КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Наша могила здесь (СИ) [Beleidigte_Engel] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Зерно сомнений всходит после дождя ==========

Ирэн не видела в лике Первозмея ничего священного, и заповеди его ничуть не трогали ее возненавидевшее все в этом мире сердце. Изваяние не удостаивало ее взглядом и не отвечало на бесчисленные вопросы, но это, разумеется, не имело никакого значения. Страх, которым одержимы эти люди, девушка не испытывала, и все ее отношение к населению замка Лотрик умещалось в одно единственное слово — презрение. О, ей абсолютно точно здесь не место: в Поселении Нежити терпеливо ожидало комфортное неторопливое тление среди ходячих мертвых тел. Кто бы мог подумать, что человека, не верящего в судьбу, эта самая судьба лишит какого-либо выбора.

Прохладный ветер гуляет по площадке, забираясь в открытые окна Великого Архива и заботливо перебирая страницы оставленных кем-то на столе книг. Солнце укрыто бледными облаками, но светит ярко, так что смотреть на презренное небо без прищура невозможно. Ирэн коротает время, разглядывая уже детально изученные религиозные монументы, и редко интересуется затаившимся за чтением обликом Младшего принца. Такая работа изначально показалась ей невыносимой, но уже через несколько часов первого дня стало ясно, что Лотрик не заинтересован в какой бы то ни было опеке. Выбрав своим камердинером женщину, он рассчитывает на беспомощность перед его проблемой, с которой принц решил справляться своими силами. Ирэн понимает: для мужчины это еще более унизительно. Невозможность передвигаться естественным способом подвигла на изучение телепортации, но несмотря на глубокое уважение к такому стремлению хоть как-то исправить свое положение, девушка от внезапных исчезновений господина испытывала явный дискомфорт. Потому что докладывать о своем местонахождении в замке он никому не обязан, а о прохожих спрашивать почти бессмысленно, так как, разумеется, никто не скажет, в какую сторону он направился. Однако со временем раздражение перестает одолевать так настырно. Принц отрывает взгляд от текста, явно что-то вспомнив, и исчезает в светящемся магическом круге, вынуждая камердинера обреченно вздохнуть.

Она долго думала о том, почему оказалась на этом посту, но никогда не спрашивала. Стоило увидеть изувеченные проклятьем руки, отчаянно цепляющиеся за кожаный переплет, как все вопросы утонули в глубине вязких сомнений. Люди верили, что в этих руках лежат их судьбы, в слабых и уродливых, с длинными тупыми когтями. Они все еще верят в него, и это угнетает всех, даже их самих. Разве Ирэн имеет право спрашивать такого, как Лотрик, Последнюю Надежду рода? Нет, определенно нет.

Она идет не спеша, чтобы не расплескать чай. Еда в Великом Архиве — табу, но никто не посмеет упрекнуть ее в выполнении вверенной ей работы. Эти ученые с фанатизмом заботятся о каждой бумажонке в этом огромном здании, но Ирэн никогда не разделяла подобного восторга перед неизведанным и не любила читать. Она идет по лестнице на самый верх, и спускающаяся компания чародеев из Винхейма с абсурдно широкими шляпами поглядывает на нее высокомерно, с нотками презрения. Архив всегда полнится почти ощутимой на ощупь надменностью, и Ирэн вспоминает, как сильно ненавидит его.

Лотрик в своем обучении предпочитает уединение и чаще занимается в зале на последнем этаже; рядом с ним никогда не бывает потенциальных наблюдателей. Разместившись средь возвышающихся, набитых до отказа стеллажей, он изучает фолиант, на удивление камердинера, как-то скучающе, словно выслушивая очередные нудные нравоучения. Коготь указательного пальца царапает поверхность стола; капюшон привычно укрывает в своей тени детали лица, но Ирэн все равно видит синеющие вены на подбородке, серые чешуйки на болезненно-бледной коже. У Лотрика длинные сухие волосы, тусклые, в отличие от сияющей на свету белизны старшего брата: весь его вид кричит о проклятье, о достигшем точки невозврата безумии короля. Нет, их общем безумии, раз они позволили ему обречь невинную душу на такие страдания, раз они позволили ему создать это омерзительное проклятье.

Младший принц, обнаружив чужое присутствие, поднимает голову, но камердинер все равно не видит его глаз: — Я не хочу есть.

Губы привычно растягиваются в вежливой улыбке, но это не совсем верно. Ирэн снисходительна настолько, насколько возможно быть снисходительной к Повелителю. К ее принцу, если избегать словесных ошибок: Лотрик на дух не переносит свой титул и предпочитает как можно меньше слышать о предназначении, будь это просто случайные намеки или намеренные лекции. Он желанный, а значит, противник самому себе. Как бы безгранично Ирэн ненавидела этот замок, она не могла прировнять ко всем младшего отпрыска королевской семьи; данное ему имя в честь этих земель если и имело смысл, то очень темный, предвещающий гибель им всем.

— Какой смысл в ваших стараниях, если вы не хотите смотреть правде в лицо и еще больше губите себя?

Принц недовольно хмыкает, но позволяет убрать со стола дражайшие бумаги. Камердинер ставит перед ним поднос, поправляет столовые принадлежности и отходит на два шага назад, сцепив руки за спиной. Стоять над душой не положено, но Ирэн отворачивается, лишь убедившись в том, что Лотрик и в самом деле приступает к трапезе. Она успела изучить его привычки и предпочтения, так что знает, какие элементы ее поведения могут вызвать у господина дискомфорт. Принятие пищи — крайне личный процесс, поэтому лучше удалиться, но недалеко, чтобы вовремя освободить стол. Девушка отходит к стеллажам, безучастно изучая корки толстых томов и мысленно перебирая названия и имена. Свет свечей золотит ее аккуратно собранные рыжие волосы, и бордовый и каштановый цвета ее одежд позволяют частично слиться с атмосферой вокруг. Архив пожирает любые звуки и всегда так таинственно тих, что трудно предугадать, сколько пытливых умов скрывается в его уголках. Ирэн слышит лишь осторожный звон серебряной посуды да шелест бумаг: из открытого окна в помещение проникает прохладный, пахнущий сыростью воздух. Будет дождь. И надо срочно закрыть окно, но девушка не идет к нему.

— Я не делаю это для того, чтобы оправдать чьи-то надежды, — звучит тихий мелодичный голос, задумчивый и грустный, подкрепленный мыслями о скором уходе Лориана. Ирэн думает о том, что это похоже на избавление от ненужных, но тяжелых деталей: судьба любого рыцаря — смерть с мечом в руках. Они провожали его с торжеством, и было ясно — не вернись Старший принц живым с битвы с демоном, никого не собьет с ног неожиданная скорбь. Разве что только притворная.

— Я ни в коем случае не сомневаюсь в этом, мой принц.

В один день ей пришлось сделать странный выбор. Она не питала особого желания прислуживать королевской семье, но это открытие случилось совсем недавно, незадолго до того, как девушка приняла на себя роль камердинера Младшего принца. Эти убеждения надежно хранились при ней, не выданные никому, но однажды Лотрик задал ей вопрос:

— Если я позволю тебе выбрать, служить мне или уйти, куда будешь держать путь?

Ирэн удивилась, но ненадолго, тут же погружаясь в сеть липких сомнений. Она хотела бы покинуть замок, уйти туда, где можно свободно говорить о своих страшных тайнах без угрозы остаться без головы. Верила ли она, что Младший принц должен принести себя в жертву Вечному пламени во имя их спасения? Боготворила как Последнюю Надежду Рода, как мученика? Молилась ли на его одежды, прося даровать их Спасителю силы? Пугала ли Бесконечная Тьма ее настолько, что она бы скормила жадному костру обманутого Избранного, собственных детей?

— Я останусь при вас до тех пор, пока вы не перестанете нуждаться во мне, мой принц.

========== Сладковатый запах гниения ==========

Сила саморазрушения, которой они предались, стала наиболее ощутима в день возвращения Лориана: их принц-рыцарь, нет, Несгибаемый Клинок Лотрика принес в дом Пламя, объект всеобщего вожделения и страха. Оно превратило металл в черный горящий уголь, и жар, исходящий от него, стягивал кожу на застывших лицах. С того самого момента, как в Горниле замерцали первые искры, их мир неторопливо выгорал до горького пепла.

Небеса изливаются с такой пылкостью, что за окном невозможно разглядеть ничего, кроме темных неясных очертаний башен. Почти акт очищения для их запылившихся душ, но никакая вода не способна пробраться так близко к бьющимся сердцам; природа не смеет вмешиваться в то, что не имеет материи и существует вне ее досягаемости. Дождь смывает оседающий на величественные стены пепел, но какой в этом смысл, если от него все равно никуда не деться? Гобелены такие тусклые и грязные, что на них невозможно смотреть без тоски. Одения Ирэн не выглядят лучше, но это вызывает ощущение, что она сейчас на своем месте: пусть ничего из этого не согревает ее приятными воспоминаниями, желания и мечты — это путь живых.

Тишина нарушается неторопливыми шагами и шуршанием мокрой одежды; оборачиваясь с неохотой, Ирэн замечает приближающуюся знакомую фигуру и не может припомнить, когда видела этого человека в последний раз. Саливан улыбчив по своему обыкновению, и постаревший облик ничуть не лишает его былой харизмы, но, надо признать, чего-то вернуть уже нельзя. Хотя бы то, что он пришел не один, а в сопровождении двух иритилльских рыцарей, подтверждает его резко взметнувшийся ввысь статус.

— Добрый день, леди Ирэн.

— Приветствую вас, понтифик, — склоняет голову камердинер Младшего принца, и Саливан удовлетворённо улыбается. Корона идёт его всегда уверенному лицу, а мантия ученого, несмотря на увечья от дождя, чиста и ухожена; рыцари-женщины затравлено спокойны и неподвижны, и от них веет настоящим морозом, словно в молочной белизне кожи таился снег Холодной Долины.

— Погода сегодня в дурном расположении духа, не находите? — подмечает учёный, без интереса заглядывая в то окно, в которое до этого смотрела Ирэн. Камердинер чувствует отчётливый запах гари, и взгляд ее опускается к опаленным, обвязанным бинтами рукам понтифика. — Могу ли я поинтересоваться, не слишком ли занят наш принц?

— К сожалению, ему сейчас не здоровится. Он не сможет принять вас сегодня.

— Вот как, — тихо произносит учёный, лукаво обнажая зубы. Все знают, что принцу нездоровится всегда, потому что он уже родился с пожизненным клеймом болезни. Однако Ирэн не врет: случались моменты, когда Лотрик не мог встать с постели несколько дней. — Тогда почему вы коротаете время здесь, миледи? Разве вы не должны быть с ним?

— Мне не позволено нарушать покой моего принца, понтифик, — отвечает камердинер сдержанно, чувствуя себя немного пристыженной. — Особенно в такие дни.

— Он сам поставил запрет или вы так решили из-за своих сомнений, что сможете ему чем-то помочь? — спрашивает Саливан, ловя удивленный взгляд травянистых глаз и вновь удовлетворённо улыбаясь. — Впрочем, я прибыл сюда совсем не для того, чтобы тревожить нашего Повелителя, но кое-что вы обязаны ему передать, — он протягивает камердинеру свиток, который все время держал в руках. — Прошу.

Ирэн принимает его неуверенно и, попрощавшись, смотрит вслед уходящему понтифику и его рыцарям. Ее терзает чувство вины, ведь девушка ни разу не подумала о том, что в ней кто-то может нуждаться, в маленькой нежити, которая уже давным-давно примирилась с бесполезностью своего дальнейшего существования.

Ещё до того, как стать понтификом, Саливан поведал Ирэн о своей родине. Ариандель, нарисованный мир для всех ненужных и покинутых: было так приятно фантазировать о медленной и безболезненной смерти в объятьях полной безмятежности. До чего же, наверно, прекрасно неторопливо сгнить до обездвиженных костей. Девушка не понимала, почему учёный покинул столь дивное место, но, если поразмыслить, она никогда и не понимала учёных, их стремление что-то выцедить из этого умирающего мира.

Ирэн поднимает тонкую руку, дабы коснуться двери в вежливом стуке, и слышит голос Верховной Жрицы.

— Ты должен лучше заботиться о себе, Лотрик. На твои плечи возложено слишком многое, чтобы ты принебрегал собственным здоровьем.

— Я не нуждаюсь в повторении столь элементарных вещей, Эмма. Ты говоришь одно и то же.

Всегда спокойный голос наполнен нотками недовольства, и гниль тоски, поселившаяся глубоко в сердце Ирэн, напоминает о себе горьковато-сладким запахом разложения. Девушка не смеет зайти без приглашения и отворяет дверь лишь тогда, когда слышит согласие из уст своего принца; встречающий ее серебряный взгляд на мгновение холодит своим раздражением, но, узнавая, вскоре теплеет. Вот только Ирэн все равно не может отделаться от сомнений, и голос Жрицы приковывает ее стоять неподвижно в дверном проёме.

— В твоих услугах нет необходимости, камердинер. Можешь идти, — кивнув, сообщает Эмма, но девушка замечает, как вздыхает Лотрик, и дожидается, когда он махнет ей рукой, как всегда перед тем, как приказать немедленно уйти.

— Что у тебя, Ирэн? — спрашивает принц вопреки ожиданиям Жрицы, и камердинер находит слова без особых усилий.

— Учёный из Архива просил передать, что нашел то, что вы искали.

Старуха переводит неодобрительный взгляд на Лотрика, намереваясь пресечь любые его желания притронуться к знаниям, которые могли бы дурно сказаться на нем, но принц все равно не планирует прислушиваться к ней.

— Можешь идти, Эмма, — произносит он спокойно, тем временем протягивая руку, дабы камердинер вручила ему свиток.

— Лотрик, твой отец…

— Прошу, уходи.

Жрица умолкает: слов до прихода Ирэн, похоже, было сказано уже достаточно, и смысла в чем-либо убеждать принца не осталось совсем. Старуха тихо уходит, закрывая за собой дверь, и без нее в этом помещении становится намного уютней. Вовсе не потому, что Ирэн не нравится Эмма: в одиночестве Лотрик чувствует себя намного лучше, и это состояние почти не меняется в обществе очень узкого круга лиц, в который Верховная Жрица не входит, пусть и является няней обоих принцев. Она им больше не нужна: Лориан вернулся живым с битвы с демоном, а у Лотрика теперь свои учителя и вера старухи ему ни к чему. Он смотрит на восковую печать с интересом, и Ирэн отвечает прежде, чем принц успевает спросить.

— Это передал вам понтифик.

Из-за своего роста Лотрику не нужно поднимать взгляд, чтобы посмотреть на своего камердинера, даже сидя на кровати; в сорочке он выглядит ещё более болезненно, так как тень капюшона не скрывает глубоко засевших синяков под глазами, бледный и даже немного сероватый оттенок его кожи. Первое время Ирэн было трудно видеть воспетого «идеальным» наследником принца таким изувеченным, но сейчас ей кажется, что отводить взгляд от его страданий в надежде никогда не ведать об этом — омерзительно.

— Ты не доверяешь ему, — заключает Лотрик, и Ирэн кивает, не видя смысла в том, чтобы скрывать от него свои чувства.

— Он больше не такой, каким я его знала. Ваш учитель провозгласил себя понтификом, и дьяконы, поддерживающие его, пленены отнюдь не его верой. Я знаю, он говорит вам о вещах, о которых запрещено говорить в Лотрике, но я не могу позволить такому человеку обманывать вас.

Какое-то время принц молчит, затем говоря тихо, как всегда о вещах, которые задевали его с особенной болезненностью.

— Никто и не предполагает наличия собственного мнения у своего Повелителя. В конечном итоге нас просто кто-то использует, — произносит он, и Ирэн чувствует, как что-то внутри переворачивается от волнения. — Я знаю, что ты не это имела в виду.

— Простите меня, — спешит она извиниться за то, что успела наговорить, и смиренно склоняет голову.

— Не за что прощать тебя. Твоя забота не в тягость мне.

Ирэн корит себя за то, что даже зная о страданиях принца, так невнимательно разбрасывается словами. Его голос успокаивает ее, но она все равно чувствует себя маленькой и ничтожной, какой и должна быть простая нежить. Это знание не может не угнетать, но Ирэн все равно держит спину прямо и поднимает взгляд на Лотрика.

— Ваш отец не встретил Лориана, — сообщает она уже известный всем факт, но Младший принц понимает — Жрица пыталась поговорить с ним об этом не просто так.

— Пустующий трон трудно не заметить, — говорит он задумчиво после недолгого молчания, царапая когтем восковую печать. — Он никуда не уходил. Король несколько месяцев безвылазно сидит в Архиве, — эти слова вынуждают Ирэн удивиться, и Лотрик разворачивает свиток, безучастно мазнув взглядом по содержанию: мысли его блуждают вовсе не там. — Многое в этом мире не такое, как прежде. Следует к этому привыкнуть.

Учёные шептались о том, что слышали голос Оцейроса в глубинах Великого Архива. Неизвестно, какие идеи снедали его, но совсем скоро стало ясно — их король лишился рассудка. Королева не покидала своих покоев, но служанки уверяли, что их госпожа носит под сердцем ещё одного ребенка. О планах на нового наследника никто ничего не знал, и все нервно дожидались событий, что обещались обрушить на замок Лотрик смутные времена.