Забытая реальность (СИ) [Хоуп Лесс] (fb2) читать онлайн

========== 1. Встреча старых друзей ==========

Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак. У меня сел голос, повыбит мех, и я не хочу быть сильнее всех.

Вера Полозкова

- Виски… виски с колой.

Бармен потребовал у нее документы. Бросив на барную стойку паспорт, она опустила глаза, разглядывая искусанные ногти. Когда ей вернули паспорт, девушка спрятала его в сумку. Бармен вылупился на нее, будто перед собой увидел призрака. Только это был не призрак.

— Что? — огрызнулась девушка.— Автограф дать?

Парень поспешил налить ей напиток, поставил перед ней стакан и убрался прочь к другому гостю. Она пугает людей… Алина сжала в руках ненавистный стакан, сделала глоток и почувствовала, как неприятная сладость проникает в нее, будто способна мгновенно убить. Когда-нибудь она привыкнет к этому ощущению, но пока она все еще ясно представляла, как набирает калории, поглощая этот убйственный напиток.

Хотелось чего-то более солидного. Алина сжала свой кошелек, бросила его в сумку и отвернулась от заполненных всевозможным алкоголем полок, чтобы не искушать себя потратить последнее. Она все же не алкоголик, хотя в последнее время слабо в это верилось. Приятное опьянение затмило ее сознание, Алина прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться на легком головокружении, чтобы не думать о том дерьме, что творилось в ее жизни в последнии несколько месяцев. Бывали моменты, когда она ловила себя на мысли, что стоит на крыше какого-нибудь заброшенного здания и смотрит вниз. Казалось, будто сделать шаг, значит, закончить все это и перестать… перестать существовать. Эта мысль и пугала и манила ее. Но девушка всегда возвращалась в крохотную квартирку, где ее ждали. Масару всегда ждала.

— У вас упало.

Алина распахнула глаза.

— Что?

— У вас упало.

Протянутые ключи Алина не взяла.

Этот голос она слышала минимум раз в месяц, включая спортивные новости. Знала ли она, что их судьба еще сведет? Наверное, глупо было предполагать, что этого не случится, когда они живут в одном городе. Вне сомнений, что однажды это должно было случиться. Все тот же тембр голоса, он ничуть не изменился с тех пор. Некоторые называли его гнусавым, Алине казалось, что это просто такая манера речи, очень даже милая. Возможно, она сильно идеализировала мужчину. Прежде.

Подняв глаза, Алина посмотрела на него исподлобья, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, которое вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Не каждый день, даже не каждый год встречаешь по-настоящему близкого человека. Прежде. Сейчас же Алина понимала, что он никто иной, как обычный прохожий, ничем непримечательный прохожий. Он вырос из своих брендов, носил какой-то задрипанный свитер, простые джинсы. На лицо? На лицо он тоже изменился. Повзрослел немного, Алина отметила, что седина еще не появилась, хотя она делала ставки на то, что у него она появится у него лет в тридцать точно. Но нет.

— Девушка, ваши ключи…

Ему было неловко. Алина обнаружила, что открыла рот, но не смогла вымолвить ни одного слова. Он ее не узнал.

Загитова постаралась вспомнить как она выглядит. Получалось плохо. Но точно не как та Алина, которую знал Даниил Маркович. Что осталось от той девочки? Наверное, ее большие карие глаза и… синяки под ними. В годы тренировок, когда приходилось выполнять немыслимый объем физических нагрузок, Алина выглядела немногим лучше, чем сейчас — уставшая и сбитая наповал реальностью. Но тогда у нее была властная рука Этери, заставляющая подкрашиваться, замазывать синяки, маскировать мешки. Сейчас Алина не парилась.

— Спасибо.

Этого было достаточно, чтобы мужчина отпрянул, забыв, что в его руках находятся чужие ключи.

Алинин голос. Шепелявый, с все тем же детским тоном. Она порадовалась, что от нее прежней хоть что-то осталось. Протянув руку, Алина пальцами ухватилась за ключи.

— Алина… Алина, ты? Почему… ты…

Почему ты здесь? Почему ты такая?

— А вы? Вы почему здесь? Такому человеку, как вы, не солидно находиться в заведении такого типа.

Она бросила неодобрительный взгляд на бармена, а тот снова шугнулся. Ясное дело он знал и Алину, и Даниила Глейхенгауза. Бар все-таки был спортивный. Самый чуханский, если честно, бар, но спортивный. Алина любила его всей душой и телом. Здесь никогда не было народа, если зайдут два — три калеки, и то хорошо. Она приходила сюда каждую пятницу, садилась на барный стул, заказывала колу с виски. В мыслях корила себя за содеянное.

— Я думал ты в Греции… Или в Испании. Куда вы там собирались с Андреем?

Алина побледнела, а затем ее охватил жар. Опуская голову, девушка постаралась придумать сносную отговорку, но в голову ничего не приходило.

— СМИ писали, что ты исчезла… в смысле, перестала вести соц.сети и полностью погрузилась в супружескую жизнь, — Даниил опустился на стул рядом. Он махнул бармену, и тот в миг стал готовить заказ.

Алина сделала вывод, что Даня здесь частый гость. Как они разминулись? Неважно. Нужно сделать все, чтобы больше никогда не встречаться. И все же история с ее исчезновением ее немного приободрила. Никто не знает, что на самом деле произошло. Это радует, но все же Алине неприятно, что… никто не кинулся ее искать.

Эра Загитовой прошла.

— Андрей уехал. Мы развелись и… в общем, я решила осесть здесь. В Москве.

Она наблюдала за тем, как Даня медленно кладет ключи на стол, подвигает их к ней и старается не смотреть на Алину. В какой-то момент девушку это задело. Ей показалось, это совершенно нелепым, сидеть здесь со своим бывшим тренером и напиваться.

— Слышала, что у тебя все хорошо. Поздравляю с тем, что удалось выбраться из-под каблука Этери.

Даня встрепенулся. Алина ни на мгновение не пожалела о том, что ее голос звучал настолько грубо. Ему было полезно слышать это, чтобы не возникло желания когда-нибудь вернуться к ней, и вновь загубить все на корню. Видимо, Даня думал иначе, потому что посмотрел на Алину с укоризной, но не стал петь свою старую песню о главном. Своей карьерой он, несомненно, обязан Этери, как бы там ни было — она вывела его в люди, дала толчок, старт. Теперь он хореограф, которого знает весь мир, к которому обращается едва ли не каждый топовый спортсмен. К тридцати семи годам он достиг таких высот, каких некоторые не достигают за всю свою жизнь. Он видел, что Алина не сводит взгляда с его рук, а после так тихо замечает:

— Не женился еще.

Иногда ему казалось, что он никогда не сможет связать себя узами брака с кем бы то ни было. У него не хватало смелости признаться самому себе в причине того, что он не может найти себе кого-нибудь. А причина сидит напротив него. Все, что осталось от его прежней Алины — ее плохая дикция. Она, казалось, пуще похудела, осунулась. Ее взгляд пугал Даню. Он поймал себя на мысли, что готов сбежать отсюда и больше никогда не встречаться с ней. Алина, словно почувствовав это, спрыгнула со стула.

— Ладно, была рада повидаться и…

Он схватил ее за руку, не дав уйти. Почему-то ему показалось диким отпустить ее сейчас.

— Не уходи. Посиди еще. Почему нет?

Алина смотрела на него с удивлением, во взгляде сомнение и неоднозначность. Она неловко дернула рукой. Даня отпустил ее и кивнул, сделав еще заказ для себя и для Алины.

— С моей карьерой все в порядке. А вот твоя? Чем занимаешься?

Иногда Даня читал новости и статьи. Об Алине писали, как о какой-то гламурной звезде, словно она таковой являлась. Но для него Загитова всегда была той, которая не ступит на эту скользкую дорожку звездности, той, которая не позволит миру иллюзий завладеть собой. Но, глядя на то, как Алина кусает губы и перебирает пальцами несколько салфеток, он понял, что все то, что писали — правда.

— Путешествовала.

— Но ты ведь учишься?

И снова этот взгляд — пустой и холодный, от которого хочется спрятаться, больше никогда не испытывать это чувство, будто тебя проклинают. Алина нигде не училась — опять же это он узнал из СМИ, но предпочел в те времена не верить всему, что пишут. Алина не была настолько глупа, чтобы броситься в объятия своего суженного и наплевать на все. Он просто не мог поверить, что его сознательная Алина на самом деле…

— Шоу. Я выступаю на шоу. Иногда занимаюсь подкатками. Это на самом деле очень интересно — работать с детьми.

Сам Даня ощутил приступ тошноты, глядя на перебинтованную ногу Алины на сгибе колена. Он помнил по какой причине она закончила свою карьеру фигуристки. Этери и он с Дудаковым приняли нелегкое решение — отправить Алину в отставку. Она убедила их, что займется своим лечением. Возможно, так оно и вышло бы.

— Обо мне не будем.

О себе Даня тоже не хотел. Его жизнь была полностью посвящена карьере. Он больше ничего в принципе не хотел. Иногда, приходя домой, его встречала Юки, прыгала на колени и засыпала под тихую музыку, играющую на его телефоне. Одиночество грузило. Он боялся признаться себе, что это его беспокоит, потому что тогда придется снова искать причину этого самого одиночества. Сидя здесь, в баре, он предполагал, что однажды сможет заставить себя забыть некоторые вещи, грузом давящие на его душу. Возможно, это однажды случилось бы. Если бы сегодня он не встретил Алину.

Рюмка за рюмкой. Алина чувствовала, как готова разреветься у него на плече, и если бы она дала себе слабинку, то непременно бросилась бы ему в объятия и рассказала бы все-все. Даня не понимал, как Алина вытянула из него все то, что он так бережно в себе таил. Он рассказал об обидах на Этери, о том, что на самом деле был скандал из-за того, что он решил уволиться и работать один. Они слушали друг друга, стараясь не перебивать. А потом… потом никто ничего уже не говорил.

========== 2. Чувство вины, обязательства, письма ==========

Жаль. Безжизненно, безнадежно.

Сжато, сожрано рыжей ржой.

Жутко женско и односложно:

Был так нужен,

А стал

Чужой.

Вера Полозкова

Его обдало жаром. Когда он откинул одеяло, и понял, что Алина прижимается к его груди, Даня ощутил приступ тошноты. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не ринуться в туалет. В глазах потемнело, а сам он с ужасом осознал, что ночной сон с участием Алины не был сном. Ее умиротворенное лицо было таким же, каким он его помнил, без преувеличения можно сказать, что она за восемь лет практически не изменилось. Но это сейчас — пока она спит и на нее не давит груз чего-то такого, чего Даня, возможно, не хотел знать. Она пошевелилась, а он затаил дыхание, стараясь понять, какого черта он затащил ее в постель? Или она его? Это уже осталось за кадром его памяти, он точно знал, что никто из них вчера не был против того, чтобы разбавить томный вечер жадными поцелуями и сексом, возможно, без обязательств. Алина проснулась. Она хлопала глазами, пялясь на Даню не то с укором (или он это сам себе придумал?), не то с недоверием (и это тоже?). А затем резко села.

— Алина я… — ему было очень стыдно.

Будь он сто раз пьяный, он не имел права даже пальцем ее касаться. Однажды он вспомнил, как ему снилось нечто подобное. Он был в нее влюблен… раньше. В те времена, когда Алина была его Алиной. «Ничего не изменилось с тех пор» — старался он убедить себя в том, что чувства по-прежнему где-то есть, но от них не оставалось и следа, когда он смотрел на девушку, чье выражение лица менялось от «все тлен» и до «ненавижу эту жизнь».

— Мне пора. Было круто.

Она спрыгнула с кровати, прикрываясь одеялом. Ее совсем не смутило то, что она раскрыла абсолютно голого Даню, и теперь собирала по полу свои вещи. Даня же схватил плед, прикрылся, и старался на Алину не обращать никакого внимания. Это было сложно.

— Ты вчера сказала… — он присел на край кровати, все еще опустив глаза вниз.— Что катаешься по шоу, но приглашают все реже.

Алина в это время застегивала молнию на шортах, она резко обернулась. Что она еще ему рассказала в пьяном угаре? Застыла, стараясь дышать спокойно, уверенно, но дыхание все равно сперло, как бы она не старалась выглядеть сильной и независимой.

— Тебе нужны деньги… я бы мог тебе дать и…

Глаза Алины расширились. Даня не понял, в какой момент она оказалась прямо перед ним. Секунду назад стояла возле прикроватного столика, а теперь, оперевшись на колени, с размаху залепила ему пощечину. После этого до него дошло, что он на самом деле ей предложил. Но было уже поздно оправдываться — Алина выбежала из его комнаты, он только и слышал, как дверь с силой захлопнулась за ней. Чертов гений. Даня корил себя за то, что его идиотизм родился раньше него. Голова раскалывалась, никакое обезболивающее не спасало от боли, которая теперь поселилась не только в его голове, но и груди. Во что вляпалась Алина? Как он мог позволить себе так с ней поступить? И сам-то он понимал, как его предложение звучит со стороны?

Пока Даня боролся с блинной смесью, Юки прыгнула на стол, смотрела на него, едва ли не с осуждением. Даня выругался. Наверное, его теперь вечно будет преследовать чувство вины, даже если их с Алиной пути теперь навсегда разошлись.

— Свали отсюда, — рыкнул он на кошку, которая яро виляла хвостом.— Я не мудак.

Но кошка была явно недовольна. И не его поведением, а пустой миской. Прежде чем Даня понял, что его воображение разыгралось, он бросил в кошку полотенце, чтобы согнать ее со стола. Она явно обиделась, а потом мужчина наполнил миску кошачьим кормом, набрал ей чистой воды и вроде даже решил, что Юки его простила.

Разочарованный, озлобленный и очень пристыженный, Даня поплелся на работу, где собирался забыться. Или хотя бы постараться не думать о том, что больше никогда в жизни не встретит ту девушку, что восемь лет назад собственноручно отвел под венец. Девушку, которую любил больше всего на свете.

«Дыши, Алина, только дыши!»

Алина не могла. Она задыхалась от собственных рыданий. Уткнувшись в мягкую шерсть Масару, девушка старалась не жалеть себя. Нет. Она пыталась избавиться от чувства вины, которое когтями царапало ее душу, напоминая Алине насколько жалкой она стала. Насколько грязной, потерявшей последние капельки гордости, которая и без того была лишь призрачной надеждой. Ничего не осталось. Масару поскуливала, вылизывая ее лицо, но девушку это только угнетало. Она съежилась от собственной беспомощности. Сколько предстоит сделать еще глупостей, прежде чем Алина, наконец, поймет, что она ничтожество?

Все утро она потратила на то, чтобы посмотреть свои старые прокаты. Вот она юная Китри, задорно выплясывает на льду, показывая трюки, сложные каскады, выполняя элемент за элементом. Как было все просто — слушайся тренера, беспрекословно выполняй роль марионетки — и все. Больше ничего от тебя не требуется. За тебя все решат. Вот она — Кристина. Спустя время уже Кармен. Образы маячили перед глазами Алины, а она так и не смогла понять, кем была она? Настоящая Алина Загитова… была кем?

Утирая слезы, Алина старалась не думать о прошлой ночи. Она понимала насколько отвратительно поступила, но никапельки не пожалела о том, что между ней и Даней случилось. Это еще больше давило на ее совесть, от которой не осталось, кажется, и следа. Она взглянула в зеркало, глядя на себя опухшую. Сколько она уже так горько не плакала? Последний раз, был, кажется, года два назад, когда она обнаружила на своем банковском счету отрицательную цифру. Тогда была неимоверная истерика, когда девушка поняла… что произошло.

Из нехороших воспоминаний Алину отвлекла Масару, залаявшую на всю квартиру. Она метнулась к собаке, погладила ее и умоляюще взглянула на нее. Соседи и без того каждый раз жаловались на собаку. Их смущала Масару. Это раньше все любили ее за свою звездность. Теперь же Масару была не больше, чем большой собакой, которая мешает по утрам спать, лает, да и запах от нее посредственный. И не важно, что в подъезде жили около трех котов, которые не были блюстителями чистоты. Алина ругалась. Жестко.

«А раньше была такой милой девочкой!» — слышалось с разных сторон.

С гордо поднятой головой, Алина шла мимо соседей, Масару вышагивала рядом. Иногда соседи делали вид будто Масару вот-вот их сожрет. На это было бы смешно смотреть, если бы они не грозились подключить к делу хозяйку квартиры.

До Алины дошло, что вызвало такую буйную реакцию Масару. Она схватила телефон, который еще вчера перевела в режим вибрации.

«Уважаемая Алина Ильназовна, мы вынуждены Вам отказать в участии шоу «Ледовая сказка». Администрация несет за собой право не оглашать причину отказа. С уважением Владимир».

Алину колотило. Стараясь справиться с навязчивой мыслью приехать к ним и сказать администрации все, что она о них думает, девушка поднялась с пола. Бросила телефон на столик, а затем отправилась на кухню.

Выход. Где же этот выход?

Но она не видела ничего, кроме окутавшей ее тьмы, словно кто-то наслал на нее проклятье. Точно — это хейтеры. Они всегда желали ей чуть ли не сдохнуть. Имеют ли слова силу? А слова тысячи людей? В сердцах Алина пожелала сдохнуть и им. А затем мысленно извинилась перед каждым, упрекая себя в том, что вообще может об этом думать. Она схватила нож.

Масару с лаем бросилась на нее. Она подняла такой шум, что Алина испугалась набега неадекватных соседей. Она не понимала почему собака так остро реагирует на нее, но стоило ей бросить острый предмет в раковину, как Масару замолчала, улеглась у ног Алины и больше не подавала признаков беспокойства. Алина упала рядом, обхватила Масару и снова уткнулась носом в ее шерсть.

— Глупая собака, — проворчала Алина. — Мне теперь и бутерброд не сделать? Я не стала бы…

«А чувствуют ли собаки?» — пронеслось в голове у Алины.

Наверное, да. Когда у хозяина совсем едет крыша. Алина почувствовала, как в душе что-то теплеет. Неужели там что-то осталось? Она утерла нос, посмотрела на Масару и вздохнула. Возможно, она бы давно попрощалась бы с собой, если бы не тот, кто ждал ее. И каждый раз, когда защемит в груди, она будет рядом. Этого могло быть достаточно, чтобы понять, что путь домой есть и будет всегда. Искать успокоение в собаке — это, наверное, уже как смысл ее жизни.

— Они отказали мне, — тихо прошептала Алина. — Это второе шоу. Ты понимаешь? Они отказали мне. Больше… больше нет шоу.

Алина посмотрела в окно. Там солнце вовсю светило, его лучи подпекали спину, но девушка чувствовала, как ее морозит, наверное, похмелье еще не прошло. Она мгновенно вспомнила то, что старалась забыть снова, и снова. Чтобы не удариться в истерику снова, Алина поднялась с пола и вернулась в зал, где взяла злополучный телефон. Еще одно сообщение. В душе вспыхнули отголоски надежды, что если они передумали?

«Твой номер не изменился… я полагаю, должен извиниться? За все. Ну, черт, я идиот. Кстати, а ты бы могла мне помочь с парочкой фигуристов? Блин, даже не знаю, как попросить… У меня завал. Искал помощников себе, а никто не идет. Прости за вчерашнее. Точнее за сегодняшнее. В общем за все. Так как насчет работы? Если ты, конечно, не против и не занята…»

Он до сей поры был забит, как «Даниил Маркович», хотя сколько себя помнит, обращалась к нему на «ты». Да и как иначе? С друзьями разве будешь общаться по-другому? Сейчас Алина сжимала в руках телефон. Она предполагала, что скорее помрет с голоду, чем наберется смелости работать с ним. Он врал ей. Он не давал объявления на то, чтобы найти себе помощника. Это было выше его. Глейхенгауз из тех, кто влезет по горло в дерьмо, но будет работать один. Была причина, по которой он звал к себе Алину: жалость? Чувство собственного достоинства? Хочет загладить вину? Но какую вину, если сама Алина ни капли не винила его? Скорее себя за то, что не сдержалась и сама лично потащила его в постель. Эта мысль снова заставила ее усомниться в собственной адекватности.

Алина хотела было написать отказ, но на телефон пришло очередное сообщение:

«Ну блин, нет. Не надо отказываться.»

Алина набирала сообщение, старательно придумывая причину отказа. Когда письмо едва ли не в три тома было готово, она стерла его и написала:

«Ладно».

Комментарий к 2. Чувство вины, обязательства, письма

А вот теперь скажу всем и сразу: никогда в моих фанфиках не удет идеальной Этери, Алины, Дани или кого-либо другого. Вам бы это уяснить, чтобы больше не тратить время и нервы на прочтения моих работ. Судя по вашим комментарием я поняла, что мой ник уже знаком многим, и многие точно знают, что увидят здесь, но намеренно идут читать, чтобы потом высказать свои претензии, так вот: я не перестану писать. Это, я думаю, ясно. Ставя в шапке фанфика ООС и жанр Альтернативная реальность, я оставляю право за читателем не читать этот фанфик. Эти два жанра сами за себя говорят - автор все события придумывает и правды здесь столько же, сколько в любой сказке. Я не хейчу ни одного из героев, у каждого есть свои положительные качества, есть отрицательные. Я не поддерживаю Этери, поэтому в моих фанфиках вы не увидете ее святую сторону. Надеюсь, что больше здесь не будет огорченных любителей Этери. Впрочем, именно в этом фанфике она будет еще упоминаться вскользь, поэтому предупреждаю сразу - впечатлительных отсеяться.

Отдельно хочу поблагодарить моих читателей, которые осознают, что такое фанфик и могут отделить реальную жизнь от вымысла. Спасибо за то, что поддерживали меня, это очень важно, потому что я сегодня попала в абсолютное непонимания из-за этого набега. Для тех кто остался со мной скажу, что эта работа будет закончена, главы буду стараться выкладывать каждый день. Еще раз спасибо, ребята) прорвемся хд автор сегодня растрогался)

========== 3. О семье, тайных желаниях, сомнениях ==========

лучше йогурта по утрам

только водка и гренадин.

обещай себе жить без драм —

и живи один.

все слова переврутся сплошь,

а тебе за них отвечать.

постарайся не множить ложь

и учись молчать.

Бог приложит свой стетоскоп —

а внутри темнота и тишь.

запрети себе множить скорбь —

да и зазвучишь.

Вера Полозкова

Иногда рука сама тянулась к телефону набрать знакомый номер, который болью, огорчением и непониманием выжжен в памяти. Мама бы взяла трубку, но ее холодный, отстраненный, слишком официальный тон, не решил бы проблему одиночества Алины. Мамы так не должны разговаривать, и уж точно дочки не должны упрекать матерей в том, что они сломали им жизнь, даже если где-то в подсознании бродит понимание того, что какая-то часть правды в этом есть. Так рушатся семьи, а ценности остаются где-то в прошлом, покрытые мраком недоверия. Вследствие этого случается так, что человек остается один, не желая вступать в контакт с человеком, который однажды его не выслушал.

Так Алина осталась одна. Всякий раз, когда она брала в руки телефон, набирала знакомый номер, в душе появлялось неприятное чувство. Чувство гордости. Алина не желала мириться с тем, что однажды мама предупреждала Алину о том, что она выходит замуж за неподходящего мужчину.

— Брось. — Алина скидывала в чемодан вещи — все что попадалось под руку, без разбора. — Андрей… он хороший, ясно? Какое тебе дело до моей личной жизни? Радуйся вон, медалям. Они ведь тебе были нужны? Андрей меня любит независимо от того чемпионка я или нет.

Мама в такие минуты крепко обнимала дочь и просила ее хорошо подумать. Зачем? Алина все решила для себя, ей не нужна эта жалость, которая ни к чему хорошему не приведет. Злость на родителей все еще не прошла, но она старательно делала вид, что ничего особенного нет. Карьера окончена, да как! Двукратная Чемпионка мира! Это лучшее, что могло случиться.

— Мам, отпусти. Я люблю тебя, но пойми, что однажды я должна была уйти. Просто… дай мне жить.

Мама отпускала. Так проходило из раза в раз, пока однажды, Алина не привела Андрея домой. Познакомить их.

Девушка резко подорвалась, хватая ртом воздух. Сон. Всего лишь сон, который ее совсем не должен волновать. Андрей, семья, карьера — все это в прошлом. Она здесь, она жива и должна проснуться, умыться, нужно чем-то позавтракать и вроде бы куда-то идти. В который раз Алина задавалась вопросом: а зачем? Зачем она вновь и вновь просыпается, заставляет себя проживать очередной день, который к уборке и без того вылизанной квартиры, перебиранием старых книг и выгулом Масару. Вечерние прогулки с Масару — это лучшее, что может на данный момент предложить ей жизнь.

Алина заставила себя принять душ. Прохладные струи воды смывали остатки сна, утреннего самоубиения и жалость к себе. Девушка некстати подумала о прошлой ночи. Ей стало неловко перед самой собой, когда она обнаружила, где находится ее рука… она поспешно смыла остатки мыла, схватила полотенце и мигом бросилась из ванны. Проклиная все на свете, Алина приготовила завтрак для себя и Масару. Собака недовольно скулила возле дверей, давая понять хозяйке, что ей пора гулять.

— Тише… тише, — взмолилась девушка, накидывая на себя джинсовку. — Идем.

Отпустив Масару с поводка, Алина присела на скамейку, разглядывая рябь на луже. Ночью шел дождь, Алина допоздна упивалась его звуком, стараясь думать обо всем, кроме того, что поддалась искушению и втоптала себя в грязь. Как ей смотреть ему в глаза? Возможно, это не самое страшное, что с ней происходило, но точно самое странное. Сколько раз к ней клеились в том баре подпившие мужики, предлагающие перебраться из бара к ним в постель. Некоторые даже за умеренную плату. Это было настолько оскорбительно, что Алина сначала стыдливо убегала, затем материлась. Совсем скоро она поняла, что ругать из ее уст звучит нелепо и по-детски наивно. Алина стала бить. Так же, как треснула и знаменитому хореографу Глейхенгаузу прошлым утром. Она всегда считала себя выше того, чтобы торговать своим телом, и вот, пожалуйста, прыгнула в постель, если и не первому встречному, то уж точно совершенно неподходящему человеку.

Стыдливо прогнав эти мысли, Алина бросила взгляд на свои ладони. В воспоминаниях появилась яркая картинка. Прижавшись к теплой груди Андрея, вытянув руки к солнцу, Алина задавалась вопросом, а действительно ли все то, что говорят хироманты — правда? Тогда муж над ней только посмеялся, а Алина всерьез увлеклась хиромантией, правда это увлечение, да и другие, забывались через несколько дней, словно Алине и без увлечений в жизни жилось хорошо. Тогда ей одна из таких учителей — хиромантом посоветовала избегать неподходящих людей.

«Постарайся представить с каким человеком ты будешь цельной через несколько лет, а с кем — разбитой!» — это звучало по-идиотски. Алина тогда не придала этому значению, но теперь она всерьез задумалась о том, чтобы разыскать когда-нибудь эту женщину, потому что, если бы Алина в тот момент ее не прогнала, то, возможно, получилось бы избежать некоторых неприятных моментов.

Время шло. Алины не было. Даня стыдился признаться себе в том, что рад отсутствию Алины. Она никогда не опаздывала, всегда приходила не раньше, чем за десять минут до тренировки, ее пунктуальность иногда даже выводила из себя, поскольку сам даня любил поспать и нередко просыпал начало тренеровок. Но в этот раз Алина вовремя не пришла и он в сердцах порадовался тому, что не придется… смотреть ей в глаза. Его пугала новая Алина, сколько бы раз мужчина не старался убедить себя в том, что его прежние чувства остались. Возможно, что-то и было. Только, когда он смотрел в глаза Загитовой теперь, его не трепет одолевал, как прежде, а ужас, с которым он готов был умчаться. В прошлый раз не умчался и вот к чему все привело. Он до сих пор не мог простить себе, что после секса предложил ей денег. Как это выглядело со стороны? Он абсолютно стопроцентное… чмо. Даня постарался себя оправдать тем, что не особо соображал, что говорит. Да и Алина — рядом с ним была Алина. Когда-то он ее очень любил.

«Не когда-то. Сейчас. Я все еще люблю»,— поправил он себя, но эта мысль ускользнула, а на ее место вновь пришло радостное осознание того, что Загитова не примет его предложения.

— Извини, что не пришла раньше. Этот каток далеко от моего дома, да и… — Алина замолчала.

Мгновенно все мечты о том, чтобы она не пришла вылетели из его головы. Он не понимал, как пару минут назад он мог вообще радоваться ее опозданию с возможным «неприходом». Даня покачнулся, заставил себя прислониться к бортику и встать типично — в мужскую, небрежную позу. Впрочем, он сейчас выглядел так, будто хлопнуться в обморок — хорошая идея.

Алина смотрела на него с таким выражением лица, будто не понимала — как она тут оказалась? Даня опустил взгляд на ее запястья и с облегчением не обнаружил там никаких следов чего-нибудь очень нехорошего. Прошлой ночью ему было не до этого. Он отвел взгляд, оглядел каток и тихо так произнес:

— Рад, что ты пришла.

Вряд ли он кривил душой, хотя сам не понимал пока этого. Сомнения терзали его, заставляя все чаще стыдливо отводить взгляд, лишний раз не смотреть в глаза Загитовой. Он даже не знал, какое ей поручить задание.

— Можешь пока размяться. Кружок, другой.

— Я не на тренировку сюда пришла, — напомнила Алина, — расскажи, в чем состоит моя помощь тебе.

Даня замялся. Он не понимал, как Алина может выдерживать его взгляд в то время, когда он краснел, бледнел и терялся при виде нее. Вероятно, что-то произошедшее в ее жизни, закалило девушку. И ему вряд ли хотелось знать, что это было. Алина тем временем подошла к его столу, взяла папку на которой большими буквами были выведены цифры предстоящего сезона.

— Ты не только постановщик программ. Слышала действующий чемпион Европы — твоих рук дело? Ты лично его ведешь.

Даня молчал.

— Поднять спортсмена на такой уровень, практически с пеленок… респект.

— Он способный парень, я всего лишь выполняю свою работу.

Алина улыбнулась, но эта улыбка отдавала какой-то желчью, ему не совсем понравилась ее похвала, но он пожал плечами и уже собирался добавить, что это не его заслуга, как Алина его перебила:

— Все мы выполняем свою работу. Миру не хватает Российских одиночников. Спорим, Леша выйдет на мир?

Даня спорить не собирался.

— Не думаю что для этого достаточно только амбиций и желания.

Алина бросила папку на стол.

— Алисия Эванс. Двукратная чемпионка Мира. Дай-ка вспомнить, кто поставил ей проги на оба сезона? Ах да… ты.

Алина призадумалась, а затем с тем же приторно-сладким голосом продолжила:

— - Олимпийский чемпион прошлых лет Крис. Произволку ему, кажется, тоже ты поставил? Если я ушла из фигурки — это не значит, что я перестала следить. Так почему ты веришь в каких-то левых людей, а в своего ученика, который на минуточку чемпион Европы — нет? Ты ужасный тренер, честно сказать.

Даня пожалел, что пригласил ее к себе. Алина говорила такие вещи, от которых волосы вставали дыбом. Из ее уст это звучало жестоко, сам же Даня просто не верил в свои силы. Этери — вот кто для него оставался эталоном, поэтому он не мог представить себя на месте… вроде нее. Он скромно работал со своим, единственным учеником, ставил программы и проживал отвратную жизнь типичного холостяка. Этого было достаточно, чтобы не думать о том, что где-то есть она — Алина.

— Давай ты начнешь с подборки хорео-шагов к этой музыке? — он поспешил отвлечь Алину от себя, аккуратно взял ее за локоток и отвел к ноутбуку.

Он включил ей музыку. Алина не скрыла своего разочарования, услышав знакомый мотив, который в прошлые года Даня уже брал. Она бросила на него взгляд, который мужчина распознал как: «а мс топор себе не изменяет», но не стал этого комментировать — поспешил убраться с ее глаз.

========== 4. Тотальное одиночество ==========

а в соревнованиях по тотальному одиночеству

мы бы разделили с тобой

гран-при.

Вера Полозкова

«Данечка, давно от тебя не было вестей. Все ли в порядке? Очень не хватает тебя, ты бы писал изредка. Я понимаю, у тебя новая жизнь, слава, какое тебе дело до меня, да других ребятишек, когда-то бегавших рядом. Но время идет и мы не молодеем. У меня родился сын, представляешь? Нет, наверное, нет. Я знаю, что ты не забыл меня. И других тоже не забыл. Но отгородился… и с друзьями не общаешься. Почему? Есть причина? Вероятно, никогда она не откроется ни мне, ни кому-либо другому. Надеюсь, что ты не побрезгуешь ответить на мое сообщение.

Аня»

«Чувак, ты совсем обленился! Выползай из своего укрытия, да пойдем бухать. Чего бы нет? Слышал, наша Анька-то дитём обзавелась, а Саша укатила с компашкой друзей в кругосветку. Про Косторка ничего не слышно, да и если честно, особо я не интересовался. Трубку не берешь специально? Ты — мудак! Жду ответа.

Морис»

Морис: Эй, Глейх, я знаю, что ты в сети.

Морис: я не отстану, чувак, я все равно докопаюсь до тебя.

«Странно, что ты оборвал со всеми связь, я от тебя такого не ожидала, не видела бы результатов, решила бы, что ты помер. Так не делается, друг, а уж избегать меня на соревах — это вообще дно. Слушай, позвони мне, я хочу знать, что все в порядке.

Степашка»

И таких сообщений сотня. Даня лежал в кровати, пролистывая сообщение за сообщением. Они писали. Поначалу писали все кому не лень. Затем некоторые отсеялись, будто устали ждать ответа. Или не ждали вовсе? Спустя какое-то время отсеялись еще несколько человек. Некогда лучшие друзья обходились коротенькими: «с днем рождения» или поздравляли с очередной медалью. А после все стихло. Он почувствовал это — облегчение от того, что чувство вины больше не придется испытывать, игнорируя очередное сообщение, или не отвечая на звонок. Отрешенность, как способ бегства, тотальное одиночество, как возможность наказать себя за то, что однажды просто отказался от чего-то по-настоящему важного. В его жизни осталась Юки. И сейчас, прыгнув ему на грудь, она провела хвостом по смартфону Дани, будто предостерегая его от дальнейших необдуманных поступков. Он закрыл социальную сеть, бросил телефон на тумбу, и скинул с себя Юки, зарылся под одеяло. День за днем проходили, как под копирку: он ходил на работу, что-то делал там, вынуждал себя не грубить людям, которые иногда казались ему настолько мудаками, что в его взгляде прослеживалось нечто такое от чего они просто напросто разбегались. Он старался даже не общаться со своими спортсменами. Работа. И только она. Мужчина приходил домой, заваривал чай, включал ноут и смотрел бессмысленные фильмы, частенько спрашивая себя, а на что на самом деле он тратит свою жизнь. «На работу» — тут же отвечал он, это успокаивало. И Даня ложился спать. Пятничные посиделки в баре, завершались тем, что он возвращался домой, кутался в одеяло и спал.

«Нередко с виду успешные и счастливые люди, — думал в такие моменты Даня, сжимая край одеяла, — думают — а нахрена все это».

Протрезвев, он материл себя за такие мысли, заставлял сам себя поверить в то, что у него в жизни все правильно и хорошо.

Лежа сейчас, и считая баранов, чтобы сон, наконец, его настиг, Даня представлял себя в роли семьянина. Домик какой-нибудь в деревне, несколько кур, возможно свинья, жена и дети. В груди щемило от осознания, что он никогда бы не смог жить так. Наверное, это его личное проклятье за то, что однажды отказался от человека, которого любил, которого желал.

«Люблю, — поправлял себя Даня, — люблю и сейчас».

Но страх сковывал его сердце всякий раз, когда он понимал, что кроме жалости, а возможно и дозы отвращения, больше ничего не чувствует к Алине. Это заставляло его ненавидеть себя еще больше. Впрочем, он с ней переспал. Было ли это желание, помутнение, или в его душе осталась хоть капля прежних чувств, мужчина не знал. Но ему было горько от того, что он не желает знать, что повлияло на ее мировоззрение, что изменило ее. Дане казалось, будто услышь он ее историю, то она автоматически станет для него обузой.

«Невелика потеря» — подумала Алина, выбрасывая из нарезанной Даней песни отрывок, который, как ей казалось, совершенно здесь не к месту. Она его заменила, подшлифовала и теперь музыка зазвучала по-новому. Она прекрасно понимала, что он придет в бешенство, ведь просил — ничего не трогать. Алина не удержалась. Завязывая шнурки, она осматривала пустые трибуны. Никого. В такое время здесь не было еще учеников, да и Даня приходил позже. Сама Алина вышла на разминку, потерла руки, осмотрелась и… поклонилась. Ощущение мгновенно перенесли ее на много лет назад, когда трибуны были забиты до отказа, когда каждый хотел получить ее автограф, когда фотографы едва ли не дрались за возможность сделать фотографию чемпионки. Она не понимала славы. До поры, пока не пришло осознания, что отправившись на заслуженную «пенсию» фанаты все еще остались, а ее инстаграм теперь был освобожден от менеджера, мониторившего абсолютно все, что Алина выкладывала. Теперь она могла делиться всем. И она ощутила это — вкус славы. Алина стала одной из тех, кто выкладывает фотографию едва ли не каждую секунду, ей нравилось, что ее любят. Ее и человека, который находился рядом.

Слава… слава всегда могла разрушить жизнь, но в этот раз Алина справилась без помощи. Глядя на пустующие трибуны сейчас, она не могла признаться себе, что ей не хватает внимания. Она бы поспорила, если бы нашелся отчаянный дурачок, посмевший попросить у нее автограф на данном этапе ее жизни, то от его самооценки ничего бы не осталось. Алине было стыдно, но в то же время, она понимала — ей никто не нужен.

Алина сделала несколько шагов, а затем вращение. Фоновая музыка доносилась будто издалека и девушка быстро подстроилась под ее ритм. Она танцевала на льду, будто арена была переполнена людьми, как в прежние времена. Она наслаждалась этим — лживым ощущением воспоминаний. Она зашла на риттбергер, выполнила его и услышала это — аплодисменты. Сначала показалось, что это только в ее воображении, как и полные трибуны болельщиков. Но нет. Аплодисменты эти жиденькие и очень неуверенные. Она широко распахнула глаза и обернулась. Алину бросило в жар, она была готова поклясться, что ее щеки в этот момент пылают — будь здоров.

— У тебя все еще отличная техника. Жаль, что так рано закончила карьеру.

Если секунду назад ей хотелось провалиться от стыда сквозь землю, то теперь ее обуревал гнев.

— А у тебя все еще отличная способность говорить ерунду. Ты знал, почему я заканчиваю, кстати был не против.

— Против, — буркнул Даня.

«Но не будем об этом» — поняла Алина, хотя ей необходимо было ему высказать еще несколько ласковых слов. Она постаралась взять себя в руки, а затем обернулась назад.

Все только в ее воображении. Теперь и навсегда.

Она поковыляла к калитке, мрачно наблюдая за тем, как Даня садится за свой ноутбук. Возможно, их сотрудничество продлится недолго и Даня таки уволит Алину. Она видела, как его лицо меняется, когда он разглядывал музыкальную дорожку. Менялось выражение лица, и видимо его решение взять Алину на работу.

— Это не годится, зачем ты поменяла?

— Ты даже не послушал.

Алине бы лишний раз помолчать, да в последнее время она намолчалась. Да и Даня действительно даже не послушал.

— Я вижу то, что ты изменила и думаю, что я ясно выразился: не… — он старался подобрать слова и Алина с каким-то нездоровым наслаждением понимала — он ее боится. Обидеть ее или то, что она обидит его — это уже другой разговор.

— Может, уже послушаешь? — поинтересовалась девушка, присаживаясь на край стола.

— Нет. — Четко, ясно и очень неприлично.

Алина с каждой минутой злилась все больше. Даня бесцеремонно удалил нарезку, захлопнул ноутбук и осмелился посмотреть на Алину. Их взгляды пересеклись.

— Просто признай, что у меня получилось лучше, — Алинина самооценка хоть и находилась на дне, но даже сейчас Алина не могла этого не признать, — и тебя это бесит.

— Да, — сказал Даня, — бесит. Что ты лезешь туда, куда бы не следовало.

— Ты не послушал. И не посмотрел схему проги. Ты сам ее просил.

Она взяла со стола листочек. На эту схему она убила весь вчерашний вечер и даже ночью подрывалась, чтобы проверить: а не приснилось ли ей все это. Даня рывком выхватил у нее из рук листок. Алина заметила как дрожат его руки, как он несколько раз сглатывает и неуклюже топчется на месте. И пусть он пытается показаться строгим боссом, ему все еще неловко перед Алиной. А ей перед ним.

Они не обсуждали ту ночь. Словно приняли негласное правило: не говорить о том чего впринципе не должно было случиться, но оба понимали, что ни капли не жалеют о содеянном, пусть оба и убиваются чувством вины по причинам известным только им двоим. Алина закрывала глаза и упивалась воспоминаниями всякий раз, когда чувствовала запах его одеколона. Он так и не сменил этот странный запах, но для Алины это было все равно что вернуться домой — на несколько лет назад, когда она была той, кого любили и лелеяли.

Для Дани эта ночь стала точкой невозврата, он старался абстрагироваться от мысли, что использовал Алину в своих корыстных и очень отвратительных целях. Он заставлял себя не думать о ней — обнаженной в его руках.

— Н-нормально, — заикнувшись, одобрил Даня, —хорошая работа, всмысле.

Алине похвала не принесла никакого наслаждения, она все еще бесилась от того, что он проигнорировал ее попытки помочь.

— Знаешь, ты никогда не умел воспринимать критику.

И гордо удалилась к своему столу, прихватив папку с программами. Она не слышала, как Даня произнес ей вслед:

— Ты никогда не умела критиковать.

========== 5. Человек, который не смог ==========

Лечь, лопатки впечатать в дно

И закутаться в ил, древнея.

Вот тогда станет все равно.

А со временем — все равнее.

Вера Полозкова

Вперед по течению. Шаткий плот еще способен тащить на себе ношу до тех пор, пока его доски не прогниют, а потом он пойдет ко дну.

Двадцать первого июня Алина увидела дно. Оббегая общих друзей, родственников Андрея, его товарищей, она поняла, что сил ее больше не осталось. Он исчез. Осознание этого ударило так больно, что физически девушка ощутила… что умирает. Похолодевшими руками она старалась ухватиться за кору деревьев, еще пару недель назад она бы не позволила себе такого — испортить маникюр, но сейчас — все равно. Исцарапанные ладони корой, кровоточили, только Алина не чувствовала боли. Она задыхалась, пыталась хватать ртом воздух, но словно забыла, как дышать. Она ожидала, что ее накроет истерика, как случалось уже несколько раз за этот месяц, но ничего похожего не произошло. Бросив попытки устоять на ногах, Алина упала на колени. Она сидела, держась за живот, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, как ее руки саднят, а сердце гулко стучит в груди. Загитова Алина сидела среди мусорных баков, в окружении мусора, в компании двух потрепанных котов.

«Помогите,» — ей кажется, будто она говорит это вслух, но слова застревают и Алина давится ими, понимая, что никто ей не поможет. Она слышит обеспокоенные голоса людей, чувствует теплую ладонь на своем плече, кажется, ребенка, но его мать тут же отдергивает девочку от Алины.

Вой сирен.

Ее подхватывают чьи-то сильные руки, куда-то ведут, что-то колют. Ритм сердца восстанавливается, она видит, что ладони ее перевязали, а под язык сунули горькую таблетку.

— Вы Алина Загитова?

«Кто-то меня узнал» — подумала Алина, но ее взгляд зацепился за что-то красное в руках врача.

— Алина? Это ваш паспорт?

— Мой… мне, кажется, я умираю.

Добрый доктор приложил к голове Алины что-то холодное. Она не помнила, как рассекла себе бровь, да и когда это случилось — тоже не знала.

«Мне, кажется, я умираю» — в который раз она повторила себе.

— Все в порядке. Вам помогут, Алина. У вас есть телефон родственников? Мама? Отец?

Сил хватило только на то, чтобы кивнуть.

Прежде чем Даня откусил кусок от своего бургера, Алина выхватила его из рук мужчины. Потрясенный, он наблюдал за тем, как его обед летит прямо в мусорный бак.

— Разве мы не ругались из-за этого постоянно? — бесцветным голосом напомнила ему Алина.

Он собирался возразить, сказать, что времени только два часа, а он, мало того, что не завтракал, так и неясно ещё, когда удастся поесть. А она, между прочим, лишила его обеда. Даня и рта не успел раскрыть, чтобы вывалить на Алину все свое недовольство, как на стол плюхнулся закутанный в пакетик контейнер. Он осмелился поднять взгляд на Алину, но она уже умчалась на лед. Осторожно он распаковал еду. Изысков здесь не было — макароны с куриными котлетами, капустный салат и два куска хлеба, но Даня почувствовал, как от домашней еды его рот наполняется слюной. Стоило огромных усилий сдержаться, чтобы не выказать своего потрясения от того, что Алина позаботилась о нем. Он бросил взгляд на девушку, но она не обращала на него внимания — отрабатывала какую-то хитрую схему хореографии, придуманную накануне самой Алиной. Он попробовал кусочек котлеты, а затем увлекся, так и не решив: нужно оставить Алине, или нет.

После обеда, когда Алина вернулась, чтобы проработать несколько косяков в своей «гениальной идеи», Даня буркнул ей «спасибо» на что получил кивок. Странное дело, они практически не разговаривали. Все их общение сводилось к «здравствуй, сделай, посмотри». Тишина давила на обоих, когда они находились рядом с друг другом, поэтому оба старались не подходить лишний раз ближе, чем на три метра.

— Приятного аппетита? — неловко пожелал Даня, когда заметил, что Алина распаковывает свой контейнер.

— Спасибо. — Он мог поклясться, что на короткий миг ее губы тронула едва заметная улыбка. А, может, у него разыгралась фантазия.

Пока Алина ела, Даня переписывался со спортсменами, объявляя каждому время постановки программ. Он искоса взглянул на Алину и поморщился. Она ела лук. Этот овощ Даня считал недостойным вообще существовать, он ненавидел его всем сердцем. Сколько себя помнил. Алина запомнила. Еще в юниорское время, когда он возил ее на старты, им приходилось обедать в спортивных столовых, где наливали супы, в которых плавали ошметки лука. Есть хотелось, но эта отвратительная, слизкая субстанция его нервировала. Даня делал что-то не очень вежливое — вылавливал из своей тарелки лук и перекидывал в Алинину. Она съедала все, не заморачиваясь над тем, что там у нее в тарелке плавает. И то, что сегодня она намеренно не положила в его капустный салат лук, значило только одно — она помнила. Мало того, она отдельно приготовила и… и он растрогался.

— Чего пялишься? Я сейчас подавлюсь, — проворчала Алина, поймав взгляд Дани.

Мужчина улыбнулся ей. Ложка так и выпала из рук Алины, а аппетит мгновенно пропал. Она смутилась, укладывая в контейнер остатки еды, да все еще иногда поглядывая на Даню. Он больше не смотрел на нее — вообще ушел с головой в интернет, а Алина постаралась отвлечь себя от него.

Она снова видела во сне себя. И на этот раз ей хотелось досмотреть сон до конца, чтобы вспомнить, что это она — она сама загнала себя в то состояние, в котором находится уже не один год. Наверное, осознай она это — стало бы легче, только пока Алина не понимала, как ей принять тот факт, что в общем-то, никто по сути не виноват.

И Даня не виноват, но она всем сердцем хочет заехать по его физиономии еще раз. Уж больно полегчало в прошлый. Но он не совершил ничего особенного. Он помогает. Вот, с работой. Теперь по крайней мере, ее не выкинут из квартиры, она сможет оплатить счета, раздать долги. И, чем дальше Алина об этом думает, тем сильнее вгоняет себя в уныние.

— Ты отработала дорожку шагов? На завтра я назначил встречу Олесе Кравченко, такую слышала?

— Она из группы Этери, да, я о ней слышала. Звездочка.

Даня подозрительно посмотрел на Алину, а девушка выдала из себя очень нехорошую по его мнению улыбку. Но потом взялась за работу, еще раз накидала варианты, передала ему и произнесла:

— Покажу, как это будет.

— Включить музыку?

Алина отказалась!

— Нет. Не хочу себя травмировать.

Даня закатил глаза, спрашивая небо: за что ему все это. Когда Алина вышла на лед, он специально врубил музыку, да еще и так громко, что она подпрыгнула на месте, посылая ему недовольный взгляд, да еще и очень неприличный жест. В ближайшее время Даня пообещал себе поговорить с Алиной о ее манерах.

Пока девушка показывала ему дорожку, Даня следил за ней, делая пометки на ее же схеме. Она придет в бешенство, но это действительно не совсем то, что он хотел видеть. Когда Алина закончила, Даня поспешно стер все пометки, бросил листочек на стол и вздохнул. Пора было признаться себе, что Алина как постановщик действительно неплоха. Тут еще сработал инстинкт самозащиты: он не мог позволить кому-то отобрать единственную цель его жизни.

С Алиной хотелось делиться этой целью, если судить потому, что своих целей у нее абсолютно не осталось. Судя по всему Алина тоже думала о чем-то таком, потому что, подкатившись к бортику, она перегнулась, схватив свой листок.

— Тебе что-то не понравилось, — догадалась Алина.

«Только собственное эго» — но об этом Даня умолчал, медленно, качаясь на своем стуле.

Им предстояло поставить по меньшей мере тридцать программ, и он не понимал, как это им удастся.

— У меня есть одна идея для произвольной программы, — несмело сказала Алина, присаживаясь на свободный стул.

Несмело, потому что она была здесь для того, чтобы улучшать скольжение, иногда менять местами хорео дорожки, но никак не предлагать образы для будущих программ. Но Даня не отчитал ее. И даже попытался выглядеть заинтересованно.

— Это какая-то история? Книга? Фильм?

Алина покачала головой.

— Я сама ее придумала.

— Сама?

Она покраснела. Это могло показаться Дане милым, если бы он сам не смутился от того, что поставил ее в неудобное положение. Но очень быстро Алина пришла в себя и продолжила.

— Да. Несколько лет назад, наблюдая за одним человеком. Он — то мне и подал идею для этого образа. Думала, что если когда-нибудь вернусь в фигурнокатательную сферу, то поставлю эту прогу и…

— Расскажешь, что за образ? — перебил ее Даня, все еще перепуганной мыслью услышать что-то из ее личной жизни.

Алина нарисовала кружок на исписанном листке.

…У одного человека было очень много друзей. Так много, что ему хотелось закрыться ото всех, избавиться, возможно, даже уйти куда-нибудь в лес, чтобы его больше никогда не нашли.

— Он был несчастен? — осторожно спросил Даня, когда Алина притормозила, чтобы посмотреть его реакцию.

…Нет. Да. Он не знал. Он делал вид, что счастлив. В его окружении было всего несколько самых близких людей, которые давали ему эту самую «счастливоту».

— Что? Счастливоту? — Даня усмехнулся. — Такого слова нет.

— Такого слова нет только в существующих языках, а это сказка! Не перебивайте.

…Эти люди заботились о нем, пока были рядом, конечно.

— Пока? — не сдержался Даня.

…Они ушли. Оставили его в окружении тех многочисленных «друзей», которые, как оказались не способны о нем заботится. Они даже не способны удержать его от самопоедания. Человек старался жить с мыслью, что он не может подвести своих друзей, как бы ему тяжело не было. Он не может отречься от них. До поры.

— Погоди. А разве «друзья» и «близкие люди» это не одно и тоже? — уточнил Даня, потянувшись за водой.

— Смотря что ты имеешь ввиду под словом «друзья», — сказала Алина.— Например, побухать в баре, потусить в отпусках или еще что-то. А близкие люди те, кто не откажется быть рядом…

— Друзья могут быть близкими людьми, — возразил Даня.

— Да, но друзей может быть сотни, а по-настоящему близких людей… мало.

— Что было дальше?

…Он отрекся и ему было стыдно, больно, даже обидно. Потому что, когда он ушел из их жизней, никто не стал его искать, умолять вернуться. Жизнь текла своей чередой. О нем не забыли, но теперь принимали, как факт — он ушел. Бывает.

— Он мог вернуться в любой момент… — негромко сказал Даня.

— Мог, только в чем смысл? Окружать себя людьми просто потому что «так надо».

— Это история про отшельника какого-то.

— Жизненная, правда?

Оба замолчали. Позвякивала Данина нарезка, которая больше не казалась Алина столь противной, как в первый раз. Она с удивлением обнаружила то, что из колонок доносится исправленная ею музыка.

Музыка, которая однажды вытащит их обоих из придуманного ими ада.

========== 6. Чужая невеста ==========

Истина открывается как разрыв, как кровотечение — и ни скрыть, ни вытерпеть, ни унять.

Вера Полозкова

«Алина Загитова— титулованная чемпионка из России перебралась в Испанию. Как пишут СМИ, вчера, со своим супругом, девушка отправилась в очередную страну, где проведет несколько недель. Сама девушка комментарии давать отказалась».

Даня провел пальцем по экрану смартфона, читая очередной заголовок об Алине. Последние новости трехлетней давности, его это удивило, поскольку об Алине сейчас можно было писать абсолютно любую чушь, как любили и раньше это делать. Но девушка просто пропала с радаров, ее словно не существовало. Единственное упоминание Загитовых заключалось в том, что сестра Алины бросила фигурное катание по неизвестным причинам.

Даня едва не закричал, когда Юки пролетела мимо него, приземляясь на край балконного окна. Он перепугался, что она упадет, но трогать не стал, а она завороженно смотрела вниз.

— Пятый этаж. Свалишься, я тебя не соберу.

Юки стала облизываться. Даня предостерегающе посмотрел на кошку, сбросил ее на пол и запер окно. Лучше так, чем он потом действительно будет отскребать ее от асфальта. Юки недовольно заурчала, но Даня не стал брать во внимание этот факт недовольства. Сегодня у него важная встреча с Этери и ее воспитанницей. И встреча эта пройдет не очень важно, если Алина не станет вести себя чуть вежливее, чем с ним.

— Я буду ее игнорировать. Так можно? — спросила Алина, когда он объяснил ей, что с Этери не пройдут такие штуки типа явного признака недовольства ее присутствием.

— Нет,— Оочеканил Даня, складывая руки на груди.

Он нервничал. Очень сильно. А Алина все портила. На захламленном, обычно, столе, теперь был идеальный порядок. Все бумаги в папках, чуть ли не по алфавиту, стол отмыт от вечных кругов кофе, чая и всего остального. В пятый раз (Алина считала) Даня проходился тряпкой по скамейке, стульям.

И, наконец, сел.

— А это что? — Алина подхватила в руки небольшой букет цветов, который стоял в вазочке. — Ей?

— Да. Поставь на место. И сядь, я тебя умоляю.

Алина села рядом с ним.

— Сколько ей лет? — спросила Алина, когда Даня решил, что уже все в порядке и они могут немного помолчать.

— Кому? Этери? — он задумался, нахмурив брови, но Алина мотнула головой. — А… Олесе? Ей шестнадцать.

Он уловил на лице Алины какое-то странное выражение лица. Ему оно не понравилось еще и тем, что девушка тут же поднялась со скамьи, направилась к ноутбуку и стала копаться в интернете. Минуты длились, как часы, Даня нервничал всякий раз, когда Алина резко включала какое-нибудь видео. Ему стало интересно, чем она там занимается.

— Она неплоха.

Даня склонился над Алиной, вглядываясь в экран ноутбука. Девушка в желтом платье вращалась на льду, красиво, очень профессионально.

— Чемпионка России уже.

— Уже? — спросил Даня, глядя на Алину.

Она подняла голову, откинувшись на спинку своего стула. Их лица были слишком близко друг к другу, но ни одного это не заботило. Они смотрели и словно без слов переговаривались. «Уже? В шестнадцать?» — в глазах Дани читалось удивление. Ведь перед ним сидел человек, который в свои шестнадцать собрал все титулы. Перед его носом появилась… Печенька.

— Что? — встрепенулся он.

— Съешь. Полегчает, а то глядишь в обморок грохнешься. Сама пекла.

Даня взял угощение, но его взгляд зацепился за крошки на столе. Выругался, вручил Алине печенье и пошел за тряпкой. Девушка сидела с видом, достойным убивать. Пока Даня в очередной раз тер стол, Алина задумчиво жевала печенье, поглядывая на пустой каток. Она тут уже неделю, но еще ни разу на тренировку не пришел Леша.

— А где он кстати? — решила спросить Алина, отбирая у Дани тряпку.— Пацан твой?

— Он травмировался.

— Что? Когда мы разговаривали с тобой о нем, ты мне не сказал.

— А что тут обсуждать? У парня перелом.

И пусть эта «новая» Алина не очень обладала чувством такта, остатки совести подсказали ей спросить очень тихо, без резких нот в голосе, и что немаловажно, без осуждения:

— Стрессовый?

Даня побелел. Он распахнул глаза и посмотрел на Алину, будто она обвинила его в чем-то очень нехорошем. Да… собственно, она его и обвинила. Не то чтобы, она намеревалась его обидеть, просто ей не пришло ничего в голову, кроме этого.

— Нет.

И больше они не обсуждали это, но Алина не собиралась отступать. Допросить его позже, когда уровень его нервозности опустится хоть на несколько процентов.

Сама девушка хотела уйти куда-нибудь на время, пока Этери будет здесь. Она не хотела показывать то, во что она превратилась. Не потому что ей есть дело до мнения Этери о ней. Встретиться с еще одним человеком из прошлого равносильно тому признанию, что это прошлое когда-то существовало, что была возможность жить иначе, но ты избрал самый стремный путь, который был возможен. Алина почувствовала, в животе зарождается неприятное чувство, пробуждая приступ тошноты. Девушка с отвращением посмотрела на собственное отражение в застекленной ограде. Высокий пучок, ноль косметики и потухший взгляд. Она бросила взгляд на Даню. «Чувак выглядит ничем не лучше меня» — подумалось ей, пока она разглядывала его серый свитер, да джинсы. Все, как обычно. Ей даже стала интересна реакция Этери на них с Даней. На таких.

— Здравствуйте, а вы не подскажете… — глаза девушки распахнулись, когда Алина обернулась, чтобы посмотреть кому принадлежит тоненький, очень тихий голос.

И стало тихо. Краем глаза Алина отметила, что Даня замер. Ему стало совсем страшно от того, что Олеся вот так сразу попала в руки Алины. Что она может ей наговорить? Он сделал шаг вперед, но с облегчением отметил, что Алина кивает в сторону его — Дани, а после снова отворачивается к стеклу, погружаясь в себя. Такая Алина была безопасна — когда ее ничто не волнует, кроме своих мыслей. Такая Алина была его проклятием, потому что он не знал, как реагировать на нее.

Вчера он видел что-то очень похожее на прежнюю Загитову. Ту, что могла умиляться всему на свете, радоваться мелочам и жить так, будто нет ничего важнее Масару, которая научилась новой команде. Та Алина умела радоваться мелочам. Новую… невозможно было раскрутить на улыбку.

— Почему вы развелись с Андреем? — он всего пару дней назад задал Алине этот вопрос, но отойти от рекомендаций, куда Даня мог засунуть свои вопросы, до сих пор не мог.

Впрочем, то что она не стала отвечать, ено не расстроило

— Даня, привет. Рада тебя видеть.

Алине показалось, что Этери не постарела совсем, а прошло без малого восемь лет… с тех пор, как они виделись в последний раз. Девушка покусывала губу, глядя на то, как женщина проходит мимо, кивает, но даже не смотрит в ее — Алинину сторону.

— И вам, здрасьте, — Алина хотела промолчать. Собиралась заткнуться, как ее просил Даня, и не говорить ни слова.

Она заметила, как Даня судорожно провел рукой по лицу, когда Этери мгновенно обернулась.

— Алина? — и тон такой совсем не удивленный .— Даня не говорил, что ты здесь… тоже. Работаешь?

— Ага. Принеси — подай. Вы себе не изменяете, выбираете для своих девочек все самое лучшее.

Она кивком указала на Даню, а тот, не зная, принимать это за издевку или похвалу, поскорее вручил букет Этери. Алине захотелось треснуть ему, чтобы прекратил ее обхаживать. Олеся смотрела на весь этот ералаш с тем же лицом, что и Алина. Эта девчонка ей определенно нравилась.

— Да, как и самих девочек. Самое лучшее. Ты, я вижу, изменилась. Как семейная жизнь?

Алина была готова к этому вопросу, потому и заставила заткнуться своих внутренних демонов, чтобы не выпустить их на Этери.

— Отлично, знаете. Семеро детей и кот.

— Они развелись, а теперь приступим к работе? — Даня потащил, упирающуюся Алину, которая еще не все сказала. — Заткнись, умоляю.

Это подействовало, Алина заткнулась, села за ноутбук и стала раскладывать пасьянс, больше не обращая на Этери и Даню никакого внимания.

— Вы —Алина Загитова, — тихий голосок заставил Алину отвлечься от игры.

«Я не она», — пронеслось в голове Алины.

— Да. Много слышала обо мне?

— А кто о вас не слышал? Ваши плакаты до сих пор висят в Хрустальном. Вы — легенда.

«Была когда-то».

— И Даниил Маркович. Вы оба — такой тандем!

И глазки так заблестели, когда она упомянула Даниила Марковича, что вся симпатия к ней мигом испарилась. Она бы посоветовала девочке бежать отсюда, да поскорее, но разве это было ее дело? Алина сделала максимально занятой вид, давая понять Олесе, что разговор на этом закончен.

— Отлично. Посмотри на нее, да мы пойдем, а с завтрашнего дня она будет приходить на двухчасовую. Думаешь, за дня три управитесь?

— Да, думаю, да. К тому же… — он хотел сказать, что сейчас у него есть помощница, но не стал… травмировать Этери. — Да, мы справимся.

Алина улыбалась. Она была счастливой, а в своем белоснежном платье была похожа на диснеевскую принцессу, сошедшую с обложки книг. Даня старался не смотреть на нее, но это было невозможно. Старался заткнуть рев, который поднимался в его груди, когда она вкладывала свою ладонь в его. Нет ничего хуже, чем быть свидетелем на свадьбе своей самой сокровенной мечты.

«Ты придурок, сам виноват. Так какого черта?»

— Поверить не могу, что этот день настал. Даня, понимаешь? Я замуж выхожу!

И она кидается к нему. Он ловит ее, поглаживает по волосам и утыкается носом в ее плечо. От нее пахнет цитрусом. Голова кружится. На мгновение он представляет себя на месте жениха. И все так правильно сразу.

— Пойду еще раз проверю, как там Диша. Она переживает, — Алина игриво делает реверанс, — не каждый день становишься свидетельницей невесты. Правда?

Даня смотрит, как Алина выходит за дверь, оставляя его наедине со своими ошибками, которые не исправить ничем. Она сияет. Она любит. Она счастлива. Это единственное, что заставляет его вставать по утрам, идти на работу, в нужные моменты натягивать улыбку.

Она сияет. Она любит. Она счастлива.

Только не с ним.

========== 7. Никому, ничего, не должна ==========

вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как белый бим. одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. одинока страшным, обидным, детским — отцовским гневом, пустым углом.

Вера Полозкова

— Ты встанешь?

Она не встанет, наверное, больше никогда. Она и не знала, что разбитое сердце так сложно собрать обратно. А возможно ли это? Мама не говорит.

— К тебе пришел психолог. Алина, ты должна…

— Я никому, ничего, не должна. Пусть убирается.

Они менялись. Седовласый мужчина лет сорока предложил Алине завести котенка. «Он поможет тебе направить свою неистраченную заботу на него». Будто котенок может заменить того, кого ты любила больше всего на свете. Будто котенок поможет справиться с проблемами, рухнувшими на твою голову. Котенком не расплатишься в магазине, и он не имеет волшебных свойств, его не приложишь к сердцу и не исцелишься.

— Ты бы могла немного и о нас подумать, Алина.

Сидеть на шее у родителей нехорошо. Особенно, когда больше не можешь приносить им того, чего они всегда хотели. «Ты бы могла о нас подумать». Алина медленно повернулась к маме лицом. Ресницы Алины затрепетали и она приоткрыла глаза, стараясь не впадать в истерику снова.

— Чем? Пойти в официантки? Только туда мне теперь путь.

— Шоу. Ты можешь участвовать в шоу.

Мама не задумываясь говорила, будто это так просто — вернуться после трех лет перерыва в спорт. Никто ее не ждет, никто…

— Почему я не могу просто… жить с вами?

Она не понимала. Определенно это было эгоистично, но на данном этапе, Алина просто не видела другого выхода, кроме как проваляться еще пару лет на этом диване, чтобы никто ее не трогал. Судя потому, как мама поджала губы, она была недовольна тем фактом, что Алина рассматривает такой вариант.

— Ты не можешь. Тебе нужно работать, вылезти из этого депресняка. Мы предупреждали тебя об Андрее. Ты всегда могла меня послушать, но предпочла уехать с ним. Между нами и им, ты выбрала его.

Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком, как дыхание сбивается. Это то, чего она боится больше всего — умереть от удушья, которое теперь преследует ее везде.

Голос срывается, когда Алина произносит:

— Мам, я его любила…

Но она будто ее не слышит. Алина запоздало замечает, что ухватилась за маму обеими руками, а ее крик застревает где-то в горле. Алина понимает, что наступил конец, когда мама отступает назад.

— Любовь приходит и уходит. А семья остается навсегда.

Этим вечером Алина покидает свою семью.

Алину разбудил пронзительный вой. Она подскочила, машинально хватаясь за край своего одеяла. На телефон пришло сообщение, вот что потревожило сон девушки. И лучше бы это было что-то важное, потому что Алина явно больше уснуть не сможет. После таких-то снов-воспоминаний.

«Вчера ты мне печенье предлагала. Где оно?»

Алина еще несколько раз перечитала сообщение, посмотрела на время и на отправителя. Какого черта.

«Ты охренел? Третий час ночи»

Даня прочитал, но не ответил, тут же вышел из ватсапа. Алина выругалась, кутаясь обратно в одеяло, закрывая глаза…

«В холодильнике. В кабинете. Ты что делаешь на работе в такое время?!»

«О, нашел. Сплю. Было много работы, решил задержаться… и вот»

«Придурок»

В ответ на это Алине пришел улыбающийся смайлик. Она поймала себя на мысли, что и сама улыбается, глядя на экран телефона. Отлично, теперь он будет будить ее посреди ночи? Лучше пусть будет так, чем… Алина вспомнила о том, как было хорошо засыпать в его объятиях, а после притянула к себе Масару и, зарывшись ей в шерсть лицом, завыла. Как это не то, о чем она должна думать.

«Когда-то мы были лучшими друзьями. Почему мы не можем вернуть нашу дружбу?»

Вопрос, который она задавала себе имел простой ответ — она сама все испортила. Решила отказаться от всего, лишить себя абсолютно всего, во имя любви, страсти, роскоши. Теперь все это было лишь в ее воспоминаниях, а здесь, в настоящем, только разочарование и бессмыслица.

Выгуливать Масару ночью Алине еще не приходилось. Но она порадовалась тому, что может выйти на свежий воздух.

“Я все съел. У нас тут остался йогурт?”

Алина прищурилась.

«Тебя не смущает, что я сплю?»

«Но ты не спишь. Ты слишком быстро отвечаешь на мои сообщения»

«Я пытаюсь уснуть»

«Нет. Ты даже не пытаешься, иначе бы давно послала меня»

«Иди нахер»

«Нет. Уже не считается :)»

Алина усмехнулась. Она старалась не думать о том, что Даня выглядит милым. Но… он действительно выглядел милым. И отрицать это, значит полностью отрицать что-то хорошее в ее — Алининой— жизни.

«А ты когда на работу придешь? Здесь страшно.»

«Хватит нести чушь»

«Ты не веришь, что мне страшно?!»

«Боишься, что за тобой придет бабайка?»

«Она придет».

«Твои проблемы, может, вам вдвоем будет веселее»

«Может, я закажу тебе такси, приедешь к нам? :)»

«На групповушку тянет?)»

«Ты извращенка»

«Заказывай. Все равно не усну»

Даня дремал, когда Алина открыла дверь в кабинет. На столе стояла полупустая бутылка вина, пустой контейнер из-под печенья и стакан. Даня встрепенулся, когда Алина склонилась над ним, чтобы разбудить. Он так резко подскочил, что девушке пришлось отпрыгнуть назад, чтобы он не ударил ее ненароком.

— Ты издеваешься? Завтра придет Этери, она уничтожит тебя, если узнает, что ты пил. Лучше бы тебе не злить ее.

Даня налил в стакан вина, протянул Алине, но как бы ей сильно не хотелось выпить, забыться сегодняшней ночью, выпотрошить из памяти тот сон, который заставил ее вновь почувствовать себя виноватой, да обвинить семью, она отказлаась от алкоголя. Это ни к чему хорошему не приведет, когда завтра она будет работать с воспитанницей Тутберидзе. И у Дани отобрала, когда он потянулся выпить.

— Я ничего не понимаю, — тихо сказал он, когда Алина отодвинула бутылку подальше. — Что с тобой случилось?

Это не тот случай, когда кто-то хочет знать, что случилось. Это тот случай, когда хотят понять, почему изменилась. Алина вскинула голову, давая понять — не стоит сейчас об этом, но Даня качал головой, потянувшись к Алининой руке. Девушка машинально отдернула ее, но после успокоилась и вложила свою ладонь в его.

— Ты была такой… такой хорошей.

Алина старалась придержать обиду, но она уже рвалась наружу горькими слезами, острыми словами и ненавистью.

— Люди меняются, Даня. Кому как не тебе об этом знать?

Ее голос был тих.

— Но я хочу, чтобы ты вернулась.

— Этого не случится. Никогда. Тебе бы смириться с этим, иначе можно так спиться. Да и какое тебе дело до того, какой я стала? Какое…

Он поцеловал ее.

Поцелуй этот был неожиданным, как и разговор, как и Алинина реакция — она почувствовала, как раслабляется в его руках, как он перехватывает девушку, и уже через мгновенье она сидит у него на руках, обхватив ладонями его плечи. Поцелуй, влажный, с привкусом вина, он кружил голову, Алина мгновенно теряла себя в ласках Дани. Когда его руки скользили под ее свитером, она понимала, что больше ничего не желает, как его. Сложно, сложно было заставить себя оторваться от желаемого. Она и не собиралась этого делать. Когда Алина поняла, что лежит на диване, а Даня склонился над ней, решила, что пути назад нет — она останется сегодня здесь, будет наслаждаться тем, что он может ей дать. Поцелуй за поцелуем. Вещи, такие ненужные сейчас вещи, он снимает с нее, оставляя где-то позади.

«Я любила его, мам!»

— Алина…

Иногда ей казалось, что воспоминания разорвут ее на части. Им просто мало места в ее голове, их столько — и все они горькие, словно яд, который просочился в нее, и теперь отравляет весь организм.

«Семья навсегда останется».

— Алина!

«Ты была такой хорошей…»

«Черт, — подумала девушка, — кажется, я умираю».

Кто-то встряхнул ее. Алина закричала, хватаясь за чьи-то плечи. Ее рывком прижали к себе.

— Ты дышишь? Алина, дышишь?!

— Да. Дышу. Что… что?

Она пришла в себя. Перепуганный Даня держал ее в своих руках, глядя в ее заплаканное лицо. Он не понимал, что произошло. Совсем. Она отвечала на его поцелуи, а потом… просто разревелась, будто он сделал что-то не так. Нет, он сделал все «не так». Он не должен был начинать все это, не должен был ее целовать, и уж тем более не должен был….

— Ты плакала, почему ты плакала? Я бы не стал против твоей воли…

Все, что Алина сейчас могла сделать, убраться отсюда. Она потянулась за свитером и Даня поскорее подал его ей.

— Этого больше не повторится. Никаких поцелуев. Никаких!

Она выскочила из кабинета, потерявшись где-то в темноте.

Даня остался сидеть на диване, глядя на свои ладони в которых только что держал Алину. Ее истерика напугала его. Он не мог простить себе того, что позволил себе вольность. Но ему казалось, что она была не против. Тогда что произошло? В голове не укладывалось то, что только что случилось.

Дане было сложно признаться в то, что он боялся себя. И новую Алину, которая до сих пор отзывалась болью в его душе.

========== 8. Френдзона, альбом и жалость ==========

Мне бы только не ляпнуть в шутку —

Удержаться и промолчать,

Не сказав никому, как жутко

И смешно по тебе скучать

Вера Полозкова.

— Она такая…

— Какая?

— Странная. Ты уверен, что ей можно работать с детьми? Я не говорю, что она…

— Она в порядке. В полном.

Он удивился своему резкому тону. Уважал Этери, конечно, был благодарен ей за все, что она для него сделала. Но видеть, как на ее лице появляется отвращение — это было слишком. Возможно, Алина действительно изменилась, но он никому не позволит усомниться в ее психическом состоянии, особенно, когда она так нуждается в поддержке.

«Жаль, — подумал Даня, теребя край своего свитера.— Что я сам не могу послушать себя»

— Хорошо, — протяжно вздохнула Этери, махнула рукой Олесе, призывая к себе. — Хорошо, если ты ей доверяешь, то действительно все в порядке. Тебе я верю.

Сам он себе не верил, поэтому, когда Олеся подкатила к бортику, Даня поскорее выпроводил обеих, объявив время следующей тренировки. Алина оставалась на льду. Она стояла там так, будто забыла для чего она здесь. Ее руки безвольно повисли вдоль тела, а взгляд бродил по трибунам на которых сидело несколько человек. Даня развернулся и пошел в сторону кабинета. Но остановился.

— Блин, — он выругался.

Уйти, оставить ее здесь, не поговорить о том, что произошло вчера — это лучшее, что он мог сделать для Алины. Только однажды, он уже поступил так и привело это к тому, что… произошло вчера. Замкнутый круг.

Переборов себя, Даня ступил на лед.

— Слушай, я хотел бы поговорить о…

— Даня, не надо. Не стоит ворошить то, чего больше не повторится. Скажи, ты винишь себя?

Да. Он кивнул, не раздумывая, потому что это был не секрет. Он себя мудаком чувствовал. Зная, в каком она состоянии, понимая, что ничего между ними не может быть, полез, довел до истерики. Так не поступают с теми, кого любят.

— Алина, я…

— Забей. Просто хватит смотреть на меня так, будто мне жить осталось пару дней. Я ненавижу, когда меня жалеют.

«Сейчас ненавидишь. Сейчас».

— Когда-то я дал тебе обещание,— произнес он тихо, но Алина услышала это, обернулась и постаралась натянуть маску безразличия, которую Даня уже распознал, когда Алине по-настоящему плевать, а когда она только притворяется. — Что бы не случилось — я буду тебя жалеть.

Алина приоткрыла рот, чтобы ответить.

— Почему? Почему я не могу признаться ему в своих чувствах? Это отвратительно — сидеть рядом и слушать, как он называет меня своей подругой… А я люблю его.

В глазах Алины стояли слезы. Она стала часто плакать с тех пор, как в ее жизни появился Андрей. Даня следил за тем, чтобы он не вел себя с ней мудаком, следил за развитием их отношений. Но все катилось в тартарары. Алина боялась признаться ему в своих чувствах, а он был уверен, что Алина никогда не посмотрит на такого как он — обычного парня, ничем непримичательного, чья жизнь — сплошная борьба на выживание. Звонок раздался в третьем часу ночи — Алина попросила приехать, поговорить. Пожалеть.

— Ты думаешь, он не питает к тебе никаких чувств?

Андрей питал. Сколько было выпито бутылок под разговоры о том, что Алина — самое лучшее, что с ним случалось. Даня слушал это все, убивался надеждами, что эти двое никогда не придут ни к чему, что могло бы разбить ему сердце. Но видя, как Алина льет слезы, он не мог стоять между ними, как непрошенное напоминание о том, что Алина кому-то что-то должна.

— Алина…

— Так больно… смотреть на человека, которого больше всего на свете любишь, но оставаться в стороне, как… это так по-идиотски. Я не знаю что мне делать. Я не знаю, как…

Кому, как не ему знать о всей странности этой ситуации. Попасть во френдзону человека, которого знает столько лет, столько лет любишь. Появляется третий — три месяца. Каких-то три месяца… этого хватает, чтобы завладеть ее сердцем? Даня протянул руки Алине, прижал ее к себе, и рыдания перешли в всхлипы.

— Он тебя любит.

Эти три слова. Когда он должен был сказать что-то совсем другое, что-то, что расставило бы точки. Он бы окончательно ее лишился. «Он тебя любит» — равносильно разбить последние крохи надежды.

Алина отстраняется, глядя на него с непониманием и упреком.

— Что?

— Мы разговаривали… он трусит. Трусит тебе сказать. Как и ты. Вы два идиота.

«Как и я»

— Даня… Андрей любит меня? Ты просто жалеешь меня…

Он обнимает ее снова. Она плачет от счастья. Эта высшая награда? — видеть ее счастливой? Ему стыдно признаться, что он не прочь видеть ее чуть менее счастливой, но не ощущать такой боли.

— Я буду тебя всегда жалеть, Алина. Чтобы не случилось. На твоей стороне.

— Правда? И тебя даже не бесит, что в три ночи я вою здесь?

— Правда.

— …значит, он меня любит? — и в глазах такая надежда, которую Даня мгновенно примерил на себя.

Он провел рукой по ее волосам, поцеловал в лоб и вздохнул:

— Любит.

— Мне не нужна твоя жалость. Ничья.

Она разворачивается и уходит, оставив Даню одного со своими воспоминаниями, которые грузом давят на сердце, не дают жить настоящим. Он, наверное, никогда от них не избавится, как Алина от своих. Только глядя на то, как она уходит, он понял, что и сам изменился.

Юки прыгнула ему на грудь, когда позже, Даня лежал на диване, глядя на потолок, будто там были все ответы на многочисленные вопросы. Она лапой согнала с его носа муху и мужчина отодвинул кошку в сторону. Он мог сколько угодно убиваться чувством вины, только этим ничего не исправить.

Он потянулся к телефону.

«Я хочу знать, что у вас произошло с Андреем».

Он стер сообщение. О таком не пишут в ватсап, о таком надо спрашивать, когда стоишь рядом с человеком и в глаза ему смотришь. Только страшно. Страшно узнать правду, понять, что сам налажал, не только со своей жизнью, но и…

— Уйди, — простонал Даня, когда кошка снова уткнулась носом в его плечо, — не до тебя сейчас.

Стоило давно сжечь эту коробку. Здесь, в куче поздравительных открыток, старых писем, мягких игрушек, лежали три альбома с фотографиями. Первый Алина откинула сразу — ей больно смотреть на то, что там хранится. Свадебные фотографии. Она в красивом белом платье и он — любимый и такой нужный. Второй альбом Алина подержала в руках недолго, пролистала его, постаралась не вспоминать их — свою семью. Хотела бы она попросить у них прощения? Да. Стала бы…? Наверное, если бы не была настолько обижена, разочарована и… зла. В первую очередь на себя.

Третий альбом она даже не распечатывала никогда. Это подарок на ее двадцать третий день рождения, Алина получила посылку по почте. Они с мужем отдыхали где-то на юге, когда пришла посылка, ее получила мама. «Закинь домой, потом гляну». Но руки так и не дошли до подарка. Он так и потерялся в фанатской коробке, куда Алина скидывала все, что ей слали многочисленные болельщики.

Альбом. Она вздохнула. Сейчас она бы не стала распечатывать фотографии и вклеивать сюда. Зачем? В ее жизни не происходит чего-то такого, что хотелось бы сохранить в памяти, не то что на бумагу выплескивать. Но Алина все же распаковала чей-то подарок, ожидавший столько лет очереди.

И замерла.

Альбом был не пустой. Впрочем, это была странная книга, которая показалась Алине нелепой, склеянной неаккуратно, кривоватой. На форзаце была слишком пафосная подпись, с закорючкой, которую она столько раз пыталась копировать — хотела себе такую же.

Из книги выпал конверт. Алина взяла его в руки. Прежде чем пролистать книгу, она распечатала конверт.

«С днем рождения, чемпионка. Сколько времени прошло, а от тебя только инстаграмные фотки. Не пишешь, не звонишь, не берешь трубку, а сообщения мои игнорируешь. Замужем хорошо, да про друга, я думал, ты не забудешь. Слушай, я тут поддался в хобби, делаю фотокниги. Сам. Это моя первая работа (впрочем, последняя) дарю ее тебе, чтобы ты не забывала меня, спорт… себя. Желаю тебе счастья. Позвони мне, как распакуешь подарок и поймешь всю боль моего рукоделия.

Твой Д.Г»

Алина выронила из рук письмо. Ее руки опустились, а она смотрела на разбросанные по комнате вещи и не могла понять: в какой момент она потеряла себя. Она думала, что это случилось после того, как Андрей ее бросил, отобрал все, уехал, исчез. Она думала, что изменения произошли в этот момент, когда сердце разбилось, а жизнь сломалась.

Но что, если пошло все к черту еще раньше?

Дрожащими руками, девушка подняла с колен книгу. Чудом она не рассыпалась в ее руках. Алина перевернула страничку и на лице появилась улыбка — самая настоящая, такая, какой давно не было. Вот она — совсем еще ребенок сидит на холодном льду и отказывается вставать, кататься. Мама рассказывала, что Алина упорно не хотела заниматься фигурным катанием. Что ж, тут Алина спорить не могла. Вот ей семь лет. Алина прижимается к бортику, на другой фотографии уже постарше — десять, делает бильман. Когда она доходит до первой фотографии с Даней, то понимает, что сердце ее щемит, а душа рвется на части. Она знает, что ничего уже не исправить, их дружбу не вернуть, доверие… оно стерто временем, которое между ними раскинулось. Она обнимает его, прижимается к нему. В то время казалось, будто он будет рядом всю жизнь. Алине пятнадцать, она стоит сжимая золотую медаль. Алине шестнадцать — она доказала всем, стала чемпионкой мира. Ей семнадцать — двукратная чемпионка европы. Восемнадцать…завершение карьеры. На фотографии она едва ли не со всем Хрустальным отделением. Рядом с ним.

Последнее фото из этого альбома сделано на свадьбе Алины. Она выглядела такой счастливой, сжимала в руках букет, а Даня закалывал ей волосы.

Алина обнаружила себя сидящей посреди воспоминаний в три часа ночи. Алина заливалась слезами.

========== 9. Книга памяти на двоих ==========

Злополучно, многострадально,

Изумительно и упруго —

Мы ведь скроены идеально,

Исключительно друг для друга.

Вера Полозкова.

— Извините?

На Алину смотрела женщина. Красивая. И волна непрошенной ярости поднималась в ее груди, будто кто-то воскресил то, что давно мертво. Ревность? Об этом Алина постаралась не думать. Дернув поводок Масару, которая норовила забежать в квартиру, Алина произнесла:

— Даниил Глейхенгауз. Могу… я его увидеть?

На лице женщины отразилось недоумение, а потом она наморщилась, будто вспоминая что-то.

— О… нет. Он продал нам квартиру год назад. Мы, конечно, не знаем его адрес новый. Я ничем не могу помочь.

Такого облегчения Алина давно не испытывала. Она уверена, что оно отразилось на ее лице, потому как женщина поджала губы, ожидая, когда Алина уже уйдет.

— Спасибо. Извините за беспокойство.

И она поплелась вниз по лестнице, услышав тихое «ничего», обрываемое запертой дверью. Когда первый порыв ревности и облегчения немного сник, Алина поругала себя за то, что не спросила у Дани, где же он теперь живет, прежде чем переться в такую даль. Но она была уверена, что эта квартира никогда не будет им продана. Для них с мамой она была нескончаемым источником воспоминаний, Алина была уверена, что он бы скорее душу продал, чем эту квартиру. Однако.

«Ты где живешь? Я думала навестить тебя, да приперлась, э…»

Ответ пришел не сразу. Алина опустилась на скамейку, спустив Масару с поводка. Столько воспоминаний навалилось сразу, что Алине пришлось поставить блок: хватит раскисать, так можно довести себя до клиники. Странный совет самой себе, когда в рюкзаке за плечами нет ничего, кроме дряхлого альбома с фотографиями, который она таскает за собой уже третий день. Он действует максимально убого — убивая в ней последние капли самоуважения, заставляя ее чувство вины заиграть новыми красками. Она предала все, во что верила.

«А он тебя не бросил, даже когда ты послала всех к черту»

Алина впервые за несколько лет открыла свой инстаграм. Столько сообщений непрочитанных, которые Алина никогда не откроет. Лайки, комментарии, фанаты, хейтеры. Все годичной давности. Теперь же тихо. Смирились, устали, нашли других идолов. Алина заметила, что невольно сжимает руку в кулак, когда щелкает на последнюю фотографию в этом профиле.

Япония. Страна восходящего солнца. Тот самый день, когда солнце навсегда для нее погасло.

Azagitova: На этом наше кругосветное путешествие закончено. Возвращаемся домой!)

Когда Алина уже собралась проникнуться воспоминаниями, на телефон пришло сообщение с адресом и после: «отправил к тебе такси, жди там»

— И давно это у тебя? — спросила девушка, когда они сидели на кухне, размешивали чай и перебирали старые, твердые конфеты.

— Что? — спросил Даня, опуская в чай сухарь. — Что? Конфеты? Нет, или да…

— Я про склонность с мазохизму. Ты никогда не любил боевики, с чего бы начинать.

Он бросил взгляд на ноутбук. На нем шел какой-то фильм, но особо Даня не обращал внимания на картинку. Тишина угнетала, он не мог находиться в помещении, где было слишком тихо. А так создавалась иллюзия того, что он не одинок, опустошенность отступала, он занимался своим излюбленным делом — копался в старых записках родителей, угнетая себя еще больше. Что ж, Алина была права — склонность к мазохизму у него определенно есть.

— Не… забей. Масару выросла.

Он перевел взгляд на собаку, она же не спускала взгляда с Юки, чья шерсть встала дыбом.

— Все мы выросли, — тихо сказала Алина. — Никогда не думала, что вы с мамой продадите квартиру. Это… по меньшей мере неожиданно.

И Алина захотела дать себе такого пинка… ее передернуло от своей же бестактности. Она успела поймать взгляд Дани — полный бесконечной печали и безнадежности, отражающая всю его боль, несправедливость мира, прежде чем он поднялся из-за стола и пошел к холодильнику. Он не хотел обсуждать это, поняла Алина, он не хотел даже думать об этом.

«Прости…» — и только в мыслях Алина могла подобрать слова. Горло будто онемело. Возможно, это к лучшему, потому что Даня сделал все, чтобы не продолжать этот разговор.

Они пришли к негласному решению — замолчать, перевести тему, избавить его от необходимости отвечать.

Алина долго сомневалась, это решение далось ей трудно. Признать, что она нашла его альбом, словно душу обнажить. Но что уж тут… Девушка поставила рюкзак на колени, выудила из него книгу и со стуком положила на стол…

Даня вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— Ты его сохранила? — спросил он с удивлением, будто это было чем-то сверхъестественным.

— Нет. Мама. Я его никогда не открывала. Только пару дней назад нашла.

Даня почувствовал неловкость за свою глупую надежду, понял, что сморозил лишнего, поэтому постарался вести себя естественно, будто ничего особого не происходит. Точно это не он не спал ночами, приклеивая листочек к листочку.

— И письмо… я прочитала.

Ему хотелось сгореть от стыда. То письмо, как крик души, написанное им для Алины. Он постарался не смотреть на Алину. Куда угодно, только не на Алину. Только она притягивала его взгляд, его эгоистичная часть нашептывала: пусть она почувствует себя виноватой.

— Забудь, — произнес он. — Это было давно.

— Здесь столько пустых листов, — тихо произнесла Алина, пролистывая большую половину книги.— Вроде и жизнь была насыщенная…

— Я выбирал самые яркие моменты. И ты любишь рисовать. Здесь листы специально предназначенные для акварели. Думал, может, ты могла бы заносить сюда новые воспоминания, помимо фотографий.

Это было его идеей. Но только, видимо он опять делал какую-то фигню, которую не понимали люди. Он почувствовал, как пылает его лицо и захотелось забрать свое откровение обратно. Но Алина не засмеялась, напротив, она взглянула на него с удивлением.

— О… действительно. Здесь… здесь все периоды моей жизни, так?

Даня кивнул, а Алина задумалась.

— У тебя есть карандаш?

— Что?

— Ну, карандаш.

Даня не понимал, но ушел искать ей карандаш, хотя это оказалось невыполнимой задачей. В недрах холостятского бардака ему удалось отыскать черную ручку, это все, что имелось у него. Он пообещал себе купить побольше канцелярки.

— Есть только это.

Алина отодвинулась, показывая Дане, что он может присесть рядом с ней. Только он не сел. Так и стоял, наблюдая за тем, как Алина раскрывает альбом на пустой страничке, проводит по ней ладонью, разглаживая.

— Что ты хочешь сделать? — наконец, спросил он.

— Ну, ты же сказал, что сюда нужно заносить самые яркие воспоминания. Одно такое было за прошедший месяц. Я думаю, это имеет место быть здесь.

И она стала выводить на бумаге образы. Алина рисовала девушку, сидящую за барной стойкой. Она старательно выводила линии, где-то заштриховывала, обводила. Он старался не отвлекать ее, иногда предлагал очередную конфету. Спустя час на бумаге был рисунок, а по правую руку от Алины кучка конфет, о которые можно сломать зубы.

— Это— тот день?

— Ага.

Рисунок — воспоминание. Два человека держатся за связку ключей. Дане показалось, что с того момента прошло по меньшей мере лет десять, так смутно маячил в его памяти образ того вечера. И все что было после. Алина подняла голову, оторвавшись от альбома.

— Думаю, было бы жалко, будь он полупустым? Ты, если хочешь, тоже сюда вноси… свои воспоминания.

Даня мотнул головой.

— Я рисовать не умею. Жалко портить такую красоту.

На губах Алины появилось подобие улыбки. Он уловил в ее взгляде какой-то укор… себе? Она укоряет себя за то, что позволяет себе улыбаться?

— Не обязательно быть художником, чтобы сохранить в памяти что-то важное. Вот. Попробуй.

Она передала ему ручку, подвинула к нему альбом. И он стал рисовать. Кривовато-то, косо. У него дрожали руки, боялся испортить Алинину книгу. Девушке хотелось напомнить ему, что она так странно выглядит, что ее уже ничем не испортить, но полагала, что это будет звучать грубо. В итоге он плюнул и просто написал:

«В контейнере не оказалось лука».

— Что? — и теперь она уже не пыталась прятать улыбку. Это было до смешного нелепо — считать такое воспоминание очень важным, но для Дане это был не просто контейнер без лука.

— Я его терпеть не могу.

— Знаю. Поэтому решила не переводить на тебя продукты. Вот еще…

Он ее обнял. Порыв был настолько неожиданный для обоих, что они оба покраснели. Эти объятия казались интимнее, чем оказаться друг напротив друга обнаженными. Это словно оголить душу.

Алина обхватила его плечи руками, она уткнулась носом в его шею, чувствуя, как что-то родное, что-то давно потерянное — возвращается. Только ей было страшно. Дружить, ждать кого-то, любить, ненавидеть — все это чувства, которые рано или поздно обернутся против нее самой. В какой-то момент она услышала, как Даня произносит что-то нечленораздельное. Он первый отстранился и захлопнул ее альбом.

— Я закину его в ящик стола, там где ноут. Пусть он будет общим. Пользуйся, если что.

И это было сродни признанию — «я хочу вернуть прошлое». Алина заставила себя отбросить эти мысли, но они впечатались в ее сознание.

«Однажды, — подумал Даня, глядя на обложку потрепанного альбома. — Ты снова исчезнешь».

Они оба об этом знали, но никто сегодня не хотел возвращаться к своим обычным ролям, более того, они оба презирали то, во что превратились. Завтра будет новый день. Завтра они снова будут теми, кто сломался и спрятался. Но сегодня они рисовали и писали, делая выходной для самокритики и угрызения совести.

Комментарий к 9. Книга памяти на двоих

Спасибо вам за отзывы. Вы лучшие❤

========== 10. Ни к чему хорошему ==========

вернулась живой с любви, теперь

Мы по пятницам с нею пьём.

Она лжёт, что стоило столько вытерпеть,

Чтоб такой ощущать подъём.

Вера Полозкова

— Даниил Маркович, может что-нибудь попроще? Боюсь, я это не выкатаю. Запутаюсь в своих же ногах…

Вопрос прозвучал с опаской. Впрочем, Алина заметила, как на лице Дани появилось странное выражение, словно Олеся посмела оскорбить его своей просьбой. У Алины вырвался смешок.

— Попробуешь сама? — обиженно спросил Даня.

— О, нет. У вас так хорошо получается.

Действительно, получалось у них очень хорошо не смотрят на то, что Даня как всегда перебарщивал с технической стороной программы. Дорожки шагов, несомненно, выглядели потрясающе, но проблема была в том, что Олеся просто не успевала переключаться с одной на другую. Спустя несколько часов пыток, Даня все же смирился и упростил программу.

— Года идут, а ты не меняешься, — заметила Алина, когда они отправили ученицу домой, — все также пытаешься впихнуть в прогу все, что можно и нельзя.

— Называй это моим стилем, — буркнул Даня.

— У меня для тебя плохие новости, товарищ! — весело заявила Алина. — Это называется не стиль, а…

— Я понял!

Алина стащила из его тарелки кусок помидора, рассеянно наблюдая за детьми на катке. Сегодня впервые было так много людей, Алине внезапно понравилось это. Можно затеряться среди них и не попадаться на глаза Дане. У нее не было причин прятаться от него, но было приятно наблюдать за ним, когда он не видит ее. Как он раскрепощается, как отдается работе. Ей нравилось следить за ним, пора было это признать.

— Общаешься с кем-нибудь из наших? — спросил Даня.

Он задал этот вопрос и Алина мгновенно потеряла аппетит. Она поджала губы, бросила на Даню беглый взгляд и ухмыльнулась, стараясь разрядить обстановку.

— Ага. Каждую субботу пижамная вечеринка.

Даня со стуком положил на стол вилку.

— Не груби, — попросил он. — Откуда мне знать о твоей жизни, если ты не рассказываешь сама.

Алина поднялась.

— Спасибо, я наелась.

— Алина…

— Даня, оставь это. Ты прекрасно знаешь, что лучше прошлое оставить в прошлом. Зачем тебе знать то, что было? К тому же… к тому же я не уверена, что ты хочешь.

И была совершенно права. Даня опустил голову, разглядывая запеканку, которая вдруг перестала казаться настолько аппетитной. Он прикрыл контейнер крышкой и отставил подальше. Она была права — он не хотел знать все, что с ней произошло, но тогда какого черта из раза в раз пытается выведать у нее какие-то факты. Было ли это способом показать ей, что ему не все равно?

— Почему ты так думаешь? — Даня не смог удержаться от этого вопроса, хотя пинка себе дать хотелось.

— Потому что я не дура. И слишком хорошо тебя знаю.

Даня выругался. Крепко. Алина хотела была ответить тем же, но он резко поднял руку вверх, веля ей замолчать. У него было хорошее воображение, чтобы понять, что она хочет ему сказать.

— Вот и отлично, — кивнула девушка. — Думаю, на этом обед закончен.

И они разбрелись в разные стороны. Алина села за ноутбук, поглядывая на Даню к которому вот-вот должен был прийти еще один ученик. Девушка не понимала, что происходит между ними, почему нет того понимание, которое всегда было, стоило ей очутиться рядом с ним. Почему терялось то доверие, что она так долго вынашивала в себе. Он ведь единственный был, кому она могла рассказать все. Даже мама и та не понимала многих вещей.

«Утекло много воды, — подумала Алина, глядя на заполненный каток. — Как раньше не будет».

Она украдкой посмотрела на Даню, уверилась, что он занят, и добралась до калитки. Пока здесь много спортсменов, он не обратит на нее внимание. А она хоть немного разнообразит свое рабочее время. Девушка закрепила на кофте плеер, включила музыку и ступила на лед. В голове мгновенно появились картинки — прошенные и непрошенные. Алина оттолкнулась и покатилась туда, где ее бы закрыли люди. Никто не смотрел в ее сторону — это позволяло расслабиться. Как бы не было плохо со здоровьем, как бы сильно она не уставала на тренировках, сколько бы раз не намеревалась повесить коньки на гвоздь… она понимала — лед ее стихия.

» — Здравствуй?

Алина плюхнулась на лед, разбивая в кровь ладони. Она не надела перчатки — решила, будто здесь, на массовом катании можно забить на технику безопасности. Нужно было поскорее подняться, но она так и замерла, глядя на незнакомца снизу вверх.

— Э… — выдавила из себя девушка, не в силах больше ничего сказать.

— Отлично. Просто замечательно. Когда еще увидишь, как Чемпионка всего, распласталась на льду?

Если бы Даня сейчас не поставил ее на ноги — лежать бы ей здесь до конца своих дней. Девушка тут же пришла в себя, решила было отряхнуться от снега, но Даня перехватил ее руки.

— Кровь. Надо обработать. А ты.?

Он бросил взгляд на незнакомца.

— Андрей. Я— Андрей. Могу помочь, у меня в машине есть бинты. Давайте?

Даня вспомнил, есть ли у него в машине аптечка. Ну, конечно есть, прошла же машина проверку. Но он решил, что это отличный повод завести новое знакомство. Алине полезно побыть немного в обществе обычных людей, которые никаким боком к спорту отношения не имеют. Втроем они покинули каток. Алина с мыслями — на кой-черт ей сдались бинты.

— Я —Даня. Спасибо за помощь, отъехал на пару минут, она уже лежит.

— Я… — начала было Алина.

— Да тут я виноват, — признался Андрей, открывая дверь машины. — Не справился с управлением, а тут— она.

Алина бы и дальше продолжала молчать в тряпочку, пока ее пытаются лечить, но лицо Дани, на котором отразилось сначала изумление, а потом и вовсе недовольство, заставило ее принять меры.

— Я— Алина! — представилась, наконец, она.

— Да кто же тебя не знает? — тепло улыбнулся парень. — Поздравляю с очередным первым местом. Жаль, что ты завершила карьеру. Мы всей семьей болели за тебя.

— Правда?

Краем глаза она заметила, как Даня нахмурился, рассматривая ее. Видимо, она выглядела сейчас, как дура, не веря в то, что за нее могут болеть всей семьей. И это выглядело действительно очень смешно.

— Не думал, что мне доведется сбить с ног олимпийскую чемпионку.

— Здорово, ну, — буркнул Даня.

— Прости, что не заметил тебя, — извинился Андрей, капнув на ладони Алины какую-то мазь. — Наушники — это зло.

— Да ничего! — подхватила Алина. — Я и сама виновата, надо по сторонам было смотреть.

Она поймала взгляд Андрея и почувствовала, как рука Дани касается ее талии. Алина отшатнулась, словно в этом касании было что-то необычное, она спрятала лицо, уткнувшись в теплый шарф, наблюдая за тем, как Андрей обрабатывает ее царапины.

Даня больше ее не касался.»

Алина закончила вращаться на последнем аккорде и остановилась. Люди занимались своими делами все также не обращая на нее внимания. Воспоминания снова терзали Алину, но она постаралась не дать им причинить ей боль. Девушка докатилась до бортика и бросила взгляд на Даню, который все еще продолжал заниматься со спортсменом.

Она ему нагрубила ни с чего, и это немного вводило ее в панику: что если теперь он перестанет с ней разговаривать? Только привет/пока, да по работе. Это задело Алину, но она все еще понадеялась на то, что он не сильно обиделся. К тому же, она чувствовала, что и сам Даня понимает, что не стоит… лезть к ней с расспросами.

К вечеру, она пришла к выводу, что обиделся он все-таки сильно.

Пока он копался в машине, Алина подошла к нему.

— Прости? Ну, за то, что… — Наорала? Психанула? Взбесилась? — за все, короче.

— Все нормально. Тебя подвезти?

Алина открыла рот, чтобы отказаться. Но потом кивнула и запрыгнула в машину. Сколько лет ее здесь уже не было? Но она все еще казалась такой родной. Она вспомнила, как проспорила Дане мытье этой машины. Упарилась тогда ужасно, но машина едва ли не блестела. А потом его мирное «я имел ввиду отогнать машину на автомойку».

— Зайдёшь поужинать?

И сама не заметила, как затаила дыхание, в ожидании его ответа. Он молчал, пока они стояли на светофоре. Молчал, пока проезжали перекресток.

— Не думаю, что это хорошая идея, Алина.

И стало больно так. Не показывая никаких эмоций, Алина кивнула. Может, оно и к лучшему. Они оба понимали, что ужин может привести к нежелательным последствиям. Последствиям, от которых будет стыдно наутро. Когда Даня остановил машину у дома девушки, она потянулась к ручке двери, но…

— Алина.

Девушка обернулась.

— Ты не должна передо мной извиняться. Хорошо?

Алина не ответила. Когда она выпрыгнула из машины и поплелась к дому, Даня откликнулся на спинку своего кресла. Ему с трудом удавалось заставить себя сидеть на месте, пока Алина исчезала в подъезде.

Девушка уже открывала дверь, когда его рука коснулась ее талии. Такое лёгкое прикосновение и Алина потеряла самообладание, которое Даня должен был восполнить своим — отступить от нее и больше никогда не делать так. Но она поцеловала его. Страсть с новой силой, подавляя желание Дани держаться от нее подальше. Даня целовал ее, как в последний раз. Ведь действительно, это мог быть последний раз…

Этим вечером никому не было дела до Масару, жалобно скулившей под дверью. Ужин был забыт, как и все остальное. Наутро они проснутся с пониманием, что снова все испортили.

========== 11. Книга жалоб и предложений ==========

Шутим в письмах о грозной мести,

Топим в лести и ждем ответа.

Мы так счастливы были б вместе,

Что и сами не верим в это.

— Алина.

Она не ответила. Не пошевелилась. Спала. Ему бы уйти, пока она спит. Как трус, который не в состоянии ответить за свои поступки. Даня ощутил одновременно чувство вины и злости — и сам не понимал, как в нем могут уживаться два этих чувства. Прежде чем он понял, что делает, его рука уже касалась обнаженного плеча Алины. Он провел по нему пальцами, нежно касаясь изгиба ее руки. Девушка не пошевелилась. Даня ощутил, как борется в нем два желания: уйти отсюда и остаться. Останься он, обрадовалась бы она этому? Поняла бы правильно? Он и сам не мог растолковать своих чувств, что уж до Алины, которая понятия не имела ни о чем, что он пронес через их дружбу. Прошло всего восемь лет, а он чувствовал, что между ними пропасть в сотни. Лишиться человека, оказалось легче, чем принять его снова.

«Лучше бы ты не возвращалась никогда» — пронеслось у него в голове, эта мысль отозвалась болью где-то там, в сердце.

Он коснулся губами ее плеча, а затем ушел, оставив спящую Алина наедине с собой. Она никогда не узнает, сколько сил ему потребовалось на то, чтобы оставить ее здесь.

***Записки из альбома памяти***

В основном — все также. Она рисует, я пишу. Она пьет кофе, оставляя на столе противные круги. Которые потом высыхают.

Сволочь. Это книга жалоб и предложений!

Да, ладно тебе, а иначе ты меня не слушаешь.

Я перепрячу альбом.

Ты сделаешь мне больно.

Иди в пень, не пиши сюда больше!

Хорошо:)

Идиот…

/под записью изображена рука, показывающая неприличный жест/

Алина закрыла альбом, но тут же поймала взгляд Дани, разговаривающего с одним из тренеров. Не было ни капли сожаления о том, что произошло вчера, но все также она не понимала, почему продолжает эту игру, заставляя страдать себя и его. Усложнять то, что вроде бы начало проклевываться — прежнее доверие, дружба. Стараться для того, чтобы в один миг все разрушить. Только жалеть себя Алина больше не собиралась. Сколько времени пройдет, прежде чем ей удастся совладать с остатками разума? И вообще — осталось ли там что-то, кроме безрассудства, которым Алина живет. Этот месяц показал ей, что жизнь может быть настолько непредсказуемой. Сегодня ты одна, завтра —совершенно другая. Чувство, с которым Алина просыпается, больше не похоже на желание умереть, что-то другое проклевывается, заставляя ее пугаться саму себя. Однажды,

она сможет разобраться в этом, но пока остается довольствоваться тем, что она просыпается в руках человека, который… что? Чем они руководствуются, бросаясь в объятия друг друга. Страсть это или нехватка секса в их жизни, страшно подумать, что было бы, кидайся Алина на каждого первого мужика. Она уже рассуждала об этом в тот, первый раз, когда алкоголь смешался с чувством необходимости вернуть что-то из прошлого. Тогда было проще оправдаться — она была пьяна, он был пьян. На этот раз…

Он поцеловал ее. Она никогда не забудет, как он, убедившись, что она спит, так нежно поцеловал ее в плечо. Казалось, что она вот-вот разревется и выдаст себя, но Алина справилась с эмоциями, обуздавшими ее в тот момент. Справится и сейчас, когда Даня избегает смотреть ей в глаза.

— Тебе тут письмо.

Алина вздрогнула. В руки ей вложили конверт, девушка перевернула конверт и прищурилась.

— От кого это? — Даня заинтересовался, подходя к столу.

— Здесь не написано, — огрызнулась девушка, бросая обеспокоенный взгляд на него. — Не знаю.

Имя отправителя действительно не было указано.

Алина распечатала конверт, стараясь унять дрожь в руках, которая сопровождалась страхом, который тут же отозвался головокружением. Алина пробежалась взглядом по написанному и резко выдохнула.

«Уважаемая Алина Загитова! Мы рады сообщить Вам, что мы готовы принять Вас в нашем шоу Чемпионов, которое пройдет первого и второго сентября. Свяжитесь с нами в ближайшее время».

— Это из Японии! — Алина даже подпрыгнула на месте, не веря своим глазам. — Я отсылала им… им всем. Они…

«Отказывали» — но этого не нужно было говорить вслух. Даня и без того понял. Он мрачно смотрел на листок в руках Алины, а она пыталась понять, что же могло их так повлиять на их решение. Уж не то, что девушка работает у топового хореографа? Внезапно Алине стало настолько обидно, что она скомкала письмо и выбросила его в урну. Даня не стал задавать вопросы, опасаясь попасть под горячую руку.

«Я никто без него», — пронеслось у нее в голове.

Пора было примириться с этим, уже давно. Она чувствовала, что никто и без своих титулов. Где ее родители? Где ее муж? Где она? Девушка поднялась из-за стола и отправилась на лед.

Даня достал из урны письмо. Он разгладил его, сложил втрое и спрятал в карман своей толстовки.

Стук в дверь заставил Даню встрепенуться. К нему не ходили гости, за исключением, может быть, Алины. Он не ошибся. За дверью стояла она, закутанная в джинсовку. Девушка придерживала Масару и смотрела на Даню.

— Прогуляемся?

Даня посмотрел через плечо.

— Пять минут. Надо переодеться. Проходи.

Алина перешагнула порог, разглядывая свои руки. Даня ушел не сразу. Он не мог оторвать взгляда от Алины.

— Ты в такую даль…

— Не спрашивай, — буркнула девушка.

Он понял. Спустя минут десять, он вышел в коридор и переобулся. Вдвоем они вышли на улицу. Алина тут же спустила собаку с поводка, накрутив на руку цепочку.

— Мы должны поговорить о том, что между нами было? — поинтересовалась Алина, отчаянно краснея, хотя Даня был готов поспорить, что она не хотела, чтобы Даня отметил этот ее румянец. Он и сам готов был провалиться сквозь землю.

— Если ты не хочешь это обсуждать — мы не будем.

— Ты же понимаешь, что я не… что я не такая… я бы никогда.

Даня остановился.

— Что?

— Я с другими мужчинами…. Кроме Андрея у меня не было никого. А потом ты…

Он понял все, прежде, чем девушка попыталась объяснить. Ее голос срывался, она не могла толком составить предложение, но отчаяние на ее лице так сильно делало Дане больно, что ему захотелось прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Впервые за последнее время он ощутил, как сильно ему не хватало ее, как сильно он желал, чтобы Алина была рядом. Чтобы она вернулась к нему.

— Ты думаешь, что я… считаю тебя…

Он не мог подобрать правильного слова, поэтому просто мотнул головой:

— Нет. Алина, нет!

— Ты не знаешь меня, — она опередила его, вставая напротив. — Не знаешь, чем я жила все это время.

— Так расскажи мне, — не выдержал Даня. — Почему? Почему все время уходишь от разговора, будто мы чужие друг другу люди?

Алина смотрела на него так, словно он сказал что-то неприемлемое. Казалось, она вот-вот расплачется, но девушка решила до последнего держаться. Эта ее сила так нравилась ему… и так его нервировала. Ему захотелось пожалеть Алину, а не вот это вот все.

— А разве это не так? — спросила она.— Разве мы не стали чужими, когда я уехала?

Даня нервно сглотнул.

— Нет. Ты не стала мне чужой.

— До поры. Когда ты забыл меня, когда для тебя я перестала существовать? Это ведь случилось, потому что ты ведешь себя так, будто я для тебя… никто.

Алина застыла. Этот разговор никогда не должен был состояться, но они здесь. И они разговаривают. Даня чувствовал, как в нем вскипает злость. Он машинально схватил ее за руку, чуть дергая на себя. Алина испуганно отшатнулась, опуская взгляд на его руку.

— Почему ты говоришь это? Я виноват в том, что ты уехала? Хочешь обвинить меня в том, что наша дружба развалилась к чертям?

— Да! — признала Алина. — Потому что иначе… Иначе я никогда не смогу простить себя.

Он увидел это — ее слезы. Девушка заморгала, стараясь их скрыть, но уже было поздно. Даня не стал зацикливать на этом внимания, она была только благодарна за это. Ему хотелось, чтобы она что-то сказала, пожалела его, успокоила его, но, видимо, девушка настолько устала тащить на себе груз ответственности за то, что произошло или не произошло, что сил у нее больше не осталось. Он понял одно — она чувствует себя виноватой. Что бы она сказала на то, если бы он признался ей, что вообще-то любил, что мог сберечь ее от того, кто поступил с ней плохо. Как бы она тогда отнеслась к нему? Они шли вдоль аллеи молча, больше никто ничего не говорил. Этого и не требовалось. Даня сделал что-то намного сильнее слов, намного значительнее. Он коснулся рукой ее запястья, а затем переплел их пальцы, сжимая руку Алины. Его преследовал страх того, что она оттолкнет его, убежит или нагрубит ему. Она не стала делать ни того, ни другого, только слабо сжала его руку в ответ и вздрогнула, когда Даня сорвал с кустика шиповника листочек.

— Идиот, — внезапно хихикнула девушка и снова покраснела, вероятно припоминая то, что и он не мог забыть.

В такие моменты казалось, что жизнь дает им очередной шанс. А потом наступает завтра. Завтра, которое Даня ненавидел, мечтая остаться в здесь — в забытых воспоминаниях, которые просачивались всякий раз, когда они смели друг другу открыться.

Комментарий к 11. Книга жалоб и предложений

Большое спасибо за фидбэк) вы очень вдохновляете и поддерживаете, потому как такую работу мне приходится писать впервые. Спасибо вам❤

========== 12. Послепобедные забавы ==========

— Завяжи с этим, есть же средства;

Совершенно не тот мужчина.

— У меня к нему, знаешь, — детство,

Детство — это неизлечимо.

Дни пролетали один за другим. Заваленная работой Алина, не успевала впадать в отчаяние, терзать себя и ненавидеть мир. После изнуряющего дня сил хватало только на прогулку с Масару и душ, после чего девушка отключалась. Так прошло две недели, Алина потеряла счет программам, которые она правила, сортировала, отбрасывала, утверждала. Даня заваливал ее канцелярской работой, пока сам ставил своим подопечным программы.

— После контрольных прокатов станет легче, — успокаивал ее Даня, нагружая очередной пачкой листочков. — Здесь нужно переправить вращения, мне кажется, оно лишнее на проге Голубевой.

— Это отвратительно, — пробубнила Алина.— Ее прога.

— Увы.

Даня уже привык не обращать внимания на оскорбления Алины, поэтому его ничуть не задело ее высказывание по поводу программы, которую между прочим, пару дней назад, хвалила.

— С чего ты вообще взял, что я твоя секретарша? — жаловалась девушка, нависая над кипой бумаг.

— Ты помощница, — напомнил Даня.— Так помогай.

Алина кинула на него яростный взгляд, который ясно говорил о том, куда ему следует отправиться. Наконец, она замолчала, увлекаясь заданием, а Даня поспешил избавить себя от ее общества. Он сбежал на лед, где толпились тренеры и их ученики. Подготовка к новому сезону шла полным ходом, Дане оставалось только надеяться на то, что все пройдет успешно. Программы поставлены, оставалось их накатать, чем сейчас и занимались ребята, он только поглядывал на них, поправляя, когда это нужно. Иногда, Даня все же посматривал в сторону Алины, отмечая, как она усердно трудится, не позволяя себе отлучиться на обед. Он бы почувствовал угрызения совести, только она сама просила ее не отвлекать, когда она занята.

О прошлом они больше не говорили. Установили негласный закон: прошлого не вернуть, настоящего не построить, будущего не узнать. Их общение свелось к минимуму, Даня решил, что так оно лучше. И только открывая памятный альбом, он замечал в нем новые пометки. Один из рисунков пришелся на то время, когда они дали волю своей страсти, проведя ночь вдвоем.

«Она не спала» — пронеслось в голове у Дани, когда он касался пальцами бумаги. Здесь была зарисовка. Чьи-то пальцы касаются обнаженного плеча. Она чувствовала, как он гладит, как он целует ее и оставила это воспоминание здесь. Даня испытал странное чувство, будто его поймали с поличным. Это казалось ему чем-то неприемлемым. А потом он перевернул страничку и на губах появилась ухмылка. Алина приклеила к страничке листок, сорванный им после того ее откровения у его дома. Впрочем, он по-прежнему умел только писать. Но красноречивая записка, оставленная Алиной поверх альбома, позволяла ему понять, что она с ним сделает, если в альбоме будет что-то типа «она пролила на меня кофе». Его умиляло то, с каким видом Алина носилась по катку с альбомом, стараясь одновременно делать зарисовки, и обкатывать след, оставленный ею на льду. Он даже не пытался понять, что она делает.

— Все, — сказала Алина, когда Даня выпроводил последнего ученика. — Хватит с меня этой бумажной волокиты. Ты ведь этим даже не воспользуешься.

Она отложила от себя толстую папку.

— Воспользуюсь, — заявил Даня. — Это важная документация. Проверка может заглянуть в любой момент. Ты же знаешь.

Алина поднялась из-за стола, потянувшись к очередной кружке с кофе. Даня первый перехватил ее, не позволив Алине сделать ни глотка.

— Верни, — попросила она.

— Кофе на ночь вредно. Лучше давай, собирайся быстрее, я тебя домой подкину.

— Быстрее? — недоверчиво спросила Алина, поглядывая на него с подозрением. — Куда это ты торопишься?

Даня прищурился. Он не собирался отчитываться перед ней о каждом своем шаге. Ему хватало того, что она и без того знает о нем абсолютно все, хотя свои тайны предпочитает хранить.

— Никуда.

— У тебя свидание? — с вызовом спросила она, как показалось Дане, с какой-то резкостью в голосе.

— Возможно.

— Я пойду с тобой, — заявила она, скрестив руки на груди. Сонливость с ее лица тут же исчезла.

— Куда? — Даниил усмехнулся, натягивая на коньки чехлы. — На свидание?

— Но ты идешь в бар. Думаешь, я не знаю, что каждую пятницу ты там? Это меня травмирует.

— Что именно? Что твой коллега алкаш?

— Что ты не берешь меня с собой. Это ранит.

Во взгляде Алины мелькало веселье. Даня любил ее такую — непринужденную, спокойную. В такие моменты казалось, что между ними нет всех этих лет и они снова два идиота, решившихся на очередную авантюру в тайне от Этери.

» — Тебе не кажется, что ты это заслужила?

— Что? — спросила Алина, с опаской глядя вниз. — Завалиться туда, где куча мужиков?

— Да! Давай быстрее. Если Этери увидит, от нас останется кучка пепла. Давай.

Алина неловко высунулась из окна, опустила ноги вниз. Ей было страшно, да и прыгать, пусть и с такой незначительной высоты, все равно казалось сумасшедшей идеей. Сам факт, что ей приходится сбегать через окно. В этом что-то было!

— Я не хочу прыгать, — проворчала девушка. — С моими-то коленями.

— Я тебя подхвачу, — пообещал Даня.

— Тем более! Я тебе доверяю еще меньше, чем сила притяжения.

Даня злился.

— Загитова, я тебя сейчас здесь оставлю.

Алина спрыгнула он даже от неожиданности отшатнулся. Она протянула ему руку, а он ухватился за нее, крепко сжимая ладонь девушки.

— Ты что, меня украл, — рассмеялась она, когда оба миновали гостиницу, направляясь вглубь небольшого лесочка.

Она заметила небольшой огонек, пришлось прищуриться, чтобы разглядеть то, что там происходило. «Это костер» — догадалась Алина, пока они пробирались через заросли. Холодало. Даня накинул на ее плечи свое пальто.

— Там палаточный городок что ли? — удивилась Алина. Действительно, там, куда они направлялись, стояли по меньшей мере четыре палатки, а вокруг сновали счастливые фигуристы, фигуристы, и даже некоторые тренеры. Алине почудилось, что она попала в другой мир. В мир, который до сих пор был для нее закрыт.

— А ты думала, что фигуристам хватает стремного банкета, который им устраивают? Это слишком официально. После окончания сорев, некоторые организовывают вот такие э… — Даня задумался, как назвать это, но Алине больше не требовалось объяснений.

— Наша чемпионка с нами! — закричал кто-то из толпы и поднялся такой шум, что Алина на миг испугалась, как бы они не призвали того, кто может прикрыть весь этот балаган. — Алина Загитова!

— О, — восхищенно проговорила Алина, указывая на парочку, сидящую вдали от всех.

— Да, Лиза и Андрей почетные члены этого бедлама.

— Как много я упустила, — произнесла Алина с какой-то печалью, когда они сидели у костра и жарили сосиски, — оказывается, это весело — соревнования.

— Да. Весело.

Она прижималась к Дане, когда кто-то заиграл на гитаре, напевая очередную печальную песню. Она ощущала дикое желание остаться здесь подольше. Алина стала засыпать, греясь в руках друга. Он переговаривался с кем-то, но она чувствовала, как все его внимание обращено только на нее.»

— Ты в порядке?

Алина вздрогнула, когда Даня коснулся ее плеча.

— А. Да, все хорошо. Как думаешь, мы могли бы устроить поход куда-нибудь?

— Сегодня? — недоверчиво спросил он.

— Почему нет? У нас два выходных впереди. Мне уже надоело копаться в этом хламе. Ну, поход, это конечно, громко сказано. Так. На озере посидим, можно пожарить шашлык.

Говорила она нарочито небрежно, но в своей интонации уловила надежду, за которую тут же ей захотелось дать себе пинка. Даня не должен знать, что больше всего на свете в данный момент, она боится его отказа. Это было по меньшей мере неправильно — позволять себе такое в тот момент, когда они решили свести свое общение к минимуму. Она почувствовала, как краснеет, поэтому поскорее отвернулась, делая вид, что очень занята поиском своей сумки.

— Хорошо. Мы можем отправиться сейчас. Ты будешь брать Масару?

— Конечно! — выдохнула Алина. Поднятые со скамьи вещи, выпали из рук.

— Я помогу, — Даня кинулся поднимать ее олимпийку, Алина отшатнулась.

— Это ведь… нормально? — спросила она негромко.

— Что я ползаю у тебя в ногах? — буркнул Даня, бросив ей кепку.

— Очень смешно, — проворчала Алина, — то, что я предлагаю тебе эту поездку. Это ведь было бы по-дружески. Да? Мы же… мы…

— Да, — голос Дани сорвался. Он постарался привести свои чувства в порядок, кивнул в сторону ящика стола.— В альбоме много пустых листов, надо же их чем-то заполнять.

— Значит, все в порядке?

Даня не ответил. Он не собирался признавать того, что план Алины по воскрешению их дружбы, был хорошим. Ему проще было затеряться в толпе, чем снова стать для нее жилеткой, в которую можно прореветься. Но он в который раз убеждался, что сделает все, чтобы она была счастлива. Даже в столь непростое для обоих время.

И все же нелогичность ее поступков его сильно задевало. Она старалась обходить его стороной всякий раз, когда он пытался о ней заботиться. Сторонилась, не хотела лишний раз касаться его, не хотела чтобы и он касался ее… но в следующую минуту она его целует, приглашает провести с ней выходные. Он не мог найти оправдания этим поступкам, но точно знал: так не должно быть.

— Готова? — спросил он, когда Алина вышла из квартиры, сжимая поводок Масару, — надо заехать ко мне. Юки там помрет без еды.

Алина протиснулась мимо Дани, не удостоив его и взглядом. Она опустила голову, будто была в чем-то повинна. Он поспешил выйти на улицу вслед за девушкой.

Это бесконечная мука, видеть ее рядом с собой, но не иметь возможности узнать ее.

========== 13. “Я никогда не…” ==========

и когда вдруг ему казалось, что ей стало больше лет,

что она вдруг неразговорчива за обедом,

он умел сгрести ее всю в охапку и пожалеть,

хоть она никогда не просила его об этом.

Костер потрескивал, завораживая Даню. Он не отводил взгляд, погрузившись полностью в свои мысли. Казалось, будто сама природа призывает его забыть о девушке, что устроилась неподалеку у озера, опустив ноги в воду. Из динамика ее телефона лилась музыка, Даня узнал в ней сборник композиций для нового сезона. Он отвел взгляд от Алины и снова постарался сосредоточиться на своих ощущениях. Ему хотелось раз и навсегда решить для себя: чего на самом деле он хочет. Что на самом деле требует, в первую очередь от себя. Закрывая глаза, он представлял вокруг себя друзей, которые когда-то были рядом с ним. Ему хотелось и дальше верить в то, что, реши он вернуться в прошлое, и они тут же примут его обратно с распростертыми руками. Но так не бывает. Если однажды ты решился оставить все, пути назад не будет.

«Этот человек просто потерял свою счастливоту» — вспомнил Алинины слова Даня. Именно эта, ее милая непосредственность вызывала в нем теплые воспоминания, заставляла проникнуться желанием вернуть ее, во что бы то ни стало. Но вот она оборачиваетсяи смотрит на него пустым взглядом, словно не видит его, и у Дани снова что-то внутри обрывается. Так бывает, когда ты отдаешь человеку всего себя, пусть тот этого даже не замечает. Так было прежде, так будет сейчас и потом.

— Будешь? — спросил Даня, протягивая девушке стаканчик, когда она вернулась к костру.

— Нет, — отказалась Алина.— Ты выглядишь уставшим.

И чувствовал он себя также плохо, как и выглядел. Казалось бы, отдыхай сколько угодно, но атмосфера безысходности только угнетала его. Больше всего на свете Дане хотелось схватить Алину за плечи, хорошенько ее встряхнуть и потребовать объяснения — что случилось с ней. Что изменило ее отношение к миру. Раньше думалось, что это он — Даня, владеет ситуацией, не желая слушать Алинину историю. Будто узнай он что-то страшное и его отношение к ней навсегда изменится. Но сейчас, когда он был готов отдать все на свете за ее рассказ, Алина молчала. Это было хуже, чем потерять, выдать замуж, отдать другому. В прошлый раз он хоть был уверен, что она влюблена и счастлива. Сейчас же руки опускались — он не знал, чем ей помочь. А помощь Алине непременно была нужна. Но упрямая Алина спряталась ото всех. Он видел перед собой девушку, но не видел Алины.

— Вода теплая? — поинтересовался Даня. Стоял конец августа, а он еще ни разу не искупался. Впрочем, невелика потеря, да и лезть в воду особо не хотелось, но нужно было как-то поддерживать разговор, чтобы избежать тишины, что на обоих давила, едва им стоило замолчать.

— Теплая.

— Я хочу задать тебе вопрос, — начал Даня, но тут же добавил.— Ты только не психуй. Не захочешь отвечать — просто промолчи.

Он посмотрел на Алину. Ему почудилось, будто она затаила дыхание, а, может, она просто боролась с желанием нагрубить ему. Впрочем, отступать было некуда.

— Твои родители… почему ты не с ними?

Алина подняла на него взгляд и он понял, что она не станет с ним откровенничать. Девушка даже губу закусила. Но затем…

— Мне предложили завести котенка, — и сказано это было с таким отвращением, будто ей предложили, минимум, что-то непристойное. — А потом идти зарабатывать на шоу.

— И? — Даня явно не понимал в чем проблема, словно это обычная практика. В общем, ему и казалось, что ничего ужасного нет в котенке или шоу.

— Когда все мысли сводятся только к тому, чтобы полоснуть по венам, тут не до котенка, уж тем более не до шоу,— огрызнулась Алина. — Они привыкли… привыкли, что я…

— Я понял, — сказал он. — Но все же: как ты пришла к тому, что тебе приходится снимать квартиру и выживать, катаясь по шоу?

Вот он и подводил Алину к тому, чтобы она выложила ему все. Только девушка бросила на него такой взгляд, что Даня поморщился. Она ясно дала понять, что откровенничать с ним не намерена, поэтому мужчина не стал искушать судьбу.

— Значит, ты с ними поругалась и ушла из дома, — сделал он вывод.

— Да, — пожала плечами девушка.— Они не звонили. Впрочем, это не так уж и важно, я же выросла.

Для Дани, который большую часть жизни прожил под одной крышей с матерью, это был не аргумент. Он был уверен, что родители обязаны знать, чем живут их дети. Он забывал о том, что мир устроен не так идеально, как было в придуманной им иллюзии. Оставшись наедине с собой, он понял, наконец, как это сложно — ощущать себя никому ненужным.

И Алина… разве она не понимала, что родители — есть родители? Какими бы они не были? Разве не были ее обиды притянутыми за уши? Да он бы все на свете отдал, чтобы мама или папа оказались сейчас здесь.

В груди защемило. Он разве что не разревелся, ошарашенно глядя на Алину. Девушка почувствовала перемену в его настроении, но постаралась не придавать этому значению, однако, стакан ему налила.

— Сыграем? — предложила Алина, покручивая в руках бутылку. — В «Я никогда не…»

Даня смутно представлял себе правила игры, но кивнул. Ему нужно было отвлечься, потому что родители теперь маячили перед глазами, а это действовало угнетающе.

— Начинай, — предложил Даня.

Алина сделала глубокий вдох. Поднялся ветер, подхватывая волосы Алины и Дане показалось, как они причудливо развиваются на ветру, точно, как в кино. Ему захотелось протянуть руку и заправить прядь ее волос за ухо, но он не смог осмелиться, крепче вцепился в стакан.

— Я никогда не смотрела мультики с диснеевскими принцессами, — сказала она.

Даня выпил.

— Что?! Серьезно? — не сдержалась Алина.

— Ариэль — моя любимая принцесса, — нехотя признался Даня, вспоминая, как, будучи ребенком, бежал к телеку, прижимая к себе заветную кассету.

— Капец, — проворчала Алина, — ты должен мне это показать.

— Хорошо, — согласился Даня, приподнимая вверх стаканчик, — Я никогда не пытался отжать у своего хореографа его любимый свитер.

Алина надменно посмотрела на него, тот ответил ей вопросительным взглядом. Алина выпила.

— Уж очень он был хорош, — признала она.

— Он был крут, — согласился Даня. — И он был мой.

— Да пожалуйста, — фыркнула Алина. — Больно надо, хоть завтра тебе его верну.

Тот факт, что Алина сохранила его свитер, казался Дане чем-то таким… откровенным. Он взял себя в руки. А вот Алина… ей было невдомек, как ее слова подействовали на него.

— Я никогда не грубила Этери, — сказала Алина, но Даня не стал пить, чем вызвал у девушки такой порыв возмущения.— Даня, столько возможности у тебя было! — обиженно бросила Алина, делая глоток.

— Она была мила со мной, — заметил Даня, но тут же пресек ее словесный… — я никогда не врал своему лучшему другу.

Повисла тишина. Даня вдруг почувствовал, что не желает, чтобы Алина сейчас пила. Но она, помедлив, сделала глоток, глядя ему прямо в глаза. Что-то заставило его сжать зубы, будто она только что призналась ему в том, что никогда не считала его другом и…

— Я никогда не пыталась найти утешение в одиночестве.

Теперь игра походила на какой-то каламбур из серии: сделал другому больнее. Даня выпил. Он постарался не отводить взгляда от Алины. Оба были уже изрядно пьяны, но никому не хотелось прерывать эту игру, которая могла ответить на их вопросы.

— Я никогда не пытался убежать от реальности.

Алина выпила. И снова их охватило невыносимое желание друг друга встряхнуть.

— Я никогда не была влюблена в друга.

Слова вылетели, прежде чем смысл Алины дошел до нее. Голова кружилась, а взгляд притупился, но она ясно осознавала, что задала этот вопрос, на который получит ответ. Она смотрела в глаза Дане. Между ними снова и снова появлялась та пропасть, которую они так старалась преодолеть. Ее сердце бешено заколотилось, когда Даня поднял стаканчик вверх. Казалось, что мир вот-вот взорвется, если он посмеет выпить.

— Пора спать! — в панике заявила она, подпрыгивая на месте. Стаканчик, из которого Даня намеревался выпить, выпал из его рук, от неожиданной резкости Алины. И она скрылась в палатке, оставив его одного у пылающего костра.

«Она боится» — пронеслось в голове мужчины, когда он смотрел на тень, отбрасываемую огнем. Боится, поэтому ведет себя так отталкивающе. До него дошло, что она действительно боится… его. В сердце полыхнула надежда, будто это не здесь был костер, а там, внутри него. Словно Алина чиркнула спичкой. Он перевел взгляд на палатку и постарался успокоить собственное сердцебиение. Он едва не признался ей в любви. Как оказалось, признаться не так уж и страшно. Даже себе. Любит ли он ее? Как мог столько времени задаваться этим вопросом? Как мог опровергать свои чувства к ней, когда пронес их через столько лет, наплевав на то, что она буквально оставила его где-то там, на задворках памяти, словно старого друга, когда-то очень нужного, но теперь…

Он поднял глаза вверх, глядя на небо. Звезд не было видно, но они там были. Также, как и не было видно Алининых чувств, которые она так умело прятала, не желая открываться ему. Она скрывала. Что-то, возможно, не великую к нему любовь. Возможно, она все еще тешит себя иллюзией вернуться к прежней жизни. Но сегодня он что-то такое увидел. И ухватился. Теперь он не отступит, не станет ожидать, когда она снова покинет его.

«Я люблю тебя, Алина. Всегда любил» — признаться себе оказалось не так просто. Но, наконец, спустя столько лет, он может с уверенностью сказать, что может вернуть свет в свою жизнь .

И в ее жизнь тоже.

========== 14. Разрушенные сомнения ==========

он не мог себе объяснить, что его влечет

в этой безлюдной женщине; километром

раньше она клала ему голову на плечо,

он не удерживался, торопливо и горячо

целовал ее в темя.

волосы пахли ветром.

Вера Полозкова

— Не смей так делать.

Алина смеялась, хлопая Даню по рукам. Он не прекращал дразнить ее, прижимая ладони к ее свадебному букету.

— Спорим, я поймаю его, — гордо заявил Даня с какой-то странной уверенностью в голосе.— Твой букет.

— Мужчины не участвуют в таком. Да и к тому же, тебя съест вся женская половина гостей.

И она отобрала у него букет, аккуратно устроив его на столе, а затем принялась за фату, что была плохо закреплена и мешалась, лезла в глаза. Даня подошел сзади и подхватил несколько невидимок.

— Я так счастлива! — схватив телефон, Алина щелкнула их с Даней. — Ну, знаешь, я до последнего не верила, что свадьба будет…

— Зря ты так думала, — уверил ее Даня, щелкнув Алину по носу. — Я вот, никогда не сомневался, что у вас с Андреем все получится.

Алина сияла. Она крепко обняла Даню. Сейчас бы ему позавидовал кто угодно: родители, ее друзья, подруги. Все, кто хотел быть с ней в этот момент, разделяя последние минуты ее холостяцкой жизни. Она улыбалась, прижимаясь к нему, это все, что она могла — рассказать ему, как сильно счастлива. Не было ни минуты, чтобы Алина не думала о том, что будет после свадьбы. Они уедут. Уедут и Даня останется где-то здесь, человек, без которого она не представляла своей жизни. Грусть сковала ее. Они не говорили о том, что будет, когда она уедет.

— Ладно, — произнес Даня, отстранившись от девушки.— Постарайся сегодня кидать букет в мою сторону. Сломаем систему.

Алина смеялась. И становилось чуть легче от той мысли, что ее друг, друг детства — тот, кто был рядом в самый сложный период, теперь потеряется среди тех многочисленных людей, что останутся ждать ее здесь, пока она будет наслаждаться жизнью.

Алина открыла глаза. Масару носом прижималась к ее щеке, облизывая хозяйку. Когда Алина коснулась своих щек, то с удивлением обнаружила на них горькие слезы, порожденные очередным воспоминанием. остатки сна постепенно таяли, но Алина, как сейчас, стояла там — облаченная в белое платье и прощалась со своим другом. Никто не говорил, что встреча непременно не произойдет, но оба понимали, что может случиться все что угодно. И уж трагедию делать из этого было глупо. Алина пыталась поставить себя на место той Алины. Что бы она сказала ему, будь у нее тогда мозги себя теперешней? Наверное, этой сцены просто бы не случилось. И все же Алина почувствовала, как в груди появляется неприятное чувство.

Она выползла из палатки, на ходу утирая слезы. Даню она не сразу заметила. Но он свернулся на каком-то пледе у костра, укутанный в свою же куртку. Спать он остался здесь и Алина внезапно ощутила благодарность, потому что не была уверена, что не набросилась бы на него в очередном порыве страсти. Потом не соберешь себя. Масару осталась в палатке, а Алина, повинуясь какому-то неведомому ей инстинкту, опустилась перед Даней, коснувшись рукой его волос. Он не проснулся, но зная по себе, как люди хорошо умеют притворяться спящими, Алина отступила. Пора было готовить завтрак и собирать вещи. Этот мини — поход пора было завершать и прятаться по своим городским норам — там, где они чувствовали себя в безопасности.

«Я никогда не искала утешение в одиночестве».

Она никогда не была по-настоящему одинока. Это пронеслось у нее в голове так, словно между прочим. Будто так оно и было.

— Который час? — услышала Алина спустя полчаса.

— Десятый, — сухо сказала она.— Будешь есть?

— Не-ет, — простонал Даня и Алина его хорошо понимала. Похмелье у обоих было достаточным, чтобы отказаться от еды. Но все же они оба заставили себя съесть по бутерброду и выпить горячий чай.

— Все тело ломит, — проворчал Даня, разминая кости.

— Еще бы, ты видел на чем спал? — она указала на возвышенность, укрываемое пледом.

Даня откинул его и выругался. Вчера он и не заметил, как застилал себе «постель» на немаленьком таком камне. Обоим было неловко после вчерашней игры. Тут каждый понял без слов, что произошло, но все же Алине было легче уверить себя в том, что ничего особенного они друг другу не сказали, зная, что главные слова, она не услышала, и не позволила ему их высказать. Самообман всегда был ее спасением.

— Первый финал Гран-при проходит во Франции, — хмуро произнес Даня. — Еенавижу Францию.

— Город любви, эй, — сказала Алина и тут же замолчала.

Впрочем, больше они не разговаривали, сворачивая палатку и убирая в машину провизию. Алина запрыгнула на заднее сидение машины, решив, что имеет право немного еще поспать. На этот раз она провалилась в сон без каких-либо сновидений.

— Уйди, Масару, — Даня разве что не матерился, но собака продолжала лапой что-то копать, скидывая со своей хозяйки плед. Пришлось даже машину остановить, чтобы усмирить собаку. — Дай ей поспать, или я тебя выброшу отсюда, — пообещал он.

В итоге Масару ехала в багажнике. Даня знал, что Алина этого ему не простит.

Он сам старался не вспоминать свое вчерашнее обещание самому себе. Данное в очень не трезвом уме, но он не собирался отступать, как бы сильно ему не было стыдно от того, что вчера едва не признался… в общем он решил на время отложить свои переживания.

— Приехали? — сонно спросила Алина, когда Даня толкнул ее.— Так быстро.

Даня кивнул. На скамейках возле ее подъезда своеобразный клуб «кому за 60», но Дане было абсолютно похер на их любопытные взгляды. А вот Алина нервно поерзала, разглядывая в окно старушек.

— Что-то не так? — спросил он.

— Все в порядке, — заверила его Алина, ты не видел поводок Масару? — поинтересовалась она, как-то слишком обеспокоенно.

— Не. Я вообще не видел его после того, как ты ее спустила.

Даня почувствовал Алинину нервозность, но не стал спрашивать чем она вызвана, а сама девушка выбралась из машины и дождалась, когда Даня откроет багажник. Масару выпрыгнула, а Алина тут же схватила ее за ошейник, подтаскивая к себе. Собака недовольно взвизгнула.

— Заткнись, Масару, — рявкнула Алина.

Дане это показалось… очень грубым. Он вообще не мог припомнить момента, когда девушка огрызалась на свою собаку. Словно почувствовав нервозность хозяйки, она начала вырываться. И это ей удалось. Бросившись в противоположную сторону от Алины, Масару направилась к подъезду.

— Собак своих нужно на поводке водить! — послышалось оттуда.

Даня медленно обошел машину.

— А потом такие вот непутевые хозяева и воспитывают тех, кто терзает детей. Ума — палата, выгуливать такое без поводка!

Даня обернулся на Алину. Впервые с их встречи, он видел ее такую — растерянную и перепуганную. Казалось, будто она не знает что делать. Ему показалось, что проблемы особой нет. Это же старухи, они всегда бред несут.

— Простите? — переспросил Даня. — Вам мешает собака? Чем же.

— Так это она с вами здесь пока милая. А только отвернетесь — сразу сцапает кого-нибудь.

«Аргумент железный, конечно» — подумал Даня и даже спорить дальше не стал. Он видел, что Масару безобидно бегает по двору, никого даже не пытаясь сцапать. Поэтому, он молча обошел машину, взял Алинину сумку, Алину под руку и повел ее в сторону подъезда.

— Мне конец, — тихо сказала девушка, понимая всю суть произошедшего.

— Да забей на них, — усмехнулся Даня.

Но он не понимал, что завтра, скорее всего, она уже окажется на улице. Соседи не простят ей такого неуважения, возможно, сегодня была последняя капля. Но Алина постаралась об этом не думать, закидывая сумку в квартиру. Масару пробежала в зал и больше оттуда не выходила.

— Ты что делаешь? — Алина испугалась, отшатнувшись от него, так, будто он собирался сделать что-то ужасное.

— Ничего, — возмутился Даня, выудив из ее волос ветку, — просто вот.

— Ааа… — подозрительно пролепетала она. — Чай будешь?

Чай они пили в тишине. Каждый был увлечен своими мыслями, но Даня не сводил взгляда с рук Алины и ее это смущало. Она ловила себя на мысли, что уже несколько минут чувствует, как пылает ее лицо. Ему непременно надо прекратить все это, иначе, чай снова обернется во что-то не очень приличное. Во что-то, чего не должно больше произойти.

— Так что там с Францией? — спросила Алина.— Ты полетишь на Гран-при?

— Да, — кивнул Даня.— А ты останешься за главного. С октября Леша будет возвращаться в работу, нужно составить план его тренировок. Справишься?

Алина прищурилась.

— Корпеть над бумажной работой, пока ты находишься в гуще событий? — спросила она. — О, это у меня хорошо получается.

Даня нежно ей улыбнулся. Да так, что у Алины затряслись руки, пришлось крепче обхватить свою кружку.

— Я же его ни разу не навестила, — тихо сказала она.

— Кого? Лешу?

— Ну… да. Он же типа и мой подопечный. Разве так можно?

Даня помотал головой, Алине сначала показалось, что он ее осуждает, но в его взгляде не было ничего такого, что могло бы обидеть Алину или наоборот — поддержать.

— Все в порядке, я ему рассказывал о тебе. И сказал, что ты веришь в то, что он может стать топовым спортсменом. Это помогает ему держаться. Он не хочет завершать карьеру так рано, хотя полностью убит своим переломом.

— Думаешь, из нас получилась бы хорошая команда? — осмелилась спросить Алина.— Для Леши? Думаешь, мы не сделаем ему хуже?

И этот страх передался Дане. Он, подпитывая свою силу воли обещанием, данным ему, протянул руку через стол и отцепил ее пальцы от чашки, сжал. Она вскинула на него голову. Стараясь, чтобы его собственный страх оставался там же, где и должен быть — внутри него, Даня кивнул.

— Мы не сделаем ему хуже. Воспитаем отличного спортсмена и человека.

И оба понимали, что они не имеют права поступить иначе. Наверное, красочные воспоминания прошлых лет давали Дане возможность получить хорошего пинка, чтобы начать по-настоящему работать, или Алина — сломленная обстоятельствами помогала ему принимать такие решения. Когда ее пальцы сплелись с его, он почувствовал, как последние крохи сомнения в нем развеялись.

Комментарий к 14. Разрушенные сомнения

Спасибо за ваши отзывы🌸 автору очень приятно)

========== 15. Подарки и признание ==========

каждый из нас — это частный случай музыки и помех

так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех

— Это что?

Даня зашнуровывал коньки, не поднимая головы.

— Подарок.

— Подарок? — переспросила девушка, покручивая в руках достаточно большую, но легкую коробку. — В честь чего?

— В честь воссоединения нашей дружбы.

Алина недоверчиво на него покосилась, это было странно по меньшей мере. Однако, ее любопытство не позволило ей отодвинуть от себя коробку. Присела на скамейку рядом с ним и стала распаковывать. Длилось это долго.

— Кто тебя учил завязывать узлы? — поинтересовалась девушка, когда, наконец, смогла оторвать веревку.

Она подняла крышку. И дышать перестала. Даня улыбнулся, заглядывая в коробку. Там, на дне, покоилась мягкая игрушка-салфетница. Та самая, что Алина оставила в раздевалке перед своим уходом. Даня коснулся Алининой руки, но она закрыла коробку, вернула ее Дане и нехотя произнесла:

— Она мне больше не нужна.

— Почему? Это памятная вещь. Разве мало воспоминаний, связанных с ней?

— Не только хороших, — нахмурилась девушка. — Плохих больше.

Даня выудил из коробки салфетницу и положил себе на колени, поглаживая по, уже, сероватой ткани. Алина поглядывала на игрушку.

— Значит, ты ее забрал? И сохранил? Почему не вернул раньше?

— Я забыл о ней, — признался Даня.— Когда ты уехала, все твои вещи из Хрустального забрала моя мама и передала твоим родителям. Мы думали,что ты вернешься, помнишь, ты говорила. А Салфетницу не посчитали нужным вернуть, ее просто забыли наверху. Я о ней и не вспомнил, пока дети не начали ее таскать.

— Так ты что, отобрал ее у детей? — удивилась Алина, забирая свою вещицу.

— Да, — пожал плечами Даня, — сразу же. Ну и забросил ее дома в шкаф. Потом вспомнил только через несколько лет, когда стал переезжать.

— А… понятно. И все же, почему именно сейчас ты мне ее отдаешь. Почему не раньше?

Даня понимал, что она задаст этот вопрос, как и понимал, что ответа у него не было. «Если бы ты снова исчезла, у меня бы осталось что-то на память». Но он просто пожал плечами и продолжил зашнуровывать свои коньки.

— Открытые прокаты через три дня. Ты меня на них возьмешь? — с надеждой спросила Алина, когда они медленно катились рука об руку.

— Да, — сказал Даня.— Сегодня у нас не будет фигуристов, надо поработать с документацией.

— То есть, сегодня у нас почти выходной? — недоверчиво спросила Алина.

— Нет! — возмутился Даня. — У тебя странные понятия о выходном.

— Но тут же никого нет! — с каким-то восторгом сказала девушка, — ты посмотри. Две калеки. Включи мне музыку, я хочу прокатиться.

— Думаешь, это хорошая идея?

Но Алина уже разворачивалась и катилась к центру, в то время, когда Даня подозрительно наблюдал за ней. Он медленно кивнул, а затем включил первую попавшуюся музыку. И девушка начала исполнять программу Олеси, что они недавно для нее поставили. Алина не справлялась, явно торопилась, но Даня откровенно залюбовался ею. Алина зашла на сальхов, ее нога соскользнула, Алина упала. Музыка продолжала играть, а девушка так и осталась сидеть на льду, пригвоздив взгляд к своим ногам. Даня оттолкнулся от бортика, а затем опустился перед Алиной.

— Все… все в порядке?

— Он меня бросил.

Музыка продолжала греметь, но Даня, словно ее не слышал. Алина неловко прижалась к щекой к его плечу и зажмурилась, не желая показывать своих слез. Он надеялся услышать еще что-то, но она больше и слова не вымолвила. Он обхватил ее плечи и обнял крепче. На миг они словно вернулись в тот день, когда он успокаивал ее и говорил, что Андрей ее любит, что ей пора бы действовать. Но теперь они оба сидели на холодном льду.

— Давай, поднимайся. Пойдем чай пить.

Алина позволила себя увести. Только сейчас она была не здесь. А там. В аэропорту шесть лет назад.

» — Проверьте все еще раз! — взмолилась девушка, подталкивая женщине свой паспорт и карточку.— Что значит, нет средств? Этого просто… быть не может.

— На балансе вашей карточки недостаточно средств. Хотите, мы проверим ее баланс?

— Хочу, — резко ответила Алина.

Ожидание длилось недолго, и когда женщина вернула Алине карту с чеком, девушка попятилась назад, подальше от людей в очереди, что уже бросали на нее злые взгляды.

— Не может быть…

На карте не оказалось денег. Ни рубля. Алина вскинула голову, глядя на информационное табло. Этого просто не могло быть. Она достала кошелек и распахнула его, проверяя наличные.

— Что за черт, — прошептала Алина, вытряхивая из кошелька несколько монет на свою дрожащую ладонь.

Это все, что у нее было.

Прошло несколько часов. Алина, словно маньяк, прижимала к уху телефон, стараясь в сотый раз дозвониться до Андрея, но гудки все время прерывались. А потом и вовсе абонент стал недоступен. Алина испугалась. Он мог попасть в беду — это была единственная причина по которой Андрей мог просто исчезнуть, оставить ее здесь с двумя чемоданами. Он просто… просто попал в беду.

— Вы не видели этого парня? Маркелов Андрей. Пожалуйста, вы можете пустить по громкоговорителю или что у вас тут?

Охранник мечтал выпроводить Алину, но девушка, не отставала. Она разве что в истерике не билась. Но ничего не помогло, никто не мог распознать Андрея на фотографиях, никто о нем не слышал.

Позже, сидя в каморке охранника, она старалась не думать о чем-то плохом. Он жив. Главное, чтобы он был жив.

— Значит, он ваш муж?

— Да.

— Почему в паспорте Загитова?

Алина бросила на него недовольный взгляд, но мужчина уже умолк, что-то записывая.

— Единственное, чем я могу вам помочь, это посадить вас на такси.

— Но у меня нет денег даже на такси, — растерянно сказала Алина. — Куда они могли пропасть с карточки? Как? Почему?

— Вы не думаете, что ваш муж мог просто… их снять?

Алина покачала головой, издав не то смешок, не то стон. Этого не могло быть. Андрей не мог так с ней поступить, тем более оставить ее в неведении. Это пугало Алину.

— Что? Зачем ему такая крупная сумма. Мы собирались в Испанию, но… он бы мне сказал.

Охранник покачал головой.

— Нет, девочка. Я имею ввиду, что снял полностью. Навсегда. Там была большая сумма?

Алина задумалась. Деньги хранились на нескольких счетах, но и на этой карточке была крупная сумма, что уж там говорить. Но Алина не могла даже подумать о том, что предполагал охранник.

— Да вы что, — с укором пролепетала она.— Андрей он бы так никогда не поступил. Он любит меня!

Мужчина посмотрел на нее с такой жалостью, что Алине стало противно. Нашелся умник. Помощи никакой, а строит из себя мудреца. Она поежилась и отступила немного назад.

— Иногда любовью пренебрегают, когда в игру вступают большие деньги. Пойдем, я посажу тебя на такси, а завтра же в банк и полицию. Хорошо?

Она не помнила, как очутилась дома у бабушки. Всю ночь Алина просидела у телефона, обзванивая морги, больницы, полицию, но Андрея и след простыл. Душа разрывалась от боли. Пройдет немного времени, прежде чем Алина поймет, что все ее счета оказались пусты, медали исчезли, а Андрей навсегда остался только в ее памяти.»

Она так и не смогла рассказать Дане подробности того, что произошло. Ей было стыдно. За то, что доверилась, влюбилась, позволила себя одурачить. Пришлось бы ему рассказать и о родителях, с которыми девушка в пух и прах разругалась, как убежала из дома, спала, где придется, брась за любую работу. Ни к чему ему знать, как сильно она пала, а от гордости не осталось и капли.

— Ты снова? — мрачно спросила Алина, просматривая очередной лист с заявленным контентом фигуриста.

Даня поднял глаза, притягивая к себе альбом.

— Что? Тебе можно, а мне нет?

— Ты пишешь бред, — серьезно сказала она. — Как нам может помочь воспоминание того, как распаковывала свою старую салфетницу?

— Ну, знаешь, это мило.

Алина отвернулась, пряча улыбку за листком.

— Ты слишком сентиментальный, — пробубнила она.

— И это мне говорит человек, который зарисовал наше вчерашнее… — он хотел сказать «прикосновение рук», но передумал, — наш вчерашний разговор?

Алина пожала плечами.

— Просто прокачиваю скилл, не обольщайся.

— Ты никогда не умела врать, Алина.

Даня закончил делать записи, и, наконец, приступил к работе.

Алина распахнула дверь и сразу же опустилась перед Масару, обнимая ее и приветствуя. Алине стало легче, но все же девушка чувствовала острую нехватку Дани сейчас здесь. «Кажется, я привыкаю» — поругала себя Алина и стянула балетки. Нельзя было привыкать. И только она знала, что не переживет, если Даня впредь исчезнет из ее жизни. Это ее и пугало. Чувства, которые волной охватывали ее, когда он целовал Алину и обнимал, когда грубил, говорил что-то неловкое и странное, все это напоминало Алине то, что она однажды уже испытала. И то, что именно это ни к чему хорошему не привело. Поддаться искушению и попробовать снова, это было чем-то немысленным. И стыдно в первую очередь было перед самой собой. Пора было заканчивать встречи, прогулки, рукокасания и улыбки, что они дарили друг другу, когда каждый думал, что другой не видит. Завязывать с альбомом… Алина не могла, она не хотела отказываться. Только страх от этого не становился меньше.

========== 16. Переезд ==========

cутулые, в темноте

еще посидим вдвоем.

признаем, что мы не те,

за кого себя выдаем.

— Вон Олеська, — Даня указал на девушку, что пряталась за спиной Этери и не желала показываться. — Надо с ней поговорить.

Алина бросила обеспокоенный взгляд на Даню. Времена идут, а он не меняется, все также трясется перед каждым стартом, все также переживает и готовится схватить инфаркт. Отправив Даню к Олесе Алина приняла благоразумное решение: оставаться подальше от своих знакомых. А здесь их было очень много, все же Новогорск —тот город, где можно собрать нехилую компанию бывших друзей. Заткнув уши наушниками, Алина поплелась вдоль рядов. У нее не было нужды стоять у бортика, да и полномочий, собственно, тоже. Алина заняла место почти у стены.

— Здрасьте.

Кто-то толкнул ее в плечо, Алина вздрогнула.

— А? — она вытащила из уха наушник и раздраженно посмотрела на того, кто ее побеспокоил. — О… Леша, привет.

— Значит, вы будете на пару с Глейхом меня тренировать? — он запнулся. — В смысле с Даниилом Марковичем, конечно.

— Ага, — Алина опустила взгляд на его ногу, но ни бинтов, ничего особенного она не заметила.

— Сняли уже, — пояснил парень.— Хожу потихоньку, даже пытался на коньки вставать, только Дане не говорите, а то он меня убьет. Ну, что я без его ведома.

Алине стало совестно второй раз за эту неделю, что она так отнеслась к единственному с их Даней ученику, но тут же взяла себя в руки и кивнула. Что же теперь поделаешь? Знакомство вышло внезапное.

— Ничего, — произнесла она, — вернем тебя на лед в следующем сезоне.

— А к чемпионату России не получится? — расстроенно спросил он.

— Нет, — резче, чем следовало, заявила Алина.

Следующие два часа они не разговаривали. И только, когда объявили перерыв, оба поковыляли вниз. Даня их ждал у лестницы.

— Этери где? — спросила Алина, — она от тебя не отходила. Как в старые добрые времена.

Даня нахмурился и уже собрался ответить Алине, как из-за его спины вынырнула Олеся.

— А она ушла готовить мальчиков.

— Привет, — махнул девушке Леша, а она снова спряталась за Данину спину, но Алина успела уловить в ее взгляде заинтересованность и какой-то румянец на ее щеках.

«Какого черта» — подумалось Алине, но она не стала ничего говорить вслух, а просто поискала взглядом бутылку с водой.

— Вы уже познакомились? — спросил Даня, кивая Леше на Алину.

— Да, — хмыкнула девушка, — этот герой собрался на чемпионат России. Не стану говорить, что это невозможно хотя бы потому что контрольные и открытые прокаты….

— Вот и не надо, — буркнул Даня, предостерегающе глядя на Алину.

Он взял парня за локоть и повел в сторону выхода, а Олеся, оставшаяся без своего укрытия из Даниной спины, была вынуждена подойти ближе к Алине. Загитова подозрительно смотрела на Олесю, стараясь понять, что с этой девчонкой не так.

— Ты что, — произнесла она. — Боишься людей?

Олеся покраснела, опуская голову. Алина обратила внимание на ее руки.

— Нет. Просто они так смотрят.

— Как? — поинтересовалась Алина. — т

Так, будто ожидают от тебя чего-то великого?

Девушка кивнула.

— И забей. На всех на них. У меня такое было, ты знаешь, это не сложно. Выступай для одного человека. Это довольно банальный совет, но действенный.

«И слишком тупой совет» — подумала Алина и добавила: «но действенный».

— Не переживай так сильно. Если ты будешь нервничать — это никак не поможет делу.

— А, если не получится? — тихо спросила Олеся.— Если я упаду?

Алина не была сильна в психологической помощи. Она даже не знала, как настроить ребенка на прокат, что уж там. Но одно она знала точно: ее тренер так знакома Алине, поэтому «расслабься и получай удовольствие» тут не сработает.

— Главное, когда будешь падать, старайся сгруппироваться, чтобы не сломать себе ничего. Это того не стоит.

— О чем разговариваете?

Алине не понравилось, как Этери потянула к себе Олесю от нее, словно от прокаженной. Она уже хотела открыть рот, но Даня вовремя взял Алину за руку, да посмотрел так, что спорить перехотелось. Алина кивком головы поздоровалась с Этери и, развернувшись, ушла прочь.

— Она в плохом настроении? — спросила Этери, поправляя воротник Олеси.

— Что? Нет, Алина сегодня в ударе, — усмехнулся он, оглянувшись через плечо.

— Ты и сам в ударе, — мрачно заметила женщина.— Никак вернулся наш прежний Даня?

— Что? В каком смысле?

Этери всегда могла распознать ложь. И вот сейчас она пронизывала его своим взглядом, а он старался избегать смотреть ей в глаза. Он сделал глубокий вдох и обратился к Олесе:

— Удачи. Я буду на трибунах.

“Он стоял посреди комнаты и совершенно не знал, что делает здесь. Почему он до сих пор может двигаться, говорить, дышать. Это казалось ему неестественным после всего, что свалилось на него за эти две недели. Сложно было почувствовать себя живым, когда внутри тебя ничего нет, когда все, что было так важно, теперь исчезло.

— Вы хотите продать квартиру в течении какого времени?

Этот голос незнакомца раздражал Даню, но и сам мужчина был явно недоволен тем, что внимания на него не обращают. Даня убрал от лица руку и перевел взгляд на человека.

— А? Что?

— Квартиру, — повторил мужчина.— Вы в течение какого времени хотите продать?

Даня постарался взять себя в руки, но единственным желанием было запереться в дальней комнате, обхватить колени руками и разреветься, точно маленький мальчик. «Вот бы это был сон, — подумал Даня. — Самый страшный мой сон».

— Так быстро, как это только возможно, — произнес он голосом, который его пугал. — Меня не будет здесь… я… вы можете связаться со мной по телефону.

И когда он остался один легче не стало. Даня боялся садиться на диван. Он не мог прикоснуться к ручки двери, ему было страшно заходить на кухню. Сердце словно бешенное животное, заключенное в нем, билось внутри. Так не должно быть. Он не мог остаться один. Это неправильно. Что-то упало в другой комнате, где-то послышался кошачий визг и Даня отступил назад.

Единственным желанием было поскорее отсюда убраться. Даня схватил дорожную сумку и стал швырять в нее вещи, какие только попадались ему под руку. В руки попалась нераспечатанная коробка конфет. Сколько дней Даня не ел? Два? Три? И не спал? Он понимал, что существует на одном только адреналине, придет момент, когда он упадет и больше не встанет. Коробка полетела на диван, а Даня продолжил собирать вещи. Он распахнул шкаф и потянулся к верхней полке. Хлам, что был собран в кучу, тут же полетел вниз, ему удалось вовремя отступить, иначе бы беды не миновать. Несколько тяжелых книг повалились на пол, два пакета и что-то белое. Даня опустился на колени, разрывая пакеты — понадобится ли ему что-то из этого? В руки ему попалась игрушка. Он повернул ее и ощутил горький привкус вины, ненависти к себе и жалости. Алинина салфетница. Мама сохранила ее, в то время, когда он хотел избавиться от этой вещицы. Юки выпрыгнула из коридора и прошествовала в зал. Даня запустил в нее салфетницей, но кошка с визгом юркнула в сторону.

Никогда Дане еще не было так больно. Так тяжело и одиноко. Он прижал руки ко рту и застонал, чувствуя, что не выдержит и из него вырвется вопль.

Так не должно быть.»

— Олеся, — прошептала Алина.

Даня посмотрел вниз. Алина держала его за руку, обхватив ее двумя своими. Она поглаживала его запястье. А он пытался унять боль, что вновь вырвалась наружу с воспоминанием, которое едва ли не разрывало его на части.

— Что-то не так? — спросила девушка, убирая руку, но Даня ее остановил, накрыв ее ладони своей.

Включилась музыка. Даня должен был следить за прокатом девушки, которой поставил программу, но его интересовала только Алина. Он чуть подвинулся к ней, оставляя на ее щеке легкий поцелуй. Это было так неожиданно для обоих, но так… правильно, что никто не стал зацикливать на этом внимание, только Алина крепче сжала руку Дани и оба перевели взгляд на юную фигуристку.

========== 17. Поцелуй и недопризнание ==========

И в школьные тетради —

Мысли, сбитые, как прицелы…

— Влюблена в него? — Нет. Но целый

Космос спит у него во взгляде.

— О, Даня! А вот та девочка, она кто? В смысле, я знаю, что она юниорка Тутберидзе, но…

Даня замер. Во-первых, он не был готов сегодня увидеть здесь Лешу, что само по себе стало для него сюрпризом. Во-вторых… он был в коньках. Даня нахмурился.

— Ты чё тут делаешь? — спросил он.

— Как что? Тренироваться пришел, конечно.

— А где Алина?

Леша пожал плечами, Даня отметил, что он нервничает и даже не старается этого скрыть. Вопрос стоял в том, что произошло.

— Привет, — махнула им Алина, сонная и замученная, — вы тут что, меня обсуждали? Почему у вас такие лица? — она помедлила.— Стоп, а ты вообще тут что делаешь?

Леша психанул и даже приобиделся слегка.

— Что вы заладили. Я пришел на тренировку. Врач сказал, что можно потихоньку. Надо же раскатываться.

— Врешь,— Алина ни капли не верила парню.

— Ну да, — сдался он.— Врач такого не говорил. Но меня выписали.

— У нас совещание, — строго сказал Даня, хватая Алину за руку. — Мы пойдем, а ты ни шагу на лед.

Леша хмыкнул.

— Ну да, конечно, совещание.

И взгляд Даня ему послал такой, что парень тут же сел на скамейку и больше в их сторону не поглядывал.

— Ты выглядишь плохо. Что-то случилось?

Даня посмотрел на нее с беспокойством, но Алина только отмахнулась.

— Полночи ловила Масару по двору. Забей. Ты лучше скажи, что с этим делать? Он еще не восстановился после болезни и вообще, с чего такая тяга к тренировкам? Ты же сказал ему, что к чемпионату России мы его все равно не подготовим?

— Да. Сказал. Но что-то мне подсказывает, что он здесь не из-за тренировок. Он меня про Олесю спрашивал.

Алина удивленно посмотрела на Даню, потом бросила взгляд на Лешу, который смирно сидел на скамейке, как ему и было велено.

— Ну… она же не в нашей группе, с чего бы ему спрашивать о ней у тебя.

— А у кого? — усмехнулся Даня.— У Этери?

Алина прищурилась. Возможно, Даня прав, идти свататься в Хрустальной равно самоубийству, поэтому Леша явно принял мудрое решение. Но с другой стороны…

— Олеся еще ребенок, — и вид Алина напустила на себя самый строгий, какой только можно было.

— Ей шестнадцать.

— И что? Ты ее видел? А он слишком…

— Что? — голос Дани дрогнул, он даже почувствовал, что вот-вот потеряет самоконтроль, который совсем недавно обрел.— Что? Слишком взрослый?

— Ну… пять лет не такая уж большая разница.

— Да не в годах разница.

Это прозвучало гораздо жестче, чем Даня хотел. Он смотрел на Алину, а она прятала глаза, делая вид, что ее очень заинтересовали собственные ладони. Не было сожалений, но Даня почувствовал себя неловко.

— Ладно, прости. Я не это хотел сказать.

— В любом случае, — Алина поднялась.— У Олеси и без парней сейчас дел по горло. Сам знаешь, как к личной жизни относится Этери.

— Она не запрещает личные отношения, — напомнил Даня.— Не делай из нее монстра.

Алина прищурилась.

— Поверь, она и без моей помощи справляется с этим делом.

В последнее время вывести из себя Даню — как зажечь спичку. Он недоверчиво посмотрел на Алину, но сдержать себя уже не мог, она не должна была так говорить.

— Ты не понимаешь…

Как оказалось, зажечь Алину, было еще проще.

— Не понимаю! Я?! Не строй из себя святого, ты знаешь, что там происходило. И как.

— И я в этом участвовал, — и гордость, которая прозвучала в его голоса настолько была явной, что Алина отступила.

— Даня, как ты можешь?

— Я не то хотел сказать. Не то чтобы все ее методы я считал верными, но они были действенными. Алина стой! Я не…

Он постарался схватить ее руку, но не успел. Она уже залепила ему пощечину,но тут же об этом пожалела. Даня подошел к ней ближе, а это совсем не то, на что она рассчитывала. Она ведь знала его всю жизнь. И знала, что на самом деле он не питает к Этери великой любви, и что происходило в Хрустальном, все это в прошлом. Все, что было с ней… и выражаться правильно он не умеет. Но она почувствовала острую нехватку врезать ему, поэтому, собственно, и врезала.

Он поцеловал ее.

Сначала Алине показалось, что ничего особенного не произошло. Он целует. Ну и что? Он так делал часто в последнее время. Но затем пришло осознания, что это не дежурный поцелуй, что непременно вел к постели. Это было как-то слишком… чувственно. Алина понимала, что отвечает на поцелуй, ей нравилось и отрицать это также бесполезно, как и то, что чувства, которые она испытывает к нему не просто результат страсти или чего-то такого — одноразового.

— А мне кажется, не стоит заниматься этим в месте, куда сейчас набегут дети. — Как бы невзначай, посоветовал Леша, явно смущаясь такому повороту событий.

Даня отступил от Алины. Он нервно посмотрел на нее.

— Ты не можешь тренироваться, — серьезно сказала Алина, словно ничего сейчас не произошло.

— Но почему? — не унимался Леша.— Я же не собираюсь херачить квады. Мне бы просто разработать ногу.

— Я тоже не вижу в этом ничего плохого, — выдохнул Даня, по-прежнему отказываясь смотреть на Алину.— Пусть он потихоньку входит в ритм.

— Вы оба не понимаете, к чему это может привести. Ладно Леша. Но ты… ты и сам был в такой ситуации.

— Не в такой. Здесь две разные ситуации. Леша, сегодня поработаешь с младшей группой Ященко в зале, я договорюсь.

Парень спорить не стал, зато Алина была готова, но Даня уже обошел их и покинул ледовую арену, оставив обозленную и расстроенную Алину наедине с Лешей. Парень, казалось, ничуть не расстроился. Он опустился на стул. Повисла тишина.

Алина, сбитая с толку поцелуем Дани, присела рядом и посмотрела на лед, который постепенно заполняли дети и взрослые. Ей хотелось поговорить о том, что произошло, но с другой стороны она боялась узнать чего-то такого, что, была уверена, ей бы не очень понравилось. Пора было заканчивать все это, или нет — исход был один, страдать будут все. Алина мотнула головой.

— Ладно, не надо тебе идти к Ященко, я сама с тобой позанимаюсь в зале. Все равно у нас нет сейчас работы особой.

— Как это нет? — разочарованно спросил Леша. — Всем программы поставили? А накатывать?

— А накатывать они будут уже с тренерами. И Олеся не планирует сюда приходить, если ты об этом.

— Но как же? В прошлом году Даня работал с…

— Идем в зал, а?

Девушка выудила из ящика стола альбом, взяла карандаши и они вместе направились в на второй этаж. Было сложно сказать, что труднее — признаться себе, что Даня ей нравится, или попробовать ступить на эту скользкую дорожку снова? Как долго она сможет терзать себя и его? Нелепость ситуации до того пугала Алину, что она не знала, как себя вести. И этот скандал, что сегодня произошел между ними. Алина нисколько не оправдывала себя — она действительно была не совсем справедлива к своему бывшему тренеру, так, во всяком случае все ей твердлили. Но и Даня не должен был натягивать на ее голову нимб. Сколько им еще придется возвращаться к этому разговору? Однажды, Алина помнила, как сейчас, такой разговор у них уже происходило, когда она собиралась покинуть группу, уехать в Ижевск и никогда не вспоминать всего кошмара. Только ее переубедили, постарались донести, что все может сложиться не так уж и плохо. Впрочем, ее не обманули.

— Что ты там рисуешь?

— С каких пор мы перешли на «ты», — удивилась Алина, хотя фамильярство она никогда не одобряла, просто было занятно наблюдать за реакцией Леши.

— Так, сегодня, когда я стал свидетелем вашего, эээ….

— Хватит! — Алина покраснела и захлопнула альбом.

— Так, что ты там рисуешь?

— Составляю схему твоего порицания. Еще пару пыток добавлю и будет готово.

Леша заткнулся и до конца тренировки не проронил ни слова.

Зато Алина не могла молчать. Она в красках расписала ему, что может случиться, если он вдруг не прекратит тренировки и не вернется в больницу, на кровать, куда угодно. Парень уже не мог выдержать этого и поднялся.

— Знаешь, тренер должен обладать психологическими навыками. — Заявил он в конце тренировки.

— …И? — не поняла Алина. — Я же тебя поддерживаю.

— Ага. Так, что мне хочется повеситься после двух часов, проведенных с тобой.

И он вышел, оставив Алину одну.

***Из альбома памяти***

Ты мне не нравишься, понятно?

/едва различимый набросок двух целующихся людей/

У тебя всегда были проблемы с выражением чувств, приятель.

Прости за скандал.

Не за то просишь прощения.

Здесь не чат, сама говорила.

Мы обсуждаем важные вещи. А не кофе, которое я пролила тебе на колени.

Это была тоже очень важная вещь! Если хочешь поговорить, подойди ко мне лично.

Нет. Ты не можешь держать свои губы при себе.

/попытка нарисовать злость. Стерто/

/зарисовка, сделанная второпях/

— Это что? — не понял Даня, но спросить было уже не у кого.

Алина скрылась за дверью, а догонять ее не имело смысла. Он постарался еще раз понять, что за рисунок она пыталась нарисовать, но ничего так и не понял. Одно он знал точно — Алина не так категорична, как ему казалось. Он и сам не понимал, чего на самом деле добивается, но то, что происходило между ними, казалось какой-то игрой по типу: кто выведет из себя другого.

========== 18. Любовь до и после ==========

больше никого не люби, моя девочка, не люби,

шейни шауи твалеби,

let it be.

У Алины не было желания смотреть на то, что происходит на льду. Аншлаг — иначе не назовёшь. Она налила чай и устроилась за рабочим столом. Подготовить документы, пересмотреть контент и отправить музыку тренерам, вот и все, что требовалось от неё на сегодня. Работы на два часа, но Алина растягивала её, как только могла. У неё не было особого желания сидеть дома, заперевшись в четырёх стенах. Сколько прошло времени с тех пор, как она пришла в себя? Иногда она вспоминала себя пару месяцев назад и пугалась тому чувству в груди, что просыпалось в ней. «Как такое может быть?— спрашивала себя Алина, вырисовывая небольшое сердечко на белоснежном листе. — Любить сначала одного, а потом…» Разве такое может быть? Нет. Зачеркивая слова, стирая и без того едва заметный набросок, она делала заметки на полях:

1. Не целоваться

И думала про себя — чтобы не случилось, не позволять себе целовать Даню. Не позволять ему её целовать, ведь тогда предательское сердце заставляет её усомниться в правильности решения — держаться подальше.

2. Держаться подальше

Получилось бы у нее? Да, если бы ей хватило храбрости бросить работу и уехать. Уехать куда? К родителям в Ижевск? Они примут. Конечно, они примут. Но Алина однажды решила, что это самый крайний случай. Наступил ли этот случай сейчас?

3. Быть другом

Меньше всего ей хотелось быть для Дани просто другом, а это уже вызывало шквал эмоций, который мог привести к самым неожиданным последствиям. Когда-нибудь она поймёт, чем на самом деле является дружба, а пока…

Алина склеила два листочка, чтобы никто и никогда не нашёл эту ее писанину. Хотелось оставить на память что-то подобное, но в то же время хотелось скрыть это от Дани. Она бросила взгляд на лёд и поднялась.

— У вас все в порядке? — крикнула она, пряча альбом в ящик.

Даня и Лёша одновременно обернулись. Алину привлёк скандал или что-то подобное. Впрочем, ничего вроде страшного не происходило.

— Всё хорошо, — кивнул Даня и взял Лёшу за локоть оттащил его подальше.

Они оба скрылись в толпе и девушка послала им самый нехороший взгляд, который только можно было послать. А затем села обратно. У неё не хватало смелости признаться себе в том, что жизнь без Дани давно бы привела её куда-нибудь на дно. Она там была… Но не ему ли удалось вытащить ее? От материальной до моральной помощи — все это его заслуга, а она так и не может решиться признаться ему в чем-то очень сокровенном. Возможно, никогда ничего не будет как прежде.

«Она устала. Четырёхчасовая тренировка вывела девочку из строя и Алина буквально валилась с ног. Она опустилась на скамейку в холле Хрустального дворца и посмотрела на часы. Бабушка вот-вот должна была прийти. Алине стало совестно за то, что она заставляет её бродить по темноте, но поделать ничего не могла, в Москве Алина не так давно и ходить одной было страшно.

— Пока, Алина.

Девочка даже вздрогнула невольно, словно кто-то её встряхнул. Юлия Липницкая — её кумир, девочка в красном пальто, Олимпийская Чемпионка и просто невероятная фигуристка. Нельзя было просто так поверить, что мечта Алины, наконец, сбылась. Она не попрощалась с Юлей — и слова не смогла вымолвить, но жутко покраснела, и жар охватил её. Что-то было неладно в группе Этери Георгиевна. Они говорили с Юлей на высоких тонах, пугали Алину и ещё несколько девочек. Так и проходил день, пока половина группы ругается — другая прячется за углом, ожидая, когда все закончится.

— Ну все, с завтрашнего дня я тебя жду на работе.

— Я надеюсь… Надеюсь что-то из этого выйдет.

— Ты слишком неуверен в себе, все получится, я тебе гарантирую успех.

Этери прервала свое фразу, когда заметила Алину. Девочка вжалась в спинку скамьи, стараясь быть незаметной.

— А ты почему ещё здесь?

— Бабушку жду, — пожала плечами Алина.

— Вот, кстати, наша юниорка.

И тут он вынырнул из-за двери. Потрепанный, слегка лохматый и явно не спавший, Даниил Маркович показался ей больше стандартным спортсменом после долгой тренировки, чем солидным по мнению Этери хореографом.

— Привет, — произнёс он, присаживаясь рядом.

— Здравствуйте. Это вы будете ставить нам новые программы?

Даня поднял взгляд на Этери, но она уже скрылась за углом.

— Да, думаю, да. Как у вас здесь?

Этот вопрос Алина не совсем поняла, поэтому кратко пожала плечами и бросила на него неоднозначный взгляд. Он, похоже, нервничать стал ещё сильнее пущего.

— Да нормально. Как везде. А вы…

— Даня, — представился он.

— Аа…

— - В смысле Даниил Маркович, да… — поправил себя парень и достал из своего рюкзака киндер-яйцо. — Это тебе. Считай, что я тебя покупаю для того, чтобы ты мне докладывала обстановку в группе. Я-то новенький.

Алина приняла подарок, но подозрительно посмотрела на Даниила. Она тут же сняла обертку, располовинила яйцо и отдала ему шоколад. Он недоуменно на неё посмотрел.

— Мне нельзя, — и в голосе ясно послышалась горечь, которую Алина неумело пыталась скрыть.

Но сейчас её интересовала игрушка. Ей попалась фигурка в форме диснеевской принцессы Жасмин. Она приподняла её и покрутила в руках.Алина перевела взгляд на Даниила Марковича, а тот сидел задумчиво пожевывая шоколад.

Жасмин всегда покоилась на дне рюкзака Алины, так зарождалась дружба, которая, они тогда ещё не знали, протянется через года»

Алина закричала.

— Ты чего орёшь? — перепугано спросил Даня, убирая с её плеча руку.

— Ты идиот! Напугал меня!

Она говорила сбивчиво, но сердце все ещё не восстановило нормальный ритм. Алина попятилась назад. Пора было заканчивать с привычкой залипать в воспоминания, иначе можно было остаться заикой. Даня же сконфуженно стоял в стороне.

— Ладно, прости, — проворчала она.— Ты закончил с Лешей? Чем вы там занимались?

Даня покраснел.

— Ч-что… Чем вы там занимались? — уже с беспокойством переспросила девушка.

— Он спрашивал у меня совета. Как пригласить девушку на свидание.

У Алины вырвался нервный смешок. Сначала ей хотелось спросить, с какого черта у него вообще имеется опыт общения с девушками, чтобы раздавать советы, но потом она прикинула, что опыта у него, возможно, предостаточно. Сколько она с ним провела времени? Казалось, что в жизни Дани просто не может быть других девушек кроме неё. Это было как-то… Неестественно. Непонятное чувство собственничества и ревности переплелись между собой. Алине стало нехорошо от мысли, что он может когда-то покинуть её. Что, прежде, чем заглянуть к нему в гости, ей придётся советоваться с его девушкой, не дай Боже, с женой.

— Как ты это… Как ты смог смириться с тем, что я просто взяла и уехала. — Алина этот вопрос задала ему, когда оба вышли из ледового дворца и направились к скверу. — Мы ведь были друзьями, а я…

Она посмотрела на него. Во взгляде промелькнуло многолетнее страдание, которое Алина не могла списать на усталость или просто проигнорировать. Это было бы нечестно с её стороны, но все же она надеялась на лучшее. Надеялась, что он питал к ней только дружеские чувства. Так было бы легче для неё. Так, она бы не ощущала себя последней сволочью. И тут же она обругала себя за то, что снова только о себе думает. «Так было бы легче для меня? А как же он?»

— Нормально. У меня была работа и мать. Я должен был беспокоиться об этом.

Он впервые говорил с ней таким тоном: холодным, не терпящим возражений, жёстким. Алина поежилась, но больше ничего не сказала. Они шли по траве. Пиная падающие под ноги камушки, Алина бросила взгляд на небо.

— Будет дождь, — уловил её мысль Даня. — Не подумал. Надо было на машине…

Дождь действительно ливанул.

— Как я пережил?

Они уже десять минут прятались под деревом, привалившись к стволу. Алина заставила себя поднять на него взгляд, но тут же опустила голову. Казалось, что сейчас произойдёт непоправимое, что окончательно разрушит остатки их дружбы. Она знала, что он хочет сказать, она знала, что должна это услышать, потому что нечестно по отношению к нему и… Другое дело — как она справится с этим. И справится ли.

— Я не знаю, — тихо продолжил он. — А как пережила ты? Это ведь тоже самое, — горько усмехнулся он.— Ты лишилась друга, я лишился друга.

Стыдно признаться, что она его не вспоминала. Так не бывает. Так не должно быть. Никто не должен забывать друзей, лишь потому что вышел замуж. Алина почувствовала ком в горле и готова была разреветься. Он смотрел на неё ожидающе, а она просто не могла сказать: «я по тебе не скучала».

— Я никогда тебя не винил, — Даня коснулся Алининой руки, но она тут же отдернула её.— Никогда, ты не была виновата в том, что влюбилась. Ты была счастлива и я видел это. Разве можно винить человека за то, что он счастлив?

— Может, это была нелюбовь? — с вызовом спросила Алина. — Откуда тебе знать?

— Я знаю что такое любовь, Алина. Рядом с Андреем ты выглядела счастливой. Ты сияла.

— Значит, вот как?

— Да, это так. Наверное, я был полным идиотом, когда влюбился в тебя. Я не могу сказать, когда это началось, но ты просто должна знать, чего мне стоило тебя отпустить.

Мокрые насквозь, они жались друг к другу. Алина плакала и дождь как нельзя кстати маскировал её слезы. Лучше нагрубить ему в ответ, чем признать, что все эти годы была не с тем, что все эти годы она заставляла страдать его, что вела себя по отношению к нему, как идиотка. Алина поднялась.

— Постой, — он схватил её за руку.

— Я думала, что мы друзья! В тот момент, когда ты… Когда ты был в меня влюблен. Ты мог мне сказать!

— Чтобы разрушить свою жизнь, твою и нашу дружбу?

— Какую дружбу?

— Я и сейчас тебя люблю.

И пусть это больше не было сюрпризом, пусть она догадывалась об этом, но все равно слова больно резанули по сердцу. Она остановилась, понимая, что не справится с потоком эмоций и чувств, разом нахлынувших на неё. Даня не спешил ничего говорить. Алина стояла отвернувшись от него, утирая слезы, дождевую воду со своего лица. Она почувствовала, как на её плечи упало что-то тяжёлое. Его куртка. Она тут же сорвала её с себя и бросила Дане. Он прижал куртку к себе и покачал головой.

— Я не собираюсь лезть к тебе со своей любовью, Алина, просто в этот раз я не могу молчать.

Но не в этом была проблема. Её пугала собственная внутренняя борьба, которая длилась уже не одну неделю. Она могла бы признаться ему в ответных чувствах, но потом перед её взором появлялся Андрей, бросивший её одну в аэропорту. Она вспоминала родителей, она видела перед глазами соседей с озлобленными лицами и ей становилось страшно. Страшно довериться кому-то, стать от кого-то зависимой и позволить себе снова любить.

Уже стоя на перроне вокзала она вспомнит, что ударила его тем вечером. Ей станет стыдно, но только на пару мгновений, а потом она снова бросит его. Возможно, навсегда.

Комментарий к 18. Любовь до и после

Простите за задержку)

Глава далась автору очень тяжело. Признаюсь…

========== 19. Плацкартная любовь ==========

если хочется быть счастливой — пора бы стать.

Вера Полозкова

— Эй, девушка, у вас все в порядке?

Алина шмыгнула носом и поспешила скрыться за дверью тамбура. Она плакала навзрыд, старалась подавить нахлынувшую на неё истерику, но ничего не могла с собой поделать. Слишком многое приходилось оставлять в Москве. И пусть она доказывала себе то, что так будет лучше, но душа рвалась на части от осознания того, что она больше не вернётся. Алина утерла рукой слезы с щёк, платок уже промок, а сама девушка ненавидела себя за то, что делает. Она успела сто раз пожалеть о том, что позволила себе купить билет на поезд. Чего она ожидала? Кто ждёт её в Ижевске? Вряд ли родители с распростертыми объятиями. Алина понимала, что сама усложняет себе жизнь. Она влюбилась. Влюбилась в человека, который отвечал ей взаимностью, но сбегает, словно трусиха, будто это как-то может помочь делу. Забыть прошлое и начать новую жизнь? Почему она просто не могла рассмотреть такой вариант? «Так будет лучше» — крутилась у неё в голове, но ничего лучше не могло быть. Они ехали только второй час, но Алине казалось, будто поездка длится вечность. Одно Алина знала точно: нужно успокоиться и вернуться на свое место. Она привалилась к с стене и стала наблюдать за пейзажем за окном. Её все дальше уносило от Москвы. От работы, которая была ей так по душе, от Масару — она была вынуждена оставить её у Дани. И от него. Как можно быть такой глупой, Алина не знала, но постаралась прикинуть, что останься она там — ничего бы все равно не вышло. Прошлое не забывается, а будущее не изменится в лучшую сторону.

Дверь распахнулась и Алина напряглась всем телом. Очередной прохожий мог спросить все ли у неё в порядке, а это начинало её нервировать. Плацкарт не то место, где можно побыть наедине с собой, но и тут тоже… Тяжёлые ладони упали на её плечи и Алина резко развернулась. Так, что даже голова закружилась.

— Даня, — выдохнула она.

Это было похоже на иллюзию. Он стоял здесь, потерянный и перепуганный, словно и сам не верил, что перед ним стоит Алина. Они оба молчали, глядя друг на друга. Это было сложно — понять, как он здесь оказался, но Алина и не хотела. Она покачала головой. Этого просто не могло быть.

— Не плачь… Я не мог отпустить тебя ещё раз.

Он прижал её к себе. Алина уткнулась носом в его грудь и, наконец, дала волю эмоциям, не сдерживая себя. Она что-то шептала, говорила, Даня понимал отдельные фразы, но суть уловил сразу — ей очень жаль. Жаль, что они потеряли столько времени. Жаль, что жизнь так сложилась, им жаль упущенного времени. Но сейчас они здесь.

— Я люблю тебя…

Больше десяти лет он ждал этих слов. Он представлял себе, как она бросается в его объятия, как целует и говорит только эти три слова. И никогда в его мечтах она так сильно не плакала. Но он решил это оставить — пусть. Успокоится и все будет хорошо.

— Я не хочу от тебя уезжать, — призналась Алина, осмелившись поднять на него взгляд.— Не хочу.

Даня постарался придать своему голосу уверенность, но получалось плохо, он приобнял Алину, положив руку ей на спину.

— Зачем же тогда уехала?

— Думала, так будет легче…

— Стало легче?

Алина снова спрятала лицо у него в груди. Она прижалась к нему сильнее и он обхватил руками девушку. Поезд остановился на какой-то станции и им пришлось отстраниться друг от друга.

— Сойдем здесь? — предложила Алина.

— Разве ты не хочешь… Увидеть своих родителей?

Алина опустила глаза. Пора было выгребать себя из этой ямы. Примирение с Даней и признание ему в любви — это первый шаг к нормальной жизни. Перемирие с родителями? Это, казалось, невозможным. Но не она ли пару часов назад рванула к ним сломя голову?

— Возможно, ты прав. Я хотела бы их увидеть.

— Вот и хорошо. Пойдём за твоими вещами, я выкупил нам два места в купе.

Алина прищурилась.

— Нет.

— Что нет? — не понял Даня. — Не пойдёшь со мной в купе? — Алина кивнула.

Им пришлось выйти вслед за какой-то парочкой. Стоянка занимала около десяти минут и Алина порадовалась возможности подышать свежим воздухом.

— Почему? — спросил он.

— Лучше ты ко мне. Плацкарт — это не рай на земле, но тебе понравится.

— Сомневаюсь, — простонал Даня.

— А твои места мы можем предложить женщине, она там с двумя детьми теснится на двух полках, да они ещё и ревут так, громко. В общем, ты сделаешь сразу несколько добрых дел: позволишь дамочке доехать с детьми с комфортом и избавишь наш вагон от рева.

Даня усмехнулся.

— Вагонный супергерой? — спросил он.

Алина улыбнулась.

— Именно!

А потом он поцеловал её. Алина по привычке затаила дыхание и замерла, но уже через мгновение ответила на его поцелуй, обхватив рукой его шею. Это было невероятно — целовать её, чувствовать её взаимность. Даня, казалось, вот-вот потеряет сознание от переполняющих его чувств. Он был готов расплакаться вслед за Алиной и тоже пожаловаться ей на то, что чуть не умер, когда увидел её записку на столе и Масару, привязанную к скамейке. Он не рассказал ей, как сорвался с места в тот же миг и бросился на вокзал. Не рассказал, что не было уже времени искать её среди толпы, как брал билет и потом, уже после отправления искал её по вагонам. Сейчас все это казалось ему чем-то нереальным. Она была рядом, в его руках и целовала. Алина, которую он любил столько лет на самом деле сказала: «я тебя люблю». Это стоило того, чтобы поседеть раньше времени.

— Может, все-таки, моё купе? — с придыханием спросил Даня, когда девушка нехотя отстранилась от него.

— Ты что, предлагаешь заняться сексом в купе? — притворно ужаснулась Алина.

— Скажи спасибо, что не в туалете.

Алина оставила его на перроне, а сама поднялась в вагон.

— То есть, — спросил Даня уже после того, как отправил дамочку с детьми в своё купе. — Ты предлагаешь ехать здесь почти шестнадцать часов?

И страх в глазах. Алина уловила это. Она сидела на своей полке, прижавшись к стене, рассматривая его. Она не сразу услышала вопрос. Слишком много навалилось, и Алина только и могла что — рассматривать его и поражаться тому, как легко ей далось это признание.

— Что здесь такого? — спросила она, когда Даня повторил вопрос. — Скажи спасибо, что не сидячка.

— Скажи честно, — Даня бросил попытки засунуть одеяло в пододеяльник, и пересел на полку к Алине.— Ты меня решила испытать? Это такое испытание любви, да?

Алина прыснула, уткнувшись носом в его плечо.

— Издеваешься?

— Это ты издеваешься.

Разговоры в вагоне постепенно стихли, люди отдыхали после четырёхчасовой поездки. Алина почувствовала запах запаренного доширака и поморщилась. Голод дал о себе знать, но сама мысль о еде вызвала е неё тошноту. Слишком сильные эмоции обуревали её, чтобы сейчас есть. даня же был другого мнения. Он отправился в буфет и набрал себе и Алине еды.

— Скажи это ещё раз, — попросил Даня, разламывая шоколадку на две части.

— Что тебе сказать? — поинтересовалась Алина, отбирая у него свою долю шоколада.

— Что говорила прежде.

Она улыбнулась и за эту улыбку он был готов на все. Даже ехать в сидячке, если бы ей приспичило. Алина потянулась к нему, совсем не стесняясь соседей, что расположились слева и на верхних полках, и поцеловала его. Даня хотел, чтобы поцелуй длился чуть дольше, но Алина быстро отстранилась, засунув в рот дольку шоколада. Сколько Дане стоило усилий не начать фантазировать. Он отвёл взгляд и вернулся мыслями к еде.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Мне нравится как это звучит. наш альбом…

Остался в Ледовом дворце и Даня пожалел, что они не могут сохранить это воспоминание. Только Алине, похоже, было не так сложно додуматься попросить листочек и ручку. Она убрала со стола все лишнее и стала рисовать. Даня же вернулся на свою полку и вновь занялся одеялом. Свет уже был приглушён, а Даня и без того страдал, пытаясь попасть во все углы. Наконец, ему удалось справиться, он бросил одеяло на полку и посмотрел в окно. Он уловил едва заметное отражение Алины в нем. Девушка казалась несколько уставшей, её глаза опухли от слез, а под глазами залегли тени. Но она была самой прекрасной, по его мнению, самой… Он помотал головой, избавляя себя от мыслей, которые были далеко от приличных.

— Получается? — спросил он.

— Да. А куда ты дел Масару? — спросила Алина с беспокойством в голосе. — Она там… Осталась?

— Лёша о ней позаботится.

— Я бы забрала её… — тихо проговорила Алина. — Просто…

— Конечно, ты её заберёшь. Мы скоро вернёмся в Москву.

Алина вскинула голову. Ей хотелось многое ему ещё рассказать. Но пока, она решила, что это может подождать. У них обоих будет ещё время, а пока они могли наслаждаться друг другом. Девушка отложила ручку. Она перебралась на его полку и уютно устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Так они сидели несколько долгих минут, пока Даня не разрушил всю романтику и не ушёл в туалет. Алина успела закончить рисунок к его приходу.

— Красиво, — тихо сказал он.

— Это набросок. Я его подредактирую и вклею в наш альбом.

Для альбома памяти:

Воспоминание №42 — двое в поезде.

Зарисовка двух людей, тесно прижавшихся друг к другу. Его руки на её плечах.

— Хочешь спать? — тихо спросил Даня.

— Очень, — шепнула Алина, забираясь под одеяло.

Он поцеловал Алину, игнорируя дикое желание пойти и выкупить ещё одно купе. Она уже засыпала, когда он вдруг спросил:

— Ты бы вернулась?

— Что? — Алина открыла глаза, потирая щеку. — Куда?

— Ты сказала, что не хотела от меня уезжать. Если бы я не пришёл… Ты бы вернулась?

Они оба знали ответ на этот вопрос. Во взгляде Алины — сожаление, а ответ, такой простой, лежал на поверхности — не хватило бы смелости вернуться.

— Я люблю тебя, — в третий раз сказала Алина и забылась сном.

========== 20. Обычная жизнь ==========

Всегда говорить «я не смогу» ,«глупо даже начинать» - или один раз наплевать на все и попробовать?

На столе дымился кофе, а за окном светлело. Даня сонно разглядывал снующих туда-сюда людей и задавался вопросом: сможет ли он пережить ещё двое суток в этом поезде. Алина явно не собиралась уступать и оставаться с ним в купе наедине, а это значило только то, что ему придётся смириться. Проводница прошлась по вагону, а следом за ней семенила девочка, прижимая к себе игрушку. Даня зевнул и отвернулся к окну, делая глоток обжигающего кофе. Он покосился на спящую Алину. Она не собиралась просыпаться и в ближайшие несколько часов. Это ему так и не удалось ночью уснуть, он пытался, честно, но сон так и не пришёл. Даня представлял, как теперь изменится их с Алиной жизнь. Что будет? Все иначе? Смогут ли они жить вдвоём, да и согласится ли она переехать к нему? Ему придётся делать ей предложение? Вопросы разом завалили его, он постарался отвлечь себя музыкой, но ничего не выходило. Было страшно. По-настоящему страшно. Одно дело — признаться в любви и дарить цветы, да конфеты, другое — связать свою жизнь с человеком. Прежде Даня никогда не думал о том, что однажды он полюбит кого-то настолько. Для него всегда оставалась и остаётся Алина — девушка, которую он хотел отгородить от бед, защитить от неё самой. Только в мыслях все было так красиво, в жизни же — очень сложно. Даня переключил песню и сделал погромче. Он пересел на Алинину полку и погладил девушку по волосам. Спала она беспокойно. Здесь было неуютно и жёстко, но все же Алина не проснулась от его прикосновения. Даня оставил на её щеке поцелуй и вышел в тамбур, ожидая, когда поезд остановится.

— Сколько стоим? — спросил он у попутчика.

— Двадцать пять минут всего.

Даня проверил взял ли он свой бумажник. Ему нужно было купить хоть щётку зубную и пасту, он, в отличие от Алины, что успела собраться, не взял с собой ровным счётом ничего. Когда поезд остановился, Даня сошёл с него.

Он бродил мимо ларьков, скупая безделушки просто ради того, чтобы потом этот хлам выбросить. Но это помогало отвлечься. Он нашёл и средства личной гигиены, купил пару полотенец.

— И ещё журнал, — попросил он, кивая на стойку, — «Мир фигурного катания»

Ему подали журнал. Даня поспешил вернуться к поезду, как раз вовремя, прежде чем он укатил вдаль. Даня вернулся к своей полке и обнаружил, что Алины здесь нет, а её постель аккуратно застлана. Он оставил пакеты на столе, схватил полотенце, пасту, щётку и кусок мыла.

— Ты где был? — спросила Алина, оказавшись позади Дани.

— В магазине. Пойду в порядок себя приведу. А ты пакеты разбери.

Алина улыбнулась. Сердце Дани пропустило удар, он мог поклясться, что выглядит сейчас точно маленький, влюблённый мальчик, которому удалось осчастливить девочку. На самом деле это дорогого стоило — её улыбка. Он скрылся за дверью туалета, а Алина скинула косметику на полку и потянулась к пакетам. Всё что купил Даня можно было охарактеризовать одним словом — хлам. Девушка выудила из пакета несколько маленьких шоколадок. Их она сгребла в пакет, где уже лежали конфеты и вафли. Тут же она добыла три резиновых мячика, один выпал из её рук и подпрыгивая укатился под боковую полку. Алина покраснела под взглядами попутчиков. Два оставшихся мячика девушка бросила на Данину полку. Сунув руку в пакет, с некой опасной, Алина вытащила из него кактус в маленьком горшке, упакован он был в прозрачную плёнку. Алина подозрительно осмотрела его. Зачем Дане кактус? Поставив цветок на стол, Алина продолжила разбирать покупки. Тут же оказалось несколько пачек жвачки, новые носки, две тетради и две ручки, фломастеры, акварель. Даня, судя по всему, ответственно относился к заполнению альбома, нашлись и карандаши с ластиком. Во втором пакете было меньше полезных вещей. Зачем-то Даня скупил половину аптеки, набрав гематогена и аскорбинок с витаминами. В руку Алины попалась маленькая пачка. Она раскрыла ладонь и ахнула. Ей стало жарко, очень. Покрутив в руках пачку презервативов, Алина положила её в задний карман джинс, не забыв сделать пометку: не соглашаться на уговоры Дани о поездке в купе. Впрочем, на обратном пути это можно было устроить. Игральные карты, пачка сока, пена для бритья. Алина все это перекидывала из одного пакета в другой. Журнал про фигурное катание и киндер-сюрприз, Алина положила отдельно, все остальное теперь покоилось на полке Дани.

— Ну что? Понравилось что-нибудь? — спросил Даня, вытирая лицо полотенцем.

Алина бросила на него неоднозначный взгляд.

— Ага. Несколько весьма интересных вещей.

Они друг друга поняли, а у Дани вырвался весьма довольный смешок.

— Открой. Посмотрим, что тебе попалось.

Он указал на киндер. Алина тут же откинула журнал и распаковала шоколадное яйцо. По привычке она вручила Дане шоколад, а сама раскрыла коробочку.

— Что это? — не понял Даня.

Алина долго мучалась, стараясь собрать игрушку. В итоге получилось что-то вроде корявого домика. Она поставила его на стол и гордо кинула взгляд на Даню.

— О, — сказал он, присаживаясь рядом и хватая журнал.— Дом.

— У твоих брали интервью? — с интересом спросила Алина, глядя на обложку.

— Олесю представили, как несостоявшуюся фигуристку, — печально сказал Даня.— Знаешь, ей ведь уже шестнадцать, а из титулов только чемпионство России. Есть и более…

— Не говори так, — оборвала его Алина.— Ей только шестнадцать и она ещё возьмёт свое. Бесит меня это.

— Что?

— Пенсия в шестнадцать, — проворчала Алина.— Никогда это не изменится уже, я думаю. Впрочем, какая кому разница? Всем нравится смотреть на юных девушек. Фигурное катание превратилось в шоу ещё во времена, когда мы с Женей выступали. Сейчас благо, новисов не бросают в четвёрные. А ведь могут, ты знаешь.

Даня знал. Он бросил журнал на стол и откинулся на стену. Алина устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Так и ехали они молча, каждый думал о своём, но объединяло их одно — беспокойство.

— Забери Олеську к себе, — тихо сказала Алина.— Мне кажется, конкуренция в группе Этери на неё слишком давит. Поверь, я знаю о чем говорю.

Даня усмехнулся.

— Это не так просто. Во-первых, у меня уже есть Лёша, которого я угробил почти сразу, как он перешёл. Во-вторых, я не готов брать на себя ответственность ещё за учеников. Ставить программы — это одно.

Алина пожала плечами и больше они эту тему не поднимали.

— Что я скажу родителям, когда приеду? — тихо спросила Алина, пиная ножку стола.— Они меня не ждут. Да и вообще…

— Ты ведь хочешь их увидеть? — спросил Даня.

Он не заметил, как её руки оказались в его. Он поглаживал её пальцы, рассматривал мелкие шрамы, оставшиеся от падения на лёд. Сложно было поддерживать разговор, когда не знаешь ситуации в целом. Иногда ему казалось, что Алина вот-вот все ему расскажет, но она снова и снова замолкала, продолжая хранить свои тайны.

— Хочу. И Сабину. Боже, Сабина такая взрослая уже.

Даня попытался вспомнить, когда он последний раз видел Сабину, да и вообще, старался понять, как её судьба сложилась.

— Не помню, чтобы её на соревах видел, — честно признался он.

— На каких? — не поняла Алина. — Ой… А она завязал с фигуркой ещё в четырнадцать. Захотела заниматься музыкой.

Даня заметил, что голос Алины дрогнул, а она сама тут же постаралась перевести тему. Интересно, сколько раз Алина пыталась бросить фигурное катание? И сколько раз она мечтала заниматься чем-то другим? Она рисовала. Рисовала так, что это могло перерасти в нечто большее, чем хобби, но видимо, её навыки рисования никто не пытался рассмотреть, когда она была ребёнком. Выбор пал на фигурное катание. Алина со смехом рассказывала о том, что однажды её отвели в секцию гимнастики, но Даня видел, что ей тяжело об этом говорить, а в голосе звучит страх, а после рассказа всегда появлялся немой вопрос: «что, если бы я осталась там. Он прижал Алину к себе и поцеловал в висок. Девушка не сводил взгляда с окна.

— Сыграем в картишки? — предложил Даня.

— Давай, — согласилась Алина и перебралась на противоположную полку.— На что будем играть?

Даня гордо поднял голову.

— Вот это я понимаю. На раздевание? — предложил он.

— Эй, товарищ, мир ещё не готов увидеть тебя голым, — подколола его Алина, услышав в ответ неразборчивое бормотание. — Давай на шоколадки и гематоген. У нас есть ещё аскорбинки.

— Эй, — послышалось с верхней полки.— Ребзя, можно я с вами? Я тут от скуки помру.

Этого человека нельзя было назвать уже-дедом, но и молодым тоже не поворачивался язык. Даня кивнул ему, и он слез вниз. Вскоре к ним присоединилась ещё девушка и её парень. Даня раскидал карты.

— А вечером, — прошептал мужик, тот что с верхней полки.— Мы организуем горючее.

— Что? — ужаснулась девушка, прижимаясь к своему парню.

— Бухать, — пояснил мужик. — Говорю будем.

— А разве тут можно? — не понял Даня.

— Ты какой-то слишком фиалочный, — проворчала Алина. — Давно в плацкарте не ездил?

Мужик стукнул по столу кулаком, обращая на себя внимание всех собравшихся.

— Мы тебя научим Родину любить. Делайте ставки.

Всё скинулись сладости на стол. Даня искренне надеялся, что их впятером не загребут куда-нибудь в ближайший обезьянник. Но все же, ему понравилось эта особенная атмосфера. Алина все время норовила погладить его под столом своей ногой по его, а он пытался держать себя в руках и не прогнать всех отсюда, чтобы наслаждаться только ей. Вскоре у девушки (как Даня выяснил, её звали Оля) оказалась внушительная кучка конфет и шоколада. Алина на неё смотрела волком.

— Она левачит, — настаивала она, когда был объявлен перерыв и полвагона вышло покурить на станции.

— Может, ты просто играть не умеешь? — предположил Даня, глядя на то, что осталось от её ставки.

Во взгляде Алины был вызов. И Даня понял, что она, либо сейчас у всех выиграет, либо все сбегут подальше от её гнева.

Комментарий к 20. Обычная жизнь

Все-все ваши отзывы читаю и радуюсь, что несмотря на тлен в эятой работе, вы остаётесь со мной) потихоньку герои учатся жить заново, любить друг друга, надеюсь это путешествие расставит точки) Спасибо, что вы со мной и моими героями🌸

========== 21. Отпустить прошлое ==========

— у меня за душою — ни цента, веришь?

да и с сердцем негоже — почти калека.,

но когда ты меня обнимаешь, греешь,

всё нутро превращается в человека.

Ви Миловидова

— Можно к тебе?

Сонный Даня потёр глаза и уставился на Алину. Они оба были пьяны, не так, чтобы сильно, но Константин с верхней полке постарался, чтобы его попутчики получили свою дозу «успокоительного». Наконец, сообразив, что это не сон, Даня пододвинулся к самой стенке, освобождая место для Алины. Было тесно, девушка прижалась к нему, и Даня укутал их обоих одеялом. Они молчали. Никто не ощущал напряжение, которое, казалось бы, должно было давить на обоих. Все это было вполне естественно — лежать рядом, бок о бок. Словно не было этой разлуки. Алина потянулась к Дане, целуя его в щеку.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— И я… Я тебя всегда любил.

Алина опустила веки, Даня заметил, как намокли её ресницы. Алина спрятала лицо у него на груди и тяжело вздохнула, будто боролась с собой, старалась сдержать внутренний вой, который так и рвался наружу. Она сжала край одеяла.

— А я тебя— нет, — выдохнула она.— Не всегда…

Чувство вины прожигало её изнутри, но Алина старалась подавить его. Ничего не выходило. Всё, что копилось годами, рвалось из неё. Ей было необходимо выговориться. Плацкарт — не то место, где стоило откровенничать, но Алине было все равно. Сейчас. Сейчас самое время, и пусть все слышат, какой она была. Как подвела Даню, как подвела себя.

— Не всегда. Я любила другого, как ты можешь меня хотеть?

Даня успел поцеловать её, прежде чем она всхлипнула. Девушка прижалась к нему теснее, не давая себе шанса сбежать отсюда.

— И что… — тихо сказал Даня, — это не имеет значения.— И хотя эти слова дались ему очень тяжело, он понял, что это правда.

Сейчас Алина рядом, все остальное — в прошлом. Только это имело значение. И то, что они любили друг друга. Иногда ему казалось, что прошлое не отпустит. И в этом он был прав. Даня не сможет забыть, как Алина уехала, оставив после себя только салфетницу и обрывки воспоминаний, как что-то эфимерое, непонятное, нереальное. Он не сможет забыть, как однажды остался один, в окружении множества знакомых лиц, которые почему-то резко стали казаться чужими. И он знал, что Алина не забудет, как была счастлива с Андреем, пусть он сто раз подло с ней поступил. Он понимал, что первая любовь не забывается, возможно, она будет предполагать, как бы все повернулось — не встреть она его. Но теперь, когда она лежит рядом, прижимается к нему и целует, Даня чувствовал, что не важно прошлое, такое далёкое и никому ненужное.

— Так бывает? — спросила Алина.

— Что? — поинтересовался Даня, не совсем уловив суть её вопроса.

Она отвечать не стала, поцеловала его, позволяя обоим забыться в чувствах, окутавших их обоих. Даня провел рукой по её волосам. А после, она засопела, положив голову ему на руку.

Пробуждение было внезапным. Кто-то умудрился пролить на Алину стакан ледяной воды, девушка закричала, прежде чем поняла, что ничего страшного не произошло. Даня мгновенно проснулся, хватая рядом с собой воздух, он не сразу понял, что Алина больше не лежит рядом.

— Извиняюсь! — провозгласил Константин, он все ещё едва стоял на ногах, Даня был удивлён, как его ещё не выгнали.

— Всё нормально, — буркнула Алина, отскакивая от негоподальше.

— Что случилось? — спросил Даня.— Алина?

— Всё нормально, — уже резче повторила девушка.— Я в душ. В смысле— умываться.

Она схватила свои мыльнорыльные принадлежности и юркнула в сторону туалета. Даня мотнул головой. Константин поторопился в тамбур, ожидалось пятиминутная остановка. Даня остался один посреди бедлама, что вчера здесь они устроили. Он попытался отыскать что-нибудь от головы, но в его своеобразной аптечке были только витамины и аскорбинки. Он пожалел, что не купил аспирина, хотя откуда ему было знать, что он набухается в поезде. Это было непредсказуемо. Впрочем, до Ижевска оставалось всего несколько часов и это не могло не радовать его. Он уже решил, что обратно они поедут в купе и никак иначе, если Алина будет против, придётся оставить её в Ижевске. Он больше не готов жертвовать удобствами даже ради любви. С этими мыслями, он закутал в полотенце мыло и зубную пасту с щёткой, стал ждать своей очереди, чтобы отправиться в «душ».

— Приготовить поесть? — спросил Даня Алину, встретив её по пути в туалет, она как раз выходила.

— Ага, щас. Я тебе не кухработник.

Даня тихо рассмеялся, а Алина чмокнула его в щеку.

Поесть она приготовила — выложила на стол все, что нашла съестного. Был найден помидор, достаточно помятый, но все ещё съедобный. В буфете Алина отвоевала «Цезарь», принесла два стакана холодного морса, запарила доширак. Последний — это был маленький бунт против здорового питания. Все-таки, в поезде едут, а это было неотъемлемой частью вагонной жизни.

Даня быстро вернулся.

— Я не готова говорить с родителями, — призналась Алина.— Они ведь пытались помочь, а я…

— Ну, они отправляли тебя работать. В таком состоянии… Ты не думаешь, что имела право забыть о работе хотя бы на несколько месяцев? Они должны были понять.

«Они должны были понять многое» — едва не вырвалось у Алины, но она вовремя засунула в себя ложку. Острый бульон пробирал хорошо. Она постаралась отвлечься от плохих мыслей, а у Дани хорошо получалось её отвлекать.

— Ты такой милый, когда ешь, — заметила она.

Даня едва не поперхнулся.

— Это комплимент или издевательство?

— И то, и другое, — не стала кривить душой Алина.— У тебя майонез на подбородке.

Даня внезапно развеселился.

— Так и слышу вопрос: «на каком из»?

Алина засияла.

— Ты читал фанфики!

— Что? Нет.

— Читал. Только там тебя так открыто чморят. Знаешь, я тоже их читала.

Даня не стал уточнять какой именно фанфик она могла читать. Фантазия людей иногда его пугала, поэтому не все произведения он мог примерить на себя. Но некоторые были достойными. Только Алина никогда об этом не узнает.

— Мы это обсудим потом, — сказал он, — придёт время и…

Алина пнула его под столом и Даня заткнулся. Доедали завтрак они в тишине. Поезд остановился. Алина, которая была на грани того, чтобы отправить завтрак обратно, бросилась на свежий воздух.

— Наконец-то, — простонала она, держась за столб. — Свежий воздух, как спасение.

— Слушай, — Даня подошёл сзади, положив руки Алине на плечи. — Мы снимем гостиницу? Нам же надо будет переночевать… Приедем-то мы поздно.

Алина усмехнулась.

— Только, если разные номера. Желательно в разных концах.

Он потянул девушку к себе.

— И с чего такое недоверие? Разве я не…

— Заткнись. Не продолжай!

Алина обернулась, обхватывая Данину шею. Ей нравилось смотреть на него, дразнить и целовать. Наверное, ради этого и стоило жить. Посмотреть на его реакцию, полюбоваться тем, что он нервничает. Но и Даня не оставался в долгу. Алина млела от его поцелуев, которые обещали такое продолжение, от которого было сложно отказаться. В такие моменты Алина была готова вернуться в купе и выселить мамочку с детьми, чтобы им никто не мешал. Но, она все ещё была адекватна и секс в поезде её не сильно привлекал.

— Поезд сейчас без нас уедет, — простонала Алина, позволяя своему телу полностью расслабиться в руках Дани.— Ну и пусть.

— Пойдём, — хмыкнул он.— Не отвертишься. Надо мириться с родителями.

Алина закатила глаза. Она чувствовала, что если откроет рот, то обязательно нагрубит Дане, поэтому предпочла молчать. Они вернулись вагон, но к своим полкам не пошли, остались в тамбуре.

— Когда вернёмся домой, ты меня повысишь? — спросила Алина.— Надоело быть твоей секретаршей.

— Не, а то будут думать, что все через постель.

Алине захотелось ему ещё раз треснуть.

— Издеваешься.

— Да.

Он попробовал поцеловать Алину, но она увернулась, прижавшись к стене.

— То, есть, я для тебя так и буду сортировать документы? Впрочем, я не против, так… Выпендриваюсь, — усмехнулась она и Даня заметил, что её лицо как-то переменилось. Он попробовал догадаться в чем дело, но все безуспешно. Она не стала ему говорить, а он не решился спрашивать.

— Интересно, Лёша не разрушил мою квартиру. Масару и Юки вроде дружные…

— Плохая идея была оставить животных на Лёшу, он все-такие после травмы.

Даня нахмурился.

— Такое чувство, будто я его заставил квады херачить. Пусть ходит. Ему полезно.

Они продолжали болтать о пустяках. Даня отметил, что Алина может поддержать любую тему не впадая в истерику или, не высказывая о нем все, что думает, как это было в первый месяц. И последующие. Он порадовался, что смог вытерпеть это и не выгнать её с работы, хотя иногда руки так и чесались. За разговорами прошли часы, Алина заснула, а Даня потихоньку стал собирать вещи. Ещё было неизвестно, как Алинины родители отреагируют на нее, но он очень надеялся, что они не выгонят её обратно в депрессию, такого он и сам не переживёт. Поезд потихоньку замедлял ход, проводница сновала по вагону, пытаясь разобраться кому пора выходить, а кто едет дальше. Даня опустился на колени, склонившись над Алиной. Он убрал с её лица прядь волос и щёлкнул по носу.

— Просыпайся, эй. Наша станция.

Алина открыла глаза и неистово замотала головой. Даня почувствовал себя самым большим мудаком за то, что пришлось её будить. Но, действительно, пора было выходить. Он поднялся и взял её сумку.

Уже на выходе из вагона, он обернулся и посмотрел на место, которое вопреки разуму, сделало его счастливым.

========== 22. Любить и быть любимым ==========

наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри;

он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке,

и никто не висит у него на шее,

ну кроме крестика на шнурке.

этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету.

он смеется

и зажимает его во рту.

Это было хорошо. Алина почувствовала, как её тело пронзает жар. Так бывало, когда девушка чувствовала, что больше не в силах вести себя в рамках. Ей хотелось всего и сейчас и Даня мог дать ей это. Только не торопился, прижался спиной к стене и наблюдал за тем, как Алина медленно проходит я вдоль номера, делая вид, что её очень интересуют цветы. На самом деле желе ей хотелось сохранить остатки гордости, и пусть Даня уже видел её всякой. Они не сговариваясь сделали шаг друг к другу навстречу.

— Нам надо поговорить, — произнёс он, но Алина больше всего не хотела сейчас разговоров. Завтра день, который поставит точку в её отношениях с родителями, этого было достаточно, чтобы желать сегодня не вдаваться в разговоры. Даня её настрой понял и не стал настаивать. Он протянул руку, Алина вложила в неё свою ладонь и мужчина прижал девушку к себе.

В его объятиях было тепло, так спокойно, будто дом, который она искала столько лет, наконец, отыскался. И он здесь — в этом человеке. Она постаралась представить, что не встретила его в том баре и сердце Алины сжалось. Она любила и была любимой.

— От тебя пахнет какой-то травой, — поморщился Даня, взяв прядь её мокрых волос.

— Это репейник, я не виновата, что у них шампунь стремный. Ты им тоже мылся, чего нос воротишь.

Даня усмехнулся.

— Ну себя же я не нюхаю.

Алина уставилась на него, точно на идиота. Даня пожал плечами и снова уткнулся носом в её волосы. Девушка чувствовала его ладонь под полотенцем, но не стала комментировать этот факт — ей хорошо и ладно.

— Ты переедешь ко мне? — тихо спросил Даня.— Ты же сдала квартиру обратно, как я понял.

Алина пожала плечами. Она не могла точно сказать, хочет она жить с ним или не очень, если учесть, что они оба довольно вспыльчивые. Было страшно.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — честно призналась она. — Страшно.

Даня был с ней полностью согласен. После стольких лет одиночества, делить свое время и пространство с кем-то было действительно тяжело.

— В любом случае, — твёрдо сказал Даня. — Поживаешь у меня, пока будем искать тебе квартиру. А потом вообще, может, передумаешь.

Алина щёлкнул языком и уперлась руками в грудь Дани.

— Если ты надеешься получать на завтрак блинчики и оладушки, это не ко мне. Я не собираюсь тебе готовить!

Даня рассмеялся, уж слишком она была милой, когда надевала на себя маску строгости.

— Но ведь готовишь. Каждый день кормишь меня обедом.

— А ты не привыкай. Я свободолюбивая женщина, у плиты всю жизнь проводить не собираюсь. Вот. А что насчёт тебя? Ты свои мужские обязанности готов выполнять?

Даня приблизился к ней и Алина почувствовала, что да — готов.

— Я не об этом! — вспыхнула она.

— А что? — разочаровано протянул Даня.— Построить дом, посадить дерево и вырастить сына? Так я все. Квартиру купил, за сына сойдёт Юки, а дерево… Ну, у нас же теперь есть кактус.

— Ты идиот, — сделала вывод Алина, обхватив его шею руками. — Признай это.

— Нет. Это грубо.

Алина усмехнулась, но прежде чем она могла бросить какую-нибудь неуместную шутку, Даня повалил Алину на кровать. Полотенце соскользнуло с её груди и девушка почувствовала, что краснеет. Дане нравилось наблюдать за тем, как румянец на её лице распознаётся по всему телу. Он положил руку на её плечо.

— Значит, — прошептала девушка. — Ты готов вот так взять меня и все? — с притворной обидой, спросила она.

— А что? Тебе подавай романтику? Раньше не замечал за тобой такого.

Алина треснула его кулаком по груди.

— За что?!

— За то, что ты идиот!

Даня перехватил её руку, немного склонился и поцеловал Алину в щеку. Девушка замерла, и даже дышать перестала, наслаждаясь непонятным запахом репейника.

— Может, прекратишь называть меня идиотом? — предложил Даня.

— Может, прекратишь вести себя, как идиот?

Алина почувствовала его руки на своей груди и позволила себе отвлечься от всего на свете. Поцелуи Дани были везде. Всем телом она жаждала продолжения, но он не торопился, приподнялся на локте и с присущей ему нежностью, убрал с её лба прядь волос. Алина приоткрыла глаза. Он смотрел на её и во взгляде она видела то, чего раньше не хотела замечать — безграничную грусть, которая, похоже, никогда не исчезнет. Алина протянула руку, погладила Даню по щеке и он поцеловал её пальцы, перехватив её ладонь.

— Ладно, ты не идиот, — сдалась Алина, закидывая на его бедро ногу.

— Ого, — простонал Даня.— Какие откровения. Это звучит даже круче, чем «я тебя люблю».

Алина ахнула, когда его пальцы проникли в неё. Это было крайне неожиданно, поэтому она не стала опускать шуточки по поводу его последней фразы. И больше они не говорили. Даня целовал её. Он и сам чувствовал, как его тело пылает, а все чувства обострились. Он не мог поверить, что, наконец, может назвать Алину своей. Спустя столько лет она стала по-настоящему его.

— Прости меня… — и сказано это было с придыханием, поэтому Даня решил, что ему показалось, будто Алина просила прощение. Но это неважно, она никогда не должна была просить у него прощения.

Он опустился ниже, целуя её живот. Алина ухватилась за край подушки, понимая, чего добивается Даня. Она должна была признать, что у него получалось. Алина застонала, кусая свои губы. Протянув руку, девушка схватила Даню за плечо, призывая к себе, он послушался и теперь снова нависал над ней.

«Завтра может быть все по-другому» — проносилось в голове Алины, когда она слышала шелест фольги. «Завтра, наверняка, что-то пойдёт не так».

Но когда он снова целовал её, Алина понимала, что она уже клинически не может наслаждаться жизнью. Поверить в то, что ты просто кому-то нужен? Человеку, который тебя любил всю жизнь? Пора было учиться доверять себе.

Алина почувствовала, как Даня разводит её ноги и устраивается между них. Как по-идиотски, она ощущает себя, чувствуя странную нервозность, которой прежде не было. Не зря сексу приписывают эмоциональный баланс. Сейчас Алина наслаждалась близостью Дани, тем, что сердце щемит только от мысли, что он любит её, а она может, наконец, признаться себе, что любит его. Он прошептал что-то неразборчивое и вошёл в неё. Алина расслабилась, полностью отдавая контроль Дане. Он понял, что девушка особо не собирается париться и у него вырвался смешок.

— Теперь ты левачишь, — шепнул он ей.

Алина точно не знала прозвучало её «иди в пень» вслух или только в её мыслях, но это уже было неважно. Они не разговаривали, когда Даня ускорил темп и у него стали вырываться рваные стоны. Алина потянулась его поцеловать, и ощущение было такое, будто они двое наголодались так, что не хотелось останавливаться. Никому. И не вовремя Алина подумала о том, что у них уже был секс. Два раза. Но, прежде, все было иначе, пусть не хуже, но иначе. Чувство вины и стыда на миг затмили все остальное, но тут же девушка заставила себя отключиться от этого. Он продолжал двигаться в ней, а Алина старалась держаться в сознании.

Она любила и была любима. Мир снова становился правильным.

— Ты не должен завтра идти со мной, — сказала Алина, когда они сидели за столом и доедали остатки еды из поезда.

— Даже не собирался, — сонно отозвался Даня.— Ты мне не хочешь говорить всей правды, вдруг ещё ляпну что не то.

Алина опустила взгляд.

— Не делай так, — тихо попросила она.

Даня удивился.

— Как?

— Не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Я тебе рассказала все, что тебе следовало знать. Давай закроем эту тему.

Даня продвинулся к ней, накидывая на её плечи плед. Он не стал ничего говорить, потому что сказать, что эта тема закрыта, он не мог, а портить эту ночь ему не хотелось. Он отломил от шоколадки дольку и сунул Алине в рот. Девушка улыбнулась, пиная его под столом.

— Я и сама умею есть.

— Мне просто нравится тебя кормить, — заявил он.

Алина пробурчала что-то себе под нос и бросила взгляд на постель. Кровать была в полном беспорядке, но сил её застилать не было. Судя по всему и Даня не горел желанием этим заниматься. Но оба встали с полной покорностью судьбе.

— Если ты захочешь погостить у родителей, то можешь остаться, — Даня забрался под одеяло, а Алина юркнула ему под бок. — Но мне нужно возвращаться на работу.

— Послезавтра я выезжаю с тобой, — заявила Алина тоном, не терпящим возражений. — А то кто будет приносить тебе кофе и отвечать на звонки?

Даня закатил глаза. Ему сильно захотелось, чтобы Алина вернулась в тот момент, когда она только молчит и кидает на него недовольные взгляды.

— Ты никогда не приносила мне кофе, — заметил он.

— Вот и не буду.

Бросив эту фразу, Алина потянулась к Дане для поцелуя. Его руки коснулись её талии. Девушка перекинула ногу через него и села ему на живот. Ночь обещала быть томной.

========== 23. Больше не семья ==========

не прижиться в компании, в мире даже —

будто в жизни людей не осталось мест.,

но я верю, что кто-то придет и скажет,

как он счастлив тому, что я просто

есть.

Миловидова

Алина прислонилась спиной к двери и постаралась успокоиться. Она не понимала, что именно скажет маме, когда дверь откроется. Что-то типа «прости»? Или она сама будет ждать извинений? Ситуация стала настолько запутаной, что девушка не могла разобраться в ней сама, а Даню приплетать не хотелось. Возможно, родители и видеть её не хотели. За три года она не получила от них не весточки. Невыплаканные по родителям слезы собирались где-то внутри, но Алина не собиралась давать им волю. Возможно да, возможно,они не хотели её видеть, но вдруг просто боялись? Она и сама оборвал с ними все контакты, но это не значит, что она разлюбила или возненавидела их.

— Алина?

Алина подняла взгляд. Сабина поднималась по лестнице.

— Алина…

Сестра кинулась ей на шею, крепко обняла и что-то прошептала. Алина неловко обхватила девушку руками. Она не чувствовала ничего, кроме страха. Но чего она страшилась, Алина и сама толком не поняла. Увидеть счастливую семью? Почему-то верить, что они без неё страдают было легче.

— Я так рада тебя видеть! — сияющие призналась Сабина. — Тебя показывали по телеку, я счастлива, что ты вернулась в фигурное катание!

Алина нахмурилась.

— Что? — спросила она. — Когда меня показывали?

Сабина достала из сумки ключи и стала отпирать дверь.

— Да вот же — на контрольных прокатах. Мы всей семьёй смотрели.

«Всей семьей».

Алина заметила, что при упоминании «всей семьи» в её душе появляется ревностное чувство. Как она может быть такой эгоисткой? Сабина кажется такой светлой и весёлой девочкой, что Алине становится тошно. Что она ожидала увидеть? Убитую горем сестру, заплаканную и ушедшую в себя? Наверное, так Алина и думала, поэтому принять обратное ей было как-то… Неловко.

— Ты проходи. Пойдём чай пить. Родители приедут через полчаса.

Алина разулась и кинула на вешалку ветровку. Здесь ничего не изменилось. В какой момент она перестала чувствовать себя здесь своей? Наверное, после переезда в Москву.

Сабина продолжала ей что-то рассказывать, но Алина не могла уловить суть её слов. Её терзала мысль, что девушка до сих пор живёт здесь, рядом с мамой и папой, в то время, когда ей пришлось скитаться, где придётся, и жить на съёмных квартирах, одной. Нужно было перестать думать об этом, потому что никто не виноват в том, что произошло. Алине очень хотелось перестать винить родителей, Сабину, но как она однажды сказала Дане: «если я перестану винить тебя, то не смогу простить себя». Здесь была схожая ситуация. Не вини она близких, придётся признать, что она сама довела себя до такой жизни.

— Расскажи мне о себе, — Алина попыталась улыбнуться, но в этот момент была уверена, что на её лице появилась не очень красивая гримаса, поэтому опустила голову.

— Я бросила фигурное катание, ну, ты знаешь. И занялась музыкой. Поступила в колледж. Сначала хотела поехать в Москву, но родители предложили остаться здесь. Впрочем, ни капли не жалею.

Порадоваться за сестру не получалось. Алина постаралась припомнить, когда стала такой завистливой. Она бы все отдала за то, чтобы найти с родителями общий язык. Алина мыслями упрямо возвращалась к разговорам с Даней в поезде о том, что она всегда мечтала уйти, бросить, и пусть тренеры, родители и мир привели её к чемпионству… Это никак не могло заменить родительского тепла.

У Сабины было все.

— А ты, Алина? Почему ты не приходила? Я пыталась тебя найти.

И только сейчас Алина осмелилась посмотреть Сабине в глаза. Душа её рвалась на части, когда она заметила, что глаза сестры наполнены слезами, которые она тщетно старается скрыть.

— Ты искала меня?

— Да! Но ты словно пропала. Пока ты выступала на шоу, я ещё могла отследить тебя, но потом…

— Мне очень жаль, — но ни капли сожаления не прозвучало у Алины в голосе.— Много всего произошло. В том числе и у нас с родителями.

— Они тоже переживали. — Сабина потянулась к вазе с конфетами и стала машинально их перебирать, Алина заметила, что девушка хватала одну и туже конфету, крутила её в руках и бросала в вазочку.

— Серьезно?

— Только не признают этого, — тихо добавила Сабина.— Я просилась в Москву, чтобы отыскать тебя, но они говорили, что это бесполезно. Что ты не захочешь меня видеть.

Алина нахмурилась.

— Что? Они так говорили?

— Да… Ты покинула нас в таком состоянии… Они думали, что не стоит тебя тревожить.

Руки Сабины дрожали, она перевернула вазочку и стала собирать конфеты в ладонь. Она нервничала и Алина никак не могла ей помочь. Родители не могли так сказать, это было слишком… Больно.

— Но они меня видели на открытых прокатах? Что они сказали?

— Они рады, что ты смогла поправиться. Но они не думают, что тебе следует работать… С детьми.

— Что?

Сабина бросила на неё потерянный взгляд. И Алина все поняла. Она подскочила так резко, что Сабина отпрянула. Обе девушки поняли, что никакого воссоединения семейства не будет. Алина поспешила в коридор.

— Постой, я не хочу снова потерять с тобой связь!

Алина тоже этого не хотела, но ещё больше ей не хотелось задерживаться здесь ни на минуту. Она обулась и накинула на плечи ветровку, нацарапала свой номер на поданной Сабиной бумажке и открыла дверь.

— Алина, может, ты останешься? — взмолилась сестра, успев схватить Алину за рукав.

«Не стоит тебе с больной общаться» — так и не сорвалось с языка Алины.

Алина вылетела за дверь.

Ей повезло. Она успела выбежать из подъезда, прежде чем за углом показалась машина её родителей. Алина спряталась, не в силах просто уйти. Мама и папа вышли из машины с пакетами в руках и улыбками на лицах. Алине потребовалась вся сила воли, чтобы не испортить им день. Там, наверху, она уже оставила расстроенную Сабину. Сердце сжалось и Алина заставила себя отвести взгляд от родителей. Она отвернулась и пошла прочь.

Даня не стал расспрашивать, как прошла Алинина встреча с родителями. Он и сам видел — плохо. Когда они вошли в свое купе, девушка забралась на верхнюю полку и забылась тревожным сном. Даня остался сидеть внизу. Ему очень хотелось её поддержать, но сама девушка не собиралась себя жалеть. Она просто сказала, что ничего необычного не произошло. Наверное, не стоило её отпускать одну. Или не настаивать на их встрече. В любом случае было поздно жалеть.

Даня взбил подушку и лег на спину, скрестив руки на груди.

— Алина, — позвал он.

Девушка не ответила и он решил, что она спит. Но потом послышалось, как она переворачивается.

— Что?

— Иди ко мне…

Алина спустилась вниз, подобрала с пола упавшую подушку и бросила её на соседнюю полку, а сама присела на край рядом с Даней. Он ухватился присел сзади неё и стал плести косички на её волосах. Алина не сводил взгляда с проносящихся мимо деревьев. Хотелось плакать, но слез уже не было, да и перед Даней было неудобно за свою слабость. Она чувствовала, что после его экспериментов с её волосами придётся делать стрижку, но было на самом деле все равно. Она откинулась назад, прижимаясь к его груди, а он обнял её.

— Как думаешь, что там у нас на работе творится? — спросила Алина, решив поговорить на отвлеченную тему.

— Понятия не имею. Наверное, нас ждёт выговор от тренеров. Нужно будет навестить группу Тутберидзе. Я пойду туда один.

Алина заупрямилась и Даня её легонько встряхнул за плечи.

— А что? Ты за словом в карман не полезешь, а я потом красней.

— Намолчалась уже, — проворчала девушка. — Да ладно тебе, я буду себя прилично вести.

— А ты умеешь? — изумился Даня.

— Вот тресну тебе и узнаешь.

Даня насупился.

— И опять эти угрозы. Ты никогда не думала, что это может быть крайне обидно?

— Ты никогда не думал, что можешь быть крайне бесячим?

— Зато тебе нравится, как я тебя целую и…

Алина смутилась. В последнее время это чувство появлялось часто, а она-то и забыла, что это такое — смущаться и прятать красные щеки. Даня не смог сдержать смеха. Он потянулся к Алине, целуя её и привлекая к себе. Девушка охотно ответила на его поцелуй. И все же, купе — это действительно приятная вещь, Алина должна признать. Только, когда Даня опустил её на спину и навис над ней, Алина уперлась руками в его грудь.

— Нам повезло, что у нас нет соседей, эй, — заметила она, бросив взгляд на соседние полки.

— Нет, не повезло. Я просто выкупил все билеты в этом купе.

Алина прыснула.

— Да ты прям мажор, — отметила она.

— Ага, — гордо сказал Даня, — так что у нас есть полное право…

— Остановись, — Алина отолкнула его от себя, — я есть хочу.

— Я тебе предлагал час назад, вспомни, куда ты меня послала.

Это Алина оставила без комментариев.

— Алин.

— А?

Даня наблюдал, как Алина пересаживается на другую полку и достаёт из сумки продукты. Она бросает на него взгляд и её лицо озаряется улыбкой. Это именно то, ради чего стоит жить, как бы пафосно это не звучало у него в голове. Он пытается, но не может найти ничего хорошего в своей жизни до того, как встретил Алину в баре. Наверное, это была судьба, потому что он уверен, не встреть он тогда её, то жизнь бы так и пролетела мимо.

========== 24. Упущенное время ==========

и с тем расходились на автопилоте;

и шли разбазаривать время и силы;

и вязли в рутине; и вязли в работе;

и в срок заселяли пустые могилы.

и что же?

за время цепляются люди;

а время идет и не парится даже:

оно. никогда. никого. не рассудит;

оно.

ничего.

никому.

не покажет.

© Сергей Адамский

Прогремел будильник, выдергивая Даню из сна. Он подскочил на кровати и схватил телефон. Шесть утра. Или шесть вечера? Он поморщился, стараясь собрать мысли в кучу и вспомнить, где он находится , а главное-когда он здесь находится. Это был вечер. Даня, наконец, вспомнил, что они с Алиной приехали рано утром и завалились немного поспать после поезда. Даня обернулся, посмотрел на смятую подушку, но Алины там не обнаружил.

— Алин?

Тишина. Даня постарался не поддаваться панике. На мгновение в его сонную голову пришла мысль, что он все это себе придумал, и никакого путешествия не было. Но бред, он заметил у шкафа Алинину сумку. Даня поднялся, подхватывая с живота Юки. Она уютно устроилась на его руках, явно соскучилась по нерадивому хозяину. Он погладил кошку, поражаясь тому, как сильно по ней скучал, видимо, его сонный мозг еще не до конца проснулся, потому что Дане показалось, будто кошка смотрит на него со всей укоризной. Он сбросил Юки на пол, а сам открыл дверь и вышел из комнаты. И там было тихо, раздавалось только чье-то тихое сопение. Алину он нашел в зале, свернувшейся на диване. Она дремала. Но почему не с ним? Он точно помнил, как они оба завалились на кровать и уснули бок о бок. Будить Алину Даня не стал, он вошёл на кухню и только сейчас понял, что пахнет чем-то вкусным. Даня заглянул духовку и понял, что жизнь с Алиной станет намного проще. По крайней мере не придётся голодать и есть всякую гадость. Даня поборол желание стать эгоистом, поэтому засунул противень с едой обратно в духовку и сначала вымыл руки, накрыл на стол и достал из холодильника бутылку красного вина. У них был повод выпить, а они до сих пор этого не сделали, не считая ту тусу в поезде, но это даже нельзя было назвать культурным «посидели». Вспоминать стыдно. Даня вернулся к Алине и опустился на колени.

— Уйди… — простонала девушка, машинально отмахиваясь от него.

— Что ты ночью делать будешь, если сейчас выспишься? — усмехнулся Даня.

Ответ, который дала ему Алина, едва не заставил его отказаться от идеи будить его. Но он снова решил, что не эгоист (на этот раз, к сожалению) поэтому нехотя растолкал Алину.

— Такой сон классный был, — улыбнулась девушка. — Будто я становлюсь двукратный олимпийской чемпионкой.

— Ого, а я был в твоём сне?

— Был, — кивнула девушка, — как всегда держался за сердце у бортика.

— Не преувеличивай, — буркнул Даня.

Алина взъерошила ему волосы и этот жест был таким свойским, что он не сдержался и крепко-крепко обнял её. Она в ответ обхватила его руками. Даня был готов просидеть так ещё несколько часов. Ради этого стоило ждать все эти годы. Разве после этого не начнёшь верить в судьбу? Сколько раз он представлял себе тихие семейные вечера, которые были наполнены только музыкой, виски и одиночеством. Он даже предположить не мог, что однажды Алина окажется рядом с ним.

— О чем ты думаешь ?— поинтересовалась она, поглаживая мужчину по волосам.— Лицо такое…

— Какое?

— Печальное. Хочется плакать, глядя на тебя.

Даня постарался придать своему лицу какое-нибудь другое выражение, но, наверное, сделал только хуже, потому что Алина поджала губы и отвела глаза.

— Эй, — тихо сказал он. — Эй, все хорошо. Пойдём ужинать. Ты позаботилась о том, что бы мы не померли с голоду.

— Ещё бы, — Алина повеселела. — Мне пришлось идти в магазин за продуктами, потому что в твоих шкафах я нашла только гречку и банку тушенки.

Даня нахмурился. Он не признавал того, что особо не парился по поводу своего питания, никогда. Да и Алина знала это, поэтому оба решили не продолжать разговор.

— Завтра идём к Этери? — спросила Алина

— Ксли ты не хочешь, чтобы я шла… Там в поезде, я была груба, конечно.

— Что? — не понял Даня.— Еет, все в порядке. Ты пойдёшь со мной. Мне плевать на её мнение или ещё чье-то.

Противень так и рухнул на стол, благо расстояние было крайне мало и обошлось без человеческих и продуктовых жертв. Даня удивлённо посмотрел на Алину, а она пялилась на него так, будто видела впервые в жизни. Наверное, он действительно сейчас сказал что-то немыслимое. Что ж, ему действительно наплевать на то, что о них с Алиной подумает Этери, телевизионщики, журналисты. Теперь, когда он понял, что Алину так легко потерять, он не собирался опираться на чье-то мнение.

Больше они не говорили. Алина сидела притихшая, перебирая в тарелке кусочки картофеля, иногда она делала глоток вина и, и снова утыкалась в свою порцию. Даня начал беспокоиться, но стоило ему поймать взгляд Алины, как все беспокойство сняло рукой. Она ему улыбнулась. И улыбка эта была такой, какой он запомнил её много лет назад.

Лёша напросился с ними. Алина подозревала, что он не упускал шанса встретиться с Олесей, поэтому Даня легко согласился его взять, Алина все еще дулась из-за того факта, что Олеся пока ещё совсем ребёнок.

— Ты тоже была такой, — нервно сказал Даня.— Тебе тоже было шестнадцать лет.

Алина бросила на него нехороший взгляд, который Даня уже научился блокировать и не обращать на него внимание.

— И что? Разве я влюблялась в таком возрасте? Или кто-то в меня?

Алина ушла, так не заметив, как у Дани сжались кулаки.

— Она психически нездорова, — сделал вывод Лёша, когда Алина пригрозила ему что-то оторвать, если он обидит Олесю.

— Заткнись, — взмолился Даня. — Хоть ты не начинай.

Втроём они вошли в Хрустальный. У Алины тут же проснулись воспоминания, она закружилась, осматривая все вокруг. Всё же здесь прошла её юность, детство, она помнила каждый угол. Слезы, радость, печаль, боль, все это было здесь. Алина бросила взгляд на скамейку, где она сидела в момент, когда впервые познакомилась с Даней. Скамейка, конечно, была уже другой, да и они изменились.

— Встретимся позже, — проговорил Лёша, оставляя их вдвоём.

Алина потянулась к Дане и взяла его за руку.

— Смотри, — она потянула мужчину к огромному стеллажу. — Тут до сих пор есть я.

Даня усмехнулся.

— Как может быть иначе?

— Так странно, — призналась Алина.— Мне совсем не приносит это радости. Гордость есть, а радости нет. Грусть скорее. Почему так?

Даня не знал, что на это ответить, да и Алина не нуждалась в ответе. Она скорее разговаривала сама с собой, иногда задавая вопросы, или, напротив, утвердительно кивала.

— Давай, — Даня подтолкнул Алину к дверям, ведущим на лёд. — Нас ждут.

Алина толкнула дверь и сразу же услышала детские голоса. Она заметила Этери у бортика, она что-то объясняла мальчику. Он серьёзно слушал, внимал её наставлениям и отправлялся обратно на лёд. Когда Этери обратила внимание на Даню и Алину, девушка нехотя выпустила Данину руку, но он почти сразу схватил Алинину ладонь и сжал её пуще прежнего. Алина почувствовала, как по щекам расползается румянец и холод больше не ощущался так, как раньше.

— Кого я вижу! — Этери потеряла замерзшие руки и улыбнулась ребятам. — Вы соизволили вернуться на работу.

— Привет, -поздоровался Даня. — У нас были дела.

— Здрасьте, — Даня чувствовал, как Алина сильнее сжимает её руку.— Хорошо выглядите.

— Спасибо, Алина. Ты тоже. Лучше, чем в прошлую нашу встречу.

Даня мысленно молил Бога, чтобы Алина не стала дерзить.

— Спасибо, — произнесла девушка на удивление очень даже спокойно.— Рада стараться.

— У нас небольшие проблемы с контентом Олеси…

Алина смотрела на то, как Этери уводит Даню подальше от Алины, рассказывая ему попутно о том, что там у Олеси с контентом. Девушка постаралась вспомнить, что входило в её программу, и не могла понять, в чем же проблема. Так или иначе, Этери не собиралась посвящать Алину в их с Даней дела.

Девушка села на скамейку и стала наблюдать за детьми. За тем, как её родной каток заполняли уже другие, совсем чужие ей люди. А плакат с Олимпийской Алиной все ещё висел над ареной, он выцвел и стал блеклым. Красный цвет казался каким-то бедным, а глаза Алины уже потухшими. Она сжимала в руках игрушку — такая наивная и счастливая. Сколько прошло с тех пор лет. Алина устыдилась сама себя.

Но был один плюс в том, что Алина изменилась. Она больше не ощущала себя связанной по рукам и ногам, была вольна делать все, что ей вздумается. И пока она жалела себя в течении стольких лет, время шло вперёд и не щадило ни её, ни близких.

Алина сделала глубокий вдох и пришла к выводу, что все совершают ошибки. Почему бы не научиться их исправлять? Девушка отвела взгляд от собственного портрета и перевела взгляд на Даню. Она засияла, когда заметила, что он кивает Этери, слушает её, но смотрит на Алину.

========== 25. Вести из прошлого ==========

Постарайся не множить ложь

И учись молчать.

— Ну что ты… Эй.

Поднос выпал из дрожащих рук Алины, посуда с грохотом разлетелись по полу, разбиваясь на осколки. Но было все равно. Девушка прижала руки к глазам и громко всхлипнула.

— Он снова меня… Трогал.

Оксана нежно обняла Алину за плечи, но судорожные рыдания не удалось предотвратить, девушка заливалась слезами, не в силах унять дрожь в собственном теле.

— Мы же договорились с тобой, что нужно всего лишь потерпеть. Зато какие будут чаевые, Алина.

Никакие чаевые не могли заставить Алину терпеть это унижение. Она утерла рукавом нос, опускаясь на колени, нужно было убрать осколки, прежде, чем администратор увидит это безобразие.

— Он разве сделал тебе больно?

Алина замотала головой.

— Нет.

— Вот видишь. Иногда можно представить, что тело — это всего лишь тело. Ничего страшного не произойдёт, если кто-то коснётся тебя.

Алина почувствовала, что готова разреветься вновь, но тогда Оксана решит, что она слабая. Сколько за неделю она устроила ей истерик? Практически беспричинных. Но Алина не была готова к тому, чтобы получать чаевые таким образом.

— Эта работа не для меня, — шмыгнув носом, заявила Алина. — Я ничего не умею, кроме как кататься на коньках. Я не умею и…

«И не хочу».

— Много ли ума надо таскать поднос, — фыркнула Оксана.— Будь проще, Загитова, ты больше никто в мире спорта. Смирись с этим и иди обслужи нашего товарища, пока он не психанул.

Алина не могла. Алина не хотела туда идти, только не тогда, когда она убежала из зала в слезах. Сделав глубокий вдох, Алина схватила осколок от тарелки и полоснула им по собственной ладони и вскрикнула от боли.

— Боже, горе ты моё!

Оксана опустилась перед Алиной и подняла её с колен. Загитова раскроила ладонь, из которой хлестала кровь. Она заметила, как Оксана поджала губы, кажется, решая, может Алина выйти в зал или все же нет.

— Иди обработай, я сама обслужу твой столик.

Алина облегчённо вздохнула и, когда Оксана оставила её одну, девушка спустилась в официантскую. Здесь не было слышно музыки, полное спокойствие и уединение.

— Всё будет хорошо, — пообещала Алина своему отражению в зеркале. — Когда-нибудь все будет хорошо.

В коммуналку Алина входила так тихо, как только могла. Стоило сделать один неверный шаг и годовалый ребёнок просыпался и устраивал истерики. Когда-то Алина безумно любила малышей, но, видимо, только потому, что ей не приходилось жить рядом с ними. Теперь, каждый раз, когда ребёнок просыпался, Алина надеялась, что он не закатит очередной трехчасовой ор. Усложняло все и то, что его мать была одной из тех, кто мало уделял времени своему дитю, иной раз и Алине приходилось кормить бедного ребёнка и менять ему пелёнки. В такие моменты Алина обещала себе, что никогда не обзаведётся собственными детьми.

— Посидишь со мной?

Ключ замер в дверном замке. Алина обернулась и постаралась разглядеть очертания женщины в кухне. Глаза попривыкли к темноте и Алина смогла разглядеть Надю, прижавшую очередную сигарету ко рту.

— Конечно.

Алина ласково погладила спасительную дверь в свою комнату, развернулась и перешагнула порог кухни. Скинув с плеч рюкзак, девушка опустилась на стул.

— Что с рукой?

Девушка приподнял забинтованную кое-как ладонь и пожала плечами, мол, ничего особенного не произошло.

— Тарелку разбила. Как вы себя чувствуете?

Женщина ласково улыбнулась Алине и потушила сигарету. Алина запахала рукой, прогоняя от себя дым, она распахнула форточку и вернулась за стол.

— Нормально. Ты кушать хочешь?

— Нет. Надежда, я бы хотела уточнить насчёт квартплаты. У меня получится не ранее, чем…

— Всё в порядке, не думай об этом, — махнула рукой женщина. — Мы договарились с тобой, что это не так важно.

Алина прикусила губу. Конечно, это важно, но спорить она не хотела. Когда на столе появилась кастрюля с чем-то горячим и вкуснопахнущим, мысли о плохом дне улетучились разом. Алина сбегала к раковине и очень аккуратно вымыла руки, морщаясь каждый раз, когда мыло попадало на рану. Вот же дура, как можно было так по-идиотские поступить. Впрочем, не хотелось жалеть о том, что спасло её от дозы унижения. Алина села за стол и придвинула к себе тарелку.

— Валя не доставала вас? — поинтересовалась она.

— Нет, — покачала головой женщина, убирая кастрюлю на плиту.— Ее целый день не было.

Алина выронила ложку, забрызав супом скатерть и свою рубашку.

— Что? А как же Саша?

— Я с ним сидела.

Возмущению Алины не было предела. Она была готова рвать и метать, но все же взяла себя в руки, схватила ложку и стала зачерпывать суп с такой яростью, что капли оседали на рукавах, но поймав взгляд Надежды, Алина немного сбавила обороты.

— Ешь спокойно, — попросила женщина.

— Но как вы можете? Она будет днями и ночами бухать, а мы смотреть за её сыном? Давно пора было в опеку позвонить.

И Алина об этом думала уже не первую неделю. Стоило ей заехать в это место, как мысль о том, чтобы сдать неродивую мать в дурку, прочно закрепилась в её голове.

— У всех есть шанс поменять себя, Алина, — и этот аргумент, который всякий раз бросали ей в лицо, так выбешивал, что Алина была готова начать скандал.

— Люди не меняются! — и в ночной тишине её голос прогремел так, что чудом не перебудил всех жителей небольшой квартиры.

— Меняются, Алина. И в лучшую сторону, и в худшую.

У Алины пересохло в горле. Как она могла рассуждать о том, что у алкаши с манией величия могла проснуться совесть? Как она могла предположить, что эта женщина сможет полюбить своего сына, если бросает его на едва ли знакомых людей. Сколько ещё придётся отобрать у неё детей, чтобы она, наконец, перестала рожать и плодить нищету? Будучи ребёнком из благополучной семьи, Алина только в фильмах и криминальных сюжетах могла видеть последствия вот такого отношения к детям. А что теперь? Она была соучастницей? Этому никогда не бывать. И пусть её выгонят на улицу, но она нажалуется на эту дамочку. Илучше рано, чем поздно.

— Но давай не об этом. Как прошёл твой день на работе?

— Всё хорошо.

Есть перехотелось в миг. Алина отодвинула от себя тарелку с супом.

— Всё хорошо. Давайте не будем об этом. Мне действительно пора спать. Спасибо вам за ужин. Вы… — Алина посмотрела в глаза женщине и не смогла сдержать искреннюю улыбку.— Вы чудесная.

— Святая ты простота, Алина. Беги уже.

— Эй, ты в порядке? Алина.

Девушка резко обернулась. Только сейчас она обнаружила себя, стоящую над разбитой тарелкой. По её руке струилась кровь.

— Да я тут, тарелку разбила. Дань, слушай, можешь принести мне бинт?

Даня от одного только вида крови едва сознания не потерял, поэтому поспешил уйти из кухни. Девушка взяла полотенце и закрыла им лицо. Нельзя было позволить воспоминаниям взять над ней вверх. Все плохое должно было остаться там, в прошлом. Но как?

— Вот, я тебе помог бы, но я…

— Боишься крови, — усмехнулась Алина, протягивая целую руку, Даня вложил в её ладонь бинты.

— Да, то есть нет… С недавних пор, — бледнея, признался он.

— Ничего, я справлюсь. Я же не умираю.

Пока Алина обрабатывала рану, Даня выметал осколки, старательно избегая смотреть в сторону Алины.

— Чем займемся? — спросил он.— Время детское. Может, в кино?

Алина тихо рассмеялась. Её почему-то рассмешило это

— Я похожа на человека, который любит ходить по кино? — поинтересовалась она. — Ты бы ещё предложил на последний ряд билеты купить.

Даня сбросил осколки в ведро.

— А чего бы нет? Заметь, ты это сама предложила. А я только поддержал.

— Дань, — тихо сказала Алина.— Я не хочу…

Он не стал настаивать. Как бы Алина не пыталась скрыть своего угнетенного настроения, он не мог этого не заметить. Но типичное «что случилось» в их случае не имело силы, поэтому парень опустился рядом с ней и просто обнял.

— Тогда я вынужден предложить тебе кинотеатр прямо в комнате.

— Дань, — уже сквозь зубы произнесла девушка, отодвигаясь от него.

— Поверь мне, — весело сказал парень. — Тебе понравится. Вот сиди здесь, а я тебя позову через полчаса.

Алина спорить не стала, она только порадовалась тому, что он, наконец, свалил и у неё было полчаса свободного времени. За это время девушка успела переосмыслить некоторые моменты из своего прошлого, но все равно не могла принять некоторые вещи, вечное «если бы». Но и думать об этом нельзя было постоянно, можно было сразу выйти в окно или спиться (что очень помогало до встречи с Даней).

— Всё готово! — крикнул парень из комнаты.

Алина потащилась к нему. Она открыла дверь и рассмеялась. Масару сидела на кровати с привязанным бантом к ошейнику. Сам Даня валялся на кровати в окружении шоколала, конфет и двух пачек чипсов. А по телевизору…

— Это что? — с восторгом спросила она.— Русалочка? Ты решил показать мне русалочку?

Даня кивнул.

— Ну что? Все ещё хочешь тухнуть на кухне?

Алина замотала головой, все мысли мгновенно вылетели из головы. Она скинула тапки и забралась под одеяло к Дане. Он включил звук погромче, и не упустил момента поцеловать Алину.

— Я тебя так люблю, — заявила девушка, прижимаясь к нему.— Ты умеешь поднять настроение!

Даня склонился к Алине и шепнул ей на ухо всего несколько слов. Алина покраснела, врезала ему локтем в бок и очень сильно смутилась.

— Никогда, понял?

Даня пожал плечами.

— Ты изменишь свое мнение.

========== 26. Жалость, которая нужна ==========

и потеряв себя,

уйти туда,

где никуда…

(с) Джек Абатуров

— Ты зачем его ударила?! Решила, раз ты у нас звезда мировая, то тебе все можно? Так нет, милочка, я тебя штрафую!

Притихшая Алина сидела на краю скамейки и выслушивала истеричную речь администратора. Она никогда не отличалась спокойствием и нежностью, а после того, что натворила Алина и вовсе взорвалась.

— Он вёл себя по-свинки, — попыталась оправдаться Алина, — и вы видели это!

Женщина развела руками, будто в этом ничего особенного не было. У неё не сразу нашлись слова от возмущения, но все же, она взяла

себя в руки и заявила:

— Он олигарх, Алина. Ты понимаешь, какого гостя мы потеряли? Разве придёт он в ресторан, где ему подносом по спине пере… Уйди. С глаз моих долой.

Алина поднялась со скамейки.

— Марина Александровна, вы меня не увольняете.?

Женщина бросила на Алину воинственный взгляд. Она нервно сунула в рот тонкую сигарету и дрожащими руками достала зажигалку.

— Конечно, нет, — буркнула она, — ты правильно сделала. Просто… Забей.

Алина забила. Она ни капли не обижалась за такой нагоняй, но от греха подальше сбежала в официантскую. С надеждой она схватила свой телефон, но ни одного сообщения, ни звоночка, Алина проверила электронную почту — пусто.

— Что, нет ответа? — спросила Оксана, подкрашивая губы, — не переживай, они еще за тебя драться будут.

— Издеваешься? — спросила Алина, присаживаясь за стол, — никто не позвонит. Шоу через два дня.

— А ты продолжай подавать заявки. Они возьмут тебя, вот увидишь. Только я на твоем месте больше бы за здоровье переживала. Сколько ты еще выдержишь этого своего катания? Ты рассказывала про свою болезнь, как это слово… я забыла.

Оксана принялась перечислять разные болезни, но Алина не остановила ее, когда она назвала правильное слово. Впрочем, это было неважно. Ее все равно никуда не приняли, так чего зря душу терзать.

— Расскажи мне ещё про фигурное катание, — попросила девушка, откладывая косметику подальше.

— Что тебе рассказать? — спросила Алина, — я уже все поведала. Мы даже пересмотрели некоторые старты.

— А тот парень, который тебя постоянно сопровождал, ты говорила он твой друг. Почему ты не можешь обратиться к нему за помощью?

Алина подскочила. С её колен упали счета, разлетелись по маленькой комнате и осели на пол. Гнев, который скапливался в груди Алины вот-вот готов был вырваться наружу.

— Это моё личное дело.

Той ночью Саша не спал. Кто-то сунул ребёнка в ходунки и оставил на кухне. Он заливался слезами и пытался найти хоть кого-то из взрослых. Алина бросила на него сдержанный взгляд и мысленно взмолилась всем богам о том, чтобы это закончилось. Она достала из шкафа банку с детским пюре, выложила его на тарелку и сунула ребёнку. Он притих, а Алина заколотила кулаками в дверь соседней комнаты.

— Валя! -закричала она, — открой!

Открыли Алине спустя десять минут. Девушка увидела то, чего больше всего боялась увидеть. Она захлопнула дверь перед носом пьяной женщины и вернулась на кухню. Ребёнок молча копался в тарелки, стараясь попасть ложкой в рот.

— Масару, чем же мы с тобой занимаемся, — тихо сказала девушка, бросив взгляд на свою собаку.

Она свернулась клубочком под стулом. Алина покормила ребёнка и выкупала его. А затем постучалась в комнату к Надежде.

— Она снова не в себе? — спросила Надя, принимая Сашу у Алины.

— Она снова вусмерть пьяная, — выпалила Алина, — до каких пор мы будем это терпеть? Я не нянька.

— Я тоже, — вздохнула женщина, — но ты же понимаешь, что мы дали слово никуда не заявлять.

— Это вы дали слово, — прошептала Алина, — я ничего такого никому не обещала. Вы же понимаете, что в первую очередь страдает ребёнок. А у неё таких сколько? Саша это только тот, о котором мы знаем.

— Успокойся. Саша её единственный ребёнок.

— Потому что других забрали! Вы что же делаете? — не понимала Алина, — почему её защищаете?

Взгляд Нади стал надменным и Алина поняла, что пора было сваливать отсюда. Она захлопнула дверь и бросилась на кухню. Нервы стали ни к черту, но девушка все ещё продолжала верить в лучшее. Она бросила взгляд на телефон. Большой соблазн набрать простой номер и пожаловаться на то, что здесь творится. «Люди меняются» — и только это позволило Алине этой ночью уснуть.

Даня наблюдал за Алиной с беспокойством. Девушка бродила по льду среди раскатывающихся спортсменов и совсем не смотрела куда катит. Несколько раз девушку сбивали с ног, или она сама врезалась в кого-нибудь. Наконец, Дане надоело наблюдать за тем, как Алина пытает себя и людей, особенно, когда последние стали задаваться вопросом, а не выгнать ли с катка Загитову.

— Пойдём со мной, — Даня взял девушку под локоть и потащил к бортику, — позанимаешься с Лешей ОФП? Мне надо сходить по делам.

— Позанимаюсь, — кивнула девушка.

— Тебе не интересно, что меня за дела? — удивился он.

— Что у тебя за дела?

Даня закатил глаза. Он подтолкнул Алину к калитке и Алина натянула чехлы на коньки. Она опустилась за стол и достала из ящика альбом. Даня бросил на неё обеспокоенный взгляд, но мешать Алине не стал.

— Лех! Сюда!

Парень как раз заходил на прыжок, но поняв, что за ним наблюдает Даня, тут же передумал прыгать, знал, что потом последует скандал. Он подкатил к калитке.

— В зал пойдёте с Алиной.

— А ты куда?

— Это так важно? — удивился Даня.

— Да! Заниматься с Алиной ОФП, это как пройти непроходимый уровень. Она же психованная.

Даня посмотрел на него так, что Лёша попятился назад, признавая Алину гениальным тренером. Даня с опаской покосился на девушку. Все же она выглядела весьма и весьма странно.

— Ладно, ребят, — Даня поцеловал Алину в щеку, не упустив шанса заглянуть в её альбом.

Алина рисовала какое-то помещение. Набросок ещё был непонятным, поэтому Даня оставил надежды понять, что это за рисунок. Он решил, что посмотрит позже. Алина обернулась.

— И все же, какие у тебя дела? — спросила она.

— Ничего особенного, — произнёс Даня, — я тебе потом расскажу.

Алина улыбнулась ему, и поднялась из-за стола.

— Пойду готовить нашего героя.

Даня немного помялся и вздохнул.

— Алин, ты немного сбавь обороты. Лёша тебя боится.

Даня вернулся лишь к вечеру. Алина не могла не отметить его убитого настроения. Он вышел из душа и ушёл в комнату, где просидел без малого полтора часа. Все это время Алина рисовала, сидя на кухне. Появлялись уже знакомые очертания маленькой комнатушке. Её родная «коммуналка», где прошёл год её жизни должна была остаться в этом альбоме, может быть, тогда боль отпустит её. Стоило Алине опомниться, как она увидела, что практически весь лист исписан одной только фразой «я не виновата». Она схватила клей и щедро обмазала страничку, склеила так, чтобы никто не смог обнаружить эти её записи. Рисунок он решила не заканчивать.

— Всё хорошо? — спросил Даня, появившийся на пороге кухни.

— А у тебя? — спросила Алина, оставив его вопрос без ответа.

Даня тоже промолчал. Он сел рядом с Алиной и притянул к себе её альбом.

— Зачем ты склеиваешь листы. Давно хотел тебя спросить.

Алина не стала придумывать что-то, а сказала так, как есть.

— Это мои личные воспоминания. Ты тоже можешь так делать. Становится легче.

Даня полистал альбом.

— Ты жила в этом месте? — спросил он, погладив страничку с последним рисунком Алины.

— С тех пор, как убежала от родителей. Меня приютила одна женщина. Хорошая она была.

Даня нахмурился.

— Была?

Алина захлопнула альбом и поднялась.

— Давай ужинать. И ты мне обещал показать вторую часть русалочки.

Она избегала смотреть на Даню, который не сводил с неё взгляда. Они оба устали от её секретов, но Алина не была готова выложить ему все вот так. Он не заслуживал того, чтобы бороться с её демонами, которые одолевали её вот уже несколько лет. Но все же ей было совестно за то, что она утаивает от него правду.

Алина вздохнула и повернулась.

— Ну, она умерла незадолго до того, как я съехала с её квартиры. Она была хозяйкой и сдавала комнаты нуждающимся за мизерную плату.

— Как ты её нашла? — спросил Даня.

— Мне повезло. У меня мозгов было, как у хлебушка, когда я сбегала от родителей. Деньги все ушли на билеты до Москвы. Знаешь, когда ты в истерике бежишь из дома, особо не думаешь над тем, куда ты бежишь. До меня только на вокзале дошло, что податься-то мне некуда. Моя Московская квартира… В общем она была оформлена на Андрея.

— И ты не имела прав на нее, — понял Даня, — ты что… Ночевала на вокзале?

— Одну ночь, — призналась Алина, — потом появилась Надя и меня узнала. Она сказала, что у нее есть место, где мне будет удобнее.

Алина видела, как Даня старается не схватить Алину за руку, как его руки дрожат от желания прижать девушку к себе, как он сам изнемогает от невозможности пожалеть Алину, ведь сколько раз она говорила, что ей не нужна его жалость, только сейчас ей больше всего хотелось, чтобы он обнял её и сказал, как ему её жаль. Она устала притворяться сильной. Особенно сейчас.

Даня обнял её на свой страх и риск, погладил по волосам и чмокнул в висок. Алина не отстранилась, напротив — крепче к нему прижалась.

========== 27. Самоистязание и решение сказать правду ==========

им казалось, что если все это кончится - то оставит на них какой-нибудь страшный след,.

Вера Полозкова

— Он такой горячий, я не знаю, что делать…

Алина хлопнула себя по лбу, сжимая в руках телефонную трубку. Она постаралась успокоиться и засунуть свои опасения и эмоции подальше, чтобы не наводить ещё больше паники. В большой комнате собрались все три семьи. Надежда из своей комнаты все ещё не вышла, но почему-то на Алину смотрели так, словно она может решить все их проблемы. Но девушка и сама тряслась, точно готова лишиться чувств.

— Нужно вызвать скорую, — твёрдо (насколько это возможно) сказала Алина.

— Нет! — воскликнула Валерия, прижимая к себе крохотного Сашу, в её руках он казался ещё меньше, да и схуднул он здорово за эти три дня, — они заберут у меня его, ты же знаешь.

Алина не обращала внимания на вопли женщины. Она поднесла телефон к уху, но Валерия тут же выхватил трубку, сбросив звонок.

— Вы что делаете? — возмутилась Алина.— Саша заболел, ему нужна медицинская помощь!

— У нас есть лекарства, мы сами его вылечим.

Алина, которая понятия не имела о том, можно ли маленькому ребёнку лекарство, которое у них было, медленно отошла к стеночке и больше не пыталась настоять на скорой помощи. Она поочерёдно посмотрела на соседей в поисках поддержки, но никто их них не пытался спорить.

— Валерия, — тихо начала Алина, но женщина уже кутала ребёнка в одеяло. — Валерия, вы должны понять, что Саше нужно в больницу!

— Я мать, я знаю, что нужно моему ребёнку. А ты ещё не доросла, чтобы решать чужие проблемы, девочка, иди к себе и не мешай.

Алина заперлась у себя в комнате. Несколько раз она порывалась позвонить в скорую, только ей было страшно. Валерия являлась далеко не адекватным человеком и страшно было подумать, как она может себя повести. Это все были отговорки.

— Он ревёт и ревёт, — шептала Алина, накрывая голову подушкой.

Ей и самой хотелось плакать. Она постаралась вспомнить по какой причине находится в этой квартире, почему она здесь поселилась и какого черта до сих пор живёт под одной крышей с этими людьми. Она вспомнила причину и причина ей очень не понравилась. Она скучала по Андрею, так, что сердце сжималось и Алина каждый раз напоминала себе, что он бросил её, оставил без копейки, забрал все, что у неё было. И, если бы дело ограничилось материальными потерями… После ухода Андрея в душе не осталось ничего, кроме боли и желания сбежать.

— Масару, да что с тобой?

Девушка прижал к себе беспокойную собаку, но она вырвалась из рук Алины и металась по кровати, словно ей и самой было не по себе. Только сейчас Алина поняла, что ребёнок больше не плачет. Алина закрыла глаза и погрузилась в глубокий, спокойный сон. Ей снилось море. Где-то на берегу её ждал незнакомец к которому спешила девушка, перепрыгивая волны, падая и смеясь. Что-то едва знакомое угадывалось в его облике, но Алина не понимала что. Она просто была счастлива, что её кто-то ждёт.

Это была её последняя ночь в этом доме. На следующее утро прежней Алины больше не существовало.

Девушка сполоснула лицо холодной водой и посмотрела в зеркало. Несколько капель стекло по её щекам, слезы это или все же вода, Алина не могла понять. Значит, и Даня не сможет. Он стоял сидел позади неё, натягивал коньки.

— Всё в порядке? — поинтересовался он, — полотенце?

Алина кивнула и протянула руку. Даня кинул ей полотенце и девушка спрятала в него лицо, немного пришла в себя и прошлась вдоль раздевалки. Даня же делал вид, что очень занят зашнуровыванием коньков, только девушка все равно видела, как он нет-нет, да бросит на неё обеспокоенный взгляд. Она ему все расскажет. От и до. И только ей станет легче. Возможно, он поддержит. Или никогда не захочет больше знать? Сильнее всего Алине хотелось забыть эту историю, стереть из своей жизни, но едва она представляла, как избавляется от этого, как получала новую порцию самоистязания. В конечном итоге Алина убивалась воспоминаниями и портила жизнь не только себе, но и окружающим. Это была первая причина, почему она стала такой невыносимой.

— Я думаю, что нам стоит нанять для Лёши специалиста по прыжкам, — принял решения Даня.

— А как же я? — удивилась Алина и в голосе её прозвучала лёгкая обида.

Даня поджал губы. Алина тяжело вздохнула.

— Ты мне не доверяешь, да?

— Алина, ты даже удочку удержать не сможешь, я уже не говорю о том, чтобы тягать Леху.

— Ты меня недооценивать, — заявила девушка.

Спор можно было продолжать бесконечно, но Даня успел схватить Алину за руку, прежде чем она сумела отбежать от него, посадил её себе на руки и обхватил своими ладонями щеки Алины.

— Кто у нас тут плакал? — спросил он. — Я вижу красные глаза.

— Как у наркомана? — буркнул Алина.

— Ага. Как всегда не расскажешь?

Алина покачала головой.

— Расскажу… — наконец, произнесла она.— Только это будет долгий разговор и боюсь я могу сто раз передумать. Мы можем для храбрости выпить.

Даня поцеловал Алину. Девушка ответила на его поцелуй, сжимая Данины плечи. Было так легко… Так правильно. Даня и сам был не прочь прореветься у неё на плече, да рассказать ей, что его тревожило. Этим поцелуем они дали друг другу обещание рассказать все, что было скрыто. Даня обнял Алину и уткнулся носом в её плечо.

— Нам нужно идти работать, — проворчал он. — Если ты не хочешь практиковать секс в раздевалке…

По взгляду Алины было понятно, что она не против. Совсем. Только Даня поступил иначе. Он пересадили девушку на скамейку, а сам продолжил зашнуровывать коньки. Им обоим было нелегко сейчас идти и заниматься работой.

Даня по обыкновению завалил Алину бумагами, выслушал все, что она о нем думает, а сам отправился на лёд, якобы, размяться. Спортсмены ещё не пришли на тренировку, зато многие тренеры заняли свои места, раскатывались, как и Даня, готовились к предстоящему дню. Даниилу хватило всего несколько секунд, чтобы понять, что Алина уже сладко спит, облокотившись на стол. Он бы и сам завалился спать, ночь выдалась бессонной, но тем интереснее. И воспоминания только и грели душу. Даня подкатился к бортику, потянувшись за чашкой горячего кофе. Он пролился ему на руку, мужчина выругался.

— Не говори такие плохие слова, — проворчал сонная Алина.— Ты же тренер.

— И что? Я на себя кипяток пролил.

Алина мгновенно села.

— Что?

— Кажется, — сказал Даня. — Я умираю. У меня могут быть осложнения!

Алина побледнела.

— Эй, ты чего? — спросил Даня, схватив салфетку.— Я шучу.

Девушка ничего ему не ответила, уютно устроилась на папке с бумагами и снова прикрыла глаза. Даня вернулся на лёд и засунул в уши наушники. Сколько раз он представлял себя мировой звездой фигурного катания. Квады… Все, что только можно было — он делал. Сколько раз в голове звучала фраза «Олимпийский Чемпион Даниил Глейхенгауз». Всё это разбивалось о время и лед вместе с ним. Теперь Даня мечтал только о том, чтобы единственный близкий человек, который у него остался, был счастлив. Этого было достаточно, чтобы он чувствовал себя хорошо. Как мало нужно человеку для счастья, правда понимать начинаешь это только с годами, пройдя и огонь, и воду, и потери, и даже смерть. Даня обернулся. Алина снова подняла голову и теперь наблюдала за ним. Мужчина постарался отвлечься от девушки и подумать о том, что на самом деле он был не так прав, когда отключился от своего мира. Винить близких когда-то людей в том, что они перестали ему писать, было легко. Он не хотел попробовать найти причину в себе. После ухода Алины, а потом и мамы, Даня больше не хотел, чтобы кто-то еще покинул его и не нашёл выхода проще, чем покинуть всех самому. С тех пор он держался особняком, домой приходил, встречала его Юки и это вполне устраивало обоих.

Алина вернулась и вздохнула в него жизнь. Показалось, будто он может в любой момент позвонить любому, с кем раньше дружил, общался, работал, и словно ничего не произошло — вернуть то время. Он вдруг почувствовал, что скучает по Степановой, как ему хочется узнать о Щербаковой и побуянить с Ковтуном и Морисом.

Голова закружилась и Даня остановил вращение. Он подкатился обратно к бортик и вытащил один наушник.

— Это было круто, — оценила Алина.— Я уже соскучилась по твоему катанию. Как сердце? Колотится, словно марафон пробежал?

— Ага, — кивнул Даня, привлекая Алину к себе, девушка поддалась ему и протянула бутылку с водой.— Я стар для этого.

— Впрочем, ты был стар для этого ещё десять лет назад, — рассмеялась Алина, целуя его в щеку.

— Если вы не перестанете, я блевану, — Лёша дотащился до катка. — Вы могли бы прекратить и сделать из меня чемпиона.

Алина и Даня одновременно раскрыли рты, но Леша взмахнул рукой.

— Даже не начинайте!

И все трое рассмеялись, едва не держась за животы.

========== 28. Виноватые и прощенные ==========

как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать,

чтоб стал гладким, словно каштан, на ощупь, чтобы некуда упрощать

чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать

был как старый балкон — усыпан пеплом, листьями и лузгой

шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой,

а проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой

Алина сделала большой глоток вина и почувствовала, что дошла до нужной кондиции, чтобы принять тот факт, что она все выложила Дане. Она не могла видеть его реакцию, потому как смотрела на свои руки. Это было единственное, куда она могла смотреть без страха быть отверженной.

— Но ребёнок выжил, чего ты так переполошилась. Я не… Не стану снимать с тебя вины, это не тот случай, когда нужно. Ты должна была плюнуть на все и позвонить в скорую, раз уж и сама это понимала.

Девушка кивнула.

— Я узнала, что Саша жив только год назад, когда случайно увидела его на улице. Сначала решила, что мне показалось, но проводила дамочку с ребёнком до самого двора, подслушала разговор по телефону, она кому-то говорила, что ребёнок уже давно освоился. Сашу усыновили. А все эти годы я искала его могилу и не могла найти.

Алина осмелилась поднять взгляд на Даню. Он сидел бледный и перепуганный, Алина не могла винить его за такую реакцию, для неё тоже все это было шоком.

— Где ты жила после того, как сбежала из коммуналки?— спросил он.

Алина прикусила губу.

— Сначала, где придётся. У меня была работа и неплохие чаевые, я снимала комнату, потом номер в гостинице, иногда ночевала на работе. Потом мне повезло и меня пригласили в Японию на шоу.

— Знаю, — буркнул Даня. — Видел тебя. Думал, что это твоё хобби. Вот я идиот. Алина, у тебя ни разу не возникло мысли позвонить мне? Попросить о помощи… Я идиот, я сам не догадался, что с этой историей что-то не так.

— Даня, ты не виноват… — начала было Алина, но парень подскочил, его шатало. Не то от выпитого алкоголя, не от от осознания, что он сам поучаствовал в том, что пришлось пережить Алине.

— Не говори мне, что я не виноват! — Алина впервые слышала, чтобы Даня кричал на неё и чувство было такое, словно её окатили холодной водой. Девушка не нашлась, что ему ответить. — Ты просто скиталась по Москве, когда у тебя была возможность вернуться к родителям, позвонить мне, Этери, да сотня людей бы приняла тебя, но ты у нас гордая!

Он пожалел, что сказал эти слова — Алина видела, как сожаление промелькнуло в его глазах, но Даня не извинился, да и Алина не хотела, чтобы он извинялся. Он был прав. Если бы не её чёртова гордость, она бы не стала жертвой обстоятельств.

— Обещай так больше не делать.

Даня оказался рядом с Алиной и схватил девушку за руки так, что она почувствовала боль, попыталась вырваться, но Даня только крепче сжал пальцы. Алина перестала сопротивляться и кивнула.

— Обещай мне, — попросил Даня.— Что если ты решишь уйти от меня, да от кого угодно, ты не станешь скитаться по улицам. Ты нужна. И не только мне! Не спорь. — Даня был в шаге от того, чтобы закрыть рот Алине ладонью, потому что он видел — она собирается спорить с ним. — Ты нужна и родителям, какие бы они не были. Тебя любят. Они. Я люблю. Забудь эту историю с ребёнком, уже не изменить ничего, а мучать себя можно бесконечно.

Алина ничего не сказала. Она уткнулась носом в его грудь и тихо всхлипывала, пока Даня поглаживал её по спине.

Высказывая все это Алине, Даня чувствовал себя идиотом. Он и сам лишил себя всего, чего только можно было лишить. Осуждать другого гораздо проще, чем признаться себе в том, что ты сам поступил по-идиотски. Его ситуация была в разы проще и легче хотя бы потому что у него была достойная работа и прибыль. Что касается Алины, то он не мог себе представить, как она смогла смириться с виной, которую сама на себя возложила. Вина в смерти ребёнка. Несколько лет верить в то, что один несовершенный телефонный звонок погубил кого-то. Алина теснее прижималась к груди Дани, а он крепче её обнимал. Но больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться подальше от Алины. Это было странное желание, но он не мог видеть её сейчас.

— Прости меня, Даня, — услышал он, сквозь приглашённые рыдания.

Даня вздохнул. Он поцеловал девушку в макушку и покачал головой.

— Ничего. Ничего, Алина. Ты не должна себя винить.

— Должна! — возмутилась Алина, несильно стукнув его по груди. — Ребёнок едва не погиб!

— И ты будешь винить себя до конца своих дней? Вспоминать то, что было много лет назад?

— Но это было, — Алина утерла глаза. — И никуда от этого не деться. Ты не понимаешь…

Даня готов был взорваться. Он отступил от девушки и отвернулся от неё. Ему было не легче осознавать то, что и сам приложил к этому руку. Только он смог смириться с тем, что ничего нельзя исправить. Что касается Алины, то тут дело обстояло сложнее и он просто не понимал, как ей внушить, что все должно остаться в прошлом.

— Мне было нелегко принять, что я сам отдал тебя в руки ублюдка,— произнёс он. — Вспомни, кто организовал вам свидание, кто поспособствовал тому, что Андрей сделал тебе предложение, и кто, наконец, был свидетелем на вашей свадьбе. Ещё в то время нужно было отказаться от идеи отпустить тебя. Но все в прошлом, Алина, никто не должен жалеть о том, что уже когда-то случилось. Подумай об этом, хорошо?

Алина кивнула, но Даня не мог этого видеть. Он стоял к Алине спиной, а она не набралась смелости сказать свое «да» вслух.

— Будешь ещё вина? — поинтересовался Даня, когда молчание затянулось.

— Нет… — прошептала Алина, — уже много…

— Ладно.

Алина ждала, когда Даня обнимет её снова, но он прошёл мимо неё, а после и вовсе оставил её одну посреди кухни. Слезы вновь обожгли её глаза, но Алина не позволила себе плакать, утерла их рукавом. Входная дверь хлопнула. Обида захлестнула девушку и она не понимала, как теперь себя вести. Всё, что накопилось за это время, теперь обрушилось на неё с новой силой. Осознание того, что она сама довела себя до такого состояния пришло уже давно, но мириться с этим она не хотела. Даня ушел. Куда он ушёл?

— Масару! — крикнула девушка, но собака не побежала и не отозвалась, Алине стало немного легче, Даня, возможно, просто ушёл выгуливать собаку.

«Из альбома памяти»

«Ты со мной не разговариваешь»

«И не буду, пока ты не скажешь, что простила себя. И не пиши здесь, это тебе не книжка жалоб и предложений!»

«Ты не можешь говорить так, потому что так говорить должна я!»

«Поговорим, когда придёшь в себя»

«Я в себе»

«А я не вижу. Где? Тебя в себе нет»

«Это тебе лечиться надо»

«Возможно. Смотри, я научился рисовать»

/Кривой домик, введённый чёрным маркером, два человека, собака и кошка/

«Это что»

«Ты, я, Масару и Юки»

«Серьёзно? В детском саду и то лучше рисуют»

«Не пиши мне больше!»

Алина рассмеялась и подняла взгляд на Даню. Он наблюдал за тем, когда она спрячет альбом в ящик и куда-нибудь уйдёт, чтобы он смог вернуться и сделать несколько записей.

— Знаете, — Лёша подал голос и Даня вздрогнул.— Для переписок давно существуют телефоны. Вы как древние люди. Это со стороны выглядит так…

— Романтично? — спросил Даня, не отрывая взгляда от Алины.

— Да, — согласился Лёша. — Ещё немного и меня начнёт рвать радугой.

Даня отправил Лёшу к тренеру по прыжкам, а сам подошёл к Алине. Одной рукой она прижимала к груди альбом, а другой рисовала прыжковые схемы. Даня присел рядом на стул.

— Если я скажу, что больше не буду ворошить прошлое, ты меня простишь?

Даня отобрал у Алины альбом и сделал несколько надписей так, чтобы Алина не видела. Девушка уже собралась было прочитать, что он там написал, но Даня вытащил из ящика клей и склеил две странички.

— Так нечестно, — возмутилась Алина, вырывая у него из рук альбом.

— Там моё признание себе. Ты тоже так делала.

— Ты жесток, — возмутилась она, — ладно уж. Нужно внести правило никогда так не делать.

— То есть, пока ты так делала, все было нормально, а теперь вдруг какие-то правила появились?

— Мне можно, — Алина чмокнула его в щеку и постаралась разглядеть на свету, что он там написал.— Я же девушка.

— Аргумент на пять с плюсом, — хмыкнул парень. — Через два дня я еду на первый этап Гран-при, помнишь?

Алине забыла. Это совсем вылетело у неё из головы и факт того, что он уезжает, совсем её не порадовал, особенно сейчас. Но она кивнула, не показывая истины эмоций.

— Конечно, пиши иногда.

— Ты говоришь так, будто я туда лечу на всю жизнь, — усмехнулся парень. — Только будь…

-… «милее с Лешей, он тебя боится», — парировала Алина, — да, я все помню.

Даня ущипнул девушку и Алина злилась краской, прошептал себе под нос проклятия. Даня мог только радоваться тому, что все в порядке. Он вернулся к Лёше на лёд, оставив Алину наслаждаться бумажной работой.

Комментарий к 28. Виноватые и прощенные

Ну что ж, выходим на финишную прямую 🌸

========== 29. Есть настоящее ==========

×××Рецепт принятия себя×××

Вам понадобится: альбом воспоминаний (или любой клочок бумаги). Две ручки. Родной человек. Секреты.

Алина вырисовывала последний эскиз, когда с этим было покончено, она бросила альбом на стол и взглянула на время. Полночь, а Даня ещё не просыпался. Алина беспокоилась, что утром он будет плохо себя чувствовать, а перелет предстоял долгий. Девушка перебрались к нему в кровать, нежно поглаживая его по волосам.

— Пора вставать? — тихо спросил он.

— Давно было пора, — прошептала девушка. — Но уже, наверное спи.

Даня усмехнулся и притянул Алину к себе. Она оказалась в его объятиях, прежде чем сумела сообразить.

— Ты сначала разбудила, а потом говоришь, что я могу спать. Гениально. Чем ты занималась?

Алина кивнула в сторону стола, на нем были разбросаны фотографии, ручки, карандаши, декоративный скотч и остальной хлам. Даня мгновенно проснулся и перебрался ближе к столу.

— Я выписала все то, что скрывала на сдвоенных листах, — не без гордости, сказала Алина. — У нас не должно быть секретов друг от друга, да?

Даня пожал плечами.

— Наверное. Хотя я предпочитаю знать, что ты мучаешься и не спишь, зная, что я от тебя скрываю всякие милости.

— Что? Милости?

Даня потянулся на ручкой. Он не стал читать то, что написала Алина, а расчертил линию вдоль её списка. Поставил цифру «1» и стал писать. Алина удобно расположилась рядом, иногда бросая взгляд на его лицо. Даня писал, не отвлекаясь.

— Дай мне, — попросила девушка

— Я еще кое-что допишу.

Они передавали друг другу альбом, наслаждаясь спокойствием. Каждый из них делал пометки в альбом, Даня вклеил несколько кусков зелёного скотча на страницу. Они увлеклись заполнением альбома и Алина очнулась только, когда Масару прыгнула на кровать. Девушка бросила взгляд на время.

— Пора спать, — с каким-то трагизмом, сказала она.— Завтра же не проснёшься. А тебе ещё лететь.

Даня согласился с ней. Он поцеловал девушку в лоб.

— Будешь читать? — спросил он, передавая ей альбом.

— Пусть это останется нашими секретами, которые вовсе и не секреты. Мы можем почитать когда угодно, ведь правда?

— Правда.

Даня завалился на спину, забрался под одеяло и Алина прижалась к нему. Сон настиг практически сразу, но никаких сновидений; ни хороших, ни плохих, Алина не видела.

Зато Даня уснуть не мог. Он вышел на балкон, разглядывая снующих туда и обратно кучки подростков, которые, видимо, умудрились сбежать из дома. Даня вспоминал себя. Ему нечасто приходилось сбегать из дома, в основном его жизнь была сосредоточена на фигурном катании, но он умудрялся устраивать себе отпуска, наплевав на рекомендации тренера, да послав к черту родительские запреты. Он как сейчас помнил, что впервые попал в какой-то ночной глуб в свои семнадцать, а после он уже ничего не помнил, но видимо все прошло как надо, раз на следующий день он вышел на тренировку и безукоризненно отката программу. Даня закрыл глаза, вспоминая юного себя. Никогда он ещё не ощущал себя настолько на своем месте, как сейчас. Это стоило того, чтобы бросить всех к черту и пойти жить едва ли не на отшибе? Да. Рядом с ним была Алина. А остальное приложится.

— Почему ты опять не спишь?

Даня вздрогнул, когда девушка оказалась позади него. Он резко обернулся. Алина сонно терла глаза, поглядывая на Даню с недоумением. Это было сложно — объяснить ей, что его на самом деле тревожит, ведь он и сам не знал ответа на свой вопрос. Даня протянул Алине руки.

— Не пойду я к тебе, — проворчал Алина.— Я в отличие от некоторых спать хочу.

Даня тихо засмеялся.

— И что ты тогда встала? — поинтересовался он.

— Тебе в подробностях описать?

Даня снова повернулся к улице. Сколько он стоял здесь? Уже начинало светать, это не могло не радовать Даню, поскольку всего через несколько часов он окажется в самолёте. Ему крайне необходимо было сбежать от Алины, побыть немного одному и понять, что он безумно скучает. Его мучила совесть за такое отношение, но с другой стороны и Алине было необходимо привести себя в чувство. Немного помедлив, девушка подошла к нему и обняла.

— Я буду ждать тебя, — сказала она так, словно отправляет его по меньшей мере на год.— Возвращайся поскорее.

— Неделя, — буркнул Даня. — Ты будешь видеть меня по телеку. Буду специально перед камерами бродить. Пока меня не выгонят.

— Устрою тебе сюрприз, — усмехнулась Алина.— Приедешь и будешь рад.

— Какой сюрприз? — насторожился Даня.

— Сюрприз на то и сюрприз.

Она приподнялась на носочках и прошептала ему те слова, которые он совсем недавно сказал ей. Она отстранилась от него и довольно (хотя и безумно краснея) смотрела на Даню. Мужчина прокашлялся и постарался скрыть смущение.

— Ну… Возможно, я прилечу раньше, чем через неделю.

Он поцеловал Алину, наслаждаясь её телом, её способностью утешить его, успокоить, любить. Она потянула его в сторону комнаты и больше они этой ночью не спали.

Даня, как и полагалось, едва переставлял ноги, когда они с Алиной шли по холлу аэропорта. Девушка семенила позади него. Ей было до боли знакомо это, какое-то странное ощущение вроде дежавю преследовало её. Несколько лет назад здесь оборвалась одна история, началась другая и сегодня заканчивалась третья. Алина подумала, что все сложилось так, как должно было сложиться, и пусть им обоим пришлось пройти через боль и страх.

— Зарегистрировался? — Алина протянула Дане альбом. — Записывай сюда все для меня. Я буду скучать.

Даня закатил глаза, а Алина хорошенько треснула его по плечу.

— Ай! Это реально похоже на сопливый фильм, — усмехнулся Даня, а после поцеловал Алину в лоб.

— Но это мой сопливый фильм и не порть момент! — возмутилась Алина, сдерживаю слезы, которые вот-вот норовили хлынуть из её глаз.

— Боже! — Даня развёл руками. — Моя маленькая Алина все ещё сентиментальна.

Алина в миг перехотела плакать, на её губах расцвела ухмылка.

— Знаешь, из твоих уст это звучит так по-педофильски.

Теперь была Данина очередь злиться.

— Ненавижу, когда ты так делаешь, — буркнул он.

Даня махнул Алине и ещё раз поцеловал её, а затем оставил девушку, скрываясь за углом. Алина осталась одна. Она сжимала в руках свою сумку и смотрела на то, как люди уходят на посадку. Потом она наблюдала за тем, как самолёт взлетает. Она ещё раз подумала, что можно было обойтись без этих ужасных лет скитаниям по углам, стоило только сделать один звонок другу. Но жалеть себя она больше не собиралась.

Завтра она купит билет в Ижевск и обязательно поговорит с родителями.

Даня вынул альбом и задумчиво пролистал странички. Эта книга дышала на ладан, он сделал вывод, что жить альбому осталось всего ничего, уж очень они его затаскали. За эти месяцы он стал достаточно плотным, столько всего там было: от конфетных фантиков, до самодельных оригами Дани, которые он посылал Алине. Мужчина открыл последнюю страницу:

«Я люблю тебя»

Сердце защемило.

Секреты Алины:

/Едва заметное сердце, не цельное, но сдвоенное./

«Я, кажется, его обидела»

/Попытка нарисовать влюбленность/

«Кошмары преследуют. Как отпустить прошлое, если оно в тебе».

/Набросок, не суливший ничего хорошего/ — перечеркнуто.

«Я люблю его»

Секреты Дани:

«Я любил её, но отдал»

«Она невыносима»

/перечеркнутые кривые линии, попытка нарисовать девушку/

«Что с ней случилось»

/попытка нарисовать вину. Кто-нибудь умеет рисовать вину? /

/рука тянется к руке — мама не вернется/

«Я люблю ее».

Добровольное одиночество. Прошлого не хватает.

Но есть настоящее. И будет будущее.