереза устало выдохнула, а затем продолжила уже более мягко, — Дилан, тебе надо успокоиться и унять агрессию. Помнишь дыхательные упражнения, которые я тебе показ…

— Мы не в пороке, Тереза, и ты больше не мой мозгоправ, — перебил я ее.

— Хорошо, иди к Крылатому, — спокойно пожала плечами девушка, — Срывайся на него.

Я прикусил язык. Ответить мне на это было нечего, ведь сейчас Тереза права: если я сейчас же не возьму себя в руки, то пострадают не только окружающие, но и самый дорогой для меня человек — ты. А ведь я обещал, то никогда не сделаю тебе больно.

— Ладно, — сквозь стиснутые зубы ответил я, с трудом усмирив гордыню, — Я… я успокоюсь. Остыну.

Тереза кивнула, ободряюще улыбнувшись уголком губ. И как только у нее получается почти в любой ситуации так хорошо держать эмоции под контролем? Видимо, она действительно лучшая в своей сфере, раз уж может сама себе дать пару дельных советов и ими же воспользоваться.

— Знаешь, я прогуляюсь с тобой. Составлю компанию, помогу успокоиться, — предложила девушка.

Я молча кивнул. Не уверен, что у меня на самом деле была возможность отказать ей.

***

Около получала мы просто гуляли. Молчали, каждый думая о своем, уходя все дальше и дальше от станища тревеллеров, в леса. Я просто шел вперед, надеясь потратить на прогулку все силы, которые так и норовили превратиться в гнев и выплеснуться наружу, а Тереза просто не мешала мне этим заниматься. В конце концов, когда мы оба поняли, что с меня хватит, повернули назад, а там я наконец, позволил Терезе осмотреть и перевязать рану от бутылки. Иногда я поражаюсь ее смекалке: услышать крики на улице и выхватить из трейлера самое необходимое — рюкзак с аптечкой, дабы оказать пострадавшему первую помощь.

— Дилан… — когда с этим было покончено, Тереза протянула мне ранее отобранную у меня же почти пустую пачку сигарет, давая взять еще одну, — На самом деле, я давно хотела с тобой поговорить…

Я настороженно покосился сначала на протянутую мне пачку, а потом и на саму девушку. Странно, не она ли мне тут 15 минут доказывала, что курить вроде как вредно, особенно в таких количествах, а на мои доводы, что меня это успокаивает, только заставляла вновь и вновь проделывать скучные (однако все же действенные) дыхательные упражнения.

— Что-то с Крылатым? — я озвучил первое опасение, которое пришло в голову.

— Нет, с ним все… — Тереза сначала даже улыбнулась, радуясь тому, что хоть твоим состоянием меня не придется расстраивать, но потом все же осеклась, — … На самом деле я по поводу него и хотела поговорить, только совсем не по тому поводу, о котором ты подумал.

— К чему ты ведешь? — признаться, я не на шутку заволновался.

— Я… Боже, Дилан, я о нем и о Ки Хонге. Я просто видела то… еще когда мы были в его квартире, я решила проверить, все ли у вас нормально… Я видела то, что… ты спал, а Крылатый… — Тереза снова что-то мямлила, однако я никак не мог уловить смысл и это пугало только сильнее.

— Пожалуйста, не тяни! Что Томас сделал?

Тереза замолчала совсем, уставившись в землю — думала, как лучше озвучить мне какую-то страшную тайну о тебе. Я закусил губу до крови, еле сдерживаясь, чтобы снова не закричать на нее, однако понимал, что криками правды не добьешься.

— Не он делал, Дилан. С ним. Ки Хонг…

— Он угрожал ему?

Тереза кивнула.

— Из их разговора я поняла, что… они знакомы с друг другом. И кажется… Кажется Крылатый раньше с ним спал… Дил, пожалуйста! Стой, прошу, не делай выводов, я сказала не все! — Тереза перехватила меня за руки и насильно усадила обратно, — Я более чем уверена, что Ки Хонг его изнасиловал и зачем-то… зачем-то оставил жить после этого, но с условием, чтобы Крылатый больше не попадался ему на глаза и… и молчал о чем-то важном. Тогда, в квартире Ки клялся убить его, если тот расскажет тебе что-то. Но что — я так и не знаю. Уилл увидел, что я не решаюсь войти, что подслушиваю, а потом сам услышал чужой голос, велел мне уйти отсюда и сделать вид, что ничего не было. Прошу, Дилан, не думай, что я стукачка! Я просто не могу молчать, потому что Крылатому может угрожать опасность, я бы не простила себя, если бы с ним что-нибудь случилось, потому что я смолчала…

Дальше я ее уже не слушал. Новость меня ошарашила. Нет, я конечно и раньше догадался о том, откуда Ки знает тебя, подозревал, что во время твоего проститутского прошлого вы пересекались, но тот факт о какой-то страшной тайне, за которую Минхо готов был убить… Неужели ты знаешь, где он спрятал очередную партию дорогостоящего товара? Хотя нет, если бы ты знал что-то подобное и мог разболтать, он бы тебя живым не отпустил, тут без вариантов. Значит, что-то другое.

Неожиданно, меня осенило. Ну конечно же! Вторая вещь, за которую Ки Хонг готов перегрызть любому глотку — это напоминание, или еще хуже — участие в том злополучном событии, о котором он упрямо отказывается говорить и каждый раз впадает в бешенство, стоит только об этом заговорить. Насколько я знаю, свидетелей кроме меня в живых он не оставил, и то, я жив еще только потому, что тогда был на его стороне. Выходит, есть еще один очевидец? И это ты?

Я чувствовал, как во мне снова закипает злость. На Минхо, который угрожал тебе, на Терезу, которая так долго об этом молчала, на Уилла, который решил ни о чем не говорить, видимо, позволив тебе самому мне все рассказать, да даже на тебя, потому что ты так и не сделал этого! Подумаешь, мелочь, тебя обещали прирезать, если проболтаешься о том, в чем я и так принимал участие. А Ки… Господи, почему он, сложив в уме дважды-два, меня и тебя вместе, почему решил держать нас порознь? Неужели все же есть что-то, о чем вы не договариваете мне оба?

Сам не заметив как, я прямиком направлялся к нашему трейлеру. Тереза что-то кричала мне вслед, но я уже не разбирал что именно. Мне нужно было сейчас-же узнать правду и не важно какими способами. Первая мысль — прийти к тебе и во всем разобраться, пока тебе снова не начали угрожать за то, что всплыло на поверхность. Вторая — вломить как следует Ки. А еще лучше сразу — пристрелить за то, что он с тобой сделал. И возможно за то, чего я еще не знаю. Сердце подсказывало, что мне это точно не понравится.

Я быстро запрыгнул на ступеньки у двери фургона и дернул за ручку, толкая дверь от себя. Случилось то, чего я не ожидал — дверь оказалась заперта изнутри. По затылку пробежался холодок. Боже, неужели Ки Хонг добрался до тебя раньше меня и… Нет, он не мог так быстро узнать о том, что Тереза все мне рассказала, это бред. Просто… просто заклинило дверь, видимо, когда Тереза выбежала на улицу, она ей сильно хлопнула, да. Такое бывает со старыми фургонами…

— Томми, ты там? Сможешь открыть мне дверь? — я позвал тебя, пару раз постучав и прислонившись ухом к покрытой краской деревяшке.

Никто не ответил. Внутри только слышались тихие всхлипы и, кажется, чей-то шепот. Господи, нет…

— Томас! — я стал снова звать тебя, параллельно пытаясь сломать эту чертову ручку с замком, а затем и вовсе дверь, потому что тогда мне показалось, что она поддастся быстрее.

Ржавое железо не выдержало первое, так что я почти без труда выбил дверь с петель, оставив висеть ее лишь на одном замке, который, видимо, был новее, чем вся эта конструкция вместе взятая. Мигом влетел в комнату, снова наступая ботинками на битое стекло и, кажется, осколки чашек и тарелок, почти не обращая внимания на кровь вокруг… Только то, что я увидел, заставило сердце остановится окончательно.

Тебя. Всхлипывающего и обнаженного, буквально повисшего на Тайлере, который что-то шептал тебе на ухо, крепко прижимая к себе.

Комментарий к 28. I need you help I can’t fight this forever.

Я НАШЕЛ НАКОНЕЦ_ТО НУЖНУЮ ПЕСНЮ! Но это будет единственная глава (а может и нет, почему все КЛАССНЫЕ песни так или иначе называются похоже?), где название главы - не название песни, а строчка оттуда… Надеюсь, меня простят за это читерство…

…Терпения, мои дорогие, развязка очень близко…

========== 29. Satellite ==========

Satellite

Shine on me tonight

I will be your gravity

I will stay and never leave

My satellite

Are you here tonight?

Shine your light and set me free

Take the darkness out of me

Shine on me…

Starset — Satellite

— Твою мать! — взревел я, чувствуя, как от злости темнеет в глазах.

Я знал, знал, что Тайлеру не следовало доверять! Догадывался ведь, что не могло все просто так упасть с неба: дружелюбное предложение переночевать, потом героическое спасение меня и Ки — слишком подозрительное совпадение, что он тогда оказался рядом и отпустил нас с миром. А сейчас вот оно как оказалось: пока я зализывал раны после стычки, пока Терезы по «счастливой» случайности не оказалось рядом с тобой, пока Ки Хонг слонялся неизвестно где… кто мог помешать Тайлеру просто войти в свой же фургон и воспользоваться… тобой?

Я почти не соображал, что делаю. Секунды не успело пройти, как я уже оттаскивал от тебя Тайлера, сыпля ругательствами и заставляя пересчитать все осколки, которые валялись на полу. Ты кричал что-то мне, кажется, хватал за руки, умоляя остановиться. Только напрасно — жалеть я никого не собирался.

— Хватит! Дилан, не надо! Это не он!

Опомниться не успел, как ты уже виснешь на руке, которую я занес для очередного удара, а через секунду и вовсе чуть ли не запрыгиваешь на меня, крепко-крепко прижимаешься, будто склеить хочешь нас вместе, чтобы я прекратил зверствовать. И вообще теперь не даешь даже двинуться с места, ногами обхватил, замер, трясешься.

— Не он… — повторил я последние слова, с трудом осознавая смысл, — А кто тогда, Томми? Хочешь сказать, ты сам полез к нему первым?

— Дил, я не…

— То есть, правда ты? — мысли убежали далеко вперед, рисуя страшные картины в воображении и полностью пренебрегая здравым смыслом. Я непроизвольно издал нервный смешок, смотря на то, как на полу Тайлер пытается доползти до двери, — Ах, ну да, чему я удивляюсь, Томми… Ты же бывшая проститутка, — с горечью прошептал я, сам не веря в то, что сейчас происходит.

— Дил… Дил, у нас ничего не было, я клянусь тебе, ничего… — шептал ты мне в шею, даже не подумав оттолкнуть меня за такие слова, хотя я бы, точно, как минимум, влепил бы пощечину.

Хотелось бы мне тебе верить. Я сгреб рукой твои волосы на затылке и отвел твою голову от себя, всматриваясь в заплаканное лицо. Белесые пятна на слипшихся ресницах, мелкие царапины и кровь на лбу — опять тебя обо что-то приложили… Даже в глаза тебе посмотреть не могу — нет их, вместо них только чернота.

— Врешь, — сдерживая последнюю ярость процедил я, — Посмотри на себя ты весь в сперме! Господи, да на тебе даже запах чужой, ты… ты… — я осекся, видя как на твоих глазах, которые так доверчиво смотрят на меня, наворачиваются слезы, а черная пелена в глазах снова начинает пульсировать.

Я зарычал. Почему, почему ты такой… ребенок? Почему поступаешь так со мной, заставляешь разбиваться на тысячи осколков, раз за разом, почему переспал с другим, почему сейчас мне так больно видеть тебя такого — малолетнюю шлюху, именно таким, каким ты был всю жизнь, до встречи со мной. Ты ведь никакой не ангел… демон.

— Не смей колдовать, ясно? — почти кричал я, зажимая ладонью твои глаза, а сам искал то, что можно было бы напялить тебе на голову, во избежание несчастных случаев.

Под пальцами влажно. Слезы, кажется, тоже имеют свойство чернеть. По крайней мере, твои. Я уже ничему не удивлюсь, каким бы демоном ты ни был, я справлюсь с любым, чего бы ни стоило. Я так воспитан.

Под руку попался какой-то мешок, как оказалось пустой. Так даже лучше, он тканевый и плотный. Быстро накидываю тебе на голову, и вопреки протестующим крикам, перехватываю руки и ставлю на подкашивающиеся ноги, тяну за собой в маленькую туалетную комнату: смыть с тебя гадкие белесые пятна и поговорить без свидетелей.

— Не надо! Пожалуйста!

У тебя истерика. Ты не видишь ничего, не знаешь, чего от меня ждать, зачем я это делаю, чувствуешь только снова грубые прикосновения, как мои пальцы буквально стискивают кожу до синяков. А я и не утруждаю себя сдерживать гнев.

— Я убью тебя! Нет, сначала его! А ты будешь теперь целыми днями сидеть на привязи и ни на шаг не посмеешь от меня отойти! — грозился я, заволакивая тебя за собой и запирая дверь, — Шлюха… как я только… как ты…

Ты тихо всхлипывал, не решаясь двинуться с места, только цеплялся обеими руками за руку, которой я прижимал тебя к стене, чтобы удержаться на ногах, в стоячем положении. Шепчешь опять тихое: «не надо, хватит, я не хотел…»

— Чего ты не хотел, м? На что надеялся? — я намочил полотенце и стал вытирать с тебя грязь, чересчур грубо и резко, — Скажи, тебе не хватает меня? Почему ты не пришел ко мне, если…

— Я не хотел этого! — сквозь слезы выпалил ты, стискивая пальцами мою руку, — Я не хотел! Ты был мне нужен, а ты не пришел! Я молился, чтобы ты был рядом, а тебя не было… — чуть понизив голос, всхлипывал ты, практически снова повиснув уже на обеих моих руках, дрожа всем телом, — Пожалуйста… мне больно… Дил, я… пожалуйста… — твой голос затихает, последнее ты повторяешь шепотом, роняя голову вниз.

Я переполошился. О черт, кажется, я переборщил… Перехватываю тебя под подмышками, но ты уже падаешь вперед, напоследок пытаясь удержаться за край раковины, но только сметаешь на пол все предметы, которые там стояли.

— Томми! Эй-эй, малыш, приди в себя… — я скинул с твоей головы мешок и похлопал тебя по щекам, надеясь привести в чувства.

Глаза закрыты, по щекам размазана чернота. Слишком бледный, ты таким не был… Стираю слезы пальцем, ударяю несколько раз чуть сильнее, пока твои глаза не начинают шевелиться под ресницами. Ты дергаешь головой в сторону, будто пытаешься увернуться от легких пощечин, чувствую, как твои пальцы забираются мне под рукав — приходишь в себя. Ох, сейчас бы не помешал нашатырь…

— Ди… Дил… — слабо зовешь меня, пытаясь что-то сказать, но вместо этого изо рта течет что-то черное.

По спине пробегает противный холод, заставляя сердце сжаться от страха. Господи, какой я был идиот, что сорвался на тебя! Если тебе станет хуже, если ты умрешь у меня на руках… никогда не прощу себе.

— Тихо… Томми, что болит? Что мне сделать? Позвать Терезу?

— Нет! — вместе с кровью выкашливаешь ты, цепляясь за меня, как за спасительную ниточку, не позволяешь себе терять сознание, с трудом разлепляешь веки, — Н-не оставляй… меня…

Умоляюще смотришь мне в глаза. Даже в этой черноте мне удается разглядеть панику. Но хуже всего то, что я абсолютно не понимаю, в чем причина твоего состояния. Неужели кровь на лбу от удара, это предвестник чего-то очень плохого? А может, это я, идиот, зря на тебя наехал, наговорил всякого, да и вообще вел себя слишком грубо с тобой — покалечил и не заметил.

— Томми, господи… Тише, пойдем…

Я не договорил. Стоило мне наклонится к тебе, присесть рядом и попытался взять на руки, прямо над головой раздался взрыв: зеркало разворотило вдребезги, осыпав нас осколками. Не сразу, но я сообразил, что это снова реакция на твое волшебство: почему-то первыми сдаются именно стекляшки, не выдерживают такого напряжения. И как удачно совпало, что мы оба сейчас разлеживаемся на полу, заслоняемые раковиной…

— Меня разорвет сейчас… пожалуйста… — ты сжался в комочек, обхватив свои плечи руками, чуть ли не криком просил, умолял о чем-то.

— Не смей умирать, слышишь!

Отыскиваю руками полотенце, отряхиваю от осколков, нащупываю рукой кран наверху — ладони в кровь, но мне сейчас не важно это. Хоть что-то я должен сделать, помочь… Господи, если бы я только знал как…

— Дил… сделай что-нибудь… чтобы это… прекратилось… — ты плачешь, утыкаясь мне лбом в колено, жмуришься от боли, пока я пытаюсь намочить холодной водой это гребанное полотенце, — Пожалуйста… меня разорвет…

Разорвет?

Я замер, прекратив вытирать мокрым твое лицо. Только сейчас, кажется, до меня дошло, что с тобой не так. Только сейчас, когда я, наконец, сообразил повернуть тебя чуть на живот и бросить взгляд на спину.

С трудом сдержал рвоту. Тех обрубков на месте больше не было: они отпали, как отпадают засохшие корочки от заживших царапин, вот только на их месте остались две глубокие дыры, из которых сочилась густая черная жидкость с примесью чего-то… Чего-то странного. Язык не поворачивался назвать это кровью.

Перед глазами воспоминания: то мгновение, когда тебе меж крыльев вонзается жало монстра — гривера, в камеру к которому тебя подсадили с целью посмотреть, что будет. Как крысу подопытную. Помню, как тогда у тебя почернели перья, помню, как после ты дергался в конвульсиях, кричал истошно и бил крыльями. Прямо как сейчас… Неужели запоздалая реакция на тот самый яд? Чернота вместо крови, мерзкое существо под кожей… Господи…

Не сразу осознаю, что в запертую дверь уже несколько минут ломятся. Кричат нам, по голосу — Тереза. Как раз вовремя! Без нее я не справлюсь.

Подрываюсь на ноги, открываю дверь, но девушка не дает мне сказать и слова.

— Бери Крылатого и уходим отсюда! — выкрикивает, не сдерживая слез, а затем на рефлексах тянет меня за руку.

Вижу за ее спиной крутится Тайлер, делает что-то, собирает, слегка прихрамывая. Нет времени спрашивать очевидное: походу парень решил свинтить с нами. Вот только…

— Почему срочно? Тереза, что происх…

— А то! — перебивает Тайлер, с полной серьезностью посмотрев мне в глаза, — Здесь труп.

На миг, вокруг исчезают все звуки. Я поворачиваю голову в сторону и только сейчас замечаю сей элемент декора: изрезанное тело без лица, утыканное осколками. Как будто снова картинка из прошлого всплывает перед глазами: нечто похожее я сам когда-то сотворил с отцом, полностью изуродовав тогда все то, по чему его могли бы опознать.

— Крылатый… — шепчу я, когда понимаю, кто именно сделал это с несчастным мужиком, превратив в бездыханный кусок мяса.

Перед лицом щелкают пальцами.

— Очнись, эй ты! Сваливать нужно, срочно! — выкрикивает Тайлер, вручая мне какие-то тряпки, — Одевай своего ненаглядного и в машину ко мне, быстро!

Стискиваю зубы, чтобы не огрызнуться в ответ. На перебранки нет времени, в чем-то Поузи прав — если того мужика кинутся искать и обнаружат труп в этом фургоне… не поздоровится в первую очередь нам — мы чужаки.

— Тереза, помоги мне, — забираю из ее рук один из рюкзаков и перебрасываю лямку через плечо.

Заканчивать объяснения не приходится. Тереза уже сама бежит в направлении туалета. С полуслова, кажется, поняла, что дело серьезное.

Ты еще в сознании, кашляешь, выплевывая на пол черную кровь вперемешку с какими-то комками, руками стискиваешь свои плечи до побеления кожи на пальцах, кажется, желая остановить боль и не разорваться, как ты сам выразился. Мне становится страшно. По настоящему страшно, что с тобой действительно может это случиться.

— Тер… — начинаю я, однако, меня уже никто не слушает.

— Тайлер, воды нужно! Очень много, и белье чистое! Дилан, что ты замер… Возьми его на руки…

— С ума сошла?! А если он не выдержит…

— У нас нет выбора, нам нужно ехать! Если мы останемся здесь, помогать будет некому.

— Она права, — я обернулся и встретился глазами с Тайлером, который держал в руках пустое ведро, — Наши разбираться не будут, порежут всех, кого здесь найдут, — парень протиснулся между мной и Терезой и стал набирать воду.

— Засунь свои прогнозы знаешь куда… — процедил я, закутав тебя в простыню и поднимая с пола, — Машина какая?

— Я подогнал ее к выходу. Джип черный, двери открыты. Ки Хонг уже там, — тут же отозвался Поузи.

Два раза мне повторять не надо было. Плечом отпихиваю сломанную дверь и слетаю по ступеням вниз, ища глазами нужную тачку. Так, вот джип, как и сказал Тайлер, прямо напротив дороги, всего пару шагов. Только вот азиата рядом не видно…

Ты хрипишь, кашляешь мне на футболку. Откуда-то взявшиеся силы позволяют тебе крепко ухватиться за меня, стиснуть мое плечо и не отпускать даже тогда, когда откуда-то рядом взявшаяся Тереза открывает машинную дверцу, и я пытаюсь уложить тебя на заднее сиденье. Ты кричишь, когда я случайно задеваю рукой самое больное место — спину. Но страшнее другое: я почувствовал движение.

Тяну тебя на себя, укладываю лбом на плечо, сам стаскиваю простыню со спины и с ужасом смотрю, как под кожей шевелится что-то мерзкое и твердое, натягивая и без того тонкую кожу до предела. В ушах будто снова слышу это пугающую фразу: «Дил, меня сейчас разорвет… “

Собственные руки сильно трясутся. В глазах снова темнеет, как перед тем, как грохнуться в обморок, только боль не дает этого сделать — ты кусаешь за плечо, не нарочно, наверное, просто хотел заглушить крики моей рубашкой, вот только случайно прикусил кожу, да еще как. Отрезвляет — проверено.

— Дилан, э… это… — запинаясь, прошептала Тереза, которая залезла в машину с другой стороны и сейчас тупо пялилась на твою спину, не в силах что-то предпринять, — Оно…

— Я знаю! — огрызнулся я, придерживая твой затылок ладошкой, — Сделай с этим что-нибудь! Ему больно!

Тереза закусывает губы, брезгливо морщит нос, однако в конце концов приступает к делу. Застилает сиденья простыней, кидает рюкзак в проем меж передних сидений, раскрывает тряпичную сумку-пенал с инструментами. Замечаю острый скальпель и с ужасом смотрю на девушку.

— Не надо… он не выдержит, вколи ему хоть обезболивающее, — шепотом упрашиваю, чтобы ты не разобрал ни слова из-за сдавленных стонов.

— Нельзя, — отрезала девушка, промывая режущий инструмент в пластиковой баночке с обеззараживающим средством, — Прошлый раз было плохо, придется так.

Я хотел возразить, однако не успел. Мне в ноги поставили ведро, полное воды, а следом за Тайлером захлопнулась передняя дверь.

— Все, можем ехать, — объявил он, поворачивая ключ и заводя джип.

— Стоп, а Ки Хонг?! — спохватился я.

Тайлер ухмыльнулся — это я увидел в водительском зеркале.

— Он на месте. В багажнике.

Мать твою, этот парень не перестает удивлять! Хотя, тут нужно уточнить, который из двух: Поузи, который умудрился утихомирить Ки и запихнуть его в багажник, или сам Минхо, который наверняка накурился до потери пульса и… Впрочем, тогда эти два события очень даже складываются воедино.

— Дилан, глаза！ — крикнула мне Тереза, пытаясь перехватить твою руку и прижать к сидению, что вышло не очень — для того, чтобы сделать два дела одновременно сил ей не хватало.

Тайлер резко тронулся с места. Стекла опасно задребезжали в ту же секунду, еще бы немного — выбило бы нафиг, однако я успел накрыть ладонью твои глаза прежде, чем это случилось. Пронесло.

Я покосился в водительское зеркало и снова пересекся глазами с Поузи.

— Смотри на дорогу, а не на меня！ А то потом ругани от Ки не оберешься, когда он посчитает своим задом все кочки, которые ты соберешь…

Тайлер что-то крикнул в ответ, похожее на «сам бы попробовал», «не каждый день» и «мутанта режут…», только мне уже было не до этого — его слова утонули в твоих криках. Ты отчаянно вырывался, когда Тереза пыталась протереть твою спину влажной тряпкой, снять хотя бы частично густую темную субстанцию вокруг и обеззаразить то место, где нужно было сделать разрез.

Я решил действовать иначе. Привстал на сидении, вытянул твои руки вперед и придавил их собственным весом, коленями придерживая твои плечи, чтобы ты ни в какую сторону не смог рыпнуться — не очень мне хотелось, чтобы скальпель вдруг соскочил и повредил спинной мозг — тогда ты точно останешься инвалидом на всю оставшуюся жизнь.

— Диииил… — стонешь ты, пытаясь выдернуть из-под меня руки, однако совсем бесполезно — я надавливаю коленями на предплечья, сам наклоняюсь к тебе и утыкаюсь лбом в потный затылок.

— Держись, малыш. Ты у меня сильный, я обещаю, это закончится. Постарайся не двигаться, — шепчу тебе, чуть поглаживая мокрые щеки пальцами, чтобы успокоить, расслабить.

Ты что-то утвердительно мычишь, носом уткнувшись в жесткую обивку сидения, стараешься замереть. Дрожь унять не так то легко, тебя крупно колотит. Или меня? Или обоих? А может, это Тайлер плохо ведет машину, выбирая такие неровные, усыпанные мелким гравием дороги?

— Будет больно, — предупредила Тереза, наконец, справившись с «очисткой рабочей области», — Дилан, надо дать ему что-нибудь в зубы. Дантист из меня не очень…

Я кивнул, нашаривая в рюкзаке с одеждой какую-то светлую рубаху. Сойдет, времени выбирать что-то другое не было. Машину качнуло в сторону, расплескав немного воды из ведра. Из багажника послышались возмущения, не очень внятные, но судя по интонации и ударам о стены багажника, очень красноречивые.

— Тайлер, пожалуйста, держи ровнее, — взмолилась Тереза, — Я не смогу ничего сделать, если машина будет так вилять！

— Я и так лечу… Сейчас промахнем пару поворотов и заныкаемся меж полями, это уже близко…

— Ты в этом уверен? — завязывая из лоскута рубахи тугой двойной узел, уточнил я, — А если погоня? Мы не далеко уехали, найдут…

— Там — нет, — уверенно ответил парень, — Поймешь почему, недолго уже.

— Хорошо бы, — положила конец разговору Тереза, — Дил, быстрее… Ему хуже становится, надо вытащить из него эту хрень.

Я потуже затянул узел и поднес его к твоему рту. Ты вымотался: боль отнимала слишком много сил, ты даже кричать перестал, лишь дышал тяжело, пытаясь не терять сознание от боли. Но все равно поднял глаза на импровизированный кляп, а затем и на меня — всего пару секунд доверчиво смотрел, больше я не дал — накрыл глаза ладонью, чтобы опять не дать тебе случайным образом разрушить полмашины.

— Томми, открой рот… Давай, это поможет тебе, просто сожми в зубах, — мягко сказал я, чуть проведя пальцем по полураскрытым губам, — Так боли будет меньше, обещаю. Не пугайся, я рядом.

Ты еле заметно кивнул, чуть шире раскрывая ротик. Я незамедлительно втиснул узелок в зубы, поцеловал тебя в соленый от пота лоб — успокоить. Я ведь рядом, как и обещал. И не отпущу тебя больше, что бы ни случилось.

***

Руки тряслись. Опять не могу достать сигарету из пачки, эти странные курительные палочки мнутся и рассыпаются в пальцах. Случайно выронил еще одну — какую по счету, третью? Рычу, со всего размаху пинаю ботинком землю, зачерпывая и незажженные сигареты вместе с землей и травой.

Позади меня раздается столь же отчаянный крик Ки Хонга. Как только его выпустили из багажника, он счел своим долгом дать в морду первому, кто попадется под руку. В этом смысле ему не повезло, потому что его освободителем оказался я — заломил руку и вытолкал на улицу взашей. Самому не нравилась эта идея, но Тереза не стала меня и слушать — сказала, что я должен погулять. А Тайлер остается.

Предпринимаю последнюю попытку закурить, пока азиат мечется в подсолнухах и пытается заменить наркоту семечками. Хуево выходит, учитывая то, что сейчас у него жуткая ломка — кокса он не видал уже несколько дней, а учитывая то, как плотно он подсел на это дело — для него настал конец света.

Наверное, со стороны я тоже смахиваю на нарика, учитывая то, что уже несколько часов впустую нарезаю круги и ковыряюсь в сигаретах. Не могу найти себе места, пока тебя там режут… Безумно боюсь, что в один момент тебя может не стать.

Сдерживаю панику из последних сил, зачесывая пальцами отросшие пряди волос назад. Не могу я так, не могу！ Я должен быть рядом, я, а не какой-то там Тайлер！Да, Тереза сказала, что я мешаю, когда я больше не мог смотреть, как ты мучаешься и сам попытался вколоть тебе обезболивающее. Да, шприц она отняла, наорала и, впервые за все то время, что я ее знаю, конкретно меня обругала, выставив за дверь сначала машины, а затем и сарая, где Тайлер припрятал джип.

А этот Поузи тоже хорош… «Почему я? Нет, я на это не подписывался, ни за что, лучше уж Дилан». Лучше бы так оно и было, потому что я вижу, что его, мягко говоря, воротит от вида той пакости, которая находится у тебя под кожей. Да и вообще он к монстрам никакого отношения не имеет, так, гражданский！ Но Тереза рассудила, что ей нужны просто сильные руки, чтобы тебя удержать, а не мозги и паника, которую раздувал в основном я. Делать, что скажет и ничего лишнего.

Я заметил, что азиат как-то притих в полях. Засунул истерзанную пачку в карман и потопал к нему, к примятым подсолнухам. Минхо нашелся как раз там, распластавшись на земле в позе морской звезды, пустыми глазами смотря на небо. Я сел рядом, подобрав с земли отломанный им же большой цветок и молча стал выколупывать семечки — как никак, провиант, да и мелкая работа отвлекает.

Интересно, как ты там без меня… Сильно ли тебе больно? Держишься ли еще или давно в отключке? Может Тереза сжалилась и все-таки провела полевую операцию под анестезией? Ты совсем плохо выглядел, когда меня отправили за двери… А я ведь обещал быть рядом.

Удивительно все же, какие иногда сюрпризы нам преподносит судьба. Всего каких-то несколько месяцев назад мы оба, еще абсолютно здоровые и свободные, ночевали именно в этом сарайчике, куда Тайлер припарковал свой джип. Ты, я и Тиффани, которую поначалу я принял за твою подружку. Идиот, и правда ведь тогда не замечал, какими глазами ты на меня смотрел.

Интересно, она все еще там? Как-то я даже внимания не обратил, слишком быстро оказался снаружи. Ты был бы, наверное, рад тому, что она сохранилась. Снова бы попытался забраться на нее с ногами, несмотря на мои протесты, а потом припомнил бы мне то, что я так и не заказал ей колесо, взамен того пробитого. Крылатый мой…

— Оооообраааааеееееен… — протянул азиат, легонько похлопав меня рукой по колену, — Стыришь у девки своей мне лекаааааарства? Я подохнууу…

— Лекарство от смерти еще не изобрели, — коротко ответил я, не поднимая глаз.

— Да брось, по старой дружбеее, — не сдавался азиат, цепляясь за руки.

Я легко стряхнул его ладонь с себя и поднялся на ноги. Продолжать эту наинтереснейшую беседу мне как-то не хотелось.

Я решил собрать в дорогу больше съестного. От дурных мыслей отвлечься не удалось, ровно как и нормально закурить. Эх, были бы часы, узнать бы, сколько времени прошло… Секунды тянутся слишком долго, сарай по-прежнему закрыт, ни криков, ни плача, ни ругательств с противоположной стороны дороги не слышно. Как же ты там, Томми…

— Дилан！

Крик Терезы ударил по ушам. Из рук вывалилось несколько бутонов, я обернулся. Действительно, дверь сарая была открыта, а по холму сбегала девушка. Не глюк — реальность.

— Что случилось? Что с Томми? — на ватных от волнения ногах я вышел к ней на встречу.

О нет, нет… Лицо заплакано… Нет, пожалуйста, только не говори, что это конец…

Тереза заслонила рот ладонью. Руки все перемазаны высохшей чернотой. Опять ее манера тянуть — ненавижу！ Если моего Томми больше нет, я…

— У него крылья, Дилан. Крылья.

Комментарий к 29. Satellite

Итак, я написал главу и все экзамены. А еще решил забацать сей фф в бумажном варианте и теперь собираю на него средства. Буду благодарен, если поддержите мое творчество.

P.S. это еще не конец фика, ~ глав пять еще

========== 30. Not Alone ==========

And I will be your hope

When you feel like it’s over

And I will pick you up

When your whole world shatters

And when you’re finally in my arms

Look up and see, love has a face

I am with you

I will carry you through it all

I won’t leave you, I will catch you

When you feel like letting go

‘Cause you’re not, you’re not alone

Red — Not Alone

Толчок. Скрип кровати. Никаких криков. Будто отключили звук где-то там, в горле, закрыли на замок — и наружу не выпустить, не позвать на помощь.

Дил, ты так мне нужен…

— Что, сладкий, нравится? — пыхтит мучитель, — Я тебя хорошенько выебу… Такой милый мальчик… — дышит в ухо, отчего мне хочется сблевануть.

Дил, где же ты…

В дверь стучатся. Я подскакиваю на кровати, прячу крылья втатуировку и быстро накидываю на себя футболку, джинсы. Надо открыть, а то Крис будет ругаться.

— Крылатый, открывай！ — раздается невнятный бас снаружи, о дверь бьют кулаками… или ногами, не понятно. Опять напился. Не могу я его видеть в таком состоянии, с ним невозможно разговаривать.

Тяжело вздыхаю, однако не вижу смысла оставлять спать его на крыльце. Проходили это один раз, мне же от пневмонии его лечить и пришлось. И выслушивать недовольные крики напополам с угрозами вышвырнуть меня из станища. Хватило.

— О, солнышко, — пьяное лицо растянулось в улыбке, — Разбудил? Я старался.

— Сколько просил не называть меня «солнышком», — раздраженно напомнил я ему, закрывая за ним дверь и проходя обратно к своей кровати, плюхаясь на нее лицом вниз.

Мишин комплишин, как говорится. Пьяный хозяин трейлера впущен, а значит спасен от простуды, остальное — не мое дело, можно спать дальше.

— Брось, Крылатый, я ж на автомате, — пытается задобрить меня. Видимо, пьянка была по хорошему поводу, раз он в таком приподнятом настроении, — Знаешь, татуха, которую ты мне вчера сделал, что-то жжется… Посмотришь, а?

Я с неохотой открыл глаза, вспоминая последнюю татуировку. Дерзкая надпись «не чавкай», набитая аккурат ниже живота. Ему показалось это оригинальным. «Прикинь, как телки обалдеют, гы гы» — угарал Крис, пока я пытался сохранить похерфейс и не вызвать эрекцию своими прикосновениями.

— Дай угадаю, ты посеял обеззараживающий крем и два дня ничем не смазывал? — равнодушно поинтересовался я, приподнимаясь на кровати.

Крис как-то странно и натянуто улыбнулся, приподняв край футболки и спустил чуть резинку спортивок. Я включил лампу у кровати, чтобы было лучше видно и провел пальцами по рисунку.

— Чего выдумываешь, ничего же не…

Сильный толчок в грудь заставил меня повалиться обратно на спину. Фразу я так и не закончил, даже не успел толком понять, почему Крис вдруг так сделал. Вот только подняться и спросить мне уже не дали — мужчина тут же оседлал мою грудь.

— Крис, что за шутки? ！ — возмутился я, пытаясь спихнуть его с себя, однако этот гад был слишком тяжелый.

— Знаешь, я давно этого хотел, — хриплым голосом ответил Крис, выпуская из штанов своего «друга» внушительных размеров, уже наполовину возбужденного.

Я испугался, перестав дышать.

— Нет, ты же это не серьезно, Крис… — я заерзал, пытаясь вылезти из-под него, запинался. Мне не верилось, что человек, которому я доверился, кто со мной долгое время разделял крышу над головой, кто всегда был ко мне так добр, мог выкинуть что-то подобное.

Горло сдавили холодные пальцы, а затем меж губ сунулся чужой член. Я запаниковал, закричал, стал пинаться и пытался мотать головой, чтобы он отпустил, однако ничего из этого не действовало: чем сильнее я пытался сопротивляться, тем меньше мне позволялось дышать.

— Только не чавкай, солнышко…

Толчок. Снова, Еще один, кажется, сотый. Слишком долго, слишком резко и больно… Я не могу остановить это, не могу отключить эмоции, ощущения, как делал это раньше — просто все пропало. Просто я разучился.

Насильник грубо хватает за плечи и рывком поднимает меня на кровати, отчего получается только шумно вдохнуть, почти тут же кидает на бок. Задирает ногу, затем вторую, околчательно укладывая меня на спину и прижимает их к моим плечам. Больно, из глаз хлынули слезы. Он сломает меня, если ляжет всем весом.

Помогите… Дилан, пожалуйста, Дил…

Отплевываюсь от грязи. Пытаюсь подняться, руки скользят.

— Че ты там возишься? Летать передумал? — под одобрительное гудение публики, меня рывком ставят на ноги.

— Крылья расправь и лети！ — Крис подгоняет шлепком по заднице.

От обиды стискиваю зубы. Слез решаю не показывать. Чужие руки толкают к лестнице, приставленной сбоку к фургону. Выбора нет: лезь и прыгай вниз, пока они не поймут, что это бесполезно. Не умею я летать.

Внизу мне свистят. Ржут, расходятся в стороны, машут руками, мол, иди к нам, прыгай, Ангелочек. А я не хочу. Я знаю, что снова упаду мордой в грязь, знаю, что эти белые крылья за спиной никогда не поднимут меня в воздух — просто потому что никакой я не ангел. Испорчен.

В спину толкают. Я не удерживаюсь, опасно наклоняясь вперед. Секундой позже земное притяжение все же берет свое: падаю вниз, лишь ненадолго замедляя падениями тем, что неумело машу крыльями.

Что-то хрустит. Боль отдается в плечо. Всем плевать, им весело, пока я корячусь на земле. Не могу подняться. Не хочу.

— Воу, воу, парни, стоп, — Крис машет руками, — Кажется, Ангелочек притомился работать крылышками, — от меня в ответ злобный взгляд, от парней вокруг — возбужденное гудение, — Что скажете, если он поработает немного другими своими местами?

Сердце рухнуло вниз.

Пока я пытался подняться на ноги и сбежать, Крис разматывал веревку. Они играли со мной, дразнили, как щенка: то толкнут в сторону так, что я снова валюсь на землю, так и не успев добежать до спасительной щели между двумя телами, то за крыло назад дернут, поймают — и вот, уже руки туго перевязаны за спиной, вместе с крыльями.

— Погрубее с ним, ему это нравится, — раззадоривает парней Крис, пока двое других стаскивают с меня джинсы, щипят и больно мнут оголившиеся места.

Не сдаваться, Крылатый！ Кроме себя тебе никто не поможет. Сопротивляться до последнего.

— Поосторожнее с этой дыркой, — ухмыляясь, предупреждает мой бывший друг, когда кто-то пытается заставить меня ему сосать, — Ангелочек ведь зубки может показать… Ну же, не будь таким упрямцем, помнишь, что было тебе за это в прошлый раз? — прожигает меня глазами.

Но вопреки его словам, во рту все же оказывается чужой член. Сдерживать слезы больше нет сил, слишком глубоко меня заставляют брать.

Укусить — и дело с концом, вот только с прошлого раза я усвоил урок и не хочу терпеть избиения. Это слишком, чересчур, особенно когда уже все кругом знают про мою способность исцеляться. Хлыст бьет так сильно, будто Крис хочет разрезать кожу до костей, ни на секунду не дает мне передышку: только рана начнет затягиваться, тут же удар.

Когда, наконец, трахомарафон с моим участием заканчивается, меня просто оставляют на улице, напоследок, резанув веревки, но так и не освободив меня окончательно. Я устал. Нет ни сил, не желания подниматься. Знаю же, что как только перешагну порог «дома» — снова окажусь в чужих руках, которым явно не хватило одного лишь минетика. С Крисом мы по-прежнему «друзья». Это он так называет, потому что я не могу от него некуда деться, а потому раз за разом позволяю ему себя ебать. Все чаще. Все меньше сопротивлений.

Я подтягиваю ноги к себе, зажимая вывихнутое плечо. Слезы уже не держу. Крылья из белых превратились в грязно-коричневые, перетянули на себя всю грязь с земли. Ровно как и я.

«Никогда еще не трахал ангела» — вспоминаются слова Криса, когда он впервые меня изнасиловал.

Ненавижу.

Ненавижу.

Еле успеваю закрыть глаза, когда в глаза брызжет чужое семя. Мерзко, противно. Невозможно дышать, все провоняло чужим потом. Мелко дрожу от пережитого, когда чужие руки отпускают окончательно. Все кончилось.

Но Дилан не пришел.

Не вытащил.

Не спас.

— Молодец, мальчик, — насильник одобрительно похлопывает меня по бедру, — Повторим еще, я теперь часто к тебе заходить буду.

Часто. Нечто похожее я слышал от Криса. Тогда еще все считал за несчастный случай, за пьяную выходку, шутку. Думал, не может он быть настолько бессердечным. Понял что ошибся уже на следующий день.

Я не хочу повторения. Не хочу.

На меня накатывает истерика. Становится трудно дышать, перед глазами снова мелькают события прошлого, обрывки фраз. Дилан, который обещал все время быть рядом. Обещал мне, но в итоге оставил одного.

Пора бы уже понять, Крылатый, что кроме себя тебе никто не поможет. Сопротивляться до последнего.

Стискиваю в руках простыни. Из глаз по-прежнему текут слезы, только вот вместо прозрачной соленой жидкости на подушку капает чернота.

Вопреки слезам четко вижу картину: ничего не подозревающий мужик, лицо которого я так и не разглядел, стоит ко мне спиной, упаковывает свой хер в штаны, застегивает ремень. Даже не видит, что у него под носом творится, какой идиот. А осколки от разбитой об мой лоб вазы, меж тем, поднимаются в воздух.

Я отомщу. За себя, за то, что они со мной делали. Думали, Крылатый просто игрушка, беспомощная и не способная за себя постоять. Так раньше было — а теперь нет.

Стекло поднимается в воздух. Мне мало тех нескольких осколков от вазы, хочу еще. Окна подойдут. Дребезжит стекло, и только тогда мой мучитель поднимает глаза — за секунду до неизбежного.

***

Я открываю глаза. Сил совсем нет, вокруг какие-то расплывчатые светлые пятна, темнота и тишина. Становится страшно, потому что я не понимаю, что происходит.

Под руками чувствую жесткую обивку сидения. И лежу я как-то странно, лицом вниз. Первая мысль — мне что-то вкололи и теперь куда-то увозят. Паникую, поднимаюсь на руках — слишком резко, чуть не падаю в сторону, благо, удержали ремни безопасности, которые застегнули по обе стороны. Все равно задеваю ногой что-то мягкое и вот оно падает вниз. Рюкзак?

Понимаю, что на похищение это не очень-то смахивает. Во первых, машина стоит на месте. Во вторых, вокруг тихо. В третьих, слишком много мне дали свободы… и на глазах похоже обычная повязка. Стаскиваю ее с головы, в глаза бьет резкий свет снаружи. Жмурюсь, однако через какое-то время все же удается привыкнуть к свету. Светлая повязка перепачкана странной чернотой. Пятна на тех местах, где по идее находились мои глаза.

Не хочу разбираться в возможностях своего организма. Тем более в памяти потихоньку начали всплывать недавние события, а не только те ужасы, которые мне снились. Голова трещит по швам и очень хочется пить.

Это был просто сон…

Сон-воспоминания, просто череда последних событий, вперемешку с тем, что произошло и очень давно. Просто уже никому не нужное, но пугающее прошлое, не более. Сейчас я в безопасности.

Только вот снова один.

— Дил? — зову его.

Не узнаю свой голос. На хрип похож. Да и бесполезно это, в машине никого нету. Решаю отправиться на поиски.

Интересно правда, как я себе это представлял? Засада уже лишь в том, что мне тупо не хватает сил на то, чтобы расстегнуть ремень безопасности. Что за слабые руки！ Будто тело не мое, не слушается.

Спина как-то странно саднит. Боль отдается, кажется абсолютно во все мышцы. Кажется, ампутация крыльев повлекла за собой более серьезные последствия, чем все могли представить. Не хочу даже знать, как сейчас там что выглядит, хоть Тереза хорошо и перебинтовала меня.

Приходится вылазить по-старинке, натянув ремень и проснувшись просто так, не расстегивая. Это тяжелее, чем я думал: протерся спиной прям о сидения… Где была моя голова, когда я это придумал?

Ладно, проехали. Далее — дверь машины. Слава богу, она не заблокирована. Так, стоп, сначала нужно одеться. Нахожу на сидении рубашку светлую, частично испачканную черным и почему-то с надорванным низом. Позже понимаю, что моя повязка на глазах, скорее всего, и была тем самым оторванным лоскутом этой рубахи.

Так, а теперь самое важное: белье и штаны. А то спасение жизни спасением, а «оперировали» меня прикрыв только простыней. Терезе будет как-то стыдно даже в глаза смотреть… Я ж почти не помню ничего, будто помутнение рассудка, мало ли, что я мог выкинуть.

В рюкзаке нашел необходимое. Темно-бежевые шорты, которые были мне велики, а потому падали ниже колен, пришлось завернуть и подвязать под поясом. Рубашку сверху, пусть она и воняет чем-то похожим на железо — почти как кровь, только… не она.

Открывая дверь машины, я чуть не вывалился наружу. Слишком сильно толкнул ее, однако удержаться смог. Вылез аккуратненько, сполз вниз. Мда, с упадком сил я как-то не подумал, как буду вставать на ноги.

Но к счастью, это не понадобилось. Дверь из сарая, где была припаркована машина, была открыта настежь. Света там еще больше, чем «в помещении». День, солнечно. Деревья, поля, подсолнухи. И Дилан ходит там, даже издалека узнаю его.

Смотрю как завороженный, как его фигура ходит по обочине дороги и отрезает от цветов большие бутоны. Красивый, особенно рядом с яркими желтыми подсолнухами. Вот, к нему подбегает другая фигура — женская, кидается со спины, обнимает.

Я замотал головой, а затем снова уставился вперед. Видение никуда не исчезло, напротив, вижу, как теперь и Дилан обнял ее в ответ.

Под ладонями стало жечь. Я отдернул руки от сена, которое почему-то начало дымиться и быстро затоптал искры босыми ногами. Ерунда какая-то… Это что, опять я?

Смотрю, фигура вдалеке машет мне. Кричит что-то, но отсюда не слышно. Бежит навстречу. А я сижу на месте и понимаю, что злюсь на него. Не только за эти обнимашки.

— Томми！

Шумно выдыхаю, понимая, что эмоции берут верх. Я слишком долго его ждал, слишком сильно хотел увидеть, а он, гад, так и не пришел！

— Ты… последняя сука, О’Брайен！ — кричу на него, бросая в его сторону сено.

Дилан замедляется, удивленно смотря на меня, почти замирает на пороге, однако потом все же решительно продолжает идти ко мне.

— Уебок！ Ты оставил меня, хотя обещал！ — почти срываясь на слезы, упрямо стараюсь подняться на ноги, придерживаясь за машину позади, — Ты был мне нужен！

— Томми, милый, — Дилан почти смеется, пытаясь ко мне подступиться, вот только мне уже не до смеха.

— Меня из-за тебя снова… снова! Я убил за это, ты понимаешь, сволочь! — плевать на ноги, я хочу ему врезать.

Отрываю руку от машины, за которую держусь, и со всего размаху мечу кулаком в нос. Дилан был бы не Диланом, если бы не увернулся. Раз — и я по инерции падаю вперед. Два — меня подхватывают сильные руки. Три — я пытаюсь спрыгнуть с этого гада, но он надежно держит меня под пятую точку. Четыре — плюхаюсь задом на закрытый капот, матерясь и ругаясь не по-детски. Пять — в глаз дать мне ему так и не удалось, потому что Дилан-я-мастер-успокаивать-дерущихся-подростков-О’Брайен снова применил коронный против меня прием: зажал запястья за спиной.

— Придурок! — ору на него, стараясь не глядеть в эти бесстыжие глаза, которые, вопреки ситуации светятся счастьем, — И после всего ты еще обвинил меня в связи с Тайлером! Да знаешь, кто ты после этого, ты… ты…!

Естественно, Дилану в голову пришел самый действенный способ заткнуть меня — поцеловать. Пинаться я больше не мог. Так и замер с широко раскрытыми глазами, пока вышеупомянутый «придурок» во всю исследовал и вылизывал мой рот — будто вкус запомнить хотел, будто именно это ему всю жизнь и было нужно — я нужен был.

Наконец, он отстранился, немного приоткрыв рот — дышит тяжело, будто сейчас не целовался, а марафон пробежал. А потом прислонился ко мне лбом, а глаза не закрывает, шепчет.

— Я так рад, что ты живой.

Не могу отвести от него глаз. Понимаю только, что влюбляюсь с каждым мгновением в эти глаза, в этот голос еще сильнее — хотя казалось, куда уж там?

— Хуевый из меня парень, малыш…

— Заткнись, — теперь настала моя очередь затыкать его поцелуями.

Выдернуть ладони оказалось легче легкого — Дилан больше их не держал. Руки тут же оказываются у него на шее, пальцы сжимают рубашку — не отпущу теперь. Целуемся долго, жадно, нежно. Когда-нибудь потом, он в сотый раз напомнит мне, что у меня вкусные губы — как дождь. Но только потом, пока обоим станет катастрофически не хватать кислорода. Не хочу дышать.

— Я так скучал, Дил… — сквозь слезы выдавливаю я, потому что действительно же скучал и ждал — не только вчера, а всю жизнь.

Он смеется, тычась носом в щеку. Руки слишком заняты, чтобы вытирать ими слезы — он тоже боится отпускать, прижимает меня к себе бережно, осторожно, будто боится сломать, будто я не я, а какой-нибудь хрупкий игрушечный ангел, купленный специально на рождественскую елку — уронишь и рассыпется.

— Я тут вам не мешаю, не?

— Мешаешь, уйди… — почти огрызается Дил, но слишком уж сильна радость. Почти сразу тихо смеется.

Тайлер хлопает заспанными глазами, чуть отводя камеру телефона в сторону, чтобы самому нас видеть.

— Нормально！- наигранно возмущается парень, — Я тут вам материал в семейный архив снимаю, можно сказать, бесплатно, а вы, — он махнул на нас рукой.

Я прячу алеющие щеки в воротнике его рубашки. Боже, Тай, так не вовремя…

— Еще скажи, что хочешь снимать их первую брачную ночь, — сзади раздался смешок Терезы.

Ну все, теперь я точно похож на помидор.

— Ты как, Крылатый?

Я натянуто улыбнулся и промямлил что-то вроде «нормально, все хорошо». Только вот судя по обеспокоенным глазам Дилана, да и всех остальных, они ожидали от меня более конкретного ответа.

— Что? — я смутился окончательно. Что они еще хотят знать? Как я чувствую себя после изнасилования?

— Дуреха！ — Дилан потрепал меня по волосам, — Крылья как?

Сказать, что я офигел — ничего не сказать.

Комментарий к 30. Not Alone

🌚 кто прослезился, признаемся?

P.S: и это, кстати, тоже еще не конец фика. меня пугает цифра 30….

========== 31. Give me love ==========

Give me love like never before,

‘cause lately I’ve been craving more,

And it’s been a while.

but I still feel the same.

Maybe I should let you go,

You know I’ll fight my corner.

And that tonight I’ll call ya,

After my blood is drowning in alcohol.

No I just wanna hold ya.

Give a little time to me or burn this out,

We’ll play hide and seek to turn this around,

All I want is the taste that your lips allow,

My, my, my, my, oh give me love.

Ed Sheeran — Give me love

— Не вертись, Дилан! — ты упрямо повернул мою голову так, как надо.

— Прости. Томми, я одного не могу понять, почему ты сам вызвался меня подстригать? Насколько я помню, ты у нас больше по части тату, а не причесок.

Мы сидели с тобой около машины: я расположился на земле, а тебя посадил на капот, чтобы было сподручнее меня стричь. Ты вооружился ножницами, мелкой расческой и снятым с мотоцикла зеркалом, разложил инструменты рядом с собой, а последнее — зеркало — вручил мне в руки, и начал шаманить над моей прической.

— Я не хочу, чтобы ты стриг себя сам. Хватит, видел я, какая у тебя в паспорте фотка: машинкой прошелся и стрижка под горшок — ну уж нет, — ты фыркнул, видимо, вспомнив эту нелепую картину, — Мой парень с таким причесоном ходить не будет.

— Я бы… не так сделал, — попытался выкрутиться я, хотя, прозвучало не очень убедительно, — Или попросил бы Терезу. Она девушка, смыслит в этом.

— А вот сейчас было обидно! — возразил ты, состригая сбоку вихор, — У тебя есть чудесный я, зачем тебе какие-то девушки?

Я прыснул. Ох, Томми, какой ты у меня иногда бываешь ревнивец. Хотя, есть у кого учится: я вон, Тайлера за тебя чуть не пришиб… Потом, конечно, с этим мы разобрались. Ты рассказал мне, что Поузи просто оказался не в том месте не в то время. Хотя… Где бы мы все сейчас были, если бы он не оказался рядом?

А тогда ты просто ждал меня, всем сердцем желал, чтобы я оказался рядом. Сказал, что тогда услышал, как кто-то шепчет тебе ласковое «малыш» и «все в порядке, все кончилось» — и подумал, что пришел я. По шепоту голоса не различить, уж не знаю, как на тот момент у тебя обстояло со зрением, ты сам прояснить этого не смог. Факт остается фактом: ты перепутал меня и Тайлера, и кинулся мне ему на шею. Тогда-то я вас обоих и застал…

— Ты все еще дуешься из-за Терезы? — я вернул себя из воспоминаний в реальность, — Брось, малыш, она мне просто друг.

Какая банальная фраза. И тем не менее, это и правда так. Знакомы мы очень давно и, сколько помню, в ПОРОКе она мне очень сильно помогала еще до того, как я повстречал тебя. Как психолог, естественно, но без нее я бы не справился — кто знает, как быстро я мог слететь с катушек со своими безумными страхами в виде призрака-матери. Молчу уж о том, как сильно она помогла нам во время побега, сколько раз спасала тебе жизнь, лечила. Да, пускай я замечал за ней некоторые… странные взгляды в мою сторону, но мы с ней оба знаем, что у нас ничего бы не получилось.

— Как успехи? — в сарай вошла Тереза, перво-наперво поздоровавшись с нами.

Надо же, вспомнишь ее и она сразу окажется рядом. В руках куча подсолнухов, которые она аккуратно водрузила на капот рядом с тобой, чем ты, похоже, был не очень доволен.

— О, круто что ты здесь! — я воодушевился, за что был наказан: ты специально потянул меня за прядь волос назад, а затем отрезал ее ножницами, — Ай… В смысле, ты можешь найти нож или… лезвия? А то Крылатому одних ножниц мало.

Тереза кивнула и пошла искать необходимое.

Я проводил ее глазами, а потом почувствовал жжение на шее — как раз под твоими пальцами. Что ты там делаешь, паяльником сжечь кожу решил?

— Ай… ай, Томми, больно! — я зашипел и отстранил голову, хватаясь за больное место.

— Да что не так?! — ты раздраженно отбросил ножницы на капот.

Я натянуто улыбнулся, пытаясь свести твое раздражение на нет, а сам стал бегать глазами, в поисках пыточного инструмента, которым ты мне решил отомстить за обнимашки с Терезой. Только вот в руках нет у тебя ничего, а значит — я в тупике.

— Томми, покажи руки, — меня неожиданно осенило.

— Зачем? — ты вопросительно поднял брови, — Что ты удумал?

— Просто покажи, — отрезал я, как-то чересчур серьезно.

Ты заткнулся, но все же протянул мне ладони. Я поднес их к своему носу, внимательно осмотрел, надеясь найти на них хоть намек на то, что могло бы объяснить жжение — понюхал даже, но запаха гари тоже не было.

Ты ошарашено наблюдал за мной. Даже когда я тебя отпустил, покосился на меня странно и сам понюхал свои руки — не воняют ли? Я чуть усмехнулся. Наверное, ты подумал, что пора бы в душ.

Вспомнив, что ты откинул ножницы в сторону, я стал руками перебирать подсолнухи на капоте. Все-таки, доказательства моей теории найти стоило, иначе кто знает, чем это все может закончиться…

— Теперь все понятно, — я все же нашел ножницы и теперь вертел их в руках, разглядывая. Ты только непонимающе поджал губы, пришлось продемонстрировать тебе твою «оплошность» и пояснить, — Смотри. Ты их расплавил.

Вижу в твоих глазах неподдельное удивление. Все еще интереснее, чем я предполагал: ты даже не заметил, как у тебя получилось колдовать.

— Вот черт! — ты потянулся руками к инструменту и выхватил его у меня. С секунду смотрел внимательно, а потом обреченно выдохнул.

— Когда только умудрился… — я потер затылок и внимательно посмотрел на тебя. Вопрос был, конечно, риторический, но ты счел своим долгом попытаться дать ответ.

— Я не знаю, я… О черт, Дил, я и тебя обжег! — до тебя, наконец, дошло, почему я тогда от тебя увернулся, — Иди сюда, дай гляну.

Противиться не было смысла. Я быстро занял прежнее место, подставил тебе затылок. Ты, кажется, потер ладони для верности: проверил, не горячие ли, не обожжешь ли снова, и только потом осторожно опустил мою голову и повернул под нужным углом.

Чувствую, вздыхаешь позади меня, но молчишь. Думаешь, наверное, как исправить, или что мне сказать, вот только, похоже, ничего не приходит на ум.

— Не переживай из-за этого. Ерунда, заживет, — отмахнулся я, положив руку себе на плечо, как раз там, где находились твои пальцы. Готов поклясться, ты чуть улыбнулся.

— Может я попробую исцелить? — нерешительно предложил ты.

— Нет, нет, — я подскочил с места и повернулся уже к тебе лицом, — У тебя только-только крылья прорезались, тебе бы о себе подумать и сил набраться, — на мои слова ты только капризно надул губы, — Вон, на лбу еще царапина еле заживает, а ты еще и чужие травмы лечить хочешь.

Я взъерошил пятерней твои волосы, надеясь, возможно, таким способом выпотрошить у тебя из головы ненужные мысли.

— Ладно уж, — ты рассмеялся, — Уговорил. Садись обратно, я тебе прическу не доделал.

Только я снова плюхнулся на пятую точку, как вернулась Тереза с ножом-бабочкой в руках.

— Я у Тайлера выпросила! — радостно похвасталась она, отдавая нож тебе, — Кстати, он сказал, что как только сядет солнце, можно будет ехать. И у меня даже есть идея куда, — она подмигнула мне.

Ты переполошился, даже расческу из рук чуть не выронил.

— Стой, а можешь спросить у него, удастся ли забрать Тиффани? — видя вопросительный взгляд Терезы, пояснил, — Ну байк. Я прицеп у Тая в машине видел среди хлама.

— У Тая? — теперь пришла моя очередь ревновать, — С каких это пор для тебя Тайлер стал просто Таем?

— С тех пор, как ты начал меня к нему ревновать, — ты скрестил руки на груди, довольный тем, что в очередной раз смог меня подколоть.

***

К вечеру, за полчаса до того, как солнце должно было скрыться за горизонтом, все подсолнухи были каким-то чудом распиханы по машине, в самых неожиданные местах, будь то ненавистный Ки Хонгу багажник, сетка за передними сидениями или откидные заслонки от солнца рядом с водительским зеркальцем: одним словом, голодным никто не останется.

Тереза пыталась объяснить Тайлеру (к слову, единственного среди нас обладателя смартфона с гугл-картами), как доехать до того места, где по ее словам, можно засесть на долгое время. Что ж, другого варианта все равно не было, даже несмотря на то, что она мало рассказывала о том, куда нам вообще предстоит ехать. Признаться, меня это настораживало. Глянуть бы хоть глазком карты, проверить место…

Мне, конечно же, тогда этого сделать не дали под предлогом «стрижка только начата», и пока я не был похож на мачо, сошедшего с обложки «плейбоя», не отпускали. Зато я потом признал, что руки у тебя растут уж точно не ниже ремня: и прически ты делаешь потрясные, ну надо же, какой мне умелец достался.

Но брился я сам. На ощупь, потому что ты был слишком занят возней со своей Тиффани. Не знаю уж кто из вас решил побесить меня больше: Поузи, в отместку за то, что я ему навалял без причины, или ты, в качестве очередного «подкола» по поводу моей ревности, но вы оба на удивление хорошо спелись. И общая тема для разговоров есть: мотоцикл. Бесит.

Твой байк мы все же прицепили к машине. Вы с Тайлером на пару закрепили переднее колесо байка позади джипа таким образом, чтобы сама Тиффани ехала только на заднем, не проколотом колесе, и при этом не заваливалась на бок. Мне же вы поручили более ответственную миссию, скажем так, «по моей части» — найти Ки Хонга и довести до машины.

Признаться, мне больше нравился вариант оставить его в поле… Увы, эта идея не встретила бурного восторга, а потому, спустя час моих стараний, азиат был усыплен стыренным у Терезы снотворным и доставлен на свое вип-место — в багажник.

Выехали мы, когда кончились сумерки — намного позже, чем планировалось. С Минхо всегда было много проблем, особенно если он на какое-то время уходил в завязку. Не думал я, что когда-нибудь эта проблема снова на меня свалится.

Рулить тоже героически вызвался я, потому как у меня бессонница. Тереза сразу сказала, что она хочет хорошо отоспаться после утреннего приключения, Тайлер тоже был не против передать управление своего джипа мне, так как больше некому. Ну не Ки Хонгу же! Тебя, почему-то, в расчет никто не брал, дескать — ребенок, что с него взять. Хотя по поводу этого ты еще пытался возникать, снова приведя в качестве аргумента концерт «Queen».

Ну, зато все единогласно решили уступить переднее сидение тебе, так как ты был единственным выспавшимся. Зевал, конечно, поддерживая теорию о заразности массового открывания рта, однако уснуть не мог. Это мы с тобой поняли уже в дороге, когда ты, вместо того, чтобы спокойно откинуть назад кресло и поспать, вполне ожидаемо стал ворочаться — на спине лежать было больно.

В общем, в какой-то момент ты психанул, отстегнул ремень и положил голову мне на колени, наконец, блаженно выдохнув. Я улыбнулся, приобнял тебя одной рукой за плечо, бережно и нежно, все так же не сводя глаз с дороги.

Мы не разговаривали. Тишину в машине прерывал только монотонный голос навигатора в телефоне и шум дороги через приоткрытое переднее окно. Тереза и Тайлер мирно спали на заднем сидении, причем второй почти в наглую улегся девушке на плечо. Молчал даже Минхо в багажнике, чему я был необычайно счастлив: ночную поездку под серенаду из ругательств я бы не вынес.

Ты не спал, лежал с открытыми глазами и пялился в окно, высматривал созвездия на небе или просто глазел на темные заросли деревьев и кустов. Потом, когда тебе надоедало — перебирал пуговицу на рукаве моей рубашки или считал пальцы, думая о чем-то своем.

— Томми? — шепнул я тебе, когда мы выехали на прямую пустую дорогу.

— М? — ты тут же откликнулся.

— Знаешь, я безумно люблю тебя.

Ты еле слышно хихикнул.

— Это все, о чем ты хотел мне сообщить?

— На самом деле нет, — севшим от долгого молчания голосом начал я, — Я за тебя очень испугался тогда. Вчера. И вообще боюсь с того момента, как узнал кто ты, малыш. Я боюсь, что…

Твои пальцы смяли рукав рубахи, продолжая терзать мою несчастную пуговицу.

— … Боюсь, что в один момент тебя может не стать. Я тогда наговорил тебе очень плохих вещей, хотя не должен был. Я сорвался, Томми. Потому что в тайне всегда боялся, что тебя отнимут у меня или еще хуже: ты сам захочешь уйти.

Ты хотел возразить. Втянул воздух, приготовился уже вывалить на меня целую уйму слов, разубедить меня в том, что тебе вообще может прийти в голову меня бросить, но я не дал, перебивая:

— Я тогда думал, как плохо мне, от твоих поступков, обвинил, даже не разобравшись что к чему, потому что просто слишком жалел себя… Томми, я последний эгоист. И очень плохой парень. Не только из-за вчерашнего, но и из-за того, что не уберег тебя, что дал забрать тебя ПОРОКу. Я думал, что ты в безопасности, но в итоге ты нуждался во мне больше всего именно тогда. Я всегда хочу как лучше, но в итоге… только подставляю, только делаю больно — это из-за меня ведь ты страдал, из-за меня ты прошел через тот ад, а я медлил, пытался найти выход, и нашел его только тогда, когда ты потерял крылья и сам чуть не… — я осекся, когда на руку капнуло что-то обжигающе мокрое, разом выбив из головы все мысли.

Моя слеза. Я не хотел вспоминать тот миг, когда держал твое искалеченное тело на руках, пытался оживить… знал еще тогда, что бесполезно это — что теряю тебя. Что оба рассыпаемся на тысячи осколков, которые вряд ли кто-нибудь когда-нибудь соберет в слово «вечность».

И вот сейчас ты лежишь у меня на коленях. Мог ли я тогда об этом подумать? Живой, почти здоровый, полный сил, а главное мой Крылатый — слушаешь молча, теребя несчастную пуговицу. Наверное, тебе тоже больно от одних только воспоминаний. А может быть, это все мне лишь снится? Может, мы тогда умерли оба в ПОРОКе — ты не выдержал насилия, я слетел с катушек от яда гривера, и теперь все это лишь иллюзия? Но даже если это просто прекрасный сон, я не хочу просыпаться, так и не извинившись перед тобой.

— Прости.

Пуговица оторвалась. Ты молчал, продолжая пялиться в одну точку напротив.

Кажется, я сам вовсе перестал дышать, пока длилось это долгое мгновение тишины. Но вот, ангел, все это время лежащий на моих коленях вдруг ожил, подскочил на месте, отчего я невольно отпустил руль. Тебе было плевать на то, потеряю я управление или нет, ты просто запрыгнул на меня, перемахнув ногой, сел мне на бедра, тесно прижался ко мне всем телом, будто увидел меня первый раз, будто ждал всю жизнь — и дождался.

Хотя в какой-то степени это и было так.

Я сам не заметил, как был втянут в новый поцелуй. Снова теплый дождь плясал у меня на языке, заставляя буквально выворачиваться на изнанку: так хотелось приручить его, оставить с собой навсегда. И ты, мой дождь, тоже этого хотел. Остаться со мной. Совсем как тогда, в тот теплый вечер, полный пустых дорог, безудержных гонок на мотоциклах, взлетов, падений, царапин… И нас с тобой.

Комментарий к 31. Give me love

Коротенькая глава, на мой взгляд, ни о чем. Хотел сделать одну большцю главу, получится две маленькие. Надеюсь, в ближайшее время… но это уж как повезет (или не повезет) 🌚🌿

Заглядывайте ко мне в группу в вк)))

========== 32. Sharp Edges ==========

Should’ve played it safer from the start

Loved you like a house of cards

Let it fall apart

But all the things I couldn’t understand

Never could’ve planned

They made me who I am

Put your nose in paperbacks

Instead of smoking cigarettes

These are years you’re never getting back

Sharp edges have consequences, I

Guess that I had to find out for myself

Sharp edges have consequences, now

Every scar is a story I can tell

Linkin Park — Sharp Edges

— Вау… — ты тихо выдохнул, все еще не до конца веря в реальность, — Они такие… — ты замолчал на секунду, пытаясь подобрать слово, чуть нахмурил брови, — Мелкие?

Я усмехнулся, поворачивая тебя за подбородок к себе. Налюбоваться все на крылья не можешь, даже сейчас не хочешь отрывать глаз от большого зеркала за своей спиной.

— Не болят?

— Немного, — неохотно признался ты, — Но это, наверное, потому что они долго были перетянуты бинтами.

— Или оттого, что прорезались только вчера, — я перехватил твою руку, которая уже тянулась к белому слипшемуся пуху за спиной, — Не трогай лучше сам. Надо кровь смыть и обработать спину.

Ты покорно выдохнул, поудобнее устраиваясь на кафельной плитке, которой в туалете была отделана стойка с несколькими раковинами. Заерзал задницей на гладкой поверхности, пока я регулировал воду за твоей спиной, даже ноги раздвинул, умница такая, чтобы дать мне возможность подойти ближе, морально готовился к процедуре.

Я решил, что та рубашка, которая на тебе была, уже ни во что не годится, а потому разорвал ее не несколько тряпок. Из машины я забрал наш рюкзак с одеждой, поэтому переодеть тебя было во что, а вот чем кровь вытереть — нет. Мое отражение в зеркале намочило теплой водой ткань и бережно начало проводить ею по крылу, однако, стоило только ему тебя коснуться — ты болезненно замычал.

— Больно? — я тут же прекратил.

— Н-нет, — соврал ты, укладывая руки мне на плечи, — Просто… не отвлекайся.

— Я постараюсь быстрее, — тихо сказал я, чуть приобняв ладонью за затылок.

Мне почему-то вспомнилось, как ты рассказал мне про руну у меня на затылке. Дескать, когда я был мелким, ты просто коснулся меня — и проявился рисунок, а затем исчез, утонул под кожей, словно твои крылья в татуировку. Так мы с тобой и не поняли оба, что это была за штука такая: то ли это было пресловутое «установление связи», про которое ты пару раз упоминал, то ли ты исцелил меня неосознанно — только после этого вся боль ушла. Хотел бы я тоже уметь забирать твою боль, Крылатый — рунами или нет, но я никогда не привыкну видеть тебя таким, как сейчас.

Ты мужественно терпел. Лица твоего я не видел, но чувствовал как мелко дрожит все твое тело, а руки отчаянно сжимают мою футболку. Не кричишь, наверное, губы опять закусываешь что есть силы. Губы, которые должен кусать только я…

— Я почти закончил, малыш, — успокаиваю я, смывая с белого пуха остатки крови — воду делаю специально холоднее, чтобы снизить боль.

— Угу… — похоже на всхлип.

Три тряпки уже полетели в мусорное ведро, осталось не так много, но самое сложное: чуть приподнять крылья, отлепить их от самой спины и обеззаразить кожу под ними.

— Слушай, Томми, — я подключил к работе и вторую руку, — Куда бы ты хотел поехать? Где бы хотел жить, чем бы занялся? — я попробовал отвлечь тебя разговорами — странно, что такая идея не пришла мне в голову раньше.

— Я… Аай! — ты снова не смог сдержать тихого вздоха, — Тобой…

Сердце в груди как-то странно отозвалось на последнее сказанное тобой слово. Оно трепыхнулось, будто и у него, как и у тебя, выросли маленькие белые крылышки. Улететь ему не дало лишь то, что за этим словом следовали другие твои тихие:

— Мы бы… поехали в лес… далеко… где тихо и никто… не нашел бы. Мы были бы вдвоем, жили бы как… как обычные… люди… свободные.

Свободные. Господи, Томми, как бы я этого хотел и сам. Дышать полной грудью, не бояться каждого шага или шороха, не ждать подвоха от любого встречного, кто только на тебя посмотрит, жить так, как я никогда не мог себе представить — лишь с тобой, бок о бок.

— Дииил! — тихо протянул ты, когда я окончательно расправил руками твои крылья, — Не надо больше!

— Прости, — я понял, что слишком увлекся своими мыслями, — Подержи их так, напряги. Знаю, тяжело, но давай, ты же сильный у меня, — подбодрил тебя я, а сам смочил новый лоскуток ткани обеззараживающим, — Вот так, молодец.

Под напряженными крыльями спина была не в лучшем состоянии. Я очень надеялся, что вся эта кровь — результат вчерашнего кровотечения — просто скопилась, когда крылья вылезли из-под кожи и были на какое-то время туго забинтованы в одном состоянии. И только сняв тряпкой основной слой темной затверделой жидкости (просто старая кровь? или черная, сродни демонической?) я понял, что сама спина была тоже изрезана. Причем порезы такие аккуратные, симметричные, некоторые особо крупные даже зашиты нитками. Знаю уже даже чьих рук дело. Тереза.

Дверная ручка позади нас заскрипела, требуя впустить в комнату еще одного человека. Я обернулся лишь для того, чтобы удостовериться, что мы все-таки закрылись на замок, крикнул короткое «занято» и вернулся к самому главному на данный момент — к крыльям, однако настырный посетитель круглосуточного кафе, которому так не вовремя приспичило пописать, снова постучался в дверь.

— Я же сказал, занято!

— Ребята, это я! — с опозданием я понял, что голос за дверью принадлежал Тайлеру, — Тереза заказывает, вы что есть будете?

— Закажите что-нибудь калорийное, — я окинул взглядом твое отражение в зеркале, отметил сильно выпирающие ребра и позвонки: все-таки, после всех этих диких «приключений» ты стал очень худым, — И что-нибудь возьмите на вынос.

Судя по молчанию за дверью, Тайлер кивнул и пошел в общий зал. Все-таки хорошо, что мы закрылись на замок и не стали никого впускать, пока занимались зализыванием ран — помню я, как этот герой свободной езды на фургонах блевал, после того, как принял участие в полевой операции над мутантом. Удивительно еще, что он после всего этого не боялся сесть с тобой в одну машину…

— Все, Крылатый, закончили, — я сбросил последнюю тряпку в мусорку и включил воду в соседней раковине, чтобы помыть руки самому, — Сейчас нормально?

— Ага, — ты отлип от меня, оперевшись руками о край столешницы, голову опустил. Врать не хочешь, вижу же, что больно, вон, даже двигаешься опасливо, стараешься не шевелиться лишний раз, чтобы не тревожить мышцы.

— Я не буду забинтовывать. Могу только заклеить саму спину пластырями вокруг, но не сами крылья. Тереза сказала, что их сейчас лучше держать открытыми, чтобы все быстрее зажило и кости правильно формировались, — при упоминании ее имени, я понял, что хочу кое-что у нее прояснить.

— Ладно. Но мне же надо будет одеться? Нельзя на людях так с крыльями… — ты снова с сомнением покосился на свое отражение в зеркале.

— Да, не переживай. Они маленькие, спрятать будет легко, — я уже полез в рюкзак за одеждой, — Только с джинсами у нас напряженка… Твоего размера нет, только мои.

— Ну, те что сейчас на мне надеты — тоже велики. Переживу, только вот я боюсь футболку придется на спине обрез… — ты так и не договорил, потому что мельком заметил знакомый принт на той вещице, которую я вытянул из рюкзака и спрятал за спиной, надеясь сделать своего рода сюрприз… который, конечно же, сорвался, — Дил, где ты ее откопал!

Твои руки уже потянулись ко мне, и мне пришлось сдаваться.

— Приберег. Твои «Queen».

Я улыбнулся, наблюдая за тем, с каким восторгом ты забрал у меня майку, буквально выхватил из рук, развернул, закрылся ею — не специально, просто хотел целиком посмотреть на то, что так долго валялось на самом дне рюкзака. Признаться, делать приятные сюрпризы я любил в основном из-за реакции на них, а тут экая несправедливость — не видеть твоей счастливой мордочки, так не честно!

Я осторожно потянул майку вниз, желая открыть доступ к тебе, только вот ты мои планы не разделял: перевернул ее принтом ко мне и уже засунул в нее руки.

— Эй-эй, не торопись, — я придержал майку, не давая тебе опустить ее вниз. Получилось так, что ты застрял локтями в одежке, с непониманием на меня уставился из этой тряпичной пещеры, дескать, чего мешаешься, Дил? — Верю, ты рад, только заклеить раны надо. А потом я сам помогу тебе одеться, идет?

— То есть, сам я уже конкретно перешел в стадию полной инвалидности? — ты поднял бровь, обратно перебрасывая горловину майки.

Мудрые букашкив голове дружно сделали фейспалм*. Я с ними мысленно согласился, ибо идиот. И как я сразу не понял, что подобное предложение может тебя задеть?

— Расслабься, — ты ободряюще улыбнулся, заметив, как я сник, — Я знаю, ты беспокоишься и хочешь как лучше. Но, Дил, дай мне делать хотя бы то, что я сам могу, — ты на секунду замер, с полной серьезностью и твердостью в голосе добавил, — Мне это важно.

***

Конечно, тогда мне даже не захотелось тебе возразить. И об этом даже почти не жалел — разве что чуть-чуть, когда ты снова попробовал самостоятельно встать на ноги, простоял пару секунд на шатающихся нижних конечностях, но потом все равно, мужественно, но грохнулся. Но уломать тебя снова прокатиться у меня на руках тоже не получилось — ты у меня еще тот упрямец. В итоге до нашего столика в кафе ты доковылял тихими шагами, опираясь на мое плечо. Не скажу, что это плохо — я рад был тебе его предоставить.

Тайлер сидел, уткнувшись в телефон и что-то там быстро печатал, изредка откусывая от бургера во второй руке. Ки Хонг сидел рядом, насупившись и поджав плечи, будто его поместили в холодильник, хотя в помещении было довольно тепло, да и солнышко, так кстати показавшееся из-за крыш небольших домов, робко лезло в окошко и грело диванчики через стекло. Тереза спокойно пила свой кофе, а как только увидела нас, тут же подвинулась с диванчика, уступая нам место ближе к краю, и похлопала по сиденью.

Я подметил, что ты с облегчением плюхнулся рядом с ней, блаженно закрыв глаза. Значит, ходить тебе тяжелее, чем я предположил в самом начале нашей долгой дороги из соседней комнаты. Но озвучивать свои мысли я не стал, только сел рядом с тобой на освободившееся место и оглядел стол, на котором пока еще стояли несколько нетронутых блюд — для нас заказанные, наверное. На мой немой вопрос, адресованный Терезе одним взглядом, она кивнула и подвинула тебе порцию блинов, а мне указала на мясной стейк с пюре.

— Это все мне? — ты ошарашено глазел на придвинутую тебе тарелку с тремя свернутыми треугольничками, щедро политыми шоколадом, — Я не съем! Это много…

— Поменяемся? — я покосился на тебя, заранее зная, что ты откажешься, увидя мою достаточно сытную порцию мяса.

Ты что-то пробубнил себе под нос, беря вилку и оглядывая свою еду. Сейчас ты был очень похож на Ки Хонга, который точно так же сидел и без аппетита ковырялся в своей полупустой тарелке с гречкой и морковью, с той лишь разницей, что ему такое настроение было простительно — отходняк это дело паршивое.

А вот ты, похоже, просто привередничал.

Я уже наклонился к твоему уху, чтобы шепнуть пару слов, однако ты решительно отодвинул мое лицо ладонью.

— Не говори ничего, — ты с нажимом отпилил вилкой кусочек блина, обмакнул в шоколад и отправил в рот.

Я тут же понял, что все, что я хотел тебе сказать ты прекрасно знал и без меня, а потому слова тут были действительно не нужны. Почему-то я с трудом мог принять тот факт, что от того беспомощного мальчишки, которого я вытащил из ПОРОКа, уже давным-давно не осталось ничего. Или практически ничего — только пока не очень здоровые ноги и сильная худоба. В остальном ты с бешеной скоростью становился таким, в кого меня угораздило влюбиться — в Крылатого, того самого, с которым когда-то встретился глазами в тату-салоне. Только сейчас, вспоминая нашу первую встречу, я понял, что-то белое трепыхнувшееся за твоей спиной — это крылья твои были.

О них я, походу, вспомнил вовремя, потому как с твоего плеча стала спадать моя куртка. Я быстро вернул ее на место, пока она не оголила то, что единственной кассирше-официантке видеть не следовало. Да, на рассвете в этом кафе посетителей кроме нас, да и та девушка за кассой клюет носом, но все же перестраховаться не мешает. Ты спохватился и, дожевывая блин, стал застегивать куртку на замок.

Тереза чуть хихикнула в кружку, потому что ты с набитыми щеками выглядел довольно смешно. Я тоже не смог сдержать улыбки, за что получил от тебя сердитый взгляд. Я виновато пожал плечами и притянул тебя к себе, готовясь уже поцеловать меж этих хмурых бровей, однако ты вдруг вскрикнул:

— Почему ты не сказал мне?!

Тайлер чуть не выронил телефон из рук. Теперь пришел мой черед с непониманием на тебя смотреть и хмуритьсся. Даже Минхо отвлекся от своего блюда и перевел на нас настороженный взгляд.

— О чем?

— О ней! — ты обернулся через плечо, замер на несколько секунд, всматриваясь в Терезу, которая боялась шевельнуться под твоим пристальным взглядом и, готов поклясться, тоже была ошарашена не меньше, чем я.

— О ней? — тупо переспросил я, прокручивая в голове все свои косяки, за которые ты мог меня взревновать, — Если ты про то, что мы обнимались… Томми, я же говорил, что это просто по-дружески…

Ты замахал руками.

— Не то! Дил, вы же… — ты снова оглянулся на Терезу, а потом обратно на меня. Вид у тебя почему-то был чересчур возбужденный, — Ты же… — твои губы чуть приоткрылись, глаза заметались по моему лицу с тревогой, а потом ты на одном выдохе выдал, — Так ты не знаешь…

— Ха… о чем я не знаю? — я натянуто улыбнулся, поняв, что по-прежнему не могу въехать в ситуацию, — Тереза, ты понимаешь о чем речь?

Черт, лучше бы я не спрашивал. Вид у девушки сейчас был такой, будто ее приговорили к расстрелу: лицо побледнело, губы превратились в тонкую линию, а глаза были опущены в почти пустую чашку, которую напряженно сжимали пальцы. Хуже этого только было то, что она не ответила.

Перед глазами тут же промелькнули различные варианты развития событий. Первый: Тереза предала нас, и теперь к этому придорожному кафе летят все вертолеты ПОРОКа. Второе, менее безобидное: она тайно влюблена в меня, и мы переспали по пьяни, а на утро я все забыл. Третье: она тоже мутант, и теперь всем пиздец. Кстати, все три варианта объясняют, почему она порезала тебе спину.

— Не то! — ты пощелкал пальцами у меня перед глазами, привлекая мое внимание. Я даже не успел удивиться тому, что ты, похоже, прочитал мои мысли, а Тереза не успела шепнуть молящее «не надо!», — Вы одной крови!

Вот теперь телефон Тайлера не выдержал сего откровения и улетел под стол.

— «Мы с тобой одной крови, ты и я»… — задумчиво и на автомате выдал я цитату из мультика про Маугли, но все равно не смог понять, к чему это ты про кровь начал.

Если бы ситуация не была столь серьезной, судя по выражению всех лиц, которые уставились на меня, я бы точно получил от тебя подзатыльник. Возможно, не только от тебя. До меня, почему-то, очень поздно доходит смысл сказанного — спишем это на бессонницу. Но он все же дошел — до того, как ты приготовился орать на все кафе «она твоя сестра, дурик!»

— Что?

Я проморгался, потер глаза, удостоверившись, что не смотрю очередной дурацкий сон из жанра фантастики, попросту уснув за завтраком, однако картинка не изменилась. Только Поузи сейчас под столом шарился в поисках своего гаджета.

— Ебаная Санта-Барбара… — сипло выдавил из себя Ки Хонг, — Я покурю… Там, — он тихо встал с места и немного нервной походкой направился к выходу.

— Я счас… тоже слиняю, тока телефон… — раздалось из-под стола, а потом Тайлер неловко ударился от него спиной, отчего мебель подпрыгнула, — Пардоньте…

— Дил! — ты снова окликнул меня, — Я думал раньше, что она в тебя влюбилась, а сейчас понял, что вы улыбаетесь одинаково… Я раньше не понял, не знаю почему, просто сейчас вижу, что кровь от крови, пусть вы внешне почти не похожи, я…

Тереза не выдержала первая, прерывая этот несвязный поток мыслей и слов:

— Я не хотела тебе говорить! Это было все ради твоей безопасности и… и ради моей, потому что… Господи, это так сложно объяснить, но так нужно было, ты не должен был знать…

Мозг сыграл со мной злую шутку. Зрение расфокусировалось, а все слова доходили будто из-под воды. Если бы я еще слушал, возможно, смог бы уловить суть, однако я просто будто отключился от реального мира. Мне почему-то отчаянно хотелось вспомнить ее — мою сестру. Не ту, которая сейчас пыталась объясниться, сидя со мной за одним столом в кафе, а ту, которую я должен был знать в детстве. Но в итоге вместо воспоминаний приходили лишь только кошмары о матери…

— Дил… — твой голос и теплая ладонь на плече помогли мне вынырнуть из темного омута, — Нам надо уезжать…

— О чем ты? — я вяло перебирал языком, стараясь всеми силами вернуться в настоящий момент времени и заставить свой организм сносно функционировать.

— Гляди, — ты повернул мою голову вбок.

За кассой у самой стены над столешницами висел телевизор. Девушка, скучавшая без работы, задремала сидя прямо перед ним — вовремя, учитывая то, что там по телевизору показывали. Если бы не это — на нас бы давно вызвали полицию.

Звук был тихий, однако я и без этого прекрасно знал о чем речь. В эфире новостей, подозреваю, что в прямом, показывали репортаж с места убийства — с того самого станища тревеллеров, в котором мы останавливались на одну ночь. Вот знакомые лица — ссыкун (так я про себя окрестил того чувака, который был вместе с той группой пьяных амбалов, что напали на меня и Ки), который с похмелья пытается объяснить властям, как выглядели подозрительные опасные незнакомцы, которые останавливались в этом фургоне. Не думаю, что ему поверят, к счастью, мы не особо свои лица на публику светили. И все же по спине пробегает неприятный холодок, когда в эфир проходят те несколько секунд, когда журналисты в наглую пытаются пролезть к самому месту преступления и заснять труп.

— Крылатый, Дилан, уходим, — шепчет на ухо Тереза — единственный человек, который сохраняет адекватность в данной ситуации, а не завороженно пялится в телек, как ты.

— Томми, пошли… — я тихо тормошу тебя за плечо, стягиваю с диванчика на руки — ты даже не возражаешь.

Тайлер бубнит что-то под нос, забирая с собой остатки еды — запасливый, хоть до кого-то дошло, что в поездке важна будет каждая крошка. Хотя, платил-то за завтрак, насколько я знаю, он, так что, похоже Поузи просто не хочет, чтобы его деньги улетели на ветер.

— Они говорят, полиция не может снять отпечатки пальцев… — шепчешь в ответ, пока я, последний из всей компании, выхожу из кафе и несу тебя к машине, — Это я его заколол так, Дил…

___________

*Facepalm — популярное онлайн-выражение в виде физического жеста. Более широко известная трактовка выражения: «лицо, закрытое одной рукой», которое является проявлением разочарования, стыда, уныния, раздражения или смущения. Этот жест иногда называют «рукалицо».

========== 33. Bleeding Out ==========

Комментарий к 33. Bleeding Out

Советую под рукой держать вот эту подсказочку https://vk.com/dylff?w=wall-175870348_1880 (для тех, кто запутался во временной линии между Дилом и Терезой)

‘Cause I’m bleeding out,

So if the last thing that I do

Is to bring you down

I’ll bleed out for you.

So I bare my skin

And I count my sins,

And I close my eyes,

And I take it in,

And I’m bleeding out,

I’m bleeding out for you, for you.

Imagine Dragons — Bleeding Out

Прошло чуть больше суток с того момента, как мы проехали последний населенный пункт. С того времени наш джип почти не делал остановок, во всяком случае, дольше чем на пятнадцать минут — сменить водителя и чуть размять ноги. Не сговариваясь, все решили, что будет лучше как можно скорее унести ноги из штата, так как нас уже могли разыскивать не только ПОРОК, но и полиция. Хотя, даже если нас вдруг накроют менты, все равно в конце концов ПОРОК добьется передачи виновных в их руки.

За все то время, пока мы в пути, никто почти не разговаривал, кроме Терезы. Первые часа четыре так вообще прошли у нас с ней практически в перебранках, а ребята — Тайлер, Ки Хонг и ты — просто старались не попадаться под горячую руку. Как там говорится: ссора — дело семейное?

С горем пополам мне удалось вытянуть из девушки правду. Тереза рассказала, почему не могла мне рассказать об общих родителях — точнее почти об общих, у нас с ней один отец, но разные матери. Признаться, этот факт теперь был не в ее пользу, поскольку с ранних лет я ненавидел своего второго родителя. Теперь эта злость на него медленно передавалась на человека, в чьих жилах течет его кровь. Его, но ни капли маминой.

Тереза старше меня на шесть лет. Она рассказывала, что мы с ней в детстве не часто виделись, к тому же когда она видела меня последний раз — мне было чуть больше трех, это вполне естественно, что я не запомнил ее. Мой отец не жил никогда на две семьи, однако никогда не считал, что должен быть привязан к одной единственной женщине, а потому измена для него не была чем-то за гранью: он переспал с проституткой и заделал ей ребенка — Терезу. Не специально, конечно, просто… как по мне, «не успел вовремя высунуть». Мать от девочки не избавилась, наоборот, решила, что с появлением ребенка должна измениться сама и попробовала начать новую жизнь. Странно, что при всем при этом моя мама даже не подозревала, что у папашки на стороне есть женщина, а уж тем более — дочка от нее. По словам Терезы, отец приводил меня к ним «в гости», когда я сильно надоедал ему или мешал бухать.

Тереза говорила, что один раз папа просто привел мальчика, сказал, что он ее братик и велел смотреть за ним — за мной. Помнит, как ругались родители, как ее мама пыталась вразумить отца, выбить из него хотя-бы копейку на содержание его же собственной дочери. Вот только не получалось ни черта, отец пригрозился ее убить, если та еще хоть раз скажет, что Тереза — от него. И в конце концов, когда Терезе было восемь, ее мать нашли у порога больницы мертвой. Врачам причина смерти была ясна: наркоманы часто так делают, подбрасывают «своих» с передозом, а потом сбегают, чтобы не спалиться самим. И все подумали, что это как раз тот случай, когда бедная женщина просто увлеклась запрещенными средствами и не рассчитала дозу.

Сейчас мы оба с Терезой понимаем, что смерть была подстроена папашкой. Ясно как день — вспоминая то, что пережил я сам, я знал, что способен он был и не на такое. Да, Тереза говорила, что ее мать была женщиной с характером, иногда пила, позволяла себе ударить ребенка — но она никогда не была наркоманкой, и старалась стать хорошей матерью. Старалась завязать с прошлым, ушла с прежней работы, поменяла круг общения. Жаль, это ее не спасло — нужно было сразу переезжать, менять город, а еще лучше — страну. И возможно все так бы не повернулось…

Терезу отдали в дет-дом. Пару лет ей пришлось не сладко, она ведь знала, что где-то есть ее папа, который почему-то ее не забирает, что есть братик. Мне с трудом верится сейчас, что когда-то эта девушка была наивной и думала, что в тот момент и правда была нужна нашему отцу. А ему был не нужен никто. Даже моя мама, которая просто стала жертвой собственной влюбленности. В отличие от моей сестры, моя мама была наивной.

За те два года — несколько побегов и одно похищение. Одно гребанное похищение двухлетнего ребенка! Услышав от Терезы про это, я даже немного рассмеялся. Она пыталась меня забрать с собой, когда решила убежать из города от ненавистного ей детдома. Это странно, но она рассказывала, что за те несколько встреч еще при ее живой маме она ко мне очень привязалась — насколько можно привязаться к незнакомому ребенку, которого такой же малознакомый дядька привел к тебе в дом и сказал, дескать, вы одна семья. Но ребенок ведь не виноват, он же не понимает ничего, маленький, чистый — наверное, поэтому Тереза так легко всем поверила про меня. И потому всегда чувствовала свою ответственность за младшего.

Конечно, похищение сорвалось. Тереза говорила, что я дико орал и просился к маме, чем и привлек народ. Проводница, сволочь эдакая, не пустила детей на поезд без присмотра родителей. А кому хотелось ехать в вагоне с плачущим и визжащим чадом? Если мать рядом, она успокоит. Но мамы не было, а потому мы с Терезой профукали поезд. На пустой станции нас нашла полиция. Уже из участка меня забирала моя настоящая мама, а Терезу — воспитатели из детского дома — до того, как мама успела узнать о существовании моей сестры. Наверное, приди она чуть раньше, застав бы нас обоих вместе — она бы забрала Терезу к нам. Но тогда, видимо, судьба была настроена против нас всех.

В одиннадцать лет Терезу удочерили. Как она сама говорит — это лучшее, что могло с ней случиться на тот момент. Одинокая семейная пара, мать — бразильянка, отец англичанин, хорошая, в общем, семья, которая смогла дать девушке то, чего она не смогла получить: любовь от обоих родителей и счастливое взросление. Далее переезд в другую страну на несколько лет сразу же после усыновления и… потеря меня. Не потому что новая семья отказалась принять в семью второго ребенка, просто с прежних мест пропали мы с мамой, в попытке сбежать от отца. Нас развели по двум разным концам мира.

Конечно, Тереза не хотела оставлять меня на произвол судьбы и пыталась хотя бы найти меня через соц-сети, благо, имя, фамилия и возраст она мои знала. Копила денег, чтобы когда-нибудь приехать за мной и увести к лучшей жизни, хотя даже не знала, жив ли я был. В конце концов, уговорила родителей обратно на переезд в наш город. До окончания школы, буквально в последний год ее обучения, на нее вышел представитель ПОРОКа, предложил работу. Она была выдающейся ученицей, явно показывала уровень знаний гораздо выше, чем у остальных, наверное, поэтому ее заметили.

Вот только если я с самого начала понимал, на что подписываюсь, то Тереза до последнего не знала, чем занимается эта организация на самом деле. Мне сразу сказали правду, сразу рассказали, что я буду делать, кого убивать и что мне за это полагается — стоило только подробнее рассказать о всех плюсах этой работы, и я уцепился за нее всеми конечностями, как за последнюю надежду вернуть мне смысл моей никчемной жизни. Мне было нечего терять, а вот Терезе было что. А потому об обратной стороне медали в ПОРОКе умолчали. Она узнала обо всем, только когда прибыла в главный штаб для подписания контракта.

Тереза не могла отказаться — они пригрозили убить ее родных. Тех людей, которые ее усыновили, и ее биологического отца тоже, пусть тот и остался в другом городе и не имел к девочке никакого отношения. Из этого всего плюсом было только одно: в ПОРОКе упустили факт существовании меня — ее брата, поскольку по документам тогда я уже был детдомовским: матери уже не было, а отец, хоть и был жив, вышвырнул меня на улицу. Хреново ребята работают, да?

В любом случае, Тереза в скором времени просекла, что о ее брате никто не знает. Родители были спасены — она согласилась на работу, а после нескольких лет чудом сымитировала их смерть, сумела передать им крупную сумму денег на новую жизнь в другой стране. Сама же она решила найти меня — с возможностью ПОРОКа сделать это будет просто. Однако, через какое-то время поняла, что безопаснее будет, если я не узнаю о ней: за семь лет работы в этой тайной тюрьме она убедилась, что так просто здесь людей не отпускают. Она решила прекратить поиски, хотя была в шаге от того, чтобы меня найти. Отказалась от цели своей жизни и полностью посвятила себя единственному, что ей оставалось — работе.

«Судьба не дура, зря людей сводить не будет». Не знаю, насчет дуры, но наша точно с прибабахом. Через год Терезе дали подопечного с целым рядом психологических проблем, новенького солдата, всего девятнадцать лет, чтобы в дальнейшем подготовить его к охоте на монстров, поскольку он подавал очень большие надежды. Каково было ее удивление, когда в толстой черной папке c его личным делом она прочитала мое имя…

И Тереза решила не говорить мне об этом, чтобы спасти меня. С виду можно сказать, что она идиотка — как можно спасти того, кто сам подписал себе смертный приговор и отдал свою судьбу ПОРОКу? Оказалось, можно — Тереза ведь сама тогда была частью ПОРОКа. А потому принимала в моей судьбе очень активное участие — чего только ей стоило сохранять мое душевное равновесие после первых нескольких Задержаний или влиять на распоряжения начальства, ссылаясь на собственное психологическое заключение. Оглядываясь назад, пусть я тогда не мог сказать о ком-то «друг» — Тереза именно таковым и была.

Теперь мне стали понятны многие мотивы ее поступков. Странные взгляды в мою сторону, подмен анализов, участие в побеге. Все это время она знала обо мне больше, чем я мог представить, однако в моей голове до сих пор не укладывалось то, что после стольких лет одиночества, оказалось, что есть еще на земле человек, с которым у меня «общая кровь». Твоя цитата, между прочим — не знаю, что у тебя за странная манера говорить так о родственниках.

С одной стороны я злился на нее, за то что утаила это даже от меня, за то, что даже после того, как мы сбежали ничего не сказала и не собиралась этого делать, якобы спасая меня. Я никогда не буду в безопасности — ни я, ни она, ни ты, ни кто-либо из нас. И если Тереза до сих пор этого не понимает — она дура. Но с другой стороны, она не из личной прихоти утаивала правду, как бы банально это не звучало — она хотела как лучше.

Больше всего на свете мне тогда хотелось сбежать от всего этого: от моей так называемой сестры, от воспоминаний, от правды. Сам не заметил, как время от времени по бесчувственному лицу стекали слезы — просто переизбыток эмоций, которые вопреки всему, не удавалось сдержать. Правда душила меня, и в какой-то момент я и правда чуть не выскочил из машины на ходу — Тайлер успел вовремя затормозить, так что когда я открыл дверь, скорость была чуть выше чем человеческий шаг.

Не знаю, что бы я делал, если бы не ты. Ты мигом перелез с задних сидений, сместил Тайлера с водительского, снова взял все (а точнее мое состояние и руль) в свои руки, нагнал меня, пока я быстрым шагом пытался уйти как можно дальше от нашей машины. Криками и мольбами убедить сесть меня назад не удалось, так что в конце концов ты просто остановил машину и выпрыгнул следом за мной, даже пару шагов сделал, прежде чем упасть на меня. Придавил своим весом, и слезать отказался, хитрец. А главное любому словесному возражению тоже не дал слететь с губ — заткнул, вообще не дал мне говорить.

После этого Поузи, явно задолбавшийся наблюдать за семейными разборками (а как еще наши отношения по-другому теперь назвать?) дверки в машине заблокировал. Даже в шутку предложил мне поменяться местами с Ки Хонгом, если конечно, «мой парень» не будет против. А этот самый парень был — только если закрыть в багажнике вместе с ним. Или стекла выбьет.

***

Сквозь тяжелый сон слышу тихое тиканье машины. Тайлер паркуется — чувствую, как джип замедляет ход, а потом и вовсе останавливается. С трудом приоткрываю глаза, в темноте вижу, как он гасит фары и вытаскивает ключ из зажигания. Остановка у меня даже не вызвала вопросов — все мы вымотаны и устали, и Поузи тоже нужен отдых.

В машине все спят: Ки Хонг, укрывшись чужим свитером, Тереза справа от меня, уложив голову на мое плечо и ты уложил голову у меня на коленях, заняв почти все пространство на заднем сидении. Мирная картина, не правда ли? Даже будить не хочется, вот только мое уставшее тело с этим не соглашается. Сейчас я очень завидую Тайлеру, который тихо потягивается, расправляя руки вверх и зевает.

Я попытался поменять положение, хоть на чуть-чуть, однако, сделать это было очень трудно, учитывая двух спящих по краям людей. Стоило мне чуть завозиться — ты тут же недовольно пробурчал что-то себе под нос. В тишине это прозвучало довольно громко и я всерьез заволновался, что ты можешь разбудить Терезу или… себя. Окончательно, я имею ввиду. На Ки мне было плевать, а Тайлер за такое короткое время все равно не мог заснуть. Но к счастью, девушка не проснулась, а я умудрился сесть чуть поудобнее, вытянув ноги в проем между двумя передними сидениями. Надеюсь, парни не будут против.

Заснуть не удавалось на протяжении часа. Признаюсь, я поглядывал на часы — те светящиеся циферки на машинной панели прямо передо мной. Надоело. Только я поймал сон, пусть очень хрупкий и «больной», такая мелочь, как раздражающее тиканье при парковке смогло меня разбудить — и с тех пор все. Голова по-прежнему гудела, а в глаза насыпали песка — будто я и не засыпал. Паршиво.

В очередной раз приоткрыв глаз, я увидел, что цифры в темноте больше не светятся — их закрыла чужая рука, которая сейчас шарила по панели и искала кнопку разблокировки дверей. Что этот азиат еще задумал?

Он не видит, не замечает моего прожигающего взгляда в темноте — не знает, что я не сплю, продолжает свое «черное» дело. Зная Минхо, я не верю, что он просто решил выйти размяться. Вот кнопка нажата, раздался тихий щелчок и двери на свободу открыты. Тихо дергает ручку со своей стороны, подбирает в ногах сумку и почти бесшумно вылезает наружу. В темноте за стеклами вижу его удаляющийся силуэт — теперь мне понятно, что он просто решил смыться.

Я осторожно пытаюсь выбраться из-под тебя и Терезы. Девушка спит крепко, пользуется возней и тоже отворачивается к окну, подтыкая под щеку плед. Я надеялся, что и тебя мне удасться не разбудить, однако ты все же почувствовал, что я ухожу.

— Дил, ты куда? — ты поймал мою руку, хотя сам толком еще не проснулся, сонно хлопал глазами и ежился от холода.

— Я ненадолго, — наклоняюсь, целую свое чудо в лоб, — Не переживай, здесь ты в безопасности, а я вернусь через пять минут.

— Дил, я не понимаю… Где Ки? — кажется, твой сон теперь тоже пропал — ты моргал глазами и хмурил брови, пытаясь понять, что происходит, — Можно мне с тобой?

— Нет, — шепчу, — Я вернусь чуть позже, и мы вместе разомнем ноги, если захочешь. Но сейчас ты должен остаться здесь, — я старался говорить твердо и спокойно, надеялся, что ты не почувствуешь мое волнение.

— Л-ладно… Только если не придешь через пять минут, я возьму пистолет и пойду искать тебя сам! — серьезно заявил ты.

Я кивнул. Разубеждать тебя сейчас не было времени, с каждой секундой Ки Хонг уходил все дальше, а учитывая то, что я не знал, отчего он решился уйти именно сейчас — кто знает, что могло случится с нами. Вдруг он нас сдал?

Пока я пытался нащупать в рюкзаке нож (на случай драки) и второй кроссовок, ты помог открыть дверь со своей стороны — толкнул от себя и чудом не вывалился сам. На прощание мы не обмолвились ни словом, я так торопился, что даже не взглянул на тебя. Надеюсь, я об этом не пожалею.

В темноте трава казалась еще больше: огромные колосья доставали чуть ли не до плеч, я спотыкался каждые два шага, пыхтел, пытаясь выйти на протоптанную Ки Хонгом тропинку. Пожалел, что не взял фонарик, с ним мне было бы удобнее. Хотя, может оно и к лучшему — если Ки что и задумал, я подберусь к нему незамеченным.

Ага, как же. Меня не только заметили, но еще и споткнулись об меня в темноте — оказалось я так спешил, что перегнал Минхо, а он даже не понял, что за ним хвост. Азиат налетел на меня, когда я присел завязать шнурок от кроссовка, который толком не потрудился заправить в обувь, пока вылазил из машины.

Сказать что он был напуган — ничего не сказать. С перепугу попытался достать пистолет и выстрелить в двигающийся силуэт, который, похоже, поначалу просто принял за камень. Пинком я вовремя успел выбить оружие из рук, а после прижать Минхо к земле.

— Как пистолет достал, тварь? Сбежать решил? — я уперся ладонью ему в рожу.

— О’Брайен?! — кажется, он только что узнал меня, — Ну ты и псих! Ты ж в машине сидел со все… Аай! Руку пусти, гадина! Хорош, хорош, да не сбегу я!

Я машинально сосчитал до трех и встал с него, забрав пистолет с земли. Как он только умудрился выкрасть его у меня, я ведь всегда держал его при себе…

Ки Хонг равнодушно посмотрел на меня и принял сидячее положение. Вставать с земли он, похоже, не собирался. Потер челюсть, поправил спавшие лямки рюкзака, пока я испытующе пялился на него, ожидая разъяснений. Этот гад будто нарочно тянул.

— Дилан, — впервые за долгое время, Минхо назвал меня не по фамилии, — Ты стал слишком мнительным. Я, конечно понимаю, вы с Ангелочком через многое прошли и все такое, но давай ты не будешь смотреть на все чужие поступки, как на покушение на ваши жизни.

Я не нашелся, что на это ответить. Тупил несколько секунд, прежде чем открыть рот:

— Если ты хочешь сказать, что ты — не угроза, зачем украл пистолет?

— Чтобы сбежать, конечно же, — он пожал плечами, — Мне, знаешь ли, не по нраву тусоваться с мутантом и двумя беглыми наемниками во всемирном розыске. Знаешь, хочется еще пожить в этом мире, прежде чем сдохнуть от чужой пули. Твоей пули, или тех, кто за вами охотится, — он с вызовом посмотрел мне в глаза, — Мне интересно, ты рассказал Тайлеру об Уилле и той рыжей красотке? Или этот бедняга не знает ни о чем, так и таскается с вами чтобы… убить время? Кстати, удивлен, что ты так и не узнал у него, почему он решил отправиться с вами.

Его резкие фразы на этот раз не произвели должного эффекта — я не взбесился, не захотел достать нож и кинуться на азиата — мне было плевать на то, с какой напыщенной интонацией он это говорил. Вместо этого лишь устало покачал головой.

— Я не сказал им только затем, чтобы защитить.

Неожиданно я понял, как по-дебильному это звучит. Собственные слова напомнили мне сегодняшний разговор с Терезой — она повторяла мне, что все ее поступки были во благо мне. Верил ли я ей? Не думаю. Вот только оказалось, что не всегда то, как мы поступаем, другие могут считать добром — чаще эгоизмом. Я прогнал тебя из дома, когда решил, что защищаю тебя, вместо этого лишь ускорил твою поимку. Тереза умолчала о нашем родстве, надеясь, что так я не окажусь под властью ПОРОКа. Я не говорил Минхо, что жив. Он не сказал про побег.

— Ты решил исчезнуть тихо? Чтобы быть просто дальше от всех проблем? — я чуть усмехнулся, — С твоим везением, Минхо, это будет не просто.

— Знал, что ты поймешь, — он хмыкнул, поднимаясь с земли, — Я, в отличие от вас, добродетелей, эгоист.

Я опустил глаза, носком кроссовка чуть ковырнув землю под ногами.

— Да ладно, — он тихо рассмеялся, — Только не говори, что будешь скучать, не поверю, — он скорчил грустную рожицу, а потом рассмеялся еще сильнее. Я тоже улыбнулся, — Узнаю старого-доброго Дилку. Сколько лет прошло, не думал, что когда-нибудь снова перед собой увижу того парнишу, который по ночам, лишь бы не спать, просился погулять по ночному городу. Прости, высоток, чтобы поорать на город с высоты, поблизости нет.

— Прости, что не сказал тогда, что…

— Забей, — отмахнулся азиат, — Подумаешь, ходил на твою могилу липовую. Слушай, давай вот только без этих соплей, ладно? Сейчас — это сейчас. Ты другой, я другой и точка. Береги своего Ангелочка и… Не спрашивай его обо мне, ладно? Да, ты уже и так догадался, что мы знакомы и не только… Я скажу только одно: из той передряги я выбрался живым только благодаря ему, но и он тоже потерял много. Не спрашивай его просто. Пусть эта часть общего прошлого останется у меня.

Мы молчали. Ки Хонг не смотрел на меня, я на него, только пистолет в руках вертел, а потом решив, что мне он больше не нужен, кинул другу. Другу — тому, кто когда-то им был. И возможно стал сейчас — всего на несколько гребаных минут, перед тем, как насовсем исчезнуть из моей жизни

— И это, получается, все? — я подвел итог разговору.

— Все, — Минхо огляделся по сторонам, а потом мне в глаза, чуть усмехнувшись, — Надеюсь, чудила, я тебя больше не увижу.

***

К машине я вернулся уже ближе к рассвету. Солнце еще не встало, однако небо уже превратилось в нежно-голубое с оттенками мягкого оранжевого. В машине на переднем сидении сразу приметил храпящего Тайлера — знак, что все было хорошо, пока я отсутствовал. Что ж, признаться, я немного волновался из-за несдержанного обещания — в лесу с Минхо я был намного дольше пяти минут. Наверное, волновался зря.

Стоп, похоже нет. Тебя в машине — нет.

Главный паникер — сердце — уже успело пропустить пару ударов, прежде чем я успокоил себя тем, что далеко уйти ты просто физически не мог. Судя по времени, искать тебя стоит в метрах тридцати-сорока от машины, может чуть больше. Если бы не огромная трава и деревья, возможно, я бы нашел тебя сразу.

Десять минут я впустую потратил на поиски. С той стороны, откуда я пришел, тебя не было. Сердце молча тряслось от страха, но подать голос (а точнее панический вопль) не решалось. Будить Тайлера и Терезу я пока не хотел, надеялся, что сам тебя разыщу. А может просто пытался опровергнуть теорию Ки Хонга о том, что я мнительный.

Я уже всерьез шел проверять багажник, пока не услышал за холмом чуть поодаль от дороги чих. Я и мое сердце выдохнули в унисон от облегчения. Я пошел на звук последующего за чиханием шмыганья носом, уже представляя, как нахожу тебя там, спрашиваю, чего ты там делаешь, только вот в самый неподходящий момент нога запуталась в траве и я почти полетел кубарем с крутого холма вниз.

Почти — ибо был пойман тобой за руку.

Когда я, наконец, пришел в себя и очутился рядом с тобой в нормальном сидячем положением, в голове разом улетучились все вопросы. Сидел и пялился на маленькое озеро, которое было вот прямо тут, за холмом. Как никто из нас его не заметил здесь? Или может, Тайлер специально завернул отдохнуть именно в это место?

— Прием, прием, Земля вызывает Дилана, — ты пощелкал пальцами у меня перед лицом, привлекая к себе внимание, — Как сходил? Нашел Ки?

— Ага, — я чуть улыбнулся, оглядев тебя, довольного и по-утреннему взъерошенного, — Ты не волновался, похоже?

— Неа. Ты же сам взял пистолет. Да и на сердце просто было спокойно.

Я улыбнулся, чуть поджав губы. Тебе и правда лучше думать, что пистолет взял я, а не Минхо. К счастью, ты не увидел в моих глазах ложь, а смотрел на воду, зябко поежившись из-за прохладной погоды.

— Ты один вернулся, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Да. Минхо решил, что нам обоим надо вычеркнуть друг-друга из жизни. Он просто ушел, правда, не знаю, куда он денется один в лесах.

Я чуть усмехнулся, вспоминая, как долго я орал в лесу один, сыпля на него ругательствами — когда-то, это было наше своеобразное дружеское приветствие-прощание, орать друг-другу вслед благим и не благим матом. В шутку, разумеется, нас обоих это прикалывало. Это типо было вместо рукопожатия или дружеских знаков, коими обычно обменивались лучшие друзья. Когда-то давно, когда я был ребенком он научил меня не бояться моих призраков — орать на них, выкрикивать эмоции. Странно, что именно сейчас, когда я осознал, что потерял еще одного важного человека из моей жизни, мне вдруг стало ужасно страшно.

— Мне кажется, он не пропадет. Ему без нас и правда лучше… он меня боится после того случая со стеклом, — ты потупил глаза.

Я ничего на это не ответил, сдвинул тебя к себе ближе, чтобы не так холодно было. Взгляд сам пал на озеро, в котором отражались облака, такое тихое, спокойное, чистое. Какое-то время мы сидели молча, отдыхая от слов и от ночной беготни — я мог не сомневаться, что устали мы одинаково.

— Томми?

— М?

— Не хочешь искупаться?

Голова в капюшоне повернулась ко мне, недоверчиво смотря одним глазом.

— Вода же холодная. И у меня… раны.

— Они заклеены. А вода не холоднее, чем на улице, привыкнуть легче. И никто не увидит, сейчас около пяти утра, — я предвидел твою следующую отмазку, — Ну же, малыш, ты же не хочешь возвращаться в душную машину?

Твои глаза радостно сверкнули, а губы расплылись в улыбке. В следующую секунду в меня полетела твоя толстовка, а за ней — футболка, я только и успевал ловить.

— Только если обещаешь не приставать.

========== 34. I’m a mess ==========

Ooh I’m a mess right now

Inside out

Searching for a sweet surrender

But this is not the end

I can’t work it out

How?

Going through the motions

Going through us

And though I’ve known it for the longest time

And all my hope

All my words are all over written on the signs

But you’re my road walking me home

Home, home

See the flame inside my eyes

It burns so bright I wanna feel your love, no

Easy baby, maybe I’m alive

Before tonight I wanna fall in love

Put your faith in my stomach

Ed Sheeran — I’m a mess

— Дииил, — протянул ты, тыкая в мой локоть пальцем и смотря на меня снизу вверх, — Ты все еще дуешься за утреннее, да?

— Нет, — односложно ответил я, сбавляя скорость на повороте.

— Тогда не закрывайся от меня, — ты нащупал ногой кнопку стеклоподъемника и ловко опустил вниз оконное стекло, а затем высунул туда обе ноги. Хах, подозреваю, мимо проезжающим машинам открывался просто великолепный вид на твои босые пяточки.

— Да я и не закрываюсь, — я чуть усмехнулся, понимая, что твоя просьба звучит немного абсурдно.

Мне показалось это глупым — я ведь тебя совсем не избегал, не прятался. Странно, что ты решил, будто я обижен на утреннее — совсем нет. Я же твой любимый… нет, не просто любимый, а еще и любящий, и единственный парень, а значит должен понимать и стараться идти тебе навстречу. Так ведь?

С задних сидений раздался громкий хрюк. Мы синхронно повернули головы назад, оказалось, это всхрапнул Тайлер, причем чудо — он умудрился не разбудить Терезу, которая все так же спала на задних сидениях. Ты чуть засмеялся, а я просто постарался не сводить глаз с дороги. После ухода Ки места в машине стало больше, а Тайлер решил, что настала его очередь отсыпаться после двух бессонных ночей в пути. Руль перешел в мои руки, а переднее сидение — к твоей заднице, потому как ты счел своим долгом развлекать меня во время пути. И я был этому рад, даже несмотря на «утреннее».

Да, хорошо, признаю — я немного расстроен тем, что ты отказался утром от секса. А ведь все так хорошо складывалось! Холодная вода, озеро, глиняные берега, шелест утреннего ветра и ни души вокруг. Просто рай. Мы отмывались от грязи, которой ранее же забросали друг друга, смеялись — ты тогда обозвал меня Шреком, а я согласился лишь при условии, что ты будешь моей Фионой. Ты ржал как ненормальный, дескать, это самое романтичное, что ты когда-либо слышал! Ну надо же — я ему тут комплименты делаю, а он ржет. Я зыркнул на тебя хитро, в шутку повалил на берег и попытался зацеловать. Отплевывались от глины тоже вместе.

В воду я еле тебя заволок. Уверен, если бы ты мог ходить сам, то больше чем на пару шагов в воду не зашел бы. А так у тебя не было выбора, когда тебя по-собственнически усадили на бедра и потащили в воду. Ты визжал, прижимался ко мне и даже умудрился укусить за ухо — эдакая маленькая месть за то, что не дал привыкнуть к холодной воде. Но я своего добился: ты дрожал, стуча зубами от холода и крепко за меня держался, то ли ища тепла, то ли просто боялся утонуть. Позже оказалось, что и то и другое — плавать ты тоже не умел, как и летать. Я был обязан это исправить.

Есть такие отцы, которые учат своих детей методом выживания: бросают в воду и делай что хочешь — не утонет, и то счастье, а плавать сам как-нибудь да научится. Не знаю, конечно, как после этого обстоят дела бедных детишек с доверием… и подозреваю, что горе-отцам потом приходится отгребать от мамаш, чье чадо только что испытало сильнейший стресс. В любом случае, давайте представим, что в нашей с тобой ситуации горе отцом был я. А ты, соответственно, двумя другими объектами. Еще одна супер-провальная затея в мой список супер-провальных затей.

На воде ты умудрился удержаться каким-то чудом. Сыпал ругательствами на меня и пытался дотянуться до дна ногами — судя по всему, у тебя получилось, так как постепенно ты осмелел, понял, что удержаться на ногах здесь намного легче, чем на суше и решил отомстить мне за то что, цитирую: «оставил умирать меня в холодной воде, гад!». Ты не по-настоящему злился, нет — тебя выдавали глаза.

Настал мой черед трястись от страха и отходить как можно дальше от тебя, поскольку ты начал брызгаться водой. Побег не давал результатов, пусть даже пару раз ты спотыкался и уходил с головой под воду — все равно через пару минут я стал весь мокрый только лишь от того, что ты забрызгал меня целиком. На тот момент я был близок к тому, чтобы поверить тебе — вода и правда холодная, если в ней не находиться. Эта мысль дала идею — я задержал дыхание и нырнул под воду, махнул ногами пару раз и вот уже снова поймал тебя, растерянного, в мои объятия.

В какой-то момент, невинная игра перешла в нечто большее. Пусть в мутной воде я почти не видел твоего тела, однако ладонями я чувствовал каждый сантиметр теплой кожи. Гладил нежно изгибы бедер, считал пальцами слишком выпирающие ребра, в какой-то момент наткнулся на вставший от холода сосочек, случайным образом спровоцировав тебя на стон. Случайно — а крышу я потерял в тот же момент, припав губами к твоей шее. Ты не отталкивал — тебе это нравилось. Читать я научился тебя не хуже, чем ты меня.

Но в какой-то момент, когда я уже жадно сминал руками твои ягодицы, ты попытался меня оттолкнуть. Я не сразу понял что не так, думал, может, ты хочешь чего-то другого, может, я сильно укусил тебя за ключицу, может, ты сам хотел меня поцеловать, вот только когда пересекся с твоими глазами, пропало почти все возбуждение. Я увидел слезы, которые ты тут же смахнул рукой. Сказал, что это просто вода попала в глаз, попросил отнести тебя на берег. Холодно.

Я видел, что насчет этого ты соврал. Только сказать не смог ничего — решил, что лучше будет прижать тебя к себе, обнять, согреть. Ты поддался. Не знаю, почему ты несколько секунд назад так категорично отпихнул меня,однако сейчас ты разрешил мне к себе прикоснуться, будто снова доверял. Я не знал, отчего твои слезы, Крылатый. Что я сделал не так?

Потом я пытался загладить свою вину поцелуями. Придерживал тебя чуть под спиной, стараясь не навредить крыльям, пока ты наслаждался полной невесомостью в воде и немного моими губами. Ты тогда сказал, что это все очень похоже на полет… Странно, ведь ты не летал никогда сам — откуда тебе знать, каково это? Быть может, ты имел в виду совсем другое, совершенно не те полеты — ты имел ввиду нас с тобой. Нас вместе…

— Скажи, Томми, я сделал что-то не так? — я вернулся из воспоминаний, наконец, четко сформулировав вопрос, который вертелся на языке еще с утра.

Ты опешил, даже поднял голову с моих колен, лишь для того, чтобы посмотреть в мои глаза.

— Да вроде все так… — чуть подумав, ответил ты.

— Почему тогда ты не захотел со мной? Дело в твоем весе? Ты переживаешь, что если я буду смотреть и трогать тебя таким, то постепенно потеряю к тебе интерес?

Ты замялся, опустив глаза, а потом все-таки кивнул. Я выдохнул.

— Возьми рюкзак на заднем сидении. Тот что красный, да, этот. Открывай.

Ты странно покосился на меня, однако все равно послушно потянул молнию рюкзака. Стоило тебе сунуть туда нос, ты тут же недовольно нахмурил брови и посмотрел на меня.

— Дил, эм… я конечно…

— Надеюсь, ты понимаешь, что с этим делать, — я чуть улыбнулся, — Съесть все, что захочешь, если не за один раз — то за несколько. Раз переживаешь из-за своего внешнего вида, будем тебя откармливать. Отговорки не принимаются, начинай прямо сейчас.

Ты закатил глаза, снова забираясь с ногами на переднее и кидая рюкзак между нами. Спорить со мной не стал, сам прекрасно знаешь, что набрать пару-тройку кг тебе просто жизненно необходимо. Странный ты у меня все-таки: обычный человек давно бы скопытился от такой долгой голодовки, а ты вон, бегаешь, скачешь и даже жизнерадостность не растерял. Мутант, что уж. Возможно, сейчас само твое существо было плюсом — иначе бы ты просто не выдержал пребывания в ПОРОКе и тех издевательств, которые с тобой там случились.

— Люблю тебя, — как бы между делом заметил ты, раскладывая наш провиант на приборной панели.

Мы переглянулись одновременно. Ты улыбнулся уголком губ, а затем отвел глаза, будто не было никакого разговора.

***

«Скучно едем!» — заявил проснувшийся несколькими минутами ранее Тайлер и потребовал включить музло. Секундой позже он уже вовсю орудовал пальцами, пытаясь распутать ком из проводов и найти нужный, дабы подключить свой смартфон к колонкам джипа. Денек обещает быть веселым…

Ты даже жевать перестал, с интересом пялясь в экран чужого телефона, где маячили тысячи незнакомых мне названий песен и исполнителей. Тайлер ловко смахивал их пальцем вверх, ища нужный трек, а ты, кажется, с трудом сдерживался, чтобы восторженно не завопить: «Включи эту! Я ее знаю!»

В конце концов, Поузи все-таки выбрал нужный альбом. Сначала из динамиков довольно тихо (если, конечно, сравнивать с тем уровнем звука, что следовал далее) шли быстрые щелчки, затем грубые звуки электрогитары… Когда к игре подключились барабаны я чуть не выпустил из рук руль: так хотелось заткнуть руками уши. На весь салон раздался резкий аккорд гитары, точь в точь совпадающий с начальным, только в разы громче, а затем еще несколько: инструмент явно не щадили.

Wake in a sweat again

Встаю в поту опять,

Another day’s been laid to waste

И снова день пройдет, к стыду,

In my disgrace

В пустую, бл**ь.

Stuck in my head again

Занозой в голове

Feels like I’ll never leave this place

Предчувствие, что никуда

There’s no escape

Мне не сбежать

I’m my own worst enemy

Я свой самый худший враг.

Песню я, конечно же не знал — не в моих она была вкусах, даже в те годы, когда я тусовался с Ки Хонгом мы больше слушали с ним рэп или просто какую-нибудь популярную попсу: в музыке наши вкусы были не очень притязательные. Вернее, его. Я как-то всегда держался отстраненно, особо не фанател от разных песен. Шутить о том, что «мои уши ласкали предсмертные крики моих врагов», я не буду.

На тебя же сия песня произвела обратное впечатление: ты выронил из рук пластмассовую вилку (которая, хвала небесам, упала не на грязное сиденье, а в контейнер с едой), оставил еду на импровизированный стол (все та же приборная панель, на которую многие пассажиры подростки, к коим ты относился, любили складывать ноги) и придвинулся ближе к Тайлеру. Похоже, пытался рассмотреть или слова песни, или ее название.

I’ve given up…

Бросаю все…

I’m sick of feeling

Тошнит от чувства.

Is there nothing you can say?

Тебе нечего сказать?

Take this all away

Возьми все назад,

I’m suffocating!

Я задыхаюсь!

Tell me what the fuck is wrong with me!

Скажи, что же, бл**ь, не так со мной!

Второй припев вы уже пропели с Тайлером вместе. Я как-раз более менее успел привыкнуть к громкости. Тут немного подхриповатый голос певца разбавляли еще два: задорный Тайлера и приглушенный твой. С первого прослушивания ты, понятное дело, не запомнил все слова, а потому просто пробовал повторить мелодию. Ох, не устроить бы мне на дороге аварию, а то ведь, засмотрюсь на то, как ты поешь, блаженно закрыв глаза.

***

Судя по всему, вы с Тайлером решили переслушать все рок-композиции, которые только были закачены в его телефон. Вскоре после группы Linkin Park в битву с моими ушами вступили AC/DC, Skillet, Nickelback, Fall Out Boy, Imagine Dragons, Nightwish, Nirvana, ваши любимые Queen и на закуску отбитые Rammstein.

За время дороги, долгой, но по-особенному прекрасной, ни я, ни Тереза почти не произнесли ни звука. Они были ни к чему, с таким-то говорливым попутчиком, как Тайлер. Выдрыхся наш задорный водитель, что уж, но руль занять не спешил — чесал языком в основном с тобой и еще немного с нами: просто чтоб, как ему казалось, скрасить путь историями о своей жизни, странных и даже забавных приключениях за те свои двадцать шесть с половиной лет.

Не удивительно, в принципе, что вы с Таем (теперь ты называл его только так) нашли общий язык. Тебе было интересно послушать о нем, о настоящей, насыщенной жизни обычного человека, без какого-то ни было криминального прошлого, полной свободы, и независимости ни от кого, о которой ты сам так долго мечтал. А он, кажется, нашел себе идеального слушателя и брата по духу, с кем можно обсудить музыку. А уж когда он узнал о том, что ты в живую видел концерт «Queen»…

Короче, динамики джипа, которым из этого музыкального марафона не суждено было выбраться целыми, начали обратный отсчет.

***

— Тай, слушай, а почему ты с нами поехал?

Впервые за долгое время поездки, этот говорливый тревеллер, наконец, замолк. В тупик попал, сволочь эдакая таинственная. О да, мне тоже было очень интересен ответ на твой вопрос.

— Да, Тай, чего это ты за нами увязался? Нам с Терезой тоже очень интересно послушать об этом, — поддакнул я, переглядываюсь с девушкой. Она ничего не ответила, однако и не возразила.

Тайлер натянуто улыбнулся, видимо, соображая, какую ложь нам лучше скормить. Пусть только попробует, и я вышвырну его из машины на полном ходу.

— Черт…

Поузи досадливо цокнул языком и полез куда-то в карман джинсов, доставая какую-то смятую постаревшую бумажку. Однако, отдавать или разворачивать он ее пока не собирался. Видимо, подбирал слова для более правдоподобной версии.

— Дилан, ты будешь смеяться…

— Почему-то не уверен, — строго ответил я.

— Кхм, да, — не стал возникать Тайлер, — Пфф… На самом деле мне был знак о том, что…

— Что? Я думал, ты придумаешь что-нибудь пооригинальнее чем сверхъестественная бредятина. Вот уж и правда смешно.

— Нет, блять, дай мне закончить! — горячо возразил Тайлер, смерив меня таким взглядом, что я и правда пожалел, что раскрыл свой рот, — На самом деле я знаю как это звучит и не прошу мне верить, просто это и правда было так: мне очень долго снился один и тот же сон, только это было очень давно, в детстве еще, сейчас уже давно не снятся. Знаете, всерьез детские такие кошмары никто не воспринимал. Я называл это сон про «красного ежика»… Знаете, я тогда думал, что тот монстр из сна похож именно на ежа. Снился мой дом, только там было темно. Будто я проснулся зачем-то рано утром, вроде солнце есть где-то снаружи, но внутри только мрак. Я шел вперед, заходил за угол и всегда видел одну картину — огромного монстра в углу с торчащими блестящими иглами. Монстр никогда не двигался в моем сне, однако всегда пугал до жути — я просыпался и еще какое-то время не мог сдвинутся с кровати из-за леденящего уж-жаса.

На последнем слове его голос дрогнул. Тайлер замолчал на несколько мгновений, видимо переводя дух и пытаясь вытряхнуть из головы картинки детских кошмаров, которые, я подозреваю, застряли там надолго. Только вот странно, при чем тут мы? Неужели он подумал, что сменив место жительства, наконец, избавится от детских страхов?

— Пару дней назад я понял, что никакой это был не ежик. Труп, утыканный стеклом, будто иголками, всего то, — он хмыкнул, — Знакомая картина, да? Он даже лежал в том же углу, что и… — Тайлер на секунду поднял на тебя глаза, но потом поспешно опустил, будто боялся, что если посмотрит на тебя — тут же тоже умрет.

— Почему ты решил именно бежать с нами? — мягко спросила Тереза, кладя руку ему на плечо, отчего он вздрогнул, — Если так, то не логичнее ли было наоборот убежать от всего этого на край света?

— Потому что так должно было быть. Знаешь, Тер, я никогда не бегал от своих страхов, вот что-что. Но на самом деле, это только одна из причин. Вторая — вот.

Он протянул мне свернутый листок, который все это время держал в руках. Пришлось отпустить руль и обеими руками развернуть бумагу. Это была фотография — старая, потрепанная временем. Почти обычная черно-белая фотка, однако сделанная рукой профессионала. На ней практически спиной к объективу сидел паренек, полностью обнаженный — низ прикрывали только простыни, а торс изящно обвивали веревки, переплетаясь под белыми крыльями и связывая за спиной запястья. Голова была повернута вбок, будто он оглядывается через плечо, опустив вниз ресницы. Тебя я узнаю везде.

— Это твой Томми, — шепнул мне Тайлер. Будто и без него не знаю!

— Я в детстве как-то шарился по отцовским ящикам, не помню уж зачем. И наткнулся на эту фотку. Отец обругал тогда, сказал, что это единственная фотография настоящего ангела и сказал, чтоб я к ней не прикасался, поскольку ее потом можно будет дорого продать. Спрятал обратно в ящик и грозился дать ремня. Конечно, я еще пробовал расспрашивать его про этого ангела на фотке, он только рассказывал какие-то сказки, дескать, жил у нас когда-то такой. Я любил эти сказки и всегда видел в этом что-то особенное. Тайно лазил в этот ящик и часами разглядывал этого странного птицечеловека на картинке, пытаясь понять, как такое существо может жить с этими крыльями — они же ведь такие заметные, как ангелы прячутся, раз о них нам остались только сказки? Я читал все книги, даже изучал религию, пытаясь понять, почему, что, как, только вот почти ничего. Через пару лет выкрал у отца из стола эту фотку, пытался расспросить священников в местной церкви, а они только пожимали плечами, а некоторые даже крутили у виска. Самое интересное, что отец пропажи даже не заметил. Так фотка навсегда осталась у меня.

Тайлер снова взял паузу, чуть перевести дух. Как говорится, хотите верьте, хотите нет. Как бы я не относился к этому парню, сейчас мне почему-то показалось, что он не врет. Хотя на детекторе лжи я бы его все-таки проверил.

— Теперь понимаете, почему я свинтил вместе с вами и почему помогал? — с надеждой спросил Тайлер, — Мне не только очертела жизнь в этом станище, мне не просто было любопытно, когда я узнал Крылатого… Да, признаю, поначалу так и было — я случайно подрезал вас на машине, а потом узнал в одном из пассажиров мальчишку с фотки. Подумал еще, не почудилось ли мне? Решил, может в темноте обознался, помогу людям — а там станет ясно. Но чем больше я сравнивал, тем больше понимал — это он, как две капли. Сомнения исчезли, когда мой кошмар про «красного ежика» вдруг стал реальностью. Да, Тереза, ты права: тут у меня действительно был выбор, либо бежать от вас, либо с вами. Но я просто не мог оставить то, за что был в ответе — с того момента, как в руки попала эта фотография. И, Крылатый, — Тайлер обратился к тебе, выхватив у меня из рук листок, — Теперь я без малейшего зазрения совести отдаю ее тебе. Она твоя. Сделаешь с ней что захочешь, хоть сожжешь, чтобы глаза не мозолила — видел я, каких страданий тебе стоила жизнь в станище. Стыдно, что я причастен и к этому. Я же ведь тоже тревеллер, хоть и не от мира сего.

Ты опасливо потянулся за фотографией. Рука дернулась, будто в последний момент ты хотел передумать, отдернуть, лишь бы не прикасаться к своим старым воспоминаниям, но все же в конце концов, фотография оказалась крепко стиснутой в пальцах ее правообладателя. Ты поднял глаза на Тая.

— Спасибо, — сипло выдавил ты, прижимая фотку к себе, будто боялся выпустить, потерять или показать кому-то снова.

В голову закралась странная мысль о том, что ты не станешь ее сжигать — эти странные воспоминания были тебе дороги. Тебя же сломали именно тогда — вот уж действительно странно, что ты цепляешься за эту боль, не даешь себе забыть. Знаю, запрячешь в свой «черный угол» на добрые сотню лет, но никогда не позволишь никому забрать и стереть. Предпочитаешь помнить боль, чтобы ни на секунду не забывать о настоящем счастье.

Комментарий к 34. I’m a mess

траха нет, но вы держитесь.

========== 35. Lullaby ==========

Well, I know the feeling

Of finding yourself stuck out on the ledge,

And there ain’t no healing

From cutting yourself with the jagged edge.

I’m telling you that it’s never that bad

Take it from someone who’s been where you’re at,

Laid out on the floor,

And you’re not sure you can take this anymore.

So just give it one more try to a lullaby

And turn this up on the radio.

If you can hear me now,

I’m reaching out

To let you know that you’re not alone.

And if you can’t tell, «I’m scared as hell

‘Cause I can’t get you on the telephone»,

So just close your eyes,

Oh, honey, here comes a lullaby,

Your very own lullaby.

Nickelback — Lullaby

До пункта назначения мы доехали лишь тремя днями позже. Это был небольшой поселок, состоящий в основном из достаточно современных частных домов, нескольких деревенских улочек, маленьких, но по своему уютных кафе, магазинов и мощеных тропинок с фонарями. По словам Терезы, отсюда до ближайшего города было довольно далеко, но это и без надобности: все самое необходимое для жизни здесь и так было.

Тучи в небе неумолимо обещали дождливый день. Утро было прохладное, ветреное, так что даже в машине приходилось закрывать окна, чтобы не замерзнуть. Все готовились к скорому прибытию: Тереза отвоевала у меня свитер, я отдал тебе свою толстовку, сам накинул куртку поверх одной из рубашек. Тайлер пока был единственным, кто вопреки погоде оставался в футболке. Закаленный он, что ли?

«Моя сестра», казалось, волновалась больше всех. Конечно, она старалась этого не показывать, однако, как я успел заметить, руки невольно тянулись ко рту. Наверное, мы и правда родственники, раз и у нее есть противная привычка грызть ногти. Меня только беспокоило одно. Да, я убедился, что ей незачем загонять нас в западню, а значит ни о каких подставах с ее стороны не может быть и речи, но… Всегда есть какое-то «но». Увы, только я почему-то не мог его сформулировать, и из-за этого в частности мне передавалось ее волнение.

Моей руки коснулись чужие холодные пальцы, которые выглядывали из-под темно-синего рукава толстовки. Ты чувствовал все мои перемены в настроении, будто в тебя внедрили очень чуткий локатор. Стоило только почувствовать тебя рядом, как по телу словно прошел заряд молнии — прошел и «смыл» с меня всю тревогу, как гроза очищает землю, прибивая всю пыль и зной к земле. Я шумно выдохнул — слишком шумно, чем привлек внимание Терезы. Однако, она ничего не сказала мне, только лишь попросила Тайлера свернуть на следующем повороте.

Через три минуты (я знаю, я считал) Поузи припарковался около калитки двухэтажного дома. Заезжать не стал, так как Тереза предупредила, что нас здесь не ждали, а значит надо предупредить хозяев. Я бы удивился, если бы это было иначе.

Рюкзак — за плечи, тебя — на руки. Ты даже возражать не стал, слишком тихая была атмосфера в этом месте. Да, в столь раннее утро оно и понятно — народу не было совсем, да и в таких безлюдных кварталах и днем мало кого можно увидеть. Но не спорил ты не по этому — ты видел, как у Терезы дрожали руки, когда она привычным жестом отпирала калитку.

Тайлер захлопнул багажник, из которого вытащил последнюю сумку, и закрыл джип на сигнализацию. В тишине даже эти два коротких звука пика звучали громко.

Кажется, шаги до входной двери Тереза считала. По крайней мере я видел, как нерешительно она наступала на каждый камешек, коими здесь были уложены все тропинки, отгораживающие прекрасные клумбы с ярко-алыми тюльпанами. Надо же, с улицы я не заметил, какой здесь прекрасный цветочный сад. Что в таких случаях полагается думать — хозяева отличные люди? Или просто флористы?

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Тереза, наконец, нажала на заветную кнопочку, оповещая обитателей дома о нашем приезде. Странно, я думал, она откроет ключом — видно же, что девушка здесь не в первый раз.

Какое-то время, нам никто не открывал. Тереза, почему-то не решалась позвонить повторно, нервно теребила рукава у свитера и старалась не оглядываться на нас. В конце концов, изнутри послышались шаркающие шаги, а после — ручка дернулась.

Тереза отпрянула от порога, случайно наступив мне на ногу. Я прикусил губу, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть. Девушка даже успела пролепетать что-то вроде извинений, пока ее не окликнул удивленный чуть хриплый мужской голос.

— Кая?

Я перевел взгляд на пожилого мужчину, что сейчас в одном халате и тапочках стоял в дверном проеме, кажется, не веря своим глазам. Рука его машинально потянулась к сердцу, отчего я в какой-то момент испугался, что его хватит сердечный приступ. Но обошлось.

— Прости меня, я так скучала!

Готов поклясться, он не ожидал, что к нему на шею вот так-вот кинется эта девчонка. Да что там, даже я не ожидал такого поворота событий, что уж говоря о столь ярких эмоциях со стороны Терезы. Или стоп, как там он ее назвал… Кая? Что ж, неудивительно: в ПОРОКе у всех были подставные имена, чем она хуже? Удивительно другое: я абсолютно не понимал, почему она питает столь сильные чувства к этому человеку.

Дольше наблюдать мне эту трогательную сцену не дали: ты резко расцепил руки и спрыгнул с меня на мокрый асфальт, пошатнулся, но на ногах все-таки устоял — благодаря мне, естественно. Подозреваю, тебе просто было неловко при чужом человеке кататься у меня на руках.

— Кая, дочка… — старичок нежно придерживал руками ее лицо, будто не мог поверить в происходящее, — Ты и правда вернулась? Ты и правда здесь? Мэгги, Кая вернулась! — последнее было уже криком адресовано кому-то в доме.

Я сглотнул и переглянулся с тобой. Ты ничего не ответил, только крепче сжал мой локоть, переминаясь с ноги на ногу, на которых ты и без того стоял не очень уверенно. Внутри как-то противно сщемило все органы. Не из-за тебя — из-за тех людей, которые сейчас выходили из своего дома, обрадованные приездом своей дочери. И моей сестры по совместительству.

Пока из глубин дома доносились быстрые женские шаги, я прожигал глазами камешки под ногами. От чего-то мне было не по себе, я снова чувствовал себя в опасности — будто снова стал тем самым маленьким мальчиком, который не мог вернуться домой, потому что ему было страшно, потому что он сам не мог справится с монстром-отцом. Да — сейчас здесь не было никаких монстров (кроме, разве что, того, кто стоял рядышком со мной на подкашивающихся ногах), а я все равно чувствовал, что оказался в западне, словно загнанный зверь.

— Кая, боже мой… — краем глаза я все-же увидел, как белокурая женщина, по возрасту чуть моложе того мужчины, крепко обнимала Терезу, похоже, не намереваясь выпускать ее из объятий вовсе.

Больше всего мне хотелось исчезнуть. Ты, конечно, без сомнений улавливал всякую перемену в моем настроении — уж не знаю, это часть твоих сверхспособностей или у меня просто на роже все было написано, но это так. Руку странно покалывало, оказалось, это ты стиснул мой локоть так, что дальше него кровь просто перестала поступать. А я даже заметил не сразу — мыслями был не здесь, а где-то в прошлом, где слово «родители» ассоциировалось не с лучшими воспоминаниями.

— Мам, пап, — Кая-Тереза обернулась на нас, и я дернулся в сторону в попытке спрятать свою физиономию за спиной Тайлера, — Это мои друзья, Тайлер, Крылатый… То есть Томас, просто он предпочитает прозвище, — ты в знак согласия кивнул головой и попытался улыбнуться, — … и Дилан.

Я слышал, как немного дрогнул ее голос, когда она называла мое имя родителям. Мне было тяжело поднять на них глаза — в кои-то веки я был близок к тому, чтобы поверить что по ним можно прочитать все: и мое прошлое, и страх перед настоящим. Разве это не то, чего я хотел — новой жизни? Семьи? Узнать, что я могу быть кем-то любим по-настоящему? Почему меня не пугала твоя любовь ко мне, но сейчас, стоит только подумать о том, что меня могут любить… приемные родители моей сестры? Боже, у меня трясутся колени.

— Проходите в дом, на улице прохладно, — добродушным тоном предложил отец Терезы, отступая назад, вглубь дома.

— Спасибо, — почти хрипом выдавил я, все так же не решаясь посмотреть в глаза.

Подхватил тебя на руки, ты даже охнул от неожиданности, только все равно ничего не сказал, даже когда я внаглую посадил тебя на комод, стряхнув на пол несколько газет и журналов, что по меньшей мере было невежливо со стороны гостей. На вопросительный взгляд хозяев дома, Тереза смущенно пояснила, что у тебя проблемы с ногами и что мы все очень устали с дороги.

Тайлер тут же нашелся и попросил разрешения загнать джип в гараж или хотя бы припарковать его где-то на территории. Старичок почти с энтузиазмом согласился помочь и сейчас наспех переобувался, чтобы выйти на улицу вместе с Тайлером. Кая пока сбивчиво пыталась рассказать матери о том, почему не объявлялась столь долгое время и решила приехать только сейчас. Конечно, о ПОРОКе ни слова, она не хотела подвергать семью опасности, основной отмазкой стало то, что она искала брата. Думаю, далее события в голове ее матери сложились в единую логическую цепочку — затылком чувствую, как меня внимательно рассматривают.

— Дил, — слышу твой шепот, пытаюсь сконцентрировать взгляд на тебе, — Все хорошо. Не паникуй, я же рядом…

Моих губ коснулся холод. Я вздрогнул и, растерявшись, замер — забыл, как действовать дальше, но тебя это, похоже, не смутило ни капли, ты умело протолкнул свой язычок сквозь преграду из моих зубов и нежно обвел десна, переплетая наши языки вместе.

Закрой глаза…

Готов поклясться, ты хотел сказать мне именно это, только вот отвлекаться хотел меньше всего на свете. Но я послушался до боли знакомого голоса в моей голове и послушно закрыл глаза, отдаваясь тебе. Чувствую, как медленно твои руки ведут по моим плечам, оплетают шею, притягивая к себе еще ближе, и буквально полностью забываю обо всем, что творится вокруг.

Наверное, не забудь я в ту минуту обо всем на свете, до меня бы, возможно, дошло то, что ты просто пытался меня отвлечь, спасти от чувства полной безысходности и накатывающей на ровном месте паники, я бы, наверное, услышал тихие ахи Мэггз и приглушенные слова Терезы, которая сейчас настойчиво толкала маму на кухню:

— Лучше поговорить наедине, не будем им мешать…

***

С тех пор, как мы добрались до дома Каи прошло чуть больше суток. Собственно «мы» — это было громко сказано. Они — все, кроме меня, потому что я просто не мог подолгу находится в одном здании с ее родителями. Нет, не потому что они плохие люди — просто мне до чертиков становится не по себе, если я знаю, что в любой момент могу нос к носу столкнуться с «мамой» или «папой». Надеюсь, мне их так теперь не придется называть, да?

Собственно, с нашего приезда я почти и словом с ними не обмолвился. Первое время это было простительно — им с Каей было о чем поговорить, а потому меня и тебя оставили в покое. Кая выделила нам гостевую комнату на втором этаже (дом был большой, тут уж девушка постаралась, когда отправляла родителей подальше от себя), Тайлер расположился в зале на диване, а сама Тереза заняла свою комнату, по соседству с нашей временной. Да, я все же очень надеялся, что мы здесь лишь временно.

Мэггз и Роджер — так звали ее приемных родителей — были просто счастливы приезду Каи, а заодно, как ни странно, нам. Тайлера они и вовсе полюбили почти сразу, он как-то умел располагать к себе людей, да и вообще был общительным парнем. Ты им тоже понравился, даже несмотря на то, что был другой ориентации — счастье, эти люди совсем не были гомофобами, а потому наш утренний поцелуй не вызвал непониманий. А я… я их откровенно сторонился.

Конечно, со стороны Мэггз и Роджера были попытки узнать, что я за фрукт такой — все-таки, родной брат Терезы, которого она искала двенадцать лет, наконец, был найден и даже привезен в гости к приемным родителям. Очень милая версия, которую я не хотел разрушать, а потому отмалчивался даже за семейным завтраком, который наспех приготовила Мэггз, клятвенно заверив, что к ужину уж точно приготовит что-нибудь особенное. Она и Роджер были на седьмом небе от счастья — теперь в их слишком огромном для двоих пожилых людей особняке появились гости.

Аппетита у меня не было совсем, будто я на какое-то время перебрался в твою шкуру. Ковырял вилкой омлет и пытался не двигаться с места, чтобы ни дай бог не кинуться отсюда наутек. Просто детский сад какой-то — я даже не понимал, отчего именно мне здесь так неуютно. Спас меня, конечно же, ты, сказав, что до жути хочешь спать. Конечно, отпустили нас обоих (я, так сказать, шел в комплекте в качестве транспортного средства), предварительно сказав, где взять чистое постельное и полотенце.

Что и говорить, а даже оставшись наедине с тобой в запертой ванной я не смог до конца перевести дух. Даже как-то упустил момент, когда ты сам разделся и залез в ванную, включив кран с водой, а очнулся от своих мыслей только тогда, когда ты попросил перенести тебя в спальню. Наверное, ты понял, что мне просто очень нужно побыть одному, а потому не лез с расспросами.

Я придумал способ отвлечься. Уснуть у меня все-равно не получалось, поэтому я решил занять себя делом, перестирать и разобрать наши вещи, а заодно помочь купить продуктов для ужина. Со стиркой очень быстро было покончено, а потому я отправился пешком исследовать местность, а заодно найти ближайший магазин. В двух кварталах от дома как раз был небольшой торговый центр, где был достаточно большой выбор не только продуктовых товаров. Проходя мимо витрин с одеждой я решил, что непременно затяну тебя сюда, как только выспишься — тебе нужны были как минимум хорошие джинсы, а то из своей одежды у тебя была только майка.

Оставшиеся пол дня в доме, я буквально был готов вешаться. В конце концов не выдержал, и ушел на пробежку — почему бы не вымотать себя физически? Только вот, похоже, и это мне не удалось — во всяком случае, когда я снова вернулся в дом, тревога оттеснила всю усталость и под вечер заснуть в доме я все равно не мог. Ночью я перебрался в джип, устроился на задних сидениях и, наконец, провалился в жалкое подобие сна.

Просыпаюсь уже после полудня. Вчерашний ужин я благополучно пропустил, тебя не видел почти десять часов к ряду. Вяло ругаю себя за то, что и ночью оставил тебя одного, даже толком не пожелав спокойной ночи. Остается надеяться, ты не слишком злишься на меня.

В дом удалось прошмыгнуть незамеченным — добрые хозяева специально оставили входную дверь не запертой. Тихо разуваюсь, поднимаюсь по лестнице вверх. Из нашей комнаты уже слышны голоса.

— Тай, а ты не знаешь, где Дил?

— Хах, это отдельная история. Твой ненаглядный страшный парень приперся сегодня ночью ко мне и выцыганил ключи от джипа. Подозреваю специально для того, чтобы…

— Чтобы что? — не дал закончить ему я, нахально открывая дверь в самый неподходящий момент. Хотелось, чтобы он закончил свою мысль, глядя мне в глаза.

— Э… чтобы заниматься своими страшными делами, — Тайлер улыбнулся и пожал плечами.

Выкрутился, гад. Спорить с ним я не стал. Перевел глаза на тебя, готового буквально прыгать от счастья оттого, что я вернулся — так говорили твои глаза. Надо же, оказывается и я понемногу учусь тебя читать. Не могу удержаться, чтобы тоже не улыбнутся в ответ — каким бы гадким и странным не казался мир, в нем всегда будет такой вот мой личный лучик солнца, мой ангел.

— Не хочешь прогуляться, Томми?

Ответом послужили короткий быстрый кивок и еще более широкая улыбка.

***

— … А еще пока тебя не было, Кая вытащила из меня все нитки, которыми зашивала раны на спине. Ты не злись на нее из-за того, что их много — я спросил ведь, она сказала, что сначала вы все подумали, что у меня в спине сидела какая-то штука, что-то или кто-то, но вы перепугались. А когда Кая делала разрезы, она поняла, что это были крылья — не сразу, но потом было очень тяжело помочь появиться им наружу и при этом не навредить. Кая говорит, что если бы что-то пошло не так и повредились бы крылья — у меня бы тогда точно не было возможности летать. А сейчас смотри, они целехонькие! Даже перья уже появились и пух почти спал.

Я с улыбкой слушал, как ты без умолку болтал о том, что с тобой приключилось за этот долгий день. К счастью, ты не продрых все то время, пока я мотался неизвестно где. Хах, а ведь я просто спросил, ел ли ты что-нибудь? Оказалось, еще как. Теперь, когда мы, наконец, добрались до нормального жилого помещения, где можно залечь на дно на неопределенное время, Кая смогла взять твое физическое состояние и здоровье в свои руки. Даже — кто бы мог подумать! — составила тебе график и примерное меню на неделю, чтобы ты быстрее набирал вес. Во дает… Надо будет ее обязательно поблагодарить.

— Я обязательно гляну на крылья, только не сейчас, милый, — ловким движением руки я застегнул молнию на твоей куртке (которая, на самом деле теоретически все еще принадлежала мне).

— Ых! Вредина! — ты закатил глаза, — А куда мы едем?

— Погулять, — я легкомысленно пожал плечами, — Знаешь, я тут понял, что чувствую себя жутко виноватым за то, что оставил тебя на ночь одного. Но обещать, что такого больше не повторится не могу. А вот загладить вину — вполне.

— То есть, купленные мне джинсы, кеды и желтая толстовка все еще не подразумеваются под твоим понятием «загладить вину»? — задумчиво произнес ты, переводя на меня глаза, — Жертвоприношение хочешь устроить, дабы вымолить мое прощение?

— Хах, если только Поузи будет в качестве главной жертвы, — усмехнулся я, а затем на полном серьезе пояснил, — Нет, на самом деле у меня на тебя немного другие планы.

— Я, кажется, понял, к чему ты клонишь, — ты натянуто улыбнулся, отводя глаза.

На несколько минут повисло напряженное молчание. Что-то подсказывает мне, что ты раздумывал, открыть дверь и сбежать из машины прямо сейчас, или подождать, пока мы доедем до дома, а там уж придумать какую-нибудь отмазку или просто честно уговорить меня отказаться от моих планов насчет тебя. Но я был настроен более решительно: никакого дома.

— Ты боишься родителей Терезы? — выпалил ты.

Я опешил, резко дав по тормозам. Машина с противным скрежетом колес остановилась на середине пустой дороги, благо, квартал, через который мы проезжали, был практически не заселен — несколько домов под сдачу/продажу на окраине улицы, а с другой стороны и вовсе деревья, за которыми, подозреваю, вообще нет никаких жилых строений.

Ты, кажется, именно этого и добивался — сказал первое попавшееся, что пришло в голову, лишь бы я напрочь забыл о тебе, любимом. А твое место в моей голове снова бы заняла тревога. И у тебя получилось.

— Я не боюсь их, — стиснув зубы, сказал я, не сколько отвечая на твой вопрос, сколько просто пытаясь убедить себя в этом. Не вышло ничего, конечно же — я прекрасно осознавал то, что место страху есть. Только вот… — Я боюсь не их, а того, что могу сделать, — пришло время, наконец, сформулировать то, что я долгое время не мог собрать в единую словесную оболочку, — Я боюсь… Черт, не думал, что когда-нибудь повторю эту фразу три раза к ряду…

— Я могу сформулировать за тебя, — просто ответил ты, пресекая на корню мои попытки затянуть с откровениями. Видно было, что тебе самому-то не очень нравилось то, что ты вызвал меня на этот разговор, только вот уж раз начали — бросать нельзя было, — Ты боишься, что из-за тебя и этих людей может найти смерть. Твоя тупая детская травма дает о себе знать, не так ли? Призрак твоей родной матери больше не мерещится, зато судьба будто так и хочет разбавить твои глюки еще двумя мертвяками — Роджером и Мэггз?

Резкие фразы, с быстротой света соскакивающие с твоего языка, кололи в самое сердце не хуже ножниц. Вонзить-раздвинуть-резануть. Вонзить-закрутить, разрывая сердце в ошметки, вынуть — и по новой. Вонзить-раздвинуть-резануть.

— … Потому что боишься к ним привязаться? Потому что они тоже «родители», пусть и не родные и даже не твои — твоей сестры, которая тоже тебе дорога? Дил, они живы. Они все живы, Кая очень хорошо сумела запрятать их в этот уголок земли. Ни ПОРОК, ни что-либо другое никого здесь не достанет.

— А я достану, слышишь! — в отчаянии сказал я, — Это я своего отца зарезал, ты забыл? Это из-за меня погибла мама, из-за меня ты лишился крыльев, из-за меня попал в ПОРОК… Все, кто мне дорог, так или иначе страдают, и все… все я!

— Придурок, — ты усмехнулся, спокойно смотря на то, как я почти что бьюсь головой о руль, — А из ПОРОКа нас всех кто вывел? А кто меня из барделя забрал за один вечер, хотя у меня оттуда сбежать не удавалось больше… Черт, можно я не буду называть цифру? Кто Ки Хонга спасал от пьяных тревеллеров, кто метнулся обратно в здание, полное солдат, лишь для того, чтобы вытащить оттуда Холланд?

— Сомнительные достижения, милый… — я горько усмехнулся.

— Ну, какие уж есть. Все мы не ангелы, — ты пожал плечами.

Я чуть улыбнулся. Ты увидел произошедшие изменения и решил ободрить меня еще сильнее:

— Кроме меня, разумеется. Я почти что ангел. Еще немного — и летать смогу, я верю в это. А знаешь почему?

Ты умолк, явно дожидаясь ответа. Похоже, вопрос был не риторический, как я подумал сначала. Я задумался.

— … Потому что они вырастут? Крылья.

— Именно. С тобой они растут. Только с тобой, да с такой скоростью, что я сам удивляюсь. И если я вдруг снова решусь сигануть с обрыва, чтобы проверить крылья на прочность — я знаю, ты поймаешь. Или вовсе не дашь сигануть вниз — ты ведь всегда лучше меня знаешь, что мне нужно.

— А ты всегда знаешь, что нужно мне.

Сам того не замечая, я вдруг понял, что это мне и надо было — услышать из чужих уст то, что меня страшило и… И в сущности понять, что виноваты даже не люди, не окружение, не я сам — а просто такой глупый фактор как детская травма, будь она неладна. Убрать бы ее, удалить из памяти, вырезать — да хоть теми же ножницами, что ковырялись в моем сердце — и жить станет легче.

— Томми? Помнишь, ты мне в детстве сюда, — я потрогал пальцами свой затылок, чуть ниже коротко стриженных волос, — руну налепил. Ты можешь сделать сейчас так же? Чтобы мне стало легче.

Ты нахмурил брови, обведя меня задумчивым взглядом. Через секунду тебе, кажется пришло озарение: брови поднялись вверх, а губы чуть разомкнулись.

— Есть идея чуть получше.

Ты быстро отстегнул ремень безопасности, надавил мне на плечи, облокачивания на сидение, и перекинул через меня ногу, усевшись на бедра. Я опешил. Вот такого поворота событий я от тебя уж точно не ожидал. Думал уж, может ты решил все-таки заняться со мной сексом? Да, в принципе, это тоже вполне хорошее лекарство от любых недугов.

Но нет, ты успокоился, как только расстегнул последнюю пуговицу. Причем последняя была на ширинке джинсов, но молнию ты, почему-то оставил застегнутой. Я с непониманием посмотрел на тебя, однако ты не обратил на это внимания, вместо этого изучая мою татуировку. Да, помню ее — спичка-перышко. Спонтанная татуха, которую мне ни с того ни с сего приспичило сделать в свой очередной отпуск. Наверное, единственный поступок, о котором я никогда не буду жалеть, ведь именно из-за этого мы с тобой и встретились.

Ты втянул воздух глубоко в легкие, не спуская глаз с рисунка на моей коже, а затем так же медленно выдохнул. Готовишься к чему-то. Неужели, колдовать? О черт, надо бы закрыть чем-то голову, а то полетят осколки из стекол бедного джипа…

Неожиданно, зрачок твоих глаз расширился, заполняя чернотой все глазное яблоко, а после кожу обжгло горячие прикосновение — твоих пальцев. Я даже подскочил на месте, коротко ойкнув. Но все прошло так же быстро, как и случилось. На коже не осталось никакого ожога, как положено было в трагических случаях при контакте с паяльником, который сейчас заменили твои пальцы. Более того — на коже странно подсвечивались загнанные под кожу чернила, обводя перо и загадочное слово на иностранном языке, признаться, значение которого я так и не загуглил. Сейчас же по краям рисунка кожа светилась, будто раскаленный металл, хотя при всем при этом я не чувствовал больше никакого жара, а лишь удивленно смотрел на то, как через несколько секунд рисунок начинает бледнеть и исчезать.

— Ээ, куда?! — ошарашено прикрикнул я на рисунок, пытаясь поймать его руками, чтобы не исчезал, но тот, упрямый, вскоре и вовсе сошел на нет, ни оставив на месте даже шрамика. Я поднял на тебя совершенно ошалевшие глаза, — Оно исчезло! — с возмущением резюмировал я, надеясь, что ты все же одумаешься и вернешь этот рисунок обратно — мне он так нравился.

— Так и должно быть. Та руна тоже исчезала, а я просто… Эм… считай, что сэкономил краски.

— Краски? — я скептически покосился на тебя, не совсем понимая о чем речь.

— Ну… не думаю, что это вообще поддается объяснению. Я пока сам не очень понимаю как, просто мне показалось, что поколдовать над уже готовой татуировкой легче, чем пытаться повторить то, что сделал много лет назад, да еще и не осознавая как.

— Ты странный.

— Но ты в меня зачем-то влюбился.

Я засмеялся. Ты тоже теперь улыбался во весь рот, явно доволен собой. Еще бы мне было в тебя, такого сорванца, не влюбиться! Как, скажите на милость, как я мог не полюбить эти самые озорные глаза и просто самую прекрасную улыбку на свете? Никак. Или лучше уж рассыпаться.

Комментарий к 35. Lullaby

Вот теперь точно следующая глава - последняя.

========== 36. Eraser ==========

I was born inside a small town,

I’ve lost that state of mind

Learned to sing inside the Lord’s house,

but stopped at the age of nine

I forget when I get awards now

the wave I had to ride

The paving stones I played upon,

they kept me on the grind

So blame it on the pain

That blessed me with the life

Friends and family filled with envy

when they should be filled with pride

And when the world’s against me

is when I really come alive

And everyday that Satan tempts me,

I try to take it in my stride

Ed Sheeran — Eraser

В тот день нам так и не удалось вернуться домой. Мне сейчас не очень-то хотелось возвращаться назад, в людный особняк, где каждый непременно сочтет своим долгом осведомится, куда это мы улизнули на Тайлерском джипе, да еще так надолго, и уж точно не дадут побыть вдвоем. Как ни странно, ты не возражал, пусть мне и показалось, что наедине ты не очень хотел со мной оставаться. Вернее не так: ты очень хотел быть со мной, только вот почему-то когда разговор заходил о сексе, ты сразу принимал меня в штыки. Черт, кажется, я просто разучился тебя понимать — ты ведь позволял мне себя обнять, прикоснуться, сам целовал, тысячу раз при мне мылся и переодевался, но как только появлялся намек на пошлость — сразу выстраивал вокруг себя высокий забор, да еще и ток по проволоке пускал.

А ведь мне тебя хотелось, эдакого недотрогу. Ты даже не думал меня провоцировать и уж точно никак не дразнил меня тем, что увиливал от моих загребущих рук, когда я ненароком пытался ущипнуть тебя за задницу. Один раз даже случайно умудрился как-то взорвать пластиковую бутылку с водой, так неожиданно я тебя лапнул. После этого я понял, что либо я должен буду держать свои руки при себе, либо ты ничего не должен держать в руках.

Мы много ездили по пустым и не очень дорогам, болтали о музыке, о путешествиях, и о том, куда бы хотели отправится жить. Сейчас перед нами был практически весь мир, и мы сошлись на том, что было бы очень классно уехать куда-нибудь в горы. Да хоть в ту же Норвегию, где нас не найдет никакой ПОРОК. Да, без паспортов и денег прямо сейчас мы все равно не можем сорваться с места, но это дело было вполне легко исправимым:деньги — заработаю, паспорта — сделаем.

— О, было бы очень классно, если бы у нас был домик в лесу со вторым этажом… Нет, не так сказал — с лесенкой наверх, как на балкончик, а там кровать или просто накидана на пол куча подушек, чтобы можно было просто сидеть там вместе, пялится в окно и молчать обо всем на свете, — ты хихикнул, — Надо же, как сказал — молчать обо всем на свете… — задумчиво повторил ты.

— Надо будет попробовать на досуге, а то пока что мы слишком много болтаем, — усмехнулся я, глазами выискивая место, куда можно было бы завернуть и остановиться, — Томми, кстати, а как насчет полетов? Ты говорил, что твои крылья растут, как думаешь, через какое время ты сможешь прятать их в татуировку?

Ты задумался.

— Я не думаю, что это произойдет скоро… Видишь ли, пока еще толком и прятать-то некуда — из-за царапин на спине ни о какой татуировке речи идти не может… Да и крылья пока не будут достигать в размахе расстояния больше чем от пальца до пальца при вытянутых в сторону руках — я вообще ничего не смогу с ними сделать. Даже под одеждой их спрятать будет тяжело…

— Покажи? — без тени намеков попросил я, поворачивая руль вправо и сбавляя скорость.

Ты кивнул и поспешно отстегнул ремень безопасности, а затем стал вытаскивать руки из рукавов новой толстовки. Я мог похлопать себе — ты ни о чем не догадался, воспринял мою просьбу раздеться лишь за чистое любопытство касательно твоих крыльев, которое, без сомнения, тоже имело место, но…

— Только если будешь трогать, то осторожнее, — предупредил ты, скидывая футболку — последнюю преграду между твоим телом и моими руками.

— Поворачивайся ко мне, так…

Я специально старался не смотреть тебе в глаза — мало ли, что ты можешь в них прочитать — и старательно делал вид, что занят изучением твоих ран и крыльев. Увлекся, чуть чуть.

— Томми, ты чего, не исцеляешься? Не можешь? — обеспокоенно спросил я, разглядывая чуть припухшие края царапин. Да, ты говорил, что Тереза вытащила из ран нитки, поэтому нет ничего удивительного, что кровь немного была, но вот почему ты не залечил их сам при помощи магии?

— Я… эм… не хочу просто. — наскоро придумал отмазку ты, чуть ссутулившись.

— Ага, как с едой? Родной, давай договоримся, что все, что касается твоего здоровья — это очень важно, а потому никакие «не хочу» — не принимаются. Дело ведь не в том, что у тебя не получается?

— Нет… Хотя, я не пробовал делать этого специально. Может быть и получилось бы, в конце концов, я же делал это раньше. Просто сейчас это стало как-то по другому… Мне капец как тяжело себя контролировать. Иногда это… выходит из-под контроля, я имею ввиду… — ты замолчал на пару секунд, сморщив нос, кажется, подбирая нужное слово, — … магия. — ты глупо хихикнул, осознавая всю нелепость происходящего, — Хах, никогда не думал, что такое умею. Раньше все дело ограничивалось только исцелениями и каким-то. шестым чувством, а сейчас, после того, как ты вытащил меня из ПОРОКа, я понял, что могу намного больше. А исцеляться сейчас… значит осознанно выпустить мою магию наружу. Если я опять что-нибудь взорву? Как бутылку ту или… как окна. Мне до сих пор страшно из-за последнего.

— Они не найдут нас, Томми. Полиция так и не смогла снять отпечатки пальцев, а из тех пьяных болванов-тревеллеров никто так и не смог указать дорогу, куда мы поехали. Плюс Тайлер знал хорошо те места и мы три раза меняли курс. Да и Тереза… В смысле, Кая, я уверен, что она бы не привела нас сюда, если бы не была на сто процентов уверена в этом месте. Уж она-то способна отгородиться от ПОРОКа, поверь мне, я ее дольше знаю. Хотя, признаться, какие-то моменты ее жизни для меня стали большим сюрпризом…

— Как и для меня стало сюрпризом то, что ты в руках держишь! — я замер, как громом пораженный твоими словами. Черт, как ты догадался, что я достал из рюкзака скотч? А ведь я так старался сделать это незаметно, — Отложи, не надо.

Ответить что-то — означало бы дать понять, что я тебя услышал и начать переговоры, которые точно зайдут в тупик. Я не знал, чего ты боишься, и смутно догадывался, что просто так ты эту тайну мне не выдашь. А потому я решил, что если уж начал — буду побеждать.

Я резко схватил тебя за руку и под протестующие удары и пинки стал привязывать запястье к подголовнику сидения.

— Нет-нет! Дил, пусти, я не хочу этого! — кричал ты, отчаянно брыкаясь подо мной, но из-за тесноты машины и моего тела как следует разгуляться не получалось. — Ты не посмеешь! — с ужасом, смотря на вторую пойманную мной руку, пролепетал ты, — Слушай, пожалуйста, это не игра!

По яйцам кедом я, слава богу, не получил, хотя у тебя такая возможность была. Ты боялся мне навредить, а потому не махал особо ногами и не кусался. Ох, помню я, как ты однажды в ПОРОКе чуть не выцарапал мне глаза… Подозреваю, если бы ты захотел вырваться любой ценой — ты бы это сделал. Но пока меня радовал тот факт, что в качестве первоначальной задачи ты поставил мое здоровье, а потому просто пытался отговорить словами.

— Вот теперь можно поговорить начистоту, — закончив приматывать вторую руку к другому такому же подголовнику, я откусил зубами край серой ленты и откинул моток за руль.

— О чем ты, твою мать, поговорить хочешь?! — ты дергал руками, пытаясь разорвать тугой скотч, — Если все ради разговоров, зачем было меня привязывать? Без этого ты не можешь, да?

— Не паникуй, малыш, — спокойно ответил я, взяв с сидения твою толстовку и для удобства, чтобы ты не провалился в проем между двумя сидениями, перекинул ее под крыльями на манер маленького гамака, а рукава так же закрепил на подголовники, чуть дальше от твоих рук. Ты, нахмурив брови, наблюдал за моими действиями, — Без твоего согласия я не заставлю тебя заниматься со мной сексом, я же не изверг… ну, по крайней мере, по отношению к тебе.

— Очень успокоил! — нервно усмехнулся ты, все так же не сводя с меня глаз, будто ждал подвоха.

— Объясни мне просто одну вещь: почему ты не хочешь этого? Мы вроде с тобой все выяснили тогда, ты сказал, что это из-за твоего веса. Выходит, не так, раз ты до сих пор меня избегаешь? — ты тут же опустил глаза, как нашкодивший малолетка, которого родители спалили за сигаретами. Губы сжались в тонкую линию — похоже, ты намеревался молчать, — Дело во мне? Я перестал тебя возбуждать?

Ты все так же молча прикусил изнутри губу и отвернулся. Неужели, это молчание — знак согласия? Слабо верится в это, похоже, ты решил просто смолчать, чтобы я принял это за чистую монету. Но я хотел докопаться до главной проблемы.

— Знаешь, милый, я не верю тебе, — усмехнулся я, поднимая твои ноги к себе и стягивая кеды вместе с носочками, — Если бы это и правда было так, то ты бы не млел только от того, в каком ты положении. Помнишь, я ведь могу сделать с тобой все что захочу.

Ты вздрогнул, чуть приоткрыв губы, когда я прошелся языком по твоим пяточкам, взяв в рот несколько пальцев, и протолкнув язык между ними. Руки сжались в кулаки, однако пинаться ты даже и не думал. Я ухмыльнулся, продолжая играть языком, чуть пощекотал подушечки пальцев зубами, чувствуя, как ты напрягаешь их, видимо, не можешь решить, как лучше: отпихнуть меня нафиг или продолжать наслаждаться и дальше.

— Может, тебе просто хотелось поиграть со мной? — я причмокивал, поочередно облизывая пальцы, будто хотел посчитать их неизменное количество, — Устроить нечто вроде ролевых игр… Хотя нет, ты не настолько эгоист, ты бы сказал мне… — я снова еле касаясь провел зубами по нежной пяточке, а затем языком от нее вверх, заставив тебя, наконец, судорожно выдохнуть и разорится на несколько слов:

— Еще и болтаешь с набитым ртом, гадина…

— Ммм, ты не хочешь, чтобы я отвлекался? — я принялся за вторую ногу.

— Я хочу, чтобы ты прекратииил! — протянул ты, поджимая под себя колено и зажмурился, не в силах смотреть на эту развратную картину прямо перед собой.

— Твое тело говорит об обратном, малыш. Знаешь, твои ноги, оказывается, прекрасно все чувствуют… все, и даже чуть больше, чем я рассчитывал. Смотри, как ты реагируешь, — с этими словами я насильно раздвинул твои колени.

Ты досадно выдохнул, понимая, что я наглядно убедился в том, что ты старательно пытался спрятать за коленками. Многозначительно оттопыренные джинсы в очень интересном месте. Бинго! Судя по реакции твоего организма, дело было отнюдь не в том, что я не мог тебя возбудить. Мог. Да еще как.

— Хочешь, чтобы я с этим что-нибудь сделал, м? — осведомился я, уже протянув руки, чтобы расстегнуть пуговицу на джинсах.

— Ты специально соврал про крылья! Ты раздеть меня хотел, я понял! — запоздало догадался ты, увиливая от моей руки.

Все-таки, ты упрямец, каких еще поискать. Ну ничего, от моих ласк ты быстро сдашься.

— Правильно. Чтобы удобнее было смотреть на эту красоту. Знаешь, когда ты возбужден у тебя не только здесь встает, — я положил ладошку на твой член, чуть сжимая ткань джинс, а вторая потянулась к сосочкам, — Еще и вот эти розовые бусинки…

Ты захныкал, задергался, все еще пытаясь высвободить руки из скотча.

— Прекрасная реакция, так бы всю жизнь и смотрел. Хотя, почему бы и нет? Знаешь, идея чуть тебя помучить подобным образом мне очень нравится. Во всяком случае, до того момента, пока ты не скажешь мне, в чем дело.

— Ты сам-то смотри не взорвись от возбуждения, — с вызовом парировал ты, натягивая скотч что есть сил, даже руки побелели — разорвать не удалось, и ты с досадой выдохнул.

— Я терпеливый, Томми. А ты связанный. У тебя просто не останется выбора, кроме как терпеть, сам-то ты ничего не сделаешь… впрочем нет, выбор есть — рассказать почему ты придумываешь отмазки. Чего ты захочешь больше, м? Разрядки или сохранить свой маленький секрет?

Судя по твоему молчанию, ты предпочел второе.

— Что ж, тогда я попытаюсь догадаться сам, — я чуть приподнял тебя за пятую точку и устроил поудобнее на широком подлокотнике, а сам стал шарить руками сбоку от сидений в поисках нужной кнопки, — Какие еще остались варианты? Ты боишься, что будет больно, что там еще не все зажило. Глупость, по-моему, прошло около недели. К тому же я не собирался входить в тебя на сухую, да и ты мог всегда попросить меня быть нежнее.

Наконец, пальцы нашли кнопку, при помощи которой можно было откинуть сиденье назад. Ты испугался, когда твою руку резко потянуло назад, но я помог тебе окончательно не потерять равновесие и не сломать твои и без того хрупкие конечности. Когда я опускал уже второе кресло, ты был уже спокойнее, только вот ерзал сильно, наверное, пытался найти удобное положение, чтобы толстовка не задевала крылья.

— Самой правдоподобной версией мне казалось то, что ты психологически мог не до конца оправиться после изнасилования. Но я бы еще поверил, если бы ты сказал об этом сразу. Плюс ко всему, когда мы ехали в машине вместе с Ки — как раз тогда, когда Тайлер нас подрезал — ты был очень даже не против такого рода обнимашек и прочего. И ни о каком весе ты тоже не волновался. — я отвязал толстовку и отбросил ее в сторону, дав твоим крыльям больше свободы, — После этого, да, был еще случай в трейлере… Знаешь, мне иногда кажется, что я тебя постоянно недооцениваю. Скажи сейчас честно: долго ли ты «грустил» после очередного секса против твоей воли?

Оглянувшись на твое лицо, я понял, что перегнул палку. До слез довел, скотина эдакий.

— Томми, — я смягчился, — Прости, я не хотел задеть.

— Ты не задел этим, — отмахнулся ты, мотнул головой, то ли пытаясь разубедить меня, то ли попросту смахнуть слезы, — Ты прав, в моей жизни было слишком много изнасилований, чтоб о каждом так долго жалеть. Будь это не так, я бы уже давно сошел с ума и скинулся бы с крыши… — твой голос предательски дрогнул, — И ты прав, я… очень… тебя хоч-чу… — всхлипнул ты, чувствуя, как к глазам подступает еще большая порция слез.

— Родной, — я наклонился к твоему лицу, смахнув пальцами влажные дорожки на щеках, — Я очень хочу тебе помочь, что бы это ни было — ты можешь мне сказать.

Ты приоткрыл губы, выдохнув на меня горячий воздух из легких, тихо всхлипнул и приоткрыл ресницы, взглянул на меня своими теплыми карими с нотками золота глазами. Все еще боишься сказать, хотя уже принял решение.

— Потому что я шлюха. Ты сам это сказал, — тихо выдавил ты, а потом отвел взгляд, боясь услышать в свою сторону осуждения.

— Я сказал? — тупо повторил я, вдумываясь в услышанное.

Или, если точнее сказать — судорожно пытаясь вспомнить, когда с моего языка могло слететь столь обидное слово. И потом вспомнил то, что со злости кричал тебе в лицо в фургоне Тайлера — как раз накануне нашего побега из станища тревеллеров. Перед глазами будто снова те давно пережитые страшные моменты: “ — Я убью тебя! Нет, сначала его! А ты будешь теперь целыми днями сидеть на привязи и ни на шаг не посмеешь от меня отойти! — грозился я, заволакивая тебя за собой и запирая дверь, — Шлюха… как я только… как ты…»

— Господи, какой я идиот! — я схватился за волосы.

Я-то давно уже выкинул эту дрянь из головы, просто как черную страницу нашей жизни, но ты… Тебя мои слова, похоже, ранили в самое сердце, будто я выжег их там паяльником самолично. И теперь ты просто… перестал мне доверять? Нет, хуже: ты перестал доверять себе и, похоже, искренне стал ненавидеть то, во что тебя превратила жизнь.

— Томми, я не хотел…

— Я не могу по другому, Дил, понимаешь, не могу! Как бы ни пытался, я просто… просто уже привык получать наслаждение напополам с болью и унижениями… — всхлипывал ты, — Это так мерзко… Я боялся сказать, раз уж ты не бросил меня, когда узнал о моем таком прошлом, то мне было страшно что ты уйдешь, когда я признаюсь тебе в том, что мне нравится, от чего я завожусь, тебе просто станет противно со мной… И даже сейчас, Дил, то что ты делаешь… я. я не могу избавиться от… я до сих пор я… я больше всего хочу… чтобы ты… выбил из меня это, я очень хочу …

Ты замер, испуганно смотря прямо в мои глаза, которые находились в паре сантиметров от твоих. Нервно задергал руками, кажется, сейчас тебе больше всего хотелось вырваться и сбежать — лишь бы не смотреть мне в глаза, но, конечно же, ничего не вышло, и ты сделал единственное, что мог — зажмурился, отчаянно пролепетав остаток фразы.

— … тебя.

Я с любопытством смотрел на испуганного мальчишку, на ресницах закрытых глаз которого застыли соленые капельки. Ты доверился мне, Томми, сам того не заметив отдал мне полную власть над тобой, позволил контролировать… а я столько раз тебя подводил, разбивал, а после выкидывал свои поступки из головы, как мусор, в то время когда они крепко впечатывались в твою душу и терзали столько дней изнутри.

— Я люблю тебя — прошептал я, наклонившись к самой мочке уха и осторожно вобрал пылающую кожу в рот, просто не удержался от этого.

Ты перестал дышать, все еще не до конца осознавая, что происходит. Я только что, несмотря на те «жалкие» на твой взгляд откровения, не оттолкнул, не сказал, что мне противно, а сказал «люблю»? То самое «люблю», которое постоянно замалчиваю, предпочитая показывать это действиями, а потому столь колющее и исцеляющее…

— Д-дил… — с губ панически сорвалось мое имя.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что ты противен мне. Ты никогда не был мне противен, даже тогда, когда я наговорил со злости все эти гадости, — я нежно поцеловал тебя за ушком, — Я бы так хотел тебе сказать… разубедить в том, что должен ненавидеть… Томми, ты знаешь меня лучше, чем я сам, ты нутром чувствуешь каждую перемену в моем настроении, неужели ты не хочешь посмотреть на меня так сейчас? Потому что, знаешь, я готов кричать о том, как ты мне дорог, купить рекламный щит на каком-нибудь людном переулке и в темноте ярко-оранжевыми мигающими огромными буквами написать: Я Л Ю Б Л Ю Т Е Б Я!

Слезы на твоих глазах будто превратились в соленый лед — застыли, замерли, так и не сумев доползти до подбородка, а там уже спрыгнуть на пол машины и затеряться в ворсинках машинного коврика. Ты тоже словно превратился в статую — только глаза дрожат, бегают по моему лицу, будто вчитываются в мои эмоции, не в силах поверить в то, что все, что я тебе сказал — правда. Ты очень хотел верить — больше всего на свете. Только боялся, потому что я столько раз тебя предавал…

— Крылатый, — тихо шепнул я тебе твое настоящее имя — я мог не сомневаться, что это странное сочетание букв, которое когда-то было всего лишь кличкой, теперь стало сродни могущественному заклинанию, которое сможет вернуть тебя к жизни, — Я дышать без тебя не хочу. Да и не смогу теперь.

***

— Б-быстрее! Черт, пожалуйста…

— Ну-ну, не ругайся, малыш, — целуя свое раскрасневшееся и растрепанное чудо прошептал я, — Никаких чертей, — поймав зрительный контакт, прошептал я, не переставая поддавать бедрами вперед.

— Чееееерт! — намеренно протянул ты, сильно выгибаясь в спине, — Дил, я больше не могу! Хочу кончить, ну пожалуйста, дай…

— Не-не. Ты сам первый решил поиграть в партизана, так что теперь терпи. — парировал я, замедляя темп и практически выходя из твоего горячего тела. Ты захныкал еще больше и сам попытался насадиться на мой член, лишь бы снова получить желаемое. Пришлось тебя осадить, а точнее, придержать, — Знаешь, не только у тебя есть странные «демоны» касательно секса, но и у меня. И я очень рад, что они так удачно сдружились…

— Сдружиться-то сдр-рдужились, — ты ерзал, пытаясь поджать колени и хотя бы потереться о них или о меня членом, — Только ты мучаешь меня уже больше двадцати минут! И это называется фетиши, а не демоны.

— Красиво назвал, только сути это не меняет, — под твой разочарованный стон я чуть отполз назад, а затем наклонился к твоему члену, аккуратно перевязанному шнурком от левого кеда, — Ты такой милый здесь, мне нравится.

Твой возбужденный орган, нетерпеливо дернулся, а ты сладко замычал — похвала понравилась вам обоим.

— Что, настолько возбуждают обычные слова? Хм, а если я сделаю вот так… — я осторожно поцеловал губами головку.

Неприлично громкие стоны тут же слетели с твоих опухших от поцелуев губ. Готов поклясться, если бы рядом с нами проезжала какая-нибудь заплутавшая в безлюдных кварталах тачка, водитель непременно бы остановился, чтобы поинтересоваться, все ли у нас в порядке. Странно, но мысль о том, что мы могли бы быть застуканы за самым интересным занятием странно отдавалась жаром внизу живота и, признаться, заводила. А ведь я уже кончил один раз, в отличие от тебя. Иначе бы так долго не продержался.

— Еще! — потребовал ты, отчаянно ища прикосновений.

— Еще? Неужели настолько чувствительное место? — ухмыльнулся я, после чего все же нежно провел языком от аккуратных яичек до многострадальной головки. Шнурок на члене отдавал чуть синтетикой, а тонкая кожа под ним — странным привкусом, который я смог распробовать получше только слизнул капельку естественной смазки, — Мм, Томми, у тебя и здесь очень интересный вкус!

— Только не говори, что дождь — не поверю, — тяжело дыша, ответил ты.

— Что ж, тогда я промолчу.

— И займешься делом? Отлично! Давно бы пора, — ты снова нетерпеливо толкнулся мне в губы.

— Ладно уж, торопыга, — я взял твою «указку» у руку и сделал пару движений вверх-вниз, заставив тебя извиваться и скулить от почти болезненного наслаждения. Кончить ты все равно не можешь, пока на тебе надет эдакий «пояс верности».

— Диииил, сними, пожалуйста! Я. ах… я… Очень хочу… — сбивчиво просил ты, пытаясь закусить губы, чтобы не выпустить слишком уж громких стонов наружу.

Как мне нравилась эта игра.

— Чего ты хочешь?

— Ра… разрядки! — простонал ты, когда я чуть потянул за одну из белых петель на яичках.

— Хороший мальчик, — одобрительно улыбнулся я, потянувшись к твоим покрасневшим губам.

Секунды не прошло, как ты жадно сплел свой язык с моим, показывая, как сильно соскучился по мне. Уверен, если бы сейчас у тебя не были связаны руки, ты бы когтями (которых, кстати, нет) вцепился в мою спину и не отпускал до самого конца. Но, слава богу, моей спине пока не грозила перспектива превратиться в расписанный красными полосами холст.

Поцелуй пришлось расцепить на несколько секунд, потому что заплетающиеся пальцы слишком резко потянули за конец шнурка, и бантик, пусть и развязался, но больно перетянул основание членика — ты даже чуть прикусил мой язык, когда вздрогнул. Пришлось опустить глаза и заняться освобождением уже обеими руками.

Ты чаще задышал, запрокинув голову назад. Сил терпеть у тебя не осталось вовсе, а от моих незамысловатых прикосновений к самой чувствительной части твоего тела ты буквально готов был вывернуться наизнанку. Я смекнул, что в таком положении твоя открытая шея так и манит к себе, и незамедлительно припал к ней губами, чуть покусывая, отчего ты только сильнее застонал. Что ж, я нашел еще одно твое слабое место.

— Знаешь, милый, — я оторвался от твоей шеи, понимая, что меня тоже пытаются укусить за ушко, — Я хочу, чтобы ты мне тоже немного помог, прежде чем кончишь сам, — с ухмылкой произнес я, встречаясь с твоим поехавшим взглядом.

— Как? — растерялся ты, не совсем понимая, чем ты можешь помочь мне в таком положении — себе-то даже подрочить не можешь.

— Ножками, Томми — ухмыльнулся я, — Точнее пальчиками. Уверен, ты и не на такое способен, правда? Удиви меня, малыш.

— Удивить? — твои потемневшие зрачки вдруг блеснули озорным золотом, — Ты и пяти минут не протянешь, — заявил ты, выпутывая ноги из-под меня.

— Посмотрим, — ухмыльнулся я, откидываясь назад и запрокидывая локти на приборную панель.

Я специально медленно облизнул верхнюю губу — позаимствовал, так сказать, твою странную, но вместе с тем возбуждающую привычку невзначай облизываться. Ты делаешь это машинально, иногда даже не замечаешь этой маленькой детали, которая с потрохами выдает тебя даже больше, чем голодный взгляд. Правда, в отличие от тебя, сейчас я сделал так намеренно, в надежде что на тебя это произведет должный эффект. И я был прав.

Ты заметил, как мой язык прошелся по верхним губам и сам машинально хотел было повторить за мной — но одернул себя вовремя, поймал на горячем под мою довольную ухмылку и недовольно надул губы, дескать, Дил, мы тут делом займемся или в дразнилки будем играть? Я только жестом пригласил тебя приступить к делу: ход был за тобой. Уж теперь я мог не сомневаться, что ты захочешь проучить меня и как следует постараешься быстро довести меня до пика.

Ох, я явно недооценивал то, что ты можешь вытворять одними только пальцами ног. Уже через секунду я пожалел, что не надел презерватив — Тайлер мне потом весь мозг вынесет за то, что испачкал салон его джипа. Но сейчас метаться было уже поздно: член обильно тек, пачкая смазкой твои умелые пальчики, которые так ловко управлялись с моим возбужденным органом. Долго держаться я не мог, как ни старался — позорно было кончать только от этих странных прикосновений, я же не подросток какой-нибудь! Это было бы тебе простительно… хотя о чем это я — в плане секса ты всяко был опытнее меня.

Дышать становилось все тяжелее. Я чувствовал, будто в животе кто-то невидимый решил поиграть на гитаре: натянет струну, запустит, заставит дребезжать внутри, разливая по телу самый настоящий жар… Но в самый, казалось бы, подходящий момент мелодия вдруг утихла, а когда я разлепил глаза — увидел, как ты, мой музыкант, сейчас водишь ступнями по моему торсу, измазывая его чем-то мокрым. В тот момент я даже не сразу сообразил что это было и от чего взялось — мне было, откровенно говоря, пофигу на все, кроме того, кто сейчас сидел напротив меня и сосредоточенно закусывал губу, пытаясь вывести какой-то замысловатый узор на моем теле.

— Ну все Томми, после этого ты стоять не сможешь на своих прекрасненьких ножках, я тебе обещаю! — я с рыком оттолкнул твою ногу в сторону, потому что не было уже сил терпеть.

Ты широко распахнул глаза, даже опомниться не успел, как снова был подхвачен под коленями и оказался подо мной с разведенными ногами и перспективой быть хорошенько мною оттраханным в зад. Поиграть он со мной решил, подразнить, глаз за глаз да? Черт, я не настолько железный!

И все же, кое-что, наверное, какой-то разумный человечек в уголке моего сознания меня остановил, буквально в ухо заорав, что «ты же порвешь его нах*й»! Так и сказал, даже матюкнулся. А потому мне пришлось взять волю в кулак, свести твои коленки вместе и вогнать член меж бедер. Ты закричал — просто не ожидал того, что по твоему собственному стояку станет взад-вперед елозить мое достоинство, но, надо признаться, понял мой замысел и сам как можно плотнее свел ноги и выгнулся в позвоночнике, чтобы лучше прочувствовать каждое мое резкое движение.

Долго мучить обоих я уже не мог. И так, что я, что ты, сейчас находились в шаге от Нирваны, где-то на стадии помутнения рассудка на фоне резкого выброса эндорфинов. Короче говоря, крышу потеряли, чему наши общие тараканы-демоны были только счастливы: кабриолеты на дороге не валяются. Хах, кажется что-то подобное говорил мой старый знакомый, когда мы с ним разок унюхались дурью.

Моим же наркотиком сейчас был ты — стонущий парень с привязанными руками, крыльями за спиной и странным вкусом губ, который никак иначе, как «дождь» я назвать не мог. Любимый мой, малыш, Крылатый, Томми, тело которого сейчас бьется в судорогах от бурного оргазма — подозреваю, одного из самых сильных, которые вообще были в его жизни. Хочу так думать, что со мной он — летает.

И стонет мое имя.

Спустя какое-то время я будто снова выныриваю из тумана. Тело ломит от приятной усталости, особенно в руках, разлеплять глаза совсем не хочется, только вот меня настойчиво пихают в бок. В ушах будто эхом отдаются блаженные стоны, еще недавно слетавшие с твоих искусанных губ. Позже понимаю, что никакое это не эхо: ты и правда зовешь меня по имени, протяжно, тихо, но настойчиво.

— Дил… Дииилааан…

— Родной, — приоткрывая глаза, шепчу в ответ, — Ты как?

— Руки… развяжи… устали… — только и можешь выдавить из себя ты, на большее совсем не осталось сил.

— Конечно, сейчас, — поспешно вспоминаю я, принимаясь тут же рвать серую ленту на твоих запястьях.

Когда с этим было покончено, ты чуть не упал назад, когда хотел подтянуться ко мне — просто тебя совсем не слушались твои конечности, совсем как и язык. Я, конечно поймал, притянул тебя к себе, но невольно задел белые перья за твоей спиной. Надо же, я почти забыл о том, что ты совсем другой — крылатый.

— Ммнх… у тебя точно… фетиш… на перепих… в полевых… условиях… — ты промямлил что-то неразборчиво, уткнувшись мне в шею, пока я завороженно рассматривал каждое перышко за спиной.

Белоснежные. Новые. Совсем чистые, аккуратные перья, маленькие еще, каждое не больше пальца, однако от этого не менее прекрасные. Как ты сумел их вырастить, как так получилось… Пальцы сами тянутся к крыльям, я даже не успеваю остановить себя: пару секунд, и ладонь уже бережно лежит меж них, придерживает, трогает, а ты только блаженно мычишь что-то во сне, полностью расслабляясь в моих руках.

Мой ангел.

***

Наутро я проснулся в пустой постели. Разлепил сонные глаза, уверенный в том, что ты мирно сопишь рядом со мной, но вместо этого увидел только пустые одеяла. Сон моментально улетел куда-то в окно, подозреваю, он не смог ужиться вместе с паническим страхом в одной комнате.

Я мигом подскочил на ноги, напялил на себя первое, что попалось под руку — какие-то широкие шорты, похоже, случайно прихваченные из рюкзака Тайлера. Плевать, только бы найти тебя сейчас целого и невредимого!

Первым делом я постучался в запертую ванную. Ну как, постучался… В панике умудрился как-то выломать встроенный в дверь замок и открыл Тайлеру, который как раз заканчивал свои «страшные дела» прекрасный вид на коридор. Самое странное, что парень спокойно отложил баллончик с освежителем воздуха «glade» (подозреваю, он читал инструкцию к нему вместо газеты), и со спокойствием буддийского монаха попросил обратно закрыть дверь с другой стороны, якобы, проходящим мимо людям будет не очень приятно лицезреть его на унитазе.

Я возвел глаза к потолку, где по всем законам жанра должно было находится небо, и выполнил его просьбу.

Слава богу, на этот моменте, когда шок от увиденного помог заглушить панику в сердце, я расслышал голоса на первом этаже. На этом мои поиски, к счастью, закончились, потому как один и этих голосов был твоим. Ох, надо же, и как ты перебрался из нашей спальни, по лестнице, да на кухню? После моего вчерашнего обещания и того, каким вымотанным ты себя чувствовал после нашего «дорожного приключения», я был уверен, что из постели тебя не вытащу, как минимум, до вечера.

Ошибся чуток.

Меня, стоящего в дверном проеме, никто из домочадцев не заметил, в том числе и ты. Мое любимое лохматое-крылатое чудо сейчас увлеченно рассказывало что-то Кае, пытаясь одновременно перелезть со стула на столешницу. Так вот как ты перемещаешься — ползком, на коленях или просто аккуратными шажками, выбирая мебель в качестве опоры и поддержки? Емае, самостоятельный.

— … И представляешь, Дил тогда засунул в рот целых двенадцать зефирок! — восторженно говорил ты, наконец, справившись с задачей, — Он на самом деле очень веселый, просто не открывается особо. Его получше надо узнать, — с теплотой проговорил ты, отчего у меня невольно расползлись в стороны уголки губ.

Кая, меж тем, наконец заметила меня, когда я сделал бесшумный шаг вперед. Улыбнулась, хотела позвать нас к себе, но я поспешно приложил палец к губам.

— … Только он все равно говорит, что я много свинячу, — продолжал ты, по прежнему не подозревая о моем присутствии, — А то что я сейчас на кухне — это вообще великая тайна, иначе сюрприза не получится… Черт, — чертыхнулся ты, пытаясь дотянуться до пакета с мукой на верхней полке. Тебе не хватало буквально пары сантиметров, чтобы подцепить его пальцами.

Как иронично, что именно в этот момент я и совершил свой «прыжок тигра».

Согласно моему замыслу, шутка должна была получится безобидной. Что уж там, я даже с трудом мог бы назвать это шуткой! Хотел всего-то неожиданно подхватить тебя на руки и порадовать своим пробуждением, дескать, смотри, Томми, и радуйся, твой прекрасный парень соизволил разлепить веки. Как всегда, моя затея вышла мне боком: стоило только словить тебя в свои объятия и снять со столешницы под короткий вскрик — ты то думал, что падаешь — следом прямо на меня полетел еще один элемент декора: вышеупомянутый пакет с мукой, который ты в самый последний момент все же успел сдвинуть с места. Глухой удар об мою макушку, облака белого дыма и пакет с типичным «шмяком», наконец, приземляется на полу, рассыпая остатки порошка согласно всем законам абстракционизма.

Я поморгал ресницами, понимая, что теперь меня заставят отмывать пол от собственного косяка — я же виноват, что оно рассыпалось. Ты, наверное, тоже будешь не в восторге — мало того, что спалил твой сюрприз, так еще и вовсе испортил всю готовку. Завтрак в постель мне обломился. Все что я мог сейчас — это виновато улыбаться, в надежде, что меня простят.

Но ты, походу, даже и не думал обижаться. Сидел у меня на руках, кстати, почти чистый — львиная доля муки пришла именно на мою голову — и еле сдерживал ржач. Я фыркнул, сдувая с лица белый порошок — и это явна была последняя капля — ты засмеялся, закрывая рот руками, а затем полез растрепывать мою черную челку. Я отомстил — потерся носом о твой нос, запачкав мукой и твои щеки, что кажется, ничуть тебя не огорчало — ты попытался смахнуть муку еще с моих бровей.

На том дело не остановилось. Я вдруг понял, что несправедливо это: я похож на призрака, а ты чистенький, а потому нужно восстановить это всемирное равновесие и угваздать тебя тоже, а то больно уж ты счастливый. Конечно, испортить тебе настроение всерьез я не намеревался, а потому и вышло так, что я раззадорил тебя только сильнее, когда усадил обратно на столешницу и попытался забросать мукой. Вскоре к нам присоединилась случайно задетая во время боя Кая, которая тоже решила, что я недостаточно бледный. Но сдалась она быстро, я даже не заметил, как она вскоре ретировалась — слишком был увлечен тобой, таким чумазым, но счастливым. И я просто не выдержал издевательств над моим образом и вскоре просто поймал тебя в поцелуй.

Конечно, спустя какое-то время, когда мы вдоволь набесимся, как малые дети, меня все-таки заставят все тут отмывать. Кая благородно вызовется мне помогать с уборкой, а ты решишь, что раз уж на кухне и так бардак, то готовить тебе теперь никто не запретит. Мэггз и Роджер, конечно, будут не очень довольны таким срачем, но, поскольку с этим хаосом в их дом пришла жизнь, сильно ругаться не станут, как снисходительный родители. А Тайлер… Выяснится потом, что он втихушку снимал все это зрелище на камеру. Для семейного архива.

А сейчас, пока мы с тобой целуемся в этом белом дыму, я понимаю, что ради такого исхода готов был бы все повторить. Готов был бы завалиться пьяным в хлам в тату-салон, по уши влюбиться в тебя, чтобы потом не спать ночами и смотреть с высоты пентхауса на ночной город, еще раз вытащить тебя из ПОРОКа, взорвав пол здания и лихо подпортив им все карты, прятаться на недостроенной станции в метро, держа тебя в своих объятиях и надеяться, ждать и надеяться, что ты выживешь, тысячу раз потерять и обрести семью, чтобы в конце концов, понять, где мое место. А мое место всегда было рядом с тобой.

Твоя улыбка стоила того, Томми.