Последнее сердце (СИ) [Владимир Евгеньевич Анзерский] (fb2) читать онлайн

В кабинете руководителя научной лаборатории физики раздался звонок.

- Рязанцев слушает…Когда?!…Да он понимает, что у меня работа?! - воскликнул мужчина и стукнув трубкой телефона по столу откинулся в кресло и нервно закурил.

Кирилл Сергеевич Рязанцев был крайне сдержанным человеком, но в такие минуты ему хотелось что-нибудь расколоть.

- Сегодня поработать уже не получится - подумал он и выключив компьютер вышел из кабинета. Спустившись на лифте в холл первого этажа, он столкнулся со своим другом, Родионом Аркадьевичем Архангельским, ученым большой величины и главным специалистом по трансплантологии в городе.

- Привет, ты как здесь?! - протянул ему руку Кирилл Сергеевич.

- Смежные дела, хотел сейчас к тебе наведаться, а ты тут как тут - ответил Родион Аркадьевич, пожимая руку друга. - Обедать?

- Родя, какой обед, опять на ковер вызывают, чтоб они там все провалились! Мне же делать нечего, сижу ворон за окном считаю… - начинал закипать Кирилл Сергеевич.

- Опять? - удивленно произнес Родион, - Я уж думал, после того случая они от тебя отвяжутся?

- Похоже только вынув мое сердце они отвяжутся!

- Ты на машине?

- Да.

- А потом куда, в лабораторию вернешься?

- Потом мне Родя, скорей всего потребуется добрая порция коньяка, чтобы я не выплеснул случайно свой гнев на кого-нибудь невиновного.

- Ну тогда я с тобой, у меня на сегодня больше нет ничего. Я подожду тебя в машине, а после поедем куда-нибудь пообедаем, ага?

Кирилл Сергеевич хлопнул друга по плечу - Добро!

Блестящий темно-синий ягуар проснулся и утробно рыкнув, сорвался с места.

- Не гони Кира! - воскликнул Родион Аркадьевич, схватившись за ручку двери, - Не к чему так спешить на тот свет, еще здесь не все сделали.

Кирилл Сергеевич сбросил газ и машина неспешно покатилась по ровной дороге, чуть слышно шелестя покрышками.

- Не пойму я Родя, какого лешего они ко мне прицепились?

Родион Аркадьевич немного помолчав, произнес - Я сколько тебя знаю, они всю жизнь дергали тебя по этому вопросу, но это всегда было как-то… - он задумался.

- Не столь серьезно? - вставил Кирилл Сергеевич.

- Пожалуй. Что-то мне очень не нравится их внезапная ревность, может подумал бы о себе Кира?

- О чем подумал, Родя?! - воскликнул Кирилл Сергеевич, - Я только и делал с восемнадцати лет, что думал о себе, как бы сохранить себя и отвертеться от этих упырей! Пойми, я просто хочу остаться человеком…

- По твоему остальные уже не люди?

- Извини я не это имел в виду, ты знаешь о чем я.

- Знаю… Ты пойми, я не хочу на тебя давить ни словом, ни полусловом, но мне кажется ты попусту боишься пересадки…Медицина сегодня, это вершина человеческой мысли, уже два поколения выросли с искусственными сердцами и ни одного случая сбоя или отказа, а ты все чего-то боишься?

- Ничего я не боюсь, а причина вовсе не в этом - ответил тяжело вздохнув Кирилл Сергеевич.

- А в чем?

Хотя Родион Аркадьевич и был ему лучшим другом, но именно сейчас ему совершенно не хотелось говорить с ним на эту тему.

- Я обязательно тебе расскажу при случае, в чем действительная причина моего упрямства.

- Ты прямо загадками говоришь, впрочем не буду наседать.

Ягуар въехал на территорию Корпоративного района. Гигантская башня Корпорации уходила ввысь, ввинчиваясь в серые облака своей причудливой архитектурой.

- Думаю, не долго будет продолжаться разговор, так что тебе не придется скучать - сказал Кирилл Сергеевич.

- Кира, держи себя в руках, береги сердце - ответил Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич вышел из машины, запахнул плащ и зашагал к центральному входу в башню. Было пасмурно и угрюмо. Ранняя весна в этом году растопила весь снег, но затем солнце надолго исчезло за серыми, непроглядными тучами. Апрель был невесел, как и настроение Кирилл Сергеевича.

Лифт нес его на самые верхние этажи, в святая-святых Корпорации, туда где сам воздух заставлял трепетать простого обывателя. Но толи Кирилл Сергеевич не был так прост, толи трепет перед власть имущими был ему не знаком, только он всегда входил в эти кабинеты как к себе домой, уверенно и достойно. Может это выводило из себя некоторых членов правления, но претворяться, дрожать и лебезить, было для него столь отвратительно, что страх потерять работу и социальный статус не мог принудить Рязанцева к лакейному раболепству.

В атласно-кожаной приемной 4-го президента совета, витал кофейно-сигарный дух с примесью ни с чем не сравнимого аромата роскоши и власти.

Увидев Рязанцева, секретарь сухо процедила - Присядьте, вас вызовут.

Эта фраза всегда вызывала в его душе отвращение и возмущение. В ней человеку давали понять кто он есть пред этой дверью и пока он будет ожидать когда его вызовут, он сам того не желая проникнется должным уважением и почтительностью.

Кирилл Сергеевич не желая присаживаться, стал ходить вдоль кресел, чувствуя что секретарь косится на него поверх очков. Но к счастью долго ждать не пришлось.

- Катюша, пусть Рязанцев входит - послышался голос в приемнике.

- Заходите - металлическим голосом процедила секретарь.

Огромный кабинет был для Кирилл Сергеевича не нов, но всякий раз он потрясал своими размерами и роскошью.

- Дорогой мой Кирилл Сергеевич! - кинулся к нему Вернин, но увидев хмурое лицо Рязанцева как-то осекся. Я вижу вы сегодня не в духе? - спросил он.

- Вы же знаете Михаил Лаврентьевич, как дорого для ученого вдохновение, оно знаете ли не каждый день приходит в гости.

- Полно вам прибедняться, вам ли сетовать на отсутствие вдохновения? Присаживайтесь, прошу вас.

Кирилл Сергеевич очень не хотел присаживаться, но продолжать разговор стоя, пожалуй было неприлично. Он сел в дорогое кожаное кресло цвета бургундского красного вина и приготовился слушать очередное нравоучение.

Вернин по одному только выражению лица Рязанцева понял, что легкого разговора как всегда не получится и что он пришел к нему словно рыцарь, затянутый в латы своей упрямой, несгибаемой воли.

- Не желаете ли коньяку или виски? - спросил мягко Вернин пытаясь сгладить первую реакцию.

- Благодарю, для меня еще рано сегодня - ответил Кирилл Сергеевич.

Не получалось Вернину начать издалека. Конечно Рязанцев давно уже понял, зачем его вызвали и ждал прямого вопроса без прелюдий.

- Ну что же - начал Вернин, - Не буду тратить ваше драгоценное время и перейду сразу к главному. Он подошел к своему креслу, но не сел в него, а возвышаясь над столом своим почти двух метровым ростом завел разговор.

- Вы Кирилл Сергеевич не далее как минуту назад заметили как дорого ваше время, но при этом почему то забываете сколько стоит лично мое время и время совета Корпорации, которое оно тратит на вас?

- Я не понимаю о чем вы? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Не ставьте себя в глупое положение, все вы понимаете!

- Извините, но я не вижу причин, тратить на меня драгоценное время совета правления.

- Бросьте валять дурака! - Вернин склонился над столом, словно черный коршун раскинув руки как крылья. Я думал наша с вами последняя беседа, принесет нужные плоды, и что мы имеем? Вы вопреки вашим доводам и логике поставили работу всей лаборатории на грань срыва и почему? Только потому, что вас подвело ваше, столь вами хранимое сердце.

Вы знаете во сколько обошлась Корпорации неустойка из-за простоя лаборатории? А все почему? Потому, что наш упрямец Кирилл Сергеевич имеет право быть не таким как все! Ваш сердечный приступ выбивший вас из работы, говорит нам о том, что вам больше нельзя доверять столь важную руководящую должность и столь ответственные научные изыскания, поскольку приступ может случиться повторно в любой, самый неподходящий момент.

Вернин глотнул виски из стакана.

Кирилл Сергеевич почувствовал вдруг, что ему проникли в тыл и он оказался не готов к таким простым доводам, которые били на совесть.

- У меня всю жизнь было здоровое сердце, а то что случилось, это какая-то несуразная случайность. - ответил он.

- Неужели? А вы можете нам дать гарантию, что в дальнейшем этого не повторится?

Кирилл Сергеевич растерялся. Он действительно не знал, что ответить, поскольку не был уверен в обратном.

- Ну скажите, в чем причина вашего упрямства? - наседал Вернин. Ваша же наука и медицина доказали не только безопасность, но и пользу трансплантации искусственного сердца, а вы словно пещерный человек ведете себя совершенно необъяснимым образом?

- Но ведь мне дали право и письменное разрешение? - робко заметил Кирилл Сергеевич.

- Опять за старое! - воскликнул Вернин. Вы уже столько лет трясете этим аргументом, что хочется спросить - Вам не надоело? Жизнь стала другой и вы выпадаете из нее со своими архаичными взглядами.

- Я не хочу делать операцию - твердо ответил Кирилл Сергеевич.

Вернин сел в кресло. Желваки на скулах проявились скрытой ненавистью.

- Вам не кажется Кирилл Сергеевич, что вы злоупотребляете добрым расположением руководства к вам и собственным служебным положением?

- Я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое и дали возможность работать.

Вернин пристально смотрел на Рязанцева в надежде понять истинные причины его упрямства.

- Ваша чрезмерная настойчивость - продолжил Кирилл Сергеевич, - наводит меня на некие подозрения, что здесь не…..

- Хватит! - хлопнул ладонью по столу Вернин, не дав договорить Рязанцеву. Я вам обещаю, что это наш последний разговор с вами…Но я должен сделать следующее заявление… Он достал из коробки отделанной корнем ореха сигару и стал медленно ее раскуривать, глядя за реакцией Рязанцева.

Чувствуя что разговор подошел к концу, Кирилл Сергеевич немного расслабился, даже не волнуясь о том, что скажет ему напоследок Вернин, поскольку каждый раз подобные беседы заканчивались одними и теми же заявлениями.

- Так вот, - Вернин выпустил облако белого пахучего дыма, - Хочу сделать вам заявление.

- Я вас внимательно слушаю - ответил Кирилл Сергеевич.

- Имейте в виду Рязанцев, что если у вас случится повторный приступ, который повлияет на работу лаборатории из-за вашего отсутствия, руководство Корпорации будет вынужденно уволить вас без возможности перевода на другую должность. Проще говоря, вы отправитесь на пенсию. Если вас устраивает такая перспектива, можете дальше упорствовать, я ясно выразился?

- Предельно ясно…Я могу идти?

- Конечно, я вас не держу. Прошу - и Вернин указал на дверь.

Как только Кирилл Сергеевич вышел из кабинета, Вернин взял телефон и набрал номер.

- Да…был…бесполезно. Дальнейшие уговоры считаю бессмысленными…Нет, не думаю. У нас есть отличные кадры, я уверяю тебя, лаборатория будет работать как часы…Понял.

Закончив разговор, он набрал другой номер.

- Отдел Y - услышал он в трубке.

- Примите заявку. Объект R51KS…Жду подтверждения.

Спустя мгновение, на сенсорном экране настольного компьютера появился запрос на подтверждение приказа. Вернин приложил ладонь к экрану и коснулся кнопки “Подтвердить”. Экран моргнул принятой командой и решение по Рязанцеву ушло в отдел.

Кирилл Сергеевич вышел к лифту и почувствовал усталость как от целого, напряженного, рабочего дня, будто его опустошили, перевернув вверх дном. Угроза Вернина прозвучала для него почему то совершенно беззубой, ведь столько раз за многие годы, его утюжили и пугали, но никогда не грозились сослать на пенсию.

- Неужели нашли замену? - думал Кирилл Сергеевич, но мысли слиплись сплошным комком не находя ответа и нужно было срочно привести их в порядок.

- Как ты думаешь - спросил Кирилл Сергеевич друга, садясь в машину, - Есть у нас в лаборатории, кто мог бы меня заменить?

- Брось Кира, это даже не смешно…А что случилось, тебя увольняют?

- Хуже Родя.

Родион Аркадьевич снял очки, протер их шарфом и надев обратно воскликнул - Ну говори же!

- Вернин пригрозил не просто уволить меня, а отправить на пенсию в случае повторного приступа.

- А ты что?

- Я Родя решил остаться при своем.

Родион Аркадьевич глубоко вздохнул ничего не сказав.

- Пойми, я не хочу с ними торговаться и целоваться в засос никогда не буду, я всю жизнь старался жить только работой и не задавать неудобных вопросов о предназначении тех или иных изысканий. А иногда очень хочется спросить, к чему они принудили науку и медицину и кому это на самом деле нужно.

- Например?

- А разве у тебя не возникает вопросов, что первично в этой трансформации общества - человек или прогресс?

- Честно? - спросил Родион Аркадьевич и тут же продолжил - Мы с тобой уже давно заложники своего положения, науки и образа жизни. Нами движет страсть научных открытий, а страсть всегда владычица воли, поэтому все наши труды отражение воли Корпорации, как и показатель нашего личного безволия. Наука нам дороже неудобных уколов совести, поэтому чтобы она не беспокоила людей ненужными вопросами, науку же и поставили на борьбу с ней. Сколько раз Кира, я хотел заняться действительно тем, что меня интересует как ученого, ну ты помнишь, я тебе рассказывал, и что в итоге? Всякий раз мне отвечали, что это направление не представляет интереса Корпорации, и денег на это нет. Всю свою жизнь, я обслуживаю их интересы как рядовой официант в ресторане.

Родион Аркадьевич с горечью хлопнул себя по колену.

- Поэтому Кира, твой вопрос, что первично - человек или прогресс, по-моему риторический. Ты сам прекрасно знаешь на него ответ…А куда мы едем, вроде пообедать собирались?

- Сначала заедем ко мне, я хочу переодеться, не пойду же я в ресторан в рабочем костюме?

- Хорошо, заодно поднимусь к тебе, твою новую трубку посмотрю, той что ты так хвастался - сказал Родион Аркадьевич переводя неприятный разговор на другую тему, не желая больше наседать на друга.

Машина вкатилась в подземный гараж высотки. Друзья вышли из машины и поднявшись на 68 этаж, оказались у двери квартиры Кирилл Сергеевича.

- Прошу! - распахнул перед другом дверь Рязанцев.

- Всякий раз как бываю у тебя в гостях, не перестаю восхищаться твоим видом из окна. Ну и забрался же ты на такую высоту!

- Но красиво ведь?

- Красиво! - ответил Родион Аркадьевич, подходя к огромному панорамному окну и глядя на город с высоты птичьего полета.

- Вот полюбуйся, а я пока переоденусь - сказал Кирилл Сергеевич протягивая другу свою новую курительную трубку.

- Ух, ты! - воскликнул Родион Аркадьевич, - Шикуешь?!

- Есть немного…- послышался голос из гардеробной комнаты.

- Уже пробовал?

- Да…прекрасно тянется, до самого остатка, не сыреет и не хлюпает…

- Еще бы, это тебе не фунт изюма! - восхищался Родион Аркадьевич, увлеченно изучая причудливые завитки отборного бриара.

Кирилл Сергеевич вышел из гардеробной, в парадном, лилового цвета костюме.

- Куда это ты вырядился? - удивленно спросил Родион Аркадьевич, отложив трубку на журнальный столик.

- Надо отметить сегодняшний праздник - саркастически улыбнулся Кирилл Сергеевич.

- Шутишь… какой праздник?

- Вернин пообещал больше не беспокоить меня по этому вопросу, так что у меня сегодня праздник, ты готов?

- Я всегда готов - ответил Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич взял свою любимую трость, подарок Корпорации к юбилею и они вышли, закрыв квартиру.

- Кира, а ты как себя чувствуешь? - спросил Родион Аркадьевич, ожидая лифта.

- Вроде нормально, немного перевозбужден, а что?

- Что-то мне лицо твое не нравится…

- Еще чего не хватало! - засмеялся Кирилл Сергеевич, почувствовав вдруг, как в груди стало что-то сдавливать дыхание. Душно здесь Родя - сказал он, распуская галстук.

- Кира, что с тобой?! - воскликнул Родион Аркадьевич, глядя как на его глазах, друг стал терять сознание, - Сердце, Кира?!

Кирилл Сергеевич схватился за сердце и захрипел. В этот момент двери лифта раскрылись и он едва удерживаемый другом, повалился на пол без сознания.

Глава II

Прошло три месяца, как Кирилл Сергеевич выписался из клиники. Второй сердечный приступ оказался тяжелей первого, и ему пришлось значительно дольше восстанавливать здоровье. Вернин в лице руководства как оказался не блефует, и выйдя на службу после болезни, Кирилл Сергеевич тут же получил отставку.

Конечно это было неожиданно, но закономерно, ибо не могло тянуться бесконечно. Такое внезапное и подлое стечение обстоятельств, лишившее его работы, выбило Кирилл Сергеевича из душевного равновесия и если бы не его друг, он впал бы в тяжелую депрессию.

Предоставленный самому себе, он с удивлением обнаружил насколько был зависим от работы и того образа жизни, в котором пребывал с самого совершеннолетия. Чувство собственной значимости было бесцеремонно унижено. Конечно его предупреждали, с ним вели беседы… Но тот вклад который он внес в развитие науки и города, давал ему уверенность на некоторые права и послабления. Оказалось, не давал.

Огромное количество свободного времени, освобожденное теперь от работы, ввергло поначалу Кирилл Сергеевича в самый настоящий умственный ступор - Кто он?

Кто он теперь вне мира его общественных связей, социального статуса, знакомств? Кто он вне мира его службы, науки и возможностей? Он словно у края пропасти оказался, пред лицом своей истинной сущности, а она была горька. Горька, своей неприкрытой правдой - ничтожен ты человек в своих честолюбивых иллюзиях, в своих притязаниях на этот мир.

Этому миру ты нелюбимый пасынок и большая глупость пытаться прильнуть к нему в надежде на теплые чувства. В любой момент он выбросит тебя за ограду общественной жизни, в ледяную бездну одиночества и отчаяния и ты медленно сойдешь с ума от умственной агонии, от невозможности найти ответ на вопрос - Почему?

Самому себе Кирилл Сергеевич говорил эти слова, чувствуя как они разжигают в душе и сознании жгучую боль, но она удивительным образом его отрезвляла, сдирала пелену с глаз, открывая ему его же пустую, лишенную смысла жизнь, которую поставили пред зеркалом. Он был гол… Его лишили самого ценного, а замены чтобы наполнить себя, под рукой не оказалось и от этого становилось страшно. Мысли обнаженные отсутствием ежедневных привычных занятий, не могли найти себе достойной замены, вызывая в душе приступы тоски и отчаяния.

Хотел Кирилл Сергеевич того или нет, но он стал перед самым серьезнейшим вопросом своей жизни - Кто он есть вне мира вещей и общества? Ему нужно было доказать самому себе, что его колоссальный ум и знания, не просто инструмент в чужих руках, что он принадлежит ему самому и он способен вытащить его из этой бездны. Пришлось поделиться с Родионом своими терзаниями и он подсказал ему простой, но такой верный способ взять себя в руки - составить распорядок дня. Занять себя хотя бы малыми делами, чтением, прогулками, лишь бы укротить отчаявшиеся мысли и думы, которые его терзали.

Спустя три месяца стало легче. Жизнь неженатого пенсионера оказалась двоякой как и все в этом мире и нужно было лишь найти эти положительные стороны. Свободное время, которое оказалось так жестоко к неподготовленной душе, стало поворачиваться другой стороной, открывая свои прелести и радости. То, чего хронически не хватало в годы напряженной работы и молодости, теперь было вдоволь. Да и кто будучи молодым, способен оценить сей эфемерный субстрат, на котором пышным цветом цветет жизнь.

По старой привычке Кирилл Сергеевич любил вставать рано и дабы поддерживать себя в тонусе, старался не валяться бесцельно в постели.

В городе был разгар лета и раннее утро помимо бодрости дарило прекрасный вид на спящий еще город. Кирилл Сергеевич стоял у панорамного окна в легкой пижаме шоколадного цвета и отхлебывал из чашки, только что сваренный горячий кофе.

Будучи все таки, человеком с ученой степенью, Кирилл Сергеевич достаточно быстро искоренил бестолковую составляющую своего досуга и распланировал день, так как это присуще ученому. Утренний кофе, новости, прогулка, обед в кафе или ресторане, изучение новых научных статей, вечернее чтение, плюс нечастый выход в гости.

Съев свой уже стандартный, легкий завтрак, выпив кофе и просмотрев свежие новости, Кирилл Сергеевич стал собираться на прогулку. Он старался соблюдать режим дня неукоснительно, словно работал в лаборатории и от точности его соблюдения зависел результат многолетних изысканий. Даже плохая погода не могла задержать его дома, если только за окном не бушевал ураган.

Кирилл Сергеевич надел легкий льняной костюм, летнюю шляпу и взяв любимую трость, вышел к лифту. Возле лифта, утопая среди дорожных сумок и чемоданов, суетился его сосед, известный шоу-мен и телеведущий Артур Прилепский. Кирилл Сергеевич испытывал к нему сдержанную неприязнь и улыбался в ответ, такой же фальшивой улыбкой. Источник постоянный слухов, сплетен и скандалов, Артур удивительным образом укоренился на самых рейтинговых шоу и передачах, разрушая замшелые стереотипы, что лучшие места в обществе по праву наследуют люди достойные. В его случае достоинством даже не пахло, оно было попрано, и на его место вознеслась пошлость и вседозволенность.

- Доброе утро Артур - Кирилл Сергеевич слегка приподнял край шляпы.

- Ах, дорогой наш светоч науки! - Артур расплылся в лицемерной улыбке, - Как ваше драгоценное здоровье?

- Благодарю, иду на поправку, и право сказать еще бы работал и работал на благо города, но увы…

Двери лифта раскрылись и Артур стал быстро заталкивать в него чемоданы и сумки.

- А вы, я вижу, снова в командировку, и по количеству багажа видимо в длительную? - спросил Кирилл Сергеевич, заходя следом за Артуром в лифт.

Артурчик снова расплылся лучезарной улыбкой телевизионного стандарта - Ну что вы! Всего то на два дня, а багаж - издержки профессии, ну вы понимаете?

Кирилл Сергеевич мягко улыбнулся - Конечно понимаю…Хорошо, что вы телевизионщики с собой театральных декораций не возите!

- Ах, ха-ха! - залился искусственным смехом Артур, - Да вы ученый, с чувством юмора! Потом он резко посерьезнел и прошептал - Скажу вам по секрету…еду снимать спец.репортаж о бунте в резервации на западном побережье.

- А почему шепотом? - прошептал Кирилл Сергеевич, желая подыграть этому клоуну.

Артурчик как-то смешно и карикатурно сгорбился, словно за ним следили и сказал уже чуть громче - Там такое творится! Говорят какой-то хакер, разработал программу и алгоритм поведения живого сердца, взломал защиту резервации и вместо сигнала подавления, активировал искусственный, пассионарный взрыв в лагере. Я сам еще толком ничего не знаю, вот лечу спец.рейсом, у меня будет эксклюзивное интервью с начальником резервации, так, что не пропустите вечерние новости.

- Ужасно любопытно, обязательно буду смотреть! - добродушно пообещал Кирилл Сергеевич и шагнул из лифта, который остановился на нижнем ярусе.

- Ах, Кирилл Сергеевич - Артурчик снова обрядился в маску слащавого шоу-мена, - Всякий раз как вижу вашу трость, она приводит меня в трепет, когда же вы решитесь продать ее мне? Она просто необходима для моего нового имиджа!

- Это подарок Корпорации, прошу прощения, но она не продается - ответил Кирилл Сергеевич, улыбаясь хорошими, белыми зубами и зашагал к выходу.

Туман успел окончательно рассеяться, оставив после себя влажные и свежие улицы. Меж сверкающих высоток, лазерными ножами рассекали прохладный воздух солнечные лучи, прогоняя с улиц сырость. Настроение было отличное, и день обещал быть позитивным. Кирилл Сергеевич неспешно, зашагал своим обычным уже маршрутом, в сторону набережной, затем в полюбившееся ему кафе в Каштановом переулке, где он обедал, проводя достаточно много времени, изучая научные новости.

Маршрут своей прогулки Кирилл Сергеевич проложил по пешеходным бульварам и улицам города, исключая автомобильные. С тех пор как он вышел на пенсию, он практически никуда не ездил на своем автомобиле, предпочитая ходить пешком, за редким исключением, когда ездил в гости к Родиону.

Наконечник трости Кирилл Сергеевича выбивал из мостовой различные ноты. На бульваре это была до-мажор, выйдя на набережную, она начинала петь в миноре, а у кафе в Каштановом переулке звучала соль-мажор. Эта трость, которая так восхищала Артурчика и не только его, была подарена Кирилл Сергеевичу Корпорацией, к юбилею его научной деятельности и за фундаментальное открытие, которое он совершил год назад.

Трость была одновременно произведением искусства и шедевром современных технологий. Основной стержень был изготовлен из тончайших углеродных нано-трубок, которые подобно волосам женщины сплетались в тугую, полупрозрачную косу, которая плавно сужалась от рукояти к наконечнику. Внешне этот “жгут” напоминал искусную работу стеклодува, хрупкую и изящную внешне, но на самом деле прочней любой стали.

Лучи света, попадая в стержень трости преломлялись и рассыпались миллиардами мельчайших искр, начиная путешествовать по спиралям, создавая удивительный эффект внутреннего свечения.

Рукоять трости представляла собой голову какого-то древнего, мифического животного, похожего на ящера. Выполнена она была из прочного и легкого титанового сплава и оксидирована в нежный лиловый цвет. В глазах у ящера горели ярким зеленым цветом, два настоящих изумруда. Наконечник трости представлял собой копьевидный хвост рептилии.

Даже пасмурным днем она привлекала к себе внимание, светясь внутренним мягким светом, а в солнечный день, казалось, что из ладони Кирилл Сергеевича бьет в землю огненный луч. Он очень ею гордился, и конечно желание Артура была безнадежно.

Прогулявшись какое-то время по набережной и покормив уток и гусей, Кирилл Сергеевич направился в Каштановый переулок. Этот чудом сохранившийся клочок старого города, был популярным местом отдыха местных жителей. Главной достопримечательностью были огромные каштаны, росшие сплошной вереницей вдоль всего переулка. В сентябре когда каштаны созревали и падали на землю, их собирали дворники в деревянные кадушки стоявшие под деревьями и ясными погожими деньками, в лучах еще теплого сентябрьского солнца, они нагревшись начинали источать удивительный каштаново-ореховый аромат, наполняя весь переулок чудесным осенним настроением.

В одном из маленьких местных кафе, Кирилл Сергеевич присмотрел себе уютный столик у окна, завел знакомство с хозяйкой, страстной любительницей хорошего кофе и каждый день проводил здесь пару часов.

Достав из кармана костюма небольшой электронный планшет, Кирилл Сергеевич снял шляпу, поставил свою чудесную трость рядом у стола и в ожидании своего заказа, стал изучать новостную ленту научных изданий.

Спустя некоторое время, молодая официантка принесла поднос с заказом.

- Доброе утро Настенька! - расплылся в добродушной улыбке Кирилл Сергеевич, - Как наша хозяюшка, что-то ее не видно?

- Доброе утро Кирилл Сергеевич, - улыбнулась приветливо девушка, - Надежде Алексеевне сегодня нездоровится, еще не появлялась…Возможно сегодня совсем не будет. Приятного аппетита!

- Спасибо, передавайте Надежде Алексеевне горячий привет и скорейшего выздоровления!

Кирилл Сергеевич отложил в сторону планшет и принялся за трапезу, которая обычно не отличалась особой изысканностью, но в которой всегда присутствовала морская рыба и спаржа. Кирилл Сергеевич так любил спаржу, что мог заедать ею пожалуй даже десерт.

В кафе зашла женщина средних лет и села за столик напротив, через проход. Сразу следом за ней вошла молодая девушка и парень. Чаще всего в эти часы в кафе было еще малолюдно, что очень нравилось Кирилл Сергеевичу. Молодежь заказала кофе и булочки с джемом и попросили официантку включить телеэкран. В эфире шла сплошным калейдоскопом реклама и хотя звук был негромким, но мысли о науке испарились напрочь из головы Кирилл Сергеевича.

- Ну что поделать - подумал Кирилл Сергеевич, - Придется скорректировать расписание и предаться праздности.

Сочный угорь в кисло-сладком соусе привлек его внимание. Отрезав небольшой кусок, он отправил его в рот, уставившись в гипнотический телеэкран. На экране свежие, молодые лица как всегда рекламировали всякое нужное и ненужное барахло и делали это с потрясающим восторгом и азартом, словно открывали для себя Америку. Кирилл Сергеевич посмотрел на молодежь. Парень с девушкой были вовлечены в происходящее на экране, не скрывая своих эмоций.

- Наверно к эфиру подключились - подумал он про себя, - Ну разве можно с таким восторгом смотреть этот суррогат? Он перевел взгляд на женщину напротив. Она сидела, склонив голову над столом и лица не было видно из-за спадающих волос. Перед ней стояла чашка кофе и пирожное, и казалось, что она пристально разглядывает их, ни как не решаясь с чего начать.

- Кофе - сказал мысленно Кирилл Сергеевич, как бы посылая женщине сигнал. Первым всегда глоток кофе, все остальное потом, иначе целый день не будет вдохновения.

Кирилл Сергеевич хотел, было продолжить свою трапезу, но в этот момент женщина подняла голову и их взгляды встретились. Буквально мгновение на Кирилл Сергеевича глядели печальные глаза полные слез. Он застыл недоуменно со странным выражением на лице, но женщина сразу же отвела взгляд в сторону.

- Она плачет?! - удивился Кирилл Сергеевич, - Сидя за чашкой кофе?! Планшета перед ней нет, к эфиру она не подключена - продолжал рассуждать сам с собой Кирилл Сергеевич. Он взглянул на экран, там все так же била фонтаном эйфория потребительской жизни, которая вряд ли могла вызвать в человеке слезы.

- Слезы совершенно не к месту и ситуации… С чего бы ей плакать? - продолжал размышлять озадаченный Кирилл Сергеевич. Очень странное поведение… Последний раз он видел плачущих людей, лет эдак тридцать назад, а теперь они если и плакали, то только в кинотеатрах или дома, подключенные к беспроводному эфиру.

- Странно… Так может себя вести только человек с живым сердцем… Спонтанные эмоции не характерны для synheart-4.

Женщина мельком взглянув на Кирилл Сергеевича, тут же отвела взгляд, поняв, что он пристально ее изучает.

Было совершенно бестактно продолжать глазеть на нее, но Кирилл Сергеевич ощутил вдруг прилив решимости, а может неудержимого любопытства, встал и подойдя к столику за которым она сидела, спросил:

-Разрешите присесть?

Она подняла на него испуганный взгляд, но не успела ничего ответить, как Кирилл Сергеевич сел за столик без приглашения. На расстоянии вытянутых рук их взгляды встретились и какое-то время, Кирилл Сергеевич молча смотрел в красивые, голубые, встревоженные чем-то глаза, а потом спросил:

- Что случилось, от чего вы плачете?

Женщина немного помолчав, ответила слегка приглушенным голосом:

- Почему вас это интересует?

Кирилл Сергеевич немного смутился, ибо не знал как ему корректней задать этот вопрос, но собравшись с мыслями произнес:

- Меня весьма удивило, то что вы плачете, поскольку такое поведение не совсем естественно для современного человека… Так ведут себя только люди с родным, а не искусственным сердцем.

В мгновение ока, женщина подхватилась как вихрь и не сказав ни слова выскочила из кафе.

Кирилл Сергеевич вскочил следом и хотел было ее догнать, но сдержался, подумав, что преследовать женщину было бы совсем уж не прилично.

Он стал ходить в проходе между столиками, пытаясь унять возбуждение. Молодежь не обращала на него никакого внимания, продолжая глазеть в экран и расплываясь глуповатыми улыбками.

Вдруг внимание Кирилл Сергеевича привлек новый рекламный ролик. Он подошел поближе к телеэкрану. На экране, известный ученый, а с недавних пор член правления Корпорации, Георгий Файнберг анонсировал новое синтетическое сердце пятого поколения, с новым усовершенствованным программным обеспечением. Далее известные актеры и звезды шоу-бизнеса убеждали зрителя, что пора кардинальным образом улучшить качество своей жизни, обеспечить себя здоровьем на долгие годы и избавиться от морально устаревших версий.

Внимательно выслушав, Кирилл Сергеевич сел за свой стол и закрыв глаза постарался привести свои мысли в состояние покоя.

Больше тридцати лет назад, покидая детский воспитательный центр Корпорации, он восемнадцатилетний юноша, получил из банковской ячейки небольшой сверток от его физических родителей, которых он никогда не видел, как впрочем и все люди живущие в этом городе. Содержимое свертка еще раз проверила служба контроля и не найдя ничего подозрительного, вручила его Кириллу. Это оказалась небольшая, но толстая книга в кожаном переплете и золотым тиснением с надписью - Библия.

Несколько лет Кирилл даже не открывал ее, поскольку был с головой погружен в учебу, но однажды, листая ее, он случайно наткнулся на фразу, которая была подчеркнута тонким карандашом. В книге притчей Соломоновых, в четвертой главе, был подчеркнут двадцать третий стих, который гласил:

“Больше всего хранимого, храни сердце твое, потому что из него источник жизни”.

Кирилл Сергеевич отлично помнил тот момент, как екнуло сердце и загорелось огнем в груди. Каким-то шестым чувством, сам не зная почему, он сразу понял, что это послание от матери, или отца. Словно призыв, он вдруг услышал незримое наставление от своих родителей, дошедшее до него в виде одной строки. “Хранить сердце свое”, он воспринял в буквальном смысле слова, когда добровольную пересадку сердец упразднили обязательной. Он дал себе обещание, что ни при каких обстоятельствах, не ляжет по собственной воле на операционный стол.

Десятки раз ему приходилось отшучиваться на вопрос - “Почему он отказывается от пересадки и от льгот, которые ему сулила Корпорация?”. В какой-то момент его оставили в покое и с годами он даже перестал замечать, что все люди вокруг него, уже во втором поколении живут с искусственными сердцами. И вдруг эта встреча, словно всколыхнула, что-то внутри. Возбуждение и робкая надежда на то, что возможно он не один такой в огромном городе.

Только сейчас Кирилл Сергеевич понял, почему она так испугалась. Он взглянул на столик за которым она сидела. Нетронутый кофе и пирожное, так и остались лежать на своем месте. Кирилл Сергеевичу стало вдруг стыдно, за то, что он так бесцеремонно нарушил чужой покой. Вдруг он заметил, что на соседнем стуле, лежит какой-то предмет.

Он встал и подойдя к ее столику, увидел на стуле бежевую дамскую сумочку.

Кирилл Сергеевич снова разволновался - Из-за меня забыла свою сумочку! Он чувствовал себя неотесанным грубым матросом, распугавшим своим видом молодых девушек на набережной. Он взял сумку и пошел к себе за столик.

Взволнованно и нетерпеливо он искал радиочастотную метку и не мог найти.

- Должна же быть…обязательно…- бубнил себе под нос Кирилл Сергеевич. Найдя наконец ее на внутренней стороне декоративного кожаного цветка, он взял свой планшет, включил режим радио-сканера и провел им над меткой. Почти мгновенно на экране появилась фотография и информация о хозяйке. Кирилл Сергеевич с облегчением выдохнул.

Елена Викторовна Синицына, переулок Заводской, жилой бокс Љ12, квартира 63. телефон…

- Это где-то на окраине - подумал Кирилл Сергеевич, - Звонить не буду, лично верну и заодно извинюсь. Он надел шляпу, взял трость и сумочку, и расплатившись вышел из кафе. День обещал волнительное знакомство.

Взяв такси, Кирилл Сергеевич направился по адресу странной незнакомки. В дороге он думал, не столько о реакции женщины, сколько о своей.

- Словно сокрытые тайники души она во мне всколыхнула - думал Кирилл Сергеевич, - Без слов, без жестов, простыми человеческими слезами…Что в этом удивительного?!

Я конечно не циник, но не настолько чувствителен и сентиментален, чтобы лишиться покоя? Кирилл Сергеевич задумался на мгновение над своими последними словами.

- Давно ли люди лишились живых чувств, а мир словно и не заметил подмены…Вот я и поражен, будто живую колибри увидел…Нет, я не мог ошибиться…

Такси катила по откровенному захолустью. Улицы и переулки были серые и неряшливые. Дома из красного кирпича превратились в мрачное наследие прошлой эпохи строительства, а оштукатуренные стены, как вечный протест против ремонта, зияли то тут, то там рваными ранами. Заводской переулок был таким же унылым как и остальные. Было пусто и угрюмо и встретить даже одинокого прохожего казалось чудом. Район словно вымерший, надежно хранил своих жителей в чревах домов. Там текла вялая, серая жизнь, лишенная всякой искры и эмоций. Прикованные слабыми, безвольными душами к яркому телеэкрану, они питались им словно пчелы нектаром, проживая свою жизнь с героями сериалов.

Раньше приличному человеку появляться в здешних местах было крайне опасно, он рисковал быть ограбленным, покалеченным, а возможно даже убитым. Но с тех пор как все слои населения обязали по достижении восемнадцатилетнего возраста к принудительной трансплантации сердец, преступность моментально исчезла. Во всем городе, куда бы человек ни попал, он был уверен, что его не зарежут в тесном подъезде.

Этой заслугой перед обществом, Корпорация особенно гордилась и как флаг, несла впереди себя, оправдывая побочные эффекты. А побочных эффектов было очень много.

- Безопасность превыше всего и мы ее вам дали… Обычный пропагандистский лозунг - сказал Кирилл Сергеевич, захлопывая дверь такси и оглядываясь по сторонам. Автомобиль развернулся и укатил прочь, оставив его совершенно одного в этом безжизненном городском районе.

- Царство безопасного одиночества - протяжно вымолвил Кирилл Сергеевич.

Дверь дома напротив отворилась и на мостовую вышел мужчина средних лет. Не взглянув даже в сторону Кирилл Сергеевича, он вялой походкой побрел по тротуару.

- Единственный на сегодня прохожий - подумал Кирилл Сергеевич глядя ему вслед, - А ведь он возможно был бы хищником, если бы его не лишили его волчьего сердца?

Волки и овцы, шакалы и собаки, все в мире было устроено должным образом, каждый был хорош по-своему, каждый на своем месте. Кому нужен волк с сердцем мелкой шавки? И чем ценна безопасность, в среде кастрированных волков?

- Все стало бесстрастным и лишенным воли, зла и преступлений больше нет, но нет и добра - размышлял Кирилл Сергеевич, стоя посреди проезжей части дороги, словно очарованный безмолвной идиллией. Как же возрастать добру, если зло искоренили? Безликое племя, духовно обрезанных…

Кирилл Сергеевич вздохнул с каким-то глубоким сожалением и подошел к подъезду.

Сканер доступа был заляпан жиром и грязью и похоже не работал. Кирилл Сергеевич потянул дверь за ручку и она подалась. В подъезде пахло затхлостью и крысами. Брезгливостью Кирилл Сергеевич особо не страдал, но сейчас его передернуло от этого аромата подземелья. Поднявшись на третий этаж, он остановился у двери с номером 63.

Волнение вернулось новым приливом, даже ладони вспотели. Он хотел уже позвонить в дверь, как громко закашлялся, огласив гулкий, пустой подъезд.

Вдруг дверной замок щелкнул и дверь открылась. Она стояла в прихожей, в голубом домашнем халате, волосы были забраны назад, а лицо было спокойным, будто ничего и не произошло.

Кирилл Сергеевич совсем смутился.

- Я вас ждала - сказала женщина.

- Но почему? - снова закашлялся Кирилл Сергеевич не договорив до конца.

- Прошу вас, проходите.

Кирилл Сергеевич чувствовал себя глупым юнцом и ему хотелось сбежать.

Она прошла в гостиную и вернулась обратно с маленькой рюмкой , протянув ее Кирилл Сергеевичу.

- Что это? - спросил он, запинаясь от волнения.

- Коньяк - спокойно ответила она.

- Коньяк, зачем? Прямо с порога?

- Вы себя видели? Бледно-серый, перепуганный джентльмен…

Кирилл Сергеевич нелепо крякнул, то ли от смеха, то ли от стыда, взял рюмку и залпом осушил ее. Коньяк был дешевый и дрянной, но дело свое знал. Бархатная горячая волна, разлилась по телу и смягчила в сердце острые иглы волнения.

Пройдя в гостиную и сев в предложенное кресло,Кирилл Сергеевич немного успокоился и стал осматриваться, пока хозяйка возилась у плиты.

Чистая, на удивление свежая комната, еще крепкая, но давно вышедшая из моды мебель. Тюль на окне и цветы на подоконнике. В центре гостиной, стоял низкий журнальный столик и два кресла в стиле конструктивизма 60-х годов прошлого века. Кресла были угловатыми, но очень удобными.

Елена Викторовна поставила на стол две чашки свеже сваренного кофе и опустилась в кресло напротив. Она излучала спокойствие и умиротворенность и своим видом говорила Кирилл Сергеевичу, что все в порядке. Кирилл Сергеевич взял чашку со стола и только сейчас вспомнил о цели своего прихода.

- Прошу прощения, я мигом - произнес Кирилл Сергеевич и направился в прихожую, вернувшись с сумочкой в руках.

- Вот, вы забыли в кафе.

- Благодарю, вы очень любезны, - ответила она, - Положите ее сюда.

Кирилл Сергеевич положил сумку на край стола и опустился обратно в кресло.

Какое-то время они молча пили кофе, периодически встречаясь взглядами.

- Давайте уже знакомиться - нарушив затянувшуюся паузу, предложила Елена Викторовна. Как меня зовут, я думаю вы уже в курсе…хотелось бы узнать как к вам обращаться?

- Кирилл Сергеевич Рязанцев, ученый, профессор физики и прикладных наук в области материаловедения. Немного помедлив, он добавил - 51 год, не женат.

- У меня должность гораздо скромнее - ответила Елена Викторовна, - я всего лишь архивный работник, скучная однообразная работа.

- Простите - смутился Кирилл Сергеевич, - я не хотел хвастаться, это уже привычка, представляться таким образом в определенной среде. Я уважаю любую работу.

Елена Викторовна отставила пустую чашку в сторону.

- Давайте на чистоту? - сказала она решительным голосом.

- Что вы имеете в виду? - как-то неуверенно спросил Кирилл Сергеевич.

- Сумка всего лишь удачно подвернувшийся предлог, вы же хотите меня о чем-то другом спросить? Так спрашивайте, не тяните.

Кирилл Сергеевичу стало совсем неловко. Он не мог понять, то ли его хотят побыстрее выставить и закончить разговор, то ли разговорить. Он молча смотрел в пустую чашку, изучая кофейную гущу, затем набрался смелости и спросил:

- Там в кафе, меня удивило, что вы плачете. Он поднял глаза на Елену Викторовну. Она немного изменилась в лице, взгляд стал не таким уверенным, в руках она мяла поясок халата.

- Разве вы никогда не видели плачущих людей? - спросила она как-то неуверенно.

- Искусственные слезы я видел много раз, но ваши слезы…ваши чувства мне показались в этот момент живыми. Это сложно объяснить, но я почувствовал это в тот же момент, как встретился с вами взглядом.

- Вы на расстоянии способны отличить искусственные слезы от настоящих?

- Я не знаю…Это как в моей работе, когда вдруг приходит озарение и скрытые тайны природы становятся явью, так и сегодня в кафе, я понял, что слезы ваши неподдельные… А такое бывает, только когда у человека живое сердце, а не искусственное.

Елена Викторовна встала и подойдя к окну, взяла небольшую пластиковую лейку и стала поливать цветы. Было видно, что недавнее ее спокойствие и уверенность испарились без следа. Она пыталась спрятать от Кирилл Сергеевича свои глаза, которые вновь были полны слез.

- Откройтесь мне Елена, я клянусь, что никому и никогда вас не выдам - взволнованно произнес Кирилл Сергеевич.

- Зачем вам нужно это знать? - тихо спросила она.

- Для меня это очень важно!

- Но почему?

- Потому что я такой же как вы - неожиданно для самого себя ответил Кирилл Сергеевич.

Елена Викторовна обернулась и удивленными, влажными от слез глазами посмотрела на Рязанцева.

- Вы такой же как я? - в ее голосе прозвучали резкие нотки.

Кирилл Сергеевич смутился.

- Чего же вы испугались? Ведь при вашем положении вам бояться нечего, наверняка таким как вы, Корпорация делает исключения из правил, не то, что нам плебеям, насильно отбирая наши сердца! Бояться должна я, а не вы! - резко и эмоционально выпалила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич судорожно пытался подобрать нужные слова, но мысли отказывались его слушаться. Было ясно, что если не преодолеть этот барьер подозрительности, то он уйдет ни с чем, а он очень не хотел уходить. Словно очередное озарение, пришло чувство, что ему в жизни не хватало любви и женщины, и что сейчас перед ним стоит именно она.

Он вдруг резко встал и подойдя к Елене Викторовне, сильным движением привлек ее к себе.

- Что вы делаете?! - воскликнула она.

- Не бойтесь и не кричите, я не причиню вам зла - ответил Кирилл Сергеевич и склонив голову к ее груди, прижался ухом в область сердца.

Внутри билась живая, испуганная птица, которую никак нельзя было спутать с искусственным сердцем. Кирилл Сергеевич закрыл глаза и почувствовал, как ему передается ее ритм. Он выпрямился и обнял ее. Она не сопротивлялась.

Они долго стояли прижавшись друг к другу, два чужих, одиноких человека, встретившихся случайно в огромном городе и оказавшихся такими похожими.

Глава III

Кирилл Сергеевич сидел у себя в квартире, в большом и уютном, кожаном кресле и неспешно курил сигару. В голове безостановочно крутились мысли и не было от них покоя. Не помогла ни теплая ванна, ни сеанс успокоительной музыки, пришлось прибегнуть к старому, хотя и вредному способу. Тут Кирилл Сергеевич вспомнил про свою новую курительную трубку и что сейчас как раз подходящий момент для нее.

Он поднялся с кресла и направился к себе в кабинет. Здесь царила тишина и порядок. Дорогая мебель из ценных пород древесины, редкие книги и огромный письменный стол, за которым было создано столько трудов. Рядом со столом, стояла небольшая, узкая витрина, за стеклом которой красовалась коллекция курительных трубок, а в нижнем отделении Кирилл Сергеевич хранил табаки и ершики.

В след за открытой дверцей, в лицо пахнуло благородным, выдержанным ароматом бриара с характерной нотой каленых орешков и сладкой вирджинии. Кирилл Сергеевич окинул трубки взглядом, среди которых были редкие и дорогие, но сегодня он точно знал какая ему нужна. Рука сама потянулась к родезийке Бюз-Шоке, не дорогой, но пожалуй самой любимой трубке, потрясающе вкусной и располагающей к размышлениям. Французы знали толк в бриаре и отменно его готовили.

Зажав трубку в зубах, Кирилл Сергеевич стал рыться в ящиках с табаком. Хотелось чего-то эдакого, подходящего сегодняшнему случаю. Среди фирменных, жестяных банок, он вдруг обнаружил, небольшую стеклянную баночку из под меда, заполненную до верха табаком.

- Что здесь у нас? - прищурившись Кирилл Сергеевич стал разглядывать содержимое банки. Ага, то что нужно!

Захватив темпер и зажигалку, он направился обратно в гостиную и опустившись в кресло открыл банку с табаком.

- Ммммм…Блаженство! - произнес он вдыхая аромат. В баночке была многолетняя, выдержанная смесь винного плага и золотой вирджинии, с которой когда-то экспериментировал Кирилл Сергеевич.

Вокруг распространился аромат меда, вина, орехов и сухофруктов, сложный калейдоскоп, присущий хорошему табаку. Раскурив трубку Кирилл Сергеевич откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в обволакивающий и расслабляющий дым. Ничто так не приводило его мысли в покой, как хорошая трубка.

Со столика стоящего рядом с креслом, он взял планшет и открыл сохраненный файл, отсканированный сегодня с сумочки Елены Викторовны. Выделив ее данные, он запустил поиск в социальных сетях. Появился лишь один результат - социальная сеть Корпорации.

Он открыл ее страничку и стал изучать. Подписка в группе любителей цветов и вышивки, в друзьях всего 7 человек, в общем доступе - цветы, кружева, кошки и стихи о любви.

- Святая простота - подумал Кирилл Сергеевич, - Кто же тебя сохранил, в девственной твоей простоте?

Личных фото было мало. Везде одна…То среди кустов цветущей сирени, то с голубями на плечах… С красивой улыбкой и грустными глазами.

- В пору решить, что нормальность стала изъяном в этом мире - подумал Кирилл Сергеевич. Бедняжка такая одинокая, со своей тайной. Что ее держит на плаву в этом мире, какая сила? Безотрадная работа, достаток на грани бедности, вакуум общения…Другой бы на ее месте спился или повесился. Кирилл Сергеевич попытался представить себя на ее месте и тут же почувствовал сухие, костлявые объятия бедности, от которой несло смертной тоской. И хотя его самого всю жизнь наполняли смыслом работа и наука, большой коллектив и круг общения, но все эти банальные и презренные вещи, что его окружали, были для него дороги и важны. Представить свою жизнь в бедной лачуге он ни как не мог.

- Цветы, кружева и одинокие вечера….Кошмар! Разве можно этим наполнить свою жизнь? Наверняка должно быть нечто такое, что питало ее мысли, удерживало от разрушения личности и сознания, в этих объятиях бессмысленного бытия?

Он чувствовал, что в этой простой и непритязательной душе, сокрыта какая-то неведомая для него сила духа, которая возбуждала в нем неподдельный интерес и уважение к этой женщине.

Он был большой ученый, но при всей своей образованности, чувствовал себя совершенно бессильным перед теми обстоятельствами в которых она жила. Сегодня пожалуй впервые он столкнулся близко с человеком из другого социального слоя. Его обеспеченная и устроенная жизнь никогда не пересекалась с ними и думать о том как они коротают свою одинокую бедность он точно не собирался. Его коснулось лишь легкое дыхание скромной жизни, и ему стало не по себе, что же тогда представляет собой нищета, страшно подумать - размышлял Кирилл Сергеевич, выпуская кольца дыма стоимостью месячного дохода бедняка.

Но странное дело, его не пугал ее социальный статус, наоборот, он чувствовал, что в ней есть что-то такое, что нет у него и это “что-то”, возбуждало любопытство и интерес.

- Удивительное дело произошло с ней - размышлял Кирилл Сергеевич, продолжая пускать ароматные кольца дыма. Как обычный, законопослушный человек, она пошла в клинику на обязательную процедуру пересадки, но в электронной базе данных произошел сбой и о ней благополучно забыли, занеся ее в список прооперированных.

С тех пор, вот уже 22 года, она носит в себе эту маленькую тайну, которая стала для нее тяжелой ношей в этом бессердечном мире. То, что когда-то было неотъемлемой частью человеческой личности, стало чужеродной занозой. В тяжелые минуты отчаяния, она хотела пойти и признаться в сокрытом преступлении. “Пусть вырежут - думала она, - но зато станет легче”.

Были периоды, когда одиночество и бессмыслица однообразной, пустой жизни становилась невыносима, но что-то удерживало ее всякий раз от этого шага. Словно незримый, теплый луч надежды, появившийся из ниоткуда, рассеивал эту кромешную тоску и становилось легче. Жизнь шла дальше своим чередом , пока одиночество вновь не наполняло душу до краев.

Сегодня в кафе у Елены Викторовны, была назначена встреча. Она уже не могла так больше жить и решилась рассказать одному из знакомых сотрудников клиники о своей маленькой тайне. Она пришла немного раньше назначенного срока, чтобы привести мысли в порядок, но вместо этого расплакалась. Встречу сорвал этот любопытный мужчина, которому как оказалось, есть дело до незнакомых плачущих женщин. Потом уже дома, успокоившись и придя в себя, Елена Викторовна поняла, что это был знак свыше. Мысли о попытке повторить задуманное исчезли сами собой, когда она оказалась в объятиях Кирилл Сергеевича, думая, что задохнется от нахлынувших чувств и счастья.

Кирилл Сергеевич отложил планшет и включил телеэкран. Начинались вечерние новости.

Замелькал в кадре гламурный Артурчик, весь обтянутый в лайковую кожу, цвета спелой сливы. Он умудрялся быть везде, и ведущим рейтингового шоу и обозревателем природных катастроф.

- О небеса! - обычно восклицал Артурчик, - Это вселенское безумие! Я стою на руинах западной резервации - надрывался он. В кадре за спиной Артура полыхало огромное зарево. Они все разбежались - орал он в микрофон, - В западном округе объявлено чрезвычайное положение и комендантский час.

- Теперь у Корпорации опять появится шанс закрутить гайки - прокомментировал новость Кирилл Сергеевич, думая о том, что Корпорации на руку, все, даже катастрофы.

Кирилл Сергеевич докурил трубку, выбил ее и посмотрел на часы. Вечер еще был весь впереди и ему сегодня как никогда, не хотелось проводить его одному. Он взял наладонник и набрал Архангельского.

- Здравствуй дорогой мой!- услышал он такой знакомый и родной голос Родиона Аркадьевича.

- Привет Родик! - радостно ответил ему Кирилл Сергеевич.

- Как твои пенсионные будни, забыл поди старых товарищей?

- Привыкаю Родя…

- Как твое сердце?… Думаю, нового криза можешь больше не опасаться.

Кирилл Сергеевич взял небольшую паузу и сказал:

- Вот по поводу сердца я как раз хотел с тобой поговорить, могу я к тебе сейчас приехать?

- Конечно Кира, в чем вопрос!… А что случилось?

- Ничего страшного, со мной все в порядке, просто есть одна тема.

- Хорошо, жду.

- Скоро буду - ответил ему Кирилл Сергеевич и отключил наладонник.

Не прошло и часа, как Кирилл Сергеевич был в гостях у своего старинного друга. Родион Аркадьевич встретил его с дымящейся, ароматной туркой в руках.

- Ты уже во все оружие? - улыбнулся Кирилл Сергеевич.

- Там на столе еще патроны и порох…Проходи дорогой!

Кирилл Сергеевич прошел в гостиную. На столике окруженном мягкими диванами, стояла бутылка коньяка и шкатулка с кубинскими сигарами.

- Я же пенсионер, после операции?! - решил сострить Кирилл Сергеевич, - Слишком тяжелое вооружение для вечернего разговора.

- Если друг оказался вдруг… - запел Родион Аркадьевич, - И не друг и не враг, а так…

- Ладно, ладно, - замахал руками Кирилл Сергеевич, - только на твоей совести будет мое здоровье.

- Доверься мне Кира, - сказал Родион Аркадьевич, ставя перед ним чашку кофе, - Гораздо хуже этих напитков стреляют в сердце нервы и переживания. Ну что, по первой?

- Заряжай!

Они опрокинули по рюмке коньяка и раскурили по сигаре.

- Теперь можно - сказал довольный Родион Аркадьевич, развалившись на мягких подушках, - Рассказывай, что интересного принес?

Кирилл Сергеевич решил не мудрствовать и рассказать все как есть.

- Я, Родя, познакомился сегодня с одной очень интересной женщиной.

Родион Аркадьевич опустил очки на кончик носа и посмотрел на Кирилл Сергеевича хитрым взглядом:

- А у нас еще остались интересные женщины? - лукаво спросил он.

- Как оказалось, остались.

- И кто же она?

- Она обычный архивариус в Корпорации, живущая в захолустье.

- Ого! И чем же она интересна, ты меня заинтриговал?

- У нее, свое, родное сердце - ответил Кирилл Сергеевич.

- Ого! - еще сильнее удивляясь повторил его друг, - А ты откуда это знаешь?

Кирилл Сергеевич вкратце рассказал другу события сегодняшнего дня.

Родион Аркадьевич мял в пальцах сигару, глядя на тлеющий огонек.

- Это все любопытно, но чем я могу помочь в этой ситуации?

- Ни какой конкретно помощи не нужно, я просто хотел поговорить с тобой на эту тему, ты же у нас светоч трансплантологии, стоявший у самых истоков этих глобальных перемен.

- Но что именно тебя интересует? - спросил Родион Аркадьевич.

- Объясни мне подробно, как и с чего это все началось, а главное зачем?

- Зачем…Вот в чем вопрос? - задумчиво пропел Родион Аркадьевич, поправив на носу очки, - Ну хорошо. Я немного старше тебя, если ты помнишь и когда я выпускался из университета, эта тема уже была актуальна, но тенденция развития, только-только зарождалась. В те далекие уже годы, у Корпорации были проблемы с контролем низших слоев населения, как впрочем и высших и хотя было несколько прогрессивных методов влияния на сознание человека, но все они имели ряд серьезных побочных действий.

- Каких?

- Понимаешь, мозг и сознание человека слишком чувствительный и нежный орган, прецизионный прибор если хочешь и все попытки вторгаться в него с целью контроля поведения и подавления воли, приводили к грубым результатам, поскольку люди с течением времени становились как овощи, не способные хоть мало-мальски самостоятельно мыслить. Такое население Корпорации конечно не было нужно.

Перед нашим коллективом была поставлена задача, разработать технологию или метод подавления воли, не разрушая творческие способности человека. Первое время мы зашли в тупик. Все эксперименты приводили к одному и тому же результату. Тогда мне пришла мысль, сменить общую парадигму наших поисков и попытаться искать ответ не в психофизиологических, а в философско-богословских и духовных знаниях. И тут постепенно стали открываться удивительные вещи. Спустя пару лет изысканий и проведя несколько десятков опытов, мы открыли для себя совершенно удивительный аспект влияния сердца человека на его духовную и психологическую жизнь.

- Родик, но как же ты сам согласился на операцию? - перебил его Кирилл Сергеевич.

- Кира, ты же знаешь наше положение…- Родион Аркадьевич, немного помолчал, - А если честно, я просто струсил…

- Но тебя бы не тронули!

- Вот за что я тебя и уважаю и горжусь тобой, что ты до конца держался. Для меня наука была как идол, без которой я не мыслил своей жизни и боялся ее потерять. Да и как ты себе представляешь члена партии “Лысых” с шевелюрой на голове?

Они оба рассмеялись.

- Меня все равно бы вынудили - вздохнул с огорчением Родион Аркадьевич, - А вот ты как смог столько лет выкручиваться, я понять не могу, как ты не сломался.

Кирилл Сергеевич заговорщицки посмотрел на друга.

- Была у меня причина Родик, всю жизнь я хранил этот секрет, а сегодня открою его тебе.

- Ого! Прямо вечер открытий! - встрепенулся Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич сходил в прихожую и достав из сумки библию, протянул ее другу.

- Открой книгу притч Соломоновых, главу 4, стих 23.

Родион Аркадьевич пролистав до нужной страницы, прочитал про себя строчку.

- Это весь секрет?

- Это послание от родителей - ответил Кирилл Сергеевич, - Я получил его на восемнадцатилетние. Спустя какое-то время я случайно наткнулся на этот стих, он был тонко подчеркнут. Помню, словно током ударило. Хочешь верь, хочешь нет, но с тех пор как завет от родителей, храню это послание.

Родион Аркадьевич глотнул кофе из чашки и погрузился в задумчивость. Помолчав какое-то время, он произнес:

- Удивительно, но твой случай, ярчайшим образом подтверждает наше основное открытие.

- Какое?

- А ты меня не перебивай, тогда узнаешь - недовольно пробубнил Родион Аркадьевич.

- Молчу, молчу - виновато ответил Рязанцев.

- Так на чем я остановился? Ага! Сердце Кира, это первый плотский, разумный орган, поскольку оно первым формируется в зародыше человека. Ты не ослышался, именно разумный. Свойство сердца - автоматизм, независимость от остальных органов, оно может быть еще живым, когда мозг человека уже мертв. В сердце сосредоточена воля, самовластность и независимость человека.

Кирилл Сергеевич с интересом слушал друга, но не перебивал его своими вопросами.

- Я понимаю твое удивление как ученого, но попробуй взглянуть на этот вопрос с другой стороны. Скажи, что послужило для тебя толчком к принятию решения об отказе от пересадки сердца? Разве логические доводы твоего мозга? Вопреки всей логике и прогресса современного общества, ты как какой-то ретроград, упрямо берег его?

Вопрос друга настолько поразил Кирилл Сергеевича своей простотой, что он на какое-то время погрузился в себя. Он очень хорошо помнил тот день и те чувства которые объяли его, как загорелось сердце и решение пришло мгновенно, без долгих размышлений. Как все эти годы , терпя постоянный прессинг со стороны руководства Корпорации, он был верен тому, однажды принятому решению сердца, вопреки всем доводам разума. Кирилл Сергеевич посмотрел другу в глаза и в его взгляде Родион Аркадьевич прочел прозрение.

- Как просто, неправда ли рушатся фундаментальные концепции и устои? - спросил Родион Аркадьевич.

- Родя, ты гений! Это настолько просто, насколько гениально! Но ты продолжай, не хочу тебя прерывать.

Родион Аркадьевич прокашлялся и продолжил:

- Как оказалось, среди философско-богословских трудов древности, невероятно большое внимание отводилось этому органу, о котором мы ничего подобного не знали. Мы его расценивали исключительно с точки зрения физиологии, но после серьезного погружения в тему, на поверхность стали извлекаться удивительные вещи.

Чтобы тебя не утомить, приведу лишь некоторые из них, ну например - “Мысль пребывает и движется в сердце, а слово на языке и устах, однако они не разрозненны и ни одно мгновение не лишены друг друга”.

“Сердце не только переживает и чувствует, но мыслит и принимает решения - оно есть орган воли, из него исходит любовь, в нем помещается совесть”.

“Сердце глубже головного сознания и непонятно для него. Глубина сердечных процессов, недоступны научному исследованию”.

“Сердце, это орган религиозных переживаний человека. Никто не может иметь сердца пустым, либо в нем Бог, либо в нем дьявол”.

- Это малая толика наших изысканий, которые открыли нам путь к поставленной Корпорацией задачи. Были проведены десятки и сотни опытов и экспериментов и когда мы убедились, что в сердце находится воля человека, то родилась концепция пересадки искусственного сердца. А так как я говорил, что сердце является единственным органом независящим от остальных, то проблема отторжения, сама собой разрешилась. Меняем живое сердце на искусственное, и цель достигнута. Одно время я даже не сразу смог оценить величину сделанного нами открытия.

- Помнишь старое выражение - “Сердцу не прикажешь”? Заменив человеку живое сердце на синтетическое, его лишили страстности, свободного волеизъявления и выбора, а в конечном итоге и свободы. Людей лишили сердечного огня или пассионарности, если хочешь. Родион Аркадьевич замолчал.

- Но почему они стали соглашаться на операции, ведь когда это только все начиналось, все было добровольно? - спросил Кирилл Сергеевич взволнованно.

- Ты Кира, просто позабыл некоторые моменты. Когда Корпорация поняла какое теперь в ее руках оружие, они воспользовались старой проверенной технологией внедрения. По сути, “жертва” сама должна прийти за этим искусственным сердцем и попросить о пересадке.

- Неужели они добровольно пошли на это, не может быть?!

- Может, Кира, может…Я очень хорошо помню рекламную компанию “Разбитых сердец”.

- “Разбитые сердца”…Что-то припоминаю - задумчиво произнес Кирилл Сергеевич.

- Это бы грандиозная по своим масштабам компания…лучше сказать операция, с привлечением самых известных людей шоу-бизнеса, политики, искусства и спорта. Всем тем, кто когда то стал жертвой обмана любимого человека, кто пострадал от неразделенной любви или предательства, Корпорация бесплатно предложила уникальное решение этой проблемы. Раз и навсегда забыть боль сердечную, боль предательства и измены, заменив израненное сердце на шедевр технической мысли. По началу народ скептически отнесся к этой идее, но следующим шагом, Корпорация подсунула им душещипательную историю известной певички, которую как раз в это время бросил муж. И когда они увидели, что их любимица сделала себе операцию, то словно лемминги кинулись за ней в клинику, как в пропасть. Дальше уже было делом техники. Спустя тридцать лет, ты сам видишь, каких результатов добилась Корпорация.

- Неужели боль предательства настолько сильна, что способна затмить разум человеческий? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Кира, вся история человечества стоит на этих “китах” - любовь и предательство! Иногда кажется, что в целом мире больше и нет ничего существенней, кроме этих извечных вещей.

- А как же остальные? Лишая человечество сердец, целый мир лишают любви…А без любви этот мир обречен?

- Я думаю, когда перестанет биться последнее любящее сердце, планета остановится… И не смотри Кира, на меня таким взглядом, я прекрасно знаю какая на мне вина за то, что я создал, но…Есть одно для меня оправдание…

Кирилл Сергеевич молчал.

- Стоя на самом краю пропасти, человек способен сделать правильный выбор, невзирая ни на какие обстоятельства. Есть боль и есть вера… Когда боль сильнее веры, тогда они приходят к нам и мы облегчаем им страдания. Причина же их страданий не в нас, а в них самих, в их жестоких и циничных сердцах. Зачастую к нам они попадают уже без сердец, вырезанных кем-то до нас. Предательство - это, та же операция на сердце, мы лишь завершаем начатое.

В глубокой задумчивости друзья раскурили еще по сигаре и погрузились в терпкий, обволакивающий, медитативный дым.

Глава IV

Всю следующую неделю после разговора с другом, Кирилл Сергеевич пребывал в глубокой задумчивости. Он пытался проанализировать последние события, но упирался мыслью в какой-то неумолимый рок, который выдернул его из тихой и спокойной жизни пенсионера и окунул, во что-то новое и необычное. Каким-то шестым чувством, Кирилл Сергеевич знал, что будет развитие и от этого был взволнован. Всю свою жизнь он подчинялся логике и формулам, а теперь вдруг приходилось иметь дело с понятиями эфемерными и даже метафизическими.

Кирилл Сергеевич гладил сорочку. Он собирался на свидание с Еленой Викторовной и легкое волнение сбивало мысли.

- Держись Кира! - говорил сам себе с иронией и сарказмом Кирилл Сергеевич, глядя на себя в зеркало, примеряя свой любимый лиловый костюм, - Держись пенсионер, ты еще не очень стар!

Он шутил, отгоняя от себя мысли о том, что он просто влюбился. “Чувства - странные сущности, живут своей собственной жизнью и не поддаются никакому анализу и управлению” - рассуждал Кирилл Сергеевич, начищая черные кожаные туфли воском.

Вдруг зазвенел будильник, Кирилл Сергеевич опомнился от дум и стал обуваться. Они договорились встретиться на набережной, в том месте, где прохожие кормили птиц. По дороге Кирилл Сергеевич купил букет цветов для Елены Викторовны и два белых батона для уток. Он вышел чуть загодя, как и положено джентльмену, чтобы встретить даму на месте, но каково же было его удивление, когда подходя к месту встречи, он увидел Елену Викторовну идущую ему на встречу.

- Интересно, что в наше время большая редкость - женщина с живым сердцем или женщина приходящая на свидание раньше срока? - подумал Кирилл Сергеевич.

- Здравствуй Кира! - улыбаясь, произнесла Елена Викторовна, чуть поравнявшись с ним.

Она светилась тихим, мягким светом и Кирилл Сергеевич вновь смутился, глядя ей в голубые глаза.

- Доброе утро Леночка! - Кирилл Сергеевич поцеловал ее в щеку и протянул букет цветов.

Елена Викторовна прильнула носом к огромным, ярко-желтым бутонам хризантем.

- Спасибо Кира! А это тоже мне? - спросила она, указывая на батоны подмышкой у Кирилл Сергеевича.

- О, нет, это для уток - сконфузился Кирилл Сергеевич, - А что ты голодна? Может пойдем в кафе?

- Я просто так - улыбаясь, ответила Елена Викторовна, - я дома позавтракала, пойдем кормить уток, дай мне один батон.

Кирилл Сергеевич украдкой поглядывал на свою новую знакомую, которая своей женственностью, легкостью нрава и тонкостью юмора, вгоняла его в еще больший ступор. Он чувствовал себя рядом с ней, каким-то неотесанным и нескладным.

- Она скромна и величественна одновременно - думал Кирилл Сергеевич, поглядывая на нее, - Словно грациозная птица, неспешная и царственная.

- Кира, а ты знаешь, что в Китае, утки являются символом верности? - спросила вдруг Елена Викторовна, бросая куски батона в воду, где азартные и шумные птицы, бойко хватали их, отбирая друг у друга.

- Утки? Никогда бы не подумал…По-моему они глуповаты в отличие от гусей и лебедей.

- Не знаю насчет глупости, но вот спутника, они выбирают себе одного на всю жизнь. Вот бы людям хоть немного такой же глупости, неправда ли?

Кирилл Сергеевич улыбнулся. Его волнение стало потихоньку отступать и оцепенение спало.

- Я, Лена, как ученый, привык мерить все и взвешивать, а какой мерой можно измерить верность?

Елена Викторовна посмотрела на него каким-то удивленным взглядом.

- По-моему все просто, хотя я могу ошибаться - верность своему избраннику, это верность своему выбору, а значит самому себе. Это мера твоего собственного достоинства и отражение твоей цельности. А чем ее можно измерить? Вот видишь? - она протянула к нему ладонь наполненную измельченным хлебом и бросила его птицам. Эти крошки как забота, чем их больше и чем они мельче, тем заботливей к тебе твой избранник. А ведь можно бросить сразу целый батон.

- Заботливость и внимание, главная мера верности физической… Неверный избранник не может быть заботливым, для него она в тягость.

Кирилл Сергеевич прекратил крошить батон и внимательно посмотрел на свою спутницу.

- Лена, я рядом с тобой, чувствую себя деревенщиной, откуда в тебе столько проницательности?

- Целый архив книг, одиночество и много свободного времени - смеясь, ответила Елена Викторовна. Ты Кира так удивляешься, словно кроме этих глуповатых уток, больше не встречал никого умнее?

Кирилл Сергеевич рассмеялся.

- Значит в твоем распоряжении целый архив? И что же есть там ценного?

- Это архив Корпорации, в котором собрана вся печатная литература, сохранившаяся на данный момент, можешь себе представить, какой там кладезь знаний.

- Интересная получается картина? Я ученый, всю жизнь провел в лабораториях с формулами и микроскопами, а ты скромный архивный работник, знающий по всей видимости больше меня?

- Не преувеличивай Кира, хоть я и имею доступ к закрытым для большинства людей знаниям, они лишь мое личное достояние, в отличие от твоих. Ты творишь новое, а я коплю их в себе.

- Но может, придет время, когда они пригодятся не только тебе?

Елена Викторовна не ответила, продолжив крошить ненасытным уткам батон. Кирилл Сергеевич пытался придумать тему для разговора, но в голову ничего не приходило. И даже спросить кроме как о работе было не о чем. Родителей своих никто не знал и не помнил, семьи за редким исключением никто не создавал. Семья как институт практически исчезла. Вот и выходило, что кроме как о работе, спросить незнакомого человека было не о чем. Работа же у большинства была скучна , а зачастую примитивна, поэтому люди давно уже перестали общаться друг с другом. Лучшим собеседником для них стал планшет и телеэкран. Как-то в мгновение ока ученость Кирилла Сергеевича потеряла в его глазах всю ту ценность, которая питала его эго всю сознательную жизнь. Он чувствовал себя пустым рядом с этой женщиной и не мог придумать тему для интересного разговора. Не рассказывать же ей в самом деле скучные будни лаборатории - думал про себя Кирилл Сергеевич, - Придется отдать женщине инициативу.

- Расскажи Лена о своей работе.

- В ней нет ничего интересного, за исключением того, что я могу практически беспрепятственно читать книги хранящиеся там. Книги в нашем мире больше не печатают, да их по-моему уже никто и не пишет, поэтому новых поступлений нет и во всем архиве я один архивариус, не считая обслуживающего здание персонала.

- Как же ты справляешься с таким огромным объемом?

- Все систематизировано уже очень давно, мне даже не приходится ревизии проводить, потому что никто не покушается на мои “сокровища”. Можешь считать меня хозяйкой целой Александрийской библиотеки, даже больше!

- Действительно, хозяйка! - улыбнулся Кирилл Сергеевич, - А я представь себе, большую часть жизни в основном читал научные журналы, да и те в сети!

- Не расстраивайся, начитанность, еще не показатель ума, ты думаешь, если я имею доступ к такому количеству книг, я читаю все подряд без разбора? Нескольких человеческих жизней не хватит на это.

- А каким же образом, ты выбираешь литературу?…Мне правда интересно! - Кирилл Сергеевич посмотрел на спутницу с просьбой во взгляде, чувствуя, что беседа ожила.

- Сразу так и не скажешь, по всякому бывает. Вот к примеру, почему я про уток как символ верности вспомнила, потому что недавно изучала символы древних народов и цивилизаций. Очень интересная оказалась тема.

- Никогда не придавал особенного значения символам, считая их пережитками варварских времен - ответил Кирилл Сергеевич.

- Напрасно.

- Ты считаешь они важны?

Елена Викторовна как-то нехотя ответила:

- Если бы ты знал, что за символ изображен на рукоятке твой чудесной трости, то вряд ли бы стал носить ее.

Кирилл Сергеевич опустил удивленный взгляд на свою любимую трость, стоящую перед ним у перилл ограды. Он понятия не имел, что это за зверь такой диковинный, считая его каким-то древним ящером, да впрочем, никогда особенно и не интересовался этим вопросом.

- Ящер какой-то - ответил Кирилл Сергеевич, - А по твоему что это за зверь такой?

- Это Кира, василиск - древнее, мифическое животное, которое впрочем существовало на самом деле, что подтверждает много исторических рукописей. Например, известно, что последнего живого василиска в Европе, видели в Варшаве в 1587 году.

- Где-то я слышал это название, но кто такой не знаю. Что же в нем такого ужасного, что я должен был бы оставить свою любимую трость? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Это долго рассказывать, да и потом, я не хочу лишать тебя удовольствия от обладания такой шикарной вещью, прости, я не подумала, сказав глупость. Это не мое дело - ответила Елена Викторовна с виноватым видом.

- Что ты, Леночка, не извиняйся! Мне действительно стало очень интересно!

- Может как-нибудь в другой раз?

- Хорошо…В другой раз. - не стал настаивать Кирилл Сергеевич.

Искрошив уткам до конца оба батона, они отправились дальше, согласно запланированной программе. Утренняя хмарь постепенно рассеялась и весь оставшийся день, солнце дарило мягкое тепло. Кирилл Сергеевич пребывал в новом, доселе не ведомом ему расположении духа, который окончательно развеял огорчения о незапланированном выходе на пенсию. Именно теперь, он мог без оглядки на работу, уделять Елене Викторовне столько времени, сколько хотел. Не бывает худа, без добра - думал Кирилл Сергеевич.

Проводя Елену Викторовну до дома, он вызвал такси и отправился домой. Случайный прохожий с удивлением наблюдал, как проезжающий мимо него, взрослый мужчина, безадресно, непонятно кому улыбается. Кирилл Сергеевич что-то напевал себе под нос и пребывал в прекрасном настроении. Придя домой, он переоделся, сварил себе кофе и слегка утомленный, опустился в любимое кресло, чтобы насладиться еще раз воспоминаниями сегодняшнего дня.

Но когда он вспомнил слова Елены Викторовны о его трости, то блаженное настроение вдруг испарилось. Трость стояла в глубине комнаты, в тени и два изумрудных глаза василиска, зловеще мерцали в полумраке прихожей. Ему стало не по себе и он почувствовал неприятный холодок, пробежавший по его спине.

- Поздравляю Кира, ты старый трус! - пытался острить Кирилл Сергеевич, но тревожные домыслы продолжали стучать в сознание. Что же она имела в виду?

Он взял планшет и набрал в поиске слово - василиск. В ответ выскочила фраза - Ничего не найдено.

- Какой-то таинственный персонаж, этот василиск, ни слова нет в сети о нем. Неужели эти предрассудки так легко могут посеять в человеке сомнения и тревогу? - размышлял Кирилл Сергеевич, - Я же взрослый, здравомыслящий человек!

Но как не пытался он отогнать эти мысли, вечер был испорчен. В результате, Кирилл Сергеевич спрятал трость в шкаф, чтобы она не мозолила глаза и с тревожным сердцем,

лег спать. Всю ночь ему снились чудовища, которые хотели его пожрать и от которых,

он пытался убежать. Он кричал во сне - Кто ты такой? И в этот момент его настигало страшное чудище.

Он проснулся рано утром, еще до рассвета, разбитый и не выспавшийся. Если бы ему кто сказал, что он старый дурак, будет так переживать из-за замшелых предрассудков, он бы рассмеялся. Но неприятное чувство тревоги не исчезло с солнечным светом и решительно требовало прояснить этот вопрос. Елена Викторовна не заставила долго ждать, пригласив его вечером к себе в гости, на черничный пирог.

Эта женщина напрочь вытеснила все научные занятия и размышления из головы Кирилл Сергеевича.

- Хорошо, что я уже на пенсии - думал он, - Иначе бы вся работа рухнула. К чему лежит душа, тем и заняты мысли человека. Раньше голову наполняла работа и наука, теперь же появилась женщина, зажгла в сердце огонек и мысли только ней. Все эти процессы настолько глубинны, что для большинства людей во все века, представлялось великою тайною, акт зарождения любви.

- Родик прав, - размышлял Кирилл Сергеевич, - этот маленький моторчик, хранит в себе нечто большее, чем функцию перекачки крови.

Занималась заря, Кирилл Сергеевич поглощенный своими обычными утренними делами, перебирал в памяти эпизоды вчерашней встречи. Он был, почему то уверен, что выглядит на фоне Елены Викторовны полным неучем, хотя конечно таковым не являлся. Несмотря на то, что большинство стеллажей в его кабинете были заставлены научной литературой, были у него и художественные книги. Было их не так много, поскольку в век цифровых технологий их уже практически не печатали и поэтому стоили они очень больших денег. Держа в руке свою обязательную утреннюю чашку кофе, Кирилл Сергеевич вошел в кабинет и подойдя к стеллажу с художественной литературой стал читать корешки книг, освежая в памяти свою небольшую коллекцию.

- Капля в море, по сравнению с архивом Корпорации - подумал Кирилл Сергеевич. Ошибался я, думая, что у Леночки скучная работа, а выходит, ей очень повезло - бесплатный доступ к таким сокровищам. Кто-то разбавляет свою беспросветную жизнь, подключаясь ежедневно к телеэкранам, а кто-то в одиночестве питает ум и душу, читает книги, созревая в удивительную личность. Вдруг Кирилл Сергеевичу пришло на ум, что он что-то похожее, читал у Омара Хайяма и ему захотелось найти этот стих. Он отставил недопитый кофе и занялся поиском книги.

- Вот ты где - вынув книгу, сказал Кирилл Сергеевич и стал листать страницы. Найти нужный стих было несложно, поскольку он помнил, что основной темой была - жемчужина. Найдя нужный стих, Кирилл Сергеевич прочел:

“Как нужна для жемчужины полная тьма,

Так страданья нужны для души и ума.

Ты лишился всего и душа опустела?

Эта чаша наполнится снова сама!”

Кирилл Сергеевич сел в кресло и задумался. Он не был философом, но математический склад ума легко оперировал терминами и понятиями, свободно проникая в их суть.

- Чтобы в душе и сознании созрело что-либо ценное, - размышлял он, - нужны человеку испытания. Но преодолеть их без огромного терпения и смирения пред своей долей и не сломаться под их бременем…возможно ли? Леночка удивительная женщина, как жемчужина созрела в затворе своего одиночества. Я удивлялся, что ее держало на плаву, как она не сломалась под этим бременем, а Родик подсказал мне ответ - вера. “Если боль сильнее веры, они приходят к нам” - так кажется, он говорил. Выходит в ней есть кое-что более ценное, чем сохраненное сердце, это - вера.

Похоже, Родион кое-что упустил, говоря, что вместе с сердцами людей подвергли духовному обрезанию, он забыл про веру…

Кирилл Сергеевич встал и поставив книгу обратно на полку, подошел к окну. Огромная башня Корпорации сияла в лучах восходящего солнца, надменно вздымаясь над целым городом.

- А начиналось все с благих намерений - подумал Кирилл Сергеевич. А благими намерениями, как известно, выстелена дорога в ад. Если была бы возможность вернуть все обратно и сбросить с людей это ярмо… Но захотели бы сами люди, вернуть себе свободу и сердца, отданные на жертвенный алтарь прогресса.

Свой второй выходной день Елена Викторовна захотела провести с Кирилл Сергеевичем за домашним чаем и пирогом. Утро началось с похода в магазин, за необходимыми продуктами и до середины дня она неспешно стряпала. Свою небольшую квартирку Елена Викторовна всегда держала в идеальной чистоте, но все же еще раз прошласьвнимательным взглядом по мебели в поисках пыли. Не зная вкусов и пристрастий Кирилл Сергеевича, она решила приготовить то, что нравилось самой и что у нее отлично получалось, а это были пироги. За кулинарными хлопотами Елена Викторовна вспоминала вчерашнюю встречу и ей становилось неловко и где-то даже стыдно, за свое высокоумие, которым она хотела блеснуть перед Кирилл Сергеевичем. И хотя на самом деле, все было прилично и достойно, но ей казалось, что где-то в глубине души все же взошел гордый росток самолюбия, который желал пробиться наружу и заявить - Я ничуть не глупее вас!

Ей было немного стыдно, за то, что она хвасталась своей причастностью к редким книгам, хотя и старалась держаться в рамках. Еще сыграла роль эта неловкая, затянувшаяся пауза в начале встречи, которую Кирилл Сергеевич сам бы наверно и не смог преодолеть из-за нахлынувшей робости, поэтому ей пришлось взять инициативу на себя. Зачастую люди начинают слишком много говорить, когда хотят заполнить подобные паузы или когда чувствуют себя неловко. Бывает так, что говорят всякие глупости, о которых позже жалеют. Молчать наедине друг с другом могут только те, кто понимают другого с полуслова, кто уже по одному жесту или повороту головы способен уловить настроение или даже вопрос. На первом свидании никто не молчит - думала Елена Викторовна, - вот я и говорила.

- В конечном счете, я же не несла всякую чепуху, и было видно, что ему действительно интересно - успокаивала она себя таким образом, расставляя в это время на стол приборы.

Точнее на журнальный столик, за которым они сидели в прошлый раз в гостиной. Был еще высокий стол на кухне, но не сажать же дорогого гостя на жесткий табурет. Подойдя к старому, но все еще крепкому серванту, Елена Викторовна стала снимать с полок свой любимый фарфоровый сервиз. Чайник, сливочник и чайные пары словно в танце закружились на столике накрытом большой ажурной салфеткой, которую она связала сама. Ей было очень интересно, обратит ли Кирилл Сергеевич внимание не только на ее начитанность, но еще и на другие способности. Ведь зачастую мужчины не замечают и не ценят скромных женских увлечений, считая их мелкими и не достойными своего внимания. А ведь отношения к человеку и складываются из таких вот мелочей.

Настоящие чувства сами подмечают то, чем живет другой и не скупятся на доброе слово и похвалу, а черствая душа как чиновник-бюрократ, не желающий вникать в жизнь близкого человека. Что было для Елены Викторовны особенно недопустимо при мысли об отношениях с мужчиной, так это - “протокольный режим”, особый, сложившийся за последние десятилетия формат отношений, когда семья превратилась в бюро по оказанию плотских утех и не более того. Хотя можно ли было удивляться появлению таких отношений, если настоящим чувствам и любви взяться было уже просто не откуда.

Новые синтетические сердца 5-го поколения, которые вот уже полгода так рьяно рекламировали по всем каналам, были усовершенствованы настолько, что могли имитировать очень много различных чувств живого человека, но среди них не было только любви.

- Любопытно - размышляла Елена Викторовна, протирая влажной салфеткой тончайшую фарфоровую чашку, - Они случайно забыли включить в список любовь или намеренно? Хотя, что толку в искусственно имитированной любви? Даже в те времена, когда все люди были с живыми сердцами, настоящая любовь уже была большой редкостью. Люди виртуозно имитировали настоящие чувства тонким лицемерием, без всяких программ, владея настройкой своих лживых сердец, как профессиональный музыкант.

- Что же выходит? - думала Елена Викторовна, - Это похоже на древние притчи о глупцах, вроде той, в которой один такой глупец найдя большой золотой самородок, но не зная какое сокровище попало ему в руки, царапал им на каменной мостовой непристойные слова и изображения, до тех пор пока совсем не стер его.

Люди имея такое сокровище как живые сердца, совершенно не берегли и не ценили их, стирая чуткость, их в ежедневных ссорах и распрях, в “боях” за лучшую долю, сами стерли в себе сердечность, милосердие и любовь, оставив лишь циничность и жестокосердие. В таких сердцах, пусть даже и живых, любовь перестала селиться, слишком нежной птицей она оказалась.

Получалось, что искусственное сердце не такое уж зло, раз люди сами себя лишили любви. Если орган не выполняет свои функции, то он отмирает как глаза у крота, лишенные света - размышляла Елена Викторовна, любуясь белоснежными блюдцами с нежно-голубыми цветами, - Это закон природы!

В случае с людьми, Корпорация взяла на себя, ее роль, все вполне закономерно.

- Но могут ли быть оправданы незнание и глупость? Стирая золото своих сердец о камни алчности и эгоизма люди стонут от отсутствия настоящей любви и нежности, от простого понимания и уважения, не видя что причина в них самих. Глупость - большой порок, плодами которой, стала потеря людьми самого дорогого.

- А Кира, кстати, весьма не глупый мужчина! - произнесла с явным удовольствием в голосе Елена Викторовна. Из кухни потянуло великолепным ароматом печеного пирога и протерев последнее блюдце она пошла доставать из духового шкафа главного виновника хлопот.

Когда все было уже готово, а до прихода гостя оставалось 15-ть минут, Елена Викторовна достала из шкафа свое любимое платье и надела его. Уложила волосы, слегка надушилась и подошла к зеркальной дверце шкафа взглянуть на себя.

Все было прекрасно, кроме домашних тапочек, которые резко выделялись на фоне общего ансамбля. Она надела подходящие к платью темно-вишневые туфли и стала ждать. Ждать впрочем, долго не пришлось и уже спустя пять минут, раздался звонок.

На пороге стоял Кирилл Сергеевич, весь сияющий, с букетом роз в руках.

- Здравствуй Леночка! - он вошел в прихожую и склонившись поцеловал ей руку.

- Здравствуй Кира, ты меня балуешь, но мне очень приятно - немного смущенная, но очень довольная отвечала Елена Викторовна. Ты проходи, располагайся, а я мигом.

Она прошла к окну, взяла вазу из цветного стекла и наполнив ее водой, поставила розы на столик.

Кирилл Сергеевич сняв пиджак и шляпу, прошел в гостиную и немного осмотревшись, сел в предложенное ему кресло.

- Может музыку завести, ты что любишь? - спросила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич на минуту задумался, перебирая в памяти любимые жанры, которые подошли бы в данной ситуации.

- Может какую-нибудь инструментальную, на твой выбор?

Елена Викторовна взяла свой планшет, подключила его к музыкальной системе и в гостиную полилась негромкая музыка минувшего тысячелетия.

Кирилл Сергеевич сидел спиной к акустическим колонкам и потеряв зрительное ощущение источника звука, почувствовал, как его мягко обволакивает проникновенный кларнет. В комнате разливалась “Лунная река”, напротив него сидела удивительная женщина, а за ее спиной в заходящем солнце серебрилась тонкая тюль. Кирилл Сергеевич не знал, каково счастье на вкус, но в этот момент ему захотелось его всей душой.

- Кира, ты, что застыл, все хорошо? - спросила Елена Викторовна.

- Леночка, ты знаешь каково счастье на вкус?

Елена Викторовна улыбнулась и в уголках ее глаз промелькнул озорной огонек.

- Да, Кира, я знаю и тебя сейчас тоже сделаю счастливым! - звонким голосом сказала она и пройдя на кухню, вынесла на подносе большой, ароматный пирог и поставила его в центре столика.

- Вот Кира, черничное счастье на сегодня, а завтра будет новое…Так человек всю жизнь и крутит калейдоскоп своих маленьких ежедневных цветных осколков. Умение видеть в малом - большое и жить настоящим днем, наверно и есть счастье?

Кирилл Сергеевич хотел хоть что-нибудь придумать в ответ, но сидел завороженный. Она поражала его своей глубиной, а то как она изъяснялась, было так не похоже на научные речи к которым он привык за столько лет, что ее слова и выражения были для него настоящим лакомством, как этот черничный пирог.

- Леночка, ты продолжай, говори все, что угодно, мне так приятно тебя слушать - с каким-то сытым удовольствием произнес Кирилл Сергеевич, словно съел только что сладкий эклер.

- А мне показалось, что я вчера слишком много говорила, даже неловко стало - ответила Елена Викторовна, разрезая пирог на части.

- От чего же неловко, разве я дал повод?

- Нет, нет, что ты, это мои домыслы! - поспешила оправдаться Елена Викторовна, Но раз уж тебе нравится, значит будем говорить. О чем мы с тобой будем говорить? - спросила она, кладя большой кусок пирога на тарелку перед Кирилл Сергеевичем.

- Обо всем, - ответил Кирилл Сергеевич и откусив сочный кусок зажмурился от удовольствия. Ммм… Ты прекрасно готовишь - поспешил он сделать комплимент, еще не прожевав до конца. Тут его взгляд упал на ажурную салфетку покрывавшую стол.

- Прошлый раз я ее не видел, это ты сама связала? - спросил он жестом указав на салфетку.

- Сама - ответила Елена Викторовна, а про себя подумала, - Заметил! Внимательный…или наблюдательный? Все таки ученый, глаз цепкий…

- Очень красиво! Ты как Марья Искусница в сказке, и шьешь и печешь и мысли мудрые сплетаешь в нить!

Приятной, бархатной шалью удовольствия и радости накрыло Елену Викторовну от этих слов, а щеки подернуло легким румянцем. Доброе слово, как известно и кошке приятно и ей показалось, будто ее только что, нежно погладили по спинке.

- Ты Кира, тоже говори, а не молчи как прошлый раз - произнесла она прихлебывая черный чай из белоснежного фарфора.

- Тогда у меня к тебе будет просьба - ответил Кирилл Сергеевич, нацеливаясь на еще один кусок пирога. Вчера ты обещала рассказать про мою трость и про символ того, кто там изображен.

- Я думала, ты уже забыл, а ты наверно всю ночь не спал? - улыбаясь, спросила Елена Викторовна.

- Ты права, провел сегодня ночь в каких-то кошмарах.

- Извини, не знала, что ты так близко примешь к сердцу, надо избавить тебя от домыслов, принеси ее сюда - попросила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич принес из прихожей трость и приставил ее к столику рядом с Еленой Викторовной. Сам же сел обратно и с легким волнением приготовился слушать.

Елена Викторовна взяла трость в руки и с минуту молча, разглядывала ее.

- Конечно Кира, это произведение искусства, очень дорогое насколько я понимаю, одни изумруды стоят поди целое состояние. Но…Как говорил Конфуций - “Символы и знаки правят миром”.

- Леночка, ты пойми меня правильно, я вроде не параноик и моя логика и разум говорят мне, что это ерунда, а на сердце почему-то тревога. - как то виновато произнес Кирилл Сергеевич.

- А может вовсе и не ерунда и тревога не на пустом месте? - серьезно ответила Елена Викторовна. Сердце вопреки логики, зачастую чувствует беду и опасность и отводит человека от нее. Но давай по порядку, расскажу тебе, что я знаю об этом создании.

- Если бы меня попросили описать кратко, то можно с уверенностью сказать, что во все века и тысячелетия, василиск считался символом дьявола. Да, да Кира, не больше не меньше… Но это не все. Символику можно разделить на две основные ветви - первая, это символы простого люда, которые большинство людей знают и второе - символы как тайное знание для посвященных. Обычные символы простых людей затасканы и практически не несут ни какой сакральной силы, в отличие от тех, что знают и применяют посвященные.

- Вот ты Кира, человек большого ума, образованный и эрудированный, но ты не слышал раньше и не знаешь до сих пор, что означает данный символ, значит можно сделать вывод, что он не для всех. Возникает вопрос - как и с какой целью, он оказался у тебя?

- Мне подарила эту трость Корпорация, по случаю моего юбилея - ответил Кирилл Сергеевич.

- Подарки Кира, могут быть разные…Помнишь выражение - “Бойтесь данайцев дары приносящих”?

- Ты хочешь сказать, что это троянский конь? - удивленно спросил Кирилл Сергеевич.

- В некотором роде, да. Обычно там, где не получается взять крепость штурмом, идут на хитрость и коварство. И хотя эта трость вряд ли является троянским конем в прямом смысле слова, но сама символика вполне соответствует предназначению того, легендарного коня.

Кирилл Сергеевич зажал переносицу двумя пальцами и закрыл глаза. Это была его излюбленная поза, когда нужно было сконцентрировать внимание или вспомнить что-то очень важное. Но сейчас мысль ускользала от него и он никак не мог, соединить причину и назначение этого подарка, хотя событие перестало казаться рядовым.

- Кира, ты слушаешь? - спросила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич очнулся и открыл глаза - Прости, задумался, продолжай пожалуйста.

- В этой трости два символа, основной и явный - это василиск, а второй, скрытый - это кадуцей. Давай начнем с главного…

С греческого языка, василиск означает - маленький царь или маленький тиран. Это самое ядовитое и опасное животное существовавшее на земле, которое по преданию, способно было одним своим взглядом умертвить любого и даже человека. Поэтому вторым его названием было - злой глаз. Свидетели древних времен утверждали, что даже камни способны были воспламеняться от дыхания василиска.

- А глаза у него действительно злые, хоть и не живые - сказал Кирилл Сергеевич, глядя на сверкающие изумруды в голове василиска.

- Животное это было весьма странным - продолжала Елена Викторовна, - Тело было как у ящерицы, хвост змеи с копьевидным кончиком, плоская птичья голова, больше похожая на орлиную, с мощным загнутым клювом. Что интересно, то, что передвигался василиск не как ящерица, пресмыкаясь у земли, а высоко и гордо держа голову на высокой шее. За свою гордыню, он считался воплощением дьявола и символом высокомерия, сладострастия и похоти. Победить василиска можно было только лишь с помощью зеркала, направив на него, его же ядовитый взгляд.

- А ты сама как считаешь, он действительно существовал или это сказочный миф о воплощенном зле? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Я думаю, что существовал, тем, более нет причин не доверять словам Демокрита, который в своем труде сообщал, что кроме зеркала, главный и единственный враг василиска, это ласка. Почему именно ласка я не знаю, никаких указаний на это мне не встречалось, а вот зеркало было проверенным средством. Дело в том, что зеркало издревле символизировало истину и мудрость, а зло как известно не способно устоять пред истиной.

- С василиском вкратце понятно, а что, со вторым символом? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Второй символ, это кадуцей, он практически скрытый, поэтому вряд ли ты вообще бы обратил на него внимание. Кадуцей - это языческий жезл бога Меркурия, один из самых древних символов в оккультизме, отворяющий по преданию предел между тьмой и светом. Применялся для усыпления людей или пробуждения их ото сна.

- Вот гляди - Елена Викторовна взяла трость вертикально, - Сама трость, это символ жезла, а вот этот полупрозрачный центральный стержень, который напоминает скрученный канат, это и есть основной символ кадуцея - переплетающиеся змеи.

Проще говоря, Кира, тебе подарили дьявольский символ власти, который преподносят исключительно посвященным, но ты же обычный человек, хотя и известный ученый. Вопрос - зачем?

Кирилл Сергеевич встал с кресла и стал прохаживаться по гостиной, явно взволнованный открывшимися несоответствиями его фигуры и значимости подарка. Вместе с волнением, он чувствовал как нарастает азарт пытливого ученого ума, перед которым поставили неразрешимую задачу.

- Леночка, - Кирилл Сергеевич остановился и сделав долгую паузу, продолжил, - Моя интуиция подсказывает мне, что это не просто совпадение, а на это есть некие причины, которые пока что мне не известны. Из того, что ты рассказала, я пока не вижу ни одной причины дарить мне столь важный символ, поскольку мой статус и моя жизнь не соответствуют ему. Но единственное, что мне не дает покоя, это история о троянском коне.

- Кира, ты же ученый, примени, как там у вас говорят…аналитический метод - Елена Викторовна, указала ему на кресло и Кирилл Сергеевич понял, что надо успокоиться и подойти к вопросу трезво.

- Попробуй размышлять не своими категориями - сказала она, - А их символами и целями. Может быть ты сам того не ведая стал причиной скрытой ненависти к тебе?

И тут в голове Кирилл Сергеевича, словно что-то щелкнуло и головоломка сложилась. Он ошарашенный глядел во все глаза на Елену Викторовну, потом вскочил, подошел к ней и поцеловав ее в щеку сказал - Ты просто золото! И стал снова ходить по гостиной туда-сюда. Елена Викторовна смущенная поцелуем и комплиментом, поправила сбитые волосы и спросила - Что случилось?

Кирилл Сергеевич остановился.

- Твои слова о том, чтобы взглянуть на ситуацию символично, словно шоры с моего сознания сбросили! Ведь я как та самая Троя, много лет держал осаду от Корпорации. Не проходило и года, чтобы меня не вызывали в комитете на разговор и не пытались в очередной раз убедить, что пора бы уже сделать операцию. А я в очередной раз выдумывал какие-то совершенно невероятные причины, чтобы улизнуть. И только лишь потому, что я им был нужен и ценен как ученый, они не решались насильно меня принудить. В какой-то момент мне стало казаться, что у руководства Корпорации настоящая мания в отношении меня, им почему то очень нужно было мое сердце. Но я каждый раз говорил им - нет.

И вот теперь, сравнивая себя с осажденной Троей, я понимаю, что эти данайцы решили взять меня не штурмом, а хитростью и коварством и подсунули мне троянского коня. Только сейчас я вдруг вспомнил, что мое всегда здоровое сердце, стало меня вдруг беспокоить как раз после того, как мне подарили эту самую трость.

Кирилл Сергеевич подошел к столику и глотнул уже остывший чай.

- Леночка, ни один здравомыслящий человек не придал бы этому значение и уж тем более не смог бы увязать, ухудшение своего самочувствия с таким дорогим и значимым подарком. Я тоже не придал этому значения и продолжал работать, но спустя какое-то время у меня случился первый приступ. Помню как уже на следующий день ко мне в клинику прибежал комитетчик и настойчиво уговаривал поберечь себя и науку и даже Корпорацию, которая так меня ценит и дорожит мной. Тогда я тоже не придал этому значения и ответил отказом. После лечения я пошел на поправку, но как оказалось не надолго. Теперь я вспоминаю, что в день когда случился со мной второй приступ, у меня был самый тяжелый разговор с руководством. С их стороны пошли в атаку новые доводы, о моей безответственности перед наукой, коллективом и Корпорацией, о том, что я не имею права ставить результаты многолетней работы под угрозу срыва из-за своего упрямого каприза и т.п.

Не найдя против этих доводов весомых причин я просто отмалчивался, но в конце как обычно отказался от операции. Вернин поставил меня перед фактом - случится еще один приступ, меня отправят на пенсию. И спустя час Родион уже вез меня на скорой в клинику. Я практически уверен теперь, что это они спровоцировали эти приступы, но как?

Одни лишь символы вряд ли на это способны, ведь даже в том, легендарном коне, прятались воины. Кирилл Сергеевич как будто бы выговорился и уставший сел в кресло.

Елена Викторовна внимательно осмотрела трость и сказала - А может в ней не только символы сокрыты, но и реальная физическая сила, которая спровоцировала твою болезнь?

- Ты имеешь ввиду какое-нибудь излучение? - спросил Кирилл Сергеевич, удивленно приподняв брови.

- Тебе видней, что это может быть, ты же из нас двоих ученый, я всего лишь предположила - ответила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич взял в руки трость. Абсолютный монолит из новейших материалов, как она могла что-то излучать не подходящими для этого материалами.

- Как узнать, что там внутри, если она сделана из таких прочных материалов, которые не разобрать, ни сломать не возможно? - произнес Кирилл Сергеевич, задавая вопрос как бы самому себе.

- А может не нужно ничего ломать? - спросила Елена Викторовна, - Может, есть способ вскрыть ее как сейф, надо только ключ иметь?

Кирилл Сергеевич в очередной уже раз поймал себя на мысли, что эта женщина поражает его своим нестандартным и точным взглядом на вещи и проблемы.

- Может ты и права, только где же его взять этот ключ?

Кирилл Сергеевич крутил трость в руках, изучая ее с большей тщательностью, чем раньше, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

- Я допускаю, что внутри может быть полость с каким-нибудь устройством, но не вижу ни одного стыка. Детали или выточены или отлиты из цельного массива - продолжал рассуждать Кирилл Сергеевич. Каким бы ни было это устройство, автономным или беспроводным, оно должно иметь собственный источник питания. Кирилл Сергеевич пытался открутить рукоять от стержня, но у него ничего не вышло. Все было сделано неразборным, словно из единого куска.

- Ну хорошо, попробуем снова применить твой символический метод - сказал Кирилл Сергеевич и взглянул на Елены Викторовну. Она улыбнулась, ей приятно было осознавать, что она стала причастна к этой загадочной истории.

- Мы предположили, что трость способна излучать сторонний или генерировать собственный сигнал или излучение, которое спровоцировало мои сердечные приступы.

Если провести параллели с тем самым легендарным василиском, который взглядом убивал и превращал в камень, то возможно разгадкой могут послужить его глаза? Изумруды - чистейший кварц, а кварц вполне может быть, проводником сигнала вовне.

- Если его взгляд способен, что-то излучать, может применить к нему старое, проверенное средство? - перебила его Елена Викторовна.

- Зеркало? А, что это идея…Давай попробуем.

Елена Викторовна достала из трюмо небольшое зеркальце и подала его Кирилл Сергеевичу. Он поставил трость перед собой и поднес зеркальце к клюву василиска. Ничего не произошло. Отодвинул подальше, снова ничего. Стал располагать его по разным сторонам от головы, пытаясь поймать зеркалом изумрудный взгляд василиска, но ничего не происходило.

- Что-то здесь не так - подумав, произнес Кирилл Сергеевич. Вспомни Лена подробности, как люди применяли зеркало?

- Помню, только то, что держали они зеркало перед собой, заслоняясь им от взгляда василиска, посылая ему обратно его же ядовитый взгляд.

- Живой василиск глядел на человека обоими глазами?

- А как же еще, не одним же глазом?! Хоть они у него и расположены по бокам, но видеть цель перед собой он может обоими глазами одновременно.

- То-то и оно, что это живой василиск, а у этого глаза глядят в разные стороны и одним зеркалом тут не обойтись, нужно собрать взгляд воедино.

Елена Викторовна без лишних слов поняла, что нужно еще одно зеркальце и вынув из пудреницы подала его Кирилл Сергеевичу.

- Помоги мне, подержи трость - попросил Кирилл Сергеевич, а сам приложив зеркала друг к другу под прямым углом, поднес их вплотную к рукояти трости, так чтобы голова василиска оказалась в зеркальном треугольнике.

В ту же секунду внутри трости что-то щелкнуло и Елена Викторовна вскрикнув от неожиданности, уронила ее на пол. Кирилл Сергеевич хотел было ее подобрать, но тут же отдернул руку. Трость пришла в движение и прозрачный стержень стал распускаться как ослабший канат, словно он был сделан не из прочнейших нано-волокон, а из нежных женских волос. Внутри открылась полость, в которой был еще один стержень, темно-серого цвета с металлическим блеском. И когда движение прекратилось, послышался еще один щелчок и клюв василиска раскрылся.

За окном уже стемнело, в углу гостиной горел торшер, и наступившая вдруг гробовая тишина, погрузила их обоих в минутный ступор. Елена Викторовна сидела в кресле поджав под себя ноги и крепко обхватив колени, глядела широко раскрытыми от ужаса глазами на замершую трость. Кирилл Сергеевич закашлял и потянулся за чашкой чая.

- Вот тебе Кира и троянский конь… - тихо, полушепотом произнесла Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич встал с кресла и склонившись к трости, аккуратно взял ее в руки.

Прозрачные стеклянные нити заколыхались от движения, обнажая другую сердцевину.

Такого преображения Кирилл Сергеевич никак не ожидал и его удивлению, не было предела. В мгновение ока, трость из обычной, хоть и дорогой, но утилитарной вещи, превратилась в загадочный и мистический объект, смысл которого еще только предстояло выяснить. В раскрытом клюве василиска виднелось какое-то электронное устройство и первые выводы можно было сделать достаточно просто - это было устройство для контроля и влияния.

- Каковы мерзавцы! Напрямую не смогли меня сломить, так зашли с тыла… И зачем? - Кирилл Сергеевич взглянул на Елену Викторовну. Та сидела молча, осмысляя произошедшее.

- Всю жизнь я отработал на них, сделал столько уникальных открытий и за все за это, такая благодарность?! - Кирилл Сергеевич швырнул трость на пол и откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Елена Викторовна прошла к серванту и налив стопку коньяка протянула ее Кирилл Сергеевичу - Выпей, все не так уж и плохо, теперь ты знаешь, а значит способен, что-то изменить. Кирилл Сергеевич осушил рюмку. Что он мог изменить? Уже пожалуй ничего. Он оказался простой пешкой в чужой игре.

Вдруг глаза его округлились и глядя на свою подругу он произнес:

- А пешка то, не настолько слаба и ничтожна! А пешка то может повергнуть ферзя!

- О чем это ты?

- Они думают, отправили меня на пенсию и Рязанцев весь вышел?! Дудки! Рано списали! Кирилл Сергеевич подобрал с пола трость и в волнении стал ходить по комнате, бубня себе что-то под нос.

- Что ты говоришь, я не понимаю?

Кирилл Сергеевич постучал пальцем по рукояти трости и сказал:

- Я уверен, должна быть обратная связь! Я ее обязательно найду и пошлю им обратно этот ядовитый взгляд, все им вернется бумерангом.

- Что ты имеешь ввиду?

- Сыграем с ними Леночка партию до конца, ход за нами! Раз уж символы несут в себе такую силу, то уверен, что масштаб для них не имеет значения…Сыграем в масштабе целой Корпорации.

- Не понимаю я тебя.

- Корпорация хотела лишить меня сердца, а я верну им, их же яд обратно, через эту трость.

- Ты что, принял это как личный вызов?

Кирилл Сергеевич помолчал, уставившись на голову василиска и произнес:

- Может быть это не случайность, что на мою долю выпал случай совершить действительно нечто важное?

Елена Викторовна не мигая глядела на него.

- Сбросить диктатуру Корпорации!

Слова прозвучали как набат. Решимость возникла сразу же, вопреки здравой логике. Елена Викторовна никак не рассчитывала на такое развитие вечера и растерявшись не знала, что сказать.

Объявить войну Корпорации казалось настоящим безумством, даже помыслить о котором обычный человек не мог. Корпорация стала для людей всеобщим живым сознанием, в котором они пребывали в течении жизни и не мыслили своего бытия вне этого коллективного разума. Корпорация давала людям чувство единства, сопричастности одному большому организму и люди были счастливы отдать свою индивидуальность в обмен на радость единства. Многие еще помнили те времена, когда люди знали, что такое одиночество. Это страшный бич человечества, который Корпорация смогла победить, дав людям альтернативу старому бытию. И они были благодарны ей. Если бы они случайно узнали, что некий безумец собрался разрушить их бытие, ради какой-то псевдо-свободы, они стерли бы его с лица земли в туже секунду. Самая большая и преданная армия Корпорации, было население города.

Они сидели молча, погруженные в свои мысли и придавленные тяжестью неожиданно возникшей идеи. Кирилл Сергеевич крутил в руках трость, пытаясь понять принцип устройства. Он сжал раскрытый клюв василиска и услышал тот же щелчок. Клюв защелкнулся, а трость снова пришла в движение и нежные струящиеся нити, стали закручиваться в тугой канат.

- Думаю, мне сегодня понадобится снотворное - сказала Елена Викторовна.

- Ух, ты! Засиделись, то как?! Я пойду пожалуй, поздно уже?

- Что ты, я тебя не гоню! - виновато ответила Елена Викторовна, - Я хотела сказать, что на сегодня впечатлений столько, что вряд ли засну.

Кирилл Сергеевич отставил трость и подойдя к Елене Викторовне нежно обнял ее.

- Ты как ключик к новой жизни - сказал он, - Открыла мне в душе запертые двери.

- Да ты еще и романтик? - улыбнулась Елена Викторовна, чувствуя, что ключом в ее жизни, оказался Кирилл Сергеевич.

- Ты Кира, сам того не ведая, уберег меня от большой трагедии, когда спугнул меня в кафе.

- От какой трагедии? - взволновано спросил Кирилл Сергеевич.

- Хватит нам на сегодня волнений, расскажу как-нибудь в следующий раз.

Кирилл Сергеевич не стал настаивать, чувствуя, что на сегодня сюрпризов уже хватит.

- Спугнул я тебя, значит? - он погладил ее по голове. Ты как перепуганная синица выпорхнула наружу, только, что перья не полетели! - засмеялся Кирилл Сергеевич.

С плеч Елены Викторовны спало вдруг напряжение и она залилась звонким смехом, вспоминая себя.

- Перья, лапы, хвост… Летела сломя голову, не помня себя! - прыснула она.

- А я хотел еще бежать за тобой!

- Представляю, визгу было бы!

Они смеялись от души, забыв на мгновение, переживания вечера, не зная еще на какой путь только, что вступили.

Глава V

Чисто вымытая машина подъехала к пропускному пункту на выезде из города и уже спустя минуту, вырвавшись на свободу из городских джунглей, мощный ягуар пожирал километры один за одним, ненасытно рыча своим хищным нутром. Кирилл Сергеевич всегда любил быструю езду, но жизнь в городе не давала такой возможности, только редкие случаи как этот позволяли порадовать душу.

Прекрасная пустынная дорога, затягивала автомобиль как в тоннель, лишая водителя чувства времени и если бы не Родион Аркадьевич сидящий рядом с ним, Кирилл Сергеевич вполне мог пропасть в этом тоннеле, настолько он был азартным водителем.

Еще в городе как только Архангельский сел к нему в машину, Кирилл Сергеевич не объясняя куда и зачем они направляются, выложил другу как на духу, все события минувшего вечера. Родион Аркадьевич надо признаться, был сильно ошарашен услышанным и периодически, украдкой, поглядывал на заднее сиденье, где лежала эта загадочная трость. Впрочем, факты и выводы, которые Кирилл Сергеевич ему привел, не позволяли списать это на последствия влюбленности друга или еще какого другого помутнения сознания. Теперь, когда картина стала понятна, Родиону Аркадьевичу стало интересно, куда собственно они направляются.

- Куда Кира ты меня везешь?

- Не тебя Родя, а нас…

- Ну хорошо, куда мы с тобой мчимся как угорелые? Можно так не гнать?

- Что ты, это мы еще ползем! Вот после 40-го километра дорога станет прямой как стрела, вот тогда я тебе покажу, что такое настоящая скорость.

- Я тоже хочу до пенсии дожить…Не гони, прошу тебя.

Кирилл Сергеевич не стал выводить друга из себя и немного сбавил скорость.

- Ты говоришь, хочешь до пенсии дожить? А я то выходит, не сам до нее дожил, помогли мне выйти раньше срока.

Родион Аркадьевич вздохнул, глядя, как мимо проносятся цветные лоскуты полей и лугов.

- Теперь ясно, что помогли… Я если помнишь, много раз тебе говорил, что ты упираешься зря, но я тогда не знал причины, почему ты такой упертый. Конечно, это был твой личный выбор, никто не скажет тебе, что ты сам виноват, но причина того, что ты оказался на пенсии очевидна - ты пошел против Корпорации.

Кирилл Сергеевич мельком взглянул на друга.

- Куда пошел Родя? Я что, по твоему, революционер-бунтовщик? Выражение “Пошел против”, это явный протест, а разве я хоть одной мыслью, хоть раз бунтовал против системы?

- Не заводись! То, что тебе кажется пустым и надуманным, вполне возможно, а скорее всего весьма важно и существенно для системы. Обрати внимание, что они не просто тебя уволили, хотя легко могли это сделать без всяких объяснений, ты же знаешь. Придумали зачем-то эту хитрую игрушку, - Родион Аркадьевич снова взглянул на трость, - Видимо, чтобы сломить тебя, заставить отказать от своей упрямой воли.

- Далась им моя воля! - воскликнул Кирилл Сергеевич, - Кому теперь от этого лучше?

- Никому не лучше, для них важно, другое.

- Что другое?

- Кира, не придуривайся, неужели ты сам не понимаешь?

Кирилл Сергеевич все прекрасно понимал и сам, дело было в другом, в том, что прожив всю жизнь с чувством благодарности к Корпорации, мировоззрение вдруг перевернулось, явив скрытую сущность некоторых явлений. Кто-то всю жизнь проводит в неведении, кто-то знает, но закрывает на это глаза, а кто-то прозрев как Кирилл Сергеевич, вдруг ощущает себя обманутым и обкраденным.

Родион Аркадьевич, словно прочитав мысли друга, спросил:

- Кира, ты случайно не мстить им задумал?

- Именно так. - не задумываясь ответил Кирилл Сергеевич.

- Откуда этот максимализм и взбалмошная решимость? Зачем вообще тебе все это нужно, когда ты встретил такую чудесную женщину и у вас все впереди?

- Вот именно! У нас все впереди и может даже будет ребенок, но меня вдруг осенило! А что если они отбирают детей от родителей и помещают их в интернаты не с благой целью, а с тем же умыслом, что отбирают наши сердца? Пока дети до восемнадцати лет растут с живыми сердцами, их там воспитывают, как они считают верным, с детства подавляя волю?

Кирилл Сергеевич задумался на минуту.

- Я Родя, поймал себя на мысли, - если я так упорно сопротивлялся отдать им свое сердце, то вряд ли соглашусь отдать им своего ребенка, а это значит - тюрьма.

- Да, воевать вряд ли у тебя получится, таких протестующих, насколько я знаю, тут же ссылали в резервацию - ответил Родион Аркадьевич.

- Поэтому, к черту резервацию, надо изменить сложившийся порядок, чтобы общество вернулось к прежней жизни.

- А ты уверен, что они этого захотят?

- А что хорошего в том, что Корпорация отбирает детей?

- Хорошего может ничего и нет, только не забывай, люди уже не одно поколение так живут, они привыкли. Им внушили, что родив ребенка они уже выполнили свой долг и могут дальше жить свободно, ни в чем себе не отказывая, зная, что об их детях заботится Корпорация.

- Ага, эдакий гипно-сон, вроде человек жив, но кто он даже не понимает!

- Ты уверен, что хочешь перевернуть устоявшийся порядок?

- Это Родя не порядок! Если я и хочу, что-либо перевернуть, так это общий гипно-сон, чтобы все проснулись как я, а дальше сами пусть решают, как им жить. Помнишь крылатую фразу - “Сон разума порождает чудовищ”?

- Помню, только люди приручили своих чудовищ, им сладко их забвение и сдается мне, что когда ты их разбудишь, они тебя же и пожрут.

- Так что же, ты предлагаешь, оставить все как есть?

- Я предлагаю здраво поразмышлять и отсеять твое личное желание мести от того глобального плана, что приведет к крушению системы. А когда ты вспомнишь, что месть, это вещь постыдная и неблагодарная, то вся твоя затея отпадет сама собой. Кстати, я совершенно не понимаю, как ты собираешься воплотить свои планы в реальность? У тебя нет ресурсов, люди за тобой не пойдут, в конце концов ты не военный, а ученый, как ты собрался свергнуть руководство, силой мысли?

- А ты за мной пойдешь? - спросил, улыбаясь Кирилл Сергеевич.

- Пожалуй, только я и пойду - ответил Родион Аркадьевич.

- Есть еще один человек, к которому мы едем, так что нас уже трое. А насчет твоих слов…ты прав, поначалу я тоже, думал, что выдаю желаемое за действительное и пытаюсь своей личной мести придать больший смысл и оправдание, но потом, я вспомнил твои слова - “Вместе с сердцем, людей лишили способности любить”. Так может моя затея стоит того, чтобы обрушить этот миропорядок?

На это Родион Аркадьевич не знал что ответить. Любовь оказалась камнем преткновения, о который разбивались все благие намерения Корпорации, все удобства и комфорт жизни, безопасность улиц, интересный досуг, достижения медицины. Все трещало по швам и превращалось в тлен, от одного лишь вопроса - Стоит ли все это, потерянной способности любить?

- А насчет твоего вопроса, как я собираюсь воевать с системой, ты практически угадал Родя - силой мысли, но технической! Я тебе обещаю детский восторг, когда ты узнаешь, что я задумал.

- Я Кира уже давно пребываю в восторге, от того какой у меня друг! - засмеялся Родион Аркадьевич, - Так куда мы все таки едем?

- А едем мы Родя, к одному гению-отшельнику, выселенному за хулиганские проделки, которые правда так и не смогли доказать иначе бы он так просто не отделался.

- Не Бауэр ли это случайно?

- Он самый, компьютерный гений в ссылке. Без него мне не справиться с этой задачей.

- А почему ты уверен, что он станет тебе помогать?

Кирилл Сергеевич улыбнулся.

- Потому, что по моей вине, он сейчас на свободе, а не в резервации!

На 120-м километре, машина свернула налево и покатилась по плотной песчаной грунтовке, шурша покрышками. Посевные поля, остались позади и друзья окунулись в лесной массив. Желтая дорога петляла среди сочной зелени, словно яркий полоз, извиваясь причудливыми коленцами. Кирилл Сергеевич открыл окна и в салон хлынул освежающий запах соснового леса.

- Красотища та, какая! - воскликнул Родион Аркадьевич, вдыхая полной грудью лесной воздух, - Твой Бауэр, прямо таки счастливчик!

- Ага, не было бы счастья, да несчастье помогло. Он мне рассказывал, что поначалу тяжело было одному, а потом ничего, привык, теперь над нами, горожанами потешается.

- Сами мы конечно, по своей воле, в жизни не решимся на такой шаг, если только под конвоем.

- Так у нас Родя, всюду так, куда ни ткни. Мы ни на что не можем решиться. Взять вот мою внезапную пенсию, если бы не эта история, я лет до ста бы на работу ходил, пока меня вперед ногами из лаборатории не вынесли. Она же для нас дороже Бога!

- А я особо и не верю - ответил Родион Аркадьевич.

- То-то и оно, потому нам нечем себя заполнить кроме работы, вот и боимся старости и пенсии. Что же мы пустые такие, а?

Родион Аркадьевич был человеком с чувством юмора, поэтому тут же нашелся что ответить:

- Почему же пустые? Я вот к примеру набит под самое горло пробирками, клетками и микроскопами!

- Хря! Пробирка для пробирок! - прыснул Кирилл Сергеевич и Родион вслед за ним.

- Точно Кира, мы люди-пробирки! Стерильные, пустые сосуды, для социальных экспериментов, наполняемые извне кем-то, но никогда сами себя.

- Поместят в такую пробирку Родя, пусть даже простой силика-гель и заткнут. И все! Нет там больше “влаги”, а как человеку без “влаги”? Ходят иссохшие души, “жаждой” томимые, “пить” просят. Потом вырвутся как мы с тобой сейчас, на волю, глотнут вольного ветра, протрезвеют на час и заводят умные речи о свободе воли!

- Ага, - перебил его Родион Аркадьевич, - а затем опять возвращаются в свою теплую, стерильную “лабораторию”.

Вдруг из-за пригорка появился маленький, симпатичный домик, окрашенный в ярко-терракотовый цвет с зеленой крышей. Он стоял поодаль от дороги, окруженный медными соснами. У ближайшей к дому сосны стоял массивный деревянный стол и пара лавок. Тут же было открытое костровище, у которого возился человек. Машина подкатила к маленькому крылечку и еще не выходя, Кирилл Сергеевич крикнул в окно:

- Привет, отшельникам!

Мужчина оставил свои дела и подошел к приехавшим.

- Ну привет Эдик, поди удивлен?! - Кирилл Сергеевич распахнул для объятий руки.

- Еще утром, я знал, что вы ко мне едите - спокойно ответил Бауэр, обнимая и похлопывая по спине своего старинного друга.

- Не понял? - удивленно посмотрел на него Кирилл Сергеевич, - как ты мог об этом узнать? Тебе же запретили пользоваться любым видом сетей?

- Ну не совсем…Видишь, что я выпросил - и Эдик протянул руку в сторону крыши, на которой висела небольшая спутниковая тарелка.

- Как же они разрешили тебе ее поставить?

- Ну она же “однобокая”, только на прием сигнала работает. Я им напел, что мол в такой глуши, без телеэкрана и любимой Корпорации тоска смертная, ну они и сжалились. Так, что Кира, лесть, это мощнейшее оружие, прими на заметку!

- Да погоди ты, я не пойму, если она только для приема сигнала, как ты узнал, что мы едем, ведь мы не звезды эстрады, в утренних новостях о нас не сообщали - сострил Кирилл Сергеевич.

Бауэр хитро прищурился и погладил свою густую рыжеватую бороду.

- Кира,ты меня обижаешь, Бауэр не был бы собой, если бы не смог придумать лазейку в сеть. Главное есть “нора”, а найти второй вход дело техники.

Кирилл Сергеевич во все глаза глядел на своего лохматого приятеля, не веря тому, что он сейчас услышал.

- Ты, что застыл?

- Родя, ты слышал? - воскликнул Кирилл Сергеевич, не верю своим ушам! То ради чего я к нему приехал, он уже сотворил, вот так вот, запросто!

- Не понимаю, о чем ты говоришь - ответил Родион Аркадьевич.

- Я начинаю беспокоиться за тебя - улыбнулся добродушный Бауэр, - Проходите, располагайтесь и рассказывайте все по порядку. Я костерок раздул, очень люблю на свежем воздухе чайку попить.

Эдик принес еще две чашки и рассевшись вокруг стола стоящего под сосной, они завели разговор, прихлебывая ароматный чаек с какими-то душистыми травами.

- Кира, - начал Бауэр, внимательно выслушав его рассказ, - Я тебя давно уже знаю, ты же всегда был законопослушным гражданином Корпорации, зачем тебе эти заботы на пенсии? Лучше бросай этот город и переезжай ко мне, поживешь как человек.

Кирилл Сергеевич задумчиво смотрел мимо, куда-то в глубь, где на стволе сосны резвилась белка. Казалось, она хочет подойти ближе, но боится незваных гостей. Рыжий, пушистый хвост как манок притягивал взгляд и ни хотелось уже решать ни каких глобальных задач. Душевный чай разморил мысли и хотелось просто наслаждаться природой и смотреть на веселую белку.

- Что она такая веселая и жизнерадостная? У тебя все здесь такие? - спросил Кирилл Сергеевич, не ответив на вопрос друга.

Бауэр оглянулся назад и увидев свою ручную подружку, улыбнулся сквозь густую бороду:

- Меня увидела!

Он встал, подошел к дереву, по которому прыгала неугомонная белка и протянул вперед руку. Она мигом проскользнула и уселась на плече. Но когда Эдик тихонько пошел обратно к столу, белка смутилась и спряталась за густой шевелюрой своего друга.

- Знакомьтесь, это Тоська - сказал Бауэр садясь за стол. Белка внимательно и осторожно смотрела на людей, выглядывая из-за головы. Спустя пару минут она уже прыгала по столу, но в руки приезжим не давалась. И где-то еще минут через пять Кирилл Сергеевич смог аккуратно погладить ее по спинке.

- Ты как мальчишка, глаза светятся, ты, что раньше живых белок не видел? - добродушно спросил Бауэр.

- Она же дикая…Когда мне было с белками знакомиться? - ответил Кирилл Сергеевич. Доверчивая…не знает, что человек может ее в клетку посадить.

- Животные сначала долго присматриваются к тебе, изучают, можно ли тебе доверять, а доверившись просто верят, что ты не поступишь с ними плохо. А вероломства они не прощают…

Кирилл Сергеевич поднял глаза на Бауэра.

- Ты меня спросил, зачем мне все эти заботы? Я вероломства тоже не прощаю…

Они поступили так не только со мной…со всеми. Сначала прикормили как эту белку с руки, а потом…

Белка вскочила на руку Кирилл Сергеевича и пробежав по ней, уселась у него на плече.

- Ты ей понравился - вставил Родион Аркадьевич короткую фразу, до того, молча слушая разговор и не встревая.

- Ты прав Кирилл и я с тобой согласен, просто я как Тоська изучал тебя, на что ты готов пойти? - сказал Эдик.

- Ну и как, изучил? - спросил, не глядя Кирилл Сергеевич делая странные ужимки, пытаясь достать Тоську из-за головы, которая освоившись, решила по шкодить.

- Да я давно уже изучил и понял, что ты за человек, просто не каждый день предлагают такие авантюры.

- Ну так, что? Ты поможешь с технической базой?

- Конечно помогу, а ты сомневался?

- Ну и отлично, надо это отметить! - воскликнул Кирилл Сергеевич, снимая с головы веселую вертихвостку.

- Только чур Тоське не наливать, она шальной становится!

- А у тебя есть чем отметить? - спросил Родион Аркадьевич.

- Обижаешь, пойдем, покажу! - ответил Бауэр и повел Родиона в свои закрома.

Кирилл Сергеевич остался вдвоем с Тоськой.

- Как удивительно все складывается - думал он, - словно внутреннему голосу открываются двери и сами влекут тебя вперед - “Не бойся, ступай!”. Кирилл Сергеевич глядел на веселую белку и думал - Если заменить тебе Тоська, твое маленькое, озорное сердечко на искусственное, то ты бы уже так не скакала и не было бы этой искорки в черных бусинах глаз.

- Решено, вы остаетесь у меня с ночевкой, так, что гуляем! - выкрикнул радостный Бауэр, поднимая над головой здоровенную бутыль с настойкой. Он был так рад, что его навестил старый друг, что было даже стыдно признаться в своих чувствах.

На столе стояла скромная, но безумно вкусная закуска. Печеная картошка в мундире, квашенная капуста, копченый лещ и жаренная куропатка. Бауэр рассказывал о своей жизни в лесу, а его друзья уплетали кушанье и было им легко и хорошо, от нахлынувшего душевного блаженства.

- Эдик, а откуда куропатки, тебе же вроде нельзя иметь оружие? - спросил Родион Аркадьевич, с удовольствием поедая настоящую дичь.

- Я их ловлю за лесом, на поле, в специальные ловушки.

- Вот, Родя, гляди какая голова, на все руки мастер, а не только пароли взламывать - вставил Кирилл Сергеевич, хмелея от настойки.

- Ловушки для куропаток это что! Ты Кира, еще не видел моего рыбного лабиринта, который я на озере соорудил. Я рыбу не ловлю…Я за ней как в магазин хожу, только не плачу. Приду утром, а там уже - Во! - и Бауэр развел руками, показывая какая рыба попадается в его лабиринт.

- Заливаешь! - усомнился Родион Аркадьевич, закусывая клюквенную, жирным рыбьим брюшком.

- Заливаю?! Да ты такой рыбы, что в моем озере водится, отродясь не видел! - заводился Бауэр.

Тоська предусмотрительно шмыгнула на стоящую у стола сосну и с расстояния наблюдала, как за столом занималась страстная рыбацкая тема с широкими жестами и спорами.

Спалось в эту ночь друзьям как никогда, наверное. И снилось Кирилл Сергеевичу, что люди в городе счастливые и веселые как Тоська, потому, что быть унылым и бессердечным очень плохо. А Тоська тоже спала в своем дупле и снились ей сосны, солнце и орехи, добрый ее друг-отшельник и новый приезжий, от которого пахло чем-то странным.

Утро для городских гостей Бауэра началось необычно. Несмотря на их протесты и желание поспать, Эдик растолкал их, чуть только солнце встало и еще сонных и вялых потащил на свое озеро. Но конечно не только для того, чтобы показать обещанный рыбный лабиринт, но протрезвить и зарядить друзей свежим купанием.

Родион Аркадьевич поначалу наотрез отказался лезть в воду, но пристыженный друзьями, все же ахнул с разбега в воду, оглашая гладь озера восторженными возгласами.

Озеро было не очень большим, но глубоким и невероятно красивым. Окруженное зеленым кольцом леса, подходящим в плотную к самой воде, оно раскрывалось небольшим устьем, оголяя песчаный берег, переходящий в луг. Вправо от песчаного пляжа, где купались друзья, вдоль изрезанной кромки берега, было видно странное сооружение из жердей, которое и было тем самым лабиринтом, про который говорил Бауэр. Но он не был бы самим собой, если бы не придумал, что-то свое, особенное. Лабиринт был совершенно не похож, на то, что обычно представляет себе человек, слыша это слово. Это было сооружение, похожие сверху на змею с открытой пастью, которая тянулась извиваясь у самого берега и плавно сужаясь к концу своего хвоста, заканчивалась отстойником на мелководье. Пасть-устье было “раскрыто” таким образом, что перекрывало путь бродящей вдоль берега рыбе. Плетенку меж жердей Эдик сделал так, чтобы мелкая рыба беспрепятственно покидала ловушку и только крупная попадала в отстойник.

Лабиринт хорош был тем, что необязательно было проверять его каждый день. Рыба в отстойнике оставалась живой очень долго. Бауэр проверял его раз в несколько дней и если рыбы попадалось больше чем нужно, он отбирал самую крупную, а остальную отпускал обратно. Эта ловушка для рыбы, очень экономила ему время, которое он мог использовать с большей пользой.

Освежившись и совершенно протрезвев, друзья развалились на песочке, наслаждаясь звуками природы и теплым солнцем, которое выглянув из-за верхушек деревьев, в момент разогнало туман над водой.

- У тебя здесь курорт! - с явным удовольствием сказал Родион Аркадьевич.

- Не то слово! - отозвался Кирилл Сергеевич.

- Если бы не ты Кира, сам знаешь, где бы я сейчас отдыхал курортником. - ответил Эдик.

- Так я выходит тоже в выигрыше, раз могу приехать к тебе в гости отдохнуть?

- Да хоть оставайся и живи, я же тебе говорил не раз…

- Пока рано, вот доведем дело до конца, а там глядишь и в самом деле переедем.

Хоть дело это и было рискованное, Бауэр не мог отказать Кирилл Сергеевичу. Он был человеком помнящим, что такое благодарность, тем более, то о чем просил Кирилл, не стоило ему практически ни каких усилий.

Начав с раннего подъема и зарядившись чудесной энергией озера, друзья поняли, что пора подкрепиться и вернувшись в дом, прикончили то, что осталось с вечера. Затем, натаскав из колодца свежей воды, перемыв посуду и закончив мелкие хозяйственные дела по дому, они уселись обратно за стол под сосной, чтобы обсудить детали.

- Вот смотри Эдик, сейчас я покажу тебе фокус - сказал Кирилл Сергеевич и положил на стол принесенную из автомобиля трость. Он поднес к голове василиска два маленьких зеркальца взятых загодя, и услышал уже знакомый ему щелчок. Родион Аркадьевич знал об этом “фокусе” только со слов друга, поэтому когда трость зашевелилась, холодок пробежал у него по спине.

- Хорош подарочек! - произнес Родион Аркадьевич, глядя на эти чудо трансформации.

Бауэр не произнеся ни слова, аккуратно взял трость в руки и тысячи распустившихся, искрящихся на свету волос, заколыхались по сторонам, приводя Родиона Аркадьевича в полное изумление. Эдик какое-то время молча изучал попавшее к нему в руки чудо технической мысли, а потом положив трость обратно на стол, стал объяснять.

- Значит так, Кира, смотри…Вот этот блестящий металлический стержень, что был сокрыт внутри, скорее всего является составной частью резонатора. Хотя…- Бауэр почесал затылок, - впрочем не это самое важное. Вот что интересно, так эти чудо-нити, которые в скрученном состоянии были абсолютно монолитным целым, а сейчас словно волосы женщины, мягкие и шелковистые на ощупь. Невероятно как это работает, но я совершенно уверен, что это оптоволоконные нити, собирающие солнечный свет вот сюда - и Бауэр ткнул пальцем в основание рукояти.

- Собранные воедино, они представляют собой мощный источник света. Здесь внутри, я думаю спрятана солнечная батарея, которую они и заряжают солнечным светом. Батарея в свою очередь питает некое электронное устройство, которое видно через раскрытый клюв этой твари.

Можно предположить с твоих слов, что электроника не сама генерирует сигнал, а всего лишь принимает и ретранслирует его, тогда мы получает теоретическую возможность проникнуть по этому каналу в центр, откуда идет сигнал.

- А откуда он может идти? - спросил Родион Аркадьевич.

Бауэр удивленно посмотрел на него и сказал:

- В городе все сосредоточенно в башне Корпорации, можешь мне поверить, как старому хакеру. Все чем дышит и живет город, все исходит оттуда и туда стекается. Поэтому если есть канал связи между этим устройством - Эдик показал на трость, - и Корпорацией, то центр находится в башне.

- Расскажи кстати о башне, говорят это колоссальное техническое сооружение? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Башня, это спинной мозг Корпорации. Ниже уровня земли находится святая святых - многоуровневые серверные хранилища. На первых этажах - технические службы обеспечения, далее администрация, еще выше офисы топ менеджеров, ну а руководство как ты знаешь, обитает на верхних этажах, практически над облаками. На самом шпиле башни расположен транслятор телеэфира и сети, и я так думаю, что сигнал который принимает эта трость, идет именно от туда.

- Минуту, я сейчас вернусь, - сказал Бауэр и ушел в дом. Вернулся он спустя пару минут, неся в руках планшет и подключенный к нему радиочастотный сканер.

- Сейчас мы проверим, насколько она активна? - сказала он. Включив прибор он расположил его рядом с тростью, глядя на экран планшета.

- Ее можно собрать обратно? - спросил он Кирилл Сергеевича.

- Конечно, - ответил Кирилл Сергеевич и защелкнул клюв на рукояти. Трость снова пришла в движение, закручивая нити в прочный канат и приводя опять Родиона Аркадьевича в изумление.

Бауэр снова включил сканер уже над собранной тростью.

- Нет, сейчас она находится в режиме ожидания, не излучая никаких импульсов или волн, но мне удалось обнаружить циклический сигнал поиска сети идущей от нее самой. Другими словами, из-за того, что вы удалились от города, она потеряла связь, а это значит, что она не автономна, а есть канал связи с центром.

- Бинго! - радостно хлопнул ладонью по столу Кирилл Сергеевич.

- Погоди радоваться, - остановил его Бауэр. Чтобы обрушить всю систему башни, нужен еще один канал связи, не через транслятор на шпиле, а внутри самой Корпорации, с возможностью доступа к серверам.

Кирилл Сергеевич на мгновение сник, но вдруг воскликнул - Есть , есть такой канал!

Родион Аркадьевич удивленно приподнял бровь:

- Ты, что, успел внедриться в обслуживающий персонал?

- Да брось, ты, какой персонал! Женщина, о которой я тебе рассказывал, работает архивариусом ни где-нибудь, а в главном архиве Корпорации. Вся печатная база имеет свой электронный дубликат, хранящийся в серверах Корпорации, так что доступ есть!

- Вот это отличная новость! - улыбнулся Бауэр.

- Погоди, а зачем тебе второй канал, я думал одного достаточно? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Одного канала достаточно, чтобы проникнуть внутрь и спереть какую-нибудь информацию или запустить вирус. Но это все несерьезно, поскольку они тут же определят источник проникновения и нам крышка. Нужно устроить резонансный взрыв, а для этого нужен второй канал.

Друзья переглянулись.

- Ты, что хочешь взорвать всю башню?! - удивленно воскликнул Кирилл Сергеевич.

- А ты как себе это представлял?

Кирилл Сергеевич на мгновение задумался.

- Как? Уничтожить центр компьютерный - пожал он плечами.

- Кира, они восстановят его уже через несколько месяцев, за это время в городе ничего кардинально не успеет измениться. Если браться за это дело, то нужно уничтожить башню в буквальном смысле слова, вместе с руководством Корпорации, только тогда система падет.

- Ты конечно гений, - произнес Родион Аркадьевич, - Я бы добавил еще - злой гений, если бы не знал какой ты добряк.

- Ну допустим, что дальше? - спросил Кирилл Сергеевич, - У нас два канала, как устроить этот самый резонансный взрыв?

- Доверься мне, - улыбнулся Эдик, - я напишу программу, соберу прибор приема сигнала и инвертор, а твоя задача будет, активизировать трость в час Х.

- Постой, а как же я ее активизирую, если она в спящем режиме и влиять на нее я не могу? - спросил удивленно Кирилл Сергеевич.

- А вот это уже твоя половина дела. Тебе надо вынудить руководство Корпорации повторить то, что они уже делали - спровоцировать новый приступ.

- Что же мне, пойти и устроить им скандал на ровном месте?

- Не знаю Кира, только мне кровь из носу нужен активный канал через твою трость.

- А ты скажи им, что хочешь жениться - вставил скромно Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич как-то ехидно посмотрел на него:

- Издеваешься?

- Почему же? Лена твоя ведь из нижнего социального статуса, а значит по закону, ты не можешь на ней жениться или ты забыл? Тебе естественно откажут, а ты устроишь им на этой почве грандиозный скандал.

Кирилл Сергеевич словно прозрел:

- Прекрасно Родя, не зря я тебя с собой взял!

- А, что, вполне рабочий повод для активизации устройства - сказал Бауэр. Так вот, слушайте дальше… Я соберу прибор и напишу необходимую программу для обработки сигнала транслятора, наложу на несущую волну нужный мне модулированный сигнал и инвертирую его обратно по двум каналам одновременно. Так как исходная волна имеет в себе код доступа, то она беспрепятственно вернется обратно в самый мозг башни, неся на себе моего “троянского коня”. Встретившись вместе они устроят тот самый резонансный взрыв - закончил Бауэр, удовлетворенно погладив свою бороду.

Родион Аркадьевич протянул ладонь Бауэру, со словами:

- Умище!

Бауэр довольный собой, пожал ему руку.

- Ну что мужики? - сказал заговорщицки Кирилл Сергеевич, - значит ради дела, придется пожертвовать холостяцкой жизнью и жениться!

- Жаль, только невеста еще не знает об этом! - ответил Родион Аркадьевич.

- Мне кажется, она не будет против.

- Кстати, а как невеста, хороша собой? - хихикнул Бауэр, - А то может и не стоит того, вся затея?!

- А это уже не ваше дело умники! - гаркнул Кирилл Сергеевич.

Занимался прекрасный солнечный день. До обеда, обговорив все нюансы предстоящего дела, договорились встретиться вновь, через месяц. Эдик обещал к этому сроку написать программу и собрать нужный прибор. Кирилл Сергеевич мог бы остаться погостить еще, но Родиону Аркадьевичу нужно было возвращаться на службу. Прощаясь с друзьями, Бауэр надарил им подарков леса - ягод, сушеных грибов, орехов, ну и конечно своей фирменной копченой рыбы.

Спустившись к дороге, Кирилл Сергеевич повернул в сторону города, но на мгновение притормозил. Расчувствовавшийся Бауэр стоял на пригорке, шмыгая носом и махая рукой, а на плече у него сидела пушистая Тоська и с удивлением глядела на невиданное, блестящее существо, которое спустя мгновение фыркнуло и скрылось за поворотом.

Обратно Кирилл Сергеевич ехал спокойно, плавно катя по живописной дороге.

Глава VI

Август выдался на редкость жарким и сухим. Город изнывал от зноя в предвкушении прохладной осени, пряча до поры, своих жителей в бетонных и кирпичных пещерах с кондиционерами. Кирилл Сергеевич как и все остальные, спасался от пекла в своей квартире, делая поздними вечерами вылазки к Елене Викторовне, которая окончательно очаровала его своей скромностью, умом и красотой. Посвятив ее в план который они наметили с Бауэром, он с удивлением заметил искреннее участие с ее стороны и желание помочь. Опасные перспективы этого дела совершенно не испугали Елену Викторовну, тем, более как оказалось при ближайшем рассмотрении, без ее участия, весь план так и остался бы на бумаге, поскольку попасть в архив Корпорации, без нее было невозможно.

- Я ценное звено? - не без гордости любила повторять Елена Викторовна.

- Самое ценное! - улыбаясь, отвечал ей Кирилл Сергеевич, - Более того, без тебя я никогда бы даже не узнал и не догадался, что сокрыто в этой злосчастной трости.

Только лишь ежедневные встречи унимали нетерпение Кирилл Сергеевича в ожидании результата от Бауэра. Назначенный Эдиком месяц подходил к концу, но связь они не поддерживали, во избежание случайной утечки или непредвиденных обстоятельств, поэтому оставалось только гадать, что сотворил Бауэр.

Эдик тоже страдал от жары, но все же в окружении леса она была не так тягуча как в городе. Частенько он работал и проводил свои опыты на открытом воздухе и тогда духота в доме казалась не столь обременительной, как любопытная Тоська, которая норовила что-нибудь утащить и просто мешала работать.

Помимо своей природной страстности и увлеченности , Бауэр отличался врожденным свободолюбием и не будь Кирилл Сергеевича, он сам бы предложил ему нечто подобное, попади к нему в руки такой ключ, способный изменить систему. Поэтому Эдик, вдохновленный идеей восстановления справедливого общества, трудился и днем и даже по ночам, когда нужно было решить внезапно возникшую задачу.

К 15-му августа он полностью закончил программу обработки сигнала и собрал амплитудно-резонансный анализатор сигнала. Первые испытания Эдик провел в доме, сымитировав резонансный взрыв на виртуальной системе и уже первое включение заставило его прыгать как мальчишку от радости, поскольку результат согласованности всех элементов оказался настолько проработанным, что из ста включений системы, сто раз испытательная цепь выходила из строя.

Оставалось испытать устройство на настоящих приборах. Это не стало проблемой, поскольку спустившись в подвальный этаж, Эдик распечатал свой старый забытый схрон. Здесь были несколько огромных серверных блока, с десяток обычных компьютеров, ретрансляторов и куча разных мелких и больших устройств и приборов, из которых Эдику не стоило труда собрать принципиальную схему имитирующие устройство Корпорации.

В случае возможного взрыва, дабы не устроить в доме пожар, испытание пришлось перенести на открытый воздух, благо сухой август благоволил этому начинанию.

Проверив все составные части на работоспособность, Эдик вынес их на лужайку за домом и протянув необходимые сети электропитания, стал собирать устройство.

Было раннее утро, когда Эдик начал работу и уже спустя несколько часов все было готово. Тоська где-то пропадала в лесу, совершая свои беличьи дела, поэтому в момент испытаний, никто и ничто не отвлекал Эдика. Потоптавшись вокруг собранного устройства, в очередной раз проверяя все подключения, Эдик окинул его в последний раз взглядом и направился к столу под сосной, где стоял компьютер с новой программой и амплитудно-резонансный анализатор.

Проверив, все ли на своем месте, он произнес - “Поехали”, - и включил магнитно-резонансный сканер, облучающий и снимающий сигнальные импульсы трости. На экране компьютера появилось графическое изображение полученного сигнала и его цифровые характеристики. В параллельном режиме, Эдик вывел на экран, сигнал полученный от транслятора установленного на опушке и включил функцию модуляции и инверсии.

Тут же вспыхнули датчики амплитудно-резонансного анализатора, сигнализируя о том, что инвертированный сигнал пошел обратно в сеть, неся на себе “смерть” всему устройству. Красный, цифровой дисплей анализатора горел критической цифрой, амплитуда которой должна была привести систему к разрушению. Оставалось лишь дождаться отсчета обратного таймера запустившего усиление частоты волны.

Эдик пристально глядел на последние секунды до старта. И когда на экране загорелись нули, в ту же секунду со стороны опушки послышался нарастающий гул и спустя мгновение, мощный взрыв разметал систему по сторонам, выбив окна в доме и чудом не задев осколками Эдика, который побледнел от столь внушительного и неожиданного результата, превзошедшего все его ожидания. Но радость его была очень коротка, поскольку в тоже мгновение он понял, какую непростительную ошибку он совершил.

- Аааа! Какой же я болван! - воскликнул Эдик хлопнув себя ладонью по лбу.

Он вскочил из-за стола и выбежав на опушку огляделся вокруг. В центре осталась черная, выжженная как после удара молнии воронка, а в радиусе 150 метров, все было усеяно обломками. Эдик поднял голову и посмотрел в безоблачное, голубое небо.

Времени не было, система слежения Корпорации наверняка уже засекла выплеск энергии и спустя некоторое время , должны были появиться силы быстрого реагирования.

Нужно было срочно придумать, как и куда спрятать оборудование, а главное, как известить Кирилла о произошедшем. Прятать приборы в доме было глупо, наверняка будет обыск и тогда все пропало. Только лес мог надежно укрыть ценный схрон. Эдик охнул вдруг, от осенившей его мысли и помчался в дом. Вытащив наружу большую пластиковую канистру, он безжалостно опрокинул ее на землю и ароматная, терпкая жидкость потекла по траве, наполняя спелый воздух августа ягодным ароматом. Достав из кладовки газовую турбо-горелку, Эдик отрезал верхнюю часть канистры, вытер наспех внутреннюю поверхность и аккуратно сложив прибор, компьютер и трость внутрь, припаял горловину обратно к канистре. Получился герметичный кокон, который должен был защитить аппаратуру от возможной влаги и дождя. Схватив канистру за ручку, он помчался по дороге ведущей к озеру. Не доходя 200 метров до воды, справа от тропы, лежала большая, поваленная ветром береза, которая успела зарасти кустарником и бурьяном. Соблюдая предельную аккуратность, чтобы не оставить следов, Эдик обошел вокруг дерева и засунул канистру под упавший ствол.

Выйдя обратно на дорожку, Эдик внимательно осмотрел тайник.

- Отлично - произнес он и побежал обратно к дому. Оставалось самое главное - оставить знак или послание Кириллу, таким образом, чтобы никто кроме него его не нашел. Взяв лист бумаги и ручку, Эдик стал кратко писать, где спрятал аппаратуру и что с ним произошло. Затем он отсканировал лист и записал его на мемори-кристал, а само письмо сжег. Вытащив из ящика стола картонную коробку со всякой мелочью, он отыскал в ней небольшую пластиковую стяжку для проводов и выбежал на улицу.

- Тоська, Тоська, где ты?! - стал звать зверька Эдик. В этот момент решалась судьба всего предприятия и кто бы мог подумать, что она зависела теперь от обычной лесной белки.

- Тоська, где ты шельма прячешься? - Эдик волнуясь, ходил быстрым шагом вдоль кромки леса подступавшего к опушке у дома. Вдруг он заметил рыжий всполох на стволе сосны.

- Вот ты где, проказница, иди ко мне, - он подошел к стволу и протянул руку. Тоська радостно прыгнула ему на ладонь и забралась на плечо.

Подойдя к столу, Эдик посадил ее рядом с собой и дал ей большой орех. Пока Тоська была занята угощением, Эдик Достал из кармана мемо-кристалл, продел в колечко пластиковую стяжку и обернув ее вокруг шеи Тоськи, быстро защелкнул.

- Прости меня малышка, но ты моя единственная надежда передать Кириллу послание.

Тоська оставила орех, обнаружив у себя на груди нечто блестящее. Схватив кристалл лапками, она потянула его вниз и почувствовала как кто-то невидимый, обхватил ее шею. Мгновенный страх и паника охватили зверька и она стала скакать и кувыркаться по столу в попытке сорвать с себя ошейник. Эдик хотел ее успокоить, но внезапно из-за деревьев послышался жуткий стрекот десантного вертолета.

- Беги, Тоська! - крикнул Эдик и пошел к дому.

Ошалелого зверька не нужно было уговаривать, она дала стрекоча, унося в гущу леса свой пушистый хвост и ценное послание для людей.

Эдик вышел на лужайку перед домом и тут же сверху, сквозь стрекот винтов, раздался громогласный приказ:

- Руки за голову, лицом вниз!

Бежать было некуда, да и бессмысленно, ничего не оставалось, как подчиниться и только Эдик лег на землю, как спустя мгновение, почувствовал, как его запястья больно стянули холодные браслеты. Сильным рывком, не церемонясь и не задавая ни одного вопроса, его резко подняли на ноги и потащили к висящему тросу. Вертолет продолжал висеть в воздухе, распугивая лесную живность, а в это время группа захвата, затянутая в черную углеродную броню, шерстила дом и территорию вокруг него.

- Новое лицо инквизиции - подумал про себя Эдик, глядя в открытый бортовой люк, как работают ее агенты.

Внезапность произошедшего ошеломила его. Был он до горечи зол на самого себя, за такую мальчишескую, глупую оплошность, допущенную им. Эйфория от первых испытаний сыграла с ним злую шутку, притупив осторожность. Ему еще не было страшно за себя, он думал о том, что есть еще шанс на успешный исход начинания. Приедут друзья, будут его искать и обязательно обнаружат кристалл у Тоськи на шее.

- Как молниеносно работает мысль в критических ситуациях - думал Эдик, глядя на приближающийся город, в центре которого возвышалась гигантская башня Корпорации.

Он улыбнулся глазами, вспомнив удивленную и растерянную мордочку Тоськи, когда она обнаружила на себе ошейник.

- Только бы она вернулась к дому…Только бы вернулась, - повторял он про себя как молитву.

Он огляделся вокруг. Черные блестящие маски глядели на него. За ними не было видно человеческих лиц, а за черными костюмами не чувствовалась жизнь. Холодок пробежал по спине Эдика. Бездушные, черные истуканы окружали его, вселяя бессознательный страх и с ними нельзя было договориться.

- Будут пытать…- думал Эдик. Есть еще время и способ погрузить самого себя в состояние транса, чтобы не расколоться. Он откинулся головой к холодному дрожащему борту и закрыв глаза, попытался успокоиться. Это было невероятно тяжело, где-то внутри стала нарастать волна страха, охватив и тело и душу и сознание.

- Экран, таблица, цифровая матрица случайных чисел - представлял себе Эдик картинку. Хотя нет! Случайные числа не годятся…Опять ошибка, Эдик! Непростительная ошибка!

Цифры от 0 до 9…квадрат…слева направо, сверху вниз.

На одном из самых верхних этажей башни Корпорации открылся шлюз, который проглотил опустившийся в него вертолет.

- Кира, ну пожалуйста, - продолжала канючить Елена Викторовна.

- Это рискованно - снова и снова отвечал ей Кирилл Сергеевич одной и той же фразой.

- Ну что ты заладил? Мое участие во всей этой затее разве не рискованно?

Кирилл Сергеевич отложил сумку и посмотрел на эту настырную женщину, которая вот уже целый час, не сдаваясь, уговаривала взять ее с собой к Бауэру.

Не успел он найти новую, свежую мысль, как его тут же перебили.

- Ты же знаешь, что я нигде не была и ничего не видела. Живу в этом городе как невылупившийся цыпленок в яйце, а так хочется вдохнуть чистого, лесного воздуха, увидеть озеро и птиц и вашу ручную Тоську о которой ты мне рассказывал. Елена Викторовна решила, стоять до конца и Кирилл Сергеевич уже это понял.

- Ну хорошо - сдался он, - Собирайся, только мигом.

- Спасибо! - Елена Викторовна поцеловала его в щеку. Я готова, у меня только сумочка.

- Зачем тебе в лесу сумочка?

- Она всегда со мной, мало ли что?

- Ох уж эти женщины! - ухмыльнулся про себя Кирилл Сергеевич, - Мало ли, что в лесу может случиться, а ей видите ли сумочка нужна!

Позвонив Родиону и сообщив ему, что с ними будет дама, решили сделать большой пикник. Заехав по дороге в магазин, закупили необходимых продуктов и выскочив из душного и раскаленного города, весело помчались вперед. Елена Викторовна сидела на заднем диване и не обращая внимание на беседу мужчин, увлеченно вертела головой по сторонам, разглядывая проносящиеся мимо них живописные луга, овраги, перелески.

Настроение было сказочное и новое, удивительное чувство, будто ее выпустили из клетки на волю, окрыляло и располагало к песне.

- Что ты там мурлычешь? - спросил Кирилл Сергеевич.

- А? Да, так…песню напеваю, - отвечала Елена Викторовна.

- Тогда пой громче, мы тоже хотим послушать.

- Я стесняюсь.

- Меня что ли? - спросил Родион Аркадьевич, повернувшись к ней и приподняв очки, посмотрел на Елену Викторовну.

В такой чудесный день, глупо было портить себе и друзьям настроение предрассудками и Елена Викторовна слегка прокашлявшись, запела старую песню.

- Ого! - негромко произнес Родион Аркадьевич, услышав явный талант.

Кирилл Сергеевич показал ему большой палец - Мол, хороша!

- Еще Леночка, прошу! - воскликнул Родион Аркадьевич, когда песня закончилась.

Польщенная вниманием, Елена Викторовна покрылась легким румянцем и запела вдруг популярную танцевальную песенку, которую как оказалось, знали и мужчины и они подхватили ее вместе с ней. Так за песнями и смехом они не заметили, как добрались до лесной дороги. Ягуар грациозно скользил по извилистой ленте, ныряющей в зеленую массу, пытаясь поймать уползающий от него хвост змеи. Когда деревья расступились и показались знакомые бугры, Кирилл Сергеевич произнес:

- Вот мы Лена и на месте, здесь живет наш знаменитый компьютерный гений.

Елена Викторовна прильнула к стеклу и увидела вдалеке маленький домик, который был удивительно ярок для лесного отшельника. Она ожидала увидеть, что-то более серое.

Автомобилю оставалось обогнуть один поворот и подняться к дому, как Родион Аркадьевич вскричал вдруг не своим голосом, испугав и женщину и друга:

- Не сворачивай Кира! - закричал он, - гони дальше по дороге…Не сворачивай!

Кирилл Сергеевич от неожиданности вздрогнул и не успев понять, что произошло, надавил на газ и ягуар рыкнув промчался дальше по дороге, унося их от домика Бауэра.

Обомлевшая Елена Викторовна вынырнув из своего блаженного состояния, поняла, что, что то случилось серьезное и испуганно глядела на Родиона Аркадьевича, ожидая, когда он объяснит, что произошло.

Проехав еще метров триста и скрывшись в лесу, за очередным поворотом, Кирилл Сергеевич остановил машину у обочины. С тревожным сердцем он взглянул на своего друга, не произнося ни слова.

- Над домом Эдика, висит наблюдательный глаз - ответил Родион Аркадьевич и в салоне автомобиля, воцарилась гробовая тишина. Все знали, что это означало…В доме Эдика побывала спецслужба Корпорации.

- Ты уверен, что не ошибся? - спросил Кирилл Сергеевич, спустя какое-то время.

Родион молча замотал головой.

- Рано пели и плясали… - произнес с горечью в голосе Кирилл Сергеевич, уткнувшись лбом в руль. Страшные предположения сковали мысли, не давая думать. Родион Аркадьевич открыл окно, впустив внутрь звуки леса и закурил. Елена Викторовна сидела тихо как мышка, накручивая на себя вину, за чрезмерную радость и веселье.

Родион Аркадьевич затушил сигарету в пепельницу и тут же закурил другую.

- Кира, надо как-то выяснить, что здесь произошло? - сказал Родион.

Кирилл Сергеевич приподнял голову от руля и посмотрел на бледное лицо друга.

- Как? Мы же не войдем в дом и не спросим - “Здрасьте, что тут у вас случилось?”. И Эдику не позвонить…Боюсь даже предположить, где он сейчас находится, если здесь действительно побывали спецслужбы.

Кирилл Сергеевич вышел из автомобиля и стал прохаживаться вдоль дороги.

- Может со стороны леса, незаметно подойти - послышался тихий голос с заднего дивана.

Родион Аркадьевич удивленно взглянул на Елену Викторовну.

- Кира, иди сюда, есть свежая идея, - позвал он друга.

В глазах Кирилла Сергеевича читалось отчаяние, он был уверен в провале операции, а главное судьба Эдика легла тяжелым камнем и грузом вины.

- Одна светлая головка, предложила незаметно подойти к домику, со стороны леса. Может удастся что-нибудь выяснить?

Кирилл Сергеевич взглянул на свою спутницу, скромно сидящую у окна.

- Знаешь Родя, мне кажется не зря я ее взял с собой, она нам как палочка выручалочка, думаю еще не раз пригодится.

- Давай попробуем Кира, попытка не пытка - сказал Родион Аркадьевич.

- Хорошо, только…

- Я с вами, - перебила Елена Викторовна, будто успела прочитать его мысли, - Я здесь одна не останусь, даже не уговаривай.

Кирилл Сергеевич молча махнул рукой в знак одобрения.

Они вышли из автомобиля и сориентировавшись на местности, углубились в лес.

- Настоящее приключение - думала Елена Викторовна, шагая за мужчинами, а у самой от волнения холодели руки в такую жару. Кирилл Сергеевич периодически оглядывался назад, с любопытством наблюдая, как истинно городское создание преодолевает свою робость от неизведанного мира.

- Зачем ты сумочку с собой взяла? - прошептал ей сдавленным голосом Кирилл Сергеевич.

- Мало ли что? Она всегда со мной.

Кирилл Сергеевич покачал головой.

Поначалу идти было легко, подлеска не было совсем и деревья стояли, свободные от зарослей. Пахло сосновой смолой и чем-то потрясающе свежим и живым. Но чем ближе они подходили к домику Бауэра, тем чаще стали попадаться различные кусты, а на краю поляны у домика, царило буйство зелени освещенной солнцем. Живой стеной она закрывала границу света и тени. Последние несколько десятков метров, пришлось идти согнувшись, практически на корточках, тихонько подкравшись почти к самому дому.

Сквозь густую листву кустов Кирилл Сергеевич увидел над крышей дома, висящий неподвижно, блестящий черный шар.

- Так и есть, это глаз Корпорации - прошептал Кирилл Сергеевич. И как ты умудрился его заметить Родя? Если бы не ты, все было бы сейчас намного печальней.

Родион Аркадьевич пожал плечами.

- Смотри Кира сюда - сказал ему Родион и потянул его за рукав, - Гляди, в доме выбиты окна, а на опушке прямо перед нами, огромное черное пятно как после взрыва.

- Может он здесь проводил свои эксперименты и что-то пошло не так? Взрыв, вероятно был больше ожидаемого, ибо вряд ли он рискнул бы так, зная о возможности обнаружения.

- Интересно, где аппаратура и трость? Наверно изъяли, тогда должны были выйти на тебя.

- Меня больше волнует, где он сам!

Родион Аркадьевич с недоумением поглядел на друга.

- Кира, не будь ребенком, ты прекрасно знаешь, где он может быть и мы кстати тоже можем оказаться там же, если не будем предельно осторожны.

Вдруг из разбитого окна дома послышался шум и наружу кто-то выбросил пустую бутылку из под воды.

- В доме засада! - прошептал Кирилл Сергеевич, - Всем тихо!

Все замерли. Спустя минуту в доме все смолкло.

- Что-то они не особо прячутся? - спросил Родион Аркадьевич.

- Неизвестно какие у них цели и кто там вообще находится. Давай рассуждать логически?

- Давай.

Пока мужчины делали выводы из увиденного, Елена Викторовна разглядывала сквозь кусты весь участок вокруг дома, куда только позволял добраться взор. На другой стороне опушки, у большой сосны, стоял стол и две лавки. Стол был завален всякими объедками и пустыми бутылками и было ясно, что это оставил после себя не хозяин дома, а его непрошенные гости. Вдруг с ветки нависающей над столом, спрыгнул какой-то зверек и стал рыскать между банок, видимо в поисках чего-нибудь съестного. Елена Викторовна пригляделась - Да это же белка!

- Кира, посмотри, - позвала его шепотом Елена Викторовна.

- Ну что там Лена, ты нас отвлекаешь - недовольно ответил ей Кирилл Сергеевич, глядя на вариативный алгоритм, который уже успел начертить на земле Родион Аркадьевич.

- Посмотри Кира, - не отставала от него Елена Викторовна, - не та ли это Тоська, о которой ты мне рассказывал?

Кирилл Сергеевич оторвался от обсуждения и взглянул на стол у сосны.

- Похоже, что она, если только у Эдика не было еще какой-нибудь Тоськи - ответил Кирилл Сергеевич и вернулся к Родиону. Но уже спустя минуту, она снова стала его отвлекать.

- Ну что там еще, Лена?

- Посмотри, по-моему у нее на шее, что-то висит? Она так смешно скачет и все время лапками теребит какой-то предмет на шее.

- Это наверно орех - отмахнулся Кирилл Сергеевич.

- Блестящий орех?

- Что за блестящий орех? - заинтересовался Родион Аркадьевич, - Дайка гляну…Кира, и вправду, что-то у нее на шее висит блестящее и это явно не орех!

Кирилл Сергеевич пытался поймать в поле зрения неугомонную белку, но у него ничего не получалось.

- Подойти бы поближе, а то отсюда ничего не видно - сказал Кирилл Сергеевич, безуспешно щуря глаза.

- Ближе никак нельзя, там открытое пространство, не подобраться незамеченным.

- Леночка, у тебя глазки позорче, не видно тебе, что это у нее? - обратился к ней Родион Аркадьевич.

К удивлению обоих друзей, Елена Викторовна ничего не говоря, сняла с плеча свою сумочку и достала из нее небольшой чехол, а из него компактный фотоаппарат, который специально захватила с собой в дорогу, чтобы запечатлеть природу. Мужчины удивленно переглянулись, а Елена Викторовна с невозмутимым видом, будто заправский охотник, поймала белку в объектив и нажала на спуск.

- Фото можно приблизить - сказала она и протянула фотоаппарат Кирилл Сергеевичу. Тот, нажал функцию зумма и чуть не ахнул. На шее у белки висел мемо-кристал.

- Родя, ты только глянь?! - зашептал в восторге Кирилл Сергеевич, - это же мемо-кристал на шее у Тоськи!

- Бьюсь об заклад, это послание от Эдика, вот сукин сын, все таки нашел способ передать нам послание! - восхищено шептал Родион Аркадьевич разглядывая фото.

- Чтобы мы без тебя делали? - сказал Кирилл Сергеевич, протягивая фотоаппарат Лене.

- А ты брать меня не хотел!

- Каюсь, был не прав…

- Хватит там, любезничать, лучше думайте как белку поймать, - буркнулнедовольный Родион Аркадьевич.

- А разве она не ручная? - спросила Елена Викторовна.

- Ручная, то она ручная, только чует мое синтетическое сердце, что после того как Эдик надел на нее ошейник, она к людям больше не подойдет. - прошептал Родион Аркадьевич.

- Отсюда нам ее никак не приманить, нужно обойти стороной и выйти к столу, со стороны леса.

- Кира, там же нет кустов, прятаться негде, а кричать ведь ты ей не будешь?!

В это время, не найдя ничего вкусного и интересного на столе, заскучавшая Тоська оставила привычное место встречи со своим, исчезнувшим куда-то другом и отправилась обратно в лес, аккурат вдоль границы леса и опушки.

- Глядите, она прямо к нам направляется! - чуть не воскликнула Елена Викторовна, внимательно следя за белкой, чтобы не потерять ее в густой листве.

- Все за мной, быстро! - скомандовал Кирилл Сергеевич и согнувшись в три погибели, двинулся в глубь леса.

- Куда ты? - хотел остановить его Родион, но тоже двинулся за ним и Елена Викторовна следом.

Метрах в двадцати от кустов, они остановились и как раз в это время, Тоська оказалась над тем местом, где они сидели.

- Тоська! - громким шепотом позвал зверька Кирилл Сергеевич. Белка тут же увидела людей сидящих за небольшим кустом.

- Тоська, иди ко мне - стал звать белку Кирилл Сергеевич, но зверек оставался на том же месте и внимательно смотрел на человека, которого как будто уже видел.

- Нужно чем-то ее привадить, у тебя в сумочке нет случайно ореха? - спросил Кирилл Сергеевич у Елены.

- Кира, ты сидишь перед кустов орешника - отозвался Родион.

- Два тебе Родя по “Природе”! Это не орешник!

- А ириска подойдет? - спросила Елена Викторовна, копаясь в своей сумочке.

- Ты думаешь белки едят ириски?

- А ты орех из нее слепи, глядишь сработает!

Кирилл Сергеевич в очередной раз за сегодняшний день поднял брови.

- Леночка, приходите к нам на работу, нам очень нужны люди с нестандартным мышлением - тут же отреагировал Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич строго погрозил ему пальцем - Мол, занята!

- Ну хорошо, давай попробуем твою идею - сказал он, принимая две ириски, - А зачем две?

- Сделай большой орех, чтобы соблазн был больше - улыбнулась Елена Викторовна.

Спустя минуту Кирилл Сергеевич повернулся к белке и вытянул перед собой раскрытую ладонь, на которой лежало некое коричневое подобие ореха.

- Тоська, иди ко мне…Что у меня есть, погляди… Большой, огромный орех…Иди не бойся.

Где-то на задворках Тоськиной беличьей памяти, видимо сохранилось доверие к этому человеку со светлыми волнистыми волосами и немного помедлив, белка побежала к нему, прыгая с ветки на ветку.

- Бежит! - воскликнула Елена Викторовна.

- Тсс, тихо! - осек ее Родион Аркадьевич, - Не спугни!

Сомнений не было, на руке у человека лежало, что-то вкусное и Тоська спрыгнув на плечо, пробежав по руке, схватила лапками ириску-орех и развернувшись, села на ладони, внимательно глядя на Кирилл Сергеевича своими большими, черными бусинами глаз.

- Какая лапочка! - залепетала Елена Виктровна

- Что там с кристаллом Кира? - спросил нетерпеливо Родион.

- Ну Эдик, ну голова! Надо же было такое придумать! Просто и гениально… Только как же этот ошейник снять, чтобы Тоську не спугнуть, не буду же я ее головы лишать?

- Что ты Кира, все гораздо проще, - тут же вставила Елена Викторовна и снова полезла в свою чудо-сумочку.

- У тебя там волшебная шкатулка что ли?

- Знаешь Кира, мне кажется, я влюбляюсь в эту женщину, несмотря на свое синтетическое сердце - произнес Родион Аркадьевич.

- Я тебе влюблюсь! - снова пригрозил другу Кирилл Сергеевич.

- Вот, держи, - Елена Викторовна протянула ему маникюрные кусачки для ногтей.

- Вот бы никогда не подумал, что в женской сумочке могут быть полезные вещи - произнес Родион Аркадьевич.

- И женщины тоже иногда бывают полезны - улыбнулась в ответ Елена Викторовна.

В тот момент когда Тоська лакомилась сладкой ириской, у нее за головой что-то мягко щелкнуло и странный блестящий орех, так долго ей надоедавший, упал перед ней на человеческую ладонь. Смешно и карикатурно она стала чесаться и вдруг поняв, что ее освободили от несносной удавки, стала прыгать по Кирилл Сергеевичу, выражая ему свою беличью благодарность.

- Все, нам пора - произнес Кирилл Сергеевич, поднимаясь на затекшие ноги.

- Кира, давай возьмем ее с собой!

- Леночка, она же дикая, хоть и ручная. Она не сможет жить в твоей квартире…

- Ладно, я и сама понимаю - понуро ответила Елена Викторовна.

Кирилл Сергеевич посадил Тоську на ближайшую сосновую ветку, дал ей остаток от ириски и почесал ей за ухом - Мы еще вернемся, не скучай!

Вернувшись в машину, Кирилл Сергеевич достал из портфеля планшет и разместив кристалл в зоне сканирования, включил его.

- Ну что там? - с нетерпением произнес Родион Аркадьевич.

- Точно, это послание от Эдика! Здесь схема устройства и письмо, оба написаны от руки, видимо не было времени.

- Давай с письма начинай, читай в слух.

От волнения у Кирилл Сергеевича в горле застрял комок, он прокашлялся и начал:

” Друзья мои! Прошу у вас прощения, за совершенную мной, глупую и непростительную ошибку. Буду краток, ибо нет времени. Финальное испытание привело к существенно более мощному взрыву, чем я предполагал. Видимо уже скоро, здесь будет группа быстрого реагирования. Если вы читаете это письмо, значит место где я спрятал аппаратуру вы найдете, там же копия подключения, настройки и запуска системы.

Верю, что мы еще с вами обязательно увидимся, поэтому не прощаюсь. Верните людям сердца и свободу. Ваш Эдуард Бауэр”.

Минут пять все молчали, стараясь сдержать нахлынувшие чувства.

- Что дальше? - прервал молчание Родион Аркадьевич.

Кирилл Сергеевич смахнул скупую слезу и ткнув пальцем в планшет, ответил:

- Согласно схеме, недалеко от озера, где мы в прошлый раз купались, он и спрятал свою систему. Вернемся к озеру и заберем.

- Не слишком ли рискованно, там близко его дом, как бы нам на засаду не нарваться?

- Сыграем роль заблудившихся туристов - ответил Кирилл Сергеевич и машина тронулась с места. Они подъехали к дорожке ведущей к озеру и остановились.

- Чтобы нам не совершить какую-нибудь глупость и не проколоться на пустяке, надо продумать возможные форс-мажоры - сказал Кирилл Сергеевич.

- Ты уже что-то придумал?

Кирилл Сергеевич осмотрел пространство вокруг машины и продолжил:

- Давай Родя сделаем следующим образом - ты сейчас направишься к месту схрона, найдешь канистру и будешь ждать нас там, не выходя на дорогу. Чуть погодя, я подъеду задним ходом и если все будет тихо, дам тебе знак. Ты кладешь канистру в багажник, садишься и мы уносим от сюда ноги.

- А как же ты подашь мне знак?

- Задними фонарями стоп-сигналов, я надеюсь ты азбуку Морзе еще помнишь?

- Вроде не забыл.

- Ну, тогда с Богом.

Родион Аркадьевич вышел из машины, аккуратно закрыв дверь и оглядевшись по сторонам, направился вниз по дорожке ведущей к озеру. Приметой схрона, отмеченной на схеме было поваленное дерево, заросшее кустарником. Пройдя метров сто, Родион Аркадьевич обнаружил это место. Остановившись напротив, он огляделся и прислушался. Со стороны озера и леса, раздавались звуки живой природы не нарушаемые ничем чужеродным ей. Обойдя дерево, он пробрался в заросли, но обнаружил тайник не сразу, настолько Эдик постарался его замаскировать.

Наткнувшись на завал из сухих листьев и веток, Родион Аркадьевич начал его разгребать и обнаружил под деревом, большую пластиковую канистру. Он вытащил ее на ровное место и уселся на нее сверху. Выдохнув с облегчением, стал наблюдать за дорогой сквозь заросли кустов и бурьяна, в ожидании машины. Не более чем через 10 минут, он услышал приглушенное урчание ягуара и шелест покрышек по песчаной дорожке. Машина остановилась в 5-ти метрах от того места, где сидел Родион Аркадьевич, но двигатель продолжал работать на холостых оборотах. Затем задняя дверь распахнулась и вышла Елена Викторовна. Она осмотрелась и пошла к озеру неспешным шагом. Родиону Аркадьевичу вдруг показались излишними такие предосторожности, но он прекрасно понимал, что затея Кирилла из виртуальной, переросла в реальную и запустила механизм.

Теперь любая оплошность может стоить возможно даже жизни. Приходилось терпеливо ждать.

Елена Викторовна спустилась к самому берегу и делая вид, что фотографирует озеро, осмотрела берега. Не было ни души. Постояв еще немного и полюбовавшись пейзажем, она поспешила обратно, сообщив Кириллу, что с этой стороны неожиданных гостей можно не опасаться. Усевшись обратно в машину, она уже хотела доложить о своей разведке, как вдруг со стороны домика Бауэра показалась черная фигура бойца спецназа с автоматом на перевес, который шел прямо на них.

Сердце у Елены Викторовны захолонуло.

- Кира, что делать?!

- Главное не волнуйся и не подавай вида… Мы с тобой туристы, ищем место для пикника.

- Понятно.

Когда боец практически поравнялся с машиной, на дорожке появился второй. Он остановился от них на расстоянии и наблюдал за первым. Кирилл Сергеевич опустил стекло и выглянув наружу спросил:

- День добрый, что-то в округе произошло?

Не ответив на приветствие, боец внимательно осмотрел машину, заглянул в салон, где увидел женщину и подойдя к водительской двери произнес железным голосом:

- В двухстах метрах от сюда, проходит операция спецслужб. Вам необходимо покинуть это место.

- Мы искали место для пикника, разве здесь запрещен отдых? - спросил Кирилл Сергеевич и посмотрел в безликое забрало шлема бойца.

Глядя на дорогую машину, боец понимал, что перед ним не простолюдин и заломить ему руки, просто так нельзя, поэтому прикусив в себе это желание, повторил:

- Вам необходимо покинуть это место.

Он продолжал стоять у водительской двери и ждал, когда машина тронется.

Под тяжелым пристальным взглядом, Кирилл Сергеевич замешкался. Нужно было срочно придумать как подать сигнал Родиону, незаметно для бойца, который как назло стоял и пялился на него. Но тут на выручку, снова пришла его спутница. Елена Викторовна вынула из бардачка большую карту местности и протянула ее Кириллу со словами:

- Дорогой, найди нам другое место для отдыха.

Кирилл Сергеевич выдохнул с облегчением. Развернув большую простыню карты, он закрыл ею руль и колени и делая вид, что ищет новое место, стал педалью тормоза посылать сигнал Родиону.

- У вас, что нет в машине навигатора? - спросил недовольным голосом боец, слегка склонившись вперед.

- Сбоить начал, знаете ли - невозмутимо ответил Кирилл Сергеевич, - Завел уже пару раз не туда, а это проверенный и надежный метод - он похлопал ладонью по карте.

Когда Родион Аркадьевич увидел подошедшего к машине бойца спецназа, то решил, что все пропало и даже мелькнула нехорошая мысль, что Эдик не выдержал “допроса”. Но ничего особенного не произошло. Он слышал разговор друга с бойцом, а спустя какое-то время, увидел как вспыхнули задние фонари. Сначала он не мог поверить, но Кирилл Сергеевич трижды повторил сигнал - “Жди ночь. Иди озеро”. Затем машина рыкнула и выбросив песок из под колес умчалась прочь. Боец пошел следом за ней и поравнявшись со своим напарником, они скрылись за деревьями. Родион Аркадьевич остался один.

Никогда он не думал, что попадет в такую переделку, но как ни странно, ни паники, ни страха не было. Была какая-то опустошенность в голове от внезапно случившегося и противное чувство собственного бессилия.

- Жди ночь. Иди озеро. - повторил он шепотом, послание Кирилла, - Что же он придумал?

Наверняка, что-то придумал - размышлял Родион Аркадьевич и был совершенно уверен в том, что друг его не бросит здесь одного. Оставалось терпеливо ждать. Он посмотрел на часы, было без четверти семь, т.е. как минимум четыре часа придется провести в лесу.

Когда солнце уползло за верхушки деревьев и освещенный солнцем бурьян где прятался Родион Аркадьевич, погрузился в прохладную тень, воздух вокруг него тут же наполнился тонким писком комаров.

Кирилл Сергеевич мчался по лесной дороге, входя в повороты, как заправский гонщик, а его хищный ягуар, казалось только сейчас проснулся, густо рыча и вгрызаясь когтями в дорогу, почуял азарт охоты.

- Лена, посмотри по карте, есть ли к озеру подъезд с противоположного берега? - спросил Кирилл Сергеевич.

Елена Викторовна снова развернула карту и стала изучать местность.

- Да, Кира, есть. Только нужно вернуться на центральную трассу, повернуть к городу, а через два километра свернуть направо. Лесная дорога проходит недалеко от озера, но прямого подъезда к нему нет.

- Спасибо дорогая, это уже пустяки - ответил Кирилл Сергеевич. Он чувствовал, как в груди начинает закипать ярость и решимость довести задуманное до конца. Надо было вызволить Родиона из его ловушки и убираться побыстрей из этого места.

Выскочив на шоссе, Кирилл Сергеевич выпустил на волю дикого зверя и два километра пролетели в одно мгновение. Елена Викторовна не подала вида, хотя ей было страшно, даже смотреть на дорогу и она глядела куда-то вдаль.

Сделав большой крюк, они остановились на лесной дороге, отделяемой от озера небольшим массивом леса.

- Будем ждать темноты - сказал Кирилл Сергеевич и опустил спинку кресла.

Елене Викторовне очень не хотелось сидеть в машине в этот теплый вечер.

- Кира, пойдем к озеру, там и будем ждать темноты. Так не хочется сидеть в машине - умоляюще посмотрела она.

- Я же не могу оставить машину без сигнализации, а если включу ее, вдруг она вой поднимет на всю округу, нам этого только сейчас не хватало.

- А давай машину спрячем, зачем ее оставлять у дороги?

- Куда же я ее спрячу?

- Лес здесь не густой, погляди какие прогалы меж сосен, давай ее немного вглубь загоним?

- Погляди на этот пригорок, сяду на брюхо и все.

Елена Викторовна посмотрела на совершенно пологий пригорок и поняла, что Кирилл хитрит.

- А разве у тебя не пневмоподвеска на машине? - спросила она невзначай.

- Во-первых не пневмо, а гидроподвеска.

- Ну прости женщине такую нелепость - улыбнулась Елена Викторовна, - Гидроподвеска.

- А ты откуда знаешь? - удивленно спросил Кирилл Сергеевич.

- Видела как она опускается.

- Какая ты наблюдательная, ничего от тебя не ускользает - ответил он, - Ладно, давай попробуем. Он включил питание, перевел режим подвески на максимум и свернув с дороги ягуар стал карабкаться на пригорок. Меж сосен было действительно довольно ровно и просторно и машина без проблем, углубилась в лес, так, что с дороги ее не было видно.

Достав из багажника походную скатерть, продукты и фонарь, они зашагали к озеру.

В лесу уже стало смеркаться, но до полной темноты еще надо было ждать несколько часов. От места, где они оставили машину, до берега озера, было весьма близко и еще не успев устать от лесной прогулки, они вышли к озеру.

- Надо найти незаметное место, чтобы нас не было видно с того берега - произнес Кирилл Сергеевич.

- А как же Родион нас увидит, если мы спрячемся?

- Вот - и Кирилл Сергеевич показал Лене фонарь, - Все равно до темноты он не выйдет к озеру из своего убежища.

Чуть в глубь леса от берега, в окружении лиственных деревьев росли густые колючие кусты дикой малины.

- Давай здесь? - спросила Елена Викторовна, обойдя их с обратной стороны, - Ничего не видно.

Кирилл Сергеевич расстелил скатерть и вытянувшись лег. Малинник рос на освещенной солнцем небольшой опушке, меж деревьев и земля была сухая и прогретая.

Елена Викторовна присела рядом - Ты хочешь есть?

- Нет, ничего в горло не лезет, а ты поешь, если хочешь.

- Ты не против, если я погуляю немного вокруг?

- Только далеко не отходи, чтобы не заблудиться и у берега не показывайся, вдруг эти черные истуканы опять там появятся.

Довольная Елена Викторовна, взяла фотоаппарат, яблоко и пошла в пологе леса, держась неподалеку от поляны.

Кирилл Сергеевич закрыл глаза и тут же свинцовым грузом, навалилась тяжесть и переживания этого дня. Месяц назад, когда они втроем с Эдиком обсуждали возможные непредвиденные варианты развития событий, они даже предположить не могли, что так все обернется. Циничное отчаяние говорило ему, что случилось страшное и что Эдику в данный момент очень тяжело, а слабая надежда цепляясь за край сознания, пыталась придумать хоть что-то, чтобы не сорваться в пропасть.

Еще и с Родионом неприятность приключилась. Как он там, ни еды, ни воды с собою нет? - размышлял Кирилл Сергеевич. Но больше других в данный момент, занимала его мысль о том, как люди в отсутствии живых сердец, лишенные глубинной воли, так чутко отозвались на его идею, не побоявшись последствий?

Кирилл Сергеевич вдруг явственно ощутил, что в теории Родиона оказался огромный просчет. И хотя все, что он ему рассказал о причинах и следствиях лишения человека живого сердца, все доводы разбивались о поступок Эдика и самого Родиона.

Несмотря на целый город безвольных созданий, лишенных всякой пассионарности, он будто нащупал нечто такое, что остается в человеке, невзирая на отсутствие родного сердца. Это “что-то”, подобно сгустку энергии, которая зарождается и концентрируется силой мысли и размышлений, это некая антитеза всему этому миру, лишенному добра и любви. Нагой духом человек, вдруг говорит - Нет! Что движет им в этот момент?

Что и где в нем, кроме сердца, есть такого, что способно пожертвовать собой для спасения близкого друга или общего дела?

Не хватало знаний, не хватало опыта и некоего метафизического чутья, чтобы окончательно нащупать и описать это “нечто”. С трагическим осознанием для самого себя, Кирилл Сергеевич вдруг понял, что всю свою жизнь потратил на никчемные атомы и молекулы, когда в каждом прохожем мимо человеке, живет целая вселенная, непознанная никем, огромное поле приложения ума.

Он, большой ученый, оказался бессилен, пред этой вселенной и ни что из его огромного опыта, не в силах ему помочь ответить на такой простой вопрос - Что движет человеком на границе жизни и смерти? Что его заставляет делать выбор? Сознательная жертва ради другого, это действо выходящее за границы рационального мышления, это утверждение нечто такого, что обличает весь этот мир вещей и человеческих законов, говоря - Есть закон неподвластный этому миру. Вы лишили меня сердца, но не лишили меня мысли! А мысль - это острая бритва, отсекающая добро от зла и пока она остра, я способен делать личный выбор!

Все силы этого мира брошены на то, чтобы лишить меня мысли, затупить мою бритву. Нас лишали мудрых книг, веры, жажды познаний, нам насаждали чуждые идеи и бросали в жернова страшного тоталитаризма, молотом и наковальней, огнем и мечом выбивали и выжигали в человеке эту несносную тягу к свободе и познаниям. Но как не старались, а настырный одуванчик, вновь и вновь пробивался сквозь асфальт. Они лишили моих друзей сердец, а они вопреки всему оказались выше.

Кирилл Сергеевич приподнялся и сел. Пошарив в кармане брюк, он достал небольшой перочинный ножик и вынув лезвие внимательно посмотрел на него.

- Чтобы нож был острый, нужен абразив…. Чтобы ум был острый, нужны книги и размышления… А что же нужно, чтобы духом был остр человек? Где тот “абразив”, что способен заточить его до состояния жертвенности, чтобы я мог поступить пред лицом смерти, также как Эдик?

Кирилл Сергеевич сложил нож и убрал его обратно в карман.

- Горе от ума - подумал он, - Я знаю как устроен атом, но не знаю как устроен человек.

Слева хрустнула ветка, он обернулся, Елена Викторовна возвращалась с прогулки.

- Леночка, моя апатия сменилась желанием срочно что-нибудь проглотить, давай перекусим, а то, чувствую, что голова отказывается мыслить?

- А как же Родион, мы не будем его ждать?

- Ну мы же пиршествовать не будем, а самое вкусное оставим ему, а он уж потом наверстает. Тем более ему сейчас явно не до еды, как бы он сам не стал пищей для комаров, посмотри пожалуйста, в сумке был реппелент.

Опушка на которой они расположились, еще была освещена заходящим солнцем, а лес вокруг быстро погружался в густые объятия сумерек.

Родион Аркадьевич в ожидании когда стемнеет, изучил всю флору вокруг себя, но ничего съестного не обнаружил. Очень хотелось пить и хотя озеро было довольно чистое, вряд ли бы он рискнул напиться из него. Но намного хуже жажды оказались несносные комары. Сидеть на месте без посторонних шумов и быть поедаемым этими безжалостными кровопийцами оказалось настоящей пыткой. Устав махать руками и ветками, которые не возымели ни какого результата, Родион Аркадьевич вспомнил, что когда то давно спасались люди березовым и сосновым дегтем от всяких летающих тварей. Правда при наличии деревьев добыть деготь не представлялось возможным, тогда уже в отчаянии он стал растирать свежие березовые листья в руках и выделившимся соком намазал кисти рук, шею и лицо. Эффект не получился настолько сильным как если бы он намазался чистым дегтем, но комары хоть и докучали и продолжали лезть в лицо, но кусать перестали. Дожить горожанину до темноты оказалось не так-то просто, но теперь появилась надежда.

Когда таким образом Родион Аркадьевич отделался от главной проблемы, он поймал себя на мысли, что он никогда за всю свою жизнь не испытывал чувства голода и жажды. Хотелось есть, он ел, хотелось пить, пил и всегда вода и пища были доступны. Всего лишь легкое прикосновение алчбы успел он испытать в этот вечер, но успел почувствовать, как она затмевает разум своей животной мощью.

Сглатывая в пересохшем горле слюну, он лишь отдаленно чувствовал настоящую жажду.

Насыщенный волнениями день выбил его из обычного, уравновешенного состояния, но он верил, что Кирилл его не оставит.

Лес уже погрузился в кромешную тьму, но дорога к озеру еще светлела лиловыми, густыми сумерками. Не в силах больше ждать и сидеть на месте, Родион Аркадьевич решил потихоньку двигаться по направлению к озеру. Не выходя на дорогу, а следуя вдоль нее, ориентируясь на лиловый свет, он аккуратно пробирался меж деревьев, благо не было буреломов. Темные силуэты стволов еще были видны и глаза привыкшие к темноте, стали различать даже крупные ветки. Неся в одной руке канистру, а другую держа перед лицом, чтобы не наткнуться невзначай на ветку, он какое-то время шел вдоль дороги, как по ориентиру.

У воды стоял туман и пахло сыростью и рыбой. Гладкая как стекло поверхность озера отражало звуки леса и водных существ, наполняя душу мистическим трепетом. Что делать дальше Родион Аркадьевич не знал, инструкций на этот счет никаких получить не удалось, поэтому он сел верхом на канистру у самого берега и стал ждать. Около получаса он глазел на фиолетовую гладь озера, как вдруг с другого берега блеснул мощный луч фонаря и рассекая молочный воздух, стал шарить по берегу на котором находился Родион Аркадьевич.

- Это Кира! - чуть не воскликнул он, но сдержался. Он встал в полный рост и когда луч наткнулся на него, ослепив ярким светом, он стал махать руками, а затем подняв канистру над головой стал сигнализировать, что она у него. Яркий луч вдруг стал слабее и перестал слепить, но вместо постоянного света стал моргать то чаще, то реже, передавая ему сигнал. Родион Аркадьевич протер глаза ослепленные светом и стал внимательно считывать сигнал.

- Это Кира. Плыви сюда. - прочитал Родион Аркадьевич.

- Как плыви? Ночью? - прошептал он.

Луч фонаря упрямо повторял туже фразу - “Плыви сюда”.

Какой-то ступор и страх сковали Родиона Аркадьевича, который никак не ожидал ночных купаний при луне и при других обстоятельствах, ни за что бы не полез в эту черную бездну. Но выбора не оставалось, он прекрасно понимал, что вернуться домой тем же путем что приехали, не получится, это может привлечь внимание и провалить все дело.

Родион Аркадьевич немного поразмыслив, разделся догола, аккуратно сложив одежду и обувь на канистру и опустил ее в воду, проверив плотно ли закрыта крышка. Вода была очень теплой, жаркий август не спешил сдавать позиции, отсрочив конец купального сезона. Взявшись за бока канистры, Родион Аркадьевич оттолкнулся ногами от берега и бесшумно заскользил по воде. Канистра как спасательный круг, придала вдруг уверенности, что он не утонет на середине озера и немного успокоившись, он поплыл к противоположному берегу, с которого периодически вспыхивал луч фонаря, направляя его в нужное место.

- Родя, ты просто герой! - послышалось с берега, когда до него оставалось несколько метров.

- А медаль мне положена? - спросил, фыркая водой Родион Аркадьевич, нащупывая ногой дно.

- Медали сырные и ордена колбасные тебя уже ждут друг мой…Вылезай, голодный поди? - улыбался Кирилл Сергеевич протягивая руку другу.

- И пить хочу и есть…Аккуратней, вещи мои в воду не урони!

- Леночка - обернувшись, сказал Кирилл Сергеевич, - наш Родя в полном неглиже, будь добра…

- Да-да, конечно! - заулыбалась Елена Викторовна, отводя взгляд в сторону.

Родион Аркадьевич наконец-то выбрался на берег.

- Оботрись, - Кирилл Сергеевич протянул другу рулон бумажных полотенец.

Наспех промокнув с себя воду, Родион Аркадьевич оделся и сказал:

- Ну давай!

- Что давай?

- Вручай свои колбасные ордена!

- Идите сюда, - позвала их Елена Викторовна, - Здесь все готово.

Кирилл Сергеевич подвесил фонарь к шесту, который воткнул в центре опушки, осветив скатерть.

- Всем приятного аппетита! - сказал Родион Аркадьевич и набросился на пищу, запивая закуски горячим, сладким чаем, который ему подливала из термоса Елена Викторовна.

- Ну, братцы и денек выдался! - пробубнил он набитым ртом.

- Ты не спеши, ешь спокойно!

- Хочется побыстрее отсюда убраться - продолжал он, - а то у меня нехорошее предчувствие, что нас могут искать.

- Думаю под покровом ночи, мы спокойно отсюда выберемся.

- А если на въезде в город проверка? Обыщут машину и найдут канистру, тогда все пропало.

- Ты прав Родя, я об этом не подумал…Интересно, почему боец, нас даже не проверил?

- Может действительно, принял вас за туристов? - спросил Родион, прихлебывая сладкий чай, - Что теперь об этом гадать, главное нужно попасть в город и не вляпаться.

Уняв голод и жажду, Родион Аркадьевич повеселел:

- Трогаем?

Собрав остатки еды и скатерть, друзья отправились к машине, следуя за Кирилл Сергеевичем, который освещал путь фонарем.

- Как ты ее сюда загнал? - спросил удивленный Родион.

- А ты забыл, что у меня гидравлическая подвеска?

- Да ты же ей никогда не пользовался?

- Вот видишь, пригодилась, это Леночка свежую мысль подкинула. Представляешь Родик, насколько обыденность притупляет мысль, что даже наглядные решения не видишь перед собственным носом.

Кирилл Сергеевич спрятал канистру в багажник, все расселись по местам и проснувшийся ягуар начал красться меж деревьев. Они выехали на трассу, но Кирилл Сергеевич продолжал неспешно катиться, пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы избежать случайностей при въезде в город.

Машина проехал мост через маленькую речушку под названием Сухая Орлица, как вдруг Елена Викторовна воскликнула - Стой Кира… Останови машину!

- Что случилось?! - спросил перепуганный Кирилл Сергеевич и ягуар встал как вкопанный.

- Сдай пожалуйста назад к мосту, я кажется, кое-что придумала - ответила взволнованная Елена Викторовна.

Не задавая лишних вопросов, Кирилл Сергеевич сдал назад и выехав на середину моста остановился.

- Возьми фонарь, пойдем, кое-что глянем - сказала Елена Викторовна и вышла из машины.

Заинтригованные друзья последовали вслед за женщиной.

- Посвети вниз на реку.

Кирилл Сергеевич включил фонарь на максимальный режим яркости и мощное пятно света упало вниз.

- Я так и думала - сказала она, - Речка, пересохла. Каждый год, в жаркое лето, она пересыхает, потому и называется Сухая Орлица.

- И что с того? - спросил Кирилл Петрович, глядя на высохшее русло речушки, которое было похоже на потрескавшуюся от коросты больную кожу.

- Ты видимо не знаешь, но эта речушка втекает в город в районе Заводских кварталов и впадает в нашу главную городскую реку. Ты там наверно и не был никогда. Так вот, в том районе нет и никогда не было, ни одного кпп и прочих дозорных пунктов, - русло этой реки - единственный путь попасть в город инкогнито.

Шекспировская пауза повисла над высохшим руслом речки.

- Леночка, вы гений! - первым нарушил тишину Родион.

- Погоди, ты предлагаешь въехать в город по руслу речки? - спросил Кирилл Сергеевич.

- Именно. Посмотри внимательно, русло как камень высохла, вся даже потрескалась.

- Кира, у тебя вряд ли найдется лучшая идея - вставил Родион Аркадьевич.

- Ждите здесь - сказал Кирилл Сергеевич и спустившись с моста, аккуратно ступил на высохший речной ил. Верхний слой был гладкий и твердый как керамическая плитка, он попрыгал и потоптался на месте, пробуя, насколько грунт плотен и поднял голову к мосту.

- Родя, она права, русло твердое, как грунтовая дорога.

- Ну что, рискнем? - отозвался из темноты Родион.

Кирилл Сергеевич пустил луч фонаря вдоль русла, осветив его как можно дальше. Местами торчали ветки и черные коряги у берегов, но центральная часть русла, была достаточно чистой. Выбравшись обратно на мост и подойдя к Елене Викторовне, Кирилл Сергеевич произнес:

- Знаешь ты кто?

- Знаю, - улыбнулась жутко довольная собой Елена Викторовна, - Ценное звено!

- Ценнейшее!

Ягуар медленно катился по сухому руслу речушки, хрустя керамическим илом. Уже показались огни города и рабочие кварталы, а Родион Аркадьевич все охал и ахал, восхищаясь смекалкой Елены Викторовны.

Район куда втекала речка, в старые времена был притоном отчаянных бандитов и проституток. Появиться ночью в этом месте для добропорядочного гражданина, означало только одно - быть ограбленным, избитым, а зачастую даже лишить жизни. Теперь этот район выглядел будто вымерший. Здесь было тихо и безопасно, но по-прежнему, также темно и жутковато. Машина въехала в город никем не замеченная.

Елена Викторовна настояла на том, чтобы канистру с аппаратурой оставили у нее дома, обезопасив Кирилла от непредвиденных форс-мажоров. Кирилл Сергеевич доверился женской интуиции и доставив друзей по домам, вернулся к себе в квартиру, уставший от бурного дня. Умывшись и выпив 50 граммов коньяка, он рухнул в постель и заснул крепким сном.

Глава VII

По одному из бесчисленных коридоров башни Корпорации, шел угрюмый высокий мужчина, крепкого, жилистого телосложения, одетый в черный комбинезон на котором ярко выделялась красная нашивка отдела Z. Того самого отдела, к которому обращались за помощью, когда обычные способы дознания подозреваемых, не имели успеха. Он только что вернулся из служебной командировки с Западного побережья, где лично проводил расследование мятежа, произошедшего не так давно и надо же было такому случиться, что в его отсутствие, здесь возник такой переполох.

Вот уже четверо суток некий подозреваемый в подготовки диверсии против Корпорации, находился в его отделе, а результатов допроса было ноль.

Он остановился у двери с табличкой Z-055B и потянул за ручку. Дверь был закрыта, значит внутри, шел допрос. Приложив ладонь к сканеру и введя дополнительный код доступа, он вошел внутрь. Помещение изнутри было отделано звукоизоляционными материалами, поэтому снаружи никогда не было слышно что происходит внутри.

Приглушенный свет освещал угол рабочего стола за которым спал майор отдела, а в другом углу, в спец-кресле дознания, уронив голову на грудь, сидел мужчина, видимо без чувств, так как совершенно не подавал признаков жизни.

Плетнев, так звали начальника отдела Z, хлопнул за собой дверью и майор проснувшись от звука и увидев перед собой мрачного начальника, вскочил и вытянулся в струнку.

- Спишь?! Да я тебя за саботаж, лично к стенке поставлю! - рявкнул Плетнев.

- Третьи сутки на ногах, товарищ полковник - затараторил бледный майор, - Лично провожу…По всем предписаниям, а эта сволочь все одно мычит, а информации ноль.

- Откуда и кто такой, доложи по порядку - сказал Плетнев, усаживаясь в освободившееся кресло майора. Тот кинулся к сейфу и достав дело, стал читать скудную информацию, которую они смогли собрать на подозреваемого. Плетнев курил сигарету и слушая майора, смотрел на мужчину в другом углу. Он сидел пристегнутый к спец-креслу, тело дряблым мешком клонилось вперед, густая борода и волосы были слипшимися от крови, а руки словно плети висели по бокам.

- Ты случайно не перестарался? - спросил он майора, - Он нужен мне живым.

- Да что с ним будет?! - воскликнул майор, - Здоровый кабан!

- А что у него с руками?

- С руками? - замялся майор. С руками действительно перестарался…Но вы даже не представляете, что это за падла такая, все нервы мне истрепал!

- Я вижу - ответил полковник и взглянул пронзительным взглядом на майора, - Четверо суток, а результатов ноль?

Майор стоял мертвецки бледный, видно было, будто его самого все эти дни пытали.

- Что говорят эксперты с места взрыва?

Майор зажмурил на мгновение глаза, будто что-то вспоминал и затараторил:

- Выводы экспертов такие - в связи с тем, что на месте взрыва не были обнаружены следы взрывчатых веществ, есть основания предполагать, что подозреваемый Бауэр разработал устройство, способное произвести взрыв основанный на принципах резонанса.

- Резонанса? - переспросил Плетнев.

- Группа экспертов собрала с места взрыва все до мельчайших фрагментов и буквально по клочкам восстановила это устройство. Вывод однозначный - испытуемое устройство разрушено волновым, резонансным взрывом, но…

- Что но?

- Но управляющая взрывом аппаратура найдена не была…

- Откуда известно, что она вообще была?

- Эксперты! Они утверждают, что то, что они собрали не могло взорваться само собой, обязательно должно быть генерирующее сигнал устройство. Три раза проводили тщательнейший обыск - ничего.

Плетнев почувствовал, как что-то недоброе, пронырливой крысой прошмыгнуло куда-то вглубь, ускользая от его сознания, а он очень не любил крыс.

- Майор, ты хоть понимаешь, кто попал к тебе в руки?

Майор часто моргал заспанными, слипшимися глазами, не зная что ответить.

- Перед тобой майор, бывший сотрудник передовой лаборатории, по производству новейшего программного обеспечения и оболочек. И этот, оказавшийся изгоем человек, разработал нечто, что способно взорвать все, где только есть компьютерные сети.

Майор молчал.

- Ты болван майор. За четверть века моей службы, интуиция меня никогда не подводила, а сейчас она мне говорит, что если мы его не расколем, то случится, может кое-что посерьезнее бунта на Западном побережье.

Плетнев закурил новую сигарету.

- Что удалось вытянуть из него на данный момент?

Майор оживился.

- Когда он поступил к нам в отдел, после предварительного дознания, то я протокол хотел выбросить в мусорное ведро, поскольку он был пуст. Тогда им занялся я. Телесные меры не возымели никаких результатов, он орал, стонал, матерился, но ничего толком узнать не удалось. Тогда я применил к нему химические средства и он заговорил… Только все, что удалось узнать, это пара имен его вероятных сообщников - Кира и Тоська.

- Женское имя Кира я слышал - ответил Плетнев, а что это за имя - Тоська?

- Считается, что имя Тося, это уменьшительная форма от - Антонина - ответил Майор, но есть еще предположения, что это может быть и Таисия и Анастасия. Мы перерыли все базы и возможные его связи со времен юношества, но женщин с такими именами не нашли.

- Так может это не настоящие имена? И с чего вы вообще решили, что это сообщницы?

- Под действием спецсредств, он постоянно твердил одну и ту же фразу - “Кира, схема у Тоськи”.

Плетнев резко встал, так, что майор вздрогнул.

- Приведи его в чувства, дальше я сам буду вести допрос.

Майор закрыл папку с делом обратно в сейф и взяв в руки прибор электрического стимулятора, ткнул им в плечо задержанного. Не последовало никакой реакции. Он проверил прибор и снова приложил его к плечу Бауэра…Ничего. Майор взял его липкие, густые волосы, поднял голову в верх и ахнул.

- Ах, ты падла, ты сдохнуть решил, скотина?! - заорал он не своим голосом.

Плетнев подскочил к ним, и одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять, что все кончено. Лицо было иссиня черным - первый признак смерти при искусственном сердце, которое продолжало качать по телу венозную бурую кровь.

- Я сгною тебя в застенках! - захрипел от ярости Плетнев, поднимая взгляд на майора.

Майор заикаясь, божился, что все делал по регламенту допросов, не нарушая дозы веществ, вводимых допрашиваемому.

- Так чего же он у тебя сдох?! - продолжал орать Плетнев.

- Может инсульт, товарищ полковник? Точно, инсульт! Кто же знал, то?!

- Что теперь делать я тебя спрашиваю?! Неужели кроме двух имен нет больше никаких зацепок, не может быть такой идеальной чистоты, должны же они были хоть где-то наследить?

Майор вдруг схватился за голову - Есть еще кое-что, хотя мы посчитали, это не существенным…

- Говори же!

- Спустя два дня - начал майор, запинаясь - недалеко от дома Бауэра была обнаружена машина. Сначала ее увидел Глаз, но она не останавливаясь и не подъезжая к дому, проехала мимо и скрылась в лесу. Диспетчер, несший вахту у Глаза, посчитал, что это посторонняя машина. Но спустя полтора часа, она была обнаружена бойцом спецгруппы, который делал обход территории. Она стояла метрах в двухстах от дома задержанного, на лесной дороге ведущей к местному озеру. На вопрос бойца, что они тут делают, они представились туристами.

- Кто они?! - рявкнул Плетнев.

- Женщина и мужчина - поправился майор. Боец попросил их покинуть место проведения операции и они уехали.

- И все?! Он даже не выяснил кто они такие?!

Майор почувствовал, что ему светит как минимум разжалование.

- Придурки, идиоты! - орал вне себя полковник, - Это же азы начальной школы! С кем я работаю?!

Переведя немного дыхание, он спросил:

- Боец хоть что-нибудь полезное сказал?

- Единственное, что он запомнил, это модель автомобиля - темно-синий ягуар.

- Проверили?

- Дело в том, что вместе с Глазом над домом Бауэра, мы установили дополнительную проверку на всех въездах в город, сквозь нас ни одна мышь не проскочила бы, не то, что машина. В общем… не въезжала машина этой марки и цвета в город, это точно. Возможно они до сих пор еще где-то за городом.

- Нет, майор, ты точно пойдешь у меня кормить клопов, раз ты такой идиот - холодным тоном произнес Плетнев. Сколько по твоему в городе, темно-синих ягуаров?

Майор встрепенулся - Разрешите действовать?! И поймав взгляд полковника, выскочил за дверь.

Комната допросов погрузилась в глубокую тишину. Плетнев постоял еще пару минут о чем-то думая, а затем набрал на внутреннем коммутаторе номер.

- Отдел утилизации, - послышалось в динамике.

- Плетнев на связи. Пришлите в Z-055B сотрудников… Пусть уберут тело и вычистят помещение.

- Есть.

Плетнев закрыл дверь и отправился к себе в кабинет. Единственная, оставшаяся зацепка, это был ягуар, хотя нельзя было исключить вариант того, что это действительно были простые туристы. В таком случае нить обрывалась и оставалось ждать либо прокола заговорщиков, либо их удара.

- Опоздал - подумал Плетнев, - самую малость. Он подошел к окну. Город плыл в жарком мареве, но уходящее лето нехотело отпускать его. Элитный район в центре которого находилась башня Корпорации, был как на ладони и Плетнев, любил, взяв бинокль и усевшись в кресло напротив окна, побродить взглядом по улочкам и домам. Рядом с башней, на небольшом отдалении находилось двухэтажное здание операционного центра архива Корпорации. У входа в здание, на парковочной площадке стоял единственный автомобиль, который вряд ли привлек внимание Плетнева, будь он затерян среди других авто. Глубокий темно-синий цвет кузова сиял свежевымытыми боками и крышей на ярком солнце. Из далека было сложно определить марку автомобиля, но заинтересованный Плетнев, достал из ящика стола свой любимый Никон и наведя фокус на место стоянки авто удивленно пропел:

- Ягуар…Темно-синий…Совпадение?…

Машина стояла к нему боком и разглядеть номера не было возможности. Плетнев пошарил взглядом вокруг здания и не обнаружив ничего подозрительного, набрал майора.

- Срочно, зайдите ко мне в кабинет.

А в это время, на втором этаже операционного центра, в одном из хранилищ технической информации, оснащенной доступом в электронный архив Корпорации, мужчина и женщина аккуратно двигали металлические стеллажи и стол.

- Лена, погоди, так не пойдет - сказал запыхавшийся Кирилл Сергеевич, - из прохода видно. Елена Викторовна вышла в проход между стеллажей и взглянула на рабочий стол архивариуса - Действительно видно.

- Давай стол вообще не будем трогать, чтобы не привлечь чье-либо внимание?

Кирилл Сергеевич немного подумав, ответил:

- Что если нам сдвинуть вот эти два стеллажа один относительно другого так, чтобы за этим стеллажом в углу, образовалась ниша?

Елена Викторовна заглянула за стеллаж - А влезет?

- Попробуем…

Они аккуратно подвинули стеллаж, за которым образовалась небольшая ниша. Со стороны прохода, там, где мог появиться нежданный работник центра, это выглядело совершенно естественно.

- Подай мне трость - попросил Кирилл Сергеевич. Вот так…- произнес он, устанавливая ее в самый угол, таким образом, чтобы голова василиска была направлена на полку стеллажа, на которую он установил амплитудно-резонансный анализатор. Полкой ниже, он установил компактный компьютер с программой разработанной Эдиком и соединил их вместе.

- Теперь самое главное - сказал он, обращаясь к Елене Викторовне, - покажи, где здесь сети доступа?

- Вот здесь, гляди, прямо за столом, внутренняя сеть Корпорации, а за телеэкраном, сеть Интернета городского транслятора.

Кирилл Сергеевич соединил их соответствующими кабелями с компьютером и включив в сеть, активизировал все устройство. Компьютер обработал состояние анализатора и вывел на экране, отсутствие сигнала устройства.

- Все готово, - облегченно сказал Кирилл Сергеевич, - осталось только заставить руководство активизировать эту дьявольскую вещицу, а уж дальше, Эдик обещал полный автоматизм процесса.

- То есть, все само произойдет, без нашего участия?

- Именно…На то Эдик и гений, все рассчитал так, чтобы мы были в этот момент далеко от сюда.

- Кира, а если теоретически предположить, что именно сейчас трость начнет излучать сигнал, то все случится мгновенно и мы не успеем, ничего изменить?

- Теоретически, да. Но для этого должна быть причина, а ее пока нет. Вот чем я и собираюсь заняться без промедления, так это стать этой причиной, только тебя отвезу к Родиону и обратно в Корпорацию.

Они еще раз проверили хорошо ли скрыты от чужого взгляда компоненты и убедившись, что найти их не так то просто, направились к выходу.

- Трость, анализатор, компьютер, тест подключения…- Кирилл Сергеевич вслух перечислил весь алгоритм подключения, вспоминая, не забыл ли он случайно чего-либо. Сеть внутренняя, сеть эфира, вроде все, да?

- Не волнуйся, все подключено!

Они вышли из здания и у самой машины, остановившись еще на какое-то время, разговаривали, не подозревая, что в эту самую минуту за ними наблюдает начальник отдела Z.

- Где-то я его уже видел - прошептал Плетнев, пытаясь подстегнуть свою память, которая редко его подводила. Эта дурацкая шляпа закрывала пол лица лишая возможности полностью разглядеть мужчину стоящего у ягуара.

В этот момент в кабинет вошел майор и отчитавшись о проделанной работе протянул начальнику список владельцев темно-синих ягуаров.

- Полюбуйтесь майор! - Плетнев протянул ему бинокль, и указал куда ему глядеть, а сам стал читать сводку.

- Товарищ полковник - произнес удивленный майор, разглядывая людей у автомобиля, - А не те ли это туристы, которых видел боец?

- Я знаю этого мужчину, - ответил Плетнев, - Никакой он не турист, он известный в городе ученый… О! Вот и он, Рязанцев, точно! - воскликнул Плетнев, найдя в списке владельцев ягуаров его фамилию.

- Это майор, уникальный индивид, по данным официальной статистики, это последний в городе взрослый человек с живым сердцем.

- Не может быть?! - поднял удивленно брови майор, - как же Корпорация допустила такой промах?

- В те годы, когда Рязанцев категорически отказался от пересадки, еще не было таких строгих законов как сейчас, а спустя годы он стал неприкасаемым. С него сдували пылинки до тех пор, пока он не перешел черту.

- И что случилось? - майор смотрел как ягуар тронулся со стоянки.

- Решили мягко отправить его на пенсию, предварительно опробовав на нем одно новое изобретение.

- К чему такие сложности? - искренне удивился майор, - скрутили бы его за неповиновение, под аппарат пересадки и все дела!

- Тебе майор не понять… Лишить человека сердца или даже жизни - проще всего и не составляет никакого труда, а вот сломить его волю, обернуть ее на свою сторону, сделать его адептом своих идей, вот в чем истинный смысл и символ могущества власти.

Не могло руководство отпустить его на “волю” просто так, но и ликвидировать не хотело, так как он мог еще пригодиться в качестве ученого, поэтому и решили под видом подарка вручить ему жалящего василиска.

- А что это?

- Трость с секретом! Как сейчас помню, торжественное собрание руководства по какому-то поводу, где сам генеральный президент награждал Румянцева ценным подарком - “Ты Кира, наше ученое сокровище - говорил он, - Прими в дар эту ценную трость!”.

- Кира?! - переспросил майор, поворачиваясь к начальнику.

- Кира, Кира, - ответил Плетнев, - сокращение от Кирилл. И вдруг застыл со странным выражением на лице.

- Майор! - закричал он вдруг, - Кира, это не женское имя подозреваемой сообщницы Бауэра, это Кира Рязанцев, его старый друг! Всех срочно поднять по тревоге, я за пульт управления, приказ диспетчерам отследить местоположение машины и Рязанцева!

Майор выскочил из кабинета, а Плетнев, плюхнувшись в кресло за рабочий стол, активировал сигнал тревоги. На огромном экране напротив стола вспыхнули онлайн-камеры отделов слежения, где майор уже раздавал указания.

- Оператор Љ3 докладывает. Автомобиль подозреваемого вне поля действия спутника, пассивный маячок не отзывается, навигатор не активен, отследить направление движения невозможно.

- Личные телекоммуникационные устройства, отследить все, что зарегистрировано на Рязанцева - выпалил Плетнев, во встроенный микрофон на столе.

- Оператор Љ7 докладывает. Все зарегистрированные на гражданина Рязанцева, телекоммуникационные устройства, активны и находятся по адресу проживания отслеживаемого субъекта. Пребывают в статическом состоянии.

- Должна же быть возможность отследить движение машины без санкции на мега-глаз - закричал Плетнев, - У нас нет времени!

- Оператор Љ2 докладывает. Все возможные электронные устройства способные передавать сигнал о движущемся объекте, находятся по адресу проживания субъекта.

- Майор! - вскричал Плетнев, - Ты не заметил случайно, в руках у Рязанцева была трость?

По ту сторону экрана было видно, как напрягся майор всеми жилами, вытянувшись в струнку, будто от него сейчас зависела судьба целого мира.

- Боюсь ошибиться товарищ полковник, точно могу сказать, что в руках у него что-то было, но была ли это трость или что еще, не могу утверждать.

- Запеленговать его через трость мы не можем - обращался Плетнев к майору, как бы рассуждая с ним, - но это наша последняя возможность остановить машину.

- Каким образом? - спросил майор.

- Если предположить, что она рядом с ним в машине, то активировав ее, мы можем спровоцировать легкий сердечный приступ и он сам остановит машину.

- Что для этого нужно?

- Набирай код доступа отдела Y. Вводи - j8k5Ww43S

На сенсорном экране компьютера Плетнева появилось окно подтверждения приказа. Он приложил ладонь и сканер моргнув, отправил заявку.

- Ждем ответа отдела Y и вылетаем на поиски машины - приказал Плетнев, - Ты майор готовь группу и вертолет.

За железным стеллажом операционного центра Архива, вспыхнул зеленый светодиод анализатора и компьютер подтвердив наличие сигнала, включил программу модуляции.

Плетнев подошел к окну и бросил взгляд на пустую стояку, на которой только что находился ключ к разгадке.

- Как-то ловко ускользают они от нас - подумал Плетнев, - не к добру это. Зачем он сюда приезжал? Что ему нужно было в Архиве? Доступа к секретной информации у него все равно нет, а в открытых базах какой прок?

И вдруг он понял! Рязанцеву нужна была сама сеть Корпорации. Как они собирались взломать защиту, было уже не важно.

- Нужно срочно обыскать операционный центр - подумал Плетнев и кинулся к монитору.

Но было уже поздно. Огромная башня загудела как иерихонская труба и задрожала всеми своими стальными жилами каркаса. Мебель заходила ходуном как при землетрясении и на пол посыпались документы и аппаратура.

Последнее, что успел подумать Плетнев, это то, что единственная ошибка Корпорации обернулась для нее страшным возмездием.

Машина Рязанцева отъехала от башни уже довольно далеко, но когда раздалось гудение, весь город ощутил низкочастотную дрожь земли. Кирилл Сергеевич остановил машину и они вышли, не понимая, что происходит. Удивленные прохожие смотрели в сторону башни, откуда доносился нарастающий гул. И вдруг вершина башни, там где был главный транслятор эфира, взорвалась сотрясая ближайшие районы и во все стороны полетели огромные куски бетона и металла, круша под собой стоящие рядом с башней здания элитного квартала.

- Что случилось Кира?! - воскликнула Елена Викторовна, в ужасе прижавшись к Кирилл Сергеевичу.

Стеклянная оболочка башни взорвалась пришедшей волной второго взрыва и небо вокруг, вспыхнуло огнем пожара. Спустя мгновение, где-то под землей, на большой глубине, там где была святая святых Корпорации, произошел третий взрыв. Словно мощным толчком землетрясения тряхнуло город. Посыпались стекла в окнах домов, кто-то, не удержавшись на ногах, упал на мостовую. А башня оседала вниз, словно исчезая в бездне. Гигантское пыльное облако поднялось над правительственным кварталом, скрыв финальную сцену падения колосса. Еще некоторое время был слышен грохот и гул и в один миг, все стихло.

Гробовая тишина повисла над городом и люди в немом ужасе глядели на оседающее облако пыли, пораженные произошедшим.

А Кирилл Сергеевич пребывал в потрясенном состоянии от того, что если бы они задержались в Архиве еще хотя бы на десять минут, то были бы сейчас похоронены под грудой бетонных обломков.

- Твое чисто теоретическое предположение, похоже стало явью и огромное счастье для нас, что мы не оказались там - произнес Кирилл Сергеевич повернувшись к Елене Викторовне.

- Это случайность? - спросила она, глядя на него широко раскрытыми, голубыми глазами.

- Не знаю Лена…Что-то пошло не по плану и что действительно произошло, нам теперь не узнать никогда. Знаю только, что судьба нас опередила, но хоть и неожиданно, но…

Мы победили, Лена…

- Мы победили? - спросила Елена Викторовна, не совсем веря, произошедшему только что. Так внезапно рухнул этот колосс…И теперь будет новая жизнь?

- Обязательно будет. Теперь подрастающее поколение само решит, как им жить.

Они сели в машину и поехали к Родиону Аркадьевичу, поделиться внезапной радостью победы.

Родион Аркадьевич пребывал в жутком состоянии психофизиологического диссонанса, когда взволнованные и возбужденные мысли не находили соответствующего отклика в искусственном сердце. Он сразу же догадался, что что-то пошло не по плану, когда увидел то, что видел практически весь город. Не имея возможности связаться с друзьями, он ходил по квартире, сбивая диссонанс таблетками. Мысль о том, что он может потерять единственных, дорогих ему людей, билась в сознании как колокольный набат.

В первые минуты как рухнула башня, его охватило глубокое чувство раскаяния и облегчения, за все, что он делах на благо Корпорации и во вред людям. Он знал, что будут жертвы, без этого вряд ли можно было обрушить систему, но его не терзали муки совести, ведь когда-нибудь змея должна была начать сама пожирать свой хвост и сколько бы она принесла с собой жертв, никто не знает. Но сегодня она вдруг разом лишилась своей головы. Легкое прозрение коснулось его сознания, говоря ему, что пока человек жив, никогда не поздно стать на другую сторону. И тут Родион Аркадьевич на какое-то время забыл обо всем, что случилось, поскольку его мысли всецело поглотило ясное понимание того, что все его многолетние изыскания, научные труды и разработки, рухнули в одночасье вместе с башней Корпорации, поскольку он на самом себе, испытал в этот момент нечто такое, что действовало вопреки его теории. Вопреки тому, что он был носителем искусственного сердца как и все остальные люди в городе, он осознал, что истинная воля и право выбора, сокрыта не только в сердце человека, но есть еще что-то более таинственное и глубинное, что он упустил в своих поисках. Вопреки собственному безволию, лишенному всякой пассионарности, его волю зажег другой человек, его друг, который зародил в его сознании сомнения в смысле существующего бытия. Доколе можно унижать людей, где граница обезличивания и расчеловечивания? Зачем калечить естество, стерильностью дьявольской морали и почему он стал такой важной деталью в этой машине?

А мораль у дьявола хитра и изворотлива, она дает людям благо и мир, спокойствие и сытость, но забирает намного более ценное - сердца и души. И когда Родион Аркадьевич проникся глубиной истинно происходящего, в его душе зародился протест. Он тогда еще не мог понять, что в тот же самый миг стал на другую сторону, что мысль, обращенная к добру и справедливости, это мысль обращенная к Богу.

Растопчите человека, уничтожьте его тело, но если в нем еще жива мысль, вы не властны над ним.

Родион Аркадьевич вдруг понял, где допустил свою главную ошибку. Человек насильно лишенный сердца, не лишался истинной свободы воли, по причине вопиющей несправедливости, которую Бог не мог допустить. Но в тоже время удивительно было то, что наличие живого сердца еще не давало человеку ни силы духа, ни возможности принятия волевых решений, если оно всецело было привязано к этому миру, к страстям и комфорту. То чем оно было наполнено, было причиной поступков человека. А вот где зарождалась самая первая мысль, склоняющая человека в ту или иную сторону, явилась теперь для него прозрением великой тайны.

В человеке как в объекте познания, открылась вдруг бездна тайных сил и целая непознанная вселенная. Словно и не было этих 30 лет трудов и поисков и опять как и раньше, Родион Аркадьевич оказался пред тайной божественного творения, бессильным студентом.

Если бы любому другому ученому, сказали, что все труды его жизни пали прахом, он вероятно умер бы в тот же час, но не в случае с Родионом Аркадьевичем. Словно сбросив с себя старую кожу, освобожденный от власти долгого порока, он окрыленный прозрением, чувствовал, что вошел в новую эпоху человеческого бытия, что он знает нечто такое, что стоит всех наук этого мира.

В этот момент раздался звонок и в распахнутую им дверь вошли его друзья, здоровые и невредимые и он кинулся к ним в объятья.

- Все кончено Кира! Теперь будет другая жизнь!

- Что с тобой Родя?

- Мне нужно тебе рассказать, что-то очень важное, но позже, не сейчас, - возбужденный Родион Аркадьевич вел себя как-то странно для человека, сердце которого отмеряло ровно 72 удара в минуту.

- Родя, ты как в молодости, еще до операции, такой же заводной! - удивлялся Кирилл Сергеевич, глядя на друга.

- Потом Кира, потом…Давайте друзья выпьем за нашу победу!

Он открыл бутылку красного вина и разлив его по бокалам, произнес - За новую жизнь!

- За новое поколение с живыми сердцами!

Глава VIII

Разработав план дальнейших действий, друзья решили взять небольшую паузу и ничего не предпринимать, дабы улеглись первые волнения в городе. Нужно было выявить возможные метастазы рухнувшей Корпорации, которые в отсутствии управляющей элиты, могли бы попытаться взять управление в городе в свои руки. Нужно было подготовить всех не причастных к системе, но имеющих вес в обществе людей, для создания нового руководства. Родион Аркадьевич горел желанием начать хоть завтра, но благоразумно согласился выждать время.

Так как телеэфир и Интернет были монополией Корпорации, то они исчезли вместе с ней, лишив привычного досуга, всех потребителей оного, высвободив для них огромное количество времени. Люди собирались во дворах домов, на улицах, у магазинов, обсуждая невероятное событие и строя всевозможные предположения. Среди ученых членов общества ходили мысли, что в ближайшее время, должна появиться новая сила, которая изменит кардинально существующий строй. В среде рабочих царило непонимание и робкое недовольство, тем, что внезапное отсутствие привычного времяпрепровождения, обнажило вдруг всю пустоту их существования, предоставив их самим себе.

Елена Викторовна с удивлением наблюдала, как основными разговорами людей ее района, были не новые открывшиеся возможности, не шанс подрастающему поколению отказаться от искусственных сердец, а сетование на рухнувший, привычный образ жизни, где все было очерчено и спланировано, где не было места “скуки” и прозябанию без “дела”. Со всей ясностью, она увидела глубину поражения общества этой заразой. Древний девиз - “Хлеба и зрелищ”, был актуален спустя тысячелетия, хоть и сменил арену Колизея, на домашние экраны.

Мягкотелость воли и сознания, которые в течении нескольких десятилетий размягчали, словно мясо уксусом, оказались неспособны оценить произошедшее, оказались неспособны к самоорганизации. Пищей их разума всю жизнь был сладкий десерт из ток-шоу, теледебатов и кино-клипов и теперь они испытывали настоящий голод.

Простая реальность жизни, оказалась мерзкой на вкус, как разбалованный сладостями желудок, отвергает пресную и постную пищу, будь она трижды полезна, но требует вновь и вновь любимый десерт. Также и разум людей, требовал привычной ему пищи.

Ей хотелось подойти и сказать - “Люди, теперь вы свободны, с вас сбросили это иго, живите, радуйтесь!”

Но выяснилось, что свобода для них как сырая морковь, твердая и неудобоваримая пища.

Свободу нужно грамотно приготовить и подать, лишь тогда она становится приятной на вкус, потому как в ее естественном виде она никому не нужна.

Елена Викторовна с горечью понимала, что не будет эйфории от сброшенного тоталитарного ига, потому что не будет быстрого прозрения. Как после общего наркоза человеку нужно время, чтобы полностью выйти из него, также и обществу, потребуются возможно годы и десятилетия. Она знала лишь, то, что все они сделали правильно, а время рассудит и покажет, как люди воспользовались своей свободой.

Елена Викторовна шла на встречу с Кирилл Сергеевичем и размышляла о том, почему люди превратно понимают такие понятия как свобода и воля, счастье и радость, добро и зло. Она вспомнила вдруг строчку из когда то прочитанного в Архиве - “Дай мне сыне свое сердце!”.

Отдать всецело свое сердце Богу не получив взамен никаких материальных благ, есть самое пронзительное откровение всей ее жизни. Когда внезапно открывается глубочайший смысл таких простых истин, весь скрытый процесс происходящего в мире становится явным.

Люди добровольно, отдавая свои сердца этому миру, получали взамен блага, комфорт и безопасность. Все достижения этого мира предлагала Корпорация людям, подменяя божественные слова - “Дайте нам ваши сердца и будет вам благо в этой жизни”.

Так ясно она видела сущность этой подмены, что все это комфортное бытие стало в одночасье синонимом проданного сердца.

- Птица, отдай свои крылья и получи взамен сытый вольер - подумала Елена Викторовна, глядя как юркий воробей, подобрав крошку с тротуара, взмыл под козырек крыши.

Город как огромный сытый вольер был набит бессердечными людьми, отдавшими этому миру свои “крылья”.

“Мы победили” - вспоминала она слова Кирилла, но на душе было тягостно. Она свернула с Весенней улицы к бульвару, где должен был ожидать ее Кирилл Сергеевич, как вдруг путь ей преградил сотрудник полиции.

Сердце взволнованной птицей забилось внутри от тревожного предчувствия.

- Прошу предъявить ваше удостоверение личности - произнес офицер, строго и сухо.

- А что случилось? - не зная, какие подобрать слова, спросила она, первое что пришло ей в голову.

- Не волнуйтесь, формальная проверка. - ответил ей офицер.

Елена Викторовна открыла сумочку и стала искать карточку, как вдруг поняла, что забыла ее дома у компьютера, когда оплачивала квартплату.

- Мне жаль, но я забыла документы дома - ответила Елена Викторовна, - Я пожалуй вернусь за ними. И уже хотела развернуться, но офицер остановил ее, придержав за локоть.

- Это не обязательно - ответил он, - Я проверю вас, по сердечному датчику и полез в карман за прибором.

Панический приступ страха сковал ноги и перехватил дыхание. Ей хотелось бежать, но куда? Куда она сможет убежать от офицера полиции?

- Я очень спешу, не могли бы вы меня пропустить? - выдавила из себя Елена Викторовна. Она искала глазами Кирилла, но только лишь для того, чтобы увидеть, что с ним все в порядке. Бежать к нему или звать на помощь нельзя было ни как.

Офицер включил прибор и с удивлением обнаружил, что сигнала нет.

- Ваш сердечный датчик не передает сигнал - сказал офицер.

- Наверно прибор ваш неисправен - ответила, запинаясь Елена Викторовна, - Я пойду, меня ждут.

- Постойте! - уже более строго произнес офицер и в его голосе послышались зловещие нотки. Он включил функцию подавления сердечного ритма, чтобы проверить прибор, как вдруг на экране появилась надпись - Объект серии Synheart, не обнаружен.

Офицер поднял глаза и встретился взглядом с женщиной.

- У вас живое сердце? - произнес он железным голосом, будто женщина напротив оказалась какой-то химерой.

- Это ошибка, ваш прибор вероятно неисправен - залепетала Елена Викторовна, чувствуя, как наворачиваются слезы отчаяния.

- Руки перед собой! - рявкнул офицер и достал из-за пояса наручники.

Слезы брызнули из голубых глаз, выдавая ее окончательно и бесповоротно. Она протянула перед собой дрожащие, бледные кисти и тут же их сковало холодом металла.

- Кира, помоги… - шептала она чуть слышно, а офицер бесцеремонно тащил ее под руку к черному полицейскому автомобилю.

Кирилл Сергеевич сидел на лавке, буквально в пятидесяти метрах от места происшествия и кормил воробьев, не замечая, что происходит у него за спиной. Когда семечки закончились, он поднялся с лавки и стал искать глазами, не идет ли его любимая женщина.

Словно электрическим током его ударило в грудь, когда он увидел, что офицер полиции заталкивает Елену Викторовну в машину.

- Стойте! Не смейте! - закричал Кирилл Сергеевич, но голос захрипел и осекся. Он побежал прямо через газон к уже тронувшемуся автомобилю. В сердце вдруг предательским клином вонзилась боль, ноги подкосились, и он упал на мягкую траву. Перед глазами поплыли размытые силуэты деревьев и людей и он потерял сознание.

Прошло слишком мало времени с того момента, как город лишился корпоративной головы и многие сферы жизни общества еще работали по инерции, выполняя свои функции.

В клинику по пересадке органов, поступила заявка на принудительную операцию и пока Елену Викторовну везли по городу в автомобиле, в спецотделе уже была готова операционная капсула. Остановить в одночасье эту гигантскую махину оказалось намного более сложной задачей.

Сотрудники подчиненных Корпорации ведомств, были вымуштрованными солдатами своей системы, четко выполняющими свои функции и не задающих вопросы.

Женские слезы и наивные просьбы отпустить ее, были в глазах офицера и врачей не более чем проявлением слабости человеческого естества, пытающегося сохранить свое сердце вопреки закону.

А закон говорил только то, что гражданин, сознательно избегающий пересадки сердца, подлежит принудительной операции и штрафу.

Могли ли в отлаженном механизме этого молоха, слова и слезы женщины отменить приговор? Словно раковые метастазы, городские ведомства продолжали свою жизнь.

Елену Викторовну раздели догола, обработали в камере предварительной санации и уложили в операционную капсулу.

Все мысли сжались в одну мольбу - Не надо! Она твердила ее с какой-то обостренной надеждой на чудо, но отчаяние все больше обессиливало волю.

- За что, Господи? За что? - раскаленным жалом пронзал ее один и тот же вопрос.

Ей надели маску и с первым вздохом мышечные спазмы исчезли, тело обмякло и сердце стало биться реже. Полуоткрытыми глазами, сквозь застывшие в них слезы, будто через толщу океана, она видела как закрывается над ней стеклянный колпак капсулы, а яркий свет, продолжал бить в глаза.

- Прости меня Кира…- была ее последняя ускользающая под наркозом мысль и она провалилась в небытие, даже не подозревая, что спустя двадцать минут в такой же капсуле, в соседнем блоке, окажется ее Кира.

Поверженный василиск издыхая, успел нанести удар.

Родион Аркадьевич находился у себя в квартире, когда раздался звонок и ему сообщили, что его друг Рязанцев в реанимации. Он мчался по городу, нарушая правила движения, не понимая, что могло произойти. Когда он очутился в кабинете дежурного хирурга, то был поражен приговором. Кирилл Сергеевич находился в критическом состоянии и третий по счету инфаркт не оставил никакой надежды на восстановление сердца. Требовалась срочная пересадка и добро на нее мог дать только Архангельский.

- Вот, ознакомьтесь - сказал хирург, протягивая Родиону Аркадьевичу планшет, с электронной медкартой Рязанцева. В ней в одном из пунктов было сказано, что в случае критического состояния пациента, решение должен был принять его ближайший друг, Архангельский Родион Аркадьевич.

- Времени крайне мало - произнес хирург, - Ваше решение необходимо прямо сейчас.

- Есть у меня пять минут? - спросил Родион Аркадьевич.

- Только пять - ответил хирург и взяв со стола пачку сигарет, вышел из кабинета.

Родион Аркадьевич закрыл ладонями глаза и опустил голову.

- Пять минут на жизнь или смерть…Могу ли я лишить его того, что он так ревностно берег всю жизнь, невзирая ни на что? Но… Речь сейчас не о принципах…речь о жизни и смерти…

Имею ли я право лишить его жизни ради идеи? Почему я?

Жить с искусственным сердцем, но жить…Или остаться верным себе?

О Боже! - воскликнул Родион Аркадьевич, Простит ли мне Кира потерянное сердце?!

Он открыл глаза, напротив, на стене, висел цветной постер с изображением солнечной лагуны. Настоящая жизнь только начиналась и он не мог, терять друга, он не был готов к этому, его слабость была главным аргументом дать согласие, потому что у него не было ответа на вопрос - Быть или не быть, идеи ради? Он не мог влезть в его душу и оценить все то чем он так дорожил, на что он был готов ради сохранения своего сердца. Не знал даже примерных границ, когда человек выбирает смерть, сохраняя в себе нечто другое, более ценное чем жизнь. Сейчас он был не готов взвесить все за и против, не было времени. Будь его друг в сознании, он возможно принял бы для себя единственно верное решение, но это тяжкое бремя выбора легло на него.

Он еще не знал, что совсем недавно, в соседнем блоке клиники, любимая женщина Кирилла, по глупому, случайному стечению обстоятельств, лишилась своего сердца. Родион Аркадьевич думал о том, что не вправе лишить эту женщину, ее любимого человека, пусть даже такой ценой.

- Для того, чтобы всю жизнь лишать людей сердец, теперешний выбор слишком очевиден - подумал он. Господи, дай нам всем шанс и мне и моему другу! Ведь жизнь это нечто большее? Ведь я еще не мертв, для тебя?!

Если ты слышишь меня сейчас, не в силах я вершить судьбу своего друга, как вершил судьбы других людей… Чувствую будто стою над пропастью отчаяния и покаяния…может это запоздалое прозрение, но оно коснулось моей души, даже не взирая на мое искусственное сердце!

Верю, что еще не поздно оживить свое очерствевшее существо, есть еще во мне нечто такое, что еще умерло для тебя окончательно. Я не знаю что это, но хочу узнать и может мой отчаянный вопль к тебе и есть последний шаг над пропастью? Дай нам шанс пройти над ней, если то, что в нас еще живо, дорого тебе!

Дверь открылась и в кабинет вошел хирург.

- Родион Аркадьевич, вы приняли решение?

Подняв голову, он посмотрел на хирурга и ответил - Он должен жить.

Прошло не более двух часов с момента операции, когда Кирилл Сергеевич очнулся в отдельной палате. Медицина научилась творить чудеса и ставить на ноги безнадежных больных. Стандартные операции были доведены до совершенства, и когда он открыл глаза, первое что он почувствовал, это прилив сил и бодрости.

Он приподнял голову и с удивлением огляделся, увидев сидящего у окна Родиона, который спал, уронив голову на грудь.

- Родя! - позвал он не громко.

Родион Аркадьевич поднял голову и вскочил с кресла, увидев, что его друг очнулся.

- Кира, как ты себя чувствуешь?

- Отлично… А где я? Что-то случилось?

- А ты не помнишь? - спросил Родион, сев у кровати на небольшой стульчик, - У тебя случился сердечный приступ.

Кирилл Сергеевич на какое-то мгновение задумался и вдруг воскликнул:

- Лена! Что с ней, где она?! Я видел, как ее арестовали!

Он вскочил на кровати, но друг его удержал.

- Успокойся, с ней все хорошо…Она уже дома, жива и здорова, я ее видел час назад.

- Ее отпустили?

- Да…

- Но что случилось, за что ее задержали?

- Кира, это совершеннейшая, глупая случайность! Ее остановили для проверки, а у нее не оказалось при себе документов. Когда же офицер решил проверить ее сердечный датчик, то выяснилось, что она - уклонист.

- Только не это…- прошептал Кирилл Сергеевич, - что с ней сделали?

- Ее обязали к принудительной операции…Ты же знаешь закон…

Кирилл Сергеевич обхватил голову руками и замычал сдавленным голосом.

- Не казни себя, это роковая случайность…

- Я думал мы победили Родя, что начнется новая жизнь… а теперь все кончено…

Родион Аркадьевич снял очки, протер их краем рукава и спросил:

- А как же я, для меня тоже все кончено?

Кирилл Сергеевич не сразу понял, что имел в виду его друг.

- Я надеялся, хоть что-то изменить в своей жизни - продолжил Родион Аркадьевич, - остро чувствуя в последние дни что и сам меняюсь, что для меня есть еще место и смысл в новой жизни?

- Конечно есть, я не то хотел сказать - Кирилл Сергеевич протянул вперед руки желая обнять друга, как вдруг почувствовал, что-то постороннее на своей груди. Он расстегнул больничную пижаму и увидел в районе сердца послеоперационный био-пластырь.

- Как…и я тоже? - спросил он совершенно без эмоций.

Родион Аркадьевич тяжело вздохнул.

- Прости меня, если сможешь, но я не мог поступить иначе. Не мог я тебя потерять… Тогда бы я точно потерял смысл дальнейшей жизни… Только с тобой вместе, мы сможем дать ей новый толчок.

Кирилл Сергеевич с удивлением смотрел, как его друг возбужденно говорил о том, что жизнь заканчивается лишь с последней мыслью и что еще ничего не потеряно. О том, что странным образом, он изменился за это время и что должен ему о многом рассказать. Что когда он принимал решение, то еще не знал, что Елена Викторовна подверглась принудительной пересадке и что он не мог, лишить ее любимого человека.

Кирилл Сергеевич почувствовал, как удивительным образом, страстно звучащие слова его друга развеяли отчаяние. В них было что-то новое для самого Родиона, что-то такое, чего Кирилл Сергеевич никогда от него не слышал за всю жизнью. Его друг говорил о надежде и возрождении, о вере до последнего вздоха, слова для него совершенно чуждые, но звучащие будто от чистого сердца, от живого сердца, страстно и утвердительно. Когда он закончил и успокоившись сел на стул, Кирилл Сергеевич спросил:

- А как Лена, ты говорил с ней?

- Когда она узнала, что у тебя случился приступ и пришлось сделать операцию, то впала в немоту. Она чувствует себя виноватой, за то, что произошло и с ней и с тобой. Впрочем как и ты. Я привез ей хорошие лекарства для снятия пост-операционного синдрома и депрессии, думаю вам лучше сейчас не видеться.

- Но почему?

- Доверься мне Кира, должно пройти время, может месяц, психологическая травма и чувство вины затянутся и вы вновь будете вместе, а я обещаю, что сделаю все для того, чтобы Елена Викторовна поправилась.

Кирилл Сергеевич встал с кровати и обнял друга.

- Домой?

- Домой.

Глава IX

Спустя двое суток пребывания дома, Кирилл Сергеевич почувствовал как тяжелые переживания и мысли стали возвращаться к нему. В груди ничего не болело, но чувства чего-то чужеродного накапливаясь, создавали психологический эффект отторжения. Родион говорил, что это пройдет и обязал его, принимать лекарства. Временами когда приступы обострялись хотелось вывернуть душу на изнанку и вынуть из себя эту дьявольскую машину, которая создавала внутри пугающую, мертвецкую пустоту.

Надо было чем-то занять мысли, но из головы не выходило беспокойство о Лене.

- Все так внезапно и глупо произошло - рассуждал Кирилл Сергеевич, бродя по своей просторной квартире из комнаты в комнату. Неужели случай, может все отобрать?

Может поэтому, люди так суеверны, что безумно боятся фатальной силы рока, перед которой они совершенно ничтожны? Но если в нем нет никакого смысла, то это глупее глупого.

В голове рождались вопросы, на которые он не знал ответов. Не свойственная для ученого праздность ума, была хуже любой болезни, поскольку ввергала в умственный анабиоз, поэтому он как охотничий пес взявший след, вцепился в эти мысли.

Раньше все было проще - руководство ставило задачи, а он их решал, совсем другое дело занять свой разум в отсутствии всяких задач. Остро начинаешь ощущать бесполезность прошлых достижений, когда вопрос требующий найти на него ответ, состоит не в атомах и бозонах, а в простой фразе - Что такое случай?

Каким то шестым чувством он понимал, что есть метафизика рока и она противостоит Богу. За роком, неосознанный страх внезапных потерь и он противен божественному устройству мира. За ним тот, кто держит род людской в постоянном напряжении и страхе, издеваясь над ним и глумясь.

Нащупав узкую дорожку, впотьмах собственного сознания Кирилл Сергеевич вновь и вновь терял ее, сбиваемый сутолокой мыслей. Он чувствовал себя беспомощным студентом, которому из всех экзаменационных билетов достался тот единственный, который он забыл выучить.

Чтобы упорядочить свои мысли, он решил заняться генеральной уборкой в квартире. Правда убирать особо было нечего, поэтому он занялся ревизией ящиков, стеллажей и полок. Добравшись до своего кабинета, Кирилл Сергеевич решил освежить в памяти свое собрание книг и найдя лестницу, полез на верхние полки стеллажей.

Некоторые давно забытые книги, которые вдруг захотелось перечитать, он снимал с полок и складывал на рабочем столе. Большой, цветной подарочный альбом шедевров художественного искусства он тоже отложил, намереваясь развлечь себя.

Начинало вечереть. Город кутался в сиреневую вуаль сумерек, а переулки постепенно наполнялись свежим ароматом вечера, который постепенно густел, заполняя все вокруг чернильной тушью ночи.

Кирилл Сергеевич подошел к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Где-то внизу еще царствовала суета, но чем выше от земли, тем отчетливее ощущалось замедление времени, словно в суету города подмешали какой-то загуститель. Чем выше, тем медленнее оно текло, превращаясь во что-то предвечное над облаками, свободными от забот и суеты.

Мысли Кирилл Сергеевича нарушил старый, бронзовый колокольчик, стоящий на рабочем столе и упавший вдруг на пол, сдвинутый к краю книгами. Кирилл Сергеевич подошел к столу и подняв его, позвонил. Воздух наполнился легким, радостным звоном, распугавшим таинственные сумерки, окутавшие кабинет. Кирилл Сергеевич позвонил еще и еще. Подойдя к окну, он позвонил перед собой, словно хотел поделиться им с другими и вдруг поймал себя на мысли, что ни разу в жизни, с самого рождения, не слышал настоящего колокольного звона. В городе не было ни одного храма.

Он стал вспоминать некоторые даты истории и к своему удивлению обнаружил, что последний храм в городе, снесли за 50 лет до его рождения, то есть, вот уже больше 100 лет, город не слышал колокольного звона. Он стал рыскать взглядом над городскими кварталами, в надежде увидеть золотые купола, но это было бесполезно.

- Сто лет назад, малая кучка дерзких негодяев лишила город последнего храма, немудрено, что спустя 70 лет нас стали лишать живых сердец. Промолчав тогда, мы промолчали сейчас. Сначала нас лишили духовного сердца, а затем физического.

Сто лет город пребывал в коме, как больной, подключенный к аппарату.

- Городу нужно новое сердце - новый храм! - произнес Кирилл Сергеевич и хотел, было звонить Родиону, чтобы поделиться с ним своим открытием, как в дверь вдруг позвонили.

- Привет, а я только собрался тебе звонить, а ты тут как тут! - радостно приветствовал Кирилл Сергеевич своего друга.

- Не скучаешь?

- Мне надо с тобой поделиться кое-чем.

- Очень интересно - отвечал Родион Аркадьевич, проходя в кабинет, - Кофе не угостишь?

- Обижаешь! Проходи, устраивайся, я сейчас.

Через какое-то время Кирилл Сергеевич вошел в кабинет с двумя чашками дымящегося кофе.

- Что это ты здесь затеял? - спросил Родион Аркадьевич, указывая на стопки книг разложенных вокруг.

- Надо было занять чем-то голову, вот решил освежить в памяти, что у меня есть.

- Это хорошо, я кстати тебе кое-что принес интересное, как раз, чтобы занять голову - ответил Родион и протянул другу толстую папку.

Кирилл Сергеевич включил в кабинете свет, в котором уже практически стемнело, и удобно расположившись в кресле напротив друга, открыл папку.

В папке была толстая стопка печатных, не подшитых листов, видимо никак друг с другом не связанных.

- Что это? - спросил он.

- Это Кира, то, что у меня случайно сохранилось от моих многолетних изысканий, когда я занимался штудированием древней литературы. Может они тебе пригодятся или будут хотя бы интересны. Мне кажется, там есть достойные вещи.

- Спасибо, завтра и займусь - ответил Кирилл Сергеевич, отхлебывая горячий кофе.

- Я гляжу, ты сегодня в хорошем расположении духа? - спросил Родион Аркадьевич, глядя на спокойное лицо друга.

- Честно говоря, сам не знаю. Мысли мечутся в голове, ищут чего-то и не находят. Ничего не болит, но тошно как-то и муторно. Я бы хотел сказать, что хочется выть с тоски, только похоже ее вырезали вместе с сердцем. Наверно я похож на серое, безликое существо?

- Нет, не похож, но я прекрасно тебя понимаю… А ты не помнишь Кира, как ты влюбился в университете в одну девчонку, ох как ты страдал по ней?!

Кирилл Сергеевич ненадолго задумался.

- Когда это было Родя! Я уж и не помню толком.

- А я вот себя, очень хорошо помню - ответил Родион Аркадьевич. Мне тожеповезло влюбиться до того, как я сделал операцию. На всю жизнь я запомнил это разъедающее чувство тоски и отчаяния от неразделенных чувств. А когда я узнал, что она у меня за спиной встречается с другим, словно обухом к земле прибили! Я ведь и решился сразу после этого на операцию, думал, не переживу удара.

- Вот это я припоминаю, как ты терзался - вставил Кирилл Сергеевич.

- Терзался, мягко сказано! Я же тебе уже говорил как-то, что первая волна гражданских, которые пришли к нам на пересадку, были такие же как я, отчаявшиеся и раненые.

Оказалось с синтетическим сердцем гораздо легче жить…Боли нет!

Родион Аркадьевич замолчал, но видно было, что он хочет высказаться.

- Ты можешь говорить мне, все что думаешь - будто предугадав его мысли, сказал Кирилл Сергеевич.

Родион Аркадьевич не знал с чего начать. Слова о его новых переживаниях и чувствах, еще несколько месяцев назад были чужды и для него и для этого мира, они были анахронизмами, поскольку человечество давно изжило их из себя.

- С тех пор как началась эта история, совсем потерял я покой. - начал Родион Аркадьевич. Сплю плохо и постоянная тяжесть в груди, будто вздохнуть не могу. И мысли…безотвязные мысли о том, как я прожил жизнь…что я людям нес не облегчение, как мне казалось, а …Ты понимаешь?

Кирилл Сергеевич молча кивнул головой, не прерывая Родиона.

- Сложно объяснить, что со мной, поскольку обследование показало, что со здоровьем все в порядке, но какая-то внутренняя лихорадка не дает покоя. Ощущения похожи на те, что испытывает загноившаяся рана, которая вот-вот, прорвется гноем. Хочется исторгнуть из себя старую жизнь словно гной и начать заново, но я не знаю как. Мне нужен катарсис Кира, иначе я сойду с ума…

Все эти месяцы Кирилл Сергеевич был занят своими заботами, что ничего особенного в состоянии друга не замечал и только сейчас он буквально почувствовал в его голосе отчаянную мольбу о помощи.

- Я знаю Родя, что катарсис немыслим без покаяния…

- Но как?! - воскликнул Родион Аркадьевич, - Я хочу, я жажду этого как глотка чистой воды… Как Кира?!

- Похоже ты вовремя сегодня зашел, поскольку я хотел с тобой поговорить об одном важном деле.

Родион Аркадьевич приготовился внимательно слушать.

- Не только нам с тобой, а всем людям, всему городу нужен катарсис, нужно покаяние. Меня Родя сегодня будто осенило - сколько лет мы живем в страшном забвении! Но самое главное не в этом…

Кирилл Сергеевич взглянул на город, зажигающий огни.

- Взгляни, ни одного храма, ни одной маковки нет в этом городе… Он просто мертв!

Сто лет назад этому городу удалили сердце и с тех пор мы калеки…духовные калеки.

Родион Аркадьевич отставил чашку и подошел к окну.

- Надо Родя, дать городу новое сердце, возродить храм, чтобы лился над городом колокольный звон и может это и будет для всех нас, общим покаянием?

Родион Аркадьевич ходил по кабинету взад и вперед, потом остановился и глядя поверх очков, произнес:

- Кира, ты гений!

Кирилл Сергеевич махнул рукой.

- Я серьезно…Только вот чего я не пойму, как в нашу жизнь ворвались такие перемены, почему сейчас, почему мы?

- Не знаю Родя, может, время пришло?

- Какое время?

- Время прозрения и покаяния. Василиск пал и нам теперь строить новую жизнь.

- Строить…- протяжно произнес Родион Аркадьевич. И все таки, ты гений Кира, теперь я знаю, что мне делать, я буду строить!

- Что строить? Куда ты засобирался неугомонный?

- Я еще сегодня обещал проведать Елену Викторовну, чем ее угостить, что она любит?

- Подари ей от меня хороший букет цветов, а сладости на твое усмотрение.

Окрыленный новой идеей, Родион Аркадьевич выскочил за дверь и Кирилл Сергеевич снова остался один.

- Что нужно людям для счастья? Идея! Главное чтобы идея была светлой - подумал он, возвращаясь в кабинет, чтобы продолжить книжный разбор.

- Но не просто идея…Великая идея! А что может быть в мире выше, чем идея служения Богу? Может действительно, настало время прозрений? - удивлялся самому себе Кирилл Сергеевич.

Словно шоры стали спадать с умственного зрения, открывая глаза на то, как они жили все эти десятилетия. И тут ему в руки попала книга Сервантеса, про дон Кихота.

- Вот ведь стервец, как точно описал глупости человеческие! - произнес вслух Кирилл Сергеевич и усевшись в кресло, стал листать книгу в которой были чудесные репродукции Доре.

- Вся жизнь Кихота, как жизнь человечества, сплошные метания больного рассудка.

Пролистав книгу до конца, он хотел уже закрыть ее, как взгляд упал на финальный монолог Кихота - “Разум мой прояснился, теперь он уже свободен от густого мрака невежества, в который его погрузило злополучное и постоянное чтение мерзких рыцарских романов. Теперь я вижу всю их вздорность и лживость и единственно, что меня огорчает, это что отрезвление настало слишком поздно и у меня уже нет времени исправить ошибку и приняться за чтение других книг, которые являются светочами для души”.

Кирилл Сергеевич закрыл книгу и взглянул на стопки книг на столе, которые он отложил, чтобы перечитать.

- А есть ли у меня время на все это? - подумал он.

Подойдя к книжным стопкам и окинув взглядом тысячи страниц, он стал убирать их обратно на стеллажи, словно отрезвленный одним лишь прочитанным абзацем. Убрав книги обратно, он достал ту, что досталась ему от родителей.

- Нет времени…Больше нет - произнес он и пошел в гостиную.

Но чтение никак не шло. Атмосфера была слишком обыденной. В памяти стали всплывать образы когда-то виденных в старом кино, интерьеров храмов, иконы и свечи. Хотелось окунуться в полумрак таинств, но в его доме никогда не было ни одной иконы, ни одной свечи.

Вдруг он подскочил с дивана и побежал обратно в кабинет. Приставив лестницу к стеллажу, он достал тот самый альбом с репродукциями знаменитых картин и стал его листать. Здесь было целое мировое наследие, начиная с древних времен и до прошлого века. Наконец он открыл страницу, на которой значилось - Андрей Рублев.

На одной странице, во весь лист, было изображение Святой Троицы, на других было по две иконы поменьше.

- Была, не была! - произнес Кирилл Сергеевич и достал из ящика стола канцелярские ножницы.

Вырезав аккуратно три иконы из своего дорогого альбома, он принялся искать подходящий для основы картон. Не найдя ничего путного, он снял со стены в кабинете две старые репродукции в рамке и разобрав их, вынул картонную вкладку. Вырезав картон по размеру изображений, он приклеил на него репродукции икон, а сзади сделал из картона треугольные упоры, чтобы они могли стоять вертикально.

Свечей в доме не водилось, как и мышей, интересно, чему бы он больше удивился, обнаружив у себя дома, церковную свечу или мышь? Но тут он вспомнил, что кроме свечей в храмах зажигали масляные лампады. Естественно как и свечей, лампад в доме не было и нужно было ее сделать самому. Из наиболее подходящих по объему, оказались нефритовые пиалы, льняное масло которое Кирилл Сергеевич любил добавлять в салат, нашлось в холодильнике, оставалось сделать фитиль. Пришлось пожертвовать кисточкой от диванной подушки. Срезав один жгутик, он продел его в трубочку скрученную из пищевой фольги и обернув большой канцелярской скрепкой, опустил кончик в пиалу с маслом. Достав из табачного ящика зажигалку, он поджег фитиль.

Фитиль оказался излишне большим и начал нещадно коптить. Кирилл Сергеевич задул огонь, протянул фитиль вниз, оставив лишь самую малость, и зажег снова.

- Отлично! - произнес он, глядя как новоявленная лампадка, засияла тихим, ровным светом.

В углу кабинета, над невысоким, узким пеналом, висела полка с различными сувенирами и статуэтками. Убрав их в пенал и протерев полку от пыли, Кирилл Сергеевич расставил репродукции икон в угол, большую посередине, а маленькие по бокам и аккуратно, чтобы не расплескать масло, поставил лампадку у большой иконы.

За окном уже совсем стемнело. Кирилл Сергеевич подошел к двери кабинета и выключил свет. Темная река ночи, сдерживаемая до того, ярким светом люстры, хлынула в комнату и мгновенно затопила все пространство вокруг.

Кирилл Сергеевич обернулся. В углу, робким светом горел огонек лампады, освещая стоящие рядом с ним иконы. Ему казалось, еще чуть-чуть и тьма поглотит этот слабый лучик света, таким беззащитным он казался в окружавшей его ночи. Но словно невидимый барьер, светящейся сферой укрыл его, отодвинув власть тьмы.

Кирилл Сергеевич подошел к полке.

В свете лампады, репродукции икон словно ожили. Освещенные мягким светом, на Кирилл Сергеевича глядели божественные лики, от которых словно из древности пахнуло мистикой и удивительным свечением. Он стоял в немоте, освещенный этим мистическим светом и не мог отвести взгляда, а лики с золотыми нимбами спокойно взирали на него из глубины веков, постепенно наполняя душу легким трепетом.

Будто утомленный штормами парусник, он нашел вдруг тихую гавань для своей души.

Он стоял как пред целой вселенной, беспомощный и онемевший от ощущения своей ничтожности. Величие собственного ума и эго, исчезло куда-то, преклонившись, пред малым отражением божественного света. Что же тогда есть Бог, коль скоро душа так легко откликается на изображенные лики?

Он стоял очарованный и потрясенный, не зная ни одной молитвы и не находя нужных слов, Кирилл Сергеевич с горечью осознал всю свою духовную наготу и нищету. Как стыдно стало ему за свою жизнь, потраченную на опыты этого мира, который оказался лживым обманщиком. За спиной было пусто и ничего из нажитого, не нужно было для общения с Богом, а того что нужно, того и не было.

Да и что нужно, он тоже не знал. Он стоял застигнутый врасплох, как беспутный сын, оказавшийся внезапно пред отцом, незнающий что ответить в свое оправдание.

Кирилл Сергеевич глядел на лики, которые будто вопрошали его о чем-то - С чем ты пришел ко мне сын мой? Что хочешь сказать мне? Что хочешь спросить?

Ему хотелось и спросить и сказать и говорить, говорить, говорить… Но потрясенный внезапным прикосновением Бога, душа замерла в блаженном восторге.

Тут он вспомнил, что в его Библии, есть в конце книги псалтирь, где он видел стихи, похожие как ему показалось на молитвы. Он сходил в гостиную и забрав книгу, вернулся в кабинет. Найдя в содержании псалтирь, он открыл первую страницу и негромким голосом начал читать:

“Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей”.

Он прочел одно предложение и замер потрясенный новым чувством.

С икон, словами этих строк он услышал обращение Бога именно к нему,

прямо в его душу - Что скажешь в свое оправдание?

В районе сердца, там где теперь билось Synheart-5, что-то вдруг резко кольнуло. Он вспомнил свою бурную молодость, первые крупные гонорары, безумные ночи в клубах и многое другое, такое, что давно было забыто и тихо пребывало на дне души.

И вдруг неведомая сила, его же собственной памятью, выплеснула на поверхность эти воспоминания и так они показались, ему омерзительны, что к горлу подкатил комок.

Никто не видел его чувств и мыслей, но хотелось провалиться со стыда под землю, потому что спокойно продолжали взирать на него лучистые, светлые лики, а он стоял пред ними как пред судьей и точно знал, что все его тайники души ему известны.

Восторг и стыд, боязнь и радость, страх пред неизведанным и надежда, все было настолько сильными, новыми чувствами, потрясшими душу и разум, что Кирилл Сергеевич не смог дочитать до конца даже первый псалом. Он опустился в кресло в каком-то изнеможении и закрыл глаза. Восторженный дух и трепетная душа, оказались намного моложе его физического возраста. Он чувствовал себя молодым мальчишкой, которому распахнули запертую до того дверь в неведомый мир. Он пугал своей неизвестностью и таинственностью, но манил душу истинной свободой бытия, новыми прозрениями и новым смыслом жизни.

Так сидя в кресле, Кирилл Сергеевич и заснул, пока восходящее солнце не пробудило его от удивительных снов. Встав с кресла и скрипя затекшей спиной, он подошел к лампадке и задул огонек. Заря разгоняла над городом туман, который прятался от лучей солнца в углах и переулках. Прогоняя ночные страхи, пробуждало оно город к новой жизни и в это утро, Кирилл Сергеевич как никогда, чувствовал это.

Глава X

Сентябрь уже вовсю властвовал над летом, хотя было еще очень тепло и солнечно.

Последние несколько недель, Родион Аркадьевич пребывал в бесконечных переговорах и согласованиях, завершая невероятный архитектурный проект. После разговора с Кириллом, который открыл ему глаза, на то, что город лишили духовного сердца, Родион Аркадьевич загорелся идеей вернуть людям главный храм. Он сидел в уютном парке научного кампуса и ждал на встречу Кирилл Сергеевича, которого всеми правдами и неправдами удалось вытащить из дома на прогулку. Прошло уже три недели как он вернулся из клиники и Кирилл Сергеевич сам понимал, что пора уже выйти из своего удивительного заточения, но ему совершенно не хотелось нарушать то состояние духа, которое внезапно на него снизошло.

Он окунулся в неведомую для него доселе жизнь… Другую жизнь, где мысли и действия подчинены совершенно иной сфере, нежели обычная житейская суета.

Днем он читал папку Родиона, размышляя на богословско-философские темы, а вечером, в кабинете, проводил несколько часов в чтении псалтири и молитве.

Молился он как мог, своими словами, но постепенно они крепли и обретали некое твердое основание. Он чувствовал, что с каждым днем его сознание и душу наполняет устойчивая сущность, несущая с собой покой, умиротворение и осознанность. А прошлой ночью ему приснился удивительный сон и ему захотелось, поделиться с другом своим открытием, поэтому он согласился покинуть свою клеть.

Парк кампуса встретил его шикарными красками осени. Кустарники вспыхнули огнем рубина, на фоне желто-зеленых деревьев, украшая полог парка дорогой россыпью. Было тихо, рабочее время и только он будучи теперь пенсионером, мог позволить себе, гулять здесь в любое время. В конце аллеи он увидел сидящего на лавке Родиона, который вскочил и поспешил к нему на встречу.

- Ну наконец-то наш затворник выбрался на божий свет! - воскликнул Родион Аркадьевич поравнявшись с другом.

- А ты почему не на службе, кстати? - спросил Кирилл Сергеевич протягивая другу ладонь.

- А я Кира теперь пенсионер, как и ты!

- Ты что, на солнышке перегрелся?!

- Ну не совсем пенсионер…Я остался председателем НК, а что касается трансплантологии, то все кончено!

- Что в кругах, все в изумлении?

- Не то слово! Что там было, если бы ты видел! Но ты же знаешь меня…

Родион Аркадьевич немного помолчал и сделал знак ладонью у горла - Вот здесь уже, не хочу больше!

- Чем же ты теперь займешься, я же знаю твою неугомонность?

- А вот это я и хотел тебе рассказать - ответил Родион Аркадьевич, - Давай пройдемся, а то мне не сидится, погода чудесная.

Они пошли по аллее ведущей к декоративному пруду.

- Кира, - начал Родион Аркадьевич, - я хочу сказать тебе огромное спасибо, за то, что ты так кардинально изменил мою жизнь.

- Неужели я?

- Да, да, не удивляйся. С тех пор как началась эта история, я с удивлением наблюдал как твоя судьба и решимость, стали вскрывать мои замурованные, душевные склепы. Они за всю жизнь очерствели, я был уверен, что все так и должно быть в мире. Но Эдик…

Его судьба, последние события произошедшие с вами, словно стронули внутри тяжелый, огромный камень, придавивший душу. Я вдруг почувствовал что становлюсь другим, живым, как в молодости, чувства переполняют меня от желания жить, но я не знал как.

Размышляя о том, как я прожил свою жизнь, я не нашел, ничего, чтобы меня окрыляло и радовало, наоборот, все то, что я делал, явилось теперь в другом свете, будто лодка сознания перевернулась вверх дном и я увидел грязное, заросшее днище своей души.

Все мои достижения и достоинства, превратились в гниль и тлен и стали смердеть вот здесь - и Родион Аркадьевич указал ладонью на грудь. А ты мне снова дал шанс, хоть самую малость загладить свою вину, когда заговорил про храм.

Кирилл Сергеевич внимательно слушал, не перебивая.

- Кира, я решил восстановить в городе главный храм.

- Не больше, не меньше? И ты уже нашел, кто этим займется?

- Займусь этим лично я.

- Ты организацию имеешь ввиду, а деньги?

- Деньги тоже мои.

Кирилл Сергеевич остановился.

-Ты представляешь сколько это может стоить…Это же огромные деньги!

- Конечно, представляю! Пока ты пребывал в затворе, я все посчитал и организовал.

А насчет денег…Деньги пустое теперь, поверь мне. Я перевел уже свой капитал на счет подрядчика и городской архитектуры, правда этого оказалось недостаточно, так что пришлось проститься со своей квартирой и машинами.

- Как?! - удивленно воскликнул Кирилл Сергеевич, - Ты продал свою квартиру, но где же ты теперь живешь?

- Ты забыл, что мне положено служебное жилье в кампусе, вот мой друг, как в старые, времена, когда мы еще были бедны и молоды, я вновь оказался в этих стенах. Но я не жалею. С легким сердцем я расстался со своим богатством…- Родион Аркадьевич смутился, - Если конечно можно было бы сказать про мое искусственное сердце такие слова.

Они подошли к красивому прудику с поросшими ивами вдоль берега.

- Давай присядем, - сказал потрясенный новостью Кирилл Сергеевич.

- Скажи, а как ты планируешь восстановить храм, разве есть чертежи?

- Да, Кира, в архитектурном архиве нашелся полный комплект чертежей главного собора на Воскресенском холме…Удивительное совпадение - добавил Родион Аркадьевич.

- Это грандиозная новость Родя! Я горд за тебя и очень рад… Даже не знаю, смог бы я совершить такой поступок?

- Главное не в этом - ответил Родион, - Я чувствую, что Бог меня простил… Камень упал с плеч и душа словно крылья обрела. Хотел бы от радости пуститься в присядку, да подумают, что Архангельский с ума сошел!

- Так все уже давно решили, что ты с ума сошел, когда узнали, куда ты свое состояние потратил!

- Лучше пусть я буду таким сумасшедшим как сейчас, - засмеялся от души Родион Аркадьевич, - Чем как раньше - умалишенным!

- Интересная игра слов!

- Кира, я приглашаю тебя, на торжественную закладку камня, нового храма.

- Когда?

- Двадцать первого числа, ровно в двенадцать, на Воскресенском холме.

- Обязательно буду…А Лена придет? Как там она?

Родион Аркадьевич мягко похлопал друга по плечу:

- Не волнуйся, все хорошо…Очень хорошо, поверь мне, я не спускал с нее глаз, навещал каждый день и могу сказать тебе как врач, что она в полном психологическом порядке и думаю вам пришла пора встретиться.

- Ты думаешь?

- Поверь мне, если бы ты меня тогда не послушался, то неизвестно чем бы все могло закончиться, ибо психика человека весьма хрупкая субстанция, а чувство вины способно даже лишить его жизни. Теперь же не стоит слишком затягивать встречу, чтобы не произошло охлаждения чувств.

- Ты считаешь, что с нашими новыми Synheart, мы способны на чувства?

- Не знаю веришь ли ты в чудеса, но я теперь готов поверить во что угодно. Не тяни Кира, Лена тебя будет ждать, а если ты боишься взглянуть ей в глаза, просто доверься Богу. Ведь ты теперь лучше меня знаешь, что случайностей не бывает, а чему бывать, того не миновать.

- Кстати, хорошо, что напомнил, я как раз хотел с тобой об этом поговорить.

Родион Аркадьевич достал пачку сигарет и протянул Кириллу.

- А я больше не курю, бросил.

- Ты же старый курильщик?!

- Больше не хочу…

Родион Аркадьевич посмотрел на пачку и смял ее в ладони.

- Тогда я тоже бросил - сказал он и швырнул ее в урну стоящую у лавки. Я слушаю тебя, о чем ты хотел поговорить?

Кирилл Сергеевич немного помолчал, подбирая слова.

- Когда произошла с Леной и со мной эта внезапная трагедия, я долго терзался болезненными переживаниями из-за глупости случившегося…Из-за некой подлости случая. Неужели, думал я, все в жизни человека так хрупко и непредсказуемо, что разрушить ее может такое глупое стечение обстоятельств?

Я говорил любимой женщине, что мы победили, а следом, такой нелепый удар. Потому я и не знал, смогу ли взглянуть ей в глаза, поскольку обманул ее надежды.

Но случилось то, что я не предполагал. В запертом, отчаявшемся склепе моей души, вдруг кто-то стал открывать одну дверь за другой, выпуская мысли из плена суеверных заблуждений. Я читал твои богословские записи, что ты мне принес, по вечерам читал псалтирь и спустя какое-то время стал понимать, что до этого не был хозяином своих мыслей, они принадлежали Корпорации. А ведь это сила неимоверная, огромная власть над примитивным бытием.

Подумай только Родя, какова сила мысли, если лучшие годы своей жизни мы проживаем в мечтах?

Мы постоянно пребываем там, в будущем, но не здесь, не в настоящем, поэтому когда происходят с нами подобные трагедии, души наши и умы, жестко возвращают в реальное бытие. От внезапной скорби трепещут мечтательные души, потому что в одночасье рушатся иллюзии благополучия, стабильности и защищенности. Но в какой-то момент я понял очень важную вещь - Там где есть случайность, там нет Бога! И наоборот, там, где есть Бог, а он везде, там нет и не может быть случайности. То есть, ничего не происходит с людьми просто так, на все есть причина.

Отворился замок непонимания - Если ты веришь в Бога, ты защищен от любых случайностей, поскольку все, что с тобой происходит, происходит по его воле. Я вдруг совершенно ясно осознал, что то, что с нами произошло, вовсе не злой рок и не глупая случайность, то промысел Божий и тому есть свой смысл, которого я пока еще не знал.

Единственное, что я не мог понять, как дальше я могу любить с искусственным сердцем в груди? Могу ли женщине говорить слова любви, не чувствуя сердечной радости? Если это попустил Бог, неужели он лишил нас самого ценного, того, что и я и она хранили всю жизнь, она под страхом разоблачения, а я под гнетом Корпорации?

То, что я так берег, я потерял и от этого мысли впадали в ступор. Не находя ответа, я в какой-то момент стал в молитвах спрашивать у Бога - Почему?

И спустя какое-то время случилось чудо…

Родион Аркадьевич посмотрел на друга поверх очков.

- Мне приснился сон, в котором я встретил чудесную, светлую женщину. Она заговорила со мной, добрым, нежным голосом и спросила, отчего я печален? Я же ответил ей, что мучаюсь и скорблю о потерянном сердце.

- Не скорби - сказала она, - Твое сердце, это жертва, принесенная для твоего же прозрения.

В этой потере, сакральный смысл обновления… Умереть для старого мира, чтобы родиться для новой жизни, в новом духе. Бог воздаст сторицей, - говорила она, - тому, кто способен отречься от самого дорогого и пойти за ним. Слышал ли ты слова - “Кто сбережет душу свою, тот ее потеряет, а кто погубит душу свою ради меня, тот ее сбережет”? В этом истина потерь, запомни - Потерять, чтобы обрести!

- Но могу ли я любить теперь, с искусственным сердцем в груди?! Как жить дальше?! - воскликнул я.

- Верь, что Господь способен из камней возродить твое сердце - ответила она и исчезла.

Проснувшись Родя, я будто прозрел… Потеря наша, это дверь в новую жизнь, ибо пребывая в старом духе, не смогли бы принять в себя истину!

- В словах великая сила сокрыта - ответил Родион Аркадьевич. Ты рассказал эту историю, а для меня она как откровение вдруг стала. Теперь я верю, все не напрасно!

Двадцать первое сентября выдался тихим и солнечным, впрочем, как и весь месяц.

В Каштановом переулке созрели каштаны и кадушки стали наполняться блестящими, коричневыми орехами.

На Воскресенском холме царило оживление. Много лет уже не видел холм такого стечения народа. Там, где когда то стоял храм, большие строительные машины заканчивали первичную подготовку по расчистке старого и возведению нового фундамента будущего храма. Уже с самого утра, Родион Аркадьевич был на стройплощадке, не в силах усидеть дома. Десяток раз проверив место закладки камня и согласовав организационные вопросы, он возбуждал в остальных, неподдельный интерес своей активностью. Постепенно вокруг площадки стали собираться люди, живо обсуждающие перемены в городе и управлении, говорили о новом строительстве и возможном изменении законодательства.

- Я слышала, собираются отменить детские инкубаторы - говорила одна пожилая дама.

- Как же с детьми теперь будет? - спросила женщина помоложе.

- Разрешат оставлять в семьях.

- Ерунда, - встрял мужчина лет сорока пяти, в рабочем комбинезоне, - Все потеряно бесповоротно.

- Что потеряно?

- Способность воспитывать детей.

- Ничего, научатся - улыбалась добродушно дама, глядя на молодую беспечную девушку, освобожденную от этих забот.

- А я слышала, - продолжила беседу женщина в шляпке, - Что отменят обязательную пересадку сердец, вот где новость, так новость!

- Ерунда, - снова встрял мужчина.

- Да, что вы заладили, ерунда, ерунда?! Мне сказал об этом один знакомый сотрудник клиники трансплантологии. Так и сказал - “Наш руководитель, профессор Архангельский, на научном совете, вынес на обсуждение этот вопрос”.

- А я вам говорю, ерунда! Если вернуть людям сердца, снова преступность поднимет голову, а этого никто не хочет. Как контролировать людей, я вас спрашиваю?

- А вот тю-тю Вам! Когда на совете некоторые ученые задали Архангельскому подобный вопрос, он всех удивил. Оказалось, что выросшие в мирной среде поколения людей, лишенные преступности и насилия, уже не вернутся к старой жизни, поэтому следующие поколения детей, будут воспитывать в среде, где нет насилия. А уж далее, все будет зависеть только от нас, как мы их воспитаем.

- Скажите, - обратилась пожилая дама к мужчине, - Если бы не обязательный закон, вы бы добровольно пересадили себе сердце?

Мужчина почесал затылок, уставившись глазами в пеструю опавшую листву. Он никогда не задавался подобными вопросами, жил как все законопослушные граждане. Даже там, где можно было сохранить малую толику себя самого, обычно побеждал прогресс, со своей бессменной и навязчивой рекламой.

Он взглянул на даму и молча пожал плечами, не находя ответа.

То здесь, то там, люди собирались небольшими группками и обсуждали эти вопросы, споря и соглашаясь и снова споря, но одно было важно, они стали задавать себе такие важные вопросы, ответы на которые им хитро подложила Корпорация. Теперь же нужно было жить по новому и никто кроме них самих не возродит потерянную свободу, если не ответить на вопрос, зачем она человеку?

Родион Аркадьевич с радостью наблюдал за людьми, глядя, как в них просыпается сознание, которое столько лет пребывало в теле-гипнотическом забвении.

Под руководством научного совета, городские организации, на время утратившие контроль из-за безвластия, снова возвращались к работе. В атмосфере города чувствовались настоящие перемены и несмотря на то, что наступила осень, настроение было весеннее, город пробуждался к новой жизни.

Помимо торжественного события, к которому готовился Родион Аркадьевич, сегодня ему еще предстояла одна очень важная миссия. Сегодня он пригласил своих друзей, Кирилла и Лену на торжественную закладку камня, а затем, планировал устроить праздничный обед по случаю воссоединения. Он даже не знал, от чего больше волновался и ловил себя на мысли, что поведение его, не соответствует запрограммированному ритму Synheart.

Он испытывал явные признаки повышенного давления, но сейчас было не до этого.

До начала, оставалось меньше часа.

Проснувшись еще на заре, Кирилл Сергеевич глядя на то, какой чудесный занимался день, решил несколько изменить свои планы и выйти из дома загодя, чтобы совершить свою привычную прогулку, прежде чем явиться к назначенному сроку, на Воскресенский холм.

Уже месяц прошел с того момента, как он затворился своей квартире, практически не выходя на свежий воздух и ему хотелось насладиться утренней прогулкой, до встречи с Родионом.

Все это время Родион Аркадьевич был связующим звеном, между ним и Еленой Викторовной, сглаживая их волнения и переживания, находя удивительные слова поддержки и надежды. Ему казалось, что слушая друга, он чувствует связь со своей женщиной и знает, что она не потеряна. Он был бесконечно ему благодарен за чуткость и участие и за то, что не позволил отчаянию разрушить их отношения.

Отчаяние… Страшное чудовище, пожирающее все на своем пути, чувства, отношения и сами жизни. Каким хрупким оказывается все, что создал человек, если оно попадает под тяжелую пяту отчаяния. Кирилл Сергеевич не знал теперь уже, смог бы он совладать с собой, но на помощь пришел друг и принес с собой лекарство - время.

Время - чудесное снадобье для души и сознания, способное врачевать потери, но также способное уберечь от необдуманных поступков. Именно это и произошло. Кирилл Сергеевич доверился другу и времени и замер в самом себе, сковав свою волю временем, не дав отчаянию, совершить непоправимое.

Время и размышления наполнили его новым чувством. Он понял, что эта женщина нужна ему не взирая ни на что, вопреки всему. Чувство это было уверенным, спокойным и таким основательным, будто тяжелый балласт корабля, уравновесил его душу и мысли.

Окончательно исчезли тревоги и он был уверен, что она тоже его ждет и что час этой встречи очень близок.

Кирилл Сергеевич надел свой легкий осенний плащ, любимую шляпу и уже собравшись выйти из квартиры, вспомнил, что у него нет больше с собой его привычной трости.

- Эка привычка! - подумал он и пройдя, не разуваясь в кабинет, достал из ящика многопредметный складной нож.

Выйдя на улицу, он остановился. Щурясь от яркого солнца, он огляделся по сторонам и направился привычным маршрутом в Каштановый переулок.

В городе витал незримо новый дух, Кирилл Сергеевич жадно смотрел по сторонам, глядя на людей и выражения их лиц, размышляя об удивительных метаморфозах, которые совершает время с людьми. Жаль только, что пожалуй за всю историю человечества они так и не научились ценить его и понимать.

Время может быть бичом для алчных, нетерпеливых и злых, гонит их вперед, стегая словно кнутом, давя под ногами, таких же как они, распаляя в душах жажду быстрой наживы и успеха.

Оно же словно дыхание вечности, превращается в спокойную реку для мудрого человека, останавливая этот безумный бег. Время удивительно мудро и одновременно безжалостно, оно синоним правды и истины, говорящее человеку прямо в глаза - Тебе ни на что не хватает времени? Так знай, что лишен ты покоя, за твое безумие стремлений и похотей! Ты подобен скакуну под седлом хозяина, а хозяин твой - твоя ненасытность, она не дает тебе покоя. Не проси меня остановить мой бег, я бегу вместе с тобой, до тех пор, покуда ты будешь бежать. Хочешь остановиться - сбрось своего наездника и мир вокруг изменится. Так говорит время с тревожным, пребывающим в бесконечной суете человеком, но он не слышит его.

И каким разительным образом изменяется оно, когда человек сбрасывает с себя ярмо безумных желаний.

У времени есть замечательная черта, оно всегда преданно выбору человека, его мыслям и образу жизни. Когда мирское затмевает в человеке божественное, оно становится жестоким истязателем, пытаясь вразумить его. Жестокость в мире - это неосознанный протест души за отречение от Бога.

Время - живая субстанция, по сути, отражение самой жизни, поэтому избитая фраза - “Пойду, убью время”, звучит трагически и зловеще, не двусмысленно говоря, что убивая время своей жизни в бесконечных развлечениях, люди убивают самих себя.

Прекращение телевещания и Интернета вместе с обрушением башни, обнажило сознание людей, предоставив их самим себе. Прохожие и знакомые люди собирались во дворах и на перекрестках улиц, выброшенные из иллюзорного мира в реальный, как птицы разучившиеся летать, ослабшими крыльями своего разума пытались подняться над этой пустотой. Как больной после долгой болезни вновь встает на ослабшие ноги, так люди в этом городе возвращались к осознанной жизни. Город оживал и Кирилл Сергеевич радовался, глядя на них.

Так за размышлениями, он не заметил, как дошел до Каштанового переулка.

В отсутствии привычной трости, ему пришло в голову сделать ее самому, из простой, высохшей каштановой ветки, именно для этого он взял с собой ножик. В переулке было достаточно людно, кто-то сидел на лавках в тени деревьев, которые еще не успели сбросить свои резные листья, кто-то неспешно прогуливался.

Кирилл Сергеевич бродил под деревьями, выискивая глазами подходящую ветку, из которой можно было бы сделать трость.

- Кира! - услышал он вдруг за спиной, до боли знакомый голос. Он резко обернулся.

На другой стороне переулка, стояла Елена Викторовна. Она была в светлом плаще, с непокрытой головой, непривычное, аккуратное каре и блеск взволнованных, голубых глаз.

- Леночка! - чуть слышно промолвил Кирилл Сергеевич, чувствуя как горло, сковало от волнения. Он хотел кинуться к ней, но ноги, словно ватные еле двигались вперед.

Как ни готовилась Елена Викторовна, а неожиданная встреча спутала слова и мысли, губы и подбородок задрожали и из глаз брызнули слезы.

- Прости меня Кира! - прошептала она, протягивая к нему свои бледные, тонкие кисти. Пальцы дрожали, выдавая душевный трепет.

- Леночка, простить тебя, но за что? За то, что не смог тебя защитить? - Кирилл Сергеевич подошел к ней и взял ее за руки. Дышать было не чем, легкие сдавило, кровь ударила в голову и грудь, а там где билось Synheart-5, стало вдруг тяжело и дискомфортно.

- Прости меня Кира, глупую! - продолжала повторять Елена Викторовна словно заклинание, дрожа всем телом и не отводя огромных голубых глаз, блестящих живой водой.

- Леночка, ты плачешь?! - удивленно спросил Кирилл Сергеевич, вспомнив тот первый день, когда он увидел странную, плачущую женщину.

Елена Викторовна вытерла ладонью слезы и с удивлением посмотрела на мокрую ладонь.

- Этого не может быть Кира, но они сами льются - ответила она, вытирая глаза.

- Как в тот день, когда я впервые увидел тебя, ты плакала, и я решил, что с тобой что-то не так. Он притянул ее к себе и обнял. Мощной волной сбило дыхание и даже помутнело в глазах. Сердце казалось, сошло со своего электронного ума и колотилось в груди.

Он опустился на колено и прижался ухом к ее груди. И нельзя было обмануться…как и прежде, все та же живая, встревоженная птица, билась внутри.

- Оно живое! - произнес Кирилл Сергеевич, поднимая к ней восторженные глаза.

- Но как Кира?! Это же невозможно?! - запинаясь от чувств и волнения, спросила она.

- Возможно, Леночка, еще как возможно! - воскликнул Кирилл Сергеевич, не обращая внимания на прохожих. Он чувствовал, что сейчас мир перевернется от чуда произошедшего с ними. В самом себе он ощущал бурю чувств и восторг, руки дрожали и кровь била в виски.

- Я сейчас, Лена…Ты только поверь, все возможно… Он вынул из кармана книгу и судорожными движениями непослушных пальцев, стал листать страницы, сминая их в нетерпении. “Потерять, чтобы обрести” - твердил он, листая страницы.

Елена Викторовна смотрела на него не понимающе и вытирала платком слезы.

- Вот Лена, слушай! - воскликнул он, найдя нужную строку, -

“И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам, и возьму из плоти вашей сердце каменное и дам вам сердце плотяное”!

- Ты слышишь Лена?! Господу нет преград, он может из камней возродить наши сердца, лишь только верь!

Он прижал ее к себе и не было сомнений, что ожили их сердца, что только что случилось чудо!

- Я верю Лена, очнутся люди от страшного забвения и Господь вернет им живые сердца, ты только верь!

Она прильнула к нему всем телом, всей душою своею и слышала, как в его груди бьется живое, так не похожее на Synheart, сердце.

- Я верю Кира - прошептала она, чувствуя, как будто крылья вырастают у ее души.

Я верю!