КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Школьная экскурсия (СИ) [Анатолий Даровский Kleshnya] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== 0. Автобус ==========

Оля листала музыку в плеере.

За окном проносились бесконечные деревья, деревья, кусты и снова деревья — изредка они прерывались вырубками. Ещё зелёные — сентябрь, как-никак, листья ещё не опали. Даже какие-то цветки виднеются, из поздних.

Оля зевнула. Она не была ботаником, а по биологии у неё с трудом выходила четвертная четвёрка — четвёрка только потому, что за непрофильные предметы в физмат-лицее особо не драли. Так что в цветах она не разбиралась ни капли, а рассматривать зелёные заросли за полтора часа поездки уже наскучило.

— Далеко ещё до Москвы? — спросила она, вытаскивая один наушник и оборачиваясь к соседке. Пухленькая блондиночка Стася читала книгу. Кажется, она вообще не замечала, что происходит: книжка увлекла подругу с головой.

— А? Что? — Стася дёрнулась, оторвалась от страниц, поправила съехавшие на носу очки. — До Москвы?

— Сколько ехать ещё, спрашиваю. Скажи, плиз, у меня джипиэс глючит, вообще не могу понять, где я.

— Так он у всех глючит, — флегматично заметила Стаська, но в рюкзак за телефоном, хоть и с неохотой, всё-таки полезла. — Понятия не имею, через какую глушь мы едем, но он тут как-то… очень избирательно ловит. Ща скажу.

Она замолчала, уткнувшись уже в телефон и сосредоточенно тыкая в экран розовым ногтем. Оля тактично отвернулась: подсматривать в дисплеи чужих телефонов невежливо — но полуголого анимешного красавца на обоях Стаськиного смартфона невольно разглядеть успела.

— Недалеко, — объявила та через пару минут. — Ну, то есть, я так думаю. Сама глянь.

Оле в лицо ткнули светящимся экраном с открытой онлайн-картой. Красная точка, которая должна была указывать местоположение, расползлась на половину дисплея: где-то в пределах невнятного пятна и ехал сейчас их автобус.

— Очень информативно, спасибо, — Оля вздохнула. — Блин, мы что, аномалию какую-то проезжаем? У кого ни спрошу — глюки какие-то.

— Не должны, — встрял с заднего сиденья хрипловатый пацанячий голос. Игорь или Никитос? — Я смотрел перед поездкой. Всё чисто. Но вообще ехать мы должны были часа два или около того, так что по идее уже должны были до Москвы добраться.

— Но не добрались, — возразила Оля. — До сих пор в какой-то глуши. Как это понимать вообще?

— Я знаю? Водила заблудился, — сзади хохотнули. Теперь понятно: это Игорь. Никитос, в отличие от брата, дебильных шуточек не генерирует.

Оля вздохнула и неохотно вытащила второй наушник.

— Стась, подвинься, я вылезу. Пойду спрошу у преподов, куда это нас завезли.

— Слышь, Никит, проснись, — сзади зашуршало, — блин, дай выйти, я тоже спросить хочу! Никит? Никит?! Да чтоб тебя, ладно, сам напросился!

Когда Оля наконец выбралась с сиденья в узкий автобусный проход, она почти лоб в лоб столкнулась с Игорем. Встрёпанный, как всегда, верзила-спортсмен давил лыбу, но получалось не очень уверенно. Нервничает?

— Никитка спит, я его разбудить не смог, — пожаловался он. — Дрыхнет как убитый. Что это с ним, укачало, что ли…

— У него спроси, — Оля пожала плечами. — Пойдём в нос, спросим. А то тихо как-то. Ты тоже заметил?

— Ну так сколько едем, понятно, кто спит, кто в телефоне сидит. Но вообще странно, что-то реально тихо так. И от Вивлы ничего не слышно, хотя она обычно чуть что орать начинает.

Тишина и впрямь стояла подозрительная: сейчас, когда Оля сняла наушники, она быстро обратила на это внимание. Не может такого быть, чтобы целый класс девятиклассников, едущих на экскурсию в Москву, просто вдруг умолк и сидел тихо всю дорогу!

У Оли неприятно ёкнуло внутри. Что могло случиться, пока она слушала музыку?

Автобус по-прежнему ехал: ровно и быстро, даже почти без тряски.

Пока они пробирались вдоль рядов кресел, Оля заглядывала на сиденья и пыталась понять, что стряслось с одноклассниками. Лизка спала без задних ног — даже маску для сна надела! Олежек дрых, уронив голову на стекло. Видимо, смотрел в окно, так и сморило. Хотя Оля так спать никогда не могла: стекло вибрировало во время езды, и от этой вибрации неприятно стучали зубы.

— Они все спят, — удивлённо пробормотал Игорь. — Все до единого. Даже Вовка.

Вовка был штатным зубоскалом. Живчик, электровеник, «тот-самый-парень-с-шилом-в-заднице», он со своей гиперактивностью даже на уроках сидеть спокойно не мог. И тут — нате вам: посапывает, развалившись на полтора сиденья, точно заснул в движении.

— Не нравится мне всё это, — шепнула в ответ Оля. — Смотри, Ленка спит с бутылкой энергетика в руке. Ты когда-нибудь видел, чтобы люди после энергетика вырубались?

— Видел. Но это был Никитос, и он тогда три ночи не спал и готовился к олимпиаде. Тут походу не тот случай.

Оля поискала глазами Витьку: тот сидел рядом с ней за партой и иногда давал ей скатывать химию. Нигде не видно. Странно: Витёк точно ехал с ними на экскурсию. Она помнила, что сидел он где-то спереди и около получаса назад, кажется, вставал со своего места, но… они прошли весь автобус насквозь, а одноклассника не было видно.

Кроме Витьки, куда-то делся Женя. Будь всё как обычно, Оля бы даже не удивилась: странноватый нелюдимый олимпиадник терпеть не мог групповые мероприятия. С прошлой экскурсии, куда его, по слухам, загнали чуть ли не пинками, он умудрился сбежать — добрался до дома на попутках и так и не понял, почему Вивла на следующий день закатила истерику. Или сделал вид, что не понял.

Но сейчас, когда все вокруг спали беспробудным сном, а автобус ехал сквозь неведомую глушь, пропажа Женьки и Витька воспринималась совсем иначе. Странно и зловеще.

Носовая часть автобуса встретила их всё той же тишиной. Оля бы назвала её звенящей, если бы не ровный гул двигателя и шум проезжающих мимо машин.

Минутку. Шум машин?

— Игорь, — медленно произнесла Оля, внутренне холодея, — скажи мне, что это оживлённая подмосковная трасса. Потому что я вижу…

Машин не было. Ни одной.

Они ехали по шоссе сквозь лесопосадку, они подъезжали к столице, они, в конце концов, уже должны были быть в Москве! Как в Подмосковье может не быть машин? Как?! Они же не в тайге какой-нибудь!

Игорь молчал, уставившись куда-то на сиденье водителя. Оля растерянно поискала глазами Вивлу. Их классная, конечно, старая грымза, но хоть она может объяснить, что происходит?

— Виктория Владимировна? — она неуверенно позвала учительницу. — Вы где? Тут что-то странное происходит… Виктория Владимировна? Ответьте!

— Оль, — севшим голосом пробормотал Игорь, — она… кажется… не ответит. Посмотри.

Что-то в его тоне — то ли нетипичные для него истерические нотки, то ли странно подрагивающий голос — заставило Олю поёжиться. Она обернулась тут же, но ей показалось, будто пройти успела вечность.

На сиденье водителя лежала одежда. А само сиденье было пустым.

========== 1. Выхода нет ==========

— Он же… просто ушёл? — шёпотом спросила Оля, ни на миг не веря в то, что говорит. — Почему одежда тут…

— Что ты такое несёшь? — прошептал Игорь в ответ. — Куда он мог уйти? Без одежды. Без вещей. Оставив чёртов автобус… ехать без водителя.

— Как такое вообще возможно? Он будто в воздухе испарился.

Клетчатая рубашка с заплатками на рукавах, выгоревшая от солнца. Потёртые голубые джинсы. Недорогие часы, валяющиеся под сиденьем. Не мог же он бросить всё это и уйти?

Оля медленно опустилась на корточки. На педалях лежали поношенные ботинки из кожзама, а из них задорно торчали чёрные мужские носки.

«Не удивлюсь, если в них ещё и дырка», — мелькнула в голове дурацкая, несвоевременная мысль. Что за чертовщина вообще происходит?

— Надо затормозить, — хрипло произнёс Игорь. — Надо… а то врежемся во что-то — и конец.

Словно в замедленной съёмке он несмело потянулся к водительскому сиденью. К рулю, к педалям, к нелепой, будто специально забытой на обшарпанном автобусном кресле одежде. Над лобовым стеклом тупо болталась иконка: равнодушный Иисус взирал на происходящее без интереса, строго выставив перед собой ладонь.

«Они китайские, — подумала Оля. — Читала журналистское расследование…».

— Стоять! — рявкнули над ухом, и она дёрнулась от неожиданности. Игорь охренел не меньше: чуть-чуть не добравшись до руля, замер в дурацкой позе в каком-то сантиметре от сиденья.

В проходе стоял Женька. Странный Женька, Женька-тяжёлый-случай, даже в этот тёплый день замотанный в свитер и шарф.

Женька, который пропал из автобуса полчаса назад.

Обычно тихий и неприметный, сейчас он орал как сумасшедший:

— Не прикасайся! Даже не думай!

— Жень, ты чего? — моргнул Игорь.

— Вылезай, — уже более тихо посоветовал тот. — Серьёзно, вылезай и ни к чему не прикасайся. Я вовремя успел, иначе вы бы тут тоже окочурились.

— Окей, окей, — заворчал Игорь, выбираясь с водительского места. — Ничего, что мы так во что-то въебаться можем?

— Не можем, — тот качнул головой. — Мы так уже минут сорок едем и ни во что не врезались. Здесь никого нет. И ничего. Даже поворотов.

— Так может, не будем ждать, когда они появятся? — не выдержала Оля. — Самый умный нашёлся, что ли? Почему нельзя остановить автобус?!

— Потому что я видел Вивлу и Витьку, — непонятно ответил Женя. — И видел, что с ними случилось. Вы только успокойтесь, хорошо?

— Успокоиться?! — теперь завёлся уже Игорь. — Ты двинулся, что ли? Какое, в жопу, успокоиться?!

— Такое, что, если мы будем впадать в панику, станет только хуже, — отрезал Женька. — Сам должен понимать.

— Ты-то чего такой спокойный, — буркнул Игорь, но слегка расслабился. — Ладно, хер с тобой, рассказывай.

Тот кивнул.

— Короче. Самое главное — нельзя касаться одежды пропавших… я сейчас по порядку объясню, но про это надо было сказать в первую очередь. Нельзя. А то выйдет… плохо.

Оля обратилась в слух. Судя по всему, странноватый одноклассник заметил неладное раньше их двоих и потому успел сделать для себя какие-то выводы. Может, вместе им удастся понять, что вообще случилось в этом чёртовом автобусе?

Но рассказ Женьки запутал её только сильнее. Выходило, что странности начали происходить ещё полчаса назад.

Он не особо интересовался природой и сплетнями. А потому, пока автобус вёз их на экскурсию, — сидел, уткнувшись в открытый на смартфоне учебник, и пытался решать олимпиадные задачи. Олимпиада ожидалась только через пару месяцев, но задачки стоило готовить впрок — чтобы мозги не раскисали.

Он как раз разобрался с одной особо мудрёной математической задачей, когда Витька — одноклассник сбоку от него, до того мирно болтавший по телефону с девушкой, — вдруг уронил мобильник и упал на сиденье, громогласно храпя.

— Я попытался его разбудить, но… — Женька пожал плечами. — Бесполезно.

Одноклассник спал как убитый. Смартфон на полу автобуса исходил женскими негодующими воплями ещё пару секунд, а потом судорожно пискнул и умолк окончательно.

Он потряс Витьку за плечо — ноль реакции. Шлёпнул по щеке — ничего не произошло. Телефон, который он достал из-под сиденья, оказался бесполезен: связь пропала начисто, и перезвонить родственникам или друзьям соседа не вышло.

— Я подумал, что ему могло стать плохо, и позвал Вивлу. И вот тогда-то и понял, что всё идёт не так.

— Что, она не пришла?

— Хуже. Она пришла.

Классная руководительница выглядела сонной. Она шаталась как больная и, казалось, совсем не замечала, ради чего её позвали.

— Я так хочу спать, — пробормотала она чужим, совершенно незнакомым голосом, — мальчик, почему ты не спишь? Все спят…

— Виктория Владимировна, — попытался объясниться он, — тут человеку плохо. Вроде.

Учительница моргнула, перевела невидящий взгляд на Витьку.

— Хороший мальчик, — кивнула она, — отдыхает…

И заскрежетала зубами, точно во сне.

— Дальше я действовал по наитию, — закончил Женька, — вскочил с места и толкнул её туда, где сидел сам, благо сидел у прохода, а не у окна.

Вивла отключилась моментально, едва её тело осело в мягкое сиденье автобуса. Уронила голову на грудь, протяжно захрапела, не обратив никакого внимания на то, что из-под встопорщенной длинной юбки торчат голые ноги. И это Вивла, которая постоянно ругала девочек за «неприличный» внешний вид!

Впрочем, неважно. Не до того. Он уже понял, что происходит неладное.

Первой мыслью было поспрашивать одноклассников. Второй — обратиться к водителю. Взрослый казался более надёжным вариантом, чем ребята из класса. Ну их, всё равно вряд ли поверят нелюдимому аутсайдеру; если и не пошлют — точно не воспримут всерьёз, слишком причудливо всё выглядит. Пока разберутся — кто знает, что успеет случиться?

Когда он добрался до водителя, тот спал. Дрых, откинувшись на спинку сиденья, а автобус ехал… сам. Без всякого управления.

— Надо было тебе тогда его остановить, — возмутился Игорь. — Глядишь, выбрались бы и посмотрели, что да как.

Женька кивнул.

— Я пытался. И даже не только я.

Сначала он попробовал разбудить водителя, но опыт Вивлы и одноклассника подсказывал, что толку от этого не будет. И точно: никакая толкотня, никакие удары и даже крики не помогли привести водилу в чувство.

— Крики? А я почему-то не слышал, — Игорь нахмурился. — Ты не пиздишь часом?

— Я тоже не слышала, — медленно произнесла Оля, — но я была в наушниках. Могла и не заметить.

— Дело не в наушниках. Проще показать.

Женька помотал вихрастой черноволосой головой и поманил Олю в сторону.

— Встань вот здесь, — он оттащил её на пару метров от Игоря. — И крикни.

— Чего? В смысле…

— В смысле — кричи! Так громко, как сможешь.

Понятнее не становилось. Ладно, решила Оля. Один раз послушаться Женьку можно: тем более он явно знает о происходящем больше неё.

Она набрала в лёгкие побольше воздуха и завопила. Громко и пронзительно: показалось, что от крика задрожали автобусные стёкла. Ещё бы, помещение-то маленькое. Да и спящие от такого шума точно должны были проснуться.

Игорь, стоявший поодаль, даже не поморщился.

— Я видел, как ты разевала рот, — сказал он, когда Оля вернулась к сиденью водителя, — и, кажется, даже слышал какой-то звук, но… очень тихо. Ты как будто шептала.

Теперь Оля окончательно перестала что-нибудь понимать.

— Что бы это ни было, оно глушит звуки, — произнёс Женька. — На расстоянии. Я кричал на весь автобус, чтобы привлечь внимание, но меня почти никто не услышал. Кроме… — он запнулся.

— Кроме кого? — медленно переспросила Оля. Горло всё ещё саднило от крика: не получалось даже убедить себя, что небывалая беззвучность голоса им привиделась. — Ты, кстати, так и не рассказал, почему нельзя касаться одежды.

— …кроме Витька, — тот вздохнул. — Сразу скажу, что мне жаль — но поделать я ничего не мог.

— Эй, кто-нибудь! — горло уже начинало болеть, но на крики по-прежнему не откликался ни один человек, включая сопровождающих взрослых и самого водителя. — Ау! Проснитесь!

Никто не появлялся, и он попытался столкнуть мужика с сиденья и перехватить управление автобусом. Выходило плохо: туша оказалась неповоротливой, слишком тяжёлой для пятнадцатилетнего школьника, к тому же довольно худого. Пузо водителя не давало пробиться к рулю, массивные ноги — к педалям.

Он уже собирался махнуть рукой и бежать искать аварийный молоток, когда над ухом раздалось удивлённое:

— Э, что происходит-то, ё-моё?

Витька. Маленький, юркий и любопытный. Как станет понятно позже — единственный, кто услышал крик.

— Водитель спит, и я не могу его разбудить, — времени объяснять в подробностях не было, так что он просто выложил всё как есть, — и весь автобус спит. И меня никто не слышит. Я тут пытаюсь хотя бы тормознуть нас, но эта туша… мешает. Помоги спихнуть, в одиночку не получается.

Витёк нахмурил светлые брови и шумно засопел.

— Чувак, ты меня дебилом считаешь? Может, ему плохо? Ты в скорую звонил?

— Сеть не ловит, — откликнулся он. — Я проверял. Пропала буквально через несколько секунд, после того как… все заснули. Да помоги ты! Думаешь, я тут рофлю?

— Ладно-ладно, — Витька хмыкнул. — Ща мы его вместе…

Дальше всё случилось быстро. Слишком быстро: едва удалось понять, что именно произошло.

Вот он отходит в сторону от водителя, давая дорогу Витьку. Вот тот пытается пролезть к сиденью, начинает стаскивать неповоротливое тело. Вот… вот перед глазами встаёт то ли вспышка, то ли пелена, как аура при мигрени, и на миг он лишается зрения — а когда проморгаться наконец удаётся, водителя уже нигде нет. Пропал.

Полностью. С концами. Он даже услышал, как на пол автобуса падают металлические часы.

— Что за ёбань, — охнул Витёк. — Ты… ты это видел? Он же исчез нахуй!

Когда к реальности вернулась чёткость, он увидел, как одноклассник в растерянности шарит руками по рубашке, что осталась лежать на сиденье. Ещё несколько секунд назад она была на водителе; а сейчас просто валялась, словно забытая кем-то в салоне автобуса.

— Это что же, он… просто пропал? — прозвучало глупо и слишком очевидно, но произошедшее застало его врасплох, и ничего умнее в голову просто не пришло.

— Блядь! — вдруг взвыл Витька. — Блядь, Жек, ты во что меня втянул, ебанутый? Ты… посмотри…

Одноклассник вытянул руки, и он в очередной раз за сегодняшний день решил, что сходит с ума. Ладони Витьки таяли, на глазах становились бледными и прозрачными — через них можно было рассмотреть принт на его толстовке.

— А потом его начало клонить в сон, — закончил Женька. — И он едва успел добраться до свободного места, чтобы не падать на пол. Пошёл туда, как сомнамбула. Как… да вот хотя бы как Вивла.

— А дальше что? — спросила Оля. Происходящее напоминало безумный сон — хотя со снами, учитывая, что творилось вокруг, ситуацию сравнивать не хотелось. — Хочешь сказать, ты просто дал ему уйти и исчезнуть? И никого не позвал? И даже не проверял, все ли пришли в себя? Тебе давно говорили, что ты подозрительный?

— Я… ну, я пытался, — медленно произнёс тот, — но в итоге всё свелось к тому, что я сам пытался не заснуть. Прошёл несколько рядов — и накрыло. Когда вы сюда пришли, вот тогда будто… не знаю, будто отпустило что-то.

Игорь нахмурился.

— Жень, — недоверчиво протянул он, — знаешь, что? Оля права. Ты просто пиздец какой подозрительный.

Женька пожал плечами и отвёл взгляд.

— Считай как хочешь, я всё рассказал. Только вот как нам выбраться, не представляю.

Оля нервно кусала губу. Что-то было не так. Что-то было очень сильно не так, и их жизням — она была почти в этом уверена — угрожала опасность. До сегодняшнего дня никто из них не верил в мистику, но происходящее сейчас не укладывалось ни в одну теорию, ни в одну картину мира — а потому пугало ещё сильнее.

— Почему это всё с нами творится, — смех подступал к горлу, истерический смех, мешающий дышать. — Надо… надо что-то делать. Надо искать других, надо… надо… а-а-а, да я же даже фэнтези не люблю, какая в жопу мистика!

На границе сознания промелькнула мимолётная мысль. Фэнтези. Что-то важное, что-то, связанное с фэнтези, что-то, о чём она почти успела забыть… что-то, о чём она недавно думала…

Толстая книга в коричневой обложке. Анимешные волшебники на заставке смартфона. Очки, постоянно сползающие на нос. Она не спала, и она осталась там, прямо там, наедине с этими зловещими спящими!

— Стаська! — заорала Оля, выпрямляясь. — Твою мать, а ещё подруга называется, я совсем про неё забыла! Она ж не спала, когда я уходила отсюда! Она читала, мы разговаривали, а сейчас…

— Бегом, — сориентировался Игорь. — Ты права, надо найти её. Вдруг тут ещё остались… неспящие. Может, вместе что-нибудь придумаем и… чёрт, если нас окажется хотя бы немного больше, я буду уверен, что это правда, а не у меня крыша поехала.

— Она у всех нас тут поехала, — мрачно подтвердил Женька. — С того самого момента, когда мы подписывались на эту хренову поездку. Вы хотя бы помните, в какой музей мы ехали?

— Да заткнись ты, — отмахнулся Игорь. — Пойдёшь с нами. Ты извини, но с тобой и правда нихера не ясно, мутный ты какой-то.

Тот фыркнул и пожал плечами. Какого чёрта он вообще такой невозмутимый, раздражённо подумала Оля. Нормальный человек на его месте нервничал бы, или паниковал, или в конце-то концов, хотя бы волновался! А этот… рассуждает не пойми о чём.

— Иду я с вами, иду, — он вздохнул. — Сказал же, в двух метрах уже не слышно ничего, нельзя в такой ситуации разделяться. Да и вообще нельзя разделяться. Кино, что ли, не смотрели?

Теперь уже Оле захотелось заткнуть Женьке рот. Нашёл, мать его, время!..

Стася, к счастью, обнаружилась на месте. Живая и невредимая, всё так же уткнувшаяся в книгу. Она даже не заметила ребят, пока те сами не подошли, а Оля не помахала у подруги перед носом рукой.

— А? Оля? — Стаська оторвала осоловелый взгляд от страниц. — Что-то ты долго ходила, уснуть можно. Эй, чего вы все такие встревожен…

Договорить она не успела: Игорь резко схватил Стасю за плечо и рванул на себя. Практически вытащил одноклассницу из кресла, заставив встать в полный рост.

— Не спать! — выпалил он. — Ни в коем случае не спать!

— Да я и не хотела, — Стаська непонимающе захлопала глазами, — это фигура речи просто. Да чего вы, что стряслось, почему все нервные такие?

Оля приложила пальцы к вискам: в голове стучало. Это точно происходит с ними? Странные спящие, автобус, едущий в никуда, а из напарников — мечтательница, спортсмен и аутсайдер. Команда, которая точно умрёт первой в зомби-апокалипсисе. Они даже чёртов автобус остановить не смогли!

Нужно было рассказать подруге, что происходит. Нужно было ответить на её вопрос. Нужно было — но слова не шли на язык, а разумного объяснения так и не находилось.

— Потому что выхода нет, Стась, — просто ответила Оля. — Потому что мы в беде, и никто не знает, что делать.

Сбоку шевельнулся Женька.

— Слушайте, народ, — подал он голос, — вы как хотите, а мне кажется, пора бежать к выходу. Автобус тормозит.

========== 2. Дорога в никуда ==========

Автобус и впрямь тормозил, так медленно, что поначалу Оля даже не заметила: спасибо хорошей подвеске, их даже почти не тянуло вперёд. Или необычная плавность хода — тоже следствие чертовщины, которая здесь творится?

— И кто же его тормозит? — нервно хохотнул Игорь. — Призрак водителя?

— Может, просто бензин кончился, — ляпнула Оля первое, что пришло в голову. Глупости: не так уж долго они ехали, чтобы топливо в автобусе выгорело полностью. Но здесь и сейчас, в ситуации настолько странной, что она не поддавалась рациональному объяснению, мозг отчаянно пытался ухватиться хоть за какой-то логичный довод.

— Как бы то ни было, сваливать надо, — протянул Женька. — Чёрт знает, что тут случится, когда он остановится полностью. Если остановится.

— А как же спящие? — у Оли снова неприятно ёкнуло внутри. Бросить целый класс здесь вот так, беззащитными… Женька прав: кто знает, что придёт сюда потом? Если они, бодрствующие, ещё хоть как-то могут отбиться, то как быть с теми, кто спит?

— А у нас есть выбор? Либо мы их оставляем тут, либо остаёмся куковать хрен пойми где в автобусе, который не факт, что не впилится в какой-нибудь дуб. А если с ними что-то случится, мы ничего, ни-че-го не сможем сде…

Речь Женьки прервал Игорь: оттолкнул того плечом и решительно направился к своему сиденью, где всё ещё мирно дремал Никитка.

— Иди нахуй, — глухо прошипел он. — Хоть оборись тут, а без брата я никуда не пойду. Никитос, вставай. Никитос! Подъём!!

Точно. Никитка. Игорь и Никита, разнояйцевые близнецы, казались безумно разными — почти как в анекдоте, спортсмен и ботаник — но это не мешало им быть не разлей вода. Оля не помнила, чтобы братья расставались хотя бы на минуту, не считая разве что секций и олимпиадных кружков.

Было бы глупо думать, что одноклассник просто так бросит брата в автобусе.

— Игорь, он не… — начала было она, но Женька не дал договорить.

— Не пойдёшь? Значит, мы берём твоего брата с собой! — громко перебил он, так что стоявшая рядом Стася подпрыгнула от неожиданности. — Всех не вытащим, сил не хватит. Но одного — точно сможем.

— Думаешь, проснётся? — с сомнением протянула Оля.

— Проснётся, не проснётся — будем решать, как выберемся. Здесь торчать смысла нет.

Игорь неохотно прекратил трясти Никитку и обернулся к Женьке.

— Ладно, — медленно произнёс он. — Никитос лёгкий, я его унесу. Идёт.

Тот кивнул, снова погрузившись в размышления. Оля потёрла лоб. Слишком много всего случилось за такое короткое время, и слишком быстро, чтобы успеть нормально разобраться. Одно было понятно — Женька прав. И, судя по тому, как он держится, ориентируется в ситуации получше остальных.

Значит ли это, будто он что-то скрывает?

— Да что происходит-то, — робко пискнула Стаська Оле на ухо. Подруга явно начинала понимать, что дело нечисто, но полностью в ситуацию ещё не вникла. — Все спят? А куда делся водитель?

— Мистика, — коротко объяснила Оля. — Мы сами ничего пока не знаем. Пока давай собираться, а там посмотрим.

— Мы уходим? — Стася нахмурила бровки. Оля поспешила утвердительно кивнуть.

— Да, и это очень срочно.

— Не буду пока спрашивать, почему, но… тогда надо запастись едой, — задумчиво протянула одноклассница. — За окном лес, джипиэс не работает.

А телефоны стали бесполезными кусками пластика, мрачно додумала за неё Оля. Верно. Кто знает, что их там вообще ждёт? Может, им неделю придётся скитаться по лесу? За Урал их, конечно, вряд ли увезли, но мало ли что: без телефонов пятерых ребят вряд ли быстро найдёт даже МЧС.

В их интересах не умереть с голоду за это время. Шмонать чужие сумки, конечно, плохо, но выбора нет.

— Жень, — Оля быстро решила, к кому обращаться в первую очередь: хотелось им того или нет, странноватый одноклассник успел стать негласным лидером. — Жень, мы со Стасей проверим чужие вещи на предмет еды, окей? Хрен знает, может, мы там надолго…

— А, да, — тот встрепенулся, вынырнув из размышлений. — Спящих трогать вроде можно, раз Игорь в порядке, это только с исчезающими… блин, только супербыстро, а то мы уже сильно замедлились и не факт, что опять не рванём. И не терять друг друга из виду!

Два раза повторять Оле было не нужно: они со Стаськой, переглянувшись, побежали прочёсывать ряды, пока Игорь и Женька тащили к выходу бесчувственное тело Никитки. Выходило у тех не очень: ребята цеплялись за сиденья, падали и теряли равновесие, будто сам автобус не хотел, чтобы у него вырывали добычу.

Пока девочки разбирали снеки одноклассников, Оля кратко рассказала Стасе, что именно стряслось в автобусе, включая историю Женьки. Подруга отнеслась к происходящему на удивление спокойно: в отличие от Игоря и самой Оли, не стала ни ругаться, ни хвататься за голову. Благотворное влияние фэнтези и аниме, что ли?.. Привыкла ко всякой магии, вот и не пугается?

Повезло, что взяла с собой большой рюкзак и запасные пакеты, подумала Оля, потроша очередную сумку. Набор у большинства оказался стандартный: какие-нибудь сухарики, чипсы и вода — самое то для экскурсии, но не для длительного похода. Разве что у Вивлы нашёлся контейнер с неаппетитного вида салатом. На диете, что ли, сидит?

— Оль, — шепнула на ухо Стася, которая тоже старательно напихивала сумку чужой едой, — я тут подумала… мы очень плохо поступаем, тебе не кажется? Если они проснутся, и у них не окажется еды…

Если они проснутся. Почему эта фраза прозвучала так неожиданно цинично?

Сон, похожий на смерть. Сон, от которого невозможно разбудить. Сон, который заставил их водителя — безобидного, совершенно не заслужившего того пузатого дядьку — просто истаять, раствориться в воздухе.

— Если они проснутся, — повторила Оля. — Если проснутся, Стась… Если. Ты и сама уже не веришь, что это случится, да?

Одноклассница вздрогнула, будто от удара, и отвернулась. Больше она к этой теме не возвращалась.

Девочки уже успели обойти половину автобуса, когда на весь салон раздался неприятный визг тормозов, а их самих бросило вперёд — Оля едва смогла сохранить равновесие. Где-то впереди раздался грохот, но до Оли и Стаси он долетел больше похожим на негромкий шорох. Видимо, мальчишки уронили Никитоса.

— Пойдём к ним, — дёрнула Олю за рукав подруга. — Мы остановились. Пора уходить.

В проходе их встретил запыхавшийся Игорь: волосы растрёпаны, глаза горят, через плечо висят два рюкзака — его и Никиткин.

— Пиздец, — выдал он. — Хрен поймёшь, как эти двери открыть. Может, просто высадить нахер лобовое, а?

Женька в стороне возился с приборной панелью. Систем управления автобусом ребята точно не изучали, а посмотреть в интернете возможности не было — так что оставалось надеяться, что у него всё получится.

— Вряд ли сработает, — мотнула головой Оля, — как ты брата вытаскивать будешь? Покалечишь же.

Никитка всхрапывал на ступенях автобуса, прислонившись головой к основанию поручня. Разбудить его, как и остальных ребят, так и не вышло.

— Да не, не покалечу, он довольно лёгкий. Может, как вылезем, проснётся, — с сомнением протянул Игорь. — Но я бы не был…

Он осёкся на полуслове, перевёл взгляд куда-то Оле за плечо: та в очередной раз ощутила близость паники.

— Оль, — он понизил голос почти до шёпота, хотя в салоне и так стояла тишина, — Оль, Стась, обернитесь. Походу у нас проблемы.

Оборачиваясь, она ожидала увидеть что угодно: восставших спящих, бредущих на них, как зомби, чудовище, разевающее пасть в стремлении поглотить всех обитателей автобуса — эта безумная экскурсия не могла стать ещё более странной — но реальность оказалась проще. И страшнее.

На ближайшем сиденье развалился, похрапывая, Димон. Сквозь его лицо отчётливо виднелся дурацкий узор обивки сиденья.

— Ой, — пискнула Стаська откуда-то сбоку и судорожно схватила Олю за рукав. — Они что, все… как водитель?..

— Не знаю, — осипшим голосом выдавила Оля, — но нам походу пора… Жень, ты там долго ещё?

Со стороны приборной панели донеслись невнятный скрежет и ругань: похоже, одноклассник увидел, что происходит в салоне.

— Я пытаюсь, но её походу заклинило, — отозвался он. — Блин, где молоток? Проще реально стекло разбить.

— Я тебе рожу сейчас разобью, если ты немедленно не вытащишь нас отсюда! — заорал Игорь. — Шевелись уже!

— А я что делаю? — раздражённо откликнулся тот. — Может, перестанешь орать и сам предпримешь хоть что-то?

Оля поискала глазами аварийный выход. Где-то там висел молоток, как раз для экстренных случаев. Вроде бы совсем недалеко, но сейчас, когда счёт идёт на минуты… не истают ли они вместе со спящими? А как быть с Никитой?

Она набрала в грудь побольше воздуха. Игорь продолжал ругаться и тряс за плечи брата, наплевав на безопасность, а сквозь грудь того уже начинало виднеться серое покрытие пола автобуса. Женька возился с приборной панелью — похоже, выход и впрямь заклинило намертво. Стаська… нет, она пусть лучше останется с парнями.

Отпустив руку подруги, Оля рванулась вперёд, к спасительному молотку.

Сначала она даже ничего не почувствовала. Просто нога зацепилась за одного из стремительно исчезающих одноклассников, просто ладонь скользнула по чьему-то лицу, пока Оля тянулась к аварийному молотку, так неудобно подвешенному на стене. Боль пришла потом, когда она бежала обратно к лобовому стеклу, даже не боль — жжение, как от укусов мошкары.

— У тебя рука… и нога!.. — ахнула Стаська, когда Оля пробежала мимо, распихивая ребят в разные стороны, но времени разглядывать себя не было. Аварийный молоток с размаху опустился на лобовое стекло — раз, другой, третий.

Окно затрещало, поддаваясь — и треснуло, рассыпалось множеством мелких осколков. Оле оцарапало щёку, но она не заметила ни боли, ни крови. В висках стучало, нога и рука горели огнём, а когда она поднесла ладонь к лицу, сквозь кожу уже просвечивала окружающая реальность. Наверное, с руками Игоря происходило то же самое: он же касался Никитки, когда тот…

— На выход! Живо! — Женька кричал ей почти в ухо, но Оля с трудом его услышала. Звуки постепенно пропадали, а жжение превращалось в тепло, которое разливалось по всему телу, сковывало и парализовывало.

Захотелось спать. Ужасно захотелось спать.

Что-то толкнуло сзади, и Оля полетела вперёд и вниз, едва успев выставить перед собой руки. За спиной зашумело, лязгнуло. Кто-то пронзительно закричал.

Асфальт ринулся в лицо, обжёг руки и колени саднящей болью. Сбоку мелькнуло тёмное, сдвоенное: не человек — химера с двумя головами и четырьмя руками. Приземлилось рядом с ней, болезненно зашипело, выматерилось знакомым мальчишечьим голосом.

Сознание потихоньку возвращалось. Оля сидела на асфальте, хватая ртом пыльный дорожный воздух, а рядом с ней копошились двое ребят, похожих друг на друга и в то же время невозможно разных.

Игорь и Никитос.

Оба живые. Оба целые.

Оба неспящие?

Оля вскинула ладонь на уровень глаз. Руку пересекала огромная ссадина, вся испачканная землёй и пылью и неистово саднящая — но непрозрачная и реальная, не тающая в воздухе, как мираж.

Истома и тепло ушли, будто их и не было. Ушла духота автобуса, исчезла вата, закрывавшая уши.

Перед ней расстилалась безлюдная асфальтовая дорога, с двух сторон окружённая лесом. Дорога в никуда, некстати вспомнилось название какого-то американского триллера. Она всё хотела его посмотреть, но откладывала и откладывала, и фильм так и валялся на харде, занимая лишнее место.

Только бы эта дорога и впрямь не ушла для них в никуда.

— Отходииииии! — завизжало сверху, и Оля едва успела отползти в сторону: мгновение спустя перед глазами мелькнули знакомая клетчатая юбка и усыпанный значками рюкзак, из которого кокетливо торчал пакетик чипсов. Стаська.

— Ты жива, — пискнула одноклассница и шмыгнула носом. — Слава богу.

Оля попыталась улыбнуться. Щёку дёргало: всё-таки осколок поцарапал неслабо. Но уж всяко лучше, чем зловещее жжение, разливающееся по телу.

— Все в порядке? — прохрипела она. — Стася, Игорь… Никитка? Женька?

— Порядок, — отозвался Игорь. — Оба в порядке. И Никитос походу просыпается.

Подтверждая его слова, Никитка, до того висевший на шее у брата, приподнял голову и сонно пробормотал:

— Что… вообще… происходит? Какого…

— Мистика, — уже привычно вздохнула Оля и подняла голову. В команде не хватало только Женьки. Где он? Всё ещё там, в автобусе, пытается открыть-таки двери?

В разбитом окне показалась патлатая черноволосая голова. Женька то и дело озирался, поглядывал назад, в салон. Застыл на месте, даже не пытаясь спрыгнуть.

— В чём де… — начала было Оля и умолкла. Ну конечно же! Спящие! Если Никитос начал просыпаться, когда его вытащили из автобуса, значит, остальные… значит, Женька может…

Если он вытащит их, никто больше не пострадает! Они смогут проснуться! Все: и Вовка, и Лизка, и даже вредная Вивла, которая, несмотря на свою склочность, всё-таки взрослая и могла бы придумать что-нибудь… оптимальное.

Автобус противно заскрежетал и качнулся. Женька в окне судорожно дёрнулся, но остался на месте.

Оля уже хотела было крикнуть, чтобы тот вытаскивал кого может, пока не поздно, но не успела: автобус, до того мирно стоявший на месте, задрожал, как в лихорадке. Она ощутила кожей жар, идущий от металла, и увидела, как медленно, но верно металлический корпус охватывает знакомая прозрачность.

Так и не произнесённые слова застряли на языке мёртвым грузом. Вместо них с губ Оли сорвалось всего одно слово:

— Беги!

Просить дважды не пришлось.

========== 3. Конец пути ==========

— Холодно, — пожаловалась Стася, втягивая голову в плечи, как черепашка.

Оля промолчала. А смысл что-то говорить? Они шли уже, по ощущениям, несколько часов, но пейзаж вокруг не менялся, а погода становилась всё хуже и хуже. Остальные ребята тоже притихли: шли медленно, берегли силы. Игорь немного прихрамывал на ногу, которой ударился о землю, когда прыгал из автобуса. Стаська откровенно мёрзла. Никитос так и не проснулся до конца и то и дело клевал носом.

Сама Оля старалась идти осторожно, чтобы не тревожить лишний раз стёсанные до крови колени. У Стаси нашёлся гель-антисептик для рук, но он оказался единственным, чем можно было обработать ссадины и царапины. Аптечку с собой не брал никто.

Женька натянул капюшон до самого носа и снова ушёл в себя, опять став нелюдимым тихоней, каким его все знали. Будто и не было неожиданного лидерства, уверенного голоса и быстрых решений. Повлияло на него так исчезновение автобуса, или он просто устал — никто не спрашивал.

О случившемся с автобусом старались не говорить лишний раз. Да, все и так понимали, что спящих просто так не спасти. Да, они ничего не могли сделать — хорошо хоть Никитку вытащили. Да, у них не было выбора.

Но одно дело рассуждать, и совсем другое — видеть, как весь твой класс растворяется в воздухе у тебя на глазах.

— Это странно, — подал голос Никита, зевая во весь рот, — если вы говорили, что одежда остаётся, а исчезает только тело… то почему тогда пропал весь автобус?

Ему никто не ответил, и между ребятами, медленно бредущими по дороге в никуда, снова воцарилась гнетущая тишина.

Сначала они хотели идти по дороге в сторону, куда направлялся автобус — мало ли, вдруг до ближайшего населённого пункта пара километров? Потом посчитали, что идти назад — надёжнее. Что там, впереди, никто не знал, а сзади остался их подмосковный город. Далековато, но уж до ближайшей остановки за день они должны дойти.

Вот только реальность оказалась не такой, какой ребята её себе представляли.

— Я вообще не помню у нас таких деревьев, — тихо заметила Стася. — Кто смотрел по карте, куда мы едем, там вообще должна была быть хоть какая-то лесополоса?

— Да вроде нет, — откликнулся Игорь. — Такая — точно нет. Но знаешь, не факт, что нас с самого начала повезли нужной дорогой.

Он тоже притих. Не ругался больше, не пытался нелепо шутить. Бегство из зловещего автобуса вымотало всех, и сил оставалось немного. Хватало только, чтобы идти вперёд, не шевеля языком лишний раз.

Погода понемногу портилась. Небо, и до того не слишком ясное, заволокли тучи, под кофту задувал холодный ветер. Оле растрепало косу, но останавливаться и переплетать волосы не было времени.

Хорошо Женьке, думала она, ёжась под порывами ветра. Он вечно в свитере с капюшоном, вряд ли ему сейчас холодно. Хотя как сказать — хорошо…

Он так и молчал с тех пор, как выскочил из таящего автобуса — последним, едва успев. Что там произошло, Оля не спрашивала. Никто не спрашивал. Всё и так было ясно.

Адреналин ушёл, и остались глухая усталость и щемящее чувство неизвестности.

— Вы помните, чтобы мы проезжали какие-то деревни или остановки? — спросил Никита. — Просто мы идём очень долго, я не уверен, что под Москвой такие глухие места вообще есть…

Оля покачала головой, забыв, что одноклассник на неё не смотрит — он шёл впереди. Нет, последние полчаса поездки она видела только зелень, бесконечную стену леса да дорогу, на которой не появлялось ни одной машины.

Полчаса поездки на стандартной автобусной скорости — это где-то тридцать-тридцать пять километров. Шесть или семь часов ходьбы налегке. Задачка на скорость из учебника по математике начальной школы. «Из пункта А в пункт Б направляется пешеход»… Оля всегда втайне жалела этих пешеходов из условий: наматывать столько километров просто ради того, чтобы какой-то школьник решил задачку.

А теперь они — на их месте.

— Пять-семь часов ходьбы до ближайшей остановки, —озвучила она. — По моим подсчётам. Очень долго, но что поделаешь.

— А у нас даже зонтиков с собой нет, — вздохнула Стаська. — И дождевиков. Погода ужасная.

Связь так и не появилась: о такси можно было и не думать.

— Эй, — Игорь, шедший первым, обернулся к Стасе. — Ты у нас вроде эксперт по всякой паранормальщине. Расскажешь, на что это всё похоже?

Стаська стушевалась, покраснела и опустила глаза.

— Но я не… — пробормотала она. — Ну… ладно. Если предположить, что всякое мистическоесуществует, то я бы сказала, что автобус сожрала некая, ну… сущность.

— Сущность? — у Оли поползли вверх брови. — Что?

Одноклассница смутилась ещё сильнее.

— Ну… я недавно писала похожий фанфик… там невидимое существо усыпляло людей, а потом ело, и они просто исчезали. Это было в одном аниме, где…

— Хватит-хватит, — Игорь махнул рукой. — Хочешь сказать, мы в какой-то фанфик попали? Час от часу не легче.

— Лангольеры, — донеслось сзади. Женька, который брёл в хвосте и до сих пор почти не подавал признаков жизни, наконец решил вмешаться в разговор.

— Чего?

— Лангольеры, говорю. Книга такая есть. У Стивена Кинга.

— А, точно, я читала! — ожила Стася. — Там было примерно как у нас, но с самолётом. И исчезали, наоборот, неспящие, а спящие попадали в другое время… или вроде того.

— Здесь не как в Лангольерах, — возразила Оля. — Я тоже читала. Помните, как там было? Всё будто ненастоящее, воздух спёртый, а тут свежо… даже слишком.

— Но тоже никого нет и люди исчезают, — вздохнула Стаська. — Хоть бы и правда лангольеры не появились.

Ещё какое-то время ребята шли в невыносимо тягучей тишине. Радоваться было нечему, разговаривать — не о чем: берегли силы. Оля закрывала лицо от ветра и беззвучно считала. Сколько они уже прошли? Километров пять? Десять? Дорога казалась бесконечной, ссаженные ноги болели, а желудок отзывался протестующим урчанием.

Будь погода хоть немного получше, они уже давно сделали бы привал. Но под таким ветром отдыхать — значило замерзать ещё сильнее, отмораживать пальцы и спины. Поэтому ребята шли, морщась, тихо ругаясь про себя и надеясь не пойми на что.

Когда Игорь заметил посёлок, Оля уже начала думать, будто никогда не доберётся до дома. Ноги сковывала свинцовая тяжесть, а глаза слипались. Теперь зловещее наваждение было не при чём: спать она хотела от усталости.

Сквозь серую пелену, которая начала застилать мысли, донёсся голос Игоря:

— Смотрите, народ! Дома!

Сонливость исчезла тут же. Оля вскинула голову, проморгалась, потёрла глаза рукой, чтобы убедиться, что не спит.

Перед ними высились однотипные деревянные домики — таких навалом в каждом дачном кооперативе. Крашенные в белый цвет резные подоконники, занавесочки на окнах, аккуратные заборчики…

И всё та же тишина, невозможная даже для посёлка. Не кричала скотина, не лаяли собаки, не тарахтел чей-то трактор, не перекрикивались старики.

— Обычно тут хотя бы псы на цепях бывают, — пробормотал Никитка, осматриваясь по сторонам и сонно щурясь. — Продолжение чертовщины, да?

— Может, они тоже… заснули?

— Я не вижу даже поводков, — возразил Игорь. — Нет тут никого. И, кажется, уже давно.

— Пойдёмте осмотримся, — предложил Никитос. — Хуже не будет. В крайнем случае хоть крышу над головой найдём.

Возражений не было: измотанные долгой дорогой ребята только и мечтали, что согреться и поесть.

Посёлок встретил их тишиной, которую нарушали только завывания ветра. Ни собак, ни людей. Даже одежды, которая могла бы остаться, после того как жители деревни «истаяли» — и той нигде не было видно.

— Заброшенный, что ли? — протянул Игорь. — Блин, а почему тогда так хорошо сохранился?..

Бесцельная ходьба по улицам ни к чему не привела. Попытки стучать и звонить в двери, крики и просьбы о помощи — всё оказалось безрезультатно: деревня словно вымерла. Никто не открывал им дверь, негде было просить убежища.

— Кто-нибудь умеет вскрывать замки? — без особой надежды спросила Оля. Мальчишки и Стаська только помотали головами: откуда бы у девятиклассников такие умения?

— Может, окно разбить… — с сомнением высказался Никитос. — Кто-нибудь влезет, а остальные потом за ним…

Проникновение со взломом, отстранённо подумала Оля. Если окажется, что деревня не заброшена, им крупно влетит. Всё равно. Уже неважно. Лучше встать на учёт в отдел по делам несовершеннолетних, чем загнуться от холода и усталости в какой-то глуши, где не ловит даже мобильная связь.

С другой стороны — а не хватит ли с них на сегодня разбитых стёкол и лазаний по острым осколкам?

— Давайте сначала поищем открытый, — посоветовала она. — Если не найдём, тогда разбиваем. Идёт?

— Предлагаю вон тот, — снова вмешался Женька. За последние несколько часов он притих настолько, что остальные чуть было не забыли о его существовании: идёт себе в хвосте и идёт, ничего не предлагает, не советует, не возникает. А сейчас смотрите-ка — снова ожил, советы раздаёт.

Дом, на который он указал, отличался от остальных. На фоне маленьких деревенских домиков этот выделялся трёхэтажной громадой: скорее усадьба, чем дом.

— Огромный, — присвистнул Игорь. — Жек, а с чего ты вообще решил, что там будет открыто?

Женька пожал плечами.

— Потому что там горит свет?

Ребята переглянулись. Горит свет?

— Ну вон же, — одноклассник показал рукой куда-то вверх, — не видите, что ли?

Оля задрала голову. И точно: под самой крышей, в мансарде, горел слабый огонёк, больше похожий на свечу, чем на электрическую лампочку. Огонёк мерцал и прерывался: неудивительно, что они не заметили его сразу.

И опять Женька всех выручает. Он что, «включается» только в важные моменты?

— Ой! На меня капнуло, — пожаловалась Стася. — Дождь начинается, некогда думать. Пошли уже!

До большого дома, несмотря на его кажущуюся близость, оказалось не так просто добраться: путь ребятам преградили сперва колючие неухоженные заросли, потом грязюка, которая, видимо, когда-то была прудом. Дождь тем временем усиливался, и Оля, и без того замёрзшая, начала мелко дрожать: намокший кардиган под ветром скорее отдавал, чем сохранял тепло.

— Если здесь окажется закрыто, Женька, я тебя лицом в лужу макну, — мрачно сообщил Игорь, когда нога в очередной раз провалилась в липкую грязь.

— У нас что, выбор есть? — это уже Никитка, как всегда, пытается успокоить брата. Он вообще всегда на удивление быстро ухитрялся «погасить» начинавшего заводиться Игоря. Что уж тут, двойняшки.

Дом вырос перед ними внезапно: ещё мгновение назад казалось, что грязь и заросли никогда не закончатся — и вот уже совсем рядом возвышается трёхэтажный кирпичный особняк с резными перилами и тяжёлой дверью. Особняк, от которого прямо-таки пахнет теплом и уютом.

— Я устал, как стадо коней, — простонал Никита и ломанулся вперёд. — Ну что, народ, момент истины?

Народу было не до истины. По крайней мере, Оле: у неё стучали зубы, она промокла и продрогла и уже была готова прятаться хоть в сарае, только бы хоть немного согреться.

Секунды, которые Никита потратил на поиск кнопки звонка, показались измученным ребятам чуть ли не вечностью.

— Не отвечают, — расстроенно констатировал Никитос. — Походу мы ошиблись, тут тоже никого… а хотя погодите-ка!

Он едва успел договорить: с натужным скрипом дверь подалась вперёд и распахнулась, впуская их внутрь, в просторный тёплый коридор.

За спинами громыхнуло, и дождь, до того довольно слабый, упал непроницаемой стеной.

— Всё, ребят, это край, — пробормотала Оля, оседая на деревянный пол прихожей. — Это конец пути. Финиш. Больше мы сегодня никуда не пойдём, особенно в такую погоду. Мы там сдохнем, на этой дороге.

Никто не стал с ней спорить.

========== 4. Особняк ==========

Несколько минут ребята молча сидели в коридоре в обнимку с сумками — приходили в себя после долгого пути под дождём и ветром. В безмолвии слышалось только шмыганье носом — Стаська начинала простужаться — да ещё шуршание рюкзаков.

Звуки вернулись, запоздало поняла Оля. Настигшая их в автобусе ватная тишина испарилась вместе с самой железной громадиной, и теперь они снова слышали друг друга как следует. Не нужно было держаться на близком расстоянии, не приходилось кричать и напрягать слух, чтобы понять, кто о чём говорит.

— Интересно всё-таки, кто нас впустил?.. Я, когда звонил, никакого домофона не слышал, ничего. Как будто дверь… просто сама открылась, — протянул Никитос, когда они немного обогрелись и начали соображать, что к чему.

— Может, пойти проверить?.. — без энтузиазма предложил Игорь, но идею не поддержали. Слишком уставшие, чтобы осматривать огромный дом, одноклассники были готовы отключиться прямо здесь, в мокрой одежде, с водой, хлюпающей в кроссовках.

— Так дело не пойдёт, — зевнула Оля, — проснёмся все с ангиной… Нам бы хоть разуться, что ли, и попробовать обсохнуть где-нибудь.

Подавая пример, она потянулась к шнуркам кроссовок. Мокрая ткань неприятно скользила по коже, а узелок никак не хотел развязываться: руки, сперва замёрзшие, а потом резко согревшиеся, отекли и покраснели, и двигать пальцами было непросто.

Мальчишки рядом с ней зашевелились. Скинул кеды Игорь, явив миру носки с дыркой на пятке, осторожно стащил с ног ботинки Никитос. Даже Женька внял совету и потянулся к собственным шнуркам.

Стася сбросила туфельки ещё раньше Оли и теперь разминала ступни, красные и опревшие. От её балеток остались две жалких тряпочки: не предназначена такая обувь для долгих походов, что уж тут.

— Так лучше, — Оля с неохотой выпрямилась. Пол неприятно холодил босые ноги, но этот холод и в сравнение не шёл с тем, что ждал их снаружи. — Пойдёмте искать… кого-нибудь. Свет горел наверху, да?

Женька кивнул и снял капюшон, помотал головой из стороны в сторону, стряхивая воду. С промокшими волосами, прилипшими к лицу, он походил на персонажа третьесортного аниме — Стаська мигом оценила:

— Жень, ну ты прямо эджлорд из того тайтла, который у меня на обоях стоит, — хихикнула она в кулачок и тоже поднялась на ноги.

— Эдж… кто? — он непонимающе нахмурился, чем вызвал у Стаси новый приступ веселья. — Блин, а можно без ребусов? И так хватает.

— Что-то ты притих, — заметил Игорь. — Вот она и пытается тебя растормошить, чего неясного.

Женька хмыкнул и ничего не ответил.

На этот раз Оля пошла первой, прихватив с собой кроссовки: мокрые или нет, а без обуви оставаться всё равно не стоило. Остальные потащились за ней. Игорь подсвечивал дорогу фонариком смартфона, Стаська, судя по лицу, с трудом сдерживалась, чтобы не чихнуть, а Никитос откровенно зевал — так и не проснулся до конца с самого автобуса.

С двух сторон коридора простирались одинаковые, совершенно типовые двери. Как в коммуналке или хостеле — только вряд ли коммуналку будут оборудовать в шикарном особняке в неизвестной глуши.

— Что ещё за гостиница?.. — проворчал Игорь, когда они прошли пятую по счёту дверь. — Эй, они хоть открыты?..

— Не трогай, — осадил его Никитос. — Нас сюда не пойми кто пустил, а мы по комнатам шляемся. Ну его. Потом глянем.

Никитка вообще был каким-то нервным: с тех самых пор, как ребята зашли в дом, он всё время настороженно озирался, будто ему было очень не по себе. Оно и понятно: двери, открывшиеся сами собой, непонятная планировка, странный свет наверху. Было из-за чего нервничать.

— Будет ли это потом… — буркнул Игорь себе под нос, но от дверей отошёл и больше открыть их не пытался.

Лестницу они увидели почти сразу: высокую, деревянную, с ковровой дорожкой, как в американских фильмах. И правда гостиница гостиницей. Ступеньки протяжно скрипнули под ногами, когда Оля неуверенно пошла вверх, а за ней так же осторожно последовали остальные.

Она преодолела уже половину пролёта, когда по слуху резануло что-то… странное. Что-то неправильное. Как будто, кроме скрипа ступеней, здесь, у них над ухом, только что…

Оля резко остановилась. Нога так и осталась висеть в воздухе, занесённая над ступенькой.

— Стоп, — шепнула она. — Тихо, ребят. Стойте все и молчите.

— Что за… — возмутился было Игорь, но Никита толкнул брата локтем, и тот затих.

Оля прислушалась. Был же какой-то звук, слишком неестественный, чтобы его можно было списать на простой скрип рассохшегося дерева. Негромкий, но отчётливый, прямо над ухом.

Ничего. Тишина.

Почудилось, что ли?

Она уже готова была махнуть рукой и списать происходящее на глюки от усталости и голода, когда звук повторился. На этот раз — ближе.

И, судя по разом побледневшим лицам одноклассников, услышали его все.

Тихое-тихое клацанье, будто за одной из одинаковых дверей кто-то стучит ногтями по косяку. Или не стучит. Или не ногтями.

Клацанье прервалось шипением, которое Оля бы запросто приняла за слишком глубокий вдох кого-то из ребят — вот только никто из стоявших на лестнице сейчас не издал ни звука. Все затаили дыхание, вслушивались в темноту коридора.

— Мне кажется, — дрогнувшим голосом пробормотал Никитос, — надо валить отсюда. Срочно!

— Куда? — шёпотом переспросил Игорь. — Обратно на улицу? Где гарантия, что там безопаснее?

— Дождь… — напомнила Стася.

— Да плевать на дождь! — зашипел Никитка. — Меня один раз уже чуть не растворили сегодня, продолжения я не хочу!

— Да кто тебе сказал, что будет продолжение?! И вообще, ты сам первым сюда полез!

— Ага, неведомая тварь нас просто так сюда на чай пригласила! Ну нафиг, ребят. Вы как хотите, а я назад!

— Стой! — шикнул Игорь, но не успел: обычно спокойный и флегматичный Никитос увернулся от руки брата с неожиданной ловкостью и, оттолкнув Стаську и Женьку, ринулся к выходу. Вдали мелькнул только фонарик телефона — и больше они его не видели.

— Говорил же не разделяться, — Женька выругался сквозь зубы и потёр затылок — треснулся о стену из-за толчка Никитки. — Блин, вот что на него нашло, а.

— Погнали за ним, — Игорь обернулся вслед убежавшему брату и скривился. — Обычно всё наоборот. Блядь, только бы в задницу какую-нибудь не попал.

Издалека раздался шорох, сменившийся истеричной руганью. Вслед за возгласами послышались удары: похоже, Никита колотился в дверь, пытаясь её выбить.

Не сговариваясь, остальные ринулись в сторону звука. Промокшие кроссовки, которые Оля привязала к рюкзаку, теперь болтались на нём, как дурацкие ёлочные игрушки, больно били по рёбрам и оставляли на одежде пятна. Плевать, на всё плевать. Её кардиган — как назло, белый! — уже и так безнадёжно испачкался.

Никитос обнаружился у дверей. Скорчившийся на коленях рядом с выходом, жалкий, бледный и встревоженный, но, судя по виду, невредимый.

— Она не… не от… не откр… — он заикался и указывал на входную дверь.

Оля отчётливо помнила: они не стали закрываться, чтобы в случае чего иметь возможность выйти.

А сейчас плотная створка была захлопнута. И, несмотря на все старания пацанов, не поддалась ни на миллиметр.

— Это что же, мы… в ловушке? — одними губами прошептала Оля, оглядываясь. Проходя по коридору, они не встречали окон, которые можно было бы разбить и выбраться наружу — разве что ряды дверей, но за них после услышанного соваться совершенно не хотелось.

Только многочисленные дверные створки и лестница наверх.

Это место становилось всё более странным. Будто мало было автобуса…

— Дверь не открылась? Просто не открылась? — насел на Никитку Женька. — Ты ничего больше не видел? Ничего странного? Никаких там, я не знаю, теней, силуэтов, хоть чего-нибудь?

Никитка судорожно помотал головой и вдруг изумлённо поднял брови, глядя на остальных снизу вверх.

— Чем это так… вкусно пахнет? — протянул он с недоумением.

У Оли по спине пробежала армия мурашек. Пахнет? Они стояли посреди коридора, где по определению не могло пахнуть ничем, кроме старого дерева, пыльной одежды и ещё, пожалуй, средства для мытья полов. И сейчас она не ощущала даже этих запахов, естественных для полузаброшенного деревенского дома — а Никитос где-то унюхал вкусный аромат?

— Никит, — осторожно произнёс Игорь, опускаясь на колени рядом с братом, — Никит, тут сейчас вообще ничем не пахнет. Может, тебе… того? Показалось?

— Да нет же, — Никитос расплылся в улыбке, повёл носом, как зверь. — Вы не чувствуете? Пахнет как… как стейк! Со специями! И с кетчупом!

Как будто это не он полминуты назад дрожал и трясся, вцепившись в наглухо закрытую дверь.

— Его любимое блюдо, — осипшим голосом прокомментировал Игорь. — Никитка, да что с тобой, ау? Приходи в себя уже!

Он беспомощно обернулся в сторону остальных.

— Кажется, что-то его всё-таки догнало, — задумчиво отозвался Женька. — Может, он и сам не заметил, но…

— Ничего меня не догнало! — возмутился Никитка. Сейчас, охваченный нездоровым волнением, он был похож скорее на собственного брата, чем на себя самого. — Я бы увидел!

— Кто тебе сказал? Вдруг ты реально просто не заметил? — Игорь потряс того за плечи. — И хорош уже, ничем тут не пахнет.

Что-то было не так. И это «не так» началось задолго до того, как Никитос заговорил про запах мяса. Даже до того, как они нашли его у двери, скрюченного в три погибели и заикающегося. Никитка никогда не заикался, сколько Оля его помнила — а она училась вместе с двойняшками с самого детского сада. Повезло жить в соседних домах.

— Может, оно догнало его раньше, чем он побежал, — ей отчаянно не хотелось верить в то, что она сейчас сказала, но версия казалась правдоподобнее остальных. — Воспользовалось какой-то слабостью, нагнало страх, оторвало от остальных… а теперь у Никитки галлюцинации. Может, дело в том, что он спал в автобусе. Может, он более уязвим для… этого.

Оля не сразу заметила, что все остальные повернулись к ней, вытаращились странно и пристально. А когда поняла — стушевалась и умолкла под недоумевающими взглядами одноклассников. Что не так? Она что-то не то сказала?

Повисла тишина.

— «Этого»? — переспросил наконец Игорь. — Оля, ты… сейчас прозвучала пиздец пугающе.

— Но она права, — возразил Женька. — Это самое разумное объяснение, которое можно было придумать. Никита повёл себя странно ещё на лестнице, когда мы услышали… звук.

Будто осознав, что говорят о нём, нечто клацнуло снова. Теперь — намного ближе, словно что-то большое медленно кралось из одной запертой комнаты в другую, скрытое рядом одинаковых дверей.

— А знаете, что? — сориентировался Игорь. — Бежим!

Бежать оставалось только в одну сторону — к лестнице. И наверх.

Никитку пришлось хватать за руку и тащить за собой: он еле передвигал ногами.

Оле не хотелось озвучивать свои мысли другим, чтобы не пугать их ещё сильнее, но, пока они стремглав неслись по лестнице и чудом не толкали друг друга, в голове билась неожиданная догадка. Даже не так: ассоциация.

Всё выглядело так, словно их загоняют. Как волка на флажки.

Клацанье и шипение внизу постепенно нарастали, и, когда ребята уже преодолели больше половины пролёта, из-за спины раздался новый звук, который никто не хотел бы услышать.

Скрип открывающейся двери. Небольшой и деревянной — явно не входной.

Как они добрались до второго этажа, охваченная паникой Оля уже не помнила.

— О, чёрт, и здесь эти двери, — выругался Игорь, когда они включили фонарики на телефонах. Второй этаж мало чем отличался от первого — тот же длинный коридор, те же ряды однотипных створок. В отличие от первого этажа — открытых.

За дверями виднелись одинаковые маленькие комнатки, похожие то ли на номера хостела, то ли на тюремные камеры. В каждой комнате виднелось окно. Ребята обрадовались было, но тут же помрачнели: окна оказались закрыты плотными частыми решётками — без болгарки не выбраться.

— Нам надо идти наверх, — пробормотала Стася и зевнула во весь рот, едва успев прикрыться. — В мансарду.

— А стоит ли? — с сомнением произнесла Оля. Если до сих пор происходившее в доме выглядело ой каким недобрым, то… Кто знает, может, наверху должно было оказаться самое страшное?

Она вновь подумала о флажках. Кто бы здесь ни жил, он загоняет их. Вот только, в отличие от красных флажков, от которых волк шарахается только из-за цвета, здешняя опасность — реальна.

Реальна ли?

— Мы все ужасно устали, — добавила она. — Если там, наверху, будет что-то… враждебное, мы не сможем с ним справиться. Понимаете? Нам нужно отдохнуть. Хотя бы.

Все понимали. Но куда ещё идти, кроме как наверх — понятия не имели.

— А что ещё делать? Выход нам закрыт, — пожал плечами Игорь, — а оставаться здесь и отдыхать… Кто знает, вдруг с нами случится то же, что с Никиткой. Никит? Ты как?

— Нормально, — голос Никитоса, однако, звучал совсем не уверенно. — Запах… кажется, исчез. Я и сам не понимаю, что на меня нашло… Просто разом такой ужас, будто от этого звука мы все должны погибнуть. Прости, бро.

— Да ладно уже, — Игорь нервно взъерошил русую шевелюру. — Может, ты и прав был. Но выйти нам уже не дадут. А если где мы и сможем узнать ответы, так это наверху.

— Я не была бы так уверена…

— А я не хочу оставаться здесь!

— Ну так и не оста… — Оля прикусила язык. Нет, разделяться нельзя. Ни в коем случае. В каждом триллере, в каждом фильме ужасов, который она видела, разделяться — значило обрекать кого-то из своей команды на верную смерть.

— Может, голосование? — предложил Женька. — Нас пятеро, поровну не выйдет. Так и решим. Или пойдём наверх, или останемся здесь, поедим и передохнём. А если начнём засыпать, оставим кого-то на стрёме. Идёт?

Ну вот, опять он включился в диалог, как только ситуация начала накаляться. Оля нахмурилась. Чем дальше, тем больше ей казалось, что одноклассник темнит и что-то недоговаривает. Будто происходящее ему… знакомо?

Да нет, такого не может быть. В автобусе он был шокирован наравне со всеми, просто собраться сумел раньше остальных. И именно благодаря его лидерству они смогли выбраться.

— Я согласна, — кивнула Оля. Чёрт побери, как так получилось, что, с тех пор как они вошли в дом, решения принимает именно она? Она не просилась в командиры. У неё даже качеств лидерских не было отродясь.

Или были?

— Отлично, тогда я за то, чтобы пойти наверх, — решительно заявил Игорь. — И Никитос тоже. Да, Никит?

Тот осоловело кивнул.

— Если та фигня с нижнего этажа придёт сюда, будет плохо. А укрыться здесь… разве что в комнатках можно, но я туда, если честно, не хочу.

— А я за то, чтобы остаться. Я ужасно устала, — Стася приподняла очки и потёрла рукой глаза. Тушь размазалась, и теперь она походила на странноватую панду: впрочем, после забега под дождём от косметики и так мало что осталось.

— Я тоже, — кивнула Оля. — Непонятно, что наверху. Кто знает, может, главная опасность — как раз там. А то, что внизу — так… для виду.

— Для виду?! Да из-за него Никитоса глючить начало!

— Успокойся, Игорь, — в висках начинало пульсировать и ныть. Ещё одна причина остаться. Не хватало только свалиться посреди зловещего дома с приступом головной боли. — Жень, только ты остался. Ну что?

Женька молчал, нахмурившись и скрестив руки на груди. Переводил взгляд с Оли на Игоря и обратно.

— Остаёмся, — наконец решил он. — Закроемся в одной из комнаток, заткнём все отверстия, чтобы ничего не пробралось внутрь. И поставим часовых. Поедим, пару часов отдохнём — а потом пойдём. Окей?

— Блин, — Игорь скис на глазах. — Ладно, фиг с ним, голосование есть голосование. Проехали.

Оля помассировала виски. Надо ложиться спать, срочно. Вздремнуть пока бы часик, пока не накрыло окончательно. Но сначала — выбрать комнату, разместиться, поесть хотя бы жалкие экскурсионные закуски вроде сухариков… воды попить. И не забывать об опасности, которая может подстерегать в любом углу.

А поместятся ли они все в одной маленькой комнатушке?

— Эй, — Оля как раз осматривала одну из комнат, которая казалась ей поуютнее остальных, когда на плечо легла чья-то рука.

От неожиданности она чуть не завопила, но вовремя сдержалась: слишком знакомый был голос. Женька?

— Тихо, не ори, — одноклассник говорил очень тихо, склонившись над самым ухом Оли. — Не хочу никого пугать. А то поднимут ещё панику.

Не хочет пугать, как же. Именно поэтому подкрался со спины, как в каком-то фильме про маньяков. Она ж чуть не поседела!

Ничего из этого Оля не сказала. Вместо этого выдавила вполголоса:

— Чего тебе?

Женька помедлил, будто собирался с мыслями. Она начинала уже терять терпение, — чего ему надо, в конце концов?! — когда он наконец нарушил молчание и, ещё сильнее понизив голос, спросил:

— Тебе тоже кажется, что нас заманивают?

========== 5. Вот они ==========

Оля поёрзала, устраиваясь поудобнее. Конечно, не отель и даже не палатка: пол жёсткий, одежда всё ещё влажная, вместо подушки — подложенный под голову рюкзак. Но лучше, чем ничего. Избитое, исцарапанное тело жаждало отдыха, и отключаться она начала, едва голова коснулась поверхности.

Одноклассники возились рядом. На стрём решили выставить Игоря и Женьку: они, в отличие от девчонок, ещё могли стоять на ногах. Никитоса не рассматривали по понятной причине. Галлюцинаций у него больше не появлялось, но доверять ему в вопросах безопасности не рискнул даже собственный брат.

Легли вповалку, друг рядом с другом. Во-первых, так было теплее. Во-вторых, иначе в крохотной комнатушке разместиться никто бы не смог. Рядом с Олей покашливала и натужно сопела Стася: подруга совсем заболевала. Оставалось надеяться, что у неё хотя бы не поднимется температура.

Странных звуков больше не слышалось.

Интересно, вяло подумала Оля, а не растаем ли мы, уснув. Не должны: место, где исчез автобус, осталось далеко позади. А вместе с ним пропали и сонливость, и поглощение звуков, и пьянящее, усыпляющее тепло.

Да и Женька говорил, что спать должно быть неопасно.

Женька…

Оля окончательно смежила веки. Нет, не время сейчас думать о том, что он ей сказал. Не когда она вымотана и не в состоянии нормально соображать. Она обдумает его слова, как только проснётся. Как только все проснутся: после смены караула Женька и Игорь тоже должны будут поспать. Хотя бы пару часов.

Сон наплывал цветными картинками, яркими и живыми, слишком похожими на реальность. Вот перед ней стоит темноволосая женщина в белом халате и ласково улыбается, а глаза у неё тёмные, засасывающие, нелюдские. Вот по дому медленно перемещаются тени: громоздкие и многолапые, невидимые людям, но слишком неуклюжие, чтобы оставаться незамеченными. Вот старинными барабанами рокочет в голове чужой голос: еда, еда, еда, вкусно, вкусно, еда…

И финальным аккордом, как лезвием по горлу — вот они!

Оля проснулась резко, словно выдернутая из сна неведомой силой. Села на импровизированной постели. Вокруг возились, не желая просыпаться, одноклассники. Она была уверена, что им тоже снится что-то нехорошее.

Фонарики на телефонах ребята выключили перед сном, но вместо кромешной тьмы вокруг почему-то стоял полумрак. Ориентироваться в нём получалось с трудом — но получалось, и удивляться этому уже не было сил и желания. Очередная странность среди многих.

Остатки сновидения вертелись в голове, вертелись и исчезали, оставляя неприятное послевкусие. На миг Оле показалось, будто ей приснилось что-то важное, что-то сложное, что-то, что она забыла, — но воспоминание быстро исчезло, как исчезает любой сон после пробуждения.

Часовые обнаружились на своём месте. Женька сидел по-турецки, вперив пустой взгляд в светлый лак дверного покрытия, а Игорь уронил голову на ноги и лишь иногда приоткрывал глаза, только чтобы закрыть их снова. Задремал?

— Ты чего его не будишь? — прошипела Оля, подползая к Женьке. — А если пропустите чего?

Тот моргнул, помотал головой, уставился на неё.

— А… что? Его?

— Игорь спит, говорю. Вы ж должны оба следить, а вдруг чего.

— Да пусть спит, — Женька сцепил пальцы в замок и потянулся. — Здесь пока никого нет. Смысл гнать спящую добычу.

Да. Точно.

«Тебе тоже кажется, что нас заманивают?» — спросил он у неё тогда. И она не нашлась, что ответить.

Согласиться? Но что, если её теория неверна? Да и потом — кто знает, можно ли доверять Женьке, который то витает в облаках, то руководит одноклассниками, как заправский лидер, этому Женьке-тяжёлому-случаю, который явно знает больше, чем говорит?

Отвечать не пришлось. Пока Оля молчала, пытаясь подобрать нужные слова, он медленно добавил:

— Поговорим позже. Но, знаешь… волк может уйти от охотника, только если забьёт на опасность и пойдёт на флажки.

С того самого момента эти слова не шли у неё из головы.

— Насчёт того, что ты сказал тогда, — Оля придвинулась поближе, уселась рядом. Одежда почти высохла, а вот ссаженные колени всё ещё болели, но двигаться не мешали. — Про волка.

— И что ты думаешь? — одноклассник не изменился в лице, но каким-то внутренним чутьём она догадалась, что он заинтересован. — Правдоподобно звучит?

— Вполне, — Оля кивнула. — Но вот реализация… На какие именно флажки нам бежать? Дверь-то закрыта. Окон нет, а те, что есть, забиты. Ну и как тогда?

— Есть у меня кое-какая идея, — протянул Женька, — но я пока не уверен. Как и ты, верно?

Оля снова мотнула головой.

— Верно. Ну так что?

— В таких особняках очень редко бывает только один выход. Это, конечно, необычный дом, но…

Он пожевал губу.

— Рискованно, — вздохнула Оля. — А если ты ошибаешься, и другого выхода нет? Видел же, что творилось внизу. Никитка начал сходить с ума, а мы что? С нами такое тоже могло случиться.

— И до сих пор может, — заметил Женька. — Где угодно может. Не факт, что на первом этаже не было даже безопаснее. Кстати, — он вдруг посмотрел на неё, странно прищурившись, — тебе ничего необычного не снилось?

Оля замерла. Это уже было интересно.

— Как ты догадался… — начала она.

— Очень просто. Эта штука в доме, чем бы она ни была, манипулирует мозгами и влезает в психику. А когда психика человека особенно восприимчива?

Вопрос остался висеть в воздухе: проговаривать ответ вслух уже не было смысла.

— Никитка спал в автобусе, — пробормотала Оля, — и на него же оно подействовало там, на первом этаже… я ведь уже тогда заметила. Чёрт. Чёрт. Значит ли это…

Она вскочила на ноги. Колени отозвались протестующей болью, но ей резко стало не до того.

— Надо разбудить их! Надо предупредить! Пока они совсем не…

— Успокойся, — Женька потянул её за рукав и почти заставил сесть обратно. — Поздно уже. Вы спите часа два, за это время оно сто раз успело бы влезть к вам в мозги. Но ты же в адеквате? С тобой ничего не произошло?

У Оли снова заболела голова. Заболела сильно, сильнее, чем до отхода ко сну. Что-то болталось на грани сознания, что-то очень и очень важное, осколок сновидения, который никак не удавалось вспомнить, осколок, в котором…

— Почему ты не разбудил нас сразу? — простонала она. — Почему?

В глазах плыло, звуки доносились как сквозь вату. Чужие голоса стучали в голове, выкрикивая бессвязные речи, которые складывались в слова, — но смысл ускользал, смазывался, и она не могла вспомнить. Не могла вспомнить. Не могла…

— Я не был уверен до конца, — произнёс Женька откуда-то издалека, — а ещё мне нужно было понять, что вам снится.

— Так ты что… — всё расплывалось, как после хорошего удара по голове, — эксперименты на нас ставил? Совсем сдурел?

«Вот они!» — взорвался в голове многоголосый хор. Осколки сложились воедино, сон промелькнул перед глазами, как в бешеном калейдоскопе: женщина в белом халате, петля, безумная восьмёрка, состоящая из леса, леса, дороги и леса, а в центре восьмёрки — деревня, в которую они вошли, деревня с закрытыми бутафорскими домиками и одним настоящим домом, домом, вокруг которого выросло всё остальное. Капканом, целью, ловушкой: они пошли бы куда угодно и всё равно бы вышли к нему. К дому, полному теней — огромных, неуклюжих, невидимых людскому глазу…

Опасных ли?

Оля бессвязно застонала. Перед глазами начало проясняться, к телу вернулось чувство равновесия. Она лежала щекой на коленях у Женьки, а тот глядел на неё сверху вниз, и в лице, наполовину скрытом тенями, читались растерянность и… любопытство?

— Пришла в себя? — поинтересовался он, когда Оля поспешно убрала голову с ног одноклассника. Мистика мистикой, а личные границы — личными границами.

— Ага, — выдавила она. — Я всё вспомнила… всё, что снилось, а ты, Жень… тот ещё мудак. Твою мать. Зачем это всё…

— Извини, — Женька развёл руками, насколько позволяла поза. — Если бы я сам заснул, никто бы мне не напомнил.

— Чего?

— Я просто подумал, что связь может быть двусторонней, и мы во сне тоже можем узнать что-нибудь… о них. И, похоже, я прав?

Он пудрит мне мозги, подумала Оля. Хватит с неё. Женька и раньше казался подозрительным, но сейчас, когда он провернул такое, подвергнув опасности их всех… он вообще думает о ком-то, кроме себя?

— Ничего я не скажу, — прошипела она. — Блин, я ж тебе поверила, но ты походу на безопасность остальных вообще плевать хотел.

— Да нет же! — шикнул в ответ Женька. — С точки зрения безопасности всё нормально, честно! Они бы всё равно уснули, ты видела, какие все вымотанные? А ещё Игорь просыпался всё время, и ничего с ним не было. Тоже жаловался на сны, но не мог вспомнить. Видимо, спал недостаточно долго и ничего не успел толком увидеть.

— Ты долбанутый, — решила Оля. — Или что-то недоговариваешь. Я с самого начала заметила. Ты ведёшь себя так, будто знаешь об этом месте… больше, чем мы все. И теперь вообще не уверена, на нашей ты стороне или нет.

— Ты мне не веришь?

— Не верю, — подтвердила она. — Ты жутко мутный. И мне кажется, что мы все теперь…

«Вот они!» — по ушам снова ударил вопль, сотканный из множества неестественных, нечеловеческих голосов. Ударил, перекликаясь с истошным визгом — сзади, оттуда, где мирным сном спали ничего не подозревавшие одноклассники.

— …в опасности, — машинально закончила Оля, оборачиваясь.

Стаська лежала на животе прямо напротив неё и смотрела на них остекленевшим взглядом.

— Что случилось?! — вскочил с места разом проснувшийся Игорь. С ещё сонными глазами и красным пятном на лице — отлежал об коленку — он смотрелся бы комично, если бы ситуация не выглядела такой жуткой. Крик разбудил не только его: в углу завозился под одеялом Никитос.

Не прошло и минуты, как вокруг лежавшей ничком Стаси собрались все.

— Меня что-то схватило за ногу, — плаксиво пискнула она. — Я ничего не делала, никого не трогала, оно… само…

— А… сейчас? — осторожно поинтересовался Никитка. — Ничего не чувствуешь?

Стаська отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.

— Нет… но я и тогда не замечала ничего, я спала и видела какой-то странный сон, а потом… потом вот это…

Она осторожно села, вытянула вперёд полную бледную лодыжку со сбившимся чулком. Несмотря на полумрак, отметины увидели все: на щиколотке отчётливо виднелись пятна. Следы пальцев.

Шести пальцев.

— Вот видишь, — прошипела Оля Женьке на ухо. — «Ничего с ними не случится», ага. Доигрался?

— Я не… — начал было тот в ответ, но она уже не слушала — придвинулась поближе к Стаське, пытаясь успокоить. Подруга лишь всхлипывала и что-то бессвязно бормотала.

Воспоминания не давали Оле покоя. Она машинально говорила слова поддержки, пытаясь убедить Стасю, что всё уже закончилось и теперь с ними не случится ничего страшного, но мысли были заняты другим: там голоса теней на разные лады шипели, выли и повторяли одну и ту же фразу.

«Вот они».

Значило ли это, будто тени нашли их? Или происходящее — просто пугалка?

Я запуталась, безнадёжно поняла Оля. Здесь не помешало бы мнение Женьки — раз уж он лучше всех ориентируется в окружающей жуткой мистике — но она больше не могла ему доверять.

Кто знает, во что этот странный парень впутает их в следующий раз?

— Ну всё, — подал голос Игорь, когда Стаська наконец успокоилась и прекратила всхлипывать и дрожать. — С меня хватит. Мы сейчас же берём сумки и идём наверх. Никаких больше отдыхов и перекусов, и мне плевать, что кто-то не поспал.

С последними словами Игорь выразительно покосился на Женьку, но тот сделал вид, будто не понимает, о чём речь.

— Подож… — вмешалась было Оля, но притихла: в голове снова мелькнуло негромкое «вот они». Охота с флажками? А может быть — просто травля собаками?

Пойдёшь вверх — ждёт опасность. Пойдёшь вниз — ждёт опасность, и не скажешь ещё сразу, какая хуже. А если то, что она видела во сне, — правда, то разницы нет совершенно никакой.

Бесконечная петля, в центре которой — дом. Как выбраться из этой западни? До сих пор ей казалось, будто достаточно выйти из особняка, но сон отчётливо дал понять: дом не имеет значения. И лес, и дорога, и дождь — всё это ненастоящее.

Они не придут из этого посёлка никуда. Разве что в исходную точку.

— Какое ещё «подожди»?! — возмущённый окрик Игоря вырвал Олю из плена рассуждений так резко, что она потеряла нить мысли. — Это была твоя идея — поспать здесь! И что в итоге? Херня какая-то, вот что! А всё из-за вас с этим… эджлордом из аниме!

— Ладно, я была неправа, — она показательно вздохнула. — Всё равно нам всем был нужен отдых. А пока что вроде бы никто не пострадал.

— Никто, ага, спасибо, — обиженно буркнула Стася, поднимаясь на ноги. — Пойдёмте отсюда. Не хочу больше здесь задерживаться.

========== 6. Наверху ==========

За дверь выходили с опаской, настороженно присматриваясь к каждому углу: кто знает, что могло притаиться снаружи и поджидать незваных гостей. Оля была уверена, что кого-нибудь они точно встретят — но нет, пронесло. Только снизу что-то всё так же клацало и потрескивало, иногда перемежая звуки недовольным шипением.

— Вниз путь закрыт, — резюмировал Игорь, прислушавшись, — да и не нужен он нам. Всё равно дверь не открывается.

Оля задумчиво потеребила конец косы. Надо было рассказать им, что она видела. Рассказать всем. Про петлю, про темноволосую женщину, про то, что открылось ей во сне.

Но слова не шли. Не получалось подобрать нужных выражений, чтобы рассказать ребятам страшную правду: им некуда выходить. Даже если все целыми выберутся из дома, рано или поздно они просто придут к нему опять — или будут блуждать по фальшивой лесополосе, пока не умрут от голода.

У Оли была только одна зацепка, которая теоретически могла бы им помочь, но и та казалась такой малореальной и эфемерной, что на благополучный исход вряд ли стоило рассчитывать.

Однако надежда умирает последней — и, чтобы проверить свою идею, она шла наверх.

Если они находятся внутри петли, то как из неё выбраться? Уничтожив то, что создаёт её. А оно может быть только наверху: не зря именно туда их так упрямо заманивает дом.

Коридор второго этажа оказался длинным, по ощущениям — намного длиннее первого. Точно пространство издевалось над ребятами, водило их кругами, давило на психику. Снова стало темно. Они включили фонарики на смартфонах, и в этом тусклом свете казалось, будто стены колеблются, пульсируют, точно плоть.

От таких ассоциаций не по себе становилось ещё сильнее.

Лестница показалась не сразу — точь-в-точь копия первой: высокая, с резными перилами и красной ковровой дорожкой, словно украденной из какой-то гостиницы.

— Этот дом как будто строили инопланетяне, которые насмотрелись фильмов про отели, — протянул Никитос, — нет, ну вы подумайте. Комнаты эти одинаковые, лестницы с коврами… Запах еды.

— Что? — Игорь среагировал моментально. — Ты снова его чувствуешь?

— Не, не парься, — судя по голосу, Никита слабо улыбнулся, — просто вспоминаю. Он был такой… знаешь… дурманящий. Как в хорошем ресторане. Вообще не знаю, к чему он в этом доме, но… мне этот запах нравился. Словно мама на кухне готовит нам мясо.

— Вот выберемся отсюда — попросим её пожарить стейк, — попытался приободрить брата Игорь. — И всё будет хорошо.

Луч фонарика мимоходом скользнул по лицу Никитки, и стало видно: он снова улыбнулся, печально и слегка зловеще.

— Я так не думаю. Кто сказал, что отсюда вообще есть выход?

Оля прислушивалась к диалогу вполуха: её продолжали мучить мысли, лезшие в голову, как назойливая мошкара. Пространственная петля. Игры с мозгом, как сказал Женька — это-то откуда знает? А, неважно. И опасность. Тем более жуткая, что неясно, откуда её можно ожидать.

Неожиданный грохот за спиной заставил еёвздрогнуть.

— Что случилось? — всполошился Игорь. — Все целы?

— Стаська!

Подруга снова лежала на полу, ничком, как и в прошлый раз. Однако сейчас она не визжала и не звала на помощь: просто медленно открывала и закрывала рот, будто силилась что-то сказать, но не могла. Очки свалились с носа, а в глазах застыл дикий, ни с чем не сравнимый ужас.

— Что? Что с тобой? — Оля присела рядом, схватила одноклассницу за руки. — Вставай, пожалуйста!

Стася замотала головой и в отчаянии посмотрела на остальных.

— Я… не… мо… гу… — едва слышно просипела она. Что-то мешало ей говорить, не давало встать, прижимало к полу. Что-то большое и невидимое, поняла Оля. Господи, только не это.

Тени из её сна — или очередные игры разума?

— Я подниму, — предложил Игорь, хватая Стаську поперёк тела. — Блин, тяжёлая какая…

В обычный день за такой комментарий он бы отхватил как минимум пощёчину, но сейчас никто не обратил на это внимания.

Оля ринулась на помощь, подхватила подругу за ноги. К ней присоединились Никитка и Женька — уж вчетвером-то они должны были поднять одну девочку!

— Бесполезно, — выдохнул Никитка через несколько минут бесплодных попыток. — Её просто прижало к полу и не пускает. Что-то… что-то непонятное.

— И что теперь делать? — растерянно пробормотала Оля. — Мы же не можем её вот так бросить.

— Оставаться на месте тоже нельзя, — возразил Игорь, отпуская тело одноклассницы и устало выпрямляясь. — Выбора нет, понимаете?

Лицо Стаськи искривилось в гримасе, она засучила ногами, точно пыталась встать — но лишь чуть-чуть сдвинулась с места.

— Оставь… те, — снова выдавила она. — Иди…

И зашлась мерзким простудным кашлем.

Всё сходилось: первыми под удар попадали слабые и больные. Стаська простудилась под дождём, вот и…

Выбора действительно не было. Как ни посмотри. Остаться рядом с ней значило точно погибнуть — а там, наверху, их ждала какая-никакая, но развязка. Надежда. Слабая, но вероятность спасти всех.

— Мы вернёмся за тобой, — скрепя сердце пообещала Оля. Заведомая ложь горчила на языке, как плохой кофе. Усталость и напряжение притупили чувства, и всё же прощаться оказалось невыносимо сложно.

Пока они шли вверх, у неё в глазах стояли слёзы — но так и не полились по щекам.

Никто не решился обернуться.

Третий этаж встретил их темнотой и запустением: здесь, в отличие от нижних коридоров, отчётливо тянуло сыростью и странным сладковатым запахом. То ли ладан, то ли гниль.

— Блин, у меня мобильник разряжается, — Никитка помахал в воздухе телефоном. — Сейчас вообще без света останусь.

— Держись рядом со мной, — посоветовал Игорь. — У меня зарядки дофига ещё, и фонарик мощный.

Окон на этаже, как они и предполагали, снова не оказалось. Капкан, вяло подумала Оля. Птички в клетке. Стаська, прости. Прости.

— Не вини себя, — Женька возник сбоку так незаметно, что она чуть не выронила фонарик. — Серьёзно. Ты точно ни при чём. Я тоже не ожидал такого и если бы знал…

— Заткнись, — Оля отвернулась. — Без тебя тошно.

— Послушай, — он снова подвинулся к ней и зашипел почти на ухо, — расскажи, что ты видела. Пожалуйста. Расскажи. Может, это нас всех спасёт!

Оля выдохнула. Кажется, вот он — момент, когда ей придётся объяснить друзьям, что их ожидает наверху и почему искать выход бессмысленно. Рано или поздно это должно было случиться. И так затянула с признанием.

— А ты просто так не отвяжешься, да? — для приличия огрызнулась она.

— Не отвяжусь. Понимаешь, мне надо знать, что происходит, чтобы…

— Чтобы что? — на этот раз Оля заговорила нарочито громко — пусть братья тоже услышат. — Чтобы застрять здесь навсегда? Ну хорошо. Спрашивали — отвечаем. Мы внутри пространственной петли, ребят, и никакого выхода из неё тут нет — нет и не предвидится.

Она не ожидала, что её слова прозвучат настолько жёстко.

— Откуда ты знаешь? — вытаращился Игорь. — Ты что…

— Я видела сон, — перебила Оля. — Мы вошли в петлю через автобус, и нас просто закольцевало на месте. Помните, нам казалось, что местность неправильная? Помните, отрубилась связь?

— Ты хочешь сказать… — ахнул Никитка.

— Я хочу сказать, что всё время, с тех пор как люди начали засыпать, мы ездили по кругу! Это замкнутое пространство, из него нет выхода — только один вход. В этот дом.

Повисла тишина, которую никто не решился прервать.

— Простите, — наконец смогла выдавить Оля. — Мне нужно было сказать раньше. Я просто… боялась, что вы опустите руки.

Игорь нервно хохотнул.

— А как их тут не опустить? Хочешь сказать, всё напрасно? Зря мы идём наверх?

— Не зря, — вмешался Женька, сориентировавшись быстрее остальных. — Если что-то создало эту петлю, оно может её и уничтожить. Ты ведь тоже об этом подумала?

Чёрт, подумала Оля. Видит меня насквозь.

Она кивнула.

— Да, подумала. А с учётом того, что это всё выглядит как… заманивание наверх, думаю, хозяин этой петли находится где-то там. И у меня есть основания полагать, что он, точнее, она — темноволосая высокая девушка. В белом.

— А это ты ещё откуда знаешь?

— Это мне тоже снилось.

Объяснение ребят вроде бы устроило. Только Игорь всё посматривал на Олю с подозрением — тем самым, с каким он в начале пути глядел на Женьку, — но она пыталась делать вид, будто ничего не произошло.

— Где-то здесь должна быть лестница к мансарде, — негромко произнёс Женька тем временем. — Именно там горел свет, значит, нам туда.

— Принято, — отозвался Игорь. — Никит, ты тут? Никит?

Никитос не отозвался: ответом стала только звенящая тишина.

— Никитка!!! — крикнула уже Оля, заорав так громко, как смогла. Ничего. Молчание.

— Твою мать! — Игорь взвыл. — Опять?!

Вот они, прошипели тени где-то в голове Оли. Вот они.

Ей оставалось непонятным одно: если тот, кто заправляет всем этим балаганом, ждёт наверху, то почему тени преследуют их здесь? Если бы невидимые существа, которых она видела во сне, просто пугали тех, кто ходит по дому, и заманивали наверх, в их поведении можно было бы найти смысл. Но вот так…

Никитку искали долго. Обошли весь этаж, чуть не упали с лестницы, почти сорвали голоса. Ничего.

Только ряд запертых дверей, таких же, как на первом этаже.

— Может, он там? — с надеждой вопросил Игорь, указывая на закрытые створки. — Может, если выбить двери…

— Нет, — Оля отрицательно качнула головой. — Очень вряд ли. Если бы дверь открывалась, мы бы услышали. Звуки-то вернулись.

— А если… чёрт. Мы же не можем так просто его здесь бросить!..

— Мы не могли бросить и Стасю, — заметил Женька. — Но, как видишь, она осталась там. Так что предлагаю идти дальше. Если найдём того, кто здесь за всё отвечает, мы сможем…

— Захлопни варежку! — заорал Игорь. — Это мой брат! Мой ёбаный брат, и я никуда без него не пойду!

Он сжал кулаки и пошёл на Женьку. Тот машинально отступил.

— Перестань, — Оля потянула Игоря за рукав, — Игорь, хватит, он тут ни при чём.

Одноклассник обернулся к ней: лицо дёргается, как будто он вот-вот заплачет, но брови грозно нахмурены.

— Тоже будешь советовать бросить Никитку?

— Буду, — Оля молилась про себя, чтобы её голос звучал твёрдо, а лицо не выражало волнения. — Игорь, мы обошли всё. Его нет за дверями. Его нет в коридоре. Его здесь вообще нигде нет. Я не знаю, кто забрал Никиту, но искать его тут — дохлая идея. Нам надо идти наверх. Сам же говорил — если где и найдутся ответы, то только там.

Игорь молчал, буравя её взглядом и не разжимая кулаков.

— Мне тоже очень жаль, — уже тише сказала Оля. — Я бросила на нижнем этаже подругу. Мне тоже казалось, что я не могу с ней так поступить. Но поступила. Потому что только так мы можем попытаться спастись. Понимаешь?

Одноклассник тяжело вздохнул и отвёл глаза.

— Понимаю, — нехотя сказал он — медленно, точно слова давались ему с трудом. — Блядь. Я просто буду надеяться, что Никитос где-то наверху. И если его там не окажется…

Игорь потряс кулаком в темноту и отвернулся.

Лестницу они нашли, ещё когда рыскали по коридору в поисках Никитки. Маленькая, незаметная, она притаилась между рядом дверей — с виду совершенно безобидная.

А нас там не сожрут случаем, подумалось Оле, но мысль сменилась другой: даже если сожрут, что с того? Как будто им, запертым в бесконечной пространственной петле, было что терять.

— Наверное, надо как-то подготовиться, — протянул Женька, но закончить фразу не успел. Сверху донёсся истеричный женский крик:

— Помогите!

========== 7. На флажки ==========

— Стой, — Женька схватил за шиворот кинувшегося было по лестнице Игоря. — Остановись. Вдруг это ловушка?

— Ты мне не батя, чтоб командовать, — буркнул Игорь, но совету внял и рваться вверх перестал. — Ладно. Поднимаемся вместе.

По ступенькам шли осторожно, тщательно подсвечивали себе путь фонариками. Крик повторился только один раз, быстро сменившись всхлипываниями: неизвестная девушка заплакала.

— Не нравится мне это, — шепнула Оля, но никто не ответил. Впереди забрезжил слабый, но различимый свет, а ноздри защекотал приятный запах то ли шампуня, то ли ароматизатора.

Кто бы ни ждал их в мансарде, об уюте он позаботился.

— А тут миленько, — пробормотал Игорь, заходя внутрь. В комнатке и впрямь горела лампа: они, растрёпанные и грязные, со включёнными фонариками мобильников, на фоне открывшегося зрелища смотрелись безумно нелепо.

Мягкие ковры. Большая кровать. Огромные окна с видом на посёлок: не знай Оля, что они находятся в закольцованном пространстве, решила бы, будто нашёлся выход.

Из мансарды над третьим этажом падать опасно, но не смертельно. Всяко лучше, чем погибнуть от рук твари, которой даже не видишь.

— А где девушка? — не понял Игорь, когда ребята более-менее осмотрелись. — Та, которая плакала.

Словно отвечая ему, всхлипывание раздалось снова — на этот раз громче и ближе. И шло оно…

Из шкафа?

Она что, спряталась от них?

— Что за… — пробормотала Оля. Происходившее нравилось ей всё меньше — хотя, казалось бы, куда уж ещё хуже.

— Выходи, — позвал Игорь. — Эй! Мы тебя не обидим, честно. Мы тут сами потерялись.

Створка шкафа едва слышно скрипнула.

— Вы… люди? Настоящие люди? — робко спросил девичий голос.

— Ещё какие, — подтвердил Игорь. — Вылезай!

У Оли неприятно сжалось сердце. Звучало как голос обычной человеческой девушки, но… темноволосая незнакомка из сновидений тоже выглядела как человек.

Дверца заскрипела сильнее и наконец распахнулась.

— О, чёрт, — произнёс Женька, впервые за сегодняшний день выглядевший по-настоящему обескураженным. — Серьёзно?

Из шкафа вылезала девочка, больше похожая на маленького ангела, чем на ребёнка. Золотистые волосы овевали личико, как нимб, а тонкие бровки были вздёрнуты скорбным домиком.

— Я Рита, — всхлипнуло небесное создание. — Я ничего не знаю. Я просто ехала… на дачу с родителями. А потом…

Она присела на корточки и снова заплакала. Мальчики поспешили отвернуться: куцый белый сарафанчик задрался, открыв тонкие босые ножки.

— Сколько ей лет? — прошептал Игорь, растерянно хлопая глазами. — Двенадцать где-то? Она младше нас выглядит, даром что высокая довольно, почти с Ольку ростом! Оль? Ты вроде про брюнетку говорила?

— Ничего не понимаю, — точно таким же страшным шёпотом призналась Оля. — Брюнетка, да. В белом халате, как врач. И взрослая.

— Надо расспросить её, — тихо произнёс Женька. — Она подозрительная очень, но… Мало ли, вдруг и правда ещё одна жертва.

— Эй, — Игорь помахал девочке, опустился на мягкий ковёр рядом с ней, — расскажи нам всё. Как ты сюда попала? Что случилось?

— Этот дом живой, — всхлипнула Рита, утирая глаза. — Машина папы… просто испарилась, а я осталась… здесь. С братом. Наткнулись на это место, думали, сможем найти кого-нибудь…

— И оказались заперты в доме, — закончил Игорь. — Как ты попала наверх?

— Я бежала… — Рита шмыгнула носом. — Долго. Много. Я потеряла брата… он остался где-то там, внизу, я нигде не смогла его найти. А потом нашла это место… тут тепло… и мягко… и есть где спать. Здесь я в безопасности. Наверное. За мной никто не гонится.

Девочка попыталась улыбнуться сквозь слёзы, и это выглядело настолько умильно, что даже у Оли дрогнуло сердце. Она всё ещё не доверяла Рите, но очаровывать та умела отлично.

Это ничего не значило.

— А почему тогда на помощь звала? — вмешался Женька. — Сюда кто-то пробрался?

— Я слышала звук, — Рита часто закивала, — звук, который шёл снизу… и очень испугалась. Правда, очень. До этого такой звук издавала только… она.

— Она? — Игорь насторожился.

— Она. Девушка с тёмными волосами. Высокая такая… в белом, — пробормотала Рита.

Ребята настороженно переглянулись. Высокая? Темноволосая? В белом?

Девочка подняла голову и вдруг немигающим взглядом уставилась на Олю. По спине снова побежал неприятный холодок: что-то шло не так. Опять.

Оля не сразу сообразила, что на неё смотрит не только Рита. Игорь и Женька глядели на неё точно так же, как и девочка-ангелочек: холодно, настороженно. Точно и не своя.

Она рефлекторно сделала шаг назад и почувствовала, как в спину упёрлось что-то твёрдое и холодное. То ли стекло, то ли металл.

— Что не так? — голос почему-то дрожал и сбивался, пытался дать петуха.

— Оль, — Игорь звучал не лучше: напряжённо, как натянутая тетива. — Обернись. Посмотри в зеркало.

В зеркало? Так вот что у неё за спиной?

Оля оглянулась, уже приготовившись увидеть в амальгаме омерзительный оскал чудовища. Но из ростового зеркала, которое невесть как оказалось в этой богом забытой мансарде, смотрела лишь она сама.

Такая же, как и всегда. Тёмные волосы, когда-то заплетённые в косу, а теперь растрепавшиеся и буйной копной лежащие по плечам. Весёлые носки с пингвинами и рюкзак, к которому за шнурки привязаны по-прежнему мокрые кроссовки.

Простые синие джинсы. Грязный, некогда белый кардиган, свисающий с боков, как причудливый халат.

О, чёрт.

— Брюнетка в белом, — пробормотала Оля, отступая от зеркала. — Я… нет, это… клянусь, я тут ни при чём. Честное слово.

— Но это была ты, — плаксиво протянула Рита, — неужели ты забыла? Оля?

Оля почувствовала, как ноги подгибаются, становятся ватными, а в горле пересыхает. Быть такого не может. И эта девочка… почему она так говорит?

Откуда она, чёрт побери, знает, как её зовут?!

— Неправда! — Оля хотела закричать, но изо рта вырвался только слабый хрип. — Это всё неправда! Ребят!.. Та, которую я видела, была взрослой… и у неё был халат, похожий на медицинский, а никакой не кардиган… она врёт! Это не могла быть я.

— Но это была ты, — повторила Рита и сделала ещё один шаг вперёд. Оля попятилась к лестнице. Куда бежать? Вниз, к теням, хватающим за ноги, и неизвестно где сгинувшему Никитосу? К Стаське, которая так и лежит небось на полу и глотает слёзы, ожидая прихода друзей?

А как же выход?

— Это абсурд, — одними губами пробормотала Оля. — Невозможно. Я же всё время была с вами, народ… даже в автобусе. Как вы можете верить ей, когда…

Она попыталась встретиться глазами с Игорем — и с ужасом обнаружила вместо знакомого живого прищура совершенно холодный, пустой взгляд.

Равнодушный. Будто неживой.

Её намерения отследили быстро: Игорь шагнул в сторону, перегораживая проход к лестнице.

— Ты больше не сбежишь, — без выражения произнёс он.

Да что с ними происходит? Как давно эта мелкая сука успела их загипнотизировать — или что она с ними сделала? В любом случае — почему они верят Рите, которую только что встретили, а не ей, своей однокласснице?

В голове зашумело. Против воли перед глазами начали мелькать воспоминания — чёткие и реалистичные, почти как настоящие. Воспоминания, где она, оскалившись, наваливается на Стаську, не даёт ей подняться, пока мальчишки безуспешно пытаются поставить одноклассницу на ноги. Воспоминания, где под её рукой затихает, не успевая даже пискнуть, Никитка, а она тащит его в потайной лаз, о котором не знает никто из этих глупых школьников…

— Неправда, — из последних сил простонала Оля. — Это не моя память. Это не…

«Такого не может быть!» — вопил голос разума, потихоньку сдаваясь под напором слишком яркой, слишком живой картинки. Да нет же, нет! Она была там с мальчиками, не отходила от них ни на минуту, никак не могла…

Рассудок отступал, реальность двоилась. Виски горели огнём.

Оля скорчилась у зеркала, уронила рюкзак и закрыла голову руками, слыша, как медленно подступают с трёх сторон мальчишки и Рита. Бороться с собственной памятью было не просто сложно — невыносимо: сил, чтобы убегать, не оставалось.

Одна-единственная фраза билась в голове. Всего одна — и та стремительно таяла, превращалась в бессмыслицу, в дурацкий белый шум. Знакомая, важная фраза. Что-то, о чём она говорила совсем недавно. Что-то, связанное… с охотой.

— Волк считает опасностью красные флажки, — одними губами прошептала Оля, точно читая заклинание. — И не замечает…

Что-то поймало её за руку, рвануло в сторону. Потащило за собой — сил сопротивляться не было, не выходило даже сфокусировать взгляд. Обрывки сознания безучастно фиксировали: вот её подхватывают под мышки и тащат вниз, по ступенькам, обратно на третий этаж. Зачем?

В лицо плеснуло что-то холодное, и Оля сморщилась. Воспоминания возвращались кусками: настоящие, родные воспоминания, не липкий ужас, который пыталась ей подсунуть Рита. Хотя кто знает, как там девчонку зовут на самом деле.

— Пей, — знакомый голос донёсся будто издалека, и в руки ей сунули пластиковую бутылку. Кажется, одну из тех, что они стащили у пассажиров автобуса.

Оля послушно сделала несколько больших глотков. Пересохшее горло отозвалось облегчением, и она благодарно выдохнула, подняла наконец голову.

Темнота. Ну да, всё верно: телефоны и рюкзаки остались наверху, а окон на третьем этаже нет. Неважно: своего спасителя она узнала по голосу.

— Женька?

— Он самый.

Оля подобралась, как кошка, на которую вот-вот нападёт пёс.

— Жень, это не я!.. Честно, я здесь не при чём, она наврала, я…

— Да тише ты, — её легонько хлопнули по щеке. — Понял я, не идиот. Хотя мозги она выворачивает здорово, даже я на секунду поверил.

— Я не понимаю… — Оля жадно отхлебнула ещё, закашлялась, чуть не расплескала минералку. — Кто она? Где та брюнетка? Что происходит?

— Успокойся, — Женька снова похлопал её, на этот раз по спине. — Эта самая Рита — ровно та, кто нам нужен. Хозяйка этого места. Я не был уверен с самого начала — выглядела иначе всё-таки и вела себя очень по-человечески. Не так, как обычно. Но вот теперь всё встало на свои места.

— Не так, как обычно? Да что ты несёшь?.. — прохрипела Оля. — Всё время ведёшь себя так, будто с самого начала знал…

Женька слегка замялся, а когда наконец заговорил снова, его голос звучал немного смущённо.

— Оль, я… и правда с самого начала знал. Не всё, но о многом… догадывался. Потому и хотел, чтобы вы заснули, — через сны в таких местах всегда проще понять, что происходит. А когда ты сказала про петлю, всё прояснилось.

— Да твою мать, — Оля наконец откашлялась и выдохнула, откинувшись к стене. — Знал? Откуда?

На неё наваливалась свинцовая усталость. Ну почему нельзя обойтись без загадок?

— Сталкивался уже с таким, — просто ответил Женька. — Извини, долгая история. Расскажу потом как-нибудь… когда выберемся.

— Если выберемся, — горько произнесла Оля. — Где гарантия, что нас тут не сожрут тени? Ну, те… которые Стаську и Никитоса…

Женька хмыкнул где-то в темноте.

— Когда выберемся. Это раз. Два — никакие тени никого не ели. Они вообще безобидные, только и могут, что пугать.

— Чего?!

— Того. Они вроде… рыб-прилипал. Знаешь, такие путешествуют с акулами и подбирают остатки их еды? Вот эти такие же, но питаются страхом. Поэтому они нас и пугали: звуками, всякими спецэффектами. Опасны не тени, а петля. Только она.

— А кто тогда Стасю?.. И Никитку?.. И автобус?!

— Петля, — без запинки ответил Женька. — И дом, конечно же. И его лицо — девочка. Она такая же часть этого… места, как стены или двери. Просто через неё оно может общаться и заманивать. И, может, ещё что-то делать, но я пока не знаю, что.

— Ничего не поняла, — Оля шумно выдохнула через нос. — Если петля ест всех, то что случилось в автобусе? Почему все заснули, а мы — нет? Почему он испарился вместе со звуковыми… как ты там сказал? Спецэффектами? С какой стати петля просто не сожрала всю экскурсию сразу, зачем это всё — дом, тени, Рита? Зачем нам шоу-то показывать?

Женька помолчал, а потом вздохнул и отобрал у неё бутылку воды.

— А этого я сам пока не понял. Ладно, вставай. Надо как-то выбираться наружу.

— Мы же внутри петли. Как?

— Ты всё верно сказала в тот раз, — Оля услышала, как он усмехнулся, — уничтожишь хозяина — исчезнет и петля. Если нам повезёт, даже те, кого недавно съели, могут вернуться. Но я бы на это особо не рассчитывал. Поначалу как раз так думал, потому и не парился особо, ну и… ты сама видела, что случилось.

— И как ты собираешься его уничтожать? — Оля скептически вскинула брови, забыв, что одноклассник её не видит.

В темноте её ладонь нашарила чужая тёплая рука.

— Очевидно, как. Пойдём на флажки! То есть — на теней.

========== 8. Вопрос доверия ==========

— Я могу тебе доверять? — спросила Оля, поднимаясь на ноги. Вопрос был скорее риторическим: особого выбора не предполагалось. Либо довериться Женьке, который продолжал темнить — либо остаться одной в темноте, без всякой уверенности, что их не найдёт хозяйка дома.

— Как хочешь, — прозвучало со стороны. Одноклассник по-прежнему держал её за руку, но это было данью скорее практичности, чем романтике: иначе в темноте они бы запросто потеряли друг друга. — Но я тебе ничего плохого не желаю. Честно. И никому из вас, иначе не стал бы вмешиваться.

— Ладно-ладно. Говоришь, она не полезет на нижние этажи?

— Не должна. А зачем ей? Она и так часть дома, так что ей нет нужды по нему ходить, и не спрашивай, я сам не знаю толком, как это работает. Но вниз она вряд ли пойдёт. Они с тенями так… делят территорию.

Оля в очередной раз ничего не поняла, но предпочла промолчать.

— Так… каков план? — всё-таки не выдержала она, пока они осторожно спускались по злобно скрипящим ступенькам вниз, туда, где хлопали двери и что-то протяжно клацало.

— Помнишь, я говорил, что здесь может быть запасной выход?

— Помню. И что?

— Так вот, не слушай меня. С учётом петли он тут нафиг не нужен. Но что-то за этими дверями точно есть, иначе их не охраняли бы так… ревностно.

На первом этаже Оля боязливо сжалась: слишком хорошо помнила, как они стояли на лестнице и прислушивались к каждому постороннему звуку. Помнила безумный взгляд Никитки, когда он говорил о запахе жареного мяса, и неожиданно закрывшуюся дверь.

— С чего ты взял, что тут вообще что-то есть? — она машинально понизила голос, чтобы не привлекать внимания.

— Этому дому, то есть этой петле куча лет, ты не заметила? — вопросом на вопрос ответил Женька. — Думаешь, мы первые, кто сюда попал? Думаешь, куда это… существо убирает вещи за каждым, кто побывал тут? Ему люди нужны, а не предметы, есть их оно не станет.

А ведь и правда, не станет. Когда исчез шофёр, его одежда ненужным хламом осталась лежать на сиденье. И только потом испарилась вместе с автобусом: неведомая тварь наелась и убрала за собой. И куда всё делось?

— Не станет же оно держать их на виду!

— Так оно и не держит. Просто мало кто додумается лезть туда, где что-то шипит и клацает.

Точно в ответ на эти слова сбоку раздался уже знакомый неприятный звук, от которого у Оли снова побежали мурашки по коже. Да, Женька говорил, что тени безопасны, но… он много чего говорил.

Вопрос доверия, подумала она. Я не верила ему раньше, но вынуждена верить теперь. Потому что терять уже нечего. Ещё более нечего, чем раньше.

Чтобы выломать наощупь найденную боковую дверь — одну из длинного ряда, — пришлось потрудиться. Упрямое дерево не хотело поддаваться, а по коридору вдобавок поплыл, сбивая с толку, знакомый с детства запах маминого пудинга. С клубникой.

Оля помотала головой. Не отвлекаться на галлюцинации. Нельзя, если не хочешь закончить как Никита. Она, конечно, не больна и не так восприимчива, но это не повод позволять кому-то копаться в своей голове.

Когда створка наконец треснула и упала под совместными ударами Женьки и Оли, им открылась неожиданная картина.

Внутри не оказалось маленького номера-комнатушки, как на втором этаже. Все, абсолютно все коридорные двери вели в один и тот же просторный зал, заваленный горами хлама. Тусклый свет пробивался из многочисленных окошек. С теми же решётками: не выбраться, даже если бы не петля.

— Вот это я понимаю, — прокомментировал Женька. — Погнали! Что-нибудь да найдём.

Свалка на поверку оказалась не просто большой — грандиозной. Бескрайние нагромождения хлама сбивались в причудливые пирамиды из десятков, сотен вещей: одежда, обувь, наручные часы, зонтики и кошельки. Пару раз они натыкались на остовы машин, медленно гниющие в темноте: через мутные стёкла можно было рассмотреть остатки чужих вещей. Сколько же людей здесь побывало, думала Оля. Подумать только, неужели они все…

Под рукой мелькнуло детское розовое платьице, и она поспешила отвести взгляд. Фантазию включать не хотелось, но поневоле вспоминалось грустное и страшное: как много людей в Московской области ежегодно пропадает без вести? Скольких исчезнувших так и не нашли, признали мёртвыми, перестали искать? От скольких не осталось даже носового платочка?

Оля протянула руку к махине, что стояла в углу, укрытая тенью. Пальцы наткнулись на что-то твёрдое и металлическое. Она не сразу поняла, на что именно. А когда поняла — с трудом подавила приступ истерического смеха.

Их рейсовый автобус, испарившийся с дороги вместе со всеми пассажирами.

— Жень, ты глянь, — выдавила Оля. Смех душил и не давал говорить спокойно: нерадостный смех, нервный, дурной. — Наверняка там и юбка Вивлы до сих пор лежит…

— Ты только не трогай, — Женька материализовался рядом, посветил на холодный автобусный бок жёлтым лучом. — Я тут фонарик более-менее нормальный нашёл. Может, распугает парочку теней, но… в общем, пока ничего полезного.

Оля не запомнила, сколько времени они рылись в зловещем хранилище безымянного дома. Перед глазами громоздилась бесчисленная одежда: мужская, женская, детская. Порой находились и более странные вещи: использованный презерватив, кошачья переноска, в которой не было кошки. Даже кардиостимулятор.

— Ну точно, как в Лангольерах, — вздохнула Оля, отбрасывая в сторону бесполезный кусок металла. Раньше он спасал кому-то жизнь. Неизвестный человек носил его в груди, жил, смеялся и путешествовал. Теперь его останки перевариваются домом, а личные вещи лежат, как мусор, в тёмном углу, где никогда не бывает солнца.

Удача улыбнулась им не сразу. Но улыбнулась — когда Женька распотрошил притаившийся в углу огромный походный рюкзак, а Оля залезла в городскую поясную сумку. Осталась от какого-то велотуриста: рядом сиротливо лежал велосипед.

— Я подумать не могла, что у нас под боком такой склад, — призналась Оля, сжимая в руках новое приобретение, когда они возвращались обратно под недовольные завывания невидимок. — И особенно — что тут будет оружие.

— Сомневаюсь, что раньше нам бы позволили туда залезть, — заметил Женька. — Когда нас было много, отвлечь нас было легче, и…

Он остановился, точно налетев на невидимую стену.

— Ты чего? — вытаращилась Оля.

— Почему дом нас не преследует? — Женька снова ответил вопросом на вопрос, но она уже начинала привыкать. — Блин, вот что у меня вылетело из головы! Ты права, точно — мы-то с чего остались целы?

— Не совсем целы, — напомнила Оля. — Никитос пропал. Стасю на втором этаже мы так и не нашли.

— Да, но, когда исчезал автобус, мы почему-то не спали и смогли выбраться. И потом, когда убегали от этой… Риты. Как мы вообще смогли оторваться?

Женька выглядел невероятно возбуждённым: Оле казалось, что она видит, как сверкают в полумраке его глаза.

— Тени безвредны, но тех, кого они сбили с толку, дом прихлопнет запросто, — он продолжал, нарезая круги вокруг застывшей Оли. — Так было с Никитой, так было со Стасей. Как только они поддавались глюкам — всё, пиши пропало. Галлюцинации — это всё, что тени могут, но почему здесь и сейчас они не пытаются заморочить голову нам?

— Помедленнее, — взмолилась Оля, — я не улавливаю. Может, у них просто сил на нас не хватает? Мы не больны, не слишком устали… И при чём тут автобус?

— «Не больны», — Женька фыркнул. — При желании у каждого найдётся слабость, через которую можно залезть человеку в голову. У тебя сбиты колени и порезана щека, я единственный не спал на привале. Если подумать, это сравнимо с лёгкой простудой или с тем, что творилось с Никиткой. Так что рычаги давления — есть, но почему-то единственное, чем нас пытались остановить, — это запах пудинга твоей мамы! Как будто оно…

— Как будто оно само хочет, чтобы мы его убили, — закончила Оля, поражённая внезапной догадкой. — В таком случае ситуация с автобусом — это…

— Именно. Это отбор. Всех, кого оно хотело сожрать, оно сожрало ещё в автобусе, а нас пятерых не тронуло потому, что с самого начала имело на нас особый зуб. Разве что с Никиткой вышел прокол, спасибо Игорю. Вот он и был не в себе с самого начала.

— Но зачем? — не поняла Оля. — Окей, допустим, ты прав, и это… Что бы то ни было заманило нас во временную петлю, пугает, сбивает с толку, подъедает отставших, только чтобы кто-то догадался его убить. В таком случае у меня один вопрос: нахрена ему это надо?

— Два, — Женька помахал найденным на свалке ножом. — Два вопроса. Второй — зачем ему Игорь.

Оле пришла на ум цитата из старой сказки. Там, правда, речь шла не о безвестных эфемерных существах — о сказочных созданиях. Но… кто сказал, что суть не одна и та же?

— Убивший дракона становится драконом, — выпалила Оля, сама не веря в то, что говорит. — Вдруг оно ищет преемника? То есть, если мы его убьём, то сами… станем такими же.

— И никогда не вернёмся домой, — мрачно подтвердил Женька. — Вот чёрт. А всё так хорошо начиналось.

Он немного помолчал и добавил в наступившей тишине:

— И всё-таки — зачем ей Игорь?

— Не знаю, — произнесла Оля и сделала шаг вперёд. — Но, кажется, я поняла, что буду делать.

Оставаться здесь и ждать, пока дом соизволит сожрать их? Медленно деградировать внутри пространственной петли, запертыми, отрезанными от дома и родных? Сидеть и смотреть, как дом, чем бы он ни был, пожирает ни в чём не повинных людей?

Оля вспомнила розовое детское платьице, и пальцы сами собой сжались на рукоятке ножа. Того, что она нашла на свалке среди сотен других вещей.

Отчаяние клокотало внутри, превращаясь в холодную, безнадёжную решимость.

— Я всё равно пойду и убью его. А потом, если начну превращаться в чудовище — покончу с собой.

— Эй, а ну стой, — ломанулся вслед за ней Женька. — С ума сошла?

— У нас что, есть выбор? — горько усмехнулась Оля. — Я видела достаточно. Больше в этом проклятом доме никто не умрёт. Кроме… ну, нас, может быть.

Она развернулась и уверенно зашагала вверх по лестнице. Если ему понадобится, он пойдёт за ней. Если нет… что ж, он и так здорово помог им всем — хоть до сих пор и не рассказал правды.

Женька нагнал её на середине пролёта. Какое-то время шёл рядом, ничего не говоря, и нарушил молчание, лишь когда они прошли половину второго этажа.

— Ты уверена, что у тебя получится?

— Думаю, — Оля скривила краешек губы в усмешке, — это вопрос доверия. Так ты со мной?

— Нет, блин, здесь останусь. А куда ещё? Только вперёд.

— Отлично. — Оля искоса посмотрела на одноклассника. — Жалко, правда, что я так и не узнаю, кто ты такой, но… есть вещи и поважнее. Пошли.

Она думала, что её голос задрожит и сорвётся, но ошиблась.

Дом негодующе скрипел, пока они поднимались вверх. Пол трясся, стены, как показалось Оле, ходили ходуном. Услышал, о чём они говорят, и не захотел для себя такого конца?

В ноздри ударило резким запахом клубники: похоже, тени решили взяться за них всерьёз. Тело налилось свинцовой тяжестью, Олю потянуло к земле, как когда-то Стаську. Мысли двоились, троились, сбивали с толку. В голове взрывался калейдоскоп эмоций: ужас, злость, эйфория, усталость и снова ужас.

Почувствовав, что теряет координацию, она изо всех сил стиснула зубы. Представила розовое детское платьице, плачущие, полные отчаяния глаза Стаси, сжатые кулаки Игоря, который только что потерял брата. Вспомнила, как смотрела на тающий автобус и глотала придорожную пыль, а внутри что-то тоскливо ныло: так нельзя, так неправильно, как можно их так бросить?

Такого больше не будет. Такого больше не должно быть.

Наваждение продолжало бить по рецепторам, но теперь у неё получалось с ним бороться.

— А вот хрен тебе, сука, — выплюнула Оля, ставя ногу на ступеньку мансардной лестницы. — Не дождёшься. Я иду.

Этот пролёт показался ей самым длинным из всех, что они сегодня преодолели: тени не хотели сдаваться, атакуя всё злее и яростнее. Едва переставляя ноги, Оля и Женька всё шли, шли к несчастной мансарде, где ждала девочка по имени Рита, воплощение этого дома.

Маленький ангелочек с пустыми нелюдскими глазами.

Оля вломилась в мансарду первой, всё-таки упав на колени в самом конце пролёта. Подтянулась на руках, затащила тяжёлое, неповоротливое тело внутрь мансардного этажа, чувствуя, как понемногу проходит свинцовая тяжесть и возвращается здравый рассудок: владения теней оставались внизу. С облегчением выдохнула: наконец-то добралась.

И наткнулась на взгляд светловолосой девочки.

— Это снова ты, — прохныкала Рита. Такая же заплаканная, как в прошлый раз, и такая же перепуганная. — Ты опять хочешь меня убить, да? За что? Что я тебе сделала?

Не слушать. Не давать этому демону говорить, пока он снова не ввёл её в заблуждение и не заставил сомневаться в собственных воспоминаниях.

— Заткнись, — прошипела Оля и изо всех сил бросилась вперёд. Появившийся в дверном проёме Женька не успел её остановить.

Рита увернулась так быстро, что она даже не заметила, как та сдвинулась с места. Миг — и вот девочка уже в другой части мансарды, стоит в углу и насмешливо щурит покрасневшие глазки.

— Думаешь, самая умная, да? — детское лицо пересекла кривая, неестественная улыбка. И куда подевались слёзы и всхлипывания?

Она не успела даже слова сказать: Рита метнулась зверем. Мощный удар, слишком сильный, чтобы его мог нанести ребёнок, отбросил Олю в сторону: та ударилась о стену спиной, осела на пол, пытаясь вдохнуть. Удар выбил из лёгких весь воздух.

Где-то за спиной Риты мелькнул Женька. Кажется, он попытался подкрасться к девочке со спины, но та заметила раньше: пока Оля пыталась отдышаться, Рита быстро, невероятно быстро повернулась к нему и одним ударом впечатала головой в зеркало.

Что случилось дальше, Оля не увидела. Успела лишь смутно удивиться, — откуда в этом хрупком тельце столько силы? Приблизившись, Рита нависла над ней и уставилась сверху вниз невозможными, почти прозрачными глазищами.

— Ты не сможешь меня победить, потому что я не одна, — напевно произнесла девочка. — Видишь?

И Оля увидела.

Рита расслоилась колодой карт. Череда лиц, таких разных, таких непохожих, сменяла друг друга, как в кино, поставленном на быструю перемотку. Светловолосая девочка-подросток пришла на смену своей предшественнице — взрослой брюнетке в медицинском белом халате. До неё был пузатый дядька в панамке, который сменил широкоплечего парня с модной стрижкой из барбершопа. Женщины, дети, старики — лица мелькали с такой частотой, что она едва успевала их рассмотреть.

— И это всё — ты?.. — сорвалось с губ. — Но зачем… столько…

— Я развиваюсь, — ответил многоголосый хор. — Меня становится больше. Вам с вашими глупыми суицидальными идеями меня не победить. Никогда не победить. Потому что того, кто убьёт меня, — вереница лиц наклонилась к Оле, близко, так близко, что она смогла уловить от бывшей Риты запах песка и застарелой пыли, — выбираю я сама. Тех, кто мне не понравился, я просто… ем. А вы мне… больше… не нравитесь.

Лица растянулись в ужасной гримасе, раскрывая рты так широко, как не смогло бы ни одно человеческое существо. На миг с твари слетела вся человеческая мишура: перед Олей предстала пасть, голодная, ненасытная пасть дома, притаившегося внутри пространственной петли.

— Хрен тебе, — только и смогла выплюнуть она и из последних сил засунула в эту пасть найденный на свалке нож.

Нечеловеческий визг ударил по ушам: Оле показалось, будто она сейчас оглохнет. Тварь откатилась в сторону, забилась об пол; нож остался внутри и переломился у самой рукояти. Людской облик смазывался, истлевал, и за ним проступали контуры иного существа. Не человек, не животное — скорее гигантский червь грязно-лилового цвета, жирный, склизкий, пульсирующий. Чёрная кровь выплеснулась из пасти, заляпала собой ковёр.

И вот эту тварь они принимали за миловидную девочку?

— Меня это не убьёт! — истошно провизжало существо. — И твой ножичек — тоже! Я сама выбираю… сама выбираю… сама…

Оля попыталась отползти в сторону, туда, куда тварь отшвырнула Женьку, — и не обнаружила одноклассника на месте. Только осколки зеркала и пятна крови на полу подсказывали, что он здесь недавно был.

— Она же тебя не съела, — холодея, прошептала Оля. — Не смей… даже думать не смей…

От стены отлепился человеческий силуэт. Бледный, почти прозрачный: она не сразу узнала в этой пародии на человека Игоря, которого они с Женькой так бесстыдно оставили Рите. Спортсмен, весельчак и задира, сейчас он больше походил на привидение. Стылые мёртвые глаза, лицо без выражения…

— Иииииигорь! — от вопля существа тряслись стены. — Закончи!.. — оно сбивалось на хрип, но речь ещё можно было разобрать. — Унаследуй!.. Убей! Убей! Убей!

Точно сомнамбула, Игорь двинулся к цели, покачиваясь, как зомби. Опустился на колени перед бьющимся в судорогах существом, пошарил по полу. Поднял руку со сжатым в ней острым осколком зеркала.

Осколок опустился на и без того израненное тело твари и с хрустом ушёл в мягкую, податливую плоть. И снова. И снова. И снова.

Существо завизжало в последний раз — и начало таять, перетекать в чужое тело, истлевать, как истлевали его жертвы.

Закрыв лицо руками, Оля слушала, как затихает визг, как он переходит в надсадный человеческий крик — крик человека, которого она знала с раннего детства.

Игоря.

То же самое когда-то случилось с настоящей Ритой. С неизвестной темноволосой женщиной-врачом. Со многими, многими другими, со всеми, кого показывала ей обезумевшая от ярости тварь.

То, что было Игорем, поднялось с колен, осмотрелось по сторонам, пригладило мятую одежду.

— Недурно, — проурчало оно, — намного лучше, чем девчонка. Хотя от Риты тоже был толк. Что ж, а теперь… займёмся одной мелкой самоубийцей. Уже жалеешь, да?

Оля закрыла глаза. Вот и всё. Она проиграла. Нож сломан, Женька исчез, а сама она — полностью во власти сменившего облик и обновившегося существа.

— Эй, — разбитые губы едва шевелились, — эта штука убила Никитку, а теперь ты стал ею. Отвратительно, правда?

Последняя, неожиданная дерзость отчего-то придала сил: Оля передумала умирать молча. Разлепила тяжёлые веки и глянула вверх, на бывшего Игоря.

— Чего ты там болтаешь? — лицо бывшего друга скривилось, пошло разводами, будто ненастоящее. Тварь хмыкнула и двинулась к ней, но Оля успела увидеть главное: то, как дрогнули Игоревы руки, когда она произнесла имя его брата.

— У тебя ещё есть шанс, — продолжилаона, уставившись прямо в глаза существу, — Игорь, ты ведь ещё там, да? Ты ещё жив?

Снизу раздался странный шорох. Оля напрягла слух, попыталась понять, откуда он идёт: не со ступеней ли мансарды?

— Его уже нет, — прошелестела тварь, наклоняясь над ней, — а ты теперь безоружна. И ничто не помешает мне закончить начатое.

Оно было близко, слишком близко. На щеке чувствовалось горячее, почти человеческое дыхание. Если бы не злобная гримаса, если бы не жестокие речи — глядишь, перепутала бы с настоящим.

Оля покосилась в сторону мансардной лестницы. Попыталась уловить хоть малейшее движение: нет, ничего.

Только она и то, что недавно было Игорем.

— Игорь! Игорь, ты ещё можешь всё исправить, — почти взмолилась Оля, продолжая смотреть в искажённое гневом лицо существа, — если оно умрёт, твой брат вернётся назад, мы все вернёмся, Игорь, прошу тебя…

— Заткнись!

Хозяин дома вскинулся перед ней во весь рост, и она сжалась в ожидании первого удара. Что ж, попытаться стоило. Всё равно не зря попробовала.

Оля почти ощущала на лице запах кислой, вонючей слюны. Интересно, чуяли эту вонь те, кого тварь пожирала на расстоянии, в автобусе или, скажем, на этаже?

О чём я, одёрнула себя она. Умираю, а думаю о всякой чуши. Например, о том, что в мансарде что-то всё-таки шуршит. Тихо, едва заметно, но…

Вопрос доверия, да?

Что-то тёмное мелькнуло в поле зрения: неизвестный снаряд, прилетевший со стороны лестницы, врезался в голову твари и откатился в сторону.

Ботинок.

Чёрный кожаный ботинок, такой, какие были у…

— Никитка?!

— Да нет, не он, — следом за ботинком показался и тот, кто его запустил. Исцарапанный, измазанный кровью, весь увешанный чужой одеждой — но живой.

Женька. Как всегда, вовремя.

— Похоже мыслим, правда? Я подумал, что это может пригодиться, — он сбросил на пол рубашку, штаны и второй ботинок. — Вещи твоего брата. Может, ёкнет чего, а?

Тварь негодующе зашипела, но Оля увидела, что руки Игоря дрожат, и поспешила выкатиться из-под страшного оскала — поближе к одежде Никитки.

Существо выбрасывало чужие вещи, как мусор. Вряд ли оно могло даже вообразить, будто кто-то использует их как оружие. Ножи, фонарики, огнестрел — да, но штаны?

Женька выбрал самую неожиданную из всех возможных тактик. И, похоже, рабочую.

— Это его рубашка, — заговорила Оля, сориентировавшись. Протянула тому, что было её одноклассником, измятую мальчишечью сорочку. — А это джинсы. А это… наручные часы, которыми он всегда гордился, потому что как у взрослого… Ты не помнишь?

Существо замерло в одной позе, не в силах сдвинуться с места.

— А это сумка. Никитка такой зануда, даже на школьную экскурсию потащил с собой учебники, — на глаза навернулись слёзы, но она продолжила, — и личный дневник. Я не буду его читать, но уверена, что он всегда писал о тебе только хорошее.

Игорь часто-часто заморгал, будто приходя в себя. Неуверенно осмотрел собственные руки, глубоко вдохнул, точно отгоняя наваждение.

— Он был твоим братом, Игорь, — прошептала Оля уже почти шёпотом, — и ты за него чуть не побил Женьку, помнишь? А эта тварь убила его. Убила — и теперь хочет захватить тебя, сделать тебя собой. И только ты можешь помешать ей, понимаешь? Понимаешь?

Больше она не успела ничего сказать. Игорь сделал стремительный шаг вперёд и вырвал из рук тонкую книжку. Личный дневник Никитки. Открыл где-то в середине, быстро пробежался глазами — и с силой отшвырнул в сторону, точно борясь с самим собой. Книжка ударилась о стенку и так и осталась лежать посреди осколков зеркала и разбросанной одежды.

— И что теперь? — одними губами спросил Женька. Оля не ответила: не сводила глаз с того, что некогда было её одноклассником.

Игорь — или не Игорь? — медленно опустился на колени, подобрал с пола что-то острое. То ли ещё один осколок, то ли обломок ножа, который так и остался расколотым в пасти истаявшей твари. Всё так же медленно, невыносимо медленно занёс его над собственным горлом.

Оля поспешно отвернулась: этого она видеть не хотела.

Но против своей воли — услышала.

Сочный хруст взрезанной плоти сменился неистовым воем, даже более громким, чем тогда, когда она ткнула в пасть твари ножом. К вою примешался грохот: пол заходил ходуном, затряслись, как при землетрясении, стены.

— Дом рушится, — крикнул ей на ухо Женька, — петля сейчас исчезнет! Валим! Валим!

Оля не запомнила, как они бежали к выходу, то и дело поскальзываясь и подхватывая друг друга. Не запомнила, как рыдала на ходу, как слёзы застилали глаза и мешали пробираться наружу. Не запомнила, как оба добрались до двери, уже даже не открытой — выломанной, сбитой с петель, — и выскочили наружу, покатившись по траве. И долго смотрели, как медленно проламывается крыша зловещего особняка, а из-за хмурых туч потихоньку выглядывает солнце.

А потом дом разрушился, и лес вместе с дорогой навсегда ушли в небытие.

Когда Оля открыла глаза, автобус как раз подъезжал к Москве.

Как это часто бывает около столицы — они стояли в пробке. Бесконечный поток машин продвигался черепашьим ходом, а их рейсовая громадина на пятьдесят пассажиров плелась и того медленнее.

Стаська сидела рядом и увлечённо читала книгу. Очередное фэнтези, да?

Оля всхлипнула, уставилась на подругу, как на воскресшую из мёртвых — а, впрочем, почему «как»? Та оторвалась от чтения и подняла глаза:

— Чего ты? Ты что… плачешь?

— Стаська… — пробормотала Оля и вытерла лицо рукавом чистого белого кардигана. — Господи, Стаська… да нет, ничего. Всё в порядке. Просто… что-то нашло.

Из-за спины послышался шорох.

— Девчат, — высунулась с заднего сиденья лохматая русоволосая голова, — у вас попить не найдётся? А то я это, свою забыл, а сам…

— Никитка! — охнула Оля и ощутила, как к глазам снова подступают слёзы. — Живой!

Никитос удивлённо заморгал.

— А с чего мне быть дохлым-то? Эй, тебе что, кошмар приснился, где все умерли? Чего у тебя лицо такое?

— Никит… — она попыталась поаккуратнее подобрать слова, но не получилось, — слушай, Никит, а как там Игорь?

— Игорь? — переспросил Никита. — Какой ещё Игорь? Оль, ну ты какая-то совсем странная сегодня. Не знаю я никаких Игорей и никогда не знал! Ты меня точно не спутала ни с кем?

— О… правда? — Оля попыталась натянуто улыбнуться. — Тогда извини. Видимо, и правда напутала.

Она отвернулась к окну и включила музыку в плеере.

========== Эпилог ==========

Вивла надрывалась, как сбрендившая сирена. Судя по её негодующим воплям, девятый «Б»-класс был виноват во всём: в том, что на дороге возникла пробка, в том, какая сегодня плохая погода, и особенно — в том, что водитель исхитрился содрать с бедной учительницы лишние сто рублей за дорогу. Злая как чёрт, теперь преподавательница отрывалась на учениках: заставляла их строиться в дебильную колонну и шагать за ней, как младшеклассники.

Оля поискала взглядом Женьку. Она собиралась поговорить с ним ещё с тех пор, как проснулась— но тот сидел на другой половине автобуса, а привлекать лишнее внимание не хотелось.

Знакомый чёрный свитер обнаружился в толпе довольно быстро: кто ещё будет одеваться как на Аляску в начале осени? Вот только шёл он не вместе со всеми, а в другую сторону. С каждым шагом удаляясь всё дальше от экскурсионной группы.

Понятно. Опять слинять решил.

— Эй! Стой! — Оля ужом вывинтилась из колонны и юркнула в толпу вслед за приметным свитером. — Женька, а ну стоять!

— Чего тебе? — одноклассник остановился в полушаге от неё, скорчил скорбную мину. — В гробу я видел эти экскурсии, сама же знаешь. Все знают. Так Вивле и передай.

— Так, погоди, — она нахмурилась, — ты что, домой собрался?

— А что такого? — он пожал плечами. — Я так уже делал. Что я забыл в том музее?

Оля начинала закипать. Наяву, когда всё закончилось, Женька снова стал таким, каким его знал девятый «Б»: аутсайдером и прогульщиком. Особенно по части школьных мероприятий.

— А то такого! Ты не забыл, что обещал мне? Там, в особняке. И не придуривайся сейчас, будто ничего не помнишь!

Тот приподнял брови и едва заметно усмехнулся.

— Если честно, я надеялся, что это ты не вспомнишь. Но ладно. Хорошо, убедила. Уговор есть уговор, в конце концов.

— И? Кто ты всё-таки на самом деле? Откуда так много знаешь обо всяких тварях? Как мы вообще попали в ту петлю? Я хоть когда-нибудь узнаю?

— Обязательно, — заверил Женька. — Обращайся в любой день. Но не сегодня! Если Вивла меня поймает, скандал будет на всю Москву, так что сейчас мне пора бежать, сорри.

Оля не успела возразить. Одноклассник скрылся в толпе с таким мастерством, что оставалось только позавидовать.

Вот же чёрт, выругалась она про себя. Хрен знает, когда его на урок в следующий раз принесёт.

Ну и ладно. Обещал — значит, расскажет. Только пусть не думает, что Оля теперь оставит это просто так или забудет об уговоре.

Она едва заметно усмехнулась и пошагала в сторону экскурсионной группы, пока никто не заметил её отсутствия.