КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Прокляты и убиты (СИ) [Calime] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== 1. Тоска и раскаяние ==========


«За кровь вы заплатите кровью, и за пределами Амана будете жить под сенью Смерти. Ибо хотя Эру назначил вам быть бессмертными в Эа, и не подвержены вы болезням, но можете быть убиты и будете убиты…» Дж.Р.Р. Толкин «Сильмариллион»


«писано было, что все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты» со стихиры сибирских старообрядцев


«Теперь ты и я остались» — не раз говорил Маглор, когда им с главой Первого Дома случалось засиживаться в тускло освещенном рабочем кабинете Маэдроса допоздна. Они могли провести всю ночь, погруженные в задумчивое, молчаливое созерцание карты театра военных действий. На севере шла война.

В глубине души Маглор знал, что им с Нельо тоже нужно воевать. Нужно собрать отряд остававшихся у них немногочисленных воинов — жалкий остаток изначальной армии нолдор, привезенной в эти земли их отцом более чем пять сотен лет назад, и выступать на север, двигаясь вдоль течения отравленного Гелиона, чтобы соединиться с армией Артанаро Эрейниона.

Сын кузена Финьо все-таки стал Верховным Королем. Такой поворот событий не мог не радовать. В войне против Моргота ему помогали прибывшие из Амана нолдор дяди Арьо и полки майар под командованием самого Эонвэ. Они боролись за победу.

О них с Нельо, казалось, все забыли. Как забыли и все, что они сделали, ведомые Клятвой, пытаясь получить то, чего так жаждал отец. Ради чего он готов был пожертвовать всем, даже собственным разумом.

Почти закономерностью в глазах второго сына Феанаро выглядел тот факт, что им семерым так и не удалось получить ничего. А теперь их осталось только двое, и все вокруг них: крепость, окрестные деревни атани, степи, поля и леса приходило в негодность, рассыпалось на глазах, рушилось под гнетом неумолимого времени. Казалось, мир разрушается от последствий тяжелой войны.

«Мир устал» — думал Маглор.

Уже ничто не радовало его, ничто не могло дать ему силы, вдохнуть в него жизнь, заставить вновь цвести и сиять, как когда-то, когда Кано был ребенком, а затем подростком.

— Откуда ты достаешь вино? — как-то спросил он у старшего, которого стал частенько видеть даже днем сидящим в неосвещенном углу под колоннадой внутреннего двора в полном одиночестве, если не считать компании бутылки мутноватого красного.

— Местное, — объяснил Маэдрос. — Редкостная дрянь, но для меня сгодится и такое, — он покачал головой, стараясь избежать прямого взгляда брата.

У того снова начало до тошноты теснить в груди. Маглор тяжело вздохнул и сильнее ощутил удушье.

«Тоска» — понял он.

У тоски был свой особый лимонно-травянистый привкус и даже запах. Тоже лимона и еще каких-то притирок или мазей против ран.

Если в течение дня он находил себе занятия, упражняясь на палках и мечах с его воспитанниками-близнецами, читая вместе с ними, обучая их новым знаниям, рассказывая об истории нолдор и проверяя у Эльо и Эрьо выученные уроки, которые сам задал, то вечерами второй сын Феанаро просто не знал, куда себя деть.

Маглор боялся вечеров, а они, как назло, сделались длинными. Порой казалось, что каждый вечер длится не меньше столетия.

С наступлением темноты сидевшая внутри него черная тоска, будто почувствовав, что Эа погрузилась во тьму, выбиралась наружу из глубин его феа, чтобы пожирать свое прибежище изнутри.

Мучимый ею, Маглор, стараясь держать дыхание и стиснув челюсти, мерил шагами рабочий кабинет Нельо. Он тщательно следил за тем, чтобы в кабинете во время меняли свечи и лично чинил, если ломались, феаноровы светильники. Им двоим нужен был свет. Как можно больше света.

Когда становилось совсем невыносимо, Маглор выходил во внутренний двор. Как он говорил, чтобы «подышать свежим воздухом». Но окружавший его воздух был наполнен запахом далекой войны, полыхавшей на севере.

Совершив длинную прогулку по раскинувшимся вокруг Одинокого Холма степям, во время которой он, если удавалось, разглядывал светившие в вышине яркие точки звезд, мысленно соединяя их в созвездия и припоминая их квенийские названия, Кано возвращался в крепость и неспешно шел к себе.

Оказавшись в принадлежащих ему комнатах, Маглор совершал ежевечерний обряд переодевания ко сну. Сняв с себя сапоги, пояс, перевязь, камзол, штаны и тонкое нижнее белье, он представал сам себе в изначальном, естественном облике. Приблизившись к зеркалу, Маглор какое-то время пристально рассматривал своё отражение. Все в нем было неизменным: свежее молодое лицо, заплетенные в сложную прическу из мелких кос темно-каштановые волосы с привычной проседью, стройное, почти юношеское тело, обладавшее гладкой, безупречной кожей, мерцающей в свете Исиль и звезд.

Закончив с этим ритуалом, Макалаурэ надевал свободную рубаху и широкие штаны из светлого хлопка и садился в кресло с книгой, надеясь задремать за ее чтением.

Тут-то и начиналось самое неприятное — мысли. Они всплывали одна за одной в измученном сознании, заставляя Маглора нервно потирать переносицу, прикрывая глаза, опасаясь вновь открывать их. Ему делалось тревожно, словно перед очередной битвой, перед очередной их вылазкой, перед новой резней. Сердце начинало учащенно биться. Беспокойство охватывало феа, не давая сосредоточиться на чтении и ни на чем другом, кроме самой тревоги.

Снова стараясь удержать дыхание, Маглор вставал и принимался ходить по комнате в надежде выровнять и замедлить его. Он старался думать о завтрашних планах — о том, что завтра он с близнецами условился отправиться в Нан-Татрен, чтобы осмотреть лес и попытать счастье на охоте…

Но ощущение, что времени у него не остается, что нужно бежать куда-то сломя голову, что-то делать, скорее искать выход из склепа, в котором они с Нельо заживо погребли себя, разрушало попытки отвлечься от тревожных мыслей.

Однажды Маглору показалось, что он понял природу этого ощущения. Это была Клятва. Это она тревожила его покой, изводя настойчивым призывом к действиям. Это она каждый вечер убеждала, что необходимо немедля отправляться на войну и завоевать в честном поединке, в борьбе с Моринготто, отцовские сильмарилы. Времени у них со старшим не осталось. Права медлить не было. Преступное ожидание могло обернуться очередной бедой, создавая очередные препятствия на пути к сильмарилам.

«Проклятая Клятва!» — не раз Маглор мысленно проклинал ее и все отцовские заветы.

Вслух проклинать отца и сильмарилы он не решался. И не потому, что боялся быть услышанным кем-то, а потому что даже сейчас это было Маглору не по силам, казалось слишком чудовищным. Ведь в свое время он повторил Клятву за отцом, поддавшись гипнотическому воздействию взгляда темно-синих глаз Феанаро, мерцавших алыми всполохами факельного пламени.

Клятва их сплачивала, пока все они были живы. Но Маглор всегда чувствовал себя ее рабом, игрушкой, вечным пленником. Нельо, на сколько мог судить его младший брат, ощущал на своих широченных плечах груз данной столетия назад Клятвы в несколько меньшей степени. И не столько благодаря вину, которое не могло оказать на него никакого сколько-нибудь значительного воздействия, сколько воспоминаниям о давно ушедшем, в которые был погружен большую часть времени.

Маглор мог лишь предположить, судя по отрешенному выражению лица старшего, что в моменты одинокого созерцания пустоты, в которую был обращен взор Нельо, тот вспоминает о кузене Финьо и чем-то, что связывало их.

Иногда Маглору хотелось крепко обнять единственное оставшееся у него на Эа родное существо, страдания которого, как он подозревал, превышали все мыслимые для эльда пределы. Удивительным образом это благородное и, несмотря ни на что, братски любимое им существо свыклось даже с такой мерой душевной боли, заглушив в себе ту часть сознания, что отвечала за размышления об их настоящем.

Так даже лучше, что бòльшая часть души Нельо была растоптана барлогом вместе с телом возлюбленного кузена. Теперь его феа уже не могла во всей полноте ощутить боль и отчаяние схожие с теми, что порой захлестывали душу его младшего брата.

Все чаще Маглор думал о Валимаре. Каким он стал? Как изменился их дом за те пять с лишком столетий, что они отлучены от него? Кано думал о матери. Если бы она узнала обо всех преступлениях, которыми они семеро запятнали себя, она бы сама отправилась в чертоги Намо от горя. Как могла бы Мудрая Нэрданель вынести всю постыдную, горькую и отвратительную правду о деяниях до самозабвения любимых сыновей?

***

Маглор раскаивался, а не просто сожалел. Он искренне раскаивался в том, что они сделали, в том, что пришлось сделать лично ему. Второй сын Феанаро всегда чувствовал ответственность за всех семерых. Клятва сплавила их в единое нечто, превратив в опасные орудия отцовской ненависти и безумия.

Глубокое настоящее раскаяние, которое он смог ощутить только по прошествии тридцати с лишним лет после третьей резни, произошедшей в Арверниэн, принесло свои плоды — теперь он снова мог петь. Сначала тихонько, украдкой от всех.

Маглор брал старую лютню, выходил ночью в степь подальше от поселения смертных, садился прямо в траву или на одиноко лежащий посреди степного простора отполированный ветрами валун и начинал петь. Слова давно позабытых баллад, воспевавших красоты Валимара, слетали с его уст сами собой. Не память, но уста, казалось, ни на миг не переставали помнить сочиненные им самим когда-то строки.

Возможность петь принесла и очистительные слезы. Маглор даже не мог вспомнить, когда плакал в последний раз перед этим. Возможно, когда пришлось захоронить в некрополе крепости Амон-Эреб тела Тельо и Питьо, присоединив рыжих близнецов к уже покоящимся внутри склепа Турко, Морьо и Курво.

Часто Маглор спрашивал себя о братьях, думая о том, что переживают их феар, оказавшись в Чертогах Нуру? Кано тревожился о младших, пребывавших теперь в таком месте, где он и Нельо не могут защитить их от гнева Стихий и обвинений со стороны душ тех, кто пострадал или лишился роа по их вине.

Слезы текли непрерывным потоком, пока он пел о далеком доме. Пение и слезы — вот его спасение. Единственное средство не сойти с ума от тоски по Тириону, материнским объятиям и той незапятнанной изначальной чистоте, в которой они жили в Блаженном Амане. Никакие пытки в ангбандских застенках не были способны доставить ту боль, которую заставляло его переживать сознание недостижимости родной земли, невозможности снова сделаться тем, кем он был, живя там, и безумное стремление к потерянному свету.

Феа Маглора Певца разрывалась на мелкие частицы.

И все же, через острейшую боль к Маглору приходило облегчение. Он чувствовал, что очищается от скверны, которой был полон, как если бы она выходила из его горла вместе с песней и вытекала из его глаз вместе с покаянными слезами — одновременно горькими и сладкими.

В своих мыслях Кано обращался к матери, к оставшимся в Амане родичам, ко всем, кого он знал и любил, ушедшим в Чертоги Ожидания. Маглор говорил с ними и так сочинялись новые баллады и песни — одна горестней и печальней другой. Раскаяние сквозило в каждой ноте, в каждом звуке. Он не просил, не молил о прощении, зная, что оно недоступно им, павшим так низко, как только возможно пасть. Лишь смиренное осознание собственного греха, непрерывно им переживаемое, и боль от раскаяния в содеянном обращал Маглор к воображаемым слушателям и собеседникам.


========== 2. Дети ==========


— Где мальчики, не знаешь? — обеспокоенно спросил Маглор, придя поздним вечером в кабинет к старшему после того, как не обнаружил близнецов в отведенных им комнатах.

Эльо и Эрьо он растил так, словно те были рождены от него, с безграничными заботой и терпением, находя утешение в близнецах пэрэльдар.

Бывало так, что им случалось хворать, что каждый раз приводило в состояние паники их приемного отца. Восприняв природу второрожденных, эарендилионы были подвержены многим из ее свойств. Они росли в два раза медленнее атани, но все же быстрее, чем полноценные эльдар, и сейчас, к своим тридцати пяти годам, выглядели как пятнадцатилетние подростки.

— Должно быть, они задержались в селении, — отрешенно отвечал Нельо, — Успокойся, Кано, они уже давно выросли.

— Они не достигли совершенного возраста, а значит, еще малы!

— О чем ты? — тяжело опускаясь в кресло, вопрошал Нельо, — Они лишь наполовину эльдар, не забывай. Мы не дома, чтобы рассуждать о них, как о равных.

— Они — мои сыновья! — твердым голосом парировал Маглор, сдвинув брови, — И я за них в ответе! Времена сейчас грозные, и я не перестану тревожиться о них.

Старший поднял на него вопросительный взгляд, в котором Маглор уловил тень насмешки.

— Ты живешь в мире иллюзий, Кано.

— Может быть, ты прав, — хмурясь, склонил голову Певец, — Благодаря им я еще живу.

С этими словами он развернулся и решительной походкой направился к двери, намереваясь отправиться искать своих близнецов в раскинувшуюся у подножия холма, на котором стояла их крепость, деревню атани.

Спустившись в поселение, Маглор направился прямиком в самому большому из его домов, окна которого были ярко освещены.

Верный себе и вежливым условностям даже в отношении подданных атани, Маглор постучал в дверь прежде, чем отворить ее. Его появление на пороге осталось незамеченным сидевшими в широкой освещенной многими свечами в больших канделябрах и подсвечниках, комнате, посреди которой располагался широкий обеденный стол. За ним и восседали почти все самые видные мужчины селения во главе с его старостой, Полдоном.

Пройдя через короткий коридор, предшествовавший входу в главное помещение дома, Маглор остановился на пороге. В центре застолья сидел одетый по-военному, в легкий доспех и чехол еще не старый муж, видимо из местных, и рассказывал собравшимся о том, как воевал в составе армии под началом Эрейниона. Присутствующие напряженно внимали каждому слову рассказчика, не прерывая его.

Заметив в числе слушателей Эльо и Эрьо, которые, как и прочие, были полностью поглощены рассказом воина, Маглор ощутил, как тревога в его сердце постепенно утихает. Он нашел взглядом Полдона и подозвал его к двери. Почтенный староста кивнул и тут же привстал, перешагивая через скамью, на которой сидел вместе с другими.

— Кто это? — спросил Маглор, когда Полдон оказался вместе с ним в маленьком коридоре, ведущем к входной двери.

— Беларн, сын Кринтри, господин, — понизив голос, отвечал Полдон, но быстро поправился, увидев прищуренный взгляд Маглора, — Вы называли его Раумо. Он прибыл сегодня с севера на несколько недель для излечения от ран и восстановления сил и рассказал нам о том, как силы эльдар запада и могущественные духи, посланные Стихиями, помогают нашим братьям сокрушить древнее зло, что бушует, изрыгая пламя и отравляя воздух и воду.

Маглор припомнил, что Раумо был одним из немногих жителей селения, кто захотел присоединиться к воинству Артанаро-Эрейниона и ушел воевать в составе его полков. Он снова покосился на рассказчика, который продолжал вещать что-то своим внимательным слушателям.

«Еще не старый даже по их меркам, а уже проседь… Как я…» — подумал Маглор.

— Господин мой, — обратился к нему Полдон, — Раумо сказал нам, что вскоре сюда придет великое пламя драконьего огня. Оно дотла сожжет наши посевы и жилища. Остановить его никто не в силах, и нет защиты от его разрушительной мощи.

— Откуда это известно? — насторожился Маглор.

— Так говорил вестник Стихий, пришедший к Владыке нолдор, господин. Раумо слышал его речи и передал их нам.

— Значит, мы будем защищаться, — сжав челюсти, процедил Кано, — Это будет не первый раз, что нам придется иметь дело со змеем.

— Нет, господин, — покачал головой Полдон, — В доблести вашей я не сомневаюсь. Но страх людей велик, — он оглянулся на сидевших, затаив дыхание, слушателей Раумо, — Мы должны уходить с этих бесплодных земель.

Его собеседник потер переносицу и сдвинул брови, опустив взор.

— Нужно уходить на восток, — продолжал староста, — туда, где ни пламя огня, ни потоки воды не смогут нас настигнуть.

— Я понял тебя, Полдон, и обдумаю возможное решение.

— Прошу вас, господин Лорд Маглор, — староста заглянул ему в глаза, — Вы всегда покровительствовали нам, а мы вот уже пять десятилетий, живя здесь, считаем вас и Лорда Маэдроса нашими князьями. Не оставьте нас вашей милостью и мы последуем за вами, — от волнения он мешал квенья и синдарин, вставляя в свою речь и слова из наречия смертных, которое Маглор лишь понимал, не будучи способным изъясняться на нем.

— Будь спокоен, мы не оставим вас на произвол судьбы, — проговорил в ответ Маглор и направился обратно в комнату, чтобы позвать близнецов.

— Отец, — закричал Эрьо, когда Кано позвал их с братом обратно в крепость, — отец, тут такое творится! На севере драконы и барлоги Моринготто сражаются с воинами Владыки нолдор! Мы тоже должны ехать туда! — захлебывался Элрос, — Нужно дать достойный отпор этим тварям!

— Наш долг — защитить наших квенди и атани, что живут под холмом, — отвечал ему Маглор, — Ты готов защищать их?

— Еще спрашиваешь! — выкрикнул Эрьо, — Мы с Эльо и Лордом Маэдросом, и с тобой победим всех врагов и никому не позволим приблизиться к крепости и селению!

— Отец, если нужно, мы сразимся бок о бок с тобой и Лордом Маэдросом, — спокойно произнес, поднимаясь из-за стола, Эльо.

— Чтобы защитить их, мы отправимся все вместе на восток. Вы уже достаточно взрослые, чтобы справиться с охраной пеших и повозок. Я рассчитываю, что вы оба поможете мне и Нельо в предстоящем нелегком пути. А теперь идите за мной.

Элрос, как всегда, пробовал спорить с ним, убеждая присоединиться к слушателям и попросить Раумо еще раз поведать о том, как героически сражались эдайн и эльдар, какие чудеса он видел у прибывших из Благословенного Края майар, какие у них латы, какие мечи, амуниция и кони. Он казался полностью поглощенным этой войной и желанием поскорее оказаться «в деле», показать себя, сделаться настоящим воином.

Его брат тоже слушал с интересом, сосредоточенно, иногда хмуря изогнутые брови, иногда шире раскрывая глаза, но при этом был задумчив и предпочитал не делиться с воспитателем впечатлениями от услышанного.

И все же Маглор был одинаково уверен в них обоих. Оба его приемных сына были отлично обученными, готовыми в любой момент вступить в бой с нечистью воинами. Такими их сделали изучение военной теории и стратегии ведения боя и многочасовые тренировки. Маглор лично занимался с ними, как когда-то с ним и братьями часами упражнялся во владении оружием их отец.


========== 3. Долмед ==========


Нелегкую миссию — сообщить главе Первого Дома о вынужденном оставлении Амон-Эреб, его младший брат не доверил бы никому. Он тщательно подготовился к ней, выбрав самое безопасное направление, а также конечный пункт, которому предстояло стать их новым оплотом, и прочертив на карте предполагаемый маршрут движения. Перед этим Маглор лично подробно расспросил Раумо о том, что тот слышал от вестников из Валимара, попутно узнав о подвигах полков под началом дяди Арьо и передовых отрядов майар армии Сулимо, прибывших в земли Белерианда под командой самого Эонвэ.

Когда Нельо по обыкновению закрылся в рабочем кабинете следующим вечером, Маглор вошел к нему с твердым намерением выполнить взятую на себя задачу.

— Я пришел поговорить, — начал он с порога.

— Говори, — старший недовольно повел бровью.

Нельо было не по нраву то, что Маглор тревожил его сосредоточенное созерцание картин воспоминаний о навсегда ушедшем.

— Вчера пришли важные вести с севера — сюда идет война. Нам угрожает змеиное пламя и последующее затопление.

Произнеся это, Маглор решил выждать и пронаблюдать за реакцией старшего, но тот, казалось, не расслышал его слов, погруженный в пучину собственных мыслей.

— Нельо! Атани, что живут в селении под холмом, ждут, что мы отведем их в безопасное место и будем оборонять, если враг застигнет нас в пути. Того же от нас ждут и семьи оставшихся наших воинов. Очнись же! — не выдержал, наконец, Маглор.

— Не смей повышать на меня голос, — ледяным тоном проговорил Нельо, поднимая на него взгляд холодных серо-зеленых глаз, — Готов спорить, ты уже все рассчитал и точно знаешь, куда отправишься.

— Да, — кивнул его брат, часто задышав от волнения, — Я сделал расчеты.

— Покажи мне, — потребовал старший, разворачивая перед ним карту, — Куда ты намерен вести их?

— Вот! — Маглор ткнул пальцем в карту.

— Гора Долмед…

— Да, брат. Эта гора достаточно высока, чтобы защитить нас. Внутри, как ты знаешь, располагаются развалины покинутого кхазар города. В пещерах можно будет укрыться, а возможно, и выстроить укрепления…

— Я помню эту гору, — на лицо Нельо легла тень. — Ты, как всегда, все рассчитал верно, брат. Знаю, что сейчас, когда желание спастись от Моринготто и его тьмы так сильно, ты думаешь о них, о твоих близнецах, — он помолчал, — А мне уж не о ком думать… — и Нельо снова потеряно уставился в пустоту перед собой.

«Не о ком думать?!» — мысленно возопил Маглор. В голове не укладывалось, как это старший до сих пор не понял, что быть владетельным Лордом означает — быть ответственным за тех, кто проживает на территории твоих владений и защищать их жизни, если что-либо будет угрожать им. Ведь смертные, что жили при Амон-Эреб тоже были для него «народ Маэдроса», как и воины оставшегося у них небольшого отряда и их жены и матери.

Вслух он не решался перечить Нельо или спорить с ним. Он считал, что не имеет на это права. Старший все еще был его аран и глава Первого Дома, а это означало, что влиять на него можно было лишь говоря с ним, как с братом — с помощью убеждения и доводов разума.

— Ты сам прикажешь воинам и их семьям готовиться к походу, или это сделаю я?

В ответ глава Первого Дома внимательно вгляделся в лицо и фигуру стоявшего перед ним младшего брата. Взгляд его показался Маглору совершенно осмысленным.

— Благодарю тебя, — молвил упавшим голосом старший, опуская темно-рыжие ресницы.

Спешная подготовка к походу на восток, к Эред Луин, в корне поменяла жизненный уклад Маглора и всех обитателей крепости и прилегавшего к ней поселения. Атани и эльдар готовились выступить к горе Долмед, стремясь избежать гибели в стремительно надвигавшейся с севера лавине огненной лавы и драконьего пламени.

Никто не знал точно, сколько времени у них в запасе, а потому все старались не отягощать себя большим количеством тяжелых предметов и скарба. В дорогу бралось лишь самое необходимое — еда, ценные вещи и минимум одежды.

А времени, чтобы тосковать и предаваться размышлениям о прошлом у Маглора совсем не осталось. «Прошлого не вернуть! А сейчас я должен сделать все, чтобы спасти наших квенди и атани!» — решил про себя Кано и больше не возвращался к мыслям об отце, сильмарилах, содеянных преступлениях и отнятых жизнях. Он думал о том, как невредимыми довести всех до казавшейся ему спасительной горы.

С севера до них стали долетать отдаленные крики змеев, от которых кровь леденела в жилах смертных, а взоры перворожденных мутнели от переживаемого ужаса. Воздух наполнился их смрадом и гарью. Земля окрестной степи всего за несколько дней высохла и покрылась глубокими трещинами — об урожае на огородах и возделанных полях приходилось забыть.

Все эти пугающие знаки приближающейся катастрофы подгоняли обитателей поселения и крепости на Одиноком Холме. Паника и страх, казалось, передавались от одного к другому, словно заразный недуг.

Когда в одну из ночей дозорный на башне заметил полыхающее далеко на севере яркое пламя, было решено отправляться в путь немедленно.

Маглор разбудил близнецов и приказал им надеть доспехи, опоясать пояса с мечами, кинжалами и прочим вооружением, взять заранее приготовленные баулы с личными вещами и спускаться на конюшню.

— Вы поедете во главе колонны, — наставлял их Маглор, — а я и Нельо в хвосте.

— Отец, ехать в хвосте может быть опасно, — пролепетал Элронд.

— Как и во главе, — парировал его воспитатель, — Главное — быть все время очень внимательными. С вами будут несколько наших воинов.

— Но отец, — попробовал возразить Элрос, — так мы будем далеко и не сможем помочь вам, если враг настигнет колонну и ударит в хвост! Мы не оставим тебя и Лорда Маэдроса!

— Эрьо, как твой отец и командир я приказываю тебе и твоему брату ехать в авангарде! А сейчас вперед, займите ваше место во главе колонны!

Оба склонили головы в коротком поклоне и направились к началу выстроившегося перед крепостью каравана из повозок.

В пути к горе Долмед им встречались разрозненные отряды лаиквенди и совсем малочисленные группы блуждавших в окружавших склоны горы лесах синдар, все они, узнав о цели их пути, присоединились к походу, признав Маэдроса Феанариона своим лордом.

Жизнь у вершины не обещала быть легкой, и все же она давала надежду на то, что удастся избежать гибели в страшной войне а, возможно, и переселиться со временем в раскинувшийся за перевалом через Синие Горы, не затронутый злом и вражьим ядом Эриадор бескрайний и цветущий.

Братья феаноринги охотно принимали в свой немногочисленный отряд как умелых стрелков и охотников из лаиквенди, так и не менее ловких следопытов и воинов из синдар. Каждый воин был на счету, каждый, кто был способен держать в руках меч, лук и стрелы, кинжал или копье, принимался радушно как воинами нолдор из народа Маэдроса, так и атани, чувствовавшими себя в большей безопасности, защищаемые эльдар.


========== 4. Боевое крещение ==========


Одним утром, когда караван из повозок, возглавляемый близнецами Эарендила, уже приближался к подножию горы, откуда-то слева, из лесной чащи, стремительно, один за другим, начали выпрыгивать сидевшие в засаде орки.

Маглор заметил их не сразу, так как вместе со старшим братом и свитой замыкал длинную колонну, а морготовы твари атаковали воинов, находившихся почти в самой середине цепочки, что шла от начала к хвосту череды повозок и конных путников.

Быстро сориентировавшись, второй сын Феанора метнулся на своем коне на помощь, туда, откуда уже слышались истошный женский визг, орочьи проклятия и гулкий звон стали.

— Эльо! — вырвался у него крик.

Элронд, опередив его, на глазах Маглора уже вступил в очевидно неравную схватку с устрашающим своей свирепостью орком, оседлавшим огромного варга.

Сердце трепыхалось в груди второго сына Феанора, пока он продирался сквозь ветви сосен, спеша на выручку, стараясь не терять из виду любимого приемыша, который отчаянно бился, уступая противнику в силе.

Впереди них засвистело. Это синдар и лаиквенди во главе со своим командиром, Аннайросом, что присоединились к отряду воинов нолдор, осыпали стрелами нападавших.

Маглор на мгновение отвлекся, пытаясь объехать оказавшуюся у него на пути повозку с атани, а когда снова поднял голову, то увидел, что сраженный Эльо падает с лошади, а подоспевший первым его близнец со всей силы обрушивает на орка рубящие удары саблей.

— Держитесь! — закричал Маглор и пришпорил коня, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.

Орки сражались отчаянно. По-видимому, это были разведчики, что всегда предшествовали основным силам тварей. Среди них были как пешие лучники, так и наездники на пышущих злобой зловонных варгах.

Сосредоточив все внимание на участниках боя, Маглор даже не заметил, что за ним на подмогу атакованным в середине колонны, вооруженным как попало простым атани, устремились воины из отряда Нельо.

Оказавшийся на земле Эльо тут же поднялся на ноги и, выхватив у кого-то из находившихся рядом эдайн грубо обтесанную палку с заостренным концом, отбивался ею от разевавшего вонючую пасть варга.

Кано на скаку метнул кинжал и тот вонзился в основание шеи зверя, чем исторг у него дикий вой. Слева на Маглора попытался накинуться другой наездник, но державший наготове один из мечей, феаноринг, почти не замедляя скорости, снес ему голову одним точным взмахом.

К отбивавшимся от орочей банды кто чем мог испуганным атани подоспели лучники синдар и нандор, встав стеной рядом с воинами авангарда, возглавляемыми Элросом, который, протянув руку, схватил брата и помог тому усесться в седло своего коня впереди себя.

Вовремя приблизившиеся к близнецам Маглор и его воины отразили вторую волну атаки.

— Назад! — кричал Маглор на сбившихся в кучу и плохо соображавших от страха атани, — Полдон! Отводи их в лес, туда! — он показал свободной от меча рукой направление.

— Атар, все в порядке! Мы готовы сражаться! — выкрикнул Элрос.

— Эрьо, Эльо! — их воспитатель, приблизившись к эарендилионам, быстро осматривал юношей, ища признаки возможных ранений.

Слева от сгрудившейся толпы смертных, объезжая ее кругом, показался основной отряд арьергарда во главе с Нельо. Синдар и лаиквенди не прекращали стрельбу, а те, у кого заканчивались стрелы, бросались на пеших орков, сражаясь с помощью коротких кинжалов или голыми руками. Этих эльдар выручала недюжинная ловкость и привычка к жизни в лесу, поэтому они могли использовать ветки деревьев в качестве оружия, и цепко карабкались вверх по их стволам.

Увлеченный схваткой с одним из главарей вражьего отряда, Маглор лишь краем глаза успел заметить, что одному из наездников удалось прорвать цепь их обороны и оказаться лицом к лицу с небольшой группой объятых ужасом, визжащих женщин, видимо растерявшихся и не успевших во время скрыться за спасительными стволами сосен. Одна из них была схвачена и перекинута через хребет варга, остальные в панике падали наземь.

Обменявшись несколькими ударами стали о железо с главой нападавших, Маглор выхватил из ножен второй меч и нанес неожиданный прямой удар, поразивший противника в грудь. Орк запрокинул голову и захрипел, из его пасти обильно полилась черная вязкая кровь. Нанеся завершающий колющий удар в область шеи, Кано резким движением вытащил из тела твари второй меч и рубящим ударом снес голову скалившемуся и рычавшему варгу.

Тем временем, близнецы на всем скаку атаковали пытавшегося скрыться со своей добычей орка. Маглор крепче сжал бедрами лошадиные бока и метнулся к ним, держа оба сабельных меча наготове. И пока Эльо всаживал бывшую у него в руках заостренную палку в бок варга, а Эрьо норовил дотянуться своим мечом до макушки морготовой твари, их воспитатель, атаковав беглеца с другой стороны, режущим ударом отбросил того от полумертвой девы, так, что орк, падая, угодил прямо на выставленный Элросом меч.

Пронзенный палкой варг стал заваливаться набок, и Маглору в последний момент, выпустив из рук оружие, удалось схватить в объятия хрупкую деву, уберегая ее от того, чтобы быть раздавленной огромной тяжелой тушей зверя.

— Атар! — раздался победный крик Элроса, — Ты — настоящий герой!

Уже после того, как общими силами атаку удалось отбить окончательно, и большая часть тварей была перебита, Эрьо восторженно рассказывал Маглору о впечатлениях первого в их с Эльо жизни настоящего боя.

— Отец, это было… У меня нет слов! — глаза юноши блестели лихорадочным блеском, — Я даже не думал, что везти атани к горе будет так захватывающе! Мы воюем вместе с армией Нолдарана! Благодарю тебя за то, что позволил нам сражаться на равных с тобой и Лордом Маэдросом!

— Отец, среди эдайн есть раненые, — озираясь по сторонам и придерживая ладонью кровоточащий порез на плече, обратился к нему Эльо.

Среди воинов Нельо было несколько легко раненых, среди второрожденных были и убитые. Раненых атани было около дюжины. После оказания им первой помощи, они были уложены на крытые повозки. Убитых пришлось захоронить прямо в лесу.

Видя, с какой изощренной жестокостью покрытый, словно дегтем, вязкой орочей кровью, Нельо лично добивал раненных орков, Маглор предпочел отвезти близнецов подальше, туда где расположилась небольшая группа синдар, присоединившихся к ним. Сумеречные квенди помогали излечивать порезы и ссадины с помощью знаемых ими заговоров, а также использовали растущие в лесах травы и растения, о которых не было известно нолдор.

Негласный вожак отряда, Аннайрос, подошел к Эльо и спросил, как тот получил глубокую царапину, зиявшую на правом плече.

— Это был орочий тесак, браннон, — отвечал Элронд, — Надо лишь обеззаразить рану и она затянется. Я сам могу сделать это.

Синда кивнул и попросил эарендилиона рассказать, как он излечивает раны.

— Я просто прикасаюсь к ране и думаю о том, чтобы она зажила, — объяснял Эльо, — а вытянуть из нее грязь и остановить кровотечение можно с помощью смолы любой из этих сосен, — и он снова осмотрелся, ища взглядом дерево, из которого можно было бы извлечь смолянистое вещество.


========== 5. Иворвэн ==========


Едва они добрались до первых пещер, оставленных гномами, некогда населявшими процветавший Наварот, и расположились на отдых, к Маглору пришел с поклоном Полдон.

— Лорд Макалаурэ, — позвал староста, видя, что тот прикорнул на подобии выдолбленной в нише низенькой скамейки, постелив на нее свой запылившийся плащ.

— Ах, — Маглор открыл слипавшиеся от усталости глаза, — Что случилось, Полдон? — он подумал, что кому-то из раненых при нападении орков смертных могло сделаться хуже.

— Ничего, господин мой, — отвечал с поклоном собеседник, — Простите, если потревожил ваш сон.

— Говори, зачем пришел, — приподнявшись, Кано уселся на скамью и поднял сонный взгляд на старосту.

Тот хмыкнул пару раз, прочищая горло, и заговорил:

— Пришел, чтобы от всех нас благодарить вас, Лорд Маглор, за спасение и за то, что не оставили нас…

— Я обещал, — отрезал тот, хмурясь от досады, — Благодарить ты должен Лорда Маэдроса. Это он ваш князь и он принял решение о походе сюда.

— Лорд Маглор, — отвечал Полдон, — если бы не вы, не знаю, что бы с нами было. Лорда Маэдроса мы все чтим и помним, что он — наш князь, но нашу опору и защиту мы видим в вас. Это вы спасли мою дочь от орков два дня назад…

— Не я, а Эльо и Эрьо, — перебил его Маглор, — И прошу тебя, не нужно тратить слов. Нам предстоит немало потрудиться, чтобы обжить эти заброшенные развалины.

— И мы все сделаем, будьте покойны, — заверил его атан, — Мы в безопасности, с нами вы и ваши эльдар. Здесь есть камень, а на склонах вокруг хватает сосновых деревьев. У нас достанет сил, чтобы обустроиться тут.

— Хорошо, — слабая тень улыбки промелькнула на лице Маглора, — А теперь дай мне отдохнуть. Завтра мы созовем на совет всех достойнейших мужей из вашего и нашего народов и вместе решим, как будут проходить работы по строительству укрепления и других сооружений. А сейчас иди к своей семье, Полдон, твоя дочь ждет тебя.

Сейчас Кано хотелось остаться одному, даже любимых приемных сыновей он оставил на попечение Нельо и главы отряда лаиквенди Аннайроса, что сражался в рядах первых и самых отважных из его воинов.

— Моя дочь ждет не меня, господин, — кланяясь, произнес староста, — Иворвэн ожидает воина, что спас ее от смерти. Она просила меня передать, что сердце ее навек принадлежит вам.

— Что? — Маглор встряхнул головой от неожиданности услышанных слов.

— Если бы вы пожелали, — неуверенным тоном продолжал Полдон, — моя дочь принадлежала бы вам, в знак вечной благодарности за спасение всех нас.

— Да как ты…

— Лорд Маглор, прошу не гневайтесь на старого адана. Я мальчишкой пришел с моей матерью к Амон-Эреб и помню вас с того времени. Вы всегда одинешенек были. И мальчиков ваших один растите. Может, зря я это, а все ж и мы, эдайн, не бестии безмозглые, видим, как вам тяжко одному приходится. А жена бы и днем развлекла, и ночью отогрела. Моя Иворвэн в вас души не чает, только о вас и разговоров. Знаю, что вы скажете — вечность впереди, спешить некуда, но у наших дев лучшие годы отцветают быстро, господин. Не побрезгуйте, прошу. Этой ночью она придет к вам в шатер… — и староста склонился в глубоком поклоне.

Ошеломленный его словами Маглор, вытаращив глаза, глотал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Он задыхался от гнева.

— Пошел прочь! — наконец, переполненный негодованием, закричал он, собравшись с силами.

Полдон не заставил себя просить дважды и тут же исчез за одной из полуразрушенных колонн.

«Эру Единый! Неужели я настолько жалок?!» — Маглор закрыл лицо руками. Все это время, как оказалось, он с его бессонными ночами и вечным беспокойством за всех и вся, вызывал жалость у жителей поселения под холмом благодаря своему одиночеству и неприкаянности. Даже от них, всегда занятых лишь копанием в земле и уходом за домашней скотиной, не укрылись его тоска и отчаяние.

«Нет, нужно отправляться на войну!» — он решительно поднялся со скамьи и шагнул к колоннаде.

Его любимые близнецы уже совсем мужчины, настоящие бесстрашные воины, какими он и хотел их видеть. Они смогут управлять этой кучкой смертных и эльдар даже лучше, чем они с Нельо.

Эрьо будет неистовым и грозным, как морская буря, а Эльо, открывший в себе дар к врачеванию духа и исцелению ран, прекрасно дополнит брата своим хладнокровием и уверенной силой. А им со старшим надо уходить. Их время истекает. Судия уже ожидает их у ворот своих ужасных залов и приходит их с Нельо черед войти в его чертоги.

Промучившись еще некоторое время такими мыслями, Маглор отправился в просторную главную залу бывшего дворца властелина Ногрода, чтобы проведать оставленных там атани, раненых при нападении отряда орков, а также увидеть старшего брата и своих близнецов, с которыми разлучился там ранее.

Он застал Эльо склоненным над одним из раненых. Сам получивший глубокую царапину и многочисленные ушибы при падении с лошади, Эллерондэ и не думал отдыхать. Его приемный сын в сопровождении прислужника из эльдар обходил лежавших на покрывалах и плащах раненых и оказывал им помощь, читая молитвы и заклинания, которые сами всплывали в его разуме, стоило только настроиться особым образом. Кано не знал, как Эльо это делает, но даже известные врачеватели синдар признавали дар юного сына Маглора.

Нельо и Эрьо сидели за небольшим походным столом. Было время ужина.

— Кано, где тебя носит? — обратился к нему старший, — Без тебя нам не дождаться даже похлебки из гнилых овощей, а мне сегодня хочется мяса с кровью…

— Мы голодны, атар, — совсем по-детски скуксившись, сообщил Элрос.

Тут же подали стул, и Маглор присоединился к трапезе. Принесли довольно наваристый бульон из перепелиного мяса, в котором плавали несколько кусочков моркови и чего-то зеленоватого, что он не сумел определить.

— Эльо, иди сюда! Тебе тоже нужно есть! — позвал Маглор.

— Иду, — тихим эхом отозвался Элронд.

После ужина Маглор пошел укладывать спать близнецов. Перед сном они обычно читали. Точнее, Маглор читал, а приемные сыновья слушали. В ясные ночи они поднимались ненадолго на дозорную башню крепости и смотрели на звезды и на окружавшие их степи, горы и леса. Здесь, среди руин древнего города наукалиэ, тоже нашлось подобие дозорной башни. Даже в походных условиях традиции не нарушались, и неутомимый Эрьо повел брата и воспитателя наверх по многочисленным ступеням, выведя их на открытую площадку, расположенную на большой высоте. С нее как на ладони был виден перевал и темневшие далеко внизу просторы Эриадора.

«Мы дошли… Благодарение Эру!» — думал Маглор, вглядываясь в окружавшие Долмед горные пики, на вершинах которых белел снег.

Уложив близнецов на походный тюфяк и укрыв покрывалами, Маглор, привычно прошептал над их темноволосыми головами оберегающие слова: «Звезды вас оберегают, на куполе Варды сияют, свет их сердце укрепит, руку благословит, взор заострит, от несчастья моих сыновей оградит!»

Слышал бы его сейчас старший! Он итак за глаза называет его «наседкой», а если узнает, что каждый вечер Маглор шепчет над детьми заговор, который их мать шептала над ними, то почти наверняка разозлится.

Память услужливо воскресила перед ним прощальный взгляд матери, который он тогда, в последний раз взглянув ей в лицо, постарался запомнить, потому что чувствовал — они не увидятся больше в этой жизни.

Ее ли вина, что слова-обереги, которые амил шептала им перед сном, не смогли спасти и уберечь их от самих себя?


========== 6. Мельда ==========


Возвращаться к себе не хотелось, но ничего не получалось придумать, чтобы отдалить момент отхода ко сну, да и сон этот был ему необходим. Маглор возвратился в полуразрушенный крытый дворик, где, скрытая за рядом колонн, стояла каменная скамейка, которой предназначено было сделаться его ложем на эту ночь.

Он лег, не раздеваясь и не снимая сапог, поудобнееустроился, свернувшись на скамье, и укрылся походным покрывалом. Холод камня проникал беспрепятственно сквозь расстеленный на его импровизированном ложе плащ. Маглору сделалось зябко. Но не только прохлада горной ночи и каменной поверхности, на которой он лежал, заставляли его вздрагивать. В воздухе витало ощущение постороннего присутствия, которое Кано чувствовал особыми точками, расположенными на заостренных кончиках ушных раковин.

Втянув голову в плечи, Маглор повернулся лицом к колоннаде. Послышалось шуршание ткани о камень ступеней.

— Кто здесь?! — не дожидаясь появления укрывшейся за одной из колонн фигуры, воскликнул Маглор дрогнувшим голосом.

В ответ фигура в темно-синем плаще с капюшоном медленно выплыла ему навстречу, освещаемая лишь тусклым лунным светом.

«Женщина!» — осматривая изящные очертания стройной фигуры, понял Маглор. Тут он вспомнил о разговоре со старостой, и страх его сменился раздражением и досадой.

— Послушай, — решительно заговорил он, — я не ждал тебя и не желал твоего прихода! Возвращайся к твоему отцу и скажи ему, что он — безмозглая скотина, если думает, что, посылая тебя сюда, делает мне приятное!

Дева на миг замерла в своем плавном скольжении по направлению к нему и поднесла правую руку с вытянутым указательным пальцем к остававшемуся затемненным тенью капюшона лицу, прося таким образом о молчании.

Маглор вздохнул, сел на скамью и уперся руками в колени, подавшись вперед.

— Нет, Иворвэн, я не собираюсь рассказывать никому о твоем приходе, но прошу тебя немедленно уйти! — видя, что она не двинулась с места, Кано сам поднялся ей навстречу, сердито сдвинув брови.

Словно испугавшись его резкости, фигура в плаще дрогнула, как если бы перед ним был призрак. Маглор замер, разглядывая ее, вглядываясь в очертания силуэта и в темноту, что скрывала черты.

По тому, как она держала себя, было понятно, что эта дева не принадлежала к второрожденным.

— Кто ты? — с все нарастающей тревогой вопрошал Маглор, пытаясь разглядеть ее лицо.

И тут она, будто почувствовав его трепет, стремительно приблизилась к нему вплотную и неожиданно обвила руками в широких рукавах плаща его шею. Оцепеневший Маглор почувствовал на своем лице ее свежее, теплое дыхание.

«Я здесь по милости Эстэ Милосердной — прошелестело в осанве. — Знаю, ты сохранишь в тайне нашу встречу, Мака»

От этих слов у Маглора перехватило дыхание. Он медленно сдвинул дрожащими руками края капюшона, уже зная, кого он увидит под ним, и не веря своему невероятному счастью.

«Мельда…» — выдохнул он в осанве.

Золотящиеся бледным золотом в лунном свете волнистые волосы рассыпались по хрупким плечам. Прозрачно-голубые глаза сияли, устремленные на него, словно две ярких звезды. Чувственный, нежный рот слегка приоткрыт, будто в ожидании поцелуя…

Голова у Маглора пошла кругом.

«У нас мало времени, Мака — шептала она, прижимаясь к нему. — Обними же меня! Я знала, что ты тоскуешь и пришла, чтобы утешить тебя»

И подчиняясь ее просьбе и охватившему его трепету перед ее, казалось, давно позабытой красой, Маглор сжал возлюбленную в объятиях, благословляя Эстэ за ее милость.

«Скажи, скажи мне… — горячо зашептал он, — как ты нашла меня? Как ты смогла придти? Нет, мельда! Ты не знаешь, что я сделал… Что мы сделали… Это страшно… Я недостоин касаться тебя!» — захлебывался он, уткнувшись лицом в ее волосы и вдыхая их аромат.

Крепко обнявшись, они отступали к скамейке. Маглор говорил, что недостоин прикоснуться к ней, а сам все решительней исследовал ее, вспоминая изгибы любимого тела, все смелее проводил ладонями вдоль бедер и стройной спины возлюбленной, стараясь при этом избежать поцелуя — последней грани, отделявшей его от безумия.

Дыхание обоих сделалось рваным. Чувствуя себя будто в плену наваждения, Маглор разомкнул их объятия и прижался спиной к стене, коснувшись ладонями холодной поверхности камня, из которого она была выложена. Он склонил набок голову, чтобы не встретиться губами с искавшей его губ прекрасной ваниэ, что в далекую пору невинности в Амане была его возлюбленной и тайной супругой.

«Мака, я тоже тосковала без тебя все это время, — она потянулась руками к его рукам и слегка сжала запястья. — И я вижу, что ты остался прежним. Ты — тот, кого я люблю. Я люблю тебя», — повторила его мельда.

Сердце Маглора отчаянно забилось, когда он услышал эти слова, а руки и губы сами потянулись к ней, ища в ее объятиях и поцелуях подтверждения сказанному и утешения от гнета сознания собственного падения.

Кано не знал, было ли еще большим падением то, что случилось между ними тогда, но если падать, то стремительно, словно звезда с Вардиного купола, оставляя за собой искрящийся след. Вдвоем с ней падать было не страшно, а насладительно, сладко, жарко, влажно, горячо и невыразимо блаженно.

Поменявшись местами, она — прижата к стене, Маглор напротив нее, поддерживая руками ее бедра, они оба стонали и задыхались от жадных поцелуев, перемешивая дыхания, стараясь еще теснее прижаться друг к другу. Страсть, пробудившаяся в нем после столетий спячки, заставляла Маглора двигаться все быстрее, все сильнее стискивая нежную кожу на ее бедрах. Он слышал ее стоны, чувствовал, как она сжимает его внутри, плотнее смыкая бедра, сминая пальцами рукава камзола на его плечах, пытаясь выгнуть спину и крича его имя.

Ее крик зазвенел в ушах, подстегивая его, распаляя и без того пылающее пламя. Маглор двигался все быстрее и резче, пока, наконец, острейшее удовольствие не накрыло его, заставив вскрикнуть.

«О Эру…» — почти теряя сознание, прошептал он в осанве, увлекая ее на скамью.

Лежа на нем сверху, дева оглаживала его волосы, виски, щеки, покрывая поцелуями лицо и шею Маглора, шепча нежные слова, говоря о своей любви к нему и о том, как страдала от тоски по нему.

«Лишь раз мне было дозволено прийти к тебе. Эстэ сжалилась над нами. Теперь мне предстоит дожидаться тебя в чертогах Судии. И я дождусь…»

«Что?! — ее слова вырвали Маглора из счастливого забытья, в котором он пребывал, принимая ласки и сам оглаживая любимое тело. — Ты должна уйти в чертоги?! Это цена нашей встречи?!»

«Я с радостью заплачу ее, Мака. Не тревожься и будь сильным, — успокоительно шелестел ее ласковый голос. — Я дождусь тебя, мельдо…»

— Нет! — вслух закричал не своим голосом Маглор, чувствуя, как ее фигура постепенно истаивает в его руках, превращаясь в воздух.

Он резко вскочил, сжав руками голову и крепко зажмурившись. Хотелось со всей силы удариться головой о проклятую стену. Его бил озноб, а перед глазами темнело. Почти на ощупь найдя скамейку, Маглор снова упал на нее и закрыл глаза, стараясь не двигаться и надеясь, что никогда уже не проснется.

Казалось, что он погребен в каменном мешке, в темном, пустом и глубоком склепе, из которого нет выхода, а все давние его мечты о том, что когда-нибудь им удастся освободиться от Клятвы и от проклятья Валар — всего лишь его иллюзии, самообман, бесплодные и наивные. Если бы не дети, он, наверняка, сошел с ума и сейчас был бы хуже Нельо. Однако в тот миг мысль о безумии казалась ему спасительной. Потеряв рассудок, он бы уже не страдал так от всего того, что выпало на их с братьями долю.


========== 7. Совет ==========


— Отец, мне показалось, что я слышал крик сегодня ночью, — сказал Элронд за завтраком.

Маглор сидел напротив них с братом разбитый и молчаливый, погруженный в свои горестные думы. Остаток ночи он провел без сна, желая суметь заплакать и так облегчить феа. Но заплакать не получалось. Кано лишь кивнул на это замечание приемного сына, даже не подняв на него взгляд.

— Я соберу лаванды и ромашки и сделаю отвар. Он поможет тебе спать спокойно, — продолжал Эльо.

Его брат, оторвавшись от еды и взглянув на приемного отца, который не притронулся к ней, спросил:

— Тебе не нравятся эти лепешки, атар? Я прикажу приготовить тебе твои любимые с творогом и вареньем!

— Нет, Эрьо, не нужно. Вчера я немного устал, — отвечал Маглор, — Но скоро мне станет лучше.

— Атар, если хочешь, мы с Эрьо сделаем за тебя то, что требуется, — молвил Элронд, — А ты сможешь немного отдохнуть.

— Нет, мне лучше, когда я работаю, — нашел в себе силы улыбнуться ему Маглор, — Сейчас нужно созывать совет, чтобы решить, как нам обустраиваться здесь. Я рассчитываю на вас, — и он поднялся с места.

Стараясь держаться со свойственной ему спокойной строгостью, Маглор направился разыскивать Полдона, а близнецов попросил привести Нельо, его приближенных воинов, Аннайроса и всех мужчин, эльдар и эдайн, кто был способен работать, укрепляя и отстраивая их новое пристанище, в развалины главной залы дворца.

На состоявшемся вскоре совете он говорил долго, стараясь воодушевить своей речью считавших себя спасенными от разрушительных последствий войны подданных старшего брата. Его слова были обращены также к присоединившимся к ним лаиквенди и синдар, что надеялись, объединившись с народом лордов Первого Дома, обрести собственный угол и наладить хозяйство.

Все время, что продолжался совет, Лорд Маэдрос молча восседал на единственном привезенном из Амон-Эреб тяжелом резном кресле, с обитыми бархатом подлокотниками и обтянутой кожей спинкой, и угрюмо глядел куда-то в пустоту перед собой и, казалось, совершенно не следил за тем, что происходило в зале. Когда же Аннайрос, обеспокоенный тем, что приведенные им синдар были в крайней нужде, спросил его, как будут распределяться привезенные запасы продовольствия, Нельо ответил:

— Спроси об этом Лорда Канафинвэ и делай, как он скажет.

Синдар оглядели собравшихся, не понимая, о ком идет речь. Это имя они слышали впервые.

— Мы поможем твоим эльдар, Аннайрос, — выступил вперед Маглор, — Я прикажу нашим эдайн разделить с ними имеющиеся запасы провизии и, если будет возможно, выделить теплую одежду на первое время. За это вы должны будете помогать им в строительстве жилищ и излечивать, не отказывая в помощи, тех, кто получит раны и кого поразит недуг.

— Благодарю тебя, Лорд Маглор, — отвечал вожак синдар, блеснув светло-серыми глазами на старшего, — Я думал, Маэдрос Феанарион — князь вашего народа и владыка этих смертных, но вижу теперь, кто здесь настоящий Лорд.

— Придержи свой острый язык, синда, — прикрикнул на него Нельо, испепеляя его вмиг загоревшимся ненавистью взглядом, — Иначе тебе на собственной шкуре придется испробовать всю полноту моей власти.

Среди собравшихся на совет послышались вздохи и возмущенный ропот.

— Знай, что последнее слово во всем принадлежит Лорду Маэдросу, — обратился к Аннайросу Маглор, — И если он позволяет мне решать, как разделить имеющиеся у нас запасы, то лишь оттого, что доверяет моему суждению. Это его ты и другие должны благодарить за помощь и поддержку.

На лбу Маглора от волнения выступил холодный пот. «Валар, молю, вразумите Нельо и дайте мне сил!» — теперь он часто обращался в своих молитвах к Валар и Единому, позабытых им на долгие пять столетий. Маглор помнил слова проклятия о том, что Стихии останутся глухи к их стенаниям и плачу, но, с другой стороны, у него было немало доказательств обратного. Сулимо сжалился над его несчастным братом однажды, позволив спасти его жизнь, так отчего не попросить Владыку Арды сохранить его рассудок?

— Я понял тебя, — с подчеркнуто вежливой улыбкой проговорил Аннайрос, — Мы принимаем твои условия и будем помогать вашим эдайн.

— Полдон! — позвал Маглор, — Ты и остальные мужи слышали решение Лорда Маэдроса. Вы разделите имеющуюся пищу с сумеречными эльдар, а они будут помогать вам в строительстве и излечивать больных и раненых. А сейчас мне нужно, чтобы со мной отправились несколько самых сильных мужчин. Необходимо расчистить часть обвалившейся стены на западном склоне. Там мы возведем укрепленные ворота.

Староста, которому, было видно, не пришлось по душе решение разделить привезенную провизию с обездоленными синдар, молча поклонился и отступил на несколько шагов, давая дорогу проходившему мимо Аннайросу и его свите.

Маглор отнюдь не считал себя зодчим или строителем и совсем не тяготел к подобным ремеслам, однако здесь, в условиях нехватки всего и вся, в том числе и грамотных инженеров, ему пришлось взвалить на себя и эти обязанности. Дома квенди и атани должны были строиться заново или воздвигаться на фундаменте бывших на их месте когда-то строений постройки наукар, согласно определенным правилам. Склон Долмед в том месте, где предполагалось возвести их, был достаточно крутым. Все это делало работы по освоению оставшихся после гномов развалин и постройке на их месте новых укреплений и жилых зданий опасными вдвойне. И все же, как бы ни была трудна задача, поставленная им перед собой, Маглор был рад тому количеству работы, которое предстояло выполнить ему, его эльдар и эдайн.

Работа помогала не думать об еще одной жертве Клятвы, которая добровольно ушла в чертоги Мандоса, только чтобы на краткие часы встретиться с ним. Получалось, это он виновен в том, что Валар лишили его любимую роа. Еще одна вина, еще одно совершенное зло, еще одно причиненное страдание… Она сказала, что будет ждать его в чертогах скорби.

«Но долго ли ей ждать?» — спрашивал себя Маглор, терзаясь и не находя утешения.


========== 8. Купание ==========


Комментарий к 8. Купание

Песня уйдет в неизвестность забытым мотивом… - отрывок из “Нолдалантэ” или песни “Падение нолдор”, сочиненной Маглором.

Ежедневно Маглору приходилось почти все время проводить на строительстве укреплений их новой крепости и жилых помещений, которые сооружались силами эдайн, синдар и лаиквенди. Все они мало были пригодны для строительства и требовалось быть внимательным, следя за тем, чтобы стены возводились в срок и четко по намеченному им плану, камни укладывались ровно и никто из новоявленных строителей не повредил себе, выполняя эту непривычную работу.

Более опытные в деле постройки зданий квенди из немногих оставшихся у Нельо нолдор были заняты подготовкой внутренних покоев бывшего дворца владыки Ногрода, восстановлением того, что подлежало восстановлению, и ремонтом того, что сохранилось в относительной целости.

Так, в частности, мужчины из свиты Лорда Маэдроса расчищали многочисленные залы и комнаты от насыпавшихся, благодаря обвалам и бурям за столетие бесхозности, кирпичей и щебенки. Женщины выносили ведрами различные отходы и грязь, скопившуюся в комнатах и переходах, мыли полы и стены в уже очищенных от камней помещениях и старались обустроить их как могли тем малым, что было привезено из Амон-Эреб.

В первые же дни были найдены помещения для кухни, расчищен заваленный осколками кирпичей и щебнем дымоход, выходивший к самой вершине горы, приготовлены комнаты для лордов Маэдроса и Маглора, а также комната близнецов эарендилионов. Кроме того, среди первых обустроенных помещений новой крепости была и просторная купальня, она же прачечная. Студеная вода поступала в нее по сооруженному еще при гномах водопроводу из подземного источника. Она была прозрачной и кристально чистой, поскольку скрытый в недрах горы источник не был отравлен черной заразой Врага.

К вечеру, когда его близнецы возвратились вместе с другими эдайн и эльдар, которых он отправил на южный склон для заготовки дров, Маглор позвал мальчиков пожаловать в купальню, где уже дымился чан с нагретой в кухне водой.

— А ты? — стягивая с себя через голову куртку и рубашку, спросил Элрос.

— А мы с Нельо сразу за вами, — ободряюще заверил Маглор, наблюдая за тем, как посреди купальни вырастает горка из грязной одежды.

Он уже распорядился, чтобы для мальчиков принесли полотенца, а также чистые рубахи и штаны.

— Вот так, вперед! Занять позиции! — командовал Маглор, закатывая рукава.

Близнецы, сжавшись с непривычки в еще не успевшем нагреться просторном помещении, залезли в чан, который, как заметил подошедший с мочалкой и мылом в руках Маглор, сделался для них тесен.

Элрос поднял кучу брызг, расплескивая воду через края и хитро улыбаясь приемному отцу. Его брат, тем временем, дрожащими пальцами расплетал мелкие косы на висках и затылке.

— Давай помогу, — сказал Маглор. — А ты, Эрьо, пока намылься хорошенько, — и он подал второму близнецу мыло.

— Намыль мне спину! — хмурясь, приказал брату Элрос, видя, как Маглор моет тому голову. — Тебе все равно нечего делать…

— Эрьо, можно просить, но не приказывать, — вмешался Маглор. — Эльо — твой брат и равен тебе. Сейчас я закончу с его волосами и примусь за твои, а ты в это время натрешь брату спину.

Он говорил спокойно, подчиняя тон голоса своим массирующим движениям.

— Спой нам что-нибудь, — попросил Элронд, принимаясь натирать спину брата, — Я слышал, как ты пел в степи.

От неожиданности Маглор замер. Он не знал, что сказать.

— Ну же, отец! — подбодрил Элрос, — Он сказал, ты дивно поешь! Я тоже хочу услышать!

Со вздохом Маглор подошел к Эрьо и стал намыливать его голову, в то время как Эльо старался, окунаясь с головой, смыть мыльный раствор со своих длинных темно-каштановых волос.


Песня уйдет в неизвестность забытым мотивом —

Пусть отпечатки ладони размоет приливом —

Гневное прошлое спит под зеленой водою…

Сердце ли бьется, иль ветер под складками ткани —

Шепчет чужие слова предрассветное эхо,

Солью морской станет песня… Последняя веха…


Он замолчал, сглотнув горький ком, мешавший продолжить пение.

— Что это? — потрясенно глядя на него, спросил Элронд.

— Ничего, — утирая рукавом глаза, отвечал Маглор, стараясь взять себя в руки, — просто печальная песня.

— Нет, отец! Не пой больше таких песен! — тут же запротестовал Элрос, крутя головой. — Твоим дивным голосом ты должен петь девам любовные баллады. Попробуй и увидишь, все они будут твои! — и он рассмеялся, снова поднимая кучу брызг, направленных на брата.

Когда близнецы благополучно вылезли из чана с посеревшей мыльной водой, укутались в полотенца и были отправлены одеваться, пришла очередь Нельо совершить омовение.

Как только вода была приготовлена, Маглор лично привел его в купальню.

— Тебе помочь? — спросил он, заметив, как брат колеблется, поднеся руку к шнуровке штанов.

— Я не первый день с одной рукой, брат, — уничтожающе глянул на него Нельо. — Справлюсь сам, — и он попытался закрыть за собой дверь купальни.

— Вот черпак, — Маглор подал ему небольшой медный ковш, удержав дверь открытой. — Не спеши, я попросил нагреть побольше воды.

Старший кивнул и снова потянул на себя дверь.

— Позови, как будешь готов, я вымою тебе голову, — не сдавался Кано.

— Оставь меня, — раздраженным тоном глубокого голоса проговорил Нельо.

— Хорошо, — согласился его брат, — тогда я зайду к тебе, как только ты закончишь. Волосы и ногти надо привести в порядок, Нельо, — и он взглядом указал на отросшие ногти на левой руке старшего.

В ответ глава Первого Дома издал напряженный вздох, означавший, что прийти к нему по завершении водных процедур Маглору разрешается.

Его брат прекрасно знал, как горд, несмотря на свое увечье и положение, старший. А потому предпочитал лично, не вмешивая прислужников, заботиться о том, чтобы подстригать ногти на ногах и руке Нельо, а также о том, чтобы выравнивать кончики длинных волнистых волос главы Первого Дома, втирать в них масло и заплетать в косы на затылке и висках.

Придя в отведенную старшему лучшую комнату дворца, из тех, что удалось привести в порядок, Маглор помог молчаливо принимавшему его помощь Нельо вытереться и одеться. Затем усадил того в кресло, а сам сел у его ног и принялся стричь напоминавшие когти на лапах большой кошки ногти на ногах старшего.

Нельо все время процедуры сидел смирно, прикрыв глаза. Закончив с ногами, Маглор аккуратно дотронулся до левой руки главы Первого Дома. Ногти на ней тоже были длинными и потемнели от собравшейся под ними грязи. После купания стричь и чистить их было удобнее, побыв в воде, они стали мягче, и Маглор ловко и аккуратно орудовал ножницами.

После ногтей настала очередь роскошных волос. Маглор втирал масло, выравнивал кончики, заплетал косы, любуясь глубоким темно-рыжим цветом волнистых, сделавшихся блестящими от масла волос старшего. Он всегда завидовал их красоте и редкому оттенку. Сейчас, вымытые, волосы Нельо переливались ярко-алыми всполохами и блестели в свете прощальных лучей вечерней зари.

Он уже почти закончил заплетать центральную косу, как в дверь внезапно громко постучали.

— Кто там?! — отозвался на тревожный стук Маглор.

На пороге стоял всклокоченный и запыхавшийся Полдон, одежды его были покрыты слоем каменной пыли и испачканы глинистой грязью.

— Лорд Маэдрос, Лорд Маглор, беда! — задыхаясь, проговорил Полдон, в испуге тараща глаза.

— Говори!

— Одного из наших придавило плитой, там, на восточном склоне! — староста тяжело дышал, готовый в любой миг броситься прочь.

— Идем! Живее! — отбросив ножницы, скомандовал Маглор и тут же выбежал за указывавшим путь Полдоном.


========== 9. Точка опоры ==========


Ведомый Полдоном, второй сын Феанора в несколько прыжков преодолел два лестничных пролета, арку и внутренний двор, выбежав на широкое плато, с которого открывался обзор восточного и южного склонов.

Сразу заметив сгрудившихся внизу, у предполагаемых укрепленных ворот атани и синдар, Маглор стал проворно, на сколько это ему позволяла горная тропа, протоптанная его подданными, спускаться вниз. Различить с такой высоты пострадавшего или хотя бы упавшую на него плиту даже для его острого взора было затруднительно, поскольку смешанная толпа квенди и атани плотно обступила место происшествия.

— За мной, Лорд Маглор! — крикнул Полдон, который сам затруднялся спускаться, скользя в жидкой грязевой жиже.

Вскоре Маглор уже обогнал старосту. Сердце его отчаянно колотилось. Тревога перехлестывала через край. По мере того, как он спускался, до его слуха долетали крики толпящихся. Маглор взглянул вниз.

— Это вы виновны в том, что плита упала на него! — кричал один из эдайн, в гневе грозя кулаками стоявшей напротив группе синдар.

— Имрин умрет из-за вас! Да будут прокляты ваши дни! — слышались в отдалении женские крики.

— Вы сами были невнимательны! — пробовал возражать им вставший на защиту своих нандор и синдар Аннайрос, — Кто же начинает двигать расколотые плиты сверху, если внизу кто-то есть?!

— Это ты отправил его туда! — раздалось в ответ. — Почему твои эльдар не оказались там вместо него?!

По всему было видно, что вот-вот начнется потасовка. Смертные были мастерами устраивать подобные развлечения, хоть сами нередко выходили из них проигравшими. Синдар были готовы обороняться и ожидали только сигнала своего вожака.

Общее впечатление усиливалось похожими на отвратительный металлический скрежет хрипами придавленного. Он не мог кричать, поскольку грудную клетку его сдавливала тяжелейшая плита, но лишь отчаянно хрипел, непроизвольно шевеля, словно пытался отталкивать кого-то, видневшимися из-под массивной плиты, упавшей на него, руками. Слыша весь этот гвалт в сочетании с мерзким хлюпаньем грязи под ногами спорщиков, Маглор припомнил, что Имрин был молодым, крепкого сложения юношей, сыном кузнеца, и нередко помогал отцу, сгибая железные пруты-заготовки под инструменты и разгибая пришедшие в негодность подковы, что подлежали переплавке. Видимо, благодаря своей недюжинной силе Имрин и был отправлен Полдоном под начало Аннайроса, расчищать от каменных завалов будущие ворота.

«Он здоровый и сильный! Есть шанс спасти его!» — промелькнуло в голове Маглора.

С этой мыслью Кано бросился вниз по склону, рискуя сам в любой момент свалиться на скользкой после недавно прошедшего дождя тропинке — смеси древней плитки, некогда покрывавшей дорожки и переходы, и мокрой, скользкой глины.

Его, благодаря среднему для эльда росту, не сразу заметили столпившиеся рядом с упавшим куском плиты, придавившей юношу, строители и зеваки из числа женщин и детей, собравшиеся посмотреть на мучительную смерть одного из неудачливых сородичей.

Яростно проталкиваясь сквозь толчею, Певец неожиданно для себя самого оказался прямо перед несчастным. Лица его не было видно из-за огромной плиты, лежавшей сверху. Другой ее осколок, упавший ранее, одним краем цеплял тот, что придавил парня, не давая ему окончательно раздавить свою жертву. О том, чтобы самостоятельно сдвинуть этот осколок плиты, бывшей когда-то частью портала восточных ворот, не могло быть и речи. Даже обладая огромной силой, превосходящей силу эльда, сделать это было невозможно, не повредив придавленного.

— Прекратить! Молчать!!! — закричал во весь голос Маглор, крутя головой во все стороны.

Звук собственного громкого голоса прозвучал для него как нечто, ему не принадлежащее. Будто и не он только что орал во всю глотку, словно разъяренный раненный зверь.

Вокруг него все словно окаменели. Многие стояли, оторопев, с приоткрытыми ртами.

«Думай скорее! Что бы сделал отец?!.. Нужен рычаг!» — молнией сверкнуло в голове Маглора.

— Дай мне это! — Маглор выхватил из рук одного из эльдар крепкую палку, сделанную из ствола молодой сосны.

Просунув заостренный конец своего рычага в зазор между упавшей плитой и мощеным каменными плитами покрытием пола перед развалинами ворот, Кано повернул палку так, что ее середина оперлась о лежавший рядом другой осколок плиты.

— Ты и ты! — Маглор указал на самых сильных на вид людей Полдона. — Сюда! По моему сигналу наваливаетесь на нее! — он указал на оставшийся торчать чуть приподнятым вверх другой конец палки.

— Аннайрос! Будьте готовы быстро вытащить его, как только плита приподнимется!

Вожак синдар обменялся с Маглором взглядом и тут же вместе с еще одним эльда из своего отряда подбежал к тому месту, где удобнее всего было вытаскивать придавленного, упав на живот и вглядываясь, стараясь определить, как будет лучше это сделать.

— Готовы?! — спросил Маглор, вставая рядом с двумя молодцами из эдайн, крепко сжимавшими от напряжения превращенный им в рычаг ствол молодой сосны.

Перед тем, как дать команду, он еще раз молниеносно обменялся взглядом с не сводившим с него горящих глаз вожаком синдар, готовым в любой момент спасти несчастного.

— Сейчас! — крикнул Маглор и тут же вместе с людьми всем весом навалился на палку.

Со скрежетом плита стала приподниматься, но удержать ее в таком положении долго было им не по силам. В любой момент палка могла не выдержать. Точно подгадав момент, Аннайрос, ловко и проворно, словно юркий кот, нырнул под плиту, легко скользя по мокрой глине, хватая придавленного за одежду, и тут же его напарник потянул на себя самого вожака синдар, вытаскивая, таким образом, обоих.

Едва они оказались вне опасности, рядом с плитой, Маглор и его помощники ослабили давление на палку и та, треснув, разломилась надвое, а плита упала окончательно наземь, на сместившиеся и покосившиеся каменные плитки пола, перемешанные с глиной и мокрой грязью.

Весь вымазанный в грязи, Аннайрос уже склонился над спасенным молодцом, что-то шепча. Его помощник проверял состояние костей, ощупывая конечности.

Маглор выпрямился и сделал несколько шагов. Голова кружилась, красновато-оранжевое марево вдруг возникло перед его взором. Дышать стало тяжело. Он повернул голову и взглянул на лежавшего в окружении эльдар и эдайн Имрина.

— Жив! — воскликнул кто-то в толпе.

— Благодарение Эру! — послышалось сразу несколько голосов.

Услышав эти возгласы, Маглор глубоко вздохнул и без сил присел на один из валявшихся в беспорядке камней, бывших когда-то частью высоких, массивных колонн на входе. Его камзол и штаны были забрызганы грязью. Взглянув на сапоги можно было подумать, что он двое суток кружил по дикому болоту. Лицо Певца выражало крайнюю степень усталости и сделалось бледнее обычного.

Вскоре вокруг него поднялся шум. Подоспел Полдон с очередной порцией славословий и велеречий, приблизившийся к нему Аннайрос похлопывал по плечу, говоря, что парень оказался везучим — раздробил бедренную кость, сломал несколько ребер и ключицу. Тут же появились его близнецы. Элрос прославлял его вместе с остальными, Элронд просил пойти с ним, говоря, что для него уже приготовлена вода в купальне. Маглор подчинился.

Оказавшись в теплой воде, вдали от шума и криков, он прикрыл глаза и словно бы провалился в какую-то невообразимо прекрасную тишину, звенящую в ушах тысячами тихих серебряных колокольчиков.

«Благодарю, что позволил спасти его…» — мысленно произнес Маглор, обращаясь вместе и к отцу, и к Илуватару.


========== 10. Поединок ==========


Начиналась осень и первые холода, более острые в условиях гор, нежели те, что обычно приходили в южную степь, где стоял Одинокий Холм, застали многих врасплох. Эти ночные заморозки, начавшиеся уже в конце сентября, показали жителям Долмед, что зимы в этих горных краях будут не в пример суровее и длиннее тех, к которым привыкли землепашцы атани и лесные жители синдар и нандор.

Спешно приходилось запасать дрова, заготавливать корм для скотины, шить и вязать теплую одежду. Все работали денно и нощно.

Маглор, близнецы и нолдор из небольшого войска Маэдроса помогали обустроить утепленные конюшни и загоны, ездили в предгорья, чтобы, вместе с простыми жителями укрепленного поселения, рубить деревья, охраняли женщин и подростков, которые отправлялись на южный склон, собирать коренья и ягоды, охотились, привозя добытых оленей, зайцев и перепелок.

Как только выдавались свободные от дел часы, близнецы эарендилионы вместе с Маглором и другими воинами из свиты главы Первого Дома шли на устроенную во внутреннем дворе площадку для тренировок. Она представляла собой квадрат, обозначенный гравийной насыпью, и примыкала к колоннаде и лестнице, ведущей наверх, в жилые помещения. Под лестницей, укрытый от дождей и снега, размещался весь необходимый для тренировок инвентарь: специально обтесанные палки, тренировочные мечи-сабли с затупленными лезвиями, необходимые близнецам маски из металлической сетки с прорезями для глаз и сделанные Маглором для мальчиков легкие кожаные панцири, защищавшие во время боя грудь и живот.

У нолдор издавна, еще до их Исхода, было в почете изобретенное Мастером Феанаро холодное оружие. Культура обращения с ним была возведена в ранг религии. Из оставшихся в живых к началу Войны Гнева нолдор, мечом-саблей умело владели не только мужчины, но и почти все женщины.

Эрьо и Эльо почти с самого приезда в Амон-Эреб начали постигать искусство владения легкими и невероятно прочными и острыми сабельными мечами нолдор. Кано сам стал учить их. Первые годы, пока мальчики физически не окрепли и не вошли в подростковый возраст, он не позволял им прикасаться к боевым мечам во время тренировок. Дрались на особым образом обточенных палках из легкого дерева тиса. Почувствовав, что они готовы, Маглор позволил близнецам взять в руки настоящие мечи с не заточенными лезвиями.

С самого начала тренировок Маглор снабдил детей необходимой защитой — масками из твердой мелкой мифриловой сетки, крепившимися кожаным ремнем на затылке, и нагрудными панцирями из твердой кожи. Такую защиту второй сын Феанаро считал минимальной, ведь незащищенными оставались шея и плечи. Чтобы его дети не чувствовали себя униженными, Маглору пришлось сделать такой же комплект из маски и панциря и для себя самого и надевать эту «защиту» во время занятий.

То утро начала октября выдалось пасмурным и привычно холодным. Окутывавший перед рассветом склоны Долмед голубовато-серый туман рассеялся с появлением солнца.

С радостными криками близнецы в сопровождении их воспитателя и прислужника выбежали из кухни, где перед этим успели перехватить лепешек, на тренировочную площадку. Маглор был против тренировок на полный желудок, но дети всегда были голодны, а потому он разрешал им занятия и после утреннего принятия пищи.

— Надеть защиту! — скомандовал Маглор.

— Нет, отец, мы уже взрослые и прекрасно умеем обращаться с мечами! — тут же отозвался Элрос.

— Я не позволю вам драться без панцирей и масок! — отозвался его приемный родитель, — Не хватало, чтобы вы ранили друг друга!

— Тогда позволь нам взять наши боевые мечи, — подошел к нему Элронд.

Внимательно следя за тем, как близнецы надевают одежды для тренировок, Кано старался, чтобы ничто не мешало им сконцентрироваться на поединке и противнике. Для этого надевались широкие, не сковывающие движений, свободные штаны, опоясывающиеся высоким многослойным тканевым поясом — отличительным знаком квенди из нолдор. Рубахи также были широкими, с запашным воротником, их подол прятался под поясом.

— Не затягивай так пояс, Эрьо, — наставлял сына Маглор, — Он не должен стягивать талию. Ты ведь не на праздник собираешься. А ты, Эльо, будь внимателен к ремням на боках, они не должны болтаться. Затяни их туже.

Прислужник принес боевые мечи близнецов и, после традиционного взаимного обмена поклонами, тренировка началась. Маглор наблюдал за тут же бросившимися в атаку друг на друга близнецами. Отваги и удали обоим хватало. Только если в Эльо присутствовала присущая квенди осторожность, то преимуществом Эрьо был способный ошеломить противника с первых мгновений боя свирепый натиск.

В разгар боя, когда мальчики обменивались довольно ощутимыми ударами, поглощенные схваткой, дверь, ведущая во внутренний двор из помещения кухни, распахнулась и, пригибая голову, из нее вышел одетый в свободную одежду для тренировок глава Первого Дома. В руке у него был его любимый меч, а вместо мифриловой перчатки на правой был надет наруч — подарок Курво, с прикрепленным к нему средней длины сабельным лезвием.

— Доброе утро, — заговорил первым Нельо, — Надеюсь, я не помешал?

— Нельо, брат, — улыбнулся ему Маглор, — Как ты выспался?

Близнецы замерли, заметив грозную своими мощью и выдающимся ростом фигуру Лорда Маэдроса.

— Прекрасно! — отвечал тот, — И вот, решил тоже принять участие в ваших упражнениях, — он ухмыльнулся.

— Я готов! — воодушевился Маглор, подумав о том, что к брату начинает возвращаться воля к жизни.

— Нет, — покачал головой старший, — Я хочу сразиться с одним из твоих учеников. Заодно и проверим, какой из тебя учитель, — и он вперил холодный взгляд серо-зеленых глаз в Элронда.

— Что?.. — переспросил дрогнувшим от тревоги голосом Маглор.

— Иди сюда, Эльо! — не обращая на брата внимания, звал Маэдрос, — Снимай с себя этот хлам, — он указал острием меча на голову и грудь эарендилиона, — Ты ведь уже убил своего первого орка, а значит, ты — воин, а не хрупкая эллет, — и он улыбнулся, разглядывая выбранного противника.

Элронд послушно снял маску и принялся расстегивать ремни на панцире.

— Что ты задумал?! Хочешь покалечить моего сына?! — задыхаясь от волнения, произнес Маглор. — Эльо не будет с тобой биться…

— Отец, — прервал его Элронд, — не беспокойся. Лорд Маэдрос прав, нам нужно привыкать сражаться без этого, — он указал взглядом на лежавшие на земле маску и панцирь.

— Готов? — тихо спросил Нельо, опустив голову.

Второй близнец подбежал к Маглору и тоже снял маску, приготовившись вместе с приемным отцом наблюдать за поединком.

Эльо казался уязвимым и хрупким по сравнению с могучей, высокой фигурой Нельо. Он поклонился и выставил перед собой мечи, заняв оборонительную позицию. От тревоги за него сердце в груди Маглора подпрыгивало всякий раз, как Нельо делал движение рукой.

Несмотря на увечье, глава Первого Дома был крайне опасным противником. А то, что он был левшой, в случае с привыкшим сражаться с «праворукими», как и он сам, противниками Эльо, становилось его преимуществом. Кроме того, на стороне Маэдроса было значительное превосходство в физической силе и огромный опыт.

Нельо обходил вокруг замершего посреди площадки Элронда, неотрывно глядя тому в глаза, стараясь встретиться с ним взглядом. Близнец же не спускал глаз с мечей противника, сосредоточенно двигаясь так, чтобы всегда быть лицом к нему.

Первый же внезапный, как молния, разящий удар заставил Эльо пошатнуться. Он едва удержался на ногах, пытаясь отразить его и, увернувшись от последовавшего за ним второго удара, нанесенного правой, вынужден был отступить за край площадки, ступая на покрытый изморозью скользкий камень.

«Атаковать слева!» — подумал Маглор и Эльо, будто прочитав его мысли, неожиданно для противника бросился вперед, обходя его слева и стараясь нанести удар из-под выставленного вперед плашмя меча в правой руке.

Успевший увернуться от удара Нельо ударил прямым в грудь, но его меч встретил лезвие меча Эльо. Резкий металлический звук эхом отозвался в груди Маглора. Следующим движением приемный сын вновь атаковал, не рассчитав скорость реакции противника. Маэдрос с легкостью блокировал атаку и противопоставил ей свою, нанеся страшный по силе рубящий удар левой.

От удара такой силы у Эльо подогнулись колени, и он навзничь упал на камни, выставив перед собой скрещенные мечи.

— Ты плохо учил его, Кано, — глядя на лежащего у его ног Элронда, обратился к брату Маэдрос. — Даже оказавшись на земле нужно продолжать бой.

В этот миг Эльо, словно пристыженный словами феаноринга, взмахнул мечами, подпрыгнув, отрываясь от земли, и бесстрашно бросился на противника, сбивая того с ног своим яростным натиском.

В последний момент успевший выставить меч, блокируя прямой удар, Нельо оказался на земле, придавленный эарендилионом, приставив к горлу близнеца короткое лезвие на правой руке. Элронд сделал то же самое, и у горла феаноринга пролегло обоюдоострое лезвие меча-сабли.

Все замерло. Нельо смотрел в темно-синие глаза Эльо. Оба забыли дышать. Порывавшийся кинуться к ним Маглор словно окаменел и лишь невольно приложил руку к груди, в которой билось, готовое в любой миг разорваться, сердце. Элрос до боли стиснул плечо воспитателя побелевшими пальцами и прикусил губу.

— Ну, давай… — изменившимся голосом тихо сказал Нельо, не сводя загоревшихся злобой глаз с юноши.

— Довольно! Эльо! — наконец, закричал Маглор, сорвавшись с места.

Он подбежал к ним и схватил приемного сына за плечи.

— Эльо, ты ранен?

— Нет, отец, — проговорил чужим голосом бледный как полотно Элронд, выпуская из рук мечи, неприятно лязгнувшие о камень.

Элрос тоже подбежал к брату.

— Я завидую тебе, — прошептал он тому на ухо, поддерживая вмиг ослабшее тело Эльо, — Ты здорово сражался…

— Это мне урок! Нельзя недооценивать противника! — с улыбкой молвил Нельо, приподнимаясь с земли и отстегивая наруч с лезвием.

— Я сердит на тебя, — строго сказал в ответ Маглор, — Ты мог его ранить!

— А может, я хотел, чтобы он ранил меня? — спросил старший.

Маглор тяжело вздохнул и отвернулся от остававшегося сидеть на земле, посреди тренировочной площадки, Нельо.

Поддерживаемый под руки Маглором и Элросом, Элронд был уведен в их с братом комнаты.


========== 11. Военное положение ==========


Незаметно, в трудах и постоянной борьбе за выживание прошли четыре года. Эдайн и эльдар постепенно привыкли к присутствию друг друга и освоились в новых для себя условиях жизни в горах.

Сосновые леса в предгорьях Долмед все это время снабжали жителей укрепленного поселения на восточном склоне необходимыми для обогрева дровами, древесиной для изготовления предметов быта и, частично, жилищ, дичью, мехами, ягодами и кореньями, а также сосновой смолой для заживления ран.

Исследуя недра горы, нолдор Маэдроса обнаружили древние шахты, где гномы добывали руды и металлы, а также драгоценные камни. Некоторые из шахт начали постепенно осваивать заново, привлекая к работе и людей.

Было известно, что в лесах предгорий и на безжизненных равнинах бывшего Таргелиона, к северу и северо-западу от Долмед рыщут разрозненные орочьи шайки. Нельзя было допустить, чтобы местонахождение укрепленного поселения стало известно Врагу. А потому за бандами мерзких тварей, если их удавалось обнаружить дозорным со сторожевой башни на горе или охраняющим лесорубов синдар в лесу близ ее подножия, устраивалась охота. В такой охоте, вместе с нолдор свиты Маэдроса, принимали участие и подросшие, возмужавшие близнецы Эарендила.

Они находили нечто героическое в том, чтобы сражаться с орками и варгами не только потому, что так оберегали поселенцев от опасности, но и по тойпричине, что убивая вражьих тварей, они ощущали собственное приобщение к делу затяжной борьбы с сильным и коварным Врагом Мира.

Часто по ночам, когда силы зла крепли, страх окутывал вязкой дымкой поселение на горе Долмед. Слышные на много лиг зловещие крики драконов и далекие зарева полыхающих на севере пожаров были отлично видны тем, кто не мог сомкнуть глаз по ночам, мучимый тревогой и предчувствием надвигающейся катастрофы.

Маглор в такие неспокойные вечера через старосту просил жителей поселения плотнее закрывать ставни и занавешивать окна в освещенных комнатах, чтобы враги не могли обнаружить их с воздуха. Он боялся, что однажды дракон может пожаловать сюда, на их гору.

Случись такое, Маглор знал это так же отчетливо, как свое имя, их всех ожидала бы неминуемая гибель в его свирепом огне. И никакие стены, никакие укрепления, никакое оружие не могло бы сдержать, или хотя бы ослабить натиск змея.

Им с Нельо довелось побывать в огненном аду во время осады Химринга, который они оставили после позорного поражения в Нирнаэт. Тогда они держались, сражаясь так отчаянно, будто сами Валар стояли у них за плечами. Благодаря героизму и невиданной стойкости их воинов Химринг устоял в Браголлах. Но то была укрепленная военная крепость, выстроенная Нельо у самой границы владений Врага для охраны пределов земель, принадлежавших эльдар, а не раскинувшееся на развалинах города наукар поселение смертных крестьян и перворожденных из леса.

Обуреваемый переживаниями, в одну из особенно неспокойных ночей, Маглор поднялся на сторожевую башню и вместе с дозорным стражем наблюдал за полыхавшим на севере заревом очередного пожара. Оставалось лишь надеяться, что там, среди выжженной земли и пепла, были воины Света, готовые сражаться с бесновавшимся в своей разрушительной злобе змеем.

Спустившись с башни, второй сын Феанаро отправился в покои старшего. Время было позднее, но Маглор знал — Нельо не спит. Старший феаноринг десятилетиями страдал от бессонницы. А если все же удавалось заснуть, то главу Первого Дома нередко посещали мучительные ночные кошмары.

Войдя в комнату после тихого стука, Маглор обнаружил Нельо стоящим у окна и вглядывающимся в оранжево-красные далекие вспышки. Гул земли и леденящие феа крики уже начинали доноситься отдаленным эхом до их острого слуха.

— Нельо, ты не спишь, брат? — робко спросил Маглор.

— Как видишь, — обернувшись к нему, отвечал старший.

— На севере неспокойно, — заметил Кано, взглянув в окно.

— Да, — кивнул Маэдрос, — должно быть, это его змееныши, — и он ухмыльнулся, отвернувшись к открывавшемуся из стрельчатого окна ночному пейзажу.

— Я подумал… Может быть, нам нужно отправиться на войну? Мы могли бы присоединиться к воинству Артанаро-Эрейниона. Нас мало, но все воины обученные и опытные. Каждый из них стоит трех-четырех новобранцев. Уверен, они не отказались бы от нашей помощи.

Нельо развернулся к нему и вопросительно выгнул бровь.

— Так ты хочешь отправиться на Анфауглит?

— Я хотел бы помочь им в борьбе с Врагом, брат. А если повезет, то и пробраться в логово Моринготто и попытаться сразиться с ним. И если Валар будут на нашей стороне, то…

— В логово Моринготто?! — перебил его старший, глянув на Маглора, как на умалишенного. — Ты хоть представляешь, о чем говоришь?! Доводилось ли тебе бывать в таком месте? — зловеще прошипел Нельо, уставившись в упор на брата.

Маглор опустил взор. Он понял, что говоря о походе на Ангбанд, снова напомнил старшему о днях плена. Даже через много лет после своего чудесного освобождения, полностью оправившись физически от последствий пребывания в ангбандских застенках, Нельо ни с кем из братьев ни словом не обмолвился о том, что ему пришлось пережить там. А они, в свою очередь, никогда не решались спрашивать его об этом.

— Что ты знаешь о нем и его логове? — глаза Нельо угрожающе блеснули. — Зажатый со всех сторон, снова терпящий поражение за поражением, он опасен больше, чем когда-либо! Попади сейчас любой из нас в его когти и прием, оказанный мне пять столетий назад, показался бы ему поистине верхом гостеприимства!

Испуганно взглянув на брата, Маглор открыл рот, чтобы говорить, и все же не мог заставить себя задать этот вопрос.

— Ты хотел бы спросить, что он делал со мной, пока я был там? — словно прочитав его мысли, с ядовитой ухмылкой осведомился Нельо.

— Н-нет, нет, брат… — замотал головой Маглор, — я просто хотел помочь тем, кто сейчас в том пекле, — его взгляд снова устремился в окно.

— Помнится, когда в том пекле был я, ни ты, ни кто-либо другой из моих братьев, не рвался в логово Моринготто, — хохотнул в ответ старший, показав белые ровные зубы. — Забавно, да?

— Ох, — вздохнул Маглор, у которого от этих слов закололо в груди.

Он отступил к двери, но медлил, тревожась, как бы после таких разговоров старшему опять не приснился очередной кошмар.

— Иди к своим близнецам, Кано, — произнес своим обычным отстраненным тоном Нельо. — Готов спорить, эти бестии не спят, а тоже мечтают повоевать с Морготом у стен Тангородрима.

— Спокойной ночи, Нельо, — тихо молвил Маглор, прикрывая за собой дверь.

Он действительно, прежде чем идти к себе, подошел к двери в комнату мальчиков. Было слышно, как те тихо перешептывались, лежа в своих кроватях.

— Если пожары не утихнут через три дня, мы попросим отца отпустить нас туда, — шептал Эрьо.

— Он не захочет, ты же знаешь, — раздался в ответ шепот его брата.

— Тогда придется ехать без его дозволения. Согласен?

— Надо подготовить все заранее. Я знаю, отец поймет…

Больше Маглор был не в силах слушать. Сжав на груди руки, он направился к себе. В ту ночь была его очередь страдать от бессонницы.


========== 12. Победа ==========


Прошло несколько дней. Пожары, полыхавшие к северу и востоку от склонов горы Долмед, начали постепенно утихать. Маглор мысленно возблагодарил Валар и Единого.

Еще через неделю дозорные на сторожевой башне заметили вдалеке приближающиеся с севера отряды. Сначала это были небольшие, разрозненные группы воинов атани. Затем показались стройные колонны конных эльдар Нолдарана.

Один из отрядов смертных остановился в предгорьях, его воины углубились в лес, что рос у подножия горы, в поисках пропитания. Там их повстречали охотившиеся в том лесу лаиквенди и синдар Аннайроса. Они-то и принесли в укрепленное поселение на развалинах Ногрода радостную весть — Черный Враг Мира повержен, Ангбанд разрушен до основания, барлоги и драконы — перебиты, а орки, тролли и прочая нечисть в большинстве своем уничтожены объединенными силами прибывших из-за Великого Моря нолдор Арафинвэ, полков ваниар и майар под началом Эонвэ, воинств эльдар и эдайн под командованием Нолдарана Эрейниона.

Поначалу Кано, услышав крики и шум, донесшиеся до него, пока он тренировался, оттачивая приемы двумечного боя, вместе с близнецами и еще несколькими нолдор, подумал, что это слово ему послышалось. А когда увидел растерянно-счастливое выражение на лицах влетевших во двор Аннайроса и его синдар в окружении нескольких мальчишек атани, а также стражей, чьи посты были у ворот в укрепленное поселение, то не поверил.

— Победа! — уже через несколько минут Маглор ворвался в комнату старшего, служившую и спальней, и кабинетом.

Глава Первого Дома неподвижно сидел за столом в своем кресле.

— Нельо, ты слышишь?! Победа! Моринготто повержен! Воины дяди Арьо и Эрейниона одержали победу!

— Что ж, — прикрыв глаза, произнес старший, поднимаясь с кресла, — знать, настал наш час. Прикажи воинам готовиться к выступлению завтра на рассвете. Мы отправимся получить то, что наше по праву.

— О чем ты, брат? — оторопело уставился на него Маглор.

Мысли о торжестве Света над Тьмой сейчас затмили собой всякие другие в его голове.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду, — отвечал своим ставшим привычным отстраненным тоном Нельо, — Мы поедем за отцовским сокровищем, которое поклялись отнять у Черного Врага.

— Но ведь сейчас все изменилось… Сильмарилы были отняты у Моринготто и стали достоянием Стихий. Теперь Валар найдут им применение. Та богохульная Клятва потеряла смысл…

Старший медленно, сверля его вмиг загоревшимися непримиримой яростью глазами, вышел из-за стола и встал перед Маглором, возвышаясь над младшим братом всей громадой своего роста.

— Все изменилось… Клятва потеряла смысл… — передразнивая его ломающимся голосом и мерцая серо-зелеными огоньками на радужках, ухмыльнулся старший, наклонившись к нему. — Хочешь сказать, что все было бессмысленно?! Что все, что случилось с нами с тех пор, как мы ступили на земли Эндоре, теперь потеряло какое-либо значение?! По-твоему, это тоже было напрасно?!!! — стены задрожали от его дикого крика.

Крича эти слова, Нельо сорвал с правой руки протез в виде железной перчатки и показал ему культю, так, что она оказалась у самого носа Маглора.

Тот в страхе отступил на шаг, не сводя наполнившихся ужасом глаз с лица Нельо.

— Э-нет, приятель! — со злорадной улыбкой продолжал старший. — После всего, что я пережил по милости милосердных Валар, радеющих за благополучие и процветание квенди, я скорее дам отсечь себе и вторую руку, чем позволю им притронуться к отцовским камням, — теперь его голос превратился в хриплый полушепот.

Мороз прошел у Маглора по коже. Он задрожал всем телом, прижав руки к груди и ощущая кипящие в феа Нельо ненависть и гнев.

— Майтимо, прошу тебя…

— Не смей называть меня так!!! — страшным голосом зарычал Нельо. — Никто, кроме амил и его, не смеет произносить это имя!

— Но это твое имя, — прошептал в ответ Маглор, вжимаясь в стену комнаты.

— Я — Нельяфинвэ, сын Феанаро, — глядя исподлобья, медленно произнес старший. — И тебе, певчая пташка, советую помнить имя, данное отцом, как и принесенную вместе с ним Клятву.

Маглор часто дышал, сжав губы в струну. Ноздри его раздувались и трепетали.

— Прикажи воинам готовиться. Завтра утром мы отправляемся за камнями.

С этими словами старший отвернулся от него и неспешным широким шагом направился в сторону стрельчатого окна.

— Нет, Нельо, я не отдам такого приказа! — решился, наконец, возразить ему Маглор. — Наши воины прошли с тобой все битвы, они были с тобой рядом в Альквалонде, Менегроте и Арверниэн, верные своему господину и Лорду. Но они не давали той Клятвы, брат! Не проси меня приказывать им лишать себя последнего шанса на прощение! Если такова твоя воля как главы Первого Дома, то я готов исполнить ее. Я поеду с тобой завтра в стан майар, но лишь я один и больше никто. Это наша с тобой Клятва, Нельо. Это наша участь… — произнеся это, он вытянулся во весь рост, высоко подняв подбородок и зажмурившись, в ожидании новой вспышки гнева со стороны главы Первого Дома.

Он простоял так, не двигаясь и не решаясь открывать глаза, несколько мгновений. Когда же он открыл их, то увидел, что Нельо стоит спиной к нему, глядя в окно, и рассматривает открывавшийся из него вид.

Маглор подошел и взглянул туда, куда, как ему показалось, был направлен взгляд старшего. Внизу во внутреннем дворе царила счастливая суматоха. Весть о победе над Морготом уже успела разнестись по всему небольшому укреплению, и эльдар и эдайн, побросав свои дела, собрались на открытой площадке. Все гомонили, громко кричали, жестикулировали, обнимались, поздравляя друг друга. Было видно, что каждый чувствовал себя сопричастным этой победе, сердца и души их радовались ей, как своей собственной.

— Хорошо, Кано, — тихо произнес Маэдрос, почувствовав, что брат стоит рядом с ним. — Будь готов к завтрашнему утру.

— Я буду готов, Нельо, — ответил Маглор и, напоследок взглянув в окно, вышел из комнаты.

Отправившись прямиком на конюшню, чтобы отдать распоряжения относительно лошадей для себя и старшего, которых необходимо было подготовить к завтрашнему утру, Маглор подумал о детях. У него совсем не оставалось времени, чтобы попрощаться с ними.


========== 13. Будущим владыкам ==========


Выйдя из конюшни, Маглор оказался посреди скопления воодушевленных новостью о поражении Врага подданных, собравшихся во внутреннем дворе укрепления. Он старался различить среди собравшихся одинаковые лица своих близнецов, но они, как назло, куда-то исчезли.

И снова тревога за детей начала овладевать феа Маглора, заставляя сердце сжиматься и учащать ритм. «Где они могут быть в этот час?!» — спросил он себя и уже собирался спуститься к домам атани, чтобы разыскивать их там, как вдруг кто-то кинулся сзади ему на шею, крепко обвив ее руками.

— Атар! — оглушительно кричал ему в самое ухо Эрьо. — Мы победили! Мы только что были внизу и говорили с воинами Нолдарана — победа! Победа, отец!

И тут же подоспевший Эльо упал в его объятия, шепча:

— Отец, теперь все будет иначе! Враг побежден, а значит, ты и Лорд Маэдрос свободны…

Маглора словно ударили наотмашь по лицу. Кровь бросилась к щекам. Сердце перевернулось в его груди.

— Мальчики, — заговорил он казавшимся ему чужим голосом, — идемте со мной, я хотел сказать…

— Отец, нас зовет Полдон и остальные пировать этим вечером с ними! — перебил его своим звонким голосом Элрос.

— Ты ведь пойдешь с нами?! — тут же оживился Элронд, потянув его за рукав.

— Пойдем, атар! Отпразднуем вместе эту победу! — вторил ему брат.

Кано поглядел в осветившиеся надеждой лица близнецов.

— Да, идем! — решительно ответил он.

И все трое, влившись в толпу людей и эльдар, направились к спуску с плато, который вел к разбросанным на восточном склоне жилищам подданных Нельо.

Среди домов людей царили те же всеобщие радостные оживление и неразбериха, что и в палатах братьев феанорингов. Стихийно организованная праздничная процессия, возглавляемая Полдоном, подошла к его дому. Однако из-за тесноты жилища старосты, празднующие разместились прямо перед ним, начали разводить костер и обустраивать все для застолья.

Женщины и подростки приготовляли все к пиру, доставая из кладовых запасы и режа кур. Мужчины синдар спешно тащили к кухне то, что удалось добыть на сегодняшней охоте в сохранившихся нетронутыми пожарами участках соснового леса на нижних склонах и предгорьях Долмед. Откупоривались бутылки с ягодными настойками и винами, зажигались факелы и светильники, из домов выносились стулья и столы. Каждый старался подчеркнуть свою сопричастность ко всеобщему ликованию, каждый праздновал в душе эту победу, что выражалось в блестящих глазах и широких улыбках на лицах. В каждом проворном движении крутящихся у очага женщин, в каждом жесте и взгляде смотревших друг на друга эдайн и эльдар сквозили эти два слова «Победа» и «Свобода».

В окружении веселящихся, счастливых подданных, сидя у разведенного перед домом старосты костра рядом с близнецами, Маглор ощущал витавшую в воздухе атмосферу праздника. Первого настоящего праздника за долгое время. Один тост следовал за другим, пили, чокаясь глиняными кружками и стаканами: за победу над Врагом, за свободу от его гнета, за Нолдарана и его воинов, за будущее детей Эру. Вместе со всеми Маглор пил ягодное вино, смеялся грубоватым шуткам про орков, ел запеченное мясо, беседовал с быстро захмелевшими подданными о будущем. Эльдар говорили о переходе через горы, эдайн — кто-то хотел остаться в этих землях, кто-то — тоже попытать счастья для себя и будущих поколений в Эриадоре. И все были едины в своем ликовании и ожидании лучшего будущего для себя и своих детей.

Уже поздним вечером, когда начались танцы и заиграли флейты лаиквенди, а им начали вторить бубны и тамбуры атани, Маглор попросил приемных сыновей следовать за ним.

Впервые отведавший крепкого вина, Элрос упрямился, но брат смог, шепнув ему что-то на ухо, уговорить его пойти за Маглором. Они поднялись на самую высокую точку укрепления, служившую дозорной башней. По случаю праздника пост дозорного пустовал.

— Мальчики, — снова попробовал начать Маглор, — подойдите ближе, — голос изменял ему, а дышать, с приближением часа расставания, становилось все труднее.

Близнецы, почувствовав неладное, вмиг посерьезнели и оба внимательно посмотрели на воспитателя.

Набрав в грудь, которую начинало привычно теснить, побольше воздуха, Кано заговорил:

— Вы стали совсем взрослыми, — он осекся. — Вы уже взрослые. И я хочу, чтобы вы оба прожили достойно отмеренное вам Илуватаром время. То, как вы проживете его, будет зависеть от вас, от ваших решений и деяний. Я воспитывал вас, как воинов Света, стараясь следовать тому, чему меня самого учили в дни моего детства и юности. Я старался оберегать вас и, благодарение Эру, до сегодняшнего дня мне это удавалось…

— Отец, к чему эти слова? — непонимающе взглянул на него Элрос.

— Зачем ты говоришь это сейчас? — вопрошал Элронд, заглядывая Маглору в глаза.

— Завтра на рассвете мы с Нельо уезжаем, — он помолчал, выбирая слова, — И я распоряжусь от его имени о том, что с завтрашнего дня вы оба станете князьями наших подданных, лордами Эллероссэ и Эллерондэ, владыками народа Маэдроса — наших нолдор, атани, синдар и нандор.

— Я не понимаю… — пролепетал Эрьо.

— А вы? Куда вы уезжаете? — растерянно глядел на него Эльо.

— Мы должны исполнить то, в чем поклялись когда-то, — опустив взгляд, ответил Маглор.

— Нет! — в один голос воскликнули братья, но их воспитатель велел им молчать, подняв вверх ладонь.

— Дети, — строго сказал Маглор, — я рассчитываю на вас. Взваливая на ваши плечи эту ношу, я прошу вас заботиться о ваших подданных, оберегать их и вести за собой, являясь их опорой. Также я прошу вас жить в мире и единстве друг с другом, как братья, куда бы ни привела вас судьба. И да помогут вам Эру и Валар. Звезды да осветят ваш путь на Эа.

Он замолк, склонив голову. Повисла пауза. Было слышно лишь напряженное дыхание обоих братьев.

Элрос первым кинулся в объятия приемного отца, жмурясь и пряча лицо у него на груди. За ним последовал и Элронд, склонивший голову на плечо Кано и прижавшийся мокрым лицом к его шее. Маглор обнял обоих и привлек к себе.

— Не оставляй нас… — ломающимся голосом говорил Эрьо. — Ты нам нужен, атар…очень, поверь…

— Тебе незачем идти туда, отец, — сквозь слезы вторил брату Эльо. — Останься с нами…

— Ты не можешь уйти от нас, как тот! — Элрос поднял голову, глядя в черное, блистающее бриллиантовыми крупинками, небо над ними. — Он сбежал и присвоил чужое. Это ведь твой сильмарил у него в венце. А без него не видать бы ему благоволения этих божков с Запада… — его голос звучал злобно сквозь всхлипы.

— Я не остался в накладе, Эрьо, — отвечал Маглор, крепче прижимая к себе эарендилионов. — Взамен одного сильмарила он оставил мне целых два. Вы — мое благословение Валар, мои сыновья, мои сильмарилы.

— Тогда не оставляй нас никогда, — горько прошептал Эльо.

— Тише, тише, — успокаивал Маглор, стараясь сдерживаться, — у нас есть еще время…

Они долго сидели втроем, обнявшись, на смотровой площадке сторожевой башни в полном молчании. Близнецы притихли и лишь напряженно дышали, тесно прижимаясь к Маглору, сжимая в пальцах кромки его плаща.

На рассвете, как и было условлено, Кано и Нельо покинули укрепление на горе Долмед, отправившись в ставку командования объединенных сил майар и квенди, прибывших из Валимара.


========== 14. Сквозь пепел ==========


Они ехали на северо-восток по безжизненной, покрытой теперь глубокими трещинами, земле, принадлежавшей некогда Карнистиру. Путь их лежал через холодный и пустынный Лотлэнн, к Анфауглит.

Маглор озаботился взять с собой несколько больших фляжек и пару бутылей, наполненных водой из подземного источника горы Долмед. В тех местах, где они проезжали, невозможно было найти чистую воду, не отравленную врагом.

В Гелионе она сделалась черной и вязкой от орочей крови. Вдоль берегов реки, по мере продвижения братьев на север, все чаще встречались прибитые течением к заваленным отходами, илом и различными нечистотами берегам, трупы орков вперемешку с обезображенными и разлагающимися телами эльдар и эдайн.

Чем дальше они продвигались, тем невыносимее становился пропитавший воздух запах разлагающейся плоти и нечистот. Приходилось закрывать нос и рот шейным платком. Постепенно этот запах гниющего мяса уступил место острейшему запаху гари. Маглор хорошо знал эти места, однако не сразу узнал местность.

Облик земли был изменен, извращен до такой степени, что даже проживший здесь несколько столетий феаноринг с трудом ориентировался, снова оказавшись в этом месте. Горные гряды, образовывавшие когда-то непроходимую стену, проход сквозь которую был лишь через так называемые «Врата Маглора» — узкий перешеек, охраняемый его войском, были сравнены с землей. На их месте зияли глубокие дымящиеся расщелины, уходившие в самые недра царства Ауле.

Понятно было, что здесь шли самые тяжелые бои. Зарева бушевавших в этих землях сражений с драконами, уносящими тысячи жизней своими огнем и наводящей ужас мощью, видели за много лиг жители поселения на склоне горы Долмед в особенно ясные ночи.

В пути им встречались продвигавшиеся в противоположенном направлении передовые войска Эрейниона и подчинявшихся ему командиров из верных эдайн. Воины были измотаны и страдали в дороге от жажды и голода. Они уходили на восток, к Эред Луин.

Душа Маглора содрогалась при виде того, что сталось по окончании этой затяжной войны с землями Белерианда. Теперь большая их часть сделалась непригодной для жизни. Воины, указавшие им с Нельо направление к лагерю объединенных войск майар и нолдор, прибывших из Благословенных Земель, рассказали, что на западе дела обстояли даже хуже, чем в этих местах. Разрушения, причиненные земле боевыми действиями, там были катастрофическими, превратив Дортонион, Митрим и Дор-Ломин в подобие огненного ада, из чьих недр то и дело выбрасываются фонтаны раскаленной лавы.

— Завтра доберемся до места, — заметил Нельо, вглядываясь в видневшиеся далеко на западе горные пики.

— Да, — ответил Маглор, кивнув головой, — А сегодня ночью надо отдохнуть.

Они ехали почти без отдыха, останавливаясь лишь на короткие привалы, днем и ночью, опасаясь, что лагерь майар будет перемещен в другое место и придется долго скитаться в его поисках.

— Я не устал, — Нельо потер глаза и тут же прикрыл их.

Спускались сумерки. В полутьме окружавший их пейзаж становился еще более зловещим. Следы недавних жестоких боев, избороздившие землю, странным образом выделялись отчетливее ночью, нежели днем.

— Нам и лошадям необходим отдых, Нельо. Всего несколько часов. Прошу тебя, — уговаривал его Маглор, — А рано утром мы отправимся в путь с новыми силами.

Глава Первого Дома кивнул, остановился и начал медленно слезать с коня. Его брат отправился разыскивать что-либо пригодное для того, чтобы развести огонь. Даже камень здесь превратился в обуглившийся, хрупкий, крошащийся в руках материал, все остальное было сожжено в пепел.

Не найдя ничего, Маглор поставил палатку, зажег небольшой светильник внутри и принялся приготовлять их с братом ужин. Вяленое мясо, лепешки, сушеные ягоды и вода, подслащенная медом — было все, что оставалось от первоначальных запасов и могло быть съедено без того, чтобы разогреваться на огне.

— Ешь.

Маглор придвинул ближе к полулежавшему напротив брату приготовленное, разложенное на своем платке.

Нельо подавил вздох и посмотрел ему прямо в глаза ясным, чуть насмешливым взглядом своих серо-зеленых глаз. Они мерцали в голубовато-белом свете светильника.

— О чем ты думаешь? — вдруг спросил он.

Кано растерянно взглянул на него. Все-таки иногда старший ненадолго становился прежним. В такие моменты его хотелось крепко обнять, чтобы еще отчетливее ощутить их кровное родство, их братство.

— Ты тоже подумал, что это, возможно, наш последний ужин? — глухо произнес Нельо.

— Ну что ты, — отвечал Маглор. — Ешь, не думай об этом сейчас. Завтра мы прибудем в их лагерь, разыщем Эонвэ…

— И потребуем отдать нам камни, — продолжил за него старший твердым голосом.

— Мы сделаем, как всегда делали — попросим отдать их добровольно. Я сам попрошу, — поспешил успокоить его Маглор.

— И он отдаст? — кривая ухмылка поползла вверх на лице Нельо.

— Не знаю.

Помолчали. Каждый думал о чем-то своем.

— Давай есть, — снова пригласил Кано и первым потянулся к еде.

Ели тоже в безмолвии. Было слышно как снаружи шумит пахнущий гарью ветер, свободно витавший над выжженной бескрайней равниной и приносивший запах какой-то неизвестной вони из подземелий разрушенной вражеской твердыни.

Закончив с трапезой, решили укладываться. Нельо, поджав длинные ноги, подложил под голову свернутое покрывало и укрылся своим плащом, не подумав даже о том, чтобы снять наручи и нагрудный панцирь.

Второй сын Феанаро лег напротив брата, устроившись головой на кожаной сумке и тоже укрывшись плащом.

Ночи были довольно прохладными. В дороге, это ощущалось меньше, но теперь холод проникал в тело, просачиваясь сквозь щели и даже плотную ткань в маленькую палатку братьев.

Маглор взял свое покрывало, придвинулся ближе к на удивление быстро уснувшему брату и укрыл им их обоих. Спать не хотелось, но его всегдашние тревоги отступили при виде спокойного сна, в который был погружен глава Первого Дома.

Ему вспомнилось то время, когда, только потеряв отца, они с Нельо всегда спали рядом. Точно также, как и сейчас. Они тоже ложились на голой земле, не раздеваясь, даже не снимая доспехов, укрывались плащом, и Майтимо обнимал его одной рукой. Правой рукой. Так он оберегал внешне более хрупкого и, как тогда представлялось всем, более слабого духом Макалаурэ. Сейчас пришла его очередь оберегать Нельо, и Маглор обнял брата, прижавшись лбом к прохладной коже на лбу старшего.

Тот шевельнулся и вздохнул, не открывая глаз, продолжая пребывать во сне.

— Финьо… — выдохнул едва слышно Нельо.

Услышав своим чутким слухом это имя, Маглор тоже тихо вздохнул, но руку не убрал. Он вгляделся в лицо старшего — такое спокойное и расслабленное. Кано уже не помнил, когда в последний раз он видел у старшего брата такое выражение лица.

«Спи, брат, — подумал Маглор, — отдыхай перед последним усилием. А я буду для тебя этой ночью тем, кого ты видишь в редкие часы спокойного сна», — он огладил правое плечо Нельо и тоже прикрыл глаза.

Первым пробудился старший из братьев. Измученный Маглор еще крепко спал, когда Маэдрос, мелко дрожа от пробиравшего до костей утреннего озноба, выбрался из палатки.

Их цель была близка. Проехав по исковерканной и обезображенной земной поверхности около двадцати лиг на запад, братья феаноринги смогли различить вдалеке, у горизонта, сквозь облака носившегося низко над поверхностью пепла, белеющие шатры и золотящиеся знамена.


========== 15. Воины Света ==========


Приблизившись вплотную к лагерю, они увидели их — нолдор дяди Арафинвэ. Подходило время обеда. Перед шатрами, где отдыхали солдаты личного полка Нолдарана, ответственные за приготовление пищи готовили какую-то похлебку, устанавливая котлы над странными приспособлениями, в которых искусственно поддерживалось неугасимое пламя.

Магдор не знал, что это были за приспособления, но отметил про себя, что они, несомненно, были привезены из Валимара. При мысли о том краю, о Тирионе и об их доме, привычно начало теснить в груди. Даже спустя столько времени после того, как они ушли, Кано мысленно называл домом только тот потерянный навеки край.

Вокруг сновали прислужники-оруженосцы, помогавшие приготовлять пищу для командиров, начищавшие доспехи и выполнявшие все другие, необходимые в полевых условиях, работы. Нельо шел впереди широким, уверенным шагом. Маглор старался не отстать, но отвлекался, озираясь по сторонам. Он рассматривал их доспехи и амуницию, подмечал различия с той, что в лучшие годы была в ходу среди его воинов. Экипированы эти солдаты были несравненно лучше, чем возглавляемые им отряды, но качество вооружения было иным. Исчезли тонкие, изящные мечи-сабли, на их место пришли широкие, кажущиеся тяжелыми и громоздкими, двуручные мечи и простые «синдарские» мечи, чье лезвие уступало в гибкости и длине лезвиям его мечей.

— Кто вы такие и что привело вас сюда? — строгим голосом обратился на плохом синдарине подоспевший к братьям, когда они уже успели пересечь добрую половину площади объединенного лагеря, какой-то воин из ваниар.

«Даже ваниар пришли воевать сюда вместо нас…» — пронеслось в голове Маглора.

— Я — Руссандол, Третий Финвэ, это Канафинвэ, мой брат. Мы — сыновья Феанаро, — подняв вверх подбородок, отвечал ему Нельо на родном ламбэ. — Мы пришли взять то, что наше по праву.

— Что?! — ошарашено уставился на главу Первого Дома златоволосый ваниа.

— Мы разыскиваем командующего майар, Эонвэ, — вмешался Маглор, — Знаешь, где он сейчас?

Тот не знал, но согласился отвезти братьев к командующему полком, при котором состоял сам.

В просторном шатре командующего, когда они вошли внутрь, толпились эльдар с прошениями и донесениями. Было полутемно, пыльно, шумно и душно. Походный стол, за которым сидел командующий, плотно обступили желавшие говорить с ним о своих делах воины. Остальные, выстроившись в подобие очереди, обсуждали меж собой нехватку продовольствия и воды, выражая желание поскорее отплыть домой или, хотя бы, оказаться подальше от мест сражений.

Нельо растолкал всех, возвышаясь над присутствующими, ища взором того, кто мог указать местонахождение герольда Сулимо. Старший прошел, не обращая внимания на крики возмущения тех, кого он оттолкнул, прямо к столу командующего. Не без усилий Маглору удалось пробраться туда же, следуя за братом.

Громогласно повторив сказанное до этого приведшему их сюда воину приветствие, Нельо сурово глянул своими холодными глазами на сидевшего за шатким столом, заваленным пергаментами, сероглазого ваниа в тускло блестевших широких наплечниках и с гербом Короля Ингвэ на защищавшем грудь панцире.

— Мы хотим говорить с Эонвэ. Кто может провести нас к нему? — был вопрос, которым завершил свою речь Нельо, оглядывая собравшихся.

Вокруг раздались удивленные вздохи. Бывшие в шатре просители замолчали, прервав свои беседы, и устремили взоры на феанорингов. Командующий поднял голову и снизу вверх взглянул на возвышавшихся перед его столом братьев. Недоверие и раздражение ясно читались в уставшем, тяжелом взгляде.

— Вы пришли к самому главнокомандующему? — заговорил он удивленно. — С какой же целью?

— Мы хотели просить Эонвэ о милости, — заговорил Маглор. — Не со злом мы пришли сюда, достойный воин. Если можешь, укажи нам путь, если нет — не становись на пути.

Выслушав Маглора, командующий склонил золотящуюся волнами собранных в толстую косу волос голову, поднялся из-за стола и подбоченился.

— Идите за мной, — сказал он, посмотрев в глаза Маглору, и тут же перед ним, давая дорогу, расступились находившиеся в шатре квенди.

Следуя за ехавшим на белой огромной валмарской лошади командиром, братья пересекли объединенный лагерь нолдор и ваниар Валимара и оказались в расположившемся менее чем в одной лиге от него стане войск, состоявших из майар.

Их стоянка была сравнительно небольшой, сообразно численности воинов и все вокруг было организованно неспешно и аккуратно. Продовольствия для воинов здесь тоже было больше. В полках майар, как, понял Маглор, рядовыми солдатами были в основном тоже ваниар, однако, это не относилось к полку, которым командовал непосредственно герольд Сулимо. Этот полк, бывший также и личной свитой Манвэ, размещался особняком от остальных и в нем служили лишь сильнейшие из майар.

Было странно видеть все эти белоснежные шатры, блистающие золотом знамена, аккуратно разбитые места для приготовления пищи и всеобщего сбора. Если бы не окружавший лагерь устрашающий пейзаж, могло показаться, что ставка Эонвэ — не что иное, как стоянка большой компании ваниар, выехавших поохотиться и потренировать навыки боя на степном просторе.

«Видели бы все это дети…» — подумалось Маглору. Он вспомнил о своих близнецах, оставленных им в поселении на склоне Долмед в качестве его лордов. Ему хотелось думать, что его мальчики справлялись со всем, и что Аннайрос и Полдон, а также свита Нельо поддерживали их в эти первые дни в новой для них роли владык.

Тем временем они подошли к расположившемуся в центре лагеря бело-голубому шелковому шатру с водруженным на нем знаменем, изображавшим Священные Древа. На других шатрах развивались белые с золотом знамена ваниар. У входа стояли двое стражей майар в начищенных, золотящихся каждой чешуйкой, латах. Они показались Маглору одинаковыми, словно близнецы.

Их просили ждать. Командующий что-то говорил стражам, потом прошел внутрь, прикрыв за собой непроницаемый взору полог.

— Позволь мне одному войти туда, — попросил Маглор. — Я лишь попрошу его отдать нам камни…

— А если он не согласится? — угрюмо осведомился Нельо.

— Тогда мы решим, как забрать их у него, — отвечал его брат.

В этот момент из шатра вышел командующий из ваниар.

— Можете войти, — объявил он, строго оглядев братьев.

— Жди меня здесь, — сказал Маглор, шагнув ко входу.

Нельо кивнул и опустил взор.

Маглора охватил трепет. Он вдохнул побольше воздуха, поджал губы и отодвинул полог шатра.

Первым, что Кано увидел, оказавшись внутри, был стоявший в центре круглого помещения прямоугольный, покрытый белейшей скатертью, стол, на котором стоял средних размеров простой деревянный ларец. Он понял — это они. Будто специально выставленные здесь для них с Нельо — только протянуть руку и взять…

И только через несколько мгновений, подняв взор выше, он заметил высившуюся из-за стола и сиявшую, освещая шатер дневным светом, фигуру самого могущественного из майар Арды, герольда Манвэ Сулимо.

Он стоял вполоборота и внимательно смотрел на Маглора. Что было в его взгляде? Спокойствие? Уверенность в правоте своего дела? Любопытство? Сожаление? Второй сын Феанаро не мог точно сказать, но сам он искал в светло-голубых, источавших свет глазах прекрасного майа понимания и боялся прочитать в них осуждение.

Майа, казалось, ждал, что ему скажет феаноринг. Его латы — искуснейшая работа майар-мастеров Амана, сияли, ослепляя. Он глядел внимательно и словно бы просил Маглора первым начать разговор, выражая взглядом готовность слушать.

И тогда, встав на колени перед первым слугой Манвэ, Маглор заговорил, обращаясь к нему:

— Приветствую тебя, посланник Валар! Я — Макалаурэ, сын Феанаро, и пришел сюда с моим братом, дабы просить тебя отдать нам то, что принадлежало нашему отцу, и чего Враг лишил его ценой крови, ввергнув нас во тьму…


========== 16. Во тьме ==========


— Встань! — спокойно произнес Эонвэ.

Голос его был чистым, зычным, но при этом звучал спокойно. Он приказывал, и в то же время, словно бы говорил Маглору «Не стой передо мной на коленях, ибо я не тот, кому должно судить тебя…»

Кано поднялся на ноги, не решаясь смотреть на собеседника, держа голову склоненной.

Снова раздался поразивший его своей чистотой голос Эонвэ:

— Знаю — ты ищешь Света, сын Феанаро, — взглянул на него светящимися, слепящими взор глазами, герольд Сулимо, — того изначального света Древ, что освещал мир неискаженный и теперь остался лишь в сильмарилах. Но как ты шел к нему? Каким путем ты хотел добыть этот свет?

Маглор еще ниже склонил голову, свет, исходивший из глаз Эонвэ, казалось, вот-вот прожжет его насквозь.

— Я знаю, что в погоне за Светом мы пали во тьму, но Клятва обязывает меня просить тебя отдать мне камни, — произнес он, стараясь сдержать охватившую его дрожь.

— Да, — заговорил Эонвэ, — она все еще обязывает тебя, все еще тяготит. Но ты не понял, что именно Клятва отняла у тебя и твоих братьев право на то, чтобы касаться этих камней, — произнеся это, он дотянулся до деревянной крышки, открыл ларец и снял лежавшую сверху шелковую ткань.

Голубовато-белый неземной свет тут же озарил шатер ярче, чем это мог бы сделать свет десяти солнц. Кано не удержался и приподнял голову, чтобы взглянуть на них. Сейчас они были так невероятно близко, что можно было дотянуться рукой. Сердцебиение мгновенно участилось, дыхание почти прервалось. Он уже и не думал, что ему доведется дожить до этого мига: сильмарилы здесь, перед ним, лежат в небольшом деревянном ларчике, на куске темного атласа во всем их блеске и великолепии.

— Взгляни, — Эонвэ указал рукой на камни. — Разве ты или кто-либо из сыновей Пламенного Духа может владеть ими? Ты и твои братья сами отняли у себя Свет, даже не поняв этого. Ваш отец, Пламенный Дух, тоже не понимал, что созданные им сокровища только тогда по-настоящему бесценны, когда становятся достоянием всей Арды, и каждый обитатель ее наслаждается их совершенством, а не тогда, когда они лежат, заключенные в потаенном подвале Северной Крепости, скрытые от взоров. Нельзя прятать от мира созданный Единым Свет, как нельзя превращать свое искусство и талант в инструмент власти, — тон майа сделался назидательным, жестким.

Горько вздохнув, Маглор осознал смысл сказанного, и слезы полились по его щекам.

— Если не можешь добровольно отдать, то, прошу, не чини нам препятствий к тому, чтобы забрать их. Я не хочу, чтобы кто-то еще потерял жизнь из-за проклятой Клятвы. Прошу, — прошептал со всхлипом Маглор, — прошу тебя, не препятствуй нам…

Эонвэ молча укрыл камни тканью и захлопнул ларец.

— Знай, что Владыка Арды призывает тебя и твоего брата на суд Валар, — ответил он, — Там будет принято решение относительно вашей дальнейшей участи. Что же касается сильмарилов, то они останутся в моем шатре под охраной, — он помолчал, видя, что Маглор не двинулся с места. — После полуночи я отлучусь в соседний шатер, а стража будет спать. Делайте все быстро. А теперь прощай, сын Пламенного Духа, — и он скрестил на груди закованные в чешуйчатые валинорские латы руки, давая понять, что аудиенция окончена.

На подкашивающихся ногах Маглор вышел из шатра герольда Сулимо. Нельо кинулся к нему.

— Так и знал, — он презрительно глянул на задернутый полог на входе, — Моргот меня дернул позволить тебе унижаться перед этим прихвостнем Валар.

— Нет, Нельо, — заговорил его брат, стараясь восстановить дыхание, — нет, послушай… Я должен рассказать тебе… Он позволил… — задыхаясь, шептал пересохшими губами Маглор.

— Что еще?! — скрежетнул зубами Нельо.

— Пойдем отсюда, отойдем подальше… — он тронул брата за плечо и направился прочь от палатки Эонвэ, увлекая старшего за собой.

Теперь, когда Маглор изложил Маэдросу сказанное герольдом Сулимо относительно сильмарилов, нужно было лишь, оставаясь поблизости от шатра, дождаться полуночи. Они с Нельо все решили. Старший ждал на входе, а Маглор должен был войти в шатер, открыть ларец и взять проклятые камни.

И они дождались. В безмолвии, напряженно ожидая своего часа. Часа, когда, наконец, Клятва будет исполнена. Сердца обоих бились гулко, отрывисто под защищавшими грудь панцирями и кольчугами. Слова иссякли. Осталось осанве, но и оно было лишним сейчас. Казалось, они могли понимать друг друга с полувзгляда. Время тянулось, растягиваясь, словно древесная смола. Маглору хотелось одновременно, чтобы скорее подошел час, и чтобы он не наступал никогда. Он взглядывал на сосредоточенно сидевшего рядом Нельо — глаза прикрыты, брови сведены к переносице, губы сжаты, дышит напряженно, через нос и грудь вздымается высоко при каждом вдохе.

«О чем он думает?» — пронеслось в голове Маглора. Однако собственные его мысли были сосредоточенны на том моменте, когда, уже совсем скоро, придет пора действовать. Он то и дело взглядывал на звездное небо, стараясь определить, который час. Луна была похожа на тонкое, сияющее белизной, лезвие кривой сабли.

«Пора!» — тревожно зазвенело в сердце, будто в нем гулко ударил и загудел большой колокол. Дрожь в ногах, в которой он бы никому не признался, передалась всему телу.

Они вышли из укрытия и, стараясь не быть замеченными отдыхавшими в палатках вокруг воинами, бесшумно подошли к шатру Эонвэ. У входа, полусидя, спали двое стражей из ваниар. Маглор прислушался — вокруг оглушительная тишина. Даже ветра не слышно, даже дыхания спящих охранников не различить его чутким слухом.

Старший показал ему взглядом блеснувших глаз на полог входа — «Иди же!» — говорил этот взгляд. И Маглор бесшумным, норезким движением отодвинул тяжелую ткань и шагнул внутрь. Его взор тут же заметался по просторному круглому помещению, а страх прошел огненным шаром вдоль позвоночника, снизу вверх, оседая каплями на разгоряченном лихорадкой лбу — стоявший в середине шатра стол был пуст… Только белейшая скатерть. Ничего больше!

Охваченный тревогой, Маглор закрыл руками рот, чтобы сдержать рвущийся оттуда крик, когда разглядел сидевшего с противоположной стороны стола стража, державшего в руках то, что так лихорадочно искал его привыкший к темноте взор. Страж спал.

Дыхание второго сына Феанаро дрожало, как и потянувшаяся к крышке ларца рука. Мысли одна за одной неслись в голове, словно сорвавшиеся с цепи дикие звери. Сердце ушло куда-то глубоко, в область желудка и замерло там, пропуская удар за ударом. Маглор старался унять дрожь, дыша носом.

Пальцы осторожно, медленно приподняли крышку. Кано подумал о брате, который, наверняка, уже потерял терпение, недоумевая, почему он так мешкает. Ларец открыт. Теперь только протянуть руку и прикоснуться, наконец, к отцовским сокровищам…

— Ах! — громко вскрикнул страж, услышав, как звонко хлопнула крышка после того, как Маглор вынул из ларца сверток с тут же засиявшими в его затрясшихся руках камнями.

Мгновение, длившееся для Маглора дольше столетия, они глядели друг другу в глаза. Зрачки стража расширились. Ужас читался на их дне. Пальцы правой руки потянулись к мечу у пояса.

«Нет!» — закричал мысленно Маглор, прижимая к груди сверток и пятясь, отступая.

Страж подался вперед, поднимаясь со своего места. Золотые волосы, лежавшие по плечам, сверкнули в свете камней, сочившемся сквозь ткань.

«Все.» — решил Маглор, спиной чувствуя, что приближается к стене. Он крепче прижал к себе камни.

При виде блеснувшего лезвия меча в руке стража, что-то вдруг переключилось в нем, как если бы его подменили, разрезали сковывающие стреноженное дикое животное ремни. За кратчайшую долю мгновения, так, что Маглор сам не заметил, как это произошло, покаянный и страдающий от чувства вины Мака в нем уступил место хладнокровному и совершенно бесчувственному Кано-вождю, командиру, вожаку, обещавшему отцу не подвести его, как это всегда случалось во время битвы.

Он молниеносно выхватил правой один из мечей, левой рукой прижимая свою добычу к груди, и полоснул по незащищенной шее стража. Тот не успел понять, что произошло. Веер брызг разлетелся по всей палатке. Брызги попали Маглору в лицо. Страж потянулся было рукой к горлу, запрокинул голову, выронил меч, колени его подогнулись, и он так плавно и естественно упал к ногам ошеломленного случившимся Маглора, что это могло показаться какой-то игрой, где нужно изображать ранение или смерть…

Из оцепенения Кано вывело внезапное вторжение в шатер другого стража. С криком «Кто здесь?!» он ворвался внутрь и взглянул на Маглора, когда со спины в него вонзилось, проткнув насквозь, выйдя блестящей полоской из-под панциря, лезвие меча Нельо. Страж выпучил вмиг потемневшие глаза на Маглора, приоткрыл рот, желая что-то сказать, но тут лезвие с характерным, чуть скрежещущим звуком подалось назад, исчезая. Нельо резким движением вынул из тела меч и оно тяжелым безвольным мешком свалилось ничком прямо у входа, преграждая собой обратный путь.

— Скорее, Кано! — злобно рыкнул старший, стряхнув с меча кровь.

Помедлив еще немного, Маглор последовал за братом, успев мимолетно взглянуть тому в глаза. Его глаза не выражали ничего особенного, они мерцали изумрудным и серым. В них читалась лишь злоба и решимость, как в бою.

Снаружи у входа в шатер лежал, настороженно глядя светло-голубыми глазами в черное небо, перерубленный от плеча до паха острейшим лезвием одного из мечей старшего третий страж.

Маглора едва не вырвало, когда его взгляд упал на то, что медленно сочилось, вытекая и вываливаясь, из разрубленного надвое тела. Колени Кано подгибались, ноги сделались вдруг непослушными. Но надо было бежать.

Прикрыв рот правой, а левой все так же прижимая к груди, будто вросший в нее, сверток, источавший яркий, набиравший силу свет, Маглор бежал вслед за Маэдросом по направлению к месту, где они оставили лошадей.


========== 17. Побег ==========


Бежали напрямик и как могли быстро. Ветер свистел в ушах. Под сапогами мягко и часто шаркала покрытая пеплом земля. Маглор уже видел в каких-то ста шагах вздыбившуюся каменную глыбу, за которой ожидали кони.

— Стоять! — разорвал ночь дикий окрик, от которого у Кано чуть не подкосились колени.

В этот момент впереди них возник, словно вырос из-под земли, огромного роста темный силуэт. Тут же рядом с ним появились другие черные тени. В их руках поблескивали мечи.

Нельо выхватил из ножен свой меч и остановился. Тени же, наоборот, задвигались, приближаясь, и вскоре, в свете сильмарилов, братья увидели прямо перед собой высокого воина из майар, рядом с которым стояли несколько ваниар. Оружие их было наготове. Глаза преградившего им путь майа пылали желтым светом, соперничавшим в своей яркости тому, что исходил от сильмарилов. От взгляда в них мурашки пробегали по коже, а внутренняя дрожь пронизывала вдоль позвоночника.

Маглор почувствовал, как сверток с камнями постепенно нагревается в его руке. Позади них послышался шум многих сапог. К ним стремительно приближались солдаты. Ему подумалось, что весь лагерь уже должен быть на ногах, чтобы преследовать их с Нельо за убийство стражей и похищение отцовских сокровищ.

Свет, что они источали, набирал силу, делаясь все ярче, освещая открытое пространство между шатров, посреди которого, загнанные в ловушку, оказались Маэдрос и Маглор. Быстро сориентировавшись, Нельо скомандовал:

— Спиной ко мне, Кано!

Этот приказ означал — «Круговая оборона». Прижавшись друг к другу, спиной к спине, братья могли обороняться от окруживших их плотным кольцом ваниар и майар.

Выставив впереди себя меч, Кано плечами чувствовал даже через кольчугу и мифриловый панцирь лопатки старшего. Он смотрел на окруживших их многочисленных противников, готовясь к схватке, к тому, чтобы вновь убивать и понимая, что в этот раз им не ускользнуть, не выжить. Их много и они сильнее. Свет на их стороне. А они с Нельо…

— Убийцы! Проклятые! Смерть вам! — словно острые стрелы прошили воздух восклицания, раздававшиеся со всех сторон.

— Вам не получить их! — вскричал, рассыпая снопы искр из пылающих ярко-оранжевым глаз, преградивший им путь майа.

Дыхание Маглора участилось, кровь пульсировала в венах внутри него, отдавая в виски. Он старался не отвлекаться на крики, не потерять концентрации. Они еще не решались подойти, но скоро кто-то сделает это первым и тогда его ждет смерть…

Один из воинов, похожий на того, которого Нельо зарубил при входе, уже хотел броситься на него и Маглор приготовился защищаться, когда откуда-то сверху раздалось:

— Оставьте их!

Многие подняли головы. В черноте неба блестели лишь крупинки далеких элени. Нельо оглянулся. Кано завертел головой, в надежде увидеть. Он понял, кому принадлежал этот чистый, зычный голос.

— Оставьте их! — повторил голос. — Пусть идут. Я запрещаю вам приближаться к ним.

Казалось, сам Илуватар говорит с небес с окружившими их преследователями. Воины ваниар и майар с трудом могли смирить свой гнев, однако же, не осмеливались нарушить запрета.

Выждав еще немного, старший тихо сказал:

— Бежим…

И они одновременно сорвались с места. Златовласые, что окружали феанорингов, расступались перед ними, не препятствуя братьям в их бегстве. Сердце в груди Маглора колотилось даже сильнее от быстрого бега, чем несколькими мгновениями ранее, когда пришлось в который раз за эти дни мысленно проститься с Эа. Он только сейчас ощутил, каким горячим успел сделаться сверток с камнями, который он все это время крепко прижимал к груди.

Лошадей гнали так, как будто за ними гнались с дюжину валараукар. Волосы растрепались от скачки. Кожа на лице обветрилась от холодного, колющего встречного ветра. Кончики ушей горели не то от холода, не то от внутреннего жара. Маглор ни на что не обращал внимания. Все его мысли сосредоточились на горячих, обжигающих своим жаром, камнях, которые он положил в кожаный чехол, прикрепив его спереди к поясу.

Кано не мог поверить: они с Нельо живы, даже не ранены, и камни у них, здесь, в этом кожаном кармане. Он то и дело касался чехла, ощупывал его, чтобы в который раз удостовериться, что они действительно были там.

Опьяненные нежданным освобождением, они ехали, сами не зная, куда, лишь бы отдалиться на как можно большее расстояние от лагеря майар Эонвэ.

Внутри у Маглора бушевала буря. Чувства и мысли скрутились в один плотный ком, и невозможно было выделить, различить какую-либо четкую мысль или чувство. Все вокруг казалось нереальным. Сознание того, что наконец-то Клятва исполнена, вызывало желание рыдать от горечи и, одновременно, от невероятного облегчения. Этот груз, раздавивший их феар, этот огонь отцовской ненависти к Валар, Мелькору и всему миру сжегший их души дотла, этот рок, ввергнувший их в кровавую пучину, теперь не довлел над ними. Клятву они сдержали. Он не подвел отца, как и обещал, глядя в его сине-серые, глубокие как океан, глаза, мерцавшие красноватым светом.

С рассветом остановились. Лошади не могли продолжать путь. Конь Маглора громко ржал и взбрыкивал, чувствуя спиной горячие камни за пазухой своего седока.

Нельо почти упал с коня, не в силах держаться на ногах, и тут же лег, растянувшись прямо на земле. Он лежал, сглатывая, закрыв глаза, тяжело дыша. Маглор слез с лошади и подошел к старшему, ощущая, как от жара камней постепенно тлеет кожа кармана, в котором они лежали.

Неимоверная усталость обрушилась на обоих, словно они провели двое суток в непрерывной схватке с врагами. Сделалось зябко. Черная пыль облаками носилась над черной же поверхностью земли. Из глубоких расщелин-шрамов на земном теле валил едкий пар. Ни одной живой души не было рядом на многие лиги вокруг. Лишь безмолвие было тем, что окружало их с Нельо в этой черной пустыне.

— Нельо, вот вода, — Маглор сел рядом с братом и, сделав несколько глотков из своей фляги, протянул ее брату.

Тот тоже сделал несколько больших глотков и снова закрыл глаза, оставаясь в том же положении, распростертым на земле, будто сраженный случившимся.

— Где они? — вздохнув, хрипло спросил он через некоторое время.

— Здесь, — ответил Кано, видя, как истлел кожаный мешок, и камни остались лежать на земле. — Не прикасайся… Они сожгут тебя…

Светло-голубые, чуть продолговатой формы, сияющие бело-голубым светом идеальных граней, освещавшим все вокруг, на вид они казались холодными, несмотря на дым, исходивший от них. Маглор видел и чувствовал — сильмарилы были так горячи, что земля под ними не выдерживала, тут же начав гореть.

«И это они были в железной короне Врага…» — подумал он. Невозможно было поверить, что те самые недостижимые сильмарилы, украшавшие собой железный венец Моринготто, теперь мирно поблескивали среди черного песка и серого пепла.

Нельо поднял голову и приподнялся на локтях, глядя на камни.

— Теперь все, да, Кано? — голос его показался чужим.

Маглор тяжело вздохнул и покачал головой. Он озяб. Хотелось придвинуться ближе к брату.

Старший сел рядом, не сводя взора с камней. Маглор взглянул в его перепачканное брызгами крови и черной пылью лицо. Кожа под слоем грязи была розовато-белой, как и прежде, прозрачной, идеальной. Растрепанные встречным ветром во время скачки волосы под слоем пыли чуть потускнели, но тоже были все те же — его темно-рыжие, с медно-красным отливом гладкие, роскошные, волнистые волосы. Губы старшего запеклись, покрылись коркой, но все же были такими же красивыми. Глядя на его губы, Маглор вспомнил, как однажды, проходя мимо палатки Нельо во время одной из охот, часто устраивавшихся в дни бдительного мира, услышал влажный звук поцелуев и почти физически ощутил совершавшиеся внутри движения. Кано знал, кого в тот вечер старший целовал этими губами…

Нельо был таким, каким был всегда, и все же, что-то, казалось Маглору, изменилось в нем невозвратно. Он щурился от частиц пепла, витавших в воздухе и едкого дыма, что поднимался из открытых ран на теле Эа. Кано тоже щурился, чувствуя, что не может пошевелиться от усталости. Глаза его закрывались сами собой, тело и разум отказывались повиноваться, и в какой-то миг он понял, что падает в глубокую пучину тяжелого сна.


========== 18. Расплата ==========


Крик страдания, отчаяния и нестерпимой боли сопровождал его неспокойный, мучительный сон, усиливаясь и эхом отдаваясь в ушах. Маглор не понимал, откуда слышался этот страшный по своей силе крик, заставлявший воздух кругом колыхаться, излучая ощущение безысходности и страшного горя.

«Что это?! Кто?!» — спрашивал он себя во сне, и все не мог определить, откуда доносится этот перешедший в сотрясшее его феа злобное завывание, почти звериный рев.

Наконец, с трудом разлепив веки, Маглор пришел в себя и тут же вздрогнул, осознав, что слышимый им во сне крик существовал и в реальности — многократно усиленный, надрывный, переходящий в захлебывающийся завыванием плач.

Не помня себя от тревоги, Маглор вскочил на ноги. За то время, что он спал, дым из близлежащей глубокой расщелины успел окутать окрестную пустыню. Ветер стих. Вокруг него был серовато-белый густой дым. Он напоминал туман, стелющийся в низинах равнин и у подножия Долмед холодными зимними утрами.

Кано побежал на крик, вытянув вперед руки и напряженно всматриваясь в плотную дымовую завесу, которая начинала окрашиваться в красновато-коричневый цвет по мере того, как он приближался к взрытому краю рваной раны на теле Эа.

Внезапно снова подул ветер, и окружавший Маглора дым постепенно начал рассеиваться. Впереди, совсем близко, он тут же разглядел силуэт, темнеющий на самом гребне расщелины, из глубин которой поднимался, вместе с дымом ярко-красный свет, исходивший от тихо шипевшей далеко внизу, на дне, расплавленной лавы. Старший стоял на коленях, согнувшись у самого края огненной бездны. Его волосы, подсвеченные исходившим из земных недр ярко-красным светом, казались огненными и развивались, скрывая от Маглора лицо главы Первого Дома.

— Нельо! — что было сил, закричал Маглор, пытаясь карабкаться вверх по каменистому склону гребня.

Он старался не упустить из виду очертания высокой худой фигуры брата, а потому то и дело цеплялся за ненадежные, рассыпавшиеся в прах под его пальцами, выступы и рытвины, скатываясь вниз.

— Не-е-е-т! — дико и хрипло, словно загнанное животное, снова закричал тот.

От нового надрывного крика у Маглора затряслись ноги и руки.

— Не приближайся! Не смей! — Маэдрос медленно поднялся на ноги и повернулся к брату.

Только тогда остолбеневший Маглор увидел, что в левой руке Нельо сиял голубым светом один из сильмарилов.

— Нельо… — глядя на брата широко распахнутыми глазами, в которых, при виде выражения лица старшего закипели слезы, прошептал Маглор.

Такое выражение лица у Нельо он видел до того лишь единственный раз, когда на их глазах свирепый валарауко с силой втаптывал в дымившуюся землю изломанное, искалеченное тело кузена Финьо, превращая его в кровавое месиво.

А сейчас на его глазах то же происходило и с самим Нельо. Кисть левой руки старшего превратилась в пузырящееся, местами почерневшее, кровавое и кровоточащее нечто и все же, он продолжал крепко сжимать в ней камень, прижимая его к груди, кольчуга на которой уже раскалилась докрасна. Вся одежда его дымилась от опасной близости к источнику нестерпимого жара.

— Эру, нет, Нельо, нет… — одними губами шептал феаноринг, окаменевший от ужаса представшего ему зрелища.

Глядя сквозь плотную пелену слез, Маглор протянул руку, будто желая остановить брата, не веря в его безумие. Голос впервые изменил ему, перестал звучать — он не мог кричать, не мог позвать старшего. Все роа трясло мелкой дрожью, все его существо устремилось туда, на край бездны, где сейчас стоял Нельо.

Маглору казалось, что он кричал, звал брата, но крики, как во сне, получались немыми. Нельо не слышал его. Он снова согнулся, низко склоняя огненную голову, в приступе нестерпимой боли и замотал головой, отступая к краю.

В этот момент Маглор, наконец, рванулся вверх по склону, к нему, голыми руками хватаясь за острые уступы камня, раздирая ткань штанов на коленках вместе с кожей, тут же прижигаемой горячим камнем гребня.

Заметив это, Маэдрос выпрямился и отвернулся, чтобы не видеть брата и не дать тому увидеть своего искаженного зверской болью лица. Он замер на мгновение, чуть склонив голову, над пылающей под ним и казавшейся так близко огненной бездной, и вдруг позволил телу медленно отклониться назад, запрокинув голову и прикрыв глаза.

Наблюдавшему за ним Маглору показалось, что в тот последний миг на лице старшего отобразилось подобие облегчения. Или это было лишь ожидание облегчения и освобождения от невыносимой боли. Больше, чем от боли телесной, Маглор знал это как никто другой, старший страдал от боли феа, и теперь, наконец, получил долгожданное облегчение или только надеялся получить его, расставшись с роа.

Последним, что видел Маглор, были длинные локоны старшего, сверкнувшие на миг, словно языки пламени, и тут же погасшие, и тонкий бело-голубой луч света, мгновенной яркой вспышкой осветивший все вокруг, прежде чем излучавший его камень поглотила безжалостная кипящая лава.

Бессильно упав прямо на горячую скальную породу рядом с расщелиной, поглотившей несколькими мгновениями ранее единственное остававшееся у него на Эа родное существо, Маглор беззвучно рыдал. Слезы сами текли из глаз. Он пытался стирать их, размазывая по лицу вместе с копотью и пылью, но они продолжали течь, а грудь разрывало от неведанной прежде боли. Ему самому хотелось умереть. Тут же, сейчас же, навсегда, лишь бы не чувствовать больше ничего, лишь бы прекратить эту пытку, эту боль, вибрирующую в сердце и отзывавшуюся в каждой частице его роа. На что они обрекли себя, отправившись за камнями?! Зачем он послушался старшего?! Зачем?! Зачем?! Зачем, за что именно им, сыновьям Пламенного Духа, выпала такая судьба?! Чем провинились они перед Илуватаром, что он ссудил им этот рок, страшную участь быть искалеченными, перемолотыми заживо Клятвой?!

Лежа с закрытыми глазами и всей феа призывая смерть, Маглор решил, что дождется ее прихода здесь, не двинувшись с места. Через некоторое время он, должно быть, потерял сознание, и не знал, сколько пролежал так, один вблизи от дымящейся и мерцающей красным, смертельно опасной бездны.

Но вот, в какой-то момент Кано начало казаться, что кто-то склонился над ним и всматривается в его лицо, внимательно глядя сверху вниз. Он сделал усилие, открыв глаза, и тоже стал вглядываться в склоненное над ним знакомое лицо. Сначала Маглор не мог разобрать, кто это был, но вдруг лицо мягко и сочувственно улыбнулось, и тогда он отчетливо различил черты матери. От вида ее нежной улыбки и глядящих на него внимательных, ласковых глаз, внутри с новой силой стала раскручиваться спираль мучительной боли, но мать, видно, заметила что-то и прошептала своим успокаивающим голосом:

— Мой Мака, — голос звучал вкрадчиво и мягко, — ты помнишь оберегающий заговор?

Маглор кивнул, неотрывно глядя ей в глаза, стараясь сосредоточиться на зеленовато-сером блеске радужек матери.

— Повторяй за мной, — попросила она.

Словно завороженный созерцанием ее лица и даримым звуком ее голоса ощущением покоя, Маглор зашевелил запекшимися губами, повторяя ее слова.

— Звезды вас оберегают, на куполе Варды сияют, свет их сердце укрепит, руку благословит, взор заострит, от несчастья моих сыновей оградит…

Мать радостно улыбнулась.

— Не забывай, Мака… — совсем тихо прошептала она и покачала головой, словно желая сказать «Будь уверен в силе этих слов».

— Мама… — уже громче выдохнул Маглор.

В тот самый миг лицо Махтаниэль стало постепенно размываться, пока совсем не испарилось, уступая место клубящемуся над его головой красно-серому дыму.

Медленно поднявшись на ноги, второй сын Феанаро стал спускаться вниз, пошатываясь, рискуя в любой момент упасть, запнувшись о попавшийся на пути выступ или соскользнув ступней с другого, который мог рассыпаться в прах под его тяжестью.

И все-таки он шел. Что-то подталкивало его вперед. Теперь уже не Клятва, не проклятье Валар, не страх, но какая-то необъяснимая уверенность в том, что он должен идти, двигала Маглором, заставляя его, кое-как переставляя ноги, шагать сквозь облака дыма по направлению к месту, где они со старшим оставили коней.


========== 19. Песнь Океана ==========


Кое-как дойдя до места стоянки, Маглор подошел к своему коню, потерся, опираясь на лошадь, о вспотевшую, покрытую слоем копоти, шерсть на шее животного и протянул руки, оглаживая, обнимая. От прикосновения к теплой, живой коже стало легче. Он чувствовал тревожное дыхание. Конь нервно переступал с ноги на ногу, стриг ушами, готовый в любой миг подать голос, предупреждая своего господина об опасности.

Близость к остававшемуся освещать своим неземным светом сгущавшиеся сумерки сильмарилу настораживала коней, а кроме того, они оба были испуганны предсмертными криками Нельо.

О лошадях необходимо было заботиться. Маглор скормил нашедшиеся в приседельной сумке старшего остатки лепешек и засушенных ягод своим подопечным, особо одарив осиротевшего коня Нельо. Он наблюдал за тем, как тот мягкими, бархатными губами осторожно берет из его руки засохший хлеб, и бережно оглаживал гладкую морду, проводя рукой вдоль длинной, крепкой шеи измученного животного.

Себе Маглор оставил лишь подслащенной медом воды, частью которой тут же утолил жажду. Кони не меньше его были измотаны и нуждались в том, чтобы найти источник влаги. Нужно было отправляться на юго-восток, в остававшиеся еще нетронутыми леса Южного Оссирианда.

Кано опасался, что им не осилить столь протяженного и тяжелого пути без съестного и почти без воды, но все же решил, что попытается. Он снял с себя кольчугу, осторожно завернул в ее серебряное полотно успевший немного остыть сильмарил и положил сверток в свою приседельную сумку. Остальные вещи, что были при нем, он, дабы разгрузить своего коня, навьючил на лошадь старшего, проверил подковы и, не дожидаясь рассвета, отправился в путь.

Кони брели медленно. Мерно покачиваясь в седле, Маглор то и дело погружался в полудрему. Он ни о чем не думал. Кано был настолько вымотан и опустошен, что просто не мог больше думать о чем-либо, и делал все лишь бы не сидеть на месте, не оставаться там, где столь страшной смертью ушел в чертоги Намо последний из его братьев.

Если бы он остался лежать у расщелины, а не поехал в Оссирианд, то наверняка вскоре сошел бы с ума от навязчивых мыслей и окружавших его пугающих образов и воспоминаний.

О том, чтобы возвратиться в поселение на склоне Долмед, не могло быть и речи. Кто он теперь для них? Лишь проклятый Валар убийца, чьи руки по локоть в невинной крови. Нет, он не вернется к обожаемым близнецам! Как он будет смотреть им и остальным в глаза? После всего, что случилось в лагере Эонвэ и здесь, у расщелины, он не имеет права вернуться. Они с Нельо сами отрезали себе обратный путь. Ужасная Клятва и довлеющее над ними проклятие Валар преследовали их, шли по пятам, медленно, но верно толкая к пропасти.

И Нельо не выдержал. Маглор видел и знал, что старший уже давно не мог выносить груз лежавшей на них вины, что он уже много лет не жил, но лишь существовал, погруженный в воспоминания о безмятежных днях в Валимаре или о тех, что провел здесь в объятиях кузена Финьо в дни Бдительного Мира.

Старший тоже, наверняка, часто думал об их доме и о матери, вспоминал ее улыбку и голос. Что бы сказала амил, узнай она обо всем, что они натворили из-за проклятых камней?

«Я недостоин жить ни среди эльдар, ни среди смертных…» — внезапно понял Маглор. Горечь от этой мысли вязкой чернотой разливалась внутри, мешая сосредоточиться на чем-то помимо нее.

Несмотря на разъедавшую внутренности боль, он не останавливался. Необходимо было продолжать путь. Почему-то Маглор твердо знал, что это необходимо, что по-другому он не может. Нельзя по-другому. Невозможно.

И он упрямо ехал сквозь облака черной пыли, носившиеся над безжизненной поверхностью. Решив, во что бы то ни стало, добраться до лесов Южного Оссирианда, Кано, в то же время, опасался спешки. Она могла пагубно сказаться на изможденных, ослабших, как и он сам, лошадях.

На пути ему встречались разрозненные полки шедших на восток эдайн и эльдар, принадлежавшие к ратям Эрейниона. Маглор старательно обходил эти отряды днем, держась на расстоянии так, чтобы не быть замеченным их воинами. Когда же ночью они останавливались на стоянку, он оставлял лошадей дожидаться на отдаленном расстоянии и отправлялся в разбитый солдатами лагерь, чтобы добыть немного пищи и воды для себя и коней.

Много он не брал — лишь необходимое и то, что удавалось найти — оставшуюся похлебку, хлебные корки, сухари, сушеные грибы и орехи. Но главным трофеем оставалась питьевая вода, чья нехватка остро ощущалась и в возвращавшихся с войны войсках. Ее пытались очищать с помощью впитывающих отраву кореньев и заговоров, процеживали, выстаивали и употребляли внутрь понемногу, чтобы сохранить на остаток пути до горных источников Эред Луин.

Постепенно пейзаж вокруг стал меняться. Маглор понял, что приближается к океану. Он слышал еще издали его монотонный, гулкий шум.

Следующим утром он действительно достиг скалистого океанского побережья. Спешившись, Маглор направился к скалистому берегу, слушая призывное пение могучих приливных волн, что бились об острые прибрежные скалы, разлетаясь на тысячи и тысячи соленых брызг.

Уже с утра облака плотным слоем затянули небо. Был пасмурно. Великий Океан окрасился в темно-стальной траурный цвет. Лишь пена его волн белым кружевом окаймляла казавшиеся черными скалы побережья.

Второй сын Феанаро стоял на скальном выступе, глубоко врезавшимся в неровную береговую линию, и слушал. Пеной обдавало сапоги, брызги летели на запыленный кафтан, на волосы, на руки, острыми иглами кололи лицо. Но Маглор продолжал неподвижно стоять, словно вросший в выступ, сделавшись его частью. Он слушал море и оно пело ему.

Волны пели о них, о братьях. Или это сами братья пели для него сложенные еще в Амане песни? Маглор прислушался. Казалось, он мог различить их голоса…


«За степью даль за далью степь, за нею цепь из снежных гор,

Мы в путь отправились с тобой — рука тверда, а взор остер…» — слышался голос Нельо.

Он пел хорошо. Голос был сильным и молодым. Совсем как тогда, когда они пели эту песню, отправляясь на охоту, или на праздники в Валмар, или просто на прогулку в пригороды Тириона.


«В бескрайних маковых полях брели, вдыхая свежесть трав,

Мы в путь отправились с тобой — рука в руке, широк рукав…» — стройно выводили неразлучные Амбаруссар.

Хоть песню он сочинял для них с Нельо, когда их было лишь двое, потом ее подхватили все остальные и пели для самых младших, выходя с ними в поля, что простирались на север от городских окраин.


«Ты в вышине узрел орла, и взглядом проводил с тоской,

Мы в путь отправились с тобой — ты помахал орлу рукой…» — это голос Турко.

Признанный красавец и любитель охоты, часто говорил, что ему не хватает лишь орлиных крыльев.


«Дня серебро сменил покой, в золоте сумерек я спал,

Мы в путь отправились с тобой — рукою ты звезду достал…» — Морьо.

Он был тем, кто больше других смотрел вверх, на звезды. Еще в Амане он, казалось, был очарован ими. Но по-настоящему увлекся он созерцанием элени уже здесь, когда взошли на купол Элентари двое избранных майар — Ариэн и Тилион.


«Увидев горы и поля, и реки, что из гор текли,

Мы в путь отправились с тобой — мы в дом родной с тобой пришли…» — пел Курво.

Он всегда был так привязан к их большому дому, хоть и первым покинул его, начав жить своим двором.


«Ну, что же ты, Кано?!» — весело смеется старший.

«Пой! Пой же, любезный братец!» — кричат наперебой Амбаруссар.

«Ты же наш золотой голос!» — заливается смехом Турко.

«Певчая пташка!» — вторит ему, тоже смеясь, Курво.

«Канафинвэ — Песнопевец и менестрель!» — усмехается Морьо.

Маглор хочет петь, но слезы душат и голос ломается, не слушается. Он оглушен пением волн вокруг и неподвижно стоит, не в силах произнести ни звука. Ему хочется говорить с ними, хочется приблизиться к братьям, посмотреть в их лица, склонить голову на их плечи, почувствовать крепость их объятий. Ему мало лишь слышать их родные голоса.

Вдруг Маглор сорвался с места, побежал обратно, к лошадям. Он спешно снял с них седла и сбруи, освобождая от служения, отпуская в уверенности, что эти кони позаботятся о себе сами или вскоре смогут найти дорогу к тем, кто сделает это вместо него.

Увидев, что они не двинулись с места, Маглор прошептал каждому на ухо заветные слова, и кони медленно побрели прочь от берега. Тогда он вытащил из приседельной сумки сверток с сильмарилом, развернул его, освобождая от своей кольчуги и осторожно взял в руку.

Долго стоять и рассматривать отцовское сокровище Маглор не стал. Он быстро побежал к своему выступу и, оказавшись на самом его краю, со всей силы метнул блистающий ярко-белым светом камень вдаль. Сильмарил сверкнул над темной неспокойной водной поверхностью, словно падающая в ночи звезда, и исчез в океанских глубинах.

На душе у Маглора стало легче. Теперь он действительно почувствовал себя свободным от Клятвы. Он мог теперь дышать, вдыхая влажный, холодный морской воздух полной грудью. То, что долгие годы теснило ее, будто растаяло, ушло, исчезло.

Он наслаждался ощущением свободы, стоя на краю врезающейся глубоко в море скалы. Маглор посмотрел вниз — там рокотал и сердился великий, всеохватный, глубокий Белегаэр. Прикрыв глаза и облегченно выдохнув, Кано шагнул с края. Ему показалось, что он летел, чтобы очутиться в ласковых объятиях подхвативших его могучих волн. Больше ничего не существовало для него, кроме их гула, кроме их шума и соленого вкуса.

Маглор крепко зажмурился, почувствовав, как опускается вглубь водной толщи. Тело его полностью расслабилось, разум прояснился, дух пребывал в покое. Здесь не было ни колющего холода, ни мучительного голода, ни боли, ни слабости. Все это прошло, осталось где-то далеко.

Он кинулся в океан, словно в объятия любимой, желая обрести отдых и утешение. И казавшийся со стороны грозным, удел Вайлимо милостиво принимал его, позволяя плавно погружаться в свои глубины, мерно укачивая, забирая.


========== 20. Возрожденный ==========


Засыпая под толщей мягкой океанской воды, Маглор не думал о Свете, о Тьме, о сильмарилах, о проклятье Валар, о собственной смерти… Мысли, что сквозили в его угасавшем сознании, были о чем-то простом, будничном и далеком, оставленном там, где был их с братьями дом.

Думал он о том, что хорошо бы было в погожий день подняться по бесчисленным ступеням на одну из самых высоких городских башен, чтобы с головокружительной высоты обозреть весь Аман, увидеть бухту Альквалонде на северо-востоке, и вершины Пелори на западе, среди которых острейшим шпилем вонзается в купол Варды высочайшая Таникветиль, а рядом с ней, как младшая сестра, расположилась Ойолоссэ. Она более пологая, но почти такая же высокая, как старшая, на чьей вершине расположен чертог Ильмарина.

Смотреть вниз опасно — может закружиться голова. Маглор не боится высоты. На обзорной площадке дует сильный западный ветер, треплет волосы. Тирион видится с башни как огромный живой муравейник. Главные широкие и ровные улицы расположены подобно лучам звезды — они сходятся в одной точке, на центральной площади, перед дворцом деда Финвэ. На холмах высятся святилища, посвященные Валар. Их венчают другие башни. Тоже высокие, с украшенными мозаикой и лепниной куполами.

Широкие проспекты пересекают многочисленные переулки. Если смотреть с высоты, они образуют замысловатый узор, пересекаясь, переходя друг в друга, прерываясь тупиками…

Так же и мысли, словно обозреваемые с большой высоты тирионские переулки — неспешно перетекали одна в другую, как в моменты, когда чары Ирмо окутывают сознание, начиная путаться, незаметно погружая его в сон. Точный момент, когда он заснул, Маглор, как это всегда и бывает, упустил. Однако он помнил, начав пробуждаться ото сна, что спал очень долго, никем не тревожимый, и чувствовал, что отлично выспался.

Было удобно, хорошо и покойно лежать там, где лежал он. Маглор чувствовал тепло и какой-то очень приятный, уютный и нежный запах. Воздух вокруг едва колыхался от легкого ветерка. Просыпаться и открывать глаза не хотелось. Он слишком долго не испытывал этого прекрасного ощущения и желал продлить удовольствие от него, чтобы лучше запомнить.

— Открой глаза… — раздался у самого уха нежный полушепот.

Кожей щеки он ощутил тепло, исходившее от тех уст, что шептали ему, прося о пробуждении.

— Нет, — отвечал Маглор, не узнавая своего голоса, — я не хочу просыпаться. Этот сон слишком прекрасен, — и он блаженно улыбнулся, не размыкая век, и потерся щекой о мягчайшую, дышащую свежестью ткань подушки.

В ответ раздался звонкий, как звон серебряного колокольчика, смех, и чья-то рука бережно огладила его плечо.

— Просыпайся, глупый, — снова обратился к нему тот же нежный голос, — Ты итак проспал дольше всех… Что я скажу твоей матери и братьям, когда они спросят меня, почему ты до сих пор не пробудился?

Пораженный этими словами, Маглор тут же широко распахнул глаза и сел на постели. Он лежал на высоком и широком ложе в залитой серебряным светом просторной, светлой комнате.

— Мельда… — у края постели сидела его возлюбленная.

Она сияла, словно яркий самоцвет, оправленный золотом стекавших волнами с плеч длинных ваниарских волос.

— Мака… — ваниэ протянула руки, чтобы обвить их вокруг его шеи.

— Где я? — недоуменно спрашивал Маглор, заключая ее в свои объятия. — Что со мной случилось?

Он силился вспомнить, что было накануне, как он попал сюда и где находится. Возлюбленная упомянула его мать и братьев, но Кано совсем не помнил, где они сейчас…

— Не тревожься, мельдонья, — зашептала она, чередуя слова с поцелуями, которыми покрывала его лицо, оглаживая его, — Теперь все позади. Мы в Валмаре, в доме моих родных. Ты был возвращен мне давно, но так долго спал… И я счастлива теперь, когда ты, наконец, проснулся… — она опустила глаза, скрыв их тенью густых ресниц.

На щеки и подбородок из глаз его возлюбленной потекли блестящие в серебряном свете тонкие струйки.

— В Валмаре… — повторил, пристально глядя на нее, Кано, — И это не сон?

Маглор не смел поверить своим ощущениям и чувствам. Он находился в Амане, дома, рядом с любимой им девой… И не верилось в то, что все это — явь.

— Нет, — отрицательно качала головой его возлюбленная, смахивая слезы, — нет, Мака. Теперь ты, наконец, с нами, в Арде Возрожденной…