КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Resurrection (СИ) [Анастасия Сокол Anice Rhine] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Act 1 ==========

***

Мамору немного растерянно вертел в руках медиатор и недоуменно озирался по сторонам. Незнакомая девчонка выскочила из «Короны», с кем-то весело щебеча по телефону и совершенно не глядя по сторонам, когда столкнулась с ним. И она абсолютно не представляясь похожей на человека, умеющего играть на электрогитаре.

Может быть, медиатор принадлежит не ей?

Парень повертел головой, без особого успеха (и рвения, если честно) ища взглядом того, кто мог бы идти в тот момент мимо и обронить вещицу, а после сокрушенно хмыкнул и покосился на пеструю вывеску игрового центра.

Можно спросить у Мотоки.

В помещении царил гвалт — вышла новая игра, и народ с энтузиазмом пробовал свои силы. Кажущийся загнанным, приятель с облегчением оперся спиной на барную стойку, когда ему милостиво дали перерыв, и заинтересованно склонил голову к плечу.

— Девушка, у которой может выпасть из портфеля медиатор? Ну-у… — он задумался на минуту. — Их здесь много таких бывает, все-таки музыкальная школа близко. Но если ты про одну конкретную — то…

— Светловолосая, — перебил его Мамору, сосредоточенно нахмурившись. Девчонка не выходила из головы. — У нее еще на голове такие хвостики… похожие на данго.

Приятель расхохотался и махнул рукой.

— Тогда все ясно! Это Усаги! — какое странное имя, вздохнул Мамору. И как странно получать подтверждение того, что эта девчонка действительно может играть на чем-то.

— Странная девица, — заметил он вслух и почти совсем не покривил душой. Эта самая Усаги создавала впечатление, будто все вокруг себя превращает в хаос. С ним вот столкнулась, вещи свои рассыпала…

Интересно, он мог ее где-нибудь раньше видеть?

— Она интересная, — Мотоки пожал плечами. — Раньше вот захаживала к нам частенько, а теперь — только по дороге в музшколу да изредка на выходных. Воистину, работа сделала из обезьянки милашку — она перешла в выпускной класс и стала такой серьезной. Даже кошку себе завела.

Мамору поймал себя на том, что внимательно слушает приятеля, и поджал губы. У него не было времени на россказни о странной девице. Он просто хотел вернуть потерянную вещь.

— К чему ты мне про это рассказываешь? — дернул уголком рта он, и Мотоки удивленно замолк. — Я просто хотел вернуть медиатор. Можешь ей передать?

Фурухата хмыкнул и обвел рукой свою вотчину — прорву толпящихся и галдящих людей, ревностно следящих за тем, как играют другие, и ждущих своей очереди. Это был ясный намек на то, что о его посредничестве просить просто-напросто бесполезно. Что ж, пожалуй, этого и следовало ожидать.

— Когда бы мне? — тут же подтверждая мысли Мамору, ответил он. — Но я могу тебе ее адрес дать, она сейчас живет в общежитии при гимназии Дзюбан, так что на родителей не напорешься. И это как раз недалеко от твоего университета, сам и занесешь.

Встречаться с этой девчонкой вновь было странно.

Мамору, сдаваясь, махнул рукой.

— Ладно.

***

Явно недавно приклеенная на кнопку домофона бумажка с фамилией «Цукино», слишком новая по сравнению с большинством других, весьма однозначно намекала на то, что девчонка заселилась сюда недавно. Мамору еще раз сверился с адресом и именем на листке — и хмыкнул.

— Цукими Данго*, чтоб тебя… — проворчал он себе под нос и решительно вдавил кнопку.

Надо закончить с этим, да поскорее. В последнее время Мамору не высыпался ночью из-за каких-то совершенно непонятных снов, и это не лучшим образом сказывалось на его трудоспособности. И хотя спать днем — далеко не самая хорошая идея, но… Просто несвоевременно это все. Семестр только месяц как начался, а Мамору уже чувствовал себя очень уставшим.

Ответили ему не сразу, а где-то секунд через сорок. Всегда доверяющий своим внутренним часам парень стоически завел глаза. И с чем можно так долго возиться, скажите пожалуйста?

— Да, алло, — высокий звонкий голос не резанул по ушам против ожидания, а скорее даже будто бы обласкал слух.

Может, эта Цукими Данго не только на гитаре играет, но и поет еще?

— Ты со мной сегодня у игрового центра столкнулась, — без приветствий доложил Мамору, ненавидящий расшаркивания в любом их виде, — и медиатор уронила. Он тебе нужен, или я просто так отдавать тащился?

Секундное молчание оборвалось ликующим возгласом.

— Так вот куда он подевался! — лампочка рядом с кнопкой домофона приветственно мигнула зеленым. — Поднимайся, одиннадцатый этаж, дверь направо.

Мамору пожал плечами и потянул дверь подъезда на себя. К счастью, хоть обращаться к нему на «вы» она не стала.

Цукими Данго уже ждала его, приветственно распахнув дверь. Тонконогая невысокая девчонка с забавной прической и огромными доверчивыми синими глазищами — ни за что не скажешь, что ей семнадцать, как ни приглядывайся.

— Входи, — разулыбалась она, только увидев его у лифта. — Я как раз разогрела блинчики.

— Не стоит, — мотнул головой парень и без лишних слов полез в сумку, ища в одном из внутренних карманов злосчастный медиатор. — Я просто не умею не совать нос в чужие дела, вот и решил вернуть.

— И очень помог мне, — энергично кивнула головой девчонка, забирая вещь, — и вдруг уцепила его за руку, втягивая в комнату и закрывая дверь. — Так что блинчики даже не обсуждаются.

Мамору проклял свою покладистость по отношению к женщинам и сдался.

— Ладно, Цукими Данго, — вздохнул он тихо, — твоя взяла. Я не завтракал.

В небольшой квартирке было уютно и чувствовалась женская рука. На дверце шкафа с зеркалом висела пара вешалок с какими-то платьями, кровать была заправлена нежно-розовым покрывалом, а на кухне на обеденном столе стояли цветы и вазочка с какими-то сладостями.

И гитара в квартирке тоже имела место быть, кстати.

— Ты у Мотоки спрашивал адрес, да? — девчонка усадила его за стол и поставила перед ним тарелку вкусно пахнущих блинчиков… с чем-то. Неприхотливый в еде, Мамору с затаенным интересом потянул носом воздух и слегка задумался.

Ситуация была непривычная.

— Мы с ним учились в одной школе, — зачем-то сказал он, — вот я и поинтересовался, много ли в игровой центр ходит девчонок, способных выронить медиатор.

— И что он ответил? — парень заметил у собеседницы умилительные ямочки на щеках и попытался заставить себя сосредоточиться на еде.

— Сказал, что девушка с прической, похожей на данго, только одна, — брякнул он, вдруг совершенно не представляя, как себя с ней вести. — И зовут ее Цукино Усаги, а живет она в общежитии гимназии Дзюбан, и сам сходи к ней, Мамору, не видишь — я занят.

Девчонка расхохоталась и всплеснула руками.

— О, еще и гастрономическая кличка? — заметила она беззлобно. — Значит, ты точно не завтракал. И еще — тебя зовут Мамору, да?

Она снова склонила голову набок — как недавно в дверях, — становясь похожей чем-то на пеструю птичку, и подперла подбородок ладонью.

— Чиба Мамору, — уточнил парень небрежно. — Просто Мамору, ладно?

— Мамору — и Цукими Данго? — сверкнула озорными синими глазищами девчонка. — Так не пойдет, — она задумчиво прикусила губу. — В следующий раз придумаю тебе тоже какую-нибудь съедобную кличку.

Мамору хотел сказать, что следующего раза не состоится, но заметил, как она весело улыбается глядя ему в лицо, и не посмел.

Кто знает, может, они и правда столкнутся еще не раз. С неуклюжестью-то этой сластены — запросто.

Комментарий к Act 1

**Цукими Данго** — разновидность японских шариков моти на палочке. Те, которые готовят во время праздника Цукими — праздника любования луной. Иногда шарики моти называют еще оданго.

========== Act 2 ==========

***

Нару восторженно зажмурилась, отправляя в рот кусочек лимонного пирога, и Макото улыбнулась ее реакции. Они уже третью неделю ходили в один кулинарный клуб, и это послужило появлению у них общих интересов. И это было замечательно!

У Мако была только одна подруга в этой школе — Усаги, с остальными людьми она не очень-то хорошо общалась, и это удручало. Ведь у Усаги куча других дел — она ходит в музыкальную школу уже третий год, а еще — только недавно стала жить одна и старается осваиваться с благословенными, по ее словам, свободой и одиночеством.

В общем, подруга не могла проводить все свое время с ней, и Мако понимала ее и не обижалась, так что…

Так что она была рада хоть на последнем году учебы нажить еще одного близкого человека. Просто одноклассницы, с которыми она иногда перебрасывалась шутками, были не в счет — с ними не устроишь ночевку и битву подушками.

— Ох, Мако-чан, это потрясающе!

— Хочешь — можешь взять его домой, — предложила Кино с улыбкой. — Тетя редко навещает меня — она живет в деревне, — так что скармливать все наготовленное тут мне все равно некому.

Нару просияла и хлопнула в ладоши.

— Ой, правда? — вид у нее был такой счастливый, что стало даже удивительно. Мако отрезала и себе кусочек пирога и задумчиво попробовала его на вкус. Еда как еда, странно, что она так подняла Нару настроение. — Спасибо большое! Угощу пирогом брата, он точно будет в восторге!

Макото вскинула брови и начала не спеша упаковывать надрезанный ими пирог. По правде сказать, по большей части именно она и председательствовала в кулинарном клубе — потому что жила одна и из-за этого лучше всех тут готовила. Она же, в общем-то, занималась и бумагами, хотя официально главой клуба не числилась. Впрочем, ее это не очень-то огорчало.

— А у тебя есть брат, Нару-чан? — спросила она между делом. Такой подробности она никогда не слышала — Нару не особенно распространялась о своей семье. И, в общем, немудрено. Ее родители держали ювелирный салон, и подружиться с девушкой из-за денег было много желающих.

Нару разулыбалась и закивала, как будто очень давно хотела поделиться этим с кем-то, но не могла. А тут у нее нашлась возможность.

— Да, и он потрясающий, Мако-чан! — горячо заявила она. — Масато — мой старший брат, он помогает родителям с поставками и параллельно учится в университете. И он такой красивый! — здесь девушка прижала ладони к подозрительно загоревшимся щекам и хохотнула. — Когда мне было четырнадцать, я была в него влюблена, — призналась она легко.

— И что, твой потрясающий старший брат любит домашнюю стряпню? — недоверчиво хмыкнула Мако, тут же представившая себе смазливого красавчика, похожего чертами лица на Нару, и забраковавшая для себя его кандидатуру в кавалеры.

В последнее время ей казалось, что она никогда не найдет для себя человека, на которого можно было бы опереться, так что… стоило ли стараться, если Мако сама все умела? И прибить полку, и донести тяжелые пакеты с продуктами, и защитить себя.

Нару махнула рукой и с благодарностью приняла протянутый ей сверток с пирогом.

— Он обожает домашнюю еду, но я так готовить не умею, а мама… ой, — она завела глаза. — Ну это же мама, у нее только одна забота.

Макото легко улыбнулась и кивнула в ответ. Ее родители умерли очень давно, и она не знала, что это значит — воспринимать вот так просто и снисходительно причуды ближайших родственников.

***

— Осака Масато*, — Макото даже сказать ничего не успела — знай только и хлопала глазами в полнейшем ступоре, когда ей протянули вместо рукопожатия букет чайных роз и низко поклонились. Стоящая рядом со смазливым синеглазым незнакомцем Нару стыдливо покраснела и торопливо замотала головой, бормоча себе под нос, как сильно она извиняется и что совершенно этого не хотела.

— Эм… Кино Макото, — Мако осторожно приняла букет и окинула незнакомца коротким взглядом.

Похоже, что это был брат Нару, он ведь назвался как Масато.

Верно?.. Ведь верно же?..

Нару наконец вернула себе голос и умоляюще сложила руки перед собой.

— Прости, Мако-чан! Я не хотела его с собой тащить, но он просто обезумел от твоего пирога! — торопливо протараторила она, по-прежнему пристыженно жмурясь и даже как-то опасливо вжимая голову в плечи.

— Неправда! — звучным голосом перебил свою сестру Осака Масато. — Я не обезумел, я очарован! И хочу напроситься на чай.

Макото окинула его еще одним взглядом, совершенно искренне недоумевая, что в ее пироге могло произвести впечатление на этого красавчика (а парень был очень красив — и явно ненамного старше самой Кино), и рассеянно сжала в руках букет.

И откуда он только?.. Неужели Нару-чан ему рассказала?

Девушка совсем не помнила, рассказывала ли она в разговоре про флористику о своих любимых цветах. И если нет — откуда он мог знать? Купил наугад? И вообще, зачем он купил цветы?

— Я не хотела его с тобой знакомить, но он сказал, что тогда будет караулить тебя у школы, — Нару прикусила губу, не замечая, наверное, что ее почти не слушают. — Прости еще раз, Мако-чан, правда!

— Да… все нормально, — Макото пожала плечами и постаралась не кусать изнутри щеку. Жадно рассматривающий ее парень был каким-то… странным. Как будто не согласия на чаепитие ждал, а чего-то… в общем, чего-то куда более важного.

— Значит, я могу рассчитывать на еще один кусочек вашего потрясающего пирога, Кино-сан? — Масато расцвел широкой улыбкой, и Нару снова виновато потупилась, явно не ожидав от него такого рвения.

Мако все-таки прикусила щеку.

Красивый, обходительный парень, который без ума от ее стряпни и подарил ей чайные розы. Это похоже на грезу из ее четырнадцатилетнего возраста — когда она влюблялась в своих сэмпаев и страдала, узнавая, что у них есть девушки. Этот период для нее кончился спустя какое-то время после знакомства с Усаги. С Усаги — и еще с кем-то…

Макото нахмурилась, не спеша отвечать внезапно разбудившему в ней какое-то неясное, фантомное воспоминание парню. Она как будто даже почти слышала… чей-то смех.

— Мне пирогов не жалко, — ответила она, в конце концов принимая решение. Фантомный смех казался ей не просто девичьим смехом, а смехом кого-то очень знакомого…

Но ведь у нее не так уж и много знакомых!

— Если так, я готов носить вас на руках и напрашиваться к вам в гости каждые выходные, — Масато влажно сверкнул зубами, вырывая Мако из ее мыслей, и… предложил ей руку. И Мако, сама не зная зачем, ответила на его жест, оказываясь тут же слишком близко и чувствуя, как пряно пахнет каким-то парфюмом.

Ну что ж, во всяком случае, Нару пойдет с ними, так?

Нару хлопнула себя по лбу, шумно вздыхая.

— Нии-сан, — осторожно начала она, — а ты не думаешь, что это несколько неуместно, нет? Ведь у Мако-чан могут быть свои дела, и было бы…

— Но ведь Кино-сан согласилась, — Масато бросил на сестру искренне недоумевающий взгляд и тут же мягко улыбнулся Мако. Которой вот так стоять под руку с незнакомцем внезапно показалось чем-то привычным и совершенно естественным.

Девушка скованно улыбнулась и опустила руку с букетом, почти про оный забыв и едва его не выронив.

— Все хорошо, Нару-чан, — покачала головой она, — я же говорила, мне все равно некому скармливать все то, что я готовлю.

Нару бросила на нее виноватый взгляд и медленно кивнула.

— Ну хорошо… Спасибо тебе, Мако-чан.

Макото тряхнула головой, отбрасывая залезшую в глаза челку, слишком отросшую за последний месяц, и попробовала отшутиться:

— Да ладно. Осака-сан будет вторым мужчиной в моей квартире — сразу после Шинго.

Масато с интересом вскинул брови и легко повлек ее куда-то в сторону парковки, словно надеясь отрезать от разговора с подругой и сосредоточить ее внимание на себе.

— А кто такой Шинго, Кино-сан?

Девушка чуть выдохнула, чувствуя себя немного свободней в привычной теме, и принялась объяснять.

Комментарий к Act 2

**Осака Масато** — это Нефрит. Масато — от «Масато Санджойна» из первого сезона классического аниме. Осака — это фамилия Нару, а раз он ее старший брат — все просто.

========== Act 3 ==========

***

Клаус приметил ее давно. Они ходили на одни курсы по математике, и она сидела за соседним столом. Сосредоточенная, молчаливая и серьезная. Скромная оторва, тихий омут.

Девушка, у которой было в каждом ухе по три сережки.

Клаус знал, какую одежду она предпочитает, какие книги читает, с чем любит сэндвичи и по какой причине это именно сэндвичи. И ему очень нравилось на нее смотреть, подмечая каждый раз новые для себя детали.

Ее звали Мидзуно Ами, она жила с матерью и хотела стать врачом. И брат беззлобно посмеялся над ним, когда Клаус рассказал ему, что, кажется, вляпался по самое не хочу.

Да, именно так. Вляпался.

Горячий и темпераментный, Клаус не мог долго сидеть на месте и эти дополнительные занятия, в отличие от покладистой Мидзуно, терпел с трудом, то и дело норовя сорваться и начать наворачивать круги по классу. Это был его способ сосредоточиться на решении сложной задачи, и каждый раз он ужасно бесился из-за того, что его ограничивают в возможностях.

И именно по этой причине ему было неимоверно сложно держать себя в рамках субординации по отношению к девушке, которая ему очень нравилась.

Точнее, в которую он был влюблен.

Иногда Клаус представлял, как она улыбается — потому что в его присутствии она не улыбнулась ни разу, — и ему становилось немного легче. Но — ненадолго.

Ами ни с кем не разговаривала на занятиях, не одалживала ручек, не забывала вещей. Приходила и уходила, каждый раз не оставляя за собой никаких следов. И даже, кажется, друзей у нее не было — ее телефон никогда не звонил.

Клаус очень хотел стать ее другом все это время. Он хотел заинтересовать ее собой, показать ей, что есть что-то помимо учебы.

Что он существует.

И однажды этот случай ему представился.

Они с Ами ходили не только на одни курсы (хотя заметил он ее именно там и за это в мыслях долго и горячо потом благодарил настоявшего на дополнительном обучении Сина), но и в одну гимназию — в гимназию Дзюбан, просто в разные классы. Для них обоих этот год был последним, и соответственно, как и все выпускники, они должны были устроить мероприятие.

И администрация школы поставила банальное и ожидаемое, но обязательное условие: должны быть танцы.

Конечно, первый семестр последнего школьного года лишь начался, проще было бы начать готовиться где-нибудь только месяца за два до выпускного (как и сделали бы в милой сердцу Клауса Европе), но это была Япония — дорогая и чопорная страна, куда более традиционная в сознании Клауса, чем даже Англия, а потому наличие большого количества контрольных и тестов просто не позволяло начать подготовку позже.

И значит, ставить номер с танцами стоило уже сейчас.

Но самым важным было даже не это. Самым важным было то, что, как оказалось, Мидзуно Ами была одной из немногих девушек в его потоке, которая танцевать не умела совсем. Он слышал, как она говорила об этом со своей невысокой тонконогой светловолосой одноклассницей. У этой девушки была весьма заметная прическа, похожая на данго, и очень яркие голубые глаза.

Впрочем, Клаусу она не показалась ни на йоту красивее его застенчивой Ами, которая во время разговора была определенно подавлена.

Именно тогда Клаус и решил, что его час настал. У него чуть подрагивали руки, когда он подошел к ней, но это было неважно. Потому что девушка с данго на голове, стоящая у Ами за спиной, разулыбалась, как только поняла, что он подошел к Мидзуно, и показала ему большой палец.

— Привет, — неловко усмехнулся Клаус, пытаясь вести себя как можно свободнее, но явно не преуспевая. — Ты ведь Мидзуно Ами-сан, так? Я слышал, ты не умеешь танцевать, и… в общем, если хочешь — могу помочь.

Девушка с данго на голове захлопала в ладоши и засияла.

— Ами-чан, соглашайся! Тогда все будет идеально!

И вот тут… Клаус готов был поклясться — Мидзуно… она покраснела. Он никогда не видел, чтобы она краснела, и ему всегда казалось, что это как с ее улыбкой — совершенно невозможно, ведь она такая… такая интеллигентная, такая умная… такая… красивая…

— Эм… — Ами внезапно глубоко ему поклонилась и улыбнулась самыми уголками губ. — Это было бы очень здорово… — она запнулась, явно не зная, как его называть, и Клаус ей улыбнулся.

— Меня зовут Сайто Клаус.

Девушка неловко повела плечами.

— Да… Спасибо вам, Сайто-сан.

***

Мидзуно была потрясающей. Такой потрясающей, какой Клаус ее себе и представлял. От нее пахло фиалками, она носила легкие нежно-голубые платья, когда не ходила в школу, и очень, очень красиво улыбалась.

А еще — ее подружка с данго на голове (ее имя Усаги, напоминал себе каждый раз Клаус, чтобы ненароком не назвать ее Оданго) проболталась, что Ами любит видеоигры. И вот кто бы мог подумать — Клаус тоже любил их! Так что они даже были один раз в игровом центре, где Ами продемонстрировала в игре такой же головокружительный успех, как и в учебе.

С танцами вот пока не очень срасталось — Ами путала такты и явно смыслила в вальсе меньше, чем в шахматах, но Клаусу нравилось ее обнимать и сжимать в своих пальцах хрупкую маленькую ладонь.

— Знаешь, мне нравится с тобой заниматься, — сказала она, когда они шли из спортивного зала после очередной тренировки. Хотя учитель из него был так себе, Клаус просто хорошо проводил время, да и сама Мидзуно была как будто не против его дурачеств…

Ему казалось, они немного сблизились, и это его согревало.

— Мне с тобой тоже, — он улыбнулся, поворачивая голову, и столкнулся с ней взглядом. Ами рассматривала его задумчиво и сосредоточенно, но как будто как-то… заинтересованно.

Словно уже знала или видела его раньше, до их знакомства, но не придавала значения всему этому. А теперь… теперь — придала.

— А… не… не хочешь вместе готовиться к экзаменам? — Клаус прикусил губу, стараясь не выдать своего ликования излишне широкой улыбкой (потому что ужасно хотел пригласить ее куда-нибудь, но не знал, как это провернуть, чтобы не отпугнуть — ребята говорили, что гения-Мидзуно никогда прежде не видели с парнями).

— Только если ты согласишься сходить со мной на выходных в кино, — заявил он с озорным видом, чувствуя себя ужасно хорошо — и смущенно. Правда, о последнем никто был просто не должен знать. Даже Син. — Какие фильмы ты любишь, Мидзуно-сан?

Ами вспыхнула и резко отвела глаза, как будто не знала, что ей на это ответить, да и вообще не ожидала от него такого предложения.

Как будто думала, что… что? Что не может ему понравиться?

Но ведь она была восхитительной!

— Ф-фильмы?.. — ее негромкий тонкий голос чуть дрогнул, и Клаус заставил себя даже не думать о том, чтобы распустить руки. Нет-нет-нет, только не сейчас! она ведь… — Ну… я люблю научную фантастику. А ты?..

Это был джек-пот.

— «Навсикая из долины ветров»? — наугад выпалил он, все-таки не сдерживая совершенно дурной улыбки, и, сам не зная почему, замер на месте. — Это аниме, конечно, но это…

— Очень хорошее аниме, — Ами тоже остановилась и теперь улыбалась ему в ответ — так, как и всегда — самыми уголками губ, розовея щеками и чуть прикрывая глаза. — И если его показывают в одном из кинотеатров сейчас, было бы неплохо сходить.

— Если что — у меня есть домашний кинотеатр! — выпалил Клаус прежде, чем успел понять, что вообще хочет сказать, и тут же закусил щеку изнутри так, что пошла кровь.

Однако Мидзуно действительно оказалась тихим омутом. В который он нырнул с головой.

— О, вот как? — она чуть наклонила голову и издала легкий смешок. — Тогда у нас есть запасной вариант, если что, верно?

И глаза — глаза у нее были синие-синие.

Комментарий к Act 3

**Сайто Клаус** — это Цоизит (или — Зойсайт). Клаус — из игры «SM: another story», где Ами отправляется в Альпы. Сайто — потому что по фику у Цоизита есть единоутробный старший брат, и они оба носят фамилию матери. А Цоизитом я его кличу, потому что мне внезапно больше понравился именно этот вариант.

========== Act 4 ==========

***

Масато снились сны. Нет, само по себе это явление было вполне обычным, но не в последнее время. В последнее время Масато снился как будто один и тот же сон — сон, имеющий свое бесконечное продолжение, кусочный как пазл, который требует сборки. Там вспыхивали на куполе неба звезды, от зеленоглазой амазонки пахло розами, а с поляны был слышен задорный лязг мечей.

Знакомых лиц в сновидениях почти не было. Носилась по траве босиком простоволосая ясноглазая блондинка в воздушных шароварах, отплясывая какой-то танец и весело хохоча, хлопала ей в ладоши в такт этому танцу сидящая под деревом похожая на фею нежная тонкая девушка в белом платье…

Кто-то оскорбительно-рыжий и веснушчатый как будто даже говорил что-то Масато — кажется, издевался, а сам парень…

Он был как в тумане. Но он был счастлив и оттого постоянно стремился домой, чтобы лечь и хоть пару часов поспать. И — снова увидеть что-то. Хоть что-нибудь!

Правду сказать, в последние дни Масато казалось, что он просто одержим этими снами. Он сам понимал, что это глупо и странно, и что не стоит зацикливаться на подобных вещах…

Но проблема была в том, что даже несмотря на собственные увещевания он был уверен, что его сны — реальны.

Потому что одну девушку из них он уже встретил.

Кино Макото была точь-в-точь амазонкой из его сновидений. От нее пахло чайными розами, тонкий зеленый шелк платья мягко струился по ее смуглой теплой коже, а губы — губы у нее были сладкие и мягкие, как будто она только что съела ложку джема и облизнулась. И этот отголосок, сладкий привкус — он сопровождал Масато везде.

Потому что девушка из сновидений была самой прекрасной из всех, кого он когда-либо встречал. И в реальности она оказалась еще лучше.

Лучше, чем вообще можно было представить.

Они встречались как минимум три или четыре раза в неделю — когда позволяли время Масато и график учебы самой Мако, которая усердно трудилась ради своего будущего, мечтая открыть ресторанчик или пекарню. Её целеустремленность поражала, и парень был покорён таким практичным ходом мыслей. И рад тому, что Кино рассуждала так здраво и широко, потому что с более легкомысленной девушкой иметь дела ему не хотелось.

Масато был тем еще Дон Жуаном, на самом деле, но в последнее время… Ему отчаянно хотелось оставаться рядом с кем-то одним. Знать, что тебя всегда обнимут и утешат в случае чего; что о тебе будут все знать; что вам не придется напрягаться и подозревать друг друга.

Он больше не хотел каждый раз изучать своих спутниц заново. Потому что сейчас ему казалось — он нашел ту, кого искал среди девушек до сих пор. Может, дело в том, что их знакомство так удивительно совпало с его состоянием. А может… во всем виноват пирог.

Тот пирог, который Нару принесла домой пару недель назад и предложила домашним, заверяя, что на вкус он просто объеденье.

И она оказалась права, конечно. Его милая сестренка всегда отличалась тонким вкусом в таких вещах.

Однако дело было не в этом.

Дело было в том, что, только попробовав этот пирог, Масато подумал, что уснул за столом. Потому что фантомный образ девушки-амазонки совершенно внезапно возник перед его глазами, заставляя забыть обо всем другом.

Конечно, на следующий день он потащился к Нару в школу.

***

— А ты не хочешь сходить на концерт? — Макото шла рядом, заведя тонкие руки за спину и сцепив пальцы замком, и вид у нее был счастливый-счастливый. Такой, будто она получила какой-то удивительный приз.

Масато, следующий рядом и с ней и ловящий каждое ее движение как четырнадцатилетний мальчишка, втрескавшийся в старшеклассницу, повел плечами и издал длинный задумчивый хмык.

— А ты приглашаешь? — сделать голос томно-ленивым не получилось (да и желания обольщать девушку привычным методом не было), но Кино засмеялась, оборачиваясь к нему, и мягко замерцала своими потрясающим глазами, похожими на два крупных изумруда.

— А если да? — поинтересовалась она весело. — Моя подруга Усаги учится в музыкальной школе, и у них там что-то вроде ансамблей или как-то так… Не вдавалась, если честно. Но она приглашала на нее посмотреть через два дня, у них будет какой-то конкурс.

Парень тряхнул волосами, привычно зачесывая их пятерней назад, чтобы не мешали, и даже не подумал отказаться.

— А что играет твоя Усаги? — только и поинтересовался он. — Неужто классику пользуют в этой ее музыкальной школе и впихивают ее куда ни попадя?

Макото засмеялась, заводя глаза, и отвесила ему легкий щелбан. Масато зажмурился от почти ласкового прикосновения, чувствуя себя котом на солнышке, и поймал ее ладонь в свою, легко касаясь губами кончиков пахнущих корицей пальцев и чувствуя, как его накрывает какое-то совершенно эйфорическое состояние.

Он хотел сказать ей… Сказать, что ему кажется, будто они были знакомы раньше. Сказать, что он видел ее во сне.

Интересно, Мако ему поверит?..

— Они под настроение, — отозвалась заполыхавшая щеками девушка и медленно опустила руку, так и не вырывая ее из ладони Масато. — В последнее время используют всякие темы из аниме в качестве тренировок, а иногда — пытаются в неоклассику. Недавно Усаги рассказывала, что к ним присоединилась еще какая-то девушка… Минако вроде? Айно Минако, — она поспешно кивнула, словно вдруг смущаясь своего положения, но никак его не меняя.

И Масато вдруг понял, что если не скажет сейчас про их мнимое знакомство хоть что-нибудь — потом неизбежно струсит и никогда больше эту тему не заведет.

— Знаешь… — он сжал ее пальцы крепче и увлек ко входу в парк, где было меньше народу. — Мне стали так часто сниться сны…

Макото удивленно вскинула брови, на какое-то мгновение замирая, но тут же мягко осведомилась:

— К чему ты это?.. — ее голос немного понизился, и она подняла на него задумчивые глаза.

Масато прикусил губу, борясь с желанием поцеловать ее. За эти две недели он сделал это всего однажды, но какой это был поцелуй!.. После него Мако два дня неустанно полыхала щеками в его обществе и сбегала при каждом удобном случае, полная смущения вперемешку с еще… еще чем-то. Ошеломлением?..

— Я видел тебя, — выдохнул он, решаясь. — Еще до знакомства. За неделю или две до того, как Нару принесла домой пирог. Как будто с ума сошел тогда — мне бы только до подушки, чтобы снова приснилось хоть что-нибудь!

Девушка отвела глаза, прикусывая пухлую губу и как будто не зная, что ему ответить, и парень напрягся в каком-то совершенно болезненном предвкушении приговора.

— А ты… видел только меня? — однако внезапно спросила Мако вместо того, чтобы окрестить его или идиотом, или ненормальным, или просто банальным и неудачливым соблазнителем, — и прикусила губу, замирая в ожидании чего-то неясного.

Масато медленно качнул головой.

— Там… — он вздохнул и потер указательным пальцем висок. — Много людей, правда. Просто… ты была ближе всех. Всегда. А почему ты спрашиваешь?

— Не ты один видишь сны, — философски изрекла девушка. — Вот потому и спрашиваю… — она вздохнула. — Три дня назад я увидела во сне Усаги. Сначала подумала, это просто… ну… что-то вроде ассоциаций — она мне привиделась этакой принцессой, а мы как раз мерили ее сценический костюм накануне. И я этому никакого значения особенного не придала, но… — Масато остановился, разворачивая ее к себе, и Кино со вздохом призналась: — Я вижу какие-то странные сны с ее участием третью ночь.

Они замерли посреди парковой аллеи, и парень перехватил вторую ее руку, сжимая в ладони теплые пальцы.

— Рыжий веснушчатый засранец на пару лет помладше, который надоедает своими шуточками, — наугад назвал он — и Макото напряглась, слегка дергаясь, как будто боялась и хотела поверить его словам.

— Высокий парень твоего возраста, черноволосый, синеглазый и мрачноватый, который жадно наблюдает, как Усаги кого-то чопорно пародирует, — выпалила она наконец в ответ.

— А еще когда я к тебе прикасаюсь, меня иногда бьет током, — совершенно неожиданно для себя выдал Масато и задавил в себе нервный смешок.

Это становилось похоже на дурацкую игру. Они как будто хотели доказать друг другу что-то, но что — оставалось неясным.

— Мне постоянно кажется, я тебя знала раньше, — Макото впилась в него ищущим взглядом — и Масато просто не смог сдержаться.

Он поцеловал ее снова. Второй раз за эти две недели.

Кажется, они оба немного сошли с ума, но это было ему только на руку.

========== Act 5 ==========

***

Усаги крутилась перед зеркалом, совершенно не зная, что ей надеть и как себя вести. Мамору — парень, который вернул ей ее счастливый медиатор — согласился прийти на концерт в ее музыкальную школу, а еще — сенсей сказала, что к ним наконец приедет эта Айно Минако. Она успокоила коллектив тем, что Айно — замечательная девушка и уже изучила их номер, но Усаги все равно волновалась, потому что им предстояла только одна совместная репетиция, перед самим выступлением непосредственно.

А если что-то пойдет не так? А если она, Усаги, налажает? А если эта Айно будет не так хороша, и все развалится?

Хорошо, что они не самые первые, и помимо них там еще прорва народу, конкурс все-таки.

По правде сказать, Усаги начала ходить в музыкальную школу по настоянию матери и потому что надоело быть посмешищем для Шинго. В школе у нее дела не слишком-то ладились, особенно с математикой и английским (все остальное еще можно было нормально пережить и даже заработать неплохие баллы), и она подумала, что…

Ну, а если хоть тут все выгорит?..

И ведь выгорело — Усаги сама поразилась тому, с какой легкостью ей далось музыкальное образование, она словно взлетела и пока даже не думала падать, потому что пока ты вдохновлена собственными достижениями — разве можешь ты упасть?

В конечном счете плюнув на все, Усаги быстро натянула легкий кремовый сарафан и махнула рукой — все равно перед выступлением переодеваться, а там… По обстоятельствам.

Если Мамору захочет пригласить ее прогуляться (чего ей втайне ужасно хотелось), она и в этом сарафане согласится, потому что сарафан — это же не главное.

На самом деле, Мамору ужасно понравился Усаги, и она на следующий день после их знакомства специально нашла время и заскочила в «Корону» в надежде его там застать, раз уж они с Мотоки оказались знакомы. И не прогадала, надо сказать. Наверное, потому что интуиция была тем единственным, что ее прежде никогда не подводило.

Мамору стоял у барной стойки и беседовал с Мотоки и еще с каким-то парнем, который выглядел немного постарше этих двоих. Высокий, смуглый и с белыми до седины волосами, этот новый человек явно не был японцем (впрочем, чего и удивляться, в последнее время в Токио было много иностранцев). Но соль заключалась в другом — в том, что он показался Усаги очень знакомым. Как если бы они не просто сталкивались прежде, а по меньшей мере не раз общались, пусть и не очень близко.

Но с такой же уверенностью, с которой могла бы сказать об этом, Усаги могла бы сказать и о том, что на самом деле никогда в жизни его не видела.

В общем, она пригласила на концерт всех троих (потому что не зря же пришла в «Корону» — на видеоигры в преддверии выступления не было времени, а есть не хотелось от волнения), чтобы не выдавать своего интереса к Мамору. И очень удивилась, когда тот, словно нехотя, но все-таки согласился, окинув ее при этом таким оценивающим взглядом, будто призывал не разочаровать его, раз уж осмелилась не только позвать, но и вообще взять в руки электрогитару.

И вот теперь… Теперь Усаги несказанно мандражировала.

На самом деле в том, что она решила играть на таком инструменте было просто… ну, следствием ее легкомыслия? Сначала она училась, естественно, на акустике, а потом все как-то пошло-поехало, когда ребята однажды сказали, что уж очень забавно мелкая и миловидная Цукино смотрелась бы на сцене со страшно разукрашенной электрикой. И Усаги подумала — ну, а почему бы и нет? И заодно стиль придумывать не надо — напялила бальное платье, взяла гитару в руки, и готово, ты рок-дива.

Но все оказалось не так просто, конечно. Впрочем, следовало ли ожидать того, что все окажется просто? Пф, только не в ее случае.

Усаги метнула взгляд на часы, тихо ругнулась и подхватила сумку. Она опять опаздывала.

***

Сложно жить, когда остаешься несуразной и неуклюжей даже в такие важные моменты в своей жизни, как музыкальный конкурс, результат которого может стать дальнейшим подспорьем в твоей учебе и… ну, карьере, наверное (хотя Усаги никогда не задумывалась всерьез над карьерой певицы — так только, мечтала в подростковом возрасте).

Усаги столкнулась со своей партнершей — Айно Минако — прямо около двери в гримерную, и они с дружным взвизгом полетели на пол.

Хорошо хоть шишек не набили, про себя сварливо посетовала девушка и завела глаза, поднимаясь.

Вот кто виноват в ее неуклюжести, кроме нее самой? Сколько можно было мечтать о пончиках и мороженом в парке с Мамору, если знаешь, что времени и без того в обрез?

Айно оказалась девчонкой понимающей и издеваться над ней не стала, за что ей большое спасибо. Напротив — она церемонно поклонилась, только поднявшись, и просияла улыбкой.

— Ты Цукино-сан, да? — поинтересовалась она легко, склоняя голову и рассматривая Усаги немного исподлобья. — Не возражаешь, если я буду тебя по имени звать? Так удобнее и короче.

Усаги кивнула.

— Тогда… Минако-чан, да? — она закусила губу, совершенно не зная, что ей с собой делать, и впилась взглядом в тонкую фигурку хорошенькой собеседницы.

Айно была очень похожа на нее — или это Усаги была похожа на Айно — но только… новая знакомая показалась девушке куда более… утонченной, наверное. В общем, она была очень и очень симпатичной.

— Просто Минако, — тряхнула золотыми волосами Айно. — И просто Усаги. Ладно? А сенсей права была, — она быстро обошла Усаги по кругу и удивленно хмыкнула. — Мы с тобой так похожи…

В гримерку — маленькую комнатку, забитую одеждой, которую им отвели для переодевания и наведения грима — Усаги почти втолкнули. Вырвали у нее из рук сумочку, бросив ее на стул, и поставили перед зеркалом.

Девушка придирчиво оглядела себя и вздохнула. Прическа слегка покосилась, и ее требовалось срочно поправить (хотя смысл, если волосы и так распускать), а сарафан слегка задрался, открывая колени.

Айно стояла рядом и рассматривала их отражения с удивительным энтузиазмом.

— Мы с тобой будем потрясающими принцессами! — заявила она уже спустя минуту. — Но для полного сходства надо поставить тебя на каблуки, — здесь девушка указала на свои туфли, — и распустить твои хвостики! Так что садись!

Усаги растерянно опустилась в кресло — скорее от неожиданности, чем действительно соглашаясь — и выдавила:

— А… а где Кацки-сан?.. Ведь она же должна…

— Она опаздывает, так что мы сами справимся, — бодро отозвалась Минако — и сноровисто начала расплетать ей волосы.

Они закончили с гримом и переодеванием быстро (и даже умудрялись напевать все это время каждая себе под нос), так что время на репетицию оставалось. Да и в общем-то как на репетицию…

Они двое должны были станцевать.

То есть… с гитарами, во время пения. Они играли роли отражений — это было просто приемом, имеющим мало отношения к самой песне, но Усаги с ее неуклюжестью постоянно казалось, что она облажается (да и шутка ли — выделывать такие фортели в длинном бальном платье, которое пусть и не пышное, но все-таки). Ведь Айно Минако была ловкой, гибкой — и совершенно идеальной.

И несмотря на то, что теперь внешне они представляли из себя словно бы близняшек (хотя такого просто не может быть — Усаги даже не представляла, что незнакомые люди могут быть так похожи), девушке все равно казалось, что она в чем-то хуже.

И она была не так уж и не права. Потому что когда они начали репетировать в небольшом зальчике, Усаги три раза споткнулась и чуть не пропахала носом пол, хотя раньше такого с ней не случалось. И это было ужасно, просто ужасно, хотя Минако делала вид, что не замечает ее оплошностей.

И когда они вышли на сцену со своим номером, Усаги обреченно подумала, что сейчас она все запорет — и с голосом, и с танцем, и с игрой.

И счастливый медиатор был единственным, что ее успокаивало.

Они пели про появление, исчезновение и возрождение. Про то, как долгопридется тихо ждать в темноте и пустоте своего часа, и у Усаги дрожали руки — как в песне. Она словно не в силах была дотянуться до чего-то, и платье летало у нее между ног белым лучом, и мельтешило перед глазами лицо улыбающейся Минако, которая исполняла свою партию уверенно и спокойно, как будто была тем из отражений, которое ничего не боится.

И Усаги — боялась. Она падала, падала, падала куда-то, пока извлекала из электрики свою собственную партию, и изо всех сил старалась не облажаться в подпевании Минако, взявшей на себя главную роль.

И свет в песне таял, таял, таял, и Усаги казалось — она видит руины разрушенного белокаменного замка, объятого угрожающе-алым пламенем. И ей казалось — она видит что-то совсем не по тематике песни.

Кто-то закрывает собой кого-то, кто-то убивает кого-то своего самого близкого…

И шелестят платья.

А потом внезапно она выхватила взглядом лицо сидящего в зале помертвевшего Мамору, смотрящего на нее во все глаза, и все закончилось.

========== Act 6 ==========

***

Минако нравилось выступать. Она занималась подобным с детства — пела и танцевала, легкая и воздушная. Преподаватели говорили — она просто парит по сцене каждый раз, подобная яркой бабочке, не имеющей никаких забот.

И забот у Минако действительно не было. Как и друзей. У нее были только сестра, которой она подражала в детстве, но которая весьма скептически относилась к ее увлечениям, и жених сестры, ставший ее первой, безответной и пока единственной любовью.

А еще у Минако были сны, и этим снам она почти поклонялась, и их ожидала каждую ночь. Потому что во снах была воительницей, похожей на нимфу, — и защищала принцессу, которой присягнула на верность. Ее принцесса была восхитительно трепетным существом, и именно из-за нее сны были похожи на сказку, о чем бы ни повествовали.

Даже если в одном из них Минако убивала своими руками кого-то, к кому чувствовала что-то сродни влюбленности.

Но все это было ночью. Днем Минако была просто Миной, хохотушкой со смазливой мордашкой, у которой проблемы с японским, потому что она очень долго прожила в Штатах. И девушка думала, так и будет.

Пока не познакомилась с Цукино Усаги.

Судьба столкнула их в самом прямом смысле — они обе жутко спешили, а потому совершенно не заметили друг друга. И хотя Усаги горячо извинялась, Минако не смогла бы сказать, кто из них действительно виноват в падении.

Но дело было не в этом.

Усаги была точь-в-точь трепетной принцессой из снов Минако. И это было так… поразительно. Настолько, что девушка сразу же начала пороть какую-то чушь, конечно. Про то, как сильно они похожи и какими прекрасными будут принцессами и как хорошо споют.

И спели они хорошо — учитель была права. Да и их схожесть отметили многие. Причем, схожесть феноменальную — наряди их в одну одежду и поставь Усаги на каблуки (Минако была все же немного выше) — никак и не отличишь ведь.

Вот только сама Усаги, кажется, не особенно обрадовалась их знакомству. Она смотрела задумчиво, недоуменно и как-то не слишком весело. И Минако не могла понять, по какой причине. Потому что сама вот была очень рада.

Она нашла девушку, похожую на принцессу из своих сновидений, и еще двух нимф — таких же воительниц, как она сама.

Наверное, кто-то назвал бы ее сумасшедшей и был бы в некотором смысле прав.

Девушка слетела вслед за Усаги с боковой лесенки, ведущей со сцены в зал, и широко улыбнулась удивленно воззрившимся на нее молодым людям.

— Привет, я Айно Минако, — представилась она жизнерадостно, — отражение этой прекрасной принцессы! Мы ужасно похожи, правда?

Усаги, на которую Минако указала кивком головы, смущенно отвела глаза, как будто не желала сталкиваться с кем-то из присутствующих взглядом, и чуть улыбнулась.

— Мы познакомились только сегодня, — сказала она своим друзьям — и повернулась к девушке. — Минако, это Мако-чан, Ами-чан, Мамору, Осака-кун, Сайто-кун и… эм… Сайто-кун.

Минако с озорством отметила, что одного из присутствующих парней девушка назвала по имени, и разулыбалась еще шире. Так широко, как вообще могла. Наверное, вид у нее был дурацкий вкупе с еще висящей на ней гитарой, но сложно с собой что-то поделать, когда ты счастлива.

***

Они сблизились. Минако даже не думала, что такое возможно столь быстро, но Усаги приняла ее уже после первого похода в игровой центр, где и обнаружилась их общая страсть к одной игре — «Сейлор Ви».

Мина помнила Сейлор Ви — одно время даже до Штатов доходила слава этой девчонки в странном костюме, похожем на форменную женскую школьную одежду, только утрированную донельзя. Девчонка была похожа на гяру*, и ее внешний вид очень нравился девушке. Она даже думала, что могла бы ее косплеить — они были довольно похожи по своей комплекции.

Вот только пару лет назад новости о Сейлор Ви и ее подвигах на благо общества резко прекратились, и осталась только видеоигра.

Впрочем, то же случилось и с Сейлор Мун.

Минако прикусила губу, наблюдая за мельтешащими чуть впереди хвостиками Усаги, и подумала, что из них двоих могли бы выйти очень соблазнительные защитницы справедливости и добра. К тому же, ее сны только все это подтверждали.

Вот только Усаги о своих мыслях девушка пока не говорила, хотя подруга и смотрела на нее частенько как-то… странно. Как и многие другие в ее компании, впрочем. В ее компании — которая быстро стала и компанией Минако, хотя они учились в разных школах.

Может, дело как раз в том, что все эти ребята — определенно из ее снов? Тогда все говорило в пользу того, что Мина не сходит с ума.

К тому же на днях девушка нашла у себя в вещах красивую безделушку. Наверное, из тех времен, когда у нее еще было достаточно времени, чтобы носиться с ними, хотя она совершенно не помнила, чтобы покупала что-то такое.

Зато Артемис так и терся возле этой ерунды. Минако хотела выкинуть игрушку, но он в итоге улегся прямо на нее и так посмотрел на девушку, что та сдалась — махнула рукой и оставила все как есть.

Ну если ее коту (кстати, у Усаги была кошка Луна с точно такой же меткой, как у Артемиса!) не захотелось расставаться с игрушечным жезлом (или это скипетр? или что?), то какая разница?

Минако просто подумала, что он чем-то похож на супергеройский хенсин из какого-то аниме и решила не обращать на него внимания. Лежит и лежит, пусть его.

По правде сказать, отношения с Усаги и ребятами интересовали ее гораздо больше. Ведь у нее никогда прежде не было друзей, а здесь… здесь словно сама судьба свела их!

Судьба, которая посылала ей сновидения как сигнал.

Минако никогда не была суеверной, но это было все же достаточно загадочно и интересно. А она всегда хотела стать героиней какого-нибудь романа или волшебного фильма. Да и какая девушка этого не хочет? Наверное, это касается даже Мидзуно Ами — девочки-гения, которая, по словам Усаги, стала очень часто улыбаться после знакомства с Клаусом.

И неудивительно. Сама Мина вот сияла как рождественская елка после каждой даже мимолетной встречи с его старшим братом. Который в ее сновидениях был ее прекрасным нордическим рыцарем.

Сейчас Син не был так холоден, как в некоторых снах Минако, и даже иногда улыбался ей. И это было так потрясающе, что девушка думала: даже если это какие-то непонятные галлюцинации, я рада, что они меня посещают.

— Э-э-й, Мина! Земля вызывает Айно Минако! — Усаги пощелкала пальцами перед ее лицом и весело заблестела своими синими-синими глазами, глядя в которые Минако каждый раз хотела преклонить колени.

— Что такое? — широко улыбнулась девушка, ловя руку подруги и склоняя голову набок.

Усаги тут же совершенно зеркально повторила ее жест, почти прислоняясь ухом к плечу, и с иронией завела глаза.

— Мы хотим пойти сейчас в парк, ты с нами? — повторила она явно не в первый раз, и за ее спиной послышался беззлобный смешок Макото, тут же спрятавшей нос в букете цветов.

Минако вскинула брови и затрясла головой.

— Что вообще за глупый вопрос?!

Ей казалось, для полного счастья им не хватает только последнего звена — ключевого человека, пятого элемента, если угодно.

Потому что во снах у Минако помимо трех шумных подруг жила еще серьезная чернявая девушка с необычными фиолетовыми глазами, больше похожая на таинственную жрицу, а не на беззаботную нимфу. Которую они все очень любили за острый язык и ласковые улыбки.

— Так значит, да? — явно развлекаясь, уточнила Усаги, и Минако ужасно захотелось ее обнять.

— Ну конечно! — однако всплеснула руками она вместо этого. — Ты еще спрашиваешь, дурочка!

— Идемте уже скорее, а то там у кассы длинная очередь соберется! — Мако мотнула головой, и пушистые каштановые кудри из ее хвоста разметались по ее хрупким плечам. — А Ами еще на занятия в шесть часов!

Минако рассмеялась, глядя на девушек из-за плеча Усаги, и подумала о том, что когда-нибудь она им расскажет. Потому что если они ей снятся, то это должно что-то значить.

Потому что они снились ей задолго до того, как она встретила их в реальности.

Комментарий к Act 6

**Гяру** — общее название для ряда модных тенденций, субкультур и образа жизни в Японии. Представители гяру выделяются легкомысленным поведением, позитивным мышлением, любовью к яркой модной одежде, особыми представлениями об идеалах красоты.

========== Act 7 ==========

***

Огонь трещал в очаге, медленно успокаиваясь и оседая, и сама Рей тоже старалась успокоиться и не слишком сильно волноваться на счет увиденного, хотя у нее, конечно, не очень-то получалось несмотря на ярые самоубеждения.

Огонь показал целую группу людей, с которыми она прежде была знакома и которые сейчас оказались разбросаны по всему миру.

Точнее, уже не по миру. Уже — по Токио.

Потому что каждого из них необъяснимо сюда тянуло — в эту страну, в этот город, на эти улицы. Каждый приехал сюда за чем-то как будто бы очень важным, но никто не понимал — или не признавался себе, — по какой причине.

И только Рей знала правду о том, что вокруг происходит. Или думала, что знает, это еще не точно. Своим видениям она верила всегда, потому что пророческий дар ни разу не подводил ее, и считала, что должна верить теперь.

Ибо каждого из виденных ею людей в Токио приводили сны. И сны же сводили их друг с другом — иначе не объяснить того, по какой причине почти вся группа уже собралась вместе. Совпадений ведь не бывает, а Рей видела их — улыбающихся и умиротворенных обществом друг друга, — когда заходила в игровой центр. Автоматы там были буквально оккупированы двумя похожими как близняшки светловолосыми девушками, одна из которых была воительницей, а другая — хранительницей.

И которые обе были принцессами — как сама Рей, синеглазая девушка-русалка с книгой в руках и улыбчивая шатенка, прячущая нос в цветочном букете.

После того, как увидела их впервые (и услышала, как восхищенно вздыхает, глядя на нее, ее принцесса-хранительница — девушка с прической, похожей на данго), Рей приходила в этот центр еще дважды. И дважды она видела там их всех, прежде чем действительно решилась делать что-то и — прежде чем рассказала Кайдо о том, что мучает ее с каждым днем все сильней и сильней.

Кайдо она рассказала не случайно. Он… он был ее другом и мог понять. А еще — определенно мог посоветовать что-нибудь дельное и осуществимое, ведь был опытнее, умнее, рассудительнее и старше. Не говоря уже о том, что числился помощником ее отца и имел многие возможности, хотя еще даже не закончил университет.

Отец сказал, что приставил Кайдо к ней, чтобы Рей «была в безопасности» и не чувствовала себя одинокой, хотя на самом деле это было, конечно же, абсолютной ложью.

Под которую девушке вовсе не хотелось копать.

Достаточно ведь и того, что Кайдо на самом деле был ее близким другом (и просто близким), и она могла доверить ему любую тайну. И она доверяла ему. Пожалуй, даже больше, чем собственному дедушке.

Потому что Такаяма Кайдо* тоже был в ее снах. Просто она ему об этом пока что не говорила.

***

— Все-таки хочешь подойти к ним и познакомиться? — Кайдо склонил голову набок, и непокорная пшеничная прядка завитушкой упала ему на лоб. Рей легко смахнула ее, скользнув по прохладной коже парня подушечками пальцев, и едва заметно кивнула головой.

Говорить решительно не хотелось. Девушка боялась, что если откроет рот, то ее стошнит прямо на стол. Она слишком волновалась в такие моменты, потому что никогда не заводила разговоров и связей сама, и… в общем, это будет очень странно — если она подойдет сейчас к этим ребятам и скажет им что-то вроде: «Привет, я прихожанка одного из местных католических храмов, и мне давно приходят видения о вас и о нашем общем славном прошлом».

— Тогда начнешь уже представление, может быть? — в голос Кайдо прокралась легкая беззлобная насмешка. Парень поднял на Рей глаза от книги, которую читал все это время, при этом лениво потягивая мокко, и улыбнулся самым уголком губ.

— Это не представление, — шикнула на него девушка. — Ну я же серьезно, Жад… — она прикусила язык, запнувшись, и только рукой махнула, не став продолжать своей фразы.

Слишком привычно было мысленно называть Кайдо совсем другим именем — тем, что из сновидений — и думать о том, что его поведение совершенно закономерно, потому что оно было совсем таким же и в те далекие времена, когда принцесса-хранительница пела им песни своим нежным звонким голосом, а нимфы-воительницы со смехом танцевали и кружились вокруг нее.

Сама Рей помнила, как кружилась в маленьком хороводе вместе с ними — и помнила, как гадала своей принцессе, задумчиво исследуя ее узкую нежную ладонь и скользя по линиям на ней кончиками пальцев.

В ее предсказаниях всегда были любовь и смерть, но принцесса в ответ лишь смеялась и говорила, что ее возлюбленный защитит ее если что, и умирать никому не придется.

«Эндимион, он очень сильный, Рейана», — убеждала она подругу с улыбкой. — «Я знаю, за кого выхожу замуж».

Свое имя оттуда, из далекого прошлого, Рей, кстати, тоже очень хорошо помнила. Как и имя своей принцессы.

Селенити.

Лунный зайчик, ласковая и добрая почти-девочка, ждуще наблюдающая за далекой голубой планетой Землей с широкого балкона в своей комнате. Будущая лунная жрица, мудрая не по годам и печальная не ко времени.

Иногда своей грустной задумчивостью она напоминала Рей одинокого воина Плутона, сторожащего Врата времени. Этого воина, будучи маленькой, она видела на красивых гравюрах и на изображениях в тайных книгах своего отца, которых тот никому не показывал после того, как королева Серена по какой-то причине запретила всем говорить о вечной воительнице, стерегущей таинственные коридоры времени и рискующей из-за этого жизнью.

Рей знала о принцессе Плутона из старых сказок — как и все наследницы в ее окружении, вестимо. Потому что королева Серена могла запретить говорить вслух — но не могла запретить шептать.

А еще — наверное, потому что принцесса Марса Рейана все же была провидицей, так или иначе связанной с прошлым, настоящим и будущим. А от провидицы такого не утаить.

— Возьми уже себя в руки и встань, — Кайдо перелистнул страницу и с легким сожалением покачал почти опустевшей чашкой. — Раз уж захотела все рассказать им, так почему сидишь тут и тянешь время уже полчаса?

И Рей наконец решилась.

— Не думаешь ли ты отсидеться? — вскинула бровь она, принимая нарочито независимый вид. — Ты пойдешь со мной.

Внутри все звенело и дрожало от напряжения.

Кайдо поднял на нее задумчивые глаза и хлопнул обложкой книги, тут же в каком-то подобии волнения (если вообще был способен его испытывать) быстро пролистывая ее и не слишком аккуратно бросая на столик, словно решил оставить здесь и не забирать.

— А ты наконец увидела меня в своих сновидениях? — спросил он вкрадчиво. — Или в огне во время своих гаданий?

Девушка замерла, с недоверием ощущая, как бурлящее чувство радости стремительно накрывает ее с головой, забирая тщетно задавливаемое волнение, комом стоящее прежде в горле, и подалась вперед.

Такаяма Кайдо — нет, генерал Жадеит, один из четверки Ши Тенно — неотрывно смотрел на нее своими светлыми глазами, дожидаясь ответа, и явно совершенно не торопился вставать.

Рей протянула руку и чуть коснулась его ладони, все еще накрывающей серую потрепанную книжную обложку. Она чувствовала чей-то чужой взгляд на своей спине — взгляд кого-то из тех, к кому хотела подойти и завести знакомство, — но сейчас даже этот взгляд, любопытный и пристальный, отошел для нее на второй план.

— Ты всегда был там, — сказала Рей и сама удивилась тому, как легко далась ей эта смущающая правда, от которой она не знала, куда себя деть.

Потому что этого человека в ее снах было много, безумно много. Он кружил ее подхватив на руки, кормил ее воронов, расчесывал ее вечно путающиеся тонкие волосы, приносил ей вишневые поленья для растопки камина перед гаданием — здесь, на Земле, далекие столетия назад.

И — ласково целовал почти каждую ночь перед сном, прежде чем закрыть глаза и дать ей устроиться у себя на плече.

А вот в священном огне Жадеит появился на памяти девушки лишь однажды — с перекошенным злобой лицом и горящей тьмой в прежде светлых глазах. В видении — воспоминании — он поднял на нее меч, а Рей выставила перед собой руку с огненным шаром в раскрытой ладони.

Это было так давно, но как будто только вчера.

Жадеит кивнул ей и поднялся.

— Идем, я помогу тебе все объяснить им, раз ты сама боишься.

Рей вскочила со своего места (излишне порывисто, на ее взгляд, хотя думать об этом поздно) и резко кивнула.

Давно пора закончить со всем этим. Или — начать снова.

Давно пора.

Комментарий к Act 7

**Такаяма Кайдо** — Жадеит. Кайдо — из «Воспоминаний о касабланках», там был секретарь отца Рей — «Кайдо-сан». Он напомнил Рей о Жадеите, поэтому здесь это его имя. «Кайдо» по идее использовалось в качестве фамилии, но я решила сделать его именем. Такаяма — потому что здесь есть иероглиф «гора», а Жадеит — генерал Дальнего Востока.

Здесь и в дальнейшем в примечаниях по мере необходимости буду пояснять насчет имен родителей героев из Серебряной эпохи.

**Селена** – в греческой мифологии богиня Луны. У меня ее зовут **Серена**, потому что я хотела таким образом сделать акцент на ее отличии от дочери Селенити. **Серена** (или Сирена) в свою очередь – демоническое существо, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя — птичьей.

========== Act 8 ==========

***

Кайдо все помнил. Волей случая крепко связанный с иллюзорным миром, он знал и помнил все в мельчайших подробностях — о своей прошлой жизни и о своих прошлых ошибках. Это касалось и его принца, которого он видел среди других своих прежних друзей, и самих ребят, одновременно с которыми присягал своему сюзерену, и сенши, на одной из которых должен был жениться.

Да, Рейана. Ее он тоже очень хорошо помнил. Она была главным действующим лицом в доброй половине всех его видений. Другую половину оккупировал Эндимион, когда-то спасший ему жизнь и вылечивший его глаза. Два самых важных человека в его жизни, из которых он не смог бы выбрать одного и ради которых полез на рожон, только узнав, с чего началась война.

Как и все остальные Ши Тенно.

Правду сказать, сначала Кайдо долго не мог отделаться о мысли о том, что это все — его горячечный бред. Когда сны только начались, он был сильно простужен, и ему даже пришлось взять больничный, потому как сил на какие-либо дела не было совершенно. А ведь с высокой температурой и думать нечего о здоровом сне — уж в его случае точно, он всегда тяжело болел.

Тогда-то ему впервые и приснилась Рейана.

Черные волосы, тонкий шелк алого как кровь платья, печально опущенные уголки губ — и вороны, кружащие над их головами. Такова была их первая встреча в неформальной обстановке, когда Кайдо — нет, Жадеит — прибыл на Марс после заключения помолвки, чтобы познакомиться со своей невестой поближе.

Принцесса встретила его холодно и гордо, и печаль ее участи делала ее лицо, казалось, только старше и красивее. Ей было семнадцать лет.

Они нашли общий язык не сразу — только тогда, когда Жадеит увидел, как его невеста танцует в огненных всполохах, молясь о благополучии своей принцессы-хранительницы, и сказал, что делал бы также, если бы ему было кому молиться. Ведь у террианцев не было богов — они верили лишь в своего сюзерена, хранителя золотого кристалла и хозяина Иллюзиона, скрытой земли, доступной исключительно избранным. Лишь в жениха хранительницы, которой присягала на верность Рейана — тоже принцесса, имеющая кристалл. Который питался от мощи кристалла серебряного.

Как смешно — такая маленькая планета (даже не планета, а спутник), как Луна, имела такой мощный источник силы, и такая планета, как Марс, сравнимый по массе с Землей, вынуждена была от нее питаться.

Однако нельзя сказать, что королева Серена и король Арей не были довольны своим сотрудничеством. В конце концов, Луна была самым политически стабильным государством, ведь именно из-за него эпоха называлась Серебряным тысячелетием. Да и Рейана… она очень любила юную Селенити, бывшую младше нее на год. Наверное, ее любовь к златокудрой хранительнице была немногим меньше любви Эндимиона к этой потрясающей девушке.

И Жадеит прекрасно понимал их обоих — принцесса была нежна, светла и ласкова. И одним лишь словом могла залечивать душевные раны. Однако полюбил генерал все равно свою невесту, к юной хранительнице преисполнившись лишь уважения и восхищения — нрав похожего на волка Эндимиона она усмиряла на диво просто. Только руку ему на плечо положит — и принц уже кроток как жертвенная овца, которую заманивают на алтарь морковкой.

Рейана была другой, конечно. Мрачная, снисходительная и холодная, она вечно пеняла своей обожаемой принцессе на ее поведение тоном уставшей от детских проказ менторши, и ее буйный нрав пробивался лишь на охоте, как только девушка брала в руки лук и стрелы.

Она улыбалась незаметно и редко — лишь уголками губ, а смеялась и того меньше, только если Фобос и Деймос — старшие братья, в честь которых она назвала воронов — кружили ее по каменным плитам пола в замке на Марсе или если похожая в одном из своих белых платьев на эфирный дымок Селенити носилась вокруг нее с гребнем для волос.

В этой жизни улыбаться его прекрасная жрица стала немного чаще, но в целом почти что не изменилась. И Жадеит был безумно рад этому.

***

— Ты улыбаешься так, потому что рад встрече или потому что у тебя просто настрой хороший? — сидящий рядом Нефрит — Масато, его имя теперь Масато, привыкни к этому — наигранно легкомысленно стряхивал пепел со своей сигареты в урну и смотрел не на Кайдо, а куда-то на парковую аллею перед собой.

Чувствовалось, что этот разговор его здорово напрягал.

Жадеит мысленно усмехнулся. Уже хорошо, что они увиделись после той неловкой встречи в кафе. Теперь вот интересно, друг уже уверен в том, что не свихнулся, или у него еще есть сомнения?

— Пожалуй, причин даже больше, — заметил он совершенно спокойно. — Рей меня даже помнит, ты знаешь? она мне сама сказала.

— А сам-то ты вообще помнишь хоть что-нибудь? — ухмылка на губах у Нефрита — о Металлия, ладно! — была кривой. — Я когда кусок пирога откусил — подумал, с ума схожу.

Жадеит засмеялся.

— Чокнутый звездочет! — хотя веселье недолго длилось — уже через пару секунд он пожал плечами. — Я все до последнего момента помню — даже как схватил Рейану за локоть в том проклятущем автобусе и как меня тогда током от этого прошибло. Я еще подумал — что это за ерунда такая, я же ведь… ничего не чувствую.

— А потом? — Нефрит так и не повернул головы, но слушал очень внимательно, как будто чужие откровения его действительно интересовали. Уж не сравнивал ли он ощущения?

— А потом ничего. Она была красивая, слабая и серьезная. Я не посмел прикоснуться к ней, а там подоспели Амели и Селенити.

— Ами и Усаги, — поправил Нефрит также наигранно спокойно. — Мы живем в другую эпоху, Жад. Ты со своими видениями хоть помнишь еще, как тебя самого зовут?

— Такаяма Кайдо, — хмыкнул парень в ответ. — Учусь в адвокатуре и работаю помощником у Хино Аято. Кстати, ты знаешь… — он внезапно ощутил, как горло сдавило, — у Рейаны и здесь нет матери.

— А ее отец не похож на Арея*, да? — проницательно усмехнулся Неф — и тут же задумался, хмурясь. — Погоди-ка… Хино. Так ты на него работаешь? — он наконец повернул голову и буквально впился в Жадеита — Кайдо, твое имя Кайдо — взглядом. — И когда успел?

— Я всегда был смышленым парнем, — дернул уголком губ парень, повторяя когда-то Нефритом же и сказанные слова. — И да — этот червяк Аято совершенно не похож на короля Арея. Мыслю, именно из-за этого Рей его и недолюбливает. Ну… и еще из-за смерти матери, разумеется.

— Но ты позвал меня не поэтому, — нетактично заметил Нефрит и выбросил в урну едва уловимо дымящийся окурок. — Не думаю, что ты хотел обсудить то, как все изменилось за это время.

— Не совсем, — Кайдо чуть улыбнулся — наверное, совсем как Рей — и посмотрел на друга в упор. — Я здраво рассудил, что только мы с тобой толком помним что-то и понимаем, в чем дело. Ты же астролог, в конце концов.

— А еще я до сих пор умею картошку чистить так, чтобы кожура была тонкой-тонкой, — насмешливо заметил Нефрит. — Ты смотри, сколько времени утекло, а оно как вбито.

— Любовь к совершенству и все такое, — поддержал Жадеит.

Они рассмеялись, и стало как будто проще.

— Но все-таки, — Нефрит прочистил горло и склонил голову к плечу. В глазах его плясали смешинки. — Почему я, а не Энд и не кто-то из ребят? Почему именно я один? Из меня сомнительного качества помощник.

— Ты видел, как они смотрят? — ухмыльнулся Жадеит. — Цоизит только Амели глазами и пожирает, принц наш занят исключительно прекрасной Селенити, а Кунцит… ох, Кун, дать бы ему затрещину, ведь самый рассудительный из нас всех, а память ему как отшибло. Только ты и остаешься. Кобель кобелем, а держишься хорошо.

— Да память всем отшибло, — не согласился Неф и выщелкнул из пачки еще одну сигарету, будя в парне едва преодолимое желание выбить ее у него из рук. — А касательно кобелей… уж кто бы тут говорил что. Ты бы себя со стороны увидел — такое ощущение, что Рейана — божество, которому ты поклоняешься.

Кайдо — ну наконец-то хватило сил вернуться к этому имени — покладисто кивнул, надеясь, что его лицо не изменило цвета. Было бы очень странно, если бы он, взрослый человек, смутился столь очевидного факта.

— А так и есть, — нарочито беспечно подтвердил он. — Но заметь, не только я смотрю на свою любимую женщину как на богиню.

— Мако еще не женщина, — светским тоном поправил Нефрит и завел глаза. — Не уходи от темы. Что ты замышляешь, если позвал только меня сегодня?

Жадеит пропустил его похабное уточнение мимо ушей и поборол в себе двойственное желание — обнять друга и отвесить ему затрещину. Вместо этого он сказал:

— Мы с Рей решили, нам требуется ритуал. А еще — надо отловить меченую живность наших замечательных подруг и допросить на предмет происходящего.

Нефрит прикрыл рот ладонью, тут же выплюнув сигарету и, кажется, повредив тлеющим ее концом кожу, и хрюкнул от смеха.

— Живность? — спросил он, успокоившись. — Ритуал? Мы в двадцатом веке, Такаяма Кайдо, очнись.

— Я знаю, что говорю, — как можно более убедительным тоном заметил Жадеит, ужасно устав называть себя чуждым именем, принадлежавшим ему всего два неполных десятка лет. — Живность — это жрецы, Нефрит. Кошка Селенити — это приставленная к ней когда-то Сереной Луна, первая фрейлина. А белый кот — Артемис, помощник Минории как верховной сенши. И видел бы ты…

— Да знаю я, как эта меченая живность смотрит на нас на всех, — перебил Нефрит и затянулся помятой сигаретой, не став ее выбрасывать. — Просто я до сих пор не могу поверить до конца в то, что это не сон. Я знаком с Мако уже три недели, но все это время никак не могу понять…

— Мы преклонили колени перед Эндимионом, когда тому было пятнадцать лет, — не дожидаясь конца тирады, выпалил Жадеит и сам удивился своей горячности. — Это случилось осенью, и в этот день разразилась гроза — гром, ливень и молнии. Мы клялись быть верны ему до последнего вздоха, прикрывать его спину от чужих предательских ножей и никогда не иметь своих. За месяц до этого отчаянный принц-волчонок подобрал меня в замызганной подворотне с гноящимися глазами, — он вновь посмотрел на настороженно замершего друга в упор. — Теперь ты уверен?

Нефрит впервые за все это время широко и искренне улыбнулся.

— Теперь — бесспорно.

Комментарий к Act 8

**Арей** — форма имени Арес. Арес — греческий бог войны и военной мощи. В римском пантеоне богов аналогом ему является бог Марс, тоже, естественно, бог войны.

========== Act 9 ==========

***

Син* не верил себе. Он всегда очень критично относился к своим ощущениям, и это не раз его выручало. Это важное качество — самокритичность — привил ему отчим-европеец, тогда как мать-азиатка наградила его лишь своей фамилией и восточным разрезом глаз, совершенно странно смотрящимся со смуглой кожей и похожей на седину платиной в волосах.

Иногда парень напоминал самому себе темного эльфа (тогда как его брат был светлым, да уж), и, как видно, именно это впоследствии привлекло к нему внимание Чиба Мамору, когда братья Сайто переехали после смерти отца Клауса в Японию.

Шутка ли — Син с детства учил японский язык, как и его единоутробный брат, но до этого на родине матери они ни разу не были, и это, вкупе с необычной внешностью, явно делало их теми самыми «бака-гайдзинами», за которых тут числили немногих иностранцев.

Япония была страной дорогой и довольно чопорной, и братья жили лишь тем, что им капали на счет в банке проценты с доли в компании, которую они унаследовали от покойного родителя.

Однако это все история. Син был уверен, брату неважно, где и как они живут, пока он имеет возможность как губка поглощать новые знания и делиться ими с окружающими в своей неповторимой нахальной манере — Клаус по большей части не считался с японским этикетом, любил лапать малознакомых людей, громко разговаривал и частенько бывал наказан за всякие пакости, омрачающие его репутацию одного из лучших учеников школы.

Правда, Син заметил, в последнее время брат притих и стал использовать суффикс «сан» в большинстве разговоров по телефону. Может, это обусловливалось тем, что он влюбился в хорошенького мышонка, который учится с ним в одном классе, а может — знакомством с новыми людьми, кто тут скажет.

Однако Мидзуно Ами определенно благотворно влияла на его воспитание.

Впрочем, Сину сейчас было вовсе не до своего сумасбродного братца. Он очень любил Клауса и очень пекся о нем, разумеется, тот ведь был теперь единственным его родственником, однако…

Однако теперь у него были свои проблемы.

Нет, конечно, проблемы у него начались еще на пути в Японию — в виде горячечных сновидений о войне и фантомных болей в местах ранений, которых у него никогда не было. Просто по приезде в Токио этих проблем стало куда больше.

Хотя как сказать — проблем… Просто в том университете, в который перевелся учиться, Син встретил своего сюзерена, за которого — и против которого — воевал в своих сновидениях. У этого человека были внимательные синие-синие глаза, ускользающая улыбка и настороженные движения.

Син ничего не говорил брату — только всматривался в него теперь очень пристально. В зеленющие глаза и пышную рыжую шевелюру, в нахальную улыбку и текучие движения. Клаус напоминал ему каждой своей чертой сумасбродного мальчишку, которого он взялся учить по просьбе их отцов, потому как тот из всех наследников был самым младшим.

Вот только до приезда в Японию Син считал, что все это просто сны.

Что ж, после встречи с принцем Эндимионом все стало совсем иначе.

***

— Сайто-кун! Погоди! — его очаровательная фея, считающая сейлор-воинов похожими на гяру и только что легко преодолевшая целый квартал за полминуты, замерла рядом и засияла глазами, удивительно похожая на лунную принцессу — и настолько же удивительно другая.

Син замер, рассматривая девушку и борясь с желанием протянуть руку и мягко скользнуть ладонью по ее щеке. Не только фантомная боль была ему напоминанием о сновидениях, но еще и ужасно сильное желание прикоснуться к возлюбленной фее.

С которой познакомился всего пару недель назад, но которую знал, кажется, уже целое тысячелетие.

— Я же просил звать меня по имени, — вместо того, чтобы дать себе волю, недовольно заметил он. — Ну мы же оба с тобой из Европы, в конце концов…

— Только после того, как ты назовешь меня Миной! — звонко расхохоталась фея и поправила лямку висящей на своем плече сумки. — Потому что мне тоже не нравится это холодное и бездушное «Айно-сан». Нельзя требовать от девушки невозможного, знаешь ли, — голос ее ласково вильнул и взлетел вверх новым смешком.

Это было правдой на самом деле. Айно Минако смотрела на него такими восторженными глазами, что сдерживать себя было трудно (во сне Сина она долго испепеляла его взглядами, прежде чем попыталась даже просто пойти навстречу), и парень всячески отстранялся — но вместе с тем наслаждался каждой минутой их общения.

Он думал — если даже все это было сном, счастья в том сне было все же мало, в основе своей — только боль потерь, ранения, какие-то темные заклятия, о которых он прежде и знать не знал, и обиды. И теперь… теперь у них было время, и они могли им насладиться.

Син мог насладиться, потому что его возлюбленная фея определенно совсем ничего не помнила.

— Айно Минако, — строго насупился он, глядя на нее с внушительной высоты своих двадцати лет, — прекращайте вести себя так фамильярно и предлагать мне такие возмутительные вещи! — получилось не слишком-то убедительно — Минако (Минория, ее звали Минория — там, во сне) разулыбалась и повисла у него на руке, совсем не стесняясь того, что сама еще в школьной форме, а уже виснет на взрослом студенте.

— И чем это они возмутительны? — вскинула брови она наконец, складывая розовые губы очаровательной буквой «О», и как будто нарочито прижалась к нему поближе. Вот же чертовка. — Тем, что я хочу с тобой подружиться? Заметь, это я пригласила тебя погулять, а не наоборот!

— Так я ведь и не отказываюсь, — Син позволил себе короткую улыбку и подумал о том, что во снах его фея звала его по-другому. Наверное, он сходил с ума. — Позволите сопровождать вас сегодня на прогулке по парку, фройляйн* Мина? — он чуть отстранился и галантно предложил ей руку. — Или лучше… ммм… скажем, Мина-ханум*? — Минако прыснула и склонила голову набок, трогательно сжимая его ладонь тонкими пальцами (о, как забавно это выглядело!).

— Я буду вам премного благодарна, милорд, если вы будете называть меня соответственно моему статусу, — состроив умильную мордашку, заявила чертовка, и Син вздохнул, решив, что его намек не понят.

Да и как он может быть понят, ну право слово, если все это на самом деле — всего лишь сны?

Нет, Син не отрицал, что помимо Минако, Мамору и Клауса он был знаком со всеми героями своих видений, но это ведь… это было всего-навсего совпадением! В которые он никогда не верил, но пришел к выводу о том, что явно пора начинать.

Потому что его никогда не ранили в плечо. Потому что он никогда не держал в руках меча. Потому что он не имел никакого отношения к действительно похожим на гяру воительницам в коротких юбках, которые могли за полминуты преодолевать расстояние в триста метров и не испытывать никакой одышки.

Однако черт его знает, почему он решил попытаться снова.

— И какой же статус вам сообразен? — усмехнулся парень, когда они двинулись вперед по аллее — несомненно, к лотку с мороженым.

Минако вскинула на него глаза и легко улыбнулась — самыми уголками губ. И — как-то странно ласково погладила подушечкой пальца его руку. Так, как никогда себе ранее не позволяла, хотя висла на нем регулярно, вгоняя в краску свою подружку-мышку, в которую стрелял влюбленными взглядами Клаус, и заставляя смеяться прячущую нос в очередном букете Мако.

— Ну-у… — девушка издала длинное «хм-м-м», как будто сосредоточилась на воспоминании о чем-то, и вдруг широко улыбнулась. — Может, не «ханум», а «хатун*», как считаешь?

Вид у нее при этом был такой лукавый, что Син, чувствующий себя каким-то совершенным параноиком, едва не схватился за голову. Минако просто поддерживала его игру, тоже при этом используя турецкий, или действительно намекала на что-то?..

— Принцесса? Жена? Наследница? — Син склонил голову набок на манер самой Айно и принялся искоса наблюдать за ней.

Девушка озадаченно надула губы и как будто даже прикусила изнутри щеку. Впрочем, размышляла она не очень-то долго — совсем скоро прищурилась и, глядя в пространство, выдала:

— Ну-у… если исходить из титула наследницы — то принцесса, хотя на Востоке так не принято, да? — здесь Минако все-таки перевела взгляд на него. — А вот если исходить из того, что жена… — она чуть улыбнулась. — Минория-хатун. Как оно? Или ты прежде султаном именовался?

Син машинально мотнул головой в знак отрицания и усмехнулся.

— Вообще-то я был рыцарем чистоты и любви.

И только потом понял, что все же сморозил.

— Богиня и рыцарь, — между тем хмыкнула Минако — и вдруг замерла. — Смотри, как совпало. Значит, — она вскинула на него глаза, — рыцарь Кунцит, господин Восточного предела?

Син — Кун — повернулся к ней, ощущая, как дрожат руки и снова накрывает фантомной болью в плече, но глядя в упор.

— Мне преклонить колени?

Минако — Минория, Мина, его любовь — отбросила со лба челку и сверкнула глазами.

— Лучше уж поцелуй.

Комментарий к Act 9

**Сайто Син** — Кунцит. Син — потому что в телесериале Кунцит впервые появляется под этим именем. Сайто — из игры «SM: another story», где Минако отправляется в город Венеры.

**Фройляйн** — обращение к незамужней девушке в ряде германоязычных стран, включая германоязычную часть четырехъязычной Швейцарии — вотчину Цоизита, согласно игре «SM: another story». Здесь этот факт упоминается в силу того, что Клаус у меня — коренной швейцарец, после смерти отца (отчима Сина) переехавший с братом в Японию, на родину матери.

**Ханум** — обращение к женщине в Турции. Эта частица обычно присоединяется к имени и символизирует глубокое расположение говорящего. Турция — потому что Кунцит — генерал Среднего Востока.

**Хатун** — женский титул, аналогичный мужскому титулу «хан», широко использовавшийся в Османской империи. Приблизительно соответствует западным титулам «императрица», «царица», «королева».

========== Act 10 ==========

***

Ами никогда не думала, что вокруг нее будет столько людей, и она будет чувствовать себя с ними всеми комфортно. Она могла говорить с Клаусом об учебе, объяснять задумчиво хмурящим лбы Усаги и Минако эти сложные логарифмы, нахваливать выпечку Мако и с улыбкой подставлять ладошку задумчивой и озабоченной Рей, чтобы та проследила линии на ней. А ведь еще были Син, Масато, Мамору и Кайдо.

И всех вместе — их было десять. Десять человек, это же надо подумать! И со всеми этими людьми Ами чувствовала себя… нужной, причастной. Собой.

Она никогда не думала, что ее жизнь может так изменить знакомство с хозяйкой потерявшейся кошки. Впрочем… надо ли говорить, что даже знакомство это было немного странным? У кошки на лбу была метка, удивительно сильно похожая на полумесяц, и животина смотрела на Ами очень осмысленными глазами. И это было так… знакомо. Настолько, что девушке даже показалось, будто такое с ней происходило ранее.

Но еще удивительнее было то, что это чувство — ощущение дежавю — Ами ощущала по отношению ко всем людям, имеющим отношение к Усаги. Ей показался знакомым даже тот пепельный блондин, которого подруга пригласила на концерт, хотя до этого Ами никогда не видела, чтобы они общались. И это… наводило на определенные мысли.

Как врач — девушка готова была диагностировать у себя и психическое расстройство. А вот как человек, которого все это касается непосредственно, она считала, что здесь есть над чем подумать. В конце концов, ей казалось, что не одна она ощущает это странное дежавю.

Вот хотя бы Клаус. Он нравился ей, Ами готова была это признать. Она краснела всякий раз, когда он ей улыбался, но дело было не вэтом.

Этот парень замирал, когда нарочно или случайно ее касался. Замирал, останавливался — и смотрел на нее такими глазами, что в Ами все сладко сжималось. И весь он был ей знаком — от шершавых подушечек пальцев на ухоженных руках — и до выглаженных пижонских рубашек, к которым никогда не носил галстуков, наплевав на школьные правила.

Они учились вместе, в одной школе с Усаги и Макото, и проводили вместе все обеды и короткие перерывы. И каждую минуту Ами виделась вместо Мако лесная дриада, а вместо Усаги — прекрасная фея, и только сильнее стали эти фантазии, только ярче после того концерта в музыкальной школе.

Ами не знала, говорить об этом кому-нибудь или нет. Она даже не знала, не сходит ли в действительности с ума.

Просто Усаги ходила недавно в кино с Мамору, и тот вел себя с ней, по ее словам, как настоящий принц, даром что своенравный и саркастичный, а Ами по мере ее рассказа все думала, как среагирует Цукино на то, что ее умненькой подружке почудилось, будто она увидела их помолвку. Причем так, словно та случалась на самом деле.

Происходящее настораживало.

***

Ами собрала тетради в сумку и с глубоким вздохом опустилась на стул. Ей нужно было разогнуться и хотя ты на минутку расслабиться. Воистину — если ты хочешь быть врачом, трудись не покладая рук. И даже если сама ты немного не в себе, не переноси своих болезней на пациентов.

Клаус должен был встретить ее у входа — в последнее время он повадился провожать Ами до дома, и мама, как-то увидевшая его у дверей, не переставала улыбаться.

Иногда девушка с несвойственной ей беспечностью думала о том, что родительница сказала бы по поводу того, что этот рыжий разгильдяй вполне может стать похитителем первого поцелуя ее дочери, но потом вспоминала о том, что ей вообще-то уже семнадцать, и приходила к выводу, что никто не был бы против. Да и в общем… давно пора. Ами, на самом деле, была не против.

Клаус действительно ждал у входа. Перехватил сумку девушки, прежде чем та повесила ее к себе на плечо, и снисходительно цокнул языком.

— Русалочка, а ты не думаешь, что девушкам не пристало таскать подобные тяжести?

— Вес знаний и все такое, — Ами улыбнулась и всмотрелась в его расслабленное и довольное лицо, на какое-то время забывая о своих фантазиях, странных как-будто-воспоминаниях и непонятном чувстве дежавю. Клаус был замечательным парнем несмотря на свою порывистость, и ей нравилось проводить с ним время.

И, наверное, можно даже сказать, что она была влюблена в него. Немного. Или — много и очень даже. Главное, что это не мешало им общаться, считала она, а все остальное — это уже ерунда, конечно.

— Знания — в твоей голове, — улыбнулся Клаус и отвесил ей очень легкий и не больной щелбан, заставляя улыбнуться шире. Щелкнул по лбу — и тут же вдруг соскользнул ладонью на щеку, переставая улыбаться с насмешкой и смягчаясь взглядом. Но — только на один миг. Уже спустя мгновенье он игриво мазнул по ее носу кончиком пальца и, рассмеявшись, подхватил под руку, двигаясь вперед.

Они прошлись по парку, конечно же, не торопясь к дому Ами, съели по мороженому, попали под маленький теплый дождик, познакомились с юной девушкой, которой помогли поймать милую соломенную шляпку, и еще Клаус купил какому-то боевому мальчишке воздушный шар.

Кажется, в Токио намечался какой-то праздник, как всегда прошедший мимо Ами, которая уже три дня не виделась с девочками из-за несовпадений в их расписаниях, но не то чтобы это ее пугало. В конце концов, после рассказа Рей и Кайдо ей было уже ничего не страшно, хотя она по-прежнему не воспринимала свои странные воспоминания как реальность.

Рей говорила, они были принцессами и присягали одной из них. Она говорила, был принц и четыре рыцаря, которых звали Ши Тенно. Она говорила — и словно рассказывала какую-то сказку, пусть удивительно точно ложащуюся в картину происходящего с Ами, но все равно не воспринимающуюся еще как что-то действительно бывшее с ними раньше.

Может, это какой-то сон о далеком прошлом, думала иногда Ами. Может, коллективная галлюцинация, хоть и не факт. Да в общем, какая разница, если ей было так хорошо и спокойно впервые за столько лет, что она не хотела ничего сопоставлять и анализировать.

Она хотела просто гулять по вечернему парку в легком платье, есть мороженое и болтать с парнем своей мечты. Ей было семнадцать, в конце концов, и она была, вообще-то, ужасно рада тому, что Усаги дала ей это понять.

— Ами, послушай… — они дошли до конца аллеи, и Клаус вдруг прервался и остановился. Его затянутые зеленой резинкой в низкий хвост вызывающе-рыжие волосы вспыхнули огнем в лучах закатного солнца, и девушка послушно затормозила, переводя на него глаза и ловя себя на том, что машинально чуть поглаживает его по руке.

Интересно, как давно у нее завелась такая привычка и почему Клаус ничего не сказал ей на этот счет? Или ему это… нравилось?..

Парень выглядел нервным.

— Послушай, Ами… — повторил он, словно успокаивая сам себя, и вскинул на нее мятежные зеленые глаза. — Мы не говорили об этом… о том, что нам рассказала Рей. И я… я в это мало верил до последнего времени, но это очень, уж очень странно. Я старался не думать, но у меня как-то не получалось, и вот теперь… мне нужно… нужно сказать тебе… — здесь Клаус взволнованно сглотнул и прикусил губу. — Я хочу сказать одну вещь.

Ами показалось, что все в ней замерло и вдруг перестало биться. Это было странно, странно, ужасно странно. Непривычно, перебор. Она старалась не думать о своих видениях и галлюцинациях, и не было у нее никаких воспоминаний о том, как Клаус, зовущий себя Цоизитом, приносит в ее покои букет подснежников ранним утром.

И теперь… теперь Клаус хочет разворошить это, поговорить об этом.

Ей было даже немного страшно.

— Я слушаю, — вместо того, чтобы сорваться с места и убежать куда глаза глядят, постаралась улыбнуться она, даже не представляя, почему испытывает вдруг такой ужас.

Уж не потому ли, что Клаус может сказать, будто открывшиеся факты, пусть и не кажущиеся фактами, все между ними портят?.. Да и есть ли это хрупкое «между ними»?..

— Я просто… — парень вздохнул и мягко погладил ее по руке, словно ощутив ее напряжение. — Я не знаю, веришь ли ты сама в это или нет, но я… я хочу просто сказать, что я сейчас здесь с тобой не потому что вспомнил что-то или вроде того. И не потому что тогда между нами якобы было что-то. Ты… — он запнулся и прикусил губу до крови — так, что это стало заметно, и Ами едва заставила себя не тянуться к нему, чтобы помочь.

— Я?.. — коротко отозвалась она вместо этого, побуждая его продолжить.

— Ты очень нравишься мне, Ами!.. — выпалил Клаус, заставив ее замереть. — Я… я ужасно влюблен в тебя. Я столько за тобой наблюдал, что даже представить страшно, — тут он слегка перевел дух, — и я пойму, если ты скажешь, что не хочешь ничего менять между нами, или что мы знакомы недостаточно долго, или что…

Он, наверное, продолжил бы череду своих безумных допущений и зашел с ними еще дальше, предположив, что ему вообще не стоило перед ней появляться, но Ами просто шагнула вперед и обняла его, оборвав все это.

Ей было страшно думать о словах Рей, которая любила гадать по ее руке, высматривая ведомое что-то ей одной, но сейчас странные видения-воспоминания отступали, и она уже больше не казалась себе странной и ненормальной.

Может быть, потому что Клаус сказал ей, что они познакомились не из-за этого? Что на самом деле он заметил ее гораздо раньше, чем начал видеть и вспоминать что-то непонятное и кроваво-трепетное?

— Это… можно истолковать как «да»?.. — каким-то недоверчивым тоном выдохнул парень, и Ами с тихим смешком кивнула, зарываясь носом в его рубашку.

От Клауса удивительно успокаивающе пахло, и ей казалось, что теперь им ничто не страшно.

— Мне кажется, — негромко произнесла она, спустя пару секунд поднимая на него глаза, — я совсем ничего не знаю. И я… боюсь разбираться в этом одна.

— Мы можем во всем разобраться вместе, — улыбка Клауса была какой-то будто бы лихорадочной — то ли от накатившего на него счастья, то ли оттого, что они оба были действительно не в себе. Ами улыбнулась ему подрагивающими губами.

— Конечно.

— Значит, — в тоне юноши поселился этот ненужный (прекрасный) трепет, — теперь я могу… мне можно поцеловать тебя?

Девушка засмеялась, чувствуя, как щеки заливает стыдливо-удовлетворенной краснотой. Бойтесь своих желаний, так говорят?

— Если осмелишься.

Губы у Клауса были горячие, и сам он был порывист и ласков, когда крепко обнял ее, привлекая к себе вплотную и принимая вызов.

И, вне сомнения, он был смел.

========== Act 11 ==========

***

Усаги не знала, куда деть себя от смущения. То ли она была слишком слепа в своей неожиданной влюбленности, то ли Мамору действительно… делал ей знаки внимания. Нет, он… они ходили вместе в кино, и он вел себя как настоящий принц, но это все было вроде как по-дружески. Или — не очень.

Усаги не слишком-то разбиралась в этом, потому что никогда ее не приглашали куда-то действительно понравившиеся ей парни, а потому приходилось краснеть, кусать губы и улыбаться, когда они с Мамору нечаянно сталкивались руками.

Хотя, надо сказать, сам Мамору тоже вел себя не слишком уверенно. Они говорили много — в основном о музыке, — но он… словно присматривался к ней. Вглядывался в ее черты, склонял голову набок и наблюдал за ее движениями — и улыбался иногда, как будто вспомнил что-то очень хорошее.

Неудивительно, что на фоне всех этих улыбок, переглядываний и предложений подвезти до музшколы Усаги начали сниться всякие сны. Они ей и раньше снились, на самом деле — в них было много танцев, смеха и летящих платьев, — но это… это было что-то совсем другое.

Ей снился Мамору. Черный доспех, растрепанная челка, плащ с кровавым подбоем, меч на перевязи — и полные восхищения глаза. Обращенные на нее.

Они стояли на открытой галерее, из окна которой был виден купающийся в ночном серебре сад, и он гладил ее по руке, ласковый и спокойный, смотрящий так, как никто никогда не смотрел.

Как Усаги мечтала, чтобы на нее так посмотрели когда-нибудь.

Но сны — это было одно. Гораздо интереснее было то, что происходило с ней наяву. И не только с ней. Когда к ним подошла в кафе девушка по имени Хино Рей и сказала, что они — перерождение, реинкарнация, избранные, — она заметила, как покрылся инеем в руках у Ами мобильник.

Кроме прочего… у Мако в квартире была целая оранжерея, и ни одни не цвели цветы в свое время — всегда раньше срока, Минако буквально примагничивала взглядом мужчин, а сама Рей видела человека насквозь, стоило ей только взять его за руку.

За собой Усаги чего-то очень особенного никогда не замечала. Да и то сказать — что нужно при таких подругах? Разве что быть стабилизатором чужих способностей (спасибо Ами за умные словечки и сезде-манге — за шаблон), но и только. Интересно было только одно: знал ли дернувшийся и ищущими глазами уставившийся на нее Мамору о том, что в другой жизни они были кем-то… очень близкими?

Усаги жутко покраснела, когда Кайдо вскользь заметил, что короны идут ей больше восточных диадем, и что если ты используешь в бою бумеранг — будь готов, что он к тебе вернется.

Это было странностранностранно.

Но еще страннее было то, что Кайдо морщился, когда она называла его по имени, и куда охотнее откликался на ленивое «Жадеит». Сама Усаги совершенно не представляла, как ей откликаться на торжественное «принцесса Селенити», и не верила в происходящее до конца.

Кто же знал, что до конца ей верить было не слишком и нужно?

***

— Знаешь, я даже не думал, что все так повернется, — они сидели в парке, и Мамору задумчиво потягивал кофе из банки. — В смысле… — он растерянно усмехнулся, — я же просто нашел твой медиатор. И все. Как так вообще вышло, Цукими Данго? Ведь я никакой не принц, — его прорвало на смех. — Я вообще даже не знаю, кто я.

Усаги пожала плечами, глядя перед собой и в задумчивости жуя закушенную губу. Они пришли сюда после очередной напряженной встречи в храме у Рей и теперь, кажется, оба не знали, как вернуться в привычную колею, потому что иначе уже перешли бы к шутливым пикировкам.

— Не знаю, — вздохнула девушка в итоге. — Я склонна верить, — тихо призналась она, — но не совсем.

Мамору склонил голову к плечу, снова вглядываясь в нее — голодно, ищуще, понимающе — и вскинул бровь:

— Это как?

— Не по отношению к себе, — пояснила девушка. — Я видела, что случается с другими, знаешь ли. Мина, Мако, Ами, Рей… Они все очень особенные, — она слегка улыбнулась. — А я обычная, понимаешь? Ничего такого во мне совершенно нет.

Мамору смотрел и смотрел, пока она говорила, и ей казалось, он неотрывно наблюдает за тем, как движутся ее губы, и как приливает кровь к следам на том месте, где она прикусывала. А когда она замолчала — мотнул встрепанной челкой в знак отрицания и неожиданно произнес почти что благоговейно как-то, как завороженный:

— Неправда. Ты очень особенная, Усаги. Ты просто не замечаешь.

Это был первый раз, когда он назвал ее по имени. И это было так на него непохоже, что от неожиданности Усаги дернулась.

— Это чем же таким? — рассмеялась она неловко. — Мужчин взглядами не притягиваю, будущего не вижу, с цветами не разговариваю, супер-интеллектом не обладаю… — она бы еще продолжила перечислять, но Мамору снова мотнул головой — и внезапно коснулся ее руки. Погладил ладонь кончиками пальцев, чуть улыбнулся — почти утомленно, почти пришибленно, как будто только что слушал свой любимый тяжеляк, но теперь у него болит голова — и заявил:

— У тебя голос особенный, дурочка. Знаешь, как завораживает? — Усаги замерла, глядя на него во все глаза, но он только кивнул. — После разговоров с Рей держать себя в руках очень сложно. Но тебя очень приятно слушать, ты успокаиваешь. Поверь мне, — его улыбка вдруг стала горькой, — я знаю.

Он продолжал гладить ее по руке, и Усаги боялась двигаться. Сидела и чувствовала, как расползаются по телу мурашки от этих прикосновений. Каких-то как будто знакомых, но забытых прежде на долгое время.

— Знаешь, — неуклюже попыталась перевести тему она, — я тоже не думала, что все так получится. Ты мне просто понравился, и захотелось тебя блинчиками угостить.

Глаза Мамору странно загорелись — какой-то незлой насмешкой, — и парень прищурился. И тут только Усаги поняла, что сказала.

— Значит, понравился? — уточнил он легко. — Встрепанный студент, у которого в голове формулы, а на языке — гадости?

Усаги прыснула, чувствуя, как идет красными пятнами шея, и невольно сжала руку в кулак. Просто для того, чтобы успокоиться. Ее тут же ласково погладили по резко проступившим костяшкам, будто стремились умерить смущение, но этот трюк не сработал.

— Я не за гадости, — усмехнулась она негромко. — Я за глаза. Синие-синие. Мне такие глаза раньше снились, когда я была помладше. Глаза — и колкости. А еще — скомканные листы с тестами. И на самом деле я действительно хорошо метаю бумеранг, — здесь Усаги снова вспомнила слова Кайдо (Жадеита) и покраснела. — Наверное, именно поэтому я склонна поверить Рей.

— И довериться малознакомым парням, которые хотят провести ритуал какой-то? — Мамору подозрительно скривил губы, колюче глядя перед собой и словно готовясь от чего-то обороняться, но быстро взял себя в руки. — Не думаешь, что они какие-то… ненормальные?

— А как ты можешь знать, что сам не такой же? — Усаги отвела глаза. — Ты ведь сам сказал — даже не знаешь, кто ты. Теперь вот и я не знаю… — она дернула уголком губ в улыбке. — На родителей никогда ни в чем не была похожа, странная, какая-то как подброшенная. Хотя мать любит меня ужасно… Вот только как я в средней школе училась не помню — провал вообще. Раньше меня это не очень-то волновало, мои оценки сейчас редко опускаются ниже восьмидесяти, но ведь… я кому-то обязана этим, нет? Кто-то меня научил, — она перевела на внимательно вслушивающегося в ее голос Мамору задумчивый взгляд. — Я думаю, что Ами.

Наверное, этого было слишком много для одного раза. Она не была готова рассказывать о себе так много. Она могла сказать, что у нее комната дома у родителей в розовых тонах, и этот розовый ей в один момент ужасно опротивел, а потому она, не мелочась, решила съехать. Она могла сказать, что ей нравится ездить с Мамору на байке, а еще — что она больше любит клубничный джем, чем сливовый. Но, пожалуй, не больше.

Интересно, если у всех у них есть какой-то дар, то какой достался Мамору?

— А у тебя есть какие-то доказательства? — парень взмахнул рукой. — Кроме того, что все мы что-то помним, вот только не помним, что именно.

— Кайдо знает, — утвердительно произнесла Усаги. — Знает и Рей. Ты видел, как они на нас смотрят? Хмм… — она облизнула губы. — Может, еще Масато. Этот вообще как-то странно на Луну пялится. На мою кошку, в смысле, — пояснила она зачем-то, хотя про ее кошку Мамору прекрасно знал. — И не только на Луну — на Артемиса тоже.

— Потому что у них подпалины на лбу одинаковые? — Мамору скрестил руки на груди и смотрел на нее выжидающе. Усаги только головой в ответ покачала.

— Это не подпалины, — тихо произнесла она. — А как… как клеймо какое-то или метка. И словно из золота отлито. Не смейся, я говорю серьезно.

— И у тебя есть способ проверить, что что-то не так? — парень коротко усмехнулся и чуть прикрыл глаза, наблюдая за ней лениво из-под ресниц.

Он ей нравился. Очень нравился.

Она была влюблена.

…но сейчас не время.

Усаги отрывисто кивнула.

— Есть одна мысль. О которой мы пока никому не скажем.

— И какая же? — это было так удивительно. Она точно помнила, что эти глаза когда-то смотрели на нее как на девчонку. То есть… ну… как на маленькую девочку. Смотрели — и смеялись.

А теперь эти же глаза смотрели на нее взросло, серьезно. Как на единомышленницу, союзницу. Девушку.

— Проще простого, — Усаги хмыкнула и инстинктивно поправила воротничок у блузки — как будто это было сейчас так важно! — Прозвучать может очень глупо, но… не проследить ли нам за Луной? Если с ней что-то не так, тогда и с нами тоже не все в порядке.

Парень нахмурился, на какую-то секунду ушел в себя и что-то задумчиво промычал.

— Я назвал бы это глупостью еще месяц назад, — наконец отозвался он, — но теперь-то… Давай попробуем.

Когда они прощались около дома Усаги, Мамору ее поцеловал. И когда сбегала от него в подъезд, отчаянно полыхая щеками, Усаги подумала, что уж вот об этом она точно пока никому не скажет.

========== Act 12 ==========

***

Девушка потянулась в разворошенной постели, мягко целуя своего рыцаря в чуть колючий подбородок, и поудобнее устроилась на его груди, сладко жмурясь и прижимаясь ухом к теплой коже там, где спокойно билось сердце. Син — или Кунцит? как им стоило вообще себя теперь называть? — спокойно спал, даже не подозревая о том, что его маленькая фея уже проснулась и снова думает, думает, думает…

…все, что они тогда успели — это один взгляд, полный нежности, после того, как проклятье Металлии оказалось снято. А потом… иногда Минако жалела, что не бросилась к нему в тот же миг, чтобы умереть вместе. Может, тогда они родились бы в одном месте и встретились намного раньше. Или даже были знакомы с детства. Впрочем, что толку теперь гадать?

Мина всегда была взрослее своих соратниц — старше, мудрее, искушеннее. Возможно, оттого, что все Венеры были верховными сенши, она познавала все раньше своих подруг и потом могла всегда дать совет, как поступить в той или иной ситуации, касалось ли дело любви, стратегии боя или одной из старинных книг. Скорее всего дело было в том, что Минория призвана была отдавать приказы не только принцессам-воительницам планет внутреннего круга, но и защитницам из круга внешнего. У каждого из них, без сомнения, была своя миссия, и аутеры должны были избавлять Солнечную систему лишь от угроз внешних, внутренние предоставляя иннерам, однако…

Они где-то были, точно. Минория помнила девушку с короткими пшеничными волосами, которая ее была всего на два года старше, но ужасно при первой встрече задирала свой нос. Девушка была принцессой Урана, планеты, на которой царил вечный матриархат, и ее должны были выдать замуж за младшего брата земного принца, однако…

Что же с ними произошло? Если честно, это и вовсе стерлось из памяти Мины, и хотя сейчас, в это счастливое сонное утро, думать о таких вещах был глупо, девушка не могла выбросить пришедшую ей на ум мысль из головы.

Интересно, а Син помнит, что когда-то у него был младший брат? Как же его звали?.. Как там звали их всех?..

Минория облизнула губы, стараясь как можно меньше шуметь и барахтаться в перекрученной простыне (о, как она вчера выгибалась, прижатая к этой кровати, даже и вспоминать стыдно!), и села. Ее рыцарь покамест спал, прикрыв рукою глаза и лоб, а значит, она могла не просто ворочаться рядом и мешать ему отдохнуть, а хорошенько поразмыслить над происходящим. Усаги смотрела на нее после всех этих разговоров с Рей странно, как будто думала, что им с Сином совсем мозги от любви отшибло, и может, конечно, она в чем-то была права, но…

Разве может богиня любви быть захвачена в собственную ловушку? О нет, совершенно точно. Да, Минория была бесконечно рада, что теперь ее Кунцит был наконец-то с ней, ведь единственный раз, когда она не была первой во всем среди подруг, случился тогда, когда оказалось, что дата ее свадьбы стоит после свадьбы Селенити и Эндимиона, однако… Нет, она определенно не сошла от любви с ума, и мысли ее были чисты. И в общем-то, хорошо, что так, потому что неприятно чувствовать себя ненормальной и жить в словно бы выдуманном мирке. Теперь, когда Минория знала, что все ее сны — это чистая правда (а тот вроде бы игрушечный жезл, который она нашла при уборке в квартире — на самом деле ее кристалл), все как будто встало с легким щелчком на свои места.

Минория (или Минако?) еще не знала, что она должна делать и, вероятно, она могла снова думать не совсем о том, но жизненно важным ей казалось сейчас найти еще четырех принцесс. Они ведь умирали – только Минория не помнила, как и когда. Но факт остается фактом – если умирали, то должны были реинкарнировать на Земле. Их всех вместе с Селенити было девять – значит, и на Земле их должно быть девять!

Особенно Мину волновала судьба печальной воительницы Плутона, которая по приказу королевы Серены не должна была показываться никому на глаза и молча нести свой пост у Врат. Надо будет сказать Селенити (нет, Усаги), чтобы та отменила этот идиотский приказ. Пеллар – такая же воительницы, как и они все. Она должна быть рядом с ними.

Девушка коротко выдохнула и решительно свесила ноги с кровати. Пока Син спит, у нее еще куча дел. И в первую очередь надо осмотреться в его квартире и найти свою разбросанную тут по всему их пути до спальни одежду.

***

— Куда ты вчера от меня сбежала? — ласковые руки любимого рыцаря бережно привлекли Мину к теплому телу, и девушка пожала плечами в легкой рассеянности. Признаться, она не знала, почему так зацепилась за мысль про аутеров — то ли это был инстинкт какой-то, то ли ей просто было слишком жарко и смущающе думать о том, что недавно произошло между ней и Сином, но факт оставался фактом.

— Скажи, — нерешительно вздохнула она, — ты помнишь, что у тебя был брат? Не Клаус, а… родной брат, примерно мой ровесник.

Молодой человек легко поцеловал ее в висок и озадаченно примолк.

— На самом деле даже не знаю, — произнес он наконец. — А с чего вдруг такое предположение, не подскажешь?

Они стояли на мосту и смотрели на воду, прячась от остальных ребят, с которыми успели странно сплотиться за этот месяц, в шелесте зеленых крон центрального парка. Конечно, если быть до конца честной, то пряталась только Минако, потому что ей много надо было обдумать, а Син составлял ей компанию, но тем не менее. Впрочем, у кого еще в такой ситуации она могла бы спросить совета, как не у старшего Ши Тенно, который понимал ее обязанности верховной сенши лучше многих других, потому как сам был обременен схожими?

— Понимаешь, — девушка пожевала в легкой задумчивости губами, — нас ведь не четверо, — она вскинула голову и посмотрела прямо ему в лицо. — В смысле, не четверо воительниц. И даже не пятеро — с учетом Селенити. Нас девять, но где недостающие принцессы — я не берусь даже предположить.

Брови Сина от такого заявления только ошеломленно взметнулись вверх. Он замер, наблюдая за Миной, как будто думал, что она шутит, и недовольно нахмурился.

— Но причем здесь вопрос о моем якобы существующем младшем брате? — наконец напряженно поинтересовался он. — И вообще, может, сядем?

Минако тихо хмыкнула и согласно мотнула головой, тут же отстраняясь от перилец моста и тяня его в сторону ближайшей пустующей лавочки.

— Понимаешь, я об этом вспомнила утром вчера, — принялась она сбивчиво объяснять по дороге, — не стала тебя будить и потому ушла — надо было подумать. В той битве с Металлией в числе воительниц были не только мы — на помощь пришли и принцессы внешнего круга, и у тех принцесс тоже были нареченные, и тоже все — с Земли.

Син кивнул в ответ на ее речь как-то очень уж понимающе и усадил ее на скамью, устраиваясь рядом и не отпуская ее ладоней.

— Ты считаешь, — утвердительно произнес он, — они где-то здесь и ничего не помнят, а раз так, надо найти их и собрать всех вместе? — Минория коротко кивнула и ощутила, как воздух наконец покидает ее напряженную грудную клетку. Неужели она не дышала все время его фразы?..

— Я знаю, что девчонки шевелятся — Усаги и Рей стопроцентно, — вздохнула она, коротко кивая и порывисто прижимаясь к груди парня. Было просто счастьем сидеть рядом с ним сейчас и знать, что вам ничего не грозит, а потому она ненавидела себя за мысли о делах, но… вдруг, если отложить эти дела, будет поздно? В конце концов, если судьба свела их снова, все будет хорошо, верно? И у них теперь вся жизнь, чтобы быть рядом.

— Я знаю, что Жадеит и Нефрит задумали что-то, — Кунцит наклонил голову и задумчиво свел к переносице брови. — Похоже, они решили меня не тормошить, раз я тут наслаждаюсь жизнью, и хотят все сделать сами, но что именно — не знаю.

Мина коротко хохотнула и мягко погладила его по плечу. Неподалеку шуршал фонтан, сквозь древесные ветви к тротуарным плиткам прорывались солнечные лучи, и не хотелось никуда уходить. Хотелось сидеть тут и лениво перебрасываться словами с самым понимающим на свете человеком, никуда не торопясь и ничего не делая.

— По-моему они слишком быстро про нас забыли, решив устроить нам отпуск, — Мина хихикнула, ощущая себя внезапно очень легко, и, отстранившись, чмокнула Сина в подбородок — дальше не доставала. Парень наклонился и поцеловал ее в губы, коротко усмехнувшись попытке обиженно надуться.

— Ну и пусть тогда занимаются этим ритуалом или чем они там еще решили заняться, — белокурый рыцарь пожал плечами и не больно дернул девушку за золотистую прядку. — Уж своим оболтусам я доверяю, они худа не сделают.

— Даже если половины не помнят? — Мина бросила дуться (ну стоит ли обижаться на особенности гендера, в самом деле, подумаешь, выше он на две головы!) и криво усмехнулась. — Я тоже девочкам доверяю, но мне жаль, что они не помнят… других.

— Зато они очень обеспокоены происходящим сейчас и точно докопаются до правды, — Кунцит откинулся на резную скамеечную спинку и потянул девушку на себя, заставляя удобно устроиться на своей груди. Проходящие мимо люди смотрели на них странновато — явно из-за того, что у японцев не было принято вот так демонстрировать свои отношения, но так ли важно это было сейчас?

…тем более, усмехнулась про себя Минако, в каком-то роде они были иностранцами не только потому, что приехали из другой страны. Она вот, к примеру, вообще с другой планеты. Это, конечно, было давно и не факт, что правда, но пока… пока она верила, что все именно так.

— В таком случае, — Мина дернула плечом, — мы пока можем параллельно с наслаждением жизнью поискать аутеров и их, так сказать, нареченных. Неважно, кто они теперь, но они просто должны быть здесь, — она закусила губу и прикрыла глаза. — Это странно, но это так. Они точно в Токио, осталось только понять, где именно.

Син коротко рассмеялся.

— Скажи-ка, моя богиня, почему ты так в этом уверена?

Мина нахмурилась. Ну как!

— Мы же здесь, — она отстранилась и посмотрела на него очень серьезно. — Подумай сам, я прилетела из Штатов, вы с Клаусом — из Швейцарии. Именно сейчас. Все мы оказались в Токио именно в этот промежуток времени и достаточно быстро встретились, хотя в таком мегаполисе могли не пересечься никогда! Случайность?

Парень закаменел лицом, отводя глаза и смотря куда-то перед собой. Мина напряженно впилась глазами в его лицо и сжала в пальцах его рубашку.

— Все в порядке?..

Он мотнул головой.

— Да, я просто… знаешь, вспомнил одну вещь. Меня в самолете одолевали фантомные боли. Как будто есть раны на теле, но у меня таких никогда не было. Ну, в этой жизни, — здесь Син коротко и иронично усмехнулся. — Хотя я уже ни в чем не уверен, если честно.

Минако мотнула головой, соглашаясь.

— Тогда, — заявила она решительно, — точно ищем еще по крайней мере шестерых. А там, глядишь, и седьмой подтянется. Должен же он где-то быть!

Син благосклонно кивнул и снова чмокнул ее в висок.

========== Act 13 ==========

***

Рей была собой чрезвычайно довольна. Они сходились, притирались — медленно, но верно. Впрочем, определенно не так медленно, как она представляла себе вначале, когда только-только решалась подойти к хохочущей компании в «Короне». Все было таким естественным, словно… словно они были знакомы до этого — не много веков назад, а здесь и сейчас, в Токио. Это ощущение, оно навязчиво преследовало Рей, с кем бы она ни говорила и о чем бы ни вела речь. С Минако ли о средствах ухода за волосами, с Ами ли — о новом семинаре, который могут посещать ученики старших школ любого уровня подготовки, с Мако ли о корице в парфюмерии или с Усаги, которая недавно предложила ей развивать голос, услышав, как Хино мурлычет себе под нос.

Это было странно — и приятно, особенно учитывая то, что с такой же легкостью, с какой болтала на отвлеченные темы, Рей могла наподдать самым несносным в их компании метлой пониже спины, и никто бы на нее не обиделся. Во-первых, потому что обычно она ругалась за дело, а во-вторых… ну, потому что она была такой, какой была?

И из-за этого Минако частенько наблюдала за ней с какой-то слишком взрослой, слишком материнской улыбкой, от которой у Хино все в груди переворачивалось вверх тормашками.

Им оставалось две недели. Две недели этого напряженного неведения о том, что происходило до, и как они оказались сейчас и здесь. Сны кончились — Рей спрашивала у каждого из них. Они кончились после того, как она пришла и подсела к ним за стол, рассказывая, кто она, что она и зачем оказалась рядом, и в общем… в каком-то смысле девушка ощущала себя немного мессией, что, впрочем, было ей вовсе не по душе. Мессией всегда была Селенити, она это точно знала (тогда и здесь), а Рей… была исключительно воином и пророчицей, и ее это вполне устраивало.

И ритуал, который она замыслила вместе с Жадеитом, только расставит все по своим местам. Нужно только выждать две недели до нужной лунной фазы. Две недели — и все станет как прежде. И хотя Рей не совсем представляла, как это — как прежде, потому что с воспоминаниями к ней не пришли те… ощущения, ей казалось, она все делает правильно. А если у нее было предчувствие, то оно появилось неспроста.

Хино привыкла доверять своим ощущениям и читать предзнаменования, это получалось у нее естественнее дыхания. Так или иначе, она все же была пророчицей, и пусть ее звали прихожанкой, потому что храм ее деда был католическим, сама Рей прекрасно знала, кем является на самом деле.

Она — Жрица. Жрица огня, богиня войны. И огонь ей никогда не лгал, бушуй он огромным костром или испускай едва заметный дымок.

Девушка мягко улыбнулась, протягивая руку к очагу и погружая ее в призрачный всполох пламени. Огонь ластится, облизывает ее пальцы, греет беззащитную ладонь. И никогда ее не обожжет, потому что глупо восставать стихии против своей хозяйки.

Самый преданный и верный друг.

Рей прикрыла глаза, отпечатывая теплый образ на внутренней сторон век, и расслабленно улыбнулась, откидываясь Жадеиту спиной на грудь. Огонь — это прекрасно, но надежный тыл — почти самое главное.

***

Жадеит принес ей вкусно пахнущую шоколадом горячую кружку с напитком, от которой шел легкий дымок, и Рей склонила голову набок, искоса наблюдая за его дальнейшими действиями.

— Раньше ты не был таким заботливым, — заметила она как бы между прочим. Парень криво усмехнулся и щелкнул ее по носу, заставляя по инерции поморщиться от щекотного ощущения на коже.

— Раньше ты бы не приняла от меня такой заботы, — в тон ей легко отозвался он. — Тем более я сделал не только тебе, но еще себе и Нефриту, моя жрица. Мы сегодня хотели поговорить с тобой немного… об одной вещи.

Они оба уютно устроились на кушетке, и парень устроил подбородок на ее голове, блаженно выдыхая. Рей зажмурилась, с восторгом ощущая, как горячие пальцы скользят по ее запястью в ненавязчивой ласке. Наконец-то этот день закончился, не надо больше никуда идти и ничего делать. Можно ощущать, как по комнате плывет теплый воздух от большого каминного очага, согревая кожу, и слушать, как трепещут из-за приоткрытого окна на легком сквозняке воздушные шторки, которые они с дедушкой повесили совсем недавно.

— И о какой вещи вы хотите поговорить? — поинтересовалась она, медленно потягивая из кружки свой шоколад. Кайдо едва ощутимо скользнул губами по ее виску и завозился, устраиваясь поудобнее.

— Помнишь, мы хотели понаблюдать за питомцами наших блондинок? — усмехнулся он. — Ну так мы понаблюдали.

Рей издала тихий смешок, вспоминая, как заботливо иногда смотрят на нее эти блондинки (и как они смотрят на всех, и как иногда Усаги смотрит даже на собственную мать), и притерлась к груди парня поближе.

— И ты мне расскажешь все только при… — Рей нахмурилась, — я постоянно забываю, как его зовут теперь!.. Путь будет Нефрит, и нечего мне! — сердито буркнула она. Кайдо успокаивающе погладил ее по руке и усмехнулся.

— Не воспламеняйся, моя жрица! Он должен прийти уже… через три минуты, и если опоздает, мы просто его не пустим, — еще один легкий поцелуй в висок странным образом примирил Рей с действительностью, и она только вздохнула.

Они были знакомы уже больше года, и даже в те далекие дни, когда Кайдо еще был всего лишь помощником ее отца, девушка позволяла ему такие вольности. Она была… влюблена в него? Тогда ей казалось, что в его лице она нашла отражение своей первой любви, по которой можно молча и со вкусом страдать. Вот только страдать молча Рей не умела — оно было попросту не в ее природе, а иначе — не получалось. Впрочем, как они только-только познакомились, она тоже не помнила. Все словно… словно — раз! — и встало на свои места. И определенно было в этом что-то ненормальное.

Жаль только, что сама Рей поняла это уже после знакомства с девчонками.

Дверь тихо хлопнула, и в первой комнате раздались легкие шаги. Похоже, Нефрит все же не опоздал? Хино дернула уголком губ — не пустят, как же. И ведь Жад сам же дверь открытой оставил, специально для него, видно.

— А вы уютненько тут устроились, — в голосе звездного лорда слышалась лукавая, но абсолютно беззлобная насмешка. Всегда таким был, любя подумала Рей. Гаденыш. — Даже жалею, что не стал тормошить Литу, — он мечтательно прижмурился на секунду, но тут же тряхнул головой. — Ладно, я надолго вас не задержу, мне просто надо знать, что тебе сейчас Жад будет рассказывать и как, а то вдруг вы тут план задержания составите, а я ни сном ни духом!

Рей рассмеялась и толкнула Кайдо в бок, да так, что тот, все еще обнимающий ее, но теперь чуть отстранившийся, едва не выронил свою чашку.

— А ты мне о чем-то можешь не рассказать? — полюбопытствовала она скорее для острастки, чем действительно с подозрением. Благодушное настроение никуда не делось — напротив, девушке казалось, сейчас, когда они были в компании, оно разрослось в груди пушистым теплым комком и согревало за ребрами. Может, потому что это… потому что все вокруг какое-то спокойное, дружеское. Доверительное.

Жадеит чмокнул ее в затылок.

— Что ты, моя жрица, ты же меня потом метлой до смерти запытаешь, — легкомысленно отозвался он. — Хотя рассказывать-то почти и нечего. Наших братьев меньших зовут и правда Луна и Артемис, и они действительно те самые, о ком мы думали.

Рей тут же нахмурилась. В таком случае ситуация принимала неожиданный поворот.

— Постойте, — она отставила в сторону чашку и завозилась на своем месте, садясь так, чтобы оба парня (необыкновенно и неподдельно серьезные) были в поле ее зрения. — Вы в этом точно уверены? Просто…

— Я вполне тебя понимаю, — Нефрит махнул рукой, даже не дав ей закончить — будто заранее знал, что она скажет. И ведь знал же. — Но поверь, сложно ошибиться, когда видишь, как кошка тыкает лапкой в коммуникатор такой формы, о какой в этой цивилизации еще не слышали. Да не просто тыкает, а еще что-то бормочет себе под нос вполне по-японски.

— И между прочим, — Жад хмыкнул, — она в это время сидела на коленях у Артемиса, вполне себе не кота. И этот не-кот, похоже, стянул у Сина косуху, потому что я видел на собачке замка знакомый такой брелок в форме кристалла. Он как в порядке вещей почесывал у этой пушистой шпионки за ухом и прикалывался над ней — дескать, что она не хочет обращаться, потому что на кормежке Усаги располнела!

Это было похоже на какой-то… сюрреализм. Или нет. Рей не очень-то разбиралась с этим, но звучало уж слишком безумно. Не фантастически — с учетом-то того, что с ними уже успело произойти, — а именно безумно! Какого черта, в конце концов? Если это действительно так, то они все знают, а если знают, почему ничего не делают?

— Это… точно не ошибка?

— Мы были вполне трезвы, — Нефрит хмыкнул и протянул ей руку. — Если хочешь, сама посмотри. Я знаю, ты можешь.

Но девушка только качнула головой. У нее не было оснований не доверять друзьям, поэтому… поэтому надо было просто сейчас решить, что делать с этой информацией и как ее правильно использовать.

Потому что в таком случае ситуация поворачивалась так, что… что сами Луна и Артемис могли лишить их воспоминаний. Рей хорошо помнила их во временам Серебряной эпохи, и ей казалось, это вполне вероятно. Эти двое только прикидывались белыми и пушистыми да ни во что не вмешивающимися. Они были особыми поверенными королевы Серены и оберегали кристалл вместе с ней. И зачем им это могло понадобиться… неясно.

— А если это они с нами сделали? — Рей прикусила губу и обвела комнату взглядом, стараясь не смотреть в лица молчаливо пожимающих плечами парней. Похоже, они уже успели подумать об этом, да?..

— Тогда, — Нефрит в один глоток решительно осушил половину своей чашки, — вам не кажется, что проще всего просто спросить об этом у них самих?

Комментарий к Act 13

Ееееее, я все-таки добью его! Добью, черт побери!!

========== Act 14 ==========

***

Нефрит проследил за тем, как Луна исчезла в кустах, и глухо рыкнул себе под нос. Вот если бы он был хозяином этой паршивой кошки, она уже давно все бы ему рассказала! А так — только и оставалось что пробавляться подслушанными разговорами да матюгаться себе под нос. Хорошо хоть Мако с ним рядом не было, а то вышло бы уж совсем неприлично.

Хотя Мако, кстати, ему сейчас и могла помочь. Нефрит потер лицо руками, коротко вздыхая и опускаясь на скамейку вблизи проклятущих кустов, и задумчиво посмотрел на высящуюся напротив него громаду общажной многоэтажки. И как Усаги не боялась выпускать свою кошку гулять, если жила на одиннадцатом этаже? Неужели она не беспокоилась о том, что Луна куда-нибудь убежит, и дело с концом?

Конечно, кошка была не кошкой, как они успели уже убедиться, и Син недавно действительно жаловался на пропавшую косуху (они вместе засели в кофейне, и он помогал Нефриту (тот просто не мог себя больше звать Масато) с оформлением договора), однако Усаги-то об этом была не в курсе. Или была?..

Их принцесса вообще оказалась не такой уж простушкой, и Нефрит даже счел, что, пожалуй, недостаточно хорошо ее знал в той, прошлой жизни, о которой до сих пор иногда смотрел сны. Рейане он ничего не говорил об этом, потому что считал, что вполне может со всем разобраться сам, однако… Иногда это доставляло определенный дискомфорт. В такие дни Нефрит подолгу не спал, пробовал на вкус свое земное имя (черт, а ведь Энд так просто со своим управлялся, что завиднослушать!), в одночасье ставшее чужим, и смотрел на звезды. И чем дальше, тем больше его пугала перспектива того, что после проведения ритуала они вспомнят обо всем, о чем не помнили сейчас.

И зачем вообще было забывать, твою-то мамашу.

Парень потер висок и проследил взглядом за стайкой пролетевших мимо него девиц, глупо хихикающих и перешептывающихся. Они бросали на него заинтересованные взгляды и манерно закатывали глаза, а Нефрит (Масато, сейчас ты — Масато) просто ждал свою девушку из гимназии, на территорию которой не рискнул заходить, чтобы избежать, ну, этого, и происходящее откровенно его раздражало. Задумка убить двух зайцев оказалась не такой хорошей, как он думал, потому что Луна, за которой он хотел проследить до окончания занятий у своей валькирии, слишком быстро смылась, а идти за ней не имело смысла. Уроки Мако заканчивались через четверть часа, и он не успел бы даже съесть что-нибудь где-нибудь поблизости (потому что заказа придется долго ждать) – не то что проследить за кем-то.

Девицы улетучились, так и не добившись его внимания, и Нефрит постучал подушечками пальцев по скамейке.

Нет, ему определенно требовалась помощь. Может, рассказать обо всем Мако? Ведь Жад рассказал Рей.

Жад. Ха, ведь Нефрит сам шпынял его за земное имя, а теперь вот так просто не следует собственным же словам. Впрочем, ужасно сложно уживаться с таким количеством информации в голове. На первых порах парню казалось, что он совершенно сходит с ума со всеми этими снами, но что поделать?

Нет, надо определенно рассказать все своей возлюбленной валькирии. Она поймет, утешит и приголубит. Страшно представить, как Нефрит по этому скучал, даже не осознавая самого факта. Может, потому и менял девушек как перчатки? Искал ту самую, а она вообще в другой стороне была. И хорошо, что теперь нашлась.

В стенах гимназии гулко прозвенел колокол, и парень поспешно поднялся на ноги. Стоило поторопиться. Он краем глаза заметил, как в зарослях чертовых кустов (бирючина вроде, или как там ее называла Мако? неважно) мелькнул черный хвост пушистой чертовки, вздумавшей строить против него и его друзей какие-то свои козни, и поджал губы. Он обязательно все расскажет Мако, и тогда со всем этим будет легче справиться, его валькирия всегда была превосходным тактиком. Наверное, нахваталась от подружек — с ее горячностью научиться такому было явно непросто.

Махнув рукой приближающейся от здания девушке, он ласково улыбнулся, пережидая накативший на него приступ неконтролируемой нежности, из-за которой хотелось подхватить принцессу и закружить в объятиях, и отправился ей навстречу.

***

Это было, пожалуй, даже забавно. Стоило только подумать о том, что их Селенити — не такая уж и простушка, как девушка тут же доказала, что все именно так. Иначе нельзя было истолковать то, как изящно она убивала двух зайцев одним ударом. Нефрит едва сдержал смешок, когда увидел лунную принцессу прячущейся за кустом ради наблюдения за собственной кошкой, да еще при этом как в порядке вещей сжимающей ладонь Эндимиона в своей руке. Принц, кстати, и сам был ужасно увлечен процессом, только неясно, каким именно — то ли слежки, то ли трогательного рукопожатия. Впрочем, стоило отдать ему должное, ушами он не хлопал нигде.

Лита, которая сама шла с Нефритом под руку, прыснула, обрывая повисшее между ними после сложного разговора задумчивое молчание, и уткнулась носом ему в плечо.

— Ты сидел в той же позе? — негромко поинтересовалась она, с удивлением следя за подрагиванием похожих на данго хвостиков своей подруги.

— Да, только я был с Ж… Кайдо, — покладисто согласился к ней Нефрит — и подмигнул: — За руки, конечно, мы не держались.

Его валькирия закатила глаза.

— Я надеюсь.

Они бесшумно подошли к совершенно не замечающей их появления парочке и замерли буквально в метре от них — и в двух метрах от чертовой кошки, задери ее Металлия. Луна огляделась по сторонам, особенно зорко всматриваясь в благословенно густую кустарную растительность, и, никого из них не заметив, ловко перекинулась в человеческую ипостась, поспешно одергивая легкомысленный сиреневый сарафанчик и скрывая под длинной челкой золотой полумесяц на лбу.

Мако, кинув на Нефрита короткий лукавый взгляд, прижала палец к губам, призывая его до поры молчать, и бесшумно шагнула к венценосной парочке, сокращая и без того мизерное расстояние между ними.

— Эй, Усаги, а разве это не твой сарафан? — участливо поинтересовалась она у подруги, закусывая губу, и Нефрит едва подавил рвущийся наружу смешок. Принцесса возмущенно кивнула в ответ на ее реплику, явно еще не до конца осознав ситуацию, и недовольно заявила:

— Я искала его целую неделю, ты только представь себе! А она!.. Она же его растянет! — тут она, видимо, запоздало проанализировала происходящее — и тонко пискнула. — Ой!.. А… а что вы здесь делаете?.. — впрочем, им с Мамору следовало отдать должное — застуканные за своими милыми рукопожатиями, они не только не отскочили друг от друга прочь, но еще сильнее сжали ладони. И это было ужасно мило, черт побери.

Нефрит закатил глаза, мысленно обещая себе раз и навсегда избавиться от этого словечка в своем лексиконе, и дразняще отозвался:

— То же, что делали бы вы, не держись вы за руки.

Селенити моментально вспыхнула, но Энд только фыркнул в ответ. Его было не пробить такими выпадами. Собственно, как и раньше — он вечно выступал в своем тандеме с лунной принцессой как щит от шуточек остальных. Видите ли, хрупкий цветочек Селенити зачахнет под идиотскими насмешками. А то, что насмешки были беззлобные, никого особо не волновало, ведь главное, что рыцарь спасает свою деву.

— Как будто мы тут целовались в кустах, — между тем безмятежно заметил Эндимион, и Селе поспешно кивнула.

— Вот именно, — заявила она. — Может, мы за руки взялись от волнения.

Мако прыснула.

— Знаешь, — заметила она доверительно, — будь тут Рей, она сказала бы, что эта отговорка слишком глупая даже для тебя.

Усаги хмыкнула, никак это не прокомментировав, а Энд только махнул рукой.

— По крайней мере мы попытались.

— Ну да, к тому же никакой страшно-ужасной тайны из этого никто не делает.

Нефрит прекратил сопротивляться так и рвущейся на лицо ухмылке (эти двое слишком забавно отвлекались и вторили друг другу, при этом даже рук не расцепляя, как будто мысли читали) и закатил глаза.

— Да хорош вам, конспираторы хреновы, — в конце концов фыркнул он. — Я так понял, принцесса, тебе не понравилось, что твоя кошка ушла в самоволку, и твой рыцарь решил помочь?

Селенити уклончиво повела плечами.

— В общих чертах, — складывалось ощущение, что она до сих ему почему-то не доверяет.

Эндимион бросил на нее короткий вопросительный взгляд (волчара; похоже, как и самому Нефриту, в этом воплощении ему светило стать безнадежным подкаблучником), и девушка, смешно сморщив нос, кивнула.

— Давайте присядем, — Энд кивнул на стоящую поодаль скамейку, — Луна уже все равно ушла. Мы убедились в чем хотели, а теперь можно и поговорить.

Нефрит легкомысленно выкатил губы утиным клювом, заставив свою возлюбленную валькирию страдальчески закатить глаза («О Серена, что за ребячество!»), и кивнул.

— А давайте. Потому что мы с Жадом, — он плюнул на земные имена и наморщил нос, — уже такую хренотень видели. Причем, Рей больше чем уверена, что это Луна наложила на наши воспоминания блоки. Правда, непонятно, с какой именно целью.

Они дошли до скамейки и, рассевшись на ней — без особого удобства, но вполне сносно — постарались все друг на друга смотреть. Только круглого стола не хватало.

Принцесса заболтала ногами, притираясь к боку Мамору покрепче, и задумчиво заметила:

— Я не возьмусь говорить точно, но вполне может быть, что это из-за моей матери, — она мотнула головой на недоуменный взгляд Мако, и кивнула вверх, в небо, — из-за Серены в смысле. Мне никто никогда не докладывал о ее решениях, да и сама она не очень делилась, но я почти уверена, что у нее был запасной план на случай, если дни Серебряного тысячелетия будут сочтены. Может, Луна исполняет ее волю, кто знает. В конце концов, нашего прежнего мира действительно больше нет.

Эндимион задумчиво нахмурился и искоса посмотрел на девушку.

— А чисто гипотетически, — поинтересовался он, — каким мог быть этот план?

Селенити пожала плечами, словно для нее это было нечто само собой разумеющееся.

— Реинкарнировать нас и дать возможность на мирную жизнь, наверное.

Нефрит хмыкнул и уставился в пространство перед собой.

…мирная жизнь.

Конечно.

========== Act 15 ==========

***

Мако задумчиво постучала ноготком по циферблату наручных часиков и коротко вздохнула. Масато был занят и обещал даже на их общий сбор опоздать из-за какого-то несговорчивого клиента, а Усаги, с которой она хотела погулять по городу до общей встречи (надо было выбрать подарок на день рождения Нару), вызвали на внеплановую репетицию, куда саму Кино в этот раз не пустили. Минако, обещавшая подскочить третьей, тоже застряла в консерватории вместе с ней, и Мако оставалось лишь ошиваться где-то поблизости, ожидая их.

Девушка огляделась, ориентируясь, и медленно двинулась по направлению ко входу в ботанический сад. Ей было о чем подумать, тем более, что Мина слушала их с Усаги умозаключения, казалось, без особого энтузиазма. Это было не так, словно ей неинтересно узнать, что это действительно ее кот стащил у Сина его любимую косуху, а скорее так, словно ее мысли занимало что-то другое.

Впрочем, Макото пока было сложновато судить об этом. Она помнила подругу лишь по снам, в которых та всегда прикидывалась беззаботной простушкой, и порой это получалось у нее слишком хорошо. Конечно, принцесса Минория и была беззаботной простушкой в кругу своих близких, но иногда она притворялась совсем как на публике, если была чем-то озадачена или встревожена. Не хотела, видите ли, волновать других. И сейчас творилось как будто бы то же самое.

Мако купила абонемент для входа на территорию и, решив поискать что-нибудь в одиночку для Нару здесь (на здешней территории была масса цветочных магазинчиков), неспешно проследовала за ворота.

Жаль, Усаги уже не общалась с Нару так тесно, как прежде. Сама Нару только махала рукой на это, не переставая улыбаться, но Мако понимала, что она тоже грустит. Впрочем, это была хорошая, теплая грусть о прошлом. Они по-прежнему общались, просто их пути разошлись. К тому же… у Усаги были теперь другие интересы, дела и проблемы. Ее вполне можно было понять.

Например, позавчера, после той занимательной слежки за Луной, когда Цукино выложила им свои умозаключения, Макото только лишний раз поняла, как на самом деле взросло рассуждает ее принцесса. Это совсем не вязалось с ее видом — таким же легкомысленным, как у Минако. Усаги здраво заметила, что, желай Луна и Артемис им зла, они вполне могли уже сделать что-то плохое, ведь жили у нее и у Мины уже, казалось, целую вечность. А раз так, то у них есть какая-то цель, и не исключено, что она согласована с планами королевы Серены.

В принципе это было логично. Но тогда получалось, что жрецы по каким-то причинам не возвращали им память, а просто наблюдали издалека. Причем, Ами была уверена, что прежде память к ним уже возвращалась — откуда-то же знали в мельчайших подробностях разные жесты и привычки друг друга, хотя во снах такого никогда не было. Во снах они были другими — здесь Мамору не потирал в моменты задумчивости шрам на виске, а сама Ами, к примеру, никогда не прятала рук в карманы.

И раз с этим они выяснили (получалось, что жезл был как минимум у их принцессы), то оставался открытым вопрос о том, зачем было заставлять их забывать снова.

***

Как ни странно, подарок для Нару нашелся довольно быстро. Та любила цветы, но совершенно не умела о них заботиться, поэтому ей должно было подойти какое-то неприхотливое растение, не требующее много внимания. И таким растением, по решению Макото, стал комнатный клен. В придачу к собственно растению она купила программку, в которой описывался процесс ухода за ним, и решила, что еще немного погулять не повредит. В конце концов, должны же и у нее быть какие-то маленькие личные радости.

Мако тряхнула кудрями, перехватила поудобнее пакет с подарком и… тут же в кого-то врезалась, еще раз прокляв собственную неуклюжесть, которая исчезала только когда она начинала драться.

— Простите!.. — она тяжело вздохнула и торопливо подняла выроненный пострадавшей девушкой чехол с каким-то музыкальным инструментом. Незнакомка даже не подумала огрызаться и только благодарно кивнула в ответ.

— Ничего, — безмятежно выдала она, — это бывает. Видно, мы задумались и не смотрели куда идем, — Мако подняла на нее взгляд, тщетно пытаясь справиться со стыдливым румянцем, и на секунду замерла. Что-то напоминали ей эти волосы… Нежно-аквамариновые пряди длиной до лопаток, волнами лежащие на плечах.

— Определенно, — медленно согласилась с ней Кино. — Простите еще раз, эм… — она запнулась, и девушка, не переставая улыбаться, чуть наклонила голову.

— Мичиру, — подсказала она легко.

— Мичиру-сан, — сразу по имени?.. Впрочем, может, она просто долго жила заграницей… Мако с силой прикусила щеку, заставляя себя перестать пялиться, и постаралась улыбнуться. Следовало ответить любезностью. — Меня зовут Мако, очень приятно. Вы… ты… скрипачка?.. — ляпнула — и тут же прикусила язык.

Однако новая знакомая, казалось, не увидела никакой бестактности в заданном ей вопросе и только задумчиво повела плечом.

— Это точно, — согласилась она. — Правда, я еще рисую немного, — почему-то «немного» показалось Макото изрядным преуменьшением, но она промолчала и только заинтересованно вскинула брови. — Сюда вот пришла, потому что вдохновение пропало. А ты… любишь цветы? — это был актуальный вопрос. Мако чуть прижмурила глаза и улыбнулась уже не так… резиново.

— Не только цветы, но и вообще растения. Правда, сегодня пришла сюда, чтобы купить подарок подруге, — вообще-то так много говорить не по делу с незнакомцами она не привыкла, но удивительная Мичиру, чем-то похожая на русалку, сама располагала к беседе. Тем более, что она, кажется, и правда заинтересовалась. У нее было очень светлое доброжелательное лицо, и Кино показалось даже на какой-то момент, что она чем-то походит на Ами — та тоже была весьма открытой девушкой. Правда, только в кругу друзей — с малознакомыми людьми она всегда закрывалась, и тут только Зой мог как-либо ее расшевелить.

Мичиру слушала ее внимательно и участливо — так, словно никуда не торопилась и готова была простоять тут ближайшие полчаса, и Мако стало даже немного неловко. И ее собеседница это, похоже, заметила.

— Прошу меня извинить, — она виновато вжала голову в плечи, но тут же выпрямилась, с одной стороны будто робкая, а с другой — уверенная, что ее простят. — Я слишком давно не была в Японии, пожалуй. Начинаю забывать о местном менталитете. Если ты никуда не торопишься, мы… могли бы присесть? Возможно ты бы смогла мне помочь… — растерянной и просящей она не казалась, но Макото и не подумала ей отказать. Она только сверилась с часиками (остались от мамы) и коротко кивнула в знак согласия.

— Я свободна как минимум ближайшие полчаса. Правда, понятия не имею, чем могу вам помочь.

Мичиру негромко рассмеялась и, ничего толком не ответив, направилась к ближайшей свободной скамейке. Легко вспорхнула на узкое сиденье, явно только недавно не слишком аккуратно покрытое лаком, и достала из черного кейса, так чуждо смотрящегося в ее руках (она была и впрямь похожа на русалку с этими своими волосами цвета морской воды, голубыми впрозелень глазами, да еще в нежно-зеленом платье), довольно пухлую папку. Листы не рассыпала только чудом — у папки растрепались подвязки. Было заметно, что она знавала и лучшие дни, но явно была у хозяйки самой любимой.

— Это то, что я рисую последние месяца три, — девушка передала папку Макото, и та, с легким трепетом откинув обложку, увидела перед собой выполненный в карандаше легкий как ветерок пейзаж. Песчаная коса, огромное морское пространство и узкая полоска горизонта вдали. Она осторожно приподняла лист (и ведь оказалась права, когда усомнилась в том, что новая знакомая рисует «немного» — художницей она была первоклассной) и обнаружила под ним другой эскиз — и там тоже было море. И еще, и еще, и еще… слишком много моря в одной папке.

— По моему достаточно скромному мнению это потрясающе, — заметила Макото в легком недоумении. — То есть… я не представляю, чем же могу вам помочь.

Мичиру коротко рассмеялась и сдула со лба волосы.

— От скромности я не страдаю, поэтому отрицать не буду, — просто сказала она – и продолжила, как будто сдаваясь вбитой в Мако вежливости по отношению к незнакомцам и тоже переходя на более формальное обращение. – если вы не профессиональный художник, вам нечем помочь мне. Технически, разумеется, — Мако улыбнулась, даже не подумав обидеться — ведь в сущности они обе были правы. — Однако, — продолжила между тем Мичиру, — проблема не в технике. А в том, что я… постоянно рисую море. Как одержимая. Я люблю море, серьезно, — она ласково скользнула кончиками пальцев по карандашной штриховке, — но я не хочу быть вторым Айвазовским. Поэтому… я сюда пришла, чтобы найти что-то другое.

— О, — Мако сложила руки на коленях, осторожно передавая ей папку полностью и стараясь не рассыпать листы. — Значит, растительная тематика? Тогда зачем ботанический сад, если можно поехать в лес или в заповедник?

Аквамариновая русалка невесело рассмеялась и весьма однозначно постучала ноготком по циферблату своих наручных часов.

— Время, — ответила она просто, — у меня его совсем мало. Я пришла сюда от отчаяния, но ничего цепляющего не увидела и направлялась к выходу, когда…

— Столкнулись со мной, — Кино отвела глаза, стараясь не слишком пялиться на потрясающие рисунки собеседницы, которые и рисунками-то было назвать нельзя — скорее, мини-картинами. — Я понимаю.

— Я… наверное, решила, что это — судьба? — Мичиру качнула головой и посмотрела перед собой. — Я рисую море, потому что оно мне часто снится.

Макото замерла. Она даже забыла, что толком хотела сделать — то ли затянуть потуже резинку на хвосте, то ли стряхнуть с рукава блузки букашку. Потому что это было ей слишком знакомо. Потому что она тоже сталкивалась с этим, казалось бы, так давно, но на самом деле вовсе еще недавно.

— Вот как… — только и сказала она в итоге. — Что ж… думаю, и это я понимаю, — Мичиру посмотрела на нее как-то очень внимательно, словно читала что-то понятное только ей по ее лицу, и вдруг как-то очень открыто улыбнулась.

— Думаю, понимаешь, да, — снова сбившись на неформальный тон, кивнула она и осторожно затянула разболтанные подвязке на своей папке. — Тогда, может, есть какой-то цветок, который был бы достоин картины?

Мако в задумчивости закусила изнутри щеку, совершенно не заботясь о вибрирующем в кармане телефоне (слишком уж ее увлекла эта странная, удивительная беседа). И — бросила на свою новую знакомую короткий взгляд.

— Я могу назвать сразу несколько, — произнесла она наконец. — Колокольчик, гортензия, клематис… Но вообще-то, — Мичиру бросила на нее внимательный взгляд, ожидая окончания. — Вообще-то я советовала бы немофилу, а не тот же клематис. Клематис — капризный цветок, и порой… его слишком много. А немофила, она… робкая, нежная. И можно было бы нарисовать целое поле таких цветов. Они тоже очень похожи на море, когда их колышет ветер.

— Все так или иначе упирается в море, да? — Мичиру улыбнулась, задумчиво покачивая головой. — Хотя это вполне может сработать для постепенного перехода на другие темы, — она по-европейски протянула Макото руку и благодарно кивнула. — Спасибо, — и вдруг достала из своего кейса небольшую изящную визитку. — Думаю, теперь я должна тебе ответный совет, — с этим она поднялась на ноги и направилась к выходу из ботанического сада. — Так что до встречи.

Макото усмехнулась, быстро изучив врученный ей бумажный прямоугольник с именем и личным, судя по всему, номером телефона. «Кайо Мичиру», — лаконично гласили с глянцевой бумаги аквамариновые иероглифы, — «звукозаписывающая студия «Тысячелистник».

Да уж, подумала Кино, поднимаясь со скамейки и направляясь к тому выходу из сада, что был ближе к консерватории, нам определенно суждено встретиться еще по крайней мере раз. И что-то подсказывало ей, что она права.

========== Act 16 ==========

***

Ами заворочалась в постели и глубоко вздохнула, бросая обреченный взгляд на часы. Было уже без четверти три утра, а она не поспала ни минуты, и то, что с завтрашнего дня начинались каникулы, совершенно ничего не меняло. Свое утро Ами привыкла начинать как минимум в девять часов, потому что даже в период недолгого отдыха у нее была масса дел. Например, она собиралась поискать в интернете какие-нибудь заметки о том, не творилось ли чего необычного в Токио в последние пару лет. Но для плодотворной дневной работы следовало хорошенько выспаться, а она какого-то демона лежала и думала полночи о том, почему ей кажется, что в сборе не все.

Не все — в смысле не все воины. И — не все Ши Тенно. Строго говоря, она точно знала, что Ши Тенно себя называли лишь генералы Золотого королевства, но все же чувствовалась какая-то… нецелостность. Как будто кого-то решительно не хватало. Ведь даже если рассуждать логически, все планеты Солнечной системы когда-то были заселены. Тогда каждая их планет имела свою принцессу-защитницу (или принца-защитника, кто его знает). Тогда им не хватало как минимум четверых человек, но кто они, эти четверо? Были ли они с ними? Какую роль они исполняли?

Все это было безумно сложно, и Ами, которая прежде всегда опиралась лишь на логику и ни капли не верила в магию, считая, что все можно объяснить научно, с огромным трудом продиралась сквозь эти волшебные заросли недоступных ей знаний. Может, она смогла бы найти что-то, попади они на Луну, но это было маловероятно хотя бы по той причине, что люди на Луне сейчас не могли даже дышать без скафандра!

Девушка вновь ожесточенно заворочалась и на какой-то момент пожалела, что рядом нет Цоизита. Конечно, ей было всего семнадцать, но она считала себя вполне взрослой и уж точно не видела ничего дурного в том, чтобы просто… просто спать в одной постели. Ну уж точно не после того, что она знала про них, побери все Металлия. В конце концов, их связывало гораздо больше, чем может связать любых других людей. Пусть даже это было и в прошлой жизни, за долгие столетия до настоящего момента.

…может, об этом стоит поговорить с кем-то из девочек? Например, с Усаги. Или с Минако. А может, с Мако или Рей…

Все они казались Ами весьма заинтересованными в том, чтобы узнать правду и разрешить эту проблему с памятью. Конечно, до того, как луна войдет в нужную им фазу, и ее положение будет должным образом согласовано с положением других планет, осталось недолго. Но пока… пока они вполне могли попытаться сделать что-то еще. Поискать какие-то зацепки. Ведь какой смысл сидеть без дела, но зато как на пороховой бочке, если это все равно всех будет изводить?

Ами шумно выдохнула носом и резко села на кровати, наполовину вслепую нашаривая на тумбочке рядом блокнот.

Если она не может уснуть, то по крайней мере попытается составить план действий на свой последующий день. С учетом того, что проснется после полудня.

***

Минако опаздывала уже на полчаса, и Ами понемногу начинала злиться. Ей еще надо было показаться на медицинских курсах, а оставалось так мало времени!.. У нее было всего два часа на все про все, и четверть из этого времени уже вышла.

Айно появилась как раз после того, как Ами допила свой сок и дочитала одно из ранобэ серии «Кровь Триединства» (с ней поделился Зой). Она ворвалась в двери кафе как свежий ветерок и, помахивая фирменными пакетами, вприпрыжку подскочила к столику.

— Прости-и! — выдохнула, опуская приветствия, и Мидзуно только обреченно завела глаза, обнаруживая, что вся ее рассерженность куда-то испарилась, и злиться на подругу она просто не может. — Я совсем потеряла счет времени!

В ответ на это Ами только постучала ноготком по своим наручным часикам (недавно подарил Цоизит) и с легкой ехидцей произнесла:

— Я заметила. Не то чтобы мне это понравилось, у меня скоро семинар вообще-то, — Минако расстроенно вжала белокурую головку в плечи, тут же растерявшись как маленькая девочка, и надула губы:

— Ну правда, прости… я все время забываю, что ты не умеешь бездельничать, наслаждаясь жизнью.

— Я вполне ею наслаждаюсь, — легко парировала Ами и, подозвав официанта, заказала себе еще сока. Мина тут же присоединилась и попросила принести ей молочный коктейль. — Но не сегодня, — девушка вздохнула и выпрямилась. — Я хочу… в общем, есть разговор. Серьезный.

Подруга окинула ее изучающим взглядом — и тоже выпрямилась, прекратив разыгрывать свою милую комедию (на самом деле Ами даже нравилось то, что некоторые из них вели себя как дети — это расслабляло).

— Что-то случилось? — она закусила губу и чуть сощурилась в легкой задумчивости — как будто анализировала ситуацию, пытаясь понять, что могло пошатнуть спокойное состояние Ами. И это Мидзуно тоже ужасно нравилось.

— Случилось, — Ами кивнула принесшему их заказ официанту и серьезно посмотрела Минако в лицо. — Я хотела… в общем, ты ведь наш лидер как сенши, первая после Усаги, и поэтому я решила поговорить с тобой о… — она запнулась и подышала, унимая внезапно охватившее ее волнение. — В общем, думаю, ты не будешь отрицать того, что мы не… не все на месте.

Минако, до этого только махнувшая рукой на «первая после Усаги» и попытавшаяся откреститься от почестей, замолчала, вперив в нее удивленно-недоуменный взгляд. Не тот взгляд, который выражал удивление внезапной мыслью, а тот, который всегда словно говорил: «А это ты как узнала?» И это только укрепило Ами в мысли о том, что она права.

— С чего ты взяла? — медленно поинтересовалась Айно, склоняя голову набок, и Мидзуно пожала плечами.

— Это же элементарно — нам не хватает по крайней мере четверых, — сказала она уверенно, — потому что планет в Солнечной системе девять, и это не считая спутников, которые в изобилии располагаются на орбите почти у каждой.

— Их не четверо, — уточнила Мина внезапно и, рассеянно поболтав трубочкой в своем коктейле, вздохнула: — По всей видимости, их шесть, — а потом, чуть помолчав, поправилась: — А может, даже и семь.

Ами в один момент ощутила, как ошеломленно вытягивается ее лицо. О таком количестве она боялась и думать, но у Минако просто не было причин врать — напротив, она тут же стала выглядеть какой-то усталой. Как будто только что сняла со своих плеч гору и переложила эту гору на плечи к Ами, а потому вполне имеет право отдохнуть и расползтись по столику как лужица разлитого по столешнице кофе.

— С-с чего ты взяла? — Мидзуно нахмурилась, немного придя в себя, и отставила свой сок в сторону, твердо намереваясь выспросить у подруги все, что та об этом знает. Она не собиралась сидеть сложа руки после того, что услышала.

Минако в ответ только постучала себя по виску костяшкой пальца, и это был весьма исчерпывающий ответ. Действительно, откуда она могла знать, если не из той жизни?

— Я не могу сказать точно, но это факт, и ты права, — она снова села прямо, прекратив устало сутулиться, и потянула свой коктейль через цветную трубочку. — Было еще четыре принцессы – потому что в Серебряную эпоху все наследницы планет были сенши, но кроме них были… — здесь Мина запнулась и задумчиво поджала губы. — Были земляне, и один из них был братом Сина, — она потерла подушечкой пальца висок, — только вот сам Син его в упор не помнит. Говорит, у него только один брат, и это Клаус, пусть они и не были братьями по крови тогда.

Ами заметила, что она особо выделила голосом упоминание об их прошлом (как и сама Мидзуно по инерции это делала, отделяя два временных промежутка), и усмехнулась, покачав головой и решив пока не заостряться на другой оговорке – на уточнении о наследницах планет. Она совершенно не помнила, могли ли принцы-наследники получить силу защитников и пока не желала об этом думать.

По кафе сновали люди, приходя и уходя, выбирая столики и заказывая еду, и она сама вдруг показалась себе такой далекой от всего этого, что стало страшновато. Они тут сейчас обсуждали, что не все их соратники нашлись в этом мире, а кто-то просто пришел полакомиться чизкейком.

— Ты в порядке? — Минако сочувственно улыбнулась, и было столько понимания и приятия в ее улыбке, что Ами облегченно рассмеялась.

— Да, — она поправила выбившуюся прядь, — да, в порядке. Просто… это так внезапно, и я даже не знаю, что сказать. Не понимаю, что… — она задумалась, подбирая слово, и наконец произнесла: — Я просто не понимаю, что с этим делать, и это… вгоняет в ступор.

Минако вновь понимающе — и очень взросло, совсем как тогда — усмехнулась и быстро постучала ноготками, выкрашенными в блестящий на солнце оранжевый лак, как будто внутренне куда-то спешила, но не знала, куда именно.

— А что с этим можно сделать? — пожала плечами она, даже не подозревая, наверное, как сошлась в этом с самой Ами. — Я даже не помню их лиц. Подать объявление о пропаже было бы странно, если сами они ничего не помнят, и в общем… Мы с Куном собирались дождаться ритуала.

Ами понимающе кивнула и хлюпнула своим соком, с сожалением болтая жалкими каплями остатков на самом донышке. Заказать еще один, что ли?.. Но не слишком ли много будет аж три порции? Ей же потом еще на семинаре сидеть.

…надо сосредоточиться на деле.

— Строго говоря, — между тем продолжала Минако, — это даже не проблема как таковая. Мне кажется, нам должен помочь ритуал, а до него осталось совсем немного. Все приготовления мы проведем на месте, а парад планет будет всего-то через неделю. Он сработает, даже если мы не все соберемся. И мы все выясним, Амели, — она ободряюще улыбнулась и, протянув через стол руку, легко хлопнула Ами по внешней стороне ладони.

Девушка улыбнулась подруге в ответ и благодарно кивнула.

— Конечно. Просто… я думала, это… — она запнулась в странном приступе косноязычия и беспомощно махнула рукой.

Минако кивнула.

— Я понимаю.

Они улыбнулись друг другу, и Ами вздохнула с облегчением. По крайней мере, теперь она была уверена, что не сходит с ума.

========== Act 17 ==========

***

День ритуала был близок, и чем быстрее подходил его срок, тем сильнее Сину становилось не по себе. Минако еще дважды пыталась напомнить ему про его брата — родного брата из той жизни, — но все без толку. И ему казалось… казалось, ритуал не сработает. Если они вспомнили не все, если их память столь избирательно к ним вернулась, стоило ли вообще заставлять себя знать все это? Нельзя ли оставить прошлое прошлому?

Он часто об этом думал. В последние пару дней — почти постоянно. А потом смотрел на свою возлюбленную богиню и с легкой горечью сознавал — нельзя.

Кто они были без своего прошлого? Смогли бы встретиться, если бы не оно? Да, возможно Син бы нашел людей позже, с которыми ему было бы комфортно, но… было бы с ними так?

Так, словно всю жизнь стоите спиной к спине и ощущаете при этом, насколько надежен ваш тыл.

Вероятно, не притяни их с Клаусом в Токио, Сину бы постоянно казалось, что чего-то мучительно не хватает, и он бы злился и раздражался по этому поводу, замыкаясь и леденея. А что сталось бы с Клаусом, не будь у них того прошлого, которое они так хотели и боялись восстановить? Да и был бы Клаус тогда его братом?

Сейчас даже называть себя этим, земным именем (собственно, и самого себя, и брата, и принца, и девушек, и парней) было странно. Это имя казалось неправильным, лишним и чужеродным. Оно ему просто не подходило, как не подходили земные имена всем его соратникам.

Может ли быть его принц просто японским студентом? Может ли лунная принцесса отзываться на пушисто-ушастое кроличье имя?

Син думал и думал — и понимал раз за разом, что прошлое для них все же слишком важно. Вот только уже того, что они вспомнили о себе, было достаточно на много ночей с кошмарами.

Именно поэтому Син рад был, что сейчас Минако почти каждую ночь спала рядом с ним. Укладывала голову на его плечо, прижималась к боку тонкой тканью ночной сорочки, тихо напевала что-то себе под нос и обдавала островато-свежими цитрусовыми запахами, идущими от ее волос.

С ней Син всегда засыпал — как проваливался, и он чувствовал — это правильно. Не хотел он себе ни вещих снов, ни снов о прошлом, ни ужасов, ни кошмаров. Кошмарна была уже мысль о том, что память вскоре придется все же принять, но с этим уже нельзя было ничего поделать. Только смириться, покориться и подчиниться воле своего принца, желающего знать больше.

И, может, попробовать прислушаться к словам своей возлюбленной прекрасной богини, всегда правой в своих суждениях воительницы, лишь прикрывающейся маской нежной кокетки. Ведь… еще один брат — это неплохо все же. Даже если его не знал. И даже если случилось в итоге так, что рыцарский круг свой помнишь, а про родную кровь забыл — как отрезало.

Ведь после проведения ритуала все равно придется искать тех, кого им недостает. А в том, что недостающие избранные имеются, Син, в общем, не сомневался. Не в его правилах было ставить под сомнение суждения своей единственной и любимой женщины, особенно если та просто хотела как лучше.

***

Минако делала омлет, который назывался на японском забавным словечком «тамагояки», и напевала что-то себе под нос, как будто совершенно не обращая внимания на Сина, который уже минуты три наблюдал за ней, стоя в дверях кухни. Хотя, впрочем, она могла и правда не замечать его — в его присутствии Мина расслаблялась и иногда становилась донельзя рассеянной.

— Скоро Зой и русалка домой придут, — все-таки не выдержал молчания парень. Называть меркурианскую принцессу просто Ами с полным сознанием того, что это не сокращение от «Амели», как было прежде — не получалось, но и называть подругу полным именем тоже не выходило — не в то они жили время. Так что Кунцит просто решил выдумать ей прозвище.

Ему казалось, что он справлялся. По крайней мере, сама Амели ничего не имела против, а остальные друзья просто хмыкали или плечами жали. Каждый справлялся с тем, что свалилось на них, по-своему.

Но это не значит, что они были порознь. Сегодня вот например опять планировали посиделки — брат обещал принести какую-то свою «совершенно потрясающую» фантастику («Не дрейфь, тебе точно должно зайти»), по которой они с Амели страдали вдвоем, и… все было нормально, в общем.

Просто Сину опять казалось, что ожидание — страшнее события, и это было основной проблемой.

Мина еще что-то ласково мыкнула себе под нос и скрутила омлет как-то совсем уже замысловато, как бы не морским узлом.

— Ну и хорошо, — просто отозвалась она. — Надеюсь, Ами не забыла про сок, потому что у вас тут только яблочный, — она сморщила нос, — не люблю его.

Парень хмыкнул и, оттолкнувшись от дверного косяка, без лишних слов начал ей помогать — все-таки готовили они не только себе.

— Как будто ты вообще когда-то любила соки, — заметил он легкомысленно, принимая от возлюбленной феи кастрюльку с рисом и переставляя ее на стол — онигири тоже были быстрой и вкусной едой. Заглянул внутрь и вздохнул: — Ты уверена, что сварила на четверых бойцов, а не на роту солдат?

Принцесса хохотнула, оглядываясь через плечо (на ее локонах снова играли солнечные лучи).

— Совершенно точно, — отозвалась смешливо. — Я не завтракала, так что от той горки колобков, которые у тебя получатся, точно ничего не останется. И смотри, — Син скептически вскинул бровь, — не жалей рыбы!

Ну на это оставалось только глаза закатить — уж в скупости Кунцита еще никогда не обвиняли. Он быстро нарезал нори и, на секунду отвлекшись, включил стоящий на холодильнике маленький телевизор. По комнате разлилась негромкая музыка, и Мина тут же что-то опять замурчала себе под нос, явно не желая продолжать перепалки. И неудивительно — сегодня был зачет по истории, и фея явно наболталась на вечер вперед. Как иначе она получила этот зачет, если не зубы учителю заговаривала — Кун не представлял.

Через пару минут блаженной тишины, прерываемой только тихо льющейся песней, которой Мина просто мелодично подмыкивала, явно совершенно не зная слов, в замочной скважине провернулся ключ, и вскоре в коридор ввалился, шурша пакетами, смеющийся Цоизит, не слишком усердно одергиваемый своей русалкой.

— Ну что ты как ребенок… — только и услышал Кун ее ворчание, прежде чем брат появился в кухне и водрузил супермаркетовский пакет на стол, чуть не придавив блюдо, на которое Кунцит выкладывал готовые колобки.

— Как заказывали! — провозгласил Цоизит торжественно, легко уворачиваясь от любящего братского подзатыльника и увиваясь вокруг отвлекшейся от своего дела Мины. — Вишневый сок и яблоки в карамели!

Син хохотнул.

— Потрясающе! Яблочный сок ей не нравится, зато яблоки в карамели — пожалуйста!

Мина пожала плечами и легкомысленно улыбнулась, кидая мимолетный взгляд на экран телевизора, когда там началась новая песня.

— Так сок же не из яблок… — она вдруг заглохла на секунду — и тут же как-то тускло продолжила, — …сделан. Ами! — и выскочила из комнаты, небрежно бросив лопатку на плиту. — Чего ты там копаешься?!

Вернулись они вместе буквально через полминуты. Минако тащила русалку к телевизору и явно собиралась что-то там ей показать, а Амели покорно шагала за ней. В руках у нее был диск со «Звездными войнами» — похоже, хотела в гостиной подключить аппаратуру, но не успела.

Син и Клаус недоуменно переглянулись.

На экране маленького кухонного телевизора с присущей им актерской грацией перемещались по сцене три смутно похожих друг на друга музыканта — брюнет, шатен и пепельный блондин. Не то чтобы в этом было что-то особенное — по ТВ часто крутили клипы известных k-pop групп.

Но Амели вдруг присмотрелась к лицам этих парней, отточенным движением поправив чуть сползшие ей на нос узкие очки в тонкой металлической оправе, и издала короткое задумчивое «хмм».

— И кого из них ты собираешься определить в наши ряды? — в конце концов поинтересовалась она с изрядной долей скепсиса и стрельнула в Минако острым взглядом из-за своих очков.

Кун поежился. Когда их меркурианская принцесса становилась такой серьезной, он подспудно всегда опасался, что когда-нибудь этот препарирующий взгляд окажется направленным на него. Потому что подобные взгляды у Амели всегда сопровождали вопросы, и Кунцит не был уверен, что однажды сможет ей ответить.

Однако Минория этого взгляда даже и не заметила. Совершенно забыв про омлет (только и щелкнула конфоркой, выключая плиту), она уставилась подруге в лицо и решительно припечатала:

— Я определяю всех.

Комментарий к Act 17

смеюс

прошлым летом я была уверена, что добью эту работу до конца 2018 года

ну что ж… буду надеяться, что уж в этом-то году я ее закончу, тут и осталось-то три главы

========== Act 18 ==========

***

Жадеит в легкой растерянности потер висок и сделал глоток обжигающе-горячего кофе, чтобы согреться и быстрее привести себя в чувство. Горьковатая жидкость прокатилась теплом по горлу и собралась в животе, словно только что парень не кофе выпил, а пиалу саке.

— Надеюсь, у меня братьев никаких не было? — поинтересовался он с опаской на всякий случай — и тут же поймал смеющийся взгляд Цоизита (к Металлии земные имена, пока они все в сборе!), понимающе уставившегося на него.

И правда ведь получалось весьма забавно. Зой был самым младшим — поздний наследник Юга, а сам Жадеит вообще приблудился и стал генералом и господином Востока непонятно как. Точнее, как — совершенно понятно. Вот только до сих пор непонятно, на кой Эндимиону это тогда сдалось, и почему ради него он задумал целую рокировку кадров, в конце концов раскидав их по всем частям Земли: отнял у Куна этническую родину и отдал северную вотчину – материно наследство.

Ну да ладно. Ставить под сомнение волю своего сюзерена Жад не собирался ни тогда, ни сейчас.

В общем, какие у них с Цоизитом могли быть братья? А вот принц и двое других его рыцарей смотрели на Ами и Минако недоуменно.

— Хочешь сказать, что мой младший брат — вот этот любимец половозрелых девчонок? — Мамору с неописуемым хладнокровием вскинул бровь, скептически рассматривая подсунутую им с Сином и Масато фотографию, на которой были изображены трое братьев Коу — Сейя, Таики и Ятэн — на сцене после концерта. Если присмотреться, похожи они были только узкими породистыми лицами и одинаково затянутыми в низкие хвосты длинными волосами, в остальномдаже цвет глаз у них различался, что для родных братьев было еще более странно, чем даже феноменальная похожесть двух не связанных кровным родством людей. Хотя…

Жадеит покосился на лунную принцессу и на старшую воительницу и не стал ничего говорить.

Ами на скептический тон принца только плечами пожала.

— Я в этом пока не уверена, — произнесла она медленно, — но вероятность их причастности велика. Полагаю, — она оглядела всех собравшихся в квартирке у Усаги ребят тем острым цепким взглядом, который, должно быть, до знакомства с Цоизитом отпугивал от нее всех потенциальных кавалеров, — мы узнаем все точно завтра, однако… Вот вам один важный факт: известно, что полтора года назад участники группы «Три огня» учились в гимназии Дзюбан, в среднем звене. Коу Таики, — девушка мимолетно кивнула на фото, — учился в моем классе. Только вот я его не помню. Всех помню — кроме него. Значит, кто-то… — здесь принцесса помедлила, — удалил его из моей головы, понятно?

Кунцит неприязненно дернул уголком губ, рассматривая зеленоглазого тонкокостного юношу со скучающим выражением на красивом лице — он как будто не для фото позировал, а пришел послушать скучную лекцию.

— Больше меня интересует вопрос о том, как они могут быть братьями, да еще погодками, если не похожи ни капли, — он поморщился и отдал планшет Нефриту, придирчиво впившемуся глазами в того, кого прочили в его младшие братья.

— У него даже нос не фамильный, — в итоге вынес вердикт он. — По-моему, девчонки, вы ошибаетесь. Впрочем, — звездочет примирительно вскинул руки, показывая свое совершенное нежелание о чем-либо спорить, — в одном наша русалка права, — он хмыкнул, — завтра проведем ритуал — и узнаем все точно. Так что есть ли смысл спорить сейчас об этом?

Жадеит утащил с большого блюда, стоящего около него на столике, аппетитно скрученный в трубку блинчик, начиненный мелко рубленой курицей, и уничтожил его в один укус. Уж что-что, а блинчики в разных их вариациях лунная принцесса готовила просто отменно — видимо, сказывалась любовь к незамысловатому лакомству. Слушать сто раз обговоренные детали предстоящего ритуала не хотелось совершенно, поэтому он почти весь этот сбор молчал и отвлекался от темы как мог.

Конечно, принца с принцессой можно было понять, ведь ожидание зачастую куда хуже самого события, но в этот раз он как-то… не волновался. Наверное, потому что помнил больше других, кто знает. Во всяком случае, до этого дня о братьях своих закадычных друзей он прежде никогда не слышал. Конечно, был вариант, что тот же Кунцит просто не соизволил ничего рассказать им, но…

Да нет, этот вариант отметался. Если бы у Куна был брат — он таскался бы за ним как хвост. Ведь таскался же за Куном Зой, когда был подростком! А этот… Ятэн… он выглядит совсем как ровесник Цоизита.

Впрочем, так ли это сейчас было важно? Главное, что у самого Жадеита внепланового прибавления в семействе не наблюдалось. И не то чтобы он жалел об этом.

***

Не то чтобы Жад ждал от ритуала чего-то особенного, но… то, что он узнал, его не впечатлило. Да, оказалось, даже он со своими способностями и познаниями не смог охранить свой разум полностью — и это было неудивительно. Слишком сильно было воздействие, которое оказала чужая магия, и из-за этого множество важных деталей и правда стерлось.

Сам ритуал его, конечно, с самого начала не впечатлял, тем более, он знал, как это будет происходить, ведь помогал своей жрице все планировать. В итоге они все просто составили большой круг подле разведенного Рей во дворе храма костра и, закрыв глаза, раз за разом повторяли за ней короткие речитативные фразы на одном из мертвых марсианских языков, который уже в эпоху Серебряного тысячелетия использовался исключительно для колдовства. При этом полыхнуло не сразу — и в голове, и в принципе. Они все-таки устроили все немного раньше полнолуния, и какое-то время пришлось сидеть как сидели и повторять заклинания вхолостую, пока луна не вошла в нужную фазу. Но вот когда это случилось…

Что ж. По крайней мере, Жадеит вспомнил, что у его принца и у друзей действительно были братья. А вспомнив — совершенно не удивился, почему так легко о них позабыл. Они мало общались несмотря на небольшую разницу в возрасте, на самом-то деле. Потому что Кунциту не нравилось, что его брат так надменен (Жад подозревал, друг видел в нем свои худшие черты и оттого злился, не желая признавать их сходство, потому что Миканор… он был довольно своеобразным юношей, к тому же считавшим, что Минорию должны были выдать замуж за него, так как он более подходил по возрасту); потому что Эндимион как-то пригрозил Лазуриту отправкой в дальние земли королевства, если тот не перестанет флиртовать с его драгоценной нимфой; потому что Цоизит вечно жаловался Нефриту на то, что его брат пытается ухаживать за меркурианской русалкой.

В общем, общих воспоминаний было не слишком-то много, и все они были отчетливо… неприятными. К тому же, насколько знал (помнил) сам Жадеит, юные лорды и их сюзерен еще с отрочества не горели желанием впускать младшеньких в свой тесный круг. Было даже удивительно, как у итоге туда затесался Зой, действительно бывший ровесником того же Лазурита, но при этом всегда пользующийся куда большим доверием и расположением принца.

Впрочем, Жаду ли было лезть в эти семейные дела? Так или иначе, а теперь его звали Такаяма Кайдо, и он был просто молодым юристом. И только у одного из его друзей был младший брат.

Минако вдруг как-то совершенно не утонченно всхрюкнула и уткнулась носом Сину в плечо, обрушивая на ничего не понимающего парня лавину своего переливчатого смеха, приглушенного сейчас тканью его рубашки.

— О Серена!.. — она все никак не могла успокоиться, и постепенно подруги присоединились к ней, как будто все они вдруг благодаря этому незамысловатому ритуалу вспомнили что-то забавное. — Мальчик в девочке!.. То есть… девочка в мальчике!.. А я была влюблена в него!..

Кун недоуменно свел брови к переносице.

— Ты о ком? — голос его стал каким-то напряженным, и Мина, надо отдать ей должное, тут же постаралась взять себя в руки. Легко чмокнула грозного воина в щеку, заставив его тут же размякнуть (Жад услышал, как с другого бока от него Зой хохотнул над этой сценой), — и утерла выступившие на глазах слезы.

— Во-первых, — торжественно начала она, явно не торопясь объяснять свое поведение, — я была права, и воинов еще четверо, — тут она снова хихикнула, — или семеро, это как посмотреть, — девчонки синхронно хмыкнули, и Рейана несильно толкнула подругу в бок, чтобы она не отвлекалась. — Вы, ребята, — обратилась она к Сину и к парням, обведя их взглядом, — можете их не знать, но вот ваш сюзерен знает точно. Еще четыре воительницы — это аутеры, наследницы внешних планет Солнечной системы. Одна из которых, — здесь Мина нравоучительно вздернула палец вверх, — была обещана младшему принцу Земли. Ее имя Хаура, или — Сейлор Уран. Весьма… — она улыбнулась, — своеобразная девушка. Еще одна воительница — Сейлор Нептун. Она…

— Она была обещана моему брату, — Нефрит кивнул и потер руками лицо. Известие о неожиданном родственнике явно не слишком его порадовало — видимо, вспомнил, что как раз из-за него они с Цоизитом и стали ссориться. Дать в обиду брата Неф не мог, как бы к нему ни относился, но и друга тоже терять не хотел. Так и метался меж двух огней. — Ее звали Милена. Очень утонченная, приятная девушка. Играла… на скрипке вроде. Этого уж не помню — не вдавался как-то.

Макото, сидящая рядом с ним, коротко усмехнулась — и вдруг полезла в свою сумочку. Похоже, услышала все, что хотела, и теперь… сама решила что-то сказать. Или — показать. Жадеит устроился поудобнее на одном из расстеленных вокруг костра покрывал и притянул задумчиво замолчавшую после приступа внезапного смеха Рей поближе к себе. Именно для себя он совершил только одно открытие — вспомнил, как именно Металлии удалось завладеть его рассудком. Но об этом сейчас говорить ему совсем не хотелось. Может… может, потом.

Лита между тем достала из сумочки кошелек и выудила оттуда прямоугольную пластиковую карточку, которую почему-то протянула Усаги — хотя рассказывала Минако. Впрочем, невелика разница — похоже, они обе все знали. Лунная принцесса изучила карточку, мягко улыбнулась, погладив ее большим пальцем — и протянула Мамору. Тот бросил на нее один быстрый взгляд и коротко кивнул, как будто ни капли не удивился.

Так, постепенно визитка в полном молчании прошла по кругу — чтобы все увидели то, что Мако хотела им показать. Жад не понял ничего. Рей — похоже, поняла все. Или даже больше, чем просто все. Так или иначе, на куске пластика значилось: «Кайо Мичиру. Звукозаписывающая студия «Тысячелистник».

К Минако визитка попала в последнюю очередь. Девушка удивленно вскинула брови.

— Как? Мне кажется, или еще пару лет назад у Мичиру не было никакой студии?

Усаги весело усмехнулась.

— Два года назад, — парировала она, — ты тоже не собиралась на полном серьезе учиться в консерватории.

— Погодите! — совершенно потеряв терпение, все-таки вмешался Клаус и хлопнул ладонью по пледу рядом с собой. — Хватит уже говорить загадками! Мне в невесты прочили только одну принцессу, и я всем доволен! — он стрельнул глазами в порозовевшую Ами. — Но вы сказали, что воинов было «еще четверо». Или даже семеро! Так объясните же!

Усаги вздохнула и, обняв себя руками, привалилась к груди Мамору. Эта часть ей явно уже не нравилась.

— Понимаешь, — начала она, — если говорить серьезно, то… есть еще два воина. Два воина, о которых в эпоху Серебряного тысячелетия моя мать запрещала говорить вслух.

Воительницы переглянулись между собой и как-то разом погрустнели. Мамору коротко дернул уголком губ и прижал свою принцессу к себе покрепче.

Жад хрустнул спиной. Про такое он еще никогда не слышал. Кажется, дальше все будет интереснее.

========== Act 19 ==========

***

Ами сосредоточенно печатала что-то у себя в лэптопе, когда Клаус пришел к ней домой. Ну, как — пришел… просто появился в ее комнате, как частенько делал это в последнее время, пользуясь тем, что вспомнил совершенно про все свои приемчики. Даже про те, которым научился, когда находился на службе у Берилл.

— Что ты там снова делаешь? — он присел рядом и устроил подбородок у девушки на плече, силясь ароматом ее волос прогнать призрак воспоминания о властной женщине в красном, которой продался в обмен на то, что его принц будет жить.

Никто из девчонок еще не знал правды о том, как Ши Тенно попали в Темное Королевство и почему стали его частью (и вряд ли когда узнают). Ну, может, кроме Селенити — та слишком печально иногда смотрела на них. Однако — не говорила ничего. И даже не сказала Эндимиону — вероятно, потому что не хотела, чтобы он чувствовал себя среди девочек неуютно. Чертовски мудрая все-таки выйдет из нее королева…

Амели улыбнулась, поднимая руку и ласково почесывая его за ухом. И — ничего не ответила. Только на экране ее гаджета развернулась фотография одного из самых молодых японских гонщиков — Тено Харуки. Цоизит удивленно вскинул бровь, не слишком понимая, что этот парень делает в лэптопе его русалки.

— Мне начинать ревновать тебя? — поинтересовался он с улыбкой. — С каких пор ты увлекаешься гонками? Я бы это хобби скорее Мине приписал.

— Я не увлекаюсь гонками, Зой, — девушка усмехнулась и отточенным жестом поправила свои тоненькие очки. — Зато — увлекаюсь поиском аутеров. Усаги поручила мне найти их всех, основываясь на том, что мы знали о них прежде. Милену я нашла самой первой, потому что Мако отдала мне ее визитку, — она переключила вкладку, и Цоизит увидел другое фото — девушка на нем была чем-то похожа на саму Мидзуно (вероятно, удивительным цветом волос — они были оттенка морской воды, и явно хорошо прокрашены, потому что темных корней Клаус не приметил). — Ее имя — Кайо Мичиру, она скрипачка и художница. Очень хороший пловец, но недавно завязала со спортивной карьерой, потому что решила полностью посвятить себя творчеству, — Ами говорила четко, как по книжке, и Цоизит, поудобнее устроив на ее плече подбородок, чуть улыбнулся, в который раз поражаясь ее восхитительной памяти. — А это, — экран снова показал гонщика, — принцесса Хаура, Сейлор Уран.

Цоизит невоспитанно крякнул и подскочил.

— Что-о-о?! — он вперил ошеломленный взгляд в фото — и нахмурился. — Да вся страна уверена, что Тено — парень!

Амели довольно кивнула и чуть хрустнула затекшей шеей. Цоизит тут же устроился за ее спиной и принялся осторожно разминать ей лопатки, остерегаясь теперь судить так сразу и ожидая объяснений. Ледяная русалка сладко потянулась под его руками, издала облегченное «ммм», больше похожее на мурчанье на самом деле, — и не разочаровала.

— Вся страна и будет так думать, пока самой Уран так хочется, — пояснила она; Цоизит моргнул — понятнее не стало. Однако это было еще не все. — Харука обладает совершенно поразительной внешностью, видишь ли. Сейчас таких людей называют андрогинами. Приглядись, — посоветовала Мидзуно, — и подумай: если бы ты не знал, какого пола гонщик Тено, взялся бы ты точно утверждать, что это — парень?

Клаус покосился на лэптоп и осторожно пожал плечами.

— Ладно, — вздохнул он в итоге, — допустим, я понял, — и — ухмыльнулся. — Рад, что в прошлом именно эта амазонка Лазуриту и перепала. Энд так бесился, когда этот засранец пел Селе серенады во время ее пребывания на Земле…

Ами бросила на него укоризненный взгляд через плечо и завела глаза.

— Это еще не все, — заметила она нравоучительно — и вывела на экран… объединенное личное дело. «Мейо Сецуна» и «Томоэ Хотару» — гласили подписи под фотографиями. На фото — молодая женщина двадцати с лишним лет с узким породистым лицом, глазами как гранатовое вино и темными впрозелень волосами, оттенком похожими на позеленевшую медь. И — девчонка лет пятнадцати: печально изломанные губы, глаза как аметисты и волосы — черные как ночь. Вторая находилась у первой под опекой.

Два воина, о которых в период правления королевы Серены никто не говорил вслух, понял Цоизит.

— Сец мечтала открыть свое ателье, — заговорила Ами, невесело улыбнувшись, и скользнула взглядом по краткому досье, — и, видимо, сделала это после того, как Усаги сняла запрет своей матери. Серена забрала маленькую Пеллар с Плутона, когда той было десять. Бахт, ее отец, тогда умер, и никто не мог воспрепятствовать королеве. Серена научила ее всему, что сама знала, а потом… — меркурианка вздохнула и потерла лицо руками, — поставила ее охранять Врата времени. Без права и возможности отлучиться со своего поста.

Зой поджал губы. Говорить Амели было явно непросто — еще бы, никто на Земле не знал, какой на самом деле могла быть Серена. И — никто из воительниц не знал, что ею двигало, когда она делала те или иные вещи. Но они-то, в отличие от остальных, знали, что она делала их.

— И… что случилось потом? — Клаус осторожно обнял девушку со спины и прижал ее к своей груди. Ами невесомо погладила кончиками пальцев его сжатые на ее животе в замок ладони.

— Она… не умерла в битве с Металлией, если ты об этом. Мы умерли — а она не смела ослушаться королеву и покинуть свой пост, чтобы помочь нам, — Мидзуно зажмурилась на пару секунд — и выдохнула. — А Сатурн… с ней было еще хуже, если честно. Потому что Сатурн как воин разрушения в период правления Серены вообще не рождалась.

***

Клаус сверился с бумажкой, на которой вчера вечером, когда Ами уснула, быстро нацарапал адрес, и, прикусив губу, все-таки нажал на дверной звонок. Им следовало давно уже разобраться со всей этой странной ситуацией, но если сейчас пустить все на самотек — ничего не решится. Так что следует взять быка за рога.

Дверь ему, что удивительно, открыли почти сразу несмотря на то, что это был будний день (Зой слишком торопился, боясь растерять свою решимость, а потому не сразу вспомнил про этот важный факт; когда же вспомнил — поздно было отступать). На пороге стоял молодой человек, примерно ровесник Сина. Рассыпанные по плечам белые волосы (будто даже не платиновые, а крашенные или седые), насупленные брови — и до боли знакомая кожанка на плечах. Кожанка, которая пропала у Куна с месяц назад.

— Значит, пришел ты, — опустив приветствия, утвердительно припечатал этот парень, и Цоизит легко пожал плечами. С лунным жрецом Артемисом ему делить было особо нечего.

— Я, — потому сознался он легкомысленно. — Не то чтобы это был твой дом, но, может, впустишь? Поговорить надо.

Артемис издал какой-то четко недовольный звук, но отступил в сторону и пропустил Цоизита внутрь. Парень проскользнул в прихожую, притворил за собой дверь и проворно разулся, незаметно оглядываясь по сторонам. Не то чтобы он был очень уж удивлен пребыванием Артемиса в доме госпожи Мейо, хозяйки швейного ателье «Тойрин», но все же это было… весьма неожиданно. Впрочем, своя логика в этом тоже была — после проведенного принцессами ритуала Луна и Артемис пропали в неизвестном направлении, и им, ясное дело, надо было где-то жить. И где же они могли остановиться, как не у воительницы, которая в битве с Металлией не умерла?

Артемис проводил Клауса в гостиную и, даже не удосужившись проявить элементарной вежливости, тут же плюхнулся в кресло.

— Чая не предлагаю, — тут же заявил он, — устал как собака и только сам пришел, так что бегать вокруг тебя не собираюсь. Пришел выведывать, кто и что с вами сделал, я полагаю?

Цоизит дернул плечом и присел на диван, совершенно точно не собираясь чувствовать себя неуютно в этом доме, носящем все отпечатки того, что здесь проживают по меньшей мере две женщины — слишком все было стерильно и уютно, от сияющего чистотой кофейного столика до вышитых салфеток, которые подкладывали под бокалы с чаем.

— Полагай, — отозвался парень как можно более спокойно. — Ами раскопала все, что успела за эти два дня, обо всех, кого мы не увидели в своем кругу, так что в принципе мы знаем, что с нами сделали — стерли нашу память о нас самих и друг о друге, при этом оставив крючки, благодаря которым мы все исправили. Но вот кто и зачем это сделал — вопрос хороший. Об этом я и пришел спросить, пока наши нифмы не решили наведаться к вам всей толпой. Не королева ли Серена все это затеяла? Только она, похоже, и была горазда на подобные многоходовки.

Артемис тонко улыбнулся, окинув Цоизита коротким оценивающим взглядом, и заправил себе за ухо волосы.

— Как всегда, — заметил он как будто себе под нос, но явно с расчетом на то, что собеседник его услышит, — самый мелкий — но самый сообразительный и пронырливый. Знаешь, Цоизит, — уже громче произнес он, — если бы королева была жива, ты даже мог оказаться прав. Но, — улыбка Артемиса стала лукавой — как будто он искренне гордился, что обладает подобным знанием, — ты недооценил нашу принцессу.

Зой ошалело тряхнул головой от этого заявления.

— Погоди!.. Ты хочешь сказать, что…

Артемис тут же воздел перед собой руки раскрытыми ладонями.

— Это была не наша Усаги, если ты об этом, — соизволил пояснить он. — Это была ее… как бы это сказать… будущая форма. Сейлор Космос. Если девочки еще не успели рассказать, то вам следует знать, что последней, с кем они сражались, была женщина по имени Галаксия, покусившаяся на содержимое Звездного котла.

Зой нахмурился: он понятия не имел о том, что такое звездный котел, и ему явно предстояло либо потрясти Жадеита, либо выпросить у Мамору возможность отправиться в Иллюзион. Но Артемису было плевать на пробелы в его знаниях — он продолжал.

— Она решила, что имеет право управлять механизмами смерти и рождения всех во вселенной, — жрец поморщился — и тут же завел глаза. — И, как водится, споткнулась о нашу принцессу. Когда Галаксия была побеждена, все звездные семена вернулись на свои места — даже те, что были заключены где-то. Произошла, ммм, перезагрузка. Но Сейлор Космос решила, что узнать все сразу будет для вас огромным шоком. Поэтому она заблокировала вашу память, дала второй шанс на обычную жизнь. А нам с Луной — велела за вами присматривать. Вы должны были встретиться, сблизиться… В общем, еще долго жить и умирать, прежде чем придет эра Хрустального Токио, но теперь… — он рассеянно развел руками, и Цоизит понимающе кивнул.

— Теперь будущее изменилось.

Артемис дернул плечом и задумчиво наклонил голову.

— Сецуна сказала, эра хрустального будущего сдвинулась, потому что уже сейчас вы помните, — согласился он — и устало потер висок. — Видимо, ваша связь настолько сильна, что не выдержала очередного забвения. Поэтому вам стали приходить видения — в идеале вас должно было просто стянуть в Токио.

Клаус прикусил изнутри щеку и, силясь скрыть охвативший его трепет, защелкал костяшками пальцев.

— Ладно, — наконец произнес он, — а как же свита младшего принца? А внешние принцессы? — и Сатурн, добавил он мысленно, но вслух ничего говорить не стал.

— Кроме Сец никто ничего не помнил, — отозвался Артемис. — Послушай, — он вздохнул и снял снова потер пальцами виски. — Раз по вашей милости теперь все всё знают, может, лучше уж всех собрать? Я понимаю твое желание уберечь нас с Луной от разрывания на части, но, боюсь, это неизбежно.

Цоизит невесело усмехнулся, но согласно кивнул и достал из кармана джинсов телефон.

Комментарий к Act 19

**Бахт** — дух времени в армянской мифологии. Бахт определяет судьбу человека при рождении.

**Тойрин** — альтернативное название растения алоэ/столетника.

========== Act 20 ==========

***

Мамору устало потер висок и рассеянно покосился на свой лэптоп, где колосилась дипломная работа. Он только вернулся «из онлайна», как выражалась Усаги, и сейчас ему следовало описать работу программы, которую он создавал, но… похоже, виртуальному офису придется подождать. Снова.

Цоизит сидел у его стола и рассеянно покачивал ногой — совсем как скучающий школьник, который на самом деле не являлся, но которым стал в этой… этой жизни? Этой эпохе?

Парень нахмурился и вздохнул, совершенно не зная, как и что характеризовать. По совести говоря, его откровенно раздражало происходящее, потому что все эти дурацкие секреты не давали жить спокойной, обычной жизнью. Той жизнью, которой так хотела для них, по всей видимости, Сейлор Космос. И поэтому… поэтому было довольно иронично то, что даже ее сила, сила его будущей принцессы, его королевы (Мамору не сдержал ласковой усмешки) — не смогла обуздать силу их связи.

После этого ритуала все вообще перевернулось вверх тормашками. Да, Мамору помнил про Серебряное тысячелетие благодаря снам (и то, как выяснилось, не все), но здесь… двадцатый век… все их с Усаги и девочками и злоключения. Эти камни, которые лежали у него в комнате в шкатулке… Пока ничего не помнил — он думал, это осталось от родителей, потому не выкидывал ни шкатулку, ни камни, казавшиеся ему в его современной квартире такими… такими кричаще-старомодными. И ладно бы камни были целыми — но все как один были покрыты сетью трещин, казалось, только попробуй взять их с подушечки — они тут же рассыплются в мелкую крошку. А по итогу вот оно как… по итогу — он сам их туда положил.

А теперь еще и Лазурит. То есть Коу Сейя. Брат, который ставил ему палки в колеса в прошлом — и который продолжил это делать, даже толком ничего не помня, в настоящем. Но как же его угораздило! И его, и Миканора, и Леонарда! Всех, абсолютно всех близких Мамору забросило на Землю, и парень был больше чем уверен, что на это Серена и рассчитывала. Но эти трое… их забросило вообще в другую галактику!

Как они оказались там, на далекой Кимноку? Как случилось, что они стали частью совершенно иной жизни? И что в конечном счете привело их обратно домой? Если это была Сейлор Космос, принявшая облик Чиби-Чиби, то что ею двигало? Она исправляла ошибки своей матери таким образом, или это была случайность?

Мамору думал и думал об этом — сразу после ритуала и теперь, когда услышал пересказ разговора Зоя с Артемисом. Он думал — и не знал, что решить, к чему прийти. Как вообще к этому относиться, в конце концов! Между ним и Лазуритом не было большой любви никогда — они были соперниками (во всяком случае, младший всегда так считал), это да. Ну, а после появления в из жизни Селенити… о, между ними разразилась настоящая война, и если Эндимион действовал осторожно и все больше наблюдал за лунной принцессой по первости исподтишка, то брат как всегда шел напролом. И, наверное, это в нем раздражало принца больше всего. Но даже Мамору со своими-то сложными чувствами не желал Лазуриту такой незавидной участи! Он-то после катастрофы оказался хотя бы на родной планете, а брат…

— Что, — вдруг подал голос все это время наблюдающий за ним Цоизит, — тоже никак не поймешь, как ко всему этому относиться? — он усмехнулся и зябко повел плечами. — А ведь надо еще сообразить, как обрисовать все это остальным.

Мамору издал короткий, полный отчаянья стон и обессиленно уронил голову на руки.

***

Встретиться было, конечно, неплохой идеей, но, если честно, Мамору казалось, что с этим стоило повременить хотя бы пару недель. За это время впечатления у них всех немного поулеглись бы, они бы все обдумали и обсудили… Но — нет. Руководившая процессом Минако была в моменты волнения дурнее химеры, и противопоставить ей никто ничего не мог.

Да, доводы Мамору казались ему самому логичными — они и были логичными. Но и логика Мины была просто железной. Верховная сенши была уверена, что чем быстрее они закончат разбираться с происходящем, тем быстрее все войдет в свою колею, и они вернутся к своей прежней жизни. И не беда, что эта жизнь будет дополнена воспоминаниями о жизни другой, куда более древней. И куда более… неспокойной.

Принц поймал на себе взгляд Усаги, полный немого опасения, и ободряюще сжал ее ладонь в своей. Вместе с памятью о том, как строились их отношения в настоящем к ним обоим вернулась и эта щемящая нежность во взаимных жестах, до которой при своем «новом» знакомстве они еще не дошли, и это мягкое, свернувшееся за ребрами чувство того, что рядом есть кто-то, на кого ты можешь опереться. Кто-то только твой, кто знает тебя как облупленного. Приятно было осознавать, что это чувство взаимно. Вот только волновалась Цукими Данго (надо же, даже с прозвищем почти не промахнулся!) по абсолютно глупейшей причине (во всяком случае, Мамору так полагал). Буквально накануне встречи она заявилась к нему домой и со вздохом призналась, будто боится, что последних поползновений Чиба брату не простит. Не то чтобы это было и правда глупо (Мамору и сам сомневался, что сможет хорошо относиться к парню, который пытался охмурить его девушку), но никто ведь не собирался устраивать никаких драк, в конце-то концов! А именно выяснения отношений между братьями Усаги и опасалась.

…нет, Мамору не отказался бы, как выразилась принцесса, «выяснить отношения» — этот мелкий засранец пытался под него косить! — но он определенно не стал вы делать этого при всех. Проще ведь поговорить один на один, и если Лазурит (ну, то есть Сейя — и что за имечко?..) не будет выставляться, они вполне могли решить все беседой.

В конце концов, в этой жизни они ведь никто друг другу.

(Хотя в глубине души Мамору понимал, конечно, что это не так).

— Все точно в порядке? — еще раз тихонько переспросила его Усаги, когда они увидели приближающуюся к их рассевшейся на пледах в парке компании процессию из шести человек.

— Совершенно точно, — Мамору слегка ухмыльнулся и дернул подругу за длинный золотой локон, тут же незаметно пропуская между пальцами густые текучие пряди из ее высокого хвоста и борясь с желанием мечтательно прикрыть глаза. Призрак уж слишком восхитительного воспоминания замаячил на внутренней стороне век, чтобы справиться с собой оказалось так просто.

Спустя пару минут к ним приблизилась довольно своеобразная группа, узрев которую, сенши немного растерянно переглянулись. Мамору оценивающе оглядел приглашенных поговорить воительниц и их спутников — и хмыкнул, краем глаза заметив, как взметнулись вверх рыжие брови Цоизита при одном только взгляде на Харуку.

Харуку, которую большая часть Японии (и Зой до поры — тоже) считала парнем и которая была одета решительно не в брючный костюм, а в кричаще-обтягивающие драные джинсы, дополненные песочно-желтой рубашкой, завязанной узлом под грудью, и легкими плетеными босоножками на танкетке. Удивительная девушка, воистину. И держала эта девушка под локоток ни кого иного, как Коу Сейю, широко улыбнувшегося при виде Усаги и махнувшего ей рукой.

— Ну привет, Куколка! — вокалист подмигнул девушке — и тут же мягко погладил большим пальцем по открыто нежному запястью предупреждающе скосившую на него взгляд Тено.

— Привет, Котенок, — таким тоном, словно ничего не случилось, и не было двух лет забвения, поддержала Коу она — и без капли стеснения опустилась рядом с Усаги и Мамору на одно из покрывал, чтобы чмокнуть лунную принцессу в щеку, а самому Чибе — пожать руку. — И тебе привет, — чуть скривив губы, посмотрела она на самодовольно приосанившуюся Минако. Мамору вопросительно посмотрел на Усаги, но та только махнула рукой — значит, потом расскажет, если только они про это не позабудут.

Прочие знакомцы столь эпатажными отнюдь не были. Мичиру и Таики, тоже пришедшие под руку, присели где-то между Ами и Нефом (Мамору оценил тонкость подхода Кайо к этой встрече и отвернулся от них, пряча усмешку и только качая головой в ответ на вопросительный взгляд Цукими Данго). А вот Миканор и третья девушка, совсем юная и тонкая (Сатурн — тут же определил подросшую воительницу принц), пришли явно порознь. Правда, Хотару нет-нет да посматривала на идущего неподалеку от нее парня, однако сам младший Коу, казалось, ее и вовсе не замечал.

Чиба подавил в себе приступ неуместной жалости по отношению к этой совсем юной девушке, которую, в общем, на деле не слишком хорошо знал даже с учетом ее близкой дружбы с его дочерью, и еще раз оглядел собравшуюся здесь компанию поверх голов, не спеша ни с кем из присутствующих вступать в беседу. Выглядели они все удивительно… органично. Как будто каждый оказался на своем месте. Даже робкая и ломкая Хотару примостилась на краю их с Усаги пледа, где-то между самой Цукино и так и не сдвинувшейся с места Харукой, ласково потрепавшей девицу по черным тяжелым прядям.

— О чем беседу вести будем? — поинтересовалась Тено, бросив на Мамору полный легкой насмешки взгляд. Насмешка была, справедливости ради, совершенно беззлобной, так что парень и не подумал обидеться. Вместо этого он просто пожал плечами и, еще раз мазнув взглядом по младшему брату, вроде как не предпринимавшему никаких поползновений в отношении его девушки, отозвался:

— О чем придется? На самом деле мы просто хотели удостовериться, что с вами все в порядке.

Лазурит (сил не было называть его дурацким земным именем! свое привычно слетало с губ, а вот братово — хоть ты тресни! оно ему ни капли не подходило) стрельнул в него лукавыми глазами.

— Так и скажи, — ядовито-ласково протянул он в ответ, — что просто как всегда хотел держать все под своим контролем.

Усаги сжала улыбчивые губы в тонкую линию и только сузила глаза, готовясь сказать что-то явно очень колкое (и куда только испарялась вся ее дружелюбность, как только кто-то осмеливался сделать хоть какой-то выпад в сторону ее близких?..), но Чиба осторожно коснулся ее руки — и поднял на хвостатую занозу спокойный взгляд.

— Не без этого, — признать это было неожиданно просто. Повзрослел, что ли? — Непросто понять вдруг, что ты помнишь не совсем все из того, что должен — или и вовсе не помнишь ничего, тебе так не кажется? Мы просто хотели удостовериться, что ни у кого нет никаких пробелов.

Лазурит сверкнул лукавой улыбкой — и как будто рисуясь приобнял за талию закатившую глаза Харуку, мудро не вмешивающуюся в их обмен любезностями. Впрочем, насколько Мамору знал характер Тено, хвостатому засранцу явно влетит, когда они окажутся наедине — Уран любила загонять людей под плинтус без лишних свидетелей.

— Никаких пробелов, поверь мне, — между тем не переставал скалиться младший, как будто всем своим видом давая понять, что нарывается на скандал. Или — намекает этой фразой на что-то. Впрочем, может и правда намекал — не зря же на полянке воцарилась такая мертвая тишина. Однако Мамору это не интересовало — он хотел поскорее покончить с этим нервным напряжением и все. Поэтому он просто вздохнул и согласно кивнул.

— Отлично, — только и ответил он — и уже собрался было демонстративно потерять к малолетнему задире интерес, как вдруг… Лазурит улыбнулся — как-то по-глупому широко — и протянул ему руку, хотя обычно они никогда не встречали друг друга рукопожатиями.

— На самом деле я был рад, что нам дали эти два года, — признался он — и заметил: — Я думаю, все мы должны быть этому рады. В конце концов теперь ты меня хотя бы не раздражаешь.

Мамору прислушался к себе — и снова кивнул.

— Удивительно говорить это, — признал он, — но ты меня — тоже. Хотя ты все равно придурок. В любом случае, полагаю, мир? — Лазурит кивнул, и они скрепили рукопожатие.

Комментарий к Act 20

На этом основное повествование заканчивается. Впереди ожидается четыре дополнительных главы, которые я надеюсь, черт подери, написать до конца этого года. Должна же я наконец расправиться с этой работой, чтобы спокойно ее перечитывать и ругать себя за ее изъяны “D

========== Entracte I ==========

Харука лениво валялась на смятых простынях, из-под прикрытых ресниц глядя в потолок, и определенно наслаждалась тем, как Хвостатый рассеянно перебирал пальцами ее волосы. Утро началось не то чтобы утром, потому что уже перевалило за полдень, но вставать не хотелось, и, кажется, так считала не только она. Во всяком случае, Коу еще никак не показал, что имеет хоть какое-то желание двигаться с нагретого места и убирать голову Тено со своего предплечья.

Хотя… Кажется, они оба снова о чем-то думали, но не торопились друг с другом делиться. Или — это Сейя о чем-то думал. И, вероятно, девушка даже примерно знала, что за мысли его посещают.

— Знаешь, — Тено сладко потянула спину и зажмурилась, силясь хоть немного его отвлечь, — если мы будем так валяться, в итоге все ресторанчики закроют, и придется ждать до завтрашнего дня.

— А кто-то говорил о еде? — не теряя рассеянного настроя, отозвался парень, но все-таки чуть подтянулся вверх и на секунду заставил этим девушку приподняться, чтобы тут же устроиться головой на его коленях. Даже если от ее ремарки он решил встать, она все еще лежала, и это значит, что пока с постели не поднимается никто. Потому что разговор на самом деле не о еде.

— Твой желудок рассказал все своим урчаньем, — буркнула Харука и улеглась поудобнее — чтобы видеть его лицо. — И еще с неделю назад ты первый и заставил бы меня вставать и топать на кухню добывать завтрак.

— С неделю назад мы добыли бы его вместе, как обычно, — девушка поморщилась от того же невнимательного тона и тяжко вздохнула.

— Слушай, я знаю, что это странно — спать вместе больше года, а вдруг потом проснуться как будто рядом с совершенно другим человеком из-за дурацкого ритуала, который вернул тебе кучу стремных воспоминаний, — сдалась она — и пристально всмотрелась в его лицо. — И если тебя это так беспокоит, мы могли бы… хм… перестать видеться какое-то время? Ты помирился со своим братом, справился с обаянием Котенка, и я, — говорить это было неприятно, — не вправе тебя удерживать. Мы же не в Серебряной эпохе, в конце концов, и глава нашего Альянса — не королева Серена.

Сейя нахмурился, наконец утрачивая этот свой раздражающе-рассеянный вид, и его ладонь, все еще запутавшаяся в ее волосах, замерла.

— Что? — он недоуменно вскинул брови — и вдруг рассмеялся. — Что за чушь ты несешь, женщина? Причем здесь Усаги — и наши с тобой отношения? Меня все устраивает, вообще-то, — здесь Хвостатый позволил себе совершенно чертячью ухмылку, на которую можно было только закатить глаза. — Я больше тебе скажу — мне неописуемо льстит тот факт, что ты все-таки в меня втрескалась, пусть даже кучу столетий спустя, ясно? Так что я совершенно точно не против жить как при Серене — в том смысле, что жениться на тебе я так и так планирую.

Харука моргнула, слегка оглушенная этим спичем, и пожала плечами.

— Не то чтобы я сразу отвечу что-либо на твое предложение, — отозвалась она, ухмыльнувшись (хвостатый засранец тут же легонько дернул ее за волосы за такую шуточку), — но я вполне могу склониться и к положительному ответу, если ты мне расскажешь, о чем так усердно думаешь уже больше суток.

Сейя дернул плечом и расслабленно откинулся головой на жесткую кроватную спинку.

— Просто задумался, куда пропала Сец, — легко признался он. — Раньше ее периодические отлучки не особо меня беспокоили — мы все-таки не обязаны трижды в неделю собираться на посиделки, но теперь… Я не могу перестать думать об этом. После того, что вспомнил. Ведь в прошлом… ну, — он издал раздраженный вздох, явно тоже не зная, как отделять одно прошлое от другого, — совсем в прошлом, в общем, ее не было в рядах сенши. Ни ее, ни Хотару. Где она была? И где она сейчас?

Харука не сдержала улыбки и мягко повозила затылком по бедру парня. Землянам неоткуда было знать такие вещи, о которых понемногу осведомлялись сенши в Серебряную эпоху. И, наверное, сейчас они имели право все знать, но все же… такие вещи следовало выдавать по порядку.

— В прошлом Сецуна была у Врат. И сейчас Сецуна тоже у Врат, — коротко пояснила девушка. — Но в прошлом это было ее… миссией? У нее был приказ, словом. А сейчас она просто проверяет, все ли в порядке. И… торчит в видениях о собственном будущем заодно.

Сейя издал короткий смешок.

— А разве знать будущее — не вредно?

— Ну так ведь Сец — Хранительница. Ей и нужно знать все. К тому же, — Харука весело прищурилась, — у нее наконец появились проблемы посущественнее, чем влюбленность в твоего братца.

Может, конечно, говорить этого и не стоило, но Хвостатый всегда был слишком сострадательным малым. Если сейчас не дать ему понять, что все в порядке, он будет думать об этом бесконечно. А если не рассказать всей истории — по крайней мере, той, что была известна сенши, — он начнет копать сам. И не факт, что это кончится хорошо.

Любопытный женишок не разочаровал.

— И кто же теперь занимает мысли нашего стража времени? — недоверчиво усмехнулся и склонил набок голову, заставляя Харуку подумать о том, что она хочет показать ему язык.

…как же это было по-детски.

Наверное, она хотела себя так вести, потому что наконец имела такую возможность. Наконец не нужно было спасать мир, и можно было просто вот так расслабленно валяться в кровати.

Девушка прикрыла глаза и чуть покрутила головой, снова напрашиваясь на ласку.

— У нее в голове теперь другой сиятельный придурок, он родом из побочной ветви клана Белой Луны, — проворчала она. — Темная там была история на самом деле, да и ситуация запутанная. Он жил, как и мы, еще в Серебряную эпоху и тогда же совершил какое-то преступление, — история и впрямь была темная, тут ничего не скажешь.

Этот парень — или молодой мужчина, Харука была не в курсе, — вообще не был никак особо известен до того момента, пока его не заключили под стражу. Причем, и дураку было ясно, что королева хотела арестовать его по-тихому, вот только по ее сделать не вышло, и об аресте узнал весь Альянс.

— А что за преступление-то было? — Сейя вскинул бровь, и Тено чуть скривила губы в ответ.

— Подробностей не разглашали — отвертелись тем, что это внутреннее дело государства, — пояснила она. — После суда этот Алмаз оказался на планете Немезиде, куда сплавляли многих преступников Альянса. Своего рода тюрьма такая, ты должен был о ней слышать.

Коу коротко кивнул.

— Было дело. Я как-то присутствовал на суде над международным преступником, и его сослали именно туда, хотя на Земле были… — он чуть помедлил, — свои методы наказания.

Харука хмыкнула, оценив, как тонко младший принц подошел к обозначению этих самых наказаний. Крайне жестоких, на самом деле.

— Да уж, — не удержалась она. — Я наслышана. Ай! — она поморщилась. — Прекрати дергать меня за волосы всякий раз, когда я говорю что-то, что тебе не нравится, а то я твои патлы тебе вообще отстригу!

Принц хохотнул — но тут же убрал руки. Подальше от соблазна, видимо.

— Рассказывай дальше.

— А дальше оказалось, что Алмаз — крепкий орешек, — Харука постучала пальцами по простыням и, не зная, куда деть руки, сложила их под грудью. — Он со своим приговором согласен не был, так что стал собирать на Немезиде сопротивление из себе подобных и объявил себя основателем клана Темной Луны. Клан рос, но они накапливали силы для выяснения отношений очень долго, и за это время Альянс успела поглотить война с Металлией, — Тено выдохнула и облизнулась. От долгого рассказа в горле пересохло, да и дальше… дальше и истории никакой не было — одни сплошные домысли, перемежающиеся небольшими порциями сведений от Сец, которыеони с Мичиру иногда между репетициями крутили от скуки и так, и эдак. — А дальше… — она помедлила, — имей в виду, это не точно, потому что толком сама не знаю. Когда Котенок и девчонки воевали с Темной Луной, мы еще не присоединились к ним. Могу только предположить, что из-за войны Немезида оказалась законсервирована — так же, как Уран, Марс или любая другая планета нашей системы. Сенши реинкарнировали на Земле, а когда пришла Хрустальная эра, и Немезида вышла из анабиоза. Люди там ничего не поняли и напали на Хрустальный Токио. У них даже получилось победить, но без толку — королева уже другая, мстить ей не за что.

И было бы здорово, если бы это оказалось концом истории.

Харука все-таки села и, вздохнув, потерла лицо руками. Младшие воины вечно вляпывались в какую-то ерунду на этой чертовой планете. Наверное, именно за это в далеком прошлом Тено и не любила здесь находиться — явно чуяла грядущие проблемы для близких и заведомо раздражалась.

Коу понял ее вздох совершенно верно.

— Но сражение все равно было, — с усмешкой заметил он и подал ей с прикроватной тумбочки стакан воды. Девушка опрокинула его залпом — и хохотнула.

— Точно. В итоге наши, конечно же, победили — девчонки из настоящего пришли в Хрустальный Токио и скрутили обидчиков в бараний рог, отдав их на растерзание монаршей чете, — о да, восхитительный пересказ, Харука, так держать. — И вот тут… От короля можно было бы ожидать, что он разорвет зачинщика в клочья, но рвать оказалось некого. Во всем была виновата планета. В годы действия Немезиды как тюрьмы туда ссылали колдунов всех мастей, которые там и умирали. Планета питалась их силой и в итоге обрела псевдо-разум. А так как сила была темной, то и псевдо-разум искал только цели для уничтожения. Так что многих ослепленных ненавистью людей изменила и подначила сама Немезида, — лицо Хвостатого ошеломленного вытянулось, и Тено спрятала смешок в ладонь. Ну да, такого и нарочно не придумаешь. — Приняв это как смягчающее обстоятельство, Селенити разобралась с составом преступления Алмаза и разрешила ему остаться во дворце. Что там выяснилось с этим древним преступлением, Сец нам так и не сказала, но дело явно было в нем. Так что теперь в нашем славном будущем живет белый и пушистый принц Алмаз, восстановленный в правах как член клана Белой Луны.

— И явно имеющий какие-то виды на Плутон, раз она так часто за ним наблюдает, — Сейя растерянно расхохотался — и тоже налил себе воды. — Прекрасно! О чем еще расскажешь, чего так и не поняли глупые мужчины? Теперь мне прямо даже интересно, — он осушил стакан и с сожалением вздохнул. — Жаль, дома нет алкоголя. На трезвую голову воспринимать подобные откровения весьма непросто.

Харука понимающе хмыкнула.

— А ты думал, — она покрутила захрустевшей шеей и, бросив взгляд на часы, проворчала: — Полдня просто тебе под хвост… Давай так — я расскажу, кто инициировал браки, на которые нас обрекли в Серебряную эпоху, но сначала мы все-таки выберемся из дома.

На самом деле тайны в этом, конечно, особой не было, и скептическая улыбочка Хвостатого явно указывала на сей факт, но Харука не слишком-то заморачивалась — потому что он все-таки поднялся на ноги и лениво поплелся в ванную умываться.

Понятно, кто больше всего был заинтересован — королева Серена была особой умной и во главе Альянса Солнечной системы стояла не просто так. Конечно, Серебряный кристалл тут свою роль играл, но будь она глупее — ее просто использовали бы как источник энергии, это было ясно и дураку. А Серена была умна. Она не только изящно убирала неугодных (взять хоть мутную историю с собственным родственником) и шла по головам ради воплощения в жизнь своих планов, но и додумалась создать себе подходящий имидж.

Светлая королева, прекрасная богиня, всепрощающая мать… Венценосные придурки знали правду, конечно, но все равно все как один плясали под ее дудку, потому что не подчиниться Серене означало нарваться на бунт в собственном государстве.

Справедливости ради, спроси кто Харуку, она бы сказала, что цели у лунной королевы все-таки были самые что ни на есть благие. Другое дело, что шла она к этим целям напролом, хотя можно ли было по-другому?

Именно с воцарением Серены на Луне договоры между государствами Альянса перестали быть номинальными. Да по сути и сам Альянс стал по-настоящему действовать только когда она стала его главой. И на этом Серена решила не останавливаться.

Что скрепляет между собой разные государства лучше, чем общие цели и тесно сопряженные экономические отношения? Брак, конечно. Разумеется, к этому и папаша Хвостатого руку свою приложил. Как только король Геб понял, к чему Серена клонит и какое место в ее замыслах обеспечено его детям — он тут же ухватился за небывалую возможность руками и ногами.

Харука невесело усмехнулась и, бросив короткий взгляд на своего женишка, который, кажется, и спустя кучу столетий для нее таковым остался, поднялась с кровати и отправилась к шкафу.

Усаги много чего знала о своей матери еще с детства, и это знание быстро заставило ее перестать быть наивной девочкой. Впрочем, как и мать, она, не будучи прекраснодушной идиоткой, весьма удачно временами ею притворялась. Искренна она была только с теми, кого отрядили ее защищать. С теми, кого назвала своей семьей, а не армией быстрого реагирования. С теми, с кем себя в один ряд поставила.

И, наверное, именно это удерживало насильно сосватанных принцесс внешнего кольца от бунта. У младших девчонок все как-то полюбовно вышло, поэтому их и решили повенчать поскорее — пока все не перегорело — а вот сама Харука, да и Мичиру… Принять это было чертовски сложно.

Останавливало помимо прочего только одно — в данном случае они хотя бы были знакомы с теми, с кем им предстояло жить. А ведь выйти замуж все равно пришлось бы, и взбунтуйся они — все могло быть хуже.

Хвостатый выполз из ванны и, вернувшись в комнату, тоже двинулся к шкафу. Легко поцеловал в обнаженное плечо зависшую перед вешалками в своих раздумьях Харуку — и усмехнулся:

— Кажется, с этими воспоминаниями ты и сама загрузилась, а?

Девушка сухо фыркнула и цапнула первую попавшуюся рубашку.

— Не то слово.

— Значит, мы не берем машину и пьем сегодня? — предложение было весьма соблазнительное даже с учетом того, что ездить в такси Харука ненавидела. — Заодно расскажешь мне еще что-нибудь интересное.

Но вот на это Тено невесело прицокнула языком.

— Нет уж, — слишком много всего, как оказалось, ей и самой надо было обдумать. — С другими удивительными историями давай подождем пока.

Комментарий к Entracte I

**Геб** — бог земли в древнеегипетской мифологии.

========== Entracte II ==========

На пляже было ветрено. Мичиру покрепче закуталась в тонкую шаль и присела на большой валун, тяжело вздохнув и посетовав на то, что не взяла с собой даже полотенца — сейчас можно было бы искупаться даже в белье или нагишом, поблизости все равно никого не наблюдалось. Погода в последние дни была на диво неустойчива, и это отпугивало любителей прогулок по побережью.

Но Мичиру была не из робких, ее не пугал ветер, не пугало бушевание волн. Да и как волна может испугать ту, кто обычно ее создает? Мичиру просто было безумно грустно.

Казалось, лучше бы она и не вспоминала обо всем этом, ведь сколько было крови, слез, политических интриг… Сколько потерь.

Теперь ей казалось, она не сможет спокойно вылавливать из потоков информации части мифов — потому что эти мифы были вымыслом, разумеется, но имена, которые люди давали богам из этих мифов, были именами целых династий королей и королев планет Альянса. Будучи потомками подлинных древних богов, они оставались в истории настоящими исполинами.

Жаль только, эти исполины сами забыли, откуда ведут свой род. Наверное, если б помнили — было бы много лучше. Может, по крайней мере нынешние носители их крови знали бы о своем наследии хоть немного больше. А так…

Вселенная была создана, боги вдоволь наигрались с ней, а после — самоустранились, став частью высших сфер, и теперь никто не знает, что с ними и каковы они. Стали ли они чистой энергией, слились ли с созданной ими реальностью, продолжают ли помалу воплощаться в своих потомках — или создали для себя новый мир и теперь играются с ним.

Исполины Серебряной эпохи перестали придавать значение своим корням — и поплатились за это, а новые люди придумали новых богов — бутафорных, неистинных, невозможных. Придумали — и назвали их более привычными для себя именами. И потому даже те крохи, что были известны человечеству прежде, постепенно стирались, ибо забывались даже мифы, в которых подлинными были лишь имена.

Впрочем, один плюс в накативших воспоминаниях все же имелся — Мичиру хотя бы поняла, почему рисовала все это время море. Море, полное соленых вод — или лавандовое море, или шторм из ирисов, или морскую пучину из немофил. Это происходило, потому что сама стихия звала ее, потому что море по ней тосковало.

Ведь у Мичиру вечно не было времени просто сесть и доехать до побережья, оставив свои дела хотя бы на пару часов.

Но теперь… теперь времени у девушки была масса. Потому что все стало неважным и ненастоящим. Потому что она тосковала. Тосковала по отцу — ведь здесь она не знала никакого отца. Тосковала по матери — ведь не знала здесь никакой матери. А между тем оба они канули в забвение, и никто больше на земле, кроме нее самой и еще горстки людей, не знает, что когда-то в Серебряную эпоху Нептуном правили король Нерей и королева Дорис.

Остались только знаки, намеки… Они оказались разбросаны по одной лишь этой планете — единственной, которую удалось уберечь. Земляне находили их, трактовали на свой безумный, беспамятный лад, складывали из кусочков разных пазлов свои локальные мировоззрения… И — коверкали и без того покоцанную и ущербную правду.

Одни боги отмирали, другие — приходили на их место, пока человечество не оказалось на современном этапе. И только хранительницы планет и их нареченные, потомки неведомых и неизвестных божеств, продолжают все еще ходить по этой земле и носить в себе божественную кровь.

Мичиру не хотела думать об этом — но в последние дни думала постоянно. Ей даже не нужны были крохи той информации, которыми с ними делилась Сец, нарушая законы времени и пространства. У нее было зеркало, и уже по одним только смутным отражениям грядущего в нем Мичиру могла делать выводы.

Девушка поежилась от обдавшего ее потока холодного влажного ветра, принесенного прибоем — и вздрогнула от ощущения упавшего ей на плечи пиджака. Еще теплого, явно только с чужого плеча.

— А я тебя на студии ждал, — Таики (или — Лео?..) замер рядом устремил взгляд в горизонт. — Кажется, встреча с Харукой в ресторане на пользу тебе не пошла, верно?

Мичиру едва заметно повела плечом.

— Да не то чтобы и до слов Харуки все было нормально, — она вскинула лицо вверх, пытаясь всмотреться в среднего Коу, и ощутила, как невольно опускаются уголки губ. — Неужели ты… ммм, недостачи этой не ощущаешь? Как будто не все на своих местах. Неужели ты не скучаешь по тем, кто остался там?

Таики в ответ только мимолетно скривил тонкий контур бледных губ. Ветер трепал его челку и терзал галстук, то и дело откидывая его ему на плечо.

— Самые важные люди сейчас здесь со мной, — тихо признался он после короткого молчания. — Ты можешь не знать, и это нормально на самом деле — не то что бы мы были близки в ту эпоху, — его рот сложился в печальную улыбку, — но ближе всех мне были Мик и Лар. И Нефрит, конечно. Уж он уделял мне куда больше внимания, чем мать. Леди Астерия была той еще вертихвосткой, так что мы с Нефритом скорее всего, рождены даже от разных отцов. Узаконили нас исключительно из-за связей деда, слишком рано умершего, к сожалению — мне было всего восемь, — и из-за того, что мы обладали магическими дарами. Маги всегда на Земле ценились, и их стремились задобрить как-то.

Мичиру помолчала, только коротко вздохнув, и, осторожно подняв руку, мягко коснулась ладони молодого человека.

Таики чуть приподнял уголки неулыбчивого рта в знак ответа и мотнул головой.

— Сейчас нет смысла по этому убиваться, — тихо, но очень твердо произнес он. — Ни по тому, кто предан забвению, ни по тому, что мы стали пешками в чужих хитроумных планах.

Коу присел подле валуна, совершенно не заботясь о том, что может замочить брюки о влажные мелкие камни, и прижался щекой Мичиру к бедру. С минуту они просто молча смотрели на бушующее море, и это было так… так спокойно и так привычно.

Это было правильно.

— Ты тоже думал о королеве Серене, да? — тихо вздохнула Мичиру все же в итоге и тут же ощутила бедром, как дрогнула щека Таики в короткой невеселой усмешке.

— Думал ли? — с легкой иронией уточнил он. — Я постоянно что-то просчитывал и анализировал, как выяснилось. Ну, еще… там. Скажи, — он вскинул голову и криво улыбнулся, — при таком раскладе, который в то время царил в Альянсе, могла ли ты представить, что именно меня тебе отрядят в мужья? Даже не предложат как кандидата — ведь это не обсуждалось. Я просто должен был на тебе жениться. Но почему?

— Потому что ты — искусный маг, обладающий большой созидательной силой? — Кайо вскинула бровь и чуть улыбнулась. На самом деле она всегда так считала, пусть и не питала прежде к Лео даже приязни, не то что симпатии или чего-то большего. Они были друг другу навязаны, бунтовать было их правом и единственной возможностью хоть немного выпустить пар в то время.

Однако Таики только тихо рассмеялся. Тихо — и очень горько.

— Сын самой непостоянной женщины на Земле, которая даже не удосужилась узнать имя человека, с которым меня зачинала? — снова уточнил он. — Ты видишь одну правильную деталь, Мичи, но не замечаешь всего остального. Ты — принцесса, а я — бастард. У тебя есть мощь огромной планеты, у меня — только личный магический резерв, пусть и весьма обширный. Это было невыгодно ни в политическом плане, ни даже для поддержания репутации вашего дома.

Мичиру невольно рассмеялась, прикрывая ладонью рот и отбрасывая за спину волосы.

— То есть, пока я хандрила по мертвым людям, ты думал о том, почему такого недостойного тебя решили сделать моим мужем? — уточнила она, так и не сумев согнать с лица улыбку. Сама не знала почему, но ее ужасно развеселил данный факт. Даже тоска по родным как будто спряталась куда-то на самое дно ее внутреннего ящика Пандоры.

Таики сдул с лица челку.

— Примерно.

— И к чему же ты пришел? — это было действительно интересно. Лео был так же умен, как и Амели, и прежде они могли выдавать совместно удивительно логичные вещи, пусть с виду и слишком сложные для восприятия неискушенного человека.

— К тому, что это было выгодно человеку, который изначально Альянсу этот огромный матримониальный план и предложил, — однако, не оправдав ожиданий девушки, отозвался Коу.

Мичиру пожала плечами.

— Так все знали, что это была мать Усаги, Тай, — легко парировала она. — И она просто хотела объединить Альянс, укрепив отношения между государствами брачными узами.

Таики кивнул — и вновь уставился на прибой.

— Да, — согласился он, — что есть, то есть. Цели только благие, куда ни плюнь. Но при этом она могла предложить тебе альтернативу. Тебе — и любой из вас. Любого принца с другой планеты, понимаешь? У одной только Рей было два старших брата. Но все мужчины, которых королева Серена прочила в мужья хранительницам планет и будущим королевам, были землянами. Почему?

…а действительно, почему?

Мичиру потерла мизинцем лоб и помолчала. В голову приходила только версия о долгосрочном матримониальном плане, и именно ее в конце концов она и озвучила.

— Проблема кровосмешения нам не грозит, конечно, — медленно протянула она, — потому что носители полубожественной энергии не могут быть увечными, — здесь Таики как-то насмешливо хмыкнул, и оставалось только гадать, к чему относилась его реакция, — но я все же считаю, что она решила подстраховаться. Если у нее было в планах увидеть внуков, то она собиралась и сосватать их еще с пеленок. Просто тогда женила бы или выдавала их замуж за кого-нибудь уже не с Земли, а с Венеры или с Урана, скажем. А еще, — Мичиру подумала и вздохнула, — думаю, женихи были с Земли, чтобы ваше государство со своим Золотым кристаллом потом ни на кого не напало. Земляне со своими нравами считались весьма грозными противниками.

Коу медленно кивнул, и девушка недовольно сморщила нос. Ее поражало, как он всегда так просто делал это — приходил и вовлекал кого угодно в обсуждение своих теорий, даже если изначально этого никто не планировал. Вот сама Мичиру хотела просто посидеть с ним молча, раз он пришел, но вместо этого вдруг обсуждает эту засаленную политическую интригу, которая уже не имеет никакого значения.

И об этом, кстати, Мичиру тоже решила сказать.

— Я не понимаю, если честно, — осторожно произнесла она, не желая его обидеть, — почему ты над этим задумался именно сейчас? Ведь сейчас мы уже не пешки, и это неважно.

Сейчас Мичиру вполне согласна была оставаться с ним не по чужой указке, а по своему собственному желанию.

Если Лео, конечно, желал того же.

— Потому что я думаю, — вздохнул парень в ответ, — что Серена была права.

Мичиру замерла — и от неожиданности приоткрыла рот. И только она собралась ответить — сама толком не знала, что там из нее рвалось, — он вскинул руку и пристально посмотрел на нее, одним этим заставив промолчать. Потому что ему явно было еще что сказать по этому поводу.

— Ты сама выразилась насчет полубожественной энергии, — принялся пояснять он, — и я считаю, что единственной настоящей причиной того, что Серена расставила нас на своей игровой доске именно так, было то, что все выбранные ею женихи отличались какими-то… особыми энергетическими потоками. Она была хранительницей самого мощного источника энергии в нашей системе, а может — и не только в ней.

Здесь Таики как-то сардонически усмехнулся, как будто бы своим мыслям, и Мичиру могла поручиться, что знала, о чем он подумал — источник был явно самым сильным не только в их системе, потому как Усаги победила с Серебряным кристаллом массу внесистемных недоброжелателей. И да, силу кристалла приумножала чистота ее сердца, это бесспорно, но все же… Все же. Усаги была другой — не такой, как ее мать. У Серены кристалл работал как-то иначе, а их милая нежная Селе… она была всегда будто сама — кристалл.

— Тот же Жадеит, — между тем все не успокаивался Коу, — был и вовсе безродным сиротой, и ему было вполне нормально в подобном статусе, уж поверь. Но ради того, чтобы дать ему титул, король Геб позволил своему сыну перекроить кучу указов и нарушить массу традиций. И уж явно не ради самого Жада и не ради того, чтобы просто угодить Эндимиону. Он сделал это, чтобы Жадеит смог жениться на Рей. Ради этого же он сделал Куна повелителем Севера, а не Востока буквально за год до катастрофы. Выкрутился, отдав ему владения леди Хионы и сославшись на то, что материнский дар легче как раз на территории матери развивать.

— Хочешь сказать, — начиная все-таки понимать, куда собеседник клонит в своем горячем убеждении, медленно начала Мичиру, — что это был не просто матримониальный план, а план по планомерному усилению Альянса через брак? Да так, чтобы не абы кто в этот брак вступал, а определенные люди с определенными дарами?

Таики рвано кивнул.

— Я согласен с тем, что это довольно цинично, — произнес он с невеселой улыбкой, — согласен с каждым словом, которое ты произнесешь в пользу этой позиции. Меня и самого это ужасно возмутило, когда я только до этого додумался. Так изящно и так самоуверенно играть чужими судьбами — это надо иметь достаточно наглости! Но потом…

— Что потом?.. — осторожно подначила Мичиру. Уже почти зная, что он ей скажет. Все-таки за эти месяцы она неплохо его изучила.

— Потом я понял, что это в своем роде гениально, — вздохнул средний Коу, и она коротко кивнула сама себе. — Огромный Альянс, связанный так тесно, что его государствам нет смысла воевать между собой. Сильные правители, довольные ими народы. Она мыслила иными категориями, нежели мы. И я думаю, нам стоит придерживаться ее плана, — «Что?..» — У нее ведь почти получилось, остался только… только Миканор, которого некуда было пристроить.

— Да, — жестко припечатала Мичиру, стиснув зубы. — Потому что до этого она изолировала двух принцесс-хранительниц, силы которых боялась до трясучки, и обезглавила этим два государства.

Этого девушка не могла простить их светлой королеве, какие бы благие цели та ни преследовала. И почему-то ей казалось — этого Серене до сих пор не может простить даже сама Селенити.

Хотару и Сец были замечательными. Они были куда более сострадательными и светлыми, чем даже некоторые из внутренних воительниц, и то, какая судьба постигла их при Серене… От одной мысли об этом темнело в глазах.

Мичиру была рада, черт возьми, что королева все-таки умерла. Рада, что та отдала свою жизнь за то, чтобы ее пешки, в число которых она включила и собственную дочь, реинкарнировали на Земле. Кайо считала, это была расплата королевы за безжалостные игры в богиню судьбы.

Таики накрыл ее сжавшуюся в кулак тонкую руку своей ладонью и подарил ей еще одну маленькую невеселую улыбку.

— Я знаю, — тихо согласился он. — Знаю. Но еще я знаю, что ее больше нет, и ее план можно воплотить так, как удобно нам — просто переженившись и потом переженив детей.

Мичиру нервно расхохоталась.

— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она ядовито.

— Пока понятия не имею, — легко повел плечом парень. — Для начала нам самим надо пережениться, вообще-то. А дети… пусть растут вместе. Их нужно просто правильно воспитать — объяснить им, что семья — это в первую очередь не страсть и горящие угли, а доверие и опора.

Кайо накрыла его ладонь своей свободной ладошкой и склонила голову набок, обозревая получившийся «пирожок».

— Ты думаешь, из этого что-то выйдет? — со вздохом уточнила она; он знал, что она почти что сдалась, конечно.

— Разумеется, — уверенно кивнул Таики. — В конце концов мы не такие, как наши родители, разве нет?

Мичиру чуть улыбнулась.

Буря в груди и на языке утихла, и вновь остался только прибой, стелющийся перед глазами.

— Точно, — мягко отозвалась она. — Мы намного лучше.

Комментарий к Entracte II

**Нерей** — бог Средиземного моря, способный менять свой облик и предсказывать будущее.

**Дорис** — богиня Средиземного моря, жена Нерея и мать нереид в греческой мифологии.

**Астерия** — в древнегреческой мифологии звёздное божество.

**Хиона** — греческая богиня снега, дочь Борея, бога северного ветра и зимы.

========== Entracte III ==========

Усаги ждала у ворот школы, и Хотару, только увидев ее, припустила бегом, до белых костяшек сжимая в руке портфель и спустя пару минут буквально врезаясь девушке в грудь с неуклюжими объятьями. Лунная принцесса засмеялась, обхватывая ее обманчиво хрупкими тонкими руками, и крепко прижала к себе.

— Сейчас постоим минутку, — с улыбкой сообщила она Хотару в волосы, — а потом пойдем за Минако, согласна?

Девушка часто закивала и уткнулась носом Цукино в плечо, ужасно желая и боясь признаться в том, что она… скучала. Скучала так, что иногда хотелось реветь — непонятно от чего. Хотару жила с Сецуной с самой кончины отца, не пережившего взрыва в школе Мюген, и присутствие Плутон, конечно, облегчало дело (теперь Хотару это понимала), но все же… Сец иногда пропадала (к Вратам, как видно), и девушке было… одиноко. Пожалуй, она слишком привыкла к тому, что и Харука, и Мичиру, и девочки, и Усаги всегда были рядом с того момента, как кончилась история с Граалем, и поэтому то, что она так внезапно лишилась их на целых два года, сделало свое дело.

Теперь Хотару хотелось отогреться, и она старалась как можно чаще бывать с кем-то из иннеров — старшие подруги намного чаще бывали заняты. Харука и Мичиру уже закончили школу и поступили в университет, а Сец и вовсе следила за работой своего ателье. Но при случае они собирались, и такое произошло уже дважды за последний месяц.

И дважды за этот месяц Хотару смогла увидеть его. Пожалуй, это было самым замечательным в коллективных посиделках: их огромная компания занимала несколько квадратных метров одного из городских парков, и Томоэ могла безнаказанно наблюдать за юношей, который, наверное, даже имени ее толком не помнил. Она знала, у него всегда были проблемы с именами. А еще он был очень резкий. Но пару раз он еще до их коллективной амнезии помогал ей поймать ее любимую шляпку (подарок Чибиусы), и они даже, кажется, о чем-то говорили потом. Хотару не помнила, о чем именно, запомнила просто его печально-ласковый взгляд. Уже потом поняла, что попала в ловушку.

Потому что таким взглядом, с которым говорил о своей фальшивой принцессе пару лет назад, теперь Коу Ятэн смотрел на Минако. И это было… довольно больно. Не потому что Хотару ревновала — потому что сама Минако смотрела ласково в сторону совершенно другого человека, а это значило, что Ятэну с ней ничего не светило.

…а еще он не любил, когда его называли «Ятэн» и куда охотнее откликался на свое прежнее имя. И Хотару не совсем этого понимала — она вот свое прежнее имя совсем не любила.

Но это неважно, впрочем. И вообще, это совсем не ее дело, верно?

Они с Усаги наконец двинулись от ворот и направились в сторону консерватории. Их принцесса и Минако ходили туда на какие-то особые курсы, оплачиваемые музыкальной школой, и готовились в конце второго семестра сдавать предварительные экзамены для поступления. И сегодня Мина, кажется, застряла там на каком-то семинаре, проведения которого давно ждала. Правда, на вопрос о нем Усаги лишь повела плечами.

— Ты знаешь, — вздохнула она, — признаться, я не очень внимательно ее тогда слушала. Мы стояли в магазине, и я выбирала струны — у меня ведь скоро тоже вступительные испытания. Но, кажется, она говорила что-то про то, что приезжает китайский композитор, который будет присутствовать на экзаменах. Чжоу Вэйджи вроде, он недавно был назначен каким-то серьезным председателем и ведет сейчас дела с союзом композиторов Японии.

Хотару усмехнулась, пружинисто следуя за ней и качая головой. Прежняя Усаги и близко не была такой внимательной, и эта метаморфоза, произошедшая с ней, была совершенно удивительной. И — восхитительной, потому что принцесса все равно оставалась все такой же светлой, нежной и в чем-то совершенно непосредственной девушкой. Просто… повзрослевшей.

— Что-о-о-о? — между тем протянула Цукино в ответ на смешок, и Хотару неловко повела плечами.

— Просто это мило, — отозвалась она, не теряя улыбки. — Раньше, если бы ты не слушала, то не услышала бы ничего, а тут — говоришь, что ничего не знаешь, а потом оказывается, что ты знаешь все.

Усаги, услышав это, и сама рассмеялась.

— Я не смогу стать хорошей королевой, если не буду слушать, что мне говорят, верно? — она сдула со лба лезущую ей в глаза челку и проворчала, что давно пора ее подровнять; Хотару с интересом окинула взглядом тяжелые золотые локоны подруги, затянутые сегодня в два низких хвоста с какими-то удивительными кручеными петлями, и прикусила изнутри губу.

У нее самой волосы за эти два отросли из рваного каре только чуть за лопатки, поэтому она жутко завидовала. Белой завистью, разумеется, или как там еще говорят. Ведь если Ами или Харука ходили с короткой стрижкой — они стриглись так исключительно потому, что им подобные прически нравились, и для них это было удобно. А вот Хотару так стригли дома у отца — ну, ее земного отца. Потому что так было удобно ему. Когда он делал ей новые и новые операции, чтобы сделать ее тело «идеальным», длинные волосы Хотару ему мешали, и в один день он велел их отрезать так, чтобы они едва закрывали шею. В лабораторных условиях, когда требовалось убрать волосы под полиэтиленовую шапочку, это было удобно, но в повседневной жизни…

Хотару заправила за ухо отросшую прядку, наслаждаясь тем, что теперь она достаточно длинная, чтобы не выбиваться обратно хоть пять минут, и вздохнула. Ее тело уже давно было самым обычным телом, без шрамов у сочленений суставов и без следов ожогов, но иногда ей до сих пор казалась, что она ощущает, как горит каждая ее косточка от боли по окончании очередной операции, когда обезболивающее перестает действовать.

А ведь все это было уже, кажется, так давно…

Усаги осторожно потянула ее за руку, призывая завернуть направо, чтобы подойти к воротам здания колледжа, и они вошли на территорию. Здесь было несколько скамеек перед входом, и девушки расположились на одной из них. Усаги достала из своей сумки телефон и уточнила время.

— Еще десять минут, и пойдем в кино, — она улыбнулась и ласково поправила Хотару волосы. — Мы с Минако подумали, что в это время можно посмотреть «Призрака в доспехах», его показывают в ближайшем отсюда кинотеатре, но это скорее по части Ами, так что можно сходить и на новинку, если ты хочешь — Гибли недавно выпустили «Принцессу Мононокэ», Мако очень хвалила это аниме.

Хотару покачала ногой и мысленно прикинула, сколько будет стоить билет. Девчонки уже подрабатывали, а вот она пока жила на иждивении у Сец, и хотя та никогда не жалела на нее денег, не хотелось лишний раз говорить ей, что карманные уже кончились. Поход же в кино мог сильно ударить по кошельку, особенно если идти в «Тои Синема».

К тому же выбор фильма… Хотару мысленно поаплодировала подругам — кто-то из них даже не глядя попал не в бровь, а в глаз. «Призрак в доспехах» — это было не седзе, которое раньше так нравилось Усаги, и даже не штучка вроде «Сейлор Ви». Больше того — девушка не поручилась бы, что не расплачется, слишком в свое время ее задели провода на постере. Но с другой стороны…

— Смотря что из этого будет дороже стоить, — в конечном счете вздохнула она, прекрасно понимая, что будет дешевле, конечно же.

— «Призрак в доспехах», ясное дело, — понимающе хмыкнула принцесса — и легонько толкнула Хотару локтем в бок. — Но не думай, что и он нам обойдется уж очень дорого. Сегодня среда, вообще-то.

Хотару хлопнула себя по лбу. Точно! Но одно другого все равно было не лучше, так что… раз она уже внутренне решила с сеансом, а девочки и вовсе отдали окончательное решение ей на откуп…

— Но все равно пойдем на «Призрака в доспехах», ладно? — Хотару вскинула на Усаги глаза, и та кивнула, легко улыбаясь. Как будто бы даже и… понимающе.

Хотару пожала плечами — и обернулась на хлопнувшую входную дверь. От здания колледжа к ним бежала Минако, эмоционально размахивая руками и голося что-то про какую-то Кадзиуру Юки и про какого-то Маруту Седзо. Усаги при виде нее прыснула и пружинисто подскочила с места, точно таким же отлаженным жестом, как и с самой Хотару, ловя принцессу Венеры в свои объятья.

Воительница Сатурна ощутила, как расползаются в широкую улыбку уголки рта, и тоже поднялась на ноги.

Что бы там ни было в ее прошлом, теперь оно точно осталось там, разумом Хотару это хорошо понимала. И теперь… теперь надо доказать это своему сердцу. И она обязательно это сделает. Она обязательно отогреется.

В конце концов, начало уже положено.

Комментарий к Entracte III

**Тои Синема (Toei Cinema)** — сеть кинотеатров в Токио.

**Среда** — день недели в Японии, когда девушкам в кино делают скидку на билеты.

**Кадзиура Юки** — японский музыкант, композитор, продюсер.

**Марута Сёдзо** — японский композитор, музыкальный теоретик.

========== Entracte IV ==========

Видения будущего при попытке сделать их хоть немного четче всегда дробились и искажались из-за множественных пространственно-временных помех как картинка из сериала в стареньком телевизоре, однако Сецуну это не так чтобы слишком уж останавливало когда-либо. Так и сейчас — она зависла над полом, скрестив по-турецки ноги, и подвесила перед собой гранатовый шар приготовившись к тому, чтобы задействовать один из ключей.

Настоящее изменилось, и ей нужно было удостовериться, что все в порядке с тем будущем, которое им известно. И зал подле Врат времени подходил для этого идеально — здесь она ничем не могла навредить временным потокам, а самое главное — не могла пересечься со своим двойником из будущего, потому что древний бог времени обустраивал Врата мудро. К ним вели тысячи и тысячи разных коридоров из разных моментов времени, и любая версия стража могла заходить в коридор, ведущий к главной межвременной зале, не боясь столкнуться со своим двойником — у каждого из них этот коридор будет свой, и из-за этого, несмотря на то, что Врата только одни, казусов можно было не опасаться.

Именно поэтому Сецуна решила обосноваться здесь для удаленного путешествия, ведь посмотреть на будущее из прошлого — это все равно что прочитать знаки, предрекающие грядущее, по гадальному шару. Она вполне могла наблюдать за своей будущей версией, находясь при это в полуметре от нее, просто в другой версии коридора. Тысячи коридоров — и тысячи разных версий прошлого, настоящего и будущего — или только один коридор, где вас разделяет тысячелетие. Плутон всегда восхищало изящество этой древней задумки, потому что сенши сколько угодно могли предполагать и исследовать — но найти точную разгадку этого секрета не удалось еще никому.

Коридоры были даже не лабиринтом, а будто лучами огромного солнца, которые пересекались в одно и то же время везде и нигде.

Сецуна сняла с обсидианового кольца один из маленьких золотых ключиков — тот, что отблескивал на черенке манящими гранатовыми переливами — и постучала по темному стеклу шара девять раз. Дымка в шаре заклубилась, запульсировала, как будто готовилась исторгнуть что-то наружу — и вспыхнула, открывая Сецуне… знакомый лиловатый туман временного коридора. И — ее саму, смотрящую в недра гранатового шара. В видении будущая Плутон сидела прямо на теряющемся в тумане мраморном полу и облокачивалась спиной на грудь пепельноволосого мужчины со знаком клана Белой Луны во лбу.

— Ну и что ты там видишь? — у мужчины были сияющие аметистовые глаза и густой манящий голос, обволакивающий как патока. Принц Алмаз из клана Белой Луны, несправедливо осужденный королевой Сереной и милостиво оправданный ее дочерью.

— А ты не видишь ничего? — Будущая Плутон удивленно вскинула брови и оглянулась на собеседника.

— Только твое отражение, — хохотнул тот. — А как насчет тебя самой? Ты… видишь что-то другое? — он помедлил на этом и нахмурился, как будто четче вглядываясь в дымку гранатового шара.

Будущая Сецуна плавно повела плечом, откидывая с лица гладкие волосы, и Плутон задумчиво свела брови — неужели она действительно так выглядела? Там, в будущем. Да и здесь — тоже ведь интересно. Хотя здесь зеркало никогда не показывало ей такую подчеркнуто счастливую и спокойную женщину, не несущую на своем лице никакого отпечатка душевных метаний — и не таящую в своих глазах никаких теней.

Потому что таиться было в сущности не от кого. Та Будущая Плутон, которой Сец еще только предстояло стать, смогла разделить свое бремя с тем, кто согласился ее поддержать и понять. С тем, кто не отпускал ее от себя и каждый раз сиял глазами при одном только взгляде на нее — так, словно никак не мог налюбоваться.

Сец часто на них смотрела, когда сюда приходила, и это отчасти было даже нарушение законов времени, хотя ее очень спасало то, что она была все-таки стражем Врат, а не чем-либо посторонним. Впрочем, сейчас ей казалось, что все прежде известное им о времени — глупость. Многие маги и чародеи изучали время, много было выдвинуто теорий… но никто так и не докопался до истины. Даже самой Сецуне эта истина была недоступна. Ни ей, ни ее будущей, более счастливой и совершенной версии.

Может, будущее менялось от одного только изменения настоящего. Может, разные версии настоящего порождали тысячи тысяч разных миров, отличающихся друг от друга только одним событием. А может — мир был только один, и он был закольцован так, что в нем каждый момент времени влиял на другие, и прошлое влияло на настоящее и будущее так же, как само будущее влияло на прошлое и настоящее.

Никто из них не был богом, и им недоступно было это знание, они просто не смогли бы его осмыслить, и Сецуна считала — так правильно. Так должно быть. Может, когда-нибудь придет тот час, когда они будут достойны того, чтобы увидеть и познать все тайны Вселенной, но пока — они лишь хранители, и этого уже не так уж и мало.

— А разве я должен видеть? — Алмаз всматривался в шар — и замершей Сец казалось, что через шар он смотрит прямо в нее. Ей казалось, она уже в него влюблена. Ведь как не влюбиться в того, кто оказывает тебе такое почтение и проявляет к тебе такие интерес и восторг. Пусть даже в далеком будущем.

Там, где все уже так, как надо.

— Вообще-то да, — Будущая Плутон коротко улыбнулась и пояснила: — Мы с тобой заключили союз, стали частями одного целого. Моя жизнь — твоя жизнь, моя сила — твоя сила, мое бремя…

— …стало нашим общим, — принц улыбнулся и, отведя с ее плеча гладкие, темные впрозелень волосы, мягко коснулся губами кожи. — Не то чтобы я имел что-то против. Но, думаю, время еще не пришло, потому что мы еще не провели полный обряд бракосочетания.

— И вообще-то мы должны быть последними, — женщина коротко сморщилась, как будто съела кислый лимон, и шумно вздохнула. — Я, конечно, не претендую на это, но порядок очередности — это…

Алмаз завел свои восхитительные глаза и весело прицокнул языком на это. Сец прищурилась, не совсем понимая, о чем идет речь. Очередность — это ведь очередность нареченных в плане коронаций и консумирования браков. Эта очередность была мало связана с положением планет в системе и являлась очередной древней традицией, которую, по всей видимости, Селенити хотела возродить.

Не то чтобы Сец была против, но пока у их королевы там, в будущем, явно что-то не получалось. Возможно остался кто-то один?

— Это не кажется тебе слишком натянутым? — Алмаз вздохнул в свою очередь. — Только не говори, что ты даже сюда пришла, чтобы об этом подумать! Лея и Мик сами прекрасно решат, какую дату им назначать, тебе не кажется? Тем более, что… — он поджал губы, — особой любви между ними нет.

Будущая Плутон отставила шар и качнула головой.

— Ты не прав в этом, — произнесла она с сожалением, — Лея в него влюблена, но Миканор грезит совсем о другой принцессе. О той, которая уже воцарилась на Венере и правит себе спокойно, каждое просыпаясь в одной кровати с его старшим братом.

— Минория, ясно, — Алмаз невесело усмехнулся. — Да уж, различие между ними разительно, переключиться сложно.

— Проблема в том, что Лея ничего с этим не хочет делать, — Будущая Сец вздохнула. — Она любит его настолько, что готова самоустраниться и наблюдать. Конечно, они оба уже дали свое согласие на этот брак — и оба сказали, что делают это, потому что так поступили все, но это ложь по крайней мере с одной стороны! И из-за этой лжи они оттягивают решающий момент как могут.

— И это — их право, тебе не кажется?

Сец усмехнулась, наблюдая в шар за неколебимым принцем, и вздохнула.

О ком они могли говорить? Она догадывалась, конечно — и полагала, что в частности еще и по этой причине Сейлор Космос всех их лишила памяти, оставив ее и жрецов присматривать за происходящим, однако…

Все не могло быть так совершенно, как Космос себе представляла, верно? Лишить их памяти — и всех прежних чувств и обид, чтобы познакомить заново, неплохая, конечно, идея. Но — все же несовершенная. Она не со всеми могла с сработать так, как сработала с теми же Харукой и Сейей — те как просыпали в одной кровати, так, похоже, и продолжают.

А остались… Миканор, младший брат мужа Мины — это Ятэн, конечно. Она не слишком хорошо помнила их имена оттуда, из прошлого, потому что тогда прошлом выступала лишь наблюдателем, но теперь…

Кто был влюблен в него все это время? Точнее говоря, в этой жизни? Кто не был счастлив? Кого в прошлом даже не существовало?

Хотару. Ее маленький светлячок. Конечно.

Хотару, которая слушала песни «Трех огней» еще когда они только-только появились на сцене.

Хотару, которая смотрела невероятно тоскливо, лишь только увидев, как Ятэн смотрит на взбалмошную Минако.

Хотару, которая болезненно счастливо улыбалась, когда набиралась смелости перекинуться с Ятэном хотя бы словом.

Будущая Плутон утомленно прикрыла глаза — и слабо улыбнулась.

— Наверное, ты все же прав. Так или иначе, что бы мы ни сделали, мы не сможем ничего изменить.

Алмаз усмехнулся.

— А может, тебе так просто кажется. И все же, — он кивнул на отставленный было в сторону шар, — что ты там видишь?

— Девчонок, — женщина ласково улыбнулась. — И всех Ши Тенно, конечно. А с ними — и принцев, и юных лордов — старших и младших братьев. Они сидят у костра кругом и говорят обо всем на свете. Это… — она хмыкнула ипогладила хрупкое стекло, — тот самый момент, когда все они собрались вместе, чтобы обсудить, что произошло и что им делать дальше. Идилличный момент, вообще-то.

— Существование которого совершенно точно ничем не угрожает нашему настоящему, — Алмаз улыбнулся и снова мягко коснулся губами ее плеча. И этот жест был настолько благоговеен, что Сец, наблюдающая за своим будущем из настоящего, сама ощутила пробежавшую по рукам дрожь.

Могла ли она рассчитывать на такое?

Она, не пришедшая на первый за долгие месяцы общий сбор, потому что не желала оказаться там лишней.

Она, оставленная Сейлор Космос за няньку для этого огромного детского сада из принцев и их принцесс.

Она, бывшая старше, мудрее и намного грустнее их — могла ли?..

Сец смотрела в шар и с пугливой радостью понимала — да, наконец-то она могла

стать счастливой

ощутить себя нужной кому-то

выбрать человека, который для нее станет важнее прочих.

Почему так вышло? Потому что Селенити — добрая и всепрощающая маленькая богиня? Или потому что ее мать запланировала далекие столетия назад все именно так и никак иначе?

— В этом ты прав, пожалуй, — Будущая Плутон весело рассмеялась и одним легким касаньем ладони потушила гранатовый шар.

— Отлично, — Алмаз помог ей подняться и мягко привлек к себе, — потому что, если честно, у меня нет никакого желания смотреть, как ты размышляешь о чем-то грустном, наблюдая за этой уже случившейся, между прочим, сейлорской эпопеей, — он мягко отметил губами ее висок и несильно дернул ее за одну из свободно рассыпающихся по плечам прядей. — Я вообще не отказался бы заняться зачатием наследников, если хочешь знать. Особенно в свете того, что Хрустальное тысячелетие угрожает наступить раньше, чем ты планировала.

Будущая Сецуна в ответ на этом с невыносимо любящим выражением закатила глаза и, обернувшись в объятьях мужчины, чмокнула его в нос.

— Оно уже наступило, глупый.

Алмаз нелепо захлопал глазами — и вскинул пепельные брови.

— В каком это смысле, а?

Будущая Плутон нежно, переливчато рассмеялась.

— Поженимся — и поймешь.

Сец бережно погладила хрупкий бок гранатового шара кончиками пальцев — и с улыбкой накрыла его ладонью, заставляя виденье мягко погаснуть.

Что ж, если даже ее будущая, более счастливая и совершенная ипостась считает, что все в порядке, наверное… наверное, пора действительно отпустить прошлое.