Тайна кохау ронго-ронго [Александр Михайлович Кондратов] (fb2) читать онлайн

Кондратов А. Тайна кохау ронго-ронго

«ПУП ЗЕМЛИ» (ПРОЛОГ)

«Единство в многообразии» — лозунг Индонезийской республики. Более чем три тысячи островов входит в ее состав: огромных, вроде Явы или Суматры, и совсем крохотных, не отмеченных на карте мира. Новая Гвинея — второй по величине, после Гренландии, остров нашей планеты — крайний восточный форпост Индонезии. А далее начинаются «Черные острова», Меланезия: архипелаг Бисмарка, Соломоновы острова, Новая Каледония, Фиджи, населенные темнокожими курчавоволосыми людьми.

Острова Фиджи граничат с Полинезией, «многочисленными островами». На колоссальных просторах Тихого океана разбросаны архипелаги и отдельные острова и островки, населенные людьми, говорящими на родственных языках, имеющими общую культуру, обычаи, религию. Границы Полинезии как бы обозначены углами гигантского треугольника: на юге — Новой Зеландией, на севере — Гавайскими островами, на востоке — островом Пасхи.

Остров Пасхи... Так называем его мы, русские. «Паск Эйланд» — это имя дал ему голландский адмирал Роггевен, первый из европейцев увидевший эту загадочную землю, «Иль де Паскуа» — испанцы, «Исте Айланд» — англичане. Но название это — современное, европейское. Полинезийцы называют его «Рапа-Нуи», то есть «Большой Рапа». Но сами жители острова Пасхи называют его «Те-Пито-о-те-Хенуа» — «Пуп земли».

Впрочем, и здесь мы не знаем точно, является ли это подлинным названием острова. «Ваиху» — записал капитан Кук название острова Пасхи; «Мата-ки-те-Ранги», или «Глаз неба» — так называют островитяне свой остров, считал Н. Н. Миклухо-Маклай, знаменитый русский путешественник и ученый. А другие исследователи записали название «ХитиАи-Ранги», «Край неба», Но и эти названия вряд ли исконные: некоторые ученые считают, что изолированное от других островов население острова Пасхи вообще не имело названия Для своей родины и давало названия только отдельным частям острова.

Как видите, тайны острова Пасхи начинаются уже с самого названия острова. История его открытия европейцами также весьма загадочна. В 1578 г. известный испанский мореплаватель Хуан Фернандес {а честь его назван «остров Робинзонов» возле побережья Чили — Хуан Фернандес), сбившись с курса, отклонился от обычного маршрута тех времен — вдоль побережья, Южной Америки — ив юго-восточной части Тихого океана обнаружил большую землю, населенную белыми людьми. Фернандес держал свое открытие в тайне (он думал, что открыл Неведомую Южную Землю, которую столь безуспешно разыскивали капитаны XVI-XVIII вв. в Южных морях), и стал готовить большую экспедицию к открытой им земле. Но преждевременная смерть оборвала его планы.

В 1687 г. английский пират Эдуард Дэвис и его команда в пятистах морских милях от чилийского берега, под 27 градусами 20 минутами южной широты видели низкий песчаный берег, а в нескольких десятках миль к западу от него — высокую длинную полосу суши. Дэвис не позволил своим людям сойти на берег и продолжил плаванье в Южных морях. О его открытии стало известно после выхода в свет книги пирата-натуралиста Уильяма Дампира «Новое путешествие вокруг света», рассказывающей и об открытии «Земли Дэвиса». В поисках этой земли в юго-восточной части Тихого океана появились корабли голландской эскадры под командованием адмирала Роггевена.

Шестого апреля 1722 г. под 27.градусами 4 минутами южной широты эскадра обнаружила среди бескрайних просторов Тихого океана маленький скалистый остров. «Так как мы заметили его в торжественный день воскресения господня, то назвали Паск Эйланд, или остров Пасхи», — пишет участник экспедиции Роггевена мекленбуржец Карл-Фридрих Беренс в своей книге «Испытанный южанин, или Путешествие по гож-' нЫм странам и вокруг света в 1721-1722 гг.». Книга Беренса вышла в 1737 г, в Лейпциге и возбудила в Европе интерес к таинственному острову.

Первых европейцев поразили огромные статуи, в большом количестве стоявшие на берегу. Перед этими каменными богами или идолами, в облике людей с длинными ушами, с надменно сомкнутым ртом и величественной «шапкой» на голове, напоминающей боярскую, островитяне разводили костры, падали ниц и молились.

Роггевен и его спутники думали, что гигантские идолы сделаны из глины, а сверху облицованы камнем. Йм казалось невероятным, чтобы люди, не имевшие железа, машин, тяглового скота, смогли бы высечь из скал и доставить к берегу моря сотни каменных гигантов. Однако когда остров Пасхи был вторично — а если верно сообщение Дэвиса, то в третий раз — открыт испанским капитаном Гонсалесом в 1770 г., европейцы смогли убедиться в том, что идолы острова Пасхи в действительности изваяны из очень тяжелого и твердого камня.

Затем, в 1774 г., остров посетил знаменитый капитан Джемс Кук, которого справедливо называют Колумбом Тихого океана. Если Роггевен и его спутники еще видели, как местное население отдавало почести каменным идолам, то теперь многие из этих идолов были повержены наземь, и вообще, судя по всему, остров пережил какую-то страшную катастрофу. Роггевен оценивал численность островитян несколькими тысячами. По мнению Кука, на острове осталось около 600-700 человек, полуголодных, нищих, запуганных.

Мореплаватели XIX в., посещавшие остров Пасхи, замечали, что древние постройки не только не реставрируются, но, наоборот, разрушаются островитянами. Все меньше и меньше каменных гигантов стояло на аху (каменное основание, платформа). Француз Дю Пти-Туар видел в 1838 г. лишь девять таких фигур, а вскоре на острове Пасхи не осталось ни одного гиганта, который стоял бы на каменной платформе: все они были повалены. И только врытые в землю статуи возле древних каменоломен у вулкана Рано-Рараку остались стоять, В 1862 г. остров подвергся варварскому набегу перуанских пиратов, поставщиков «живой силы» — рабов. Почти все население острова было насильно вывезено работорговцами и продано в рабство — для работ по добыче гуано у берегов Южной Америки, на островах Чинча.

Епископ Жоссан, «патриарх всея Океании», живший на Таити, обратился к правительствам Англии и Франции с протестом против такого неслыханного насилия и разбоя. Протест был поддержал, и около ста человек, оставшихся в живых, были возвращены работорговцами на остров.

По дороге домой среди островитян вспыхнула эпидемия оспы. Из ста человек выжило лишь пятнадцать. Однако оставшиеся в живых оказались опасными для родины: они занесли на остров эпидемию, начались повальные смерти. Мертвых некому было хоронить. На острове осталась жалкая кучка обнищавших., деморализованных жителей, когда там поселился первый миссионер — брат Эжен Эйро.

До пришествия европейцев население острова Пасхи исчислялось в несколько тысяч человек: различные исследователи называют цифры от двух до двадцати тысяч. После набега перуанцев и эпидемии на острове осталось всего-навсего 111 жителей. Принятие христианства уничтожило связь островитян с прежней «языческой» культурой.

Кем была создана удивительная и своеобразная культура острова Пасхи с ее культом человека-птицы, религиозным и вместе с тем «спортивным» обрядом? Кто воздвиг каменных гигантов и для чего? О чем говорят рисуночные знаки на деревянных дощечках и наскальные изображения, покрывающие скалы и пещеры острова? Откуда прибыли первые поселенцы Рапа-Нуи?

На все эти вопросы у науки и по сей день нет точного ответа.

Каменные изваяния различные исследователи считают то богами моря, то портретами вождей, то скульптурными изображениями исчезнувшей расы, то магическими стражами, охраняющими остров от бед... Предков жителей острова Пасхи, согласно различным гипотезам, следует искать в Меланезии, Юго-Восточной Азии, древнем Перу, Новой Гвинее, архипелаге Таити, Австралийском континенте, Маркизских островах, древней Индии и даже на дне Атлантики и Тихого океана (есть гипотезы, предполагающие, что культура острова Пасхи происходит из легендарной Атлантиды или «тихоокеанской Атлантиды» — Пацифиды).

У науки есть едва ли не единственный ключ к загадкам древних цивилизаций — ведь археологические памятники «немы»! — ключ, который помогал и ранее воскрешать умершие тысячелетия назад культуры Древного Египта, Двуречья, Кавказа, Малой Азии. Этот ключ — расшифровка письмен исчезнувших цивилизаций.

Но перед исследователями письменности жителей острова Пасхи, рапануйцев, встают такие головоломные и не совсем обычные задачи, что порой неясно, кто же должен их решать — лингвист, криминалист, этнограф или дешифровщик.

Ключ к загадке древней культуры Рапа-Нуи представляет собой едва ли не самую трудную загадку, которую задал современной науке таинственный остров Пасхи.

КОХАУ РОНГО-РОНГО

Когда капитан Гонсалес обнаружил остров Пасхи в 1770 г., он объявил его испанским владением и потребовал у вождей Рапа-Нуи, чтобы они подписали декларацию о присоединении острова к Испании. К удивлению капитана, «дикари» не стали прижимать палец или ставить крестик, а подписались странными знаками. Так впервые европейцы узнали о загадочных письменах.

В середине прошлого века письмом острова Пасхи заинтересовались миссионеры, усиленно обращавшие жителей в «паству Христову». Миссионер Эжен Эйро, прибывший на Рапа-Нуи в 1864 г., сообщал: «Во всех домах есть деревянные дощечки или палки, покрытые какими-то иероглифическими знаками. Это фигуры неизвестных на острове животных; туземцы чертят их с помощью острых камней (обсидиан), Каждая фигура имеет свое название; но так как они делают такие дощечки в редких случаях, это заставляет меня думать, что знаки, остатки древнего письма, сохранились у них по обычаю, которому они следуют, не ища в нем смысла».

После обращения в христианство жители острова Пасхи стали жечь дощечки с «языческими надписями». В огонь полетели сотни, а может, и тысячи дощечек, покрытых письменами. Ими растапливали очаги. Один из рапануйцев решил не жечь попусту драгоценное дерево и сколотил из некогда священных дощечек лодку.

Так безвозвратно погибли бесценные таблицы кохау ронгоронго («говорящее дерево»), как называли их островитяне.

Обломок дощечки с письменами попал к епископу острова Таити Жоссану. Заинтересовавшись ими, Жоссан обратился к миссионеру Русселю, жившему на острове Пасхи, с просьбой прислать все дощечки с письменами, которые еще уцелели. Руссель с трудом добыл пять дощечек. Он попытался даже разыскать людей, умевших читать их, но безуспешно. Тогда на поиски грамотных рапануйцев решился сам епископ Жоссан. На Таити в это время жили обитатели острова Пасхи, бежавшие от притеснений наглого авантюриста Дютру-Борнье, обосновавшегося на Рапа-Нуи. И вот, наконец, знаток письма по имени Меторо Тауауре был найден.

«Торжественный момент настал, — писал Жоссан в своей книге об острове Пасхи. — Я дал ему одну из моих дощечек. Он ее повернул, затем перевернул, нашел начало рассказа и начал петь. Он спел самую нижнюю строку, слева направо. Дойдя до конца, он запел следующую строку, справа налево, третью — слева направо, четвертую — справа налево, как направляют быка при пахоте. Дойдя до последней строки наверху, он перешел с лицевой стороны на ближайшую строчку обратной стороны и спустился, строчка за строчкой, как бык, который пашет два склона одного холма, начав внизу противоположного склона. Чтец волен поворачивать дощечку после каждой строки, если он не может читать перевернутых знаков».

Мы пишем слева направо; когда кончается строчка — переходим на новую. И вновь продолжаем писать слеза направо. Строки нашего письма идут сверху вниз.

Не все народы мира пользуются таким, казалось бы, очевидным способом письма. Арабы и евреи пишут справа налево. Китайцы и японцы — сверху вниз столбцами, а не строчками. Древние греки употребляли способ «бустрофедон». Строка шла слева направо, а когда она кончалась, то следующая шла в обратном порядке, справа налево, затем снова «по-европейски», слева направо и т. д.

На загадочных дощечках острова Пасхи знаки шли таким же бустрофедоном, «пахотой быка». С одним только отличием — знаки новой строки шли не только «в обратную сторону», но и вверх ногами! И к тому же текст шел не сверху вниз, а снизу вверх. При этом между словами не делались пропуски и вообще не существовало особых знаков словораздела.

Даже в самом простом тексте, написанном буквенным письмом — «перевернутым бустрофедоном», — нелегко разобраться. А если он написан так на неизвестном языке? И к тому же никто не знает, что обозначает тот или иной знак? А, кроме того, автор текста на дощечке ведь тоже мог ошибаться, да и сама дощечка в плохом состоянии, так что многие знаки на ней неразличимы.

Задача с многими неизвестными.

И первым решить ее с помощью Меторо пытался епископ Теи а но Жоссан.

Внимательно рассматривая знаки и вслушиваясь в пение Меторо, Жоссан решил, что знаки изображают предметы. Он не нашел ни одного знака, который обозначал бы понятия. Не было в текстах, по его мнению, «неизвестных на острове животных» или каких-либо ценных следов древности, о которых сообщал миссионер Эйро. Жоссан пришел к выводу, что дощечки, на которых все это могло быть, стали добычей пламени. «Какое несчастье, что ни одна из дощечек не дошла до нас! Те, которые я спас, были, судя по всему, недавнего времени; они заставили меня считать, что это только остаток прежнего письма», — сожалел он.

По словам Меторо, жители Рапа-Нуи имели обычай собираться в кружок и исполнять пропетую им Жоссану песню, как религиозный обряд. Кроме тех слов, которые передают знаки, песня включает ряд других слов, которые исполнитель добавляет по своему желанию. Для участника такого обряда это куда трудней, чем запомнить значение письменного знака. Написать и прочесть знак — детская игра; изучить и знать пение всех рапсодий (а каждая таблица имеет свою рапсодию) — вот это работа!

Меторо никогда не пытался объяснить знаки просто, без пения. По этой причине, говорил он, миссионер Руссель на самом острове Пасхи не нашел чтецов дощечек кохау ронгоронго. Люди умели читать, но они опасались встретить таблицу, которую не смогли бы пропеть. Никто из них и не решался сказать, что умеет читать дощечки.

Жоссан записал все, что Меторо пел, отделяя чертой слова, относившиеся к одному знаку. Так, таблица за таблицей, было записано объяснение каждого знака; причем Жоссан, делая записи, оговорился, что «мои толкования не гарантированы от ошибок».

Жоссан записи не опубликовал, потому что, говорил он, «слова, содержащиеся в пенье, занимают более двухсот страниц и чтение их было бы несносным». А вместо этого епископ привел, строчка за строчкой, отдельные знаки, разделив их на тематические группы: боги, люди, растения, птицы, рыбы и т. д. Справа от знаков он приписал их полинезийские чтения.

Вот как читал Меторо одну строку самой большой из сохранившихся дощечек, сделанной из весла и называемой «тахуа» (весло) :

«Курица — тяни — иметь большое потомство — рыба ихе — звать цыплят для флага — на земле — приходить».

Или:

«Дождь большой — толпа — вода — перо — человека — неси — огонь — земле — нести» и т. д.

Полная бессмыслица! Многие ученые решили, что Меторо просто обманывал епископа. Рапануйского письма он не знал (или же не хотел выдавать его секретов), а Жоссану он, как говорится, плел с пятого на десятое все, что ему взбредет в голову.

Но вряд ли это было так. Во-первых, потому, что Меторо не стал бы обманывать епископа, человека, уважаемого во всей Океании. Ведь не кто иной, как Жоссан, вступился за жителей острова Пасхи, защищая их от работорговцев. К тому же, если бы Меторо решил дурачить Жоссана, он не стал бы называть одинаково один и тот же знак, встречающийся в разных местах. Если бы он говорил что попало, то, например, очень часто встречающийся знак, вероятно, называл бы поразному. На самом деле этот знак получал у Меторо всегда одно и то же название «хенуа», то есть «земля». Это нельзя считать обманом.

Но почему же все-таки в записях Жоссана получалась бессмыслица? Может быть, в этом виноват епископ? Ведь он не знал рапануйского языка.

Однако и Жоссан не виноват в этой бессмыслице. Не зная рапануйского языка, он владел таитянским, очень близким к рапануйскому. А Меторо, когда епископ порой не понимал рапануйского слова, переводил его на таитянский.

Вероятней всего, и Жоссан и Меторо сделали все, что могли сделать, для разгадки тайны кохау ронго-ронго. Именно и Жоссан и Меторо, ибо юный Меторо Тауауре... не умел читать! Он только знал, как называется тот или иной знак, но читать по-настоящему не умел.

«Земля», «перо», «птица фрегат», «небо», «курица», «белый головной убор», «вода», «еда», «человек», «дождь» — говорил Меторо, называя знаки, а не читая их, подобно тому, как мы стали бы называть буквы «буки-аз-зело-аз-ер» вместо того, чтобы прочесть «базар».

Впрочем, это выяснилось гораздо позже, почт» через сто лет. --

Записная книжка Жоссана считалась утерянной, Ученые имели дело лишь с каталогом знаков, который составил сам епископ и опубликовал затем в своей книге об острове Пасхи, вместе с одной строкой — образцом «чтения» Меторо.

Примерно в то же время, что и Жоссан, попытку отыскать знатока письмен среди рапануйцев, живших на Таити, предпринял купец Томас Крофт. Трижды читал ему один из рапануйцев один и тот же текст — и всякий раз по-новому. Крофт сделал вывод, что его чтец на самом деле не умеет читать...

Но, быть может, знатоков письма нужно искать не на Таити, а на родине письма — на самом острове Пасхи?

В конце 1886 г. остров Пасхи посетил американский журналист Уильям Томсон. Он активно занялся поисками знатоков древнего рапануйского письма. Один из старейших жителей острова по имени Уре Ваеико заявил, что он обучался искусству чтения древних дощечек у старых учителей, погибших после пиратского набега перуанцев.

Томсон вступил в переговоры со стариком. Он предлагал ему перевести тексты двух дощечек, купленных на острове. Но Уре Ваеико наотрез отказывался, сделать это. Ведь священники объявили письмо кохау ронго-ронго «дьявольскими» и «языческими» письменами. Зачем же ему, старику, «брать грех на душу», как говорили ему учителя-христиане? Нет, греховных дощечек он ни за что читать не станет!

Томсон предлагал ему деньги, но Уре Ваеико отказывался. Время от времени Томсон посылал ему ценные подарки. Но на все самые заманчивые предложения Уре Ваеико отвечал категорическим отказом. «Я стар и слаб, жить мне немного, а христианские священники сулят за грехи ад. Зачем же мне губить себя, зачем мне отказываться от спасения в загробном мире?».

Но соблазн получить большую сумму денег был очень велик для нищего островитянина. Чтобы избежать соблазна, Уре Ваеико решил скрыться в холмах и оставаться там до тех пор, пока Томсон не покинет остров.

Томсон вместе со своим другом Александром Салмоном, скотоводом и некоронованным хозяином острова, качал самый настоящий сыск.

Поиски пропавшего были безрезультатны, день отплытия приближался... И тут сама природа смилостивилась над детективами-любителями. Однажды перед самым заходом солнца на юго-западе небосклона появились тяжелые облака — верный признак непогоды. Вскоре хлынул проливной дождь. Томсон и Салмон, мокрые с головы до ног, пересекли остров и пришли к жилищу Уре Ваеико. Расчет был верен: в эту бурную ночь старик не мог не искать пристанища в своем доме. Действительно, когда Томсон и Салмон вошли в хижину, они застали в ней хозяина. Увидев, что бегство невозможно, Уре Ваеико стал мрачен и угрюм. Еще больше он помрачнел, когда речь зашла о дощечках кохау ронго-ронго. Он решительно отказался не только прочитать их, но и прикасаться к ним, и даже смотреть на «дьявольские письмена». Тогда Томсон и Салмон пошли на хитрость. Томсон и Салмон достали «согревающие напитки» и предложили старику выпить. Они не стали больше упрашивать старика прочесть дощечки, но попросили рассказать о том, как жили далекие предки нынешних островитян. Уре Ваеико с готовностью согласился. После пиратского набега перуанцев и семилетнего хозяйничанья авантюриста Дютру-Борнье устои и традиции народа Раиа-Нуи пришли в упадок. Мифы и предания не находили откликов у молодежи, и старик рад был внимательным слушателям.

Уре Ваеико стал рассказывать. Время шло. «Рассказчик устал и включился в круговую чашу веселья, — повествует Томсон. — Удовольствие от настоящего прогнало страх перед будущим, и в подходящий момент мы дали ему для осмотра фотографии с дощечек, принадлежавших епископу Жоссану».

Уре Ваеико никогда до сих пор не видел фотографий. Он был поражен, что плотный лист бумаги точь-в-точь воспроизводит дощечки, которые он знал в свои молодые годы. Он дал слово не прикасаться к дощечкам и даже не смотреть на них. Но ведь теперь ему показывали не дощечки, а фотографии с них! Да кроме того, эти дощечки принадлежали самому епископу острова Таити, которому подчинялись католические миссионеры всех островов Полинезии, а Уре Ваеико привык относиться к ним с великим почтением.

Уре Ваеико взял первую фотографию и плавно, без колебаний, прочел ее с начала до конца. Салмон записывал, многие слова даже для него, владевшего языком острова Пасхи, были непонятны.

«Рисунчатые символы, — писал Томсон, — вырезаны правильными строками в углублениях, разделенными небольшими гребнями, чтобы защитить иероглифы от стирания. В некоторых случаях знаки меньше, и дощечки содержат большее количество строк, но во всех случаях иероглифы покрывают обе стороны, а также скошенные края и углубления дощечки, на которой они вырезаны. Знаки каждой строки попеременно перевернуты; на первой строке они стоят стоймя, на следующей строке они перевернуты и так последовательно чередуются и дальше. Это необычайное расположение заставляет читателя поворачивать дощечку, меняя ее положение по окончании каждой строки; при таком способе знаки будут идти в правильной последовательности. Чтение следует начинать в нижнем левом углу той стороны, где знаки стоят вертикально и следовать направлению фи-: гурок, поворачивая дощечку после каждой строки, как было указано. Дойдя до верха первой стороны, следует читать ближайшую строку наверху другой стороны и спускаться таким же образом до конца. Предполагается, что способ чтения бустрофедоном был принят, чтобы избежать возможности пропустить строку иероглифов».

Старику дали фотографию второй дощечки. Он так же плавно и торжественно стал читать. И тут Томсон заметил, что количество знаков в строках как-то не соответствует тому, что произносит чтец. Тогда американец отвлек внимание Уре Ваеико, а сам незаметно подложил ему фотографию еще одной дощечки и после этого предложил старику продолжить чтение — Уре Ваеико стал рассказывать то же самое... Это могло означать только одна: он не читал, а рассказывал легенды, известные ему и не имеющие ничего общего с текстом.

Обман! Старик очень смутился и «вначале утверждал, что понял все знаки, но не мог указать значение иероглифов, которые были скопированы вразбивку с разных ранее уже известных дощечек, — пишет Томсон. — Он долго объяснял, что действительный смысл и значение знаков им забыты, но что дощечки он узнал по несомненным признакам, и что толкование их вне сомнения; так человек может узнать книгу на иностранном языке и быть уверенным в ее содержании, не будучи в состоянии по-настоящему прочесть ее».

В дальнейшем выяснилось следующее. Сам Уре Ваеико не обучался древнему письму кохау ронго-ронго, но он слышал, как обучают ему, и запомнил предания, которые были записаны на дощечках. Эти-то предания он и рассказал Томсону и Салмону по памяти.

ШКОЛА МАОРИ

Еще одна попытка разгадать тайну дощечек принадлежит английской исследовательнице Кэтрин Раутледж, посетившей остров Пасхи в 1914 г. Благодаря Жоссану, Томсону и особенно Раутледж мы теперь знаем, какую роль дощечки играли в жизни рапануйцев.

«В то время, как культ статуи мы едва различаем сквозь туман древности, — писала Раутледж в своей книге «Тайна острова Пасхи», — дощечки кохау ронго-ронго были неотъемлемой частью жизни островитян, о чем еще помнят люди немного старше среднего возраста».

Дощечки были самых различных размеров, вплоть до шести футов (то есть более ста восьмидесяти сантиметров). Письмо, как утверждали старики, принесли с собой первые переселенцы, которые писали на «бумаге», сделанной из коры банана. Когда же обнаружилось, что эта «бумага» ссыхается, то стали писать на дереве.

Каждый род имел особых знатоков искусства письма. Их звали тангата ронго-ронго — «люди ронго-ронго». Они жили в отдельных хижинах, где всецело отдавались своему призванию; жены жили отдельно от них.

Каждый человек ронго-ронго имел своих учеников. Сидя в тени бананов, он обучал их древнему искусству. Вначале ученики писали на коре бананов, а затем, когда, они овладевали искусством письма в совершенстве, им разрешалось использовать дерево, которое на острове Пасхи очень ценилось.

Дощечки, покрытые письменами, обертывались тростником и подвешивались в доме. К ним могли прикасаться лишь знатоки письма или же их слуги — так утверждали некоторые жители Рапа-Нуи. Другие же говорили, что кохау ронгоронго не были табу для непосвященных; да и первые миссионеры сообщали, что «дьявольские письмена» можно было найти в каждом доме.

Самым знаменитым и искусным мастером письма кохау ронго-ронго был потомок легендарного первого правителя острова Пасхи Хоту Матуа, верховный вождь по цмени Нгаара. Старики рассказывали, что в его доме были сотни дощечек, и он обучал многих других искусству чтения и письма кохау ронго-ронго, которому он сам обучился у своего деда.

«Описывают, — отмечала Раутледж, — с яркими подробностями, как, обучая словам, он держал в одной руке дощечку и размахивал ею из стороны в сторону во время декламации. Наряду с обучением, он проверял кандидатов, подготовленных другими преподавателями, которыми были обычно его сыновья. Он смотрел на их дощечки и заставлял читать, после чего отпускал, похлопывая, если они знали хорошо, или прогонял».

Воспитатели лично отвечали перед главным учителем Нгаарой за своих учеников. Если ученики были достойны похвалы, то учителям дарилась дощечка. Если же ученик не выдерживал экзамена, то ответственность нес учитель — Нгаара отнимал у него дощечку с письменами.

По рассказам стариков, каждый год к Нгааре собиралось несколько сот людей ронго-ронго. Молодежь и просто любознательные собирались со всего острова, чтобы посмотреть на торжественное зрелище. Жители соседних районов дарили Игааре пищу, чтобы он мог угостить собравшихся.

Главный учитель, Нгаара, толстый, маленький человечек, так густо покрытый татуировкой, что его светлая кожа казалась черной, возвышался на сиденье, сложенном из дощечек, покрытых письменами. Рядом с ним восседал его сын. Каждый из них держал по дощечке. На голове у них были шляпы из перьев; точно такие же шляпы были и у всех учителей письма кохау ронго-ронго.

Люди ронго-ронго располагались рядами. Проход в центре вел к Нгааре. Церемония, или, скорее, экзамен начинался с чтения. Сначала читали учителя. Они читали по очереди, не покидая места, где стояли; их дощечки не проверяли.

Если ошибался юноша, то его вызывали и указывали ошибку. Но если плохо читал старик, то к нему подходил мальчик, брал его за ухо и уводил, причем Нгаара говорил при этом: «Как тебе не стыдно, тебя выводит ребенок!» С провинившегося снимали головной убор, знак учителя, но дощечку, которую он читал так плохо, не проверяли.

Торжественный экзамен продолжался весь день. Утром обычно успевали прослушать лишь половину участников. В полдень был перерыв для еды. Затем вновь продолжалось чтение, вплоть до сумерек.

Иногда экзамен не проходил столь гладко. Над неудачником слишком обидно насмехались, и завязывалась драка. И лишь вмешательство Нгаары ее прекращало.

Кроме этого великого дня, бывали и более мелкие собрания-экзамены, во время полнолуния или последней четверти луны, К Нгааре приходили люди ронго-ронго, и великий учитель ходил взад и вперед, читая дощечки, в то время как старики стояли и благоговейно внимали ему.

Незадолго до смерти для Нгаары наступили черные времена. Он был похищен враждебным племенем и вместе со своим сыном и внуком уведен на южное побережье острова. После пятилетнего плена он был освобожден и, тяжело больной, вскоре скончался. Целых шесть дней после его смерти изготовляли палочки с перьями на конце, которые затем воткнули в землю вокруг места погребения великого учителя (эти палочки втыкались во время торжественного экзамена вокруг места собрания).

Тело Нгаары несли на трех больших дощечках, и за ним, сквозь проход в толпе, следовали люди ронго-ронго; дощечки были погребены вместе с Нгаарой. Вскоре после погребения кто-то выкрал череп великого учителя (по поверьям островитян, черепа влияли на яйценоскость кур, и черепа знаменитых людей были «нарасхват»).

Если верить всем этим легендам, жители острова Пасхи имели свою письменность. Стало быть, на острове наверняка остались люди, которые помнят древнее искусство чтения кохау ронго-ронго. Казалось бы, чего проще, найти таких людей и пусть они раскроют тайну письменности. Но, как мы уже знаем, это не удалось ни Русселю, ни .Томсону. Томсон нашел лишь человека, который знал тексты, но не знал письма. Поначалу К. Раутледж будто бы повезло: люди, уверявшие ее, что умеют читать, нашлись сразу же. Она показывала им фотографии дощечек, которые, пишет с удивлением Раутледж, «немедленно читались, определенные слова связывались с каждым. знаком».,_{: ;}

Началась кропотливая работа по составлению словаря кохау ронго-ронго, срисовыванию знаков и записи их значений. В результате выяснилось, что знак имеет... любое значение! «Туземцы, как дети, делали вид, что читают, а сами лишь рассказывали», — пришлось с печалью констатировать Раутледж.

Но, быть может, тогда следует идти другим путем? Если жители острова не знают древнего письма, а скорее всего, просто не хотят открывать его тайну, то, очевидно, следует поступать так, как поступают обычные дешифровщики. Есть тексты легенд и преданий, которые, по уверению островитян, записаны на дощечках. Значит, сравнивая письменный текст с легендами, рассказанными жителями, можно установить значение хотя бы некоторых письменных знаков.

При обычной дешифровке поступают именно так. Но дешифровка кохау ронго-ронго никак не подпадает под обычную. И не только потому, что это письмо очень сложное. Нет, здесь возникают задачи скорей не лингвистические, а криминалистические. Начались они с Уре Ваеико.

Старый рапануец прочел Томсону и Салмону пять текстов, утверждая, что именно эти тексты и являются содержанием дощечек, читать которые, как выяснилось, он не умеет. Казалось бы, дешифровщику и надо сопоставить то, что «прочитал» рапануец, с текстами на дощечках. Но в том-то и дело, что последний, пятый, рассказ старика, записанный Салмоном, был просто-напросто известной любовной песенкой с острова Таити. Правда, три из пяти текстов, «прочитанных» Уре Ваеико, были подлинными легендами острова Пасхи!

А еще больше заставил ломать голову ученых всего мира первый текст, который Уре Ваеико прочел вначале. Мы упоминали о том, что, записывая этот текст, Салмон встречал и знакомые рапануйские слова, и какие-то странные, непонятные ему слова. Когда Уре Ваеико попросили объяснить, что значат эти непонятные речения, он ответил, что они «великие древние слова», а все остальные, рапануйские, — «слова маленькие». Перевода «великих слов» он не дал или не знал.

Может, и в самом деле вначале Уре Ваеико произнес подлинный текст кохау ронго-ронго, а затем, испугавшись, стал запутывать следы?

И как тогда дешифровать кохау ронго-ронго? Следуя трем легендам, рассказанным Уре Ваеико? Или же его первому тексту (он получил название текст «Апаи»; дощечка с этим текстом сгорела во время первой мировой войны в Лувенском университете в Бельгии, и в настоящее время остались лишь фотокопии с нее)?

Возможно, в тексте «Апаи» действительно содержится ключ к тайнам письма кохау ронго-ронго. А, может быть, все «великие древние слова» лишь выдумка старого рапануйца. И тогда дешифровщик будет с серьезным видом разгадывать тайну текстов наподобие нашей песенки: «А-тата, тата, тата, вышла кошка за кота». Вроде бы есть знакомые русские слова «кошка», «кот», но что означают загадочные «а-тата, тата, тата» — неизвестно... Может быть, это тоже «великие древние слова»?

Да и где гарантия, что во время записи текста «Апаи» Салмон сам ничего не переврал? Ведь и Салмон, и Томсон, да и старый Уре Ваеико находились под действием «согревающих напитков»!

Задача, достойная детектива. Чтобы проверить правдивость слов Уре Ваеико, Раутледж начала самый настоящий уголовный сыск по «делу текста «Апаи». Выяснилось, что Уре Ваеико никогда не имел дощечек с письменами кохау ронгоронго. И не умел писать. Казалось бы, все ясно — обман. Но... Уре Ваеико был слугой великого учителя письма, самого Нгаары. За время своей долгой службы он мог запомнить содержание дощечек: ведь тексты кохау ронго-ронго скандировали вслух.

Какие же дощечки он прочел правильно? Скорее всего, те, на которых излагаются легенды. Но в одной из легенд — о сотворении мира, рассказанной Уре Ваеико, — встречаются таитянские слова. И это вызывает сомнения: зачем понадобилось знатокам письма кохау ронго-ронго записывать на свои дощечки тексты далекого острова Таити?

А как быть с загадочным текстом «Апаи»?

Считать ли его обманом или это подлинный текст?

Загадка на загадке. А тут еще случилось событие, которое запутало окончательно ситуацию и придало ей совсем уже детективный характер.

Однажды Раутледж, возвращаясь домой, нашла на земле клочок бумаги. Бумага — вещь весьма редкая на острове. Раутледж подняла листок.

Он был вырван из чилийской конторской книги.

Рассмотрев его внимательней, она не поверила своим глазам. На листке были начертаны письмена кохау ронго-ронго! Кто-то на острове не только умел читать, но и писать загадочными знаками! Более того, строки шли не бустрофедоном — слева направо, потом справа налево, а как европейские, слева направо, строка за строкой.

Частично знаки совпадали со знаками на дощечках, частично — нет. Вообще листок напоминал какое-то деловое письмо или записку.

Значит, искусством письма на острове Пасхи владеют! И, быть может, не только древним письмом, но и каким-то новым, модернизированным, где строки идут на езропейский манер.

Кто писал записку? Кому принадлежит листок из чилийской конторской книги? После долгих бесплодных поисков Раутледж, наконец, удалось узнать, что писал записку старик Томеника (искаженное христианское имя Доминго). Он будто бы является последним человеком, который знаком с древним письмом, а ныне дожизает последние дни в... колонии прокаженных. Энергичная Раутледж с копиями древних дощечек отправляется в колонию.

Англичанка показала старику фотокопии, попросив прочесть хотя бы одну фразу. Томеника продекламировал: «хе тимо те ако-ако». А затем объяснил, что знаки имеют отношение к Иисусу Христу.

Но слова «хе тимо те ако-ако» были знакомы Раутледж и ранее. Многие островитяне, не умевшие читать кохау ронгоронго, неоднократно брались делать это и повторяли «хе тимо те ако-ако». Они утверждали, что это слова одной из наиболее ранних дощечек, которые как алфавит учат в первую очередь. Причем же здесь Иисус Христос? «Он (Томеника. —

А. К.) сидел на одеяле около своей травяной хижины, — писала Раутледж, — босой, одетый в длинную куртку и фетровую шляпу; у него были пронизывающие карие глаза, и в молодые годы он, вероятно, был красив и умен». Старик попросил бумагу и карандаш. Бумагу он положил перед собой между ногами, затем взял карандаш, держа его большим пальцем сверху и указательным снизу. Он сделал три вертикальных столбца, сначала из ноликов, потом из «птичек», дал название каждому столбцу и стал рассказывать. Не было никаких сомнений в подлинности рассказа, но он бормотал быстро, а когда его попросили говорить медленнее, чтобы записать, сбился и должен был начать снова: он несомненно использовал значки лишь для счета различных фраз. В конце нашего посещения он предложил написать что-нибудь к следующему разу. Мы оставили ему бумагу, — продолжает Раутледж, — и к нашему возвращению через два-три дня он нарисовал пять горизонтальных строк, из которых четыре срстояли из знаков, но один и тот же знак постоянно повторялся, а всего было не больше дюжины различных знаков».

Томеника жаловался, что бумага была «недостаточно толстой». Ему предложили другой лист. Старик положил его рядом с первым и стал с легкостью писать слева направо» Следя, как он писал, Раутледж сделала копию.

Очередной визит был неудачен. Томеника чувствовал себя очень плохо, и весь разговор с ним велся через дверь хижины. Он нарисовал два новых знака, сообщив, что они «новые», а немного спустя добавил, что они «старые». Раутледж нанесла еще два визита — и с точно таким же успехом.

«Я вышла из хижины и, прислонившись к стене, еще раз обдумала, не остался ли какой-либо вопрос невыясненным, нет ли хоть какой-нибудь возможности получить данные; но старик забыл большую часть того, что знал, а то, что он смутно вспомнил, не был способен объяснить, — пишет Раутледж. — Я сделала еще одну напрасную попытку, попрощалась с ним и ушла. Был конец необычайно тихого дня, все в этом уединенном месте было совершенно спокойно; впереди расстилалось, как стекло, море, и солнце, как огненный шар, склонялось к горизонту, а совсем близко лежал постепенно угасающий старик, усталый мозг которого сохранил последние остатки некогда высокоценных знаний. Через две недели он умер».

ЗАГАДОЧНЫЕ ТЕТРАДИ

О аутяедж думала, что со смертью старого Томеники не оставалось в живых ни одного человека, который умел бы читать письмена кохау ронго-ронго. Однако это оказалось не так.

Замечательный ученый, более тридцати лет живший на острове Пасхи, Себастьян Энглерт впоследствии обнаружил, что Томеника имел учеников среди островитян. Больше того, хозяин дома, где жила Раутледж, был из их числа. Вероятно, ему-то и была адресована записка, найденная англичанкой около дома... Значит, знатоки древних письмен еще могут быть на острове!

Правда, руководителю французско-бельгийской экспедиции на остров Пасхи 1934-1935 гг. А. Метро не удалось обнаружить ни новых дощечек, ни людей, владеющих искусством письма кохау ронго-ронго или умеющих читать тексты.

Но позднее Себастьяну Энглерту удалось записать содержание небольшого текста «кохау-тау». Вот как он излагает этот текст в книге «Земля Хоту Матуа», посвященной острову Пасхи: «Один мужчина, по имени Марама, спустился вместе с мальчиком Нгунуреи, сыном Уре-а-Река, к морю ловить рыбу около Ана-Моа-Таху. Когда они, возвращаясь обратно, поднимались по крутому берегу, Марама толкнул мальчика ногой и сбросил его вниз. Мальчик умер. Уре-а-Река увидел, что Марама вернулся один, без спутника. Он спросил: '«Где мальчик?». Тот ответил: «Не знаю, я пошел вперед». Уре-а-Река послал за своим сыном. В конце концов, какие-то женщины, собиравшие морские ракушки в Ана-Моа-Таху, нашли труп и известили об этом Уре-а-Река. Мальчика похоронили.

Прошло десять лет. Марама почувствовал себя тяжело сольным. Он позвал одного из своих братьев, исповедал ему свой грех и попросил его сделать тау, кохау ронго-ронго, с таким текстом: «Как катящийся камень свалился с высоты в Ана-Моа-Таху сын Уре-а-Река; с тех пор прошло десять лет». Это тау читали во многих местах. Уре-а-Реку узнал об этом. Он пришел в дом Марама, и тот чистосердечно признался ему в своем преступлении. Они оба плакали. Чтобы отомстить за смерть Нгунуреи, Уре-а-Река приказал позвать братьев Марама и убить их в присутствии Марама, за исключением младшего брата».

Энглерту удалось найти обломок дощечки, покрытый знаками кохау ронго-ронго. Причем расположение знаков отличалось от того «перевернутого бустрофедона», каким, написаны обычные тексты острова Пасхи, и было сходно с расположением знаков на «письме Томеники», найденном Раутледж. Это свидетельствовало о том, что на Рапа-Нуи и после христианизации острова существовало искусство письма, причем несколько видоизмененного.

Новые сведения об этом удалось добыть норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи, история которой столь красочно описана в книге Тура Хейердала «Аку-Аку».

В октябре 1955 г. во время посещения колонии прокаженных Хейердал и его жена заметили, что интерес к утерянному искусству письма кохау ронго-ронго все еще живет, хотя прошло девяносто лет со времени гибели большинства дощечек. Габриель Херивери, мужчина средних лет, один из наиболее развитых больных в колонии, сидел у открытого окна в своей комнате и писал чернилами в книге наподобие учетной. Заметив удивление гостей, Херивери гордо показал написанные чернилами вертикальные ряды знаков кохау ронгоронго и тотчас же объяснил, что он может написать и «значение» этих знаков.

Хейердал решил, что больной просто развлекается, копируя знаки с опубликованных иллюстраций дощечек, и не придал этой встрече особого значения.

Спустя несколько месяцев, когда пребывание экспедиции на острове подходило к концу, норвежский исследователь обнаружил, что у островитян есть пещеры со скрытыми входами в различных частях острова, хранилища ворованных предметов и священных семейных реликвий. В ночьна 13 марта 1956 г. Хейердал посетил Атана Атана Пакомио и его брата Эстебана в доме, находившемся в предместье деревни Хангароа. И тут он с удивлением узнал от Эстебана, что тот владеет «книгой». Ее изготовил дед, который знал, как делать и петь кохау ронго-ронго. В этой «книге» дед нарисовал все знаки письма острова Пасхи и рядом со знаками записал латинскими буквами их значение. Эстебан добавил, что у его старшего брата, Педро Атана, также есть подобная «книга».

Вспомните книгу «Аку-Аку» и историю со старой тетрадью, которую дал сфотографировать Эстебан Атан, названный в книге «деревенским капитаном». «Хозяин принес из соседней комнаты плотный бумажный мешок из-под цемента; осторожно вынул из него толстую без обложки тетрадь и положил на освещенный столик. Это была обычная чилийская тетрадь с желтыми поблекшими страницами, но использовалась она совсем для иных целей. На всех страницах мы увидели значки ронго-ронго, маленькие изящно нарисованные фигурки птице-человеков и другие загадочные символы, столь хорошо нам известные по редким письменам острова Пасхи», — пишет Тур Хейердал.

Листая тетрадь, Хейердал обнаружил, что отдельные страницы содержат ряды непонятных иероглифов. А-другие сделаны в виде словаря с переводом каждого отдельного знака. Значки кохау ронго-ронго былинарисованы с левой стороны . страницы вертикально друг под другом. А справа от каждого знака был дан, неуклюжими латинскими буквами, перевод на язык острова Пасхи.

«Все, кто сидел за столом, смотрели при свете свечи на пожелтевшую тетрадь с письменами ронго-ронго и словно онемели. Было ясно, что перед нами не фальшивка, изготовленная хозяином тетради. Но если челозек, нарисовавший эти загадочные знаки, действительно владел тайной письма ронго-ронго, то. эта простая, без обложки тетрадь, представляла огромную ценность и открывала невиданные перспективы толкования древней неразгаданной письменности острова Пасхи», — читаем мы в «Аку-Аку».

Неужели Хейердалу удалось найти ключ к загадочным письменам? В книге «Аку-Аку» Хейердал опубликовал несколько страниц из тетради Атана — загадочные значки кохау ронго-ронго и рапануйские слова, записанные латинским алфавитом, стоящие рядом со значками. Этот текст гласил: где второй второй знаток дощечек где дети, вырезающие знаки на дощечках где знаток дощечек третий знаток дощечек четвертый знаток дощечек дети хорошо болтают, но не читают дощечек хорошее для тебя кончилось хорошие обычаи отцов.

Знаки кохау ронго-ронго, написанные в тексте, приводимом в «Аку-Аку», были сходны со знаками из книги Макмиллана Брауна «Тайна Тихого океана» и со знаками каталога Жоссана, о котором мы рассказывали выше.

Но ведь это — только несколько страниц из толстых тетрадей, добытых Хейердалом на острове Пасхи. Быть может, другие страницы содержат заветный ключ к значкам кохау ронго-ронго? В 1962 г. Хейердал во время посещения нашей страны передал оригиналы и фотокопии тетрадей группе ленинградских исследователей рапануйских письмен.

Во втором томе «Трудов Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи» было опубликовано три статьи советских исследователей — доктора исторических наук Ю. В. Кнорозова, кандидата исторических наук И. К. Федоровой и автора этих строк, — посвященные «тетрадям Хейердала» (в обработке материалов экспедиции на остров Пасхи принимали участие ученые самых разных стран — от СССР до Чили — и самых различных специальностей — филологи, дешифровщики, антропологи, археологи, этнографы).

Какой же итог изучения этих «тетрадей Хейердала»? Предоставим слово самому Туру Хейердалу. «Как показали эти исследования, тексты тетрадей содержат мифы и исторические предания, календарные списки, названия важных хозяйственных растений, другие фрагментарные тексты острова Пасхи, записанные латинскими буквами; кроме того, в тетрадях содержится ряд знаков ронго-ронго, сгруппированных вместе в горизонтальные линии без какой-либо интерпретации знаков. Статьи Федоровой и Кондратова, в основном, посвящены анализу различных текстов острова Пасхи, записанных латинскими буквами. Однако и страницы, записанные только лишь знаками ронго-ронго, также анализируются Кондратовым... В основном толкования большинства знаков в тетрадях совпадают с теми, что получил Жоссан на основании пения Меторо, и имеют, вероятно, такую же ценность».

Археологическая экспедиция на остров Пасхи дала много интересного для науки, но найти «ключ» к кохау ронгоронго ей не удалось.

В своей книге «Аку-Аку» Хейердал не сообщает о том, что на острове работала еще чилийская экспедиция. Ее участник Хорхе Сильва Оливарес разыскал родственников Томеники, у которого Кэтрин Раутледж тщетно добивалась раскрытия тайны письма кохау ронго-ронго.

«18 февраля 1956 г., — пишет Оливарес, — разыскивая документы, я нашел в доме Хуана Теао в Ханга роа копию, вероятно, неполную, своего рода словаря .ронго-ронго. Эта копия была сделана с другого документа, принадлежащего Падро Пате. Он получил его в наследство от своего деда Томеники (Доминго), который был «профессором» (маори ронго-ронго) и написал эту тетрадь приблизительно 65 лет назад, чтобы обучать своих учеников».

Хорхе Сильва Оливарес сфотографировал всю тетрадь со словарем ронго-ронго, но катушка с фотопленкой была затем иди утеряна, или похищена. Исчезла и сама тетрадь.

Быть может, на острове Пасхи и по еей день живут люди, знающие тайны древнего письма, ибо, как вы помните, у старого Томеники были ученики. «В начале этого столетия, — пишет Знглерт, — еще жили многие «старики», как их называют теперь островитяне. Эти старики, видя неизбежное разрушение древней культуры, хотели оставить молодому поколению заветные предания; говорят, что они могли неутомимо рассказывать о старине и даже хотели обучить кого-нибудь читать дощечки с письменами, но не нашли внимательной аудитории».

Но эти же «старики» явно не хотели передавать свои знания чужеземцам, на какие бы ухищрения ни шли ученые, какие бы деньги и блага ни сулили им за раскрытие тайны письма. Уре Ваеико не хотел встречаться с Томсоном; Томеника обманул Раутледж. Когда на острове Пасхи в 1934-1935 гг. была франко-бельгийская экспедиция, Альфред Метро предлагал островитянам несколько тысяч долларов за одну дощечку кохау ронго-ронго. Пожалуй, такой суммы денег жители острова никогда не имели, если даже сложить воедино все их капиталы. И все же дощечек с письменами Метро не получил,

Как вы помните, многочисленные памятники кохау ронго-ронго исчезли за короткий срок сразу же после принятия христианства. Но, быть может, они исчезли не бесследно?

«Что произошло с большим числом табличек, которые брат Эйро видел еще в 1864 г.?.. Эйро видел их в домах, когда эпоха войн закончилась. Трудно понять, почему они исчезли. Наиболее вероятно предположение, что дощечки были запрятаны в тайных пещерах. Миссионеры, которые получили от епископа Жоссана распоряжение собрать дощечки, смогли достать лишь очень малое число их. Туземцы, вероятно, считали «профанацией» отдавать им дощечки, которые были табу для чужеземцев; к тому же они боялись преднамеренной мести духов, может быть, мертвых маори ронго-ронго... Тайные пещеры служили для утаивания предметов ценных или священных, наподобие дощечек», — писал Себастьян Энглерт,

Среди ученых существует подозрение, что в этих пещерах тщательно запрятаны кохау ронго-ронго. И все же ни один рапануец, знающий тайну, не принес дощечек и не продал их. Слишком много зла причинили жителям острова чужеземцы, чтобы жить с ними «душа в душу». И дощечки, быть может, до сих пор хранятся в тайниках Рапа-Нуи.

Ни Томсону, ни Раутледж, ни Метро, ни Хейердалу не удалось узнать от островитян тайну кохау ронго-ронго. Немецкий исследователь Томас Бартель, отправившийся на Рапа-Нуи сразу же после того, как ему стало известно о «тетрадях Хейердала», также не сумел сделать это. Ему посчастливилось лишь добыть несколько таких же тетрадей, где записаны латинскими буквами фольклорные тексты, порою непонятные — и только. Даже Энглерт, более трех десятилетий живущий с островитянами, пишет о том, что многие тайны Рапа-Нуи скрываются от него, как от «чужеземца».

Возможно, что и по сей день на острове Пасхи есть маори ронго-ронго. Хотя гораздо более вероятно, что древнее знание письмен умерло вместе с последними стариками — хранителями традиций погибшей цивилизации острова Пасхи.

В ПОИСКАХ СХОДСТВА

Итак, до сих пор попытки найти живых знатоков письма среди жителей острова Пасхи не увенчались успехом.

Но, быть может, разгадка ее кроется в других иероглифах, которыми писали жрецы иных стран? Быть может, письменность и вся цивилизация острова Пасхи — только далекий отголосок некогда могущественных государств Востока? И тогда нужно найти общие черты в древних письменах, уже расшифрованных, а затем с их помощью попытаться разгадать и тайну кохау ронго-ронго.

Величественные пирамиды Древнего Египта — и каменные гиганты острова Пасхи. Иероглифы египтяц — и кохау ронго-ронго рапануйцев. Овеянные тайной, покрытые туманом времен... И у многих невольно рождается мысль: а нет ли между Древним Египтом и островом Пасхи какой-либо связи, несмотря на тысячи километров, разделяющих их?

Английский исследователь профессор Эллиот Смит считал, что культура острова Пасхи создана выходцами из Египта. И не только одна она. По мнению Смита, все древние цивилизации обязаны своим существованием египтянам. Вавилон и Индия, Китай и Индонезия, Америка и Океания — во все части света проникли «сыны Солнца», египтяне, поклонявшиеся могущественному богу Солнца — Ра,

На языке жителей острова Пасхи солнце называется почти точно так же: «раа». Каменные гиганты Рапа-Нуи напоминают колоссов Древнего Египта. Древние жители страны Нила хоронили мертвых в пирамидах; жители острова Пасхи — в гигантских каменных аху., длина которых достигает 60 метров.

Многие исследователи указывали на сходство письмен острова Пасхи и египетских иероглифов. В самом деле: знаки этих письмен очень похожи по способу написания: четкие, рисуночные фигуры людей и животных, предметов быта и оружия. И в рапануйском, и в египетском письме слова не разделяются, и знаки идут сплошь, без разделительных черт или промежутков. Но...

На этом, собственно говоря, сходство и кончается. Египетские иероглифы отражают фауну и флору долины Нила; предметы быта и оружия, одежды людей — также чисто египетские. А знаки на дощечках острова Пасхи, хотя столь же тщательно прорисованные, не имеют ничего общего с ними: не нильский крокодил, а тихоокеанская акула, не царский жезл, а каменное тесло; не огромный бегемот, а крохотная крыса представлены рапануйскими значками-иероглифами.

Египетские иероглифы писались слева направо, а жрецы острова Пасхи применяли «перевернутый бустрофедон». Снова несоответствие! Большинство ученых с самого начала не принимало всерьез рассуждений о родстве египетских и рапануйских иероглифов. И только романтично настроенные, но мало сведущие энтузиасты и по сей день тщетно пытаются открыть «египетским ключом» тайну кохау ронго-ронго.

Но почему именно египетским? — задавались вопросом другие искатели. Быть может, истоки рапануйского письма находятся где-либо поближе к острову Пасхи?

Древние ассирийцы и вавилоняне пользовались клинописными знаками. А новейшие раскопки археологов установили, что знаки эти восходят к более ранним письменам шумеров, обитателей долины Тигра и Евфрата. Первые шумерские письмена не были клинописными — лишь в дальнейшем они превратились в схематичные значки клинописи. В нашей стране, в Государственном Эрмитаже, хранится едва ли не самый древний письменный документ на нашей планете — табличка из шумерского города Урука. И на ней ясно видно: эти знаки по своему характеру ближе к рапануйским рисунчатым знакам, чем к геометрическим клинописным знакам ассирийцев и вавилонян.

Некоторые шумерские иероглифы очень похожи на рапануйские, например, знак рыбы или знак звезды (см. сравнит. таблД. Правда, совпадения еще не означают заимствования или общего происхождения знаков. В самом деле, если знак похож на изображаемый предмет, то почему бы не совпасть шумерскому и рапануйскому изображению звезды или рыбы? Ведь знаки и рыбы и звезды письмен острова Крит также похожи на них.

А вот как удивительно похожи знаки луны в критской, египетской, китайской и рапануйской иероглифике (см. сравнит, табл). Попросите любого ребенка нарисовать вам луну — и почти наверное его рисунок также совпадет. В этом нет ничего удивительного: не нужно быть древним египтянином, жителем Крита, китайцем или рапануйцем, чтобы похоже изобразить полумесяц.

Многие совпадения объясняются этим. А другие — просто случайны. Например, и в письме острова Пасхи и в раннем шумерском есть совершенно одинаковые знаки (см. сравнит, табл.) Но шумерский знак — это изображение пучка лука, который, как известно, на острове Пасхи не рос. Значит, рапануйский знак изображает какое-то другое растение. И сходство здесь чисто внешнее. Другое подобное же совпадение: шумерский знак, изображающий колос, и рапануйский, передающий совсем другое (ведь на острове Пасхи, как и на остальных островах Полинезии, не выращивали ни пшеницы, ни ржи, ни ячменя).

Примеры подобных совпадений — и не только со знаками шумерских письмен — можно продолжать очень долго. Есть, например, совпадение между рапануйскими знаками и знаками индейцев Калифорнии, древнейших письмен Палестины и финикийского города Библа. Но разве можно всерьез говорить на основании такого рода случайных совпадений о калифорнийско-рапануйских или финикийско-рапануйских связях?

Полторы тысячи лет до н.э. в долину реки Инд вторглись с северо-запада племена кочевников — арьев. Они создали собственную культуру и письменность. История знала об этом давно. Но лишь недавно археологи неожиданно обнаружили, что едва ли не за 25 столетий до арьев в долине Инда существовала другая, не менее могучая и развитая культура. Раскопки обнаружили древние города, существовавшие во времена шумерской и ранней культуры Древнего Египта.

Кто был создатель этих городов? На этот вопрос до сих пор нет ответа. Ответить на него, видимо, могли бы квадратные печати, найденные в Мохенджо-Даро и Хараппе, древних городах, но они до сих пор не прочитаны.

В 1928 г. известный чешский знаток письмен Ч. Лоукотка заметил, что знаки письмен долины Инда... похожи на значки кохау ронго-ронго. Об этом он сообщил венгерскому ученому В. фон Хевешн.

В 1932 г. Хевеши сделал доклад во французской Академии Надписей в Париже. Он сообщил, что загадочные письмена на печатях долины Инда имеют поразительное сходство с письменами кохау ронго-ронго острова Пасхи (к сожалению,

Хевеши не сослался на Лоукотку — и современной науке гипотеза о родстве знаков письмен Рапа-Нуи и долины Инда известна как «гипотеза Хевеши»),

В кохау ронго-ронго несколько сотен различных знаков, на древнеиндийских печатях примерно столько же. И из них, как указывал Хевеши, совпадает около сотни. Позднее он довел это число до 175. Если это так, то, разумеется, ни о каком случайном совпадении и речи быть не может. Но неужели островитяне крохотного островка, затерянного в Тихом океане, могут иметь чтонибудь общее с жителями долины Инда? Ведь их разделяет 20 тысяч километров! Мало того: Нгаара, великий учитель кохау ронго-ронго, делал свои дощечки еще в прошлом веке. А надписи на печатях из Индии были сделаны за 4 тысячи лет до этого.

«Остров Пасхи лежит на расстоянии более 13 000 миль от Мохенджо-Даро, цивилизация которого датируется 2000 г. до н. э. Как могли знаки сохраниться, пока люди в борьбе со стихиями мигрировали на расстояние в более 13 000 миль на протяжении 3000 лет, и прибыть на одинокий остров Пасхи, не оставив следа...» — писал крунейший знаток Полинезии Те Ранги Хироа, критикуя гипотезу Хевеши.

Профессор Метро также выступил с резкой критикой гипотезы Хевеши. По его мнению, венгерский лингвист применил неправильный метод, выбирая для сравнения выхваченные наудачу знаки двух различных систем письма, подбирая не типичные, а случайные и редкие варианты (ведь тексты кохау ронго-ронго и печатей написаны от руки, поэтому в написании знаков могут быть варианты «почерка»).

«Я могу сравнить письменность долины Инда с пиктографией американских индейцев и найти еще большее сходство... Если ученые настаивают на связях острова Пасхи с долиной Инда, я настаиваю на этой же самой привилегии и для оставленных без внимания индейцев куна в современной республике Панама», — писал Метро.

Куна живут в джунглях Панамского перешейка. Они занимаются охотой и рыбной ловлей, выращивают кокосовые орехи и апельсины. Еще до прихода колонизаторов и завоевания Америки европейцами индейцы куна имели развитую и своеобразную культуру; эта культура сохранилась у них и до сих пор. Индейцы пользуются оригинальной письменностью.

Норденшельд, известный исследователь американских индейцев, нашел доказательства тому, что это современное письмо происходит из древнего рисуночного письма, существовавшего здесь до открытия Америки.

Подавляющее большинство письмен индейцев куна — на европейской бумаге. Однако, пишет Норденшельд, более «необычные письмена-рисунки нарисованы на деревянных дощечках... Дерево было естественным материалом для письма, и лишь потом, под влиянием белых, он был заменен... Способ чтения письмен-рисунков справа налево и затем слева направо, так же, как начало чтения их с нижнего правого угла, заставляет считать, что идея рисуночного письма индейцев куна родилась без всякого влияния письменности белых людей».

Индейцы куна писали на дереве, как и жители острова Пасхи. Сходно их письмо с письмом кохау ронго-ронго и направлением строк — они написаны бустрофедоном и идут снизу вверх (правда, у куна строки идут равномерно, а в кохау ронго-ронго каждая строка перевернута вверх ногами — «перевернутым бустрофедоном»). И куна и рапануйцы (если верить Меторо) не читают, а поют свои тексты. Но указывает ли это на то, что письмена индейцев куна и загадочные кохау ронго-ронго имеют общее происхождение?

Эту гипотезу выдвинул в 1930 г., за два года до сенсационного доклада Хевеши, этнограф Хорнбостель.

Еще в конце прошлого века французский ученый Террьец де Лякупери высказал предположение о связях кохау ронгоронго острова Пасхи и надписями, найденными в Южной Индии. Австралийский археолог и этнолог Роберт Хайне-Гельдерн отметил сходство знаков письмен острова Пасхи с древнекитайскими рисуночными иероглифами, прототипами современного китайского письма, а также своеобразными письменами, существующими у некоторых народов Южного Китая, например, народа ло-ло. Хайне-Гельдерн предположил, что в древности морские купцы могли занести какой-либо из видов китайского письма далеко на восток, в Океанию.

В 1951 г. антрополог и этнограф Ральф фон Кенигсвальд показал, что многие знаки, изображающие птиц в письме кохау ронго-ронго, имеют сходство с изображениями птиц, встречающимися в орнаменте вышивок острова Суматра. Еще раньше другие исследователи находили сходство «птичьих» знаков кохау с изображениями птиц, встречающимися в Меланезии. Отсюда они делали вывод, что кохау ронго-ронго происходит из Меланезии, так как сходство это «не может быть случайностью».

По мнению других исследователей, письмо на остров Пасхи было принесено из более близкой Полинезии — с Мангаревы, Маркизских островов или, как считает Томас Бартель, — с острова Рапатеа в архипелаге Таити. Правда, ни в Меланезии, ни в Полинезии не встречается самобытных форм письма. И лишь на маленьком островке Волеаи в Каролинском архипелаге английскому этнографу Макмиллану Брауну удалось обнаружить совершенно оригинальную письменность. Браун предположил, что и кохау ронго-ронго и письменность Волеаи являются остатками культуры Пацифиды, страны с высокой цивилизацией, погибшей в волнах Тихого океана.

В последние годы Тур Хейердал привел доказательства в пользу гипотезы о том, что кохау ронго-ронго происходит от древнего андского письма. Испанские хронисты сообщают, что иероглифические тексты, говорящие о традициях и легендарной истории народа, наносились на доски; для передачи писем-сообщений использовались жезлы.

Писали в древнем Перу и на банановых листьях. Все это — доски, жезлы и листья банана — употреблялось и маори ронго-ронго острова Пасхи.

По мнению Хейердала, символы, найденные археологами на произведениях культового искусства Перу, в особенности в древнем религиозном центре Тиагуанако, содержат все элементы, которые можно найти в знаках письмен кохау ронго-ронго; например, изображения человека-птицы, рыбы, солнечного символа, человека с церемониальным жезлом и т. д.

Древние тексты андского письма, дошедшие до нас, очень кратки. Самый длинный состоит всего лишь из двух строк. Но и по ним можно догадаться о направлении письма: знаки второй строки идут слева направо, первой — справа налево — бустрофедоном. Вторая строка к тому же перевернута кверху ногами — этим способом письма, «перевернутым бустрофедоном», располагаются тексты еще в одной письменности планеты. И это — кохау ронго-ронго острова Пасхи. Знаменательное совпадение!

Хейердал считает, что способ письма на дощечках был когда-то широко распространен в Центральной и Южной Америке, от Панамы до Перу. Ответвление его достигло и острова Пасхи, однако умение читать тексты было утрачено в результате междоусобных войн. В Америке дощечки использовались при пении ритуальных текстов во время церемоний, и этот ритуал сохранился в Рапа-Нуи. Сохранились и «магико-художественные представления, воплощенные в очертаниях знаков и, наконец, уникальная система письма, перевернутый бустрофедон, ограниченная двумя смежными районами восточной части Тихого океана: древним Перу и островом Пасхи».

Как читатель мог убедиться сам, число «кандидатов» на то, чтобы стать «отцом» кохау ронго-ронго, очень велико. И район их распространения охватывает добрую половину земного шара. Аргентинский профессор Хосе Имбеллони предпринял попытку примирить, казалось бы, несовместимые точки зрения. Он предположил, что существует одна-единственная, названная им Индо-Тихоокеанской, графическая система, звеньями которой являются письменность долины Инда, острова Цейлон, Южного Китая, Индонезии, островка Волеаи, острова Пасхи и, наконец, системы письма Нового Света, включая письмо индейцев куна и андское иероглифическое письмо «килка».

Гипотеза очень заманчивая, особенно если вспомнить, что не так давно археологи Индии открыли, поблизости от современного международного порта Бомбей, самый древний порт в мире. Оказывается, уже 4-5 тысяч лет назад индийские мореходы совершали плавания по океану! Другой знаменательный факт — распространение так называемых аустричееких («южных», языков. В Индии и Юго-Восточной Азии живут народы, говорящие на родственных друг другу, австро-азиатских («южноазиатских») языках. Языки эти, как показывают последние работы лингвистов, в глубокой древности были родственны малайско-полинезийским языкам, к которым относятся языки Микронезии, Индонезии, Полинезии и африканского острова Мадагаскар. Таким образом, носители родственных языков обитают на огромном пространстве — от Мадагаскара до острова Пасхи, включая Индию, Индокитай, многочисленные острова Океании.

Существует и гипотеза, согласно которой расселение древнейших народов шло не по морю, а по суше, связывающей некогда Юго-Восточную Азию, Индонезию и Океанию — вплоть до Рапа-Нуи. Наконец, «Индо-.Тихоокеанская гипотеза» перекликается с другой смелой гипотезой, но не лингвистической, а геологической — речь идет о теории «расширяющейся земли», утверждающей, что несколько тысяч лет назад материки были гораздо ближе расположены друг к другу, чем ныне.

Только нужно учесть, что звенья Индо-Тихоокеанской системы разделены теперь не только сотнями и тысячами километров, но веками и тысячелетиями. К тому же многие из письмен не расшифрованы, и мы не знаем, имеют ли знаки, сходные по форме, и сходное звучание — или же сходство является чисто внешним.

Заметим еще и следующее. Знаки кохау ронго-ронго отражают полинезийскую фауну и флору. Хевеши считал, что среди них есть изображения слонов и обезьян, и это указывает якобы на индийское происхождение. Но на самом деле «слоны» — это птицы с длинным клювом, который Хевеши принял за хобот слона, а «обезьяны» — просто-напросто стилизованные изображения людей. Акулы, тунцы, спруты, палка для рыхления почвы, известная всем полинезийцам, нагрудное украшение реи-миро, кокосовая пальма, банан, сахарный тростник — вот основной «репертуар» знаков-рисунков кохау ронго-ронго. Кроме того, среди них есть множество изображений людей-птиц, людей-рыб и других фантастических существ, персонажей местного фольклора.

Многие из знаков кохау ронго-ронго сходны с наскальными изображениями, которыми испещрены скалы острова Пасхи, в особенности в районе древнего культурного центра Оронго. А это говорит о том, что, но всей видимости, на острове первоначально существовала лишь пиктография, рисуночное письмо, которое характерно почти для всех первобытных народов и заменяет им настоящее письмо, передающее звуковую речь. И лишь потом из знаков-рисунков развилось иероглифическое письмо, именно здесь, на острове Пасхи, а не где-либо з другом месте планеты.

Конечно, первые поселенцы, прибывшие на остров, могли иметь письмо и вместе с тем покрывать скалы знаками символического и магического значения. Письмо и священная символика могли сосуществовать. А легенды о заселении острова Пасхи прямо утверждают, что первый правитель острова Хоту Матуа привез с собой с далекой родины — жаркой страны Марае-Ренга — 67 дощечек кохау ронго-ронго.

Если бы рапануйцы хотели «приписать» своему легендарному королю заслугу появления письма на острове, они, по всей видимости, назвали бы иное число дощечек. Священным числом у жителей острова Пасхи было 30 (так, жители остроза Пасхи говорили, что со времени Хоту Матуа сменилось 30 поколений и т. п.). Число же 67 не является священным, поэтому, вероятней всего, оно не выдумано. Но были ли 67 кохау ронго-ронго, привезенные Хоту Матуа, подлинными памятниками письма? Быть может, это были просто дощечки с памятными зарубками, также носившие название кохау ронгоронго? И только затем, уже на самом острове Пасхи, много после прибытия Хоту Матуа и его спутников, на Рапа-Нуи развилось самобытное письмо на основе этих «памятных зарубок»?

Очень может быть, что так именно и было. Ведь нигде в Полинезии нет памятников письма, аналогичных кохау ронгоронго острова Пасхи. Но, быть может, они были просто уничтожены? Ведь не перешли миссионер Руссель несколько дощечек с письменами острова Пасхи епископу Жоссану, мы считали бы, что и здесь никогда не существовало искусство письма!

Американский археолог Роберт Саггс доказывает, что когда-то иероглифическая письменность была общим достоянием всех полинезийцев. Грамотными были, однако, только немногочисленные жрецы, составлявшие особую, замкнутую касту,

Эта каста исчезла с появлением в Полинезии европейцев, обративших островитян в христианство, И только на острове Пасхи, благодаря счастливой случайности, сохранилось несколько памятников полинезийского письма.

Таким образом, легендарный Хоту Матуа прибыл с острова Мангарева или Маркизских островов — ближайших к острову Пасхи земель — и привез с собой памятники письма, распространенного по всей Полинезии... Но полинезийское происхождение удивительной культуры острова Пасхи оспаривают многие ученые, например, Хейердал. Он считает, что Хоту Матуа прибыл не с запада, из Полинезии, а с востока, из Южной Америки, где, кстати сказать, существовала письменность, имеющая общие черты с кохау ронго-ронго. Как видите, существуют различные точки зрения. И, по-видимому, проблема происхождения письма острова Пасхи может быть решена лишь в том случае, если удастся прочитать знаки кохау ронго-ронго. Но можно ли их прочитать?

ОТКРЫТИЕ ШКОЛЬНИКА ИЗ ЛЕНИНГРАДА

тот вопрос был задан едва ли не с первых дней открытия рапануйских дощечек. Миклухо-Маклай приводит в своих записях разговор с английским ученым Гекели, который показывал ему копию с дощечек на заседании Этнографического общества в Лондоне. «Гекели, показывающий мне их, очень сомневался, чтобы на этих досках было изображено что-нибудь шрифтообразное, — пишет Маклай. — Гекели предполагал, что они служили как своеобразный штемпель при выделывании тканей. Он думал также, что эти доски как-нибудь случайно принесены на о. Рапа-Нуи течениями».

«По сделанным на пропускной бумаге копиям, — продолжает русский ученый, — я не решился тогда прийти к какому-нибудь положительному суждению об этих загадочных таблицах». Но лишь потом, увидев в музее Сант-Яго оригиналы дощечек, он отверг предположение Гекели и пришел к выводу, «что ряды значков действительно изображают письмена» и что они вовсе не предназначались для выделки ткани.

Предположение Гекели было решительно отвергнуто также подавляющим большинством ученых. Но в конце 30-х годов нашего века появилась гипотеза, несколько сходная с точкой зрения Гекели: сам факт существования искусства письма на Рапа-Нуи был поставлен под сомнение. Первым обосновал эту гипотезу крупнейший исследователь культуры острова Пасхи профессор Альфред Метро.

В 1934-1935 гг. на Рапа-Нуи находилась франко-бельгийская экспедиция под его руководством, собравшая ценный материал по культуре, этнографии, фольклору, искусству жителей загадочного острова. В 1940 г, в Гонолулу вышла объемистая монография, посвященная острову Пасхи. И в последних главах этой книги профессор Метро высказал мысль, что загадочная письменность рапануйцев по сути дела не является письмом.

«Таблички были первоначально дощечками, которые употреблялись людьми ронго-ронго (знатоками заклинаний) для отбивания такта при пении, — писал он. — Они украшались резьбой, которая стала связываться с заклинаниями. Символы составили нечто вроде пиктографии в том смысле, что каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, но каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы. Так как связь между заклинаниями и табличками была довольно слабой, то знаки стали условными и традиционными».

Альфреда Метро поддержал Те Ранги Хироа. «Европейцы никогда не сомневались в том, что разные знаки, вырезанные на дощечке, определенно соответствуют словам песнопений и являются, следовательно, формой письменности, — писал он. — Рассматривая вопрос о дощечках с точки зрения их полинезийского происхождения, я склоняюсь к предположению, что исполнители песнопений ронго-ронго первоначально вырезали фигуры, изображавшие Макемаке (верховного бога), и художественные мотивы, связанные с культом птиц на жезлах «коухау». По мнению Те Ранги Хироа, маори ронгоронго знали родословные вождей и песнопения наизусть, без всяких записей (как и на других островах Полинезии). А дощечки они держали как ораторский жезл, покрытый знаками чисто декоративными, которые «не представляют особой формы письменного языка».

«Художественное стремление избежать монотонного повторения небольшого числа знаков привело к тому, — писал он далее, — что основные мотивы, заимствованные из культа птиц, стали разнообразить и добавлять новые, чисто декоративного значения. Дощечки стали произведениями местного искусства и, подобно другим ценностям, получили собственные имена, так же, как нефритовые украшения в Новой Зеландии. Жители острова Пасхи, подобно другим полинезийцам, знали свои песнопения и родословные наизусть. Они держали дощечки в руках чисто символически, как держат ораторский жезл».

Казалось, само название дощечек подтверждало это. Первое слово — «кохау», или «коухау» известно не только на острове Пасхи, но и на других островах Полинезии. Означает оно «прут из дерева хибискус» (хау). По словам Хироа, на Маркизских островах связки прутьев из хибискуса расставлялись в вертикальном положении по углам священных платформ, как особые храмовые регалии. На Мангареве термином «коухау» обозначали хибискусовые прутья, которыми отбивали такт при исполнении некоторых ритуальных песен и танцев. Те Ранги Хироа предположил, что впоследствии жители острова Пасхи стали переносить резьбу с жезлов из хиб-искуса на более короткие куски дерева, имевшие форму дощечек, «которые, однако, сохранили первоначальное название «коухау».

Второе слово — «ронго-ронго». Буквально оно означает «говорить». Но точно так же назывались и знатоки дощечек на острове Пасхи. На острове Мангарева также были ронго-ронго, исполнители старинных песен. Существовали они и на Маркизских островах под именем «о-оно» (в маркизанском языке нет звука «р», а «нг» переходит в «и»).

По мнению ряда ученых, легендарный вождь Хоту Матуа прибыл именно с этих островов: либо с Мангаревы, либо с Маркизских. Стало быть, те 67 «дощечек», которые, по преданию, он привез с собой, были на самом деле прутьями из дерева хибискус, украшенными резьбой.

Значит, все попытки читать дощечки острова Пасхи так, как мы читаем другие древние письмена, тщетны? Да, авторитетно утверждали крупнейший знаток культуры острова Пасхи Альфред Метро и крупнейший знаток полинезийской культуры Те Ранги Хироа.

Не будем, однако, торопиться с окончательным выводом.

Не так много дощечек с надписями хранится в музеях всего мира. Две таблички кохау ронго-ронго хранились в Национальном музее в Вашингтоне, три — в музее Сант-Яго, столицы Чили, две — в Музее антропологии и этнографии в Ленинграде (их привез в Россию Миклухо-Маклай), одна табличка в Британском музее в Лондоне... Всего науке известно двенадцать целых дощечек и восемь фрагментов.

Ленинградский школьник-десятикласснйк Кудрявцев занимался в -кружке при МАЭ — Музее антропологии и этнографин в Ленинграде. Темой своего небольшого сообщения на очередном заседании кружка он избрал тексты кохау ронго-ронго.

Но вместо ученического доклада было сделано... важное научное открытие. Ленинградский школьник установил, что тексты двух дощечек, хранящиеся в ленинградском музее, совпадают друг с другом! Вслед за тем он обнаружил такой же текст и на дощечке, хранящейся в музее Сант-Яго.

Открытие Кудрявцева давало ученым возможность составить полный каталог знаков. Ведь раньше, когда считалось, что тексты на всех кохау ронго-ронго разные, было трудно решить вопрос о «похожих» знаках. Было неизвестно, являются ли они одним и тем же знаком, лишь немного искаженным, подобно тому, как мы искажаем стандарт букв своим почерком, или же это разные знаки, хотя и похожие друг, на друга.

Теперь же, когда есть тексты-дублеры, можно было сверить «похожие» знаки и выяснить, самостоятельный ли эго знак или нет. Больше того: находка текстов-дублеров позволяла реставрировать поврежденные части текста.

Трагическая смерть в начале Великой Отечественной войны оборвала жизнь молодого исследователя. Несомненно, он установил бы в дальнейшем, что имеются еще две дощечки с повторяющимися текстами: одна в Британском музее в Лондоне, другая — в музее Сант-Яго. На двух сторонах лондонской дощечки, с незначительными различиями, тот же текст, который на дощечке Сант-Яго написан не на двух сторонах, а на одной, причем этот текст даже не заполняет целиком всю дощечку.

Значит, каждая сторона кохау ронго-ронго или обе стороны не должны обязательно содержать один законченный текст: возможны переходы текста с одной стороны дощечки на другую и даже с одной дощечки — на другую. Это не упростило задачи исследователей, а, напротив, еще туже затянуло узел загадок, проблем, технических трудностей, которые возникали перед всеми, кто пытался дешифровать кохау ронго-ронго.

Но главное было сделано: открытие параллельных текстов наглядно показало, что письмена остоова Пасхи являются действительно письмом, а не просто декоративным украшением.

Через шестнадцать лет после открытия Кудрявцева было сделано новое открытие советскими учеными, которое развеяло еще одну частицу мрака над таинственными письменами. Его авторами были сотрудники Ленинградского института этнографии Бутинов и Кнорозов, того же самого института, в стенах которого работал и Борис Кудрявцев.

CПOP О ДРЕВНИХ ПИСЬМЕНАХ

Ц ять месяцев продолжалась кропотливая работа Бутинова и Кнорозова над текстами острова Пасхи. 19 мая 1956 г. на Всесоюзном совещании этнографов в Ленинграде они доложили результаты своих исследований, а немного позже о нем узнал Международный конгресс американистов, собравшийся в датской столице Копенгагене.

«Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи» — так называлась совместная работа Бутинова и Кнорозова. Она была опубликована в журнале «Советская этнография», а вскоре ее перепечатали в далекой Аргентине и даже в «Журнале полинезийского общества», выходящего в Новой Зеландии. Это была первая работа русских и советских исследователей, изданная в самой Полинезии.

Всякое иероглифическое письмо, будь оно китайское, египетское или рапануйское, держится на трех «китах». Ряд знаков не читается, а служит «указателем» для чтения. Это — «первый кит» иероглифики, знаки-определители, или детерминативы.

«Второй кит» — идеограммы, символы, изображающие понятия. Например, знаки луны, солнца, воды, неба, звезд, лодки и т. д. и т. п. В рисуночном письме, пиктографии, мы можем прочесть такой изобразительный знак как угодно, на любом языке. В иероглифике же, письме, передающем не общие понятия, а звуковую речь, за каждым таким знаком закреплено определенное чтение. Если это китайский знак, например, луны, то и читать его надо по-китайски — «юэи»; если рапануйский, то по-рапануйски — «марама».

Наконец, «третий кит» — фонетические знаки.

Чтобы записывать звуковую речь, нужно передавать не только основные слова, корни слов, но и служебные слова, приставки, частицы, окончания. Для основных слов нетрудно подобрать идеограммы: если речь идет о луне — рисунок луны, читаемый как «луна» (или «эюи» по-китайски, «марама» по-рапануйски). А каким образом передать служебные слова и частицы? Ведь идеограммами их не изобразить. Вот тут-то и приходят на помощь фонетические знаки.

Звучание многих самостоятельных слов совпадает со звучанием служебных слов, союзов, частиц — полностью или частично (например, в русском языке местоимение «мой» и глагол «мой!», существительное «ил» и союз «иль»; «ю» — прилагательное «печальный», «ю» — существительное «масло» и «ю» — предлог «из» в китайском). Значит, служебные слова и частицы могут передаваться сходными по звучанию основными словами (наподобие ребусов).

Но как различить, когда знак передает основное слово, а когда — сходное с ним по звучанию служебное слово или грамматические частицы? Для этого и употребляются знакиопределители, детерминативы, которые указывают, в каком значении употребляется знак. Ключевые знаки помогают и различать слова, разные по смыслу, но одинаковые по звучанию. Например, китайское слово «ю», как мы уже говорили, может иметь три значения.

Детерминатив (знак сердца) в сочетании со знаком «ю» означает, что слово должно пониматься в значении «печальный». Детерминатив (знак реки) означает, что это слово нужно понимать в значении «масло». А если же знак «ю» написан без всякого детерминатива, он означает предлог «из».

Рапануйский язык тоже многозначен. В нем много слов, имеющих одинаковое звучание, но разное значение. И это значит, что в иероглифическом письме кохау ронго-ронго должны быть знаки-определители. Бутинов и Кнорозов в своей работе указывали некоторые из них.

Например, сочетание знаков солнца и неба. По-рапануйски солнце звучит «раа», небо — «ранги». Слово «раа» может означать также «день». Поэтому знак неба является указателем, детерминативом; он поясняет, что речь идет о небесном светиле, солнце, а не о дне.

Но этот же знак неба может иметь и не только указательное значение. И тогда он сам потребует детерминативов. У слова «ранги» есть два значения — «небо» и «посылать, посещать». Значит, если мы встречаем знак идущего человека в сочетании со знаком неба, это означает, что слово «ранги» нужно понимать в «человеческом» значении, как глагол «посылать, посещать», а не как «небо». На малой дощечке, хранящейся в музее Сант-Яго, имеются шесть повторяющихся групп знаков. Первым в каждой группе стоит знак стоящего человека. Значит, мы можем предположить, что перед нами список имен. Генеалогии острова Пасхи идут от отца к сыну: имя отца очень часто входит в имя сына, наподобие наших имени-отчества. Например, Миру-а-Хата — Миру, сын Хата; Миру-а-Тумахеке — сын Тумахеке. На дощечке же, после знака стоящего человека, следует знак сидящего человека с поднятыми руками и рядом с ним — знак черепахи.

Следующий ряд также начинается с указательного знака — стоящего человека, за ним следует знак черепахи и после него — акулы. Новый ряд вновь начинается с указательного знака, затем следует знак акулы и после него — спрута, В последнем ряду — тот же стоящий человек и спрут.

Значит, перед нами генеалогия, восходящая от потомка к предку: «Спрут», заканчивающий ряд, его сын, «Акула Спрутович», сын «Акулы Спрутовича» — «Черепаха Акулович» и т. д. Имена, наподобие Спрута (хеке), Акулы (манго), Черепахи (хону), встречаются на острове Пасхи. Ничего странного в том, что потомков и предков зовут «спрутами» и «акулами», нет. Да и по рассказам самих островитян, среди текстов кохау ронго-ронго были генеалогии!

Иероглифические знаки могут передавать звуковую речь в ее чистом виде. Советские исследователи привели пример такого чисто звукового, фонетического чтения знаков. Детерминатив — знак человека — указывает, что речь идет о людях. Солнце читается как «раз», дождь — как «уа». Вместе получается «рауа», что по-рапануйски значит «они».

Казалось бы, можно начать чтение текстов. Но пока что это лишь «примеры предположительного чтения отдельных слов, приведенные с единственной целью — иллюстрировать принципы написания», — говорят Бутинов и Кнорозов в своей работа.

Такая осторожность, понятна. Ведь мы уже говорили, что язык меняется: тексты кохау ронго-ронго писали жрецы, пользовавшиеся древним языком. И этот древний язык мог значительно отличаться от современного рапануйского.

А кроме того, в любом языке мира, будь это русский, китайский и язык острова Пасхи, кроме слов, одинаковых по смыслу и разных по звучанию (омонимов), есть еще и слова, разные по звучанию, но одинаковые по смыслу. Например, черепаха по-ра-. пануйски «хону», «кепакепа», «кекепу», «ророау». Какое из этих значений выбрать, если попытаться прочесть имя «Черепахи Акуловича» на чилийской дощечке с генеалогиями? А ведь вполне возможно, что в древнем языке существовало и иное название для черепахи, нам неизвестное...

Итак, советские ученые привели веские доказательства того, что загадочные дощечки написаны иероглифическим письмом. С помощью детерминативов, идеограмм и фонетических знаков дощечки кохау ронго-ронго передавали звуковую речь. Условно были прочитаны некоторые слова этих текстов, на одной таблице найдена генеалогия.

Старый Уре Ваеико, как мы знаем, не читал текстов кохау ронго-ронго. Но он помнил наизусть древние легенды, которые писались на этих дощечках. Значит, не зная самого письма, можно в какой-то мере судить о содержании загадочных кохау: они содержат мифологические, фольклорные сюжеты.

Одна из характернейших черт фольклора Полинезии — страсть к перечислению. При описании пира перечисляются все растения острова, при описании похода — названия всех пройденных пунктов; при названии имен вспоминаются все далекие предки во многих поколениях. И если на дощечках действительно записаны предания и мифы, то можно попытаться разыскать этиперечисления, записанные иероглифами.

Один знак кохау ронго-ронго Меторо — тот самый Меторо, который пел Жоссану, — назвал «Хоту Матуа», то есть именем легендарного первого вождя острова Пасхи. Легенда о заселении острова была записана различными исследователями — Томсоном, Раутледж, Метро, Энглертом. Нельзя ли сопоставить какое-либо из перечислений в этой легенде с таинственными иероглифами?

Легенда говорит, что Хоту Матуа прибыл на остров со своими спутниками в двух ладьях, вмещавших несколько сот человек. Переселенцы захватили с собой различные сорта ямса, сладкий картофель-кумару, банан, сахарный тростник, тыкву, кокосовую пальму, дерево торомиро и много других растений и деревьев. В преданиях о заселении острова приводятся огромные списки этих растений.

Советские ученые обратили внимание, что в четырех дощечках с острова Пасхи повторяется один и тот же ряд иероглифов: устойчивое сочетание двух значков, причем первым стоит знак растения.

Не тот ли самый список растений, о котором повествует легенда о Хоту Матуа?

Островитяне имеют десятки различных сортов ямса; согласно преданиям, эти сорта привезены на Рапа-Нуи легендарными первыми поселенцами. И на дощечках, после «списка растений», идут группы знаков, каждая из которых оканчивается знаком ямса. Снова совпадение! По всей видимости, не случайное. Таким образом, на основании легенд и мифов можно выделить в загадочных текстах кохау ронго-ронго тематические отрывки, смысл которых вполне ясен, хотя не все слова могут быть прочитаны.

Но, по рассказам жителей Пасхи и этнографов, побывавших на острове в различные времена, кохау ронго-ронго содержали не только записи мифов и древних легенд. Предание о Хоту Матуа рассказывает, что однажды легендарный первый вождь «отправился в путешествие по острову для обозрения своих владений. Он видел людей в домах коро, на празднествах паина, в домах, где обучали ронго-ронго, в домах, где обучали тау, где изучали дощечки умерших, в домах, где изучались дощечки пленных, в домах, где изучались дощечки с гимнами богу Гараи-а-Хова». Что же это за виды дощечек? И нельзя ли их найти среди немногочисленных кохау ронго-ронго, хранящихся в различных музеях мира?

«Мы узнаем, что была кохау «ика», то есть убитых людей, — писала Раутледж. — Умел ее составлять только один знаток, который научил также этому своего ученика. Они разделили между собой остров, учитель взял себе западное и северное побережье до Анакены, а ученик — остальное. Сходная, а может быть и такая же дощечка делалась по настоянию родственников убитого и напоминала о мести».

Немецкий этнограф Вальтер Кнохе записал рассказ рапануйских стариков о том, что на каждой погребальной платформе, аху, висели дощечки с именами людей, принесенных в жертву. Знак рыбы (по-рапануйски слово рыба — «ика» — может обозначать также и «жертва», «убитый»), изображенный на дощечке, указывал, что это имена жертв. Пользуясь этим указанием Кнохе, советские ученые попытались найти в загадочных иероглифах помимо «списка растений» и «генеалогии» еще и «списки убитых». На одной из дощечек, хранящихся в Сант-Яго, такой список был найден.

На этой дощечке три группы знаков. Каждая группа начинается знаком рыбы — «ика». Видимо, это действительно список убитых... Нельзя ли тогда установить имена убитых? И тем самым получить не только «тематические отрывки», но и приблизительное «чтение» знаков?

В первом имени соединены знаки птицы и человека. Не человек-птица ли это, почитавшийся на острове Пасхи? Второе имя — знак поющего петуха и знак акулы плюс знак арики, вождя. Вероятно, кроме человека-птицы, был убит и вождь. Третье имя — знаки акулы и спрута, а между ними знак копья, которое по-рапануйски называется «тао». Имя, переданное знаками акулы и спрута, уже встречалось в генеалогии на дощечке из Сант-Яго. Но только без знака копья. Не передает ли этот знак частицу, соединяющую имена?

Весьма вероятно, что это так. Исследователи нашли другое подтверждение своей догадки. На одной из дощечек обнаружено сочетание знаков бухта — камень — черепаха. На острове Пасхи есть бухта Черепахи (Ханга-о-Хону). Не значит ли это, что знак камня между знаками бухты и черепахи — это частица?

Правда, не обязательно частица «о». Ведь язык, на котором написаны тексты кохау ронго-ронго, был, по всей видимости, не тем же самым рапануйским языком, на котором говорят современные жители острова Пасхи. Вполне возможно, что он так же отличался от него, как отличается наш русский язык от древнерусского или французский от латыни.

Работа Бутинова и Кнорозова была важным вкладом в изучение письма кохау ронго-ронго.

Боливийский археолог и этнограф Ибара Грассо писал, что ныне «в этой столь долго обсуждавшейся тайне письма острова Пасхи мы не видим никакой трудной проблемы: над ней не работали серьезно, и, более того, те немногие, кто пытался что-либо сделать, не имели ясного представления, что это иероглифическое письмо, и поэтому потерпели неудачу. Сейчас исследователи из СССР начали серьезное исследование этой письменности, имея точное представление о том, что это иероглифическое- письмо. Получение окончательных результатов на этом пути — не более чем вопрос времени».

Разумеется, до настоящей расшифровки было далеко: слишком велики трудности, слишком мало знаний о древнем языке имеют ученые всего мира.

И тем не менее в изучении кохау ронго-ронго был сделан большой шаг вперед. Советские ученые не только определили систему письма острова Пасхи и нашли генеалогию. Они сделали также целый ряд смысловых зацепок, позволяющих нам судить,о содержании дощечек, несмотря на то, что мы не можем их читать...

И вдруг в западногерманском журнале «Ураниа» доктор Томас Бартель из Гамбурга объявил, что ему удалось прочесть дощечки! Удача или еще одна сенсация?

Дело в том, что в печати неоднократно уже появлялись заявления о том, что тексты острова Пасхи наконец-то удалось расшифровать. Первым сделал такое заявление еще в прошлом веке, в 1892 г., австралиец А. Кэррол. В текстах кохау ронго-ронго, заявил он, описываются события, происходившие в доколумбовой Южной Америке, откуда прибыли жители острова Пасхи на свою нынешнюю родину.

Однако сообщению Кэррола никто не поверил. Известный лингвист Уильям Черчилль отозвался о нем так: «Чтения, предлагаемые Кэрролом, слишком далеки от того, чтобы быть связными; это сообщение о темных делах, происходивших на склонах Анд. Говоря о принципах чтения текстов, доктор Кэррол уклоняется от самого чтения».

После работы австралийского ученого многочисленные дилетанты громогласно объявляли о том, что им посчастливилось найти ключ к письменам и прочитать кохау ронго-ронго. Но при проверке все эти «чтения» оказывались плодом богатого воображения. Быть может, немецкому ученому, специалисту по Полинезии, все-таки удалось добиться того, чего не смогли сделать дилетанты?

Бартель исходил из того, что знаки кохау ронго-ронго не могут передавать предложение полностью, со всеми его грамматическими частицами. С их помощью записываются основные понятия, а остальное лишь подразумевается. Текст, таким образом, напоминает телеграмму — и дешифровщик такого эмбриописьма должен уже от себя добавлять эти пропущенные подразумеваемые слова, чтобы получить осмысленный текст.

Но как доказать, что подразумевается слово именно то, которое нужно? Не превращается ли тогда дешифровка вообще в ничем недоказуемое толкование отдельных знаков?

Ведь умело добавляя подразумеваемые слова, можно превратить любую бессмыслицу в связанный текст — и какого угодно содержания. Один исследователь вычитает в текстах религиозный гимн, другой — историческую хронику, третий — деловые записи...

Для доказательства своей правды доктор Бартель обратился к архивам монашеского ордена «Братство Святых Сердец». Архив хранится в монастыре Гроттаферраты под Римом, на многие тысячи километров удаленном от острова Рапа-Нуи.

Дело в том, что епископ Жоссан, патриарх острова Таити, тот самый епископ, которому юный Меторо Тауауре «читал дощечки», принадлежал к этому монашескому ордену. Как вы помните, епископ в своей книге об острове Пасхи привел лишь одну из строк, прочитанных Меторо. Все остальные записи «с чтениями Меторо» были утеряны; оставался только каталог знаков, составленный Жоссаном и также опубликованный им. Но ведь его автор сам признавался, что он «не гарантирован от ошибок»: епископ острова Таити не был ни лингвистом, ни палеографом, специалистом в области древних письмен, ни тем более их дешчфровщиком.

Получить подлинные записи Жоссана, а не его каталог издавна было мечтой многих ученых, тщетно пытавшихся прочесть загадочные дощечки. Томас Бартель сумел сделать это (вполне вероятно, что ему помог давний опыт работы в разведке: во время войны Бартель имел отнюдь не мирную профессию этнографа, а сотрудничал в разведке оккупационных войск в Норвегии).

«Чтение таблиц кохау ронго-ронго было бы возможно только в том случае, если бы у нас имелись совершенно точные (или хотя бы такие, какие были у Жоссана) тексты», — писал Борис Кудрявцев, пытаясь проникнуть в тайны загадочных дощечек. С этим мнением молодого исследователя были согласны многие ученые. Записи Жоосана представлялись им той самой долгожданной «билингвой», с помощью которой можно прочесть тексты кохау ронгоронго. Им казалось, что Меторо Тауауре действительно читал дощечки, а епископ Жоссан только сбивал его на толкование отдельных знаков.

Но когда записи Жоссана были найдены, стало ясно, что епископ Таити не виноват: Меторо Тауауре и в самом деле не умел читать.

Те Ранги Хироа писал о пении Меторо так: «Несмотря на то, что его пение преподносилось как дельная композиция, в ней не было связного смысла; по всей видимости, она была сымпровизирована здесь же, на месте, чтобы удовлетворить желание белого человека услышать ритуальное пение по знакам на дощечке. Я сам однажды сымпровизировал песнопение для европейской аудитории, не знавшей языка, растягивая нараспев свое повествование. Ни информатор епископа, ни я не имели ни малейшего желания мистифицировать слушателей, нами обоими руководило желание доставить им удовольствие».

Однако Бартель стал на основании «чтений Меторо» расшифровывать кохау ронго-ронго как тексты, написанные эмбриописьмом.

Теория и история письма говорят, что один знак не может передавать более одной значимой единицы — морфемы (корня слова, частицы, суффикса, приставки) или слова, если письмо — иероглифическое. Но для Бартеля с его теорией эмбриописьма это не служит преградой. В словах «таура каи» — «жрец ест» — восемь звуков; если бы письмо было алфавитным, потребовалось бы столько же и знаков (как, например, в нашей записи этих слов). Если записывать его слоговыми знаками, то потребовалось бы пять слоговых знаков (та-у-рака-и). Для записи этих же слов и'ероглификой нужно два-три знака. По Бартелю, они могут быть переданы одним знаком эмбриописьма.

«Бей в барабан! Ешь человека!» — переводит он двумя фразами сочетания трех знаков; даже один знак читается им как целая фраза, например, «каи ронго-ронго» — «читай дощечку». Знак, изображающий стоящего человека, был прочитан Бартелем как «тангата» — «человек». Два этих же знака читались им уже не «руа тангата» (два человека), а как просто «руа» (два), А тот же знак, повторенный трижды, читался им и не как «тору тангата» (три человека) и не как просто «тору» (три), а как «така» или «такатака», что по-рапануйски означает «соединяться, собираться, встречаться».

Пользуясь таким методом, Томас Бартель «прочел» несколько отрывков с дощечек кохау ронго-ронго. По его мнению, в них говорится о том, как небо было поднято над землей на деревянных столбах, о том, что солнце и месяц — близнецы, а Млечный путь — небесная рыба. Тексты эти походили на полинезийские и рапануйские фольклорные тексты, записанные в прошлом и нынешнем веках.

Уже одно это обстоятельство насторожило, не говоря о теории эмбриописьма. Неужели древние дощечки написаны на том же языке, что и современный рапануйский? Ведь язык меняется со временем. Себастьян Энглерт считал, что язык дощечек кохау ронго-ронго настолько древен, настолько полон словами, утратившими свое значение (вроде наших старославянских и древнерусских слов — попробуйте-ка почитать «Слово о полку Игореве» в подлиннике, без перевода на современный русский язык), что даже если расшифровать тексты, то и тогда мы вряд ли поймем смысл слов древнего языка, на котором они написаны.

В самом деле: многие народные песни и мифы жителей острова Пасхи, записанные обычными буквами, а не иероглифами, не поддаются переводу. Они непонятны далее самим островитянам, насколько в них много старых слов, не употребляющихся в их повседневной жизни и дошедших от древних времен как бессмысленные заклинания.

По мнению Бартеля, тексты дощечек были и исключительно религиозного, ритуального значения. Никакого упоминания о политической истории острова в них нет; «отсутствуют известия о подвигах королей и столь распространенные в Океании генеалогии и родословные, — заявил он. — Отражены только неизменные рамки жизни».

А между тем именно в то время, когда Бартель делал это заявление, советские исследователи Кнорозов и Бутинов смогли найти генеалогию на одной из дощечек кохау ронго-ронго! Причем это признал даже Альфред Метро, который прежде считал, что кохау ронго-ронго не передают звуковую речь, а поэтому никак не могут служить для записи генеалогий. «Мои прежние возражения против этого представляются мне теперь необоснованными, — писал Метро, — так как двое русских ученых, Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов, доказали, что на дощечке, хранящейся в Сант-Яго (Чили), имеется ряд знаков, который, по-видимому, соответствует короткой генеалогии».

Большая часть ученых — и океанистов, и специалистов по теории письма — поставила дешифровку Бартеля под сильное сомнение: это относилось и к бартелевской теории эмбриописьма, с помощью которой можно вычитать любое содержание из любого текста, и к самому содержанию текстов кохау ронго-ронго.

«Известие о том, что знаменитые кохау ронго-ронго были, наконец-то, дешифрованы, естественно, вызвало большой интерес во всем мире. Бартель, однако, удерживался от того, чтобы привести переведенные им тексты и только резюмировал общий путь, с помощью которого он достиг результатов, объявив, что Гамбургский университет готовит к печати полный итог его переводов дощечек, — пишет Тур Хейердал. — Когда объявленная монография вышла в свет, она включала около четырехсот страниц таблиц и обсуждений, которые несомненно были полезны любому исследователю, имеющему намерение продолжать попытки в дешифровке. Но все, кто ожидал найти в монографии перевод одной или всех дощечек, были разочарованы этим эрудированным томом».

В журнале «Америкен Антрополоджисг» за февраль 1964 г. археологи Меллой, Шелсвольд и Смит предложили Бартелю дать перевод какой-либо из дощечек, допуская при этом контроль за его правильностью с помощью перекрестных чтений тех же знаков на других дощечках, Бартель этого перевода не сделал.

Сомнительны и другие открытия Бартеля, о которых писала западная пресса. Немецкий исследователь присвоил каждому значку кохау ронго-ронго особый номер, считая это своей заслугой.

Но выяснилось, что до него такую замену знаков цифрами (для удобства работы) применял ранее другой ученый — Пауль Леньон-Орджиль. Борис Кудрявцев еще в 1940 г. установил, что на трех дощечках кохау ронго-ронго написан один и тот же текст.

Томас Бартель приписал это открытие себе и своему «цифровому методу».

Таким образом, из «открытий» Бартеля лишь одно бесспорно: находка записной книжки епископа Жоссана с записями «чтений Меторо». Но как мы знаем теперь, это мало что прибавило к решению проблемы. Скорее наоборот, если у исследователей жила надежда на то, что Меторо действительно прочитал тексты, то теперь стало ясно, что это было не так.

Стало быть, записная книжка Жоссана для дешифровки письмен острова Пасхи бесполезна.

Расшифровывать их надо собственными силами, без помощи Жоссана и Меторо.

«Как и во всем, что касается исследования острова Пасхи, мы натыкаемся здесь на типичный случай, когда то, что мы знаем, заставляет нас особенно жалеть о том, чего мы не знаем, и когда приобретенные нами с таким трудом сведения только приводят нас к новым неразрешимым проблемам,» — справедливо пишет Фридрих Шульце-Мезье в книге, посвященной загадкам остоова Пасхи.

ЧИСЛА, ЗНАКИ, МАШИНЫ

ранцузский ученый Жан-Франсуа Шампольон расшифровал египетские иероглифы и положил начало новой науке — египтологии. Но вряд ли удалось бы это великое открытие, если бы Шампольон не имел копии знаменитого Розеттского камня. Этот памятник был билингвой — на нем, кроме текста, написанного неизвестными знаками, был и параллельный текст, написанный известными знаками — по-древнегречески, на языке, хорошо известном науке. Хаким образом, задача Шампольона сводилась к тому, чтобы, используя знакомый древнегреческий текст, прочитать тот же текст по-древнеегипетски, расшифровывая неизвестные знаки.

Таким же путем были прочитаны и многие другие письмена Древнего Востока — всякий раз в распоряжении исследователей была билингва. Однако целый ряд текстов, записанных неизвестным письмом или на неизвестном языке, такой билингвы не имеет. Таковы, например, рукописи индейцев майя, около 10 000 кратких надписей этрусков, крито-микенские письмена; карийские, киданьские, протоиндийские, хеттские иероглифические тексты и, наконец, кохау ронго-ронго острова Пасхи. Возможна ли дешифровка без билингвы — на этот вопрос ответила практика. Английский дешифровщик, архитектор по образованию, Майкл Вентрис сумел в начале 50-х годов найти ключ к молчавшим в течение полувека письменам, найденным на Крите и в Греции. Примерно в это же время советскому исследователю Ю. В. Кнорозову удалось сделать первые шаги в расшифровке письмен индейцев майя. Оба дешифровщика пользовались сходными методами: вместо билингвы на помощь приходило статистическое исследование закономерностей текстов, выявление их внутренней структуры, а затем сопоставление этой структуры со структурой известных языков.

В 60-х годах нашего века были сделаны новые успехи в дешифровке древних письмен с помощью статистических методов исследования. Советскому филологу В. В. Шеворошкину удалось расшифровать алфавит карийцев, живших 2-3 тысячи лет назад в Малой Азии. Группе советских исследователей принадлежат работы по расшифровке древних текстов с помощью электронных вычислительных машин — лаков первый в мире опыт применения ЭВМ в расшифровке письмен майя, предпринятый в Новосибирске; предварительные сообщения о дешифровке киданьского письма и изучении протоиндийского письма опубликованы Всесоюзным институтом научной и технической информации совместно с Институтом этнографии АН СССР.

Благодаря работам советских исследователей стало ясно, что кибернетические машины могут и должны помогать в расшифровке древних письмен, опирающейся на точные методы исследования текстов. Возможно ли разгадать и тайну кохау ронго-ронго с помощью точных методов и вычислительных машин?

Перед нами — загадочные знаки неизвестной письменности. Как читать их? Что означает тот или иной знак? Каким видом письма написаны неразгаданные тексты? Передает ли знак букву, наподобие нашего русского алфавита? Или, может быть, одному знаку соответствует целый слог, как, например, в древнеиндийском письме «деванагари» или современной японской «катакане» и «хирагане»? А, может быть, один знак передает целое слово или даже предложение?: Или, может быть, неизвестная письменность смешанная: одни знаки передают буквы и слоги, другие — корни слов, третьи — служебные частицы, суффиксы, приставки и т. д.?

С помощью статистики можно ответить на эти вопросы, несмотря даже на то, что нам будет неизвестно чтение ни одного знака.

Вот как это делается.

Мысли и понятия можно записывать с помощью рисуночного письма, пиктографии. Нетрудно подсчитать, сколько новых знаков появляется в таком рисуночном письме. Чем больше новых фактов, новых понятий нужно нам выразить, тем больше рисунков-знаков нам потребуется для этого. В среднем, на каждые сто знаков пиктографии будет появляться около 75 новых знаков.

Если рисуночный текст состоит из ста знаков, то примерно 75 будут отличаться друг от друга. Увеличился текст на сто знаков — прибавилось еще 75 новых, отличающихся друг от друга знаков, уже 150. Увеличили текст до тысячи картинок — из них 750 не похожи одна на другую.

Число рисунков можно увеличивать неограниченно; и столь же неограниченно будет возрастать число новых картинок-знаков. Это понятно: ведь никаких запретов, никаких ограничений правила рисования не налагают на того, кто пишет рисуночным письмом.

Человек может свободно создавать все новые и новые рисунки-знаки.

Если же письмо передает понятие и мысли не рисунками, а словами, то, конечно, число знаков этого письма будет уже не бесконечным. Хотя число слов в языке очень велико, но не бесконечно. В таком «словесном» письме будет один-два, может быть, десять или больше тысячи различных знаков. Например, в китайском около 50 тысяч иероглифов.

Еще меньшее количество знаков будет в иероглифическом письме, таком, как, например, древнеегипетское, — примерно 500-800. Если же каждый знак письменности передает отдельный слог, то это число станет еще меньше — 50-60, в крайнем случае — 300. А если каждый знак будет передавать один звук речи, будет буквой, то число таких букв не превысит 30-60. Как видите, алфавитная, «буквенная» письменность гораздо проще и экономнее, чем все остальные виды письма.

Точные и бесстрастные числа могут показать нам, каким видом письма написан любой неразгаданный текст. Зная вид письма, можно вести дальнейшие исследования; например, если оно окажется иероглифическим, находить, какие знаки передают слова, какие слоги, какие соответствуют корням слов и грамматические частицы.

Каким же письмом написаны тексты кохау ронго-ронго?, Исследователи отвечали на этот вопрос (без ответа на него нельзя начинать дешифровку) по-разному. Первый исследователь письмен острова Пасхи епископ Жоссан считал его «идеографическим или скорей кириологическим, где каждый знак представляет какой-либо объект». Борис Кудрявцев, на основании «чтений Меторо», опубликованных Жоссаном, определял его как «разновидность идеографического письма, еще не дошедшего до силлабизации», то есть как такое письмо, где каждый знак соответствует определенному понятию.

Известный исследователь письма Д. Дирингер в монументальной монографии «Алфавит» определил кохау ронго-ронго как письмо пиктографического характера, знаки которого являются «заметками для памяти» и должны дополняться «устными пояснениями». Профессор Метро и Те Ранги Хироа считали, что кохау ронго-ронго вообще не является письмом. Доктор Бартель из ФРГ объявил его эмбриописьмом. Советские исследователи Бутинов и Кнорозов привели веские доказательства, говорящие о том, что кохау ронго-ронго — это иероглифическое письмо, передающее звуковую речь.

Не так давно вышла книга другого советского исследователя В. А. Истрина «Происхождение и развитие письма». Истрин считает, что в кохау ронго-ронго одни знаки передавали слова, а другие — целые фразы. «По-видимому, письменность о. Пасхи первоначально представляла собой пиктограммы типа «рассказы в картинках» и имела мнемоническое назначение; изобразительные ее письмена служили как. бы «памятными вехами» для устной передачи магических песен, исторических хроник, генеалогических списков и соответствовали целым фразам или строфам песни. Однако в процессах повторного многократного воспроизведения одних и тех же текстов (на новых таблицах) передача их постепенно уточнялась путем введения особых знаков для все большего количества отдельных слов текста. В результате же пиктографическое письмо все более приближалось к логографическому, то есть из «языка рисунков» становилось письмом, в котором знак соответствует слову».

Как видите, точек зрения очень много. Статистические подсчеты показали, что дощечки острова Пасхи написаны иероглифическим письмом, наподобие древнеегипетских, китайских, вавилонских текстов. Но, пожалуй, больше всего письмо кохау ронго-ронго напоминает древнейшую систему письма на нашей планете — рисуночное письмо, созданное шумерами в Двуречье более 5000 лет назад — конечно, ни о каком заимствовании и родстве этих письмен говорить не приходится, и речь идет лишь о сходстве общих принципов письма.

Деловые, хозяйственные, землемерные записи — таково содержание древнейших текстов нашей планеты. -Общий смысл, «направленность» содержания текстов были заранее известны и писцам и читателям глиняных табличек.

Поэтому шумерские писцы могли не бояться двусмыслиц и разночтений. Они могли пропускать грамматические показатели — окончания, суффиксы и т. п. Среди тысячи знаков раннего шумерского письма встречаются лишь единичные грамматические знаки, остальные передают основы слов.

Методика, разработанная Ю. В. Кнорозовым, позволяет выявить абстрактную структуру языка, абстрактную грамматику текста, записанного неизвестными иероглифами. Но для этого текст должен быть разделен на блоки-слова или часто встречающиеся сочетания слов. Письмена майя, хеттов, киданей такое членение имеют. А вот кохау ронго-ронго — нет. Знаки следуют «впритык», сплошным массивом и, конечно, при такой орфографии очень трудно определить, какой знак служит грамматическим показателем, а какой передает корень или основу слова.

К тому же грамматические показатели вообще могли не писаться или же писаться крайне редко. Письменность кохау ронго-ронго — молодая, она появилась на острове несколько столетий назад, то есть совсем недавно, сравнительно с египетской иероглификой, применявшейся на протяжении добрых 3000 лет, или китайской, существующей и поныне. История же письма говорит о том, что в таких молодых, неустоявшихся письменностях возможны пропуски грамматических окончаний и вообще разнообразные сюрпризы. По мнению одного из крупнейших советских лингвистов, профессора Д. А. Ольдерогге «в кохау ронго-ронго система знаков еще только вырабатывалась. Это напоминает в известной степени древнейшую иероглифическую письменность Египта времен первых династий, когда система знаков только устанавливалась и возможны были новые варианты и неожиданные лигатуры».

Если это действительно так, то для расшифровки письмен кохау ронго-ронго с помощью вычислительных машин потребуется создание новых методов исследования. Все с успехом расшифрованные письмена с помощью статистики были написаны «нормальным», а не «сокращенным», так называемым аббревиатурным письмом.

Изучение «нормальных» текстов показывает, что самыми частыми знаками в иероглифике являются знаки, передающие грамматические показатели. А в аббревиатурном письме мы будем иметь как бы статистику наоборот — грамматические знаки будут в нем пропускаться, то есть станут крайне редкими.

Удастся ли когда-либо прочитать загадочные письмена острова Пасхи — ведь около века прошло с тех пор, как были сделаны первые попытки их расшифровать? «Надежда когдалибо проникнуть в смысл табличек с острова Пасхи весьма невелика», — пишет известный специалист в области древних письмен Иоганнес Фридрих. Альфред Метро в своей монографии об острове Пасхи приходит к грустному выводу: «По всей видимости, тайна никогда не будет раскрыта, так как данные слишком скудны».

Себастьян Энглерт присоединяется к пессимистическому выводу миссионера Русселя: «Я не верю, что когда-либо станет известным значение хотя бы одного из этих знаков». Немецкий этнограф Ганс Неверман, знакомый советским читателям по прекрасной книге «Сыны Дехевая», считает, что «несмотря на все усилия, их (тексты кохау ронго-ронго. — А. К-) не удалось расшифровать и любая попытка сделать это в будущем также обречена на неудачу».

Оправдан ли такой пессимизм? Слов нет, проблема расшифровки кохау ронго-ронго необыкновенно трудна. Но каких-нибудь полтора века назад считалось, что и иероглифы Египта никогда не заговорят, а ведь у исследователей была билингва. И всего каких-нибудь 15-20 лет назад считалась невозможной дешифровка без билингвы, однако мы знаем ныне, что можно найти ключ к древнему письму, опираясь на структуру самого текста, не прибегая к помощи косвенных данных.

Будем надеяться, что и тайна кохау ронго-ронго, которая ныне кажется неразрешимой, будет в конце концов разгадана. И «говорящее дерево» острова Пасхи в самом деле заговорит!

Читатель вправе спросить: а так ли уж важно, чтобы оно заговорило, это «говорящее дерево» и прочие молчащие до сих пор письмена?

ОТСЮДА — В КОСМОС! (ЭПИЛОГ)

Остров Пасхи, самое удаленное от других земель место в мире, привлекает внимание исследователей не только своей экзотикой и романтичностью. В течение веков он был изолирован от остального мира и это делает его своеобразною «моделью» рождения и развития высоких цивилизаций Старого и Нового Света. Распад первобытной общины, выделение классов, зарождение и расцвет монументального искусства, разделение первобытного «языка рисунков» на «язык живописи» и «собственно письмо», передающее звуковую речь — все эти процессы происходили на затерянном в просторах Великого океана острове так же, как происходили они когда-то в «большом мире», в долине Нила и Инда, в Двуречье, Мексике, Боливии, Китае. Ключ к тайнам острова Пасхи — это ключ к тайнам высоких цивилизаций древности. И, с другой стороны, только с помощью этих цивилизаций, закономерностей их развития, можно решить загадки маленького острова.

Вот почему уже целый век несколько поколений исследователей тщетно пытаются проникнуть в тайну письмен кохау ронго-ронго. Ведь если загадочные иероглифы кохау ронгоронго будут прочитаны, мы сможем узнать ценнейшие сведения о погибшей цивилизации острова Пасхи, происхождение которой до сих пор окутано тайной. И не только одного этого острова — ведь его первые поселенцы прибыли откуда-то извне (из Центральной Полинезии? с Маркизских островов? Из древнего Перу? Индии? Атлантиды? Новой Гвинеи? Пацифиды? Индонезии? Меланезии? Южного Китая?).

Расшифровка кохау ронго-ронго поставит изучение этих письмен в один ряд с изучением других древних письменностей нашей планеты, будь это египетская или китайская иероглифика, хеттская или вавилонская клинопись, крито-микенские письмена. Тексты кохау ронго-ронго представляют интерес не только для историков, но и для ученых, занимающихся грамматологией (теорией и историей письма). А когда письмена острова Пасхи, наконец-то, зазвучат, лингвисты получат долгожданную возможность изучать древний язык Океании, так как только древние жители острова Пасхи и владели искусством письма, запечатлевшего речь далеких поколений.

Но разгадка тайны «говорящего дерева» острова Пасхи — это не просто очередная проблема дешифровки. Успешное завершение работы по прочтению письмен кохау ронго-ронго будет означать, что практически можно прочитать любую систему письма, любую систему сигнализации: человеческая речь может быть понята другим человеком, какие бы пропасти пространства и бездны времен ни разделяли их.

И не только человеческая речь — успех дешифровки письмен кохау ронго-ронго будет означать, что методика дешифровки универсальна. А это значит, что ее можно прилагать и к расшифровке сигналов из космоса, как только их удастся уловить чуткому уху радиотелескопа. «Есть основания надеяться, — говорил академик С. Л. Соболев, директор Новосибирского института математики, где впервые в мире для изучения древних письмен была применена электронная вычислительная машина, — что если в один прекрасный день радиостанциями Земли будут приняты сигналы из глубин Вселенной, посланные какими-нибудь разумными существами, то разгадать их помогут методы, схожие с теми, которыми пользуются математики сегодня для расшифровки древних письменностей».

Тайны острова Пасхи, затерявшегося в Тихом океане, окажутся ключом к тайнам инопланетных цивилизаций, созданных нашими космическими «братьями по разуму».

ЧТО ЧИТАТЬ

   • о культуре острова Пасхи:

      • Т. Хейердал. АКУ-АКУ. М., «Молодая гвардия», 1959.

      • Ф. Шульце-Мезье, ОСТРОВ ПАСХИ. М.-Л., «Молодая гвардия», 1931.

      • Те Ранги Хироа (П. Бак). МОРЕПЛАВАТЕЛИ СОЛНЕЧНОГО ВОСХОДА. М., Изд-во иностр. лит., 1950.

      • A. Кондратов. ВЕЛИКАНЫ ОСТРОВА ПАСХИ, М., «Советский художник», 1966.

      • МИФЫ И СКАЗКИ ОКЕАНИИ. М., «Наука», 1969.

   • о древних письменах:

      • Ч. Лоукотка. РАЗВИТИЕ ПИСЬМА, М., Изд-во иностр. лит., 1950.

      • B. Истрин. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ПИСЬМА. М., «Наука», 1965.

      • Д. Д и ринг ер. АЛФАВИТ. М., Изд-во иностр. лит., 1963.

      • И. Фридрих. ДЕШИФРОВКА ЗАБЫТЫХ ПИСЬМЕННОСТЕЙ И ЯЗЫКОВ. М., Изд-во иностр. лит., 1961.

      • Э. Дольбхофер. ЗНАКИ И ЧУДЕСА. М., Изд-во восточной литературы, 1965.

      • А. Кондратов. ЯЗЫКИ ДРЕВНЕЙ ПЕРЕДНЕЙ АЗИИ. М.-Л., «Наука», 1967,

Оглавление

«ПУП ЗЕМЛИ» (ПРОЛОГ)

КОХАУ РОНГО-РОНГО

ШКОЛА МАОРИ

ЗАГАДОЧНЫЕ ТЕТРАДИ

В ПОИСКАХ СХОДСТВА

ОТКРЫТИЕ ШКОЛЬНИКА ИЗ ЛЕНИНГРАДА

CПOP О ДРЕВНИХ ПИСЬМЕНАХ

ЧИСЛА, ЗНАКИ, МАШИНЫ

ОТСЮДА — В КОСМОС! (ЭПИЛОГ)

ЧТО ЧИТАТЬ