КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Вопреки женской логике (СИ) [Яна Мелевич] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог — Быть добряком — тяжкий труд

Существует одно незыблемое правило человечества, которое нужно помнить тем, кто решил творить добро. На сто добрых дел всегда найдется одно плохое, которое обязательно запомнят. Или прилетит отдачей.

В случае Лаврова Гордея все вышло именно так.

Будучи всегда хорошим мальчиком, воспитанным сыном и верным, любящим женихом лишь одно не учел наш герой, когда возвращаясь с вечеринки своего давнего друга, в честь его дня рождения. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, не стой под балконами. Особенно для того, чтобы просто справить нужду. Даже если моча в голову уже ударила, заливая мозг, не надо было вставать именно там!

Но Гордей это проигнорировал, нарушив сразу все личные заповеди, вплоть до самой важной: «не гадь там, где живешь». И, естественно, за это Бог наказал парня одной огромной сосулькой, которая отвалилась в самый ответственный момент. Снял штаны, расслабился, а тут она с треском приземлилась на голову и мир вокруг померк. А дальше, только белый свет, белые стены и табло с номером, обозначающим, в какое окошко в зале распределения душ ему обратиться.

Он не хотел в Рай. Не хотел в Ад. Откровенно говоря, Гордей надеялся на возможность вернуться домой, повернуть время вспять, может он не умер, а просто впал в кому и скоро очнется. Но суровый голос старшего специалиста по распределению душ, ее круглые очки и поджатые губы говорили о том, что его мечтам не суждено сбыться. Но ведь, он же все равно не хотел заканчивать этот путь так просто!

В момент, когда парню протянули контракт на работу купидоном, объяснив не слишком заманчивые требования и абсолютно рабские условия, он дал согласие, практически не раздумывая. Подписал, не глядя, лишь бы еще раз иметь возможность увидеть землю, может даже увидеть свой дом и посмотреть, как живет его любящая и крепкая семья, по которой Гордей так скучал. Но чем больше погружался в мир сложных человеческих отношений, в реальность первой любви и хрупкой влюбленности, тем больше страдал, пока не появилась ОНА.

Наталья Тараканова. Его личная головная боль и персональный понижатель рейтинга среди всех купидонов. Гордей до нее был лучшим, пока эту взбалмошную девчонку не передали ему, как будущую подопечную, ведь другие купидоны отказались от нее. Она не поддавалась никакой любовной магии, стрелы попросту не долетали, магический порошок не действовал, да даже любовные зелья и те не работали! За эти два года Гордей постепенно привык к ней, настолько, что в какой-то момент понял, что больше не скучает, что работа начала приносить радость, а ежедневное пробуждение начиналось с мысли о том, что же сегодня выдаст Таракан, как он ее называл про себя, и какие чары на ней можно отработать.

А потом, она взяла и померла. Неожиданно, свалилась просто с крыши клуба, пьяная.

Вот тогда-то все и началось. То, что не заканчивалось и по сей день.

— Хватит мечтать, нас щас уволят, а ты тут с блаженной улыбкой сидишь, как юродивый. Я вот так и знала, что с твоим подселением начнутся мои проблемы!

Голос Наташи ворвался в череду воспоминаний, прерывая их на середине, а Гордеев лениво приоткрыл глаза, удобнее устроившись на жестком стуле, в приемной главы корпуса купидонов — Тапочкина Арсения Степановича. Купидона со стажем в любовных отношениях других людей, но абсолютно неадекватного в работе со своими сотрудниками. Вот и сейчас, за белой дверью с характерным красным сердечком, которое имело форму красной валентинки или «жопы» по словам Наташи, раздавались крики, стук и кто-то периодически жалостливо плакал.

— Там у вас что, пытают вашими же стрелами? — заинтересованно приподнялась на кресле Тараканова, навострив уши. Суровая, жеманная секретарша Лида только посмотрела на нее, строгим взглядом, поправив на себе белую блузочку, и вновь уткнулась длинным носом в бумаги.

— Нет, кто-то опять превысил лимит, не удивлюсь, если там анально карают Владика, — зевнул Гордей, нисколько не волнуясь.

Во-первых, он даже был не в курсе, зачем его вызвали, вроде бы он ничего не нарушил, а с лимитом в прошлом месяце уложился, а во-вторых, вызов с Наташей еще более выглядит странным, ведь музы даже проживали отдельно. Между прочим, поодиночке в номере, а хотя, в случае Таракановой, она уже не так уж одинока.

От этой мысли стало теплее и веселее, а Наташа окинула его подозрительным взглядом голубых глаз, нервно дернув ногой в рваных джинсах.

— Ты чего скалишься, стрелочник? — грубо поинтересовалась девушка, на что Гордей щелкнул языком, оглядывая ее с ног до головы.

— Раздумываю, что бы рассказать Арсению Степановичу, если он вдруг спросит о нас.

— Нет никаких «нас», — процедила Тараканова, а Гордей на это только хмыкнул.

— Ага, мы просто гимнастикой занимаемся. Каждую ночь.

Наташа важно закивала, сосредоточенно разглядывая свои ногти.

— Естественно. Йога, пилон, шейпинг…

— … силовые тренировки, кардио, — насмешливо перебил ее Лавров, едва увернувшись от удара по плечу, и захохотал, при виде сурового лица, — еще не забудь метод улучшения дыхания при помощи Камасутры!

Наташа закатила глаза, отвернувшись, не обращая внимания на заинтересованный взгляд секретарши.

— Ой, все пора тебя выселять!

— Ты не можешь меня выселить, — улыбнулся Лавров, и девушка даже повернулась обратно, озадаченная его словами.

— С чего бы?

Ответить он не успел. Из кабинета Арсения Степановича с горящими красными ушами вылетел Владлен, который даже не заметил, сидящих Наташу с Гордеем, спеша скорее скрыться. Он так забавно шел, что невольно натолкнуло на мысль о том, куда же ему засунули его стрелы, которые при нем точно были.

— А, Тараканова, Лавров, — очки Арсения блеснули в ярком свете, а сам мужчина, расправив широкие плечи, которые абсолютно не сочетались с дурацкими накладными маленькими крылышками за его спиной и пригласил их жестом в кабинет. — Заходите, хватит топтать мой порог. Простите за ожидания, дела, — он снова посмотрел в ту сторону, куда ушел Влад и исчез за дверью, оставив ее открытой.

Наташа с Гордеем переглянулись, одновременно пожав плечами, и поднялись, правда, столкнувшись в проходе, пару минут боролись за право войти первым, пока, наконец, Гордей не вытолкнул вперед Наташу, а затем захлопнул за собой дверь, решительно прошагав до двух белых кресел, которые уже стояли в ожидании новых гостей. Стоило им сесть, как Арсений откинулся на спинку своего белого кожаного кресла, барабаня пальцами по столу из красного дерева, сверля их взглядом своих карих глаз из-под очков, отчего стало как-то неуютно.

— В чем дело, Арсений Степанович? — поинтересовался Гордей, решив взять удар на себя. В конце концов, он же тут мужчина, хотя иногда казалось, что Наташа.

— Если что, это он во всем виноват, давайте я ему врежу, и мы разойдемся миром? — тут же встряла Тараканова, и Гордей закатил глаза, когда брови начальника приподнялись в изумлении. Прямо не женщина, а суровая Черная Вдова из Мстителей. Того гляди огонь на себя примет и фингал первой набьет.

— Не слушайте ее, она у меня девушка блаженная, как головой вниз с крыши свалилась, так с тех пор мозги немного набекрень, — съязвил Гордей, тут же получив сильный удар, по ноге и ойкнув от боли. — Или много, — добавил мрачно, а Наташа сурово погрозила пальцем.

— Убью, — угрожающе прорычала девушка.

Хлопок в ладоши, заставил вздрогнуть и перевести взор на восхищенное начальство, которое буквально лучилось довольством.

— Потрясающе! Не удивительно, что у вас такие показатели! — радостно объявил Арсений Степанович, а Гордей ошарашено моргнул.

Что? Какие еще показатели? Он медленно повернулся к Наташе, которая и вовсе зависла в состоянии перезагрузки системы, но мозг, похоже, выдавал ошибку за ошибкой.

— Простите, шеф, — Гордей прокашлялся, пытаясь собраться с мыслями, — какие показатели? Мои — понятно, но она же…. ну… — снова пинок, но в этот раз Гордей убрал ногу, Наташа видимо работала на рефлексах, ибо лицо по-прежнему оставалось слегка ошалевшим.

— Да-да, я помню про пятьдесят первое место, — Тараканова засопела, а Гордей расслабился. Ну вот, все на круги своя. А он-то уже накрутил себя, что Наташка ботами да накрутками балуется, а сие дело ведь подсудное в Небесной канцелярии, можно и до Ада накрутить, хоть она туда и пыталась переселиться, но быстро передумала. Не без его, конечно, помощи.

Но как оказалось, начальству было, чем его удивить.

Вместо слов, Арсений просто достал свой Демовей, на крышке которого на сером фоне сияли красные рога, ища что-то пальцем на экране, а затем радостно вскрикнул и, открыв приложение, показывающее баллы, радостно повернул к ним, показывая небывалый скачок вверх на графике у Гордеева и Наташи. Рот самопроизвольно открылся, а глаза распахнулись. Какого черта произошло за ночь, пока они достигали мирных переговоров? Все Наташины писательницы резко выпустили продолжения, а у него все влюбились друг в друга по два раза?

— Помните Марину Логунову?

Гордей снова моргнул, озадаченно наклонив голову, а Наташа рядом зашипела, недовольно бурча:

— И не только Марина, еще Ивона и Рената…

Арсений Степанович закивал, а Лавров закатил глаза, все еще ничего не понимая. Начальник только усмехнулся, убирая телефон, а затем сплел пальцы в замок, положив руки на стол и наклоняясь к парочке.

— Ко мне вчера прибежала твоя начальница, Наташа, Эрато, — при упоминании имени одной из девяти главных муз Тараканова поморщилась, а Гордей хмыкнул, снова увернувшись от пинка, — мы сначала думали накрутка. Во всяком случае, на этом настаивала Ипполина Матвиенко, — глава купидонов внимательно взглянул на поежившуюся Наташу, которая только насупилась, а затем перевел взор на Лаврова. — А потом я догадался посмотреть еще и твой рейтинг, Гордей. И вот что любопытно. Мы стали разбираться и не поверите. Твои писательницы, Наташа, под влиянием любви вызванной стрелами Гордея к своим мужьям выдали такие шедевры, что каждое издательство в стране теперь жаждет их печатать!

Вот теперь рты открылись у них синхронно.

— Чего? — выдохнул Гордей.

— В стране закончились нормальные авторы?! — возмутилась Наташа одновременно с ним, а Арсений улыбнулся, поправив кончиком пальца очки, и вновь сплел пальцы, откидываясь на спинку кресла.

— Уж не знаю насчет авторов, но факт в том, что под влиянием пережитых эмоций, женщины стали писать гораздо лучше и потому вчера общим собранием в лице нас — ваших глав, — он гордо ткнул пальцем в свою грудь, а Гордей почувствовал, что ничего хорошего сейчас не услышит.

И не ошибся.

— Мы решили поставить вас в пару. Теперь, вы будете работать вместе, и изучать влияние любви на творческие успехи ваших подопечных! — радостно заявил мужчина, даже подпрыгнув от возбуждения на кресле, — ты, Гордей, помогаешь Наташе, а ты, Наташа, помогаешь подопечным Гордея. Возможно, они тоже начнут писать любовные романы под влиянием большой и чистой любви! Хо-хо, правда, чудесно?

Они оба со стоном сползли по креслам, взвыв одновременно:

— Ничего чудесного, мать вашу!

Глава 1 — Люби меня, как в кино

Предпоследний ряд кинотеатра «Большой» практически пустовал, не считая одиноко сидящей пары влюбленных — парня и девушки. Крепко прижавшись, друг к другу, они периодически засовывали руки в ведро с попкорном, то и дело, соприкасаясь кончиками пальцев, умиленно смотрели глаза в глаза, буквально лучась любовью, нежностью и счастьем.

— Какая гадость, — прокомментировала происходящее Наташа, сидя на кресле позади тошнотворно-милой парочки, вытянув ноги и укладывая их прямо на спинку кресла позади девицы. И тут же получила тычок в бок кончиком стрелы.

— Ай!

— Ноги убери, что за невежество, Таракан? Ты здесь для того, что этот пацан, выдал своей бабе этот литературный шедевр, что недавно повторял у зеркала! — Гордей закатил глаза, невольно подпинывая кресло с сидящим на нем парнем, отчего тот вздрогнул, обернулся, но естественно ничего не увидел. А на экране тем временем над трупом своего возлюбленного рыдала главная героиня.

— Голуби, поверить не могу, — вздохнул Лавров, теперь уже тыча парня в задницу, обтянутую джинсами, стрелой, — мужика заклевали голуби! Кто вообще снимает такую хрень?

— Это были инфицированные голуби, а это постапокалипсис, после того, как на Землю обрушился вирус, превращающий все живое в зомби, — фыркнула Наташа, лениво зевая и устраиваясь в кресле удобнее, — а вообще, этот шедевр в его исполнении нельзя никому показывать. Уж тем более зачитывать. Ты вообще слышал ЭТО?

Гордей закатил глаза, снова ткнув взвизгнувшего парня в задницу. В этот раз сильнее, пока на экране злобные котята-зомби догрызали какую-то бабушку, которая кормила их каждый день. Все же похоже с музами отечественного кинематографа не только у русских полная беда, на западе тоже происходит полная ерунда.

— Нормально там все, — буркнул Гордей, пытаясь убрать мешающийся подлокотник, но тот как назло заело, а колчан со стрелами упал на пол, покрытый изрядно перепачканным чем-то липким ковролином. С отвращением поднял стрелы, собирая их обратно в колчан, пока парочка смущенно жалась друг к другу.

— Н-н-н-надя, — выдал с трудом парень, нервно дергая воротник куртки цвета хаки, сглатывая с шумом ком. Заикание было отличительной чертой Вадика Кравицкого, который в остальные дни говорил вполне прилично, пока не начинал дико нервничать, вот прямо как сейчас. — Я-я-я-я х-х-х-хотел тб… т-т-т…

— Ооо, а там ведь есть сложноподчиненные предложения в стихах, чую, мы даже не успеем на завтрашний ужин, — с издевкой заметила Наташа, наблюдая, как та самая Надя, девица во всех смыслах видная и ладная, дернула, кончик косы, мило краснея.

— Да, Вадик? — с придыханием спросила она, торопя парня. Ее большие голубые глаза наивно смотрели в лицо заикающегося парня, пока на экране огромный тюлень пожирал очередного несчастного, а главная героиня в белых бриджах отбивалась от стаи зомби. И даже ни разу не испачкала, только пара царапин на щеке да огромные слезы на глазах говорили о том, как тяжело она переживает зомбиапокалипсис.

— Т-т-ты м-м-мой свет очей, б-б-б-богиня м-м-моих внутренних переживаний! — выдохнул Вадик, от напряжения даже испарина на лбу появилась, а Наташа задумчиво протянула руку между парочкой, сунув ее в ведро с попкорном, за что тут же получила шлепок.

— Ай, ты чего?! — возмутилась девушка, когда Гордей окинул строгим взглядом, кивнув на горстку цветных зерен в руках.

— Прекрати жрать, у нас тут работа! — сказал, как отрезал Лавров, и подозрительно зашуршал в кармане, когда уселся обратно на кресло, пока Вадик собирался с мыслями, вспоминая свой литературный опус, которым жаждал покорить юное девичье сердце.

— Это у тебя что, кириешки? — повела носом Наташа и прищурилась.

Гордей перестал шуршать, повернув к ней голову. Щеки парня вздулись точно у хомяка, а сам он только головой покачал. Даже взгляд попытался сделать возмущенный, когда Наташа прищурилась и с подозрением наклонилась к нему, пытаясь разглядеть в темноте тщательно скрываемую блестящую пачку. В воздухе запахло салями, а сам купидон мысленно проклял производителей, пихающих в банальные сухарики столько ароматизаторов, что голодная Тараканова их на расстоянии учуяла.

— Неф, фто фы, — пробубнил невнятно Гордей, чувствуя, как размягчился хлеб от его слюны, принимаясь медленно его пережевывать, так чтобы ничего не поняла его девушка.

— А ну отдай еду, стрелочник, я, когда голодная, себя не контролирую, — мрачно пригрозила Тараканова, потянувшись руками к пачке, парню пришлось даже руку отвести в сторону, игнорируя происходящее на экране и предпоследнем ряду. И совершенно зря, если бы они не бились за кириешки, глядишь, заметили бы, как пара поднялась, покидая зал. Точнее первой его покинула девушка, а затем уже нервный парнишка, истошно кричащий ее имя. Правда, крик потонул в вопле растерзанных жертв с экрана.

— Ты себя все время не контролируешь, вот даже сейчас меня домогаешься, что за варварские привычки, Тараканова? — притворно возмутился Гордей, отклоняясь назад, пока Наташа пыталась отобрать у него пачку, — ты знаешь, как это называется? Харрасмент! Домогательства на рабочем месте, — Гордей перебрался на следующее кресло, пока героиня в кадре добивала хищного карася лопатой.

— Я тебя сейчас отхаррасментирую, если немедленно не поделишься! Я полдня потратила на подготовку к конкурсу, в который меня втянули к слову по твоей вине, а теперь еще полдня вынуждена нянчить твоего подопечного! Кстати, почему мальчик? У меня вообще одни девочки, мне обещали новых авторов любовных романов, — Наташа фыркнула, приземляясь на следующее кресло, на что Гордей с интересом замер, чуть наклонившись к ней.

— Ты что-то имеешь против мальчиков, Таракан? — с любопытством спросил Лавров, убирая кириешки обратно в карман кожаной куртки, и вновь поднял серые глаза на Наташу, — ты что, местопатичка?

— Мизандричка, крылатый, мизандричка! Термины учи, — закатила глаза Наташа.

Гордей задумчиво поскреб подбородок и вздохнул.

— Знаешь, общение с женщинами дурно влияет на твое биополе, оно абсолютно нестабильно, — вздохнул парень, тут же хохоча, увернулся от удара, перехватив Тараканову за талию и перетягивая ее через подлокотник, усаживая ее на свои колени. Его руки крепко обхватили девушку, не давая ей шевельнуться, прижимая к груди.

— Ты что делаешь, Гордей? — неожиданно промурлыкала Тараканова, прекратив упираться, и чуть склонилась, отчего длинные светлые волосы упали на плечи, закрывая ими обзор. Их губы были совсем близко друг к другу, а сам Гордей почувствовал, как дико соскучился по своей безбашеной «не девушки». И это за жалкие полдня, пока ее наряжали как куклу, пытаясь научить нормально ходить по подиуму. Каждый час, проведенный не вместе, был мукой для купидона. Скучая, осознавал, как с каждым днем все сильнее влюблялся в эту немного странную, абсолютно ненормальную девицу. Невзирая на ее вредный характер и уверения, что они вовсе не встречаются.

Рука Лаврова скользнула по спине, обхватывая ягодицы в джинсах, в который раз жалея, что она не в платье, а губы невольно растянулись в улыбке.

— Мы с тобой вдвоем, никого нет, последний ряд, — выдохнул Гордей, опуская взгляд на ее губы, перемещая вторую руку на бедро девушки. Он почувствовал, как руки обхватили его шею и Тараканова улыбнулась.

— Прямо, как на свидании в кино.

— Мы и так в кино, почти на свидании, — отозвался Лавров шепотом. Фильм стал абсолютно не интересен, как и все происходящее вокруг, — представь, что это сцена из романтической мелодрамы, а мы главные герои.

— На заднем фоне тюлень забил до смерти хвостом какого-то парня, — выдохнула Наташа ему в губы, покрывая их легкими поцелуями. Кончики ее пальцев коснулись щетины на его подбородке, как внезапно послышались голоса и возбужденные крики администратора зала.

— Беда, ой беда! Этот дебил сейчас с крыши кинотеатра прыгнет, ой-ой, Динка, звони в полицию, пожарным, МЧС! Нас же всех посадят, а у нас ведь с техникой безопасности беда, ой-ой!

Они одновременно замерли, глядя друг другу в глаза. Гордей первым моргнул, переводя взгляд туда, где должна была сидеть их парочка, но никого не увидел.

— Наташа, — потянул он осторожно, все же пытаясь понять, что происходит, — а где Вадим и Надя?

— А где Вадим и Надя? — повторила точно заведенная Тараканова, а после они резко обернулись, одновременно воскликнув:

— Блин!

На крышу кинотеатра бежали, как золотые призеры летней Олимпиады. Пожарный выход нашелся прямо за углом, чуть дальше по коридору на верхнем этаже. Он даже никем не охранялся и естественно, никто и не думал его запирать.

— Какого хрена лысого они туда вообще поперлись?! — сокрушалась Наташа, торопясь достичь распахнутой серой металлической двери с характерной красной наклейкой. А вот Гордей думал о том, в какой момент все пошло не так? Нормально же все было, отношения пары развивались, его стрела настигла сердца Вадима и Нади, оставалось только немного, проверить на них этот глупый эксперимент с творчеством и спокойно оставить развиваться дальше паре.

Он резко остановился, отчего Наташа даже на пару метров вырвалась вперед, а заметив это, резко обернулась у самой двери.

— Ты чего? — выдохнулся, тяжело дыша, а сам Гордей застонал.

— Черт, я переборщил с любовной магией! — взвыл купидон, и Наташа непонимающе наклонила голову.

— Чего?

С крыши послышались крики, и ребята резко посмотрели на дверь.

— Вадим не надо!

— Нет, я скажу! Скажу всему миру, что я влюблен в тебя, Надин! Надя, для меня, ты как кольцо Всевластия для Голума! Как золото для гнома, как власть для дракона…

— Он что, фанат Толкиена? — озадаченно наклонила голову Наташа, прислушиваясь, а Гордей тяжело вздохнул. Видимо он слишком сильно ткнул парня в последний раз, и любовная магия стрелы как-то неправильно воздействовала на скромного Вадима. Он уже не заикался, более того, вполне уверенно нес какую-то чушь, зачитывал стихи собственного сочинения и, похоже, собрался совершить какой-то подвиг во имя любви.

Вот уж правду говорят, влюбленные сплошь идиоты. Особенно всякие фанатики.

На крыше было ветрено, зимний ветер хоть и не сбивал с ног, но вполне грозил ударить неожиданно в спину. Особенно того, кто шагал по обледенелому краю крыши. Вот прямо как Вадим. Наташа на секунду замерла, словно переживая собственную смерть, и Гордей даже минуту, раздумывал, не отправить ли ее обратно, как вдруг девушка решительно шагнула вперед, буркнув:

— Пошли, спасем этого влюбленного стихоплета и вернем его Наденьке. Я все же есть хочу.

— Не уверен, что он слезет, пока действие магии не пройдет, — вздохнул Гордей, взглянув на размахивающего руками парня. Немногочисленные посетители кинотеатра и работники уже выскочили наружу, глядя на него снизу вверх. Кто-то снимал видео, кто-то что-то кричал, а Вадим тем временем радостно скакал по обледенелому краю, одурманенный магией любви и протягивая руки к Наде.

— Вадим! — ахала темноволосая красавица, дергая косу.

— Наденька! — вздыхал парень.

Наташа скептически взглянула на парня, посмотрела вниз на собравшийся народ, а затем повернулась к Гордею, ткнув пальцем в Надю:

— А с этой дурой что?

— Побочка, — махнул рукой купидон, осторожно вставая на парапет, вовремя удержав Вадима от падения, когда его едва не снесло ветром. Парень вцепился в ограждение, за которое умудрился вылезти, никак не желая слазить.

— Умру ради тебя, любимая! — орал парень, хватаясь за железную ограду.

— Вадимка, я буду любить тебя всегда! — поддакивала ему Надя.

— Больная, лучше тащи его назад! — пихнула девушку Наташа, которая, словно бы очнувшись на миг, тут же бросилась к крыше, а Гордей выпучил глаза, когда Надя полезла через перекладину.

— Умру с тобой, любимый, — решительно заявила.

— Нет-нет, неее, — выдохнул купидон, едва перебравшись обратно, Гордей с трудом удержал за капюшоны курток эту одурманенную парочку, — Господи Боже, я клянусь больше никогда не использовать воздействие. Вообще ни в кого не буду стрелять, буду хорошим мальчиком, и не буду нарушать правила, — взвыл Гордей, утаскивая назад влюбленных.

— Я люблю тебя, как в том кино, где двое умирают, — вздохнул Вадим, сжимая руку Нади, девушка улыбнулась в ответ, а Лавров почувствовал, как Наташа обхватила его за талию, таща назад.

- Гребаные парочки, — пропыхтела она, упираясь, скользя каблуками по поверхности крыши, — вот не зря с любовь… Так плохо! От вас купидонов один вред!

— Откуда я знал, что они прыгать соберутся!

— Как Ромео и Джульетта? — пискнула Надя, выуживая откуда-то из кармана смартфон.

— Как Ромео и Джульетта, — вздохнул Вадим, глядя на то, как копается в карманах Надя, — блин, дорогая. Ты че забыла селфи-палку? Такой кадр ща упустим, а у меня уже задница примерзла! Всем покажем, все обзавидуются! Я на этот подвиг знаешь, как долго решался? — радостно заговорил ненормальный, когда Надя с криком победы выудила нужный агрегат из кармана.

Гордей перестал тянуть, а Наташа мрачно проговорила:

— Помирать, говоришь, собрались?

Лавров зарычал на парочку, которая отчаянно спорила.

— Говорил, не заказывай на Алиэкспресс, а ты нет, там дешевле!

— Откуда я знала, что она работать не будет, Вадим? Известный блогер там покупал! И вообще, ты обещал почитать мне стихи свои, до сих пор жду!

— Чего их читать, я хотел прочесть их всему миру…

Парочка осторожно перебралась обратно через ограду, пока Наташа и Гордей устало выдохнули, разглядывая спорящих молодых людей.

— Может, надо было их пнуть? — задумчиво потянула, накручивая на палец прядь волос, девушка — все же с девочками проще. В случае чего, они впадают в депрессию, едят три дня мороженое, а потом еще полгода усиленно готовятся к лету в спортзале.

Гордей провел рукой по лицу, качнув головой.

— Ну, зато мы вылечили Вадима от заикания… — вздохнул тяжело, как рядом послышалось:

— Давай, скажи, это просто: я тебя люблю. Вадим!

— Я-я-я-я…

— Кажется, нам нужен еще один сеанс стрелотерапии, — выразила общую мысль Наташа, а Гордей только мысленно с ней согласился.

— Дурацкий эксперимент, — буркнул купидон и обернулся к Наташе. — Пошли хоть досмотрим фильм.

Наташа улыбнулась, обнимая его одной рукой за талию, направившись к выходу с крыши.

— Оставим их тут мерзнуть? — лукаво спросила, и Гордей хищно сверкнул глазами, с грохотом захлопывая железную дверь ногой, слыша, как щелкнул замок.

— Через минут двадцать их выпустит полиция. Или спасатели. Или работники кинотеатра. Пусть потом стишками объясняют, какого рожна вообще туда полезли, — хохотнул злорадно Лавров, спускаясь на второй этаж, где находился кинозал. Тараканова рассмеялась, погрозив ему пальцем.

— Плохой мальчик, очень плохой.

— С тобой поведешься, чего только не нахватаешься, — хмыкнул игриво Гордей, заметив краем глаза, как спешит администратор наверх, вызволять горе влюбленных в сопровождении охраны.

Глава 2 — Любовь, кекс и сорок котиков

— Хаврюша-а!

По корпусу купидонов разносился протяжный крик. Кто-то настойчиво звал самого архангела Гавриила, бегущего на всех порах вперед, сбивая дыхание и хлопая большими, белыми крыльями за своей спиной. Попутно пробегая мимо одного из проходящих купидонов, архангел схватил его демовей, выдрав прямо из рук и спешно поправив на голове золотистые кудри, вновь бросился бежать, когда голос стал ближе.

— Хаврюша-а-а! Иди сюда, я еще не все тебе прочитал. Куда ты побежал? Я же не закончил, а мы остановились только на триста девяносто восьмом трактате божьего благословения! Хаврюша!

— Блин-блин-блин, долбанный сектант Господний в розовых лосинах, — вопил архангел, не глядя забегая в одну из комнат большого общежития и останавливая взгляд на столе полном спиртных напитков, различного фастфуда, заляпанной скатерти, разбросанных мужских вещей вплоть до трусов. Ошарашенные лица купидонов, сваленные в кучу колчаны со стрелами, луки и большой Демонбук с матчем Испания-Англия.

— Пацаны, с меня бесплатная психологическая помощь пострадавшим в результате любого случая, если сейчас скажете Варахаилу, что вы меня не видели!

Брови Гордея приподнялись, а рука, застрявшая в пачке чипсов, так там и осталась, кромсая ломтик чипсов на составляющие части.

— То есть, когда я приходил к тебе в прошлый раз, ты просто заявил, что у тебя нет на меня времени, а теперь ты просишь нашей помощи? — протянул купидон, вытаскивая несколько чипсов и хрустя ими нарочито медленно. Макс повернул к нему удивленно голову, а Влад озадаченно спросил.

— Ты что, пользовался услугами наших психов божьих? — он даже хохотнул, развалившись на одной из сдвинутых кроватей. Это у муз все девушки жили отдельно в своих номерах с двуспальными кроватями. А у купидонов все было гораздо проще. Одна комната на троих и общий душ в конце коридора. Прямо, как в студенческой общаге.

Главный небесный психолог-психотерапевт, ведущий практику в Раю, грустно вздохнул и подключил к просьбе молящий взгляд.

— Сын мой, да будет тебе известно, что я не просто так просиживаю штаны в том потрясающем белом кабинете с видом на Эдемский сад, я… — закончить он не успел, где-то вблизи снова заорали:

— Хаврюша-а-а! Ты где? Выходи, мы еще не обсудили последнюю акцию протеста против белого! Помнишь, я давно говорил, что пора менять порядки в святой обители, ведь мы архангелы хотим носить цветное!

При упоминании цветного, Гордея резко передернуло.

— После того шоу с геями любому нормальному мужику нужна будет психиатрическая помощь, — буркнул Гордей, а Макс закивал, махнув рукой на здоровенный шкаф.

— Залезай, только имей в виду, там так воняет, будто что-то сдохло. Кажется, Влад снова забыл постирать носки, — простодушно улыбнулся купидон, когда ворчащий архангел открыл створки, изучая глубину и содержимое. Брезгливо подвинул сваленные вещи и, забравшись внутрь, затаился.

— Да кто вообще стирает носки, мы че бабы что ли? — возмутился Владлен, а Гордей с отвращением дернул плечом, чуть отодвинувшись на край своей бывшей кровати. Еще раз, мысленно порадовавшись, что выбил себе соседство с Наташей, во-первых, девушка она была взбалмошная, но чистоплотная, во-вторых, хороший секс. Одни сплошные плюсы и никаких воняющих вещей Влада под подушкой.

— Тоже что ли к бабе, какой переехать. — Задумчиво потянул Ковальчук, проведя рукой по своим темным волосам, наблюдая, как сыплются крошки от чипсов на пыльный и чем-то заляпанный пол их комнаты с Владом, и перевел взор на друга, который улыбнувшись, потянул:

— Ты всегда можешь переехать к Кокошникову или Мамонтову. У них как у баб, даже у моей Наташки баночек в шкафчике в ванной комнате меньше. Я, почему знаю, Наташка у них как-то крем увлажняющий заказывала, — хмыкнул Лавров.

— Фу, они что, консультанты Орифлейм?

— Мэри Кей, друг мой, Мэри Кей, — махнул рукой Гордей, а Макс даже испуганно воззрился на него, явно решив, что с вонючим Владом ему живется лучше.

— Че растрынделись, как телки, давайте врубайте, что там с голами, — буркнул Влад, потянувшись рукой и ткнув жирным пальцем в клавиатуру, оставляя на ней желтый след. Едва устроились, как в комнату к ним ворвался Варахаил, как обычно во всем розовом, от лосин на ногах до туники, подпоясанной блестящим поясом. Густые волосы, окрашенные в модный клубничный блонд, ниже плеч, обрамляли женственное лицо, а сам архангел, шевеля крыльями, с которых сыпались блестки, остановился на пороге, чуть поморщив изящный тонкий нос.

— Чем у вас тут пахнет? Вы же купидоны, посланники любви, как можно быть такими свиньями! — он даже забыл, что хотел спросить — лишь возмущенно оглядывал комнату, остановившись взглядом на вновь замершей троице. У архангела, призванного нести Божье благословение даже глаз задергался при виде Демонбука, на экране которого была открыта вкладка Днотуба с записью матча.

— Бесстыдники! — возмутился он тоненьким голосом, возмущенно засопев и дернув тонкой ножкой в блестящих лосинах, — эти грубые игры!

— Мужские, ты хотел сказать, — отозвался Гордей, с любопытством рассматривая его наряд, — знаешь, Варя, ты бы шел к Мамонтову с Кокошниковым. Они там, как раз, пятый сезон «Отчаянных домохозяек» смотрят. То, что нужно такой ранимой душе, как ты.

Из шкафа донесся сдавленный звук, будто кто-то подавился смехом.

— Это что? — мигом выпрямился Варахаил, прищурив глаза с длинными ресницами, — Гавриил? Да? Он тут?

— Нет, — хором ответили парни.

— Это новая цивилизация, — не моргнув глазом, соврал Макс.

— От носков Влада завелась, воняли, воняли и вот последствия, — добавил Гордей. Он ловко отодвинулся, когда возмущенный Северов попытался его ударить, но не попал, лишь недовольно зашипел от злости.

— Если че, девки в ресторане ревут над «Дневником памяти», — снова подал голос Ковальчук, улыбаясь. Варахаил фыркнул, обиженно надулся и вышел, бросив напоследок:

— Глупости, какие. Некогда мне. Пойду, поищу Гавриила… в ресторане.

Дверь хлопнула, а из шкафа вывалился Гавриил, тяжело дыша и махая перед собой. Он жадно глотал воздух, бросившись к окну, отодвинув Гордея, распахнул его, вдыхая и выдыхая.

— Таки надо проверить, может правда что завелось, — задумчиво проговорил Максим, глядя на тяжело дышащего архангела.

***

Ранее утро в городе Екатеринбурге для Гордея и Наташи началось, в районе обеда. Полусонные, немного взъерошенные и опухшие, они выходили из портала прямо во двор одной из многочисленных девятиэтажек. Во дворе резвилась детвора, бросаясь друг в друга грязным свалявшимся снегом, рядом о чем-то болтали мамочки с колясками и без, а на лавочках привычно хмурыми взглядами одаривали, каждого прохожего моложе тридцати, взглядом добросердечные старушки.

— Тварь кривоногая!

— Проститутка!

— Наркоман!

— Паскудник!

— Напомни, какого пернатого мы тут забыли? — мрачно поинтересовалась Наташа, наблюдая, как Гордей пытается вставить стрелу, но у него откровенно плохо получалось. Руки дрожали, как у заправского алкоголика, даже пуговицы на рубашке он сегодня перепутал, застегнув через одну. Что уж говорить о его общем состоянии, когда штормило и мотало.

— Вот не надо было пьянствовать с Гавриилом за задушевными разговорами о судьбе человечества, — фыркнула Тараканова в очередной раз за утро. Будто ему и без того не было плохо, тошно да еще и если вспомнить, как он проснулся в их номере на коврике, обнимая палас. Поговорили, что называется, с архангелом.

— Кто бы говорил, ты вчера с девками вылакала весь бар. Кто с Маей орал под вратами Рая пошлые частушки, а? — недовольно поинтересовался Лавров, пытаясь натянуть тетиву. А тем временем его объект уже приближался.

Изольда Генриховна. Сорокапятилетняя одинокая учительница старших классов военной походкой вышагивала вдоль тротуара. Говорят, когда-то она работала в тюрьме. Впрочем, судя по ее личному делу — правду говорят. Но это не важно. Ведь она должна была стать очередным совместным проектом по влиянию любви на творчество. Хотя какое у нее творчество. «Трактат о жизни котиков в домашних условиях» — за нормальное творчество не считается.

Вот потому, Изольде Генриховне было совершенно необходимо срочно влюбиться. Если, конечно, Гордей в нее попадет любовной стрелой, а не скосит куда-нибудь.

— Мы снимали стресс после предварительного показа, — как ни в чем не бывало, отозвалась Наташа, глядя с прищуром на грузную, высокую даму в очках с черепаховой оправой, — слушай, вот в такую, чтоб влюбиться, надо быть вечно пьяным.

— Влюбляются не во внешность! — наставительно заметил Гордей, а Наташа в ответ издала смешок.

— Ага, конечно, — хмыкнула девушка, вновь переведя взгляд на его дрожащие пальцы, — говорит мне алкаш, изливающий душу архангелу. Фу, таким быть, стрелочник.

— Да ты себя с утра видела? Пугало огородное! — возмутился Гордей, даже опустив руки, едва сумев натянуть тетиву, — ты что, упала лицом в центрифугу с косметикой и тебя там знатно прокрутило?

Наташа обиделась, подняв повыше широкий клетчатый шерстяной шарф, почти натянув его на нос и недовольно бурча.

— У нас с девочками было соревнование, кто в темноте пьяными лучше всего накрасится.

Гордей снова опустил руки и даже с любопытством вскинул брови, спросив с интересом:

— И кто победил?

Тараканова как-то тяжело вздохнула. Грустно так, Лавров даже на секунду проникся, забыв совершенно, что на улице давно не лето, он без шапки, в наспех накинутой кожаной куртке и с неправильно застегнутыми пуговицами рубашки.

— Варахаил, — ответила, наконец, а Гордей ошарашено отпустил тетиву, которую натягивал, отпуская стрелу в свободный полет. Любовная магия достигла цели через мгновение, а еще спустя некоторое время, купидон осознал весь ужас собственной безалаберности.

— Ой, — выдохнул он, поняв, куда попала стрела, и какие последствия сейчас будет иметь его выстрел, — ой-ой-ой!

Наташа стоящая рядом растерянно хлопнула глазами на него, встрепенувшись.

— Чего «ой»? Ты чего натворил стрелочник? Опять кого-то не того в задницу подстрелил, да? — озадаченно спросила. Повернувшись к Изольде, которая растянувшись на скользкой дороге, и рассыпав пакет с кошачьим кормом, для своих сорока кошек, живущих вместе с женщиной в одной большой трехкомнатной квартире, стала пристальным объектом внимания, какого-то мажора на Лексусе. Вот он пару секунд назад целовал длинноногую блондинку в норковой шубе, а вот уже не отрывает взгляда от грузной дамы в сером мужском пуховике. Его красавица подруга обиженная невниманием удалилась, чуть скользя на своих шпильках, а высокий, темноволосый брюнет бросается прямо к Изольде, со словами:

— Почему такая прекрасная дама, вынуждена носить такие тяжести в одиночку?

А из ляжки у него торчит любовная стрела, мерно покачивающаяся при каждом движении, постепенно растворяясь, поражая мужчину своей магией.

— Все, это капут, — простонал Гордей, проведя ладонями по лицу, — мне хана. С тех пор, как я тебя встретил, все пошло наперекосяк!

— Не вини меня в том, что ты косоглазый, я тебе давно это говорила, — невозмутимо заметила Наташа, наблюдая, как отбивается Изольда.

— Мужчина, вы, что с ума сошли?! Я женщина честная, воспитанная в строгих правилах и морали! — вопила на весь двор Генриховна, а сама краснела, пока лукаво улыбающийся красавец собирал пакетики с кошачьими консервами.

— Вы любите кошечек? — спросил он нежно, с придыханием, наклоняясь к покрасневшей даме, которая кокетливо возила ножкой в сапогах сорок второго размера по снегу.

— У меня их сорок, — вздохнула Изольда, преданно глядя в темные глаза.

— Отлично, я тоже очень люблю… кошечек, — выдохнул мужчина, — меня зовут Владимир, а вас?

— Изольда, — вздохнула дама и добавила, поправив очки, — Генриховна.

Гордей тяжело вздохнул, наблюдая, как окручивает в миг без всяких стрел влюбленный в женщину мажор, с удивлением понимая, что она ему действительно нравится с каждой минутой все больше. Действие стрел скоротечно. Они лишь помогали людям на первых порах зарождения чувств, толкали и направляли. Избавляли от робости, неуверенности, но не могли полностью заменить чувства, которые взращивают годами терпения, притирок и совместной работы. В тот момент, когда Гордей попал в парня, он испугался, что этот тип очнувшись от воздействия, оттолкнет и без того задерганную несчастную женщину еще больше от мира любви. Кошек станет еще на сорок больше, а Изольда еще несчастнее. Но, похоже, он не ошибся, а стрелы порой и, правда, знают лучше купидонов, куда попадать.

Или у него все же чертовское везение.

— И все же ваша магия очень странная, — озадаченно проговорила Наташа, наблюдая, как Изольда тянет Владимира за рукав в подъезд своего дома со словами «я собралась печь кекс к чаю, а вы любите кексы?».

— Это не магия Наташ, — хмыкнул в очередной раз Лавров, качая головой, шагнув прямо к подъезду, — это любовь.

— Любовь — морковь, — пробурчала Тараканова, шагая за ним, — с чего все взяли, что влюбившись, эта кошатница ударится в творчество?

— Это проект, к тому же, — Гордей лукаво улыбнулся, обнимая ее за плечи у самой подъездной двери и наклонившись, промурлыкал, — мы с тобой, вдвоем.

— От тебя перегаром несет, романтик, — насмешливо отозвалась Наташа, пихнув парня в последний момент в грудь, заставив поскользнуться и отойти на пару шагов. — Мы что, правда, будем ждать, пока они кексом занимаются?

— А вдруг ее осенит написать роман на четыреста страниц, и она станет второй Шарлоттой Бронте?

— Главное, чтобы не Годиной Страстной, — хохотнула Наташа, а Гордей поморщился, вспоминая ту бдсм-сценку с Миледи и Графом. Он передернул плечами, проведя рукой по светлым волосам, и качнул головой.

— Нет уж, я как вспомню те кошмарные лосины и твою дурацкую юбку, так в дрожь бросает. И что девушки находят хорошего в глупых бульварных литературных романах? — он перевел взор на Тараканову, которая усмехнувшись, пихнула его плечом, кивая на видневшуюся вывеску небольшого магазина напротив прямо во дворе дома.

— Расслабление мозгов и ничего более. Пошли хоть еды купим, только застегнись. Неприлично сверкать торсом перед очами несчастных продавщиц, — Гордей ухмыльнулся, проведя ладонью по своей груди и подтянутому животу, поинтересовался.

— Ревнуешь, Таракан?

— Еще чего, Стрелочник. Пошли за кексами. Так есть хочу, что переночевать негде.

— Ой, да ты пошлячка, Таракан.

— Вот о чем ты только думаешь, крылатый пузан…

Глава 3 — Неприличные аргументы народной индивидуальности

— Властный суровый босс из Ближнего Востока! — возбужденно подпрыгивая на месте, кричала Ивонна Пуговкина, указывая пальцем в своего будущего мужа Гоча.

Последний, именуемый как Гоча Альбертович Цедрикадзе, только умиленно смотрел на свою возлюбленную, переворачивая шампуры в электрической шашлычнице. В большой загородный дом, скромно именуемый самим Цедрикадзе «домиком в деревне» постепенно проникали аппетитные запахи, на которые выглянула сама Валентина Петровна, она же в известных писательских кругах Гадина Страстная. Кто бы сказал, что эти двое однажды станут соавторами на почве страстной любви Ивонны и внезапного увлечения Гадины братом Гоча, никто, даже их муза Наташа, не поверил бы.

Воистину, пути Господни неисповедимы.

— Нет, только чернокожий лысый брутал, некогда бывший в банде Сомалийских пиратов! — Валентина задрала нос, отчего очки съехали на кончик носа, а возмущенная Ивонна даже подпрыгнула, топнув ножкой.

— Ближний восток! Восточные мужчины самые страстные!

Рядом закивал Гоча, а его брат Гиви оторвался от тазика с мясом, поежившись под ледяными потоками ветра. Жарить зимой шашлык, пусть даже в благоустроенном доме — та еще морока для теплолюбивых жителей Грузии.

— Зато чернокожие имеют самыйбольшой… — Валентина замялась, когда густая черная бровь поползла вверх, а затем, прокашлявшись, выдохнула, — аргумент в свою пользу.

— Фу, какая ты неприличная, Валька, — захихикала Ивонна своей новой подружке, тыкая пальцем ей в плечо, — настоящая Гадина!

— И страстная, — пафосно добавила женщина, покосившись влюбленным взором на своего Гиви, продолжающего насаживать мясо на шампур, — ох, ты права. Восточные мужчины даже мясо насаживают по-особенному!

— А главное, даже в Турцию ехать не нужно за впечатлениями, — промурлыкала Ивонна, стреляя глазами в сторону своего мужчины, гордо выпятившего грудь. Смотрелось это особенно забавно, ведь сам мужчина был низкого роста, с уже наметившимся животиком, немного лысоват, в шапке-ушанке и теплой тельняшке да валенках. Но его обаяние для Пуговкиной это нисколько не умаляло.

— Напомни мне, почему мы свели двух этих ненормальных? Чтобы они что? Закидали книжные сайты порно-эротикой с участием шейхов-боссов, которые в прошлом грабили круизные лайнеры? — озадаченно спросила Наташа, смахивая рассеяно тонкий слой снега с капота большого черного внедорожника одного из братьев Цедрикадзе.

Гордей лениво зевнул, глядя, как запущенная в Валентину стрела медленно исчезает, женщина хохочет над попытками влюбленного Гиви ее поднять и смущенно машет руками, крича, чтобы он ее отпустил.

— Всего лишь наблюдаем, как любовь и дружба влияют на творчество. И то ли творческие личности у нас странные, то ли лыжи не едут, но я бы такое читать не стал, — озадаченно наклонил голову на бок Гордей, пиная носком ботинка обледенелый снег и запахивая сильнее куртку. Шапку он, конечно же, надеть поленился, поэтому сейчас чувствовал, как медленно отмерзают его уши, уже немного обледенели волосы и отморозился нос. А ведь предстоит еще пару часов минимум наблюдать за этими парочками и дождаться до чего договорятся горе авторы. Ведь теперь в Небесной канцелярии электронный документооборот! А это значит, все ангелы, архангелы, демоны, архидемоны, купидоны, музы и прочие несчастные, что работали там, были обязаны отсылать электронные отчеты. И плевать, что система не отлажена, программа периодически куда-то отправляла все запросы и служебки на новые стрелы почему-то в отделения муз, а к купидонам попадали еще более странные запросы на закупку плеток, новеньких сковородок и котлов для очередного круга Ада. Путаница, кавардак и полная бюрократия.

И вот еще к тому же, за каждую миссию приходилось отчитываться непосредственным начальникам.

— Жизнь — тлен, — вздохнула Тараканова, с завистью глядя, как шашлыки перевесили всякую любовь. Уже никто ни с кем не обнимается, все хотят только есть. — Надо было к Сокольской лететь. Она вчера снова потеряла всех тараканов, пошла их искать, и вместо них чуть не посадила десять соток пихтовых деревьев. Вот благо зима. Устроили бы ей романтик с мужем, отписали бы, что Женька моя начала новый роман под влиянием планомерно протекающей счастливой семейной жизни, — она зевнула в варежку, покосившись на свои волосы, и стряхнула с волос снежинки, глянув на мрачного Гордея.

- Или к Василине Рогаткиной, — кивнул парень, подняв очи к небу, — кажется, она написала какие-то мемуары про низкий уровень литературной этики.

— Это щас никто не читает, — махнула рукой Наташа, обхватывая себя руками, притопывая на месте, чувствуя, как холод пробирается в угги даже через шерстяные носки, — всем подавай властных боссов, нянек, секретарш, уборщиц. В общем, стандартную Золушку, завернутую в приличный фантик. Серые мыши может и в тренде, но нынче рулят сильные героини!

— 30 и не сантиметром меньше!

— Да ты себе представляешь, как бедняжка будет страдать?! — возмущалась вдали Ивонна, перекладывая горячее мясо на тарелки, — тридцать сантиметров! Мать, ты с ума сошла. Там что у нас кентавр?

— Можно и кентавра, — задумчиво потянула Валентина, — но мужик должен иметь большой… — она вновь бросила влюбленный взор на Гиви, — аргумент!

— Да ты просто маньячка!

— Я о любви пишу!

— И о страстных миледи в объятиях графа, — шепнула на ухо Гордею Наташа, обжигая его кожу своим дыханием. Она приподнялась на цыпочки, обвивая его шею.

— Ты что, стрелой моей укололась? — с подозрением поинтересовался купидон, на всякий случай, проверяя колчан, но тот валялся подальше на капоте, там, куда он сам его забросил после выстрела в Валентину для укрепления ее отношений.

— Ты меня за любовную наркоманку держишь, стрелочник? — фыркнула Тараканова, забираясь руками в варежках в расстегнутую ею же куртку, — я руки грею, холодно вообще-то.

— А я-то уж надеялся…

— И не мечтай!

Все протекало как-то странно. Их будни были наполнены погонями за влюбленными, чтобы те получали еще большую дозу любви с творческим порывом. Особенно ценились те, кто в душе считал себя непризнанным гением. Естественно в литературе — другие варианты даже не рассматривались. А таких людей, как оказалось, среди подопечных Гордея не так уж мало. Они то и дело хватали ноутбуки, тетради, блокноты, пытаясь создать уникальный шедевр. И пусть большая часть даже не тянула на хиленькую Дарью Донцову, все же творчество в какой-то мере выражало их индивидуальность. Даже если каждая вторая книга похожа на три следующих.

— Африканец!

— Араб!

— Главарь Сомалийских пиратов, а она его секретарша!

— Нет! Шейх, а она няня его сорока детей!

— Сорок детей, бедный мужик. — присвистнул Гордей, а Наташа хлопнула глазами, почувствовав, как парень ее обнял крепче.

— Это ж, сколько у него жен?

— Дочерта…

— «Под влиянием любовной магии, дружеских эмоций и всеобщей атмосферы счастья было решено создать шедевр «Невольная секретарша для шейха или няня для Сомалийского пирата». Таким образом. Можно считать, что они все сошли с ума…», — пальцы замерли, а Гордей задумчиво потер подбородок, вглядываясь в написанный текст отчета, который собирался отправить главе корпуса Купидонов. Последняя строчка сама всплыла в голове, потому и напечатал Лавров ее уже на автомате, хоть и не собирался вписывать туда собственное мнение. Пока думал, программа уже успела его обработать, и не успел купидон моргнуть глазом, как недопечатанный отчет отправился прямо на утверждение начальника. С минуту Гордей глупо пялился на экран, где мигала табличка «Ваш отчет отправлен в работу», а после взвыл, подпрыгнув прямо на месте, взвыл благим матом.

— Аааа! Да, что за нафиг! Гребанная программа, созданная в Раю! Какой нимбоносный дебилище это создавал?! — заорал на весь ресторан парень, привлекая внимание немногочисленных ангелов, чьи крылья даже дернулись от возмущения.

— Но-но, молодой человек, прошу так не выражаться, — интеллигентно поправил белый галстук на белой рубашечке, заправленной в белые брючки, ангел. Прилизанные волосы, наглаженные вещи и бегающие в поисках кофе глазки говорили о том, что перед Гордеем один из тех самых — техподдержка Рая. Именно они отвечали за работу и обновление программы «1Р: Небесный документооборот 7» — программу, которую ненавидели все, особенно жители Ада, потому что шутили все про то, что сделана она была в котле. А на деле именно в райских стенах Эдемского сада за семь дней. Отчего не удивительно, что она не работает, как положено.

— Ты! — обрадовался купидон, подскакивая на месте, бедный ангел едва не пролил кофе на белую рубашечку и судорожно огляделся в поисках хотя бы официанта. Не дождется, в столь позднее время в ресторане было самообслуживание. Кофемашина, чайник, вода и вчерашние булки с маком.

— Но-но! — ангел дернулся в сторону, но не тут-то было. Гордей приноровившийся стрелять из разных мест, даже тех, что называть стыдно, ловко бросился наперерез, поймав за шкирку отчаянного крылатого из системных администраторов компании «Ангелус». Той самой компании, создающей ангелофоны, ангелобуки и даже программу, которая сейчас окончательно зависла, так и оставив отчет в работе. Две отчаянные попытки вырваться, но безрезультатно. Пока его коллеги спешно линяли из ресторана, спасая свои крылья, бедный ангел был посажен за столик, а к нему придвинут Демонбук. На экране по-прежнему было открыто диалоговое окно, оповещающее о состоянии отчета, но сам демонбук ни на что не реагировал.

Ангелок даже губы поджал, а крылья возмущенно трепыхнулись.

— Ну и что вы хотите? — чуть высокомерным тоном заявил он, пару раз ткнув пальцем в клавиши, — у вас мало того, что ПО старое, так еще и Демонбук. Конечно, наша совершенная программа сама ваш бук воспринимает, как один большой баг, — фыркнул он, продолжая манипуляции с клавишами.

— Если ты сейчас же не исправишь все, я тебе вашу инструкцию пользователя, что вы нам разослали, засуну туда, откуда ты ее больше не достанешь, — угрожающе растягивая слова, произнес Гордей, понимая, что становится похожим на свою девушку. Но вообще-то муж и жена, пусть они не в браке, одна Сатана. Да и когда ты уставший, вынужден практически ночью печатать отчеты, причем за двоих, как-то уже не до вежливости. Тем более, если с программой что-то не так.

— Вот и действовали бы по инструкции, — проворчал ангел, щелкая мышкой, вглядываясь в экран, где мелькали буквы и цифры. Не будучи тем, кого в народе зовут «технарь» никто и не поймет эти библейские тексты.

— Снова напомнить про инструкцию? — угрожающе спросил Гордей, отчего ангел опасливо вздрогнул.

— Нет-нет, — он вновь отвернулся к экрану, хмуря светлые брови, дергая галстук и вздыхая, — все же надо было вам приобрести наш новый ангелбук, на нем все прекрасно работает. Есть еще мобильные приложения, правда они доступны исключительно на ангелфонах, — снова начал свою речь, спустя полчаса работы ангел.

Гордей закатил глаза, прислонившись к соседнему столику, ворчливо буркнув:

— Я не идиот тратить сотни тысяч баллов, стоя пять часов в очереди в ваш фирменный магазин. И купидонам ангелфоны не дают, бюджет корпуса не позволяет.

— Переходите в Рай, у нас корпоративные скидки, — гордо заявил ангел, перезапуская демонбук, морща нос, — а эти подделки на нашу продукцию из Чистилища просто заполонили рынок. Ужас какой-то. Не знаю, как вы потом будете. Наш глава собирается отказаться от сотрудничества с компанией «Демонвей», после того, как открылось, что они пытались взломать сервер Райского дома и спереть секретные данные!

Лавров вскинул брови. Эту историю, с большим скандалом он вроде бы слышал, но не вникал. Тогда сам Сатана открестился и сказал, что Демонвей просто закупаются в Чистилище и ни за что они не отвечают. Все как всегда.

— И что украли? — поинтересовался Гордей, а ангел даже надулся, мрачно оглядев купидона.

— Секрет превращения воды в вино!

— Действительно, такой важный секрет, — иронично потянул Лавров, но ангел его не слушал, торжествующе вскрикнув, когда программа перестала выдавать ошибку, наконец, перегрузившись, а отчет вновь был отправлен на редактирование.

— Ну вот, — улыбнулся он, дернув галстук, — но вы все же подумайте на счет ангелбука. Это вам не жалкая копия от Чистилища, которые у всех все копируют. В Аду ясное дело ничего толкового не создают со времен попыток создать Безднофон и Сатаномобиль. Первый начинает глючить раньше, чем вы загрузите на него тетрис, а второй на части развалится быстрее, чем доедете до ворот Рая, — ангел пожал плечами, улыбнувшись, а Гордей махнул рукой.

— Зато в Аду контингент веселее, — усмехнулся, Гордей — к тому же баллы мне все еще жаль.

Он уже уселся обратно за столик, оглядывая темный ресторан, а затем посмотрел на застывшего ангела, который ему понимающе улыбнулся.

— Пытаетесь вернуться на Землю, да?

Лавров застыл, так и не открыв отчет для редактирования, и удивленно хлопнул серыми глазами. Казалось, даже пальцы примерзли к клавишам. Мысли о Земле, родителях и друзьях вновь наполнили голову. Словно вырвавшись из клетки, куда он их запер, боясь вновь погрузиться в тоску по родным и близким.

— Что значит обратно на Землю? — сглотнул парень, а ангел застыл, улыбаясь уже не так задорно и уверенно. Очки вновь съехали, а вид стал немного испуганным, — причем тут баллы и Земля?! — Гордею показалось, что он сам на себя не похож. Наверное, смахивает на демона. Еще бы. Глаза навыкате, волосы всколочены, сам подскочил и навис над беднягой, но думать об этом не хотелось.

Ему нужен ответ.

— Ну, как же… — засуетился ангел, дергая галстук нервно, отклоняясь от Лаврова максимально дальше, — вы, что не читали мелкий шрифт в договоре? Ну, там, на 157890 странице, в самом углу, мелко-мелко?

— Нет! — гаркнул Гордей, отчего ангел вздрогнул, быстро-быстро моргая. — Что там написано!?

— «Все наемные работники Небесной канцелярии имеют право получить второй шанс на полноценную жизнь на Земле при условии, что они наберут достаточное количество баллов и осознают в чем смысл их дальнейшего существования», — процитировал испуганно ангел, дернувшись на месте.

Гордей замер, ошарашено смотря на него, а затем до него дошло, что он узнал.

У него есть шанс вернуться домой. К семье, родным и друзьям.

И да заберут его демоны, если он им не воспользуется.

Глава 4 — В Рай и купидон побежит

— А я бы не хотел возвращаться, — голос Ковальчука заставил Гордея оторваться от пересчета стрел, с удивлением взглянув на друга. С момента, как он узнал о возможности вернуться домой прошли всего сутки, а ему казалось вечность. Нетерпение давило на душу, душа нервничала и уходила в пятки. Да еще и с Наташей поговорить не удалось, вернулся он поздно, она уже спала блаженным сном и видела десятый сон. Пришлось отложить разговор до утра, но ни свет, ни заря явилась Топтыгина с девчонками, уведя Таракана на очередную примерку вечерних платьев для конкурса. Не то чтобы Наташа сильно этим увлеклась, но, похоже, ей все больше нравилось проводить время с подругами.

Но ведь она же хочет вернуться к земной жизни?

— Ты вообще знал о такой возможности? — спросил Лавров. Прерывая свои великие думы и переписывая количество стрел. С момента введения дурацкого документооборота даже заказывать стрелы и любовные порошки приходилось сильно заранее. И то еще не факт, что твоя служебка достигнет нужного адресата и не придется нести бумажную копию, заверенную лично начальником корпуса Купидонов.

— Неа, — Макс мотнул головой, сдув упавшую на глаза темную прядь, — но мне это не интересно. Правда, Гордей, чего тебе не хватает? К тому же, у вас вроде с Таракановой отношения, как ты собираешься все провернуть? Оставишь тут? Ведь насколько я понял, ты вернешься в тот самый момент, когда погиб. И не вспомнишь ее.

Гордей промолчал, ничего не отвечая. На сайте Небесной Канцелярии, оказывается, был раздел, по работе с неупокоенными душами и душами, возвращенными обратно на Землю. Забрел он на него случайно, точнее сказать, впервые сел изучать, а не ругаться сквозь зубы, пытаясь понять хоть что-то из скринов в инструкции пользователя программы 1Р. Согласно этому разделу, все души людей, что имели какие-то незавершенные дела, находились под присмотром Смотрителей, которые работали в каждом городе. Те же души, что хотели вернуться обратно на Землю, должны были соблюсти два, казалось бы, простых условия:

1. Набрать 500000 баллов;

2. Осознать, ради чего они действительно хотят вернуться.

Оба условия были вполне вменяемыми, хотя парень и чувствовал какой-то подвох. Все так просто на небесах не бывает. Но если второе условие он считал не проблемой, то с первым пришлось повозиться. До необходимой суммы ему нужна была лишняя сотня, а Наташе и того больше, с ее-то лентяйством и раздолбайством в отношении работы музы. Никакой системы и упорядоченности.

— Ты же забудешь ее, как ты собираешься возвращаться? А твоя невеста?

Вновь Ковальчук ворвался в его мысли и Гордей скривился. Точно, невеста. Он уже и забыл, что она у него когда-то была.

— Света не проблема, — буркнул Гордей, убирая стрелы в колчан, устало оглядывая любимый ресторан, вновь заполненный лишь наполовину. Он определенно будет скучать, даже если ничего не будет помнить. Переведя взгляд на Макса, Лавров наткнулся на скептически приподнятую бровь.

— Вы же на момент твоей смерти были помолвлены, свадьба через месяц, ты сам говорил, — на это купидон скривился еще больше, вспоминая первые недели своей работы и те редкие попытки, когда он втайне от руководства, а любой контакт с родственниками на Земле запрещен, пытался узнать, как поживает его семья и возлюбленная. Надо ли говорить, что за подобное своеволие он едва не схлопотал штраф равный полному обнулению его баллов?! Больше Гордей не пытался узнать что-либо, но догадывался, что родным тяжело. Однако несмотря на это он не чувствовал тоски по возлюбленной некогда девушке, более того, сейчас, спустя время проведенное в Небесной канцелярии, то время, что он был подле Наташи — с уверенностью можно сказать, что даже и не любил Лавров свою земную девушку.

— Я решу этот вопрос, — сухо ответил, на что Макс лишь хмыкнул. Говорить сейчас о Свете купидон считал не к месту. Во-первых, все равно придется столкнуться с этим лишь по прибытию на Землю. Во-вторых — какой толк от переживаний, если еще даже неизвестно, сумеет ли он туда вернуться?

Совесть напомнила о себе неприятным зудом в районе груди, на который Лавров постарался не обращать внимания, откладывая подальше в закрома сознания любые переживания на тему прошлых отношений.

— Сходил бы в Рай, да уточнил все. Наверняка ангелы прояснят все нюансы. Возвращение на Землю — это в их ведомстве, — он пожал плечами, а Гордей с минуту озадаченно пялился на него, а затем подскочил, едва не снеся стол.

— Точно! Спасибо Макс, иногда ты бываешь полезным, еще бы болтал поменьше, цены бы не было! — ухмыльнулся купидон, а Ковальчук обиженно надулся.

Для попадания в Райскую обитель приходилось использовать старые добрые лифты, точнее всего один. Как и множество других, он был белым, в отличие от того, который вел в Ад. Единственное, что отличало его от стандартных лифтов Небесной канцелярии — это пафос. Вот чем не брезговали небесные создания, так это показным величием: повсюду лепнина, позолота, зарисовки битв ангелов и демонов, и все на один несчастный лифт.

— Показушники, — пробурчал Гордей, ткнув кнопку и услышав пение ангелов. Кабина дернулась, медленно потащившись вверх сопровождая все это небесным песнопением. Картинки на стенах задвигались, на них Михаил, сияя божественным светом, добивал огненным мечом Люцифера. Лавров даже глаза закатил — тысячелетия идут, а эта показушная борьба продолжается даже в мелочах. То продажами меряются, то боевой мощью, то кто больше демократ — на деле обе инстанции идентичны, разве что в Раю уровень жизни лучше даже для душ. Во всяком случае, жители Рая чуть меньше жалуются, но зато вечно бьются за какие-то права. В Аду жалобщиков не любили, любая демонстрация разгонялась боевой мощью темных князей во имя Темного Владыки, который каждое четвертое тысячелетие проводил выборы, причем с самим собой, а потом вновь самоизбирался.

Тоталитаризм и никакой демократии.

В Раю, конечно, все было несколько иначе. Архангелы периодически брали бразды правления, но в божественной обители всем заправлял капитализм, большая свобода слова и извечная борьба за чьи-то права с парадами, лозунгами да сомнительными фондами. Как раз сейчас под руководством небезызвестной госпожи Евы качались права вечно угнетенных ангелес, как они себя называли, ведь женщины-ангелы слишком по-мужски звучит. Движения «Мы не ребро», «Я не такая» и «Я тоже такая» уже распространили свое влияние на жителей Небесной канцелярии, устремившись на землю. Все ангелессы жаждали равных зарплат, даже если они у них были, равных возможностей даже там, где они уже есть и желательно полного искоренения мужского общества. Одна особо ретивая ангелесса даже обвинила Михаила в том, что он домогался до ее крыльев, правда его быстро замяли, ибо нечего архангелу, возглавлявшему сейчас Рай портить репутацию, хоть многие отчаянно пытались. Особенно обиженные любители радужных цветов, которых тоже кто-то угнетал.

Дверцы распахнулись, и перед Гордеем предстала зеленая роща. Вокруг пели птицы, цвели лилии с розами, то тут, то там плясали да водили хороводы прекрасные девы, не обремененные жизненными проблемами. Мимо дорожек степенно прохаживались мудрые старцы в белых одеяниях, делясь последними новостями из жизни в райской обители.

— Ой, ты видел? Говорят, Люцифер усовершенствовал Геенну Огненную, собирается напасть и захватить нас. Советники и приближенные мудрецы советуют усилить санкции!

— Да ты что? Я недавно заскочил в Раебакс, за стаканчиком кофе, поговаривают, что у Люцифера дети ещё родились от какой-то суккубки из тех, ну помнишь, Божественная Олимпиада. Через забор от кадила прыгала…

Гордей прошелся взглядом, выискивая у кого бы спросить дорогу до Небесного рая, а заодно уточнить место пребывания архангелов, конкретно Гавриила, вот он точно поможет ему с проблемой. Цветущие кущи и извилистые дорожки — можно спокойно заблудиться тут, пока врата отыщешь. Уж больно Земной рай разросся с увеличением населения и эмиграцией некоторых жителей Ада для поиска лучшей жизни. Нашли ли они ее, кто знает.

Взгляд выхватил стайку молодых людей, которые о чем-то настойчиво переговаривались и недолго думая, купидон двинулся к ним.

— Ты смотрел прошлую серию «Кресты небесных престолов»? — спросила молодая девушка стоящего рядом с ней парня, который рассеянно, дергал веточку вишни, задумчиво глядя, как опадают лепестки ее цветков прямо в реку Лета, призванную даровать покаяние в грехах.

— Нет, а что там? — спросил он, оторвав взор от водной глади, по которой то и дело пробегала рябь от падающих в нее лепестков.

— Ой, там все жутко интересно! Беатриче полетела на своем грифоне спасать Данте от неверных евреев, которые собирались его закормить хумусом до смерти от переедания, — девушка грустно вздохнула, одергивая подол своего белого одеяния, и плаксиво произнесла, — один из грифонов героически погиб. Они достали бедолагу вопросами о скидках и акциях до такой степени, что тот бросился со скалы в Бездну.

— Ужас, какой, — выдохнул ее друг, на что девушка закивала отчаянно, а на глазах появились слезы.

— Вот вечно вы всякую фигню смотрите, нет, чтобы нормальные сериалы смотреть, а еще лучше книжки умные читать, — пробурчал один из проходящих мимо мужчин, — вот же молодежь пошла, от зомбоящика не отрывается!

— А вы дядя, не ущемляйте мои права. А то я на вас в суд подам за оскорбление по возрастному признаку! — возмутился парень. Прохожий хотел было возмутиться в ответ, но их прервал Гордей, решивший вовремя встрять, пока эти трое не начали спор за права.

— Простите, как попасть в Небесный рай на второе Небо, к Гавриилу, — решился проговорить он. На него вначале удивленно покосились, затем подозрительно оглядели, а после вежливо улыбнулись, как здесь обычно и делают. Всегда и всем улыбаются.

— Все просто, пройдете сейчас по центральной дорожке до развилки, — проговорил ему тот самый мужчина, спорящий с молодыми людьми, махая в сторону главной дороги, покрытой гравием, — затем дойдете до развилки, свернете направо. После снова развилка, направо, там увидите пирс реки Эвное, вспомните свои добрые дела, пойдете вдоль, пройдете мост, попадете в Эдемский сад, там за пятой яблоней будут врата. Только ничего не берите у Змея, предложит яблоко — не бери, — сурово проговорил мужчина и Гордей наклонил голову, вскинув брови.

— Почему?

— Веганом станешь, — фыркнул парень, почувствовав возмущение своей девушки.

— Но я веган!

— Вот потому и сказали — не бери, — буркнул ее спутник, а Гордей, попрощавшись, кивнул в благодарность, не став вслушиваться в дальнейший спор.

Мимо него прошествовала очередная группа радужных ангелов, задорно улыбаясь, сверкая цветными волосами, перьями и лосинами ядреных цветов. Судя по коврикам, шли они на медитацию для «Йоги без границ». Еще одно модное небесное увлечение, когда все в чем мать родила, пытаются встать в позу журавля или еще хуже — боевого тигра.

— Нет уж, сюда я тоже не хотел бы, — буркнул Гордей, шагая вперед до нужной развилки, в памяти проговаривая весь путь до золотых врат.

Он так увлекся, вышагивая путь, наслаждаясь запахами и одновременно поражаясь тому, насколько, по сути, схожи Ад и Рай в своем стремлении посадить всех в определенные в рамки, старательно их отрицая, что не понял, как добрался до пирса, а затем и до Эдемского сада, едва не столкнувшись с огромной мордой Змея, обвивающего толстым гибким телом ствол одной из яблонь, на которой висели большие сочные спелые плоды, алеющие меж зленной листвы. Так и тянулись руки сорвать один, но предупреждение надежно засело в подкорке головного мозга.

— Х-хочеш-шь, яблочко, милок? — прошелестел Змей. Высовывая язык, а Гордей, нахмурившись, взглянув в глаза, лишенные века, с вертикальными зрачками.

— Нет, спасибо, — мотнул он головой, попытавшись обойти яблоню, но не тут-то было. Огромный змей сполз ниже, вытянув морду и преграждая ему дорогу.

— С-с-совсем о природе не думаеш-ш-шь, да, купидон? — снова спросил Змей, а Лавров даже глаза закатил.

— Ты что, из Гринписа, зверушек защищаешь? — буркнул он, — курочек, коровушек и свинок? Сам-то давно на яблоки перешел?

Змей даже обиженно глазами сверкнул, высунув раздвоенный язык, тихо зашипев.

— Ты на ш-ш-што намекаеш-ш-шь, милок? Я самый настоящ-щ-щий зеленый! Мусор сортирую, мясо не ем, одеж-ж-да только из эко-ко-ж-жи и собственной шкуры! — возмутился Змей, а Гордей, с усмешкой оглядев гибкое тело самой натуральной змеи, вглядываясь в блестящие на солнце чешуйки.

— Тебе-то, зачем одежда. Ты по Эдемскому саду с момента образования Рая голеньким ползаешь, ты ж змея! — фыркнул он, Змей надулся еще больше, показав четыре единственных клыка, а затем проворчал.

— А потом говорят, ш-ш-што это мы веганы агрес-с-сивные, а вы первые на ос-с-скорбления с-с-с-скатываетесь!

Гордей только рукой махнул, обходя ворчавшего Змея, и не став даже спорить. С жителями обеих инстанций вообще лучше не спорить, они буквально были уверены в своей правоте, даже если правота спровоцирована модными веяниями или ложными ценностями. Свобода выбора для них существовала только в понятии «Мой выбор — это твой выбор. А все остальное оскорбление, унижение и угнетение моих прав».

Пройдя, наконец, нужную яблоню и даже не протянув руку к одному из плодов, хоть и сильно хотелось, парень добрался до высоких, кованных золотых ворот и с удивлением понял, что понятия не имеет, как их открыть. Ни тебе кнопки для звонка, ни колец, чтобы распахнуть вход в главную райскую обитель. Ворота и стена. Лишь спустя полчаса внимательного осмотра парень догадался задрать голову вверх, заметив тоненькую золотистую веревочку, сливающуюся на общем фоне со стеной да воротами, а рядом с ней табличку с надписью: «Дерни и будет тебе счастье».

И он дернул. Подпрыгнул, схватил край, выматерившись на тему того, для каких гигантов повесили так высоко веревку, а затем дернул и услышал звон горна, потом колокола, а после тишина. Ничего не происходило. Стена стояла, ворота стояли, Гордей стоял, а в саду пели птички.

— Да че за фигня?! — возмутился Лавров и вновь подпрыгнул, дергая за веревочку второй раз. Гомон, колокола и снова тишина. От злости купидон со всего размаху ударил по вратам, тут же взвыв от боли, но не зря. Кованая ограда задрожала. А за ней послышался шум и голоса. Кто-то спешно шагал прямо к вратам, отлично.

Небольшая заслонка аккурат на уровне его лица с шумом отодвинулась, а из нее показался сначала длинный нос, а затем проницательный взгляд черных глаз.

— Ой, вэй, таки кто это пожаловал в святое место? — знакомый говор заставил Гордея вздохнуть, глядя прямо на торчащий кончик носа.

— Гордей Витальевич Лавров, старший купидон Корпуса Любви и Нежности, — чуть поморщился парень, называя полностью место работы и свое звание. Корпус Любви и Нежности — придумали же. Корпус купидонов звучало намного брутальнее.

— Не знаем мы таких, вы таки тут ходите, ходите, а мы таки принимай, и принимай. А главный вахтовик запретил чужих пускать, пароль назови, пущу тогда, а пока не могу. Указявочка, знаете ли, — ехидно пробормотал вахтер, а Лавров скрипнул зубами, ощущая поднимающееся раздражение из глубин своего нутра.

— Мне к Гавриилу по срочному делу! — гаркнул парень, подскочив ближе к воротам, отчего нос мигом исчез в маленьком проеме от заслона.

— Фаечка! Фаечка! Беги скорее сюда, ой вэй, что делается, благородного еврея посреди бела дня в Раю убивать собрались! Фаечка неси быстрее Ветхий завет, молитву мне читать будешь!

Гордей вновь закатил глаза.

— Иззичка, ты, что таки несешь? Какой Ветхий завет, у нас давно все по Новому! — возмутилась какая-то женщина, а затем в заслонке показался уже другой нос, чуть длиннее прежнего, но не менее любопытный. — Ой, вэй, ты, что дурак старый мальчика у порога держишь? Пригласи немедля, чаю испить, хумус поесть, посмотри-таки какой тощенький, не кормят, поди, совсем!

— Фаечка, но он даже без торта! И пароль не знает, а у нас запрет!

— Какой запрет, голова твоя дурья, к Гавриилу идет на консультацию, пропуск выпиши и отстань от мальчика. Иди-таки чаю завари и бабку Гульнару позови, пусть пирожков принесет, — за вратами вахтер ворчливо загремел.

Ворота задребезжали, пение птиц усилилось, откуда-то на голову парня посыпались белые лепестки и перья, отчего он чихнул, прикрыв глаза, а когда открыл, перед ним стояла низкорослая дородная еврейка, с черными густыми волнистыми волосами, убранными под платок.

— Ой, вэй. Какой хороший мальчик пожаловал. Щас Тетя Фаина тебя накормит, напоит, а потом восвояси отпустит, забегай, забегай, — махнула пухлой ручкой дама, Гордей даже возразить не успел, как эта ручка с неожиданной силой обвила пальцами его запястье, втягивая его внутрь.

Ворота с хлопком закрылись. Оглядев белоснежные улицы, с нависающими точно белая сахарная вата облаками без больших домов впереди, парень моргнул, а затем осознал, что находится в приграничье первого неба под названием Луна, где проживали те, кто исполнял долги и обеты, какие неважно, главное исполнительность. Он уже видел, как из небольшого белоснежного коттеджа с белым заборчиком выскочила горбатая, сморщенная бабушка в ярком платке и украшением из золотистых монеток, потрясая клюкой, заорала на всю улицу на непонятном языке мелкой шпане, играющей в догонялки вокруг столба:

— Ильдар, гиляли!

Пыхтящий судорожно парнишка остановился, пытаясь привести в норму дыхание, и отозвался:

— Бабуль, отстань!

— Ильдар! — взвилась бабушка, бодро поскакав в сторону бросившихся наутек детей, тряся клюкой, прямо через идеально постриженные газоны, пугая пролетающего мимо серафима, который чуть не встретился со столбом собственным лицом, в испуге дернувшись в сторону.

— Пойдем-пойдем, купидончик, сейчас бабуля Гульнара внучка домой кушать загонит и нам пирожков принесет, — поторопила его Фаина, потянув к одному из таких же коттеджей.

— А как мне до второго неба-то добраться? — спросил озадаченно Гордей, прикидывая, сколько же ему добираться до центра, где находился портал на второе Небо. Озадаченная женщина вытерла руки о фартук, а затем произнесла:

— А, таки оно же просто. Небесная электричка тебе в помощь. У нас тут автобусы после полудня не ездят, разве что кто в город соберется, но это вряд ли, — махнула она рукой, ступая на дорожку, а Гордей, вздохнув, понял, что придется задержаться, но уточнил:

— И когда электричка? — спросил осторожно, по сочувствующему взгляду поняв — не скоро.

— Завтра утром, мальчик мой, завтра утром, — улыбнулась Фаина, а купидон застонал, уже пожалев, что вообще решился сюда придти.

Глава 5 — Бюрократия — тормоза любого прогресса

Ровно в 7:45 утра по местному времени, Гордей Лавров ждал электричку, которая отвезла бы его в самое сердце первого неба, из которого был портал на второе, где проживал Гавриил и других архангелы. В дорогу парню насобирали кто, что мог, а точнее все что могли. Пирожки, пироги, варенье, печенье, форшмак, солянку и бутерброды. Пытались налить в баночку борща, но и без того перегруженный купидон в ужасе заявил, что скорее помрет от переедания, чем доберется до нужного места. Уговоры и ухищрения сунуть банку в набитый доверху выданный ему туристический рюкзак не помогли. Гордей решительным шагом выскочил за дверь раньше, чем тете Фаине с бабкой Марией удалось совершить подобное преступление.

Впереди маячили только симпатичные стильные коттеджи с белыми заборчиками, ровными газонами и улыбчивыми жителями. Этакий культурный пригород, настолько красивый и уютный, что на несколько минут Лавров даже был очарован видом вокруг. Мимо пролетали бабочки, цвели цветы и зеленели деревья, а впереди небоскребы, рекламные щиты да расцвет цивилизации на небесах. Истинный Рай, если не знать того, что скрывается в закоулках подобных мест.

— Ты только смотри, никуда не сворачивай, ой, вэй, помнится, пошел вот один у нас Ванечка, ну истинно дурак — оскорбил парень чьи-то чувства верующих, — вздохнул Иззя, нервно дергая черную бороду, да поправляя круглые очки на носу, тряхнув пейсами. Гордей опасливо скосил взор на дверь и кивнул, как бы спрашивая.

— А дальше? — нетерпеливо поинтересовался, а старый еврей вздохнул, складывая руки на животе.

— Что дальше? А дальше парень читал Новый завет до второго пришествия Христа, — трагичным тоном заявил Иззя, вздыхая, — ой, вэй, какой парнишка был хороший. Вот прям как ты. Дурак дураком.

— Ты чего несешь, балбес, сейчас мальчику страстей нарассказываешь, — буркнула Фаина, замахнувшись на смотрителя ворот половником, затем вытерев руки о фартук, строго произнесла. — ты его, Горди, не слушай, да. Я таки тебе говорю, в подворотни, конечно, не ходи, но в Раю тебе опасаться нечего. У нас тут хорошо, не то, что в Аду. Разве что любители цветного бегают, но они не агрессивные, если не обижать.

Так парень и оказался на вокзале, дожидаясь у путей электричку, с интересом рассматривая местный пейзаж, кадки с белыми орхидеями, белые стены, лепнину с крылатыми ангелами, пока кто-то не постучал его по плечу и не заставил обернуться.

— Пацан, огоньку не будет?

Гордей с удивлением оглядел обросшего мужчину в рваных лохмотьях и даже опасливо отошел на шаг, на всякий случай.

— Не-а, нет у меня ничего. Не курю, — буркнул Лавров, оглядываясь на стоящих спокойно немногочисленных людей и даже парочку ангелов, которые якобы тут для порядка стояли. Такие подтянутые, мускулистые, в белых одеждах, с крыльями и оба в ангелфонах в игрушки играли.

— Жаль, может, баллов накинешь? Мелочи? — поинтересовался опять мужик, жадно блестя темными глазами. Парню даже захотелось перекреститься, но он сдержался, потому сдержанно ответил:

— Своих мало.

— Вот сразу видно, не толерантный ты! — обиженно отозвался оборванец и двинулся приставать к другим людям, стоящим на перроне. Будь здесь Наташа, наверное, ему было бы легче. Вспомнив в очередной раз за ночь о своей «не девушке», Гордей вздохнул, выуживая из кармана джинсы свой демонвей, включая его, и с удивлением заметил, как повис сначала интерфейс, а затем телефон запищал от бесчисленного количества уведомлений.

— И кому там не спалось, — потянул он и тут же глаз его дернулся, когда одних только вызовов и сообщений от Таракановой было за триста штук.

Nata_Tarakan: «Тебя где носит, долбодятел ты любовный? Я тут от Макса слышала, что ты в Рай ушел. Откинулся уже?)))»

Nata_Tarakan: «Гордей? Алё, Горгей? Хватит, ты же не серьезно?) *смеюсь*»_

Nata_Tarakan: «АУ! ЛАВРОВ, ТЫ ЧЕГО ТАМ СДОХ ЧТО ЛИ? *подозрительный*»

Nata_Tarakan: «Блин, ты че издеваешься? Я долго тебя ждать должна? Игноришь типо? *раздраженный*»

Nata_Tarakan: «Задолбал уже, это ведь из-за твоей дурацкой идеи любви да? Пытаешься таким образом давить на совесть? Бесишь реально, вот и сиди в своей святой обители, придурок.»

Nata_Tarakan: «И не вздумай возвращаться!! *злюсь*»

Nata_Tarakan: «Вещи твои на помойку выкину!»

Nata_Tarakan: «Уже выкинула, мудак, все парни такие…»

И это была только малая часть ее сообщений, которые из шутливого обращения перетекали в раздражение, а затем в ярость со стороны девушки. Купидон даже рассмеялся, а после прекратил, понимая, что она ведь и правда могла выкинуть его вещи. С Наташки станется, она у него голова горячая. Тем более, сообщения от других ребят были столь же лаконичны.

Maks34KK: «Чувак, тя где носит, Натаха тут сейчас всех за яйца подвесит, если не найдет»

Macho_menVlad: «Гордюха, с упокоением тебя. Надеюсь, Рай те будет пухом, Макс сказал ты все, того»

I_van245F: «Гордей, тебя Степаныч искал. Натаха просила передать, что тебе пиздец»

Kokosh_ka: «Гордень, зайка, ты угомони свою бабу, она чуть канцелярию не разнесла. Подралась с той фифой, что на тебя вешалась, выдрала ей все искусственные волосы и кажется, оторвала фальшивую грудь. Будь я по девочкам, я бы проникся, но ты что ли возвращайся, а то она на нас кидаться начнет»

Пролистав сообщения даже от девчонок из корпуса муз, Лавров усмехнулся. А затем быстро напечатал Наташе ответ, прекрасно зная, что чем дольше он тянет, тем больше она себя накрутит. А то мало ли еще кому, что там оторвет в порыве злости. Шагнув в подъехавшую электричку, парень пристроился у окна, продолжая печатать ответ.

G.LoveRove: «О мой боевой Таракан, ты уже всем девам выдрала волосы, оторвала грудь, сдула и выкинула все вещи? Если что, там мои журналы с голыми бабами, ты их не выбрасывай, они ценные. Пы. сы. Я еще в Раю и тут фигово с инфраструктурой на первом Небе. Люблю тебя. Пы. сы. сы. Ты что, реально выдрала волосы Валерии? *ржу*»

С минуту ничего не происходило. Гордей даже заволновался, не забросила ли девушка его контакт в черный список. Но затем вспомнил, что она может быть на задании, а после успокоился, когда появился долгожданный карандашик. Недолго думая, Лавров улыбнулся и отредактировал имя контакта в своем чате.

Наталья_Драконовна: «Выкинула уже. И какие еще голые бабы, стрелочник? Бессмертный?»

Наталья_Драконовна: «Твоя Леруся меня бесит, выдра киноляпная. Так что за дело получила и вовсе не из-за тебя»

Наталья_Драконовна: «Ты что меня переименовал?! А ну верни, как было!!»

Тихонько посмеиваясь, парень убрал демонвей обратно в карман своей куртки и, подтянув ближе огромный туристический рюкзак, который так не повернулась выбросить по дороге рука, принялся смотреть в окно, мечтая лишь быстрее закончить консультацию по возвращению на Землю. А после сообщить прекрасные новости Наташе. Не может она отказаться уйти с ним, ведь разве ей не хочется обратно? Не придется терпеть странных авторов, перлы литературы и прочие издержки профессии музы. Опять же этот конкурс, явно девушка не получала удовольствия, участвуя в нем. Хотя в последнее время она жаловалась все меньше, пропадая вечерами с девчонками на подготовке.

До центра электричка домчала достаточно быстро. Вся Луна, именно так именовалось первое небо, была буквально усеяна ангелами разных мастей, снующими туда-сюда. Они все куда-то торопились, вышагивая под бодрые звуки небесного такси, крики торговцев святыми-догами с амброзией, магазинами АнгелБакс, продающими кофе и прочими бутиками, деловыми центрами и все это в белом цвете.

— Певица Христианна снова произвела фурор на показе Met Neba, придя в костюме грешницы!

— Новый альбом певица Анджелы занял первые позиции Небо 100, потеснив группу из Чистилища PPS…

От многообразия звуков, криков толпы и света даже голова закружилась, но помимо всего этого всем было не до ближнего своего. Некогда останавливаться, только вежливо улыбаться, не вынимая гарнитуры из ушей, ничего удивительного, ведь если останавливаться на каждую просьбу, можно и вовсе опоздать туда, куда спешишь.

Добравшись до портала, парень ловко пересек его, показав документы. Ангел на проходе даже рюкзак проверять не стал, хотя тот безбожно оттягивал плечи. Зато подсказал, где находится главное здание реабилитационного центра, заодно являющегося Министерством работы с душами, куда приходили не только за психологической помощью, но еще и отчитывались за тех, кто оставался на Земле и других инстанциях, кроме Чистилища да Ада. Оптимизация, она такая.

— Это Гавриил теперь еще за неупокоенными смотрит что ли? — удивился Гордей, а ангел, что проверял его документы. Пожал плечами. Впереди светился проход, ведущий на второе небо — Меркурий.

— Должен еще кто-то из старших Темных князей Ада смотреть, но вы же знаете, как работают демоны. В ООИ, Организации Объеденных Инстанций, их потому и исключили, что не хотят ничего делать. Говорят, мол, нагрешат на Ад, тогда и поговорим. Даже Чистилище и те половину работы на себя взяли!

Хмыкнув, Лавров кивнул, шагая вперед и исчезая в потоке света, вновь оказавшись на шумной улице, среди бесконечных вывесок, рекламных щитов, небесных такси и архангелов, проживающих тут. Мимо прошагала толпа в розовых лосинах, с табличками «Даешь белое в розовое», а следом женщины-ангелы в просвечивающих рясах, а некоторые и вовсе в чем мать родила с лозунгами «Ангелессы, а не ангелы. Даешь феминитивы в небесную жизнь. Женщинок в архангелессы!». Со всех щитов на них смотрел улыбчивый прилизанный Михаил, которые вещал о демократии, свободе и правах, а также санкциях, демонстрировал свою новую укладку и красавицу жену, скромно стоящую рядом.

— Дурдом, — вздохнул парень, направившись прямо к огромному белому зданию с большим куполом, видневшемуся впереди.

Стараясь избегать закоулков, идти по прямой дороге, пусть и дольше, купидон добрался до нужного ему здания, не забывая усиленно улыбаться. Даже челюсти устали от бесконечного изображения счастья на лице. Элементарная вежливость, а столько усилий. Определенно Рай своеобразное место, это Гордей отметил в очередной раз, перешагивая порог огромного белого здания министерства по работе с душами с большим зеркальным куполом. Улыбчивая девушка за стойкой, охранник, поначалу Лавров не обратил никакого внимания на то, что происходит вокруг, отвлекаясь на мраморную отделку, изящные фрески, рисунки и лепнину повсюду.Изображения Господа. Иисуса, ангелов, архангелов, побеждающих зло, серафимов, мыслителей и прочих жителей Рая. Даже Эдемский сад — все было изображено на потолках и стенах.

— Вам чем-нибудь помочь? — поинтересовалась девушка, чуть шевельнув крыльями за спиной, и озадаченный Гордей чуть не запнулся, проходя арку, кивая охраннику-ангелу.

— Мне бы к Гавриилу, на прием. Спросить, — брякнул, а девушка, продолжая улыбаться, кивнула:

— Тогда, возьмите номерок и ждите, когда вас позовут в одно из окон регистратуры! — она улыбнулась еще более жизнерадостно, а Гордей тоскливо уставился на монитор устройства, выдающий номерки и вновь посмотрел на девушку-ангела.

— Может, я так пройду? Мне, правда, только узнать, я тороплюсь.

Ангел покачала головой, продолжая вежливо улыбаться.

— Исключительно по талонам!

Вздохнув, Гордей направился прямо к ближайшему монитору, ткнув пальцем в позицию на экране «Выбрать консультацию». Не успел моргнуть, как вышло более сотни позиций, от которых в буквальном смысле разбежались глаза, а рот самопроизвольно открылся. Палец завис над экраном, в попытке выбрать то, что нужно ему лично.

— Консультация по вопросам переподселения душ в пригородные районы Небес, консультация психолога при получении моральной травмы на рабочем месте, консультация работников небесной канцелярии по разработке плана работы с душами, консультация… ууу, Господи, кто все это придумал?! — взвыл Лавров в ужасе, перебирая категории. Наконец, спустя минут двадцать была найдена нужная категория. «Консультация по вопросам возвращения души обратно на Землю» — так она и значилась. Адская бюрократическая машина выплюнула бумажный квадратик с номером: D7777. У Гордея дернулся глаз.

— Какой, какой?! — выдохнул он, сжимая бумажку, и соизволил все же заглянуть за угол, где перед ним на стене мигала сверху табличка «Регистратура», ошарашено глядя на огромную толпу, заполонившую зал. Гораздо больше, чем те, кого он видел в зале Небесной канцелярии при первом появлении после смерти!

Кого тут только не было: ангелы, архангелы, серафимы, херувимы, пара купидонов шапочно знакомых самому Гордею, даже несколько муз, мыслители, ученые, справедливые правители, просто души, праведники, целый табор цыган только без лошадей и даже сама Смерть! Среди толпы она бродила единственная в черной рясе, закрыв капюшоном голый череп, постукивая косой и тяжело вздыхала, периодически оглядываясь, нервно обмахиваясь списком умирающих. Рядом на диванчике спорили влюбленные, а чуть дальше о чем-то мирно беседовали парочка священнослужителей.

— Ой, все, не могу больше. Я устала! — всплеснув руками, Смерть плюхнулась на диван, обмахиваясь списком, — мне кажется, у меня начинается паническая атака!

— От чего же вы устали, голубушка, извольте ответить? — поинтересовался один из мыслителей, с интересом рассматривая костяные руки. Грустно мотнув головой, Смерть только тяжело вздохнула.

— Я в депрессии. Меня больше не радуют новые души!

— Они вообще никого не радуют, потому что Рай переполнили беженцы, — буркнул кто-то из правителей.

— Ты что несешь, Карл! Это не толерантно! — возмутились ему в ответ.

— Зато гуманно! Пусть идут жить в Ад! — с возмущением отозвался некий Карл.

— Да ты сюда сам подселился случайно, чего выпендриваешься, понаехавший? — фыркнули из соседней толпы. Тот самый Карл хотел было возмутиться, как старушка, божий одуванчик, протиснулась мимо них, пробормотав:

— Пропустите ветерана труда, инвалида 4-й группы, слепую бабушку.

— Ну, щас, ага! Всем только спросить, мы тут уже три недели стоим! — взвилась девица из влюбленной парочки.

— Дорогая… — попытался урезонить ее муж, но ничего не вышло, его супругу уже понесло.

— У нас тут брак разваливается, а вы!

— О, эти женщины в ПМС просто дикие…

— Ты на что намекаешь, петух, женщин оскорблять вздумал?! — заорала бритоголовая девица, с синим ирокезом, потрясая пудовым кулаком тому мужчине, который умудрился ляпнуть такое о женщинах. Толпа разделилась, а Гордей прикинул, доживет ли он до возвращения в Канцелярию или умрет прямо здесь. Тем более и Смерть тут. Решив не ждать, а действовать, попытался прорываться боем.

— Простите, — он попытался вклиниться в одну из очередей, судя по всему, всем было глубоко наплевать на номера, — извините, я только спросить!

Не успел сделать и пары шагов, как дорогу ему преградили, а суровые лица ожидающих стали вовсе недружелюбными. Гордей даже руки поднял, будто бы сдаваясь, когда одна из старушек, кажется та самая, ветеран, ткнула в него палкой, рявкнув:

— Всем только спросить, стой, где стоишь, молодой, чай не помрешь!

— Да я… — попытался оправдаться, но его снова перебили.

— Ой, че делается. Всякие слюнтяи без очереди лезут, старость не уважают…

— Да че вас уважать, вы ж за льготами тут каждый раз торчите, очереди занимаете!

— Ты мне тут поговори!

— Вот и поговорю, а у меня, между прочим, работа!

— А я в поликлинику опаздываю!

— А у меня дети не кормлены!

— У тебя нет детей…

— Неважно!

— А у меня тут люди умереть не могут! — возмутилась Смерть, подскочив с дивана. Ее тут же усадили обратно, ответив:

— Вот и сиди, дай несчастным порадоваться, что у тебя дела.

Гордей со стоном прижал ладони к лицу, чувствуя, как желание возвращаться на Землю пропадает. Может оно того и не стоит, в конце концов остался бы в Небесной канцелярии, ничего бы с ним не стало. Во всяком случае, данная перспектива лучше, чем застрять в этом месте на целую вечность.

— Хэй, купидончик, смотрю жизнь тебе не мила? Хочешь, помогу пройти толпу всего лишь за символическую плату?

Гордей убрал руки, резко оборачиваясь, опуская глаза вниз, с удивлением смотря на щуплого темноволосого парня, который надув пузырь из жвачки, качнулся с пятки на носок. На нем была желтая толстовка, кепка и сам он был на полголовы ниже купидона, зато темные глаза смотрели на него с живым интересом и легким алчным блеском. Прошелся взглядом сверху вниз от кед, до хитрого выражения лица и отозвался:

— Допустим, а ты кто?

Улыбка парня стала шире, блеск лихорадочнее, будто бы в голове он уже накинул на его плату нехилые проценты.

— Меня зовут Демьян Хорьков, и я твой гид по Министерству. Всего лишь штука баллов, немного любовной пыльцы и ты в кабинете у Гавриила через пять минут, минуя очередь. Решайся, акция ограничена, — проскандировал парень, пока Гордея поднимал с пола челюсть. Тысяча баллов — это пара месяцев неуемной работы. К тому же с учетом обстоятельств у Гордея был каждый на счету. Потому он закрыл рот, выпрямился и четко произнес:

— Нет.

Демьян вздохнул, обиженно фыркнул и, прекратив улыбаться, фыркнул:

— Ну, тогда стой тут до третьего пришествия Христа. Глядишь, к 2222 году достоишь до первой соточки. Удачи, лошара, — он махнул рукой, ловко скользнув мимо толпы, тут же сверкнув улыбкой стоящей рядом старушке, которая пять минут назад тыкала в Гордея своей палкой.

— Ой, Глафира Петровна, хорошеете день ото дня. Опять пришли в Рай просится? Говорил же, раненько вам еще, — мурлыкнул он, двигаясь дальше.

— Ай, Харьков, ничего ты не понимаешь. Я в свое время у собеса свои льготы выбила, и тут местечко отобью, — махнула рукой женщина, а парень не глядя, махнул рукой, периодически с кем-нибудь здороваясь, особенно его почему-то знали души.

— О, Смерть, красавица. Будто вчера родилась, а не при создании Вселенной! — отвесил комплимент сидящему скелету в темной рясе с косой, которая даже кокетливо одернула длинную юбку, прекратив жаловаться и захихикав так, что у половины мурашки по коже пробежались от страха.

— Ох, Демушка, ох шалунишка, — вздохнула Смерть, глядя на Демьяна, — я тебя на годик в списке-то отодвинула, как просил.

— Спасибо, прекрасная, умру в 119, как хотел, — хохотнул парень и Гордей очнувшись, осознал, что этот странный Харьков и правда может ему помочь, потому вдруг подпрыгнул, крикнув, привлекая внимание:

— Эй! Стой!

Демьян вальяжно остановился, сунув руки в карманы и вскинув брови, дождался, пока Гордей проберется к нему, а затем усмехнулся.

— 1500 баллов и два флакона пыльцы, — махнул рукой, а Гордей возмущенно засопел.

— Это ж грабеж!

— Это бизнес. Так что? — он наклонил голову, дождавшись кивка и улыбнулся, — отлично, приятно иметь дело с такими лох… Хорошими чуваками! — шепнув еще немного ошарашенному Лаврову, спросил:

— Тебя как звать-то?

— Гордей. Гордей Лавров, — ответил купидон, с тоской оглядывая толпу, не до конца осознавая, на что подписался. Доставая телефон, с грустью списал 1500 баллов этому незнакомому парню, отметив у него ангелфон последней модели. И вручил два флакона пыльцы, которую предпочитал всегда брать с собой. В общежитии оставлять опасно, а в номере с Наташей девушка могла спросонья перепутать и намазаться этой пыльцой вместо крема. Бывали прецеденты.

— Так вот, Гордейка, слово Харькова, щас быстренько домчим тебя до Гавриила, — радостно пропел Демьян, а затем вдруг ткнул пальцем в небольшую арку, прямо неподалеку от последнего окна, ведущую на лестницу и проговорил:

— Щас поднимаешься на третий этаж, кабинет 377. Там сидит Гавриил. По всем вопросам возвращения на Землю — обслуживание вне очереди, — он ткнул этим же пальцем на лист А4, приклеенный скотчем к стене прямо над одним из окошек регистратуры, где было напечатано: «Все запросы по возвращению на Землю в данный момент обслуживаются вне очереди в кабинете 377». Глаз снова дернулся, опять, и снова, а Харьков помахал ему рукой, ловко улепетывая в сторону выхода.

— Пока лошара!

— Да вы издеваетесь что ли!? — взвыл Гордей, схватившись за голову, слыша гогот убегающего парня.

Глава 6 — Не поминай лихом

В белом коридоре было тихо, пустынно и даже немного одиноко. Гордей озадаченно оглянулся на лестницу, по которой поднялся на нужный этаж и вновь с сомнением взглянул на бесконечную вереницу кабинетов с номерками, ища взглядом нужный. И по закону тот нашелся в самом конце и то Гордей опознал его лишь тогда, когда дверь внезапно распахнулась, оттуда выплыл дородный высокий мужчина, нервно дергающий темную бороду пальцами и косясь на вышедшего следом Гавриила.

— Не могу так больше, все! Они все ходят и ходят, и ходят, все требуют помочь рассудить, всем надо все знать, истцы истерят, ответчики бесятся! Надоело! Мне все это надоело! — архангел бросил нервный взгляд в сторону Гордея, замершего вдали и, улыбнувшись, попытался успокаивающе тронуть за плечо мужчину, который прекратил драть бороду и начал дергать мантию, будто пытался ее содрать.

— Соломон, я понимаю, все очень сложно, но судебная система… — Гавриил вновь попытался подтолкнуть великого царя к выходу, но тот даже с места не сдвинулся, вздернув подбородок, и покосился мрачно на архангела, а затем перевел взгляд на ошарашенного купидона.

— Вот чтобы ты понимал, только и делаешь, что слушаешь чье-то нытье! А от меня все справедливости ждут! А я может, — он даже подозрительно всхлипнул и потер глаза рукавом мантии, — я может, не хочу ничего решать, устал!

— Ну-ну, все, успокойся, — погладил сочувственно по плечу Соломона Гавриил, прошептав губами едва слышное «профессиональное выгорание».

Гордей только кивнуть смог, потому что осознание того, что рядом, всего лишь в нескольких шагах стоит великий человек и плачется о своей тяжелой судьбе, было чем-то нереальным. Хотя с другой стороны, пора бы прекратить уже удивляться всему, что происходит на Небесах. Потому, когда Гавриил выпроводил, наконец, своего клиента и, выдохнув, повернулся к нему лицом, Лавров уже взял себя в руки и вновь стал невозмутим, как и несколько минут назад, поднимаясь наверх в надежде услышать ответы на свои вопросы.

— Горди, дружище! Как хорошо, что ты зашел, — мурлыкнул Гавриил, приобнимая купидона за плечи и, улыбаясь широко, открыто, да еще и как-то понимающе. Будто уже знал, о чем речь пойдет. Лавров прищурил глаза, покосившись на архангела.

— Ты уже знаешь, зачем я тут, верно? — поинтересовался, даже не соизволив поздороваться. Смысл, если высший ангел явно уже все знал. Тихо прошелестели крылья за его спиной, а сам Гавриил втянул носом воздух, мигом прекратив скалиться.

— Догадываюсь, но надеялся, ты передумаешь, — с намеком потянул, будто бы это он виновен в том, что Гордей так задержался. Впрочем, сейчас обвинять его ни в чем никто не собирался. Лаврову были нужны ответы, и он жаждал их получить. Потому выпутавшись из объятий архангела. Купидон решительным шагом двинулся к открытой белой двери кабинета Гавриила, слыша его тяжелый вздох.

— Видимо, не передумал, — пробормотал тот, шагнув следом.

Кабинет был просторным, большим, с огромным французским окном от пола до потолка, стандартно белый, с большим белым кожаным диваном напротив стола с удобным, почти домашним креслом, на котором устроился Гавриил, когда они вошли. Если не брать в расчет, что это Рай, не покидало ощущение, что Гордей находился в стандартном кабинете на сеансе психотерапевта в какой-нибудь дорогущей частной клинике. Белая кружка с дымящимся какао с амброзией материализовалась точно по волшебству прямо на небольшом низком столике, разделявшем расстояние между столом архангела и диваном, на котором устроился Гордей, точно такая же появилась и рядом с рукой Гавриила, лежащей прямо на столе.

— Высшие силы, — пафосно проскандировал он на изумленный взор купидона.

— Даже знать не хочу. — отмахнулся, отпивая горячую ароматную густую жидкость из кружки, отмечая как тепло растекается по венам, а язык даже не обжегся, — мне нужны ответы на вопросы.

— Спрашивай, — милостиво ответил Гавриил и Гордей выпрямившись, оглядел залитый светом кабинет, а затем вновь уставился в красивое, точно вылепленное художником скульптурное лицо архангела, будто собираясь с мыслями.

— Я хочу попасть на Землю. Вернуться. И знаю, что это возможно, — выпалил так быстро, что сам не понял, как проговорился прежде, чем обдумал свою речь. Вот так просто, сходу, глядя прямо в лицо молчавшего высшего ангела, который только крыльями шевельнул, а сам остался бесстрастным. Светлая бровь приподнялась, а длинные пальцы обхватили кружку, чуть отодвигая в сторону ангелбук.

— Ты читал условия? — полюбопытствовал, наклоняя голову. Золотой локон упал ему на лоб и Гордей даже на секунду замер, затем кивнул.

— Естественно, — он пожал плечами, — набрать 500000 баллов и осознать, ради чего они действительно хотят вернуться. Баллов у меня пока не хватает, но осознание есть. — Гордей решительно взглянул на молчавшего архангела, пока тот неспешно отпивал мелкими глоточками горячий напиток.

— Точно есть? — мягко спросил и Лавров кивнул, удивившись, когда Гавриил усмехнулся.

— Прям точно-точно? — удивленный взгляд заставил архангела удержаться от смешка, — Гордей, ты не просто вернешься. Ты сотрешь свою историю из полотна мироздания, все твое время, все кто знал тебя в Небесной канцелярии, все те, кем ты дорожишь, — взгляд небесных глаз стал острее, будто выворачивая наружу его душу и осматривая каждый ее темный уголок, пока сам купидон сидел затаив дыхание. — Исчезнет все. Словно этих двух лет не было. Вернешься к тому, с чего закончился твой жизненный путь. Твои подвиги, совершенные дела, все это обнулится. Пары, что ты создал, могут никогда не встретиться или встретиться позже. Только мы, ангелы и демоны, будем знать о тебе. В тот момент, когда ты перепишешь свою судьбу — назад дороги не будет. И что самое главное, — он прищурил глаза, кружка со стуком была поставлена на поверхность стола, заставляя Гордея вздрогнуть.

— Ваши отношения с Наташей. Ты их сотрешь. И возможно — навсегда.

Лавров сглотнул, чувствуя, как предательский ком застрял в горле. Его жажда вернуться к семье, к друзьям, к жизни на одной чаше весов, а на другой его любовь и вся проделанная работа? Люди, которые обрели свое счастье, те, кто смог построить любовь несмотря ни на какие преграды и условности? Может ли сам Гордей поступить так эгоистично, поставив свои желания превыше счастья других людей?

И самое главное: если Наташа не будет его помнить, что тогда?

— Ты тоже все забудешь, — Гордей вздрогнул, очнувшись от потока бесконечных мыслей, выдыхая.

— Все? — уточнил он на всякий случай, чувствуя, как сжимается сердце.

— До единой минуты с момента прибытия в Небесную канцелярию, — кивнул архангел устало, потерев переносицу, и улыбнулся мягко, — я все понимаю Гордей, это сложно. Потому и условие такое. Осознать, в чем смысл твоего возвращения. И готов ли ты заплатить за него такую цену. Ведь это твой единственный шанс.

— Что это значит? — Гордей затаил дыхание, а взгляд архангела из понимающего стал колючим и каким-то чужим.

— Это значит, что умерев, ты попадешь в конечный пункт. И каков он будет, будет зависеть от того, как ты проживешь остаток подаренной тебе жизни.

Когда дверь захлопнулась за спиной, Гордей пару секунд даже ничего не понимал, пытаясь привести в порядок хаотично разбросанные по сознанию мысли. Они разбегались, точно муравьи, в попытке спрятаться по углам и собраться в кучу никак не хотели. Последние слова, сказанные Гавриилом на прощание, будто выжженные раскаленной иглой в подкорке всплыли в памяти.

«Это лишь твой выбор. Просто помни, что любое решение имеет последствия»

Последствия — это то, чего он не хотел. И в тоже время хотел наплевать на все. Извечно жить под гнетом правил, установок и чужих желаний, так было всегда. Родители говорили как надо, невеста советовала как лучше, друзья утверждали что нужно. Сколько он себя помнил, всегда жил чьими-то ожиданиями. Ожиданиями, что всегда будет хорошим мальчиком. И никому не было важно, чего же действительно хотел сам парень. А может все просто привыкли и не замечали.

Наверное, так бы и стоял, если бы не вопли и крики внизу. Очнувшись будто бы от осознания, Гордей перевел взгляд на лестницу, у которой уже стоял некоторое время, отойдя от кабинета Гавриила, слыша крики, доносящиеся из регистратуры. Любопытство взяло верх над разумом, и парень быстро спустился, в миг, обомлев от увиденной картины.

— Люди-и! Помогите, че делается-то! Эта вобла белобрысая мне череп поцарапала! — на его глазах Смерть истерически махала своей косой, отпугивая стоящий рядом народ, тряся костяной рукой и сверкая горящими огнями в пустых глазницах своего черепа. Прямо напротив нее, удерживаемая двумя слегка потрепанными мудрыми мужами, у одного из которых был оторван наполовину капюшон мантии, стояла разъяренная Наташа, сдувшая упрямо падающую ей на глаза прядь светлых волос.

— Сюда иди, скелетон плешивый, я тебе все ребра пересчитаю! — рявкнула Тараканова, попытавшись пнуть стоящую от нее в шаге Смерть, но та испуганно шарахнулась в сторону. Тыча в нее пальцем.

— Психованная! Ты лезла без очереди!

— Я тебе сейчас покажу очередь, таких как ты, в клубе по барной стойке размазывала в прошлой жизни, анорексичная курица!

Брови Гордея поползли вверх, он услышал тихое хлопанье крыльев за спиной и вкрадчивый голос Гавриила.

— Не разнимешь дам?

Впрочем, он и без указок не собирался больше стоять и смотреть, тем более что Смерть угрожающе замахнулась косой на его девушку или не девушку, а та в свою очередь вырвалась из рук мудрых мужей, сняла с одной ноги кроссовок и вознамерилась им избить ту, что обязана забирать мертвые души. Не успели они сцепиться, как Гордей, прорвавшись через толпы, резко встал между ними, разводя руки в стороны, и крикнул:

— Успокоились!

На секунду повисла тишина, в которую Лавров успел выдохнуть и даже спросить:

— Какого черта вы тут устроили?!

И тут на него обрушилась лавина голос со всех сторон. Наташа кричала о том, что на нее накинулась «эта припадочная пернатая в балахоне», в ответ Смерть вопила что-то насчет очереди, к ним примешивался кокофон общих выкриков из толпы, каждый из которых добавлял произошедшему инциденту новые детали и красочные описания.

— Она ей в глаз, ка-а-ак даст!

— Да эта блондинка без очереди реально лезла в наглую к Гавриилу!

— Да ясно дело из-за мужика поругались, это ж все ясно как день Божий!

— Блонди чуть череп Смерти не отвернула!

— Мужик, Ты б поаккуратнее, они ж психованные эти бабы…

— Че сказал?!

— Так, стрелочник, ты слышишь меня вообще, я тебя тут значит пришла спасать, а ты…

— А че без очереди рвешься, швабра белобрысая?!

— Что ты там промяукала, тощая тень от феминистки?!

— Ну-ка все заткнулись! — заорал Гордей так, что испугался сам и напугал остальных. В зале повисла гробовая тишина, где-то испуганно пискнул свиристель, казалось, даже бабочки притаились, а сам купидон, тяжело дыша, повернулся к Наташе и спросил тихо:

— Как ты тут оказалась?

Вот в этот момент Гордей не мог сказать, что чувствует сейчас. Благодарность, любовь или облегчение. Появление Наташи отодвинуло нелегкое решение, ведь ему было необходимо поговорить с ней, но сейчас это все отошло на второй план, когда парень, заметил блеснувшее в голубых глазах беспокойство, пусть уже и перерастающее в ярость. Она, безусловно, будет сейчас кричать, обвинять его, и может даже пару раз даст по голове ботинком, что сжимала в руке, выражая, таким образом, свое беспокойство. Потому что Наташа Тараканова действительно волновалась, даже более того, она неожиданно взяла и пересекла весь путь за столь короткий срок за ним.

— Как я тут оказалась? — голос Наташи поначалу такой пугающе тихий, когда она опустила голову, а ее волосы упали на лицо, заставил от нее шарахнуться стоящих рядом людей. Даже Смерть, нежданно что-то пробормотав про сумасшедших девиц, отступила. — Действительно, как?! — гаркнула Тараканова, и Гордей едва успел увернуться от удара, пригнувшись. Кроссовок описал дугу, врезавшись в стену. Пока девушка стягивала второй ботинок с ноги, Лавров быстро переместился в сторону, уворачиваясь и от следующего снаряда.

— Сюда иди, крылатое ты недоразумение! Его там уже отпевать собрались, поминки назначили, а он тут в Раю прохлаждается! Небось, на амброзию польстился, алкаш ты романтизированный?! — Девушка подхватила свою обувку, бросившись следом за убегающим купидоном, спеша нагнать его, периодически бросая в спину снаряды.

— В Раю понравилось, задница ты ванильная? Небось на дев покусился из Райского сада, да?!

— Твоя ревность необоснованна, Таракан, я тут был по важным делам! — попытался крикнуть в свое оправдание Гордей. В душе разливалась радость от осознания, что, наверное, Наташка его все же любит. Если конечно не убьет раньше, он даже доживет до ее признания.

— Знаю я твои дела, сюда иди, кому сказала! — она остановилась, и Лавров тоже замер, склонившись, упираясь ладонями в колени. Оба тяжело дышали, смотря друг на друга, стоя посреди солнечной улицы второго неба прямо на чистом тротуаре. Он без привычных крыльев, без рюкзака с едой, что забыл у Гавриила и она, в белых носках с кроссовками в руках, злая до чертиков и невероятно красивая.

Губы сами по себе растянулись в улыбке.

— Люблю тебя, дура психованная, — проговорил неожиданно для себя, вдруг поняв, что чувствует. И мысли перестали кружить роем в голове, появилось осознание того, что он реально хочет. — Что бы ни случилось, я тебя всегда найду, где бы ты ни была. И больше не позволю упасть, во всяком случае, без меня.

Наташа непонимающе посмотрела на него, озадаченно наклонив голову. Даже руки опустила.

— Ты что, грудного сбора из Эдемского сада накурился, наркоман крылатый?

Лавров хохотнул, отмахнувшись от ее слов, качая головой. На душе было легко, а в голове абсолютно пусто. Не важно, что будет впереди и какое решение он примет, зато точно знал, что будет в итоге. Они всегда будут вместе.

— Пошли уже, мой таракан мадагаскарский, опаздываем. Я и так задержался, — хмыкнул Лавров, протягивая руку и дождавшись, когда девушка шагнет к нему, вкладывая свою ладонь в его руку, крепко сжал, чувствуя тепло кожи.

— Они что, реально организовали поминки?

— Я тебе больше скажу, они уже даже купили тебе гроб, венок из ромашек надрали, и Макс даже собрался спеть ост из Игры престолов на твоих похоронах.

— О Господи…

— Вот и я о чем, ты чем думал, когда сюда шел. Вот знаешь же, что Ковальчук конченный идиот…

— Слушай, на ост из Игры престолов я как-то даже не надеялся!

— Мужская дружба. Сильная и беспощадная…

Глава 7 — Меня много и имя мне Гордей

— Он был таким хорошим другом. Смотрел с нами футбол, делился любовным порошком и за всех печатал отчеты…

— На кого ж ты нас покинул, Горде-е-ей!

— Ууу… как же мы без нашего блондинистого друга.

— А вы представьте, какого Наташке-то? Она совсем сбрендила, уже за ним побежала!

— Тараканова, это все из-за нее! Из-за этой стервы белобрысой он от нас ушел!

— Ой, умолкни Лерочка, тебя только тут не хватало.

— Топтыгина, ты мне тут поговори, я, между прочим, его любила по-на-с-то-я-ще-му!

— А Гордей он такой: и с Земли ушел, и от канцелярии ушел, от Лерки ушел, от Таракана ушел…

— Захлопнись, Владлен, прям сил нет слушать твои бредни.

Задумчивый взгляд серых глаз остановился на огромной процессии людей, собравшихся подле стенда, где висела его фотография в анфас с широкой улыбкой, имитирующей благоговейное счастье. Они даже нимб ему над головой пририсовали, отчего захотелось немножко прослезиться. Многочисленные коллеги, работники канцелярии, пара чертей, два князя Тьмы, один архангел Варахаил в бессменных розовых лосинах по колено, Ипполина Матвиенко, все девять муз, даже его начальник Арсений Степанович — каждый пришел с ним проститься, прикоснуться к его божественному изображению. Подкинуть очередной букетик увядших ромашек рядом с одиноко стоящей горящей черной свечкой.

— А почему свеча черная? — поинтересовался Гордей, стоя в дверях ресторана, где проходили его «похороны». Или поминки, тут уже сам Дьявол не разберет.

— Так это, из Ада Веня притащил. Или Ася, кто их знает. У нас-то свечки в прошлом месяце все Костик на свои ритуалы и руны потратил, — махнула рукой Наташа, с любопытством заглядывая за его плечо и указывая пальцем на двух, стоящих близко друг к другу, князей Тьмы — Велиала и Асмодея. — Все орал, что его сглазили, начитался какой-то ерунды мистической и все свечки испортил.

Гордей задумчиво покосился на жителей Ада, потом на Макса Ковальчука, замотанного в белую простыню, размахивающего бутылкой коньяка, точно поп кадилом, и периодически озаряющего себя крестом. На голову этот клоун нацепил бумажную корону, важно изображая из себя священника. А может и самого Папу Римского.

— Идиоты, — вздохнул купидон.

— Кто же спорит, зато смотри, Ипполина Матвиенко надрывается, — хмыкнула Наташка, когда рыдающая женщина резким движением отбросила очки, уткнувшись носом прямо в грудь главы корпуса купидонов, сотрясаясь рыданиями. Она так вцепилась в мужчину, что все попытки ее отодрать были абсолютно тщетны. Рядом, постелив предварительно модный журнал на пол, рухнула Валерия, а к ней присоединились ее подруги — Фиона и Лариса. Прямо в ряд.

— О, наконец-то. Остановите вы этот балаган! — возмущенная Топтыгина подскочила к ним невесть откуда, сдув непокорную рыжую прядь с лица и возмущенно упираясь кулачками в бока, бросая недовольные взгляды в сторону разбушевавшегося Ковальчука, который объявил мессу по ушедшему. — Он же тут всех под монастырь подгонит! Тебя требует причислить к лику святых!

— Церковь имени Гордея Лаврова, — прикрыл мечтательно глаза сам виновник торжества и благоговейно вздохнул, — я буду прекрасно смотреться на иконах.

Наташа изумленно покосилась на парня, ухмыльнувшись после его слов.

— Тащишь, — мурлыкнула она, обнимая его за талию одной рукой и улыбаясь подруге, — ладно тебе, Майка, пусть развлекаются.

Возмущенная Топтыгина проследила взглядом от одного лица до другого, а затем только фыркнула, махну на них рукой.

— Что с вами говорить? Муж и жена — одна Сатана. Лучше посмотрите, что эти придурки с канцелярией сделали. Твои фото, Горди, даже на бачках унитазов в туалете, а твой пристальный взгляд наблюдает за каждым в душе, — иронично протянула она, а парень резко изменился в лице, возмущенно возопив, сжимая кулаки.

— Ковальчук, че за хрень с моими фотками?!

— Ну, вот зачем ты так все быстро рассказала, я хотела поржать над тем, как Гордей пойдет нужду справлять, а за ним наблюдает его лик. Пристально так, со стенки напротив, — хохотнула Наташка, когда ошарашенный Макс, прижав к груди бутылку коньяка, шарахнулся в сторону, ткнув дрожащим пальцем в идущего на него Гордея.

— Ж-живой! Ребята, он снова с нами, воскрес точно сын Господень!

Майя закатила глаза в очередной раз, даже не став комментировать подобное поведение всеми известного болтливого муза. В конце концов, за столько лет пора бы перестать удивляться закидонам Максима. А вот сам Лавров так не думал, обойдя сдвинутые столы, которые буквально ломились от еды и напитков, он подошел ближе, возмущенно взглянув на свою фотографию, чуть сдвинул венки из ромашек и возмущенно обернулся к замершей толпе.

— Вы че тут устроили, клоуны?!

Сигнал был подан — толпа очнулась от шока. Многообразие голосов, гул нестройного хора наполнили помещение ахами и охами с каждого угла. Кто-то рвался обнять «воскресшего», кто-то, наоборот, кричал о духе, посетившем их. Или пытался ущипнуть парня за всевозможные места в попытке уточнить, правда ли это он. Может с ними лукавит Дьявол.

— Ипполина Аркадьевна, хватит тискать меня за зад, так не проверяют пульс, — раздраженно огрызался Лавров, пытаясь убраться подальше от воодушевленной надзирательницы за моральным поведением в Канцелярии. Женщина поджимала тонкие губы и вновь тянула руки.

— Нет уж, я должна убедиться! — вздыхала она, томно прижимаясь к парню, — ах, Гордеюшка, мы так скучали!

— Горди ты живой!

— Идиот, тут все неживые!

— Ну, почти живой!

— О Горди, ты пришел, ты вернулся! — с пола подскочила Валерия, расталкивая стоящий рядом люд локтями, пробираясь к объекту своей страсти. Пихнув одну из муз, Катю, девушка с разбега прыгнула прямо на шею парня, попытавшись его поцеловать, как ее тут же оттолкнули визжащие девушки из общества РНМ (Радикально Настроенных Муз), хватая Лаврова за руки и пытаясь перетянуть парня, каждая на себя.

— Лавров, хорошо, что пришел, ты нам срочно нужен!

— Нам надо писать речь к собранию, а только ты умеешь это делать, — запыхавшись, пробормотала Валентина Каталкина, тряся парня за грудки, и отчаянно заглядывая в его округлившиеся глаза.

— Да! Помнишь, ты обещал проверить наши отчеты!

— Ооо, отчеты, — тут же встрепенулся кто-то из купидонов, — точно, Горди помоги с отчетом!

— И мне с ревизией!

— А у меня инвентаризация, мне надо считать, а я не умею. Все что после десяти для меня высшая математика! — взвыл Владлен, хватаясь за голову.

— Горди! Горди! Горди, нам тоже помоги-и-и, у нас ЧП! — взвыли одинаково тоненькими голосами Кокошкин и Мамаев, преданно сверкая глазами на парня.

— Гордей!

— Лавруша!

— Лавр!

— Горди!

— Братюня!

— Хвати-и-ит! — заорал купидон так, что все резко замолкли. Он зло оглядел обращенные к нему лица, искренне недоумевая, почему вообще когда-то помогал этим людям, — я больше ни за кого, ничего делать не буду! — твердо и, делая акцент на каждом слове, проговорил. В наступившей тишине даже птички опасались лишний раз раскрыть клювы, а изумленные взоры только провожали его до самого выхода из ресторана, куда и направился Лавров, чеканя каждый шаг.

— С облачка, что ли навернулся? — озадаченно почесав макушку Ковальчук, чьи слова прозвучали в образовавшемся вакууме точно гром среди ясного неба.

А Гордей шагал к себе и думал. Неужели за все время в Канцелярии все рассматривали его исключительно, как способ перебросить на него свои обязанности? С момента появления здесь, он только и делал, что решал чужие проблемы. Не потому, что хотел что-то получить взамен, а скорее чтобы заполнить тоску. Во всяком случае, так было в самом начале. Лавров хватался за любую просьбу и любое пожелание, погружался в задачи, которые даже не были его, а порой и вовсе отвечал за чужие проступки. Долгое время такое состояние помогало отвлечься от мыслей о семье и жизни, оставленной на Земле. Наташа называла это бесхребетностью и слабоволием. Наверное, она в очередной раз была права. Он даже ей пытался помогать, особенно на первых порах, пусть и не всегда в открытую. Веселое противостояние сменилось озабоченностью ее делами, о чем Тараканова даже не подозревала, виня его за сорванные планы очередных писательниц, когда они влюблялись, и порой рассказывая за чаем, в моменты, когда они не спорили, о своих горестях и радостях на работе музы. И он слушал, снова и снова заполнял себя чужими эмоциями.

Когда он влюбился — стало иначе. Его желание помогать, не было попыткой стать всемирным альтруистом, не было чем-то, способным заполнить пустоту. Он хотел облегчить Наташе ее существование в этом пограничном небесном мире, а может и себе, как бы эгоистично это не звучало, но Гордей не хотел потерять еще кого-то столь близкого ему.

Ведь если бы Наташа ушла в Ад, чтобы тогда с ним стало?

Рухнув спиной на мягкую кровать, в их личном номере парень уставился в потолок и застонал, закрывая ладонями лицо. В образе Господа Бога на него смотрел он сам, узнаваемые черты, те же светлые волосы. Хоть прямо сейчас бери и отображай эту картину на иконах.

— Ну что, хороший мальчик? Нервы сдали?

Ехидный голос его личной головной боли и одновременно самой большой любви заставил повернуть голову в сторону дверного проема, где прислонившись к косяку на него, насмешливо смотрела Тараканова, сложившая руки на груди. Ее короткая футболка чуть задралась, обнажая полоску белой кожи на животе, именно на ней и остановился взгляд Гордея, а затем прошелся выше к губам, которые так любил целовать до самых красивых в мире глаз.

— Давай, можешь сказать, что я главный лопух всей Небесной Канцелярии и меня все только используют, — он тяжело вздохнул, вновь посмотрев в потолок. Тихие шаги и кровать мягко прогнулась под весом девушки, а затем ее голова закрыла ему обзор. Глаза в глаза и лишь светлые волосы вуалью закрывающие их от всего мира.

— Лопух, что еще тут говорить. Не надо же повторять мою любимую фразу? — хмыкнула Тараканова, устроившись рядом с ним и тоже смотря на представшую перед глазами картину святого Гордея. В то время, как парень рассматривал ее профиль, она смотрела на потолок, заложив руку за голову.

— Ты же говорила? — спросил, хотя и сам знал ответ. Девушка повернулась к нему, усмехаясь одними губами.

— Именно так. Ведь я же говорила, — растягивая слова, произнесла она, убирая руку и протягивая ее к лицу купидона, чуть касаясь пальцами его щеки, осторожно устраиваясь на боку.

Пальцы Гордея ловко перехватили тонкое запястье, большой палец осторожно поглаживал мягкую кожу, а он сам приблизил свои губы к ее мягким губам, касаясь их в едва ощутимом поцелуе. Секунда, нежные прикосновения, точно легкая вибрация крыльев бабочки и все мысли ушли на задний план. О том, что надо бы поговорить о возвращении на Землю, о ребятах, которые наверняка не поверили в его реакцию. Ведь известно, стоит раз всех посадить на шею, потом уже не сбросишь. Вообще обо всем. Это стало таким неважным, а вот шелк светлых длинных волос между пальцами, нежная кожа и тонкий, едва ощутимый цветочный аромат шампуня, сладость поцелуя да тихие вздохи девушки были на первом месте.

Тихий шелест одежды, его мягкая кофта была отброшена подальше за ненадобностью, а из горла вырвалось утробное рычание, когда острые ноготки коснулись его плеч, легонько царапая и оставляя следы, которые спустя некоторое время исчезали. Поцелуи стали глубже, вздохи громче, стоны более интимными. Пальцы Наташи переместились, перебрались на затылок парня, ероша волосы, отчего стало вдвойне приятно, пока он сам скользил губами по ложбинке груди девушки, чуть прикусывая кожу.

— Гордей?

— Да?

Осторожный шепот — страх нарушить момент, испортить эти секунды между ними.

- Ты, конечно, тот еще лопух, — Наташа усмехнулась чуть припухшими губами, приподнимаясь над ним и с нежностью глядя в серые глаза, улыбнулась, — но именно поэтому я тебя люблю.

Сердце пропустило удар, затем еще один. Прижавшись лбом к ее лбу, Гордей на секунду закрыл глаза, пытаясь осознать то, что только что услышал. С наслаждением и удовольствием проматывая в голове каждое слово, слыша тихий смешок, чувствуя касание губ да руки, обвившие его шею.

— Тормозишь, Лавров, — мурлыкнула Наталья, не давая ему больше никакого времени, повалив прямо на кровать. Вот и думай после такого, кто в их паре ведущий партнер. Но сейчас на это Гордею Лаврову, самому хорошему в мире мальчику, было откровенно плевать.

— Да блин! Сколько можно!

Из душа Гордей вылетел прямо как Тарзан за своей Джейн, только без обезьян и лианы, а с зубной щеткой да полотенцем, обмотанным вокруг бедер, слыша гогот Таракановой, которая с всколоченными волосами с любопытством рассматривала его полуобнаженное тело.

— Нашел еще одно свое фото на унитазе? — хохотнула девушка, отбрасывая за спину пряди, кутаясь сильнее в мягкое одеяло, весело сверкая глазами.

— Ты видела, куда они повесили плакат со мной? В душ! — взревел Лавров, ткнув пальцем позади себя на проем, ведущий в ванную комнату, — Я моюсь, а на меня смотрит моя копия в образе самого Папы!

— Папа Римский Гордей Сикст Первый, — заржала Тараканова, падая на подушку, — ой, Ковальчук, это ж надо такую компанию развернуть за пару суток.

— Дохохочешься, Таракан, посмотрим, что было с тобой, уйди ты в Рай, — возмущенно засопел Гордей, когда Тараканова прекратив смеяться, сдула упавшую на лицо прядь волос, хмыкнув.

— Да все бы перекрестились.

Он с минуту молчал, а затем, улыбнувшись, схватился за ручку двери, промурлыкав:

— Не, таракан мой одичалый, тебя бы в Рай не взяли. Ты ж ненормальная! Саму Смерть до ужаса в костях напугала, — и ловко захлопнул дверь, слыша, как глухо стукнулась об нее брошенная в цель подушка. Повернул щеколду, чувствуя, как сотрясается дверь под натиском пинков разъяренной Наташи и ржал, сползая по ней спиной.

— Дошутишься, стрелочник, я тебе твои стрелы тебе знаешь, куда засуну…

— Дорогая, — давясь смехом, хихикнул купидон, — оставь свои пошлые намеки, я не фанат БДСМ, давай ограничимся хотя бы плеткой!

— Ты только выйди, умник, я тебе покажу и плетку, и наручники, и даже сурового властного властелина!

— Нет уж, сиди там и думай о своем поведении. Я точно помню, что три чашки чая должны скоро дать о себе знать, а туалет у нас совмещен с ванной.

— Гордей!

— Все Тараканова, бывай, у меня тут заплыв с резиновыми уточками, мне до бренного праха бытия и твоих естественных нужд.

Глава 8 — Закадровая съемка

— Уууу сильнее!

— Куда сильнее, тебя сейчас пополам сломает.

— Сильнее! Туже, ну, давай, натягивай! Натягива-а-а…ай! О Господи, Боже мой!

— Не упоминай Всевышнего всуе, Таракан, это неприлично.

— Давай же уже!

— Даю…

— Да-а-а-а…

Топтыгина с тяжелым дыханием повалилась на кровать, когда последние завязки на проклятом корсете от пышного голубого платья без бретелей были завязаны в маленький, хлипкий бантик, а Таранова одернув кринолин, шелковый подъюбник, а после саму полупрозрачную голубую юбку из органзы, расшитую золотыми бабочками, выпрямилась, пытаясь вдохнуть хотя бы толику воздуха. Получалось с трудом и большими перерывами, от которых голова начинала кружиться. Как, в общем-то, и вся комната, сейчас больше напоминающая взорванный склад какого-нибудь модного бьюти-блогера, чем спальню музы. Повсюду валялись кисточки, палетки теней, бесконечные помады пяти одинаковых цветов, отличавшихся только «подтоном», две пудры, хайлайтер под подушкой сухой, подушка на полу, а рядом с ней еще и жидкий бронзер.

— Твои сборы больше напоминают косметическую войну с трендами, чем примерку платья. И чего ты морщишься? — поинтересовался Гордей, отрывая ленивый взор от планшета демонвея, с любопытством разглядывая Наташку, отчаянно пытающуюся поправить одновременно лиф и натянуть что-то под бесконечной вереницей юбок.

— У меня антижирные колготки сползли! — рявкнула Тараканова, а Гордей вскинул брови, покосившись на Майю, которая закатив глаза, перевела:

— Утягивающие колготки сползают, — а затем подруга устремила суровый взор на поникшую Наталью, — кто-то злоупотреблял шарлотками и вот результат!

На это купидон только хмыкнул, покосившись еще раз на Наталью, которая вертелась у зеркала. То и дело, критично приподнимая юбки, одергивая сверкающий стразами лиф, не давая ему сползти с груди и пытаясь прикоснуться к прическе, от которой ее шлепками по рукам отгоняла Топтыгина.

— Не вздумай испортить, я этот небрежный пучок по инструкции два часа мутила, — обиженно заявила муза, складывая ручки на полной груди, сурово разглядывая подругу.

— В Гугле все было подробно, — фыркнула Тараканова в ответ, но трогать волосы прекратила и теперь разглядывала бесконечную вереницу помад, ища подходящую. — Читать внимательно надо, теперь у меня от шпилек вся голова чешется, — пожаловалась, недовольно скривившись.

— Так мы туда тонну лака залили, кто тебе виноват, что твои волосы такие густые, что не способны форму держать, — развела руками Майя, а Гордей с любопытством смотрел на попытки Наташи все же натянуть повыше причудливо сползающие с ее аппетитного зада колготки.

— Как ты собралась в них по подиуму рассекать? — съерничал он, едва успев увернуться от брошенной подушки, — тоже будешь вот так всю дорогу под юбкой лазать? Михаил конечно ко всему привычный, да и Люцифер оценит, но все же мне бы не хотелось, чтоб ноги моей девушки разглядывали все Высшие чины Ада, Рая и Небесной канцелярии, — он вскинул брови, когда Тараканова обернулась, сурово взглянув на него.

— Чтоб ты понимал, стрелочник, —потянула она патетично, — никто не понимает всю боль женской красы, когда в твой зад впиваются трусы, а капрон слезает в район коленок, а ты даже подтянуть их не можешь, ибо надо быть самой лучшей! — вздернула подбородок, на что Лавров закатил глаза.

— Тебе Тараканова. Что с лишней шарлоткой. Что без шарлотки, все равно адски красива, как чертова ведьма, — с легкой завистью проговорила Топтыгина, разглядывая еще более утянутую талию девушки корсетом, чем она была. И не ясно ведь куда вся выпечка ушла. Скорей всего в грудь и задницу, а может в рост. Кто ее знает эту Тараканову.

— Пока все равно бездельничаешь, лучше скажи мне, как у нас дела идут, — проигнорировала слова подруги Наташа, пытаясь попасть застежкой в дырочку в мочке уха, шипя на собственные ногти, пока Майя расправляла платье, нанося последние штрихи. Лавров же едва сумев оторвать от нее взор, отрапортовал, взглянув в планшет, совсем недавно полученный совершенно неожиданным образом от главы корпуса купидонов. «Чтоб о ерунде всякой не думал, что мы тебя тут не ценим», — заявили ему, торжественно вручая современный агрегат. Правда, опять же денег на ангелпад пожалели.

— Все прекрасно и идет своим чередом. Горе и не горе писатели счастливы, гонорары платятся, фейковые аккаунты создают хайп вокруг историй. В данный момент популярна тема нежданной беременности.

— Изольда? — спросила Наташа, накручивая специально оставленную небрежно прядь светлых волос на палец, и подмигнула своему отражению.

— У нее беременная от шейха, — отмахнулся Гордей.

— Ивона?

— От польского чернокожего эмигранта родила тройню героиня в ее последнем романе!

— Прекрасно. Сокольская?

— У Женьки твоей тараны уехали отдыхать на Бали, с мужем нежится на песке, пока еще стоит история о Красной шапочке и волках в стальных суровых краях большой Москва-сити.

— Ну, да. Женька у меня и так батрачит, пусть отдохнет, — милостиво махнула рукой, а Майя принялась поправлять немного испорченный макияж, едва сумев усадить частично Таранокову на край кровати.

— Света?

— У нее борщ убежал недавно, но пока пишется. Медленно, — пожал плечами Гордей, скользнув пальцем по экрану, и даже фыркнул, нисколько не удивившись увиденному, — мой Юрка Бабайкин написал историю в стиле ЛИТРпГ с элементами любовного романа. После воздействия стрелы и воспылав любовью, он прям с катушек слетел. Целыми днями эротику строчит. У него уже аж три беременные героини.

— Неплохо, — закивала Тараканова, за что получила по макушке кисточкой.

— Не вертись! — приказала Майя, — а то щас как пойдешь точно панда с размазанными стрелками!

— Бабочкина?

— Два мужика, одна беременная.

— Леля и Геля?

Лавров передернул плечами, вспоминая недавний дуэт, который они умудрились влюбить друг в друга. Увлекающаяся кей-попом девица Ангелина, она же Геля, отчаянная двадцатилетняя фанатка какой-то странной немного женоподобной группы из семи человек с разноцветными волосами и Алексей — бывший ВДВ-шник, на досуге строчащий остросюжетные истории о пиратах, властных боссах мафии и малиновых пиджаков из девяностых. Кто бы знал, что может сотворить всего пятьдесят грамм любовного порошка с этой парочкой. Они влюбились друг в друга и теперь писали пошлые фанфики-романы на фикбук, с ходу влетев во все рейтинги и побивая рекорды продаж своими историями на сайтах.

— Беременный герой, по имени Чонгук, и какая-то мафиозная секта, которая пытается отобрать у него дитя. Любимый в тюрьме, друг в коме, парень сам в раннем склерозе, а вокруг интриги, — закатил глаза даже, потянувшись к кружке с кофе. С минуту Наташа молчала, позволяя Майе завершить последние штрихи в оформлении ее красы, а затем так потянула:

— Понятно-о…

Гордей вновь прошелся глазами по изрядно расширившемуся списку подопечных с момента, как они с Наташей стали работать в паре, отмечая тех, кто был в отпуске или нетрудоспособен в силу обстоятельств, а затем тех, кто уже потрудился или наоборот усиленно работал над продолжением своих историй.

— У Саши Лобиной как обычно: мажор-серая мышь-беременность. У Анны две беременности, один выкидыш, оказавшийся ложным, у Жабиной твоей опять стокгольмский синдром у трех героинь, одну жгут, вторую пытают, а на третью упал рояль, — с преувеличенным равнодушием потянул Лавров, взъерошив светлые волосы, а Наташа встрепенулась, удивленно на него покосившись:

— И что, все беременные?

— Как одна, — кивнул Гордей, на что Майя присвистнула, собираясь аккуратно в сумочку-косметичку все, что валялось рядом с ней, и бережно ставя ту на туалетный столик.

— Знаете ребята, ваши подопечные просто реально на вас похожи. — Она хохотнула, отмахнувшись от недовольной Таракановой, — не сверкай так глазами. Надо сфоткаться для Демонграмма. Выложим в сториз, — подмигнула подруге, ища глазами свой ангелфон. — А то опять на Днотубе видео залить не успеют, как его правообладатели заблочат. Ох уж этот Михаил с его политикой против пиратства!

— Ну, кто я сегодня? Романтичная кокетка? Секси? Сногсшибательная леди? Развратная шлюха? — вертелась Наталья, хохоча под камерами, то и дело, одергивая юбку, — давай, только фотай красиво!

— Будет сделано, босс, — показала знак «окей» подруге Майя, настраивая камеру.

Пока они звонко смеялись, Гордей задумчиво скользил пальцем по экрану. Стараясь в очередной раз не думать о том, что уже пару недель не давало ему спокойно спать — семья. Правильно ли он поступил, выбрав жизнь на небе и фактически отказавшись от шанса вернуться? Возможно, стоило обговорить этот вопрос Наташей. Вот только когда в последний раз он спросил Тараканову о том, хотела ли она вернуться на Землю, получил четкое и ясное отрицание. Наташа не собиралась возвращаться к прежней жизни. Более того, она считала, что все происходящее там плохое прошлое, которое стоило бы забыть.

Может Гордей бы так и поступил. Если бы мог.

— Але, звезда вызывает ванильного пузана. Ты слышишь меня?! — проорала ему в ухо Тараканова. Отвлекая от мрачных дум. Голубые глаза встретились с серыми, в глубине которых застыл немой вопрос на его поведение. Наташа не глупая. Давно ведь понимала, что что-то не так.

— Просто офигел от того, какая ты красивая, — улыбнулся мягко Лавров, тут же получив ощутимый тычок в плечо и усмешку на любимых губах.

— Не подлизывайся, любовный младенец-переросток, — фыркнула Наташа. Скрывая блеснувший от удовольствия взгляд. Конечно, ей нравилось, когда ее хвалили. Особенно, когда это делал он. Вот только показывать и благодарить Наташа пока нормально так и не научилась. Да и вряд ли сможет.

— Не вздумайте целоваться, испортишь макияж, пойдешь страшная! — приказала Майя, с кем-то переписываясь по ангелфону и беспрестанно улыбаясь.

— Злыдня, — показала подруге язык Тараканова, бодрым шагом двинувшись к заранее притомленным туфлям на высокой шпильке, тяжело вздыхая.

— Я буду страдать.

— Красота требует жертв, — усмехнулся Лавров, поднимаясь и глядя на время. Скоро должно было начаться шоу, потому если они не поторопятся. То опоздают на Наташин триумф. А она так жаждала испортить момент триумфа Валерии, любимице модельера. Впрочем, сборы были почти окончены. А сама Наташка бодро застучала каблучками прямо к выходу из спальни, гордо подняв подбородок.

— Где моя карета?! — заорала Золушка из коридора, отчего Гордей и Майя застонали.

— Вот как ты ее терпишь? — проворчала Топтыгина, — она ж невыносимая!

Гордей на это только мягко улыбнулся.

— Я люблю ее, — а затем, поманив рыжеволосую музу пальцем, промурлыкал ехидно, стоило той наклониться, — а еще она жутко властная властелинша. Ничего с собой поделать не могу, держит на коротком поводке!

— То-то смотрю, страдаешь, бедняжечка, — хохотнула подруга его девушки, качая головой и двинувшись за возмущающейся Натальей, которая уже требовала красную ковровую дорожку и лепестки роз для пущего эффекта.

Уже на самом пороге Лавров обернулся, еще раз пройдясь взглядом по комнате, запоминая каждый угол, каждую деталь этого места. О развороченной Наташей постели, до собственной футболки, небрежно брошенной на стул. Сколько раз они ругались из-за вещей, которые каждый бросал, где хотел и как хотел. Что уж говорить о полочках в ванной, которые никак не получалось поделить. В какой-то момент, наткнувшись на букет роз, стоящих в вазе, из тех, что каждый день дарил Наташе, он понял, что, даже не помня этого, будет скучать. Тихонько пискнул демонвей и, подняв к глазам высветившееся уведомление, вздохнул, судорожно сжимая его в руке.

D_Horek: «Узнал че просил. Такса та же, клубничный блондинчик. Надеюсь, ты знаешь, что творишь. А я могила, слово Харькова»

Закрывая сообщение, услышал, как Наташа зовет его, двинувшись в коридор, где уже толпились остальные, восхваляя наряд. Ее подруги окружили, а Макс вертелся неподалеку, отпуская двусмысленные шуточки, хохоча как ненормальный, пихая то и дело сопящего рядом Владлена.

Чуть коснувшись пальцев, дождался, когда Тараканова обернется и посмотрит на него своим веселым, дерзким взглядом. Смешинки так и плясали внутри радужки, вот только легкая тень беспокойства пробежала по лицу, когда Гордей сжал ее руку, приблизившись.

— Ты чего, стрелочник? — поинтересовалась Наташка, нахмурившись, а сам лавров только широко улыбнулся, натягивая маску беспечности.

— Просто понял, как буду скучать, — неопределенно ответил. Наташа открыла, было, рот, чтобы что-то спросить, но именно в этот момент Ипполина Матвиенко, крутящаяся совсем рядом с ними, изображая из себя папарацци и профессионального фотографа, велела строиться, дабы всех запечатлеть на память для канцелярской газеты. Гордей встал впереди, рядом с Катей в обтягивающем розовом платье и чуть сжал талию Наташи, наклоняясь, вдыхая аромат волос и на секунду прикрывая глаза.

— Гордей! В объектив, а не в декольте Таракановой! — строго проговорила женщина, а сам парень улыбнулся, наткнувшись на насмешливый взгляд Натальи под дружный гогот, крепче прижимая ее к себе.

— И-и-и, дружно все: сиськи-и-и! — завопил Макс, разряжая обстановку.

Фото перестало быть пафосным и серьезным. Оно, безусловно, было испорченно, Ипполина рвала и метала, но запечатлело момент, когда они все были счастливы. И может Гордей Лавров больше никогда их не вспомнит, но что-то навсегда останется в его душе вместе с этим мгновением.

Глава 9 — Любовь — это не логика

— Мусечки мои, plutôt-plutôt*! Подиум не будет ждать, пока вы пригладите, свои петухи и засунете килограмм поролона в свои декольтишечки! — торопил всех Жюль, бегая туда-сюда по импровизированной гримерной, переоборудованная из подсобного помещения.

В гримерке совершенно отсутствовали лишние квадратные метры, но даже в такой тесноте модный эксперт-блоггер, он же модельер, умудрялся лавировать между суетящимися музами. В большом зале, где должен был пройти конкурс, уже собирался весь честной народ небесной канцелярии, пока остальные готовились.

— Нам надо поговорить, — в очередной раз попытался дозваться до Наташи Гордей, держа в руке чей-то ядрено-рыжий парик. Мимо проскользнула Катерина с сеточкой на голове, и тут же охнув, притормозила, выхватывая из рук купидона будущую пышную гриву.

— Спасибоньки, сладкий, — подмигнула она парню, закатившему глаза.

— Щас как втащу за «сладкого», — возмутилась Наташка, но Катя уже исчезла в толпе таких же собирающихся девиц, потому ее совершенно не слышала.

— Где мой чулок?!

— А мои купальные стринги?

— О, Боги, эта помада мне совершенно не идет!

— Выпрямить или завить?

— Да давай налысо!

— Замолкни Лизка, ты просто мне завидуешь!

— Чего?!

Лавров в очередной раз вздохнул, отступив на шаг, пропуская стайку щебечущих муз в пышных нарядах, едва ли не вжавшись в стену рядом с большим туалетным столиком с круглым зеркалом, у которого крутилась Тараканова, рассматривая свое отражение. Каждые две минуты она поправляла прическу. А каждые четыре — макияж. Он засекал, потому что поговорить им надо, а времени совершено нет.

— Наташа, — раздраженно позвал, складывая на груди руки, — ты самая красивая. Прекрати, и давай обсудим важный вопрос!

— С важными вопросами пристают после шести с бутылочкой Хеннеси, а не когда я занята, — огрызнулась привычно Наташка, отмахиваясь от купидона недовольно, — не трынди под руку, пузан крылатый. Иди вон лучше в зал, нечего тут распространять свои ванильные флюиды. Только девок смущаешь.

Возмущенный взор был проигнорирован Натальей точно так же, как его слова о важности будущего разговора. Наташа слушать не хотела, более того, отбрехивалась, как могла.

— Ладно, — потянул Лавров, качая головой. Может ей и правда сейчас не до него. Нервы и все такое. Успеют еще поговорить перед фуршетом. Во всяком случае, он на это надеялся. Потому с чистой совестью шагнул к выходу, как дорогу ему преградило нечто в розовом платье принцессы с кучей перьев и высокой прической. Присмотревшись, парень охнул от удивления. Поняв, что этот низенький гном с декольте до пупа — Ипполина Матвиенко, отчаянно хлопавшая длинными наклеенными криво ресницами.

Со стразиками.

— Ип… Ипполина Матвиенко! — запнулся на ее имени Гордей, опасливо покосившись сначала себе за плечо, где все еще крутилась Наталья у зеркала. А затем на даму перед собой, отмечая густо накрашенные брови и судя по объемным губам да оранжевым румяным щекам — не только их. Сама же специалист по делам межличностных отношений работников канцелярии, оглядела себя, как-то не уверенно прикусывая губу и поведя покатыми оголенными плечами. И без того чрезмерно декольтированное платье едва не слетело с груди. Гордей на секунду зажмурился — подобное зрелище может и вовсе мужское эго отбить!

— Гордеюшка, скажи, не слишком вульгарно? — поинтересовалась дама таким жалобным тоном, что парню даже стало, ее немного жаль. Вот кто бы ей сказал, что она переборщила. Но уж точно не он. Гонцов с плохими вестами известно куда отправляют.

— Не-е-е, — потянул купидон, сделав большие честные глаза, отмахиваясь от возможного неверия со стороны вопрошающей Ипполины. — Прекрасно все! Вам очень идет!

Женщина буквально расцвела от его слов, сквозь толстый слой светоотражающей белой пудры проступил алый естественный румянец, который в сочетании с оранжевыми щеками смотрелся точно инфекционное заболевание. Этого Гордей тоже не сказал, только тихонько икнул от испуга и на всякий случай отступил.

— Костя тоже сказал, что я красавица. — Задумчиво потянула Ипполина, одергивая пышную шелковую юбку пухленькой ручкой в перчатках, — перед тем, как упасть в обморок.

— Красы такой не выдержал. Слабак! — прокомментировала Майя, проскользнув мимо Гордея со стопкой купальников и подмигнув ему, окликнула одну из муз, Анну, чтобы та забрала свое бикини.

— Вот, — кивнул Лавров, обходя осторожно задумчивую госпожу Матвиенко, пока у него еще раз не потребовали подтверждения собственной красоты. Впрочем, оно и не нужно было. Стоило парню протиснуться мимо двух муз кинематографа в одинаковых нарядах, из-за чего между ними вспыхнул спор, как за спиной послышался голос с характерным французским акцентом:

— О, Mon ami*, ви мои рыбоньки… Срань Господняя, что за розовый бабочка на мой поляна?!! — взвыл Жюль.

Оставалось надеяться. Что он говорил правду, иначе несчастному французу грозила повторная смерть без права на воскрешение души.

Из душной подсобки, Гордей вырвался спустя лишь пятнадцать минут, судорожно вдыхая воздух, не перенасыщенный тяжелыми ароматами духов, туалетной воды, лака для волос и различных других парфюмированных средств, которыми себя щедро обливали участницы. Всеобщий хаос и безумие, охватившие дам небесной канцелярии, остались за закрытыми дверями. Впереди пустой коридор, ведущий из-за кулис прямо в зал, откуда уже доносился шум, смех и звон бокалов. Видимо фуршет начали немного раньше, точнее сказать, напиваться. Гордей так увлекся раздумьями, что не заметил, как запнулся ногой вначале о брошенный церковный колокол, относительно небольшого размера. Затем об крест, после стул, барабан и даже статую Иисуса. Весь этот хлам повытаскивали с места, которое сейчас было переделано под гримерку, а побросали, где пришлось. Приходилось осторожно передвигаться, чтобы не переломать ноги с руками, добираясь до небольшой едва заметной лестницы, чтобы вынырнуть из-за тяжелого бархатного портьера и выйти к людям. Вот только не успел — дорогу ему преградила чья-то тень. Несмотря на ограниченный кругозор, Гордей сумел разглядеть очертания женского силуэта в белом бальном платье с короткими рукавами фонариками и длинные светлые волосы прежде, чем девица бросилась ему на грудь.

— Вот мы и встретились, любовь моя! — жарко зашептала Лера, хватаясь за его рубашку пальцами. Лавров попытался от нее отодвинуться, но не тут-то было. Строганова почувствовала. Как жертва пытается ускользнуть, прижалась крепче, обдавая ароматом ванили, кокоса и чего-то еще приторного. Ярко-алые губы потянулись к его губам.

— Лера отстань! — попытался отцепить девушку купидон, вырываясь. В конце концов, не бить же ее. Не в его правилах было причинять девушкам вред, даже настырным. Отступил на шаг назад, едва не запнувшись о какой-то мусор, и нахмурил брови.

— Почему ты никак не поймешь, что я люблю тебя? — надула притворно губки Валерия, складывая руки на груди, выставляя ту напоказ, — Почему она?! — Даже ножкой топнула. Тихий стук каблука раздался в помещении, а Гордей опасливо оглянулся, качая головой.

— Потому что я ее люблю. Не тебя, — ответил просто и понятно, не особо церемонясь. Некогда. Да не хотелось совсем устраивать разборки. Дел и без того хватало. Предстоящий разговор с Наташей не внушал оптимизма. Особенно после того, что он ей сообщит. Ведь решение Лавров принял, минуя мнения девушки — своей, между прочим, девушки.

— Так любишь, что дела за спиной прокручиваешь с сынком Дьявола? — сжала кулачки Лера, заставив парня вздрогнуть, ошарашено покосившись на нее, отчего та довольно улыбнулась в темноте, довольная эффектом.

— Каким еще сынком Дьявола? — насторожился, делая вид, что не понимает о чем речь и тут же услышал усмешку.

— Ты что же, не знаешь, кто таков Демьян Харьков? Младшего сына Люцифера и не знать, позор, Лавров. А еще считаешься лучшим работником. Героев Небесной канцелярии надо знать в лицо, особенно адовых мажоров, которых большой рогатый папочка пристраивает на теплые места. Ибо его дурную голову никуда больше не берут! — поджала губки Валерия, топнув ножкой вновь, — Он уже набедакурил в Аду, вот и сослали за провинности за душами землян присматривать. А ты на его уловки поддался. Дурак.

Довольная собой она торжественно взглянула на парня, но когда поняла, что ее слова не возымели никакого эффекта, озадаченно наклонила голову, спросив:

— Гордей? Ты слышал?

Он-то слышал. Все до единого слова. Вот только не удивился. Потому что Харьков уже успел сообщить ему о своих знаменитых корнях со стороны отца.

— Слышал, — равнодушно ответил, отвернувшись, — и знаю. Но я заключил контракт. Теперь нет никакой разницы кто его отец, кто он сам. Важно то, что Демьян должен сделать по условиям и какую цену мне за это придется заплатить. — Где-то в груди снова заныло от осознания собственной беспечности. Однако, если бы судьба предоставила второй шанс, Гордей бы вновь решился подписать контракт, несмотря на то, что это грозило расставанием с Наташей.

«Ты ее не вспомнишь. Совсем. И ваше время вместе растает словно дым»

Он обещал ей, что всегда найдет. Но можно ли найти того, кого ты никогда не знал? В момент, когда Гордей ступит вновь на твердую землю, его жизнь обнулится с момента кончины — это то, о чем предупреждали. Условие же поставленное Демьяном вовсе странное: изменить судьбы людей и свою собственную. Вот и как это понимать вообще? Если даже не знал, чьи жизни надо менять, а главное даже не запомнит этого.

— Контракты заключать он научился, а прямо говорить нет?

Тело замерло по струнке от раздавшегося голоса. Даже Лера втянула голову в плечи, пятясь назад, пока Тараканова медленно приближалась к нему. Если бы Гордей не чувствовал себя вмерзшим в пол, обязательно бы развернулся. Дабы посмотреть ей в глаза. Убедится, что он еще может найти там ответные чувства, потому что слышала Наташка если не все, то, как минимум половину из сказанного. А значит, ничего хорошего его не ждет.

— Ну, вы тут как-нибудь сами разбирайтесь, — бросила Лера испуганно, но марку держала. Надменно приподняла подбородок, скользнув в сторону лестницы, — пока!

Вот вам и влюбленная по самые уши.

— Я сильно влип? — не узнал собственный хриплый голос, дождавшись, пока Тараканова подойдет ближе. Сердце гулко стучало, перекрывая звук собственного голоса, а пальцы чуть дрогнули, когда Наташка медленно обошла его. Такая красивая, невероятно просто. И далекая. Холодный взгляд голубых глаз окатил воистину царским презрением, отчего даже стало не по себе. Точнее сказать, Гордей ощутил себя последним мудаком на планете, обманувшим доверие любимой женщины. Серые глаза судорожно искали в неприступном взгляде, в спокойном выражении лица хоть какие-то признаки ответных эмоций, однако ничего. Наталья Тараканова будто обратилась в ледяную статую имени самой себя.

— Наташ, я… — начал было, дабы оправдаться и замолк.

Точнее, резкий удар по щеке заставил замолчать. Звонкая пощечина оказалась самым оглушительным звуком за последние несколько минут. Да такая сильная, что голова дернулась в сторону. Невольно приложил ладонь к горящей коже. Сожаление, боль, грусть и тоска навалились на плечи тяжелым грузом, придавливая к земле. Захотелось валяться на грязном полу и умолять простить, вот только вряд ли бы это случилось. Такое не прощают, предательство всегда будет предательством независимо от причин. Даже, когда на кону жизнь всей твоей семьи.

Рука самопроизвольно опустилась, а Гордей сглотнул. Послышались хлопки где-то вдалеке, там, в зале, где начинался праздник. Значит, совсем скоро начнется конкурс. Шумная толпа муз выбралась из гримерной под руководством Жюля и Ипполины Матвиенко, что-то кричащих галдящим девушкам, ведя их в другую, противоположную от ребят сторону. Значит, был еще один выход к сцене, и чего он пошел по темени черте куда — рассуждал философски Лавров, глядя, как рушатся сейчас их с Наташей отношения.

Послышался всхлип, от которого стало совсем муторно на душе, а сам купидон дернулся, подняв, было руку, и тут же сжав пальцы в кулак, глядя на Тараканову.

— Наташа… — выдохнул он, — прости.

Снова всхлип, шум высмаркивания в стянутую с руки перчатку и звук прочищенного горла.

— Итак, — уже нормальным тоном проговорила Наташа, поправляя свой корсет, — как ты собираешься вернуть нас на Землю, морда ты крылатая, если книга судеб в сейфе Михаила, в котором есть сканер сетчатки глаза? Ну? Я жду, — нетерпеливо одернув юбку, спросила Тараканова. Пока Гордей пытался осознать смысл сказанных ею слов. А затем глаза расширились от удивления, когда дошло.

— Погоди… Ты что же, все знала?! — ошарашено выдохнул, пока Тараканова стягивала вторую перчатку, отбрасывая ее в сторону статуи Иисуса. Девушка перевела на него взор, оглядев с ног до головы, после закатив глаза.

— Ну, конечно знала, стрелочник! Так план-то, какой? Мне бы желательно поучаствовать, зря я, что ли красилась и волосы крутила, но если это единственная возможность добраться до книги, пока Михаил будет развлекаться с бутылкой, то давай уже. Цигель-цигель айлюлю, дорогой, время поджимает, — поторопила его Наташа, обходя и нетерпеливо подталкивая в сторону лестницы, где ранее скрылась Строганова. Ведомый толчками в спину, Лавров первое время не сопротивлялся, покорно шагая к ступеням, но стоило ступить на первую, как он резко затормозил и обернулся. Глядя в голубые, блестящие от волнения глаза.

— А как ты догадалась вообще?

Вновь глаза увидели затылок, а после ироничный тон в ответ на его вопрос:

— В нашей паре тихушник и тупица только ты. Благо, лицо у тебя говорящее! Все сразу поняла.

Новый толчок, еще одна деревянная скрипучая ступенька. И вновь поворот.

— Нет, ну, а все же? Я точно не мог себя выдать!

— Говорю же: догадалась. Мысли прочла.

— Да не могла ты прочесть мысли!

— Конечно, не могла, шагай уже! Опоздаем!

Гордей резко затормозил, отчего Наташа, ойкнув, не удержалась на высоких каблуках и полетела вперед. Но не уткнулась лбом в парня, даже не упала. Сильные руки подхватили за талию, прижимая к себе осторожно, невероятно нежно с истинной заботой, которую могли дарить только его руки. Серые глаза с любовью смотрели на нее.

— И все-таки?

Тараканова отвела глаза, а затем пробурчала, сознаваясь:

— Твой дружок Ковальчук проговорился, когда ты в Рай ушел. После уже было не сложно сложить два и два. Твой бегающий взгляд, этот Харьков…

Брови Гордея изумленно приподнялись вверх вопреки воле хозяина. Руки крепче обвили тонкую талию Натальи, а губы самопроизвольно растянулись в улыбке. В эту секунду все невзгоды, предстоящие дни, недели, может, и месяцы без нее уже не казались страшными. В какой-то момент, Гордей понял — они друг другу предназначены. Чтобы не произошло, они всегда будут вместе. Истинная любовь найдет тебя вопреки любой логике, будь она женская или мужская. Хотя в данном случае их пара еще и родилась на небесах, словно высшие силы благословили. Или низшие, если учесть, где бывала Тараканова и куда ходил Гордей.

— Чему ты улыбаешься, идиот? — озадачилась Тараканова, так и не услышав ответа. Руки сами собой пробрались под пиджак парня, улегшись на широкие плечи, греясь теплом излучаемым мужским телом и наслаждаясь этими минутами. Может последними за долгое-долгое время, оттого такими ценными.

— Таракан?

— Ась?

— Я люблю тебя. И всегда буду любить, — выдохнул на одном дыхании Гордей, склоняя голову, чувствуя губами ее улыбку.

— Смотри не променяй меня на свою невесту, — усмехнулась Наташа, запуская пальцы в густые светлые волосы, невольно вдыхая аромат, исходящий от него, запоминая каждую черточку лица. Плевать, что там написано и говорят, она уж точно его не забудет. Никогда.

— Да ну, ты что, куда я от тебя дуры-то денусь.

— Поговори мне тут, жертва любви голубя и человека.

— Чего это голубя? — обиженно спросил, отодвинув голову.

— Да ты крылья свои унылые видел? Это же дешевая подделка с Чистильщпресса.

— Опять начинаешь? Хватит издеваться над моими крыльями, нам их выдали! Реквизит, чтоб ты понимала.

— Поэтому вы теперь, как ангелы. Которые в детстве много болели? — ехидно поинтересовалась Наташа, услышав в ответ недовольное сопение, — ну все, все, голубочек, чего надулся. Сейчас лопнешь.

— Ой, все. Не люблю тебя.

— Ага, конечно. Так мы идем или нет?

— А последний поцелуй на прощание перед долгим расставанием?

— Опоздаем же, Харьков не простит.

— Бог простит, остальное уже вторично!

Рlutôt-plutôt* — Скорее-скорее (фр.)

Mon ami* — мой друг (фр.)

Глава 10 — Света в конце тоннельного просвета

— Тю, чего так долго? Я прям, весь постареть успел на полтора часа, пока сюда шли. И что за кислые лица? Эй, Сказочная фея, а где твоя волшебная палочка?

Наташка повернулась к озадаченному Лаврову, и мрачно потянула замогильным голосом:

— Можно я ему врежу? Будет ему Бибиди Бобиди Бум и все такое, — она вновь повернулась к сидящему на круглом камне Харькову, еще пару минут назад смотрящего в свой ангелфон и с кем-то переписывающемся. Устроив ногу на ногу, парень закатил глаза, фыркнув недовольно:

— Шуток уже не понимаешь, нельзя так с благодетелем своим. Неа, Дёмочка делает, ради вас на преступления пошел. Вот благодарность. Помогай после такого людям. Нет, ни за что.

— Врежь или дай я, а то сейчас не заткнется. Язык как помело, я его знаю, — уверенно заявил Гордей.

— Поэтому я не люблю людей, — тоскливо и чрезмерно драматично простонал Демьян, прикладывая ладонь к голове, изображая обморок на камне посреди обильной растительности сада. Вокруг стояла непривычная тишина, вся канцелярия сейчас находилась на конкурсе, который Наташа Тараканова пропускала. Наверняка ее уже с собаками искал Жюль, возможно Ипполина Матвиенко тоже. Будучи до сих пор в своем голубом платье, девушка осторожно переступила через валяющуюся погрызенную местным вараном ветку фигового дерева, подойдя ближе к отклонившемуся Демьяну, чья пятая точка не только грела собой камень, но и старый фолиант Книги Судеб.

— Ты что, сидишь на человеческих жизнях, бессовестный дьявольский мажор? — вскинула брови Тараканова, а Гордей удивленно вытянул шею, наконец, заметив торчащий краешек древнего фолианта. На это Харьков насупился, принял чинный вид, но из-под задницы-таки книгу достал, сделав вид, что стряхивает с нее пыль.

— К слову сказать, я ее стащил из сейфа Михаила. Могли бы спасибо сказать, а не возмущаться. Между прочим филейной частью своей рискую, прикрываю стратегически важные доказательства вины, — проворчал Харьков, поерзав на камне, устраивая Книгу Судеб на коленях, обтянутых черными джинсами. Сам младший сын Дьявола на замечание о «мажоре» предпочел прикинуться глухим.

— А как ты в архангельские покои-то пробрался, умник? — озадачился Гордей.

Не то, чтобы он сильно удивился, учитывая, как спокойно мог обходить молодой Смотритель все системы безопасности канцелярии, но все же этот вопрос его волновал. В конце концов, они же совершали преступление. После такого гореть им в Геенне Огненной или отрабатывать века в шахтах девятого круга Ада. Однако, что бы там не ждало, просто сидеть Лавров не собирался. Даже был готов рискнуть своими отношениями с Наташей.

Если бы все в жизни шло, как ты хочешь — мир не знал бы несчастной любви, войны и голода.

Не связался бы он на свою голову со странным, немного чокнутым мажором из Ада, не попал в переплет с договором, а главное не поставил под удар любовь всей своей жизни. К сожалению, историю невозможно контролировать, а когда на кону твоя семья, особого выбора нет.

— Дядя Михаил мне почти, как папенька родненький. Что он, племяшке любимому откажет чайку налить и конфеток дать? — отмахнулся Демьян, принимая расслабленную позу, суя руки в рукава собственной толстовки, ежась от прохлады небесного воздуха вокруг. Ничем примечательным парень от большинства людей не отличался. Ни рогов, ни копыт, даже хвоста с кисточкой нет. С виду глянешь — обычный парень лет 18-ти. Наташка с любопытством даже заглянула ему за спину, выискивая взглядом признаки чертовской генетики. От этого Харьков напрягся, а затем возмущенно засопел, глядя на нее обиженным темно-карим взором.

— Чего ты смотришь на мой зад, понравился? — ехидно поинтересовался, невольно ерзая на камне.

— Хвост ищу, — протянула Тараканова, хватая сына Люцифера за макушку, перебирая густые темные, почти черные волосы на предмет поиска маленьких рожек.

— Есть? — даже заинтересовался Гордей, вытягивая шею. Харьков зашипел, когда Наташа сильно дернула пряди, пытаясь вырваться из хватки музы.

— Ай-ай-ай, хватит меня щупать, я подам в суд за домогательства! Мне еще нет даже 150 лет, чтоб вот всяким взрослым старым теткам хватать меня за загривочки. Что ты хлопаешь глазами на меня своими голубыми, девонька? И нечего рычать, я мальчик при связях, — он снова отодвинулся на краешек камня, убирая лезущую в лицо ветку яблони.

— Ты уверен в его компетентности? — со скепсисом поинтересовалась Тараканова, складывая руки на груди и поворачиваясь к Гордею, который только удивленно моргнул, пока Харьков поправлял испорченную прическу, что-то бурча под нос.

— Эй-эй, не надо тут, — очередной поток возмущения. Дьявольский наследник подскочил с места, наплевав на Книгу Судеб, грозно тыкая указательным пальцем в Лаврова. — Ты кого притащил, крылатый вершитель одиноких унылых девственниц? Мы договаривались только на тебя, твою бабу я списывать на Землю не обещал, по доброте душевной согласился, Харьков ведь хороший, — он жалобно закатил глаза, громко хрюкнув в попытке всхлипнуть.

— Из штанов не выпрыгивай, Хорек, сам ведь что-то поимеешь, — буркнул Гордей, качая головой, не проникаясь ни капли стонами и жалобным воем рядом с собой, — не удивлюсь, если все это большой коварный план твоего папочки по устройству Апокалипсиса!

Наташа вскинула брови, а вот сам Демьян замолк, засопел так громко и усиленно, что крылья носа затрепетали. Казалось еще немного, пар повалит из всех отверстий. На секунду купидон даже растерялся. Решив, что обидел ненароком парня. От этого ведь зависело, станет ли он помогать им в возвращении на Землю грешную или откажется, вздумав обидеться. Однако удивил его безмерно, когда завопил на всю округу громким голосом, перепугав дремлющих на ветках соловьев и свиристелей.

— Вообще слышишь, чего несешь, мальчик-угождальщик?! Какой конец света, когда Чуму опять продуло под кондиционером, Голод снова сел на диету и проходит курс медитации для уменьшения аппетита, Смерть впала в депрессию по поводу возраста, а Война сидит за драку в баре с чертями в обезьяннике!

В наступившей гробовой тишине застрекотал тихонечко кузнечик, осторожно выглянувший из-за зеленых травинок, но тут же был съеден шустрой птичкой, едва успев исполнить последнюю погребальную песнь. Наташа с Гордеем озадаченно разглядывали пышущего гневом парня перед собой, пока Демьян не выдохнул, махнув на них рукой, уже нормальным человеческим голосом спросил:

— Так вы идете или как?

Первым очнулся Гордей. Схватив под локоть Наташу, он кивнул дьявольскому сыну, чтобы подождал немного. Отведя ее под кроны растущей неподалеку плакучей ивы, удачно скрывшей их от посторонних глаз, позволяя, поговорить наедине друг с другом перед принятием ответственного решения.

Он секунду вглядывался в любимые черты, словно стараясь запомнить каждую родинку, даже ту маленькую над губой, россыпь едва заметных веснушек на щеках, свет голубых глаз и даже этот недовольный прищур, которым его наградила Наталья. Все в ней ему нравилось до безумия, возможно, будь он чуть менее любящим сыном да братом, никогда бы не поддался искушению узнать о делах своей семьи. Всего бы этого не случилось, они продолжали бы жить своей жизнью на небесах, ни о чем, не сожалея и не вспоминая.

— Ради чего? — только и спросила, будто ударяя под дых, заставляя опустить взгляд вниз, разглядывая четырехлистный клевер, растущий здесь повсеместно, а затем опустить плечи, суя в карман черных брюк руки.

— Я думал, что просто поинтересуюсь, как у них дела, — рассеяно начал Гордей, невольно вновь поддаваясь искушению нервно провести ладонью по своим волосам, ероша их. Задрал голову, рассматривая нависающие облака, задумчиво вздыхая, — знал, что Харьков способен заходить туда, куда нам запрещен доступ. А главное — спускаться на Землю. Это понял еще там, в Раю, — он перевел взор на Наташу, молча слушавшую каждое его слово, застыв точно прекрасное изваяние. Такая красивая, невероятная, бесконечно далекая.

— Поверил сыну Люцифера? — насмешка проскользнула в голосе, но лицо оставалось серьезным, как и тяжелый взгляд, пронизывая до самой глубины души, выкапывая наружу все его страхи и сомнения, которые он прятал много лет под толстым слоем самоуверенности.

— Не так уж важно, во что поверил, — пожал плечами, качая головой, — мама едва оправилась от моей смерти, как сначала заболел отец на нервной почве, а после сестра ввязалась в такие неприятности, что неизвестно какими будут последствия. Наташ, я знаю, ты не понимаешь, что такое семья. Можно говорить, что они справятся сами, все так делают, не моя смерть тому виной. Все это лишь неурядицы, однако… — замолчал, ожидая ее ответа, но его не последовало. Девушка продолжала хранить глубокомысленное молчание, на секунду, Гордей даже засомневался, что она пойдет с ним. Там их разделяют сотни предубеждений, десятки двойных стандартов, принципов и даже круг общения. Она снова станет ничего не ценящей богатой девочкой, а он простым парнем с самой обычной зарплатой, которую Наталья за раз оставляет в супермаркете с безумно дорогой, но очень полезной едой.

Не стала, просто шагнула вперед, обвивая мужскую шею, пряча лицо на его груди, обжигая влажными каплями кожу сквозь материю рубашки.

— Нат… — тихо прошептал парень, обнимая в ответ.

— Не вздумай что-то сказать про слезы, понял стрелочник? — прогундосила девушка, старательно сдерживаясь, едва слышно всхлипывая, зарываясь сильнее в ткань темного пиджака, сжимая в пальцах, стараясь запечатлеть каждое мгновение в памяти. Наплевать, что там написано в правилах — никто не запрещает людям мечтать о невозможном.

— Хватит тискаться. Пока наобжимаетесь, вся округа сбежится! — прервал драматичный момент раздраженный голос Харькова, а Наташа, отступив, вытерла слезы, обмахиваясь руками.

— Тушь не потекла? — вновь став самой собой, задала вопрос, приняв независимый вид, а губы Гордея растянулись в улыбке.

— Ты и с подтеками туши красивая.

— На всякий случай, не могу же я вернуться на родину страшной как крокодил. Не поймут, — фыркнула, разворачиваясь, но в последний момент остановилась, резко повернувшись, приподнялась на цыпочки, впиваясь в губы, поцелуем, снесшим крышу им обоим. Лавиной накрыло с головой, запирая навечно в маленьком пространстве, где были только они двое. Глухое пространство, толстые стены, не дающие никому возможности вмешаться в течение их собственного времени. Всего несколько секунд, может минут, но самых-самых счастливых.

— Наконец-то, — проворчал Демьян, отводя взор, когда ребята подошли к нему, держась крепко за руки. Вооружившись самым натуральным пером с чернилами, с деловым видом раскрыл Книгу Судеб, не позволяя никому из них сунуть любопытный нос.

— Нечего тут, — шикнул, щелкнув кончиком пера по лбу Наташи, широко улыбаясь, — ну что домой?

— Кстати говоря, — вдруг вспомнил Лавров, недоуменно вскидывая брови, — а что насчет баллов и цели возвращения?

Демьян махнул рукой, плюнув на кончик пера, важно макнув его в чернильницу, произнеся:

— Фигня это все, придумали, чтобы мотивацию у ленивых отбивать. Это только в книжках загадочные загадки, а в канцелярии все проще простого, — заявил так уверено, покрутив между двумя пальцами письменный инструмент, а затем отложил, вытаскивая под ошарашенные взгляды самую обычную штрих-ленту для корректировки текста.

— Издеваешься? — взвился Лавров, чувствуя, как разрушены все его последние представления о небесной жизни. Особенно, когда Харьков, закусив кончик языка, принялся затирать прописанные строки в судьбе самого купидона, — это что, вот так корректировка жизни выглядит?!

— А ты думал, мы тут толмуды строчить станем? — Демьян потряс книгой, закатывая глаза на возмущение исказившее черты обоих, — чего вам не нравится опять? Вы представляете, сколько таких книг писать придется, если всех по два раза переписывать!

— Вот ничего не меняется. Что помираешь, что нет, — вздохнула Наташа, застыв выжидающе. Несколько минут сипения, скрип колесика штриха, ворчание Демьяна. Вздохи Гордея, а главное, поднимающееся раздражение от вынужденного бездействия.

— Долго нам еще? — Лавров сжал пальцы Таракановой, нетерпеливо притопывая ногой. Не ясно, чего он ожидал. Может какого-то ангельского пения или разверзшихся облаков, может какого-нибудь божьего проведения. Ничего, абсолютно ничего не происходило. Как стояли посреди сада под ручку, так и продолжают. Харьков исправил последнюю строчку на странице Наташи, а после поднял голову, улыбнувшись.

— Ну, пока неудачники, — помахал пальчиками, не дав осознать, что сейчас произошло.

Вот они стояли на твердой земле, а вот уже летят с воплем вниз по темному тоннелю. Мимо проносится жизнь, словно перед смертью. Лавров и не понял, как отпустил Наташину руку, зато отчетливо заметил тот самый свет в конце, постепенно теряясь в гуще собственной жизни, мелькающей вокруг него пестрым потоком сцен, будто из старой киноленты. Падая и стирая навсегда собственное существование из жизни Небесной канцелярии.

— Вот и все, — радостно было объявил Харьков, подняв руки, подпрыгивая на месте, случайно задевая чернильницу, проливая черной густой жижи прямо на страницу. Секунды хватило, чтобы осознать степень катастрофы, а затем обе ладони прижались к щекам, взгляд заметался в панике, выискивая способы спасения, пока жирная клякса продолжала расползаться, пачкая все вокруг и заливая прописанные строки.

— Ой-ой, че делать-то?! — выдохнул в ужасе Демьян, а затем недолго думая, захлопнул книгу, с опаской оглянувшись и подскакивая на месте. Злополучная чернильница была отброшена в кусты, как орудие преступления вместе с пером, а штрих заботливо прикопан под камнем.

— Ничего, положу все обратно, а там глядишь, не заметят. Подумаешь мелочи какие, клякса да клякса. Она маленькая, никто не поймет… — бормотал про себя, пытаясь запихнуть здоровенный том под толстовку, дабы незаметно протащить через смотрителей врат Рая, но замер, услышав за спиной голос существа, которого меньше всего ожидал сейчас видеть.

— Иду, смотрю и думаю: «Не мой ли это сынок тут пакостит». Глянь, точно он! Скажи мне, Михаил, почему 6665 девочек выросли умными, а последний весь в мамку?

Харьков выпрямился, расправил гордо плечи, и так же гордо поднимая подбородок. А затем обернулся с самой лучшей из своих натренированных улыбок, призванных обманывать ни в чем не повинных людей.

— Папа-а-а, я так скучал, даже не представляешь себе. Целыми днями в подушку ревел с машинками, мечтал, когда ж батьку родного вижу. А ты сам пришел, с дядюшкой. Ой, дядь Михаил, отлично морщинки натянули, прям как яичко гладенький, сразу видно профи делали. Минус пара тысяч лет, сам Боженька небось завидует!

— Поднимайся!

Просыпаться было тяжело, в голове попеременно стучало, в горле скребло, во рту нагадили сорок кошек — сам едва шевелится способен. Не то, что речь человеческую правильно воспринимать. Потому сначала потянулся за водой, а затем только глаза открыл, с трудомулавливая знакомые черты лица своей раздраженной, судя по виду, невесты. Вот только у Светланы почему-то были светлые волосы, да и, кажется, лицо изменилось. В лучшую сторону, ушла горбинка, глаза стали голубыми, что уж говорить о ярко-накрашенных губах, хотя подобных оттенков помад у его Светы никогда не водилось — считала слишком вульгарными для нормальной приличной девушки.

Гордей слабо улыбнулся, поддаваясь порыву, все еще не понимая, почему заднице так холодно, штаны мокрые, черепная коробка трещин по швам, а мозги готовы выпрыгнуть через уши. Просто приподнялся, осторожно, стараясь не особо перенапрягаться, поддаваясь порыву коснуться манящего рта, привлекающего алым цветом. Хотя ведь не любил потом отстирывать помаду с рубашек, даже стирать с кожи, но почему-то в этот раз было жизненно необходимым коснуться губ возлюбленной. Как сделать глоток воды, которой, кстати, не дождался.

— Светка, — блаженно выдохнул, прикрывая веки, чувствуя легкий аромат каких-то фруктов, особенно четко ощущалась клубника. Да так, что хотелось попробовать сочную мякоть. Приблизился больше, практически касаясь, краем глаза заметив. Как расширились зрачки, а затем хлесткий удар по лицу выбил начисто из него туман, рассеянность и мираж любимой невесты, являя собственным очам разъяренную блондинку, врезавшей ему дизайнерской сумочкой прямо лицу.

— Мудазвон! — рявкнула так, что голова снова загудела, а сам Лавров с трудом сел, обхватывая многострадальную думающую часть своего тела руками, понимая, что лежал он на снегу под балконом одной из жилых многоэтажек родного района, а рядом валяется огромная, явно упавшая с крыши, сосулька. Судя по огромной шишке, она же вырубила Гордея, когда тот остановился за справлением нужды. Взор упал на расстегнутую ширинку, с опозданием пришло осознание собственной никчемности и абсурдности ситуации. Быстро поправив одежду. Покачнулся, вновь пытаясь встать, а вот его спасительница или мучительница, отскочила, настороженно приподняв сумочку, разглядывая с подозрением.

— Ты зачем меня ударила? — возмутился Гордей, смущенный тем, что перепутал Свету с этой богатенькой молодой фифой, бодро скачущей на огромных шпильках по скользким дорожкам, судя по тому, как ловко она отпрыгнула от него ранее.

— А ты чего губешки свои мерзкие тянешь ко мне, нищеброд? — с презрением протянула слова, опуская сумочку, но взгляда не сводя, — не заработал еще на поцелуй со мной. Да и не Света я, тупица.

— Света тогда где? — задал глупый вопрос раньше, чем понял.

— В душе не *бу, где там твоя Светка, — фыркнула девчонка, выпрямляясь, поправляя меховой жилет на кожаной куртке. И это зимой в лютый мороз, впрочем, чему удивляться, если на ней были капроновые колготки, короткая юбка, а сама девица явно шла с вечеринки. Или собиралась на нее.

— Лучше бы трусы меховые надела, придатки застудишь, станешь еще невыносимее в климаксе, — вновь себя одернул позднее, чем ядовитые слова сорвались с языка, но уж больно раздражающей была эта богатенькая девчонка, на вид которой было лет 18–19. Мала еще, глупа, однако собственный речевой аппарат это понимать отказывался, вступая в бесполезную полемику.

— Тебя не спросила, бомжара, — отмахнулась, вытаскивая из сумочки ключи от машины, потрясая ими, — нормальные люди четырехколесный транспорт используют, а не гадят под окнами соседей. Не удивительно, что твоя Светка от тебя свалила, ты ж явно нищий, — с презрением оглядела, а Гордей закатил глаза.

— Хотя бы не на мозг!

— Это спорное утверждение.

— Сказала героиня всех анекдотов про блондинок.

— У меня в сумочке перцовый баллончик, сейчас договоришься, извращенец!

— С ума сошла? Кому ты нужна. Психованная, — шагнул в сторону, желая быстрее исчезнуть из поля зрения этой чокнутой. Вот уж точно подобные девчонки никогда у него не вызывали симпатии. Все они одним маслом мазаны.

— Ха. Смотрите, как заговорил — недавно целоваться лез, маньяк, — усмехнулась девчонка, поигрывая ключами, невольно ежась от долгого нахождения на холоде. Так ей и надо, будет знать, как шастать по улицам полуодетой. Лавров сделал шаг в сторону, но остановился, не сумев проигнорировать последнее слово.

— Сама маньячка, набрасываешься на лежачих с сумками, у тебя там, что кирпичи вообще? — возмутился, едва сдерживаясь, — голову мне пробила!

— Нет там ничего, чтобы пробивать. Пустому черепу не грозит даже принудительная трепанация, так затянется. В сумке косметичка, вообще-то, а еще расческа и прочие средства самозащиты от всяких приставучих бомжей, — она сложила руки на груди, невольно притопнув на месте, замерзая окончательно, а Гордей, хмыкая, двинулся в сторону своего дома, с трудом ориентируясь на темной улице.

— В машину иди, защитница женских прав, — крикнул, не оборачиваясь, почему-то ощущая себя чуть лучше, чем пять минут назад. Или это адреналин, ворвавшийся в кровь, так работает? Определенно эту сумасшедшую стоит поблагодарить за чувство легкости, пусть немного приглушенное болью в затылке, впрочем, не только в затылке.

— Эй!

Она окликнула его, заставляя обернуться. Уже успела добежать до забавной миниатюрной красной машинки, едва способной переползать через сугробы пары десятков сантиметров, открывая дверцу и глядя в лицо.

— Меня зовут Наташка Тараканова. Так, чтобы ты знал от кого придет повестка в суд, — вновь забавно подпрыгнула уже на двух ногам, зарываясь носом в новомодный искусственный мех своей жилетки, продолжая смотреть, но, не двигаясь с места. Даже в теплый салон не садилась.

— Гордей Лавров, — представился, делая еще шаг назад, невольно улыбаясь, — чтобы знала, кто тебе счет вышлет за лечение травм от тяжеленной котомки.

— Это сумка Шанель!

— Сумму компенсации ущерба увеличу в два раза, — хохотнул, качая головой, невольно охая от боли, а затем весело прокричал, привлекая внимание почти усевшейся в кабину девушки:

— Эй, Таракан, анекдот про блондинку хочешь?

Дверца захлопнулась, а из открывшегося окна высунулась женская конечность с идеальным маникюром, показавшая в ответ неприличный жест.

Глава 11 — Тут помню, тут не помню

— Как это я не сделал Свете предложение?

Три пары человеческих глаз и одни кошачьи уставились на Гордея в совершеннейшем изумлении от его вопроса. Толстый рыжий кот Матроскин и вовсе одарил взглядом, намекающим на несостоятельность хозяина как человека разумного. Он задумчиво помахивал обрубком обмороженного в детстве хвоста, сидя на стуле напротив парня, и периодически косился желтым взглядом на разложенную по тарелкам колбасу.

В трехкомнатной квартире родителей Лаврова, живущих в соседнем подъезде, воцарилась идеальная тишина. Тамара Олеговна помешивала в кружке с чаем сахар, Виталий Сергеевич прикидывал не вызвать ли старшему сыну неотложку, а младшая сестра Гордея — Полина — прижимала кулачок к губам, пытаясь не расхохотаться. И все на светлой просторной кухне, где они восседали всем семейным советом, когда блудный ребенок, наконец, дошел до родителей спустя пару дней после инцидента с сосулькой.

— Видимо сосуля знатно тебя приложила, братик, — хмыкнула Поля, отхлебнув чаю, хитро глядя на него, периодически морщась от температуры напитка в кружке, — забыл передать руку, сердце и печень своей вобле.

— Полечка, прекрати, — строгий голос матери, правда, ни капли не сочетаемый с улыбкой на лице, заставил шестнадцатилетнюю девушку фыркнуть, потянувшись к вазочке с пастилой. Не то, чтобы Тамара Олеговна не поддерживала сына в стремлении скрепить законными узами отношения с девушкой, с которой тот еще со школы встречался, но что-то гложило материнское сердце. Точнее сказать, Света Царева ей попросту не нравилась, но свое мнение женщина предпочитала держать при себе. Как и супруг, а вот младшая дочь угомониться не желала.

— Гадина твоя пусть сначала на свою квартиру заработает, — буркнула Полина недовольно, отхлебывая чай с шумом, — вселится в твою однушку, пока ты ипотеку платишь. Все — совместно нажитое имущество! — она развела руками, вскидывая светлую бровь.

— Прямо юрист ни дать ни взять, — хмыкнул Гордей, привычно отмахиваясь от слов сестры. В данный момент его больше волновал вопрос о кольце. Почему он его не подарил? Определенно помнил, как делал предложение. Это было в их любимом ресторанчике, она сидела напротив. Кажется. Тогда ей не понравилась паста с томатами, раздражал официант, и снова завели тему совместного проживания — переезжать к нему Света отказывалась, мотивируя тем, что может жить с парнем только после заключения брачного союза. Такое вот строгое воспитание. Еще со школы Светлана Царева была девочкой ответственной, примерной, слушалась маму с папой и уж точно не шаталась в короткой юбке на морозе, вот как Тараканова эта.

Лавров завис, озадачиваясь: почему он вновь вспомнил об этой ненормальной?

— Я бы сказал, твои мечты воплотились в сон, — хмыкнул Виталий Сергеевич, хлопнув сына по спине, отчего тот невольно дернулся, — но с Полей согласен насчет квартиры. Тебе стоит хорошо подумать.

— Ой, да хватит уже. Мы же со Светкой с восьмого класса вместе, — вздохнул Гордей, пожимая плечами и лениво обхватывая горячую кружку, невольно погружаясь в воспоминания о школьных годах. Неплохо было, со Светланой они друг друга хорошо понимали. Отличников не особо жалуют в среде ученической, а им удалось сойтись. Оба из простых семей, окончили школу с золотой медалью. Царева в педагогический университет пошла на филолога, а Гордей, несмотря на мечты стать журналистом, отправился грызть технические науки — сопротивление материалов. Сама судьба так повелела. Хотя порой казалось, что все не так уж просто. Или он что-то в этой жизни не понимает.

— Лучше бы бабу нормальную нашел, а не эту мышь серую, — закатила глаза Полина, отрываясь от просмотра Инстаграм, лениво скользя пальцем с ядовито-зелеными ногтями по экрану смартфона. Растянутая футболка с изображением любимой корейской группы, название которой Гордей при всем желании бы не выговорил, розовые волосы и мечта набить татуировку по достижению восемнадцати лет — вся суть современной подростковой жизни.

— Баба, как ты выразилась, мне не нужна, — отозвался Лавров, догрызая крекер, вытягивая под столом ноги, — у меня есть отношения.

— С унылой пресной курицей.

— Ты где таких словечек набралась? — нахмурился ее брат в ответ на очередное фырканье.

— Полина не выражайся, что за слова такие? — возмутилась Тамара уже по-настоящему, делая максимально возмущенное выражение лица. Ни капли девчонку не проняло, но рот она закрыла, изобразив закрывающуюся молнию, не преминув показать язык брату.

— Света — не пресная, — возразил Гордей.

— Всего-то нудная… — тихо вставил Виталий и приподнимая брови, подмигнул дочери.

— Виталя!

— Молчу, дорогая, — улыбнулся мужчина. Шум внезапно включенной истории прервал на полуслове Лаврова, стоило Полине ткнуть в иконку приложения, выискивая интересное.

«Хэй, хоу, пернатые клуши. Ваши перья уже дрожат в предвкушении моего очередного веселого вечера? Пока вы там охраняете свои жердочки…», — резко нажимая на уменьшение громкости, Поля оглянулась, улыбнувшись невинной улыбкой.

— Чего смотрите, крутая девчонка же, — пожала плечами, стараясь быть максимально независимой, — живет в нашем городе.

— А зовут как? — невольно заинтересовался Гордей. Голос, этот голос он точно не забудет, как и усмешку в нем. Вот уж правда, этой девчонки слишком много за последние дни.

— Наташа Тараканова.

— Которая, как княжна Тараканова? — удивилась Тамара, присев обратно на стул, протирая рассеяно тряпкой цветную скатерть.

— Мам, какая княжна, обычная богатая мажорка, — поморщился Лавров, скривившись и посмотрел на недовольную сестру, — нашла, кем восхищаться. Она же только и умеет, что тратить родительские деньги.

— Зато точно веселее, чем твоя курообразная подружка, — огрызнулась Полина в ответ.

— По-моему Тараканова дочка той дамочки с крупным сетевым бизнесом или что там. Та мнит себя леди из дворянского рода, хотя схожа только фамилией. Странная женщина, не удивительно, что дочка от рук отбилась, — кивнул Виталий, — вроде помладше тебя, — взгляд на Гордея, закатившего глаза.

— Да пофиг на нее вообще, — сказал, а сам опять задумался.

И все-таки, творилось в мире что-то странное. Сначала кольцо злосчастное, теперь вот Тараканова повсюду. Надо было на нее в суд подать, возможно, тогда не преследовала даже в мыслях. Обычная избалованная девчонка, ничего особенного. Ему даже блондинки не нравились никогда. Вот Светлана рыжеволосая, с карим нежным взором, нос немного длинноват, но это даже миленько. Эти очаровательные щечки, скромный вид. Ничего общего с взбалмошной Тараканихой. Нет, она ему определенно не нравилась.

Во всяком случае, так думал, пока шагал обратно от родителей к себе, прикидывая, стоит ли позвонить своему другу и одногруппнику Славке. Он что-то говорил о сборе перед началом нового семестра, сам-то Гордей сдал все экзамены автоматом, отдыхая весь месяц, ему не трудно. Главное вновь не до шишки. Коснулся пальцами, ойкнув от боли, но тут с лету врезался в кого-то на автомате, перехватив заваливающееся тело. И лишь встретившись взглядом с голубым разъяренным взором, замер.

— Таракан?!

Она точно его преследует. Не могут они дважды столкнуться в одном дворе, когда до этого ни разу не пересекались. Только рот открыл, чтобы озвучить претензии, как сзади заорали:

— Детка, куда ты рванула, сюда иди, — отчаянно подавал голос парень, высунувшись из приоткрытой двери черной дорогой иномарки, название которой Гордей не стал рассматривать, на автомате отмечая просто факт наличия подобной игрушки у такого молодца не старше самой Таракановой.

— А, сиятельный рыцарь без коня, — потянул издевательски девушка, обернувшись резко. Светлые длинные волосы хлестнули Лаврова по лицу, заставив отметить, что она вновь без нормального зимнего обмундирования. К слову, на улице стоял знатный минус. — Чего ты орешь, упырь?! Сказала же: все, баста, отношения закончены. Хорош меня преследовать, — рявкнула громко, отчего поморщился стоящий совсем рядом Гордей, продолжавший удерживать девушку за талию.

— Но солнышко, — озадачился юный Ромео, хлопая глазами, — нам же было хорошо!

— Теперь плохо, — фыркнула Наталья.

— Я может, пойду? — поинтересовался Лавров, осторожно. Уже даже шагнул в сторону, расцепляя объятия, как девичьи пальцы с силой перехватили рукав его куртки, а голубые глаза одарили яростным огнем. На лице решимость, явно лучше не спорить.

— Стоять, Ланселот, ты мне еще пригодишься, — рыкнула, дергая на себя, вновь повернувшись к своему бывшему бойфренду, — видишь Лёня? У меня новый френд, лучше тебя, — для наглядности даже дернула застывшего Лаврова, заставляя покачнуться на месте. Ноги в ботиках заскользили, но он чудом удержался, засопев возмущенно на такое обращение.

— Вот этот нищий олень? — презрительная усмешка скривила губы Лени. Вот теперь Гордей вдвойне не понимал, что нашла Наталья в этом подобие мужчины. Ни кожи, ни рожи, один сплошной пафос, а уж мерзкий характер какой, о человеке в третьем лице говорить, когда стоит тот совсем рядом.

— Нищий олень хотя бы сам себе на тачку и хату заработал, папкин отросток. И учиться умудряется, — огрызнулся Лавров, застонав мысленно. Зачем он ввязывается в этот спор? Это даже никак не касается его. Вот только вскинутая бровь Наташки, а затем ее ехидные слова добавили жару в тлеющие угли уныло протекающей ссоры.

— Слыхал? — она кивнула на Гордея, хохотнув, — Гордик — мужик, а ты нет. Ты тряпка, не смог девушку нормально защитить в ресторане.

— Да я че, там хачи…

— Хреначи! Если бы я ему не врезала бутылкой…

— Ты что, мужика ударила? — округлил глаза Лавров, вникая в смысл беседы. Богатенький парнишка, униженный, краснеющий у БМВ был забыт, а вот суть разговора нет. Наташа вновь перевела взгляд на него, отмахивая небрежно.

— А что делать хрупкой девушке, если ее пятой женой зовут в гарем? — возмутилась, складывая на груди руки, мигом став похожей на нахохлившегося воробья. Или ворону при ее росте.

— Как минимум помощи ждать! Охраны, полиции, мужчин, в конце концов! — взорвался Гордей, сам не понимая отчего. Ироничное выражение на его вспышку немного остудило пыл.

— Так вот он, — Наташа кивнула назад, указывая головой на Леню, — мужик, — изобразила кавычки.

— Он там явно был не один!

— Там такие же.

— Мужчина должен женщину защищать, а не наоборот!

— Ой, смотри-ка, Ланселот выискался, — хохотнула Тараканова язвительно, оглядывая Гордея. Леня озадаченный и пристыженный уже откровенно не понимал о чем речь, но стоически продолжал ждать, когда на него обратят внимание. Холод пробирался через тонкие обтягивающие модные джинсы, заставляя трястись, как Каштанку.

— С тебя тоже так себе король Артур, — буркнул Лавров, наблюдая, как Наташа обхватила себя руками, продолжая стоять в своем полушубке, явно ее не греющим, зато явно очень модном, как и сапоги на каблуке. Цыкнул, хватаясь за шарф, ловя изумление, промелькнувшее в глазах.

— Задушить вздумал? — полюбопытствовала, но тут же ойкнула, когда широкий теплый шарф накрыл с головой.

— Уши не отморозь, глупая. И так голова пустая, — в тон ответил Лавров, зыркнув на бедного парня, — вали отсюда, видишь девушка в надежных руках.

Помявшись для вида, Ленечка буркнул что-то насчет того, что он еще ему покажет, с удовольствием юркнув в теплый салон, быстренько выезжая со двора многоэтажки, пока Наташа с Гордеем провожали его взглядами.

— Знаешь, ты реально бедовая, — вдруг протянул Лавров, продолжая смотреть вдаль, — и парни такие же.

— Все парни такие, — пожала плечами, — это же временно все. Сегодня штаны дома есть, завтра нет, — зевнула, ткнувшись носком сапога в грязный снег, выкапывая выемку.

— Не все, — строго ответил, поворачиваясь к ней, — откуда такие мысли циничные, тебе сколько? 92?

— Даже будь далеко не восемнадцать, я бы иначе не считала, — Наташа поправила шарф, вздрагивая, — брр, эко-шуба полный отстой. Ничего не греет.

— Зачем носишь?

— Модно жеж.

— И болеть тоже модно, — с укоризной добавил парень, качая головой.

— Что пристал, ты мне кто, папа?

— Сама сказала френд, — усмехнулся, на что Наташка расхохоталась.

— А что Светочка уже не тренд?

— Солнышко, ты что ревнуешь? — он никак не мог остановиться. Чушь несет, а все равно говорит. Язык прямо без костей, обычно в школе даже подойти к таким девицам боялся, а тут не замолкает.

— Ненавижу эти прозвища. Не называй так, — скривилась Наташа.

— Правильно, потому что дура ты.

— Сам дурак!

— Вы два гребанных лося, я уже устал! — взвыл Демьян, разглядывая парочку. От отчаяния у юного антихриста уже ручки тряслись. Полмешка любовной пыльцы на них израсходовал, хоть бы кого проняло. Да вокруг весь дом сегодня годовой план по повышению рождаемости выполнит, а эти двое никак не желали реагировать на любовную магию. Подойдя ближе, Харьков вытряхнул остатки розовой пыли прямо на Тараканову, недовольно шипя:

— Давай же!

— Ап-ч-хи! — чихнула Наташа громко, шмыгая носом, моргая мигом прослезившимися глазами, потрясая головой. В носу защекотало, а вот Гордей злорадно проговорил:

— Вот я о чем говорил? Заболела! А все почему? Потому что без шапки!

— Да что ты мамку то включил, достал, не могу, — огрызнулась Наташка, вздохнув, пытаясь подавить чих.

— Так все, пошли, — приказным тоном заявил, хватая за руку, отчаянно борющуюся с природой девушку.

— Куда?!

— Ко мне, чай заварю. Помрешь потом от воспаления, виноват буду, что тебя оставил. Меня мама учила, что девочкам помогать надо.

— Не пойду, вдруг ты маньяк.

— Не я бью людей бутылками.

— Там еще был аквариум…

— Вот, еще и аквариум. Никакой заботы о природе, ты думала о чувствах бедных рыбок?

— Да, я эко-шубу купила и эко-помаду!

— А рыбки тебе спасибо не скажут, ты их дом уничтожила…

— Да вы издеваетесь, — пробормотал Демьян, глядя вслед парочке, потирая лоб. Он так и стоял посреди двора, наблюдая, как отчаянная парочка уверенно шагает к подъезду, переругиваясь по дороге. Если это любовь, то она какая-то неправильная. Или они неправильная пара, у которой неправильная любовь.

Стоило об этом подумать, как на плечо легла костяная рука, пальцы которой нежно сжали его плечо. Оглянувшись, Харьков озадаченно уставился на странно горящие пустые глазницы в черепе Смерти, сжимающей косу.

— Ты чего? — озадачился, покосившись сначала на руку, ползущую по предплечью, затем мечтательное выражение одного из всадников Апокалипсиса. Взгляд упал на розовую пыль, покрывавшую плечи балахона, до сознания медленно доходила абсурдность ситуации, заодно понимание, как сильно он опять накосячил.

— Дёмушка, ты знаешь, — вздохнула Смерть, кокетливо щелкнув челюсть, — я всегда любила помоложе!

Демьян икнул в ужасе, отпрыгивая в сторону.

— Нет, нет-нет-нет! — взвыл, делая шаг назад, оглядываясь в панике. Всюду кружила розовая пыль, забавно переливаясь перламутром на грязно-серой снежной поверхности.

— Да-а-а, иди сюда мой мальчик, я отрублю тебе голову. Не-е-ежно…

— Отстань убогая! Па-а-апа, забери меня обратно!

Глава 12 — Мыши и серость

Вот смотрел он на нее, а о другой девушке думал. Точнее думал о том, как странно складывается. Вчера чай с Таракановой пил, шарф ей свой отдал, а сегодня Света ему о своей жизни тяжелой в университете рассказывает. Что-то там про Данте, который его сейчас совершенно не интересовал.

— Это редкостное воссоздание художественного пространства, а в его пределах — поэтического пейзажа, того компонента, которого до Данте в европейской литературе не существовало… Гордей? Ты меня слушаешь? — Света оторвала взор от своей курсовой работы, искоса взглянув на своего парня, с мечтательным видом, разглядывающего окно. Словно там не серое небо с серым голубем на кабеле покачивающимся, а целая вселенная, полная тайн с загадками. Ни дать, ни взять законы мироздания изучает в воздухе витавшие. С таким же умным видом парень обернулся, улыбнувшись на подозрительное выражение лица своей возлюбленной.

— Конечно, слушаю, — закивал, делая вид, что понимает, о чем речь. Для важности обхватил кружку с теплым кофе, принимая самую заинтересованную в продолжение беседы позу, какую мог.

— Не слушаешь, — в голосе невесты (или не невесты?) прозвучала четко прослеживаемая обида. В ответ оставалось только улыбнуться, словно ничего не произошло. Надув губы, Светлана отвернулась, вздыхая, будто имела дело с вселенской глупостью, с коей пришлось столкнуться по ходу работы.

— Ты совсем меня не понимаешь, — обиженно пробормотала, заставляя почувствовать себя по-настоящему ужасно.

Глядя на ее тонкие нежные черты, прямо вину ощутил за свое скотское отношение. В самом деле, они ведь давно вместе, почему он до сих не удосужился понять тонкую душевную натуру своей невесты. Она ведь столько раз просила его уделять больше внимания ее интересам, дабы им никогда не было вместе скучно. Ну и что, что Кафку он считает нудным трудночитаемым занудным текстом? Так оно ведь не обязательно нравиться должно, самообразования ради.

— Прости, — искренне попросил прощения, касаясь маленькой ручки, лежащей на столе, сжимая ту в своих пальцах, — не хотел тебя обижать. Правда. Обещаю честно прочесть всю «Божественную комедию» и выучить пьесы Шекспира, — робко потянулся за поцелуем, но девушка увернулась, хмуро взглянув на него.

— Ты не понимаешь да? Это тебе не твои дурацкие задачки да схемы! — пыхтя, она высвободила ладонь, поднимаясь, нервно прохаживаясь по небольшой кухне. — Не зря мама говорит, что все технари ничего не смыслят в тонких материях!

— Ну, это ты преувеличила, — невольно ответил, ощущая легкую обиду, даже раздражение от ее слов, — мне не чужда подобная литература, просто читаю другое. Сама говорила, что пишу неплохие заметки.

— Ой, да что там твое бумагомарательство, Гордей, мы это уже сто раз обсуждали, что журналистом ты ничего не заработаешь, — фыркнула Света, одаривая его соответствующим презрительным взором, заставляя сглотнуть.

«Ох, рыцарь в сияющих доспехах, тебе бы речи слащавые под окнами дам влюбленных произносить. Словоохотливый какой, а с виду гляди скромненький маменькин мальчик», — почему-то вспомнились вчерашние слова Наташи. Ему вот она не заявила на тему непонимания граней человеческой натуры, наоборот отметила, что вполне неплохо у него выходит. Пусть в грубой форме.

«Ты сейчас пытаешься перевалить вину на свою девушку. Мало того, что с другой встречался за спиной. Еще оправдания себе ищешь!», — внутренний голос отрезвляющим молотом постучался по мозгам, напоминая о чувстве долга перед своей женщиной. Он обязан быть с ней терпелив, нежен и относиться с уважением. Все делать ради нее, ведь именно так поступают настоящие мужчины. Именно этому учил отец, говорила мама, даже бабушка с дедушкой. Он — глава будущего семейства, нельзя распыляться.

Даже если это противоречит всему, что ты когда-либо хотел.

— Ох, Гордик, твоя вобла в тебя вцепилась, и соки сосет, а ты горазд, покатать капризам этой костлявой истерички, — скривился Демьян, разглядывая худую девчонку, в застегнутом наглухо сером платье. Пуговички на воротнике по самое горло, длина до колен и уверенный взгляд, искренне считающей себя самой неотразимой да умной. Света Царева может, не была внешне королева. Зато мама ей четко в голову вдолбила — истинная леди на мелочи не разменивается. Гордей Лавров, конечно, не самая подходящая партия, но вполне интеллигент. Все остальное ему можно привить.

И читая это в мыслях Царевой, Харьков задумчиво покосился на стоящую подле этой дамочки кружку, незаметно пододвинув так, что при следующем эмоциональном всплеске, она уронила коричневую жидкость прямо на свое шерстяное платье монашки.

— Ой! Света, осторожнее!

— А-а-а горячо! — заорала совсем не учтиво представительница прекрасного пола, а вот из головы Гордея начисто пропали планы на тему женитьбы. Уже почти кольцо был готов достать, да встать на одно колено.

— Тоже мне, рыцарь без страха, упрека и чувства собственного достоинства, — закатил глаза Демьян, любуясь натворенной пакостью. Пока Света судорожно оттирала пятно, Гордей взглянул на время, собираясь.

— Куда ты? — ахнула девица, строгим взглядом остановив сборы, — а я?!

— Прости, милая, надо бежать в университет, — качнул головой, кивая на выход из кухни.

— Ты что меня выгоняешь?! — в голосе прозвенели легкие истеричные нотки, от которых парень поморщился, будто кто-то заскреб пенопластом друг об друга возле уха.

— Слушай, у тебя наверняка дела, а я на учебе пробуду до вечера, — устало вздохнул, убирая чашки в раковину, — пошли, я подвезу.

— Мог бы, и пропустить ради меня день, — фыркнула, задирая длинный нос под пристальным взглядом. Гордей покачал головой, нахмурившись.

— Света, сама сказала, что мне карьеру надо строить. Как я ее без образования сделаю?

— Между прочим, за разок ничего не будет!

— У меня вообще-то еще работа есть, из-за нее я тоже пропускаю лекции, — устав спорить, Гордей взял под руку девушку, выводя ее в коридор. Невольно поразился снова ее худобе, какой-то особенно нездоровой, но сама Света называла ее аристократической, как и бледность. Хоть та совершенно ей не шла. Как впрочем, и эти уродливые наряды. Тараканова в своих мини-юбках очень стильная, не зря ей Полина восхищается.

Почему он снова о ней думает, Гордей не знал, одеваясь на ходу.

— Твоя работа значит, важна, а мои труды, философские заметки, публикации — ерунда? — вспылила, вновь заводясь, теряя привычную маску надменного спокойствия, которую обычно носила при людях и самом парне. Ошарашенный Гордей похлопал глазами, остановившись на полпути со специальной ложечкой для ботинок. Даже завис. Пытаясь понять, кто сейчас перед ним. Невеста или другая девушка?

Осознав всю глупость своего поведения, Светлана замерла, приводя в порядок чувства, мысли и эмоции, выдавливая первые слезинки, хлопая белесыми ресницами, отчаянно прикусывая тонкую губу.

— Прости, я просто, — забормотала, заметив, как оттаял Лавров, тут же бросившись к ней, обнимая, прижимая к своей груди и поглаживая по волосам.

— Прости, прости Свет, сам не знаю что нашло. Хочешь, я останусь?

Демьян закатил глаза, фыркая так громко, что Лавров услышал, озадаченно повертев головой в поиске источника загадочного шума.

— Оскар ей Оскар! Грейс Келли нервно в сторонке марихуану курит, — раздраженно процедил, наблюдая, как довольная улыбочка расползается по лицу Царевой. Харькову оставалось только недоуменно смотреть, как Гордей выслуживается перед этой актрисой погорелого театра.

— Никогда не женюсь, неа, — помотал головой, стоило парочке разлепиться, нетерпеливо поглядывая на время. Лавров уже опаздывал, изрядно так опаздывал.

— Ничего, иди, — милостиво разрешила Света, отлепляя свои конечности от парня, — мне тоже нужно бежать. Ты вечером заберешь ведь маму с массажа?

О том, что вечером у него были планы, да и уставший после учебы он потом еще поедет на работу, парень ничего не сказал, только кивая.

— Конечно.

Харьков застонал, закрывая лицо руками.

— Нет, ну что за редкостный идиот…

Всю дорогу до дома Светланы, Гордею казалось, что он слышит чей-то настойчивый шепот у своего уха. Кто-то планомерно, нудно, долго и заунывно твердил: выкинь ее из машины. Просил бросить, умолял оставить. Настолько надоел, что парень повертел головой. Прерывая очередной поток жалоб своей невесты на суровые правила в университете, не дающие студентам подработать.

— Что с тобой? — спросила Света, замолкнув, наблюдая, как Гордей хмуро высматривает что-то в зеркале заднего вида на пустом сидении позади, пока они ждали светофор.

— Ты ничего не слышишь? — поинтересовался, а Царева только плечами пожала.

— Я говорю: бабу свою бросай. Че такой упрямый-то?! — заорал ему в ухо Демьян, заставляя подпрыгнуть на сиденье под пристальным взором невесты.

— Гордей, точно все нормально? — подозрительно спросила Света, даже немного отодвинулась, опасаясь, что ее парень впал в безумие.

— Нормально все, — буркнул, сворачивая на нужно повороте.

Лишь, когда девушка вышла, странные голоса стихли, а сам Гордей помотал головой, отгоняя наваждение. Неужто уже на почве собственных сомнений крыша едет, на что парень как-то не рассчитывал. Кольцо жгло карман во внутреннем кармане зимнего пуховика, так и, оставшись в нем лежать с момента, как его туда бросили. Он обязательно сделает предложение, но позже. Немного позже, не сейчас.

Может ему стоит еще раз все хорошенько обдумать да решить свои внутренние противоречия с самим собой. Или хотя бы попытаться, потому что вся ситуация выглядела крайне странно. С учетом того, как со временем истлевал в памяти тот отрывок воспоминаний, где Лавров это самое предложение уже делал. Будто кто-то просто замазал небольшой отрезок его жизни или вовсе стер, будто нечто ненужное. К тому же никак не давала покоя эта Тараканова. Каждый раз возвращался к ней мыслями, словно что-то подталкивало к ней. Не сверхъестественное, скорее что-то в собственной душе.

— Или вообще не делай, — пробурчал Демьян, — пусть страдает. Люди вокруг будут страдать, ты будешь страдать дважды, разрываемый противоречием и все умрут, — он блаженно вздохнул, услышав смешок рядом. Открыв глаза, наткнулся на пустые глазницы Смерти, поежившись невольно.

— Харьков, — хихикнула старуха с косой, тыча костлявым пальцем в ведущего машину Лаврова, — у тебя опять ничего не получится.

— Почему это?

Возмутился, прямо подпрыгивая, макушкой ударяясь и шипя от негодования, потирая ушибленное место.

— Потому что косячник ты! Не получится у тебя душу совратить, ты уже за ним, сколько бегаешь со времени возвращения, а парень только дела добрые делать умудряется. Да он уже на Рай себе послужной список на пять лет вперед наработал!

— Тьфу, на тебя, старая, — сплюнул Антихрист, насупившись, — все выйдет. Договор подписал, щас душеньку еще одну угробим, дела пойдут как по маслу. Сын я Люцифера или не сын?

— Ты-то сын, но чет какой-то неудачный. Видать на тебе-то звезды не сошлись, — поцокала языком Смерть, к окну отворачиваясь.

— Ой, все!

Глава 13 — Житие святого Гордея

Университетский корпус технарей-ботаников, коими было принято считать всех, кто мало-мальски относился к инженерской профессии, располагался, чуть ли не на другом конце города от основного здания. Какой дурак проектировал учебное заведение, до сих пор загадка. Так, если у вас в один день сопромат и иностранный язык, мечешься, как подстреленный сайгак из одного конца в другой на маршрутках да метро.

Гордею повезло чуть больше. У него хотя бы была машина. Отвезя мать Светы, домой после массажа, предварительно выслушав очередной поток нравоучений, отправился точить зубы о гранит науки. Точнее сказать, помогать отстающим студентам его догрызать за существенную плату. Сессию закрыть хотели все, а вот мозгами Бог наделил не каждого.

— Дал Боже зайку, умом не наделил с лужайкой, — проскандировал, подъезжая к парковке, где уже мерзла пара нерадивых однокурсников, умудрившихся завалить половину зачетов из-за постоянных пропусков. Вечеринки студенческие — это хорошо, а еще студенчество твое будущее, хотя вот Гордей иногда думал о том, что это самое светлое далеко будет у него унылым, серым и скучным. Но все равно выбрасывал подобное из головы.

У него есть Светлана, разве нет?

«Она тебе вообще нужна?» — снова спросил голос в голове. Очень настойчиво так поинтересовался, будто рядом кто сидел.

Нужна, конечно, она была ему нужна.

— Правда, же? — спросил сам себя, выбираясь на улицу. Ледяной ветер сегодня особенно неистовствовал, бросая острые снежинки прямо в лицо, царапая кожу. Неприятно, особенно если в глаза. От неприятных ощущений даже слезинки появились первые, пока подходил к парочке.

— Принес? — Димка Сорокин потер ладони, успевшие замерзнуть без перчаток на таком холоде. Этот несчастный взор, лицо с отпечатком вселенского страдания. Будь Гордей более доверчивым, повелся бы, не зная, как обожает Сорокин прогуливать пары.

— Как договаривались. Утром деньги, вечером стулья, — нахмурился, покосившись на молчаливого Гришавского, делающего вид, что он тут не при чем. Еще бы, мажоры с ботанами общения не водят. Его сюда вообще отец запихнул, чтоб сыночек нерадивый хоть чему-то для будущего дела научился. Ни в сопромате, ни тем более в высшей математике Алексей ничего не смыслил, зато имел кучу денег, которые тратил на поправку своего положения во время сессий.

— Блин, Горд, ну ты торгаш, — закатил глаза Дмитрий, потянувшись к карману куртки, а Лавров плечами пожал, ежась на холоде. А ведь еще нужно в лаборатории помочь, проверить работы по просьбе преподавателя. На что не пойдешь ради будущего. Так, к примеру, Валерий Сергеевич обещал ему автоматом экзамен в следующем семестре.

— Давай быстрее, — процедил сквозь зубы Леха, окидывая взглядом территорию корпуса, будто ждал кого-то. У крылечка стояло несколько курильщиков, усердно дымящих паровозом, стойко выдерживая лютые минуса и шмыгая красными носами. Ничего такого, не считая нескольких девчонок в коротких юбках.

— Да приедет твоя Наташка, чего ты дергаешься? — отозвался Дмитрий, а Гордей замер, только протянул руку за деньгами, которые ему передавал одногруппник. Так вот застыл с кровными наперевес, вдруг поинтересовавшись, словно невзначай:

— Наташка?

Это не могла быть она, во всяком случае, не снова. Иначе складывается ощущение, что вселенная над ним издевается. Наверное, какая-то другая Наташка, совсем не Тараканова. Не смешная немного чокнутая роскошная блондинка, а брюнетка маленькая, или рыжая. Точно нет.

— Тебе-то че, ботан? — неприязненно отозвался Леша, ощерившись. Гордей открыл, было, рот, дабы ответить, как Сорокин встал между ними, привычно миролюбиво улыбаясь:

— Все-все, нормально все. Ну, спросил парень, чего такого? Нашему Горди все равно не светят такие девушки вроде Таракановой, — он озорно подмигнул, а Лавров все же почувствовал, как сердце забилось чаще. А еще неприятно резанули уши слова про то, что ему ничего не светит. Сразу почему-то захотелось заорать на весь белый свет, рассказывая каждому о знакомстве и чаепитии у него дома.

— И вообще у Лаврова девушка, которой он верен, как будто на него трусы с амбарным замком повесили, — заржал Димка, под насмешки Алексея. Снова неприятно, к тому же напоминание: Света, у него ведь Светка есть. Почему он опять о другой девушке думает.

Пока мысли свои в голове туда-сюда гонял, Гришавский что-то воскликнул, вырывая из подсознания собственного котла, где Лавров уже поставил на прогрев водичку из назойливых эмоций, дабы изрядно поварится в ней.

— Приехала, свали ботан! — рявкнул, натягивая на себя улыбку очарования, толкая ошарашенного Гордея в плечо. Парень нахмурился, но сказать ничего не успел, из знакомой маленькой машинки бодро выпрыгнула уже знакомая ему блондинка. Не одетая по погоде, в своей совершенно не греющей модной эко-шубке, зато хотя бы в шапке, вязанной с помпоном на светлых волосах, закутанная в его шарф. Приятно стало, она его услышала в прошлый раз. Даже рукавицы натянула.

Алексей сделал шаг вперед, руки раскидывая со словами:

— Натали, красавица, а я тебя жду.

Он направился к красавице уверенным шагом, собираясь обнять, а вот Гордей почувствовал нечто вроде отголоска боли, может даже обиды. Вместе эта парочка смотрелась прекрасно. Высокие, богатые, гламурные — канон для любой золотой молодежи. Со своими жизненными приоритетами да моральными наставлениями он никогда бы в подобную компанию не вписался. Но только вот горечь все равно неприятно давила где-то в районе груди.

— Точно говорю, скоро она его будет, — оперевшись на плечо Лаврова прокомментировал Димка, восхищенно рассматривая Наташку. Еще бы, она умела привлекать внимание парней. Гордей повел плечом, сбрасывая конечность друга, и буркнул, не глядя на парочку:

— Пойду, у меня дела еще.

Едва шаг сделал, как вопль услышал женский возмущенный, разносящийся по всей территории. Студенты сигаретки выбросили, преподаватели из окон выглянули, ибо картина то презанятная выходила. Прямо посреди парковки Тараканова лупила сумочкой своего несчастного поклонника.

— Свалил, гоблин, от меня в закат! — гаркнула, врезав со всего маху по ноге, не давая себя обнять. — Куда ты ласты растянул, жертва проколотого презерватива? Я разрешала себя трогать? А?!

— Но солнышко… — пискнул еще пару минут назад уверенный самец, закрываясь от ударов сумочкой возмущенной девушки.

— Я тебе какое солнышко, скотина гулящая?! Думал, не прознаю, как ты вчера в уши Дрыгиной пел в клубе, сегодня ко мне клеишься? Последние извилины зачахли что ли, пока в алкоголе их топил?

Он даже себя остановить то не успел, подумать там, порассуждать, а надо ли? Бросился вперед, наплевав на утекающее время да толпу свидетелей, уже собравшихся в ожидании хлеба со зрелищем. Подоставали смартфоны, унижение одного из красавчиков курса фиксируя, радостно скалясь от возможности получить эксклюзив в первых рядах. Сорокин только успел удивленно его мелькнувшую фигуру проводить, как Лавров вовремя перехватил Тараканову за талию, к себе прижимая в привычном для себя жесте, раньше, чем она еще раз несчастного Лешку сумкой по голове огрела.

— Остывай, боевой хомяк, вскипятилась, на улице прямо жарко стало, — проговорил в ухо, удерживая в своих руках еще на автоматизме рвущуюся в бой Наташку. Шапка сползла на глаза, мешая обзору.

— Пусти меня, принц без коня и трона, я сейчас ему втащу за то, что с девками крутить вздумал и поговорим, — дернула ногой Тараканова, жаждя дотянуться, от отскочившего подальше паренька, злобно скалясь. Правда особо ярых попыток вырваться не принимала, сама не зная почему.

— Нельзя его бить, без того болезный.

— Чего эт? — замерла, заинтересованно шапку с глаз сдвигая, поворачиваясь к смеющемуся Лаврову, глазами своими голубыми на него пристально глядя. На секунду залюбовался, пока ответ не родил прежде, чем Наташка очнулась.

— И так мозгов по сусекам не наскрести, отобьешь последнее, — вздохнул, не обращая никакого внимания на возмущенно кричащего о расправе Гришанского, да Сорокина с вытянувшимся лицом.

— А ноги можно сломать? — уже нормальным тоном спросила Наташка, позволяя шапку на себе поправить, да закутать получше. И не возмущалась, как в прошлый раз.

— Нельзя, — строго произнес, — ты ж девочка.

— Фу на тебя, Лавров, занудный ты. Всегда такой или это все та сосуля виновата? Вообще ты кого хомяком тут назвал, бессмертный?

— Говорливая такая, твои бы порывы да в русло мирное, — хмыкнул, невольно обхватывая руки в теплых варежках, к глазам поднося, — и все бы хорошо, но одеваться, стоит теплее.

— Чего к моей эко-шубе пристал, в машине в ней удобно, — насупилась Тараканова, на месте подпрыгнув. Без каблуков она была гораздо ниже, но все равно рост значительно превышал стандартный. Наверное, ее было бы проще целовать, всего-то голову склонить и губ коснуться. Почему-то эта мысль не давала Гордею покоя.

— Мне надо идти, — с легким оттенком сожаления произнес, но вот убрал руки не сразу. Наташа сделала это первой, с легкой заминкой, но все же убрала руки, хмуря брови. На красивом лице отразилась легкая обида, проскользнувшая в интонации.

— Ну, вали, не держу.

Он улыбнулся, чувствуя, как тепло распространяется по телу. Глядя, как она жмурится от ветра. Захотелось прижать к себе, скрывая от непогоды. Не сказать, чтобы Тараканова особо в его защите нуждалась, но иначе просто не мог. Глядя на нее, такую безбашеную и в тоже время бесконечно одинокую с далекой, затаенной тоской в глазах. Она сейчас отгораживалась, делая шаг назад, словно выстраивая между ними стену. Вот только емусовсем не хотелось этого. Более того, никакая Света даже отдаленно не мелькнула со своей мамой, стоило Таракановой оказаться рядом.

— Я обещал Савину, нашему преподавателю по электротехнике, помочь с научной работой. — поморщил лоб, невольно потирая. Зрачки девушки расширились, а сама она нервно хмыкнула.

— Боже, ты еще и ботанишь, — проворчала, снова делая шаг вперед.

— И почему меня все упорно ботаном зовут? — буркнул, ойкнув Гордей, когда она хлопнула его по плечу, хитрым лисьим взглядом оглядывая.

— Ой, Лавров, судьба твоя такая. Чего ж не сказал, что умный? Я бы тебя мои работы контрольные делать по вышке припахала, — расхохоталась, хитрым лисьим взглядом на него покосившись. — Давай я тебе платить буду, ты мне работы практические делать. Интеллект надо тренировать, а Наташенька учиться, не любит, — фыркнула она, выпятив нижнюю губу и состроив рожицу.

Отшутиться бы, но возьми да ляпни, не думая в ответ:

— Тебе бесплатно делать буду.

Прежде чем осознал, что сказал, поздно было. Наталья удивленно моргнула, после же рассмеялась, хватая его за ворот пуховика, совершенно неожиданно. И притянув ближе к себе, коснулась щеки, обжигая дыханием кожу, оставив горящую метку и чуть проведя губами по легкой щетине. Сам не понял, как повернул голову, сталкиваясь с ней, едва сумев поймать исчезающий поцелуй в полете. Зато когда молнией прошибло от всего-то едва ощутимого прикосновения. Понял, в чем магия притяжения Наташки Таракановой. Один раз увидев, ее нельзя забыть. Как и удержаться подальше, пытаясь строить баррикады из собственных предубеждений да принципов. Вышибала начисто, будто водный поток неконтролируемой силы. Особенно, стоило ей тихо шепнуть:

— Ты вроде торопился.

— Торопился, — только смог выдавить, опуская взгляд ниже. Женские пальцы сжались на ткани куртки, притягивая к себе сильнее. Весь мир пропал, сузившись до одной единственной девушки, вокруг которой в последнее время вертелась вся жизнь Лаврова. Видимо, действительно сосулькой сильно приложило по голове бедовой. Потому что никакой голос разума, орущий что-то там про невесту, больше эффекта не имел рядом с этой чокнутой блондинкой.

— Тараканова?

— А?

— Останови меня, — сказал прежде, чем поддаться искушению. Едва успел, более не сопротивляясь своим желаниям. Руки обхватили талию, а поцелуй на морозе вышел невероятно сладким. Не страстный, не сумасшедший, просто нечто мягкое, нежное, согревающее в самые жестокие холода во время зимы. Мягкий мех девичьих варежек на щеках и даже стихия прекратила буйствовать на время, окружая пару завесой падающего с неба снега. Они знакомы всего несколько дней, но, кажется словно вечно. И сам себе Гордей не мог объяснить, в чем же заключалась магия.

— Дин-дооооон! Сладкая парочка! — заорал Демьян, топнув ногой, глаза закатывая. От зрелища в метре становилось тошно, прямо сахар в крови повышался. Разлучить их нельзя, испортить Гордея тоже, прямо не пара, а привязанные друг к другу попугаи-неразлучники. У Харькова от них едва зефирная кома не случилась.

— Смирись уже. Твои попытки сделать из Гордея козла отпущения страдающего от собственных сомнений — проваливается, — фыркнул рядом Голод, жующий третий гамбургер. Недовольно посмотрев на раскормившегося всадника Апокалипсиса, затянутого в лыжный костюм, сын Люцифера только шикнул, ногой притопывая.

— Ничего его не берет! Дура эта его, невестушка, настолько мерзкая, что гореть ей в Аду в папкином котловане за грехи по молодости тысячу лет. Я-то надеялся на чувство вины давить. С одной крутит, другой мозги пудрит. Но этот честный лопух все ведь расскажет, — вздохнул, носком ботинка снег, сгребая в кучу. — Некоторые пары созданы на небесах.

— Технифчески, я вам гважу, голлега, что… апхи-и-и, так оно и гесть, — прогнусавила Чума, шумно высмаркиваясь в платочек. — Госпоги, гэтот гвипп меня гастал.

— А нечего по поликлиникам шляться, опять всю гадость тифозную собрала, алоэ ты комнатное! — рявкнул Война, на всякий случай, отодвинувшись подальше от чихающей дамочки, кутающейся в пуховик, дрожа точно осиновый листик.

— Гак! Я гилавек изгученный нагзаном, — возмутилась болезная, бросая пылающий взор на мирно жующий голод, — гучше к жирному пристагай!

— Я не жирный, у меня просто кость широкая, — обиделся Голод, пряча бургер за спину.

— Ааа! Достали! С вами никакого конца света не будет, — взвыл Харьков, за голову хватаясь и тыкая пальцем в парочку, — лучше бы с ними помогли!

— Не можем, — развели руками. Демьян зашипел от злости, сверкая заалевшими дьявольскими очами, пока его не отвлекла задумчивая Смерть, доставшая свой потрепанный блокнотик.

— Тихо все, — проворчала, поплевав на карандашик, — у меня тут самоубиенец.

— А?

— Глядите, он прыгать собрался!

Гордей с трудом оторвался от губ Натальи, стоило шуму проникнуть в затуманенное сознание. С минуту смотрели друг на друга, пока смысл не дошел до них. На лице Наташи отразилось недоумение, а Лавров повернул голову, посмотрев вверх. Там, прямо на крыше здания корпуса будущих биотехников и прочих инженеров стоял человек, судорожно смотрящий вниз, словно бы еще не решаясь.

— Да ну нахрен, — выразила общую мысль Тараканова.

— Блин, он реально прыгать собрался, — ахнул Гордей, вырываясь из хватки и бросаясь вперед.

— Куда ты собрался, больной?! Следом что ли полетишь? — заорала Наташа, кидаясь следом за этим оголтелым, проклиная его благородную натуру, собственную порывистость и того идиота на крыше, что сегодня захотел помереть.

— Экась каков, — пробормотал Голод, глядя, как спешит Гордей, сквозь толпу людей продираясь, а за ним бежит Наталья, что-то в след крича.

— Ща размажет, — загоготала Война. — Мозги, кровища на снегу, р-романтика.

— А кто гэтот недагекий? — заинтересовалась Чума, заглядывая за костлявое плечо в список будущих душ, пока еще не умерших на этом свете.

— Максим Ковальчук, — радостно объявила Смерть, зачитав имя, — нажрался и на спор полез на крышу. Умрет на 21-м году жизни по собственной глупости от безответной любви. Распределен на отработку в Небесную канцелярию. Эй, Дема, прикинь, это тот пацан, что с твоим подопечным дружил… Демочка? — озадаченно повернула голову Смерть, но антихриста рядом не наблюдалось.

— Все побежали, — заметил Голод, глядя, как спешит за парочкой Демьян, — и наш бедовый поскакал.

— Вот щас все гиспортит, — шмыгнула носом Чума.

— Все-таки где-то Люцифер наш налажал, — проворчал Война.

— Ага, — вздохнули остальные трое всадников.

Глава 14 — Рыцарь без коня и лат

— Ой-ой-ой, он же сейчас упадет!

— Вах, размажет по снегу: мозги, кишки, кровища…

— Фу, соображай, что несешь.

— Да вызовите кто-нибудь спасателей!

Максим Ковальчук отчаянно махал рукой собравшимся зевакам внизу. Кто-то орал слезать, один просил не дурить, большинство, правда, пополняли историю в Инстаграм. Если и додумались вызвать службу спасения, то не сразу. Впрочем, парню было все равно. Трагедия жизни заключалась в одной прекрасной деве, которая бросила его ради другого. А ведь он ее любил, так любил.

— Эй, дебил, а ну с крыши слезай, пока сама не сбросила!

Девичий голос возмущенно заорал, прерывая поток мыслей будущего суицидника. По-прежнему сжимая металлическое ограждение позади себя, Макс обернулся, от неожиданности едва не соскользнув с края скользкой обледенелой крыши университета, уловив взглядом светловолосую красивую девчонку. Из тех, что мимо обычного парня пройдут не глядя. А с ней парень, спешащий прямо к нему. Почему-то в голове мелькнула мысль, что гламурная красотка делает в компании какого-то ботана да еще и тут.

— Отстаньте! — взвыл похлеще героини сопливого романа, продолжая сжимать балку, чуть трясясь от страха. Это вот в голове красиво, в жизни прыгать как-то страшно. — Дайте красиво умереть, лучше пройдите мимо, как остальные!

— Ага, чтобы мы потом полдня внутренностями твоей черепной коробки любовались? — возмутилась девчонка, на которую Макс вольно-невольно отвлекался. — Нет уж, так дело не покатит.

— Ладно, парень, мы уже поняли, что мир ужасен. Но может, слезешь и пожалуешься на него в более приятной обстановке? — вторил ей светловолосый. Где-то Ковальчук его видел. Пытался вспомнить, но немного затуманенный алкоголем да страхом мозг не сразу произвел вычисления. Только, когда он ближе подошел, до Ковальчука дошло.

— Ты же Лавров верно? — спросил чуть дрожащим голосом Ковальчук, пуская невольно петуха. Что-то уже и прыгать, не прыгается. К тому же холодно стоять на крыше этой, со всех сторон продувает. — Ну, тот, с факультета умников.

— И чего все мне какие-то прозвища дают, — пробурчал Гордей, делая еще шаг к парню, смотрящего на него круглыми от ужаса глазами. Лицо вон, перекосило все, сомнений не было, уже передумал сигать ласточкой. Осталось не спугнуть. Наташа вскрикнула тихо, когда Лавров ледяной перекладины коснулся, аккуратно перебираясь за нее под громкие крики толпы внизу. Страшно, если взглянуть, несколько жалких метров решат твою судьбу за секунды. Ботинки жутко скользят, а вот руки без перчаток дико жжет холодом. Видимо в процессе бега где-то выронил, когда снимал, чтобы дверь на крышу открыть.

— Лавров, ты не вздумай рухнуть, — рявкнула Тарканова, вот только как-то нервно. Беспокоится, ему приятно было бы, не стой он на самом краю.

— Не подходи! — огрызнулся, заставляя Наташку обиженно шикнуть, отступая на шаг, неловко удерживая равновесие.

— Чего орешь на меня вообще?!

Хотел было ответить, но тут вмешался самоубиец, вполне себе человеческим тоном интересуясь, продолжая стоять на самом краю подле Гордея.

— Вы тут меня спасать пришли или отношения выяснять?

— Чего тебя спасать, убогий, тебе только психушка поможет, — буркнула Наташа, нетерпеливо подпрыгивая на месте, обхватив себя руками, — холодно блин! Не мог вот летом прыгнуть, а?

— Меня только вчера девушка бросила! — возмутился в ответ Ковальчук, позволяя Гордею подобраться ближе. — Между прочим, любимая!

— Любимая девушка тебе бы тут стоять не позволила. Давно бы уже по голове пустой учебником ОБЖ отходила, — прорычал Лавров, едва не соскользнув вниз, но неведомая сила не дала отпустить перекладину, хватаясь совсем близко от рук Максима с легким шипением от боли. — Как тебя зовут-то хоть, Ромео недоделанный?

— Ковальчук, — рассеяно отозвался, опуская взор темных глаз вниз, заворожено глядя на машину скорой помощи, въезжавшей на стоянку. — Макс, — добавил, поворачивая голову к парню, которого лично не знал, зато о нем много слышал.

Кто вообще Гордея Лаврова не знает? Парня, что за весь универ контрольные работы да РГЗ делает. Да помогает всем, кому не лень. Вот и ему помогает, зачем не ясно, но приятно. Умирать прямо не хочется.

— Хороший ты парень, Лавров, — неожиданно для себя вывод сделал, не давая Гордею ответить. — Прям, вот цены тебе нет. Стою вот, смотрю на тебя, блаженного, и умирать передумал.

— Вот раз передумал, то слазь, — буркнул Лавров, обиженно, засопев. Кто еще из них блаженный.

— Не могу, я же от несчастной любви умирать собрался, — озадачился Макс.

— Да хватит болтать, слазьте оба! — взорвалась раздраженная Наташка, уже изрядно замерзшая, греющая нос в варежках.

— А я говорил, чтоб нормально одевалась. — Начал заунывно Лавров, опять от Макса отвлекаясь.

— Слушайте-е, — протянул Максим заинтересованно, — что это, у вас отношения выходит? У тебя же девушка!

— Да, вот девушке своей указывай, что носить, — тут же ощетинилась Тараканова, из-под шапки недовольно глазами сверкая. Гордей тяжело вздохнул, оторвал изрядно торможенную руку от перекладины, хватая Макса за рукав пуховика, крепко сжимая, а второй продолжая держаться.

— Все птичка, поболтали на насесте, и хватит, — потянул в сторону безопасного участка, заглянув в карие глаза. Чувствовал почти выветрившийся запах алкоголя, вздыхая. — Ты из-за девчонки на крышу полез. Хоть думал о родителях? Или о друзьях?

По тому, как сжался этот парень, было ясно — не думал.

— Любовь — это жертвы. Но уж точно не человеческие, — мотнул головой, сурово на парня взглянув, серыми глазами. — Вдруг ты свое счастье проворонил, стоишь тут, а твоя суженая по свету бродит. Одну ее оставишь. Представь девчонка выйдет неудачно замуж, всю жизнь мучиться будет, что половинку свою не встретила, — пока на уши заинтересованному парню плел, подталкивал через перекладину перебраться, косясь на замершую Тараканову. Не дай Бог учудит чего.

Откровенно говоря, сам понимал, что чушь несет. Тот, кто еще несколько минут назад другую девушку целовал. Да еще такую, к которой раньше отродясь бы не подошел, ибо не по статусу им даже общаться. Поймал озадаченный взгляд Наташи. Стоит, ресницами белыми от инея хлопает, почти не трясется.

— А если не встречу? — спросил Макс как-то жалобно, едва губы разлепляя от холода. Температура все ниже, держаться уже трудно. Однако Лавров все равно упрямо тряхнул его, сурово брови нахмурив.

— Встретишь. — На Наташку покосился, видя, как зрачки ее расширились. Смотрел бесконечно долго, произнося слова, вдруг на ум пришедшие. — Мы все влюбляемся, вопреки логике, неожиданно и порой сами того не понимая. В блондинок, в брюнеток, в тех, кто нам не нравился, на кого даже не взглянем в обычное время, — Наташа испустила тихий вздох, выпуская облачко пара, а Гордей продолжил, с трудом от нее отворачиваясь, заглядывая в лицо замершего парня. — Оно просто рождается в наших сердцах неожиданно, беспомощное как ребенок. Вот только не все способны правильно взрастить его. И если каждый раз после неудачи прыгать с крыш, Земля давно бы стала необитаемой.

Улыбнулся, в ответ, получив такую же улыбку. Почувствовал, как Ковальчук расслабился, собравшись перемахнуть обратно, вот только нога не вовремя соскользнула. От неожиданности неловко руками взмахнул, ощущая воздух собираемый пальцами. Не понял ничего, просто уловил перекошенное лицо Лаврова, хватающего его за капюшон. Упасть не дал, крепко хватая. И мысль мелькнула, что погибнет он и парня этого светлого за собой утащит.

Не красиво это, помочь же хотел.

— Гордей! — услышал крик Наташи Гордей, едва способный держать этого полоумного парня, зажмуриваясь. Рука устала держать, спасатели чего-то не спешат, лишь она бросилась к нему. Приготовился рухнуть, с миром попрощался, прощение у всех попросил, да только спустя минуту понял, что никуда не летят они.

— Ковальчук, — пропыхтел, крепко держа за капюшон, болтающегося Макса.

— А?

— Мы не падаем?

— Никуда вы не падаете! — прорычала Наташа, цепляя за руку Гордея, с яростью глядя на него. — Упадете, я вас потом обоих с того света достану!

— Бросайте меня, погибнете, — завыл Макс, барахтаясь.

— Бросаться, так вместе, — уверенно заявил Лавров. Кто-то с силой тащил его обратно на крышу. Вот только это явно была не Тараканова, хоть она и очень старалась. Может ангел-хранитель, но сила такая, будто он этому ангелу чего-то задолжал.

— Я тебе упаду. Потом в Геенне Огненной сгною, помирать он собрался, рыцарь без страха и мозгов! — пыхтел Демьян, таща Гордея наверх одновременно с Наташей. Пот по лбу струился, жарко стало, а эти двое никак не помогали. — Не для того тебя на Землю возвращал, чтобы ты шанс свой второй просрал, придурков всяких спасая! Не мог, что ли мимо пройти? Не-е-т, героем побыть надо, Дёмочке головную боль создать! А у Демьяна без тебя забот выше крыши, Дема и так уже устал тебя к тьме толкать. Никакого понимания!

— Нага, чтоги, погочь, — шмыгнула носом Чума, разглядывая висящую парочку, поднимаясь выше к Демьяну с Наташей. Спасатели бегали по кругу, пытаясь то матрас надуть резиновый, то к крыше пробраться. Люди охали да ахали, врачи скорой, мешки для трупов готовили, прикидывая надо три или два.

— Я вчера маникюр сделала, — отмахнулась Смерть, косу любовно поглаживая, вытягивая костлявую руку, — матовый.

— Зачем тебе маникюр, ты ж мертвая? — озадачился Голод, продолжая жевать, ойкнув, получая подзатыльник древком оружия.

— Неча тут! Я — женщина, должна быть красива, — насупилась старуха, косу в другую руку перекладывая.

— Да ты женщиной была до заложения мира, — фыркнул Война, отмахиваясь, отпрыгнув от удара. — На кого булки точишь, костлявая? — кулаки сжал всадник, вперед голову вытягивая.

— Нег, ну нага все гаки погочь! — вновь встряла Чума.

— Копыта свои чего навострил, убогий, аль давно голову не рубили?! — зашипела в ярости Смерть, косой размахивая угрожающе, совершенно не слушая соратницу, настойчиво тыкающую пальцем на крышу.

— Дык, ща Демка рухнет, все, капец нам, — вздохнул Голод, — Люцифер нас потом всех в котлы на муки адские пересажает за сына любимого.

— Гот и я гавагю, — закивала важно Чума. — И это еще Гигит не в кугсе.

— Лилит… — при упоминании первой жены владыки Ада, одновременно все всадники замерли. Смерть прекратила лупасить Войну, тот пытаться череп ей оторвать, Голод перестал жевать, а Чума осознав, что произнесла запретное имя матери Демьяна, в ужасе рот открыла, голову обхватывая.

— Мамочки! Срочно все спасать Демьяна! Потом все вопросы решим, жирный, прекрати жрать! — заорала Война, бросаясь к зданию университета, умоляя потерпеть парня еще немного.

— Я не жирный — топлю за бодипозитив! — ответил Голод, с трудом переваливаясь, пытаясь поспеть за остальными.

На крыше пытаясь отдышаться, валялись, трое пока к ним не пробились. Хотя Максим упорно отбивался-таки, забрали на скорой помощи. Он все еще кричал вслед греющейся парочке, которую то и дело поздравляли незнакомые люди. Гордея хлопали по плечам, хватали за руки, пытались видимо постичь ауру необычную, напитаться силой божественной. Чудом, спасение Макса на крыше, даже спасатели назвали.

Задумчиво обхватив стаканчик горячего чая, Лавров рассеяно слушал похвалы в свой адрес от спешно прибывшего на место происшествия ректора да декана своего факультета, выискивая взглядом Наташку. Она стояла неподалеку, отбрыкиваясь от лишних вопросов. Будто почувствовала его взгляд, обернулась, шагая прямо к нему через толпу постоянно о чем-то спрашивающих студентов. Голубые глаза сначала с тревогой оглядели парня, затем хлопнула его по плечу с такой силой, что через пуховик почувствовал.

— Ай! — возмутился Гордей, ни столько от боли, сколько от неожиданности, потирая плечо, отставив стаканчик.

— Чем ты думал, придурок?! — заорала она так, что парень едва не оглох. Поморщился, однако, улыбку сдержать не смог. Губы сами растянулись. Вид, наверное, как у идиота, но поделать ничего не мог. Так приятно стало. Кроме семьи никогда и никто, тем более из девушек подобных Наташе о нем так не волновался. Чаще просто просили дать списать да волновались за сделанную им для них же работу. Не удержался, за руку хватая, на себя дергая так, что лица в паре сантиметров друг от друга оказались. Руки в перчатках оттаяли, ничего не обморозил, правда, вряд ли он бы сейчас об этом вспомнил.

— А если бы упал? — выдохнул практически в губы, позволяя свое лицо в варежках мягких обхватить.

— Не дала бы я тебе упасть, Лавров, — прошептала, а после неожиданно дернулась, по шапке в районе макушке шлепая. — Ты мне еще контрольные должен!

И быстро губ мужских коснулась, мимолётно, будто бабочка крылом едва воздух рассекла. Ничего не понял бы, если бы на секунду запах манящий не ощутил, ударивший в нос. Похоже, Тараканова сама своему порыву удивилась, отступая на шаг. Гордей уже собрался было схватить девушку, притягивая к себе, как противный вопль разорвал тишину, возникшую между ними.

— Гордей!

К ним спешила Светка. Бежала, путаясь в длинной юбке, спеша к удивлению стоящих людей, оборачивающихся на странную девицу в розовой шапке с помпоном. Наташка как-то разом подобралась, руку вырывая из его пальцев ослабивших, бросив через плечо надменным тоном:

— Ладно, Лавров, звони, как наобжимаешься со своей ненаглядной, — последнее слово почти выплюнула, обжигая ледяным взором.

Гордей и слова сказать не успел, Тараканова сунула мятый листок с коряво написанными цифрами ему в карман, исчезая в потоке студентов, направившись к машине. А он продолжал удивленно пялиться ей вслед, абсолютно не замечая спешащую к нему Свету.

— Гордей! — снова окликнула она, заставляя поморщиться.

Ему интересно стало, всегда ли ее голос был таким писклявым и противным с приказными нотками? Почти добежала, как вдруг рухнула прямо на ровной поверхности носом в ближайший сугроб, совсем некультурно для такой ценительницы культуры, ругаясь. Стоянку наполнил хохот окружающих, а Лавров тяжело вздохнув, поспешил на помощь барахтающейся в снегу теперь уже точно бывшей невесте.

Ведь кажется, им пора поговорить.

— Гагая гадгая гивчонка! — покачала головой Чума, пока остальные трое улюлюкали, тыкая пальцем в матерящуюся Светку. Гордей попытался ей помочь, но та все время неуклюже заваливалась обратно.

— Нехорошая девочка! Нехорошая, — злорадно хмыкал Демьян, то и дело, заставляя девушку падать на задницу, не давая встать. — В Аду тебе место, богомерзкое создание.

— Фу, Дема, зачем в Аду такая пакость? — скривился Война, косясь на Свету, которой, наконец, удалось встать на ноги. — Сам Сатана устанет слушать ее бесконечное нытье. Пусть в Чистилище чешет, туда всех убогих берут. Иначе она всех чертей достанет.

— Но-но, в Чистилище тоже не лохи, — покачала пальчиком Смерть, почесывая спину древком косы.

— Предлагаю ангелам подкинуть, — объявил Голод, открывая пачку чипсов, втягивая носом химический аромат бекона. — Вот Михаил-то ошалеет.

— Там за чеканутую уже Ева есть, еще одной дуры для полного счастья не хватает, — скривился Демьян, задумчиво глядя, как бросается на шею Светка Гордею, а тот рассеяно ее по спине похлопывает. — Знаете че?

— Чего? — полюбопытствовали всадники, заинтересовавшись.

— Нафиг этот Апокалипсис. Пока этот пацан эту курицу не бросит, никакого конца света. Вот клянусь фамилией моего смертного отчима, Квазимира Харькова — будет Гордей с Таракановой. Слово Харькова.

— Ой, смагри не гиспорти, — закатила глаза Чума, с недовольным взором Демьяна встречаясь.

— Чума?

— А?

— Захлопнись, тифозная.

Глава 15 — А Свету можно?

Света убедилась, что он здоров, цел и невредим, по ее словам и умчалась куда-то по делам. По каким не сообщила, даже слушать не стала, стоило Гордею рот открыть, дабы поговорить. Пришлось-таки идти помогать в лабораторию, а вечером ползти на работу. Карман жег телефон Таракановой, но сам Гордей твердо решил вначале разобраться со Светой, после решать дела сердечные. И вообще, какие угодно дела.

Смена почти к концу подходила, сам Лавров в тоске начал новую статью в любительском блоге, где постоянные читатели спрашивали у него советов по устройству личной жизни. А ведь сам себе помочь не мог, зато хоть другим вполне получалось. Невинные заметки о парах и отношениях, любви неожиданно превратились в форум помощи всем, кого бросили, оставили или кто был одинок. Правда, читателей было около пары сотен, но парня это не особо расстраивало.

Блог: Lave_Gorde

18.12.2017

01:15

Тема: Любовь или привычка?

Бывают в жизни ситуации: вот встречаешься с человеком, долго, много лет. Всем вокруг кажется, что у вас очень крепкий союз. Но по итогу ты закрываешь глаза на полное отсутствие интереса со стороны друг друга. Тебе плевать, чем занят человек, пока тебя нет рядом с ним. Ваши чувства давно угасли, однако все, пытаясь по старой памяти зажечь давно угасшие чувства.

Это привычка. Нет больше любви, а может, и не было никогда. Девочка в классе, единственная, кто проявил к тебе симпатию, автоматом становится со временем важным для тебя человеком. Ты — изгой, ботаник, с тобой парни-то дружат, потому что можно лабораторную по химии списать, а красотки разве что вспомнят твое имя лишь на контрольной работе. В такие уязвимые моменты тот, кто протянул руку, заполняет собой пространство подле тебя. Думаешь: «вот оно, настоящее чувство». Но это не так. Просто ни в какое сравнение с тем, когда тебя бахает от неожиданности при виде той, кто действительно предназначен.

Или та, что открывает тебе глаза на правду.

Подобные отношения — привычка. Не дружба, не любовь, не приятельство. Весь мир сосредотачивается подле одного человека. Просто закрываешь глаза на все недостатки. Смиряешься, медленно убивая в себе всякую надежду на личное счастье. Ведь в глубине души, ты все тот же парень-неудачник, считающий себя недостойным.

Жаль, понял не сразу. Потому никогда не позволяйте этому чувству тащить вас вниз. Никогда, ребят.

Гордей вздохнул, отправляя на модерацию текст, откидываясь на спинку стула. Уставился взглядом в потолок, рассматривая трещины и пытаясь понять: когда он перестал себя убеждать? Всю жизнь, еще со школы, думал, что им со Светой суждено быть вместе. Оба незаметные, скучные для большинства. Хотя его девушка никогда не отличалась особым героизмом в отношении людей, но ее тоже не любили одноклассники. Попытался вспомнить, смеялся ли он нормально хоть раз в ее компании и не мог. Ведь Светлана не любила шутки, она не понимала иронии. Весь мир в серо-черных красках.

Так он сам погрузился в рутину, прекратив улыбаться миру, лишь отпуская себя в компании родных да друзей.

Есть такое мнение: женщина, у которой всегда все плохо, не будет счастлива никогда. Почти невеста, нынешняя девушка — порождение родительского воспитания. Дамы глубоко несчастной, обвиняющей в своих неудачах всех, кого только можно. Считавшей, что она достойна лучшего, однако ничего для этого не делая. Интересно, был ли у Светки шанс стать нормальной? Наверное, был, вот только вряд ли с ним и уж точно не рядом с ее матерью.

Дошло до него лишь после встречи с девушкой, которая отчаянно пытается быть ледяной королевой. Закрыла сердце, изредка позволяя заглянуть в скважину тяжелого замка. Чувствовал, как старается Наташка порой отгородиться, а сама тянется к заботе. Можно в чем угодно обвинить Гордея, даже в многолетней бесхребетности в отношении женщин. Однако Лавров всегда и всю жизнь прекрасно чувствовал людей, находил нужные слова в критические моменты. Стоя на крыше университета, уговаривая Макса не прыгать, просто позволил себе снова быть собой.

И опять забираться в старый, надоевший до оскомины панцирь больше не хотел.

Входящий звонок с незнакомого номера прервал его тягостные мысли. Взглянув на экран, нахмурился, но поднес трубку к уху, одновременно отмечая окончание четырехчасовой смены. Поднялся из-за стола, выключая компьютер, морщась от шума в трубке, слыша веселый и радостный голос.

— Горди, ты че там спишь? Просыпайся, умник, время детское. Труба зовет, барабаны бьют»

— Ковальчук? — изумленно выдохнул, выпрямляясь, натягивая пуховик, кивая сменщику Вове, передавая ключи от офиса. — Ты разве не больнице?

— Неа, выпустили меня ненормального. Я задолбал весь медперсонал по их словам своим трындежом. Ты ж знаешь, что у меня в универе кличка Сплетница? Нет? Вот теперь знаешь», — продолжал радостно вещать парень, не давая и слова вставить.

Пока Лавров слушал, чувствуя, как примерзает смартфон к уху, идя в темноте парковки огромного комбината, морщился. Искренне не понимал, как можно выговорить столько слов за раз. За те три минуты, что шагал, Максим выболтал все от последних сплетен университета, связанных, в том числе с ним. Мол, теперь Гордей Лавров первый герой, ждет его счастье в виде бесконечной череды поклонниц, потому самую лучшую девушку выбирает пусть.

— Вообще-то… — предпринял еще одну попытку вставить слово, Лавров, но безуспешно.

— Значит так, щас давай, трусишки гладь, шнурки завязывай, волосы назад и бегом сюда в «Святую обитель». Клуб такой, не научный, если что. Развеемся, потусим… — уверенно заявлял Макс, нисколько не сомневаясь, что Лавров согласится.

Падая на водительское сидение, Гордей стряхнул опавший снег со светлых волос, разглядывая свою сонную физиономию в зеркале заднего вида. Сейчас ему только веселушек на ночь не хватает, особенно после того раза с сосулькой. Опять чего прилетит по кумполу, потом Полинка ему кашу через трубочку подавать будет на пару с родителями. Уже хотел отказаться решительно, как Макс снова перебил:

— Тут, к слову, твоя принцесса в паре с каким-то упырем, присосавшимся к ее шее. Ты б поспешил.

Мысль о том, что какой-нибудь очередной Гришавский или типа того убогого, что впервые ему на глаза попался, рядом с Наташкой, так вовсе разум помутился, даже окончания не расслышал, бросив в трубку, заводя двигатель и крепко сжимая руль.

— Скоро буду!

Едва не сшиб, чей-то модный автомобиль пока парковался, почему-то ведомый чувством ранее ему не свойственным — раздражением. В своей попытке что-то кому-то доказать Тараканова совсем не думала о себе. Потом влипает в неприятности, с которыми едва справляется. Сегодня повезет, а завтра может, нет. Она же дурочка молодая, не осознает, что творит в своей попытке казаться сильной.

— А 21 есть? — хмуро покосился на него охранник с пафосной нашивкой «Секьюрити» прямо у дверей клуба.

Это Гордею еще повезло — основной поток людей рассосался за час до его приезда, потому в толпе не пришлось долго стоять. Рта открыть не успел, как из здания вывалился радостный Ковальчук в одной футболке на мороз, хватая за шею Лаврова, пьяно дыша на него испарениями алкоголя.

— Эт со мной! — важно поднял палец вверх, кивая недовольному мужчине, сунув ему в карман пару тысяч наличными, похлопав по широкому плечу, и затаскивая Гордея в шумное душное помещение ночного клуба.

— Прискакал, — хрюкнул Ковальчук, подталкивая парня к хмурой гардеробщице, читающей что-то на планшете. Судя по виду, это был любовный роман, и они отвлекли ее от горячей сцены. Взглядом Лавров успел только уловить имя автора — Марина Логунова. Осторожно подал куртку, стараясь не встречаться с крокодильим взглядом возмущенной дамочки, улыбаясь, а затем двинулся за Максом в сторону танцевального зала с баром, вторым этажом с вип-зоной и кучей пьяного оголтелого народа.

— Где ты ее видел? — крикнул Максу парень, стараясь переорать шум играющей долбящей музыки, жмурясь от ярких красочных лазерных лучей.

Несмотря на работающие кондиционеры, было адски душно, будто они попали в настоящее пекло Ада. Новоприобретенный приятель потащил его прямо в гущу к бару, где уже сидели его друзья. Парочка из их университета, одним из которых оказался Владлен Северов, известный парень. Бабник, кутила и редкостный балбес. Поговаривали, что его хотели опять отчислить, но пока еще держался, видимо за счет внешних данных на своем факультете психологии. Девчонки там отзывчивые, всегда помогу.

— А это, Горди, если кто не в курсе, — представил его всем Максим, забрасывая руку на плечи парня, стоящего удивленно. На лицах сидящих была написана крайняя степень заинтересованности, да они бы в обычной жизни к нему не подошли даже. Уж точно не Северов, и не рыжий Костя Сивочкин. Прям неуютно стало от взглядов их, Влад прямо прожигал карим взором.

— Чувак, — вдруг расплылся в улыбке Северов, распахивая медвежьи обьятия, — ты ж нам тут жизнь всем спас!

— Чего?

Даже выдохнуть не успел, как его сжали, над полом приподнимая.

— Вла-а-а-д, — захрипел Гордей, пытаясь отбиться.

— Владлен Северов, Константин Сивочкин, Игнат Кокошников, Василий Мамонтов, Майя Топтыгина, Лада Бережная, Валерия Строганова, Фиона Лохматина, Лариса Цурикова, Катерина Лазовская, Даша Крамольная, Анна Галима и Юлия Рожкова! — перечислила Смерть, вычеркивая имена из своей черненькой тетради, задумчиво в руках крутя ручку. Пока Владлен радостно сжимал ничего не понимающего Гордея. А затем позволил Сивочкину повиснуть на несчастном придушенном парне, вздохнула. — Ну, что такое, а? Вот как один человек сумел испортить всю систему! В нескольких городах! Вместо того, чтобы поехать в клуб и разбиться по дороге вчера, Северов с Сивочкиным уехали на такси в больницу к Максу, так и не попав в аварию. К.н.и.г.о.е.д...нет

— Строганова, Лохматова, Цурикова из-за бойни в Инстаграм с Таракановой не остались на даче родителей Строгановой и не сгорели заживо, забыв потушить аромасвечи на девичнике. Вместо этого в клуб потащились, а все почему? Потому что Наташка Тараканова, живущая в Москве, должна была закатить вечеринку. Но из-за этого, — тычок в сторону Гордея, — не стала! Как итог эти дуры в Питере со своими бойнями бабских блогов решили обогнать золотую девочку по популярности да просмотрам, пока есть возможность. А где это лучше делать? Правильно, на вечеринке! — продолжала возмущаться, нетерпеливо ногой постукивая. — Бережная не бросилась в окно после смерти Сивочкина. Галима, живущая в Воронеже, прочла последний блог Гордея, бросила своего парня алкоголика, так и не умерев от удара тупым предметом в пьяной драке, спасая своего идиота. Рожкова сбежала из дома, в Тюмени тоже после блога, скоро бывшая теща не пришибла ее сковородой. А Топтыгина разругалась с этой Светкой, его невестой или уже нет. Пошла гулять, потому на нее подле дома не напал наркоман в поисках денег.

— И все один человек? — ужаснулся Война, с опаской косясь на Лаврова, севшего на барный стул, улыбаясь Максу.

— Дело не в Гордее, — поморщился Демьян, отмахиваясь, — а в том, что все они запутавшиеся души. Каждый нес груз дурных воспоминаний, тягот семейной жизни, плохих, нездоровых отношений, семейных неурядиц, затаенной боли, ран нанесенных близкими. Небесная канцелярия — пристанище потерявшихся душ. Тех, кому уже этот свет не мил, но и к другому они не готовы. В Аду их еще не за что наказывать, а в Раю делать нечего. Вот и жили. Там тысячи таких, просто эти незримой нитью повязаны. Не все могут уйти оттуда, кто-то остается навсегда, а кому-то суждено вернуться обратно. В тот момент, когда я случайно изменил прошлое Гордея, сам того не понимая, запустил цепочку. — Вздохнул тяжело Демьян, разглядывая своего подопечного. Из кармана вытащил в полутьме ночного клуба договор, разглядывая задумчиво. Он еще не запылал, значит, Гордею только предстоит выполнить свою часть сделки.

— Ты опягь нагасячил, — просипела Чума, шумно сморкаясь в платочек, рукой, плечо нерадивого наследника Тьмы поглаживая. — Гобрый ты, Гема, гобрый. Гуша в гебе, гевагеческая.

— Идиот, карочь, — хмыкнул Война.

— В любом случае, этим теперь предстоит шанс второй не профукать, — развела руками Смерть, оглядываясь. — А где жирный?

С минуту Война задумчиво разглядывал потолок под недоуменные взоры, затем ответил:

— А, вспомнил, он на акции «Шесть пицц по цене восьми».

— Опять жрет!

— Так что с Наташей? — опять оглянулся Гордей, не уловил знакомой светлой головы. Только какие-то мажоры тусовались в вип-зоне на диванчиках. Одна из девчонок прямо висла на парне, позволяя ему себя лапать, явно, будучи навеселе.

— Наташка? — удивился Макс, отпивая пиво.

— Дык, Лавров, твоя баба Тараканова или та рыжая мышь, я чет не понял? — ткнул кулаком в плечо Гордея Владлен, глядя в удивленное лицо.

— Да кстати, про Тараканов, когда это ты ее увести успел из-под носа Гришавского? — заинтересовался Костя, выглядывая из-за широкого плеча друга, хитро сверкая темным взором. Казалось, даже музыка поутихла или просто он привык. Гордей распахнул глаза, непонимающе наклонив голову, как почувствовал тычок Макса.

— Дык, погоди, погоди. Если не эта рыжая, то норм все. Выдохни. Я думал ты все еще подле той тухлятины Царевой с филологического трешься, — Ковальчук скривился, отпивая из бутылки. А вот Гордей все еще ничего не понимал, поворачиваясь к нему.

— Не понял, причем тут Светка? — удивился Лавров еще больше, пытаясь сопоставить одно с другим. Выходила какая-то мыслительная каша, однако нечто в душе не давало покоя. Не просто же так Максим ее упомянул, верно?

— Лавров, ну ты ваще, — гоготнул Владлен, по спине парня хлопая, тыкая наверх туда, где вовсю зажималась страстная парочка. — Гляди внимательно, — для верности голову Лаврова обхватил, поворачивая в нужном направлении.

Оно и не надо было. В яркой вспышке света пусть достаточно далеко, мелькнули знакомые черты и медные волосы, рассыпавшиеся по плечам. В секунду до мозга дошло понимание, а после наступило какое-то облегчение. Вдруг там, видя свою теперь уже точно бывшую девушку в объятиях другого, Гордей понял.

Впервые за долгое время, он поступает правильно.

— Походу, — потянул Демьян, разглядывая разошедшуюся девчонку, — пипец тебе Светка.

Глава 16 — Никто не безгрешен

— Вот тебе и святоша, — ухмыльнулся Макс, стоило Гордею шагнуть в сторону вип-зоны. — Таки будешь выяснять отношения?

— Нет, — качнул головой, стараясь не думать о том, что происходит с Царевой. В конце концов, ему ли осуждать девушку, если сам не безгрешен. В этой ситуации они оба хороши. Вздохнул, продвигаясь через толпу скачущих да пляшущих вокруг людей. Никто не замечал происходящего, неважно, что бы ни случилось, вряд ли кто-то обернулся бы, помог, элементарно отреагировал. Сущность большинства людей — не замечать, что творится под их носом. И может, Гордей был таким же.

— Тебя ж охрана не пропустит! — услышал напоследок слова Кости, но никак не отреагировал. Видел, как набычились, стоящие у лестницы парни, приготовившись дать ему отворот поворот. Еще бы. Его рубашка и джинсы стоят явно меньше, чем золотой пропуск в эту зону.

— Куд…

— Эй, парни, пропустите его, — насмешливый голос Гришавского. Мерзкий такой, почему-то кажущийся тоненьким почти девчачьим. Глаза бегают, симпатичное, породистое лицо сейчас морду крысы напоминает, а на диванчике уже пьяная в хлам Света сидит с задранным платьем коротким. Буквально несколько дней назад кричала, что подобные наряды носят только девушки легкого поведения. С Полиной спорила, доказывая, к чему ведет ношение подобного тряпья и распитие алкоголя в клубах. А уж, с каким пафосом грязью гламурных девушек поливала.

Сейчас же взгляд мутный, сама едва языком слова в предложения складывает.

— Ооо, явилси… — пьяно рассмеялась под гогот товарищей Гришавского. Стоило одним взглядом окинуть оскалившиеся лица, стало понятно — Свету пора вытаскивать.

— Пошли отсюда, — строго проговорил, ничего не ощущая. Только желание помочь.

— Че эт? Горди, ты лучше с нами сядь, она девка-то веселая, — гоготнул Димка, с подобострастием покосившись в сторону Алексея, словно ожидая его одобрения. Сам вожак стаи уселся подле Царевой, забросив руку на спинку дивана позади девушки. Она привалилась к нему, кривясь так, что стало немного противно. Все вокруг здесь воняло лицемерием. Неужели Таракановой действительно нравилось общаться с подобными людьми? Хотя судя по ее приключениям — нет.

— Парэээнь мой, — фыркнула Света, потянувшись к стакану полного прозрачной жидкости, явно не воды. — Неудачник ты Гордей. Всю жизнь пахать за гроши будешь, пока все на тебе ездить будут, — парни снова расхохотались, наблюдая за ней, как за забавной игрушкой.

— Мне кажется, тебе пора прекратить пить, — отозвался спокойно, нисколько не оскорбленный Гордей. Почему? Сам не знал. Может в какую-то секунду, стоя там, на крыше, будучи всего в нескольких десятках метрах от смерти понял одну простую вещь.

Невозможно быть хорошим для всех. А для некоторых вообще ничего хорошего не существует.

— Слышал Горди? Лошара ты, — оскалился Леша, сверкнув злобно глазами, проводя рукой, по талии, жавшейся к нему Царевой. — Неприятно, правда, когда у тебя девушку уводят? Будешь знать ботан, как рожей своей пресной возле моего крутиться.

— А? — Света непонимающе повертела головой, а вот Дима опустил виновато голову, вторя словам дружка. — Какая девушка? Ты ж говорил я одна!

— Да кому ты нужна, страшилище? — с отвращением отпихнул от себя Светлану, не удержавшуюся на диване. Под общий гогот она упала на задницу, озадаченно моргая, все еще не понимая смысла слов и игры, что с ней велась.

— Можешь забирать, я ее недавно распечатал. В постели бревно, как все целки. Если бы не твой финт с Таракановой, даже не подошел бы к ней — скривил губы, один из парней подхватил Светлану за руку, дергая себе на колени под свистки и улюлюканье. Этого уже Гордей стерпеть не смог. И без того раздраженный до крайности мерзкими шуточками этого недоумка, вовсе перестал себя сдерживать.

Они все думали, что им в мире позволено многое. Считали себя королями вселенной, бросаясь родительскими деньгами направо и налево. Могли топтать чужие жизни, ломать друг другу судьбы, не замечать разрушений, что за собой несли. В тот момент, когда кулак Лаврова впечатался в лицо ошарашенного Гришавского, его глаза в страхе расширились.

Понял сразу — довел до ручки.

— Горд, чувак! — Гордей не слышал криков испуга, окриков Макса с приятелями, рвущихся через охрану. Не обращал внимания на попытки отодрать его от Алексея. Удары, тычки, оскорбления — ничего не замечал. Один из компании Гришавского попытался ударить по затылку бутылкой, но наткнулся на пудовый кулак продравшегося Северова. Разбивая костяшки об окровавленное месиво Алексея, Гордей вымещал всю накопившуюся злость и ненависть за много-много лет.

— Лавров прекрати, ты убьешь его! Рыжая, чего стоишь, останови его! — орал Макс. Бесполезно. Удар, еще, хруст костей носа, боль в висках, звон в ушах, текущая по лицу кровь и почти онемевшие руки. Отмахнулся от Кости с Максимом, схвативших за руки. Тут же подоспела охрана, а вот Алексей только и мог слабо стонать, почти не шевелясь.

«Убей, убей, убей», — шептало злорадно подсознание, пока в какие-то доли секунды горячую голову не охладил поток ледяной воды. Замерли все, в том числе охрана, ошарашенная тем, что кто-то сумел проскочить мимо них. Лавров моргнул, все еще занеся кулак над разбитым в хлам лицом несчастного парня.

— Ну-ка, Рэмбо, тормози, — произнес вкрадчивый голос. Удивленный, повернулся, наткнувшись на внимательный взгляд темных глаз. Взор, проникающий, словно в самую душу. У парня стоящего, напротив, с пустым стеклянным кувшином воды не было ничего особенного во внешности, нов тоже время, вокруг витала тяжелая аура, заставляющая к нему прислушиваться.

— Хочешь грохнуть этого недоумка и просрать свой шанс? В Ад захотелось, святоша? — поинтересовался парнишка, возможно даже младше него самого. Среднего роста, темноволосый. Хоть убивай, Гордей не смог лицо запомнить. А может тогда это была лишь иллюзия.

Снова моргнул, время, остановившееся на миг, запустило ход, шум вернулся. Прорываясь в затуманенное сознание в месте со стонами с угрозами Алексея, зажимающего нос.

— Я тебя в тюрьме сгною, урод! — пищал он, едва держась на ногах. Самого Лаврова удерживало трое охранников, один из которых рявкнул Максу:

— Забирай своего другана и валите отсюда подобру-поздорову.

— Уходим уже, — проворчал Ковальчук, утягивая за собой Гордея с парнями. Спустились вниз, вышли на холод полутемной улицы. Сейчас будто острые иглы мороз впивался в пострадавшие конечности, рассеченная бровь пульсировала, губа опухла и болела, а самого парня все еще потряхивало.

— Ну, ты дал, — вздохнул Северов, с горькой усмешкой, — жаль до придурка почти не дошло.

— В задницу, если пойдет в полицию, скажем, он первый на тебя напал, — отмахнулся Костя, пихнув ойкнувшего Гордея в плечо. — Прости.

— Ничего, — качнул головой Лавров, все еще, будучи под впечатлением. Задрал голову, разглядывая темное небо. Парни пошуршали, отходя, когда послышался звук открываемой двери. Светка показалась на улице, стоя неуверенно на высоких каблуках, жалась одетая в легкую курточку, шмыгая носом.

— Мы пойдем, прогуляемся, — бросил Макс, поняв без слов, уводя за собой друзей чуть подальше к парковке. Лавров же продолжил стоять, вдыхая холодный воздух, выпуская пар, лишь спустя минуту соизволив повернуться к бывшей девушке, рассматривая смазанную неумело нанесенную косметику, да дешевые шмотки.

— Оно того стоило?

— Зачем ты полез сюда, — в ее голосе было столько презрения, что невольно он дернулся, разглядывая перекошенные черты. Находил раньше красивыми ее маленькие бегающие глаза, миловидные, обычно скрытые под маской недовольства черты лица. Или убеждал себя в этом. Света Царева была симпатичной, но упорное стремление во всем видеть только плохое с каждым годом отражалось на ней. Вот первые уже заметные морщины, тусклый цвет, мешки под глазами.

Все изнутри неизбежно ползёт наружу.

— Надо было оставить тебя этим гиенам? — неверя спросил, пытаясь понять, когда и в какой момент упустил в ней это. Любви может, не было, но что-то же оставалось.

— Это вообще не твое дело, — грубо огрызнулась, отворачиваясь, выискивая в сумочке какие-то вещи. Спустя минуту наружу показалась пачка сигарет. Стоило Царевой закурить, замечая шок на его лице, как она дернулась.

— Из-за тебя и твоей тупой блондинки мной воспользовались, — крикнула, заставляя, поморщиться от звона в ушах. В руке дрожала сигарета, а на глазах наворачивались фальшивые слезы. Королева драмы, выдыхающая дым. — Моя мама не зря тебя называла недостойным.

— Недостойным чего? — тихо спросил, опуская голову. Прислушался к себе, но ничего не почувствовал. Ни обиды, ни вины, ни боли. Уж скорее жалость, к этой несчастной девушке, хорохорящейся перед ним сейчас.

— Меня, вообще всего, — зло процедила, пытаясь обжечь словами. Да только больше себя ранила. — Как только она пальчиком поманила, к ней поскакал, забыл обо мне! Хорош, что сказать. Принцессу себе нашел, да только нужен ты ей, рыцарь жалкий?

По лицу темные дорожки от туши, яростный блеск и выжидающее выражение лица. Будто ждет, что проглотит обвинения, покается, и Света его милостиво простит. Вот только Гордей равнодушно плечами пожал, пнув кусок льда.

— Поманила, — согласился, улыбнувшись, видя, как вытягивается ее лицо. — Или я поманил, кто знает Свет? Ты собираешься домой? Холодно вообще-то, а ты тут в костюме стриптизерши щеголяешь, — оглядел скучающе наряд, повторяя слово в слово ее же собственное выражение. Она сделала шаг назад, будто от удара, рявкая:

— Пошел ты! Предатель! Кобель, все вы мужики такие!

Неровной еще немного пьяной походкой двинулась в сторону машин. Правда, уверенно направляясь именно туда, где стояла его легковушка.

— Только не говори, что везти эту дуру домой собрался? — поморщился Макс, когда Гордей поравнялся с ними, кивая на прощание, пожимая руки.

— Не отвезти, так снова вляпается, — пожал плечами. Хотел уйти, однако остановился, на Северова с Сивочкиным оглянувшись.

— Ты сказал, я вам жизнь спас. Каким образом? — задал интересующий вопрос, непонимающе наклонив голову, развернувшись к Северову.

— Вообще ты ее Максу спас, — хмыкнул Костя за друга, озадаченно чешущего голову. — Просто в тот день мы собрались потусоваться в нашем любимом местечке. Там все к 9-ти вечера подтягиваются. В общем, по дороге авария большая случилась. Несколько из наших знакомых ребят пострадало сильно, пока мы Максика в больничке навещали. Кто-то говорит и погиб. Представь, если бы в это время мы как раз туда ехали?

— Так оно ж не означает, что с вами такое случилось, — нахмурился Ларов, оттряхивая пуховик от снега, падающего с неба. У машины нервно подпрыгивала замерзшая Светлана, пора поторопиться, у него ведь куча дел.

— Ну, дык мало ли, — развел руками Влад, улыбаясь широко. Он ткнул пальцем в небо, фыркая. — Оно только Богу известно как да чего.

— И, правда, — хохотнул Лавров, кивая на прощание еще раз, бросившись к машине с невероятной легкостью в душе.

— Предлагаю выпить за то, что у меня такой чудесный племянник. Не антихрист, а золото. Такой же бестолковый, как ты у нас, братишка, — Михаил с упоением разглядывал недовольного Люцифера в кресле напротив. Очередное собрание встречи двух глав инстанций сопровождалось банкетом, официозом и тихими разговорами по душам с освещенным алкоголем за закрытыми дверьми кабинета первого архангела.

— Сейчас договоришься, я тебе вместо ботекса узелок на заднице бантиком завяжу. Будешь потом аки Гурченко на пятиминутке своим белокрылым речи божественные вещать, глаза открывая, — огрызнулся Сатана, недовольно костюм оттряхивая. Хвост с кисточкой грустно болтался сам по себе, точно украденный совой у ослика Иа, повешенный вместо колокольчика. — Еще ничего не ясно же, — уныло сопротивлялся, своим словам не веря. Ясно же, что никакого толку нет ни с Всадников, чрезмерно балующих своего крестника, ни с самого Демьяна. Правда, за многие тысячелетия уже и конца света ждать не интересно, в конце концов, люди его сами прекрасно устроить могут. Без чьей-либо помощи.

— Ой, не могу, мы ему уже книжку Судьбы вручили, пароль на листке А4 написали, на столе оставили, дверь Гавриил в кабинет не закрыл, а он все равно в окно, разворотил сейф и в книге накосячить умудрился, — возмутился Люцифер, копытом притопывая. — Вот в детстве как котлы с печами из баллончика разрисовывал, так и тут также!

— О, эти рожицы на вратах Рая, — ностальгически причмокнул Михаил, глаза закатывая. — Святую троицу, к слову, помнится накалякал. В ветхом завете слова нехорошие про дедушку писал, помнишь?

— Когда дедушка Бог за шалости в угол ставит, все мы там чего-нибудь да пишем.

— Демоненок…

— А все почему, потому что ты его в чан со святой водой уронил! Говорил не крести мне будущего Антихриста. А ты: «Нет, не по-божески это. Младенцев освещать нужно». Тьфу, святоша.

— Но-но, не надо тут. Не я ему в пять лет показал, как воду в вино превращать. Когда все чаши священные с водой в тару с алкашечкой превращал, чет мало в нем святого было.

— Нашел, чего вспомнить. Еще заведи опять речи, кто тебя по башке вилами в детстве бил.

— Кстати говоря, Люся, хорошо, что напомнил…

Глава 17 — Ледяное сердце Наташки Таракановой

Доставить Свету к маме, как передать святой Грааль через толпу инакомыслящих иноверцев — долго, с боем и криками. Нона Валентиновна сначала орала, что засудит Гордея за изнасилование ее доченьки, потом за то, что посмел напоить. В конце она добавила, что всегда знала, что Лавров не пара такой принцессе и захлопнула двери перед носом ошарашенного парня, принявшись за ней отчитывать несчастную красную от стыда Светку.

Как говорится: баба с воза, кобыла сама поскачет.

Потому со спокойной душой, распухшими костяшками, да немного побитой физиономией Лавров отправился домой, вот только не в холостяцкую берлогу, а к родителям. Тепла душевного захотелось, может просто побыть там, где любят без бирки известной марки на рубашке с семи нулевым счетом в банке.

— Господи, Гордей! — воскликнула мигом проснувшаяся Тамара Олеговна, с ужасом на лице разглядывая побитое лицо старшего сына. Зрелище, так сказать, не для слабонервных. Тем более чуткое материнское сердце всегда воспринимало его раны чрезмерно близко.

— Я не Господи, всего лишь твой сын, — хмыкнул парень, заходя внутрь, кивая удивленному отцу, выглянувшему из спальни в трениках да потирающей глаза сестрице в каком-то глупом плюшевом наряде с капюшоном и ушами. Кажется, персонаж какого-то мультика, но в этом парень уверен не был.

— Ну и видок у тебя, братец, — хмыкнула Полина, зевая, правда взглядом обеспокоенно по ранам прошлась. — Светка что ли замуж хотела так?

— Тьфу, Поля, что ты такое говоришь, — засуетилась Тамара, строго взглянув на улыбнувшуюся девушку, затем вновь на Гордея. — Живо на кухню, надо всю эту пакость обработать, не дай Бог заражение подцепишь!

— Если только от одного слизняка, — поморщился, вспоминая разбитое лицо Гришанского. С угрозами подать в суд разбираться будет позже. Сейчас важнее семья, которая мигом засуетилась. Не удержался, обняв ойкнувшую мать, вдыхая знакомый запах ванили с корицей с детства, прикрывая глаза, чувствуя, как возвращается уверенность с прежней силой.

Он все еще жив, молод, здоров, нашел друзей и, кажется влюблен. Разве имеет значение что-то еще? Интересно, чью сторону примут их общие со Светой друзья, ведь по большей части ни с кем из них Гордей так и не сблизился за много лет. Пил-то в тот злосчастный день с одногруппниками, едва не угодив под сосульку.

— Все-все, мой хороший, — погладила по спине парня мать, отклонившись, заглядывая в серые глаза. — Вы поругались со Светланой?

— Расстались, — коротко ответил, не желая вдаваться в подробности. Пусть вся сказанная грязь останется там, позади. Лить помои на нее, сдавать и докладывать о поведении точно не собирался, не его это дело, да и сам отчасти виноват.

— И чего хмурый такой, радоваться ж надо, нэ? — подпрыгнула Полина, подняв вверх кулак. — Это как в дораме, последняя серия раскрывает все планы и выводит на чистую воду злодеев!

Гордей закатил глаза, фыркая:

— Кому-то надо меньше смотреть корейских сериалов.

Поля надула щеки, отмахиваясь от него.

— Ничего ты не понимаешь, даже в аниме Наруто* в конце достиг счастья, он верил в людей, прям как ты, — ткнула в него пальцем. — Победил зло, оставшись благородным!

— Ладно, хватит брата доставать, давайте уже на кухню, раз проснулись, — проворчал Виталий Сергеевич, внимательно поглядев на сына прежде, чем покинуть узкий коридор. Отчего-то, Гордей был уверен, что и без всяких слов мужчина прекрасно все понял.

Уже на кухне, вкратце поведав все детали, избегая острых углов, слушал сначала причитания матери, затем возмущения отца, а после наткнулся на восхищенный взор Полины, выдохнувшей:

— Ты у меня, братец, такой же крутой и красивый, как Ви из БТС* в Хваран*. С длинными волосами он был так прекрасен, лучше, чем Хеншик*, - она мечтательно вздохнула, игнорируя скепсис на лицах родных. Гордей поморщился, ранка на губе саднила, как и разбитые, обработанные антисептиком костяшки.

— Все никак не пойму, это девочки или просто очень женоподобные парни? — задумчиво, будто сам у себя спросил Виталий Сергеевич, тут же расхохотавшись над перекошенным лицом дочери, возмущенной до глубины души.

— Папа!

— Я, кстати с ним согласен, — хмыкнул Лавров, отпивая осторожно чай.

— Прекратите спорить, нравятся девочке эти… мальчики, — философски отметила Тамара, готовя ранний завтрак, — в конце концов, есть польза. Полиночка начала учить иностранные языки.

— Понял, бака-а-а*? — оттянула нижнее веко девчонка, высунув язык, дразня брата.

— Лучше б так алгебру учила, — покачал головой Виталий, Полина снова нахохлилась, будто попугай, забираясь с ногами на стул, недовольно схватив одну из вчерашних испеченных булочек, усиленно жуя.

— Кофу фуфна фэфа фафефафика! — пробурчала, хватаясь за кружку с изображением какого-то аниме-персонажа, больше похожего на желтого полосатого зайца с хвостом в виде молнии.

— Прожуй сначала, потом говори, — пожурил сестру, улыбающийся Гордей.

— Алгебра — царица наук! Все в мире — это алгебра с геометрией, — пафосно заметила Смерть, пристраиваясь с косой прямо к подоконнику семьи Лавровых, задумчиво стряхивая с него невидимую пыль.

— Математика — зло, — отмахнулся Демьян.

— Верно, мыслишь, чингу*, - неожиданно для всех, в том числе и невидимых Всадников ответила Полина, прожевав булку. С удивлением заметила изумление в глазах сидящих, непонимающе хлопнула ресницами.

— Что? — спросил Гордей.

— Что? — ошарашенно выдохнули Всадники, покосившись на юную фанатку азиатского мира айдолов, дорам и мультиков.

— Что? — воскликнула, булку откладывая. — Согласна: математика — зло.

— Полин, но так такого никто не говорил, — осторожно заметила Тамара, с мужем переглянувшись, чуть касаясь лба девушки под светлой челкой. Та головой мотнула, непонимающе оглядываясь. Кто-то же это сказал, верно?

— Призрак? — заинтересовалась, втянув носом воздух. — О! А может вампир в темном углу, точно в Ван Хельсинге*.

— Тебе точно надо перекрыть доступ к сети, — пробурчал Гордей, потянувшись к бутерброду.

— Правильно, правильно, ты ж на нее посмотри, — Демьян приподнял мятного цвета прядь в светлых волосах, жующей булочку девушки, брезгливо морщась. — Как есть странная. Не удивительно, что ты ее выручать полез, связалась с горя с дурной компанией. А все почему? Пересмотрела ерунды всякой и вот результат. Еще музыка эта богомерзкая, да ей в Аду грешников пытать можно! — плечами передернул. Полина прекратила жевать, сузив глаза до щелочек, будто кошка, настроившаяся на прыжок, зыркая на замершего с вилкой брата у рта.

— Чего? — поежился от взора сопящей сестры.

— Ты сейчас молчал? — спросила, наклонившись. От греха подальше Лавров отодвинулся, придвинув к себе тарелку с омлетом, косясь в сторону болтающих родителей.

— Вообще-то, если не видишь, я занят, — буркнул, не понимая ничего.

— Ну, ладно-о-о, — потянула, замахиваясь сзади рукой, будто муху назойливую отгоняя, натыкаясь на воздушную преграду с силой по ней треснув.

— Ай, больно же, мелкая! — взвился Демьян, отмахиваясь в ответ.

— Гагая прегесть, — мечтательно вздохнула Чума, наблюдая за тем, как шумно вскочила Полина, крикнув семье, что сейчас вернется. — Гита губовь.

— Учись, жирдяй, как девуль клеить надо, — ткнул в оплывший бок Голода Война, кивая на Демьяна, когда они перебрались в коридор следом за парочкой. Харьков занимался тем, что сбрасывал плакаты айдолов со стенки, злобно хихикая, а Полина носилась по ней, отмахиваясь какой-то палкой с розовым пластиковым молотом, на котором мигала надпись «Блэкпинк»*.

— Сюда иди, мерзкий полтергейст, я тебе покажу силу Лунной призмы и харизмы, — шипела юная Лаврова, замирая.

Остановившись у одной из полок, заставленных CD-дисками в ровный ряд, Дема коснулся кончиком крайнего, заставляя все разом покачнуться.

— Кто тут мерзкий, козявка? — гогоча, толкнул несчастный короб, заставляя посыпаться на пару с фигурками всю тщательно выстроенную конструкцию на пол.

— Только не мои девять версий Эксодоуса*… - в ужасе прошептала Поля, со стоном бросаясь спасать святое.

С Наташей решил встретиться ближе к обеду. Точнее не созвонился, просто написал, что будет ждать ее в месте, где судьба их свела вместе. Пафосно, стильно, а главное в иронично-саркастичной манере общения, в которой они привыкли. Несмотря на бессонную ночь, спать совсем не хотелось. Наоборот какой-то мандраж охватил, будто впервые девочку позвал куда-то. Не мог вспомнить, ощущал ли подобное со Светой впервые или нет.

Так задумался, что ничего вокруг не видел. Не услышал, как подъехала маленькая знакомая машинка со своей хозяйкой, недовольно высунувшейся из кабины.

— Лавров, ты охренел в такую рань звонить? — пробурчала Наташка, подходя к сидящему на лавочке парню, задумчиво смотрящего на нее. Судя по виду, она вернулась с какой-то вечеринки. Еще целый яркий, броский макияж, короткое платье, едва видимое под полушубком, тонкие колготки, сапоги на шпильке. Никакой шапки в помине, хотя кудри уже успели изрядно распрямиться. Сама Тараканова была уставшей, недовольной и раздраженной.

— Ты что ехала сюда с гулянки? — вскинул брови, чувствуя недовольство. Поднялся на ноги, разглядывая тени залегшие под глазами, а еще затаенную печаль в голубых глазах. Ни слова не говорила, девушка выудила из маленькой сумочки зажигалку с пачкой тонких женских сигарет, попытавшись закурить.

— Эй!

— Отстань святоша, не у тебя одного была трудная ночь, — выдохнула дым, пнув ледяной ком носком сапога со злостью. — Видела твое приключение в Инсте. Поздравляю, ты в главных просмотрах, уже загрузили в сториз аккаунт нашего универа, как лупасишь этого папкиного гнома. Что случилось? Он у тебя нимб спер?

— Крылья дома забыл, — огрызнулся, с недовольством ее оглядывая. — Вчера вечером снял, надевать не стал. Пришлось, как простому смертному морду козлу бить. Так бы святым знаменем окрестил да вторую щеку подставил.

— Девушкой ты делиться не побрезговал, — равнодушно пожала плечам Наташа, выдыхая дым и стряхивая пепел на грязно-серый снег, усмехнулась. Замерзшие, покрасневшие пальцы в дорогих золотых кольцах, море пафоса. Будто пыталась им окружить, дабы истинной картины парень не видел. Например, синяка на скуле, тщательно тональником замазанного. И от этого сами собой руки в кулаки сжались.

— Это сегодня день особенный или так злобу срываешь на мне? — сменил тему, начисто вычеркивая из сознания мысль, пригласить на свидание. Явно не то, что нужно сейчас Таракановой. За этим звал, но, похоже, придется отложить неспешные ухаживания подальше. — Тот, кто бил еще с руками? — кивнул на след, который девушка на автомате потерла, поморщившись.

— У моей матери довольно таки тяжелые перстни, — ответила спокойно, словно само собой разумеющееся, туша окурок и бросая в ближайшую урну. Повернулась, глядя в расширившиеся от шока глаза, Наташка усмехнулась горько.

— Что Лавров, думал у гламурных принцесс жизнь райская, как у птичек в золотых клетках? — покачала головой, фыркая. — Мама расстроилась, я получила. Это нормальное воспитание в нашей среде. Богатые не должны ошибаться, всего-то надо делать вид, что живешь по установленным правилам.

— А ты что сделала? — рассеяно спросил, наблюдая за сменой эмоций на красивом лице. Будто бы недавнишняя Наталья, которую он успел узнать ненадолго, спряталась за маской неприступной горы. Саму себя заковала в оковы. Ни радости, ни тепла. Скоро и печаль из глаз уйдет, оставив только закованные в лед пустыри.

Знал, про Наташку в университете болтали всякое. Меняет парней, будто устаревшие вещи, ходит на вечеринки, тусуется в среде золотой молодежи, ведет яркую страничку в Инстаграм, вызывая у многих зависть со злобой. Пару раз за сегодня даже успел туда заглянуть, читая порой по-настоящему отвратительные комментарии с пожеланиями смерти с несчастьями. Люди выливали туда всю накопившуюся грязь, под каждым постом не меньше десятка обиженных. Не меньше сотни тех, кто со стороны жаждет просто анонимно яду впрыснуть. По другую сторону — мнимое восхищение с благоговением перед счетом в банке самой Наташи. Подруги — просто массовка, созданная для ловли хайпа. Каждая улыбалась на фото, а взглядом готовы были друг друга задушить. Писали сочувственные речи, но тут же злорадствовали. Не только богатые, многие так живут. Гордей знал, не материальные ценности делают человека плохим. Он с удовольствием шагает в эту пропасть. Кто-то подобно Наташке смиряется, со спокойствием наблюдая за саморазрушением, кто-то яростно сопротивляется, некоторые винят других.

Вот только признать проблему могут не все.

— Ничего не сделала, — зевнула, ежась от мороза, — так чего хотел? Имей в виду, мои контрольные работы дома. Тебя ждут, — оглядела лицо побитое, фыркая. — Как в себя придешь, начинай пахать, раб…

— Переезжай ко мне, — вдруг перебил, заставив замолчать. Рот беззвучно открылся, а сама Тараканова замерла, едва сумочку не уронив. Глаза выпучила, забыла о холоде, цепком морозе, пытаясь осознать слова, произнесенные Лавровым.

— Никак бутылкой Хеннесси по голове приложили, — озадаченно оглядела с ног до головы, остановившись на веселой ухмылке, хмуря идеально накрашенные брови. — Никак, нищеброд, пытаешься меня закадрить? Знакомы без году неделю, тем более при невесте еще вчера ходил! — фыркнула, все еще пытаясь не поддаваться неожиданно разгулявшемуся сердцу. Кто-то ведь говорил, что у нее его нет. Да только никто не предупреждал — стоит этому несносному занудному блондину сделать шаг вперед, как подсознание с ума сходит, шепча соглашаться. Да и разум не шибко помощник — сдался, стоило Гордею крепко обхватить ее за талию, притягивая к себе. Расстегнул пуховик, позволяя себя за талию обнять, пряча промерзшие руки, в тепле мужской одежды просто наслаждаясь моментом.

— Ой, Таракан, у тебя еще выбор есть, — улыбнулся, нисколько не обидевшись на намек о финансовой несостоятельности.

— Это какой же? — вскинула брови, поднимаясь голову, глядя прямо в смеющиеся серые глаза.

— Похищение с целью переезда, — наклонился, обдавая запахом мятной жвачки, касаясь кончиком носа ее собственного. Глаза скосила, затем вновь откинула голову, разглядывая черты лица этого ненормального, но такого доброго парня.

— Разница-то в чем? — вяло поинтересовалась, не особо жаждая отказываться. Медленно оттепель наступала там, где казалось, давно поселилась вечная мерзлота. Капля за каплей оживала. С момента встречи, всего какие-то дни, несколько встреч да пара поцелуев. Так бывает? Нет, определенно в этом что-то ненормальное. Не логичное абсолютно.

— Как это? Иллюзия выбора — тоже выбор, — уверенно заявил Гордей, чмокая в кончик носа. Пальцами в волосах зарылся, перебирая светлые волнистые пряди, вдыхая ягодный аромат духов.

— Не логично все. Еще говорят, у женщин с логикой нелады, — с сомнением произнесла, крепче прижимаясь, уже не особо прислушиваясь к себе самой.

— Любовь существует вопреки логике, — пафосно заявил Гордей, стараясь, смех сдержать, — никаких шансов, Таракан. Моя стрела любви и романтики уже поразила твое маленькое чёрствое сердечко. Чувствуешь, как наполняется ванилью? Еще немного, снизойдешь до ужинов да пятерых наследников. Свадьба, сто пятьдесят гостей, кредит, ипотека. На дачу к родителям, огород, внуки, старость у телека с сериалами по Первому. — Причмокнул, вздыхая, испустив облачко пара.

— Тьфу, Лавров, гадость какая, — скривилась Наташка. Вздрогнув от ужаса. — Какие гости? На моей свадьбе никаких гостей. Только тетка регистраторша да букетик вшивых орхидеюшек. И торт из суши.

— Тараканова, никакой в тебе тяги к прекрасным традициям.

— Ты лучше побеспокойся о том, куда будешь мои вещи в своей берлоге складывать. Имей в виду, их целая комната и я все люблю!

— Знаешь, кажется не стоит торопиться с таким важным решением, как переезд. Давай там, на свидание сходим, в кино. Боюсь, моя квартира еще не готова к таким потрясениям.

— Поздно, рыцарь мой нищий, начинай разгребать свой холостяцкий хлам. Наташенька мысленно уже переехала…


Ван Хельсинг* — мультсериал, созданный на основе манги Кото Хирано. История рассказывает о тайной организации «Хеллсинг» и ее борьбе против сверхъестественных сил, угрожающих Англии

Наруто* — 500-серийное аниме, созданное по манге Масаси Кисимото. Главный герой Наруто Удзумаки, шумный и непоседливый ниндзя-подросток, который мечтает достичь всеобщего признания, добиться уважения и стать главой поселения.

Блэкпинк* — южнокорейская герл-группа, сформированная в 2016 году компанией YG. Коллектив состоит из четырех участниц: Джису, Дженни, Розэ, Лиса.

Чингу* — кор. «друг»

БТС* — южнокорейский бойзбенд, сформированный в 2013 году компанией Биг Хит. Коллектив состоит из семи участников: RM (лидер группы), Чина, Сюги, Джей-Хоупа, Чимина, Ви и Чонгука.

Эксодоус* — второй студийный альбом южнокорейской группы ЕХО.

Хваран* — 20-ти серийная псевдоисторическая костюмированная дорама о воинах эры Силла, которых называли хваранами, так как они были известны своей красотой.

Хеншик* — Пак Хен Сик, южнокорейский актер.

Бака* — япон. «дурак, глупый»

Глава 18 — Когда любишь и мечтаешь, забывай про логику

— Если ты сейчас выйдешь за порог, Наталья, я лишу тебя наследства. И пусть твой нищий дружок содержит, посмотрим, сколько вы протянете, когда познаешь вкус бедности!

Это были последние слова матери, брошенные Таракановой вслед, прежде, чем она выбралась в окно первого этажа элитного коттеджа прямо в руки Лаврова.

— Почему тебе вечно выбираться с проблемами, Таракан? — проворчал, хватая очередной чемодан — кажется, пятый по счету. — Через дверь не могла, как нормальные люди? Или у вас в поместьях дверь нынче не тренд?

— Да ты че, всегда мечтала выскочить из башни, аки Рапунцель прям в объятия своего принца, — сложила вместе ладони, мечтательно прикрыв глаза на секунду. Затем открыла, оглядела закутанного по самые уши в шарф Гордея, щелкнув языком от досады. — Ты конечно не принц, но сойдешь за героя какого-нибудь унылого триллера.

— Еще слово, блондинка дурная, и поедешь в багажнике.

— Ой-ой-ой, смотрите, кто заговорил. Да я кумир твоей сестры, ботаник, ничего ты мне не сделаешь, — показала язык, ухмыляясь.

И ведь не соврала. С учетом, что с родителями Гордея знакомство вышло сумбурным, неожиданным, а главное с восклицанием Полины: «Наконец-то нормальная герла!». Всего лишь Тамара Олеговна утром пришла к сыну в гости с пирожками, затем ушла с Наташей, нисколько не интересуясь мнением самого Лаврова. Что удивительно больше, Тараканова со своими барскими замашками пришлась им по душе больше.

— Эта хоть в лицо тебе скажет, какое ты говно, — улыбнулся Виталий Сергеевич, похлопывая сочувственно сына по спине, пока Наташка разглядывала коллекцию дисков с айдолами в комнате Полины. — Сочувствую сын. Будет тяжело, но ты держись.

— Как без денег, только девушка? — поинтересовался Гордей, рассмеявшись. Радостно, легко да весело. На душе Белоснежка птичкам пела, пыль по углам разгоняя.

— С девушкой, особенно такой, ты и так будешь без денег, — хохотнул в ответ Виталий. Хотя Гордей понимал, Наташа привыкла к другому образу жизни, почему-то не сомневался — с этим они как-нибудь справятся. Ведь больше никто, ничто и никак не стояло между ними.

Ну, разве что восемь битком набитых чемоданов ее шмоток.

Они не дошли дальше поцелуев, успели два раза поссориться из-за полочек в ванной, своей стороны кровати, вегетарианского питания, плана траты расходов, ее вещей, его вещей, малых квадратных метров и даже сериала, который решили посмотреть вечером. Шесть раз переругались, пока она чатилась в Инстаграм, выкладывая фото, отбиваясь от язвительных комментариев злорадствующих подружек. Некоторые, конечно, писали в личные сообщения сочувственные посты.

Alina_NyrgSe: «Наташенька, бедная, как ты там? Это просто конура какая-то…»

Ksenea_Ksenea: «Будка для собаки? Мой Чарлик живет в лучших условиях»

IraLax: «Капец *рыдающий смайл*»

Viky: «Бож, Натах, ты рил туда перебралась? Фу-у, лучше возвращайся обратно, еще подцепишь чего *тошнит*»

Первые пару недель. Затем поток резко снизился, как и круг общения самой Наташи. Не сказать, чтобы она слишком скучала, но в глубине души было обидно подобное отношение от тех, кого вчера ты звал друзьями. Ее прекратили звать на вечеринки, ведь статус изрядно понизился. Да и мать выполнила угрозу. После прекращения финансирования, университет быстро поставил ее перед фактом: или платит, или катится восвояси. Держать на курсе студентку, появляющуюся на парах всего пару раз за первый семестр, никому было не интересно. Если за нее, конечно, не платят внушительные гонорары.

Не особо-то Наташку подобное расстраивало. О том, что матери на нее плевать знала давно, что друзья ей чужие люди тоже не впечатлилась. Правда горько и больно от этого меньше не становилось. И именно в такие моменты объятия единственного человека, протягивающего руку любому нуждающемуся, были очень кстати.

Плевать, сколько раз в день они могли поссориться да помириться. Никакого значения, если вернувшись с работы, университета, дома, обнимал холодными руками, по-прежнему оставаясь теплым, как бы сильно не замерз.

— Мне надо чем-то заняться, — уверенно заявила Тараканова, разглядывая усеянную ее вещами единственную комнату в маленькой квартире. Сам Лавров стоял, прислонившись к косяку, разглядывая сидящую по-турецки Тараканову в его большой футболке в своих микро шортах. С модными дырками при таком-то минимуме ткани, кому они вообще нужны. Хотя если посмотреть, они очень красиво сидят на ней. Вот только когда она дома, а не по улице так ходит. Хмыкнул невольно, присвистывая и кивая на валяющиеся неподалеку от Таракановой лаковые коричневые туфли.

— Выкини половину или продай. Вот не сносишь же за всю жизнь.

— С ума сошел, болезный? — ужаснулась, с любовью к груди прижимая лодочки на умопомрачительной шпильке. На такой только в машину и обратно — не более пяти минут на ногах. Пригрозила ему туфлей, фыркая возмущенно:

— Это Валентино, разве можно так выражаться при них, богохульник?

Покачал головой, шагнув в забитую до отказа комнату. Это не считая не распакованных чемоданов в коридоре, нескольких коробок, стоящих друг на друге, загораживающих нормально путь до спальни. Остановился, оглядывая горы платьев, кофточек, джинсов, а затем недолго думая, опустился на пол, улегшись прямо на Наташкины вещи, подложив под голову один из найденных кружевных лифчиков.

— Так, извращенец. Отдай бельишко, это Виктория Сикрет! — проворчала, пытаясь за лямку вытащить бюстгальтер из-под Гордея, сопя как ежик. Вместо того что б встать, нашел второй, с интересом кружево рассматривая на вытянутых руках. — Анастейша Стил, он вам мал, — съязвила, попытавшись отобрать свое нижнее белье, но тот ловко увернулся, хихикнув.

— Анастейша?

— Героиня «50 оттенков серого».

— А, где брутальный миллиардер лупасил свою девчонку? Слуша-ай, отличная идея, — Лавров повернулся к Наташе, потеряв интерес к лифчику. Бросая его куда-то в кучу, приподнимая голову, устроив ее на ладони и упираясь поставленным локтем в пол под многочисленными вещами. — Может мне тоже тебя через пятую точку воспитывать?

Наташа закатила глаза, шлепая парня по крепкому плечу, чуть впиваясь в него ногтями под рубашкой.

— Нельзя меня бить. Помни: я лучшее, что случилось в твоей унылой серой жизни. Пфф, да Наташенька Тараканова лучшая в мире, — саму себя по макушке погладила девушка, гордо выпятив грудь и ткнув в себя пальцем. — Видишь? Одни сплошные достоинства.

Смеялся громко, казалось, соседей перебудил в три ночи. А ведь они до самого вечера только ее вещи вывозили, со скрипом родительницы. Наташе пришлось пожертвовать даже маленькой машинкой, оставляя ключи в руке той, что должна была не отпускать неизвестно куда. Забывая дорогу к родному дому, обещая никогда больше сюда не возвращаться, как бы тяжел не был новый путь.

— Знаешь, — вдруг улыбнулся тепло Гордей, искря серым взором, — мне кажется, я влюбился в тебя сразу. С первого взгляда, стоило глаза открыть после удара сосулькой.

— Экась тебя приложило — поморщилась Наташка, усмехаясь. Хотела встать, но он не дал, за руку хватая, притягивая в уже привычные крепкие объятия, укладывая на грудь. Ничего соблазняющего, просто окружающая со всех сторон забота, позволившая положить голову на грудь парня, слушая мерный стук его сердца.

— Гордей?

— М-м?

— Мы же справимся? — в голосе скользнула неуверенность, тщательно скрываемая все эти суматошные дни. Почувствовал — сжал крепче, подтягивая ближе, утыкаясь носом в светлую макушку.

— Чтобы не произошло, куда бы ни пошли и какие проблемы нас не ждали — справимся, найдем друг друга, оставаясь вместе, Наташ. Клянусь тебе, — прошептал тихо, на секунду показалось, послышалось, однако нет. Действительно его слова, проникающие в самую душу, разгребающие завалы пыльных коробок, наполненных болезненными эмоциями и чувствами.

Она приподняла голову, прищурив взгляд, внимательно всматриваясь в такие родные черты. Не меньше месяца, всего несколько встреч, суматошный переезд и ни одного свидания. Наверное, где бы они ни встретились, у них вечно будет самое странное развитие отношений.

— А Гришанский кстати признаки жизни подавал?

— Неа, не удивлюсь, если завтра меня схватит полиция. Руки заломит и посадит на двадцать лет. Ждать меня будешь?

— Лавров, двадцать лет, ты соображай хоть…

— Ну вот…

— …электролобзик тебе с пилочкой для ногтей через булку передам, будешь выход себе копать!

— Цыпа-цыпа-цыпа, иди сюда мой мальчик. Кто это у нас вздумал папочке жаловаться на хорошего мальчика, Гордей?

Смерть отбросила одеяло, замахиваясь косой, но замерла, понимая, что постель пуста. Оглядев просторную захламленную вещами комнату, недовольно притопнула, устроив свое оружие на плече, на минуту задумалась. Поскребла пальцем череп, затем ее осенило. Опустилась на корточки, заглянув под кровать. Куча разбросанных использованных презервативов, клочья пыли и никаких признаков Алексея Гришавского. Читай на Книгоед.нет

— Фу, какой маленький противный свиненок. Куда ты ушел от тетушки Смертушки? Я тебя видела, не прячься, — ласково пропела, крутя головой. Сам парень забившись в угол, через щель в двери наблюдал, как скелет в черном, приходящий к нему каждый день в течении пары недель во снах грозился явиться за ним, если рот раскроет. Откуда же он знал, что это не сон! Пот струился по спине, зубы клацали, пока он вжимался в стену гардеробной, стоило Смерти сделать шаг к его укрытию.

— Иди сюда, противный, больно не будет, — лезвие угрожающе рассекло со свистом воздух. Стерпеть подобное бедолага уже не мог. Без того напуганный, с криком отворил отъехавшую дверцу гардеробной, бросившись наутек мимо озадаченной Смерти.

— Экась какой быстрый. Я же пошутила, — побарабанила костяными пальцами в воздухе, глядя в след Алексею.

— Папа!!!

Мимо Голода, жующего жаренного бройлера, пролетел Гришанский, зовя отца, бросаясь во все помещения подряд, даже не обратив внимания, что в одних портках. Напуганный парень открыл дверь квартиры, выскакивая на площадку прямо по холодному бетону элитной многоэтажки шлепая вниз. Не видел, как вслед ему смотрели пять фигур, сгрудившиеся в проходе.

— Ты что ему сказала? — удивился Демьян, поворачиваясь к Смерти.

— Чего сразу сказала? Откуда я знала, что он пугливый такой?! — возмутилась в ответ на прозвучавшую претензию в голосе Антихриста. — Косой помахала пару раз для устрашения, чуть не обоссался!

— Ой, да забейте, пойдемте чай пить с тортом, пока Голод все не сожрал, — махнул рукой Война, направившись в кухню. — Чума, тебе терафлю с лимоном или малиной заварить?

— Даги гавай гне тегафлю с гимоном, — шмыгнула носом, высмаркиваясь в дорогую шелковую рубашку Алексея Гришанского.

— Ты — Наташка Тараканова?

Удивленная блондинка повернулась на зов, прекратив грызть ручку у кабинета ректора. Сегодня в университете их ждал сюрприз, оказывается, пока они были заняты с Гордеем переселенческо-рабочими моментами, не дремали злые крокодилы и недовольные серые мыши. Так Светка Царева всем умудрилась растрепать, что Гордей бросил ее ради гламурной блондинки, посмевшей увести глупого ботаника себе на фронт, а тот и вовсе повелся на деньги. Вот только ни денег, ни счастья. Каждая вторая девушка, к тому же не особо любящая Тараканову, мигом принялись жалеть несчастную. Ведь как можно бросить такую «милую, правильную девочку». На разговор с ректором вуза Наташа пришла по поводу своей учебы, попытка спасти образование под давлением Лаврова, обещавшего побыть с ней во время разговора. Вот только время приближалось к назначенному часу, а парня все не наблюдалось.

За весь день надоели постоянные смешки в спинку, подколки да презрительные взоры. Потому увидев перед собой мелкую, рыжую пышку, Наташа хотела огрызнуться, но не успела. Девчонка перебила ее, выдохнув:

— Я — Майя Топтыгина. Мы со Светой раньше общались.

— Ты пришла мне мозги клеить на тему отбитого парня? — подозрительно поинтересовалась Наташка, оглядывая скучный серый брючный костюм, лицо почти не тронутое макияжем. Такое ощущение, что рядом с этой Светкой сереет все.

Майя покачала головой, улыбнувшись вдруг тепло.

— Неа, хотела просто сказать, что рада за вас с Гордеем. Рада, что он нашел свое счастья, рядом с Царевой ему было плохо. Она не… — Топтыгина запнулась, будто раздумывая под все еще напряженным взглядом. — Короче, она не плохая. Просто своеобразная. Запутавшаяся.

— Тогда бы нам всем стоило слухи распускать, если мы в двух соснах своего сознания потеряемся, — буркнула Тараканова, на что Майя только глаза опустила.

— В общем, прости ее. Успокоится, больше не будет вас доставать, — вздохнула, собравшись, было уйти, как Наташка снова оглянулась, чувствуя раздражение.

— Эй, рыжая!

Позвала Топтыгину, чувствуя приближающуюся панику. Майя удивленно повернулась, затем покосилась на злосчастную дверь и без слов по лицу Таракановой все поняла. Хмыкнула, поправив рюкзак объемный на плече, да промурлыкала:

— Страшно тебе?

— Так, гном с сиськами, ты мне тут не загоняй, — огрызнулась, топнув ногой, затем добавила немного жалостливо. — Постой тут, а? Хоть о квантовой физике мне расскажи, пофиг.

— Так я ж художественного факультета, какая физика?

— Отлично, давай, поведай мне идею квадрата Малевича…

Так Гордей не матерился никогда. Наташка точно убьет, с учетом, что он опоздал с ней на встречу к ректору. Более того, совсем не помог. А все, потому что в этот раз собственная доброта против него ход сыграла.

Во всем был виноват будущий День Святого Валентина, к которому готовились за месяц. Никогда раньше этому празднику не уделялось столько внимания, как в этот год. Прямо злой рок — решили поощрить создания будущих пар с последующим построением ячейки общества.

— Придумай что-то интересное. Много же пар — это позволит заинтересовать студентов и будущих абитуриентов в учебе здесь. Пусть видят, что мы не только за науку, но и любовь. Мир во всем мире, радость, счастье. Учеба в стенах этого заведения — настоящий рай! — вещал ему декан, Владимир Федорович, поглаживая бороду. Гордею оставалось только вздохнуть, за два часа беседы и полтора часа дороги до главного корпуса изрядно опоздал к Наташке. Волновался, удалось ли договориться ей о чем-то с ректором или нет. Спешил по длинным извилистым коридорам, кивая редким знакомым, мысленно прикидывая насчет темы влюбленных. Даже на косые взгляды внимания не обращал, к тому же их становилось все меньше. Сплетни приходят и таят во времени также быстро, люди, охваченные новыми историями, забывают о старых. Все ожидаемо, ничего удивительного. Хотя было приятно, когда Макс, Костя с Владленом и несколько ребят из группы выразили ему поддержку. Более того, болтун Ковальчук умудрился откуда-то первым выловить новость о голом гордом беге Гришавского по двору собственного дома, не преминув распространить эту новость в стенах храма науки. Учеба учебой, а вот теперь в столовой было о чем поговорить.

— Нехорошо так получилось, — вздохнул тогда Лавров, не ощущая, правда, особого сочувствия к этому придурку. Тем более, что Димка подходил извиняться за тот случай в клубе, осторожно поинтересовавшись, будет ли Гордей по-прежнему помогать с учебой.

Зла парень, конечно, не держал. А вот насчет контрольных работ и РГЗ уже изрядно повысил тариф, для некоторых в два раза. В конце концов, у него теперь есть девушка с запросами.

— Цыц, святоша, — прицыкнул на него Владлен, усмехаясь, кулаки, потирая. — Нехорошо на забор ссать соседский — гадить папкиному мажору дело святое да богоугодное.

— Аминь, — поднял кружку Костя, выражая всеобщее мнение.

Светлую макушку в компании какой-то невысокой рыжеволосой девчонки он заметил сразу. Наташка топталась рядом с Майей Топтыгиной, более того, нисколько не стесняясь о чем-то, весело с ней переговаривалась. Если улыбается, значит все хорошо. Прямо почувствовал, как отлегло от сердца, груз с плеч свалился. Вот только стоило голубым глазам зацепить его фигуру краем, Тараканова бросила болтать, прищурилась, воинственно уперев руки в бока.

— Ты где шлялся, ботан?! Небось, серых мышей по стенам своей лаборатории клеил, объясняя им, третий закон Ньютона? — зарычала не хуже дальневосточной тигрицы, пока ее новоприобретенная приятельница в кулачок хихикала.

— Законы Ньютона надо было еще в школе учить. Спокойно, боевая морская свинка, меня дела государственные задержали, — широко улыбнулся, позволяя себя кулачком в плечо ткнуть, невольно поморщившись. Удар все же у Таракановой не девчачий.

— Ты этот рамен на уши будешь всяким Светкам мотать, жеребец без принца, — фыркнула Наташка, руки, на груди складывая, губы, в трубочку вытянув и оглядывая его с ног до головы. — И что за дела такие?

— Лучше скажи, что тебя не выгоняют, — перевел тему, не желая пока вспоминать о нависших проблемах. Подработок с учебой ему будто мало, да еще блог нынче популярность заимел, скоро спать некогда будет.

— Вообще-то она просто космос, — подала голос Топтыгина, улыбаясь, махнув ручкой, — привет, Гордей.

— Привет, — кивнул, нахмурившись. СМайей сам он знаком был постольку поскольку, скорее она просто периодически тусовалась с ними, являясь приятельницей Царевой, но особо близких отношений, как со многими общими друзьями у них не было. Скорее уж Топтыгина являла собой оплот благоразумия, даже странно их общение, хотя может девчонка просто была милой со всеми, кто знает.

— Да, ты должен мной гордиться, — задрала голову Наташка, а сердце Гордея вновь пропустило удар.

Наверное, он никогда не привыкнет к ее красоте, всегда замирать будет, разглядывая идеальные черты, мечтая прикоснуться к этим манящим пухлым губам. Моргнул, отгоняя морок, вздыхая:

— Так взяли обратно?

На этом моменте Наташка плечи опустила, мигом сдувшись:

— Неа, не взяли. Не видать мне диплома экономиста.

Гордей непонимающе выгнул бровь, покосившись на довольную Топтыгину. Тараканова переглянулась как-то странно с ней, закидывая руки ему на шею, приподнимаясь на носках.

— Тогда чему радуешься, не пойму? — озадачился, наклоняя голову на бок, но девушку свою обнял, крепче прижимая к себе, совершенно не обращая никакого внимания на то, что они привлекают всеобщее внимание.

Наташка закатила глаза, а Майя со смешком, проговорила:

— Он такую речь толкала о том, что в нашем вузе идет поддержка только студентов, готовых костьми лечь ради учебы. Подтекст был: или платите, или грызите гранит науки на стипендию в следующем году. Никакие уверения не помогали, разошелся на тему Наташкиной посещаемости, плохой успеваемости…

— Короче, выбесил, не могу, — фыркнула Тараканова, кивая на слова рыжей. — Хотела ему по макушке лысой зарядить и схватила какую-то пачку сшитых листов.

— Ты опять!? — ужаснулся Гордей, с беспокойством покосившись в сторону дверей ректорского кабинета, со стоном поднимая лицо к потолку. — Ната, блин, ну почему тебе вечно нужно руки распускать? Не могли уйти спокойно.

— Так, а ну ша, — рыкнула на него, зыркнув недовольно. — Ты слушать будешь или как?

— Молчу, молчу, — закивал, выжидающе переводя взгляд с одной девушки на другую

— Короче, эти листы его книгой оказались, — хохотнула Майя, будто вновь вспоминая тот момент в кабинете, когда краснеющий точно вареный рак ректор умолял положить свой шедевр обратно на стол. — Социальный роман, который собирался в издательство отправить. А тут Наташка им собралась об макушку приложить. Кощунство.

— Наш ректор пишет книги? — выгнул брови, неверяще открыв рот, изумленно выдохнул Гордей — Вот уж много я о Василии Сергеевиче не знал.

Казался-то таким принципиальным ученым, правда, с жаждой наживы, но у кого ее нет, когда на таком месте сидишь. Свою работу в отношении улучшения качества работы университета выполнял и ладно.

— Угу, — закивала Майя, — вот и мы удивились. А Натаха возьми, да начни его там читать. Прямо при нем.

— И что? — вот теперь любопытство раздирало, особенно глядя в хитрое лицо Таракановой, улыбнувшейся коварно. Лиса, вот как она есть, только прикидывается хорошим зверьком.

— Разнесла в пух и прах, — гоготнула блондинка, повиснув на парне. — Там такой кошмарище, мне от названия тошно стало. Прикинь, назвал «Наши последние минуты». Я б вот, прочитав, подумала, что о смерти. А там ерунда какая-то про проблемы общества. Да еще занудно, на три страницы расписывал унылые будни на уроке математики подростка в школе. Толстой блин, недобитый собственным томиком, — причмокнула губами.

— Представляю, что он на это ответил, — помрачнел, прикидывая, как теперь выкручиваться. Придется Наташе в другом месте перепоступать, а там еще не факт, что она не найдет кого-то более подходящего по статусу. Гришавского очередного, только получше. Зачем нужен ботаник, если есть из чего выбирать?

Мысли уже направились куда-то в унылые дали, полезло вновь забытое чувство собственной безысходности, потом наступила стадия возмущения. Не собирался же сдаваться на радость обстоятельствам. Так задумался, погрузившись в мысли, что не уловил сразу слова Майи:

— … короче она ему реально помогла.

— А?

Хлопнул ресницами, уставившись на Топтыгину.

— Ты слушаешь вообще, але? — щелкнула пальцами перед его носом Наташка, привлекая внимания, изгоняя демонов из головы.

— Повтори-ка, — качнул головой, все еще пытаясь собрать воедино мысленный сумбур.

— Говорю: она его разбомбила, а потом заявила, что текст надо бы более художественно переработать под широкую массу, — усмехнулась Майя, наблюдая смену рассеянности на изумление в чертах Лаврова. — Да-да, я тоже удивилась. Но наш Василий Сергеевич так впечатлился, что попросил ее впредь помогать ему книги перерабатывать.

— Ну, и кто тут умничка? — похвастала Наташа, отодвигаясь в сторону, обнимая Гордея одной рукой за шею. — Васька наш, пообещал мне в следующем году место на филологическом факультете. Буду с ботанами типо твоего Цветика-Семисветика учится, постигая литературные азы, — подбородок вновь задрала, выпятив грудь.

— И на курсы по подготовке к экзаменам бесплатно запихнул, — кивнула Топтыгина, — круто, правда?

Чувствуя, как спадает с плеч груз, Гордей неожиданно резко прижал к себе Наташу, ойкнувшую от неожиданности, выдыхая в мягкие светлые пряди прямо на ушко:

— Вот в тебе я никогда не сомневался, Таракан. Ты самая настоящая муза, особенно для меня, — губами коснулся шеи, мурлыкнув тихо от запаха шампуня. Клубника — теперь она везде в его квартире и рядом с ним.

— Не подлизывайся, — усмехнулась Наташка, повернувшись так, что их губы соприкоснулись. — Так что там за дела такие, которые тебя задержали ко мне?

Улыбаясь в поцелуе, парень коснулся ее щеки, зарываясь пальцами в светлых волосах.

— Ох, Таракан. Доверили мне миссию важную. Заниматься подготовкой ко Дню Святого Валентина. Буду помогать всем влюбленным и не только, радоваться этому празднику так, чтоб на все последующие дни хватило.

— А, так ты теперь этот, — Наташка чуть отодвинулась, растрепав волосы парня, — пузан с крылышками да стрелами? Крылышки напялишь, хочу посмотреть на твой косплей купидона.

— Предлагаешь в тряпочке на бедрах и с крыльями, вооружившись луком по коридорам носиться?

— Кстати, я совсем-совсем не против. Но лучше такое дома показывать, пожалей неокрепшие умы студентов, — прошептала уже в губы, смешивая дыхание. Секунда, все померкло, мир сузился до одного единственно важного — теперь ничто и никогда не разлучит их, потому что настоящие пары действительно рождены на небесах.

— Сладкая парочка, — прокомментировала Майя, двинувшись в сторону лестницы, дабы не мешать этим двоим наслаждаться обществом друг друга.

— Гак гамантично, — всхлипнула в платок Чума, высморкавшись шумно. — Гагое гастье, что гоги гагие гагливые.

— Вы чувствуете? — скривился Демьян, наблюдая за тем, как Лавров приподнимает хохочущую Наталью над полом, позволяя обхватить, себя ногами и улыбаясь. — Ванилью завоняло.

— Жирный опять булку жрет, — отозвался Война, будто бы невзначай потирая глаз с единственной скатившейся слезой, вызывая возмущение у жующего Голода.

— Я не жирный! Я плюс сайз!

Эпилог — Два с половиной года спустя

— Давай быстрее, Лавров, уже все прыгнули, только мы сидим!

Раздраженное рычание девушки перекрывало шум издаваемого двигателем самолета. Лавров со стоном прижался к стенке, чувствуя тяжелую амуницию. Он со стоном приложил ладонь ко лбу, чувствуя, как испарина покрывает лицо, а по спине течет холодный пот.

— Я умру красивым, богатым и по вине этой ненормальной неугомонной женщины, — выдохнул, обмахиваясь. — А ведь хотел встретить старость в окружении десяти правнуков, не будучи размазанным в двадцать три по земле матушке, где-то посреди австралийской пустыни!

— Хватит ныть, — Наташка решительно схватила парня за ворот формы, заставляя подняться, сурово оглядывая. — Мы прыгнем. Ты мне обещал!

— Всего лишь сказал: можешь сама выбрать, где праздновать медовый месяц. Не говорила, что для этого нужно умереть на другом материке в окружении индейцев и кенгуру! Вот чем тебя не устроило полежать месяцок на горячем пляже Бали, а?

— Глупости не говори, — фыркнула Наташа, проверяя напоследок запаску, ремни парашюта, оглядывая недовольно побледневшего Лаврова. — Это же скучно!

— Значит, свадьбу праздновать на крыше клуба, едва с нее не свалившись, это не скучно, с парашюта прыгать — не скучно, а нормально по-человечески за два года отдохнуть — скукота-а, — съязвил Гордей, косясь на распростершееся внизу небо. Проплывали облачка, где-то там внизу была земля, а сигнал прыгал, мигал им уже не первый раз. Был еще инструктор с ними, так нет же. Наташка отказалась, мотивируя тем, что уже опытная прыгунья. Знала бы, сколько раз он успел поседеть во время этого ее обучения. Еще и его приобщить решила, ненормальная.

— Давай, Лавров, — подмигнула, хватая за грудки, стоя у самого края. — Кто говорил, что никогда не даст мне упасть? — коснулась губ мужских, чувствуя сбившееся дыхание.

— То есть вот если щас расшибусь, это типа мою любовь как-то докажет? — проворчал, особо не сопротивляясь уже.

— Неа, но будет весело, обещаю. С Наташенькой никогда не скучно, — выдохнула, отступая назад, падая вниз. Больше не было времени раздумывать, ноги сами понесли следом. Ветер в ушах, кровь в жилах. Живот сводит судорогой, видел ее ниже, пытаясь дотянуться. Боялся упустить из виду, теряя между облаками любимый образ.

За пару лет случилось многое. Например, Лавров всего за один день вдруг превратился в самого знаменитого сводника. Умудрившись своей программой по поиску пары, осчастливить сразу несколько одиноких ребят. Суть проекта заключалась в рассылке одиноким людям открыток с теплыми словами от лица противоположного пола с указанием встречи. Ровно час на знакомство, за который ребята решали, стоит ли им продолжить общение или нет. Проект оказался настолько удачным, что Макс выразил идею вынести это в массы.

— Приложение по поиску пары? — озадачился Лавров, глядя в горящие глаза новоприобретенного друга. — Почему нет? Люди будут писать место встречи, и приглашать кого-то, а в ответ им будет прилетать согласие на встречу.

— Главное, чтоб маньяки не попались, — вздохнул Костя.

— Хватит страстями каркать, — пихнул его Владлен, хмуря брови, — ток как же оно и правда? Приложухой знакомить типо сайта?

— Зачем? Просто встреча в людном месте под нашим присмотром. А там сами решат, да или нет. Лишь одно правило — проводить ровно час в компании друг друга, — пожал плечами Лавров, улыбаясь.

Сказано — сделано. За жалкие полгода приложение на телефон стало таким популярным, что вышло за рамки университета, постепенно набирая популярность по всей стране. Пришлось расширять рабочую деятельность, организовывать офис, оформлять документы, патенты. Бешеная конкуренция, но никаких шансов с таким простым способом знакомства. Тысячи, десятки тысяч пар, совершенно разных с виду людей, которые в жизни друг к другу никогда бы не подошли, просто не заметив в толпе или пройдя мимо. Совместив идеи своего блога и современные технологии, получилось создать по-настоящему нужное детище, названное «Стрела купидона». Которая пронзала сердце, давая людям возможность посмотреть на человека рядом другими глазами и возможно что-то с ним построить.

Так из простого парня со стипендией, Гордей Лавров превратился в бизнесмена на последних курсах, переведясь на заочку. И с товарищами расширил сеть, не позволяя деньгам разделить их, как часто бывало в таких ситуациях.

И все благодаря девушке, ни разу не пожалевшей о своем решении бросить золотую клетку ради тесной однокомнатной квартиры в спальном районе. У них были разные проблемы, они постоянно ссорились и бурно мирились. Последний раз произошел в ночном клубе, отмечали годовщину — два года со дня того, как стали парой.

Клубничное дайкири, веселый хохот большой команды, состоящей из разношерстного народа. Некоторые девушки и парни даже приехали сюда из других городов. Кто-то говорил Гордею спасибо лично за те блоги, кто-то хотел участвовать в развитии проекта. Все разные, по различным причинам. Но собранные в одном месте.

— Предлагаю выпить за то, чтоб никогда не расставаться, — предложила Катя, улыбаясь, поднимая бокал шампанского. Сидящие рядом Юля, Лариса. Фиона и Аня поддержали стройным пьяным хором, а Майя, икнув, выдохнула:

— Стриптиз бы, эх.

— Я вам дам стриптиз, — погрозил пальцем Гордей, оглядывая парней.

— Девчачий если только, — мечтательно закатил глаза Макс.

— Могу устроить, — кокетливо взмахнула ресницами Лера, покосившись влюбленным взором по привычке в сторону Лаврова, подавившегося алкоголем. — А, Горди? Как насчет привата?

— Ноги вырву, — привычно огрызнулась Наташка, показывая нерадивой сопернице безымянный палец в неприличном жесте. В свете ярких цветных огней ночного заведения блеснул бриллиант на обручальном кольце. — Строганова, мало я тебе в первую встречу наваляла?

— Ой, да че завелась, коза ревнивая, — закатила глаза девушка, отфыркнувшись, отодвигаясь на всякий случай к хохочущей Ладе рядом с Костей. — Подумаешь, при первой встрече подкатила к нему, не знала я, что парень твой!

— Да ты сталкерша моя долбанная, через Инстаграм со своего провинциального Питера войны со мной за популярность вела!

— Че там вести, я тебя и так популярнее…

— Чего ты там проблеяла, лохудра крашенная? А ну сюда иди, я покажу, у кого подписчиков больше!

Гордей, хохоча, удерживал на коленях рвущуюся в бой Наташку, зарываясь носом в мягкие душистые волосы, позволяя ей ерзать на нем. Приятно ведь, ничего не скажешь. Народ вокруг радостно кричал, предлагая выпить, а Майя со смехом даже заявила, что бабские бои веселее стриптиза.

Шутники.

А позже выйдя на морозный воздух, на крышу клуба, поежился, даже будучи в свитере, заметив свою невесту у перекладины. Подойдя ближе, обнял со спины, закутывая в свой расстегнутый пуховик, привычно обхватывая чуть замершие пальцы, согревая в своих руках.

— Опять без куртки вышла? — проворчал такую знакомую фразу, наслаждаясь уединением от шумной компании друзей, разглядывая звездное небо. — О чем задумалась?

— Представляешь, если бы мы не встретились тогда? — спросила вдруг, вздрогнув совсем не от мороза, а от собственных мыслей. Гордей улыбнулся, крепче сжимая в руках Наташку, отгоняя невольно выползшие из тени противные голоса.

— Все равно бы нашли друг друга, — прошептал, разворачивая к себе лицом девушку, вглядываясь в тускло падающем свете луны в ее лицо. — Не здесь, так там, — кивнул на небо.

— Да кто его знает, как оно там, — отмахнулась, потянувшись к его губам. Именно в этот момент противно крякнула металлическая перекладина позади. Наташка сначала испуганно ахнула, затем почувствовала, как заваливается назад в пустоту под испуганный взор Лаврова.

— Ната!

Испугался больше, чем в тот момент на крыше университета, Макса спасая. Секунда, не успеет спасти любимую девушку или упадут вместе. Но что-то случилось, будто замерло все, даже снежинки в воздухе повисли, а сам Лавров непонимающе повертел головой, стоя посреди ничего в полной темноте с парнем напротив, держащим какой-то свернутый в трубочку листок.

— Поздравляю с выполнением условий договора, — ухмыльнулся нагло неясный субъект, приподнимая свиток.

— Какого черта? Где я, и где Наташа?! — выдохнул со страхом, чувствуя биение собственного сердца. Неужели все? Она погибла? Или он? Это свет в конце тоннеля или ему опять мерещится?

О последнем мечтал, ощущая нарастающую панику, пока бумажка не вспыхнула в руках брюнета, бросившего горящий договор под ноги. Он вгляделся в него, узнавая. Тот самый, кто заставил тогда остановиться во время избиения Алексея. Будто воду на него опрокинул, остужая, хотя на деле ничего такого не было. Тогда ему казалось все сном.

Возможно, и сейчас спит, да все с ними в порядке.

Вот только бы проснуться, дабы узнать.

— Успокойся, жива твоя Натали, обещал же, — прихрюкнул от смеха Демьян, разглядывая мечущегося на месте парня. — Просил меня, я сделал. Твои родители никогда не познают боли утраты, отец не сопьется, мать не погрузится в депрессию, а сестра останется жива и не покончит жизнь, самоубийством ввязавшись в дурную компанию. Ты изменил судьбы людей, я — вашу с Таракановой.

— Стой, какие судьбы? Ты о чем? — выкрикнул, понимая, что парень снова исчезает. Последней пропала улыбка, будто у чеширского кота, застыв в воздухе. А слова, прозвучавшие в голове, теперь казались частью страной игры подсознания, навсегда оставшейся загадкой.

«Душу испортить может лишь сам человек, выбрав свой путь. Никто и никогда не превратит тебя в плохого человека, пока сам не захочешь. Помни об этом Лавров, потому что ты не поддался, хоть мы старались».

Сейчас пара в небе, знал — она где-то там. Знает, что он найдет ее, поймает, словно они снова на крыше.

«Больше никогда не дам тебе упасть».

Сам себе и ей поклялся, как во многом другом на тихом торжестве лишь для них двоих без пышных платьев, букетов, ресторанов и сотен гостей. В тот день крепко привязала их друг к другу судьба, а может раньше, в минуту, слабости от удара сосулькой. Кто знает. Меж облаков заметил ее, устремляясь, обхватывая и слыша радостный звонкий смех, позволяя парашюту раскрыться, подбрасывая их вверх, заставляя пульс скакнуть до самого максимума. Словно на той крыше, с которой они, целуясь, едва не свалились вниз. Не смешно, опасно, и все же они долго смеялись. Правда любовь к полетам у Наташки зародилась, но сейчас это не имело никакого значения.

— Все! Больше никаких полетов, — пробурчал уже на земле, забираясь в заранее ожидающую их машину Гордей. Приветливый местный житель кивнул им, радостно поинтересовавшись насколько им, понравилось такое маленькое приключение.

— Ботаник, ты такой зануда, — вздохнула Тараканова, копаясь в телефоне, параллельно отвечая водителю, скалясь белозубой улыбкой.

— Ты что там делаешь? — заглянул за плечо, удивленно вперившись в текст сообщения. — Таракан! Ты мне что обещала? Никакой работы в наш отдых, — недовольно засопел, отчего девушка глаза закатила, ворча, убирая смартфон подальше.

— Ну чего? У меня там Гадина настойчиво ждет моральной поддержки! У нее между прочим кризис литературный, глава страстного БДСМ не пишется, а тут ты своим занудством. Нет в тебе тяги к прекрасному, — вздохнула Наташа. На это Лавров только глаза закатил, чувствуя, как эта хитрая лиса носом к его шее прижалась, игнорируя косые любопытные взоры австралийца.

— Не уверен, что подобную литературу можно назвать прекрасной, — уже теплее отозвался, позволяя прикусить кожу на шее, ощущая пробежавшие мурашки по телу.

— Пфф, Лавров, Майя вон тоже не понимает абстракционизм, но, тем не менее, поддерживает художников! Все в мире относительно, хотя некоторым книгам лучше в Аду гореть, как растопке под котлами.

— С авторами?

— Можно и с авторами. Но мы сейчас не об этом. Скажи-ка мне, пузан с крылышками, как на счет взобраться в следующий отпуск на Эверест?

— Лаврова.

— Ась?

— Кажется, тебя пора угомонить.

— О, мне нравится, куда ты клонишь. Я тут одну сценку вычитала у Гадины, там дама-шпионка поймана графом. Так вот они в его кабинете, он весь такой суровый властный герой, задирает на ней юбку… эй, ты не сейчас же!

— Прости, я погрузился в средневековый антураж. Давай без кринолина. Платья и лосин, просто представим, ты шпионка, а я… кто они там?

— Граф и миледи.

— Вот, идеально. Я граф, у которого ты украла…

— Планы тайных ходов дворца короля!

— Накажу тебя, презренная раба! Боишься?

— Да-а-а, сцу, как сучка, — хохотнула Наташка, обнимая парня за шею.

БОНУС — Косплей не для слабаков

— Боженьки Боже, что ж так жарко-то, — Война обмахивался краем короткой синей юбчонки, открывающей мускулистые волосатые ноги двухметрового мужчины. От парика с двумя хвостами золотистых волос чесалась голова, а матроска с бантиком на шее была мокрой от пота. Всадник покосился на розоволосый Голод, беспрестанно жующий какую-то булку, с грустью глядящего на толпы разношерстно одетого народа.

Там мимо прошагала девица в образе Рукии из аниме «Блич», тут прошло нечто похожее отдаленно на динозавра, следом протопал Годзилла, едва не снеся хвостом парочку красноволосых Лави из «Д’Грей Мен». Безуспешно поправляя лосины, с грустью отмечал, что образ Сакуры Харуно у него вышел так себе. Красная безрукавка на молнии по швам трещит, а рядом Чума с бластером в кожаном костюме, стонет, что у нее солнечный удар.

Одной лишь Смерти хорошо — нацепила свой балахон и уже в образе. Причем не одна она там такая ходит, разве что коса настоящая.

— Мы выглядим, как толпа конченных придурков, — уныло изрек Демьян, обмахиваясь веером. Плюшевое кигуруми «Пикачу» оказалось адски неудобным. С него буквально восемь потов сошло. Да в Аду не такое пекло, как тут! Уши безвольно повисли, пока Полина радостно скакала, хлопая в ладоши от счастья не глядя на унылые лица своих сопровождающих.

— Хватит ныть! — приподняла руку, шлепая по спине страдающего Войну, — ты же Сейлор Мун, что за вой посреди такого праздника?

— Я одет, как баба! — возмутился Всадник, подскочив на ноги, — да меня уже три раза какие-то извращенцы за задницу пытались пощупать!

— А меня не щупали, — обиженно отозвался вдруг Голод, прекратив жевать, хмуря брови. — Почему это тебя трогают, а меня нет?

— Гваю глонячью гопу гаже гесли гащупать, гсе гавно не гачувствугешь, — отмахнулась Чума, невозмутимо перезаряжая купленный в ближайшем детском магазине бластер, скрипя кожей костюма, пытаясь поправить то штаны, но безрукавку, — гагие гегугобные гещи. Мне гсе гавит!

— Вот мне хорошо, — радостно заявила Смерть, подставляя лысый череп солнцу.

— Ненавижу тебя, — процедил Харьков, чувствуя, как Полина вцепилась в его руку, тряся.

— Демья-я-ян, — провыла она, пытаясь утянуть парня в сторону концертной площадки, — там сейчас концерт будет, пошли!

— Нет, — твердо заявил, продолжая стоять упорно на месте. Не обещал он слушать эту жуткую музыку, завывания каких-то понаехавших айдолов с Японии с кошмарными бензопильными голосами. Прости господи, что может скрываться под названием группы «AKB48»? Правильно, сорок восемь плохо поющих девиц!

— Ты мой ангел-хранитель или как? — прищурила глаза Поля, уперев руки в тонкую талию. — Разве не должен меня защищать. Ты помни, — она приподняла запястье, указывая на тонкую, едва заметную золотистую божественную нить, обвязанную вокруг ее и его рук. — Мы повязаны теперь, не отделаешься. Сам же сказал, что должен рядом быть.

— Ну почему я должен страдать? — заныл Антихрист, вяло отбиваясь от попыток подтолкнуть его к визжащей толпе фанатов анимешников, джей-поперов и просто любителей японской кульутры. — Я вчера терпел два часа фильм о твоих тугоухих «оппах», — выплюнул это слово, кривясь, вспоминая с ужасом кошмарные минуты.

— Страдания — жизнь, — философски заметил Война, оттряхивая юбку, хватая лунную призму подмышку.

— Или медленная мучительная смерть, — хохотнула Смерть, топая рядом.

— Ты как моих биасов назвал, олень безрогий?! — возмутилась Полина, дергая болтающийся хвост Пикачу, заставив Демьяна остановится.

— Тугоухие, — повторил злорадно, зыркая на какого-то парня, заинтересованного оглядевшего голые ноги Лавровой. — Бездарные, безголосые фанерщики!

— Что-о-о? — взвилась девушка, сдувая светлую прядь волос. — Да они мировые звезды!

— В твоих мечтах!

Пыхтящая Поля зарычала, выхватывая из рук Чумы бластер, направляя его прямо на дразнящегося Демьяна.

— Тебе не жить, Хорек, — замогильным тоном сообщила девушка. — За оппу и двор — стреляю в упор.

— Сначала догони, козявка! — весело крикнул Демьян, срываясь с места в толпу разодетых людей, мелькая полосатым желтым хвостиком-молнией, бодро скача прямо к лоткам с едой.

- Щибаль*! Сейчас поймаю тебя, покемон несчастный, будешь в покеболе до конца дней куковать! — заорала вслед Полинка, кидаясь следом.

Всадники задумчиво проводили взглядом парочку, наблюдая за блеском божественной нити между ними двумя. Манящие ароматы заполонили все вокруг, отвлекая от насущных дел вроде конца света, страданий человечества и спасения одной единственной девчонки, да дурной головы наследника Владыки Ада.

— Так, — отозвался Война, оттряхивая невидимую пылинку со своей синей юбки. — Как насчет того, чтоб пожрать тут нахаляву, раз уж все равно пришли?

— Вижу чудесные онигири, — захлебнулся слюной Голод.

— Тебе лишь бы жрать, — пожурила его Смерть, грозя пальцем. — Кто обещал сесть на диету?

— Так я на диете. Японская еда самая сбалансированная!

— Гета гагда пять гаменов за газ стаги гиетическими? — поинтересовалась Чума, поворачиваясь к нему.

— Зато я выиграл в конкурсе и получил приз!

— Зачем нам сборник манги «Драгон Болл» в сорока двух томах? — озадачилась Смерть, прекратив чесать позвонки древком косы.

— Прегагаю прогать гих на гибее, — потерла ручки Чума. — Гагимэгики гагие гранные.

— Чума, — восхитился Война, глядя на гордую Всадницу, — да ты торгашка!

— У гемя в годне быги гивнеи, — махнула рукой, подставляя лицо солнышку.


*****

Щибаль* (кор) — нецензурное выражение.

Конец


Оглавление

  • Пролог — Быть добряком — тяжкий труд
  • Глава 1 — Люби меня, как в кино
  • Глава 2 — Любовь, кекс и сорок котиков
  • Глава 3 — Неприличные аргументы народной индивидуальности
  • Глава 4 — В Рай и купидон побежит
  • Глава 5 — Бюрократия — тормоза любого прогресса
  • Глава 6 — Не поминай лихом
  • Глава 7 — Меня много и имя мне Гордей
  • Глава 8 — Закадровая съемка
  • Глава 9 — Любовь — это не логика
  • Глава 10 — Света в конце тоннельного просвета
  • Глава 11 — Тут помню, тут не помню
  • Глава 12 — Мыши и серость
  • Глава 13 — Житие святого Гордея
  • Глава 14 — Рыцарь без коня и лат
  • Глава 15 — А Свету можно?
  • Глава 16 — Никто не безгрешен
  • Глава 17 — Ледяное сердце Наташки Таракановой
  • Глава 18 — Когда любишь и мечтаешь, забывай про логику
  • Эпилог — Два с половиной года спустя
  • БОНУС — Косплей не для слабаков