КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Герцогиня Чёрной Башни [Александр Николаевич Федоров] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог. Сны и грёзы

Звук приглушённых шагов, отскакивая от стен, уносился вверх. Туда, где, вероятно, должен находиться вход в это подземелье. Это именно подземелье, и ни что иное, хотя узкая винтовая лестница, словно бур вгрызающаяся в холодную сырую темноту, могла являть собой и внутренности гигантской башни. Но та самая сырость, то самое беззвучие, царившее здесь, однозначно склоняли выбор в пользу подземелья.

Бин не в первый раз спускался по этим выщербленным временем ступеням. Словно дежавю, преследовало его это ощущение, когда пытаешься в темноте нащупать ногой следующую ступеньку, держась рукой за влажный шершавый камень. Он точно знал, что будет идти вот так вот какое-то время, стараясь не упасть. Он никогда не знает, как попал на эту треклятую лестницу – он просто оказывается здесь, уже погруженный в этот липкий мрак. Иногда он оскальзывается на мокрых от скопившейся в воздухе влаги ступеньках, но, хвала богам, всякий раз успевает упереться в стены обеими руками, благо ширина коридора вполне это позволяет.

Спускаясь вниз, Бин уже знает, что будет дальше. В какой-то момент лестница упрётся в небольшую закрытую дверь. Даже зная, что будет за этой дверью, Бин всякий раз некоторое время неловко мнётся, прежде чем осторожно толкнуть её. Более того, он точно знает, что из этого осторожного толчка ничего не выйдет, поскольку дверные петли порядком поржавели, так что придётся толкнуть сильнее. Но всё равно из раза в раз он сначала мнётся, затем легонько нажимает на склизкие доски одними пальцами.

Что ж, и в этот раз никаких неожиданностей – дверь остаётся недвижимой. Вздохнув, Бин с усилием толкает её сперва ладонью, а затем и плечом. Лишь тогда, издав сдавленный скрип, словно приглушенный окружающим сумраком, дверь поддаётся. И в тот же миг по другую сторону двери вспыхивает слабый голубоватый свет, словно отсвет молнии, только горящий ровно и скупо.

Сердце вновь оборвалось, всем своим весом придавив мочевой пузырь. Бин словно забывает дышать на время, зачарованно глядя на узкую полоску света, которая одновременно и манит, и пугает. Однако он уже знает, что должен отворить дверь и войти. Потому что там его ждут. Ждёт тот, кто не привык долго ждать. А может и наоборот – привык ждать слишком долго. Вымученно сглотнув, Бин расширяет проход и входит внутрь довольно небольшой, весьма аскетичной комнаты.

Здесь нет почти ничего. Такие же голые стены, как и там, на лестнице. В этом голубоватом сиянии они выглядят странно белёсыми, словно поседевшими от времени. На огромных, грубо отёсанных валунах, из которых построена стена, кажется, и впрямь лежит тонкая вязь инея. Или это конденсировавшиеся капельки воды?

Откуда льётся свет – понять невозможно. Источника света нет, поэтому создаётся впечатление, что слабое свечение исходит от самой комнаты, от её воздуха. Ни одного окна – да и впрямь, откуда им взяться на такой глубине? Из мебели – лишь странное ложе, более похожее на алтарь. Лежащего на ложе не видно – его (или её) скрывает лёгкий полупрозрачный полог. Но в том, что за этим пологом кто-то есть, Бин не сомневается ни на секунду. Тот, кто ждёт его. Тот, по чьему зову он пришёл.

Однако за пологом – ни малейшего движения, ни малейшего шороха. Хозяин никак не даёт понять, что заметил присутствие гостя. Хотя нет же – ведь свет этот зажегся лишь в тот миг, когда дверь приоткрылась. Но почему же тогда таинственный хозяин не хочет показаться? Почему нарушает древние правила вежества? Что-то пугающее, леденящее было в этом недвижимом ожидании.

Бину жутко хочется в туалет, и при этом желательно, чтобы туалет этот был где-нибудь в тысяче лиг1 отсюда, но реальность такова, что он сейчас здесь, а не где-то ещё, поэтому весьма глупо просто стоять столбом. То, что он состарится и умрёт прежде, чем некто за пологом сделает хотя бы одно движение, Бин отчего-то не сомневался. Значит, инициативу придётся взять на себя.

Крадучись, хотя и не понимая – зачем, Бин двинулся к ложу. Медленными шагами, стараясь не потревожить древнюю тишину. Кисть правой руки намертво вцепилась в ткань рубахи рядом с сердцем – он словно боится того, что бешеный стук потревожит жутковатого хозяина этого жутковатого подземелья. Левая рука тоже сжата в кулак – так, что её уже свело, но Бин сейчас этого не чувствует. Нижняя губа закушена почти до крови.

Кое-как расцепив судорожно сжатые пальцы, Бин медленно протянул руку к пологу. Боязливо коснулся его, будто боясь, что тот окажется горячим или отравленным. Затем, собравшись с духом, внезапным резким движением он отодвинул полупрозрачную ткань.

И невольно отпрянул. Потому что на ложе лежала мумия. Кожа, ссохшаяся до такого состояния, что выглядела, словно отполированное дерево, туго обтягивала череп, словно между ними не было ни мышц, ни жира. Жидкие блеклые волосы цвета грязной седины в беспорядке разметались по некому подобию подушки. Отвратительный провал беззубого ссохшегося рта. Тщедушное тельце, одетое в какое-то рубище, с равным успехом могло принадлежать как мужчине, так и женщине. Руки, словно сухие веточки, были сложены на груди. Единственное, что жило на этом, казалось бы, мёртвом теле – глаза. Огромные, распахнутые и немигающие глаза лирры. Они смотрели в одну точку, никак не отреагировав на появление гостя.

И тут Бина скрутило, подломив ноги. Прямо изнутри, из его головы, ударил чёткий, словно налитый металлом, голос:

– Найди меня!

– Что?.. – падая на колени, прохрипел Бин, хотя прекрасно расслышал приказ.

– Найди меня, – так же, как и в прошлый раз, тяжёлый женский голос звучал прямо в черепной коробке. – Приди и найди меня.

– Но… – несмотря на то, что голос мумии звучал прямо в голове, до Бина словно не доходил смысл сказанных слов. Он отупело мотал головой, пытаясь прийти в себя и понять, что тут вообще происходит.

– Мэйлинн… – тяжёлым каменным шаром упало слово на его измученный мозг, и Бин отключился…


***

Бин открыл глаза. Вокруг была темнота, но не сырая и холодная, как в комнате говорящей мумии, а влажная и жаркая. Был разгар лета. Месяц, именуемый жарким2, полностью оправдывал своё название. Жара стояла адская. Почти как тогда, шесть лет назад, когда… Когда они впервые встретились с Мэйлинн…

Это имя снова больно отозвалось в груди, и Бин был бы не прочь отключиться вновь, но он знал, что этого не будет. То был лишь сон, который, правда, преследовал его неотступно уже несколько недель, но, тем не менее, не переставал быть от этого лишь сном. А это была реальность. Реальность, от которой уже не убежишь…

Бин знал, что сейчас едва ли прошло более часа после полуночи. Так же, как и знал то, что теперь уж не уснёт до самого утра. Этой ночью он снова был обречён на метания в жаркой влажной кровати, на сбитой, скомканной простыне и колючей, раскалённой добела подушке.

Мэйлинн… Против воли это имя всё крутилось в голове, подобно мечущейся по клетке птице. Несмотря на всю боль, что причиняли Бину воспоминания об удивительной лирре, он бережно лелеял их, словно скряга, ласкающий пальцами золотые монеты.

К сожалению, воспоминания были весьма отрывочны – Бин словно вспоминал сон, который видел когда-то. Какие-то куски держались в памяти очень ярко – их первая встреча в Пыжах, бегство от подружки Оливы… Остальные моменты были куда тусклее – смутные обрывки и образы. Они были где-то с Мэйлинн, но где – Бин никак не мог вспомнить. В памяти ярко отпечатались какие-то секундные сцены: вот Мэйлинн изящным взмахом кинжала повергает какого-то типа, который пытался пырнуть его, Бина; очень ярка была сцена, когда он, почему-то снизу, словно с пола смотрит на кровать, на которой сидит лирра, наставив на кого-то арбалет. Иногда даже казалось, что они с Мэйлинн побывали в море, причём ему это, вроде бы, не слишком понравилось… Однако ничего конкретного вспомнить так и не получалось. И главное – Бин никак не мог вспомнить: нашла ли Мэйлинн свою Белую Башню? Иной раз ему грезилась огромная белая громада, нависающая над скалистым островом, но было ли это в действительности, или же являлось плодом его воображения – этого Бин не знал.

Память словно была стёрта – жестоко и беспардонно. Бин не мог не чувствовать, что он забыл нечто очень важное. Он словно пытался ухватить в воде невероятно скользкую рыбину, но пока мог похвастать лишь ощущениями касаний плавников и скользкой, покрытой слизью чешуи.

И Бин точно знал, кого нужно винить в этом. Её, Герцогиню Чёрной Башни. Бин совершенно не помнил – что сталось с Мэйлинн, и это мучило больше всего. Но к этим мучениям добавлялся парализующий ужас, что в исчезновении лирры виновна именно Герцогиня. Доказательств тому у Бина, конечно, не было, но всем своим нутром он ощущал именно это. Мэйлинн в беде, она – у Герцогини.

Сколько раз за минувшие пять лет, что прошли с тех пор, как он вернулся домой, он испытывал жгучее желание вновь сорваться в путь, отправиться туда, на север, где теперь властвовала проклятая колдунья, чтобы вытрясти из неё всё, что она скрывала о Мэйлинн. Но всякий раз Бин, возгоревшись на мгновение, так же быстро потухал. Что может сделать он в одиночку против самой могущественной волшебницы этого мира, если все маги Паэтты, объединившись, не сумели прогнать её с побережья Серого моря?

Да, Бин вернулся возмужавшим. Год путешествий с Мэйлинн, пусть он его и не помнил, очевидно, многое дал тому парнишке, что глупо попался на краже колонских лошадей. К сожалению, матушке не суждено было увидеть, кем стал её любимый первенец. Проклятая синивица, прокатившаяся по стране, унесла к Белому пути и её, и отца, и маленького Мартина. Хвала богам, заболевшая Нара выздоровела – её выходила старшая Алика со своим новоиспечённым мужем. Увы, но Бин и здесь прокололся – так же, как он не смог спасти Мэйлинн, он не смог спасти и свою семью.

Вернувшись в опустевший дом, Бин забрал младшую сестрёнку к себе. Так они и жили теперь вдвоём. Правда, сейчас уже Нарка стала совсем взрослой. Красавица, кабы не синивичные отметины на щеках, но и так ухажёров у неё было полным-полно. Бин, конечно, на всех их смотрел подозрительно, если не сказать – неодобрительно, но понимал, что сестру пора выдавать замуж. Однако, Нара и сама не спешила покинуть сиротский кров. Так они и жили – без особого достатка, но на жизнь хватало.

Бин и сам понимал, что ему тоже давно пора бы обзавестись семьёй. Его детские дружки, вон, давно уже детей нянчат – у кого-то уже и второй, а то и третий народился. А он сидит бобылём, да вспоминает Мэйлинн, потерянную раз и навсегда. И смотреть ни на кого не хочет… Удивительно, но Нара его в этом молчаливо, но безоговорочно поддерживала. Она тоже нет-нет, да вспоминала о юной лирре, с которой ей удалось пообщаться не более пары часов, но которая, похоже, также навсегда заняла место в её сердце.

Нельзя сказать, что Бин очень уж горевал, или жизнь его была печальна. Напротив, он словно бы смирился с нею, и теперь его жизнь текла вполне себе легко и даже приятно. В квартале Бина уважали, так же, как уважали его на складах, куда он вновь устроился работать. Даже старики, работавшие с его отцом, теперь видели в Бине не «сына Глейна Танисти», а самостоятельную личность. Бин был крепким спокойным малым, уверенным в себе и знающим себе цену. Даже порядком постаревший папаша Вуйе проникся уважением к нему и сделал старшим над артелью грузчиков, хотя большинство людей, ходивших под его началом, были старше самого Бина. И вот Бин получал теперь четыре с половиной доррина3 в неделю и этого хватало, чтобы он мог чувствовать себя почти богачом.

Но спокойствие и накатанность его жизни в одночасье рухнули, когда начались эти треклятые сны. Бин догадывался, что за мумию он всякий раз видит во сне. Скорее всего, это была Дайтелла – древнейшая из ныне живущих лиррийская магиня. Когда-то о ней ему поведала Мэйлинн. Мэйлинн… Снова это имя…

Что за сны – этого Бин понять не мог. Что они такое, и зачем они? Почему Дайтелла? Почему эти сны повторяются в таких подробностях и с такой постоянностью? Каждый из вопросов оставался без ответа. Возможно, Бин просто начал понемногу сходить с ума. Может быть, именно так оно обычно и начинается?

Почему Дайтелла во сне произносит имя Мэйлинн? Почему просит найти её? Что она знает?..

Чушь! – оборвал сам себя Бин. Это просто дурацкие сны, навеянные тоской о Мэйлинн и разочарованием от давней потери. Да ещё эта проклятая жара. Немудрено, что снится всякая дрянь! И все же… Как бы хотелось хотя бы один раз не выпасть из этого сна так резко и неожиданно, а успеть задать хотя бы один вопрос… Пусть Бин и убеждал себя, что это – всего лишь сны, не имеющие ни смысла не значения, однако где-то в самой глубине сердца робко проклюнулся росток надежды. А что если Мэйлинн можно найти? Что если Дайтелла действительно пытается помочь? Эх, как бы не проснуться так внезапно в следующий раз!..


Глава 1. Синица

Жители деревни Синица, что стояла неподалёку от побережья Загадочного океана, всегда считали себя везунчиками. Драккаров северных варваров тут не видали отродясь – слишком уж далеко от Келлийских островов. Берсерки никогда не огибали западную оконечность Лионкая, так что здесь, в заливе Алиенти, их красно-зелёных парусов не могли припомнить даже старожилы. Синица была достаточно далека от всего – и от Кидуи, и от Латиона, и даже от Коррэя. Конечно, между этими государствами, наверное, уже тысячу лет не велось войн или даже сколько-нибудь серьёзных конфликтов, но и за эту удалённость жители Синицы благодарили Арионна.

Море давало суровым неприхотливым людям всё, что им было нужно. Дни текли ровно и безмятежно, плавно складываясь в года, десятилетия и столетия. Ничто не нарушало этого расслабляющего ритма. До недавнего времени…

Первый странный корабль – чёрный, с красным парусом, на котором почти во всю ширь полотнища раскинул антрацитовые крылья гротескный орёл, появился тут порядка трёх недель назад. Встал на якорь примерно в паре сотен ярдов от берега, спустил шлюпки. Местные мужики, которые отправились к берегу, чтобы поглядеть, чего там и как, через некоторое время бегом возвратились в деревню, разве что не с полными штанами дерьма. Сбивчиво и заикаясь, рассказали они, что в шлюпках сидят какие-то чудища.

Тут же решили отправить нескольких гонцов – одного прямо в Шинтан, другого – в Шайтру, где могли находиться боевые корабли, а третьего – к ближайшему от Синицы городу Таирней, где должен был квартировать пехотный полк. Гонцам дали лучших из имеющихся лошадей, хотя, конечно, назвать их скаковыми язык не повернулся бы ни у кого. И тем не менее – лучше, чем ничего.

Поскольку ждать подмоги, скорее всего, приходилось не меньше недели, ибо до Таирнея было не меньше трёх дней пути, жители Синицы от греха подальше ушли из деревни, прихватив столько скарба, сколько могли унести. До соседней деревушки со странным названием Пошки было не больше лиги, так что она не могла служить защитой, но предупредить соседей было нужно. В конце концов решили, что надёжней всего будет переждать в лесу – благо тут, в отличие от северного Палатия, леса ещё сохранились, пусть и не такие густые, как восточнее, ближе к Коррэю. Погода позволяла ночевать у костров. Уж лучше так, чем достаться этим странным чудищам.

Жители Синицы спешно покинули обжитые места, поэтому не видели, как некоторое время спустя к первому кораблю присоединился второй, а затем – и третий, и четвёртый…


***

Сержант второй роты Пятого стрелкового полка Тин Лэйто очень опасался, что за последние несколько дней его зубы сточились минимум на десятую долю дюйма4. Действительно, все эти дни он так часто и так сильно скрежетал ими, что, казалось, он и сейчас чувствует во рту скрипящую крошку перемолотой эмали. Хотя, вполне вероятно, что это – всего лишь песок, который западный ветер несёт с пляжей. Песок этот поднимался ввысь, тревожимый тысячами неказистых ног, одетых в какие-то обмотки. Владельцы этих ног ходили довольно неловко, заметно шаркая, что и вздымало вверх тучи мелкого песка. А вот то, что эти самые владельцы так спокойно и не таясь бродили по палатийскому берегу, и вызывало зубовный срежет у сержанта Лэйто.

Лэйто был одним из не так уж и многих палатийцев, которые попадают в армию добровольно, а не по рекрутскому набору. Вообще эта рекрутская система порядком бесила сержанта – едва ли один из двадцати пяти взрослых мужчин Палатия хотя бы когда-то держал в руках оружие. Остальные двадцать четыре, не попавшие в рекрутские списки, спокойно проживали свой век, даже не интересуясь, как там обстоят дела в «доблестной» армии королевства. Более того, в Палатие был абсолютно легален откуп от рекрутской повинности, так что парень, чьи родители имели в заначке двести тоинов5, вполне официально мог обратиться в магистрат с ходатайством о вынесении его из рекрутских списков.

Такие как Лэйто – люди, не верящие в силу одного лишь серебра – встречались в Палатие редко. Однако именно они составляли хрупкий костяк того, что принято было именовать палатийской армией. Везло, когда в роте была хотя бы парочка таких – тогда из вечно жалующихся на судьбу нытиков, которых силой загребли из родного дома, ещё мог бы выйти какой-то толк. Во второй роте Пятого стрелкового таких было сразу трое, поэтому совершенно неслучайно её держали на хорошем счету. Этакая образцово-показательная рота, хотя ни одному мудрецу-счетоводу не сосчитать – скольких тумаков, подзатыльников и зуботычин стоила эта образцовая показательность!

Нельзя сказать, что сержант Лэйто очень уж рвался в бой. Когда их полк перевели подальше от побережья Серого моря со всеми его берсерками и отрядами Чёрной Герцогини, он радовался, как и все. Кому же неохота походить подольше под небом этого мира? Но спустя восемь месяцев он уже хотел волком выть от тоски, хотя подавляющее большинство ребят его роты блаженствовали, сполна наслаждаясь мелкими радостями, которые мог предоставить провинциальный Таирней, да ещё и за казённый счёт. Лишь привязанность к родному полку мешала написать рапорт о переводе назад, «на передовую». Всё ждал, что вот-вот придёт приказ, и их вновь отправят освобождать родные берега от распоясавшихся орд проклятущей колдуньи.

Однако Палатий продолжал жить своими законами, один из которых, весьма важный, хотя и негласный, утверждал, что гораздо лучше за победы платить серебром, а не кровью. Храбро бились с берсерками латионцы – с горькой завистью Лэйто слушал очередные полуправдивые байки о новых вылазках и победах легендарного Седьмого Коррэйского, да и Пятый, Второй и Четвёртый отставали от своих именитых земляков ненамного. Кидуанский флот долбил драккары северян и в хвост, и в гриву. Что уж говорить – даже пунтийцы не остались в стороне! Один из пунтских полков регулярно квартировал западнее Анурских гор, прикрывая пусть второстепенный, но всё же достаточно обширный участок побережья. А в это самое время один из наиболее боеспособных полков Палатия медленно разлагался в каком-то завшивленном Таирнее. «Зализывал раны», как регулярно рапортовало наверх полковое начальство.

И вот, казалось бы, шанс, посланный самим Ассом. Насмерть перепуганный и до смерти уставший селянин на до смерти уставшей кобыле принёс удивительную и страшную весть – на страну напал новый враг, не виданный и не слыханный ранее. Страшные монстры, похожие на ожившие вдруг ночные кошмары, посреди белого дня высаживаются на берегу с уродливых чёрных кораблей, пришедших с запада. Тревожный шепоток в мгновение разносит окрест страшные слова «Гурр» и «Тондрон». Неужели такое могло случиться?

Переполох в Таирнее стоял страшный. Всё штабное начальство сбилось с ног, пытаясь принять решение. Кое-кто предлагал ждать подмоги, но, хвала богам, на этот раз храбрость восторжествовала. Все нужные голуби были пущены, но сам полк незамедлительно встал на марш. Сердце Лэйто пело от счастья, предвкушая сражения, что принесут почёт и славу. Его даже не слишком заботил жуткий и таинственный враг. Не родилось ещё под этим небом ничего, что нельзя было бы порубить, исколоть или, на худой конец, раздавить. Сложно представить живое существо, которое устоит на ногах после попадания в грудь тяжёлого болта с пятидесяти шагов.

И вот – пришли… Что самое обидное – ведь действительно спешили, в кровь стирая солдатские пятки, глотая душную дорожную пыль, ночуя в чистом поле… Но, дойдя до места, встали, как вкопанные. Полковник Жокко, которого солдаты за глаза называли не иначе, как «полковник Свинья» (наверное, самое популярное прозвище для высшего командования в славной армии Палатия), объявил, что из-под Скабея уже должен был выступить Четвёртый легион палатийцев, а из Шинтана обещали прислать целых два свежих, полнокровных полка, спешно сформированных из дополнительного набора рекрутов. А это значит… Правильно – снова ждём…

Вот что заставляло сержанта Тина Лэйто скрипеть своими многострадальными зубами. Враг чуть ли не ежедневно множился в числе – почти каждый день с запада подходили два, три, а иногда и до пяти чёрных как смоль кораблей, выгружающих на берег очередную порцию нежити. Когда полк Лэйто только прибыл, на побережье было, по его подсчётам, порядка полутора-двух тысяч зомбаков. Теперь же их число по самым скромным подсчётам приближалось к пяти тысячам. И, очевидно, что это был не предел. Конечно удивительно, что Тондрон подготовился к вторжению спустя рукава, не озаботившись тем, чтобы создать мощный флот, способный за раз пригнать сюда десять тысяч бойцов, но кто же поймёт этого Гурра? А вот о судьбе эллорских колонистов думать не хотелось – вряд ли она была завидной…

А ещё очень раздражало слово «вторжение», которое употребило штабное начальство, а затем разнесли все остальные, до последнего полкового повара. Сам Лэйто не стал бы использовать столь многозначительный термин. «Вторжение» – звучит пугающе, панически. Почему бы не назвать это просто нападением? Очередной враг напал на нашу родину – такой посыл вызывает скорее ярость, чем страх. А вот вторжение… Это слово парализует слабые души, деморализует тех, кому не повезло родиться отважными.

Да и что это за вторжение? За несколько недель присутствия враг из тысяч и тысяч квадратных лиг Паэтты оккупировал едва ли четверть. Четверть квадратной лиги, конечно, а не четверть Паэтты. Но вот это дрянное слово убеждает малодушных именно во втором. А малодушных у нас искать не надо. В отличие от храбрецов.

Хотя сейчас рядом с Лэйто малодушных нет. Как и каждый день, в дозор с ним отправлялась всё та же неразлучная троица – Пэрри, Парк и Вилли. Пэрри, как и Лэйто, был добровольцем, ищущим славы и драки. Парк и Вилли, даром что рекруты, по бесшабашности и отваге ни в чём не отставали от приятелей. Именно эта троица чаще всего сопровождала Лэйто во всех его приключениях. Из восьмидесяти воинов роты четверо – это уже неплохое ядро, которое в случае заварушки соберёт вокруг себя необходимую критическую массу. А ведь был ещё и второй сержант, Пэйл, который хотя и был королём всех засранцев, но храбрости и ума ему было не занимать. И у него тоже была своя свита – четверо сорвиголов, которые, увы, часто пускали свои таланты не в то русло. Но вот эти девять бойцов, да плюс сам командир роты, лейтенант Брайк, в итоге образовывали крайне боеспособную десятку, способную тащить за собой всю роту.

– Сегодня опять новеньких подвезли… – прошептал мелкий чернявый Парк всем очевидную вещь.

Из их секрета всё побережье было как на ладони. Поросший кустарником холм – один из множества других, подходящих почти к самому побережью – понравился Лэйто с первого же дня. Удобно подойти, удобно отойти. Да и для наблюдения подходит как нельзя лучше. Сержанта и его подчинённых сейчас отделяло от врага не более трёх сотен шагов. Они копошились там, внизу у побережья, словно мерзкие чёрные муравьи.

Чем они занимались там ежедневно – Лэйто до сих пор не мог взять в толк. Это была не обычная солдатская лагерная жизнь – никто не готовил пищу, не валил деревья, не ставил палатки, не рыл отхожих ям. В большинстве своём зомбаки просто сидели неподвижно на берегу, иной раз, кажется, не меняя позы в течение всего дня. Однако некоторые почему-то, напротив, находились в постоянном движении, однако, с точки зрения сержанта – совершенно бессмысленном.

Силы вторжения (как их называл полковник Свинья) вели себя непонятным для бывалого вояки образом. Они больше походили на стадо баранов, которых вывалили на берег, и которые теперь совершенно не знают, что им делать дальше. Они словно были лишены какой-то важной составляющей, которая превращала их в полноценных солдат.

– Эх, пердяжья кость, чего мы цацкаемся-то с ними! – яростно прошипел конопатый Вилли. – Они вон вошкаются, как сонные солохи – приходи да бери голыми руками!

– Много ты брал голыми руками зомбаков? – резонно заметил Пэрри – наиболее рассудительный и осторожный из трёх, больше похожий на аптекаря, чем на солдата. – Его, поди, так просто-то не рубанёшь.

– Да мы их с этих холмов расстреляем, они и подойти не успеют! – продолжал гнуть своё Вилли. – Ты погляди, как они ходят! Моя бабка до ночного горшка и то быстрее доходила!

– И что им твои болты? – едко усмехнулся Парк. – Они ведь и так уже дохлые! Как сделать дохлого ещё дохлее?

– Хорош языки чесать, – Лэйто оторвался наконец от своих мыслей и сплюнул сквозь зубы. – Пока один из вас, обалдуев, не станет командиром нашего полка, будем делать то, что велит начальство. Начальство велит наблюдать и ждать. Какое именно из этих двух слов вам кажется непонятным?

– У начальства срань вместо мозгов, – Вилли, кажется, сегодня никак не хотел угомониться. – Почти неделю сидим тут и любуемся, как чёрные подвозят всё новых и новых зомбаков. Чего будем ждать? Когда придут латионцы и всё разрулят, как обычно?

Лэйто вновь сплюнул – на это возразить было нечего. Он и сам с горечью думал о том, как в глазах соседей выглядит армия Палатия. Словно сборище барышень, что визжат, завидев паука. И тут же зовут на помощь суровых и мужественных латионцев.

– Делать нечего, – наконец процедил он. – Сказано – ждать, значит будем ждать.

– Мне вот интересно, почему они так странно себя ведут, – почесав плохо выбритый подбородок, глубокомысленно спросил Пэрри. – Почему не рассредоточиваются по местности, почему не строят фортификаций? Толкутся на берегу, как стадо овец…

– Да а на кой хрен им фортификации! – моментально возразил Вилли. – Зомбакам жрать не надо, спать не надо, срать – и то не надо! Сиди себе на песочке, да и горя не знай!

– Да нет, – задумчиво протянул Лэйто. – Мне кажется, тут дело другое… Им словно не хватает чего-то, чтобы начать действовать. Может быть, пастух ещё не прибыл.

– Давить их надо, пока время есть ещё! – завёл старую песню Вилли.

– Заткнись! – беззлобно посоветовал Лэйто, чтобы не пришлось признать, что рыжий прав.

На какое-то время воцарилась тишина. Четверо мужчин, лёжа на порядком вытоптанном за последние дни пятачке травы посреди кустов, пялились на муравейник внизу, варясь каждый в собственных мыслях. В паре кабельтовых6 от берега очередной чёрный корабль спускал на воду шлюпки, сгружая на берег ещё полторы, а то и две сотни новых уродцев. В общем, очередной дерьмовый день. О том, сколько таких дней будет ещё впереди, пока не объявятся спасители-легионеры, Лэйто старался не думать. В отличие от этих троих он – сержант, а это значит, что ему нужно думать не только за себя, но и за всех своих подчинённых. И не пороть горячку.


***

– Ну что, как там сегодня вели себя зомбаки? Не слишком вас пугали? – осклабил гнилые зубы сержант Пэйл, встречая возвращающуюся с дежурства четвёрку Лэйто.

– Смирненько вели, – заверил Вилли. – Я им прямо на головы поссал, так они даже не утёрлись!

– Шутник… – криво усмехнулся Пэйл. – Ты уж прямо говори – поссал, или всё-таки обоссался…

– А чего ему ссаться? – невозмутимо пожал плечами Парк. – Вилли у нас не из трусливых. У него, вообще-то, и при Каледе коленки не дрожали. А вот для ваших парней, сержант, мы там ямку вырыли, покуда заняться было нечем. Авось в этот раз портки не измарают!

Вилли довольно хохотнул, ободрённый поддержкой товарища, а Пэйл, напротив, резко потемнел лицом. Конечно же, Парк был совершенно не прав – под Каледом и сам Пэйл, и его «свора» показали себя не хуже, чем люди Лэйто. Все там стояли, не дрогнув, хотя в какой-то момент казалось, что живым из боя не выйти никому. Более того, там, как и в любом другом бою, все тёрки между двумя сержантами и их людьми уходили на самый задний план. В сражении Лэйто, не колеблясь, отдал бы жизнь за Пэйла, а Пэйл прикрыл бы того же Вилли или Парка, не щадя своей. Но то в бою.

Раздрай между Пэйлом и Лэйто был неизбежен. Оба – сильные, привыкшие доминировать лидеры. Оба – чертовски хорошие вояки, ловкие и смелые, словно дьяволы. Оба знают, как нужно говорить с подчинёнными. Только вот характеры чересчур разные. Уравновешенный, не чуждый понятий долга и чести Лэйто относился к ушлому и взрывному Пэйлу с явной неприязнью. Они не могли стать друзьями, а потому были вынуждены стать врагами. Однако оба были профессионалами, так что их вражда нисколько не снижала боеготовность вверенной им роты. Они любили втыкать шпильки друг другу в задницы, но всегда знали, когда нужно остановиться. Вот и сейчас Лэйто, усмехнувшись незамысловатой шутке приятеля, тем не менее, тут же осадил его:

– Заткнись, Парк!

– Вот именно, – хмуро бросил Пэйл. – Завали, мелкий! А ты, Лэйто, придерживай своих шавок, а то больно брехливы они стали.

– Это нервное, – с самым серьёзным лицом кивнул Парк. – У меня просто мозги от страха размякли, сержант.

– Пошёл ты, – махнув рукой, Пэйл двинулся к костру, у которого сидели бойцы, готовящиеся сменить Лэйто на наблюдательном посту. Среди них как раз были его подручные.

Вилли и Парк тихонько прыснули от смеха. Будучи такими разными внешне, они, на самом деле, были во многом схожи. И излишняя смешливость была одной из их общих черт.

– Сколько раз говорил – не задирайте Пэйла! – несколько раздражённо прикрикнул Лэйто. Хотелось на ком-то выместить злость – хотя бы даже на этих двоих.

– Да он сам нарывается… – попытался оправдаться Вилли.

– Он – сержант! – рявкнул Лэйто, так что даже Пэрри на мгновение втянул голову в плечи. – Если он прикажет тебе лизать собственные сапоги языком, или ковырять стрелой в заднице – ты будешь это делать! И своё мнение при этом засунешь ещё глубже, чтобы случайно не выковырнуть наружу!

– Да, сержант, – понурил голову Вилли.

Конопатый по личному опыту знал, что сейчас лучше всего согласиться со всем, что говорит Лэйто и молча принять этот выговор. Даром, что они с Лэйто были друзьями. Даром, что почти каждый вечер в Таирнее они хлебали одно и то же вино за одним столом. Когда Лэйто включал сержанта, для него больше не существовало ни друга Вилли, ни друга Парка, ни кого-то другого. И затрещину он мог влепить знатную. Причём потом даже не извинившись во время следующей попойки. Потому что Лэйто свято верил, что так надо и только так – правильно.

– Айда к кашеварам! – чтобы сгладить момент, предложил Пэрри. – А то у Парка последний час так в пузе урчало, что до сих пор удивляюсь, как это нас зомбаки не вычислили!

– Вот это – хорошая идея! – кивнул Лэйто, своим тоном как бы продолжая воспитывать Парка и Вилли: мол, вот – отличная идея, в отличие от вашей глупой затеи дразнить Пэйла. – Пойдёмте-ка, отведаем гуляша.

Настроение у всех чуть улучшилось, и все четверо направились туда, где дымила белым дымком походная кухня. И они уже почти добрались до места, когда к Лэйто подскочил молоденький рядовой:

– Сержант Лэйто, вас вызывает лейтенант Брайк.

К чести Лэйто, у него даже не возникло мысли недовольно проворчать что-то вроде «На кой дьявол я ему сдался?», или «Неужели это не подождёт, пока я пообедаю?». Лэйто был солдатом до мозга костей; больше того – он был сержантом. Поэтому, проглотив недовольство, он молча кивнул и тут же направился к палатке лейтенанта. Оставшаяся троица, переглянувшись, двинулась дальше в сторону полковой кухни.


Глава 2. Задание

Если кому-то интересно, как можно в тридцать с небольшим лет заработать прозвище «Батя», которое без всякого сарказма будут использовать все твои подчинённые – почти сотня сорвиголов, многие из которых возрастом годятся не в сыны, а в братья, а то и отцы, то об этом нужно спросить именно лейтенанта Брайка. Потому что ему это удалось. Брайк не только заслужил это уважительное «Батя» – он носил его с честью.

Многие старожилы полка, в том числе и Лэйто, не только знали историю происхождения этого прозвища – они принимали в ней активное участие. Сам сержант Лэйто, конечно, не претендовал на право первоназывателя, но наверняка был одним из первых подхвативших. Потому что сам лично был обязан молодому лейтенанту жизнью.

Они с Брайком были почти одногодками – лейтенанту сейчас было тридцать два, а Лэйто – тридцать один. Когда во главе их роты четыре года назад поставили нового лейтенанта взамен дослужившегося до пенсии старого Бэйра, который, кстати, тоже был мужик что надо, то Лэйто одним из первых презрительно фыркал, поглядывая на этого юнца, казавшегося ещё младше на фоне уходящего Старика. Брайк выглядел довольно нелепо, улыбаясь во весь рот блаженной улыбкой мальчишки, дорвавшегося до своей мечты. Лэйто, который к тому времени уже года три-четыре как был сержантом, мысленно вздохнул, ожидая, что ему придётся нянчится теперь ещё и с новым ротным.

Не тут-то было. Конечно, Брайк поначалу наделал немало ошибок, поочерёдно понаступая на все обычные в таких случаях грабли. Одной из его ошибок был тон, который он взял в общении с сержантами. Брайку претило, что кто-то из его подчинённых станет давать ему советы, да ещё таким снисходительным тоном.

Дошло даже до того, что Пэйл отхватил наряд и был вынужден отправиться драить кухонные чаны, причём всё это время Брайк находился рядом, поскольку гоношистый Пэйл, конечно же, сразу недвусмысленно дал понять, где он видал такие наряды. Нашла коса на камень, и камень неожиданно поддался. Кидая лютые взгляды на сидящего неподалёку Брайка, Пэйл всё-таки отчистил данные ему два котла (поварёнок позже отхватил за это знатный тумак). Что-то такое он увидел в лице лейтенанта, что решил не лезть на рожон.

С этого момента Лэйто проникся к молодому командиру симпатией, причём совсем не потому, что тот унизил такой кусок дерьма, как Пэйла (это-то как раз сержант в душе и не одобрял). Просто он увидел в этом улыбающемся юноше стальной стержень, не гнущийся даже под напором таких вот отчаянных типов.

Но прозвище своё Брайк заслужил годом позже, когда Пятый стрелковый был брошен к устью Труона, где северные варвары, поддерживаемые Чёрной Герцогиней, пытались укрепиться, чтобы контролировать водный путь в Шинтан. Полк направили к небольшому городку Тавер, лежащему на левом берегу реки прямо на побережье Серого моря.

В тот момент Тавер был захвачен берсерками уже несколько недель. Что творилось в городе – страшно было даже представить, потому что он сейчас был блокирован совместными силами нескольких палатийских полков и тремя когортами Пятого легиона латионцев. К сожалению, вопрос судьбы жителей Тавера рассматривался даже не во вторую и не в третью очередь. Главная задача была – во что бы то ни стало выбить дикарей из города.

Было очевидно, что блокада терпит крах – проклятая Чёрная колдунья каким-то образом поставляла продовольствие в полностью окружённый город (позже выяснится, что этими же припасами по её приказу берсерки снабжали и местных жителей, оказавшихся запертыми в кольце). И тогда было решено провести решительный штурм, благо общее число обороняющихся северян по данным разведки не превышало четырёх сотен.

Довольно идиотским решением было бросить Пятый стрелковый полк в качестве ударной силы. Полковому командованию разъяснили, что они – свежие силы, непотрёпанные длительной осадой, что оказать огневую поддержку наступающим не представляется возможным ввиду того, что бои будут вестись на улицах города. В общем, после того, как латионцы, не считаясь с потерями, сумели сломать городские ворота, в пролом тут же бросили полк Лэйто.

Второй роте была поставлена задача захвата рыночной площади, расположенной ярдах в семистах от ворот, с целью укрепиться там и ждать подкрепления. Поначалу всё шло неплохо – сопротивления никто не оказывал, и рота достигла площади быстро и легко. Рыночная площадь была невелика, со всех сторон окружена двух– или трёхэтажными зданиями и заставлена покинутыми палатками и лотками.

– Отвратное место для закрепления позиции… – озабоченно пробормотал лейтенант Брайк, оглядывая плацдарм. – Здесь мы открыты со всех сторон, и северяне прихлопнут нас тут, словно муху.

– И каково ваше предложение? – спросил Лэйто, который полностью разделял опасения командира.

– Сменить позицию, – не раздумывая, произнёс лейтенант. – Исключить возможность нападения со всех сторон, дать необходимое пространство для стрельбы. Идеально подошёл бы какой-нибудь тупик.

– Прошу прощения, командир, – вмешался Пэйл, с видимым отвращением произнеся последнее слово. – Я правильно понимаю, что вы собираетесь нарушить приказ вышестоящего начальства?

– Не нарушить, а усовершенствовать, сержант, – Брайк ответил так спокойно и естественно, будто его спросили всего лишь «который час?».

– Никогда не слыхал о такой формулировке, – скривил губы Пэйл. – Вы, господин лейтенант, в армии недавно, а если продержитесь с моё, то узнаете, что начальство не любит, когда его приказы обсуждают.

– И тем не менее, вы продолжаете оспаривать приказ вашего непосредственного командира, сержант, – тепло улыбнулся Брайк. – Где же логика?

– А логика, лейтенант, очень проста, – Пэйл намеренно опустил слово «господин», тем самым словно уравняв Брайка с собой. – Вы – зелёный пацан, и когда позднее полковник Жокко узнает, что вы ослушались приказа, то попадёт не только вам, но и нам, сержантам. Лично я не собираюсь рыть отхожие канавы из-за того, что вы возомнили себя великим стратегом.

– Сейчас, сержант Пэйл, я спущу вам столь вопиющее нарушение субординации, поскольку мы находимся в бою, – внезапно затвердевшим голосом процедил Брайк. – Но после вам придётся ответить за это по уставу. Теперь же я приказываю всем, и вам в том числе, двигаться вон по тому переулку, который заканчивается тупиком, там занять оборону и ожидать других моих приказов.

– Слушаюсь, командир! – гаркнул Лэйто, надеясь, что у Пэйла хватит ума не поднимать волну. Однако, он в очередной раз ошибся.

– Я и мой взвод останемся там, где нам приказал полковник Жокко, – отчеканил Пэйл. – После боя я лично обращусь с докладом к полковнику, чтобы сообщить о вашем нарушении приказа.

– Брось, Пэйл, – попытался урезонить Лэйто, но стало лишь хуже.

– Ты пойдёшь с этим молокососом? – ядовито усмехнулся Пэйл. – Он ещё не видел ни одного берсерка, а уже в штаны наложил. Если уведёшь своих людей, Лэйто, я укажу это в своём донесении.

Было видно, что солдаты из взвода Пэйла весьма встревожены и растеряны. На самом деле, большинство из них склонялось к мнению Лэйто и Брайка, но никому не хотелось ощутить на себе злопамятный гнев сержанта.

– Бойцы, – заметив это, обратился к ним Брайк. – Я, как ваш командир, предлагаю подчиниться моему непосредственному приказу. Сержант Лэйто, ведите людей.

Взвод Лэйто, выдохнув, отправился за своим сержантом. Люди из взвода Пэйла жалобно смотрели им вслед. Наконец один немолодой уже солдат сплюнул и сказал:

– Простите, сержант, но жизнь – она как-то дороже будет…

И направился вслед за Лэйто. Это словно сломало невидимую преграду – большинство стоящих на площади солдат бросились вслед за ним. Вокруг Пэйла осталось не больше десятка либо наиболее преданных, либо наиболее глупых.

– Сержант, я приказываю… – вновь начал было Брайк.

– Вот что для меня твой приказ, – процедил Пэйл, высморкнув на землю неподалёку от лейтенантовых сапог густую зелёную соплю.

– Как знаете… – стиснув зубы, проговорил Брайк и двинулся за остальными.

Однако далеко уйти он не успел. Воздух огласился страшным воющим визгом, свистом и криками, а затем на площадь из окрестных домов высыпало десятка три берсерков. Побледневшие солдаты, оказавшиеся в ловушке, поспешно вскинули тяжёлые арбалеты, выпустив с десяток болтов, но почти все они прошли мимо. Побросав бесполезные самострелы, стрелки спешно выхватывали короткие мечи, прощаясь с жизнью.

– Сынки! Прикрывай! – разнёсся вдруг над площадью громовой голос Брайка. Кто бы мог подумать, что этот юноша, всегда говорящий тихим мягким голосом, способен так кричать! – Лэйто! Свой взвод – на позицию для стрельбы! Взвод Пэйла – отбивай командира!

И этот тщедушный юноша, выхватив офицерскую саблю, ринулся в атаку, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, как остальные отреагировали на его команду. Надо отдать должное Лэйто – он отреагировал идеально. Едва ли не парой жестов он послал свой взвод дальше по переулку, приказав построиться там в позицию для стрельбы, а сам же вместе с людьми Пэйла бросился на площадь.

Тем, кто остался на площади, не повезло. Первый удар берсерков был страшен, и семеро из десятка упали, срубленные мечами варваров. Сам Пэйл держался, но было видно, что он уже считает себя обречённым. Однако тут подоспел Брайк. Всё-таки он отлично обучался фехтованию в военном училище –словно угорь, он проскальзывал между неповоротливыми северянами, нанося удары направо и налево. Вскоре подоспели и остальные три десятка, которые отчаянно ударили по берсеркам, заставляя их перегруппировываться.

– Сюда! – крикнул Пэйлу Брайк, пытаясь заставить северян расступиться.

Надо сказать, что с сержанта к тому времени спала всякая спесь. Бледный как полотно, он кое-как уходил от ударов двуручников. Он и оставшиеся с ним четверо бойцов начали прорываться к остальным.

Это была страшная рубка – окровавленные люди падали на землю один за другим, и в основном это были люди Брайка. За каждого убитого или раненого берсерка палатийцы платили тремя, а то и четырьмя своими. Шаг за шагом стрелки отходили к переулку, где с арбалетами наизготовку ждали товарищи.

До переулка добралось не более двух десятков солдат. Примерно столько же врагов преследовало их. Наконец, выждав удобный момент, Брайк всё тем же своим громовым голосом рявкнул:

– Бежим!

Все побежали без малейшего зазрения совести. Более тяжеловооружённые берсерки не смогли оперативно отреагировать, так что у палатийцев образовалась небольшая фора. Вбежав в переулок, Брайк скомандовал:

– Лжись! Пли!

Хвала небесам – дожившие до этого момента бойцы выжили, вероятно, именно потому, что были достаточно умны. Все они тут же ничком бросились на землю. И мгновение спустя над ними злобно прожужжали тяжёлые болты. Больше дюжины берсерков рухнули, как подкошенные, но остальные рванули вперёд с удвоенной скоростью. Это могло бы печально кончится для потрёпанных соратников Лэйто, которые теряли время, вскакивая с земли, но арбалетчики, выпустив болты, тут же с яростными криками бросились на врага.

Порядка сорока бойцов против едва ли десяти – силы всё-таки неравные. Как бы ни были хороши северяне, но они уже потеряли силы в предыдущей схватке, некоторые из них были ранены. Не прошло и десяти минут, как все они лежали распластанными в лужах собственной крови. Правда, до того они сумели прихватить на тот свет ещё с полтора десятка солдат.

В тот день вторая рота лишилась более половины личного состава. Позже выяснилось, что другим досталось немногим меньше, да и штурм оказался неудачным – на некоторых участках берсерков было куда больше, кроме того, среди них оказался шаман, вероятно, усиленный Чёрной Герцогиней. В конечном итоге порядком обескровленные войска были вынуждены уйти из города, оставив его в руках варваров.

Но в тот момент солдаты второй роты ни о чём таком не думали – они просто отдыхали после схватки, не переставая благодарить судьбу за то, что выжили. Они сидели в том же переулке, что стал спасительным для них – сидели прямо на земле, положив рядом заряженные арбалеты и обнажённые мечи, вздрагивая от малейшего шума. Стонали раненые, кто-то шептал молитву, кто-то кашлял, пытаясь восстановить дыхание.

– А здорово вы, господин лейтенант, саблей-то машете! – из уст Пэйла это прозвучало как самое настоящее искреннее извинение.

– Да вы тоже, сержант, не пальцем деланы! – усмехнулся Брайк, машинально поглаживая окровавленный рукав, под которым скрывался небольшой порез от северного меча.

– Я был неправ, – у Лэйто при этих словах глаза на лоб полезли – он впервые за многие годы слышал, чтобы засранец Пэйл перед кем-то извинился. – Мои ребята погибли из-за меня.

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Брайк. – И вам придётся ответить за это позднее. Когда выберемся отсюда.

– Я готов, – просто ответил Пэйл и замолчал.

Тишина длилась достаточно долго, чтобы стать невыносимой.

– Ну и голосище у вас, господин лейтенант! – заговорил Лэйто, чтобы хоть что-то сказать. – Никогда бы не подумал!

– А что это вы крикнули-то? – подхватил Пэйл. – «Сынки, прикрывай»?

– Да крикнул первое, что в голову взбрело! – покраснел Брайк. – Сам не знаю, почему именно это слово выскочило…

Лэйто добродушно рассмеялся, видя это смущение. Перед ним вновь был совсем ещё молодой человек и невозможно было представить, что какие-нибудь четверть часа назад он бесстрашно и яростно бился с врагом, а менее получаса назад своим волевым решением спас большинство из тех, кто сидел сейчас рядом, от верной смерти. Этот смех подхватили и другие бойцы, но в смехе этом сквозило истинное уважение и благодарность. Однако от этого лейтенант смешался ещё больше.

– А ведь отличный батя-то нам достался, а мужики? – воскликнул Пэйл, и дружный галдёж подтвердил верность его слов.

Вот так оно и пошло. Теперь все бойцы второй роты (хотя большинство из них было набрано уже после этих событий) за глаза называли ротного Батей, и оба сержанта, а также оставшиеся ветераны свято чтили эту традицию, и несли её, так сказать, в массы, не жалея ни крепкого словца, ни затрещины, когда это было необходимо. Удивительно, но это прозвище подхватили даже многие солдаты других рот, что особенно грело душу и Лэйто, и Пэйла.

Что же касается того злополучного дня, то спустя примерно час к остаткам роты добрался посыльный из штаба, скомандовавший отход. Лишь увидев перетёртые, искромсанные остатки других отрядов, стрелки поняли, что им ещё повезло и они попали не в самую гущу.

Увы, по итогам этого дня Пятый стрелковый не досчитался почти шестидесяти процентов личного состава, причём значительная часть этих потерь была, увы, безвозвратной. Полк отправили на доформирование, и, хвала богам, под Тавер они уже не вернулись. Сержант Пэйл, как и было обещано лейтенантом Брайком, понёс суровое наказание за свой демарш, но снёс его стоически и смиренно. С тех пор, наверное, трудно было сыскать в роте человека более преданного командиру, чем он, что немало удивляло Лэйто, считавшего, что Пэйл не способен думать ни о ком, кроме себя.

После Тавера полк ещё пару раз попадал в горячие точки, последней из которых как раз стала битва при Каледе, после которой полк и был отправлен в Таирней. И всякий раз Лэйто не переставал благодарить Асса за то, что послал им такого толкового командира. И именно поэтому он так безропотно отнёсся к срочному вызову лейтенанта, несмотря на то, что тот лишил его возможности отобедать.


***

Лэйто нашёл лейтенанта в его палатке – тот что-то торопливо писал.

– Вызывали, господин лейтенант? – Лэйто быстрым жестом отсалютовал командиру и замер, ожидая дальнейших указаний.

– Да, сержант, проходите, – поднимая глаза, кивнул Брайк. – Подождите секунду, я уже заканчиваю.

Несмотря на то, что Лэйто и Брайка связывали отношения, которые вполне можно было бы назвать дружескими, ни тот, ни другой не стремились сделать их панибратскими. У Брайка это получалось удивительно органично и просто – сохранять чёткую субординацию в общении с подчинёнными, и при этом иметь с ними тёплые, уважительные отношения.

Лэйто стоял, слегка наклоняя голову – палатка лейтенанта была не слишком высока, и хотя сержант не касался макушкой её потолка, но подсознательно всегда наклонялся. Скорее от нечего делать, чем из любопытства он наблюдал за выражением лица своего командира, поэтому видел, что тот беспрестанно хмурится, выводя строчки.

– Что там гомункулы? – не поднимая головы от бумаги, спросил Брайк, скорее из вежливости, чем всерьёз рассчитывая узнать что-то новое.

– Зомбаки-то? – с готовностью отозвался Лэйто. – Да а что им станется? Сидят у берега по-прежнему.

– И новые корабли подходили?

– При нас один пришёл.

– Ясно, – кивнул лейтенант, и на какое-то время вновь стало тихо, лишь слышалось, как скрипит перо по листу пергамента.

Наконец Брайк закончил писать, отложил перо, посыпал лист песком и, аккуратно сдув остатки песка на пол, не менее аккуратно сложил лист пополам.

– Знаете, что это, сержант? – взглянул он на Лэйто.

– Никак нет, господин лейтенант, – ответил тот, но про себя подумал, что сейчас наверняка об этом узнает.

– Ваша подорожная, – как о чём-то само собой разумеющемся сообщил лейтенант. – Сейчас отправитесь в канцелярию штаба и там поставите печать.

– Моя подорожная? – Лэйто был порядком озадачен.

– Если быть точнее, то не только ваша, но ещё и вашего почётного эскорта, – усмехнулся Брайк. – Отправитесь со своей троицей.

– Это куда же?.. – сержант был так удивлён, что несколько забылся, но быстро поправился. – Разрешите спросить…

– В Латион, – Брайк сделал вид, что не заметил оплошности подчинённого.

– За подмогой, что ли? – лицо Лэйто потемнело.

– В некотором роде, – улыбнулся Брайк. – Вам нужно будет доставить сюда одного человека.

– Что за человек? – быстро спросил Лэйто, и понял, что вновь позволяет себе общаться с командиром не совсем по уставу. – Прошу прощения, господин лейтенант, но, думаю, я имею право задавать вопросы?

– Разумеется, сержант, – Брайк встал из-за стола и двинулся к Лэйто. – Этого человека зовут Бин Танисти. Живёт в Латионе, ему двадцать шесть лет. Адрес и описание вам также дадут в штабе.

– И чем же он ценен для нас? – сержант силился понять логику своего задания, но пока не получалось.

– Судя по всему, есть вероятность, что он способен остановить вторжение Тондрона, – по виду Брайка было видно, что он совершенно не шутит.

– Ого! – насмешливо присвистнул Лэйто, но тут же вновь сделал виноватое лицо. – Раньше мы нанимали латионцев легионами, а теперь вот – поштучно? Что же это за чудо-богатырь такой?

– Не уверен, что могу объяснить, – пожал плечами лейтенант. – Но не потому, что не хочу, а потому, что сам мало что понимаю. Часа два назад у меня состоялся довольно странный разговор с полковником Жокко… Хотите есть, сержант? – неожиданно прервал сам себя Брайк.

– Ну… Я как раз направлялся на обед, когда меня вызвали к вам, – не стал отпираться Лэйто.

– Вот и отлично, – обрадовался Брайк. – Я и сам сегодня ещё не обедал. Составите компанию?

– С удовольствием, господин лейтенант, – улыбнулся Лэйто.

– Пошлите кого-нибудь, пусть принесут нам поесть.

– Слушаюсь! – сержант с удовольствием бросился исполнять приказ.

– Прошу, садитесь сюда, сержант, – после того, как Лэйто вернулся, Брайк указал за стол. – Сейчас принесут еду, а пока я введу вас в курс дела.

Не заставляя просить себя дважды, Лэйто уселся за стол, на ходу потерев ладони рук о штаны, хотя особо чище от этого они не стали.

– Вы слыхали о лиррийской магине Дайтелле, сержант? – не стал терять времени Брайк.

– Хм… Кое-что слышал, – Лэйто был озадачен подобным началом.

– Так вот, как сказал полковник, этот самый Бин Танисти понадобился Дайтелле, чтобы остановить вторжение армии Тондрона, – принесли еду, так что на некоторое время Брайк замолчал, ожидая, когда солдат выйдет. – Прошу, сержант, угощайтесь.

Лэйто, которого не нужно было особо упрашивать, с удовольствием принялся за еду, не забыв отметить про себя, что лейтенант кормится из тех же самых котлов, что и он – никаких особенных блюд на столе не было.

– В общем, сержант, ваша задача как можно быстрее добраться до Латиона, разыскать там нужного человека и доставить его сюда, – тщательно пережевав пищу, продолжил Брайк.

– И что же – этот парень на пару с Дайтеллой уничтожит армию Тондрона? – недоверчиво переспросил Лэйто, запивая кусок жёсткого мяса простой водой.

– Чего не знаю, того не знаю, – усмехнулся Брайк. – Мне кажется, полковник Жокко и сам не очень-то понимает, что к чему. Он вызвал меня и спросил, есть ли у меня парочка ребят потолковее. Я подумал, что толковее вас я вряд ли кого-то подберу. Ну что, возьметесь за задание, сержант?

– Так это приказ, или у меня есть выбор? – поинтересовался Лэйто.

– Пока есть выбор, но если вы откажетесь, то тогда это будет приказ, – улыбнулся Брайк. – Просто вам я доверяю, как никому другому.

– Понятно, – несмотря на похвалу, Лэйто всё же закусил губу. – Просто обидно, что тут намечается заварушка, а меня не будет.

– Я думал, вам уже осточертело каждый день валяться в кустах, глядя на приплывающие корабли, – усмехнулся лейтенант.

– Но ведь когда-то это закончится, – скрипнул зубами Лэйто.

– Может, тогда, когда вы доставите сюда этого Бина Танисти, – проговорил Брайк.


Глава 3. Поиски

Наскоро окончив обед, Лэйто уныло взял свою подорожную и отправился в палатку, которую Брайк именовал штабной канцелярией. Чернявый капитан с мелкими, бегающими глазками, узнав о цели его визита, отвёл сержанта за одну из множества парусиновых перегородок, делавших шатёр словно бы многокомнатным, и там провёл уже более подробный инструктаж.

Лэйто был дан подробный словесный портрет этого парня, Бина, а также указание его адреса проживания. Лэйто, конечно же, ни разу не бывал в Латионе, поэтому ему сообщили несколько ориентиров, по которым он мог бы отыскать необходимое место. «Там спросите, сержант, не мне вас учить» – от себя добавил капитан, на что Лэйто лишь кивнул.

– Предполагаю, что прямой путь не всегда самый короткий, – продолжил капитан. – Если направитесь через Коррэй, то рискуете заплутать в их дебрях, или просто завязнете в бездорожье на недели. Рекомендую направиться в Шинтан, а оттуда подняться вверх по Труону.

– Благодарю, господин капитан, – Лэйто и впрямь был благодарен, потому что лезть сквозь комариные леса Коррэя ему не улыбалось совершенно.

– Стоит ли говорить, что обратный путь лучше всего совершить подобным образом?

– Никак нет, господин капитан.

– Вот и славно. Теперь по поводу содержания. Предполагаю, что в пути вас могут постигнуть различные непредвиденные расходы, так что вы получите двойные суточные. Если не станете жевать сопли, то доберётесь до Латиона за три недели. Положим все двадцать пять дней. Тогда на четверых вам потребуется… – капитан сделал небольшую театральную паузу, словно что-то подсчитывал, хотя Лэйто был уверен, что сумма ему уже известна. – Ровным счётом один тоин на путь туда и обратно.

– Осмелюсь заметить, на обратном пути нас будет пятеро, – хотя Лэйто слегка обалдел от названной суммы, но решил попытать счастья.

– Хорошо, – несколько задумавшись, милостиво кивнул капитан. – Добавим сверху ещё десять верентов7.

– Благодарю, господин капитан! – вновь воскликнул Лэйто ещё более счастливым голосом.

Перспектива предстоящего путешествия казалась всё более приятной. Действительно, ежедневное пролёживание боков в наблюдении за всё прибывающими гомункулами уже порядком достало. До тех пор, пока не прибудут основные силы, о каких-либо боевых действиях можно было и не мечтать. А уж если учесть, что он, Лэйто, вроде как должен доставить сюда главного убийцу зомбаков, то это и вовсе давало возможность прославиться куда больше, чем пальба из арбалета в бою. Да и путешествие по цивилизованным землям с карманами, набитыми деньгами, играло далеко не последнее значение.

В общем, из штабной канцелярии Лэйто вышел в приподнятом настроении и направился к расположению роты, слегка насвистывая.

– Когда отправляемся? – это был первый вопрос, который задал ему Пэрри, едва заметив подходящего сержанта.

Лэйто всегда удивляло, как быстро, почти сверхъестественно распространялись новости в армии. Причём уровень секретности этих самых новостей, похоже, никак не влиял на этот процесс. Казалось бы, о разговоре с Брайком не могла знать ни одна живая душа, однако же… Вот они, трое блаженно улыбающихся придурков, словно голодные коты поджидают его, Лэйто. Очевидно, что все они уже в курсе. А может быть знают уже и о деньгах – то-то глаза у Парка и Вилли так маслянисто блестят.

– Сейчас, – Лэйто считал ниже собственного достоинства показать, насколько он удивлён. – Бегом на конюшню, возьмите четвёрку лучших лошадей. Нужно спешить.


***

Путешествие, конечно, нельзя было назвать неприятным, хотя и особо приятным оно тоже не стало. Лэйто очень скоро понял, что ему предстоит нелёгкая задача – нянчиться с неугомонной парочкой, Парком и Вилли. Оба они, уже более десяти лет назад выдранные с корнем из сладкой гражданской жизни рекрутским набором, очевидно, и по сей день тосковали по тем восхитительным послаблениям, которые остались по ту сторону расположения полка. И сейчас, не чувствуя над собой более тягла военного устава, оба, образно говоря, отпустили вожжи.

Хвала богам, Пэрри оказался парнем серьёзным, которого не проймёшь такой мелочью, как отсутствие командиров, нарядов и постоянной армейской суеты. Вместе они с Лэйто более или менее удерживали парочку закадычных друзей от попадания в различные истории. Лэйто держал все деньги их небольшого подразделения при себе, тщательно следя, чтобы никто из его подчинённых не напился. Увы, шла война, поэтому простодушные селяне готовы были бесплатно поить любого, на ком была форма солдат его королевского величества. Так что пара заминок по пути всё-таки приключилась.

После этого Лэйто включил сержанта на полную, решив, что время либеральности к подчинённым осталось в прошлом. Не будь рядом верного Пэрри, кто знает – не взбрыкнули ли бы эти самые горе-подчинённые. Однако Пэрри, как всегда, был рядом. Хоть он и казался самым неуклюжим из всей четвёрки, однако в драке мог уложить и долговязого Вилли, и жилистого Парка.

После того, как статус-кво был восстановлен, путешествие стало заметно проще. Чем дальше к востоку забирали всадники, тем лучше становились дороги, населённее деревни и богаче постоялые дворы.

Здесь же, примерно в неделе пути от побережья, они имели сомнительное удовольствие лицезреть те самые «два свежих полнокровных полка», что были посланы в помощь их товарищам из Шинтана. Видно было, что новобранцы были набраны совсем ещё недавно, вероятно, для этого провели дополнительный набор. Несмотря на то, что на каждом из них была форма, на поясах висели мечи, а над некоторыми подразделениями взметались алебарды, меньше всего это сборище походило на войско. В затравленных глазах этих юношей читалась горькая тоска по недавно покинутым родным, страх перед грядущей битвой (при том, что Лэйто крайне сомневался, что им вообще кто-нибудь сказал, с кем им предстоит сражаться), а также удручённость тяготами армейской жизни.

– Ведут, словно скот на бойню, – презрительно скривил губы Вилли, пока они вынужденно стояли на обочине, глотая пыль проходящих колонн.

– Забыл, что ли, как сам так же плелся? – строго одёрнул Пэрри. – Ты тот ещё слюнтяй был, покуда мы с сержантом из тебя человека не сделали!

– Скажешь тоже! – вроде даже как подобиделся конопатый. – Я шёл в армию с радостью, а не так, как эти… Их словно только что оторвали от мамкиной юбки.

– Ага, – встрял Парк, который всегда был за справедливость. – И именно поэтому ты не написал заявления в армию, а ждал – попадёшь ли под набор!

– Не о том вы всё, – прервал Лэйто надвигающуюся перебранку. – Это какими же мразями нужно быть, чтобы послать этих сопляков биться с зомбаками? Ведь коли дойдёт до дела, половина из них поляжет, а вторая – намочит штаны.

– Это да… – пробормотал Парк, со внезапной жалостью вглядываясь в безусые скорбные лица. – Жаль парней, тут не поспоришь. Солдатское мясо, которым будут затыкать дыры…

Даже Вилли промолчал, враз посерьёзнев. Новобранцы шли, бросая на стоящих у обочины всадников затравленные взгляды, полные чёрной зависти к тому, что они движутся в обратную сторону, то есть – ближе к дому. Подъехал на лошади какой-то лейтенант и вежливо, но твёрдо осведомился, почему четверо бойцов находятся здесь, на дороге, а не в расположении своей части. Лэйто, в нескольких словах пояснив ситуацию, протянул лейтенанту подорожную. Тот пробежал её глазами, чуть дольше задержался на печати, после чего вернул бумагу, пожелал счастливого пути и двинул своего коня вперёд, вновь занимая своё место.

– Ладно, постояли, и будет! – скомандовал Лэйто, когда промаршировали последние шеренги и протянулись обозные телеги. – По коням! До Шинтана ещё дней шесть пути. Надо спешить.


***

Путешествие до Шинтана прошло без всяких происшествий. Показавшийся на горизонте город наполнил сердца солдат бесхитростной радостью. Лэйто был отличным сержантом, но он не был зверем, поэтому не стал возражать, когда друзья предложили заночевать в городе, а на юг отправиться уже с рассветом.

На вкус Лэйто, много лет проведшего в лагерях или провинциальных городках, тут было несколько шумновато, однако остальные ребята были просто в восторге. Заранее наняв парусную лодку, которая понесёт их по водам Труона до Латиона, четвёрка отправилась в кабак. Глубокомысленный Парк справедливо заметил, что теперь их путешествие будет мало зависеть от их самочувствия, поскольку либо ветер, либо сильные руки гребцов будут нести их к цели вне зависимости от того, чем будут заняты пассажиры. Все, включая Лэйто, сочли довод вполне весомым, так что вечер в Шинтане они употребили на то, чтобы как следует напиться за казённый счёт.

На следующее утро, кое как передвигая плохо гнущиеся ноги, четверо солдат его величества добрались до условленного причала, где их уже некоторое время поджидала команда из четверых гребцов и рулевого. Как таковой палубы у лодки, естественно, не было, так что все четверо вповалку рухнули на носу, свободном от банок, на которых сидели моряки, очнувшись лишь через несколько часов. Если бы не рулевой, он же шкипер, заботливо сделавший небольшой навес из парусины над храпящими пьянчугами, солнечных ожогов было бы не избежать.

Эта часть путешествия стала самой приятной и простой. Все пять дней, что длилось путешествие, Лэйто и его команда бездельничали, лениво глядя на проплывающий пейзаж. Даже преданный армии сержант вдруг осознал, как же ему не хватало вот такой вот расслабленной жизни, когда можно просто плыть по течению (ну или против течения, как сейчас, но при условии, что вместо тебя работают четыре пары мускулистых мозолистых рук). Когда вдали показались высокие красные стены Латиона, Лэйто был почти огорчён.


***

В Кривом переулке Складского квартала Латиона, в котором Мэйлинн побывала шесть лет назад, с тех пор не изменилось ровным счётом ничего. Всё так же поскрипывали на ветру старые развалюхи, похожие на уродливые древесные грибы, облепившие ствол, всё также воняло нечистотами и запахами, источаемыми неприхотливой пищей, что готовилась тут, и даже жара была, казалось, та же самая. Лэйто с товарищами порядком поплутал по столице Латионского королевства – путь от Доков к Складам был неблизок и непрям.

Чем хороши трущобы – так это тем, что даже посреди рабочего дня, в такой солнцепёк на улицах всегда кто-то есть: всезнающие мальчишки, или ещё более всезнающие старухи. Во всяком случае, на Лэйто хоть и смотрели несколько настороженно, но вполне охотно указали на дом Бина – всё-таки военная форма внушала почтение, хоть и выдавала в её носителях иностранцев. Так же, как и несколько более жёсткое, чем в Латионе, произношение.

Осторожно, чувствуя, как проседают под ним ступеньки, Лэйто поднялся на второй этаж, оставив остальную троицу жариться на солнышке – ни к чему излишне нервировать парня с первых же минут. Постучал в обшарпанную дверь.

Спустя некоторое время дверь отворилась. За ней, теряясь в дурно пахнущем полумраке, стояла девушка. Светловолосая, стройная, её вполне можно было бы назвать симпатичной, если бы не характерные отметины на лице. Лэйто тут же понял, кто она – сведения, полученные во время инструктажа, включали в себя и эту информацию.

– Что вам угодно, сударь? – в голосе девушки было удивление, но никакого страха.

– Вы – Нара Танисти? – на всякий случай осведомился Лэйто.

– Да, – теперь голос звучал ещё удивлённее. – С кем имею честь разговаривать?

– Простите, сударыня, – хотя перед ним была простая горожанка, в Лэйто вдруг проснулась галантность. – Меня зовут Тин Лэйто. Я ищу вашего брата, Бина.

– А что случилось? – вот теперь в голосе Нары прорезалась тревога.

– Ничего особенного, – поспешил заверить Лэйто, покривив, впрочем, душой. – У меня к нему есть разговор.

– Но о чём Бину разговаривать с военными? – Нара отступила на шаг назад, словно собираясь захлопнуть дверь. Заметив это, Лэйто ненавязчиво сделал шаг вперёд.

– Не уверен, что могу обсуждать это с вами, сударыня, но смею заверить, что вашему брату ничего не грозит, – снова сержант, возможно, поступился против истины, но сейчас было не время для подобных мелочей.

– Вы… Вы не из армии Латиона? – неуверенно спросила Нара, которой, конечно же, исключительно редко приходилось видеть военных, не считая городской стражи.

– Вы правы, сударыня, – почти рефлекторно Лэйто щёлкнул каблуками, вытягиваясь во фрунт. – Я – сержант армии Палатия. Служу в стрелковом полку.

– Но какое отношение Бин имеет к армии Палатия? – окончательно растерялась Нара.

– Простите, я не могу вам этого сказать, – замешкавшись на мгновение, через силу ответил Лэйто. – Извините, что отнял ваше время, сударыня Нара. С вашего позволения я пойду.

Бина нет дома – это было ясно, потому что в противном случае он уже давно вышел бы, забеспокоившись отсутствием сестры. Раз так, значит он на работе, что, в общем-то, было совершенно логично. Дабы прервать этот тягостный разговор, Лэйто, неловко поклонившись, повернувшись, двинулся вниз по лестнице.

– Погодите! – сержант уже вышел на улицу, когда сзади его догнал окрик девушки.

Нара торопливо сбежала вниз. Выскочив из тёмного коридора на ярко освещённую улицу, она сначала беспомощно зажмурилась и заморгала, пытаясь приноровиться к яркому свету. Немного привыкнув, она увидела того самого сержанта в сопровождении ещё троих солдат. Сердце у Нары оборвалось.

– Погодите! – в отчаянии крикнула она. – Вы не можете уйти, не объяснив, что происходит!

– Простите ещё раз, сударыня, но я не могу ничего объяснить, – Лэйто против воли ускорил шаг, так, словно пытался убежать.

– Я стану кричать, и вас всё равно остановят! – Нара и сама понимала, как жалко звучит её угроза, поэтому вдруг разрыдалась.

– О, сударыня! – Лэйто чувствовал себя последним ублюдком, заставившим рыдать юную девушку. – Прошу вас, не плачьте! Уверяю, что мы не причиним вашему брату ни малейшего зла! Нам нужно встретиться с ним и поговорить. Всё, что он посчитает нужным сообщить вам после нашего разговора, он сообщит! Мы вместе с ним вернёмся к вам, и тогда вы узнаете всё, клянусь честью!

– Хорошо, – глядя на палатийца широко распахнутыми глазами, из которых двумя непрерывными ручьями текли слёзы, произнесла Нара. – Я поверю вам, сударь. Я вижу, что вы – честный человек, и сдержите свою клятву.

– Так и будет, сударыня, – ещё раз поклонившись, Лэйто быстро зашагал прочь. Сопровождающая его троица направилась следом.

– Ничего девчонка, да, сержант? – сально усмехнулся Вилли.

Действительно, Лэйто неожиданно для самого себя проникся симпатией к это белокурой девушке. Она поразила его какой-то первозданной чистотой на фоне всех тех женщин, что он видал и имел в своей солдатской жизни. Он поймал себя на том, что судьба сестры Бина Танисти неожиданно очень взволновала его. Он знал, что Танисти остались сиротами, и что после ухода Бина судьба Нары может оказаться весьма неопределённой. Вероятно, все эти чувства неосторожно отразились на его лице, что незамедлительно подметил язвительный Вилли.

– Много болтаешь, рядовой! – раздражённо бросил Лэйто в ответ. – Гляди, будешь держать рот открытым – муха залетит.

Рыжий засранец лишь ехидно хмыкнул в ответ, но Лэйто заставил себя не обратить на это внимания. Он буквально чувствовал, как взгляд Нары жжёт ему спину. Даже когда они уже скрылись за поворотом, он продолжал ощущать этот взгляд.

– Далеко отсюда до Складов? – поинтересовался Пэрри.

– Должно быть недалеко, – Лэйто был благодарен старому товарищу за смену темы. – Насколько я помню из того, что мне говорили – не более десяти минут ходьбы. Лишь бы не заблудиться…

Но заблудиться тут было сложно – без преувеличения все дороги Складского квартала вели к Складам. Вскоре появились эти длинные деревянные постройки с суетящимися около них людьми. Это было похоже на большой растревоженный муравейник. Найти здесь одного единственного человека – необыкновенная удача.

– Не хотелось бы привлекать слишком много внимания, но, боюсь, придётся расспрашивать всех встречных об этом Бине, потому что иначе нам его не найти… – хмуро проговорил Лэйто, вглядываясь в круговорот лиц, пытаясь выцепить из них то самое, которое они искали.

Белобрысых было не то чтобы много, но и немало. Да и долговязых среди них хватало. Увы, для Лэйто, никогда не видевшего Бина, распознать его было просто невозможно.

Как и предполагал сержант, грузчики довольно косо смотрели на четырёх вооружённых солдат иноземной армии. Конечно, между Латионом и Палатием не было войны со времён Смутных дней – напротив, они обычно выступали союзниками, однако само присутствие военных здесь, среди потных мужиков с обнажёнными торсами, выглядело чужеродно и подозрительно. Тем не менее, Лэйто не привык сдаваться, поэтому он, нацепив на себя максимально вежливую и, как ему хотелось верить, располагающую к себе мину, окликал то одного, то другого грузчика, спрашивая, где найти Бина Танисти.

Двое или трое первых опрошенных лишь отрицательно мотали головой, бурча себе что-то под нос, но уже на следующем палатийцам улыбнулась удача – молодой парень утвердительно кивнул и махнул рукой куда-то вперёд, сказав, что Бина можно найти у склада Вуйе. Парень даже было принялся объяснять, где найти этот самый склад, когда на него рявкнул один из старших грузчиков. Тем не менее, Лэйто вежливо поблагодарил паренька и двинулся в указанном направлении.

Наконец, после некоторых мытарств, Лэйто додумался сменить тактику. Теперь он интересовался не Бином Танисти, а складом Вуйе. Ответ на этот вопрос он получил моментально – на него грузчики отвечали куда как более охотно. Добравшись до искомого склада, сержант увидел долговязого крепкого парня со светлыми волосами до плеч, какие редко кто носит из рабочих, и светлой короткой бородой, явно ухоженной, так же, как и волосы. Парень стоял с какими-то листами бумаги в руках и разъяснял что-то грузчику, вполне годящемуся ему в отцы. У Лэйто появилась твёрдая уверенность, что это – именно тот, кого он искал.

– Бин Танисти? – открыто улыбаясь, обратился он к парню.

– Он самый, – не слишком-то дружелюбно отозвался тот. – Что вам нужно?

– Я бы хотел поговорить с вами по одному очень важному делу, – максимально мягко проговорил Лэйто.

– Если вы по поводу отбитых поддонов, то обращайтесь напрямую к господину Вуйе… – сделав кислое лицо, бросил Бин.

– Нет, господин Танисти, – вновь улыбнулся Лэйто. – Вы меня с кем-то перепутали. У меня дело личного характера, касающееся вас.

– Меня? – Бин пристально поглядел в лицо палатийцу. – Странно всё это. С чего бы это у военных было дело ко мне? Неужто его величество ввёл всеобщую воинскую повинность?

– Ну что вы, – рассмеялся Лэйто. – Дело совсем не в этом. Кроме того, я являюсь подданным палатийского короля Анжея.

– Тем более не понимаю, – резко ответил Бин. – Вы видите, у меня полно работы, которую за меня ваш король Анжей не сделает.

– Это займёт не больше четверти часа, – заверил сержант. – Однако должен напомнить, что дело очень важное и напрямую касается не только вас, но и ещё очень многих людей.

– Хорошо, – против воли, Бин был заинтригован. – Давайте отойдём вот туда, в тенёк, там и поговорим.

Впятером они отошли под хлипкий навес, дающий хоть какую-то защиту от солнца.

– Для начала разрешите представиться, – начал Лэйто. – Я – сержант королевской армии Палатия Тин Лэйто. Я послан командованием моего полка, дабы доставить вас на побережье залива Алиенти.

– Доставить меня? – Лэйто отметил, что в лице парня не отразилось ни грана страха, но вполне явственно отразился гнев. – С какой это стати вы будете куда-то меня доставлять? Я – гражданин Латиона, и не собираюсь подчиняться вашим приказам.

– Вы неправильно поняли меня, господин Танисти! – поспешил исправиться Лэйто. – Это не приказ – упаси боги! Это – просьба.

– Просьба? – было заметно, что Бин несколько озадачен. – И зачем же мне тащиться в такую даль? Кому это нужно и зачем?

– Это нужно лиррийской магине Дайтелле.

– Дайтелле? – изумлённый Бин вновь только и смог, что повторить последнее слово сержанта.

Упоминание этого имени здесь, в Латионе, какими-то палатийскими вояками, поразило Бина. В последние дни странные сны о подземелье и лиррийской магине вроде бы отступили, чему Бин был несказанно рад. Однако, как выяснилось, они лишь взяли передышку, чтобы вернуться в ещё более странной форме. На мгновение Бин даже решил, что всё это снова происходит во сне.

– На Палатий совершено нападение, – продолжил между тем Лэйто. – На нашем побережье высаживаются войска Тондрона…

– Тондрон?.. – у Бина голова пошла кругом. Грозное наименование империи чёрных магов прозвучало, словно гром среди ясного неба. – Но… Мы здесь ничего не слышали ни о каком нападении…

– Я знаю, – Лэйто давно понял, что информацию о вторжении Гурра держат пока в секрете – даже в Палатие мало кто знал об этом. – И тем не менее, это так.

– И при чём здесь я?.. – непонимающе спросил Бин.

В этот момент к ним подошло несколько здоровых мужиков. Они давно искоса поглядывали на солдат, разговаривающих с Бином, а теперь заметили, что тому разговор явно не в радость.

– Какие-то проблемы, старшой? – пробасил один из них, почёсывая давний шрам, пересекающий правую щеку.

– Всё в порядке, Кэл, – Бин ответил не сразу, будто поначалу не мог сфокусироваться на происходящем. – Идите, работайте, я скоро подойду.

– Ну хорошо, – Кэл многозначительно оглядел четверых палатийцев. – Ежели что – мы рядышком.

Они отошли, к немалому облегчению Лэйто, который никак не хотел заварухи здесь. Слегка расслабились трое его подчинённых, которые, кажется, уже готовы были начать действовать в случае чего.

– Спасибо, господин Танисти, – искренне поблагодарил Бина сержант. – Отвечая на ваш вопрос: Дайтелла утверждает, что вы способны предотвратить полномасштабное вторжение, но для этого вам нужно встретиться с ней.

– Предотвратить? – у Бина было стойкое ощущение, что его разыгрывают. – Но как я могу?..

– Вот этого я не знаю, – пожал плечами Лэйто. – Вам нужно встретиться с Дайтеллой, она всё объяснит. Она пыталась связаться с вами сама, но безуспешно.

– Так вот оно что… – озарило Бина. Значит, все эти сны были кое-чем большим, чем просто снами. Выходит, Дайтелла пыталась связаться с ним.

– Путь до места займёт не более трёх недель, – продолжил Лэйто. – К концу лета уже сможете вернуться домой.

– Никуда я не поеду! – с неожиданной злостью рявкнул Бин. – Асс её знает, зачем я понадобился этой Дайтелле, но это – не моё дело! И уж подавно я не собираюсь останавливать никаких вторжений. Лучше уж постараюсь держаться от него подальше.

Бин, даже не прощаясь, решительным шагом направился обратно, давая понять, что разговор окончен.

– Дайтелла предполагала, что вы откажетесь, – бросил вслед ему Лэйто. – Поэтому она просила в этом случае передать, что у меня есть пароль, который заставит вас передумать.

– И что же это за пароль? – резко обернулся Бин, саркастически улыбаясь.

– Мэйлинн, – старательно произнёс незнакомое имя Лэйто.


Глава 4. Обратный путь

– Что вы знаете об этом? – одним прыжком Бин подскочил к сержанту.

– Почти ничего, – Лэйто постарался не обращать внимания на руку, ухватившую его за лацкан форменного мундира. – Кроме того, что Дайтелла сказала, что сможет указать вам путь к поискам Мэйлинн.

Какое-то время Бин неотрывно смотрел в лицо сержанта, не разжимая пальцев, до сих пор комкавших мундир, словно пытался понять – врёт ли он, или говорит правду.

– Я смогу её найти? – наконец выговорил он. В голове шумело, словно Бин залпом хватанул пинту8 эля.

– Этого я не знаю, – качнул головой Лэйто. – Я знаю лишь то, что только что сказал.

У Бина всё ещё кружилась голова. Мэйлинн! Неужели Дайтелла поможет найти её? Неужели она поможет схлестнуться с Чёрной Герцогиней и победить её? Бина словно раздирало надвое. С одной стороны очень даже рьяно тянул мастер Танисти, старшой артели грузчиков, жизнь которого вполне устоялась и была послаще, чем у большинства прочих. Но с другой стороны намертво ухватился тот самый двадцатилетний Бин, который мечтал о том, чтобы провести жизнь рядом с любимой девушкой, пусть даже она и лирра; Бин, который тосковал о путешествиях, приключениях, даже опасностях, хотя и не помнил почти ничего из них.

Лэйто видел эту борьбу, и с надеждой и опаской ждал её завершения. Всё стало слишком сложно – до сегодняшнего дня он мыслил куда проще: если парень откажется ехать по своей воле, то всегда можно слегка его подтолкнуть. Однако сейчас, поглядев на Бина, он видел в нём мощный стержень, который можно сломать, но вряд ли согнёшь. Такие парни обычно становятся отличными сержантами, а то и офицерами. Не говоря уж о том, что в памяти занозой засела его сестра.

– И почему было сразу не начать с пароля? – наконец произнёс Бин, и с плеч Лэйто свалился целый драккар келлийцев.

– Хреновый из меня переговорщик, – улыбаясь, признал Лэйто.

– Что есть, то есть, – Бин, против воли, тоже улыбнулся. – Но мне нужно сначала попасть домой.

– Непременно! – наверное, излишне горячо кивнул Лэйто. – Потому что именно это я обещал вашей сестре.

– Отлично, – кивнул Бин. – Но сперва нужно решить вопрос с господином Вуйе.

Вопрос с господином Вуйе решился на удивление быстро, однако Бин вышел от него с мрачным лицом:

– Старик разозлился на меня, так что я остался без недельного жалования, – сухо пояснил он Лэйто, возможно, ни на что не намекая, но палатиец почувствовал укол вины.

– Этому горю легко помочь, – как можно беззаботнее ответил сержант. – У меня карманы уже трещат от серебра. Наше командование выделило некоторую сумму именно на такой случай.

Хорошо, что друзья не знали подробностей его финансовых обязательств, а не то подняли бы вой. Да и бесы с ними! Не оставлять же юную девушку одну, без денег и без кормильца!

– Это хорошо, – удовлетворённо кивнул Бин. – От ложной скромности я не страдаю. Наре пригодятся деньги.

Когда пятеро мужчин подошли к убогому жилищу Бина, Лэйто увидел Нару, которая стояла в дверном проёме, прислонившись щекой к косяку. С болезненно сжавшимся сердцем он вдруг понял, что она простояла так всё то время, что прошло с их ухода. На лице её читалась ужасная тревога, которая слегка рассеялась, когда Нара завидела брата.

– Бин! – она бросилась на шею парню. – Объясни, что тут происходит?

– Пройдём в дом, сестрёнка, – нежно ответил тот. – Надо поговорить.

В тот раз, когда Мэйлинн пришла в гости к семейству Бина, его мать смогла попотчевать её лишь коркой чёрного хлеба. Теперь Нара выставила на стол пусть простую и непритязательную, но обильную еду – чувствовалось, что в доме есть кое-какой достаток. Четверо солдат сели за стол, не забыв отблагодарить хозяев за хлебосольство, и отдали должное пище. У Бина же, как и у Нары, кусок, казалось, не лез в горло. Они смотрели друг на друга с потаённой тоской.

– Мне придётся на некоторое время уйти, Нара, – наконец решился Бин.

– Уйти? – горло девушки перехватило от волнения и страха. – Куда?

– На поиски Мэйлинн, – Бин не стал, подобно Лэйто, рассказывать длинную версию истории, сразу перейдя к главному.

– Ты знаешь, где она? – немедленно вскинулась Нара, и лицо её осветилось радостью и надеждой.

– Пока нет, – качнул головой Бин. – Но, судя по всему, узнаю это, когда окажусь на месте.

– А что это за место?

– Точно и сам не знаю, – признал Бин. – Знаешь, я не говорил тебе, но с некоторого времени меня стал мучить один и тот же сон. Я оказывался в каком-то подземелье, где находил странную живую мумию, которая заговаривала со мною только силой мысли. И всякий раз я просыпался, так и не узнав, что она хочет мне сказать. Я знал, кто это. Когда-то Мэйлинн рассказывала мне о Дайтелле – величайшей лиррийской волшебнице. И я понимал, что это – именно она. Однако я считал это лишь странными снами до сегодняшнего дня. Но эти господа сообщили мне, что Дайтелла хочет меня видеть, и что она знает, как разыскать Мэйлинн.

– Но ты же говорил, что Мэйлинн захватила Чёрная Герцогиня… – последние два слова Нара произнесла полушёпотом, словно боясь, что могущественная колдунья услышит, как её величают по имени.

– Поэтому-то ты и должна понять, что Дайтелла для меня – единственный шанс. Если кто и сможет совладать с проклятой ведьмой – так это она! – горячо заговорил Бин. – Надеюсь, она прольёт свет на то, что же случилось с Мэйлинн, что произошло в тот год, что мы с нею путешествовали. Может, я пойму, почему Чёрная Герцогиня не убила меня, а только лишила памяти! Но, вероятно, именно поэтому я и нужен магине!

Четверо палатийцев помалкивали, внимательно слушая и гремя ложками по жестяным тарелкам. Этот разговор касался лишь брата и сестры.

– А можно мне с тобой? – взмолилась Нара. – Ну что я буду делать тут одна?

– Ты отправишься к Алике, – непререкаемым тоном ответил Бин. – Поживёшь у неё. Сержант Лэйто сказал, что его командование выделило некоторую сумму, чтобы компенсировать мой уход. Ну а в случае чего – Алика поможет. Я вернусь… – Бин запнулся. – Как только смогу.

– Как только найдёшь её… – прошептала Нара, не замечая слёз, которые катились из глаз.

– Как только найду, – улыбнувшись, кивнул Бин. – Пойми, я не могу взять тебя с собой. Если придётся схлестнуться с чёрной колдуньей, я не хочу бояться потерять ещё и тебя.

А ведь парень-то – кремень! – со всё растущим уважением думал Лэйто. Так вот запросто говорит о возможной схватке с Чёрной Герцогиней, словно речь идёт о том, чтобы прогнать мальчишек, галдящих под окнами.

– Поверьте, сударыня, всё будет хорошо с вашим братом, – решил он вмешаться в разговор. – Мы ведь будем рядом с ним, а, хотите верьте, хотите нет, но лейтенант Брайк не зря назвал нас толковыми ребятами!

– Благодарю, сударь, – робко улыбнулась сержанту Нара, и сердце его запело.

– Ну что, сержант Лэйто, нам, наверное, уже пора? – Бин, вставая, озирался по сторонам, словно искал что-то важное, но Лэйто понимал, что парень просто пытается справиться с нахлынувшим волнением.

– Думаю – да, – кашлянув, подтвердил сержант. – Лодка ждёт нас. Пора направляться в Шинтан.

– Никогда не был в Шинтане! – преувеличенно бодрым голосом проговорил Бин, подходя к Наре, чтобы поцеловать её напоследок. – По крайней мере, мне так кажется…

– Благодарствую, сударыня, – поблагодарил Лэйто, также вставая из-за стола. – Да не погаснет очаг в вашем доме…

Проговорив это стандартное для Палатия благословение, Лэйто сконфуженно замолчал: хозяин дома уезжает в дальние края невесть насколько и невесть зачем, а хозяйка оставит эти стены, чтобы жить приживалкой в семье своей сестры. В этой ситуации пожелание негаснущего очага прозвучало почти издёвкой…


***

Двигаться по течению Труона было куда проще и быстрее, чем против. Несмотря на то, что могучая река текла, казалось, величаво и неспеша, однако Лэйто заметил, что их гребцы прилагают теперь куда меньше усилий, а скорость передвижения возросла.

Бин во время путешествия по воде всё больше отмалчивался, внимательно оглядывая окрестности. Он словно пытался вспомнить – не бывал ли он тут раньше, в тот год путешествия с Мэйлинн, который он позабыл почти целиком. Однако, вроде бы, никаких знакомых мест не попадалось.

Бин не искал беседы со своими сопровождающими. Изредка перебрасывался фразами, чаще отвечая на какие-либо вопросы. Ему не хотелось налаживать контакт – да и для чего? Три недели путешествия пройдут, и эта четвёрка исчезнет из его жизни. Да и говорить с ними было не о чем.Этот сержант, Лэйто, вроде ничего ещё. Да Пэрри, вроде, казался нормальным. Что же касается Парка и Вилли – их Бин почему-то невзлюбил с первого взгляда. Мелкий, вертлявый Парк производил впечатление этакого прощелыги, с которым нужно держать ухо востро, а Вилли и вовсе был отвратителен. Его лицо, покрытое крупными веснушками, его рост, превосходящий даже рост немаленького Бина, при том, что весил Вилли фунтов9 на десять-пятнадцать меньше, а главное – его идиотские развязные манеры, его сальные шуточки, вечно незакрывающийся рот – всё это неимоверно раздражало Бина, хотя он старательно это скрывал.

Лэйто же, напротив, то и дело пытался завести беседу со своим новым знакомцем. Изначально все они начинались с самых разных, ничего не значащих тем, но сержант исподволь стремился в итоге свести их лишь к одной – Наре. К его счастью Бин настолько любил сестру, что, начиная говорить о ней, уже не мог остановиться. Остальные спутники тихонько посмеивались над сержантом, но лишь до тех пор, пока он не прижигал их к месту взглядом, не сулящим ничего хорошего.

Путешествие до Шинтана прошло довольно незаметно. На этот раз Лэйто не стал задерживаться в городе, а, получив лошадей, тут же тронулся в путь, несмотря на недовольное ворчание подчинённых. Вообще, с каждой милей, что приближала его к лагерю, он всё больше возвращался к амплуа строгого сержанта.

Бин же с приятным удивлением осознал, что он весьма ловко держится в седле, значит, у него была хорошая практика. Да и вообще кочевая жизнь, как выяснилось, совсем его не тяготит и даже вызывает приятное чувство в груди, словно навевая какие-то воспоминания, которые он, к сожалению, никак не мог ухватить. В какой-то момент у него даже ниоткуда выскочила мысль, что военные лошади палатийцев не так хороши, как саррассанские скакуны. Это весьма поразило парня, тем более, что эта мысль так и не потянула за собой остальных.

А Лэйто, в свою очередь, хмуро наблюдал, как всё больше растёт раздражение Бина по отношению к своим спутникам, и особенно – его антипатия к Вилли. До сих парень ещё сдерживался, редко осаживая рыжего какой-либо фразой, а чаще же – просто отдаляясь на него, насколько это возможно, но сержант понимал, что рано или поздно в этом месте ткань не выдержит и порвётся. Он даже, отведя Вилли в сторону, сделал ему очень серьёзное внушение, недвусмысленно дав понять, что ему будет очень плохо, ежели Бин хоть раз пожалуется на его выходки. Вилли, по обыкновению, усмехнулся своей кривенькой ухмылкой, но, вроде бы, пообещал вести себя осторожнее.

Однако всё случилось даже быстрее, чем того ожидал Лэйто. На третий день их сухопутного путешествия маленький отряд остановился на ночёвку на весьма приличном постоялом дворе, благо деньги это позволяли. После ужина все вроде бы пошли спать, причём Лэйто традиционно брал комнату на двоих с Бином, а остальную троицу предусмотрительно селил отдельно. Но в этот раз схема дала сбой.

Лэйто проснулся оттого, что Парк тормошил его за плечо.

– Какого… – начал было сержант, однако Парк его тут же перебил.

– Драка, – лаконично сообщил он.

Лэйто сразу понял кто и с кем дерётся, поэтому, сыпля ругательствами, вскочил с кровати и бросился вниз. Там, в общей комнате, ему предстала следующая картина. Бин стоял у стойки хозяина, нервно вцепившись в кружку с пивом. Рядом стоял Пэрри, цепким взглядом следивший за парнем и готовый в случае чего ухватить его за руку. А рядом с одним из столов, содержимое которого было разбросано по полу, полусидел, прислонившись к нему спиной, Вилли. Он держался рукой за нос, и пальцы ладони были окровавлены. Кроме пары постояльцев, хозяина и слуг в комнате больше никого не было, и все они застыли, словно в немой театральной сцене.

Лэйто молнией слетел вниз по лестнице и, подскочив к Вилли, мощным рывком поставил его на ноги. Как и ожидал сержант, конопатый был пьян. Вилли что-то забормотал, не отрывая ладони от лица и глядя на командира слезящимися глазами.

– Пшёл вон! – рявкнул Лэйто и практически швырнул его по направлению к лестнице.

Ускорение, которое придал Вилли Лэйто было так велико, что несчастный, сбив по пути одну из лавок, вновь с пронзительным криком рухнул на пол. К нему тут же подскочили Парк и Пэрри, подхватили под руки и скоренько повели наверх, опасаясь, как бы Лэйто от ярости совсем не слетел с катушек.

Сержант сперва подошёл к оторопевшему хозяину.

– Запишите всё это на наш счёт, любезный хозяин, – тоном спокойным настолько, насколько это было возможно, проговорил он. – Простите за причинённые неудобства.

Трактирщик забормотал, кланяясь, что он совершенно не испытывает никаких неудобств, хотя лицо его красноречиво говорило об обратном. Слуги бросились наводить порядок, а Лэйто подошёл к Бину.

– Не стану спрашивать, что случилось, – тяжело опираясь о стойку, проговорил он. – И кто виноват – тоже спрашивать не стану. Обещаю, что подобного больше не случится. Если он ещё раз вякнет – будет иметь дело со мной, – Лэйто понимая, что сейчас ему не уснуть, сделал знак хозяину принести пива и ему.

– Если он ещё раз вякнет – я его убью, – дрожащим голосом сообщил Бин, но Лэйто понял, что голос дрожал отнюдь не от страха, а от гнева.

– Справедливо, – кивнул Лэйто, отхлёбывая из молниеносно поданной ему кружки. – Но лучше до этого не доводить. Его величество король Анжей не очень-то расположен к тем, кто убивает его солдат.

– Плевать, – бросил Бин, также делая глоток.

– Не плевать, – возразил Лэйто. – У тебя… Извини, ничего, что я на «ты»?.. Так вот, у тебя в Латионе осталась сестра, к которой ты обязан вернуться живым и здоровым.

– Знаю, – буркнул Бин.

По тому, что лицо его не разгладилось, как бывало обычно, когда речь заходила о Наре, Лэйто понял, что, вероятно, именно она и стала причиной минувшей стычки. И поставил себе небольшую зарубку на память. Если подумать, то этих зарубок относительно Вилли уже накопилось столько, что сосчитать их не представлялось возможным. И это тоже был повод задуматься.

– Она у тебя замечательная… – проговорил Лэйто, против воли вновь поддаваясь притяжению Нары.

– Давай не сейчас, – Бин с громким стуком поставил кружку на столешницу и злым взглядом посмотрел в лицо Лэйто.

– Да, извини, – сержант отодвинул от себя едва начатое пиво и отошёл от стойки. – Пожалуй, пойду попробую снова уснуть. Спокойной ночи.

– Спокойной… – тихо ответил Бин, отворачиваясь.


***

На следующее утро, позавтракав, двинулись в путь. Рука у Бина оказалась на удивление тяжёлой, так что Вилли выглядел очень жалко и плачевно. Нос оказался сломан, жестоко распух, глаза почти заплыли от синюшных отёков. Он дышал с таким сипением, что оставалось загадкой – как воздух вообще умудряется проникать в лёгкие. Однако никто, даже Парк, не высказывали ему ни малейшего сочувствия. Более того, над ним постоянно посмеивались, довольно жестоко подтрунивали, и не уставали восхищаться мастерским ударом Бина.

Вилли тоже, оценив силу парня, порядком сбил с себя спесь. Он не грозил, не смотрел волком, даже обиды в его взгляде не было. Более того, первым же делом он извинился за сказанное вчера, во всем виня проклятых поселян, которые с радостью напоили доблестного воина отечества. Вилли тут же поклялся Лэйто, что до самого возвращения в лагерь больше не притронется к спиртному, хотя верилось в это пока с трудом.

Как ни странно, но это происшествие пошло скорее на пользу взаимоотношениям Бина с остальными. Он стал чаще с ними общаться, они перешли на «ты». Парк больше не казался ему мерзким проходимцем – Бин заметил, что у этого мелкого вертлявого парня полно положительных качеств, а внешность его весьма обманчива. Пэрри, больше похожий на булочника, чем на солдата, и раньше внушал Бину доверие, может, не всегда заслуженное, конечно. Но больше всех Бин проникся к Лэйто. Несмотря на то, что тот неровно дышал к его сестре (а может – и именно поэтому) он чувствовал к сержанту симпатию, которую вполне уже можно было бы назвать приятельской, если и не дружеской.

Конечно, Лэйто радовали такие перемены к лучшему. Он уже почти готов был простить непутёвого Вилли за его длинный язык. Бин оказался неплохим собеседником – достаточно общительным, достаточно весёлым. Единственное слово, которое всякий раз заставляло его замкнуться, было то самое слово-пароль «Мэйлинн». Лэйто знал, что это – девушка, которую когда-то потерял Бин, и что она, судя по всему, была похищена Чёрной Герцогиней, к которой и у самого сержанта было немало неоплаченных счетов. Одни только Тавер и Калед чего стоили. Конечно, Лэйто был человек подневольный, солдат, но он уже твёрдо решил, что коли на то будет воля богов и начальства – обязательно поможет парню отыскать его любимую, пусть даже для этого придётся лезть в саму Чёрную Башню. При этом Лэйто не лукавил с самим собой и вполне признавал, что делает это отнюдь не только ради Бина, но и ради его сестры.

С каждым днём путешествие становилось всё приятнее. Конечно, несколько омрачало его то, что всё ближе становился порядком опостылевший лагерь, утренние побудки, пролёживание штанов на побережье в попытке углядеть что-то новенькое в возне зомбаков… Лэйто впервые за очень долгое время пожил такой вот вольной жизнью, и даже ему сейчас не слишком-то хотелось назад. Что уж говорить об остальных, особенно Вилли и Парке! Сержант всё пристальнее поглядывал на своих подчинённых – не надумались ли они свалить, пока ещё есть возможность. Но, судя по всему, тревога была ложной – всё-таки парни у него были что надо, даже этот балбес Вилли.

Здесь, ближе к побережью, более пуганым становилось и население. Хотя никто ничего до сих пор так и не объяснил простым жителям (а может быть – именно по этой причине), уровень нервозности селян повышался с каждой лигой, приближающей путешественников к заливу Алиенти. Обыватели пока ещё не знали о вторгшихся на их земли чудовищах Тондрона, но, конечно же, от них невозможно было скрыть переброску войск, обозов. Мимо них промаршировало несколько полков, включая и латионский легион (а это уже говорило о многом), чуть ли не ежедневно тянулись подводы с продовольствием и различным другими солдатскими пожитками. То и дело в разные стороны сновали военные курьеры, всегда гнавшие лошадей во весь опор. В общем, скрыть то, что на западе происходило что-то нехорошее, было нельзя.

В каждом трактире к нашим путешественникам приставали немолодые, обветренные бородатые мужики, пытающиеся хотя бы между строк прочесть из пьяных разговоров солдат то, что происходит на самом деле. Однако Лэйто был начеку, так что, несмотря на все старания, никого из его отряда подпоить больше не удалось. Вилли так и вовсе находился под своеобразным домашним арестом – в любой гостинице или трактире он, получив свой паек, удалялся в комнату. Да и, сказать по правде, сломанный нос оказался весьма действенным лекарством от легкомысленности.

В конце концов, на сорок первый день после того, как Лэйто со своим отрядом покинул ворота лагеря, он вновь прошёл через те же ворота, но уже в обратном направлении. Судя по тому, что за минувшие дни в лагере ровным счётом ничего не поменялось (другие полки квартировали отдельно), он понял, что ситуация с зомбаками так принципиально и не изменилась. Приказав Парку, Вилли и Пэрри возвращаться в расположение роты, Лэйто повёл Бина прямиком в штаб.


Глава 5. Дайтелла

– Так вы и есть наш спаситель! – с непередаваемой смесью неверия, восхищения и любопытства проговорил полковник Жокко.

Бина направили прямиком к нему – вероятно, приказ не допускал двойственного толкования. Естественно, Лэйто аудиенции у высшего начальства не удостоился – ему было велено дожидаться в «приёмной», то есть неподалёку от полковничьего шатра.

– Судя по всему, это я и есть, – кивнул Бин.

Он не видел смысла благоговеть перед погонами и чинами какого-то там Палатия, да и понимал, что вся эта странная ситуация с Дайтеллой, предотвращением вторжения и прочей ерундой пока что играет на руку именно ему. До тех пор, пока эти солдафоны не разберутся, что он – простой грузчик, а не какой-то там сказочный богатырь, можно вести себя немного снисходительно и свысока даже с командирами полков.

– И как же вы собираетесь спасать нашу страну? – с почти нескрываемой иронией поинтересовался Жокко.

– Кабы знать… – почти равнодушно пожал плечами Бин. – Вероятно, Дайтелла сообщит.

– Приходилось сражаться?

– Вроде нет, – вновь пожал плечами Бин.

– Что значит «вроде»? – слегка опешил Жокко, решивший, что парень, должно быть, совсем недалёкого ума.

– Ну если и приходилось, то я этого не припомню, – в глубине души Бин забавлялся складывающимся диалогом, так что совершенно не собирался упрощать задачу этому вислоусому полковнику.

– Приказать подать вам поесть? – помолчав некоторое время, Жокко решил сменить эту странную тему.

– Спасибо, мы не так давно обедали, – покачал головой Бин.

– Ну тогда, полагаю, нужно незамедлительно направить вас к Дайтелле, – казалось, полковник испытывает облегчение от этого решения. – Тот сержант, что сопровождал вас сюда, ещё неподалёку?

– Ему велели остаться снаружи.

– Позовите его сюда, – какая-то растерянность застыла в глазах палатийского полковника – он словно опасался, что Бин сейчас пошлёт его куда подальше, отказываясь подчиняться приказам.

Однако Бин, слегка изогнув губы в усмешке, молча кивнул и отправился за Лэйто. Вошедший чуть позже сержант значительно поднял моральный дух Жокко – теперь рядом был кто-то, кому он мог приказывать с полным на то основанием. Лэйто ловко козырнул полковнику и, вытянувшись в струнку, ожидал этих самых приказаний.

– Сержант, – голос Жокко стал жёстче и суровее. – Сопроводите нашего гостя к месту назначения.

– Прошу прощения, господин полковник, – Лэйто на всякий случай ещё раз козырнул. – Но я не знаю, где находится это самое место назначения.

– Конечно не знаешь, болван! – рявкнул в ответ Жокко, словно отыгрываясь за недавно перенесённое унижение. – Я ведь тебе ещё не сообщил!

– Виноват, господин полковник! – щёлкнул каблуками Лэйто.

– В двенадцати милях10 отсюда расположена гряда холмов, поросшая лесом. Там вы найдёте небольшое озеро с водопадом. Это и есть то самое место. Карту с подробной дорогой получите у моего адъютанта.

– Разрешите выполнять?

– Действуйте! – важно кивнул Жокко, усаживаясь за стол.

Спустя четверть часа Бин и Лэйто верхом вновь покинули лагерь.

– Да, теперь я понял, почему у вашего полковника такое прозвище, – усмехнулся Бин.

– А то! – хохотнул в ответ Лэйто. – И это ты ещё видел его каких-то десять минут. А я любуюсь его физиономией больше десяти лет.

– Так мы что – едем к самой Дайтелле?

– Самому пока не верится, но – похоже на то!

– А ты знал, что она тут, неподалёку? – полюбопытствовал Бин.

– Да откуда? Разве такое полагается знать простому сержанту? Удивляюсь, что мне сейчас доверили такую информацию и, признаться, немного побаиваюсь – не грохнут ли меня после этого? – улыбнувшись, Лэйто дал понять, что пошутил, однако в глазах его читалась некоторая тревога.

– А я знал, что она живёт где-то не в Латионе, но не думал, что вот тут, среди этих диких холмов.

– Ну, если хочешь сделать так, чтобы тебя никто не беспокоил – лучшего места не найти! – пожал плечами Лэйто.

– Да уж, – согласился Бин. – А теперь, должно быть, ей слегка припекло задницу, когда Гурр высадил рядышком свои войска, вот и засуетилась.

– Стоит ли так говорить? – теперь Лэйто и не пытался скрыть испуга. – Дайтелла – величайшая магиня. А ну как она сейчас слышит твои слова! Представляешь, что она с нами сделает!

– Могущество магинь сильно преувеличено, – уверенным тоном возразил Бин. – Я не знаю, откуда я это знаю, но я это знаю. Наверное, Мэйлинн говорила. Магия – штука очень сложная, дружище. Если бы Дайтелла была так всемогуща – разве она не потопила бы твоих зомбаков в море, словно слепых щенков?

– Ну ты всё-таки поосторожней, ладно? – поёжился Лэйто. – До неё тут осталось всего ничего – меньше десяти миль. Не будем искушать судьбу, ладно?

– Ладно, – усмехнувшись, кивнул Бин. – Так мы ищем, стало быть, лесное озеро с водопадом? И за этим самым водопадом скрыта пещера, ведущая в подземелье Дайтеллы?

– Ну ты сам всё слышал, – подтвердил Лэйто.

– И что их всех под землю тянет? – проворчал Бин и вдруг весь вскинулся.

Откуда пришла эта мысль, кто эти самые «все», о которых он только что подумал? Насколько Бин помнил, он не был знаком ни с одним магом, если не считать Мэйлинн, в которой магии было – кот наплакал, да её вздорной подружки Оливы, от которой они весело удирали, и после которой он почему-то ничего не помнит. Но мысль эта пришла не просто так, Бин это понимал. Когда он произносил эти слова, они казались настолько естественными, словно он точно знал, о чём говорит.

– Ты о ком это? Кого – всех? – тоже удивился Лэйто. – Ты что – знаешь много магов?

– Да нет, – озадаченно пожал плечами Бин. – Ни одного не знаю. Однако почему-то вот ляпнул…

– Опять что-то из твоего потерянного года? – сочувственно проговорил Лэйто.

– Возможно… – пробормотал Бин, уходя в себя. Увидев это, Лэйто на какое-то время замолчал.

Часа через два, уже вечером, когда солнце почти легло на горизонт, искомое озеро нашлось – надо признать, карта была составлена на совесть, так что не пришлось даже плутать.

– Вон и водопад, – указал Лэйто.

Обогнув аккуратное, почти идеально круглое озеро, они приблизились к тому месту, где с высокого отвесного холма – настоящей скалы – низвергался поток воды.

– Знаешь, о чём я думаю уже некоторое время? – заговорил Бин, спешиваясь. – Откуда там, наверху, такая прорва воды? Река там, что ли, течёт?

– А я вот ещё об одном подумал, – вполголоса добавил Лэйто. – А куда девается вся эта вода? Из озера ни одного ручейка не бежит.

– Похоже – магия, – покачал головой Бин. – Сильна Дайтелла, ничего не скажешь! – здесь, на пороге её обиталища, даже у него пропала охота острословить в адрес магини.

– Ну давай, дуй туда, – кивнул на водопад Лэйто. – А я пока тут обживусь – костерок, котелок… Как вернёшься – поужинаем.

Бин лишь обречённо усмехнулся в ответ, но возразить было нечего – ему, Бину, предстояло лезть в подземелье древней высохшей магини, и Лэйто там делать было нечего. Он и тут-то, заметно сразу, чувствует себя не в своей тарелке. Вон, на негнущихся ногах ходит между деревьев, собирая валежник. Боится, поди, до чёртиков. Ну ему хоть одна радость – он останется тут, снаружи. Пусть через час уже окончательно стемнеет, но будет небо, будут звезды и луна, будет костёр. И никаких мумий поблизости. Эх, кабы не Мэйлинн, ни за что бы не сунулся в это проклятое место!

Вздохнув, Бин побрёл к водопаду. Пару раз оскользнувшись на мокрых камнях, он наконец добрался до стены, с которой падал поток. Отсюда действительно стало видно, что позади водапада находится некая пещера – едва ли не щель в скале, через которую вряд ли войдут даже две лошади, идущие бок о бок. Радовало хоть, что не придётся проходить сквозь ледяные струи – вода падала так, что можно было войти, не слишком намокнув. Однако, конечно, благодаря мириадам холодных брызг, совсем сухим попасть в пещеру тоже не получилось.


***

Снова эти сырые, осклизлые ступени, полностью сокрытые в беспроглядном мраке. Бин уже много раз бывал здесь – в своих снах. И вот теперь он шёл по узкой винтовой лестнице наяву, слыша, как придушенно и жалобно звучат его шаги. Было страшно, даже страшнее, чем раньше во сне. Запоздало Бин корил себя за то, что забыл отлить перед тем, как шагнул за водопад.

Всякий раз, теряя равновесие, Бин раскидывал руки, упираясь в скользкие от осевшей влаги стены, кривясь от отвращения, словно шершавые камни были покрыты омерзительными слизнями. Если Дайтелла действительно его ждёт – могла бы подготовиться получше. Фонарики, что ли, какие повесить… Если она может силой своей магии создать водопад, лучше бы потратила её на что-то более полезное, например, сделать ступени и стены сухими.

Интересно, как слуги спускаются сюда? – подумал было Бин, но, вспомнив мумию из сна и рассказы Мэйлинн, понял, что никаких слуг тут нет и не было, возможно, уже много столетий. Действительно, если Дайтелле не нужно есть и пить, справлять нужду и даже дышать – к чему ей слуги?

Бин пытался было считать шаги, чтобы примерно понять, как глубоко он опустился, но довольно быстро бросил это занятие, поскольку мозг с трудом отвлекался от попыток удержать туловище своего хозяина в вертикальном положении. Казалось, что он углубился уже на несколько десятков футов.

Как и во сне, в конце концов лестница окончилась небольшой площадкой – практически упёрлась в массивную дверь. Бин помнил, что будет дальше – сначала он попробует легонько толкнуть её, затем толкнёт сильнее, и затем – нажмёт плечом. Чтобы избавиться от иррационального ощущения, что он снова в своём сне, Бин решил изменить своё обыкновение – он просто легонько постучал, будучи в полной уверенности, что стук этот будет услышан.

– Войди, – как и во сне, женский голос прозвучал прямо в голове, заставив вздрогнуть.

Сглотнув, Бин сразу, минуя промежуточные действия, толкнул дверь плечом. Та отворилась, истошно завизжав заржавленными петлями, и тут же, как и во сне, в комнате, что скрывалась за этой дверью, вспыхнул голубоватый неяркий свет.

Собравшись с духом, Бин переступил порог и, не мешкая, подошёл к ложу, задрапированному пологом. Отдёрнув эту полупрозрачную, порядком истлевшую ткань, Бин увидел Дайтеллу – точно такую же, какой она представала во сне. Её глаза – единственное, что жило в этом, казалось бы, совершенно мёртвом теле – странно и страшно светились в мертвенном голубом свете, наполнявшем комнату.

– Наконец ты здесь, – вновь зазвучал голос. – Я звала тебя, но зов был слишком слаб. Пришлось действовать проще и грубее.

– Приветствую вас, госпожа, – кое-как повернув во рту сухой язык, прилипший к нёбу, прохрипел Бин.

– Приветствую тебя, Бин Танисти, – пришёл ответ. – Я вижу, что тебя гложет невысказанный вопрос. Спрашивай.

– Вы знаете, где Мэйлинн? – звуки едва рождались в сжатом спазмом горле, но Бина это не волновало – он был уверен, что, если нужно, магиня вполне способна будет прочесть его мысли.

– Знаю, – просто ответила Дайтелла.

– Она у Герцогини Чёрной Башни?

– В некотором роде, – последовал ответ Дайтеллы.

– Что это значит? Она жива? – неопределённость ответов приводила Бина в отчаяние.

– Она жива. Мэйлинн – и есть Герцогиня Чёрной Башни.

– Ерунда! – ответ магини был столь неожиданен и абсурден, что Бин даже забылся. – Этого просто не может быть!

– И тем не менее, это так. Мэйлинн стала Чёрной Герцогиней, не пройдя испытания Башни.

– Я в это не верю… – на Бина словно обрушились своды подземелья.

– И тем не менее, это так, – без малейшего ехидства или насмешки повторила Дайтелла.

– Но я ничего не помню… – жалобно прошептал Бин, борясь с детским желанием разрыдаться.

– Это вполне объяснимо. Мэйлинн создала ложную реальность, которая заменила и твою память.

– Но вы можете помочь мне вспомнить? – в отчаянии спросил Бин.

– Это будет несложно. Ложная реальность лишь маскирует истинную, подобно тому, как художник может нарисовать новую картину поверх старой. Но под краской всё равно останется прежнее изображение. Нужно лишь стереть этот новый слой.

– И как это сделать?

– Представь груду камней. Она кажется незыблемой, но стоит вынуть из неё один верный камень, как вся она тут же рухнет. Также и с твоей памятью – стоит вынуть краеугольный камень ложной реальности, и она тут же рухнет в твоём сознании.

– Что мне нужно сделать для этого? – решительно, и даже как-то зло спросил Бин.

– Вспомнить, – был ответ. – Твоим краеугольным камнем будет тот момент, когда ты ощутил себя после провала в памяти. Вспомни его, а затем ты начнёшь раскручивать события назад.

– Но я много раз вспоминал этот момент, – в голосе Бина прорезалось какое-то истеричное отчаяние. – И ничего. Словно стена…

– Потому что раньше ты не знал, куда смотреть. А теперь знаешь.

Бин, кажется, пытался что-то возразить, но вдруг весь обмяк и, наверняка, повалился бы на пол, если бы не какое-то волшебство, удерживающее его в вертикальном положении – словно невидимая верёвка, крепящаяся к потолку и обвязанная вокруг его тела.


***

Жалкий и растерянный, Бин стоял неподалёку от Весёлых ворот Латиона. Как он здесь очутился – парень не помнил совершенно. Огромный пласт памяти просто провалился в какую-то бездну. Последнее, что Бин помнил – головокружительное бегство по ночным улицам Старого города на пару с Мэйлинн. И вот теперь он стоит посреди дороги, облачённый в дивного вида доспехи, хотя от них и от одежды под ними разит так, что мухи дохнут, и глупо пялится на красную стену города.

– Прощения просим, сударь, – раздался сзади вежливый голос. – Вы не могли бы подвинуться маленько?

Бин ошалело обернулся. Буквально в шаге от себя он увидел дряхлую конягу, едва не уткнувшуюся в него мордой, которая была впряжена в телегу. На телеге сидел мужичок, уважительно и боязливо поглядывающий на застывшего воина.

– Не гневитесь, сударь, только мне бы проехать…

Не говоря ни слова, и до сих пор ничего не понимая, Бин шагнул в сторону, отходя на обочину. Мужичок рассыпался в благодарностях, кланяясь и ломая шапку. А Бин глядел на него, словно не видя. Что произошло? И если где он – было более или менее ясно, то вот когда он – это был уже вопрос. Дело в том, что коснувшись в задумчивости своего лица, Бин с изумлением нащупал окладистую бороду, которая не могла вырасти ни за день, ни даже за месяц.

– Какой сейчас месяц? – немного опомнившись, бросился он вслед за отъезжающей телегой.

– Так ведь увиллий11… – растерянно, и несколько опасливо ответил мужик.

– Увиллий?.. – Бин окончательно потерялся. Но не могла же такая бородища отрасти за пару дней… – А какое число?

– Кажись, четвёртое или пятое… – по лицу колона было видно, что ему очень хочется хлопнуть свою лошадку вожжами по бокам, чтобы та унесла его подальше от этого странного рыцаря.

– Не может быть! – голова у Бина пошла кругом. – Ведь вчера же было девятое… А год какой? – как ни абсурдно звучал вопрос, но он казался единственным, не противоречащим логике.

На этот раз мужичок всё-таки не стерпел и что есть мочи хлестнул несчастную скотину вожжами. Нельзя сказать, что это придало кляче серьёзное ускорение, но из задумчивости вывело точно, так что телега стала быстро удаляться. Конечно, догнать её для Бина не составило бы никакой сложности, но делать этого он не стал. Он вновь стоял столбом посреди дороги, потерянно глядя в пустоту невидящим взглядом.

Все мысли словно вымело из его головы. Любая попытка осмыслить произошедшее словно проваливалась в бездонный колодец, не оставляя даже отзвука от удара о дно. Постояв какое-то время, Бин почти машинально двинулся в город. Ноги сами несли его знакомой тропой к дому.

Прохожие пялились на него – слишком уж необычен для этих районов был внешний вид и особенно, конечно, явно весьма дорогие доспехи. Однако Бин ни на кого и ни на что не обращал внимания. В голове по-прежнему была звенящая пустота. Может быть, кто-то обращался к нему, что-то говорил или спрашивал, но Бин ничего не видел и не слышал.

Добравшись до дома, Бин немного пришёл в себя – вид родных стен, такой успокаивающий и надёжный в своей неизменности, слегка привёл его в чувство. Поднявшись по знакомым скрипучим ступеням, Бин толкнул дверь. Однако та была заперта. Странно, ведь мама совсем не отлучалась никуда с тех пор, как заболел Мартин, да и Нарка сейчас должна быть дома.

Однако мозг Бина, казалось, до сих пор ещё не отошёл от прошлого потрясения, так что он, не особо удивившись, просто постучал в дверь. Сначала осторожно, потом – громче, а затем и вовсе стал бить в дверь ладонью.

Через какое-то время осторожно приотворилась дверь соседней квартиры. В приоткрывшийся щели мелькнул глаз старухи Бантри, одинокой соседки семейства Танисти. Это был очень бедный район, так что воров и грабителей тут не опасались, поэтому старушка выползла на шум, чтобы узнать, в чем дело.

– Их никого нетути… – прошамкала она, видя, что стучащий к соседям человек выглядит прилично и даже богато. Вероятно, надеялась сорвать с него доррин за услугу (ведь не станет же такой важный господин таскать в кармане железо12!).

– А где же они все? – повернулся к старушке Бин.

– Так ведь сам-то помёр от синивицы той осенью, жинка его с младенцем тоже преставились, – шум в ушах Бина почти заглушил дребезжащий голос старухи, и он оперся спиной о дверь, чтобы не упасть, почти не слыша, что она говорила дальше. – Малой их с лирркой, говорят, сбежал куда-то в Кидую, чтоб пожениться там у безбожников… А две девки живут где-то, уж не знаю, где. Старшая замуж выскочила, а как мор начался, так она больную сестрицу отсюдова забрала. Говорят, выходила, а там – кто знает?

Старуха Бантри продолжала что-то говорить, найдя в безмолвном и оторопевшем Бине благодарного слушателя. В густом полумраке лестничной клетки подслеповатые старые глаза не могли разглядеть в этом рослом рыцаре того самого «малого», что якобы сбежал в Кидую с лирркой. А Бин просто стоял, глядя, как шевелятся морщинистые тонкие губы. Слёз не было, ничего не было кроме леденящей пустоты.

Наконец бубнёж старухи стал понемногу проникать сквозь ватный заслон. Оцепенение спадало, уступая место сосущей боли в области солнечного сплетения. Какие-то обрывки смысла сказанного соседкой стали проникать в мозг.

– Так сёстры живы? – надтреснуто спросил он старуху, бесцеремонно прервав её брюзжащий монолог о море, плате за жильё и проклятой жаре.

– Так люди говорят, – с готовностью переключилась та. – Сама не знаю – с тех самых пор сюда больше никто не заходил. Так и стоит запертой. Сказывают, что живут они у мужа старшей из дочек…

– А какой сейчас год, бабушка? – устало спросил Бин, найдя наконец в себе силы, чтобы оторвать спину от обшарпанной двери.

– Так ведь двенадцатый, сынок, – не задумываясь, выдала старуха.

– Двенадцатый?.. – тупо повторил Бин, словно укладывая услышанное число в голову. – Спасибо, бабушка…

На подкашивающихся ногах Бин кое-как спустился с лестницы. Отец, мама и брат мертвы. Причём мертвы уже давно, уж почти год. Которого он, оказывается, совершенно не помнил. Казалось, только вчера он попрощался с мамой и сестрой, чтобы помочь Мэйлинн найти Белую Башню, а вот сегодня вдруг оказывается, что мамы давным-давно нет на свете. Как и отца, как и малыша-Мартина…

Выйдя на улицу, Бин, не находя в себе больше сил куда-то идти, вновь прислонился спиной к потёртой стене своего дома. Затем с каким-то скулящим протяжным воем он медленно сполз вниз, усевшись прямо в пыль и обхватив голову руками. Рыдания душили его в прямом смысле слова – ему не хватало воздуха, чтобы вздохнуть. Из горла рвались всё те же сдавленные скулящие звуки. Словно обрушившееся небо, Бина накрыло осознание того, что случилось…

Просидев так какое-то время, внезапно осиротевший Бин наконец поднялся на ноги. Нужно было отыскать Нару и Алику. И понять, что же с ним произошло – куда девалась Мэйлинн, куда девался год его жизни? Кстати, до Бина только что дошло, что он уже несколько раз вспоминал о лирре, но только сейчас осознал, что она ведь тоже куда-то исчезла.

Что случилось с того момента, как они вдвоём убегали от слуг Оливы и до сегодняшнего дня? Что сталось с Мэйлинн и где она? Почему он ничего не помнит до того момента, как оказался стоящим у ворот города? И как он там оказался? Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Но сейчас эти вопросы спасали от тоски по утраченной семье, так что Бин с удвоенной энергией врезался в стену, разделившую его память, пытаясь пробить её.

– Ты можешь вспомнить, – внезапно раздался голос прямо в голове.

Казалось бы, это должно было привести Бина в состояние шока, а то и вовсе довести его до инфаркта, но почему-то парень не слишком-то удивился данному феномену. Отчего-то это оказалось смутно знакомым, словно он уже слышал этот голос раньше. «Дайтелла» – внезапно всплыло в памяти имя, а следом за ним пришёл образ живой мумии, лежащей в голубоватом свете.

«Чёрная Башня» – новое понятие словно огнём выжгло все другие образы. Следом завертелось страшное словосочетание, которое станет известно жителям Паэтты лишь через несколько месяцев после того, как Бин вернулся домой: «Герцогиня Чёрной Башни». Это было уже так близко, что Бин физически ощутил, как предчувствие открытия связывает внутренности в узлы. «Мэйлинн»…

Это имя действительно было паролём. Как только оно возникло вновь в воспалённом мозгу Бина, всё тут же встало на свои места. Он словно наяву увидел перед своим внутренним взором прекрасную лирру, чьё лицо было искажено мукой и наслаждением одновременно. Бин увидел, как Мэйлинн, повернувшись к нему спиной, словно растворяется на фоне громадной Чёрной Башни, довлеющей над окружающими скалами.

Тут же у Бина в голове словно открылась дверь забитой до отказа кладовки, из которой наружу разом вывалилось всё: мёртвый Кол, Варан, мессир Каладиус, гномы, некроманты, «Нежданная», синивица в Лоннэе, гоблины Симмера… Всё это обрушилось страшным камнепадом, снося сознание Бина, словно лёгкую плотину…


Глава 6. Миссия

Бин пришёл в себя. По щекам текли слёзы, а в ногах была такая слабость, что если бы не удерживающее его заклятие, он наверняка бы рухнул на каменный пол. В груди было очень больно – и потому, что он в очередной раз пережил тяжкие минуты, и потому, что он вспомнил.

– Прости, что тебе пришлось ещё раз пройти через это, – раздался голос Дайтеллы.

– Ничего, – Бин всхлипнул.

Помнится, Мэйлинн говорила, что Дайтелла настолько далека от всего земного, что ей чужды привычные для простых смертных категории и понятия. Увидев этот полутруп, Бин легко мог бы в это поверить. Однако в общении лиррийская магиня не особенно отличалась от многих других смертных, например – того же мессира Каладиуса. Вот и сейчас – она попросила прощения… Почти бессмертная лиррийская волшебница попросила прощения, что задела чувства бабочки-однодневки… Неужели и эти сведения о ней были не более чем мифом? И если так – то, быть может, даже великая Дайтелла тяготится своим бытием? Эти мысли молнией промелькнули в мозгу Бина, но тут же уступили место другим.

– Я всё вспомнил… – почти прошептал он.

Интонации, с которыми он произнёс фразу, красноречиво показывали, какую боль ему причиняют воспоминания о Мэйлинн и Чёрной Башне.

– Но, наверняка, ничего не понял.

– Да, – признал Бин. – Что случилось с Мэйлинн? Почему Башня из Белой стала Чёрной? И что произошло с нами?

– Башня стала Чёрной, поскольку Мэйлинн не прошла испытания. Она использовала магию Башни во зло, уничтожив множество лирр. Башня сама по себе не имеет цвета, она приобретает тот цвет, который несёт её Искатель. Мэйлинн пришла с чистыми намерениями, поэтому Башня была Белой. Но она не сумела удержать эту белизну. Более того, она изменилась сама. Магические способности, которые были запечатаны в ней, вырвались наружу, изменив её душу и тело, подобно тому, как это случается со всеми нами. Поэтому Герцогиня Чёрной Башни – это уже не совсем Мэйлинн, хотя Мэйлинн в ней тоже есть.

– То есть она стала той самой лиррийской мессией, которую из неё хотел сделать Орден? – с болью в голосе спросил Бин.

– Нет. Эти глупцы переиграли сами себя. Они были слишком самоуверенны и не предвидели такого развития событий. Мэйлинн действительно была той, кто могла бы стать мессией моего народа. Высшие магистры Ордена Лианы решили провернуть ловкий трюк – подчинить будущей «спасительнице» силу Башни. Они были убеждены, что сумеют увлечь Мэйлинн на свою сторону. Но они не учли той глубокой привязанности, что она питала к вам, её спутникам. Эта ошибка стоила им как жизни, так и потери мессии, ибо могут пройти многие тысячелетия, прежде чем новая аномалия явится в наш мир.

– Так кто же она – эта новая Герцогиня?

– Просто ещё одна сила в этом мире. Сила достаточно могущественная, чтобы претендовать в перспективе на владычество всей Паэттой. По сути – ещё одна аномалия, более мощная и опасная, чем Бараканд или Симмер. Сейчас она пока атакует Палатий силами подчинившихся ей келлийцев. Чего она хочет – этого я сказать не могу, поскольку, став частью Башни, Мэйлинн изменилась, стала более иномировой. Однако я знаю, что та, истинная Мэйлинн, не умерла до конца и живёт внутри Чёрной Герцогини. И, возможно, её ещё можно спасти, а вместе с нею – и весь наш мир. Именно поэтому я и вызвала тебя.

– Так Мэйлинн можно спасти? – глаза Бина загорелись надеждой.

– Я не могу утверждать наверняка, но такая вероятность есть. Ты ведь до сих пор не знаешь, что произошло в тот день?

– Не знаю, – просто ответил Бин.

– Тебе известно, что в той схватке погиб один из твоих друзей, которого вы называли Колом.

– Да… – поник головой Бин. Увы, его потери всё множились, чему способствовало возвращение памяти.

– Именно эта точка истории стала переломной. Мэйлинн не смирилась с утратой, поэтому потребовала, чтобы Каладиус вернул ей способность манипулировать возмущением. Почерпнув силу у Башни, она уничтожила всех ваших врагов. Но это ты видел и сам. А вот дальше произошло то, чего никто и никогда ещё не делал в этом мире. Мэйлинн решила спасти Кола. Воскресить его она не могла даже с помощью Башни. Но она сделала другое. Башня способна подчинить себе время, поскольку сама перемещается во времени. И Мэйлинн сделала единственное, что было в её власти – она изменила историю. Она создала временную петлю, сделав так, будто бы вы с нею никогда не встречали Кола, и он не участвовал в этом путешествии. Таким образом была создана ложная реальность, в которой вы искали Башню вдвоём, а соответственно не встретили ни Кола, ни Каладиуса, ни остальных.

– То есть, ничего из того, что я помню, не было?

– Было. Ведь именно та цепь событий привела Мэйлинн к Башне и сделала её Чёрной Герцогиней. Поэтому та, истинная реальность, никуда не исчезла. Герцогиня лишь задрапировала её, накинув сверху временную петлю.

– Так Кол…

– Жив. Именно он является той булавкой, что удерживает драпировку, не давая ей сползти. Твой друг теперь является главным парадоксом Бытия – он словно одновременно и жив, и мёртв. Именно это и создало опасность для всей Паэтты.

– Что? – удивился Бин. – Кол?..

– Именно он. Его существование столь сильно возмущает ткань Бытия, что перераспределило потоки возмущения в нашем мире, а это позволило Тондрону посягнуть на Паэтту.

– Как это? – Бин никак не мог решить – понимает ли он хоть что-то из того, о чём говорит Дайтелла, но явно хотел знать больше.

– Представь одеяло, брошенное поверх мягкой постели. На этом одеяле есть складки, есть перегибы. Где-то оно возвышается, а где-то – напротив, имеет впадины. Так выглядит наш мир, если рассматривать его с точки зрения возмущения. Оно неоднородно. До недавнего времени существовал некий барьер, который не позволял магии Тондрона проникать на наш материк. Бараканд был очень силен, но его сила была локализована на безжизненном континенте. Так было, пока Мэйлинн не стала Герцогиней Башни и пока она не нарушила само течение времени. Для такой серьёзной аномалии во времени требуется очень мощное воздействие, которое может обеспечить Башня. Это можно сравнить с тем, как если бы на кровать бросили тяжёлое ядро. Своим весом оно продавило бы перину, образовав глубокую впадину. Словно потоки воды в яму, устремятся туда потоки возмущениявозмущения, чуждого Паэтте. Это позволило Гурру и Бараканду создать тот самый мост между нашими материками, который позволит Тондрону перебросить сюда свои силы и захватить наш мир. И чем дольше будет действовать этот временной парадокс, тем прочнее будет связь между Эллором и Паэттой. Пока это лишь тонкие ручейки, но вскоре это будут реки, потоки. И тогда наш мир падёт под ударами империи чёрных магов.

– Так чего вы хотите? – потрясённо спросил Бин. – Убить Кола?

– Возможно это станет наиболее простым решением проблемы, но возможно – создаст лишь дополнительные сложности. Поэтому всё намного сложнее – тебе и твоим друзьям нужно будет вернуться к Мэйлинн и постараться всё исправить.

– Но как? – в отчаянии воскликнул Бин.

– Этого я не знаю. Однако необходимо каким-то образом разрешить этот парадокс. Тогда есть надежда, что рельеф возмущения восстановится, и Тондрон останется ни с чем. Мой совет – направиться к Каладиусу и рассказать ему обо всём.

– Так он мне и поверит! – фыркнул Бин.

– Нужно, чтобы поверил. Если сможешь его убедить – он сумеет сам восстановить свою память – его умений вполне хватит, чтобы ввести в транс самого себя. А уж затем вместе отправитесь в Латион, где разыщете мастера Теней и Кола. Думаю, что крайне важно, чтобы вы направились к Мэйлинн тем же составом. Это повысит шансы.

– А почему нельзя было вместе со мной сразу прихватить и Кола с Вараном? Всё же уже попроще было бы…

– Палатийские солдаты, пытающиеся доставить в другое государство мастера Теней шестого круга? – даже в этом бестелесном голосе прорезалась усмешка. – Не думаю, что они прожили бы достаточно долго. Да и тебе нужно быть с ним поосторожней. Именно поэтому и потребуется помощь Каладиуса. А что касается Кола – он должен узнать обо всём как можно позже.

– Почему это?

– Его перенос во времени и искажение реальности уже внесло существенные изменения в рельеф возмущения. Представь, насколько усложнится ситуация, когда сам Кол вспомнит всё, что с ним случилось. Он – ядро всей этой аномалии, но когда он об этом узнает, в нём наложатся друг на друга сразу две реальности – истинная и ложная. К каким потрясениям это приведёт – я предсказать не могу. Но одно можно утверждать наверняка – это значительно ускорит наступление Тондрона. Если сейчас темпы таковы, что вторжение может занять годы, то тогда, боюсь, счёт пойдёт на недели, максимум – месяцы. Кроме того, я не берусь предсказать, что станет с магией. Уже сейчас я чувствую перемены.

– То есть, как только мы сообщим Колу о том, что он перенесён Мэйлинн во времени, нам придётся бежать на север сломя голову, или весь мир погибнет? – в голосе Бина послышался явный испуг.

– Возможно, всё будет не настолько драматично, но суть ты уловил верно.

– Как я понимаю, отправляться мне нужно немедленно?

– Время есть, но его не слишком много. Спеши, ностарайся сохранять силы. И один совет напоследок. Отправляйся в пустыню Туум через Саррассу, а не через Пунт. Я ощущаю, что влияние Башни сказалось не только на Бараканде. Симмер стал сильнее, и его мощь также будет расти день ото дня. С одной стороны, ему невыгодна нынешняя ситуация, поскольку территорию, которую он считает своей, хочет прибрать к рукам Бараканд. С другой стороны, если Башня исчезнет, его сила также вернётся к прежнему состоянию. Какие соображения владеют думами древнего демона – мне, конечно, неведомо. Но так или иначе, я не советовала бы искушать судьбу. Пусть путь будет длиннее, но безопаснее.

– Но тогда придётся пересечь всю пустыню…

– Я очень надеюсь, это станет самым неприятным в твоём путешествии, Бин.

– А что – магистры Ордена тоже воскресли? – с беспокойством спросил Бин, которому не очень-то понравилась эта фраза магини.

– К счастью для тебя – нет. Единственным, для кого ложная реальность стала истинной, является твой друг Кол. Он – единственное, надеюсь, существо в мире, не принадлежащее нашей реальности. По поводу Ордена можешь больше не волноваться. Твоя задача – добраться до Каладиуса, а дальше уже он сделает всё, что нужно.

– Это всё? – Бин понял, что аудиенция окончена.

– Помни лишь одно – Мэйлинн ещё можно вернуть, – ответила Дайтелла.


***

Когда Бин выбрался из пещеры, снаружи уже занимался рассвет. То ли он слишком долго провёл в трансе, то ли течение времени в пещере Дайтеллы было иным, чем здесь. Небо было совсем светлым, видно там, за горной грядой, солнце уже вышло из-за горизонта. Неподалёку от озера курился едва заметными струйками дыма погасший костерок, около которого сладко посапывал Лэйто. Бин подошёл ближе, и как ни лёгок был его шаг, сержант открыл глаза и тут же сел.

– Долго же тебя носило, – проворчал Лэйто, почёсывая множество комариных укусов на лице. – Извини, но ужин я съел без тебя. Завтракать будешь?

– Боюсь, мне сейчас кусок в горло не полезет… – мрачно проговорил Бин.

– Что – всё так плохо? – поморщился Лэйто.

– Сам не знаю… – признался Бин, усаживаясь рядом с сержантом.

– Ты знаешь, где искать Мэйлинн?

– Знаю, – нехотя ответил Бин.

– Ну так значит – всё отлично! – Лэйто хлопнул парня по плечу.

– Как сказать… – протянул Бин. – В общем, мне нужно срочно ехать обратно.

– Ну отлично! – Лэйто, кряхтя, встал на ноги. – Помчали!

– Нет, ты не понял. Мне нужно назад в Латион. И даже дальше.

– Я точно знаю одно – перво-наперво тебе нужно назад в штаб, – твёрдо возразил Лэйто. – Если я вернусь без тебя – с меня спустят три шкуры. Так что будь добр – поехали со мной.

Подумав несколько секунд, Бин кивнул и направился к лошади.

– Какая она – Дайтелла? – с жадным любопытством спросил Лэйто несколько минут спустя.

– Такая, как о ней и говорят, – скупо ответил Бин, хотя сам тут же вспомнил своё удивление по поводу человечности её общения.

– И что – ты действительно спаситель? – не унимался Лэйто.

– Знаешь, дружище, я и сам толком не понимаю – что и к чему, – отрезал Бин, давая понять, что эта тема ему неприятна. – Дай мне собраться с мыслями – слишком уж многое на меня навалилось…

– Так ты вспомнил всё, что с тобой случилось? – сержант словно не замечал настроения Бина.

– Вспомнил… – по выражению лица парня было неясно – радуется ли он этому или огорчается.

– Так ты теперь помнишь, как схлестнулся с Чёрной Герцогиней? – было очевидно, что Лэйто не успокоится.

– Да оставь меня в покое! – рявкнул Бин и послал своего коня в галоп.

Лишь спустя полчаса Лэйто вновь поравнялся с Бином, который вновь ехал лёгкой трусцой, бросив поводья и опустив голову.

– Извини, друг, – искренне попросил прощения сержант. – У меня такое бывает – иной раз как упрусь лбом, да и начинаю топтаться по любимым мозолям.

– Да ничего… – буркнул в ответ Бин.

– А так-то я парень отличный, – улыбнулся Лэйто.

– Как и все мы, – усмехнулся Бин, поднимая голову.

– Без обид?

– Без обид! – подтвердил Бин.

– Так что – будет большая война? – не промолчав и пяти минут, вновь спросил Лэйто.

– Кажется – да.

– Это Дайтелла так сказала? – сержант выглядел встревоженным. – А она вообще как-то думает нам помочь?

– Судя по всему, она уже нам помогает, – пожал плечами Бин.

– Довольно странная у неё манера помогать, – заметил Лэйто. – Нет бы наколдовала шторм, чтоб потопить зомбаков, или низвергла бы на них огонь небесный…

– Наверное, так она и сделает, –Бин едва следил за разговором, думая о чём-то своём.

– Уж поскорей бы… – было заметно, что Лэйто ни на йоту не поверил брошенной другом фразе, но видя, что тому не до него, решил пока не тревожить Бина разговорами.

К этим больным для Бина темам на протяжении всего пути к лагерю больше не возвращались. Да и сам Бин был очень мрачен и задумчив, так что собеседник из него был никудышный.

До лагеря добрались, когда был уже самый разгар утра. Солнце жарило землю, на небе не было ни облачка. Марево стояло над множеством раскинувшихся по невысоким холмам палаток. Между ними сновали втянутые в повседневную лагерную рутину солдаты. Поодаль был виден и лагерь латионцев, где тоже кипела жизнь. Лэйто втянул носом густо пахнущий тушёным мясом дым, плывущий со стороны походных кухонь, и в животе его громко заурчало. Из-за этого зануды-Бина сержант сегодня остался без завтрака. Но уж пропускать обед он не собирался. Вот только сдаст сейчас парнишку штабистам, а сам…

– Личный приказ полковника Жокко – сразу же по прибытии направляться в штаб! – остановил благостное течение его мыслей какой-то сержант, вероятно, начальник караула, стоящего у ворот. – Оба.

Ворча себе под нос всё, что он думает о не в меру ретивых сержантах, не в меру раскомандовавшихся полковниках и не в меру эгоистичных латионцах, не уделяющих достаточного внимания приёмам пищи, Лэйто всё же побрёл по направлению к штабному шатру.

– Останьтесь здесь, – часовой жестом остановил сержанта, одновременно приглашая Бина пройти.

– Да вы уж определитесь, что ли, дьяволы вас дери… – раздражённо проворчал Лэйто, демонстративно сплюнув себе под ноги, благо – слюны во рту было предостаточно.

Бин вошёл в помещение, в котором находился Жокко. На этот раз здесь кроме полковника находился ещё один человек. По некоторым признакам, особенно – по обилию мангиловых украшений, опытный Бин сразу же определил в незнакомце мага. Однако, человека, лично знакомого с Дайтеллой и Каладиусом, то есть – самыми могущественными магами современности, пусть и добровольно заточившими себя в подземелья, сложно было смутить заштатным армейским колдуном. Поэтому Бин лишь холодно поклонился обоим, предоставляя право начать разговор им.

– Позвольте представить вам мессира Пелеуса, молодой человек, – начал Жокко, и Бину вновь почудились неуверенные нотки в его голосе.

– Польщён знакомством, мессир, – просто сказал Бин и вновь замолчал.

– Ваше… гм… предприятие… было успешным? – тщательно подбирая слова, осведомился полковник, и Бин отметил, как досадливо сморщился при этих словах мессир Пелеус.

– Позвольте мне поговорить с достойным юношей, господин полковник, – мягко, но властно проговорил он, на что Жокко с неким даже облегчением кивнул головой.

– Госпожа Дайтелла уже успела связаться со мной и сообщить, что вам необходимо отправиться в пустыню Туум, – без обиняков начал Пелеус. – Вы можете сообщить, что за цель у вас там?

– Прошу прощения, мессир, но мне кажется, что если госпожа Дайтелла не сочла нужным сообщить вам это, то у меня и подавно нет на то полномочий, – спокойно ответил Бин.

– Однако вся коллегия палатийских магов уже на протяжении нескольких недель стоит на ушах, если мне будет позволительно так выразиться, – всё тем же грудным бархатистым голосом продолжил маг. – Когда Дайтелла сообщила, что для спасения Палатия от орд Тондрона нужно доставить к ней юношу из Латиона, сами понимаете, мой юный друг, что это вызвало брожение в умах. Чем же таким славен этот юноша, если он способен на то, чего не могут сделать маги и войска его величества?

– Не думаю, что могу ответить на ваши вопросы, – Бин смотрел твёрдо прямо в немигающие зелёные глаза мага. – Мне очень жаль, поверьте.

– Однако, мне всё же крайне интересна эта ситуация, уж не сочтите меня невежей. И мне крайне неприятна ситуация, когда я чего-то не понимаю. Если хотите, меня это бесит.

– Вы угрожаете мне? – поинтересовался Бин.

– Угрожать протеже Дайтеллы? – одними губами улыбнулся Пелеус. – Неужели я похож на глупца? Нет, я просто хочу найти с вами общий язык, юноша. Поймите, это – моя страна. С одной стороны её травит Чёрная Герцогиня, а теперь с другой начинает давить Тондрон. Если есть кто-то, кто может избавить Палатий хотя бы от одной из этих угроз – я хочу знать об этом больше. Хотя бы для того, чтобы помочь.

– Дайтелла понимает во всём этом куда больше меня, поэтому если она не сочла нужным сообщить вам это, вероятно, у неё были на то причины. Всё, что вы хотите знать, вы можете спросить у неё.

– Вы отправляетесь в пустыню Туум к Каладиусу? – вдруг резко спросил Пелеус, и Бин не был столь искушён в ведении беседы, чтобы ему удалось скрыть чувства по этому поводу.

– Я не могу сказать… – пробормотал он, чувствуя, как кровь приливает к голове.

– Да и не нужно. Не так много дел есть в той проклятой пустыне, что могут быть интересны Дайтелле. Прошу, не оскорбляйте себя ложью, скажите – я прав?

– Вы правы, – Бин понимал, что отпираться смешно и бессмысленно.

– Зачем вам понадобился старый маг? – глаза Пелеуса светились, словно глаза рыси.

– Мы снова вернулись к тому, с чего начали… – устало вздохнул Бин. – Угадывайте, коли есть желание, а я ничего не скажу. Но вы всё равно не угадаете, как не старайтесь. А мне пора в путь. Кроме того, я до сих пор ещё ничего не ел сегодня. Разрешите идти?

– Постойте, – поспешно вмешался в разговор полковник Жокко, встревоженный этой схваткой мага и человека, вхожего к самой Дайтелле. – Передохните немного, поешьте. Вам подготовят хороших лошадей, а также сопровождение.

– Мне не нужно сопровождение! – быстро возразил Бин.

– Однако таково повеление Дайтеллы, – заметил уязвлённый маг. – А вы сами говорили, что ей лучше знать.

– Если так, то прошу дать мне в сопровождение тех самых бойцов, что доставили меня сюда, – попросил Бин. – Они – профессионалы своего дела, да и отношения у нас уже сложились.

– Я не возражаю, – бросив быстрый взгляд на стоящего сбоку мага, согласился Жокко. – Надеюсь, тот сержант неподалёку?

– Он ожидает снаружи, господин полковник, – кивнул внезапно обрадованный Бин.

На этот раз Жокко не стал просить Бина позвать сержанта. Он позвонил в колокольчик, и на звук его тут же прибежал караульный. Он же спустя некоторое время ввёл Лэйто.

– Сержант, – тут же обратился к нему Жокко. – Вы и ваши люди поступаете в распоряжение господина Танисти и сопровождаете его туда, куда он направится.

– Слушаюсь, господин полковник! – Лэйто постарался, чтобы радость не попёрла наружу изо всех щелей. – Разрешите обратиться?

– Конечно, сержант.

– Прошу дозволения оставить рядового Вилли Кросана в расположении части!

– А что так? Показал себя ненадёжным товарищем?

– Никак нет, господин полковник! – отрапортовал Лэйто. – Получил ранение при героических обстоятельствах!

Бин чуть не прыснул со смеху, но, хвала богам, сдержался.

– Вам нужна замена для него? – поинтересовался Жокко.

– Никак нет, господин полковник! Справимся!

– Ну, значит, так тому и быть. Час на сборы. В полдень выдвигайтесь в путь.


Глава 7. Победа у Синицы

Выйдя из штаба, оба друга направились в расположение второй роты. Лэйто хотел увидеться с друзьями и, в первую очередь, с лейтенантом Брайком; Бину же, собственно, было абсолютно всё равно, где переждать отведённый час, главное – чтобы ему дали поесть. Проходя по довольно обширному лагерю, размер которого мог посоперничать с самыми крупными сёлами Палатия, Бин неожиданно увидел группу гражданских, которые хлопотали возле нескольких военных палаток. Женщины стирали белье, среди которого было много казённого, а мужчины смазывали арбалетные болты из ящиков, стоящих рядом, чем-то похожим на не очень густой жир.

– Это ещё кто? – удивился Бин.

– Местные, – махнул рукой Лэйто. – Тут неподалёку пара деревенек стоит, так вот они перебрались сюда от греха подальше. Это они и подняли тревогу.

– Ясно. Ну а чтоб задарма не жрали паёк, вы их припахали на работы? – усмехнулся Бин.

– Да никто и не припахивал. Сами предложили. Это народ, что не привык сидеть без дела.

Пошли дальше. Лэйто заметил рядового из своей роты, подозвал его и отправил на кухню, чтобы тот принёс две порции обеда в расположение. Рядовой, явно обрадованный возвращению сержанта, стрелой сорвался с места, светясь от усердия. Однако его труд оказался напрасным – когда Лэйто подошёл к своей палатке, он увидел всю свою неразлучную троицу, сидящую у входа на каких-то ящиках, а рядом – дымящиеся котелки для него и Бина. Хотя Лэйто, прислушавшись к внутреннему голосу своего желудка решил, что добавка им обоим явно не повредит.

– Ну что, командир, закончились весёлые деньки? – чуть гундося, осведомился Вилли. Несмотря на то, что опухоль уже спала, но нос был кривоват, и рыжий задира теперь всегда говорил немного в нос.

– Для тебя – да, – подхватывая котелок, подтвердил Лэйто.

– Что это значит? – Вилли озадаченно поглядел на сержанта.

– То, что через час мы отбываем, – практически не жуя проглотив первый кусок гуляша, ответил Лэйто. – Все, кроме тебя.

– Это ещё почему? – вскинулся Вилли.

– Уверен, что нужно пояснять? – Лэйто был целиком сосредоточен на ароматном содержимом котелка, так что не отвлекался на своего незадачливого подчинённого.

– Один раз поцапался с Бином – и всё? – злобно прорычал Вилли. – Теперь я для тебя никто? Мы уже лет восемь вместе, через столько всего прошли…

– Дело не только в Бине, – отрезал Лэйто. – Просто мне надоело нянчится с тобой постоянно. Нам предстоит длинный и сложный поход, и я не хочу ещё больше его усложнять.

– Я не стану для вас проблемой, сержант! – теперь в голосе рыжего явно слышалась мольба. Всё-таки, вкусив вольной гражданской жизни, очень обидно было от неё отказываться.

– Может быть, но это уже и неважно, – Лэйто впервые взглянул на Вилли. – Потому что приказ полковника относится лишь к нам троим. Может, в следующий раз…

Слова эти прозвучали почти как издёвка, и это вывело Вилли из себя.

– Да пошёл ты! – брызжа слюной, рявкнул он и, вскочив, быстрым шагом направился прочь от палатки.

Оставшиеся двое рядовых молча сидели, сосредоточенно разглядывая грязные носки своих сапог. Даже Парк, который по какой-то непонятной для Лэйто причине всегда испытывал приязнь к Вилли, на этот раз промолчал. А Пэрри, судя по всему, был даже рад такому повороту дела. Бин, который не мог не ощущать, что являлся существенной причиной произошедшего, увлечённо ел из котелка, жалея, что не может забраться в него целиком.

– Пойду к лейтенанту, – доев вторую порцию, как ни в чём не бывало проговорил Лэйто.

Брайк очень тепло встретил своего сержанта. Кратко расспросив о путешествии, лейтенант с явным огорчением узнал, что Лэйто вновь уезжает на неопределённый срок.

– Мне уже пришлось назначить временного командира взвода вместо вас, – озабоченно проговорил он. – Выходит, придётся оставить его на постоянной основе.

– И кто же это? – полюбопытствовал Лэйто, почувствовав укол ревности.

– Рядовой Прэйн, – ответил Брайк. – В недалёком будущем, я полагаю, – сержант Прэйн.

– Отличный солдат, – одобрил выбор командира Лэйто. – Толковый и серьёзный. Из него выйдет толк.

– Жаль терять такого сержанта как вы, Лэйто, накануне сражения. Да и ребята ваши могли бы ой как пригодиться.

– А что – ожидается-таки сражение? – поинтересовался Лэйто. – Что же касается ребят, то одного я вам оставлю в этот раз.

– Рядового Кросана, полагаю? – поморщился Брайк.

– И как вы только угадали, господин лейтенант? – усмехнулся Лэйто.

– Что же касается сражения – полагаю, что когда-то же оно должно произойти! – скривившись, словно глотнув лошадиной мочи, заговорил Брайк. – Если есть время – прогуляйтесь до побережья и гляньте, что там творится. Не могу понять – чего ждёт командование. Того, что гомункулы в давке потопчут друг друга?..

– Я думал, что когда придут латионцы, будет драка.

– Я тоже так думал, – с досадой произнёс Брайк. – Но у начальства, вероятно, какие-то свои соображения. Сейчас тут много магов стало ошиваться – может, готовят что-то этакое? Признаться, я думал, что мы ждём вашего спасителя… А он, оказывается, приехал, чтобы тут же уехать назад…

– Не назад, – возразил Лэйто. – Кажется, мы как раз и едем за основной подмогой.

– В любом случае, думаю, скоро всё должно решиться так или иначе. Гомункулов уже столько, что они просто не помещаются на побережье. Самое большое через две-три недели нам придётся либо драться с ними, либо двигать лагерь к востоку, чтобы дать им больше места… – грустная ирония прозвучала в последних словах лейтенанта, словно он действительно рассматривал и подобную вероятность.

– Жаль, что пропущу самое веселье, – усмехнулся Лэйто. – Надеюсь, этот парень, Бин, найдёт то, что ищет.

– Дайтелла живёт на свете достаточно долго, чтобы научиться не ошибаться, – пожал плечами Брайк. – Ну что ж, сержант, не стану вас больше задерживать. Надеюсь, ещё свидимся.

– Удачи, господин лейтенант! – Лэйто поборол желание протянуть молодому человеку руку, ограничившись стандартным воинским салютованием.

Уйдя от лейтенанта, Лэйто вновь вернулся к своей палатке, где его поджидали Бин, Парк и Пэрри.

– Хочешь прогуляться к побережью? – предложил он Бину, который, естественно, сразу же согласился, и они оба побрели к так хорошо знакомым Лэйто кустикам.

– Твою ж мать!.. – невольно вырвалось у сержанта, как только они подошли к позиции. Бин лишь присвистнул.

Изумление Лэйто было вполне простительно. Когда он в последний раз был здесь, зомбаков было много, даже слишком много, однако теперь… Насколько хватало глаз, всё побережье было покрыто чёрной, вяло шевелящейся массой. Сразу четыре корабля в пределах видимости сержанта стояли неподалёку от берега. Кое-где гомункулы отступились от привычки тесниться у самого океана, так что словно несколько отвратительных чёрных языков облизывало невысокие холмы чуть поодаль от берега. Брайк был прав – ещё пара недель, и мерзкие творения Гурра будут ночевать прямо у лагерного частокола.

– Как можно было такое допустить? – негодование и изумление в равной степени душили Лэйто. – Эти твари тупо сидят на одном месте. Иной раз кажется, что даже крестьяне с мётлами могли бы расправиться с ними! А уж три полка – и подавно! Смели бы уже давно эту нечисть обратно в море!

– А может такое быть, чтобы они ждали меня? – чуть растерянно спросил Бин, имея в виду, конечно, не монстров на берегу, а военное командование.

– А ведь вполне может быть! – с горечью кивнул Лэйто. – Зачем напрягаться, когда придёт спаситель и всё уладит?!..

– Вероятно, Дайтелла не объяснила им всю ситуацию, отделавшись какими-то общими фразами. Вот они и решили, что должен явиться какой-то всемогущий маг, который одним взмахом превратит этих уродов в улиток.

– Ну теперь-то, когда ты уедешь, надеюсь, они наконец зашевелятся… – с нескрываемой злостью прошипел Лэйто. – Ты погляди! Да тут тысяч двадцать, а то и тридцать зомбаков. При том, что нас наберётся в сумме не больше восьми-девяти. Сколько ж людей-то поляжет!..

– Ну сам говоришь, что маги пожаловали. Может, они что-то этакое готовят…

– Очень надеюсь… – буркнул сержант. – Пошли отсюда, а то меня сейчас стошнит…

В мрачном молчании они вернулись в лагерь. К тому времени их уже поджидал какой-то адъютант из штаба, в сумке которого лежал приказ для Лэйто и его двух товарищей, подорожная, а также довольно круглая сумма денег в целых пять тоинов. Учитывая, что рачительный Лэйто сумел сэкономить кое-что ещё с прошлых командировочных, сейчас он чувствовал себя просто миллионером. Кроме того, четыре весьма недурные лошади, осёдланные и снаряжённые, ожидали своих седоков, чтобы отвезти их в Шинтан. Настроение у сержанта несколько поднялось. Плевать, что эти остолопы из штаба всё это время ковыряли в носу вместо настоящего дела! Он, Лэйто, сделает свою работу на совесть! Асс помогает только смелым и решительным, так что сержант крайне рассчитывал на его поддержку. Недолго прощаясь, все четверо вскочили на лошадей и отправились в новое путешествие.


***

Брайк был весьма обеспокоен. Лейтенант стеснялся признаться даже самому себе, но в глубине души понимал, что всё это время он ждал какого-то чуда. Он ждал, что явится тот спаситель, за которым был отправлен сержант Лэйто, и враз положит конец всему этому безобразию. Однако, как и следовало ожидать, спаситель оказался пустышкой, плодом какой-то хитроумной, но пустой игры великих магов. Они вновь остались один на один со страшным, мистическим врагом, к тому же всё прибывающем в числе.

Теперь, поговорив с Лэйто, Брайк понял, что дни бессмысленного ожидания подходят к концу. Теперь даже самый осторожный политикан не найдёт иного выхода из ситуации, кроме старой доброй схватки. И вот тут Брайк, как командир, находил множество поводов для беспокойства. Его рота вполне неплохо показывала себя в войне с обычными людьми, пусть даже и кровожадными берсерками. Правда, битва у Каледа здорово проредила личный состав, и сейчас у Лэйто почти половину роты составляли новички. Хвала богам – не зелёные новобранцы, а ветераны из расформированных по причине почти полного истребления частей, но насколько они хороши в бою – этого Брайк пока не знал.

Но, – вновь повторил мысленно лейтенант, – тогда врагами были люди. Пусть страшные, пусть неистовые, пусть сильные, но люди. А теперь им предстояло сразиться с гомункулами – существами из детских сказок, которыми кормилицы пугали непослушных детей. Самое удивительное, до сих пор, спустя столько времени, никто и не разу не удосужился объяснить бойцам – как же, во имя Асса, вообще справляться с этой нежитью? Брайк почему-то был уверен, что простая солдатская сталь будет не так уж эффективна здесь.

Полковник Жокко уже откровенно морщился, видя молодого лейтенанта, поскольку тот смертельно надоел ему расспросами. Другие командиры рот тоже не держали рот на замке, но Брайк был поистине невыносим. Лейтенант понимал, что будь сейчас мирное время, его давно бы уже отправили куда подальше, командовать каким-нибудь богами забытым гарнизоном на побережье Серого моря. Однако, по счастью, сейчас была самая настоящая война, так что Жокко не мог себе позволить разбрасываться столь ценными кадрами, как бы сильно они его не выводили из себя.

По итогу, Брайк пока старался делать то, что зависело непосредственно от него. Гонял солдат, не давая засиживаться, устраивал стрельбы, ставил на уши походную кухню, чтобы солдаты получали нужный паек вовремя и в полном объёме. Глядя на него, зашевелились и другие командиры, что давало смутную надежду на случай, если всё станет совсем плохо.

Не могло также не беспокоить то, что накануне заварухи Брайк лишился своего лучшего сержанта. Справится ли новоиспечённый командир взвода Прэйн, ведь хорошо сражаться и хорошо командовать – совсем не одно и то же. Лэйто прекрасно сочетал оба этих качества, а вот Прэйн… Посмотрим…

В таком тревожном ожидании Брайк провёл этот и весь следующий день. А на третий день после отъезда Бина его вдруг с самого утра вызвали к Жокко. У лейтенанта защемило в груди – значит, началось. Полковник уже много-много дней не вызывал командиров рот по утрам, да и не каждый вечер он собирал их, чтобы выслушать дневные отчёты. С сильно бьющимся сердцем Брайк отправился в штаб.

Он не ошибся. Жокко, стоящий в окружении сразу нескольких магов, объявил о предстоящей битве. Он долго и пространно говорил о долге, о ограниченности терпения палатийского народа, о самоотверженности его солдат. В конечном итоге командиры рот разошлись по своим расположениям, чтобы проинструктировать личный состав и подготовить его к сражению. Время атаки было назначено на полдень.

Для начала Брайк собрал своих сержантов (точнее, сержанта и рядового). Коротко и ясно обрисовал картину. Оба комвзвода встретили новость достойно, даже с некоторым, казалось, облегчением. После инструктажа оба подтвердили, что поняли поставленную задачу, и направились к своим подразделениям.

Вскоре лагерь загудел, словно растревоженный улей. Суета, в которой поровну смешались страх и азарт, нетерпение и какая-то сковывающая вялость. Стрелки в тысячный раз проверяли спусковые механизмы арбалетов, выверяли прицел и громко матерились. Брайк, дав несколько минут, чтобы охватившее солдат волнение немного пошло на убыль, вышел из своей палатки и велел строить роту.

– Солдаты, – начал он. – Сегодня нам предстоит впервые сразиться с врагом необычным, даже непостижимым. И сердце моё сейчас трепетало бы от ужаса, если бы я не провёл с этим врагом бок о бок полтора месяца, если бы я не видел, что он не способен ни на что, кроме как вяло копошиться на пляже. Будьте уверены, ребята, что мы легко сбросим этих тварей назад в море! Если что-то и печалит меня сейчас, так это то, что мы не сделали этого раньше!

Замолчав, Брайк дал понять, что с пафосной частью покончено. Однако, надо сказать, что солдаты восприняли речь весьма воодушевлённо. У многих загорелись глаза, сжались кулаки, заиграл румянец. Троекратное «ура!» грянуло в ответ на слова лейтенанта. Что ж, уже хорошо. По крайней мере, в данный момент эти люди готовы сражаться. Поглядим, что будет дальше.

– Для нашей роты командование выделило лучшую позицию! – продолжил Брайк, когда отгремели восторги. Вероятно, все командиры рот сейчас говорили своим бойцам то же самое, но кого это волновало! – Мы займём два холма примерно в полумиле к северу от лагеря. Построение – двойная цепь. Командование решило обойтись малой кровью. Мы будем бить по врагу с безопасного расстояния, а если они двинутся в атаку, будем постепенно отступать к позициям пехоты. Если покажем себя как следует, мечникам и алебардщикам сегодня может и не найтись работы! Тем более, нас поддержат маги.

Вновь ободрённые солдаты не выдержали и гаркнули «ура!». Что ж, это хорошо.

– Многие из вас наверняка задавались вопросом – а смогут ли наши болты причинить вред этой нежити, – вновь заговорил Брайк и ответом ему стало согласное ворчание стоящих перед ним рядов. – Отвечаю: вы, должно быть, видели, что в последнее время все наши болты были смазаны особым составом. Маги утверждают, что он очень эффективен против гомункулов.

– А против нас? – раздался голос из шеренги.

– Для нас он совершенно не опасен, – Брайк не обратил внимание на нарушение дисциплины. – Более того, на ощупь вы даже не почувствуете, что эти болты не такие как обычно. Обычная смазка, как всегда. Ещё есть вопросы?

Молчание стало ответом командиру.

– Ну вот и замечательно! Теперь у вас примерно полтора часа личного времени. Распорядитесь им с толком. В половину двенадцатого – сигнал к построению. Всем быть готовыми. Всё будет в порядке, парни! – закончил Брайк свою речь. – Мы справимся!

По сигналам сержантов строй рассыпался на отдельных солдат. Все поспешили по своим делам, надеясь не упустить ни одной минуты из оставшихся полутора часов. Правда, уже вскоре большинство из стрелков уселись кружками возле своих палаток, говоря о пустяках, а то и вовсе – молча. В последние минуты перед боем все дела казались какими-то ненужными и неважными. Разве что то один, то другой боец вскакивали, чтобы пробежаться до отхожих ям, но это не вызывало никакого смеха среди остальных. Даже у бывалых ветеранов сейчас крутило живот.

Рога, сыгравшие сигнал к построению, были встречены почти с радостью – ожидание утомило всех. Солдаты бодро вскакивали и спешили занять место в строю. Одновременно удвоилось количество прибауток и хохм – каждый старался поддержать и себя, и товарища. Построение было выполнено молниеносно, так что затем больше двадцати минут вторая рота, так же, наверное, как и все остальные одиннадцать рот полка, стояли на палящем солнце, ожидая теперь команды выдвигаться.

От лагеря до прибрежных холмов было не больше десяти минут бодрым шагом, так что вскоре стрелки стали занимать отведённые им позиции. Рота Брайка двинулась на свои холмы, перекрикиваясь с солдатами других рот, назначая шутливые пари вроде тех, кто больше зомбаков положит, или в чьей роте будет меньше трупов. Сзади понемногу придвигались пехотные части – впереди шли легионеры Латиона, чуть поодаль плелись новобранцы-палатийцы.

Ящики с болтами были заранее поднесены на позиции и расставлены так, чтобы максимально ускорить процесс зарядки. Брайк заметил, что мимо этих ящиков ходят маги, выполняя какие-то пассы. Судя по всему, они готовили к действию тот самый чудо-состав, которым были смазаны болты, и что должен был истребить всех гомункулов до последнего. Лейтенант усмехнулся – маги сейчас были похожи на жрецов-протокреаторианцев во время их главного праздника Троицы. Они так же ходят мимо прихожан и благословляют подобными жестами.

Когда рота поднялась на вершины двух отведённых им холмов, лейтенант почувствовал привычную тошноту. Внизу, футах в трёхстах от его ног, мерзко шевелилась почти чёрная масса, заполняя собой берег, насколько хватало глаз. Чувство жалкой растерянности внезапно накатило на Брайка – неужто возможно истребить такое количество нежити? Но командир не должен поддаваться слабости, потому что это ставит под удар всё подразделение, поэтому лейтенант тут же отогнал от себя пессимистичные мысли, сосредоточившись на тактике.

Стрелки использовали стандартное построение в две линии, когда огонь ведётся попеременно двумя шеренгами – пока первая заряжает, вторая даёт залп. Конечно, для подобной тактики плотность огня маловата – восемь с небольшим десятков его подчинённых были размазаны по протяжённости порядка двухсот ярдов. Однако Брайк тешил себя мыслью, что в бою его бойцы сами поймут, какая тактика приведёт их победе. Опять же, на что в роте сержанты? Но, положа руку на сердце, Брайк не одобрял решения командования наступать сразу по всему фронту. Плотность огня категорически недостаточна для того, чтобы смести такую массу врагов.

Однако теперь Брайк заметил, что маги, закончив, похоже, обряд зачарования, растягиваются цепью. Их было не так чтобы много – едва ли полсотни, поэтому они стояли по одному, максимум – по двое на каждом холме. Теперь лейтенант понял, что именно магия должна стать главной ударной силой, а задачей стрелков, похоже, станет прикрытие волшебников от возможных нападений. Брайк почувствовал некоторое облегчение – если маги знают, что делают, то дело, похоже, может выгореть.

Никакого сигнала к началу битвы не прозвучало. Вероятно, маги получили этот приказ каким-то иным способом, потому что начали они синхронно. Волшебники не стали мудрствовать лукаво, и применили самый действенный и простой вид магии – стихийную, а именно, магию огня. Огненный смерч обрушился на побережье.

Каждый маг действовал в силу индивидуальных возможностей или предпочтений. Кто-то бил здоровенными раскалёнными огнешарами, которые не покрывали больших площадей, зато несли мощный разрушительный заряд. Другие – напротив, предпочитали волны, струи и стены огня, которые, конечно, не причиняли такого урона, как огнешары, но захватывали сразу целые сектора побережья.

Сердце Брайка ликовало, когда он смотрел, как гомункулы корчились в огне, словно личинки гигантских насекомых. Сотни, если не тысячи их гибли в магическом пламени, которое перекидывалось с одного гротескного тела на другое. Те, кого накрывало огнешаром, валились тут же, чтобы больше уже не встать. Попавшие под волну огня, какое-то время ещё брели по склонам холмов, словно в надежде отомстить за свою гибель, но через какое-то время также падали под ноги своим собратьям.

Гигантская масса гомункулов пришла в движение. Однако это не был яростный натиск, знакомый всем, кто хоть однажды бился с северными берсерками. Это было вялое, тупое перемещение, не приносящее противнику ни малейшей угрозы. Солдаты Пятого стрелкового полка хохотали, словно одержимые, глядя на геенну огненную, разверзшуюся у них под ногами. Казалось, победа будет до обидного лёгкой.

Однако несмотря на то, что сотни, и даже тысячи гомункулов гибли в огне, тысячи ещё оставались в живых, если к ним вообще можно применить данное слово. Также вскоре стало ясно, что маги начинают выдыхаться. Тот маг, что стоял в паре десятков шагов от Брайка, заметно побледнел, и с него градом катился пот, словно он только что лично втащил все эти ящики с болтами на вершину. До гомункулов оставалось ещё полторы сотни футов довольно крутого склона, но они, хотя и медленно, но неумолимо двигались вперёд.

– Надо бы пособить мессирам магам! – крикнул сержант Пэйл, с тревогой поглядывая на теряющего силы чародея.

Брайк коротко кивнул, но медлил дать сигнал своим бойцам, ожидая приказа свыше. К счастью, долго его ждать не пришлось. Сзади забили барабаны – условленный заранее сигнал для арбалетчиков.

– Первлиния, товсь! – надсаживая горло, чтобы переорать весь этот хаос, рявкнул Брайк. – Пли!

Тявкнули арбалеты, посылая во врагов тяжёлые металлические веретёнца. Всё как обычно, но в этот раз болты, едва сорвавшись с ложа, внезапно вспыхивали неестественно ярким пламенем, и мчались дальше, подобно маленьким кометам. Это было так красиво, что Брайк даже мимоходом пожалел, что дело происходит не ночью – должно быть, зрелище было бы ещё более завораживающим. Хотя густые клубы чёрного дыма и так понемногу закрывали солнце.

– Вторлиния, товсь! Пли! – чувствуя, как его накрывает восторг, проорал Брайк.

Конечно, те десятки болтов, что летели сейчас во врага, не смогли бы остановить тысячи. Однако магический огонь, который они несли, оказался куда страшнее металла. Ударяясь о тушки бредущих гомункулов, пламя словно разбрызгивалось десятками небольших огненных брызг, которые тут же впивались в тела идущих рядом. Один болт уничтожал до полудюжины монстров.

Волшебники в это время отходили назад. Многие – едва волоча ноги. Нескольких и вовсе вели под руки солдаты. Арбалетчики остались на вершинах холма одни, наслаждаясь огненной феерией.

Когда расстояние до наступавших гомункулов сократилось до каких-то трёх десятков шагов, сзади вновь застучали барабаны – сигнал к отступлению. Выпустив последние болты, стрелки стали организованно отходить к линиям пехоты.

– Дальше! Дальше! – яростно маша рукой, орал какой-то всадник, стоящий в полусотне шагов впереди позиций латионцев. – Отходите дальше от холмов!

Брайк понял, что магические сюрпризы ещё не окончены, поэтому проследил, чтобы все его бойцы оказались как можно дальше от гряды холмов. Наступило небольшое затишье. Люди переводили дух, гомункулы взбирались на вершину гряды. Теперь, когда экстаз битвы немного отпустил, вновь навалилась смутная тревога, ведь, что ни говори, а по ту сторону огромной земляной насыпи оставались ещё тысячи врагов.

Вот они показались на фоне чёрного дымного неба. Вот первые ряды начали спускаться вниз – куда более резво, чем поднимались. Словно перехлестнувшее море, толпы гомункулов стали спускаться к позициям людей. И тут Брайк заметил шевеление в рядах защитников – ещё не до конца пришедшие в себя маги, стиснув зубы, выходили вперёд. Они брались за руки, словно образуя какой-то необычный контур.

Когда фигура была закончена, чародеи напряглись, опустив головы, словно погрузившись в транс. И тут будто судорога пробежала по земной тверди, хотя при этом даже арбалеты, прислонённые к нагромождённым ящикам, не упали. Однако, многие люди только что не рухнули на колени. Странное землетрясение, которое не поколебало ни поверхность земли, ни бездушные предметы, находящиеся на ней, но мощно ударило по людям.

До Брайка дошло, что это была магия. То есть он, человек без магических способностей, впервые ощутил эту могущественную силу – настолько она была мощной. Он не был экспертом по магическим наукам, да и вообще слабо представлял себе всё, что было связано с волшебством, но он тут же понял, что на подобную мощь в окрестности сотен, а то и тысяч миль отсюда, был способен лишь один маг, а точнее – магиня.

Свой решающий удар нанесла Дайтелла. Человеческие маги помогли ей сфокусировать и, возможно, усилить заклятие. Кроме того, ими заранее была проведена соответствующая подготовка на холмах. Возможно, их почва также была обработана тем чудодейственным эликсиром. Так или иначе, но холмы будто бы взорвались огнём. Волна мощного жара опалила оторопевших солдат, явственно запахло палёными волосами – многие лишились ресниц и бровей, а волоски бород у первых рядов скрутило и оплавило. Теперь на землю попадали даже те, кто стоял до сих пор – их швырнула туда взрывная волна.

Стена огня, высотой в полсотни футов, опадала потом в течение двух часов, или даже больше. Если кто-то из гомункулов и уцелел, то их легко можно будет уничтожить позже. Тем более, что жар от оплавленных холмов шёл такой, что вряд ли на них удастся взобраться раньше, чем через день, а то и два.

Похоже, это был конец боя. Как и предрекал недавно Брайк (сам, впрочем, мало веря своим словам), пехоте так и не пришлось вступить в это сражение. Однако особого огорчения по этому поводу в рядах пехотинцев лейтенант, конечно, не наблюдал.

Буря восторга охватила войско. Все славили магов, славили стрелков, славили командование, славили короля. Кто-то из столичной верхушки произнёс проникновенную речь, где говорилось, что потомки будут с гордостью вспоминать название деревеньки Синица, ибо там человечество дало решительный отпор чёрным силам, пришедшим из-за океана.

Брайк не сомневался, что весть об этом победе помчится на восток быстрее степного пожара. Многие люди, не знавшие до сих пор даже о вторжении, с восторгом узнают сразу о безоговорочной победе. Победе, что ни стоила даже капли человеческой крови.

Однако лейтенант почему-то стоял сейчас какой-то опустошённый. Ему не верилось, что всё окончилось. Причём это была не какая-то фигура речи. Брайк действительно не верил, что это – конец.


Глава 8. Солана

Жить на берегах Алийи было уделом не для слабаков, и дано не каждому. Снежные зимы, когда невысокие постройки колонов заносило едва не по крыши, и вместе с тем – знойное, влажное лето. Полчища мошки, от укусов которой вздувались болезненные волдыри, не говоря уж о комарах, слепнях и прочей гнуси, что плодилась в небольших заводях, остающихся после весеннего разлива реки, а также в множестве болот, постепенно переходящих в одно сплошное, именуемое Симмерскими болотами. Слишком топкая почва, чтобы в ней уютно чувствовали себя злаки и фруктовые деревья. Каждый клок пригодной для земледелия земли приходилось с боем отбивать у разраставшихся повсюду кустарников и буйных трав, забивавших более слабые растения, приручённые людьми.

Здесь человеку приходилось воевать каждодневно. Воевать с этой сорвавшейся с привязи природой – с климатом, землёй, водой, лесами… Всё необходимое для жизни приходилось буквально вырывать из цепких лап неприветливого окружающего мира. Это сказывалось на здешнем населении. Даже в столице простолюдины не могли похвастаться большой продолжительностью жизни – как правило, человек в шестьдесят считался уже дряхлым стариком, а большинство не доживало и до этого возраста…

Здесь, на берегах Алийи, женщина считала себя счастливой, когда доживала до сорока, ибо к этому сроку она уже успевала прожить свою полную тяжких трудов жизнь, вырастить с полдюжины детей, похоронив ещё столько же, и увидеть первых внуков. Местных девочек выдавали замуж обычно не позже четырнадцати, и вся их дальнейшая жизнь была бесконечной чередой родов и изматывающей работы.

Солане было почти шестнадцать, но она до сих пор не была замужем. Хвала богам, её отец настолько обожал дочь, что потакал всем её прихотям, а матушка, которая могла бы сказать своё веское слово, померла лет семь назад от алой лихорадки. У Соланы было ещё двое старших братьев и сестра, которая была моложе её на два года, однако уже пару месяцев как была замужем за этим неуклюжим Борни – олухе с отвислыми губами и лопоухими ушами. Ох и хохотала же Солана над выбором сестры, но ту было не переубедить – лучше уж такой муж, чем сидеть в старых девах, как старшая!

Сколько раз уже сватались местные женихи к самой Солане! Сколько раз отец осторожно, издали заводил разговор то о рыбаке Джейле, то о лесорубе Кёрсте, то ещё о каком-нибудь деревенщине, что, влажно поблёскивая глазами, разглядывал упругое, ладно слепленное тело девушки, неизменно наряженное в мужскую одежду. Но всякий раз после подобных слов Солана закатывала такие истерики, что добряк-отец, как правило, сбегал в местный кабачок и возвращался лишь после полуночи, когда все в доме уже спали.

Младшая сестрёнка, которую родители, не особенно напрягаясь, назвали Алийей, весьма презрительно фыркала, взирая на свою старшую непутёвую сестру, которую пренебрежительно называла «пацанкой». Действительно, любой сверстник Соланы, если отвлечься от её женственных форм, назвал бы девушку «своим пацаном». С самого детства она играла в незатейливые мальчишечьи игры – с воплями гоняла товарищей обломанным черенком мотыги, который символизировал меч, причём дралась им так яростно, что отшатывались и более взрослые парни. Постоянно увязывалась на охоту то с отцом, то с кем-нибудь из старших братьев. Да и одевалась гораздо чаще не в сарафаны, что так и лежали в сундуке, дожидаясь, покуда подрастёт Алийа, а в обноски, оставшиеся от братьев.

С точки зрения младшей сестры невозможно было представить себе более непутёвую жизнь для девушки, но Солану, напротив, приводили в ярость непритязательные мечты Алийи: удачно выйти замуж, иметь свой дом и множество детей. Солана мечтала о другом. Ей хотелось увидеть мир, увидеть далёкое море, горы, другие страны. Ей хотелось совершать подвиги как те великолепные рыцари, о которых в детстве ей рассказывал истории дед Куркуль – как все в деревне называли отца её матушки. Вот кто всегда смотрел с задорным огоньком на то, что вытворяла Солана, на её сбитые коленки и растрёпанные волосы. Дед всегда посмеивался над визгливыми криками дочки – матери Соланы – когда та пыталась учить девку уму-разуму. Увы, проклятая алая лихорадка унесла обоих…

Теперь, будучи уже почти совсемвзрослой девушкой (а по местным меркам – так и вовсе уже едва ли не «перезревшей»), Солана помогала престарелому отцу охотиться. Оба брата жили теперь уже каждый своей жизнью, недавно и Алийа покинула родительский кров, так что Солана осталась единственной помощницей. Хлопотала по дому, стирала, готовила, бегала в лавку Шенстри, чтоб обменять лисьи и беличьи шкурки, бобровый жир и вяленое мясо на гвозди, муку и льняное полотно. Но главное, конечно – это охота.

Никто из мужиков не сказал бы этого вслух, но негласно все согласились бы, что нет в окрестности ста миль стрелка, который бы сравнился в меткости с Соланой. Её шкурки ценились всегда выше всех других, потому что скорняки могли не трудиться проверять их целостность. Стрела Соланы всегда била прямо в глаз даже самой мелкой и забравшейся высоко на сосну белке. А если добавить к этому и её чутье следопыта, то не было в округе ещё и охотника лучше и удачливее.

Солана любила охотиться. Любила выслеживать зверя, любила загадки, что загадывал ей лес. Любила опасность, ведь в лесах вполне можно было наткнуться на кабана или медведя, да и завалить лося из лука – тоже та ещё задачка. Солана любила зависеть только от себя, не ждать ничьей помощи или подсказки, есть то, что добудешь сама, спать там, где застанет ночь… Иногда девушка уходила в леса на два-три дня. В один из таких уходов она потеряла в пути огниво, так что две ночи пришлось провести без костра. Но главное – пришлось есть сырое мясо, нарезая его тонкими ломтями. Однако Солане даже в голову не пришло вернуться домой.

Особенно любила Солана уходить вдоль реки к югу, туда, где милях в сорока пяти лежало Про́клятое озеро, как местные величали озеро Симмер. Несмотря на то, что до границы Симмерских болот было добрых пятнадцать-двадцать миль, мало кто из местных охотников отваживался ходить в ту сторону. Однако Солану это место словно притягивало. Будучи четырнадцатилетней девчонкой, она впервые добралась до северных границ Симмерских болот. Когда она рассказывала об этом, те, кто плохо её знал, не верили ни единому слову, а те, кто знал хорошо – с замиранием сердца смотрели на храбрую охотницу огромными глазами.

В последние годы что-то изменилось. Зло, живущее в Симмерских болотах, стало словно сильнее. Всё явственней чувствовалось его зловонное дыхание. Раньше Солана, не колеблясь, назвала бы место, где проходит граница между нормальной землёй и окрестностями Проклятого озера. Это была мёртвая сосновая роща. Отчего она погибла – этого девушка, естественно, не знала. Выбеленные солнцем, лишённые коры и ветвей прямые древесные стволы торчали, словно древки копий на протяжении многих миль к востоку и западу, а какова была ширина этой рощи Солана не знала, ибо так и не решилась ступить на мёртвую землю.

Там, у этой рощи, юная охотница уже явно чувствовала незримое присутствие чего-то недоброго, могучего и одновременно терпеливого. Солана понимала, что для этой силы она – не более чем букашка, пролетевшая мимо. Чувствовалось, что сила эта ожидает уже много тысячелетий, надеясь продвинуться дальше на север, но пока не может этого сделать, а потому ждёт.

Но в последнее время ей словно бы надоело ждать. Эта страшная, грозная сила двинулась с места, либо стала ещё сильнее, подминая под себя всё новые пространства. Судя по всему, второе было куда ближе к истине. И вот сегодня наконец Солана наткнулась на явное свидетельство приближения проклятия озера Симмер.

Она бродила по хорошо знакомому ей лесу милях в десяти от деревни, выслеживая годовалого кабана-подранка, которого ранила сама вчера вечером. Солану душило чувство досады – не заметила дефекта оперения стрелы, поэтому та немного ушла в сторону, попав кабану не в яремную вену, а куда-то в область лопатки. Кабан, визжа, убежал, а девушка, сквернословя, бросилась вдогонку, выискивая капли крови на опавшей хвое и кустах.

Судя по количеству этой самой крови, кабан так или иначе был обречён – через какое-то время он падёт, обессилев от кровопотери. Но до тех пор он мог пробежать ещё не одну милю. Самолюбие охотника не позволило Солане упустить добычу – она должна была во что бы то ни стало достать засранца.

Нашла его она уже утром. Её кабан, её законная добыча, был обглодан почти до костей. Всё вокруг было залито кровью, валялись обрывки внутренностей, кости. Кто мог так обожрать тело? Это не было похоже ни на волков, ни на более мелких хищников. С какой-то бессмысленной жестокостью туша была разодрана, размётана по поляне.

А ещё тут были следы, благо те, кто пировал здесь ночью, ходили прямо по свежей крови, так что их отпечатки нашёл бы и самый бездарный из охотников. Солана бездарной не была, поэтому она видела куда больше. Во-первых, с первого взгляда было ясно, что таких следов раньше она никогда не встречала. Какому животному они принадлежали – оставалось только гадать. Но пугало то, что следы эти очень уж походили на человеческие, хотя и был ряд отличий, которые доказывали, что здесь побывали явно не люди.

Страшное подозрение, словно назойливая муха, вилось вокруг Соланы, и как она не пыталась от него отмахнуться – ничего не выходило. Это казалось невозможным, но другого объяснения девушка не находила. Это были следы гоблинов…

Этих созданий, во множестве обитающих на Симмерских болотах, никогда не видели в здешних краях. Да что там в здешних – даже в окрестностях Мёртвой рощи их отродясь не бывало. Гоблины обитали куда южнее, и это знал каждый. Но теперь выходило, что что-то изменилось. Если зло Проклятого озера становилось сильнее, то оно, вероятно, могло погнать своих гоблинов дальше, в обжитые людьми земли.

Как только Солана подумала о подобной возможности, она тут же резко распрямилась, скинув лук. Ещё доля мгновения – и стрела легла на тетиву. Девушка напряжённо вслушивалась, но не слышала ничего необычного. Привычные звуки нерастревоженного леса. Если это действительно были гоблины, то они уже убрались. Но куда?

Того, что твари нападут на её родную деревню, Солана пока что не опасалась. До неё далеко, да и, насколько она слышала, гоблины не так страшны и нападают только большими стаями, чаще всего на одиночек. А здесь побывало, самое большее, десяток, быть может – дюжина. Пока что охотницу больше тревожил не сам факт их пребывания здесь, а причина, его вызвавшая. Потому что если зло Симмерских болот будет расползаться, людям придётся уйти с насиженных мест.

Любой другой на месте Соланы, скорее всего, опрометью бросился бы обратно в деревню, предрекая землякам грядущие ужасы и беды, но девушка испытывала сейчас совсем другие чувства. Её безумно тянуло дальше к югу – посмотреть, что же там изменилось. Это было похоже на физический зуд, сопротивляться которому было очень сложно. Матушка, покуда была жива, всегда говорила, что любопытство доведёт Солану до беды, но девчонке всё было как о стенку горох. Даже напротив – с годами её любознательность лишь росла.

Гоблины, хотя и были животными, но в плане осторожности были ближе к людям. Они шли, не таясь, не путая следов; напротив – за ними оставались надломленные ветви, сбитые шляпки грибов, притоптанная трава. Даже десятилетний сопляк из их деревушки вполне мог бы идти за ними, не сбиваясь. А уж для лучшей охотницы это и вовсе было плёвым делом. Поэтому Солана, не задумываясь, двинулась по свежему следу.

Поначалу гоблины двигались куда-то северо-западнее, но вскоре изменили курс. Вообще в их движении девушка не могла пока заметить никакого смысла. Они явно не охотились, никого не выслеживали. Они могли с полмили идти на запад, а затем вдруг резко поворачивали на север, чтобы через пару сотен ярдов вдруг двинуться на юг. То ли они что-то выискивали, то ли заблудились, то ли это просто было в привычках этих странных тварей.

Солана была уверена, что нагонит стаю – судя по всему, гоблины двигались не так чтобы быстро. Более того, она несколько раз натыкалась то на разрытую барсучью нору, то на злобно жужжащее, всё ещё не успокоившееся после внезапного набега пчелиное дупло, то на разорённый малинник. Чем дольше она шла по следу стаи, тем больше ненавидела этих мерзких животных. По степени своей бессмысленной жестокости и варварскому отношению ко всему живому они вполне могли соперничать с людьми.

Начиная с какого-то времени, гоблины вдруг начали двигаться почти строго на северо-восток, причём их странные блуждания прекратились. Теперь они шли, словно по невидимой ниточке, не останавливаясь, и заметно ускорившись. Погоня вдруг стала превращаться в затяжную – если ещё час назад казалось, что Солана вот-вот настигнет цель, то теперь она, кажется, стала всё больше отставать.

Это ещё больше подзадорило девушку. Прямо на ходу она подкрепилась сухарями и вяленым мясом. С водой дело обстояло проще – ручьёв здесь было предостаточно. Однако даже двужильная бегунья вроде Соланы уже понемногу начинала уставать. Держать темп становилось всё сложнее – за этот день она уже набегала с десяток миль, при этом почти не отдыхая.

Вероятно, уже не так далеко оставалось до Мёртвой рощи – здесь лес уже заметно редел, всё чаще попадались топи. Гоблины вели Солану местами, где ей не приходилось бывать раньше, однако она нисколько не беспокоилась по поводу того, сможет ли найти обратный путь. Она почти машинально отмечала малейшие ориентиры, что помогут ей вернуться назад.

Всё более тяжкое ощущение того, что кто-то пристально следит за ней, уже некоторое время преследовало девушку. Причём это не было похоже на то, словно за нею кто-то крадётся, неотступно глядя в спину. Нет, это было скорее чьё-то присутствие, которое ощущалось постоянно. Солана чувствовала себя жучком, за которым наблюдает человек, ещё не решивший – прихлопнуть его, или посмотреть, что будет дальше. И так же, как этот жучок, девушка страшно боялась этого неведомого наблюдателя – не потому, что он нёс непосредственную угрозу, а просто потому, что он был слишком велик и непонятен.

Большой охотничий нож уже несколько часов не покидал руки Соланы. Пока всё было тихо и спокойно, но предчувствие говорило, что оружие лучше не убирать. След гоблинов привёл охотницу к логу, поросшему кустарником и деревцами. Он, след, уходил прямо туда, в этот овраг. Все инстинкты Соланы вопили сейчас о том, что нужно разворачиваться, нужно бежать как можно дальше, не оглядываясь. И уж конечно – не лезть туда, куда вёл такой вызывающе ясный след.

Но какое-то странное чувство внутри – любопытство, смешанное с чем-то, похожим на нетерпение, предвкушение какого-то приятного сюрприза, какое-то в буквальном смысле физическое возбуждение тянули Солану дальше. Она словно стояла возле запертой двери, за которой находилась странная волшебная страна, и сейчас сердце её замирало одновременно и от ужаса, и от желания открыть эту дверь.

Солана не была бы Соланой, если бы она повернула назад. Постояв пару минут, собираясь с духом, она наконец выдохнула, взяла нож в зубы, вновь сняв с плеча лук. Натянув тетиву, готовая в любую секунду спустить стрелу, девушка медленно, на полусогнутых ногах, двинулась дальше.

Лог был неглубок – едва ли десять-двенадцать футов в глубину, но по краям довольно обильно порос ещё довольно молодыми лиственными деревьями. Идеальное место для засады – подумалось Солане. Если тот, кто наблюдает за ней, решит атаковать – лучшего места не придумать. Но против всякой логики эта мысль, вместо того чтобы охладить пыл девушки, заставить её отступить, лишь заставила сердце стучать ещё быстрее, и залила щеки румянцем странного, непонятного возбуждения.

Внезапно след гоблинов растворился. Солана поняла, что её целенаправленно вели в ловушку. Оказывается, эти бестии умеют двигаться, не оставляя следов. Значит, это был хорошо разыгранный спектакль? Её ловили на живца? Или не её, а она попала в этот силок случайно?.. Так или иначе, но хорошего было мало. Охотница буквально кожей чувствовала, что проклятые твари где-то здесь, готовые напасть. Дело плохо, очень плохо…

Солана затравленно огляделась по сторонам. Хотелось, чтобы здесь был хороший такой старый дуб в шесть обхватов, чтобы прислониться к нему спиной. Но ничего подобного не было. Хуже того, вдруг исчезло то самое возбуждение, что завело её сюда, уступив место вполне понятной щемящей тоске. Цепкий взгляд охотницы скользил по густо поросшим листьями ветвям окружающих деревьев, но не находил ничего подозрительного. Кроме одного – было слишком уж тихо. Обычно подобные небольшие рощицы полудеревьев-полукустарников кишат пернатой мелочью, что только и делает, что шумит на все свои птичьи голоса по любому поводу. Здесь же не было ни одной самой завалящей пташки, и мёртвую тишину разбавлял разве что тихий шелест ветра в листве, да лёгкий гул насекомых.

Но как бы хорошо гоблины ни умели прятаться, они всё-таки не умели бесшумно нападать. Повернувшись всем телом на лёгкий шум, Солана заметила серую тень в листве. Быстрее, чем она успела даже подумать, звякнула тетива, выпуская стрелу на волю. Раздался визг, похожий на визг раненой дворняги, и гоблин, ломая ветки, рухнул наземь.

С быстротой молнии рука рванула из колчана следующую стрелу. На этот раз целей было слишком много – сразу с полдюжины гоблинов проворно спускались с деревьев вниз, так что девушка, метко послав ещё одну стрелу, отбросила лук и схватила нож, который она так и держала в зубах.

Гоблины оказались невелики ростом – едва ли выше десятилетнего мальчишки, и тщедушные на вид, но ощерившиеся рты их были полны острых зубов, а в руках они держали крепкие дубинки. Не дожидаясь, пока её возьмут в кольцо, Солана бросилась к ближайшей твари и, не дав ей даже спрыгнуть на землю, пырнула ножом, распоров её весь бок от пояса до подмышки. Удар вряд ли был смертельным, но гоблин, визжа, рухнул вниз и стал отползать подальше.

Тем временем сразу трое гоблинов, соскочив, стали медленно приближаться к девушке, рыча то ли от ярости, то ли от страха. Было видно, что они владеют дубинками не очень-то ловко, словно это оружие было для них непривычно. Солана сделала несколько резких взмахов ножом, со свистом рассекая воздух, и все трое немедленно отступили, прижав к голове уши.

Уверенность стала возвращаться к Солане. Судя по всему, справиться с десятком гоблинов она сможет без труда. Трое уже выведены из игры, остальные тоже не слишком-то активны. Лук лежал неподалёку, поэтому она, одним прыжком оказавшись рядом, подхватила его, перехватив примерно по центру. Конечно, в качестве наступательного оружия он не годился, но обороняться от гоблинских дубинок – запросто!

Теперь, вооружённая лучше, она сама бросилась в атаку. Легко отразив вялые удары дубинками, она сама нанесла два гораздо более смертоносных удара.

В итоге всё оказалось куда проще, чем она опасалась сначала. Не прошло и пяти минут, как в логе осталась лишь она, да одиннадцать мёртвых гоблинов (девушка без всякого сожаления добила нескольких жалобно повизгивающих раненых). Она не получила ни то что ни одной раны, но даже не единого ушиба. Отерев лезвие ножа пучками травы и листьев, Солана, не забыв аккуратно вырезать стрелы, побрела назад, чтобы выбраться из оврага. Вместо былого чувства почти радостного предвкушения теперь была лишь пустота. Конечно, любой другой на её месте наверняка радовался бы столь славной победе. Тот же Бэйри, её средний брат-зазнайка, наверняка бы отрезал несколько пар гоблинских ушей, или пальцев, чтобы потом хвастаться перед другими охотниками или пугать деревенскую детвору. Солана же просто плелась назад, с чувством всё растущего разочарования в груди…

Что ж… Тому, кто, возможно, всё это время наблюдал за Соланой, всё-таки удалось сделать ей сюрприз. Едва девушка поднялась по пологому склону лога настолько, чтобы видеть то, что творится наверху, её прошиб холодный пот. Не меньше сотни гоблинов стояли в паре десятков шагов от неё, не издавая ни единого звука. В их руках были не только дубинки, но и длинные деревянные рогатины, а также камни, которые незамедлительно полетели в оторопевшую Солану.

Девушка пыталась заслонить голову рукой, но несколько камней всё же попали в цель – один ударил в щеку прямо под глазом, другой – в лоб, а ещё один чиркнул по черепу. В глазах тут же всё поплыло, но Солана устояла на ногах. Выхватив нож, она, насколько могла быстро бросилась в атаку, понимая, что шансов у неё нет. Её встретил новый град камней, некоторые из которых также попадали в цель. Один очень болезненно ударил чуть ниже колена, так что нога девушки подломилась, и она рухнула с воплем боли и ярости. На неё тут же набросились гоблины, от души угощая ударами дубин и рогатин.

Солана боролась до последнего. Она пару раз пыталась подняться на ноги, но удалось разве что встать на четвереньки. А затем на затылок ей обрушился очередной мощный удар, после которого наступила тьма.


***

Солана очнулась и почувствовала, что её куда-то несут. Поскольку голова была запрокинута, она, приоткрыв глаза, увидела, что несут её на каком-то подобии носилок всё те же гоблины. Резко вскочив, девушка попыталась ударить ближайшую к ней тварь, однако моментально почувствовала жестокую тошноту, поэтому ничего путного из её попытки не вышло. А уже через несколько секунд очередной удар по голове вновь отправил её в забытьё…


Глава 9. Руны

Солана кое-как приоткрыла глаза, но светлее от этого не стало. Вокруг по-прежнему царила кромешная мгла. Чувствовалась страшная ломота во всём теле, понемногу нарастала пульсирующая боль в голове. Окружающая девушку чёрная тишина почему-то резко пахла тиной и стоячей водой, что усугубляло охватившую Солану дурноту.

Где она, и где гоблины? – подумалось девушке. Неужели они бросили её у одного из сотен болотец, коих так много в здешних краях? Но почему же, дьяволы раздери, ничегошеньки не видно? Если сейчас ночь, то где звезды и луна, которая лишь дня три назад начала убывать? Неужели она в пещере? Вообще говоря, на это очень даже похоже. Значит, мелкие поганцы затащили её в своё логово и почему-то бросили до поры. Что ж, тем хуже для них! Солана не из тех людей, что просят второго шанса!

Несмотря на то, что тошнота скручивала внутренности в узлы (не иначе, как заполучила приличное сотрясение мозга!), а голова уже раскалывалась от боли, пленница тут же сделала попытку сесть, пытаясь опереться о землю рукой. Каково же было её удивление, когда из этого ничего не вышло – её рука ушла назад, не встретив на пути никакого препятствия. Более того, стоило девушке приподнять голову, как она окунулась в холодную воду. Вскрикнув от неожиданности, Солана закашлялась попавшей в рот водой.

После первых секунд шока пришло нереальное, но единственное объяснение происходящего. Солана висела над поверхностью воды, в каких-нибудь трёх-четырёх дюймах от неё, но при этом тело не ощущало этого, пребывая в твёрдой уверенности, что оно лежит на поверхности земли лицом вверх. Более того, даже законы природы не спешили развеять эту иллюзию – капли воды ползли по лицу вверх, а не вниз, к поверхности озера.

Страшный ответ на невысказанный вопрос пришёл сам собою.

– Проклятое озеро! – с ужасом прошептала Солана.

– Можно сказать и так, – раздался голос непонятно откуда, словно прямо из её черепной коробки. – Но вообще я – Симмер.

У девушки от ужаса отнялся не только язык, но и сама способность мыслить. Она молчала, глядя в темноту расширенными глазами, а рот её издавал лишь нечто похожее на придушенные всхлипы.

– Не думал, что ты настолько испугаешься! – насмешливо проговорил голос. – Мне казалось, ты храбрее. Может статься, такая ты мне и не нужна…

– Нужна для чего? – кое-как выдавила Солана. Если этот демон говорит, что она ему зачем-то нужна, значит, вряд ли собирается убить сразу же.

– А, хорошо! – удовлетворённо произнёс голос. – Вот это уже больше похоже на то, что мне требуется. Но прежде всего, Солана, знаешь ли ты, кто я?

– Н-нет…

– Знающие люди зовут меня Симмером. Они дали мне определения «магическая сущность», «аномалия», «демон»… Но кто они такие, чтобы давать мне какие-либо определения, ведь я пребывал в этом мире задолго до того, как тут появились первые представители разумных рас, и буду пребывать после того, как последние из них исчезнут. Я – древняя сила этого мира, и зовут меня Симмер!

– Я не знаю, что приличествует говорить в подобных случаях… – растерянно произнесла Солана.

– Тебе нет нужды говорить. Сейчас довольно будет лишь слушать. Я знаю, что ты – не обычная поселянка, годная лишь на вынашивание детей, да стирку. И я хочу предложить тебе сделку. Я могу сделать тебя великой воительницей и колдуньей. Что скажешь на это?

– Но… – связные слова потерялись в потоке мыслей, так что Солана вновь лишь впустую раскрывала рот. – Но… Как?.. Что?.. И… Зачем?.. – последний вопрос прозвучал особенно жалко.

– Кажется, я в тебе ошибся, – холодно произнёс голос. – По всему видно, что ты довольно тупа, а тупые мне ни к чему.

– Я вовсе не так тупа, как вам показалось, – робко возразила Солана. Язык всё ещё прилипал к нёбу, но сейчас важно было исправить первое впечатление, потому что то, что ждало её в противном случае, девушка даже боялась представить. – Однако я впервые сталкиваюсь с подобным, поэтому мне простительно испугаться. Я хотела спросить – что за сделка, которую вы мне предлагаете?

– Я уже сказал – я сделаю тебя великой воительницей, предводительницей целой армии, а также – сильной колдуньей. Ты станешь моей посредницей.

– Посредницей? В чём?

– В переговорах с Герцогиней Чёрной Башни, – ответил Симмер.

– Герцогиней?.. – сердце Соланы вновь скакнуло, словно попавшая в силок лань. – Вы хотите отправить меня к Герцогине?.. Но станет ли она говорить с простой деревенской девкой?

– Нет, и именно поэтому я сделаю из тебя ту, к которой Герцогиня обязательно прислушается.

– Но как? Что со мною станет? – с нотками паники спросила Солана.

– Я изменю твою душу так, что тебе откроется мир магии. Я научу тебя повелевать ею. Я сделаю тебя очень сильной волшебницей. Что же касается роли воительницы, то, если я в тебе не ошибся, с этим ты прекрасно справишься и сама.

– Но что будет с моей душой? – стуча зубами от ужаса, пролепетала Солана. – Что значит – измените душу?

– Ты наверняка слышала о Двенадцати Герцогах Гурра, – не спрашивая, а утверждая проговорил Симмер. – Так вот когда-то давным-давно они были лиррами. Но в один прекрасный день Драонн и Бараканд, о которых ты узнаешь позже, изменили их души, сделав теми, кто они есть сейчас.

– Так я стану таким же чудовищем? – вскричала девушка.

– Нет, – терпеливо ответил Симмер. – Душу человека, в отличие от души лирры, не нужно ломать и калечить – не нужно превращать её в демона для того, чтобы ей стала доступна магия. Ты не станешь демоном в результате трансформации. Ты останешься собой, только станешь ещё сильнее, ещё лучше. Но твоя память, твоя личность останутся при тебе. Двенадцать – не более чем марионетки в руках их властелина. У них нет свободы выбора, у них нет собственной воли. Они невероятно могущественны, но при этом не могут сделать ничего без приказа Гурра. Ты же так и останешься Соланой… Если захочешь, конечно.

– Что значит – если захочу? Почему я не должна этого захотеть?

– Потому что быть той, кто ты есть сейчас – отвратительно. И ты поймёшь это, как только получишь власть и могущество. Но я оставлю тебе полную свободу воли. Если ты захочешь оставаться вшивой поселянкой и дальше – воля твоя.

– Но вы сказали, что хотите заключить сделку, – осторожно проговорила Солана. – Что вам потребуется от меня взамен?

– Я уже сказал – стать моей посредницей. Тебе нужно будет убедить Чёрную Герцогиню объединиться со мной. Видишь, я не скрываю от тебя даже этого – ты не цель моя, а лишь инструмент. Но и этого может быть довольно, чтобы твоя жизнь превратилась в одну из тех сказок, которые ты так любила в детстве.

– Но почему именно я? – удивлённо спросила Солана. – Если вам нужна волшебница и воительница – почему бы было сразу не найти таковую?

– Ты часто видела таких в окрестностях моего озера? – саркастически спросил Симмер. – Увы, пока мне приходится работать с тем, что есть под рукой. Вот если удастся договориться с Чёрной Герцогиней – тогда всё изменится. Но я думаю, что при должном старании из тебя можно будет сковать отличное оружие. Итак, я рассказал тебе всё, и теперь тебе надлежит сделать выбор.

– Но если я откажусь – вы ведь меня убьёте?..

– Я – нет. Но мои гоблины быстро поймут, что ты мне больше неинтересна.

– Значит, у меня нет выбора…

– У тебя есть, и всегда будет выбор, – с нажимом сказал Симмер. – И в этом ты будешь отличаться от Двенадцати. Если ты согласишься – это будет твой выбор. Если откажешься – тоже твой. И он у тебя есть, наравне с первым, пусть и является очевидной глупостью.

– Я не откажусь… – проговорила Солана.

Девушка и сама не могла понять, чего больше в этом согласии – страха перед таинственным существом, держащим в своих руках её жизнь, или же желания стать такой, как описывал Симмер. Она не привыкла себе лгать, поэтому и сейчас признала, что её очень заинтересовали слова демона о власти и могуществе. Разве не мечтала она об этом всю свою жизнь? Разве не хотела вырваться из сельской рутины, опоясаться мечом и двинуться навстречу славе и приключениям? Судя по всему, всё это ей предстоит с избытком. Одна лишь встреча с Чёрной Герцогиней – чем не приключение?

По мере того, как она размышляла, уже знакомое возбуждение всё больше охватывало её. Решено! Можно забыть как страшный сон и постылую деревню, и неделями нечёсаных женихов, и всю эту адскую домашнюю работу. Она, простая деревенская девушка Солана, отныне будет на короткой ноге с такими великими мира сего как Симмер, Чёрная Герцогиня… Может быть однажды и его королевское величество Матониус Второй согнёт свою гордую спину перед нею!

– Вот это хорошо! – воскликнул Симмер. – Молодец, девочка! Такой ты мне нравишься гораздо больше! А теперь – спи… Поговорим, когда станешь иной…


***

На сей раз возвращение из забытья было совершенно иным. Никакой темноты – огромный, роскошный зал был залит светом сотен, а то и тысяч свечей. Повсюду – золото, драгоценные ткани, удивительная резьба и множество зеркал. Солана восседала на жёстком металлическом троне – по виду словно отлитому из чистого золота. На ней был надет довольно странный наряд – штаны и камзол были явно немужского покроя, крайне выгодно подчёркивая все изгибы юного стройного тела. Кожу ласкала рубашка из тончайшей белой ткани, настолько прозрачной, что Солана восхвалила богов за то, что камзол наглухо застёгнут почти до самого верха. Изящные сапоги, плотно облегающие ногу до самого колена, словно были отлиты из какого-то восхитительного сияющего металла – так тщательно они были начищены и отлакированы. Девушка была уверена, что всё это – вещи явно женского гардероба, хотя до сих пор даже представить себе не могла, что где-то женщины могут ходить в подобной, почти мужской одежде.

Восхищение собственным внешним видом было столь велико, что поначалу Солана даже не слишком обратила внимание на убранство зала. Затем она, вскочив, бросилась к ближайшему зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя. И осталась более чем довольна увиденным. Элегантные черные одежды неожиданно отлично гармонировали с её тёмными волосами, очень просто уложенными, но от этого кажущимися ещё роскошней. Стройность фигуры, которую ещё не подпортил тяжкий труд и вечные беременности, могла бы вызвать восхищение многих придворных дам Латиона. Солана была не особенно высока, но благодаря гармоничным пропорциям тела не казалась низкой.

– Нравится? – неожиданно раздался голос Симмера, но девушка даже не вздрогнула.

– Восхитительно! – едва ли не простонала она в ответ. – Я никогда не выглядела так великолепно!

– Рад за тебя, но вообще-то я спрашивал не об этом, – с лёгкой насмешкой в голосе произнёс Симмер. – Каково это – почувствовать себя волшебницей?

На секунду Солана застыла, словно пытаясь прислушаться к себе. И действительно она вдруг ощутила внутри себя нечто новое. Она не могла бы описать это чувство, но оно было таким сладостным, что вызывало неудержимый восторг, почти эйфорию. Возможно, так чувствовал бы себя человек, которого шестнадцать лет продержали в тесном ящике, не давая распрямить рук и ног, а затем вдруг выпустили на волю. Ощущение обретённой свободы было столь велико, что девушке показалось, будто она в прямом смысле слово воспаряет над паркетным полом.

– Это божественно!.. – хриплым от наслаждения голосом проговорила она.

– Я так и думал. Конечно, пока ещё ты не умеешь управлять этим даром, но вскоре я тебя научу. У нас не так много времени, вскоре тебе придётся выступить во главе моей армии.

– Армии? – Солане очень не хотелось говорить сейчас о делах, но она чётко понимала, кто здесь задаёт тон. – Какой армии? У тебя есть солдаты?

– А ты разве не заметила? У меня – огромное множество солдат.

– Гоблины? – презрительно скривилась Солана, но тут же вновь придала лицу спокойной выражение, заметив в зеркале, что подобная гримаска её не красит. – Разве это воины? Разве я смогу с этой армией противостоять войскам Латиона и Палатия?

– Вполне, – как ни в чём не бывало ответил Симмер. – И даже очень успешно.

– Они слабы, словно дети, – продолжала Солана, внутренне ожидая, что Симмер сейчас рассмеётся и признается, что лишь пошутил. – И к тому же совершенно не умеют владеть оружием. Я одна, не слишком напрягаясь, уничтожила десяток. Уверена, что уничтожила бы и вдвое большее число.

– А вдесятеро? – немедленно спросил Симмер.

– Гм… – Солана чуть было не воскликнула, что справилась бы и с сотней, но, как обычно, не захотела лгать самой себе.

– Вот именно, – удовлетворённо заключил Симмер. – Поэтому моя армия хороша числом, а не умением. Можешь примерно представить, какую силу могут выставить против тебя терзаемые сразу двумя войнами палатийцы? Пять тысяч? Десять? Сомневаюсь, что они наскребут столько. А под твоим началом будет восемьдесят, а то и девяносто тысяч гоблинов. Не всякая армия устоит перед таким количеством. Кроме того, гоблины будут слепо тебе повиноваться. У них, в отличие от солдат, нет свободной воли, они не могут обсуждать приказы, дезертировать, уклоняться. Если они получат чёткий приказ, и если твой контроль над ними будет достаточно силён, то они сделают то, что должны, даже если при этом погибнут. Им можно повелеть прыгать в ров, чтобы засыпать его своими телами, бросаться на копья, в огонь и воду – они сделают всё, если воля твоя будет сильна. Ещё одно существенное преимущество гоблинов – их не жаль. Ты можешь без всякого сожаления гнать их на верную гибель, разменивать хоть сотню за одного, если это поможет тебе приблизиться к цели. В конечном итоге важно лишь, чтобы ты встретилась с Герцогиней, а судьба этих животных меня совершенно не волнует. Симмерские болота кишат гоблинами. Если сдохнут эти – всегда наплодятся новые.

– Хорошо, убедил, – медленно кивнула Солана. Она даже не заметила, что после очередного пробуждения говорит с Симмером на «ты». – Значит, мне нужно будет напасть на Палатий с армией гоблинов, чтобы добраться до Чёрной Герцогини? А почему бы мне просто не отправиться туда одной, не привлекая внимания? Зачем непременно нужно идти на них войной?

– Во-первых, Герцогине нужно показать мою силу, – проговорил Симмер. – Она знает себе цену, так что нужно показать, что и моя цена не ниже. В прошлый раз мы с ней не сумели договориться… – раздражение прорезалось в голосе демона. – В этот раз всё должно быть выверено до мелочей. Во-вторых, отправлять тебя одну довольно опасно. Множество случайностей может произойти с тобой в дороге, когда ты отойдёшь достаточно от моего озера. В-третьих, возможно тебе постараются помешать.

– Кто же? Палатийцы или латионцы?

– Ни те, ни другие. Я сейчас говорю о Бараканде и его марионетке Гурре. Этот старый прохиндей начал свою игру. Баланс сил меняется. Бараканд уже воспользовался этим. Ты ещё не в курсе, но он уже пару недель как высадил свои войска на западе. Скоро там грянет большая война, целью которой будет как раз союз с Чёрной Герцогиней. Я должен успеть первым, но подозреваю, что Бараканд сделает всё, чтобы мне помешать.

– Так мне придётся воевать с армией Гурра? – неприятно удивилась Солана.

– Это вероятно, – не стал лукавить Симмер. – Именно поэтому я наделил тебя магией. Не удивлюсь, что тебе придётся схлестнуться с кем-то из Двенадцати.

– Неужели я сумею с ними справиться? – обмирая от внезапного страха, спросила девушка.

– У тебя не будет выбора, если захочешь остаться в живых, хотя, к сожалению, времени на твоё обучение у меня крайне мало. Не далее, как к концу лета ты должна будешь выступить в поход.

– Ну, значит время ещё есть… – хоть какое-то облегчение. – Ещё ведь даже арионн13 не кончился…

– Уже жаркий перевалил за половину! – возразил Симмер, заставив Солану раскрыть рот от изумления. – Ты довольно долго спала, девочка.

– Так у меня остался месяц? – потрясённо спросила Солана.

– Едва ли больше, – подтвердил Симмер. – Сама видишь – бездельничать тебе не придётся.

– Я готова приступить хоть сейчас! – действительно, новоявленной волшебнице не терпелось научиться использовать обретённую силу.

– Это хорошо. Но прежде ты должна принять кое-что.

Внезапно прямо в воздухе перед Соланой возник металлический обруч. По фиолетовому отливу девушка сразу же узнала материал, хотя никогда прежде его не видела. Это был мангил – знаменитый магический металл, который стоил во много раз дороже золота. На поверхности обруча была вытравлены причудливые руны.

– Ты должна надеть это себе на шею и не снимать ни при каких обстоятельствах. Этот обруч позволит тебе повелевать гоблинами, находящимися в окрестности нескольких миль от тебя. Кроме того, он позволит мне чувствовать тебя, а также связываться с тобой при необходимости.

– То есть, это ошейник, чтобы ты мог держать меня на поводке? – усмехнулась Солана, однако же, не колеблясь, взяла обруч, всё ещё висящий в воздухе, и обхватила им свою тонкую шею, почувствовав шершавый холод металла.

– Нет, – возразил Симмер. – В качестве поводка у меня будет это…

Острая жгучая боль укусила Солану в правое предплечье. Вскрикнув, девушка поспешно засучила рукав, чтобы понять, что с ней случилось, и увидела свежий рубец на загорелой коже, словно от ожога. Рубец этот тоже был необычным – ещё одна руна, навсегда въевшаяся в плоть.

– Эта руна даст понять любому, кто сможет её прочесть, что ты – моя собственность. Главное, чтобы это увидела Герцогиня. Но я также хочу, чтобы ты знала, что в случае твоего неповиновения эта руна уничтожит тебя в считанные минуты. Ты погибнешь в жутких муках, если только мне покажется, что ты предала меня. Надеюсь, ты поняла?

– Поняла… – слезы боли стояли в глазах Соланы, но ни обиды, ни унижения она не ощущала. На месте Симмера она поступила бы так же.

– И последнее. Поскольку ты – не природный маг, и не совершенствовала своё искусство десятилетиями, мне нужно будет нанести ещё несколько рун на твоё тело, которые позволят тебе чётче концентрироваться на возмущении, а также обезопасят тебя от возможных негативных последствий такого искусственного магического обращения. На этот раз будет почти не больно.

Однако было больно. Солане обожгло плечи, грудь, спину. Позже, когда она получила возможность осмотреть себя, то насчитала с дюжину рун, которые подобно тонким переплетающимся шрамам исчертили её тело. Несмотря на то, что руны эти явно испортили внешний вид девушки, она не слишком-то переживала на этот счёт, справедливо полагая, что будущей колдунье и воительнице совсем ни к чему иметь нежную розовую кожу и идеальную грудь. Если эти знаки помогут ей стать сильнее – то пусть они будут хоть на лице!

– Теперь ты готова, Солана-воительница! – провозгласил Симмер. – Сейчас ты вновь уснёшь, а когда проснёшься – мы начнём твоё обучение.


Глава 10. Предводительница гоблинов

Началось обучение Соланы. Происходило оно в разных местах: чаще всего – на какой-то холмистой равнине, иногда – на берегу озера или в лесу. Однако Солана была уже достаточно искушена в общении с Симмером, чтобы понять, что ничто из этого не было настоящим. Она ни разу не спросила об этом самого демона, но в ней крепла уверенность, что в данный момент она пребывает в каком-то мире грёз, созданном Симмером. Где в данный момент находилось её тело – девушка не имела ни малейшего понятия. Но на этом этапе подобные нюансы её нисколько не смущали.

Вскоре Солана поняла, какие ураганы мощи бушуют внутри неё. Кем бы ни был Симмер, но дело своё он знал – ему действительно удалось создать из неё очень сильную волшебницу. Но также скоро девушка поняла и то, что обладать магией и распоряжаться ею – совсем не одно и то же. Она терпела одну неудачу за другой. Ей с трудом давались самые банальные огнешары, которыми развлекаются ученики магов в первый год обучения.

И дело было вовсе не в том, что Солана была нерадива или тупа. Скорее наоборот – она была излишне ревностна в попытках постичь эту таинственную науку, излишне импульсивна и нетерпелива. Именно поэтому ей с трудом удавалось сосредотачиваться на возмущении. Сейчас это самое возмущение представлялось юной волшебнице водой, которую она тщится зачерпнуть горстью, но которая тут же просачивается сквозь пальцы. А ей хотелось, конечно, чтобы вместо этой воды был хотя бы снег – мокрый и тяжёлый.

Несмотря на почтенный возраст, Симмер оказался не самым терпимым учителем. Его откровенно нервировали нелепые попытки Соланы, но её отрывистость, излишний напор и нетерпеливость приводили его в полное бешенство. Он ревел, словно разъярённый бык, грозя никчёмной ученице всеми возможными карами. Однако Солана с некоторого времени совершенно перестала бояться Симмера. Нет, её, конечно же, иногда действительно пугали его вспышки ярости, но перманентного суеверного ужаса она больше не испытывала.

Симмер ни разу не являлся девушке в каком-либо материальном облике. Всегда это был лишь голос, звучащий то прямо из головы, то словно бы отовсюду, то будто бы где-то за спиной. Сначала это выбивало из колеи, но теперь Солана привыкла. У неё обрисовался свой собственный образ древней сущности – почему-то он поразительно смахивал на деда Куркуля. Может быть именно поэтому древний демон был ей не страшен. А может быть – это просыпалась в ней новая суть, которая уже никогда и ничего не боялась.

Но если Солана и не боялась Симмера, то злилась на него частенько. Конечно, отчасти это была злость и на саму себя: иногда девушке казалось, что она – полнейшая бездарность. Но в Симмере её выводили из себя его постоянные напоминания о её плебейском происхождении.

– Ты слишком грубо работаешь с возмущением, – втолковывал ей Симмер. – Это всё равно, что штопать портки не иглой, а арбалетным болтом.

Или:

– Это ты у себя на гумне могла часами с пастушатами кувыркаться, а здесь у нас нет времени на отдых!

И ещё:

– Если бы твоя воля была столь же тверда, как кожа на твоих пятках, мы уже сейчас могла бы повергнуть любого из Двенадцати!

– Хватит! – резко осекла Симмера Солана, совершенно не думая, с кем она говорит. – Не смей меня больше попрекать происхождением! Теперь я не простолюдинка! Ещё немного, и я стану великой волшебницей!

– Только не забывай, кто сделал тебя такой, – насмешливо ответил демон. – Будь ты умнее, ты бы смекнула, что тот, кто даёт могущество другому, сам, очевидно, гораздо могущественнее. Творение не станет выше творца, поэтому прикуси свой язык, покуда он ещё у тебя есть.

Однако чуткое ухо Соланы безошибочно слышало, что старому озеру нравится её ершистость, и что она пока делает всё правильно. Но в одном Симмер был прав бесспорно – быть той, кем ещё недавно была Солана, действительно отвратительно. Девушке хотелось думать, что та жизнь осталась где-то за чертой, которую уже не перейти обратно. «Я ни за что не вернусь туда!» – яростно стиснув зубы, шипела в такие моменты про себя Солана, и с удвоенной энергией возобновляла занятия, вызывая новую порцию негодования Симмера.

Вообще сложно описать сам процесс тренировок. Для работы с возмущением не очень-то подходят привычные слова, вроде «сделать», «подумать», даже «наколдовать». Единственное слово, которое хоть как-то было приближено к реальности – «сосредоточение». И вот с этим у Соланы были большие проблемы. Бывали дни, когда вся тренировка её заключалась в каком-нибудь пустом на первый взгляд занятии – следить взглядом за колышущимся колосом, вслушиваться в скрежещущий звук проползающего по листу жука, а то и просто сидеть с закрытыми глазами по четыре часа кряду. Такие тренировки бесили больше всего, но Солана, хотя и не упускала случая высказать всё, что она думает по этому поводу, тем не менее тщательно выполняла всё, что ей приказывалось.

Огорчало, что пока что ей весьма редко выпадала возможность поворожить по-настоящему. Никаких превращений врага в камень, иссушения рек, никаких огненных ливней или левитации. Солана недоумевала – как можно научиться колдовать, когда толком и не колдуешь?

– Когда отец учил меня стрелять из лука, он не заставлял часами пялиться на острие наконечника, а давал в руки лук и стрелы, и велел по два часа каждый день стрелять в мешок, набитый соломой, – ворчала она, в очередной раз пытаясь почувствовать момент отрыва капли, уже с четверть часа набухающей на низком шершавом потолке какого-то подвала, в котором она очутилась на этот раз.

Симмер удостоил эту тираду лишь насмешливым снисходительным молчанием. Раздражённо засопев, Солана замолчала, вновь пытаясь сосредоточиться на моменте отрыва. Ей казалось, что она чувствует эту воду, которая пребывает из пор известняка едва различимыми частицами, собираясь в итоге в жирную, вальяжно свисающую каплю, пока наконец земное притяжение не сорвёт её с влажного ложа. Однако даже этого ощущения пока не хватало, чтобы поймать момент. Как не получилось ничего из попытки ловить с закрытыми глазами срывавшиеся с ветви яблоки. Вроде бы она чувствовала колебания ветви, лёгкий сухой щелчок надлома черенка, шорох воздуха, но рука раз за разом хватала воздух, пустоту, а яблоко с сочным стуком падало на землю.

– Почувствуй боль дерева, теряющего плод, – увещевал Симмер. – Сосредоточься на отчаянии яблока, которое не в силах больше держаться.

Увы, но для Соланы всё это было не более чем красивыми, но пустыми фразами. Иной раз глухое отчаяние охватывало девушку – она ощущала такую беспомощность, что хотелось закатить истерику и бросить всё, признавшись Симмеру,что она абсолютно бесперспективна. Но обычно в тот самый момент, когда слезы уже готовы были брызнуть из глаз, она вдруг словно ощущала на себе насмешливый взгляд демона, и от этого её захлёстывала такая ярость, что она, до крови закусив губу, давала себе клятву, что скорее умрёт, чем сдастся…

Неожиданно для самой себя, спустя некоторое время Солана стала ловить себя на том, что Симмер смеётся и издевается всё реже, поскольку у неё наконец-то стало получаться. Не сказать, чтобы всё было ровно и легко, но прогресс чувствовала и она сама. Правда, одновременно с этим она осознавала, что такими темпами на обучение у неё уйдёт никак не месяц – требовался хотя бы год такой же упорной работы. Однако, года не было, и Симмер не уставал повторять об этом.

Теперь огнешары Соланы не взрывались в десяти футах от её лица, а брошенный на землю лук пусть с трудом, но приподнимался в воздух, а иногда даже прилетал ей точно в руку, хотя, сказать по правде, это получилось лишь раз или два. Однако великая сила, которой она была наделена по воле Симмера, понемногу стала подчиняться ей. Наверное, будь она природной волшебницей, всё это давалось бы куда проще и естественнее, но нужно было работать с тем, что есть, и брать, что дают.

– Но если я научусь делать всё это в твоём мире, – как-то спросила Солана, когда ей в очередной раз удалось сбить с курса летящий в неё камень (со стрелами пока ничего не получалось). – Как потом я буду применять это в реальном?

– Магию творит не твоё тело, и даже не твой разум, – ответил Симмер. – Её творит твой дух. Поэтому для тебя нет никакой разницы – как тренироваться. Поверь, всё, что ты можешь здесь, ты сможешь и там.

Солана приняла этот урок, и продолжила свои изнурительные тренировки. Кстати, несмотря на то, что она, судя по всему, пребывала в нереальном мире, боль и усталость от тренировок от этого не становились менее ощутимыми. В её теле ныла каждая мышца, каждый нерв, каждая жила – даже те, о существовании которых она и не подозревала. Теперь уже было легче, ибо она видела, что это нечеловеческое напряжение приносит свои плоды, пусть пока ещё довольно скудные, но со временем она надеялась приумножить их.

Время пролетело незаметно. Солана даже не знала – сколько дней прошло на самом деле. В этом мире дни иногда пролетали минутами, а иной раз минуты тянулись, словно дни. По сну тоже ничего нельзя было сказать определённо, потому что девушка привыкла урывать для сна каждое свободное мгновение, поскольку Симмер, вероятно, не слишком-то интересовался её физиологическими потребностями. Хорошо хоть есть было не нужно – вероятно, о её теле где-то там каким-то образом заботились, не давая умереть с голоду.

– Ну что же, – наконец произнёс однажды Симмер. – Ты ещё ничего не умеешь, и ни к чему не готова, но время наше на исходе. На западе началось наступление Тондрона. Нам нужно спешить, пока они не добрались до Башни.

– Я никак не могу понять, – проговорила Солана, словно специально оттягивая время. – Зачем Гурру понадобилось высаживаться где-то на западном побережье, когда он мог спокойно плыть к северным островам, или где там обитает Чёрная Герцогиня?

– Я думаю, что встреча с Герцогиней – далеко не единственная цель Бараканда, – ответил Симмер. – Точнее, он не слишком-то верит в возможность этого альянса. Поэтому спешит использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу. Завихрения в возмущении, созданные Башней, дали ему возможность начать экспансию на Паэтту – этим он и занимается. Сейчас он думает, что ситуация складывается в его пользу – изменение самого рельефа возмущения порядком выбило из колеи многих местных магов, которым нужно заново приноравливаться, что всегда сложнее, чем осваивать с нуля. Барьер между Эллором и Паэттой пал, но никто не знает – надолго ли. Возможно, Башня исчезнет так же, как она появилась, и всё вернётся на круги своя. Поэтому Бараканд куёт железо, пока оно горячо. Он будет наступать, насколько у него хватит сил. Но это – наша земля, и мы должны сделать всё, чтобы не допустить оккупации Паэтты. Именно поэтому у нас в переговорах с Чёрной Герцогиней будет больше шансов, нежели у присных Бараканда. И именно поэтому нам нужна огромная армия – может быть, всё повернётся так, что сражаться мы будем не против палатийцев или латионцев, а бок о бок с ними и келлийцами против полчищ Тондрона.

– Признаюсь, этот расклад был бы для меня оптимальным, – не стала кривить душой Солана, которой перспектива войны, в которой она будет натравливать гоблинов на соотечественников, казалась малоприятной.

– Возможно всё, – туманно ответил Симмер. – Ну а теперь, пожалуй, пора бы тебе наконец проснуться…


***

На этот раз Солана действительно проснулась. Она ощутила это сразу же – теперь её опыта и умений хватало для того, чтобы отличить реальность от снов, навеянных Симмером. Девушка лежала неподалёку от берега озера на мягкой мшистой подстилке. Она была обнажена, поэтому руны, испещрившие её тело, сразу же бросились в глаза. Так же, как и невероятная худоба. Вероятно, её как-то подкармливали всё это время, а может она держалась исключительно на мощи магии Симмера. Порадовало, что она была чистой – больше всего она переживала, когда думала о предстоящем пробуждении, что проснётся с полными штанами собственного дерьма. Судя по всему, гоблины убирали за ней и обмывали. Солана даже почувствовала нечто вроде благодарности к ним и волшебному озеру.

Встать оказалось довольно сложно – мышцы за такое время несколько атрофировались, да и недостаток пищи сказывался. Шатающейся походкой Солана подошла к кромке воды и посмотрела в непрозрачную чёрную гладь. Оттуда на неё взглянула незнакомка с осунувшимся лицом и горящими на нём черными глазами (хотя раньше глаза Соланы были серо-зелёного цвета). Эта девушка казалась намного старше Соланы и намного опаснее.

«Да уж, теперь никто не назовёт тебя сочной и аппетитной», – усмехнулась отражению девушка. Действительно, торчащие из-под кожи рёбра, резкие острые скулы, явно опавшая грудь, покрытая шрамами рун – вряд ли это возбудит теперь даже последнего деревенского неудачника. Да и дьяволы с ними! Солана и до этого не слишком-то интересовалась подобными вещами, а уж теперь ей и вовсе было на это наплевать. Зато так она действительно похожа на волшебницу. Вот бы ещё ту одежду, что она носила во сне!

– А мне что – к Чёрной Герцогине голышом идти? – спросила вслух она, точно зная, что Симмер услышит и ответит.

– Твою одежду изорвали гоблины. Уж извини, но они не умеют развязывать шнурки.

– И что мне делать? Наколдовать себе новую одежду?

– У тебя не получится, – констатировал Симмер. – Материализующие заклятия – одни из самых сложных. Единицы магов способны на это.

– Но ты-то способен? – в голосе Соланы прозвучал вызов.

– Конечно способен. Возмущение – это тоже одно из состояний материи, так что искушённому мастеру ничего не стоит воссоздать из него что угодно. Но я этого не сделаю.

– Это ещё почему? – девушка одновременно и растерялась, и разозлилась.

– Это будет мой первый урок, – спокойно ответил демон. – Тебе нужно учиться рассчитывать на себя, а кроме того я не хочу, чтобы у тебя создавалось ложное впечатление, что я стану исполнять каждую твою прихоть.

– Одежда – это не прихоть! – воскликнула Солана, сжимая кулаки.

– Вот и решай эту проблему.

– Значит, пойду голой! – всё-таки Солане было всего шестнадцать, и она, несмотря на то, что стала могущественной колдуньей, всё равно в глубине души оставалась совсем ещё юной девушкой – обидчивой и вспыльчивой.

– Как хочешь, – равнодушно ответил Симмер. – Но учти, что там, в лесах и болотах, полным-полно комарья. Да и ночи уже довольно холодные.

– Ладно, сама разберусь, – буркнула задетая за живое Солана, которая пыталась вести себя максимально независимо, соответствовать своему статусу великой колдуньи, но пока что-то не очень получалось. И вот сейчас, как-то совершенно некстати заурчал проснувшийся после долгой спячки желудок. – А еду мне тоже самой добывать?

– Неподалёку от того места, где ты лежала, валяется заяц. Если хочешь есть, можешь приготовить его. Тебе не впервой.

Солана молча проглотила новую обиду, вернулась к своему примитивному ложу и действительно вскоре отыскала тушку совсем недавно забитого зайца. К её радости неподалёку аккуратно лежало её оружие – лук, колчан со стрелами и охотничий нож. Привычными движениями она в несколько мгновений облупила и выпотрошила животное. С хворостом также проблем не возникло, хотя он и был слегка сыроват. Верное огниво лежало тут же, рядом с оружием, но Солане захотелось испытать себя в этом мире.

В иллюзиях Симмера она уже свободно, не задумываясь, пускала огнешары, но здесь ведь была не иллюзия. Внезапно Солана ощутила удар паники – а вдруг ничего не выйдет? Вдруг она так и осталась деревенской охотницей, способной лишь метко бить из лука? Ладони моментально вспотели, да и на лбу выступила испарина. Дыхание участилось, и Солана ощутила острое желание бежать отсюда, забыть о своих мечтах, постараться снова жить привычной жизнью, лишь бы только не испытать того страшного разочарования, которое, возможно, ждало её вскорости.

Перебарывая себя, Солана приподняла трясущиеся руки, направив раскрытые ладони на сложенный для костра хворост. Закусив губу, стала ловить знакомые ощущения, пытаясь сосредоточиться на возмущении. Внезапно довольно крупный огнешар возник в нескольких дюймах от её ладоней и, резко набрав скорость, врезался в кучу сушняка, не подпалив, а лишь разметав её по сторонам. Раздался язвительный хохот Симмера – вероятно, его это обстоятельство действительно позабавило.

Солана сделалась пунцовой от ярости и стыда. Но эти чувства помогли отогнать неуверенность. Она, демоны вас побери, больше не какая-то вам деревенская дурочка! Она – настоящая волшебница! И второй огнешар вышел ровно таким, как нужно – он плавно спорхнул на хворост, моментально его воспламенив. Солана торжествующе обернулась к озеру. Симмер молчал, но она ощущала его одобрение каждой клеточкой кожи, и это было приятно.

– А могла бы я приготовить зайца только силой магии? – через некоторое время спросила Солана, когда дразнящий аромат жареного мяса начал сводить с ума, а слюна выделялась в таких количествах, что голодная девушка едва успевала её сплёвывать.

– Конечно могла бы, – тут же откликнулся Симмер. – Если бы понимала, что именно происходит с мясом, когда оно готовится. Точно так же, как человек может изготовить арбалет или меч, когда знает, как это сделать. Однако в твоём случае ничего не выйдет. Так же, как ты бы не смогла сделать лютню, даже если у тебя будет дерево и конский волос для струн. Точно так же, как ты не сможешь излечить себя магией, если у тебя случится заворот кишок от жареного мяса, поскольку не понимаешь, как работает твой организм вообще и кишечник в частности.

– Мне предстоит всему этому научиться? – почти жалобно спросила Солана.

– Зачем? Невозможно превосходно знать всё. Добейся превосходства в чём-то одном, и этого будет более чем достаточно. Твоя стезя – война и разрушение. Работай именно над этим.

Наконец заяц был приготовлен, и Солана принялась за еду. Однако, как бы она ни была голодна, девушка ела осторожно, памятуя о упомянутом Симмером завороте кишок. Конечно, она не сомневалась, что в случае чего демон-озеро не даст ей пропасть, но зачем лишний раз демонстрировать ему свою беспомощность?

После обеда (или, скорее, завтрака) девушка неохотно поднялась, борясь с желанием растянуться на мягком мху. Нужно было что-то придумать с одеждой. К счастью, её полусапожки не имели завязок и шнурков, так что гоблинам хватило сноровки и ума стащить их, почти не повредив. Другая же одежда валялась рядом кучей грязного и изодранного едва ли не в клочья тряпья. Как следует изучив эту ветошь, Солана кое-как приспособила её остатки так, чтобы они могли прикрыть наготу, а также защитить от насекомых. К сожалению, именно куртке почему-то досталось больше всего, так что серьёзной защиты от холода она больше не представляла.

– Ну и где же моя армия? – кое-как одевшись, спросила девушка.

– А ты прислушайся, – ответил Симмер.

И действительно, когда Солана напрягла слух, то довольно быстро услыхала в окружающей чащобе странные звуки – что-то вроде приглушенных повизгиваний, тявканья, сдавленного рычания. Вероятно, Симмер подал какой-то сигнал гоблином, чтобы они перестали таиться, потому что спустя несколько мгновений лес буквально взорвался от множества визгов, лая и улюлюканья. Судя по всему, тут находились тысячи гоблинов.

– Здесь что-то около тридцати тысяч, – небрежно сказал Симмер. – Остальные будут присоединяться по ходу твоего продвижения к северу.

– Они все пойдут за мной? – оторопело спросила Солана – шум её будущих воинов буквально раздавил девушку.

– Если хватит твоей воли. Ошейник, что ты носишь – очень мощный артефакт. Его владелец, обладая определёнными достоинствами, способен управлять сотнями тысяч этих животных. В умелых руках он – грозное оружие, в руках бездарных – пустая железка.

– Но как я поведу всю эту армию через наши места? – вдруг спросила Солана.

Удивительно, но эта мысль впервые пришла ей в голову. Когда она представила, как полчища гоблинов сметают с лица земли её родную деревню, раздирают в клочья отца и дурёху-сестру – её чуть не вырвало недавно съеденным зайцем.

– Они уничтожат всё живое на своём пути… – глаза девушки наполнились слезами.

– Если воля твоя будет сильна, они умрут от голода, лёжа в шаге от пищи, если ты запретишь им её брать, – проговорил Симмер. – Если ты будешь сильна, они не тронут никого и ничего. Здесь, в болотах, гоблины чаще всего питаются насекомыми, ягодами, кореньями и падалью. Могут ловить мышей или птиц, разорять гнезда. Они – не хищники. Если сможешь их удержать в узде, они не потопчут даже ваши поля. Но я бы остерёг тебя от подобного малодушия. Тебе нужно спешить, поэтому если станешь чересчур миндальничать с теми, кто будет встречаться на твоём пути, рискуешь потерять всё. Попробуй найти баланс между необходимостью и неизбежностью.

– Я поняла, – скрипнула зубами Солана.

Мысленно она поклялась себе сделать всё возможное, чтобы не привнести ещё больше горя в их и так не избалованную богами землю. Она не станет сражаться с мирным населением, такими же несчастными колонами, как она. Если удастся, она совсем не будет воевать с людьми. Гурр и его создания – вот её главные враги. Герцогиня Чёрной Башни – вот её основная цель.

– Ну я пошла, – просто сказала Солана, закидывая верный лук на плечо.

К сожалению, тетива, которая так и осталась натянутой на лук с того самого дня, порядком отсырела, так что сейчас от неё вряд ли будет много толку. Как только будет возможность – нужно будет раздобыть новую.

– Ещё одно, – напутствовал её Симмер. – Всегда помни, что, несмотря на мощь, ты – очень слабая колдунья. В открытой схватке ты сейчас проиграешь даже ученику мага. Тренируйся всегда, когда будет такая возможность, но старайся не слишком-то уповать на магию. Кроме того, судя по всему, в радиусе нескольких миль вокруг Башни ты вообще не сможешь манипулировать возмущением.

– Его там нет? – удивлённо спросила Солана.

– Конечно есть, – казалось, Симмер сейчас презрительно фыркнет, словно поражаясь тупости своей ученицы. – В нашем мире не может не быть возмущения. Однако Башня способна менять его рельеф, что может сделать его недоступным для простых магов. Это как в твоём детстве твоя мать вешала на верёвки белье. Она могла до них дотянуться, чтобы снять его, а ты – нет. Думаю, на таком примере тебе будет понятней.

– Да уж поняла, – поморщившись, бросила Солана, которую вновь задело напоминание Симмера о её происхождении.

– Ну тогда – удачи!

Вот и всё, что сказал ей Симмер на прощание. Насупившись, Солана зашагала к северу. Несколько шагов – и дебри поглотили её. Теперь она видела мелькающие среди стволов серые тени, которые сливались в ужасную реку. Реку, которая должна будет покориться её воле.

Как управлять этим огромным… войском (так и хотелось сказать «стадом») – Солана пока не представляла. Однако она была полна решимости сделать из них хотя бы подобие дисциплинированной армии, а значит – ей придётся научиться повелевать этими бесчисленными ордами. Но, вопреки всему, сейчас это не пугало, а скорее возбуждало Солану. Она с радостью готова была откликнуться на этот вызов. Отойдя от озера, она словно покинула колыбель, и сейчас каждый новый шаг давался ей всё увереннее предыдущего. С каждым шагом Солана-охотница отступала всё дальше в тень, а на передний план выступала Солана-воительница.


Глава 11. Перелом

Какое-то время после разгрома полчищ Тондрона ситуация на побережье залива Алиенти была безмятежной и даже прекрасной. Как только оплавившийся песок и скалы достаточно остыли, маги тут же послали солдат для поисков материалов для исследований. Их интересовали останки гомункулов, которые предстояло изучить как следует. К сожалению, магический огонь поработал на славу, так что ничего сверхординарного узнать так и не удалось. Читатель, знакомый с предыдущей книгой, обратил бы внимание на отсутствие мангиловых ошейников, которые мы встречали на Ночных Бродягах прежде. Очевидно, что с изменением рельефа возмущения они стали не нужны. К сожалению, палатийские маги были не столь хорошо осведомлены о природе зловещих Ночных Бродяг, поэтому данную деталь они, естественно, упустили.

Радовало, что огонь оказался вполне эффективен против этих тварей, и что благодаря стараниям магов и алхимиков удалось создать рабочее средство для их истребления. Это позволяло надеяться на лёгкие победы в будущем.

Самое удивительное, что корабли Тондрона продолжали пребывать и дальше – всё так же размеренно и неторопливо, по два-четыре корабля в день. Они, вроде бы, совершенно бессистемно вставали на якорь всегда в разных местах, и начинали выгрузку относительно живого груза на побережье.

Однажды магам удалось поджечь корабль – один из них, невероятно удачливый, запустил мощный огнешар, усиленный контуром из полудесятка волшебников, и тот каким-то чудом попал в снасти. Тут же занялись паруса и ванты, однако выгрузка гомункулов не прервалась. Издали было видно, что команда, вроде бы, как-то борется с огнём, но не слишком-то рьяно. Вскоре корабль, лишившийся почти всех парусов, стал пытаться уйти назад в море, но без парусной оснастки это оказалось невозможно. Чёрное судно так и осталось беспомощно болтаться на волнах, удерживаемое якорной цепью. Что происходило на нём – неизвестно.

Зато судьба шлюпок, спущенных с корабля, равно как и с других пребывающих к побережью Паэтты, была совершенно опредёленна и незавидна. Каждая из них потоплялась специально отряжённой командой, состоящей из мага и десятка солдат. Множество подобных команд ежедневно патрулировали берег в поисках пришвартовавшихся кораблей Тондрона.

Эйфория царила в лагере Пятого стрелкового, который остался на побережье, тогда как латионцев и новобранцев вновь направили в Шинтан, чтобы заткнуть ими бреши в обороне от келлийцев. Такая война была по вкусу практически всем – начальству не приходилось забивать голову мыслями о том, чем занять солдат в отсутствие боевых действий, а солдаты, чувствуя себя героями, защищающими весь цивилизованный мир, при этом не рисковали совершенно ничем, получали удвоенный боевой паек, да ещё и поправляли здоровье на солнечном морском берегу, прогуливаясь мимо шуршащего прибоя и глядя, как маги жгут редкие лодки противника.

Так прошло достаточное количество времени. Наступил увиллий, затем перевалил за середину. И вот наконец наступило двадцать второе число месяца увиллия…

Покрытый пылью всадник влетел в ворота лагеря на хрипящей лошади, с которой клочьями летела пена. Бросив крупно дрожащее животное на попечение первого попавшегося солдата, гонец неловкой походкой человека, чьи члены затекли от долгого пути верхом, направился в шатёр полковника Жокко. Это появление не предвещало ничего доброго, поэтому у всех свидетелей сцены засосало под ложечкой.

Вскоре из штабного шатра растревоженной стайкой прыснули адъютанты, собирая ротных командиров на экстренное заседание.

– Ужасные новости, господа, – без предисловий начал Жокко, как только все ротные собрались. – Огромные силы Тондрона высадились сразу в двух местах – на полуострове Лионкай и полуострове Дарна. Они стремительно продвигаются на восток, сминая те небольшие соединения, которые удалось им противопоставить, – опережая шапкозакидательские возгласы подчинённых, повысил голос полковник. – Большие территории нашей страны оккупированы. И самое неприятное – по имеющимся у нас сведениям, каждая из армий вторжения возглавляется как минимум двумя Герцогами Гурра.

Лейтенант Брайк почувствовал ледяной чугунный шар, запутавшийся в его кишках. Нельзя сказать, что он был очень уж шокирован – признаться, он давно ожидал чего-то подобного. Слишком уж просто всё получилось, слишком уж глупо, казалось, вёл себя Гурр. Но по факту глупцами оказались те, кто поверил в глупость древнего мага, правившего великой империей. Оказывается, всё это время чёрный император просто водил за нос всё военное начальство Палатия.

Конечно, подобный блеф выглядел чудовищно: несколько десятков тысяч бойцов было брошено на верную гибель с одной лишь целью отвлечь внимание от основных направлений удара. Но ходили слухи, что Тондрон обладает миллионами гомункулов, так что в свете этого гибель даже пятидесяти тысяч выглядела смехотворно. Тем более, что гомункулы и не жили в привычном смысле этого слова, так что говорить о гибели было довольно смешно.

Жокко говорил, рассказывая о сложившейся обстановке, а Брайк, вполуха слушая его, напряжённо думал. Всё плохо. Всё очень плохо. Сразу два места высадки, огромные силы, поддержка Герцогов. Информации пока было не слишком много, но выходило так, что две армии вторжения двигались по сходящимся направлениям – одна вдоль побережья Серого моря, другая – вдоль залива Дракона. Брайк отлично представлял себе карту своей страны, поэтому он сейчас словно воочию видел два чёрных языка, тянущихся один с Лионкая – северо-западной оконечности Паэтты, а другой – с Дарны, полуострова, являющегося, напротив, юго-западной оконечностью Палатия. Дальше уже, за заливом Дракона, раскидывались земли Кидуи.

Полковник, как обычно, строя из себя великого стратега, разглагольствовал о намерениях противника, о которых ровным счётом ничего не знал, призывал к мужеству и спокойствию, и в конце концов объявил то главное, ради чего все здесь собрались.

– Мы выступаем сегодня же, господа! – провозгласил Жокко, обводя всех многозначительным взглядом. – Час на сборы для боевых отделений, два часа – для кухонь и обозов. Наш полк перебрасывают к северу. Ориентировочно пока будем двигаться к местечку под названием Березна. Там сейчас сосредотачиваются силы для остановки северной армии Тондрона. Двигаться придётся быстро, предупреждаю сразу. Нужно во что бы то ни стало остановить врага.

В мрачном молчании расходились командиры рот. Предчувствие беды ухватило всех за горло цепкими лапами. Все понимали, что тондронцы теперь отыграются за Синицу сторицей. Тих был и лагерь, что спешно собирал манатки и сворачивался, чтобы уйти навстречу неизвестности. Пришибленно молчал даже рядовой Вилли Кросан, а уж его рот вообще редко когда закрывался.

Прошло не более пары часов, и на месте военного лагеря остался лишь обезображенный вытоптанный пустырь, огороженный частоколом и полный всевозможного мусора. Ветер доносил сюда вонь выгребных ям, которую лишь немного перебивал дымок не до конца угасших костров. И посреди этого стояли обескураженные жители деревни Синица, сиротливо оглядываясь вокруг и не зная, что им теперь делать – оставаться среди этой разрухи или возвращаться в спаленную деревню, чтобы стать лёгкой добычей новых гомункулов.


***

По мере продвижения на север вести становились всё тревожнее. Тондрон сметал хлипкую защиту Палатия, словно соломенные домики. Войска, ведущие изматывающие бои с келлийцами, снимались с тех участков фронта, что признавались второстепенными, и бросались в горнило новой войны, судя по всему, ещё более жестокой и страшной. Несмотря на то, что вторжение Гурра пока не затронуло соседние с Палатием государства, все они живо откликнулись на призывы о помощи. Даже Саррасса, обычно столь далёкая от того, что происходило на севере, пообещала полномасштабную поддержку. Зачарованные голуби маленькими сизыми стрелами мчались по десяткам направлений, неся полные отчаяния донесения, больше походящие на мольбы.

По слухам, его величество Анжей, король Палатия, в течение нескольких дней не показывался на публике, раздавленный и смятый той катастрофой, что свалилась на его государство. Палатийцы привыкли вести локальные войны, огрызаться на нападки берсерков, да вдобавок – чужими зубами. Уже война с Чёрной Герцогиней заметно подкосила великое торговое государство. Теперь же происходящее всё больше напоминало полный крах.

То и дело марширующим на север стрелкам попадались ошалевшие от ужаса беженцы, бредущие на восток в надежде спастись от заполонивших их земли чудовищ. Стиснув зубы, Брайк оглядывал свою роту, читая явные признаки зарождавшейся паники. Плюс к этому зарядили дожди, сделавшие дороги малопригодными для обоза, тем паче, что их грязь была основательно перемешана тысячами солдатских сапог. Как результат – обозы отставали всё больше, что приводило к задержкам в обеспечении личного состава своевременной кормёжкой. Полковник Жокко рвал и метал, грозил трибуналом, требовал реквизировать продовольствие у гражданских, но это никак не спасало ситуацию. Даже под угрозой трибунала чахлые обозные лошадки не сдюживали с круто намешанной разбухшей глиной, а реквизировать было нечего и не у кого – большинство деревень здесь уже обезлюдели.

Судя по признакам, которые опытный командир умел считывать даже из ничего не значащих, казалось бы, мелочей, Брайк понимал, что война уже гораздо ближе, чем хотелось бы. До Березны оставалось ещё минимум два дневных перехода, а войска Гурра, судя по всему, были куда ближе, чем хотелось думать командованию.

Дисциплина в полку катилась к дьяволам. Несколько драк, пара дезертирств, а сегодня – ещё и убийство. Люди зверели от ужаса и безысходности. И вот один из солдат пырнул ножом товарища только потому, что тот выпил воду из его фляжки. Солдат был не из роты Брайка, но лейтенант протестовал больше всех, когда Жокко отдал приказ повесить убийцу на первом же суку. Брайк считал, что это не станет способствовать укреплению морального духа, но полковник был абсолютно непреклонен. В общем, лейтенант уже почти мечтал о сражении – ожидание изматывало даже сильных духом, не говоря уже о прочих, коих было подавляющее большинство. Битва хотя бы избавит их от этих мерзких проявлений гнилой человеческой породы.

На ночь были выставлены усиленные караулы, причём не столько для защиты от неблизкого пока врага, сколько, главным образом, для того, чтобы предотвратить новые эксцессы. Естественно, из этого ничего не вышло. Дважды посреди ночи поднимался переполох – караульные ловили тех, кто пытался дать дёру под покровом ночи. По итогу – ещё трое убитых и четверо раненых.

Всю первую часть нового наступившего дня полк тащился по безлюдной местности. Брошенные деревни, бродящие как ни в чём не бывало куры, тоскливо брешущие, а то и откровенно воющие цепные псы, которых не кормили уже несколько дней, шмыгающие с вороватым видом коты. Брайк не сомневался, что подобная картина царит сейчас на мили вокруг. Да и хвала богам! Потому что представить себе дальнейшую судьбу тех, кто не успеет убежать, как-то даже не хотелось.

Мрачные мысли лейтенанта были прерваны внезапной остановкой колонны. Поскольку он, как командир, имел возможность передвигаться верхом, то он тут же пустил свою лошадь рысью, чтобы разузнать, в чём дело.

Небольшой отряд, около десятка кавалеристов, остановил продвижение стрелкового полка неподалёку от перекрёстка дорог. Во главе отряда был человек в шитом золотом мундире, хотя погоны оказались всего лишь капитанскими. Брайк знал лишь одну часть, в которой капитаны могли носить такие мундиры. Очевидно, что перед ним были крон-кавалеристы, паркетная военная элита Палатия. Даже рядовые в этом полку были сплошь голубая кровь.

Обычно крон-кавалеристы блистали лишь на парадах да в просторных залах дворца, и король никогда не бросал их в реальные боевые действия. Видимо, сильно припекло его величество, что даже этих пришлось привлечь, – с невольным злорадством подумалось Брайку.

Подъехав ближе, лейтенант понял, что отчасти всё-таки ошибся. Судя по всему, крон-кавалеристом из всего отряда был лишь этот самый капитан, кстати, возрастом едва ли намного ушедший от самого Брайка. Остальные были простыми солдатами, причём, судя по их внешнему виду, не так давно им пришлось побывать в серьёзной передряге – мундиры их были грязны и кое-где даже изорваны. У некоторых была заметна запёкшаяся на одежде кровь. Группа всадников, очевидно, заметно нервировала солдат – по рядам то и дело пробегал шепоток, постепенно превратившийся в некий непрекращающийся гул.

На правах командира роты Брайк, приняв невозмутимый вид, подъехал настолько близко, чтобы слышать, о чём говорит расфуфыренный капитан и полковник Жокко.

– А я говорю, что у меня есть чёткий приказ командующего Зейво перебросить мой полк под Березну! – на повышенных тонах возражал Жокко. Всё-таки перед ним был всего-навсего капитан, пусть и с весьма ветвистым генеалогическим древом.

– Повторюсь, господин полковник, – крон-кавалерист пытался соблюдать субординацию, но было видно, что это стоит ему немыслимых душевных усилий. – Березна, скорее всего, уже потеряна. Сейчас главным очагом сопротивления является замок Фалли, и целый полк арбалетчиков стал бы для защитников настоящим даром Асса.

– Наши болты завязли в проклятой грязи где-то милях в десяти позади! – в сердцах рявкнул Жокко. – Много ли проку от стрелков, которым нечем стрелять?

– Уверен, что в замке найдётся достаточный запас болтов, господин полковник, – с явным усилием сохраняя спокойствие, проговорил капитан. – Вот только людей маловато. Мало кому удалось оторваться от этих ублюдочных гомункулов.

– Я не могу ослушаться приказа командующего Зейво! – возразил полковник.

– У меня подписанный приказ крон-маршала Острэя, – капитан действительно вынул скрученный трубочкой лист. – Он также находится в Фалли, и именно по его приказанию я направлялся на восток, к Золице, где должен находиться резервный полк. По этому приказу я имею право рекрутировать под его начало любые воинские соединения, которые мне попадутся. Полагаю, приказ крон-маршала для вас что-то значит, господин полковник?

Сердито пыхтя, Жокко придирчиво изучал поданный ему лист, словно пытался найти между строк какую-то фальшь.

– Где этот ваш Фалли? – наконец ворчливо спросил он, возвращая приказ обратно.

– Я отправлю с вами своего человека, – капитан кивнул головой одному из сопровождавших его солдат. – До замка не больше десяти миль. К вечеру будете там.

– Мои люди идут без отдыха уже полторы недели! – вновь начал заводиться Жокко. – Я не стану загонять их. Пойдём так, как сможем!

– Воля ваша, господин полковник, только учтите, что тондронцы тоже времени не теряют. Постарайтесь хотя бы поспеть к замку раньше них.

Отсалютовав, крон-кавалерист дал шпоры коню, направив его дальше по дороге на восток, тогда как полковник Жокко дал приказ двигаться на запад. Спустя час был объявлен привал, чтобы солдаты могли дать хотя бы небольшой отдых сбитым и стёртым в кровь ногам. Кухня вновь оказалась где-то далеко позади, так что солдаты смогли поживиться лишь сухим пайком, да и то лишь те из них, кто оказался позапасливее. Остальным же только и оставалось, что распугивать окрестных ворон громким урчанием в животах.


***

– Разрешите обратиться, господин полковник? – Брайк не удержался и подошёл к командиру во время привала.

Всё время до этого лейтенант мрачно обдумывал новые обстоятельства, столь внезапно свалившиеся на их голову, и чем больше он думал, тем больше ему всё это не нравилось. На самом деле, наверняка он был не один такой тут, но остальные предпочли отмолчаться, тогда как Брайк отмалчиваться не умел.

– Что вам, лейтенант? – буркнул Жокко, обгладывающий тощего жареного цыплёнка – единственное, что смогли раздобыть для полковника.

– Я по поводу изменившихся обстоятельств, господин полковник. Должен признаться, что нахожу эту затею безрассудной.

– Что? – Жокко едва не поперхнулся, услышав это слово. – В своём ли вы уме, лейтенант, что говорите такое мне?

– Простите, господин полковник, но я вынужден это сказать, поскольку считаю это своим долгом, – склонил голову Брайк.

– И что же вам показалось таким безрассудным, лейтенант? – вкрадчивым голосом, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился полковник.

– Я считаю безрассудным загонять себя в западню в этом замке Фалли, господин полковник, – твёрдо ответил Брайк. Считаю, что мы должны исполнять данный нам ранее приказ и двигаться к Березне. Ещё лучше было бы, разумеется, отвести полк к востоку, но поскольку это противоречит приказу, я не стану этого предлагать. Однако ни при каких обстоятельствах я не стал бы загонять полк в за́мок.

– И почему это? – кожа Жокко медленно багровела, а в голосе явственно слышались нотки гнева.

– Я на протяжении многих недель наблюдал за гомункулами, господин полковник. Я знаю, что им не нужна ни вода, ни еда, ни сон. С ними привычные правила ведения войны теряют всякий смысл. Мы укроемся в замке? Хорошо! Но тондронцам не потребуется даже пытаться брать его штурмом. Достаточно будет просто уморить нас голодом. Время работает на их стороне, господин полковник. Не говоря уже о магии. Если к замку подойдёт один из Герцогов – неужели жалкая каменная стена сможет его остановить? Повторюсь, господин полковник, если мы отправимся дальше, замок Фалли станет нашей братской могилой.

– Однако у меня приказ крон-маршала, лейтенант! – уже не сдерживаясь, рявкнул Жокко, хотя по его лицу было видно, что доводы Брайка не пропали втуне. – И он не допускает двойных толкований.

– Простите за грубые слова, но крон-маршал уже обречён, – отчеканил Брайк. – Если он продолжит отсиживаться в замке, то ему осталось недолго. С вашего позволения, господин полковник, но крон-маршал – не военачальник, не полководец. У него нет такого богатого боевого опыта, как у вас, – лейтенант решил, что лесть может сделать полковника более сговорчивым. – Прошу прощения, но крон-маршал – не более чем придворный шаркун, который смыслит в военном искусстве меньше любого из моих солдат. Хуже то, что он, вероятно, мнит себя великим стратегом. Он не понимает главного – для борьбы с этим врагом не подойдут обычные учебники по тактике ведения боя. Наш единственный шанс – высокая манёвренность, возможность наносить максимальный урон, уходя от ответных ударов. Вам ли не знать этого, ведь вы так славно выиграли битву у Синицы!

Это была очередная грубая лесть, но Жокко на неё поддался. Его выпученные, мечущие молнии глаза стали немного более осмысленными.

– Вы понимаете, Брайк, что это тянет на трибунал? – тем не менее, проговорил он.

– Понимаю, господин полковник, и если нам удастся выбраться из этой передряги, с радостью отдам себя в руки правосудия, – спокойно и с достоинством ответил лейтенант.

– То, что вы предлагаете, больше смахивает на мятеж, поэтому я имею полное право повесить вас на первом же суку, – угрожающе прошипел Жокко.

– Пусть так, если это поможет вам изменить решение! – лицо Брайка сейчас казалось высеченным из мрамора. – Вы же знаете, господин полковник, что я прав.

– Что ж, лейтенант, – проговорил Жокко после некоторого молчания, во время которого он, видимо, вёл настоящую внутреннюю борьбу. – Вам представится возможность лично высказать свои соображения крон-маршалу Острэю. Рекомендую при этом воздержаться от тех характеристик, что вы ему дали только что. Кроме того, вы же слышали, что Березна, скорее всего, всё равно уже потеряна, – последняя фраза прозвучала почти как оправдание.

В течение нескольких секунд казалось, что Брайк что-то ответит. Однако в итоге он лишь закусил губу, молча кивнул – скорее дёрнул головой так, словно надеялся, что она оторвётся от шеи, и, резко повернувшись, направился прочь. Досада душила лейтенанта – был момент, когда ему показалось, что полковник Свинья внял его увещеваниям. Однако раздражение на то, что тебе указывает подчинённый, или же простое солдафонское упрямство взяли верх, и вот теперь, по мнению Брайка, Пятый стрелковый был обречён.

– Это полный идиотизм… – вполголоса проговорил один из ротных, слышавший диалог, и теперь подошедший к молодому бунтарю.

– Нет, это – просто армия… – сквозь зубы процедил Брайк, возвращаясь к своей роте.


Глава 12. Катастрофа

Вокруг был мрачный, обычный для этих мест лес. Вновь с неба, которое наглухо было затянуто низким серым пологом, сыпало мелким противным дождём. Было довольно прохладно, особенно когда налетали порывы северо-восточного ветра. Желание ворчать осталось ещё где-то милях в пяти позади, а теперь же хотелось материться в полный голос, вздорить с окружающими по любому поводу. Брайк был лейтенантом, командиром роты, поэтому не то что материться, а даже ворчать не имел права. Только не сейчас. Моральный дух его подчинённых и так был втоптан в дорожную грязь.

Скоро предстоит драка, и драка, судя по всему, нешуточная. Эх, как не хватает сейчас сержанта Лэйто! Брайку было бы куда спокойней, если бы Лэйто был неподалёку. Вот кто в решающий момент поведёт себя как должно. Конечно, Пэйл тоже хорош, да уж больно неуравновешен. А сейчас каждое слово нужно взвешивать на аптекарских весах.

Конечно многие, в том числе, возможно, и тот же крон-маршал Острэй, посмеялись бы сейчас над страхами лейтенанта. Действительно, если и есть условия, в которых стрелки-арбалетчики чувствуют себя идеально, так это при защите крепости. Высокие стены, расширяющие область поражения и защищающие обороняющихся, наличие заряжающих, которые позволяют метким стрелкам не отвлекаться на долгий процесс заряжания арбалета. Действительно, будь под стенами Фалли обычный враг вроде тех же келлийских варваров, Брайк ни на минуту не усомнился бы в успехе предприятия. Увы, но сейчас лейтенант был абсолютно уверен в обратном.

Судя по всему, до места осталось не больше пары миль. Брайк раздражённо подумал, что худшего места для расположения фортификационного сооружения сложно даже придумать. Будем надеяться, что хозяину замка хватило ума вырубить лес хотя бы на четверть мили в округе своего обиталища, потому что по этим дебрям незамеченными могут подобраться не то что гомункулы, а, пожалуй, что и эллорские драконы.

– Больно тихо вокруг, господин лейтенант, – хлюпая солдатскими сапогами по раскисшей грязи, к Брайку подошёл Пэйл.

– Я заметил это, сержант, – хмуро кивнул в ответ лейтенант. – К сожалению, я – городской житель, поэтому совершенно не понимаю леса. Может быть, эта тишь из-за дождя?

– Может быть, – пожал плечами Пэйл, который также был коренным жителем Шинтана и не мог похвастаться глубокими познаниями в орнитологии. – Но мне кажется, что всё-таки какие-то звуки должны быть. Птицы словно повымерли все.

– И это уже давно так, – подхватил подошедший следом взводный Прэйн, заменивший Лэйто, который не так давно получил сержантские нашивки. – Что-то тут нечисто.

– Свинья мог бы разослать передовые отряды хотя бы… – проворчал Пэйл. – Идём вслепую, как кошата…

– Сержант, вы забываетесь! – строго одёрнул подчинённого Брайк, однако, откровенно говоря, он сейчас сам думал о полковнике весьма нелестно.

– Виноват, господин лейтенант… – нехотя пробурчал Пэйл.

– По крайней мере, господин полковник переместил магов в авангард, – заметил Брайк, мысленно добавив про себя: «Ну хоть на это ему ума хватило». – Ну а как ваши люди, сержант?

– Как дерьмо под дождём, – сплюнул Пэйл. – Того и гляди потекут.

– На то и есть сержант в армии, чтобы рядовые не «потекли», Пэйл! – произнёс Брайк. – Нам сейчас главное добраться до замка. А там – поедим, обсушимся, согреемся и, глядишь, снова станем заправскими солдатами его величества!

– Не нужно лукавить, господин лейтенант, – Пэйл взглянул Брайку прямо в глаза. – Все уже знают, что вы сказали полковнику, – на этот раз сержант не добавил слово «Свинья», но зато опустил слово «господин». – Какого хрена он не понимает, что вы правы? Нечего нам делать в этом драном замке!

– Это армия, Пэйл, – устало произнёс Брайк. – Здесь все люди делятся на два типа – те, кто отдаёт приказы, и те, кто их исполняет. Поэтому наше с вами дело…

Испуганные, истошные крики прервали нравоучительную сентенцию лейтенанта. Крики эти тут же были подхвачены сотнями глоток, слившись в сплошной гвалт. Увы, Брайку не нужно было объяснять, что это значит.

– К оружию! – выхватывая свой меч, рявкнул он.

– К оружию! – подхватили Пэйл и Прэйн.

– К оружию! – понеслось над рядами.

Сначала из-за возникшей суматохи и круговерти чьих-то спин и голов Брайк, который довольно давно уже шёл пешком, дабы разделить участь своих подчинённых, никак не мог сориентироваться и понять – откуда же нападают. Однако, когда ситуация прояснилось, стало ещё хуже. Потому что выяснилось, что нападают отовсюду.

Полк попал в засаду. Увы, будь с ними охотница вроде Соланы, она давно среагировала бы на тревожные сигналы, которые подавал лес, и которые так и не сумели распознать Брайк и его сержанты. Стрелков заманили в мешок – как выяснилось, твари Тондрона умели быть незаметными и бесшумными, если нужно. И вот теперь со всех сторон разом на солдат валили гомункулы. К сожалению, арбалеты, естественно, были не заряжены, так что толку от них не было никакого.

– Держать дистанцию! – орал Брайк, хотя было не очень-то понятно, как это можно сделать в таких условиях.

Увы, оглушающая правда вскрылась весьма скоро. Гомункулы, которые на берегу возле Синицы были вялы, словно осенние мухи, здесь двигались быстро и ловко. Они были вооружены какими-то пластинами железа, заточенными с одной стороны, и это массивное и грубое оружие неожиданно оказалось весьма эффективным против лёгких кожаных доспехов арбалетчиков. Обладая подавляющим численным превосходством, наэтот раз создания Гурра показывали себя вполне боеспособными воинами. Ничего общего с теми едва шевелящимися куклами, которые так весело горели в магическом пламени.

Кстати, о магическом пламени. Увы, лучших магов командование, естественно, перебросило к побережью Серого моря, так что тот десяток волшебников, что был приписан к полку, в лучшем случае заслуживал звания магов средней руки. Они отреагировали, нужно отдать им должное, весьма оперативно – никто не растерялся, не побежал. Однако, многого сделать они также не сумели. Большинство было изрублено и изодрано в первые же минуты атаки. Несколько огнешаров рассеянно метнулись, угодив в толпы врагов, но они не могли нанести существенного урона.

Тем временем в разыгравшейся битве очень скоро потерялось понятие фронта, тыла и флангов. Враг был повсюду, шёл плотными волнами, сгоняя отчаянно бьющихся людей всё в более плотную кучу.

– Прорываемся к замку! – разнёсся повторенный адъютантами приказ Жокко.

– Но это безумие! – взревел Брайк.

Действительно, до замка было никак не менее мили, да даже если бы до него было всего сто ярдов, вряд ли лейтенант бросился бы под сомнительную защиту его стен. То, что полк сможет прорваться к крепости через земли, очевидно уже занятые противником, было не более вероятным чем то, что все воины внезапно отрастят крылья и улетят куда подальше.

Осознавая всё это, Брайк, мимоходом окинув взглядом свою роту и увидев, что она вступила в бой, и пока никто не помышляет о дезертирстве, ломанулся туда, где верхом на лошади возвышался Жокко, размахивающий своим мечом и орущий идиотские приказания.

– Нужно отходить назад! – что было мочи заорал Брайк, едва встретившись с полковником взглядом.

Несмотря на то, что их разделяло несколько десятков яростно орущих и рубящихся футов, Жокко услышал призыв своего лейтенанта.

– Выполнять приказ! – надрываясь, закричал он в ответ.

В этот момент Брайка ослепила жгучая ненависть к этому надутому индюку, обрекающему на смерть тысячи людей.

– Да пошёл ты! –впервые в жизни лейтенант Брайк допустил столь вопиющий факт нарушения субординации.

Повернувшись, он спешно направился к своим. К счастью, командир стрелкового полка по уставу не имел в вооружении арбалета, не то не миновать бы Брайку болта промеж лопаток. Прорвавшись сквозь волнующееся море искажённых ужасом лиц, Брайк, заметив наконец Пэйла, заорал:

– Отходим! Прорываться назад!

Эту команду подхватывали куда охотнее. Конечно, сейчас смерть была со всех сторон, но каждый понимал, что отход назад повысит шансы сохранить жизнь. По крайней мере, там ещё нет полчищ врага.

Вторая рота (хотя кто сейчас в этой толчее может разобрать принадлежность к той или иной роте?) стала давить к востоку, пытаясь прорваться через орды гомункулов. Арбалетчики, конечно же, были более привычны к дальнему бою, поэтому сейчас, в этой рубке куча на кучу, перевес был явно не на их стороне. Брайк видел, как один за одним валятся на землю люди с разбитыми головами, рассечёнными телами, отрубленными конечностями. Люди гибли под натиском чудовищ.

– Жгите лес! – раздался надрывный голос Жокко.

Складывалось ощущение, что полковник сошёл с ума. Да, огромный лесной пожар, вероятно, решил бы проблему с гомункулами, но как людям выбраться из горящего леса? К счастью, исполнять приказ Жокко было уже некому – судя по всему, все маги к этому моменту были уже уничтожены. Во всяком случае, обернувшись, и не заметив стен огня, Брайк облегчённо выдохнул и сосредоточился на основной проблеме – вырваться из кольца самому и, по возможности, вывести максимальное количество людей.

В отличие от большинства своих солдат, Брайк был отлично обучен владению холодным оружием, а гомункулы, хотя и были достаточно сильны и относительно проворны, всё же не могли сравниться в умении ведения боя с выпускником офицерской школы. Сказать по правде, у них и умения-то никакого не было – они лишь давили числом, полным равнодушием к собственной судьбе и грубой силой. Правда, нужно признать, что эта тактика вполне работала. Тем не менее, лейтенант вполне успешно уклонялся от размашистых ударов нежити, лишь изредка блокируя наиболее опасные удары. Сам он практически не атаковал, поскольку эффективность мечей была невелика.

Нельзя сказать, что гомункулы были неуязвимы – им можно было отрубить конечности, голову, да и просто нанести мощный удар, который мог свалить их с ног. Но у них не было крови, потеря которой могла бы обессилить их, у них не было, судя по всему, жизненно важных органов, а скорее всего – не было вообще никаких. Гомункулы очень походили на големов из тех сказок, что рассказывали в детстве Брайку – грубые поделки из глины, подобие жизни которым придаёт магия.

Плоть их была чем-то средним между каким-то засушенным мясом и мягкой глиной. Даже лиц как таковых у них не было – какие-то грубо слепленные пародии, где с трудом можно было угадать глаза, рот и нос. Казалось, они должны быть безнадёжно слепы – глаза их были не более чем пустыми провалами, но, видимо, у них было магическое зрение, поскольку на слепцов гомункулы никак не походили.

– Отходите назад! – орал Брайк прямо в искажённые ужасом лица солдат, и сам показывал пример, упрямо пробиваясь к востоку.

Возможно, лейтенанту сейчас нужно было бы стоять на месте и командовать, но это было бы глупо и самоубийственно. Это был один из тех моментов, когда от него, как от командира, уже ничего не зависело. Точнее, он уже сделал то, что считал нужным сделать, а теперь оставалось уповать лишь на удачу да личные качества солдат.

Увы, как с первым, так и со вторым тут были очень серьёзные проблемы. Люди, словно сжатые колосья, валились вокруг Брайка на землю. Некоторые – оскользнувшись на глинистой дороге, обагрённой кровью, но большинство падало под ударами странного оружия гомункулов. Брайк уже не разбирал лиц, не понимал – кто перед ним. Сейчас весь огромный мир сошёлся в небольшую сферу вокруг него, и лейтенант следил лишь за тем, чтобы в пределах этой сферы не появлялись враги, угрожающие его жизни. Возможно, позднее он будет страшно корить себя за сегодняшний день, но это произойдёт лишь в том случае, если он останется жив.

Это была не трусость, ибо – видят боги! – Брайк не был трусом. Сколько раз он рисковал собой, прикрывая подчинённых – и не сосчитать. Но здесь было другое дело – здесь его смерть ничего не стоила. А вот жизнь была куда ценнее.

Позже, пытаясь вспомнить то, что творилось в этом проклятом лесу, Брайк ловил себя на том, что в голове оставались лишь какие-то отдельные образы, словно вспышки грозы, освещающие проблески событий. Очень ярко он помнил разрубленное лицо одного из солдат, поскольку едва не уткнулся в него носом, когда несчастный, издавая какие-то нечеловеческие звуки, резко повернулся от удара и слепо побрёл незнамо куда. Запомнилось, как один из гомункулов обрушил свою железяку на плечо своего же «сослуживца», а затем пытался вытащить завязшее в нелепом туловище оружие.

Несколько раз Брайк падал, всякий раз не надеясь подняться – толчея была такая, что затоптать могли в одно мгновение. Однажды пришлось ударить одного из солдат по лицу кулаком, в котором был зажат меч – тот ухватил Брайка за шиворот, что-то безумно крича прямо в лицо. Рука всё больше тяжелела, шею ломило от непрестанного вращания головой, но лейтенант продолжал медленно пробиваться на восток.

Собрав вокруг себя нечто вроде ударного кулака, Брайк в конце концов сумел совершить почти невозможное – он прорвал кольцо. К тому времени с ним оставалась горстка людей, не более трёх десятков человек. Что там творилось позади – шёл ли кто-то за ними, продолжался ли бой – всё это было сейчас совершенно неважно. Хотелось одного – просто распластаться на земле, раскинув руки и ноги, и лежать так часов двадцать, не шевелясь даже для того, чтобы отлить. Однако Брайк превозмогал себя, продолжая медленно двигаться дальше и дальше.

Как только впереди оказалось пространство, свободное от гомункулов, лейтенант, которого все в полку почитали как великого героя и храбреца, прокричал лишь одно слово:

– Бежим! – и сам первый подал пример.


***

Прошло больше получаса с момента, когда они бросились в бегство. Хвала богам – гомункулы, кажется, не преследовали тех, кто сумел уйти. Выжившие бойцы сидели сейчас у откоса какого-то овражка, по дну которого бежал ручеёк – грязные, окровавленные, уставшие и подавленные. Брайк пока не пересчитывал выживших, но и беглого взгляда хватало, чтобы понять, что их тут не более двух дюжин. Может, кто-то отстал в пути, или побежал в другую сторону. Лейтенант горячо молил Асса о том, чтобы их прорыв был не единственным, чтобы были ещё выжившие. Если же это было не так, то две дюжины – это всё, что осталось от прославленного Пятого стрелкового.

Брайк, как и остальные, тупо сидел, уткнув лицо в колени, не находя сил даже оглянуться вокруг. Однако он понимал, что отдых является сейчас непозволительной роскошью, ведь гомункулам он не нужен. Поэтому, собрав всю волю в кулак, лейтенант тяжело поднялся на ноги, опираясь на свой меч. Окинул взглядом тех, кто оказался с ним рядом. Несколько человек были из его роты. Хвала богам – Пэйл был также здесь. Сержанту хватило ума держаться своего командира во время боя, и это спасло ему жизнь. Тут же был командир пятой роты, лейтенант Бэйла, чья фигура сейчас больше напоминала монумент отчаяния.

Брайк не сомневался, что среди спасшихся все, ну или почти все – ветераны, прослужившие в армии не один год и понявшие главный принцип: если к спасению ведёт даже очень узенькая щёлочка, нужно лезть в неё во что бы то ни стало, даже без мыла.

– Нужно двигаться дальше, – хрипло проговорил он. – Не думаю, что мы оторвались далеко. Эти твари могут нагрянуть в любой момент.

– А как же остальные? – робко возразил кто-то.

– Их судьба нам больше неподвластна, – сурово ответил Брайк. – Прорвав кольцо, мы сделали всё, что в наших силах. И единственное, что нам осталось – не дать себя убить, потому что это будет глупо и бессмысленно.

– Проклятый жирный ублюдок! – надломленным от боли голосом рявкнул один из солдат, чьё предплечье было разодрано от локтя до кисти ударом тондронского клинка. – Заманил нас на верную гибель!

– Он поплатился за это, – холодно ответил Брайк. – Не стоит тратить время на пустую ненависть. Так же, как и мёртвых товарищей мы оплачем позже. Когда окажемся подальше отсюда.

– Пусть их оплакивают матери и жены, – сплюнул Пэйл, подходя ближе. – Мы – солдаты, и наше дело – мстить!

– Так мы и сделаем, сержант! – устало кивнул Брайк. – В свой час. А сейчас пока ещё не он. Все, кто хочет жить – за мной.

Жить хотели все, поэтому все они, один за другим, стали, кряхтя, вставать с сырой земли, чтобы последовать за Брайком. Лейтенант Бэйла, очевидно, безоговорочно признал право Брайка командовать, потому что безропотно подчинился приказанию.

Теперь Брайк смог сосчитать выживших. Вместе с ним здесь было двадцать два человека. Из всего полка в живых, возможно, осталась лишь четверть роты…


***

Разгром полка арбалетчиков не был чем-то из ряда вон выходящим. К несчастью, подобные картины можно было встречать гораздо чаще, чем хотелось бы. Особенно сокрушительные потери несли войска на южном фронте. Побережье залива Дракона, образно говоря, было устлано телами погибших воинов. Там, где войн не было уже очень и очень давно, столь же давно не было и защитных сооружений, и сильных гарнизонов.

Ситуация на юге несколько стабилизировалась с появлением имперских сил. Саррассанские войска, основательно усиленные чернокнижниками, сумели упереться кое-как неподалёку от городка Саинтон, лежащего в пятнадцати лигах севернее Верхнего Пальца. Их усилий хватало на то, чтобы не дать армии Тондрона продвигаться дальше, но не более того. Пока ни о каких контрударах речи даже не шло, да и перспективы казались слишком уж мрачными. Можно сказать, что самые светлые военные умы Паэтты сейчас были заняты не тем, чтобы победить, а тем, чтобы не проиграть.

На северном фронте полчища Гурра встречали ожесточённое сопротивление не только палатийцев и латионцев. Из не до конца подтверждённых источников приходили известия, что келлийцы тоже явно не жалуют чужаков, и, якобы, имели место несколько столкновений между берсерками и гомункулами. Это давало смутную надежду на возможность перемирия с Герцогиней Чёрной Башни.

Серьёзную проблему представляли Герцоги Гурра. Теперь уже было ясно почти наверняка, что каждая из армий Тондрона возглавлялась двумя Герцогами. Кто именно это был – пока что доподлинно было не известно, да и вообще имена самих Герцогов были ведомы разве что глубоким теоретикам, да кучке помешанных фанатиков. Однако, по большому счету, это было неважно, поскольку по силе все Двенадцать были приблизительно одинаковы. Если уж кого-то из них и выделять, так это Герцогиню Кэрр, которая, как и все женщины-лирры, была куда чувствительнее к возмущению. Но, кажется, грозной дьяволицы на Паэтте пока что не было.

Так или иначе, но ситуация пока казалась удручающей, почти безнадёжной. Во всех храмах Паэтты – неважно, арионнитских, ассианских или протокреаторианских денно и нощно шли молебны о ниспослании чуда, ибо казалось, что другой надежды уже не осталось.


Глава 13. Наперегонки с войной

Бин вновь ехал через Палатий – страну, о которой на его родине всегда говорили с некоторым придыханием. Обычно латионцы признавали равной своему королевству лишь Саррассанскую империю, считая все другие государства провинциальными и немного отсталыми. Но при всём при этом на Палатий всегда смотрели с некоторой завистью. Не то чтобы в Латионе считали, что палатийцы живут в золотых домах и едят алмазы на завтрак, однако среди большинства населения королевства устоялось мнение, что в Палатие живут куда как богаче.

Бин хорошо помнил из детства одного приятеля отца, который, поднабравшись, всякий раз грозился, что он непременно уедет в Палатий, и уж там-то его работу не будут оценивать в жалкие гроши, как здесь. Он долго и пространно рассказывал, как вернётся в Латион спустя несколько лет, накопив достаточно средств, чтобы арендовать собственный склад. «Помяни моё слово, Глейн, ты ещё работать на меня будешь!» – всякий раз убеждал он посмеивающегося отца Бина. Увы, года три назад его схоронили, и, судя по всему, за всю свою жизнь он так и не побывал дальше стен Нового Города.

Так или иначе, но Бин ещё во время путешествия к Дайтелле обратил внимание, что никакой особенной роскоши в Палатие не заметно. Да, в Шинтане много богатых, помпезных домов, хватает и разодетых людей, но, кажется, их было не больше, чем в Латионе. Да и вообще богатые палатийцы не слишком-то кичились своим богатством.

Лэйто с презрением пояснял Бину, что те ряженые, что ходят по улицам, щеголяя шелками и самоцветами – в большинстве своём обычные нувориши, вырвавшиеся из грязи в князи и теперь пытающиеся подчеркнуть новый статус. Настоящие зажиточные люди чаще всего одевались скромно и неброско – минимум позолоты и камней, максимум практичности. «Золото не любит чужих глаз» – привёл сержант распространённую палатийскую поговорку.

Если же говорить о палатийских деревушках, то они, пожалуй, выглядели иной раз победнее латионских. Всё-таки климат здесь меньше способствовал земледелию. Зато местные пастбища были превосходны – пологие холмы, покрытые травой, выглядели весьма живописно.

Всё это Бин подмечал новым взглядом гораздо острее, чем по пути сюда. Теперь, когда к нему вернулась его настоящая память, он оценивал окружающее взглядом знатока, побывавшего практически везде. И ведь действительно –единственным государством Паэтты, в котором он не был, был Коррэй, но вряд ли это было таким уж досадным недочётом.

Обратный путь к Шинтану явно задался лучше, чем путь туда. Потому что туда ехал несколько испуганный (не станем лукавить), растерянный парень, считавший себя совершенно неопытным. Теперь же Бина словно подменили – даже лицо и осанка стали иными. Ему словно сняли повязку с глаз. Единственное, что омрачало его мысли – судьба Мэйлинн.

Бин никак не мог поверить, что та самая ненавидимая им Герцогиня Чёрной Башни – и есть Мэйлинн. Как это не вязалось со всем, что он знал и помнил о ней. Но, с другой стороны, он ведь сам видел, как почернела Башня тогда, во время этого страшного боя на Полумесяце. Боя, после которого наступило забвение.

Иной раз Бина охватывало такое отчаяние, что хотелось выть. Память о Мэйлинн – самое дорогое, священное, что было у него, оказалась растоптана теми новыми знаниями, что вывалила на его голову Дайтелла. Иногда Бину казалось, что он ненавидит Мэйлинн, презирает её за то, что она превратилась в чёрную колдунью. Но Бину было уже не двадцать, так что он лучше стал разбираться в себе и своих чувствах, поэтому он понимал, что это уязвлённая любовь проявляет себя подобным образом.

Хвала богам, рядом не было этого мерзкого рыжего Вилли. Бин был сейчас совсем не в том настроении, чтобы выслушивать его скабрёзные шутки и смотреть в вечно ухмыляющееся конопатое лицо. Да и остальные спутники Бина, кажется, не слишком-то скучали по своему товарищу, разве что Парк иногда вспоминал какие-то хохмы, связанные с их совместными похождениями. Но уж Лэйто, похоже, накрепко вычеркнул эту рыжую ходячую катастрофу из своей памяти.

Небольшой отряд двигался скоро, стараясь попусту не терять время. В тавернах и постоялых дворах останавливались лишь чтобы поесть, дать небольшой отдых лошадям, да на ночлег. Можно было бы двигаться и быстрее, но нужно было беречь лошадей.

Когда до Шинтана оставалось не более двух дней пути, Лэйто с товарищами узнали о победе на побережье. Все селения, все трактиры буквально гудели о произошедшем. Какая-то растерянная радость светилась на лицах обывателей. Люди, которые вчера ещё не слышали даже о свалившийся на них напасти, сегодня радовались вдвойне тому, что она их миновала. Народ истосковался по добрым вестям, ведь в последнее время дела на севере шли, мягко говоря, неважно.

Очевидно, в столице уже знали о произошедшем, и уже оттуда вести кругами расходились по окрестностям. Более того, они обрастали всё более и более красочными подробностями, что было неудивительно, учитывая, что никто из тех, кто передавал эти рассказы, никогда не видел вживую ни одного гомункула.

Сказать по правде, ни Лэйто, ни его спутники не поверили в то, что победа оказалась столь безоговорочной и не стоила армии Палатия ни одной жизни. Сержант слишком хорошо знал уровень боеспособности родной армии, которую покинул совсем недавно. Поэтому все четверо лишь посмеивались над наивными восторгами селян, лукаво переглядываясь, когда те превозносили несокрушимость и непобедимость своих солдат.

Снова четверо солдат его величества были обласканы вниманием простолюдинов, поэтому, имей они на то желание, каждый день были бы задарма накормлены, напоены и ублажены бойкими палатийскими селянками. Однако из всего этого заманчивого перечня удовольствий Лэйто позволял своим спутникам лишь первое, благо это позволяло экономить собственные средства.

Когда путешественники въехали в Шинтан, там до сих пор шли широкие празднества. Городская беднота устраивала пышные карнавалы в пригородах – настоящие огненные феерии, так что оставалось загадкой, как при всём этом не случилось ни одного крупного пожара. В респектабельных кварталах праздновали сдержаннее, но с куда большим вкусом. Каждый вечер небо над городом окрашивалось фейерверками, над крышами лилась приятная музыка.

Новым трендом среди богачей стали показные пожертвования в пользу армии. Началось с того, что, выступая с победной речью, его величество объявил, что жертвует из своего кармана пятьсот тоинов на то, чтобы каждому герою, проливавшему кровь у Синицы, была поставлена пинта эля. Идея оказалась заразительной. В тот же день глава Гильдии текстильщиков публично обратился к главнокомандующему сухопутными силами Зейво, попросив передать доблестным воинам, спасшим страну от нашествия эллорских чудовищ, его благодарность вместе с тремя сотнями тоинов. Понятное дело, что одна из богатейших гильдий могла бы выделить и в десять раз большую сумму, но это было бы грубым нарушением субординации – разве может кто-то из подданных жертвовать больше короля?

Дальше серебряный дождь полился нескончаемым потоком. Если бы все эти средства действительно дошли до тех полков, что отличились в битве у Синицы, каждый из солдат, наверное, по возвращении домой смог бы прикупить себе небольшое поместье в провинции. Однако, как это водится, часть средств растворилась по пути, значительная часть была перераспределена, дабы помочь тем войскам, которые «всего лишь» воевали на побережье Серого моря с берсерками. Военное ведомство клятвенно пообещало вооружить армию самым лучшим оружием, построить грозный флот, выстроить заново или восстановить несколько крепостей… В конце концов, для простых обывателей это было уже не главное. Главное – это то единство, которое демонстрировали армия и народ, армия и элита.

– Невовремя мы свалили, – вполне серьёзно проворчал Парк, когда на очередной площади вновь услышал заявления глашатая об очередном пожертвовании какого-то купца. – Экие деньжищи валятся!

– Держи карман шире! – усмехнулся Пэрри. – Так они прямо на тебя и свалятся!

– Вот вернёмся, а этот дурак Вилли – уже миллионер! – то ли в шутку, то ли всерьёз продолжал Парк.

– Ну с тобой-то он поделится, не боись, – отрезал Лэйто.

– Угу, – протянул Парк, всем своим видом показывая, насколько он верит в слова сержанта.

– Пойдёмте к пристани, – скомандовал тем временем Лэйто. – Я буду не я, если в этот раз доблестных солдат его величества не довезут до места задарма!

К сожалению, задарма не получилось – когда лодочники узнавали, что плыть придётся до самого Сеала, их благородный порыв тут же улетучивался. Более того, Лэйто видел по их глазам, что они явно не верят в то, что сержант и его подчинённые на самом деле принадлежат к тому самому прославленному Пятому стрелковому, что наголову разгромил тондронцев. Даже выписанная подорожная не слишком-то помогала.

Тем не менее, Лэйто всё-таки выторговал половинную цену, что уже было совсем неплохо. Им досталась неплохая галера, в которой даже была небольшая каюта, которая по сути была не более чем слегка облагороженным трюмом, но в непогоду и такое пристанище вполне годилось.

Покинув ликующий Шинтан, друзья направились вверх по течению Труона. Где-то далеко впереди лежал Латион, куда страстно стремились попасть и Бин, и Лэйто.


***

Неясные в своей тревожности, или тревожные в своей неясности слухи о положении дел на западе достигли путешественников, когда они на шестой день после отплытия из Шинтана причалили в Доках Латиона. Никаких официальных объявлений не было, но это не мешало людям делать таинственные и тревожные глаза и шёпотом сообщать о том, что на западном побережье вновь неспокойно. Надо сказать, что Лэйто и его товарищи посмеивались над этими слухами так же, как до того насмехались над восторгами шинтанцев.

Была середина увиллия, и если месяц назад Латион иссыхал от изнуряющей жары, то теперь едва ли не непрестанно сеял небольшой дождь. На улицах столицы было холодно и пасмурно, сам город выглядел серым и унылым. Докеры, шмыгая сопливыми носами, довольно неприветливо отвечали на вопросы прибывших. Ходят, мол, слухи, что Тондрон, который уже объявили разгромленным, вновь атакует, и, вроде бы, на этот раз куда эффективнее. Назывались самые разные точки вторжения – от Палатия до Саррассы, однако саррассанские купцы, разгружавшие неподалёку свой товар, лишь пожимали плечами на все расспросы, что, впрочем, ни о чём не говорило, учитывая, что они покинули империю две-три недели назад.

Впрочем, совсем не это сейчас более всего занимало мысли Бина. Он ни слова не говорил Лэйто, полагая, что просьба его может показаться смешной, но ему страшно хотелось повидаться с Нарой. Поэтому, глядя сейчас на сумрачные мокрые стены домов, Бин изводился и не находил себе места. Остановка в Латионе не должна была быть слишком уж длинной – предстояло пополнить запасы, но это не могло занять много времени, ведь провизии требовалось не так много с учётом того, что впереди были совсем не безлюдные земли, а самый известный и используемый торговый путь. В общем, по идее стоянка не должна была продлиться больше часа.

И тут на помощь Бину неожиданно пришёл сам Лэйто.

– Нет желания повидаться с сестрой? – несколько смущённо осведомился он у озабоченного Бина.

– А что – у нас есть на это время? – парень даже не попытался скрыть радость.

– Ну, вроде бы нам никто не ставил определённых сроков, – как можно равнодушнее пожал плечами Лэйто. – Я думаю, что несколько часов ничего не изменят. Кроме того, я ведь обещал госпоже Наре, что притащу твою задницу назад в Латион до конца лета, а Тин Лэйто обычно старается держать данное им слово.

– Увидеться только для того, чтобы сообщить, что уплываю вновь? – вяло пытался сопротивляться Бин, хотя сам понимал, что теперь уже ничто не удержит его в галере.

– Увидеться, чтобы сообщить, что ты жив-здоров, дурила! И что я сдержал своё слово перед твоей сестрой!

– Может, ты хотел бы лично ей об этом сообщить? – с лукавым смешком поинтересовался Бин.

Ему правда нравился Лэйто, поэтому если уж Наре суждено когда-то найти себе мужа, то пусть уж это будет он. Конечно, он уже несколько староват для неё, но выглядит молодцом.

Лэйто аж зарделся от подобных слов Бина, а в глазах его заплескался такой испуг, что юноша не выдержал и расхохотался:

– Пойдём, приглашаю тебя в гости! – и хлопнул сержанта по плечу.

– Ну… если так… можно… – замямлил в ответ окончательно смешавшийся Лэйто, ещё больше развеселив Бина. Хорошо ещё Парк и Пэрри в этот момент не находились рядом.

Поскольку путешественники прибыли в Латион через два часа после полудня, то, изрядно поторопившись, Бин с Лэйто ещё могли бы поспеть к обеду, поэтому они решили не терять времени зря.

– В восемь вечера быть тут, на этом самом месте! – угрожающе рявкнул парочке подчинённых Лэйто, который успел оправиться от смущения. – Если кого-то придётся ждать хотя бы пять минут – этот кто-то будет каждый день драить палубу!

Лэйто предусмотрительно выделил обоим приятелям сумму вполне достаточную, чтобы как следует перекусить и отдохнуть, но недостаточную для того, чтобы напиться и покуролесить. После этого он направился вслед за Бином, который пошёл прямиком к дому Алики, где, как он надеялся, будет находиться и Нара.

Нара действительно была там. Они были дома втроём – она, Алика и четырёхлетний сынишка Алики, племянник Бина. Глава семейства, естественно, был на работе.

Увидев на пороге Бина, Нара ахнула и бросилась ему на шею. Слезы в два ручья потекли ему на плечо.

– Вернулся… Вернулся… – в каком-то исступлении бормотала она, так что у Бина тоже невольно потекли слёзы. Неужели Нара уже считала его умершим?

Старшая сестра была сдержаннее – радостно улыбнулась и чмокнула брата в щеку, тут же побежав накрывать на стол. Нара же не отлипала от Бина, уткнув лицо в его пахнущую застарелым потом одежду.

– Нашёл?.. – наконец произнесла она нечто отличное от «вернулся».

– Почти, – ласково ответил Бин. – Осталось ещё немного.

– Тебе снова нужно будет уехать? – Бин почувствовал, как пальцы сестры судорожно сжались на его плаще, словно она надеялась никогда больше его не отпустить.

– Всего на месяц, или немного больше. Затем я снова вернусь, – пообещал Бин.

Действительно, после встречи с Каладиусом он неизбежно должен будет вернуться в Латион за Колом и Вараном, но Бин пока решил умолчать, что на этом его путешествие не закончится.

– С Мэйлинн всё в порядке? – Нара наконец отняла своё лицо от его груди.

– Не совсем… – Бин не чувствовал в себе сил лгать сестре. – Но я надеюсь, что потом всё будет хорошо.

– Она у Чёрной Герцогини? – обмирающим от страха голосом спросила Нара.

– Знаешь, сестрёнка, – голос Бина предательски срывался. – После встречи с Дайтеллой я всё вспомнил. Всё, что со мной случилось… И что случилось с Мэйлинн…

– И что же? – всхлипывая, проговорила Нара.

– Мэйлинн – и есть Чёрная Герцогиня… – губы плохо слушались Бина – он, наверное, впервые произнёс вслух эту фразу, которую непрестанно крутил в голове во время всего путешествия.

Только вздох вырвался из груди Нары, да широко распахнулись глаза, в которых застыла боль и изумление. И ещё один звук нарушил тишину – поперхнулся слюной ошарашенный услышанным Лэйто. Закашлявшись, он впервые обратил на себя внимание Нары.

– Добрый день, сударыня, – кашляя, кое-как проговорил он, неловко кланяясь. – Вы меня, должно быть, не помните…

– Я помню вас, сударь, – Нара ухватилась за этот диалог, как утопающий хватается за соломинку. – Это вы приходили в тот день к нам, чтобы забрать Бина.

– И поклялся, что он вернётся. Так что прошу заметить, сударыня, что я сдержал слово… – вообще Лэйто заготовил на этот случай целую пафосную речь, но сейчас мысли его спутались то ли от только что услышанного, то ли от близости Нары, поэтому это было всё, что он сумел проговорить.

– Благодарю вас, сударь, – склонила голову Нара. – Будьте нашим гостем. Прошу простить меня, но я не запомнила вашего имени с прошлого посещения…

– Вполне возможно, я просто забыл представиться, – неловко улыбнулся Лэйто. – Я – сержант палатийской армии Тин Лэйто. Не трудитесь называть своё имя, оно мне известно, – грозный сержант Лэйто краснел сейчас, словно какой-нибудь школяр.

– Очень приятно, господин Лэйто, – сделала лёгкий реверанс Нара. – Теперь я вспомнила ваше имя – вы представились мне, как только я открыла вам дверь.

– Прошу, зовите меня Тином, – попросил Лэйто. – Или просто Лэйто, как зовут меня друзья.

В этот момент в комнату вернулась Алика, объявив, что обед приготовлен, так что процедуру представления пришлось повторить. Ну а дальше все пошли обедать, что снова отодвинуло ужасную тему, что всплыла вначале. Нара всячески делала вид, что она уже позабыла роковые слова брата, старалась быть весёлой, даже пару раз неловко пошутила, что, впрочем, не мешало Лэйто тут же разражаться хохотом, словно он услыхал нечто невероятно смешное. Бин тоже решил поддержать эту игру, так что можно было бы сказать, что обед прошёл в весёлой и непринуждённой атмосфере, если бы так не чувствовалась натянутость этого веселья. Одна Алика была не в курсе того, что произошло, поэтому для себя объяснила эту неловкость присутствием какого-то подозрительного сержанта.

После обеда, во время которого Лэйто всячески пытался произвести благоприятное впечатление на Нару, которая, впрочем, довольно рассеянно отвечала на его любезности, Алика удалилась, чтобы позаботиться о сыне. Нара, убрав посуду со стола, вернулась в комнату, где молча сидели мужчины. Увы, теперь страшный разговор неминуемо должен был быть продолжен.

– Ты уверен, что это правда? – без вступлений и обиняков сразу же начала Нара, усаживаясь на табурет напротив Бина и Лэйто, сидящих на застланной пледом кушетке.

– Уверен, – мрачно кивнул Бин. – Я помню это сам, а то, чего я не видел и не знал – объяснила Дайтелла.

– Как же так получилось? – глаза Нары вновь наполнились слезами.

– С нами было несколько друзей, когда мы нашли Башню. Но в тот самый момент на нас напали враги, которые желали заполучить Мэйлинн. Во время сражения погиб один из нас. Мы все звали его Колом. И вот Мэйлинн использовала силу Башни, чтобы отомстить за его гибель, а также спасти не только нас, но и того самого Кола. Я не могу объяснить тебе всего, сестрёнка, но поверь – Мэйлинн в очередной раз пожертвовала собой ради других. Она не хотела становиться чёрной колдуньей, но ей пришлось.

Бин говорил так горячо, словно убеждал сейчас не только Нару, но и самого себя.

– И ты можешь её спасти? – с надеждой спросила девушка.

– Да, – твёрдо ответил Бин тоном, не допускающих и капли сомнений. – Я спасу её, но для этого мне нужно будет уехать на время.

– Это будет очень опасно? Я так боялась за тебя, Бин, когда ты уехал! По городу ходили жуткие слухи о чудовищах Гурра, напавших на Палатий. Сперва говорили, что всех их разгромили и всё уже хорошо, но теперь торговки на рыночной площади вновь судачат о том, что началась новая война, ещё страшнее предыдущей.

– Не думаю, что это будет очень опасно, – как можно увереннее заявил Бин. – Мы направляемся на восток, в Загорье. Там нет никакой войны. Кроме того, со мной будет Лэйто и два его солдата. Они – отличные ребята, и на них можно положиться. Особенно на Тина.

Лэйто млел от удовольствия. Ему хотелось расцеловать Бина в обе щеки.

– На самом деле, я больше боюсь за тебя, милая, – с нежностью произнёс Бин. – Если на западе действительно началась страшная война, во что мы с Лэйто не очень-то верим, если честно, но если она началась, то опасность может грозить и Латиону.

– Именно поэтому и понадобился ваш брат, сударыня Нара, – ввернул словечко Лэйто. – Знаете ли вы, как его называла Дайтелла и наше командование? Спасителем! Старая магиня сказала, что именно Бину под силу остановить нашествие Гурра. Но я бы не стал тревожиться, госпожа. Наш полк долгое время стоял рядом с этими гомункулами. Ничего в них страшного нет, доложу я вам. Они мерзкие – это да, но не страшные. За всё время, что мы стояли в трёхстах ярдах от них, они ни разу не сделали попытки атаковать наш лагерь. Так что как человек, своими глазами видевший эту армию Гурра, – Лэйто постарался вложить как можно больше презрения в слово «армия». – Хочу вам сказать – не верьте слухам тех, кто за всю свою жизнь не бывал дальше, чем в миле от собственного дома.

– Спасибо, господин Лэйто, – слабо улыбнувшись, произнесла Нара. – И за то, что успокоили, и за вашу помощь брату.

– О, не стоит благодарностей, сударыня! – расцвёл в улыбке сержант. – Я лишь сделал то, что обещал вам при первой встрече.

Бин и Лэйто провели у Нары ещё около трёх часов. Бин большей частью возился с малолетним племянником, весело хохоча. Алика то и дело расспрашивала Лэйто о том, что происходит в Палатие, неизменно возвращаясь к слухам о вторжении Гурра. Нара большей частью молчала, переводя глаза то на сестру, то на Лэйто, то, отвлекаясь от них, с улыбкой следила за вознёй Бина. Лэйто охотно рассказывал всё, о чём спрашивала Алика, стараясь говорить авторитетно и небрежно, как бывалый вояка, повидавший на своём веку если и не всё, то почти всё.

Так прошло время. Бин надеялся дождаться мужа Алики, но тот крайне редко возвращался раньше восьми вечера. Вот и в этот раз, подождав до четверти восьмого, Бин объявил, что больше ждать они не могут, поскольку на восемь часов назначено отправление. Смущённо откашлявшись, уже на пороге Лэйто объявил, что его командование поручило выплатить небольшое пособие гражданским лицам, невольно пострадавших от операции вооружённых сил Палатия, и протянул Наре несколько серебряных монеток. Та вопросительно взглянула на Бина и затем с благодарностью приняла деньги, когда брат кивнул ей в ответ.

После трогательного прощания оба быстрым шагом отправились обратно к Докам и оказались там за десять минут до назначенного срока. Парк и Пэрри уже околачивались неподалёку от галеры, грызя семечки. Оба были трезвы, что приятно удивило и порадовало Лэйто. Команда галеры также была на месте, так что в путь тронулись, не дожидаясь определённых сержантом восьми часов.

Сердце Бина немного щемило от воспоминаний о пережитой встрече, но это было тёплое и приятное чувство, которое нисколько не досаждало. Лэйто и вовсе только что не светился от счастья. Вообще Бин не заметил хотя бы каких-то признаков симпатии Нары к его товарищу, однако сержант, похоже, воспринимал ситуацию совершенно иначе. Или же он и не строил особенно далеко идущих планов и радовался просто тому, что побыл несколько часов в обществе девушки, к которой был неравнодушен.

Дальнейшее путешествие по Труону не ознаменовалось никакими интересными событиями. Правда, опытный глаз Лэйто подмечал, что среди плывущих им навстречу судов всё меньше было торговых и всё больше – военных. Это заставляло с большей серьёзностью отнестись к тем слухам, что дошли до них в Латионе. Похоже, действительно началась новая война, и куда более серьёзная, раз в дело вмешались имперцы.

Очень большое впечатление на четверых мужчин произвело озеро Прианон. Его хрустальные воды, раскинувшиеся от горизонта до горизонта, посеребрённые бликами довольно редкого сейчас солнца, обычно скрытого за облаками, действительно вызывали восхищение. Бин вновь вспомнил рассказы Мэйлинн об этом озере, и ему вновь стало грустно.

И вот наконец путешественники добрались до Сеала. Это был уже тринадцатый день их путешествия по Труону. За это время они проплыли его практически полностью. По стечению обстоятельств они прибыли в Сеал в двадцать второй день увиллия, то есть в тот самый день, когда в лагерь Пятого стрелкового примчался гонец с недобрыми вестями.

Первое, что бросилось в глаза, стоило приятелям покинуть борт галеры – огромное количество солдат в городе. Отряды подходили, ожидали погрузки, погружались на галеры и отплывали на север.

– Значит, всё-таки война… – хмуро пробормотал Лэйто.

Вскоре худшие опасения подтвердились. Лэйто удалось перекинуться словечком с сержантом саррассанской пехоты, скучавшим неподалёку от причалов, пока его рота ожидала очереди на погрузку. От него удалось узнать, что в Палатие идёт самая настоящая полномасштабная война. Сержант рассказал то, что читатель и так уже знает из предыдущих глав, поэтому не станем пересказывать их разговор.

– Вот теперь это можно назвать вторжением… – мрачно пробормотал под нос Лэйто, пересказав услышанное друзьям.

– Что? – не понял Бин.

– Да так… Это я о своём.

Друзья были подавлены. Каждый думал о своём – кто-то о родине, которую терзал неведомый и опасный враг, кто-то о сестре, оставленной во вроде бы безопасном пока Латионе, но понятно, что безопасном до поры. Вряд ли Гурру зачем-то нужен был именно Палатий. Это была тотальная война, война между Эллором и Паэттой, и Бин очень сомневался, что если всё и дальше будет так же плачевно, на материке вообще останутся безопасные места. Значит, тем быстрее нужно было двигаться.

Было решено, что до пересечения Великой Имперской и Делианской дорог они станут двигаться на почтовых – это вышло бы в итоге дороже, зато позволяло бы сохранять бо́льшую скорость, учитывая, что на Великой дороге почтовые станции стояли через каждые десять миль. Затем предстояло купить лошадей, чтобы направиться к Делианскому перевалу. Ну а затем их ждала пустыня Туум.

Однако друзей ждало большое разочарование – почтовых лошадей было не достать днём с огнём, вероятно, все они были реквизированы для нужд военных. Кое-как у случайного торговца раздобыли четыре не слишком заморённые лошадки, на которые в другое время никто из них и смотреть бы не стал. Однако, как видно, сейчас выбирать не приходилось. Была надежда, что хорошая кормёжка со временем превратит этих животных в полноценных скакунов, но и с этим оказалось не всё в порядке. Армейские фуражиры вычищали не только почтовые станции, но и постоялые дворы на всём протяжении Великой дороги, забирая овёс и даже сено.

Навстречу путешественникам постоянно маршировали отряды саррассанской армии, пролетали вереницы карет, в которых, вероятно, на войну направлялись маги. Это тоже заметно затрудняло движение. В другое время путь до перекрёстка не занял бы и пяти дней, теперь же Бин и его спутники добрались до него лишь на десятый день. Война умудрялась доставить им уйму проблем даже здесь, в тысячах миль от неё.

Судя по всему, дела на севере шли самым поганым образом, и тем больше резонов отряду было спешить. Они словно мчались наперегонки с этой чудовищной войной, и, судя по всему, война пока шла на корпус впереди.


Глава 14. Каладиус

К сожалению, свернув с Великой Имперской дороги на Делианскую, друзья не слишком-то и выиграли в скорости. Здесь также маршировали боевые части – конечно, их было несравненно меньше, ибо с востока Саррассу от завоевателей куда лучше любой армии защищала пустыня Туум. Однако несколько раз всадникам приходилось останавливаться на полчаса, а то и час, чтобы пропустить шагающую к западу пехоту. Делианская дорога была куда уже Великой, да и куда хуже благоустроена. Постоялые дворы встречались тут нечасто, так же, как и почтовые станции. Саррасса предпочитала вести сообщение со своей загорской частью морем, да и, сказать по правде, особо не с кем там было сообщаться.

Продвижение было угнетающе медленным ещё и потому, что лошади были не слишком-то сильны и выносливы. Здесь, в Саррассе, конечно было куда жарче, чем в Латионе, и не было никаких дождей. Поначалу это радовало путешественников, продрогших за время путешествия по Труону, но теперь жара начинала удручать. И с каждым шагом, приближающим их к пустыне Туум, жар становился всё ожесточённее.

– А нам точно нужно туда? – пыхтел полный Пэрри, обливаясь потом.

– Отставить нытье! – Лэйто был в самом отвратительном расположении духа, поэтому его раздражало буквально всё.

Пэрри, видя, что сержанта лучше сейчас не нервировать, замолчал, но всем своим видом продолжал показывать, что он обо всём этом думает.

Вообще северяне-палатийцы, конечно, не слишком-то комфортно чувствовали себя здесь, в южных землях. Началась осень, но температура здесь была куда выше, чем на севере Палатия она поднимается даже в разгар лета. Поэтому трое стрелков безропотно сносили суровые зимы на побережье Серого моря, но совершенно раскисли от этой неожиданной, оглушающей жары.

Ещё хуже пришлось Пэрри. Несмотря на все увещевания, он решительно отказывался закутываться в плащ и надевать шляпу на такой яростной жаре. Это предсказуемо привело к тому, что он обгорел настолько, что кожа лоскутами слезала с его красного лица. Бедолага невыносимо страдал, поскольку обильный пот нещадно терзал опалённую солнцем кожу, но поскольку он был сам виноват, то старался не показывать свои страдания остальным, хотя и получалось у него очень плохо.

В общем, путь до Делианского перевала занял целых шестнадцать дней, поэтому когда они наконец оказались по ту сторону Анурских гор, месяц жатвы14 уже перевалил за половину. Прямо в лицо друзьям огненным жаром дышала пустыня Туум, которую необходимо было пересечь почти полностью.

В прошлое своё путешествие Бин уже познакомился с гостеприимством этой пустыни. В тот раз они едва зацепили её северную окраину, но и этогохватило, чтобы парень на всю оставшуюся жизнь невзлюбил это место. На этот раз ему предстояло познать новые глубины страданий.

Здесь, на юге, Туум даже внешне отличалась от северных своих рубежей. Здесь была настоящая пустыня – желтовато-белёсые барханы мелкого песка и синевато-белёсое небо. Казалось невероятным, что человек может пересечь её. И ещё более невероятным казалось, что кто-то здесь может жить. Однако, именно здесь, у подножия перевала, было довольно многолюдно. Несколько крупных баининских племён устроили свои становища у отрогов гор, где, вспоенные редкими горными ручьями, располагались довольно обширные оазисы.

– Нам нужен проводник, – сообщил Бин. – Несмотря на то, что дальше идёт Лоннэйский торговый тракт, я бы не рискнул двигаться по нему без опытного знающего человека.

– Так в чём же дело? – Лэйто побряцал карманом, в котором лежал порядком похудевший, но всё ещё не пустой мешочек с палатийским серебром. – Наймём баинина. Не думаю, что это будет стоить нам дорого.

– Когда мы искали Каладиуса в прошлый раз, то за то, чтобы проводить нас к его оазису, находящемуся в нескольких часах езды, баинины взяли с нас не только деньги, но ещё и отличного саррассанского скакуна, – проворчал Бин. – Так что я не был бы так уверен…

– Ну это уж будет зависеть от переговорщика, – резонно заметил Лэйто. – Ты у нас – главный знаток баининов, тебе и идти.

Бин на мгновение растерялся – несмотря на то, что он в течение года путешествовал рядом с Пашшаном, слугой-баинином Каладиуса, ему ни разу не пришло в голову выучить хотя бы основы баининского. Но затем он решил, что здешние баинины должны быть более цивилизованны и владеть хотя бы начатками имперского, ведь они здесь и промышляли в основном тем, что проводили через пустыню караваны. Кроме того, он всегда мог прибегнуть к наиболее универсальному из всех языков мира – серебру.

К удивлению Бина, оплата за сопровождение через пустыню оказалась ничтожно малой по сравнению с тем, чего он ожидал. Действительно, стоило ему направить коня в сторону палаток пустынных жителей, как к нему бросилось сразу около двух десятков людей, замотанных в белые одежды. Все они наперебой галдели, хватая коня за сбрую, а Бина – за сапоги и одежду. На ломаном саррассанском и имперском они предлагали свои услуги. Было видно, что сейчас, когда поток караванов порядком иссяк, несчастные люди, потерявшие возможность заработать, были готовы на всё ради пары серебряных монет.

Бин был крайне смущён видом этих заискивающих лиц, их умоляющими голосами и беспокойными пальцами, шарившими по нему и его лошади. Хвала богам, у Бина не было при себе ничего ценного, потому что в противном случае ему было бы весьма сложно проследить за своим добром. Уже позже, отъехав обратно, он обратил внимание, что с седла пропала фляга с водой. Естественно, искать её было бессмысленно. Да Бин и не слишком горевал по этому поводу, учитывая, насколько выгодной оказалась его сделка с проводником, которого он выбрал практически наугад.

К сожалению, когда Бин сказал, что направляется к великому белому шаману на севере пустыни, баинины лишь покачали головой. Каждый из них слышал о Каладиусе, но никто не знал, где его найти. Поэтому было решено, что путники пересекут пустыню, а там уже найдут другого провожатого, как бы дорого он не обошёлся.

Их новый провожатый по имени Башани, объясняясь частично исковерканными имперскими словами, а частично жестами, предложил Бину, которого он посчитал руководителем группы, сменить лошадей на верблюдов, которых можно было купить тут же. Бин, недолго думая, согласился. Верблюды куда более выносливы и приспособлены к жизни в пустыне, особенно к частому отсутствию воды. Кроме того, Бин вообще сомневался, что их лошади способны пережить этот переход.

Так что друзья без особого сожаления продали своих кляч, за которых, конечно, не удалось выручить много – все четыре, вместе со всей упряжью были обменяны на довольно ухоженного верблюда, а также два мешка сухих лепёшек, которые баинины готовили из мучнистой мякоти каких-то кактусов, несколько кожаных бурдюков, каждый из которых вмещал по три галлона15, и мешочек каких-то тонких вяленых кусочков мяса. За остальных трёх верблюдов пришлось заплатить серебром, причём они обошлись Лэйто почти в ту же цену, за которую они купили в Сеале лошадей. Их провожатый Башани имел своего верблюда.

Второе, о чём сразу объявил Башани – передвигаться придётся лишь в определённое время суток, избегая переходов в дневные часы и совсем поздней ночью. Так что Бину и его друзьям пришлось ещё на несколько часов задержаться в оазисе до вечера.

Лоннэйский тракт был проложен сотни, если не тысячи лет назад, и проложен с большим умом. Он умело лавировал так, чтобы проходить через все более или менее крупные оазисы пустыни, в которых можно найти укрытие от изнуряющей жары. Надо сказать, что благодаря близости гор, некоторые из которых, наиболее высокие, имели даже небольшие снежные шапки, и которые были богаты ручьями, а также благодаря тому, что под слоем песка в пустыне Туум была мощная плита из песчаника, в которой пробивали себе русла подземные реки, оазисов было довольно много. Вполне достаточно, чтобы расстояния между ними обычно не превышали дневного перехода. Лишь одно место, называемое Дорогой костей, являлось длинным перегоном, когда путешественники были вынуждены три дня провести в пустыне.

Несмотря на громкое название, Лоннэйский торговый тракт мало чем походил на любую из дорог, по которой приятелям приходилось путешествовать прежде. Ветер и песок превращали в тщету любую попытку сделать здесь хотя бы подобие привычной дороги. Так что Лоннэйский тракт являл собой цепочку ориентиров, читать которые могли лишь баинины, которым эта информация, вероятно, передавалась ещё с молоком матери. Поэтому когда Бин раздумывал – стоит ли нанять проводника, это было лишь следствием его неопытности. Вероятно, он представлял себе что-то вроде мощёной дороги, ведущей сквозь пустыню.

Само путешествие через пустыню запомнилось Бину как одна сплошная череда мучений. Жара съедала, жара просто убивала его и его спутников каждый день. Бину казалось, что он несёт на своих плечах весь этот огромный мир, раскалённый добела. И это при том, что они отправлялись в путь лишь незадолго до захода солнца, чтобы идти примерно до полуночи. Затем делался привал часа на четыре-пять, во время которого нужно было немного подкрепиться невкусной едой, едва проталкиваемой в сухое шершавое горло, а затем дрожать, сбившись в плотную кучу, поскольку ночью температура в пустыне падала настолько, что изо рта вырывался пар. При большом везении можно было вздремнуть хотя бы пару часов.

Обычно в эти часы Башани заставлял верблюдов ложиться на песок, а путешественники, накинув на себя что-то вроде шерстяных попон, прижимались к тёплым бокам животных, сохраняя тепло. В такие моменты Бин, стуча зубами, с тоской ожидал восхода солнца, которое позволило бы ему согреться.

Но за пару часов до рассвета Башани поднимал небольшой караван. Это было самое холодное время ночи, когда стужа, казалось, грызла людей сотнями острых зубов. Баинин же, одинаково невосприимчивый как жаре, так и к холоду, невозмутимо вёл своего верблюда вперёд, ориентируясь по одному ему заметным знакам.

И вот солнце появлялось из-за барханов, озаряя пустыню нежным розовым светом. В такие минуты Туум казалась какой-то волшебной страной, о которой рассказывали саррассанские сказки – страной, где золотой песок и самоцветы просто лежат под ногами.

Этот короткий миг Бин любил больше всего. Появившееся солнце довольно быстро прогоняло озноб, поскольку его лучи были горячи уже сейчас. Так что это был восхитительный момент, когда в пустыне Туум было не слишком жарко и не слишком холодно. Увы, он был до обидного короток. Уже спустя полчаса солнце, которое несчастные путники ещё недавно ждали словно чуда, вновь превращалось в жестокого палача, терзающего всё живое раскалёнными иглами своих лучей.

После восхода солнца, который к исходу месяца жатвы был уже довольно поздним, караван двигался обычно не больше нескольких часов. Ближе к полудню, когда пекло становилось нестерпимым, и если до оазиса было ещё далеко, вновь устраивался привал. Башани втыкал в песок бамбуковые шесты длиной около семи футов, и натягивал на них выбеленную шерстяную попону. В этот пятачок убогой тени загонялись верблюды, которых баинин вновь принуждал лечь на песок. Так же, как и ночью, путники прижимались к телам верблюдов и укрывались одеялами, но теперь это делалось для того, чтобы спастись от жары. И так они проводили время до вечера, чтобы вновь отправиться в путь.

Уже на третий день Бин ненавидел всех вокруг себя, понимая, что и у остальных, за исключением разве что баинина, в душе клубятся точно такие же чувства. Ехали в гробовом молчании – казалось, что запёкшиеся губы слиплись так плотно, что их можно разрезать только ножом. В горле была словно ещё одна пустыня, не менее знойная и удушливая, а язык ощущался во рту, словно горячий песчаный бархан.

Больше чем спутников, Бин ненавидел только еду. Эти мерзкие баининские лепёшки, словно слепленные из верблюжьего дерьма, никак не хотели жеваться. Лишённое слюны горло было бессильно протолкнуть эти колючие пересушенные крошащиеся кусочки, а воду нужно было беречь. Вода была единственной милостью и благостью в этом аду. Тёплая, словно моча, да и на вкус и запах мало чем от неё отличающаяся, она, тем не менее, приносила хоть кратковременное, но облегчение от этих страданий.

Каждый раз, достигая оазиса, и люди и животные тут же бросались к источнику, испросив, разумеется, предварительного согласия у проживавших здесь баининов. Необитаемых оазисов практически не встречалось, а обитатели этих островков спасения требовали хоть и мизерную, но плату за гостеприимство. Впрочем, кого на тот момент волновали деньги?

Обычно, напившись этой слегка солоноватой и всё равно очень тёплой воды так, что та начинала плескаться во впавшем брюхе, четверо друзей какое-то время лежали в спасительной сени пальм на берегу источника. Местные баинины не жадничали в отношении воды и позволяли наполнять мехи под завязку. Бин так и порывался купить ещё больше бурдюков, чтобы обвешать ими верблюдов целиком, но Башани всякий раз отрицательно качал головой. Верблюды и так несли достаточно солидный груз, так что не стоило нагружать их сверх меры. В случае, если хотя бы один из них падёт, это может поставить под страшный удар всю группу.

Бин понимал, что баинину стоит верить в отношении всего, что касается переходов через пустыню. В конце концов, само его существование было подтверждением его компетентности. Башани было за тридцать, и наверняка половину своей жизни он занимался тем, что водил караваны. И если он до сих пор был жив, значит, он хорошо знал, что делает. Башани удавалось достаточно точно рассчитать количество воды таким образом, что её хватало до следующего оазиса, хотя, конечно, мерить её приходилось не галлонами и пинтами, но глотками, а иной раз даже и каплями. Но тем не менее, всякий раз, когда баинин отказывался запастись дополнительной водой, Бину приходилось с огромным трудом сдерживать себя от почти непреодолимого желания вмазать проводнику по морде.

Затем, когда приходила пора покидать благодатную сень оазиса, Бин испытывал новые душевные муки. Он ощущал себя Палоном, царём древних времён, который, как рассказывают жрецы-арионниты, был изгнан из царства Арионна за то, что после смерти постоянно призывал белого бога создать великую армию и пойти войной на Асса. Жидкая, неверная тень чахлых пальм казалась ему желаннее любых богатств. Остальным его спутникам приходилось и того хуже, поскольку, как мы уже говорили, палатийцы были менее привычны к такому климату.

Однако, сцепив зубы, ненавидя окружающий мир до содрогания, Бин всё же продолжал двигаться вперёд. Потому что, как ему очень хотелось верить, Мэйлинн была нужна его помощь.


***

Переход через пустыню занял двадцать три нескончаемо долгих дня и столько же не менее бесконечных ночей. Когда-то, во время морского путешествия через Глаз Дьявола, Бин определил для себя, что последнее место на земле, где бы он хотел оказаться ещё раз – это каюта корабля, попавшего в Вастиней. Теперь эту сомнительную честь, кажется, заполучила пустыня Туум. По телу Бина прокатывалась судорожная дрожь, когда он вспоминал, что вскоре им предстоит обратный путь.

– Не могу представить себе то количество денег, которое заставило бы меня совершать подобные прогулки регулярно… – проворчал как-то Лэйто, намекая на торговые караваны, два или три из которых попались на пути наших друзей, а с одним из них им и вовсе пришлось временно делить оазис.

Бин был полностью согласен с сержантом. За время путешествия они стали похожи на бледные тени самих себя. Бин давно уже не считал себя слабаком, да и те парни, что были рядом с ним, никак не походили на неженок, однако было очевидно, что Туум настолько высосала все их жизненные соки, что проведи они в дороге ещё хотя бы пару недель – кто-то из них вполне мог бы умереть. Тем больше было завистливое изумление друзей в отношении их проводника Башани, которому, казалось, были нипочём и жара, и холод, и жажда.

– Эти люди сделаны из железа… – ещё одно замечание Лэйто, сделанное во время одного из привалов в оазисе. – Как можно жить в этой преисподней?

– Скорее они сделаны не из железа, а из песка… – сквозь зубы процедил Пэрри, который теперь кутался от солнца гораздо прилежнее. – Им, похоже, просто плевать на всё это.

К счастью, любое путешествие рано или поздно заканчивается. Бин и сам видел, что они близки к цели. Песчаные барханы исчезли какое-то время назад, уступив место уже знакомой Бину красноватой потрескавшейся земле, словно созданной из камня. Вместо кактусов теперь вновь росли до боли знакомые колючие акации. До обиталища Каладиуса, вероятно, оставалось уже недалеко.

Теперь в каждом оазисе Бин посылал Башани к местным аборигенам, чтобы тот разузнал о великом белом шамане пустыни. И наконец его поиски увенчались успехом. Баинин вернулся и сказал, что нашлись люди, которые могут отвести путешественников к Каладиусу. Видимо, караван имел не столь представительный вид, как тогда, когда они втроём с Колом и Мэйлинн искали мага в первый раз, или же попавшиеся баинины были не такими наглыми, но на этот раз всё обошлось небольшой платой, без каких бы то ни было дополнительных подарков.

Несмотря на то, что Башани было полностью заплачено ещё в первый день путешествия, Лэйто на прощание дал ему ещё одну серебряную монету в знак благодарности и восхищения. Для них, сильных и мужественных людей, много раз рисковавших жизнями и терпевших невзгоды, казалось совершенно непостижимым то равнодушное спокойствие, с которым Башани повернул своего верблюда назад и в одиночку отправился в обратный путь.

Хотя месяц дождей16 был уже в самом разгаре, а путешественники находились на северной окраине пустыни Туум, жара по-прежнему не отпускала этот несчастный мир. В свой прошлый приезд Бин был оглушён, практически уничтожен этой жарой. Теперь же, после перехода через самое жерло пустыни, ему казалось, что здесь вполне терпимо. Наверное, всё действительно познаётся лишь в сравнении.

Передохнув от жары и кое-как подкрепившись, друзья отправились в последний, как обещал их новый проводник, переход. Здешние баинины не были столь цивилизованны как сородичи Башани, так что новый провожатый ни слова не знал на имперском. Все необходимые указания ему были даны через Башани, и он же перевёл ответ, что до дворца Каладиуса удастся добраться примерно за шесть часов. Солнце уже пару часов как перевалило зенит, так что дальше жара должна была понемногу убывать. Кроме того, как мы уже отмечали выше, здешняя жара была не чета той жаре, которую уже испытали путешественники, так что все дружно решили больше не ждать, чтобы сегодня же быть на месте.

Правда, было ясно, что в оазис Каладиуса они прибудут уже затемно, но Бина это не смущало. Наоборот – он очень рассчитывал на гостеприимство мага, и ему не терпелось помыться впервые за бог знает сколько недель, хорошо покушать (ведь мы помним, каким гурманом был Каладиус!) и провести ночь в мягкой кровати, а не на песке, прижимаясь к вонючему боку верблюда.

Следующие шесть часов были, наверное, одними из самых приятных среди тех, что они провели в пустыне, поскольку надежда скорого конца пути окрашивала их мысли в самые радужные тона. По твёрдой земле верблюды шли быстрее, чем по зыбкому песку, так что настроение у всех было достаточно приподнятым.

Свечерело, и солнце в конце концов опустилось за кромку земли. Однако баинин продолжал уверенно править своего верблюда, хотя по мнению Бина места, которые они проезжали за последние дни, совершенно ничем не отличались одно от другого. У этих странных жителей пустыни было просто сверхъестественное чувство направления.

Прошла ещё пара часов. Стало заметно прохладнее. При каждом шумном выдохе из пастей верблюдов вырывались плотные облака пара, серебрящегося в свете луны. Наконец баинин, указав на недалёкую гряду невысоких холмов, освещённых бледным светом луны, что-то залопотал по-своему. У Бина радостно забилось сердце – он узнал это место.

– Приехали! – произнёс он.

Под ногами верблюдов появилась дорога, ведущая к кратеру, в котором находился подземный дворец. Ещё пара сотен ярдов – и караван встал у кромки кратера. Он был совершенно неосвещён – чёрный провал в земле, спускаться куда путешественникам без приглашения было страшновато. Сопровождающий их баинин, к слову, уже развернул своего верблюда и довольно быстро удалялся.

– Интересно, где тут у них дверной колокольчик? – попытался пошутить Лэйто, чтобы скрыть охвативший его страх.

Действительно, шутка ли – они стояли рядом с жилищем великого и могущественного мага, чьи деяния, зачастую ужасные и жестокие, были овеяны десятками похожих на сказки легенд. Было отчего испугаться.

– Подождём, – немного неуверенно ответил Бин.

На самом деле он тоже не знал, как отреагирует на их появление Каладиус. В прошлый раз он ждал Мэйлинн. В этот раз к нему пришли без спроса четверо незнакомцев с неизвестными намерениями, так что ожидать можно было всякого. Однако Бин старался не показывать виду, что ему тоже страшно.

Внезапно из густого мрака возникло несколько фигур. Бин понял, что это – баинины, которые служили Каладиусу. Когда луна осветила их лица, он внимательно вгляделся, надеясь узнать среди них Пашшана, хотя чем бы это ему помогло – неизвестно, учитывая, что повар, так же, как и его хозяин, не помнил юношу. Но Пашшана среди подошедших не было, Бин видел это ясно, хотя раньше полагал, что все баинины на одно лицо.

– Кто вы и зачем пришли сюда? – на плохом имперском спросил один из баининов, которые, кстати, похоже, не были вооружены.

– Я ищу мессира Каладиуса, – стараясь говорить спокойно и властно, произнёс Бин с высоты своего верблюда.

– Вы не назвали себя, – спокойно, без какой-либо угрозы или недовольства заметил баинин.

– Моё имя пока ничего не скажет мессиру, – осторожно подбирая слова, ответил Бин. – Однако могу сказать, что наши пути одно время очень плотно переплетались, о чём мессир несомненно вспомнит, когда я всё расскажу ему лично. В качестве рекомендации могу прибавить, что я нахожусь здесь по личной просьбе Дайтеллы.

Баинин на несколько секунд замер с каменным лицом, словно вслушиваясь в некий голос, звучащий в его голове.

– Мессир позволяет вам войти, – наконец сказал он.

Вздох облегчения невольно сорвался с губ Бина, однако он постарался не подавать виду, поэтому лишь коротко кивнул. Баинины взяли верблюдов под уздцы и повели по пологому спуску вниз.

Здесь повторилась та же сцена, что шестью годами ранее случилась с Бином и Мэйлинн – Лэйто и его подчинённые оторопели, увидев вход в подземное жилище мага. Так же, как и в прошлый раз, Бин спустился по этой широкой, хорошо освещённой лестнице вниз, где располагались магические врата с вздыбленными грифонами на створках. И снова эти грифоны словно бы испытующе взглянули на пришельцев, но, должно быть, не учуяв в них никакой опасности, остались неподвижными и безмолвными.

На сей раз Каладиус не встречал их прямо у двери. Четвёрка гостей прошла в тот самый холл с магическим окном, за которым шумел водопад. Им тут же были преподнесены вода, вино и кое-какая еда, вкуснее которой Лэйто, Парк и Пэрри не ели никогда и, наверное, даже представить не могли, что такая вообще бывает. И лишь спустя двадцать минут, когда гости уже как следует наелись и напились, из бесшумно открывшейся двери вышел человек, который вежливо и доброжелательно произнёс:

– Доброй ночи, господа. Я – Каладиус.


Глава 15. Старые знакомые

А он постарел, – подумал Бин, вглядываясь в лицо великого мага. Действительно, Каладиус и до того был худым, теперь же он выглядел осунувшимся. Глаза словно ещё глубже впали в глазные впадины, на щеках кожа обтягивала словно голый череп. Правда, осанка оставалась всё той же – маг двигался мягко и гибко. Конечно, Бин понимал, что для человека, разменявшего восьмую сотню, вряд ли решающее значение сыграют те пять лет, что прошли с их прошлой встречи. Дело было не в возрасте – Каладиус словно постарел душевно. Вероятно, что-то глодало его душу все эти годы, и Бин даже догадывался – что именно.

– Полагаю, что теперь, когда вы находитесь в моём доме, я всё-таки имею право узнать ваши имена, – глаза мага в свою очередь цепко изучали лица нежданных гостей – вероятно, он напряжённо рылся в памяти, пытаясь вспомнить то самое «переплетение путей», о котором заявил Бин.

– Мы назовём их, мессир, хотя пока что они ни о чём вам не скажут, – Бин встал с дивана, и остальные последовали его примеру. – Меня зовут Бин Танисти, я родом из Латиона.

– Я – сержант палатийской армии Тин Лэйто, родом из Шинтана, – представился Лэйто.

– Я – рядовой палатийской армии Нэл Пэрри, родом из городка Баксти, неподалёку от Шинтана.

– Рядовой Брин Парк, родом из Шинтана.

– Могу поклясться, что никогда ранее не слышал ни одного из этих имён, – задумчиво проговорил Каладиус. – Кроме того, я уже около двухсот лет живу здесь в полном затворничестве, а вы, полагаю, чересчур молоды, чтобы встречаться со мною в моей прежней жизни. Разве что… – и маг замолк, что-то обдумывая.

– Разве что – что, мессир? – тут же подхватил Бин, сразу поняв причину этой паузы. – Вы потеряли год своей жизни, и никак не можете вспомнить, что произошло за этот год?

Каладиус не сумел скрыть изумления.

– Значит, мы с вами виделись в тот самый год? – быстро спросил он.

– Не просто виделись, мессир. Мы весь этот год провели бок о бок, обогнув всю Паэтту.

– Неужели? И зачем же нам это понадобилось?

– Может быть, мессир, вы разместите где-нибудь моих спутников? – спросил Бин.

– О, разумеется, господин Танисти, – Каладиус сразу понял, что Бин желает говорить наедине. – Каждый из них получит комнату, в которой сможет как следует отдохнуть. Но сперва – горячая ванна, господа! Я не позволю вам лечь в постель в таком виде!

– Вы – действительно волшебник, мессир! – расплылся в счастливой улыбке осмелевший Лэйто. – Принять ванну спустя пару часов после того, как ты умирал от жажды – это восхитительно! Если можно, я останусь в ней ночевать!

– В этом нет нужды, дорогой сержант, – усмехнулся Каладиус. – Ванна будет наполнена для вас всякий раз, как вы этого пожелаете. Прошу вас, обмойтесь, поужинайте, и ложитесь спать!

– Мы уже плотно поели, мессир, спасибо большое, но, разумеется, от ещё одного ужина я не откажусь! – тут же добавил Лэйто.

– «Ещё одного»? – презрительно поджал губы маг. – Да разве то был ужин? Пара лёгких закусок, годящихся лишь на то, чтобы раздразнить настоящий аппетит! Поверьте, друг мой, когда вы отужинаете у меня, у вас не останется ни малейших сомнений в том, что это был именно ужин!

Каладиусу не понадобилось ни звука, ни даже жеста – слуга-баинин появился в холле, словно уловив мысли хозяина. Трое солдат, блаженно улыбаясь, направились за ним, предвкушая предстоящие наслаждения.

– Я прикажу, чтобы нам с вами ужин подали сюда, – в жестах волшебника сквозило лёгкое нетерпение. – Или вы, быть может, тоже хотели бы принять ванну?

– Я мечтаю о ней, мессир, но думаю, что сперва мы должны поговорить, – борясь с соблазном, проговорил Бин.

– Благодарю за любезность, друг мой. Итак, вы сказали, что мы провели вместе целый год – тот самый год, что странным образом выпал из моей памяти.

– Именно так, мессир, – подтвердил Бин. – Мы вместе путешествовали практически целый год. Кстати, с нами был ещё ваш повар, Пашшан. Надеюсь, он до сих пор при вас?

– Разумеется! – улыбнулся Каладиус. – Я забочусь о нём больше, чем о себе самом! Его стряпня – одна из немногих вещей, что ещё примиряет меня с этим миром.

– Здорово! Буду рад его увидеть снова! – обрадовался Бин.

– Так он путешествовал с нами? – проговорил Каладиус. – Впрочем, это и неудивительно – сомневаюсь, чтобы я куда-то надолго отправился без него. Расскажите-ка поподробней, что случилось тогда, и я, надеюсь, сумею вспомнить. Кстати, а что случилось с моей памятью? Какое-то заклятие?

– Не совсем. И, боюсь, без специальных ухищрений вы не вспомните ничего. Так, по крайней мере, сказала Дайтелла.

– Вы – удивительный молодой человек, дорогой друг, – Каладиус внимательно вгляделся в лицо Бина. – Судя по всему, вам нет и тридцати лет, а между тем вы уже свели знакомства с двумя величайшими магами современности.

– Даже с тремя, мессир, но об этом вы узнаете в свой черёд. Вы правы – всё, что произошло со мной, крайне необычно, ведь я простой парень из латионских трущоб. Но шесть лет назад произошло знакомство, которое изменило всю мою жизнь. Её звали Мэйлинн, она была воспитанницей школы Наэлирро…

И Бин достаточно подробно стал описывать свою встречу с Мэйлинн и всё, что произошло позднее. Нам нет нужды слушать этот рассказ снова, ведь он весьма подробно описан в предыдущей книге.

А вот Каладиус слушал с величайшим вниманием. Во время рассказа слуги принесли блюда с изысканнейшими яствами, вышедшими из-под руки Пашшана, однако маг едва к ним притронулся, полностью поглощённый повествованием Бина. Бин же, в свою очередь, и рад был бы отдать должное кулинарному искусству баинина, но боялся, что это будет выглядеть невежливым, поэтому продолжал говорить, поминутно сглатывая слюну. Увы, полностью захваченный рассказом Каладиус этого даже не замечал.

Бин останавливался лишь на наиболее ключевых моментах, упуская многие детали. Несколько раз Каладиус задавал уточняющие вопросы, заставляя юношу раскрыть больше подробностей, но в целом он слушал молча, погруженный в раздумья. По лицу великого мага было видно, что он тщетно пытается пробудить собственные воспоминания, но у него ничего не выходит.

Когда речь впервые зашла о ритуале вызова Белой Башни, Каладиус, слушая, удовлетворённо кивал, словно одобряя себя-прошлого. А во время повествования о событиях в Саррассе и разгроме Ордена некромантов он не выдержал и воскликнул:

– Так вот что с ними сталось! Мой друг и глава Ордена чернокнижников мессир Алтисан писал мне, что некроманты словно исчезли, но никто не мог понять – куда. Значит, заклятье забвения пало на всю Паэтту!

– Это не совсем заклятье, мессир. Слушайте же дальше.

Каладиуса очень заинтересовала Голова Шуанна, и он попросил Бина не упускать ни одной подробности этого эпизода. А затем, минуя приключения друзей в Кидуе, Бин сразу перешёл к событиям на Полумесяце. Здесь Каладиус опять превратился в учёного и естествоиспытателя, скрупулёзно выспрашивая любую мелочь, которая происходила на острове.

Так они добрались до памятного боя у подножия Башни, причём Бину потребовался на это почти час. Рассказывая последние мгновения тех событий, которые он ещё помнил, Бин заметил торжествующее выражение на лице мага, но это снова было торжество учёного, пришедшего к важному открытию.

– Позвольте я угадаю, друг мой! – дрожащим от волнения голоса перебил его Каладиус. – Выходит, Герцогиня Чёрной Башни – и есть та самая Мэйлинн?

– Да, мессир, – глухо ответил Бин. Признаться, его слегка покоробила эта неуместная радость.

– Прошу простить меня, – поспешил добавить Каладиус, видя, что он обидел юношу. – Моё проявление радости было, конечно же, неуместно. Но это простительно старику, который несколько лет ломал голову над тем, откуда же взялась эта таинственная волшебница. Выходит, я сам и сотворил её…

– Да мессир. А теперь я расскажу то, что поведала мне госпожа Дайтелла.

Здесь пересказ был заметно короче и сбивчивее, поскольку Бин, конечно же, сам не до конца иной раз понимал, о чём говорит. Но Каладиус, похоже, схватывал на лету.

– Ну конечно! – восхищённо воскликнул он, в порыве даже хлопнув Бина по плечу. – Ложная реальность! Как гениально, и при этом просто! Просто, конечно же, не с магической точки зрения, – тут же поправился он. – Ибо то, что сделала Мэйлинн, недоступно, наверное, никому другому в этом мире, за исключением, быть может, Бараканда, да в потенциале, возможно, ещё Симмера. Но что за умная старая карга! – весело вскричал Каладиус, и Бин понял, что теперь он говорит о Дайтелле. – Это надо же – распутать такой клубок! Нет, положительно, мне тоже не помешало бы несколько годиков проваляться в полном параличе. Думаю, мне открылось бы немало тайн мироздания!

– Но вы по-прежнему ничего не помните, мессир? – осведомился Бин.

– Иной раз мне кажется, что я словно что-то припоминаю – какие-то отдельные образы, ощущения. Но стоит попытаться сосредоточиться на них, как они тут же исчезают. Но это не беда. Дайтелла была права – я вполне могу сам ввести себя в транс, чтобы всё это вспомнить. Подумать только – сколько было знаков, и я все их проглядел! – сокрушался Каладиус. – Появление Чёрной Башни, исчезновение некромантов, изменение течения возмущения, выпавший из памяти год… Я должен был догадаться, что это обязательно будет как-то связано со мной! Старею… – притворно кряхтя, закончил он.

Бин молчал, не зная, что сказать на это. Он лишь выразительно глядел на давно простывшую снедь. Заметив это, Каладиус на время спустился с небес на землю.

– Что ж, дорогой друг, не смею вас больше задерживать. Сейчас вас отведут в вашу комнату, где вы примите ванну и отужинаете. Ну или, если пожелаете, то в обратной последовательности. А затем – ложитесь-ка спать! И если сегодня ночью я прощаюсь с господином Танисти из Латиона, то завтра утром надеюсь поприветствовать уже своего старого друга Бина!


***

Наутро Бин проснулся с приятной разнеженностью во всём теле, которая бывает лишь тогда, когда давным-давно усталые мышцы получают наконец полноценный отдых. Много недель он не спал на настоящей постели, тем более, на такой сибаритской, как эта, поэтому выбираться из-под одеяла не хотелось. Единственное, что заставило юношу изменить решение – воспоминание о деликатесах Пашшана, которые уже наверняка поджидали его. Поэтому он всё-таки встал с томным вздохом, а затем неспеша оделся и умылся в специально приготовленном для этого тазике.

Выйдя из комнаты, он направился в холл с окном, где предсказуемо увидел трёх своих приятелей, уплетающих за обе щеки разнообразное содержимое множества блюд. Палатийцы, как профессиональные солдаты, не любили, да и не умели спать долго. Не ожидая специального приглашения, Бин, коротко поздоровавшись, присоединился к трапезе.

– Я не хочу отсюда уходить! – сладостно простонал Пэрри, проглотив очередной кусок и запив его вином из великолепного бокала. – Сержант, давай устроимся на службу к мессиру магу! Я готов на самую чёрную работу, если меня будут хотя бы раз в неделю так кормить!

– Ты и так толстый, – фыркнул Парк, который, впрочем, нисколько не уступал Пэрри в скорости поглощения пищи. – А тут и вовсе станешь похожим на шар.

– Вы бы не слишком-то тут обвыкались, парни, – Лэйто проговорил это с почти садистским удовольствием. – Через несколько дней, чую, мы отсюда сваливаем, а там – опять привет баининским лепёшкам, трактирному жаркому и солдатскому гуляшу!

– Если вы думаете, что я соглашусь грызть эти мерзкие лепёшки во время путешествия, вы очень заблуждаетесь! – как всегда неслышно в холл вошёл улыбающийся Каладиус.

Все четверо поспешно вскочили, стараясь поскорее проглотить то, что было у них во рту, чтобы поздороваться. Однако ничего путного из этого не вышло – Парк закашлялся, когда кусок попал ему не в то горло, и был вынужден залпом осушить целый бокал вина.

– Не стоит прерывать трапезу из-за меня! – замахал руками маг. – Если я к чему-то в этой жизни и отношусь серьёзно, так это – к приёмам пищи. Прошу, друзья, продолжайте. Я с радостью присоединился бы к вам, если бы уже не позавтракал ранее.

Бин испытующе смотрел на мага. Тот перехватил его взгляд и, улыбнувшись, заговорщически подмигнул.

– Не хотите ли лично отблагодарить повара, который всё это приготовил? – хитро спросил он.

– Повара? – закатывая глаза, воскликнул Лэйто. – Скажите лучше – волшебника! Ибо всё, что касалось сегодня моего нёба, наверняка принадлежит не нашему миру! Если в царстве Арионна потчуют такой же вкуснятиной, то я, пожалуй, сменю веру!

– Благодарю, – улыбнулся Каладиус. – Мне лестно слышать эти похвалы, хотя они произносятся и не в мой адрес. А вот и он! – словно заправский конферансье, маг широким жестом указал на дверь.

В проёме возникла худощавая даже на фоне Каладиуса фигура баинина. Бин радостно вскрикнул – он узнал Пашшана. Тот, в свою очередь, тепло улыбнулся ему и кивнул головой. Было видно, что он узнал Бина, а это значило, что Каладиусу удалось вернуть память не только себе, но и своему повару.

– Спасибо, друг Пашшан! – опережая Лэйто, воскликнул Бин. – Вижу, ты стал ещё искуснее в кулинарном деле! Надеюсь, не позабыл ещё и как сражаться?

Пашшан произнёс пару коротких слов на баининском и, улыбаясь, склонил голову.

– А я только хочу сказать, что вашу стряпню, уважаемый, я готов есть прямо вместе с тарелками! – добавил Лэйто.

– Прошу, не надо! – с шутливым испугом воскликнул Каладиус. – Это – фамильное серебро! А вы, друг мой, – обратился он к Бину. – После того, как насладитесь завтраком, зайдите ко мне в библиотеку.

С этими словами маг, поклонившись гостям, удалился. А Бину так не терпелось поговорить, что он, быстро проглотив ещё пару кусков, без особого сожаления покинул стол и своих друзей, которые, видимо, поставили перед собой молчаливую цель – не вставать из-за стола, пока на тарелках ещё хоть что-нибудь остаётся.

– Я вижу, вы вспомнили, мессир? – едва войдя, нетерпеливо спросил Бин.

– До последней секунды, друг мой, – приветливо улыбнулся Каладиус. – Хотя не скажу, что это было просто. Ввести в транс самого себя, а главное – вывести… Это оказалось сложнее, чем я думал. Приятно осознавать, что такая магиня, как Дайтелла авансом посчитала меня способным на подобное!

– Значит, она была права? В отношении Мэйлинн, – уточнил Бин.

– На все сто! Она права и в отношении Мэйлинн, и в отношении Башни, и в отношении Тондрона. У всех самых страшных задач нашего мира сейчас один общий ключ к разгадке, и это – наш добрый друг Сан Брос.

– Значит, направляемся в Латион?

– И чем скорее, тем лучше! – подтвердил Каладиус. – Дайтелла верно сравнила Башню с тяжёлым ядром, проминающим рельеф возмущения. И беда в том, что это проминание продолжается и сейчас. Провал глубже с каждым днём, и во что это обернётся – не предскажет никто.

– Мои приятели огорчатся, узнав, что мы выступаем сегодня, – признаться, Бин и сам был огорчён – слишком уж свежи были воспоминания о пустыне.

– Кто говорит про сегодня? – изумлённо воскликнул Каладиус. – Уж не с ума ли вы сошли, любезный друг? Или вы хотите, чтобы я отправился в путешествие без подготовки, сборов? Вот так, в домашней одежде? Нет, нет и нет! Мы выступим через три дня, и не раньше!

– Хорошо, – странно, а вот теперь, когда возвращение в пустыню слегка отодвинулось назад, Бин почувствовал лёгкий укол разочарования и даже раздражения на мага за то, что они напрасно теряют время.

– Мне нужно ещё многое обдумать, друг мой, – уже мягче сказал маг. – Вы же понимаете, все эти воспоминания свалились на меня, словно горный обвал. Я не могу действовать до того, как разгребу его, наведу порядок. Вспомнить всё это оказалось дьявольски тяжело. Особенно последние минуты… Но я все равно рад! – встряхнулся Каладиус. – Вы не представляете, с каким грузом я жил последние пять лет! Я тщетно ломал голову над всем, что случилось со мною и Паэттой, и не находил ответов.

– Признаться, мессир, эти переживания отразились на вас, – ляпнул Бин. – Как только я увидел вас впервые, я заметил, что вы выглядите не лучшим образом.

– Спасибо за прямоту, друг мой! – рассмеялся маг, по-видимому, совершенно не обидевшись. – Но не беспокойтесь! Теперь, когда всё встало на свои места, я вскоре приду в норму! Никогда ещё не чувствовал себя таким здоровым и бодрым! Когда мы отправимся в путь, я буду прежним старым Каладиусом, которого вы привыкли видеть!

– Пашшан отправится с нами? – улыбаясь, поинтересовался Бин.

– Ну а как же! – воскликнул Каладиус. – Уж не думаете ли вы, что я буду грызть всю ту дрянь, что вы считали едой, когда пробирались ко мне?

– Хвала богам! Он – славный человек! Тогда, на Полумесяце, он, можно сказать, спас всем нам жизнь… – и словно туча набежала на чело Бина от этих воспоминаний. – Как вы считаете, мы спасём её?

– А разве может быть иначе? – с великолепной уверенностью ответил маг. – Уверен, что мы всё исправим!

– А Кол?.. Что будет с ним?.. – Бин задал второй вопрос, которые непрестанно мучал его. – Раз он – причина всего…

– Вот тут я пока ничего не могу вам сказать, – покачал головой Каладиус. – Вы же понимаете, случившемуся нет аналогов во всей истории этого мира. Ещё вчера я не мог бы предположить, что подобное вообще возможно осуществить. Наши знания о Башне весьма скудны и, к сожалению, куда больше походят на сказки. Предлагаю не загадывать далеко вперёд и решать проблемы по мере их поступления. Наша первая… задача – давайте не будем называть их проблемами – попасть в Латион и вернуть в нашу дружную компанию мастера Варана.

– Дайтелла сказала, что Симмер становится всё сильнее и опаснее, – заметил Бин. – Значит, в обратный путь мы двинемся снова через Саррассу?

У Бина даже в этом простом вопросе не повернулся язык сказать «через пустыню». Кстати, он с удовольствием заметил, что не испытывает больше былого трепета в обществе великого мага. Шесть лет назад, будучи вынужденным общаться с ним один на один, Бин вряд ли выдавил бы из себя несколько фраз. Теперь же он говорил с ним спокойно и уверенно.

– Старая карга права и тут, – кивнул Каладиус. – Уж не знаю, как ей так удаётся следить за всем из своей берлоги, но насчёт Симмера она не ошиблась. Он стал гораздо сильнее теперь, когда рельеф возмущения изменился. Знаете ли вы, что он активно включился в игру?

– Что вы имеете в виду, мессир? – не понял Бин. – Какую игру?

– Игру за власть над миром, конечно, – горько усмехнулся маг. – Ему непременно вздумалось стать тем, кем Бараканд является для Эллора. И вот наша старая знакомая болотная лужа собрала собственное войско, состоящее из гоблинов, и отправила его на север. Вероятно, пытается заключить альянс с нашей милой Мэйлинн. А во главе войска находится какая-то колдунья, которую народ уже окрестил Симмерской ведьмой, или Ведьмой севера. Так что нам с вами решить наши задачи будет отнюдь не просто. Там, на севере Палатия, сейчас заварилась такая каша, что впору подумывать о бегстве куда-нибудь в Калую. Может быть там удастся пожить спокойно хотя бы пару-тройку сотен лет, пока эти два ненасытных реликта не набросятся и на неё… Но не беспокойтесь, друг мой, – добавил он, видя, что последние меланхоличные фразы отразились на лице Бина. – Я надеюсь, что мы исправим всё, что натворили, и тогда Симмер вернётся в своё болото, а Бараканд – в свои безжизненные скалы.

– Так значит, мы возвращаемся через Саррассу? – Бин упрямо вернул Каладиуса к оставшемуся без ответа вопросу.

– Посмотрим… – несколько уклончиво ответил маг. – Надо прикинуть – по зубам ли я уже Симмеру, или нет…

По тону Каладиуса Бин понял, что аудиенция окончена, и что маг хочет поразмышлять в одиночестве, поэтому простившись и получив заверения в том, что хозяин сегодня отобедает вместе со своими гостями, он удалился. То, что он услышал, его очень встревожило. Мало ему было пустыни Туум, Гурра, всей этой неразберихи с Мэйлинн – теперь вот добавилась и ещё какая-то Ведьма севера…


Глава 16. Ведьма севера

Да уж, хороша она – королева гоблинов! Грязные обноски, которых погнушалась бы и нищенка, промокли от непрекращающегося мелкого дождика. В тощую задницу больно впивались толстые ветки, из которых были сделаны грубые носилки, которые тащили несколько мелких зелёных тварей. Солана была уверена, что сможет весь путь пройти сама, но долгий сон на берегу озера ослабил тело, так что в конце концов она сдалась. Ещё унизительнее было то, что ей пришлось самой изготавливать себе эти носилки, так же мало напоминающие паланкин царицы, как она сама – гордую правительницу. Теперь девушка почти непрестанно бранилась, поскольку гоблины тоже ничем не походили на запряжных лошадей, поэтому несли ценный груз без всякого пиетета – тряско, неровно, неуклюже.

Нечто очень похожее на отчаяние постепенно завладело Соланой. Она смотрела вокруг – и ужасалась. Бесконечная река зеленовато-серых тел, которой не было видно конца и края, текла на север. Где-то неподалёку катила свои воды Алийа, пока ещё совсем небольшая речушка – десять шагов в поперечнике. Река, которой управляла Солана, была стократ шире и полноводнее. И тысячу крат страшнее.

«Управляла»!.. Да разве она управляла этой ордой? Находясь здесь, на этих убогих носилках, она не видела и не могла даже представить, что творит сейчас авангард, фланги её дикой армии, а позже нужно будет беспокоиться ещё и по поводу арьергарда. Как можно командовать, управлять ими, когда она не может даже охватить их взглядом?

Поначалу, когда Симмер сказал, что ей нужно будет управлять войском гоблинов магическим способом, ей представлялось что-то вроде того, что она, словно некое высшее существо, видит всю картину откуда-то сверху, одним перстом указующим выстраивая полчища гоблинов в стройные колонны. А на деле… Эта железка, уже заметно натирающая шею, похоже, неприносила никакой пользы.

Глядя сейчас на движущихся вперёд животных, Солана осознавала, насколько она их ненавидит. Боги не могли создать более мерзких существ, даже если бы очень постарались. Надо же было стать королевой гоблинов – эти слова девушка мысленно произнесла, словно ругательство. Не обманул ли её Симмер? Не суждено ли ей быть вечным пастухом этих омерзительных вонючих стад? С каким наслаждением она уничтожила бы эти недоразумения природы! Одна стена огня – и парой сотен тварей станет меньше! Какого искушение! Ведь если в её распоряжении почти сто тысяч гоблинов, то из-за пары сотен у неё точно не убудет… Как же она их ненавидит!.. Как же…

Жалобный, запуганный скулёж стал распространяться кругами от её носилок. Солана изумлённо огляделась. Гоблины, тихонько подвывая, прижимали уши к затылку и брели какой-то подседающей походкой. И все они с непередаваемым ужасом взирали на неё. Солана была поражена: значит, гоблины почувствовали то, что она думала про них, ощутили её жгучую ненависть! Они испугались, не на шутку испугались того, что она с ними сделает. Значит, ошейник позволял управлять этой странной армией силой мысли!

Чтобы проверить догадку, Солана сосредоточилась и мысленно приказала: «Стойте!». Казалось странным, что гоблины могут понимать человеческую речь, да и вряд ли они её действительно понимали, однако же окружающее её серое море, колыхнувшись, остановилось. Насколько хватало взгляда, все гоблины покорно стояли, ожидая новых приказаний.

Радость охватила девушку. Теперь всё стало куда понятней. Выходит, нужно лишь «громко думать», как сформулировала это для себя Солана. И заодно нужно было научиться думать «тихо». Не то чтобы она опасалась, что гоблины станут её подслушивать, но всё же.

«Вперёд!» – отдала она новый молчаливый приказ, и подчинённая её воле армия сдвинулась с места.

Солана то и дело приказывала остановить носилки – тут она обходилась голосом – и шла пешком. Ей хотелось как можно скорее привести себя в форму, и не только потому, что носилки были крайне неудобны и даже болезненны. Просто не являясь пока ещё опытной волшебницей, в случае чего она могла рассчитывать лишь на своё тело. На самом деле, с каждым разом ей становилось всё легче идти, и она проходила всё большие расстояния.

Пока ещё войско Симмера двигалось по безлюдной лесистой местности, но не позднее завтрашнего дня они скорее всего доберутся до Мёртвой рощи, а ещё через какое-то время встретятся и первые поселения. Мысль о том, что произойдёт дальше, не давала девушке покоя. Очередное очевидное решение пришло само собой – она должна быть во главе войска, тогда она будет уверена хотя бы в том, что впереди идущие гоблины не натворят чего-то, покуда она не видит. Поэтому Солана, постаравшись изо всех сил, отдала приказ остановиться. А затем, спрыгнув с носилок, она быстрым шагом направилась вперёд, пробираясь между вставшими уродцами.

Лишь теперь она смогла более или менее оценить масштабы своего войска. Ей понадобилось больше четверти часа быстрой ходьбы, чтобы добраться до переднего края. К сожалению, гоблины, конечно же, не были обучены строевой службе, поэтому брели как огромное стадо. Если бы удалось собрать их кучнее, это было бы куда удобнее, но Солана не могла придумать нужных команд. Действительно – не станешь же командовать гоблинам «Сомкнуть ряды!», или какие-нибудь «Налево!» и «Направо!»!

Придётся смириться с тем, что пока что её войско будет идти таким вот стадом. Когда придёт пора сражаться, всё будет значительно проще. Уж команду «Убейте!» или «Защищайте!» они поймут без сомнения! Осталось уповать на то, что они послушают её приказов не причинять вреда людям.

Каждые три-четыре часа ходьбы Солана устраивала небольшие остановки, не более получаса. Пока ещё они были необходимы и ей, так как она была не в форме, но также ей не хотелось загонять гоблинов. Была и третья причина – она давала им возможность нажраться чего-то, что там они обычно едят, до того, как они окажутся в окрестностях деревень и хуторов. Всякий раз во время привала она командовала им, чтобы они искали себе пищу, и следила за тем, как эти нелепые существа роют дёрн, доставая червей и корни, как они ловят лягушек и мышей, пытаются ловить мелких птичек, и даже едят некоторые виды трав и листьев. Это вселяло определённую надежду.


***

Меньше чем в миле отсюда была первая деревенька. Скорее даже крупный хутор – всего пять или шесть домов и три десятка жителей. Солана знала эту деревню, она называлась Крохи. Пару раз они заходили сюда с отцом, потому что здесь жил неплохой скорняк, скупающий шкурки.

Деревья подступали к деревеньке почти вплотную, так что когда Солана во главе своего войска показалась из леса, до ближайшего дома было не больше пары сотен ярдов. В этом году погода сильно подпортила планы земледельцам – каждодневный мелкий дождик не давал жать ячмень, собирать морковь и другие скудные плоды земли. Да здесь практически и не было никаких полей: жители Крох кормились лесом и рекой.

Мерзкая погода, вероятно, загнала почти всех жителей в дома, хотя мужчины, возможно, как обычно были на охоте. Солана уже видела отсюда домик скорняка. У неё дико скрутило живот от страха, поскольку она не могла знать, что произойдёт дальше. Пока гоблины брели шагах в двадцати позади неё, уже более плотной группой, чем раньше. Как они поведут себя теперь – вот вопрос, который вязал в тугие узлы пустые внутренности девушки, вызывая острое желание бежать в ближайшие кусты.

Одинокая баба, несмотря на сеющую с неба морось, сидела под небольшим навесом и, судя по всему, мыла и чистила кишки – то ли забитой свиньи или коровы, то ли лося или оленя. Она была увлечена процессом, поэтому подняла голову, лишь когда притихшее войско Соланы подошло почти вплотную к домам. Девушка уже многократно отдала строжайший мысленный приказ никого и ничего не трогать без её разрешения, однако она не была уверена, что гоблины хорошо это поняли, так же, как она не была уверена в том, что этот приказ дошёл до всех, ведь её, с позволения сказать, армия растянулась больше чем на милю в длину и на сотни и сотни ярдов в ширину.

И вот неизбежное – баба подняла усталое лицо, чтобы отереть пот, выступивший на лбу несмотря на нежаркий день, и увидела огромную орду странных чудовищ, подходящую к деревне. Из груди её рванулся почти нечеловечески высокий визг. Она вскочила, перевернув деревянное корыто с замоченными в воде кишками и, всё так же визжа, бросилась прочь.

На её визги из домов выглянуло ещё несколько человек, в основном – тоже бабы, поэтому вскоре деревня огласилась уже множеством отчаянных криков. Среди нечленораздельных воплей раздавалась пара мужских голосов: «Спасайтесь! Бегите!». Часть жителей ломанулась к реке, вероятно, надеясь укрыться в прибрежных зарослях или камышах. Другие бежали просто куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой напасти.

Солана резко и зло отдала мысленный приказ гоблинам остановиться. Сама же она в одиночку направилась дальше, на единственную улицу деревни. Девушка прекрасно понимала, что далеко не все успели бежать из своих домов. Кто-то, наверняка старики и дети, сидели сейчас под ворохами шкур, или за печками, обмирая от ужаса и боясь шевельнуться. В любом случае, они её услышат.

– Жители Крох! – как можно более зычным голосом произнесла она, хотя внизу живота не проходили жестокие спазмы. – Я не желаю вам зла! Клянусь, что никто из вас не пострадает! Мои гоблины не тронут ни одной вашей курицы! Я, Солана, не воюю с людьми! У нас с вами один общий враг – это Гурр! Я защищу вас от него!

Тишина ответила юной волшебнице. Жители деревни, даже если и слышали её, то вряд ли поверили, поэтому сидели в своих укрытиях, не шелохнувшись. Да что там люди – даже амбарные мыши, наверное, сейчас забились в самые глубокие свои норы, дрожа от страха, ощущая поблизости такое количество гоблинов.

– Вскоре вы узнаете, что я не обманываю вас! – слова её прозвучали как-то жалко.

Она стояла одна, под дождём, в своих лохмотьях, сквозь которые просвечивало худое измождённое тело. Спутанные мокрые волосы были больше похожи на воронье гнездо, пряди липли к осунувшемуся лицу. Видок, конечно, у неё был тот ещё. А если учесть полчища гоблинов, толпящиеся в полусотне шагов позади, то картина и вовсе выходила безрадостная. Солана медленно побрела обратно.

– Слушайте меня! – напрягая голос почти до визга, обратилась она к гоблинам, хотя, конечно, слова эти были адресованы не им. – Если хоть один колос ячменя здесь падёт от ваших лап, я сожгу вас сотню! Теперь мы в землях людей! Вы никого не тронете!

Солана надеялась, что сумела послать достаточно мощный ментальный приказ, чтобы гоблины её не ослушались. По мордам стоящих неподалёку от неё было видно, что они восприняли запрет вполне серьёзно. Но как поведут себя те, что находятся позади? Девушка решила было остаться здесь, у этой деревни до тех пор, пока вся армия не пройдёт мимо, но затем поняла, что так ничего не выйдет. Не более чем в миле ниже по течению Алийи стояла другая подобная деревушка. Пока она будет надзирать за арьергардом здесь, передовая часть войска вполне доберётся до деревни…

Оставалось уповать на то, что Симмер не соврал про беспрекословность подчинения гоблинов. И на то, что у неё достаточно сил для того, чтобы ей подчинялись.

Болотная армия вновь двинулась на север вслед за своей предводительницей. Поначалу она действительно обтекала деревню по плавной дуге, словно та была защищена чарами. Но постепенно дуга эта стала спрямляться, уменьшаться, и наконец потоки гоблинов потекли прямо по улице Крох. И вот уже несколько гоблинов дерутся за вывалившиеся из корыта кишки. Вот десятки мелких тварей разгребают лапами небольшой огородик, вырывая морковь, репу и свёклу, и тут же пожирая всё это.

Раздался истеричный, захлёбывающийся в ужасе лай цепной дворняги, которая пряталась в своей конуре, пока к ней не подошли гоблины. Затем послышались удары палок, которыми были вооружены солдаты Соланы, и лай сменился на постепенно затихающий всхлипывающий визг. А затем уже были лишь звуки драки за разодранные останки. Та же судьба постигла и всех остальных собак в деревне, которые, в отличие от котов, не сумели сбежать от опасности.

К счастью, люди, прятавшиеся в домах, успели задвинуть засовы, но те дома, что были покинуты, подверглись разграблению. Всё съестное, что находилось в них, было пожрано болотными бестиями.

Немного набив брюхо, гоблины вприпрыжку отправлялись за уходящей армией. Видно, они были подчинены силе ошейника Соланы, поэтому, хотя и нарушили её приказ, но игнорировать его зов не могли. Несколько сотен мародёров покинули злосчастную деревню.

Так деревушке Крохи выпала печальная участь стать первой в череде поселений, разорённых ордой Симмерской ведьмы, как стали звать Солану люди. Горькая весть помчалась в столицу с редкими гонцами, а чаще – просто на волне народной молвы. Чем ближе к столице приближалась эта весть, тем чаще наряду с именем «Симмерская ведьма» стало звучать «Ведьма севера» – это было проще выговорить.

Также через какое-то время очередная страшная новость добралась и до Шинтана. Поговаривают, что король Анжей едва не покончил с собой, услышав о третьей силе, обрушившейся на его многострадальное государство. Анжей, когда-то избранный членами Палаты Гильдий из числа таких же купцов, как они сами, был хорошим королём во времена благодатные; сносным королём, когда набеги келлийцев благодаря воздействию Чёрной Герцогини стали более упорядоченными и результативными; но он стал отвратительным королём, когда тучи окончательно сгустились над Палатием. Стране был нужен не король-торгаш, а король-воин. Увы, за многие столетия шаткого мира Шинтан разучился выбирать себе таких королей…


***

В каждой из немногих деревень, что пока попадались на её пути, Солана повторяла свои речи, обращаясь к безлюдной пустоте, к слепым окошкам покосившихся хат, к испуганно шелестящим начинающей желтеть листвой кустам, в которых прятались селяне. Везде она утверждала одно и то же: она – не враг, она – спасительница от Гурра. И повсюду итог был один – задранная скотина, разорённые огороды, перевёрнутые вверх дном дома. Более того – был уже открыт счёт и человеческим жертвам. Несколько селян, которые недостаточно хорошо спрятались, да пара детишек, что оказались в незапертом доме…

Солана же либо действительно не знала, либо просто не желала знать, что происходит в селениях, которые она покидала. Гоблины, находящиеся в пределах полумили от неё, беспрекословно повиновались своей госпоже. Более того, с каждым днём тренировок сила Соланы росла, рос её опыт управления своим войском.

Увы, в отличие от любого человеческого войска, в армии Соланы не было столь важного звена низших командиров, вроде того же сержанта Лэйто. Это и превращало её в почти абсолютно неуправляемую стихию, где голова не знает, чем занят её собственный хвост. Воля Соланы – единственное, что сдерживало кровожадные инстинкты её солдат, но воли этой на всех пока не хватало…

А между тем посланница Симмера приближалась к родным местам.


***

Солана стояла неподалёку от своей деревушки. Вот она, вся уместилась на взгорке, который не раз спасал её от наводнений во время весенних разливов Алийи. Прямо отсюда был виден её собственный дом, стоявший почти на отшибе. Сегодня дождя уже не было, да и в плотных покровах облаков появились разрывы, сквозь которые изредка проглядывало солнце.

Ловя такой редкий нынче бездождливый денёк, жители деревни копошились на своих жалких огородиках, пытаясь спасти остатки урожая. Они не ждали беды – армия Соланы продвигалась на север быстрее, чем вести о ней. Пройти мимо деревни незамеченными было просто невозможно, поэтому подходящие полчища гоблинов заметили ещё загодя, и, как обычно, теперь деревня казалась совершенно вымершей.

Оставив своё стадо внизу, Солана по знакомой тропинке поднялась на взгорок. В деревне стояла мёртвая тишина. Даже собаки не брехали, словно предчувствуя страшную участь, уготованную им.

– Не бойтесь меня! – крикнула девушка уже в который раз. – Неужели вы меня не узнали? Я – Солана, дочь Пэйра Охотника. Вам никто не причинит зла! Гоблины, что стоят внизу, беспрекословно подчиняются мне. Они никого не тронут. Мы идём войной против Гурра. Вы ведь слышали, что творится на западе? Я не допущу, чтобы орды чудовищ захватили нашу землю!

Она замолчала, не зная, что ещё сказать. Обычно в этом месте она разворачивалась и уходила, чтобы двигать свою армию дальше, но не в этот раз. В этот раз ей было важно получить ответ. Она надеялась, что получит его. Вблизи деревни не было лесов, куда могли бы незаметно бежать жители. Да и берег реки тут был чистый и ровный, не поросший камышом. Наверняка люди укрылись в домах, в наивной вере полагая, что это их спасёт.

Девушка неподвижно стояла ещё пару минут, лишь волосы её ерошил ветер.

– Я не уйду! – наконец с закипающей злою обидой прокричала она. – Отец! Брэр! Бэйри! Я знаю, что кто-нибудь из вас наверняка видит и слышит меня! Я – ваша дочь и сестра! Неужели за всё это время вы не истосковались по мне?

Тихонько скрипнула дверь, и через некоторое время Солана увидела старшего брата, Брэра. Его руки были испачканы землёй, но он этого, похоже, не замечал. Он шёл медленно, словно перед ним стоял разъярённый бык, готовый броситься в любую секунду. Лицо его было белее мела, но на нём застыло выражение решительности.

– Отец в лесу, – немного срывающимся от волнения или страха голосом заговорил брат. – А тебя мы оплакали уже много дней назад, считая, что ты сгинула.

– Но я жива! – ответила Солана, испытывая смущённую радость, словно чувствуя какую-то вину перед братом.

– Я смотрю на тебя, но не узнаю, – Брэр остановился в двадцати шагах от девушки. – Ты похожа на мою сестру, но лишь внешне. Я смотрю в твоё лицо, и не вижу моей сестры, потому что у моей сестры никогда не было такого выражения лица.

– Я много голодала, поэтому очень похудела… – растерянно проговорила Солана.

– Я говорю не об этом, – отмахнулся Брэр. – Твоё лицо стало злым, а в глазах – звериная жестокость. Ты смотришь на меня, словно на насекомое, которое не жалко раздавить в любой момент.

– Это неправда!.. – слёзы обиды и злости вскипели на глазах девушки.

– Судя по всему, ты снюхалась с демоном Проклятого озера, – кривясь от отвращения, выплюнул брат. – Он сделал тебя предводительницей гоблинов. На тебе ошейник! Ты что – его цепная собака?

– Заткнись, Брэр! – яростно выкрикнула Солана. – Не говори о том, что недоступно твоему пониманию! Я теперь не какая-то там деревенская девчонка! Я – великая волшебница! Со мной будет говорить сама Чёрная Герцогиня!

– Отец слишком нянчился с тобой! – бледное ещё недавно лицо брата покрылось лихорадочным румянцем. – Мне нужно было заняться твоим воспитанием самому! Пару раз исполосовал бы твою задницу розгами, мигом стала бы нормальным человеком!

– Может попробуешь сейчас? – с вызовом спросила Солана, делая несколько шагов к брату.

Брэр вновь побледнел и, против воли, попятился назад. Солана, презрительно фыркнув, остановилась, уперев руки в бока и продолжая буравить брата взглядом.

– Прошу тебя, Солана, – брат впервые назвал её по имени, хотя было видно, с каким трудом он заставил себя произнести его. – Возвращайся домой. Отправь этих гоблинов обратно в болота! Живи нормальной жизнью!

– Нормальной жизнью? – с презрением повторила Солана. – Вернуться домой? Может быть, ты попробуешь убедить бабочку снова стать мерзкой гусеницей и жрать осоку? Нет, брат! Сюда я точно не вернусь! У меня теперь другая жизнь, но твои провонявшие рыбой мозги этого не поймут!

– Ты сказала, что не допустишь того, чтобы орды чудовищ заполонили нашу землю, – с болью в голосе проговорил Брэр, глядя прямо в глаза сестре. – Но оглянись назад – они уже здесь! И привела их сюда ты!

– Идиот! – выкрикнула Солана. – Вот погоди, доберутся сюда гомункулы Гурра, тогда и почувствуешь разницу! Я вижу, с вами не о чем говорить! Плесень пожрала последние остатки ваших мозгов. Иной раз мне даже кажется, что вы не стоите того, чтобы вас спасать! Копошитесь в своей грязи! Я уйду и, надеюсь, больше никогда не услышу о вас!

– А мы будем молиться о том, чтобы больше не услышать о тебе, – повернувшись, Брэр побрёл обратно к своему дому.

– Уходишь, словно драный пёс! – ненависть исказила черты Соланы, а кулаки плотно сжались. В эту секунду ей хотелось броситься на брата, вцепиться в него зубами и ногтями, и рвать его лицо, пока оно не превратится в месиво.

И в этот момент она услыхала всё нарастающий шум позади. Это были гоблины. Они рычали, выли, лаяли внизу, прыгая от нетерпения. Учуяв настроение хозяйки, они ждали только малейшего приказа, чтобы броситься на беззащитную деревню. На какое-то мгновение Солана даже боролась с искушением отдать этот приказ, настолько её взбесил Брэр. Но затем кровавая пелена спала с её глаз, и девушка ужаснулась своим мыслям.

– А ну стоять, шелудивые твари! – рявкнула она, и гомон тут же затих. – Уходим отсюда! Никого и ничего не трогать!

На этот раз гоблины подчинялись неохотно, видимо зов крови уже ударил им в голову. Они тихонько рычали, поджимая уши, но не двигаясь с места. Они словно убеждали хозяйку дать им волю один разочек. Это окончательно вывело Солану из себя. Ей нужна была разрядка после напряжённого разговора с братом, и теперь она её получила.

– Я! Сказала! Пошли! Прочь! – уже не контролируя себя закричала девушка, а затем пустила в толпу гоблинов огнешар, а за ним ещё и ещё один.

С визгом и воем толпы гоблинов бросились к северу. Один из огнешаров ударил в землю, не долетев до стада, но два других нашли себе цели. С полдюжины опалённых гоблинов, истошно визжа, рухнули на землю и вскоре были затоптаны тысячами ног своих сородичей. Солана, постояв ещё несколько минут, вдруг бросилась бежать. Вероятно, она не столько пыталась обогнать своих воинов, чтобы занять положение во главе них, сколько просто бежала от всего, что когда-то было ей близко.

Благодаря долгой остановке толпа гоблинов была гораздо плотнее, чем обычно, не столь растянутой. И тем не менее, Солана убралась уже довольно далеко, когда последние сотни животных ещё продолжали двигаться мимо затаившейся деревни. Как только контроль несколько ослаб, мерзкие животные стали всё больше интереса проявлять к останкам, растоптанным уже до кровавой каши. Вскоре вокруг них образовалась куча дерущихся за добычу тварей.

Ну а затем, раззадоренные тёплой кровью, но не насытившиеся, гоблины бросились к деревне. Ярость, разбуженная Соланой, бушевала в них наряду с жаждой крови, поэтому на этот раз дело не ограничилось разорением грядок и поеданием собак. Обезумевшие животные стали ломиться в запертые двери, пока не додумались до того, чтобы попробовать окна.

Местные жители делали очень маленькие окошечки, затягивая их бычьими пузырями. В это окошко не мог пролезть ни то что взрослый человек, но и крупный ребёнок. Однако, некоторым гоблинам это удавалось.

В большинстве домов были мужчины, которые без труда отбивались от одиночек, с трудом влезающих в узкое окно. Им разбивали головы топорами, кочергами, ухватами, да даже просто поленьями. Но в трёх или четырёх домах, в которых жили древние старики, или в тот момент были лишь дети да насмерть перепуганные женщины, оказать сопротивление бестиям было некому…


Глава 17. Первое сражение

С момента, когда Солана выступила в свой поход, до того, как она достигла северных границ Латиона, прошло около трёх недель. Всё это время она двигалась вдоль течения Алийи, поскольку не имела особого понятия, куда ей идти. Симмер сказал, что нужно направляться к побережью Серого моря, но Серое море вон какое большое! Насколько слышала Солана, Чёрная Башня могла появляться то там, то тут и не была привязана к какой-то конкретной точке. Чаще всего сейчас она появлялась близь устья Труона, где велись ожесточённые бои. Однако Солане не улыбалось вести свою дикую армию по столь населённым местам. Подсознательно она понимала, что похожа сейчас на неуклюжую королеву, которая тащит за собой громадный шлейф, задевающий мебель, роняющий вазы и путающийся у всех под ногами.

Она помнила, что Симмер обещал следить за ней, и вроде как даже обещал связываться и помогать. Однако любые попытки говорить с ним завершались неудачно. То ли старый демон врал о своих способностях, то ли просто не считал нужным отвечать, поучая свою подопечную. Поэтому, подумав, Солана решила забирать прямо на север, уходить от реки, которая продолжала течь к северо-западу, чтобы, во-первых, сократить путь, а во-вторых – избежать густонаселённых районов. Она была уверена, что Чёрная Герцогиня и так узнает о её присутствии, если ещё не знает.

Однако за минувшие три недели вести о ней уже достигли Латиона. Как ни слабоноги были крестьянские лошадки, они все-таки донесли своих седоков до ближайших городков, а оттуда в столицу уже помчались королевские гонцы, или даже голуби.

Мы уже упоминали, какое, мягко говоря, беспокойство вызвало появление армии Симмера в Латионе и Палатие. Хотя Латион до сих пор не подвергся ударам Гурра, все понимали, что это, скорее всего, лишь вопрос времени, поэтому все взоры сейчас были направлены лишь на запад. Весть о том, что неисчислимая армия гоблинов разоряет северо-восточные земли Латиона, одновременно казалась и нелепой, и страшной.

Весь штаб хором заявлял королю Матониусу, что гоблины не способны к ведению боевых действий, что они практически ничем не отличаются от других животных – тех же волков или лисиц. Все понимали, что здесь они имеют дело с проявлением воли Симмера, о котором в Латионе давным-давно старались не думать, поскольку он не казался серьёзной проблемой с тех пор, как обезлюдел Танийский тракт.

Появление Симмерской ведьмы также озадачивало. Кто она – воплощение самого Симмера, или же просто его миньон? Насколько самостоятельна? Насколько сильна? И, наконец, самый главный вопрос – чего они хотят?

С одной стороны, происходящее весьма походило на совместный подготовленный удар со стороны двух сущностей-аномалий – Бараканда и Симмера. Однако, против этой гипотезы решительно выступали яйцеголовые из Латионской академии. Они приводили какие-то доводы, вычитанные из древних манускриптов, а также сложные логические рассуждения, которые утверждали, что Бараканд и Симмер – скорее соперники, нежели союзники. Кроме того, по свидетельствам очевидцев Ведьма севера всегда перед тем, как подвергнуть деревню разорению, произносила пафосную речь о том, что она – их защитница от Гурра.

Значит, выходило, что Симмер начал действовать, вероятно, как раз из-за вторжения Гурра. Было похоже на то, что Симмер и Бараканд, словно два старых медведя, готовились драться из-за берлоги. Тогда, вероятно, Ведьму севера можно было бы как-то использовать, тем более, что дела на западе пока что шли из рук вон плохо.

Но и тут оставались досадные «но». Во-первых, было непонятно – как можно заключить союз с армией гоблинов? Даже если предположить, что Ведьма севера действительно не хотела разорения деревень, то отсюда следовал весьма неприятный вывод о том, что она с трудом контролирует своё собственное войско. В любом случае пропустить такую, с позволения сказать, армию через сердце Латиона или даже Палатия – неимоверная глупость, которая может иметь серьёзные последствия.

Вторым «но» была невозможность представить взаимодействия регулярных частей Латиона со стадом болотных тварей. Как обеспечить решение простейших тактических задач, не говоря уж о стратегии? Сложно представить, чтобы кто-то из военачальников всерьёз стал бы вставлять в свои тактические схемы «соединения» гоблинов.

Третье «но» заключалось в том, что пока что Ведьма севера целеустремлённо двигалась к северу. Хотя это можно было бы объяснить, и нужно было ещё ждать, что же будет дальше, но академики и маги высказывали предположение, что она так и не свернёт к западу. Потому что нужен ей отнюдь не Гурр, а Чёрная Герцогиня.

Общее мнение учёных докторов с факультета по изучению Чёрной Башни (да-да, такой факультет был создан несколько лет назад, как только эта аномалия из разряда сказок для детей внезапно перешла в суровую реальность) сводилось к тому, что Симмер ищет себе союзника в лице Чёрной Герцогини для того, чтобы закрепить свою власть над Паэттой. В этом случае, – вещали учёные умы, – армия Симмера действительно может в ближайшей перспективе выступить в качестве союзника в борьбе с армией Бараканда, но затем бывший союзник неизбежно превратится в жестокого врага.

В общем, новая головная боль, свалившаяся на короля и его штаб, ещё больше усугубила ситуацию. Однако же, нужно было принимать какое-то решение – полчища гоблинов разоряли пусть малонаселённые, но всё-таки земли королевства, и оставлять это без внимания было недостойно любого монарха, а уж тем более того, что провозглашал себя правителем одной из величайших держав.

В конце концов, после долгих споров и раздумий было принято решение разгромить армию Симмерской ведьмы. Как было сказано одним убелённым сединами академиком: «Когда идёшь на войну с медведями, нельзя брать себе в союзники волков». Конечно, война на два фронта ещё более усугубляла положение, но, положа руку на сердце, любое другое решение выглядело ещё хуже. Вояки из штаба убеждали, что хватит тысячи солдат и полдесятка магов, чтобы превратить Ведьму севера и её армию в воспоминание. Конечно, тысяча солдат и полдесятка магов – это было довольно много, учитывая, что от Палатия сейчас ждать помощи не приходилось, но, с другой стороны, эта цифра не казалась такой уж неподъёмной.

В итоге посчитав, что Ведьма севера скорее всего продолжит движение вдоль Алийи, было решено послать войска ей наперерез. А поскольку времени было упущено много, король решил направить против гоблинов кавалерийский полк, один из тех, что пребывали в резерве на непредвиденный случай. Тысяча двести кавалеристов и четыре мага – сила, что должна была остановить шествие армии Симмера.


***

Когда Четырнадцатый резервный кавалерийский полк прибыл в городишко под названием Боаж, стоящий на Алийе в четырёх милях от латионо-палатийской границы, стало ясно, что он слегка припозднился. Небольшой Боаж стоял на ушах, хотя войско Симмерской ведьмы обошло его стороной. Однако сейчас в городе были сотни беженцев из окрестных деревень – все боялись, что гоблины могут вернуться.

О зверствах гоблинской армии рассказывали леденящие кровь истории. Ходили неясные слухи о какой-то деревне, в которой были заживо съедены все жители, а также об артели лесорубов, чей лагерь оказался на пути проклятой ведьмы. Говорили, что особенно гоблинам нравятся дети, причём девочки ценятся больше, чем мальчики, а вот мужчин и стариков они, якобы, просто убивают, но есть – не едят.

Поговаривали, что у Симмерской ведьмы (здесь никому не приходило в голову называть её Ведьмой севера) тоже зелёная кожа, острые подточенные зубы, и что она сама иногда не гнушается человечинки. А ещё говорили, что она – могущественная колдунья, поджигающая взглядом дома и умертвляющая людей на расстоянии.

В городе, не переставая, возносились молитвы во всех храмах Арионна, а других в этом захолустье и не водилось. Белого бога благодарили за то, что отвёл напасть от города, и молили о том, чтобы так оставалось и впредь. В общем, истерика была в самом разгаре.

Естественно, что в таких условиях получить сколько-нибудь точных сведений об армии противника не представлялось возможным. Те немногие, кто своими глазами видел ведьму и её войско, говорили о неисчислимых полчищах чудовищ от горизонта до горизонта, однако подполковник Джейс, командир кавалеристов, был склонен считать это очередной выдумкой черни. Ведь если бы это было правдой, то речь могла бы идти о нескольких сотнях тысяч существ, а тут уж не справилось бы и вдесятеро большее количество солдат.

Джейс предложил штабу самый пессимистичный, по его мнению, вариант – тридцать-сорок тысяч животных. Да, это число казалось очень внушительным, способным вызвать дрожь в самых смелых сердцах, однако сам подполковник не видел в этом серьёзной проблемы. Дело в том, что ему приходилось бывать в окрестностях Симмерских болот – милях в двадцати южнее них располагались земли его отца. Джейс, ещё будучи пацаном, принимал участие в охотах на гоблинов. Эта забава была отчасти и необходимостью контролировать численность этих мелких поганцев. Так что подполковник знал, что взрослый вооружённый мужчина в одиночку способен уничтожить три-четыре десятка гоблинов, а если одеться хотя бы в лёгкий доспех – в два раза больше.

Джейс не боялся предстоящего боя. Он боялся того, что будет потом. Получить сомнительную славу истребителя гоблинов – он уже представлял, сколько шуток это вызовет среди его знакомых. Он уже представлял те прозвища, что могут к нему прилипнуть: «охотник на лягушек», «гроза гоблинов», а то и ещё что похуже. Подполковник видел в своём назначении на эту сомнительную операцию козни генерала Каппира, заместителя начальника генерального штаба, с которым у Джейса давно были натянутые отношения.

Однако приказ был у него на руках, и подписанный, конечно же, не этим ублюдком Каппиром, а начальником штаба Берейсом, и завизирован лично его величеством. Так что приходилось затолкать уязвлённое самолюбие поглубже и делать своё дело.

По рассказам местных жителей Джейс понял, что разминулся с лягушачей ведьмой дня на два. Поскольку гоблинское войско продвигалось куда медленнее кавалерийского полка, он разрешил сделать привал до утра, чтобы дать лошадям как следует отдохнуть, прежде чем броситься в погоню. Он был уверен, что ведьма далеко не уйдёт. Более того, всё вышло даже удачней, чем предполагалось. Ударив в тыл этому сборищу лягушек, он рассеет его быстрее, чем старая карга успеет хоть что-то сообразить.

На следующее утро, едва лишь рассвело, Джейс вывел полк из города. Кавалеристы ехали длинной колонной по четыре, поскольку местные дороги были не очень-то хороши для конных выездов. На ветру полоскались штандарты полка и знамёна Латиона – подполковник постарался обставить всё как можно помпезнее, дабы немного подлечить свою уязвлённую гордость. Весь город собрался, чтобы проводить своих героев. Джейс, замыкающий колонну, на прощание шутливо крикнул, чтобы боажцы готовили побольше пива.

– На пятый день мы будем здесь! – махая рукой, кричал он. – Встречайте!


***

Становилось всё холоднее, причём не только ночами, но уже и днём. Солана забралась довольно далеко к северу, а тут и в месяце жатвы случались заморозки. Пришлось немного помародёрничать – раздобыть более тёплую одежду и обувь. Конечно, её новый облик своим изяществом не слишком-то отличался от старого, но теплее стало заметнее. Однако теперь всю ночь приходилось поддерживать жаркий огонь, чтобы хоть как-то согреться. Её гоблины явно боялись соседства с пламенем, поэтому старались отойти подальше.

Каждый привал Солана использовала для совершенствования своих магических способностей – чем ближе была Чёрная Герцогиня, тем неуверенней чувствовала себя девушка. Теперь она с благодарностью вспоминала уроки Симмера. Оказывается, для того, чтобы совершенствоваться в магии, вовсе не нужно плести заклятья, метать огнешары и вздымать землю.

Солана проводила часы в медитации, пытаясь тоньше почувствовать малейшие нюансы возмущения, увидеть внутренним взором, как оно пронизывает всё сущее. Тогда многие вещи становились понятнее. Становилось понятнее, как можно обратить это в мощную энергию, уничтожающую всё на своём пути. Солана жалела, что у неё не хватает знаний – самых разных, не обязательно связанных с магией. Она осознавала, что могла бы влиять на самые разнообразные вещи, если бы понимала, как они устроены.

С каждым днём она ощущала всё усиливающуюся власть над гоблинами. Ей больше не нужно было «громко думать», управление этими существами становилось абсолютно естественным, практически на уровне подсознания. Точно так же, как Солана не думала над тем, что нужно поднять руку всякий раз, когда хотела почесать нос, так и тут, если ей нужно было отдать приказ, то это получалось как-то естественно, само собой.

Ещё необычней было то, что между нею и гоблинами словно начинала устанавливаться некая обратная связь. Иногда ей казалось, что она чувствует их ярость, их страх, их голод. Пока ещё Солана не понимала – так ли это на самом деле, или же ей просто кажется, но несомненно, она достигла серьёзных успехов в управлении своей армией. Неожиданно ей стало казаться, что это стадо действительно когда-то удастся превратить в боеспособное войско. Ведь удавалось же Симмеру заставлять их служить приманкой Солане, нести её к озеру, раздевать и мыть, в конце концов.

Более того, девушка вдруг поймала себя на том, что эти уродцы уже не вызывают у неё такой глубокой ненависти и отвращения. Она больше не замечала их резкого неприятного запаха, её не нервировали их утренние тявканья и повизгивания, больше не тошнило от того, что кто-то из них почти постоянно испражнялся у неё на глазах… Кажется, она стала привыкать к ним, хотя пока ещё боялась признаться в этом даже самой себе.

Был вполне погожий денёк. Солнце было уже довольно низко, так что равнина, усеянная небольшими группками деревьев, была окрашена в розоватые тона. Солана смотрела в ту сторону, куда садилось солнце, думая о том, что происходит там сейчас – далеко ли продвинулись орды Тондрона, держат ли оборону палатийцы? Затем она переводила взгляд на север, где, невидимая ей, возвышалась огромная Чёрная Башня. Солана сотни раз проигрывала в голове встречу с Чёрной Герцогиней, но понимала, что она к ней совершенно не готова.

Странный шум сзади отвлёк её от мыслей. Визги гоблинов, какой-то грохот, ржание лошадей… Одновременно она ощутила ужас, который испытывали сейчас её гоблины. Солана сразу поняла, в чём дело. На её армию напали. Более того, она ощутила словно бы лёгкие толчки, и хотя она не была опытной волшебницей, но довольно быстро поняла, что рядом кто-то манипулирует возмущением. Значит, среди нападавших есть маги!

Теперь, когда Солана всё лучше контролировала гоблинов, их стадо уже не было так растянуто, как в начале пути. До арьергарда её войска было не более тысячи ярдов, поэтому, не будь равнина такой плоской, она наверняка увидела бы нападавших. Хотя и так она замечала отсветы заходящего солнца на блестящих доспехах.

Не раздумывая, девушка стремглав бросилась туда, где завязалась битва. Одновременно она подала приказ всем своим воинам разворачиваться и атаковать врага. Безбрежное море гоблинов почти синхронно развернулось и хлынуло в ту же сторону, куда бежала Солана. Любого другого на её месте эта масса мгновенно бы сбила с ног и растоптала, но от девушки гоблины почтительно держались на расстоянии десятка шагов.

Быстроногая Солана за пару минут преодолела расстояние, отделяющее её от нападавших, тем более, что и те не стояли на месте. Теперь она ясно видела всадников, врезающихся в толпы гоблинов и рассеивающих их в мгновение ока. Несчастные мелкие животные, словно куропатки, разлетались из-под копыт лошадей, но, конечно, далеко не всем им удавалось убежать.

Увы, Солана совсем не так представляла себе первую встречу с армией людей. В её мыслях ей виделись длинные ряды закованных в доспехи рыцарей, растянувшиеся вдоль горизонта. Над рядами трепетали знамёна, а впереди непременно был главнокомандующий на белом коне. И она, Солана, посланница Симмера, с гордым и благородным видом шла навстречу враждебной армии одна, оставив гоблинов позади. Она говорила с командующим, объясняла, что её цель – борьба с Гурром, и наконец командующий, человек очень знатного происхождения, может быть даже принц, спешивался с коня, чтобы поклониться ей и поблагодарить за своевременную помощь. К несчастью, реальность как всегда оказалась куда грубее и прозаичнее…

Присутствие Соланы несколько преобразило гоблинов. Теперь они не просто разбегались кто куда, а пытались, как могли, огрызаться. Правда, проку от этого было ещё меньше – что могли сделать дубинки этих карликов против лошадей и их всадников? Тем не менее, Солана приказала наступать, не жалея себя…

…К своему невероятному изумлению подполковник Джейс, настигнув армию ведьмы, понял, что в этот раз народная молва не сильно преувеличила численность врага. Такого количества гоблинов он даже вообразить себе не мог. Их были десятки тысяч, а может быть и в самом деле – сотни. Однако это были всего лишь гоблины – жалкие лягушки, справиться с которыми не представляло никакого труда. Поэтому Джейс скомандовал галоп, чтобы одним сокрушительным ударом рассеять это недоразумение.

Действительно, поначалу всё шло отлично. Насмерть перепуганные гоблины шарахались от лошадей, погибая под ударами лёгких кавалерийских мечей и копытами. Твари разбегались кто куда, рассеивались, словно туман. Стальные лезвия конных подразделений резали это скопище, словно масло. Ни дать, ни взять – пастухи, зачем-то разгоняющие стадо овец.

Но затем в поведении гоблинов произошли явные изменения. Они больше не бежали. Они поворачивались к преследующим их кавалеристам, щерили свои пасти в гримасе ярости и ужаса, делали попытки напасть со своими нелепыми дубинками. Кстати, дубинки стали ещё одним неприятным открытием для Джейса. Он слыхал байки о вооружённых гоблинах, но никогда им не верил, поскольку на личном опыте знал, насколько гоблины тупы и жалки. Он скорее бы поверил в то, что дубинами вооружатся медведи. Однако, как выяснилось, он ошибся и тут.

Теперь, когда гоблины больше не бежали, их громадное количество стало проблемой. Мягкое масло стало превращаться в мороженное мясо, в котором намертво застревал даже острозаточенный клинок. Гоблины, словно дикие псы, наваливались на лошадей сразу десятками, не заботясь о том, что четверть из них погибала под копытами и ударами всадников. Они впивались в круп лошади, цеплялись за солдат, стаскивая их на землю. На глазах Джейса произошло уже несколько подобных случаев.

И вот пришла пора подполковнику осознать ещё одну свою ошибку. С размаху вогнав свой полк в толпу лягушек, он осложнил работу магов, которые не всегда могли теперь использовать наиболее простые заклинания, боясь зацепить кого-то из людей. Вместо огненных стен, которые за раз могли бы сметать сотни тварей, магам чаще приходилось довольствоваться огнешарами или другими, столь же точечными заклинаниями стихийной магии. В конце концов маги стали смещаться к правому флангу вражеского войска, где пока ещё было свободно от всадников, чтобы там применить все свои убийственные заклинания по полной.

Сам Джейс дрался наравне со своими подчинёнными. Он бесстрашно направлял своего мощного саррассанца прямо в гущу мелких ублюдков, где тот собирал страшную жатву своими огромными копытами. Всадник же его в это время без устали кроил мерзкие лягушачьи головы отличным гномьим клинком. Гнилые зубы и когти зверёнышей без толку скребли по блестящему металлу доспеха. Джейсу оставалось лишь следить за тем, чтобы гоблины ничего не сделали лошади. Однако даже опьянение от боя не могло до конца заглушить беспокойство – лягушек было много, слишком много…

…Зоркий взгляд Соланы без труда выхватил из общей группы атаковавших нескольких магов. Они также были в лёгких доспехах, однако в их руках не было мечей, и они не стремились в самое пекло. Более того, то один, то другой из них изредка пускал огнешары. Кажется, Солану пока не заметили – она не так уж сильно выделялась ростом на фоне своей армии, а заходящее солнце и полнейшая неразбериха ещё больше играли ей на руку.

Девушка заметила, что маги отделяются от основной группы и забирают вправо. Вероятно, хотят найти позицию, с которой они смогут лупить по гоблинам в полную силу, не опасаясь поджарить всадников. Ясное дело, что именно эта четвёрка должна стать первым объектом для её атаки. Но справится ли она с четырьмя боевыми магами? Неуверенность вновь стала сковывать разум Соланы, но она постаралась побыстрее сбросить это ощущение.

И тут у неё родилась идея. Маги спешились неподалёку от небольшой кленовой рощицы, если можно было так назвать десяток деревьев, растущих рядом. Понятное дело – если огнешар ещё можно пустить со специально тренированной лошади, ибо обычная шарахнется и сбросит седока, то для огненной стены нужно стоять на земле. И Солана решилась.

Она выбрала один из наиболее крупных клёнов, стоящий шагах в десяти позади магов. Затем она постаралась себе представить, как внутри дерева бежит по волокнам сок от корней к листьям.Она полностью сосредоточилась на этом дереве, пока ей не почудилось, что она сквозь неистовый шум боя слышит, как капля за каплей кленовый сок сочится сквозь поры дерева. И тогда она постаралась ощутить невидимые нити возмущения, мириадами пронизывающие древесный ствол. А затем просто заставила всю жидкость внутри древесины вскипеть…

С оглушительным треском клён разлетелся на сотни обломков, которые сокрушительным градом ударили в спины оторопевших магов. Никто из них не успел выставить защиту, и все четверо упали. Можно было и не проверять – наверняка, у них были переломаны кости и разорваны внутренности. В каждом торчали осколки древесины. С магами было покончено. А спустя несколько мгновений на них, а также на их несчастных растерзанных лошадей набросились гоблины, разрывая то, что ещё осталось от магической поддержки Четырнадцатого кавалерийского полка.

Да, Симмер мог бы сейчас гордиться своей ученицей! Как изящно она обыграла опытных магов! И она не чувствовала себя обессиленной. Симмер не солгал – он действительно сделал из неё могущественную колдунью! Солану просто распирало изнутри чувство радости и ощущение собственной силы.

Она оглянулась. Было видно, что бравый наскок кавалеристов сыграл с ними злую шутку. Там, где они держались плотными группами, дела у них пока ещё шли неплохо, но вот наиболее горячие одиночки оказались в весьма затруднительном положении. Её гоблины, словно свора охотничьих псов, бросались на лошадей, висли на них гроздями, заставляя несчастных животных падать под весом этой визжащей и рвущей массы. Также они стаскивали с седла несчастных, которые теряли бдительность, чрезмерно увлёкшись боем.

Однако, хотя кавалеристы, по мнению Соланы, уже однозначно не могли победить, они могли значительно проредить её войско. Поэтому нужно было нечто, что позволит ускорить победу. Какая-то магия, которая ударит по ним, но не заденет гоблинов.

И тут новая идея пришла в голову девушки. Хватило одного мысленного приказа, и все десятки тысяч гоблинов, находящиеся тут, начали жутко подвывать, лаять, верещать и улюлюкать. Шум поднялся такой, что уши заложило даже у Соланы. А вот лошади, как бы хорошо вымуштрованы они ни были, запаниковали. Жалобное ржание слилось с воем гоблинов, а сами животные одна за одной стали вставать на дыбы, сбрасывая тех седоков, которые оказались не готовы к этому. Другие же лошади, ломая строй, разворачивались, чтобы бежать, наскакивая на других всадников, создавая неразбериху и сутолоку…

…Когда вокруг взвыли гоблины, Джейсу показалось, что на него с шумом обрушилось небо. По крупу коня пробежала крупная дрожь, а сам он, грызя удила и бешено выпячивая глаза, отчаянно заржал, после чего встал на дыбы, молотя копытами воздух. Джейсу повезло – он сумел удержаться в седле, буквально обняв шею лошади, однако меч выпал из его руки.

Но хуже всего было другое – на открытое брюхо коня тут же накинулось несколько тварей. Пара из них отлетела, попав под удары копыт, но остальные вцепились в её шкуру своими кривыми пальцами. От этого лошадь подполковника завалилась на спину, подмяв седока всем своим телом. К счастью для Джейса, удар о землю оглушил его, поэтому смерть была для него безболезненной.

А на поле теперь была настоящая пляска смерти. Те из всадников, что были поумнее да поудачливее, старались выбраться из общей свалки и гнать обезумевшую лошадь подальше от этого ада. Остальные же гибли один за другим – или затоптанные, или истерзанные гоблинами. Со стороны это напоминало бушующее штормовое море, которое неумолимо и жестоко поглощало корабли, возвышающиеся над его поверхностью. И посреди этого беснующегося котла стояла Ведьма севера, с торжеством наблюдая, как вершится её первая победа.


Глава 18. Брайк

Кто-то предлагал подождать ещё, в надежде, что смогут дождаться других выживших, если они были. Но Брайк справедливо рассудил, что довольно опрометчиво рисковать двумя десятками жизней ради эфемерной надежды. Хвала богам, тяжело раненых не было, и все могли идти своим ходом, хотя парню с разорванным предплечьем становилось всё хуже, вероятно, от потери крови и болевого шока. Но пока ещё он мог идти сам, опираясь на плечо товарища.

Нужно было спешить. Брайк постоянно напоминал себе, что они имеют дело с необычным врагом – врагом, которому не нужен отдых, пища и вода. Этот враг, в отличие от усталых воинов, мог идти сутками напролёт. Может быть, конечно, лейтенант и заблуждался на их счёт, и ему страшно этого хотелось, однако сейчас он не мог позволить себе роскошь быть оптимистом.

Куда идти? Этого Брайк, совершенно не знакомый с местностью, в которой они находились, не знал. К сожалению, из отряда выживших никто не был родом из этих мест, так что оставалось лишь гадать – далеко ли до ближайшего населённого пункта. Ясно было лишь одно – нужно двигаться на восток, подальше от полчищ гомункулов. Хвала богам, среди отряда оказался бывший охотник, который отлично ориентировался в лесу, а не то прибрели бы они прямиком в лапы гурровых отродий.

Свечерело. Наверное, на открытой местности солнечного света ещё хватало бы, но здесь, в лесу было уже достаточно темно. То и дело слышались глухие вскрики, ворчание и матюги, когда кто-то из солдат спотыкался о корягу или натыкался на низко висящую ветку.

Нужно было двигаться быстрее, это понимали все присутствующие. Но также все понимали, что их силы на исходе. Даже те, кто не получил в схватке и царапины, были истощены долгим переходом. Парень с раной предплечья уже не мог идти сам – его по очереди несли по двое солдат, а он лишь вяло перебирал ногами, непрестанно постанывая от боли.

– Нужны лошади, – тяжело дыша, проговорил подошедший Пэйл. – Пешим строем мы далеко не уйдём, и нас так и так догонят…

– Знаю, – коротко ответил Брайк. – Да только где их взять?

– Нужно выбираться к тракту, – предложил Пэйл. – Пойдём вдоль него, пока не наткнёмся на деревню или постоялый двор. Там и возьмём лошадей.

– Возьмём? – нахмурившись, переспросил Брайк. – Вы предлагаете мародёрство, сержант?

– Почему сразу мародёрство, господин лейтенант? – вкрадчиво ответил Пэйл. – По-моему, это можно назвать реквизицией в пользу армии.

– По-моему, это нужно назвать своим именем, сержант! – отрезал Брайк.

– Но ведь и наше отступление кто-то мог бы назвать дезертирством, – усмехнулся Пэйл. – Слова – это такая зыбкая вещь, господин лейтенант.

В другой ситуации Брайк, наверное, не стерпел бы, но сейчас был вынужден проглотить пилюлю. Во-первых, потому что Пэйл был не неправ, а во-вторых, потому что сейчас нельзя было затевать ссору. Люди и так были на пределе.

– В любом случае, этот спор не имеет смысла, – выдохнув сквозь зубы, ответил Брайк. – Люди из этих мест, думаю, давно бежали на восток, захватив с собою всё, что можно. Так что, сержант, вряд ли нам стоит ждать лошадей.

Послышался какой-то шум и проклятия.

– Что случилось? – невольно хватаясь за рукоять меча, спросил Брайк.

– Таранка, господин лейтенант, – пыхтя, ответил кто-то. – Он потерял сознание.

– Что ещё за таранка? – не понял Брайк.

– Да вот он, господин лейтенант. Тот, кому руку покромсали.

Брайк подошёл к лежащему без чувств солдату и наклонился, пытаясь разглядеть рану. Да только что он мог увидеть в потёмках?

– Надо сделать носилки, – хмуро проговорил он.

– Время терять! – раздались возгласы. – Да он всё одно не жилец уже! Рана-то больно нехорошая. Как пить дать – гангрена начнётся!

– Вы что, предлагаете бросить его здесь? – Брайк даже опешил от подобного.

– Сейчас надо думать обо всех, а не об одном, господин лейтенант, – тихонько произнёс Пэйл. – Он задерживает всех нас. Ни за грош пропадём.

– Да как вы смеете? – кровь бросилась в лицо Брайку, и он едва поборол жгучее желание дать сержанту в морду. – Это – ваш боевой товарищ!

– Да я его знать не знал, – фыркнул Пэйл. – Да тут разве что двое-трое парней из его роты, а остальные его и видеть не видели раньше.

– Он – человек! Такой же, как вы и я! И он наш брат по оружию!

– Опять слова, – покачал головой Пэйл. – Мы говорим их сейчас, а надо бы идти дальше. Зомбаки того и гляди за пятки кусать начнут.

– Вы посмеете нарушить приказ, сержант? – выпрямился Брайк, непроизвольно сжимая кулаки.

– Часа два с лишком назад вы тоже нарушили приказ, господин лейтенант, – Пэйл спокойно смотрел на командира, ощущая, что именно за ним сейчас и сила, и правда. – И мы благодарны вам за это по гроб жизни, потому что иначе мы бы сейчас кормили ворон. Тогда правы были вы, а теперь прав я.

– Лейтенант Брайк, – подошёл к нему лейтенант Бэйла. – Я согласен с сержантом. Нельзя ставить всех под удар. Мы должны спешить.

Брайк стоял, словно оглушённый. Он понимал, что эту схватку ему не выиграть. Он едва не крикнул, что сам понесёт раненого, но вовремя спохватился, понимая, что это прозвучит смешно и глупо. Сегодняшний день выворачивал наизнанку всё то, во что лейтенант верил многие годы – беспрекословность приказа, незыблемость армейского братства. И то, что первопричиной всех этих событий был именно он, убивало больше всего.

– Идите, господин лейтенант, – неожиданно мягко произнёс Пэйл. – Я сам сделаю всё, как надо. Скоро вас догоню.

Бэйла осторожно взял Брайка под локоть и повёл вслед двинувшимся с места бойцам. Брайк даже не сопротивлялся. Он шёл, словно в каком-то полусне, едва различая спины впередиидущих. Через минуту в поле его бокового зрения возник чёрный силуэт – это вернулся Пэйл. Он шёл, как ни в чём не бывало, даже не взглянув на своего командира, словно предлагая поскорее вычеркнуть этот эпизод из памяти.


***

Ближе к полуночи люди уже валились с ног. Кажется, им уже было всё равно – гонится ли за ними кто-нибудь. А даже если и гонится – было уже неважно, догонит или нет. В конце концов, не дожидаясь ничьих указаний, солдаты просто повалились на сырую траву. Брайк, недолго думая, последовал их примеру. Нужно поспать, иначе вскоре он не сможет передвигать ногами. У каждого солдата был при себе небольшой сухпаёк – несколько сухарей и полосок вяленого мяса, но большинство подкрепилось ещё на ходу, а сейчас, кажется, ни у кого уже не было сил даже просто перевернуться с живота на спину.

Сзади доносилось хныканье – один из солдат уже довольно давно шёл позади всех, всё больше выбиваясь из сил. Сначала он звал и просил обождать, но когда понял, что всем на него просто плевать, стал стараться держаться хотя бы в зоне слышимости – время от времени кто-нибудь из бойцов окликал его, чтобы тот не заблудился. Вот и сейчас, слыша где-то это сдавленное хныканье, Брайк через силу крикнул:

– Здесь!

Хныканье постепенно приближалось, и через пару минут смертельно уставший молодой парнишка мешком плюхнулся шагах в двадцати. Его хриплые вздохи перемешивались с рыданиями, но никто не обращал на него внимания. Через какое-то время всхлипы затихли – видимо, парень уснул. А ещё немного спустя в тяжёлый сон провалился и Брайк, даже не озаботившись выставить караул. А зачем? Если гомункулы нагонят их, всё будет уже неважно.

С рассветом Брайк с трудом открыл словно налитые свинцом глаза. Моросил дождь, и лейтенант насквозь промок. Тело сотрясалось от озноба, а изо рта вырывались жидкие облачка пара. Смахнув окоченевшими пальцами влагу с лица, Брайк кое-как сел и огляделся. Четверо или пятеро бойцов уже не спали. Они сидели, прислонясь спиной к стволам и равнодушно глядели в одну точку. Остальные то ли спали, то ли просто лежали с закрытыми глазами. То и дело раздавался тяжёлый, бухающий кашель.

– Надо вставать… – прохрипел Брайк. – Нужно идти дальше, а не то мы умрём от переохлаждения…

Пэйл зашевелился, приоткрыл глаза. Попытался встать, закашлялся и с ругательствами сплюнул бледно-зелёную мокроту.

– Давай, лодыри! – прокаркал он, кое-как поднимаясь на ноги. – Подъем! Наша гостиница прощается с вами и надеется, что вам у нас понравилось. Вставай, засранец! – он легонько пнул носком сапога ближайшего к нему лежебоку и направился к следующему. – Возблагодарите Асса, что это я вас бужу, а не гурровы зомбаки! – усмехнулся он в ответ на недовольное ворчание.

Брайк не стал дожидаться, пока сержант пнёт и его, поэтому, кряхтя, поднялся на негнущиеся ноги.

– Опа!.. – удивлённо проговорил Пэйл.

– Что ещё? – равнодушно спросил Брайк. И ему действительно было всё равно.

– У нас тут жмурик, – Пэйл склонился над одним из солдат.

Брайк подошёл и увидел, что у парня перерезано горло. Причём окровавленный меч, лежащий у его сведённых судорогой пальцев, красноречиво объяснял происходящее. Вероятно, это и был тот самый парень, что отставал ото всех. Лейтенант скрипнул зубами: не прошло и половины суток, а возглавляемый им отряд уже лишился двух человек.

– Ну, хвала Ассу! – проворчал один из солдат, стоящий на четвереньках и пытающийся встать. – Он достал своим нытьём!..

В мозгу Брайка словно что-то взорвалось. Не успев даже подумать, он подскочил к солдату и что было сил пнул его ногой в лицо. На секунду показалось, что голова от такого удара оторвётся и полетит куда-нибудь в сторону, однако этого, к счастью, не произошло. Из размозжённого рта брызнули зубы и кровь, а сам солдат, хрюкнув, повалился на землю, потеряв сознание.

Неизвестно, что сделал бы лейтенант дальше, но, к счастью, Пэйл тут же оказался рядом. Вероятно, увидев что-то страшное в лице Брайка, он бросился на лейтенанта и, схватив за плечи, повалил на землю.

– Не надо было так, – дохнул он своим смрадным дыханием в лицо Брайку. В голосе сержанта не слышалось ни угрозы, ни осуждения. Он просто констатировал факт.

– Прошу прощения… Прошу прощения… – бормотал Брайк, даже не пытаясь подняться. В голосе его слышались слёзы. – Прошу прощения…

– Да ладно, господин лейтенант, с кем не бывает, – с лёгкой усмешкой проговорил Пэйл, слезая с Брайка и поднимаясь на ноги. – Нервы-то у вас не железные!.. Вот только теперь у нас ещё одна обуза нарисовалась…

Действительно, трудно было предположить, что избитый Брайком солдат в ближайшее время сможет куда-то идти.

– Идите с лейтенантом Бэйлой, а я останусь с ним, – проговорил Брайк, наконец тоже поднявшись и заворожённо глядя на носок своего сапога, заляпанный кровью. – Мы догоним вас позже.

– Ну я, пожалуй, ещё полчасика отдохну, – проговорил Пэйл, усаживаясь на толстый корень.

– Мы тоже останемся, – кивнул Бэйла, оглядев хмурых бойцов. – Полчаса ничего не решат. Дадим ногам ещё немного отдыха!

– Ну и отлично! – удовлетворённо усмехнулся Пэйл. – А пока – разбудите кто-нибудь нашу спящую принцессу!


***

И вновь они топали на восток. Солдат с разбитым лицом невразумительно мычал при каждом шаге. Его лицо действительно больше напоминало отбивную – опухшее, синюшно-кровавое, страшное. Парня шатало – вероятно, получил сотрясение мозга. Несколько раз его рвало, но поскольку желудок был пуст, то из разбитого рта вытекало лишь некоторое количество тягучей слюны пополам с кровью.

Брайк чувствовал себя паршиво. До сегодняшнего утра он терзался мыслью, что бежал с поля боя, оставив на верную смерть своего командира и своих подчинённых. Однако эта выходка, эта вспышка гнева перевесила чашу душевных терзаний в свою сторону. Уже, наверное, раз пять лейтенант просил прощения у избитого солдата. Тот толком ничего не мог сказать – он вообще с трудом двигал нижней челюстью, но смотрел очень выразительно. И во взгляде этом была обида. Не ненависть, не жажда мести, а именно обида несправедливо побитого пса. Именно это и терзало Брайка больше всего.

Однако, похоже, пора было начинать беспокоиться совсем о другом. Голодные, продрогшие и усталые солдаты не могли идти бесконечно. Даже если они не станут добычей гомункулов, они просто умрут – кто-то от усталости, кто-то от голода, кто-то, возможно, снова наложит на себя руки.

Плюнув на всякую конспирацию, отряд уже давно выбрался на пустынный тракт, по которому они ещё вчера маршировали на запад. Брайк не слишком-то глядел по сторонам в прошлый раз, поэтому с трудом узнавал дорогу. Но когда появился тот самый злополучный перекрёсток, Брайк узнал его сразу. Надо же! Оказывается, за всё это время они прошли не больше восьми миль! И было совершенно очевидно, что следующие восемь миль могут стать для них недостижимыми.

Тот франт-капитанишка, помнится, говорил о каком-то населённом пункте Золица, куда он направлялся, чтобы привести в помощь замку Фалли некий резервный полк. Но далеко ли было до этой самой Золицы? Пока никаких полков навстречу отряду Брайка не попадалось. Да что там полков – они не видели ни единой живой души. Кажется, всё, что могло думать, давно покинуло эти места.

Дважды отряд делал привал. Силы были на исходе. Одно было хорошо – люди настолько устали и замёрзли, что совершенно не чувствовали голода. Однако Брайк не слишком-то склонен был торжествовать по этому поводу. Хвала богам, у солдат не было сил даже на то, чтобы роптать. Доспехи, мокрые плащ и одежда, оружие – всё это казалось почти неподъёмным. Сам Брайк давно боролся с искушением отбросить проклятый меч в сторону, а вслед за ним и арбалет.

Так прошло ещё больше часа, когда наконец вдали показались люди. Навстречу отряду Брайка двигались войска. Это явно были люди, поскольку на них были кирасы, а над рядами вздымался лес пик. Наверное, это и был тот самый резервный полк. Идти дальше не имело смысла, поэтому два десятка измождённых людей просто попадали на обочину, наслаждаясь неожиданной передышкой.


***

Когда полк подошёл на близкое расстояние, Брайк, который к тому времени уже стоял на ногах, сразу заметил того самого крон-капитана. Раззолоченный хлыщ гарцевал едва ли не впереди пожилого вислоусого майора, видимо, командира полка. Последний был хмур и раздражён, но молчал, искоса бросая взгляды на раздувающегося от гордости дворянчика.

Брайк хорошо знал подобный тип людей, поскольку в армии они встречались особенно часто. Старый служака, звёзд с неба никогда не хватал, поэтому карьерная лестница оказалась для него крутовата. С одышкой и хватаясь за сердце, он к концу жизни дополз до ступеньки майора, где, вероятно, и встретит свою кончину. Подобные люди были очень осторожны, пассивны и бесталанны. Именно поэтому он сейчас не мог поставить на своё место капитана элитарного полка, потому что смотрел куда глубже и видел не золотые листья на погонах, а незримо развивающиеся над юнцом ветви родового древа, в корнях которого – чем Гурр не шутит? – вполне могли копошиться императоры Кидуанской империи. Майор был из тех, кто предпочитал дуть на воду.

Капитанчик же упивался собственной значимостью. Заприметив группу людей, что по нынешним временам было явлением экстраординарным, он тут же пустил лошадь крупной рысью и первым достиг отряда Брайка.

– Кто такие? – надменно осведомился он, видя перед собой промокшее и измождённое отребье.

– Разрешите доложить, – выступил вперёд Брайк, салютуя напыщенному ублюдку. – Лейтенант Брайк, Пятый стрелковый.

– Пятый стрелковый? – изумился капитан. – Так какого дьявола вы делаете здесь? Разве я не отослал вас к крон-маршалу?

Это «я отослал» было сказано с таким оттенком самовлюблённого наслаждения, что Брайку захотелось пнуть ещё одну голову – на этот раз холеную и пухлощёкую. К этому времени подъехал и майор, скомандовав полку остановиться, чему солдаты были очень рады. Видно, и их гнали вперёд совсем не в щадящем темпе.

– С вашего позволения, господин капитан, – скрежетнув зубами, как можно ровнее проговорил Брайк. – Наш полк действительно отправился к замку Фалли, но, не дойдя до него добрых две мили, мы попали в засаду.

И Брайк сжато рассказал ситуацию. Не дожидаясь вопросов, он сам сказал, что дал приказ к отступлению. По мере того, как он говорил, на лице капитана расплывалась прямо-таки садистская улыбка.

– То есть ты хочешь сказать, лейтенант, что бежал с поля боя, вопреки прямому приказу твоего командира?

– Это не было бегство, господин капитан, – лицо Брайка пошло красными пятнами, которые крон-капитан принял за признак страха, хотя на самом деле они являлись проявлением ярости, клокотавшей в груди лейтенанта. – Это была попытка спасти как можно больше людей от бессмысленной гибели. Если я о чём-то и сожалею, так это о том, что нас выбралось всего два десятка, а не две сотни. Его величеству сейчас нужен каждый солдат.

– Его величеству ни к чему ни два десятка, ни две сотни трусов, которые дрожат при одном виде врага! – презрительно отрезал капитан. – Посмотри на себя, лейтенант! Разве так выглядит солдат? Разве так выглядит офицер? Вы покрыли себя несмываемым позором, и если бы мне не было так противно, я бы прямо сейчас приказал вздёрнуть всех вас! Сдайте оружие, горе-солдаты! Именем короля, вы все арестованы! По прибытии в замок Фалли вас будет судить военный трибунал!

– Но… – впервые нарушил молчание майор. – Господин капитан, разве вы не слышали, что сказал этот лейтенант? Нам не попасть в замок! Вероятно, он уже пал, а если и нет, то находится в плотном кольце врагов.

– Тем больше для нас резону двигаться туда как можно быстрее! И освободить тех, кто попал в осаду! – с важным пафосом произнёс капитан, видимо, очень любуясь собою в этот момент.

Неожиданно для себя Брайк рассмеялся. Этот нелепый внешний вид, эти нелепые слова, а главное – это нелепое желание сдохнуть во что бы то ни стало, невероятно насмешили лейтенанта. Смех этот вскоре перешёл в хохот, а ещё через некоторое время Брайк понял, что уже не может остановиться. Кажется, у него началась истерика. Надо признать, что этот истерический хохот должным образом подействовал на майора, который слегка побледнел и стал поминутно оглядываться на обеспокоенные ряды своих солдат.

– Возьмите себя в руки, лейтенант, – проговорил он. – Ну же, успокойтесь!..

Невероятным усилием воли Брайку постепенно удалось подавить смех. Всё это время крон-капитан сверху взирал на него с выражением брезгливой жалости на лице – мол, вот они, наши офицеры, сходят с ума от малейшей проблемы. Картина получилась очень контрастная – всхлипывающий от всё ещё душащего его смеха Брайк, мрачно молчащие воины за его спиной, растерянный и испуганный майор, а вишенкой на всём этом торте, несомненно, был героически-идиотский вид капитана.

– Я думаю, нам лучше всего вернуться обратно, – не глядя на капитана, в затылок своей лошади проговорил майор. – Идти дальше – верная гибель.

– Да я смотрю, в вашей армии трусость распространяется так же быстро, как триппер в борделе! – крон-капитан словом «вашей» попытался провести жирную черту между обычной палатийской армией и крон-кавалерией. – Господин майор, вам ещё раз показать приказ крон-маршала?

– Крон-маршал мёртв, – осипшим от недавнего смеха голосом произнёс Брайк. – Так же как и тот, кому вы тыкали свою бумажку в нос в последний раз. Прошу вас, подумайте об этом, господин майор!

– Да я прирежу тебя собственными руками, хоть это и осквернит мой клинок! – вскричал капитан, выхватывая свой меч с золочёным эфесом.

Брайк, который до сих пор не успел ещё отдать своё оружие, тем не менее, не сделал ни одного движения, чтобы выхватить его. Он стоял, насмешливо глядя на паркетного вояку. Зато он почувствовал движение позади. Скрежетнула сталь – его солдаты почти синхронно вытащили оружие, сделав шаг к своему командиру. Брайк не сомневался, что этот заразительный пример показал всем Пэйл.

– Успокойтесь, господин капитан, прошу вас! – уже более резко и твёрдо приказал майор, и несмотря на слово «прошу» это однозначно прозвучало именно как приказ – видимо, перспектива назревающей драки вселила в него немного уверенности. А может, капитанишка достал и его. – И попрошу впредь соблюдать субординацию. Господин лейтенант, по моему приказу вы и ваши люди арестованы до дальнейшего выяснения обстоятельств. Прошу вас, сдайте всё своё оружие и пройдите с моим ординарцем. Вас переоденут и накормят. Мы направляемся в расположение Второй армии – они должны быть милях в двадцати пяти отсюда. Там мы получим дальнейшие указания, а вы, господин лейтенант, предстанете перед трибуналом.

– Но… – начал было капитан, изумлённо глядя на взбрыкнувшего вдруг старого мерина.

– Вы смеете перечить приказу старшего по званию, капитан? – было видно, с каким наслаждением говорит сейчас майор, и как демонстративно он опустил слово «господин». – Может быть, у вас в крон-кавалерии такое встречается сплошь и рядом, но здесь – действующая армия. Поэтому закройте свой рот и выполняйте приказ! Впрочем, вы сможете его обжаловать позже, у вышестоящего начальства.

Крон-капитан застыл, словно оглушённый. Румянец сполз с его щёк. По тону майора и по выражению лиц окружающих его людей он понял, что пришла пора заткнуться. Поэтому так он и поступил, лишь злобно сверкнув глазами. Однако майор, похоже, не обратил на это никакого внимания. Тёртый калач, он уже чувствовал, что прежний уклад жизни рушится под ударами Тондрона, поэтому этот мальчишка с гроздями пышных титулов был сейчас не более чем сопляком, едва не погубившим его и его людей.

Бледно улыбнувшись, Брайк вынул своей меч. Он не стал делать пафосных жестов, как это наверняка сделал бы крон-кавалерист. Он не бросил оружие к ногам лошади майора, не вонзил его в землю с презрительной усмешкой. Он осторожно повернул меч рукоятью от себя и стал ждать, пока один из спешившихся адъютантов не возьмёт его. Точно так же поступили и остальные.

– Едем в ставку, – повторил, словно специально для капитана, майор. – Если господин лейтенант прав, то в Золице нам делать больше нечего. Нужно собирать все силы в кулак. Однако же вы, капитан, если считаете нужным, можете продолжить путь. Покройте себя славой, в одиночку освободив замок!

Брайк одобрительно кивнул и, не сдерживая улыбки, направился вслед за адъютантом туда, где им обещали еду и тепло.

– Не переживайте, господин лейтенант, – догнав Брайка, тихонько произнёс Пэйл. – Нам дадут пожрать и переоденут. И зомбаки нас пока не перебили. Всё не так уж и плохо, чёрт возьми!


Глава 19. Диверсант

Больше суток потребовалось полку, чтобы преодолеть то расстояние, на котором находилась ставка Второй армии. Хотя дождик и прекратился, но дороги по-прежнему были больше похожи на месиво, да и люди порядком вымотались. Для Брайка и его людей этот переход, напротив, оказался довольно приятным. Их накормили непритязательной, но обильной пищей, переодели в сухую, пусть и не всегда подходящую по размеру одежду, а главное – их лишили оружия и доспехов. И это оказалось главным подарком от их конвоиров, потому что солдаты полегчали минимум фунтов на двадцать. Теперь этот марш-бросок казался им почти увеселительной прогулкой.

О предстоящем трибунале Брайк не очень-то волновался. Его людям, за исключением, быть может, лейтенанта Бэйлы, вряд ли грозило что-то серьёзное, а что же касается его самого… Брайк утратил малейшие иллюзии относительно вторжения тондронцев. Он видел, насколько беспомощны оказались вооружённые силы Палатия в борьбе с этим необычным врагом. Он понятия не имел, как идут дела на других участках фронта, как они там идут на побережье Залива Дракона, но склонен был предполагать худшее. А это значило, что любой приговор трибунала вряд ли переплюнет в своей жестокой неотвратимости скорую гибель от войск Гурра.

Брайка крайне удивляла та медлительность, с которой продвигались войска Тондрона. Каждую минуту он ожидал сигналов тревоги, ожидал ударов в спину от нагнавших их отрядов, которые ранее жестоко расправились с его полком. Однако ничего подобного не происходило. Орды гомункулов отчего-то медлили. Они почему-то вели себя, словно обычная человеческая армия, которой нужны отдых и еда. Но Брайк ведь точно знал, что это не так. Значит, была какая-то иная причина, которая не позволяла полчищам нежити проходить по сорока миль в день, и лейтенант дорого бы дал, чтобы узнать – какая именно.

Однако, справедливо рассудив, что от него теперь мало что зависит, Брайк постепенно постарался выбросить все лишние мысли из головы, и сейчас просто шёл, радуясь прекрасному дню – потому что с неба не сыпал надоевший до колик в печёнках дождь; отличному самочувствию – потому что его желудок был плотно набит солдатской кашей; и лёгкой прогулке – потому что, как мы уже говорили, предупредительный майор конфисковал у него все тяжёлые вещи.


***

Ставка Второй армии располагалась в каком-то довольно крупном селении. Вероятно, когда-то здесь проживало довольно много народу, однако теперь гражданских не было видно совсем – либо прятались по домам, либо, что всего вероятней, бежали на восток. Так или иначе, но пустых хат было в достатке, поэтому людей Брайка под охраной разместили в одной из лачуг, а сам лейтенант в сопровождении майора и крон-капитана направился прямо в штаб – судя по всему, бывший трактир, где его заперли в каком-то тёмном чулане.

Брайк спокойно уселся на ворох каких-то одеял и только сейчас осознал, насколько он устал. Теперь он мечтал лишь о том, чтобы его оставили здесь часов на двадцать, чтобы он мог как следует выспаться. В углу тихонько скребла мышь, и этот звук успокаивал и убаюкивал лейтенанта. Это был звук из прошлого, когда будущее ещё казалось незыблемым, а самой страшной напастью были варвары-келлийцы…

Брайка разбудили, довольно грубо толкнув в плечо. Сколько он проспал – лейтенант не знал, но, судя по всему, не слишком долго. Однако он тут же поднялся и безропотно отправился за разбудившим его солдатом. Лейтенанта ввели в просторную комнату во втором этаже. Вероятно, раньше это была общая комната, в которой рядами стояли непритязательные койки для небогатых постояльцев, однако теперь всё лишнее было убрано, а посреди комнаты стоял огромный стол, который, вероятно, притащили из харчевни, заваленный картами и бумагами.

Вокруг стола стояло несколько офицеров, среди которых были и старые знакомцы Брайка – майор с капитаном. Брайк сразу же заметил командующего Второй армией, генерала Шэндора. Лейтенант никогда прежде не видел этого человека, но был наслышан о нём, причём чаще всего говорили о генерале хорошо. Не то чтобы он был прямо как отец родной своим солдатам – конечно нет. Но все сходились на том, что Шэндор – мужик справедливый и толковый. В каком-то смысле он был полной противоположностью крон-капитану, и это было замечательно.

– Проходите, господин лейтенант, – делая приглашающий жест рукой, произнёс Шэндор. – У этих господ и у меня есть к вам несколько вопросов.

Начало было немного неожиданным, поэтому Брайк слегка растерялся. Пока что это мало было похоже на трибунал. Однако, возможно, что у генерала были свои методы ведения допросов. Хотя это всё-таки было несколько странно – командир армии, лично допрашивающий дезертиров.

– Я уже знаю, что ваш полк погиб в схватке с гомункулами, – начал Шэндор.

– С вашего позволения, господин генерал, я думаю, что официально пока уместнее использовать формулировку «пропавшие без вести», – проговорил Брайк. – Формально я не видел гибели большинства солдат, равно как и самого полковника Жокко.

– Но сами-то вы как считаете – удалось ли им выжить?

– Я думаю – вряд ли, господин полковник, – нахмурившись, ответил Брайк.

– Ну тогда не будем пока придираться к формулировкам. Оставим это канцеляристам. Пожалуйста, расскажите максимально подробно о вашей встрече с вражескими войсками. Как они сражались, об их тактике, способах ведения боя… Всё, что сочтёте нужным сообщить.

Брайк так и поступил. Он отметил все вещи, поразившие его в той встрече с гомункулами, которых он считал вялыми и мало приспособленными к бою. Особо отметил лейтенант хитрость и скрытность ловушки, которую тондронцы устроили полку. Штабные офицеры всё больше хмурились, слушая доклад.

– Насколько я знаю, ваш полк отличился в сражении у Синицы? – задал новый вопрос Шэндор, когда Брайк закончил.

– Но позвольте, господин генерал! – неожиданно встрял крон-капитан. – Разрешите напомнить, что против лейтенанта возведены тяжкие обвинения, за которые ему может грозить смертная казнь. Не лучше ли…

Все присутствующие в комнате с изумлением взирали на расшитого золотом юнца. Казалось, возникни сейчас здесь сам Гурр, никто из них не удивился бы больше. Такое вопиющее нарушение субординации казалось совершенно неслыханным. Вероятно, в крон-кавалерии к воинским званиям других частей относились куда с меньшим пиететом, чем к дворянским титулам, а генерал Шэндор, как было известно всем, был сыном рыбака. Судя по всему, этот факт казался капитану вполне достаточным, чтобы вести себя почти по-хозяйски, словно перед своими вассалами. Однако у генерала были свои соображения на этот счёт.

– Будет лучше, если вы замолчите, господин капитан! – Шэндор вроде бы обратился к кавалеристу на «вы», и не забыл добавить слово «господин», однако произнёс это таким тоном, что щёголь внезапно почувствовал себя оплёванным. – Я уже выслушал вашу кляузу на господина майора, и у меня нет никакого желания тратить своё время на вторую. Прошу вас покинуть заседание штаба – вещи, о которых тут будет говориться, вас совершенно не касаются.

– Но… – вероятно, крон-капитан был туповат, или же свято верил в своё превосходство, однако, он, похоже, не уловил той грани, которую нельзя переходить.

– Пошёл вон, сопляк! – рявкнул Шэндор так, что зазвенели стаканы, стоящие на краешке стола. – Не то я прикажу выпороть тебя пряжкой от ремня!

Капитан стал пунцовым. Казалось, из его ноздрей и ушей сейчас повалит пар. Однако было видно, что он порядком струхнул, поэтому на этот раз ему хватило ума промолчать. Резко повернувшись, он буквально выскочил наружу, не забыв громко хлопнуть дверью.

– Придержите его внизу, – кивнул генерал своему адьютанту. – Пусть посидит пока и остынет. Ну а вы, господин лейтенант, расскажите нам всё, что вам известно о гомункулах. Так уж вышло, что вы тут пока единственный, кто видел их воочию. Ваше мнение будет нам очень полезно.

Брайк, приятно удивлённый тем, как повернулось дело, охотно рассказал и о том, как они неделями пялились на прибывающие суда, и о результатах своих наблюдений за гомункулами, и просто, без прикрас рассказал о сражении у Синицы. Шэндор посмеивался в усы – то, что он слышал от лейтенанта, довольно заметно расходилось с той официальной версией, которая была распространена высшим командованием.

– Хорошо, господин лейтенант, – произнёс генерал спустя полчаса, когда Брайк рассказал всё, что знал, а также ответил на ряд вопросов, возникших у присутствующих. – Пока что вы можете быть свободны. Вас проводят в отдельную комнату, где дадут возможность поесть и немного отдохнуть. Вскоре я вызову вас снова.

Это было очень странно. Солдат, который встретил лейтенанта за дверью, куда больше походил на провожатого, нежели конвоира. Брайк сам затворил за собой дверь в отведённую ему комнату и, как он ни прислушивался, так и не услышал звука задвигающегося засова или поворачивающегося в замке ключа. Кажется, его не собирались запирать. Более того, его провели, похоже, в не самую дешёвую комнату постоялого двора – тут была приличная кровать с матрасом, набитым конским волосом и вполне свежим постельным бельём. Через несколько минут, вежливо постучав, вошёл солдат с подносом, на котором кроме здоровенной миски с вкусно пахнущей похлёбкой, хлеба и куска сыра стояла кружка с элем. Решив, что время поудивляться у него ещё будет, Брайк с аппетитом набросился на еду, а затем, следуя совету генерала, не раздеваясь и не расстилая постели лёг, чтобы немного вздремнуть.

На сей раз Брайку дали поспать несколько часов, судя по тому, что когда его разбудили, на улице было уже темно. Генерал Шэндор вновь вызывал его к себе. Когда лейтенант вошёл в знакомую уже ему комнату, Шэндор сидел за столом. Около десятка свечей, стоящих вокруг карты словно часовые, освещали множество линий и стрелок, исчертивших пергамент. Лицо генерала выражало усталость – кажется, сам он не высыпался уже давным-давно.

– Как отдохнули, лейтенант? – осведомился он. – Хотите есть?

– Спасибо, отдохнул хорошо, – вежливо ответил Брайк. – Есть не хочу. Я весь к вашим услугам, господин генерал!

– Хорошо, – кивнул Шэндор. – Присаживайтесь.

Брайк послушно сел. Почему-то он не чувствовал никакого волнения. Было видно, что если его и приговорят к смерти, то явно не сейчас.

– Поговорим как мужчины, лейтенант? – Шэндор откинулся на спинку стула, но тот был такой неудобный, что генерал, сморщившись, вновь подался вперёд и облокотился прямо о карту, лежащую перед ним.

Не зная, что ответить на подобное предложение, Брайк просто кивнул.

– Против вас возводятся очень серьёзные обвинения, лейтенант, – начал Шэндор. – Да, собственно, вы этого и не отрицаете, и сами, если можно так выразиться, свидетельствовали против себя. Нарушение прямого приказа, оставление поля боя – за любой из этих проступков вполне можно лишиться головы.

– Я знаю это, господин генерал, – Брайка не слишком испугали слова генерала, поскольку он чувствовал, что разговор пойдёт совсем по другому руслу. – И готов принять любой приговор.

– Вы не трус, лейтенант, – Шэндор кивнул головой, словно отвесил небольшой поклон, как дань уважения смелости Брайка. – Знаете, пока вы спали, я навёл кое-какие справки. С вашими людьми поговорили и многое выяснили о вас. Вы знали, что в роте у вас было прозвище Батя? – добродушно усмехнувшись, спросил генерал.

– Я слышал об этом, господин генерал, – с лёгким смущением ответил Брайк.

– Вам ведь едва за тридцать, лейтенант?

– Тридцать два, господин генерал.

– Отличное начало! Вы далеко пойдёте, лейтенант… Если, конечно, раньше вас не повесят, – с усмешкой добавил Шэндор, и Брайк снова лишь кивнул, не найдясь с ответом. – Мне рассказали о том, как вы вели себя при Тавере и при Каледе, а также и в других местах. Вы бы слышали, как выгораживали вас солдаты! Каждый за вас горой! Вас любят ваши подчинённые, а это дорогого стоит, уж поверьте старику!

Теперь Брайк действительно чувствовал себя крайне неловко. Эти речи очень смущали лейтенанта. Похоже, о собственных грехах ему было слышать проще, чем о добродетелях.

– В том числе ваши люди рассказали нам и о том, что произошло позавчера… И знаете что? – доверительно проговорил Шэндор. – Я считаю, что вы поступили верно. Конечно, я сейчас говорю не как генерал и командующий армией, а как офицер, как мужчина, как разумный человек. Ваш полковник Жокко – просто кретин, что повёлся на писульку этого капитана-недоноска. Он, а не вы, виноват во всём, что случилось дальше. Однако, с него спросить у нас уже не получится. А вы – здесь. И формально вы – преступник. И что нам со всем этим делать, а, лейтенант?

– Не знаю, господин генерал, – у Брайка вдруг возникло неприятное чувство, что Шэндор сейчас просто пытается водить его за нос, словно мздоимец-судья, который запугивает несчастного истца, чтобы выторговать у него приличную взятку. – Я уже говорил, что приму любой приговор.

– Ну а вот если представить, что вы на моем месте, – хитро сощурил глаз генерал. – Что бы вы сделали с таким вот строптивым лейтенантом?

– Я бы не стал казнить такого лейтенанта, или сажать его в карцер, – спокойно ответил Брайк. – Сейчас война, господин генерал. Возможно, самая страшная из войн, которые когда-либо видел наш мир. Может быть, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что на кону сейчас ни много ни мало – существование человечества, а также и лирр, и гномов. Зная, что этот лейтенант храбр и умел, я бы отправил его на фронт. Наверное, я бы понизил его до сержанта, а может даже и до рядового, и пусть бы он кровью искупил свой проступок.

– Лейтенанта, который не слушает приказов командира? – усмехнулся генерал. – Хорош бы получился из него рядовой!

– Рядовой – не командир, господин генерал! – возразил Брайк. – На нём не лежит ответственность за жизнь людей. Он просто выполняет приказы. Поэтому ему гораздо проще – всего-то и нужно, что сделать то, что велели. Можно совсем не думать о последствиях.

– А ведь вы верно говорите, лейтенант! – одобрительно воскликнул Шэндор. – Именно ответственность отличает рядового от офицера! И это именно то, чего, на мой взгляд, так не хватает большинству наших офицеров. Тому же полковнику Жокко, или этому олуху, майору Прасту, который арестовал вас. Они – рядовые в погонах, слепо исполняющие любой приказ, который спустит на них начальство. Я не говорю, что каждый офицер должен обсуждать и оспаривать всякий приказ начальства! – тут же поправился генерал. – Но бывают такие моменты, когда командир должен сделать выбор между слепым долгом и совестью. Увы, этому не учат в наших офицерских школах. Однако вы, как мне кажется, обладаете этим редким даром. И поэтому с моей стороны будет преступлением разжаловать вас в рядовые.

Брайк молчал, выжидая дальнейших слов. Всё происходящее напоминало ему какую-то безумную джангу – он словно вытягивал из шатающейся башенки брусочки, пытаясь не сделать неверного движения, что обрушит всю конструкцию. Нет, обрушить всё сейчас мог только Шэндор, поэтому Брайк уступал ему один ход за другим. Однако генерал тоже молчал, словно и он видел сейчас перед собой эту фантастическую башню, едва держащуюся на одном бруске, вытянуть который он решил предоставить лейтенанту.

– И что же вы решили, господин генерал? – чувствуя, что молчание затянулось, вынужден был спросить Брайк.

– Я могу не дать ход вашему делу, лейтенант, в обмен на некоторое условие, – осторожно проговорил генерал, словно пробуя предварительно каждое слово на вкус.

– И что же это за условие? – Брайк действительно несколько растерялся. Неужели такой человек как Шэндор потребует денег? Но у лейтенанта их не было, да и богатых родственников, как у поганца-капитанчика, тоже не водилось.

– Мне нужен такой человек, как вы, лейтенант, – заговорил Шэндор. – Для одной опасной работы. Можно сказать, что эта работа – для самоубийц. Наидерьмовейшая из всех дерьмовых работ.

– Наверное, проще просто сказать – что за работа? – Брайк почувствовал явное облегчение, когда понял, что ошибся в мотивах генерала.

– Мне нужен человек, способный возглавить небольшой диверсионный отряд, – глядя в глаза Брайку, проговорил Шэндор. – И я думаю, что даже если я оббегаю всю нашу королевскую армию, я не подберу кандидатуру лучшую, чем вы.

– Диверсионный отряд? – удивился Брайк. – Но какие диверсии можно осуществлять против подобного врага? Отравлять колодцы? Но им не нужна вода. Жечь деревни? Им не нужны пища и кров. Или нужно подобраться и уничтожить самих Герцогов?

– Разумеется, нет. Однако у тондронцев есть слабые места. Разведка докладывает, что на оккупированныхтерриториях они устанавливают какие-то хреновины. Это нечто вроде каменных стел с какими-то кристаллами на вершине, вроде вулканического стекла. Судя по всему, они очень зависимы от этих стел, поэтому не продвигаются дальше, пока не воздвигнут её. Каждая такая стела располагается примерно в радиусе десяти-двенадцати миль друг от друга. Я думаю, что если получится уничтожать эти стелы, мы здорово задержим ублюдков, пока наши кудесники не придумают, чего с ними делать дальше.

– А для чего им эти стелы? – поинтересовался Брайк.

– Я сам не слишком-то всё это понимаю, – пожал плечами Шэндор. – Маги пытались мне объяснить, но всё равно многое осталось непонятно. Но смысл в том, что наша магия не подходит для эллорских засранцев.

– То есть как это? – не понял Брайк.

– Вы сами откуда родом, лейтенант?

– Из Шинтана, господин генерал.

– Столичный, значит, – усмехнулся генерал. – Ну а я вот родился в деревеньке Горки, что стоит аккурат напротив Тавера, на другом берегу Труона. С детства я рыбачил с отцом. И знаете, что я заметил, лейтенант? Морская рыба никогда не заходит в реку, а речная не хочет идти в море, хотя, казалось бы, никаких преград нет – плыви, куда хочешь! Но как объяснил мне отец, если речную рыбу выпустить в море, она умрёт. И наоборот. Вроде и там, и там – рыбы, и там, и там – вода, а вот оно как выходит! Так и тут. Насколько я понял, магия Тондрона какая-то особенная, не такая, как здесь, на Паэтте, и поэтому многие тысячелетия эти ублюдки не могли к нам пробраться. А теперь вот из-за этой долбаной шлюхи в Чёрной Башне всё пошло вверх дном, и словно бы речная вода, не разбавляясь, потекла по морю этаким течением. И вот речная рыба в этом течении может жить, но за его границы – ни-ни. А стелы эти, стало быть, укрепляют границы этих течений, или усиливают их – дьяволы разберут!

– Выходит, если уничтожить стелы, морская вода разбавит речную и рыба сдохнет? – улыбнулся Брайк.

Ему понравилась аллегория генерала, а кроме того он, кажется, нашёл ответ на мучавший его вопрос. Он понял, почему гомункулы так и не нагнали его отряд. И главное – он увидел какой-то проблеск надежды во всём этом.

– До последнего драного малька! – усмехнулся Шэндор в ответ.

– Кажется, это отличный план, господин генерал! – произнёс Брайк. – Я с радостью соглашаюсь в нём поучаствовать!

– Нисколько не сомневался в вас, господин лейтенант! – улыбнулся Шэндор. – Благодарю вас. Вы идеально подойдёте для этой работы. Самое главное – над вами не будет никого, кто бы мешал вам своими глупыми приказами. Формально вы будете подчинены моей армии, но по сути вы будете сам себе голова. Отберёте себе два-три десятка сорвиголов, которые не побоятся пойти на верную смерть…

– Мне понадобятся маги, – тут же заметил Брайк. – Хотя бы один, но лучше – больше.

– Само собой, – кивнул генерал. – Конечно, много я вам не дам, но парочку найти смогу. Среди магов тоже находятся отщепенцы, которым тесно в казарменных стенах. Может, у вас есть на примете кто-то из ваших людей?

– Да, я как раз хотел попросить разрешения взять к себе сержанта Пэйла, если он будет не против. Кстати, а какая судьба ждёт моих людей? – с беспокойством спросил Брайк.

– Да какая… Думаете, они первые дезертиры с запада?

– Они – не дезертиры! – твёрдо возразил Брайк.

– Пусть так. В общем, казнить их никто не станет, не волнуйтесь. Дадим оружие, да пристроим к какому-нибудь полку. Солдаты всегда нужны.

– Хорошо, – обрадовался Брайк. – Это отличная новость. Ну а когда мне приступать?

– Чем скорее, тем лучше. Завтра займёмся подбором кандидатов, ну а там, если будет воля Асса, через два-три дня отправитесь.

– А если крон-капитан будет задавать вопросы?

– На этот счёт не беспокойтесь, лейтенант. Если он слишком развоняется, я найду на него управу. А вообще, думаю, лучше всего будет отослать его завтра же в Шинтан с каким-нибудь «неотложным» донесением. Пусть действует на нервы кому-нибудь там.

– Разрешите идти, господин генерал? – Брайк почти весело вскочил со стула и отсалютовал Шэндору.

– Идите, лейтенант, – кивнул генерал, и в лице его вновь прорезались черты страшной усталости. – Отдыхайте, пока есть возможность.

Склонив голову в прощальном поклоне, Брайк повернулся и направился к двери.

– Лейтенант, – оклик Шэндора остановил его, когда Брайк уже приоткрыл дверь.

– Да, господин генерал?

– Вы же понимаете, что это – верная гибель? – голос генерала звучал глухо и устало. – Хотя я и отменил ваше наказание, но одновременно с этим я подписал вам смертный приговор.

– Понимаю, господин генерал! – бодрость, звучащая в голосе Брайка, не была наигранной, он действительно чувствовал душевный подъем.

– Хорошо, – кивнул Шэндор. – Можете быть свободны.


Глава 20. Возвращение

В последующие дни Каладиус нечасто попадался на глаза своим гостям, вероятно, занятый «разгребанием обвала». Это доставляло Бину определённые неудобства – наконец-то он, было, обзавёлся собеседником, с которым мог говорить о Мэйлинн и об их совместных поисках, но тот упорно избегал разговоров. Между тем, Бин чувствовал, что ему необходимо выговориться. И не только по поводу Мэйлинн. Немногим меньше беспокоила его судьба Кола. Однако, всякий раз, как он заводил этот разговор с Каладиусом, тот лишь рассеянно пожимал плечами – видимо, мысли его были заняты другим.

Что же касается Лэйто и двух его подчинённых – они проживали сейчас, наверное, лучшие дни своей жизни. Казалось, такая безмятежность, в какой они пребывали, могла быть лишь в царстве Арионна. Палатийцы, не боясь злоупотребить, вовсю пользовались хлебосольством своего хозяина, словно пытаясь набрать как можно больше жира на всю оставшуюся жизнь. Никогда не будучи ярыми приверженцами гигиены, они теперь ежедневно нежились в просторных ваннах, наполненных благовонной горячей водой. Да даже просто посидеть на диване в холле и полюбоваться магическим пейзажем (Бин уже объяснил друзьям, что всё это – не более чем иллюзия) – было делом приятным и умиротворяющим.

Однако, неожиданно для самого себя, Лэйто уже на третий день пребывания в замке Каладиуса стал ощущать какое-то лёгкое беспокойство. Это было похоже на маленькую, почти незаметную бородавку на теле красавицы – её долго не замечаешь, любуясь прекрасным лицом, но стоит лишь однажды её увидеть, и она неизменно будет притягивать взгляд.

Так и здесь – сначала сержант не обращал внимания на это ощущение, считая, что оно может быть проявлением былых тревог, или же предвкушением обратного пути через пустыню. Но попытавшись проанализировать его однажды, Лэйто пришёл к выводу, что здесь – ни то и ни другое. Также это не было переживаниями из-за войны – почему-то в этом хорошо защищённом замке сама мысль о гремящих где-то сражениях казалась нереальной. В конце концов сержант пришёл к неутешительному для себя выводу – ему стало скучно.

Казалось бы, провести остаток жизни вот так вот, нежась в мягкой постели, услаждая своё нёбо восхитительными блюдами, да плескаясь в горячей ванне – об этом можно только мечтать. Но выходит, что такая жизнь оказалась не по Лэйто. Его деятельная натура требовала какого-то движения, действия. Даже, как ему тогда казалось, тупое пролёживание штанов на берегу океана во время наблюдения за гомункулами, было делом, хотя и довольно бесполезным. Здесь же вовсе не было никакого дела. Не нужно было трудиться, чтобы приготовить себе еду, содержать в порядке комнату и одежду… Сержант, поняв всё это, остро ощутил свою нынешнюю никчёмность. Ему не к чему было себя приложить.

Лэйто не делился с друзьями своими переживаниями – здесь, когда они пока не были командиром и подчинёнными, тот же Парк, да и Пэрри просто подняли бы его на смех. Действительно, Лэйто переживал на ровном месте, словно какая-то прыщавая девочка-подросток. Поэтому он изо всех сил делал вид, что такое положение полностью его устраивает. На самом же деле, едва сформулировав для себя причину своей неудовлетворённости, Лэйто стал ощущать её всё острее.

Так прошли отпущенные Каладиусом три дня. Однако, друзья по-прежнему сидели в замке. Более того – маг до сих пор ничего так и не объяснил. Шесть лет назад Бин безропотно сидел и ждал бы, когда великий Каладиус снизойдёт до разговора с ним, однако всё меняется. Видя, что маг витает в каких-то своих высоких материях, Бин решил хотя бы на время спустить его с небес на землю.

Каладиус предсказуемо отыскался в библиотеке. Подняв голову от внушительного фолианта, он приветливо кивнул вошедшему юноше и тут же объявил:

– Мы не пойдём через пустыню!

– Отличная новость! – Бин действительно почувствовал огромное облегчение. – Значит, вы установили, что сильнее Симмера?

– Вы бессовестно льстите мне, друг мой, – рассмеялся Каладиус. – Кто я такой, чтобы быть сильнее сущности, что существовала с самой зари этого мира? Конечно, сойдись мы с ним один на один, шансов у меня бы не было. Если бы я находился в непосредственной близости от Симмера, разумеется! Так что наша задача – проскочить как можно скорее и незаметнее. И, по возможности, как можно дальше от него.

– И как же нам это сделать?

– Ах, кабы у нас был тот амулет, что я сделал для нашей милой Мэйлинн! – несколько кокетливо вздохнул Каладиус. – Я бы, пожалуй, рискнул даже прогуляться по поросшим тростником берегам озера Симмер. Ну а так придётся импровизировать. Конечно, создать второй амулет я в ближайшие пару дней не смогу, но использовать общие принципы его работы для создания кратковременного заклятия – вполне. Добравшись до перевала, я активирую заклятие, а дальше придётся понадеяться на быстроту ног наших лошадей.

– Когда мы в прошлый раз путешествовали в тех краях, там было довольно-таки сыро. Вряд ли удастся промчаться там с той же скоростью, как по Имперской дороге, – скептически покачал головой Бин. – Кроме того, постремий17 не за горами. Там сейчас, наверное, вообще грязь непролазная.

– И однако же, я думаю, мы должны рискнуть, – ответил Каладиус. – Здесь дело даже не в удобстве перемещения. Просто я чувствую, что мы должны спешить. Те обрывки новостей, что доходят до меня с запада, внушают большое беспокойство. Кажется, бои теперь идут не только в Палатие, но и в Латионе.

– В Латионе? – сердце Бина словно остановилось от этой новости. Он подумал о сёстрах. Что будет с ними?

– Не беспокойтесь, друг мой, – поспешил успокоить его Каладиус. – Насколько мне известно, столица пока в безопасности. Наступление Тондрона вроде бы замедлилось. Увы, в своё время я позаботился о том, чтобы оборвать все связи с внешним миром, и теперь до меня доходят лишь жалкие крохи.

– Мы должны спешить во что бы то ни стало! – теперь Бин буквально не находил себе места. – Когда мы уже выступим, мессир?

– Думаю, что завтра. Всё уже практически готово – и припасы, и лошади. В этот раз я даже пожертвую комфортом ради скорости – все мы будем двигаться налегке и верхом. Придётся затянуть пояса потуже. Осталось доработать кое-какие моменты, связанные с заклинанием, поэтому я попросил бы вас, друг мой, оставить меня. Извините, но мне необходимо сосредоточиться. А вы ступайте к вашим друзьям и сообщите, чтобы были готовы к скорому отъезду.

Бин, не медля, покинул мага, ведь это теоретически могло хотя бы на минуту ускорить их отъезд. На душе его было тяжело – новость, которую он узнал от Каладиуса, заставила его сердце сжаться. До тех пор, пока война шла в Палатие, он постоянно старался убеждать себя в том, что его родным ничего не грозит. И вот теперь эти наивные надежды рассеялись. Оставалось надеяться на то, что удастся задуманное Дайтеллой, и всё вернётся на круги своя. Только бы успеть…


***

Как и было обещано, на следующее утро слуги Каладиуса разбудили гостей за два часа до рассвета. Затем последовал скорый завтрак, который был так не похож на любой другой завтрак в доме великого мага, а после этого пятеро мужчин поднялись на поверхность, где их уже поджидали осёдланные лошади и держащий их на поводу Пашшан.

Все лошади были чистокровными саррассанскими скакунами, сильными и ухоженными. Такие вполне смогут практически без отдыха делать по пятнадцати лиг в день. Кроме шести лошадей для всадников были ещё четыре лошади, навьюченные всевозможными припасами. Судя по всему, это как раз было то самое «затягивание поясов», о котором говорил Каладиус. Однако, никто из присутствующих и не думал пенять на подобную заботу об их желудках.

– Ну что, в путь! – радостно воскликнул Каладиус. Видимо, ему порядком наскучило сидеть в своём подземном жилище.

Десять лошадей сорвались с места, словно молнии. Бин уже подзабыл, каково это – скакать на таком великолепном скакуне. Что же касается Лэйто и его товарищей, то им подобное удовольствие и вовсе не было доступно до сего дня. По их лицам было видно, как они изумлены подобной скоростью передвижения.

– По-моему, у меня лицо сползло на затылок! – улыбаясь во весь рот, воскликнул Лэйто.

Это, конечно, было сильным преувеличением, однако благородные животные и впрямь мчались, словно ветер. Впереди скакал Пашшан – он был проводником группы. Поздняя заря едва-едва раскрасила горизонт на востоке в бирюзово-розовые тона. На фоне светлеющего неба земля пока казалась особенно чёрной, поэтому оставалось лишь удивляться, насколько уверенно скакали кони, и насколько уверенно вёл караван баинин.

Не прошло и трёх часов, как всадники, не сделав даже короткой передышки, покинули пустыню. Конечно, сейчас это пока ещё не было так уж заметно – трава на юге дорийской степи давно уже утратила свою зелень, но, по крайней мере, под копытами лошадей теперь была не иссохшаяся до состояния гранита красная земля, а жухлый дёрн Дории. К счастью, трава здесь была низкая и сухая, поэтому не особенно мешала бегу лошадей. А через какое-то время появилась и едва проезженная дорога – караван вышел на Лоннэйский торговый тракт.

На этот раз, пересекая Дорию, отряд встретил куда больше дорийцев, чем в прошлый. Во-первых, заканчивался месяц дождей, и в это время орды, как правило, уже возвращались в свои становища. А кроме того – в этом году Пунт отдыхал от набегов кочевников. Точнее, мелкие набеги случались, как и всегда. Но того ужаса, что испытали жители зелёной страны шесть лет назад, на этот раз не было.

– Интересно, что пунтийцы помнят об эпидемии синивицы? – поравнявшись с Каладиусом, спросил Бин. – Ведь эти воспоминания, по идее, погребены под ложной реальностью. Но, с другой стороны, они ведь не могут не заметить того, что произошло в Лоннэе!

– Феномен ложной реальности очень сложен для моего понимания, – пожал плечами Каладиус. – По собственному опыту могу сказать, что память словно отбрасывает все попытки вспомнить. Грубо говоря, ты не помнишь, что тебе нужно что-то вспоминать. Да вы ведь и сами должны были это ощутить!

– А ложная реальность наброшена на всю Паэтту, или же она выборочно касается лишь тех, кто оказался связан с нашей историей? – продолжал любопытствовать Бин.

– Нет ничего проще – спросите своих друзей, не случался ли у них годовой провал в памяти пять лет назад! – предложил Каладиус.

– Ничего такого не замечал, – ответил слышавший разговор Лэйто.

– Всё это крайне сложно, – покачал головой маг. – Здесь ведь идёт речь о нарушении самой ткани бытия. Как всё это обернулось в нашем мире? Возможно, ложная реальность, словно покрывало, было накинуто на определённых людей, а остальные ничего и не заметили. Мы же вот с вами выбрались из-под этого покрывала! Увы, мой друг, тема эта, конечно, преинтереснейшая, но говорить на неё мы можем лишь категориями догадок и предположений.

Бин ухмыльнулся про себя – если уж этот балабол Каладиус, который умничать любил едва ли не больше чем вкусно есть, теперь упорно отказывался поддерживать столь занимательную тему, значит, он действительно ничего не понимал!

– Я вот думаю, что они всё помнят, – глубокомысленно заметил Бин спустя несколько минут. – Ведь эта эпидемия произошла без нашего участия, не по нашей вине, да и события, что там происходили, начались задолго до нас. Единственное, на что мы повлияли – так это вывезли Палаша из города в гробу. Помните, мессир? Это было очень забавно!

– Да, это была отличная авантюра! – улыбнулся Каладиус. – И я согласен с вами – конечно же, лоннэйцы отлично помнят то, что случилось тогда. Да, нас не вспомнил бы господин Палаш, ежели бы мы его встретили. Кстати, и жители бедных кварталов не вспомнят, что именно госпожа Мэйлинн спасла многие их жизни, едва ли не вопреки всему…

– А ведь как жаль, что нас не вспомнит славный Бабуш! – вздохнул Бин. – А также Шайла с Астуром… Они уже, наверное, совсем взрослые! Шайле, должно быть, уже восемнадцать или девятнадцать! Красавицей, поди, стала! Жаль, Мэйлинн их не увидит!

– Напомню, что у нас нет времени на повторное знакомство с вашими протеже! – тут же пресёк разыгравшееся воображение юноши маг. – Мы задержимся в Лоннэе ровно настолько, сколько времени нам потребуется на отдых лошадям.

Да уж, когда надо, Каладиус умел быть несгибаемым. Часто складывалось впечатление, что маг был полнейшим сибаритом, который скорее умрёт, чем съест простого ржаного хлеба, или ляжет спать на кровать без пуховой перины. Однако это впечатление было обманчивым. Действительно, волшебник предпочитал путешествовать в комфорте – сидя на тюфяках в удобном экипаже, лакомясь хорошо приготовленными блюдами, не изводя себя скачками и беготней. Но сейчас, когда он спешил, Каладиус внезапно превратился в непритязательного всадника, казалось, сросшегося со своей лошадью. Несмотря на то, что маг, судя по всему, с момента их прошлого путешествия не ездил верхом, он, казалось, совсем не страдал от долгого пребывания в седле. Похоже, добродушный изнеженный старичок остался где-то там, в недрах пустыни Туум, а тот, кто сейчас скакал неподалёку от Бина, казался выкованным из железа.

Как и предупреждал Каладиус, отряд делал редкие остановки только для того, чтобы дать небольшой отдых лошадям. За время короткого привала Пашшан умудрялся состряпать вполне достойный обед, а иногда удавалось отдохнуть в течение пары часов. Затем всадники продолжали движение к северу.

Таким образом не прошло и трёх дней такой бешеной скачки, как впереди показался мост через Дорон, за которым лежали пасторальные пейзажи Пунта. На этот раз никто не чинил путешественникам никаких препятствий при пересечении границы. Караульные, варившие что-то в небольшом котелке неподалёку от дороги, едва удостоили гостей королевства ленивыми взглядами, хотя приезжие, нужно признать, были весьма необычными. Как правило, этой дорогой в Пунт пребывали лишь торговые караваны, с которых можно было взять небольшую пошлину. Ну а в данном случае поживиться чем-нибудь не предвиделось, а потому и не было резону отходить от тёплого костерка.

Усмехнувшись подобной беспечности, Лэйто проскакал мимо. Вот поэтому-то солдаты-палатийцы всегда вздыхали, когда им сообщалось, что в качестве подмоги им выделяют пунтские соединения. Хотя… А чем, собственно, сами палатийцы были лучше? Пунт и Палатий были во многом схожи. Богатые и благополучные, чьё спокойствие до недавнего времени нарушали только бестолковые диковатые соседи – будь то келлийцы или дорийцы. Наверное, отсюда и такие вот пародии на армию. Латион тоже давным-давно ни с кем не воевал, однако некий имперский милитаризм всегда был им свойственен. Поэтому если кто и спасёт теперь Паэтту от эллорцев, так это Латион, или же Саррасса. Да Кидуа, быть может, с моря пособит…

В Лоннэй путешественники въехали уже затемно. Город, похоже, вполне оправился от ужаса, накрывшего его шесть лет назад. Это снова был тихий провинциальный город, укрытый в сени лип и каштанов, утопающий в садах и увитый виноградными лозами. Даже сейчас, когда через несколько дней наступит постремий, Лоннэй выглядел уютно и как-то тепло. Идеальное место, чтобы встретить старость, которое раньше постоянно искал Кол.

Бин отчего-то решил, что их ночёвка в «Песни малиновки» – дело вполне решённое, поэтому для него стало неприятной неожиданностью предложение мага остановиться в первой же более или менее приличной гостинице. Бин умоляюще поглядел на старика, но тот, похоже, был начисто лишён сентиментальности.

– Выспимся, дадим отдохнуть лошадям, а с рассветом отправимся дальше, – не терпящим возражений тоном объявил Каладиус. – У нас не увеселительная прогулка и не паломничество по памятным местам. И попрошу вас, друг мой, воздержаться от чудачеств, подобных тем, что выкинула наша общая знакомая в Торроне.

Признаться, у Бина и в мыслях подобного не было, однако когда Каладиус напомнил ему ту историю с Мэйлинн и больной девочкой, которую она во что бы то ни стало хотела повидать, эта идея неожиданно показалась ему весьма соблазнительной. Но Каладиус был не из тех людей, что дважды наступают на одни грабли. Вопреки своим привычкам он заказал у трактирщика всего две комнаты, одна из которых как раз предназначалась для него самого, Бина и Пашшана. И, похоже, маг не собирался выпускать юношу из поля зрения, так что с надеждой хоть краешком глаза увидеть Бабуша и детишек пришлось распрощаться.

Благодаря излишней опеке и внимательности Каладиуса, за ночь ничего интересного не произошло. Бин съел свой ужин и завалился спать. Он уснул, едва коснувшись головой подушки и проснулся лишь тогда, когда Каладиус стал трясти его за плечо. Так же безо всяких происшествий путники съели свой завтрак и отправились в путь, едва забрезжил рассвет.

Шесть дней скачки, становящейся всё более утомительной – и Пунт остался позади. А впереди был Танийский перевал, за которым уже лежали земли Латиона. И вотчина Симмера…

Практически у самого подножья перевала Каладиус привёл в действие заклятие, о котором говорил ранее. Вообще-то внешне оно ничего особенного из себя не представляло. Маг надел на шею каждого из своих спутников тоненькую мангиловую цепочку, а затем некоторое время стоял, шевеля губами. Внезапно шею Бина словно обожгло, и он не сумел сдержать возгласа удивления и боли. Очевидно, то же самое произошло и с остальными, поскольку все они, за исключением Пашшана, не смогли сохранить хладнокровия.

– Прошу прощения, – усмехнулся Каладиус. – Слишком малое количество мангила, поэтому он с трудом выдержал моё заклятие. Надеюсь, эхо от заклинания оказалось не настолько громким, чтобы достичь Симмера… Хотя сейчас, я думаю, он слишком сосредоточен на том, что происходит на севере и на западе, чтобы уделять должное внимание востоку и югу. В любом случае, теперь мы защищены от магического зрения, по крайней мере, на пару суток. Постараемся использовать это время по максимуму!

И они действительно постарались. Конечно, давным-давно поросший травой Танийский тракт не мог соперничать с ухоженными пунтскими дорогами, но саррассанская порода в очередной раз доказала своё превосходство. Оскалив зубы, с которых срывались клочья пены, бешено сверкая глазами, но эти кони шли столько, сколько от них требовалось.

Чем больше отряд забирал к западу, тем чаще встречались людские поселения. Все встреченные простолюдины были крайне напуганы, и дело, похоже, было вовсе не в Гурре. Действительно, за те годы, что прошли с их прошлой поездки по этим местам, Бин не мог не заметить, что влияние Симмера возросло. То неприятное ощущение, что не покидало их в тот раз, и которое так болезненно действовало на Мэйлинн, теперь многократно усилилось. Бин чувствовал себя словно под прицелом злобных глаз. Что уж говорить о людях, которые здесь жили!

Очень много ходило разных слухов о Симмерской ведьме. Как всегда, когда обыватели чего-то не знали, они с успехом выдумывали недостающие подробности. Поэтому путники узнали и про громадный замок, стоящий на берегу озера Симмер, и о бесчисленных легионах гоблинов, уничтожающих всё живое на своём пути, и о кровавых жертвоприношениях, которые гоблины приносят и озеру, и их новой владычице. Каждый рассказчик неоднократно благодарил милосердного Арионна, что направил ведьму к палатийцам, а не сюда.

В общем, этот клочок мира жил совсем другими страхами и чаяниями. Кому-то они могли показаться смешными на фоне разыгрывающейся на западе катастрофы, но Каладиус не склонен был смеяться. За всем этим действительно могло крыться нечто большее, чем какая-то безымянная ведьма и какая-то кучка жалких гоблинов. Если Симмер вздумал установить власть над миром, это может оказаться ничем не лучше вторжения Гурра.

Но в целом путешествие прошло спокойно. Путешественникам, кажется, действительно удалось проскользнуть мимо Симмера незамеченными. Пробираться в такое время года по Танийскому тракту, конечно, было удовольствием весьма сомнительным, но зато не случилось никаких эксцессов.

Кстати об эксцессах. В конце своего путешествия друзья вновь проезжали через ту самую деревню, в которой стоял злополучный трактир «Два петуха». Ни у кого, кроме Бина, с этим местом никаких воспоминаний, естественно, не было, поэтому деревню пролетели едва ли не галопом, благо улицы были пусты. Однако Бин всё это время, не отрываясь, глядел на здание постоялого двора.

Было видно, что оно, похоже, давно уже заброшено. Посохший уже бурьян, до сих пор достающий почти до крыши, бушевал во дворе. В самой кровле были видны зияющие прорехи – солома совсем сгнила и провалилась. Вероятно, местные жители только обрадовались, когда было покончено с этим разбойничьим притоном.

Удивительно, но даже эти, казалось бы, явно неприятные воспоминания теперь подёрнулись для Бина неким романтическим флёром. Сердце слегка щемило от ностальгии по тем временам, когда они ещё были вместе – он, Кол и Мэйлинн. Кстати говоря, один из этой троицы находился сейчас не далее, чем в двадцати пяти или тридцати милях отсюда. Неужели скоро он вновь обнимет этого старого здоровяка Кола? Несмотря на всю тревогу, у Бина теплело в груди при этой мысли…

И вот наконец в двенадцатый день месяца постремия, на фоне низких мрачных туч, несущих то ли холодный дождь, то ли мокрый снег, на горизонте показались кроваво-красные стены Латиона.


Глава 21. Латион

Бин нашёл Латион в ещё большем волнении, если не сказать – тревоге, чем в свой прошлый приезд. Людей на улицах было заметно меньше, а главное, что бросалось в глаза – было заметно меньше мужчин. Кажется, впервые за долгие десятилетия королевство объявило принудительные наборы в армию.

Служба в армии Латиона была почётна и обещала множество преференций в будущем, поэтому уже очень давно была добровольной. Более того, от добровольцев обычно не было отбоя, поэтому на призывных пунктах весьма придирчиво изучали кандидатов, дабы в ряды вооружённых сил попадали лишь лучшие из лучших. Поэтому служба в латионской армии была профессиональной, и старый солдат обычно выходил на пенсию где-то в возрасте сорока – сорока пяти лет. Дальше он жил на полном пансионе государства, и даже если нигде больше не работал, получаемой пенсии вполне хватало на то, чтобы жить не хуже большинства обывателей.

Однако теперь, похоже, были нужны и те, кого раньше отбраковывали, а возможно даже и те, кто вовсе не горел желанием служить. Действительно, вести были неутешительными. Южная армия Тондрона, та, что двигалась вдоль Залива Дракона, не свернула к Шинтану, как ожидали военные стратеги, а продолжила движение вперёд, войдя на территорию Коррэя. Как мы помним, Коррэй был доминионом Латиона, поэтому многие паникёры поспешили разнести весть о том, что Латион подвергся нападению.

В Коррэе на защиту метрополии, за недостатком местных верноподданных, встал вековечный лес, способный задержать любую армию. Также упорное сопротивление продолжали оказывать медленно отступающие части латионских и саррассанских соединений. На данный момент угроза внезапного прорыва, похоже, была ликвидирована, и город Латион, судя по всему, мог надеяться на то, что грядущую зиму он переживёт относительно спокойно.

– Могу я повидаться с сёстрами? – несколько хмуро поинтересовался у Каладиуса Бин, памятуя о том, что случилось в Лоннэе.

– Разумеется, друг мой! – добродушно рассмеялся Каладиус. – Уж не считаете ли вы меня чудовищем? Давайте отложим поиски нашего друга Варана до утра – что-то мне не очень-то улыбается разыскивать мастера Теней на ночь глядя. Поэтому отправляйтесь к своим родным, а мы расположимся в гостинице. Завтра утром встретимся, тогда и решим, что делать!

– В какой же гостинице вы планируете остановиться? Не хочу всё утро рыскать по городу, разыскивая вас.

– Здравая мысль, – согласно кивнул Каладиус. – Дайте-ка подумать… Знаете ли вы гостиницу «Жезл и Корона» в Старом городе? В те времена, когда я жил в Латионе, она считалась одной из лучших!

– Никогда о такой не слышал, – растерянно пожал плечами Бин. – Может быть, её уже давным-давно нет? Хотя, признаться, я очень плохо знаю Старый город.

– Тогда договоримся так: в девять утра встретимся у восточных Старых ворот. Знаете, где это?

– Знаю. Да, так будет проще.

– Ну тогда – до завтра! – протянул руку Каладиус.

– До завтра, мессир! Лэйто, не хочешь засвидетельствовать своё почтение моим сёстрам? Они будут рады тебя видеть! – заметив жалкое выражение лица сержанта, великодушно поинтересовался Бин.

– Да я, наверное, стесню их своим присутствием… – залепетал смешавшийся Лэйто, вызвав приступ весёлости у Парка и Пэрри.

– Он не даст им заснуть своим храпом! – рассмеялся Парк.

– Да ладно! Мне кажется, как бы он сильно не храпел, его всё равно не будет слышно из-за Бина! – с хохотом возразил Пэрри, вызвав смех и у Каладиуса.

– Пойдём, дружище! – также невольно рассмеявшись, вновь предложил Бин. – Ты же обещал Наре присматривать за мной! Пусть видит, что ты свято держишь слово!

Поломавшись ещё немного для виду, Лэйто, естественно, согласился. Оставив лошадей на попечение друзей, они с Бином отправились дальше пешком. Остальные же направились на поиски гостиницы, бывшей популярной двести лет назад.

Дверь Бину и Лэйто, как и в прошлый раз, открыла Нара. Встреча вновь была очень эмоциональной и бурной, после чего все прошли в небольшую гостиную, где их уже поджидала Алика с сыном.

– Минк ещё не вернулся? – поцеловав сестру и потискав племянника, поинтересовался Бин о муже Алики.

– Минка забрали в армию… – лицо сестры тут же стало расплываться, видимо, она ещё не пережила это событие. – Двадцать четыре дня назад…

– Мне жаль… – помрачнел Бин, не зная, что ещё сказать.

– Я разговаривала с офицером, который призывал Минка, – заговорила Нара. – Он сказал, что их скорее всего отправят в Коррэй.

– Говорят, там настоящая мясорубка… – слёзы текли по щекам Алики и она крепко прижимала к себе малыша, который, кажется, ещё не вполне понимал, что происходит.

– Всё будет хорошо, сестрёнка! – попытался утешить её Бин.

– Хорошо!.. – горько передразнила брата Алика. – Знаешь, сколько уже погибло там людей? У нашей соседки недавно сына убили, а у Кэйры муж пропал без вести! И это только в одном доме, Бин! Только в одном доме! А вы… – внезапно накинулась она на Лэйто. – Вы корчили из себя всезнайку и убеждали, что никакой войны не будет! Видели ли вы хоть одного гомункула когда-нибудь? Или выдумали всё, сидя в каком-нибудь кабаке?

Лэйто стоял, лишь глупо хлопая глазами и краснея. Ему нечего было сказать на упрёки Алики, ведь они во многом были справедливы.

– Зачем ты нападаешь на сержанта Лэйто? – внезапно вступилась за него Нара. – Он не виноват в твоих бедах! Он с честью выполняет своё задание и помогает Бину!

– Благодарю, сударыня, – пролепетал Лэйто. – Однако ваша сестра права – я действительно глубоко ошибался в своих прогнозах…

– Но вы ведь всё исправите? – обращаясь и к Лэйто, и к Бину вдруг спросила Нара.

– Думаю, да, – стараясь говорить как можно более уверенно, ответил Бин. – Наш поход увенчался успехом – мы встретились с самим великим магом Каладиусом! – при упоминании этого имени глаза Нары широко распахнулись от изумления, а Алика даже перестала плакать. – Он сейчас здесь, в Латионе. Теперь нам осталось найти ещё двух человек – я надеюсь, что оба они сейчас также находятся здесь, а затем мы отправимся к… Мэйлинн… – Бин поперхнулся на последнем слове.

– Каладиус уничтожит гомункулов? – с надеждой спросила Алика. – Он ведь всемогущ…

– Увы, сестра, – медленно покачал головой Бин. – Даже Дайтелла не смогла в одиночку ничего сделать. Каладиус – великий маг, но магия не безгранична. Но если у нас всё получится, и если мы найдём Мэйлинн, то всё должно вернуться в норму, и тогда войска Гурра будут истреблены. Осталось потерпеть совсем немного.

– Что ж… – помолчав немного и промокнув глаза уголком подола, проговорила Алика. – Пойду накрывать на стол. Вы, должно быть, очень голодны…

Бин с запоздавшим сожалением подумал, что нужно было захватить какой-то еды, благо недостатка в деньгах он, благодаря Каладиусу, не испытывал. Судя по всему, та же мысль пришла в голову и Лэйто, но он оказался сообразительней:

– Подождите, хозяйка! Мы сейчас быстренько сгоняем за продуктами! – и, не дав Алике возможности возразить, тут же направился к двери. Бин последовал за ним.

Теперь, когда их полностью обеспечивал Каладиус, Лэйто больше не тратил выделенные ему средства, поэтому их оставалось ещё достаточно для того, чтобы устроить не один шикарный обед. Конечно, в Новом городе, и особенно здесь, в районе Складов сложно было найти лавку, торгующую изысканными деликатесами, но мясные лавки, булочные и бакалеи, конечно же, были. Несмотря на довольно поздний час, большинство из них было ещё открыто, поскольку лавочники чаще всего жили в том же доме на верхнем этаже, поэтому даже когда бакалейная лавка оказалась запертой, громкий стук Лэйто заставил хозяина спуститься и открыть.

По правде сказать, он оказался за это совсем не в обиде, потому что Лэйто набрал здесь различных сладостей, купил единственную в лавке сахарную голову, стоящую тут больше для красоты, нежели для того, чтобы её реально купили. Также он закупил несколько бутылок пунтского вина. На радостях бакалейщик даже позвал своего сына, чтобы тот помог дотащить всё это.

Когда в квартиру Алики доставили все заказанные Лэйто продукты, глаза хозяйки едва не вылезли на лоб. Создавалось впечатление, что сержант заготовил провизии на целый взвод на неделю. Особенно радовался, конечно, сын Алики – он набивал за обе щеки засахаренные фрукты, пастилу и другие сласти, и вид у него при этом был абсолютно блаженный.

Дальнейший вечер прошёл вполне спокойно, хотя Алика была грустна, пусть и пыталась скрывать это. Она вскоре ушла, чтобы уложить спать ребёнка, да так больше и не вышла к гостям. Нара же засиделась допоздна – Бин наконец рассказал ей о своём первом путешествии с Мэйлинн, а также о том, что случилось с ними за последнее время. Лэйто время от времени вставлял довольно смешные комментарии, заставляя девушку то и дело приглушённо смеяться. Лишь заполночь она ушла в комнату Алики, оставив мужчин располагаться на ночлег.


***

Наутро, быстро перекусив, Бин и Лэйто отправились на встречу с Каладиусом. Сегодня, возможно, должно было состояться воссоединение с Вараном. Из всей шестёрки искателей Башни к нему у Бина было самое неоднозначное отношение. Сначала он откровенно ненавидел и боялся неожиданного спутника. Постепенно Варану удалось доказать, что он не желает зла Мэйлинн, и это вроде бы сломало лёд в их отношениях с Бином. Однако особой дружбы между ними так и не возникло – слишком уж они были разными, и хотя по возрасту Варан был ближе к Бину, чем Кол, но при этом всегда казался более старшим и недосягаемым.

Лэйто удалось всучить Алике почти все оставшиеся у него средства, оставив лишь немного на тот случай, когда они разойдутся с отрядом Каладиуса. Предположительно, это должно было случиться в Шинтане. Пока же сержант без особого зазрения совести планировал вовсю пользоваться щедростью Каладиуса, поскольку тот многократно давал понять, сколь много у него денег, и сколь мало он их ценит.

Попрощавшись с сёстрами, и особенно тепло – с Нарой, а также пообещав скоро вернуться с победой, Бин повёл Лэйто к восточным воротам в Старый город, где они должны были встретиться с Каладиусом.

Они ещё издали заметили четыре фигуры, стоящие обособленной группой в стороне от ворот. Поскольку была уже поздняя осень, да ещё и небо, как и вчера, было пасмурным, то было довольно сумрачно. Фонарщики уже гасили уличные фонари, но здесь, у ворот, они всё ещё горели, и Каладиус со своими спутниками стоял как раз под одним из них.

– Ну как, разыскали свою гостиницу, мессир? – полюбопытствовал Бин после обычных приветствий.

– Не напоминайте! – проворчал Каладиус. – Если бы мэтр Кабускис знал, во что превратит его детище один из его потомков, клянусь – он бы сжёг гостиницу в тот же миг! Признаться, у меня такое желание возникло тут же!

– И как же вы поступили? – Бин постарался сохранить серьёзность, но в глазах его заплясали смешливые искорки.

– Да вот рядовой Парк предложил идти ночевать к вашим сёстрам, но, на ваше счастье, никто не знал адреса! – при этих словах мага Парк, не сдержавшись, фыркнул. – Пришлось найти другую гостиницу. На всякий случай: гостиница «Весельчак» на Монетной улице – очень недурна.

– Спасибо, приму к сведению! – улыбнулся Бин. – Ну что, пойдёмте искать Варана?

– Я тоже так думаю! – кивнул маг. – Заодно и подкрепимся!

– Разве вы не позавтракали? – удивился Бин. – И почему это – заодно? Вы думаете, что Варан угостит вас завтраком?

– Позавтракать мы, конечно, не забыли, но никогда не мешает поесть ещё разок, особенно когда не знаешь, что ждёт тебя дальше, – нравоучительно произнёс Каладиус. – А что касается второго вашего вопроса… А вот как вы, мой юный друг, представляете себе поиски мастера Теней, позвольте полюбопытствовать?

– Ну… – замялся Бин. Действительно, об этом он как-то и не думал никогда, справедливо полагая, что эту проблему проще переложить на плечи Каладиуса. – Не знаю… Поспрашивать кого-то?..

– Если вы станете бродить с таким вопросом по улицам, то, держу пари, через два-три часа совершенно случайно наткнётесь на чей-нибудь нож.

– И что же делать? – растерянно спросил Бин.

– Пойдём в таверну, – улыбнувшись, ответил маг.

– Зачем?

– А вы разве не знали, что любой трактирщик, любой хозяин постоялого двора является осведомителем Гильдии Теней? По крайней мере, так было в моё время, и сомневаюсь, что с тех пор что-то поменялось. Поговорим с хозяином, а там уж, уверен, их каналы сработают.

– Ну а почему тогда было не остаться в нашей гостинице? – спросил Пэрри. – Поговорили бы с нашим хозяином, и не пришлось бы никуда идти.

– Знаете, друг мой, такие опасные встречи я предпочитаю проводить в людных местах, – ответил на это Каладиус. – По крайней мере, там у того же Варана будет меньше искушения просто избавиться от слишком осведомлённых незнакомцев. Кроме того, не хотелось бы делать это поблизости от того места, где мы остановились. С возрастом становишься всё более подозрительным, знаете ли… Лучше подстраховаться.

– А зачем от нас избавляться? – озадачился Бин. – Мы же, вроде как клиенты…

– Незнакомцы, знающие имя мастера шестого круга и так назойливо его ищущие… – хмыкнул Каладиус. – Думаю, что у господина Варана будет масса поводов усомниться в наших добрых намерениях. При его профессии поневоле будешь крайне осторожным. А, насколько вы помните, наш старый друг не из тех, кого можно нервировать безнаказанно.

– Хорошо, пойдёмте в таверну! – Бин был озадачен и встревожен словами мага.

– А ещё мне кажется, нам не стоит ходить на встречу всем вместе! – добавил маг. – Шестеро вооружённых мужчин, ищущих встречи с одним из самых влиятельных охотников за головами Латиона… Пойдёмте вдвоём, друг мой, так будет лучше!

– Зачем же тогда было поднимать нас и тащить сюда?.. – тихонько проворчал Парк, но так, чтобы этого не услышал Каладиус.

– Может быть, возьмём ещё и Пашшана? – боязливо предложил Бин – признаться, маг сумел нагнать на него жути.

– Рядом с вами будет один из величайших магов в истории, а вы предпочитаете защиту повара? – рассмеялся Каладиус. – Ну, будь по-вашему. В случае трактирной драки от повара действительно будет больше проку, нежели от мага.

– По крайней мере, повар сможет выбрать самый несвежий кусок ветчины, чтобы швырнуть им в противника, – не удержался от ёрничества Парк, но снова постарался произнести это так, чтобы услыхал один Пэрри.

Действительно, за всё время, что палатийцы знали Пашшана, ему ни разу не пришлось ещё проявить иные таланты, кроме кулинарных, поэтому немудрено, что возраст, худощавость и умение вкусно готовить ввели их в заблуждение.

– Ждите нас в «Весельчаке», друзья, – обратился Каладиус к солдатам, одновременно протягивая им серебряный дор. – А это, чтобы ожидание было для вас не слишком тягостным.

Лэйто без всякого смущения протянул руку и подхватил монету. Как мы помним, он был не слишком щепетилен в этом вопросе.

– Надеюсь на вашу сознательность, сержант! – напоследок проговорил маг. – Я не знаю, сколько мы пробудем в городе, поэтому вы должны быть готовы выехать в любой момент.

– Будьте спокойны, мессир, – кивнул Лэйто, в котором снова на время включился сержант.

Палатийцы отправились веселиться в «Весельчаке», а оставшаяся троица – на поиски подходящей таверны. Это должно быть достаточно приличное заведение, с неплохой кухней, и при этом – находящееся в достаточно людном месте и не жалующееся на нехватку посетителей. Ясное дело, что искать подобную нужно было в Старом городе. На сей раз Каладиус не стал полагаться на свою память – они просто расспросили нескольких приличных на вид прохожих, и почти все они первой в числе прочих назвали таверну «Винная бочка» на улице Увилла Великого.

Это подходило товарищам как нельзя более кстати – улица Увилла Великого являлась одной из центральных и оживлённых улиц Старого города. Поэтому, не раздумывая больше, они направились в «Винную бочку».


***

Заведение приятно удивило. Просторная зала, чистота, опрятные официантки, обходящие столы, на каждом из которых – неслыханная роскошь! – стоял подсвечник с горящей свечой. Это действительно было очень приличное место. Наверняка счёт после обеда здесь выставлялся очень внушительный, но нашу троицу это волновало в последнюю очередь. Однако был один минус – в подобном заведении хозяин, очевидно, не прислуживал клиентам сам. Можно было бы поискать другую таверну, чуть менее помпезную, но, признаться, Каладиуса покорил антураж «Винной бочки» – он послужил бальзамом на сердце, раненое нерадивым хозяином«Жезла и Короны».

– Денег у нас с избытком, – усаживаясь на обитый тканью стул, произнёс Каладиус. – Постараемся произвести впечатление и выманить хозяина.

– Может, просто поговорить с тем малым за стойкой? – предложил Бин. – Видок у него вполне бандитский.

Абсолютно ничего бандитского в холеном лоснящемся лице бармена не было, но Бин, очевидно, после недавних слов Каладиуса склонен был видеть агента Гильдии в каждом работнике трактира.

– Мы же ищем всё-таки не парочку жлобов, которые выбьют для нас деньги из должника, – покачал головой Каладиус. – Надо всё сделать осторожно.

Начал маг с того, что заказал самые дорогие блюда и вина, которые только нашлись в меню. Более того, он небрежно бросил на стол золотую монету, которая тут же исчезла в изящной ладошке официантки. С этого момента девушка совершенно преобразилась. Поначалу на троицу поглядывали довольно косо – все они были одеты просто, по-походному, а Бин, к тому же, накануне не принял ванну, в отличие от Каладиуса и Пашшана, поэтому от него весьма ощутимо несло застарелым потом. Однако теперь официантка улыбалась, не переставая, парень за стойкой, ставя на поднос бутылки с самыми тонкими винами, улыбался не переставая, и даже поварята, на секунду выглянувшие из кухни, кажется, тоже улыбались.

Маг надеялся, что после того, как он расплатился словно за шикарный обед на двадцать человек, хозяин таверны явится, чтобы лично засвидетельствовать своё почтение столь богатым посетителям, однако он ошибся. Ожидая, пока принесут блюда, Каладиус медленно цедил вино, которое действительно оказалось превосходным.

Однако, когда дело дошло до пищи, маг оказался разочарован. Конечно, по меркам обычного человека блюда были превосходны, но, как мы помним, угодить Каладиусу в плане еды было почти невозможно. Тем не менее, он продолжал ковыряться вилкой в тарелках, всякий раз любезно улыбаясь официантке, когда та подносила очередное блюдо.

– А могу я увидеть хозяина вашего прекрасного заведения, милая госпожа? – вежливо ухватив подошедшую в очередной раз девушку за руку, спросил Каладиус. – Я хотел бы выразить ему своё восхищение лично.

– Прошу прощения, сударь, – девушка даже не сделала попытку высвободить руку, лишь улыбнулась ещё более нежно и обольстительно, вероятно, сочтя, что старик решил за ней приударить. – Это невозможно. Господин Бенти сейчас отправился на юг, в своё поместье у озера Прианон. Вы же понимаете – такие неспокойные времена…

– А кто же замещает его пока? Могу я поговорить с управляющим?

– Увы, сударь, это тоже невозможно, – официантка скорчила огорчённое личико. – Господина Тевро не будет здесь до конца недели.

– Очень жаль… – лицо Каладиуса враз поскучнело. – Что ж, нам, пожалуй, пора. Спасибо за гостеприимство, сдачи не нужно.

Бин с некоторым разочарованием отставил почти нетронутую тарелку с жарким и, уже вставая, осушил бокал с вином.

– Да уж, неудачно зашли… – прокомментировал Каладиус, выходя в уличную сырость. – Надо искать таверну попроще…

Бин лишь несколько печально усмехнулся в ответ – он бы с огромным удовольствием провёл в «Винной бочке» хоть весь день. Пашшан же и вовсе был бесстрастен, как обычно. Однако маг был прав – у них было дело, и не так много времени в запасе.

На этот раз им повезло – следующая таверна, в которую они заглянули, идеально подходила. Находилась она буквально в паре сотен шагов от «Винной бочки» и обслуживала, судя по всему, зажиточных буржуа, привыкших считать деньги вместо того, чтобы транжирить их в престижной харчевне. Поэтому здесь всё было несколько проще и дешевле, а за стойкой, очевидно, стоял сам хозяин.

– То, что нужно! – удовлетворённо отметил Каладиус. – Здесь мы и остановимся.

Следуя тому же плану, Каладиус заказал лучшие блюда, какие только могло предложить заведение, но ограничился на этот раз пригоршней серебра, которая, впрочем, произвела не менее магическое действие. Как и ожидалось, хозяин лично вышел, чтобы обслужить щедрых клиентов. После того, как он принял заказ и дежурно осведомился, не нужно ли посетителям ещё чего-то, Каладиус взял быка за рога.

– Вообще-то, у меня есть к вам разговор, любезный хозяин, – сладко улыбаясь, начал он.

– К вашим услугам, сударь! – буквально светясь усердием, проговорил трактирщик.

– Присядьте-ка и налейте себе вина! Оно у вас действительно великолепно. Наш разговор будет очень серьёзным.

Одновременно и польщённый, и слегка встревоженный хозяин послушно сел и плеснул себе немного вина в бокал, однако пить не стал.

– Видите ли, дорогой хозяин, у меня возникло одно довольно-таки щекотливое дельце, – смакуя вино, заговорил Каладиус. – И я всё никак ума не приложу, с какой стороны к нему подступиться. Знающие люди посоветовали одного… гм… специалиста по подобным проблемам, но вот беда – я совершенно не знаю, как с ним связаться.

– И что это за проблема? – облизнув губы, спросил трактирщик. По его забегавшим вдруг глазкам стало ясно, что он уже понял, куда клонит улыбчивый посетитель.

– Куда важнее другое – кто этот специалист, – мягко возразил Каладиус. – Дело в том, что он – мастер Теней…

– Мастер Теней?.. – с каким-то благоговейным страхом прошептал трактирщик. – Но при чём тут я?

– Да вот просто захотелось пооткровенничать, а ваше лицо выглядит так располагающе! – самым медоточивым голосом произнёс маг. – В общем, вот теперь я в глубоких раздумьях, если не сказать – в печали. Мне так нужно пообщаться с этим мастером Теней, что я готов на любые расходы. Я бы хорошо заплатил даже тому, кто свёл бы меня с ним.

– Я по-прежнему не могу понять, какое это отношение имеет ко мне… – трактирщик вертелся на стуле, словно на сковороде, поминутно оглядываясь, словно очень беспокоясь за то, что происходит в его заведении. Увы, к его огорчению, в заведении был полный порядок, совершенно не требующий вмешательства хозяина.

– Да, я уже понял, любезный хозяин, что напрасно обременяю вас своими проблемами, ведь вам нужно работать, – притворно вздохнув, проговорил Каладиус. – Что ж, не смею вас больше задерживать. Идите, жарьте ваши великолепные сосиски, а не то посетители останутся без этого лакомства! Вот вам дор за то, что отвлёк от важных дел. А я буду дальше сидеть и думать, где же мне разыскать мастера Варана… Вы ведь не станете возражать, если мы с приятелями посидим тут подольше?

Хозяин, чувствующий большое облегчение от того, что снова был на ногах, рассыпался в заверениях, что в его заведении всегда рады столь благородным господам. Он крутил монету в руках так, что будь она мягче, он наверняка свернул бы её в трубочку.

– Вот и замечательно, – Каладиус откинулся спиной к стенке с видом человека, готового сидеть тут хоть до Последней битвы богов. – Тогда не удивляйтесь, если мы пробудем тут до самого вечера. Право же, ваши сосиски просто божественны! Они даже немного примиряют меня с тем, что мне никак не удаётся разыскать мастера Варана. Ну, спасибо вам ещё раз за приятную беседу. Если нам что-нибудь понадобится, мы вас позовём.

Откланявшись, трактирщик быстрым шагом удалился от злополучного стола. Каладиус, который так и не притронулся ни к одной сосиске, лежащей перед ним, медленно посасывал вино из бокала, временами бросая незаметные взгляды на хозяина. Тот тоже то и дело поглядывал на странных посетителей, имитируя при этом бурную деятельность. Однако было видно, что он взволнован – неловко поворачиваясь, он задел локтем бутылку, стоящую на стойке.

Вино потекло по полированному дереву, не попав на самого трактирщика, однако он тут же стал демонстративно отряхиваться и ворчать, словно его окатило с головы до пят. Под этим предлогом, якобы чтобы переодеться, он покинул залу, оставив вместо себя полную женщину, до этого управляющуюся на кухне, видимо – собственную жену.

– Ну вот и началось, – тонко улыбнулся Каладиус. – Мы только что позвонили в дверной колокольчик Гильдии Теней.


Глава 22. Мастер Теней

Трактирщик вернулся спустя десять или пятнадцать минут, и теперь его поведение резко поменялось. Если до этого он то и дело поглядывал на Каладиуса, то теперь, напротив, бегал глазами по всему помещению, лишь бы случайно не поймать взгляд старого мага. Ради любопытства Каладиус даже сделал знак, подзывая хозяина, словно хотел что-то заказать, но тот, полностью отдав себя протиранию кружек, отправил одну из официанток узнать, что нужно посетителям.

– Дело сделано, – наклонившись к Бину, проговорил маг. – О нас уже проинформировали кого следует. Теперь будем ждать. Кстати, советую не слишком-то налегать на вино – вряд ли стоит сейчас без крайней необходимости куда-то отходить, даже в нужник. А если приспичит – не ходите в одиночку! Мы сейчас – живцы на такую крупную рыбу, что проглотить нас могут, не подавившись.

Как обычно, в критические моменты Бину тут же захотелось отлить, особенно после того, как Каладиус предупредил его насчёт этого. Он и так ощущал себя крайне неуютно, а сейчас и вовсе почувствовал себя как на иголках. Всё это не укрылось от взгляда мага.

– Если нужно отойти по нужде, то лучше сделать это сейчас, – слегка кивая баинину, заметил он. – Вряд ли сюда уже набежали агенты Гильдии!

Как и было велено, в сопровождении Пашшана Бин быстрым шагом вышел на задний двор, где располагался небольшой дощатый нужник. Место было не слишком приятное – какие-то бочки, ящики, наставленные один на один, создавали множество укромных уголков, в каждом из которых могло сидеть по убийце. Даже распустив шнурки на штанах, Бин не мог заставить себя отпустить рукоять кинжала, висящего в ножнах. Естественно, в таких условиях помочиться как следует не удалось, поэтому Бин предполагал, что если ожидание затянется, этот визит сюда будет не последним.

Вернувшись назад, Бин почувствовал большое облегчение, так, словно он сбегал не по нужде, а на передовую во время боя. Вообще он почему-то начинал паниковать всё больше и больше. Он словно снова превращался в двадцатилетнего себя – такого слабого, испуганного, истеричного. Бин вглядывался в каменное, словно неживое лицо Пашшана, в благодушное и спокойное лицо Каладиуса, и вновь начинал чувствовать себя жалким. Он пытался взять себя в руки, но это плохо получалось.

– Всё будет хорошо, – отщипывая небольшие кусочки от краюхи хлеба, расслабленно проговорил маг, но Бин видел, что взгляд его, в противоположность голосу, собран и внимателен.

Так прошло около часа, который для Бина протекал мучительно медленно. Он вздрагивал при каждом звуке отворяющейся двери и вглядывался в каждого вошедшего, пытаясь прочитать в его лице тёмное криминальное прошлое. Однако основными посетителями «Золотого дуба» (таково было наименование таверны, которое мы почему-то не назвали раньше) были, как правило, почтенные буржуа, мало чем похожие на грозных обитателей изнанки великого города.

– Что-то его всё нет… – проворчал измученный ожиданием Бин.

– Думаю, нас проверяют, – превратив свой кусок хлеба в сотни маленьких хлебных шариков, Каладиус принялся терзать остывшие сосиски. – Наверняка среди присутствующих есть кто-то, посланный сюда, чтобы наблюдать за нами. Всё идёт как надо. Просто ждём.

Так прошло ещё около двух часов. За это время Бин ещё раз рискнул сбегать в туалет, и вновь его страховал невозмутимый Пашшан. На этот раз на заднем дворе какая-то молодая девушка ощипывала курицу. Вряд ли она вообще обратила внимание на парня, бегавшего по нужде, однако Бин старался не терять её из виду, насколько это было возможно. Напряжённое ожидание действовало на него не лучшим образом, превращая в параноика.

Хозяин словно забыл о существовании троицы и совершенно не замечал их. Пару раз подходила официантка, чтобы узнать, не нужно ли чего, но всякий раз Каладиус отсылал её вежливым покачиванием головы. Фирменные блюда «Золотого дуба», которые по сути своей представляли мясо, приготовленное на жаровне в разных видах, давным-давно простыли и подёрнулись жирной плёнкой, потеряв всякую привлекательность. Но это было и неважно, потому что к еде всё равно никто не притрагивался. Маг лишь изредка потягивал вино мелкими глоточками, а Пашшан и Бин и вовсе просто сидели – один с ледяным спокойствием, другой – непрестанно ёрзая.

И вот наконец дверь открылась, и в неё вошёл худощавый человек лет сорока. Вот он уж никак не походил на буржуа, скорее – на бродячего фокусника. В лице его было что-то хитрое, словно он, глядя на вас, уже обдумывал, как бы половчее вас одурачить. Хотя, возможно, всё дело было в одном кривом глазе, который смотрел немного вбок. Человек был одет в чёрную непримечательную одежду и закутан в плащ, впрочем, вполне по погоде. Шляпы на нём не было – вероятно, он предпочитал капюшон.

Войдя в таверну, незнакомец сразу же направился к столику, за которым сидели наши друзья. У Бина засосало под ложечкой – он горячо надеялся, что кривоглазый пройдёт мимо. Однако предчувствие не обмануло юношу – человек в чёрном подошёл прямо к ним.

– Разрешите присесть? – неприятным, немного блеющим голосом осведомился он.

– Прошу, – Каладиус радушным жестом указал на лавку, на которой уже сидел Пашшан, но оставалось вполне достаточно места, чтобы усадить ещё двоих. – Позволите предложить вам выпить? Асторанское, двадцатилетней выдержки. Действительно очень неплохое. Рекомендую.

– Благодарю, быть может – позже, – покачал головой незнакомец.

– Хорошо, – не стал настаивать маг. – Чем обязаны такой чести?

– Поговаривают, что вы упорно меня разыскиваете, – пристально глядя прямо в глаза волшебнику, проговорил незнакомец, правда, из-за того, что один глаз косил в сторону, эффект оказался слегка подпорчен.

– Неужели? – удивился Каладиус. – Мне искренне жаль, но, похоже, кто-то ввёл вас в заблуждение, друг мой.

– Но вы хотели видеть человека по имени Варан? – незнакомец продолжал буравить мага взглядом.

– И сейчас хотим, – спокойно подтвердил Каладиус. – Собственно, ради этого мы здесь и торчим уже добрых три часа.

– Ну так я перед вами, – веско проговорил незнакомец.

По мнению Каладиуса, он слегка переигрывал. Судя по всему, это была обычная шестёрка, в лучшем случае – какой-то ученик, которого Варан послал прощупать почву и судьба которого, вероятнее всего, мало интересовала мастера Теней. Однако, от этого незнакомец не становился менее опасным – удар ножом в равной степени смертелен и тогда, когда его наносит мастер, и тогда, когда его наносит ученик. Поэтому Каладиус очень внимательно взвешивал каждое сказанное слово. Изредка он бросал быстрые как молния взгляды на Пашшана, который казался вырезанным из дерева истуканом. Но малейшее движение глаз баинина показало магу, что тот наготове. Каладиус знал, что в случае чего реакция его повара будет быстрее, чем у пустынной кобры.

– Надеюсь, я не оскорблю вас, сударь, если усомнюсь в ваших словах? – поинтересовался маг.

– Конечно нет. Это – ваше право, и я скорее удивился бы, если бы вы сразу поверили мне на слово, – снисходительно ответил тот, кто называл себя Вараном.

– Вы не поняли меня, уважаемый, – добродушно усмехнулся Каладиус. – Я имел в виду другое. Просто я знаю, что вы – не мастер Варан.

– Что это значит? – возмутился незнакомец. – Вы говорите странные вещи! Откуда вам знать меня? Напротив, ваше утверждение говорит как раз об обратном! Мне казалось, что вы искали встречи со мной. Если нет – я удалюсь, но позволю себе заметить, что никто не может безнаказанно играть с такими людьми, как я!

Лжеваран сделал было попытку встать, но тут же плюхнулся обратно на лавку, притянутый железной рукой баинина. Верный слуга уловил молниеносный взгляд своего хозяина и, как обычно, повиновался без рассуждений. Бин же буквально выпучил глаза, глядя на то, что произошло. Его прошиб холодный пот. Казалось, он ждёт того, что сию же секунду в таверну ворвутся десятки вооружённых людей и искромсают их ножами.

– Прошу, сядьте! – наивежливейшим тоном попросил Каладиус. – Мне кажется, мы ещё не договорили.

Незнакомец, похоже, и рад был бы возразить, но хорошо ощущал красноречивое покалывание в правом боку, там, куда оперлось острие кинжала Пашшана. Всякая спесь тут же слетела с его лица, и пот выступил на его лбу так же, как и у Бина.

– Сейчас я отпущу вас, сударь, но прежде попрошу об одной любезности, услуге, если хотите, – широко улыбнулся маг, однако глаза его вдруг стали холодными и колючими, так что член Гильдии невольно поёжился. – Видите ли, какая штука… Я не поверил вам в том, что вы – мастер Варан, потому что так уж сложилось, что я хорошо знаком с ним. Вы, разумеется, не могли этого знать, да и сам мастер Варан покуда об этом не помнит. Однако, – и вы постарайтесь запомнить то, что я скажу, слово в слово – крайне важно, чтобы он лично пришёл на встречу. От этого будет зависеть очень многое, в том числе – и его жизнь. Передайте ему, что при личной встрече со мной он вспомнит всё, что случилось с ним в потерянный год. Именно так и передайте, слово в слово. Всё, что случилось в потерянный год. Хорошо ли вы запомнили, друг мой?

Незнакомец несколько судорожно кивнул.

– И последнее. Прошу вас, постарайтесь обойтись без самодеятельности. Я знаю, что вы, выйдя из-за этого стола, тут же возомните, что вам было нанесено страшное оскорбление, что никто не смеет безнаказанно тыкать ножом в рёбра члену Гильдии, что нам необходимо отомстить… Ну и всё такое прочее. Так вот, я бы попросил, если до этого дойдёт, немного охладить свой пыл. Во-первых, мы люди очень серьёзные, гораздо серьёзней, чем вы можете себе представить. Вряд ли у вас хватит сил справиться с нами, ежели, конечно, у вас там не припрятано в засаде две дюжины помощников. А во-вторых, возьмите себе в толк следующее. Если мы – просто зарвавшиеся выскочки, то ваш хозяин, мастер Варан, воздаст нам за всё сторицей, так что любая ваша примитивная месть покажется детской забавой. Если же я знаю, о чём говорю, то – как вы думаете, что сделает с вами мастер Варан, узнав, что вы причинили вред его лучшим друзьям?

По глазам незнакомца в чёрном, по мере того, как маг говорил, становилось понятно, что он довольно точно предугадывает мысли, витавшие в голове лжеварана. И было видно, какое впечатление произвели на него последние слова. Теперь, сказав всё, что считал нужным, и увидев всё, что хотел, Каладиус кивнул Пашшану, и тот убрал кинжал.

– Вы можете идти, сударь, – маг снова был – само благодушие. – Желаю вам всяческих успехов, а главное – здоровья!

Едва кивнув, бледный незнакомец поспешно выбрался из-за стола и поспешил к выходу, ни разу не обернувшись. И лишь теперь Каладиус выдохнул, словно всё время до этого он не дышал, и, судорожно схватив полупустой бокал с вином, опорожнил его одним глотком.

– Ну что ж, – проговорил он. – Мы пошли ва-банк. Теперь либо мы выиграем, либо проиграем. Надеюсь, что у них в Гильдии с дисциплиной всё в порядке и мелким сошкам не дают чересчур много воли…

– Мне срочно надо в нужник… – просипел Бин побелевшими губами.

– Да уж, – вымученно усмехнулся маг. – Пожалуй, в этот раз я с удовольствием составлю вам компанию…

Пашшан же, как человек, вероятно, не только с железными нервами, но и железным мочевым пузырём, остался за столом.

Вернувшись, все трое, за исключением разве что Пашшана, стали с волнением ожидать того, что будет дальше. Трактирщик теперь был бледен как никогда – он не мог не заметить вида, с каким покинул таверну тот, кого он считал мастером Теней. Видно было, что ему до смерти хочется спровадить этих треклятых гостей, да только он боялся. Хозяин с удовольствием вернул бы все деньги, что они дали задатком, да ещё и приплатил сверху, пожалуй. Потому что с Гильдией шутки плохи, и если тут начнётся заваруха, никто не станет миндальничать ни с ним, ни с его «Золотым дубом».

Прошло не менее трёх четвертей часа, когда дверь в очередной раз отворилась. В помещение вошёл человек в тёмно-зелёном плаще – такие носила половина города в нынешнюю холодину и сырость. На голове у него была одна из тех нелепых бесполых шляп, которые почему-то носили буржуа, вероятно полагая, что это делает их облик более степенным. Быстрым, как молния, взглядом он окинул таверну, а затем уверенно прошёл к небольшому пустующему столику у стены, на ходу сделав знак трактирщику, чтобы тот принёс выпить.

Вялый, словно варёная рыба, хозяин на ватных ногах подошёл к новому посетителю, выслушал короткий заказ и, кивнув, отошёл, чтобы вскоре вернуться с кружкой эля. Человек в плаще отрицательно мотнул головой, видимо, на предложение взять чего-нибудь к пиву, и взяв в руки кружку, расслабленно откинулся к стене.

Пил ли он на самом деле, или лишь держал кружку у рта – неизвестно. Однако он довольно долго не опускал её, словно его мучала жажда. Сам же при этом поверх края украдкой осматривал залу. Осторожно переведя взгляд туда, где сидела наша троица, незнакомец с удивлением увидел, что лысый старик, мило улыбаясь, радостно машет ему рукой, а сидящий рядом молодой парень буквально пожирает его глазами.

Таиться больше не было смысла – очевидно, что его узнали. Отставив кружку и утерев смоченные в эле губы, Варан поднялся с места и спокойным шагом подошёл к странным незнакомцам.

– Рад снова видеть вас, любезный друг! – воскликнул этот удивительный старик. – Прошу вас, садитесь!


***

Варан привычно скучал, сидя в своей комнате, которая одновременно служила и спальней, и рабочим кабинетом. За окном снова была какая-то хмарь. Наступала зима, и её холодное дыхание ощущалось всё сильнее. Однако, несмотря на это, мастер шестого круга Варан предпочёл бы сейчас быть там, на улице, делая то, что получалось у него лучше всего.

Увы, кажется, с полевой работой можно было распрощаться окончательно. Мастер седьмого круга Коготь, глава Цеха охотников за головами, кажется, умирал. Глупая нелепость – здоровый и сильный мужчина, которому едва перевалило за пятьдесят, умирал от воспаления лёгких. Незавидная смерть для мастера Теней… Хотя бывают ли вообще завидные смерти?

В общем, уже в течение двух недель Варан был вынужден исполнять обязанности главы своего Цеха. Он не выбирал эту долю, более того – ужасно не хотел этого. Но воля Командора, а также коллективная воля цеховиков были превыше его собственной. Гильдия была не тем местом, где можно идти против течения.

Варан понимал, что если мастер Коготь умрёт, что было вполне вероятно, на первом же сборе мастеров Цеха его изберут мастером седьмого круга. Другой на его месте был бы счастлив такому карьерному росту, тем более, что Командор был уже стар, словно древний дуб, и, так или иначе, но ему недолго уже осталось по эту сторону Белого моста, а вероятность того, что Варана изберут затем ещё и новым Командором, была не так уж и мала. Но Варан с удовольствием поменялся бы местами даже с каким-нибудь подмастерьем, ведь это означало бы, что придётся снова рваться наверх, бороться, преодолевать… А не сидеть днями в этой комнате, боясь свихнуть себе челюсть зевотой.

Казалось бы, сейчас, когда идёт война, люди станут как-то добрее друг к другу, сплочённее, терпимее. Сейчас, когда всей цивилизации угрожала гибель, казалось бы, самое время задуматься. Но нет… Никогда ещё у Гильдии не было столько заказов. Видимо, многие считали, что тёмные делишки проще скрыть в мутной воде.

Не было покоя и охотникам за головами. Теперь, когда многие должники бежали не только от кредиторов, но и от приближающихся с запада чудовищ, когда деловые партнёры оставляли друг друга ни с чем, исчезая в неизвестном направлении, охотники за головами были нужны как никогда раньше. Это давало стабильный и очень высокий заработок Цеху, весомая часть которого доставалась Варану, но он был чужд развлечениям, красивой жизни, да и вообще – мотовству, равно как и скопидомству… Деньги, которые его помощник тут же переводил на счёт в банке Каннели, не имели для него никакой ценности. Варан понятия не имел, насколько велик этот счёт. Вполне возможно, что помощник, пользуясь подобным равнодушием нанимателя, приворовывал какую-то часть, но Варану действительно было наплевать на это.

Варану сейчас было наплевать практически на всё, и это было самое плохое. Апатия овладела мастером Теней уже довольно давно. Иногда ему казалось, что он упирается головой в потолок, и это мешает ему распрямиться, вздохнуть полной грудью. С тех пор, как его гласно и негласно признали лучшим охотником за головами, количество дел, которые ему поручались, резко сократилось. С одной стороны, оно было понятно – Гильдия не хотела разменивать столь ценного сотрудника по мелочам. Но с другой – Варан превратился в какое-то подобие музейного экспоната. Все настолько боялись лишний раз к нему прикоснуться, что просто забыли его под пыльным стеклом.

Возможно, отчасти его нынешняя апатия была вызвана и странным, необъяснимым провалом в памяти – ведь у него выпал без малого год! Долгое время Варан судорожно пытался вспомнить, что же с ним случилось, но кроме каких-то бессвязных, неясных обрывков воспоминаний ничего не добился.

Судя по всему, в тот год с ним случилось что-то очень серьёзное. Во-первых, исчез Окорок, этот неизменный помощник и друг, и сколько не пытался Варан явно или исподволь наводить справки, он так и не смог ничего выяснить. Во-вторых, однажды он обнаружил, что у него искусственные передние зубы. Кто и когда их вставил – также осталось загадкой.

Варан использовал все разумные возможности восстановить в памяти исчезнувший год. Единственные, к кому он ни разу не обратился – это были Командор и мастер Коготь, потому что это было бы верхом глупости. Начальство, вроде бы, не было недовольно, значит и не нужно искать неприятностей на свою голову.

Сейчас, спустя пять с лишним лет, он уже перестал задавать себе эти вопросы. Даже это уже казалось неинтересным. Рутина поглотила Варана целиком. Иногда, глядя на серую улицу из окна своей комнаты, располагавшейся на третьем этаже, он почти всерьёз подумывал о том, что, возможно, отличным выходом из ситуации было бы просто броситься вниз. Однако, падение с третьего этажа, вполне вероятно, не убило бы его, а лишь сделало бы калекой, а это было бы стократ хуже и глупее.

И вот когда сегодня утром ему вдруг сообщили, что какой-то старик в компании парнишки и пожилого южанина ищет встречи именно с ним, Варан сразу же ухватился за эту возможность хоть немного развлечься. Было удивительно, что какие-то посторонние люди знали его имя, которое вообще-то было известно крайне немногим. Учитывая, что Варан сейчас стоял в одном шаге от возглавления Цеха, это могло быть и довольно грубой попыткой покушения. Более того, Варан в этом практически не сомневался, потому что никогда ещё не было такого, чтобы какой-то клиент вёл себя именно так. Никто и никогда не требовал встречи непременно с конкретным мастером шестого круга. Даже тем, кто знал их имена, хватало ума так не делать.

Поначалу Варан хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы вырваться из этой опостылевшей комнаты и лично во всём разобраться, но его отговорили от этого самым решительным образом. Как ни топорно выглядела ловушка, она могла оказаться с двойным, а то и тройным дном, особенно если её готовил кто-то из Гильдии.

Поэтому для начала Варан послал туда нескольких ловких ребят, которые должны были разнюхать обстановку. Тщательно прочесав окрестности таверны, а также посидев там некоторое время под видом посетителей, разведчики вернулись и несколько растерянно заявили, что этих людей, похоже, действительно только трое. Это действительно озадачивало – кем же они тогда были, эта троица, решившаяся бросить вызов одному из самых могущественных людей Гильдии?

Варан вновь предложил сходить лично и разобраться, однако одному из его соратников, мастеру шестого круга по прозвищу Рыбак, пришла в голову отличная идея. Разведчики божились, что никогда не видели этих людей, и что они были явно не из Гильдии, а это значит, что знать Варана в лицо они не могли. Поэтому было решено послать кого-то вместо Варана, чтобы тот послужил своего рода наживкой. Нужно было проверить – как именно работает эта ловушка.

Рыбак порекомендовал Варану для этого дела своего ученика, косого прощелыгу, откликающегося на Медяка. Одно время этот Медяк казался подающим надежды вором, однако за хитрость и ум приглянулся Рыбаку, поэтому тот сумел переманить перспективного парнишку к себе в обучение. И горько пожалел, потому что малый оказался очень падок на различные радости жизни, среди которых особенно выделял женщин и дурную траву. Естественно, пристрастие к последней ставило жирный крест на его дальнейшей карьере.

Рыбак различными методами пытался выбить из Медяка всю дурь, но в конце концов просто плюнул на это. Будь на его месте кто-то погорячее, Медяка давно бы уже нашли плавающим кверху брюхом в Труоне, однако мастер Рыбак был мягок по отношению к подчинённым. Потому он просто оставил всё как есть – Медяк формально числился в его учениках уже последние лет пятнадцать, если не больше, выполнял какие-то мелкие поручения, особенно когда требовались его крысиная хитрость и беспринципность, и, кажется, был вполне доволен жизнью. На выпивку, женщин и наркотики ему вполне хватало, а работа была самая необременительная.

В общем, для данного дела Медяк подходил как нельзя лучше – он был хитёр, по-звериному умён, то есть остро чувствовал опасность, ну а в случае чего никто в Гильдии о нём бы не заплакал. Благо, он оказался вполне трезв. Медяку дали точные инструкции – прикинуться Вараном, договориться о встрече в каком-нибудь укромном месте, тихонько уйти. Сам же Варан с нетерпением остался ждать. Впервые за долгое время он почувствовал какой-то вкус жизни.

Медяка не было чуть больше получаса, благо, что этот трактир, «Золотой дуб», находился всего в десяти минутах ходьбы от квартиры Варана. Затем он появился, сопровождаемый мастером Рыбаком, весь кипящий от возмущения.

Варан был заинтригован с первых же слов. Во-первых, его поразило то, что троица не купилась на трюк. Выходит, они действительно его знали. Во-вторых, крайне удивило поведение этих людей. Для тех, кто готовит ловушку, они были либо чересчур неловки, либо же наоборот – слишком искусны. Так грубо угрожать члену Гильдии Теней, подставляя нож к его боку – они, должно быть, возомнили себя бессмертными!

Но всего два слова мгновенно заставили Варана позабыть обо всём остальном. «Потерянный год» – сказал старик. Более того, он назвал себя близким другом Варана, он пообещал пролить свет на то, что произошло в тот год!

– Теперь я иду сам! – решительно заявил Варан, взглядом пресекая начавшиеся было попытки его отговорить. – Замаскируюсь под обычного посетителя, погляжу, что да как. До смерти хочется увидеть этого старика! – сказал он, и лишь потом понял двусмысленность своей фразы. – Возьмите десяток лучших бойцов, пусть будут неподалёку. Поглядим, что за птицы!

Приказы Варана и раньше выполнялись молниеносно, а теперь, когда он был без пяти минут главой Цеха, они и вовсе были исполнены едва ли не со скоростью мысли. Не рассчитывая особо на злобно бурчащего Медяка, мастер Рыбак сам бросился разыскивать тех, кто станет прикрывать Варана. Самому же мастеру шестого круга уже спустя три минуты принесли наряд, который хоть немного превратил его в простого обывателя Старого города. Выходя в дверь своей комнаты-темницы, Варан улыбался впервые за очень долгое время.


Глава 23. Варан

Бин во все глаза рассматривал старого знакомого. Минувшие шесть лет, конечно, оставили свой отпечаток на внешности мастера Теней. Он выглядел заметно старше – да ведь теперь он был почти ровесником того Кола, с которым Бин и Мэйлинн встретились в сточной канаве Нового города! Варан по-прежнему выглядел красавцем, хотя с годами слегка погрузнел, что сделало его точёные черты лица более мягкими. Было видно, что Варан старался держать себя в форме, но годы и преимущественно сидячая работа брали своё. Однако тело его, даже немного подёрнутое жирком, всё равно нельзя было бы назвать рыхлым. Это был всё тот же пустынный лев – немного постаревший, немного отяжелевший, но по-прежнему смертельно опасный.

Кроме того, в чёрных как смоль волосах Варана появились уже первые серебристые ниточки, что вообще было свойственно южанам. Мешки под глазами говорили о том, что мастер Теней, вероятно, плохо спит, хотя, возможно, это были первые признаки проблем с почками. Единственными существенными изменениями в имидже были короткая стрижка и небольшая бородка и усы, также подёрнутые ранней сединой. Но в общем и целом это был всё тот же Варан, и Бин с некоторым для себя удивлением понял, что очень рад его видеть.

– У вас крайне оригинальный способ назначать встречи старым друзьям, – присаживаясь рядом с Пашшаном, проговорил Варан. – Оригинальный и, должен заметить, весьма опасный.

– Ну, когда твой друг оригинален и опасен, волей-неволей приходится соответствовать, – искренне улыбнулся Каладиус. Теперь, когда Варан уже был здесь, его волнение улетучилось.

– Судя по всему, я должен вас знать? – осведомился Варан. – Мы были знакомы в то время, которого я не помню?

– Именно так, любезный друг! – кивнул Каладиус. – Но поскольку ваша память пока играет с вами злую шутку, я, соблюдая правила вежливости, представлю своих друзей и представлюсь сам.

– Да, думаю, это не помешало бы нашему разговору, – холодно подтвердил Варан.

– Итак, вот этот молодой человек – Бин Танисти, – при этих словах Бин дружески кивнул мастеру Теней. – С ним вы знакомы, пожалуй, дольше всех. Более того, этот юноша однажды почти убил вас.

Кровь отлила от сердца Бина, вся без остатка ринувшись в голову, отчего лицо его тут же стало пунцовым, а в ушах зашумело. Что вообще несёт этот маг? А ну как Варан сейчас не сдержится? Мало ли что? Вон он как пристально уставился на него, словно хочет проткнуть взглядом!

– Да уж, боги дали мне замечательных друзей! – спокойно проговорил Варан. – Так та отметина на спине – ваша?

– В тот момент это было необходимостью, – маг не дал Бину возможности ответить. – Однако позже вы стали друзьями, не раз выручавшими друг друга в переделках. А вот этого скромного баинина, что сидит с вами по правую руку, зовут Пашшан.

– Дайте-ка угадаю, – одними губами улыбнулся Варан. – Однажды он тоже чуть не убил меня, и выбитые передние зубы – его рук дело?

– В этот раз вы совершенно не угадали, друг мой! – рассмеялся маг. – Вы с Пашшаном были очень близкими друзьями, и он научил вас немного говорить по-баинински!

– Я знаю баининский? – искренне изумился Варан.

– Ну не настолько хорошо, чтобы сойти там за своего, – усмехнулся Каладиус. – Но достаточно, чтобы понять, чего они от вас хотят.

– Ну спасибо и на этом! – Варан, повернувшись к Пашшану, слегка кивнул ему – то ли благодаря, то ли приветствуя. – В любом случае это лучше, чем кинжал в спину! Ну а теперь, полагаю, настала очередь представиться и вам?

– Разумеется, – улыбнулся маг. – Меня зовут Каладиус, и мы познакомились, когда я, применив сонное заклятье, захватил вас в плен.

– Постойте-ка… – на этот раз Варан, как ни старался, не сумел сохранить хладнокровия. – Вы – Каладиус? Тот самый Каладиус? Бывший придворный маг?

– О, это было так давно, – с притворной скромностью махнул рукой волшебник. – Я давным-давно отошёл от дел, и последние две сотни лет тихонько живу в своём укромном жилище.

– Да, я слышал, что вы живете где-то в пустыне Туум, – задумчиво проговорил Варан. – Но не думал, что когда-нибудь смогу встретиться с вами лично.

– А между тем мы почти год провели бок о бок, – заметил Каладиус. – Мы с вами вместе сражались и с дорийцами, и с пиратами, и даже с некромантами! Вместе с вами вы вышли на наш последний бой против лиррийского ордена Лианы – вшестером против целой армии!

– Вы рассказываете удивительные вещи, мессир, – теперь, узнав, кто перед ним сидит, Варан против воли стал более почтителен. – Но почему же я не помню ничего из этого?

– Вы, как и все мы, оказались под воздействием наложенной на нас ложной реальности, – пояснил маг. – Какой-нибудь месяц назад и я ничего не помнил об этом, пока ко мне не явился этот молодой человек. А ему вернула память Дайтелла.

– Лиррийская магиня? – изумлённо воскликнул Варан. – Ну и знакомства у вас, господин Танисти! – Бин на это скромно пожал плечами. – А теперь вы пришли, чтобы вернуть память мне?

– Именно, – кивнул Каладиус. – Причём это нужно сделать не только из-за нашей блажи, а для того, чтобы спасти всё человечество.

– Ничего себе! – скептически хмыкнул Варан. – Вы хотите сказать, что от меня зависит судьба человечества?

– Вообще-то не от вас, а от одного пьянчужки, которого нам ещё придётся разыскать с вашей помощью где-то в клоаках Латиона, – небрежно ответил Каладиус. – Но и ваше присутствие также будет необходимым.

– И каким же образом вы вернёте мне память? – кажется, Варан уже устал удивляться.

– Небольшое погружение в транс, – пожал плечами Каладиус. – Ничего сложного.

– Здесь и сейчас? – слегка нахмурился мастер Теней. – Простите, мессир, но я всё ещё не уверен, что доверяю вам полностью.

– И тем не менее, вам придётся довериться, друг мой. Что же касается сеанса, то его, конечно же, придётся провести в более тихом месте, не здесь. Я предлагаю отправиться в мой номер в гостинице «Весельчак» – это не больше чем в получасе ходьбы отсюда.

– Не знаю ещё – почему, но я верю вам, мессир, – задумавшись на секунду, ответил Варан. – Сейчас, когда я вас вижу, когда вы упомянули несколько странных вещей, которые вроде бы со мной происходили, мне кажется, будто я почти вспоминаю какие-то отрывки. И моя интуиция говорит, что вы не лжёте. Может быть, это безумие, но я пойду с вами, потому что давно хочу докопаться до правды.

– Поверьте, вам ничего не грозит! – заверил его Каладиус. – И даю слово, что через два часа вы будете знать всё, что так давно хотели.

– Тогда пойдёмте! – решительно сказал Варан и поднялся с лавки.

– Надеюсь, ваши люди достаточно хорошо вышколены, чтобы не накинуться на нас, когда мы выйдем? – словно о каком-то пустяке, осведомился маг.

– Можете быть спокойны. Эти псы кусают только по моему приказу, – усмехнулся Варан.


***

Варан слегка шатающейся походкой брёл к воротам города. Глаза его были широко раскрыты, но он едва различал что-то перед собой. Мастер Теней тщетно пытался понять, что произошло. Заклятие Мэйлинн полностью стёрло из его памяти всё, связанное с нею – начиная с того самого разговора с Командором, и даже чуть раньше. Варан помнил лишь последние дни, предшествующие судьбоносной встрече Мэйлинн, Бина и Кола, в которые не происходило ровным счётом ничего интересного.

Варан совершенно не понимал, что с ним происходит. Он, хотя и не гнушался вина, но ни разу в жизни не напивался, тем более настолько, чтобы наутро не помнить о попойке. Судя по всему, это была попытка покушения – его то ли пытались отравить, то ли просто подсыпали что-то, лишающее памяти. Это было весьма вероятно – Варан подозревал, что накануне ему пришлось поучаствовать каком-нибудь весьма щекотливом дельце, и ему самому, или же его командирам пришлось подстраховаться таким вот негуманным способом.

Однако же мастер Теней тут же обратил внимание на свой странный наряд. Как большой ценитель оружия и доспехов, Варан тут же узнал гномью работу. Кроме того, он ощутил ещё кое-что странное, и тут же провёл рукой по подбородку, чтобы это проверить. Так и есть – на его лице была щетина, причём такая, что становилось ясно, что её не сбривали уже несколько дней. Вот это было совершенно невероятно – Варан ненавидел щетину, иногда бреясь по два раза на дню.

Но тут же в мозгу всплыла ещё более тревожная мысль: значит, из памяти исчез не один вечер! Судя по щетине, речь могла идти о трёх-пяти днях, а то и о целой неделе! Это было уже совсем нехорошо. Варан решил, что нужно как можно скорее разыскать Окорока и разузнать, что же известно ему.

Какой-то скрип послышался позади него, и Варан рефлекторно отскочил в сторону, хватаясь за рукоять кинжала, висящего на боку. Кстати, кинжал был тоже ему незнаком, хотя работа – просто превосходная!

На мастера Теней с испугом глядел немолодой колон, сидящей на телеге. Телега была так стара и дряхла, что это именно её скрип вывел Варана из глубокой задумчивости.

– Прощения просим, сударь… – испуганно пролепетал колон, видимо, крепко струхнувший.

Действительно, выражение лица Варана, должно быть, было ужасно, а пальцы, стиснувшие рукоять кинжала – очень красноречивы. Мастер Теней почувствовал себя очень глупо, и с досадой махнул на старика рукой. Похоже, нервы его были расшатаны… Ну да ничего – скоро он разберётся с этим, только бы добраться до штаб-квартиры. Пропустив унылую лошадку с её испуганным хозяином, Варан, ещё немного постояв на обочине, чтобы привести мысли в относительный порядок, двинулся дальше, благо, до города оставалось уже всего ничего.

С несколько нервным смешком мастер Теней заметил, как эта же повозка не далее, как в паре сотен шагов от него, снова чуть не сбила какого-то богато одетого воина. Что интересно, на нём тоже была великолепная кольчуга гномьей выделки, однако при этом он почему-то был безоружен. Краешком сознания Варан отметил, что парень тоже выглядит очень растерянным, однако практически тут же забыл о нём, поглощённый собственными мыслями.

Мастер Теней уже не видел, как растворился в толпе бородатый воин в гномьей кольчуге. Он чувствовал тяжесть в голове, словно действительно много дней до этого беспробудно пьянствовал; мысли путались, а в качестве послевкусия ко всему этому добавлялось неожиданное чувство отчаяния и беспомощности, словно совсем недавно он потерял, упустил нечто важное.

Не разбирая пути, не видя прохожих, Варан брёл по улицам города. Реальность словно убегала от него – он с трудом концентрировался на происходящем. Какой-то всадник, мчащийся во весь опор вдоль улицы Сирот, названной так в честь детского приюта, когда-то располагавшегося на ней, едва не сшиб зазевавшегося мастера Теней. Для Варана всё могло бы закончиться печально, если бы один из прохожих не дёрнул его за руку, едва не впечатав в стену дома.

Мастер шестого круга, разумеется, не должен был стерпеть подобного хамства ни со стороны наглого всадника, ни даже со стороны грубого спасителя. Однако Варан, не сказав толком ни слова, просто побрёл дальше. Спасший его мужик счёл за благо промолчать, глядя на внушающий уважение меч, висящий за спиной мастера Теней, хотя было видно, что ему очень хотелось прокомментировать и неуклюжесть, и неблагодарность спасённого.

Совершенно рефлекторно Варан добрался до штаб-квартиры своего Цеха. Здесь, на пороге он, кажется, немногопришёл в себя, с некоторым удивлением отметив, что совершенно незаметно очутился в этом месте. В голове слегка прояснилось, и это было весьма нелишним, учитывая, что впереди его могли ждать самые разные открытия. Хотелось надеяться, что его не схватят тут же, едва он переступит порог. Однако, не сделав, узнать это было невозможно, поэтому Варан толкнул дверь.

Двери штаб-квартиры обычно никогда не запирались. Те, кто посмел бы войти сюда, не имея на то права, очень жестоко пожалели бы об этом, а для всех остальных усложнять вход было совершенно ни к чему. Внутри, как обычно, находилось с полдюжины учеников, всегда готовых к тому, чтобы броситься выполнять любое поручение мастера, или даже подмастерья. Все они тут же обернулись на звук открывшейся двери, и тут же у них от изумления отвалились челюсти.

– Мастер Варан? – ошарашенно проговорил один из них. Было похоже, что он борется с желанием протереть глаза, чтобы убедиться, что они не обманывают его.

Это удивление отозвалось неприятными ощущениями в груди Варана. Неужели его уже списали со счетов? Что же такого, во имя всех джиннов пустыни, случилось? Однако Варану не хотелось показывать свою слабость перед ними. Может быть, для других он уже списан, но он – по-прежнему мастер Теней. И нужно было дать понять это сразу.

– В чём дело, уважаемые? – язык плохо слушался, поэтому слова были чуть невнятными. Да и грозный тон не очень-то удался. – Смотрите так, словно Асс спустился на землю. Впрочем, мне сейчас не до вас. От меня разит, словно от тухлой рыбы. Я поднимусь наверх. Пожалуйста, приготовьте мне горячую ванну. Или даже негорячую. Любую. Кто-нибудь видел подмастерье Окорока?

Варан оставался Вараном, то есть человеком-легендой, поэтому, как только он заикнулся о ванне, двое учеников тут же бросились вверх по лестнице, исполнять его приказ. Это слегка успокоило мастера Теней – будь он в опале, вряд ли его приказы исполнялись бы с таким рвением.

– С вашего позволения, мастер, – вновь заговорил тот же ученик, что так удивился его появлению. – Но подмастерье Окорок исчез вместе с вами, и с тех пор мы его больше не видели.

– То есть как это – исчез? – скривив губы, процедил Варан. – Я никуда не исчезал. Попрошу вас выбирать выражения, молодой человек.

– Прошу прощения, мастер, – вспыхнул ученик. – Я не совладал со своим удивлением, поэтому неудачно выбрал слова. Я хотел сказать, что подмастерье Окорок… не показывался уже целый год.

– Целый год? – забыв о выдержке, вскричал Варан. – Что вы хотите этим сказать? О каком годе вы говорите, когда мы были здесь буквально вчера! Ну, может быть, с неделю назад… – чуть неувереннее добавил он, вспомнив о щетине.

– Возможно, я что-то путаю, – ученик неплохо усвоил урок, который гласил, что если мастер называет чёрное белым, ученик не должен оспаривать это. – Просто хочу сказать, что в Гильдии никто ничего не знал о вас с прошлого увиллия.

– Так какой сейчас год? – спросил Варан, уже начиная подозревать неладное.

– Тысяча семьсот двенадцатый, пятый день увиллия, – несколько озадаченно ответил ученик.

Двенадцатый год! Пятый день увиллия! Последний день, который сохранился в его памяти – девятое увиллия одиннадцатого года… Почти ровно год выпал из жизни, и Варан совершенно не знал – куда и как. От такой новости хотелось плюхнуться на пол, но мастеру хватило силы воли остаться на ногах. Однако, он очень побледнел и его шатнуло в сторону, поэтому говоривший с ним ученик бросился к нему, чтобы удержать от падения.

– Что вы хватаете меня, словно барышню? – дёрнув плечом и освобождаясь от заботливой руки ученика, буркнул Варан.

– Прошу прощения, мастер! – ученик тут же отскочил назад, словно коснулся расплавленного железа.

Поискав глазами кресло, Варан почти упал в него. Кружилась голова, подкатывала тошнота. Целый год… Что с ним случилось?..

– И что же – не было никаких сведений обо мне и Окороке с момента нашего… исчезновения?.. – Варан скривился, словно от боли, произнеся последнее слово.

– Ну вы же знаете, мастер, нам ведь никто докладывать не станет! – пожал плечами ученик. – Но по слухам – никто ничего не знает.

– Исчезли только мы?

– Нет, мастер. Одновременно исчезли мастер Дор, мастер Двенадцатый, мастер Книгочей и мастер Гвоздь.

– Ничего себе… – прошептал одними губами Варан.

Исчезновение таких людей должно было наделать много шума, хотя они, конечно, и были не чета Варану, но всё-таки все были мастерами, а Гильдия дорожит своей репутацией, так что даже исчезновение последнего из учеников никогда не остаётся без внимания.

– И что же генералитет? – как можно небрежнее осведомился Варан. – Неужели они не перерыли весь Латион?

– Вообще-то нет, – пожал плечами ученик. – Никто из старших ни разу вас не хватился. Мы долгое время считали, что вы на каком-то задании, но больно уж долго вас не было. Поэтому и решили, что вы…

– Погибли? – с усмешкой произнёс Варан то слово, которое не решился произнести ученик. Тот в ответ лишь опустил голову.

Варан же крепко задумался. Если его исчезновение не наделало шуму, следовательно, в этом явно замешаны вышестоящие чины – мастер Коготь, а ещё вернее – сам Командор. Но как он умудрился перейти им дорогу? И при чём тут остальные четверо мастеров – ни с кем из них Варан особых дел не имел. Разве что с мастером Книгочеем у него были достаточно дружеские отношения, но в работе они ни разу не пересекались.

Было неясно, что делать дальше. Вариантов было два. Первый – его пытались убрать, но слегка просчитались. Второй – он выполнял задание настолько щекотливое, что ему просто отрезали огромный пласт памяти, не размениваясь по мелочам. И чем больше Варан размышлял, тем больше склонялся ко второму варианту. Ведь если бы Командор решил избавиться от него, для этого как минимум должна была быть какая-то причина. А Варан был убеждён, что такой причины быть не могло.

Опять же, когда Гильдия пытается от кого-то избавиться, она, как правило, прибегает к куда менее изощрённым, но более действенным методам. Есть тысячи способов бесследно исчезнуть, но ни для одного из них не требуется амнезия. Кроме того, Гильдия никогда и ничего не делает наполовину. Конечно, ошибки и просчёты случаются, но Варан крайне сомневался, что, пожелай Командор зачем-то его уничтожить, он не довёл бы дела до конца из-за какой-то оплошности.

Значит, это было задание. Судя по тому, что на нём сейчас были доспехи, стоимостью не меньше полусотни латоров18, а также кинжал, также тянущий латоров на пять, а может и больше – задание прошло успешно и было щедро оплачено. А это значило, что пока что можно расслабиться и принять наконец ванну, чтобы избавиться от тяжёлого запаха. И, конечно, побриться!

Завтра он отправится к мастеру Когтю, чтобы прощупать почву. Однако он очень сомневался, что старый лис расколется, даже если он в курсе. Но – попытка не пытка! Идти к Командору не имело смысла, да и не мог обычный мастер, пусть даже мастер шестого круга, явиться к Командору просто так, без вызова, по своим личным делам.

Немного успокоившись, и найдя наконец какое-то логическое объяснение происходящей фантасмагории, Варан поднялся с кресла. Почтительно молчащие до этого ученики, даже не шевелящиеся, чтобы не нарушить течение мыслей мастера, наконец смогли переменить позы, громко вздохнуть или расправить онемевшие члены. Вежливо кивнув присутствующим, Варан поднялся наверх, где ему уже вовсю готовили ванну – наполняли довольно большую бадью тёплой водой.

Не дожидаясь, пока бадья наполнится, Варан, быстро раздевшись, с блаженным стоном погрузился в воду, которая мгновенно стала темнеть от обилия грязи, налипшей на отощавшее тело мастера Теней. С большим интересом осмотрел предплечье правой руки, на котором обнаружились два хорошо затянувшихся шрама – явно следы сквозной раны, вероятно, от стрелы или тонкого стилета. Интересно, какие ещё отметины оставил на его теле минувший год?

Но узнать это он успеет позже. Варан всегда любил ванну – именно тут его мозг работал лучше всего. Когда тело разнеживалось в горячей воде, мысли, так же как и кровь, начинали бежать быстрее. Поэтому сейчас Варан воспользовался моментом, чтобы попытаться восстановить то, что казалось забытым. Он нисколько не сомневался, что его мощный разум легко справится с данной задачей. Иначе и быть не может!

От тёплой воды и усталости Варана клонило в сон. Мысли, которые должны были ускориться, наоборот стали ползти, словно сонные мухи. Огромным усилием воли мастер Теней заставил себя сосредоточится на том самом дне, девятом дне прошлого увиллия, после которого в памяти была лишь пустота. «Я могу это вспомнить!» – стискивая зубы, заклинал себя Варан. – «Я могу вспомнить!»

– Вы можете вспомнить, друг мой! – внезапно раздался странно знакомый голос в его голове.

Этот голос почему-то не напугал Варана, не заставил его выскочить из бадьи и схватиться за меч. Более того, всё ещё подносящие ведра с водой ученики его, похоже не слышали. И Варан понимал, что этот голос крайне важен, что за него нужно хвататься, словно за бревно в стремнине, потому что только он и способен вынести к берегу.

– Вы можете вспомнить! – вновь произнёс тот же голос.

И тут Варан вспомнил…


Глава 24. Крах иллюзий

Солана чувствовала себя опустошённой. Выжатой досуха, растоптанной, измельчённой в труху. Глядя, как её гоблины пируют на останках солдат, она не чувствовала ничего, кроме сосущей пустоты. Упоение битвой прошло и пришло осознание. Она убила сотни людей. Некоторых – практически собственными руками. Её красивые мечты о том, что она станет для Паэтты освободительницей, похоже, рушились, словно песчаный замок. Теперь никто не станет вести с ней диалог. Её постараются уничтожить, как взбесившуюся собаку, как Гурра с его выродками.

Однако, чем больше об этом думала Солана, тем больше оправданий для себя находила. Ведь, по сути, ей даже не дали возможности объясниться. На неё напали внезапно, сзади, и к тому моменту, когда она оказалась от преследователей на расстоянии, приемлемом для переговоров, ей уже ничего не оставалось, кроме как постараться уцелеть. Так что здесь была обычная оборона.

Возможно, в следующий раз всё будет так, как она задумывала. Войска будут встречать её лицом к лицу, и тогда уж она не упустит шанса объясниться. В конце концов, худой мир лучше доброй войны. Какими бы упёртыми ни были военачальники, они прислушаются к голосу разума.

– Жрите, – устало бросила она гоблинам, с визгами раздирающим тела людей, лошадей и других гоблинов, павших в бою. – Это – последний раз, когда вы едите человеческое мясо.

Будь Солана протокреаторианкой, она, конечно, возмутилась бы такому обращению с человеческими останками. Да и ни одна другая религия, естественно, подобного не одобряла. Арионниты скорбно заламывали бы руки, ассианцы – бессильно ругались бы, глядя на творившееся вокруг. Но Солана была не особенно верующей. Точнее, она исповедовала собственную веру, которая утверждала, что всем богам, какие только есть в Сфере, одинаково плевать на людей, их жизнь и поступки. То, что рвали сейчас её гоблины, не было людьми. Это было просто мясо, которое можно было, конечно, оставить бессмысленно гнить здесь на радость воронью, а можно – пустить в дело с пользой. Для девушки выбор был совершенно очевиден.

Солана знала, что её гоблины недоедают, что они непривычны к таким долгим переходам. Это делало их слабыми воинами. Сегодня она разгромила отряд примерно в тысячу человек, и заплатила за это несколькими тысячами гоблинов – сколько именно их погибло, она, естественно, сосчитать не могла, но, вполне вероятно, речь могла идти и о десяти тысячах. Дав выжившим вдоволь наесться мясом, она повысит их шансы выживать и дальше. Конечно, вдоволь тут не получится – такую прорву не прокормишь таким количеством, но по сравнению с тем, что они ели до того, это уже кое-что.

Она поймала себя на том, что мысленно уже не раз назвала гоблинов «своими». И наоборот – у неё никак не получалось думать о напавших на неё кавалеристах иначе, чем о врагах. Она даже жалости почему-то к ним почти не испытывала. Вот так вот, наверное, и становятся теми, кого люди станут почитать злодеями. Невольно, случайно – но потом уже не отмыться от этого.

Около двух часов ещё провела Солана на этом безымянном поле, хотя её порядком мутило от запаха крови и внутренностей. Однако она сносила всё это мужественно. С одной стороны, это была своеобразная епитимья, которую она наложила сама на себя за невольно свершённый грех. С другой – она просто хотела быть со своим войском даже сейчас, посреди этой тошнотворной вакханалии, ведь только так можно стать хорошим предводителем. Надо сказать, что она явно ощущала, что гоблины чувствуют её присутствие и благодарны ей за это, насколько вообще могут быть благодарными эти животные.

Затем, поскольку солнце было ещё высоко, войско Соланы вновь двинулось на север. Однако ушли недалеко – не более трёх миль. Там на пути им встретилась небольшая роща. Она выглядела так умиротворяюще – золотистые листья клёнов, красноватые листья осин, перешёптывающиеся на лёгком ветерке. Рощица была довольно редкой, так что вся была пронизана осенним светом. Толстый ковёр мха, уже довольно плотно устланный опавшей листвой, так и манил прилечь. И Солана решила, что сегодня она дальше не пойдёт. Останется на ночь в этой уютной рощице.

Несмотря на то, что ещё недавно она задумывалась о доле предводителя, который должен делить всё со своими подчинёнными, на этот раз она дала чёткий приказ своим гоблинам оставаться вне рощи. Она хотела побыть тут одна, насколько это было возможно, учитывая, что даже отсюда она чувствовала их вонь, которую приносил ветер, слышала их визгливые свары, видела сонмище серых теней, окруживших рощу, как море окружает остров.

Сама, как в былые времена, ножом очистила от мха площадку и развела огонь привычным уже огнешаром. Сама натаскала хвороста. Есть не хотелось – воспоминания о кровавом пире её воинов, вероятно, надолго отбил у Соланы аппетит. Она просто сидела, обхватив руками колени, и глядела на пляшущие языки костра, заворожённо наблюдая, как медленно обращается в дым обугленное дерево.

Она уснула задолго до того, как наступила ночь. И наконец смогла встретиться с Симмером. Очевидно, что бы там не говорил старый демон, но сил его пока не хватало, чтобы связываться со своей протеже наяву.

Солана вновь стояла на знакомом берегу озера. Почему-то от воды поднимался густой пар, который тянуло на берег, хотя стояло полное безветрие. Этот пар словно обволакивал девушку, и она ощущала его влажные прикосновения так, словно её касались покрытые слизью тела змей.

– Поздравляю тебя с твоей первой победой! – проговорил Симмер.

– Я этого не хотела! – тут же принялась оправдываться Солана. – Они напали со спины, я не успела ничего сделать.

– Конечно, – согласился Симмер. – Однако же суть от этого не изменилась – ты с честью прошла своё боевое крещение.

– Больше такого не повторится! – твёрдо сказала Солана тоном, какой часто используют люди, пытающиеся обмануть сами себя. – Я не стану сражаться с людьми! Мой враг – Гурр!

– Конечно, – вновь поддакнул Симмер. – Это – очень похвальное стремление, и я поддерживаю тебя полностью. Только вот что ты станешь делать, если на тебя вновь нападут неожиданно?

Солана, которая боялась задавать себе этот вопрос, вытесняя его привычными картинками раскинувшихся впереди армий со знамёнами, поникла головой, не зная, что ответить.

– Позволь рассказать тебе, что думаю я, – предложил Симмер.

– Ты ведь всё равно это скажешь, – буркнула девушка.

– Ты, Солана – очень могущественная колдунья, – Симмер воспринял её ответ как согласие. – Но ты – не богиня. А даже если бы ты была богиней, то и тогда бы была принуждена подчиняться высшему закону Сферы – необходимости. Ведь ты наверняка слыхала о Последней битве, когда Асс и Арионн вынуждены будут сойтись, чтобы уничтожить друг друга, а заодно – и Сферу Создания? Как думаешь, им очень хочется этого? Сомневаюсь. Но такова необходимость.

– Понимаю, что ты хочешь сказать… – угрюмо произнесла Солана.

– Думаю, что пока ещё не вполне, – перебил ей Симмер. – Я хочу сказать вот что. Злодея от героя отличает лишь одно – первый делает злые дела потому, что хочет этого, тогда как герой – только из необходимости. Помни об этом всегда, потому что необходимость – она превыше всего в этом мире. Она сильнее тебя, сильнее меня, сильнее Чёрной Герцогини и Гурра. Даже если ты пожелаешь воспротивиться ей, у тебя ничего не получится. Ты просто погибнешь, ни став ни героем, ни злодеем, а просто – никем, ничтожеством, которое забудут тут же.

– То есть, по-твоему, убить тысячу ни в чём не повинных людей – это хорошо? – яростно спросила Солана, и на глазах у неё засверкали слёзы.

– Это и не хорошо, и не плохо, – равнодушно ответил Симмер. – Это было необходимо. За свои бесчисленные годы, что я провёл здесь, я наблюдал гибель миллионов людей, гибель целых империй. Что может значить во всём этом водовороте смертей какая-то жалкая тысяча душ? Капля в море! Тебе придётся стать философом, Солана, иначе ты не выдержишь отпущенного тебе отныне срока. Если ты будешь так истерить по любому поводу, то лучше бы тебе сдохнуть лет через двадцать, как это сделала твоя мамаша.

Солана вскинула голову. Глаза её, всё ещё полные слёз, засверкали от испепеляющей ярости, зубы сжались до явно слышимого хруста, а кулаки стиснулись так, что ногти пронзили кожу на ладонях. И тут туман, который до этого словно ласкал её тело, отпрянул, будто его разметало мощным ударом ветра, эпицентром которого была девушка. Туман рвало на клочья, раскидывало во все стороны. Даже трава полегла от этого невидимого удара, а с деревьев посыпалась хвоя.

– Не трогай мою мать! – буквально завизжала, содрогаясь от ненависти, Солана.

– О, вот теперь я вновь вижу ту самую Солану, которая мне нужна, а не растёкшуюся соплю! – торжествующе воскликнул Симмер. – В тебе полно силы и ярости, девочка, но ты боишься их. А если ты их будешь бояться, то как же ты сможешь их контролировать? А если ты не сможешь их контролировать и использовать так, как мне того нужно – значит, что я зря потратил на тебя время. Разве я зря потратил на тебя время, Солана?

Во вкрадчивом голосе демона едва заметно послышалась угроза, и Солана невольно содрогнулась. Умом она понимала, что находится сейчас очень далеко отсюда. Более того, где-то глубоко в душе она подозревала, что Симмер очень приукрашает свои возможности и, вполне вероятно, несмотря на ту руну, что он вложил в неё, у него может не достать сил, чтобы что-то ей сделать. Но проверять этого не хотелось. Кроме того, Солана не хотела терять Симмера, ведь пока что она не видела своего будущего в отрыве от говорящего озера. Её могущество – это его могущество, его победа станет и её победой.

– Ты не зря потратил на меня время, – чудовищным усилием взяв себя в руки, спокойной произнесла Солана.

– И это правда! – тут же подхватил Симмер. – Я наблюдал за тобой сегодня, как и все предыдущие дни, впрочем. Ты была великолепна! То, как ты использовала возмущение, чтобы уничтожить магов, показывает, что ты станешь великим мастером магии, а не простым ремесленником. Также я должен отметить то, как быстро ты нашла общий язык с гоблинами. Они слушаются тебя почти так же, как и меня! Хотя, не стану скрывать, что пока что они ещё пошаливают у тебя за спиной.

Солана хотела бы сейчас почувствовать глубокое изумление от его слов, но ощутила лишь жгучий стыд. Конечно, она и сама догадывалась об этом, но предпочитала зашоривать глаза.

– И многих они убили? – упавшим голосом спросила она.

– По сравнению с нынешним днём – совсем немногих, – усмехнулся Симмер. – Может, десяток или два деревенщин, да и то, в основном, только детёнышей.

Не выдержав, Солана уткнула лицо в ладони и вновь зарыдала.

– Ну вот, опять та же сопля… – насмешливо протянул Симмер. – Прежде чем совсем раскиснуть, вспомни опять о необходимости.

– В чём была необходимость смерти этих людей? – с рыданиями воскликнула Солана.

– Скажем так: их смерть была неизбежна. Может быть, когда-то ты достигнешь той степени мастерства, когда самый последний гоблин твоей армии не посмеет двинуться с места, пока ты ему не позволишь, но для этого нужно учиться. Когда будущий рыцарь учится фехтовать, ему сначала дают деревянный меч, затем – лёгкий учебный, и лишь затем – боевое оружие. Тебе пришлось сразу начинать с тяжёлого двуручного меча, поэтому нечего удивляться, что он иной раз будет выпадать из твоих рук или случайно задевать окружающие предметы. Но именно это позволит тебе быстрее выучиться. Работай над собой, если не желаешь, чтобы впредь гибли случайные люди!

– Их слишком много… – жалобно проговорила Солана. – Я не могу контролировать всех…

– Можешь, – отрезал Симмер. – Нужно лишь ощутить своё могущество и принять его. Принять всё целиком, а не пытаться выковыривать изюм из булки. Такие великие маги, какой стала ты, априори не могут быть добрыми для простого люда, потому что их помыслы и цели лежат совсем в других высях, недостижимых прочим смертным. Если ты станешь такой, то сама увидишь, сколь незначительными станут для тебя простые люди. Они будут лишь пылью под твоими ногами, или же, в лучшем случае, твоими шахматными фигурками, которые ты будешь двигать не так, как хотелось бы им, а так, как это нужно тебе.

– Но я ведь смогу делать то, что будет приносить благо другим! – в отчаянии воскликнула Солана. – Я буду милосердна и щедра. Они станут любить меня!

– Тот, кто заботится о том, что думают о нём смерды, никогда не станет великим! – рявкнул Симмер, теряя терпение. – В шахматной партии нужно жертвовать пешками, а иной раз – и куда более крупными фигурами, чтобы достичь победы. Если тебя будет заботить судьба каждой пешки – ты проиграешь. Постарайся вбить себе это в голову раз и навсегда! Ты никогда не сможешь быть мила всем!

– Но я могу попытаться, – упрямо возразила Солана.

– Правда? – сардонически усмехнулся Симмер. – Хочешь знать, как зовёт тебя твой народ? Твои будущие подданные?

– И как? – несколько неуверенно спросила Солана, предчувствуя, что ей совсем не понравится ответ.

– Симмерской ведьмой! – отчеканил демон. – Ты для них – Симмерская ведьма, что натравила гоблинов на беззащитных детей и разорила их деревни!

Тяжёлый комок подкатился к горлу девушки. Симмерская ведьма… Прозвище так прозвище! Разве о таком она мечтала? Это – как клеймо, которое выдаёт злодея, едва только его завидят люди. Так и тут. Кто же станет вести дела с ведьмой? Кто станет любить её и почитать? Неужели ею уже пугают капризничающих детей вечерами?..

– Запомни лишь одно, – произнёс Симмер. – Люди могут называть тебя как захотят, но будешь ты той, кем решишь сама. Но, с другой стороны, если они хотят видеть тебя ведьмой – будь ведьмой! Обрати их страхи против них же, вооружись ими! И сделай своим щитом!

Солана сразу поняла, что имел в виду Симмер.

– Это значит, ещё больше убийств и разорения? Вроде как «хотите ведьму – получайте»? А мне всё равно, ведь я не при чём?

– Вот ведь угораздило найти себе в ученицы шестнадцатилетнюю дуру! – кажется, Симмер и впрямь вышел из себя. – В общем так. Мне надоело тебя нянчить. Думай и решай сама. Я сказал всё, что тебе было нужно услышать. Если тебе достанет мозгов, ты сделаешь верные выводы. Если нет… Я тебя уничтожу!

Солану швырнуло от озера, словно муху, которую щелчком сбили с места. За считанные секунды пролетев те десятки миль, что отделяли её тело от Симмера, она со всего размаху рухнула в окружённую гоблинами рощу…


***

Когда Солана очнулась от своего сна, в небе уже догорал закат. Идти куда-то не имело смысла, да и чувствовала себя девушка не лучшим образом – словно её действительно швырнули с небес на землю. Глаза с трудом разлипались, словно она не спала уже много дней. В голове была какая-то пустота, складывалось ощущение, что Солана висела, подвешенная за ноги.

Очень хотелось снова уснуть, но девушка почувствовала, что очень голодна. Действительно, она не ела почти весь день. Привычно оглянувшись, она обнаружила неподалёку тушку крупного и довольно упитанного суслика. Это стало уже традицией – каждый день гоблины приносили своей правительнице что-то съестное. Конечно, суслик – невесть какое лакомство, но Солана никогда не была привередой.

Костер к этому времени почти догорел – несколько тлеющих ещё крупных головешек были присыпаны белёсым пеплом. Солана подбросила ещё сушняка. Можно было бы в секунду поджечь его огнешаром, но девушке почему-то до тошноты не хотелось сейчас никакого колдовства. Захотелось, как в старые добрые времена, дуть на тлеющие угли, кашляя и утирая слёзы, пока из огневеющих угольков не возродится робкое и неуверенное поначалу пламя. Но затем оно разрастётся, превратившись в необузданную стихию, способную ужаснуть самих богов.

Вот так вот и она, Солана… Сейчас она похожа на этот слабенький язычок, то выбивающийся из-под веток, то снова угасающий. Но она может стать иной – сильной, независимой. Не зависящей от кого-то, кто дует на угли. Если ей хватит воли…

Пламя разгорелось, весело затрещал сухой хворост, и девушка принялась разделывать добычу. Мясо было довольно жёстким и имело несколько странный запах, но голод – лучшая приправа. Спустя пару минут, когда несколько кусков, нанизанных на ветки, уже зашкворчали над огнём, живот Соланы нетерпеливо заурчал. Перебарывая желание впиться зубами в едва тронутое пламенем мясо, Солана повалилась на мягкую подстилку из мха.

И неожиданно почувствовала себе живой и сильной. И готовой бороться. Слова, сказанные Симмером, глубоко запали в душу. Необходимость… Даже если это была лишь красивая выдумка Симмера, она всё равно была хороша, потому что очень уж ловко подсовывала удобные ответы на самые неудобные вопросы. Да, если рассматривать ситуацию с точки зрения демона, всё выходило просто и логично. Она – не злодейка, пока не вершит зла сверх необходимости. А можно ли вообще называть зло, совершенное из необходимости, злом?

Солана была простой деревенской девочкой, неграмотной и, в общем-то, никогда не задумывающейся о высоких материях. Знакомство с Симмером и обучение у него, конечно, заметно обогатили её внутренний мир, поэтому те мысли, что сейчас приходили ей в голову, наверное, в значительной мере были его мыслями. Но поскольку своих у неё не было вовсе, не грех было воспользоваться хотя бы заимствованными.

Необходимость и выбор, необходимость и свобода… Две противоположности. Применимы ли понятия добра и зла там, где нет самой возможности выбора? Может ли волк считаться злым за то, что ест овец? Может ли палач, пытающий или казнящий по решению магистрата, называться злым? Может ли она почитаться злой у этих тёмных людишек, если она сделала всё возможное, чтобы избежать их печальной участи? В какой мере она, не до конца совладавшая ещё с собственной армией, ответственна за те бесчинства, что гоблины творят без её ведома?

Вспомнилась их проклятая встреча с братом. Вспомнила ту ненависть и страх, что так хорошо читались в его глазах. Он, её плоть и кровь, ненавидел её лишь за то, что она изменилась, что она пришла во главе армии гоблинов. Даже если бы они не сделали ничего плохого, разве перестал бы этот придурок ненавидеть её? Солана очень и очень в этом сомневалась. Что уж тогда говорить об остальных?

Итак, для них теперь она – Симмерская ведьма… Неприятно, конечно, молодой и, в общем-то, симпатичной девушке получить такое прозвище в неполные шестнадцать! Произнося про себя это словосочетание, Солана и сама не могла отделаться от образа старой карги, чьё лицо покрыто волосами, а изо рта торчит один единственный зуб. «Ваше величество, на переговоры явилась Симмерская ведьма!». «Гоните скорее прочь уродливую каргу, спустите на неё моих собак!».

Эта картина так живо представилась Солане, что она даже рассмеялась. Правда смех получился горьким. Почти таким же горьким, каким было мясо, которая она стала жадно откусывать, невзирая на то, что оно было очень горячим.

И тут Солану осенило. Глупым простолюдинам, видевшим её, нетрудно было придумать ей подходящее прозвище, учитывая, как она выглядела! За её растрёпанными волосами и хламидой, болтающейся на ней, словно на иссохшем скелете, сложно было рассмотреть и её молодость, и её привлекательность. Вот если бы она появилась перед ними в том костюме, который она носила в мире грёз Симмера, когда проходила подготовку! Уж тогда никто не посмел бы опоганить её этим мерзким словом!

Вот чего ей не хватало! Она должна выглядеть респектабельно для того, чтобы в ней увидели кого-то большего, чем просто какую-то матку гоблинов. Вот тогда будет иметь смысл думать о переговорах с генералами, возглавляющими войско, а также, возможно, и с самим королём.

План моментально оформился в голове девушки. Нужно разыскать усадьбу какого-нибудь феодала или купца, у которых почти наверняка найдётся дочка или субтильная жена, и подобрать себе наряд по её статусу, раз уж доступ в города ей заказан!

Да, Солане было всего шестнадцать, поэтому некоторые её решения были похожи на ребячество. Тем не менее, она настолько загорелась этой идеей, которую внезапно сочла панацеей, что даже поджаренное мясо суслика вдруг стало казаться ей нежным и вкусным. Поужинав, Солана, с улыбкой на лице, растянулась на мягком мху и уже через несколько минут спокойно уснула, не терзаемая никакими тёмными мыслями или угрызениями совести.


Глава 25. Вечерний туалет

Солана проснулась под утро – костёр уже погас, и было очень холодно. На сей раз она безо всяких душевных терзаний использовала магию, чтобы вновь зажечь огонь. Вокруг сотнями различных звуков жила её армия. Солана уже привыкла, что гоблины, казалось, никогда не спят. Точнее, никогда не спят все. Всегда, даже в самый разгар ночи, находятся те, кто затевают склоки, совокупляются, рыщут в поисках еды, или занимаются какими-то иными недоступными её пониманию гоблинскими делами.

Распалив жаркий костёр, Солана придвинулась было ближе к огню, чтобы поскорее согреться, но вскоре жар стал нестерпимым, и ей вновь пришлось отползти подальше. Была одна из тех редких в это время года ясных ночей, когда даже ущербная луна даёт достаточно света, а звезды, купаясь одновременно и в этом сиянии и в бездонном мраке неба, кажутся сонмом снежинок, завихрившихся в снежном буране. Разгоревшийся огонь своим тёплым оранжевым светом приглушал буйство небесных огней, но этим делал их ещё таинственнее.

Сейчас Солана чувствовала себя вполне отдохнувшей и выспавшейся. Однако до рассвета выступать не имело смысла, поэтому она просто лежала, глядя в небесную бездну и изгнав из головы все мысли. На секунду ей даже удалось позабыть, где она и зачем. Она словно вновь оказалась у охотничьего костра, где по другую сторону мелодично похрапывал отец, а Брэр, которому вечно не спалось в лесу, нахохлившись сидел неподалёку, бросая в огонь мелкие веточки, шишки и другой мусор, что находил подле себя.

Внезапно нахлынувшие воспоминания совершенно неожиданным образом отозвались в девушке. Да, в первую секунду она почувствовала в груди острую жаркую тоску по родным и дому, так что захотелось шмыгнуть носом и разреветься. Но это чувство растворилось так же внезапно, как и возникло. И растворилось оно в куда более мощном и бескрайнем чувстве брезгливости и отторжения. Нет, никогда больше она, великая волшебница Солана, не вернётся к плебейскому костерку, к повседневной рутине богами забытой деревни, к серой беспросветной жизни. Теперь её судьба – водить знакомство с сильнейшими мира сего, своею волею верша историю!

Сегодня, по истечении некоторого времени, вчерашнее побоище уже не казалось таким уж ужасным. В конце концов, идёт война. Если бы не она – этих людей наверняка отправили бы на запад, на войну с Гурром. И там бы они, наверняка, так же бесславно пали бы в первом же бою, или во втором, или в третьем… В общем, это и неважно. Главное, что вчерашний бой по сути своей ничего не изменил для тех людей. Они – солдаты, а солдаты созданы убивать и умирать.

Сегодня Солану ждал особенный день. Она, всю свою жизнь росшая пацанкой, всегда презрительно фыркающей, когда сверстницы заговаривали о нарядах, теперь с непонятным даже для самой себя воодушевлением ждала того, как она облачится в наряд, приличествующий её положению. Она мысленно видела перед собой огромные бельевые шкафы, ломящиеся от всевозможных платьев, она тщательно прикидывала фасон, расцветку, ткань… С наслаждением она представляла себя то в одном, то в другом наряде. Ах, может в усадьбе найдётся и девка, умеющая делать причёски как у знатных дам! Ведь кто-то же причёсывает и укладывает волосы молодым барыням!

Эти мысли окончательно прогнали сон, так что Солана, легко оттолкнувшись от земли, села неподалёку от костра. Есть не хотелось, но она всё-таки поджарила остатки вчерашнего суслика и принялась неспеша их доедать. Эх, сейчас бы к этому мясу да пару здоровых головок лука! Совсем по-другому оно ощущалось бы! Но не было ни лука, ни хлеба – ничего, кроме этого скверного мяса. Как только всё это закончится, – мысленно пообещала себе Солана, – найму себе самого искусного повара! Хватит жрать всякую дрянь!

Её огромная армия окончательно просыпалась. Вокруг стоял привычный гвалт, словно Солана находилась неподалёку от птичьего базара, у подножья которого устроила грызню свора бродячих псов. Но, кажется, девушка уже почти перестала замечать этот шум. Зато теперь она ясно ощущала настроение своих подданных, и её определённо радовало то чувство сытой благодарности, что они испытывали.

Медленно и величаво из-за горизонта выползло солнце, вернув этому миру приглушенные осенние краски, прибранные ночью. Солана поднялась на ноги и, выгнувшись, с наслаждением потянулась. Этот мир словно ждал, что она придёт и покорит его, а заставлять кого-то долго ждать было не в привычках юной охотницы. Оставив костёр сиротливо догорать, Солана двинулась в путь. А путь этот по-прежнему лежал на север.


***

Конечно, восток Палатия не был столь безлюден, как восток Латиона, но и здесь почему-то поселения людей встречались заметно реже. Солана, как человек родившийся и всю свою небольшую жизнь проживший едва ли не на самом глухом востоке из всех, никогда не могла взять в толк – что же так тянет людей к западу? Что там такого, чего нет здесь? Однако даже история Паэтты, которую Солана, естественно, знать не могла, раз за разом подтверждала одно и то же – все разумные существа всегда стремились поселиться как можно западнее Анурских гор.

В общем, поселения тут встречались даже реже, чем на берегах её родной Алийи, что, в общем-то, было понятно – в тех краях все деревни льнули к реке, а тут никаких рек не было. Наконец наткнувшись на простую грунтовую дорогу – две колеи, изъезженные телегами – Солана решила двигаться по ней, справедливо рассудив, что концы этой дороги должны обязательно упираться в населённые пункты.

Так и вышло – приблизительно через полтора часа ходьбы вдали показались крыши небольшой деревеньки. Несколько довольно крупных козьих стад бродило в некотором отдалении от домов, пощипывая желтоватую траву. Солана тут же отдала строгий приказ гоблинам ничего и никого не трогать, и держаться смирно позади. В этот раз ей необходимо было найти человека, с которым можно было бы поговорить, поэтому очень не хотелось разыскивать перепуганных селян по окрестным небольшим рощицам.

Затем новая мысль пришла в голову девушке. Деревня, кажется, выглядела вполне спокойно – судя по всему, её пока не заметили, хотя гоблины, как обычно, издавали столько шума, что их должно было быть слышно издалека. Знали ли вообще эти люди о зловещей Симмерской ведьме, разоряющей деревни? Вряд ли. Даже если в окрестные города или замки дошла страшная весть – вряд ли кто-то удосужился разнести её по мелким селениям. В общем, стоило рискнуть.

Впервые за всё то время, что она провела в обществе гоблинов, Солана вдруг дала им приказ замолчать. И через некоторое время девушку накрыла такая тишина, что она на миг решила, что оглохла. Но внезапно прорезавшееся пение птиц, шорох ветра в траве, жужжание поздних мух убедило её в том, что она по-прежнему всё слышит. Впредь надо приучать их к молчанию, – тут же сделала себе пометку Солана, понимая, насколько приятнее так жить.

Следующим властным приказом Солана уложила всё войско на землю. На таком удалении от деревни трава была некошеная и не объеденная козами, так что поднималась девушке выше колен. Таким образом, залёгшие в траве гоблины действительно стали невидны из деревни, если до сих пор их ещё не заметили.

Солана решила отправиться в деревню одна. Она не боялась засад, поскольку была уверена, что о ней тут вообще слыхом не слыхивали. В случае чего, если местный народец окажется неподатливым, она рассчитывала заслужить их внимание магией. Даже самые отчаянные головы, если они тут окажутся, вряд ли попрут с вилами против огнешаров. Конечно, девушка несколько опасалась того, как поведут себя гоблины, оставшись без её опеки. Не разбегутся ли, не бросятся ли на соблазнительно белевших вдалеке коз? Да даже, может, просто загалдят, вспугнув селян.

На всякий случай Солана ещё раз внушила болотным уродцам, что они должны во что бы то ни стало смирно и молча лежать, пока она не вернётся. В противном случае она пообещала страшные кары, которые постигнут их всех, и с удовлетворением заметила, что, несмотря на густую мускусную волну страха, тут же окатившую её в ответ, лишь единицы гоблинов посмели тихонько заскулить, видимо, совсем уж не сумев совладать с ужасом.

Ха! Что там поговаривал Симмер? Что она почти так же хороша, как он? Солана была уверена, что через некоторое время она станет для гоблинов хозяйкой куда лучшей, чем демон-озеро. А сейчас она была практически уверена в том, что гоблины так и пролежат, не меняя даже положения, пока она не вернётся.

До деревушки оставалось ещё около мили, и Солана с удовольствием прогулялась по этой живописной местности, наслаждаясь солнечным и тёплым деньком, наверняка – одним из последних в этих северных краях. Когда она приблизилась, козы едва удостоили её своими задумчивыми взглядами, и вновь принялась щипать траву.

Безмятежность деревни оказалась не кажущейся. Вскоре Солана услыхала мерный скрежещущий звук – где-то работали жернова. Поскольку речки поблизости не было, а крыльев ветряной мельницы было не видать, это могло означать лишь одно – кто-то молол зерно вручную. А раз возделанных полей в округе не было видно, можно было сделать вывод, что зерно это было куплено, а это значит, что где-то относительно недалеко должно быть либо крупное село, либо какой-то городишко, либо феодальный замок, у стен которого устраиваются ярмарки.

Прислушавшись, Солана услыхала и другие звуки, свидетельствующие, что жизнь в деревне идёт своим чередом. Здесь, в этих северных широтах с не самыми плодородными землями, люди обычно не занимались возделыванием земли, поскольку всё равно не сняли бы нормального урожая, и к наступлению месяца жатвы, несмотря даже на его название, основные работы уже прекращались. Сено на зиму было давно уже заготовлено, козы могли ещё пастись сами, так что селяне сейчас, в основном, занимались переработкой закупленного зерна, а также обычными для себя занятиями вроде сыроделанья, дубления шкур и вяления мяса.

Солана пошла на звук ручной мельницы. Вскоре она подошла к открытым воротам небольшого сарая, сейчас игравшего роль гумна. Плотная мучная пыль клубами вилась внутри. Практически в центре сарая стояла довольно большая мельница, окружённая несколькими мешками, в некоторых из которых, по-видимому, была уже грубо помолотая мука, а в других – зерно. Рукоять мельницы крутил голый по пояс мужик, весь покрытый потом и светло-серой пылью. Он заметил тень Соланы, появившуюся в прямоугольнике света на полу, и поднял глаза.

Вероятно, поначалу он решил, что это кто-то из домочадцев, но утерев пот, текущий по лицу, грязной тряпкой, лежащей неподалёку, разглядел наконец, что перед ним какая-то странноватая на вид незнакомка, по виду – нищенка.

– Чего тебе? – неприветливо буркнул он, косясь на мешки, очевидно, опасаясь, что попрошайка начнёт клянчить на пропитание.

– Прошу прощения, что отвлекла вас, – как можно более вежливым и приветливым тоном проговорила Солана. – Но я случайно забрела в ваши края, и вот заблудилась. Скажите пожалуйста, где тут ближайшая усадьба или, может быть, замок сеньора?

– А тебе на кой? – фыркнул мужик. – По-твоему, такую замарашку пустят в усадьбу? Скорее уж сеньор Сорли спустит на тебя собак! Шла бы ты, подобру-поздорову!

– Мне кажется, что это – уже моё дело, – начиная терять терпение, отчеканила Солана. – Я вежливо прошу объяснить, как попасть в усадьбу.

– А мне вот делать больше нечего, только тебе растолковывать! – презрительно бросил мужик. – У меня, вон, работы – непочатый край!

– Поэтому-то вместо того, чтобы попусту препираться, просто скажите, куда мне идти. Я ведь прошу вежливо. Пока что… – последнюю фразу Солана буквально прошипела, чувствуя, что начинает выходить из себя.

– Ого! – насмешливо воскликнул мужик. – Пока что! А потом что будешь делать, потаскуха? Зашвыряешь меня своими вшами?

Вот разве заслуживают такие люди, чтобы о них заботились, чтобы с ними обращались по-хорошему? Ублюдок счёл ниже своего достоинства ответить несчастной девушке на самый простой вопрос.

– Нет, я просто заколю тебя, как кабана, – процедила сквозь зубы Солана, вытаскивая кинжал.

Этого мужик явно не ожидал. Полуослепший от пота и пыли, он до сих пор не замечал охотничьего ножа, прильнувшего к бедру девушки. И теперь его глаза поползли из орбит. Он сильно струхнул, так внезапно потеряв своё мнимое превосходство.

– Усадьба сеньора Сорли милях в шести отсюда, – задыхаясь от страха, быстро заговорил он. – На западе. Туда дорога ведёт от деревни. Не заблудитесь.

Усмехнувшись, Солана сунула нож обратно и развернулась, чтобы поскорей уйти от этого дышащего жаром и пылью проёма. Но затем вдруг резко остановилась и вновь повернулась к обмершему мужику.

– Слыхал когда-нибудь о Симмерской ведьме? – полюбопытствовала она.

– Н-не… Не приходилось… – осипшим голосом ответил мужик, униженно пожимая плечами.

– Так вот, расскажи всем, кого встретишь, что ты грубо разговаривал с Симмерской ведьмой, и она не тронула ни тебя, ни твоё вонючее зерно. Что она милостиво простила все те гнусности, что ты ей наговорил. И что её армия прошла мимо, не тронув вашу гнилуюдеревушку.

Вот теперь Солана, отвернувшись, величественно удалилась, оставив несчастного мужика дрожать от ужаса. Но это были лишь отголоски того ужаса, что испытал он спустя полчаса, когда мимо деревеньки в полном молчании потекла кажущаяся нескончаемой река жутких тварей. Та самая нищенка шествовала впереди, держа голову гордо, словно полководец во время триумфального шествия. Люди – и те, кто вовремя заметил угрозу и успел сбежать, и те, что остались в домах, молясь трясущимися губами, наблюдали эту картину, думая, что пришёл их смертный час.

Однако Солана сдержала слово – даже бредущие последними гоблины не тронули ни деревни, ни разбежавшихся в ужасе по окрестностям коз. Либо они действительно не смели больше нарушать приказа своей хозяйки, либо пока ещё были достаточно сыты после вчерашнего пира.

Когда много позже насмерть перепуганные жители наконец вернулись и собрались вместе, чтобы обсудить это страшное явление, мукомол, содрогаясь, рассказал то, что случилось в сарае. Люди, поминутно прикладываясь губами к грубо вырезанным из дерева белым рогам единорога, висящих у них на кожаных шнурках на шее, молили Белого бога огородить их от очередной напасти, обрушившейся на многострадальную землю вслед за Чёрной Герцогиней и Гурром. Наиболее слабые духом причитали о конце мира. Жители этой оставшейся для Соланы безымянной деревушки даже не подозревали, насколько им сегодня повезло…


***

Грубиян-мукомол не ошибся – действительно, барская усадьба оказалась не больше чем в шести милях к западу. Это была типичная для этих мест помещичья усадьба. Серое море со всеми его варварами-северянами располагалась более чем в ста милях севернее, так что угроза набегов здесь была нулевой. Других же врагов тут не знавали уже многие сотни лет, так что строить настоящие феодальные замки со стенами, рвами и башнями считалось глупым расточительством. Не говоря уж о том, что в этих северных краях проживание в каменном мешке доставляло ещё меньше удовольствия, чем в том же Латионе или, тем более, Саррассе, где толстенные стены, сложенные из отёсанных валунов, зачастую были единственным средством уберечься от пекла снаружи.

Усадьба сеньора Сорли представляла собой огороженную простым дощатым забором, высотою не более пяти футов, площадь приблизительно в двести акров19, большей частью представляющая собой нечто среднее между газоном и пастбищем. В центре, среди множества хозяйственных построек, стоял большой двухэтажный дом, сложенный из добротных брёвен. Судя по непрерывному собачьему брёху, доносившемуся оттуда, неподалёку от дома была псарня. Вероятно, господин Сорли был любителем охоты. Наверное, у него можно было бы разжиться и лошадью, да только какая лошадь стерпит соседство с полчищами гоблинов? Хотя, конечно, это было бы очень заманчиво – гарцевать на коне впереди собственного войска. Это явно добавит представительности её фигуре при встрече с командованием противника.

Забор вокруг усадьбы не представлял сколько-нибудь серьёзного препятствия для армии гоблинов. Наверное, прикажи Солана навалиться на него множеством тщедушных тел, он и то не выдержал бы этого натиска, но девушка поступила куда прямолинейнее – три огнешара, выпущенные один за другим, разнесли один из пролётов на множество обугленных щепок. Затем Симмерская ведьма вступила в образовавшийся пролом.

На шум из построек высыпало несколько человек – судя по всему, холопы сеньора Сорли. Сначала они недоуменно смотрели на произошедшее, вероятно, не понимая, что им делать дальше. Но затем, когда вслед за Соланой через брешь в ограде, стал втекать поток гоблинов, подобно воде, прорвавшей плотину, люди тут же бросились бежать в противоположную сторону. На их крики выбегали ещё люди, которые, едва разобравшись в ситуации, незамедлительно следовали заразительному примеру.

Не дойдя до дома какой-нибудь сотни шагов, Солана приказала гоблинам остановиться. К этому времени внутрь ограды просочилось уже несколько сотен животных. В усадьбе, похоже, уже не было ни единой души, только разрывались от визгливого лая собаки на псарне.

Солана приказала гоблинам ждать на месте, а сама двинулась к дому. Осторожно ступая, она не сводила глаз с ворот псарни. Вроде бы они были заперты, но кто знает, выдержат ли они напора взбесившейся своры? Отбиваться от напуганных псов совсем не хотелось. Их истеричный лай порядком действовал на нервы, тем более, что он заглушал другие звуки. Например – чьи-нибудь шаги.

Подойдя к высокому крыльцу, Солана едва успела отпрянуть. На неё выскочил довольно пожилой худощавый человек с протазаном наперевес. Было заметно, что мужчина (судя по всему, тот самый сеньор Сорли) давным-давно не прикасался к данному оружию, поэтому владел им крайне неловко. Пару раз наугад ткнув в сторону Соланы и, естественно, не попав, он стал просто размахивать древком перед собой, словно стараясь не подпустить девушку ближе.

– У вас есть дочь? – следя взглядом за тусклым наконечником, описывающим дуги в паре шагов от неё, осведомилась Солана.

– Что? – Сорли так удивился, что опустил оружие, и наконечник протазана уткнулся в землю.

Воспользовавшись этим, Солана ловко подскочила и ухватилась за древко, сильно надавив на него. Пальцы мужчины разжались, и оружие упало в пыль, тут же придавленное ногой девушки.

– У вас есть дочь, или, может быть – жена приблизительно моей комплекции? – терпеливо повторила вопрос Солана.

– А вам какое дело? – Сорли постарался, чтобы вопрос прозвучал вызывающе, но голос его срывался от плохо скрываемого страха. – Кто вы вообще такая и что вам нужно?

– Я – великая волшебница Солана, – гордо представилась девушка. – Вообще я хочу избавить эту землю от полчищ Гурра, но в данный момент от вас мне требуется хорошая одежда. Есть ли у вас дочь или жена, чья одежда была бы мне впору?

По лицу сеньора было видно, что он крайне растерян. Казалось, он даже не вполне понимает, что происходит. Какая-то нечёсаная грязнуля, объявившая себя великой волшебницей, полчища каких-то чудовищ, заполонивших его землю, и при этом – какая-то одежда, жена, дочь… Всё это смешалось каким-то мутным потоком в непонятную кашу в его голове. Поэтому Сорли тупо смотрел на Солану, пока ей не пришлось в четвёртый раз повторить вопрос.

– Нет… – наконец-то до помещика, похоже, дошло, о чём его спрашивают. – Дочери нет, а жена умерла уже давно…

– Остались ли у вас какие-то из её вещей? – Солана старалась говорить спокойно и с достоинством, не теряя царственного (как она надеялась) вида.

– Ничего не осталось… – мотнул головой Сорли.

Солана на минуту задумалась. День, который начинался так хорошо, внезапно принёс неожиданное огорчение – неожиданное именно потому, что удивительно сильно задело её. Казалось бы – всего лишь одежда, тряпки! В крайнем случае, можно поискать другую усадьбу – вряд ли с ней будет хлопот больше чем тут. Но Солана была огорчена и разочарована.

Внезапно взгляд её скользнул по щуплой фигурке хозяина поместья. Ростом он не особо превосходил Солану, да и по комплекции был вполне сопоставим. Солана вдруг подумала, насколько неудобно будет ей брести дальше в роскошном платье, подметая фижмами пыль и опавшую листву. Очевидно, что для её целей мужской костюм подошёл бы куда больше женского. Так же очевидно было и то, что местные великосветские модницы вряд ли будут иметь в гардеробе костюмы подобные тому, в который нарядил её Симмер в своём иллюзорном мире.

– У вас ведь найдётся пара костюмов, которые вам уже не нужны? – елейным голоском поинтересовалась Солана, и вконец озадаченный Сорли только и смог, что кивнуть в ответ. – Тогда, пожалуйста, проводите меня.

Сорли, начисто позабыв о лежащем у его ног протазане, послушно повернулся и направился вглубь дома. Солана направилась за ним. Поднявшись на второй этаж, они вошли в спальню. Было видно, что он давно уже живёт бобылём – комната была не слишком-то уютна и прибрана. Да и сам вид Сорли давал понять, что вряд ли в его гардеробе найдётся что-то, что придётся по вкусу Солане.

И действительно, когда он открыл плохо пригнанную, провисшую дверцу платяного шкафа, девушка досадливо поморщилась. Все эти наряды вполне уместно смотрелись бы и на простом деревенщине. Собственно, и сам Сорли выглядел почти так же. Ничего из этих обвисших на коленях, протёртых на локтях вещей она на себя примерять не хотела. Что ж, придётся смириться и ждать другого случая.

– Это всё, что есть? – мрачно спросила она.

– Да… Нет… – похоже, помещик вдруг вспомнил о чём-то ещё. – Есть кое-какие старые вещи в сундуке. С тех времён, когда я служил в Шинтане…

Старик с некоторой натугой открыл сундук, стоящий у изголовья кровати. На Солану пахнуло прелью – видимо, его давным-давно уже не открывали. Но зато беглого взгляда хватило, чтобы понять, что на сей раз тут есть всё, что нужно. Камзолы и штаны, быть может, давным-давно вышли из моды, но были, по мнению Соланы, просто шикарны, и явно дворянского покроя и шитья. Не обращая внимания на запах, она стала вытаскивать вещи одну за одной и раскидывать на широкой кровати. Сорли при этом лишь молча стоял в углу, провожая взглядом каждый предмет одежды, что девушка извлекала из сундука.

Вскоре она подобрала себе сразу два невероятно шикарных костюма. Один из них был чёрным, с серебряным шитьём, а другой – темно-фиолетовый. Тут же нашлась парочка фетровых шляп с сильно полинявшими перьями, перчатки, а также пара кавалерийских сапог. Но самое большое восхищение у девушки вызвала шпага, вложенная в ножны и лежащая на дне сундука.

– Какие великолепные! – Солана не хотела, да и не могла скрыть свой восторг. – Ведь вы уступите мне эти вещи?

Сорли быстро закивал. Кажется, он был готов на что угодно, лишь бы эта страшная девушка с её ещё более страшными спутниками поскорее убрались подальше отсюда.

– А шпагу? – поинтересовалась Солана. – Не могли бы вы подарить мне шпагу? Вам она, судя по всему, без надобности?

Шпага явно не была фамильной реликвией, да и не стоила много денег – обычная кавалерийская шпага средней длины, какие обычно носили во время гарнизонной службы, но редко брали на войну, поскольку выходить с такой шпагой против здоровых двуручников и топоров берсерков было бы величайшей глупостью. Поэтому сеньор Сорли, не задумываясь, кивнул снова.

– Ах, вы так добры, сударь! – в полном восторге воскликнула Солана. – Жаль, что у меня нет денег, чтобы заплатить вам! Но поверьте, моя благодарность вскоре будет стоить дороже любого золота! Когда я стану одной из правительниц этого мира, я вспомню о вас, не беспокойтесь!

Сорли продолжал кивать, словно болванчик, возможно, даже не до конца понимая того, что говорит девушка.

– Вы позволите мне переодеться? – попросила Солана. – Подождите, пожалуйста, за дверью. Только, прошу, не выходите из дома. Там мои гоблины.

Солана даже не сочла нужным отдельно напомнить ему, чтобы он не вздумал ещё раз попробовать напасть на неё. Если когда-то сеньор Сорли и был бравым кавалером и рыцарем, то теперь, кажется, полностью утратил весь этот пыл. Поэтому старик послушно вышел, закрыв за собой дверь.

Быстро скинув с себя старую и вонючую одежду, Солана с наслаждением натянула чистую, хотя и слегка битую временем, светлую рубашку, а затем облачилась в чёрный костюм, который нравился ей больше. Как она и ожидала, одежда оказалась почти в пору – главное, что нигде не жала. Вот сапоги оказались великоваты, поэтому девушка с огорчением была вынуждена вновь натянуть свои стоптанные ботинки. Но эта неприятность забылась мгновенно, едва она надела на себя перевязь и подцепила к ней ножны со шпагой.

В комнате было мутноватое зеркало почти в полный рост. Подбежав к нему, даже сквозь слой пыли Солана отметила, насколько хорошо она выглядела в этом наряде. Покрутившись у зеркала, она вспомнила, что недостаёт ещё одной детали. Девушка вновь подбежала к кровати и вернулась с одной из шляп, которую тут же водрузила на голову. Вот теперь картина была полной!

Но кое-что всё-таки её портило – спутанные и грязные волосы. Солана попробовала убрать их под шляпу, но из этого ничего путного не вышло. Будь они чистыми и хорошо уложенными – другое дело, а так всё это походило на то, словно шляпу нацепили на скирду сена.

Скептически оценив полученный результат, Солана сделала то, что, по-хорошему, нужно было сделать уже давно. Взяв свой острый, словно бритва, нож, она принялась корнать спутанные пряди, бросая их прямо на пол. Конечно, модной стрижки у неё не получилось, но волосы, которые теперь были не длиннее пальца, уже не лезли в глаза и не служили рассадником для вшей.

Солана глядела на себя в зеркало и не узнавала. Оттуда, из пыльной мути на неё смотрел юный дворянин с довольно смазливым, но при этом волевым лицом. Может быть, несколько излишне худой, зато стройный. В общем, девушка была совершенно довольна своим новым внешним видом. Уже в шкафу она взяла тёплый шерстяной плащ, который должен был спасти её и от холода, и от дождя, и от снега. На этом она сочла свой вечерний туалет законченным.

Выйдя из спальни, она заметила Сорли, покорно ожидавшего возле лестницы.

– Я просто не знаю, как мне вас благодарить, сеньор Сорли! – воскликнула она и, словно прочитав мысли старого помещика, тут же добавила. – Не смею больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы сейчас уйдём, и, клянусь честью, мои гоблины не тронут ни одной былинки на вашей земле! Сожалею, что не в моих силах восстановить забор, который я так грубо поломала. Думаю, что ваши люди справятся с этим в два счета.

Сорли с готовностью закивал, и даже замахал руками, мол, не о чем беспокоиться. После того, как Солана пообещала уйти, он почувствовал явное облегчение.

– Глупая чернь в Латионе прозвала меня Симмерской ведьмой, – на прощание заявила Солана. – Но вы-то теперь расскажете всем, что я – никакая не ведьма. Меня зовут великая волшебница Солана, пожалуйста, запомните это.

Сорли всё кивал; на его лице читалась готовность запомнить всё сказанное Соланой и обязательно рассказать об этом всему свету, а также невероятное облегчение от того, что он, кажется, очень легко отделался. Он стоял, не шевелясь, глядя в спины уходящей орде, и лишь когда последний гоблин исчез в проломе забора, сеньор Сорли осел на землю, не имея больше сил бороться с дрожью в ногах.


Глава 26. Болезнь

Солана привычно шагала на север, сожалея больше всего о двух вещах – невозможности иметь лошадь, и отсутствия кого-то, кто мог бы оценить её новый облик. Надо сказать, что лошадь была нужна Солане также больше для имиджа, поскольку ежедневные дальние переходы были для неё делом привычным с самого детства. Немного непривычно было идти, когда на бедре висела шпага – она всё время билась о ногу, а кроме того, портупея постоянно съезжала немного на бок, доставляя дополнительные неудобства. В конце концов, изрядно намаявшись, Солана решила слегка пожертвовать внешней эффектностью в пользу комфорта, поэтому, немного повозившись с ремнями, перекинула шпагу за спину, так, как многие воины юга носили свои мечи. Идти сразу стало гораздо удобнее, и Солана вновь воспряла духом.

Юная колдунья была страшно довольна собой. Сегодня она, как ей казалось, вела себя, словно истинная леди и истинная волшебница. Она наивно полагала, что уж теперь-то весть о её благородстве разнесётся повсюду, подхваченная восхищённым ропотом народных масс. Более того, её гоблины с каждым днём становились всё послушнее, так что впредь она надеялась не допускать эксцессов, имевших место поначалу.

Месяц жатвы подходил к своему экватору, а в Палатие это означало, что солнечный денёк, который так радовал Солану с утра, не мог продолжаться долго. И если утром по небу плыли лишь отдельные облака, то теперь, ближе к вечеру, их ряды стали куда как плотнее. Что ещё хуже, ветер подул сильнее и стал северо-восточным, донося первые отголоски дыхания Тайтана.

По пути Солане встретилось лишь одно небольшое селение. Она сперва думала обойти его стороной, но затем не смогла устоять перед искушением щегольнуть своим новым нарядом, а также произнести пафосную речь о своей избранности. Увы, но на сей раз подобраться незамеченной не получилось, так что, как и ранее в латионских деревушках близь Алийи, она смогла вещать лишь пустым домам. Это несколько смазало эффект и слегка подпортило настроение.

Больше до наступления темноты ничего интересного не произошло. Солана заночевала на берегу небольшого ручейка, заблаговременно озаботившись тем, чтобы разместить гоблинов ниже по течению от того места, где расположилась она сама, дабы не пить потом их мочу и экскременты. Рыбы в ручье не было, каких-то серьёзных лесов, в которых можно было бы попытать счастья с охотой, тоже по близости не произрастало. Надо сказать, что Солана уже давно, как только представилась возможность, заменила тетиву на своём любимом луке, но до сих пор воспользоваться им ни разу не получилось.

Снова выручили гоблины, и снова это был суслик, которых довольно много водилось в этих краях. Понятное дело – для гоблинов мясо было лишь мясом, и они с одинаковым удовольствием ели бы и протухшую падаль, и свежезабитого кабана, но вот Солана, признаться, с некоторой грустью вспоминала тех коз, что видела сегодня утром. Однако пришлось довольствоваться тем, что было.

К ночи небо заволокли уже настоящие тучи, и вновь посеял дождь. Солана перебралась под стоящее неподалёку дерево, но то уже сбросило большую часть листвы, так что едва спасало от воды, льющейся с неба. Плащ, реквизированный утром у престарелого помещика, оказался на удивление хорош, и довольно долго сопротивлялся каплям дождя. Однако же постепенно шерсть всё равно промокла, так что к утру Солана вновь была мокрой насквозь.

Увы, её новая, более шикарная одежда оказалась куда менее практичной, нежели предыдущая, которую она позаимствовала у латионских крестьян. Эти простые и неприхотливые люди гораздо выше фасона ценили прочность и плотность ткани, так как это позволяло сохранить больше тепла. Щегольские наряды сеньора Сорли были хороши для светских мероприятий, дружеских попоек или прогулок вдоль набережной Труона ласковым весенним деньком. Для ночёвок в чистом поле они подходили значительно хуже.

Солана очень скверно провела эту ночь. Дождь, холодный, словно стояла уже глубокая осень, не переставая, шёл всю ночь. Под девушкой натекла лужица, несмотря на то, что она уже несколько раз переползала с места на место. Даже магия не могла оживить огня – под ударом огнешаров сырое дерево вспыхивало, но вскоре снова угасало, оставляя лишь едва заметный дымный след.

Конечно же, дождь не прекратился и утром. Солана, которая не спала уже несколько часов и просто сидела, прижавшись спиной к стволу дерева и кутаясь в насквозь промокший плащ, наконец поднялась и тронулась дальше. Вставшее солнце так и не смогло пробиться сквозь тучи, так что день выдался хмурый и сумрачный – подстать настроению великой волшебницы.

Нужно ли удивляться, что из носа Соланы вскоре потекло, а в горле началось неприятное першение. Некоторое время девушка старалась не обращать внимания на появившиеся симптомы, но после того, как сморкаться ей приходилось уже ежеминутно, была вынуждена признать, что заболела. Собственно, в этом бы и не было ничего особенно страшного – обычная простуда, кто ей не болел! – если бы не факт того, что впереди у неё – десятки миль под таким же холодным дождём в промокшей ледяной одежде, и ночёвки под открытым небом. Это было совсем не то, что нужно для выздоровления.

Солана понимала, что сейчас ей нужно тёплое сухое помещение, жаркий огонь и горячие травяные отвары, но где было взять всё это? Конечно, велик был соблазн найти какую-нибудь деревушку, выбрать себе хату по вкусу и отлежаться там. Но что же будет в это время с жителями? Даже если их не пожрут гоблины – ясно же, что они не смогут вернуться в деревню, пока она там. И получится, что она обречёт несколько десятков людей на ночёвки в лесу и голод. А среди них наверняка будут дети… Нет, Солана ещё не дошла до той степени презрения к людям, о которой ей толковал Симмер!

Ах, кабы найти какую-нибудь охотничью избушку или заброшенный хутор! Но надежды на это практически не было. Местность была почти безлюдной. Редкие просёлочные дороги, которые попадались ей на пути, неизменно вели с востока на запад, и никогда – на север.

В этот день Солана приказывала делать привалы чаще обычного. Слабость, вялость сковывали её всё сильнее. Голова была тяжела, словно набита песком, глаза слезились и закрывались. Чёрное отчаяние понемногу овладевало девушкой – если и дальше всё будет развиваться в таком направлении, то вскоре она просто повалится и больше уже не встанет.

Как же невыносимо быть сильной волшебницей, и при этом не иметь возможности остановить банальный насморк! Однако Симмер был прав – для того, чтобы врачевать, нужно очень хорошо понимать своё внутреннее устройство. Солана помнила, как она взорвала стволы деревьев и не хотела, чтобы то же самое произошло с её головой.

Завидев небольшой ельник, Солана тут же направилась туда. Высокие разлапистые ели служили какой-никакой защитой от дождя, а на слой опавшей хвои можно было навалить лапника, чтобы было суше спать.

Ельник стал настоящим спасением. Дождь был уже небольшой, так что его капли, скатываясь по густым еловым лапам, не проникали под самый полог могучего дерева. Там было почти сухо. Нижние лапы начинались примерно на высоте человеческого роста, так что Солана словно зашла в шалаш. Без сил упав на землю, девушка свернулась клубком, подтянув колени к подбородку, пытаясь хоть немного согреться. Её била крупная дрожь, так что даже стучали зубы.

Пролежав так некоторое время, Солана даже почувствовала некоторое облегчение. Теперь нужно было встать и разжечь огонь, потому что без него будет просто не выжить. Сцепив зубы, Солана принялась разгребать слой хвои, обнажая землю, потому что сгореть в небольшом лесном пожаре ей тоже совсем не хотелось. На это, казалось бы, совершенно простое дело у неё ушло чуть ли не полчаса. Затем, обломав несколько сухих веток со своей ели, она наконец запалила костёр.

Блаженство, охватившее Солану при виде яркого огня, от его тёплого уютного дыхания, было так велико, что девушка внезапно расплакалась. Она тянула к огню окоченевшие грязные пальцы с налипшими на них хвоинками, и плакала. Поначалу пальцы вообще почти ничего не чувствовали, так что Солана боролась с искушением сунуть их прямо в пламя, но затем чувствительность стала понемногу возвращаться в виде всё усиливающегося покалывания.

Немного отогревшись, Солана была вынуждена вновь отойти от костра, чтобы набрать дров. В этом ей повезло – неподалёку лежала упавшая сухая ель, так что вокруг валялось достаточное количество мокрого от дождя хвороста. Навалив большую кучу сушняка неподалёку от костра, Солана вновь рухнула на землю. Силы оставляли её, есть не хотелось совершенно. Девушка отпила немного воды из фляжки, подбросила ещё немного хвороста и, едва положив голову на землю, провалилась в забытьё.


***

Едва держа тяжёлую, словно ядро, голову, Солана сидела на берегу озера Симмер, скрестив ноги. Дул ветер, но гладь озера была неподвижна, словно это была не вода, а расплавленный металл.

– Что мне делать? – слова плохо выговаривались, а в черепе словно поселился горячий чугунный шар, перекатывающийся и больно бьющий в область переносицы и глаз всякий раз, как девушка двигала головой. – Я совсем одна, у меня почти нет воды и еды, я не могу высушиться и согреться. Как мне идти дальше?

Симмер молчал. Его холодная бесстрастность хорошо выражалась неподвижностью воды. Неужели он уже списал Солану со счетов и не хочет больше тратить на неё время? Или же это – очередной урок, что никогда нельзя раскисать и расклеиваться, как бы плохо ни было?

– Почему ты молчишь? – в отчаянии прошептала Солана, чувствуя, как по щекам ползут слёзы. – Это ведь тебе надо, чтобы я дошла до Чёрной Герцогини! Сделай что-нибудь!

Ветер с озера насмешливо дунул ей в лицо, но это было единственным ответом, которым удостоил ей Симмер. Это молчание могло означать либо то, что демон больше совершенно не интересуется её судьбой, либо то, что он уверен, что у неё хватит сил справиться самой. Но так или иначе – это вызывало злость.

– Да что ты молчишь, долбаный ублюдок? – уже в полный голос крикнула Солана, вскидывая голову и позабыв о металлическом шаре внутри неё.

Стояла мёртвая тишина – не было слышно ни голосов птиц, ни скрипа старых деревьев, ни шелеста ветра в ветвях. Даже эхо от выкрика Соланы потухло, не успев родиться. Она какое-то время ждала ответа, но так и не дождалась.

– Да и пошёл ты! – вскакивая на ноги, прокричала она. – Думаешь, сдохну без тебя? Не дождёшься! Да ты на самом деле и помочь-то мне ничем не можешь! Ты – просто долбаное вонючее озеро, хоть и корчишь из себя невесть что!

– Вот теперь ты заговорила не как плаксивая сопливая девчонка, а как великая волшебница, – наконец нарушил молчание Симмер. – Запомни этот урок: даже те, кто могут тебе помочь, не обязательно захотят это делать. Если ты не будешь в любой момент готова рассчитывать только на себя – ты погибнешь. Сейчас у тебя всего-навсего простуда, и если уж ты с этим не способна справиться сама, то как же ты сможешь на равных говорить с Чёрной Герцогиней или сражаться с полчищами Гурра?

– Мог бы ответить сразу! – яростно воскликнула Солана.

– И что – после мне пришлось бы утешать тебя и утирать твои сопли? – насмешливо поинтересовался Симмер. – Слушать, какая ты вся такая из себя несчастная?

– Не дождёшься! – вновь повторила Солана, хотя и понимала, что тут она кривит душой.

– Ну и отлично, – раздался довольный голос демона. – Тогда – до встречи!

На этот раз озеро и его окрестности просто истаяли перед взором Соланы, оставив её в багровой темноте.


***

Весть о разгроме Четырнадцатого резервного кавалерийского полка достигла Латиона спустя четыре дня после сражения. Когда те из кавалеристов, кому посчастливилось сбежать, достигли Боажа, где им уже готовили торжественную встречу, оттуда сразу же был послан голубь в столицу.

Донесение было довольно сжатым, учитывая способ его доставки, и оттого поражало и ужасало ещё больше. Генеральный штаб получил известие о том, что армия гоблинов может насчитывать до нескольких сотен тысяч бойцов, что они вооружены и беспощадны, а Симмерская ведьма – страшная колдунья, владеющая разрушительной магией. Докладывалось, что из всего полка уцелело всего около двух с половиной сотен человек, и что, как бы ни существенны были потери гоблинов, это было лишь каплей в море по сравнению с их общей численностью.

Всё это было как гром среди ясного неба и спутывало все карты латионских военных. Такая чудовищная мощь, невесть откуда взявшаяся на востоке, стала всё больше походить на наковальню, между которой и молотом полчищ Тондрона оказались зажаты государства цивилизованного мира. Что делать с этой мощью – договариваться или продолжать бороться? Но во втором случае потери могут быть фатально огромными.

Вновь, как и примерно пару недель назад, был созван экстренный совет. Генералы, которые уже успели благополучно позабыть о Солане на фоне разворачивающейся на западе катастрофы, были вынуждены вновь искать ответ на очень непростой вопрос. Однако на сей раз у них уже было кое-что в активе.

После того, как первое сообщение о Симмерской ведьме было послано в Шинтан, оттуда пришёл ответ, в котором сообщалось, что его величество король Анжей крайне обеспокоен сложившейся ситуацией и готов способствовать в её скорейшем разрешении. Палатийцы сообщали, что уже начали формирование небольшой ударной группы, в состав которой планировалось ввести несколько пунтских соединений, а также палатийских новобранцев. Эта ударная группа будет готова выступить навстречу полчищам гоблинов, ежели, паче чаяния, Латион не достигнет полного успеха в их разгроме. В другом случае эти войска пригодятся и на западном фронте.

В общем, теперь латионские штабисты решили, что будет логичнее переложить проблему на плечи Шинтана. Насколько им было известно, в состав сформированной ударной группы входило около пяти или шести тысяч солдат. На фоне нескольких сотен тысяч гоблинов этого казалось крайне недостаточно, так что в сообщении, которое зачарованный голубь понёс в столицу Палатия, предлагалось усилить её хотя бы вдвое и, главное, ввести в её состав побольше магов, а также более боеспособные части. Вряд ли латионские легионы прохлаждались сейчас в Шинтане без дела, но если палатийцы могли спешно перебросить какие-нибудь латионские части – это было бы весьма кстати.

Тем не менее, и сами латионцы решили не сидеть сложа руки. Именитый Седьмой Коррэйский легион, вопреки своему историческому названию, находился сейчас отнюдь не в Коррэе, а на доформировании в Латионе. Он лишь несколько месяцев назад прибыл с побережья Серого моря, где довольно успешно дрался с варварами, а затем, когда потери достигли существенных значений, его было решено отозвать обратно на какое-то время. Теперь же, когда кроме Чёрной Герцогини возникла куда более пугающая опасность в лице Гурра, было решено попридержать пока Седьмой легион, поскольку неясно было, как повернётся положение дел на западе. Таким образом в штабе решили, что шесть тысяч отборных легионеров отправятся в тыл Симмерской ведьме и наконец избавят Паэтту от этой заразы.

К сожалению, говорить о координированном ударе вряд ли приходилось. Очевидно, что палатийские войска поспеют заметно раньше латионцев, а Симмерская ведьма вряд ли окажет любезность и подождёт, пока все её враги соберутся вместе. Но тут уж выбирать не приходилось. В крайнем случае – Седьмой легион растопчет те остатки, что уцелеют после первого сражения. Очевидно было лишь одно – существование третьей силы, враждебной жителям Паэтты, допустить было никак нельзя.


***

Когда Солана очнулась после сна, в котором она вновь побывала на озере Симмер, то сразу же почувствовала, что её съедает лихорадка. Несмотря на жарко горевший костёр, девушку трясло от озноба, при этом в голове, в области глазниц, наоборот – словно бы разожгли ещё один костёр, так что глазные яблоки, казалось, вот-вот закипят. Судя по слабому шуму, дождь всё ещё продолжался, хотя и стал заметно слабее. Тем не менее, редкие капли то и дело пробивались сквозь полог ветвей и падали то на неё, то, шипя, исчезали в огне.

Было ясно, что большая ель – не самое лучшее убежище от холода и дождя. Солана вспомнила о лежащем неподалёку сухом дереве. Огромная ель упала, вывернувшись из земли с корнем, оставив зияющую дыру. Немного углубив её, можно было сделать нечто вроде берлоги или неглубокой пещеры, которая станет куда лучшей защитой. Благо, у неё было, кому рыть эту яму – гоблины сами жили, как правило, именно в таких берлогах.

Полежав некоторое время, чтобы собраться с силами, Солана поднялась и направилась к вывороченному дереву. Тут же она отдала мысленный приказ, на который моментально явилось два десятка гоблинов. Ещё один ментальный посыл – и вот они уже принялись рыть землю своими когтистыми лапами. Солана же поспешила обратно к огню.

Очень хотелось пить – лихорадка словно выжигала её изнутри. Девушка жадно допила остатки воды во фляжке и тут же взяла вторую. Теперь у неё оставалось что-то около четверти галлона воды, так что необходимо было набрать ещё. Что-то, конечно, можно было бы собрать с листьев, но, раз уж она собиралась обосноваться тут на какое-то время, ей нужен был постоянный источник воды. Так что Солана тут же дала приказ своим гоблинам искать ручьи поблизости. Надо отметить, что для самих гоблинов это не было такой уж проблемой – они спокойно могли пить воду из луж, которых было предостаточно.

Все эти действия ещё сильнее подорвали силы девушки, так что она вновь на некоторое время провалилась в тяжёлый сон. На сей раз Симмер не призвал её к себе – он по-прежнему самоотстранялся от её проблемы, давая ей возможность справиться самой. Поэтому, проведя некоторое время в этом лихорадочном бреду, Солана вновь проснулась, чувствуя себя ещё хуже, чем до этого.

Через некоторое время прибежавший гоблин дал понять, что ручеёк найден. Солана тут же допила остатки воды из фляги и отдала их обе, чтобы наполнить. Гоблин неловко ухватил их своими грязными лапами, но Солана давно уже позабыла, что такое брезгливость.

Через какое-то время она отправилась проверить, как идут дела с постройкой её новых апартаментов. Гоблины копали очень рьяно и, повторимся, были профессионалами в этом деле, так что небольшая пещерка была уже готова. Она была достаточна для того, чтобы Солана уже могла в ней разместиться, но ей хотелось, чтобы там можно было поддерживать огонь, а потому размеры берлоги должны были быть заметно больше. Поэтому она оставила гоблинов рыть дальше.

Из неспокойного сна её вырвали истошные визги. Рефлексы у Соланы по-прежнему работали неплохо – ещё не успев до конца прийти в себя, она уже вскочила на ноги, выхватывая кинжал. В первый момент она решила, что на них снова напали. Но затем поняла, что шум доносится оттуда, где рыли её пещеру. Уже догадываясь, что произошло, Солана поспешила туда.

И её опасения полностью подтвердились. Полость в земле, которую вырыли гоблины, оказалась слишком велика. Пропитанная водой почва поплыла, и пещера просто обрушилась на голову своих строителей. Правда, никто из гоблинов не погиб, однако теперь они возились вокруг этого вновьпоявившегося провала, все перемазанные землёй, и виновато визжали, вероятно, опасаясь наказания со стороны Соланы.

Стало ясно, что, просто раскапывая землю, сделать более-менее приличное жилище не получится. Будь у Соланы больше сил, она могла бы помочь – укрепить потолок какими-нибудь брёвнами, но сейчас сил на это у неё не было. Поэтому девушка просто вернулась к своей временной лёжке.

Ночь была уже в полном разгаре – холодная и сырая. Лихорадка вновь вгрызалась в Солану своими ледяными зубами, заставляя её сжиматься в тугой клубок и стонать сквозь плотно сжатые челюсти. Несколько раз она то забывалась, то вновь пробуждалась, иногда совершенно не понимая, где находится. Временами ей казалось, что она лежит в водах Симмера, временами её воспалённому взору виделся низкий закопчённый потолок и законопаченные мхом бревенчатые стены её родного дома.

К утру дождя уже не было, но было довольно холодно. Солана лежала у костра, глядя на колышущиеся над нею лапы ели невидящими глазами. Лихорадка на время отпустила, но девушке не хотелось ни есть, ни даже пить. Очень соблазнительно было бы просто лежать вот так вот, пока последняя искра жизни не покинет тело – забыть о Симмере, Чёрной Герцогине, собственных амбициях… Но какое-то природное упрямство, злая упёртость заставляли бороться.

Солана заставила себя встать и пойти ко вчерашнему обвалу. У неё родилась новая мысль. Подойдя, она увидела, что обвал представляет собой заваленную землёй яму диаметром около восьми футов и глубиной приблизительно в пять футов. Вычистив обвалившуюся землю и накрыв яму, можно получить что-то вроде полуземлянки. Огонь внутри, конечно, не разведёшь, но запалив костёр у входа, можно будет обеспечить маломальский приток тепла.

Сегодняшний день Солана решила отдать именно этому. Она вновь приказала гоблинам рыть – на этот раз они расчищали яму под присмотром своей предводительницы, которая сидела на краю ямы. Когда состояние ямы наконец удовлетворило Солану, она приказала забросать её дно свежим лапником и сухой травой, чтобы получился своеобразный ковёр, предохраняющий от холода и сырости самой земли.

После этого гоблины стали стаскивать длинные ветви и небольшие деревца, которые Солана валила, взрывая их у основания. Их обдирали от мелких ветвей и наваливали сверху. Гоблины, конечно, по своей сути были животными, но какие-то зачатки интеллекта у них всё-таки были, и этого вполне хватало Солане, чтобы они справлялись с её приказаниями.

Сделав некое подобие каркаса из длинных веток и молодых стволов, гоблины сверху густо забросали его лапником, а затем навалили земли и дёрна, который до этого извлекли из ямы. Получилась довольно убогая полуземлянка с небольшим входом, больше похожим на нору, в которую едва бы втиснулся человек вдвое больший, чем сама Солана. Однако девушка была довольна. В последние часы лихорадка вернулась, поэтому сейчас она в полном изнеможении вползла в своё новое жилище, где пока ещё было холодно и сыро.

Внутри нельзя было стоять в полный рост, да это было и не нужно. Солана сложила в паре футов от входа костёр, который подожгла огнешаром. Огнешар оказался маленьким и слабым – у девушки уже не хватало сил на сколько-нибудь серьёзную волшбу. Однако его хватило, чтобы воспламенить сыроватые, но смолистые ветки.

Выловив двух первых попавшихся гоблинов, Солана приказала им время от времени подбрасывать хворост в костёр. Всем известно, что гоблины очень боятся огня, но ослушаться свою повелительницу они не могли. Скаля морды в гримасе ужаса, прижимая к затылку уши и жалобно скуля, они, тем не менее, осторожно подходили к костру, бросали туда ветку и тут же отскакивали назад, когда в небо взмывал сноп искр.

Постепенно Солана согрелась в своём гнезде, да и сырая одежда, вроде бы уже несколько подсохла. Выпив целую фляжку воды и не думая пока о еде, Солана откинулась на своё пахнущее хвоей ложе и закрыла глаза. Теперь нужно побольше спать в надежде, что сильный молодой организм переборет болезнь.


Глава 27. Ожидание

Несмотря на заверения генерала Шэндора, отряд диверсантов Брайка не выступил ни через два, ни через три дня. Палатийская армия оставалась палатийской армией даже во время войны – тут всё было по-прежнему бестолково, и даже такие командующие, как Шэндор, ничего не могли с этим поделать. Вся проблема заключалась в подборе подходящих кадров, и, как ни смешно это звучало, именно бюрократические согласования стали самой главной проблемой. Снятие с довольствия, перевод, постановка на довольствие – в государстве, которое отлично умело лишь считать деньги, этим самым деньгам придавался сакральный смысл даже перед лицом нависшей угрозы.

На следующее утро, выйдя на крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом, Брайк первым делом, конечно же, наткнулся на крон-капитана. Тот сердито седлал своего коня, и при этом бранился в голос, не стесняясь выражений. Видимо, он уже получил тот самый пакет, который нужно было доставить в Шинтан. Немного зная теперь Шэндора, Брайк был убеждён, что тот сделал всё возможное, чтобы капитан вдруг случайно не решил, что это – действительно серьёзное поручение, а не просто попытка избавиться от надоедливой шавки. Так или иначе, а кавалерист, не таясь, проклинал безродных выскочек, которых ставят во главе армии, забыв привить ум и манеры.

Брайк с подчёркнутой вежливостью кивнул знакомцу, хотя положенного по уставу салютования не сделал. Теперь ему было абсолютно наплевать на этого выскочку – ему вот-вот предстоит отправиться туда, по сравнению с чем даже приём у короля покажется ничего не значащей безделицей. Капитан же не ответил на приветствие Брайка, резко отвернувшись к лошади. Хорошо хоть хватило ума или самоуважения не ставить себя в ещё более глупое положение новыми угрозами и обвинениями! Вскоре, закончив снаряжать свою лошадь, капитан изящно вскочил в седло и стремглав умчался из жизни Брайка, как тому хотелось думать, навсегда.

Прогулявшись, Брайк решил навести справки о своих людях, о которых, несмотря на слова генерала, несколько беспокоился. Вскоре оказалось, что они по-прежнему заперты в той самой хижине, куда их поместили вчера, причём не по каким-то соображениям, а снова – по обычной безалаберности. Если бы им не принесли вечером поесть, можно было бы сказать, что о них просто забыли. Может быть, конечно, тут действительно некуда шагу было ступить, не наткнувшись на дезертира, но всё-таки Брайк был поражён здешними порядками. И это – действующая армия! И всё это было тем более странно, что генерал Шэндор действительно казался очень толковым командиром.

Его небольшой отряд встретил Брайка с удивлённой радостью. Признаться, почти все они уже успели распрощаться со своим командиром, да и свою судьбу многие уже оплакали. Тем восторженнее были крики, когда Брайк вкратце рассказал им то, что случилось, умолчав лишь о своём новом задании. Люди, которые здесь находились, были не робкого десятка, так что известие о переводе в другую часть никого из них не огорчило. Единственное о чём они попросили Брайка – добиться того, чтобы все они оказались вместе, и желательно – под его началом. Лейтенанту пришлось сказать, что его переводят в другое место, чем немало огорчил всех.

После того, как все бойцы позавтракали, Брайк улучил минутку и попросил Пэйла о приватном разговоре. Выйдя во двор для лёгкой прогулки после завтрака, лейтенант рассказал сержанту о том, чем ему предстоит заняться и предложил присоединиться. К чести Пэйла нужно сказать, что он не колебался ни мгновения.

– Я с вами, господин лейтенант, – просто сказал он. – Вы уже минимум дважды спасали мою никчёмную задницу, так что теперь куда вы, туда и я.

– Скорее всего, это будет смертельно опасно, – предупредил Брайк. – Шансы выжить – мизерные.

– Да и ладно! – беспечно отмахнулся Пэйл. – Я и так уже, благодаря вам, живу в долг! Уж коли воевать – так под командованием толкового человека! А то сейчас отправят в роту какого-нибудь недотёпы…

– Спасибо! – это было не по уставу, но Брайк протянул сержанту руку, и тот, несколько смутившись, пожал её. – Вы, сержант, лучше знаете наших людей. Может ли кто-то из них составить нам компанию?

– Да коли предложить – я думаю, любой согласится, – почесал небритую щеку Пэйл. – Но вот если подумать, с кем бы я не побоялся идти на такое… Пожалуй, Черк из шестой роты. Толковый малый, у него коленки не задрожат в нужный момент.

– Там будут нужны люди не столько с твёрдыми коленками, сколько с головой и руками, – заметил Брайк. – Как у него с этим?

– Я ж говорю – толковый малый, – повторил Пэйл. – С ним бы я поговорил. Остальные, боюсь, жидковаты для такого.

– Я понял вас, сержант, – кивнул Брайк. – Поговорю с этим Черком. Это тот, со шрамом над бровью?

– Нет, это Дэрри. Черк – такой, невысокий, светловолосый. У него ещё зубы гнилые.

– А, понял, – вообще-то мало кто из знакомых Брайка, в том числе и он сам, мог бы похвастаться приличными зубами, но у того, о ком говорил Пэйл, зубы были почти целиком черные, и вообще непонятно, как они до сих пор держались во рту. – Значит, пойду переговорю с ним.

Как ипредсказывал Пэйл, Черк согласился сразу же, несмотря на то, что Брайк, так же, как и в разговоре с сержантом, откровенно рассказал обо всех минусах предстоящего предприятия. Лейтенанта это очень тронуло, поскольку он понимал, что главной причиной, побудивших этих двоих решиться на такое явное самоубийство, была их личная преданность ему.

Найдя двух бойцов для своего будущего отряда за какие-нибудь четверть часа, Брайк был убеждён, что и в дальнейшем никаких проволочек с этим не возникнет, однако, как мы уже знаем, в этом ему вскоре пришлось очень разочароваться. Отправившись к Шэндору, он ожидал чего-то особенного. В наивных мечтах он даже представлял, что при его появлении генерал прервёт на время важное совещание, чтобы лично представить подобранную команду.

Увы, когда Брайк пришёл в штаб, у Шэндора действительно было совещание, и адъютант, дежуривший у входа, безразлично предложил лейтенанту подождать его завершения, даже не потрудившись узнать причину его визита. Брайк был слегка раздосадован, но, тем не менее, послушно присел на табурет, на котором и провёл около трёх четвертей часа.

Наконец двери распахнулись, и несколько штабных офицеров вышли. Вслед за ними вышел и сам генерал.

– А, это вы, лейтенант? – заметив подскочившего Брайка, устало произнёс Шэндор. – Зайдите через пару часиков – сейчас у меня есть весьма неотложное дело.

Естественно, Брайку даже не пришло на ум спорить, потому он, отсалютовав, отправился к своим прежним товарищам по Пятому стрелковому. И они, надо сказать, довольно неплохо провели время – пережитое вместе несчастье очень сплачивает. Правда, среди них не было того самого парня, которому Брайк разбил ногой челюсть – он отлёживался теперь в лазарете, и у него, возможно, были свои соображения насчёт крепости их спайки.

Лейтенант явился в штаб ровно через один час и пятьдесят минут. Ему сообщили, что генерал ещё не возвращался. Уверенный, что ждать придётся недолго, Брайк уселся на лавку на первом этаже трактира. И прождал почти полтора часа. Наконец Шэндор вернулся в сопровождении тех же офицеров и, не замечая Брайка, прошёл наверх. Немного посидев ещё, лейтенант вновь поднялся и попросил адъютанта доложить о нём. Тот с видом крайнего неудовольствия на несколько секунд вошёл в комнату генерала, а затем вернулся и сообщил, что Шэндор будет ждать лейтенанта в семь вечера.

Несколько обескураженный подобным поворотом дел, Брайк вновь отправился в общество Пэйла и остальных, о которых, похоже, так и не вспомнили. Они продолжали шататься по деревне, и никто даже спрашивал – что они тут делают. В расположении деревни находилось несколько сот солдат, но основная группа войск, конечно же, располагалась на позициях, которые раскинулись на несколько десятков миль. В подчинении штаба Второй армии находилось восемь пехотных, два стрелковых и один кавалерийский полки. Вся эта масса людей то ли сражалась сейчас, то ли ожидала драки. И все, конечно же, ждали действий своего генерала, поэтому Брайк не очень-то обижался на Шэндора, понимая, какая ответственность сейчас лежит на нём.

Вечером, после впустую проведённого дня, Брайк снова был пунктуален и ожидал вызова в приёмной генерала уже без четверти семь. Однако и на этот раз никакого вызова не последовало, а адъютант категорически отказался беспокоить своего начальника. На сей раз лейтенант решил проявить характер и остался ждать. За это время несколько раз из комнаты спешно выходили какие-то люди, похожие на курьеров, и такие же люди два или три раза заходили, держа в руках пакеты. Брайк подозревал, что где-то сейчас очень плохо.

Около девяти вечера, когда за окном была уже чернильная тьма, сгущённая при помощи плотного занавеса туч, штабные офицеры всё-таки вышли из насквозь прокуренного помещения. Тут же туда юркнул адъютант, и Брайк услышал усталый голос Шэндора, который попросил принести чего-нибудь перекусить, а также горячего чаю.

Пользуясь тем, что адъютант опрометчиво оставил дверь незакрытой, выпуская последних офицеров, Брайк тут же заглянул в кабинет. Генерал сидел, не поднимая глаз от лежащей перед ним карты, освещённой множеством оплывших свечей, поэтому лейтенант легонько покашлял, словно поперхнувшись густым табачным дымом, который был тут вместо воздуха. Генерал Шэндор поднял взгляд и узнал Брайка.

– А, это опять вы, лейтенант, – голосом смертельно уставшего человека произнёс он. – Ну заходите, раз пришли.

Брайк вошёл в комнату, словно не заметив, как зыркнул на него адъютант, и подошёл к столу. Шэндор жестом пригласил его присесть.

– Давно ужинали? – осведомился он.

– Совсем не ужинал, господин генерал, – честно ответил Брайк. – Ожидал аудиенции с семи часов вечера.

– Принесите приборы на двоих, – жестом отпуская адъютанта, произнёс генерал.

Оставшись вдвоём, оба некоторое время молчали – Шэндор то ли глубоко задумался, то ли просто засыпал на ходу, ну а Брайк, понятное дело, не мог заговорить первым.

– Двадцать девятому пехотному крепко досталось, – наконец очнулся генерал. – Похоже, его просто растерзали, так же, как ранее ваш. Никаких вестей оттуда нет. Судя по тому, что сумели раскопать наши разведчики – нечисть на этом направлении движется сюда. Вот теперь думаем, что делать дальше. Попробовали заткнуть дырку двадцать шестым и семнадцатым, но вот что из этого выйдет… Ах, как бы я хотел быть простым лейтенантом! – почти простонал Шэндор. – Не знать, что сейчас творится, не видеть всех масштабов… Помню, был мальцом ещё совсем сопливым, и шли мы с отцом куда-то, уж не помню, куда. И поскольку я уже устал и начал хныкать, отец вдруг взял и посадил меня к себе на плечи… И знаете, лейтенант, что поразило меня в тот момент больше всего? Сколько всего, оказывается, я не вижу со своего росточка… А с отцовских плеч мир вдруг стал казаться таким огромным! И вот сейчас мне ужасно хочется слезть обратно, чтобы ничегошеньки не видеть…

Брайк молчал. Он понимал, как тяжело сейчас генералу, как он устал и как ему нужно выговориться. Принесли подстывший ужин и большой дымящийся чайник. Шэндор первым делом налил себе здоровенную кружку чая, всыпал туда просто невероятное количество сахара, а затем выпил обжигающую жидкость едва ли не залпом. Налив себе вторую кружку, и тем самым практически ополовинив чайник, он наконец принялся за еду – тушёную с овощами баранину. Брайк без ложной скромности взял свою вилку и принялся помогать генералу освобождать тарелку.

– Не передумали за ночь-то? – усмехнулся Шэндор, запивая куски мяса чаем.

– Никак нет, господин генерал, – Брайк также перенял этот метод, поскольку горячий напиток позволял растопить жир, понемногу застывающий на мясе. – Более того, я уже нашёл двух кандидатов.

– Быстро вы, – вновь улыбнулся генерал. – А я вот так пока и не нашёл никого. А такими темпами скоро и искать будет не из кого…

– Так тем быстрее нужно действовать! – горячо воскликнул Брайк. – Если вся эта история с рыбой и течениями верна, мы сможем заметно сбить с них спесь!

– Я думаю, что завтра я озадачу этим одного из своих штабистов. Потому что, как видите, у меня сейчас совершенно нет времени лично над этим работать. Придите завтра поутру, я познакомлю вас с полковником Палино – он и станет вашим куратором.

– Разрешите идти? – тут же вскочил Брайк, считая встречу оконченной.

– Доешьте сперва, – усмехнулся Шэндор. – А то мне одному тут многовато…

Баранина, если не считать того, что она почти остыла, была очень вкусной, так что Брайк с удовольствием исполнил просьбу. Он ушёл минут через десять, когда блюдо опустело, а Шэндор стал откровенно клевать носом.


***

Брайк был в штабе уже около семи утра, когда на улице было ещё темно. Он очень рассчитывал, что Шэндор будет ещё не занят, но просчитался. В штабе стояла такая суматоха, которая не предвещала бы ничего хорошего даже тому, кто не знал от генерала о том, что творилось на передовой. На сей раз Брайк не стал просить адъютанта с заспанными глазами, чтобы тот доложил о нём, понимая, что Шэндору всё равно будет сейчас не до него. Поэтому он просто уселся в импровизированной приёмной, надеясь, что даже если он и не дождётся генерала, то, по крайней мере, сможет узнать больше о положении на фронте.

Однако в этот раз, вопреки его пессимистичным ожиданиям, ждать долго ему не пришлось. Не позднее, чем через полчаса появился тот самый полковник Палино, которого Шэндор обещал назначить куратором над отрядом диверсантов и, вежливо поздоровавшись с Брайком, позвал его в залу совещаний.

– Наши планы несколько… гм… откладываются, господин лейтенант, – тихонько проговорил он подошедшему Брайку. – Думаю, вы сейчас сами поймёте – почему.

Поморщившись, Брайк вновь нырнул в густое облако дыма, в котором плавало несколько размытых фигур.

– Доброе утро, господин лейтенант, – приветствовала его одна из фигур голосом генерала Шэндора. – Господа, вот тот самый лейтенант Брайк, о котором я вам говорил.

Остальные фигуры тут же поздоровались с Брайком, он же просто отсалютовал всем сразу.

– Видите ли, господин лейтенант, – заговорил Шэндор. – Ситуация за ночь значительно ухудшилась. Кажется, мы потеряли ещё и двадцать шестой полк. Семнадцатый, девятнадцатый и двадцать второй в спешке отступают. Кавалерия сейчас перебрасывается на юго-запад – возможно, нам удастся вытащить из образовывающегося мешка стрелков. Как видите, дело скверное, и, судя по всему, нам вскоре придётся покинуть это преуютнейшее место и драпать к востоку. Думаю, вы понимаете, господин лейтенант, что в такой ситуации крайне затруднительно реализовать наш план.

– Если позволите, господин генерал… – вопросительно проговорил Брайк и, дождавшись кивка Шэндора, продолжил. – Но ведь ситуация и дальше будет только ухудшаться. Если мы будем только, как вы только что выразились, драпать – этак нас вскоре размажут по Анурским горам, словно мух. Дайте мне хотя бы десяток людей и мага, и мы попробуем что-нибудь сделать…

В этот момент, словно в театральной мелодраме, дверь открылась и показался забрызганный грязью человек.

– Донесение к генералу Шэндору, – тяжело дыша, проговорил он.

– В чём дело, сударь? Генерал Шэндор – это я.

– Лейтенант разведроты Данк, – козырнув, представился вошедший. – Прибыл сообщить, что довольно крупная группировка противника замечена чуть более чем в трёх милях северо-западнее отсюда. Движутся в этом направлении. Вероятно, через час или два будут уже здесь.

– Вот видите, господа, об этом я и говорил… – произнёс Шэндор. – Ну что, похоже, пора начинать драпать? Мой приказ всем войскам – избегая столкновений, отходить к востоку. Мы направимся к Шельдау, и где-нибудь в его окрестностях постараемся создать достаточно мощный очаг сопротивления. По коням, господа!

Спустя несколько минут всадники, прижимаясь к своим лошадям, помчались на запад, пытаясь успеть предупредить находящиеся в опасности войска. Однако куда более многочисленные отряды, спешно собирая пожитки, отправлялись на восток. В их числе, к своему неудовольствию, находился и Брайк.


***

Отступление длилось долгих четыре дня. За это время штаб перебрался невесть на сколько миль к востоку и в конце концов обосновался в деревушке под названием Банти, расположенной в нескольких милях от довольно крупного города Шельдау. Сюда же, к Шельдау стягивались войска Второй армии, как мы знаем – изрядно потрёпанные.

Северный фронт насчитывал четыре армии. Первая располагалась севернее и теперь постепенно отжималась к берегу Серого моря расползавшимся языком Тондрона. Третья и Четвертая армии, стоящие южнее, пострадали от ударов Гурра заметно меньше, особенно Четвертая, которая вообще оказалась несколько в стороне от основного удара. Сейчас перегруппировывались все силы Северного фронта. Первая армия максимальными темпами двигалась вдоль побережья, надеясь успеть выскользнуть, прежде чем гомункулы сбросят её в море. Ну а Третья и Четвертая армии подтягивались сюда же, к Шельдау.

Дело в том, что довольно размашистый поначалу удар Тондрона становился всё концентрированнее. Могучий клин захватчиков с пройдённым расстоянием не разрастался вширь, как это обычно бывает, а наоборот, всё больше походил на острозаточенный клинок, целящийся прямиком в Шинтан. Шельдау же был одним из наиболее крупных и защищённых городов, прикрывающих столицу с запада.

Наступление эллорцев, как обычно, носило импульсный характер – продвинувшись вперёд резким броском, они на какое-то время замирали практически на месте. Вероятно, генерал Шэндор был прав, и они действительно возводили эти свои столбы. Лейтенант Брайк все эти дни бесился, словно волк, запертый в клетку. Внешне это никак не проявлялось, но в груди его клокотала настоящая злость. Ему не терпелось действовать, тем более, что его действия могли бы переломить ход войны. Однако же не бросаться же в тыл врага втроём с Пэйлом и Черком!

На протяжении переезда времени было побольше, так что Брайк несколько раз сумел поговорить с полковником Палино и однажды – с самим Шэндором. Первый заверил, что он уже вовсю работает над планом и обещал, что как только всё более-менее установится, набор группы займёт не больше недели. Этому должна была поспособствовать увеличившаяся концентрация войск. К сожалению, Брайк чувствовал, что мысли полковника сейчас больше заняты другим, а именно – перспективой полного разгрома Палатия, ведь от Шельдау до Шинтана оставалось не больше полутора сотен миль.

Тем не менее, после того, как штаб обосновался в деревушке Банти, Палино действительно заработал. В тот же день он объявил Брайку, что по его особому указанию командующие разведротами озадачились поиском толковых людей, имевших опыт работы если и не в тылу тондронцев, то хотя бы в непосредственной близи от линии фронта. Сам по себе поиск подобных кандидатов, конечно же, не мог занять очень много времени, ведь каждый командир прекрасно знал своих людей, и тот же Брайк в бытность свою командиром роты без запинки мог бы назвать лучшего из своих бойцов. Собственно говоря, он так и сделал на свою голову, отправив сержанта Лэйто невесть куда в то время, когда он позарез был нужен тут. Однако, как мы помним, в армии Палатия, а вернее всего – в любой из армий мира сложности на этом отнюдь не заканчивались, а скорее – только ещё начинались, когда данные об этих людях попадали к писарям и канцеляристам.

В итоге лишь на восьмой день Палино объявил, что специальная диверсионная рота полностью сформирована и готова к выполнению боевой задачи. Полностью сформирована – потому что с парочкой своих подчинённых-магов Брайк познакомился двумя днями ранее.

Оба они были ещё юны – старшему едва исполнилось двадцать четыре, а младшему – двадцать два. При всём этом оба уже успели поучаствовать в сражении под Каледом, а для Брайка это уже была отличная рекомендация, а также проявили себя в войне с Тондроном, прикрывая Одиннадцатый стрелковый полк, входящий в состав Второй армии.

Оба были идеалистами, мечтающими изменить мир, немного максималистами и революционерами, как и все мыслящие молодые люди. И, что характерно, оба успели нахватать дисциплинарных взысканий за неподчинение командованию. Будь они простыми солдатами или даже офицерами средней руки – давно бы уже были повешены или отосланы в штрафные батальоны. Но талантливыми магами обычно не разбрасываются, поэтому мессиров Грэйда и Барео терпели ровно до тех пор, пока не представилась удобная возможность перебросить их куда-нибудь ещё.

Итак, в двадцатый день месяца жатвы ранним промозглым утром Брайк зашёл к генералу Шэндору перед отходом на запад. Как обычно, генерал уже не спал, и в этот раз лейтенант был принят безоговорочно, в приоритетном порядке.

– Уже выходите, лейтенант? – спросил Шэндор, хотя сам точно знал ответ.

– Да, выступаем сразу же, как я выйду от вас, господин генерал, – подтвердил Брайк.

– Отлично. Только помните: одна диверсия, и тут же возвращайтесь обратно! То, что вы сообщите, слишком важно, вы же понимаете. Хотя бы один из отряда должен добраться до наших, чтобы подробно всё рассказать. И я бы предпочёл, лейтенант, чтобы это были вы. Не нужно ложного геройства! Все те люди, что идут с вами – идут для того, чтобы помочь вам выполнить вашу миссию. Вы поняли меня, лейтенант?

– Так точно, господин полковник!

– Вы верующий, лейтенант? – неожиданно спросил Шэндор.

– Да как сказать… – замялся Брайк, не зная, что отвечать.

– Понимаю, – хмыкнул генерал. – Только я за свою жизнь понял одно – все мы верующие, когда как следует припечёт задницу. Так что – да благословят вас боги, лейтенант!

– Благодарю, господин полковник.

– Ну всё, вы можете идти. И помните: одна диверсия – и сразу назад! – вдогонку бросил Шэндор.

– Да, господин генерал, – коротко кивнул Брайк и закрыл за собой дверь.


Глава 28. Операция

Отряд Брайка насчитывал всего четырнадцать человек, включая обоих магов и его самого. И в этом был весьма определённый смысл, продиктованный вовсе не прижимистостью командования и не наплевательским отношением к операции. Просто ровно столько удалось предоставить кулонов, скрывающих от магического зрения. Читатель наверняка помнит такой кулон – Мэйлинн позаимствовала его из Наэлирро при побеге. Данные артефакты действительно были необычайно редки и секретом их создания именно в таком виде, кроме самих лирр, владел, должно быть только лишь Каладиус. Сами же лирры неохотно делились секретами магического мастерства, тем более – с людьми.

Однако вторжение Эллора поставило под удар всех жителей Паэтты, а не только лишь одних людей, поэтому лиррийский народ с первых же дней принял активное участие в войне против этого страшного зла. Включились в эту войну и гномы, правда, на свой лад – они резко снизили цены на свои товары, отдавая оружие и броню практически за бесценок, однако же Дуондур не прислал в помощь сражающимся ни одного воина. Нужно отметить, что причина этого была слишком ясна, чтобы кто-то пенял гномам за это.

Что же касается лирр, то их небольшие отряды вставали плечом к плечу с людьми, чтобы отстоять свой мир. Чаще всего лирр использовали в качестве разведчиков и стрелков, поскольку никто из людей не мог превзойти их в этом, но были и пехотные, и даже кавалерийские лиррийские отряды.

По вполне понятным причинам значительное количество магинь не могли принимать активного участия в сражениях – те, что не имели проблем с передвижением, как правило, на слишком многое и не годились, а те, кто обладали достаточной мощью, чаще всего были не слишком-то подвижны. Однако же далеко не все магини избегали войны. Некоторые, влекомые либо честолюбием, либо какими-то высшими устремлениями, либо – банальной скукой, отправлялись добровольцами на фронт, где их помощь была весьма кстати, поскольку человеческих магов также не хватало, да и в плане мощи лирры чаще превосходили людей.

Но всё же значительная часть магинь помогала воюющим иначе – находясь в сотнях миль от передовой. В теории и на практике разрабатывались новые заклинания, позволявшие магам Паэтты вновь учиться эффективно черпать свои силы из бушующего нынче океана возмущения, в котором теперь, благодаря Чёрной Башне и влиянию магии Эллора, воцарился настоящий хаос. Разрабатывались эффективные заклятья против гомункулов, шли теоретические изыскания слабых мест армии Тондрона. И, в том числе, создавались артефакты, способные помочь выиграть в этой войне.

То, что гомункулы обладают лишь магическим зрением, не было секретом для нашего читателя ещё со времён предыдущей книги. Знали об этом теперь и маги Паэтты. Собственно, чтобы догадаться до этого, было достаточно просто посмотреть на гротескные лица этих созданий, на которых, как мы помним, по сути не было глаз. И вот теперь лиррийские магини, владеющие секретом создания амулетов магической невидимости, вовсю корпели над этим, поставляя на фронт столь редкие и столь бесценные артефакты.

Вероятно, Шэндору пришлось приложить всё своё влияние, если он сумел нарыть целых четырнадцать таких амулетов. Вполне возможно, что ради этого он оставил без магической защиты почти всю свою армию. Однако ставки в этой игре были настолько высоки, что садиться играть имело смысл лишь в том случае, если была твёрдая готовность ставить на кон всё до последнего. На один единственный кон.

Так или иначе, но для самого Брайка все эти манипуляции в высших сферах ничего не значили. Хотелось бы ему иметь отряд хотя бы вполовину больший? Конечно же хотелось! Но лейтенант принял правила игры и теперь играл с тем, что ему раздали. Более того, он собирался выиграть. Пока ведь речь шла только об одном рейде. Туда – и сразу обратно. Враг не ждёт удара, а потому обязательно его пропустит. Тем более, если учесть, что каждый в его отряде стоит двух, если не трёх обычных бойцов.

Теперь отряд диверсантов уходил на задание. Небо за их спинами уже начинало светлеть, но впереди ещё была чернильная холодная тьма. Для самого Брайка это выглядело весьма символично – они уходили на запад, чтобы победить тьму и дать возможность солнцу по-прежнему вставать на востоке. Лейтенант шёл замыкающим, едва видя перед собой спину впередиидущего.

Отряд Брайку подобрали довольно разношёрстный. Несмотря на то, что большинство лирр воевало на Южном фронте, встречались они и здесь, так что сразу трое представителей этого народа, снискавшие себе славу легендарных разведчиков, шли сейчас впереди колонны. Удивительные лиррийские глаза с гораздо большими, в сравнении с человеческими, зрачками позволяли им хорошо ориентироваться в темноте. Как и все лирры, эти были довольно спесивы по отношению к людям, однако же, кажется, отлично понимали, что эти самые люди не раз и не два будут прикрывать им спину, поэтому в отношении своих новых товарищей вели себя скорее холодно, нежели высокомерно.

Следом за ними шёл сержант Пэйл, единственный, которому пока ещё мог полностью доверять Брайк. Пока лейтенант занимался своими приготовлениями, Пэйл, похоже, уже успел провести подготовительную работу с личным составом, объяснив, что за человек их командир, и что он, Пэйл, сделает с любым, кто попробует его ослушаться. Конечно, собравшиеся здесь были людьми не трусливого десятка, несколько из них сами были сержантами, поэтому тихие угрозы Пэйла могли бы вызвать у них лишь кривую ухмылку. Но все восприняли их всерьёз – не столько из-за самих угроз, сколько отдав должное той преданности, что сквозила в каждом слове сержанта. Наверное, к тому времени все они уже успели оценить, что Пэйл – порядочный засранец, и потому именно эта преданность со стороны засранца была лучшей рекомендацией для молодого лейтенанта.

За Пэйлом шёл уже немного знакомый нам Черк, а также ещё шестеро разведчиков – в основном, немолодые уже воины, не первый год занимающиеся этим делом. Следом шли оба мага, и замыкающим, как уже говорилось выше, шёл сам Брайк. Лейтенанту, конечно, хотелось, чтобы у них было больше времени, чтобы узнать друг друга поближе, присмотреться, притереться, ведь жизнь каждого из них и успех миссии целиком будет зависеть от этих людей. Однако времени на это не было – отряд впервые собрался полным составом лишь накануне. Брайк надеялся, что то время, что они проведут вместе, быстро выявит их сильные и слабые стороны.

По разведданным, которыми располагал лейтенант, враг находился приблизительно в шести лигах от Банти. Брайк рассчитывал преодолеть это расстояние часов за пять-шесть. К тому времени, конечно, уже будет совсем светло, но в данном случае, кажется, это не имело никакого значения. Хотя Брайк, признаться, плохо представлял себе, как они будут пробираться сквозь вражеские ряды. Смогут ли они идти прямо под носом гомункулов, или же у тех кроме магического зрения есть и какие-то другие органы чувств – например, обоняние?

Среди его бойцов были те, кто побывал, скажем так, за линией фронта. Те же лирры, снаряжённые магическими амулетами, забирались на территории, оккупированные Тондроном. Однако речь никогда не шла о близком контакте – всякий раз разведчики старались наблюдать издали, не приближаясь. Сейчас же диверсантам предстояло лезть в самую гущу врагов и пытаться уничтожить нечто, по-видимому, хорошо охраняемое от посягательств. Хотя, может быть, тондронцы настолько самоуверенны, что даже не предполагают, что кто-то может посягнуть на эти их столбы?

Очень беспокоило Брайка местоположение того Герцога, или Герцогов, которые командовали армией гомункулов. Лейтенант сомневался, что этих чудовищ удастся обвести вокруг пальца так же легко. Однако он вызвался на это задание не затем, чтобы после сомневаться и изводить себя бессмысленными переживаниями, поэтому пока что он старался особенно об этом и не думать. Герцоги Гурра слишком недавно превратились для него из сказочных персонажей в реальных врагов, чтобы он мог знать о них что-нибудь более или менее достоверное.

Мир вокруг идущих бойцов постепенно просыпался, но как-то неохотно и даже пугливо, словно чувствовал, что где-то неподалёку находится страшный враг, готовый растоптать его безо всякой жалости. Пока окончательно не рассвело, отряд двигался молча, но когда солнце, хотя и укрытое завесой из низких серых облаков, встало, колонна постепенно сжалась в более плотную группу и начались первые тихие переговаривания.

Брайк ещё накануне собрал всех и, насколько мог подробно объяснил, что от них требуется. Свою лепту в это изложение внесли мессиры Грэйд и Барео, которые пустились в пространные полуспоры-полуразъяснения о природе магии и рельефе возмущения, покуда их излияния в довольно грубой форме не были прерваны остальными участниками. Видно, что в отряде Брайка никто не собирался млеть от восхищения и смотреть в рот магам только потому, что они – маги, тем более, когда эти самые маги, по сути, были ещё почти мальчишками.

Тем не менее, несмотря на то, что всё, казалось, было уже оговорено, предстоящее задание совершенно естественно стало основной темой разговоров.

– Часа через полтора должны уже добраться до передовых отрядов зомбаков, – проговорил Паршет, один из разведчиков, малый лет тридцати, гибкий и юркий, словно ящерица. – Что дальше делать будем, командир?

– В лоб не пойдём, – терпеливо, хотя говорил он это уже раз третий или четвёртый, произнёс Брайк. – Попробуем обойти основные силы и пробраться в тыл. Надо найти этот проклятый столб и попробовать его поломать.

– И как мы его искать будем? – проворчал другой, Тэрри, угрюмого вида мужик, которому на вид было уже не меньше сорока. – Чай, вряд ли зомбаки указатели рисовать станут!

– На то ты и разведчик, чтоб искать! – огрызнулся Пэйл. – Кабы было всё так просто, и эти столбы стояли бы на виду у всех, на кой бы ты тогда понадобился?

– Я-то найду, – тут же ответил Тэрри. – Знать бы только, как оно хоть выглядит.

– Думаю, раз мы ищем столб, то, может, стоит поискать что-то похожее на столб? – ухмыльнулся весельчак Канто, который до этого сам был сержантом разведроты, но при этом страсть как любил побалагурить. – Или, если тебе так будет проще, ищи что-то непохожее на дерево!

– Я погляжу, ты у нас претендуешь на звание главного остроума? – поморщился Тэрри, которого нисколько не смутил тот факт, что Канто был выше его по званию. К чести Канто нужно сказать, что он совсем не обиделся, да и Тэрри произнёс это беззлобно, явно не намереваясь обидеть.

– Будем искать по следам в возмущении, – вклинился в разговор Барео, более молодой и более дружелюбный из магов. – Думаю, такие штуки должны неслабо возмущать поле. Уверен, что господа лирры тоже ощутят их, ведь всем известно, насколько они восприимчивы к возмущению.

Трое лирр, по-прежнему идущие несколько впереди обособленной группкой, не сочли нужным как-то прокомментировать это предположение. Брайка несколько беспокоило, что лирры были себе на уме, но он надеялся, что в критический момент это никак не скажется.

– Интересно, а нас действительно не заметят? – в очередной раз завёл одну и ту же песню невысокий разведчик, представляющийся всем как Паштет.

– Мы хаживали в этих штуковинах, – Барео хлопнул себя по груди, где под одеждой висел кулон. – Почти вплотную к гомункулам. Ярдов триста-четыреста, не больше. И они никак на нас не реагировали. Правда, когда начинаешь творить заклинания, они могут вычислить тебя по всплескам возмущения, так что магию предлагаю использовать лишь в крайних случаях.

– А нахрена тогда мы вообще вас с собой тащим? – фыркнул всё тот же Тэрри – то ли он сегодня встал не с той ноги, то ли по жизни был ворчуном и пессимистом.

– Чтобы был кто-то, кто постарается вернуть твою голову на место, когда она окончательно превратится в задницу! – Барео, похоже, за словом в карман не лез.

Хохот от этой непритязательной шутки грянул и тут же затих – все тут были люди опытные, которые понимали, что лишний раз без нужды лучше не шуметь, пусть даже до врага, как казалось, было ещё добрых десять миль. Тэрри, кстати, усмехнулся вместе со всеми, так что напрягшийся было Брайк слегка расслабился. Кажется, с людьми ему действительно повезло. Может быть, будь они сейчас в каком-нибудь Таирнее, где совсем ещё недавно «зализывал раны» его бывший полк, эти двое, мучающиеся от безделья, уже схватились бы и из-за меньшего пустяка, но здесь, накануне схватки, они были абсолютно уравновешены.

– А если серьёзно, – прибавил шутник-Барео. – То, вполне вероятно, что эти штуковины не разрушить без помощи магии.

– То есть, когда мы будем их ломать, нам в любом случае придётся раскрыться? – словно даже удивившись, спросил Паштет.

– Ничего себе! – восхитился Барео под общие смешки. – А ты, приятель, собирался уничтожить ретранслятор втихаря и уйти так, чтобы никто этого не заметил? Не знаю, как тебе, а меня вот сразу предупредили, что это путешествие в один конец!

– Ну, давайте-ка не будем пока себя хоронить раньше времени! – вмешался в разговор Брайк. – В конце концов, если мы окажемся достаточно хитры, проворны и расторопны – глядишь, и выкарабкаемся!

– Золотые слова! – тут же поддержал командира Пэйл. – Отрадно, что вы, ваше мессирство, готовы к самопожертвованию, но лично я постараюсь пожить подольше хотя бы для того, чтобы раздавить побольше этих тварей.

– Сержант прав, – кивнул Брайк. – Эта война, боюсь, не закончится ни за год, ни за два. И надо быть готовыми к худшему – возможно, мы не удержим эти земли, а быть может – даже и Шинтан. Но Палатий большой, и на востоке много земель, за которые можно будет зацепиться. Поэтому сейчас для нас главная ценность – не клочки земли, а люди. Тем более, что здесь собрались лучшие из лучших. Так постараемся не дать себя убить! Генерал Шэндор, да и весь цивилизованный мир очень рассчитывают, что мы вернёмся обратно и расскажем, как же бороться с этой напастью.

Речь лейтенанта произвела впечатление. Бойцы словно встряхнулись, их плечи распрямились, а в лицах появилось больше решимости. Будучи далеко не робкого десятка, они, тем не менее, были настроены на самоубийственную миссию, и сейчас Брайку, судя по всему, удалось вложить в них немного уверенности. Сказать по правде, лейтенант и сам понимал, что шансы их возвращения невысоки, но, с другой стороны, если идти на задание, не надеясь вернуться, то, скорее всего, и не вернёшься. Нам же остаётся отметить, что Брайк, произнося свою проникновенную речь, конечно же, понятия не имел, что в этот момент происходит на востоке.

Так отряд Брайка продолжал продвигаться на запад. Шли довольно бодро, благо что налегке – лишь небольшие заплечные мешки с двухдневным пайком, состоящим, в основном, из сухарей и вяленого мяса. Отличные следопыты и разведчики, они легко находили укрытые в логах ручейки и небольшие родники, так что в воде недостатка не было, и фляжки пополнялись при каждом удобном случае, чтобы не попасть впросак. В случае чего, они легко могли бы подстрелить какую-нибудь дичь, благо лесов вокруг хватало. Однако пока что была надежда, что миссия продлится не дольше двух дней, поэтому пища – это было последнее, что беспокоило сейчас диверсантов.

С каждой пройдённой милей разговоры становились всё тише и реже. Где-то, в нескольких милях впереди, текла сейчас им навстречу огромная сила, кажущаяся непреодолимой. Брайк помнил, как попал в ловушку Пятый стрелковый, поэтому не хотел повторения этого урока. Он лишь надеялся, что на этот раз, благодаря магии, неожиданность будет на их стороне.

Лейтенант заметил, что его небольшой отряд довольно быстро сплотился благодаря шуточкам, которыми они, не скупясь, осыпали друг друга. Даже лирры, всё ещё держась несколько особняком, уже не могли сохранять свои беспристрастные мины, и то и дело ухмылялись какими-то полуулыбками. Судя по всему, даже если бы Брайк сам подбирал этих людей – он вряд ли справился бы лучше. Он уже чувствовал к ним симпатию – даже к вечно хмурому Тэрри, вечно притворяющемуся дурачком Паштету, высокомерному Грэйду, отстранённым лиррам… А главное – его пьянило чувство свободы. Впервые за всю свою службу он не подчинялся ничьим приказам. Оставалось лишь надеяться, что он окажется хорошим командиром.


***

Последние одну-две мили до предполагаемого контакта троица лирр двигалась на расстоянии трёхсот ярдов впереди основного отряда. Поскольку вокруг был лес, это было нелишней предосторожностью – Брайк не хотел внезапно столкнуться с гомункулами носами. Именно благодаря этому диверсанты оказались вовремя предупреждены.

Одиннадцать людей осторожно шли по затихшему лесу, когда перед ними внезапно выросли три силуэта в сером. Лирры вообще умеют быть очень скрытными, так что остальные – опытные разведчики, надо сказать! – заметили их лишь тогда, когда те сами решили показаться на глаза.

– Они здесь? – сразу же спросил Брайк, который теперь шёл впереди отряда.

– Примерно в четверти мили отсюда, – кивнул Паревиан, который, кажется, был среди лирр за главного.

– Много? – как бы глупо не звучал этот вопрос, Брайк должен был его задать.

– Много, – просто подтвердил Паревиан. – Идут лавиной. Никакого порядка в построении нет.

– Одни? – поинтересовался Брайк, имея в виду, нет ли там и Герцога.

– Вроде одни. Вполне возможно, что это – только авангард. Герцог, скорее всего, где-то дальше к западу.

– А вы его не чувствуете? – с надеждой спросил лейтенант.

– Если вы думаете, что магия – это как запах, то ошибаетесь, – усмехнулся Барео, тогда как лирры лишь отрицательно качнули головами. – Вот если он начнёт творить волшбу – тогда, безусловно, мы это почувствуем. А пока что он совершенно не воняет.

– Ладно, будем надеяться, что и не завоняет, – кивнул Брайк. – Всё, теперь – полная готовность. Можем обойти основную волну? – спросил он у лирр.

– Не знаю, – честно признался Паревиан. – Мы только их завидели – и сразу сюда. Идут, кажется, широким фронтом. Можно, конечно, попробовать взять левее или правее…

– Так и поступим, – решил Брайк. – Попробуем обойти их слева.

Численность армии Тондрона была ему совершенно неизвестна, но предположительно была крайне велика, так что он не слишком-то рассчитывал, что им удастся просто так обогнуть наступающие войска и проникнуть в тыл, однако же, с чего-то нужно было начинать.

Крайне осторожно и практически бесшумно четырнадцать одетых в серое фигур заскользили в юго-западном направлении. Каждый внимательно вглядывался вперёд, ожидая увидеть колышущееся море теней среди деревьев.

– Там! – едва слышно произнёс Эйриан, ещё один разведчик-лирра, указывая вперёд.

Брайк внимательно посмотрел туда, куда указывал его спутник, и сперва не увидел ничего. Но вскоре и человеческие глаза, не такие зоркие, как глаза лирры, разглядели какое-то мельтешение среди стволов. Это шли передовые силы вторжения.

Теперь отряд полностью изменил направление и двигался почти строго на юг, пытаясь найти брешь в этой медленно надвигающейся стене. Гомункулы и впрямь шли достаточно медленно – сейчас они больше напоминали старых знакомых Брайка из-под Синицы, чем тех, что встретили его неподалёку от Фалли. Однако в этой неспешности была какая-то пугающая неотвратимость – так кипящий поток лавы постепенно подбирается к обречённой деревне.

– Нам их не обойти, – едва слышно шепнул Паревиан. – Ещё пять минут – и они будут здесь.

Брайк и сам это видел. Конечно же, и у этой стены, как у всякой другой, где-то было окончание, вот только времени на то, чтобы его отыскать, уже не оставалось.

– Наверх! – скомандовал лейтенант.

Всем хватило одного слова, чтобы понять, чего хочет от них командир. Вокруг росли, в основном, сосны, причём чаще всего ветви у них начинались на высоте двух, а то и трёх человеческих ростов. Однако, к счастью, встречались и более низкорослые. Одна из таких росла как раз неподалёку. Подпрыгнув, даже невысокий Паштет мог ухватиться за толстую нижнюю ветку. По счастью, собравшиеся здесь не жаловались на своё физическое состояние, и даже маги, которые, казалось бы, провели всю свою жизнь, корпя над книгами, были в хорошей форме, возможно, благодаря молодости.

Не прошло и минуты, как все разведчики оказались на ветвях сосны, благо дальше они шли часто, так что превращались, по сути, в нечто вроде винтовой лестницы, обвивающей дерево. На всякий случай диверсанты забрались повыше, и теперь, расположившись на сосновых ветвях футах в пятнадцати над землёй, с некоторым содроганием взирали на то, что происходило внизу.

А там, признаться, было на что посмотреть! Кажущийся нескончаемым поток отвратительных существ, появившихся на свет благодаря извращённой фантазии Драонна, тёк у корней деревьев подобно грязевому потоку, и невозможно было даже примерно представить себе их численность. Судя по всему, только здесь, на этом участке, находилось не менее двадцати тысяч гомункулов. Брайк смирился с тем, что им, вероятно, придётся провести на дереве далеко не один час.


Глава 29. Туда и обратно

Прошло около часа, но гомункулы всё ещё шли медленной плотной толпой внизу. Вероятно, если бы выстроить их в колонны и шеренги, они бы уже отмаршировали, но тут было скорее какое-то стадо, где ни у кого не было своего места. Единственное отличие от тех же коров, да и любых других живых существ, заключалось в том, что этим тварям не нужно было останавливаться чтобы отщипнуть травы, или справить естественные надобности. Они просто брели все в одном направлении.

Кстати, такая медлительность давала Брайку смутную надежду на то, что Герцог, вполне вероятно, находится где-то достаточно далеко, либо же его воля направлена сейчас на какие-то другие войска. В общем-то, если подумать, то глупо было бы увидеть Герцога во главе войска. Скорее всего он, так же, как и генерал Шэндор, находился во многих милях от своих войск, координируя их деятельность. А пользы от главнокомандующего на передовой едва ли намного больше, чем от новобранца в штабе. Неприятно зудела в мозгу мысль о том, что Герцог сейчас мог находиться как раз у того самого столба, который они ищут, но Брайк старался прогонять её, словно назойливого комара.

Ни одна армия в пределах Сферы никогда не наступает бесконечно и сплошным потоком. Наконец и этот поток стал иссякать. Вскоре стало ясно, что эта волна практически прошла, и, хотя было совершенно непонятно, насколько далека следующая, рассиживаться не стоило. Подождав для верности ещё минут десять и заодно слегка подкрепившись, Брайк жестом скомандовал спуск.

Разведчики осторожно спустились, стараясь не производить шума. Кое-где ещё виднелись отдельно бредущие гомункулы, но они, кажется, совершенно не замечали людей. Брайк вопросительно взглянул на магов, и те, поняв этот взгляд, отрицательно покачали головами. Они не чувствовали ретранслятора. Вероятно, он находился довольно далеко.

Вообще, конечно, теперь магам приходилось достаточно туго – к привычной им магии Паэтты очень сильно примешивался незнакомый вкус магии Эллора. Это было похоже на то, как в благоухающем цветами саду где-то воняет сдохшая кошка. Пока не подойдёшь достаточно близко к источнику – сложно понять, где именно находится трупик. Однако логика подсказывала, что в данном случае трупик будет явно где-то на западе, поэтому Брайк указал именно туда. Его отряд тронулся в путь, осторожно ступая, чтобы не шуметь.

Лес испуганно молчал, словно до сих пор не мог прийти в себя. Изломанные кусты, грубо смятая трава, растоптанный молодняк – всё красноречиво свидетельствовало о недавнем нашествии. Даже если бы здесь прогнали огромное стадо буйволов, вряд ли разрушения были бы столь же велики. Всё говорило о чуждости прошедших тут гомункулов этому миру, самой жизни. И вновь Брайк отметил про себя, как это всё было непохоже на их поведение у Фалли. Может, им всё-таки повезло, и Герцог где-то совсем-совсем далеко?

Время шло, но отряд двигался довольно медленно и осторожно, поэтому сумели пройти не больше двух миль. Брайк то и дело бросал взгляды на магов, но те лишь покачивали головой. Неужели людям не дано почувствовать артефакты Эллора? Ведь если это такая могущественная штука, то её влияние на окружающую магию должно быть очень велико.

Вскоре разведчикам пришлось вновь взбираться на дерево – вновь показались толпы гомункулов, хотя и более редкие, нежели в первый раз. Судя по всему, создатели начисто лишили свои мерзкие творения любых чувств, кроме магического зрения. Во всяком случае, они не учуяли запах людей, сидящих в десяти футах над их головами. Более того, Брайк решил рискнуть и проверить другую догадку. Он сорвал одну из довольно крупных сосновых шишек и швырнул её подальше.

Он попал в ствол другого дерева, стоящего футах в двадцати от того места, где они сидели. Стук был не слишком громким, однако в мёртвой тишине леса, нарушаемой лишь шорохом множества шагов, он был явственно различим. Однако даже те гомункулы, что шли вблизи того места, куда ударила шишка, не повернули головы на этот звук. Либо ничего не услышали, либо им это показалось незаслуживающим внимания. Однако сам лейтенант склонялся к первому выводу.

Вторая волна, как мы уже говорили, была гораздо жиже предыдущей, так что вскоре Брайк решился спуститься вниз. Теперь им то и дело попадались отдельные группы гомункулов, однако их удавалось обходить безо всякого труда. День, однако, клонился к закату, а между тем никаких следов ретранслятора отыскать не удавалось.

Брайк уже стал задумываться над тем, как провести ночь. Было очевидно, что костёр развести не удастся, а ведь ночи были уже по-осеннему холодные. Да и просто расположиться на земле было слишком рискованно – пусть гомункулы и не заметят их, но ведь могут наткнуться совершенно случайно. В общем, вырисовываласьочень неприятная перспектива ночёвки на ветвях. Однако пока до темноты была ещё пара часов, которые нужно было использовать по максимуму.

Солнце уже подходило к самому горизонту, когда Паревиан, вместе с другими лиррами идущий чуть впереди, вдруг поднял руку, давая сигнал к остановке. Поначалу Брайк решил, что они вновь заметили врага раньше остальных, однако на этот раз дело было не в этом.

– Что-то чувствую, – едва не одними губами прошептал Паревиан, и остальные лирры кивнули, подтверждая его слова.

Лёгкое недоумение появилась на лицах магов – похоже, они не чувствовали ничего. Однако, в этом не было ничего необычного – лирры гораздо тоньше людей чувствуют возмущение, несмотря даже на то, что мужчины не способны им манипулировать. Поэтому сейчас именно они первыми взяли след, словно отличные гончие, тогда как другие псы пока ещё не могли ощутить запаха.

– Где? – так же, едва слышно, спросил Брайк.

В ответ Паревиан лишь пожал плечами и сделал широкий жест рукой, показывающий, что источник мог быть где угодно впереди. Понимающе кивнув в ответ, Брайк жестом приказал двигаться дальше в том же направлении.

Через какое-то время оба мага переглянулись – кажется, они тоже что-то почувствовали. Вероятно, до источника этих возмущений оставалось не так уж много. Однако здесь вновь стало расти количество гомункулов – из редких разрозненных групп они вновь стали превращаться в большие отряды. Некоторые из них тупо стояли на месте, другие неспеша брели вслед за давно прошедшими собратьями.

Большинство участников отряда Брайка, за исключением разве что магов и лирр, по многу лет провели в армии и были хорошо знакомы с лагерной жизнью. Однако никто из них не мог понять того, что здесь происходило – поведение эллорцев было так же чуждо и непонятно, как и они сами. Складывалось ощущение, что этими полуотрядами-полустадами никто не управляет и каждый из них делает то, что взбредёт на ум.

Ни одного атрибута, присущего любой из человеческих армий, равно как и армий лирр или гномов, здесь просто не было. Среди гомункулов нельзя было выделить командира и подчинённых, их группы не подпадали под привычные воинские классификации, словно их делили не на некие управляемые боевые единицы, а просто – как бог на душу положит, а то и не делили вовсе. С одной стороны, это, казалось, делало врага уязвимее, с другой – разбивало в прах все наработанные тысячелетиями тактики и стратегии.

Так или иначе, а двигаться вперёд становилось всё сложнее. Кроме того, солнце уже село и воцарились плотные сумерки. Осторожно огибая довольно крупные соединения врага, отряд продвигался к западу. Наконец Паревиан, подняв руку, чтобы привлечь внимание, указал куда-то севернее. Жест был более чем понятен – ретранслятор находился там.

– Далеко? – так же жестом спросил Брайк.

Паревиан пожал плечами, но при этом сделал жест, что, мол, скорее всего, не очень далеко. Барео кивнул – он тоже чувствовал, что до цели осталось не так много.

И они оказались правы. Прошло около часа, и за это время отряд едва ли преодолел пару миль. Гомункулы, которым не нужны были отдых и сон, продолжали своё движение. Не все отряды удалось обойти – один или два из них снова пришлось пропустить через себя, взобравшись на деревья. Брайк с благодарностью думал о том, что судьба не занесла их северо-западнее, где лесов почти не было – там укрыться было бы куда как сложнее.

Но вот вдалеке среди стволов стало заметно лёгкое бледное свечение – словно лунный свет отражался от чего-то. И отряд, ведомый лиррами, направлялся именно туда. Что интересно – плотность вражеских отрядов была тут не больше и не меньше, чем в каких-то других местах, то есть, выходило, что они не слишком-то тяготели к этим столбам-ретрансляторам.

Прошло ещё несколько минут, и крадущиеся разведчики оказались на краю довольно обширной рукотворной поляны в лесу – часть деревьев была повалена, причём стволы и сучья так и остались лежать тут же. А среди всего этого хаоса стояла каменная стела высотой не больше десяти футов, а на вершине её, а скорее даже – над вершиной словно парил в воздухе кристалл, который и давал это самое мертвенное свечение. Возможно, кристалл был чем-то закреплён, чего не было видно из-за темноты, но всё-таки он производил жутковатое впечатление.

Вокруг поляны и на ней самой гомункулов видно не было, что, конечно же, было на руку разведчикам. Брайк подобрался к обоим магам, к ним же подошли и лирры. Остальные, понимая, что дальнейшее превосходит их разумение, рассредоточились чуть поодаль, ведя наблюдение за окрестностями.

– Главное – уничтожить кристалл, – прошептал Грэйд. – Он фокусирует и транслирует магию Тондрона.

– Это ясно, – прошептал в ответ Брайк. – Только как это сделать?

– Может, разбить его стрелой? – предложил Паревиан.

– Сомневаюсь, что силы стрелы хватит, чтобы разбить такой кристалл, – скептически покачал головой лейтенант.

– Человеческой – едва ли, – темнота скрывала лицо лирры, но Брайк готов был поклясться, что по его губам скользнула усмешка превосходства. – Но лиррийские луки туже, а стрелы – тяжелее. Если мы втроём одновременно пустим три стрелы – может сработать.

– А может и не сработать! – резонно возразил Барео. – А тогда – одни демоны знают, как поведёт себя эта штука! Нет, надо бить наверняка – одним ударом, потому что второго случая нам могут не представить. Я за то, чтобы бить магией.

– Ты же говорил, что это раскроет нас! – напомнил лирра.

– Здесь не так много зрителей, – хмыкнул маг. – А потом – мы в любом случае собираемся тут нашуметь! Какая уж разница – чем? А затем быстро свалим отсюда – и тогда ищи-свищи! Вновь станем невидимками!

– А магия поможет? – Брайк вполне согласился с резонными доводами Барео.

– Скорее всего – только лишь магия и поможет, – шёпотом произнёс Грэйд. – Взглянуть бы поближе…

– Так в чём же дело? – задорно шепнул Барео. – Там ведь никого. Подползём, поглядим – и назад. А, командир?

– Давайте, – немного замявшись, кивнул Брайк. – Только осторожно!

– Само собой! – и оба юноши, которые сейчас, в простых дорожных одеждах, совсем ничем не походили на магов, скользнули в темноту.

Подобравшись к стеле не больше чем на десять шагов, оба замерли, прильнув к стволу поваленной сосны, и стали вглядываться в странное творение перед ними.

– Руны, – шепнул Барео, стараясь быть максимально лаконичным.

– Вижу, – так же односложно ответил Грэйд.

Отсюда, благодаря слабому серебристому сиянию кристалла, было видно, что каменная поверхность стелы испещрена довольно крупными рунами, начертание которых было им почти незнакомо, однако, несмотря на это, общее понимание того, что они увидели, кажется, возникло сразу у обоих. Ещё пару минут повглядывавшись в зловещий артефакт, маги осторожно поползли обратно.

– Ну что? – несколько нетерпеливо встретил их Брайк.

– Рунная магия, – пояснил Грэйд. – Руны запечатывают контуры возмущения и стабилизируют поток, одновременно и фокусируя, и рассеивая его через кристалл.

– Тебе, наверное, на самом деле кажется, что ты всё доходчиво объяснил… – ворчливо прошептал Пэйл.

– Проще говоря, всё здесь держится на рунах, – встрял Барео. – Уничтожим руны – уничтожим и всю конструкцию.

– И как это сделать? – задал вполне резонный вопрос Брайк.

– Вот в этом как раз и загвоздка, – вновь ответил Барео, который, видимо, лучше, чем Грэйд понимал, как говорить с непосвящёнными. – Снять руны может лишь тот, кто их наложил. Однако их можно дестабилизировать…

– И чем это хуже? – по тону мага Брайк понял, что дальше будет жирное «но».

– Будет большой взрыв, – просто ответил Барео.

– Насколько большой?

– Судя по тому, какая энергия тут перекачивается – такой, что в сотне ярдов от этой штуки лучше не находиться.

– И в чём же дело? – Брайк снова почувствовал, что Барео чего-то не договаривает.

– Чтобы магу нашего уровня воздействовать на подобные руны, нужно находиться как минимум вдвое ближе, – мрачно ответил Барео.

– Если не втрое, – так же мрачно добавил Грэйд.

– Есть кое-какой вариант, – продолжил Барео. – Один из нас будет воздействовать на руны, а другой – создавать защитную сферу вокруг обоих…

– Но?.. – договорил за него Брайк.

– Неизвестно, хватит ли у нас сил, чтобы создать столь мощную защиту.

– Есть какие-то другие варианты? – Брайк спросил это не для проформы, он действительно надеялся, что другие варианты есть.

– Наверное, – пожал плечами Барео. – Но на ум больше ничего не приходит. Будь у нас больше времени, можно было бы, наверное, немного распутать контур и рассеять часть энергии – это позволило бы сократить мощность взрыва.

– И сколько времени на это потребуется? – с надеждой спросил Брайк.

– День, а может и два. Так что это – не вариант.

– Мы справимся, командир, – неожиданно произнёс Грэйд. Неожиданно – потому что Брайк был уверен, что это скажет Барео.

– У вас нет выбора, – попытался отшутиться лейтенант. – Потому что вам ещё нужно вернуться и рассказать всё, что вы видели и что поняли.

– Наверное будет лучше, если мы на всякий случай объясним это вам, – проговорил Грэйд. – Мало ли что…

– Не то чтобы я думаю, что с вами что-то может случиться, но всё-таки…

– Точно! Так вот, здесь используется система нескольких типов рун – фокусирующие, рассеивающие и стабилизирующие. Первые улавливают и усиливают потоки возмущения, каким-то образом вычленяя составляющие так называемой эллорской магии. Затем, используя кристалл, рассеивающие руны направляют концентрированный поток дальше по всем направлениям. Стабилизирующие руны создают что-то вроде петлевого контура, удерживающего систему в равновесии. Если разорвать петлю – вся система окажется нестабильной.

– И как же разорвать эту петлю? – поинтересовался Брайк.

– Ну это как раз-таки знает любой боевой маг – нужно просто перегрузить стабилизирующие руны, подав на них избыточное количество энергии.

– Всё-таки лучше бы вам вернуться живыми, – заключил Брайк. – Не уверен, что понял и верно запомнил всю эту белиберду.

– Хорошо, дайте мне пару минут, – произнёс Грэйд и полез себе за пазуху.

Оказалось, что он потрудился захватить с собой небольшой пузырёк чернил, перо и лист пергамента, вероятно, как раз для подобного случая. Так что теперь он стал быстро, царапая пером бумагу и даже кое-где надрывая её, строчить в полной темноте. Наверное, это получалось ужасно криво, быть может, какие-то строки налезали одна на другую, но это уже была проблема тех, кто будет их разбирать.

Закончив писать, Грэйд, за неимением песка и пресс-папье просто подул на лист, надеясь, что чернила хоть сколько-нибудь успеют подсохнуть, а затем протянул его Брайку.

– А теперь уходите по крайней мере ярдов на двести отсюда, – прошептал он лейтенанту. – После того, как рванёт, ждите нас две, максимум – три минуты, а затем уходите. Если к тому времени мы не вернёмся – значит, что-то пошло не так. Главное – не ставьте под угрозу всё дело, не возвращайтесь!

– Всё понял, – Брайк протянул руку обоим магам для крепкого рукопожатия. – Удачи вам!

Сказав это, лейтенант сунул исписанный лист за пазуху, а затем едва слышно присвистнув, отправился прочь от стелы. Он заметил, что остальные члены отряда тенями заскользили вслед за ним. У края поляны остались лишь двое магов.

– Ну что, как думаешь – получится? – шепнул приятелю Барео.

– Не попробуем – не узнаем. Пошли. Я дестабилизирую руны, ты – держишь защиту.

– Почему я?

– Ты посильнее будешь, – Грэйд впервые открыто признал то, что оба знали уже давно. – А с руной я справлюсь. Ломать – не строить.

Кивнув в ответ, Барео пополз вслед за старшим товарищем. Подобравшись к стеле футов на восемьдесят, они нашли подходящий ствол сосны и залегли за ним.

– Начинаем? – шепнул Грэйд и Барео услышал, что у того дрожит голос.

– Давай.

– Будь готов!

– Не волнуйся!

Закрыв глаза, Грэйд сосредоточился и стал что-то беззвучно бормотать, шевеля губами. Через несколько секунд он поморщился, словно от боли, а на висках стал выступать пот, несмотря на весьма прохладную ночь. Барео не видел сейчас лица друга, но по упругим толчкам возмущения, исходящим от него, понимал, насколько ему тяжело. Сам же он не сводил глаз со стелы. Очевидно, что теперь каждый гомункул в окрестностях самое меньшее полумили почувствовал творящееся заклинание, так что времени было в обрез.

Некоторые руны на шершавом камне начали светиться багровым светом – сперва тускло и едва заметно, затем же – всё сильнее и сильнее. В конце концов этот тревожный багровый свет стал гораздо ярче, чем свет, испускаемый кристаллом. Барео чувствовал судороги в возмущении, волнами расходящиеся от стелы, и понимал, что она вот-вот не выдержит. Самое главное – не упустить момента. Но момент этот мог точно почувствовать лишь Грэйд, который сейчас словно присосался к артефакту невидимой пуповиной, через которую накачивал в него магическую энергию.

– Сейчас! – едва ли не прорыдал Грэйд, и Барео среагировал молниеносно, выставив сферу защиты.

В этот момент ослепительная белая вспышка поглотила поляну, разметав ветки и даже некоторые стволы, словно лучинки. Судя по всему, этот яркий белый огонь был совершенно холодным, потому что даже сухая трава – та, которую не вырвало ударной волной – не обуглилась от его воздействия.

Брайк и его люди видели вспышку и слышали треск деревьев. Лирры содрогнулись, словно от боли.

– Кончено! – сведёнными судорогой губами произнёс Паревиан.

Теперь нужно было побыстрее убраться отсюда, поскольку можно было ожидать, что в ближайшее время тут будет полным-полно гомункулов. Но сначала нужно было дождаться парочку магов. Брайк решил дать им не три, а целых пять минут, понимая, в каком состоянии они могут сейчас находиться. Он до боли в глазах всматривался в темноту, теперь, после ослепительной вспышки, кажущуюся стократ непрогляднее, и вслушивался в каждый шорох, надеясь расслышать шаги.

Вскоре появились гомункулы, которые неуверенно брели в сторону взорвавшейся стелы. Они выглядели какими-то оглушёнными, словно магический взрыв контузил их. Люди без особого труда избегали встреч с ними, а те по-прежнему не замечали и не слышали их присутствия.

Внезапно Паревиан тронул Брайка за рукав и указал куда-то во тьму. Сперва лейтенант ничего не увидел, но затем разглядел две неуверенно бредущие тени. Он выдохнул от облегчения – это были маги. Пошатываясь, они, тем не менее, довольно быстро шли по направлению к отряду. Лирры тут же скользнули им навстречу, чтобы сопроводить к остальным.

Это была неимоверная удача – отряд выполнил миссию, и пока что избежал потерь. Конечно, впереди был ещё обратный путь, да и Брайк тут же одёрнул себя, напомнив, что миссия ещё не исполнена, и не будет исполнена до тех пор, пока его доклад не достигнет генерала Шэндора. Кроме того, расслабляться было явно рановато – впереди были многие мили пути, кишащие врагами.

Путь назад проходил в кромешной тьме ночи. Однако вскоре Брайк решил, что это слишком опасно – количество гомункулов всё возрастало, и хотя они казались какими-то пришибленными, проверять их боеспособность на деле совершенно не хотелось. В итоге он решил провести остаток ночи на дереве. Это была мучительная ночь для всех – вряд ли кто-то сумел задремать хотя бы на время, кроме того, все продрогли до костей, не имея возможности даже расправить онемевшие члены, однако, судя по непрестанному треску и шороху внизу было очевидно, что этот выбор был правильным.

Забрезжившая заря показала, что внизу до сих пор было небезопасно. Многие сотни тварей либо едва брели, либо стояли, либо даже сидели в окрестностях дерева, на котором укрывались разведчики. Судя по всему, Шэндор был прав – подобно речной рыбе, попавшей в море, гомункулы медленно умирали, если к ним вообще можно применить подобное слово. Они то ли инстинктивно, то ли подчиняясь чьему-то приказу, пытались брести к западу, вероятно, чтобы попасть в зону действия другого ретранслятора, но было похоже на то, что большинство из тех, кто сейчас находился здесь, не преодолеют этого пути.

– Эх, сейчас одного полка хватило бы, чтобы разгромить всю эту мразь! – тихонько проворчал Пэйл.

Брайк промолчал, но он думал о том же. Действительно, вряд ли сейчас гомункулы смогли бы оказать сколько-нибудь значимое сопротивление, особенно если в дело вступили бы стрелки и маги, как у Синицы. Это был бы столь же полный разгром. Хотя лейтенант понимал и то, что там, дальше на западе, находятся ещё бесчисленные полчища боеспособных тварей, которые не будут столь беспомощны. Однако теперь хотя бы появилась надежда на то, что когда-нибудь и эта война завершится.

Через некоторое время лейтенант, не отдавая никаких приказов, сам спустился вниз. Пэйл сделал было попытку последовать за ним, но Брайк жестом остановил его. Спрыгнув на землю в трёх шагах от бессильно сидящего на земле гомункула, Брайк внимательно следил за его реакцией. Но создание даже не подняло головы. Оно по-прежнему не замечало человека. Брайк, осторожно ступая, прошёл ещё мимо двух стоящих гомункулов, но и здесь никакой реакции не последовало.

Махнув рукой, Брайк дал сигнал своим людям спуститься вниз. Это было странное, почти иррациональное ощущение – четырнадцать бойцов медленно шли мимо сотен, если не тысяч гомункулов, но те совершенно никак на это не реагировали. Словно рыбы, выброшенные на берег, они были абсолютно беспомощны. Некоторые и вовсе уже лежали на земле, не шевелясь – то ли вновь стали неживой материей, то ли были близки к этому. Разведчики просто переступали через эти гротескные тела и шли навстречу восходящему солнцу.

Сутки без сна, почти без отдыха и еды, продрогшие и голодные, они всё-таки были счастливы. Когда вокруг уже не было гомункулов, Брайк приказал устроить короткий привал на пару часов. Бескомпромиссным тоном он приказал всем спать, оставшись сам в карауле. Пэйл попробовал было оспаривать приказ, но получил очень жёсткое внушение и вынужден был лечь, хотя Брайк готов был поставить свою жизнь против медяка, что он так и не заснул. Остальные же были не столь щепетильны, так что вскоре их маленький лагерь, сбившийся вокруг первого за долгое время костерка, уже мирно похрапывал. Особенно блаженно сопели маги – было очевидно, что они смертельно устали и держались лишь на силе воли, казалось бы, столь не свойственной таким молодым людям.

Ровно через два часа спокойного отдыха лейтенант разбудил спящих, а также искусно претворяющихся спящими, и, наскоро перекусив, они отправились дальше. Теперь уже в молчании не было нужды, поэтому все разговоры, естественно, вились вокруг вчерашних событий. Оба мага, являвшихся героями дня, без ложной скромности принимали поздравления и восторги товарищей по оружию.

Барео многократно и красочно пересказывал, как они взорвали стелу, как их оглушил взрыв, несмотря на его первоклассную защиту. Захлёбываясь смехом, он рассказывал, как Грэйд сперва попёрся совсем в другую сторону, «наверное, хотел лично сообщить новость самому Гурру!» – как он прокомментировал это под дружный смех друзей. Брайк тоже смеялся вместе со всеми, и, против воли, то и дело поглаживал сложенный вчетверо листок, неощутимый под плотной тканью куртки.

Так безо всяких происшествий к вечеру того же дня они достигли Банти.


Глава 30. Легионер

– С возвращением, дорогой друг! – приветствовал Варана Каладиус, когда тот открыл глаза.

– О, мессир! Как я рад вас видеть! – воскликнул тот, вскакивая с гостиничной кровати. – Наконец-то я вспомнил! Вы даже представить себе не можете, что это за мука – не иметь возможности вспомнить собственную жизнь!

– Мне ли этого не знать, друг мой! – тонко улыбнулся Каладиус.

– Да, простите, – несколько смутился Варан. – Просто вырвалось…

– Ах, прошу вас, не извиняйтесь! – махнул рукой маг. – Пойдёмте-ка лучше к нашим друзьям! Уверен, им не терпится обнять вас.

– Так же, как и мне! – рассмеялся мастер Теней. – Хотя я вспомнил их всего минуту назад, но уже успел страшно соскучиться! А где же Кол и Мэйлинн? Это ведь Кола вы имели в виду, когда говорили, что нам предстоит найти пьянчужку?

– Именно его. Что же касается Мэйлинн, то с ней дело обстоит куда сложнее. Что вы помните из нашего последнего боя?

– Признаться – немного, – поник головой Варан. – Я слышал, что вы там вовсю сражались, а я же, признаться, так и не вступил в схватку. Всё поджидал подходящего случая, но он так и не подворачивался, хотя вы, мессир, знатно уделывали этих магинь на берегу!

– Не вините себя, друг мой! – тут же воскликнул Каладиус. – Вы сделали всё совершенно правильно. Потому-то я и послал туда именно вас – вы бы ни за что не стали пороть горячку. Не говоря уж о том, что только именно благодаря этому вы сейчас живы.

– Но что же произошло, мессир?

– Если очень кратко – Мэйлинн стала Герцогиней Чёрной Башни, – несколько мрачно произнёс Каладиус.

– Что? Как? Не может быть! – Варан был настолько поражён, что не сумел подобрать других слов, кроме нескольких восклицаний.

– Увы, друг мой, всё именно так, как я сообщил вам, – покачал головой маг. – Во время того сражения был убит Кол…

– Что??? – ещё потрясённее вскричал Варан. – Кол был убит??? Но вы же только что сказали…

– Немного терпения, мой друг, – остановил его Каладиус. – Сейчас вы всё узнаете. Так вот, Кол был убит, и Мэйлинн, чтобы его спасти, перенесла его во времени так, чтобы он не встретился с ней и Бином. Таким образом он не мог быть убит, раз не побывал на Полумесяце. Возникла ложная реальность, под воздействие которой попали все, так или иначе причастные к этой истории. Отсюда и пропавший из вашей памяти год, который вы теперь вспомнили. Но из-за того, что Мэйлинн была вынуждена воспользоваться дремавшей в ней лиррийской магией, и пустила эту магию на тёмное дело (я забыл упомянуть, что она в одиночку уничтожила всех лирр на острове), Башня из Белой стала Чёрной, а сама Мэйлинн стала её Герцогиней.

– Вот так дела… – произнёс до сих пор потрясённый Варан. – Кто бы мог подумать, что наша святая Мэйлинн может сделаться Чёрной Герцогиней! И что же теперь делать?

– Признаться, я и сам пока толком не знаю, – пожал плечами маг. – Но я думаю так: Башня сама никуда не денется из нашего мира, ведь она подпитывает ложную реальность. А пока Башня здесь – мы вряд ли сможем окончательно разгромить войска Тондрона. Не говоря уж о том, что кроме этого общипанного петуха Бараканда у нас тут вырисовывается ещё один претендент на мировое господство – Симмер. В общем, на все семь бед у меня пока один ответ – Башня.

– Так вы направляетесь в гости к Мэйлинн? Я правильно вас понял? – медленно произнёс мастер Теней.

– Да, – просто кивнул Каладиус. – Мы собираем старую команду и идём, как вы верно выразились, в гости к нашей милой Мэйлинн.

– И для этого нам нужно отыскать Кола.

– Он – ключ ко всему.

– Что будет, когда мы доставим его к Мэйлинн? – поинтересовался Варан.

– Не имею ни малейшего понятия, – честно признался маг. – Думаю, там будет видно.

– Да уж… – пробормотал Варан. – Чувствую, весёленькое наклёвывается дельце…

– Вы ведь с нами, друг мой? – Каладиус испытующе поглядел на мастера Теней.

– Я слишком многим обязан всем вам, чтобы отказать, мессир. Кроме того, это будет захватывающее приключение, а это, признаться, мне просто необходимо в последнее время!

– Ни на секунду не сомневался в вас, любезный друг, – улыбнулся маг. – Уверен, что таких людей, как мы, неизменно ждёт успех в конце пути!

– Может ли быть по-другому, мессир! – воскликнул Варан, улыбаясь в свою очередь.

– Ну так пойдёмте вниз, друг мой! Наши друзья нас заждались!

И оба, в приподнятом настроении, несмотря на известия, так ошеломившие Варана, спустились вниз, в обеденную залу, где их поджидала остальная компания. Бин, который всё утро провёл в изысканных ресторанах, но из-за волнения вряд ли съел хотя бы пару кусков, теперь обедал с удвоенным аппетитом, совершенно успокоившись насчёт возможных проблем с Гильдией Теней. Пашшан по-прежнему был абсолютно бесстрастен и неохоч до еды. Троица палатийцев потягивала густое тёмное пиво, закусывая его полосками копчёного угря.

Завидев улыбающегося во весь рот Варана, спускающегося по лестнице, Бин совершенно искренне издал радостное восклицание и вскочил из-за стола.

– Надо же, как возмужал! – восхищённо воскликнул Варан, заключая старого друга в объятия. – Встреть я тебя такого у Симмерских болот – вряд ли просто отмахнулся бы!

– Встреть я тебя такого у Симмерских болот, вряд ли бы так испугался! – тут же ответил Бин, намекая на изменения во внешнем виде мастера Теней, и особенно на обозначившуюся полноту.

Конечно, это была всего лишь шутка, и Варан по-прежнему выглядел опасным. Кстати, он оценил данную шутку и расхохотался, чего во время прошлого путешествия с ним вроде как не случалось. То ли годы изменили аскетичного мастера, то ли он действительно был очень рад всех видеть.

– Да уж, отбрил ты меня знатно! А вот кто совсем не меняется! – прижимая к себе Пашшана, проговорил Варан. – Мне кажется, у тебя даже волосы ни на линию20 не подросли!

Пашшан, череп которого уже много лет был столь же лыс, как и у его хозяина, улыбнулся этой шутке, что свидетельствовало о том, что он тоже страшно развеселился.

– А теперь, друг мой, пусть господин Танисти представит вам своих друзей, – проговорил маг, уступая это право Бину.

– Это – сержант палатийской армии Тин Лэйто, очень хороший человек и отличный солдат, – Лэйто поклонился одновременно и Варану в знак почтения, и Бину – в знак признательности, а затем они с мастером Теней обменялись рукопожатиями. – Рядовой Брин Парк. Рядовой Нэл Пэрри, – оба палатийца также пожали руки мастеру Теней. – Ну а это – тот самый мастер Варан, о котором вы уже столько наслышаны.

– Надеюсь, только хорошего? – подмигнул Варан.

– Я тоже на это надеюсь, – усмехнулся Бин.

– А ты стал наглее, парень! – Варан, прищурившись, поглядел на Бина. – И мне это нравится!

– Есть ли у вас возможность побыть с нами, поболтать о старых добрых временах? – осведомился Каладиус, присаживаясь за стол.

– Я теперь замещаю должность мастера седьмого круга, так что только я теперь решаю, у кого и на что есть время, – усаживаясь на свободное место, заявил Варан. – Поэтому я могу находиться здесь столько, сколько сочту нужным.

– О, поздравляю с повышением, мастер! – с лёгкой долей иронии произнёс Каладиус, салютуя Варану наполненным вином бокалом.

– Поверьте, не стоит, – возразил Варан, также наливая себе вина. – В жизни мне ещё не было так скучно, как сейчас.

– Ну теперь, когда мы вернулись, всё изменится! – пообещал Бин, чокаясь с мастером Теней.

– Уж в этом у меня нет ни малейших сомнений! – усмехнулся Варан и залпом осушил свой бокал.

– А теперь, когда с любезностями покончено, прошу, друг мой, расскажите, что там сейчас творится на севере? Каковы наши успехи в войне? – попросил Каладиус.

– А что вам уже известно? – поинтересовался Варан, чтобы не пересказывать уже знакомые им вещи.

– Ровным счётом ничего, – ответил Каладиус. – Только то, что говорят обыватели, но мы-то знаем, чего стоят их россказни. Так что говорите всё, не боясь нас утомить.

– Что ж, – кивнул Варан. – Благодаря обширным связям нашей организации, я действительно знаю больше, чем сообщается населению. И в целом, должен сказать, вести вполне удовлетворительные. Да, войска Тондрона здорово продвинулись от побережья, оккупировав едва ли не четверть всего Палатия, но теперь их наступление если и не захлебнулось, то сильно замедлилось.

– Понимаю, – кивнул маг. – На севере уже практически зима, так что снег и сугробы снижают мобильность армии.

– Увы, но сугробы мало чем мешают этим ублюдкам, – возразил Варан. – А вот нашим войскам они причиняют куда больше неудобств. Дело в другом – кажется, палатийцы нашли способ борьбы с гомункулами. Оказывается, для того, чтобы существовать на нашем материке, им необходимы какие-то столбы, передающие их магию. Я не слишком-то понимаю в этом…

– Всё очень просто! – Каладиус, несколько уязвлённый тем, что ошибся в первый раз, тут же поспешил реабилитироваться и заодно слегка поумничать. – Если помните нашу встречу с Ночными бродягами, то у них тогда были специальные ошейники, позволявшие им существовать в нашем мире. Это как водолазный колокол, позволяющий человеку дышать под водой. Но возникновение Башни изменило потоки магии, так что магия Эллора смогла проникнуть на Паэтту, но, вероятно, в недостаточных пока количествах. И вот, чтобы превратить эту реку в разветвлённую систему, гомункулы, образно говоря, роют каналы – то есть устанавливают определённые артефакты, которые позволяют транслировать магию Эллора дальше к востоку. Очевидно, наши палатийские друзья додумались уничтожать эти артефакты, тем самым словно осушая каналы. Ну и рыба, водившаяся в них, дохнет.

Как мы видим, Каладиус, сам того не ведая, тоже воспользовался аналогией с рыбой, хотя и в несколько ином ключе.

– И что – это позволит уничтожить все войска Тондрона? – живо спросил Бин.

– Конечно нет, ведь магия Эллора вливается к нам и по иным причинам. Но ослабить армию Гурра и замедлить вторжение – вполне. Однако, как я уже говорил, для того, чтобы полностью избавиться от угрозы, необходимо устранить первопричину – Башню.

– Значит, сейчас в Палатие всё более-менее благополучно? – Лэйто решил вернуть разговор к более волнующей его теме.

– Ну вы сами понимаете, что в данной ситуации говорить о благополучии можно лишь с огромными допущениями, – ответил Варан. – Но, во всяком случае, угроза полного истребления, кажется, уже неактуальна. Более того, вы, быть может, слышали уже, что… Чёрная Герцогиня… – Варан споткнулся на этом имени, вспомнив, кто она такая. – Чёрная Герцогиня заключила временное перемирие с Палатием, дабы бороться с Гурром сообща. Это позволило высвободить значительные силы с побережья, а кроме того – варвары оказывают посильную помощь, нанося удары с севера в тыл и фланги.

– Вот это новость! – воскликнул обрадованный Каладиус. – Значит, наша дорогая подруга не окончательно превратилась в злую колдунью! Да и для нас всё значительно упрощается – нам не придётся продираться сквозь поля сражений. Я вижу в этом руку судьбы, друзья мои! Тондрон остановлен во многих десятках миль от нас, война между берсерками и Палатием прекращена, по крайней мере, на время. Словно сам Первосоздатель устраняет препятствия с нашего пути! Кстати, о ещё одном препятствии… Каковы сведения о Симмерской ведьме, а то всё, что мы слышали, больше походит на сказки.

– О, мессир, и тут всё полностью подтверждает ваши слова! – ответил Варан. – Уже с месяц назад стадо гоблинов было разбито и рассеяно, а сама ведьма исчезла. Неизвестно – то ли бежала, то ли подохла вместе со своими подданными… Так или иначе – восток теперь свободен.

– Странно, что об этом не обмолвился ни один простолюдин, – усмехнулся маг. – Пока мы ехали от Танийского перевала до Латиона, мы только и слыхали о ритуальных убийствах, каннибализме и истреблении деревень.

– Народное сознание инертно, мессир, – вернул усмешку Варан. – Такую мелочь, как победа, они забывают довольно быстро, потому что это не щекочет нервы долгими осенними вечерами. Кто бы не была эта карга, но она уже обеспечила себе место в народном фольклоре.

– Вы стали ещё бо́льшим философом, друг мой, – рассмеялся Каладиус.

– Годы берут своё, мессир, – в притворном бессилии развёл руками мастер Теней. – Они не властны разве что над вами да этим проходимцем-баинином!

– Раз уж мы заговорили о неподвластных времени, – вмешался в разговор Бин. – Скажи, ты не знаешь судьбу Дайтеллы? Удалось ли ей покинуть оккупированное побережье?

– Прости дружище, но тут я ничего не знаю, – с сожалением ответил Варан. – Дайтелла, боюсь, настолько превратилась в миф, что о ней перестали ходить даже слухи. Но, думаю, что уж она-то найдёт способ выпутаться.

– Абсолютно уверен в этом! – подхватил Каладиус. – Уж если кто и доживёт до конца всей этой истории, так это будет она! Не удивлюсь, если она уже в Шинтане, а может даже и в Латионе! А с чего вы вспомнили о ней, мой юный друг?

– Ну, как-никак, а ведь это она распутала весь этот клубок, и лишь благодаря ей мы сейчас сидим тут почти в полном составе! Думаю, она могла бы быть нам очень полезна. Лично я не прочь был бы встретиться с нею ещё хотя бы раз.

– Встретимся, если так будет угодно судьбе! – философски ответил Каладиус. – Меня же, признаться, сейчас куда больше занимает другой наш старый знакомый.

– Кол! – тут же догадался Бин.

– Не могли бы вы, любезный мастер, используя своё влияние, раздобыть сведения о нашем воскресшем приятеле? – попросил маг. – Напрягите своих агентов!

– Это будет несложно, – ответил Варан. – И, возможно, мне даже не придётся использовать агентов. Признаться, я бы предпочёл избежать шумихи вокруг него. Но я знаю, к кому обратиться за сведениями. Припоминаю, что в своё время был один довольно мерзкий тип, с которым Кол имел кой-какие дела. Проверю, и если его ещё не прирезали в одной из подворотен Нового города – выведаю всё, что он знает о Коле. Займусь этим сейчас же, – прибавил он, видя нетерпение в глазах товарищей.


***

К немалому удивлению Варана Тан Горбун был всё ещё жив, и даже вполне здоров, насколько это было возможно для человека, более пятидесяти лет ведущего разгульную злачную жизнь. Он по-прежнему проворачивал свои делишки в бедных кварталах и, в силу преклонного возраста, был ещё более горбат, чем прежде. Или, быть может, его клонило к земле чувство страха, ведь его вызвал сам мастер Варан. Горбун понятия не имел, зачем он мог понадобиться этому могущественному человеку, он даже не мог представить до сегодняшнего дня, что тот вообще может знать о его существовании. В любом случае, Тан Горбун предполагал самое худшее и потому сейчас отчаянно трусил.

– Я задам тебе вопрос, Горбун, – с ледяным пренебрежением произнёс Варан. – И постарайся ответить на него максимально чётко и полно.

– Д-да, ваша светлость, – пролепетал Горбун, низко кланяясь, так что его лицо всего фута не доставало до пола.

– Меня интересует один человек. Его зовут Сан Брос, но тебе он может быть известен по прозвищу Кол.

– Конечно, я знаю этого человека, ваша светлость, – огромное облегчение отразилось на лице сутенёра, когда он понял, что его вызвали не из-за собственных проделок.

– Ты знаешь, где он сейчас? – Варан говорил медленно, с непроницаемым лицом, пристально глядя в бегающие глазки Горбуна.

– В армии, ваша светлость, – старательно избегая этого взгляда, произнёс Горбун.

– Как – в армии? – Варан был настолько изумлён и огорчён, что на секунду даже вышел из образа грозного судьи.

– Да, ваша светлость, уж месяца два как, – закивал головой старик. – Как завертелось всё это на севере, и как начались дополнительные наборы – он и ушёл.

– Ты уверен в этом, болван? – с раздражением спросил мастер Теней.

– Да как же не быть уверенным, когда он сам мне об этом сказал! – всплеснул руками Горбун. – Он ведь, ваша светлость, подзадолжал мне деньжат несколько лет назад, да совсем спился, так что вернуть так и не смог. Понятное дело, ещё и проценты набежали. В общем, я за ним присматривал, как вы понимаете, ваша светлость. А тут вот, где-то в начале месяца жатвы заявился сам, да вдобавок ещё и трезвый. И брезгливо этак швырнул мне кошелёк – вот, мол, мой долг с процентами, да ещё и сверху. И вправду, там оказалось даже больше чем нужно. А я, мол, говорит, в армию снова ухожу. Вы, ваша светлость, может быть слыхали, что раньше он служил в Седьмом Коррэйском, и даже до центуриона дослужился? Ну так вот, – продолжил он в ответ на кивок Варана. – Кажется, его там признали, да и снова взяли к себе простым легионером. Так что теперь он точно в армии.

Варан молчал, крепко задумавшись. Признаться, он не ожидал подобного поворота событий. Он был убеждён, что разыщет Кола в какой-нибудь канаве или каком-нибудь кабаке. Теперь же он мог быть где угодно, если вообще ещё был жив. Эту новость следовало как можно скорее донести до великого мага.

– Хорошо, ступай, – бросил он Горбуну. – Благодарю за сведения.

– Всегда рад служить вашей светлости, – подобострастно поклонился тот. – Счастлив, что оказался полезен.

– Так ты говоришь – Седьмой Коррэйский? – на всякий случай переспросил Варан, когда Тан Горбун уже был на пороге.

– Так он сказал, ваша светлость, – ещё раз поклонился старик, останавливаясь с выражением полной готовности отвечать на любые другие вопросы.

Однако Варан лишь кивнул, давая понять, что разговор окончен. Как только Горбуна выпроводили из номера, который занимали палатийцы, Варан тут же отправился в соседнюю комнату, где его поджидали друзья.

– По вашему лицу вижу, что что-то не так? – спросил Каладиус.

– Всё в порядке с Колом? – встревоженно воскликнул Бин.

– Насколько мне известно – да, – садясь, кивнул Варан. – Только вот его нет в Латионе.

– Где же он? – изумлённо спросил Бин.

– Наш приятель Кол вдруг вспомнил былые деньки и записался добровольцем в армию, – досадливо поморщился Варан. – Устроился в свой Седьмой Коррэйский.

– Вот дела! – проговорил Каладиус. – А я-то боялся, что он спился до невменяемого состояния! Однако, это несколько усложняет дело. А вы часом не знаете, друг мой, где сейчас Седьмой Коррэйский?

– Не знаю, но вскоре буду знать, – Варан поднялся. – С вашего позволения, мессир, я оставлю вас, а как только что-то узнаю – сообщу.

Когда Варан вышел, вслед за ним вышли и Лэйто с товарищами, чья комната теперь освободилась. В номере остались маг, Бин и Пашшан. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга, словно играя в гляделки.

– Да уж, – ухмыльнулся наконец Каладиус. – Наш друг и здесь нашёл, как нас удивить!

– Странно, что они приняли в армию такого горького пьяницу! – поддакнул Бин.

– Ну, во-первых, вы помните, друг мой, что господин Брос был отличным бойцом, какие на дорогах не валяются, – и Каладиус поспешно спрятал улыбку, поняв саркастическую двусмысленность своей фразы. – Во-вторых, кто знает – может быть, он уже не тот выпивоха, каким был до вашей встречи! Всё меняется, почему бы не измениться и ему!

– А что если его уже убили? – дрогнувшим голосом спросил Бин.

– Не думаю, – покачал головой маг.

– Опять ваша теория про судьбу? – чуть раздражённо бросил Бин.

– Главным образом – да, – невозмутимо кивнул Каладиус. – А ещё и тот факт, что ложная реальность, которая прикреплена к нашей именно посредством нашего друга, до сих пор на месте.

– Об этом я не подумал… – сконфуженно пробормотал Бин.

– Бывает, – усмехнулся Каладиус. – Что ж, к несчастью для моих старых косточек, нам, видимо, придётся всё-таки пошататься по заснеженному Палатию… Ах, я так надеялся этого избежать!

– Да уж… – согласился Бин. – Знать бы ещё – где его искать!

– Вот видите, друг мой, как выгодно порой бывает иметь в друзьях мастера Теней! – тонко улыбнулся Каладиус. – А вы, помниться, предлагали убить или прогнать его.

– Ну вы ведь не позволили этого сделать! – улыбнулся воспоминаниям Бин.

– К счастью для нас всех, молодой человек! – откидываясь в кресле, блаженно улыбнулся Каладиус.


Глава 31. Снова в дорогу

Варан вновь посетил друзей уже на закате этого насыщенного событиями дня. Бин, которому не терпелось вновь отправиться к сёстрам, ожидал мастера Теней, словно на иголках. Лэйто в этот раз мужественно отклонил его приглашение, считая недопустимым стеснять девушек вторую ночь подряд, так что он теперь никуда не спешил и меланхолично потягивал пиво. Парк и Пэрри по-прежнему весело проводили время внизу, наслаждаясь последними деньками беззаботной жизни.

– Разузнал? – опередив Каладиуса, вскричал Бин.

– Если бы не узнал – не вернулся бы, – резонно заметил Варан, подходя к столику и наливая себе вина. – Для Гильдии в этом королевстве секретов нет.

– Ну так и что же? – поторапливал Бин, тогда как Варан, словно для того, чтобы немного позлить парня, вальяжно развалился в кресле, мелкими глоточками попивая вино.

– Как и говорил этот мерзкий Горбун, наш друг действительно в начале месяца жатвы записался в Седьмой легион. У него там остались дружки, а один из его бывших подчинённых теперь сам является центурионом, так что он замолвил за Кола словечко и ускорил все формальности. Дальше интересней. Не успел Кол толком распаковать вещички, как легион бросают на борьбу с Симмерской ведьмой в северо-восточный Палатий. Таким образом, чуть меньше двух месяцев назад Кол покинул Латион.

– Но ты же сказал, что Симмерская ведьма разбита, – напомнил Бин.

– Ну да, – Варан усмехнулся нетерпеливости друга. – Самое смешное, что Седьмой даже не поспел к празднику – палатийцы справились и сами. Видно, не так страшна была ведьма, как её малевали… Ну так вот. Чтобы не гонять легион туда-сюда, ему был дан приказ сразу двигаться в Шинтан для получения новых указаний. Туда он и направился, поступив в распоряжение Палатия.

– И на этом его следы теряются, я полагаю? – осведомился Каладиус.

– Вовсе нет. Палатийцы скрупулёзно отчитываются нам о всех наёмных войсках, ведь от этого зависит оплата.

– Даже теперь? – удивился маг. – Они по-прежнему платят Латиону за использование его вооружённых сил?

– Теперь, конечно, нет, – ответил Варан. – Но система работает по-прежнему. Палатийцы – ужасные крючкотворы.

– И где же теперь Кол? – вновь не сдержался Бин.

– Седьмой легион передан в управление Второй армии Палатия. На каком участке находится сам легион – я не знаю, а вот ставка армии располагается близь городка Шельдау. Это примерно в полусотне лиг к западу от Шинтана.

– Что за невезение! – с горечью воскликнул Каладиус. – Такой крюк по заснеженным дорогам!

– Что-то ваша судьба уже не так благосклонна, да, мессир? – подначил его Бин.

– Не пойму, чему вы радуетесь, молодой человек! – проворчал маг. – Вам ведь тоже предстоит такое же путешествие! Дьяволы меня раздери, если я поеду верхом!

– Мы наймём вам самую удобную карету, какую только сможем отыскать мессир! – вскакивая, произнёс Бин. – Ну что, я так понимаю, отчаливаем завтра с рассветом? А я пойду проведу время с семьёй!

– Завтра с рассветом… – проговорил Варан. – Не уверен, что уложусь в этот срок. Вы же понимаете – я сейчас фактический глава своего Цеха. Не могу же я просто исчезнуть, как в прошлый раз, потому что у меня нет уверенности, что кто-нибудь и на этот раз отшибёт память у моих командиров!

– И сколько же временивам потребуется? – поинтересовался Каладиус, которого совершенно не радовала подобная задержка, ведь она отдаляла путешествие на ещё более холодное время.

– Несколько дней, – пожал плечами Варан. – Мне нужно будет встретиться с Командором, а в случаях, когда не он нуждается в нас, а мы в нём, попасть к нему бывает непросто. Затем нужно будет придумать что-то настолько убедительное, чтобы Командор согласился отпустить неизвестно куда без пяти минут мастера седьмого круга. Боюсь, это будет задачка посложнее, чем поиск Кола!

– А не отправиться ли мне с вами, друг мой? – вдруг спросил Каладиус, невинно улыбаясь, словно только что предложил съездить на пикничок за город.

– Зачем? – опешил Варан.

– Встретимся с вашим Командором вместе, – всё так же улыбаясь, пояснил маг. – Поговорим, всё обсудим. Объясним – зачем и почему должны ехать именно вы. Думаю, я сумею найти нужные слова.

– При всём моём уважении, мессир, я очень сомневаюсь, что он вас примет, – несколько смутившись, произнёс Варан.

– Отчего же? – лукаво усмехнулся Каладиус. – Полагаю, к нему не каждый день захаживают великие маги, ставшие легендой задолго до того, как он появился на свет! Уверен, что он очень захочет со мной встретиться, тем более, что, вполне вероятно, ему уже донесли о сегодняшнем инциденте с вами.

– Может быть вы и правы, мессир, – крепко задумавшись, проговорил мастер Теней. – Только вы ставите меня в щекотливое положение. Я думаю, вы понимаете, что у нас так не принято…

– О, не беспокойтесь, друг мой! – беспечно махнул рукой Каладиус. – Это я хорошо понимаю. Поверьте, я всё улажу.

– Знаете, мессир, – по лицу Варана было видно, что, несмотря на самоуверенность Каладиуса, его по-прежнему гложут сомнения. – Я шёл вслед за вами на разные авантюры в прошлом, но, по-моему, сегодняшняя может оказаться самой опасной.

– Полноте, друг мой! – рассмеялся Каладиус. – Не будьте таким драматичным! Не стоит так демонизировать свою организацию! В те времена, когда я жил в Латионе, Командоры почитали за великую честь, если я даже просто обращался к ним с просьбой.

– Что ж, хорошо, – решился Варан. – Пойдёмте. Надеюсь, времена, о которых вы говорили, ушли не слишком далеко.

– Времена меняются, но люди-то всё те же! – Каладиус легко вскочил на ноги и подошёл к мастеру Теней.

– Может, мне будет лучше остаться тут и ждать вас? – со смешанным чувством тревоги и разочарования неохотно спросил Бин.

– Ну что вы, друг мой! – воскликнул маг. – Отправляйтесь смело к своим сёстрам, только не забудьте завтра рано поутру быть здесь! Я думаю, что мы отчалим не позже десяти утра.

Бина не нужно было упрашивать дважды, кроме того, он уже почти привык слепо доверять магу, не единожды убеждаясь, что обычно он бывает прав. Поэтому он, сразу повеселев, вскочил, и они втроём спустились вниз, оставив баинина в компании Лэйто.


***

К немалому изумлению Варана, который в компании великого мага ожидал в тёмном помещении на первом этаже типового трёхэтажного здания в деловом квартале Старого города, всего через четверть часа после того, как они пришли, неприметный человек в странной, почти женской вязаной кофте предложил им подняться наверх. Когда они только пришли, этот самый человек, плотно закутанный в тёплую кофту, хотя в камине жарко горел огонь и помещение было хорошо протоплено, вежливо спросил, чем они обязаны столь неожиданному визиту мастера Варана. Лицо его при этом было почти приветливо, хотя Варан знал, что в небольшой смежной комнатке прямо сейчас стоят несколько мордоворотов, готовые появиться в любую секунду, если им покажется, что ситуация выходит из-под контроля.

Варан, стараясь сохранять спокойное достоинство, хотя и не мог не чувствовать волнения, сообщил, что у него есть нечто важное для Командора, что заставило его изменить общепринятым правилам и явиться без вызова. Человек в кофте смотрел мягко и чуть укоризненно, просто кивая головой и ничего не предпринимая. Видимо, он не счёл доводы мастера шестого круга основательными. Действительно, чтобы прийти без доклада и предварительной записи, попросить аудиенции в ближайшее время – нужно иметь более веские причины и объяснения, чем несколько общих фраз о чём-то очень важном.

Читателя, возможно, могло бы удивить, что Варана, человека с безупречной репутацией, одного из генералов Гильдии, держали в приёмной, словно простого просителя. Но на самом деле удивляться было нечему – пожалуй, кого-то другого уже выпроводили бы за дверь с той или иной степенью насильственности. Командор Гильдии Теней был фигурой, в чём-то не уступающей королю или верховному жрецу, а по разнообразию возможностей даже превосходящей их.

– Вы не могли бы доложить Командору, друг мой, – неожиданно для всех, кроме, разве что, Варана, вмешался в разговор волшебник. – Что великий маг Каладиус испрашивает позволения на немедленную аудиенцию? Я был бы крайне признателен вам за это.

Секретарь на время лишился дара речи – то ли от соседства со столь легендарной личностью, то ли от столь вопиющей наглости. Однако спокойствие странного старика, его простая манера держаться, а также кое-что ещё в его лице, что не ускользнуло от столь искушённого физиономиста, заставили мужчину в кофте если и не поверить словам незнакомца, то, во всяком случае, обратить на них должное внимание.

– Вы с мастером Вараном? – скорее для соблюдения формальностей осведомился он спокойным тоном, быстро взяв себя в руки.

– Или он со мной – не всё ли равно? – открыто улыбнулся Каладиус. – Прошу вас, любезнейший, не теряйте времени! Командор не будет в восторге, когда узнает, что вы продержали меня в этой душной и темной приёмной.

На сей раз секретаря, похоже, действительно проняло. Молча поклонившись, он степенно поднялся по едва освещённой лестнице. Варан и Каладиус остались в обманчивом одиночестве, во время которого обычно не ведающий страха мастер Теней тщетно пытался унять дрожь в руках, а маг всё с той же блаженной улыбочкой стал разглядывать непритязательную мебель и единственную картину, висящую за спиной секретаря и изображающую какого-то хмурого мужчину, одетого в парадные доспехи.

– Знаете ли вы, друг мой, что за достойный господин изображён на этом полотне? – нарушил молчание Каладиус.

– Без понятия, мессир, – Варан нервничал, а потому отвечал резко и отрывисто.

– Это первый министр королевства Делайни, который получил эту должность из моих рук, когда я вышел в отставку, – с лёгкой ноткой сарказма произнёс маг. – Премилый был человек, хотя и слегка жаден, признаюсь.

– Что-то не слишком приветливо он выглядит тут, – заметил Варан.

– Что есть, то есть, – улыбнулся Каладиус. – Однако мы носим то лицо, которое дают нам боги, тут уж ничего не попишешь! Если не обращать внимание на мрачную внешность, монсеньор Делайни обладал замечательными душевными качествами! Во всяком случае, его величество король Бартей Третий был в полном восторге. Правда, его верноподданные, несколько придушенные налогами, были, вероятно, более сдержанными, ну да не мне их судить. Однако же странно и удивительно видеть здесь этот портрет. Почему именно он?

Варан лишь несколько рассеянно пожал плечами, больше озабоченный будущим, нежели прошлым. Каладиус же продолжал разглядывать портрет своего давно уже покойного преемника, словно ожидая, что тот сейчас сам всё расскажет.

Так прошло около четверти часа и, как мы уже сказали, человек в вязаной кофте почтительно попросил обоих посетителей следовать за ним. Варан поднялся по знакомым ступеням, повернул в тёмный, обитый ореховым деревом длинный коридор с несколькими дверями, а затем вошёл в самую неприметную из них, оказавшись в комнате, памятной читателю по предыдущей книге. Всё в том же потёртом кожаном кресле, погруженный туда словно в саркофаг, сидел Командор Гильдии, всё так же невероятно старый и невероятно могущественный. Казалось, за семь минувших лет, с тех пор, как мы видели его в прошлый раз, он совсем не изменился.

Некоторое время два старика молча пронзали друг друга взглядами. Каждый изучал другого, словно два воина перед поединком.

– Какая честь для меня принимать самого́ великого мага Каладиуса, – проговорил Командор, и в голосе его совсем не слышалось иронии, или же она была тщательно замаскирована.

– И для меня честь быть принятым Командором Гильдии, – в тон ответил Каладиус, слегка кланяясь. – В моё время резиденция Командоров располагалась в Заречном квартале.

– Всё мельчает, мессир, – с явно притворным вздохом произнёс Командор. – Да и люди уже не те, что в ваше время. Взгляните на себя – вы в свои тысячу лет выглядите куда лучше, чем я в свои семьдесят четыре.

– Возможно, всё дело в здоровом сне и правильном питании, – улыбнулся Каладиус.

Из кресла Командора послышалось карканье, и Варан понял, что он впервые слышит смех своего начальника.

– Да, за свою жизнь мне так и не удалось вдоволь поспать, вы правы, – вновь заговорил Командор, отсмеявшись. – Но скажите мне, каково это – жить вечно?

– Ничто не вечно в мире, и вам это известно не хуже меня, – ответствовал маг.

– Вы ведь поняли, о чём я, – возразил Командор.

– Неплохо, – кивнул Каладиус, отвечая сразу на первый вопрос. – Мне нравится. Был бы не прочь прожить ещё столько же.

– Жаль, – поник головой Командор. – Я надеялся, что вы скажете, что это невыносимо скучно… Ах, сколько бы я сделал, будь у меня впереди столько времени! Как глупо и обидно умирать, когда не всё ещё успел! Ну да ладно. Давайте лучше перейдём к делу. Ведь, насколько я понимаю, с вашей стороны – это не просто визит вежливости?

– Я не посмел бы отрывать вас от важных дел ради такой безделицы, – слегка поклонился маг.

– Прошу вас, садитесь, мессир, потому что я чувствую себя неловко, когда передо мной стоит человек, чьи далёкие правнуки годились бы мне в далёкие прадеды. И вы, мастер Варан, можете тоже присесть.

– Благодарю, Командор, но я лучше постою, – поклонился Варан.

– Ваше право, – ответил Командор. – Будь у меня ноги вместо этих безвольных сухих прутиков, я бы тоже всегда только стоял! Итак, мессир Каладиус, расскажите мне, чем же я обязан такой честью?

– Буду говорить без обиняков, Командор. Я хочу похитить у вас мастера Варана где-то на месяц или два.

– Уверен, вы знаете, мессир, что мастер Варан сейчас временно исполняет обязанности главы Цеха охотников за головами. У вас должна быть крайне веская причина, чтобы я согласился отпустить его на такой срок.

– Гибель нашего мира, полагаю, является такой причиной? – спокойно осведомился Каладиус.

– Полагаю – да, – Командор не потерял самообладания – внешне услышанное вообще никак на нём не отразилось. – Однако, хотелось бы услышать какие-то подробности, вы же понимаете.

– Отлично вас понимаю, Командор, – кивнул Каладиус. – И вот вам подробности. Вы, я думаю, знаете, что причиной, сделавшей возможным вторжение Тондрона на Паэтту, является Чёрная Башня, исказившая рельеф возмущения?

Командор молча кивнул.

– Совершенно очевидно, что пока Чёрная Башня не исчезнет, никаких предпосылок к победе над империей не предвидится. Гурр и его присные способны без устали создавать новых гомункулов. Переправлять их сюда, конечно, сложнее, ведь для этого нужен флот, но, как мы видим, и с этой задачей Тондрон справился. Я не знаю подробностей, но могу предположить, что даже Кидуа не в состоянии разгромить армады чёрных магов, ведь в противном случае она давно бы это сделала. Значит, до тех пор, пока Башня в нашем мире, максимум на что мы способны – некая видимость паритета, когда наших сил будет хватать лишь на сдерживание Гурра где-нибудь в западном Палатие. Но наши люди – конечный ресурс, в отличие от тех же гомункулов, так что рано или поздно паритет будет нарушен. И это станет концом нашего мира, по крайней мере, в том виде, в каком мы его знаем.

Командор снова кивнул, давая понять, что согласен с данными рассуждениями.

– Отсюда вывод – чтобы радикально решить проблему с Тондроном, нужно избавиться от Башни, как первопричины всего. Я уж не говорю о том, что благодаря внесённым ею искажениям зашевелился и наш более близкий сосед – Симмер, который в перспективе может также доставить немало проблем.

– Вы можете избавить нас от Башни? – прямо спросил Командор.

– С помощью мастера Варана – да, – без тени сомнения ответил Каладиус.

– Мне бы хотелось знать подробнее, – произнёс Командор.

– Боюсь, это такие тонкости, понять которые сможет только великий маг, – твёрдо ответил Каладиус. – Могу лишь сказать, что идею решения этой проблемы мне подсказала Дайтелла.

– Хорошо, не надо тонкостей, – чуть нахмурился Командор. – Я согласен и на грубые детали. Первое – вы собираетесь убить Чёрную Герцогиню?

– Думаю, до этого не дойдёт, – несколько задумчиво произнёс маг. – Я надеюсь, что мне удастся с ней договориться и она сама покинет наш мир.

– Договориться? – повторил Командор. – Вы знаете её?

– Да, она была моей знакомой, но прошу простить меня, я не могу распространяться на данную тему. Поверьте, её личность ничего вам не скажет.

– Довольно сложно с вами согласиться, мессир, – своим сыпучим голосом прошелестел Командор. – Знание врага всегда даёт преимущества. Зная, откуда взялась эта Герцогиня, всегда можно отыскать какие-то ниточки, за которые можно потянуть.

– Вам незачем искать эти ниточки, Командор, – возразил маг. – Я и мастер Варан – мы и есть эти ниточки. Простите, мне очень сложно говорить, не пускаясь в магические тонкости, но именно мы с мастером Вараном, а также ещё три человека – мы и есть те самые ниточки, потянув за которые можно распутать весь узел.

– Почему именно мастер Варан? – Командор упорно пытался выжать из волшебника больше информации.

– Его судьба однажды пересеклась с судьбой Чёрной Герцогини, когда она ещё ею не была. Скажу честно – именно мы помогли ей отыскать Башню. Но кое-что пошло не так – изначально Башня была Белой, но в силу обстоятельств стала Чёрной. Причиной этому был ещё один человек, которого нам предстоит найти. И этот же человек является якорем, который держит Башню в нашем мире. Разыскав его и отведя к Герцогине, мы поспособствуем тому, что Башня исчезнет из нашего мира. Надеюсь, что в ближайшей перспективе это приведёт к выправлению рельефа возмущения и, как следствие, нивелирования угроз со стороны Бараканда и Симмера.

– Сразу видно искушённого человека, мессир, – усмехнулся Командор. – Вы говорите одно слово там, где следовало бы сказать три. Ваши объяснения лишь напускают ещё больше туману. Вот вы говорите о якоре, который держит Башню. Но есть ведь разные способы избавиться от якорей. Иной раз во время шторма, когда якорь цепляется за что-то на дне и грозит потопить корабль, его просто перерубают.

– Это не наш случай, Командор, – спокойно возразил Каладиус. – В нашем случае, если перерубить якорь – вместе с ним перерубится и сам корабль, или, по крайней мере, его руль и мачты.

– Знаете, мессир, – Командор глядел на мага из своего кресла чёрными горящими глазами, словно какая-то хищная птица. – Не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь мог безнаказанно говорить со мной подобным образом.

– А можете ли вы припомнить, чтобы когда-то с вами говорили люди, подобные мне, Командор? – теперь и Каладиус стал похож на какого-то грифа со своей лысой головой на тощей шее, торчащей из свободных чёрных одежд. – Если бы вы только знали, с какими людьми, и не только, за свою жизнь успел поговорить я! И образ моего общения всегда был подобным. Не вижу повода что-то менять на старости лет.

– Вы правы, мессир, – задумавшись на минуту, наконец произнёс Командор. – Само ваше появление здесь служит достаточной рекомендацией любому делу, о котором вы изволите говорить. Если вы говорите, что должно быть именно так – пусть так и будет! Мастер Варан, я даю согласие на ваше участие в экспедиции мессира Каладиуса! Поговорим о вашей карьере после того, как вы вернётесь.

– Вы – мудрый человек, Командор, – совершенно серьёзно сказал Каладиус. – Очень надеюсь, что впереди вас ждут ещё несколько лет управления Гильдией. Ей это пойдёт на пользу.

– Спасибо, мессир, – так же серьёзно ответил Командор. – Из ваших уст это поистине неоценимая похвала. Не смею больше вас задерживать – вам, должно быть, нужно делать приготовления к отъезду. Прощайте, мессир, для меня было великой честью лично познакомиться с вами.

– Прощайте, Командор, – просто сказал маг и, кивнув Варану, направился к выходу.

– До встречи, мастер Варан, – прошелестел Командор.

– До встречи, Командор, – Варан поклонился так же изящно, словно ему всё ещё было двадцать шесть, и поспешил за Каладиусом.


***

– Ну вот, а вы переживали, друг мой, – спеша обратно в гостиницу, с улыбкой проговорил Каладиус.

– Да меня до сих пор ещё потряхивает! – усмехнулся Варан. – Только вы могли бы так просто убедить в чём-то Командора!

– Ах, друг мой, знали бы вы, скольких Командоров я перевидал на своём веку! – чуть устало вздохнул Каладиус. – И этот был явно не из худших. Ну что, теперь, когда вы свободны, не хотите ли подготовиться к путешествию? Одежда, оружие, деньги – пригодится всё.

– Вы правы, мессир. Сейчас провожу вас до гостиницы, и тотчас вернусь к себе.

– Да разве я барышня, чтобы меня провожать? – воскликнул Каладиус. – Полноте, друг мой! Тут не больше десяти минут ходьбы, дойду как-нибудь. Идите к себе, не теряйте времени.

Несмотря на то, что над городом уже сгустились осенние сумерки, улицы были достаточно освещены фонарями, окнами и витринами, так что даже куда более беззащитный человек, нежели Каладиус, мог бы безбоязненно ходить здесь. Поэтому Варан лишь кивнул, пожал руку великому магу и отправился к себе на квартиру, чтобы готовиться.

Что же касается наших друзей, то их приготовления не могли занять много времени. Заранее уже было заказано судёнышко, которое должно было отнести их в Шинтан. Поэтому все, каждый по-своему, наслаждались этим вечером. Бин провёл его в кругу семьи, стрелки-палатийцы – в шумной таверне, а Каладиус и Пашшан с удовольствием воспользовались случаем, чтобы лечь пораньше. На следующее утро, в четверть десятого, небольшая парусная фелука отчалила от причала Латиона, унося нашу компанию на север.


Глава 32. Разгром

Солана находилась в плену кошмаров. Терзаемый лихорадкой мозг выдавал жуткие сны. Иногда она тщетно пыталась убежать от собственных обезумевших гоблинов. Ей казалось, что она бежит очень быстро, так что дыхание перехватывало, а мышцы ног едва не сводило судорогой, но при этом двигалась она почему-то крайне медленно. Толпа же гоблинов, напротив, приближалась с ужасающей скоростью. Девушка видела их оскаленные, истекающие слюной пасти и грязные кривые когти. Как ни пыталась она прибавить ходу – ничего не получалось, и в конце концов болотные твари настигали её, и тогда она словно тонула в этом беснующемся вонючем море, задыхаясь от тяжести их тел и не имея возможности даже закричать…

Иногда кошмары были ещё изощрённее – она видела, а скорее даже просто знала, что где-то неподалёку гоблины пожирают её семью. Она слышала истошные вопли Алийи, крики отца и братьев, захлёбывающийся визг гоблинов. Она металась между деревьев, которые внезапно становились избами в деревне, как две капли воды похожей на её собственную, однако казавшуюся бесконечной. Вбегая в собственный дом, она оказывалась на берегу Симмера, или же в каком-то бесконечном помещении, больше похожем на подвал. Крики доносились словно отовсюду, словно сами стены умоляли её о помощи. Но когда ей всё же удавалось отыскать кого-то из родных, то оказывалось, что они уже растерзаны гоблинами. Окровавленные, с вывороченными внутренностями и обглоданными конечностями, они продолжали рыдать и молить о помощи. Но тут же их мольбы сменялись проклятиями и обвинениями. «Мы молились, чтобы больше не услышать о тебе», – безгубым объеденным ртом бормотал Брэр.

После таких кошмаров Солана с криками просыпалась. Но явь была мало чем отличима от кошмара. Она металась в своей затхлой, воняющей дымом, мочой и хвоей норе, снедаемая то жаром, то ознобом.

Когда на неё набрасывался жар, она сбрасывала отсыревший плащ, служивший ей и подстилкой, и одеялом, ногами размётывала колючие еловые ветки. Внутри бушевал голодный огонь, выжигавший мозг и внутренности. Страшно хотелось пить, а кожа была суха и шершава, словно пергамент. Ступни жгло так, словно она забыла вынуть их из костра, но не было сил, чтобы скинуть ботинки.

Но всего через каких-нибудь четверть часа жуткий жар сменялся неистовым ознобом. Теперь Солана наоборот пыталась плотнее закутаться в плащ, зарываясь лицом в колючую и дурно пахнущую ткань. Она истекала холодным потом, который жёг и без того больные глаза. Зубы отбивали барабанную дробь, и она впивалась ими в плащ, чтобы не слышать больше этого оглушающего грохота.

Гоблины исправно заботились о ней – костёр у входа горел, не переставая, но в периоды жара она самыми последними словами поносила и его, и тех, кто его поддерживает, а в периоды лихорадки его тепла всё равно не хватало, чтобы согреть измученную девушку. Хвала богам, так же аккуратно гоблины заботились и о воде, вовремя наполняя две фляжки, бывшие у Соланы. Что же касается еды, то неподалёку от её лица валялась пара трупиков сусликов и какая-то птица, похожая на утку с оторванной головой, но, естественно, ничего, кроме рвотных позывов в девушке это не вызывало. В конце концов она, собравшись с силами, которые ей придала злость, вышвырнула их наружу, где их вскоре слопали её костровые.

Солана совсем потеряла счёт времени – сколько прошло часов, дней, а может быть даже недель – она не имела ни малейшего понятия. Она была погружена в один беспрерывный, беспросветный бредовый кошмар. Она не выбиралась наружу даже для того, чтобы справить нужду, благо отсутствие пищи сделало эту проблему значительно проще.

Солана в те редкие минуты, когда бред немного отступал и она вновь могла мыслить ясно, думала, что скоро умрёт. В такие минуты она мысленно взывала к Симмеру, моля его о помощи, но демон вновь и вновь оставлял её без ответа. Причина этого становилась слишком уж очевидна для девушки – судя по всему, Симмер просто не мог ей ничем помочь, оттого и строил из себя этакого отстранённого наставника. Кажется, он просто не в состоянии был признать свою беспомощность.

Шли дни. Солана стала похожа на измождённую тень самой себя. Болезнь не отступала – напротив, она всё глубже вгрызалась в хрупкое, почти прозрачное тело девушки. Она с трудом приподымалась, чтобы воспалёнными губами отхлебнуть воды, а затем вновь со стоном валилась на спину, погружаясь в беспроглядную трясину. Спустя несколько дней было понятно, что дни великой волшебницы Соланы сочтены.

И вдруг в её одурманенное лихорадкой сознание пробился Симмер. На этот раз она не оказалась на берегу озера или где-то ещё – просто среди багровой бурлящей тьмы сумела расслышать его голос.

– В восьми милях к северо-востоку от тебя есть хутор, – откуда-то издалека, словно из пучины вод, доносился глухой голос демона. – Оставь армию здесь, она всё равно обречена. Возьми дюжину гоблинов, которые будут попеременно нести тебя, и уходи.

– Но как же мои воины? – мысленно говорить всё-таки было проще, поскольку не нужно было напрягать тело. – Что будет с ними?

– Это – не твои воины! – резко одёрнул Симмер. – Это – кучка жалких болотных гоблинов. Делай с ними что пожелаешь! Можешь дать им приказ возвращаться, но будь готова, что по пути они уничтожат всё, до чего дотянутся их грязные лапы. Или вели остаться – рано или поздно их разыщут и истребят. Главное – чтобы уцелела ты, а остальное неважно.

– Ты ведь не можешь мне помочь, так? – зло спросила Солана.

– А чем я, по-твоему, занимаюсь сейчас?

– Не тем, чем должен был бы! Если бы ты был так могущественен, как говорил об этом, ты бы исцелил меня! Что тут такого сложного для всемогущего волшебника?

– Не говори о том, о чём не имеешь понятия! – рявкнул задетый за живое Симмер.

– Признай, что ты просто не можешь мне помочь! Скажи правду! Чтобы я решила – стоит ли дальше иметь с тобой дело!

– А если нет – что же ты сделаешь? – с издёвкой спросил демон. – Сдохнешь мне назло?

– Может быть! – отрезала Солана. – Во всяком случае, подчиняться тебе не стану!

– Ты забыла о руне, девочка? – вкрадчиво произнёс Симмер.

– Грош цена твоей руне! – зло рассмеялась Солана. – Ты бессилен мне что-либо сделать, и я это прекрасно понимаю! Просто признай это – и тогда я, может быть, помогу тебе по собственной воле!

– Ты быстро учишься, Солана, – резко меняя тон, произнёс Симмер. – Становишься всё более самостоятельной. Именно этого я и добивался от тебя. И теперь ты готова действительно к партнёрским отношениям. Да, ты права – я не могу достать тебя. Ни помочь, ни покарать. Со временем это изменится, но пока я не настолько силён. Но свои возможности я использую по максимуму, и использую на пользу тебе. Поэтому, если ты послушаешь меня, то останешься жить. Если же нет – не проживёшь и недели.

– Ты можешь объяснить точнее, как искать этот самый хутор? – этот вопрос одновременно послужил и ответом Симмеру.

– Иди к северо-востоку, пока не доберёшься до большой берёзовой рощи. Вдоль неё иди на юг, пока не увидишь.

– Хорошо. Не стану терять времени. Навещай иногда, – произнесла Солана и выпала из сна.


***

Гоблины при всём желании не смогли бы соорудить носилки, а у самой Соланы на это не было сил. Поэтому сейчас четверо гоблинов несли её прямо на её же плаще, держа его за углы. Солана и так была худощавой, а теперь, наверное, и вовсе весила не больше семидесяти фунтов. А плащ оказался на редкость добротный, так что легко выдерживал её тщедушное тело.

Иногда, когда гоблины уставали, они начинали скрести своей ношей по дёрну, но Солана оставалась безучастна и к этому. Большую часть времени она проводила в каком-то полузабытьи, а в остальное время видела над собою лишь хмурое небо. Иногда это небо начинало кропить дождём, капли которого едва ли не с шипением испарялись с её горящего лица.

Солана словно выключила в своей памяти тот участок, где хранились воспоминания о её армии – зачем сожалеть о неминуемом? Уходя, она дала им приказ не двигаться с места и ни на кого не нападать. Она понятия не имела, как долго они станут слушаться её приказа. Симмер был прав – рано или поздно их отыщут войска. После того, что она сделала, её не могут не искать. Солана очень надеялась, что без её воли армия гоблинов быстро будет рассеяна и разбита без особых людских потерь.

Девушку снова довольно грубо бросили на землю – на смену уставшей четвёрке гоблинов пришла другая. Солане было уже всё равно. Её охватила полнейшая апатия. Гоблины послушно несли её в ту сторону, в которую она указала, но если бы они сейчас повернули и направились в любом другом направлении, она вряд ли бы хоть как-то на это отреагировала.

Симмер сказал, что до хутора около восьми миль. Гоблины вышли ещё затемно, так что можно было рассчитывать до вечера быть уже там. Солану как-то совершенно не волновало – знали ли обитатели хутора о Симмерской ведьме и как они её примут. Её потухающий разум словно вовсе уже не принадлежал этому миру.

Хвала богам – через несколько часов ходьбы эта прострация стала понемногу отпускать Солану. Мучавший её последние пару часов жар на время отступил, вероятно, чтобы подточить зубы, и это позволило девушке собрать некоторое количество сил, чтобы напиться и немного осмотреться.

Вокруг был типичный для данной местности пейзаж – унылая серо-жёлтая равнина с островами небольших рощ тут и там. Ни дорог, ни тропинок видно не было. Также, как и не было видно той большой берёзовой рощи, о которой говорил Симмер. Солана не могла прикинуть – сколько миль они уже прошли. Попыталась сориентироваться по солнцу, хотя и спрятанному за покровом облаков. Судя по всему, они были в пути уже часов пять.

Будь Солана здорова и на своих ногах, за это время она легко сделала бы двенадцать, а то и пятнадцать миль. Но несчастные, измученные гоблины, конечно же, не могли развивать такую скорость даже близко, так что сейчас, когда их силы были на пределе, они, наверное, едва ли делали одну милю за час. Следовательно, до хутора оставалось около мили или двух – скорее, конечно, двух или больше, потому что на этой равнине обширную рощу, находящуюся в миле отсюда, вполне можно было бы разглядеть.

Перевалившись на живот, хотя это было и очень неудобно, Солана, положив подбородок на натянутый край плаща, стала пытаться сфокусировать своё внимание, чтобы не пропустить цель. Вскоре её предсказуемо забил озноб, но он, в отличие от жара, хотя бы не так туманил разум.

Прошло ещё почти два мучительных часа, прежде чем Солана увидела то, о чём говорил Симмер. Ошибиться было невозможно – это была действительно большая берёзовая роща, не похожая на древесные островки, коими изобиловала здешняя земля. Девушка сразу приказала править к южной оконечности рощи, чтобы не делать ненужных крюков.

Гоблинам потребовалось ещё больше часа, чтобы подобраться к роще вплотную. Здесь она изгибалась резкой дугой, одной стороной уходя на север, другой – на восток. Именно туда, к востоку, и направилась Солана. Конец пути, кажется, был уже близок, хотя пока никакого хутора она не видела. Внезапно у неё проснулась жажда жизни, которая на время даже принесла некоторое облегчение.

Тем не менее, девушка всё-таки была очень и очень слаба – она почти ничего не ела уже больше недели. Мясо есть она практически не могла. Лишь пару раз она съела несколько сырых кусочков, которые гоблины по её приказу размозжили между двух камней. Получилась грязная и мерзкая на вкус кашица, которую Солана и съела кое-как. Гораздо больше она обрадовалась, когда её верные слуги принесли ей несколько горстей перезревшей морошки. Ягоды освежили и подкрепили её, так что Солана незамедлительно приказала достать ещё. Болотец вокруг было порядочно, так что кроме морошки была ещё и недозрелая немного клюква. От пронзительно кислых ягод сводило челюсти и глаза лезли на лоб, но зато прояснялось в голове.

В общем, сейчас Солана отдала бы руку за одну единственную миску бульона и краюху хлеба. А ещё ей страшно хотелось козьего молока – такого жирного, сладкого! Эти незатейливые мечты придавали сил и помогали продолжать вглядываться вперёд, в поисках человеческого жилья.

Симмер не обманул. Внезапно взгляд Соланы зацепился за едва заметную тропинку, выходящую из рощи и идущую вдоль неё. Будучи охотницей с самого детства, девушка сразу поняла, что тропа эта не звериная. Вероятно, хутор был где-то неподалёку.

Не желая пугать его обитателей, Солана, совершив невероятное усилие, встала на ноги. Она накинула на себя свой вонючий и грязный плащ и приказала гоблинам уходить назад. Сначала она хотела, чтобы они ожидали её где-нибудь неподалёку, но затем решила, что соседство даже с дюжиной голодных гоблинов может доставить обитателем хутора множество проблем, поэтому ей ничего не оставалось, как сжечь за собой последний мост. Она приказала своим носильщикам возвращаться к стаду, а сама, шатаясь от полного бессилия, побрела по тропе.

Вскоре её чуткий нос уловил божественный запах – запах берёзового дыма. Где-то неподалёку горел очаг. Глаза Соланы наполнились горячечными слезами, и она, собрав оставшиеся силы в кулак, словно гончая, направилась туда, откуда тянуло дымком.


***

В штабе объединённых сил, располагающемся в Шинтане, был настоящий переполох. Когда стало известно, что Симмерская ведьма и её армия гоблинов разгромили кавалерийский полк латионцев, кое-кто в это поначалу даже не поверил. Для многих это по-прежнему казалось невероятным – гоблины, способные воевать. Однако сообщение, примчавшееся с зачарованным голубем из Латиона всего за три дня, не оставляло никаких сомнений. Особенно потрясали данные о количестве гоблинов, ведь даже несколько сот тысяч волков были бы смертельно опасны – что уж говорить о полуразумных тварях! Тем более, если к ним присовокупить сумасшедшую, но сильную колдунью!

Совет Латиона – выслать как можно больше людей – был хорош, да вот только с людьми была проблема. Наиболее боеспособные части давно уже проливали кровь на западе, а то что осталось… Хотелось верить, что этого хватит, чтобы закрыть вопрос с ведьмой, но одной веры зачастую бывает недостаточно.

То, что в донесениях Латиону палатийцы гордо именовали «ударной группой», на деле было несколькими полками совсем ещё зелёных новобранцев, бросать которых под каток Гурра было бы неоправданной жестокостью. Теперь, похоже, их приходилось бросать под каток Симмерской ведьмы. По настоятельной рекомендации Латиона штаб, скрепя сердце, выделил в помощь своей «ударной группе» ещё пару полков из тех, которые уже не впервые принимали участие в боях. Зато весьма кстати подошло свежее пополнение из Пунта – сразу два полка, так что они тоже были включены в состав «Армии возмездия», как назвал её один из высокопоставленных генералов.

Таким образом, против Симмерской ведьмы удалось собрать довольно внушительные двенадцать с половиной тысяч бойцов, и если бы качество их не внушало такие опасения, то количество наверняка приводило бы в трепет. Латионцы сообщали, что планировалось послать в помощь Палатию их легендарный Седьмой легион, но вероятность того, что он подоспеет к решающему сражению, была крайне невелика.

Всего через два дня после получения сообщения «Армия возмездия» выступила в поход. Но ещё за день до этого целый отряд конных разведчиков был выслан на восток, чтобы отыскать следы болотной армии. Восток велик и малонаселён, так что искать даже такое большое войско было бы делом нелёгким. Отряд разделился на три группы по шесть бойцов и разъехался по трём направлениям. Были оговорены населённые пункты, в которых пехота сможет в случае чего встретиться с ними и узнать, куда же им идти. Охота на ведьму началась.


***

Отряд, отправившийся по траектории упреждения, вернулся ни с чем. Ведьма исчезла – либо остановилась, либо куда-то свернула. Однако до сих пор она упорно продвигалась строго на север, поэтому разведчики сделали вывод, что армия гоблинов по какой-то причине всё же остановилась. Жители окрестных деревенек слыхом не слыхивали ни о какой ведьме и гоблинах, однако приходили в страшное волнение и, несмотря на начинающиеся холода, многие подумывали о бегстве.

Искать даже такое огромное количество гоблинов таким образом можно было очень и очень долго, поэтому командир разведчиков решил действовать более проверенным способом – не рыскать по всему востоку, а отправиться по следу. Оставив один из отрядов продолжать поиски, он пустил остальные два к югу, по направлению к тому месту, где произошла резня латионских кавалеристов.

Прошло несколько дней, и наконец разведчикам удалось напасть на след. Собственно говоря, на этот след напал бы и слепой – земля, по которой протоптались сотни тысяч гоблинских лап, до сих пор выглядела весьма красноречиво. Истерзанный когтистыми лапами дёрн, под воздействием дождей превратившийся в перемешанную с гоблинским дерьмом грязь, сломанный кустарник… В одном месте удалось разглядеть бурое пятно застарелой крови, а также небольшие ошмётки внутренностей и осколки костей. Скорее всего, кто-то из гоблинов издох по какой-то причине, а его сородичи не дали пропасть столь желанному мясу.

Осторожно двигаясь по этому мерзкому следу, разведчики наткнулись и на поместье сеньора Сорли, который до сих пор не мог прийти в себя после случившегося. По словам престарелого помещика, армия Симмерской ведьмы прошла тут больше недели тому назад. Разведчиков крайне озадачило описание самой ведьмы – оказывается, это была совсем молодая девчушка, едва ли не подросток. Также удивило и её поведение в поместье – если старый маразматик ничего не выдумывал, то она приходила просто для того, чтобы принарядиться… Хотя, с другой стороны, чего ещё было ожидать от сопливой девчонки?

Учитывая, что, по свидетельству сеньора Сорли, ведьма прошла здесь восемь или девять дней тому назад, сейчас она должна была бы уже быть далеко. Каково же было удивление всадников, когда они уже спустя несколько часов, сделанных небыстрой рысью, услыхали страшный гомон, источник которого был ясен и глупцу. Они всё-таки отыскали армию Симмерской ведьмы.

Спешившись и оставив лошадей, разведчики дальше двинулись осторожно, пригибаясь так, чтобы их не было видно издали. Кроме того, ещё важнее было следить за направлением ветра – зрение у гоблинов неважное, а вот нюх немногим отличался от собачьего.

И вскоре крадущимся людям открылась шокирующая картина. Полчища гоблинов, навскидку – не меньше шести-семи десятков тысяч тварей, разбрелись по значительному пространству вокруг небольшого елового перелеска. Гоблины были заняты самыми разнообразными делами, что создавало невероятную какофонию.

Надо сказать, что бывшим воинам Соланы приходилось туго. Они пока ещё не смели ослушаться приказа, хотя, вероятно, это был вопрос нескольких дней. Пока же они разбрелись в поисках пищи. Уничтожив всю живность в округе, они теперь привычно рыли землю, выкапывая личинки жуков и корни, а также пожирали павших или убитых в драках сородичей.

Намётанный глаз разведчиков сразу определил, что войско стоит тут давно и, похоже, пока не собирается никуда трогаться. Самой Симмерской ведьмы было не видно – не исключено, что просто не разглядеть с такого расстояния. Однако, главное сейчас было сделано – вражеская армия отыскалась. Разведчики, так же скрытно, не привлекая внимания, вернулись к своим лошадям и во весь опор помчались к назначенному пункту встречи с армией.


***

Как жаль, Солана так и не увидела этого зрелища! Всё было в точности так, как она себе представляла сотни раз. Был предпоследний день месяца жатвы, в последние пару дней ветер внезапно сменился на южный и почти разогнал облачность, так что сквозь широкие прорехи в облачном покрове то и дело пробивалось солнце.

Огромная армия, с трепещущими знамёнами и бликами на наконечниках копий, выстроилась едва ли не от горизонта до горизонта. Командование «Армии возмездия» учло ошибку латионских кавалеристов, а потому было решено по возможности не втягиваться в ближний бой и не позволять увязнуть в многочисленной толпе гоблинов. Несколько магов уже готовились принять на себя всю мощь Симмерской ведьмы.

К этому дню войско гоблинов значительно расползлось по местности в поисках пищи. Они были совершенно дезорганизованы и растеряны, лишившись управляющей воли своей госпожи. Сейчас они уже ничем не походили на армию – просто голодное, потерянное стадо, роющееся в земле в поисках съедобных корешков. Их боевые дубинки теперь были просто палками, валяющимися тут и там.

Когда забили боевые барабаны и взвыли рога, гоблины тревожно заверещали, обращая свои взгляды к западу. Когда показались стройные ряды защищённых доспехами воинов, гоблины с криками заметались – столь огромное море было довольно сложно всколыхнуть, поэтому когда ближние уже почувствовали смертельную опасность, их путь к спасению был перекрыт ничего не понимающими массами других.

Не дойдя до панически мечущихся гоблинов всего каких-нибудь ста ярдов, войска остановились. А затем в небо взвились тысячи стрел, злыми осами обрушившись на визжащих животных. Заработали и маги, сжигая и сминая несчастных гоблинов. Те же, не делая никаких попыток защищаться, просто бросились в бегство, сбивая и топча тех из своих сородичей, что оказались недостаточно расторопны.

На этот раз, лишённые своей повелительницы, гоблины вновь были всего лишь трусливыми, слабыми, едва разумными животными, повинующимися лишь инстинкту самосохранения. Никакого сражения не было – медленно наступающие единой стеной войска смяли и растоптали армию Симмерской ведьмы. Тысячи и тысячи гоблинов, которым посчастливилось избежать побоища, рассеялись по окрестной степи, и часть из них была истреблена немногим позже, а другие оказались обречены на голодное существование вдали от родных болот и, по итогу, на более медленную и мучительную смерть.

Как ни старались, саму ведьму отыскать не удалось. Вполне возможно, она была где-то там, среди тысяч окровавленных трупов, а может быть куда-то сбежала. Но идти здесь было особенно некуда, а кроме того гадина лишилась своих ядовитых зубов, так что вряд ли могла быть опасна. Рано или поздно её найдут и уничтожат. По крайней мере, одной проблемой у Палатия стало меньше.


Глава 33. Хутор

Хутор уютно расположился на небольшой полянке почти на самой границе рощи. Всего одна порядком покосившаяся изба с подгнившей соломенной крышей, да несколько небольших хозяйственных построек – вот и весь хуторок. Неподалёку от избушки – колодец и небольшой, почти уже убранный огородик, где торчали лишь ещё пара десятков кочанов капусты. Никакой ограды не было – крупные хищники тут не водились, да и лихие люди наверняка были не меньшей редкостью.

Из волокового оконца прозрачными белыми клубами выходил дымок. Наверняка внутри сейчас было восхитительно сухо и тепло, а ещё, быть может, там имелась лишняя вязанка соломы, на которой можно было развалиться и дать отдых истерзанному ломотой телу. А ещё там наверняка было молоко – неподалёку меланхолично пережёвывали пожухшую траву несколько коз. Слюна заполнила рот Соланы, и та брезгливо её сплюнула – слюна была вязкой и горькой, и воняла, должно быть, изрядно.

Теперь, когда до вожделенной двери было не больше полусотни шагов, Солана вдруг засомневалась. Что если обитатели знают о ней? Что если они нападут или прогонят? Конечно, хотя она и была очень слаба, но простейшее колдовство всё ещё было ей по силам, так что любой простолюдин, попытавшийся напасть, горько бы об этом пожалел. Но если она убьёт или прогонит обитателей хутора – это может стать фатальным и для неё.

У девушки мелькнула было мысль прикинуться парнем, направляющимся в Шинтан, чтобы поступить в армию. На самом деле, она сейчас действительно больше походила на тщедушного паренька – мужская одежда, короткие волосы, почти совершенно опавшая грудь, полностью скрываемая свободно висящей рубашкой. Дополнял картину внушительный арсенал, с которым Солана ни за что не согласилась бы расстаться – лук со стрелами, кинжал и шпага. Однако, чуть поразмыслив, девушка отказалась от этой затеи. Она была очень больна, впадала в забытьё, поэтому, скорее всего, её анатомические особенности вскроются довольно быстро, что вызовет только лишь новую порцию неудобных вопросов.

Так же, как и оружие. Остановившись, Солана задумалась. Девочка-подросток, внезапнооказавшаяся в этой глуши, и так вызовет множество подозрений. А уж если она вдобавок будет ещё и вооружена… Как ни противилось этому всё её нутро, но она, кажется, должна была пока избавиться от своего оружия. Решившись, Солана изменила направление, свернув прямо в рощу, мимо хутора. Там, шагах в ста пятидесяти от дома, она заприметила то, что искала – поваленный толстый берёзовый ствол.

Несмотря на слабость, она вытащила кинжал и стала осторожно рыть землю под этим стволом, пока не образовалась небольшая ямка, достаточная, чтобы туда поместилось её оружие. Тогда она бережно сняла тетиву с лука, а затем, не найдя ничего более подходящего, замотала всё своё добро в плащ и аккуратно засунула в вырытую нишу под стволом. Конечно, хранилище было ненадёжным – вскоре сталь покроется ржавчиной в таком месте, но Солана и не собиралась оставаться здесь надолго. А пока – и так сойдёт.

Заложив свой тайник снятым дёрном и присыпав листвой, Солана ещё раз оглянулась, чтобы лучше заприметить место, а затем, осторожно ступая по своим следам, чтобы лишний раз не приминать траву, вышла обратно на дорогу. Без плаща стало заметно холоднее – ветер забирался под тонкую ткань рубашки, покрывая тело мурашками. Поёжившись, Солана поспешила к избе.

Довольно странным для Соланы было то, что на хуторе не было собак. Она бы на месте здешних обитателей уж точно первым делом обзавелась бы парочкой здоровенных злющих псов. Но сейчас ей это было только на руку – собаки могли бы учуять гоблинов, не говоря уж о том, что они же вполне могли порвать и её саму. Но, хвала богам, девушка совершенно беспрепятственно подошла к грубо сколоченной двери и постучала.

Ей открыли довольно быстро – хата была небольшая. Из темноты дома на неё смотрела довольно миловидная, но неопрятная женщина лет двадцати пяти, одетая в груботканую сорочку. На её лице было удивление, но не было страха – видимо здесь не привыкли к гостям.

– Чего надо? – буркнула она, оглядывая фигурку Соланы в подступающих сумерках.

– Помогите мне… Я умираю… – выдохнула Солана, и из глаз её вновь хлынули слёзы.

– Кто там? – раздался из глубины избушки женский голос.

– Какой-то бродяга просит помощи, – крикнула в ответ девушка.

– Что ему надо? – вновь раздался тот же голос.

– Я очень больна и мне нужен приют на несколько дней, – едва слышно проговорила Солана – силы начали оставлять её.

– Это девка! – с изумлением в голосе ответила девушка. – Просит приюта. Говорит, что очень больна.

– Пусть заходит! – милостиво позволил голос, и соломенноволосая девушка отступила, давая Солане проход.

Плача от благодарности и облегчения, Солана вошла в скудно освещённую очагом избу. Густо пахло дымом, но зато не было других, более неприятных запахов. Вместо этого к дыму примешивался терпкий аромат сушёных трав, которые, как заметила Солана, едва привыкнув к полумраку, повсюду были пучками развешаны на стенах. Земляной пол был устлан утоптанной соломой. Мебели почти что не было – стол, лавка, да пара топчанов. Два небольших окошка, сейчас уже закрытые ставнями, были на противоположной от двери стене.

На одном из топчанов сидела пожилая женщина лет пятидесяти пяти или шестидесяти. На ней была такая же серая сорочка, как и на девушке, а ноги были укрыты засаленным лоскутным одеялом. Судя по всему, это были мать и дочь, и больше в доме никого не было.

– Ты кто, и как тут очутилась? – неприятным скрипучим голосом осведомилась старуха.

– Меня зовут Солана, – в этом девушка не видела причин лгать. – Я из Латиона. Мы с родителями бежали от Симмерской ведьмы, но они умерли по дороге, а я вот теперь скитаюсь…

История была шита белыми нитками, но ничего лучшего на ум девушке не пришло.

– Что за ведьма ещё такая? – проворчала старуха, и Солана облегчённо вздохнула украдкой.

– Не слыхали? – с готовностью заговорила она, хотя сейчас ей больше всего на свете хотелось повалиться прямо на этот соломенный пол и закрыть глаза. – Она разоряла наши деревни с армией гоблинов.

– Что за чушь! – фыркнула старуха. – Какая ещё ведьма? Скажи лучше, что сбежала от этого ублюдка, сеньора Керетто, пока он ещё не затрахал тебя до смерти – вот в это я ещё поверю!

– Вы угадали, – смиренно опустила глаза Солана.

Естественно, она понятия не имела, кто этот ублюдок Керетто. Судя по всему, это был какой-то местный сеньор, любитель юных девушек. Во всяком случае, ей это было только на руку – такой расклад событий, предложенный самой же старухой, явно вызовет у неё меньше всего подозрений.

– А говор-то у тебя и впрямь ненашенский, – заметила женщина. – Неужто тебя сюда из самого Латиона приволокли? Совсем уже обнаглел старый козел! И давно ты от него сбежала-то? Надеюсь, мне не ждать погони по твоим пятам?

– Я не знаю, сколько дней прошло… – пролепетала Солана, которая понятия не имела, как далеко отсюда расположена усадьба Керетто и не хотела попасть впросак. – Я была уже больна, когда сбежала, а доро́гой мне стало ещё хуже. Прошу вас, добрая госпожа, дайте мне кров и пищу! Всего на несколько дней, пока я не почувствую себя лучше! Иначе я просто умру…

– Как же тебя не поймали сразу-то? – без какой-то подозрительности, просто полюбопытствовала старуха.

– Арионн укрыл видать, добрая госпожа… – молитвенно сложив руки, прошептала Солана.

– Арионн, говоришь? – усмехнулась старуха. – А под хряка этого тебя тоже Арионн подложил, а? Ладно, проходи, поживёшь покуда у нас. Вижу, что совсем худо тебе. Ну да, наверное, твой Арионн тебе и тут поспособствовал – я, видишь ли, та, кого людишки местные кличут ведьмой Аффой. Слыхала обо мне? Нет? Странно… Так что выдумка твоя почти что сбывается! У меня, конечно, своей армии гоблинов нету, но травки я знаю, так что хворобу твою выведу, дай только срок!

– Ах, благодарю вас, госпожа Аффа! – с искренней благодарностью проговорила Солана. – Век не забуду вашей доброты!

– Я за доброту свою с тебя ещё стребую, будь покойна! – заверила Аффа, усмехнувшись. – Дочь, ну-ка, подстели-ка в угол соломы, уложим нашу гостью, а то она вон на ногах еле стоит! А ты скидывай с себя всё своё тряпье, а то от тебя разит хуже, чем из выгребной ямы.

Солана с готовностью принялась стягивать себя мокрую и грязную одежду – ей и самой не терпелось поскорее избавиться от холодных и вонючих обносок.

– Ах ты, срань воронья! – вдруг воскликнула Аффа, когда девушка скинула с себя рубашку. – Это ещё что?

С запозданием Солана вспомнила о рунах, которые нанёс на её тело Симмер, а также о мангиловом ошейнике, к которому она уже настолько привыкла, что перестала замечать. Кажется, она попалась…

– Это шрамы от плётки, – попыталась выкрутиться она. – Сеньор Керрано хлестал меня за то, что отказывалась с ним спать…

– Не Керрано, а Керетто, – язвительно поправила ведьма. – А что до шрамов – не держи меня за дуру. Я, может, простая лесная знахарка, но руны-то всё же узнаю! Эк тебя исчертили-то всю! А ошейник-то – мангиловый, поди! Я хоть мангила до этой поры не видывала никогда, а только даже в потёмках сразу отлив фиолетовый-то виден! Что ж ты за гусыня такая-то, малышка Солана?

– Можно я хоть лягу-то? – как можно жалобнее проговорила Солана. – Нет сил стоять больше.

– Что ж, ложись, – кивнула Аффа. – Но только ответить-то всё равно придётся.

Солана проворно скинула с себя остатки одежды и тут же почти упала на прикрытую рогожей охапку соломы, укрывшись другим куском мешковины вместо одеяла.

– Арса, возьми эти обноски и вышвырни за дверь, покуда они всё тут не провоняли! – скомандовала дочери ведьма. – Стиркой уж завтра займёмся!

Девушка, которую назвали Арсой, нехотя и брезгливо взяла одежду Соланы, которой та не так давно ещё очень гордилась, и, приоткрыв дверь, швырнула наружу.

– Ну так что ж ты за птица, Солана? – повторила свой вопрос Аффа.

– А можно мне молока? – слабым голосом попросила Солана из-под своего деручего одеяла. – Я много дней ничего не ела.

– Ох и хитра ты, девка! – почти добродушно усмехнулась ведьма. – Ну хорошо! Арса, налей ей пинту!

Молодая девушка всё так же послушно пошла к другому углу, где была прикрытая дощатой крышкой яма глубиной около двух футов. Оттуда она вынула кувшин и плеснула из него в глиняную чашку молока.

– Держи, – подала она молоко Солане.

Та цепко ухватила чашку и с наслаждением стала тянуть молоко длинными глотками, постанывая от наслаждения.

– Может, дать ей пожрать? – спросила Арса.

– Не стоит, – возразила старая ведьма. – Если она давно не ела, то добро бы, чтобы это желудок удержал.

И правда – почти сразу же Солана ощутила сильную тошноту. Однако она решила ни за что не отпускать вожделенное молоко обратно.

– Захочешь блевать, – заметив это, строго проговорила Аффа. – Постарайся выбежать наружу, а не то заставлю тебя после всё это сожрать!

Солана молча кивнула, хотя она и не слишком-то испугалась угрозы.

– Я действительно знать не знаю никакого Керетто, – борясь с тошнотой, заговорила Солана, решив одним махом покончить со щекотливыми вопросами. – Я была ученицей и наложницей одного мага, мессира Сольцина. Он взялся обучать меня волшебству, но его больше интересовало, что у меня под юбкой. Он был не менее жесток и похотлив, чем этот ваш Керетто.

– И что – ты сбежала от него? – недоверчиво щурясь, спросила Аффа.

– Он сдох, – ответила Солана. – Вероятно, съел что-то не то. Вот я и ушла.

– Съел что-то не то! – едва не захлебнулась смехом старуха. – Ах ты чертовка! По тебе сразу видно, что ты – девка с характером! Ну и как – многому тебя успел научить твой Сольцин?

– Да не то чтобы, – как можно небрежнее ответила Солана. – Кое-что могу, конечно… Огнешар, допустим…

Последняя фраза была произнесена тем же самым тоном, в котором не слышалось ни капли угрозы, но Аффа, тем не менее, внимательно поглядела на тощую девчонку, зарывшуюся в солому, вероятно, понимая, что та хотела сказать.

– Не бойся, тебя тут никто не обидит! – пообещала она. – Дай-ка я лучше взгляну на тебя поближе. Надо же понять, чем тебя лечить!

Аффа долго разглядывала девушку, заглядывая в рот и глаза, бесцеремонно вертя её головой, чтобы повернуть к свету очага. Затем она, приложив ухо то к спине, то к груди, вслушивалась в дыхание Соланы. Щупала пальцами горло и живот. И постоянно при этом недобро качала головой и хмурилась.

– Плохи дела, малышка, – наконец произнесла она. – Крепко ты больна, и сил много потеряла, и времени. Запустила болезнь… Ну да делать нечего – будем пытаться лечить. Только вот, боюсь, несколькими днями ты не отделаешься. Хорошо если за месяц на ноги поставлю!

– Месяц?.. – разочарованно протянула Солана.

– Ну, это если раньше не помрёшь! – решительно осекла её Аффа. – Ну-ка, дочь, ставь котелок на огонь! Приготовлю пока что питье, чтоб жар сбить, а остальным уж завтра займёмся.

Когда вода в котелке забулькала, Аффа стала бросать туда какие-то травы, при этом наговаривая что-то монотонным, почти мужским шёпотом, столь непохожем на её высокий, скрежещущий голос. Убаюканная этими уютными звуками, Солана задремала, однако вскоре Аффа растолкала её и подала кружку с остро пахнущим отваром. Девушка отхлебнула горячую, слегка горьковатую жидкость и сразу почувствовала облегчение. Поэтому она без возражений, даже не морщась, выпила содержимое чашки.

Откинувшись на своё ложе, Солана впервые за много дней почувствовала себя не несчастной. Тепло отвара разливалось по жилам, словно приглушая болезнь. На этот раз больная не провалилась в тяжёлый, бредовый кошмар, а мягко утонула в спокойном, восстанавливающем сне.


***

– Проснулась наконец, лежебока! – насмешливо воскликнула Арса, когда Солана заворочалась и открыла глаза. – На вот, выпей это. Аффа оставила, когда уходила.

– А куда она ушла? – послушно выпив настой, спросила Солана.

Девушка наслаждалась своим самочувствием. Она, конечно же, всё ещё чувствовала себя больной, и даже очень больной, но уже не умирающей. В голове прояснилось, жар не прожигал дыры в глазницах. Всё тело мелко дрожало, словно вибрировало – она по-прежнему была очень слаба, но сейчас это ощущалось даже чем-то приятным.

– Пошла за ингредиентами для тебя, принцесса, – всё с той же усмешкой произнесла Арса. – Камень-корень без нашёптывания в руки не дастся.

– И давно она ушла?

– Да уж с час назад. И раньше, чем через пару часов не возвратится – камень-корень не везде отыщешь, да и наговор почти час читать придётся.

– Большое спасибо вам за заботу, – проговорила Солана, вновь откидываясь на спину и пытаясь прикинуть – сильно ли ей хочется по нужде, или нет. Решила, что не сильно – больно не хотелось вставать и выходить на холод. Здесь, под рогожей, было так тепло и хорошо!

– Не боись, сейчас вот на ноги тебя Аффа подымет, а тогда ты расплатишься сполна! – махнула рукой девушка. – Хоть я немного отдохну от хлопот!

– Почему ты зовёшь её Аффой? – поинтересовалась Солана. – Она же твоя мать.

– Да не знаю, – пожала плечами Арса. – Как-то привыкла. И она тоже. Я сколько помню, так её кликаю.

– А отец твой?.. – полюбопытствовала бывшая Симмерская ведьма. – Умер?

– Хрен его знает, может и помер, – небрежно дёрнула плечом девушка. – Я его знать не знала никогда. Матушка как-то собирала травки в леске, да и наткнулась на не в меру весёлых охотничков. Ну они и оприходовали её, недолго думая. Так что у меня, можно сказать, сразу несколько папаш где-то бродят.

– Понятно, – чуть смутившись, проговорила Солана. – Ну а чем вы с матерью тут промышляете?

– Аффа травничает, я помогаю, – охотно ответила Арса. – Настои делаем, отвары, порошки. Сбываем это желающим, хотя их и немного. Изредка Аффу зовут повитухой, если роды совсем уж тяжёлые. Но вообще деревенские нас чураются. Обращаются только когда нужда припирает.

– Далеко ли до деревни?

– Далековато, – кивнула Арса. – Миль шесть к югу. А ещё дальше на юг – усадьба сеньора Керетто.

– А колдовством Аффа промышляет? – с неподдельным интересом спросила Солана.

– Привороты-отвороты делает, коли надо – порчу наводит… Так, по мелочи, в общем. А ты что – настоящая волшебница?

– Да я только училась ещё, – поспешно отмахнулась Солана. – Толком и не знаю ничего. А не страшно вам тут одним жить-то?

– А чего бояться? – фыркнула Арса. – Люди в округе редко бывают, а животных крупнее лисицы тут не водится. Тут скорее не страшно, а скучно. Я вон сколько хожу по лесам одна, да только что-то мне охотники всё никак не попадаются…

– Ясно… – Солана не поняла – пошутила ли девушка, или говорила серьёзно, поэтому не знала, как на это отреагировать.

– Ладно, давай осмотрю тебя, – подсаживаясь к Солане, сказала Арса.

– Зачем это?

– Ну я же – ученица знахарки, – как можно небрежнее ответила Арса. – Погляжу, как продвигается лечение.

– Ладно, давай, – Солана отбросила своё одеяло, открывшись до пояса.

– Экая тощая! – воскликнула Арса. – Кожа да кости! Вона, каждое рёбрышко видно!

– Ну, я довольно давно хорошенько не ела, – словно оправдываясь, ответила Солана.

– Ладно, как закончу, дам поесть, – Арса провела пальцами по шрамам рун, покрывавшим тело Соланы. – Какие жуткие шрамы. Больно?

– Совсем не больно, – мотнула головой Солана. – Я уж и забыла про них.

– Всё равно, это ужасно! – слегка дрожащие пальцы бегали по её шрамам, словно лаская. – Что же за чудовище был этот твой маг! Глянь-ка, он тебе и грудь попортил!..

– Было бы там что портить! – пренебрежительно фыркнула Солана.

Арса промолчала, и Солана прикрыла глаза, борясь с дремотой. И вдруг она ощутила что-то неладное. Нервные пальцы Арсы занимались совсем не тем, чем должны были бы. Они теперь мяли её маленькую грудь и выкручивали сосок. Так же Солана вдруг обратила внимание на хриплое, учащённое дыхание ведьминой дочки. Намерения Арсы не вызывали никаких сомнений, поэтому охотница резко открыла глаза.

– А ну руки убери! – с явной угрозой произнесла она, быстро накидывая на себя одеяло.

– Да ладно тебе! – вспыхнув, крикнула Арса. – Чего такого-то? Мы тебе вообще-то жизнь спасли, так что нечего привередничать, а то живо вылетишь обратно! Пока ты дрыхла тут, я уже успела твои обоссанные лохмотья постирать, да пожрать тебе приготовить! А давай так, – неожиданно меняя тон на почти просительный, проговорила девушка, не отрывая глаз от одеяла, скрывшего грудь Соланы. – Поможешь мне, а я потом буду помогать тебе, когда Аффа будет заставлять работать!

– Ты с ума сошла? – теперь уже орала и Солана. – Что значит «поможешь»? Ты вообще понимаешь, о чём говоришь?

– Тебе-то легко разыгрывать недотрогу! – взъярилась Арса. – Сама ещё соплячка совсем, а уже познала мужчину! А мне скоро двадцать шесть будет, а у меня между ног ничего, кроме собственных пальцев, ещё и не было! Можно подумать, у тебя там ничего не свербит!

– Не свербит! – отрезала Солана. – А если и засвербит, так я не стану приставать к бабам! Ещё раз тронешь меня – разнесу эту халупу ко всем дьяволам! Пошла вон! – не заботясь о том, что прогоняет хозяйку из собственного дома, рявкнула она.

Бросив на прощание несколько ругательств, Арса, словно ошпаренная, вылетела из дома, громко хлопнув дверью.

– Вот дерьмо… – пробормотала Солана, натягивая рогожу до самого подбородка. – Только этого не хватало…

Девушке сложно было ответить самой себе – к чему относились её последние слова. То ли к перспективе какое-то время жить рядом с похотливой девахой, то ли к тому, что против собственной воли она ощутила странное возбуждение в том месте, о котором только что говорила Арса.


Глава 34. Секрет

Полежав ещё какое-то время и поняв, что Арса не планирует пока возвращаться, Солана решила встать – очень уж хотелось есть. Поскольку одежда её была постирана, а ходить голышом перед Арсой больше не хотелось, она обмотала вокруг себя ту самую рогожу, что служила ей одеялом. В нужник хотелось не сильно, так что Солана сперва решила найти чего-нибудь съестного.

Еда отыскалась быстро – над очагом висел небольшой котелок с бульоном. Аффа хорошо знала, что нужно больным и измождённым людям. Солана глазами отыскала первую попавшуюся миску, плеснула туда щедрую порцию, и принялась с наслаждением пить. Бульон оказался куриным, сдобренным травами, и очень вкусным.

Несмотря на то, что Солана чувствовала себя заметно лучше, она решила пока не налегать на еду. Допив содержимое миски, она снова легла, поскольку чувствовала, что у неё довольно сильный жар. Жаль, Аффа не оставила ещё того отвара! Хотя, может и оставила, но без этой дуры Арсы она его, пожалуй, не разыщет. А хлебать что ни попадя в хижине травницы-ведьмы она не собиралась!

Солана уже задремала, когда стукнула дверь и в дом вошла хмурая, словно осенняя туча, Арса. Раздражённо сопя, она протопала к очагу, громыхнув посудой.

– Сама уже пожрала… – буркнула она спустя несколько секунд. – Ты, смотрю, особо не теряешься…

– Так же как и ты, – парировала Солана. – Захотелось есть, вот и поела. Спасибо, очень вкусно, кстати.

– Аффе спасибо скажешь, – отмахнулась Арса. – Она готовила.

– Слушай, Арса, – проговорила Солана. – Зачем нам ссориться? Забудем то, что случилось! Никому не будет проще, если мы будем дуться друг на друга!

– Думаешь, мне вообще есть какое-то дело до тебя? – фыркнула Арса. – Мне вообще плевать – хоть подохни завтра!

– Спасибо твоей матушке, – язвительно усмехнулась Солана. – Но, кажется, я уже не подохну.

– Кто знает, – оскалилась Арса. – Тут полным-полно всякого дерьма. Вдруг съешь чего-нибудь не того…

– Если захочешь меня убить, – Солана резко села, не заботясь, что рогожа сползла вниз, и пристально посмотрела на девушку. – Постарайся сделать это сразу и наверняка. Потому что иначе я обращу вашу хибару в пепел, а из тебя сделаю кусок жареного мяса!

– Это кто это тут собирается жечь мой дом? – раздался насмешливый голос Аффы, как-то незаметно открывшей дверь. – Я вижу, девочки, вы уже поладили. Это радует. А ты, малышка, подожила, как я погляжу. А то вчера на тебя глядеть было больно. Это хорошо, хорошо…

И, что-то бормоча, она прошла к очагу, не обращая внимания на замершую в смущении дочь и сверкающую глазами Солану.

– Ставь-ка котелок на огонь, дочка, – вытряхивая содержимое затасканной котомки на стол, проговорила Аффа. – Будем твою подружку на ноги подымать. Как спалось, девочка?

– Как никогда хорошо, – не лукавя, ответила Солана. – Ваше питье очень помогает! А бульон – и вовсе какое-то чудо!

– Бульон как бульон, – усмехнулась Аффа. – Кусок курицы и вода. Да и питье давешнее – это так, мелочь. Мы вот сейчас настоящую ворожбу затеем! Она тебя на ноги-то поставит! Ты ведь не радуйся раньше времени, малышка. Тебе, наверное, кажется, что ты уже здорова, но это не так. Помяни моё слово – через пару часов ты будешь снова валяться в жару. Моё питье даёт облегчение, но не лечит.

– Я могу на это посмотреть? – спросила Солана.

– Сразу видать ученицу мага! – весело блеснула глазами Аффа. – Гляди, мне не жалко! Только одеться тебе надо – нет сил моих глядеть на твоё цыплячье тело! Арса, дай девочке что-нибудь из своего, покуда её шмотьё не высохнет!

Облачившись в грубую и явно не по размеру одежду Арсы, Солана подошла к котлу, где уже грелась вода. Рядом Аффа мыла принесённые корешки и травки в небольшой миске. Иной раз она придирчиво оглядывала тот или иной ингредиент, отщипывая от него ненужные листочки, или вообще отбрасывая в сторону. В самих ингредиентах ничего особенного не было – большинство трав Солана знала ещё с детства, а отыскать тот самый камень-корень среди нескольких невзрачных корешков она так и не смогла.

К тому времени, как вода в котелке закипела, Солана действительно почувствовала себя хуже – у неё снова был сильный жар. Однако же она была полна решимости продолжать следить за действиями ведьмы. Увы, но ничего интересного она так и не увидела. Аффа вновь принялась наговаривать что-то своим навевающим страх утробным шёпотом – казалось, что из её чрева вещает какой-то дух или демон. Время от времени она бросала в котелок ту или иную травку, но это не выглядело как-то эффектно – отвар не менял резко цвета, не вспучивался густым паром, не искрился и не шипел. Аффа словно заваривала какой-то невероятно странный чай, и только.

Будучи волшебницей, Солана ощущала некоторую дрожь в возмущении, но она была совершенно не похожа на те манипуляции, что творят маги. Симмер вскользь рассказывал о подобном – эта была иная волшба, которую учёные называют алхимией. Смесь натуральной магии и простого действия составляющих всего, что окружает нас. Вещества, содержащиеся во всём, что было сотворено братьями-богами, способны взаимодействовать друг с другом, усиливая или ослабляя определённые моменты. Грамотно соединяя эти вещества, можно было иной раз получать эффекты не менее потрясающие, чем те, что творят маги. В частности, в деле врачевания алхимия если и не достигла бо́льших высот, нежели магия, то уж, во всяком случае, получила куда большее распространение.

Процесс изготовления зелья оказался очень долгим – Аффа несколько раз снимала котелок с огня, давая отвару немного остыть. В это время она обычно начинала заниматься какими-то другими делами. В общем, Солане это наскучило, да и самочувствие вновь ухудшилось, поэтому она опять легла, попросив ещё вчерашнего отвара. По кивку ведьмы Арса безропотно поднесла девушке холодного питья, и та, допив всё до капли, снова на какое-то время уснула.

И вновь её растолкала Аффа.

– Уже готово? – спросила Солана.

– Ещё нет, – усмехнулась ведьма. – Но я думала, ты захочешь с нами поужинать.

– С удовольствием! – обрадовалась Солана, уловив приятные ароматы.

На этот раз Аффа разрешила голодной девушке не довольствоваться одним бульоном – Солане дали кусок грубого хлеба, а также немного куриного мяса, кусочек козьего сыра и немного тушёных овощей. Для Соланы, привыкшей питаться жареными сусликами и прочей дрянью, это был настоящий пир. Ели молча – Солана была слишком поглощена едой, Арса мрачно ковырялась в тарелке, а Аффа с интересом и лёгкой усмешкой поглядывала на обеих, но особенно, конечно, на Солану.

– После ужина осмотрю тебя, – произнесла она, ковыряясь в зубах длинным корявым ногтем.

– Зачем? – напряглась Солана.

– Как – зачем? – усмехнулась Аффа. – Посмотреть.

– На что? – хмуро буркнула девушка, невольно стискивая в руке грубо вырезанную деревянную ложку.

– На состояние твоё, дура! – рассмеялась Аффа. Возможно, она угадала сцену, произошедшую во время её отсутствия.

– Хорошо, – нехотя согласилась Солана.

Настроение испортилось. Неужели она теперь каждый раз будет так реагировать? Проклятая Арса, чтоб у неё руки отсохли!

– Через пару часиков отвар свой закончу, – всё ещё улыбаясь, проговорила старуха. – Тогда-то мы за твою хворь всерьёз возьмёмся! Через пару недель будешь как новенькая!

Солана кивнула и вновь принялась ковырять ложкой в остатках овощей. Аппетит пропал окончательно, так что проглотив ещё пару разваренных кусочков моркови, она встала из-за стола и вновь вернулась на свою лежанку.


***

Прошло несколько дней. Солана всё ещё была очень слаба, поэтому чаще лежала. Приступы жара и озноба стали явно слабее, так что теперь она могла иногда выходить из дому, хотя снаружи было не слишком-то уютно. Солана вновь была одета в свою мужскую одежду, выстиранную Арсой. Конечно, передряги, выпавшие ей, оставили множество следов и на штанах, и на рубашке, и на камзоле – пятна неотстиранной грязи, прорехи, ободранное шитье. Но всё же в этой одежде она чувствовала себя увереннее, чем в обносках Арсы.

Дважды в день Солана аккуратно выпивала по чашке горького настоя, после которого ещё много часов горчило во рту. Аффа заверяла, что этот настой изгонит болезнь. И действительно – с каждым днём она чувствовала себя всё лучше. Было заметно, что горькое питье бьёт в самую глубину гнездовья её хвори, и, хотя и медленно, но побеждает.

Аффа, похоже, очень привязалась к своей пациентке. Она добродушно посмеивалась всякий раз, когда Солане вздумывалось показать характер, терпеливо выхаживала её. Она вела себя с ней, словно с любимой внучкой. Надо отметить, что с дочерью она была куда более строга, и даже сурова. Арса почти не сидела без дела – мать постоянно находила ей какую-то работу.

Как только Солане стало легче, она стала пытаться брать часть работы на себя – то наносить воды из колодца, то загнать вечером коз в сарай, то покормить кур. Тем самым она пыталась не только хоть как-то отплатить этим женщинам за их доброту, но и наладить отношения с Арсой, которая теперь открыто выказывала ей свою неприязнь. К сожалению, из этого ничего не выходило – заметив Солану за каким-либо занятием, Аффа тут же обрушивалась на дочь, несмотря на заступничество больной и её заверения в том, что она сама так захотела. В общем, всё это мало способствовало нормализации отношений.

Солана, пользуясь приязнью Аффы, то и дело спрашивала у неё какие-то вещи, касающиеся травничества. Теперь, когда она столкнулась с такой проблемой, едва не стоившей ей жизни, девушка решила, что было бы лучше в следующий раз не допустить подобного, тем более, что Аффа заверяла, что лечебные травы можно найти повсюду от Серого моря до пустыни Туум.

Она охотно показывала Солане наиболее распространённые травы, не требующие особого умения и наговоров. Многие Солана, конечно, знала и так, но её всё-таки ждало несколько удивительных открытий, когда она вдруг узнавала, что та или иная травка, что в изобилии росла у них чуть ли не под крыльцом, обладала кровеостанавливающим, или противовоспалительным действием. Солана впитывала новые знания с той же жадностью, с какой раньше внимала Симмеру.

Демон, кстати, снова словно позабыл о ней. Быть может, просто не мог связаться, или же видел, что у неё всё в порядке, и не вмешивался. Да Солана не шибко-то о нём и вспоминала. Ей почему-то всё уютнее жилось в доме старой ведьмы, поэтому на какое-то время она позволила себе позабыть и о своём превосходстве над «простыми людьми», и о своей миссии. Удивительно, но она как-то совсем безболезненно вновь превратилась в деревенскую девочку Солану, Солану-охотницу.

Один день уходил за другим, заканчивался месяц жатвы. Ведьма Аффа и её дочь теперь редко отлучались из дома – часто мешали дожди, да и дел особых снаружи уже не было. Главные запасы были сделаны, наступало время, когда можно было просто отдохнуть. Иногда женщины уходили за клюквой или рябиной, которую потом сушили у очага, наполняя хижину ароматами ягод.

Арса, кроме того, почти каждый день уходила за грибами, которые затем также сушились про запас. Солана не рисковала ходить в лес с Арсой, да и сил на подобные прогулки было маловато, но она с удовольствием чистила принесённые грибы, перекладывала их, чтобы они сохли равномерно. Девушка не уставала удивляться сама себе. Иногда она тихонько посмеивалась про себя – увидь её сейчас покойная матушка, расплакалась бы, наверное, от счастья, что её дочка наконец-то становится нормальной хозяйкой.

Кроме того, теперь, когда её самочувствие улучшалось с каждым днём, Солана понемногу стала возвращать в свою жизнь магические практики. Она часами медитировала, пока Арса и Аффа отлучались за грибами или ягодами, иногда пробовала какое-то простейшее колдовство. Однако именно сейчас в голову ей пришла довольно важная мысль.

Из-за болезни сил у неё было недостаточно, так что какое-то мощное колдовство было ей неподвластно. Но Солана решила, что сейчас самое время учиться колдовству не мощному, но изощрённому – чему-то подобному тому, как она взорвала стволы деревьев в сражении с магами. Солане пришло в голову, что воды вообще очень много вокруг – и в почве, и в растениях, и в людях. А это значит, что эту воду можно вскипятить таким же образом, гарантированно убив врага даже небольшим по силе магическим воздействием.

Конечно, человек подвижен, в отличие от дерева, поэтому сосредоточиться будет гораздо сложнее. Но ведь можно заставить вскипеть воду, находящуюся в земле под его ногами – даже если это и не выведет соперника из строя, то, во всяком случае, ошарашит настолько, что он станет уязвим хотя бы на мгновение. Можно заставить воспламениться траву, особенно сейчас, когда она уже посохла.

В общем, наблюдения за Аффой подсказали Солане одну удивительную идею – если манипулировать не чистым возмущением, а окружающими предметами, на которые уже и воздействовать гораздо меньшими по мощности манипуляциями, можно достичь не меньших успехов гораздо меньшими усилиями. Мысль эта для Соланы была поразительна, хотя к ней, конечно же, рано или поздно приходили все опытные маги.

Так закончился месяц жатвы, и на смену ему пришёл месяц дождей, хотя сами дожди в этих краях опередили его на целых несколько недель.


***

Первый же день месяца дождей принёс перемены в сложившийся быт трёх отшельниц. Солнце уже подходило к полудню, когда снаружи послышался топот лошадиных копыт. Судя по всему, к избушке приближался небольшой конный отряд. Солана тут же поняла, что есть лишь одна причина этим всадникам быть здесь, поэтому сердце её на мгновение замерло. Неужели отыскали?

Кстати говоря, для девушки это не стало неожиданностью. Пару дней назад она ощутила, что её гоблины крепко влипли. Она чувствовала их ужас, смертельный ужас, являющийся предвестником гибели. Уже тогда она поняла, что её войско наконец разгромлено. Уже тогда она поняла, что её, скорее всего, будут искать, и не так уж далеко она ушла от своей армии, чтобы тут её не могли найти. Кроме того, в этой безлюдной местности каждый чужак – словно бельмо на глазу. А уж такая, как она…

Солану крайне беспокоило то, как поведёт себя Аффа, а тем более – Арса. Что сделают они, узнав, кто она такая на самом деле? Солана не сомневалась, что сможет убить их обеих, да и, возможно, разыскавших её солдат, если их будет не больше полудюжины, но ей ужасно не хотелось этого. И дело было не только в неоконченном лечении – она действительно привязалась к старой сморщенной ведьме.

Однако, судя по производимому снаружи шуму стало понятно, что полудюжиной солдат тут не обойдётся. Да и действительно – вряд ли командование было настолько глупо, чтобы послать такие мелкие отряды против самой Симмерской ведьмы! Солана не могла точно определить на слух количество всадников, подскакавших к хутору, но речь шла, судя по всему, минимум о двух десятках вооружённых людей. Наверняка – до зубов вооружённых. Хорошо ещё, если среди них не будет мага!

Солана тревожно взглянула на Аффу. Та, конечно же, тоже сразу поняла, по чью душу оказались тут незваные гости, но, не зная истинной истории Соланы, приняла всадников за слуг того самого мага, выдуманного и тут же безжалостно «убитого» девушкой. Совершенно очевидно, что она ни на секунду не задумалась о том, чтобы выдать свою гостью. Аффа была не робкого десятка, потому, грозно бросив через плечо «Сидите здесь!», решительно вышла наружу, плотно затворив за собой дверь. Однако девушкам внутри, конечно же, было хорошо слышно всё, что творилось за хлипкой дверью. Обе незамедлительно прильнули к ней.

– Здравствуй, бабушка! – услышала Солана приглушенный мужской голос.

– И тебе не хворать, внучек! – послышался голос Аффы, в котором явно слышалась ирония.

– Одна живёшь тут, бабушка? – спросил всё тот же голос.

– С дочками живу, втроём, – не моргнув глазом, соврала Аффа.

– Не обижает никто?

– Ну, во всяком случае, до сегодняшнего дня никто не обидел, – проговорила ведьма. – Надеюсь, и дальше так будет.

– А дочки-то твои где, бабушка? – поинтересовался всё тот же голос.

– В хате, – сухо ответила Аффа. – Грибы сушат на зиму. Нечего им перед мужиками юбками крутить!

– Да уж дочкам твоим, видать, столько лет, что никто и не захочет на это посмотреть! – под дружный гогот воскликнул всё тот же воин, видимо, старший над остальными.

– Смотреть-то, может, никто и не захочет, да только это не означает, что они не захотят вертеть! – невозмутимо ответила Аффа, вызвав новый взрыв веселья.

– А ты, бабушка, за словом в карман не лезешь! – одобрительно проговорил командир. – А скажи-ка – не видала ли ты тут в последние дни кого-то подозрительного?

– А ты скажи, кого подозрительного-то, внучек, а тогда я уж скажу – видала, али нет.

– Да что – у тебя тут часто прохожие случаются, бабуля? – с лёгким оттенком раздражения воскликнул командир. – Ну девку молодую не видала? Худая, тёмненькая такая… Дня три назад могла проходить, или чуть больше.

– Не видала, внучек, уж извини, – с сожалением произнесла Аффа. – А как хоть выглядела она?

– Молодая, пацанка ещё совсем. Кстати, ты могла и перепутать – у неё волосы пообкорнаны и одежда мужская. Может, пацана какого-то постороннего видала?

– Ни пацанов, ни девок давненько не видала уж… Живём тут одни, даже деревенские не хаживают.

– Ну оно и понятно – далековато же забралась ты, бабка. Ну бывай! Смотри, коли увидишь ту девку – стерегись её!

– А чем же она так страшна-то, что её разыскивает сразу три десятка таких бравых молодцев? – поинтересовалась Аффа.

– Слыхала, бабушка, про Симмерскую ведьму что-нибудь?

– Откудова, внучек? Живём тут одни, годами людей не видим! – нарочито простецки ответила старуха.

– Так вот, бабушка, эта пацанка – и есть та самая Симмерская ведьма! – при этих словах Солана услышала, как Арса судорожно втянула воздух сквозь зубы. – Припёрлась сюда с целым гоблинским войском с Симмерских болот. Тыщ в сто, а то и больше. Знала б ты, сколько народу она положила! И солдат, и простых людей. Сколько деревень разорила! Да ещё и колдунья сильнейшая. В общем, гоблинов её мы побили-таки, а она, паскуда, улизнуть успела. Вот ищем-рыщем её теперь повсюду. Хотя я думаю, что она обратно на свои болота драпанула.

– И то верно, солдатик, – поспешно согласилась Аффа. – Чего ей тут делать-то, в безлюдье таком? Помирать с голоду разве! Точно вам говорю – ищите её на юге. Я ж немного ведовством промышляю, так что предчувствую, что здесь вам её не сыскать. Скачите-ка обратно!

– Эх, бабка, чего ж ты не наш капитан! – с шутливым сожалением вскричал командир, вновь вызывая смех своих товарищей. – Ладно, пора нам дальше. Где тут ближайшая деревня?

– До ближайшей миль шесть будет к югу, касатик.

– Это Верешки что ли?

– Они самые.

– А, так мы как раз оттуда, – теперь уже сожаление в голосе главного было ненаигранным. – А к северу?

– К северу миль на десять никого нету, солдатики мои, – в тон ему ответила Аффа. – А дальше я никогда не была, так что не знаю.

– Да уж… Неужто в поле ночевать придётся? Ладно, не унывай, братва! Сейчас ещё миль на пять прокатимся к северу, а потом в Верешки вернёмся! Поедим, да поспим как люди! Давай за мной!

Послышался постепенно удаляющийся топот копыт. Аффа стояла за дверью до тех пор, пока он не затих, а затем спокойно вернулась в дом, где её поджидала Солана и Арса, которая сидела на топчане ни жива ни мертва, расширенными глазами глядя на ту, которую она так опрометчиво пыталась облапать.

– Надо же, – криво ухмыльнувшись, произнесла старуха, прикрыв за собой дверь. – А я думала, ты меня небылицами потчуешь, когда говорила про Симмерскую ведьму и армию гоблинов… И что нам делать дальше, а, малышка?..


Глава 35. Выздоровление

– Я не сделаю вам ничего дурного, – поспешно заявила Солана, глядя в глаза Аффе.

– Знаю, – кивнула та. – У тебя было на то множество возможностей. Если только ты не руководствуешься корыстными соображениями, конечно. Вдруг ты просто ждёшь, пока я тебя вылечу?

– Это не так! Клянусь, я не причиню вам зла… если вы меня к этому не принудите… – запнувшись, окончила Солана.

– Да, теперь-то я понимаю, что с тобой шутки плохи, – согласилась Аффа, всё так же стоя на пороге.

– Почему ты меня не выдала? – задала Солана интересующий её вопрос. – Неужели испугалась?

– Немного, – призналась Аффа. – Но дело, конечно, не в этом.

– А в чём же?

– Признаться, я и сама толком не знаю, – усмехнулась Аффа и наконец-то сдвинулась с места, вернувшись к очагу. – Нравишься ты мне, девочка. Смотрю на тебя, и вижу внучку, которой у меня никогда не будет, – Арса злобно сверкнула глазами на это, но промолчала. – Да и характер у тебя – что надо! Словно бы себя вижу, какой я была в твои годы. Да и, если подумать – тебя называют ведьмой, меня называют ведьмой… Это ведь не делает нас ни плохими, ни хорошими. Это – всего лишь клеймо, на которое обращают внимание лишь дураки.

– Но то, что они говорили – правда, – тихо призналась Солана. – По моей вине действительно погибло много людей. Сотни. И далеко не все из них были солдатами.

– Эка невидаль! – хмыкнула Аффа. – Мне приходилось травить младенцев во чревах их матерей, которые не хотели рожать, изводить соперниц, когда какая-нибудь деревенская дура начинала ревновать своего мужа к соседке, разрушать семьи, делая привороты по просьбе тех, кто за это платил… Я делала такое, за что порой ненавижу себя пуще, чем кто бы то ни было. Так что уж кому-кому, но не мне воротить от тебя нос.

Кажется, у Арсы было какое-то иное мнение на этот счёт, но она пока помалкивала, подавленная сразу и авторитетом матери, и страхом перед Соланой.

– Значит, мне можно не волноваться, когда эти ищейки поскачут обратно? – уточнила девушка.

– Можно не волноваться, – твёрдо ответила Аффа, сверля взглядом дочку. – Мы тебя не выдадим. Об этом больше и говорить нечего. Тем более, что я до смерти хочу услышать твою историю! Настоящую историю!

Солана благодарно кивнула, а затем начала свой рассказ. Торопиться было некуда, поэтому она начала с самого начала – как она выслеживала гоблинов и как попалась на удочку Симмера. Внимательно слушая и не прерывая, Аффа, тем не менее, одновременно успевала делать много других дел. Для начала она заварила ароматный и терпкий травяной чай, который разлила по трём кружкам. Затем, покончив с чаепитием, она принялась перекладывать и переворачивать сохнущие грибы и ягоды. Солана тут же стала ей помогать. Эти однообразные, не требующие участия головы действия помогали рассказу, словно чётки, которые перебирают молящиеся жрецы.

Солана решила ничего не скрывать от Аффы. Она рассказала о предложении, сделанном ей Симмером, о своей миссии, о личных мотивах. Она вскользь рассказала о своём обучении, но не потому, что хотела что-то умолчать, а просто потому, что рассказывать было особенно нечего.

На этом, пожалуй, закончилась наиболее приятная часть рассказа. Сдавленным голосом Солана говорила о пройденных ею деревнях вдоль Алийи. С почти мазохистским самобичеванием она произносила вслух то, что раньше гнала даже из мыслей. Она признавала, что неконтролируемые ею гоблины вполне могли творить жестокости с этими деревнями.

Со слезами на глазах рассказала она о встрече со старшим братом. Теперь, когда она больше не была Симмерской ведьмой, пелена злости и презрения словно спала с её глаз, и она жестоко страдала оттого, что навсегда лишилась семьи. Странно, но сейчас она с той же яростью обличала себя, с какой раньше пыталась себя выгородить в собственных глазах. В броне великой волшебницы Соланы поползли трещины, сквозь которые проглянула беззащитная душа юной девушки.

Срывающимся голосом, с оправдывающимися интонациями она рассказала о сражении с латионскими кавалеристами. Но и тут она не позволила себе целиком свалить всю вину на случай и судьбу. Вообще Солана словно впала в некий экстаз, подобный тому, какой случается с глубоко верующими людьми во время исповеди жрецам. Она будто бы находила утешение в собственных суровых обличениях.

Рассказ Соланы был долгим и непростым. Света от оконец уже стало недоставать, так что Арса разожгла лучины, так как красноватого света от очага уже не хватало. Подходило время ужина, но никто не спешил за стол – все находились под впечатлением от момента. Даже у Арсы лицо постепенно утратило выражение испуганной брезгливости, и она с живейшим интересом слушала простой рассказ Соланы.

А та не упустила ничего. Она рассказала и о стычке с мукомолом, и о налёте на имение старого сеньора. Затем рассказала о своей болезни, о том, как она отчаянно боролась за жизнь. Кажется, именно эта часть рассказа произвела наибольшее впечатление на слушательниц. Они словно вживую видели Солану в её темной норе, извивающуюся от терзающего её жара.

Брови Аффы удивлённо поползли вверх, когда она услышала, что это Симмер послал к ней Солану, но и тут она не проронила ни слова. В порыве откровения девушка даже призналась, что спрятала неподалёку от хижины своё оружие, и тут же попросила разрешение перенести его в дом, дабы оно не портилось от сырости. Ведьма тут же заверила, что завтра же поутру Солана может это сделать.

В общем, когда рассказ Соланы подошёл кконцу, уже свечерело. Отряд, разыскивающий Солану, так и не появился больше возле хутора – возможно, отправился в деревню какой-то иной дорогой. Какое-то время после того, как девушка закончила свой рассказ, они провели в молчании, словно переваривая услышанное и сказанное.

– И всё-таки ты – хороший человек, – резюмировала наконец Аффа. – По крайней мере, уж куда лучший, чем я. Я нисколько не жалею, что не выдала тебя солдатам!

– Спасибо, – проникновенно сказала Солана. – Я так счастлива, что попала к вам!

– Мы тоже счастливы, правда, дочка? – с нажимом спросила Аффа.

По лицу Арсы было видно, что счастье – совсем не то чувство, которое она сейчас испытывает. Скорее уж ей было страшно, и Солана это видела.

– Всё, что было – прошло, – проговорила она, обращаясь к Арсе. – Я не таю на тебя зла, надеюсь, что и ты не станешь.

– Не стану, – пообещала Арса, хотя у Соланы остались сомнения насчёт её искренности. Ну да её это, признаться, не очень-то беспокоило. Зная теперь, кто она такая, Арса вряд ли посмеет как-то напакостить.

– Вот и славно! – подытожила Аффа. – Так ты, девочка, стало быть, собираешься встретиться с самой Чёрной Герцогиней? И заключить союз между нею и твоим Симмером? Я правильно всё поняла?

– Всё верно, – подтвердила Солана.

– Прости девочка, твою выгоду в этом деле я понимаю, но вот хорошо ли от этого будет нам? – прямо спросила ведьма.

Солана растерялась. До сих пор она особенно не думала об этом, ведь великой волшебнице Солане несподручно было думать о судьбах смердов. Даже мысли о родных не слишком часто её посещали – для себя она уже решила, что отведёт им какое-нибудь небольшое место в своей жизни, достаточное для их скромного положения. Но теперь вот перед ней сидел человек, которого возводимое Соланой будущее касалось непосредственно, и она не знала, что ответить. Потому что Симмер, красочно описывая судьбу самой Соланы, совершенно обходил стороной судьбу мира.

– Я не знаю, – признала она.

– От деревенских я слыхала, что на западе идёт война с Гурром, – пристально вглядываясь в лицо Соланы, проговорила Аффа.

– Симмер расправится с Гурром! – поспешно сказала Солана, казалось, нащупавшая какую-то почву под ногами.

– Может быть, – не поддаваясь на провокацию, кивнула Аффа. – Но скажи, когда он одолеет Гурра, не сделает ли он для нас из тебя нового? Я – простая деревенская бабка, но немного знаю историю, и знаю, что Гурр пляшет под дудку того, кого называют Баракандом. Не хочет ли твой Симмер создать здесь второй Эллор?

Арса оторопело наблюдала за этой пикировкой. Казалось, она ужасалась тому, что мать смеет так резко говорить с могущественной колдуньей.

– Я этого не знаю… – несколько растерянно пробормотала Солана. – Я ничего не знаю о его планах.

– Ты сама сказала, что Симмер существовал в этом мире задолго до того, как его заселили лирры, гномы и люди. По-твоему, мы что-то значим для него? Или же он рассматривает нас, как коза рассматривает траву? Если трава зелена и сочна – это хорошо, но не потому, что так хорошо траве, а потому, что так она будет вкуснее.

– Все мы – такая трава, – резко бросила Солана. – Думаешь, вашему королю есть какое-то дело до тебя, или нашему было дело до меня? Мы и есть – трава под их ногами! Так какая разница? Короли, сеньоры, жрецы, богачи – им всем плевать на тебя и меня! Те солдаты, что были тут сегодня… Будь ты лет на тридцать моложе, или попадись им Арса – они бы изнасиловали вас, не задумываясь! И им было бы плевать – выживешь ли ты после этого. Они просто сделали бы своё дело и уехали, смеясь над тем, что обработали твою дырку до крови! Так какая разница, скажи мне, мудрая Аффа?

– Есть разница! – возразила Аффа. – Все те, о ком ты говорила – люди. И хотя и живут по-другому, и презирают нас, но они способны чувствовать то же, что чувствуем мы, а значит – способны сострадать. Ты вот мучаешься из-за того, что по твоей вине погибли люди. Однако вряд ли ты испытываешь угрызения совести из-за всех тех животных, которых ты убила на охоте! А уж о том, сколько в своей жизни ты раздавила комаров и сорвала травинок – ты даже не задумываешься. Может быть, для наших правителей мы и не люди, равные им, но мы и не травинки, которые можно срывать, не задумываясь! А для Симмера мы будем именно такими травинками, мошками. И прихлопнет он нас, в случае чего, не задумавшись. А если мы вымрем – всегда можно налепить зомбаков, как это сделали чёрные маги.

Против воли Солана понимала, что Аффа права. И мысли эти не приходили ей в голову раньше лишь потому, что она сама упорно гнала их прочь. Потому что тогда она была великой волшебницей Соланой. А сейчас, к счастью или несчастью, но она вновь чувствовала себя обычной девушкой.

– И что ты предлагаешь? – помолчав в раздумьях, наконец спросила она у ведьмы.

– Скинь с себя этот ошейник и не будь цепной шавкой Симмера! – резко ответила Аффа.

– Ты хочешь сказать – не будь великой волшебницей и владычицей мира? – горько усмехнувшись, спросила Солана.

– А разве этот ошейник делает тебя волшебницей? Насколько я помню, ты говорила, что он нужен для управления гоблинами и связи с Симмером. Гоблинов твоих больше нет, остаётся лишь Симмер. Он сам признал, что пока что не сможет достать тебя на таком расстоянии. А что касается владычества… Да ты хоть сейчас можешь объявить себя владычицей всех комаров в лесу, всей травы на моем дворе. Да я даже разрешаю тебе называться владычицей моих коз! Скажи, это принесёт тебе удовольствие?

– Это не одно и то же! – скривившись, возразила Солана.

– Это почти одно и то же! Хотя нет, ты права! Это не одно и то же! Властелином всего этого будет Симмер, а ты будешь шавкой, сидящей в его конуре и тявкающей на его овец. И так же, как и та шавка, ты будешь преисполнена чувства собственной значимости и будешь считать, что именно ты повелеваешь этими овцами. До той поры, покуда твой хозяин не перерубит тебе хребет лопатой, когда ты ему надоешь.

Эти слова были жестоки, но Солана чувствовала, что они справедливы. Старая ведьма один за другим сбрасывала покровы со всех тех мыслей, что она упрятала подальше, стараясь их не замечать. Поэтому она молчала, не зная, что на это ответить. Молчала и Аффа, внимательно глядя на неё. Затем, поскольку молчание затянулось, старуха встала и пошла к очагу, чтобы заварить ещё чаю. Она как раз высыпала содержимое одного из мешочков в мерный стаканчик, когда услышала негромкий звук удара металла о дерево. Старуха молча улыбнулась и как ни в чём не бывало продолжила своё занятие.

После того, как Аффа педантично отмерила необходимое количество трав, она вновь вернулась за стол, на котором теперь лежал новый предмет – тонкий мангиловый ошейник. Солана машинально потирала красный след, оставшийся на коже там, где раньше была полоска металла.

– Хороший выбор, малышка! – похвалила Аффа. – Я в тебе не сомневалась!

– А я сомневалась, – честно призналась Солана. Теперь, когда ошейника больше не было, ей даже вроде бы стало легче дышать. – Возьми его в качестве платы за моё спасение! – предложила она.

– С ума сошла? – усмехнулась ведьма. – И что же я с ним буду делать? Продам деревенскому кузнецу за новый топор? Или отнесу на ярмарку? Я бы посоветовала тебе избавиться от него, девочка. Неподалёку есть очень удобное для этого болото.

Солана невесело усмехнулась – очень символично было утопить дар Симмера именно в болоте. Правда, она чувствовала, что пока ещё не готова этого сделать. С другой стороны, у неё впереди будет ночь, чтобы обдумать всё как следует.

– И что ты мне теперь посоветуешь? – как-то печально поинтересовалась она у Аффы. – Предложишь остаться здесь, с вами? Наводить порчу на телят и собирать папоротники?

– Ну зачем же? – хмыкнула Аффа. – Иди дальше, куда шла! Только здоровье поправь сначала…

– Идти к Чёрной Герцогине? – этого Солана никак не ожидала. – Это ещё зачем? Ты же сказала…

– Я сказала, что не стоит помогать этому твоему Симмеру, – перебила ведьма. – Но Чёрная Герцогиня – другое дело.

– Это ещё почему? – удивилась девушка. – Что то – зло, что то – зло…

– Не скажи, – возразила Аффа. – Чёрная Герцогиня, как ни крути, а всё же человек, ну или была человеком. Да и я бы не стала так однозначно мазать её и Симмера одной краской. Слыхала я, что не всё так просто с нею. Поговаривают, что она иной раз заботится о простолюдинах, живущих у берега моря – даёт им пищу, да и варварам, вроде как, не велит разорять деревень. Я-то сама, конечно, не знаю, но люди говорят, что как началась война с Герцогиней, многим прибрежным деревням даже легче жить стало, чем до войны, потому что тогда на них берсерки нападали, грабили, насильничали, убивали. А теперь они воюют с регулярной армией, а деревеньки всё обходят стороной. А ещё кузнец из Верешек рассказывал, что встречался на ярмарке с одним жителем Тавера, что бежал сюда от войны. И тот рассказывал, что когда королевские войска взяли город в кольцо, не заботясь о том, что в нём остались сотни, а то и тысячи людей, именно варвары по приказу Чёрной Герцогини раздавали хлеб жителям.

– Но правда ли это? – засомневалась Солана.

– А какой ему резон врать? Уж ты, как никто, должна понимать, чего стоят те прозвища, что даёт тёмный народец. Уж как по мне, то Чёрная Герцогиня звучит не более страшно, чем Симмерская ведьма!

– То есть ты предлагаешь мне отправиться на службу к Чёрной Герцогине? – Солана переспросила, словно до сих пор боялась, что неверно поняла Аффу.

– Когда два волка – Бараканд и Симмер – начнут грызню за наш мир, я бы предпочла, чтобы где-то поблизости была лисичка, которая обведёт обоих вокруг пальца и оставит их в дураках, – ответила Аффа. – А если у этой лисички будет ещё и острозубый лисёнок – я буду рада вдвойне!

Котелок на огне забулькал, и ведьма вновь поднялась из-за стола, чтобы заварить чай. Солана с невольным восхищением поглядела на неё – эта морщинистая, иссохшаяся старуха двигалась легко и плавно, словно молодая. А уж голова у неё и вовсе была из чистого золота! Вопросы, над которыми сама Солана билась бы днями, а то и годами, она легко разрешила за несколько минут – легко и изящно. И очень мудро.

– Ладно, сейчас чайку хлебнём, да и спать! – проговорила Аффа, ставя котелок с чаем на стол. – Утро вечера мудрёнее.


***

На следующее утро Аффа ни словом не обмолвилась о вчерашнем разговоре. Она понимала, что Солана должна дозреть. Сама же девушка первым делом, как только встала и привела себя в порядок, бросилась к своему схрону. Вернувшись, она бережно обтёрла ветошью клинки и наконечники стрел. Увы, тетива уже опять была непригодна для использования и её пришлось снять. Затем она вновь завернула всё в тряпицу и спрятала под крышу.

Затем, подумав ещё некоторое время, она решительно встала, подхватила ошейник, что так и лежал на столе, и отправилась к тому болоту, о котором говорила ведьма. Здесь, не давая себе времени на обдумывание, она, размахнувшись, швырнула бесценный артефакт в зеленоватую топь, которая тут же проглотила его с глухим чавканьем.

В глубокой задумчивости Солана вернулась в дом. Аффа, помешивающая что-то в котелке, исподтишка взглянула на неё и тут же вернулась к своему занятию.

– Как долго я ещё буду поправляться? – спросила Солана.

– Не знаю точно, – с готовностью откликнулась Аффа. – Я бы положила на это недели три. Если всё пойдёт как надо. Потому что, сказать по правде, не нравишься ты мне, девочка.

Действительно, в последние дни Солана, кроме надоевшего уже жара, ощущала ещё один неприятный симптом – у неё тянуло поясницу. Похоже, всё-таки были воспалены почки, что, конечно, было немудрено, учитывая всё, что она пережила. Судя по всему, Аффа с самого начала полагала именно это, так что девушка лелеяла надежду, что лекарство, которое она принимает, поможет. Она очень боялась, что боль может усилиться. Дед Куркуль полжизни промаялся почками, и Солана помнила, как страшно он кричал во время приступов. Мама тогда, помнится, отправляла детишек ночевать к соседке.

При этом Солана боялась задать вопрос Аффе, словно опасаясь, что, единожды произнесённая вслух, эта болезнь тут же материализуется. Она втихаря скрипела зубами, когда низ спины начинал болеть сильнее, да словно ненароком закутывала бока в одеяло, которое было у неё теперь вместо рогожи.

– Что, очень больно? – с понимающей усмешкой спросила как-то Аффа.

– Терпимо, – сквозь зубы ответила Солана.

– Ну терпимо – значит, терпи, – кивнула ведьма. – Как будет невтерпёж – скажешь.

Солана продержалась ещё пару дней, но наконец не сдержалась, когда боль стала почти невыносимой. Тогда Аффа дала ей небольшую склянку с тёмным содержимым.

– Что это? – подозрительно спросила Солана.

– Пей. Это снизит боль и поможет уснуть. Больше пока я помочь тебе не могу. Надо ждать, пока моё лекарство справится, но это не случится скоро. Когда будут настигать приступы – буду давать тебе это. Только не слишком часто, а то потом не сможешь без него обходиться.

Солана влила в рот неприятно пахнущую горькую жидкость, и её передёрнуло от отвращения. Но уже спустя несколько секунд боль в спине и животе стала утихать, словно лающий пёс, которого присмирил хозяин. Контраст между болью и не-болью был так силён, что Солана ощутила настоящее блаженство. А вскоре веки её стали тяжелеть, в голове же наоборот появилась приятная лёгкость, так что она едва успела добраться до своей постели, прежде чем рухнула на неё. Ещё минута – и Солана уже спала.


***

Следующие несколько дней прошли для Соланы в каком-то дурмане. Неодобрительно покачивая головой, Аффа всё-таки давала ей своё обезболивающее средство, потому что приступы повторялись часто и жестоко. Одновременно ведьма продолжала потчевать девушку настоем, который должен был снять воспаление, причём теперь она давала его не дважды, а четырежды в день.

Улучшение наступило примерно через неделю, но в последующие пару недель Солана всё ещё была слишком слаба, чтобы долго пребывать на ногах. Арса, кажется, забыла все свои былые обиды и ухаживала за больной наравне с матерью. При этом она не предпринимала больше никаких поползновений – вероятно, страх перед Соланой излечил её от нездорового влечения.

В конечном итоге стало понятно, что Солана с помощью двух женщин одержала-таки победу над своей болезнью. Месяц дождей разменивал свои последние унылые денёчки, когда Аффа объявила, что больше не видит смысла в приёме лечебного снадобья. Солана всё ещё была жутко худа и довольно слаба, но теперь она была вполне здорова.


Глава 36. «Ночные лисы»

Возвращение отряда Брайка вызвало настоящий фурор в Банти. Самого лейтенанта немедленно вызвали к Шэндору, но и остальные были не обделены вниманием. На них смотрели, как на героев. До этого момента негласной элитой в войсках считали разведчиков, которые, рискуя жизнью, пробирались почти вплотную к расположению тондронцев. Но теперь их слава была безнадёжно задвинута на задний план теми, кто сумел побывать в тылу врага и даже вернуться обратно. Более того, эти полтора десятка людей сумели нанести Гурру урон, сопоставимый с действиями целого полка, если не армии. Разведка уже доложила, что на данном направлении противник совершенно потерял не только инициативу, а и вообще почти всякую подвижность. Судя по всему, сотни, если не тысячи гомункулов просто погибли, оказавшись «в солёной воде» Паэтты без защиты.

Сам же Брайк стал теперь персоной такого уровня, что командующий армией ради него прерывал заседания. Точнее, лейтенанта ввели к Шэндору прямо во время его очередного заседания штаба. Десяток высших офицеров, рангом не ниже подполковника, сидели за столом в традиционно прокуренной комнате. На этот раз каждый из них стремился пожать Брайку руку, включая, конечно, и самого Шэндора.

– Ну, не томите же нас, лейтенант Брайк, – воскликнул Шэндор, едва с приветствиями было покончено. – Рассказывайте!

Брайк подробно рассказал всё, что посчитал важным и нужным, снабжая рассказ собственными комментариями. С большим интересом штабные офицеры слушали тот момент, когда диверсанты шли сквозь отряды гомункулов, невидимые и неслышимые для них.

– Нужно подгонять лирр, чтобы они делали побольше этих своих штук! – перебил Шэндор. – Представьте, что мог бы целый полк, снабжённый подобными амулетами! Ну или хотя бы рота!

– Если только Гурр не додумается делать своих тварей зрячими, – заметил один из офицеров.

– Хотел бы – так давно додумался бы! – отрезал Шэндор. – Наверное, не всё так просто с этим! Может, он просто не может создать зрячих гомункулов!

– В любом случае, данная стратегия представляется мне единственно правильной, – резюмировал Брайк. – Если мы хотим остановить вторжение, действовать нужно именно так. Я видел тех гомункулов, что не сумели выбраться из «солёной воды», – Шэндор улыбнулся, услышав свою аналогию. – Они были менее боеспособны, чем даже те, что были под Синицей. Для их эффективного уничтожения было бы вполне достаточно роты стрелков и пары магов. Но главное, конечно – это уничтожение столба. Господин генерал, я бы рекомендовал как можно скорее отправить моих магов к компетентным людям, чтобы те могли подробно описать технологию уничтожения.

– Не беспокойтесь, господин лейтенант, уверен, что наши яйцеголовые уже давным-давно взяли ваших ребят в оборот, – усмехнулся Шэндор. – Они мне ещё вчера всю плешь проели по этому поводу. Ну а у вас самих, господин лейтенант, какие соображения по всему этому делу? Как бы поступили вы теперь на моем месте?

– С вашего позволения, господин генерал, – кашлянув, начал Брайк. – На мой взгляд нужно реорганизовать диверсионную работу. Отряд численностью, сходной с нашей, считаю нецелесообразным. По моему мнению, вполне достаточно отряда из пяти человек – два мага и три прикрывающих бойца. Такие отряды будут более мобильны и в итоге смогут охватить бо́льшие пространства. Кроме того, на мой взгляд было бы нелишним прикрепить к каждому из таких отрядов истребительную роту численностью около полусотни стрелков, а также трёх-четырёх магов. Сразу же после уничтожения стелы противник дезориентируется, так что его можно бить. Уверен, что даже пять-шесть таких сводных групп смогут добиться большего успеха, нежели боевые соединения в их нынешнем виде.

– Превосходная идея, господин лейтенант! – похвалил Шэндор. – Собственно, мы тут уже пришли приблизительно к тем же выводам, однако, конечно, из ваших уст они выглядят куда весомее. И поэтому у меня к вам встречное предложение. Мы решили создать особый диверсионный полк, который можно будет организовать по предложенному вами принципу. А вы, майор Брайк, возглавите этот полк.

– Простите, господин генерал, – опешил Брайк. – Мне послышалось, или вы сказали «майор»?

– Это было именно то слово, которое я сказал, – подтвердил Шэндор.

– Но… Я ведь только лейтенант…

– Идёт война, господин майор, – ответил генерал. – Время, когда можно мгновенно упасть, но и мгновенно вознестись. Уверен, что ни у кого из присутствующих здесь не возникнут сомнения в вашей компетентности, а также в степени ваших заслуг. Кроме того, можно ожидать, что в новом полку под вашим началом могут оказаться не только лейтенанты, но и капитаны. Хотелось бы, чтобы у них не возникало сомнений по поводу ваших полномочий. Более того, я уже послал ходатайство в Шинтан о присвоении вам чина подполковника. Если бы я имел полномочия сделать это собственноручно, клянусь, вы были бы уже подполковником!

У Брайка в прямом смысле слова закружилась голова от такого головокружительного взлёта по карьерной лестнице. Хотя, возможно, это было головокружение от усталости и стресса. Но, несмотря даже на столь неожиданную милость со стороны генерала, Брайк не чувствовал себя счастливым.

– Простите, господин генерал, – собравшись с духом, проговорил он. – Позволено ли мне будет кое-что сказать по этому поводу?

– Прошу вас, господин майор, – кивнул Шэндор.

– Разрешите отказаться от возложенной на меня чести, – тихо, но твёрдо произнёс Брайк, не опуская головы.

– Что такое? – брови генерала поползли вверх от изумления, да и остальные офицеры, насколько можно было видеть из-за табачного дыма, не смогли скрыть своего удивления.

– Откровенно говоря, господин генерал, я не чувствую себя способным к штабной работе, – проговорил Брайк. – У меня нет к этому ни способностей, ни желания. С вашего разрешения я хотел бы возглавить одну из диверсионных групп и вернуться в тыл тондронцам. Там от меня будет больше пользы, чем в штабе.

– Когда я, сын рыбака, записался в армию, – нисколько не разозлившись, заговорил Шэндор. – Как думаете, майор, предполагал ли я, что стану командующим армии? Да ни за что! Я мечтал когда-нибудь дослужиться до сержанта, считая, что это – мой потолок. Позже, когда я уже был сержантом и меня представили к чину лейтенанта, чтобы сделать командиром роты, я был страшно огорчён. Мне казалось, что нет ничего хуже, чем быть ротным – просиживать штаны в штабе, быть на побегушках у командира полка… – Брайк невольно улыбнулся этим словам. – Но, как оказалось, быть ротным – не так уж и плохо. Когда хочешь, ты можешь быть в гуще событий вместе со своими ребятами. Чтобы не утомлять вас россказнями старика, скажу только, что я был страшно недоволен и своим назначением командиром полка, и командиром дивизии, и командиром армии… Поначалу. Потому что потом я всякий раз открывал для себя новое, ещё более трудное и интересное поле для деятельности. Захотел бы я сейчас снова стать сержантом? Да ни за что на свете!

Брайк вновь улыбнулся, вспомнив один из разговоров с генералом, где тот рассказывал о том, как отец в детстве поднимал его на плечи, а затем горько завидовал ему, лейтенанту. Но он понимал, что Шэндор хотел сказать тогда, и что он хотел сказать сейчас.

– Подумайте, майор, – продолжал меж тем Шэндор. – Вам представляется возможность быть не мечом, и даже не рукой, держащей меч, а головой, что направляет и руку, и клинок. Неужели вы захотите упустить эту возможность? И потом – вы ведь будете сам себе командир. Разве, если уж вам так припечёт, кто-то сможет не пустить вас разок-другой сходить на задание самому? Всё будет зависеть лишь от вашего желания. Вы помните, что я в самом начале нашего сотрудничества сказал вам, что вы не будете подчиняться никому – даже мне? Всё остаётся в силе. Формально вы будете под моим началом, но действовать будете по своему разумению. Если захотите – заведёте себе помощника, который будет ходить на заседания штаба вместо вас!

На этот раз Брайк не сумел ограничиться одной улыбкой, и коротко рассмеялся. Он понимал, что хитрый генерал просто поймал его в ловушку, наобещав с три короба. И ловушка была особенно крепка тем, что Брайк ни секунды не сомневался, что Шэндор говорит правду, и всё будет именно так. Но он всё-таки не мог отделаться от ощущения, что с ним поступают как с капризным ребёнком, который не хочет ложиться спать, и тогда ему обещают, что если он ляжет, но через какое-то время не сможет уснуть – ему разрешат гулять до утра. Понятное дело, что улёгшись в постель, ребёнок вскоре уснёт, и все эти обещания обратятся в пустой звук не потому, что родители его обманули, а потому что он сам не сумел ими воспользоваться. Так и Брайк, став командиром полка, наверняка не позволит себе принимать участие в вылазках, понимая, какое количество людей теперь зависит от него.

– Ну так что скажете, майор? – поинтересовался Шэндор.

– Благодарю за оказанную мне честь, господин генерал! – отсалютовав ответил Брайк. – Постараюсь оправдать возложенное на меня доверие!

– Обязательно оправдаете, майор! – улыбнулся генерал. – Ну ступайте, поешьте, да приведите себя в порядок. Поспите немного. Через три часа жду вас у себя.

Ещё раз отсалютовав всем присутствующим, Брайк вышел.


***

В последующие дни небольшой отряд Брайка постигла мощная реорганизация. Началось всё с того, что ему было присвоено гордое имя Первого диверсионного полка. Как мы уже знаем, командиром его был назначен новоиспечённый майор Брайк. Поскольку он сам определил оптимальную численность диверсионной группы в пять человек, а кулонов пока, как мы помним, было лишь четырнадцать, то, исходя из нехитрых арифметических вычислений выходило, что рот в новом полку будет пока только три. В каждую роту, кроме непосредственно самой диверсионной группы, входило шесть десятков стрелков, а также четверо или пятеро магов. Таким образом, численность одной роты примерно равнялась семидесяти человекам, что в целом почти соответствовало стандартной штатной численности роты в палатийской армии, хотя, конечно, по общей численности Первый диверсионный пока что сильно не дотягивал до полноценного полка.

По рекомендации Брайка сержанту Пэйлу было присвоено очередное воинское звание лейтенанта, и он тут же был назначен командиром первой роты диверсионного полка. В другое время для этого потребовался бы ряд бюрократических процедур – этакая своеобразная инициация, превращающая рядового в офицера. Однако теперь было не до того, поэтому к вечеру того же дня довольный Пэйл прогуливался по деревне, щеголяя новенькой формой с погонами.

Брайк сперва не хотел разделять троицу лирр по ротам, поскольку понимал, что им будет не слишком-то комфортно работать среди людей, но выбора не было – опыт показал, что лирры гораздо раньше людей чувствуют магические столбы, поэтому пришлось переступить через личные интересы. Поначалу майор хотел было сделать Паревиана командиром второй роты, но затем, пообщавшись с самим разведчиком, передумал. Паревиан сам указал на то, что далеко не каждый человек захочет служить под началом лирры. Да и сам он не горел желанием принимать на себя ненужную ответственность. Поэтому Брайк назначил на его место сержанта Канто, который тоже внезапно сделался лейтенантом.

Кстати, оба героя-мага тоже не захотели работать порознь, так что оба они также попали во вторую роту.

– Мы уже хорошо сработались в паре, господин майор, – пояснил Барео. – Не хотелось бы привыкать к новому напарнику.

Пэйл набрал себе разведчиков из их первоначального отряда, но вот магов ему пришлось принимать новеньких. Это была странная парочка – вечно хлюпающий соплями меланхоличный долговязый парень лет двадцати семи по имени Тайрин, и бодрый, жизнерадостный сухопарый старичок лет пятидесяти, который, однако, в плане выносливости мог дать фору иному юноше. Этот, второй, в силу своего возраста и, вероятно, почтенного положения в сообществе магов, уже заслужил имя, оканчивающиеся на «ус» – его звали Сатиус.

Третья рота являла собой некоторое исключение – командиром в ней был человек, не входящий в первоначальный отряд Брайка, лейтенант Файроса. В отличие от командиров двух других рот, он к этому моменту уже был лейтенантом. Его рекомендовал Брайку лично полковник Палино, который продолжал формально курировать проект, хотя это происходило скорее по инерции, поскольку Шэндор сдержал своё слово – над Брайком не было других начальников, кроме самого генерала.

Лейтенант Файроса, стройный тонкокостный блондин на два или три года моложе Брайка, произвёл на последнего хорошее впечатление. Его открытость и доброжелательность располагали, а познания в военном деле внушали уважение. Он же подобрал себе двух магов, причём выбор его несколько огорошил Брайка, поскольку одним из двух его магов была женщина – волшебница лет тридцати пяти, однако стройная и лёгкая, словно молоденькая девочка. Звали её госпожа Дайла. Вторым магом был мужчина, казавшийся чуть старше госпожи Дайлы, которого звали Вессиан. Пикантности во всю эту ситуацию добавляло то, что между волшебниками существовали отношения, явно выходящие за рамки служебных.

Такой вот пёстрый состав был у нового полка, сформированного Брайком. Как и всё в палатийской армии, его создание потребовало некоторого времени, так что Брайк впервые смог собрать в полном составе командиров и диверсантов лишь в первый день месяца дождей. Командир полка сердечно поздоровался с каждым из присутствующих, а затем в нескольких предложениях обрисовал ситуацию.

– Нам предстоит быть на самом острие удара по эллорской нечисти, – как ни хотелось Брайку избежать излишнего пафоса, это, похоже, было невозможно. – Отныне война будет вестись совсем по другим правилам. Большие армии неэффективны в войне с этим врагом. Поэтому бить его будем мы. Тактика очень проста. Каждая рота направится на свой участок, действуя в достаточной мере самостоятельно. Основные войска будут оказывать поддержку по мере надобности, но во многих случаях придётся обходиться без них. После того, как диверсионная группа уничтожит тондронский столб, истребительный отряд, приблизившись на необходимое расстояние, начнёт зачистку. Если силы врага будут велики, будем привлекать армию. Может быть, они просто будут поблизости – тогда тоже не стоит пренебрегать их помощью. Каждый командир роты подчиняется только мне. Но, думаю, вы понимаете, что в данной ситуации вам чаще всего придётся действовать по своему усмотрению. Я верю в каждого из вас – и в тех, с кем уже имел честь работать, и в тех, с кем ещё только предстоит познакомиться. Если вы попали в этот полк, значит вы – лучшие.

– У меня вопрос, господин майор, – поднял руку Пэйл.

– Да, лейтенант Пэйл? – Брайк с удовольствием произнёс вслух новое звание недавнего сержанта.

– Не будет ли лучше чётче разделить между собой диверсантов и этих так называемых истребителей? Не будут ли они лишь мешаться? Ведь совершенно понятно, что они не смогут подобраться к зомбакам ближе чем на милю без опасности быть атакованными. Я хочу сказать, господин майор, не станут ли они гирями, прикованными к нашим ногам?

– Во-первых, господин лейтенант, зарубите себе на носу одну очевидную вещь: я не допущу в моем полку конфронтации между диверсантами и истребителями. Я не допущу деления на людей первого и второго сорта. Там, у линии фронта, успех будет зависеть от того, насколько слаженно будут действовать эти два отряда. Если вы станете задирать носы, то в решающий момент вам могут щёлкнуть по этому самому носу. Кроме того, лейтенант Пэйл, не забывайте, что вы являетесь командиром не только тех пятерых, что сидят тут, но и шести с половиной десятков других людей, которых тут нет. Если вы не понимаете этого, значит, я ошибся с выбором командира роты. Так я ошибся, господин лейтенант?

– Никак нет, господин майор! – не мешкая, ответил Пэйл. – Вы были очень доходчивы, так что я всё понял.

– Ваша понятливость – одна из лучших ваших черт, лейтенант, – улыбнулся Брайк. – Ну что ж, господа… и дамы… – сконфуженно добавил майор, глядя на улыбающуюся во весь рот госпожу Дайлу. – От нас ждут реальных дел, так что постараемся поменьше проводить времени в штабе и побольше – в поле. Сейчас здесь останутся только командиры рот, чтобы распределить участки фронта, а также решить оставшиеся вопросы. Все остальные, полагаю, пока что могут быть свободны.

– Разрешите, господин майор? – попросил слова Барео, когда остальные уже, было, начали вставать с лавок.

– Что вы хотели, мессир?

– Я тут подумал, что такому элитному полку как наш негоже называться просто Первым диверсионным. Как-то это по-простецки, вы не находите?

– Что вы имеете в виду, мессир? – не понял Брайк.

– Таким крутым ребятам, как мы, необходимо крутое имя, которое будет вселять гордость в сердца союзников. Я бы добавил, что оно ещё должно вселять ужас в сердца врагов, но сомневаюсь, что у этих ублюдков есть сердце. Нам нужно имя, которое побежит из уст в уста по всей стране, имя, которое будут произносить все палатийские мальчишки, слушая рассказы об этой войне. Имя, которое они назовут, явившись на призывной пункт добровольцами, вместо того, чтобы гадать – подпадут ли они под очередной набор. Имя, которое…

– Я понял вас, мессир, – с улыбкой прервал разошедшегося в патетическом порыве мага Брайк. – Мне представляется, что идея эта недурна. Нашим людям сейчас, как никогда, нужно нечто, что поднимет их дух. Мне нравится ваша идея, мессир Барео. Полагаю, вы уже придумали такое имя?

– Ну… – с явно ложной скромностью опустил глаза Барео. – Я не мастер таких выдумок, но одна идея у меня родилась.

– Так не томите же нас, мессир! – едва сдерживаясь от смеха, попросил майор.

– Я подумал, господин майор, что с нашей тактикой мы очень похожи на лисиц, которые тайком проникают в курятник, пожирают яйца, а затем так же незаметно исчезают. Как вам «Ночные лисы», господин майор?

– Мне нравится, – улыбнулся Брайк. – Хотя в курятник мы будем лазать как ночью, так и днём. Ну что, дамы и господа, как вам предложение мессира Барео?

В ответ раздались одобрительные возгласы. Было очевидно, что идея понравилась всем – стать именным полком, элитой, белой костью Палатийской армии. Может быть, когда-нибудь по милости Асса на эту кость начнёт нарастать мясо армии нового типа – сильной, бесстрашной, боеспособной!

– Ну что ж! – подытожил Брайк. – Заставим всю Паэтту говорить о «Ночных лисах» Палатия!


Глава 37. «Курятник»

Шэндор пришёл в восторг от идеи молодого мага. Он был слеплен из того же теста, что и Брайк, поэтому тоже терпеть не мог пропитанное меркантильностью недоразумение, именовавшееся армией Палатия. Подобно майору, он уже видел светлое будущее, в котором воинственные мужики в тавернах будут травить байки не о Коррэйском легионе, или других прославленных полках Латиона, а о похождениях «Ночных лисов». Он даже пообещал распорядиться, чтобы в спешном порядке для полка Брайка были вышиты особые шевроны.

– Полагаю, нашу первую операцию мы назовём «Курятник»? – улыбаясь во весь желтозубый рот, предложил он.

– Отличное название, господин генерал! – ответил Брайк. – И когда же нам лезть в этот курятник?

– Что, не терпится? – почти отчески усмехнулся Шэндор. – Погодите, уже скоро! Мне бы хотелось остаток войны быть не просто наблюдателем, поэтому я хочу немного передвинуть войска. Авось, чем-нибудь пособим вам! Дайте два дня, майор. Даю слово – на третий день вы выступите независимо от того, будем мы готовы или нет.

– Добрая весть, – улыбнулся Брайк. – Мои ребята заждались уже.

– Они у вас – настоящие орлы! – блеснул глазами генерал. – Кстати, у меня для вас ещё одна добрая весть, майор! Пришла буквально только что, весть-молния! Несчастный голубь, что её принёс, умер едва ли ещё не в воздухе – зачаровали его по самую макушку. Проклятая Симмерская ведьма разбита в пух и прах! Угрозы с востока больше нет!

– Вот это новость, так новость! – радостно воскликнул Брайк. – У меня начинает складываться впечатление, что Асс вновь приглядывает за нами.

– А до этого он, по-видимому, отходил отлить! – хохотнул Шэндор, но тут же снова вернул себе серьёзность. – Кстати, майор, в связи с этим у меня есть для вас подарок!

– Подарок, господин генерал? – Брайк непонимающе поглядел на своего командира.

– Отличный подарок, уж поверьте мне! – хитро прищурился Шэндор. – Седьмой Коррэйский легион, завёрнутый и перевязанный красной ленточкой! Я решил ввести его в подчинение вашим «Лисам». Представляете, сколько дел вы наворотите вместе!

– Не совсем понимаю вас, господин генерал, – на лице майора почему-то не было заметно особого воодушевления.

– Видите ли, латионцы послали для разгрома ведьмы Седьмой легион, но он не поспел – наши справились сами…

– Так её разгромили палатийские войска? – лицо Брайка вновь разгладилось, и словно даже засветилось изнутри.

– Самому иной раз не верится, но – да, – усмехнулся Шэндор. – Причём основная их часть – новобранцы, желторотые рекруты. Плюс один-два пунтских полка. Должно быть, эти зазнайки-латионцы волосы рвали на себе, когда узнали!

– Хвала богам! – произнёс Брайк. – Это – одна из самых лучших вестей, которые я получал в жизни!

– Не могу не согласиться, – кивнул генерал. – Сам никак не нарадуюсь! Ну так вот, Латион отправил легион к нам на подмогу, ну а в Шинтане решили передать его мне. Ну а я, майор, предлагаю его вам.

– Вы по-прежнему позволяете мне действовать самостоятельно, по собственному усмотрению? – лицо Брайка вновь стало сосредоточенным и немного взволнованным.

– Ну разумеется, майор Брайк!

– Тогда, господин генерал, с вашего позволения я откажусь от этого подарка, – твёрдо произнёс Брайк. – Не хочу, чтобы Латион приписал себе и эту победу тоже. Хочу, чтобы у моей страны были ратные страницы, которыми бы она могла гордиться. Мы сделаем всё сами, господин генерал. Мы, палатийцы. И никто не скажет, что за нашими спинами стояли латионские легионы! Позже, когда «Ночные лисы» сделают себе славное имя, пусть тогда Коррэйский легион попросит о чести воевать с нами плечом к плечу! И тогда я позволю им это!

– Превосходная речь, майор! – одобрительно крякнул Шэндор. – Речь истинного патриота, и мне она по душе! И вы правы! Враг топчет нашу землю, поэтому повергнуть его должны тоже мы! Ну а Седьмому я найду хорошее применение и сам! Можете идти, господин майор. Готовьтесь к операции «Курятник»!


***

Участки для каждой из рот были уже определены. Все диверсанты получили особо утеплённое обмундирование, в котором не страшны были промозглые ночи палатийского месяца дождей. Но, кажется, особо грело их то, что на рукаве каждого комплекта был нашит чёрный шеврон в виде стилизованной головы лиса.

Все старались выглядеть максимально невозмутимо и неустрашимо. Те, кто уже ходил в первый поход, сейчас старательно делали равнодушный вид, словно собирались прогуляться по дневным кварталам Шинтана. Те, кто ещё не бывал по ту сторону фронта, также старались держаться максимально независимо, но внимательный наблюдатель легко заметил бы, что страшно и тем и другим.

Брайк после долгих раздумий решил в этот раз направиться сам. Всё-таки пока что его должность командира полка не требовала каких-то особенных усилий и обязательств. Майор понимал, что долго это не продлится, поэтому спешил использовать каждый шанс. Он решил отправиться с диверсантами второй роты – в первой был Пэйл, которому он с некоторых пор доверял безоговорочно, а также ещё четверо бойцов; третья тоже была укомплектована пятью амулетами, а вот на вторую, где были Паревиан и наши старые знакомые маги, было выделено лишь четыре. Брайк как раз и решил стать тем четвертым. Кроме того, он успел сдружиться с остальной троицей.

Всё-таки «Ночные лисы» были необычным полком – командир полка, а также командиры рот лезли в самое пекло, вместо того, чтобы прикрываться спинами своих солдат. Вряд ли так будет всегда, но пока что это придавало новому полку черты своеобразного братства. В каком-то смысле так оно и было – Брайк пока ещё не обвыкся на новом месте и не мог посмотреть на своих недавних товарищей с высоты командующего полком.

Пока же заместителям командиров рот, которые должны были отвечать за продвижение истребительных отрядов, были в очередной раз даны инструкции о том, когда и куда они должны прибыть. Всё это было оговорено уже много раз, но нужно же было о чём-то говорить сейчас, чтобы подавить тревогу!

На рукавах истребителей, кстати, тоже красовались шевроны полка, но, к неудовольствию Брайка, они слегка отличались от тех, что носили диверсанты – у тех шеврон был чёрным, а скупые черты, обозначающие морду зверя, были сделаны красным. Тут же всё было с точностью наоборот – красные шевроны, на которых были чёрным вышиты глаза и другие детали. Как мы помним, Брайк не хотел, чтобы внутри полка кто-то различал диверсанта и истребителя, но, кажется, этого было всё-таки не избежать.

Коротко попрощавшись с товарищами, Брайк со своей группой двинулся в путь. Им предстояло пройти порядка четырёх миль к северу, а затем начинать двигаться на запад, чтобы отыскать стелу. Воздух был очень свеж – ночами уже было настолько холодно, что по утрам повсюду тонким серебристым налётом лежал иней. Однако, хотя небо и не было свободно от плотных облаков, но дождя, кажется, ничего не предвещало, так что это вселяло определённый оптимизм.

Сейчас, пока до ближайших позиций врага было ещё далеко, Барео балагурил напропалую. Его рот практически не закрывался, причём ему, кажется, было особо неважно – слушают его, или нет. Брайк вообще подозревал, что это – проявление его нервозности. Однако, он с удовольствием слушал юного мага – всё-таки юмор подобных людей разительно отличался от грубых солдатских шуток. Он охотно посмеивался, слушая звонкий, почти мальчишеский голос парня.

Паревиан, напротив, был сосредоточен и невозмутим. Казалось, он вообще не слышит балабола Барео, полностью погруженный во внутреннее созерцание. А может, он уже пытался уловить колебания возмущения, исходящие от их цели. Мессир Грэйд же то и дело цеплялся к своему товарищу с полушутливыми придирками, но сам тут же превращался в мишень для острых шуточек.

Забравшись на достаточное расстояние к северу, Брайк приказал оставить метку для следующих где-то позади истребителей, чтобы указать место, где они повернули на запад. По данным разведки враг был милях в четырёх отсюда. Неподалёку уже начинался лес, а вокруг было полно молодой поросли, выросшей из нанесённых ветром или птицами семян.

Выбрав место почище, четверо бойцов установили на нём несколько срубленных молодых стволов в виде пирамиды, а сверху накинули кусок яркой жёлтой материи, видимой издалека. Привязав его узлами к конструкции, чтобы не унесло ветром, диверсанты двинулись строго на запад.

Вечерело. Вокруг уже был привычный лес, почти безмолвный, если не считать гудящих на ветру верхушек сосен. Брайк начал осознавать, что они вновь окажутся на территории, занятой врагом, когда будет уже совсем темно. Вероятно, стоило остановиться на ночлег, чтобы не пересиживать затем на ветвях. Да и истребительная рота в ночи вряд ли будет столь эффективна. Удивительно, что даже в самом выверенном плане, обдуманном и оговорённом десятки раз, всё равно найдутся незамеченные оплошности.

– Не чувствуете столб? – спросил он у идущего впереди Паревиана.

Тот отрицательно покачал головой. Выходит, до стелы ещё несколько миль, и искать её можно будет хоть всю ночь, рискуя напороться на гомункулов.

– Может, стоит переночевать здесь? – так же тихо поинтересовался Брайк мнением товарищей. – А поиски продолжим уже поутру?

– А я уж, было, смирился с тем, что придётся сегодня ночевать на ветках, словно сойка, – тут же повеселел Барео. – Лично я – за. Ещё пара часов, и темень будет такая, что хоть глаз коли. Не нарвёмся на зомбаков, так ноги переломаем.

– В прошлый раз не переломали, – возразил Грэйд. – Мы не знаем, как далеко отсюда враг. По мне, так будет довольно неразумно разложиться сейчас на ночёвку.

– Они слепые, каккроты! – не унимался Барео. – Они даже и наступят на тебя – и то не заметят! И света костра они не увидят. Кроме того, мы же выставим часового!

– Что скажете вы, Паревиан? – прервал затевающуюся перепалку Брайк.

Лирра задумчиво пожал плечами.

– Даже если гомункулы начнут продвижение, уверен, что мы легко сможем избежать встречи с ними. Достаточно одного часового, и мы будем в безопасности, – проговорил он. – Я бы предложил остановиться на ночёвку.

– Золотые слова! – просиял Барео. – Решайте, майор!

Здесь, за линией фронта, Брайк хотел, чтобы в нём видели не высокосидящего командира, а своего боевого товарища. Поэтому он сам настоял на том, чтобы не было никаких «господинов майоров», хотя и до панибратского обращения просто по фамилии он доводить не хотел. Поэтому неформальное обращение «майор» показалось ему наиболее уместным, хотя тот же крон-капитан, наверняка, счёл бы это для себя страшным оскорблением. В палатийской армии опущение слова «господин» допускалось лишь в обращении вышестоящего начальства к нижестоящему, да и то, если это было укоренившейся привычкой, то обычно считалось предосудительным. Также подобное обращение могли себе позволить офицеры в дружеской, неформальной беседе. Для Брайка сейчас был именно такой случай.

– Хорошо, остаёмся здесь, – решил он. – Только нужно найти местечко поукромней.

– Что уж может быть укромнее дремучего леса? – усмехнулся Барео.

– Неплохо бы найти какую-нибудь берложку, – ответил Брайк. – Здесь много поваленных деревьев, какие-то выворачивает с корнем. Нам нужно что-то, что максимально скроет свет от костра.

Вскоре отряд нашёл именно то, о чём говорил майор – выкорчеванное временем могучее дерево. Именно у его корней, образовывающих нечто вроде небольшой берлоги, и решили остановиться. Распалили небольшой костерок, который не мог, конечно, в полной мере спасти от ночного холода, но всё же поднимал настроение. Поужинать, правда, пришлось сухим пайком, ведь диверсанты, естественно, не взяли с собой ни котелков, ни ложек.

– Эх, когда окончится война, я буду с ностальгией вспоминать такие вот вечера, – глядя на танцующий огонь, вздохнул Барео. – Это же такая тоска – целыми днями сидеть в душной комнате за книгами!

– Так и оставайся в армии, кто ж тебе не даёт! – хмыкнул Грэйд. – Боевые маги всегда нужны.

– Так если не будет войны, то я всего лишь променяю свою уютную комнату в Шинтане на бог знает какую дыру где-нибудь у побережья!

– Война никуда не денется, – несколько меланхолично проговорил Брайк. – Останется Чёрная Герцогиня, останутся северяне…

– Ну так у нас же, вроде бы, перемирие! – возразил Барео. – Глядишь, ещё будут нас варвары прикрывать, когда пойдём на задание где-нибудь ближе к северу!

– Перемирие кошки и собаки, – фыркнул Грэйд. – Потому что медведь в огород влез! А как всё закончится… То и там всё закончится, – несколько неловко закончил он.

– Такие ли мы уж кошка с собакой? – неожиданно спросил Барео. – Что мы, собственно, знаем о Герцогине?

– То, что она примкнула к нашим врагам! – резко отрезал Грэйд. – То, что она нападает на наши земли, убивает наших людей.

– Насколько я знаю, первыми напали все-таки мы, – тихо, но непреклонно проговорил Барео. – Так же, как много лет назад Шинтан сунулся на северные острова с деликатностью медведя, так и сейчас, когда стало известно о Герцогине Чёрной Башни, которая объединяет келлийцев, мы поспешили ударить, не попытавшись даже разобраться. А между тем – феномен-то преинтереснейший! Вы только подумайте – Чёрная Башня! С детства я считал, что это сказки, а вот она теперь здесь! Сколько всего мы могли бы узнать от Герцогини, если бы хотя бы просто попытались!

– Да, но та ли это Башня, о которой вы слышали сказки, мессир? – вмешался в учёный спор Брайк. – Мне лично всегда рассказывали о Белой Башне. Кроме того, эта колдунья могла просто возвести нечто подобное, чтобы внушить больший трепет и уважение. Может, Башня – это просто морок? Или обычная башня, выстроенная из простого гранита?

– Это – не просто башня, майор, – покачал головой Барео. – Если бы вы могли чувствовать возмущение, вы бы сразу это поняли. Это так же, как вы бы узнали боевой меч среди десятков деревянных детских поделок. Поверьте, это та самая Башня. А что касается цвета… Некоторые утверждают, что цвет Башни зависит от её искателя. Вероятно, Герцогиня пришла к Башне с дурными помыслами, вот та и почернела. Грубо говоря, это – не цвет самой Башни, это цвет Герцогини.

Брайка всё больше поражал этот безусый юноша, который, вопреки своему возрасту мог уже так глубоко рассуждать. И вообще – несмотря на то, что Барео был моложе Грэйда, несмотря на то, что первому было присуще некое шутовство, тогда как второй всегда старался быть преувеличенно серьёзным, Брайк видел превосходство мессира Барео над мессиром Грэйдом во всём. Из таких, наверное, и получаются великие волшебники.

– Ты говоришь о вещах, о которых никто ничего толком не знает, коллега, – насмешливо произнёс Грэйд. – Может быть, это – та самая Башня, а может и нет. Может, она могла бы быть Белой, но вся штука в том, что сейчас-то она – Чёрная. И что её мощь используется для того, чтобы уничтожить Палатий.

– Ты же прекрасно понимаешь, коллега, – вернул насмешку Барео. – Что если бы Герцогиня действительно вздумала использовать всю мощь Башни, от нашего мира остались бы одни ошмётки! Тебе не приходило в голову, что Герцогиня не похожа на нападающую? Она больше похожа на обороняющуюся! Имея в руках такую мощь (и я сейчас говорю не о келлийцах), она в течение месяца могла бы покорить весь Шинтан, а в течение полугода – всю Паэтту. Однако прошло уж пять лет, а она всё ещё морозит себе задницу на островах! Думаешь, ей настолько нравится холод?

– Тебя послушать, так это мы – негодяи, обидевшие невинную женщину! – кажется, Грэйд не на шутку взъярился. – Может скажешь, что нам надо сложить оружие и преклониться перед её долбаным сиятельством?

– Преклоняться не предлагаю, – твёрдо ответил Барео. – Но, действительно, надеюсь, что у нас хватит ума воспользоваться перемирием.

Сейчас юный маг был совсем не похож на того легкомысленного насмешника, которым обычно старался казаться. Брайк ещё раз поразился глубине этого человека. Более того, в этом споре он, кажется, был явно на стороне его, а не более рационального, казалось бы, Грэйда. Он никогда прежде не задумывался о Чёрной Герцогине. Ему было довольно того, что она – враг, с которым надлежит биться. Но теперь он почувствовал, как рушится возведённая в его мозгу стена чёрно-белой логики.

– Порой ты меня просто удивляешь! – зло прошипел Грэйд и отвернулся от товарища, давая понять, что ему больше не о чем с ним говорить.

– Давайте-ка, мессиры, успокаивайтесь, – заговорил Брайк, которому совсем не нравилось, что накануне важной операции два его мага вот-вот повздорят. – Пора распределять караулы, да ложиться. Мессир Барео, предлагаю вам дежурить первые три часа, затем вы разбудите мессира Грэйда. Следующим будете вы, Паревиан, ну и напоследок караулить буду я. Прошу вас, мессир, время от времени отходить к западу хотя бы настолько, насколько ещё будут видны отсветы костра. Если что – надо чтобы нас не застали врасплох.

– Будет сделано, господин майор! – по-военному ответил Барео, вставая. – Как раз заодно и хворосту поищу!

– Никакого хвороста! – отрезал Брайк. – Во время рейдов ни на что не отвлекайтесь – только слушайте и смотрите. Хвороста и здесь полно.

– Понял, господин майор! – улыбнулся Барео. – Разрешите приступать?

– Приступайте, – также улыбнувшись, кивнул Брайк. – А остальным – отбой!

Грэйд и Паревиан, не дожидаясь повторных приказов, получше укутались плащами и тут же легли прямо у костра. Брайк, бросив ещё один взгляд на запад, где уже был невидим растворившийся в темноте маг, последовал их примеру.


***

– Подготовились-таки, ублюдки! – прошипел Барео.

Действительно, на этот раз стела не стояла в гордом одиночестве. На рукотворной поляне вокруг неё было, по меньшей мере, сотня гомункулов. Они совершенно неподвижно сидели, больше похожие на истуканов.

До стелы отряд добрался лишь к полудню следующего дня. Вышли, как только достаточно рассвело, чтобы видеть хотя бы на сотню шагов перед собой. Эманации стелы Паревиан ощутил лишь спустя пару часов, когда они уже осторожно пробирались среди довольно редких отрядов гомункулов. В этот раз бестии Тондрона не продвигались к востоку. В большинстве своём они просто стояли или сидели, словно ожидая чьего-то приказа. Возможно, прошлый удар отряда Брайка всё же подкосил захватчиков. Однако, эта апатичность вполне могла быть обманчивой, так что диверсанты старались держать ухо востро.

По прикидкам Брайка, до того места, где их должен ожидать истребительный отряд, было порядка шести или семи миль по прямой, однако, в поисках стелы диверсанты сместились ещё дальше к северу. Очередной просчёт, который не всплыл сразу при обсуждениях. Майор взял себе на заметку получше обмозговать координацию между отрядами. Но пока это подождёт. Сейчас нужно было решить проблемы понасущнее.

– Что будем делать, командир? – тихонько спросил Паревиан.

Признаться, Брайк слегка растерялся. Они прятались недалеко от края поляны. Кроме тех гомункулов, что охраняли стелу, в пределах видимости находилось ещё несколько небольших отрядов. Ситуация казалась безвыходной. Стоит магам начать колдовать – их тут же раскроют, а выстоять против такого количества нежити шансов практически нет.

– Насколько быстро вы сможете взорвать стелу? – шёпотом спросил он у Барео.

– Не меньше полминуты, а скорее даже минуту, – ответил тот. – Это притом, что мы должны будем находиться примерно вон там, так что нас разорвут в считанные секунды.

– Получится отвлечь их? – без особой надежды спросил майор Паревиана.

– Сомневаюсь, – покачал тот головой. – Даже если мы с вами снимем амулеты и бросимся бегать по лесу, привлекая их внимание – сомневаюсь, что они на это купятся. Точнее, не они, а те, кто их здесь разместил. Если хотите, конечно, можем попробовать, да только…

Брайк, на самом деле, и сам понимал, что означает это «только». Вокруг полным-полно гомункулов, которые порвут их скорее, чем охрана стелы успеет отбежать на сколько-нибудь значимое расстояние. И он не считал Герцогов недоумками. Наверняка тем, кто охраняет проклятый столб, даны чёткие указания не двигаться отсюда. Судя по всему, операцию «Курятник» можно считать проваленной.

– Надо отходить… – хмуро прошептал Брайк, по очереди оглядывая своих товарищей. – Надо искать другие способы. Здесь у нас ничего не выйдет, кроме как умереть красиво. Но я бы предпочёл пока этого не делать. Согласны?

– Вы – командир, – ответил Грэйд. – Вам и решать.

– А я согласен! – прошептал Барео.

Магу было неприятно взваливать всю ответственность на Брайка. Он понимал, что тому сейчас и так нелегко – ведь, в конце концов, именно он разрабатывал операцию, так что и провал, очевидно, записал на свой счёт. Было видно, как мучается командир – желваки так и ходили по лицу.

– Это – верное решение, – поддержал Брайка и Барео Паревиан. – Глупо бросаться в пропасть, надеясь её напугать. Лучше будет придумать план получше и вернуться обратно. Место мы заприметили, теперь будет быстрее и проще.

– А к тому времени они натыкают ещё несколько столбов восточнее! – проворчал Грэйд.

– Тебе так охота помереть впустую? – вскинулся Барео.

– Может и не впустую, – возразил Грэйд. – Защитная сфера сможет удержать гомункулов, так что если ты будешь держать сферу, а я – перегружать руны, то всё получится.

– Я не удержу сферу так долго!

– Главное, чтобы хватило до того, как я закончу, – мрачно проговорил Грэйд.

Барео прикусил язык, поняв, к чему клонит товарищ. На его лице отразилось смятение. Возможно, в конце концов он принял бы предложение Грэйда, но тут вмешался Брайк.

– Сразу нет! – отрезал он. – Я запрещаю самоубийственные подвиги! Если мы на каждый столб будем терять по два мага, то это лишь другой способ проиграть в войне! Я – командир, и я приказываю отступать!

Возразить на это было уже нечего, так что четверо диверсантов осторожно отправились в обратный путь. Все они были подавлены, и Брайк, конечно, более всех. Он изводил себя мыслями о двух других отрядах, не сомневаясь, что они встретились ровно с теми же трудностями. И он молил всех богов, чтобы там оказались достаточно смелые командиры, чтобы скомандовать отступление. Пэйл, скорее всего, так и сделает, а вот насчёт Эйриана, одного из троицы лирр, которого командир третьей роты назначил лидером группы диверсантов, Брайк был не уверен. Правда, с Эйрианом был и старый ворчун Тэрри, и майор надеялся, что тот внесёт достаточно здравого смысла в обсуждение, подобное тому, что произошло между ним и его спутниками.

Все молчали. И потому, что поблизости всё ещё были враги, и потому, что каждый сейчас крепко думал о том, что произошло, и о том, что со всем этим делать. Воодушевление, которому они позволили овладеть своими сердцами после прошлой победы, вновь уступило место унынию. Однако Брайк не сомневался, что они найдут способ. Обязаны найти.


Глава 38. Нежданная помощь

Лейтенант Канто, командовавший в этот раз отрядом истребителей, не задал никаких вопросов, когда четверо диверсантов появились возле условленного места. Всё было понятно и так. Он, как мог, пытался подбодрить павших духом товарищей. Тем не менее, всю обратную дорогу Брайк был мрачен и молчалив.

В Банти, едва подойдя к дому, служившему теперь штабом их полка, майор с огромным облегчением увидел Пэйла, который вышел навстречу. Значит, хотя бы один командир последовал его примеру и не стал совершать бессмысленных подвигов.

– У вас тоже неудача? – скорее утверждая, чем спрашивая, произнёс Брайк.

– Так точно, господин майор, – хмуро ответил Пэйл. – Подступы к столбу защищены зомбаками, маги не смогли ничего сделать.

– У нас та же ситуация, – кивнул Брайк. – Я рад, лейтенант, что вы не полезли на рожон.

– А смысл? – пожал плечами Пэйл. – Задарма помирать я не согласен.

– И не придётся, – заверил Брайк. – Мы всё равно прижучим этих гадов. Просто в этот раз я неудачно скомпоновал команды. Будь у нас три мага, всё получилось бы.

– Да, мои мессиры тоже так сказали, – согласился Пэйл. – Хотя и предупредили, что это будет дьявольски опасно.

– Я думаю, что всё равно стоит рискнуть, – заметил Брайк. – Этот риск хотя бы будет оправданным.

– Конечно надо! Просто придётся пока идти двумя группами. Нам надо больше магов.

– Будут маги, – уверенно ответил Брайк. – Вот сейчас проведём успешную операцию, тогда можно будет идти к генералу Шэндору не с пустыми руками.

– Значит, завтра? – деловито спросил Пэйл.

– Для начала дождёмся возвращения третьей роты, – вновь помрачнел Брайк. – Надеюсь, они не влипли в историю.

Но, хвала богам, третья рота не влипла в историю. Всё-таки Брайк не ошибся с выбором командиров – они были подстать ему самому, не просто «рядовыми в погонах», как выразился однажды Шэндор. Рота лейтенанта Файросы вернулась уже глубокой ночью, поскольку их участок был дальше всех от деревни, но также вернулась в полном составе. Брайк твёрдо решил, что в следующий раз выступать они будут задолго до рассвета, чтобы быть на месте в светлое время суток, поэтому, как ни хотелось ему побыстрее реабилитироваться после неудачи, пришлось прождать ещё один день.

Поскольку среди волшебников явно выделялись две неразлучные парочки, то делить было решено магов первой роты. В компанию Барео и Грэйду достался более подходящий им по возрасту Тайрин, а мессир Сатиус, наиболее опытный из всех, примкнул к влюблённым Дайле и Вессиану. Брайк оставил себе Паревиана, а также Тэрри и Паршета из третьей роты; Пэйлу же достались остальные лирры и Паштет. Таким образом, были сформированы две группы по семь диверсантов, прикрывать которые должны были два отряда истребителей примерно по сотне человек в каждом.

Отряд Брайка выступил часа на три раньше, чем Пэйл, поскольку их стела находилась дальше. На сей раз, гораздо точнее зная расположение ретрансляторов, Брайк уже знал, где должны располагаться истребители. Если, конечно, за эти два дня гомункулы не продвинулись дальше.

Однако, нельзя было не заметить, что темпы продвижения армии Тондрона уменьшаются с каждым днём. Вероятно, всё дело опять было в «солёной и пресной воде», и чем дальше забирались оккупанты от побережья, тем сложнее им становилось продвигаться. Поэтому Брайк очень хотел надеяться, что найдёт врага на том же месте, где недавно его оставил. Брайк ещё после первого неудачного возвращения уже сделал себе пометку на память, что их полку необходима разведка, которая будет точно выяснять положение стел, дабы диверсанты не тратили уйму времени на поиски.

Очень может быть, что именно в эти минуты гомункулы возводили очередную стелу, которая позволит им пройти дальше, но пока она не будет активирована, почувствовать её нельзя – разве что они случайно наткнутся на неё в пути. Но майору пока что этого не очень хотелось бы. Сейчас важнее было подрубить уже имеющиеся ветки – это, скорее всего, позволит нанести куда более болезненный удар по нежити.

Определив место, где истребители будут ждать сигнала (коим, очевидно, станет мощный всплеск в возмущении, который уловят маги), Брайк с остальными диверсантами повернул к западу. Как он и ожидал, гомункулы за прошедшее время не слишком-то продвинулись, но их стало заметно больше. Тем не менее, это не особенно мешало группе бойцов приближаться к цели. Иной раз они, осторожно ступая, проходили в каких-нибудь десяти футах от творений Гурра, но те не обращали на это никакого внимания.

Наконец они достигли уже знакомой поляны. Сейчас концентрация гомункулов здесь ещё больше увеличилась – не только на самой поляне, но и в её окрестностях. Брайку оставалось уповать лишь на взрыв, что произойдёт при дестабилизации руны. Хотелось надеяться, что он разнесёт всю эту нечисть без остатка, а остальные станут не опасны. Главное, чтобы всё получилось у магов.

– Ну что, мессиры, кажется, нам пора? – преувеличенно бодро прошептал Барео, картинно похрустывая костяшками пальцев.

– Пора, – кивнул Грэйд. – Мессир Тайрин, вам выпадает высокая честь удерживать защитную сферу, пока я буду работать с ретранслятором. Как только почувствуете, что сфера ломается, дайте знать этому болтуну, он подхватит. Постарайтесь продержаться подольше, потому что мессиру Барео понадобится каждая кроха силы, когда рванёт.

– Понял, – кратко ответил Тайрин, шмыгнув своим вечно текущим носом. – Не беспокойтесь – я однажды держал сферу почти полторы минуты!

– Вот этого не надо! – быстро возразил Барео. – Все должны будут уйти оттуда своими ногами. Хоть ты и тощий, приятель, но тащить я тебя не собираюсь! Поэтому как только почувствуешь, что силы исчерпаны – тут же дай знать! Понял?

– Понял, – кивнул Тайрин. – Не подведу.

– А вы, майор, давайте-ка, как в прошлый раз – отходите и ждите нас, – сказал Барео и вдруг хлопнул себя по лбу. – На удачу! Ну, двинули!

Трое магов стали осторожно приближаться к стеле на расстояние атаки, а остальные, напротив, стали отходить назад. Найдя удачное место, прикрытое от эпицентра взрыва толстым сосновым стволом, все трое залегли, готовясь к удару.

– Готов? – шепнул Грэйд, обращаясь к Тайрину. Тот в ответ лишь коротко кивнул, сосредотачиваясь на предстоящем заклинании. – Тогда давай!

Сотворённое волшебство рябью разошлось по окружающему возмущению, и тут же гомункулы вскочили, дружно поворачиваясь к тому месту, где находились маги. Трудно себе представить, как видели всё это они – твари, наделённые магическим зрением. Возможно, это было похоже на взрыв, или на внезапно вспучившуюся водную гладь; быть может, это не было похоже ни на одно явление, которому есть описание в человеческом языке. Так или иначе, но зомбаки, как их называли простые солдаты, заметили свою добычу.

Тут же их кажущаяся вялость и апатичность исчезли. Выхватив своё странное оружие, гомункулы бросились к тому месту, откуда исходили волны творящегося заклинания. И словно уткнулись в невидимую стену, хотя, возможно, для них эта стена как раз была видимой.

Тайрин создал сферу радиусом около шести футов, так что гомункулы оказались в ужасающей близости от людей. Но трое магов практически не обращали внимания на мерзкие создания, пытающиеся прорваться сквозь поле отторжения сферы. Тайрин и Грэйд были полностью поглощены удержанием своих заклинаний, так что им было совсем не до того. Глаза у обоих были закрыты, а по лицам уже бежал пот. Барео же, хотя и опасливо поглядывал на беснующихся на расстоянии едва ли не вытянутой руки чудовищ, которые, казалось, вот-вот переступят невидимую черту, но тоже основную часть своего внимания направлял на то, что делали его товарищи, пытаясь не упустить момента.

Надо сказать, что Тайрин держался очень уверенно – сразу было видно, что за плечами у него хорошая школа. Конечно, блокирующее заклинание пожирало огромное количество сил, но, кажется, Тайрин тратил их весьма эффективно. Судя по всему, когда он говорил про полторы минуты, то не сильно преувеличивал. Правда, сейчас ему наверняка было куда тяжелее, ведь нужно было удерживать поле гораздо большей плотности, способное отталкивать десятки тел. Тем не менее, было похоже на то, что он вполне может держаться до самого взрыва.

Руны на стеле светились всё более ярко, и даже отчаянно. Грэйд, не прекращая, вкачивал в них собственные силы. Наконец он почувствовал, что момент настал.

– Давай! – выдохнул он, до боли стискивая зубы.

Барео тут же создал собственную сферу, однако он был боле экономным, так что его защитный купол оказался внутри границы, очерченной заклинанием Тайрина.

– Бросай! – приказал юноша Тайрину, и тот тут же прекратил подпитку заклинания.

Внешняя сфера исчезла, и гомункулы буквально рухнули на новое препятствие. Но в тот же миг стабилизирующие контуры ретранслятора тондронцев не выдержали, и раздался мощный взрыв, который тут же смёл всех чудовищ, находящихся на поляне, а также возле неё. Холодная, но обладающая страшной силой вспышка расшвыряла деревья, повалив вековые великаны рядом с поляной.

Через несколько секунд Барео перестал удерживать ненужную больше сферу. Некоторое время все трое просто лежали с закрытыми глазами, пытаясь перевести дыхание и унять головокружение.

– В этот раз попроще вышло, – просипел наконец Барео, хотя во рту у него был стойкий привкус крови. – Скоро так натаскаемся, что сможем по нескольку столбов за раз прикрывать…

– И не говори… – Грэйд кое-как поднялся на ноги. – Вы знаете, куда идти, а то я что-то пока никак не сориентируюсь?..

– Вон туда, – махнул рукой Барео. – А ты молодец, Тайрин! Здорово сферу держишь!

– Не впервой, – третий из магов тоже наконец поднялся. – Хотя так тяжело, конечно, не было. Одно дело – укрыть на пару секунд от стрел, а другое – сдерживать такой натиск. Я едва не провалил всё…

– Не прибедняйся, – хлопнул его по плечу Барео. – Из тебя выйдет отличный «Ночной лис»! Ну что, потопали, что ли? А то нас уже, поди, заждались.

Пошатываясь и поминутно спотыкаясь на обломках сосен, они побрели к месту встречи с поджидавшими их диверсантами. Вскоре они увидели Брайка и остальных, напряжённо ожидающих возвращения товарищей. Неподалёку от них хаотично перемещались группы гомункулов, словно контуженных взрывом. Теперь уже было видно, что их неловкость не является напускной, они были похожи на пчёл, которых окурили дымом.

Объединившись, отряд стал уходить обратно к востоку. Глядя на жалкую возню оглушённых гомункулов, у некоторых так и чесались руки извести хотя бы малую долю из них. Но все понимали, что это – глупость: маги были обессилены и им ни к чему было терять остатки сил, а простыми мечами много не навоюешь. Диверсанты тешили себя мыслью, что в паре миль отсюда истребители уже начали свою жатву. Стрелки, снабжённые такими же смазанными зельем болтами, как тогда, у Синицы, а также полдесятка магов должны были легко очистить этот участок от нечисти.

Вопреки ожиданиям, шум от битвы не разносился далеко – гомункулы, похоже, не имели голосовых связок, а сотня бойцов, конечно, не могла слишком уж нашуметь. Вскоре семеро воинов поняли, что поле боя придётся обходить стороной – кое-где горел лес, подожжённый магами, и было очень много дыма. Пришлось сделать крюк с подветренной стороны.

Когда они всё же вышли к позициям истребительного отряда, их взгляду открылась воодушевляющая картина. Множество обожжённых тел валялось среди обуглившихся деревьев, в двух или трёх местах лес продолжал полыхать, причём северо-восточный ветер, хоть и не сильный, гнал пламя к западу. Арбалетчики уже расстреляли весь невеликий запас болтов с задором настоящих мальчишек, и теперь удовлетворённо взирали на дело рук своих. Заметив приближающихся диверсантов, они огласили окрестности дружным радостным рёвом.

– Вижу, у вас всё в порядке, – пожав руку лейтенанту Канто, проговорил Брайк. – Надеюсь, потерь нет?

– Да какие потери! – усмехнулся тот. – Лупим их, как котят. Жаль, народу маловато, да магов не хватает. Там, в глубине, их ещё сотни, должно быть.

– Сотни, – подтвердил Брайк. – Но не спешите досадовать – возможно, многие из них погибнут и так. Сколько примерно вы положили?

– Да уж тысячу-то наверняка! – самодовольно улыбнулся Канто. – Из-за огня вот дальше не можем продвинуться, да маги наши подустали, а то бы мы так их и драли бы!

– Что ж, думаю, нам теперь можно возвращаться с чистой совестью, – удовлетворённо произнёс Брайк. – От этого удара они не скоро оправятся – аккурат к тому, как мы нанесём следующий. Если, конечно, Тондрон не придумает ничего нового… Командуйте возвращение, лейтенант!


***

Несмотря на то, что вторая рота «Ночных лисов» вернулась в Банти уже ночью, деревня не спала. Поначалу Брайк даже решил, что весь этот переполох вызван их успешной операцией, тем более, что отряд Пэйла давно уже должен был вернуться, однако вскоре выяснилось, что причина, вызвавшая такое оживление, была куда удивительнее.

– Что у вас тут происходит? – спросил Брайк у первого же часового.

– Посольство от Чёрной Герцогини, господин майор, – ответил солдат.

– Посольство от Чёрной Герцогини? – тупо переспросил Брайк, пытаясь постичь сказанное. – Что это значит?

– Узнаете сами, господин майор. Приказ генерала Шэндора – как только вы явитесь, направить вас к нему.

Несмотря на то, что Брайк очень устал от долгого пешего перехода, продрог и проголодался, он тут же направился в штаб. От столь интригующей новости он забыл о всех своих чаяниях – ему не терпелось увидеть это собственными глазами. Удивительно, что только недавно Барео заронил в его душу зерна сомнений относительно самой Герцогини, и вот теперь здесь её посольство.

Быстрым шагом Брайк вошёл в приёмную Шэндора, где, несмотря на ночь, неусыпно дежурил его верный адъютант.

– Меня вызывал генерал, – с ходу предупредил он, зная, насколько упрямым может быть этот страж покоя старого вояки.

– Да, господин майор, – на сей раз адъютант не стал чинить препятствий. – Они давно уже ждут вас, входите.

Брайк последовал приглашению и вошёл в комнату, где располагался штаб. Он тут же увидел Шэндора, сидящего на своём привычном месте, нескольких магов, приближенных к командованию, а также пару высших офицеров. Чуть поодаль стояли три незнакомых человека. Судя по всему, это и были послы Герцогини.

Когда Брайк только услыхал об этом посольстве, в его воображении тут же нарисовались древние маги в чёрных одеяниях, ну или, на худой конец, громадные варвары-северяне, одетые в дурно воняющие шкуры. Реальность же оказалась куда прозаичнее.

Главным среди этой троицы был, судя по всему, довольно пожилой полный мужчина, чьи длинные седые волосы были схвачены в хвост. Двое других больше походили на телохранителей – они были довольно крупные, хотя на поле боя Брайку частенько попадались куда более здоровые экземпляры. Несмотря на то, что они явно были из северных племён, одеты все трое были вполне обыденно – в тёплые, отороченные мехами плащи типичного для Палатия покроя.

– А, майор Брайк! – воскликнул Шэндор. – А мы уж заждались вас тут! Ну как у вас всё прошло? Надеюсь, не хуже, чем у вашего лейтенанта Пэйла?

– Задание выполнено, господин генерал! – отрапортовал Брайк, с удовлетворением узнав, что отряд Пэйла вернулся с победой. – Стела уничтожена, врагу нанесён некоторый урон.

– Наверняка у вас появились новые соображения, господин майор? – спросил Шэндор. – Хотя, о них поговорим позже. А пока позвольте представить вам вот этих людей, которые специально прибыли к нам, чтобы с вами встретиться. Это – ярл Таркхейн, – генерал указал на старшего. – Он – полномочный посол Чёрной Герцогини. А это – сопровождающие его господа Кетнейн и Пареххик.

Все трое довольно учтиво поклонились, и Брайк вернул им такой же поклон.

– Ну а это, господа, тот самый майор Брайк, командир «Ночных лисов», – закончил представлять Шэндор. – Майор, выслушайте ярла Таркхейна. Ручаюсь, вы будете весьма довольны.

– Майор Брайк, – северянин говорил с характерным горловым акцентом, однако, вполне правильно. – Наша Госпожа узнала о ваших успехах в борьбе с Тондроном. Как вы, должно быть, знаете, волею моей Госпожи между нами объявлено перемирие, и мы теперь идём в общей связке против врага, который в равной степени является врагом как вам, так и нам. Зная, что развитию вашего успеха мешает недостаточное количество медальонов магической невидимости, она шлёт вам два десятка подобных амулетов, а вскоре пришлёт ещё больше.

– Добрая новость! – воскликнул Брайк. К сожалению, он не сумел запомнить сложное имя посла, поэтому вынужден был говорить, не обращаясь к нему лично. – Действительно, недостаток подобных амулетов очень сдерживает нас. Надеюсь, с моей стороны не будет дерзостью просить вас передать мою благодарность вашей Госпоже? Её помощь поистине неоценима!

– Но это ещё не всё, – продолжил Таркхейн, и Брайк заметил, как оживились при этих словах лица присутствующих магов. – Моя Госпожа прекрасно осознает, что присутствие её Башни меняет течения в возмущении, что затрудняет возможности большинства магов. Поэтому она милостиво прислала вам несколько артефактов, которые позволят магам черпать силы прямо от Башни. Моя Госпожа уверена, что это значительно облегчит вашу нелёгкую работу.

– Я не силен в магии, – с улыбкой ответил Брайк. – Но по лицам находящихся здесь мессиров магов склонен считать, что и этот подарок окажется для нас весьма ценным. Ещё раз благодарю вас и вашу Госпожу.

– Все артефакты уже переданы генералу Шэндору, а потому, генерал, мы просим позволения отправиться обратно, – поклонился Таркхейн.

– Но на дворе ночь! – по лицу Шэндора было видно, что он мало озабочен судьбой северных варваров, с которыми воевал всю свою жизнь, однако вынужден следовать законам гостеприимства. – Вам подготовят комнату, а утром вы отправитесь в путь.

– На наших островах ночь порою длится очень долго, а потому совершенно нас не пугает, генерал, – возразил Таркхейн. – Мы не нуждаемся в отдыхе, поэтому готовы выступить уже сейчас. Нам нужно будет ещё вернуться в Шинтан, прежде чем мы отправимся домой, поэтому у нас вдвойне больше причин спешить.

– Тогда не смею больше задерживать вас, господа, – Шэндор встал, и даже пожал руки каждому из трёх северян. – Между нами стоит вековая вражда, но, возможно, именно сегодня ей будет положен конец. Мы бесконечно благодарны вашей Госпоже за оказанную помощь, и будем надеяться, что однажды сумеем расплатиться за неё.

– Грядущие дни это покажут, – ещё раз поклонившись, произнёс Таркхейн, и все трое северян вышли.

– Такие вот новости, майор, – как только дверь за келлийцами закрылась, произнёс Шэндор. – Ну а теперь рассказывайте, как прошла операция.


Глава 39. Заря надежды

Брайк рассказал присутствующим о очередной вылазке «Ночных лисов», отметив, что для более эффективной работы потребуется очередная реорганизация полка.

– Чёрная Герцогиня весьма своевременно прислала новые кулоны, – отметил Брайк. – Стало совершенно очевидно, что кроме диверсантов и истребителей нам нужна разведка. Причём это должны быть лирры, поскольку они чувствуют эти штуки куда лучше, чем люди. Что же касается истребительных частей, то тут, возможно, тоже есть, над чем подумать. Их численность недостаточна для нанесения существенного урона, поэтому, на мой взгляд, целесообразно было бы усилить истребительные роты, и, главным образом, за счёт магов. Я понимаю, господин генерал, что требую почти невозможного, но…

– Отчего же сразу невозможного? – усмехнулся Шэндор. – Учитывая, что вы, кажется, собрались выиграть войну одним полком – я думаю, что ваши требования не так уж и преувеличены. Мессиры, вы, судя по всему, уже успели побаловаться с новыми игрушками. Что скажете?

– Мы в восторге, господин генерал, – начал мессир Такниус, бывший военачальником боевых магов Второй армии. – Кулоны невидимости, переданные Чёрной Герцогиней, гораздо совершеннее тех, что мы имеем сейчас. Они создают вокруг себя целое поле радиусом двадцать четыре фута, которое скрывает всех, находящихся в нём, от магического зрения.

– Отлично! – Шэндор даже радостно потёр руки. – Один такой кулон сможет прикрыть группу из двух-трёх разведчиков!

– Или магов-истребителей, – тут же добавил Брайк. – Тогда они смогут пробраться вглубь позиций врага, и после взрыва сферы начать действовать изнутри, более эффективно.

– Великолепно, майор! В любом случае, детали будете додумывать самостоятельно – я доверяю вам в этом более чем полностью! Ну а что другие медальоны? – вновь обратился Шэндор к Такниусу.

– Это тоже невероятно оригинальная вещица, господин генерал, – Такниус был похож на кота, говорящего о сметане. – Все маги нашего мира ощутили на себе, что Чёрная Башня здорово искажает рельеф возмущения, создавая, в том числе, собственные потоки, совершенно чуждые тому, с чем мы привыкли работать. Однако же, эти потоки достаточно мощные, особенно здесь, на севере. И вот те медальоны, что передали нам северяне, позволяют магу манипулировать эманациями Башни так, словно это – обычные потоки нашего возмущения.

– То есть, проще говоря?..

– То есть, проще говоря, господин генерал, мы можем значительно усилить способности каждого мага, их ресурс сил, если можно так выразиться.

– Значит ли это, – вмешался в разговор Брайк, который совершенно не робел перед всем этим наиглавнейшим начальством. – Что маг, имеющий такой медальон, сможет в течение минуты удерживать достаточно мощное защитное поле?

– Вне всякого сомнения! – командующий магами нисколько не оскорбился этому вмешательству. – Любой из ваших магов сможет держать поле, непроницаемое ни для гомункулов, ни для взрывной волны, не менее минуты.

– Ну вот, одной проблемой и меньше! – улыбнулся Брайк. – Значит, в группу диверсантов снова достаточно будет включить двух магов. И сколько же таких амулетов передала Чёрная Герцогиня?

– Пока семь, – ответил Такниус. – Однако один мы у вас реквизируем. Его нужно срочно отослать в Латионскую академию, чтобы там попытались распутать заклятие, лежащее на кулоне. Если это удастся, то мы существенно продвинемся не только в нынешней кампании, но и, что немаловажно, в будущей войне с самой Герцогиней.

Брайк вновь вспомнил слова своего молодого мага и поразился, что подобные умные мысли не могут прийти в голову этому убелённому сединами волшебнику. Люди слишком закоснели в ненависти ко всему чуждому и непонятному, – подумалось Брайку. Однако же, он счёл за благо держать все эти мысли при себе. Поэтому он лишь кивнул с понимающим видом.

– Ну что, господин майор! – воскликнул Шэндор. – Вот и пошла уже слава-то о ваших «Лисах»! Шутка ли – сама Герцогиня о вас теперь наслышана! Когда ждать новых побед?

– В самое ближайшее время, господин генерал! – отчеканил Брайк. – Дайте мне день на реорганизацию. И позволю себе напомнить о лиррах…

– Ах, да! Ну что ж, майор, забирайте себе всю лиррийскую разведроту! Их там двадцать три лирры осталось.

– Столько не нужно, господин генерал. Достаточно будет девятерых. Трое у меня уже есть, итого будет двенадцать. По одному оставим в диверсионном отряде, и по двое – разведчиков.

– Вижу, вы планируете увеличить количество рот, господин майор? – заметил Шэндор.

– Да, господин генерал. Думаю, что это позволит обеспечить более равномерный плацдарм для наступления основных войск. Единственно, конечно, опасаюсь – поспеют ли они за нами?

– Не поспеют – так подгоним! – рассмеялся Шэндор. – Ах, дьяволы! Наконец-то, впервые за долгое время, я чувствую себя легко. Уверен, господа, что сегодня я продрыхну не меньше шести часов, ни разу не проснувшись! Что ж, майор, уже поздно – идите к себе, отдыхайте, и начинайте работу! И вы, господа, идите по своим постелям. Теперь каждый завтрашний день обещает быть лучше вчерашнего!


***

На следующее утро Брайк проснулся ни свет ни заря, проспав куда меньше шести часов. Однако, он чувствовал себя вполне бодрым, поэтому тут же принялся за дело. Майор уже успел понять, что многие просчёты были связаны с его чисто мальчишеским желанием лично участвовать в вылазках вместо того, чтобы протирать штаны в штабе. Его полку не хватало координации, поскольку командир ползал по лесам, а не командовал. С этих пор, решил Брайк, всё будет по-другому.

Первым делом он созвал уже назначенных командиров рот – Пэйла, Канто и Файросу. Он объявил об очередном усложнении организации, а также о создании четвертой роты, сообщив, что у командования есть своя кандидатура на это место. Конечно, Брайк не допустил бы прямого вмешательства, но он и не был настолько твердолоб, чтобы с ходу отвергать предложения. Когда он навёл справки о капитане разведки Блано, которого ему рекомендовал лично Шэндор, то остался весьма доволен тем, что узнал.

Но тут же за столом разгорелись споры по поводу организации полка. Канто утверждал, что не нужно изобретать что-то, когда всё уже изобретено до них, и что «Ночные лисы» должны строиться по принципу любых других войск, то есть иметь разведроту, диверсионную роту и истребительные роты. Попытка сделать каждую роту самодостаточной излишне усложняют управление. Лейтенант Файроса был склонен согласиться в этом с коллегой, а Пэйл пока что хранил молчание, словно взвешивая «за» и «против».

– Поясню, почему мне видится именно такая организация, – безо всякого раздражения, спокойным деловым тоном проговорил Брайк. – Мы – необычная армия. Уж скорее мы в перспективе станем похожими на партизан. Регулярная армия идёт одной большой цепью, где каждое звено жёстко крепится к другому – передовые части, разведка, снабжение, кухня… Надорвётся одно звено, и застрянет вся цепь. Мы же не можем себе такого позволить. Кроме того, мы не так жёстко прикреплены к тылу. Если честно, то я вообще вижу нашу работу несколько иначе, чем она поставлена сейчас. Я хотел бы создать несколько абсолютно независимых диверсионных групп, которые не станут возвращаться после каждого задания, не станут ожидать истребителей. Они будут жить постоянно в тылу врага, разрушая стелы и тут же уходя в другое место, неуловимые, словно призраки.

– Вот эта идея – по мне! – одобрительно хлопнул по столу Пэйл. – А то такими темпами мы так и будем топтаться на месте. А туда-сюда, уже выпадет снег. Тогда армия застопорится совсем. Хотите знать моего мнения – нужно сделать именно так, как говорит господин майор!

– Тогда к чему вся эта городуха с ротами? – резонно возразил Канто. – Разослать десяток групп – и пусть жалят зомбаков в задницу!

– Всё-таки разумнее будет совместить оба варианта, – подал голос Файроса. – Диверсанты-партизаны, конечно, хороши, но они не смогут взаимодействовать с регулярными войсками. Не забудьте, лейтенант, что цель «Ночных лисов» не в том, чтобы в одиночку выиграть войну. Мы готовим почву, но вспахивать её всё равно будут простые пехотинцы.

– Лейтенант Файроса высказал ту самую мысль, которую хотел высказать я, – удовлетворённо кивнул Брайк. – Чем разнообразнее будут наши способы, тем дольше враг не сможет к ним адаптироваться. Поэтому я предлагаю сделать именно так – четыре роты и несколько обособленных групп. Надеюсь, наши новые союзники продолжат снабжать нас амулетами и дальше.

– Тьфу ты! – не сдержавшись, сплюнул Пэйл. – Это ж надо дойти до такого – с варварами союзы заключать! Подарки от этой драной ведьмы принимать! Может быть, потом ещё меня попросят позабыть про Тавер и Калед?

– Может быть, потом и попросят, лейтенант, – строго, но спокойно произнёс Брайк. – Но при нашей с вами работе я бы не стал загадывать слишком уж далеко. Пока что надо решить другое – как лучше сформировать роты? Так, как предлагаю я, или же так, как предлагает лейтенант Канто?

В вопросе Брайка не было никакой провокации – он искренне хотел знать мнения своих лейтенантов, а не слышать подхалимские поддакивания, что было, увы, весьма распространено в армии. И его люди это понимали, так что каждый из них прямо высказал своё мнение. Надо сказать, что Канто так и остался в меньшинстве. Файроса, поразмыслив, склонился на сторону Брайка, но отнюдь не потому, что тот был вышестоящим начальством. В пользу этого же высказался и Пэйл.

Развернув на столе большую карту северо-западного Шинтана, Брайк тут же принялся межевать зоны ответственности каждой из рот. Шэндор обещал, что по мере сил основные войска будут стараться поспевать за «Лисами», доминая тех зомбаков, что ещё останутся после них. Более или менее чётко Брайк представлял себе численность рот – пара разведчиков, четверо диверсантов, из которых два мага, и около сотни истребителей, при которых желательно иметь как можно больше боевых магов. Партизанские же группы было решено составлять из троек – два мага и лирра. Таких групп пока что выходило две, поскольку ровно столько оставалось медальонов, использующих силу Башни.

Поскольку Чёрная Герцогиня передала двенадцать медальонов невидимости, их общее число теперь вполне позволяло снарядить ими все отряды. Брайк, вызвав к себе Паревиана и Эйриана, предложив им войти в те самые партизанские группы, и они вполне предсказуемо согласились. Паревиан тут же попросил дать ему в товарищи неразлучную парочку – Барео и Грэйда, уверяя, что они ни за что не захотят пропустить подобное. Естественно, Брайк не возражал. Также, как не возражал он и против того, чтобы Эйрианпригласил Тайрина и Сатиуса.

Рутинная работа по комплектации рот заняла всю первую половину дня. Брайку казалось, что за это время он устал сильнее, чем за целый день, проведённый в лесах. Однако дело двигалось вполне успешно, так что он не жаловался, хотя ощущение того, что он не на своём месте, не проходило.

Уже на следующий день обе партизанские группы, хорошо обмундированные и снаряжённые, выступили в поход. В тылу тондронцев осталось много заброшенных деревень и даже небольших городков, в которых легко можно было найти убежище, а может быть и что-нибудь из еды. Да и лирры, вооружённые своими верными луками, без труда могли добывать пропитание даже сейчас, в разгар осени. Брайк лично провожал шестерых смельчаков, гордо носивших на рукаве знак «Ночных лисов». По-братски обняв каждого, он стоял на пронизывающем ветру до тех пор, пока обе группы не скрылись из виду.

Ещё через пару дней, после того, как вернулись разведчики, были организованы куда более продуманные вылазки. На сей раз Брайк уделил много внимания взаимодействию с регулярными войсками, так что «Лисов»-истребителей поддерживали отряды стрелков. И тщательность разработки принесла свои плоды – на всех четырёх направлениях удалось уничтожить не менее пяти тысяч гомункулов.

К сожалению, погода Северного Палатия не спешила облегчать участь людей. На десятый день месяца дождей с неба повалили крупные мокрые хлопья первого снега. Было ясно, что надолго он не залежится, но дыхание зимы уже ощущалось весьма явственно. Все прекрасно понимали, что как только ляжет снег, армии придётся туго, учитывая, что в этих краях сугробы в три фута высотой были обычным делом.

Вся логика ведения боевых действий подсказывала сейчас очевидную вещь – войска должны вставать на зимние квартиры, благо здесь, в окрестностях Шельдау, вполне можно было разместить целую армию – обезлюдевших деревень хватало, да и город был немал. Но именно сейчас, когда всё, вроде бы, только начало получаться, никому не хотелось останавливаться.

Брайк заверял на заседаниях штаба, что лёгкие отряды «Ночных лисов» могут и будут двигаться вперёд хоть всю зиму. Возможно, это было и так, но все прекрасно понимали, что остальная армия так не сможет, поэтому майор оказался в явном меньшинстве. В конечном итоге и Шэндор не захотел испытывать судьбу, поэтому было решено, что войска перейдут к активной обороне – мешать установке новых стел, истреблять как можно больше гомункулов, и при этом – беречь людей и силы. Там, на западе, Палатий и так был, по сути, безлюден. Там просто не было никого, кто ждал бы скорого освобождения, а потому и не стоило рисковать войсками.

Брайк был разочарован. Конечно, он понимал, что работы ему всё равно хватит, а также несколько подслащивали пилюлю воспоминания о двух группах, ушедших на запад. Майор решил во что бы то ни стало создать как можно больше таких групп. Может быть, рано или поздно Тондрон надорвётся, пытаясь сделать солёную воду пресной.

Кстати, вскоре в Банти пришёл ответ на ходатайство Шэндора о присвоении Брайку звания подполковника. Положительный ответ, к слову. Практически сразу же новоиспечённый подполковник выбил капитанские погоны для Пэйла и Файросы, вместе с обещанием вскоре повысить и Канто. Что же касается четвёртого командира роты, то туда изначально поставили капитана-разведчика Блано.

Тем не менее, даже все эти головокружительные повышения не слишком-то радовали Брайка. Казалось бы, едва прошло два месяца с тех пор, когда его, простого лейтенанта, едва не казнили по обвинению в дезертирстве. А вот теперь он – подполковник, командир полка, который существовал ещё меньше месяца, а уже успел прославиться. Но Брайк, неожиданно даже для самого себя, оказался вполне равнодушен к бряцанью славы. Чего ему действительно хотелось, так это скорейшего окончания войны. А вот тут как раз всё было не так идеально.

Командир «Ночных лисов» неустанно проклинал Асса за то, что тот сотворил зиму, холод и снегопады. Ему казалось, что будь сейчас весна, ситуацию с вторжением можно было бы переломить в течение одного сезона. А теперь вот приходилось ждать, и ожидание это могло растянуться больше чем на полгода…


***

На южном фронте, в лесах Коррэя, проблема с погодой стояла, конечно же, менее остро. Хотя сами коррэйцы обычно причисляли себя к северянам, но климат тут был всё-таки не в пример мягче. Снегопады обрушивались на эти дебри обычно не раньше середины постремия, а сейчас погода была вполне даже благожелательна – ночами, конечно, было прохладно… примерно как днём в тех краях, где сейчас воевал Брайк.

Здесь продвижение гомункулов отчасти сдерживали могучие, едва проходимые дебри, хотя, конечно, и тут преимущество было на стороне Тондрона, которому не нужно было тащить огромные неповоротливые обозы, кавалерию, осадные орудия… Но главной силой, заставившей захватчиков сбросить свой ходкий темп, были, конечно, люди. Латионцы и саррассанцы платили большой кровью, но всё же сдерживали этот железный таран.

Новая методика войны, пришедшая с севера, была воспринята на ура и здесь. Благо, не так далеко было до лиррийской школы Наэлирро, да и западный Латион, вотчина лирр, был в распоряжении армии. Более того, местные особенности привнесли в метод Брайка весьма любопытную специфику – в качестве магов и разведчиков там нередко выступали слабые магини, которые в силу ограниченности полученных магических способностей не получили серьёзных увечий, так что вполне успешно могли передвигаться. Конечно, волшебницами они зачастую были не слишком-то выдающимися, но зато разведчики из них были даже лучше, чем из лирр-мужчин.

Таким образом, благодаря нескольким группам, действующим в тылу врага, удалось переломить ситуацию и превратить её из критической в просто тяжёлую. Как и на севере, здесь пока никто и не помышлял о масштабном контрнаступлении – люди пока лишь приходили в себя и удивлялись тому, что выжили в такой передряге. Но одно неоспоримое преимущество уже заставляло думать, что всё это было не напрасно – людские потери сократились кратно, а это значило, что тысячи детей не станут сиротами, а жён – вдовами.

Понемногу менялась ситуация и на море. Кидуанский флот, который поначалу не слишком-то справлялся с армадами чёрного эллорского флота, теперь, объединившись с военными флотами Саррассы и Пунта, стал добиваться кое-каких успехов. Донесения о потопленных кораблях Гурра приходили ежедневно. Сложно сказать, как сильно это влияло на ситуацию – непонятно каким образом, но Тондрон сумел за достаточно короткое время создать колоссальный флот, аналогов которому, похоже, не было на Паэтте. Самое удивительное, что империи это удалось сделать незаметно для колонистов – то ли корабли строились где-то в другом месте побережья, то ли, что вероятнее, их строили прямо в глубине материка, а затем тащили к воде. Так или иначе, но морские победы людей пока не слишком были заметны на суше.

Едва ли не чудом для многих стало внезапное появление в Саррассе магини Дайтеллы, которая сразу же начала влиять на ход войны, создавая мощные заклятия, а также пытаясь найти некие универсальные методы манипуляции возмущением в условиях постоянно меняющегося рельефа. По сведениям, исходящих от знающих людей, она располагалась теперь в башне Кантакалла, весьма плотно сотрудничая с чернокнижниками.

В любом случае, появление столь мощной и столь легендарной магини люди воспринимали с огромным воодушевлением. Наверное, они возликовали бы ещё больше, узнав, что на арене возникла и другая легенда минувших времён – великий маг Каладиус, и что он весьма деятельно подошёл к решению своей важной задачи. Однако, хотя старый волшебник и не передвигался инкогнито, тем не менее он, как мы знаем, не особенно афишировал своё возвращение, так что излишнего фурора не вызывал. Большинство просвещённых в этом вопросе либо вообще забыли о нём думать, либо продолжали пребывать в уверенности, что он по-прежнему сохнет в своей пустыне.

Кстати, весьма любопытным было появление Дайтеллы в Золотом Шатре, а скорее даже – та интерпретация этого появления, которую поспешили растиражировать чернокнижники. По их версии Дайтелла телепортировалась прямо в башню Кантакалла по магическому маяку, созданному лично мессиром Алтисаном, главой Ордена чернокнижников.

Однако реальность была куда более прозаичной и, возможно, в чём-то более унизительной для достоинства древней лиррийской магини. В тот самый день, когда Пятый стрелковый полк покидал побережье, небольшой конный отряд отправился к югу, в Шайтру. Вскоре после того, как этот отряд оказался в городе, из порта вышел быстроходный трёхмачтовый бриг, взявший курс на юг. Но перед этим на его борт солдаты внесли небольшой закрытый ящик из полированного дерева. Хотя его с величайшей осторожностью несли четверо солдат, ящик этот был совсем не тяжёл. Очевидно, что читатель уже догадался, кто находился в этом ящике, который прибыл в Золотой Шатёр пять недель спустя.

Но история эта была известна весьма немногим, да и даже если бы она вдруг оказалась предана огласке, вряд ли это сильно омрачило бы блистающий образ величайшей лиррийской магини. Благодаря стараниям Дайтеллы, чернокнижники получали на вооружение всё более изощрённые и убийственные для гомункулов заклинания и артефакты, которые тут же пускались в дело с немалым уроном для врага.

Единственное, что в данной ситуации всерьёз тревожило стратегов во всех королевствах Паэтты – местоположение Герцогов Гурра. До сих пор, несмотря на предостережения разведки и предречения мудрецов, ни один из них не вышел на прямое противостояние с армиями людей. Очевидно, что они были на Паэтте, но пока предпочитали скрываться за неисчислимыми массами своих созданий. Оставалось гадать – надолго ли, да с трепетом ожидать их действий.


Глава 40. Кол

– Ассова задница! Опять снег! У этих палатийцев всё не как у людей! Вот скажи мне, Плинн, почему опять идёт снег, хотя наши мудрые предки назвали этот месяц месяцем дождей? Дьявольский Палатий! Как я надеялся больше никогда его не увидеть!

– Грош цена твоему ворчанию, старик! Я бы тебе, глядишь, и поверил, кабы не знал, как ты счастлив сейчас! Да ты же только что из портков не выпрыгиваешь от счастья!

– Что за чушь ты несёшь, тупица ты белобрысая? Да кого в здравом уме может порадовать такая погодка? И этот лес вокруг? Я чувствую себя какой-то белкой, того и гляди по веткам поскачу!

– А чего ж ты тогда в легион-то записался, дубина? Сидел бы в Латионе, пивко бы пил да баб щупал. Сейчас там мужиков недобор, так что ты бы точно нарасхват был бы! Али забыл, что у нас тут служба, а не именины?

– Ты мне ещё тут рассказывать будешь, салага! Да я в Седьмом служил, когда ты ещё пелёнки пачкал!

Хохот десяток глоток отозвался на столь вопиющее преувеличение, что тут же вызвало интерес центуриона, неспешно скачущего верхом шагах в ста впереди. Он немедленно повернул коня и в несколько секунд достиг не в меру смешливых рядов.

– Что тут у вас опять? – немного заикаясь, спросил он. – Снова Кол пустомелит?

– Так точно! – гаркнул тот, кого недавно назвали Плинном. – Я бы даже сказал – мелет чушь!

– И что же он наболтал в этот раз? – поинтересовался центурион.

– Теперь он возомнил себя белкой, центурион! – под дружный хохот товарищей с серьёзной озабоченностью возвестил Плинн.

– Ну мозгов-то у него явно не больше, – невольно фыркнул центурион. – Вы не глядите, что башка-то большая – там окромя кости, считай, и нет ничего! Поди, опять заливал про свою былую службу у нас? Что бы не сказал – не верьте! Всё врёт, старый маразматик!

Ясное дело, Кол нисколько не обиделся на центуриона Дакноса, понимая, что тот шутит. Более того, именно Дакнос замолвил за него словечко центуриону второго ранга, так что то, что Кол вновь вернулся в легион, было именно его заслугой. Более того – они с Колом были хорошими друзьями, правда, дружба эта оставалась за пределами марш-бросков, где Кол был простым рядовым, а Дакнос – его непосредственным командиром.

Вообще Дакнос в своё время служил в когорте, командиром которой как раз и был Сан Брос, друзьям откликающийся и на Кола. Он был и свидетелем триумфа Кола, и свидетелем его падения. В те времена они почти не общались, однако, сам того не подозревая, Кол заложил тогда неплохой фундамент своего будущего, поскольку со всеми своими подчинёнными он был доброжелателен, так что даже последние из них добрым словом поминали своего центуриона второго ранга, когда тот покинул легион ради службы в гвардии паладинов его величества.

Позже до Дакноса, как и до прочих легионеров, докатились слухи об изгнании Кола из гвардии паладинов за пьянство, и на долгие годы он потерял бывшего командира из поля зрения и, как тогда казалось, из самой памяти. За это время Дакнос сам успел дослужиться до командующего центурией. Этому не помешало даже его заикание, которое, кстати, моментально проходило, когда он командовал, особенно на поле боя.

И вот каково же было его удивление, когда не так давно он вдруг увидел своего бывшего центуриона второго ранга, ошивающегося неподалёку от казарм легиона. У Кола была очень запоминающаяся внешность, так что бывший подчинённый без труда его узнал и тут же подошёл поболтать.

Кол довольно скупо отвечал на расспросы Дакноса, тем более, что он сам его почти не помнил, ведь тот был простым легионером, да ещё и лет на семь моложе, однако не стал скрывать, что в жизни его затянулась чёрная полоса, и что он не прочь был бы вновь поступить на службу, если это возможно. Надо сказать, что у Кола бы не было совсем никаких шансов в любое другое время. Но теперь в Латионе постоянно проходили новые доборы добровольцев, в том числе и в Седьмой легион, пощипанный варварами на севере. Но даже теперь Колу крупно повезло – удача не то что улыбнулась ему, она прямо-таки расцеловала его в макушку.

Колу повезло, что его заметил Дакнос, который сохранил о нём добрые воспоминания. Ему повезло, что, как оказалось, кроме центуриона в легионе служило некоторое количество ветеранов, вспомнивших славные деньки нынешнего пьянчуги. И то сказать – Седьмой Коррэйский ревностно заботился о «чистоте крови», так что любому другому завсегдатаю трущобных кабаков здесь мигом дали бы от ворот поворот.

В общем, прознав о том, что Кол вновь мечтает одеть кирасу легионера, Дакнос не успокоился, покуда не добился не только его зачисления в легион, но и зачисления именно в его центурию. Они довольно быстро сдружились, хотя, к чести Кола, он весьма щепетильно соблюдал субординацию в служебное время.

Центурион, признаться, поначалу частенько переживал из-за того, что поручился за пьяницу. Однако Кол очень скоро показал, насколько беспочвенными были эти переживания. Дакносу это казалось невероятным, но Кол действительно со времён их первой встречи ни разу не пригубил даже пива. Учитывая, сколько лет беспробудного пьянства было за его плечами, не верилось, что он просто взял и перестал пить, словно выбросив пагубную привычку, как какую-нибудь ненужную вещь.

Ну а спустя каких-нибудь пару недель случился этот поход против Ведьмы севера. Кол быстро адаптировался к строевой жизни, и через какое-то время у него иной раз возникало странное чувство, будто бы и не было того пласта жизни, что прослойкой разделил его службу в легионе на «до» и «после». Он словно вспоминал тяжёлый сон, пьяный угар, и даже не верилось, что всё это было с ним. Особенно грело душу то, что вокруг него теперь были не подонки городского дна – бездомные, шлюхи и мелкое жульё, а воины, настоящее боевое братство, готовое в любой момент подставить мощное, закованное в медные латы плечо.

В погоне за Симмерской ведьмой особенно не поспешали, словно кто-то из начальства очень хотел опоздать. Так оно и вышло, только вот, к немалому изумлению подошедших латионцев, финал истории оказался не таким, как ожидалось. Взирая на груды опалённых гоблинских тушек, над которым вились уже тучи воронья, легионеры поняли, что Палатий в этот раз справился без них. Собственно, сами легионеры этому были только рады, но вот командование заметно приуныло, почувствовав себя едва ли не обманутыми.

Растерянно потоптавшись на месте, латионцы так и не встретили ни одного человека. Несмотря на то, что палатийская разведка всё ещё шерстила окрестности в поисках пропавшей ведьмы, они все, как правило, старались держаться подальше от поля битвы, над которым уже витал дух разложения, так что подходить близко было не только неприятно, но и опасно. В итоге, не зная, что делать дальше, легат Тофино, командующий легионом, скомандовал марш на запад. В данных ему ранее инструкциях легиону предписывалось поступить в распоряжение командования вооружённых сил Палатия, так что Тофино решил двигаться в Шинтан.

Примерно через сутки марша они достигли небольшого городишки, где как раз наткнулись на основные части той самой «Армии возмездия», которые сполна наслаждались обожанием мирного населения, поэтому не особенно спешили туда, где им с высокой долей вероятности предстояло погибнуть. Отсюда в Шинтан был послан голубь, извещающий о латионском легионе, однако, как мы знаем, это было не более чем подтверждением, поскольку в столице не только знали об этом, но и уже пообещали этот легион в помощь генералу Шэндору.

У латионцев велик был соблазн остаться и разделить радушие и уют этого городишки с палатийскими войсками, но местные жители, несмотря на огромное уважение, которое они питали к латионским легионам вообще, и к Седьмому – в частности, тут же дали понять, что не считают легионеров своими спасителями от гоблинской ведьмы. Выпрашивать подачки легат Тофино не привык, поэтому, переночевав, легион прямиком направился в Шинтан.

Нельзя не отметить, что местное население неизменно было весьма приветливо к именитому легиону. В каждой деревне, которую они проходили, на улицу выбегали детишки и бабы, а также те из мужчин, кто в силу разных причин пока что избегал набора. Эти деревни сейчас были переполнены беженцами с запада, поэтому жилось тут несладко и этим несчастным, и местным, на которых свалилось такое количество голодных ртов. Однако же, несмотря на это, многие люди тянули проходящим солдатам то краюху хлеба, то кружку молока, то пригоршню яблок. Латионцы же, глядя на всю эту окружающую убогость, сами иной раз делились с детворой частью своего пайка.

В Шинтане порядком уставшим пехотинцам тоже не дали возможности как следует отдохнуть, сославшись на сложную оперативную обстановку, хотя, опять же, как мы уже знаем, к тому времени положение на передовой вполне выправилось благодаря, в том числе, вмешательству Мэйлинн. Пробыв в столице Палатия два дня, легион потопал к Шельдау. Именно на этом пути, лигах в пяти от города, мы и настигли его в начале нашей главы. Вернёмся же вновь на ту дорогу, к тому самому разговору, отвлёкшись от которого, нам пришлось совершить экскурс в историю.

Итак, обычная для скучающих в походе солдат шутливая словесная перепалка продолжилась, несмотря на то (а может, как раз благодаря тому), что к ней присоединился центурион Дакнос. Балагур Кол быстро стал любимцем в своей центурии: молодые глядели на него чуть ли не с благоговением, а те, что постарше, быстро наладили с ним дружеские отношения. В центурии, правда, было всего три-четыре ветерана, не считая самого центуриона, которые ещё застали Кола, но этого хватило, чтобы байки о бывшем центурионе второго ранга разнеслись по умам.

Однако, не вся молодёжь, замирая, заглядывала в рот Колу, когда он заливал очередную свою небылицу. Довольно быстро завязалась дружба между ним и двадцатитрёхлетним пареньком по имени Плинн. Это был долговязый белобрысый парень, смешливый и болтливый почти как сам Кол, который, в отличие от большинства своих сверстников, не лез за словом в карман всякий раз, как к ним обращался кто-то из старших.

Он не был задирой – напротив, скорее его можно было назвать добродушным. Да и вообще в легионе не любили держать камня за пазухой, равно как и лезть на рожон. Здесь старались сохранять ровную приятельскую атмосферу, необходимую тем, чья жизнь завтра может напрямую зависеть от сослуживцев. Так вот Плинну филигранно удавалось так отбрить любого, кто пытался сыграть шутку за его счёт, что хохотали потом все, в том числе и сам потерпевший. Конечно же, они с Колом были буквально обречены на то, чтобы стать друзьями. Друзьями, которые вечно обменивались колкостями.

– Сам ты белка, дура белобрысая! – с видом оскорблённого достоинства воскликнул Кол, замахиваясь, словно собираясь дать приятелю подзатыльника. – Я просто хотел сказать, центурион, что надоел уже этот лес и эта слякоть.

– Продрог наш Кол совсем, – сочувствующе произнёс Плинн. – Того и гляди – сопли в носу замёрзнут!

– Что ты знаешь о холоде, девочка? – тут же откликнулся Кол. – Я полтора года проторчал на самом побережье Серого моря! По сравнению с теми зимами этот холод – лёгкая прохладца!

– Ты удивишься, но мы тоже не так давно вернулись из-под Тавера! – парировал Плинн. – И если мы там не позамерзали к бесам собачьим, то лишь потому, что постоянно приходилось драться.

– Эту вялую возню ты называешь дракой? Вот когда мы с господином центурионом рубились под Скабеем – это была драка! Людей крошили, что твои огурчики! Мы там, почитай, половину легиона оставили, да, центурион?

– Это было ещё до меня, легионер, – несколько сконфуженно произнёс Дакнос. – Я пришёл в легион двумя годами позже.

Невольно ехидные усмешки сползли с лиц окружающих, и даже Плинн с нескрываемым уважением посмотрел на Кола. Всё-таки, что ни говори, а во всём легионе нашлось бы не так много людей, которые служили ещё в те времена. Кол же самодовольно оглядел товарищей по оружию. Само собой, он не мог не знать, что его приятеля Дакноса не было в битве под Скабеем, так что это был прямой расчёт. Очевидно, что ветеран остался вполне доволен результатом.

– Так вот, скажу я тебе, лапа, – насладившись моментом, Кол вновь обрушился на Плинна. – Что в те времена таких вобл сушёных, как ты, и на арбалетный выстрел к легиону не подпускали! Это сейчас, как я погляжу, набирают кого попало…

– И ты – лучшее тому подтверждение, – согласно кивнул Плинн, вновь рассмешив товарищей. – Центурион Дакнос был очень добр, взяв на службу пьянчугу вроде тебя!

Кол никогда даже не пытался скрыть от своих новых товарищей свою предыдущую жизнь. Он честно рассказывал и о беспробудном пьянстве, и о том, как делал грязную работу для Тана Горбуна, и о том, как позже его едва ли не ежедневно мутузили, выбивая долги. Кол не кичился своим падением и не смаковал его. Он принял его как данность и не собирался открещиваться, воспринимая как ценный жизненный урок.

В последние лет шесть-семь жизнь Кола была однообразна и предсказуема. Она шла по накатанной, словно тележное колесо, попавшее в глубокую колею на осеннем раскисшем тракте. И так же, как та колея, жизнь его была полна грязи и мути.

С тех пор, как пошли прахом его последние попытки встать на ноги, бывшему паладину только и оставалось, что пить, да валяться в сточных канавах. Иной раз он подсаживался к какому-нибудь одинокому посетителю очередного кабака и начинал рассказывать истории из своего прошлого, надеясь, что тот если и не подбросит пару железных монет, так хотя бы угостит чаркой, или, на худой конец, оставит допить. Кол и сам осознавал, насколько мерзко звучали его воспоминания о гвардии паладинов и о том, как он командовал целой когортой, из уст опухшего выпивохи, жадным взглядом следящего за кружкой, которую собеседник подносил ко рту. Будучи трезвым, он всякий раз давал себе зарок, что не станет так унижаться, но, стоило выпить достаточно, чтобы захмелеть, но недостаточно, чтобы залить пустоту внутри, и он вновь подсаживался к очередному ухмыляющемуся гуляке.

Года два тому назад он сошёлся с женщиной. Ей было двадцать семь, хотя выглядела она заметно старше. Собственно, познакомились они совершенно предсказуемо – оба надирались вдрызг в одном завшивленном кабаке, причём за её счёт. Гейре, как звали эту особу, очень приглянулся здоровый и довольно статный, несмотря на брюшко, мужик, а Колу очень приглянулась та, кто поставила перед ним баклагу дешёвого вина.

На том могло бы всё и закончится, но Гейра, видимо, очень запала на своего случайного собутыльника, так что после пригласила его к себе. Поскольку альтернативой для Кола была ночёвка где-нибудь под плохо побеленной стеной того же кабака, он не раздумывал, хотя в сексуальном плане эта женщина вряд ли способна была задеть его за живое.

Так и пошло. В его жизни появилась грязная, запятнанная постель, в которую он теперь мог возвращаться после попойки; грязная, запятнанная женщина, которая взбиралась на него в этой постели, а также кое-какие деньги, которых едва хватало на дешёвое пойло. Гейра не жалела для любовника тех крох, которые она зарабатывала, стирая белье для жителей Старого города, лишь бы он оставался с нею. Она и сама любила прикладываться к бутылке, так что иной раз, чтобы сэкономить время, они просто покупали галлон какой-нибудь дешёвой бурды, напивались и тут же валились в кровать. Такие вечера Кол любил больше всего, потому что у его похотливой подруги после такого количества выпитого обычно не оставалось ни сил, ни желания.

Однако идиллия продолжалась всего несколько недель. В конце концов Колу стало невмоготу вести такую жизнь прихлебателя, которому женщина платила лишь за то, что он спал с ней. Решив для себя, что он вновь пробил очередное дно, бывший легионер решил поставить точку в своей любовной истории.

Увы, как это бывает со многими другими вещами в этом мире, закончилось всё ещё хуже, чем началось. Подвыпившая Гейра устроила истерику, а затем просто кинулась на своего бывшего возлюбленного. Кол поначалу лишь мягко отталкивал визжащую и захлёбывающуюся слезами женщину, но когда она до крови прокусила ему предплечье, ударил по-настоящему. Полуоглушённая Гейра отлетела на ту самую кровать, которая так недолго побыла уютным любовным гнёздышком, да так и осталась лежать там, всхлипывая, когда Кол, не прощаясь, вышел за дверь.

После этого с женщинами он решил завязать навсегда. Собственно, он решил завязать и с собой, полностью махнув рукой на любые попытки выбраться из клоаки, в которой оказался. Он находил почти мазохистское удовольствие в собственном унижении и страданиях. Ему даже пришла в голову мысль вновь податься к Тану Горбуну, но, чуть поразмыслив, Кол всё-таки решил, что это дно пробивать пока что рановато.

Когда началась вся эта петрушка на западе, когда ужас переполнил улицы Латиона подобно мутному потоку, Кол увидел во всём этом руку самого Асса. Было очевидно, что для такой большой войны понадобится очень много солдат, и что офицеры на призывных пунктах уже не будут столь щепетильны в выборе кандидатов на убой. А это было именно то, что нужно Колу – ещё один шанс, ещё одна попытка вновь стать человеком. И он поклялся себе, что ни за что не упустит эту возможность.

Три дня Кол не брал в рот ни капли, пытаясь хоть немного привести себя в божеский вид. Он дважды выкупался в Труоне прямо в одежде, чтобы она хоть немного вернула свой былой облик, а также попытался на это время не попадаться на глаза верзилам Горбуна, чтобы не мять и без того помятую физиономию ещё больше.

Старый легионер решил попытать счастья в некогда родном легионе, хотя и понимал, что шансы его ничтожно малы – Седьмой не принимал в свои ряды отребье, благо, хватало достойных претендентов. Если (а скорее – когда) он получит там от ворот поворот, то всегда можно будет записаться в полк попроще, в «марширующее мясо», как пренебрежительно называли подобные сборища легионеры элитных полков.

Когда Кол подошёл к казармам Седьмого, его неожиданно накрыло бессилие. Он словно увидел себя со стороны, и едва не расхохотался от этого зрелища. Да его не пустят даже на порог, не говоря уж о том, чтобы попасть к ответственному за набор офицеру!

Хотя, признаться, возможно у этой внезапной неуверенности была совсем другая подоплёка. Кол догадывался, что в глубине души ему просто стыдно и боязно, что его узнает кто-нибудь из былых товарищей. Лучше умереть на месте, чем терпеть их снисходительно жалостливые взгляды, хлопки по плечам и фальшивые улыбки!

Так Кол некоторое время жалко бродил неподалёку от казарм, не находя в себе смелости ни уйти, ни попытать удачи, как вдруг какой-то малый в форме центуриона окликнул его по имени. Некоторое время Кол боролся с детским желанием убежать или сделать вид, что тот центурион обознался, но, к счастью, он сумел побороть эти глупые чувства и, растянув рот в улыбке, откликнулся, хотя, как ему тогда казалось, он видел этого парня в первый раз.

Такова была незатейливая история Кола, и каждый в центурии слышал её, по меньшей мере, по три раза. Однако недавний пьяница всякий раз сдабривал рассказ всё новыми подробностями, с каждым разом всё более невероятными и смешными, так что никто не был в обиде. Более того, на каждом привале вокруг старого балагура образовывался кружок благодарных слушателей, покатывающихся со смеху, когда Кол с изумительно серьёзным лицом начинал убеждать их, что у его Гейры было три груди.

Вот и теперь за его шутливой перебранкой с Плинном следила едва ли не треть центурии. Кабы не боязнь сломать строй и заработать нагоняй от центуриона, зрителей было бы куда больше.

– Пьянчуга или нет, а тупую башку твою мне отбить, всё равно что за дерево поссать отойти, – безапелляционно заявил Кол в ответ на бестактную реплику парня. – Помни об этом, когда будешь в другой раз разевать свой щербатый рот!

– Это точно! В твоём возрасте отлить – та ещё задачка! – хохотом закатились все, даже центурион не сдержался. – Крантик, поди, совсем не работает уже? С утра за дерево отойдёшь, чтоб к вечеру пару капель нацедить?

Было видно, что Колу достался серьёзный соперник, которого голыми руками не возьмёшь. Тем более, что и сам Кол хохотал до слёз, оценив остроту товарища. Этот блестящий финал ознаменовал передышку в словесной дуэли, тем более, что от задних рядов покатилась команда о привале – кашеварам пора было приниматься за дело и накормить почти шесть тысяч уставших голодных мужиков. До Шельдау оставалось всего ничего – один дневной переход, но поскольку солнце было уже довольно низко, то командование решило сделать привал прямо здесь, посреди этого унылого осеннего леса.

Легионеры стали разбивать лагерь, сноровисто расставляя палатки в чётком выверенном порядке, где каждый знал своё место, так что даже в случае внезапного ночного нападения легион мог быть построен за считанные минуты. Кол, то и дело пофыркивая при воспоминании о последней шутке Плинна, натягивал бечёвку, пока тот самый Плинн ловко привязывал её ко вбитому в землю крюку. Ещё несколько минут – и возле возведённой палатки уже горел костёр, к которому озябшие солдаты с наслаждением протягивали руки и ноги.

– А всё-таки хорошо здесь! – шумно выдохнув, блаженно пробормотал Кол, полуприкрыв глаза. – Что ни говорите, а война – это моё призвание! Чувствую себя здесь, как дома.

– Учитывая, что твоим домом были сточные канавы Латиона – охотно верю! – Плинн вновь не упустил случая поддеть товарища.

– Да пошёл ты! – беззлобно и с ленцой бросил Кол, и умолк, с лёгкой улыбкой глядя на огонь.


Глава 41. Ярмарка

Теперь, когда болезнь наконец была побеждена, Солана восстанавливалась довольно быстро. Аффа усиленно откармливала девушку, словно сказочная ведьма, которая вознамерилась позже зажарить её и съесть. И это, надо сказать, приносило свои плоды. Конечно, Солана была всё ещё страшно худа, но больше не походила на ходячий скелет, да и синеватый отлив кожи сменился наконец более здоровым цветом.

Уже третий день, как начался постремий. На улице было совсем неуютно – лютовал ветер, то и дело сыпал колючий, как гречневая крупа, снег. Солана с содроганием думала о предстоящем пути. Всё её существо сопротивлялось этой мысли, ища любой повод, чтобы остаться тут до весны. Но отступившая покуда в тень великая волшебница Солана то и дело выползала оттуда, чтобы напомнить о себе.

Действительно, она никогда не станет могущественной правительницей, если будет вот так вот прятаться от различных невзгод. А сейчас нужно спешить как никогда – если армии Гурра доберутся до этих краёв, то о том, чтобы добраться до Герцогини, можно будет позабыть.

Ты можешь, конечно, отказаться от всего этого и остаться навсегда жить у старой ведьмы, – язвительно говорила Солана-волшебница Солане-девчонке. Ты можешь всю оставшуюся жизнь доить коз, ворожить для простолюдинок, пытающихся зачать ребёнка, продавать сушёные грибы на ярмарке. Можешь даже позволить этой дуре-Арсе греть тебе постель, или же можешь найти себе какого-нибудь деревенского губошлёпа, которого можно будет использовать без всяких обязательств. Хочешь этого?

Нет, не хочу! – тут же отчаянно отвечала Солана-девчонка. Эта жизнь не для меня! Я хочу пить вино на пирах, спать в замках и общаться с раболепствующими дворянами. И лапать меня ночами будет кто-то не ниже принца, или принцессы!

И Солана вновь понимала, что время пришло – пора уходить дальше. Кроме того, она прекрасно понимала, что заготовленной женщинами на зиму еды не хватит на троих. Ей нужно уйти, причём чем быстрее, тем лучше.

– Я знала, что ты это скажешь, – с заметной печалью произнесла Аффа, когда Солана наконец объявила об уходе. – Видела это в твоих глазах. Ты всё правильно делаешь, дочка. Тебе надо идти, хоть мне бы и хотелось, чтобы ты осталась. Но думала ли ты, куда ты пойдёшь?

– На север, конечно, – немного сбитая с толку, пожала плечами Солана. – Башня же там…

– Прямо на север? – уточнила Аффа.

– Ну… да… наверное… – девушка совсем растерялась от этих вопросов, которые ведьма явно задавала с умыслом.

– В таком случае, ты уйдёшь отсюда не больше чем на десять лиг, а затем просто сгинешь, – Аффа стояла, уперев свои покрасневшие руки в бока.

– Это ещё почему?

– Не пройдёт и двух недель, как кругом будут сугробы по колено. А через три недели они вполне могут быть по пояс. Одна, по бездорожью, не имея возможности добывать пропитание… Ты сгинешь, не пройдя и десяти лиг.

– И как же мне быть? – жалобно спросила Солана, чувствуя собственное бессилие.

– Тебе нужно на запад, к Труону, – заявила Аффа. – Нужно двигаться трактами, просить милостыню у людей. Нужно добраться до Шинтана, а оттуда всеми правдами и неправдами попасть к побережью. Скорее всего, к тому времени река уже встанет, но я слыхала, что купцы приноровились прилаживать к саням нечто вроде паруса и так путешествовать по льду. Торгуй собой, воруй, мошенничай, но набери денег, чтобы добраться к Каледу. А уж там, уверена, ты сумеешь отыскать дорожку к самой Герцогине. Главное – не пытайся дойти туда сама, в одиночку.

– Но если меня узнают?

– Кто тебя узнает? – фыркнула старуха. – Идёт война и вокруг толпы сироток. Стань одной из них. А лучше – стань покуда мальчиком. Одеть тебя в твои мужские шмотки – никто и с двух шагов не поймёт, что ты девка. Но вообще я бы не стала надевать ту одежду, в которой ты сюда явилась – уж больно она барская. Сказать по правде, я давно ждала, что ты решишь уйти, а потому перешила несколько дочкиных платьев в мужские рубахи и порты. Оденешься, и станешь простым деревенским пареньком-сиротой. Да и парню-то одному всё безопасней путешествовать, чем девчонке.

– Спасибо, – просто сказала Солана, потому что не знала, как выразить ту благодарность, которую чувствовала. – Я не знаю, как отплатить тебе за доброту…

– Сделай всё по уму, девочка, и я буду счастлива! – улыбнулась Аффа.

– Сделаю, – пообещала Солана, искренне веря в сказанное.

– Тогда у меня ещё одна отличная идея для тебя, дочка. Через четыре дня возле усадьбы Керетто пройдёт последняя в этом году ярмарка. Народишко соберётся, чтобы купить-продать то, что ещё осталось. А затем из усадьбы отправится обоз с податью в Шинтан. Вот кабы тебе прицепиться к тому обозу – за неделю бы добралась до города! Да и с голоду бы помереть не дали.

– Но возможно ли такое? – неуверенно спросила Солана. – Зачем им брать с собой кого-то?

– Деньги, девочка, и не такое делают.

– Но у меня нет при себе денег. Разве что продать шпагу…

– Ты в своём уме? – вскричала Аффа. – Да стоит тебе появиться на ярмарке с этой шпагой – тебя тут же схватят! Забудь про неё! Оставь у нас, мы припрячем.

– Но как же я буду…

– Нож свой с собой возьмёшь, только прячь его получше. А шпагу и лук придётся оставить.

– И лук? – воскликнула Солана, уже приготовившись возражать.

– И лук, – непререкаемым тоном подтвердила Аффа. – На кой он тебе? Только лишнее внимание привлекать будет. Хорош сиротка, который бродит вооружённым до зубов! Да и взгляни на свою тетиву: её уже и один раз-то не натянешь – лопнет!

Последний довод действительно был убедительным. По большому счету, сейчас от её старого лука проку не было никакого. Но ведь это был подарок отца!.. Солана крепко задумалась, но затем всё-таки кивнула головой, подтверждая правоту ведьмы.

– Вот и славно, – удовлетворённо проговорила та. – Ты – умная девочка! А насчёт денег не волнуйся – я же тоже привороты не задарма делаю! Кое-что скопила.

Арса, которая теперь редко вмешивалась в разговоры матери и Соланы, побаиваясь Симмерскую ведьму, и теперь лишь злобно зыркнула на мать, но возразить не посмела. Понятное дело, что ей не нравилось, как Аффа разбазаривает их деньги на кого ни попадя. Однако, и Солана, и сама Аффа сделали вид, что ничего не заметили.

– Я оставлю вам шпагу, может, когда-нибудь удастся её продать. А ещё мы продадим мою одежду – может, выручим за неё хоть что-нибудь, – предложила Солана. – Но главное – когда я стану могущественной властительницей, я не забуду вашей доброты.

– Хорошо, – кивнула Аффа, улыбаясь чуть насмешливо.


***

До имения старого извращенца Керетто было почти десять миль, так что, чтобы поспеть к ярмарке, Аффа, не имеющая лошадей, должна была выйти за день. Так они и сделали. Ярмарка проходила в седьмой день постремия, так что женщины вышли из дому утром шестого дня. Не задерживаясь в Верешках, они, по мере сил, шли к юго-востоку, останавливаясь на отдых каждые два часа, поскольку старуха хоть и была полна сил для своих лет, но лета эти всё же были уже не те. Таким образом, к вечеру они добрались до селения с названием Бычки, в полумиле от которого располагалось имение сеньора.

В Бычках к этому времени собралось довольно много людей из окрестных деревень, которые спешили избавиться от остатков излишков, или же наоборот – докупить необходимое. Поэтому небольшой трактир, который, вероятно, в другое время влачил жалкое существование, в это время был переполнен. Однако это не было проблемой – всего за пару стегов21 местные жители сдавали угол в своём доме и охапку соломы. За один стег можно было переночевать в хлеву. Аффа не была ни совсем уж бедной, ни прижимистой, поэтому они заночевали в довольно просторной хате, где, правда, кроме хозяина, его жены, матери и четверых детей ночевало ещё трое прибывших на ярмарку колонов.

Ночью, когда все уже уснули, и дом наполнился посапыванием и храпом, Солане всё не спалось. Множество мыслей роилось в её голове, мешая уснуть. Она уже давно не была среди людей, поэтому сейчас ей было не по себе. Девушка постоянно опасалась, что её узнают, поэтому поглубже натягивала капюшон своего тёплого плаща, чтобы скрыть лицо. Аффа, замечая это, одёргивала Солану, ворча, что это привлечёт к ней ещё больше внимания. Правда же была в том, что на бывшую Симмерскую ведьму никто не обращал ровным счётом никакого внимания. Для всех она была просто ещё одним молодым колоном, может быть, довольно смазливым, но и всё.

Тем не менее, было ещё кое-что, не дающее Солане уснуть. Она опасалась, как бы Арса не выдала её. Было ведь очевидно, что белобрысая дура невзлюбила её с того самого момента, когда… В общем, теперь у неё был отличный шанс поквитаться. Кроме того, Солана помнила, с каким видом Арса слушала их разговор о деньгах.

По счастью, они лежали на охапке соломы рядышком. Солана, послушав некоторое время чуть свистящее дыхание девушки, наконец легонько ткнула её пальцами в бок. Арса сразу же открыла глаза и засопела. Возможно, она собиралась что-то сказать, но Солана тут же зажала её рот ладонью.

– Тихо ты! – прошипела она. – Просто лежи и слушай.

Арса тут же обмякла, и Солана по характерному движению её щёк понимала, что та усиленно моргает, возможно, стараясь не расплакаться от страха.

– Я знаю, что ты меня не любишь, – зашептала Солана её прямо в ухо, иногда касаясь его губами. – Потерпи ещё немного, и я избавлю тебя от своего присутствия. Но знай, что если ты завтра только попытаешься выдать меня… Спастись я, может, и не успею, но вот только тебе уже не будет в том радости, уж поверь мне! Так что просто помолчи завтра – и забудешь меня как страшный сон. Поняла?

Арса судорожно кивнула, и Солана отняла руку от её рта. Брезгливо отёрла её об одежду от слюны. Прислушалась, как часто дышит ведьмина дочь, и невольно улыбнулась. Всё-таки приятно чувствовать себя сильной!

– Спокойной ночи, Арса, – почти нежно прошептала она, на этот раз уже нарочно касаясь губами её уха, а затем, откинувшись на спину, закрыла глаза.

Какое-то время она вслушивалась в неровное, всхлипывающее дыхание девушки, а затем пришёл сон.


***

Солана впервые была на ярмарке. Там, где она жила, подобные забавы не проводились. Возможно, причиной тому было отсутствие вот таких вот усадьб, которые могли бы стать центром притяжения, но скорее всего, люди просто предпочитали давно налаженные связи. Та же Солана имела нескольких торговцев и ремесленников, которым она сбывала добытое на охоте. Так же она и покупала необходимое всегда у тех же людей.

Так или иначе, но девушка оказалась разочарованной. Её воображение рисовало ей десятки людей, толкущихся у лотков, шум, смех, игры, споры… Она слыхала, что на ярмарках обычно бывают скоморохи или трубадуры, проводятся гуляния и различные забавы. Здесь же ничего подобного не было. Людей было немало, но всё же никак не больше пяти или шести десятков. Никаких лоточных рядов – большинство торговало прямо с телег. И, к сожалению, никаких скоморохов.

Женщины для видимости проходили от торговца к торговцу. Аффа то щупала кусок ситца, словно подбирала подходящий для наряда своей дочери, то взвешивала в руке шмат сала, громко возмущаясь его ценой. Хотя кое-какие мелочи она действительно приобрела – в основном, соль и небольшие железные гвоздики.

– И где же этот обоз? – нетерпеливо спросила Солана – такое бесцельное шатание ейпорядком надоело, да и было очень холодно.

– Обоз пойдёт только завтра или послезавтра. Сегодня нам необходимо встретиться с управляющим усадьбой. Именно он отвечает за отправку, поэтому возьмут тебя с собой или нет – зависит именно от него.

– И где нам его найти, этого управляющего? – немного сварливо спросила Солана.

– Он появится. Просто жди.

– Холодно! – буркнула девушка.

– Правда? – жёстко усмехнулась Аффа. – Так ведь зима на носу! А ты, вроде бы, собираешься в путь на север. Так что – привыкай.

Солана осеклась, внезапно подумав, что сейчас она, должно быть, представляется ведьме совсем маленькой девочкой, вечно ноющей по пустякам. Поэтому она тут же взяла себя в руки.

– Пойду прогуляюсь немного, – девушка порядком осмелела, видя, что здесь никому до неё нет дела.

– Прогуляйся, – согласилась Аффа. – Как надоест – мы будем тут поблизости.

Солана кивнула и отправилась по дороге, вдоль которой стояли телеги торговцев. Рачительные хозяева, они выпрягли своих лошадёнок, и теперь те жевали сено под навесами трактира. Вновь посыпал мелкий снежок, так что она поплотнее запахнулась в плащ. Она понятия не имела, куда ей идти – важно было само движение, а не конкретная цель. Поэтому она просто шла, окидывая равнодушным взглядом выставленные нехитрые товары.

– Эй, малец! – Солана откликнулась не сразу, поскольку поначалу даже не поняла, что обращаются к ней. – Слышь, ты, малый, поди-ка сюда!

Наконец девушка встрепенулась, осознав, что эти окрики относятся к ней, и обернулась. Худощавый мужичок в кажущемся безразмерным тулупе сидел на телеге шагах в десяти от неё.

– Чего надо? – буркнула она.

– Пособи старику, будь добрым! – попросил мужик. – Продал вот пять мешков овса, надобно теперь его сгрузить и перенести вон на ту телегу.

Солана обернулась. До той, другой телеги было не меньше полусотни шагов. Далековато для хрупкой девушки, едва оправившейся от болезни.

– А никого поздоровее не мог найти? – хмыкнула Солана. – Глянь на меня – сам еле на ногах держусь.

– А я тебе стег дам! – с готовностью предложил мужик.

– Тоже мне… – презрительно усмехнулась Солана, и вдруг осеклась.

Конечно, деньги были невеликие, и она так насмешливо о них говорила только лишь потому, что Аффа обеспечивала её всё это время, да ещё и пожертвовала свои деньги, чтобы обеспечить ей проезд до Шинтана. Сама же Солана ровным счётом ничего для этого не сделала, и вела себя, как последняя дармоедка. И ей вдруг очень захотелось расплатиться со старухой хоть этим несчастным стегом.

– Ладно, давай попробуем, – пожала плечами она, подходя ближе.

– Вот спасибо, малец! – обрадовался старик. – Как тебя зовут хоть?

– Сол, – тут же ответила девушка.

– А меня – Брад. Ну что, Сол, взяли?

Что было сил уцепившись в тугие уши мешка, пересыпающиеся зёрнышками овса, Солана, пыхтя от натуги, вместе с Брадом тащила мешок к телеге. Пару раз, видя, что тонкие пальцы юного помощника уже не могут удерживать мешок, Брад командовал бросить его прямо на снег, после чего они несколько минут отдыхали, тяжело дыша.

– Ты сам отсюда, Сол? – в очередную такую передышку завёл разговор Брад.

– Почти, – обтекаемо ответила Солана. Она понятия не имела – откуда сам Брад, а этот ответ особо ни к чему не обязывал.

– А я вот с юга, – охотно стал рассказывал торговец. – Почти три лиги отсюда. Село Вешень, слыхал?

– Не слыхал.

– Да, – непонятно чему кивнул Брад. – Такие вот дела. Я уж думал, что в этом году нечего будет на продажу отвезти. С этой чёртовой Ведьмой…

– А что – она у вас побывала? – тут же заинтересовался Сол.

– Ну что ты, нет! – облегчённо махнул рукой Брад. – Арионн миловал – мимо прошла. Мы и услыхали-то о ней уже позже. Мужики из Солодок рассказывали. Её поганое войско прошло всего в паре миль от них.

Солана, которая подсознательно опасалась услыхать о зверствах своей армии, немного успокоилась.

– Так если она у вас не была – чего ты так переживал-то? – как можно равнодушнее спросила она.

– Да кто её знает, каргу-то эту, что ей на ум взбредёт? – горестно покачал головой Брад. – Я тебе так скажу, Сол: когда человек снюхивается с бездушными болотными тварями, чтобы губить других людей – это конец. Конец всему человеческому, что в ней было. Теперь она – зверь, такой же, как и её гоблины. Слыхал, что она вытворяла-то?

– Не особо, – буркнула Солана, против воли, заливаясь краской гнева.

– Э, брат! Мне рассказывали такие вещи, что даже у меня, у пожилого человека, волосы дыбом вставали! Тебе-то, пожалуй, и знать это ни к чему!

– Да я уже взрослый совсем, – возразила Солана. – По крайней мере, достаточно взрослый, чтоб тягать эти здоровенные мешки!

– И то верно! – рассмеялся Брад. – Ну слушай. Свояк мой из Солодок рассказывал, что в одной деревне Ведьма отловила всех детей, какие там были, а затем приказала гоблинам поджечь хаты, и стала жарить детишек живьём. Причём сначала ещё спрашивала у них, где чья хата, и жарила каждого именно там! А как мамаши стали из рощи выбегать, да в ножки ей кланяться, чтоб пощадила дитять, так Ведьма повелела гоблинам их рвать на кусочки. А детей-то жареных она после сожрала, причём, говорят, всех до единого!

– Чушь! – едва сдерживаясь, фыркнула Солана.

– Много ты понимаешь, сопляк! – обиделся Брад. – Кто ты такой, чтоб судить? Я тебе рассказываю, что люди своими глазами видели!

– Это твой свояк, что ли, видел? – презрительно скривив губы, бросила Солана.

– Ну сам-то он не видел, но ему рассказывали те, кто знал тех, кто видел! – гордо ответил Брад. – Дело верное, Сол! Люди-то врать не будут!

– Это точно! – кривясь от отвращения, процедила Солана. – Люди у нас всегда правду говорят… А ты знаешь, Брад, что гоблины огня не выносят? Так что заставить их палить хаты почти невозможно!

– А ты почём знаешь? – старик по-прежнему твёрдо стоял на своём. – Как будто ты видал этих гоблинов! А она, Ведьма, кого хошь заставит делать, что пожелает. Слыхал я, что она в одной деревне кузнеца заколдовала так, что он всей своей семье молотом головы разнёс – жене, родителям жены, и семерым детишкам своим. Сказывают, прямо клал головку младенчика на наковальню, и – раз! – в лепёшку её! А Ведьма-то рядышком стояла и хохотала.

– А что же потом? – к этому моменту вокруг Брада уже собралось с полдесятка зевак, с наслаждением слушающих кровавые рассказы.

– А потом, сударь ты мой, – Брад враз оживился, радуясь своей внезапной популярности. – Когда все были мертвы, он их в горн-то всех положил, а как они разгорелись – сам сверху-то и лёг. Верно, колдовство-то уже иссякло…

– А Ведьма? – тут же поинтересовался другой.

– А что Ведьма? Деревню сожгла, да ушла дальше.

– Хорошо, что до нас не добралась, тварь старая! – сплюнул ещё один из торговцев.

– Да какая ж она старая! – тут же возразил ещё кто-то. – Не слыхал разве – солдаты говорили, что там девка молодая совсем, да ещё и пацаном переодетая!

– Да откуда ж я слыхал? – возразил тот, кто назвал Симмерскую ведьму старой тварью. – К нам солдаты не заезжали.

Солана же стояла ни жива ни мертва. Она ждала, что вот-вот кто-то ткнёт в неё пальцем и закричит: «Вот же она!». Но колонам, похоже, было на неё плевать. Они уже взахлёб спорили, либо пересказывали друг другу истории, одна другой страшнее, которые слышали от верных людей. При этом было очень похоже на то, что добрая половина этих баек выдумывается тут же прямо на ходу.

– Потащили, что ли? – стараясь выглядеть как можно беспечнее, проворчала Солана спустя пару минут, когда сумела немного овладеть собой.

– Чего? – неохотно оторвался от разговора Брад. – А, мешок! Да ладно, попозже. Давай отдохнём ещё.

– Некогда мне, – буркнула Солана. – Своих дел навалом.

– Ну иди тогда, приятель, – махнул рукой Брад. – Спасибо за помощь!

Солана не стала напоминать об обещанном стеге. С нескрываемым облегчением она скорым шагом направилась как можно дальше от гомонящей толпы. Ей хотелось плакать от страха и от ярости одновременно.


Глава 42. Обоз

Разыскав Аффу с Арсой, Солана молча подошла к ним, хмуря лицо.

– Что, узнала о себе много нового? – тут же догадалась Аффа.

– Ага…

– Я тоже только о тебе и слышу, – усмехнулась ведьма. – А ты уже слыхала, что ты постоянно спала с гоблинами, надеясь родить страшного мага-полукровку?

– Чего?.. – опешила Солана. Вот уж подобного она никак не ожидала.

– Да не бери в голову! – весело отмахнулась Аффа. – И не держи на них зла. Люди всю свою короткую унылую жизнь живут, почитая величайшим событием пьяную драку у колодца. А тут – такое! Пусть себе чешут языками!

– Да мне-то что! – как можно небрежнее фыркнула Солана, хотя фальшь в её голосе услышал бы даже глухой.

– Ну и отлично! Пойдём, пообедаем да согреемся. Уверена, скоро управляющий появится. Судя по всему, все, кто хотел, уже собрались тут. Значит и он скоро выползет.

Тут же неподалёку предприимчивые хозяйки за гроши разливали горячую похлёбку, угощали квасом, брагой, ягодными морсами. Аффа купила три миски похлёбки и кувшин клюквенного морса, так что женщины хорошо поели, не уходя далеко и не рискуя упустить управляющего.

Он появился уже далеко за полдень. Прежде всего подошёл к паре колонов, которые торговали барскими излишками, чтобы поинтересоваться, как идут дела. Недовольно поморщившись, двинулся вдоль рядов телег, мельком оглядывая товар. Временами он подходил то к одному, то к другому человеку, что-то внушительно выговаривая им, а одному даже стал зачем-то тыкать длинным пальцем в грудь.

– Чего это он? – спросила Солана.

– Это должники, – пояснила Аффа. – Те, кто не выплатил аренду сеньору Керетто. Для некоторых из них ярмарка – единственная возможность выплатить долг.

– А если они не смогут?

– Сеньор вправе конфисковать любое имущество той же стоимости. Лошадь, телега, товар…

– Так зачем они сюда приезжают вообще? – удивилась Солана. – Сидели бы дома…

– С Керетто шутки лучше не шутить, – покачала головой Аффа. – Злой он человек, и жестокий. Конечно, по закону он не может причинить вред свободному колону, но кто здесь смотрит на законы? Сеньор – и есть главный закон на своей земле. Жаловаться-то некому.

– Ты тоже платишь ему подать?

– До меня они не добираются. Да и что с меня взять? – усмехнулась Аффа. – Кроме того, этот старый козел очень суеверен, так что побаивается иметь со мной дело. Видишь, в репутации ведьмы тоже есть свои плюсы!

– Это точно, – неопределённо хмыкнула Солана. – Ну, когда ты поговоришь с ним?

– Погоди, пускай поделает свои дела. А там, как будет возвращаться в имение, так и перехватим его.

Ждать пришлось довольно долго. Управляющий считал своим долгом подойти едва ли не к каждому. С кем-то перебрасывался парой фраз, с кем-то говорил по нескольку минут. Даже отсюда было видно, что большинство его собеседников не слишком-то обрадованы такому вниманию. Лишь однажды он отвлёкся от забот, подойдя к очередной группе кумушек, наверняка обсуждающих самую злободневную в этом году новость, которая отодвинула на задний план далёкое пока ещё вторжение Гурра. Солана с неприязнью наблюдала, как важно он о чём-то говорил внимающей толпе. Может, рассказывал о том, как она заставляла родителей живьём есть своих детей, может о том, что у неё из задницы растут грибы… Во всяком случае, слушали его очень внимательно.

Наконец управляющий двинулся по дороге, ведущей к имению. Именно здесь его поджидала Аффа со своими двумя спутницами.

– Добрых дней вам, управляющий Вайло, – вежливо проговорила Аффа, кланяясь. Солана и Арса поспешили последовать её примеру.

– А, это ты, старая Аффа? – несмотря на довольно грубые слова, в голосе управляющего сквозило некоторое уважение. – Что привело тебя сюда? Решила продать мешок сушёных мышей?

– Вовсе нет, господин Вайло, – усмехнулась Аффа. – Признаюсь, что пришла сюда исключительно чтобы увидеться с вами.

– Зачем же я тебе понадобился, старуха?

– Обоз в Шинтан отправится завтра? – вопросом на вопрос ответила Аффа.

– Завтра или послезавтра – пока ещё точно не известно. А тебе-то что за дело до этого?

– Я хотела бы отправить с ним своего внучатого племянника Сола.

– Разве у тебя есть родственники, Аффа? Я и не знал!

– У всех есть родственники, господин Вайло, – отрезала Аффа. – Бедняжка Сол бежал сюда из Шинтана, когда началось вторжение Гурра, но теперь стало известно, что его мать умирает, поэтому ему нужно срочно вернуться.

– Не вижу причин служить извозчиком для твоего внука, Аффа, – спесиво проговорил Вайло, делая движение, чтобы уйти.

– Десять верентов, господин Вайло, очень похожи на десять причин, – промурлыкала Аффа, мягко хватая его за локоть.

– Поверь, старуха, даже пятьдесят причин не покажутся мне достаточно вескими, – выпятил нижнюю губу управляющий.

– Тогда, господин управляющий, может вы поможете мне по старой дружбе? – заглянув ему прямо в глаза, вкрадчиво спросила Аффа.

– Когда это я водил с тобой дружбу, ведьма? – процедил Вайло, но Солана заметила, как забегали его глазки вокруг, словно он боялся, что кто-то услышит этот разговор.

– Например, когда ваша жена лет пятнадцать назад шесть дней не могла разрешиться от бремени и умирала, – спокойно проговорила Аффа. – А вы, помнится, стояли передо мной на коленях, плакали и молили, чтобы я помогла. И, кажется, я тогда помогла, не так ли?

– И получила за это щедрую плату! – краска бросилась в лицо управляющему, а губы искривились в почти зверином оскале.

– Разве жизнь матери и дитя может быть измерена серебром? – возразила Аффа. – Кроме того, я давно заметила, что у твоей дочери такие же узкие бедра, как и у жены.

– Что ты хочешь этим сказать, старуха? – глаза у Вайло сверкали так, что Солана всерьёз забеспокоилась.

– Я хочу сказать, управляющий Вайло, что приду по первому твоему зову, когда твоя дочь будет рожать, и даже не попрошу за это платы, если ты разрешишь парнишке прибиться к обозу и позволишь ему есть из общего котла.

– Хорошо, Аффа, – подумав некоторое время, уже более спокойно проговорил Вайло. – Я предупрежу людей. Только если вы прозеваете обоз – пеняйте на себя! Следующий пойдёт лишь через год!

– Не прозеваем! – заверила ведьма.

Резко повернувшись на каблуках, Вайло зашагал к имению.


***

Обоз вышел на следующий день. Поскольку на дорогах лежал уже нетолстый покров снега, а землю сковал лёгкий морозец, в обозе изначально были сани. С десяток саней, гружёных бочками, тюками, мешками выехали из ворот усадьбы. Это была ежегодная подать, которую каждый помещик обязан был платить в казну королевства, и бо́льшая часть которой взималась с колонов-арендаторов. Конечно, сеньор брал почти вдвое больше, чем отдавал потом в казну.

Однако в этом году государственные сборы были увеличены в связи с обострившейся на западе обстановкой, так что не только несчастные колоны, но и многие небогатые сеньоры взвыли от новых повинностей. Но деваться было некуда – ссориться с королём, а, по сути, с Палатой Гильдий, не хотелось никому, потому что если от королевского ока ещё можно было надеяться ускользнуть, то от вездесущих могущественных Гильдий укрыться было невозможно.

Сам управляющий Вайло, конечно, не сопровождал обоз, однако он вышел, чтобы его проводить. Заметив чуть скрюченную фигуру Аффы, он поманил её рукой.

– Вот тот малец, о котором я говорил, – Вайло хлопнул Солану по спине, одновременно подталкивая её к саням. – Смотри, Бобок, чтоб его не обижать! Харчеваться он будет с вами. Глядишь, может в пути чем и пособит. Давай, малый, лезь в сани!

Чем щуплый Сол мог пособить дюжине мужиков, было не совсем ясно, но тот, кого назвали Бобком, кивнул.

– Залезай, дружок! – добродушно пробасил он. – Не боись, дядя Бобок не обидит! У меня у самого двое таких пацанов, как ты! Ох как просились со мной! Ну что, господин Вайло, погнали мы! Раньше поедем – раньше вернёмся!

– Да хранит вас Арионн! – с лёгкой тревогой в голосе напутствовал их управляющий.

– Поди, они лучше сохранят! – усмехнулся Бобок, похлопав по заряженному арбалету, лежащему рядом. – Н-но! – хлестнул он лошадь вожжами, и та, с усилием сдёрнув сани с места, неспешно побрела по заснеженной дороге.

Солана, закусив губу, помахала рукой двум женщинам, стоящим у обочины позади. Более низкая и сгорбленная помахала в ответ, вторая неподвижно стояла, и на её лице нельзя было прочесть ничего.

– Сделай всё по уму! – сквозь скрип саней и хруст снега донеслось до неё последнее напутствие Аффы.

– Сделаю, – тихонько, словно самой себе, пробормотала Солана.

– Неужто бабка твоя? – удивлённо пробасил Бобок, снова стегнув лошадь, чтоб та шла побыстрее. – Я думал, что Аффа с дочкой одни на белом свете.

– У всех есть родственники, – повторила Солана слова Аффы и замолчала, уткнувшись подбородком в колени.

Бобок усмехнулся, но промолчал, понимая, что парню сейчас грустно и не хочется разговаривать. Однако молчание длилось недолго – судя по всему, здоровяк любил поговорить.

Вскоре разговорилась и Солана – она сразу почувствовала симпатию к этому чернявому бородачу, который говорил с нею, словно со старым хорошим знакомым, что очень подкупало. Правда, он не слишком-то стеснялся в выражениях, но Солана была не из тех, кого этим можно было шокировать. Единственные вопросы, на которые она отвечала скупо – это всё, что касалось её семьи. Солана была не слишком искусной вруньей, поэтому ей не хотелось запутаться в собственных небылицах. Однако Бобок воспринимал это вполне нормально, вероятно, считая, что парнишка просто не хочет бередить душу, поэтому вскоре он и перестал интересоваться на эту тему.

Зато Солана довольно быстро узнала весьма неприятную для себя новость.

– Зачем тебе арбалет, дядя Бобок? – она называла его так, как он сам представился ей вначале.

– От лихих людей, парень, – потемнел лицом старший по обозу. – Проклятый скряга Керетто пожадничал, не дал денег на армейский конвой. А по мне так этот тоин вполне по делу был бы потрачен! Увы, дружок, неспокойно нынче на дорогах стало. Из-за войны окрысились людишки совсем – голод-то он не тётка! Вот и пошаливают – на купцов, на обозы нападают. Деревушки грабят. Вот и получается, что нам самим о своей безопасности позаботиться придётся. Был бы сеньор Керетто не такой прижимистый, дошли бы до Гайдея, а там бы наняли с десяток стрелков. Разбойнички-то сейчас совсем распоясались – почитай вся армия на западе с Гурром бьётся, но солдат всё же побаиваются и не особо нападают. Коли караван вроде нашего сгинет – магистрат вряд ли сильно опечалится по этому поводу, а если вдруг на солдат нападут – так непременно будет облава потом! Вот они обычно тех, кого армейские провожают, и не трогают.

– Вот ведь… – Солана выругалась одним из ругательств, подмеченным у Бобка. – А что с нами сделают, если что?

– Ну что сделают… – усмехнулся Бобок. – Убьют, если смогут. Да ты не дрейфь, парень! Сейчас пока мы в безопасности. Тут-то у нас места довольно безлюдные, так что разбойникам неоткуда взяться. Вот западнее Гайдея – другое дело. Там, чем ближе к Шинтану, тем больше беженцев, бродяг, нищих и других горемык. Особенно близь столицы неспокойно – там-то народу много разного хаживает. Но ты не кисни раньше времени – мы-то тоже не лыком шиты! Нас вон почти полтора десятка, и у каждого – добрый арбалет с десятком болтов! А у меня ещё под соломой чекан припрятан, да и у ребят тоже кой-чего в запасе есть. Так что голыми руками нас не взять.

Солана замолчала, погрузившись в невесёлые раздумья. Перспектива встречи с разбойниками, конечно, не особенно радовала девушку. Однако вскоре у неё возникла ещё одна проблема – куда более насущная, и куда более интимная.

– Дядь Бобок, останови на минутку, мне бы до ветру сбегать, – развязным тоном попросила Солана.

– Вот ещё! – фыркнул Бобок. – Дуй прямо с саней! Кстати, я и сам не прочь отлить.

Кряхтя, Бобок поднялся на ноги. Какое-то время он возился с одёжками и шнурками, а затем раздался журчащий звук извергающейся струи. Хвала богам, он стоял спиной к Солане, «дуя», как он выразился, на противоположную обочину.

– Ну а ты чего? – сделав своё дело, осведомился бородач, вновь усаживаясь на сенную подстилку.

– Да я не особо хочу пока, – отмахнулась Солана, хотя мочевой пузырь её был наполнен под завязку. – Потом.

– Стесняешься, что ли? – хохотнул Бобок. – Так отвернись! Да и больно мне надо на твою висюльку глядеть!

– Да потом, – вновь махнула рукой Солана. – Или лучше я сейчас спрыгну, а потом догоню.

– Да ты прям барчук, парень! – рассмеялся Бобок. – Ладно, иди уже. Стой! – крикнул он лошади, натягивая поводья.

– Что случилось? – раздались встревоженные крики с идущих сзади саней.

– Да ничего! – крикнул в ответ старший по обозу. – Наша принцесса пописать захотела. Вот пойдёт сейчас нужник себе искать.

Мужики довольно расхохотались. Те, что поближе, с удовольствием передавали непритязательную шутку тем, кто не дослышал. Пунцовая от стыда Солана почти бегом умчалась за купы кустов, росших вдоль дороги. Увы, они стояли уже совсем без листьев, так что пришлось ещё немного поискать место, где они окажутся достаточно густыми, чтобы скрыть её от случайных взглядов. И всё равно ей постоянно казалось, что все возницы видят её сейчас.

Вернувшись, Солана молча плюхнулась на сено, и даже отвернулась от Бобка. Лошадь вновь тронулась, и какое-то время они оба ехали молча.

– Ну ты чё, обиделся что ли? – примиряюще пробасил Бобок. – Да я пошутил! Что ж я – не понимаю? Не всякий может поссать, когда на него пялятся. Ты извини, если что…

– Всё нормально, – буркнула Солана.

– Хороший ты парень, Сол, – чуть помолчав, произнёс Бобок. – Только скромный уж чересчур. Как девчонка.

Солана не ответила, и до самого привала не разговаривала со своим спутником.

На привале развели здоровый костёр, над которым повесили общий котёл. Как и было обещано, Солана получила такую же долю похлёбки, как и все другие. В большинстве своём возницы были мужиками в возрасте, у большинства дети были уже примерно возраста Соланы, так что к тщедушному пареньку все относились снисходительно и дружелюбно, едва ли не по-отчески.

Ночевать пришлось прямо в открытом поле, но Бобок пообещал, что ближе к Шинтану, когда селений станет больше, можно будет ночевать на постоялых дворах. Правда, трудно было сказать – стало ли от этого Солане теплее. В эту ночь она спала между двумя мужиками, пытаясь впитать от них максимум тепла. Первый день путешествия завершился.


***

Караван обогнул Гайдей стороной. Это был тот самый городишко, ближайший к хутору Аффы, где Седьмой легион встретил не слишком радушный приём. Как говорил Бобок, тут можно было нанять сопровождение до Шинтана, но поскольку скупердяй Керетто не выделил на это денег, то и заходить в город нужды не было. Запасы сена и провизии пополнили в постоялом дворе на развилке дорог, а затем сразу направились дальше на запад.

До Шинтана оставалось ещё около десяти дней пути, если верить дяде Бобку. И это «если обойдётся без приключений», как обычно добавлял он. Тяжело гружёные лошадки не могли двигаться слишком быстро, тем более, что снегу пока было немного, поэтому на тракте во многих местах были проплешины подмёрзшей голой земли со множеством продавленных и бугрящихся колей. Правда, судя по погоде, это недоразумение должно было разрешиться в самом скором времени – вот-вот стоило ожидать настоящего снегопада вместо этой льдистой крошки, которая пока что чаще сыпала с неба.

Солана уже вполне освоилась среди этих простых и неприхотливых мужиков. От вчерашней обиды не осталось и следа, и она без конца болтала с дядей Бобком, или перекрикивалась с другими возницами. Свои естественные надобности она сумела подогнать под график плановых остановок, так что больше не просила остановить караван для того, чтобы справить нужду.

Трижды в день погонщики останавливаюсь, чтобы поесть. Чаще старались приурочить этот момент к пребыванию в каком-нибудь селении, где был трактир, но если такового не предвиделось – готовили пищу сами. Тут наконец Солана смогла чем-то пригодиться. Конечно, нельзя сказать, что она была совсем уж непревзойдённой стряпухой, но мужики в один голос хвалили её похлёбку.

Девушка боялась себе в этом признаться, но, кажется, именно сейчас она была действительно счастлива впервые за долгое время. Наверное, с тех самых пор, как она попалась на удочку Симмера. Конечно, ей нравилось жить и у ведьмы Аффы, но тогда она всё же понимала, что эта жизнь ей не подходит. А вот такое вольное путешествие с весёлыми попутчиками, новые места, так не похожие на всё то, что она видела раньше – это ей действительно нравилось. И эти люди – грубоватые, неотёсанные – они как-то быстро стали ей родными. Разбитной паренёк Сол словно бы задвинул великую волшебницу Солану куда-то на задворки своей памяти. Правда, та лишь затаилась, копя силы, чтобы взять реванш при первой же возможности.

День сменялся днём, одно село сменялось другим. С каждым днём всё ближе была столица Палатия, всё больше снега лежало на земле и всё больше Солане не хотелось, чтобы это путешествие заканчивалось.

Хотя теперь картина, представавшая глазам девушке во время проезда через очередную деревню, вызывала всё большее уныние. Большое количество беженцев с запада, ютившихся в холодных утлых времянках, бросалось в глаза. Несчастные, потерянные люди, с одинаковым ужасом глядящие и в прошлое, и в будущее. Но поскольку прошлого бояться глупо, то будущее, конечно, ужасало куда сильнее. Наверное, в глубине души многие из них осознавали, что эту зиму им не пережить. И помощи ждать неоткуда. Государству сейчас явно было не до них, а терпение местных, похоже, подходило к концу.

Солана не могла винить жителей деревень, с неприязнью и даже ожесточённостью глядящих на несчастных пришлых. Народ тут жил небогато, так что зимой вряд ли многие могли позволить себе есть досыта. Теперь же нужно было делиться. А если не хотел делиться – могли отнять.

Кражи и грабежи становились обычным делом в этих краях. Доведённые до отчаяния беженцы сперва пытались украсть кусок хлеба для своих детей, а когда это не получалось – стали отбирать силой. То тут, то там случались стычки и погромы – горели и наспех возведённые хибары чужаков, и поколениями стоявшие до сих пор хаты местных. Лилась кровь, но эти тонкие ручейки пока не замечались на фоне тех рек, что текли западнее, поэтому до поры власти просто закрывали на них глаза.

Но страшнее всего было то, что отчаявшиеся выжить беженцы, или же разорённые войной и нежданными соседями местные колоны стали сбиваться в стаи, надеясь хоть лихоимством вырвать себе кусок постного пирога у мачехи-жизни. Такие шайки орудовали вдоль трактов, и горе было торговцу, который недостаточно хорошо берег своё добро! С каждым днём таких бандитских ватаг становилось всё больше – власть с ними боролась от случая к случаю, а количество тех, кто не видел для себя больше другого пути, множилось не по дням, а по часам.

Теперь дядя Бобок стал куда молчаливее, чем прежде. Он скрежетал зубами так, что это хорошо было слышно Солане, а рука его против воли постоянно тянулась к арбалету. Ночевали теперь только на постоялых дворах, хотя и это не было гарантией безопасности. Днём караван шёл плотным цугом, не растягиваясь, так, что лошади едва ли не дышали в хвосты впередиидущим. Солана то и дело ощущала, как по её загривку пробегают неприятные мурашки. Она словно чувствовала беду, хотя изо всех сил надеялась на то, что всё обойдётся. До Шинтана оставалось всего два дня пути.


Глава 43. Разоблачение

Два дня пути. Впереди – хорошо наезженный тракт, множество селений и постоялых дворов. Позади – бесчисленные мили, а также общие радости и тревоги, съеденные с крупной солью и ржаным хлебом. Солана уже настолько свыклась со своим альтер эго, что даже в мыслях порой думала о себе в мужском роде. Иной раз такая тоска брала, что возникал соблазн плюнуть на всех герцогинь, демонов и королей этого мира, вернуться с дядей Бобком обратно, да и зажить так, как то изначально было предначертано деревенской охотнице Солане. Странно – когда она жила этой жизнью, то ненавидела её, а теперь, когда она вот-вот должна была окончательно разорвать с ней все связи, это её почему-то угнетало.

В паре миль позади осталась очередная деревушка, тракт рассекал большой сосновый лес, ясный и морозный день был в самом разгаре. Солана весело смеялась какой-то шутке Бобка, оглашая заливистой трелью смеха камерную тишину леса.

Неширокую дорогу загораживало упавшее дерево. Старый как мир приём всех грабителей с большой дороги. На то, что дерево упало не по естественным причинам, красноречиво указывал явно рукотворный характер среза – ствол грубо и небрежно срубили топором.

Бобок оборвал свою тираду на полуслове и тут же резко осадил лошадь. Остальные возницы, заметив причину столь внезапной остановки, тут же подгоняли свои сани поближе к головным. Некоторые выправляли лошадь на обочину, выстраиваясь так, чтобы получилось некоторое подобие крепости. Все, кто остановил уже свою лошадь, сидели неподвижно, напряжённо вглядываясь в мрачную глубину леса. Теперь, приглядевшись, можно было кое-где увидеть подозрительное шевеление.

– Почему ты не берёшь оружие? – едва слышно прошептала Солана, нащупывая рукоять кинжала под плащом.

– Рано, – столь же тихо ответил ей Бобок. – Ежели сейчас увидят, что мы хорошо вооружены – постреляют нас как белок из засады. Пусть лучше покамест думают, что мы беззащитны. Тогда, глядишь, попытаются просто припугнуть.

Действительно, никто из отряда Бобка не хватался за слегка присыпанные сеном арбалеты, не выхватывал тесаки и чеканы. Все ждали сигнала предводителя. Ну или определённым образом сложившихся обстоятельств.

Расчёт Бобка оказался верным.

– Куда путь держим, мужики? – раздался голос. Откуда он доносился, сразу понять было сложно – звук отражался от древесных стволов, эхом гуляя по лесу.

– В Шинтан, – лаконично ответил Бобок.

– Добро своё везёте?

– Везём, да не своё. Подать нашего хозяина в казну.

– Так вы, стало быть, особенно горевать не станете, если с грузом что-то случится? – насмешливо осведомился тот же голос. – Чай, не своё – не жалко!

– Мы-то, может, и не огорчимся, да только хозяин наш очень уж опечалится. А он на руку крепок, когда печальный. По три шкуры с каждого сдерёт, да ещё и отправит нас же отвозить их скорнякам.

– Да уж, незадача… – вроде как огорчился невидимый хозяин голоса. – Но и тут у меня есть решение! Хватит горб гнуть на сеньоров, давайте к нам! Вы, я вижу, мужики видные, такие нам нужны!

– К кому это – к вам? – крикнул Бобок. – Я покуда вижу только сосёнки. Того и гляди решу, что у деревьев вдруг голос прорезался!

– А ты повнимательней посмотри, папаша! А то вон бровищи какие отрастил! Они тебе, поди, и видеть-то ничего не дают!

В этот момент шевеление в чаще стало куда заметнее – некоторые стволы словно раздваивались, и от них отходили человеческие фигуры. Бобок с досадой закусил губу – кажется, тут было никак не меньше трёх десятков бандитов.

– Ну что, теперь-то мы не похожи на деревья? – насмешливо проговорил парень лет двадцати пяти, или чуть старше – рослый, смуглый и, как успела отметить Солана, вполне симпатичный.

– Разве что на такие, на каких растут бердыши да кистени, – не двигаясь с места, ответил Бобок.

Парень, расхохотавшись, жестом, не лишённым изящества, закинул свой бердыш на плечо.

– А ты мне нравишься, папаша! – произнёс он, делая ещё пару шагов к каравану. – Я бы с тобой поболтал у костра! Давай-ка к нам, тут тебе и твоим людям будут рады!

– Видишь ли, мил человек, – Бобок спустил ноги с саней, но продолжал на них сидеть. – Я сызмальства привык зарабатывать свой кусок хлеба трудом. А отец мой всегда твердил, что нет презреннее дела, чем воровство. Однажды я залез в огород к соседу и украл пару морковин. Сам не знаю, что на меня нашло – захотелось морковкой полакомиться, а своя показалась не такой сладкой. Так вот когда отец узнал об этом, он об мою спину палку сломал, не вру! Так отходил, что я уж думал – совсем пришибёт. С тех пор я и усвоил, что красть чужое нехорошо… Стар я уже, чтобы принципы свои менять! Не приживусь я в вашей компании, уж не обижайся!

– Вот сейчас крепко обидел ты нас, папаша, – скорбно проговорил предводитель разбойников. – Недостаточно мы хороши, вишь ты, ребята, чтоб ему с нами знаться! Ну да повезло тебе, здоровяк, что мы – люди отходчивые. Не станем мы поминать твои слова, отпустим с миром и тебя, и твоих парней. Но, чтобы залечить наши душевные раны, придётся вам сани свои тут оставить. До Шинтана не так уж и далече – пешком доберётесь. Заодно и наберётесь немного смирения! Так ведь, хлопцы?

Одобрительный ропот пробежал над разбойничьей шайкой.

– Пожалел бы старика, парень! Куда мне пешком-то топать! Я и пяти миль не пройду! Нет уж! Вы лучше деревяшку свою с дороги уберите, а то мы торопимся.

– Никуда вы не поедете! – мгновенно теряя дурашливый тон, произнёс парень, скидывая оружие с плеча. – Ни шагу дальше, иначе выпустим вам кишки!

Бобок тут же уловил, что время игр прошло. Вообще, судя по всему, его не случайно назначили старшим обоза – он не растерялся в критической ситуации, сумел заставить противника недооценивать себя, а вот теперь, когда пришла пора, он начал действовать молниеносно. Какие-то доли секунды, и его рука с проворством, которого трудно было ожидать от столь массивного тела, ухватила арбалет.

Бобок выстрелил, почти не целясь – сейчас было важно ошарашить врага. Болт свистнул примерно в футе над головами разбойников и ушёл куда-то в сосновые кроны, однако это дало остальным извозчикам необходимую секунду, поскольку предводитель, а вместе с ним и остальные, оторопело замерли.

Надо сказать, что среди разбойников, конечно, хватало лихих парней, готовых смотреть смерти в глаза, однако, основная масса – все эти обнищавшие колоны, неприкаянные беженцы – эта масса была довольно пуглива, или, лучше сказать, рациональна. Они не были готовы лезть на рожон, предпочитая брать то, что само идёт в руки. То, что предводитель был явно из первых, было очевидно – скорее всего, он был дезертиром, что отчасти подтверждалось его бердышом, который, похоже, раньше был алебардой, у которой просто отломали часть древка. Так же и в костяке банды, судя по всему, были дезертиры, но остальные-то были простыми смердами. Большинство из них были вооружены кое-как – дубьём, неким подобием пик, сделанных из кос, самодельными кистенями, да плотницкими топорами.

Поэтому, когда остальные возницы выпустили свои болты, пять или шесть из которых нашли свои цели, многие бандиты просто попятились, мигом растеряв боевой задор. Однако резкий окрик предводителя вернул им если и не храбрость, то, по крайней мере, повиновение, так что, вознеся к небу своё убогое оружие, раззявив рты в крике, они бросились в атаку.

– Под сани! Живо! – рявкнул Бобок растерявшейся Солане, а сам, выхватив из-под сена своё оружие, которое он именовал чеканом, бросился навстречу врагу.

Солана не заставила просить себя дважды – несмотря на то, что она уже побывала в настоящем сражении, сейчас она отчаянно трусила, глядя на бегущих к ней разбойников. Что же касается остальных возниц, то шестеро или семеро из них, похватав оружие, бросились на подмогу начальнику, а остальные принялись судорожно заряжать арбалеты для нового выстрела.

Увы, среди мужиков, сопровождающих обоз, тоже не было профессиональных военных. На их стороне была правда и отчаяние людей, попавших в безвыходную ситуацию, но качества эти, увы, далеко не всегда позволяют моментально превратить обычного человека в отличного бойца. Так что, несмотря на яростный натиск, численное превосходство врага не позволило овладеть инициативой.

Уже после первой же сшибки трое защитников обоза рухнули на землю с разможжёнными головами и раскроенными лицами. Потери среди бандитов были немногим больше, но их оставалось ещё около двух десятков, обрушившихся сразу со всех сторон. Становилось очевидно, что людям сеньора Керетто придётся очень туго.

Бобок сперва хотел дать время своим людям перезарядить арбалеты, надеясь, что это хоть немного качнёт чашу весов в их пользу. Однако всего через несколько секунд он понял, что их единственный шанс – отступать к составленным рядышком саням, устроив из них нечто вроде форта.

– Отходим! – крикнул он, размахивая своим чеканом, однако враги старались держаться на почтительном расстоянии от этого медведеподобного богатыря.

Солана, которая всё ещё лежала на утоптанном снегу под своей телегой, сжимая рукоять кинжала липкой от страха рукой, поняла, что дела очень плохи. Она видела, как оставшиеся защитники стали отступать под напором бандитов, и сердце её словно забывало отбивать ритм этому побоищу, замирая от ужаса.

Защитники поспешно отступили к своему импровизированному укреплению. К сожалению, за это время даже профессиональные солдаты-арбалетчики не успели бы зарядить оружие, так что, побросав ненужные теперь самострелы, остальные обозники бросились врукопашную. Теперь, когда бой шёл уже у самых саней, Солана могла видеть лишь ноги.

Вот неподалёку упал, забившись в агонии, бандит. Его гаснущий взгляд впился прямо в неё, а рот раскрывался, словно хотел что-то сказать, однако из него лишь вытекала тягучая струйка крови, обагряя истоптанный снег. Умирающему тут же наступил на пальцы чей-то тяжёлый сапог, затем кто-то, отступая, споткнулся об его голову. Солана смотрела на всё это распахнутыми глазами.

Она видела ноги дяди Бобка – за столько дней путешествия она успела запомнить их, и теперь узнала бы из тысячи. Он стоял шагах в пяти от их саней, видимо, рубясь с кем-то. Внезапно девушка увидела чьи-то ноги у самых полозьев, одетые в какие-то обноски и обмотанные онучами. Это явно не был кто-то из обоза – здесь все мужики имели добротные тёплые сапоги. Значит, это был враг, который в любой момент мог напасть на того же Бобка.

Не успев подумать, Солана полоснула по одной из этих ног кинжалом. Раздался крик, бандит рефлекторно наклонился и попытался зажать рукой кровящую рану, но тут же получил второй удар, на этот раз по руке. Раненый разбойник отпрянул в сторону и стал кричать про то, что кто-то сидит под санями. Больше прятаться не имело смысла – Солана была раскрыта. Перекатившись, она выбралась из-под саней так, чтобы они разделяли её с раненым бандитом.

Она увидела щуплого мужичка с перекошенным от боли и злобы лицом. Один глаз его заплыл бельмом, отчего мужик приобрёл сходство с каким-то упырём.

– Ах ты ж, вша мелкая! – взвыл упырь, завидев тщедушного паренька с кинжалом. – Иди сюда, я тебе яйца отрежу!

В руке бандита был топор – простой топор лесоруба, но Солане не слишком-то хотелось знакомиться с ним ближе. Кривоглазый, видя, что малец не спешит лезть под топор, прихрамывая, сам ринулся к нему. Он махал своим оружием довольно неловко, но всё же девушка старалась держаться подальше, и лишь отпрыгивала всё дальше назад, чтобы не попасть под случайный удар.

Она понимала, что на её стороне – ловкость и быстрота, которые нужно использовать по полной. И Солану вдруг осенило. Быстрым прыжком она внезапно оказалась по левую руку от упыря – как раз со стороны слепого глаза. Именно эта одноглазость и сыграла с разбойником злую шутку – он лишь на мгновение потерял из поля зрения юркого мальчишку, как вдруг в основание шеи, чуть выше ключицы вонзилось лезвие кинжала.

Солана не сумела быстро вытащить кинжал из раны и кривоглазый, падая, вырвал рукоять из её потной руки. Понимая, что без оружия ей будет плохо, девушка бросались к дёргающемуся в судорогах упырю, и не без труда вытащила клинок из раны. Опытная охотница, Солана нанесла удар прямо в подключичную артерию, так что, как только она извлекла кинжал, из раны ударила горячая струя крови, забрызгав ей рукав. Однако сейчас девушка едва обратила на это внимание.

Теперь, когда она оказалась вовлечена в сражение, бежать и прятаться было уже глупо. Более того, страх внутри неё внезапно уступил место ярости и какой-то залихватской удали – казалось, что сейчас она в одиночку может справиться со всей этой толпой. Собственно, так оно и было – Солане достаточно было прибегнуть к магии, и всё было бы кончено. Одного огнешара хватило бы, чтобы обратить налётчиков в бегство. Однако бывшая Симмерская ведьма не спешила раскрывать карты – она прекрасно понимала, что после этого у Бобка, да и у остальных не останется ни малейших сомнений в том, кто она такая. И боялась она, конечно, не за себя, а за Аффу. Страшно представить, что ждало бы её за укрывательство столь страшной преступницы.

Поэтому Солана ринулась в бой, рассчитывая лишь на свой кинжал, а также ловкость и быстроту. Как жаль, что с ней не было её верного лука! С такого расстояния она без промаха пускала бы по шесть стрел в минуту!

Следующего врага девушка заколола в спину, пока тот пытался ударить одного из обозников чем-то весьма напоминающим простой цеп для молотьбы зерна. Сильный удар легко пробил овчинный тулуп, а вслед за ним – и лёгкое бандита. Тем не менее, оставалось ещё почти полторы дюжины врагов против едва ли десятка обороняющихся, включая и саму Солану.

На дядю Бобка наседали сразу трое, среди которых был и тот симпатичный предводитель. Правда, сейчас Солана к нему никакой симпатии не испытывала. Подхватив с земли выпавший из рук убитого ею разбойника цеп, она, недолго думая, швырнула его в парня. Конечно, она не попала, но он всё-таки инстинктивно отшатнулся и сделал попытку отмахнуться свободной рукой. Такая потеря внимания не осталась безнаказанной – острый клюв чекана со всего маху вонзился ему в плечо.

Бердыш выпал из ставших непослушными пальцев, а сам предводитель рухнул на колени – ноги подогнулись от силы удара Бобка. Здоровяк не стал миндальничать и следующим ударом практически раздробил парню лицо. Но и едва не поплатился сам – если бы не подоспевшая Солана, удар кистеня снёс бы ему затылок. Теперь же удар пришёлся на спину по касательной, так что Бобок лишь крякнул от боли – основную часть удара принял на себя толстый тулуп.

Солана очень надеялась, что смерть предводителя посеет панику в рядах разбойников и они обратятся в бегство, но не тут-то было. Они по-прежнему имели численное превосходство почти три к одному, так что никому не хотелось бросать добычу, за которую было заплачено так дорого и которая почти уже была в их руках.

Вот упали ещё двое защитников обоза, а двое или трое были довольно серьёзно ранены, так что их смерть было вопросом недолгого времени. Солана осознала неизбежное – вскоре все они погибнут, если она не решится использовать магию. На Бобка наседали ужечетверо, и было видно, что он машет чеканом из последних сил. Счёт пошёл уже не на минуты, а, похоже – на секунды.

И Солана решилась. Не давая себе больше ни секунды на раздумья, она просто метнула огнешар в ближайшего разбойника. Огненный шар размером с человеческую голову врезался в налётчика, отбросив его шагов на пять. Событие это имело невероятный эффект. На какую-то секунду изумлённо застыли все – и нападающие, и обороняющиеся. Все, как один, обернулись к Солане. А она тут же послала второй огнешар.

К счастью, расстояния были невелики, а юная волшебница довольно много тренировалась, так что и второй заряд угодил в разбойника. Третьего огнешара не потребовалось – способные передвигаться бандиты бросились врассыпную под защиту деревьев. На дороге остались лишь обескураженные обозники, да около двух десятков тел.

Солана, не двигаясь и не говоря ни слова, стояла и смотрела на Бобка. Тот же, судя по всему, как только сумел уложить происходящее в своей голове, сразу всё понял. Это было видно по исказившимся чертам лица. Он вспомнил все странности своего попутчика, а также ориентировки солдат, в которых говорилось, что Симмерская ведьма – всего-навсего девчонка, да ещё и переодетая пацаном. Похоже и те четверо возниц, что ещё держались на ногах, также обо всём догадались.

– Дядя Бобок… – проговорила наконец Солана, чувствуя, что молчание затягивается.

Бобок дёрнул щекой, словно его ударили и скривился так, словно в живот ему вогнали раскалённый клинок.

– Так ты и есть Симмерская ведьма? – он с трудом выговаривал слова – то ли от жуткой усталости, то ли от этого нового болезненного потрясения.

– Меня зовут Солана, – чтобы не смотреть здоровяку в глаза, девушка стала обтирать клинок от крови прямо об уже испачканный кровью рукав.

Снова повисла мёртвая тишина – лишь несколько раненых стонало, да лошади фыркали, до сих пор не придя в себя от произошедшего. Никто не знал, о чём говорить дальше. Солана пару раз открывала было рот, словно собираясь что-то сказать, но так и не произносила ни звука. Бобок же просто стоял, глядя на неё с каким-то странным выражением лица, понять которое девушка не могла.

– Всё, что говорят обо мне – неправда! – Солана поняла, что начинать разговор придётся всё-таки ей.

Бобок вновь промолчал, лишь снова скривился, словно от боли.

– Я собиралась на войну с Гурром, – слова эти порядком набили оскомину, но девушка была вынуждена раз за разом повторять их. – Я собиралась защитить наши земли от него. И я не жгла деревень и не убивала людей. Ну почти… – запнулась она, но всё же решила, что лучше будет сказать всю правду. – Я убила нескольких магов, когда на меня напала армия.

– Наверное, я должен поблагодарить, что спасла нам жизнь?.. – надтреснуто спросил Бобок.

– Не стоит! Вы – мои друзья, и я должна была это сделать.

И вновь повисла неловкая пауза. Бобок и его люди наконец сдвинулись с места – они стали подходить к лежащим на земле товарищам, чтобы проверить, живы ли они. Это позволило заполнить пустоту в их разговоре.

– Дальше я пойду одна, – решительно сказала Солана. – Тут уж недалеко, доберусь как-нибудь! Спасибо большое вам за то, что взяли с собой!

Мужчины вновь ничего не ответили, продолжая сосредоточенно оглядывать раненых и убитых.

– Дядя Бобок! – полным слёз голоса проговорила Солана. – Мы же столько времени провели вместе! Поверь, что я – совсем не такая, как обо мне говорят!

Бобок внимательно осматривал колотую рану в боку одного из своих спутников и, казалось, был полностью поглощён этим процессом.

– Прощайте, – давясь слезами, уронила Солана.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но затем вдруг, словно что-то вспомнив, быстрым шагом подошла вплотную к Бобку. Надо отдать ему должное – он даже не отшатнулся, хотя заметно побледнел.

– Дядя Бобок, пожалуйста, не рассказывайте об этом никому! Это единственное, о чём я вас попрошу. Я боюсь, что если люди узнают, то Аффе и её дочери придётся очень плохо, а они этого не заслужили. Пожалуйста.

Последнее слово прозвучало настолько трогательно и жалко, что Бобок не выдержал. Он поднялся на ноги и с болью поглядел на Солану.

– Хорошо, – выдавил он. – Мы никому об этом не расскажем. Так, мужики?

– Так, – хмуро пробормотали остальные.

– Спасибо, дядя Бобок, – не замечая слёз, бегущих по щекам, Солана быстро повернулась и чуть ли не бегом бросилась прочь, направляясь в сторону Шинтана.

– Сол! – внезапно остановил её оклик Бобка.

Не веря собственным ушам, она обернулась.

– Поди сюда, – махнул рукой здоровяк.

Утирая от слёз замёрзшие щёки, она вернулась к саням.

– Поехали с нами, – голос Бобка был хрипл от пережитого волнения, но вполне спокоен.

– Да не надо, – грустно улыбнулась Солана. – Дойду как-нибудь. Тут недалеко.

– Пешком и в пять дней не доберёшься, да ещё и без денег, – возразил Бобок. – Да и нам помощь не помешает. Гляди, нас тут осталось трое непораненых, да ещё четверо, которым раны не помешают править лошадью. Четверо убиты и трое ранены настолько тяжело, что их придётся оставить в первой же деревне. Ещё одна такая встреча – и нас всех поминай как звали. Нам бы не помешала… волшебница… – Бобок запнулся, не сразу подобрав замену к слову «ведьма».

– Хорошо, – просто согласилась Солана, хотя её так и подмывало броситься на шею косматому бородачу. – А не боишься ехать с ведьмой-то?

– Ну если до сих пор не съела, значит, и дальше не станешь, – ответил Бобок таким тоном, что было непонятно – говорит он всерьёз или же шутит. – Людская молва подобна капле воды – даже мелкая мошка сквозь неё может показаться огромным драконом. За свою жизнь я, вроде бы, научился распознавать людей. И тот парень, что ехал со мной на одних санях, показался мне отличным малым. Вряд ли что-то сильно изменится после того, как он вдруг превратится в девку.

– Спасибо тебе, дядя Бобок, – смахивая назойливую слезу, проговорила Солана. – Обещаю, что помогу вам всем, чем смогу! Я так рада, что ты мне веришь… – голос её окончательно сорвался и потонул в рыданиях.

– Знаешь что, Сол, – впервые за всё это время бледная улыбка пробежала по лицу бородача. – С тех пор, как ты стал девчонкой, ты начал слишком много плакать.

– Больше не буду, – сквозь слёзы рассмеялась Солана.


Глава 44. Расставание

Конечно, глупо было ожидать, что всё будет как раньше. Оно и не было – если до этого болтовня Бобка и Соланы текла, словно непрерывная река, то теперь они всё больше молчали. В общем-то, веселиться и балагурить теперь было явно не к месту – четыре могилки остались неподалёку от места схватки на небольшой уютной полянке. Поскольку камней в окрестностях не было, Бобок постарался заприметить место, чтобы на обратном пути поставить там четыре белых камня, выточенных в виде рога единорога.

Убитых разбойников обозники так и оставили лежать на месте, только лишь оттащив с дороги вместе с поваленным деревом. Бобка не слишком-то заботила их судьба – пусть эту падаль хоронят их подельнички, если они ещё не разбежались или не перегрызлись между собой в отсутствие главаря.

Троих тяжелораненых оставили на попечение престарелой вдовы в ближайшей деревне. Доброй женщине заплатили целых два верента – огромные деньжищи по нынешним временам. Бобок, уезжая, клятвенно заверял товарищей, что вскоре заберёт их с собой, но при этом в глубине души понимал, что даже если они и выживут, то вряд ли способны будут отправиться в такое путешествие раньше весны.

Оставшихся без возниц лошадей прямо вожжами привязали к другим саням, однако скорость передвижения всё равно упала. На постоялых дворах, да и в деревнях Бобок предлагал подработку – править лошадью до Шинтана, однако желающих рисковать либо не находилось, либо их физиономии не внушали старшему по обозу доверия.

В отношении Соланы обозники держались вполне ровно и дружелюбно, однако она видела ту пугливую отстранённость, что невольно мелькала в их глазах на привалах. Да и Бобок, который, вроде бы, не фальшивил, когда говорил о своей приязни к ней (точнее, к Солу), всё же невольно сохранял некоторую дистанцию.

– Ты можешь как-то помочь раненым? – спросил он её однажды.

Сам Бобок отделался лишь здоровенным синяком в половину спины, но все кости были целы и открытых ран тоже не было. Другим мужикам повезло меньше – были неглубокие порезы, небольшие рваные раны, сильные ушибы. Никто из них, конечно, не жаловался, но Солана понимала, как страдают некоторые из них.

– Не так много, как хотелось бы, – покачала головой девушка. – Я не знакома с целительной магией.

Конечно, уроки Аффы не пропали втуне, так что кое-какие примочки и отвары она смогла приготовить, хотя снежный покров надёжно укрыл землю, а вместе с нею и многие ингредиенты, которые могли бы пригодиться ученице ведьмы. В общем-то, даже эти простые отвары уже помогали прогнать боль, избежать заражения и ускорить заживление, но Солана очень жалела, что не могла сотворить настоящего чуда.

Она всё никак не могла избавиться от чувства вины перед этими суровыми людьми. Сначала она думала, что это чувство вызвано тем, что они узнали, кто она такая, но позже поняла, что истинная причина была в другом. Она винила себя в огромных потерях, которые понёс отряд, ведь из-за своей трусости она непростительно долго тянула с применением магии. Считали ли так же сами обозники, или всё это было лишь в её голове, Солана так и не узнала.

Теперь по большаку обоз шёл, демонстрируя всё своё оружие сразу. Бобок надеялся, что это может отбить охоту у желающих поживиться за чужой счёт. Солана постоянно была наготове, чтобы в любой момент выжечь на корню всякое желание напасть на них. В общем, концовка путешествия оказалась тревожной и унылой.

То ли меры предосторожности сыграли свою роль, то ли близость столицы и редкие армейские патрули внушали некое почтение горячим головам, но больше инцидентов с обозом не случилось. К полудню семнадцатого дня постремия обоз благополучно достиг восточных ворот Шинтана.

– Что дальше делать будешь, Сол? – поинтересовался Бобок, когда город уже был виден как на ладони.

– Мне дальше путь лежит на север, – не таясь, ответила Солана. – Нужно добраться до Чёрной Герцогини и предложить свою помощь в войне с Гурром.

Конечно, гости с востока уже знали, что Герцогиня Чёрной Башни объявила перемирие – об этом шумели все таверны. Так же, как всё больше было разговоров о неких «Ночных лисах», которые, якобы, научились бить зомбаков и в хвост и в гриву.

– Дойдёшь ли? – с сомнением покачал головой здоровяк. – Зима обещает быть лютой.

– Аффа велела спускаться по Труону.

– Так на то нужны деньги! Возьми, у нас есть немного! – Бобок тут же полез в карман.

– Нет, дядя Бобок! – твёрдо и решительно остановила его Солана. – Дальше это уже не ваше дело! Вы и так сделали для меня больше чем должны были. А вам ещё назад пробираться.

– Да назад-то проще будет! – отмахнулся Бобок. – Сани мы продадим, а верхами, да без поклажи куда быстрее будет. В неделю дома будем!

– Всё равно, – непререкаемым тоном ответила Солана. – Я не возьму у вас ничего. Не бойся, дядя Бобок, я не пропаду. Пальцы ловкие – найду какого-нибудь растяпу, да кошелёк срежу. Завтра же уплыву отсюда, вот увидишь!

– Не увижу, – неловко улыбнулся Бобок, пытаясь скрыть невольную печаль. – Завтра мы уже будем в дороге.

– Ну так поверь на слово! – улыбка Соланы вышла такой же кривой.

Они на какое-то время замолчали, и вымученное молчание это продлилось до самых городских ворот. Там, заплатив небольшую пошлину за въезд в город обоза, они оказались наконец на центральной улице Шинтана. Именно здесь Солана решила попрощаться со своими спутниками.

– Ну бывай, малец! – Бобок упрямо продолжал кликать её Солом и обращаться как к парню. – Надеюсь, ты достигнешь своей цели.

– Спасибо, дядя Бобок, – Солана вновь начала раскисать, поэтому поминутно шмыгала носом и утирала глаза. – Прости, если что не так. И не забудь своё обещание!

– Не забуду, – заверил бородач. – На этот счёт не переживай. И главное – помни: мы с ребятами больше не верим всей той чуши, что про тебя рассказывают.

– Спасибо вам, – слёзы текли в два ручья, размазывая ставшие столь родными лица в какие-то невнятные пятна. – Прощайте!

– Прощай, Солана! – Бобок впервые назвал её настоящим именем, а затем вдруг заграбастал в свои богатырские объятия.

Солана, уткнувшись лицом в его пахнущий морозом и дымом тулуп, рыдала уже в полный голос, как никогда похожая на расстроенную малолетнюю девчонку. Она не могла видеть, как заблестели под густыми бровями глаза её дяди Бобка. Отлепившись наконец от него, она по очереди обняла всех остальных, и ни один не сделал попытки отстраниться. Затем, не говоря больше не слова, она опрометью бросилась в суету городских улиц, разом обрывая столь болезненную для неё нить.


***

Солана брела по запруженным народом улицам Шинтана. Всю свою недолгую жизнь она прожила в местах безлюдных, где деревня в сто душ считалась большой. Казалось бы, нахождение среди десятков тысяч гоблинов должно было немного приучить её к пребыванию в толпе, но это было не так. Среди гоблинов она чувствовала себя повелительницей, эпицентром всего этого неупорядоченного множества. Здесь же, в этом городе, она внезапно почувствовала себя пушинкой, которую ураган швыряет в угоду собственной прихоти, совершенно равнодушный к её судьбе. Солана словно захлёбывалась в этом людском потоке, и при этом чувствовала себя страшно одинокой среди всего этого множества лиц.

Без гроша в кармане, лишь с небольшой котомкой, в которую заботливый Бобок уложил кой-какую провизию, Солана брела пока что безо всякой цели, просто пытаясь прийти в себя от оглушения. Вот он, тот самый блеск и шум, которого ты так искала, будучи сопливой девчонкой, – зудел язвительный голос внутри, – Этого ли ты хотела? И вновь неудержимо тянуло назад на восток – под уютное крылышко Аффы, к добродушному увальню Бобку…

Но всякий раз, как только она начинала малодушно помышлять о том, что нужно попытаться найти своих, чтобы с ними же вернуться назад, великая волшебница Солана начинала глухо шевелиться в душе. Она, со свойственным ей ехидством, спрашивала растерянную девочку, какого из сыновей Бобка она предпочтёт взять замуж, будет ли пасти коз, чтобы прокормить семейство, и скольких детей ей придётся родить, чтобы до совершеннолетия дожили хотя бы трое?.. И Солана, глубоко вздохнув, продолжала идти неизвестно куда, поминутно толкаемая вечно спешащими прохожими.

Наконец ей удалось выйти к Труону. Здесь, когда до Серого моря оставалось чуть больше десяти лиг, река была уже восхитительно широка. Шинтан, разрезанный ею на две неравные части, походил на два города, расстояние между которыми составляло около четверти мили. Богатый Палатий сумел построить сразу три великолепных моста столь невероятной длины. Более того, арки их были достаточно высоки для того, чтобы под ними спокойно проходили небольшие парусники.

Солана, которая родилась на берегах Алийи и всю свою жизнь, можно сказать, баюкалась её волнами, конечно, считала именно эту реку величайшей на Паэтте. После того, как она довольно долго прошла вдоль её русла, наблюдая, как из небольшой речушки она постепенно превращается в полноводную реку, это убеждение лишь упрочилось. Однако сейчас, видя столь невероятную мощь водной стихии, Солана впервые была потрясена.

Справедливости ради нужно сказать, что чуть южнее, едва ли не у стен самого Шинтана, в Труон вливалась почти такая же могучая тут Алийа. Наверное, Солане было бы приятно увидеть, какой становилась здесь её старая знакомая, однако для этого нужно было вновь покинуть город, что совсем не входило в её планы.

Вопреки прогнозам Аффы, река до сих пор не замёрзла. Кажется, всей ярости наступающей зимы пока ещё не хватало, чтобы сковать льдом её могучую грудь. Сейчас она была похожа на чёрный поток расплавленного металла на фоне грязно-белых берегов. Солана знала, что эту черноту труонской воде дают частички земли, которые Алийа несла из её родных мест.

Причалы и моряков долго искать было не нужно – они тянулись почти на всём протяжении реки, лишь изредка перемежаясь особняками богатых шинтанцев, желающих иметь красивый вид из окна. Солана спустилась по шатким деревянным ступеням к реке и двинулась вдоль пока ещё довольно многочисленных судёнышек, подбирая то, что придётся ей по душе.

Небольшая парусная фелука с надстроенной палубой поразила девушку резной фигурой дракона на носу, чем могли похвастаться лишь единицы судов. Это так заинтересовало юную волшебницу, что она, не раздумывая больше, направилась к кораблику. Название судна было довольно крупно написано на кормовой доске, но будь каждая даже буква размером с бочку – Солана всё равно не смогла бы его прочесть, поскольку не умела читать. Ни рядом, ни на палубе фелуки никого не было, так что, немного помявшись, девушка осторожно поднялась по скользкому трапу на борт.

– Какого дьявола тебе надо, сопляк? – из надстроенной каюты показались двое матросов с явно недружелюбными лицами.

– А вы не собираетесь в Тавер? – внезапно растерявшись, спросила Солана.

– А тебе что?

– Мне нужно как можно скорее попасть к Серому морю.

– Коли есть деньги, можем хоть сейчас отправиться!

– А сколько просите? – поинтересовалась девушка.

– Десять верентов, и судно в твоём распоряжении, – усмехнулся старший из матросов.

– Дороговато… – протянула Солана. – А чего так дорого?

– Ишь ты, выискался тут, – презрительно фыркнул другой матрос. – Будешь учить нас тут ещё! Да потому что того и гляди лёд встанет, а даже если и нет – то в устье уже льдины плавают. Опасно сейчас идти!

– А вам в команду человек не нужен? – спросила Солана.

– Ты что ли? – рассмеялся старший. – А на кой дьявол ты нам сдался? Ты что – отличный моряк? Штурман?

– Нет, – честно признала Солана. – Никогда не плавал на кораблях…

– И нахрена ты тогда нам такой сдался?

– Я хорошо готовлю, могу мыть, стирать, грести… Если надо – легко научусь управляться с парусами!

– Грести… – матрос сплюнул прямо на палубу. – Ты себя-то видел, заморыш? Да ты два раза веслом махнёшь – и руки переломятся! Вали отсюда! Нет денег – и говорить не о чем. Даже если бы мы и взяли тебя – покуда нет клиентов, мы всё равно никуда не поплыли бы.

– Я подожду! – тут же воскликнула Солана, решив, что у неё появилась хоть какая-то надежда. – Даже если несколько дней придётся ждать – я подожду!

– Извини, малой, – проговорил старший. – Но ты нам нужен, как позавчерашняя сопля. Иди поищи других дураков, только поверь на слово – ты их не найдёшь.

Спустившись обратно на причал, Солана, понурившись, пошла обратно. Она понимала, что матрос прав – никто не захочет взять с собой парня с улицы. Значит, остаётся лишь добыть денег. Десять верентов – сумма немалая, такую не насшибаешь среди простых горожан. Значит, надо искать какого-нибудь богатого растяпу.

Солана справедливо решила, что будет лучше поискать жертву в тех местах, где обычно собираются такие вот богатые растяпы – возле портовых гостиниц, на торговых площадях. Подкрепившись содержимым своей котомки, она направилась на поиски подходящего кандидата.

Шинтан имел искусственную двухуровневость – город был как бы надстроен над рекой. Это позволяло минимизировать ущерб от разливов Труона, которые здесь, почти у самого устья, бывали просто разрушительными. Поэтому сам город находился футах в тридцати над уровнем воды, стоя на своеобразном постаменте, так что в самые мощные наводнения вода оставалась в границах этих гранитных берегов, погребая под собой лишь портовые постройки.

Изначально Солана спустилась к порту по простой деревянной лестнице, которой, судя по всему, обычно пользовались сами матросы. Теперь же она двигалась вдоль причалов до тех пор, пока не увидела широкую каменную лестницу, ведущую вверх. Очевидно, это были одни из главных ворот порта, а это значит, что именно здесь шанс встретить раззевавшегося богача будет несоизмеримо выше.

Солане никогда раньше не приходилось воровать, однако она не чувствовала особого волнения или угрызений совести. Как она недавно сказала дяде Бобку – руки у неё ловкие, так что в толчее срезать кошель ей не составит особого труда. А то, что её будущая жертва не обеднеет от потери кошелька, Солана даже не сомневалась. Она уже заранее ненавидела человека, которого собиралась обокрасть – жирный, зажравшийся ублюдок, чей завтрак сто́ит больше, чем тот же Бобок зарабатывает за неделю. Девушка лелеяла в воображении этот образ, и никто не смог бы переубедить её в обратном.

Поднимаясь по лестнице, Солана разглядела в толпе именно такого человека. Он как раз спускался ей навстречу с тем озабоченным видом, который сразу выдавал приезжего, оказавшегося по делам в чужом незнакомом городе. Солана хорошо чувствовала это ощущение, ведь она и сама была точно таким же гостем.

По виду человек был южанином, по меркам Соланы – довольно старым, явно за тридцать. Одутловатое лицо и явно излишне округлая фигура, хотя и скрытая плащом, выдавали типичного бездельника, днями просиживающего за какими-нибудь никчёмными бумагами, выводя скучные столбики цифр. То, что нужно – такой не заметит, даже если снять с него сапоги.

Сапоги, кстати, у незнакомца действительно были стоящими – богатые, но при этом очень удобные, без каких-то украшений и лишних пряжек. И, что немаловажно – явно очень тёплые. Солана много бы отдала за такие сапоги. Да и одет этот хлыщ был явно недёшево. У такого наверняка найдётся при себе необходимая девушке сумма. Решено – именно этот полноватый южанин и станет её добычей. Если бы Арионн или Асс, паче чаяния, решили бы послать ей кого-то для общипки – они не смогли бы подобрать кандидатуру лучше этой.

Чтобы не выглядеть подозрительно и не привлекать к себе лишнего внимания, Солана не повернула обратно тут же. Она, не сбиваясь с шага, дошла до верха лестницы, а затем осторожно повернулась. Южанин был уже шагах в двадцати от неё, одолев больше половины ступенек. Он вёл себя как обычный растяпа – не глядя по сторонам, он словно был сосредоточен на какой-то цели, позабыв обо всём. Что ж, Солане это было только на руку!

Повернувшись, она стала спускаться, стараясь сократить расстояние до жертвы. Это было несложно, и вскоре она шла всего в двух или трёх шагах позади него, одна из десятков таких же прохожих, снующих вверх и вниз. К сожалению, зимний плащ незнакомца полностью скрывал его фигуру, не давая возможности оценить расположение кошелька. Солана опасалась, что кошель может быть где-нибудь во внутреннем кармане, а не висеть на поясе по моде мелких буржуа. Оставалось ждать, пока южанин найдёт нужный ему корабль и сам достанет кошелёк, чтобы расплатиться. Да надеяться на то, что он не истратит все деньги и не уплывёт тут же.

Однако, к удивлению Соланы, незнакомец, похоже, пришёл сюда не для того, чтобы зафрахтовать себе судно. Он двигался вдоль рядов пришвартованных судёнышек, но смотрел вовсе не на них. Похоже, он искал кого-то, вглядываясь в лица встречающихся людей. Солана также стала оглядывать окружающих, пытаясь предугадать действия своей жертвы, поэтому одновременно с ним увидела пронырливого вида человека совершенно удивительного роста – он словно проглотил копье. Девушка никогда прежде не видела таких высоких, и одновременно таких худых людей – человек-жердь ростом был не ниже шести с половиной футов и возвышался бы над толпой на добрых две головы, если бы не сидел, подобно чудовищному богомолу, на какой-то бочке, растопырив острые коленки.

Её южанин направился прямиком к этому невероятному человеку, видимо, он искал именно его. И действительно – человек-богомол, заприметив полноватого южанина, немедленно вскочил на ноги, как показалось Солане – с явным почтением. Обменявшись приветствиями, оба отошли к возвышавшейся гранитной стене основания города, на которой были развешены вяленые рыбины. Делая вид, что разглядывают рыбу, они начали о чём-то тихо переговариваться.

Солане пришлось проявить некоторую изобретательность, чтобы не выглядеть подозрительно или глупо, стоя столбом. Сперва она сделала вид, что завязывает шнурки на своих ботинках, затем же стала увлечённо разглядывать штабель ящиков, стоящий неподалёку. Она встала таким образом, чтобы, не поворачивая головы, видеть обоих разговаривающих, не привлекая при этом никакого внимания.

К счастью, разговор длился недолго – через каких-нибудь пять минут долговязый закивал, судя по всему, заверяя в чём-то собеседника. Тот в ответ также кивнул и, распахнув плащ, что-то достал из-под него. Солана готова была поклясться, что это – кошелёк. Затем южанин отсчитал несколько монет (теперь уже юная воровка не сомневалась в этом) и передал их человеку-мачте, после чего небрежно сунул кошель обратно – похоже, что в карман брюк.

Солана мысленно возликовала – плащ не был глухим, так что ничто не мешало, якобы случайно столкнувшись с толстяком, незаметно сунуть руку под полу плаща и осторожно выудить кошелёк. Стараясь выглядеть максимально невозмутимой, девушка продолжала разглядывать ящики, не зная даже, чем они загружены, при этом украдкой бросая взгляды на странную парочку.

Получив деньги от южанина, длинный раскланялся и, похожий на какую-то фантасмагорическую цаплю, зашагал вдоль по пристани. Толстяк же, особенно внимательно изучив очередную распотрошённую коричневатую рыбину, неспеша двинулся обратно к лестнице. Солана решила, что свой трюк провернёт именно там, поскольку в толчее это будет сделать гораздо проще. Так что, ускорившись, она быстро обогнала задумчиво шагающего толстяка.

Быстро поднявшись по широкой лестнице, Солана остановилась, глядя вниз. Вскоре показался южанин, который действительно стал подниматься вверх по ступеням. Внутренне собравшись, девушка направилась вниз, напустив на себя самый рассеянный вид. Народу было достаточно, так что затеряться в толпе было совсем несложно. Солана проскальзывала между людьми, стараясь не потерять из виду свою жертву и оказаться в нужном месте в нужное время.

Толстяк словно специально упрощал ей задачу. Он поднимался медленно и лениво, казалось, полностью погруженный в свои мысли. То и дело он наталкивался на прохожих, или прохожие наталкивались на него, однако южанин, как правило, даже не удостаивал их взглядом.

Всё внимание Соланы сосредоточилось в одну точку. Она понимала, что у неё будет только одна попытка, а учитывая отсутствие опыта – не факт, что удачная. На всякий случай она уже продумывала пути к отступлению, надеясь, что в толпе сосредоточенных на своих проблемах людей это будет несложно. До южанина оставалось всего несколько шагов, все мышцы девушки напряглись, ожидая контакта.

– Простите, сударь, я не заметил… – пробормотала она, наткнувшись на толстяка.

При этом Солана сделала вид, что потеряла равновесие, поэтому всем своим тщедушным тельцем почти упала на южанина. Тут же её проворные пальцы, словно лёгкие змейки, заскользили в тот самый карман, куда, как она сама видела, толстяк убрал кошелёк. Она уже почти достигла цели, когда кажущиеся стальными пальцы до боли сжали её запястье.

– А теперь назови хоть одну причину, почему я не должен сломать тебе руку, – прошипел южанин ей прямо в лицо.


Глава 45. Шинтан

Хмурый рассвет нехотя вытягивал очертания прибрежных домов из холодного ночного мрака. Увы, начинающийся день был не менее холодным и промозглым, чем ночь – то и дело начинал падать мокрый снег, быстро превращавшийся под ногами в грязное месиво. Каладиус был в скверном расположении духа, что выражалось в непрестанном брюзжании. Великий маг был недоволен решительно всем – ранним часом отъезда, хотя назначил его именно он, собачьим холодом, необходимостью ждать слегка опоздавшего Бина… Так что сейчас все шли в полном молчании, стараясь никак не потревожить волшебника и не вызвать очередную порцию ворчания.

Фелука уже поджидала их. Капитан, который получил весьма щедрую плату, ждал пассажиров на берегу, так и светясь от усердия. Каладиус предсказуемо хмуро ответил на его приветствия и тут же скрылся в каюте – досыпать, как он сам выразился. Остальные остались на палубе, наблюдая, как медленно проплывают мимо дома и причалы.

Бин очень надеялся, что это – последнее его путешествие, и что затем он вернётся (хорошо бы ещё и с Мэйлинн) обратно к родным, чтобы больше никогда с ними не расставаться. Палатийцы думали о том, что вскоре им предстоит вернуться в армию, чтобы освобождать свою землю от врага. На лице Варана застыла какая-то полуулыбка – кажется, он всё ещё не переставал наслаждаться внезапным действием, пришедшим на смену затянувшейся скуке.

Каладиус вышел из каюты спустя пару часов, плотно закутанный в меховой плащ. Теперь, когда дальнейшее передвижение от него временно не зависело, он мог вновь позволить себе быть прежним гедонистом, волею жестокой судьбы оказавшемся в столь неуютном месте. Он продолжал ворчать что-то себе под нос, но теперь это уже больше походило на отрабатывание давно заученного номера – словом, он ворчал потому, что должен был ворчать. Но даже робевший поначалу шкипер очень быстро почувствовал фальшь в этой преувеличенной мрачности, поэтому вполне успокоился.

Вскоре к нему подсел Варан, соскучившийся по общению со старым магом. Поскольку Каладиус не желал выходить из образа сварливого ворчуна, мастер Теней с удовольствием принялся подыгрывать ему.

– Какого дьявола нам приходится лезть на самый север зимой? – начал Каладиус.

– Да уж, проклятый Гурр! – охотно поддакнул Варан, затаив смешинку на донышке глаз. – И почему бы ему было не напасть ранней весной!

– Вы же помните, друг мой, наше прошлое путешествие? – промелькнувшая, словно молния, улыбка мага показала, что он принимает игру. – Как комфортно мы путешествовали, не страдая ни от холода, ни от жары. А всё потому, что я сумел верно подгадать время. Вспомните, примерно в это самое время мы были уже на другом конце Паэтты, нежась в ласковых лучах зимнего южного солнца.

– Мне-то казалось, мессир, что примерно в это время нас рвало собственными кишками в Дорийском заливе, – усмехнулся Варан.

– В это время мы ещё торчали в Найре, – подсел к парочке Бин. Он очень чётко помнил детали минувшего путешествия, ведь в его жизни было не так много событий, как в жизни великого мага или мастера Теней.

– А ведь точно! – тут же кивнул Варан. – Припоминаю, как мы отмечали мой день рождения в первый день зимы – когда я не умер от руны Симмера. Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил – надо будет отметить и в этот раз. Ведь, насколько я знаю, дни рождения отмечают каждый год?

– В этот раз вам придётся отмечать его в палатийском армейском лагере, попивая брагу из железной кружки… – Каладиус всё ещё не спешил выходить из роли. – А я, вероятней всего, буду мучиться радикулитом в пропахшей потом палатке.

– Не могу поверить, что скоро увижу Кола! – слова великого мага тут же свернули мысли Бина к старому другу.

– Не могу поверить, что в моем возрасте я всё ещё путешествую, словно какой-то торговец салом! – волшебник оставался верен себе; он даже демонстративно ещё сильнее закутался в плащ, хотя, по мнению Бина, было не настолько холодно.

– А я счастлив! – блаженно потягиваясь, произнёс Варан. – Не поверите, мессир, как тесно мне было в Латионе в последнее время!

– Вздор! – фыркнул Каладиус. – Как можно сравнивать шикарные апартаменты мастера Теней с этим скрипучим корытом! Клянусь всеми богами, от этого скрипа у меня вот-вот случится зубная боль!

– У вас искусственные зубы, мессир, – напомнил Варан, и все трое рассмеялись.

Естественно, никто из товарищей не воспринимал нытье Каладиуса всерьёз. Бин слишком хорошо помнил, как всего несколько дней назад этот самый, якобы изнеженный, старик гнал лошадей, останавливаясь лишь затем, чтобы дать отдых лошадям, да перекусить простой походной пищей. Но, как мы помним, у великого мага случались разные чудачества в период, когда в путешествии он сталкивался с вынужденным бездействием. Вероятно, сейчас это было одно из них.

Впрочем, уже к полудню Каладиус вернулся в своё обычное благодушное состояние, и они с Вараном вновь погрузились в беседы, слишком заумные и скучные для Бина, который решил скоротать время в обществе палатийцев. Он уже сейчас испытывал грусть от перспективы скорого расставания – ведь до их прибытия в ставку Второй армии оставалось едва ли больше двух недель, после чего Лэйто со своими подчинёнными, очевидно, вернутся к исполнению своего прямого долга, и их дорожки разойдутся, скорее всего, навсегда.

Однако пока что разговоров на эту тему не возникало. Четверо друзей, взяв в свою компанию Пашшана, чаще просто резались в карты или кости, либо наслаждались кулинарными шедеврами баинина, приготовленными из простой рыбы и картошки, либо перешучивались, пытаясь не оставить унынию даже небольшой лазейки, через которую оно могло бы просочиться на борт.

В целом путешествие в Шинтан прошло ровно и спокойно. По случаю приближающейся зимы и скорого окончания навигации, судов было уже не слишком много. Что характерно, теперь уже почти было не видно военных галер с подкреплениями для палатийской армии – они, вроде бы, больше были не нужны, поскольку Палатий вполне справлялся сам. Прошло три дня – и путешественники прибыли в Шинтан.


***

Фелука причалила к пристани, когда солнце уже поднималось над горизонтом. За эти три дня наши путешественники словно перенеслись из поздней осени прямо в зиму. Утренний морозец пощипывал кожу, отчего Каладиус ворчал больше обыкновенного.

– Подумать только, – в сотый раз повторял он. – Что совсем недавно я проклинал жару! Да разве есть для старых костей что-нибудь более благословенное, чем жара?! Решено: как только всё закончится – тут же вернусь в свою пустыню!

– Но вы же сотни лет жили в Латионе! – возразил Варан. – Должны были привыкнуть к зимам.

– Есть большая разница между зимой в Латионе, и зимой в Шинтане, друг мой! – сварливо заметил Каладиус. – Здешние зимы холодные и сырые из-за близости одновременно и Тайтана и Серого моря. По сравнению со здешними зимами наши – ласковы и теплы, словно саррассанские женщины.

– Ах, мессир, вы пробуждаете во мне ностальгию по родине! – рассмеялся Варан.

– Ну что, сейчас нужно нанять лошадей – и в путь? – Бин, находясь так близко и к Колу, и к Мэйлинн, не склонен был поддерживать легкомысленную шутливость беседы.

– Что вы, друг мой! – всплеснул руками Каладиус. – Неужели вы вообразили, что мы отправимся по этому волчьему холоду верхами? Нет, мы купим санный экипаж, и чтобы непременно с маленькой железной печкой внутри. Вы помните мой рыдван, в котором мы выехали в Пунт? Так вот, на меньшее я не согласен! Теперь, как вы знаете, нам нет нужды спешить, вывалив язык на плечо – наступление Гурра прекратилось. Так что один день ничего не решит.

– Почему день? – неприятно удивился Бин. – Разве мы выезжаем не сегодня же? Не думаю, что с вашими средствами покупка нового рыдвана станет долгим делом.

– Всё так, друг мой, но вы же не хотите ехать на передовую, совершенно не подготовившись? Там будут гомункулы, а то и Герцоги Гурра! Вы предложите мне отмахиваться от них палкой?

– А что вы предлагаете, мессир? – почти не скрывая раздражения, поинтересовался Бин.

– Мне нужны кое-какие компоненты, при помощи которых я сумею усовершенствовать наши защитные амулеты. Наш дорогой мастер Теней пообещал, что с его связями достать нужные ингредиенты не составит больших проблем, хотя у меня есть сомнения на сей счёт – всё-таки идёт война и связи с Эллором давно оборваны.

– А при чём тут Эллор? – тут же напрягся Бин.

– Мне нужны эллорские кристаллы, – пояснил Каладиус. – Это нечто вроде вулканического стекла – мелкие камешки, которые иногда находили колонисты на Эллоре. Невероятно мощные магические артефакты, способные хранить зачаровывающее заклятье значительно дольше. Если я сумею добыть хотя бы несколько осколков, то смогу зачаровать наши амулеты на несколько недель. Эллорские кристаллы – невероятно редкая и дорогая вещь, вот почему я не уверен в успехе дела.

– Если в Шинтане есть хотя бы несколько этих камешков, ручаюсь, что сумею достать как минимум один из них! – самоуверенно заверил Варан.

– У вас и тут есть свои люди? – полюбопытствовал Бин.

– У нас везде есть свои люди, – ответил Варан. – А особенно – в Шинтане.

– Так значит мы отправляемся только завтра? – разочарованно спросил Бин.

– Завтра, прямо поутру! – заверил Каладиус. – Ради этого я даже встану пораньше! Будьте уверены, дорогой друг – не позднее, чем через неделю вы увидите своего приятеля Кола!

– Значит, теперь – в гостиницу?

– В самую лучшую гостиницу, друг мой! Надеюсь, что Шинтан не разочарует меня вслед за Латионом! А вы, дорогой мой мастер, – обратился маг к Варану. – Поскорее подключайте свои связи.

– Не беспокойтесь, мессир. Здесь неподалёку должна находиться таверна «Бередей». Её хозяин – наш человек. С его помощью я выйду на нужных нам продавцов. Однако, если это такой редкий товар, то будьте готовы раскошелиться.

– Не беспокойтесь, друг мой, за этим дело не станет. Но как вы разыщите нас?

– Нет ничего проще, – улыбнулся Варан.

Окинув взглядом округу, мастер Теней заприметил мальчишку – одного из многих портовых мальчишек, что ошиваются неподалёку от причала, за мелкие монетки оказывая небольшие услуги – придержать трап, закрепить конец при швартовке, помочь выгрузить товар…

– Эй, парень, подойди-ка, – махнул он рукой.

Парнишка, почувствовав выгоду, угрём скользнул сквозь неплотную толпу и тут же оказался рядом с путешественниками.

– Хочешь заработать полуверент22, бездельник?

– Ещё бы, сударь! – глаза у парня загорелись алчным огнём.

– Тогда вот что. Сейчас ты пойдёшь с этими господами, а после, когда они определятся с выбором гостиницы, ты прибежишь сюда и будешь ждать меня на этом самом месте столько, сколько понадобится, чтобы сообщить адрес. Сразу после этого я дам тебе монету. Всё понял?

– Отлично понял, сударь! – мальчуган едва не пританцовывал от нетерпения поскорее заполучить столь невероятную сумму.

На том и порешили. Каладиус в сопровождении своей свиты отправился на поиски гостиницы достаточно приличной, чтобы удовлетворить его взыскательный вкус. Варан же, спросив дорогу у того же паренька, отправился в таверну «Бередей», до которой и правда было всего пару минут ходьбы.

Понимая, что хозяин шинтанской забегаловки не обязан знать в лицо латионского мастера Теней, Варан извлёк из кармана золотую печатку. На ней был выгравирован герб Цеха охотников за головами – застывшая в стойке легавая, а вокруг него кругом располагались шесть маленьких, но невероятно чистых рубинов. Это была печатка мастера шестого круга. Обычно мастера не любили брать такие с собой, поскольку это считалось плохой приметой, но в данном случае Варан понимал, что иначе ему никак не доказать свою принадлежность к верхним кругам Гильдии.

Войдя в таверну, в которой ошивалось довольно много моряков, отчаявшихся уже сыскать работу в преддверье скорой зимы, Варан сразу же направился к стойке. На вопрос хозяина, чего ему угодно, мастер Теней на секунду осторожно и незаметно для посторонних глаз положил на стойку свою печатку, а затем, как только заметил, что лицо трактирщика вытянулось от изумления, сразу же убрал её обратно.

– Что вам угодно? – вновь повторил вопрос хозяин, но теперь уже совсем другим тоном.

– Кто здесь старший? – тихо спросил Варан.

– Мастер пятого круга Дуб, господин.

– К какому цеху он принадлежит?

– К Цеху воров.

– Как скоро он сможет быть здесь?

– Самое позднее – через полчаса, господин. Он живёт неподалёку.

– Пожалуйста, пошлите за ним и скажите, чтобы он поторопился.

– Будет сделано, – презрев все законы братии трактирщиков, хозяин тут же, оставив без присмотра своё рабочее место, исчез, чтобы отдать соответствующий приказ.

Однако вскоре он вернулся, так что Варан смог заказать себе большую кружку грога – он изрядно продрог. Отойдя к одинокому столику в максимальной близости от горящего камина (настоящего камина, с дымоходом, а не простой дырой в потолке), он принялся ожидать заказ или же мастера Дуба – в зависимости от того, что поспеет раньше.

К удовлетворению Варана, раньше поспел грог. И мастер Теней успел уже выпить почти половину кружки восхитительно горячего пряного напитка, когда к нему за столик подсел немолодой грузноватый мужчина с удивительно изящными пальцами.

– Я – мастер Дуб, – без обиняков начал он. – Чем обязан такой чести?

Мастер Дуб не спрашивал имени Варана, прекрасно понимая, что если тот захочет назваться, то представится сам.

– Меня зовут мастер Варан, – при этих словах мастер Дуб почтительно склонил голову, давая понять, что наслышан о легендарном мастере Теней. – И мне нужна ваша помощь.

– Буду счастлив сделать всё, что от меня зависит, мастер Варан.

– Благодарю. Мне нужны несколько эллорских кристаллов, в идеале – пять штук. И они нужны мне сегодня.

– Однако… – присвистнул мастер Дуб. – Запросы у вас подстать масштабу вашей личности! Я мало смыслю в этих колдовских штучках, но знаю наверняка, что это – страшно дефицитная вещь.

– Именно поэтому я и пошёл сразу к вам, вместо того, чтобы рыскать по колдовским лавкам, – усмехнулся Варан. – Или вы хотите сказать, что это – невозможно?

– Я имел бы весьма нелепый вид, если бы сказал мастеру шестого круга слово «невозможно», – поджал губы мастер Дуб. – Конечно же, я сделаю всё, что от меня зависит. Надеюсь, у вас достанет денег, поскольку это будет чертовски дорого стоить.

– На этот счёт не беспокойтесь, – заверил Варан. – А даже если мне и не хватит немного – вы же понимаете, что в Гильдии у меня неограниченный кредит.

– Разумеется, – тут же согласился мастер Дуб. – Что ж… Дайте мне час, а лучше – два. Через два часа вы встретитесь с моим человеком, с которым и решите все вопросы. Где вам будет удобно?

– Почему бы не здесь?

– Прошу прощения, но есть причины, которые исключают данную возможность, – покачал головой мастер Дуб.

– Тогда встретимся на причалах, неподалёку отсюда. Там широкая каменная лестница, а если от неё повернуть влево, то неподалёку будет стоять фелука, на которой мы добрались сюда. По крайней мере, это место мне знакомо.

– Отлично, я тоже понял, о каком месте вы говорите. Мой человек будет ожидать вас там.

– Как я узнаю его?

– О, не беспокойтесь, за этим дело не станет! – усмехнулся мастер Дуб. – Мастера Алебарду вы увидите издалека. Обычно он больше чем на футвозвышается над любой толпой.

– Понял, – кивнул Варан. – Что ж, мастер Дуб, не смею вас больше задерживать, и благодарю за помощь.

– Ну что вы, мастер Варан, – вставая, улыбнулся мастер Дуб. – Для меня огромная честь быть полезным вам.

Кивнув на прощание, мастер Дуб вышел из таверны.


***

Парнишка стоял там, где ему и было велено. Съёжившись от холода, он топтался на месте, пытаясь разогнать стылую кровь по ногам. По его мрачному лицу было видно, что он уже готов разочароваться в честности людей. Однако, заметив приближающегося Варана, мальчишка разом просветлел и стремглав бросился навстречу.

– Что, замёрз, соплежуй? – добродушно усмехнулся Варан.

– Да ничего страшного, сударь! – стуча зубами, ответил парень.

– Запомнил адрес?

– Как не запомнить! Я ваших друзей проводил до самой гостиницы. Это тут, неподалёку. Я хорошо это место знаю, могу проводить.

– Ну пойдём, – настроение у Варана почему-то было приподнятым, поэтому он даже слегка хлопнул парня по спине.

Добравшись до гостиницы, Варан сунул мальчишке честно заработанную монету. Парень, который до последнего момента, кажется, не верил, что такое вообще возможно, тупо уставился на блестящий кругляш, лежащий на его ладони. Совершенно очевидно, что подобных денег он не успел ещё заработать за всю свою жизнь. Что творилось в голове юного сорванца – остаётся лишь гадать. Во всяком случае, немного придя в себя, он внезапно рванул куда-то, забыв даже поблагодарить щедрого барина. Варан, к собственному удивлению, почувствовал странный прилив радости от того, что так осчастливил человека. Хмыкнув при мысли об этом, мастер Теней покачал головой и вошёл в двери.

Каладиус расположился действительно неподалёку – не более четверти часа ходьбы от причала, где Варан назначил встречу. Абсолютно предсказуемо великий маг снова был недоволен гостиницей, брюзжа по поводу примитивного убранства номеров и особенно потому, что у них не оказалось горячей воды, когда волшебник объявил, что хочет принять ванну. Хозяйка гостиницы клялась, что в течение получаса вода будет нагрета и натаскана в номер, но это уже никак не могло умилостивить старого ворчуна. Лишь мольбы его спутников, которым не хотелось тащиться куда-то ещё, остановили его от первоначального желания съехать тут же.

Когда Варан вернулся, Каладиус уже нежился в большой деревянной бадье за ширмой, а в комнате было жарко и влажно, и пахло паром и благовониями. Узнав о случившимся переполохе, мастер Теней только усмехнулся.

– Ну как наши дела, дрогой друг? – раздался голос самого Каладиуса из-за ширмы.

– Всё хорошо, мессир, – повышая голос, ответил Варан. – Примерно через час я отправлюсь на встречу с человеком, который должен будет достать всё необходимое. Мне нужны будут деньги.

– Само собой, – ответил Каладиус. – Возьмите мой кошелёк и распоряжайтесь им, как своим. Достаньте по возможности пять эллорских кристаллов. Если будет возможность выбирать, постарайтесь взять огранённые, но если нет, берите любые, какие есть. Эх, жаль, что я не могу сам отправиться на сделку…

– Вы можете, мессир, – улыбнулся Варан.

– Вот ещё! – фыркнул Каладиус. – Слуги уже отправились, чтобы подогреть ещё воды! Я намерен провести в ванне ещё час, так что никак не поспею к вашему свиданию.

– Ну тогда я отправлюсь один, – внутренне усмехнувшись внезапной инфантильности великого мага, ответил Варан.

– Я полностью доверяю вам, друг мой! А теперь, прошу, оставьте меня – мне нужно помедитировать.

Теперь уже улыбаясь во всю ширину рта, Варан вышел за дверь. Интересно, но подобные выходки старика его нисколько не раздражали – скорее наоборот, они придавали овеянному легендами великому магу человечности, делали его более объёмным и интересным.

Оставшееся время мастер Теней провёл в компании друзей, посмеиваясь над рассказом Парка, который во всех подробностях пересказывал злоключения их бедной хозяйки, приключившиеся с появлением такого взыскательного постояльца, как Каладиус. В очередной раз взглянув на часы, Варан решил, что уже пора.


***

Варан, не особенно торопясь, спускался по лестнице, хотя мастер Алебарда, скорее всего, уже ожидал его. Внезапно он ощутил какое-то странное волнение, словно увидел в толпе давно знакомого и почти забытого человека. Обежав взглядом толпу, Варан понял, что ошибся – всех этих людей он видел явно впервые. Но взгляд его невольно споткнулся на худощавом пареньке с усталым измождённым лицом. Тем не менее, мастер Теней мог бы поклясться, что никогда раньше не видел его, а теперь, когда Каладиус восстановил в его воспоминаниях утраченный год, у него больше не было поводов сомневаться в своей памяти.

В итоге Варан решил не придавать значения этому странному ощущению, так что просто пошёл дальше. Однако через несколько шагов не выдержал и обернулся. Парень, то и дело скрываемый спешащими вверх и вниз прохожими, уже почти добрался до верхних ступеней. Легонько пожав плечами, мастер Теней двинулся дальше.

Спустившись вниз, он направился вдоль причалов, пытаясь разглядеть мастера Алебарду, которого, как ему было обещано, будет видно издалека. Оказалось, что тот просто присел на какие-то бочки. Когда он вскочил (видимо, мастер Дуб дал ему весьма точный словесный портрет Варана), стало ясно, что он действительно необычайно высок.

– Для меня большая честь быть вам полезным, мастер Варан, – мастер Алебарда едва ли не слово в слово повторил слова мастера Дуба.

– Спасибо, – улыбнулся Варан, задирая голову вверх. – Ну так что там с нашим делом?

– Это было нелегко, скажу сразу, – начал долговязый. – Но давайте не будем торчать тут у всех на виду. Отойдём к стене. Вы только посмотрите, каких сазанов нынче вытаскивают у нас в Труоне!

Варан, которому было глубоко наплевать, каких там сазанов вытаскивают в Труоне, тем не менее, счёл предложение мастера Алебарды вполне уместным, поэтому послушно двинулся за болтающим великаном. Очевидно, сам мастер Алебарда был заядлым рыбаком, поскольку он с явным удовольствием говорил о рыбе и рыбалке. Варан слушал вполуха, стараясь не слишком часто задирать голову вверх, чтобы не заработать боли в шее.

– Ну так что с кристаллами? – прервал он рассуждения рыболова-любителя, как только они подошли к замшелой гранитной стене.

– Мастер Дуб сказал, что они нужны вам до завтра, – мгновенно переключился Алебарда. – В таком случае, могу предложить только три штуки. Если согласитесь подождать ещё пару дней – достану ещё несколько.

– Сомневаюсь, что у меня есть это время. Камни при вас?

– Что вы! – воскликнул долговязый. – Кто же мне доверит такое! Если договоримся о цене, кристаллы доставят на указанный вами адрес к вечеру.

– Цена – не проблема, – небрежно ответил Варан. – Я заплачу столько, сколько скажете.

– Двенадцать тоинов.

– За всё?

– За каждый! – усмехнулся Алебарда. – Я предупреждал, что цена будет немаленькая. Идёт война, колонии в Эллоре потеряны уже много месяцев назад, так что ждать новых поставок в обозримом будущем не представляется возможным. Владельцы кристаллов крайне неохотно готовы сейчас уступать их, так что цены резко взлетели.

Признаться, такого Варан не ожидал. Но отступать и торговаться смысла не имело.

– Не уверен, что у меня есть столько с собой, – проговорил он. – В случае чего, оставшуюся сумму оплачу при получении.

– Само собой! – легко согласился мастер Алебарда. – Кто же в здравом уме станет таскать с собой пять фунтов серебра! Не беспокойтесь, мастер Варан, ваша репутация послужит лучшим залогом! Сколько у вас есть с собой?

Варан пожал плечами – он ведь и вправду не знал, сколько денег было в увесистом кошеле Каладиуса. Чтобы узнать это, он полез в карман. При этом чисто машинально мастер Теней окинул взглядом окрестности – профессиональная привычка человека, ведущего неспокойный образ жизни. И внезапно он увидел того самого паренька, что так поразил его недавно на лестнице.

Парень стоял шагах в двадцати от них рядом с составленными в штабели ящиками. Когда мастер Теней повернулся, он быстро перевёл взгляд на эти самые ящики, но охотника за головами не проведёшь – Варан ни на секунду не сомневался, что парнишка следил за ними. Выдержка мастера шестого круга сработала безукоризненно – он даже на долю секунды не задержал свой взгляд на юнце, а выражение его лица осталось совершенно неизменным.

Тем не менее, Варан был встревожен. Он привык доверять своему чутью, и теперь припоминал, какое странное чувство вызвал в нём этот парнишка. А теперь было очевидно, что он следит за ним, именно за ним – в этом Варан был убеждён. Неужели после его ухода Командор сменил милость на гнев? Хотя мастер Теней сомневался, что юный шпион был послан Гильдией против него – для мастера он был слишком уж юн, а ученика или подмастерье никогда не послали бы против такого опасного человека, как Варан.

Он ничем не выдал своих размышлений, не дал понять мастеру Алебарде, что за ними ведётся слежка, тем более, что пока что это было больше похоже на простые подозрения, основанные на неких ощущениях, природу которых он всё равно не смог бы объяснить. Однако Варан дал себе слово, что вскоре разберётся с этой загадкой.

– Похоже, у меня при себе только четверть необходимой суммы, – заглянув в кошелёк, проговорил он.

– Более чем достаточно, мастер Варан, – Алебарда тут же протянул свою широченную, словно лопата, ладонь.

Варан отсчитал ему почти всё содержимое кошелька, оставив там лишь мелочь. Вышло всего восемь тоинов – меньше четверти суммы, однако верзилу это нисколько не смутило.

– Назовите адрес, и не позднее шести вечера кристаллы будут у вас, – ссыпая серебро в карман, проговорил он.

Варан назвал гостиницу, в которой они остановились, а также номер своей комнаты, после чего мастер Алебарда, почтительно поклонившись, ушёл. Варан же нарочито медленным шагом побрёл обратно к лестнице. Он сотни раз следил за своими жертвами, и десятки раз уходил от слежки, так что был уверен, что желторотому юнцу его здесь не провести.

Тот же вёл себя крайне странно. Спустя некоторое время Варан заметил, как тот быстро проскользнул мимо него, быстрым шагом направляясь к лестнице. Неужели собирается устроить покушение? Однако почему тогда было не напасть прямо здесь? Вряд ли на лестнице будет удобнее… Может, он хочет воспользоваться толчеёй? Внешне – абсолютно расслабленный, даже рассеянный, внутренне Варан сейчас был подобен сильно сжатой пружине.

Начав подниматься по лестнице, он сразу же увидел паренька – тот стоял на самом верху, явно поджидая его. Заметив Варана, парень стал медленно спускаться, ненавязчиво корректируя свой курс так, чтобы непременно сойтись с мастером Теней в одной точке.

Варан пожалел, что на нём не было сейчас кольчуги – судя по всему, малый действительно задумал заколоть его прямо здесь. Оставалось лишь преувеличенно рассеянно смотреть по сторонам, успевая при этом бросать молниеносные взгляды на приближающегося юношу. Пока, насколько мог видеть Варан, у него не было при себе никакого оружия, но нож вполне мог до времени прятаться в рукаве. Что ж, придётся рисковать.

Вот до мальчишки осталось всего десять шагов… Пять… Три… Варан видел, что тот по-прежнему безоружен, хотя и движется прямо к нему, словно железная монета к магниту.

Непосредственно перед самым столкновением Варан отринул всяческую конспирацию и взглянул прямо на парня. Нет, кинжала в его руке так и не появилось. А затем он налетел на мастера Теней, стал лопотать какие-то извинения, а Варан вдруг почувствовал лёгкое движение его пальцев, направляющихся к тому карману, где лежал кошелёк Каладиуса. Так это – банальное ограбление, – с некоторым даже разочарованием подумал Варан, цепко хватая парня за руку, но так, чтобы не привлекать внимания прохожих:

– А теперь назови хоть одну причину, почему я не должен сломать тебе руку.


Глава 46. Знакомство

В первое мгновение Солана запаниковала настолько, что едва не влепила в живот южанину огнешар. Но, хвала богам, остатков самообладания хватило, чтобы понять, насколько плохая эта идея. Поэтому она решила прикинуться напуганным мальчишкой, пойманным на воровстве. Собственно, ей и не нужно было очень уж притворяться – испуг был самый настоящий.

– Простите, сударь, я не хотел вас толкнуть! – заканючила Солана, а из глаз её полились самые настоящие слёзы. – Я просто споткнулся…

– Настолько удачно, что твоя рука оказалась в моем кармане? – змеиной улыбкой ухмыльнулся южанин. – А ну-ка, давай отойдём в сторонку.

Положив Солане руку на плечи, словно добрый знакомый, внезапно встретившийся в толпе, южанин повёл её вверх по лестнице, а затем свернул в одну из боковых улочек. Солана поняла, насколько она ошиблась в этом человеке. Совершенно очевидно, что он не был мягкотелым ротозеем, нажившим небольшое состояние крючкотворством. Она ощущала, каким неожиданно жёстким было его тело, какой тяжёлой была рука, каким безжалостным – взгляд. Мелькнувшая было мысль о кинжале испарилась сама собой – какое-то чувство подсказывало девушке, что с этим человеком шутить не стоит. Жаль только, что это чувство проснулось только сейчас!

– Кто ты, и кто тебя послал? – как только они оказались в достаточно безлюдном месте, благодушное выражение лица южанина тут же испарилось, уступив место высеченной из металла маске смерти. – Говори, или, клянусь, пожалеешь!

Южанин крепко ухватил её за плащ на груди и буквально вжал в шершавую стену. Его глаза находились всего в нескольких дюймах от её глаз, и они казались такими опасными. Опасными, и… одновременно какими-то влекущими, близкими. Понятными. Что-то было на самом донышке этих глаз, что до смерти было знакомо самой Солане. Она не понимала, не могла этого объяснить, но внезапно незнакомец вызвал у неё чувство глубокого интереса и, почему-то, сочувствия.

А ещё Солана теперь никак не могла понять, как же он мог поначалу показаться ей рыхлым недотёпой-буржуа? Как она могла про себя именовать его толстяком? Сейчас она видела перед собой совсем другого человека, а скорее даже – волка, готового к броску. И это внезапно не только пугало, но и привлекало её почти уснувшее женское начало. Таких людей девушке раньше видеть не приходилось.

Однако все эти мысли и чувства промелькнули у неё в одну секунду, пока незнакомец яростно буравил её своим взглядом, уперев предплечье ей в подбородок. Редкие случайные прохожие отводили глаза и ускоряли шаг, не желая вмешиваться.

– Меня никто не посылал, сударь, – жалобно произнесла она. – Я просто хотел добыть немного денег для больной мамы.

Солана поняла, что глупо отрицать попытку кражи, поэтому будет куда вернее перемешать правду с ложью.

– Неужели? – оскалил зубы в усмешке южанин. – Больная мама, говоришь? Знаешь, сопляк, на своём веку я повидал немало бездельников, которые шарили по карманам и просили милостыню, якобы, чтобы накормить умирающую мать или больных сестёр. Я знаю выражение их лиц, я видел их глаза. И убей меня Асс, если ты – простой уличный воришка! Кто ты, и почему следил за мной?

– Меня зовут Сол, и я просто хотел получить немного денег! – Солана была в отчаянии, поскольку видела, что южанин ей не верит, явно принимая её за кого-то другого. И если совсем недавно ещё она пыталась откреститься от своей неудачной попытки обокрасть его, то теперь молила богов, чтобы он поверил тому, что это было всего лишь воровство.

– Врёшь! – южанин надавил сильнее, так что голова Соланы ещё больше задралась кверху, больно царапая затылок о шершавости стены. – Ты такой же воришка, как я – булочник. Говори правду, потому что терпение не относится к числу моих главных добродетелей!

Наступал момент истины. Солана понимала, что ей нужно выбирать – или продолжать упорствовать в своей легенде, или же начинать дозированно выдавать правду до тех пор, пока этот опасный человек не будет удовлетворён. Она видела по его лицу, что ей не удастся провести его, что он никогда не поверит в то, что она – простая воровка. Конечно, она не может выложить ему всю свою подноготную, но ей нужно во что бы то ни стало убедить его в том, что она никем не подослана следить за ним.

– Я путешествую, – кривясь от боли, выдохнула она. – Мне понадобились деньги, чтобы нанять судно до Тавера. Поэтому я решил украсть их…

– Надо же, «путешествую»! – осклабился южанин. – Может быть ты – профессор Латионской академии? И зачем тебе в Тавер? Изучать колонии бакланов?

– У меня там родственники… – начала было Солана, но тут же щёлкнула зубами, поскольку южанин резко надавил ей на подбородок.

– Не беси меня, парень! – шёпотом, от которого мороз пробежал по коже, предупредил он. – Я вижу, что тебе нужна мотивация. Хорошо. Если через десять секунд ты не скажешь мне правду, через одиннадцать у тебя будет свёрнута шея.

Солана поняла, что южанин не шутит. Она понимала, что если и применять магию, то сейчас – самое время, благо, улочка теперь была пустынна. Но сама мысль убить человека показалась ей почему-то противной, хотя всего пару дней назад она прикончила нескольких бандитов. Возможно, дело было именно в этом незнакомце – Солана ощущала к нему какое-то странное чувство, почти влечение, словно у них было нечто общее, нечто, что почти роднило их. И она поняла, что не хочет и не может убить именно этого человека.

– Хорошо, – выдохнула она. – Я всё скажу, только отпустите меня.

Действительно, голова её уже до боли была запрокинута вверх, на горло и подбородок неумолимо давила стальная рука южанина, а затылок саднило от множества царапин. Незнакомец усмехнулся при этих её словах, но, тем не менее, ослабил хватку и даже убрал своё предплечье от её горла. Однако он по-прежнему крепко держал Солану, так что вырваться и убежать шансов не было никаких. Более того, девушка вдруг почему-то поняла, что не захотела бы убегать, даже если бы он отпустил её.

– Я слушаю тебя очень внимательно, дружок, – спокойно проговорил он.

– Я не соврал, – начала Солана. – Я действительно просто хотел ограбить вас, потому что мне нужны деньги. Я впервые вас вижу, и никто меня не подсылал, чтобы следить за вами. И мне действительно нужно в Тавер. Потому что…

Солана на секунду замолчала, собираясь с духом. Она подобралась вплотную к краю пропасти, ступив за который, уже не было дороги назад. Но почему-то ей вдруг очень захотелось выложить всю правду этому человеку. Она внезапно ощутила тот же восторг, который испытывала в детстве, стоя на крутом склоне покрытого снегом холма. Тогда впереди её ждала опасность, но и несколько секунд восхитительного головокружительного полёта на хлипких деревянных санках. И, несмотря на то, что однажды она сломала таким образом руку, не говоря уж о множестве шишек и паре выбитых зубов, Солана всегда делала этот шаг в бездну. Так и сейчас, её словно увлекло и понесло по крутому скользкому склону.

– Я обманула вас, – быстро затараторила она, словно сжигая за собой мосты. – Меня зовут Солана, хотя все знают меня под именем Симмерской ведьмы. И я должна попасть к Герцогине Чёрной Башни.

Пальцы южанина разжались сами собой, а выражение лица было настолько комичным, что Солана едва не рассмеялась. Он даже отступил на шаг, но не от страха перед ужасной ведьмой, а от невероятного изумления. А ещё какое-то понимание вдруг прорезалось в его взгляде.

– Симмерская ведьма?.. – ошарашенно повторил он.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Соланой, – страх внезапно прошёл, уступив место какому-то облегчению. Стало настолько легко, что захотелось смеяться.

– Теперь всё понятно… – скорее самому себе пробормотал южанин. – Вот оно что…

– Ну что, теперь мне позволено будет уйти? – спросила Солана, в душе страстно желая, чтобы он её остановил.

– Постойте… – взволнованный Варан даже перешёл на «вы». – Если хотите, вы можете пойти со мной.

– Это куда же? – подозрительность в голосе была напускной – отчего-то Солана была уверена, что этот человек больше не сделает ей ничего плохого.

– Вы сказали, что вам нужно к Герцогине Чёрной Башни.

– Да, это так.

– Дело в том, что мы тоже направляемся к ней, – криво улыбнулся южанин, которому, похоже, наконец-то удалось более или менее совладать с волнением.

Если бы Солану спросили раньше – верит ли она в судьбу, она, пожалуй, затруднилась бы с ответом. Но теперь она была убеждена, что именно судьба, и ни что иное, свела её с этим странным и притягательным человеком. Что всё, что случилось с того момента, как она постучалась в дверь к старой Аффе, до нынешнего дня – случилось ровно для этого. В том, что южанин не врёт, она нисколько не сомневалась. Как и в том, что дальнейший путь к Башне им предначертано пройти вместе.

– Что ж, пойдёмте, – улыбнулась она человеку, который всего четверть часа назад казался ей омерзительным, а теперь – особенным. – А как вас зовут?

– Меня зовут Варан, – хриплым голосом произнёс южанин.


***

Когда Варан вернулся в обществе какого-то изнурённого паренька, Бин не стал задавать лишних вопросов. Судя по всему, это был кто-то из Гильдии, хотя, по мнению Бина, он был слишком молод. Да и для человека из Гильдии, с которым имеет дело сам мастер Варан, он выглядел чересчур заморённым. Однако, это было дело Варана, и Бин в него соваться не собирался. Он отметил лишь, что когда приятель заглянул в его комнату, то выглядел непривычно взволнованным.

– Где мессир? – коротко спросил мастер Теней.

– У себя, – кивнул головой Бин в ту сторону, где, по его мнению, находилась комната мага. – Ещё не выходил.

– Пойдёмте со мной, – сказал Варан парню, что пришёл с ним, и они оба вышли, очевидно, направившись к Каладиусу.

Когда Варан, постучав, вошёл в комнату великого мага, то, к изумлению своему понял, что тот до сих пор продолжал блаженствовать в ванне.

– Это вы, друг мой? – услышал он разнеженный голос из-за ширмы. – Подождите минутку, сейчас я к вам выйду.

Послышался плеск воды, удовлетворённое кряхтение, а затем шорох полотенца по мокрой коже. После из-за ширмы появился сам Каладиус, облачённый в тёплый халат с вышитым на груди вензелем гостиницы.

– А, вы не один, – заметив спутника Варана, произнёс он. – Я полагаю, молодой человек, вы здесь по нашему делу?

– Нет, мессир, – тут же возразил Варан. – С нашим делом всё в порядке – три кристалла будут здесь после шести часов вечера. Правда, нам нужно будет заплатить ещё двадцать восемь тоинов. Кроме того, если вы готовы подождать пару дней, то можно будет раздобыть ещё два-три кристалла. Однако, я бы хотел поговорить сейчас о другом. Это очень важно, мессир.

– Хорошо, – Каладиус неспешно подошёл к столику и налил себе вина. – По вашему тону я вижу, что это действительно важно. Может быть, друг мой, вам стоит выпить вина?

– Позже, – махнул рукой Варан. – Итак, мессир, разрешите представить вам госпожу Солану.

– Так это девушка? – без особого, впрочем, изумления спросил Каладиус. – Прошу простить мои манеры, госпожа, я просто не ожидал… Меня зовут Каладиус. Возможно, вы обо мне наслышаны.

Выражение лица девушки несколько разочаровало мага – было очевидно, что она впервые слышит это имя.

– Солана, так же как и мы, – продолжал Варан. – Направляется к Герцогине Чёрной Башни.

– Вот как! – теперь волшебник был изумлён по-настоящему. – А для чего вам понадобилась Герцогиня, госпожа Солана?

На мгновение Каладиусу подумалось, что эта странная девчонка, должно быть, какая-то фанатичка, у которой родственники погибли от рук северных варваров, и теперь она вознамерилась отомстить главной виновнице своих бед. Однако ответ Соланы удивил его гораздо больше.

– Меня направил к ней тот, кто считал себя моим хозяином, мессир, – гордо ответила девушка. – Он хотел через меня заключить с ней соглашение, чтобы разделить с нею власть над миром. Я же хотела помочь ей в войне с Гурром. Однако волею обстоятельств я осталась одна и оказалась здесь, в Шинтане, где и встретилась с господином Вараном.

Неудивительно, что человек, проживший более семисот лет, бывший первым министром многих королей, великим магом и просто – очень умным человек, оказался весьма проницательным. Каладиус пристально посмотрел на собеседницу, словно пытался проникнуть ей в мысли.

– Неужели вы – та, кого называют Ведьмой севера? – проговорил он.

– Да, мессир, так меня прозвали, – небольшая судорога пробежала по лицу девушки. – Но теперь это в прошлом.

– Бесподобно! – воскликнул Каладиус, быстрым шагом подходя к Солане. – Вот необычайная встреча! Кто-то назвал бы это невероятной случайностью, но я не верю в случайности. Госпожа Солана, я обо многом хотел бы переговорить с вами! Конечно же, только после того, как вы поедите и приведёте себя в порядок! – поспешно добавил он, видимо, оценив контраст между грязной худой девчушкой и собой – сытым, распаренным и отдохнувшим.

– Господин Варан сказал, что вы возьмёте меня с собой, – это прозвучало как просьба, но просьба не унизительная, не заискивающая.

– Разумеется, госпожа Солана! – закивал маг. – Теперь я не согласился бы расстаться с вами ни за какие сокровища мира! Прошу вас, друг мой, позаботьтесь, чтобы юной госпоже выделили номер. Пусть приготовят ванну, а также подадут обед. Идите с мастером Вараном, госпожа, а как только сможете – возвращайтесь сюда. Я буду ждать вас с нетерпением.


***

– Признаться, я представлял вас несколько иначе, – разглядывая Солану, произнёс Каладиус.

Они сидели в комнате мага втроём – он, она и Варан. Бин и остальные пока были даже не в курсе, что за парня привёл с собой мастер Теней. Сейчас Солана была чисто вымыта (впервые за много недель), сыта, одета в пушистый халат с мягким ворсом. Она сидела в глубоком мягком кресле, вертя в руках бокал с вином, предложенный ей Каладиусом, из которого она ещё не сделала и глотка. Наконец-то от девушки хорошо пахло, или, скорее, теперь от неё не пахло ничем, что в данном случае было одно и то же.

Маг внимательно осматривал удивительную гостью. Теперь, в этом халате, она действительно походила на девушку, если не считать неровно обрезанных волос. Также он обратил внимание на красноватый след на шее, как от ошейника. В целом же сейчас эта совсем юная, страшно худенькая девочка с большими тёмными глазами на бледном лице, ничем не походила на образ Симмерской ведьмы, который рисовала народная молва.

– Люди всё врут про меня! – с горечью в голосе ответила Солана. – Когда я услыхала, какие злодеяния мне приписывают, то едва не возненавидела сама себя…

– Этот след на шее, – Каладиус издали указал на него пальцем. – Он похож на след от ошейника, который носили очень много дней. Это был какой-то магический артефакт?

– Его дал мне Симмер, – охотно ответила Солана. – С его помощью я могла повелевать армией гоблинов, а он мог связываться со мной.

– Уверен, это был не единственный подарок, которым он вас наградил?

– На моем теле множество рун. Он сказал, что они нужны, чтобы сделать из меня волшебницу.

– Так вы не природная волшебница? – заинтересовался маг.

– Я – дочь охотника, – просто ответила Солана. – И сама промышляла охотой всю свою жизнь. Я знала о магии только из сказок, пока не попала к Симмеру.

Она кратко поведала историю своего пленения, а также обучения. Каладиус слушал очень внимательно, легонько кивая в такт её словам.

– Вы позволите позже взглянуть на эти руны, госпожа Солана? – попросил он и, видя, как вспыхнула девушка, добавил. – Не стоит стесняться старика. Я живу на свете больше семи столетий, так что успел наглядеться на женские тела. У меня исключительно профессиональный интерес.

– Хорошо, мессир, – чуть нерешительно согласилась Солана.

– Теперь мне стало понятно, почему вы так поразили нашего уважаемого мастера Варана при вашей первой встрече, – улыбаясь девушке, произнёс маг. – Ваш приятель Симмер в своё время поработал и над ним. Вероятно, какие-то следы этого воздействия остались в нём, поэтому-то вы сразу обратили на себя его внимание.

Варан молча кивнул. Он уже успел рассказать Каладиусу обстоятельства их знакомства, не забыв упомянуть то странное чувство, которое у него возникло, как только он её увидел.

– В общем, можно назвать вас товарищами по несчастью, – продолжил волшебник. – Хотя, конечно, вам от него досталось куда больше.

– Почему сразу «досталось»? – Солана наконец отставила от себя мешающий ей бокал. – Он сделал меня великой волшебницей, позволил вырваться из своего комариного мирка, открыл новые горизонты. Я очень благодарна Симмеру за это.

– Однако же, вы, кажется, бросили его? – Каладиус усмехнулся, когда Солана назвала себя «великой волшебницей», да и теперь в его голосе слышалась лёгкая усмешка.

– Потому что один умный человек объяснил мне, что людьми должны править люди, а не демоны, подобные Симмеру. Потому что не хочу, чтобы у нас тут возник второй Тондрон.

– Что ж, вам очень повезло, дорогая, что вы встретили в пути такого умного человека! – одобрительно кивнул Каладиус. – Так вы теперь, стало быть, хотите достичь Чёрной Герцогини, чтобы она помогла вам стать владычицей мира?

– Ну почему сразу владычицей?.. – Солана смешалась и покраснела. – Для начала я хочу помочь в войне с Гурром. А потом уже будет видно…

– Что ж, нынешняя ваша цель вполне благородна, так что не вижу причин заставлять вас оправдываться дальше. Однако, прежде, чем мы продолжим разговор, я бы всё-таки хотел узнать – что же правда из того, что говорят о вас?

Солана стала рассказывать о том, как она вела свою армию гоблинов от Симмерских болот до безымянного поля, что стало могильником для несчастных уродцев. Естественно, она не была объективна – подсознательно она старалась находить себе оправдания, замалчивать одно и, наоборот, преувеличивать другое. Излишне подробно она пересказала историю с имением старого сеньора, чьё имя она уже позабыла, и о том, как предупредительно и лояльно вела она себя по отношению к хозяину.

Каладиус слушал серьёзно и внимательно, всё так же легонько кивая в такт её словам. Ни он, ни Варан ни разу не перебили девушку, не задали не одного вопроса, даже жестом не выразили отношения к тому, что слышали. Более того, Варан продолжал всё так же заворожённо смотреть на девушку, словно она гипнотизировала его.

Рассказав о том, как она оставила свою армию на произвол судьбы, Солана замолчала, однако и собеседники продолжали молчать, словно вынуждая её говорить дальше. Таким образом, девушка рассказала и об Аффе, и об обозе, и о том, как прибыла сюда.

– Что ж, очень хорошо, – произнёс Каладиус, когда Солана закончила говорить. – Так я и предполагал. Теперь я ясно вижу, что толпа, как всегда, была опрометчива, когда демонизировала вас. Вы – слегка запутавшаяся юная девушка, у которой хватило смелости и ума свернуть с неверного пути. И я убеждён, что не совершу преступления против своей совести, если помогу вам достичь Башни.

– Спасибо, мессир. А позвольте узнать – зачем вы ищете Чёрную Герцогиню?

– Разумеется, дорогая. Если это и тайна, то не для вас. Дело в том, что Чёрная Герцогиня – наша старая знакомая, которая стала жертвой обстоятельств. И мы хотим попытаться выручить её.

Теперь настала очередь Каладиуса рассказывать, а Солана слушала с немым изумлением и восторгом, особенно всё то, что касалось Мэйлинн. Конечно, маг рассказал лишь некоторые фрагменты их общей истории, больше всего сделав упор на события на Полумесяце, но и этого было довольно, чтобы юная волшебница прониклась глубоким восхищением к той, кого она привыкла именовать Чёрной Герцогиней.

– Значит, она пожертвовала собой? – прижав руки к груди, и как никогда похожая на девочку-подростка, заворожённо произнесла она.

– Вы уловили самую суть, госпожа Солана, – улыбнулся Каладиус. – Не правда ли, у вас с нашей дорогой Мэйлинн довольно много общего? В глазах общества – две самые страшные колдуньи, за исключением, разве что, Герцогини Кэрр, враги всех разумных рас на земле, кровавые чёрные ведьмы. А на деле – милые, хотя и запутавшиеся, юные девушки. По крайней мере, я хочу надеяться, что и наша Мэйлинн не превратилась в Чёрную Герцогиню полностью.

– Мне не терпится её увидеть! – восторженно воскликнула Солана.

– Нам тоже, дорогая моя, нам тоже.


Глава 47. Шельдау

Бин был единственным, кому Каладиус и Варан раскрыли личность их нового спутника. Пашшану это было безразлично, а что касается палатийцев, то маг справедливо рассудил, что им не стоит знать, что в нескольких шагах от них находится человек, объявленный одним из главных врагов их королевства.

Разумеется, Бин был шокирован подобным обстоятельством. Он во все глаза смотрел на ту, которая, как он слыхал, питается исключительно младенцами, совершенно не зная, что говорить. Однако некоторое время, проведённое в обществе Соланы, изменило его отношение. Он внезапно почувствовал к ней особую симпатию, какую чувствуешь к человеку, который напоминает тебе кого-то очень близкого. Совершенно очевидно, что Солана напоминала ему Мэйлинн. Хотя внешнее сходство было довольно спорным, но что-то, какие-то неуловимые черты характера, общность судьбы, возраст (хотя Мэйлинн была старше Соланы, но выглядела на те же шестнадцать) – всё это делало девушку чем-то необъяснимо похожей на юную лирру, что пыталась отыскать Белую Башню.

В конце концов Бин как-то легко отринул те предрассудки, что были у него вначале, и вскоре они с Соланой уже вполне по-дружески болтали. В отличие от него, Варан по-прежнему очень редко обращался к девушке, и довольно скупо отвечал, если она о чём-то спрашивала его сама. Но замкнутость его проистекала не из неприязни к ней – как ни странно было произносить это слово в отношении мастера Теней, но Варан, похоже, просто робел перед Соланой. То ли его всё ещё смущали обстоятельства их знакомства, то ли её пол и возраст, а может он видел в ней нечто большее, чем все другие. Вполне возможно, что Варан, которому, как мы помним, Симмер доставил немало страданий и неприятностей, примерял свои муки на эту хрупкую девушку, и оттого очень сочувствовал ей.

Каладиус же просто не отходил от Соланы, постоянно задавая ей различные вопросы относительно её обучения у Симмера. Он всё-таки увёл её почти на полчаса, чтобы разглядеть руны, оставленные демоном на теле девушки, и когда они вернулись, он был весьма доволен. Вероятно, для великого мага эти руны были чем-то большим, чем просто шрамы на коже. Он словно заглянул в рукописи Симмера, подглядев у него немного профессиональных секретов.

Как и было обещано мастером Алебардой, в самом начале седьмого в дверь комнаты Варана постучал неприметного вида человек, в руках которого был простой свёрток – кусок ткани, сложенный несколько раз. Когда Варан развернул этот свёрток, то обнаружил там три сероватых кристалла. Каладиус, который, естественно, ожидал здесь же, тут же осмотрел кристаллы, найдя их весьма подходящими для его целей. Тут же магом был выписан чек на предъявителя в «Шинтанский королевский банк», и чек этот был вручён курьеру. Тот, молча поклонившись, вышел.

– Ну что ж, друг мой, – сгребая кристаллы в горсть, произнёс Каладиус. – Отдыхайте, развлекайтесь, а меня ждёт непростая ночь. Однако же, как я и обещал, мы выступим с рассветом. Постарайтесь к тому времени добыть для нас подходящий транспорт.

И маг, нисколько не заботясь о том, сколь мало соотносятся между собой его предложение отдыхать и развлекаться с необходимостью поиска транспорта, способного удовлетворить такого привереду, как он, тут же отправился к себе.

Варан же, усмехнувшись подобной великолепной непосредственности, немедленно отправился на поиски. Кроме того, хоть он и не хотел себе в этом признаваться, но задание Каладиуса спасло его от необходимости проводить время с Соланой. Так что, предоставив бывшей Симмерской ведьме вести дружескую беседу с Бином, который взахлёб рассказывал ей о Мэйлинн, мастер Теней вышел в сгущающийся сумрак надвигающейся ночи.

Шинтан был торговым городом, а это значит, что деньги тут решали всё. Тот, кто не был стеснён в средствах, а уж тем более тот, у кого денег было в избытке, мог здесь рассчитывать на удовлетворение самых взыскательных запросов. Так и Варан, едва выйдя из гостиницы, нанял извозчика, который за какие-нибудь четверть часа домчал его до лучшего в городе каретных дел мастера, а потом – в конюшни, клиентами которых были самые богатые и требовательные горожане.

За свою жизнь мастера Теней Варан чётко усвоил простое правило: есть две вещи, на которых нельзя экономить – доброе оружие и добрая лошадь. А скорее даже наоборот – лошадь в этом перечне была важнее, поскольку очень часто именно от неё зависела жизнь всадника. Поэтому, имея в своём распоряжении бездонный кошелёк Каладиуса, Варан выбрал таких лошадей, что почти что завидовал сам себе.

После этого скрупулёзному мастеру Теней оставалось лишь позаботиться о продуктах в дорогу, и он вернулся в гостиницу, когда не было ещё и одиннадцати. Варан зашёл лишь к Каладиусу, сообщив, что всё готово, после чего тут же удалился в собственный номер. Против собственной воли, уже входя в комнату, он бросил взгляд на дверь, за которой находилась Солана. Варан не хотел признаваться в этом, но девушка, похоже, глубоко запала ему в душу.


***

Каладиус сдержал слово – путешественники выехали, едва на улице стало достаточно светло. Хмурый из-за раннего подъёма Каладиус, который не ложился большую часть ночи, работая над амулетами, слегка приободрился, увидев чудо каретостроительного искусства, которое подобрал для них Варан. Действительно, это был почти что дом на колёсах, или скорее – на полозьях. Даже снаружи он выглядел уютно, а внутри, оббитый мягкими тканями пастельных тонов, имеющий две отличные мягкие софы для сидения, а также удобно организованные лежаки, множество подушек и, как и заказывал маг, аккуратную железную печку, экипаж был просто превосходен.

Каладиус не поскупился на похвалы в адрес мастера Теней, и тут же забрался внутрь, пригласив к себе Солану, или, точнее, Сола. Бин охотно последовал бы за ними, поскольку перспектива путешествовать верхом в такой холод его не слишком-то прельщала, но пять богато осёдланных великолепных саррассанцев красноречиво давали понять, что для него нет места на этом празднике жизни.

Пашшан занял привычное место на козлах, остальные уселись на лошадей, и небольшой караван тронулся в путь. По городу сани ползли весьма натужно, поскольку снег на городских мостовых давно превратился в жидкую грязь. Однако и за городом ситуация была не сильно лучше. Тракт, ведущий к Шельдау, был перемешан десятками тысяч человеческих и лошадиных ног, взрыт тысячами колёс бесконечных войсковых маршей, которые шли тут ещё совсем недавно, да и теперь иной раз проходили полки.

В итоге дорога превратилась в непролазное месиво. Ямщики и извозчики, матерясь, пускали свои сани по целине вдоль разбитого тракта, укатывая новые колеи, но как только колея становилась достаточно пригодной для проезда, её тут же использовали для очередной переброски войск. Так что этой осенью дорога на Шельдау представляла собой множество уродливых грязных полос, то сливающихся, то расходящихся посреди серого снега.

Новую резиденцию Каладиуса тянула тройка могучих и выносливых тяжеловозов, но и им было тяжело. От несчастных животных валил пар, а на густых гривах гроздьями висели сосульки. Варан заметил это, так что на ближайшей же станции купил ещё трёх лошадей. Конечно, они были не чета нынешним, но вшестером дело пошло явно веселее. Собственно, будь даже дорога идеальной, тащить столь громоздкое и тяжёлое сооружение было нелегко.

Всего в полусотне миль к западу от столицы уже бросалось в глаза, что придорожные селения заметно опустели. Некоторые трактиры стояли с заколоченными окнами, так же как и покосившиеся колонские хаты. И чем западнее забирались путешественники, тем более удручающей становилась картина.

Хотя, как оказалось, жизнь понемногу возвращалась в эти брошенные земли. Кто-то перебирался обратно в родные места, потому что так и не нашёл себе прибежища на востоке, кто-то – с робкой надеждой, что всё худшее уже позади, и что родная армия больше не даст их в обиду чудовищам.

Здесь, где до орд Гурра оставалась едва ли сотня миль, люди были не такими, как на востоке. В тех, кто не уехал, или кто вернулся, жила какая-то залихватская удаль – то ли беспечная храбрость, то ли крайний фатализм. Они жили так, словно пытались насладиться каждым прожитым днём. На словах в возможность нового нашествия здесь никто не верил, но тоска, глубоко поселившаяся где-то в самых уголках их глаз, показывала, что люди эти на самом деле жили словно в доме над пропастью, готовом рухнуть в любой момент.

В каждом трактире, в котором останавливался наш отряд, были люди – не путешественники, конечно, ибо их с приходом войны здесь не стало, а местные жители. Их, правда, было немного, но, судя по всему, здесь были все, кто мог. Трактирщики разливали старые запасы за бесценок, а то и вовсе наливали в долг, не надеясь, впрочем, что этот долг будет когда-нибудь покрыт. В общем, все жили, словно в свой последний день на земле.

В каждом трактире путешественников встречали любопытные расспросы – сложно ведь было представить, зачем кому-то потребовалось бы двигать на запад, ближе к армиям Гурра. Однако, приезжие были скупы на ответы – Каладиус, Солана и Варан вообще обычно сторонились общих комнат, предпочитая свой узкий круг. Пашшан, у которого, кажется, вовсе не было никаких предпочтений, также сразу уходил в отведённую ему комнату. Лишь Бин обычно составлял компанию троим солдатам в общей зале.

Как только в троице признавали земляков-солдат, восторги обычно вскипали с новой силой. Все старались перекинуться с парнями хотя бы словечком, а ещё лучше – угостить выпивкой. Но здесь уже бдительную вахту нёс Лэйто, который на корню пресекал любые попытки налить ему или его людям. Бин тоже отказывался от спиртного, лишь изредка позволяя себе немного эля.

И вот в этих придорожных трактирах, расположенных достаточно близко от линии фронта, все разговоры, конечно же, теперь были только о доблестных «Ночных лисах» и их командире, подполковнике Брайке.

– Брайк? – почёсывая отросшую за время путешествия бородку, с приятным чувством ностальгии усмехнулся Лэйто. – Интересно, он родственник нашего лейтенанта, да будет ему сытно и бражно за столами Асса?

– Вряд ли, – в тон ему ответил Пэрри. – Хотя, может быть, какой-нибудь дальний…

– Как будто ты знал всю родню лейтенанта! – тут же встрял Парк. – Тоже мне – герольд нашёлся!

– На самом деле, вполне вероятно, что это – родственник, – задумчиво произнёс Лэйто. – У нас ведь полным-полно потомственных офицеров. Может, это вообще его отец, илидядя!

– Может, когда прибудем на место, попробуем податься к этим «Ночным лисам»? – предложил Парк.

– А что? – подхватил Пэрри. – Полка нашего почти наверняка больше уже нет, надо же нам куда-то определяться! А там, глядишь, если этот Брайк действительно родственник нашего лейтенанта, может, примет его бывших сослуживцев!

– Поживём – увидим, – усмехнулся Лэйто, хотя было видно, что идея эта ему по душе.

Как мы видим, несмотря на то, что судьба родного полка была им неизвестна, трое стрелков склонны были предполагать худшее. До сих пор они, по общему молчаливому согласию, обходили эту тему стороной, поэтому сейчас она впервые всплыла в разговоре. Примерно зная, как развивались события вначале полномасштабного вторжения, как стирались с лица земли целые полки, а также предполагая, что их Пятый стрелковый наверняка был переброшен в самое пекло, ни Лэйто, ни его товарищи не питали особых надежд на то, что кто-то из их боевых товарищей уцелел. Сам сержант нутром чувствовал, что лейтенант Брайк мёртв, равно как и весь остальной полк.

– Эх, так и подмывает сейчас выпить чарку за наших товарищей! – как бы невзначай произнёс Парк, при этом исподтишка наблюдая за реакцией сержанта.

Лэйто и сам внезапно почувствовал приступ какой-то грусти. Фамилия лихого командира «Ночных лисов» пробудила в нём воспоминания о хорошем человеке и даже друге, чьи кости, вероятней всего, догнивали сейчас где-нибудь на западе.

– Но только по одной! – многозначительно выставив палец в направлении Парка, произнёс он.

Оба солдата мгновенно просияли.

– Конечно по одной! – воскликнул Парк и тут же выскочил из-за стола.

Разумеется, нашлось много желающих поставить кружку вина доблестным солдатам его величества, так что вскоре чернявый коротышка вернулся, неся по две кружки в каждой руке. Четвертая, разумеется, предназначалась Бину.

– Ну, за наших братьев! – Лэйто приподнял свою кружку в старом как мир застольном салюте.

– Да не надоест им веселье в Ассовых чертогах! – подхватил Пэрри, и его кружка также взмыла вверх.

Обычно бойкий на язык Парк в этот раз промолчал, безмолвно отсалютовав павшим товарищам. Также промолчал и Бин, которому, собственно, и нечего было сказать. Так, помолчав несколько мгновений, все четверо, не чокаясь, пригубили кисловатое винцо местного разлива.

Лэйто оказался твёрд – несмотря на все прозрачные и не очень намёки Парка, одной кружкой дело и ограничилось. Более того, несмотря на хмель, разговор так и не вязался – какая-то меланхолия овладела подвыпившими бойцами. Поэтому вскоре все разошлись по комнатам, ведь впереди было ещё несколько дней пути по заснеженным разбитым дорогам.


***

Вблизи Шельдау дорога стала ещё невыносимее, а местность ещё безлюднее. Однако даже Каладиус оставил свою напускную ворчливость. Всех, даже палатийцев, охватило азартное чувство, ощущение скорой развязки. С каждой минутой они приближались к самой феноменальной аномалии этого мира. Хотя, сказать по правде, Бин всё-таки больше думал о Коле как о старом друге, нежели как о удивительной диковине, поэтому спешил как можно скорее обнять его.

Правда, Бину не давали покоя слова Дайтеллы о том, что как только Кол вспомнит то, что с ним случилось, счёт относительной стабильности этого мира пойдёт, возможно, на месяцы или даже дни. Но Каладиус постарался успокоить парня, когда тот обратился к нему со своими тревогами. По мнению великого мага, как ни велик был разрушительный потенциал человека, существующего одновременно в двух реальностях, он всё же недостаточно глобален, чтобы в одночасье разрушить старую систему мира.

Действительно, как только Кол будет найден, достаточно будет десяти дней, чтобы достичь Тавера. Каладиус с абсолютной убеждённостью утверждал, что им не придётся тратить много времени на поиски Мэйлинн, потому что она наверняка почувствует их приближение и найдёт их сама. Так что, если всё пойдёт именно так, как говорил маг, в ближайшие две недели должна произойти встреча, которую Бин ждал уже пять лет.

Наконец вдали показались островерхие башни Шельдау. Путешествие изрядно затянулось из-за непроходимости дорог, так что, вопреки обещаниям Каладиуса, отряду понадобилось восемь дней, чтобы только добраться до города.

Шельдау действительно был крупным городом, и тем более удручающе было безлюдье, царившее в нём. До войны в городе проживало больше двухсот тысяч жителей, не считая посадов, теперь же от них едва осталась пятая часть. Конечно, на улицах было полным-полно военных, но это лишь подчёркивало безрадостное положение города. Пожалуй, именно Шельдау оказался самым неуютным местом, которое посетили наши друзья в этом путешествии.

Первоначально Каладиус планировал сделать в Шельдау остановку, чтобы хотя бы переночевать в приличной гостинице. Однако теперь, буквально впитывая царящее тут уныние порами кожи, он изменил своё решение. До деревушки Банти, в которой, по сведениям мага, располагалась ставка командования Второй армии, оставалось меньше десяти миль. Даже по столь скверным дорогам этот путь займёт не больше трёх-четырёх часов, а это значит, что к ночи они уже могут быть на месте. Конечно, людям, побывавшим в Шеаре – древнем затерянном городе Кидуанской империи, не пристало бы называть Шельдау городом-призраком, но, тем не менее, ощущения были во многом схожи с теми, что искатели Башни испытали в охваченном синивицей Лоннэе. Поэтому, расспросив дорогу, отряд снова отправился в путь.

Как и ожидалось, до Банти добрались уже затемно. Не доезжая полумили до села, их остановил военный кордон, впрочем, не очень строгий, учитывая, что в этой войне не особенно опасались вражеских шпионов.

– Кто такие? – окликнул остановившихся у наскоро сколоченного сторожевого поста путешественников голос из темноты.

– У нас спешное дело к генералу Шэндору, – высунулся из окна Каладиус.

Неподалёку от поста горел костёр, у которого, должно быть, грелись часовые, пока не заприметили подъезжающий отряд. Теперь возле костра появился человек, сунувший в него факел. Затем он подошёл ближе к карете, выхватив из темноты ещё четыре или пять вооружённых фигур.

– Представьтесь, пожалуйста, – поднося факел ближе, так чтобы увидеть лицо сидящего в карете, произнёс этот человек.

– Я – великий маг Каладиус, и у меня есть архиважное дело к генералу Шэндору, – величаво произнёс волшебник.

– Есть ли у вас бумаги, удостоверяющие личность? – уже более уважительным голосом произнёс солдат, и, подумав мгновение, даже добавил. – Мессир?

– Боюсь, генерал не ждёт меня, и даже не предупреждён о моём визите, поэтому у меня нет никаких сопроводительных документов, за исключением моего честного слова.

– Но сейчас война, мессир, – почти оправдываясь, проговорил человек с факелом, очевидно, по голосу и выражению лица Каладиуса понявшего уже, что тот говорит правду. – Я не могу допустить вас в расположение штаба без каких бы то ни было документов. У меня будут большие неприятности…

– У меня есть необходимый документ, –Лэйто слегка тронул свою лошадь вперёд, приближаясь к часовым. – Я – сержант Пятого стрелкового полка Тин Лэйто. Около трёх месяцев назад я был отправлен своим командованием с миссией, которую обозначила для нас великая магиня Дайтелла. Я и мои люди должны были отыскать мессира Каладиуса и сопроводить его в Шинтан для помощи в войне с Тондроном. Вот подорожная грамота, а вот сам приказ, – сержант протянул человеку с факелом названные бумаги.

Тот, передав факел одному из солдат, развернул подорожную и бегло пробежал по ней взглядом. Очевидно, это освободило его совесть от неприятной дилеммы, поскольку, вернув документы Лэйто, он произнёс:

– Можете проезжать, мессир.

– Благодарю, мой друг. Далеко ли до Банти?

– Не больше чем полмили, мессир, – с готовностью ответил караульный. – Продолжайте ехать по этой дороге, и вскоре будете на месте. Поезжайте по основной улице, пока не увидете большой двухэтажный дом. Это и есть штаб.

– Благодарю вас ещё раз, – кивнул Каладиус и вновь исчез в окне. Пашшан воспринял это как приказ двигаться дальше, и хлопнул вожжами по крупу коренной, пуская лошадей шагом.

– Это что – тот самый Каладиус? – проговорил один из солдат, когда рыдван и сопровождавшие его всадники скрылись в темноте.

– Какой ещё – тот самый? – тут же спросил другой.

– Эх ты, темнота! – фыркнул первый. – Небось, просидел до самой армии в своей деревне, ни разу и за околицу не выходя!

– Бывал я за околицей!

– А толку-то! Если не слыхал историй про Каладиуса.

– Да байки всё это, – раздался ещё один голос. – Сказки для малышни!

– И это, скажешь, сейчас тоже сказка с нами разговаривала?

– Мало ли Каладиусов на свете! – презрительно фыркнул невидимый в темноте скептик.

– Ладно, пойдём погреемся, – произнёс тот, кто разговаривал с магом. – Тот – не тот… Завтра у Снегиря спрошу – он сегодня в штабе караулит. По мне, так лучше бы был тот самый – он-то, поди, знает, чего с зомбаками делать! Слыхали, его сама Дайтелла вызвала!

Так, переговариваясь, караульные вновь уселись у огня на застеленные рогожей бревна. Очевидно, что в эту ночь у этого костра только и разговоров будет, что о великом маге Каладиусе.


Глава 48. Встреча старых друзей

Несмотря на довольно поздний час, в штабе было достаточно людно, хотя, конечно, суматохи, подобной той, что царила тут пару месяцев назад, теперь уже не было – характер войны с аврального перешёл в вялотекущий. Теперь, когда на всей линии соприкосновения действовали десятки диверсионных отрядов, методично разрушающих ретрансляторы Тондрона, наступление гомункулов практически сошло на нет. Однако и контрнаступление не могло развиваться в условиях подступающей зимы – в отличие от полчищ Гурровых тварей люди не могли наступать по колено в снегу и с обозами, отставшими на многие мили.

Таким образом на фронте возникла своеобразная патовая ситуация, превратившая войну в позиционную, когда люди наконец смогли обустроить лагеря, позиции, фортификации. Пусть они не особенно помогали в обороне, но однозначно делали жизнь солдат приятнее. В том числе и штаб Второй армии так и не перебрался никуда из Банти, хотя линия фронта теперь проходила почти в двадцати милях отсюда. Оперативность принятия решений отступила на второй план, и никому не хотелось переезжать в заброшенные деревни на западе.

Когда Каладиус в сопровождении Бина, Варана и Лэйто вошёл в штаб, к нему тут же подошёл какой-то адъютант, поинтересовавшийся целью визита странных гостей.

– Я хотел бы видеть генерала Шэндора по весьма важному делу, – ответил маг.

– Как мне доложить о вас генералу? – спросил адъютант.

– Доложите о великом маге Каладиусе, – произнёс волшебник.

Адъютант слегка поклонился с уже куда большим почтением, хотя, судя по всему, громкое имя мага ничего ему не сказало. Однако, словосочетание «великий маг» уже само по себе добавляло почтительности. На данном этапе он даже не потребовал каких-либо доказательств сказанного этим странноватым стариком, а лишь, слегка шевеля губами, проговорил про себя его имя, чтобы не позабыть, и тут же поднялся по лестнице на второй этаж.

Не прошло и минуты, как он вновь показался на лестнице.

– Генерал Шэндор ждёт вас, мессир, – произнёс он. – А ваши спутники могут пока располагаться здесь. Сейчас я велю подать им чаю.

– Благодарю, – просто ответил Каладиус и стал подниматься по лестнице.

Бин тут же плюхнулся на скамейку, куда также присел и Варан. Лэйто, находясь в штабе, сесть уже не решился, и потому остался стоять, лишь прислонившись плечом к стене.

Каладиус же поднялся на второй этаж, где адъютант открыл перед ним дверь, ведущую в кабинет Шэндора, после чего отправился вниз, чтобы позаботиться о приезжих.

– Большая честь для меня познакомиться с вами лично, мессир, – произнёс генерал, выходя из-за стола. В комнате больше никого не было.

– Благодарю, генерал, – слегка поклонился Каладиус. – Однако меня несколько удивляет ваша легковерность. Я предполагал, что мне будет сложнее убедить вас в том, что я – это я.

– Действительно, – кивнул Шэндор, широко улыбнувшись. – Довольно сложно поверить, что сам великий маг Каладиус снизошёл до нас, и у меня были бы все основания подозревать вас во лжи, если бы я не знал, что вы можете появиться.

– В самом деле? – несколько удивлённо поднял бровь волшебник. – И кто же предупредил вас обо мне?

– Иной раз мне кажется, будто я живу в какой-то сказке, мессир, – рассмеялся Шэндор. – И в ней о возможном прибытии легендарного мага Каладиуса мне сообщает величайшая магиня Дайтелла.

– Старая всезнайка! – добродушно усмехнулся Каладиус. – И откуда ей всё известно? В любом случае, я рад, что она сумела выбраться из своей пещеры и теперь, похоже, приносит немалую пользу. И что же – она предупредила именно вас, что я скоро прибуду?

– Скорее всего, это предупреждение разослано всем штабам в Палатие, мессир. Но я, возможно, ожидал вашего приезда больше прочих по той причине, что был наслышан о вас заранее.

– Как это?

– Один из моих подчинённых, весьма талантливый молодой человек, который возглавляет сейчас наших «Ночных лисов», лично рассказывал мне, как его командование по приказу Дайтеллы направило за вами нескольких лучших его людей.

– Да, это правда. Знаете, господин генерал, несмотря на все те бесчисленные годы, что я живу, я не устаю удивляться всем искусным хитросплетениям, что творятся судьбой. Как она причудливо сплетает нити, казалось бы, разорванные давно и безнадёжно. Неужели так тесен наш мир?

– У меня нет вашего опыта, мессир, и потому для меня всё это кажется ещё чудеснее и восхитительнее.

– Я вижу в этом руку самой судьбы, друг мой. Она зачем-то связывает нас общими знакомыми. Иначе я никак не могу это объяснить.

– И люди эти вернулись с вами?

– Они ожидают внизу, генерал.

– Отлично! Подполковник Брайк будет весьма рад это узнать! Но, позвольте полюбопытствовать, какая именно цель привела вас сюда? К сожалению, послание Дайтеллы не отличается особенной информативностью – лишь общие фразы о первостепенной важности, непременной помощи и великой чести.

– Извольте, друг мой, – согласно кивнул Каладиус. – Я расскажу вам о цели моего визита, если вы прикажете принести бокал красного вина. Признаюсь, дорога утомила меня.

– О, конечно! – спохватился Шэндор. – Где были мои манеры? Одну минуту, мессир!

И генерал яростно затряс колокольчик, на звук которого явился адъютант.

– Подайте нам вина, мяса и сыра, – распорядился Шэндор.

– И накормите моих спутников! – тут же добавил Каладиус.

Адъютант исчез за закрывшейся дверью.

– Располагайтесь поудобней, мессир, – пригласил генерал. – Сейчас вам принесут всё необходимое.

Каладиус, кряхтя, уселся на не слишком-то уютный табурет – к сожалению, более удобно разместиться в кабинете генерала было нельзя, поскольку единственное кресло стояло во главе стола, и на нём сидел сам хозяин.

– Дайтелла права, – начал Каладиус. – Моя миссия действительно имеет критическую важность для всего нашего мира. Если кратко, то я надеюсь избавить нас от присутствия Чёрной Башни, что, в свою очередь, вернёт рельеф возмущения к прежнему состоянию, благодаря чему дальнейшее пребывание армий Эллора здесь, на Паэтте, надеюсь, станет невозможно.

– Только от такого человека как вы, мессир, можно услышать подобные слова! – восхищённо воскликнул Шэндор. – Задача, достойная самих богов! Но как вы собираетесь это сделать? И как вам в этом могу помочь я?

– Позвольте не отвечать на первый вопрос, друг мой, – мягко сказал Каладиус. – У меня есть причины не желать раскрытия данной информации. Кроме того, это всё слишком сложно и запутанно, чтобы объяснить в нескольких словах.

– Хорошо, мессир, – кивнул Шэндор. – Если у вас есть свои причины, то, конечно, я не буду настаивать. Да и куда мне, простому солдафону и сыну рыбака понять высокие материи!

Маг быстро взглянул на генерала, пытаясь уловить сарказм если не в голосе, то во взгляде, но Шэндор, похоже, говорил совершенно искренне.

– Благодарю, генерал, – склонил голову Каладиус. – Что же касается второго вопроса…

Дверь открылась, и вошёл адъютант с подносом в руках, на котором стояла бутылка вина, два бокала, а также тарелка с нарезанным сыром и холодным мясом. Каладиус довольно брезгливо взглянул на эту неприхотливую закуску, поэтому ограничился лишь бокалом вина. Однако, сделав глоток, он слегка скривился – вино оказалось далеко не лучшим. Шэндор заметил это.

– Прошу простить, мессир, но в этих краях сложно достать хорошее вино, – с сожалением проговорил он. – Нашим солдатским глоткам по душе любое пойло, но вот потчевать гостей нечем.

– Всё в порядке, господин генерал, – тем не менее, маг поставил бокал на стол. – Итак, что касается второго вопроса, то здесь вы действительно можете помочь.

– С радостью сделаю всё, что попросите, мессир.

– Мне нужно, чтобы вы отпустили со мной на север одного легионера, служащего в Седьмом легионе. Насколько я знаю, этот легион находится под вашим командованием.

– Вы правы, – с нескрываемым удивлением проговорил Шэндор. – Но что же это за столь особенный легионер, за которым вы забрались в такую глушь? Какой-то великий маг?

– О, вовсе нет! – улыбнулся Каладиус. – Он совершенно не владеет магией. Он – последний кусочек головоломки, если можно так выразиться. Человек, без которого невозможна вся дальнейшая операция. Но, как я уже с прискорбием сообщал, я не хотел бы распространяться на эту тему.

– Хорошо, – генералу Шэндору не надо было сверяться с картой, чтобы знать расположение вверенных ему войск. – Седьмой легион расквартирован в селении Фартано, это милях в пяти северо-западнее отсюда. Терпит ли ваше дело до утра, или нужно послать за этим легионером немедленно?

– О, не стоит! Зачем срывать человека на ночь глядя? Пусть он будет здесь завтра утром, часов в десять. Я надеюсь воспользоваться вашим гостеприимством и переночевать здесь.

– Разумеется! Вам и вашим людям выделят комнаты для ночлега. Завтра же поутру я пошлю гонца в Седьмой. Как зовут вашего легионера?

– Сан Брос.


***

На следующее утро Лэйто ошивался возле штаба. Его положение пока казалось неопределённым – формально он всё ещё сопровождал великого мага, хотя было уже очевидно, что эта служба для него закончилась. Тем не менее, палатийская армия не спешила предъявлять на сержанта свои права, а он, в свою очередь, не слишком-то торопился вновь вернуться к серой армейской жизни. Как любой заправский солдат, он старался избегать тягот службы. Вот и сейчас он старался насладиться последними мгновениями вольной жизни, когда ему ещё можно было бродить куда вздумается.

Прошлым вечером он так и не увиделся с волшебником. Пока тот находился у Шэндора, остальным сперва дали поесть, а затем пришёл какой-то солдат, объявивший, что им предоставлены комнаты прямо в здании штаба, и что они могут отправляться отдыхать.

– И мы? – удивлённо спросил Лэйто, имея в виду себя и своих парней.

– И вы, – солдат был явно озадачен вопросом.

Сержант решил не вдаваться в подробности, а поэтому сам отправился к рыдвану, где поджидали два его бойца в компании баинина и Сола, чтобы позвать всех на ночлег. Затем они прошли в отведённые комнаты, где Лэйто с блаженным вздохом повалился на довольно удобную кровать. Парк и Пэрри, которых не покормили в отличие от Лэйто, принялись уминать дорожные припасы, после чего тоже легли. Но сержант этого уже не видел – он блаженно похрапывал, обняв подушку.

И вот теперь, проснувшись и позавтракав, он отправился на улицу, чтобы, по его собственным словам, разнюхать обстановку. Ни Каладиуса, ни Бина с Вараном в их комнате уже не было – вероятно, они находились в штабе, где ожидали своего Кола. Парк и Пэрри, напротив, остались в комнате, не желая попадаться на глаза начальству, и тем самым улучить себе ещё денёк беззаботной жизни.

Лэйто довольно быстро разговорил начальника караула – такого же сержанта, как и он. Тот охотно рассказал о последних новостях, которых, впрочем, было немного – за исключением диверсионных вылазок «Лисов» и других подобных отрядов, армия основательно готовилась к зимовке.

Разговор, конечно же, очень быстро перекинулся на «Ночных лисов». Лэйто интересовал этот элитный полк, и он очень рассчитывал, что, благодаря протекции Каладиуса, он и его парни сумеют попасть в него. Он расспрашивал сержанта о подполковнике Брайке, пытаясь узнать, что это за человек, но, к сожалению, сержант прибыл в Банти всего каких-нибудь три недели назад, так что знал о легендарном командире совсем немного.

– А где можно его увидеть? – спросил Лэйто.

– Да вон их штаб, отсюдова виден, – махнул рукой сержант. – Если интересно, сходи туда. Похоже, ты не прочь завербоваться к ним?

– Есть такое дело, – не стал скрывать Лэйто. – Мой полк погиб, и я с удовольствием прибился бы к полку, который не просиживает задницы на одном месте.

– Ну так и иди туда, чего меня отвлекать? – кажется, караульный слегка обиделся на последние слова.

Тем не менее, совет был неплох, и Лэйто решил попытать счастья. Поскольку никаких указаний насчёт того, чтобы не покидать штаба, у него не было, он без всякого зазрения совести направился туда, куда указал сержант.

Подойдя к большой избе, на которой красовалась ставшая уже легендарной эмблема «Ночных лисов», Лэйто обратил внимание на офицера, спешащего, похоже, именно сюда. Чёрная форма и чёрный плащ указывали на его принадлежность к разведчикам «Лисов». Сержант ускорил шаг и догнал офицера. Теперь он видел капитанские нашивки. Что ж, Лэйто решил попытать счастья и обратиться к этому офицеру.

– Разрешите обратиться, господин капитан! – окликнул он офицера.

Тот, видимо задумавшись о чём-то, вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Несколько секунд Лэйто со всё возраставшим изумлением глядел на его лицо, которое, к слову, тоже постепенно вытягивалось от удивления.

– Лэйто? – словно, не веря своим глазам, спросил офицер.

– Пэйл? – Лэйто настолько удивился, что забыл о субординации.

– Ах ты засранец! – вскричал лейтенант Пэйл, и радость в его голосе полностью противоречила смыслу фразы.

Былые сержанты второй роты Пятого стрелкового никогда не были друзьями, скорее уж они походили на двух ежей, засунутых в мешок. Но сейчас Лэйто вдруг понял, насколько он рад видеть этого говнистого ублюдка. Судя по всему, Пэйл испытывал те же чувства, потому что, позабыв о былых трениях, позабыв о своих капитанских погонах, он бросился к сержанту и заключил его в свои объятия.

– Ты откуда тут? – не отпуская Лэйто, крикнул Пэйл.

– Прибыл с тем магом, за которым меня посылали!

– Давно?

– Вчера вечером! А ты как тут очутился?

– Долгая история! Полк наш зомбаки разбили, а те, что выжили, прибились ко Второй армии. А потом лейтенант наш стал командиром «Ночных лисов».

– Так подполковник Брайк…

– Это он и есть! На войне чины к толковым людям быстро липнут!

– Да ты и сам, гляжу, в офицеры выбился!

– А ты как был сержантом, так и остался!

– Ненадолго! Надеюсь, лейтенант… то есть подполковник возьмёт к себе. А тогда я вмиг майорские погоны получу! Буду ещё тебя, дурака, по плацу гонять!

Они стояли, словно два идиота, крича на всю улицу, хотя лица их разделяло не больше фута, хохоча и поминутно толкая друг друга в плечо. Лэйто впервые за всё это время понял, как он соскучился по своей роте, да и вообще – по армии. Вид Пэйла, ранее вызывавший у него изжогу, теперь буквально наполнял его счастьем. Тот, в свою очередь, кажется, тоже был неимоверно рад видеть старого недруга.

– Командир у себя? – накричавшись и натолкавшись, спросил наконец Лэйто.

– Должен быть у себя, – улыбаясь во весь рот, ответил Пэйл. – Пойдём, старый хорёк, порадуем подполковника. Уверен, ему приятно будет видеть твою небритую рожу!

Они буквально ввалились в здание штаба, повергнув в изумление парочку дежуривших здесь разведчиков. Однако те, узнав своего знаменитого капитана, не задали ни единого вопроса по поводу столь шумного появления. Постучав в дверь Брайка, Пэйл хотел уже войти, чтобы доложить о Лэйто, но тот молча подвинул его в сторону и вошёл первым после приглашения.

– Сержант Лэйто для несения дальнейшей службы прибыл! – как ни в чём не бывало отрапортовал он, вытянувшись во фрунт.

Онемевший от изумления Брайк несколько секунд смотрел то на лыбящегося во весь рот Пэйла, то на пытающегося сохранить невозмутимость Лэйто, а затем задал совершенно неожиданный для последнего вопрос:

– Так мессир Каладиус здесь?

– Так точно, господин подполковник! – Лэйто был несколько уязвлён столь малым вниманием к собственной персоне.

– Господином подполковником я буду завтра, а сейчас я для этого слишком рад вас видеть, друг мой! – Брайк с улыбкой вскочил из-за стола и почти бегом бросился к Лэйто.

– Так бы сразу! – растроганно проворчал тот, протягивая руку.

Однако крепкого рукопожатия Брайку, по-видимому, оказалось недостаточно, так что он в порыве чувств обнял своего сержанта.

– Я так рад, что вы вернулись! – после столь бурной сцены произнёс подполковник. – Признаюсь, нам с капитаном Пэйлом тяжеловато было тут вдвоём. Конечно, и здесь есть толковые парни, но им всё же далеко до вас.

– Буду рад вновь служить под вашим началом, господин подполковник! Только прошу, не ставьте меня под начало к этому самодовольному говнюку! – сейчас из уст Лэйто это прозвучало едва ли не ласково, так что Пэйл лишь усмехнулся в ответ на эту фразу.

– Разумеется нет! – рассмеялся Брайк. – Если вы планировали отсидеться в сержантах, то ничего у вас не выйдет! Надеюсь, офицерские погоны вам к лицу, капитан Лэйто!

– О, к моему лицу подходит всё, кроме сапог, господин подполковник! – радостно воскликнул Лэйто, у которого слегка закружилась голова от такого резкого карьерного взлёта. – А что насчёт моих ребят, рядовых Парка и Пэрри?

– О, их я, без сомнения, также возьму к себе. Уверен, из них выйдут отличные сержанты, а может даже и лейтенанты! Для нас сейчас золотое время, сержант! Наконец-то я – сам себе голова, могу назначать на воинские звания, планировать операции, определять стратегию! Живём тут маленькой вольной общиной, командование в наши дела не вмешивается, пока мы добротно делаем свою работу. А её мы выполняем на совесть, не так ли, капитан?

– Так, – самодовольно усмехнулся Пэйл.

– А много тут наших? – поинтересовался Лэйто.

– К сожалению, нет, – помрачнел Брайк. – Всего несколько человек. Увы, полка давно уже нет…

– Я так и думал… – поник Лэйто. – А судьба рядового Вилли Кросана вам случайно не известна?

– Мне очень жаль, друг мой, – покачал головой Брайк. – Боюсь, что он погиб, как и сотни других. Вы никуда не спешите? Тогда, думаю, мы можем поговорить.


***

– Легионер Брос по вашему приказанию прибыл!

Кол, вытянувшись в струнку, стоял у входа, глядя лишь на генерала Шэндора. На него же смотрело сразу четыре пары глаз, и три из них – буквально пожирали его взглядом. Каладиус, Бин и Варан уже с полчаса ждали в кабинете генерала, скрашивая ожидание светской беседой. Однако по их рассеянности было заметно, что мысли их сейчас витают совсем не здесь. Шэндор, который мог лишь догадываться о причинах столь пристального внимания к какому-то легионеру, чувствовал, что эти минуты ожидания просто сводят его гостей с ума.

И вот легионер Брос здесь. Статный, с умным располагающим лицом, опрятный и аккуратно одетый в ладно подогнанную по фигуре зимнюю форму легионера. Сразу видно, что это – хороший солдат. Но насколько же он должен быть хорош, чтобы ради него сам великий маг Каладиус притащился в эти снежные заносы из пустыни Туум?

К слову, этот самый Каладиус сейчас с необычайным волнением смотрел на прибывшего легионера, словно увидел перед собой невесть какое чудо. Спутники же его выглядят явно озадаченными, и даже тот смуглый южанин, что всегда старался держаться с самым невозмутимым видом. Такое ощущение, будто они ожидали увидеть кого-то иного.

– Хорошо, легионер Брос, – кивнул Шэндор, вставая. – Я вызвал вас, поскольку имею к вам особое поручение.

– Рад стараться, господин генерал! – гаркнул Кол, вскидывая подбородок.

– Должен вам сообщить, легионер, что с этого момента вы поступаете в распоряжение вот этих господ, указания которых вы будете исполнять неукоснительно.

Наконец Кол смог повернуть голову и взглянуть на находящихся в комнате мужчин. Необычность приказа отразилась на его лице, и он удивлённо глядел на трёх незнакомцев, которые почему-то впредь будут им командовать. Но затем его взгляд вдруг остановился на великом маге. Несколько секунд он внимательно разглядывал старика, а затем суровое лицо его вдруг разгладилось, а глаза залучились улыбкой.

– Мессир Каладиус, вы ли это? – не сдержавшись, спросил он, но тут же, вспомнив о генерале, поправился за нарушение дисциплины. – Извините, господин генерал.

– Ничего, легионер. Можете говорить свободно.

– Вы правы, милейший мой Сан, это я собственной персоной! – широко улыбнулся маг.

– Так это к вам я поступаю в распоряжение? – такой поворот событий, похоже, целиком примирил Кола со странным приказом генерала.

– Именно, друг мой! Вы мне очень нужны для одного дела.

– Но как вы разыскали меня? – удивился Кол. – Ведь это сколько лет уже прошло с нашей последней встречи? Лет пятнадцать?

– Почти. Разыскать-то вас было несложно, друг мой. Достаточно было узнать, где сейчас находится ваш славный Седьмой легион.

– Но… – начал было Кол, и тут же прикусил язык. Очевидно, что Каладиус не мог ничего знать о его уходе из легиона, а также всём том позоре, что последовал за этим, так что не следовало ему об этом и узнавать. – Ну да, всё понятно, мессир. И какое же у вас ко мне дело?

– Мы отправимся с вами в небольшое путешествие к берегу Серого моря, друг мой.

– А зачем?

– Не слишком ли много вопросов сразу, легионер? – сурово осведомился генерал Шэндор, которому казалось, что этот солдат, кем бы он там ни был, чересчур вольно ведёт себя со столь важным человеком.

– Не беспокойтесь, господин генерал, – улыбнулся Каладиус. – Мы с легионером Бросом – старинные друзья. Вы позволите похитить у вас этого славного воина?

– Разумеется. Только пусть этот славный воин сперва забежит в канцелярию и получит все необходимые согласования. Палатий – вотчина бюрократии, мессир. К сожалению, тут почти всё делается через ворохи бумаг. А уж тем более, когда речь идёт о подданном другого королевства.

– Это весьма кстати, господин генерал, – на лице Каладиуса промелькнуло странное выражение облегчения. – Мне как раз нужно переговорить со своими друзьями. Идите, друг мой, заполняйте все необходимые бумаги, а затем приходите ко мне. Вас проводят в занимаемую мною комнату. Там и поговорим.

– Разрешите идти, господин генерал? – щёлкнул каблуками Кол.

– Идите.

Кол, чётко развернувшись, отправился в канцелярию. Он не видел, с каким странным выражением глядел на него великий маг.


Глава 49. Булавка

– Ну что скажете? – произнёс Варан, как только они остались одни.

– Вы тоже заметили? – словно боясь попасть впросак, спросил Бин.

– То, что наш приятель Кол не постарел ни на день? – несколько нервно усмехнулся Варан. – Я заметил.

Действительно, по какой-то причине минувшие годы оказались совершенно не властны над бывшим центурионом, хотя, казалось бы, в его возрасте и с его образом жизни каждый прожитый год должен оставлять тяжёлые отметины на лице. Но для Кола законов природы будто бы и не существовало.

– И как такое возможно? – растерянно глядя на остальных, спросил Бин.

– Разорви меня джинн, если я знаю! – буркнул Варан. – Но вот мессир, судя по его лицу, может объяснить нам. Неужели Мэйлинн не только воскресила нашего приятеля, но и наделила его бессмертием?

– Не уверен, что вполне понимаю, что происходит, – начал Каладиус, и по его лицу было понятно, что ничего доброго он не скажет. – Но, кажется, теперь многое встаёт на свои места.

– И, кажется, мы не слишком обрадуемся тому, что вы скажете, да? – Бин тревожно смотрел на мрачное лицо мага.

– Думаю, да.

– Не тяните, мессир! – почти взмолился Варан. – Расскажите, что вы поняли?

– Помните, когда-то я говорил, что никому в пределах Сферы не по силам воскресить умершее? – глухим голосом начала Каладиус. – Потом, когда Мэйлинн вроде бы это удалось, я стал искать объяснения этому, но в конце концов они обычно упирались в тот факт, что я мало что знаю о силе Башни, и потому был склонен предполагать, что она каким-то образом смогла обойти этот непреложный закон при помощи манипуляций со временем. Меня также сбила с толку Дайтелла, которая предложила именно такую трактовку. Всё казалось логичным, поэтому я закрыл глаза на нестыковки…

– Прошу вас, переходите к сути, мессир! – попросил мастер Теней. – Оправдываться будете после.

– Мы полагали, что Мэйлинн, отправив уже мёртвого Кола в прошлое, каким-то образом нарушила эту причинно-следственную связь между жизнью и смертью, – словно не слыша, продолжал маг. – Теперь-то я понимаю, насколько это было глупо. Ничто во вселенной не способно оживить умершее, и я напрасно думал иначе!

– Но Кол… Он же жив… – пробормотал окончательно сбитый с толку Бин.

– Нет! – отрезал Каладиус. – По крайней мере, не наш друг Кол, который преодолел вместе с нами путь к Башне. Увы, он мёртв, и это необратимо.

– Так кто же это тогда? – даже Варан был бледен, словно смерть, а Бин, казалось, и вовсе сейчас упадёт.

– Фантом, – обронил маг. – Порождение мощи Башни и отчаянного желания Мэйлинн, чтобы Кол не умер.

– Так он нереален? – Бин едва выговаривал слова.

– Очень точное слово, – мрачно кивнул Каладиус. – Он именно нереален, поскольку принадлежит не к нашей реальности. Помните, друг мой, я говорил, что Кол – булавка, при помощи которой ложная реальность, созданная Мэйлинн, крепится к нашей. Так вот, оказывается, всё не совсем так. Кол – и есть эта самая ложная реальность. Он не принадлежит нашему миру, и именно поэтому время над ним не властно.

– Вы хотите сказать, мессир, что Кол – всего лишь иллюзия? – переспросил Варан.

– Вовсе нет! – возразил маг. – Он вполне материален – так же материален, как вы и я. Более того, он, скорее всего, ничем не отличим от того самого Кола, которого вы, мой юный друг, встретили в зловонной клоаке Латиона. У него все воспоминания, все мысли того самого Кола. Но для него никогда не существовало реальности, в которой он встретил вас, отправился на поиски Башни, и в которой он погиб, потому что для него само существование данной ветки реальности противоречит его собственному существованию.

– То есть, он не сможет ничего вспомнить?

– Разумеется! Так же как и вы, друг мой, никогда не сможете вспомнить того, чего с вами не случалось.

– Вот это действительно жутко… – пробормотал Варан. – Жить каким-то отражением самого себя, не знать и не помнить того, что с тобой было.

– Ну почему же? – не согласился Каладиус. – Не стоит считать этого Кола отражением прежнего. Представьте, что он – его брат-близнец, если вам будет так проще.

– Мне не будет так проще! – неожиданно резко ответил Варан. – Я сейчас словно похоронил друга. И что самое ужасное – над его памятью станет глумиться какой-то голем, причём глумиться одним лишь своим существованием.

– Вам придётся смириться с этим, друг мой, – мягко проговорил Каладиус. – Поймите, что это – единственный Кол, существующий в нашем мире, и другого уже никогда не будет. И несправедливо называть его големом – он полноценный человек, живущий своей жизнью.

– Да, только не стареющий и, возможно, не умирающий! – кажется, Варан действительно начал терять самообладание.

– Ну его существование в этом мире поддерживается лишь мощью Башни, так что можно с уверенностью сказать, что он умрёт, как только она исчезнет.

– Ещё лучше! – в порыве гнева Варан стукнул кулаком в ладонь. – То есть теперь ещё я буду осознавать, что каждый шаг, приближающий нас к Башне, будет отмерять секунды его жизни? Найти друга, чтобы не просто потерять его, но и самому поучаствовать в его смерти?

– Будьте сдержаннее, друг мой! – голос мага внезапно стал более суровым. – И будьте последовательны. Вы только что с брезгливостью называли этого человека големом, а теперь начинаете заламывать руки по поводу его кончины. Смею вас заверить – каждый шаг к Башне отмеряет не только его секунды, но и наши. Все мы умрём рано или поздно, даже если всю жизнь простоим на месте.

Бин молча взирал на эту перепалку и его не покидало ощущение какого-то зазеркалья. Кол, который вовсе и не Кол, хотя при этом всё равно Кол; едва не вышедший из себя мастер Теней, хотя раньше прерогатива истерить была целиком и полностью на нём, Бине. Этот мир, о котором он уже не мог твёрдо сказать, насколько он реален, словно плыл вокруг него в каком-то бредовом танце. Внезапно Бин почувствовал такую дурноту, что едва сумел справиться с подступившим к горлу комком. Но, поняв, что надолго его усилий не хватит, он бросился к тазику для умывания и, едва успел склониться над ним, как его обильно и мучительно вырвало.

– С вами всё в порядке, друг мой? – осведомился Каладиус.

– Да… – выдохнул Бин, после чего его вырвало ещё раз.

Затем, когда рвотные позывы поутихли, он ополоснул лицо из висящего на стене рукомойника, прополоскал рот, а затем обернулся к друзьям:

– Извините…

– Ничего страшного, друг мой, – заверил Каладиус.

– Меня самого едва не вывернуло, – поддакнул Варан. – Не уверен, что когда-нибудь в жизни я попаду ещё в столь безумную ситуацию.

– И что же нам делать? – жалобно спросил Бин.

– Идти дальше, – отчеканил маг. – У нас нет иного пути. Мы должны встретиться с Мэйлинн и привести к ней Кола.

– А потом?

– А потом будет видно, – отрезал Каладиус. – Когда это самое потом наступит.

– А как нам вести себя с… Колом? – судорожно сглотнув, спросил Бин.

– Ну тут как раз всё вполне понятно, – ответил маг. – Он – ваш новый знакомый. Познакомьтесь с ним, подружитесь. В общем, ведите себя так, как вы вели тогда, в Латионе.

– Не уверен, что у меня получится… – признался Бин.

– Надо постараться. И запомните: Кол всё равно не сможет вспомнить вас, Мэйлинн, всё, что было, поэтому не нужно даже пытаться напомнить – вы лишь собьёте его с толку. Помните, что это – лишь брат-близнец. Не усложняйте жизнь ни ему, ни себе. А теперь давайте приведём себя в порядок – скоро наш новый друг Кол должен пожаловать сюда. И ещё. Друг мой, вас не затруднит вынести этот тазик? От него неприятно пахнет.


***

– Позвольте представить вам моих спутников, – проговорил Каладиус. – Вот этот мрачный господин – знаменитый в определённых кругах человек. Его зовут Варан, и, чтобы вы понимали, он – мастер шестого круга.

– Ничего себе! – удивился Кол. – Впервые вижу настоящего мастера Теней! Да ещё и столь высокопоставленного! Очень надеюсь, мастер Варан, что мы с вами станем добрыми друзьями, потому что пожалей меня боги, если я умудрюсь испортить отношения с мастером Теней!

По тону Кола было не слишком-то понятно – шутит ли он, или говорит серьёзно. Так или иначе, но рукопожатие его было крепким и полным достоинства.

– Уверен, что мы станем хорошими друзьями, господин Брос, – изменившимся голосом произнёс Варан. – Я много наслышан о вас от мессира, и только хорошего.

– Прошу, мастер Варан, – улыбнулся Кол. – Господином Бросом меня будут звать лет через десять, когда я окончательно состарюсь и куплю себе небольшую лавочку в пригородах, где буду торговать мебелью. Пока же зовите меня просто Кол – это прозвище мне больше по душе.

– Тогда не зовите меня мастером Вараном, и предлагаю сразу перейти на «ты»!

– Вот это отличная идея! – ещё шире улыбнулся Кол. – Оказывается, мастера Теней не такие уж и снобы!

– Всякие бывают, – рассмеялся Варан. – Но в этот раз тебе повезло.

– Ну хорошо, после будете болтать, – проворчал Каладиус, которого перебил этот неожиданный диалог. – А пока, друг мой, познакомьтесь с этим замечательным человеком. Его зовут Бин Танисти…

– Просто Бин, – вновь перебил мага Бин. – И можно сразу на «ты». Надеюсь, Кол, мы станем не меньшими друзьями, чем вы с Вараном.

Голос Бина заметно дрогнул, когда он произносил эту фразу, но Кол, естественно, не обратил на это никакого внимания.

– Рад познакомиться, Бин! – легионер с силой сжал кисть юноши. – Мне кажется, ты славный парень, и мы обязательно поладим!

– Этого господина зовут Сол. Не спешите судить о нём по внешнему виду, Сан – за этой хрупкой внешностью скрывается стальной характер и огромная внутренняя сила. Кроме того, несмотря на свой юный возраст, он весьма одарённый маг.

Солана, как всегда бледная, слегка улыбнулась легионеру и осторожно пожала его здоровенную ладонь своими ледяными пальчиками.

– Рад познакомиться, мессир Сол, – проговорил Кол, невольно смягчая голос, словно говоря с девушкой или ребёнком. – Поверьте, я знаю, насколько обманчивой бывает внешность.

– Мне будет неловко, если вы будете обращаться ко мне на «вы», – проговорила Солана, глядя на здоровяка-Кола огромными чёрными глазами.

– Тогда и мне будет неловко, если ты будешь обращаться ко мне на «вы», – хохотнул легионер. – Уверен, что мы поладим, Сол!

– Ну разумеется поладите! – проворчал Каладиус, которого беспрестанно перебивали. – А этого молчуна зовут Пашшан. Он – мой слуга и повар. Думаю, вскоре знакомству с ним вы будете радоваться больше всего, поскольку готовит он просто восхитительно!

– Я плохо говорю по-баинински, – чуть смутившись, сказал Кол, но затем всё-таки произнёс несколько слов на этом наречии.

Пашшан в ответ чуть поклонился и улыбнулся, но Колу этого, по-видимому, оказалось недостаточно, и поэтому он поспешил пожать руку и баинину.

– Ну вот и отлично! – резюмировал Каладиус. – Теперь, когда мы познакомились, предлагаю перекусить. Пашшан уже должен был приготовить нам завтрак, а в моем рыдване имеется хорошее вино, ничуть не похожее на ту кислятину, которую здесь привыкли именовать этим гордым именем.

– С удовольствием приму ваше предложение, мессир, только вот с некоторых пор я совсем не пью, – тут же предупредил Кол.

Он, вероятно, ожидал нетактичных вопросов и праздного любопытства, но Каладиус лишь кивнул в ответ:

– Для вас будут свежая вода и морс.

– Благодарю, мессир.

Нельзя сказать, что завтрак прошёл в непринуждённой обстановке. Каладиус надеялся, что Кол спишет эту натянутость на неловкость, которая часто возникает сразу после знакомства. Сам он говорил сегодня больше обычного, лишь бы заполнять то и дело возникающие паузы. Онрасспрашивал о легионерских буднях, вспоминал те времена, когда когорта Кола квартировала у него в замке. Маг старался не касаться того периода жизни Кола, который он, очевидно, сам хотел бы забыть, а если разговор вдруг заходил в неудобную область – тут же менял тему. Постепенно он стал всё меньше спрашивать, и всё больше говорить сам.

Бин отметил про себя, что Кол за эти годы стал сдержаннее – он балагурил меньше прежнего, да и вообще часто просто отмалчивался, представляя возможность говорить другим. Тем не менее, он ненавязчиво расспросил Бина о его жизни, родных, и внимательно выслушал. Что касается Варана, то ему легионер задавал куда меньше вопросов, справедливо полагая, что всё равно получил бы не так много ответов. Единственной, кто отмалчивался за столом больше Кола, была Солана. Она словно робела в присутствии бывшего паладина, хотя за время путешествия, вроде бы, вполне обвыклась с обществом остальных.

Настоящим спасением для разговора стали рассказы наших путешественников. Некоторое время ушло на описание похода, который совершили друзья из пустыни Туум сюда, в окрестности Шельдау. Само собой, в этом рассказе было опущено несколько важных деталей. Но когда со светской частью беседы было покончено, Кол всё-таки задал главный вопрос.

– Для чего я вам нужен, мессир? – спросил он мага, благодушно взирающего на свет, льющийся из окна, сквозь рубиновое вино, налитое в хрустальный бокал, который Пашшан принёс из рыдвана специально для хозяина, тогда как все остальные вполне обходились простыми глиняными кружками.

– Я же уже сказал вам, друг мой, что хотел бы совершить путешествие к побережью Серого моря, и мне нужны люди, на которых я мог бы положиться.

– Но вы путешествуете в компании мастера Теней! – возразил Кол. – Лучшего охотника за головами, как я теперь знаю. Плюс Бин и Пашшан. Так зачем же вам я?

– Путешествие может быть довольно опасным, так что лишняя пара рук будет не лишней. Тем более, я знаю вас уже давно, а в подобных делах собственное впечатление – лучшая рекомендация.

– Простите, мессир, но здесь что-то не вяжется, – Кол положил свою ложку и внимательно посмотрел на мага. – Если вы опасаетесь каких-то непредвиденных неприятностей, то почему не нанять отряд в несколько человек? Те трое парней, с которыми вы приехали – думаю, каждый из них будет бойцом получше меня. Однако вы оставляете их здесь. Более того, по вашему рассказу выходит, что вы прибыли сюда специально за мной. И вот этого я понять не могу. Поэтому прошу вас, мессир, объясните, почему именно я?

На некоторое время Каладиус задумался. Кол не был глупцом, поэтому продолжать уверять его во внезапно взыгравших дружеских чувствах было бы недостойно их обоих – маг прекрасно понимал, что тот короткий эпизод, когда когорта центуриона Броса защищала владения «белого шамана пустыни», никак не мог служить хоть сколько-нибудь правдоподобным объяснением. Внезапное открытие, сделанное волшебником, спутало все карты. И теперь нужно было очень постараться, чтобы придумать более-менее связное объяснение.

Сказать правду не представлялось возможным – даже если на секунду представить, что Кол поверит в то, что он лишь материализация желания неведомой ему Мэйлинн, существующая лишь благодаря силе Чёрной Башни, то страшно даже подумать, каково ему будет жить с этим. Поэтому оставалась лишь ложь, но ничего путного в голову великого мага не приходило. И тогда он решил, что самым беспроигрышным вариантом будет разыграть неведение. Это позволяло избежать острых углов, да и поверить в это для Кола будет проще всего. Люди ни во что не верят столь охотно, как в бессилие других.

– Сказать по правде, друг мой, я и сам не знаю, – наконец произнёс Каладиус. – Дело в том, что мы действуем по воле могущественной магини, называемой Дайтеллой. Слыхали о такой?

– Как не слыхать, – криво усмехнулся Кол, несколько оглушённый известием о том, что о существовании его скромной персоны известно самой Дайтелле. – Но откуда она вообще обо мне знает? И почему она указала именно на меня?

– Увы, но она не сочла нужным объяснять нам это, – развёл руками маг. – Я знаю лишь, что мы с вами должны избавить наш мир от Чёрной Башни. Вы же понимаете, что не стоит ожидать многого от древней магини, около двух тысяч лет прикованной к постели. Она не от мира сего.

– То есть она велела вам отправляться сюда, чтобы разыскать меня? Ей нужен именно я? – продолжал недоумевать Кол.

– Именно вы, друг мой, – кивнул маг. – Не знаю, почему она так решила, но, кажется, вы – тот самый человек, которому под силу избавить нас от Башни.

– Но почему тогда она не связалась со мной сама?

На секунду Каладиус замялся, не зная, что сказать. Действительно, вопрос Кола был абсолютно логичен, а потому необходимо было выдать не менее логичный ответ. К счастью, на помощь магу подоспел Бин.

– Магам проще связываться с другими магами. Поверь, тебе повезло, что старая магиня не стала связываться с тобой. Со мной она попыталась это сделать, и едва не свела меня с ума. Она являлась ко мне во сне, чтобы вызывать к себе, но поскольку я принимал это лишь за назойливые сны, то, конечно же, не предпринимал никаких попыток. А уж скольких бессонных ночей стоили мне эти видения! В конце концов Дайтелла всё-таки была вынуждена связаться с какими-то магами, которые сообщили военным, а те послали за мной тех троих палатийцев, про которых я тебе уже рассказывал. Так что можешь считать, что тебе крупно повезло, друг!

– Так нас всех здесь собрала Дайтелла? – спросил Кол.

– Именно так, – поспешил подтвердить Каладиус. – А каким ещё образом могла бы собраться столь разношёрстная компания? Увы, но никто из нас не имеет ни малейшего понятия, почему выбор пал именно на нас, а сама Дайтелла так и не удосужилась это объяснить.

– Даже вам?

Действительно, это было довольно странно, если учесть, что Каладиус не был рядовым магом, чтобы им можно было вот так вот запросто помыкать.

– Она сказала, что мы всё поймём, когда доберёмся до Башни, – это было большее, на что сейчас был способен великий маг. – Но она была весьма убедительна, так что у меня не возникло сомнений в том, что она знает, о чём говорит.

– Но вы уверены, что Дайтелла имела в виду именно меня? – похоже, этот факт никак не укладывался в голове легионера.

– Совершенно точно. На этот счёт нет никаких сомнений. Она весьма точно описала вас, а также назвала имя. Довольно сомневаться друг мой, а то я начинаю чувствовать себя, словно на допросе! – шутливая улыбка играла на устах великого мага, но в глубине глаз вполне можно было прочитать растерянность и тревогу, столь для него нехарактерные.

– Простите, мессир, – спохватился Кол. – Я не хотел быть таким назойливым. Просто сложно поверить, что кому-то может быть интересна такая никчёмная жизнь, как моя.

– Полноте, друг мой! Не нужно на себя наговаривать. Советую привыкать к мысли о том, что вы сейчас – один из самых важных людей в этом мире.

– Чудеса, да и только! – недоумение, или даже скорее неверие, казалось, намертво прилипло к лицу Кола. – И как же мы победим Чёрную Герцогиню?

– Могу сказать лишь одно, – Каладиус своим тоном дал понять, что этот разговор нужно прекратить хотя бы на время. – Мы всё поймём, когда доберёмся до Башни.

– Хорошо, – кивнул Кол, уловив эти нотки в голосе мага. – И когда же мы выступаем?

– Сегодня же, через час или два, – объявил маг. – Хочу к вечеру добраться до Шельдау и переночевать там.

Никто не стал спорить с волшебником, хотя Бина заметно передёрнуло, когда он вспомнил опустевший город, больше похожий на кладбище.


***

Бин увиделся с Лэйто уже незадолго до отъезда. Палатиец сам зашёл к нему.

– Ну что, нашли своего парня? – поздоровавшись, спросил он.

– Ну вроде как… – пожав плечами, ответил Бин.

– Как это понимать?

– Да всё нормально, – вздохнул Бин. – Нашли мы его.

– Что-то радости маловато… – озадаченно проговорил Лэйто. – Что случилось?

– Знаешь, всё слишком сложно… – поморщившись, ответил Бин. – Не бери в голову. Ты-то как? Тут остаёшься?

– О, я-то как раз нашёл тут даже то, на что не надеялся, – улыбнулся Лэйто. – Представляешь, оказалось, что командир «Ночных лисов» – и есть мой бывший лейтенант Брайк! Так что я теперь тоже «Ночной лис», и более того – без пяти минут капитан!

– Ого! – наконец лицо Бина оживилось. – Вот это здорово! Поздравляю, дружище! Всё как ты хотел – будешь теперь служить в легендарном полку, за который тебе не придётся стыдиться. Парни твои с тобой, конечно, останутся?

– Ещё бы! – ухмыльнулся Лэйто. – Пэрри вон уже лейтенантские погоны себе пришивает, а Парк пока назначен сержантом, но подполковник пообещал, что первая же вакансия лейтенанта будет отдана ему. «Ночные лисы» сейчас разрастаются, нужно больше людей и больше командиров.

– Рад это слышать, приятель!

– Ну а вы когда уезжаете?

– Судя по всему, скоро. Может, через час, или даже раньше, – вновь помрачнел Бин.

– Эх, жаль, что приходится расставаться, – Лэйто тоже стал сосредоточен и даже печален. – Свидимся ли ещё?..

– Кто знает? – пожал плечами Бин, хотя прекрасно понимал, что встрече этой вряд ли суждено свершиться. – Слушай, если вдруг решишь после войны службу оставить – приезжай к нам в Латион! Тут-то тебя ничего не держит?

– Ну война ещё неизвестно когда окончится… – покраснел Лэйто. – Да и что мне делать в Латионе? Я-то, в общем-то, кроме как воевать, ничего больше и не умею… Нет уж, думаю, что останусь в армии, пока не убьют, или же пока не прогонят по старости.

– Такими темпами ты скоро до генерала дослужишься, а тогда уж никто тебя не выгонит! – через силу усмехнулся Бин. – Будешь медальками бряцать, да носом клевать на совещаниях.

– А что! – ответная ухмылка сержанта тоже вышла невесёлой. – Не самая плохая старость! Гораздо лучшая, чем представлялась мне ещё вчера!

– Ну тогда пусть так и будет! – искренне пожелал Бин.

На некоторое время повисло неловкое молчание. Ни тот, ни другой не знали, что ещё сказать, быть может как раз потому, что сказать хотелось слишком много.

– Ладно, пойду я… – проговорил Лэйто. – Там должны уже мою капитанскую форму доставить. Надо померить…

– Ну давай, друг! – Бин шагнул к сержанту и крепко обнял его. – Береги себя! Надеюсь, что ещё услышу о генерале Лэйто!

– А я надеюсь, что у вас всё получится. И особенно – что твоя Мэйлинн вновь будет с тобой.

– Спасибо. Ну, бывай!

Они вновь обнялись, и даже похлопали друг друга по спине, пытаясь тем самым разогнать грусть расставания, а затем Лэйто направился к двери. Он так и не сказал то, что хотел, да и решил, что не стоит, ведь слова эти совершенно ничего не могли изменить. Однако Бин прекрасно понимал, что творится на душе старого солдата, поэтому, когда тот был уже в дверях, крикнул вдогонку:

– Я передам от тебя привет Наре! Уверен, что она будет часто тебя вспоминать!

Лэйто остановился как вкопанный, а затем, повернув голову, просто кивнул и вышел. Но Бин успел заметить боль, исказившую лицо сержанта.


Глава 50. В дороге

Каладиус уже направлялся к своему передвижному дому, когда к нему спешно подошёл молодой человек.

– Мессир Каладиус, если не ошибаюсь? – проговорил он.

– А вы, должно быть, тот самый подполковник Брайк, легендарный командир «Ночных лисов»?

В общем-то, угадать в подошедшем Брайка было несложно – вряд ли в Банти был другой столь же молодой подполковник, не говоря уж о том, что на его рукаве красовался чёрно-красный шеврон.

– Да, это я, мессир. Для меня большая честь увидеть вас. Не уделите ли мне минуту своего времени?

– Уделю столько, сколько потребуется, господин подполковник, – радушно улыбнулся Каладиус. – Я слышал о вас много лестного, и теперь рад познакомиться лично.

– Благодарю, мессир, – Брайк даже слегка покраснел – видимо, слова мага были ему очень приятны. – Так уж получилось, что я знаю о цели вашего путешествия. Возможно вы знаете, что сержант Лэйто и его люди, прежде чем отправиться к вам, служили под моим началом, поэтому кое-что я знал ещё тогда, под Синицей.

– И я хотел бы выразить свою признательность, друг мой, за столь удачный выбор. Ваши люди – настоящие профессионалы.

– Ещё раз спасибо, мессир. Так вот, я знаю, что вы собираетесь каким-то образом избавить нас от Чёрной Башни. Я говорил с сержантом… точнее, капитаном Лэйто, и он не стал скрывать от меня цели вашего мероприятия. Надеюсь, вы не станете сердиться на него за это.

– Вовсе нет! – заверил Каладиус. – Он поступил совершенно правильно.

– Ну так вот мессир… Простите, я говорю сбивчиво и быстро, но это оттого, что не хочу терять ваше время. Так вот, я хотел бы испросить вашего совета, мессир. Дело в том, что мои люди, кажется, довольно точно определили местоположение одного из Герцогов Гурра. Близко подобраться они не смогли, и более того, мы потеряли две группы. Полагаю, они всё-таки рискнули приблизиться к Герцогу…

– Весьма опрометчивое решение, друг мой! – перебил Брайка Каладиус. – Герцоги – невероятно могущественные маги. Кроме того, в отличие от гомункулов, у них есть и зрение, и слух, и обоняние, причём многократно усиленные магией. Вы должны строго-настрого заказать своим людям даже пытаться приблизиться к этим монстрам.

– Они уже получили такой приказ, мессир, – кивнул Брайк. – Но когда Башня исчезнет, не станут ли Герцоги уязвимее? Именно об этом я и хотел спросить – может быть, нам начать готовить полномасштабную операцию по захвату Герцога?

– Знаете, подполковник, Герцоги вне всякого сомнения станут уязвимее после исчезновения Башни, но вряд ли настолько, чтобы с ними смогли совладать несколько простых магов. Вам понадобится целый магический взвод, причём из очень сильных и опытных магов. Кроме того, Башня не исчезнет из нашего мира одномоментно. Когда она пришла сюда, то этот процесс занял сорок дней. Уверен, что и обратный займёт приблизительно столько же. Башня будет исчезать медленно, и столь же медленно будет уменьшаться её влияние на возмущение. Кроме того, как после тяжёлого каменного блока долго остаётся след на земле, так же долго рельеф возмущения будет приходить в норму. Если вы думаете, что война окончится через две недели, то глубоко ошибаетесь. Поверьте, друг мой, следующей весной и даже летом для вас ещё найдётся работа.

– Я понял вас, мессир, – с лёгким разочарованием в голосе проговорил Брайк.

– Да и потом, – продолжил Каладиус. – Для чего вам Герцог? Что вы станете с ним делать? Пытать, чтобы он выдал планы своего господина? Но они и так прозрачны и прямолинейны. Требовать выкуп? Но это будет бессмысленно. Возить в клетке и показывать на потеху толпе?.. Я уж не говорю о том, что для того, чтобы удержать в кандалах такого пленника, вам придётся очень постараться. Нет, друг мой, уж пусть лучше Герцоги остаются подальше от нас! Если у нас всё получится с Башней, то они, скорее всего, сами покинут Паэтту и вернутся в свою мёртвую империю.

– Хорошо, мессир, – кивнул Брайк. – Наверное, вы правы.

– Разумеется, я прав, друг мой. Но не огорчайтесь. Вы делаете великое дело. Если Шинтан и Латион до сих пор не лежат в руинах, то это – целиком ваша заслуга. Продолжайте делать своё дело, и не тратьте людей и время на столь опасные и ненужные дела.

– Спасибо мессир, – склонил голову Брайк. – Что ж, не смею более вас задерживать. Доброго пути!

– Спасибо, подполковник! Прошу, передайте от нас всех приветы и благодарности сержанту Лэйто, а также и рядовым Пэрри и Парку. Они достойно выполнили свою работу!

– Обязательно, мессир!

– Ах да, ещё одно! – спохватился Каладиус. – И как же далеко сейчас тот Герцог, о котором вы говорили?

– Довольно далеко, мессир. Примерно в тридцати милях от линии фронта, а отсюда, стало быть, все пятьдесят миль будет, даже больше.

– Ясно, – кивнул маг. – Ещё раз спасибо, подполковник Брайк.

И Каладиус, который, конечно же, уже успел попрощаться с генералом Шэндором заранее, лёгким шагом подошёл к дверце своего экипажа, на козлах которого уже сидел Пашшан. Из натопленного нутра рыдвана дохнуло облачком тёплого пара, когда он открыл дверь и сел внутрь. Варан, Бин и Кол, уже восседавшие на нетерпеливо перебирающих ногами скакунах, тут же пустили их рысью. Следом двинулась и карета, к которой были привязаны ещё две лошади – те, на которых ехали Парк и Пэрри. Кавалькада вновь двинулась на восток.


***

Было очень холодно. Ночью Палатий захватывали почти что зимние морозы, да и днём было очень некомфортно. Обратный путь был более долгим – путешественники останавливались на небольшой отдых едва ли не при каждом удобном случае, когда в поле их зрения возникал более-менее приличный трактир, подающий признаки жизни. Также то и дело кто-то из всадников забирался в тёплый уютный рыдван, чтобы отогреть окоченевшие руки и ноги. Будь он чуть попросторнее, или будь Каладиус чуть терпимее к неудобствам, лошадей вовсе можно было бы продать, чтобы всем дальше продвигаться только в карете – благо, для пятерых места там было вполне достаточно. Но пока что маг всячески пресекал подобные разговоры, предпочитая, чтобы внутри были лишь они с Соланой.

Солана, пользуясь расположением великого мага, сумела напроситься к нему в ученицы, так что они проводили время вполне плодотворно, и, судя по всему, редко вспоминали несчастных всадников, зябнущих снаружи. Каладиус оказался учителем, чем-то сродни Симмеру, то есть тоже весьма много внимания уделяющему теоретическим изысканиям, считая их едва ли не полезней практических занятий. Надо сказать, что в данном случае это оказалось весьма кстати.

Вообще путешествие получилось довольно унылым. Жгучий холод, донимавший всех, за исключением, быть может, одного лишь Пашшана, который со свойственной ему флегматичностью одинаково бесстрастно принимал и жару, и стужу, а также снег, по которому продирались несчастные лошади, и под которым намёрзшими колдобинами была намешана изрытая войсками земля – всё это делало дорогу малоприятной. Но хуже было другое – какая-то натянутость в отношениях, возникшая с появлением Кола.

Надо сказать, что в небольшой группе путешественников явно наметились две пары, отношения между которыми были непростыми и запутанными. Одной такой парой были Варан и Солана, а второй, очевидно, стали Бин и Кол.

Мы хорошо помним, какое впечатление произвела Солана на мастера Теней ещё в Шинтане. Необычность их встречи, схожесть перипетий с Симмером, оставивших в их душах неизгладимые следы – всё это разумеется, повлияло на Варана. Но привлекла его, конечно, и странноватая, какая-то измождённая красота девушки – её удлинённый матово-белый овал лица, выразительные черты, большие чёрные глаза… Даже грубо обрезанные ножом пряди казались необходимой завершающей чертой этого образа, добавляющей ему какого-то болезненного очарования.

Да и судьбы этих двоих были похожи – оба сызмальства жили в захолустье, добывая кусок хлеба тяжким трудом, оба примерно в одинаковом возрасте вырвались из липкой паутины этой рутины, попав в совершенно новый, блистательный мир безграничных возможностей. Этот внезапный рывок в судьбах обоих, конечно, наложил определённый отпечаток на их внутренний мир, так же, как закалка резко меняет свойства металла.

Однако при всей их схожести, они заметно тушевались в присутствии друг друга. Это нельзя было списать на стеснительность Соланы – она очень близко сдружилась и с Каладиусом, который был намного старше Варана, и с Бином. Да и на робость Варана грешить было смешно – мастер Теней шестого круга вряд ли мог претендовать на звание робкого человека. Тем не менее, они неизменно отводили глаза, едва встретившись взглядами, один из них неизменно замолкал, если рядом появлялся другой. Они неуклюже перекидывались фразами и ещё более неуклюже пытались делать вид, что всё в порядке.

Варан страшно злился на себя из-за Соланы. Он всегда был достаточно честен с собой, поэтому сейчас, прислушиваясь к тому, что творилось в его душе, мог с достаточной уверенностью сказать, что это была не любовь, которой он воспылал к юной девушке. По крайней мере, не то, что обыватели часто называют любовью. Мастер Теней был целиком убеждён в том, что в его чувстве к Солане не было обычной похоти, какую испытывает мужчина к женщине. Но это и не было похоже на отцовские, братские или любые другие чувства. Варан терялся, пытаясь дать этому определение. И это очень выводило из себя.

Поэтому этот невозмутимый обычно человек заметно нервничал, находясь рядом с юной волшебницей. И осознание того, что для окружающих это не было каким-то особым секретом, тоже не добавляло спокойствия. Ситуацию усложняло то, что Варан впервые попадал в подобное положение, и чувствовал себя весьма неуверенно ещё и потому, что смутно представлял, что же ему делать дальше. Он осознавал ту пропасть лет, что существовала между ними, и это ещё больше сковывало его – Солана была почти вдвое моложе мастера Теней и вполне годилась ему в дочери.

В конце концов Варан избрал для себя наиболее простую стратегию – он решил просто не обращать внимания на свои чувства к девушке. Он успокаивал себя тем, что их совместное путешествие скоро завершится, а тогда они расстанутся, и всё будет уже неважно. Но всё же непривычная печаль, тем более странная, что он испытывал её впервые, угнездилась в его душе. Всякий раз, когда он видел Солану, когда слышал её голос из приоткрытого окошка рыдвана, его сердце сжималось одновременно и больно, и сладостно, а в душе словно расцветала весна. Странно, но когда он оказывался с ней рядом, например, когда, продрогший, забирался наконец в их тёплый рыдван, то испытывал совсем иные чувства, отчего был сумрачен и немногословен.

Солана, как мы помним, не сразу прониклась симпатией к Варану. Поначалу он совсем её не впечатлил. Однако же позже, когда она разглядела безжалостного хищника под личиной обрюзгшего буржуа, её отношение к нему резко изменилось. Девушка тоже ощущала некую мистическую связь с мастером Теней, обусловленную их общим знакомым демоном, и эта связь безусловно волновала её. Но Солане не было ещё и семнадцати, а потому тридцатидвухлетний Варан поначалу совершенно не рассматривался ею как возможный кандидат для отношений.

Однако ореол загадочности и силы, окутывающий прославленного мастера, а также его явный интерес к ней, который девушка, будучи умной и наблюдательной, легко заметила, заинтересовали её. Кроме того, саррассанец был хорош собой и, несмотря на лёгкую полноту, ладно скроен и статен. Постепенно Солана стала смотреть на Варана совсем другими глазами. Нельзя сказать, что она влюбилась, да и прекрасно понимала, что они лишь случайные попутчики, каждый из которых вскоре пойдёт своей дорогой, но всё же он теперь казался ей наиболее интересным вариантом из всех присутствующих мужчин, несмотря даже на то, что тот же Бин был намного моложе и куда разговорчивее с нею, хоть и добрая половина этих разговоров неизменно сводилась к его обожаемой Мэйлинн.

Тем не менее, из-за нерешительности и растерянности Варана история эта так и не развивалась, топчась на месте. Мастер Теней ограничивался лишь взглядами, а Солана, если честно, не скучала и так – ей с лихвой хватало разговоров с Каладиусом и Бином, а также ежедневных уроков великого мага. Более того, она довольно быстро нашла общий язык и с Колом, которому было объявлено о том, что мессир Сол на самом деле никто иная, как волшебница Солана, едва только они отъехали подальше от Банти.

Но вот кто, казалось, никак не мог найти общий язык с Колом – это Бин. Молодой человек никак не мог избавиться от странного чувства, будто бы некто пытается присвоить себе что-то, принадлежащее его умершему другу. Каждый раз видя эту до боли знакомую физиономию, Бин едва не скрежетал зубами, вновь вспоминая о том, что его друг Кол, настоящий Кол давно уже мёртв.

Трудно сказать, насколько Бин старался поладить с Колом, или, скорее, принять его. Временами казалось, что это действительно получается, но затем Бин вновь едва ли не демонстративно отъезжал от легионера, оставляя его в компании более уравновешенного Варана. Мастер Теней, кстати, довольно быстро свыкся с новым попутчиком и временами казалось, что он сумел выкинуть из головы все мысли о нереальности своего друга.

Но Бин, который всегда был достаточно нервным человеком, и прожил пока ещё недостаточно лет, чтобы сгладить эти острые черты своего характера, кажется, с каждым днём раздражался всё больше. Если поначалу он ещё предпринимал попытки беседы с Колом, то теперь старательно избегал разговоров, и просто даже старался не находиться рядом.

На постоялых дворах он всё чаще отказывался от посиделок, которые неизменно устраивали Варан и Кол, хотя первый пил весьма умеренно, а второй не пил вовсе. Тем не менее, они частенько засиживались за разговорами, которые, кажется были приятны им обоим. Бин же, наскоро перекусив, обычно сбегал в общество Каладиуса и Соланы, или же вовсе укладывался спать.

Первое время Кол старался делать вид, что ничего не замечает. Он тоже порядком изменился с тех пор, как друзья видели его последний раз – стал более замкнут и менее разговорчив. Вряд ли это было следствием его волшебного воскрешения – скорее, печать прожитых лет. Однако он по-прежнему был весьма лёгок в общении, так что без труда нашёл общий язык и с Вараном, и с Соланой, и с Каладиусом, поэтому хотя прежних прибауток и поубавилось, он всё так же оставался приятным собеседником.

Поначалу, когда Бин под разными предлогами прерывал разговор, легионер не слишком-то обращал на это внимание, списывая на какие-то случайности и стечение обстоятельств. Но когда этих стечений накопилось столько, что даже слепой не смог бы не заметить во всём этом систему, Кол стал пытаться понять причину такого отношения, но никак не мог вспомнить, когда же он успел перейти Бину дорогу.

В какой-то момент времени Кол решил, что причина всему – Солана. Действительно, девушка довольно быстро прониклась симпатией к легионеру, так что между ними завязалась приязнь, вполне похожая на дружбу. Кол решил, что Бин влюблён в девушку и ревнует Солану к нему. Но очень скоро и эта гипотеза была им отвергнута – легионер заметил, что парень не воспринимает юную волшебницу иначе, чем просто приятельницу, даже если той, быть может, и хотелось бы большего.

В конце концов Кол решил, что проще будет спросить об этом самого Бина. Выбрав момент, когда Варан направился в гости к Каладиусу и Солане, чтобы немного погреться, легионер поравнял своего коня с лошадью Бина.

– Есть минутка для разговора? – спросил он.

– Что? – встрепенулся Бин, словно очнувшись от своих грёз.

– Мы можем поговорить? – повторил Кол.

– О чём? – нахмурился Бин.

– Я тебе не нравлюсь? – без обиняков спросил легионер, словно опасаясь, что парень вновь куда-нибудь сбежит.

– А?.. Что?.. – растерялся Бин. – С чего ты так решил?

– Знаешь, друг, не надо быть волшебником, чтобы это заметить, – усмехнулся Кол. – Единственное, чего я никак не могу взять в толк – так это когда я успел заступить тебе дорогу?

– Всё совсем не так! – густо покраснев, пробормотал Бин, едва сдерживаясь, чтобы не пустить своего коня прочь от этого неприятного разговора.

– А как? – спросил Кол. – Пойми, парень, я не давлю на тебя, но всё же, мне кажется, нам стоит разобраться в этом сейчас, чтобы не тащить все наши недомолвки до самого Серого моря. Так в чём всё-таки дело? Когда я успел насолить тебе?

– Да дело вовсе не в тебе! – бросил Бин, который, похоже, тоже устал уже от всего этого. – Тут всё очень сложно… Просто ты очень напоминаешь мне одного моего хорошего друга, который умер несколько лет назад, и это порождает во мне тяжёлые воспоминания.

– Вот как… – на несколько секунд Кол затих, не зная, что сказать. – Теперь я понимаю. Извини, что породил в тебе грустные воспоминания, приятель. И что же – я очень на него похож?

– Как две капли воды, – хмуро кивнул Бин.

– А если я отращу бороду или постригусь налысо – это поможет? – серьёзным тоном осведомился Кол.

– Вряд ли, – фыркнул Бин. – Ты извини, Кол… Я вёл себя, как последний идиот. Дай мне немного времени, и всё придёт в норму, обещаю!

– Не спеши, друг, – улыбнулся в ответ Кол. – Я тоже терял друзей, поэтому знаю, как это больно. Я рад, что ничем не обидел тебя!

– Конечно нет! – поспешил заверить Бин. – Ты – отличный мужик, Кол! Я думаю, что ты так же хорош, как мой умерший друг! И уверен, что со временем и мы станем добрыми друзьями!

– Так и будет, Бин! – согласился Кол. – А как звали твоего друга?

– Грэг, – выпалил Бин первое имя, пришедшее ему в голову.

– Хорошее имя! – одобрительно кивнул Кол. – Имя честного человека и храброго воина. Я угадал?

– Целиком и полностью! – впервые с начала разговора улыбнулся и Бин. – Он именно таким и был. Думаю, что и ты такой же, раз уж так на него похож!

– Да ну, куда мне до него! – с лёгкой печалью махнул рукой Кол. – Поверь, дружище, у меня полно знакомых в Латионе, да только мало кто из них гордится, что водил дружбу с Саном Бросом.

– Это потому, что они не разбираются в людях! – ухмыльнулся Бин.

– Истинная правда, дружище! – хохотнул в ответ Кол. – Ладно, оставлю тебя одного. Я рад, что мы всё выяснили!

– И я! – ответил Бин. – Послушай, если ты никуда не торопишься, давай прокатимся вместе. Варан попивает чаёк с мессиром и Соланой, так что мне скучно тут одному. Расскажи мне что-нибудь! Ведь наверняка у тебя полным-полно забавных баек!

– Да, это ты по адресу! – усмехнулся Кол. – Вся моя жизнь – одна сплошная забавная байка. А уж когда я был помоложе… Знаешь, однажды, когда мы стояли в Скабее, мне довелось видеть женщину с тремя грудями!

– Что – правда? – расхохотался Бин, и на душе его вдруг стало тепло.


***

После этого разговора отношения Кола и Бина пошли на лад. Легионер был очень тактичен и старался не слишком докучать парню, давая ему больше времени, но Бин, очевидно, сломав какую-то преграду внутри себя, теперь сам стал всё чаще направлять своего коня рядом с лошадью Кола, чтобы перекинуться словечком.

К сожалению, если отношения Бина и Кола потеплели, то погода, напротив, становилась всё более холодной. Наступила календарная зима, но это было лишь формальностью, ибо здесь, на этой земле зима властвовала уже давно. Теперь же морозы были так сильны, что лошади покрылись множеством сосулек, а всадники, как не храбрились, всё же всё больше времени проводили в рыдване, в котором всегда было жарко натоплено и вкусно пахло травяным чаем. Лишь Пашшан неизменно оставался на своём посту возницы, ограничившись лишь дополнительным тулупом, который он надел прямо поверх своей обычной зимней одежды.

Ночёвки теперь превратились в настоящее мучение, несмотря даже на то, что путешественники никогда не останавливались в поле, а всегда только на постоялых дворах. Но из-за войны, из-за того, что места эти теперь не изобиловали странствующим людом, постоялые дворы заметно хирели, что сказывалось в том числе и на качестве оказываемых ими услуг. Проще говоря, нашим друзьям приходилось ночевать в едва протопленных комнатах, где поутру изо рта шёл пар, а вода в рукомойниках хотя и не покрывалась корочкой льда, но умываться в таких условиях отваживались лишь Варан, Кол да Пашшан.

Что же касается самой дороги, то она была предсказуемо тяжёлой, нудной и однообразной. Более того, на этот раз не обошлось и без происшествий.

Когда до Шинтана оставалось меньше дня пути, небольшой караван попытались ограбить разбойники. Схема была абсолютно такой же, как в случае с обозом дяди Бобка – дорога, пересекающая лес, оказалась перегорожена поваленным деревом. Варан и Кол, ехавшие чуть впереди, тут же подали сигнал тревоги и выхватили мечи. К ним тут же подоспел Бин, также с мечом наголо. Пашшан, осадив лошадей, подхватил свой лежащий в ногах посох с двумя лезвиями на концах.

– Горе вам, если постараетесь заступить нам дорогу! – что есть мочи прокричал Варан. – Мы вам не по зубам! И у нас нечего брать!

– А по карете вашей такого не скажешь! – раздался голос из тёмной хвойной чащи. – А ну давай, выворачивай карманы, коли жизнь дорога!

– Коли вам жизнь дорога, то бегите-ка отсюда подальше! – крикнул Варан, поднимая над головой меч.

В ответ на это из леса прилетела стрела. К счастью, стрелок был плох, или же специально бил поверх голов, потому что стрела прошла на добрый ярд выше всадников. Тем не менее, трое мужчин решили не искушать судьбу и тут же, развернув лошадей, бросились под защиту рыдвана. Издевательский смех грянул над деревьями.

И тут из рыдвана вышли Каладиус и Солана.

– Почему стоим? – нарочито спокойно осведомился маг.

– Гони монету, жалкий старикашка! – прокричали из-за деревьев. – А то кишки выпустим!

– По-моему, вся проблема в том дереве, – Солана говорила хотя и громко, но так, будто они с Каладиусом были тут вдвоём, и будто она не слыхала угроз разбойников.

– И только-то! – театрально изумился маг. – Да разве это проблема? Вы или я, милочка?

– Позвольте мне, мессир.

– Что ж, покажите, на что вы способны, дорогая!

Словно громадный великан дунул на дорогу, где лежал поваленный ствол. Тучи снега, вихрясь, взметнулись в стороны от тракта, обнажая замёрзшую землю на протяжении тридцати футов. Тяжёлый ствол тридцатилетней сосны отлетел в сторону, словно былинка. Но шум от всего этого не сумел перекрыть топота десятков ног, что есть мочи улепётывающих по лесу прочь от этого места.

– Вполне неплохо, дорогая! – одобрительно кивнул маг. – Хорошо сфокусированный и направленный удар. Вы действительно очень хорошая волшебница!

– Спасибо, мессир! – покраснела от похвалы Солана.

– Ну что, теперь, полагаю, мы можем ехать дальше? – с едва заметной насмешкой осведомился Каладиус у застывших неподалёку всадников. – А то у меня уже уши начинают мёрзнуть.

С этими словами он исчез в глубине рыдвана, куда вслед за ним проследовала и Солана. Пашшан, уже усевшийся на своё место, услыхал, прежде чем захлопнулась дверца, как оба волшебника буквально прыснули от смеха.

Лошади, встревоженные произошедшим, не с первого раза послушались баинина, когда он вожжами слегка хлестнул по бокам коренную, поэтому пришлось достать хлыст, которым он весьма редко пользовался. Наконец рыдван сдвинулся с места. Пашшан направил лошадей к обочине, потому что впереди, благодаря Солане, образовался бесснежный участок.

– А девчонка-то что надо! – усмехнувшись, произнёс Кол, ударяя каблуками бока лошади.

– Это точно! – с гордостью подтвердил Бин.

И лишь Варан молча сунул меч за спину.


Глава 51. День национальной гордости

Шинтан встречал гостей одновременно и трескучим морозом, и праздником, хотя это были вещи, казалось бы, взаимоисключающие. Действительно, холода стояли такие, что городская стража едва ли не каждый день находила в подворотнях бездомных бедолаг, замёрзших насмерть. Сковало наконец льдом и реку – могучий Труон, хоть и сопротивлялся стуже до последнего, подобно древнему витязю, всё же оказался пленён ею до весны. Кое-где торчали вмёрзшие в лёд утлые судёнышки, брошенные своими владельцами на произвол судьбы, ибо было понятно, что толстый лёд легко сломает им рёбра. Рачительные же хозяева втащили свои суда в сухие лодочные сараи, где им предстояло дожидаться следующей навигации.

Но, несмотря на холода, Шинтан беспробудно праздновал уже почти неделю. Улицы были увешаны разноцветными флажками, штандартами его королевского величества и всех Гильдий королевства, увиты лентами и венками из еловых ветвей. Городские власти не скупились и на развлечения – каждый вечер небо над столицей озаряли фейерверки, а на наиболее крупных площадях раскинулись сразу несколько ярмарок, полнолюдных, несмотря на зиму и войну.

Причина столь внезапных торжеств открылась почти сразу же – достаточно было спросить об этом первого встречного.

– Так ведь празднества в честь возвращения «Армии Возмездия», сударь! – с лёгким удивлением в голосе ответил прохожий Варану, который полюбопытствовал о происходящем. – Почитай, неделю уже город гудит! Празднуем победу над проклятой Симмерской ведьмой.

– Победу над Симмерской ведьмой? – с интересом переспросил Каладиус, высовываясь из окошка. – Так ведь её же давно вроде как победили!

– Точно так, сударь! – кажется, прохожий был не прочь поболтать. – Но разгромили-то только лишь гоблинскую армию, а сама ведьма бежала. Вы, стало быть, не местные?

– Мы прибыли из Латиона, любезный, – подтвердил Каладиус. – Но продолжайте, пожалуйста, это очень интересно! Итак, ведьма бежала?

– Именно, сударь! Ей удалось сбежать с поля битвы. Она долго укрывалась в лесах, творя чёрную ворожбу и готовясь к мести…

– Что? – в окошке появилось изумлённое лицо Соланы. – Что вы имеете в виду?

– Ах, вы совсем ничего не знаете, сударь? – обрадовался прохожий неожиданной возможности посплетничать. – Проклятая ведьма укрылась в Эррском лесу, а это, доложу я вам, непроходимые дебри! И там она, как говорят, взялась за самое мерзкое колдовство – лишившись армии гоблинов, она решила создавать гомункулов, уподобившись самому Гурру!

– Да что… – начала было Солана, но Каладиус тут же осадил её.

– Друг мой, прошу, не мешайте почтенному горожанину, помолчите! Всё, что он говорит, в высшей степени любопытно! – строго произнёс маг и даже как будто бы оттолкнул девушку от окошка. – Продолжайте, почтенный.

– Ну так вот. В конце концов наши доблестные разведчики разыскали её в чаще Эррского леса, а затем наша армия атаковала её. И, несмотря на то, что ведьма оказала жестокое сопротивление, она была уничтожена. Говорят, что магам пришлось спалить чуть ли не половину леса, но проклятая карга поплатилась-таки! И вот наши славные воины вернулись домой, и весь Шинтан ликует! – патетически закончил горожанин.

– Что ж, я поздравляю вас со столь замечательным праздником, любезнейший! – серьёзно сказал Каладиус. – Я и мои друзья обязательно присоединимся к вашим ликованиям!

– Благодарю, сударь! – горожанин поклонился и даже приподнял свою тёплую меховую шапку в знак почтительности.

Каладиус вежливо кивнул в ответ и вновь скрылся в глубинах рыдвана.

– Какого дьявола? – вскричала взбешённая донельзя Солана. – Что за чушь они тут несут?

– А что вас, собственно, смущает? – тонко улыбнулся маг.

– Кроме того, что всё это – ложь от первого до последнего слова?

– Вам-то что до этого? Мне казалось, что вы больше – не Симмерская ведьма?

– Всё равно! – слегка замялась Солана. – Но зачем нести всю эту несусветицу про гомункулов и какой-то там лес? Им мало того, что они разгромили мою армию? Зачем выдумывать небылицы?

– Во-первых, дорогая, я бы просил говорить чуть тише, – заметил Каладиус. – У нашей кареты не настолько толстые стены, чтобы я чувствовал себя в полной безопасности от чьего-нибудь нескромного уха. А во-вторых, на мой взгляд палатийцы поступили очень умно. Долгое время этот народ сам не верил в собственную армию, предпочитая нанимать соседей, и вот наконец у них появился шанс реабилитироваться. Что им было нужно, по-вашему, рассказать своим людям? Что их войско разгромило стадо обезумевших от страха гоблинов, не способных оказать никакого сопротивления? Что Симмерская ведьма бесследно исчезла, и никто не знает, что она намерена делать дальше? Будь тут сержант Лэйто, он бы несомненно одобрил столь удачную задумку.

– А они не боятся, что Симмерская ведьма вдруг воскреснет и напомнит о себе? – недобро усмехнувшись, проговорила Солана.

– Уверен, что боятся, – кивнул маг. – Да только выбор-то у них невелик. Либо бояться и продолжать жить в серости, или же бояться, но пытаться встать на ноги. Иногда нужно в прямом смысле творить свою историю – если не на полях сражений, то на бумаге. И поверьте, дорогая моя, что бумага переживёт всё, и в недалёком будущем учёные мужи, изучающие такой любопытный исторический феномен, как Симмерская ведьма, будут с уверенностью оперировать непреложными фактами о том, как она свихнулась настолько, что решила уподобиться самому Гурру. Вам суждено войти в мировые анналы истории именно так, и с этим нужно смириться.

– Моя история ещё только начинается, – сверкнула глазами Солана. – И вскоре станет неважно, что болтает простой люд про Симмерскую ведьму, потому что ко мне это не имеет никакого отношения. Я – великая волшебница Солана, и войду в историю именно так!

– Искренне на это надеюсь, дорогая моя, – улыбнулся маг. – О, посмотрите-ка! Держу пари, что это именно вы!

Солана выглянула из окошка и увидела довольно старательно исполненное чучело, стоящее на площади. Чучело это изображало отвратительную сгорбленную старуху, одетую в мерзкие лохмотья. Кожа её была зелёной, насколько это можно было разглядеть под слоем застывшей на морозе яичной жижи и других малоприятных на вид отходов. Видимо, шинтанцы, не скупясь, забрасывали чучело всем, что попадало под руку.

– Да что же это такое! – Солана в негодовании стиснула кулаки. – Они же наверняка знают, что я совсем не такая! Солдаты, что разыскивали меня, описывали Аффе молодую девчонку, переодетую парнем.

– Во имя богов, дорогая, вы ведёте себя, словно дитя! – воскликнул Каладиус. – А чего же вы ожидали? Чтобы грозная палатийская армия призналась, что победила девочку-подростка? Ну уж нет! Раз они повергли мнимого врага, так пусть он будет максимально страшен и ненавистен. Знаете, дорогая, когда я слушал от черни рассказы о том, какие зверства вы творили, будучи Симмерской ведьмой, даже у меня стыла кровь в жилах! И будьте готовы, что истории эти будут множиться и превращаться в фольклор. Более того, я убеждён, что именно это и нужно любому государству. Мифы – это то, на чём строится незыблемость самых великих империй. Уберите эти мифы – и вы уберёте фундамент, без которого не выстоит самая величественная цитадель.

– Но ведь многие люди видели меня лично! – не сдавалась Солана. – Здесь и в Латионе. И они знают, что я выгляжу совсем не так.

– Да, вы правы, дитя моё, – саркастически улыбнулся Каладиус. – Те десятки, а может даже и сотни людей легко переубедят сотни тысяч, услышавшие всё из уст собственного короля! Да те же самые люди, которые видели вас воочию, спустя несколько лет будут божиться, что вы – именно такая вот гнусная старуха семи футов росту! И они будут искренне в это верить, так же как солдаты этой, с позволения сказать, «Армии возмездия» через какое-то время совершенно искренне будут рассказывать о том, как тяжело им пришлось при разгроме Симмерской ведьмы. Каждый вспомнит товарища, павшего в этой битве или потерявшего в ней руку и разум, каждый вспомнит, что победа далась буквально в последний момент, когда они уже стали прощаться с жизнью. Болеетого, через одного они будут вспоминать, что лично плевали на обугленные останки Симмерской ведьмы, которые, к тому же, ещё продолжали шевелиться, покуда их не пронзили осиновым колом!

Солана смотрела и слушала Каладиуса, и понимала, что он прав. Она, в силу своего малолетства не расставшаяся ещё со многими иллюзиями, глядела на этого вечно благодушного улыбчивого волшебника, более древнего, чем большинство зданий вокруг, и осознавала, насколько же он всё-таки в глубине души презирает людей. Наверное, именно поэтому он и заперся в своём дворце посреди безжизненной пустыни, потому что не хотел больше никогда видеть ни единого человека, кроме нескольких бесхитростных и молчаливых баининов.

И вдруг она словно увидела в нём себя, точнее не себя, а ту великую волшебницу Солану, которой она станет спустя десятилетия. Это было именно то, о чём говорил Симмер: древним магам чужды чаяния простых людей. Что ж, это была неизбежность, которую предстояло принять.

– Прошу прощения, мессир, – Варан, приоткрыв дверцу кареты, просунул голову внутрь. – Куда мы сейчас направляемся?

– В гостиницу, любезный друг, и прошу вас, ради всего святого, либо зайдите весь целиком, либо выйдите совсем! – сварливо проговорил Каладиус, и этот его тон кардинально отличался от того философского тона, каким он говорил только что. – Вы выпускаете всё тепло!

– Простите, мессир, – с едва уловимым сарказмом усмехнулся Варан, на бородке и усах которого застыли небольшие сосульки от намёрзшего пара, но всё же забрался внутрь, пользуясь возможностью немного согреться. – Ну так куда мы дальше?

– В гостиницу, конечно же, – поджав губы, ответил маг.

– В гостиницу? – удивился Варан. – А почему сразу не отправиться на север по реке?

– Потому что я хочу немного отдохнуть от этого утомительного путешествия, а кроме того, нам нужно сделать некоторые приготовления.

– Какие же, мессир?

– Вы, мастер Варан, отправитесь к тому каретнику, у которого вы купили этот чудесный экипаж, и попросите его кое-что изменить в нём, желательно к завтрашнему дню.

– Вы хотите пристроить второй этаж, мессир? – ухмыльнулся мастер Теней, тогда как Солана с удивлением посмотрела на мага.

– Почти, – Каладиус даже не улыбнулся шутке друга. – Я собираюсь пожертвовать собственным комфортом и переделать внутреннее убранство рыдвана так, чтобы в нём могли путешествовать пять человек.

– Ого, мессир, неужели вы наконец снизошли до наших мучений? – рассмеялся Варан.

И действительно, шелушащееся и покрасневшее лицо мастера Теней красноречиво говорило о том, в каких суровых условиях приходилось путешествовать несчастным всадникам. Хотя они и обматывали лица тканью, но это всё равно не спасало от едкого холода.

– Можно сказать и так, – скорбно кивнул маг. – Морозы крепчают, и скоро начнутся обморожения. Уж лучше немного потесниться, чем выхаживать потом вас или ампутировать пальцы.

– Вы – сама доброта, мессир, – широко улыбнулся Варан. – Что ж, пойду сообщу эту благую весть товарищам по несчастью.

С этими словами Варан, которому по-прежнему довольно тягостно было находиться в компании Соланы, поспешил покинуть тёплый полумрак экипажа.


***

Когда Каладиусу предложили остановиться в той же гостинице, в которой они жили в прошлый свой приезд, он кисло поморщился, но всё же согласился. Однако он быстро оттаял, когда хозяйка гостиницы, сразу припомнив привередливого гостя, тут же предложила ему лучшую комнату, а также объявила, что в ближайшее время для него будет готова горячая ванна.

Уже в гостинице обнаружилась весьма тревожная неприятность – Пашшан обморозил себе щёки. Правда, сам баинин никак не давал понять, что это хоть сколько-то его беспокоит, однако великий маг был весьма встревожен и тут же отправил гостиничного мальчика-лакея за какими-то притирками к ближайшему аптекарю.

– Проклятые холода! – ворчал он, разглядывая побелевшие щеки баинина. – А ведь там, куда мы направляемся, будет ещё хуже!

Всё это лишь укрепило Каладиуса в мысли о том, что путешествие верхом более неприемлемо для его друзей. Поэтому Варан, едва перекусив с дороги и немного обогревшись у камина, тут же отправился к каретных дел мастеру. Тот оказался истинным знатоком своего дела, поэтому пообещал, предварительно взвесив в ладони плотно набитый и приятно позвякивающий мешочек, что к завтрашнему утру всё будет готово.

И действительно, ещё до рассвета следующего дня рыдван стоял на заднем дворе гостиницы. Внешне он совершенно не изменился, но внутри перемены были весьма значительными. Каретник убрал спальные места, заменив их дополнительными диванами. Вдоль Труона хватало селений с постоялыми дворами, так что ночевать в экипаже всё равно вряд ли пришлось бы. Зато теперь здесь с максимальным комфортом могло путешествовать не то что пятеро, а и едва ли не вдвое большее количество людей.

Но вернёмся обратно к вечеру того дня, когда путешественники прибыли в Шинтан. Несмотря на то, что город праздновал уже около недели, останавливаться он, похоже, не собирался. Люди истосковались, изголодались по добрым вестям и добрым поводам, а потому веселье принимало почти исступлённые формы. Народные гуляния, где рекой лилось вино, а жареные колбаски радостные торговцы отдавали почти за бесценок, нередко заканчивались потасовками, а однажды случился даже поджог одного из домов, впрочем, нужно отметить, совершенно непреднамеренный.

И этот день не был исключением. Едва ранние сумерки спустились на город, улицы стали наполняться народом, который, невзирая на трескучий мороз, вновь намеревался разгульничать до поздней ночи. Небо вновь раскрасилось сполохами фейерверков, которые делали честь как алхимикам, так и магам, поскольку некоторые, особо замысловатые фигуры явно были творениями пошедших вразнос волшебников.

Поговаривали, что король Анжей, который вроде бы едва не выбросился из окна, когда ему доложили о Симмерской ведьме, теперь расхаживал гоголем и важно принимал поздравления от придворных и иноземных гостей. Он много разглагольствовал о единстве нации, патриотизме и твёрдости духа палатийцев, раздавал чины и награды направо и налево, сыпал пафосными метафорами и вообще вёл себя так, словно все войны его королевства уже выиграны, причём лично им.

Поначалу его величество хотел официально окрестить двадцать девятый день месяца жатвы Днём Избавления, но затем решил, что это название лучше немного приберечь на случай разгрома Тондрона. Поэтому в итоге этому дню было дано не менее звучное название Дня Национальной Гордости. И нельзя не признать, что это была весьма точная характеристика данного события.

Однако наши путешественники, несмотря на обещания, данные Каладиусом незнакомому прохожему, не спешили принимать участия в торжествах. Каладиус вновь отмокал в горячей ванне, мужчины наслаждались покоем и отсутствием седла под задницей, поцеживая эль в общей столовой, правда, Кол элю предпочёл обычный хлебный квас. Солана же осталась в комнате и лишь мрачно зыркала из окна на протекающую внизу вереницу хмельных и весёлых людей, освещаемую множеством факелов и фонарей.

Словно в насмешку над юной волшебницей, прямо мимо её окон протащили очередное чучело Симмерской ведьмы. На этот раз оно сильно уступало в художественности исполнения, однако, компенсировало это своими огромными размерами. Впрочем, неказистость поделки нимало не смущала разгорячённых людей, поскольку, совершенно очевидно, что чучело это предназначалось для сожжения, а там уж совершенно неважно, насколько талантливо оно было исполнено. По крайней мере, от такой громадины, вероятно, набитой соломой, пламя должно будет доставать до самого неба.

Кол относился к происходящему куда более философски. В отличие от большинства шинтанцев он куда лучше знал историю разгрома Симмерской ведьмы, а потому лишь посмеивался, прислушиваясь к восторженным россказням посетителей, которые взахлёб пересказывали друг другу одни и те же захватывающие дух истории, так, словно видели всё это собственными глазами. Более того, то тут то там проскальзывали завуалированные насмешки над Седьмым легионом, опоздавшим к разгрому гоблинов. Этот факт, казалось, делал вкус победы особенно сладким, поэтому многие его откровенно смаковали. Однако Кол нисколько не обижался на это, а лишь добродушно ухмылялся.

Сейчас он ничем не напоминал латионского легионера, одетый в тёплую походную одежду, поэтому шинтанцы совершенно не таились в своих высказываниях. По большому счету, в них не было ничего обидного для латионцев – жители Палатия слишком хорошо помнили, скольким они обязаны своему воинственному соседу, а потому не переступали определённой грани даже в своих насмешках.

Поздним вечером, когда четверо мужчин всё ещё сидели внизу у камелька, наслаждаясь покоем и смешной болтовнёй местных завсегдатаев и гостей постоялого двора, Каладиус, которому наконец-то надоело мокнуть в горячей воде, наведался к Солане, застав её в довольно мрачном расположении духа.

– Какая ирония, – уютно располагаясь в кресле и попивая мелкими глоточками вино, промурлыкал довольный маг. – Все эти люди празднуют победу над той, кто находится в десяти шагах от них. Как вы, дорогая? Вижу, настроение у вас неважное.

– Ничего, мессир, – хмуро буркнула Солана. – Это всё мелочи. Я больше не Симмерская ведьма, поэтому мне всё равно. Я создам свою историю заново, да так, что те же самые люди, что шлют мне сейчас проклятия, будут благословлять само моё имя.

– Позвольте предостеречь вас, юная госпожа, от того, чтобы делать что-то, постоянно пытаясь понравиться кому-то. Так у вас ничего не выйдет, и вы либо превратитесь в мелкого популиста, либо в законченного мизантропа. Мой вам совет – оставьте людям их ничтожные забавы, и думайте о других вещах. В делах ваших не руководствуйтесь тем, что о вас скажут смерды, потому что это будет лишь тормозить вас.

– Не придётся ли мне потом бежать в пустыню, чтобы укрыться там от угрызений совести? – прямо, без обиняков спросила Солана, глядя прямо в глаза волшебнику.

– Конечно, именно так всё и будет, – не смутившись, ответил Каладиус. – Это – расплата за великие дела. Нужно быть достаточно сильным и для того, чтобы вершить грехи, и для того, чтобы расплачиваться за них. Но именно таков путь великих. Если вы мечтаете стать ураганом, не стоит заранее скулить из-за того, что вы снесёте несколько лачуг. Время всё расставит по своим местам. Пройдут года, и исчезнут те, кто проливал слёзы по этим разрушенным лачугам, но народятся те, кто станет благословлять вас за то, что расчистили место под дворцы. Великие люди должны быть дальнозорки – только тогда они будут творить историю!

– Вы рассказываете мне собственную жизнь, мессир? – исподлобья глядя на мага, спросила Солана.

– А чью же ещё? – улыбнулся Каладиус. – И я бы на вашем месте прислушался к этим словам. Знаете, вам чрезвычайно повезло с учителями, дорогая. Сперва Симмер, потом я – мало кто в мире мог бы похвастать подобным! Постарайтесь не упустить шанс научиться, пока ещё есть время.

– Я постараюсь, мессир, – Солана наконец улыбнулась.

Конечно, улыбка вышла кривовата и мало походила на искреннюю, но маг остался доволен. Он умел читать в сердцах людей и видел, что перед ним – незаурядная личность, которой предначертана великая судьба.

– Уже поздно, дорогая, – покряхтывая, Каладиус выбрался из кресла. – Прощаюсь с вами до завтра, и мой вам совет – ложитесь тоже.

– Я так и сделаю, мессир, – заверила Солана, однако маг, несмотря на её абсолютно искренний тон, почему-то ей не поверил.


***

Как мы помним, Варан не любил спать долго, и с годами привычка вставать с зарёй никуда не исчезла. Правда сейчас, этой студёной палатийской зимой, солнце вставало куда позже мастера Теней. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить Пашшана, спавшего на соседней кровати, Варан быстро оделся и вышел из комнаты.

Спустившись вниз, он невольно потревожил мальчика-лакея, который спал за стойкой. Подняв заспанное помятое лицо, мальчик с некоторым испугом стал вглядываться в темноту.

– Прости, дружок, – проговорил Варан. – Спи дальше. Я просто хотел прогуляться немного.

– Сделать вам кофе, господин? – мальчик отчаянно шарил руками, пытаясь нащупать кресало и кремень, чтобы запалить масляную лампу.

– Я сам сделаю, не беспокойся. Одолжи мне свою лампу.

Лакей наконец нашёл то, что искал и ловко высек искру. Вскоре фитилёк слабо засветился, лишь слегка рассеяв мрак. Варан взял лампу и двинулся по направлению к кухне. Там уже кипела работа – повар и двое поварят готовили завтрак для постояльцев, которые должны были проснуться через час или два. Завидев одного из них, они засуетились, так что Варану не пришлось варить себе кофе самому.

Пока поварёнок заваривал кофе, прошло около четверти часа. Варан уже взял ароматно дымящуюся чашку, как вдруг услышал приглушенный стук входной двери. Поскольку было ещё очень рано и тихо, этот звук заинтересовал мастера Теней. Держа в одной руке чашку, а в другой – лампу, он вышел в гостиную.

Там он увидел, что окончательно разбуженный мальчик-лакей зажигает свечи в подсвечниках. Значит, постояльцы стали уже просыпаться.

– Мне послышалось, или кто-то сейчас вышел? – спросил Варан, ставя на столик ненужную уже лампу.

– Да, господин, – с готовностью ответил мальчик. – Ваш спутник, пожилой господин. Он только сейчас вышел на улицу.

Это было удивительно. Каладиус, который обычно любил поспать, встал так рано, да ещё и пошёл на улицу, где, судя по всему, был нешуточный мороз. Заинтригованный Варан быстро поднялся в свою комнату, чтобы одеться потеплее. Пашшан уже не спал.

– Знаешь, зачем ушёл твой господин? – поинтересовался Варан, на что баинин отрицательно покачал головой.

Одевшись, Варан вновь спустился вниз. За ним тенью последовал верный Пашшан. На улице были потёмки; уличные фонари отвоёвывали у дышащей холодом темноты лишь небольшие шарики пространства. Тем не менее, проследить маршрут Каладиуса было не так сложно – за ночь выпало немного снега, так что следы были видны очень чётко. И вели они за угол.

В конце концов след привёл мастера Теней и баинина на задний двор, где уже стоял их экипаж, над которым на славу поработал каретник. Здесь, благодаря свету нескольких ручных фонарей, расставленных рядом с рыдваном, Варан увидел великого мага, который наносил на стенки кареты какие-то здоровенные руны краской, цвет которой при подобном освещении казался оранжево-красным.

– Что вы делаете, мессир? – поинтересовался Варан, подходя ближе.

– А, я так и знал, что вы уже не спите, друг мой, – отозвался Каладиус. – Да вот, делаю то, что должен был бы сделать раньше, если бы додумался до этого.

– Защитные руны?

– В некотором роде, – кивнул Каладиус, не отрываясь от работы. – Правда, наложить настоящие магические руны – дело долгое и хлопотное, но нам это и не нужно. Достаточно будет, если люди будут сразу понимать, что в этом экипаже путешествуют маги. Надеюсь, это позволит избежать нежелательных встреч.

– Боитесь повторения вчерашних событий?

– Не боюсь, – возразил маг. – Просто не хочу, чтобы они повторились.

– Думаете, такое возможно?

– Друг мой, в эти края разорение пришло всего несколько месяцев назад, но этого было достаточно, чтобы кое-кто потерял человеческий облик. А представьте теперь, что сейчас творится в землях, которые разорялись войной уже долгие годы!

– Да, я понял вас, мессир. Что ж, это отличная идея! Вам требуется моя помощь?

– Если бы требовалась, друг мой, я бы сразу пришёл к вам. Идите, отдыхайте, пока есть возможность. А ты, Пашшан, будь добр приготовить завтрак. Ничто так не возбуждает аппетит, как утренняя работа на свежем воздухе!

Без малейших возражений оба направились к чёрному ходу, который выходил сразу на задний двор. Дверь оказалась не заперта, так что они сразу оказались на кухне. Местный повар уже знал повадки своего странного постояльца, поэтому беспрепятственно выделил для Пашшана всё, на что он указал своим узловатым пальцем. Варан же, попросив ещё кофе, отправился в гостиную, где уже разгорался камин. Совет Каладиуса был хорош – покуда ещё было время для отдыха, им не стоило пренебрегать. Погрузившись в мягкое кресло и протянув к огню озябшие ноги, Варан блаженно вздохнул и прикрыл глаза.


Глава 52. Труон

Благодаря сильным морозам лёд на реке уже достигал почти футовой толщины, поэтому вполне мог выдержать рыдван. Поскольку дальнейшее путешествие должно было проходить по льду, припорошённому снегом, а не по перемешанной грязи, трёх тяжеловозов выпрягли и продали, оставив ту тройку, что была куплена изначально. Также продали и верховых лошадей, поскольку обратно предполагалось возвращаться в этом же экипаже. Скорее всего, Труон замёрз уже до самого Латиона, а если и нет, то вскоре замёрзнет наверняка.

Морозным солнечным утром путешественники садились в рыдван с разными чувствами – большинство, конечно же, с радостью, но вот Каладиус был хмур. Он ворчал, что его замечательный экипаж теперь будет больше похож на городской рынок, где из-за столпотворения будет не повернуться, но это, разумеется, было большим преувеличением, да и никто уже не воспринимал это ворчание всерьёз.

Единственный, кто был обречён мёрзнуть и дальше, был Пашшан. Он оставался бессменным возницей, и хотя Кол предлагал свои услуги, маг решительно отверг их. Специально для баинина был подыскан один из тех тёплых медвежьих тулупов, в которых обычно коротают зимы возницы и ямщики всей северной Паэтты. Кроме того, из специально заказанных ингредиентов Каладиус изготовил мазь, которой велел баинину натирать лицо, кисти рук и ступни ног. Она должна была предотвратить новые случаи обморожения.

Передвижения по замёрзшему Труону были для Палатия обычным делом. Правда, Солана, как ни вглядывалась, так и не увидела те удивительные большие сани с парусами, о которых рассказывала Аффа – вероятнее всего это было не более чем выдумкой, столь характерной для провинции. Однако обычных саней с запряжёнными в них лошадьми хватало.

Конечно, великолепный экипаж Каладиуса весьма выделялся на общем фоне как размерами, так и довольно уродливо смотрящимися на нём рунами. Издали казалось, что это городские сорванцы изрисовали богатую карету из шалости. Однако, как только взгляд уже мог различить очертания рун, подобные мысли испарялись сами собой, равно как и насмешливая ухмылка стиралась с лиц. Замысел великого мага, кажется, вполне работал – его экипаж вызывал определённое боязливое почтение среди встречных ездоков.

Бин был немного удивлён тем фактом, что путешествие по льду не было подобно путешествию по гладкому зеркалу. Поверхность замёрзшего Труона оказалась довольно бугристой из-за намёрзшего снега, множества трещин. Да и сам лёд был каким-то немного ребристым, словно волны реки замерзали прямо на лету. Поэтому широкие полозья саней издавали постоянный шум – какой-то хруст пополам с множеством разных стуков и скрежетом, а сам рыдван то и дело трепетал мелкой дрожью.

Хотя, конечно, даже несмотря на это, парню не приходило в голову жаловаться, так же как и Колу с Вараном. Они блаженствовали, сидя на мягких сидениях в благовонном тепле. Лишь Каладиус не упускал случая попенять своим товарищам за столь вопиющее снижение комфортности его существования.

Законодателями разговоров в экипаже, конечно же, были Каладиус и Солана. Они почти без умолку разговаривали на различные темы, малопонятные и оттого необычайно скучные для остальных. Однако, когда Бин предложил сменить тему, чтобы в разговоре было интересно принимать участие и остальным, Каладиус, недолго думая, предложил парню перебираться к Пашшану, раз уж здесь, внутри, ему скучно. Естественно, это тут же прекратило всяческие поползновения со стороны Бина и других.

– Чувствуете ли вы, дорогая? – осведомился Каладиус уже под вечер, когда солнце почти подобралось к горизонту.

– Разумеется, – зябко поёжилась Солана, хотя в экипаже было жарко натоплено. – Это Башня?

– Да, – сухо подтвердил маг. – И чем ближе мы будем подбираться к побережью, тем ощутимее будут это воздействие.

– Неприятно… – процедила Солана.

– Ещё бы, – усмехнулся Каладиус. – А я в компании этих господ прожил сорок дней под самыми стенами Башни. Должен сказать, ощущения были те ещё… Не хотелось бы, чтобы это повторилось ещё.

К счастью, Кол не обратил внимания на оговорку великого мага, очевидно, решив, что тот имел в виду лишь Бина и Варана. Каладиус же, спохватившись, прикусил язык. Вообще присутствие Кола очень осложняло беседу. Ему уже было рассказано о Чёрной Герцогине и о том, что под этим прозвищем скрывается старая знакомая его спутников. Он уже знал, что их миссия состоит не в том, чтобы уничтожить Башню и её госпожу, хотя, несмотря на его расспросы, истинную цель Каладиус так и не смог ему сформулировать.

– Да уж, – встрял в разговор Бин. – Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю те деньки. Эти ощущения, словно над тобой занёс ногу великан и вот-вот растопчет тебя, словно муху – их не забудешь!

– Вот видите, дорогая, даже люди, невосприимчивые к магии, остро ощущали эманации Башни!

– Значит, пора начинать готовить себя к этому… – криво улыбнулась Солана.

– Надеюсь, что нам не придётся испытывать ничего подобного, – возразил Каладиус. – Я думаю, что сама Башня по-прежнему стоит на Полумесяце.

– Так мы отправимся на Полумесяц? – тревожно спросил Варан.

– В это время года? – удивлённо воскликнул Каладиус. – Неужели вы считаете меня безумцем, друг мой? Надеюсь, что нам это не потребуется!

– Симмер говорил, что Башня может перемещаться по побережью, – заметила Солана.

– Возможно, что это – не сама Башня, а лишь её аватары, – Каладиус оживился, как и всякий раз, когда речь заходила о высших материях. – А она по-прежнему стоит там, где мы её оставили. В любом случае, для нас, думаю, будет достаточно встретиться и с аватарой. Повторюсь, что убеждён в том, что наша милая Мэйлинн сама нас встретит.

– Значит, та Башня, которую наблюдали неоднократно на побережье Палатия – не настоящая? – полюбопытствовала Солана, которую очень живо интересовало всё, что касалось таинственной Башни и её не менее таинственной владычицы.

– На этот вопрос вам ответит лишь Мэйлинн, когда мы сумеем до неё добраться, – улыбнулся маг. – Однако у меня, разумеется, есть определённые размышления на этот счёт.

– Надеюсь, вы поделитесь ими со мной? – тут же спросила девушка.

– Разумеется поделюсь! – тут же согласился маг, не услышав, или сделав вид, что не услышал язвительного «Разумеется!», тихонько произнесённого Бином. – Известно, что есть предположения о том, что Башня способна возникать в разных местах нашего мира. Однако же, когда мы вызвали её на Полумесяце, она материализовалась в нашем мире целых сорок дней. Конечно, можно предположить, что, материализовавшись, она будет гораздо быстрее появляться и исчезать, уже являясь частью нашего мира, но моя догадка куда интереснее. Мне кажется, что Башня вполне может существовать во многих точках нашего мира сразу, хотя проявляется в них лишь по мере необходимости.

– Убей меня Асс, если я хоть что-то понял из этого! – проворчал Кол.

– Не обижайтесь, мой друг, но это совершенно неудивительно, – снисходительно улыбнулся Каладиус. – А вы, дорогая моя, поняли, что я хотел сказать?

– Признаться, мессир, не совсем, – честно сказала Солана.

– Хорошо, – театрально вздохнул Каладиус. – Поясню на простом примере. Представьте себе лист бумаги, в который воткнули иглу. В скольких местах этого листа она будет располагаться?

– Разумеется, в одном, – фыркнул Кол. – Это даже я понимаю.

– Хорошо, – кивнул маг. – А теперь представим, что некто сложил лист вдвое и пронзил иглой. Теперь в скольких местах листа будет игла?

– Я поняла! – радостно воскликнула Солана. – Для Башни наш мир – словно лист бумаги, и если сложить его многократно, то она, будучи единой, пронзит его сразу во многих местах, и для нас, жителей этого листа, будет казаться, будто она одновременно находится сразу и там, и тут!

– Вы необычайно умны для человека, всю жизнь прожившего в лесной деревушке! – одобрительно проговорил Каладиус, и по тону было ясно, что это действительно похвала, а не завуалированный сарказм. – Какое счастье, что Симмер вырвал вас из этой среды, убивающей разум, подобно плесени! Да, вы совершенно правы. Вот и выходит, что Башня словно перемещается по нашему миру, хотя на самом деле она – абсолютно неподвижна!

– Но её же не видят в нескольких местах одновременно, – возразил Варан. – А видят её то в одном месте, то в другом.

– На самом деле это совершенно не доказано, – не согласился Каладиус. – Места появления Башни достаточно разнесены друг от друга, так что никогда нельзя с уверенностью утверждать, что она, видимая здесь, не видима больше нигде. Но даже если и так, то подобное, на мой взгляд, довольно легко объяснить. Ведь вы же знаете, что Башня способна подчинять себе время. То есть, будучи неподвижной в пространстве, она может перемещаться во времени. Поэтому вполне очевидно, что для неё не составляет никакого труда показываться в один промежуток времени здесь, а в другой – в ином месте.

– Как тонко вы всё объяснили! – восхитилась Солана. – Каким же вы были в пору своего наибольшего могущества, мессир, если и сейчас вы затмите любого мудреца?

– А кто вам сказал, дорогая, что пора моего наибольшего могущества не сейчас? – усмехнулся польщённый маг. – Поверьте, истинное могущество не измеряется возможностью повелевать государствами и народами. Знайте же, что в те времена, когда предо мной трепетали великие мира сего, я был куда немощнее, нежели теперь. Я сумел победить самого себя, и, судя по всему, для этого мне нужно было двести лет просидеть под землёй.

– От ваших заумствований у меня сейчас треснет голова, – шутливо пожаловался Кол. – Пожалуй, ещё немного, и я действительно отправлюсь составить компанию Пашшану!

И всё же справедливости ради нужно отметить, что эти разговоры, какими бы заумными и скучными они ни казались некоторым из присутствующих, на самом деле очень спасали путешественников от неловкого молчания. Действительно, теперь, когда они были замкнуты в небольшой коробке, скользящей по льдам Труона, особенно выпукло всплыли все те недомолвки, что существовали между Соланой и Вараном, а также тщательно скрываемая скованность, что до конца так и не истёрлась между Бином и Колом, несмотря на их разговор по душам.

Совершенно очевидно, что теперь была совсем не та ситуация, чтобы выяснять отношения, поэтому приходилось смириться с тем, что концовка путешествия пройдёт в такой вот несколько натянутой обстановке. Наблюдать за Вараном и Соланой было одновременно и забавно, и скучно. Забавно было смотреть, как хладнокровный и слегка высокомерный обычно мастер Теней хмуро рассматривает носки своих сапог, в то время, как юная проказница то и дело исподтишка бросает на него насмешливые взгляды. Скучно – потому что никто из них не делал даже малейшей попытки, чтобы что-то изменить, так что, если бы не Каладиус, это неловкое молчание могло бы длиться часами.

– А в вашей жизни когда-нибудь была женщина, мессир? – после очередной такой игры в гляделки вдруг поинтересовалась Солана, в сотый раз стрельнув глазами в насупившегося Варана.

Очевидно, что вопрос можно было бы считать бестактным, даже при том, что он был задан старику, разменявшему восьмую сотню лет девушкой, не дожившей ещё и до семнадцати. Однако, очевидно, что за время путешествия между Соланой и Каладиусом сложились вполне близкие доверительные отношения. Кроме того, девушка была ещё в том возрасте, когда подобная непосредственность прощалась, поэтому маг лишь задумчиво улыбнулся, услышав этот неожиданный вопрос.

– Смотря что вы имеете в виду, дорогая, – в глазах Каладиуса заплясали весёлые огоньки. – Я познал в жизни немало женщин, но если вы спрашиваете о том, завладела ли хотя бы одна из них моим сердцем, то я вынужден ответить отрицательно.

– Вы никогда не любили? – воскликнула юная волшебница тоном, который красноречиво говорил о том, что несмотря ни на что, Солана всё ещё была совсем молодой девушкой.

– Когда-то думал, что любил, – усмехнулся маг. – Но с годами понял, что ошибался. В юности я не раз подпадал под чары какой-нибудь красавицы, сходил с ума при виде чьих-то серых глаз и гибкого стана. Каюсь, в те времена я считал это любовью и мнил себя пылким и романтичным возлюбленным. Но всякий раз позже оказывалось, что чувства мои не выдерживают разлуки. Стоило мне отлучиться куда-то больше чем на пару месяцев, как страсть моя стремительно остужалась, и уже через некоторое время в моем сердце была новая владычица… И так до очередного расставания… Поэтому с годами я понял, что либо любви не существует вовсе, либо я просто не способен её испытать. Ну а с возрастом меня всё меньше интересовали даже такие вот короткие интрижки.

– Любовь существует, и это точно! – задумчиво глядя в окно, произнёс Бин.

– Я надеюсь на это всей душой, друг мой, поверьте! – горячо заверил маг.

– Стоит ли она того? – мрачно глядя себе под ноги, проговорил Варан. – Любовь похожа на раскалённую кольчугу, которая сжигает тебе грудь. Нет уж, мессир, лично я хочу надеяться на то, что никакой любви не существует!

– Как мрачно вы рассуждаете, мастер Варан! – с лукавой улыбкой воскликнула Солана. – Вы как будто бы пережили несчастливую любовь?

– Нет, госпожа Солана, – лицо мастера Теней затвердело. – Я – мастер шестого круга. Неужели вы думаете, что в моей жизни может быть несчастливая любовь? Нет, я, подобно мессиру, кажется, неспособен испытывать ничего подобного.

– Но вы так живописно описали любовь и те муки, что она якобы приносит! – не отставала Солана, которая, похоже, забавлялась сложившейся ситуацией.

– Не нужно втыкать нож себе в сердце, чтобы знать, что он убивает, – отрезал Варан. – Извините, у меня сегодня мрачное настроение, возможно потому, что я слегка угорел здесь. Тут жарко даже для южанина вроде меня. Пойду подышу и составлю компанию Пашшану.

Никто не стал отговаривать мастера Теней. Он дёрнул шнурок небольшого колокольчика, висящего рядом с Пашшаном. Сани тут же остановились. Закутавшись в тёплый тулуп, Варан вышел из рыдвана. На какое-то время внутри воцарилась неловкая тишина. Солана отвернулась к окну и прислонилась к нему лбом, а по губам её скользнула усмешка.


***

Вопреки мрачным прогнозам Каладиуса путь по реке оказался вполне спокойным и безопасным. И вряд ли дело тут было в намалёванных магом огромных рунах. На всём пути следования путешественникам встретилось множество одиночных саней и целых караванов, снующих в обоих направлениях, а вдоль берега то там то здесь были разбросаны селения, в которых были отличные постоялые дворы.

На самом деле, пока что экипаж двигался в местах, до которых не докатывались ни войны с келлийцами, ни война против Чёрной Герцогини, ни нашествие Гурра. Да и севернее, там, до куда уже доносился с побережья Серого моря трупный запах войны, дела обстояли намного лучше, чем вдоль той же дороги на Шельдау, или же тракта, по которому Солана добралась в Шинтан с востока.

Всё дело было в том, что здесь люди привыкли жить бок-о-бок с войной, она не обрушилась на них внезапно. Долгими десятилетиями здесь не понаслышке знали, что такое война с берсерками, и уже целых пять лет прошло с появления Чёрной Башни. Народ привык, ведь привыкаешь ко всему, даже к плохому. Жизнь продолжалась, несмотря на набеги варваров, так что надо было жить, несмотря ни на что. Они и жили, иной раз и вовсе забывая о том, что идёт война, благо келлийцы редко проникали вглубь материка.

Немаловажным фактором было и то, что здесь было в разы меньше беженцев. Север Палатия не так густо заселён, особенно в его западной части, а жителей южного Палатия не слишком-то прельщала перспектива отправляться поближе к Чёрной Герцогине, поэтому беженцы оттуда держали путь на восток и к югу. Так что север не захлебнулся в этом потоке, как это случилось с юго-восточными провинциями, а благодаря этому тут и не хозяйничали распоясавшиеся шайки бандитов.

В общем, финальный этап путешествия протекал вполне спокойно. Сильные тяжеловозы не слишком быстро, но вполне ходко бежали вперёд, разбрызгивая искрящиеся крошки льда своими шипастыми подковами. По непреложному правилу, введённому Каладиусом, каждые несколько часов экипаж останавливался в каком-нибудь постоялом дворе, чтобы поесть, отдохнуть, а также дать возможность Пашшану немного отогреться.

Отважный и невозмутимый баинин, несмотря на всё крепчающие морозы, категорически отказывался сменяться, когда ему предлагал это то Кол, то Бин. Также он отказался и от предложения нанять возницу. Теперь, благодаря мази Каладиуса, у него больше не случалось обморожений, а, говоря по правде, экипирован он был куда лучше, чем большинство бедолаг, что правили другими повозками.

Ночевать также непременно останавливались на постоялых дворах. Конюхам в обязательном порядке давали наказ обтереть лошадей тёплой водой, насухо вытереть, дать двойную порцию овса, слегка смоченного тёплым сладким вином, а после накрыть тёплыми попонами. Не менее внимательно путешественники относились и к собственному комфорту. Каладиус неизменно требовал лучшие комнаты и лучшую снедь. Маг временно отказался от услуг Пашшана, давая ему возможность отдохнуть, поэтому был вынужден целиком полагаться на кулинарные способности местных трактирщиков. Впрочем, судя по его кислому виду во время трапез, последним не слишком-то удавалось угодить взыскательному вкусу волшебника. Правда, подаваемые вина, в этих краях чаще всего пунтийские, были вполне недурны, так что несколько скрашивали впечатление от неизменно неугодивших обедов.

После трапезы, если до заката было ещё далеко, путешественники обычно отдыхали около часа, после чего вновь возвращались в рыдван, чтобы продолжить путь. Если же солнце было уже низко, то тогда просто останавливались на ночлег. Путь от Шинтана до Тавера был не очень далёк, и при спешке его можно было одолеть меньше чем в два дня. Но Каладиус, предпочитающий комфорт скорости, не особенно торопился, так что путь до устья занял три дня.


***

– Как думаете, мессир, эта война действительно окончится? – меланхолично глядя в запотевшее окно экипажа, спросила Солана.

– Любая война когда-нибудь оканчивается, дорогая, – Каладиус не сразу вынырнул из своих размышлений, так что отвечал слегка рассеянно. – Хотя, с другой стороны, всегда найдутся философы, которые скажут вам, что война не оканчивается никогда.

– Но исчезновение Башни точно остановит нашествие Тондрона?

– Во всяком случае, вероятность этого очень велика. Что же будет наверняка – мы узнаем лишь после того, как всё свершится.

– Даже если Башня и не исчезнет, этот подполковник Брайк с его «Лисами», кажется, вполне успешно сможет выдавить этих выродков обратно за океан, – заметил Бин, вновь вспомнив о своём приятеле Лэйто.

– Может быть – да, а может и нет, – произнёс маг. – Подполковник Брайк выиграл сражение, но это не значит, что он не сможет выиграть войну. Гурр умён, и он живёт на свете достаточно долго, чтобы научиться думать на несколько ходов вперёд. Уверен, что если мы позволим, он ещё сумеет неприятно удивить нас. До сих пор мы ещё не встречались с его Герцогами, и оно вполне понятно – как бы могущественны они ни были, они всё же не всесильны. Думаю, даже сейчас вполне можно было бы собрать группу из двух десятков сильных магов, которые вполне могли бы потягаться с одним из них. Но их, судя по всему, четверо, и если они, сохрани нас от этого боги, объединятся, то я не могу представить себе, кто бы мог им противостоять. Понадобилось бы с полдюжины Дайтелл, не иначе. Но Гурр может прислать тех восьмерых, что пока ещё находятся в Офе, при своём господине, и вот тогда всё может стать действительно плохо.

– Неужели эти проклятые Герцоги так сильны? – удивился Кол. – Так, что они даже сильнее Дайтеллы?

– Конечно, – подтвердил Каладиус. – Не говоря уж о том, что они – одни из самых древних тварей этого мира, не нужно забывать о том, что они, по сути, уже не лирры, а демоны. То есть они сами по себе – магические создания, поэтому могут манипулировать возмущением куда эффективнее смертных. Насколько я понимаю, в некотором роде каждый из них куда могущественнее самого Гурра, и лишь отсутствие у них собственной воли мешает им растоптать своего господина и занять его место.

– Но неужели это Герцоги устанавливают те самые столбы, которые уничтожают «Лисы»? – поинтересовался Кол.

– Конечно нет, так же как главнокомандующие не роют траншеи, а короли не строят стен. Сомневаюсь, что Герцоги вообще бывали вблизи от линии фронта, да им это и не нужно. Кроме того, пара даже таких могущественных магов не могут столь быстро возводить подобную сеть на таких больших пространствах.

– Так кто же тогда? – продолжал допытываться Кол. – Ведь не эти же гомункулы! Я, правда, так и не успел увидеть хотя бы одного воочию, но, насколько мне известно, они мало на что способны. Мне кажется, кое-кому стоило бы покрепче задуматься над этим вопросом! А что если им помогают какие-то маги из людей?

– Весьма в этом сомневаюсь, хотя полностью исключать возможность предательства, конечно, не стал бы, – возразил Каладиус. – Однако же, я думаю, что у меня есть достаточно правдоподобный ответ на ваш вопрос, друг мой. Вспомните тех Ночных бродяг, что мы встретили однажды в Саррассе!

– Вы меня с кем-то путаете, мессир, – усмехнулся Кол, тогда как остальные присутствующие буквально обмерли, во все глаза глядя то на легионера, то на проколовшегося мага.

– Да, точно, – криво улыбнулся Каладиус, на лысине которого внезапно взбухли бисеринки пота. – Всё время забываю, что вас тогда с нами не было. Это было в те времена, когда мы помогали Мэйлинн в поисках Башни. Тогда мы однажды наткнулись на трёх Ночных бродяг, которые иссушали тела селян. Так вот ими оказались гомункулы Гурра, но несколько более улучшенные в сравнении с теми, кого он использует в качестве солдат. Они обладали определённой магией, во всяком случае, вполне достаточной для того, чтобы превращать людей в небольшие мумии. Кроме того, они действовали достаточно самостоятельно, ну или по крайней мере им не требовалось присутствие или направляющая воля Герцогов. Они носили особые ошейники, которые позволяли им жить в нашем мире, а также, возможно, и наделяли магическими способностями и чем-то вроде разума. Думаю, не ошибусь, если скажу, что именно подобные создания и возводят стелы.

Каладиус говорил, с несвойственной ему быстротой, словно пытался заговорить Кола. Однако тот, естественно, не придал этому особого значения. В голове легионера при всём желании не смогли бы родиться подозрения относительно происходящего, ведь для него то, что произошло, никогда не происходило. Так что его друзья напрасно беспокоились на этот счёт. Кол не мог не чувствовать некую странность в отношениях, которые эти люди испытывали к нему, но объяснял себе это тысячей разных причин, среди которых не было ни одной истинной.

В таких вот разговорах, безо всяких приключений и происшествий на исходе десятого дня месяца ассия23 путешественники добрались до довольно крупного селения, раскинувшегося вдоль левого берега Труона. Дальше, милях в пятнадцати к северу отсюда стоял засыпанный снегами Тавер, пытающийся прийти в себя после разрушительной войны с берсерками и их страшной Герцогиней Чёрной Башни. Каладиус решил остановиться здесь, поскольку неизвестно было, что там сейчас творилось в этом многострадальном городе, так что появляться там затемно не слишком-то хотелось.

В селении оказался весьма приличный зажиточный трактир с просторными хорошо натопленными комнатами, добротными конюшнями, а также вполне недурными блюдами и хорошим вином, поэтому никто не стал возражать против этой остановки. Плотно поужинав, путешественники разошлись по комнатам. Даже любители посиделок Кол, Варан и Бин в этот раз не задержались в общей зале. Со дня на день должно было произойти событие, ради которого они добирались сюда через снега и пустыни. И каждый сейчас невольно чувствовал какую-то нервозность, то ли боясь того, что вот-вот произойдёт, то ли боясь, что оно вдруг всё-таки не случится.

Бина в последние дни потряхивало всякий раз, как он думал об этом. Нервная дрожь, сжимающая внутренности, сопровождала каждую мысль о Мэйлинн. Он ждал этой встречи и боялся её. Кто предстанет пред ним – его любимая лирра или властная и жестокая Чёрная Герцогиня? Или они вообще никого не отыщут?.. Именно последнего исхода Бин боялся больше всего. Поэтому он лёг в мягкую удобную постель, не слишком-то надеясь уснуть.


Глава 53. Встреча

– Ты всё-таки нашёл меня, Бин? – её голос казался таким же звонким и жизнерадостным, как всегда, но Бин всё-таки уловил в нём струнки глубокой печали, если не сказать – тоски.

Они с Мэйлинн сидели на каком-то взгорке, на котором лёгкий тёплый ветерок волновал мягкую шелковистую траву. Тот же ветерок ласково теребил их волосы, а солнечные лучи нежно целовали загорелую кожу.

– Нашёл, – просто ответил Бин, не смея отвести от неё глаз, словно боясь, что она тут же исчезнет.

Бин, конечно, прекрасно понимал, что это – лишь сон, ну или что-то очень на него похожее. Мэйлинн снилась ему часто, но никогда – так, как сейчас, поэтому он осознавал, что в данном случае имеет место быть нечто большее, чем простое сновидение. Очевидно, лирра таким образом связывалась с ним.

– А ты возмужал, – улыбнулась Мэйлинн той улыбкой, которую он так обожал, но сейчас и в ней сквозила грусть.

– А ты совсем не изменилась, – пробормотал Бин.

Действительно, Мэйлинн выглядела так же, как в день их встречи. Те же свободные серые одежды, те же чёрные волосы до плеч, та же непослушная чёлка, норовящая то и дело попасть в большие миндалевидные глаза. Она действительно не изменилась ни на волосок. Да и что такое для лирры каких-то пять лет!

– Я очень изменилась, Бин, – вот теперь она улыбалась с неприкрытой грустью; кажется, у нижних век её заблестели набухающие слёзы. – Ты и представить себе не можешь, насколько.

Бин открыл было рот, но так и не нашёлся с ответом, поэтому лишь беспомощно мотнул головой и криво улыбнулся.

– Не веришь? – печально спросила Мэйлинн. – Напрасно. Я надеялась, что ты забудешь обо мне и никогда не увидишь, во что я превратилась.

– Не говори ерунды! – Бин вымученно улыбнулся, вспомнив эту любимую фразочку лирры, но горло сдавил спазм. –Мне нужно было найти тебя, и плевать, кем ты там стала! Если бы ты не стёрла мне память, я бы отправился на поиски тотчас же.

– Я знаю, – кивнула Мэйлинн и вновь отбросила рукой свою упрямую чёлку. – Поэтому-то так и сделала. Так было лучше для всех, поверь мне.

– Неужели? – вскинул голову Бин. – То-то же я чувствовал себя счастливым, пять лет ломая голову о том, что с тобою сталось!

– Тебе было бы легче, если бы ты знал, что я стала Герцогиней Чёрной Башни? – горько усмехнулась лирра.

– Не знаю, – вновь поник Бин. – Но всё же это было нечестно с твоей стороны!

– В любом случае, я не могла по-другому, – словно оправдываясь, произнесла Мэйлинн. – Моё заклятие действовало именно так.

– Но ты же знаешь, что твой Кол получился ненастоящим? – с мукой в голосе спросил Бин.

– Не говори ерунды, Бин! – с раздражением отрезала лирра. – Кол – самый настоящий, такой же, как ты, или Варан, или мессир. Да, он не помнит ничего из нашей совместной жизни, потому что с ним ничего этого не происходило. Но он – настоящий! Если кто-то из нас сейчас и ненастоящий, так это я!

– Мессир сказал, что он не из нашей реальности!

– Это так! Потому что в нашей реальности он погиб, Бин! – теперь черты Мэйлинн исказились в так несвойственной ей гримасе злости. – Как ты не можешь этого понять? Это – тот же самый Кол, каким он был бы, не встреть нас в тот злополучный день! Он – настоящий!

– Ты так сильно любишь его, да? – Бин стиснул кулаки до боли, чтобы произнести эту фразу ровно и спокойно.

– Нет, ты совсем не изменился, Бин, – фыркнула Мэйлинн, и улыбка её в этот раз действительно вышла тёплой и почти нежной. – Разумеется, я люблю его. Так же, как я люблю тебя! Вы оба – самые дорогие мне люди!

– Ты поняла, о чём я, – буркнул Бин.

– Конечно поняла. И повторюсь, я люблю вас обоих. Как друзей. Как самых близких мне людей. Если бы, не дай Первосоздатель, тогда погиб ты, я, не задумываясь, сделала бы то же самое. Возможно, я сделала бы это и ради мессира, Варана и Пашшана. Потому что любой из вас, кто погиб бы, погиб из-за меня. Имея возможность это исправить, я обязательно бы ею воспользовалась!

– Я понял.

Слова лирры неожиданно больно кольнули Бина. Конечно, он испытал и некоторое облегчение от услышанного. Он ни на секунду не сомневался в искренности слов Мэйлинн. С тех пор, как он узнал о том, что она сделала для Кола, в сердце его занозой сидело подозрение о том, что лирра была влюблена в легионера. Теперь это подозрение развеялось, но вместе с ним развеялась и хрупкая надежда на иное.

Много раз представляя себе возможную встречу с Мэйлинн, Бин не мог не мечтать украдкой о том, что на этот раз она ответит на его чувства. Ведь он больше был не тот истеричный и трусливый слабак, который увязался за нею. Теперь он был настоящим мужчиной, уверенным в себе и более уравновешенным. Он надеялся, что Мэйлинн оценит это. Однако же она сразу расставила всё по местам, лишая Бина его призрачной надежды.

Некоторое время они молчали. Бин переваривал сказанное, а Мэйлинн, видимо, не хотела ему мешать. Она сидела, с наслаждением подставив лицо тёплому ветру и солнцу, прикрыв глаза и слегка улыбаясь. Складывалось впечатление, будто она соскучилась по этим ощущениям, как по давно забытым.

– Ты знала, что мы идём? – наконец спросил Бин.

– Конечно, – тут же отозвалась Мэйлинн. – Я почувствовала сразу, как только один из вас высвободился от заклятия. Я не могла только понять, кто был первым. Наверняка мессир, да?

– А вот и не угадала! Первым был я!

– Ты? – изумилась лирра, пристально посмотрев на собеседника. – Но как это возможно? Я думала, что те, кто находятся под заклятием, неспособны распознать его…

– И это правда! Даже мессир Каладиус не додумался до этого, пока я не открыл ему глаза, – чуть насмешливо улыбнулся Бин, наслаждаясь растерянностью Мэйлинн.

– Но как же тебе удалось?

Признаться, Бину очень хотелось сказать сейчас что-нибудь вроде того, что над его любовью не властны никакие чары, или что-то в этом же духе, но он понимал, насколько глупо это будет, особенно когда Мэйлинн узнает правду. Да и подобная патетика вполне могла показаться лирре смешной.

– Это всё Дайтелла. Когда началось вторжение Гурра, она нашла меня и вернула мне память.

– Дайтелла? – удивлённо повторила Мэйлинн и на несколько секунд задумалась. – Ну конечно! Её не коснулось наложенное мною заклятие, а она, в свою очередь, достаточно умна, чтобы по доносящимся до неё отголоскам составить полную картину. Всё-таки не зря её называют величайшей волшебницей в мире! Эта задача была чрезвычайно сложна даже для неё!

– Возможно она следила за нами и раньше, – заметил Бин. – Она знала наши имена, знала то, что произошло на Полумесяце. Правда, она слегка ошиблась в выводах. Она предполагала, что Кол находится под таким же заклятием, как и все мы.

– То есть старая волшебница предположила, что мне по силам воскресить человека? – усмехнулась Мэйлинн. – Что ж, мне это польстило. Увы, к сожалению, это невозможно. Умершее может возродиться лишь в новом качестве. Поверь, Бин, если бы была хоть крохотная возможность вернуть нашего Кола, я бы сделала для этого всё.

– Я верю.

– Так Дайтелла послала вас ко мне, чтобы убедить меня убрать Башню из нашего мира? Именно поэтому вы собрались полным составом?

– Да, именно так, – кивнул Бин. – Она полагает, что это – единственная возможность противостоять Гурру.

– Но ты понимаешь, что если Башня исчезнет, то Кол умрёт? – жёстко спросила Мэйлинн, заглянув, кажется, в самую душу Бина.

– Понимаю, – не отводя взгляда, кивнул он. – Но только жизнь одного человека не может быть дороже жизней миллионов.

Вот оно, первое отличие нынешней Мэйлинн от прошлой. Той не нужно было объяснять столь очевидные вещи.

– Или ты говоришь так лишь потому, что считаешь Кола «ненастоящим»? – Мэйлинн скривилась, произнеся последнее слово.

– Нет! Может быть… Отчасти… – Бин всё-таки стушевался под её огненным взглядом. – Но будь даже это наш Кол, я всё равно думал бы так же. Слишком многих жертв стоило твоё желание, чтобы Кол жил. Муж моей сестры сейчас в Коррэе, и я не знаю, жив ли он. У палатийского сержанта, что сопровождал меня в пустыню Туум, в одну минуту погибли почти все однополчане. Целые города лежат в руинах, а другие трепещут в ожидании такой же судьбы. И всё это для того, чтобы Кол жил? Да узнай он об этом, он бы возненавидел тебя! Неужели ты этого не понимаешь?

– Вам лучше вернуться обратно! – Мэйлинн резко отвернулась, но по сотрясающимся плечам Бин понял, что она задыхается от беззвучных рыданий.

– Мы не вернёмся, пока не встретимся с тобой, ты же знаешь, – Бину стало безумно жаль эту плачущую девушку, кажущуюся сейчас такой хрупкой и беззащитной, но он старался не давать пока волю этой жалости. Ещё не время. – Если потребуется, мы пересечём Серое море для этого. Я готов снова жить меж голых камней Полумесяца сорок дней, лишь бы увидеться с тобой и… поговорить.

– Мы сейчас говорим! – не поворачиваясь, буркнула Мэйлинн дрожащим от слёз голосом.

– Это другое, – упрямо возразил Бин. – Я должен увидеть тебя. Да и другие, полагаю, не согласятся отступить. Мы придём, можешь не сомневаться! Я нашёл тебя, и не захочу так просто потерять снова!

– Я уже не та, что раньше, как ты этого не поймёшь, Бин? – яростно прокричала Мэйлинн, вскакивая на ноги. – Той, кого ты знал, давно уже нет! Она умерла вместе с Колом! И та, что осталась, такая же ненастоящая, как он! Теперь я – Чёрная Герцогиня, и никому этого не изменить!

– Наверняка можно попробовать… – начал было Бин, также поднимаясь с травы, но Мэйлинн тут же его перебила.

– Ты говоришь о том, что не в состоянии постичь, Бин! Перестань искать меня, потому что, клянусь, ты будешь совсем не рад тому, что отыщешь! Прощай, Бин!

Резко повернувшись, она быстрым шагом устремилась вниз по косогору. В первое мгновение растерянность нахлынула на Бина, но вдруг его осенило. Мэйлинн хотела, чтобы он её остановил! Ведь это был лишь сон, навеянный ему лиррой, и если бы она действительно хотела уйти навсегда, то ей достаточно было просто исчезнуть из этого сна, или прекратить его. То, что она просто уходила, словно в реальном мире, говорило лишь об одном – она надеялась, что он её остановит.

– Мэй! – окликнул он её, бросаясь следом. – Постой!

Это имя, ласковое сокращение, которое когда-то придумала ей её подружка по Наэлирро Олива, сработало словно заклинание. Лирра остановилась. Плечи её внезапно поникли – ещё секунду назад она была на взводе, пыша яростью, а вот теперь вдруг какое-то бессилие как будто охватило владычицу Башни. Этот короткий оклик, родившийся в самой глубине сердца Бина, словно на какое-то мгновение вернул всё назад. Туда, на пыльную дорогу, идущую от деревеньки Пыжи к Латиону.

– Прошу, не уходи! – в отчаянии воскликнул Бин, догоняя Мэйлинн. – Останься ещё ненадолго, пожалуйста! Я так соскучился по тебе…

Мэйлинн медленно повернулась, глядя на Бина полными слёз глазами. Её губы дрожали, словно она готова была вот-вот разрыдаться.

– Давай просто поболтаем, – срывающимся от волнения и подступающих слёз голосом попросил Бин. – Обещаю, что ни слова не скажу о Башне, о будущем, о Дайтелле и всём остальном. Просто поболтаем.

Некоторое время Мэйлинн просто смотрела на Бина. Слезинка медленно катилась по её щеке.

– Как в старые добрые времена? – дрожащим голосом спросила она, робко улыбнувшись.

– Как в старые добрые времена! – Бин едва не задохнулся от счастья.

– Хорошо, – Мэйлинн взяла его за руку. – Давай поболтаем. Погоди немного…

Внезапно всё вокруг изменилось. Исчез холмистый изумрудный луг, а его место занял скалистый берег ласкового моря. Бин и Мэйлинн стояли в нескольких сотнях футов над лениво бегущими волнами, на вершине поросшей травами скалы. Багряный закат превращал воду в расплавленное золото, а небо – в невероятный холст, на котором застыли золотые и пурпурные облака.

– Ого! – оторопел от восторга Бин. – Какая красотища!

– Тогда давай присядем и поговорим, – Мэйлинн приглашающе указала рукой на мягкий травяной ковёр.

Они сели, но некоторое время просто молча любовались закатом, вслушиваясь в успокаивающий шорох моря и вдыхая солёный ветер, к которому примешивались терпкие ароматы каких-то неведомых цветов.

– Расскажи, как ты прожил эти пять лет? – наконец попросила Мэйлинн, не отрывая взгляда от застывшего у самого горизонта солнца. – Как твоя семья? Всё ли у них благополучно? Чем ты занимался после возвращения?

– С семьёй всё благополучно, – сглотнув подступивший кислый комок, проговорил Бин. – Все живы-здоровы. Мама и Нара постоянно тебя вспоминают…

Бин решил, что Мэйлинн ни к чему знать правду. Он был уверен, что она тяжело воспримет вести о гибели почти всего семейства Танисти, поэтому предпочёл просто соврать. Поначалу это было ужасно тяжело, и слова, словно тяжёлые валуны, едва-едва выталкивались из пересохшего горла. Бин рассказывал о том, как его мама целыми днями воспитывает подросшего Мартина, как они с отцом ходят на работу, на которой, кстати, его, Бина повысили до старшого артели. Он рассказывал о счастливой семье Алики, у которой наверняка всё будет хорошо, несмотря на то, что муж ушёл на фронт. Он с глубокой нежностью описывал, как подросла Нара, став первой умницей и красавицей квартала.

Постепенно тягостное чувство покинуло Бина, уступив место какой-то безотчётной радости. Он фантазировал, он на ходу придумывал какие-то забавные истории из жизни его несуществующей семьи, и это неожиданно делало его счастливее. Он словно воскрешал своих родных, давая им возможность прожить так внезапно оборванную жизнь, подобно тому, как Мэйлинн дала второй шанс Колу. И в какой-то момент он поймал себя на том, что и сам уже почти верит в то, что говорит.

Мэйлинн слушала, улыбаясь мягкой счастливой улыбкой. Она сидела, полуприкрыв глаза, в своей излюбленной позе – обхватив колени руками и положив на них подбородок, наблюдая за солнцем, медленно погружающимся в пучины расплавленного золотого океана, и ощущала блаженство. Впервые за все эти долгие пять лет она почти забыла о том, что с ней случилось и кем она стала. Она украдкой смотрела на Бина, и, несмотря на бороду, несмотря на явно возмужавшее лицо, она по-прежнему видела в нём того смущённого и немного растерянного мальчишку, что шесть лет назад увязался за ней на поиски Белой Башни.

Чёрная Герцогиня не обманывала себя. Она понимала, что один разговор по душам на фоне заката ничего не изменит. Он не изменит то, кем она теперь была, он не изменит всего, что она наделала. Это – просто разговор, глоток прошлого, краткая передышка. Бин, кстати, похоже, думал совсем иначе. Несмотря на свои двадцать шесть он во многом оставался всё тем же наивным романтиком. Сейчас, поди, воображал, что сумел найти способ «спасти» Мэйлинн, вновь сделать её той, кем она была при их первой встрече. Лирра горько усмехнулась этой мысли лишь одним уголком рта – тем, который не мог видеть Бин.

А Бин продолжал говорить практически без передышки, словно боялся, что как только он остановится, всё это тут же исчезнет. Теперь он подробно рассказывал о недавнем путешествии. Он как раз говорил о переходе через пустыню, глядя, как неразличимо медленно уходит за горизонт последний краешек потухающего солнца, когда, мигнув, с удивлением увидел, что светило вновь висит над самой кромкой воды.

– Люблю закат, – улыбнувшись внезапной паузе в нескончаемом монологе Бина, пояснила Мэйлинн. – Пусть он случится ещё раз.

– Да, это здорово! – кивнул Бин. – И часто ты так делаешь?

– Нет, потому что иначе это быстро надоест.

– Я не о том, – покачал головой Бин. – Часто ты живёшь вот так, в мире иллюзий?

– Все мы живём в мире иллюзий, Бин, – вздохнула Мэйлинн.

– Ты отвечаешь, как мессир, – поморщился Бин. – Не прячь свои мысли за ворохом громких и красивых слов, тебе это не идёт.

– Я живу в мире Башни, Бин, – с печалью в голосе ответила Мэйлинн. – Быть может, тебе он показался бы миром иллюзий, но, возможно, всё на самом деле обстоит с точностью наоборот. Когда я была маленькой, я частенько подходила к большому зеркалу в нашей комнате в Наэлирро и стояла подолгу, гадая – кто из нас двоих является отражением? Я ли подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на своё отражение, или же это та Мэйлинн сделала это, чтобы увидеть меня? Я не могу объяснить тебе, Бин, что такое Башня и каков её мир. Вряд ли у нас вообще существуют слова для этого.

– Понятно, – буркнул Бин и замолчал. Вероятно, вновь почувствовал обиду.

Некоторое время молчала и Мэйлинн, словно ведя какой-то внутренний диалог.

– Оправляйтесь в Тавер и там разыщите ярла Таркхейна, – наконец произнесла она. – Постарайся запомнить это имя. В городе расспросите любого, где расположились келлийцы, вам всякий покажет. Я предупрежу его, что вы приедете, он будет ждать. Он и доставит вас ко мне.

Лицо Бина озарилось такой радостью, что у Мэйлинн сжалось сердце.

– Это ничего не значит, – печально предупредила она. – Я просто хочу дослушать твою историю.

– Я понял! – парень всё-таки расплылся в счастливой улыбке, и казалось, что он готов пуститься в пляс.

– Хорошо, тогда иди. А я ещё посижу, полюбуюсь закатом.

– До встречи, Мэй!

Бин поспешно вскочил на ноги и, улыбнувшись лирре на прощание, повернулся спиной к солнцу и пошёл неизвестно куда. Вообще это было довольно странным – куда-то уходить, раз это был всего лишь сон. Однако парень и не подумал обсуждать просьбу Мэйлинн – раз она сказала идти, значит надо идти.

Какое-то время он брёл, не замечая, что мир вокруг него словно начал истираться, бледнеть и терять краски. Однако сам Бин этого не видел, а точнее не придавал этому значения. В тот момент это казалось ему вполне естественным. Так он шёл до тех пор, пока закатный берег неизвестного моря не превратился в серый однородный туман. Он продолжал идти, пока не наступила темнота.


***

– Мессир! Можно войти? Мессир!

– Во имя всех богов, юноша! – дверь приоткрылась и показалась заспанная физиономия мага. – Вы колотите в дверь так, что она едва не слетает с петель! Что случилось? И имейте в виду…

– Она говорила со мной! – выпалил Бин, бестактно перебив мага и не дав ему закончить угрозу.

– Мэйлинн? – Каладиус сориентировался мгновенно, и сонливость тут же слетела с его лица.

– Да! – выдохнул Бин.

– Заходите скорее, покуда вы не подняли на уши всю гостиницу! – маг отстранился, чтобы дать парню пройти.

Бин буквально ворвался в комнату мага, в темноте сметая так некстати попавшийся на пути табурет и столик с какими-то жалобно звякнувшими принадлежностями волшебника.

– Умоляю, осторожней, мой неуклюжий друг! – взмолился Каладиус.

Масляная лампа, очевидно, стояла именно на столике до того момента, как вошёл Бин, так что теперь искать её на полу было бессмысленно. Каладиус помнил, что где-то в комнате был и подсвечник со свечами, но сейчас никак не мог сориентироваться, так что просто зажёг магический светляк, придавший разорённой Бином комнате немного зловещий вид.

Возбуждённый юноша уже сидел на незастланной постели великого мага, потирая ушибленное колено.

– Она являлась ко мне во сне! – едва ли не прокричал он.

– Пожалуйста, тише, друг мой! – шикнул на него Каладиус. – Вы перебудите всех.

Маг наконец разглядел бронзовый двусвечник и вскоре зажёг свечи, потушив магический огонёк.

– Я предполагал, что это должно случиться, – чиркая кресалом по кремню, проговорил он. – Уверен, что она уже давно за нами следила.

– Она почувствовала сразу же, как только я вспомнил, –подтвердил Бин.

– И что же она сказала вам?

– Велела отправляться в Тавер и отыскать там северянина по имени Таркхейн, – сложное варварское имя отчего-то намертво врезалось в память Бину, чему он сам несказанно удивился. – А он отвезёт нас к ней.

– Хвала богам! – облегчённо вздохнул Каладиус. – Признаться, я опасался того, что она станет избегать нас.

– Поначалу так оно и было, – слегка помрачнел Бин. – Но потом всё же согласилась встретиться.

– Она очень изменилась? – прямо спросил маг.

– Не знаю… – произнёс Бин, потому что ему ужасно не хотелось говорить более подходящее к случаю «да». – Внешне – совсем не изменилась. А так…

Что «так» – Бин пояснять не стал, а Каладиус был достаточно мудр, чтобы понять всё, что было недосказано.

– Идите спать, друг мой, – мягко проговорил он. – Завтра будет очень важный день.

– Но разве мы не отправимся сейчас? – изумился Бин.

– Идите спать, господин Танисти, – рассмеялся Каладиус. – До рассвета осталось всего несколько часов. Ручаюсь, что за это время северянин Таркхейн никуда не денется!

– Но… – Бин, похоже, решил не сдаваться, несмотря на то, что Каладиус вполне недвусмысленно подошёл к двери и приглашающе распахнул её.

– Прошу вас, друг мой, идите спать! – мягко, но настойчиво произнёс маг. – Или уж, по крайней мере, дайте поспать другим!

Бин молча встал и покинул комнату Каладиуса.


Глава 54. Мэйлинн

Едва поздний зимний рассвет слегка окрасил невысокий потолок комнаты сквозь незакрытые ставнями окна, Бин, так и не сумевший сомкнуть глаз, вихрем вскочил с кровати и, наскоро одевшись, чуть ли не слетел на первый этаж в общую комнату. Увы, к его огромной досаде, тут ещё не было никого из его спутников. Судя по всему, они всё ещё спали. Служанка, уже хлопочущая неподалёку, спросила, не нужно ли подать господину кофе или завтрак, однако Бин лишь помотал головой – ему сейчас вряд ли полез бы кусок в горло.

Юноша то нетерпеливо бродил из угла в угол, то порывисто садился на первую попавшуюся скамью, чтобы спустя пару минут вновь вскочить, словно подброшенный пружиной. Заря тем временем пробиралась уже и в окна нижнего этажа, наполняя комнаты бледным розовым светом. Бин то и дело порывался подняться к Каладиусу, чтобы разбудить его, но опасался, что своенравный маг, чего доброго, ещё больше затянет отъезд из вредности.

Наконец вверху стукнула дверь, однако это оказался Варан. Мастер Теней проснулся уже давно, но в этот раз почему-то не стал выходить из своей комнаты сразу.

– Уже не спишь? – усмехнулся он, заметив Бина, одиноко сидящего около разожжённого очага.

– Не спится, – буркнул тот в ответ.

– Да ты, я вижу, так и не уснул больше после того, как разбудил всех своим грохотом! – подсев рядышком, Варан заметил покрасневшие глаза друга.

– Так ты проснулся?

– Спроси лучше, кто не проснулся! – фыркнул Варан. – Я сперва решил, что на гостиницу напали, и едва не выскочил в коридор в одних портках с мечом наголо! Вот ведь смеху бы было!

– Со мной говорила Мэйлинн, – сообщил Бин.

– Я так и понял, – кивнул Варан. – Мессир ещё несколько дней назад предупредил нас, что такое может быть. Наверное, как только мы вышли из Латиона, он уже ожидал чего-то подобного. Ну и что – она сказала, где её искать?

– Да. Надо отправляться в Тавер, а оттуда её люди доставят нас на место.

– Северяне?

– Да, – кивнул Бин. – Тебя это каким-то образом задевает?

– Нисколько, – равнодушно пожал плечами Варан. – Лишь бы они доставили нас куда нужно.

– Доставят. Если эти засони наконец проснутся, – не удержался от ворчания Бин.

– Уверен, что проснутся! Ну что, может пойдём и спросим завтрак?

– Иди, мне не хочется, – покачал головой Бин.

– Ну как знаешь! – Варан поднялся и направился на кухню.

Через несколько минут он вернулся с блюдом, на котором всё ещё шипела большая яичница из десятка яиц, щедро разбавленная жареным беконом. От этого запаха у Бина тут же заурчало в животе.

– Что, проснулся аппетит? – засмеялся Варан, поймав жалобный взгляд Бина. – Ну я так и думал, так что взял сразу на двоих.

– Вот спасибо! – обрадовался Бин, подхватывая одну из двух вилок и ломоть хлеба, лежащие тут же, в тарелке.

Пока они с мастером Теней уплетали яичницу, вниз спустились Кол и Пашшан. Кол, похоже, проснулся лишь недавно, тогда как Пашшан, судя по всему, не спал довольно давно, так же как и Варан.

– О! Яишенка! – обрадовался Кол при виде завтракающих приятелей.

– Ступай-ка на кухню и попроси ещё! – тут же предупредил Варан. – Нам самим мало!

– Пойдём, друг Пашшан, – с наигранной грустью проговорил Кол. – Нам тут не рады.

Баинин слегка усмехнулся, но пошёл на кухню вслед за легионером, откуда они оба и вышли спустя некоторое время, неся тарелки.

– Ну ты и устроил сегодня ночью шум! – подсаживаясь к Бину, насмешливо произнёс Кол. – Я уж было подумал, что на нас напали!

– А чего ж не вышел тогда? – усмехнулся в ответ Бин. – Испугался?

– Стал готовить комнату к обороне! – с самым серьёзным видом объяснил Кол. – Возводил стены, башни, рыл ров… Только сейчас вот закончил, потому и проголодался!

– Тогда ешьте скорее мой друг, потому что через час мы отправляемся в путь, – по лестнице спускался улыбающийся Каладиус. – Хотя мне и помешали выспаться, но я всё-таки решил встать сегодня пораньше. Пашшан, узнай, готов ли для меня завтрак?

Баинин послушно встал и отправился на кухню.

– Но Солана – она всё ещё спит? – нетерпеливо спросил Бин.

– Она прихорашивается, как и любая женщина, – усмехнулся Каладиус, усаживаясь за стол. – Подождите, не пройдёт и четверти часа, как она будет здесь.

И действительно, Солана спустилась даже раньше обозначенного срока и выглядела, конечно, куда более свежей и ухоженной, чем остальные.

– Всё в порядке, Бин? – насмешливо улыбаясь, спросила она. – А то я ночью решила, что тебя хотят убить.

– Всё в порядке, – буркнул Бин, которому уже порядком надоели эти подначивания по поводу его ночной тревоги.

– Вот и славно, – Солана плюхнулась за стол, словно случайно оказавшись рядом с Вараном. – А вы не в курсе – на кухне есть что-то, кроме яичницы?

Разумеется, на кухне было что-то, кроме яичницы, так что Каладиус и Солана получили куда более взыскательный завтрак. Вскоре после того, как их трапеза была окончена, Пашшан подал экипаж, и путешественники отправились в Тавер.


***

В том месте, где стоял Тавер, ширина Труона составляла, наверное, больше полумили. Это было прекрасное место – красивая в своей могучести река врывалась здесь в красивое в своей суровости Серое море. Плоские безлесые ландшафты, столь характерные для севера Палатия, позволяли видеть местность на много миль окрест. Сам Тавер – торговый портовый город – тоже был замечателен своей сдержанной богатой красотой. Этот город имел в своё время достаточно средств, чтобы кичливостью своей поспорить хоть с самим Золотым Шатром, но суровый северный характер взял верх. Отсюда и получилась эта изысканная лаконичность.

Друзья, признаться, ожидали застать город в руинах, истекающий кровью после смертельных схваток с келлийцами, ведомыми Чёрной Герцогиней. Но Тавер предстал перед ними неожиданно опрятным, устроенным и спокойным. Правда была в том, что драматические события, о которых мы уже упоминали, произошли больше двух лет тому назад. Именно тогда варвары внезапно оставили удерживаемый ими город, а палатийцы сняли наконец жестокую и довольно бесполезную осаду.

Мы уже говорили о том, что местное население понесло больше невзгод от этой самой осады, нежели от действий оккупантов, которых держала в узде могущественная Чёрная Герцогиня. Кстати, о ней здесь говорили куда благожелательнее, чем где бы то ни было на Паэтте. В общем, Тавер довольно быстро восстановился – война приучила жить, не теряя драгоценного времени. И теперь в городе, казалось, вообще ничего не напоминало ни о войне, ни о том ужасе, что творился тут всего несколько лет назад.

Сейчас, когда навигация по Труону и Серому морю практически завершилась, Тавер успокоился. Сонмища шумных купцов, множество авантюристов и искателей приключений покинули его до весны, а местные жители словно бы погрузились в благостную дрёму, подобно медведям, что засыпают на всю зиму. Если в Шинтане улицы выглядели довольно грязными, и никакой снег не мог исправить этого, поскольку его тут же разъезжали и смешивали с грязью сотни колёс и тысячи ног, то здесь всё было иначе. Тавер выглядел древней цитаделью со всеми своими башнями, стенами, запорошёнными снегом, а также улицами, на многих из которых прямо на проезжей части лежали сугробы, испещрённые тропинками.

Удивительно (хотя, быть может, как раз ничего удивительного в этом и не было), но въезд в Тавер не представлял какой-то особенной сложности. Примерно в полумиле от города ледяной путь прекращался, выводя на берег, и дальше уже путешественники следовали обычным способом до городских ворот. Может быть из-за сильных морозов, но у ворот не было ни единого стражника. Из небольшой трубы стоящей неподалёку караулки курился прозрачный белый дымок – очевидно, что вся стража была там.

Это могло бы показаться безалаберностью и легкомыслием, но на самом деле в этом было куда больше смысла. Многие года, а скорее даже десятилетия, здешние жители знали только одного врага – келлийских варваров. Именно от них были в своё время построены столь мощные стены. Однако теперь, судя по тому, что сказала Бину Мэйлинн, келлийцы были внутри города. И были там на правах гостей, а не завоевателей, поскольку между Палатием и архипелагом в лице Чёрной Герцогини было заключено перемирие. А значит, что охранять ворота, по большому счету, было не от кого. Кроме того, Тавер испокон веков имел звание вольного торгового города, а это, кроме прочего, подразумевало ещё и то, что за въезд в него не требовалось платить особую пошлину.

Так что и наш рыдван въехал в город практически незамеченным никем, хотя, конечно, он производил на встречных должное впечатление как своими немыслимыми размерами (очень скоро стало ясно, что большинство улиц Тавера для него просто непроходимы), так и яркими очертаниями магических рун.

Возле одной из таких изумлённых групп Пашшан остановился.

– Скажите, любезные, а как нам отыскать келлийцев? – высунул голову Каладиус.

– Так они во Вдовьей крепости, ваша светлость, – тут же с готовностью заговорили горожане. – Это неподалёку от порта. Вам надобно будет проехать по этой дороге до тех пор, покуда не увидите полуразрушенное красное здание. Проехав мимо него, попадёте на площадь Собрания. Там увидете улицу по правую руку, поворачивайте туда. И по этой улице доберётесь почти до самой крепости!

– Спасибо, добрые люди, – приветливо поблагодарил Каладиус и забрался обратно внутрь.

Маг даже не бросил взгляда на Пашшана, чтобы убедиться, что тот понял дорогу. Он был абсолютно уверен в своём слуге. Единственное, чего он опасался, что указания будут недостаточно чёткими, ведь в городе, не так давно пережившем осаду, вполне можно было ожидать не одного, а многих полуразрушенных зданий.

Однако вскоре оказалось, что это не так. Рыдван ехал по достаточно просторной дороге меж рядов построек, одни из которых были явно отстроены достаточно недавно, тогда как другие, судя по всему, стояли тут уже не одно десятилетие. Так что полуразрушенное здание из красного кирпича бросалось в глаза сразу же.

Вероятно, когда-то это была городская ратуша. Во всяком случае, на это указывала сама архитектура, а также расположение здания и название площади – площадь Собрания. Исходя из каких соображений таверцы не восстановили именно это здание – было не совсем понятно. Маловероятно, чтобы им не хватило денег именно на него. Скорее всего, с этим была связана какая-то история, забывать которую жители Тавера не хотели. Однако путешественники не настолько заинтересовались этим, чтобы останавливаться и выяснять.

Тем не менее, рыдван вскоре всё-таки остановился.

– Кажется, Пашшан немного заблудился, – усмехнулся Каладиус и неохотно выбрался наружу. – Почему ты остановился, Пашшан?

Баинин в ответ сказал буквально три-четыре слова, и указал рукой вправо.

– Что за вздор! – с досадой воскликнул маг.

– В чём дело, мессир? – из кареты показалась голова Кола.

– Да вот Пашшан утверждает, что наш экипаж не сможет проехать дальше!

Кол легко выскочил из рыдвана, обошёл его, чтобы видеть то, о чём говорил баинин, и тут же вернулся обратно.

– Пашшан прав, мессир, – проговорил он. – Улица слишком узка, чтобы наша громадина могла по ней проехать. Пешеходов мы, конечно, не подавим – они вполне могут прижаться к стенам, но вот если попадётся встречная телега или карета – мы уже не разъедемся. Посмотрите сами.

Каладиус, обойдя экипаж, чтобы он не загораживал обзор, был вынужден признать правоту слуги.

– Проклятые палатийцы! – проворчал маг, вернувшись. – Не могли сделать улицы пошире!

– Или можно было купить карету поуже, – усмехнулся Варан, так же вышедший из рыдвана.

– Придётся дальше тащиться пешком? – вот теперь раздражение волшебника было уже не наигранным. – Далеко ли до этой Вдовьей крепости? Подумать только – и это дорога к порту! Больше похожа на какой-то переулок!

– Вполне нормальная улица, мессир, – заметил Варан. – В Латионе полным-полно улиц вдвое уже этой!

– Довольно, господин адвокат! – резко бросил Каладиус. – Употребите лучше своё красноречие на то, чтобы выработать дальнейший план действий!

– Всё очень просто, мессир, – вновь улыбнулся мастер Теней. – Направляемся к первой попавшейся гостинице, арендуем у них место для стоянки нашего передвижного дома, а затем наймём извозчика, который довезёт нас до места. Или можем дойти пешком – городишко небольшой, уверен, это займёт не больше четверти часа.

– У вас на любой вопрос есть ответ? – ворчливо спросил Каладиус, очевидно, признавая правоту товарища.

– Увы, нет, мессир, – Варан послал магу очередную улыбку.

– Что ж, так и сделаем! – решил маг. – Вон как раз неподалёку явно какой-то постоялый двор. Давай туда, Пашшан!

Это действительно был постоялый двор, правда его задний двор оказался недостаточно велик, чтобы без стеснения разместить там огромный рыдван, поэтому пришлось договориться о том, что хозяин отгонит его в свою усадебку за город с тем, чтобы доставить обратно по первому же требованию. Как и предсказывал Варан, до Вдовей крепости было совсем недалеко – не более полумили, так что решили туда добраться пешком. Прогуляться по городу, так сказать.

Вдовья крепость выглядела мрачно и неуютно. Путешественникам было неизвестно, почему её так прозвали, но вид её вполне соответствовал зловещему наименованию. Это было фортификационное сооружение, а никак не жилое строение. Стены высотою около двадцати футов, сложенные из грубо отёсанного камня, цитадель с мелкими окнами-бойницами, в которой хорошо пережидать вражеские штурмы, но никак не суровую северную зиму. Несмотря на то, что над крепостью курилось больше десятка дымных столбов от очагов, внутри, должно быть, было довольно холодно и сыро. Только такие суровые и неприхотливые люди как келлийцы могли бы довольствоваться столь неприспособленным для зимовки жилищем. Или же они просто не вполне доверяли законам палатийского гостеприимства.

Два мощных варвара в одеждах из медвежьих шкур и с большими двухлезвиевыми топорами стояли у массивных ворот. Было очевидно, что просто так мимо них не пройти, поэтому Каладиус забеспокоился по поводу того, что никто из присутствующих не знал келлийского наречия. Однако, к счастью, это и не понадобилось.

– Чего надо? – едва шевеля громадной челюстью, поросшей светлой бородой, спросил один из них. Выговор был, конечно, нечистый, но путешественники прекрасно его поняли.

– Мы хотели бы видеть ярла Таркхейна, – выступил вперёд Каладиус. – Он ждёт нас.

– Верно, – кивнул косматой головой варвар. – Ярл предупреждал, что его будут спрашивать. Вы можете пройти, но оставьте своё оружие при входе. Вам вернут его, когда будете выходить.

– Мы гости, а не пленники! – скрипнул зубами Кол, у которого, как мы помним, отношения с берсерками обычно носили самый что ни на есть насильственный характер.

– И потому соблюдём законы древнего вежества! – тут же положил ему руку на плечо Каладиус. – Коль мы в гостях, друг мой, не станем перечить хозяевам. Уверен, они с уважением отнесутся к нашему оружию.

– У вас доброе оружие, – кивнул страж. – К нему отнесутся должным образом.

– Благодарим, друг мой, – улыбнулся Каладиус и сам подал пример, стянув с себя перевязь с висящими на ней ножнами.

– Оставьте оружие там, – варвар указал пальцем за ворота. – Вас встретят.

Их действительно встретили. Ещё трое здоровяков подошли и бережно приняли клинки путешественников. Они отнесли их в караулку, примыкающую к воротам, а затем один из них препроводил пришельцев в цитадель.

Тёмными коридорами их провели в большую залу, где возле большого ярко пылающего очага стоял знакомый нам ярл Таркхейн. На сей раз на нём не было тяжёлого плаща, а седые волосы свободно падали на плечи. Обернувшись, он внимательно посмотрел на вошедших.

– Вы те, о ком мне сообщила Госпожа? – задал он формальный вопрос, хотя прекрасно знал ответ.

– Да, это мы, доблестный ярл, – подтвердил Каладиус. – Меня зовут Каладиус, и я рад приветствовать знатного и доблестного война с Островов!

– Приветствую и я вас, мессир Каладиус, – слегка поклонился ярл. – Госпожа сообщила мне, что вы – весьма могущественный маг. Она рассказала мне о каждом из вас, так что вам нет нужды представляться. Я знаю, зачем вы здесь, и говорю вам, что я – к вашим услугам.

– Когда мы можем отправиться в путь? – сразу же перешёл к делу маг.

– Когда вам будет угодно. Драккар снаряжён и ждёт нас.

– Драккар? – с кислой миной повторил Каладиус. – Значит, всё-таки придётся плыть? Признаюсь, я лелеял надежду, что всё обойдётся сухопутным путешествием.

– Башня на острове Перакка, – чуть пожав плечами, проговорил Таркхейн. – Туда можно добраться лишь на драккаре, или же придётся ждать около трёх недель, пока Серое море покроется льдом.

– Пересечь Серое море? – несмотря на самообладание, Варан слегка побледнел. – Надеюсь, Перакка – не другое название Полумесяца?

Несмотря на то, что он говорил негромко, Таркхейн его услыхал.

– Нет, господин Варан, – усмехнулся он в седые усы. – Перакка гораздо ближе. До него не более четырёх дней пути по такой погоде.

– Но сейчас же зима! – теперь заговорил Бин, куда более бледный, чем Варан. – На Сером море шторма и плавучие льды!

– Это вы мне об этом рассказываете, господин Бин? – старик растянул губы в улыбке. – Поверьте, я об этом знаю не понаслышке.

– Но разве навигация не закончилась с приходом зимы? – Бин словно подозревал, что его пытаются надуть.

– Для южан – возможно, но не для островного народа, – с лёгким оттенком презрения ответил Таркхейн. – Для нас море – это родная стихия. Мы не боимся моря и смеёмся над штормами. А что касается льда, то до тех пор, пока он плавает, а не сковывает всю поверхность – он нам не страшен.

– Мы же утонем… – побелевшими губами прошептал Бин.

– С чего бы нам тонуть? – с великолепной небрежностью бросил ярл. – Мы же будем на драккаре!

– Так или иначе, а другого пути нет, – развёл руками Каладиус. – Если мы хотим увидеться с Мэйлинн, нам придётся плыть.

На сей раз Бин промолчал. Ему вспомнилось, как только этой ночью он обещал Мэйлинн, что отправится за ней хоть на Полумесяц. К счастью, плыть нужно было куда ближе. Остальные тоже смолчали, понимая, что Каладиус прав.

– Ну так что же вы решили? – поинтересовался Таркхейн.

– Мы отплываем тотчас же, – хладнокровно ответил маг.


***

Вероятно, Бин уже подзабыл те ощущения, что он испытывал, болтаясь в пропахшей рвотой каюте «Нежданной» посреди Доронского залива, потому что теперь ему казалось, что нынешнее морское путешествие куда страшнее. Конечно, он понимал, что штормам Серого моря далеко до Вастинея, но страдал от этого не меньше.

Естественно, здешние волны были куда меньше громадных океанских валов, но от этого качка, казалось, лишь усиливалась. Если Вастиней вздымал суда на свои похожие на горы волны величаво и неторопливо, то здесь волны походили на толпу хулиганов, то и дело толкающих судно в бока, отчего то сотрясалось более резкой, неприятной дрожью.

Кроме того, здесь было куда холоднее. Солёные брызги, попадая на кожу, словно обжигали её нестерпимым холодом, с неба сёк острый, словно дроблёный щебень, снег. Вся палуба и снасти были покрыты льдом. Но страшнее всего были глухие стуки, то и дело сотрясающие обшивку корабля. Было похоже, будто грозный морской царь то и дело бухал в крутые бока драккара огромным молотом. Это плавучие льдины, пока ещё недостаточно большие, чтобы проломить обшивку, ударялись о борта.

Драккары келлийцев служили очередным подтверждением их неприхотливости и презрению к удобствам. На «Нежданной» хотя бы была каюта, пусть и не слишком уютная; здесь же путешественникам пришлось довольствоваться трюмом, в котором кроме них находилось ещё два десятка немытых вонючих мужиков. Спали на страшно шатающихся плетёных гамаках, подвешенных прямо к потолку. Бин до сих пор был уверен, что его морская болезнь осталась в прошлом, но теперь понял, насколько он ошибался. Справедливости ради нужно сказать, что мутило всех, что вызывало довольно грубые приступы веселья со стороны варваров.

В трюме вдобавок ещё было холодно и сыро. Келлийцы скрупулёзно проконопачивали и просмаливали внешнюю обшивку, но довольно пренебрежительно относились к комфорту команды. Сквозь почти невидимые глазу щели палубы, что служила одновременно потолком в трюме, постоянно сочилась вода. Её было немного – недостаточно, чтобы она на полу скапливалась в лужи, но достаточно, чтобы всё вокруг было влажным. Влажные, воняющие чужим потом и морской солью одеяла, в которые заворачивались путники, почти не грели, поэтому они постоянно стучали зубами.

Кроме того, в этих широтах солнце в эту зимнюю пору лишь едва вставало из-за горизонта, да и то лишь для того, чтобы всего через пару часов вновь скрыться в седом клокочущем море. Но и этих скудных солнечных лучей путешественники не видели из-за низких, осыпающихся снегом туч. Да и выходить на палубу никто из них не рисковал.

В общем, никто из друзей не мог бы точно сказать, сколько дней продлилось путешествие. По их ощущениям прошло минимум три-четыре столетия. Об обратном пути пока не хотелось даже думать, так же, как не хотелось есть, спать, да и просто – жить. Даже на то, чтобы удивляться несгибаемости келлийцев, сил уже не оставалось.


***

Пошатываясь и то и дело оскальзываясь, Бин шёл по покрытым ледяной коркой камням, устилающим пустынный пляж необитаемого островка Перакка, находящегося в трёх милях от крупнейшего острова архипелага, который сами келлийцы называли Баркхатти, а жители материка, чьи голосовые связки не справлялись с таким обилием согласных, именовали просто Барти.

Остров Перакка был весьма похож на Полумесяц – те же голые вулканические скалы и почти полное отсутствие зелени. Постоянных поселений людей здесь никогда не было, но теперь, когда драккар ярла Таркхейна причалил к берегу, стало видно, что его тут уже поджидают. Футах в двухстах от моря на берегу стояло нечто вроде шатра, сшитого из китовых шкур. Рядом с ним пылал громадный костёр выше человеческого роста, а подле костра стояло с полдюжины северян.

Впрочем, даже такой большой огонь и этот странного вида шатёр, столь неуместные на фоне безжизненного каменистого пляжа, бросались в глаза лишь позднее, после того, как любой проплывающий мимо острова путешественник сумел бы отвести глаза от огромной Башни, словно сделанной из агатово-чёрного стекла. Несмотря на окружающий мрак, она всё равно была хорошо видна, словно светилась изнутри каким-то чёрным светом.

Башня эта была не так велика, как та, что возвышалась пять лет назад над Полумесяцем, но всё же и она поражала воображение. И от неё веяло мощью, хоть Каладиус и утверждал, что это – всего лишь аватара истинной Башни. И особенно, конечно, поражены увиденным были Солана и Кол, которые ни разу ещё не видели ничего подобного.

Когда путешественники приблизились к костру, люди, стоящие возле него, направились им навстречу.

– Годи24 Фаркх, приветствую тебя! – произнёс Таркхейн, выходя вперёд.

– Приветствую и тебя, ярл! – ответил дородный мужчина, в чьих длинных светло-каштановых волосах едва лишь начинала пробиваться первая седина, однако лицо было испещрено множеством глубоких морщин. – Это те самые гости, о которых говорила Госпожа?

– Верно, – кивнул Таркхейн. – Вот вы и на месте, господа. Теперь я передаю вас в руки годи Фаркха.

– Благодарим вас за помощь, ярл, – поклонился Каладиус, пытаясь придать себе хоть сколько-нибудь представительный вид, однако это было сложно сделать после пережитого во время плавания. – Насколько я понял, годи Фаркх, вы – великий жрец и шаман?

– Так говорят люди, –усмехнулся годи. – А вы, должно быть, великий маг Каладиус?

– Вы правы, – вновь поклонился волшебник.

– Тогда я буду говорить с вами, потому что вы поймёте, – делая приглашающей жест к огню, проговорил Фаркх. – Я нахожусь здесь по распоряжению нашей Госпожи. Моя задача – провести вас в Башню.

– Неужели это возможно? – изумился Каладиус.

– Возможно, раз так говорит Госпожа.

– Но каким образом?

– Я приготовил отвар в точном соответствии с тем, что велела Госпожа. Вы пройдёте в шатёр и выпьете этот отвар.

– Понимаю, – кивнул Каладиус. – В физическом мире мы не можем попасть внутрь, поэтому, судя по всему, нас погрузят в какой-то транс, позволяющий нашему сознанию проникнуть туда. А почему ваша Госпожа не может встретить нас здесь? Признаюсь, меня не слишком прельщает перспектива пить столь сильные снадобья.

– Мне велено лишь передать то, что я уже передал, – без тени нетерпения ответил годи Фаркх. – Госпожа просила, чтобы вы прошли в шатёр и выпили отвар. Мне велено провести камлания над вами. Больше я ничего не знаю.

– Что ж, друзья, – Каладиус мрачно осмотрел своих спутников. – Боюсь, у нас нет выбора. Пойдёмте внутрь. Надеюсь, там хотя бы натоплено!

Однако, к вящему неудовольствию мага внутри была такая же холодина, как и снаружи. Несколько шкур лежало прямо на камнях, причём было очевидно, что их толщины не хватит, чтобы спасти спины лежащих на них от острых краёв булыжников. Лишь коптящая плашка с рыбьим жиром скудно освещала внутренности шатра, да и та, по большому счету, была лишней, поскольку смотреть там всё равно было не на что.

– Ложитесь сюда и выпейте то, что находится в кружках, – указал Фаркх.

Бин не сразу разглядел кружки, поэтому сбил ногой одну из них. Содержимое выплеснулось на камни. Однако годи Фаркх и на сей раз не выказал никакого недовольства – по его знаку один из северян поднял кружку и плеснул в неё жидкости из котелка, стоящего в углу.

– Надеюсь, будет хотя бы не больно… – криво улыбаясь, проговорил Кол, с кряхтением укладываясь на жёсткое и неудобное ложе.

Питье оказалось холодным и донельзя противным на вкус, словно состояло из кошачьей мочи и раздавленных жуков. Тем не менее, все шестеро послушно осушили кружки, хотя, судя по звукам, Бин и Солана едва не исторгли их содержимое обратно.

– Прошу, устраивайтесь поудобнее, – безо всякого сарказма произнёс годи. – Я начинаю.

И он начал. Поначалу он тихо-тихо бормотал что-то на своём горловом наречии, так что звуки его голоса едва пробивались через грохот прибоя и вой ветра. Но постепенно то ли сила его голоса стала нарастать, то ли приглушались и затихали звуки, проникающие снаружи. Годи Фаркх говорил и говорил непонятные и завораживающие слова на келлийском языке, и внезапно Бин стал замечать, что в шатре как будто становится светлее.

Какой-то необычный белый свет, какого никогда не увидишь в природе, стал разливаться внутри. Сделав над собой усилие и разогнав наваливающуюся от монотонного бормотания дремоту, Бин увидел, что вокруг по-прежнему почти непроглядная мгла, рассеиваемая лишь светом масляной лампы. Однако, стоило ему вновь расслабиться, как свет вновь стал заполнять пространство. На сей раз Бин решил не сопротивляться этому, поэтому просто лежал, не в силах закрыть глаза, слушал голос годи Фаркха – тихий, но при этом перекрывающий рёв беснующейся стихии, и смотрел на этот яркий, но не ранящий глаза свет…


***

Они стояли посреди просторного зала, ничем не примечательного, похожего на сотни других залов в сотне других замков. Здесь не было слышно неистового шума стихии, что, в общем-то, не очень удивляло. Также здесь было вполне тепло и светло, хотя никаких светильников видно не было.

– Мы что – в Башне? – не веря своим словам, произнесла Солана.

– Очень сильно сомневаюсь в этом, дорогая, – покачал головой Каладиус. – Нам не попасть в Башню, будь мы в своём теле, или же просто бесплотными душами. Нам не попасть туда, потому что туда не попадают случайные люди. Я бы сказал, что это нечто вроде проекции Башни. Хотя даже не так: это проекция проекции Башни.

– Как всегда напустили туману, мессир, – усмехнулся Кол. – Ладно, по крайней мере, здесь сухо и тепло, так что меня уже всё устраивает.

– Не слишком-то радуйся, – посоветовал Варан. – Наши тела по-прежнему лежат на этих замызганных шкурах на побережье. Дьяволы, мне кажется, что я до сих пор чувствую один из тех треклятых камней, едва не проткнувших мне печень!

– Но где же хозяйка? – оглядываясь, спросил Кол. – Почему она нас не встречает?

– Я здесь, – раздался мелодичный голос, от звука которого у Бина сжалось сердце.

Все резко обернулись. Там, где мгновение назад никого не было, теперь стояла молодая лирра, почти девочка, в простом сером дорожном наряде. Её огромные глаза были наполнены слезами, и слёзы эти наверняка были слезами радости.

– Мэй, – выдохнул Бин. – Мы пришли…

– Я вижу, – улыбнулась она и бросилась в объятия друзей.


Глава 55. Герцогиня Чёрной Башни

Лирра повисла на шее Бина.

– Я так соскучилась по вам! – всё повторяла она, одновременно и плача и смеясь. – Я думала, что никогда больше вас не увижу! Милый мой Бин! Варан!.. И вы, мессир!.. В самых безумных мечтах я надеялась, что когда-нибудь сумею увидеть вас хоть мельком, но даже не могла рассчитывать на подобное! А ты, дорогой мой Пашшан, что ты стоишь поодаль? Дай обнять тебя!

Баинин был весьма тронут и почтительно подошёл к Мэйлинн, которая тут же заключила его в объятия. Бин вовсе не хотел, казалось, отпускать свою возлюбленную, да и Каладиус с Вараном то и дело брали её за руку, или гладили по плечу, восклицая при этом что-то совершенно бессмысленное и счастливое.

Кол же стоял рядом с Соланой, чуть поодаль от бурной группы, с улыбкой глядя на происходящее. Он был очень рад за своих друзей, и теперь во все глаза смотрел на эту таинственную и страшную Чёрную Герцогиню, которая на поверку оказалась не такой уж таинственной и страшной. Однако вскоре он заметил странные взгляды, которые то и дело бросала на него юная лирра, и взгляды эти были столь непонятны, что бедный легионер совсем смутился. Кол, естественно, совершенно не представлял, с чего бы Герцогине смотреть на него такими глазами, а потому терялся.

Однако, надо отметить, что она была настоящей красавицей. Впрочем, как и все лирры, коих Кол повидал на своём веку немало, особенно во время службы паладином его величества. Но красота придворных магинь была другой – холодной, отчуждённой, даже пугающей. Здесь же, несмотря на весьма мрачную репутацию владычицы Чёрной Башни, всё было совсем по-другому. Красота Мэйлинн была мягкая, тёплая и вызывала почти непреодолимое желание обнять её. Более того, судя по этому странному и необъяснимому взгляду, если бы он сейчас вдруг подошёл и обнял её, она бы не стала возмущаться. Это казалось безумием, но она словно бы старалась сдерживаться, чтобы самой не броситься к нему на шею.

– Я рада видеть также и вас, друзья мои, – видя, что Кол заметил её необычное внимание к нему, проговорила Мэйлинн. – Я ждала встречи с вами, храбрый легионер Сан Брос и великая волшебница Солана!

– Вы знаете, кто я? – удивилась Солана.

– Конечно, – улыбнулась лирра. – Я давно слежу за тобой и ждала тебя.

– Это вы сделали так, чтобы я встретилась с Вараном? – внезапное подозрение осенило девушку.

– Нет, – рассмеялась Мэйлинн. – Ты преувеличиваешь мои возможности. Но я очень рада, что вышло именно так!

– А мне кажется, что иначе и быть не могло! – заявил Каладиус.

– Может быть, – согласилась Мэйлинн. – В любом случае, я рада, что вы здесь. Прошу простить за столь неудобный способ встретиться – это единственный вариант, чтобы я могла увидеться со всеми вами сразу, а не являться каждому из вас во сне.

– Вы не можете покинуть Башню, не так ли? – лицо Каладиуса вновь стало серьёзным и сосредоточенным.

– Да, это так… – опустила голову Мэйлинн. – Как вы узнали?

– Это была просто догадка, – пожал плечами Каладиус. – И я бы предпочёл ошибиться.

– Что вы имеете в виду, мессир? – улыбка слетела с лица Бина.

– Спросите об этом у нашей дорогой Мэйлинн, друг мой, – качнул головой маг. – Она знает об этом больше меня.

– Что он имеет в виду? – тревожно повернулся Бин к лирре.

– Может, поговорим об этом позже? – как будто даже немного жалобно предложила лирра.

– Мэй, мы все ужасно по тебе соскучились, и я бы очень хотел просто болтать с тобой часами, но ты же знаешь, для чего мы здесь, – твёрдо сказал Бин, и эта твёрдость поразила всех присутствующих, включая и его самого. – Поэтому я хочу знать, почему ты не можешь покидать Башню?

– Может присядем или выйдем на балкон? – сделала ещё одну попытку Мэйлинн.

– Снова хочешь заморочить мне голову своими закатами? – с обидой спросил Бин. – Пойми уже, Мэйлинн – я повзрослел. И поэтому, как бы больно мне ни было, я хочу сразу приступить к сути. Для меня это важно. Я имею на это право.

– Хорошо, Бин, – краткая судорога боли пробежала по лицу лирры. – Ты прав. Ты имеешь на это право, раз уж ради меня ты совершил почти невозможное. Ты хочешь знать, почему я не могу выйти? Да потому, что, хотя меня и называют Герцогиней Башни, по сути я – её пленница.

Все, за исключением, быть может, одного Каладиуса, оторопело посмотрели на Мэйлинн.

– Тогда, на Полумесяце, когда… – лирра запнулась, посмотрев на Кола. – В общем, тогда я попросила мессира сломать защиту, что он выставил внутри меня от той сущности магини, что едва не убила меня при нашей встрече, помнишь?

– Как не помнить, – мрачно кивнул Бин, вспоминая жестокие припадки и долгое беспамятство Мэйлинн.

– Благодаря этому я сумела взять под контроль силу Башни, чтобы расправиться с врагами, но и цена оказалась непомерной. Во-первых, использовав мощь Башни для убийства, я определила её цвет. Но главное – когда защита от моей внутренней магической сущности пала, тело моё стало разрушаться под её воздействием, как это и предсказывал мессир. Если бы я осталась, я бы погибла в считанные минуты, поэтому у меня остался лишь один выход – войти в Башню. Здесь время не властно надо мной, поэтому я могу существовать в таком виде практически вечно – до тех пор, пока существует сама Сфера. Но выйти за пределы Башни мне уже не суждено…

Мрачное, испуганное молчание повисло после этих слов Мэйлинн. Никто не мог сказать ни слова, ибо все слова тут были пусты.

– То, какой вы видите меня сейчас – не более чем иллюзия, – начав говорить, Чёрная Герцогиня решила идти до конца. – Это тот облик, в котором я бы сама хотела видеть себя. Однако моя телесная оболочка находится в плачевном состоянии. Увидев её, вы решили бы, что это нищенка, которая умерла от синивицы. Поэтому, Бин, прости, но твоим мечтам не суждено сбыться, как и мне не суждено покинуть это узилище…

Бин глядел на Мэйлинн глазами, полными ужаса и слёз. Сейчас он испытывал те же чувства, как тогда, когда стоял у запертой двери своего дома, внезапно осиротевший. Он в буквальном смысле онемел, не в состоянии издать ни звука. Остальные тоже молчали, не находя слов, раздавленные страшными вестями.

– Люди называют меня Герцогиней Башни, – вновь повторила Мэйлинн потухшим голосом. – Но знали бы они, кто я есть на самом деле!.. Да, в моих руках почти бесконечная мощь – мощь, которую не в силах представить ни один смертный маг или мудрец, но… Я не могу распоряжаться этой мощью… Точнее, конечно, могу – вот она, прямо у моих рук, мне нужно лишь слегка коснуться её… Но я знаю, что каждое моё касание обернётся мощными сотрясениями основ нашего мира. Всякий раз, когда я вынуждена прибегнуть к силе Башни, я словно ещё больше надрываю прореху, которую сделала нечаянно. Все вы прекрасно знаете, что случилось из-за меня. Бараканд и Симмер стали сильнее, рельеф возмущения изменился… И что бы я не пыталась делать – становится только хуже…

Выговорив последние слова, Мэйлинн закрыла лицо руками и зарыдала. Бин стоял, словно громом поражённый – он хотел бы подойти к своей любимой, обнять её, утешить, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Ни Каладиус, ни Варан также не сделали ни единого движения. Не выдержала Солана – она бросилась к плачущей лирре и нежно обняла её. Мэйлинн благодарно уткнулась мокрым от слёз лицом в плечо девушки.

– Но что же делать? – после продолжительного молчания беспомощно спросил Бин.

В какой-то почти детской наивности он продолжал полагать, что выход обязательно должен быть, и что сейчас такой величайший мудрец, как Каладиус, непременно поумничав для начала, расскажет наконец, как же исправить эту ситуацию. Но Каладиус лишь переминался с ноги на ногу, сконфуженно опустив голову, чтобы не ловить на себе полные отчаянной надежды просящие взгляды Бина.

Кол также чувствовал себя не в своей тарелке. Он до сих пор не мог уразуметь, для чего же его сюда притащили. Великий маг говорил, что он всё поймёт, когда доберётся, но вот он добрался, а понятнее от этого не стало. Он видел перед собой несчастную девочку, ставшую заложницей великого рока, противостоять которому, по-видимому, не мог никто. Эта слепая бесконечная мощь, которой невозможно было сопротивляться, ужасала и вселяла какую-то беспомощность. Глядя на собравшихся тут людей – Каладиуса, Мэйлинн, Солану – Кол тщетно гадал, какая же польза может быть тут от такого ничтожества, как он.

– Ничего тут уже не сделаешь, Бин, – отняв лицо от промокшего уже плеча Соланы, проговорила Мэйлинн. – Кто бы мог подумать тогда, что так всё обернётся, да? Неужели именно ради этого я искала Белую Башню?..

– Нам не дано увидеть последствий наших решений, дорогая, – скрипучим сдавленным голосом проговорил наконец Каладиус. – То, что начинается здесь и сейчас, может закончиться спустя тысячелетия. Вам, которая теперь повелевает самим временем, это должно быть известно, как никому другому. И от того, каким будет наш выбор в подобные моменты, могут зависеть судьбы целых миров.

– И вы предлагаете мне сделать выбор, мессир? – тихо спросила Мэйлинн.

– Для этого мы и пришли сюда, дорогая, – ласково улыбнулся маг.

– Но разве я его уже не сделала? – уже жёстче спросила лирра, пристально глядя прямо на мага.

Однако тот, казалось, нимало не смутился от этого.

– Полагаю, это не только ваш выбор, Мэйлинн, – Каладиус крайне редко называл лирру по имени, так что очевидно сейчас он чувствовал особенность момента. – Здесь есть ещё один человек, которого ваш выбор касается напрямую.

– Не вмешивайте его в это! – резко воскликнула Мэйлинн. – Это только моё решение, и ничье больше!

– Так ли это? – укоризненно покачав головой, спросил маг. – Простите, но я не соглашусь с вами.

Каладиус ступал сейчас по весьма тонкому льду – он понимал, что Чёрная Герцогиня в любой момент может исчезнуть, или же исторгнуть их из этого странного междумирья, в котором они оказались. Однако ставки в этой игре были столь высоки, что, лишь играя ва-банк, можно было надеяться на победу.

Кол во время этого диалога чувствовал себя весьма глупо. Своим чутьём, которому он привык доверять, он ощущал, что всё, что происходит сейчас, каким-то образом связано с ним, однако никак не мог понять – каким именно. Ему то и дело казалось, что речь идёт именно о нём, но легионер отметал эту мысль, как смехотворную.

Мэйлинн боролась с искушением. Ей очень хотелось прекратить эту пытку, ведь для этого всего-то и нужно было, что закончить этот магический сеанс. Никто из этих людей никогда не сможет ни увидеться с нею, ни заговорить без её на то доброй воли. Стоит ли выслушивать эти мучительные слова? Разве недостаточно она казнила себя сама? Но Мэйлинн не решалась сделать это. Словами не передать, как она истосковалась по друзьям, которых считала безвозвратно утерянными. Кроме того, она чувствовала, что в этом разговоре ей необходимо поставить точку. Так или иначе.

– Хорошо, – решительно проговорила лирра, встряхивая головой, чтобы отбросить с глаз чёлку. – Убедите меня, мессир! Если у вас это получится…

Мэйлинн не до говорила, но маг, да и все остальные, кроме Кола, прекрасно поняли, что она хотела сказать.

– Простите, дорогая моя, но ту Мэйлинн, которую я знал, не нужно было бы убеждать в столь очевидных вещах.

– Я уже не та Мэйлинн, если вы не заметили! – отрезала лирра. – И мне нужны ваши аргументы.

– У меня лишь один аргумент, – твёрдо произнёс Каладиус. – Жизнь одного не стоит жизни многих тысяч. Тысячи людей, которые сейчас мертвы, могли бы жить. Тысячи беженцев, умирающих с голоду, могли бы зимовать в своих домах. Тысячи сирот могли бы обнимать своих отцов перед сном. Допускаю, что в тот момент, когда вы совершили это, вы не могли осознавать последствий. Более того, я даже нисколько в этом не сомневаюсь, как и в том, что знай вы всё наперёд, то ни за что не поступили бы подобным образом. Однако даже сейчас, когда многого уже не поправишь, остаётся ещё очень многое, которое вполне поправимо. И это – в ваших силах. Нужно лишь принять единственно верное решение.

Лицо Чёрной Герцогини, и без того довольно бледное, бледнело с каждым словом великого мага ещё сильнее. В какой-то момент показалось, что Мэйлинн вот-вот упадёт без чувств. Но она продолжала стоять, глядя своими огромными распахнутыми глазами на всех, но особенно – на Кола.

– Я боюсь… – вдруг совершенно по-детски прошептала она. – Я не знаю, что будет, когда я уйду. И куда я уйду… Неужели я обречена на вечное одиночество где-то, чему в нашем мире даже нет названия?..

И она вновь заплакала, на сей раз – совершенно беззвучно. Просто огромные слёзы покатились из глаз – по мокрым щекам, мимо дрожащих плотно сжатых губ… И теперь именно Бин бросился утешать Мэйлинн, потому что на этот раз её слёзы были простыми и понятными ему – слёзы испуганной девочки, боящейся неизвестности. Сердце Бина разрывалось от нежности и жалости; он прижимал лирру к себе, нимало не беспокоясь, что его одежда воняет потом и рвотой после плавания через Серое море. Он зарывался пальцами в её шелковистые волосы, касался их губами, и всё крепче обнимал, надеясь, что это никогда не закончится.

– Я боюсь, Бин, – всхлипывала Мэйлинн, уткнувшись лицом в его грубый плащ. – Я так боюсь…

– Я понимаю, – шептал в ответ Бин. – Я никому тебя не отдам!

Умом Бин осознавал, что говорит совсем не то, но сердце властно прерывало все потуги разума. В эту секунду он действительно готов был бросить вызов всем – Каладиусу, Башне, миру – всем, кто хотел отнять у него Мэйлинн.

Кол смотрел на происходящее и не верил своим глазам. Он не знал Мэйлинн, поэтому для него то, что он видел, казалось чем-то невероятным. За минувшие пять лет он привык к тому образу Чёрной Герцогини, который рисовали политики, маги и простолюдины – образу бездушной злобной колдуньи, желающей погибели всему цивилизованному миру. И то, что на её месте оказалась жалкая испуганная девчонка, запертая в этой жуткой Чёрной Башне, просто убивало его. Он чувствовал такое сострадание, такую жалость к этой заплаканной лирре, что невольно завидовал Бину. Как бы ему самому хотелось сейчас обнять и утешить её!

– Но ведь мессир прав, да? – выплакавшись, Мэйлинн внезапно посмотрела прямо в глаза склонившемуся над ней Бину.

– Д-да… – едва выдавил он в ответ, чувствуя, что сердце его сейчас просто лопнет.

– Помнишь таверну «Два петуха»? – мягко отстранившись от него, спросила Мэйлинн.

– Конечно помню, – судорожно кивнул Бин. Лицо лирры внезапно стало расплываться, и он понял, что это слёзы, застилающие его взгляд.

– Как ты возмущался тогда, что я потратила часть своего эликсира на раненого бандита, – бледно улыбнулась Мэйлинн.

– Да, это было глупо, – попытался улыбнуться в ответ Бин.

– А вспомните Лоннэй, дорогая, – тут же прибавил Каладиус. – Когда вы вышли за стену, чтобы говорить с обезумевшими от синивицы и ненависти жителями трущоб!

– Тогда я заботилась не только о тех, кто был мне дорог, – покачала головой лирра.

– А разве теперь что-то изменилось? – возразил Каладиус. – Вы спасли жителей Тавера от голодной смерти во время жестокой и бессмысленной блокады, которую объявили власти Палатия. Вы прекратили набеги келлийцев на прибрежные деревни. Вы оказали помощь Палатию в войне с Гурром.

– Я бы хотела помочь больше, но не могла, – словно оправдываясь, проговорила Мэйлинн. – Силы моей Башни хватило бы, чтобы разметать войска Тондрона, но я знала, что это ещё сильнее исказит рельеф возмущения, что в будущем приведёт к ещё более тяжёлым последствиям. Последние преграды могли бы лопнуть, и магия Эллора хлынула бы сюда. И тогда вместо сотен тысяч гомункулов пришли бы миллионы, а с ними вполне могли перебраться сюда и драконы, и Герцоги. Понимая всё это, я старалась не вмешиваться в войну, или вмешиваться, не задействуя мощь Башни.

– Вы поступили весьма мудро, дорогая! – одобрительно улыбнулся Каладиус. – Не всякий опытный маг сумел бы побороть столь великое искушение! Я вижу, что Башня оказалась в надёжных руках, и что, несмотря на её цвет, хозяйка её по-прежнему остаётся одной из самых светлых душ этого мира!

– Но всё это бессмысленно, пока Башня здесь, да? – едва слышно спросила Мэйлинн.

– Увы, да, дорогая, – печально кивнул маг. – Башня – слишком мощное инородное тело, которое дестабилизирует наш мир и может принести ему гибель.

– Хорошо, – по лицу лирры было видно, что она наконец-то решилась. – Значит, Башня должна уйти, а мне придётся либо уйти вместе с ней, либо погибнуть.

– Но вы же можете снова спасти Мэйлинн, мессир? – с отчаянием обречённого воскликнул Бин. – Как в прошлый раз?

– Не могу… – опустил голову маг.

– Не может, – одновременно с ним проговорила Мэйлинн и улыбнулась. В улыбке её было слишком много страха, чтобы назвать её светлой, но всё же было видно, что она старается подбодрить Бина. – Та сущность, что живёт во мне, стала слишком сильна благодаря Башне. Моё тело не выдержит и часа.

– А Дайтелла? – впервые за всё время подал голос Варан. – Может, она могла бы помочь?

– Здесь уже никто ничем не сможет помочь, – мягко возразила Мэйлинн. – Я знала, на что шла, Варан, и готова была заплатить за это. Точнее, думала, что была готова… Но сейчас, кажется, вы вернули мне немного уверенности. Надеюсь, её будет достаточно, чтобы завершить дело.

– Я рад это слышать, дорогая, хотя моя душа сейчас и надрывается от горя, – произнёс Каладиус.

– Но вы ведь не станете спорить, что Кол имеет право знать? – спросила Мэйлинн, обращаясь не конкретно к кому-то, а ко всем сразу.

– Да, он должен узнать, – тяжело кивнул маг, да и все остальные так или иначе подтвердили это.

– Узнать что? – Кол почувствовал, как его внутренности будто жёстко схватила когтистая лапа. – Что вы имеете в виду?

– Как только Башня исчезнет из этого мира, ты умрёшь, Кол, – наконец Мэйлинн смогла подойти к своему старому другу и положить ладонь на его плечо.

– В каком смысле?.. – легионер решил, что ослышался.

– Могу я поговорить с Колом наедине? – попросила Мэйлинн. – Пройдите в эту дверь, там вы сможете отдохнуть.

Молча кивнув, пятеро путешественников направились к указанной двери, хотя Бин готов был клясться, что ещё минуту назад её здесь не было. Мэйлинн и Кол же так и стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.

– Что вы хотите мне сказать? – наконец заговорил Кол, как только липкие пальцы страха немного отпустили его гортань. – Почему я должен умереть?

– Я не знаю, как сказать тебе, Кол, – опустив глаза, заговорила Мэйлинн. – Но ты уже умирал однажды.

Видя, что Кол слишком ошарашен, чтобы что-то сказать, она продолжила.

– Ты умер тогда, на Полумесяце, когда мы сражались с Орденом Лианы. Ты был там с нами – со мной, Бином и остальными. Мы встретились с тобой в Латионе за год до этого, и именно ты помог нам добраться до мессира. А Варан был послан Гильдией Теней, чтобы схватить меня, однако оказался среди нас. И так мы вшестером, совершив путешествие вокруг всей Паэтты, оказались на Полумесяце, где тебя убили ассассины Ордена. И именно тогда я сделала то, о чём уже говорила сегодня – я заставила мессира сломать защиту, мешающую мне использовать магию, и, почерпнув силу у Башни, сделала единственное, на что была способна. Я создала ложную реальность, в которой ты не встречался с нами, а значит, и не мог быть убит в тот день. Эта реальность была ложной для всех… кроме тебя… Ты и есть эта реальность, Кол, и ты существуешь только потому, что твоё существование подпитывается Башней. Как только Башня исчезнет, исчезнет и эта связь…

Какое-то время Кол молчал. Он чувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

– Можно мне куда-то присесть, пока я не плюхнулся прямо на пол? – наконец спросил он.

– Позади тебя кресло.

Кол обернулся и действительно заметил кресло, стоящее всего в футе от его ног. Легионер буквально рухнул в него, нимало не беспокоясь, откуда оно тут появилось – у него сейчас были проблемы поважнее.

– То есть я – ненастоящий? – собравшись с мыслями, проговорил он.

– Ты настоящий, но не принадлежишь нашей реальности.

– Ты просто придумала меня? – Мэйлинн услышала, как скрипнули зубы Кола.

– Совсем не так! – горячо воскликнула она. – Я просто дала тебе возможность прожить ту жизнь, которой я тебя лишила!

– Но чем же я отличаюсь от… того Кола, которого убили?..

– Только тем, что ты жив, – решительно ответила Мэйлинн. – Ну и тем, что для тебя не существовали те наши совместные странствия в поисках Белой Башни.

– Но если я не принадлежу этому миру – как я могу быть настоящим?.. – голова Кола по-прежнему шла кругом, и он чувствовал, что его вот-вот стошнит.

– Существует бесконечное множество реальностей, Кол. Каждое наше действие, каждый наш выбор, по сути, создаёт очередную реальность. Мы встретились с тобой тогда, в Латионе, но могли бы и не встретиться. И вот уже существуют две реальности, каждая из которых чем-то отличается от другой. И так каждый раз. Когда-то давно Симмер пытался захватить меня и подчинить себе. И тогда, пытаясь сокрушить мою волю, он показывал мне видения из иных реальностей. В какой-то из них я была королевой, в какой-то – девкой из борделя. Тогда я не понимала смысла тех видений, но теперь-то я знаю, что это как раз и были те возможные реальности, в которые меня завели те или иные мои поступки и сделанный мною выбор. Это как бесконечные миры, которые не могут пересечься. Во всяком случае, без вмешательства со стороны…

– Значит, я – из другого мира? – отупело переспросил Кол.

– Да. Но он в точности похож на наш, лишь с той разницей, что там мы с Бином пробежали мимо тебя в ночь нашей встречи.

– Но если я здесь, значит, меня нет там? – вероятно, существовало огромное количество более важных и умных вопросов, но Колу сейчас пришло в голову именно это.

– Я этого не знаю, – пожала плечами Мэйлинн. – Я знаю, что ты есть здесь, и мне этого достаточно.

– Но что сталось с Мэйлинн из того мира? – вдруг спросил Кол. – Нашла ли она свою Башню?

– Не знаю. Вполне возможно, что нет. Может быть, она как раз и стала публичной девкой, – Мэйлинн понимала, что шутка плоха, но всё же попыталась хоть как-то разрядить атмосферу.

– А ты, – Колу удалось сфокусировать взгляд на лирре. – А ты нашла то, что искала? Ради этого ты отправилась на поиски?

– Нет, – честно призналась Мэйлинн. – Не нашла. И не этого я хотела. Если бы я могла провернуть то же самое с собой, я бы, наверное, предпочла никогда не находить эту Башню. Боюсь, ответы оказались куда страшнее вопросов.

– Поэтому ты готова уйти из этого мира?

– Я не готова, Кол! Я ужасно этого не хочу. Но я должна это сделать, просто чтобы этот мир не погиб. Я должна расплатиться за совершенное. Но меня убивает то, что это коснётся и тебя! Получается, что всё было напрасно!

– Ну если тебя это утешит, то моя жизнь в последние годы не особенно сложилась. В общем, ничего такого, о чём бы я мог сожалеть. Если я и жалею о чём-то, так это о том, что не помню того, что случилось со мной в прошлой жизни. Кажется, там я прожил куда лучше!

– Ты был лучшим из всех, кого я знала!

– Это хорошо, – улыбнулся наконец Кол. – Но знаешь, подруга, воскреснув, я прожил довольно-таки дерьмовую жизнь, так что я не стану слишком уж переживать, если она окончится. Скажу тебе по секрету, что когда я решил вновь записаться в армию, то частенько ловил себя на мысли, что почти с радостью думаю о том, что меня могут убить. Поверь, в тот момент это казалось мне наилучшим из всех исходов. Я это к тому, что тебе не стоит переживать из-за меня. Сделай то, что должна, потому что это правильно. И я буду рад тому, что хотя бы в конце моя жизнь приобрела какой-то смысл.

– Как бы я хотела взять тебя с собой! – с мукой в голосе проговорила Мэйлинн. – Но это невозможно…

– Я знаю, – кивнул Кол. – Прошу, не тревожься больше из-за меня. Признаться, я даже не знаю – кому из нас двоих придётся хуже. В смерти, по крайней мере, есть какая-то предопределённость, а вот то, что предстоит сделать тебе…

– Не пугай, мне и так страшно, – сквозь слёзы улыбнулась Мэйлинн.

– Но ты – сильная и храбрая! И ты справишься! Странное чувство – сейчас мне кажется, что я знаю тебя уже давным-давно, – Кол наконец встал с кресла, поскольку дурнота уже вполне прошла. – Ты – необыкновенная девушка, тебе кто-нибудь говорил об этом?

– Говорил. Ты. И не забыл упомянуть, что это даже несмотря на то, что ты знал женщину с тремя грудями! – внезапно Мэйлинн рассмеялась легко и звонко, как она делала в былые времена.

– Это я мог ляпнуть такое в твоём присутствии? – расхохотался Кол. – Видать, мы действительно были отличными друзьями!

– Ты сказал это при нашей первой встрече! – фыркнула Мэйлинн.

– Да, на меня это похоже, – легко согласился легионер, лукаво усмехаясь.

– Спасибо тебе, Кол! – от всего сердца сказала Мэйлинн и бросилась к нему на шею. – За всё спасибо!

– И тебе спасибо, Мэйлинн! – Кол прижал её к себе и вдруг почувствовал себя донельзя счастливым. Как никогда прежде.

– Ну что, пора к остальным? – спустя некоторое время спросила наконец Мэйлинн.

– Да, пойдём, а то Бин прикончит меня раньше, чем ты, а мне бы этого не хотелось.

Шутка получилась слишком мрачной, поэтому лирра лишь прикусила губу. Заметив это, Кол внезапно поцеловал её в щёку с такой необычайной нежностью, которой до сего дня в себе и не подозревал.

– Прости, – шепнул он.

– Всё нормально, – тряхнула волосами Мэйлинн. – Ну, пошли!


***

Теперь надежды у Бина больше не осталось. Когда Мэйлинн объявила, что уходит из этого мира вместе с Башней, сердце его оборвалось. Он ощутил боль, которая, как ему казалось, станет теперь преследовать его всю жизнь. Ему было стыдно признаться самому себе, но на фоне скорого исчезновения Мэйлинн неизбежная смерть Кола отступила на второй план.

Отчего-то каждый миг, проведённый теперь рядом с лиррой, превращался для него в муку. Он одновременно и желал продлить как можно дольше эти последние мгновения, и мечтал прекратить эту пытку как можно скорее. Видеть её, Мэйлинн, пусть и нематериальную, но такую близкую и знакомую, и осознавать, что он вот-вот навеки лишится её… Это было на пределе его сил. Поэтому Бин не находил, что сказать в этот момент. И всё росло желание того, чтобы это уже поскорее закончилось, чтобы можно было вынуть из своего сердца пустую надежду, словно занозу, и предаться оплаканию потери любимой и друга.

– А я сделала вам прощальный подарок, – грустно улыбнулась Мэйлинн. – Как только вы впали в транс, ваши тела тут же были с величайшей осторожностью погружены на корабль, и теперь они отправляются в Тавер. Таким образом вам не придётся вновь терпеть это мучительное плавание, ведь я помню по себе, насколько это ужасно.

– Значит мы пробудем здесь ещё несколько дней? – с деланым спокойствием осведомился Варан.

– Здесь понятие времени теряет смысл, – ответила Мэйлинн. – Вам может казаться, что пройдёт несколько дней, тогда как в вашем мире не минует и секунды, а может показаться, что прошло лишь мгновение, тогда как над Паэттой пролетят года. Вы пробудете здесь столько, сколько посчитаете нужным, но в любом случае вы очнётесь в Тавере вскоре после того, как вас доставят в какую-нибудь гостиницу.

– Вы чрезвычайно любезны с нами, дорогая, – несколько смущённо улыбнулся маг. – Я благодарю вас за это. Ну так что, когда же нам отправляться в обратный путь?

– В любое время, мессир, – через силу ответила лирра. – Но если вас не затруднит, я бы попросила остаться ещё ненадолго. Я хочу насладиться каждым мгновением рядом с вами, запомнить его, если получится, навсегда.

– Мы останемся столько, сколько нужно! – тут же заверил Каладиус, подозрительно почёсывая глаз.

– Кроме того, я ещё не успела переговорить с нашей Соланой, – поспешила уйти с зыбкой почвы Мэйлинн. – Ты ведь так и не сказала мне ещё, зачем ты пришла ко мне.

– Я хочу стать тобой, – прямо ответила Солана, не опуская глаз.

– Вот как, – усмехнулась Мэйлинн. – Громкое заявление. То есть ты тоже хочешь уйти в непознанное вместе с Башней?

– Нет, я как раз хочу остаться здесь, чтобы стать тем, кем могла бы стать ты, – Солана говорила ровно и спокойно. – Конечно, я убеждала всех, включая и саму себя, что добиралась до тебя затем, чтобы помочь в войне с Гурром, но на самом деле, я хотела стать великой волшебницей. По-настоящему великой волшебницей.

– Но ты и так необычайно сильна и талантлива! – заметила Чёрная Герцогиня. – Я чувствую это.

– Чтобы стать великой, недостаточно способностей – нужны дела, – тут же возразила Солана.

– Так и слышатся сентенции мессира Каладиуса! – усмехнулась Мэйлинн. – Ты, похоже, была достойной ученицей. Но чего именно ты хочешь, Солана? Что ты имеешь в виду, говоря о том, что хочешь стать мной?

– Я заменю тебя, когда ты уйдёшь, – без тени стеснения сказала Солана. – Я стану Чёрной Герцогиней. Я хочу возглавить твой народ – этих диких варваров, и создать собственное королевство. Я хочу стать силой этого мира, той, о ком станут слагать легенды, полные благоговейного трепета. Я знаю, что достойна этого!

– Но Чёрная Башня исчезнет вместе со мной.

– Воздвигни мне другую башню! Пусть она не будет искривлять основы мироздания, пусть она будет втрое меньше той, что я видела. Позже, когда я наберу силу, я разрушу её, чтобы создать собственную Башню.

– Здесь? Посреди этой ледяной пустоши?

– Откуда-то надо начинать, – усмехнулась Солана.

– Ты хочешь стать Чёрной Герцогиней? – пристально глядя прямо в глаза девушке, спросила Мэйлинн.

– Чёрный – всего лишь цвет, – та не смутилась и не отвела глаз. – Меня прозвали Симмерской ведьмой, тебя – Чёрной Герцогиней. Стали ли мы от этого лучше или хуже? Я очень сомневаюсь, что выбор цвета башни повлияет на что бы то ни было. Но если она останется чёрной, это, по крайней мере, будет означать преемственность.

– Но ты начнёшь войну…

– Война уже идёт, и я не думаю, что ты – та, для кого это является новостью. Но сразу скажу, что я не собираюсь повергать в кровавый хаос мир людей и лирр. Я знаю, что отныне и навсегда для нас есть лишь один настоящий враг. Даже если в этот раз попытка Гурра не удастся, никто не даст гарантии, что так будет всегда. Я хочу стать защитницей этого мира – защитницей, прежде всего, от демонов, подобных Симмеру и Бараканду. И, если понадобится, я заставлю государства Паэтты сплотиться против общей угрозы.

Все, за исключением, разве что, одного Каладиуса, с удивлением и неким трепетом смотрели на эту девочку-подростка, которая, ничтоже сумняшеся, собиралась поставить под свою власть весь мир и объявить войну двум самым могущественным магическим сущностям. Во взгляде же великого мага светилась плохо скрываемая гордость. Бывают ученики, благодаря которым прославляются имена учителей. Солана обещала стать именно такой ученицей.

– Я не могу читать будущее, – произнесла Мэйлинн после некоторого молчания. – Оно недоступно моему взору, и я не могу сказать – больше зла или добра ты принесёшь в этот мир. Мне кажется, что и того, и другого, и в немалых масштабах. Но не мне об этом судить – не потому, что мне всё равно, а потому, что я не имею на это права. Ясно одно – ты станешь поистине великой, Солана, и я помогу тебе. Не беспокойся, я объявлю келлийцам, что отныне ты – их новая Госпожа. Отныне ты – Герцогиня Чёрной Башни!

Услыхав эти слова, Солана гордо подняла голову, осмотрев присутствующих счастливым взглядом. Вот оно, то, к чему она стремилась! Пусть пока что её подданными будет жалкая кучка островитян, но это лишь начало! Сейчас девушка нисколько не сомневалась, что её имя разнесётся по всей Паэтте, а память о ней будет жить в веках. Симмерская ведьма сегодня будет погребена на самых дальних и тёмных задворках истории.

– Благодарю тебя, – проговорила она. – Клянусь, где бы ты ни была, ты не пожалеешь об этом! И все вы увидете, что теперь начнутся новые времена, куда лучше прежних!

– С удовольствием понаблюдаю за этим, дитя моё, – улыбнулся Каладиус.

– К чему довольствоваться ролью наблюдателя, когда вы можете вновь встать у руля истории, мессир? – горячо проговорила Солана, делая шаг к магу. – Станьте моим советником, станьте моей правой рукой! Вы многому научили меня, но того, чему вы ещё не успели меня научить, гораздо больше! Без вашей поддержки я могу наделать много ошибок!

– Спасибо, дорогая, – слегка поклонился Каладиус. – Но я вынужден отказать вам. Вот мой последний урок вам: нельзя стать великим, не наделав прежде своих ошибок. Умные учатся на чужих ошибках, но великие – прежде всего на своих! Нельзя стать великим, постоянно прячась за чьей-то спиной! Поэтому я оказал бы вам плохую услугу, согласись стать вашим опекуном. Кроме того, мне дьявольски надоел этот мерзкий снег и холода. Я собираюсь вернуться в свой уютный дворец, где приятно проведу остаток отведённого мне срока.

– Мне очень жаль, мессир, но я не стану настаивать. Думаю, что вы как всегда правы. Но тогда я попрошу тебя, Варан, помочь мне. Мне понадобится первый министр – умный, бесстрашный, хитрый и верный. Никто не обладает этими качествами больше чем ты. Останься со мной!

Взгляд, которым юная волшебница сопровождала эти слова, был достаточно красноречив, чтобы краска бросилась в лицо мастеру Теней. На мгновение он даже опустил глаза, но затем вновь твёрдо взглянул на Солану.

– Простите, ваша светлость, но я также вынужден отказаться. На то есть много причин, но главное – я сомневаюсь, что смогу быть полезным вам. Масштаб моей персоны не соответствует вашей личности.

– Брось паясничать! – раздражённо поморщившись, воскликнула Солана. – Я прошу тебя остаться не только потому, что мне нужен первый министр, но и потому, что мне нужен ты. Я знаю, что ты неравнодушен ко мне, и я сейчас прямо предлагаю тебе остаться! Будем править вместе!

– Прости, Солана, – на сей раз голос Варана прозвучал горько и серьёзно. – Я не могу остаться, и именно потому, что неравнодушен к тебе. Наверное, можно быть счастливым, любя девушку, но наверняка нельзя быть счастливым, любя великую волшебницу. Поэтому я сделаю всё, чтобы как можно скорее выбросить эти чувства как можно дальше. Но всё же, уехав, я смогу быть полезным тебе. Вот-вот я сделаюсь главой Цеха охотников за головами, а со смертью Командора смогу побороться и за главенство над всей Гильдией. Уверен, что тебе будет полезно иметь такого союзника.

– Хорошо, я поняла, – лицо Соланы было совершенно непроницаемым и казалось сейчас лицом взрослой опытной женщины, а никак не семнадцатилетней девушки. – Ты прав, мне понадобятся такие союзники. Спасибо тебе за предложение.

Варан лишь молча кивнул в ответ. Бин видел, как заходили желваки на его лице.

– Ну а ты, Бин, конечно же, тоже не захочешь остаться? – не спрашивая, а утверждая, произнесла Солана.

– Да, я ухожу, – печально сказал Бин. – Здесь меня больше ничто не держит. Я вернусь к семье – это всё, что у меня осталось.

– Что ж, – усмехнулась Солана. – Наверное, оно даже и к лучшему. Начну всё с чистого листа.

– Так будет лучше всего, – подтвердил Каладиус.

Кол, которому по вполне понятным причинам даже не предложили остаться, чувствовал, как ледяные пальцы приближающейся смерти сжали сердце. Он почувствовал такую тоску, что захотелось завыть. Но вместо этого он до жалости бодрым голосом воскликнул:

– Да здравствует Герцогиня Солана!

Но никто этому даже не улыбнулся.


***

Бин понятия не имел, сколько дней прошло здесь, в этом вымышленном мирке, в котором не садилось и не вставало солнце, а точнее – тут просто не было ни одного окна, чтобы это увидеть. Все помещения, в которых он побывал, неизменно были равномерно освещены светом, идущим словно из ниоткуда. При этом Бин не сомневался, что, появись у него желание, Мэйлинн обеспечила бы его неограниченным количеством восходов и закатов солнца столь же ненастоящего, как и всё вокруг.

Почти всё время Бин проводил в компании Мэйлинн. Они о чём-то говорили, или просто сидели молча, едва касаясь друг друга плечом и думая каждый о своём. Чувство, что всё это происходит во сне, не покидало Бина. Виной тому, наверное, было как раз это полное отсутствие ощущения времени. Ему никогда не хотелось спать, есть, пить, а непрерывность восприятия то и дело нарушалась какими-то провалами беспамятства. Он словно перебирал картинки: вот они с Мэйлинн вспоминают, как улепётывали от слуг Оливы, а мгновение спустя она уже водит своим ноготком по его ладони, шутливо предсказывая судьбу по линиям руки.

В какой-то момент времени Бин с удивлением осознал, что всё это начало заметно тяготить его. Это состояние безмятежности, столь же искусственное, как и всё вокруг, лишь ещё больше подчёркивало предстоящую вскоре разлуку. Подобно смертельно больному, который сперва с ужасом ожидает приближения смерти, но затем, измученный ожиданием, начинает поторапливать её, Бин вдруг понял, что хочет уйти из этого ненастоящего мирка. И как только он это почувствовал, то тут же понял, что Мэйлинн, судя по всему, испытывает те же чувства.

– Ну что, нам пора? – без обиняков спросил он.

– Пора, – кивнула Мэйлинн, державшая его ладонь в своих.

– Я никогда не забуду тебя, – Бин поднял руку, и её ладошки оказались на уровне его губ. – Я всегда буду тебя любить.

Он легонько поцеловал её руки.

– Я знаю, Бин. И я всегда буду помнить и любить…

– Где остальные?

– С ними я уже попрощалась. Они ушли.

– Даже Кол?

– Даже Кол. Мы выяснили всё, между нами не осталось ничего недосказанного.

– А между нами?

– А разве что-то осталось?

– Нет… Ничего…

Бин всё ещё продолжал легонько касаться губами её кожи. Кружилась голова от ощущения непоправимого. Ему хотелось запомнить каждое мгновение навсегда – каждое её движение, каждую чёрточку её лица. Но голова была словно забита ветошью, а восприятие былокаким-то отупелым и несфокусированным. Кажется, у него начинался жар.

– Это будет как в прошлый раз? Мне надо уходить? Боюсь, у меня не хватит смелости уйти…

– Не беспокойся, на этот раз никуда идти не нужно. Прощай, Бин… – в первый и последний раз её губы коснулись его губ.

– Прощай, Мэйлинн…


Эпилог. Грёзы и сны

По приезде в Шинтан Каладиус объявил, что собирается остаться здесь на какое-то время.

– Перезимую здесь, а весной направлюсь в Шельдау, – пояснил он. – Захотелось размять косточки. Возможно, это мой последний шанс засветиться в этой войне.

– Так ли уж вам нужно засвечиваться, мессир? – усмехнулся Варан. – Мне кажется, вы своё место во всей этой истории уже заняли. Скажите лучше, что вам не хочется возвращаться в свой пустой дворец. Или что вы не хотите далеко уезжать от своей подопечной!

– Я уже очень стар, мастер Варан, – устало вздохнул маг. – Не знаю, сколько мне ещё осталось, но, думается, что недолго. Двести лет мне хотелось укрыться как можно дальше от мира, а теперь вот наоборот захотелось принести ему хоть какую-то пользу.

– Чувствуется влияние Мэйлинн, – произнося это имя, Варан понизил голос и оглянулся на Бина, сидящего за столом в уголке с нетронутой кружкой эля.

– И вы угадали, друг мой. Наверное, это прозвучит пафосно и нелепо, но мне хочется сделать что-то во имя её. Хочется, чтобы её жертва была не напрасной. Если хотите – теперь это дело моей жизни.

– Я очень понимаю вас, мессир, – серьёзно кивнул Варан. – Сам в последние дни не в своей тарелке. Хочется грызть деревья…

– Так, может, ещё не поздно вернуться? Вы потеряли Мэйлинн, но зачем терять ещё и Солану?

– Прошу вас, мессир, не говорить со мной больше на эту тему. Я не лукавил, когда ответил ей отказом, а потому не вижу необходимости вновь повторять одно и тоже.

– Простите меня, друг мой. Я напрасно вспомнил о нашей юной знакомой. Когда вы уезжаете в Латион?

– Возможно, завтра. Во всяком случае, в самое ближайшее время.

– Бин и Кол отправятся с вами?

– Мы не говорили об этом, но я не думаю, что здесь, в Палатие, их что-то держит. Уверен, они захотят вернуться домой.

– Я тоже так думаю. Может, после окончания войны, я заеду к вам на какое-то время. К тому времени вы, должно быть, уже будете главой своего Цеха?

– Всё может быть, – пожал плечами Варан. – Я сейчас ещё не задумываюсь об этом.

Пока мастер Теней и великий маг секретничали у стойки, к Бину и Пашшану за столом присоединился Кол.

– Вот это гостиница! – восхищённо проговорил он. – Почти королевский дворец!

– Поверь, дружище, королевские дворцы выглядят совсем не так, – меланхолично усмехнулся Бин, рассеянно вертя в руках кружку. – Кстати, другой Кол бывал во дворце императора Саррассы, и даже жил там довольно долгое время, пока приходил в себя после ранения.

– Повезло же ему, – покачал головой Кол.

Это было довольно странное общение, но теперь у них словосочетание «другой Кол» стало общеупотребительным. «Этот» Кол постоянно интересовался у Бина похождениями своего предшественника, приходя в восхищение от того, что узнавал. Кажется, эти разговоры здорово помогали ему принять надвигающуюся неизбежность.

Нужно отдать должное Колу – он вёл себя молодцом. Складывалось впечатление, что его нисколько не заботил тот факт, что ему осталось жить немногим более месяца, а то и меньше. Возможно, сказывалась многолетняя военная привычка человека, привыкшего рисковать жизнью ежедневно, а может быть он просто смирился. Или устал.

– Какие дальнейшие планы вы имеете, молодые люди? – подошёл к столу Каладиус. – Предупреждая ваши вопросы, сразу скажу, что я покамест дальше не поеду. Эту зиму я решил провести в Шинтане.

– А мы отправимся дальше, в Латион, – по выражению лица Бина не было очень уж заметно, что он удивился или расстроился.

Вообще, с тех самых пор, как они очнулись в одной из гостиниц Тавера, юношей безраздельно владела какая-то апатия. Мысли его словно витали где-то не здесь, и не нужно было быть убелённым сединами мудрецом, чтобы догадаться – где именно. Однако был и положительный момент – он вновь сблизился с Колом, причём настолько, что теперь они практически не расставались. И Бин, пожалуй, был единственным, за исключением разве что Пашшана, кто не стеснялся смотреть в глаза легионеру. И Каладиус, и Варан в разговорах непроизвольно отводили взгляды в сторону, хотя, казалось бы, житейского цинизма у каждого хватило бы на пару дюжин таких, как Бин.

– Да, – подтвердил Кол, отхлёбывая морса из кружки – даже находясь в преддверии смерти, он больше не собирался возвращаться к алкоголю. – Доживу свои последние денёчки в какой-нибудь замёрзшей канаве.

– Поживёшь у меня, – всё так же меланхолично проговорил Бин. – Сестры будут рады.

– Ага, – невесело усмехнулся Кол. – Кто же не обрадуется гостю, который гарантированно вскоре избавит их от своего присутствия! Эх, и чего я не остался в императорском дворце, когда была такая возможность!.. В Саррассе сейчас тепло – самое время нежиться на песке и пожирать фрукты. Говорят, они страшно полезны для здоровья.

– А поехали в Саррассу! – лицо Бина внезапно ожило.

– Зачем? – опешил Кол от столь внезапной перемены.

– Как – зачем? Валяться на песке и пожирать фрукты! Я покажу тебе издали императорский дворец. Хотя не советовал бы останавливаться в Золотом Шатре – премерзкий город!

– Боюсь, мой друг, император не вспомнит вас, – заметил маг. – Заклятие пока что действует и на него.

– Да и плевать! – если минуту назад Бин был апатичен, словно ящерица, сидящая на холодном камне, то теперь, казалось, он едва мог усидеть на месте. – Лично я не захотел бы вернуться в Шатёр, даже если бы император пообещал мне уступить своё собственное ложе. Нет, дружище, мы поселимся в каком-нибудь непритязательном трактирчике в двух шагах от моря, станем купаться и бездельничать!

– А что, мне нравится эта идея! – улыбнулся Кол. – Только вот на что мы жить будем?

– На этот счёт не беспокойтесь, друзья, – заверил Каладиус. – Я могу дать вам столько денег, что вы будете жить, словно князья.

– Лично я от такого не откажусь! – тут же согласился Кол с бесстыдством умирающего. – Может, поедете с нами, мессир?

– Весьма соблазнительное предложение, мой друг, но я всё же откажусь. Думаю, я куда нужнее буду здесь, в Шинтане.

– Жаль. Ну а ты, дружище Варан? Составишь компанию двум гулякам?

– Прости, друг, но я тоже откажусь, – мастер Теней, как обычно, смотрел куда-то мимо легионера. – Если я упущу эту возможность стать мастером седьмого круга, другая может уже и не представиться.

– Мне казалось, ты не хотел становиться мастером седьмого круга, – заметил Бин.

– Мне тоже так казалось, – усмехнулся Варан. – Всё меняется. Судя по всему, я тоже.

– Ну тогда отправимся вместе хоть до Латиона! – предложил Бин.

– Обязательно! Когда вы собираетесь?

– Да прямо завтра поутру и поедем! Ты не против? – спросил Бин у Кола.

– Чем быстрее, тем лучше, – улыбнулся тот.


***

О чём может мечтать человек, которому осталось жить считанные дни? О том, чтобы не умереть? Но это настолько глупо, что даже смешно. Смерть неотвратима, и срок отмерен достаточно точно. Поэтому стоит ли об этом думать?

Кол мечтал о том, чтобы вспомнить хоть что-нибудь из своей прошлой жизни. Он понимал, что это невозможно, что то, о чём часто рассказывал Бин, именно с ним никогда не происходило. Однако он всё равно мечтал об этом, и это была, пожалуй, самая страстная мечта за всю его жизнь.

Бывшему легионеру почти каждую ночь снились сны об этом. То ли Бин был хорошим рассказчиком, то ли сам Кол оказался очень восприимчив к его историям, но он видел и удивительные своды Дуондура, и схватку в «Двух петухах»; он просыпался от тупой боли в груди, и мог поклясться, что болит именно то место, куда угодила стрела «другому» Колу. Он видел накрытые ужасом стены Лоннэя, бешеную скачку без седла с прижатой к его груди бесчувственной Мэйлинн, падающую в провалы между волнами «Нежданную»… Но чаще всего он видел её.

Башня, в его снах неизменно белоснежная, вздымалась над скалами, закрывая всё небо. Башня, которая манила его к себе. Кол, зная, что всё бесполезно, всё-таки бежал по бесконечным каменным лабиринтам, пытаясь приблизиться к величественному силуэту, но один лабиринт сменялся другим, а выхода из них всё не было. Кол плакал во сне, и слёзы эти были сладостными, словно любовь девушки – они внезапно приносили ему умиротворение и покой, хотя, казалось бы, в подобной ситуации скорее можно ожидать слёз ярости. Однако, несмотря на кажущуюся безнадёжность этих снов, Кол всегда чувствовал за ними кое-что, почти неуловимое. И он мог поклясться, что это – надежда.

Кол знал, откуда проистекает эта надежда. Мэйлинн, которая, скорее всего, уже не принадлежала этому миру, тем не менее, пока ещё не покинула его. И Кол знал, что она, если ещё может, всячески пытается ободрить его. Он ни разу не виделся с лиррой в своих снах. Точнее, он видел её, но всегда словно бы уголком глаза – какое-то движение, силуэт, тень. Как ни пытался, он никогда не мог увидеть её чётко. Он слышал её голос, чувствовал её присутствие всегда, но стоило ему обернуться к ней, что-то – яркий солнечный луч в глаза, ствол дерева, туман – мешали разглядеть Мэйлинн.

И лишь в снах с Башней лирры не было рядом, но он точно знал, что она в этой ослепительной Белой Башне, и что она ждёт его. Наверное, ещё и поэтому эти сны были такими отрадными для него. Потому что где-то в глубине души он никак не мог перестать верить в то, что однажды ему удастся выбраться из лабиринта и достичь цели.

Бин был честен с Колом, а потому рассказал ему, что тот был влюблён в Мэйлинн. Кол воспринял это с обычным для него смешком, но, кажется, именно в этот момент он вдруг снова почувствовал, что безоглядно любит потерянную навеки Герцогиню Башни. Однако это нисколько не подпортило их отношения с Бином, а, быть может, даже скрепило их ещё сильнее.

Вот и сейчас, проснувшись посреди тёплой южной ночи, Кол, вслушиваясь в глухой шум прибоя, доносившийся из открытого окна, несмотря даже на богатырский храп Бина, вновь видел перед собой белый силуэт Башни. Проведя пальцами по гладковыбритой щеке, и ощутив на них влагу, Кол улыбнулся.

– Мы ещё увидимся, подруга, – прошептал он. – Я переверну небо, но найду тебя…


***

В Латионе вновь остановились лишь на одну ночь. Эту ночь Бин совсем не спал – они просидели вдвоём с Нарой в темноте, слегка освещаемой лишь сполохами пламени в железной печке, стоящей на кухне. На столе стояла еда, но ни он, ни она к ней даже не притронулись. Наконец-то Бин смог выговориться и выплакаться, не стесняясь.

Кол прекрасно понимал состояние друга, поэтому, отужинав, отправился в отведённую ему комнатушку. Алика, которая всё ещё томилась в неведении относительно судьбы своего мужа, довольно мало времени провела в компании, вновь уйдя укладывать сына. Бин старался вселить в неё надежду, говоря, что всё худшее уже позади, и что теперь отсутствие новостей – это хорошая новость. Действительно, будь Минк убит в период сражений, весть об этом уже давно дошла бы из Коррэя. Следовательно, он был жив. Конечно, зимовка в солдатском лагере – далеко не сахар, но всё же Бин убеждал Алику надеяться на лучшее.

А вот Бина утешить было некому. Точнее, Нара, как могла, старалась притупить его боль, но излечить рану она была бессильна. Молодая девушка плакала вместе с братом, слушая его печальную историю. По закрытым на ночь ставням постукивал сырой снег – нечто среднее между снегом и градом. Здесь, в Латионе, зимы были не столь суровыми как там, на севере. На Полумесяце, где сейчас медленно истаивала Чёрная Башня, наверняка было жутко холодно и вьюжно.

Бин не забыл передать привет от Лэйто. Правда, сержант наверняка остался бы разочарован ответной реакцией – Нара лишь слегка улыбнулась и кивнула. Хотя, скорее всего, Лэйто сразу прекрасно понимал это. Вряд ли он всерьёз рассчитывал на что-либо – скорее всего, его загрубелой солдатской душе просто хотелось немного чего-то нежного и романтичного.

Утром Бин обнял Нару, клятвенно пообещав, что на этот раз это действительно будет его последний отъезд из дома. Девушка, которая, конечно же, уже знала причину этого путешествия, грустно кивнула, поглядывая на Кола, переминающегося с ноги на ногу у порога. В его чуть виноватой улыбке так и читалось: «Потерпи немного, эта разлука не затянется». До исхода Башни оставалось меньше месяца.


***

Когда Брайка попросили срочно зайти к генералу Шэндору, он уже знал, о чём пойдёт речь. Уже с полчаса назад к нему, не стучась, вбежал один из молодых магов и, выпучивая глаза, стал кричать о том, что что-то случилось с Башней.

– Что вы имеете в виду? – уточнил подполковник, хотя сам знал ответ на этот вопрос.

– Не знаю, господин подполковник, – юноша никак не мог успокоиться, и даже пританцовывал на месте от возбуждения. – Но континуум возмущения только что сотрясло так, что меня едва не вырвало. Другие мои коллеги испытали то же самое. Пока ещё мы не можем сказать более точно, но наше общее мнение – это Башня. Её положение в нашем мире меняется. Я бы сказал, что она удаляется от нас.

– Значит, у них получилось, – прошептал Брайк. – Что ж, мессир Белли, уверен, что вы не ошиблись. Чёрная Башня вскоре исчезнет, а это значит, что победа не за горами. Прошу вас, продолжайте следить за ситуацией, и постарайтесь связаться с диверсионными группами – пусть они сообщат обстановку в тылу тондронцев. Как они отреагируют на изменения?

– Будет сделано, господин подполковник!

– И, пожалуйста, пригласите ко мне капитана Лэйто.

– Слушаюсь, господин полковник! – в полку Брайка маги если и мнили себя элитой, не выказывали этого при своём командире, так что мессир Белли нисколько не оскорбился, что ему дали поручение, более подходящее для какого-нибудь рядового.

Правда, Лэйто уже не застал командира на месте – когда он наконец пришёл, тот уже был у генерала. Однако Лэйто решил дождаться Брайка. Он уже был в курсе того, что произошло, а потому понимал, что у подполковника могут быть какие-то идеи и предложения.

Брайк вернулся довольно быстро, и был в весьма приподнятом настроении.

– Ну что, капитан, поздравляю вас! – завидев ожидающего его Лэйто, воскликнул он. – Ведь в том, что случилось, есть немалая ваша заслуга!

– Спасибо, господин подполковник, – улыбнулся Лэйто.

– Будьте уверены, что я отражу этот факт в официальном донесении. Так что, капитан Лэйто, раскрывайте карманы пошире – скоро в них польётся серебряный дождь. И закажите на всякий случай майорские погоны – могут пригодиться.

– Спасибо, господин подполковник, – усмехнулся бывший сержант. – Сейчас главное, чтоб война поскорее закончилась. Да и не так много я сделал. И, если уж на то пошло, то не забудьте и Пэрри с Парком.

– Не забуду, – заверил Брайк.

– Ну так что – начинаем планирование большой операции?

– Сейчас нужно ждать сведений от разведки, – слегка остудил пыл подчинённого Брайк. – Надо выяснить, как повлияло исчезновение Башни на войска Тондрона. Мессир Каладиус предупреждал, что Башня будет исчезать сорок дней, так что, вполне возможно, пока что ещё рано что-то предпринимать. Кроме того, все основные группы у нас, как я понимаю, на заданиях. С ними свяжутся и попросят вернуться.

– Неужели всё вот так вот просто, господин подполковник? – задумчиво проговорил Лэйто.

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Вот это – то, что случилось, – пояснил Лэйто. – Чёрная Башня, пять лет угрожавшая нашей стране, просто так вдруг взяла и исчезла. Зомбаки, которые, как ещё недавно казалось, пожрут весь мир, вот-вот могут быть раздавлены, словно кучка клопов. И при всей значимости этого события почти никто ничего даже не заметил. Не было молний, раскалывающих небо, землетрясений; с неба не повалил красный снег, а деревья не вспыхнули негасимым огнём. Всё случилось так буднично…

– И хвала богам за это, капитан! – усмехнулся Брайк. – Я бы вообще предпочёл уснуть, а затем проснуться и узнать, что всё уже кончено. Но мы оба знаем, что так не будет.

– Мы победим, – пожал плечами Лэйто. – Так не всё ли равно – как? Лично я готов и потерпеть, если будет лихо. Главное, чтобы те, кого мы защищаем, оставались в безопасности.

– Это точно, – кивнул Брайк.

О чём, или точнее – о ком в этот момент подумал подполковник – неизвестно, но капитан Лэйто думал о красивой белокурой девушке, находящейся в сотнях миль отсюда в полной, как хотелось ему надеяться, безопасности.


***

Наверное, человек всегда недоволен. Ещё совсем недавно Бин проклинал пронизывающий холод Палатия и мечтал оказаться в самой горячей сердцевине пустыни Туум, а теперь вот метался в обжигающей постели, надеясь хоть ненадолго уснуть, однако этому мешала жара. Сквозь открытое окно тянул небольшой бриз от моря, но и он не спасал. Крупные капли пота покрывали лоб Бина, волосы слиплись и облепили лицо. На соседней койке сопел Кол. Вот кому всё едино – что жара, что холод!

Снова эти сны! Сны пугающие, сны безнадёжные. Каждый раз одно и то же – Мэйлинн, стоящая на дне глубокого каменного колодца (или Башни?), умоляюще глядящая вверх, на него, и протягивающая ему руки. Видно, что она что-то кричит, но ни один звук не вырывается из этого глубокого провала. Бин оглядывается вокруг в поисках верёвки или чего-то похожего, но видит лишь режущую глаза яркую белизну. Он хочет прыгнуть в этот колодец, чтобы если не спасти, то хотя бы разделить участь своей любимой, но оказывается, что он не может просунуть в отверстие даже руку.

Единственное, что было хорошего в этих снах – они довольно быстро обрывались. Бин вскакивал, давясь беззвучным криком, и затем долго сидел, глядя в темноту широко распахнутыми глазами, словно всё ещё видя перед собой жерло колодца. Обычно после этого он больше уже не мог заснуть, проводя остаток ночи в какой-то полудрёме, болезненной и изматывающей.

Если не считать этих кошмаров, то Мэйлинн ни разу не являлась Бину с тех пор, как они попрощались на том острове с незапоминаемым названием. Признаться, Бин рассчитывал на обратное – он надеялся, что пока ещё Башня находится в этом мире, у лирры будет возможность проникать в его сны. Однако, вероятно, дверь между ними была уже закрыта, а Башня, скорее всего, была уже не здесь. То, что могло бы видеться сейчас какому-нибудь сумасшедшему путешественнику, вздумавшему проплыть мимо Полумесяца (хотя там Серое море уже наверняка было сковано льдом), было не более чем тенью, следом, оставшимся ещё в мире Паэтты.

Они ехали сюда, в Саррассу, чтобы весело и разгульно провести последние дни жизни Кола. Однако ни особого веселья, ни разгульности не получилось. Как и хотел Кол, они поселились в одном из прибрежных селений милях в трёх от Золотого Шатра. Как по заказу, постоялый двор находился в каких-нибудь ста шагах от кромки океана, так что ночью сквозь открытые окна хорошо был слышен прибой. Кормили тут неплохо, в основном тем, что дарило море. Вероятно, и выбор местных вин был неплох, но Кол так и не прикасался к спиртному, а Бин был не таким уж выпивохой, чтобы не поддержать друга.

В столице они побывали лишь проездом. У Бина остались самые неприятные воспоминания о грязи и мерзости, царивших на улицах Шатра, а Кол, возможно, под влиянием друга, очень равнодушно отнёсся к возможности поглядеть на самый помпезный город в мире. Даже обещанный императорский дворец его не заинтересовал.

Да и вообще, времяпрепровождение обоих друзей оказалось самым непритязательным. Почти каждый день они с утра уходили к морю, где, зарыв в тёплый песок ступни ног, сидели по многу часов, беседуя на самые разные темы. Чаще всего, конечно, разговор касался либо прошлого путешествия и похождений «другого Кола», либо Мэйлинн. Но было и много других тем. Вообще друзья дошли до такого взаимопонимания, что говорили друг с другом на самые сокровенные темы, поднимая со дна души то, что до сих пор стыдились показать даже самим себе.

И фрукты… Как и хотел Кол, они каждый день ели много фруктов. Некоторые были им известны, другие они видели впервые. Что характерно, Кол до этого времени относился к фруктам крайне презрительно, считая их пищей для детей. Теперь же он сам, словно ребёнок, стремился попробовать каждый новый плод, который замечал на местном небольшом рынке.

Иногда из-за этого случались конфузы. Как-то Кол купил странный шишковатый фрукт удивительного розового цвета с очень твёрдой кожурой, покрытой мелкими чешуйками. Выглядело всё очень аппетитно, поэтому Кол, не мешкая, разрезал только что купленный плод ножом и тут же укусил розоватую мякоть. Торговец, видимо, не ожидавший этого, что-то закричал на саррассанском, размахивая руками, но было уже поздно.

Колу показалось, что он набрал полный рот огненных муравьёв. Слёзы полились из глаз, а из горла доносились лишь сдавленные хрипы, перемежающиеся с кашлем. Отплёвываясь и ругаясь на чём свет стоит, Кол в сердцах бросил остатки плода на землю и растоптал. К тому времени Бин добыл для него бурдюк с водой, но вода, казалось, нисколько не могла потушить пожар в глотке легионера. В тот день Кол больше ничего не ел, пролежав несколько часов в кровати, поминутно полоская рот смесью воды, молока и пальмового масла, что несколько облегчало его страдания.

Однако, несмотря на столь странное и даже скучное времяпрепровождение, оба друга были счастливы, насколько это, конечно, было возможно. Этот покой, это отсутствие необходимости срочно куда-то бежать, благотворно действовали на них.

– Когда будешь рассказывать об этом Варану или мессиру, не говори, что мы всё время просидели на берегу, – как-то сказал Кол, когда они в очередной раз сидели неподалёку от воды, глядя, как потухает очередной день. – Придумай что-нибудь о том, как мы пускались во все тяжкие, как поставили на уши весь Золотой Шатёр… Не хочу, чтобы они считали меня настолько бездарным.

– Не волнуйся, – усмехнулся Бин, пощипывая виноградинки с огромной золотистой кисти, лежащей на блюде рядом с ними. – Такого наплету, что они ужаснутся.

– Осталось четыре дня… – как бы невзначай проговорил Кол, глядя на волны, ласкающие песчаный берег.

– Боишься?

– Есть немного… На самом деле – очень боюсь. Полгода назад смерть казалась весьма симпатичной дамой, а теперь жуть как не хочется попасть к ней в объятия.

Сказать на это было нечего, так что Бин промолчал.

– Жаль, что так бездарно прожил, – вздохнул Кол. – И ведь не скажешь, что, мол, если бы мне дали ещё один шанс, то я бы всё исправил!..

– Мэйлинн ведь сказала, что ты, возможно, и не умрёшь, а просто вернёшься в свою реальность.

– А какая разница? – пожал плечами Кол. – Если я вернусь туда, и при этом потеряю всю память о том, что было здесь – чем это будет отличаться от смерти? И потом – боюсь, что реальность, в которой я никогда не знал вас – совсем не то место, где мне бы хотелось оказаться. Напиваться в дешёвых кабаках дешёвым пойлом, пока не сгниёт печень… Нет уж!.. Лучше уж просто помереть, как все нормальные люди!

– Пока ты жив – всегда можно что-то исправить в своей жизни, – возразил Бин. – Только у мёртвых нет выбора.

– Ты сам-то много поправишь в своей жизни? Вернёшься в Латион, станешь жить, как и раньше. И так и будешь сохнуть по Мэйлинн. Слушай, можешь обещать одну вещь умирающему другу?

– Какую?

– Найди себе жену, Бин, – усмехнулся Кол. – Проживи достойную жизнь и за себя, и за меня!

– Постараюсь… – буркнул Бин.

– Не «постараюсь», а поклянись! Я серьёзно, Бин! Я не отстану, пока не пообещаешь!

– Ладно, обещаю, – чуть помолчав, проговорил Бин.

– Вот так-то! – удовлетворённо произнёс Кол. – И смотри, не обмани! Ты же помнишь: и за себя, и за меня!

– Не обману, – Бин серьёзно посмотрел на друга. – Можешь быть уверен.

– Вот это мужской разговор! – бодро воскликнул Кол. – Ну-ка, подай-ка мне ещё виноградика!

День потухал очень быстро, становилось холоднее. Вскоре оба друга встали и, отряхнув штаны от песка, направились в гостиницу ужинать. Впереди была ещё одна ночь с её снами…


***

Солане нравились келлийцы. Они во многом были похожи на суровых и неприхотливых жителей её краёв, разве что были ещё суровее и неприхотливее. Прямолинейные, словно топоры, с которыми они управлялись мастерски. И то, что они безропотно приняли новую Госпожу, свидетельствовало прежде всего о безграничной преданности и доверии, которое они испытывали к Мэйлинн. Однако Солана прекрасно понимала, что она пока что живёт в кредит, и если она не сможет доказать им свою силу и мудрость, то вскоре островные кланы отвернутся от неё.

Чем больше размышляла Солана, тем острее понимала, что новой войны с Палатием не избежать, пусть и в далёком будущем. Невозможно построить империю на этих скалистых островах, где могут расти лишь сосны да мох. Ей нужны будут материковые земли, а Палатий вряд ли согласится отдать хотя бы пядь самой захудалой территории вроде той, где проживала Аффа.

Но это будет в будущем, а пока ей выпала возможность сделать то, о чём она так долго говорила всем встречным-поперечным – вступить в войну с Гурром. Конечно, у неё не было и тысячной доли той мощи, которой располагала Мэйлинн, но, в отличие от неё, Солана могла использовать её всю, не боясь ускорить гибель мира. А сейчас, пока Чёрная Башня ещё не до конца истёрлась из этого мира, девушка могла черпать и её иссякающую силу благодаря множеству артефактов, оставленных ей Чёрной Герцогиней.

Как же обидно было, что глубокие снега и лёд, сковавший наконец Серое море, не позволяли ей пока что нанести мощный удар по войскам врага! Однако Солана не сидела без дела. За то время, что она провела в обществе Каладиуса, а также за те несколько дней в гостях у Мэйлинн она почерпнула очень и очень много.

Особенно важны были уроки Чёрной Герцогини. Повелительница времени имела неоспоримое преимущество перед Симмером – тот хоть и мог обучать свою ученицу во сне, но был, так же как и все, подчинён течению реки времени. Что же касается уроков Мэйлинн, то, несмотря на её явный проигрыш в опыте перед древним озером, она могла бы учить Солану столько, сколько было нужно. Увы, магия Чёрной Герцогини строилась на иномировой силе Башни, поэтому для новой владычицы севера она была бесполезна, но с другой стороны, Мэйлинн получила уникальную возможность как бы посмотреть на принципы магии Паэтты со стороны, поэтому ряд её советов был ценен тем, что их не мог дать никто другой, кроме неё.

И теперь Солана готовилась к возобновлению военной кампании в будущем году. Она создавала мощнейшие артефакты, позволявшие многократно усилить мощь магов, зачарованное оружие, одинаково убийственное как для смертных, так и для гомункулов, и даже для драконов.

Кроме того, уже сейчас девушка задумывалась о своей будущей войне с Симмером. Она понимала, что такую мощь одолеть будет практически невозможно, но ослабить и изолировать – вполне можно было попробовать. И это нужно было сделать. Мир людей не должен принадлежать демонам.

Конечно, бодаться с Симмером можно будет начать не раньше, чем ей удастся объединить народы Паэтты для этой борьбы. Солана уже видела в своих мечтах великую державу, затмевающую славу древней Кидуанской империи. Она – мудрая, справедливая и могущественная – будет править этой империей мудро и справедливо. Она изменит несправедливые законы, позволяющие допускать то, что на одной и той же земле люди, которых боги создали одинаковыми, живут совершенно по-разному. Она грезила о том, что в её империи ублюдки вроде Керетто не станут вить верёвки из людей вроде дяди Бобка, Аффы или её отца.

Будь поблизости Каладиус, он бы, конечно, посмеялся над подобными мечтами, но Солане не исполнилось и семнадцати, поэтому сердце её ещё не успело зачерстветь. Каладиус бы, наверное, сказал что-то вроде того, что нет более страшных правителей, чем те, что мечтают изменить весь мир к лучшему, потому что мир нельзя изменить, а можно лишь поломать, но великий маг был далеко. Кроме того, ведь именно он сказал Солане, что великие учатся на собственных ошибках. Правда, зачастую за ошибки великих расплачиваются целые народы.

В редкие часы, когда над Баркхатти устанавливалась ясная погода, и тучи на время убегали за горизонт, новая Чёрная Герцогиня выходила на балкон своей башни, сложенной, правда, из простого чёрного камня, и смотрела на юг. Там, у самого горизонта всё ещё возвышался силуэт Чёрной Башни, или, точнее, одной из её аватар, уже полупрозрачный и больше похожий на кучевое облако.

В такие минуты Солана пыталась представить себе, каково сейчас Мэйлинн, и где она, но сознание её всякий раз оказывалось бессильным перед этими вопросами, так что, довольно быстро замёрзнув на такой высоте, она возвращалась назад в мрачный, слабопротопленный зал, усаживалась у громадного камина и долго сидела совершенно неподвижно, кутаясь в плед.

Наверное, пока Башня не исчезнет полностью, она, Солана, так и не станет полновластной Герцогиней. Но, думая об этом постоянно, девушка всякий раз приходила к одной и той же мысли: она прямо сейчас отказалась бы от своего грядущего владычества, если бы это могло помочь Мэйлинн избежать её страшной участи. Молодая лирра успела запасть и ей в душу, и Солана прекрасно понимала, почему все вокруг так её любили.

Будут ли любить саму Солану – большой вопрос. Как женщина она теперь определённо обречена на одиночество. У неё могут быть наложники и наложницы, но вряд ли кто-то когда-то осмелится полюбить Чёрную Герцогиню. Даже Варан не отважился… Но этот аспект пока не особенно тревожил волшебницу. Будут ли любить её как человека, так, как любили Мэйлинн? Вот в этом у неё тоже были большие сомнения.

Мессир учил её, что нельзя делать великие дела, постоянно оглядываясь на мнение подданных. Наверное, он прав. Тем более, что её новые подданные признают лишь силу. Значит, надо быть сильной. И не нужно ждать, пока исчезнет Башня. Сильный начинает действовать тогда, когда сам этого хочет, а не тогда, когда позволяют обстоятельства! И сейчас девушка дала себе слово, что через год на этом месте будет стоять уже другая башня, созданная мощью её магии, а не магии Мэйлинн.

Скинув плед на пол, Солана встала со своего кресла и решительным шагом направилась к дверям.

– Созывайте ярлов! – звонко крикнула она, абсолютно уверенная, что её услышат. – Через час я хочу видеть их в Зале Совета.

Тряхнув плечами, она словно стряхнула с себя остатки своей нерешительности. Прошло время зваться Чёрной Герцогиней. Пришло время быть ей.


***

Минувшая ночь, вопреки обыкновению, не принесла с собой тяжёлых снов. Напротив – впервые за очень долгое время Бин проснулся, улыбаясь. Довольно странный, но донельзя приятный сон наполнил душу тихой радостью. Бину снилась свадьба Нары и Лэйто.

Во сне они сидели за большим столом, где по левую руку от невесты сидели отец с матерью, а также Алика с Минком. Рядом с мамой увлечённо уплетал сладости Мартин. За огромным столом было множество друзей и знакомых Бина. Тут же, неподалёку от него сидел Кол, о чём-то весело болтавший с Парком и Пэрри. Варан сидел рядом с Соланой, и было видно, что они пришли сюда вместе, как пара.

Пашшан скромно сидел рядышком с Каладиусом, который долго и довольно занудно произносил тост в честь молодожёнов, то и дело недовольно зыркая на веселящихся неподалёку Кола и палатийцев. Лэйто старательно делал вид, что слушает, но при этом то и дело нашёптывал что-то Наре, заставляя её фыркать в кулачок.

А рядом с ним, Бином, сидела Мэйлинн. И лицо её было таким счастливым, что буквально светилось изнутри. Она взглянула на Бина и ласково улыбнулась ему. И положила свою ладонь на его руку.

– Я знала, что всё будет хорошо, – прошептала она, щекоча ароматным дыханием его щеку.

Бин проснулся, чувствуя на щеке тепло этого дыхания. Солнце уже встало, наполняя комнату светом, и, увы, это его луч упал на лицо юноши, согрев кожу. Повернув голову, Бин увидел, что кровать Кола пуста, но всё ещё разобрана. Однако, привыкший к военной дисциплине легионер никогда не позволял себе выйти из комнаты, не заправив предварительно постель.

Прошло уже больше сорока дней с тех пор, как они очнулись в Тавере, однако Кол всё ещё был жив. Он шутил, что занял у смерти несколько дней в долг, но было видно, что ожидание его очень измучивает. Тем не менее, легионер старательно делал вид, что воспринимает всё происходящее как должное. Они никак особо не прощались, ложась спать. Все слова были сказаны уже давно и по многу раз, так что обычно ограничивались лишь простым пожеланием спокойной ночи. Так было и вчера вечером.

Спустившись вниз, Бин тут же увидел хозяина, дежурившего на своём привычном месте.

– Мой друг куда-то вышел? – спросил он приветливо улыбнувшегося саррассанца.

– Нет, господин, я его не видел сегодня, – хозяин довольно неплохо говорил на имперском, хотя и с сильным южным акцентом. – Я могу спросить у Пали, он всё утро был у дверей, никуда не отлучаясь.

Трактирщик на саррассанском обратился к дюжему охраннику, сидящему на специальном стуле неподалёку от двери. Тот произнёс в ответ пару фраз и отрицательно покачал головой.

– Ваш друг сегодня не выходил, господин, – перевёл трактирщик. – А что, он исчез?

Бин некоторое время молчал, глядя на тревожное лицо саррассанца.

– Простите, я вспомнил, – наконец проговорил он, хотя горло его внезапно стало сухим, словно пустыня. – Он уехал ещё вчера. Я просто забыл.

– Он ещё вернётся?

– Вряд ли, – надтреснутым голосом ответил Бин. – Прошу вас, хозяин, выпишите счёт. Я тоже уезжаю.

– Не позавтракав? – забеспокоился хозяин. – Обождите немного, я велю дать вам поесть.

– Я не хочу есть. Мне нужно уехать немедленно.

– Хорошо, – тут же засуетился трактирщик. – Я сейчас же рассчитаю вас. Вы оплатите и счёт вашего друга?

– Разумеется, я оплачу все его счета, – зубы Бина довольно явственно скрипнули. – Я поднимусь наверх, чтобы собрать вещи. Можете располагать по своему усмотрению всем, что останется в комнате.

Не прошло и четверти часа, как он спустился вниз, неся свои скромные пожитки, а также короткий легионерский меч Кола.

– Дьявол! – внезапно остановился он на лестнице. – Я ведь забыл спросить у него самое главное – на самом ли деле он видел женщину с тремя грудями?

Криво усмехнувшись, он быстро расплатился, сел на коня, и умчался, ни разу не оглянувшись.

25.04.2017 – 05.11.2017


Глоссарий

Абсолютный Покой – состояние, которое предшествовало началу сотворения Сферы.


Алая лихорадка – очень опасная болезнь, сопровождающаяся жаром и кожными высыпаниями. Может завершиться смертью.


Алие́нти – название залива, расположенного на северо-западе Паэтты. Крупный залив, омывающий побережье Палатия. Северный берег его образован полуостровом Лионкай – самой западной точкой материка. В годы войны с Тондроном стал местом высадки полчищ гомункулов.


Али́йа – одна из трёх великих рек Паэтты. Берет начало в озере Симмер, а затем вливается в реку Труон в месте, где был построен город Шинтан.


Алый Суд – один из судов Латиона, специализирующийся на делах свободных сословий. Назван так по цвету мантий судий.


Аномалии – места уплотнений, завихрений возмущения. В этих местах возмущение настолько сильно, что возникают либо так называемые места силы, либо, в исключительных случаях, сущности-аномалии.


Ану́рские горы – горный хребет, пересекающий Паэтту с севера на юг. Анурские горы довольно невысоки, но очень скалистые и труднопроходимые. Для перехода через них имеются два перевала – Танийский и Делианский перевалы. Земли, лежащие восточнее Анурский гор, называются Загорьем.


Ану́рский залив – залив на севере Паэтты. От него начинаются Анурские горы


Арио́нн (Белый Арионн) – один из двух братьев-антагонистов, хранителей Сферы. Бог-созидатель, ассоциирующийся с Добром. Символом его является Белый Единорог, поэтому храмы в его честь строятся в виде башен, напоминающих белый рог единорога. Арионнитство – самый распространённый культ на Паэтте.


Арио́нн (месяц) – один из месяцев календаря Паэтты, соответствующий нашему маю.


«Армия возмездия» – пафосное название, которое было дано ударной группе совместных палатийских и пунтских войск, разгромившей Симмерскую ведьму.


Асс (Чёрный Асс) – второй брат, сын Неведомого; бог-разрушитель, ассоциируется со Злом. Ассианство чаще всего исповедуют воины, а также многие другие, чьё ремесло связано с разрушением.


Ассассины – отряд воинов-лирр, подчиняющийся Ордену Лианы.


А́ссий – последний месяц паэттанского календаря, соответствующий нашему декабрю. Месяц с самыми долгими и тёмными ночами, потому и назван в честь бога Асса.


Баини́ны – племена, населяющие оазисы пустыни Туум.


Барака́нд – сущность-аномалия, возникшая в мире Паэтты на материке Эллор. В материальном обличие предстаёт в виде гигантского орла. Сумев искусить лиррийского принца Драонна, сподвиг его создание империи Тондрон – империи зла и магии.


Баркха́тти – наиболее крупный и обжитой из всех островов Келлийского архипелага, на котором проживают самые мощные кланы келлийцев. Жители материка, которым сложно даётся гортанный выговор островитян, называют его островом Барти.


Бау́н – сын первого императора Тондрона Драонна, отец Гурра


Башня Кантака́лла – одна из множества башен Золотого Шатра. В ней располагается резиденция Ордена чернокнижников.


Белая Башня – мифологический объект, который, по преданиям, является лишь достойным, и способен дать ответы на любые вопросы. По мнению мага Каладиуса, цвет Башни определяется помыслами искателя, так что кто-то с тёмными устремлениями смог бы отыскать Чёрную Башню. Считается, что Белая Башня может быть своеобразным аватаром Арионна.


Белый Мост – по преданию арионнитов и протокреаторианцев, Белый Мост отделяет мир живых от мира мёртвых. Ассианцы тоже используют это понятие в разговорах, хотя официально ассианство не разделяет данную концепцию.


Белый Путь – путь, который, по мнению арионнитов и протокреаторианцев предстоит пройти каждой душе от своего мира к царству Арионна. Этот путь могут преодолеть лишь достойные. Остальные, как считается, просто упадут с него, доставшись Хаосу. Ассианцы не разделяют концепцию Белого пути, считая, что подручные Асса уносят души к его чертогам, где им предначертаны вечный пир и веселье.


Белый Суд – один из судов Латиона, ведающий делами высших сословий. Назван так по цвету мантий судий.


Берсерки – так жители Паэтты, особенно палатийцы, называют северян, жителей Келлийских островов.


Биа́лл Пивили́йский – древний философ, эзотерик и богослов, исследующий феномен Белой Башни. Считается одним из немногих, кому удалось воочию наблюдать Башню. Описал свои опыты в труде «Искания Белой башни»


Бурый Суд – один из судов Латиона, ведающий делами низших сословий.


Варс – город, расположенный на юге Латиона. Самими жителями города Варс позиционируется как вторая столица королевства. Поскольку в городе испокон веков соседствовали лирры и люди, архитектура его получилась весьма эклектичной и помпезной. Неподалёку от Варса находится Школа Наэлирро


Вастине́й – название тёплого течения, проходящего вдоль западного побережья Паэтты, а также название ураганного ветра, дующего в тех краях осенью-зимой. Вастиней настолько разрушителен, что редкие суда решаются выходить в море в эту пору.


Великая имперская дорога – широкий, мощёный торговый тракт, который проходит от столицы Саррассанской империи Золотого Шатра до латионского города Сеала, лежащего на берегу озера Прианон. По этому пути идут купеческие караваны. Вдоль дороги расположено огромное количество постоялых дворов, почтовых станций и трактиров, так что путешествие по Великой имперской дороге является лёгким, приятным и безопасным.


Великий океан – один из океанов, омывающих Паэтту. До сих пор неизвестно, что лежит по ту сторону Великого океана и где он оканчивается. Одни учёные утверждают, что там лежит ещё один, неизведанный пока материк. Но большинство сходится к тому, что мир Паэтты имеет шарообразную форму, так что по ту сторону океана лежит побережье западное побережье Эллора. Есть, правда, и такие, которые уверены, что за Великим океанам мир Паэтты обрывается.


Ве́рент – мелкая серебряная монета Палатия. В отличие от других государств, в Палатие более крупная денежная единица делится не на сто, а на двести частей, так что в один тоин меняется на двести верентов. В хождении в Палатие также и монета в полверента, так называемый полуверент.


Весёлый квартал – один из кварталов так называемого Нового города в Латионе. Называется так из-за несчётного количества увеселительных заведений самого разного рода, компактно расположенных в нём.


Возмущение – термин, которым объясняется существование магии в мирах, подобных Паэтте. Считается, что после создания Сферы Арионн и Асс расположились на её полюсах, поскольку были совершенно противоположны друг другу. Но между ними возникла некая сила, которая и называется возмущением, поскольку она стала возмущать само бытие. Чем ближе миры находятся к полюсам Сферы, тем больше величина возмущения в них, и наоборот – на экваторе Сферы возмущение, вероятно, равно нулю. Кроме того, из-за постоянных вмешательств Хаоса в возмущении возникают завихрения – аномалии.


Врата Бланту́ра – название ворот, построенных основателем гномского подгорного города Дуондура Блантуром. Позже так стали называть и крепость, отстроенную гномами, чтобы защищать вход в тоннели, ведущие в Дуондур.


Гвардия паладинов – особая гвардия личной охраны королей Латиона. Набирается из наиболее достойнейших воинов королевства вне зависимости от их сословной принадлежности. Паладины считаются элитой вооружённых сил Латиона.


Герцогиня Чёрной Башни – таинственная колдунья, внезапно появившаяся на Келлийском архипелаге в 1712 году от Смены Эпох. Является повелительницей мощнейшего магического объекта – Чёрной Башни, которая долгое время считалась мифом.


Гильдия Теней – тайная закрытая организация, охватывающая королевство Латион и некоторые соседние с ним страны. Гильдия Теней выполняет грязную и тяжёлую работу для тех, кто готов за это платить. Состоит из нескольких цехов: воры, телохранители, наёмные убийцы и охотники за головами. Гильдия – жёстко иерархичная организация. Прошедшие отбор претенденты сначала становятся учениками какого-либо мастера, пока не получат звание подмастерья. Сумевшие проявить себя подмастерья станутмастерами первого круга. Всего же кругов семь, причём мастеров седьмого круга может быть лишь четыре, по количеству цехов Гильдии. Возглавляется организация Командором, который является непререкаемым руководителем.


Глаз дьявола – так моряки прозвали Доронский залив, поскольку в сезон окончания осени – начала зимы там властвует Вастиней. Геометрия залива значительно усугубляет его разрушительную силу, так что пересечь Доронский залив во время буйства Вастинея почти равносильно самоубийству.


Гномий король – так неофициально называют правителя Дак Анбура. Официально его титул звучит как «предводитель гномов», поскольку уже давно формальным сувереном Дак Анбура является император Саррассы. Однако гномы продолжают именовать своего правителя королём, во-первых, из самолюбия, а во-вторых, потому что императоры Саррассы практически никогда не вмешивались в дела подгорного народа.


Гномская дорога – ответвление от Великой имперской дороги, ведущее к Дуондуру.


Гномы – один из трёх народов, населяющих Паэтту. Самый малочисленный и, увы, вымирающий. Гномы очень редко приносят потомство, поэтому со временем эта раса воинов-кузнецов может вовсе исчезнуть с лица Паэтты.


Гоблины – неразумные животные, перемещающиеся на двух конечностях, живущие в Симмерских болотах. Часть из них подпадает под влияние демона Симмера, приобретая нечто похожее на коллективный разум. В иных случаях представляют опасность лишь для плохо вооружённых людей и при наличии существенного численного превосходства.


Го́ди – именование служителей культа, жрецов, волхвов у келлийцев.


Голова Шуа́нна – странный артефакт неизвестного происхождения. Представляет собой череп неизвестного существа, предположительно – демона. С этим артефактом тесно связана некая сущность, предстающая в виде женщины, не обладающей первичными половыми признаками. При том, что Шуанн – это мужское имя. Голова Шуанна является одним из необходимых элементов для поиска Белой Башни, если верить Биаллу Пивилийскому.


Гомункулы – создания Драонна и его Герцогов. Поскольку на Эллоре не жили разумные расы, чёрный император создал себе подданных из глины и других материалов, с помощью магии. Гомункулы способны жить лишь в Тондроне, поблизости от Бараканда и чёрных императоров, поскольку их жизнь целиком поддерживается магией.


Гурр – правитель империи чёрных магов Тондрон. Лирра-полукровка. Сын Бауна, внук первого императора Тондрона, лиррийского принца Драонна.


Дайте́лла – самая могущественная из ныне живущих лиррийских магинь, живущая уже около двух тысячелетий. Живёт затворницей где-то на юго-западе Палатия. Полностью парализована – не может ни моргать, ни даже дышать, за счёт чего приобрела свою невероятную мощь. Отдалилась от мира и не принимает участия в событиях на Паэтте уже многие столетия.


Дак Анбу́р – государство гномов. Юридически является доминионом Саррассанской империи. Место компактного проживания гномов, которых на Паэтте осталось очень мало. Основная часть этого государства находится под массивом Анурских гор.


Да́рна – полуостров, омывающийся водами Загадочного океана, а с юга – водами залива Дракона. Является юго-западным пределом королевства Палатий. Именно здесь, наряду с заливом Алиенти, происходила высадка войск Тондрона.


Да́ррак – небольшой рыбацкий городишко, лежащий на побережье Среднего Пальца Дракона


Двенадцать Герцогов – сподвижники императоров Тондрона. Были созданы Драонном и Баракандом из двенадцати лирр, что прельстились посулами Драонна. Души их были магически изменены, так что они стали бессмертными демонами. Среди Двенадцати Герцогов есть одна Герцогиня. Двенадцать помогали Драонну создавать империю тёмных магов, а также – гомункулов, поскольку на Эллоре не обитали люди или другие разумные существа.


Делиа́нский перевал – один из двух перевалов через Анурские горы. Находится на территории Саррассанской империи. Через него проходит Лоннэйский торговый тракт.


День национальной гордости – праздник, учреждённый королём Палатия Анжеем в честь разгрома Симмерской ведьмы. Отмечается в двадцать девятый день месяца жатвы. Праздник был назван так потому, что армию Симмерской ведьмы удалось разгромить силами почти исключительно палатийской армии (с некоторой поддержкой пунтийцев), что, вообще говоря, было совершенно не свойственно для вооружённых сил королевства, которые обычно играли второстепенные роли на фоне легионов Латиона.


Десятка – мелкая железная монета Латиона, равная одной десятой доррина.


Дистри́тий – один из месяцев календаря Паэтты. Соответствует нашему июню. Назван в честь императора Древней империи Дистрита Златоглавого. Дистрит – самый известный и почитаемый император Древней империи. Считается, что его правление стало золотым веком империи.


Доки – один из районов Латиона, находящийся на берегу Труона. Здесь располагаются торговые склады и многое другое. Поскольку через Доки проходит торговля Латиона с такими богатейшими странами, как Саррасса и Палатий, то Доки считаются более благополучным и богатым районом, чем Склады.


Дор – серебряная монета Латиона. В одном доре – сто дорринов.


Дорийская порода лошадей – лошади, которых разводят кочевники-дорийцы. Считаются весьма неприхотливыми и выносливыми. Очень распространены на Паэтте. По скорости и выносливости, правда, уступают саррассанским лошадям.


Дорийские набеги – едва ли не ежегодно происходящие набеги дорийцев на южный Пунт. Особенность в том, что правительство Пунта оказывает лишь пассивное сопротивление, не пытаясь наносить превентивные удары. По мнению Кола, это свидетельствует о том, что данные набеги выгодны королю Пунта. Дорийцы, как правило, редко убивают пунтийцев или жгут их дома. Чаще всего всё обходится взиманием дани.


До́рия – страна, населённая кочевниками-дорийцами. Формально во главе Дории стоит великий хан, но по сути власть принадлежит ханам множества кочевых орд, что перегоняют скот и совершают набеги. Номинальной столицей является город Саин.


До́рон – третья из великих рек Паэтты. А если говорить о размерах – то даже вторая, после Труона. Истекает из Анурских гор и впадает в Великий океан.


До́ррин – мелкая медная монета Латиона. Сто дорринов составляют один дор, а сто доров – латор. Правда, среди бедноты Латиона в обиходе больше железные деньги – трёшки, пятёрки и десятки.


Драккар – корабль северных берсерков. Драккары – достаточно крупные суда с килем, что позволяет им ходить по беспокойному Серому морю. Имеют парусное вооружение, но также приспособлены к гребле. Чаще всего гребцами являются сами воины-берсерки.


Драо́нн – лиррийский принц, уплывший со своими подданными на Эллор во время войны лирр и людей. Там он встретился с сущностью, именуемой Баракандом, который сумел превратить Драонна в единственного за историю мира лирру-мага. Однако, эта магия была чёрной, так что Драонн стал воплощением зла. Вместе со своими подручными – Двенадцатью Герцогами, он создал на Эллоре империю чёрных магов.


Древняя империя – империя, существовавшая ещё до Кидуанской империи, много тысяч лет назад. О ней известно не так много – в большей степени, мифы и легенды. Подобно тому, как Кидуанская империя погибла во времена Смутных дней, Древняя империя также погибла в результате политических катаклизмов. От этой империи остался древнеимперский язык – мёртвый язык, на котором говорят лишь единицы учёных.


Дружина – феодальное полувоенное образование в Санне. Дружины играют роль политической элиты, выбирая из своей среды конунга, который будет править феодом, подчинённым Дружине. Всего в Санне 16 феодов, следовательно, и 16 конунгов. Эти конунги образуют Высший Совет, который, по сути, и управляет государством. Один из членов Совета назначается коннетаблем, формальным главой Совета.


Дуонду́р – подгорная столица королевства гномов Дак Анбура. Невероятное по масштабности и красоте сооружение, выдолбленное в массивах Анурских гор. Попасть в него можно через тоннели, вход в которые надёжно охраняет крепость Врата Блантура. Существуют и истинные Врата – они заграждают путь из тоннелей в сам город.


Дурная трава – слабый наркотик растительного происхождения. Употребляется в виде курения. Распространён на всей Паэтте.


Дюк – титул правителей княжества Кидуа.


Жаркий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему июлю.


Загадочный океан – один из четырёх океанов мира Паэтты, омывающий материк с запада. Назван так потому, что по рассказам моряков в нём часто происходят загадочные явления – свечения в глубине вод или в небе, над поверхностью воды. Так же считается, что в нём обитают глубоководные чудовища – драконы, левиафаны и прочие. Также именно этот океан отделяет Паэтту от мистического Эллора, что тоже могло стать причиной такого названия.


Загорье – общее название земель, лежащих западнее Анурских гор.


Залив Дракона – очень обширный залив на западе Паэтты. Напоминает след лапы трёхпалого дракона, отсюда такое название. Три ответвления Залива называют Пальцами Дракона – Верхним, Средним и Нижним. Побережье Залива принадлежит нескольким государствам: Кидуе, Санну, Коррэю и Палатию.


Западная торговая компания – крупнейшая на Паэтте морская торговая компания, построившая свой бизнес, главным образом, на торговле с эллорскими колониями. Главный, хотя и не единственный источник дохода – мангил. Руководители Компании (как обычно её называют, сразу понимая, о какой именно компании идёт речь) являются весьма влиятельными людьми. Штаб-квартира Компании расположена в Саррассе.


Заречный квартал – один из кварталов Латиона, расположенный по другую сторону Труона. Крайне богатый и респектабельный район.


Звёздная Кобылица – в мифологии дорийцев божество, породившее мир. Создав звезды, из их света она создала своего сына – Пламенного жеребца, который стал прародителем всех живых существ, в том числе и людей.


Знак Наэлирро́ – все девочки-лирры, поступающие на обучение в Наэлирро, получают особый знак – татуировку в виде ошейника. Каждая татуировка – уникальна, её выполняет гном, который передаёт этот дар по наследству прямому родственнику, или же специально взятому на обучение ученику. История знака восходит к временам основания Школы. Во времена войны между лиррами и людьми, когда впервые были набраны ученицы Школы лиррийской магии, все они были рабынями людей. И тогда основатели Школы, сняв с них рабские ошейники, как память о них приказали сделать знаки, которые бы напоминали лиррам о жестокости людей и не позволили бы им больше одеть никаких иных ошейников.


Золотой Шатёр – столица Саррассанской империи. Когда-то именовалась просто Шатром, но склонные к роскоши и сибаритству императоры добавили прилагательное «Золотой». Город стоит на побережье Калуйского океана. В центре города расположен огромный холм – Койфар, на котором отстроены кварталы для знати.


Зомби – получаемые путём магических практик существа, имеющие тело мёртвого человека (или любого другого разумного существа), в которое помещается специальным образом, отловленный низший демон, который не может существовать в нашем мире без телесной оболочки. Более сильные демоны могут существовать и сами по себе. Зомби послушны своему создателю, не нуждаются в еде и отдыхе, хотя и не могут существовать долгое время. Созданием зомби занимается орден некромантов.


Имперский язык – язык Кидуанской империи, на котором сейчас говорит большинство жителей Паэтты.


Импи́рий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствующий нашему апрелю. Назван в честь Кидуанской империи.


И́рвин Кина́йский – философ и богослов, живший в Кинае. Является основателем протокреаторианства – религии, объединившей культы Асса и Арионна. Был жестоко убит за свои проповеди. На сегодняшней момент протокреаторианство по-прежнему является самой малочисленной из официальных конфессий на Паэтте.


«Искания Белой Башни» – название труда Биалла Пивилийского, в которых он рассказал о методе поиска Белой Башни.


Кала́диус – легендарный маг, считающийся одним из сильнейших человеческих магов за всю историю Паэтты. В последние столетия отошёл от дел, так что теперь считается почти легендой, или даже мифом. Приложил руку ко многим ключевым событиям Паэтты за последние семьсот лет. Долгое время был придворным магом при дворе латионских королей.


Ка́лед – небольшой город на севере Палатия, расположенный в двенадцати милях от побережья Серого моря. Получил печальную известность благодаря кровопролитному сражению с келлийцами, в котором армия Палатия потерпела сокрушительное поражение.


Календарь Паэтты – цикл, состоящий из 12 месяцев, в каждом из которых по 30 дней. Сутки Паэтты равны 24 часам, подобно земным, и также делятся на 60 минут.


Калу́йский океан – океан, омывающий Паэтту с юга. Назван в честь материка, который лежит по другую его сторону.


Ка́луя – материк, лежащий южнее Паэтты. На данный момент изведана лишь его северная часть, поскольку дальше начинаются непроходимые и весьма опасные джунгли, в которые не рискуют забираться даже местные жители. Население Калуи – чернокожие люди, сильные и свободолюбивые, так что поработить их так и не получилось. Как правило, калуянцы не покидают родных краёв, так что встретить кого-то из них на Паэтте – большая удача.


Каша́х – весьма тяжёлый психотропный наркотик растительного происхождения. Запрещён во всех государствах Паэтты. Во многих за его распространение следует смертная казнь.


Келли́йский архипелаг – острова, лежащие на севере от Паэтты и отделённые от неё Серым морем. На более крупных и южных из них проживают люди, которых на Паэтте называют северными варварами или берсерками. Поскольку природа островов Келли не слишком-то приспособлена для земледелия, основными видами деятельности келлийцев являются скотоводство, охота, торговля и морской грабёж.


Ки́дуа – крупное княжество, лежащее на западе Паэтты. Издревле славится своими мореходными традициями. Кидуанские мореходы были первооткрывателями практически всех земель вокруг Паэтты. Именно Кидуа в своё время стала ядром для формирования Кидуанской империи, однако после её распада в значительной степени утратила своё превосходство над другими государствами.


Кидуа́нская империя – великая империя, существовавшая несколько тысяч лет назад на большей части территории Паэтты. Со временем империя ослабла и стала подвергаться набегам народов, живших на севере Паэтты, а также на Келлийских островах. Это спровоцировало мощный политический кризис, приведший к тому, что теперь называется Смутными днями. В результате империя раздробилась на множество самостоятельных королевств, одним из которых стала Кидуа.


Кина́й – столица Кидуи. Портовый город, известный своей либеральностью и богатством. Кинайский порт – самый большой на всей Паэтте.


Койфа́р – холм, на котором построены богатейшие кварталы Золотого Шатра, в частности, знаменитые Сады Императора.


Колио́н – небольшой городок, расположенный западнее Латиона.


Колоны – название лично свободных земледельцев на Паэтте. Некоторые из колонов имеют даже собственные земли, но большинство арендует их у сеньоров, то есть является имущественнозависимым сословием. Те, кто попадают в личную кабалу к сеньорам, называются крепостными.


Комиссариаты – учреждения в Кинайском порту, созданные для упрощения процедуры оформления прибывающих и отбывающих судов, выполняющие функции таможни, фискальных и логистических органов.


Коннетабль – титул главы Санна. Коннетабль выбирается Советом Конунгов (Высшим Советом) из числа членов Совета – конунгов. Должность коннетабля является пожизненной (в случае, если Совет не решит сместить его по каким-либо соображениям), но не наследственной.


Конунг – владелец феода в Санне. Военачальник, возглавляющий местный феодальный конструкт, называемый Дружиной. Дружинники выбирают конунга из числа себя.


Корона – название монеты в Саррассе. Саррассанские короны бывают золотыми, серебряными и медными.


Коррэ́й – небольшое герцогство, лежащее западнее Латиона, среди густых лесов. Слабозаселённое и не имеющее стратегической ценности. Коррэй, так же как и Санн, является доминионом Латиона.


Крепостные – личнозависимое население Латиона, т.е. земледельцы, лично принадлежащие сеньорам. По сути своей крепостничество мало чем отличается от рабства, однако сеньор не имеет права убить своего крепостного без веской причины, а также нанести ему иной тяжкий вред. Кроме того, крепостные вправе обладать имуществом.


Крон-кавалерия – особый род войск в Палатие, личная гвардия королей. Правда, в отличие от тех же паладинов Латиона, крон-кавалерия набирается не из числа воинов, проявивших высокие личные качества и достижения, а исключительно из числа дворян. В Палатие крон-кавалеристов презрительно называют паркетными вояками, поскольку их назначение действительно является скорее декоративным – добавить представительности и блеска королевскому двору. На парадах крон-кавалерия выделяется богатством своих мундиров, а также исключительно белоснежными лошадьми, на которых они восседают. Как правило, в реальных боевых столкновениях крон-кавалеристы не участвуют.


Кэрр – имя одной из Двенадцати Герцогов Гурра. Единственная женщина-лирра, которая поддалась на уговоры Драонна, став демоном. Самая сильная колдунья из всех Двенадцати.


Латио́н – одно из государств Паэтты. Латион является достаточно мощным королевством, как экономически, так и в плане силовой мощи. Жители Латиона считают своё государство правопреемником Кидуанской империи, хотя никаких юридических оснований под этим не имеется.


Латио́н (город) – столица одноименного государства. Стоит на реке Труон.


Латионская Академия Высоких Наук – академия, занимающаяся изучением магии и смежных с нею наук.


Ла́тор – крупная золотая монета Латиона. В одном латоре – сто доров или десять тысяч дорринов.


Лирри́йский мессия – по легендам народа лирр – лирра-аномалия, которая изменит баланс сил на Паэтте, уничтожив, или сильно ослабив людей. Такой аномалией мог стать Драонн – единственный из мужчин-лирр сумевший стать магом, но он оказался на другом материке и стал императором Тондрона. Такой аномалией, по мнению магистров Ордена Лианы, являлась Мэйлинн Айрига.


Ли́рры – один из трёх народов, населяющих Паэтту. Лирры отличаются от людей как внешне (гораздо более крупные глаза, удлинённые пальцы, а также слегка заострённые кончики ушей), так и внутренне. Например, лирры живут заметно дольше людей, гораздо более ловки и проворны. Но главным отличием народа лирр от всех других народов является то, что магия у них доступна лишь женщинам. Более того, за эту магию лиррам приходится расплачиваться очень жестоко – при пробуждении, как они это называют, девушка-лирра претерпевает значительные физические трансформации, можно сказать – увечья. Чем сильнее будут эти увечья, тем больший магический потенциал будет у магини. Лирры заселяют, как правило, юго-западную часть Паэтты и чаще живут довольно обособленно от людей.


Лоннэ́й – столица государства Пунт. Тихий, почти провинциальный городок.


Лоннэ́йский торговый тракт – торговый путь, который начинается в Лоннэе, а затем проходит через Дорию и пустыню Туум в Саррассу, сливаясь с Великой имперской дорогой. В пустыне Туум проходит через крупные оазисы, что даёт возможность редким путешественникам и купцам пополнять запасы воды и отдыхать от зноя.


Маги́ня – так называют лиррийских женщин, владеющих магией.


Манги́л – магический металл, добываемый в местах наибольшего скопления силы. Предполагается, что залежи мангила могут быть и рядом с Симмером, и, возможно, у других мест, где расположены мощные аномалии в возмущении, но пока что мангил добывается лишь в Эллорских колониях, относительно неподалёку от мест обитания Бараканда. Мангил обладает уникальными магическими свойствами – очень хорошо зачаровывается и не теряет зачарования. Кроме того, он гораздо крепче железа. Поскольку мангил дефицитен и весьма дорог, часто используются мангиловые сплавы.


Мастер Теней – звание, которое получают прошедшие испытания члены Гильдии Теней. Звание мастера можно получить лишь по рекомендации своего мастера-наставника, и никак иначе. До получения звания мастера соискатель сначала проходит стадии ученичества и подмастерья. Став мастером, член Гильдии может продолжать расти по иерархической лестнице с мастера первого круга до (теоретически) мастера седьмого круга. Мастеров седьмого круга в Гильдии всего четверо – по числу цехов. Они подчинены непосредственно Командору, который является вершиной иерархии Гильдии Теней.


Мессир – официальное титулование магов на Паэтте.


Месяц весны – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему марту.


Месяц дождей – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему октябрю.


Месяц жатвы – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему сентябрю.


Найр – портовый город в северном Пунте. Один из крупнейших международных портов. Позиционируется как город развлечений.


Наэлирро́ – замок, в котором уже многие сотни лет существует Школа лиррийской магии (собственно, это и есть дословный перевод слова с лиррийского). В Наэлирро девочки-лирры готовятся стать магинями, проходя специальный курс занятий, а также принимая специальные эликсиры, минимизирующие риски смерти подопечных во время пробуждения. В Школу принимают только тех девочек-лирр, у которых есть хотя бы одна сестра, поскольку лирры не слишком плодовиты, а магини и вовсе становятся бесплодными. Принимают девочек в возрасте шести лет; никогда – раньше, и исключительно редко – позже этого срока. Исключение из Школы происходит на следующий день после пробуждения, лишь в исключительных случаях, когда увечья магини слишком сильны, её могут оставить на некоторое время для восстановления.


Неведомый – по верованиям арионнитов и ассианцев – создатель Сферы, отец Асса и Арионна. Кто он таков – никто не знает. Считается, что Неведомый стал импульсом движения в бесконечном Абсолютном Покое, породив нашу Сферу. Однако, по мере расширения Сферы в ней стал нарастать Хаос, поэтому, дабы предотвратить гибель своего творения в Хаосе, Неведомый покинул пределы Сферы, остановив её расширение, а также запечатал её 24 рунами от распространения Хаоса. Протокреаторианцы не согласны с данной концепцией, считая, что Неведомый не мог покинуть Сферу, что он – и есть Сфера, а также – Арионн и Асс.


Новый город – один из районов Латиона, где, в основном, обитают низшие слои населения. Назван так потому, что возник гораздо позже, из разросшихся вокруг древнего Латиона посадов. Когда они были обнесены крепостной стеной, и возник этот обширнейший район.


Ночные бродяги – таинственные сущности, иногда замечаемые на ночных дорогах Паэтты. С их появлением связывают исчезновения людей. До некоторых пор считались неуловимыми.


«Ночные лисы» – название особого диверсионного полка Палатия, созданного для уничтожения ретрансляторов Тондрона. Быстро получил статус легендарного и наиболее боеспособного полка во всём Палатие. Первым командиром и основателем «Ночных лисов» являлся подполковник (в будущем – генерал) Брайк.


Орден Лианы – древний лиррийский орден, созданный для поиска лиррийского мессии. Орден очень тайный, так что его состав, а также количество участников – неизвестны. Известно, что у них имеются хорошо подготовленные боевые отряды ассассинов. Членами Ордена, естественно, могут быть только лирры.


Орден некромантов – в давние времена Орден некромантов отпочковался от саррассанского Ордена чернокнижников. Чернокнижники всегда искали вопросы на главные вопросы бытия – жизнь и смерть. Некроманты пошли дальше, пытаясь постичь грань между жизнью и смертью, постичь саму смерть, научиться ею управлять. В результате их магических практик было открыто множество страшных и удивительных вещей – призывы демонов, создание зомби… Однако, некоторыми заклинаниями, созданными в своё время некромантами, до сих пор пользуются многие маги Паэтты. Самое распространённое – зачарование животных, особенно лошадей и почтовых голубей, для придания им большей скорости и выносливости. В какой-то момент чернокнижники открестились от Ордена некромантов, и с тех пор он существовал на самой грани законности.


Орден чернокнижников – древний саррассанский орден магов, один из самых влиятельных и почитаемых на Паэтте. Чернокнижники пытались найти ответы на самые фундаментальные вопросы бытия, что привело многих из них на тёмную сторону. Но в целом Орден чернокнижников являлся опорой императорского трона, что, отчасти, способствовало долголетию Саррассанской империи, которая пережила свою соседку и соперницу – Кидуанскую империю – на многие и многие сотни лет.


Оф – таинственная столица империи чёрных магов Тондрона. Оф возник вокруг дворца императора Драонна, который, в свою очередь, был построен в той самой скале, на которой свил своё гигантское гнездо Бараканд. Оф мало похож на привычный город. В большей степени он похож на гигантскую ферму по производству гомункулов.


Пала́тий – государство на севере Паэтты. Основа экономики Палатия – торговля. Палатий – аристократическая, или даже скорее олигархическая монархия. Правит государством король, но эта должность хотя и пожизненная, но не наследуемая. После смерти короля нового выбирает Палата Гильдий, в которую входят представители крупнейших торговых гильдий страны. Все законы государства принимаются на заседании Палаты Гильдий, но подписывает их король.


Пальцы Дракона – так называются три небольших залива, ответвляющиеся от Залива Дракона. Называются они Верхний, Средний и Нижний Пальцы.


Парадокс Создания – парадокс, возникший сразу же после создания Сферы. Сфера, не являющаяся больше Абсолютным Покоем, находящаяся в движении, тут же подверглась воздействию Хаоса, причём чем больше усложнялась или увеличивалась Сфера, тем больше Хаоса в ней становилось. В Парадоксе Создания заложен и финал Сферы – в какой-то момент она будет разрушена, уничтожена распространяющимся Хаосом и, вероятно, вновь исчезнет, растворится в окружающем Покое.


Пато́риус – весьма могущественный саррассанский маг. Одно время принадлежал к Ордену чернокнижников, но после того, как попытался поднять мятеж против императора, чтобы создать ещё одну империю магов, чернокнижники отвернулись от него и заняли сторону законной власти. Потерпев поражение, был заключён в особую магическую темницу, где с тех пор подвергается постоянным истязаниям.


Паэ́тта – один из материков мира, который мы также называем миром Паэтты. Все организованные государства людей расположены именно на этом материке.


Первосоздатель – последователи Ирвина Кинайского считают, что Неведомый, создавший Сферу и двух братьев-богов Асса и Арионна, никуда не делся после этого. Что он и есть – сама Сфера. Более того, Арионн и Асс – не являются самостоятельными богами, а лишь ипостасями того же Неведомого, которого Ирвин назвал Первосоздателем. Таким образом возникла новая религия – протокреаторианство, которая исповедует единого в трёх ипостасях (Сфера, Арионн и Асс) бога – Первосоздателя.


Поволье – одна из колоний, находящихся на восточном побережье Эллора. Принадлежит Латиону. В эллорских колониях проживают, в основном, рудокопы, добывающие мангил – отчаянные и смелые люди, не страшащиеся ни тяжкого труда, ни близости империи чёрных магов.


Полумесяц – самый восточный из островов Келлийского архипелага. Именно на нём Биалл Пивилийский, если верить его книге, сумел призвать Белую Башню.


Последняя битва – согласно верованиям жителей Паэтты, через какое-то время (когда сгорят последние Руны, запечатавшие Сферу Создания) Хаос в Сфере начнёт преобладать, искажая и поглощая бытие. Чтобы этому противостоять, братья Арионн и Асс будут вынуждены сойтись в Последней битве, в которой им обоим суждено погибнуть, а вместе с ними погибнет и Сфера, вновь став частью Абсолютного Покоя.


Постре́мий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствующий нашему ноябрю. Название его является адаптированным переводом, происходящим от латинского слово postremus – последний. В оригинале название этого месяца происходит от древнеимперского слова, также означающего «последний». Этимология слова не совсем ясна – то ли его название означает «последний месяц осени», то ли в древнейшие времена этот месяц считался последним в году, а ассий, первый месяц зимы, вообще выводился из календаря и считался месяцем Асса, самым тёмным месяцем года.


Пояс Шатта́ба – магический артефакт, представляющий собой зачарованную мангиловую проволоку, надеваемую в виде браслета чаще всего на руку. Позволяет удалённо контролировать того, на кого он надет. Чаще всего может по магическому приказу нанести урон носителю, вплоть до летального.


Прайно́н – город в северном Пунте, где расположена одна из резиденций королей. Собственно, больше ничем особенным городок непримечателен.


Прант – портовый город в Пунте. Расположен в устье Дорона. Не является крупным, или стратегически важным портом. Чаще всего принимает мелкие рыбацкие или торговые суда.


Приано́н – огромное озеро в южном Латионе. Славится чистотой своей воды. Именно в нём берет своё начало река Труон.


Примио́н – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему январю. В данном случае название является адаптированным переводом. В оригинале оно звучит иначе и происходит от древнеимперского слова «первый». Поэтому при переводе было использовано латинское слово "primus" – первый, поскольку это соответствует аналогии с Древней империей.


Приречье – так пунтийцы называют земли, лежащие севернее Дорона. Любопытно, что к южным, дорийским землям они такое название не применяют.


Пробуждение – мистический процесс, происходящий с некоторыми девочками-лиррами, когда они становятся девушками. В этот момент некоторые из них претерпевают изменения, приобретая магические способности, но расплачиваясь за это телесными увечьями. Чем сильнее будет изувечено тело, тем сильнее получится магиня. Однако, не все были способны пережить это, многие умирали. Для того, чтобы сделать процесс пробуждения более контролируемым и безопасным, в Наэлирро используют специальные эликсиры, которые дают своим воспитанницам, начиная с шестилетнего возраста. Удивительно, но с появлением Школы Наэлирро случаи стихийных пробуждений стали крайне редкими.


Протокреаториа́нство – одна из трёх официальных религий Паэтты. Название происходит от слова Первосоздатель – адепты этой религии называют того, кто, по их мнению, создал Сферу. Протокреаторианцы считают, что Первосоздатель един в трёх ипостасях – сама Сфера, Арионн и Асс.


Пунт – одно из государств Паэтты, лежащее в так называемом Загорье, то есть восточнее Анурских гор. Сельскохозяйственная страна, известная мягким климатом и высокой плодородностью почв. Является одним из главных поставщиков сельскохозяйственной продукции.


Пятёрка – железная монета в Латионе, равная половине доррина.


Ретрансляторы – особые артефакты, создаваемые Тондроном, чтобы усилить потоки магии Эллора на Паэтте. Представляли собой каменные стелы, увенчанные кристаллами вулканического стекла. Работа ретрансляторов основывалась на рунной магии. Ретрансляторы являлись необходимым условием для продвижения войск Тондрона на восток, так что их уничтожение стало первоочередной задачей. Именно для этого в Палатие был создан особый диверсионный полк «Ночные лисы».


Руны (печати Сферы) – по господствующему среди теологов мнению, Неведомый, прежде чем покинуть Сферу, запечатал её двадцатью четырьмя рунами, дабы предотвратить распространение Хаоса. Каждые 4 тысячи лет одна из Рун сгорает, тем самым, давая Хаосу больше возможностей. Это ведёт к постепенной деградации всего в Сфере с каждой новой Руной, поскольку влияние Хаоса усиливается.


Сады Императора – общее название самого респектабельного квартала Золотого Шатра, расположенного на вершине Койфара, где расположен дворцовый комплекс императора, резиденции наиболее богатых граждан, а также другие важные здания, включая башню Кантакалла.


Саи́н – номинальная столица Дории, резиденция великого хана. Но, по сути, город населён только в зимнее время. Летом дорийцы кочуют ордами, поэтому Саин стоит почти пустой. Однако, если происходят сборы всех орд, или какие-то другие важные события, вроде коронации великого хана, то происходят они именно в Саине.


Санн – государство на западе от Латиона и являющееся его доминионом. Официально именуется воеводством Санн. По сути, в государстве действует военная демократия. Санн слабо населён, поскольку большую часть его занимают дремучие леса и болота.


Санно́й – столица воеводства Санн. Во времена Кидуанской империи назывался Суэр. Мелкий городок посреди лесов.


Сарра́сса – империя, раскинувшаяся на юге Паэтты. Самое древнее из государств Паэтты, существовавшее ещё до Смутных дней. Очень богатое и одно из самых влиятельных государств Паэтты.


Саррасса́нская порода лошадей – лучшая порода лошадей. Саррассанские лошади очень выносливы и быстры, поэтому их предпочитают воины, курьеры и знатные люди.


Сеа́л – небольшой город на южном берегу озера Прианон. Стал популярен, когда саррассанцы провели к нему свою Великую имперскую дорогу. С тех пор Сеал превратился в перевалочный пункт – сухопутные караваны здесь перекладывались на ладьи, и через Прианон и Труон перевозились в Латион и Палатий.


Седьмой Коррэ́йский легион – легендарный латионский легион, прославленный во многих сражениях. Назван Коррэйским потому, что в своё время квартировал в Коррэе, во времена Санно-Коррэйского конфликта. С тех пор название и закрепилось, стало легендой.


Серое море – море, отделяющее Паэтту от Келлийского архипелага. Называется так потому, что почти всегда беспокойно, а воды его почти никогда не бывают голубыми.


Си́ммер – древний демон, сущность-аномалия, подобная Бараканду. Только если Бараканду повезло стать в материальном мире гигантским орлом, имеющим возможность перемещаться хотя бы в узких границах аномалии, то Симмер оказался озером. Именно поэтому он не сумел подчинить себе никаких государств или великих магов. Будучи очень могущественным в пределах своей аномалии, он теряет это могущество по мере удаления от неё. Умеет управлять сознанием как высших разумных существ, так и гоблинов, проживающих в Симмерских болотах.


Си́ммер (озеро) – второе по величине озеро Паэтты. Расположено среди болот, называемых Симмерскими, окружено лесами. Всегда считалось довольно гиблым местом – люди вокруг него никогда не селились. Очевидно, это связано с тем, что это озеро является материальным воплощением демона Симмера. Из озера вытекает меньшая из трёх великих рек Паэтты – Алийа.


Си́ммерская ведьма (Ведьма Севера) – прозвище, которое народ дал неведомой колдунье, вступившей в альянс с демоном Симмером и возглавившей его войско гоблинов. Симмерской ведьме приписываются страшнейшие преступления: убийства, пытки, каннибализм. Известно, что она пыталась убеждать людей в том, что не является их врагом, а собирается воевать с Гурром, однако при этом её армия разоряла практически каждый населённый пункт, попадавшийся ей на пути.


Сини́вица – смертельная болезнь, распространённая, в основном, на западе Паэтты. Самый явный симптом – сине-фиолетовые пятна, выступающие по всему телу, которые через некоторое время превращаются в язвы, источающие гной. Смертность от синивицы очень высока и в периоды эпидемий достигает 60-70%. Смерть наступает от обширных внутренних кровотечений и поражения внутренних органов.


Синица – название деревушки, увековеченное благодаря сражению с войсками Тондрона – первому сражению между Эллором и Паэттой. Особенность этого сражения заключалась в том, что оно завершилось полнейшим разгромом полчищ гомункулов, при том, что войска людей не потеряли ни одного человека.


Скабе́й – небольшой городишко на севере Палатия, возле которого произошло довольно крупное сражение между берсерками и объединёнными силами Палатия и Латиона.


Склады – один из кварталов Нового города Латиона. В нём располагаются купеческие склады, служащие в качестве перевалочного пункта.


Сли́дий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствует нашему февралю, но имеет в составе те же 30 дней, что и другие месяцы. Назван в честь древнего полулегендарного человеческого мага Слидия, жившего в эпоху третьей Руны Кда, и заложившего многие основы человеческой магической школы.


Смена Эпох – происходит при сожжении очередной Руны. На Паэтте кроме общего летоисчисления ведётся более удобное в повседневной жизни исчисление от Смены Эпох. Так, например, Мэйлинн встретила Бина в 1711 год от смены эпох, что соответствует 21711 году от Сотворения Сферы.


Смутные дни – период серьёзного политического кризиса, потрясшего Кидуанскую империю. В результате ослабшая империя подверглась нападению северных народов, что ещё более усугубило центробежные процессы в самой империи. В конце концов в результате тяжёлых междоусобных войн Кидуанская империя пала, распавшись на несколько государств. Однако ещё на протяжении десятилетий дела в них шли неважно, так что этот период также относят к Смутным дням.


Сосредоточение – набор определённых практик, позволяющих почувствовать возмущение и управлять им. В Школе Наэлирро преподаётся как отдельный предмет.


Старый город – старые кварталы Латиона, респектабельный район города. Можно сказать – историческая часть города.


Стег – мелкая медная монета Палатия. Двести стегов составляют один верент. Сто стегов составляют один полуверент.


Студёный океан – северный океан мира Паэтты. Лежит между островами Келли и ледяным континентом Тайтаном. Большая часть его покрыта льдами. Зона плавучих льдов начинается практически у северных берегов островов Келли.


Сущности-аномалии – весьма могущественные сущности, возникшие из аномалий в возмущении. То ли под воздействием Хаоса, то ли по иным причинам в потоках возмущения со временем возникали уплотнения – аномалии. Небольшие аномалии становились местами силы в тех местах, где они возникали. Более мощные иногда обретали сознание и даже псевдоматериальность. Некоторые сущности становились такими мощными, что поглощали свои миры, становясь местными божествами. В мире Паэтты обитают две сущности-аномалии – Симмер и Бараканд. Оба достаточно могущественны, но связаны локализованностью своих аномалий.


Сфера Создания – область бытия, созданная в небытии Вечного Покоя сущностью, известной как Неведомый или Первосоздатель. Включает в себя всю совокупность миров, одним из которых является и мир Паэтты. Считается, что в полюсах Сферы находятся Арионн и Асс, и это создаёт возмущение в Сфере, которое воспринимается, как магия. Возмущение гораздо сильнее у полюсов Сферы, и сходит на нет по мере приближения к экватору. Соответственно, в мирах близь экватора Сферы магия может совсем не ощущаться жителями этих миров.

Сфера Создания обречена на гибель, поскольку в ней всё сильнее проявляется влияние Хаоса – неизбежного спутника бытия. Считается, что Сфера погибнет во время Последней битвы Арионна и Асса. Эта битва произойдёт, скорее всего, после сгорания последней Руны, когда окончательно падут оковы Хаоса. Если считать, что число рун – 24, и эпоха каждой длится 4000 лет, то выходит, что Сфера просуществует порядка 96000 лет. Однако, многие учёные ставят под сомнение данные сроки, считая, что концепцию Рун нужно либо модернизировать, либо вообще кардинально пересматривать.


Та́вер – город в Палатие, расположенный в устье Труона на побережье Серого моря. Важный портовый город, морские ворота в Палатий и Шинтан. В годы войны с Чёрной Герцогиней был захвачен келлийцами, после чего власти Палатия начали блокаду города, приведшую к гибели многих мирных жителей. Позже северяне по указанию Чёрной Герцогини освободили город.


Тайта́н – ледяной материк на севере мира Паэтты. Находится очень далеко от Паэтты. Те немногие экспедиции, что сумели вернуться оттуда, рассказывали о невероятном холоде, который там царит. Очевидно, что выжить в таких условиях ничего не может, поэтому Тайтан считается абсолютно необитаемым.


Тани́йский перевал – северный перевал через Анурские горы. Через него проходит Танийский тракт, соединяющий Латион и Пунт. Из-за близости Симмерских болот тракт теперь находится в запустении, а сообщение между государствами практически прервано.


То́ин – крупная серебряная монета Палатия. Палатий не использует золото в качестве материала для своих монет, поэтому тоин – крупнейшая из его монет, при том, что она в самом деле весит довольно много – каждая монета содержит около двух унций чистого серебра. Тоин стоит значительно дороже латионских серебряных доров, и в среднем за три тоина уже дают золотой латионский латор.


То́ндрон – империя чёрных магов. Создана лиррийским принцем Драонном, который попал под влияние сущности по имени Бараканд. Помощь в создании империи ему оказывали Двенадцать Герцогов – демоны, созданные Баракандом из лирр, последовавших за Драонном. Вместе они создали империю и населили её гомункулами, созданными из глины и других элементов. Империя Тондрон – единственное государство (если его можно так назвать), располагающееся не на Паэтте, а на Эллоре. Рядом с Тондроном соседствуют колонии людей с Паэтты, но империя пока не спешит этому мешать.


Торро́н – довольно крупный купеческий город на юго-западе Латиона, расположенный относительно недалеко от Варса.Также в относительной близости от Торрона находится замок Наэлирро.


Трёшка – мелкая железная монета Латиона, равная трети доррина.


Труо́н – самая крупная река Паэтты. Берет своё начало в озере Прианон и впадает в Серое море. В качестве притока имеет реку Алийю.


Туу́м – огромная пустыня, расположенная в южной части Загорья. Относится к территории Саррассанской империи. В пустыне Туум проживают племена баининов, обитающие в оазисах.


Уви́ллий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствующий нашему августу. Назван в честь одного из величайших королей Латиона Увилла Великого, или Увилла Завоевателя, который сумел восстановить порядок на территории нынешнего Латиона после Смутных дней, а также расширил пределы государства.


Хаос – неперсонифицированная сила в Сфере Создания. В отличие от Арионна и Асса не является ни богом, ни его антиподом. Хаос – следствие и неизбежный спутник создания. Поскольку сама Сфера возникла как противоположность Абсолютному Покою из движения, инициированного Неведомым, она неизбежно с самого первого момента своего существования стремилась к Хаосу. Попыткой нивелировать Хаос было создание двух антагонистов – Асса и Арионна, которые должны были взаимно уравновешивать друг друга, тем самым не умножая Хаос. Однако из этого ничего не вышло, так что со временем Хаос в Сфере усиливается, влияя на процессы, происходящие в ней.

В частности, считается, что именно воздействием Хаоса можно объяснить возникновение аномалий в возмущении. Также Хаос привнёс случайность в существование Сферы. Согласно концепции арионнитов и ассианцев Сфера до времени относительно защищена от Хаоса Рунами, которыми её запечатал Неведомый, но с каждой сгоревшей Руной Хаос будет усиливаться, неся свою разрушительную суть во всё, что было создано.

Одновременно Хаос воспринимается верующими жителями Паэтты в качестве некого подобия нашего ада – те души, что не могут добраться до обители Арионна или чертогов Асса, падают в Хаос, где и исчезают. Что происходит с ними там – на этот счёт мнения сильно расходятся.


Центурион второго ранга – командующий когортой, в отличие от просто центуриона, командующего центурией. В книге Кол часто именуется просто центурионом, но это сделано исключительно для сокращения, поскольку известно, что легионер Сан Брос в своё время командовал когортой, т.е. был именно центурионом второго ранга.

Армия Латиона строится по принципу, сходному с армией древнего Рима – основу его составляют легионы, в которые входит обычно от 5000 до 6000 человек. Легионы делятся на когорты, в каждой из которых обычно порядка 500 человек, а те, в свою очередь, делятся на центурии (сотни). Центурии могут делиться на манипулы в зависимости от поставленной задачи. Деление на манипулы было непостоянным, так что в одном случае манипула могла состоять из пары десятков бойцов, а в другом – из полусотни.


Цех Воров – один из четырёх Цехов Гильдии Теней. Цех Воров традиционно считался низшим в иерархии Гильдии, хотя среди его мастеров бывали весьма талантливые и удачливые воры, о которых слагали легенды. Как видно из названия, основным занятием для членов данного Цеха были воровство, иногда грабёж, добывание конфиденциальной информации и т.п.


Цех Наёмных убийц – элита Гильдии Теней. Как правило, туда попадали лучшие из лучших – мастера, обладающие не только силой, но и мозгами. Способность проникать везде, хитроумность, с какой мастера этого Цеха исполняют свои задания – всё это снискало им славу и уважение среди других Цехов Гильдии. По негласной традиции Командорами Гильдии чаще всего становятся именно главы Цеха Наёмных убийц.


Цех Охотников за головами – ещё одна весьма уважаемая фракция Гильдии Теней. Охотники за головами – мастера выслеживать цель, как бы глубоко она не спряталась. Всё это создаёт своеобразный ореол вокруг охотников за головами. Данный Цех по престижу и почтительности, проявляемой к нему, вполне может соперничать с Цехом Наёмных убийц.


Цех Телохранителей – довольно узкоспециализированный Цех Гильдии Теней, который предоставляет услуги по защите богатых клиентов от нападений. По неписанному кодексу чести Гильдии, если она взялась защищать клиента, то уже не может взять контракт на его уничтожение. Хотя в некоторых исключительных случаях Цех Телохранителей берет на себя право разорвать контракт. Также крайне редко, но всё же случались случаи, когда охраняемые Цехом люди всё равно погибали, вроде бы по естественным причинам. Участие Наёмных убийц в этих случаях никогда не было доказано, но многие Телохранители инстинктивно недолюбливают членов остальных Цехов, считая их работу грязной и неблагородной, в отличие от собственной. Поэтому Цех Телохранителей стоит несколько особняком от остальных Цехов Гильдии.


Чёрный Суд – один из четырёх судов Латиона, который судит магов и представителей духовенства. В его состав также входят достаточно могущественные маги, в том числе и из лирр, а полномочия его простираются настолько широко, что Суд этот пользуется дурной славой в Латионе. Даже люди, не имеющие никакого отношения к магии, вздрагивают при упоминания Чёрного Суда. Называется он так по цвету мантий судий.


Ша́йтра – небольшой город в Палатие, расположенный на северном берегу Залива Дракона.


Шеа́р – город, ныне затерянный в лесах Санна. Когда-то был одним из самых известных городов Кидуанской империи – городом учёных, философов, культурным центром империи. Однако, после Смутных дней Шеар пришёл в запустение и довольно был заброшен, после чего саннские леса довольно быстро скрыли его от людей. Именно в Шеаре, в хранилище древней Академии, содержался могущественный артефакт под названием Голова Шуанна.


Шельда́у – крупный город, располагающийся примерно в пятидесяти лигах западнее Шинтана. В годы войны с Тондроном рядом с ним (в селении Банти) располагался штаб Второй армии.


Шинта́н – столица королевства Палатий. Расположен на слиянии двух рек – Труона и Алийи. Столица торгового государства, Шинтан является конечной точкой длинного торгового пути, проходящего с юга на север Паэтты – начинающегося в Золотом Шатре, затем по Великой имперской дороге идущего до озера Прианон, а дальше – через озеро и по реке Труон. Палатий ведёт также и разветвлённую морскую торговлю с Кидуей и Пунтом, однако шинтанский порт достаточно невелик, поскольку морские суда не могут добраться до города.


Элло́р – самый крупный и таинственный материк мира Паэтты. Именно там была создана ужасная империя Тондрон. Кроме того, вероятно, возмущение на Эллоре несколько плотнее, чем на Паэтте, и даже имеет некоторое иное свойство, так что многие опытные маги могут даже распознавать по отзвукам манипуляций с возмущением эллорскую магию. Возможно, это связано с Баракандом – мощной сущностью-аномалией, находящейся на Эллоре. Во всяком случае, на материке проживают магические существа, не встречаемые более нигде в мире – например, драконы. Также только на Эллоре пока разведаны залежи мангила. Если он и есть на других материках, то пока ещё не был найден.


Эррский лес – большой лесной массив на северо-востоке Палатия. Вообще это довольно нехарактерно для данной местности – северо-восток Палатия, в отличие от того же восточного Латиона представляет собой относительно безлесую равнину, на которой чаще встречаются лишь довольно небольшие рощицы. Поэтому местные жители испокон веков побаивались Эррского леса, считая, что в глубине его живёт какое-то зло. Правда, никаких фактов, подтверждающих это, не существует, но всё же редко кто из местных отваживается уходить далеко в его чащу.


Ярл – титул и звание военачальников и правителей келлийских кланов. В качестве титула является формально наследуемым, то есть сыновья ярла, которые при его жизни именуются ярлингами, после его смерти могут претендовать на его место, причём это может быть не обязательно старший сын. Однако, в конечном итоге решение обычно остаётся за собранием наиболее уважаемых воинов клана – именно там новому ярлу вручается особой формы полушлем, являющийся символом власти. Поэтому не так уж редко случается, что новым ярлом выбирают кого-то, кто не являлся потомком предыдущего правителя.


Благодарности

Огромное спасибо:

 Елене Федоровой – моей сестре, моему читателю, моей поддержке.

Максу Фомину – как и прежде, моему "фанату" и надсмотрщику, который буквально допинал меня до завершения этой книги.

Моим родителям – потому что они всю мою жизнь помогали и помогают мне, и без них ничего этого не было бы.

Всем, кто прочитал мою первую книгу – для меня это было очень важно, особенно ваши тёплые отзывы о ней.


Отдельная благодарность тем, кто пожертвовал деньги на издание этой книги в бумажном варианте: Сергею Тимашову, Василию Анискину и особенно – Сергею Перепёлко.


А также – спасибо всем моим родным и друзьям. За всё!


Примечания

1

Лига – мера длины, равная 3 милям или 4828 метрам.

(обратно)

2

Жаркий – наименование второго месяца лета. Соответствует нашему июлю.

(обратно)

3

Доррин – мелкая медная монета Латиона. Сто дорринов составляют один серебряный дор, а сто доров – золотой латор.

(обратно)

4

Дюйм – мера длины, приблизительно равная 2,5 см.

(обратно)

5

Тоин – основная денежная единица Палатия. Один тоин содержит порядка двух унций серебра, что делает его весьма дорогой монетой. По среднему курсу один палатийский тоин меняют на тридцать пять – сорок латионских доров.

(обратно)

6

Кабельтов – морская мера длины, равная примерно 185 метрам.

(обратно)

7

Верент – более мелкая монета Латиона, составляющая одну двухсотую тоина.

(обратно)

8

Пинта – мера измерения объёма жидкостей, равная примерно 0,6 литра.

(обратно)

9

Фунт – мера веса, равная примерно 450 грамм.

(обратно)

10

Миля – мера длины, равная примерно 1610 метров.

(обратно)

11

Увиллий – летний месяц календаря Паэтты, соответствующий нашему августу. Назван в честь Увилла Великого, или Увилла Завоевателя – одного из первых королей Латиона.

(обратно)

12

Имеются в виду мелкие железные деньги, имеющие обиход среди самых бедных слоёв Латиона: десятки (монета достоинством в десятую часть доррина), трёшки (треть доррина) и пятёрки (половина доррина).

(обратно)

13

Арионн – один из месяцев календаря Паэтты. Соответствует нашему маю.

(обратно)

14

Месяц жатвы – один из месяцев календаря Паэтты. Первый месяц осени, соответствует нашему сентябрю.

(обратно)

15

Галлон – мера измерения объёма жидких и сыпучих тел, приблизительно равная 4,5 литров.

(обратно)

16

Месяц дождей – один из месяцев Паэтты, соответствующий нашему октябрю.

(обратно)

17

Постремий – один из месяцев календаря Паэтты, соответствующий нашему ноябрю. Название его является адаптированным переводом, происходящим от латинского слово postremus – последний. В оригинале название этого месяца происходит от древнеимперского слова, также означающего «последний». Этимология слова не совсем ясна – то ли его название означает «последний месяц осени», то ли в древнейшие времена этот месяц считался последним в году, а ассий, первый месяц зимы, вообще выводился из календаря и считался месяцем Асса, самым тёмным месяцем года.

(обратно)

18

Латор – самая крупная золотая монета Латиона. Один латор приравнивается к ста серебряным дорам или десяти тысячам медных дорринов.

(обратно)

19

Акр – мера измерения площади, равная 0,4 га.

(обратно)

20

Линия – мера длины, равная десятой части дюйма, или 2,5 мм.

(обратно)

21

Стег – самая мелкая монета Палатия, равная одной двухсотой верента.

(обратно)

22

Полуверент – монета Палатия достоинством в половину верента, или пятьдесят стегов.

(обратно)

23

Ассий – один из месяцев календаря Паэтты, первый месяц зимы и последний месяц года. Назван в честь бога Асса, вероятно из-за того, что в это время самые долгие ночи и короткие дни.

(обратно)

24

Годи – именование служителей культа, жрецов, волхвов у келлийцев.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог. Сны и грёзы
  • Глава 1. Синица
  • Глава 2. Задание
  • Глава 3. Поиски
  • Глава 4. Обратный путь
  • Глава 5. Дайтелла
  • Глава 6. Миссия
  • Глава 7. Победа у Синицы
  • Глава 8. Солана
  • Глава 9. Руны
  • Глава 10. Предводительница гоблинов
  • Глава 11. Перелом
  • Глава 12. Катастрофа
  • Глава 13. Наперегонки с войной
  • Глава 14. Каладиус
  • Глава 15. Старые знакомые
  • Глава 16. Ведьма севера
  • Глава 17. Первое сражение
  • Глава 18. Брайк
  • Глава 19. Диверсант
  • Глава 20. Возвращение
  • Глава 21. Латион
  • Глава 22. Мастер Теней
  • Глава 23. Варан
  • Глава 24. Крах иллюзий
  • Глава 25. Вечерний туалет
  • Глава 26. Болезнь
  • Глава 27. Ожидание
  • Глава 28. Операция
  • Глава 29. Туда и обратно
  • Глава 30. Легионер
  • Глава 31. Снова в дорогу
  • Глава 32. Разгром
  • Глава 33. Хутор
  • Глава 34. Секрет
  • Глава 35. Выздоровление
  • Глава 36. «Ночные лисы»
  • Глава 37. «Курятник»
  • Глава 38. Нежданная помощь
  • Глава 39. Заря надежды
  • Глава 40. Кол
  • Глава 41. Ярмарка
  • Глава 42. Обоз
  • Глава 43. Разоблачение
  • Глава 44. Расставание
  • Глава 45. Шинтан
  • Глава 46. Знакомство
  • Глава 47. Шельдау
  • Глава 48. Встреча старых друзей
  • Глава 49. Булавка
  • Глава 50. В дороге
  • Глава 51. День национальной гордости
  • Глава 52. Труон
  • Глава 53. Встреча
  • Глава 54. Мэйлинн
  • Глава 55. Герцогиня Чёрной Башни
  • Эпилог. Грёзы и сны
  • Глоссарий
  • Благодарности
  • *** Примечания ***