Words Heard In Silense / Xena Uber (ЛП) [Novan T] (fb2) читать онлайн

***********************************************************************************************

Worlds Heard In Silense/Xena Uber ( Слова, услышанные в тишине/ Зена Убер)

https://ficbook.net/readfic/8786686

***********************************************************************************************

Направленность: Фемслэш

Автор: T. Novan

Переводчик: Elza Mars (https://ficbook.net/authors/2602982)

Фэндом: Зена – королева воинов (Ксена – принцесса-воин)

Рейтинг: NC-17

Размер: Макси, 638 страниц

Кол-во частей: 36

Статус: закончен

Метки: Как ориджинал

Описание:

Он наслаждался её поцелуем, приправленным бренди, приправленным свежим воздухом. Он ответил дразнящими щипцами и поглаживаниями только кончиком языка.

Ребекка застонала. Она чувствовала себя немного легкомысленно. Она не была уверена, было ли это от поцелуя Чарли или бренди, но она решила, что это не имеет значения. Ещё одна сильная дрожь пробежала по её телу, но она знала, что это от поцелуя.

Публикация на других ресурсах: Запрещено в любом виде

Примечания автора:

Предупреждение: Персонажи Xena: Warrior Princess и всех других, связанных с одноимённым телесериалом, принадлежат MCA / Universal Pictures. Это произведение фанфиков, и нарушение авторских прав не предусмотрено.

Подтекст: я предполагаю, что с моим писательством мы просто прекратим называть это подтекстом и назовём его основным текстом. Да, они влюблены друг в друга.

Секс: подразумевается.

Насилие: Да, немного. Зена не счастливый воин.

Язык: мягкий

Спойлеры: нет.

Другое: Просто кое-что…

========== Глава 1 ==========

Ферма Гейнс Коув, округ Калпепер, Вирджиния, пятница, 28 октября 1864 г.

Ребекка Гейнс перестала мыть стены в фойе, когда она услышала громкий раскатистый шум. Вытерев руки о передник, она спрятала прядь светлых волос, упавших с узла на затылке позади её уха. Ей всё ещё не удалось починить небольшую дыру в крыше её дома, которая безжалостно просачивалась на кухне во время сильного дождя, и недолго размышляла, не может ли поздний осенний шторм направиться к ней. Сказав небольшую, быструю молитву о том, что это будет не сильный шторм, она открыла тяжёлую входную дверь и вышла на крыльцо, чтобы посмотреть, сможет ли она определить источник шума.

Удивлённая, увидев безоблачное синее небо, Ребекка слегка наклонила голову, внимательно слушая шум, который, казалось, с каждой секундой становился всё громче. Затем её глаза расширились, и её сердце начало стучать в груди, когда она увидела источник шума.

Множество эмоций охватило Ребекку, когда она наблюдала, как северные войска спускаются по дороге к её дому. В то же самое время она чувствовала страх, гнев и ужас, которые росли внутри неё, заставляя её чувствовать себя очень плохо. На короткое мгновение она решила вернуться внутрь и забрать винтовку, которую держала под рукой, но быстро выбросила эту мысль из головы, зная, что любая попытка противостоять янки приведёт только к её травме или что ещё хуже. До сих пор она проделывала адекватную работу, чтобы выжить в эти очень неопределённые времена, и у неё не было никакого желания совершать самоубийство сейчас. Она наблюдала, как мужчины ехали и шли по её земле. Она расправила плечи, приняв гордую, почти высокомерную позицию, когда офицер Союза спешился на коне и медленно подошёл к ней, не торопясь осматривать землю.

— Я майор Монтгомери из 13-й Пенсильвании, и наши войска будут оставаться на вашей земле, чтобы отдохнуть и перегруппироваться.

— Просто так? — сказала она, глядя вниз по ступенькам на человека, который снял тяжёлые кожаные перчатки и постучал ими по ноге.

— Точно так. Если вы будете сотрудничать, мы оставим ваше место в целости и сохранности. Если вы этого не сделаете, трудно сказать, что произойдёт. — Он шагнул к женщине, переступив ногой в сапоге на первом шаге.

По выражению его лица Ребекка сказала, что спорить с ним было бы крайне неразумно. За ним раздался глубокий голос.

— Главный!

Офицер развернулся и тут же обратил на себя внимание, когда к нему подъехал другой мужчина в пыльной, но аккуратно одетой форме.

— Полковник. — Он щёлкнул салютом, который был возвращён темноволосым человеком. — Сэр, я не ожидал вас ещё три дня.

— Очевидно, нет. — Полковник спешился на лошади. — Я только что слышал, как ты угрожаешь этой леди? — Старший офицер повернулся к Ребекке, вежливо улыбнувшись.

Блондинка, казалось, не могла помочь себе, возвращая улыбку офицеру. Она была немного шокирована, когда заметила его поразительные голубые глаза и почувствовала, как бабочки летят в её животе. Она положила слегка дрожащую руку на живот, чтобы успокоить их.

Полковник отпустил поводья своего коня, сделав два длинных шага к Ребекке.

— Мэм, майор угрожал вам?

Тот факт, что мужчина говорил по-граждански, поразил её. Затем его голос привлёк её внимание. Она поняла, что у него был очень мягкий южный акцент. Она никогда не слышала о южном джентльмене в армии Союза. Не так много джентльмена, если он борется за сброд янки. Эта мысль пришла ей в голову, когда она прищурилась на него, но у неё хватило здравого смысла не позволять ей сойти с губ.

— Не больше, чем любой другой северный офицер в прошлом, полковник.

— Ну, теперь, мэм, я прошу прощения за других и уверяю вас, что этого не произойдёт, пока я здесь. — Сняв шляпу и перчатки, высокий мужчина подошёл ближе. — Я хотел бы разместить свои войска на вашей земле, мэм. Они нуждаются в отдыхе, пресной воде и банях. У нас есть свои запасы, и мы не будем брать с собой ничего, что вы могли бы здесь иметь.

— У меня очень мало, полковник. Союзные силы уже позаботились об этом. — Она хотела быть трудной и горькой по отношению к этому человеку, но по какой-то причине она не могла этого сделать.

Она, конечно, не понимала этого, но её сердце просто не позволяло ей причинять ему неприятности. Ребекка сразу заметила, что он чисто выбрит. В то время, когда большинство мужчин носили волосы на лице, блондинка нашла это очень освежающим изменением темпа. Не говоря уже о чрезвычайно приятном для глаз. Этот северный офицер был, несомненно, красив, и она оказалась трудна к нажиму не восхищаться его необычной внешностью. Молча, она ругала себя за то, что даже думала об этом. На Божьей зелёной земле не было абсолютно никакой причины, чтобы южная леди нашла северного офицера привлекательным. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что она обдумывала это хоть на мгновение, её никогда больше не примут в респектабельных кругах.

— Мэм, если вы скажете мне взять моих людей и уйти, я сделаю это. Никакого вреда вам или вашей собственности не будет. Обещаю вам. Но люди устали, некоторые ранены, и лошади также должны отдохнуть и выздороветь.

Она хотела сделать это. Она хотела отдать этому человеку и его войску её земли, но что-то в его лице и взгляде в его глазах не позволяло ей. Она критически смотрела на него, когда он говорил. Несмотря на то, что он был вежлив и относился к ней более чем уважительно, Ребекка видела это в этих лазурных глазах. Он устал, и что-то в его глубине говорило ей, что это гораздо больше, чем просто физическая усталость.

— Нет, полковник, вы можете остаться. Если вы находитесь на моей земле, мне не придётся беспокоиться о том, что случится что-то худшее. По крайней мере, ненадолго. — Она повернулась к дому, оставив полковника янки стоять на ступеньках, держа шляпу в руках.

***

Она смотрела из заднего окна гостиной, как люди взяли большую часть земли на пастбищах, находящихся за амбаром. Это была одна из самых больших групп, которые она видела, проходивших через этот район. Эта мысль дала ей неприятные ощущения в животе.

Ребекка наблюдала, как полковник перемещал своих людей, устраивая лагерь по своему вкусу. Она заметила, что его командная палатка была установленадовольно близко к дому. Она не была уверена, что это заставляло её чувствовать себя в безопасности или нервничать. Она снова заметила, насколько он хорош на самом деле. Он был действительно самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо видела. Рост около шести футов, его короткие тёмные волосы были чистыми и аккуратно подстриженными. Его кожа была загорелой, но, казалось, не выглядела крайне суровым, выветренным взглядом, который многие мужчины в его положении, казалось, носили с собой после многих лет службы в армии. Он вёл себя с определённой грацией и осанкой, которых она никогда не видела в мужчине. Даже самый изысканный виргинский джентльмен. В нём также было определённое очарование. Ребекка подумала, что, может быть, она слишком долго была без джентльмена. Конечно, все мужчины исчезли. Каждый мужчина в возрасте от шестнадцати до шестидесяти был призван в бой. Президентам Дэвису и Линкольну, безусловно, удалось навести порядок. Этот полковник, несомненно, хорошо относился к своим людям. Это был резкий контраст со стороны других офицеров, которые недавно прошли через этот район. Казалось, он искренне заботился о своих людях. Ребекка наблюдала, как он остановился у палатки, которая была установленакак полевой госпиталь для больных и раненых. Он остановился и поговорил с каждым из мужчин, отдыхающих возле палатки, ожидая, пока это будет завершено. Затем он повернулся, чтобы поговорить с мужчиной, который, как считала блондинка, должен быть врачом. Именно тогда она поняла, что он действительно должен быть важным человеком в армии Союза. Наличие настоящего доктора в строю было привилегией. Большинство офицеров этого не сделали, и многие мужчины погибли из-за этого. Полковник посмотрел на дом, подняв руку в знак согласия с доктором. Она смотрела, как он повернулся и пошёл к дому. Блондинка пыталась запылиться в гостиной, чтобы полковник не заметил, что она смотрит из окна. Это было незадолго до того, как раздался стук в заднюю дверь. Глубоко вздохнув, она подошла к входной двери. И снова она оказалась захвачена голубыми глазами и загадочной улыбкой.

— Да, полковник?

— Мэм, — он слегка кивнул. — У меня здесь раненый, которого действительно нужно убрать из строя. У вас есть место в доме для него?

Снова она хотела бунтовать и смеяться ему в лицо, но не могла.

— Полковник, я одинокая женщина, пытающаяся выжить. Я была бы сумасшедшей, если бы сказала вам нет. В любом случае, вы просто возьмёте то, что хотите.

— Нет, мэм, я не буду. Если вы скажете нет… — он оглянулся на доктора, слегка покачав головой. — Извините, что побеспокоил вас.

Он повернулся, чтобы уйти, но прежде чем он смог сделать свой первый шаг, Ребекка услышала, как слова покинули её рот.

— Подвал подойдёт?

— Что?

— Вы глухой, полковник? Я спросила, подойдёт ли подвал вашему мужчине.

— Да, мэм, это было бы лучше. Это было бы прекрасно. Спасибо за вашу доброту.

— В погребе пусто. Вы можете использовать его. Дверь со стороны дома.

— Ещё раз спасибо, мэм.

Ребекка закусила губу, обдумывая свой следующий вопрос.

— Полковник?

— Да, мэм.

— У вас есть хоть какой-нибудь хлеб, который вы могли бы сэкономить?

— Конечно, я сам займусь этим после того, как мы уладим дело с моим раненым. Хорошо?

— Да, полковник, спасибо.

Когда высокий мужчина повернулся и покинул крыльцо, она обнаружила, что наблюдает за ним. Он вернулся к врачу, и вскоре она услышала, как они нашли место в подвале для раненого. Она раздражённо вздохнула, зная, что если кто-нибудь узнает об этом, её обвинят в оказании помощи и утешении врагу. Если они признают её виновной в этом преступлении, она может быть повешена. Впервые за долгое время Ребекка была рада, что она одна.

Возвращаясь к работе по уборке дома, ей понадобилось время, чтобы проверить кладовую. Она реорганизовала то небольшое количество сухих товаров, которые она оставила, надеясь, что полковник-янки будет добр к своему слову и что его люди оставят её с тем, что у неё было, когда они приехали. Вскоре она услышала ещё один стук в дверь. Отбросив то, что она делала, она подошла к двери, чтобы найти полковника с тканевым мешком в руках.

— Хлеб, который вы просили, мэм. — Предложил он, когда слегка поднял сумку.

Открыв дверь, Ребекка открыла ему. Мужчина колебался мгновение, прежде чем войти внутрь, положив свёрток на маленький столик прямо у двери.

— Спасибо, полковник.

— Добро пожаловать, мэм. Это меньшее, что я мог сделать. Там также есть фрукты и сыр.

Ребекка не могла не улыбнуться полковнику. Он казался таким заботливым и нежным. Он был из тех мужчин, с которыми она хотела, чтобы её родители устроили ей брак. Как бы то ни было, она была почти продана мужу, как обычная полевая рука. Её муж был на пятнадцать лет старше своей невесты. Он хотел только женщину, которая позаботится о его потребностях, будь то домашние или семейные. Он также верил, что это было дано ему Богом и её женская обязанность рожать ему ребёнка раз в два года. К большому секретному облегчению Ребекки, эта часть плана не осуществилась. Она не была обременена детьми, пытаясь пережить этот кошмар войны. Её живот трепетал, когда её разум шептал, что она, конечно, не возражала бы так сильно, если бы этот джентльмен был отцом тех, кто жаждал детей.

— Хорошо, если вы извините меня, мэм, я должен выполнять свои обязанности.

— Конечно, полковник. — Она провела рукой по мешку, её рот был почти полон при мысли о свежих продуктах. — Спасибо ещё раз.

— Если есть что-то ещё, что вам нужно, пожалуйста, дайте мне знать. — Офицер повернулся, чтобы уйти; когда он отвернулся от Ребекки, она заметила тёмное пятно на плече.

— Полковник?

— Что?

— Вы ранены?

— Что?

— Я верю, что вы глухой. Я задала вам очень простой вопрос. Вам больно?

Полковник оглянулся через плечо, словно пытался увидеть рану.

— Это ничего, мэм.

— Полковник, если бы это было ничто, у вас не было бы кровотечения через пальто. Вам следует обратиться к врачу.

— Мой ≪доктор≫ — чуть больше, чем мальчик, которого не должно быть здесь с самого начала, и у него есть люди с настоящими ранами. Это действительно не более чем царапина. С моей стороны было бы несправедливо отнимать время у солдата, который действительно нуждается в нём для чего-то столь же незначительного, как это. Мой доктор будет склонён к этому позже.

— Идите сюда и дайте мне взглянуть на это.

— Что?

— Клянусь, вы, должно быть, набивали себе в уши хороший южный хлопок. — Она взяла его за руку и потянула внутрь. Он немного вытянул ноги, отодвинувшись и напомнив Ребекке о няне козла. — Полковник, я не кусаюсь. Идите сюда и садитесь.

Она привела неохотного офицера к стулу рядом со столом.

— Снимайте пальто. — Ребекка отвернулась достаточно надолго, чтобы взять миску с водой и кувшин. Когда она вернулась, мужчина всё ещё сидел, пристально глядя на свои ботинки, и он не снял куртку. — Полковник. Пожалуйста, снимите своё форменное пальто.

— Мэм, со мной всё хорошо, правда. — Он начал подниматься на ноги, но Ребекка нежной, но твёрдой рукой коснулась его здорового плеча.

— Садитесь, полковник. Вы, как и я, знаете, что люди умирают из-за маленьких необработанных ран, которые становятся плохими. Теперь вы хотите, чтобы ваши люди были оставлены этому майору, если что-то случится?

— Ун… я… хорошо…

— Снимите пальто.

После долгого напряжённого момента он начал расстёгивать своё пальто. Сняв его, он сложил его на руках, а затем скрестил их на груди, прежде чем занять место в кресле. Ребекка смотрела, как его голова опускается ещё ниже, когда она обходила вокруг него. Она поморщилась, прикусив губу, когда впервые увидела рану, которую он назвал ≪незначительной≫ и ≪царапиной≫. Она была старой и заражённой. Она вскрылась и источала уродливую комбинацию кусков и старой крови.

— Полковник, я боюсь, что она повреждена. Извините, у меня нет виски, чтобы предложить вам.

— Всё в порядке. Я не очень любитель виски.

— Я думала, что все офицеры армии были пьяницами. — Она попыталась поболтать, когда вытаскивала грязный материал из раны, надеясь, что это отвлечёт этого нежного человека от боли, которую, как она знала, она вызовет.

— Не все из нас, мэм. Я сам предпочитаю высший бренди.

Она улыбнулась, вспомнив, когда в последний раз сама баловалась бренди после ужина. Всё, что она знала, как её мир, исчезло. Её родители, её брат и её муж, всё, что определяла сама Ребекка Гейнс, было жестоко уничтожено. Если бы она действительно пережила остальную часть войны, ей пришлось бы много работать, чтобы переопределить себя и то, что она хотела бы от своей жизни в будущем. Мягкое шипение от её пациента вернуло её к задаче.

— Извините, полковник. Должно быть, я чувствую ловкость полевой руки.

— Чепуха, мэм, ваше прикосновение нежно, как у ангела.

— Как? — спросила она, пытаясь удалить больше грязной ткани, а также мёртвую и заражённую кожу.

— Это война, мэм. Вы не хотите знать.

— Полковник, если бы я не хотела знать, я бы не спросила.

— На прошлой неделе мы столкнулись с небольшой группой солдат-отступников. Я взял штык в плечо.

— Южный солдат сделал это с вами?

— Нет, мэм, отступники были северными солдатами.

Как можно деликатнее, Ребекка вымыла и очистила рану, очень аккуратно сшивая её маленькими швами, а затем посыпала её обсыпкой из целебного порошка, прежде чем наложить чистую повязку.

— Вот, сделала вам. Теперь будет не так уж плохо, не так ли?

— Спасибо, мэм. Уже лучше.

— Вашу рубашку нужно починить. Снимите её, а я застираю и зашью её для вас.

— Что?

Блондинка переместилась перед полковником и потянулась к верхней пуговице его рубашки. Он так быстро отодвинулся от кресла, что чуть не опрокинул его. Когда он нашёл время, чтобы не грохнуться на пол, Ребекка положила руку ему на руку.

— Я знаю. — Тихо сказала она, нежно сжав руку под рукой. — Вам не нужно бояться.

Полковник остановился, не совсем веря тому, что было сказано.

— А теперь давайте, полковник. Дайте мне вашу рубашку. — Блондинка медленно надвигалась, закрыв заднюю дверь. — Ваш секрет в безопасности со мной.

— Откуда вы знаете?

Она кивнула подбородком на его рубашку.

— Я видела перевязки, когда чистила вашу рану.

Его голова опустилась.

— Они… мм… они либо повесят меня, либо бросят в тюрьму, если вы сдадите меня.

— Я не собираюсь вас сдавать. Я собираюсь постирать и починить вашу рубашку. — Ребекка улыбнулась. — Вам нужна защита рубашки, чтобы повязка не ослабла. Кроме того, сегодня так тепло, что вам должно быть неудобно в тунике. Я возьму только…

— Нет, я имею в виду, почему вы не собираетесь сообщить обо мне?

— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы выжить в этой войне, полковник, и я предполагаю, что вы сделали то же самое. Вы по крайней мере настоящий полковник, не так ли?

Чарли немного рассмеялся, начиная расслабляться.

— Да, мэм, я полковник Чарли Редмонд.

— Чарли не хватает Шарлотты, верно?

Он снова кивнул.

— Но мои записки не говорят об этом.

— Бьюсь об заклад, они не скажут. — Женщина указала на рубашку полковника. — Снимите эту рубашку. Вы размером с моего брата; я достану вам одну из его.

Ребекка повернулась, чтобы подняться наверх. Теперь она знала, почему полковник так добр. Она переехала в одну из старых спален. Большая часть мебели исчезла, либо была продана, чтобы попытаться удержать вещи вместе, либо уничтожена для дров в течение последних нескольких лет. Она достала рубашку из сундука, на мгновение убедившись, что она в хорошем состоянии и чистая. Посмотрев в багажник, она также достала пару брюк. Женщина вернулась вниз, но не пошла на кухню. Вместо этого она пошла в ванную комнату. Когда прибыл полковник, она готовила для себя ванну. Ребекка положила одежду и полотенце на скамейку рядом с ванной. Она опустила пальцы в воду, чтобы убедиться, что она всё ещё достаточно тёплая для купания, а затем вернулась к дверям.

— Полковник, не могли бы вы прийти сюда? Я иду по коридору. Последняя дверь справа.

Она слушала тяжёлые шаги по деревянным доскам. Она, конечно, ходит, как мужчина, топая по дому в тяжёлых сапогах. Ребекка обернулась, когда шаги остановились позади неё.

— Я думаю, вам понравится ванна.

Чарли посмотрела на ванну. Видение настоящей ванны и дымящейся воды едва не подвело её, и она неосознанно облизнула губы. Её взгляд остановился на хозяйке.

— Это очень мило с вашей стороны, мэм, но я не могу навязываться.

— Полковник Редмонд, я потратила время на то, чтобы вытащить воду и нагреть её. Самое меньшее, что вы можете сделать, — это показать мне простую вежливость её использования.

Чарли больше не могла сдерживать улыбку, когда она вошла в комнату. Мысль о горячей ванне с настоящим мылом и роскоши немного расслабиться — слишком соблазнительное предложение, чтобы отказаться.

— Да, мэм, это меньшее, что я могу сделать.

— И перестаньте называть меня мэм. У меня есть имя, это Ребекка, Ребекка Гейнс.

— Ребекка? Мне это нравится.

— Ну, это хорошо, потому что я не собираюсь менять это в ближайшее время, полковник Редмонд. Теперь вылезайте из этой грязной одежды и наслаждайтесь водой, пока она ещё тёплая.

Когда полковник сел, чтобы подготовиться к своей ванне, Ребекка задёрнула шторы, чтобы дать ей всё необходимое уединение. Зажигая лампу, она поставила её на маленький стул рядом с ванной. Она подняла взгляд, когда услышала стон. Передвигаясь по комнате, она опустилась на колени перед Чарли.

— Вы разорвёте эти швы. Позвольте мне.

— Спасибо, мисс Ребекка.

Сняв ботинки Чарли, она поморщилась при виде ног офицера. На ней были рваные покрытия для ног, на ногах и лодыжках которых было несколько больших заражённых волдырей.

— После вашей ванны я поухаживаю и за ними. Теперь наслаждайтесь этой водой. Я вернусь через несколько минут.

Полковник наблюдал, как молодая женщина вышла из комнаты. Она вздохнула, а затем начала снимать свою одежду, этот процесс также был очень личным ритуалом трансформации для Чарли. После того, как всё, включая перевязи, которые она была вынуждена носить, чтобы закрепить свой маскарад, были сняты, она уселась в ванне, стоная от ощущения тёплой воды, покрывающей её тело. Она знала, что должна помыться, но желание расслабиться было слишком велико. Она закрыла глаза, скользя дальше в воду, пока её шея не опустилась на край. Пока она расслаблялась в ванне, её разум блуждал по собственному чувству идентичности. Её не беспокоило, что Ребекка узнала её, потому что знала, что она полковник Чарли Редмонд. Она прожила эту ложь всю свою взрослую жизнь и, по её сознанию, сомнений не было. Тем не мение, всегда был этот раздражающий маленький внутренний голос. Голос женщины, которой он был так много лет назад.

≪Вы мошенник, Чарльз Редмонд. Лжец. Вы никогда не сможете быть «человеком», которым вы притворяетесь. Вы никогда не сможете получить то, о чём мечтаете. Вы никогда не найдёте человека, который будет любить вас из-за ваших греховных поступков. Единственный комфорт, который вы найдёте в своей жалкой жизни, будет в постели шлюх, которые никогда не будут заботиться о вас≫.

Чарли замолчала и снова расслабилась, погружаясь ещё дальше в тёплую воду. Когда Ребекка вернулась, она обнаружила, что Чарли крепко спит. Взглянув на женщину в ванне, она поняла, насколько измученной и уставшей она действительно выглядела. Она очень сочувствовала этой женщине. Она не могла представить, что она сражается и воюет. Конечно, она знала, как стрелять из винтовки, но мысль о том, чтобы прицелиться и убить другого человека, заставила её живот немного болеть и она задавалась вопросом, какие обстоятельства заставили эту женщину так жить. Она положила свой набор для ремонта на кучу одежды, а затем подошла к ванне, где опустилась на колени и намочила ткань, стараясь обильно её намылить.

— Полковник Редмонд? — тихо прошептала она, чтобы убедить спящего офицера проснуться.

— Хм?

— Проснитесь, полковник.

Её глаза медленно открылись. Ребекка видела в них много лет печали.

— Извините, мисс Ребекка. Вода так приятна. — Высокая женщина свернулась на себя, пытаясь быть скромной в самых откровенных обстоятельствах.

— Я уверена, что это так. Наклонитесь, позвольте мне вымыть вашу спину.

— Умм, я не уверена…

Ребекка улыбнулась застенчивости, но прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Чепуха, полковник. Независимо от вашего положения, вы всё ещё женщина, и я уверена, что ничто из того, что я вижу, не станет большим сюрпризом, если только добрый Господь не придумал другой стиль, когда он вас создавал. Кроме того, вам нужно сохранить эту рану чистой.

Чарли наклонилась вперёд, обхватив руками колени, притянутые к её груди, пытаясь хоть немного скромничать. Она была действительно в неловком положении. Она считала себя мужчиной, который должен сохранить скромность этой нежной женщины. Она была женщиной, которая скрывала свой пол от мира по очень практическим причинам выживания. В этот момент она не была ни мужчиной, ни женщиной, ни обоими. Она глубоко вздохнула, потому что это была новая территория и потенциально очень опасная. Только кротость женщины за её спиной сделала это терпимым.

Когда Ребекка опустила глаза на просторы кожи перед ней, она действительно нашла большой сюрприз. Спина полковника была покрыта шрамами от звука кнута.

— Что случилось? — Спросила она, проводя рукой по старым шрамам.

— Я была избита много лет назад.

— Почему?

— Кто-то собирался быть избитым за то, что он не делал. Они обвинили его в краже еды.

— А вы сказали, что он этого не делал?

Чарли кивнула.

— Как вы узнали, что он не делал?

— Потому что я дала еды ему. Его семья голодала, и он просто хотел немного еды для них. Я дала ему еду, и когда его обвинили в краже, я сказала им, что он не крал. Но мой отец сказал, что кто-то должен заплатить за это, будь то раб или я.

— Так вы приняли его избиение на себя?

— Он был десятилетним мальчиком, пытавшимся прокормить свою семью. В любом случае, это было давно. — Она положила лоб на колени.

Ясно, что тема была закрыта на данный момент. Мысль о том, что её собственный отец нанёс шрамы на тело Чарли, глубоко тронула Ребекку. Тщательно омывая спину, слёзы навернулись на глаза. В этом человеке было так много благородства. Пока женщина наблюдала за офицером, она могла видеть небольшие намёки на то, что всё это благородство взяло её тело и душу. Ребекка сполоснула спину Чарли, затем осторожно потянула её назад, чтобы её шея покоилась в её руке.

— Я промою ваши волосы.

— Я могу сделать это, мисс Ребекка. Вы были так добры. Я не хочу быть дополнительным бременем для вас.

— Разрешите. — Прошептала она, приближаясь к ванне. — Позвольте мне позаботиться о вас, полковник Редмонд. Вам это нужно, и вы это заслужили.

— Я ничего не заслуживаю, мисс Ребекка. Я просто солдат, делающий свою работу.

— Вы можете сказать себе всё, что вы хотите. Вы верите в то, во что вы хотите, и я буду верить в то, во что я хочу. Я верю, что вы это заслужили.

— Спасибо.

— Добро пожаловать. — Ответила она искренне, вылив воду на голову Чарли и намыливая кожу головы, придавая ей хорошую чистоту.

Сначала она была немного шокирована, когда единственный, глубокий стон вырвался из груди полковника. Она почувствовала, как она расслабилась, продолжая мыть волосы. Вскоре она поняла, что Чарли снова крепко спит. Она закончила, осторожно положив шею женщины обратно на край ванны, позволяя ей отдохнуть, что, несомненно, увидела Ребекка впервые за долгое время. Выйдя из ванной комнаты, она отнесла грязную одежду полковника к мокрой раковине, чтобы хорошенько вычистить её. Как только это было сделано, брюки были помещены на сушилку, а рубашка и набор для ремонта были доставлены в гостиную. Она уселась в своё последнее оставшееся кресло. Это был её фаворит, и она решила, что самому Линкольну придётся прийти забрать его, прежде чем она сдастся. Положив набор на стол, она взяла напёрсток, иглу и нить. Она была поражена тем, как делает счастливым её этот простой процесс исправления рубашки. Конечно, она была вынуждена ухаживать за своей одеждой, но, делая это для Чарли, она снова почувствовала себя полезной. Это было очень комфортное чувство.

Дыра на самом деле требовала небольшой заплатки, но она была быстро исправлена. Как раз когда Ребекка подносила нить к своим зубам, чтобы пресечь её, она подняла голову и увидела полковника, стоящего в дверях. Она была искупана и одета в одежду, которую Ребекка оставила для неё. Она робко улыбнулась и потянула за подтяжки.

— Я похожа на фермера.

— Действительно, этот ваш взгляд подходит вам.

Чарли фыркнула.

— Я не знаю, как быть кем-то, кроме солдата. Хорошо, что я не владею фермой.

Ребекка положила рубашку на колени и рассмотрела Чарли, когда она стояла там.

— Вы абсолютно правы, полковник. Ферма не будет подходящим местом для вас. Теперь о прекрасной плантации или выдающейся конюшни хорошо было бы, чтобы кто-то вроде вас позаботился об этом.

— Вы очень добры.

— Вы очень добры. Скажите, полковник Редмонд, что вы будете делать после войны?

Она прошла дальше в комнату, заняв место в Давенпорте.

— Думаю, мне где-нибудь дадут командование базой. Они могут отправить меня в форт в Западной Территории.

— Это то, что вы хотите сделать?

Чарли уставилась на свои руки, рассматривая их.

— Я действительно ничего другого не знаю. Я была в армии большую часть своей жизни. Это мой дом. По крайней мере, единственный дом, который я знаю. Я уверена, что это будет до того дня, когда я умру.

По какой-то причине у Ребекки было видение, как гроб опускают в землю, и там только министр и могильщики, чтобы отдать дань уважения. Это было нехорошее чувство, мысль о том, что с этим очень добрым человеком не будет никого в его последние дни.

— Звучит одиноко.

— Это так. Но это та жизнь, которую я выбрала. У меня никогда не будет нормальной жизни, мисс Ребекка. Я всегда буду Чарли Редмондом. Это то, кем я являюсь, к лучшему или к худшему. — Она глубоко вздохнула и встала. — Ну, мисс Ребекка, спасибо за прекрасную ванну, — она указала на рубашку на коленях женщины. — И для починки моей рубашки. Я сейчас вернусь в лагерь и уйду с вашего пути.

— Вы не на моём пути, полковник.

— Пожалуйста, зовите меня Чарли.

Слегка рассмеялась, когда она изогнула бровь.

— Это вам подходит.

— Да, я знаю. Чарли всегда подходит лучше, чем Шарлотта.

— Может быть, это потому, что вы такая большая.

— Может быть, — маленькая причудливая улыбка на мгновение осветила её лицо.

— Полковник Редмонд, — начала Ребекка самым застенчивым образом. — Я была здесь одна долгое время. Приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить. Не могли бы вы остаться на некоторое время? Может быть, вы могли бы рассказать мне некоторые новости о мире.

— Я не уверена, что вы хотели бы получать такие новости, которые я могу предложить. У меня не было отпуска в течение некоторого времени. Боюсь, единственное, о чём я могу рассказать вам, это битвы, в которых я участвовала, и я бы не посмела оскорблять ваши чувства, рассказывая вам такие вещи.

Ребекка кивнула.

— Спасибо, полковник Редмонд. Возможно, мы могли бы поговорить о других вещах. Откуда вы?

— Чарльстон.

— Чарльстон, Южная Каролина? Как.? — Она остановилась, зная, что не имеет права спрашивать, как южная женщина оказалась в армии Союза. — Я никогда не была в Вирджинии.

— Вирджиния — прекрасное место.

— Когда мы не на войне.

— На самом деле.

Ребекка глубоко вздохнула, подняв глаза, словно вспоминая время давным-давно.

— Всё изменилось, не так ли, полковник?

— Боюсь, что так, мисс Ребекка. Ситуация никогда не будет прежней. Мир, который вы знали, давно ушёл, оставлен историкам и философам.

Блондинка улыбнулась.

— Вы читаете философию, полковник?

— Когда я могу достать книги. Они редки и их очень трудно найти, когда вы переходите от одной кампании к другой.

— Когда вы в последний раз уходили?

— Два года назад.

— Почему так долго?

— Нет смысла уходить в отпуск, когда тебе действительно некуда идти.

— Где ваша семья? Ваш дом в Чарльстоне?

— У меня нет семьи. Больше нет.

Сердце Ребекки чувствовало боль потери всех, кого она любила. Её родители были давно мертвы, а её брат был убит вскоре после того, как с нетерпением вступил в армию Вирджинии. Её муж погиб почти ровно год назад в очередной бессмысленной битве. И хотя она никогда по-настоящему не любила своего мужа, она оплакивала бесполезную гибель людей. Для неё всё это было так бессмысленно.

— Мне очень жаль, полковник Редмонд.

Чарли пожала плечами.

— Думаю, уже слишком поздно сожалеть. Я сделала свой выбор давным-давно. Я научилась жить с ним. — Она вздохнула, а затем посмотрела на блондинку. — Мисс Ребекка, я думаю, вы должны знать. Мои люди, вероятно, думают, что я была здесь… мм… хорошо…

— Иметь свой путь со мной?

Лёгкий румянец подкрался к её шее, к лицу.

— Да.

— Будет ли это мешать им попробовать то же самое?

— Более чем вероятно.

— Тогда позвольте им подумать. Вернитесь и скажите им об этом, если хотите.

— Почему теперь я должна это делать? — спросила она немного с негодованием.

— Кто-нибудь из ваших мужчин осмелится дотронуться до женщины, на которую вы претендовали?

— Возможно нет.

— Это было бы причиной, полковник.

— Понятно.

— На самом деле, если это будет держать их от моей двери, я буду рада позволить вам спать внутри.

Глаза Чарли закрылись на мгновение, когда мягкий вздох покинул её губы.

— Сколько времени прошло с тех пор, как вы спали в настоящей кровати, полковник?

— Они всё ещё делают настоящие кровати?

— Я не уверена, что они всё ещё делают их, но у меня есть одна здесь, если вы захотите использовать её.

— Нет, спасибо, мисс Ребекка. Это действительно слишком.

— Почему? Вы собираетесь быть здесь, по крайней мере, некоторое время. Я могу предложить вам простой комфорт, и вы можете предложить мне защиту. На самом деле, это звучит как идеальное расположение для меня.

— Мягкая кровать? — Брови на мгновение приподнялись, когда она обдумывала предложение.

Блондинка поднялась со стула, предлагая Чарли руку.

— Позвольте мне показать вам. Тогда вы можете решить.

Полковник встал, взяв предложенную руку, мгновенно наслаждаясь её теплом. Руки Ребекки были не такими мягкими, как у леди. Чарли знал, что это потому, что её заставляли работать на своей земле. В тот самый момент она поняла, какой решительный дух должна иметь эта нежная леди. Большинство женщин, которых знал полковник, просто сдались бы и убежали куда-то, где безопаснее и легче. Ребекка слегка приподняла юбки, когда они начали подниматься по лестнице. Она почувствовала, что крепче сжимает руку Чарли. Она была поражена тем, насколько они больше её. Они были сильными и грубыми после многих лет тяжёлой работы, но она чувствовала в них мягкость. На вершине лестницы они свернули в коридор, и Ребекка шла впереди. Она открыла дверь в самом конце коридора, жестом приглашая Чарли войти в комнату. Это была небольшая гостиная с открытой дверью в спальню. Хотя Чарли не знал этого в то время, это была единственная комната в доме с оставшейся кроватью. Чарли вошла в спальню и посмотрела на большую, привлекательную кровать с балдахином. Одеяло ручной работы, покрывающее наполненный перьями матрас, только сделало его более привлекательным. Ребекка слегка подтолкнула неохотного офицера.

— Продолжайте, полковник. Попробуйте.

Усаживаясь на край большой кровати, на лице Чарли промелькнуло выражение чистого удовольствия. Ребекка пересекла комнату. Стоя перед офицером, она слегка толкнула его в плечи. Чарли откинулась на кровати, её ноги в сапогах твёрдо стояли на полу.

— Ааааа… — Любой другой комментарий, который она могла бы сделать, умер на её губах, когда она погрузилась в толстый пуховый матрас.

— Хорошо, не так ли?

— О да. — Она кивнула и села. — Вы уверены?

— Абсолютно. Проводите столько времени, сколько хотите, полковник Редмонд. Мне также понравится иметь компанию. Я боюсь, что привыкла говорить с собой. Иногда я боюсь за своё здравомыслие.

— Не надо, мисс Ребекка. Я тоже разговариваю сама с собой. Через некоторое время это становится привычкой. Я уверена, что когда-нибудь мои люди подумают, что я действительно сумасшедшая. Как долго вы здесь одна?

— Почти три года. Мои родители скончались до начала войны. Это привело к тому, что мой младший брат, мой муж и я стали присматривать за этим местом. У нас, конечно, было несколько слуг, но все они либо убежали, либо их забрали, чтобы помочь с военными усилиями. Некоторые оставались какое-то время, пока оба брата, а затем и мой муж не были взяты. После этого они также сбежали. — Ребекка знала, что она звучит сердито и горько, но не могла удержаться.

Всё, что было её жизнью, исчезло. Всё, кроме земли, которую она так старалась сохранить, но она знала, что с окончанием войны она, несомненно, потеряет и это.

— Есть ли у вас какие-либо новости о вашем брате или муже?

— Оба мертвы.

— Мне очень жаль, мисс Ребекка.

— Я просто молюсь Богу, чтобы этот ужасный беспорядок скоро закончился.

— У меня есть ощущение, что это скоро закончится. — Она посмотрела на Ребекку, когда её руки пробежали по покрывалу. — Мои люди и я в конечном итоге направляемся к Шарлоттсвиллю, а затем, возможно, к Ричмонду. У меня плохое предчувствие ко всему этому. Боюсь, что так оно и будет, — она сделала паузу, воздерживаясь от использования описательного термина, чтобы связать ужасы битвы. — Как в пустыне, но я верю, что скоро всё закончится, мисс Ребекка. И этот район пока должен оставаться довольно спокойным.

— Юг проиграл эту войну?

— Давным-давно. Сейчас это только вопрос времени.

Ребекка кивнула. В глубине души она знала, что конец близок.

— Я, вероятно, потеряю дом и землю, когда пыль осядет.

— Почему?

— Скорее всего, причиной будут налоги. У меня нет ресурсов и надежд на средства, чтобы позаботиться об этом, когда придёт время. Кроме того, какова вероятность того, что овдовевшая женщина выступит против любого, кто хочет.? — Она остановилась и покачала головой, глубоко вздохнув.

Чарли могла сказать, что у неё нет желания обдумывать такие вещи. Внезапно она улыбнулась офицеру.

— Полковник, могу ли я заинтересовать вас присоединиться ко мне на ужин сегодня вечером? Со свежим хлебом и фруктами, которые вы принесли, я полагаю, что смогу приготовить сытную еду, которая подойдёт вам.

— Опять же, мисс Ребекка, вы удостоите меня своей добротой. Я была бы рада присоединиться к вам на обед. Уверяю вас, что всё, что вы можете предложить, будет лучше, чем полевые рационы. Мой сержант — беспорядочный и очень талантливый человек, но когда у него не бывает времени, чтобы создать надлежащую кухню, находит столько много способов, которыми он сможет приготовить бобы и рис, прежде чем сумеет очень утомиться.

С благодарной улыбкой и несколькими словами о необходимости проверить войска Чарли вышла из дома, пообещав вернуться вовремя к обеду. Ребекка наблюдала, как Чарли поправил пиджак, который был одолжен с остальной одеждой. Внезапно женщина исчезла, и прилежный офицер армии вернулся.

========== Глава 2 ==========

28 октября 1864 г.

Полковник Редмонд вернулся к временному лагерю, который простирался от близлежащих железнодорожных ярдов в Калпепере, через Гейнс Коув ферму и почти до дома. Когда он начал осматривать помещения, которые создали его люди, его разум заблудился перед прекрасной дамой, которую он оставил в главном доме. Чарли не был в компании женщины в течение многих месяцев. И в отличие от сладкой Ребекки Гейнс, Лиззи Армстронг не может считаться леди. Она была печально известна среди офицеров и политического общества Вашингтона, как немного шлюха и немного мать-исповедница, и, настолько, насколько кто-либо когда-либознал полностью и совершенно надёжно. Она никогда не говорила о секретах, которые она знала. Это была главная причина, по которой Чарли посетил её совсем недавно. Чтобы вновь пережить стресс и напряжение, которые глубоко поселились в его теле и душе после ужасов Виксбурга. Он был уверен, что его способность чувствовать, наконец, была сорвана кошмаром, когда он снова наблюдал, как людей и лошадей разрывают в клочья, оставляя землю испачканной кровью. Но Лиззи доказала Чарли, что он может чувствовать, и в течение нескольких коротких часов даже чувствовать себя снова живым. Полковник был удовлетворён не только вопросами плоти, но и тем, что успокаивало бушующую душу. Женщина не вынесла суждения; она слушала с пристальным вниманием, даже позволяя заботе об офицере показать её обычно прохладное поведение. А утром, когда Чарли оделся, чтобы уйти, вытащив несколько купюр из своего кошелька, Лиззи сунула их обратно в руку. Хотя добрый полковник не осознавал этого о себе, единственное, что можно было сказать о нём, это то, что он вдохновлял доброту и сострадание в самых неожиданных душах. Но его последний визит в святилище, в котором находились руки и кровать Лиззи, был много месяцев и много-много миль тому назад. Когда он ехал через лагерь, он был рад видеть, что мальчики сделали свою работу хорошо и эффективно, как он знал, что они будут. Когда он принял командование, было много изменений в том, как всё было сделано. И хотя люди поначалу отказывались, им не потребовалось много времени, чтобы понять, что их новый командир действительно знал искусство войны, как готовиться, как сражаться и как выживать.

Сначала они не понимали, почему он заказал уборные как можно дальше от кварталов, или что баню нужно было установить вниз по течению от беспорядка. Он также потребовал, чтобы каждый мужчина как можно чаще мылся и стирал свою форму. Нет, они не поняли всех новых правил, когда полковник Редмонд вступил во владение, но когда стало очевидно, что общий уровень здоровья и физической подготовки повысился, они начали выполнять приказы полковника без вопросов. Конечной остановкой было проверить лошадей. Команда Чарли была лёгкой кавалерией; их лошади были их жизнями. Каждому мужчине, который ехал, требовалось тщательно ухаживать за своим животным, ухаживать за их ногами, содержать их в чистоте, подстригать и следить за тем, чтобы подкова была в хорошей форме и не болталась. Плохая подкова может сделать лошадь хромой за считанные часы, особенно если предстоит тяжёлая поездка. Земля, на которой они в настоящее время разбили лагерь, была небесной версией лошадей. Огороженные пастбища и сеть небольших ручьёв с пресной водой гарантировали каждому животному свободу бродить с большим количеством чистой воды и свежей сладкой травы, вместо того, чтобы быть заколоченными на пикетах, питающихся гниющим, заплесневелым сеном. Чарли знал, что за это большое спасибо мисс Ребекке. Вернувшись в собственную палатку, он переоделся в запасные штаны, чистую рубашку и жилетку. Он подумывал надеть своё дневное пальто, но, хотя был октябрь, было всё ещё очень тепло. Чарли, поправившись, высунул голову из палатки, издав свист, который, как известно, был призывом к своему денщику.

— Да, полковник С? — Джексон тихо проскользнул в свою палатку, и, как они это делали много лет, они обошлись без формальности салюта.

Помимо доктора Элизабет Уокер и её собственного полевого помощника мистера Уолта Уитмена, Джексон был единственным человеком во всей армии, который знал его секрет. Джексон и Чарли были вместе с ранних лет Чарли в армии, после ужасной битвы за Буэна-Виста, которая принесла ему карьеру офицера, а не просто пушечного мяса под командованием другого. Он спас жизнь Джексону во время этой кампании, и с тех пор Джексон спасал его много раз, надёжно сохраняя его секрет.

— Сегодня утром я одолжил одежду брата нашей хозяйки, Джексон. Думаю, я должен вернуть её без запаха конюшни. Ты справишься?

Он улыбнулся своему командиру, слегка вдыхая воздух.

— Да, полковник С. Кажется, что вы ≪одолжили≫ больше, чем одежду. Это ароматное мыло, которое я чувствую?

Чарли выдохнул. Он должен был знать, что его собеседник будет мучить его, если будет знать, что произошло в доме. Хотя Джексон и не знал, у него была хорошая идея.

— У тебя была ванна в настоящей хорошей ванне?

— Мне сделали. — Полковник надеялся, что его короткий ответ успокоит человека.

— И вы бы сами вернули эти лохмотья даме?

— Я хотел бы, мой друг, расширить мою защиту на неё. Пусть мужчины знают, что если вы нанесёте любое оскорбление ей, то это будет оскорблением и для меня.

— Вы знаете, полковник, люди будут подбадривать вас. Я думаю, что ваша склонность оставаться в себе иногда беспокоит их. Вы знаете — это недостаточно мужественно. Хотя добрый Господь знает, они видели только то, что вы можете сделать на поле битвы.

Чарли рассмеялся. Джексон регулярно защищал ≪мужественность≫ командира. Как правило, это было сделано с его очень сухим и тупым остроумием, но иногда, когда кто-то имел дурной смысл предположить, что командир предпочитает компанию людей чарам дам, он, как было известно, иногда ломал голову. Учитывая ирландский характер Джексона, Чарли был удивлён, что в списке раненых больше не было мужчин из-за сильного удара его бэтмена.

— Ну, если всё получится, как я надеюсь, я, вероятно, перенесу свою команду в главный дом.

— О боже. Это звучит серьёзно. — Он улыбнулся своему командиру. — Она знает?

— Да.

— Как?

— Я позволил ей позаботиться о моей ране. Она заметила.

— Милый Джезу, Чарли. Зачем ты пошёл и сделал это? Она могла тебя уничтожить!

— Я знаю, Джоко. Я знаю. Но в ней что-то есть. Я ей доверяю.

— О Боже. — Ирландец перекрестился. — Спаси меня от галантных южан и расстроенных женщин. Я думал, что у тебя было больше смысла. — Джексон схватил одежду, оставленную Чарли в куче, и начал выбегать из палатки. Он обернулся прямо у входа. — Ну, ради всех нас, я надеюсь, что ты прав, Чарли. Я надеюсь, что ты прав.

Чарли высоко оценил заботу Джоко и был благодарен за его дружбу, хотя это часто приводило к приостановке традиционных отношений между командиром и унтер-офицером. Он сел за свой стол, чтобы рассмотреть утренние сообщения и написать свои собственные отчёты генералу Шеридану. Пока он просматривал различные бумаги, его разум перебирал моменты, в которых участвовали его люди с тех пор, как генерал Грант приказал им отправиться на восток. Они присоединились к силам Фила Шеридана после худших сражений года; те кампании, которые были бы зарегистрированы в истории как Пустыня и Битва при Спотсильвании. Чарли присоединился к полку после того, как его собственные опытные войска из Виксбурга использовали для пополнения рядов потрёпанную 13-ю Пенсильванию. Почти как доброта, полк Чарли был отправлен в их текущее местоположение. Это была полоса графств к востоку от туманного Голубого хребта, которая видела больше трафеев во время войны, чем любая другая, когда сначала проходила одна армия, затем другая. Его приказы заключались в том, чтобы взять под контроль западные линии снабжения и критическое железнодорожное полотно, которое доходило до Шарлоттсвилля и далее. С момента их прибытия они сражались с боевыми действиями против сил Джубала Раннего. Это было безобразно — лёгкая кавалерия против лёгкой кавалерии, несущаяся вперёд и назад через предгорья округов Пейдж и Уоррен, вверх и вниз по холмистым местностям округов Фокье, Калпепера, Раппаханнок и Мэдисон, всегда ища путь на юг через Грин и Оранжевые графства в Альбемарле и глава железной дороги в Шарлоттсвилле. Иногда их вызывали в качестве молниеносной ударной силы, как и на прошлой неделе. Шеридан велел идти им на север через перевал в сторону Винчестера, чтобы встретиться с силами Раннего в Сидар-Крик. К счастью, они оказались на слабом фланге, Шеридан и Райт, взяв на себя основной удар сил Раннего, одержали победу и выиграли день. Затем они могли свободно вернуться к железнодорожному патрулю. На обратном пути на юг был тот ужасный день на станции Бренди, где перестрелки происходили не с рейдерами Раннего, а с их собственными людьми, войсками в форме одной из нью-йоркских призывных бригад. Чарли отвернулся от одного из них и заплатил за это. Его люди не оставили ни одного из перебежчиков без опознавательных знаков, прежде чем их отправили обратно на командный пункт Шеридана в Винчестере для военного трибунала. Чарли устал. Он знал, что его войска устали. Он улыбнулся, когда мысль внезапно обрела форму.

≪Может быть… может быть, мы будем зимой здесь. Если я пообещаю заботиться о мисс Ребекке, чтобы убедиться, что наше присутствие ей не навредит, возможно, она позволит нам остаться. Земля хорошая. У нас много поставок. Лошади смогут поправиться здесь. Есть сараи и конюшни, которые мои мальчики могли бы починить, немного поработав≫.

А потом была мисс Ребекка… Она спросила о шрамах на её спине. Он много лет не думал об этом дне, но это был такой поворотный момент в его жизни. Он пожал плечами, чтобы избавиться от старых воспоминаний и старой боли. Это было много лет назад — то, что казалось целой жизнью. День, когда Шарлотта умерла и родился Чарли.

≪Довольно. Прекрасная дама ждёт меня в компании, и я стану джентльменом, которым, как она думает, являюсь я… хотя бы на несколько часов≫.

***

Ребекка заметила, когда Чарли вернулся на ужин, что он переоделся обратно в форменные брюки, белую рубашку и жилет, как и его сотрудники столовой в пальто. Его маскировка была хорошей. Сказать, что смотреть ему прямо в лицо, никто не мог. Его голос был достаточно глубоким, чтобы не было никаких вопросов. Это было действительно удивительно. Он улыбнулся, когда вошёл через дверь с одеждой, которую Ребекка одолжила ему ранее. Она была сложена в аккуратную кучу, когда он предложил их блондинке.

— Я постираю её. — Предложила она, причудливо сморщив лоб.

— Вы, должно быть, ходили в ней в течение каких-то двух часов?

— Больше трёх, но я должен был осмотреть лагерь, и она немного испачкалась.

— Вы тоже. — Она чуть сморщила нос, чтобы показать запах, исходящий от офицера. — Хорошо, что мне нравится запах лошадей. Однако после ужина вы примите другую ванну. Тем временем, по крайней мере, вымойте руки.

— Да, мэм. Должен ли я есть на крыльце?

— Нет, просто держитесь подальше. Что вы сделали, полковник, установили конюшни?

Он засмеялся, когда мыл руки у насоса в раковине.

— Нет, я просто протянул руку там, где это было необходимо. Много работы по подготовке лагеря.

— Я представляю. Вы, кажется, делаете это очень хорошо.

— Я занимаюсь этим с пятнадцати лет. Сейчас мне тридцать четыре. У меня большой опыт. — Он взял ткань из раковины и вытер руки. — Я знаю все маленькие хитрости.

Ребекка указала на его форму, когда она закончила накрывать на стол.

— Вы знаете все виды трюков.

— Ун-да.

— Так вы прожили жизнь как мужчина в течение девятнадцати лет?

— Именно так, да.

— И вы никогда не были обнаружены?

— Ещё нет. — Он тяжело вздохнул, когда подошёл к столу, чтобы отодвинуть кресло Ребекки для неё. — Я очень убедителен.

— Это так? — Ребекка улыбнулась, когда её стул пододвинулся к столу. — Вы хотите сказать мне, что можете сидеть здесь за ужином и заставить меня поверить, что я ужинаю с джентльменом.

— Ну, теперь вы немного другая, потому что знаете, но да, я уверена. Думаю, я могла бы заставить вас поверить в это.

— Попытайтесь.

— Как?

— Попробуйте, полковник Редмонд. Попробуйте заставить меня поверить в это.

— Мисс Ребекка, это глупо.

— Сыграйте в игру, полковник Редмонд.

— Хорошо, мисс Ребекка, всё в порядке.

Когда он уселся через стол от Ребекки, блондинка улыбнулась. Она не была уверена, что Чарли сможет это сделать. Она могла видеть это по её лицу, и она изогнула бровь в вызове. И вот вечер начался. Их беседа касалась многих тем: от любезных земных комментариев до авторов, которых они обе читали и наслаждались. Ребекка держалась в стороне от очевидных вопросов о том, как чарльстонцы оказались в Северной армии, и ещё более очевидно, как девушка стала полковником, офицерской карьерой в армии. Чарли умело создала атмосферу культурного мира, в которой два человека наслаждались спокойным, вдумчивым общением. Это был вкус элегантности и культуры, которыми когда-то наслаждалась и потеряла Ребекка во время войны. Ужин был восхитительным опытом. На одну ночь Ребекка забыла пустую кладовку, потерянных друзей и семью, пустые конюшни некогда захватывающей программы разведения лошадей своей семьи. К тому времени, когда простой десерт из свежих фруктов и настоящего кофе, принесённый этой загадочной гостьей в качестве домашнего подарка, закончился, она поняла, что Чарли держала её за руку, слегка касаясь её… большим пальцем по её задней части.

— Вы победили. — Ребекка улыбнулась над своей кофейной чашкой.

— Извините меня?

— Вы выиграли, вы меня убедили. Вы выиграли.

Он улыбнулся.

— Годы практики.

Ребекка посмотрела вниз и заметила, что Чарли не отпустил её руку и что она не пошевелила своей. Очень нежно, с учтивостью, которая, как думала Ребекка, умерла в тот ужасный день, когда армия Вирджинии мобилизовалась, Чарли поклонился и, подняв руку, нежно приласкал её губами.

— Спасибо за цивилизационный вечер в очень нецивилизованное время.

После ужина Ребекка приготовила ещё одну ванну. На этот раз она предоставила ночную рубашку и халат, которые принадлежали её брату. Когда Чарли искупалась и расслабилась, она обошла кровать и достала из шкафа запасное одеяло и подушку. Она как раз собиралась надеть ночную рубашку через голову, когда услышала, как Чарли прочистила горло. Она позволила своей голове упасть на плечи, уставившись в пол и одёрнув вокруг своего тела ткань, прежде чем развернуться.

— Готовы к мягкой кровати?

— Ах, вы понятия не имеете.

Ребекка взяла подушку и одеяло, направляясь к двери.

— Наслаждайтесь этим, полковник. Вы заслужили это.

— Мисс Ребекка, это ваша кровать?

— Да.

— Ой. — Затем, очень осторожно: — Я не возьму вас в вашей кровати. Дайте мне другую. Давенпорт гораздо лучше, чем армейская кровать.

— Нет, полковник, всё в порядке.

— Нет, это не так. А теперь, мисс Ребекка, будьте благоразумны.

— Вы многое не знаете о южных женщинах, не так ли, полковник Редмонд? Нас называли многими вещами. Разумных, как правило, среди них нет.

Его последний смех прозвучал над головой Ребекки.

— Дорогая мисс Ребекка, я знаю немного о южных женщинах. И они в высшей степени разумны, когда хотят. Сейчас я не приму вашу постель.

— Ну, тогда эта ночь не будет использована!

Она немного зарычала, затянув пояс халата, и провела рукой по волосам.

— Скажу вам, что это большая кровать. Мы можем поделиться этим.

— Хмм… откуда мне знать, что это не уловка с вашей стороны, чтобы заполучить меня в таком положении, чтобы вы смогли воспользоваться мной, полковник Редмонд? — сказала Ребекка.

Вся кровь стекла с её лица, когда она сделала шаг назад.

— Мисс Ребекка, я… я… я бы не… я….

— Полковник, я дразню. Конечно, мы можем разделить кровать. Вы правы. Это большая кровать. А теперь идите сюда и заберитесь в неё.

— Может быть, я должна взять Давенпорт. — Её голос, казалось, изо всех сил пытался выбраться из её горла, едва слышный писк вместо её обычно богатого, низкого голоса.

Кажется, она осядает на фоне дверного проёма.

— Чепуха. Теперь давайте. — Ребекка слегка потянула её за руку и притянула к себе, закрыв за собой дверь.

— Мисс Ребекка, вы не понимаете. — Чарли с трудом сглотнула, почти боясь сделать допущение. Она глубоко вздохнула, собираясь с духом. Худшее, что может случиться, — это то, что она прикажет ей уйти из дома. — Одна из причин, по которой я так хорошо играю роль, заключается в том, что … потому что… — Она опустила голову и снова подняла её. — Потому что я предпочитаю компанию женщин.

— Тогда ложитесь спать, потому что, уверяю вас, полковник Редмонд, я единственная женщина в пятистах милях, готовая разделить с вами свою кровать.

— Мисс Ребекка? Конечно, вы не… у вас нет… — Чарли широко раскрыла глаза.

Прежде Ребекка никогда не видела такого смешанного сочетания эмоций в одном человеке. Надежда, страх, тоска, ноющее одиночество, стыд… всё это и многое другое в этот момент охватило лицо Чарли.

— Полковник Редмонд, я предложила разделить свою кровать. Я попросила вашей защиты, потому что я считаю, что вы — человек несомненной чести. Поэтому ваши предпочтения в общении — это ваше личное дело. Теперь ложитесь спать.

Блондинка наблюдала за этой странной комбинацией мужчины и женщины, прежде чем она сняла халат и залезла в кровать.

— Хмм, вы предпочитаете правую или левую? — спросила Чарли, прежде чем расположиться в кровати.

— На самом деле, я сплю одна так долго, что я почти привыкла спать в середине кровати, поэтому вы выбирайте сторону, а я постараюсь справиться самостоятельно. — Она кивнула, расположившись на правой стороне кровати. Ребекка присоединилась к ней с левой стороны, и ей пришлось засмеяться. — Полковник Редмонд, всё в порядке. Вам не нужно спать на самом краю кровати.

— Я хочу, чтобы у вас было много места, мисс Ребекка.

— А я хочу, чтобы вы наслаждались сном в большой кровати, а вы не можете сделать это на самом краю, держитесь, чтобы не упасть. — Она протянула руку и взяла Чарли за плечо, потянув её обратно на кровать.

Когда Чарли перевернулась на спину, их лица были всего в дюйме друг от друга. Её глаза были всё ещё самой удивительной вещью, которую Ребекка когда-либо видела, и эти губы, казалось, имели самостоятельную силу. Ребекка медленно облизнула губы, когда они смотрели друг на друга.

≪Чарли, интересно, звучу ли я так же, затаив дыхание, как и она≫.

— Я… Унх… я…

Такой взгляд боли и тоски мелькнул в этих небесно-голубых глазах, а затем строгий, решительный полковник снова оказался перед ней.

— Спокойной ночи, мисс Ребекка.

***

Чарли проснулся среди ночи, тёплый и незнакомый вес на его плече. Ребекка свернулась возле него во сне, используя его тело как тёплую и безопасную подушку.

≪Господи, помоги мне. Она такая красивая и такая доверчивая. Я бы её разбудила, но боюсь, что наше нынешнее положение очень смущает её≫.

Чарли старался оставаться очень неподвижным, нежно обнимая её, когда она спала. Он хотел верить, что, возможно, это первый раз, когда она долго и крепко спит, а главное, безопасно. Кто он такой, чтобы забрать это у неё?

≪Будь честен с собой, Чарли Редмонд. Сколько времени прошло с тех пор, как вы держали красивую женщину на руках? Как легко представить, что такая милая женщина нашла бы тебя привлекательным, чтобы ты мог полюбить такого человека? Вам лучше знать, но сейчас, когда никому не больно, это так мило представить≫.

***

Суббота, 29 октября 1864 г.

Чарли поднялся с первым серым предрассветом, осторожно сползая с постели своим телом, и сунул всё ещё тёплую подушку в её руки, чтобы заменить тёплое плечо, которое она использовала в качестве места отдыха для своей головы. Он всегда имел обыкновение вставать перед войсками, чтобы быть там, когда они встретят день, и дать им понять, что он работает по тем же стандартам, которых ожидает от них. Он вернулся в свою командную палатку, путь до которой был оживлённой прогулкой по утреннему воздуху, и начал свой утренний ритуал. Это начиналось с тщательного и тщательного бритья. Когда он только начинал, это казалось таким нелепым. Почему женщина должна бриться? Но это имело значение. Он давно понял, что у женщин есть волосы на лице — очень красивые и светлые, но они есть. И он начал бриться; не годится 35-летнему полковнику ходить с персиковым пухом на щеках. Сегодня это успокоило его, напомнив ему о его роли, вернуло его к повседневной жизни, которой он следовал в течение последних девятнадцати лет. Каждый день в дождь или солнечную погоду он проверял и тренировался с мальчиками. Частично он полагал, что это держит их в линии — и отчасти это было важно для удержания командования. Он обнаружил, что командиры полков, которые не были связаны с их войсками, имели более высокие потери, чем те, которые были. Но это был только тот аргумент, который он дал публике. Это обосновало его, напомнило ей, кем он стал и какую роль он должен играть каждый день. Он потряс свой мир. Эти маленькие традиции помогли ему вернуться к реальности.

***

Среда, 2 ноября 1864 г.

Он рассмотрел свои утренние рассылки. Генерал Шеридан приказал ему найти безопасные зимние помещения для своих войск возле железнодорожных путей. Это был приказ, которого он ожидал в течение нескольких дней. Пока было тепло, зима приближалась. Его люди были сильно измотаны. В марте им было приказано на востоке соединиться с остатками 13-й Пенсильвании. С тех пор они несколько раз сталкивались с войсками Джубала Раннего, а также участвовали в ряде мелких стычек. Пришло время остановиться на зиму и попытаться восстановить свои силы. Он закончил отчёты и приказы, а затем вызвал Джексона.

— Джоко, мне нужно сделать что-то особенное для миссис Гейнс.

— Господи, полковник Чарли! Вы провели несколько ночей с девушкой, и вам нужно сделать что-то особенное?

— Джоко!

— Сэр? — У Джексона была картина военной целесообразности, стоявшая во внимании.

— Я хочу попросить у миссис Гейнс разрешение на зиму на её собственности. Когда я это сделаю, я хочу показать ей, что полк позаботится о ней, пока мы здесь. Судя по всему, это будет чрезвычайно трудно для неё.

— Да, сэр. — Лицо Джексона сохранило своё совершенное военное поведение.

Чарли посмотрел на него с небольшим раздражением. Ему нужна помощь Джоко. В конце концов, он был экспертом в очаровании женщин.

— Спокойно, старший сержант. — Слышал он раздражение в голосе полковника.

— Сэр.

— Джоко, ты собираешься мне здесь помочь или я взмахну рукой на ветер?

— Сэр, я не уверен, что вы имеете в виду.

Он откинулся на спинку стула и долго рассматривал бэтмена.

— Хорошо. Если это так, то так и должно быть. Сержант Джексон, не могли бы вы выложить мою парадную форму? Я ожидаю, что ваше присутствие в парадной форме этим вечером послужит нам на ужине. Пожалуйста, попросите начальника столовой присоединиться ко мне. Когда вы передадите сообщение сержанту Джеймисону, возвращайтесь сюда. Днём готовьте доставить приглашение. Вольно.

— Да, сэр. — Джексон свежо отсалютовал.

— И сержант. Когда вы будете готовы поговорить, отправьте Джоко.

Это было не так, как он ожидал.

≪Клянусь, ты мог бы поразить здесь неодобрение тупым ножом для масла≫.

Он обыскал свой письменный стол, чтобы найти лучший лист бумаги, который у него был, для простой записки, приглашения на ужин. Своей лучшей рукой, на медной табличке, которую просвоили к Шарлотте в Школе Девочек Хозяйки Амелии, он осторожно написал приглашение.

«Полковник Ч. Редмонд просит поужинать в вашей компании на свежем воздухе вечером в сумерках возле пруда.

Ч. Редмонд».

У подножия на задней лужайке был прекрасный пруд с ивой и небольшой зоной отдыха. Это было идеальное место для пикника. Когда полк солдат янки поселяется в вашем доме на зиму, это обычно не приветствуется, поэтому ей придётся сделать всё возможное, чтобы сделать его более приёмлемым. Когда он закончил складывать и запечатывать свою маленькую записку, сержант Джемисон постучал по поверхности палатки, прося войти. Джексон был позади него, всё ещё жёсткий как доска, но чистый и свежий, чтобы доставить его приглашение.

— Входите, Джемисон. Присаживайтесь, сержант. — Он махнул Джемисону на маленькую табуретку напротив своего стола. Затем он повернулся к Джексону. — Передай это миссис Гейнс, Джексон, и, пожалуйста, дождись ответа. — Джоко взял записку и отправился, всё ещё демонстрируя своё неодобрение своими требовательными манерами.

Чарли мог только качать головой, когда снова обратил своё внимание на Джемисона.

— Я знаю, что время коротко, но я хочу приготовить специальный ужин для миссис Гейнс; что-то с небольшой элегантностью, которое будет подано на открытом воздухе у пруда. Что вы можете сделать для меня?

— Ну, полковник. Большая часть того, что у меня есть, — это обычная еда — бобы, рис, солёная свинина. Но один из мужчин любит рыбачить. Дайте мне посмотреть, можно ли нам с ним что-нибудь придумать — какой-нибудь окунь или форель. В ручьях и прудах здесь должно быть что-то.

— Звучит хорошо для меня, вы знаете, я люблю рыбу. Просто сделайте всё возможное, сержант. И немного моего специального кофе? Бутылка бренди? Может быть, свежая зелень или фрукты?

— Я сделаю всё возможное, полковник.

— Спасибо, сержант. Я верю в тебя.

Чарли провёл время, ожидая возвращения Джексона, волнуясь. Опасаясь, что Ребекка не захочет видеть его после прошлой ночи, когда он был почти уверен, что проснулся в её руках.

Обеспокоенный тем, что он хотел бы большего, чем она могла дать. Тревожно, если она предаст его мужчинам. Боясь, что она возненавидит его за то, что он хочет быть здесь зимой. Опасаясь, что она может подумать, что он просто использовал её, чтобы предоставить своим людям убежище. Жаль, что она отослала её. В основном встревожена тем, что он скажет ей сегодня вечером, если она примет его приглашение.

***

Ребекка наблюдала, как солдат шёл целенаправленно через главный двор, к дому. Это был компактный рыжеволосый мужчина с широкими плечами и стройной талией. Он носил аккуратно подстриженные усы и длинные бакенбарды. Он остановился, расправил плечи, затем снял шляпу и перчатки.

— Сержант Джексон, мэм. — Он одарил её улыбкой и небольшим салютом. — Полковник Редмонд попросил, чтобы я доставил это вам. — Он предложил ей сложенную записку.

Она подошла к нему, взяв письмо из его рук, улыбаясь, как школьница. Она почувствовала, как румянец поднялся к её щекам, когда она читала записку.

— Полковник Редмонд попросил меня дождаться ответа, мэм.

Ребекка осторожно откашлялась, перевернула письмо, а затем посмотрела на сержанта.

— Вы можете сказать полковнику Редмонду, что я буду рада поужинать с ним сегодня вечером.

— Спасибо вам, мэм. — Джексон снова надел шляпу на голову, внимательно повернулся и включил скорость, чтобы вернуться в лагерь. — ≪Глаза зелёные, как ирландский клевер. Неудивительно, что наш полковник так ей нравится. Дама очаровательна и очень легка на глаза≫.

Ребекка улыбнулась про себя, наблюдая, как сержант уходит. Она прикусила губу, понимая, что ей нужно будет найти что-нибудь, что можно надеть на ужин с хорошим полковником.

Вернувшись в дом, она направилась прямо в свою спальню. Открыв шкаф, она посмотрела на то, что осталось от её одежды. Она была уже не в моде, но в приёмлемом состоянии. Она посчитала надеть зелёное платье, которое было любимым для её брата. Он всегда говорил, что он выделяет цвет её глаз. Затем её внимание переключилось на розовое платье. Оно было двухтонным из тёмно-розового цвета, с разрезом от плеча. Оно было немного дерзким, но она вытащила платье из гардероба и положила его на кровать. Она посмотрела на кровать. Кровать, которую она делила с полковником прошлыми ночами. Прошли годы с тех пор, как она так крепко спала. Когда она проснулась в то первое утро, она была слегка разочарована, обнаружив, что полковник ушёл. Однако она была более удивлена, обнаружив, что она крепко обвивает подушку, на которой покоилась голова Чарли. Она находила утешение в том, чтобы удержать её и изучить запах, который был оставлен позади. За последние несколько дней обнимать подушку Чарли стало утренней привычкой. Она на мгновение встряхнулась, осознав, что её мысли о полковнике были не совсем правильными. Она была офицером янки, служившей вместе с врагом, и у которой был очень опасный секрет. Секрет, который Ребекка будет хранить, но также секрет, который должен помешать ей думать о Чарли. Что Ребекка не могла понять, так это почему она спорила с собой по этому вопросу. Она могла наслаждаться обществом полковника, пока войска разбили лагерь на её земле, но всё, что ей преподносили, могло пойти на что угодно. Тем не менее, она не могла удержаться от улыбки, чувствуя бабочек в животе, когда её разум мысленно представлял эти пронзительные голубые глаза и эту очень очаровательную улыбку.

≪О Боже! ≫

***

Через открытый проём Чарли увидел, как Джоко пробирается к его палатке. У него было странное выражение лица, которого Чарли никогда раньше не видел. Он выглядел почти почтительным.

— Полковник С?

— Да, Джоко.

— Извините. Я был неправ. Она настоящая леди.

— Да, она, Джоко. Так?

Джоко улыбнулся, увидев выражение беспокойства на лице полковника.

— О, и да, для неё будет честью присоединиться к вам на ужин. Я подготовлю вашу парадную форму, полковник. Вам нужна ванна.

Чарли задумчиво подумал о прекрасной ванной комнате, ванне и горячей воде в главном доме. Но в этот вечер он должен быть полковником, настолько правильным, насколько он знал, как быть. К этой даме заслуженно относятся с достоинством и уважением. Он может спать с ней на руках сегодня вечером.

≪Пожалуйста, Боже, позволь мне обнять её сегодня вечером≫. — Эта мысль пришла ему в голову и слегка поразила его своей интенсивностью.

Но она по-прежнему заслуживала всей благодати, которую она могла дать ей посреди этого ада. Джоко собрал комплект Чарли и споткнулся, чтобы очистить место для купания для неё. Они делали это как привилегию офицера на личную жизнь. Мало ли они знают. Чарли дал Джоко несколько минут на подготовку, а затем последовал за ним. Когда Чарли принимал ванну, Джоко решил снова побрить его, успокаивающий ритуал и доброта от Джоко в их маленьком заговоре с целью обмана. Увидев, как Джоко установил своё бритвенное снаряжение, Чарли снова отключился, осторожно купаясь в холодной чистой воде ручья. Он понял, что хочет сделать больше, чем просто попросить эту женщину приютить их этой зимой; он хотел добиться её, очаровать её. Но кто он такой чтобы ухаживать за женщиной? Солдат с вражеской стороны. В конце концов, придёт приказ, и он уйдёт туда, где ему сказали, сражаться, с кем бы ему ни говорили.

≪Я просто оружие, которое должно быть нацелено на врага вслепую, не видя человечество, кровь, матерей, отцов и любовников, которые будут скорбеть, когда я добьюсь успеха. Я солдат, которого никто не будет оплакивать, если я потерплю неудачу. Действительно, солдат, который будет подвергнут жестокому обращению и будет вычеркнут из строя полка, когда я умру, и то, кто я есть, обнаружится. Я не мужчина, чтобы быть её чемпионом, чтобы дать ей детей и дом. Кто я такая, чтобы ухаживать за ней? ≫

И кем она была, у которой в течение нескольких дней было её тело, которое всегда было послушным её уму, плачу и тоске по её прикосновениям? Она была довольна. Армия была её домом. Это была её судьба, её будущее и большая часть её прошлого. Она не хотела ничего другого. Теперь она представляла собой пятифутовый одиннадцатидюймовый сосуд едва сдерживаемого голода и нужды.

≪Как она могла так поступить со мной? В ту первую ночь невинных поисков, поиска тепла и защиты от кого-то, кому она доверяла? Я не должна этого делать. Я не должна предлагать ей форму без содержания. Потому что мне придётся уйти, и какую боль я нанесу, когда сделаю так? Но я не могу не ухаживать за ней. Моя голова говорит нет, но всё остальное заставляет меня≫.

Циник, тот прагматичный голос в её голове, который помог ей выжить неоткрытой все эти годы, сказал ей, что это всего лишь сон. Она слишком долго воевала, и теперь перед ней был тот рай, о котором все мечтали — красивый дом, красивая земля, красивая женщина.

≪Будь нежна с ней. Возьми то, что она предлагает свободно. Оставь её без сожалений и без галстуков. Худшее ещё впереди, и никто не знает, где и как они умрут, даже счастливчик Чарли≫.

========== Глава 3 ==========

Среда, 2 ноября 1864 г.

Чарли вернулся в свою командную палатку, чтобы одеться. Джоко выложил его парадную форму, аккуратно почистил и пригладил. Сапоги, ремень и кожаные ремни были отполированы до блеска, а каждая металлическая фурнитура и пряжка были отполированы.

— Ну, Джоко сделал всё возможное, чтобы я выглядел хорошо. Если только теперь я смогу сохранить имидж. — За годы одиночества Чарли выработал привычку говорить вслух, часто просто чтобы успокоить тишину одиночества своей жизни.

Его голос звучал тихо, чтобы другие не могли его услышать. Это было всё ещё несколько отвлекающей привычкой для тех, кто работал возле полковника. С осторожностью он надел форму. Обтягивающие штаны из молескина с широкими красными полосками по бокам, заправленные в ботинки. На чёткой льняной рубашке был аккуратно завязан галстук с водопадом. Плотный камуфляж с жёлтой отделкой, на котором говорилось о главном всаднике, прошёл через него и был увенчан синим сюртуком с красными накладками и серебряными орлами, вышитыми на плечах, которые объявляли положение Чарли полковым полковником. Вдобавок ко всему, один кусок нестандартного материала, богатый красный шёлковый пояс, дважды обернутый вокруг его талии и завязанный так, чтобы бахрома касалась верхней части его левого ботинка. Через это проходил широкий пояс, который держал его меч на одежде. Он сунул тонкие детские перчатки за пояс и зажал шляпу под рукой. Используя маленькое зеркало, которое висело на его палаточном столбе, он проверил свои волосы.

— Ах, образ идеального офицера и джентльмена. Стыд, вот и всё — образ. — С внезапно унылым взглядом в глазах Чарли расправил плечи и подошёл к главному дому со своей шляпой, и, честно говоря, с сердцем и надеждами в руках.

Подойдя к дому, он понял, что Джоко и Джемисон уже на работе. Газон вокруг главного дома был вырублен и подстрижен. Конечно, задний двор получил то же самое обращение. Когда он приблизился к портику, Джоко суетился за углом дома. В его руках был прекрасный букет из свежих собранных цветов, поздно цветущих астр и папоротников.

— Для леди, — сказал он. — Вы не можете войти туда с пустыми руками, полковник С.

— Спасибо, Джоко, но у меня на этот вечер было нечто более существенное. Например, переговоры о том, чтобы сделать это место нашим зимним лагерем.

— Меня не волнует, что является деловой частью, полковник С. Мисс Ребекка дама, и вы будете относиться к ней, как Один. Теперь, примите мой совет и возьмите цветы.

Чарли фыркнул на страсть маленького бантама. Ну, он сумел очаровать удивительное количество женщин. Сапоги Чарли тяжело били по кирпичной кладке портика, когда он поднялся по ступенькам и вежливо постучал в большую дверь. Один из помощников Джемисона открыл дверь, играя лакея в надлежащей форме и своей парадной форме.

— Мисс Ребекка в задней комнате, сэр.

Чарли последовал за солдатом и лакеем к двери гостиной. Ребекка была в красивом розовом платье, которое лежало на её плечах и подчёркивало её светлый цвет лица. Платье хорошо дополняло её фигуру. Чарли какое-то время стоял, сжимая цветы в правой руке, не в силах вызвать ни единого слова или мысли. Для Ребекки он выглядел как подросток, впервые обращающийся на суд к даме. Её впечатление было ближе, чем она знала. Когда молчание между ними растянулось до неудобного времени, Ребекка поняла, что они останутся там, как пара статуй, если она не сделает что-то. Она поднялась со стула, на котором сидела, наблюдая за началом заката над западными холмами и миньонов Джеймисона, роящихся над её собственностью. Аккуратно она взяла цветы из руки Чарли.

— Добрый вечер, полковник Редмонд. Ваши люди были здесь большую часть дня, и я должна сказать, что они сделали чудеса всего за несколько часов.

Встряхнувшись, Чарли вспомнил свои манеры — наконец. Он взял её протянутую руку в свою и нежно провёл губами по её тыльной стороне пальцев.

— Это наша честь, мэм. Вы оказали своё гостеприимство мне и моим людям; мы могли бы сделать не меньше.

Иронический смех был вынужден покинуть Ребекку.

— Сэр, если бы вы были представителем всех профсоюзных офицеров и людей, которых я видела в эти ужасные времена, во-первых, не было бы войны. Но тогда мы бы никогда не встретились.

Чарли сглотнул. Она флиртовала с ней. Заигрывала. Этот маленький голос в её голове начал тренировать её.

≪Ах, время быть доблестным полковником, Чарли. Конечно, вы можете найти что-то очаровательное, чтобы сказать, что вы мошенник≫.

— Тогда, мадам, я бы охотно прошёл через самые врата ада ради чести встретиться с вами. — Нежная улыбка скривила губы Чарли.

Она посмотрела в его глаза. Одетый, он, стоя в такой странно застенчивой, но внимательной позе, безусловно, был одним из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Его лицо было слегка выветрившимся, загорелым и с небольшими складками вокруг глаз, вызванными годами на солнце и ветре, но это лишь подчёркивало жуткий сине-серый цвет, который был почти серебристым. Его волосы, тёмные, как крыло ворона, имели первые серые намёки на висках. Единственное, чего не хватало — волос на лице в то время, когда каждый другой мужчина, которого она знала, носил какое-то странное украшение. Тем не менее, она знала, что под этим мужским внешним видом была кожа, которая была тёплой и мягкой, как самый светлый бархат цвета слоновой кости. Дихотомия Чарли Редмонда очаровала её. Молодой солдат, который служил лакеем в течение вечера, прочистил горло у двери.

— Ужин подадут, когда вы решите пойти на пруд, сэр.

— Спасибо. — Чарли заметил шаль Ребекки, перекинутую через заднюю часть кабинета в маленькой гостиной.

Он подхватил её и осторожно положил ей на плечи, затем предложил ей руку, чтобы отвести её на обед. Она сунула руку в изгиб его руки, и они вместе последовали за молодым солдатом обратно в зал и вышли через заднюю дверь. Аромат свежескошенной травы поднялся, когда они шли к маленькой площади у воды. Джеймисон установил факелы на столбах вокруг. Под ивой был накрыт столик со свечами и приборами. Два стула из столовой стояли рядом. Ребекка была ошеломлена тем, как прекрасно люди выглядели на протяжении всего дня. Она делала всё возможное, чтобы всё было аккуратно, но мужчины действительно сделали это сами.

— Прекрасно, полковник. Я всегда хотела, чтобы это было местом для ужина на свежем воздухе.

— Мисс Ребекка, ваша собственность прекрасна. Я не могу представить никого, кто когда-либо хотел покинуть эту землю.

— Я должна признать, я действительно люблю эту землю. Но я боюсь, что без дохода и без возможности создать доход, когда всё уладится, и когда придёт время договориться с налоговиком, я потеряю её.

Как раз в этот момент Джеймисон принёс первое блюдо на стол. Он нашёл несколько дынь и аккуратно обернул тонкими кусочками бумаги ветчину из кусочков сладкой дыни размером с укус. Они смаковали лакомые кусочки, когда небо потемнело до яркой палитры розовых, пурпурных и красных оттенков заката.

— Так расскажите мне об этой земле. Что вы здесь выращиваете?

Ребекка засмеялась.

— Раньше мы выращивали лошадей. И сено, и люцерну, и тимофеевку, и зерно, и кукурузу.

Остальная часть еды была потрачена на обсуждение преимуществ этой холмистой местности, сшитой маленькими ручьями, охраняемой небольшими насаждениями первого растущего леса, которое обеспечивало укрытие от внезапных штормов. Они говорили о разных породах лошадей, о преимуществах и недостатках каждой из них. Ребекка любила нежных зверей, и её сердце было разбито, когда её специальное животное, энергичная чистокровная кобыла, была призвана вместе со всем стадом семьи. Ужин прошёл успешно. Как и было обещано, Джемисон нашёл ручей с форелью, свежей зеленью и прекрасной тыквой, которую он поджарил. К этому он добавил небольшое жаркое из оленины, которое один из разведчиков принёс с западных холмов. На десерт были жареные яблоки, слегка приправленные корицей из его собственной орды пряностей. Когда еда закончилась, солдаты убрали остатки еды, оставив их в покое. Пока они сидели в уютной тишине, наслаждаясь чашечкой специального кофе Чарли и небольшим бокалом бренди, Чарли встал, чтобы выяснить истинную причину элегантности этого вечера.

— Ах, мисс Ребекка? Я хотел бы кое-что у вас спросить и, возможно, предложить вам решение некоторых ваших проблем.

— Я ненавижу говорить это, но как офицер янки может помочь мне с моими проблемами?

— Ну, нам нужно место для зимовки. Ваша земля идеальна; у наших лошадей достаточно пастбищ и воды, и у моих людей есть достаточно удобные жилые помещения. Это близко кжелезнодорожным путям, и защищено. Взамен мы приведём в порядок ваши амбары и конюшни и предоставим вам базовый выводок — некоторых кобыл, хороших жеребцов, некоторых ослов, чтобы вы могли также разводить мулов?

— Почему, полковник Редмонд, если бы я не знала вас лучше, я бы подумала, что вы пытаетесь использовать мою личность и предлагаете мне это в качестве оплаты. — Она отвернулась от него, так что он не мог видеть, что его дразнят, когда она пыталась оценить возможности, которые он только что предложил ей.

— Нет, нет, я не это имел в виду, правда, мисс Ребекка. Я просто … — Чарли остановился, беспомощный перед тем, как он боялся её раненого чувства чести.

Она снова повернулась к нему лицом. Она осторожно накрыла его руку, свободно лежащую на столе, и посмотрела в грустные глаза человека перед ней.

— Позвольте мне подумать об этом, Чарли. Позвольте мне подумать об этом. Сейчас становится холодно, и у нас обоих есть много дел на завтра. Вы будете сопровождать меня до дома?

Он встал и поддержал её стул. Спокойно, он взял её за руку и положил на свою. Молча, они вдвоём подошли к дому. Было тихо; солдаты вернулись к своим собственным заготовкам. Лампа была оставлена зажжённой в холле, а несколько других были зажжены наверху. Чарли проводил её до подножия лестницы, намереваясь отпустить её, а затем вернуться в свою палатку. Каждую ночь он предлагал оставить её и вернуться к своей узкой походной кровати. Но каждую ночь у Ребекки были другие идеи. Сегодняшний вечер ничем не отличался.

Когда он остановился у подножия лестницы, она сказала:

— Выключите лампу, полковник.

— Мисс Ребекка?

— Вам нужно присматривать за плечом.

— Мисс Ребекка, Джоко может позаботиться об этом за меня. Я не хочу навязываться.

— Я говорила вам, пока вы здесь, вы спите в настоящей кровати, а не в этой раскладушке. Пошлите.

Его разум сказал ему, что было бы бесконечно лучше, если бы он вернулся к своей кровати. Опыт пробуждения среди ночи с ней в руках был ужасен. Это был огонь, страх и тоска. Он знал, что если это продолжится, то желание превысит его способность справиться с этим. Но желание уже было. Просто держать красивую женщину в руках было как небеса — несколько мгновений, когда он мог вырваться из ада, страха и безнадёжности своей жизни. Чарли повернул маленькое колесо, которое опускало фитиль, и последовал за ней по лестнице.

***

Воскресенье, 6 ноября 1864 г.

С первым бледным светом предрассветное небо осветилось, Чарли проснулся. И снова Ребекка оказалась в безопасности в кругу этих длинных, жёстких рук. Ещё раз ночь Чарли была сокращённой из-за ощущения её тепла и нежного присутствия, и то, что было возможно с недолгим сном, было освещено мечтами о том, что, по мнению Чарли, никогда не могло быть.

Ускользнув от тепла этих рук и пухового одеяла, которое накрывало их обоих в холодный утренний воздух, Чарли натянул одежду, оставляя ботинки внизу, чтобы не разбудить спящую женщину. Этим утром он потерпел неудачу в своих попытках быть спокойным. Сонные зелёные глаза открыто заморгали, когда он уже собирался выскользнуть за дверь.

— Доброе утро, полковник Редмонд. — Хитрая, мягкая улыбка играла на губах блондинки.

— Доброе утро, мисс Ребекка. Извините. Я не хотел вас разбудить. Очень рано, так что ложитесь спать, дорогая леди.

— О, я бодрствую сейчас — и не из-за вас. Я чувствую себя более отдохнувшей, чем могу, сколько я себя помню.

— Ну, тогда я оставлю вас на утреннее омовение. Я должен присматривать за моей паствой потерянных мальчиков там, и сегодня утром у нас собрание персонала. Но, возможно, сегодня днём, вы сделаете мне честь присоединиться ко мне для поездки? Я хотел бы поговорить больше о просьбе, которую я сделал вчера вечером.

— Полковник Редмонд, я люблю кататься. Но, как вы знаете, у меня нет лошади.

— Я верю, что одна из моих лошадей заберёт вас. Я использовал её раньше как женскую, и она сладко ходит под боковой доской. Надеюсь, у вас есть седло, потому что я обычно не ношу такое оборудование в своём комплекте. — Самоуничижительная улыбка Чарли была милой.

— Да, у меня всё ещё есть моё седло. Это единственное средство, которое не было реквизировано для войны. Но я боюсь, что всё ещё не могу присоединиться к вам.

— Ой. — Голос Чарли был ровным. Он отвернулся от неё, чтобы повозиться со своим галстуком, скрывая боль, которая накапливалась в его груди при отклонении. Он знал, что это будет. Он просто не ожидал этого так скоро. — Тогда извините, что навязался вам.

Мечты и фантазии зимовать здесь, в этом месте, с этой очаровательной женщиной, испарились в этот момент. Ребекка услышала контролируемый уход Чарли. Она смягчила свой голос, несколько смущённый ситуацией. Слегка приподнявшись, скромно прикрывая одеялом тело, она улыбнулась.

— Дело не в том, что я не хотела бы присоединиться к вам, полковник Редмонд. Проблема в том, что я не могу самостоятельно привыкнуть к своей привычке кататься, и моя горничная сбежала некоторое время назад.

Чарли повернулся лицом к Ребекке, игривая улыбка заиграла на его губах.

— Что ж, моя дорогая леди. Это можно исправить, если вы захотите, чтобы старая военная собака играла дамскую прислугу. Когда-то я знал, как это делать.

Ребекка, немного покраснев, снова улыбнулась. Идея настоящей поездки после стольких месяцев без маунта взволновала её.

— Тогда, сэр, я увижу вас после обеда? И мы посмотрим, сможете ли вы справиться с пуговицами так же хорошо, как с браздами правления.

***

Ребекка заправила кровать; неосознанно она с любовью разгладила подушку, которую использовал Чарли, и на её губах всё время играла лёгкая улыбка. Она была действительно взволнована мыслью о поездке позже в тот же день. Она чувствовала себя почти легкомысленной с перспективной. Мало того, что было бы замечательно снова иметь под ней лошадь, она не могла представить более очаровательную компанию, чем полковник. Она убрала комнату, затем оделась на весь день. Перед тем как покинуть свою комнату, она вытащила свою одежду для катания, положив её на кровать, на которой можно было переодеться, когда Чарли вернулся в дом. Она наслаждалась хорошим завтраком с большим количеством фруктов и сыра, который предоставил полковник, когда она думала, где начать свой день. Посмотрев через заднюю дверь, она увидела, как Джоко ведёт группу людей к дому. Пригладив передник, она вышла на заднее крыльцо.

— Доброе утро, сержант. — Ребекка приветствовала его, когда он поднимался по ступенькам.

Ребекка знала, что, если возможно, ей нужно будет создать какую-то дружбу с этим человеком. Он был важен для Чарли, и она знала, что его мнение о ней будет иметь большое значение в её дружбе с полковником.

— Доброе утро, мэм. Полковник Редмонд послал нас продолжить ремонт имущества. С чего бы вы хотели, чтобы мужчины начали?

Она улыбнулась. Она не была уверена, каким будет её ответ. Она была уверена, что у Чарли были идеи о том, где мужчины должны работать.

— Это полностью зависит от вас, сержант.

— Ну, тогда, мэм, я отправлю некоторых мальчиков в сарай, чтобы начать там. Есть ли что-нибудь, что вам нужно здесь, в доме?

Её разум думал о крыше.

— Сэр, есть небольшая проблема с крышей над кухней.

— Тогда пара наших ребят позаботится об этом за вас.

— Спасибо, сержант.

***

Чарли вернулся в свою командную палатку в тусклом свете ложного рассвета. Его шаг был лёгок, как и его сердце. Он был полон энергии, хотя в эту ночь он очень мало спал. Была ещё надежда, что это будут их зимние квартиры. Был ещё шанс, что маленькая фантазия о мире и доме может быть сыграна в течение по крайней мере нескольких недель.

Чарли тихо вошёл в лагерь, тихо проскользнув в командную палатку. Джоко был вдумчивым; на кровати лежала его обычная дневная форма, вычищенная и готовая к ношению. Чарли зажёг масляную лампу на командном столе и нырнул в документы, которые всегда сопровождали движение войск. Потребности в расходных материалах, боеприпасах, зимних ботинках, одеялах, медикаментах и новых палатках — списки были бесконечными, а потребность в расходных материалах никогда не была полностью заполнена. Количество шистров, которые снабжали армию, было ужасным, и часто качество поставок, которые они получали, было в лучшем случае неубедительным. Чарли глубоко вздохнул. Иногда лучшее, что он мог сделать для своих мальчиков, независимо от того, как сильно он просил, одалживал и просил милости из прошлого, было недостаточно. Последняя партия ботинок, которую они получили для солдат, была сделана из зелёной кожи — как только они промокли, ботинки сжались и стали жёсткими, как доска. Ну, если бы они могли зимовать здесь, мужчины могли бы сделать некоторые свои собственные ремонтные работы. Этого было бы недостаточно, но это помогло бы. Завершая заявки, Чарли обратился к ежедневному отчёту Шеридану и его офицерам. Он был очень осторожен в своей формулировке, поскольку он рассказал своему командиру про участок, который он надеялся использовать в качестве своего зимнего лагеря.

«6 ноября 1864 г.

Вне Калпепера, Вирджиния.

Лейтенант. Генералу Филиппу Шеридану.

Департаменту Шенандоа.

Уважаемый генерал Шеридан.

Как вы и рекомендовали, я отыскал надёжный кров для 13-й Пенсильвании, чтобы он закончился зимой. Я считаю, что нашёл такой кров, и веду переговоры с владельцами, чтобы облегчить этот процесс. В настоящее время мы разбили лагерь за пределами Калпепера, окружавшего железнодорожную станцию здесь. Позиция отличная по ряду причин. Управляя железнодорожным транспортом, наши войска могут контролировать любые грузы, идущие на север или восток из Шарлоттсвилля. Эта позиция является чем-то вроде перекрёстка и позволяет нашим силам быстро реагировать на любые требования здесь, на восточном склоне Голубого хребта. До Фредериксбурга всего один день тяжёлой поездки, если окопы там требуют нашей поддержки. Земля здесь предназначена для поддержания лошадей. Это обширное пастбище и небольшие ручьи с чистой пресной водой, пронизывающей землю. Кроме того, это охраняемая территория; с холмистой местности, которая простирается от Голубого хребта, обеспечивается защита лощинами и мягкими долинами. Люди, которых я провёл с собой на восток, хорошо оседают, а 13-е медленно восстанавливаются после опустошительной кампании в пустыне. Я, как всегда, расширяю свои возможности, чтобы у мужчин было то, что им нужно, или столько, сколько им нужно, насколько я могу от них получить, учитывая проблемы, которые военное министерство, похоже, испытывает с поставщиками. Если вы могли бы, пожалуйста, напомните своему менеджеру по снабжению, чтобы проверил последнюю проблему с ботинками и ботинками, которые у нас были. У моих мужчин не может быть сырой кожи на зимовке. Место, которое я выбрал для размещения своей штаб-квартиры, — это дом молодой женщины, которая овдовела в результате войны. Объект представляет собой конезавод с отличными амбарами и конюшнями. Несмотря на то, что для всех наших скакунов далеко не достаточно конюшен, это даст нам место для правильной заботы о раненых животных. Кроме того, существуют обширные хозяйственные постройки, которые можно использовать для размещения наших раненых сотрудников и в качестве отправных точек для строительства наших фахверковых зимних палаток. Генерал, эта часть Вирджинии была менее физически повреждена, чем некоторые. Это даёт жителям надежду на разумную жизнь после завершения этого ужасного конфликта. Я хотел бы предоставить нашей хозяйке средства для выполнения условий нового порядка, который неизбежно возникнет после достижения перемирия. У нас есть несколько кобыл, как лошадей, так и ослов, которые никогда не будут достаточно здоровы, чтобы снова служить армии, но были бы идеальными племенными кобылами, чтобы вернуть эту конную ферму в строй после войны. 13-я Пенсильвания имеет традицию заботиться о гражданских лицах, которые их поддерживают, как и я, как их последний командир полка. Я прошу вашей поддержки для этого плана. Предполагая, что я могу договориться о разумном соглашении о зимнем размещении наших войск здесь, я хотел бы попросить, чтобы доктор Уокер была снова назначена в мой штаб. Многие мужчины всё ещё страдают от результатов своего соответствующего боевого опыта. У некоторых из людей в оригинальной 13-й Пенсильвании остались длительные травмы в ходе кампании ≪Дикая местность≫, а некоторые из моих первых мальчиков из 49-го Огайо до сих пор страдают от недоедания и паразитов, которые возникли в результате этого ада до Виксбурга. Её умение как врача долгосрочного ухода приветствовалось бы. Я надеюсь завершить переговоры с местными жителями в течение ближайших нескольких дней и быть в состоянии сосредоточить свои силы на перебазировании людей на зиму и создании соответствующих патрулей для поддержки усилий, направленных на то, чтобы не допустить попадания грузов на восток, чтобы освободить Петербург и Ричмонд.

Радушно.

Ч. Редмонд.

Полковник.

13-я лёгкая кавалерия в Пенсильвании».

— Хорошо, — пробормотал Чарли про себя. — Это в значительной степени сказало всё это. Я знаю, что Фил Шеридан предположит, что я положил глаз на леди. И он будет прав. Но это в значительной степени делает аргумент в пользу местоположения. — Он не упомянул, что намеревался оставить одного из своих личных скакунов в качестве кобеля для маленького стада Ребекки.

Рог зазвучал, когда Чарли писал своё послание генералу Шеридану. Он сложил и запечатал документ, бросив его в мешок для отправки, который висел на столбе палатки, и отправился на свои обычные утренние обходы, начиная с завтрака с солдатами в общем беспорядке или в одном из многочисленных небольших жаровень повара вокруг лагеря. В полдень Чарли рассматривал пикеты. Он нашёл главного хозяина и кузнеца в глубокой прострации.

— Доброе утро, Тарент, МакФарлейн. — Оба мужчины выдали чёткие приветствия своему командиру. — Что у нас здесь?

— Основная гора майора Монтгомери, сэр. Похоже, она сбросила подкову и он поехал, пока она не умерла хромой. Её копыто расколото — плохо. Гадкие рипы, где выпали гвозди, и ляжка тоже ушиблена. Там отёк в ногу; я не могу сказать, насколько это плохо сейчас.

— Макфарлейн, — сказал кузнец. — Да, сэр. Я согласен. Единственное, что мы можем сейчас сделать, — это связать копыто, надеть туфлю, чтобы удержать её вместе, и держать лошадь в свободном стойле. Копыто слишком повреждено, чтобы я мог делать что-нибудь с помощью специальной обуви.

— Разве это не третья или четвёртая лошадь, на которой Монтгомери проехал за последние пару месяцев?

— Да, сэр. Он тяжёл для лошадей, да, сэр. Сегодня утром он забрал ещё одного из резерва. — Родитель яростно кивнул в знак согласия. Было ясно, что ни Тарент, ни Макфарлейн не одобряют этого человека. — Разрешите говорить свободно, сэр?

— Да, Тарент. — Чарли рассеянно присмотрелся под гриву раненой лошади, одно из тех мест, которые лошади любили царапать.

— Что-то случилось с майором Монтгомери, сэр. До Уайлдернесса он был одним из наших лучших офицеров, всегда заботился о своих лошадях. Теперь он ездит как сумасшедший человек — и он наносит урон лошадям вправо и влево.

— Спасибо, Тарент, за твою честность. Я буду следить за ним и делать всё возможное. По другому вопросу, джентльмены, я бы хотел вывезти нашу хозяйку сегодня во второй половине дня в хорошее место, чтобы поселиться и закончить зимовку, и я хотел бы попытаться кое-что с ней проработать. Так что ваша помощь будет оценена по достоинству. Я считаю, что Шеннон потренируется на байдарках, если она здорова. Если нет, то с достаточным духом выдать ей хорошую поездку, которая может справиться с её боковым седлом, но не настолько жёстким, что ей придётся отмахиваться для контроля?

— Да, полковник, это была бы хорошая зимовка. Чертовски лучшая, чем в прошлые годы, если можно так выразиться. — Прошлой зимой Макфарлейн был с Чарли, стоящим в грязи перед Виксбургом.

— Я видел, как она ползает в лавке, полковник. Там не так много, но я осматривал конюшни. Я думаю, что в конюшне можно разместить до 50 лошадей. И ещё много пастбищ. — Родитель был в 13-м с момента его создания, но взят в новый полк, как только он увидел на пути Чарли с лошадьми. — Я проверю Шеннон и буду уверен, что найду ей подходящего скакуна. Когда вы хотите, чтобы лошадей доставили?

— Почему мы не говорим о 2:00 в главном доме, Тарент? Это даст мне время, чтобы разобраться с офицерскими беспорядками и позаботиться о некоторых других неприятностях.

— Да, сэр. Я буду там с ними обоими в 2:00.

Когда он отошёл от пикета к палатке с офицерами, Чарли всерьёз задумался о том, что сказали Тарент и Макфарлейн. Монтгомери был немалой проблемой. То, что увидел Чарли, заставило его поверить, что Монтгомери был одной из тех вещей, которые он ненавидел — высокомерным человеком, который любил запугивать тех, кто обладает меньшей силой, чем он сам. Его обращение с мисс Ребеккой и его последним верхом, насколько знал Чарли, было типичным для этого человека. Но Тарент сказал, что он был хорошим офицером до Глуши. Что случилось, чтобы создать этого жестокого, грубого человека, не заботящегося о других, о человеке или животном? Ну, может, Элизабет и Уолтер смогут помочь, когда придут.

Вместе они почти так же хорошо лечили сломанные души, как и сломанные тела. Чарли вошёл в столовую через несколько минут после начала обеденного обслуживания.

Подполковник Ричард Полк, адъютант Чарли, отсутствовал, подробно рассказывая о складе снабжения Шеридану, пытаясь разобраться в проблемах, с которыми они столкнулись, с некоторыми недавно полученными материалами, включая проклятые ботинки.

Большую часть того, кто был за столом, составляли его полевые офицеры, каждый из которых возглавлял роту от 50 до 75 человек.

Также было несколько штабных офицеров.

Монтгомери пропал без вести.

— Добрый день, господа. — Чарли уселся за главный стол, и сразу перед ним поставили тарелку с простой фасолью, рисом и свининой. — Давайте разберёмся с этим сегодня, так как я знаю, что у всех нас есть много дел. Компания А, сообщите, пожалуйста.

Чарли обходил столы, получая обновления о статусе каждой компании в их различных обязанностях. Были нормальные проблемы — поставки, проблемы с ботинками, несколько хромых лошадей, несколько мужчин в погодных условиях и долгосрочные проблемы мужчин с серьёзными травмами, медленно возвращающимися к здоровью. Чарли намеренно смешал людей, чтобы некоторые силы западных войск были включены в каждую из Компаний, чтобы вернуть их к власти. После того, как все присутствующие офицеры проинформировали полковника о состоянии их компаний, после Чарли спросил пропавшего майора Монтгомери. В комнате прошёлся шелест. Большинство присутствующих мужчин слышали комментарии Монтгомери прошлой ночью, когда мужчина прикладывался к ещё одной бутылке красного виски. Он видел даму в главном доме и хотел её для себя. Его слова были резкими.

— Кем был этот проклятый полковник, чтобы перебраться, захватить их полк в Пенсильвании? Достаточно плохо, что этот человек ханжа, но смущать меня перед проклятой южной шлюхой непростительно. У меня будет женщина и баксы Окружных жителей полка или я уйду отсюда.

— Понятно. Никто из вас не желает сказать мне? Это потому, что он один из вас, а я незнакомец, навязанный вам военным министерством? Или я должен знать что-то ещё?

В этот момент лейтенант Монтгомери ворвался в палатку.

— Извините, полковник, но нужен медик.

Чарли кивнул своему главному медику. Альберт Самуэльсон не был официально завербован, но вместо этого был частью медицинских сил генерала хирурга. Из-за его квази-военного статуса ему были предоставлены почести младшего офицера.

— Для кого нужен медик, лейтенант?

— Майору Монтгомери, сэр. Его лошадь упала под ним, сэр. Боюсь, это довольно плохо.

— Мы поговорим об этом позже. Позаботьтесь о своём майоре сейчас. Я скоро приду.

Когда медик и молодой лейтенант ушли, Чарли повернулся к другим офицерам в комнате.

— Так, вы скажете мне сейчас?

Старший офицер из первых войск Пенсильвании майор Ласточка прочистил горло.

— Что ж, сэр. Монтгомери был не прав со времён ≪Дикой природы≫. Он потерял почти все свои силы за один день — мужчин, с которыми он вырос, друзей и семью. Раньше он был нежным человеком. Но с тех пор его ненависть к южанам одержима им. Для него женщины шлюхи, мужчины ублюдки. У него были проблемы с вами с самого начала, потому что он думает, что вы южанин из-за вашего акцента. Затем вы защищали даму в доме. Это было своего рода последней каплей для него. Он был с бутылкой прошлой ночью, а затем рано утром, чтобы вывести свою компанию.

Чарли слушал без комментариев и с совершенно чистым, нейтральным лицом.

— Спасибо, Ласточка. Кто-нибудь из вас разделяет озабоченность или отношение майора Монтгомери? — Чарли встал и прошёлся по комнате, глядя в глаза каждому присутствующему. — Кто-нибудь из вас сомневается в моей приверженности Союзу, которую я поклялся поддерживать, когда я принял клятву 19 лет назад и подтверждал её каждые четыре года с тех пор? Вы думаете, что, потому что у меня есть акцент южно-каролинского языка, моя любовь этой нации меньше вашей? — Голос Чарли был обманчиво нежным. Вопросы задавались так, как будто он был искренне озадачен и пытался выяснить ситуацию. Зубцы были похоронены глубоко.

Он ходил по комнате, останавливаясь, чтобы посмотреть в глаза каждого мужчины, на его лице было открытое выражение вопросов. Размышляя, он продолжил: — Вы знаете, я подписался в Филадельфии в 1845 году и столкнулся с кровью, дождём, потом и страхом перед Буэна-Виста в 47-м. — Он перешёл к следующему человеку. — Нас было 4700 человек. В Санта-Ана было более 20000 человек. И всё же мы победили. — Когда он посмотрел в глаза майору Эндрюсу, он вздрогнул от этих шансов. Он двинулся дальше. — Оттуда я продвигался в армии, шаг за шагом. Когда мы стояли в грязи в течение нескольких недель перед Виксбургом, где я родился, ничто не имело значения. — Чарли наблюдал, как несколько голов упали, и каждый мужчина сфокусировал взгляд на столе перед собой. — Когда я впервые встретился с вами в больнице и в резервациях в Мэриленде после Дикой местности, вы, казалось, приветствовали тот факт, что мы хотели сохранить 13-е место в целости и пополнить ваши ряды опытными войсками, а не расформировать ваш полк, не имеющего значения тогда. — Полковник на мгновение остановился и сглотнул, прежде чем продолжить. — Когда мы стояли с генералом Шериданом в Сидар-Крик, это не имело значения. Когда вас хватали за кишки, потому что вы пили плохую воду, и я позаботился о том, чтобы о вас все заботились, это не имело значения. Когда наши встретили нас на станции Бренди, где я родился, это не имело значения. Так что если у вас сейчас есть проблемы со мной, скажите мне. — Чарли закончил свою беспорядочную схему и встал позади своего места за столом. Долгое молчание охватило комнату, когда эти люди, прошедшие через ад и обратно, поняли, что их новый полковник видел вещи и делал такие же ужасные вещи, как и во имя Союза. Смущённый шелест и тайный зрительный контакт некоторых старших офицеров — всё, что нужно было увидеть Чарли. Более мягким голосом он освободил их от дискомфорта. — Господа. Должны ли мы предполагать, что этот разговор никогда не случался и никогда не был необходим? Теперь у нас у всех есть много дел. Для вашей информации, я собираюсь посмотреть, что я могу сделать, чтобы обеспечить нам хотя бы достойные зимние квартиры. Я планирую проверить Монтгомери, прежде чем я уйду.

Чарли вышел из палатки, остановившись, чтобы поговорить с одним или двумя из своих офицеров, когда он уходил. Если Монтгомери позволил своей одержимости выйти из-под контроля с войсками, Чарли нужно, чтобы его командиры нашли его и выкопали, прежде чем это привело к непоправимому расколу в его организации. В предстоящей весенней кампании этим людям придётся работать вместе как хорошо смазанный механизм. Пришло время убедиться, что в работе не сломаны винтики. Он поспешил в лазарет, где медик лихорадочно работал над Монтгомери. Проклятый дурак отправился в неупорядочённую разведывательную поездку, пока он был ещё пьян. Его бэтмен был там, выглядел мрачным и неодобрительным. Его лейтенант выглядел больным. Чарли поймал взгляд медика и пожал плечами в ответ на свой невысказанный вопрос. Состояние Монтгомери было в лучшем случае сомнительным.

Лейтенант угасал. Он вспотел и имел болезненный тошнотворный оттенок. Чарли вывел молодого человека из палатки лазарета.

— Скажи мне, что произошло.

— Майор Монти был … Я не знаю. Он был не прав. Он вёл нас всех в тяжёлом темпе этим утром, как будто он искал что-то или кого-то. — Парень остановился, чтобы проглотить воду, которую Чарли предложил ему из маленькой цистерны рядом с дверью. — Забор, к которому он водил свою лошадь — это был не курятник, это был жёсткий забор — каменная основа и рельсы. Лошадь — тот большой самец, на котором майор ехал в качестве запасного — вы знаете ту лошадь, сэр, я видел, как вы катались на нём — во всяком случае, лошадь отказалась. Он повернул его и попробовал снова. Лошадь снова отказалась — и во второй раз он сбросил майора Монти. — Этот застекленевший взгляд снова коснулся лица мальчика. Его голос звучал как унылый монотон, когда он говорил. — Майор Монти схватил поводья и дёрнул голову лошади вокруг, затем взял своё оружие на лошадь — с земли. Он порезался — от головы до шеи. Резко стеганул его оружием. Наконец, лошадь поднялась и потянула майора за собой. Он отступил, и лошадь погнала. Я не мог точно видеть, что произошло дальше, но они оба упали, верхом с лошадью. Когда я очистил лошадь, майор был в ужасной форме. Лошадь была в худшем состоянии. У него была сломана нога и пропал один глаз. Мне пришлось его опустить. — Мальчик растаял в слезах.

Ласточка подошёл как раз тогда и взял парня под своё крыло. Мальчик был младшим двоюродным братом Ласточки. Чарли с благодарностью отдал ему мальчика. Пришло время Чарли пойти и присмотреть за Ребеккой. Он глубоко вздохнул. Короткое время, которое понадобилось ему, чтобы дойти до главного дома, было желанной

передышкой. Ему нужно было время подумать. Ему нужно было время, чтобы подготовиться к обеду. Чтобы навести порядок, созданный Монтгомери, придётся подождать, пока он не устроит полк на зиму.

========== Глава 4 ==========

Воскресенья, 6 Ноября 1864.

Чарли одёрнул мундир и отряхнул пыль со своего пальто и брюк, как он подошёл к дому.

≪Следующие несколько часов будут критическими, — подумал он. — Возможно, мисс Ребекка примет решение≫.

Когда он подошёл ближе к дому, он вспомнил обязанность, которая лежала непосредственно перед ним, служить личной горничной мисс Ребекки. Одной мысли о том, что она стоит перед ним только в своей сорочке и слиперах, было достаточно, чтобы его руки вспотели. Он мужественно подошёл к входной двери, и, как обычно, его встретил один из его солдат.

≪Я должен что-то с этим поделать, — подумал он про себя. — Здесь она заслуживает некоторой помощи, которая принадлежит ей, а не одному из моих мальчиков, выполняющих двойные обязанности≫.

— Мисс Ребекка наверху, сэр. Она попросила меня попросить вас присоединиться к ней в её гостиной.

— Спасибо, солдат. ≪Гостиная? О да, маленькая прихожая рядом с её спальней≫.

Чарли поднялся по лестнице, чувствуя себя стойко в сложившихся обстоятельствах. Чтобы дотронуться до её обнажённой кожи, просто дотронуться до неё и выяснить, была ли её кожа такой же мягкой и бархатистой, как она выглядела в этом розовом платье. Идея сводила Чарли с ума. Он вошёл в гостиную и закрыл за собой дверь, затем двинулся к двери в спальню. Мягко он постучал в дверь.

— Входите, мой элегантный сэр. — Голос Ребекки был полон смеха.

Перспектива поездки сделала её ярче от предвкушения. Открыв дверь настолько, чтобы позволить ему пройти, Чарли проскользнул в комнату. Видение перед ним остановило его на мгновение. Она стояла на солнце от западных окон. На свету её золотистые волосы, заколотые для езды, образовали ореол вокруг головы. Обнажённая кожа её шеи и плеч имела мягкое сияние и была отделена простой белой сорочкой и блузкой, которую она носила. Во рту Чарли пересохло; у него перехватило горло, и долгое время было невозможно дышать.

— О, полковник, я так взволнована. Прошло так много времени с тех пор, как я могу кататься. Пожалуйста, помогите мне здесь, и мы можем быть в пути.

Чарли тупо кивнул. Вещи были выложены на кровати. Это был прекрасный зелёный бархат с узким лифом, застёгнутым на спине и пышной юбкой. Чарли разобрался с юбкой, затем опустился на колени и держал её, чтобы Ребекка вошла. Положив руку ему на плечо, она вошла в бассейн с бархатом. Он мог чувствовать тепло её прикосновения через шерстяное пальто. Это было достаточно сложно, но её тело было так близко к его, что он чувствовал её запах. Её тело источало уникальную смесь сирени и мускуса. Чарли встал, натягивая юбку на бёдра и связывая нити, которые удерживали её вокруг тонкой талии. Его пальцы дрожали, из-за чего было трудно крепко держать нити. Ребекка отошла и натянула куртку на руки, положив ткань на плечи. Она стояла там, ожидая, пока Чарли застегнёт около ста крошечных пуговиц, которые будут плотно облегать ткань вокруг её тонкого стана. Она посмотрела на него через плечо.

— Что ж?

— О, да. Извините. Вы прекрасны в зелёном, моя дорогая леди. ≪Вы прекрасны во всём. Ваши плечи светятся на солнце. Ваши волосы как золотая прядь. Я бы приложил свои губы на вашу шею и подумал, что я на небесах≫. — Чарли встряхнулся от туманного желания, которое напало на него при виде её и начал медленный процесс застёгивания одежды.

Талия была тугой, но это было не слишком сложно. Хлопковая сорочка была там как слабый буфер между дрожащими пальцами Чарли и тёплой кожей Ребекки. Когда он поднял её прямую, сильную спину, сорочка закончилась, и он провёл пальцами по её коже, чувствуя жар её тела, её шёлк, продолжая застёгивать маленькие пуговицы. К тому времени, когда он закончил последнюю пуговицу на высоком воротнике, он вспотел и дрожал. Они постояли какое-то время, его руки нежно лежали на её плечах. Она повернула голову и нежно коснулась губами его пальцев.

— Спасибо. Ты — лучшая горничная из всех, что у меня когда-либо были.

Чарли стоял там, ни на секунду не двигаясь. Где-то издалека они услышали ржание лошади.

— Давайте, полковник Редмонд. Лошади ждут нас.

Чарли встряхнулся и шагнул вперёд, чтобы взять Ребекку за руку и проводить её вниз по лестнице и к лошадям.

***

— О, боже. Она прекрасна! — Ребекка пошла к твёрдой кобыле, которая была явно подготовлена для неё.

Под полуденным солнцем кожа Шеннон выглядела почти золотистой, а грива и хвост были нежной светлой блондинкой, светлее, чем её кожа. Это была лошадь хорошего размера, построенная, как тёплая кровь, но с нежными глазами разведённого седла. И до более шестнадцати рук голова Ребекки не поднялась до холки нежного зверя. Ребекка стояла в ожидании, пока Чарли поднимет её в седло. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и мягко обнял её за тонкую талию. Она положила одну руку на седло, а другую на плечо Чарли.

— Готовы? — Она кивнула, и с этим он грациозно поднял её в седло.

Она уселась и поправила юбку, чтобы она удобно лежала. Чарли отступил и нырнул под шею своего коня. В тот момент, когда он был скрыт от её взгляда, он вытащил свой носовой платок и вытер потный лоб и верхнюю губу. Тепло, которое поглощало его тело, не было от погоды — это было прохладно и свежо. Женщина рядом с ним, с другой стороны… Ребекке потребовалось время, чтобы хорошо надеть перчатки для верховой езды.

— Пошли, полковник. Позвольте мне показать вам мою землю. Я верю, это самое прекрасное место в мире.

— Ну, тогда, мисс Ребекка, куда бы вы хотели пойти?

— Это полностью ваше дело, полковник. Я на вашем досуге.

— Тогда, мэм, мы сделаем кругооборот? Я видел северную и восточную части вашей собственности, но я уверен, что это ещё не всё. — Чарли подстегнул свою лошадь на лёгкую прогулку по проезжей части.

Ребекка присоединилась к нему, и они поехали по проезжей части к дороге коленом к колену, беседуя, как их лошади дружелюбно идут.

— Существует гораздо больше. Я уверена, что вы найдёте все виды вещей, которые вас заинтересуют.

— Я уверен, что буду. Я много лет жил с лошадьми, мэм. Из того, что я видел, это самая красивая страна лошадей, в которой я когда-либо был.

— Ну, как я уже говорила, сэр. Я никогда не была в Вирджинии, но я не могу представить себе более красивое место.

— Я думаю, что в округе Бак, штат Пенсильвания, где я проходил базовую подготовку в армии, была захватывающая страна лошадей — холмистая местность, широкие пастбища и много воды, но в этом месте есть что-то действительно особенное. Я не был способным решить, является ли это цветами, горами как призрачная лаванда на западе или чем-то столь же нематериальным как качество воздуха, которое делает это место настолько уникальным.

— Действительно. В этой стране есть что-то особенное. Мой отец всегда говорил мне, когда я росла, что сначала Бог создал Вирджинию. Затем он сделал всё остальное.

Чарли усмехнулся над этим тщеславием.

— Ну, мэм, возможно, он был прав. Всё, что я знаю, это то, что, несмотря на пренебрежение прошлых лет, это самая прекрасная земля, которую я когда-либо видел. Единственное, чего мне не хватает, — это запаха океана.

Они достигли конца дороги и свернули направо на грунтовую дорогу, которая побежала на юго-запад. За ними проложена дорога к Калпеперу и лагерю 13-й Пенсильвании; перед ними лежали поля, которым было разрешено залёживаться в годы, прошедшие с начала войны, из-за отсутствия кого-либо, чтобы сажать и ухаживать на них. Чарли видел страну, богатую возможностями, которую годами взращивали любящими руками, но теперь она медленно восстанавливается природой. Вся эта земля нуждалась в нежном земледелии, чтобы снова стать впечатляющей конной фермой. Ребекка вытащила его из созерцания перспективы перед ним.

— Полагаю, за эти годы вы видели много интересных мест.

— Ну, я был на всей территории Соединённых Штатов. Большинство мест были почти одинаковыми — армейский лагерь или форт с возможностью время от времени посещать город. Но я вырос в Чарльстоне, который является красивым впечатляющим городом. Я провёл некоторое время в Нью-Йорке и вдоль границы с Канадой, некоторое время в Пенсильвании и в командировке в форте Пуласки в Джорджии. — Голос Чарли слегка изменился, когда он вспомнил места, которые он видел и видел за последние три года на западном фронте. — Тогда я был вдоль Миссисипи, но это было другое.

— Почему? Что отличало его?

Очень тихим голосом он ответил:

— Я был в Виксбурге, мэм. Это не был способ увидеть земли Миссисипи в лучшем виде.

— Извините, полковник. Я, конечно, не хотела подглядывать.

— Нет, мэм. Вы не пытались. Просто Виксбург был ужасным временем. — Чарли глубоко вздохнул, стряхивая с себя самые ужасные воспоминания, которые приходили ему в голову всякий раз, когда возникала тема Виксбурга. — Я скажу, река — удивительная вещь. Я никогда не видел такой силы, такого впечатляющего зрелища. Это как величайшая дорога, которую вы когда-либо видели, умноженная в сто раз, этот великий, мощный зверь катится по ней.

— Тогда, может быть, однажды, вы вернётесь туда, чтобы вы могли наслаждаться этим должным образом.

— Возможно, мисс Ребекка. Вы хотели бы посетить такие места?

— О, почему, да, конечно. Я просто не уверена, что принесёт моё будущее, когда война закончится. Поэтому, пока я должна думать о здесь и сейчас, а не беспокоиться о мечтах об отдалённых местах и новых людях.

Сердце Чарли пришло к женщине, которая смотрела в будущее, которое никто не мог предсказать, без союзников, ресурсов и надежды; просто неумолимая решимость выжить.

— Что ж, мэм, я надеюсь, что вы рассмотрите моё предложение. Оно предназначено для того, чтобы предоставить вам средства, чтобы, по крайней мере, иметь прочный фундамент, на котором можно было бы основываться, когда война закончится.

— Я думала об этом, полковник. Должна признать, сначала я колебалась. Но потом я поняла, что вам нужно место для зимовки и что моя земля может быть только выиграна от повторного использования. Я не уверена, что некоторые из Местных сплетников должны будут сказать об этом, но я нахожу, что мне действительно всё равно. Если вы хотите остаться на зиму, полковник, я бы очень хотела этого.

— Мэм, я была бы более чем рада остаться. Мои люди и я нуждаемся в отдыхе, и это прекрасное место. Мы надеемся не дезорганизовать вас и, возможно, помочь вам вернуть этому месту форму. — Где-то в сердце Чарли открылось ещё одно маленькое окно надежды и благодарности.

— Полковник, я с благодарностью приму любую помощь, которую вы пожелаете оказать. Однако я могу только представить, какой объём работы придётся выполнить вашим людям для подготовки вашего собственного лагеря. Я не хочу быть для вас бременем, сэр.

— Я надеялся использовать ваши конюшни, сараи и другие хозяйственные постройки для части наших зимних помещений — это позволило бы нам также привести их в порядок для ваших нужд. — Чарли сделал паузу, обеспокоенный тем, что его личные желания, возможно, были неуместны, затем продолжил: — Мне было интересно. Есть ли фермерский офис, который я мог бы использовать для своего офиса, вместо того, чтобы использовать свою палатку зимой? — Он надеялся, что офис был в главном доме, как некоторые.

Это будет означать, что он может быть ближе к ней. А то, что Чарли был ближе к Ребекке, показалось очень привлекательным.

— Вам доступно много пустых зданий. Пожалуйста, выберите то, что вам подходит.

≪Ах, ну, может быть, я прошу слишком много≫.

— Я также думал о привлечении полного медицинского персонала. Я не уверен, что вы знаете об этом, но половина нашего полка была в пустыне, а другая половина — выжившие в Виксбурге, поэтому медицинская помощь по-прежнему очень необходима. Я думал предложить медицинские услуги населению, чтобы, возможно, сделать хоть немного, чтобы ослабить напряжение.

Нежная улыбка Ребекки осветила её лицо. Направленная на Чарли за маленькую доброту, которую он был более чем способен предложить, она также зажгла его сердце.

— Я должна признать, полковник, каждый раз, когда вы говорите, вы удивляете меня. У вас такое доброе сердце. Вы действительно заботитесь о тех, кто окружает вас. Вы очень особенный человек, полковник Редмонд. Я также скажу вам сейчас, что неважно, что может случиться в будущем, я считаю честью встретить вас. Хотелось бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.

Ответ Чарли был намного серьёзнее, чем ожидала Ребекка.

— Мэм, я карьерный солдат. Вопреки тому, что думает большинство людей, мы, карьерные солдаты, можем быть более преданными идее мира, чем кто-либо другой в обществе, поскольку мы знаем из первых рук, какие есть альтернативы. Эта война была такой ужасной вещью для нашей страны, буквально натравливая брата на брата, отца на ребёнка. Я бы отдал всё, если бы политические лидеры нашей страны могли найти другой путь. Но я должен сказать, что если бы не эта война, я бы никогда не встретил вас, и моя жизнь была бы хуже без этого.

— Вы, конечно, знаете, как вскружить голову леди, сэр. Должно быть, одна женщина ждёт, когда её доблестный полковник вернётся. — В тот момент Чарли был мужчиной, очаровательным джентльменом.

Слова Ребекки прорезали путь в душе полковника, ещё раз напомнив ему, что тот, кем он казался, был фасадом. Из-за этого не было никакой надежды на жизнь вне армии, дома или любящего партнёра. Хотя она не могла видеть его лица, так как он подстегнул свою лошадь на шаг или два вперёд её, ужасная тоска и пустота на мгновение омрачили его черты. Низким голосом, пронизанным его собственной личной печалью, он ответил.

— Нет, мэм. Я был одинокой душой. Ибо, как вы знаете, мало кто присоединится к таким, как я.

Ребекка всплакнула; не обращая внимания на боль Чарли и поглощённая своим собственным любопытством и очарованием его ситуацией.

— Я признаю, что эта идея для меня нова, полковник. Но я уверена, что есть другие, которые были бы рады поделить с вами свою жизнь. Вы не должны быть одиноким. Вы заслуживаете только того, что жизнь может принести вам.

Её слова пронзили его как нож.

≪Я заслуживаю именно то, что у меня есть. Ничего. Нет надежды. Нет любви. Ночью я вор, крадущий всё, что могу, потому что я знаю, что ни одна женщина, знающая всю эту отвратительную историю, никогда не захотела бы такого, как я. Я должен перестать вести себя с ней так≫. — Вслух он ответил ей нежно. — Если бы я и другие могли договориться с вами, мэм. Если бы вы знали… — голос Чарли замолк на мгновение. Он прочистил горло, пытаясь быстро сменить тему; любоедальнейшее обсуждение было бы больше, чем его стоицизм мог бы выдержать без трещин. — Земля здесь, кажется, когда-то обрабатывалась. Это где ваша семья выращивала кукурузу и всё такое?

— Да, мы вырастили то, что требовалось, чтобы лошади были здоровыми и счастливыми. Наш избыток мы продали в городе. Прошло много времени с тех пор, как его посадили. — Ребекка смотрела на залежные земли, видя в своём воображении, как это было до войны, и всё изменилось. Мягкий смешок соскользнул с её губ. — Моя кобыла, Джинджер, часто находила свой выход здесь, чтобы попробовать ранние ростки. Это приводило моего брата и моего мужа почти к безумству. У неё определённо был собственный ум и вкус к сладкой кукурузе.

— Думаю, вы очень любили эту лошадь.

— Мне сделали. Она была подарком на свадьбу для меня от моего отца. Мой муж пытался объявить её частью моего приданого, но я сразу же дала ему понять, что она моя и не принадлежит никому другому.

— Можно спросить?

— Вы можете спросить меня о чём угодно, полковник.

— Что с ней случилось?

— Ах, хорошо, её забрали у меня, когда они начали командовать вещами, чтобы помочь военным усилиям. Солдаты Конфедерации взяли всё, что не было прибито. То, что вы нашли меня, — это большая часть того, что у меня осталось.

— О, моя дорогая леди, мне очень жаль. Хотелось бы, чтобы был какой-то способ избавить меня от всей боли, как будто этого никогда не было. Увы, я не могу. Но мои люди и я сделаем всё возможное, чтобы по крайней мере, оставить вас и это сообщество в комфорте, когда мы уйдём. На более лёгкой ноте, мэм, как вы находите Шеннон в качестве лошади?

— Вы очень добрый полковник, ваша компания очень успокаивает. Мне это очень нравится. А Шеннон прекрасная девушка. — Она дала кобыле твёрдое и любящее похлопывание по её широкой шее. — Она очень хорошо себя ведёт, и я могу сказать, что она умная. Я уверена, что если бы у нас был шанс, она бы тоже попробовала сладкую кукурузу.

Полковник от души рассмеялся:

— Она любит нежные побеги, которые станут шелухой — очень тяжело с кукурузой — моей девушке Шеннон. Она идёт хорошо, мэм. Если бы вы были готовы, я думаю, вы бы нашли её походку гладкой и волнующей.

— Полковник, с вами, как с моим гидом, я верю, что готова почти ко всему.

— Ну, мэм, это прекрасная пастбищная полоса, мы идём направо. Должны ли мы немного проехаться по горам? И вы сможете прочувствовать её шаги.

— Это было бы прекрасно, сэр. Я должна признаться, что чувствую себя немного эгоистично из-за того, что не хочу возвращаться домой. Это прекрасное животное и ваша нежная компания так восхитительны!

— Мисс Ребекка, я к вашим услугам весь оставшийся день и вечер. Проходите, мэм, ваше мастерство превосходно — я подвезу вас к этой роще деревьев.

Не говоря ни слова, Ребекка подтолкнула Шеннон к галопу. Плавающая грива и хвост, рябь мускулов, большая кобыла охотно показала ей шаг. Ребекка наслаждалась моментом радости, свободой, ветром в её лице и сильной, отзывчивой лошадью под ней. Чарли только что догнал их, когда они достигли небольшой рощи деревьев, окружавших Гейнс-Ран. Ребекка смеялась от чистого удовольствия, её кожа покраснела от волнения и свежего воздуха. Волосы высвободились в порыве галопа по полю. Зрения было достаточно, чтобы руки Чарли дрожали от желания протянуть руку и пригладить эту прядь волос на место. Слегка затаив дыхание, Ребекка обернулась.

— Полковник, я считаю, что наши скакуны заслужили попить и отдохнуть. Давайте немного погуляем.

— Я к вашим услугам, мэм. — Чарли спрыгнул со своего скакуна, уронив поводья на землю, чтобы связать хорошо обученного зверя.

Он подошёл к Ребекке и предложил ей руки, чтобы помочь ей спешиться. Она могла бы позволить ему обнять её за талию и опустить её вниз. Вместо этого она осторожно положила руки на плечи полковника и позволила себе опуститься на твёрдую землю, скользя в его руках. Она постояла какое-то время, глядя в голубые глаза, широко раскрытые, испуганные и не понимающие, что делать дальше. Она опустила глаза, краснея лишь от прикосновения.

— Спасибо, сэр.

На мгновение тот же самый очаровательный взгляд невинности, который она видела прошлой ночью, когда он стоял у двери гостиной с цветами в руках, мелькнул в его чертах. Затем полковник вернулся.

— Мэм, это полностью моё удовольствие. Ваша компания является убежищем, которого я не знал раньше.

— Вы мне льстите своими добрыми словами. — Обведя руку Чарли, она медленно пошла с ним.

Чарли собрал поводья и повёл лошадей свободной рукой.

Очень нежным голосом Чарли ответил:

— Нет, мадам, я не обольщаю вас. Для меня это место, и ваша компания — небольшое прикосновение Эдема к одинокой душе.

— Тогда я очень рада, что вы приехали. И я даже счастлива, что вы остаётесь на зиму. Я слишком долго была одна. Полковник, могу я… Я имею в виду, вы…вы будете готовы к обеду сегодня вечером?

— Мэм, для меня было бы честью присоединиться к вам на обед. Я не могу придумать ни одного места, где бы я хотел быть.

— Это замечательно, полковник. Я тоже не могу.

— Должны ли мы снова ехать, мэм? День уходит.

Ребекка кивнула в знак согласия. Если она собиралась пригласить Чарли на ужин, ей нужно было вернуться и выяснить, что стоит съесть. Чарли немного сжал челюсти и шагнул, чтобы снова поднять её в седло. Тепло её тонкой талии между его ладонями, давление её рук на его плечи рассеяло его желание.

≪О, Божье ухо, как эта женщина трогает меня, и всё же я думаю, что она не знает…≫

Поездка обратно в усадьбу прошла без приключений. Они следовали извилистым курсом бега. Мимо огорода с травами и овощами, которые были основой диеты Ребекки в это трудное время, мимо ковки маленького кузнеца и дачи надзирателя. Наконец, пробежка вылилась в пруд у подножия длинного газона и садов, которые украшали заднюю часть главного дома. Они шли вокруг пруда, любуясь горами на расстоянии и прекрасными цветами осени, которые только начинали окрашивать деревья в блестящие апельсины, красных и жёлтых цветов. Когда они подошли к дому, Ребекка напомнила Чарли, что его услуги снова понадобятся даме.

≪О, Боже. Бросить её было трудно. Раздевать её будет хуже. Я джентльмен. Я джентльмен. Я джентльмен≫.

Чарли бросился расстёгивать красивую, тугую куртку Ребекки. Он снял с неё юбку, а затем отступил, стараясь не смотреть на мягкую кожу её плеч, нежный изгиб её шеи.

— Ох, я забыл, мне нужно пойти и проверить Монтгомери. Я вернусь к обеду вовремя. — Он повернулся, чтобы уйти, остановившись у двери. — Спасибо за действительно восхитительный день, мисс Ребекка. Надеюсь, мы сможем повторить это в ближайшее время. — Когда он ушёл из дома, Чарли упал в седло. — ≪Как я могу продолжать делать это? Я должен сделать эту женщину горничной, иначе я умру до конца года≫.

Он поспешил обратно в лагерь, бросив лошадей с одним из солдат на линии пикетирования, а затем направился прямо в лазарет. Он вошёл тихо, оглядываясь, чтобы поймать взгляд медика. Самуэльсон тихо двинулся к нему и жестом предложил им выйти наружу.

— Извините, полковник. Никаких изменений не произошло. Он принял сильный удар по голове, а также по груди и плечам. Одна рука сломана, как и несколько рёбер. Я их сжал. Но я боюсь, с опухолью у него может быть перелом черепа. Мы ничего не можем поделать, кроме как постоянно впитывать в него жидкости, надеемся, что мы не утопим его в них и ждём.

Чарли покачал головой.

— Ну, сделайте всё возможное, что можете. О, кстати, миссис Гейнс согласилась позволить нам зимовать здесь, так что мы будем создавать надлежащую больницу. Я буду спрашивать штаб-квартиру и надеюсь, что доктор Уокер присоединится к нам.

Лицо Самуэльсона загорелось. Чарли не был уверен, получал ли удовольствие его главный медик в компании доктора Уокер из-за умения и доброты Доктора или из-за её друга, а иногда и медика, выдающегося прибытия мистера Уитмена. Проходя через лагерь, Чарли остановился и поговорил с различными членами своего полка — здесь с сержантом, солдатом, проверяющим своих людей, когда он продвигался через лагерь, естественно протягивая руку, чтобы убедиться, что он имеет личные отношения с каждым человеком в полку. К тому времени, когда он вернулся в свою палатку, Джоко уже был там до него.

Очевидно, он был в главном доме и знал, где хороший полковник ужинает в эту ночь. На его койке лежал единственный костюм гражданской одежды Чарли — прогулочный костюм из мягкой шерсти в голубовато-сером цвете. Рядом с одеждой лежал маленький букет цветов и кружка кофе. Чарли улыбнулся. Джоко был таким подтверждённым романтиком. С воспоминаниями о днях нежных прикосновений, всё ещё покалывающих его тело, Чарли отправился посмотреть, может ли он быть джентльменом, не будучи солдатом.

***

Ребекка смогла только улыбнуться, когда Чарли вошёл в дом. Она была поражена, увидев его в костюме. Она даже не пыталась стереть сияющую улыбку со своего лица. Она заметила, что немного волос Чарли упало на его лоб, и в течение самых коротких мгновений она испытывала соблазн протянуть руку и пригладить их на место. Однако она нашла свои руки занятыми, когда он вручил ей букет свежих цветов.

— Спасибо, сэр. Они прекрасны. Добро пожаловать. Проходите, полковник, ужин готов.

Она привела его в заднюю гостиную, где она поставила маленький столик у окна. Комната была мягко освещена лампой и свечами.

Ребекка позволила Чарли сесть за стол, затем начала готовить ему тарелку.

— Мисс Ребекка, я могу это сделать.

— Ерунда, полковник, позвольте мне. Я скорее наслаждаюсь этим. — Она закончила ставить тарелку перед ним, прежде чем занять своё собственное место.

Чарли смотрел, как она готовит себе еду, затем укладывает салфетку на колени. Она посмотрела и улыбнулась.

— Вы хотели бы сказать благодарность, полковник?

Он кивнул, потянувшись через стол, чтобы взять её за руку. После молитвы он ожидал, что она пошевелит рукой, но, к его великому удивлению, она этого не сделала.

— Я хочу поблагодарить вас за сегодняшнюю поездку. Это было восхитительно. Ваша Шеннон — замечательное животное. Я бы очень хотела иметь зверя из её линии.

— Вы обращаетесь с ней так, словно вы двое знали друг друга вечно. Это свидетельство ваших навыков верховой езды. Я никогда не видел такую женщину, как вы, которая так хорошо справляется с поводьями.

— Я выросла на лошадях. До того, как я стала достаточно взрослой, чтобы ездить на своём собственном скакуне, мой отец взял меня с собой. Он сказал, чтобы я держала поводья перед тем, как идти.

— Это показательно.

— После обеда у меня для вас сюрприз.

— Для меня? Мэм, правда, вам не следовало беспокоиться из-за меня.

— Поверьте мне, полковник, это была не проблема. Теперь поужинайте. У нас есть немного того замечательного кофе, который вы принесли, и я удивлю вас.

После ужина Ребекка усадила Чарли в кресло перед камином, пока она готовила кофе. Вернувшись в гостиную, она нашла его с откинутой головой и закрытыми глазами. Поставив поднос на стол, она дотронулась до его колена.

— Вы устали, Полковник? Вы бы предпочли пойти спать?

Он немедленно сел.

— О нет, мисс Ребекка, я в порядке. Огонь был настолько утешительным.

— Это хорошо. Я должна признать, что я не смогла бы начать это, если бы не один из ваших молодых людей. Дымоход засорён. Он боролся с ним довольно долго, прежде чем вышел на свободу. Затем, я боюсь, что он оказался покрыт сажей. Он был совершенно идеальным.

— Какой это был мужчина?

— Он сказал, что его зовут капрал Дункан Найлер.

Чарли кивнул.

— Дункан — хороший мальчик. Я назначил его в конюшню, чтобы помогать с лошадьми. Он ожидал снова сражаться после Глуши, и я думаю, что он немного обиделся на меня за то, что я не позволил, но в нём есть что-то, что не совсем правильно. Кажется, он, я не знаю, медленный. Мне говорят, что он довольно превосходный солдат, и, конечно, его запись указывает на это, но каким-то образом я хотел немного его защитить.

— Я заметила это, но я думаю, что это просто то маленькое заикание, которое у него есть. Я уверена, что он мучился всю свою жизнь из-за этого.

— Я знаю, что некоторые из мужчин прокомментировали. Вот почему я поставил его на попечение моей кобылы. Он добрый джентльмен, который берёт каждого молодого человека и относится к нему как к сыну.

Ребекка налила кофе, протянула чашку Чарли, потом встала и подошла к столу. Она на мгновение остановилась, затем потянула предмет вниз, засунув его за спину.

— Полковник, у меня есть кое-что для вас.

— Что?

Она повернулась, глядя на него сверху вниз. Затем она вынула книгу из-за спины.

— Я нашла это вчера, и я подумала, что вы могли бы прочитать это.

— О, мисс Ребекка, — он взял книгу, проводя пальцами по мягкой кожаной обложке. — Я действительно не могу…

— Конечно, вы можете. Вы упомянули мне, что вам понравилась философия. Боюсь, у меня нет журналов такого рода, но, возможно, вам это понравится. Это сборник стихов.

— Я уверен, что я найду это очень приятным. — Он похлопал Давенпорт рукой. — Думаю, мне бы понравилось больше, если бы вы позволили мне поделиться этим с вами. Могу ли я прочитать несколько страниц?

— О, это было бы замечательно. Ваш голос очень успокаивает, он идеально подходит для чтения.

Чарли рассмеялся немного громче, чем следовало.

— Я уверен, что мои люди не согласятся с вами, мисс Ребекка. Но я был бы рад прочитать для вас.

Ребекка приготовила свой кофе, а затем освоилась в Давенпорте рядом с Чарли. Он улыбнулся, когда она села очень близко к нему, выжидающе взглянув на него красивыми зелёными глазами.

— Хорошо, — он осторожно откашлялся. — Да, давайте посмотрим здесь.

Чарли посмотрел на Ребекку; она была расслаблена с закрытыми глазами, и её рука нежно лежала на его ноге. Он почти час читал, когда заметил, что её дыхание значительно успокоилось.

— Мисс Ребекка?

— Хм? Да, полковник?

— Вы хотели бы уйти в отставку?

Она вздохнула:

— Ну, как бы мне не хотелось это признавать, я довольно устала. Я верю, что наша прекрасная поездка отняла у меня больше, чем я планировала.

— Тогда, дорогая леди, я отойду от вас, чтобы вы могли…

— Уходите? Вы имеете в виду, что не останетесь?

— Я…

— Полковник, давайте, пожалуйста, оставим это позади нас. Я предложила вам пользоваться моей кроватью, пока вы здесь, и я думаю, вы поймёте, что это предназначено для каждой ночи, и мне не нужно приглашать вас каждый вечер.

Полковник не мог остановить покраснение щёк; он просто надеялся, что это не было легко видно при слабом освещении.

— Да, мэм, я буду помнить.

— Хорошо. Теперь мы должны пойти наверх? — Она встала, протягивая руку Чарли. — Я уверена, что мы оба будем спать очень крепко сегодня вечером.

≪Почему-то я сомневаюсь, моя дорогая Ребекка. Ты не представляешь, что ты делаешь со мной, когда лежишь так близко ночью≫.

Он покачал головой и позволил повести себя наверх. Ребекка взяла своё спальное платье и пошла в свою гостиную, чтобы переодеться, оставив Чарли в главной комнате, чтобы одеться для сна. Он был быстр в этом, желая быть в постели к тому времени, когда леди вернётся. Он только что натянул одеяло, когда она вернулась. Он тяжело сглотнул, когда она прошла перед окном, и лунный свет показал её тело сквозь лёгкий материал. Даже в тени и силуэте её фигура заставляла его затаить дыхание. Он был уверен, что если когда-нибудь ему удастся положить на неё глаз, его сердце просто вырвется из груди. Ребекка легла в кровать и перевернулась к нему лицом.

— Спокойной ночи, полковник.

— Спокойной ночи, мисс Ребекка. — Он перевернулся и опустил фитиль на лампу, поместив комнату в темноту, за исключением лунного света из окна.

Он чуть не выпрыгнул из кожи и кровати, когда почувствовал, как она коснулась его плеча.

— Полковник? Я забыла спросить. Как ваше плечо?

— Всё хорошо, мисс Ребекка, правда.

— Вы уверены?

— Да, мэм. Я точно уверен.

— Спите спокойно, полковник.

Он лежал, слушая её дыхание, слыша тихие вздохи и стоны, пока она приспосабливалась, чтобы почувствовать себя комфортно. Он намеренно замедлил дыхание и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Он почти уснул, когда почувствовал, что это случилось, она перевернулась и свернулась калачиком рядом с ним. Это было всё, что он мог сделать, чтобы не хныкать. Вместо этого он просто глубоко вздохнул и приготовился к долгой ночи.

≪Ребекка почувствовала сильные руки на своих плечах. Отдыхая там, успокаивая её, заставляя её чувствовать себя в безопасности. Она чувствовала тёплое дыхание на ушке и на щеке, мягкие губы ласкали её шею. Она закрыла глаза, просто позволяя всем этим приятным ощущениям омывать её тело. Она не могла остановить мягкий стон, который покинул её губы. У неё перехватило дыхание, губы пересохли, и она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить своё раскалённое сердце.

— Ребекка…

— О… — простонала она, откидываясь назад на тело позади неё.

Её руки легли на руки, которые окружали её талию сзади. Она погладила кожу, впервые осознав, что они оба были раздеты. Кожа под её руками была тёплой и мягкой. Прикосновение было нежным, как никогда раньше, и её тело реагировало в том же духе.

— Так мило… — прошептал голос ей на ухо, нежные губы нежно поцеловали её шею и челюсть.

Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением нежных прикосновений и мягких слов. Она потянулась назад, лаская сторону лица её любовника С. Она могла чувствовать короткие волосы и гладкие щёки. Она снова застонала, когда губы поцеловали нежное тело её ладоней.

— Пожалуйста…

Руки, которые окружали её талию, медленно двигались по её телу. Одна ласкала живот, а другая оставляла пылающие следы от бедра до плеча. Чувства Ребекки были на перегрузке. Она не понимала, как реагирует её тело; она чувствовала, как её пульс учащается, а живот дико трепещет. Она также начала чувствовать тепло, пульсирующее между её ног.

— О, Боже… — она ахнула, когда почувствовала нежные пальцы, коснувшиеся её соска, заставляя его мучительно биться.

Она могла поклясться, что в её венах течёт огонь, но он был восхитителен по своей интенсивности. Она не знала, чего именно хочет, но знала, что не хочет, чтобы это прекратилось.

— Так тихо… — в её ухе прозвучал глубокий голос, когда руки продолжали бродить по её телу, касаясь её так, как она не могла знать.

Ребекка чувствовала, как будто она умирает от нужды. Она хотела повернуться лицом к своему любовнику; она хотела знать, кто это заставляет её чувствовать себя так замечательно. Медленно она обернулась, и вдруг её любовник исчез≫.

Глаза Ребекки открылись, её дыхание оборвало её тело, всё ещё отвечая на сон. Она повернулась, чтобы попытаться ослабить некоторые чувства, которые проникали сквозь неё. Когда она это сделала, она поняла, что была в руках Чарли, держась близко к сильному телу. Её первой реакцией было отодвинуться, чтобы она не побеспокоила полковника, но она не могла заставить себя сделать это, и в итоге она подошла ближе, позволяя себе найти там утешение. Она не понимала всего, что было у неё на уме. Всё, что она знала, было в этот самый момент, когда ей было тепло и безопасно. Чарли тихо лежал на большой кровати, слушая, как Ребекка медленно дышит в том глубоком ритме, который указывает на сон. Как и каждый вечер, она подкатывала лицом к нему, прижимаясь к его объятиям. Он перевернулся на бок и обернулся к маленькой женщине, прикрывая её руками, утешая её спящую форму теплом своего собственного тела. Аромат её волос наполнил его ноздри воспоминаниями о сирени. Медленно он погрузился в сон.

≪Медленно он провёл ладонями по её стройной фигуре, лаская изгиб её руки, взмахнул по её спине от плеча до этой пышной вспышки её бёдер и мягкого изгиба её нижних щёк. Медленно, он проследил линию её позвоночника через тонкую ткань её ночной рубашки, цепляясь за её тёплое тело. Его руки смахнули её шелковистые волосы с её тонкой шеи. Медленно, едва касаясь её, он начал ощущать гладкую, мягкую кожу у основания её шеи, через плечи и до нежного пятна за ухом. Его дыхание на её коже было почти сильным, чем прикосновение его губ. Он глубже обнял её в своих руках, поглаживая мягкими кругами по её твёрдому животу, скользя руками по сладкому вздутию её бёдер и вверх по её бёдрам. Её голова покоилась на его правом плече, и эта удачливая рука обвивала её тело, кончики его пальцев слегка поглаживали верхушки её груди через тонкое платье, наклоняясь всё ниже и ниже, пока они едва не коснулись затвердевших сосков. Пока он продолжал гладить и ласкать её, ночная рубашка, казалось, растаяла. Её шелковистая кожа лежала под его пальцами, ладонями рук, губами. Он нежно попробовал кожу её шеи и плеч, изящные линии её плеч и позвоночника, полноту её твёрдого тела, затем повернул её к себе и попробовал шёлк её груди, плоскости её живота. Он поклонялся её телу своими руками и губами, этим языком и очень нежно своими зубами.

Он произнёс её имя как молитву:

— Ребекка≫.

Внезапно он проснулся. Его руки были вокруг неё, её руки лежали поверх его, подтверждая нежную хватку, которую он держал на ней. Его сердце колотилось, его несвязанные соски прижимались к её плечам сквозь хлопок его ночной рубашки и фланель её платья. Жар в его животе пытался поглотить его. Хотя её прикосновение было нежным, это было, если бы она надела кандалы на его запястья, обвив его руками своё тело. Он прижался лбом к задней части её шеи и тихо вздохнул в её волосы. Остальная часть ночи была проведена в подвешенном состоянии в этой самой изящной пытке.

========== Глава 5 ==========

Понедельник, 7 Ноября 1864.

Чарли встал перед рассветом. Эта ночь была и лучше, и хуже, чем предыдущие. Ребекка начинала вторгаться в его сны, а также в его сердце, и результатов было достаточно, чтобы привести обычно уравновешенного полковника в серьёзное состояние меланхолии. Он собрал свою одежду, натянул на себя грудную обёртку, рубашку, брюки и пальто. Остальную часть своей одежды он связал подмышкой. Босиком он вернулся в свою командную палатку, наслаждаясь холодом почти так, словно это было какое-то самообвинение. В этот час место для купания всегда было пустынным. Чарли вывесил табличку с указанием, что ванна используется, а затем быстро погрузился в холодный поток. Грубое бритьё оставило его с небольшой зазубриной на подбородке, цена его собственной дрожащей руки. Чарли хотел посмотреть на это слишком близко, независимо от того, дрожит он от холода или от воспоминаний о прошлой ночи. Он приготовился надеть свою дневную форму — внешнюю оболочку офицера. Кривая, горькая улыбка играла на его губах, когда он надел нижнее бельё, которое скрывало его истинный пол, и добавило определённое количество набивки, чтобы подражать придаткам человека в его узких штанах.

≪Ещё один кусок мошенничества. Ах, мисс Ребекка. Когда я ношу атрибуты мужчины, я ЕСТЬ для вас. Ты флиртуешь, дразнишь, а я отвечаю, как любой хороший джентльмен. И всё же избавь меня от моих символов и явлений, позволь мне встать перед тобой как женщина, а я всего лишь сестра, безопасная и заслуживающая доверия. Возможно, я представляю вам лучшее из обоих миров — очаровательного мужского компаньона и надёжного партнера в постели. Хотелось бы, чтобы вы поняли, что вы делаете со мной, дорогая леди, но я никогда не смогу объяснить, могу ли я≫.

Чарли надел свою одежду на весь день, а вместе с ней и свою роль преданного полковника. Он поселился за своим столом. Пришло время для его обычной утренней рутины, чтения и написания рассылок, работы с документами командования. Полк должен был вернуться сегодня. Если повезёт, его второй командующий, возможно, найдёт несколько сигар. Его собственный запас был украден в кустах на станции Бренди.

Послеобеденное время будет посвящено рассмотрению вопросов снабжения и планированию вещей, необходимых для обеспечения безопасных зимних помещений для мужчин. Утренние рассылки включали телеграмму от Шеридана. Как обычно, это было кратко, но именно то, что нужно было услышать Чарли. Разрешение получено. Договариваться о сборах. НМТ 100 / мес. Уокер прибывает в среду. Ну обо всём по порядку. Ежедневная отправка в штаб-квартиру должна была быть написана и разослана гонщиками. На этом пути он создал цепь аванпостов, чтобы связь между ними могла быть ускорена за пределами кратких сообщений, обеспечиваемых системой телеграфа. Почтовые гонщики меняли лошадей каждый час и, таким образом, могли преодолевать около 20 миль в час вместо более спокойных шести или семи, что было необходимо, если вы держали одну и ту же лошадь весь день.

” 7 ноября 1864 г. От

улицы Калпепера, штата Вирджиния,

лейтенант. Генералу Филиппу Х. Шеридану.

Департаменту Шенандоа.

Уважаемый генерал Шеридан.

Как уже говорилось, госпожа Гейнс согласилась разрешить 13-й Пенсильвании зимовать на своей собственности. Я буду немедленно договариваться об условиях для неё, и предполагаю, что мы будем выпускать сценарий спроса на 100 долларов в месяц с ноября по март, как это принято. Учитывая экономические условия в этом районе, я уверен, что это будет благоприятным притоком доходов для этого района. Я также предполагаю, что вы дали Полку необходимый бюджет для организации зимних помещений. Если нет, пожалуйста, отправьте мне такую информацию при следующей отправке. Как и в политике, мы будем стремиться строить позитивные отношения с местным гражданским населением. Эта область была менее затронута с точки зрения состояния земли и военных объектов, чем большинство других районов северной Вирджинии, которые я видел. Это может послужить основой для начала восстановления нашей нации. Таким образом, я буду следовать руководящим принципам, установленным президентом и генералом Грантом для восстановления отношений. Я надеюсь, что нашим смешанным войскам удастся охватить гражданское население. Спасибо, что снова назначили доктора Уокер в наш полк. Она из этой области и станет ключом к нашим усилиям по налаживанию эффективных отношений с местным гражданским населением. Как обычно, 13-я Пенсильвания будет оказывать любую возможную поддержку с точки зрения труда, доступа к медицинской помощи и взаимодействия с сообществом. Я должен сообщить о печальном событии в наших силах. Майор Монтгомери, который руководил одной из 13-й Пенсильванской роты, с тех пор как был создан полк, был тяжело ранен в результате дорожно-транспортного происшествия. Травмы включают в себя серьёзную травму головы, и мы не можем предсказать результат в настоящее время. Я написал его семье, информируя их о его состоянии, и буду продолжать следить и сообщать вам и его семье о его статусе. Интеграция сил из остатков 49-го Огайо в этот полк продолжается медленными, но разумными темпами. Уверен, что к весенним походам наши силы будут в полном составе и будут работать как команда. Решение распределить мужчин в существующих компаниях оказалось эффективным. Мы начнём процесс заселения в зимние квартиры сразу. Я ожидаю быть готовым к зимнему осмотру, не позднее 15-го; при условии, что финансирование и ресурсы предоставляются оперативно.

Сердечно.

Часть

полка Редмонда

13-я лёгкая кавалерия в Пенсильвании».

После того, как необходимые документы были поданы, Чарли сунулся в свою старую рабочую одежду, намереваясь пробежаться по обширной территории перед обеденным совещанием с офицерами и днём планирования с Полком. Большинство мужчин считали странной привычку их полковника регулярно бегать на длинные дистанции. Хотя он пытался, Чарли так и не нашёл бегущего компаньона. Он обнаружил, что это даёт два преимущества, которые они никогда не поймут. Это помогало ему снизить вес тела, взвинтить его, а профиль больше походить на мужской. Во-вторых, он обнаружил совершенно случайно, что, если он будет более мускулистым и будет интенсивно и регулярно заниматься физическими упражнениями, это, похоже, остановит его курс. Когда он прекратил заниматься, его тело возобновило нормальный месячный цикл женщины. Бег в одиночку представлял определённые риски. Если бы вражеские разведчики нашли полководца полка без сопровождения, они попытались бы поймать или убить его в одно мгновение. Когда он побежал, он оделся как обычный солдат, с сапогами, штанами и короткими ремнями. В отличие от униформы его офицера с двубортным сюртуком с юбкой, эта форма не оставляла ничего для воображения. Чарли позаботился о том, чтобы во всех отношениях он представлял профиль мужчины. Чарли отправился в долгий путь, направляясь на запад от лагеря. Он прошёл к северу от главного дома, позади конюшен и загонов, через старый горбатый мост через Гейнс-Рун и в западные пастбища на противоположной стороне пруда. После нескольких дней бездействия это было долгожданным облегчением, позволяя его телу расслабиться в старых ритмах, его глаза стали его стражами, наблюдая за чем-то необычным и освобождая его ум для решения дневных проблем. К тому времени, когда он закончил свой круг, проехав по бревенчатому пешеходному мосту к югу от пруда и вернувшись через нижнюю часть заднего газона к конюшням, он решил заняться планированием зимнего лагеря, запихивая мечту и реальность прошлой ночи в глубины души. На время. Ричард Полк и его отряд въехали в лагерь, как только Чарли вернулся с пробежки.

— Полк! Рад тебя видеть. Встретишься со мной в моей командной палатке, как только сможешь. Мы зимуем здесь. ≪Ах. Отвлечься. Что-то ещё, чтобы думать о другом, чем Ребекка и прошлая ночь≫, — мечтал С.

Чарли погрузил голову в ведро с водой и поспешил к Полку. Полк вошёл в командную палатку.

— Приветствую тебя, бесстрашный командир. Я принёс подарки из огромного склада в штаб-квартире — ещё сигар. И небольшую бочку этого бренди, которую ты так любишь. — Чувство сарказма Полка было неудержимо. С этим радостным приветствием Полк поднял небольшой табурет и сел на другую сторону полевого стола Чарли. Он вытащил из своего портфеля папку и разложил перед ним бумаги. — Хорошо, я начну с того, что по-королевски жевал эту жадную задницу при доставке за то, что послал нам неотверждённые кожаные сапоги. Оттуда мы пошли под уклон. Но после двух дней его преследования и личного прохождения через склад снабжения и выбора того, что нам нужно, я ожидаю запасной поезд, который должен появиться до конца недели.

Оба мужчины радостно открыли небольшую коробку сигар, зажгли. К полудню и ежедневной встрече с остальными членами штаба Чарли и Полк разработали все основные планы.

Потребуются дополнительные припасы, и Полк вместе с начальником полка будет следить за тем, чтобы достать их всеми правдами и неправдами. Объявление было сделано в обед, и у каждой компании были свои походные приказы. К полудню весь полк роился над владением Гейнс-Коув, сортируя, убирая, раскапывая постоянные уборные и вообще приводя порядок в порядок. Чарли отправился лично следить за уборкой конюшен.

***

Миссис Уильямс вошла в торговый с целью. Это была очень серьёзная проблема; кто-то должен был бы узнать, было ли то, что ей сказали, правдой. Она остановилась у стойки, ожидая, что слегка измотанный мужчина за стойкой заметит её. Наконец он поднял голову.

— Миссис Уильямс, чем я могу вам помочь сегодня?

— Мистер Купер, миссис Купер сегодня дома?

— Да, конечно. В прошлый раз, когда я видел её, она была на кухне. Пожалуйста, не стесняйтесь войти, если хотите. — Он указал на дверь, ведущую в резиденцию, которая была пристроена к магазину.

— Спасибо, сэр.

Она вошла в дом, и он просто посмотрел на небеса.

— Господи, помоги нам, если эта женщина зацепилась за что-то.

— Где вы, Г-жа?

— Здесь.

Миссис Уильямс вошла на кухню, остановившись, положив руки на бёдра.

— Грейс, ты слышала?

Другая женщина обернулась, вытирая руки полотенцем.

— Очевидно, Маргарет. Что тебя так расстроило?

— Сегодня утром мне сказали, что у Ребекки Гейнс есть солдаты-янки в её собственности.

— Да? Так? Что бы ты сделала, чтобы Ребекка, Маргарет, сама взяла на себя отряд солдат Союза? Вы знаете, что она мало что могла сделать, чтобы остановить их. — Она прошла через комнату и налила две чашки кофе.

— Я понимаю это. Но не могли бы вы объяснить, почему она вчера ездила с полковником-янки?

— Она была с ним? — Теперь миссис Купер была должным образом шокирована.

Миссис Уильямс кивнула, когда обе женщины сели за стол, чтобы выпить кофе и устроить сплетни.

— Она вчера ехала с ним. Ходила рука об руку с ним, прогуливаясь, как будто они были обручены.

— Вы уверены, что это была Ребекка Гейнс?

— Позитивно. Вчера мальчик преподобного Уильямса отправился на рыбалку, и он их увидел. Сказал, что она одета по привычке, скрывающаяся в зелёном бархате. В довершение всего, это было воскресенье. Она даже не посещала службы, но она была с этим человеком, делая, Бог знает, что.

— Конечно, ты не думаешь… — Остальная часть вопроса не была задана, но его смысл был совершенно ясен.

— Я думаю, что всё возможно. Она, очевидно, забыла своего дорогого мужа, который сражался и умер за славу Конфедерации. Кто знает, что она делает с этим янки.

— Как вы думаете, мы должны посмотреть сами? Я имею в виду, что одно слово поверить мальчику, но совсем другое — это увидеть своими глазами.

— Да, о, я действительно верю, что посещение бухты Гейнс, безусловно, необходимо.

— Возможно, если миссис Гейнс находится под каким-то принуждением, мы можем найти способ помочь ей.

— Это наш долг как добрых христиан.

— Конечно. Мне трудно поверить, что такая хорошая женщина, как Ребекка Гейнс, охотно вступила бы в схватку с янки.

— Как вы думаете, что у полковника есть…

— О, я надеюсь, что нет. Я бы не хотела думать об этом.

— Хорошо, тогда я соберу ещё несколько дам из церкви, и мы просто пойдём туда и посмотрим сами.

***

Четверг, 10 ноября 1864.

— Сержант Джексон? — позвала Ребекка с заднего крыльца.

— Да, мэм?

— Могу ли я одолжить капрала Дункана на несколько минут? У меня есть два сундука, которые нужно вывезти из хранилища.

— Я могу вытащить их для вас, мэм. — Джоко поднялся по ступенькам, а затем приоткрыл ей дверь. — После вас, мэм.

— Спасибо, сержант. — Ребекка привела мужчину к кладовке под лестницей. — Они там. Два кедровых сундука.

Он открыл дверь, осматривая её, чтобы найти предметы, которые она просила. Он вытащил первый сундук и прислонил его к стене. Затем он вытащил другой и поднял его на руки.

— Куда бы вы хотели поставить, мэм?

— В салон, я думаю.

Не говоря ни слова, он взял первый сундук, а затем достал второй. Она последовала за ним в гостиную, когда он свернул в её комнату.

— Так вам идёт, мэм. Есть что-нибудь ещё?

— Нет, сержант, но большое спасибо.

— Добро пожаловать, мэм. Если вам нужно что-нибудь ещё, просто дайте мне знать.

— Я буду знать.

Когда он вышел из комнаты, она открыла сундуки, чтобы проверить состояние одежды внутри. Год траура её мужа закончился 15-го — годовщины 2-й битвы при Оберне — и она с облегчением выдохнула. Было бы неплохо снова надеть немного цветного.

≪Держу пари, Чарли понравится это синее вечернее платье. — Она внезапно остановилась и обдумала свою последнюю мысль. — Полковник Редмонд. Чарльз Редмонд. Чарли. Добрый, милый Чарли≫.

Она считала полковника, высокого, элегантного, обаятельного, таким красивым мужчиной, какого она когда-либо видела. Она вынула синее платье из первого сундука. Глядя на это, она улыбнулась, да, Чарли понравится это платье. Чем больше она обдумывала это, тем больше она чувствовала смущение. Нельзя было отрицать, что все эти вещи о Чарли были правдой. Однако в добром полковнике было что-то, что не позволяло ей даже думать о таких вещах. Это было сложно. Она с готовностью призналась себе, что трудно так не думать. Она покачала головой, чтобы очистить свои мысли. Она просто была одна слишком долго. Любое общение было желанным отвлечением от одиночества её жизни. Она поняла, почему так легко думать о Чарли. Полковник, по сути, был человеком. Он жил каждый момент своей жизни в качестве солдата, катаясь и сражаясь вместе с людьми, которыми он командовал. У него никогда не было возможности быть женщиной. Она вздохнула и снова посмотрела в сундук, её взгляд упал на её свадебное платье. Платье, которое она носила, когда выходила замуж за своего мужа. Настоящий мужчина во всех смыслах этого слова, но определённо не такой джентльмен, как Чарли. Он был безразличен к ней большую часть времени, мало заботясь о ней или её чувствах. Только когда она смогла удовлетворить его нужды, он вообще проявил к ней внимание. Если он занимался перспективным деловым партнёрством или важными членами сообщества, её выставляли идеальной женой. Когда он пил и хотел удовлетворить свои более плотские желания, она должна была лежать в его постели и выполнять свои боевые обязанности. Его прикосновения на самом деле заставляли её ползти по коже, но, как говорила её мать в день её свадьбы, этого следовало ожидать и, если не сказать ничего другого, терпеть. Он никогда не был нежным; всегда брал то, что хотел, пока не рухнет на неё или не потеряет сознание. Когда всё было кончено, она всегда оставляла его постель, старалась как можно лучше умыться, а затем уходила в свою комнату, где, в большинстве случаев, она сворачивалась клубком, пряталась под одеялом и плакала, чтобы заснуть, надеясь, что она не подвергнется этому снова в ближайшее время. На самом деле она почувствовала облегчение, когда узнала, что её мужа видели в обществе менее респектабельных дам, и даже шептали, что он также взял нескольких молодых рабов, хотя, учитывая его отношение к слугам, которых они имели, она подозревала, что это просто слух. Он относился к своим лошадям лучше, чем к своим рабам, и, по её мнению, ни за что не опускался, чтобы облегчить себя. В то время как она была опечалена из-за дурной репутации женщин, которые были вынуждены пойти на такой печальный выбор, что им пришлось бы сдаться ему, потому что она могла только представить, как он может относиться к ним; она была рада за себя. Когда он нашёл облегчение в другом месте, ей не пришлось беспокоиться о том, что он придёт к ней. Что ещё хуже, её брат знал, как с ней обращались, но он был не в силах остановить это. Он не смел противостоять главе семьи. Однажды, когда жестоко обошлись с её мужем, из-за которого у неё были синяки и боль в течение нескольких дней, её брат угрожал что-то с этим сделать, но Ребекка отозвала его, напомнив, что это только усугубит её ситуацию. Её муж наверняка отомстит ей. Со слезами на глазах он согласился. И с того дня он сделал всё возможное, чтобы сделать жизнь своей сестры более терпимой. Они вместе гуляли и вместе катались, рассказывая о своих надеждах и мечтах. Она улыбнулась и понюхала, сдерживая слёзы, когда вспомнила мечты своего брата о путешествиях и приключениях. Он хотел путешествовать и видеть новые места и знакомиться с новыми людьми. Ребекка была уверена, что её брат ушёл бы задолго до войны, если бы не её брак. Он остался защищать её, как мог, и, в конце концов, он умер за самоотверженность. Дойдя дальше в сундуке, она достала небольшую шкатулку для драгоценностей. Все её драгоценности исчезли, но в этом сундуке были гораздо более важные сокровища. Взломав крышку, она достала лист бумаги и развернула его.

«13 сентября 1862.

Шапсбург, Мэриленд.

Сестра, я сейчас беру время, в то время как у нас есть перерыв, чтобы написать и пусть ты знаешь, мне хорошо. Они посадили меня в кавалерию, сказав, что мой многолетний опыт хорошо послужит Конфедерации. Я надеюсь, что они правы. Я думаю о тебе каждый день, дорогая сестра, желая, чтобы я мог сделать для тебя больше. Я знаю, что вы несчастны, и хотя я горжусь тем, что служу, я бы хотел остаться с вами. Я посылаю тебе часть своей зарплаты, прошу тебя, Ребекка, сохрани эти деньги при себе. Вы можете оказаться в таком положении, когда вам это понадобится. Я буду отправлять больше с каждой оплаты, так как у меня нет реальных потребностей здесь. Армия обеспечивает всё, что мне нужно. Когда война закончится, и я вернусь домой, мы вместе отправимся в путешествие. Мы поедем куда угодно, в новое и увлекательное место. Просто продолжайте думать о том, куда мы пойдём и сэкономим деньги для этого. Я скоро буду дома, дорогая сестра. До тех пор, пожалуйста, позаботьтесь о себе.

С Любовью,

Твой брат, Андрей».

Она вытерла слёзы со щёк и развернула второй лист бумаги. Она посмотрела на смятую бумагу. Он был датирован 22 сентября 1862 года. Там он был в середине второй колонны. В этом списке причинно-следственных связей от 17 сентября на ней было написано её имя. Это был егопоследний след. Его тело даже не было возвращено домой. Он был похоронен где-то на поле битвы в Антиетам, штат Мэриленд, вдали от дома. Всё, что она оставила, — это два клочка бумаги и воспоминание о том, как он выглядел утром, когда ушёл. Она вспомнила день, когда ей дали список. Её муж подарил ей это, а затем сказал ей, что это была природа войны и не надо тратить время на то, чтобы плакать. Но она плакала, плакала, пока он не схватил её за руки, слегка встряхнув и напомнив ей, что она всё ещё остаётся его женой, привязанной к нему и к нему одному. Он сказал ей, что её брат сделал то, что сделает каждый хороший южный мужчина, и что она должна гордиться им, а не плакать, как ребёнок. В этот самый момент Ребекка поняла, что её жизнь закончилась, что она действительно одинока в мире с одним мужчиной, которого она учила ненавидеть каждый день. Когда её муж был призван служить, она почувствовала странное сочетание страха и облегчения. Страх исходил от того, что теперь она будет незащищена, и от облегчения, что какое-то время она не будет ему подчинена. Она никогда не желала ему никакого вреда и была действительно опечалена, когда его тоже убили, но в глубине души она чувствовала себя так, словно последний год её жизни был ложью. Она носила тёмные цвета, как и ожидалось в вежливом обществе, но её сердце никогда не оплакивало потерю мужа. Конечно, его смерть принесла ей совершенно новые проблемы. Узнав, что мистер Гейнс был убит, большинство рабов воспользовались возможностью, чтобы сбежать. Те, которые не были забраны позже, вместе с большинством её вещей ушли, когда группа солдат-отступников прошла через грабежи и ещё хуже. Поскольку её земля была подкреплена железнодорожными линиями, она, несомненно, подвергалась доле своих солдат как с севера, так и с юга. Но в этот раз всё было по-другому, и единственное, что отличало его, это Чарли. Не совсем из-за его тайны, хотя это было частью этого. Она призналась себе, что это очаровало её, но ей было трудно думать об этом слишком много. Она не хотела делать какие-либо предположения, которые могли бы смущать или расстраивать полковника. Простая и понятная правда в том, что Ребекке Гейнс понравилась компания одного полковника Редмонда, и она сделает всё необходимое, чтобы продолжить строить дружбу. Мало того, что она просто наслаждалась его компанией, он заставил её чувствовать себя в безопасности. В безопасности в его сильном присутствии и личности, и в безопасности, когда она делила свою постель, зная, что он никогда не причинит ей вреда. Она сложила бумаги, положив их обратно в коробку. Она начала складывать коробку обратно в сундук, но подумала об этом и осторожно положила её на поверхность камина. Вернувшись к сундукам, она вынула несколько своих любимых платьев и сложила оставшуюся одежду в один сундук. В самом низу пустого сундука она нашла небольшую деревянную коробку. Взяв её, она открыла её, чтобы найти карманные часы отца. Она была в восторге от этой находки. Она думала, что потеряла это когда-то.

— О, папа, я бы хотела, чтобы ты всё ещё был здесь. — Обведя пальцами часы, она улыбнулась золотым часам и осторожно закрыла коробку.

Они также были помещены на поверхность рядом с коробкой, в которой было письмо её брата.

***

Воскресенье, 13 ноября 1864 г.

Ребекка вытащила своё личное бельё в уборной рядом с кухней и приготовилась почистить одежду. Громкий грохот снаружи вызвал у неё любопытство. Взяв ведро, она вышла на улицу под предлогом получения воды. Она чуть не рассмеялась вслух, когда увидела Чарли, покрытого, как оказалось, большим количеством смазки, используемой для колёс фургона. Она могла сказать, что он работал так же усердно, как и его люди, и теперь, когда его униформа была покрыта смазкой, он выглядел жалким. Он не заметил Ребекку на крыльце, вытирая жир со своей униформы большими горстями. Он попытался заменить большую часть этого в ведре, которое упало, когда повозка упала. Чарли и двое его людей меняли колесо на повозке, когда один из них потерял хватку, посылая ведро на своего командира.

— Полковник Редмонд, — хихикнула Ребекка, опустив ведро и выйдя во двор. — Смею сказать, что понадобится очень сильное щёлочное мыло, чтобы почистить эту униформу. И даже тогда запах может никогда не появиться. Надеюсь, вам не понравился этот комплект одежды. — Она неосознанно оглядела его с ног до головы, краснея, когда достигла вершины его брюк.

Да, были вещи, которые она действительно хотела знать о том, как он так хорошо справился со своим обманом. Возможно, она найдёт в себе смелость спросить его однажды вечером, когда они останутся одни.

— Эти вещи случаются. — Он улыбнулся, слегка смутившись, вытер ещё один огромный шарик жира со своей рубашки. — Мисс Ребекка, вы выглядите усталой. Не хотите ли присоединиться к нам в офицерском беспорядке на ужин этим вечером? Я не могу обещать ничего особенного, но, по крайней мере, это избавит вас от готовки. — Чарли посмотрел на эту маленькую женщину.

У неё были тени под глазами, и её лицо было покрыто пылью и, как он подозревал, слезами.

— Полковник, для меня это было бы честью. И отсутствие необходимости готовить сегодня вечером будет благословением.

— Отлично. Тогда я позвоню вам, скажем, на закате? Мне скорее нужно закончить это, а потом прибрать. — Чарли с сожалением посмотрел на свою смазанную смазкой одежду.

— Я буду ждать, полковник.

***

Чарли вернулся к работе с мужчинами и быстро закончил замену колеса на фургоне. Когда вбил шплинт, добрый полковник пожал плечами и улыбнулся своим людям.

— Кроме небольшого инцидента с ведром для жира, хорошая работа, ребята. Приведите себя в порядок и хорошо пообедайте. Завтра будет долгий, тяжёлый день.

Возвращаясь к своей палатке, Чарли приветствовал Джоко. Бэтмен посмотрел на своего подопечного, который определённо был хуже для ношения.

— Я слышал, что у тебя была битва с колесом телеги. Похоже, колесо выиграло.

— Спасибо, Джоко. Мне нужна вся поддержка, которую я могу получить. Как насчёт того, чтобы дать понять беспорядку, что мисс Ребекка присоединяется к нам на обед, а затем встретиться со мной в хижине для ванны? В этом жиру, я чувствую себя как свинья, которая катается в валах.

Слышно стало, как позади Джоко слышится смех, когда он отправился быстро выполнять необходимые поручения и собирать чистую униформу для Чарли. Новость о том, что госпожа Гейнс присоединится к столовой офицера на обед, пронеслась по лагерю, как лесной пожар. К тому времени, когда Джоко прибыл в сарай для купания с чистой униформой Чарли, все офицеры в лагере были выстроены в очередь и ожидали очереди.

— Расслабьтесь, мальчики, у вас будет достаточно времени, чтобы одеться. Полковнику ещё нужно пойти и забрать даму. — Джоко не мог удержаться от смеха над нетерпеливыми молодыми людьми. Ужин с леди — даже повстанческой леди — был удовольствием. Джоко вошёл в сарай с одеждой Чарли. — Ну, полковник С, у вас есть какое-то соревнование. Каждый из них испытывает раздражение, когда приходит сюда и красуется.

— Что ты имеешь в виду, за соревнование, Джоко? Она — наша хозяйка, очаровательная женщина и та, с которой я был джентльменом и другом. В любом случае, как ты хорошо знаешь, там больше нет ничего возможного.

— Я знаю только то, что вижу, полковник С. И я вижу, как вы ухаживаете за ней, и я вижу, как она отвечает. Возможно, вы нашли здесь больше, чем ожидали.

Чарли скептически поднял брови к романтическим представлениям Джоко и надел форму. Пожав плечами, он положил пальто на плечи и вышел из сарая. Интересно, что его лицо было немного розовым, но трудно сказать, было ли это из-за резкого мыла, которое он использовал для удаления смазки, или из-за комментариев Джоко.

— Это всё ваше, мальчики. Увидимся за ужином. И помните свои манеры.

***

Он сделал две остановки на обратном пути к дому, чтобы сопровождать Ребекку на ужин. Первой был дом сержанта, большая палатка, в которой размещались повара для полка. К его большому облегчению, обед основывался на маленьком олене, которого привёз один из разведчиков, а не на обычной армейской фасоли и солёной свинины. Его вторая остановка была в палатке лазарета, чтобы проверить состояние Монтгомери. Там новости были не такими хорошими. Человек был всё ещё без сознания и безразличным.

Струйка воды во рту вызывала рефлексивное глотание, но это было почти всё, что они могли получить.

— Слава богу, доктор Уокер скоро будет здесь. Может быть, у неё есть решение. — Чарли от всего сердца согласился со своим медиком.

Чарли прибыл в главный дом на несколько минут позже, чем планировал, и обнаружил, что Ребекка ждёт его в маленькой гостиной в задней части дома. Он обернул её шаль вокруг её плеч и протянул ей руку. Как один, джентльмены полка встали, когда Чарли проводил Ребекку в палатку. Они собрались вокруг неё, сопровождали её до почётного места, и каждый по-своему показал ей, что северные мужчины тоже могут быть внимательными джентльменами. Той ночью в палатке царила праздничная атмосфера, и Ребекка подошла к этому случаю, заигрывая с некоторыми, слушая с нежной симпатией других и будучи матерью или сестрой по отношению к самым молодым членам его персонала. Когда вечер подошёл к концу, Ричард Полк тихо отвёл Ребекку в сторону и протянул ей стодолларовую крошку.

— Мэм, я рассчитываюсь за арендную плату на первый месяц использования вашей собственности. Надеюсь, этого достаточно, но наш бюджет действительно не учитывает стоимость земли.

Ребекка посмотрела на него, на мгновение расслабив челюсть.

— Э-э … Спасибо, полковник Полк. Я не ожидала этого. Мы слышали так много историй о командовании…

— Нет, мэм. 13-я Пенсильвания всегда выполняет свои обязательства, так или иначе. Это честные деньги, мэм, если честно и открыто, и деньги, которые вы заслуживаете за свою доброту.

— Ну, спасибо, майор. Я знаю, что вы знаете, что это принято с благодарностью.

После этого двое расстались, один вернулся домой, другой готовил списки к занятиям на следующий день. Но между ними началось осторожное взаимопонимание и уважение, которое хорошо послужит им обоим в ближайшие недели и месяцы.

— Мисс Ребекка, могу я отвести вас домой? Вы выглядите усталой.

— Конечно, полковник Редмонд.

Чарли мягко накинул шаль Ребекки на её плечи, затем предложил ей руку. Они отправились на короткую прогулку обратно в главный дом. Между ними царила тишина, когда Ребекка обдумывала сто долларов в своей сетке и что с этим можно сделать в её будущем. Наконец, Чарли решился на безопасную небольшую беседу.

— Сегодня холодно, мэм.

Ребекка остановилась на мгновение и посмотрела на ночное небо, покрытое облаками.

— Да, я верю, что холод даёт нам справедливое предупреждение о грядущих событиях. — Ребекка снова протянула руку Чарли.

— Мисс Ребекка, я думаю, что это место предлагает больше убежища, чем я и мои люди видели в течение долгого времени. Мы все очень благодарны.

— Не за что. Я должна признать, что когда вы попросили использовать собственность, я, конечно же, никак не ожидала, что получу средства. Они — самый желанный ресурс. Спасибо за организацию.

— Спасибо генералу Шеридану, когда он приедет для проверки — а он будет — он всегда сделает. Президент Линкольн издал приказ, что мы должны сделать всё возможное, чтобы помочь восстановить нормальные отношения с нашими южными гражданами — особенно с гражданскими силами. Он хорошо осведомлён о трудностях, которые предстоит преодолеть при воссоздании профсоюза после окончания этой войны.

— Вы когда-нибудь признавали, что делаете, полковник? — Она игриво потянула его за руку и сунула руку в его.

Маленькой, охлаждённой руки в его руке было более чем достаточно, чтобы успокоить язык Чарли. На мгновение он не мог вспомнить, как разговаривать. Всё, что он хотел сделать, — это прикрыть женщину рядом с ним так же нежно, как он прикрывал руку, которую она дала. Он слегка покачал головой, затем мягко улыбнулся. В темноте ночи, когда облака покрывали луну и звёзды, их путь освещался только фонарём, который он нёс. Она не могла видеть чуда на его лице.

— Ммм, я беру кредит, когда причитается, мэм.

— Кредит причитается, полковник. Принимайте это. Наслаждайтесь этим. Могу ли я заинтересовать вас чашкой горячего чая, чтобы отогнать этот вечерний холод? Возможно, мы могли бы развести огонь и немного поговорить.

— Для меня это будет большая честь, мэм. Ваша компания всегда в благодарность.

— Прекрасно. Вы можете зажечь огонь, пока я завариваю чай. — Она тихо засмеялась. — Ужасно домашние привычки у нас, вы не думаете, полковник Редмонд?

— Моя дорогая мисс Ребекка, если вы должны знать, я никогда не был дома ни с кем с тех пор, как вступил в армию. Сейчас вам гораздо удобнее, чем вы думаете. В какой комнате вы хотели бы выпить чаю, мэм?

— В салоне.

— В переднем или заднем, мисс Ребекка?

— Я думаю, заднем. Он теплее с фронта, и если облака исчезнут, мы сможем увидеть лунный свет на пруду.

— Моё удовольствие, мэм. — Чарли открыл перед ней дверь. Он зажёг свечу от фонаря, который он нёс, а затем зажёг пару ламп в коридоре. Вручая ей фонарь, он спросил: — Мне пойти с вами, чтобы взять чайные принадлежности из кладовой?

— Нет, не будьте глупым. Я так хорошо знаю кладовку, что могу пойти в полной темноте и всё равно найду то, что мне нужно. Вы идите к огню и расслабьтесь. Вы сегодня очень много работали. Я удивлена, что вы не на грани краха.

— А вы, моя дорогая леди, выглядите такой же уставшей. Я буду у огня в два удара хвоста ягнят, и тогда мы оба сможем расслабиться.

Войдя в небольшую гостиную в задней части дома, он с удовлетворением отметил, что деревянная коробка была заполнена, и там было много сухого лакомства. Выглядело даже, как будто камин был убран. Мальчики были заняты. Он разжёг огонь, положил рыхлое полено на основание, затем положил брёвна и упаковал щели мхом, чтобы ускорить процесс создания приятного, устойчивого, согревающего пламени. Через несколько минут огонь разгорелся, и яркое пламя осветило маленькую комнату. Спустя несколько минут Ребекка вошла с подносом, который она поставила на маленький столик у Давенпорта. Она улыбнулась Чарли, стоящему у камина и наблюдающего за огнём, как настоящий южный джентльмен. Если бы не его форма… Ребекка обнаружила, что жаждет костюм Чарли.

— Вам повезло, полковник. Мне удалось найти немного мёда. Хотите немного чая?

— Я поделюсь им с вами, мисс Ребекка. Должен признаться, у меня немного сладкоежек. — Он на мгновение задумался, застенчивая улыбка смягчила его лицо. — Знаете, вы продолжаете дарить мне эти маленькие подарки. Думаю, вы меня испортите, мэм.

Она налила ему чай, взяла чашку и нежно поласкала его ладонь.

— За короткое время, полковник, я обнаружила, что мне очень нравится баловать вас. — Она вернулась и налила себе чай, прежде чем сесть на Давенпорт.

Только это прикосновение в сочетании со словами заставило руку Чарли немного дрожать. Вместо того, чтобы греметь чашкой — или даже уронить её — он поставил её на поверхность, чтобы немного остыть.

Застенчивый мальчик на мгновение вернулся в глаза. Затем полковник вернулся.

— Ну, мэм, если бы я был эгоистичным человеком, я бы сказал, что вы можете просто продолжать меня баловать. — Он сделал паузу, а затем посмотрел на неё, его глаза освещались тем, чего она никогда не видела прежде. — Я думаю, что я хотел бы быть немного эгоистичным человеком.

— Тогда, пожалуйста, будьте. Я скажу, что я тоже немного эгоистична. Думаю, я могу слишком сильно отвлекать вас от ваших обязанностей, требуя так много вашего времени, но по какой-то причине я просто не могу вытащить унцию вины.

— Мэм, вы знаете, что можете позвать меня в любое время, и если я вообще смогу приехать к вам, я сделаю это. — Между ними был странный момент напряжённости, а затем Чарли поднял свою чашку и сделал глоток, смакуя аромат и намёк на сладость.

Ребекка посмотрела на свою чайную чашку, пытаясь решить, был ли её следующий вопрос за пределами их недавно сформированной дружбы, но она решила продолжить. Она действительно хотела знать Чарли, и это был единственный способ. Она посмотрела на него с застенчивой улыбкой.

— Чарли, могу я задать вам личный вопрос?

— Моя дорогая леди, вы можете спросить меня о чём угодно, и я постараюсь ответить вам со всей честностью.

— Как вы это делаете? Я имею в виду вашу маскировку. Конечно, должны быть времена, когда это трудно. — Она почувствовала жар на щеках, когда пыталась найти подходящие слова. — Я имею в виду… как вы… хм… — Она покачала головой более смущённо, чем она ожидала. — Ну, я имею в виду такие вещи, как облегчение себя. — Она закончила в спешке, почти смущённая, она подумала, что может рассмеяться, и это был не смешной вопрос.

На кончиках ушей Чарли начался румянец, и он пронёсся сквозь его черты и опустился до воротника. К счастью, он проглотил глоток чая, прежде чем она спросила; в противном случае он мог бы распылить всё это от чистого шока.

Он глубоко вздохнул и вспомнил обещание, которое он дал несколько секунд назад.

— Ну, в лагере мы с Джоко договорились, что одной из привилегий командования является конфиденциальность таких вещей. А в поле всегда есть кусты, и я спешу. — Слабая улыбка, больше нервная, чем юморная, освещала его лицо.

Ребекка рассмеялась, она просто не могла сдержаться, но быстро взяла это под контроль. Но улыбка всё ещё была на её губах, и озорное мерцание в её глазах.

— Извините, полковник. Я просто не могу представить, как быстро вы оказались в этих узких штанах. — Она осторожно откашлялась. — Как те, что на вас были сегодня.

— Ах, ну, хм. Они не так плохи, как вы могли подумать. И небольшой тальк имеет большое значение для их быстрого снятия и включения. — Он улыбнулся в ответ.

Ладно, она могла видеть, что ей просто нужно быть тупой, потому что неизвестность убивала её.

— Это не объясняет некоторые ≪атрибуты≫, которые так легко демонстрируются, когда вы их носите. — Она изо всех сил старалась не улыбаться, но ничего не могла с этим поделать, и она знала, что её лицо было ярко-красным.

Румянец Чарли возобновился, пока его лицо не стало таким же блестящим, как пламя, мерцающее вокруг брёвен в камине.

— Ну, понимаете, я довольно удобна с иглой, и я, ну, хорошо, я делаю вещи под себя. Небольшое хитрое набивание и плотное прилегание… — Он мог не продолжать и смотрел в потолок в поисках, возможно, божественного вмешательства в этот разговор. Тем не менее дальше он пахал мужественно. — Это не так уж сложно. — С этим он ничего не мог поделать.

Он сморщил лицо и закрыл глаза, точно понимая, как много слов, которые он только что сказал, можно интерпретировать. Возможно, пол может раскрыться и проглотить его. Ребекка подавилась своим чаем, когда он сделал последний комментарий. Наполовину кашляя и наполовину смеясь, она игриво добавила.

— Понятно. Ну, я должна сказать, полковник, вы гордитесь собой.

Чарли без костей неловко упал в кресло напротив неё и начал смеяться. Абсолютная нелепость того, на что он пойдёт, чтобы скрыть свой пол, вписаться, смягчить подозрения, — всё это было раскрыто за пару небольших вопросов. Он мог или смеяться, пока слёзы не потекли по его щекам, или плакать. Получив небольшой контроль, Ребекка продолжила.

— Извините, полковник. Я не хотела вас смущать. Возможно, я слишком много спросила. Извините.

— Нет, мисс Ребекка, вы задаёте очевидные вопросы, и у меня никогда не было подруги, которая была достаточно близка и достаточно доверяла мне, чтобы даже я мог их задавать. Продолжайте, храбрая леди, — все мои секреты — открыты вам.

На данный момент Чарли выглядел как молодой мальчик, застрявший в какой-то неосторожности и привлечённый к ответственности за это.

— О, вы смелый человек, полковник. — Она немного дразнила. — Есть так много вещей, которые я хочу знать. Я поражена тем, что вы сделали. Я нахожу это просто захватывающим, и я не имею в виду это плохим. Но то, что вы достигли, действительно удивительно. Не могли бы вы объяснить мне, как вы… мм… находите дружеские отношения.

Выражения боли и одиночества, которое мелькнуло на лице Чарли при этом вопросе, было достаточно, чтобы отвлечь дыхание Ребекки.

Низким, тихим голосом он ответил:

— В основном, я не знаю. Было несколько… очень дискретных профессиональных женщин, которые дали мне превосходство, когда с ним стало слишком трудно справиться. — Низким голосом: — Когда одиночество стало слишком обширным. Я думаю, что я такой же, как любой другой мужчина в этом. И я не могу поверить, что я говорю о женщинах с дурной репутацией с дамой вашего положения. Пожалуйста, пожалуйста, простите меня.

Ребекка поднялась из Давенпорта, подошла к нему и опустилась перед ним на колени. Она взяла его руки в свои, мягко проводя пальцами по его ладоням.

— Нечего прощать, Чарли. — Она тихо предложила. — Я спросила, а вы ответили. Вы были очень честным и откровенным. Пожалуйста, не расстраивайтесь, дорогой Чарли. Не беспокойтесь ни о каком ответе, который вы мне дали. — Она протянула руку и провела ладонями по его щеке. — Вы — самый невероятный человек, которого я когда-либо встречала, полковник. Я бы хотела, чтобы у вас была десятая часть ваших сил.

Он закрыл глаза и крепче прижал щеку к её руке, смакуя прикосновение, сохраняя его в своей памяти. Каждый сантиметр его тела просил быть кожей, которую ласкала её тёплая рука. Не открывая глаз, он повернулся и почтительно прикоснулся губами к её ладони. В этот момент Чарли Редмонд потерял своё сердце.

Он прошептал ей на ладонь:

— У меня нет сил, только страх. Я существо, которое обманывало и обманывало, чтобы выжить. Вы сильная, дорогая леди.

— Вот, пожалуйста, снова отказываетесь брать кредит. Мне придётся поработать над этим, полковник Редмонд. — Она не переставала думать о своём следующем действии, оно исходило из сердца, и это просто произошло. Она наклонилась и нежно поцеловала Чарли в щеку. — Я бы хотела, чтобы вы были по-настоящему счастливы, полковник.

Этот поцелуй врезался в душу Чарли. Он не мог дышать, он не мог двигаться. Часть его сердца кричала, чтобы взять её на руки, другая сидела в ошеломлённом страхе, что он проснётся, что это был ещё один сон, похожий на тот, который он видел прошлой ночью, и если он двинется, он исчезнет. Медленно, его глаза открылись, и он посмотрел в зелёные моховые перед ним.

Перспектива мира лежала в этих глазах. Вся надежда, все его мечты были до него.

— Вы делаете, дорогая леди, вы делаете.

Она улыбнулась и поласкала его щеку в последний раз. Ей хотелось, чтобы это было правдой, чтобы она могла сделать этого замечательного человека счастливым. Но в глубине души она знала, что такой человек, как Чарли, никогда не будет счастлив с ней. На короткое мгновение ей хотелось, чтобы она была большим.

— Пойдёмте, полковник. Это был долгий день, и я думаю, что мы оба устали. Пойдёмте спать.

Он был ошарашен, без слов, чтобы ответить на подарок, который она только что дала ему.

Чарли опустился на колени, чтобы подложить огня, затем последовал за ней, жаждя просто остаться в её компании. Конечно, она никогда не сможет по-настоящему любить такого, как он. Она была женщиной, вдовой, знавшей прикосновение настоящего мужчины. Но если бы ему каким-то образом позволили остаться рядом с ней, иногда побыть в её компании, то, может быть, после такой долгой мрачной жизни после того, как его время в армии закончится, будет терпимей. Может быть.

***

Чарли почувствовал её дрожь в руках, а затем, когда она начала скулить и плакать, он полностью проснулся. Он переместил руку, которая была вокруг её талии, и приподнялся на локте. Он задавался вопросом, о чём она может мечтать, что заставляет её плакать и бороться со стёгаными одеялами. Чрезмерное выражение боли на её лице заставило сердце Чарли разбиться. Он так сильно хотел снять с неё боль. Чтобы всё было в порядке, может быть, на данный момент, может быть, сегодня вечером он мог. Он осторожно коснулся её плеча.

— Ребекка? Всё в порядке; это всего лишь сон. Вам не нужно расстраиваться.

Тем не менее она боролась и плакала во сне. Когда она скрестила руки на своём теле, как будто она защищала себя, Чарли отстранился, задаваясь вопросом, был ли он причиной её страдания. Внезапно её глаза открылись, и она задохнулась в панике, немедленно села, оглядываясь по сторонам, чтобы понять. Наконец она увидела Чарли.

— Я прошу прощения. — Она всхлипнула. — Я не хотела вас будить. Я пойду в Давенпорт.

— Вы не сделаете ничего подобного. Пожалуйста, — он положил нежно руку на её руку. — Ложитесь и отдыхайте. — Она уговорила её обратно, затем провела пальцами по её волосам. — Вы здесь в безопасности. Никто не сделает вам больно.

— Спасибо.

Он позволил своим пальцам опуститься, чтобы вытереть слёзы с её щёк.

— Вы поделитесь со мной, что вас так расстроило?

— Мне снился мой муж.

Сердце Чарли снова упало.

— Я уверен, что вы скучаете по нему.

— Нет, — она покачала головой, слёзы возобновились. — Я знаю, что ужасно говорить это, но я не скучаю по нему.

— Вы не скучаете?

— Нет, — она посмотрела на Чарли, ожидая, что он покинет её. Когда он не подвинулся, она подумала, что это безопасно объяснить. — Он не любил меня, полковник. Он… он… никогда не любил меня. — Она снова заплакала, на этот раз приближаясь к Чарли, ища утешения там, надеясь, что он не прогонит её.

Он раскрыл свои руки, и она свернулась в них, положив голову ему на плечо, её слёзы впитывали хлопок его ночной рубашки. Чарли мог сказать, что женщина отчаянно пытается вернуть себе контроль.

— Всё в порядке, — прошептал он. — Вы в безопасности, идите и плачьте. Здесь нет никого, кто вынесет суд.

========== Глава 6 ==========

Понедельник, 14 ноября 1864 г.

Шеридан бросил отчёт Чарли к его исполнительному директору, полковнику Ангусу МакКоули.

— Что вы думаете об этом?

МакКоули прочитал его, затем посмотрел на Шеридана с вопросом на лице.

— Чарли Редмонд написал это?

— Да. Похоже, наш идеальный офицер и джентльмен, возможно, наконец решил перенести акцент с офицера на джентльмена. Я думаю, что мне придётся спуститься туда и провести мой официальный осмотр как можно скорее. Он либо влюбился в землю или леди, и я проклят, если смогу узнать, что-то из его письма. Но я точно хочу это выяснить.

— Что ж, сэр, хотя, судя по отчётам, он, возможно, витает головой в облаках, он нашёл хорошее место для войск. Похоже, в нём есть всё — пастбище, вода, места для мужчин — по крайней мере, частично защищён от непогоды, есть место для настоящей больницы, и он головой обеспечил рельсы. У нас не будет особых проблем с их обеспечением. Я думаю, что генерал Грант использовал Калпепер в качестве своего штаба прошлой весной. Слава Богу нам не придётся использовать лошадей и повозку. У меня достаточно проблем с войсками за пределами Хеймаркета.

Шеридан забрал отчёт и снова просмотрел его.

— О, кстати, МакКоули, как насчёт этих ботинок. Вы с Полком разбирались с этим?

— Как и мы могли бы, сэр. Материалы, которые присылает нам военное министерство, часто некачественные. Иногда я подозреваю, что наши агенты по закупкам — южные диверсанты, но потом мне нужно снова посмотреть. Они просто мошенники.

— Хорошо, посмотрите, что вы можете для них сделать. 13-я Пенсильвания приняла больше наказаний, чем почти любой другой кавалерийский полк во всей армии. Я хотел бы постараться позаботиться о них как можно больше.

— Да, сэр. — МакКоули сделал запись в своём уже заполненном списке заказов за день.

— Вы знаете, МакКоули, эта война скоро закончится. И президент издал распоряжение о том, что мы должны начать восстановление Союза как можно быстрее и безболезненно. Учитывая количество боли и враждебности, порождённых этой войной, я думаю, что наш хороший южный джентльмен может помочь в этом процессе. Убеждён, что вы понимаете, что у Чарли есть все ресурсы, материалы, персонал и деньги, которые ему нужны. Сделайте это на реальные деньги, а не на военном сценарии. Я тоже издам приказы, которые также позволят доктору Уокер лечить местных жителей, используя армейские припасы. Всё, что мы можем сделать, чтобы восстановить отношения с этими людьми. — Шеридан взглянул на несколько бумаг на своём столе, видимо, по другим вопросам. Затем он посмотрел на свой календарь. — И посмотрите, что вы можете сделать, чтобы очистить мой календарь в конце следующего месяца. Я хочу пойти посмотреть на этот образец, который нашёл Чарли — женщину или землю.

***

Утро выдалось чётким и ярким, которое ночью они оба пережили, больше раздражаясь, чем приветствуя. Недостаток сна со стороны Чарли и для Ребекки, слёзы, которые текли до тех пор, пока их больше не стало, заставили первый свет зари почувствовать себя ножами в их чувствительных глазах.

— Мисс Ребекка? — мягко спросил Чарли, пытаясь распутать себя и свою мокрую ночную рубашку от ощущения смерти Ребекки. — Мисс Ребекка, мне пора вставать. Дежурный звонок.

Ребекка отказалась от Чарли, отодвигаясь, чувствуя смущение от её вспышки предыдущей ночью и стыдясь того, что она заставила полковника засвидетельствовать это.

— Да, конечно. Извините.

Он протянул руку и схватил её руку в свою большую.

— Не жалейте. Я не виноват. Ваше доверие — одна из самых ценных вещей, которые мне когда-либо давали. — Он нежно поцеловал тыльную сторону её руки. — Вы уважаете меня больше, чем я могу вам сказать, дорогая мисс Ребекка.

— Спасибо вам за всё. — Она улыбнулась ему, желая, чтобы она могла понять, какое чувство безопасности впервые по-настоящему значит для неё. — Но, сэр, я верю, что у вас есть люди, которые нуждаются в вашем руководстве, и я уверена, что мне нужно сделать тысячу дел здесь.

— У нас обоих есть тысяча вещей, на которые стоит обратить внимание, если мы собираемся заселить эту кучку хулиганов, которых я называю полком на зиму. Думаю, первое, что мне нужно, — установить отношения с местными торговцами. И вам, дорогая, нужна помощь. Почему бы вам не пойти со мной в город сегодня?

— Город? — она улыбнулась и пожевала нижнюю губу. — О, прошло много лет с тех пор, как я была в городе. Я не уверена, что буду знать, как вести себя в надлежащем обществе. Но, да, полковник, я хотела бы поехать с вами в город. Возможно, я смогу получить что-то крайне необходимое для поставки. Может быть, получить предметы, чтобы приготовить вам правильный обед.

— Моя дорогая леди, если бы у меня снова была тарелка с пауло, я был бы в раю. Возможно, я жил с янки последние 20 лет, но я всё ещё люблю свою южную еду. Должен ли я забрать вас после обеда?

— Да, полковник Редмонд, я была бы рада, если бы вы это сделали. Спасибо.

— О, мы нашли небольшую тележку с корзиной в конюшне. Если мальчики починят её сегодня утром, я подключу к ней Шеннон, и мы пойдём стильно, если хотите.

— Я должна предупредить вас, о нас будут говорить в городе. Вы ожидайте, пока не встретите некоторых из этих старых кур…

— О, моя дорогая, я наслаждаюсь этой мыслью. — Грубая улыбка осветила обычно нежное лицо Чарли.

Если бы у него были усы, он бы закрутил концы.

Она тихо засмеялась, когда встала и надела халат.

— Полковник Редмонд, я вижу, что это немного злая сторона?

Южный акцент Чарли, как правило, был довольно преуменьшенным, но следующие слова из его уст сделали безошибочным то, что он был из того французского города в Южной Каролине.

— Почему, мадам Ребекка, что заставило вас задуматься о том, что я стану кем-то иным, чем идеальным джентльменом?

Она засмеялась сильнее, воспоминания о её дурных снах рассеялись, как ранний утренний туман.

— Да, сэр, я верю, что в вас есть небольшая полоса зла, и я должна сказать, что нахожу её совершенно очаровательной.

— Что ж, моя дорогая, если вы находите это очаровательным, тогда, может быть, я найду способ поразить и местных куриц — нет?

— О, полковник, я абсолютно уверена, что пожилые курицы будут такими же крепкими, как кожа, но я уверена, что у некоторых из молодых дам голова повернётся.

— Мисс Ребекка, я, как всегда, идеальный джентльмен. Я бы не стал использовать в своих интересах молодую, невинную женщину. Теперь зрелая, уверенная в себе дама со знанием и рождением — это, безусловно, привлекает моё внимание.

Она снова улыбнулась; она ничего не могла с этим поделать. Обычно сдержанный Чарли действительно флиртовал с ней. Теперь она должна была сделать то, что сделала бы любая женщина правильного южного происхождения, флиртовать; или тогда уйти.

— Я буду иметь это в виду, полковник Редмонд. — Она слегка облизнула губы. — Теперь, если вы меня извините. — И с этим она вышла из спальни.

Чарли улыбнулся про себя, быстро надел форму, чтобы начать день. Его нежное поддразнивание и флирт сломали страх и боль, которые всю ночь окружали мисс Ребекку. Свистя про себя, он с грохотом спустился по лестнице и направился в лагерь, предвкушая абсолютно восхитительный день в её обществе. И дьявол принимает бидди и их мнение.

***

В то утро двое разошлись, каждый в гораздо более позитивном настроении, чем те задачи, которые перед ними должны были показаться разумными. Чарли работал с Полком и его командирами, чтобы завершить детальные планы зимнего лагеря. Они согласились распространить компании по всей собственности, чтобы каждый мог иметь дело со своими собственными лошадьми, содержать свои собственные палатки для приготовления пищи и иметь хотя бы некоторое пространство. Это также снизит требования к землям и позволит им защитить своих лошадей от неизбежных попыток ≪одолжить≫ одну или две. Они решили, что они сделают деревянную палатку, укрепив её от снега или сильного дождя, а также обеспечив дополнительную изоляцию для тяжёлого холста. Каждый отряд также строил бы небольшую берму вокруг внешней части палатки, закапывая край холста в землю, чтобы не дать ветру подняться под ним или, что ещё хуже, под земную ткань, которая служила полом палатки. Это также послужило бы для отвода любой текущей воды из внутренней части палаток. Он приказал мужчинам работать как можно быстрее. Пока погода была хорошей, но это был ноябрь, и умеренная температура и ясное небо не могли продолжаться вечно. В любом случае, Чарли решил, что пиломатериалы пригодятся для Ребекки, когда войска уйдут весной. Были определены солдаты со специальными навыками из каждой компании, чтобы помочь подготовить конюшни в качестве лазарета для раненых лошадей, большой каменный сарай в качестве больницы и дом надзирателя в качестве штаб-квартиры Чарли. Самуэльсон отвечал за подготовку больницы и получил одну из драгоценных печей Франклина полку, чтобы согревать пространство для больных и раненых. Его первой заботой было очистить сарай и предпринять шаги по созданию особой зоны, которая могла бы быть безупречной для использования в ходе операции. Доктор Уокер была особенной, и он не хотел разочаровывать её. В разгар этой бурной деятельности Чарли нашёл время поговорить с Тарентом и Макфарлейном о маленькой телеге с корзиной, которую он видел накануне, чтобы убедиться, что она будет готова к дневной поездке. Он также сверился с сержантом Джемисоном, который уже был в городе, чтобы купить свежие специальные продукты и воспользоваться услугами нескольких местных работников, которые помогут доставить грузы с железнодорожной станции в лагерь. То, что Джемисон должен был сказать об условиях в цветном городе, касалось Чарли. Казалось, что эмансипация без работы для этих людей не была особенно выгодной ситуацией. Чарли сделал пометку, чтобы предупредить командиров роты о том, чтобы пребывали в поисках мелкого воровства — и быть строгими, но не резкими в этом. С другой стороны, предполагалось, что он выберет потенциальных слуг для главного дома. У Ребекки тоже были полны руки этим утром. Джоко позаботился о том, чтобы у неё было небольшое количество солдат, во главе с капралом Дунканом, для продолжения уборки и переоборудования главного дома. Были комнаты, которые могли бы укрыть крайне больных и обеспечить безопасное, тихое место жительства доктора Уокер и её персонала. К кухне на зиму был прикреплён полный стол, где также можно было приготовить лекарства. Всё это нужно было привести в порядок. Она отправила солдат на чердак, чтобы найти что-нибудь полезное в плане старой мебели, постельных принадлежностей и других предметов. Солдаты даже создали небольшую столярную мастерскую, чтобы позволить им либо починить то, что можно было использовать, либо собрать воедино дополнительные кровати, стулья и столы, чтобы заполнить пустоты. После того, как она заставила мальчиков работать, она провела немало времени, разбираясь в кухне и предметах первой необходимости. Были предприняты усилия, чтобы составить список всего, что ей абсолютно необходимо в городе, и нескольких вещей, которые ей не нужны, но были упущены. Наконец, что не менее важно, она внимательно осмотрела запасы специй и овощей, убедившись, что у неё есть всё, что ей нужно для приготовления красивого куска курицы. Это казалось таким простым блюдом, но оно было намного сложнее, чем думали многие. Рис с курицей, луком, зелёным перцем, сельдереем, шафраном, томатным соусом, куриным бульоном и сладким чили, нежно приготовленными на пару, был классическим чарльстонским блюдом, которым она хотела угостить его. Это был её способ отплатить ему частично за все действительно прекрасные вещи, которые он сделал для неё. Когда утро подходило к концу, она приготовила себе небольшой кусочек обеда и пошла выбирать, что надеть. Её первый набег в город после траурного года должен был представить правильное изображение. Она не должна быть слишком впереди, всё ещё очень подходящей, но больше не женщина в чёрных сорняках глубокого горя. Честно говоря, избавление от того, что она знала в своём сердце, было лицемерной приверженностью социальным нормам, стало благословением. И чёрный никогда не был её лучшим цветом. Она выбрала красивое сине-серое прогулочное платье, скромного кроя, тихого цвета, признавая, что ≪приёмлемыми≫ цветами для второго года были все мягкие, прохладные оттенки синего, серого и лавандового. Но это было и прогулочное платье, которое больше всего льстило её собственному цвету, синее подчёркивало золото в её волосах, зелёное в её глазах и нежные розовые оттенки её кожу и губы. Она хотела хорошо выглядеть для Чарли и поставить бидди, которые, как она знала, были готовы к любым сплетням на их месте.

***

Тарент и Макфарлейн превзошли сами себя. Маленькая тележка с корзиной сияла. Шеннон тоже была ухожена до высокого золотистого блеска. Несколько лент и маленькая телега идеально подойдут для первого мая. Чарли почти соответствовал маленькой вышке. Он тщательно одевался, каждая часть его снаряжения блестела от блеска, тщательно чистилась или была накрахмалена. Он сдал свою обычную шляпу для лихого поклона, наполненную завитками перьями цапли, которые были правильно распушены. Он действительно был изображением кавалерийского офицера.

Спустившись в повозку, он щёлкнул Шеннон, и они вместе отправились представлять себя мисс Ребекке. Когда они подбежали к главному дому, Ребекка вышла на порог. Глаза Чарли загорелись от откровенной оценки. Она была прекрасна.

— Я говорю, полковник Редмонд, ваши люди делают замечательную работу. — Она спустилась по ступенькам, остановившись, чтобы хорошо рассмотреть царапину на носу Шеннон. — Как ты сегодня, моя любимая девушка?

Молча Чарли сошёл и протянул ей руку в телегу.

Когда она успокоилась, он сказал с благоговением:

— Вы захватываете дух, моя дорогая.

— И вы, как всегда, сэр, красивы, как и все.

Он уселся в телегу рядом с ней, и они двинулись по дороге.

— Спасибо, мэм. Я стараюсь поддерживать соответствующий имидж — особенно когда я собираюсь войти в логово льва. Я называю это своим костюмом Даниэля.

— У вас всё будет хорошо, полковник. Я очень верю в вас. — Ребекка случайно взглянула на него, прежде чем сделать следующий комментарий. — Полковник, я хотела бы принести вам извинения.

— Мисс Ребекка, я говорил вам сегодня утром. Вам не о чём сожалеть. Я польщён, что вы достаточно доверяете мне, чтобы повернуться ко мне в своём горе.

— Да, но я не хотела доставлять вам неудобства. Вчера я вынула некоторые вещи из хранилища, и, полагаю, это вызвало несколько неприятных воспоминаний.

— Вы не доставили мне неудобства, мэм. Вы удостоили меня своим доверием. Я надеюсь, что вы знаете, что я буду рядом с вами, если вам когда-нибудь понадобится готовый слушатель или крепкое плечо.

— Спасибо. Мало кто поймёт мои чувства к моему покойному мужу. Мало кто будет рад услышать, что я его не люблю и что я не счастлива в браке. — Она посмотрела на Чарли, понимая, что он может подумать, что она бездушна,говоря о солдате, убитом в бою таким способом. — Я не хочу прозвучать резко, но это был не приятный опыт.

Глаза Чарли потемнели. Он хорошо знал, что может быть в отношениях с не любимым семейным духом.

— Я надеюсь, что он не сделал вам больно. Равнодушие достаточно тяжело переносить, и вы, моя дорогая леди, не та, кто заслуживает такой боли души.

— Ну, он был… хозяином дома. Я знала своё место, и я не ожидала, что захочу или достигну чего-то более высокого. Я была идеальным представителем.

Его голос был очень низким.

— Он сделал вам больно?

— Это уже не важно. Скажем так, я хорошо усвоила свою роль и знаю, как делать то, что ожидалось.

Челюсть Чарли сжалась, когда он попытался взять под контроль внезапный всплеск гнева по отношению к покойному мистеру Гейнсу. Ей определённо не нужен был его гнев; она только заслужила его нежность. Тем не менее, мысль о том, что эта красивая, жизненная и страстная женщина использовалась и была отброшена, затронула самые глубокие источники гнева в его душе.

— Итак, вы видите, сэр, иногда меня мучают ночные ужасы. Я просто хотела бы, чтобы вы не подвергались им.

Когда он смог говорить спокойно, он остановил Шеннон, чтобы он мог повернуться и посмотреть ей в глаза. В тот момент он не был лихим полковником или даже очаровательным джентльменом. Он, как и она, пережил насилие, желая сделать всё необходимое, чтобы обошлось.

— Мисс Ребекка. Я могу понять больше, чем вы знаете. Если вам нужно поговорить, если вам нужно поплакать или поругаться, или что-то ещё, чтобы очистить вашу душу от этого, я здесь для вас.

Она положила руку ему на плечо, нежно сжав.

— Вы очень добры. Я уверена, что в вашей компании все эти неприятности должны пройти.

Он поднёс эту доверчивую руку в перчатке к губам и почтительно поцеловал её.

— Мисс Ребекка, если бы это было в моей власти, я бы забрал всё это сегодня. Увы, я не могу. Я могу только предложить вам своё понимание и мою честь защитить вас от того, что это произойдёт снова.

— Это больше, чем я имею право надеяться, полковник. — Она ласкала его щеку. — Простые слова не могут выразить, сколько… — Она сделала паузу, останавливая первое слово, которое пришло ей в голову, но позволяя следующее. — Это значит для меня.

Никакие слова не пришли в сердце Чарли, только честное желание защитить эту женщину, которая была храбрее, чем он когда-либо мог быть. Она осталась и терпела. Он бежал. Перед её тихой смелостью он снова смирился. Он посмотрел ей в глаза, молча предлагая свою душу и поддержку. Затем он щёлкнул Шеннон, чтобы двигаться дальше.

— Должны ли мы пойти и выдержать бидди? Я уверен, что с тем, что вы пережили, вы более чем готовы справиться с ними.

***

Чарли остановил коляску прямо перед торговцем. Он вылез. Пробираясь к Ребекке, он протянул ей руку, чтобы помочь ей. Краем глаза она увидела их. Она закатила глаза и посмотрела на Чарли.

— Обернитесь, обернитесь, обернитесь. — Прошептала она, подмигивая Чарли.

Он повернулся к поясу и увидел, что две женщины наблюдают за ними с открытыми ртами. Он повернулся назад, обнимая Ребекку за руку.

— Могу ли я сопровождать вас?

Она попыталась подавить смешок, но ей это не удалось.

— Мой полковник, эта полоса зла становится всё длиннее и шире. — Она пошла с ним к входной двери магазина. — Но я также знаю, что у вас здесь есть чем заняться, поэтому, пожалуйста, сэр, позаботьтесь о вашем бизнесе. Уверяю вас, у меня всё будет хорошо.

Он посмотрел на неё сверху вниз.

— Вы уверены?

— Я позитивна.

— Как вам хочется, мэм. Я скоро вернусь.

— Не торопитесь, полковник. Я просто собираюсь взять кое-какие припасы.

— Наслаждайтесь, мисс Ребекка.

— Я буду, полковник.

Она наблюдала, как он шёл к повозке и забирался внутрь, и продолжала наблюдать, как он едет по улице. Затем она повернулась и обнаружила, что дамы всё ещё наблюдают за ней. Она слегка помахала им и повернулась к магазину.

— Почему, миссис Гейнс, — мистер Купер обошёл прилавок, чтобы поприветствовать её. — Это было так долго. Как вы?

— Как и все, мистер Купер, я просто старалась справиться с текущими проблемами.

— Вы хорошо выглядите, миссис Гейнс.

— Спасибо. — Она оглядела магазин, обнаружив, что он заполнен лучше, чем она ожидала. — У вас есть запасы, которые мне нужны.

— Почему, конечно. У вас есть список? Я буду рад заполнить его для вас.

Она передала ему список, составленный до того, как Чарли пришёл за ней. Он развернул его и внимательно осмотрел. Его глаза расширились, и он снова посмотрел на неё.

— Это довольно длинный список, миссис Гейнс.

— У вас нет предметов?

— Да, мэм, у меня есть большая часть этого, но это займёт хорошую сумму денег.

Она улыбнулась как можно нежнее, учитывая, что мужчина только что оскорбил её.

— Да, мистер Купер, я понимаю это. Я надеюсь, что это может иметь значение для вас. — Она передала ему жетон, который дал ей полковник Полк. — Как видите, у меня есть поступающие средства, и я надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы вновь открыть мой счёт.

Мистер Купер почесал подбородок, рассматривая монету.

— Я не уверен, миссис Гейнс. Это не деньги, мэм, а также из армии янки.

— Действительно, учитывая, что это полк северных солдат на моей земле, а не конфедеративные войска.

— Мэм.

Она подняла руку. Она собиралась получить вещи, которые ей нужны, и, возможно, одну или две вещи, в которых она не нуждалась. И больше всего она собиралась получить всё, что ей нужно, чтобы приготовить ужин Чарли.

— Мистер Купер, я скажу вам, что вы снова откроете мой счёт, и если я не приеду и не поселюсь с вами в течение десяти дней с даты, указанной на бирке, вы можете прийти в Гейнс-Коув и забрать пять акров моей земли. Это вам подойдёт.

— Извините меня?

— Вы слышали меня, мистер Купер. Я полностью уверена, что получу обещанные мне средства, однако, если вы так нервничаете по этому поводу, вы можете выбрать пять из моих лучших.

— На ваше слово?

— На моё слово, мистер Купер, и вы знаете, что слово Гейнс всегда было хорошим. — Ребекка, возможно, не оплакивала своего мужа, но она не устала использовать его память и оставаться в обществе ради небольшого преимущества. — Как вы думаете, я запятнала бы доброе имя моего мужа? И после того, как он отдал свою жизнь на войне?

— Конечно, нет! — Он был шокирован, что она подумала, что он предложит такую вещь. — Я позабочусь об этом для вас, миссис Гейнс, но это займёт у меня несколько минут.

— Не спешите, мистер Купер. Я не спешу. — Она удостоверилась, что вырвала жетон из его руки и убрала его.

Пока лавочник бегал за вещами с полок, Ребекка воспользовалась возможностью осмотреться. Сначала она подошла к табачным трубкам. Она совершенно случайно вспомнила, что, когда Чарли пришёл забрать её на ужин прошлой ночью, он слегка пах крепким табаком. На самом деле это был очень привлекательный запах для Чарли. Конечно, она начинала задаваться вопросом, было ли что-то в нём, что ей не нравилось. Она подошла к маленькой корзине, в которой были частичные отреза из ткани. Она просмотрела их, поднимая их один за другим. Продолжая смотреть, она услышала, как минимум две женщины вошли в дверь. Она улыбнулась про себя и просто ждала.

— Неужели, это миссис Гейнс?

Ребекка чуть не рассмеялась вслух, когда услышала, как говорит миссис Купер. Она провела пальцем по кусочку синей ткани, серьёзно обдумав это.

— Да, Грейс, я верю, что это так.

Блондинка закатила глаза, прежде чем вытащить отрез из мусорного ведра и потянуть его в руках, когда она повернулась к ним лицом.

— Миссис Купер, миссис Уильямс, как приятно снова вас видеть. — Ребекке очень нравилась миссис Купер, и она всегда хорошо с ней ладила, но миссис Уильямс, жена министра, наверняка всегда была занозой на стороне Ребекки. — ≪ Вы старая летучая мышь. Ты скажешь одно слово о Чарли, и я…≫

— Вас тоже, миссис Гейнс. Скажите нам, что привело вас в город? — Спросила миссис Уильямс с поднятой неодобрительно бровью.

— Покупки. — Она сказала со всей серьёзностью, никогда не нарушая зрительный контакт с женой министра.

Миссис Уильямс только усугубила их напряжённые отношения, комментируя в смешанной компании невозможность Ребекки забеременеть в течение первого года её брака. Женщина подразумевала, что Ребекка почему-то была не такой женщиной из-за этого, и в сочетании с тем, как складывался её брак, это была ещё одна вещь, которая заставляла её чувствовать себя собственностью.

— Да, мы видели, как он отогнал это, — она сделала паузу, сморщив нос, как будто она почувствовала что-то неприятное. — Мужчина.

— О, вы имеете в виду полковника Редмонда. Полковника Чарльза Редмонда?

— Ребекка Гейнс, не смей говорить нам, что ты с ним по имени.

Она провела рукой по мягкому белью в руках.

— Да, да. Да, я. — Она наблюдала, как неодобрительные взгляды пересекали их лица. — И я должна сказать, что он один из самых очаровательных мужчин, которых я когда-либо встречала.

Она думала, что они собираются проглотить свои языки, когда шок начал регистрироваться. Она поняла, что Чарли был не единственным, у кого была злая черта. Она знала, что должна остановиться, но не могла.

— Он также хороший всадник, и у него прекрасный голос для чтения стихов. Если вы, дамы, извините? — Она прошла мимо них и подошла к стойке, где мистер Купер собирал свои покупки. — Мистер Купер, этот частичный отрез, сколько бы вы хотели за это?

Он посмотрел на ткань.

— Ну, я полагаю, я мог бы продать вам его, скажем, за пять центов. Это старый отрез.

Она положила его рядом с коробкой и провела рукой по ней.

— Я думаю, что он будет любить это. — Пробормотала она.

— Извините меня?

— Ничего, мистер Купер. Я забыла внести это в список, у вас случайно не будет корицы?

— Думаю, у меня где-нибудь есть кто-нибудь рядом с ней. Собираетесь испечь немного, миссис Гейнс?

— Я думаю об этом. — Она улыбнулась, затем повернулась к дамам. — Полковник Редмонд очень любит печёные яблоки.

— Если вы не возражаете, я спрашу, миссис Гейнс, — миссис Купер подошла к ней. — Каково это, когда все эти солдаты на твоей земле?

— Это было определённо нервно, когда они прибыли, но даже за эти две недели я уже привыкла к тому, что они там. На самом деле, полковник Редмонд и его люди будут зимовать на моей земле. Они пробудут здесь несколько месяцев.

— И я полагаю, — миссис Уильямс вздрогнула, хотя Ребекке хотелось, чтобы она проглотила свой язык, — нам придётся мириться с тем, что они приходят в город и забирают то, что они хотят.

— Вовсе нет, миссис Уильямс, полковник Редмонд очень осторожен со своими людьми. Он позаботится о том, чтобы они вас не беспокоили.

— Ребекка, — прошептала миссис Купер, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не услышит её. — Вы в порядке, не так ли? Вас не принуждают…

— О, нет! Полковник Редмонд и его люди были идеальными джентльменами. Они даже помогли мне привести Гейнс-Коув в порядок.

— Вы принимаете помощь от сброда янки?

— Миссис Уильямс, я полагаю, что именно янки сделали это с нами. Почему они не должны это исправить?

— С этим не поспоришь. — Мистер Купер фыркнул, когда начал писать счёт Ребекки.

— Я полагаю, они были в вашем доме.

— Несколько из них, несколько раз. И если вам хочется знать, то полковник и я обедаем вместе каждую ночь. Есть ли что-то ещё, что вы хотели бы знать, или у вас есть достаточно, чтобы пройти через мельницу слухов?

— Почему я никогда… — Пожилая женщина включила лечение и выбежала из магазина.

— Это не то, что говорил мой надзиратель. — Пробормотала Ребекка.

Мистер и миссис Купер рассмеялись. Ребекка только покачала головой.

— Теперь, Ребекка, — миссис Купер по-матерински положила руку на руку блондинки, — это нормально, сказать нам. Ты действительно в безопасности?

— Я в полной безопасности, миссис Купер. Я вам обещаю. — Она положила другую руку на руку женщины, слегка сжав её. — Если бы я не была в порядке, я бы сказала вам и попросила о помощи. Полковник Редмонд и его люди действительно были идеальными джентльменами. Но спасибо вам за то, что вы честно беспокоитесь о моём благополучии, а не просто ищите вещи, о которых сплетничают, как та старая курица. — Она дёрнула подбородком в том направлении, в котором миссис Уильямс только что ушла.

— О, я не могу гарантировать, что не буду сплетничать, но, по крайней мере, я могу сплетничать об истине.

— Это всё, что я прошу. Вы знаете, если у неё будет возможность рассказать свою версию, я буду во власти каждого солдата на моей земле.

— Кажется, она действительно запоминает вещи по-своему.

***

В то время как Ребекка встречала социальные проблемы её маленького сообщества, Чарли поехал в область, которую Джемисон назвал цветным городом. Его встретило видение небольшого скопления лачуг, скреплённых вместе из любого доступного лома, с сырыми сточными водами, бегущими в открытых желобах, и измождёнными фигурами, уже сгрудившимися над небольшими кострами, потому что у них не было достаточно одежды даже в этот мягкий ноябрьский день. С тех пор, как он отправился с Ребеккой, ветер немного усилился, и с северо-востока начали появляться серые облака. Он мысленно отметил себе, что эту ситуацию нужно будет исправить, или есть вероятность серьёзного заболевания, а также беспорядков и мелких преступлений.

Он остановился посреди небольшого городка в городе и объявил голосом своего лучшего полевого командира:

— Я ищу людей. Мне нужен повар, горничная, домохозяйка и мастер на все руки.

Сразу же практически каждый трудоспособный взрослый выстроился перед ним в надежде.

— Хорошо. Сначала готовка.

Четыре женщины вышли вперёд, и он быстро взял интервью у каждой из них. Одна молодая женщина была выдающейся. Сара была помощницей повара в доме Гейнсов до свадьбы Ребекки. Затем она была отправлена в вашингтонскую семью дальнего двоюродного брата покойного и безоговорочного мистера Гейнса, чтобы закончить своё обучение, и объединила навыки традиционного южного повара с некоторыми из последних французских стилей. Её старшая сестра Беула, очевидно, была большой женщиной, пока нехватка войны не заставила её урезать. Но у неё всё ещё были мускулы и крепкое телосложение, которые Чарли связывал с хорошей домохозяйкой, главным образом потому, что мама в его собственном детском доме была построена, как она. Рег встал и занял должность разнорабочего, требуя умений и с основными столярными работами, уборкой и немногого опыта с лошадьми. Поскольку обе женщины, казалось, чувствовали, что он хороший христианин и трудолюбивый, Чарли кивнул в знак согласия. Это оставило выбор горничной для Ребекки. Никто из людей до него не обладал какими-либо навыками в этой самой элите, призывающей к классу слуг. Но одна девушка поймала взгляд Чарли. Она была молода, лет пятнадцати или шестнадцати, тощая, как рельса, и явно стеснительная. Что привлекло его внимание, так это то, как она пыталась позаботиться о себе. В этом свинарнике трущоб её платье было чистым и незапятнанным, волосы были тщательно заплетены и расчёсаны, и она немного завязала их кусочком корсажной ткани, блестящей от старости, но всё ещё тщательно ухоженной. Лизбет была той, как другие в группе называли её. И Лизбет стала четвёртой прислугой, которую выбрал Чарли. Он дал им инструкции пойти в торговый центр и получить новые костюмы, в том числе обувь и зимнее пальто, собрать их вещи и доложить в главный дом на следующий день. Условия были просты. Сначала они должны были удовлетворить мисс Ребекку. Они должны были быть чистыми, аккуратными и выполнять порученную им работу. Предполагая, что работа была удовлетворительной, он будет ежемесячно выплачивать им по десять центов в день, плюс питание, кров и новый костюм, включая обувь, два раза в год. По воскресным утрам и в полдень выходного дня они посещали церковь и занимались своими делами. Те, кто не был нанят, выглядели настолько удручёнными, что Чарли не мог просто уйти.

— Я только что нанял четверых из вас. У меня есть все надежды на то, что мы найдём способы создать оплачиваемую работу для максимально возможного числа вас. До тех пор вы можете ежедневно видеть моего начальника, сержанта Джемисона или одного из его людей. Во время обеда миски для риса и бобов. Никто не будет отвергнут. Может также быть время от времени доступная дневная работа, пока мы здесь в зимнем лагере. Я установлю палатку на краю лагеря, в которую вы можете докладывать каждый день, чтобы узнать, какой день работы доступен. В любой день работнику будет выплачиваться зарплата в соответствии с его или её навыками. Я бы хотел сделать для вас лучше. — С этими словами он ушёл, желая уйти из этого удручающего места.

***

Он быстро вернулся к торговому центру, где собирался забрать Ребекку. Состояние негров в этой жалкой хижине оскорбляло его. Возможно, они когда-то были рабами, но они всё ещё были частью сообщества.

≪Конечно, хорошие люди Калпепера могли бы что-то для них сделать. Ах, но благотворительность начинается дома, и, по мнению некоторых, эти бывшие рабы не стоят того, чтобы бросить кость голодающей собаке. Что ж, давайте посмотрим, насколько мы можем встряхнуть этих хороших людей≫. — Чарли был так же загружен по-медвежьи, как и Ребекка.

Подойдя к магазину, он замотал поводья вокруг ручки тормоза на маленькой легковушке. Шеннон была так хорошо обучена, что была так же хороша во время вождения, как и во время езды. Она будет стоять, ожидая его возвращения, и будет более чем готова противостоять любым попыткам заставить её двигаться другим человеком. Он стряхнул пыль со своего пальто и шляпы и приготовился сделать парадный вход в магазин, который служил социальным центром, а также основным ресурсом для общества. Когда он спешился с тележки, он полностью осознавал, что каждый человек на маленькой главной улице следил за ним.

≪Дай им хорошее шоу, Чарли≫.

Он медленно смотрел вверх и вниз по улице, стараясь смотреть в глаза каждому находящемуся там человеку. Маленькая кривая улыбка слегка скривила его рот, но не дошла до его глаз. Ни один из людей, наблюдающих за ним, не имел смелости встретиться с ним лицом к лицу. Чарли вошёл в магазин. Хотя ему на самом деле не нужно было прыгать, чтобы войти, он всё равно сделал, создавая впечатление, что он выше, чем был на самом деле. Он снял перчатки и спрятал их за пояс. Его шляпа разлетелась и поселилась под левой рукой. Все в главной комнате замерли, уставившись на высокого человека, стоящего в дверях. Его присутствие наполнило комнату.

Быстрый взгляд на лицо Ребекки сказал Чарли, что она не была счастливым человеком. В то время как она вежливо улыбалась, её глаза были осторожны, а рот слегка прищемлён, что подсказывало ему, что что-то произошло. Он улыбнулся ей и слегка поклонился.

— Мисс Ребекка. Я жду вашего удовольствия, мэм.

Он поклонился миссис Купер и встал, ожидая представления. Ребекка встряхнулась.

— Простите меня, полковник. Мистер и миссис Купер? Могу ли я представить полковника Чарльза Редмонда? Полковник Редмонд является полковым командиром войск, которые в настоящее время находятся в моей собственности. Полковник Редмонд, мистер и миссис Купер мои дорогие друзья здесь, в Калпепере.

Чарли склонился над рукой миссис Купер и грохнул своим низким голосом:

— Энчантез, мадам. Я слышал от вас приветствие, мэм, но оно не может сравниться с очарованием нашего настоящего знакомства.

Ребекка посмотрела на Чарли немного удивлённым взглядом. Акцент вернулся в полную силу, и Чарли не давал людям в магазине ни минуты, чтобы сделать что-либо, кроме вежливого ответа очень формальному, очень южному джентльмену, стоящему перед ними, даже несмотря на то, что он был одет в синее янки. Повернувшись к мистеру Куперу, полковник подошёл и предложил свою обнажённую руку.

— Ах, мистер Купер. Я слышал о вас очень хорошие вещи, сэр, от моего квартирмейстера. Пожалуйста, будьте уверены, мой командир посоветовал мне превратить в наличные деньги, а не в ссуду в течение следующих десяти лет. Ваше сотрудничество с моими сотрудниками было высоко оценено. — Добравшись до кармана пальто, Чарли вытащил свой личный кошелёк. — Я сохранил некоторых слуг для моего комфорта, когда мы будем здесь зимой. Я собираюсь платить им ежемесячно, но для того, чтобы они были готовы удовлетворить мои потребности, они должны быть надлежащим образом одеты. Я надеюсь, что вы этого не делаете. Имейте в виду, что я послал их вам для этих нужд, сэр. Если можно, вот 50 долларов в качестве первоначального платежа на мой вклад. — Он положил две золотые монеты с двумя орлами по двадцать долларов и горсть серебряных долларов на прилавок.

Г-н Купер выпучил глаза. Он давно не видел столько наличных денег от одного клиента.

— Сара, Беула, Рег и Лизбет должны приехать в ближайшее время. Пожалуйста, сэр, позаботьтесь о них должным образом. Я хотел бы, чтобы у каждого из них был новый костюм, обувь и зимнее пальто. Спасибо.

Мистер Купер мог только стоять там и кивать. Чарли повернулся к Ребекке, которая наслаждалась этим бравурным представлением.

— Мисс Ребекка? Вы готовы или я подожду.

— Нет, полковник, вам не нужно ждать. У меня есть вещи, в которых я нуждаюсь немедленно, всё упаковано штучно и готово, и мистер Купер пообещал прислать мне остальные мои запасы.

— Тогда, мэм, как только клерк мистера Купера загрузит легковушку, я отвезу вас обратно к вам домой.

Он повернулся к миссис Купер и поклонился к её руке.

— Мэм, я надеюсь, что мы встретимся снова. — Вежливый кивок мистеру Куперу, и Чарли протянул руку к Ребекке.

Сопровождая её в легковушку, они ждали, болтая о погоде, которая становилась всё холоднее, когда слегка потрясённый клерк загрузит коробки и пакеты в заднюю части легковушки. Куперы и другие люди, которые были в магазине, изо всех сил пытались подслушать разговор лихого полковника с миссис Гейнс, тянули их к тротуару, чтобы попрощаться с ними. Затем он разместил Ребекку в маленькую тележку и осторожно положил на колени коврик, прежде чем залезть внутрь и подтолкнуть Шеннон к действию. Как только они оказались вне пределов досягаемости довольно подавленных граждан Калпепера, Ребекка положила руку ему на руку.

— Прекрасный поступок, Даниэль. Львов ещё можно приручить.

Они ехали домой с Ребеккой, восхищающейся Чарли рассказами об абсурдности её соседей, всеми прекрасными, нелепыми, непристойными историями, которые есть в каждом маленьком городе о его обитателях, и нежно смеялись над глупыми ситуациями, которые может создать самодовольство маленького города. Когда они подошли к усадьбе, Чарли поднял тему слуг. Ребекка предположила, что он нанял помощь для лагеря, и не уделяла слишком много внимания деталям. Её ждал сюрприз.

— Мисс Ребекка, я сделал что-то без вашего разрешения. Однако, несмотря на все усилия, которые налагают на вас мои войска, я чувствую, что будет справедливо предоставить вам некоторую помощь в управлении домом — кроме моих солдат. Поэтому я нанял некоторых сотрудников для вас. Если они вам не нравятся или не находите их приемлемыми, я буду более чем счастлив найти других, которые более подходят.

— Спасибо, полковник, это очень заботливо с вашей стороны, но я боюсь, что не могу позволить себе слуг в это время.

— О, нет, мисс Ребекка, я не хотела возлагать на вас эту цену. Эти люди для моего удобства, чтобы облегчить бремя, которое я на вас возложила. Я позабочусь об их потребностях; они придут, чтобы позаботиться о ваших. Пожалуйста, скажите, что вы примете их.

Ребекка покраснела. Финансовые ограничения, которые мешали ей нанять любую помощь, стали волшебным образом исчезать из-за этого человека, и появилась надежда на её будущее после войны. Сколько она ему должна? Сколько она могла бы отплатить ему и чем? Буря, которая угрожала весь день, разразилась, когда они вернулись в поместье. Сильный дождь и сильный ветер. Чарли оставил её, чтобы присоединиться к своим людям и управлять усилиями, чтобы встретить этот внезапный шторм с минимальным ущербом. Она пошла в свою комнату и переоделась в свою повседневную рабочую одежду, думая, что с этим штормом Чарли понадобится тёплая, сытная еда. Через несколько минут молодой солдат появился у двери кухни.

— Полковник попросил меня сказать вам, что он сомневается, что он будет готов к обеду, мэм. Мужчины нуждаются в нём сейчас.

Таким образом, вместо того, чтобы создать прекрасное блюдо, которое она хотела для Чарли, Ребекка поставила кастрюлю с супом, чтобы приготовить. Когда ему наконец удастся укрыться, ему это понадобится.

========== Глава 7 ==========

Понедельник, 14 ноября 1864 г.

Чарли вернул Ребекку в главный дом, проводил её до двери, а затем поспешил в лагерь. Он надеялся, что погода продержится ещё несколько дней; ему не так повезло. Дождь обрушился, и ветер завыл с северо-востока, разрывая холст палаток, которые ещё не были укреплены на зиму. Всё, что не было надёжно привязано, либо лопнуло на ветру силой ближнего шторма, либо уже исчезло. Он передал Шеннон и маленькую легковушку одному из солдат Тарента и растоптал офицерский бардак, который также служил ситуационной комнатой для его старшего штаба. Там был Полк, Джоко и майор Ласточка из компании А. Дождь, который ударил кувалдой, промочил всех четверых, когда они собрались, чтобы скоординировать свои действия.

— Быстро бегаете, джентльмены. Ласточка, как у нас дела с распределением раненых и больных в каменный сарай?

— Полковник, мы ещё не завершили подготовку помещения, но у меня есть люди, которые уже занимаются транспортировкой раненых и больных из палатки лазарета в сарай. Мы собрали некие замкнутые сани, чтобы брать их по одному, кровати и всё там. У меня также есть люди, размещённые вокруг палатки лазарета, чтобы удостовериться, что это не сносит.

— Хорошо, Ласточка. Я полагаю, тебе что-то нужно, иначе тебя бы здесь не было. Что это?

— Ну, сэр, если бы у нас была пара мулов, я думаю, что мы сможем двигаться вперёд быстрее.

— Вы действительно думаете, что могли бы заставить мулов сотрудничать в такую погоду?

— Ну, сэр, мы могли бы попробовать.

— Джоко, возьми Макфарлейна и посмотри, что вы двое можете сделать, чтобы помочь с этим. И, Ласточка? Не жертвуйте тем, что работает для этой схемы. Используйте другого перевозчика с мулами. Я не хочу, чтобы мул с болтами уничтожил сани, которые вы намереваетесь использовать сейчас.

Ласточка кивнул в знак согласия и поспешил прочь.

— Да, полковник С. Я принёс тебе твою грязную одежду. Я подумал, что ты будешь здесь.

— Спасибо, Джоко.

Джоко последовал за Ласточкой из палатки. Полковник всегда давал понять, что самым важным вопросом является благосостояние людей. Они были на переднем плане этой команды. Обратившись к Полку, Чарли решал следующие самые насущные проблемы: состояние лошадей и припасы.

— Ну, Полк, насколько это может быть плохо?

— Сэр, Тарент и некоторые из мальчиков из Компании Д доставили раненых животных в старые конюшни. Компания B пытается убедиться, что все лошади в загонах и на полях укрыты, и что нет заграждений.

— Ну, это облегчение. Небольшое благословение, что это место уже предназначено для лошадей. Мальчикам Хоффстадера удалось закончить обход периметра забора до того, как разразилась буря?

— Я, честно говоря, не знаю. Они были в поле весь день, и Хоффстадер был с ними. Они ещё не сообщили.

— Вы послали кого-нибудь проверить Хоффстадера и дать ему руку, если он в этом нуждается?

— Ещё нет.

— Тогда мы доберёмся до этого, как только сможем. Как поживают мужские кварталы? Кто-нибудь готовит палатки?

— Майор Эндрюс командовал ротой Ф и Н, а также своими собственными мальчиками, чтобы попытаться обезопасить жилые помещения.

— Хороший человек, Эндрюс. Что насчёт припасов? Вы получили новую партию под надёжным прикрытием?

— В основном. У Джемисона и его мальчиков самая плохая работа. Если эти бобы, рис или солёная свинина намокнут, у нас будет настоящая проблема. Я отправил всех остальных мужчин в хранилище, чтобы убрать припасы. Различные здания вокруг фермы пытаются защитить то, что осталось, и что они не могут уложить.

— Хорошо, давайте разделим наши усилия, друг мой. Вы хотите лазарет или палатки?

— Возьми лазарет, полковник. Некоторые из первых 13-ти мальчиков всё ещё не знают тебя. Это поможет. В любом случае, я привык нагружать мешки с припасами — это то, что я делаю каждый раз, когда я возвращаюсь в штаб-квартиру, чтобы спорить с мальчиками квартирмейстера.

Полк поспешно выбежал, и Чарли привязал откидную створку палатки, чтобы получить несколько минут быстрой уединённости, чтобы измениться. Он натянул на себя тяжёлые шерстяные штаны и тунику, плотно застегнув их, чтобы хоть как-то защитить себя от ветра и дождя. Он поменял свою шляпу с перьями на избитую старую фуражку и решил помочь раненым укрыться. День слился с ночью холодного дождя и сильного ветра. Как только раненые расселились, Чарли отправился проверять лошадей. Двое пробили старый гнилой участок забора, пытаясь найти укрытие от ветра на опушке деревьев с другой стороны. Работая с людьми Хоффстадера, Чарли помогал успокоить раненых зверей. Тарент сделал всё возможное для животных, с помощью Чарли, но на протяжении большей части этих четырёх несчастных, холодных мокрых часов Чарли слышал, как он проклинал сквозь своё дыхание потерю ветеринарного хирурга. Следующая близкая катастрофа могла бы быть намного хуже. Полк не был на месте достаточно долго, чтобы установить схему дренажных канав. Зона беспорядка была залита постоянным омовением грязной воды по полу, сначала под тентами, а затем поверх. Всё, что находилось на полу или рядом с ним, могло промокнуть. Мужчины отчаянно работали, чтобы поднять мешки с бобами и рисом, мукой и овсом над водой. В конце концов, единственными жертвами были один мешок муки и несколько пар ботинок. Неотверждённая кожа, которая использовалась для их изготовления, начала сжиматься, как только они намокли. Ночь продолжалась с подобными возникающими проблемами. Один ряд палаток был сплющен, когда первый был пойман порывистым ветром, а остальные палатки обвились вокруг него в уродливом эффекте домино из колышков и столбов палатки, верёвок и рваных холстов. По приказу Чарли Джемисон занял летнюю кухню, предоставив безопасное место, где можно зажечь и поддерживать огонь. Всю ночь повара держали чайники с супом и котлы с кофе, чтобы дать мужчинам что-нибудь тёплое, чтобы они не переживали за горькую ночь.

***

Ребекка провела большую часть остальной части дня, занимаясь уборкой и раскладкой вещей. Она знала, что ей нужно, чтобы дом был презентабельным до прибытия доктора Уокер и мистера Уитмена. Ей пришлось признать, что она очень рада встрече с доктором Уокер. Идея женщины-врача поразила её. У неё было так много вещей, которые она хотела спросить, было бы неплохо поговорить с кем-то, кто мог бы понять некоторые из вещей, которые она начала чувствовать недавно. Она также быстро приготовила суп на вечер. Чарли понадобится, когда он войдёт. Она слушала, как поднимается буря. Температура упала, и начался дождь. Она знала, что это был ранний зимний шторм, продолжающийся несколько часов. Проживая в этом районе всю свою жизнь, она знала, насколько ужасными могут быть штормы.

Убедившись, что у неё есть огонь, чтобы не допустить холода в доме, она вернулась на кухню, чтобы обнаружить, что утечка в крыше вернулась, и неумолимо позволяет литься дождю в комнату. Она нашла большую ванну и расположила её как можно лучше под утечку, теперь надеясь, что дождь затечёт, прежде чем кухня затопится. Когда это случилось, она села на стул за столом и начала складывать всё в голове. У неё был полк союзных войск на её земле. Она согласилась позволить им остаться на зиму. Она делила свою кровать с их командиром, у которого был совершенный секрет, чтобы прятаться. Ожидалось больше персонала, и они должны были бы быть размещены в резиденции, которая, несомненно, не была готова принять гостей. Чёртова крыша всё ещё протекала, и она не была полностью уверена, но она была почти уверена, что влюбляется в Чарли Редмонда. Она закрыла лицо руками и просто сидела там, не совсем понимая, что произошло за последние несколько дней.

≪Я должна взять себя в руки и просто делать то, что нужно сделать. Я не могу позволить себе так думать. Есть так много причин, по которым я так не чувствую≫.

Она встала, подошла к окну, чтобы посмотреть, как солдаты бегают под дождём и выполняют свои обязанности. Она вздохнула, и её сердце и разум рассмеялись над ней, она тоже обнаружила, что сражается со своими собственными демонами.

≪Тогда есть несколько веских причин, почему ты должна. Но полковник Редмонд, наверняка, не заинтересовался бы овдовевшей женщиной. Женщиной, которая никогда не была большой женой для мужчины, который потерял свою жизнь, сражаясь на войне. Ты женщина, которая не могла даже правильно его оплакивать. Ты не любила настоящего мужчину, как ты могла бы любить это злодеяние природы≫.

— Стоп! — Ребекка громко зарычала, качая головой, чтобы очиститься от него.

Она глубоко вздохнула и вернулась к супу, который готовила для Чарли.

***

Когда за днём настал вечер, стало ясно, что вечером полковник Редмонд не вернётся в дом. Ребекка продолжала проверять у окна любые признаки его. Она непрерывно ходила взад-вперёд и из комнаты в комнату, пытаясь найти что-то, что могло бы занять её разум, чтобы она не беспокоилась о нём. Вскоре она поняла, насколько тщётными были эти усилия. Она просто собиралась беспокоиться о нём, и с этим ничего не поделаешь. Чтобы успокоить свои измождённые нервы, она налила чашку мятного чая и взяла книгу в заднюю комнату. Она устроилась у костра и начала читать, но вскоре поняла, что в течение последних нескольких ночей она и Чарли делали то же самое в этой самой комнате, и это только заставляло её скучать и беспокоиться за него больше. Наконец, она решила пойти спать, но как только она обосновалась там, непреодолимая сущность Чарли, задерживающаяся в покрывалах, делала отдых трудным и сон невозможным. Она поднялась с кровати; взяв тёплое одеяло, она подошла к креслу-качалке рядом с окном и наблюдала за движением теней из лагеря, где Чарли работал в эту ужасную ночь.

***

Вторник, 15 ноября 1864 г.

За круглым рассветом Полк и Чарли встретились за чашкой быстрого кофе, которая больше походила на густые чернила. По крайней мере, было тепло, и в нём не было песка или грязи.

— Насколько это плохо с вашей точки зрения, Ричард?

— Не так плохо, как могло бы быть, Чарли. Я думаю, что твоя удача держится, по крайней мере, немного. Мы потеряли один фургон — сломанный аксель — но сумели спасти запасы в нём. У меня есть группа мальчиков с вывихнутыми и повёрнутыми лодыжками. А проклятые ботинки, которые они нам прислали, — настоящая проблема.

— С моей стороны, больные и раненые, по крайней мере, в целости и сохранности, что больше, чем я могу сказать для остальных из нас. Мы потеряли несколько палаток, и личные вещи этих солдат все пропитались, но могло быть хуже. У нас также есть несколько раненых лошадей.

— Хорошо, хорошо, что доктор Уокер задержалась из-за погоды. Мы, конечно, не были бы готовы приветствовать её должным образом.

Чарли поднял бровь от этого комментария и хмыкнул.

≪Кто из нас должен был ≪подготовиться≫, чтобы поприветствовать Элизабет? Интересно, что там происходит≫.

Двое мужчин стояли вместе, молча, обдумывая работу, которая должна была быть сделана, чтобы устранить ущерб. По крайней мере, пошёл ветер, и дождь стал просто постоянным, мокрым дождём. Холодное, серое утро освещало сцену смешанного хаоса и грязи.

— Ну, думаю, нам лучше начать исправлять ущерб.

— Да, босс, сэр. — Полк улыбнулся сквозь грязную бороду, и они вернулись в грязь.

День продолжался с методическими страданиями. Каждый фут ограждения во всех загонах и полях был проверен, и несколько критических участков были отремонтированы. Каждой лошади приходилось очищать ноги от грязи и мусора, которые набивались в их копыта, чтобы они не имели дело с гнилыми копытами и ушибами от маленьких камней, застрявших в грязи. Стеллажи были построены так, чтобы все продукты питания находились выше уровня воды, и мужчины должны были построить несколько берм и дренажных канав вокруг лагеря, чтобы земля постояла хотя бы немного сухой и прочной. Когда садилось солнце, Чарли наконец подошёл к главному дому, чтобы проверить Ребекку и, надеясь быстро принять ванну и поспать несколько часов. Полковник проснулся ещё до рассвета предыдущего дня и непрерывно весь день промокал в ледяной грязи. Было время.

***

Чарли подошёл к задней части дома и постучал в дверь зимней кухни, надеясь, что кто-то — Ребекка или Дункан или один из новых слуг — будет там, чтобы впустить его. Он был грязным и мокрым, поэтому не хотел натоптать грязь через главный дом. Ребекка была там, просто сидела в кресле-качалке рядом с открытым огнём. Горшок супа был поставлен на паука на краю светящихся углей; кипел чайник, готовый к чаю. Мягкий стук в дверь пробудил её от мыслей, и она быстро встала и открыла дверь, надеясь, что это Чарли.

— Полковник Редмонд. Входите. Милорд, вы промокли. Вот, позвольте мне помочь вам. — Она накинула шерстяное одеяло на его плечи и повела к креслу у костра. — Я так волновалась за вас. Когда вы не пришли прошлой ночью, я… я подумала, что, возможно, вы ранены. — Пока она говорила, она суетилась по комнате, ловя кружку и наполняя её бульоном из чайника. Она сунула горячую чашку в его руки. — Пейте, вам нужно тепло. Надеюсь, по крайней мере, вы немного поспали прошлой ночью, полковник. Мой господин, вы не можете оставаться в этих мокрых вещах, вы поймаете свою смерть от холода.

Чарли просто сидел там, пока она суетилась и болтала, как курица-мать. Каждая его часть чувствовала себя фригидной, болезненной, избитой и жёсткой. Сидение в тёплом месте, с чашкой горячего бульона, зажатой между его руками, и согревание его замороженных пальцев помогло некоторым. Он знал, что ему нужно быть чистым и сухим, но в данный момент движение было за его пределами.

Ребекка остановилась и внимательно посмотрела на него.

— Полковник. Полковник?

Он посмотрел на неё.

— У меня есть горячая ванна, готовая для вас, а затем тёплая кровать. Позвольте мне помочь вам.

Он кивнул в усталом согласии. Мысль о том, что она поможет ему раздеться, заставила Чарли почувствовать себя неловко. Чёрт, мысль о том, чтобы кто-нибудь помог ему раздеться, заставила Чарли чувствовать себя неловко. Обычно Джоко стягивал с него сапоги, а затем оставлял его наедине с собой. Но он отправил Джоко спать несколько часов назад, и сейчас других альтернатив не было. Ребекка вытащила маленькую ванну перед огнём и наполовину наполнила её водой из котла, наполнив её холодной водой из цистерны, пока она не станет тёплой, но не горячей. Она знала, что, учитывая, насколько холодной была кожа Чарли на ощупь, слишком горячая ванна будет болезненной. Затем она осторожно сняла одеяло с его плеч. Стоя на коленях перед ним спиной к нему, она подняла один сапог и сильно потянула его, стянув его с грязной кожи ноги. Другой ботинок был более упрямым, и Чарли пришлось прижать его носком к спине, чтобы дать ей достаточно рычагов, чтобы снять его. Она обернулась к нему выжидательно. Чарли молча осушил кружку бульона.

— Спасибо, мисс Ребекка. С остальным я справлюсь сам.

— Я так не думаю, полковник. Позвольте мне помочь. У вас всё ещё есть швы на плече, вы холодный, мокрый и грязный, и я сомневаюсь, что у вас есть энергия, чтобы правильно позаботиться о себе. — Она подошла ближе к нему и начала эффективно расстёгивать тяжёлую шерстяную тунику, в которой он был.

Смутившись, Чарли опустил взгляд на свои руки, протягивая пуговицы сквозь жёсткую ткань, затем распоясал и расстегнул ремень. Туника быстро оторвалась, а затем под ней потрёпанная хлопковая рубашка. Она была так же эффективна с перевязками, которые были такой важной частью жизни Чарли.

Ребекка отошла от высокой фигуры, стоящей перед ней, одетой только в штаны и носки. Контраст был поразительным. В одно мгновение Чарли превратился из высокого, сильного, стройного человека в одного из самых элегантных и необычных существ, которых когда-либо видела Ребекка. На руках и груди Чарли были мышцы, похожие на мужские, но более плавные, более изящные. Её грудь была маленькой и твёрдой, с сосками, выпрямившимися в прохладном воздухе. Она могла видеть мышцы вокруг грудной клетки Чарли и её живота, каждаямышца была определена. Кожа под её рубашкой была бледной, почти полупрозрачной и слегка отмечена голубыми прожилками. На мгновение казалось, что она смотрит на красивую резьбу, выполненную из лучшего мрамора, древнего амазонского воина. Ребекка на мгновение позабыла дышать. Чарли медленно повернулся самым замечательным оттенком красного. Она встряхнулась.

— Повернитесь и сядьте на этот стул. Мне нужно посмотреть на это плечо. — Осторожно, Ребекка осмотрела травму. Оно исцелилось начисто, без признаков инфекции, которая была там, когда она впервые лечила его. Хотя шрам всегда был там, теперь он был здоровый розовый, а не ярко-красный, каким он был при первой обработке. — Я думаю, что могу снять швы. — Она достала свои ножницы для вышивания из своей швейной корзины и использовала их, чтобы обрезать швы, осторожно вытягивая каждый из них. — Так. Теперь вы можете погрузить всё своё тело в ванну, не беспокоясь о том, чтобы швы остались сухими. Уходите, полковник.

Чарли повернулся к ней спиной и быстро выскользнул из штанов и носков в ванну. Тёплая вода на его холодной коже колотилась и горела в течение нескольких минут, пока его тело не начало нагреваться. Он расслабился, скатился и свернулся в клубок, позволив себе погрузиться в воду до шеи. Он закрыл глаза и положил голову на край жестяной ванны. Чудная женщина, которая сделала это для него, заставило его сердце биться быстрее, и он не мог заснуть, когда сон уже должен был забрать его. Безмолвная молитва благодарности поднялась из души Чарли к Богу, который временами был его единственным доверенным лицом и компаньоном.

≪Она ждала меня, сделала мне суп, сделала безопасным место для меня, чтобы вымыться. И она волновалась за меня. Обо мне! О, Господи, спасибо, что дал мне это время с ней. Спасибо, что позволил ей взглянуть на настоящего меня и не отвернуться с отвращением≫.

Чарли вздрогнул от внезапного шока. Ребекка взяла мыльную тряпку и погладила его по плечам и шее, а затем уронила через плечо.

— Вот, мой дорогой полковник. Вы всё ещё похожи на грязного щенка.

Чарли сел в ванне и начал шоркать себя. Ребекка не могла удержаться, наблюдая, как мускулистые мышцы двигаются под удивительно алебастровой кожей. Её взгляд снова упал на старые шрамы, перекрещивающиеся на спине Чарли.

≪Кто мог бы сделать такую вещь с ним. Ней. О, Боже. Я должна понять это≫. — Откиньте голову назад, полковник. — Ребекка смягчила своё замешательство, сделав то, что делала всегда.

Собираясь поработать над тем, о чём больше всего нужно заботиться; и надеясь, что остальная часть ситуации в конце концов уладится. Прямо сейчас вымыть грязь из волос Чарли было самым очевидным, что нужно было сделать. Ванна была завершена как можно быстрее. У каждого были свои причины хотеть поторопиться с этим. Чарли не хотел смущать себя больше, чем он уже имел. И если бы Ребекка продолжала смотреть на него и ухаживать за ним в его нынешнем раздетом состоянии, возбуждение, которым она вдохновляла его, было бы более чем немного неудобным, даже в его нынешнем состоянии истощения. Ребекка хотела прикоснуться к Чарли, чтобы изучить ощущения и структуру этих мышц и кожи, потому что Чарли, без сомнения, была самой захватывающей вещью, которую она когда-либо видела, сочетая в себе лучшее из обоих полов. Он был сильной женщиной, тонким мужчиной или, может быть, чем-то совершенно другим. На данный момент ночная рубашка, которая грелась у огня, была непосредственной целью Чарли. Быть сухим, тёплым, укрытым, а затем немного поспать — это всё, на что он был способен. Ребекка настояла, чтобы он достал ещё одну кружку бульона, которую он взял с собой, когда они поднялись наверх в спальню. В комнате она устроила небольшой огонь, и он сгорел до горящих углей. Сложив несколько штук в грелку на кровати, Ребекка запустила медную кастрюлю под одеяло, нагревая холодные простыни, прежде чем Чарли с благодарностью упал в кровать. Он спал в течение нескольких секунд, когда его голова коснулась подушки. Она осторожно подоткнула одеяло вокруг него и стояла рядом с кроватью, просто глядя на его лицо, расслабленное и какое-то невинное во сне, независимо от ужасов, которые он видел.

Затем она повернулась, положила огонь и потащила вниз по лестнице, чтобы спасти его испачканную грязью одежду.

***

В мечтах Чарли начиналось многое, как это всегда было, когда он был ранен, усталым или больным ребёнком. У него не было этой мечты почти двадцать лет. Она была маленькой, всё ещё в коротком белом платье и чулках очень маленького ребёнка. И её окружали тёплые руки, мягкое плечо, к которому она могла бы прислониться, безопасное убежище, когда мир был слишком велик для маленькой девочки. Низкий голос с мягким акцентом пел, иногда на французском, иногда на английском, песни, которые любил ребёнок.

Вода широка, я не могу получить это, сэр.

У меня тоже нет крыльев, чтобы летать.

Дайте мне корабль, который может вынести двоих,

И оба пересекутся, любовь моя и я.

Ребёнок посмотрел вверх, доверчиво и безопасно, в бледно-голубые глаза одного давно пропавшего человека.

— Мама.

Ледяные глаза улыбнулись.

Чарли снова погрузился в сон без сновидений.

***

Четверг, 17 ноября 1864 г.

Ребекка проснулась довольно рано, по неизвестной причине. Очевидно, было всё ещё очень темно, и Чарли всё ещё свернулся за её спиной с сильной рукой, обёрнутой вокруг её талии. На самом деле, по правде говоря, именно она всегда инициировала контакт, когда они оба лежали в постели. Она лежала на боку и слушала, пока дыхание Чарли не замедлилось до постоянного ритма, а затем она перевернулась бы и подошла бы так близко, как только смела, не будя своего спутника. Она не понимала, сколько ей не хватает, и жаждала тепла и уюта другого тела, пока Чарли не начал делиться своей кроватью. К её удивлению и как только это прошло, к её великому восторгу, полковник всегда приближался, обнимая её сильными руками и заставляя её чувствовать себя очень, очень в безопасности. Прошли годы с тех пор, как ей спалось так же хорошо, как и тогда, когда делила свою постель с Чарли. И две ночи назад, когда он не вошёл из-за шторма, она не только переживала за офицера, но и поняла, что тоже скучает по нему. Ей было очень трудно заснуть, и было невозможно, пока она не перевернулась и не взяла подушку Чарли в руки. Затем она услышала шум, который беспокоил её сон. Это был Чарли. От полковника раздался тихий, но очень стойкий хрип, который не был её обычным мягким храпом. Осторожно Ребекка перевернулась и приложила руку к лицу Чарли. Она чувствовала кожу под своей рукой. Было так жарко, что было почти больно трогать. Медленно отодвинувшись, она встала с кровати, быстро зажгла лампу, чтобы действительно хорошо разглядеть своего собеседника. Кожа Чарли сильно покраснела, и лёгкие капли пота попали ей на лоб.

— Господи, Чарли, я же говорила, вы поймаете свою смерть там, в той буре. — Переместившись в другую сторону комнаты, она вылила таз с водой из кувшина и собрала одежду из шкафа под ним.

Отведя его обратно в кровать, она положила мокрую прохладную одежду на лоб и шею Чарли. Полковник зашевелился, кашляя, продолжая бодрствовать. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что он чувствует себя ужасно. Он не чувствовал себя так плохо, так как Джоко заверил его, что было бы неплохо ≪иметь ещё одного≫, когда они посетили местный бар за пределами Седонии, штата Миссури, в котором находился тихий дом или, в некоторых случаях, не такое тихое удовольствие.

— Унгх … — это всё, что он мог сделать, прежде чем попытаться облизать невероятно сухие губы.

Осторожно, Ребекка провела влажной тканью по губам Чарли, чтобы помочь процессу.

— Вы больны. — Прошептала она без нужды.

Чарли очень хорошо знал, что он болен. Если бы не нежная забота о женщине на его стороне, добрый полковник пожелал бы себе умереть, чтобы почувствовать себя лучше. Его тело было горячим, грудь, голова и живот болели, как будто его пнула самая большая лошадь в конюшне. Закрыв глаза, чтобы комната не вращалась, а живот не вращался, он только кивнул. Осторожно.

— Угадайте, кто сегодня лежит в постели, полковник Редмонд.

Мысль о протесте пришла ему в голову. Затем ощущение скатывания пронзило его живот. Протест сунул хвост между ног и покорно лёг в угол разума Чарли.

— Джоко… — тихо хрипел он, опасаясь очередного кашля.

— Оставьте это мне, Чарли. Я позабочусь о том, чтобы мы сообщили Джоко.

— Спасибо.

— А пока, Чарли Редмонд, вы останетесь в этой кровати и сделаете всё, что я вам скажу.

— Да, мэм. — Чарли просто чувствовал себя слишком плохо, чтобы спорить.

Кроме того, он довольно быстро узнал, что у Ребекки Гейнс была упрямая полоса шириной в милю, и когда её разум был настроен на что-то, было бы лучше не спорить, потому что когда она была взбешённой, Ребекка могла отговорить дьявола от уха. Улыбка свернулась на губах полковника, когда другая холодная ткань легла на его горящий лоб, и мягкие пальцы коснулись его влажных волос. Он чувствовал, как она дышит на его щеку, и слышал, как она шепчет ему на ухо.

— Отдыхайте, Чарли, я сейчас вернусь с чем-нибудь, чтобы помочь вашей груди.

Не в силах открыть глаза, опасаясь того, что может случиться с содержимым его желудка, он слушал, как она выходила из комнаты. Он слышал лёгкий скрип на лестнице, когда Ребекка спускалась по ним. Он спустил одеяла, чувствуя себя очень жарко с ними. Шаткая рука прошла к его ночной рубашке, и он почувствовал влажность, которая была поглощена его потной кожей. Он застонал, когда его рука опустилась на кровать. Медленно повернув голову, он увидел, что по-прежнему очень темно, и подумал, что разбудило мисс Ребекку. Затем он понял, что, должно быть, суетился во сне и разбудил её. Он слушал, как она поднималась по лестнице, держа тарелку с дымящимся полотенцем. Он хотел сказать ей, что скоро покинет её путь, что он вернётся в свою палатку, пока не почувствует себя лучше, но слова просто не проходили через его сухой рот и толстый язык.

Внезапно у него не стало выбора, кроме как открыть глаза, когда он почувствовал, как на ночной рубашке открылась кнопка. Он повернул голову и посмотрел на неё широко раскрытыми испуганными глазами.

— Расслабьтесь, полковник, это только горчичный пластырь для вашей груди. Всё в порядке, я не собираюсь причинять вам боль.

Быть обиженным было последним, что пришло в голову Чарли. Первым делом было нежное прикосновение руки этой леди, когда она прикладывала аптечку к его груди. Они никогда не переставали смотреть в глаза всё это время, и сладкая улыбка Ребекки напомнила ему, что всё в порядке. Ему не нужно беспокоиться; с ней он был в такой же безопасности, как и с ним. Она не станет рассказывать его секрет или предавать его доверие.

— Расслабьтесь. — Прошептала она снова.

Его разум начал шататься от её нежных прикосновений, постоянно заменяя старую одежду свежей мокрой, чтобы охладить воспалённый лоб. Он закрыл глаза, впитывая утешение, которое она предлагала. Прошло очень много времени с тех пор, как о нём заботился кто-то, кроме Джоко или доктора Уокер. Он предполагал, что мужчина, у которого в конечном итоге будет Ребекка в роли жены, станет самым счастливым человеком в жизни. Чарли только надеялся, что кто бы это ни был, у него будет здравый смысл заботиться о женщине. Он расслабился ещё дальше, зная, что засыпает, и не может его остановить. Ребекка смотрела, как глаза Чарли закрываются. Она не могла не улыбнуться. Ей действительно было жаль, что полковник был болен, но, впав в мирный сон, каким он был, ей было приятно, что она смогла облегчить некоторые страдания. Она провела пальцами по влажным волосам, разглаживая их.

— Успокойтесь, дорогой Чарли. — Она нежно поцеловала лоб полковника, опустила фитиль на лампу и тихо вышла из комнаты, чтобы дать Чарли отдохнуть.

Когда взошло солнце, Ребекка увидела сержанта Джексона, подъезжающего к дому. Она подвинула горшок мятного чая, который готовила для Чарли, к горячей тарелке на плите, а затем переместилась к чёрному ходу. Открыв его, она улыбнулась другу Чарли, когда он поднимался по ступенькам.

— Доброе утро, сержант Джексон.

— Доброе утро, мэм. Я здесь, чтобы узнать о полковнике Редмонде. Он не вернулся в лагерь сегодня утром.

— Да, сержант, я знаю. Полковник Редмонд очень болен сегодняшним утром. Он спит наверху.

— Болен? — Брови Джоко сошлись. — Должен ли я отправить медика?

— Нет, сержант. Это простуда. Боюсь, что он плох, но просто простужен. Я могу позаботиться о полковнике. Не нужно беспокоить вашего медика. Он наверху в главной спальне, если хотите, пойдите навестите его. Я завариваю ему мятный чай. Я сомневаюсь, что он сможет сдержаться гораздо больше.

— Да, мэм, мне нужно поговорить с ним.

— Вверх по лестнице, последняя дверь справа.

— Спасибо вам, мама.

Она вернулась к чаепитию, слушая звук сапог сержанта Джексона, когда он поднимался по лестнице. После того, как сержант отправился выполнять приказы полковника на этот день, Ребекка приготовила поднос с мятным чаем и тёплым хлебом. Вернувшись в спальню, она обнаружила, что Чарли перевернулся на бок, прижавшись к ней спиной.

— Полковник? — тихо спросила она, чтобы не разбудить его, если он спит.

Он медленно перевернулся, открывая кровоточащие глаза и улыбнувшись ей.

— Мисс Ребекка.

— Я принесла вам маленький завтрак.

— Я не думаю…

— Тише. Вы должны понимать, что, пока вы находитесь под моей опёкой, полковник, вы будете делать, как я говорю.

Он кивнул.

— Да, мэм.

Поставив поднос на пол, она помогла Чарли сесть, спиной к спинке кровати. Уделила немного времени, чтобы взбить подушки и распрямить одеяла. Затем она взяла поднос и положила его ему на колени.

— Это просто мятный чай с небольшим количеством мёда. Это облегчит ваш желудок. Попробуйте также съесть немного хлеба. — Она налила чай, прежде чем сесть на кровать рядом с Чарли. — Давайте сейчас. Ещё немного, чтобы вы почувствовали себя лучше и помогли себе сохранить силы.

Чарли нашёл чай очень успокаивающим. До сих пор он не замечал этого, но его горло было сырым и болезненным. Он закрыл глаза, наслаждаясь успокаивающим паром из чашки и мягким ароматом. Однако, это было ошибкой. Как только он это сделал, его голова начала кружиться. Запаниковав немного, он открыл глаза и сунул чашку в её руки.

— Мм. Тазик. Пожалуйста.

Ребекка ожидала этого неудачного поворота событий и быстро поставила тазик у кровати и помогла Чарли перевернуться на бок, чуть прислонив голову к краю кровати. Она терпеливо сидела и тёрла успокаивающими кругами его спину, когда он пытался решить, будет ли он болеть. Глубоко вздохнув, Чарли сфокусировался на верхней части маленького комода через комнату от него, пока его мятежный живот не решил, что чай приемлем и будет оставлен. Он позволил себе откатиться на подушки и просто собраться самому.

— Спасибо. Я боялся, что он не останется на месте. Вы были так добры, заботясь обо мне, мисс Ребекка. — Просто эти несколько слов, казалось, утомили его.

— Это моё удовольствие, полковник. Это меньшее, что я могу для вас сделать. Я хочу, чтобы вы отдохнули и поправились. Ваши люди будут нуждаться в вас. — ≪И ты мне понадобишься≫. — Эта последняя мысль на мгновение поразила Ребекку, но она поняла, что это очень верно.

Она и Чарли начали девичью войну в городе, и она не собиралась участвовать в битве одна.

— Возможно, я мог бы выпить немного чая? Ваша забота не может помочь, но скоро мне станет лучше, мэм.

Чарли лежал там, пытаясь быть галантным. Ну, стараясь быть вежливым. Просто говорить было напряжённо.

≪Может быть, кровать просто поглотит меня. Было бы лучше, чем это≫.

Ребекка помогла ему с чаем, мягко улыбаясь, желая, чтобы она могла сделать для него больше.

— Хорошая новость в том, что шторм утих. Я боюсь, что слишком поздно для вас.

Чарли застонал.

— О, Господи. Мои люди. Как мои люди? Пришёл ли Джоко? Полк заботится о них? Какой урон?

Она провела пальцами по его волосам.

— Я знаю, что вы плохо себя чувствуете, Чарли, но разве вы не помните, как сержант Джексон пришёл раньше? Вы отправили его с вашими приказами на день.

Недолго думая, Чарли наклонил голову к её руке. Он чувствовал себя таким несчастным, а её прикосновение было таким хорошим. Он хотел просто положить голову ей на грудь и держаться как ребёнок. В его голове всплыло смутное воспоминание о прекрасной, нежной женщине с тёмными волосами и смеющимися голубыми глазами, которая держала его на коленях, когда он был маленьким и больным, и делала это лучше. После того, как она ушла, никто не позаботился о нём, когда он был болен. До сих пор. Неожиданные и нежелательные слёзы выступили у него на глазах.

— О, Чарли, — успокоила она. — Всё будет хорошо. Вам просто нужно отдохнуть. Я позабочусь о вас, вам не нужно ни о чём беспокоиться. — Она просто хотела обнять его и заставить его поверить в то же, что и она.

Он прочистил горло и быстро моргнул, снова откинувшись на подушку.

— О, да. Да. Я помню. Ущерб не так страшен, как я боялся. — Повернувшись, чтобы взглянуть ей в глаза, нуждаясь, по крайней мере, в ещё большем контакте, он почувствовал болезненное одиночество, которое в сочетании с его болезнью сделало его ещё более несчастным.

Взгляд в его глазах был тем, кого она никогда не видела прежде. Это был вид ребёнка, одинокого, потерянного, несчастного ребёнка. Затем он опустил глаза на её руку, поднял её и нежно поцеловал тыльную сторону её руки.

— Спасибо. Может быть, я справлюсь с небольшим количеством хлеба?

Она разорвала маленькие кусочки хлеба, кормя их ему своей собственной рукой.

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас? Вы спросили меня, если есть, не так ли? — Она немного подразнивала, когда он сделал ещё один откус хлеба.

Очень тихим голосом, подчёркнутым его тщательным пережёвыванием и глотанием небольшого кусочка хлеба, он ответил:

— Я не знаю, о чём спрашивать. Обычно, когда я болею, я просто остаюсь в своей палатке, и Джоко каждый раз приносит мне воды так часто. — Приступ кашля занял его на мгновение, но щекотание в его горле было ослаблено ещё одним глотком чая, который Ребекка дала ему. — Со временем я поправляюсь.

Он продолжал есть хлеб, наслаждаясь лёгким прикосновением её пальцев к его губам, пока она кормила его.

— Ну, вам понадобится больше, чем вода, чтобы пройти через это. Если вы можете думать о чём-нибудь, и я имею в виду что-нибудь, это поможет вам. Не бойтесь говорить.

— Пожалуйста, просто оставайтесь со мной. — Это сошло из его рта, прежде чем он мог остановить это.

Просто быть с ней заставило его чувствовать себя лучше. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то заботился о нём — только о нём, что он жаждал этого общения, как умирающий человек жаждет воды.

— Клянусь вам, Чарли, я никуда не пойду. Я буду здесь с вами. Обещаю.

Он поймал её руку и поднёс к щеке. Это было так круто и мягко. Его голос был хриплым, но она не могла понять, было ли это из-за холода или чего-то ещё.

— Вы так добры ко мне, мисс Ребекка. Мне очень жаль быть таким ребяческим и требовательным. Я просто… — он посмотрел ей в глаза, медленно и неохотно отпустив её руку.

Ослабленные холодом и лихорадкой, потрясённые воспоминаниями о его матери, которая умерла, когда ему было всего четыре года, все страдания, одиночество и отчаяние его жизни проявились в тот момент.

— Тише, теперь не будьте смешным. Вы ничуть не требовательны. И я сказала вам, что мне нравится заботиться о вас. Через несколько коротких недель вы вернёте мне то, чего я не понимаю, упускаю, приятно иметь кого-то, кто нуждается во мне снова.

— Я не хотел навязываться. Но мне приятно, когда за мной ухаживают. Я… У меня не было никого, кто бы так заботился обо мне, потому что я был очень маленьким. Вы могли бы испортить меня заботой о больных, мне, возможно, придётся болеть чаще. — Слабая попытка юмора была почти всем, что Чарли мог сейчас сделать, но он должен был что-то сделать.

Он отчаянно пытался вернуть отношения в более ровное состояние, иначе он сломается и станет умолять, чтобы его удерживали. Ребекка вздохнула, качая головой. Полковник Редмонд был крепким орешком, с каждым днём становясь всё ясным.

— Полковник, давайте разберёмся с одной вещью. Вы не навязываетесь. — Она так много хотела сказать, но не была уверена, насколько уместно это сейчас. Она знала его только в течение короткого времени, но она начинала чувствовать, как будто она знала его вечно, и как бы это ни удивляло её, она действительно чувствовала к нему привязанность, даже после такого короткого времени. — Я забочусь о вас, Чарли, и я хочу видеть вас получше в ближайшее время. Вам предстоит инспекция, и я надеюсь подкупить вас ещё одной удивительной поездкой до наступления погоды.

— Ну что ж, мэм, я, несомненно, быстро поправлюсь под вашим присмотром, и Шеннон всегда к вашим услугам. — Он слабо улыбнулся ей и продолжил. — Но, мисс Ребекка, мы захватили вашу ферму, вашу жизнь, мы сделали вещи неудобными для вас с вашими соседями, и я взял вашу кровать и использовал её как больничную комнату. Разве это не навязывание?

Она разгладила одеяла у него на груди.

— Нет, поверьте мне, когда я скажу вам это. Если бы это было так, вы наверняка оказались бы в своей палатке на очень твёрдой армейской койке. — Она посмотрела в окно. Было ещё очень рано, и Чарли нужно было отдохнуть. — Я думаю, вам нужно поспать, полковник. И я, безусловно, могла бы взять на себя мошенничество. Вам было бы ужасно неудобно, если бы я устроилась на моей стороне кровати, чтобы немного отдохнуть?

Чарли подвинулась, когда она подняла поднос с края кровати и взяла его пустую чашку.

— Конечно, мисс Ребекка. Это ваша кровать, — добавил он, почти себе под нос, — и мне всегда удобно, когда вы рядом со мной. — Когда она легла на кровать, он протянул руку и взял её за руку, нежно держа её.

========== Глава 8 ==========

Пятница, 18 ноября 1864 г.

Ребекка поместила салфетку на краю бассейна. Она оглянулась на Чарли, который наконец спал спокойно. Она очень мало спала прошлой ночью. Полковник был очень суетливым, бродил по кровати. Она сделала всё, что могла, сидя большую часть ночи, постоянно вытирая лоб и шею прохладной тряпкой. Она потянулась к своей сорочке, проскользнула в неё и потянулась за платьем. Она подумала о том, чтобы найти время, чтобы принять правильно ванну, но не хотела так долго находиться вдали от Чарли. Поэтому она просто приготовила тазик, сняла с себя одежду и быстро помылась. Когда она застегнула платье, она посмотрела на Чарли. Он свернулся калачиком и перевернулся, потянулся к её стороне кровати и притянул к себе подушку. Она не могла не улыбнуться, по какой-то причине она всё ещё пыталась понять своё сердце, что действие делает её очень счастливой. Она закончила одеваться и подошла к нему, нежно поцеловав в щеку.

— Спите спокойно, Чарли, у нас впереди ещё один длинный день.

***

Когда она вышла из комнаты, сначала пошла в комнаты, в которых находилась доктор Уокер. Они были готовы настолько, насколько могли быть, но ни в коем случае не хотела, чтобы Ребекка могла быть. Её дом когда-то был таким красивым, а теперь он превратился в простую оболочку былой славы. Зная, что она ничего не может сделать для комнаты, она закрыла дверь и спустилась вниз. Она поставила чайник кипятиться, когда в заднюю дверь постучали. Она открыла её, чтобы найти четыре лица, смотрящих на неё, каждое из которых держало две маленькие сумки.

Молодой человек заговорил первым:

— Миссис Гейнс?

— Да.

— Да, мэм. — Он снял шляпу с головы. — Я Рег, — он показал на свою очередь с женщинами, с которыми он был. — Это Сара, Беула и Лизбет. Полковник Редмонд велел нам прийти к вам.

— Ах, да. Входите. — Она впустила их, оценивая их, когда они стояли перед ней. Чарли, конечно, умел выбирать слуг. — Хорошо, я скажу вам, что я только начинаю приводить Гейнс-Коув в порядок, и для этого потребуется очень тяжёлая работа. Вы ведь не боитесь тяжёлой работы?

— Нет, мэм. — Рег ответил за них. — Мы очень благодарны вам и полковнику за эту работу. Мы обещаем поступать правильно с вами и полковником, миссис Гейнс.

— И полковник, и я поступим правильно с вами. — Она указала на лестницу. — Вы найдёте четыре наверху на третьем этаже. Идите, уберите свои вещи, а потом возвращайтесь вниз, чтобы я могла начать с вами. И будьте очень спокойны, поднимаясь по лестнице, полковник не в погоде и отдыхает в постели этим утром.

— Да, мэм.

***

Чарли спал до середины утра, когда его разбудили не Ребекка, как он ожидал, а Джоко, который ворвался с кастрюлей горячей воды и бритвой.

— Ну, полковник С. Как мы себя чувствуем этим утром? Я бодрый и пребодрый, как я полагаю.

Чарли хмуро посмотрел на своего бэтмена. Эта степень ≪бодрости≫, когда Чарли всё ещё чувствовал, что у него тонна мокрых кирпичей на груди, была менее чем прекрасна. Особенно, когда он надеялся увидеть нежные зелёные глаза и вместо этого смотрел в карие, которые злобно сверкали.

— У нас сегодня будет компания. Полковнику Полку нужны его приказы; доктор Уокер прибывает, и пришло время снова стать полковником. Поэтому я подумал, что приду и исправлю тебя.

Чарли застонал.

— Хорошо. Просто будь нежным. Я чувствую, как будто меня затащили в ад и обратно.

— Хорошее бритьё и чистая одежда исправят тебя, я обещаю.

Чарли откинулся назад и закрыл глаза, когда Джоко суетился вокруг него, намазывая лицо, а затем методично удаляя пену и щёпоть волос на лице. Годы бритья привели к тому, что некоторые из этих очень тонких волосков на лице стали грубее, так что на самом деле у Чарли была борода. Бритьё хотя и возникло как часть его маскировки, теперь стало реальной необходимостью. Они молчали, когда Джоко применил щётку, полную мыльной пены, а затем начал снимать её и щетину-компаньона бритвой с острыми краями. Когда Джоко побрил его, Чарли обратился к своему старшему другу за советом. Сон его матери прошлой ночью потряс его больше, чем он готов был признать, даже для самого себя, и нежное стремление Ребекки добавилось к его замешательству.

— Джоко, я не прав, играя ту роль, которую я играю?

— Что ты имеешь в виду, неправильно, Чарли? Ты чертовски хороший офицер. Ты заботишься о своих людях, ты выполняешь работу с минимальными потерями, и ты хороший тактик. Ты выигрываешь битвы. Если вы оказались женщиной, вы не смогли бы делать то, что вы делаете так хорошо. Они не позволят вам.

Чарли фыркнул.

— Ну, я так долго был солдатом и мужчиной, я не думаю, что смог бы вернуться к ношению юбок, если бы моя жизнь зависела от этого.

Джоко остановился на мгновение и посмотрел в глаза своему старому другу и командиру.

— Чарли, чтобы выжить, ты должен был быть мужчиной, вести себя как мужчина, выглядеть как мужчина и думать как мужчина. Во всех отношениях, ты считаешь себя мужчиной. Так зачем мучить себя?

Чарли и Джоко помолчали минуту. Чарли думал о грубой правде в том, что сказал Джоко. Это было правдой; чтобы выжить, Чарли должен был быть человеком. Большую часть времени он думал о себе как о человеке. Только в безопасности и уединении его комнаты, поздно ночью, когда он раздевался и освобождал привязки вокруг себя, он вспоминал, кем он был. Разум Джоко путешествовал в другом месте.

— Итак, вы носили юбки? Теперь это зрелище, за которое я заплачу деньги, чтобы увидеть. Также длинные волосы? Мой, мой, полковник С. Вы были настоящей молодой южной леди? Думаю, нет. — Со смешком и расцветом Джоко закончил бритьё с плеском рома. — Хорошо, босс, пора тебе вставать и выходить. Я принёс твою униформу. В бассейне тёплая вода, так что вставай и одевайся. Когда ты будешь готов, я установлю стол в задней комнате, где идёт хороший тёплый огонь. Мисс Ребекка сказала, что вы можете использовать его как свой офис, пока не поправитесь. Полковник Полк будет здесь в 9:00, а доктор Уокер должна сесть в поезд в 10:30. отправления, а вас ждут также отчёты от каждой компании.

— Спасибо…я подумаю. А теперь иди. Я скоро спущусь.

Чарли вытащил себя из постели. Он всё ещё чувствовал лихорадку и дрожь, но потребности полка были важнее, чем его желание лежать в постели целый день. Быстрый взгляд на его карманные часы показал ему, что ему нужно пойти навстречу Полку. Джоко был вдумчивым. Вместо обычных штанов для верховой езды он привёз штаны в форме — и мягкие ботинки с низким вырезом, которые шли вместе с ними, вместо удобных сапог для верховой езды по колено. Даже так, простое одевание утомляло его. Он несколько минут сидел на краю кровати, прежде чем заняться лестницей. Наконец он осторожно спустился вниз по лестнице. Он встретил Ребекку, выходящую из маленькой гостиной, когда он подходил к двери. Она взяла его за руку и пошла с ним в комнату.

— Я бы хотела, чтобы вы могли остаться в постели ещё на день или два.

— Чтобы быть честным с вами, я тоже. Однако потребности мужчин продолжаются, независимо от того, как я себя чувствую.

— Ну, по крайней мере, вы можете согреться здесь. Я нашла шерстяную шаль, которую мой муж использовал в холодные дни, чтобы помочь вам согреться. И я просто поставила горшок этого мятного чая, который вам понравился, на варочную панель. И если вы будете слишком уставшим, вы можете лечь на скамью подсудимых. Есть афган, который вы можете использовать, или коврик на коленях, если он вам нужен.

— Спасибо. — Он оглянулся на всё то, что было сделано Джоко и Ребеккой, чтобы ему было удобно. Аккуратная стопка платков на углу стола, превращённая в стол, улыбнулась его губам. — Я вижу, вы подумали обо всём. Вы присоединитесь ко мне за чашкой чая?

— Спасибо, но нет. Я понимаю, что доктор Уокер прибывает сегодня, а нанятые вами слуги прибыли сегодня утром, поэтому мне нужно заставить их работать и подготовить вещи. Я приготовлю лёгкий обед для неё и кого бы она ни принесла.

— Ах, мисс Ребекка, между доктором Уокер и полковником Полком сложилась тесная дружба. Думаю, они оба оценят это, если вы включите его в свои планы на обед.

Правая бровь Ребекки поднялась, и на её лице отразился слегка удивлённый взгляд.

— Во что бы то ни стало. Полковник Полк — очаровательный джентльмен. Кстати, капрал Нейлер был находкой. Дункан нашёл все предметы старой мебели на чердаке и в кладовых, отремонтировал и почистил всё, что можно было снова использовать. Такое ощущение, что у меня снова есть меблированный дом, даже если ничего не подходит.

— Я рад за вас. И я буду признателен ему за его усилия. Однако я заметил, что у вас всё ещё есть проблемы с кухней.

— Да, конечно, ветер снял пятно почти сразу, как начался дождь.

Лицо Ребекки выглядело напряжённым. Чарли не знал, что так на неё повлияло; будь то стресс, связанный с выполнением всех его требований, боль от захвата её дома или что-то ещё.

— Мисс Ребекка, мне жаль, что мы навязали вам это. Если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы уменьшить бремя, пожалуйста… — он замолчал, не зная слов, но чувствуя горе маленькой женщины.

Она ответила мягко.

— Нет, полковник, вы и ваши люди не сделали ничего, что могло бы причинить мне беспокойство. Во всяком случае, вы предложили мне отсрочку, шанс построить новую жизнь для себя. За это я глубоко благодарна.

— Мисс Ребекка, я надеюсь, вы знаете, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать вашу жизнь менее болезненной, менее сложной.

Грубая честность предложения Чарли потрясла хрупкий контроль Ребекки. Она стала немного резкой, чтобы скрыть свою реакцию.

— Ну, сэр, с приходящими гостями, я должна заниматься своими делами. — Она быстро подошла к двери и остановилась, когда уходила. — Пожалуйста, полковник Редмонд, будьте осторожны. Не заставляйте себя больше, чем вам абсолютно необходимо. — С этим предупреждением она тихо закрыла дверь.

Чарли уселся за импровизированный стол и вытащил перед ним чемоданчик. Но вместо того, чтобы открыть его, он просто сидел, уставившись на только что закрывшуюся дверь, видя усталый взгляд в глазах женщины, почти потерянный взгляд, который преследовал её сегодня, и ломал голову над чем-то, чтобы она почувствовала себя лучше. Наконец, он налил себе чашку чая, который она оставила ему, и перед тем, как вспахать рассылки и отчёты, готовился к встрече с Полком. Незадолго в 9:00 Полк постучал в дверь. Чарли призвал его войти, не вставая, и помахал ему со стула, когда закончил читать последний отчёт.

— Ну, Ричард, похоже, вы могли бы нанести гораздо больший ущерб, чем мы.

— Да, сэр. У нас есть несколько вывихнутых лодыжек и простуда у мужчин, но ничего серьёзного. У нас пять раненых лошадей, но никого не нужно было откладывать. Мы всё ещё ищем около полдюжины пропавших без вести лошадей и одного пропавшего мула. Лучшая новость заключается в том, что, за исключением пары мешков муки и бочек с солёной свининой, наши запасы были в порядке. Плохая новость заключается в том, что каждая пара этих паршивых сапог, отправленных нам, упала и отделилась или превратилась в сплошные блоки. В сырую погоду мы сжимаемся, используем старые ботинки и подкладываем их с тем, что можем, но это нехорошо.

— Хорошо. Телеграфируйте начальнику квартирмейстера, срочно с копией генералу Шеридану. А пока есть ли дублёная кожа? Мы могли бы сделать мокасины и нарезать их соломой или чем-то таким, чтобы, по крайней мере, сохранить их ноги сухими и тёплыми. Проверьте с Шериданом, а как насчёт проверки с мистером Купером? В этом районе когда-то были скотоводческие и конные фермы. Может быть, там ещё есть какие-то излеченные шкуры. И посмотрите, есть ли люди с навыками сапожников или кожевников.

— Да, сэр. Мы сделаем всё возможное.

— Как мы продвигаемся в установке дренажа и подготовке к зиме палаток?

— Шторм определённо определил текущие схемы потока воды, сэр. У меня есть четыре компании, которые занимаются рытьём канав и строят бермы вокруг самих палаток. Мы ещё не получили древесину для грубой опалубки. Она ждёт нас на железнодорожной станции, но дорога всё ещё слишком грязная, чтобы её перевозить.

— Продолжайте работу и вводите эти пиломатериалы как можно быстрее. Я не хочу повторения последних двух дней. Теперь по другому вопросу. Какие слова о Монтгомери?

— Самуэльсон обеспокоен. Он ещё не пришёл в сознание. Вы кладёте воду или отвар в рот, он глотает. Вы щекочите подошвы его ног лезвием, он дёргается. Но это степень его отзывчивости.

— Я рад, что доктор Уокер будет здесь сегодня. Я бы не хотел его потерять.

— Гм, сэр, это подводит меня к другому вопросу. Доктор Уокер должна прийти сегодня утром.

— Я знаю.

— Я хотел бы получить разрешение пойти встретить её поезд.

— Я предполагал, что вы будете. — Чарли посмотрел на бумаги перед собой, чтобы скрыть лёгкую ухмылку, которая появилась на его губах. — Возможно, вы бы взяли Самуэльсона с собой. Разумеется, просто чтобы сообщить ей о статусе мужчин. И предоставить компаньона мистеру Уитмену, если он с ней. Сопроводите их сюда, как я полагаю, мисс Ребекка планировала лёгкий обед для них и планирует провести их сюда, в главный дом.

— Конечно, сэр.

— И тебя тоже приглашают на обед, Ричард.

У Полка была возможность немного покраснеть.

— Спасибо, Чарли. И спасибо мисс Ребекке.

— Полагаю, вы можете выразить свою признательность самой леди, Ричард. А теперь уходите. У вас есть много дел с настоящего момента до 10:30.

— Да сэр!

Полк вышел за дверь, осторожно закрывая её за собой. Чарли упал на стул, откинувшись назад и закрыв глаза. Только попытка прочитать отчёты и встретиться с Полком истощила ту небольшую энергию, которая у него была. Лёгкий стук в дверь не смог разбудить его от нежной дозы, в которую он упал. Вошла Ребекка, сопровождаемая капралом Дунканом Нейлером, которого смутило то, что он доложил полковнику напрямую. Тяжёлая куча обуви Дункана в виде сапог пробудила Чарли.

— Мисс Ребекка? Дункан? Что я могу сделать для вас?

Ребекка выглядела расстроенной, Дункан выглядел решительным. Он заговорил первым.

— Сэр, насчёт кухни. Я внимательно осмотрел её, и нам действительно нужно поставить на неё новую крышу. В противном случае она просто продолжит течь весной. Я поговорил с сержантом Мудрым, который сказал, что у нас есть материалы. Итак, я хочу, чтобы около четырёх человек помогли мне сорвать крышу и заменить её. Я полагаю, что это займёт всего пару дней с подходящими мужчинами.

— Полковник, я не могу позволить вам сделать это. Это моя собственность, и я несу ответственность за её уход.

— Дункан. Выбери себе людей и выполни работу, прежде чем погода снова изменится. Вольно.

Дункан посмотрел между своим полковником, который выглядел довольно бледным и растянутым, и мисс Ребеккой, которая выглядела как грозовая туча, которая вот-вот разразится. Он сделал набросок быстрого приветствия полковнику и поспешно отступил от того, что выглядело как грязная перестрелка.

— Чарли Редмонд. Что даёт вам право просто принимать решения о МОЁМ доме, о МОЁМ выборе, даже не посоветовавшись со мной!

Чарли закрыл глаза и позволил своему гневу окутать его. У него не было энергии для этого. Монотонно он ответил, не открывая глаз.

— Это должно было быть сделано — и сделано, прежде чем мы получили ещё один шторм. Это единственный способ, которым это можно было сделать быстро.

— Полковник Редмонд. Вы НЕ хозяин этого дома. Вы мой гость. И я имею право хотя бы внести свой вклад в эти решения.

≪Мастер этого дома. О боже, я бы хотел. Я хотел бы, чтобы это могло быть так≫.

— Да, мисс Ребекка. Я знаю, что я не хозяин этого дома. И я, конечно, знаю, что я не ваш любовник, не говоря уже о вашем муже. Но вы та, кто хотел изображение моей защиты. Это один из результатов.

Она открыла рот, чтобы ответить, затем внимательно посмотрела на него и снова резко закрыла его.

— Чарли? — Она провела рукой по его щеке и лбу. — Чарли, вы в порядке?

— Я болен. Я устал. Я истощён. — ≪И я пытаюсь поступить правильно с тобой, а ты занята больше, чем даёшь мне≫. — Добро пожаловать на новую крышу.

Её рука на его щеке была сильной болью, чем он мог выдержать в этот момент. Он отвернулся от неё, больной сердцем и телом, желая, чтобы он мог быть тем человеком, в котором она нуждалась и заслуживала, зная, что это не так и никогда не будет. Голос в его голове, тот, который он ненавидел и боялся, наполнился ликованием.

≪Вы видите, вы жалкий мошенник. Даже ваша доброта не нужна, не нужна. Вы знаете, что когда эта война закончится, когда им больше не понадобится лакей, чтобы сделать грязную военную работу, даже эта жалкая маленькая полезность исчезнет. Оставь это, Чарли Редмонд. Вы полезны только для военных собак и когда на этот раз их собачут, вас тоже≫.

Знакомая пустая боль в груди, с которой он жил всю свою взрослую жизнь, разразилась полной пылающей агонией. Это было всё, что он мог сделать, чтобы сидеть неподвижно, желание сжаться в дрожащий шар вокруг этой горящей пустоты было так поглощающе.

— Чарли. Чарли. Что это, Чарли? — Ребекка была сокрушена.

Она не хотела причинить ему боль, и вдруг это было так, как будто он просто… ушёл на минуту.

Чарли глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себя под контроль. Он посмотрел на неё, и на мгновение она увидела душераздирающую муку в его глазах, прежде чем вернулся всегда нежный и вежливый полковник.

— Извините, мисс Ребекка. Я не хотела быть с вами остроумной или отнимать ваши прерогативы в доме или на ферме. Можете ли вы простить моё предположение?

— Полковник, если кто-то должен извиниться, я верю, что это я. Я не хотела ругать вас таким образом. Боюсь, я просто устала. И так много нужно сделать, прежде чем прибудет доктор Уокер. — Она взяла его руку, обхватив его руками. — Чарли, вам нужно отдохнуть, дорогой человек. Пожалуйста, пожалуйста, хотя бы немного полежите до завтрака?

Её прикосновение всё ещё было огненным. Нежная заботливость её голоса была мучительной. Между недавним сном о его матери и моментом, когда она перешла от нежного беспокойства к сердитому нападению, потому что он переступил черту приёмлемого поведения, Чарли был теперь глубоко погружён в свою самую тёмную меланхолию. Часть его хотела протянуть руку ей, как странник, затерянный в пустыне в поисках мирного убежища в оазисе. Остальная часть его знала, вне всякого сомнения или надежды, что такое убежище не для него. Он позволил ей помочь ему отправиться в Давенпорт и откинулся на спинку стула, измученный как собственной болью, так и болезнью. Она осторожно уложила его и оставила лежать с закрытыми глазами, надеясь, что он поспит немного. Когда звук защёлки щёлкнул в доме, первая из длинного потока безмолвных слёзскатилась по лицу Чарли.

***

Стремительно Полк стоял на маленькой железнодорожной станции в Калпепере, глядя на север линии, где размазывался дым, чтобы сказать ему, что поезд идёт. Он послал одного из сержантов-квартирмейстеров в поисках вылеченной кожи, а другого — за списками квалифицированных сапожников или мастеров из кожи. Теперь он ждал её. Обычно весёлый, спокойный джентльмен ходил взад-вперёд по платформе, сунув руки глубоко в карманы пиджака, вздыбившись и летая, как будущий отец, довольно энергично жуя окурок сигары. Самуэльсон тихо сидел на одной из трёх скамей на платформе, наблюдая за полковником, как будто он был чем-то вроде спортивного соревнования или цирковой выставки. Наконец Самуэльсон больше не мог этого выносить. Он тихо вошёл в кабинет начальника станции и поинтересовался последним уведомлением о продвижении поезда снабжения с небольшим пассажирским вагоном, прикреплённым в конце. Отчёт начальника станции был кратким. Поезд ушёл в воду в Уоррентоне и ожидался приблизительно через 10 минут. Самуэльсон вежливо поблагодарил мужчину и вышел, чтобы проинформировать главного исполнительного директора. Услышав эту новость, Полк бросил окурок своей сигары на гусеницу.

— Почему мы не можем заставить проклятые поезда приходить вовремя? Кто-то должен быть в состоянии сделать что-то столь простое.

Он зажёг ещё одну сигару и вернулся к шагам.

Спустя одиннадцать с половиной минут обученный припас прибыл на станциюи поднялся так, чтобы пассажирский вагон выровнялся с платформой. Сразу же Полк был у двери, готовый спустить даму вниз. Самуэльсон следовал на шаг или два позади.

— Доктор Уокер. Я так рад вас видеть. Как прошла ваша поездка? Надеюсь, не утомительно. Вы хорошо выглядите. Это новый дорожный костюм? Он становится вами, мэм. — Полк суетился, собирая свои дела и разговаривая без перерыва.

Миниатюрная темноволосая женщина с мягкими карими глазами просто нежно улыбнулась, ожидая, пока полковник немного успокоится.

— Доброе утро, полковник. Вы хорошо выглядите, и поездка прошла без приключений. Спасибо. — Она ответила на все его вопросы гладко.

Самуэльсон застенчиво улыбнулся мистеру Уитмену, выходившему из поезда. Двое мужчин молча пожали друг другу руки. Доктор Уокер обратила своё внимание на Самуэльсона.

— Доброе утро, мистер Самуэльсон. Надеюсь, у нас нет неотложных дел, требующих нашего немедленного внимания.

— Ну, мэм, есть один случай, который я хотел бы, чтобы вы рассмотрели довольно скоро. Боюсь, что у вас травма головы.

— Ах, да, это очень обидно, — вмешался Полк. — Доктор Уокер, мэм, наша хозяйка, миссис Гейнс приготовила для вас обед и номер в своём доме. Не хотели бы вы устроиться, прежде чем заниматься медицинскими вопросами?

— Джентльмены, моя клятва предшествует моему утешению. Давайте пойдём и посмотрим на этот случай, который так волнует Самуэльсона. Тогда мы сможем насладиться социальными удобствами.

Трое мужчин перевозили различные чемоданы и сундуки от поезда до вагона ожидания. Тарент успел вовремя вернуть большую открытую тележку в рабочее состояние, чтобы забрать доктора Уокер и её дорожные чемоданы, в основном медицинские инструменты и лекарства. Уложив их в багажник, Самуэльсон предложил поехать обратно на ферму. Уитмен ехал рядом с ним на скамье водителя, а Полк присоединился к доктору Уокер. Возвращение было быстрым, и Самуэльсону удалось избежать наихудших колей на дороге, вызванных дождём. Каждая пара спокойно говорила о личных вещах, узнавая новости о взаимных знакомствах и действиях друг друга. Как только они достигли каменного сарая, который был теперь лазаретом, милостивая леди превратилась в эффективного врача.

— Давайте рассмотрим ваши самые серьёзные дела, мистер Самуэльсон.

— На самом деле есть только один срочный, доктор Уокер. Это майор Монтгомери. Он получил лошадиный удар по голове. У нас есть некоторая рефлекторная активность, но он не реагирует с момента аварии.

Спокойно, Уитмен открыл чёрную сумку, которую он всегда держал под рукой; ту, которую содержал её для наиболее часто используемых инструментов. Свеча, быстро зажжённая, была помещена в маленький направленный фонарь с фокусирующей линзой. Это использовалось как для освещения небольших участков, таких как внутренняя часть ушей, так и для проверки реакции зрачков пациента. Она взяла свой рог для прослушивания и прислушалась к сердцу и дыханию Монтгомери, затем взяла небольшой инструмент, похожий на крошечную шпильку, установленную на держателе ручки, и провела им по ладоням, внутренней части его запястья и подошвам его ног. Наконец она внимательно осмотрела его голову, нежно прощупывая пальцами всё вокруг воспалённой области. Покачав головой, она повернулась к Самуэльсону и Уитмену.

— Господа, нам придётся выполнить операцию — и даже тогда я не знаю, сможем ли мы спасти его. Сколько времени вам понадобится, чтобы организовать операцию и создать как можно более чистый участок?

Самуэльсон заговорил.

— Мэм, я уже работал над подготовкой хирургического участка. С помощью мистера Уитмена мы должны быть готовы к вам к середине дня.

— Хорошо. Я встречу нашу хозяйку и немного отдохну; тогда мы сделаем всё возможное для этого бедного человека. О, Уитмен, принеси себе что-нибудь поесть. Тебе понадобятся силы.

Полковник и женщина ждали, пока Уитмен и Самуэльсон выгружали из кареты всё, кроме личного багажа, затем Полк отвёз доктора Уокер в главный дом. Беула встретила их у дверей, и к ним немедленно присоединилась Ребекка, которая ждала в гостиной. Тихие представления и приветствия были обменены, поскольку Ребекка объяснила о неспособности полковника Редмонда. Когда Беула поспешила за Регом, чтобы выгрузить личный багаж и доставить его в комнаты для гостей, доктор Уокер предложила наведаться к Чарли, как из-за её способности врача, так и старого друга. Полк извинился на несколько мгновений, чтобы отправить пару сообщений дежурному офицеру дня. Тихо войдя в кабинет Чарли и больничную комнату, доктор Уокер была шокирована, обнаружив, что Чарли лежит на диване, выглядя измождённым и истощённым.

— Привет, Чарли.

Она поразила его. Он резко сел, движение, которое заставило его чувствительную голову на мгновение заболеть.

— Элизабет. Прости, ты меня напугала.

Она села рядом со своим старым другом.

— Так скажи мне, Чарли. Как дела — на самом деле? Ты выглядишь очень уставшим.

— О, это были тяжёлые дни, Элизабет. Я очень рад, что вы пришли. Мне нужна ваша помощь старого друга — во многих отношениях.

— Ну, Монтгомери, кажется, первая проблема. Я собираюсь действовать как можно скорее, если мы надеемся спасти его.

— Я боялся этого. Когда ты это сделаешь?

— Сегодня днём, если это вообще возможно. Я не хочу, чтобы он ухудшился больше, чем он уже имеет. Даже в этом случае, может быть, слишком поздно. Травмы головы очень хитры.

— Ну, что тебе нужно, моя дорогая, всё, что тебе нужно.

— А ты, Чарли? Есть что-то, что беспокоит тебя, кроме простуды?

— Ах, мы поговорим об этом позже, если вы не возражаете. Сначала сосредоточьтесь на Монтгомери, дорогой друг. Но до этого, я полагаю, наша хозяйка, миссис Гейнс, приготовила для вас обед. Мы не должны заставлять её ждать.

— Да, я встретила её. Она, кажется, прекрасная леди. Было бы хорошо, чтобы южная женщина снова поговорила.

— Я надеюсь, что вы двое сможете быть друзьями.

— Да, судя по всему, у нас с ней примерно одинаковый подход к уходу за полковниками, которые сами о себе не позаботятся. Я чувствую запах горчичника и мятного чая. Мой рецепт от ваших недугов. Полковник, вы продолжаете следовать указаниям вашей хозяйки.

Тень мелькнула на лице Чарли, затем его обычная вежливая маска скользнула на место.

— Конечно, доктор. Как вы говорите. Теперь мы пойдём на обед?

Чарли встал и предложил свою руку маленькой женщине. Всего лишь на пять футов ростом Чарли возвышался над ней, представляя поразительно романтичную картину. И Полк, и Ребекка немного напряглись, когда они вошли в столовую, держась за руки, смеясь над каким-то ответным ударом, который один из них сделал другому. Чарли не заметил; Элизабет сделала, особенно ответ Ребекки.

≪Мой, мой. Интересно, есть ли там что-нибудь? Ну, нет никого, кто заслуживает большей заботы, чем наш Чарли, но может ли эта настоящая южная леди справиться с нашим мальчиком? ≫

Обед был немного неестественным. После кофе Ребекка предложила отвезти доктора Уокер в её комнату, чтобы отдохнуть, а Полк и Чарли задержались за входной дверью, чтобы поделиться сигарой, акт, который оказался менее чем умным со стороны Чарли, поскольку этот набор насильственный раунд кашлю, который заставлял его чувствовать себя истощённым. Ребекка, спускаясь с верхнего этажа, услышала его хриплый надлом и вышла на портик. Она заставила Полка вернуться к своим обязанностям, а затем толкнула Чарли обратно в заднюю гостиную. Доза мятного чая, новая горчичная штукатурка и немного суетливой суеты позже, и Чарли, обёрнутый в коврик на коленях и шерстяной платок, поселился перед тёплым огнём с подушками за спиной.

— Вам нужно отдохнуть, полковник Редмонд. Вы хотите, чтобы я прочитала вам?

— Вам не нужно беспокоиться или доставлять неудобства, мисс Ребекка. Со мной здесь всё будет хорошо.

— Это не неудобство, полковник. Я часто читаю для себя после обеда стихи, философию или из Библии. Это меня успокаивает. Когда мой брат был жив, мы читали друг другу вслух, и мне становилось привычно. Это тот, который я бы с радостью обновила.

— Как пожелаете, моя дорогая леди. Звук одного вашего голоса успокаивает меня. И всё, что интересует ваш ловкий ум, будет просветляющим, я уверен.

Ребекка посмотрела на Чарли с некоторым беспокойством. Мягкая неформальность последних нескольких дней была заменена его самыми вежливыми манерами. Возможно, у хорошего доктора было больше отношений с Чарли, чем она думала, и он дистанцировался, потому что его любовница прибыла. Но это не имело смысла. Чарли сказал, что он ни с кем не связан — он это совершенно ясно. Возможно, она упрекнула его. О, ну, она знала, что никогда не заслужит любви к такому щедрому человеку, как Чарли. Итак, эти моменты вместе нужно было смаковать. И она будет смаковать их.

— Я читала некоторые из Апокрифов к Святой Библии. Я обнаружила, что есть некоторые интересные дополнения к историям, которые мы все изучаем в наших обычных религиозных исследованиях. Вас это заинтересует, сэр?

— Просто продолжайте с того места, где вы остановились на чтении; я прочитал их и нашёл их довольно увлекательными. Напоминание не будет нежелательным.

— Тогда это 14 дополнительная глава к книге Эстер. Царица Эстер, также боясь смерти, обратилась к Господу и отложила славную одежду и надела одежды скорби и горечи; вместо драгоценных мазей она покрыла голову пеплом и навозом, и стала сильно смиривать своё тело, и все места радости своей она наполнила своими порванными волосами, и она помолилась Господу Богу Израиля, сказав: ≪О мой Господь, Ты только наш Царь: помоги мне, опустошённой женщине, у которой нет помощника, но есть ты: ибо моя опасность в моих руках≫.

Чарли внимательно выслушал слова. Ему казалось, что Ребекка может найти отражение в этих словах. Ужасная потеря мужа и семьи, которые ей дала эта жестокая война, внезапно оказались перед ним. Он знал, что она сначала отложила сорняки своего вдовства, когда он пригласил её поехать с ним. Он продолжал слушать её чтение.

— ≪И теперь мы согрешили пред тобою; поэтому Ты предал нас в руки наших врагов, потому что мы поклонялись их богам: Господи, ты праведник. И всё же не удовлетворяет их то, что мы находимся в горьком плену; поражёнными руками со своими идолами, они уничтожили то, что ты устами твоими предопределил, и разрушили наследство твоё, и остановили уста прославивших тебя, и утолили славу дома твоего, и жертвенника твоего, и открыли устами язычников возносить хвалу идолам и возвеличивать плотского царя навсегда≫.

≪О, боже, что, если она думает, что она находится в горьком плену в нашем присутствии. Отменили ли мы порядок, установленный Богом для этой страны, или мы правы, утверждая, что союз является первостепенным? Несмотря на это, стоило ли это тех цен, которые приходилось платить таким людям, как она. Я другой, я просто солдат, делающий свою работу — но посмотрите, что эта война сделала с ней и с другими, как она. Я не знаю. Я просто не знаю. Я хотел бы убрать её боль≫.

Пока Ребекка продолжала читать, её голос был мягким и успокаивающим, истощение его болезни и эмоциональная суматоха, которая мучила его всю ночь и утро, настигли его. Чарли погрузился в лёгкий сон. Когда его дыхание изменилось, она тихо закрыла свою библию и перешла на его сторону. Она выпрямила его шаль, более полно прикрывая его грудь, и откинула непослушную прядь волос со лба. Она мягко положила губы на его лоб, радуясь тому, что его температура, хотя и не нормальная, снизилась. Усаживаясь на стул рядом с ним, она сидела и смотрела на его спящее лицо, нежно держа его руку в своей. Она немного проснулась, услышав, как уходит доктор Уокер, затем вернулась к своему бдению, когда тени поздним днём, а затем вечером медленно захватили маленькую гостиную.

***

Д-р Уокер потянулась и согнула руки. Операция на Монтгомери была очень сложной и продлилась намного дольше, чем она ожидала. Она нашла депрессивную область черепа с маленькими осколками, окружающими депрессию. Она тщательно подстригла и удалила сломанную часть кости, удалив маленькие осколки, а затем заменила большую часть, чтобы она в конечном итоге слилась с остальной частью черепа. Ему повезло; тонкая мембрана, которая защищала настоящий мозг, была не сломана. Надеяться, что после снятия перерыва опухоль начнёт отступать, и он выживет, ещё было рано говорить. Ричард Полк ждал её. Когда Самуэльсон и Уитмен ухаживали за пациентом, он обернул её в свой собственный плащ и наполовину прошёл, наполовину перенёс её обратно в главный дом. Там Сара ждала с горячим супом, хлебом и фруктами, а также чашкой крепкого сладкого чёрного чая. Она съела столько, сколько могла, затем Ричард отнёс её наверх в свою комнату и передал её Лизбет на ночь.

***

Аналогичная трапеза была проведена в задней комнате. Ребекка разбудила Чарли, который смутился, когда проспал весь день. Она успокоила его беспокойство, напомнив ему, что он болен и что лучшим лекарством от того, что его беспокоило, был сон. Сидя перед огнём, они разделили простую трапезу и провели вечер, рассказывая о вещах без усилий; стихи и литературу, которую они читали и наслаждались, музыку, которая им нравилась, и даже блюда, которые они предпочитали. Ещё раз они обнаружили, что они имеют большое сходство вкусов и чувств. Необычно, что Ребекка сегодня вечером боялась ложиться спать. Она боялась, что в присутствии доктора Уокер Чарли предпочтёт спать в Давенпорте, а не с ней. Мысль о том, чтобы пытаться спать без этих сильных объятий, была почти пугающей. Наконец Чарли зевнул.

— Мисс Ребекка, вы, должно быть, устали. Должны ли мы уйти в отставку?

— О, полковник, извините. Вы всё ещё болеете, и я поддерживаю вас все часы. Просто мне так понравился наш разговор.

— Ну, поднимемся наверх, мисс Ребекка. Мы можем продолжать наш разговор, пока я могу держать глаза открытыми, по крайней мере. — Чарли тихо рассмеялся.

— Вы уверены, полковник?

Он поднял бровь.

— Я очень уверена, мисс Ребекка, если вы не пересмотрели нашу договорённость.

— Нет! — Она выпалила чуть быстрее, чем хотела. — Всё хорошо… Я… я… Ну, это не важно. — Она стояла, предлагая ему свою руку. — Давайте пойдём спать.

***

Суббота, 19 ноября 1864 г.

Чарли проснулся рано на следующее утро. Его лихорадка утихла; его голова всё ещё была набитой, но в его горле больше не было ощущения, будто кто-то вылил на него кислоту, а его лёгкие потеряли мокрые кирпичи. Время возвращаться к работе. После бури нужно было сделать слишком много вещей, чтобы он пролежал в постели ещё один день. В тусклом свете рассвета он выскользнул из-под одеяла и пошёл искать свою одежду. Джоко принёс ему хотя бы одну сменную одежду. Пробираясь к шкафу в углу, Чарли издал достаточно шума, чтобы разбудить Ребекку.

— Полковник Редмонд, вы думаете, что делаете? — Она откинула одеяло, быстро вставая с кровати.

— О, мисс Ребекка. Извините, я не хотела вас разбудить.

— Чепуха, не беспокойтесь об этом, но, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

— Ну, сегодня утро. Я обычно одеваюсь и утром иду на работу, мэм. — Чарли был удивлён.

Она напоминала ему петуха-бантама или курицу, когда она была в таком настроении. Она взяла его рубашку из его руки.

— Вернитесь в кровать, Чарли.

— Но, Ребекка, я вчера сидел в гостиной и успокоился. И сегодня я чувствую себя намного лучше, правда.

— Полковник Редмонд, нравится вам это или нет, вы всё ещё не в силах, и я хочу убедиться, что вам лучше.

— Уверяю вас, мэм, я чувствую себя намного лучше. Со мной всё будет в порядке. И если я почувствую себя немного менее чем в полную силу, обещаю вам, я сяду и немного отдохну. — К сожалению, его образ здорового и прездорового джентльмена был несколько разрушен взрывным чиханием, за которым последовал ещё один приступ кашля.

— О, да, я вижу, что вы — картина здоровья, Чарли. Теперь не заставляйте меня прибегать к насилию, чтобы держать вас в доме. — Она дразнила. — Я верю в ваше нынешнее состояние, я могла бы сказать вам почему. Я могу быть маленькой, но я жестокая. — Выговор был смягчён улыбкой на её лице.

Чарли нащупал носовой платок и сел в кресло-качалку, чтобы восстановить дыхание.

— Ну, возможно, я ещё не полностью выздоровел. Но я действительно чувствую себя намного лучше. И мужчины действительно нуждаются во мне.

— Я очень хорошо знаю всех, кто нуждается в вас, полковник, — она провела пальцами по его непослушным волосам, чтобы успокоить его. — Я заключу с вами сделку.

Чарли с надеждой поднял глаза. Ощущение её пальцев в его волосах было действительно очень приятным. Каким-то образом за последние два дня барьер был преодолён.

— Если вы обещаете вести себя и оставаться в доме сегодня. Вы можете оставить офис тут, в доме, для вашего постоянного офиса, и проводить свои собрания здесь, где сотрудники могут присматривать за вами должным образом.

— Да, но я знаю, что вы предпочитаете заднюю гостиную как своё личное пространство. Возможно, у вашего мужа был офис с отдельным входом? Или управляющий фермой? Здесь, в главном доме, но не в середине вашей повседневной жизни? Если была такая комната, мне бы очень хотелось.

— Есть офис менеджера, у которого есть отдельный вход. Вы можете использовать его, если хотите. Тогда мы можем оставить салон для личного пользования.

— Мне бы очень этого хотелось, мисс Ребекка. И, таким образом, задний салон остаётся приватным. Я знаю, сколько времени вы проводите в этой комнате, и какой прекрасный вид на вечер после захода солнца за горами. Я бы не хотел отнимать это у вас, дорогая леди.

— Тогда вы не будете. Вы будете использовать офис менеджера, и у нас всё ещё будет комната.

Чарли подошёл ближе к стоящей перед ним женщине и схватил её за руку. Забота, которую она ему оказала, то, о чём она думала и предлагала для его комфорта и удобства, всё трогало его в местах, которых никто никогда не достигал.

— Я даже не могу начать говорить вам, насколько я ценю заботу, которую вы оказали мне и моим людям. Я обещаю вам, что сделаю всё возможное, чтобы вам было как можно комфортнее.

— Вы уже дали мне больше, чем когда-либо узнаете, полковник Редмонд. — Она на мгновение остановилась, затем медленно подошла ближе и обняла его, долго удерживая. — Больше, чем вы когда-либо узнаете. — Прошептала она, прежде чем отступить.

Руки Чарли автоматически обняли её. Ощущение её объятий, мягкий шёлк её волос по его щеке, тепло её стройного тела по отношению к его собственному было раем. Он чувствовал, что ему дали кратко вкусить Эдема, как будто она услышала слова в тишине его сердца и ответила на них. Он хотел закричать, когда она отошла, потеря чувств была так велика. Он попытался говорить, и ему пришлось прочистить горло.

— Мисс Ребекка. — Он не мог выразить то, что он чувствовал в тот момент.

Вместо этого он просто склонился над её рукой, прижимая её к губам в длинной нежной дани.

Они пришли к перемирию, и Чарли получил разрешение от хозяйки дома провести своё первое совещание сотрудников в офисе управляющего. Иметь тёплое место, где его люди могли бы собираться и оставаться достаточно, было благословением. Было удивительно, насколько холодной зимой может быть большая палатка. Вместе Чарли и Ребекка спустились вниз, чтобы попробовать приготовление завтрака Сарой. Они вошли в утреннюю комнату, которая традиционно использовалась семьёй для интимной трапезы, такой как завтрак, чтобы там уже найти доктора Уокер и с удовольствием ели милые пушистые печенья Сары с маслом и мёдом. Соответствующие поздравления были обменённы, в то время как Ребекка налила чашку кофе для Чарли и самой себе. Затем она села за маленький столик к двум старым друзьям. Элизабет смотрела на них с блеском радости в глазах. Очевидно, что эти двое имели связь. Осталось увидеть, насколько это было интенсивно, и хватит ли у Чарли смелости действовать в этом направлении.

— Ах, миссис Гейнс. Я должна поблагодарить вас за прекрасное гостеприимство, которое вы мне предоставляете. Я не могу сказать вам, насколько приятно иметь собственную комнату и кровать, когда вы находитесь в поле с мальчиками.

— Доктор Уокер, пожалуйста, зовите меня Ребекка.

— И вы должны называть меня Элизабет, как Чарли.

— Мне очень приятно, уверяю вас. Я так долго была одна в этом большом старомодном месте, что компания приветствуется. Надеюсь, вы хорошо спали?

— Конечно. Полковник Полк был достаточно любезен, чтобы сопровождать меня домой вчера вечером, когда я закончила операцию, и я была настолько измотана, что просто вышла на пенсию после лёгкого ужина. Я знаю, что это был не самый вежливый поступок, но я была уверена, ты бы поняла.

Чарли ворвался в их чат.

— Так как прошла операция, Элизабет?

Лицо врача превратилось в сосредоточенный вид беспокойства.

— У него был сжатый перелом черепа. Я очистила рану, сняла давление на мозг и удалила множество осколков кости. Теперь это вопрос времени. Он может оставаться таким, какой он есть, пока что-то вроде пневмонии не заберёт его, или он может начать поправляться. Это действительно зависит от того, насколько он силён.

— Благодарю вас за ваши усилия, мэм. Я снова напишу его семье, предоставив им хотя бы некоторую информацию о его статусе и перспективах. Если вы не возражаете просмотреть его, когда я закончу, я был бы очень признателен за это.

— Конечно, Чарли. Я знаю, как тяжело для тебя это, мой друг. — Элизабет нежно похлопала его по руке.

Ребекку пронзила острая боль ревности, когда она наблюдала за лёгким обменом между ними. Близость их дружбы, показанная как тем, что они звали друг друга по имени, так и случайным прикосновением, сгорала в ней. Она хотела такой лёгкой близости с полковником.

— Так скажите мне, Элизабет, как вы встретились с полковником Редмондом?

Элизабет посмотрела на Чарли, немного обеспокоенного непреднамеренным раскрытием большего, чем, возможно, хотел бы полковник.

— Всё в порядке, Элизабет. Она знает. — В заявлении была спокойная уверенность в себе, свидетельствующая о вере Чарли в усмотрение этой женщины.

Одна бровь поднялась с этим знанием.

≪Что там между этими двумя? Чарли пришёл ко мне только из-за крайней необходимости, и тогда я подумала, что мне придётся вытащить это из него. И всё же он знает Ребекку всего несколько дней, и всё же он говорит о её знании с такой большой уверенностью. Наш хороший, строгий и одинокий полковник упал? ≫ — Если честно, мы встретились как врач и пациент. Чарли был ранен и нуждался в помощи. Он искал меня, надеясь, что я пойму и сохраню его доверие. Оттуда мы стали друзьями.

Когда они втроем сидели и вежливо болтали за завтраком, Беула проводила полковника Полка в комнату.

— Доброе утро, мисс Ребекка, доктор Уокер, полковник. — Манеры Полка были всё ещё безупречны.

Он стоял там, терзая край шляпы.

— Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, полковник. — Ребекка указала Беуле, чтобы принести полковнику чашку кофе.

— Спасибо, мисс Ребекка. — Он обратился к врачу. — Вы хорошо спали, доктор? Я беспокоился о вас прошлой ночью. Вы казались такой измученной. Знаете, — сказал он, — если вы изнуритесь, я бы не стал — вы не сможете помочь никому из мужчин, — закончил он довольно отстойно.

— Благодарю вас за беспокойство, полковник. Я искренне благодарна вам за то, что вы ждали меня прошлой ночью и проводили меня обратно в дом. -Она очень нежно улыбнулась слегка взволнованному офицеру. — Ваша забота и забота обо мне, полковник, всегда приветствуются.

Ребекка посмотрела на этих двоих, затем взглянула на Чарли. Выражение его лица почти заставило её хихикнуть. Он откинулся на спинку стула и наблюдал за ними, как довольный, сытый кот. Выражение мягкого удовольствия в его глазах в сочетании с маленькой ухмылкой, которая скривила его губы, немедленно передало сообщение.

≪Элизабет и Полк? Хорошо, что была возможность≫.

Укол ревности отступил, и вместо этого Ребекка подумала, что, возможно, просто возможно, Элизабет будет тем, с кем она сможет поговорить. Элизабет и Полк оказались в каком-то тупике, и ни один из них не хотел продвигаться вперёд в разговоре и не желал нарушать зрительный контакт. Чарли поднял бровь и решил снять напряжение.

— Полк, я рад, что ты здесь. У меня есть пара вопросов, которые я хотел бы обсудить и с тобой, и с доктором Уокер. — Двое сломали взгляд и вопросительно посмотрели на Чарли. Ребекка спрятала улыбку за чашкой кофе. — У нас есть пара моральных проблем. Во-первых, доктор Уокер, у меня есть приказ попытаться навести мосты к гражданскому сообществу. Президент Линкольн осознаёт, что эта война не может продолжаться слишком долго. Конец неизбежен. — И Полк, и Элизабет кивнули в знак согласия, как и Ребекка. — Он хочет, чтобы мы сделали всё возможное, чтобы заложить основу взаимоотношений с гражданским населением, что сделает восстановление Союза как можно более безболезненным, учитывая антипатию ситуации.

— Я хотел бы предложить жителям округа Калпепер доступ к нашим медицинским услугам, а также к тому, что мы ещё можем им предоставить. Вы можете организовать такую информационно-пропагандистскую работу, доктор?

— Ну, я, конечно, могу организовать ресурсы. Но у меня здесь нет никаких отношений с людьми. Я не жила в этом районе в течение многих лет, и когда я это сделала, он был в Шарлоттсвилле. — Она повернулась к Ребекке. — Возможно, миссис Гейнс, вы могли бы помочь в этом процессе? Конечно, оказание медицинской помощи вашим соседям не является вопросом, связанным с тем, какую сторону этого конфликта вы поддерживаете, но вместо этого может быть сформулировано с точки зрения того, чтобы быть хорошими соседями.

Она кивнула, поставив чашку на стол.

— Я была бы рада помочь Элизабет. Здесь много хороших людей, которым просто нужна рука помощи, чтобы вернуть себе хорошую репутацию. Но я должна предупредить вас. В Калпепере есть несколько очень острых клювов.

— Извините меня?

Полковник засмеялся.

— Мисс Ребекка имеет в виду то, что ей нравится называть бригадой бидди.

Доктор и Полк оба рассмеялись. Чарли посмотрел на Ребекку, но даже не притворялся, что пытается скрыть улыбку на его лице.

— Эх вы! — ругала она, дав ему игривый шлепок по руке. — Доктор будет думать обо мне ужасно, если вы расскажете такие истории.

— Тогда, дорогая леди, не говорите такие вещи. — Дразнил он, вызывая дальнейший смех у гостей.

Элизабет посмотрела на стол, заметив, что Ребекка не убрала свою руку от руки Чарли и что он обхватил её пальцы.

≪Они даже не знают, что держатся за руки. То, что у них есть, настолько естественно, что они даже не замечают. О, Чарли, ты нашёл себе здесь настоящую леди. Будь сильным и держись за неё≫.

Чарли повернулся к Полку.

— А как насчёт того, как мужчины могут создать какие-то отношения с местными жителями? Как вы думаете, они примут помощь в восстановлении своих свойств к весне? Возможно, проверят и починят ограждение, кровлю, сараи и тому подобное? Я думаю, что мужчинам на самом деле нравится делать такие вещи, так как это, безусловно, лучше, чем скучно сидеть, и им может быть приятно делать что-то знакомое.

— Я также думаю, что это был бы хороший способ помочь стереть некоторые из линий, которые были проведены между первоначальными войсками 13-го и солдатами из 49-го, которых мы использовали, чтобы восстановить полк до полных сил.

— Ваше мнение приветствуется. Мисс Ребекка, что вы думаете о готовности граждан принять такую поддержку?

— Как я уже говорила, — она убрала руку от Чарли, чтобы налить ему ещё одну чашку кофе. Действие, которое совершенно не было замечено Чарли, но, несомненно, не Полком и Уокер, — будут те, кто с благодарностью примет помощь. Тогда найдутся и другие, которые будут упрямыми и нерешительными.

Она продолжала возиться с его кофе, добавляя лишь немного молока, затем помешивая, прежде чем поставить его обратно перед собой. Это было всё, что Элизабет могла сделать, чтобы не рассмеяться вслух, когда она наблюдала, как Чарли поднимает чашку, даже не глядя на неё. Он просто знал, что это будет там.

≪О, дорогой Чарли. Вам удалось влюбиться. — Она посмотрела на Ребекку, которая наблюдала за Чарли. — И она тебя обожает≫.

— Ну, Полк. Я думаю, что у тебя есть работа, связанная с построением гражданских отношений. По другому вопросу, я обеспокоен некоторыми вопросами, которые возникли на днях. В частности, насколько распространённым является отношение Монтгомери среди мужчин?

— Я попросил командиров компании разобраться в этом вопросе, но из-за деликатности я хотел, чтобы отчёты были представлены в устной форме. Я надеюсь получить информацию на сегодняшнем собрании сотрудников.

— А вопрос объединения мужчин в сплочённую команду?

— Это также в повестке сегодняшнего дня.

— Тогда, мой друг, мы должны пойти послушать, что наши офицеры скажут нам.

— Я приведу их к вам в офис только в час дня, после полуденного беспорядка, сэр.

— О, в конце концов, я не собираюсь использовать дом надзирателя как офис. Я буду использовать офис здесь, в главном доме. Почему бы вам не использовать дом надзирателя как своё учреждение и не взять с собой квартирмейстера? Возможно, тебе будет удобнее, друг мой.

— Ну, я не собираюсь спорить об офисе с настоящей крышей и хорошим горящим чистым очагом. Спасибо, сэр. Где мне тогда собрать персонал?

Чарли знал, что Ребекка слушает их разговор. Он посмотрел на неё и получил улыбку подтверждения.

— Ах, я скажу, чтобы Беула показала тебе на выходе. О, и доставь мне сообщение об этом. — Чарли повернулся к доктору Уокер. — Возможно, Элизабет, вы присоединитесь ко мне на обед и расскажете мне о состоянии нашего лазарета и наших раненых? — Она кивнула в знак признательности и улыбнулась Ребекке. Полк ждал у двери, чтобы отвести её в лазарет. — До тех пор, позже, друзья мои.

========== Глава 9 ==========

Воскресенье, 20 ноября 1864 г.

Тот день был более утомительным, чем Чарли ожидал. Возможно, это была его собственная болезнь, возможно, это были сны, которые мучили его лихорадочным сном прошлыми ночами, возможно, это была огромная попытка излечить разрывы между Союзом и Конфедерацией, даже на небольшом уровне сообщества Округа Калпепер. Он сел на кедровый сундук у подножия кровати и снял свои полусапожки. Пальто и вески уже были аккуратно сложены на вешалке. Он выскользнул из брюк и сложил их над стойкой на вешалке. Стоя у очага, глядя в огонь, одетый только в рубашку и носки, он потянулся, поворачиваясь взад и вперёд, пытаясь ослабить узлы на спине и плечах. Ребекка подошла к двери, держа бутылку линимента, которую Элизабет дала ей, чтобы помочь остудить Чарли. Она остановилась, увидев его там, в основном раздетым, чуть не уронила бутылку, но сумела удержать её.

— Полковник?

Чарли начал быстро оборачиваться.

— О, мисс Ребекка. Извините. Я не поняла, что вы были там. — Он слегка покраснел, потом понял, что она видела почти всё его тело в тот или иной момент.

— Всё в порядке. — Ребекка тяжело сглотнула. — Хм, доктор Уокер была достаточно любезна, чтобы дать мне эту ментоловую мазь от простуды. Она сказала, что я должна тщательно растереть вашу спину.

Чарли покраснел более тёмным оттенком красного.

— Хм, в этом нет необходимости. Я чувствую себя намного лучше. И я уверен, что вы бы предпочли не спать с соседом по комнате, который пахнет как лекарственный шарик.

Она вошла в комнату и закрыла дверь.

— Я действительно думаю, что мы должны следовать её приказам, если вы собираетесь полностью восстановиться. — Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

— Хм, наверное, это значит, что вам нужна моя голая спина?

— Это сделало бы работу немного легче, да.

Чарли выглядел очень похожим на испуганного оленя, в тот момент, когда он бежал.

— И вы хотели бы, чтобы я был тут, чтобы вы могли бы втереть в мою спину… — ≪Своими руками≫. -…линимент?

— Да. — Она могла только улыбаться сейчас. — Почему бы вам не снять рубашку и не лечь на кровать?

Ещё больше покраснев, Чарли отвернулся от неё лицом к кровати и медленно снял рубашку. Сильные плечи, сужающиеся к тонкой талии и аккуратным бёдрам, возникли нерешительно. Сзади Ребекка видела простые хлопчатобумажные трусы, которые она носила, и полосу вокруг её рёбер, которая стискивала её грудь. Ребекка глубоко вздохнула, чтобы попытаться успокоить своё раскалённое сердце.

≪О, Боже≫.

Она могла только стоять там и находить Чарли только поразительным.

— Давайте я помогу вам. — Она шагнула вперёд, облизывая чрезвычайно сухие губы, а затем поставила бутылку на тумбочку и потянулась за крепежами, которые освободят полковника и полностью приведут женщину в чувство.

Чарли закрыл глаза. Её руки на его коже были тёплыми и нежными. В одиночестве этот момент был свободным, когда полосы вокруг его груди были освобождены, и он мог дышать глубоко, выпустив Шарлотту, хотя бы наедине. Перед этой женщиной был момент необычайного страха и ожидания. С преобразованием из Чарли в Шарлотту, она будет отталкивать? Голос Шарлотты был громче в его голове, напоминая ему о том, какой он был мерзостью.

≪Ты так долго жил как мужчина, Чарли Редмонд, ты забыл, что значит быть женщиной. За исключением таких моментов, когда вы выходите из своего костюма и своей роли и сталкиваетесь с правдой того, кем и чем вы являетесь≫.

Его дыхание было поверхностным, и каждый мускул напрягался в туловище. Как будто она держала его в своих руках. Руки Ребекки на самом деле дрожали. Она медленно, глубоко вздохнула, чтобы контролировать всё, что чувствовала, разворачивая привязки Чарли. Желание прикоснуться к этому прекрасному существу для неё было подавляющим.

Когда привязки упали на пол, Ребекка прошептала:

— Ложитесь. — Она узнала тембр в своём собственном голосе, но надеялась, что он избежит Чарли.

Шёпот Ребекки выстрелил в тело Чарли. Сочетание прикосновения Ребекки и её голоса было почти достаточно, чтобы заставить её потерять контроль. Она хотела обернуться, взять её на руки, ощутить её кожу на своей. Она легла на край кровати лицом вниз, обхватив голову руками. Глубокий вдох, медленно выдохнувший, помог ей собрать себя и свои буйные гормоны.

— Это то, как вы хотите меня? — ≪О, Божье ухо, дай мне силы≫.

Она хотела сказать Чарли ≪нет≫, а затем выяснить, как именно она её хочет. Вместо этого она взяла бутылку и налила немного масла в свои руки.

— Это хорошо. — Вышло почти как писк.

Чарли кивнул.

— Ох, не могли бы вы прикрыть мои ноги? Здесь немного холодно.

Холодно было не так, как она себя чувствовала. Но, возможно, немного скромности поможет. Может быть. Несколько.

— Спасибо. Здесь это было немного остроумно. — Чарли ещё глубже уткнулась головой в сложенные руки. — ≪Может быть, я смогу ускользнуть в Вашингтон на несколько дней. Может быть, это поможет. Если бы я только что получил немного этого от своей системы, это могло бы быть проще. Кому, чёрт возьми, ты шутишь, Чарли? — Голос в её голове вернулся, облегчая управление чувствами в её животе. — Она не может хотеть тебя. Вы не человек, просто изображение. Ни одна такая женщина не может любить такую мерзость, как ты. Зачем смотреть на тебя — единственный раз, когда тебя трогали, это были шлюхи. Она просто добрая. Вот и всё, просто доброта от дамы, которая слишком хороша для такого как ты≫.

— Скажете мне, если я сделаю вам больно. — Сказала она, прежде чем положить руки на плоть перед ней.

У неё перехватило дыхание, когда она впервые коснулась Чарли. Несмотря на шрамы, кожа была гладкой и тёплой, и Ребекка почувствовала, как глубоко в животе ощущается уникальное ощущение, когда она начала лёгкий массаж. Чарли не мог ничего с этим поделать. Она не могла остановить это. Длинный стон был вынужден выйти из её глубины. Ощущение её рук, мягко разминающих её тело, её плечи и тяжёлые мышцы спины, были бесконечно чувственными. Её дыхание стало глубже. Мурашки по коже натянули её кожу. Её соски отвердели так, что лёгкое давление простыни было почти болезненным.

— Вы можете использовать немного больше давления. — Её голос был тихим.

Это было всё, что она могла сказать прямо тогда. Что-нибудь ещё, и она будет знать.

Ребекка сделала, как просил Чарли, усилив давление. Она снова облизнула губы. Она отчаянно хотела просто наклониться и поцеловать мягкую кожу перед ней.

— Лучше?

Другой стон появился, когда её руки пошли, чтобы ослабить узкие узлы на её плечах.

— О, да, замечательно. У вас замечательные руки. Я не думаю, что когда-либо чувствовал себя так хорошо.

Ей казалось, что она упадёт в обморок в любой момент. Ещё один стон от Чарли, и она будет потеряна для неё навсегда.

— Я рада, что я заставляю вас чувствовать себя хорошо. — Она не могла ничего поделать, когда это заявление прозвучало почти как её собственный стон.

Ответ пришёл бездумно, прямо от её сердца к её губам.

— Вы заставляете меня чувствовать себя лучше, чем когда-либо. — ≪ О Боже. Что я говорю? Это был я? Она убежит, она должна бежать. О, чёрт≫.

Блондинка улыбнулась и ещё больше усилила давление на спину Чарли.

Перенесла свой вес, чтобы она чувствовала себя более комфортно и имела гораздо лучший доступ:

— Чарли, я могу вам кое-что сказать? — Она знала, что сделает это.

Это случилось бы или сломало бы их, но она не могла терпеть ни секунды.

— Вы знаете, что можете. — Чарли наслаждалась каждым моментом, каждым прикосновением, каждой лаской, отдавая их в свою память, чтобы вынуть, тщательно изучить и сохранить, когда она наконец выгонит её.

Она глубоко вздохнула, надеясь, что это правильно.

— Я думаю, что вы, несомненно, самый привлекательный человек, которого я когда-либо видела.

Её слова сломали её дымку удовольствия. Она фыркнула.

— Как вы можете так говорить? Я не мужчина и не женщина, а какое-то странное существо на полпути. — По её телу прошла дрожь. — ≪Как она могла сказать такое? Неужели она не видит, кто ты? ≫ — Тихий голос принудительно её ударил.

— Нет. — Она перестала тереть спину и легла рядом с ней, но продолжала натирать маленькими успокаивающими кругами по спине. — Посмотрите на меня, Чарли.

Чарли посмотрела ей в глаза. От того, что она увидела, у неё перехватило дыхание. Она смотрела на неё как на ребёнка, наполненного болью, ожидающего, когда её снова ударят. Она перестала дышать. Она могла чувствовать мурашки по всей своей коже. Она чувствовала, как мускулы, над которыми она так усердно работала, чтобы расслабить, превратились в стальные полосы.

— Вы доверяте мне, не так ли, Чарли?

Она кивнула, её глаза были прикованы к Ребекке.

— Вы знаете, что я бы никогда не соврала вам?

Снова она кивнула, затаив дыхание, ожидая.

— Тогда вы должны верить мне, когда я говорю это вам, Чарли. Я вижу в вас лучшее из обоих. Вы сильный, как мужчина, обаятельный джентльмен, и всё же вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видела. Вы напоминаете мне о классической скульптуре древней богини.

Что-то в её словах коснулосьпустого места внутри неё. Её лицо немного расслабилось. Очень мягким голосом Чарли наконец нашёл слова.

— Спасибо, дорогая Ребекка. Никто никогда не говорил мне, что я красива. Я всегда был слишком высоким, слишком неуклюжим, слишком пышным. Как мужчина, я был слишком проворным, слишком худым. Это очень странно, но очень приятно. — Румянец вернулся в полную силу.

— Любому, кто говорил вам это, должно быть стыдно. Вы самый поразительный человек, которого я когда-либо видела. И поскольку я так много сказала, я чувствую, что должна продолжать. Это хорошо?

Во всяком случае, румянец вырос выше. Чарли кивнул. Если бы она сделала что-нибудь ещё, она могла бы попытаться заползти в объятия Ребекки, но это не сработало.

— Я говорю вам это, потому что я хочу, чтобы вы поняли. Я немного смущена всем этим, Чарли. И я очень усердно работаю, чтобы всё это понять. — Она сделала длинный томный удар вверх и вниз по спине, который и должен был быть чувственным. — Я надеюсь, что смогу найти способ выразить вам, как много вы для меня значите. Сколько я проехала, чтобы заботиться о вас. Но это ново и сильно отличается от меня на разных уровнях, и я просто прошу вашего терпения.

С ударами вверх и вниз по позвоночнику, Чарли замёрз. Её глаза закрылись, и её лоб слегка нахмурился, когда она сосредоточилась на словах Ребекки.

≪Позаботиться обо мне? Она заботится обо мне? ≫

Когда её глаза снова открылись, она обнаружила, что смотрит на озёра из чистого серебра.

— Я здесь, Ребекка. Как бы вы не хотели меня. Всё, что вы хотите от меня. Вам остаётся только протянуть руку, и я буду здесь.

Рука Ребекки переместилась с её спины на лицо, лаская её щеку. Она долго смотрела на неё, наклонилась и дала Чарли очень мягкий, целомудренный поцелуй. Прямо в губы. Она задержалась на короткое мгновение, позволяя ощущениям успокоиться, чтобы она смогла проработать их позже.

≪Сладкий Иисус≫.

Жар пронёсся сквозь Чарли, зажжённый этим нежным прикосновением. Все мышцы в её теле напряглись. Лёгкий блеск пота вспыхнул у неё на лбу. Ребекка могла чувствовать дрожь в её теле сквозь кровать. Если бы она удержала этот поцелуй ещё на секунду, Чарли не смогла бы помешать ей взять Ребекку в свои руки и удерживать её там. Она посмотрела в глаза Ребекке, её душа была там для неё. Ребекка внимательно посмотрела на неё. Она украсила её с застенчивой улыбкой.

— Спасибо, Чарли.

— Спасибо, дорогая Ребекка. — Чарли прочистил горло. — Гм. Ребекка? Мне нужно кое-что здесь сделать, иначе я либо смущу себя, либо напугаю вас.

Она посмотрела на него, не понимая.

— Чарли?

— Ах, мне нужно надеть одежду.

— О да, конечно, позвольте мне принести вам ночную рубашку. — Она поднялась со своего места на кровати и вытащила свежую рубашку для Чарли. Она положила её на кровать, а затем, даже не желая этого, повернулась, чтобы уединиться. — Вы бы не напугали меня, Чарли.

Чарли не мог этого вынести. Ей нужно было снова почувствовать её тело, хотя бы на мгновение. Она встала позади Ребекки и очень осторожно притянула её спиной к груди. Она опустила руки на руки, а затем мягко обернула их вокруг своей талии, прижимая к себе, зарывая лицо в её волосы, наслаждаясь её теплом и запахом. Мысли Ребекки вспыхнули мечтой, которую она видела. Внезапно это стало почти слишком ясно. Она положила руку на руку Чарли и откинулась назад.

— Когда я с вами, я чувствую вещи, которых никогда не чувствовала раньше. — Прошептала она, закрыв глаза и наслаждаясь этой связью.

Ей хотелось, чтобы она прикоснулась к ней, как во сне. Ощущение её тела, прислонённого к её обнажённой груди, её плечи, коснувшиеся её сосков, сводили Чарли с ума.

— Если я не отпущу вас, я буду умолять вас здесь и сейчас заняться любовью со мной. А я не хочу этого. Я не хочу, чтобы вы решили, что я не тот, кого вы хотите. Мне нужно, чтобы вы были, конечно. — Она надеялась, что Ребекка поняла, что она пытается сказать.

Она ахнула, прежде чем открыть глаза.

— Если вы не отпустите меня, вам не придётся просить. Но я благодарна за ваше терпение, Чарли. Я хочу поделиться с вами очень многим, но мне нужно пройти через это. — Её сердце колотилось так сильно, что она почувствовала лёгкое головокружение, но она не отпускала её, ей нужно было сначала подвигаться.

Медленно, нежно она провела руками по её тонкой талии и по бокам рёбер, как будто она запоминала её. Она наклонилась и нежно поцеловала её в плечо, где её ночная рубашка оставила его голым.

— Милая леди. Когда вы будете готовы. — Затем она отступила, схватила ночную рубашку и быстро натянула её на голову. Она тяжело дышала, её руки чесались от желания удержать её, и в её груди была зияющая дыра, которую заполнила стройная фигура Ребекки. — Когда вы приготовитесь.

Они вдвоём легли в постель, оба немного стеснительные, оба немного неловкие. Чарли поймал руку Ребекки и поднёс к своим губам.

— Готовы спать?

Она усмехнулась.

— Не очень, извините. Если вы хотите поспать, я могу ненадолго спуститься вниз.

— Нет, я сам не совсем сонный. Я думаю, что-то с кустарником.

Ребекка покраснела.

— Я не пыталась…ну…вы знаете. — Она хихикнула, затем вытерла лицо, пытаясь избавиться от румянца. — Можем ли мы поговорить немного? Или я могла бы почитать.

— Оставайтесь здесь и говорите, если вы не возражаете. Мне нравится узнавать о вас, и я считаю, что вы одна из тех немногих, кому мне удобно говорить о себе.

— Мне так мало что нужно знать. Боюсь, вы знаете, что большинство из них уже готовые. Расскажите мне что-нибудь о себе. Скажите мне, почему вы присоединились к армии.

Чарли положил груду подушек на спинку кровати и расслабился, раскрыв руки, чтобы Ребекка прижалась к ней.

— Это очень мило, дорогая. — Удовлетворённый гул исходил от маленькой женщины, которая положила голову ей на плечо. — Я обещал, что расскажу, откуда у меня на спине полоски.

Ребекка удивлённо посмотрела на него. Она спрашивала историю о том, как она присоединилась к армии, никогда не догадываясь о наличии связи. Чарли продолжил тихим голосом. Это было почти монотонно, без эмоций. Ребекка была обеспокоена. Это было так, как будто Чарли ушёл и оставил только этот голос, вспоминая то, что Чарли помнил.

— Я родился в Чарльстоне, штат Южная Каролина, в 1829 году. Мой отец, Марк Рассел Редмонд, был торговцем, который предоставлял всевозможные товары и оборудование для торговых флотов, которые входили и выходили из Чарльстона. Он был крупным мужчиной, чернокожим Скотом со строгим лицом и крепким кулаком за деньги. Моя мама, Эмилия Хьюджер ДюБоск, была из одной семьи французских гугенотов, маленькая, нежная, со смеющимися голубыми глазами и угольно-чёрными волосами. Они были довольно яркой парой. Мне сказали, что я плохо помню свою мать, так как мне было всего четыре года, когда она умерла от жёлтой лихорадки. В основном я помню только маленькие отрывки, похожие на фрагменты снов. Я ужасно скучал по ней много лет. — Чарли на мгновение остановился, воспоминание о сне о его матери всё ещё было свежо в его памяти. Он понял, что прекрасная женщина, обнимающая его руками, была первой женщиной, кроме его матери, которая когда-либо обнимала его, потому что она этого хотела. Он немного сжал Ребекку, удивившись этому ощущению. — После того, как моя мать умерла, мой отец стал очень поглощаться своей работой. Он становился всё более и более далёким, и всё более и более резким. Когда я вырос, стало очевидно, что, хотя у меня был цвет моей матери, у меня было его телосложение. В 15, я был высоким, неуклюжим, неловким, и прочее, чего не было в образе чарльстонской дамы. Я думаю, он надеялся, что я вырасту в образ моей матери. Всё, что я знал, это то, что всё, что я делал, его разочаровывало в очень одиноком детстве. — Чарли остановился. Когда он возобновил, его голос был ещё более отдалённым и контролируемым. — Я до сих пор помню тот день, словно это случилось вчера, погоду, слова, звуки и запахи. Было холодно и пасмурно. Шёл дождь, мелкая морось от иголок, казалось, прорезали твою кожу. Я только что вернулся от папиного обеда в торговом центре. Я устроился перед большим огнём на зимней кухне, чтобы высушить свои мокрые волосы и платье. Мами, наш повар, дала мне чашку тёплого супа, чтобы помочь унять холод. Когда я высыхал, Джошуа, мальчик на побегушках для нашего мастера по изготовлению мантильи мадам Преевост, принёс мне новый воскресный капор. Я помню, как подумал: ≪Я не знаю, почему я беспокоюсь; Отец всегда говорит, что я похож на мальчика в одежде для девочек≫. Но тогда я продолжал пытаться быть дочерью, которую хотел мой отец. Я помню, как пристально смотрел на Джошуа, когда он поставил передо мной шляпную коробку. Он был босиком и без пальто, мокрый и дрожащий от холода. Мами принесла ему чашку горячего супа и полотенце, ругая его за то, что он капал по всему телу на её хороший, чистый пол. Было довольно забавно наблюдать, как Джошуа пытался одновременно вытираться полотенцем и пить суп. Суп выиграл; он быстро осушил чашку, едва успев полотенцем высушить большие капли. Я открыл шляпную коробку и просто посмотрел на капор. Это было прекрасно, но я помню, как тогда подумал, что красивой шляпы было недостаточно, чтобы из сорванца сделать меня такой милой дамой, какую хотел мой отец. Я помню, как подумал, что Джошуа выглядит так, будто ему не хватает еды. Он был худым, слишком худым даже для мальчика его возраста. Мне было интересно, были ли у мадам Преевост проблемы. Последний приступ жёлтой лихорадки серьёзно ограничил социальную жизнь Чарльстона и деятельность в этом году, и я подозревал, что её бизнес сильно пострадал. Я думал, что похолодание поможет, так как жёлтая лихорадка — это болезнь тёплой погоды. Возможно, зимний сезон будет для неё хорошим. Но тогда я подозревал, что её слугам собирают короткие порции. Я спросила Мами, есть ли у нас какие-нибудь торцы с толстым беконом, или черенком или хамбоном, которые мы могли бы дать Джошуа в качестве компенсации за его поручение. Она согласилась со мной; он выглядел так, будто ему не хватает еды. Но она предупредила меня, что если я выну что-нибудь из шкафчика для мяса, будет ад, чтобы заплатить за это моему отцу. Я всё равно сделал это и пообещал ей, что я буду нести ответственность за это. Мы дали бедному мальчику ещё одну чашку супа и отправили его с небольшим пакетом жира и прикладом с ветчиной. Было так грустно видеть, как крепко он прижимает этот клочковатый пакет к груди, как будто это было сокровище, которое нужно бережно охранять. Я поднялся по лестнице со своим новым капором, и, когда я это сделал, я помню, как услышал громкий шум на улице. Я выглянул в окно из зала и увидел там отца, держащего Джошуа за шею, продолжавшего кричать. Я выскочил через парадную дверь, надеясь как-то облегчить ситуацию. К сожалению, мой отец был в полной праведной ярости. Он назвал Джошуа вором-негром, подлецом и множеством других выборочных эпитетов. — Чарли остановился на мгновение. Следующая часть этой истории была одной из самых болезненных в её жизни.

Ребекка была загипнотизирована. Чарли так редко открывался, как сейчас. Она инстинктивно знала, что любая история, которую она рассказывает с таким большим количеством деталей, была чрезвычайно важна. Всё, что она могла сделать, это нежно держать Чарли за руку, чтобы поддержать. Она не осмеливалась говорить что-либо из страха, что она нарушит это здоровое излияние давно скрытой боли. Чарли глубоко вздохнул и продолжил.

— Я вмешался. Я сказал своему отцу, что Джошуа не был вором. Его ответ был не тем, что я ожидал. Он сказал: ≪Если он не вор, тогда кто-то иной. Я не давал разрешения на то, чтобы мясо забирали из моего дома≫. — Голос Чарли стал странно решительным. — Вы знаете, я мог бы солгать в тот день, я мог бы позволить Джошуа принять гнев моего отца. Но я решил быть правдивым. Я дорого заплатил за эту правду. Я сказал отцу, что взял мясо и отдал его Джошуа в обмен на то, что он принёс мне шляпу. Ответ моего отца потряс меня до глубины души. Я ожидал, что он будет раздражён, отпустит Джошуа и выдаст мне лекцию о будучи слишком щедрым на семейные ресурсы. Вместо этого он сказал мне: ≪Тогда ты вор. Будь то ты или этот маленький негодяй, кто-то заплатит за это≫. Я не мог в это поверить. Человек, стоящий передо мной, не был моим отцом. Этот человек, с красным лицом, выпуклыми венами на шее и глазами бешеного пса, не был спокойным, суровым отцом, которого я знал. Я был в ужасе, и по праву таким. Мой отец буквально бросил Джошуа в канаву, где он схватил пакет с мясом и пробежал сквозь толпу. Папа подошёл к входной двери, где я стоял, взял меня за руку и бросил меня в зал, захлопнув за собой дверь. Он спросил, я ли взял его ветчину. Я сказал ≪да≫. Он спросил, есть ли у меня разрешение. Я сказал ≪нет≫. Он спросил меня, понимаю ли я, что взятие чего-либо без разрешения — это кража. Я ответил ≪да≫ и спросил, что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию. — Чарли был почти жёстким.

Ребекка старалась не плакать от боли, которая исходила от её тела в эти суровые воспоминания.

— Он сказал: ≪Ты, дочь, заплатишь цену, которую заплатит любой вор. Через полчаса ты выйдешь во двор≫. Я никогда не слышал, чтобы он звучал так холодно, так сердито или так отдалённо. Наказания во дворе были главными событиями. Каждый член семьи, вплоть до самого низкого раба в конюшне, должен был присутствовать. Я думал, что он будет делать то, что он обычно делал, позоря меня на публике за такой провал и разочарование, как дочери. Я был неправ. Тридцать минут спустя, до минуты, я стоял во дворе. Он заставил меня ждать там, под ледяным дождём, что-то вроде ещё десяти или пятнадцати минут. К тому времени, когда он вышел в своём пиджаке из клеёнки, я был промокшим. Я посмотрел ему в глаза, надеясь найти там немного отеческой терпимости. Вместо этого я увидел глаза, такие же холодные и серые, как булыжники под нашими ногами. Потом стало ещё хуже. Он велел мне снять рубашку. Я был в ужасе. Он хотел, чтобы я стоял перед этими людьми только в рубашке и в юбке. Я сделал так, как он приказал, потому что знал, что каким бы ни было моё наказание, было бы хуже, если бы я продолжал его не слушаться. Потом он выхватил руки из-за спины, и я увидел кнут.

Ребекка съёжилась. Чарли всё ещё была ниже её, но она чувствовала, как бьётся её сердце. Ребекка взяла руку Чарли, которую она держала и поглаживала, и поднесла её к своему сердцу, пытаясь дать своему другу немного комфорта.

— Он объявил о моём преступлении, назвав меня мелким вором. Затем он приказал главному конюху привязать мои руки к высокому посту во дворе, который обычно использовался для привязи лошадей, и при необходимости удваивался в качестве кнута. После первого удара кнута от чёрной змеи всё, что я могу вспомнить, — это жжение, жгучая боль и всепоглощающий стыд. Мой отец избивал меня, как непокорного раба, перед всей семьёй. Я понятия не имею, сколько раз он ударил меня. Я обвила руками кольцо на стойке и продолжала висеть. Я отказалась рушиться, умолять или падать. После того, как всё это закончилось, всё, что я могу вспомнить, — это то, что Мами ухаживала за мной. Честно говоря, я не знаю, хуже ли причиняет потом порка или лекарство в ранках. Я знаю, что тогда, во время курса Мами, убиравшей рубцы и порезы на моей спине, я потерял сознание. Даже после немедленного лечения некоторые порезы заразились. У меня была лихорадка в течение нескольких дней, дрейфовал в сознании. В конце концов, я вернулся в мир, у меня за спиной масса струпьев. Первое, что я помню, попросил воды, если бы мой отец был рядом и смотрел на меня. Он этого не сделал. Очевидно, уход за вором был для него более отвратительным, чем уход за его дочерью. Это было то, что заставило меня уйти. Для него я никогда не был ребёнком, которого он хотел, никогда не мог быть той дочерью, которой он меня ожидал, и после порки я был явно не лучше мелкого вора. Я выждал, пока моя спина исцелится, затем я подстригся, получил пару костюмов для мальчиков и перебрался на корабль в Филадельфию, работая беспорядочно. Мой выбор был ограничен, у меня было мало навыков. Я мог бы быть самой уродливой проституткой вмире, или я мог стать Мужиком и идти в армию. С неприятностями в пивоварении в Мексике армия казалась лучшим выбором. В январе 1846 года президент Полк объявил войну Мексике. К концу месяца я поступил на службу в армию в Филадельфии. После некоторой базовой подготовки я отправился на запад, чтобы вступить в ряды пушечного мяса. После мне повезло. — Чарли лежал тихо и спокойно.

Но Ребекка слышала, как стучит его сердце. Боль, которая заставила её стать Чарли вместо Шарлотты, агония предательства её собственного отца и бесконечное чувство неадекватности были написаны на лице Чарли и, как поняла Ребекка, на душе её любимого. Она не знала, с чего начать исцеление такой глубокой раны души или если у неё были для этого средства, но в этот тихий момент она поклялась в своём сердце, чтобы попытаться.

***

Среда, 23 ноября 1864 г.

Чарли посмотрел между двумя женщинами, которые смеялись и явно наслаждались обществом друг друга. Этим утром добрый полковник чувствовал себя очень неуместно за столом для завтрака, и, будучи профессиональным солдатом, он знал, когда будет тактическое отступление. Он сделал последний глоток кофе и положил салфетку на стол.

— Хорошо, дамы, если вы извините меня, у меня скоро встреча, нужно подготовиться. — Он стоял в ожидании извинения.

Ребекка кивнула с улыбкой, а Элизабет просто улыбнулась. Она нашла всё это чрезвычайно забавным. Она могла видеть, что её здесь накрыли своей работой, и это было больше, чем просто забота о больных и раненых. Как только Чарли ушёл, Элизабет больше не могла сопротивляться, особенно после того, как Ребекка смотрела, как Чарли выходит из комнаты. Доктор не могла не посмеяться. Ребекка посмотрела на неё вопросительно.

— О, Чарли — он такой джентльмен. И он совершенно не подозревает, какое влияние он оказывает на других.

— Вы очень правы, доктор. Я никогда не смогу заставить его принять кредит за его добрые дела и доброе сердце.

— Дорогая, я подозреваю, что он, возможно, позволяет тебе видеть больше, чем большинству. Он, без сомнения, самый честный человек, которого я когда-либо встречала.

— Не то, чтобы вы могли обвинять его. Он должен быть очень осторожным. Если кто-то захочет причинить ему боль, это всё, что нужно.

— Это, безусловно, правда. Должна признаться, Чарли иногда смущает даже меня, и я думаю, что знаю о таких людях больше, чем большинство.

— Как он? — Ребекка надеялась, что хороший доктор просветит её.

Может быть, это поможет прояснить некоторые из её собственных недоразумений, чтобы немного лучше понять Чарли.

— Вы должны знать, что в мире есть все виды людей, Ребекка. Большинство следуют традиционному пути мужчины и женщины. Другие предпочитают компанию своего пола, а третьи, похоже, рождены в неправильных телах, и имеют характеристики одного противоположного пола. Это было верно на протяжении всей истории, хотя об этом не часто говорят.

— И как бы вы подумали о Чарли? Я имею в виду, что не из-за обстоятельств, которые сделали Чарли тем, кто он есть? Разве он не может измениться? Я имею в виду, если он покинет армию и начнёт всё сначала. Пожалуйста, помогите мне, чтобы понять. Есть так много вещей… — Она опустила глаза, глубоко вздохнула и уставилась в свою кофейную чашку.

— Так много всего? Возможно, Ребекка, было бы проще, если бы ты только спросила меня. Я думаю, что мы обе очень заботимся о Чарли, и у него так мало людей, которых он может называть друзьями.

Осторожно она подняла глаза и посмотрела на доктора. Она могла видеть беспокойство и новую дружбу, оглядываясь на неё.

— Я думаю, что очень переживаю за Чарли. — Тихо сказала она.

— А то, как ты заботишься о нём, смущает тебя? — Тревога Элизабет была очевидна в тоне её голоса и открытой честности её лица.

— Да, очень. Я смотрю на него и вижу всё, что мне нужно и хочется, но я знаю, что не должна так себя чувствовать.

— Когда вы смотрите на Чарли, кого вы видите, Ребекка? Вы видите полковника, джентльмена или женщину под изображением? Это имеет огромное значение, вы знаете. И это, вероятно, имеет огромное значение в том, почему вы так думаете, ведь ты не должна чувствовать себя так.

— И это все. Я вижу и то, и другое. В один момент он — галантный и обаятельный полковник, а в следующую минуту — женщина. Я очень расстроена, потому что меня просто привлекает она, и всё это не имеет значения для меня, но всё же есть голос, который постоянно говорит мне, что-то, что возможно, никогда не возможно.

Элизабет долго смотрела на своего нового друга. Она была уверена, что даже если бы Чарли не был вынужден принять мужскую личность, чтобы выжить, он всё равно искал бы женскую любовь, которая завершит его. Она также подозревала, что для Чарли годы сокрытия его настоящей личности в сочетании с какими-либо обстоятельствами, побудившими его полностью уничтожить свою женскую личность, заставили его поверить, что ему придётся оставаться одному на всю оставшуюся жизнь. Опасения Ребекки только подпитывают отсутствие безопасности Чарли.

— Дорогая леди, я лично не верю, что забота о ком-то когда-либо неправильна. Но я также знаю, что общество не согласно с моей точкой зрения. Вам придётся принять это решение для себя, если у вас есть желание оставить Чарли в вашей жизни.

Ребекка засмеялась над ситуацией.

— Доктор, я полагаю, что сообщество было бы гораздо больше шокировано, если бы я приняла офицера янки как любовь…э-э… ну… — онапрочистила горло. — Я хочу, чтобы Чарли был в моей жизни. Я имею в виду, я понимаю, что прошло совсем немного времени, но, Боже, помоги мне, в нём есть что-то неоспоримое. Элизабет, ты веришь в любовь с первого взгляда?

Элизабет разразилась резким смехом в первом предложении Ребекки.

— Моя дорогая леди, вы спите с мужчиной. Весь лагерь знает, что полковник спит в главном доме, а не в его палатке. И все они предполагают, что вы двое — любовники. Это было одно из первых, что я услышал о Вас. Я думаю, что это было случайно, когда Чарли делает одну из глупостей, которые он иногда делает, чтобы попытаться укрепить свой мужской образ. — Она посмотрела на теперь краснеющую Ребекку. — Здесь больше, чем просто изображение Чарли, не так ли? И я предполагаю, что слухи не соответствуют действительности — но какая-то часть вас желает, чтобы они были?

— Слухи не соответствуют действительности. Мы спим вместе, но это очень платонично, уверяю вас. — Брови Ребекки сошлись в созерцании. — Если вы не учли тот факт, что я каждое утро просыпаюсь в его объятиях меньше, чем платонически. И я должна признать, что со времени встречи с Чарли у меня возникают очень необычные чувства и мечты.

Элизабет глубоко вздохнула и подошла к окну, глядя на нежную, катящуюся землю. То, что она увидела, было не прекрасной землёй, а воспоминанием о лице Чарли, разорванном болью и пустотой в одном случае, когда они говорили об отношениях и будущем — о временах после войны. Она видела взгляд в глазах Чарли, когда он смотрел на эту молодую женщину. Количество боли, с которым её подруга могла бы столкнуться, было ужасающим. Она сделала ещё один глубокий вдох.

— Ребекка, Чарли — самый честный человек, которого я когда-либо знала. Но его очень сильно ранили давным-давно, и я подозреваю, что он никогда не исцелялся от этой боли. Наш общий друг считает, что ему суждено быть одному в мире, никогда не знать никого, кто больше заслуживает бы быть любимым и быть больше способным дарить любовь, но я боюсь за него. Честно говоря.

— Я? Я бы никогда не сделала больно Чарли. — Ребекка хорошо чувствовала слёзы на глазах и на сердце от одной этой мысли. — Я бы никогда не сделала ему больно. Я обещаю тебе, Элизабет.

— Ребекка, если ты предложишь свою любовь Чарли, а потом обнаружишь, что мнение общества — это больше, чем ты можешь выдержать, ты действительно очень сильно его обидишь. Я просто прошу тебя быть очень уверенной, прежде чем ты что-нибудь сделаешь. Я думаю, как Чарли. Я бы предпочла компанию женщин, независимо от того, что произошло в его жизни. Но обстоятельства, которые заставили его отказаться от своей истинной личности, сделали его ещё более трудным. Пожалуйста, будьте нежны с ним.

Ребекка кивнула в знак понимания.

— Я знаю это. Вот почему я так растерялась. Я знаю, мне должно быть всё равно, что думают другие люди, но когда дело доходит до Чарли, я просто не могу. Мне всё равно, что его люди думают, что мы любовники, и мне всё равно, что всё сообщество Калпепера уверено, что полковник и я ведём незаконное дело. Мне нравится его компания, и я просто тону в этих глазах каждый раз, когда он смотрит на меня. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше в своей жизни.

— Ребекка, ты уверена, что не просто реагируешь на то, что ты находишься в обществе кого-то, кто очарователен и внимателен, и кто ослабил твоё одиночество после смерти твоего мужа?

— Я знаю, что мои чувства к Чарли реальны; рождены от заботы о нём. Имеет ли значение, почему они проявили себя?

— Возможно. Много раз я видела людей, которые были побеждены последствиями войны и которым необходимо утверждать реальность жизни через страсть. Если это так, то вы можете обнаружить, что ваши чувства к Чарли исчезнут, как жизнь возвращается к чему-то более нормальному.

— Я не верю, что так будет. — Она прикусила нижнюю губу, борясь со слезами. — Я люблю Чарли. Я хочу быть с ним. Я хочу, чтобы он был со мной.

Элизабет обняла женщину за плечи.

— Ребекка, почему ты плачешь?

— Я просто так растеряна. Я знаю, что люблю Чарли. Я думаю, что он заботится обо мне. Почему это должно быть так сложно?

— Иногда любить кого-то очень тяжело, моя дорогая. Но любить себя часто ещё сложнее. Ради вас обоих я прошу вас выглядеть по-настоящему. Вы влюбляетесь в Чарли или в идею Чарли?

Взгляд, который она бросила на Элизабет, был по-настоящему смущённым. Она покачала головой, надеясь, что это поможет, но это не помогло.

— Я не понимаю, что?

Элизабет немного подумала, пытаясь найти лучший способ выразить довольно сложный набор мыслей. Она вздохнула и начала объяснять свои опасения.

— Вы были женаты на джентльмене, с положением и званием в обществе. Война отняла это. У вас отняли семью и, по сути, у вас отняли дом. Вы выживали здесь одна в течение какого времени?

— Я была замужем, но он не был джентльменом. И моя жизнь, какая она была, закончилась задолго до войны. Да, я была одна долгое время, и я устала быть одна, но я хочу поделиться моей жизнью с Чарли.

— Ненавижу спрашивать тебя об этом, но что ты на самом деле знаешь о Чарли, который делает тебя настолько уверенной в том, что ты хочешь быть с ним? Возможно ли, что это потому, что он обаятельный, нежный, вежливый — на самом деле всё то, что о которых написано в романах. Другими словами, образ Чарли, который, как вы знаете, он тщательно создал, привлекает вас.

Ребекка начала чувствовать себя полностью побеждённой.

— Может быть. — Тихо сказала она. — Я никогда не смогу победить Чарли. Ему нужен кто-то, кто… — Она улыбнулась своей храброй улыбкой. — Но я останусь его другом и буду следить за его комфортом, пока он здесь.

Элизабет почувствовала поражение в тонких плечах подмышкой.

— Моя дорогая леди, я не сказала ни слова о том, что Чарли может или не может чувствовать. Я спрашиваю о том, что чувствуете вы. Уверяю вас, вы именно та женщина, которую Чарли находит невероятно привлекательной. — ≪Что здесь происходит? ≫ — Она спросила женщину о подлинности её чувств к её дорогому другу Чарли, и внезапно она превратилась в одну из самых печально разбитых душ, которые когда-либо видела Элизабет.

— Элизабет, вы задаёте правильные вопросы, на которые я не могу ответить. Я люблю Чарли, почему, я не уверена, но я так и делаю. Я была несчастной неудачницей как жена, и я только обманываю себя, думая, что могу… — Ребекка хотела убежать и просто пойти поплакать. Она медленно отстранилась от женщины. — Я обещаю тебе. Я бы никогда не сделала ничего, чтобы причинить боль Чарли.

— Ребекка. — Голос Элизабет был нежным, но командным. — Я не знаю, что с тобой было сделано, чтобы заставить тебя поверить, что ты потерпела неудачу как жена, но я вижу, как ты заботишься о Чарли — и обо всех нас здесь — в очень трудные времена. Я также вижу его лицо, когда он смотрит на тебя; когда ты в комнате; даже когда кто-то упоминает твоё имя.

— Да, но, возможно, это тоже одиночество. Он говорил мне, что он был один в течение долгого времени, что у него никого нет. Я уверена, что после войны он найдёт кого-то… — Сердце Ребекки почти перестало биться, в мыслях о Чарли её с ней не было.

Но она знала, что Элизабет была права, и она знала, что её неудача вернётся, чтобы преследовать её. Чарли понадобится сильная женщина с особыми взглядами, чтобы иметь хоть что-то близкое к жизни, которую он заслуживает.

— Ребекка, дорогая леди. Я не думаю, что вы неудачница, ни как леди, ни как жена. Вы действительно очень хорошо относитесь к Чарли. И я очень уверена, что, если он покорит ваше сердце, вы станете идеальным партнёром для его. Должна признаться, я была гораздо больше обеспокоена тем, что ты нашла, ну, в общем, новинку того, кем Чарли на самом деле должен быть, именно этим. Новинкой. И что влечение, которое ты испытываешь к моему другу, может побледнеть перед фактом никогда не иметь возможность заиметь детей, заиметь собственную семью, которая станет для тебя реальной. Если бы твоя любовь к нему исчезла, я думаю, это сильно повредило бы вам обоим. Я смотрю на него, когда он думает, что его никто не видит. Я вижу его лицо, когда он смотрит на вас. Если вы обнаружите, что действительно любите Чарли — и женщину, и мужчину — я думаю, что вы сделаете его очень счастливым человеком. -Элизабет двинулась вперёд и снова обняла Ребекку. — Дорогая, это столько, сколько кто-либо может попросить. Любить и позволять любить за то, кто ты есть, а не за то, кем ты являешься. Чарли, без сомнения, самый честный человек, которого я когда-либо знала. Он нежный и внимательный друг, и когда вы будете готовы, я думаю, что он будет впечатляющим любовником и мужем. Я думаю, что гораздо больше вопрос о том, может ли он принять вашу любовь как подлинную и длительную, чем один из твоих страхов быть неадекватным.

— Я бы сделала всё, что в моих силах, чтобы доказывать это ему, каждый день. Я не хочу, чтобы вы беспокоились за своего друга, хотя я знаю, что вы делаете. Любовь Чарли — это самое большое, что я могла бы иметь в своей жизни. Если бы мне дали такуювозможность. Я верю, что мы могли бы сделать прекрасную жизнь для себя. Но я хочу, чтобы Чарли был со мной, потому что он любит меня. Я не могла терпеть быть с другим, который не любил меня.

— Я вижу любовь, которую он несёт тебе, дорогая леди. Тоска нарисована на его лице и горит в глазах, когда он смотрит на тебя. Я подозреваю, что он очень боится, что тебе не хватит; боится, что ты найдёшь настоящего мужчину, кто удовлетворит ваши потребности больше, чем может он.

— Я не хочу другого. — Призналась она тихо. — Чарли заставляет меня чувствовать себя так, как никто другой. Я знаю разницу между тем, что я чувствовала раньше, и тем, что чувствую сейчас, я уверена, что никогда не смогу почувствовать себя так по отношению к ≪настоящему≫ мужчине. Часть моей любви к Чарли заключается в том, что, будучи женщиной, она обладает нежностью и пониманием, которых не может быть ни у одного мужчины.

— Тогда продолжай исследовать, как ты себя чувствуешь. Идите медленно. Будьте уверены. В Чарли нет ничего ненормального, просто необычное. И очень одинокое. Я благодарю вас за ваше доверие ко мне, это очень много значит для меня, потому что я почувствовала мгновенную привязанность к тебе, моя дорогая, и потому, что я глубоко забочусь о Чарли.

— Я знаю. — Она улыбнулась, слегка смущённая. — Признаюсь, когда я впервые увидела вас с Чарли, я испытала сильную ревность. Могу я задать вам личный вопрос, доктор?

— Конечно. Я не могу себе представить, чтобы стать намного более личной, чем мы уже имеем. — Элизабет засмеялась. — Но если вы собираетесь задавать мне личные вопросы, пожалуйста, обращайтесь к Элизабет. Доктор Уокер всегда должна поддерживать её дух профессиональной отрешённости, и я почему-то подозреваю, что вы не хотите этого от меня.

Ребекка глубоко вздохнула и направилась на территорию, на которой никогда не представляла себя.

— Элизабет, вы с Чарли когда-нибудь были любовниками?

— Будет ли это беспокоить вас, если бы мы были?

— Ах, нет. Потому что у меня нет претензий к Чарли. — Ребекка снова почувствовала слёзы на глазах и отчаянно пыталась сдержать их. Уклонение Элизабет от ответа заставило её бояться худшего. — Но я, конечно, не хотела бы быть помехой для вас, если бы вы были. Мы обе знаем одно и то же. Чарли заслуживает того, чтобы его любили и заботились, и если вы — женщина, делающая это, то я только хочу, чтобы он был счастлив.

Элизабет увидела то, что она надеялась увидеть — настоящую, честную приверженность счастью подруги. Она потянулась и левой рукой осторожно подняла лицо Ребекки, чтобы они смотрели в глаза. Вручая ей мягкий льняной платок, она говорила с нежным сочувствием.

— Нет, дитя, я никогда не была и никогда не буду любовницей Чарли. Я его друг, тот, кто глубоко заботится о нём. Но я предпочитаю дружеское общение с другим.

— Спасибо. — Она вытерла слёзы из уголка её глаз. — Я действительно думаю, что отчаянно влюбляюсь в твою подругу, Элизабет.

— Тогда, дорогая, не торопись и будь уверена. Чарли — терпеливый мужчина и нежная женщина.

— Я сделаю, но ещё раз спасибо. Вы мне очень помогли. Очень приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить. Кто-то, кто действительно понимает.

— Всё, что нужно, — это желание увидеть, что там есть, а не то, что диктует общество. Я вижу, что это ничем не отличается от моего желания стать врачом, когда общество говорит, что врачами должны быть только мужчины.

Ребекке пришлось хихикнуть, когда она закончила вытирать слёзы с глаз.

— Я не хочу спорить с леди вашего положения, но я думаю, что это немного по-другому, доктор.

— В некотором смысле, Ребекка, твоя ситуация легче, чем у меня. Чарли был Чарли так долго, что он никогда не будет ничем другим. Если ты решишь быть с ним, тебе не придётся объяснять, почему ты выбираешь компанию другой женщины. Судя по всему, вы будете нормальной парой. Вам, моя дорогая, придётся иметь дело с выбором янки, но остальное будет между вами двумя. Я должна справиться со всем обществом, борющимся с Идеей женщины-врача.

— Ты правильно поняла. Ты такая же удивительная, как и Чарли. Я очень рада, что вы обе вошли в мою жизнь.

— Я подозреваю, что у вас будет много вопросов по пути. Я доверяю вам, и у меня будет больше этих маленьких чатов, моя дорогая. Я с нетерпением жду их. Вы не представляете, насколько приятнее рассматривать состояние сердца вместо состояния изуродованного тела.

— У меня есть одна просьба к вам, Элизабет.

— Что угодно, моя дорогая.

— Пока я не буду более уверена в себе и своих чувствах, я бы попросила вас держать наши разговоры в секрете.

— Я бы не стала думать о нарушении этой уверенности. Я рада, что вы прислушиваетесь к моему совету, не торопитесь и очень уверены в своих чувствах.

— Я сделаю. Последнее, что я хочу сделать, это причинить Чарли больше боли.

Элизабет только улыбнулась и похлопала Ребекку по руке.

========== Глава 10 ==========

Среда, 23 ноября 1864 г.

Чарли и Ричард провели утро, работая над донесением, отчётами, списками инвентаризации, а также множеством другой бумажной работы, которая была частью сохранения полка почти тысячи мужчин и полторы тысячи лошадей, которых кормили, одевали, размещали и оздоравливали.

— Хорошо, Ричард, как ты думаешь, что мы сделаем? К каким вещам нужно относиться наиболее срочно? У нас будут проблемы на зиму?

— Ну, нам нужно закончить рвы, и нам нужно, чтобы дерево было на месте, чтобы наполовину покрыть палатки. Мы начали содержать лазарет в реальной форме. Самуэльсон и Уитмен раздавали отбивные каждому человеку, которому поручено делать это так, как хочет доктор Уокер.

— А как насчёт поставок? Мы предприняли шаги, необходимые, чтобы сохранить их сухими? И кто-нибудь проверял это?

— Да, полковник, сэр. Конечно, у нас есть, Чарли. Вы знаете меня лучше, чем других.

— Извините, Ричард. Я думаю, что заболевание добралось до меня больше, чем я ожидал. Я чувствую, что являюсь матерью-курицей, а мои птенцы сбежали.

Ричард засмеялся над этим. Чарли, как курицу-матушку, было трудно представить.

— Я бы сказал, больше похоже на жеребца, который держит своё стадо в очереди.

— Итак, напишите мне о загрузке проекта.

— У мистера Купера есть поисковая кожа, и я обнаружил в войсках около семи человек, обладающих, по крайней мере, некоторыми навыками кожевничества, в том числе одного сапожника и целый ряд мужчин, имеющих опыт в ремонте сёдел, ремней, кожаной мебели и другого вида кожаных инструментов. Мы справимся. Я также отправил ещё одно ужасное письмо в офис генерала-квартирмейстера об их практичных покупках.

— Ну, это то, что мы можем сделать на данный момент. Мы провели инвентаризацию, чтобы выяснить, какие мужчины нуждаются в ботинках срочно?

— Я ожидаю получить это от отдельных компаний сегодня или завтра.

— Хорошо. Ну, с тобой, мой друг. У нас обоих сегодня полные тарелки. Я должен написать свой отчёт Шеридану, а потом я выйду и проведу обходы.

***

Ребекка засмеялась, когда Сара сказала ей, как миссис Уильямс пришла в меркантильность, когда она была установлена на их одежду. Повар сумела сделать довольно разумное подражание надменной женщины, у которой Ребекка была просто в истерике.

— Я знаю, что это неправильно, миссис Гейнс, но она не очень благотворительная женщина для жены министра.

— Сара, тебе не нужно извиняться передо мной. У меня была миссис Уильямс. Она была менее чем милосердна в своём отношении к хорошему полковнику Редмонду на днях.

— Полковнику? Почему? Он очень добрый джентльмен.

Ребекка даже не пыталась скрыть улыбку на лице:

— Я знаю.

Она посмотрела на мягкую синюю ткань в своих руках, которая медленно превращалась в новую рубашку. Ей было приятно это делать. Чарли подарил ей так много нового, что она надеялась, что новая рубашка станет небольшим знаком её благодарности. Она особенно заботилась о швах, когда Беула вошла на кухню.

— Миссис Гейнс?

— Да?

— Здесь есть группа женщин из города, чтобы увидеть вас. Я показала им передний салон.

— О, Боже! — Ребекка положила своё шитьё в корзину и встала, поправляя платье. — Я уверена, что они здесь, чтобы посмотреть, какие сплетни они могут собрать. — Она вздохнула. — Сара, пожалуйста, приготовь мне чайный поднос, — онаостановилась, чуть не подавившись словом ≪гости≫.

— Конечно, мэм. Это будет готово быстро.

После этих слов Ребекка направилась в логово льва, желая, чтобы Даниэль был дома.

***

Чарли вошёл в область, которую Компания Д считала своей собственной. Мужчины работали, копая канавы вокруг своего лагеря, чтобы убежать в случае новой бури. Другие начали процесс резки угловых столбов, чтобы зашить палатки. Когда настил становился доступным, они строили грубые кабины внутри стен палаток и упаковывали солому, сено или какую-то другую изоляцию между досками и холстом. Полотно отталкивает воду, доски стабилизируют конструкцию от ветра и помогают держать их немного теплее, чем снаружи. Бермы вокруг каждой палатки служат для герметизации нижнего края палатки и защиты от ветра, а также для отвода воды вокруг палатки в дренажные канавы. Мужчины были заняты, сосредоточены на том, чтобы выполнить работу, и очень медленно они поняли, что их командир был с ними. Рваный салют медленно пробирался через лагерь. Чарли помахал им в небольшую группу вокруг себя и вытащил пустую бочку, чтобы сесть на неё. Он огляделся вокруг лиц, окружающих его. Некоторые из них он знал с давних времён, некоторые были для него новыми, люди из первоначального штата Пенсильвании. Некоторые лица были приветливы, некоторые были закрыты и нейтральны, а некоторые — слава Богу лишь немногие — были откровенно враждебны. Их работа была прервана для него.

— Господа. Я хочу сообщить вам, что доктор Уокер выполнила операцию на майоре Монтгомери, чтобы уменьшить давление на его мозг. Хотя это слишком рано, чтобы быть уверенной, поскольку травмы головы очень опасны, она чувствует, что у него есть по крайней мере разумный шанс на полное выздоровление. Я, например, очень обеспокоен майором Монти и очень рад, что нам посчастливилось иметь такого замечательного хирурга, который мог бы помочь позаботиться о нём.

Ропот, отчасти облегчённый, бормочущий что-то вроде ≪служил ему правильно≫, обошёл группу людей. То, что ≪служил ему правильно≫, комментарии, поступившие от коллег из Пенсильвании, было поучительно для Чарли.

— Мужчины, на минутку, давайте забудем звание. У майора Монти есть проблема. Мы все это знаем. Я не думаю, что он был совершенно правпосле Дикой местности.

Кивки согласия обошли круг.

— Я видел подобные вещи раньше, и с ними трудно справиться. Трудно для людей, которые страдают от этого, и тяжело для их друзей. Монти был хорошим солдатом и хорошим офицером. Боль и чувство вины от потери многих из его людей, я думаю, ошеломили его. Скажите, он когда-нибудь говорил об этом с кем-нибудь из вас?

Один измученный старый сержант сказал:

— Монти был моим начальником дома, полковник. Он обычно собирался с нами, ребятами, довольно часто, но после этой битвы он просто сидел в своей палатке и выводами, обычно с помощью Старого, я клянусь, этот человек мог пить вещи, которые могли бы испортить вам кишки, а затем встать на следующее утро и весь день кататься к чертям за кожей.

Другой взялся за историю:

— Да, он будет, но, чёрт возьми, он относился к своим лошадям, как к неуязвимым. Он был лучшим всадником в округе Бакс до войны — лошади просто любили этого человека, но в последнее время он заставлял их делать то, чего не должны делать лошади. Я не виню эту лошадь за то, что пнула его. Я сам иногда хотел сделать то же самое.

— Джентльмены, я полагаю, что ваш майор что-то сломал в своей душе после пустыни. Нам всем понадобится, чтобы он увидел, что он не виноват — что никто не виноват — в том, что произошло, чтобы увидеть, что гражданские лица, с которыми мы имеем дело сегодня, — это не те люди, с которыми вы столкнулись в бою. Люди, которые служили со мной в Виксбурге, знают, о чём я говорю. Поговорите об этом между собой и приходите ко мне или полковнику Полку, если у вас есть любые вопросы. — Чарли огляделся вокруг людей, ловя взгляды конкретных людей, которые служили с ним на западном фронте. Небольшие кивки согласия и поддержки пришли от них. Он знал, что он получил их поддержку. — Теперь, господа. В настоящее время я не собираюсь называть нового командира для этой роты. У вас есть командир, майор Монтгомери. Майор Ласточка будет продолжать выполнять функции вашего временного командира, в дополнение к его собственной роте, с поддержкой полковника Полка. Мы будем беспокоиться о новом постоянном командире роты Д, если и только если доктор Уокер посчитает, что майор Монтгомери не сможет возобновить командование весенней кампанией. Если вам что-то понадобится или просто Мне нужно поговорить, вы знаете, что моя дверь открыта для любого человека в этом полку. Пожалуйста, не стесняйтесь заходить в мой офис. Я использую офицера, управляющего фермой в главном доме. Вход в северо-западном углу первого этажа. — Чарли встал и поправил пальто. — Кстати, господа, мы будем проводить гимнастику в этом году перед Рождеством. Компания, которая наберёт наибольшее количество очков, будет служить цветным защитником в весенней кампании, а отдельный солдат, который наберёт наибольшее количество очков от компании, будет служить, как носитель цвета. Я ожидаю хорошего показа от Компании Д. Гордитесь своим майором, мужчины. — Чарли принял уходящий салют и направился к лазарету. — ≪ Ну, всё прошло лучше, чем я ожидал. Эти парни верны своей вине, но они видели, что происходит с Монти. Может быть, мои мальчики и гимнастика между ними соберут эти войска вместе. Я могу надеяться≫. — Лёгкая улыбка осветила его лицо, когда он открыл дверь в сарай, который был превращён в лазарет. Он пошёл прямо к хирургии, где Элизабет и Самуэльсон присматривали за Монтгомери. — Как он? — Тихо спросил Чарли.

Элизабет подняла голову, немного испугавшись.

— О, я не слышала, как ты вошёл. Он делает всё так, как можно было ожидать. Его глаза немного более реактивны, и припухлость, кажется, идёт вниз. Это всё, на что я могу надеяться прямо сейчас.

— Ну, я только что поговорил с его войском. Кажется, они видели изменения в его поведении до этого события, поэтому даже если он выживет, наша работа у нас будет выключена. Боевой шок, я бы сказал, яростный, не суицидальный вид.

— Да, я думала об этом. Самуэльсон заполнит меня. Я хотела бы кое-что попробовать, с вашего разрешения.

— Вы знаете, я поддерживаю вас во всём, что вы хотите, мой дорогой доктор.

— Я хочу убедиться, что единственные люди, которые позаботятся о нём, когда он придёт в сознание, — это люди с южным акцентом. Это я, Самуэльсон, Ребекка и все, кого я смогу найти.

— Я обращусь к Полку, чтобы найти других мужчин в бригаде с южным акцентом, которые могут служить медиками. Но я подозреваю, что он будет довольно оскорбительным и не пожелающим сотрудничать.

— В том-то и дело. Он превратил всех южан в демонов, которых нужно уничтожить. Я хочу создать диссонанс — чтобы люди, которые являются его опекунами, были теми, кого он ненавидит. Он будет разорван между благодарностью за их заботу и его Ненависть. Я надеюсь, что дихотомия даст нам возможность, которая нам действительно нужна, чтобы помочь ему.

Уитмен заговорил из-за угла.

— Я тоже помогу. Знаете, у меня есть способ довольно эффективно слушать и разговаривать с людьми.

Другие в комнате не могли не посмеяться над комментарием Уитмена.

— Мистер Уитмен, пока вы следите за мной, вы хорошо разбираетесь в словах. Должно быть, в вас поэт, сэр.

Чарли подошёл, чтобы посмотреть в лицо Монтгомери. Его голова была покрыта белыми повязками, его черты спокойны. Этому человеку не могло быть больше двадцати четырёх или двадцати пяти лет, но он видел столько смертей и разрушений, что они охватили парня ненавистью. Стоимость войны была душой человека. Чарли покачал головой.

— Пойдём, Элизабет, давай посмотрим на других мужчин.

***

Она остановилась у двери, собираясь на бой. Открыв двери, она вошла внутрь и закрыла их за собой.

— Добрый день, дамы. Добро пожаловать в мой дом. — Она смотрела на каждую женщину по очереди.

Миссис Купер одарила её вежливой улыбкой. Миссис Уильямс снова появилась, как будто у неё было что-то неприятное под носом. Её глаза расширились, когда она увидела двух следующих леди, мисс Кэтрин Рейнольдс и мисс Мэри Симмс. Обе они были молоды и одиноки, она знала, почему они пришли, и ей ни черта не понравилось.

— Ребекка, мы пришли, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. — Предложила миссис Купер.

— Но мы видим, что ты живёшь хорошо. — Миссис Уильямс почти усмехнулась. — Ваш дом ремонтируется, и у вас есть дом, полный новых слуг…

Ребекка подняла руку, прерывая её.

— У полковника Редмонда есть свои люди, которые помогают с ремонтом в моём доме, и я вряд ли бы назвала персонал из четырёх человек домработниками. Кроме того, они здесь больше для полковника, чем меня.

— Где полковник? — спросила Мэри с блеском в глазах.

— Чарли, — Ребекка позволила всей своей ревности и собственничеству обрушиться только на своё имя, — его войска уходят в свой лагерь.

— Миссис Уильямс была уверена, что мы найдём его сидящим перед огнём, потягивающим бренди и курящим сигару, — хихикнула Кэтрин.

Ребекка посмотрела прямо на миссис Уильямс:

— Если бы вы пришли немного после ужина, вы вполне могли бы узреть. Полковник действительно наслаждается сигарой, и у него безупречный вкус в бренди.

— Ребекка, ты потеряла свои чувства? Ты ведёшь себя так, как будто у тебя есть чувства к этому человеку, — возразила миссис Уильямс.

— Я?

— Вы так делаете. Это позор.

— Нет, это не так. Но знаете ли вы, что есть? Вы, миссис Уильямс, ваше самоуверенное осуждение того, о чём вы ничего не знаете. Что даёт вам право прийти ко мне домой и…

— Ребекка, — вмешалась миссис Купер и остановила тираду молодой женщины. — Мы заботимся только о вашей безопасности.

— Вы можете быть очень хорошей, Грейс, и я ценю это, но другие не так добры. — Она посмотрела на каждую женщину. — Полковник Редмонд — джентльмен, и он любезно предложил как можно больше помощи сообществу Калпепера. Его главный врач, доктор Уокер, предложила свои услуги нашему сообществу.

***

Рег прибежал одержимо к Чарли, как только что сказала ему Беула от неожиданных ≪гостей≫. Он нашёл Чарли и Элизабет в гостях у мужчин в лазарете, Элизабет, чтобы оценить их состояние, и Чарли, чтобы поддержать их моральный дух. Быстрое общение с Регом и Чарли знал, что у Ребекки проблемы.

— Извините, доктор Уокер, могу я с вами поговорить?

Они поспешили в конец временного отделения:

— Что такое, Чарли?

— Похоже, что местный комитет по морали нанёс нам визит. Можете ли вы присоединиться ко мне, чтобы дать им новую перспективу?

— Я буду там так быстро, как только смогу.

***

Чарли поспешил обратно в дом. Поднявшись по чёрной лестнице, он остановился, чтобы натянуть свою парадную форму, меч, пояс и всё такое. Его костюм ≪Даниэль≫ готов войти в логово львов. Спустившись вниз, он обернулся и вошёл через парадную дверь. Услышав ропот, подчёркнутый повышенным голосом Ребекки в обманчиво низких тонах, который он знал как её версию гнева, он поправил свою тунику и вошёл в комнату. Ребекка была готова взорваться. Она кратко подумала, смогут ли люди Чарли возвести новую крышу на весь дом. Она собиралась уйти, как бочка с порохом, когда Чарли вошёл в комнату.

— Простите, мисс Ребекка. Я не хотел прерывать ваш чай, но у меня есть просьба от доктора Уокер. — Чарльстонский акцент Чарли вернулся с удвоенной силой.

— Чарли, — она сразу встала, почти побежав к нему.

Она глубоко вздохнула и просто позволила этому случиться. Она обняла его за шею и устроила ему полный приём. На мгновение Чарли был ошеломлён. Когда она снова встала в объятиях, которые автоматически обняли её, она посмотрела ему в глаза. Чарли моргнул, как сова, внезапно ослеплённый ярким светом. Медленная улыбка затем заиграла над его чертами.

— Бонжур, моя милая, всё хорошо?

— Мне было лучше, Даниэль, — прошептала она в его ухо. — Я очень рада, что вы дома. — Она немного отстранилась, не отпуская шею Чарли. — Подойдите, мой дорогой полковник Редмонд, позвольте мне представить вас.

Чарли позволил ей скользить в его объятиях, пока он не смог взять её за руку в более традиционном жесте, и позволил ей представить его дамам в комнате.

— Дамы, могу я представить полковника Чарльза Редмонда, родом из Чарльстона, Южная Каролина? Полковник, я уверена, вы помните миссис Купер. Это миссис Уильямс, жена преподобного Уильямса. И мисс Рейнольдс, и мисс Симмс.

Сначала он обратился к миссис Купер, склонившись над её рукой и слегка почистив её костяшки губами.

— Я очень рад видеть вас снова, мадам. Ваш муж очень профессионально общался с нами, и я ценю это. Я также знаю, что вы и ваш муж были хорошими друзьями для миссис Гейнс, и я глубоко благодарен за это. — Он повернулся к миссис Уильямс и так же склонился над её рукой, пробормотав: — Очаровательны, мадам. Я с нетерпением жду встречи с вами в церкви, когда моё здоровье и требования моего положения позволят. — Наконец он повернулся к мисс Рейнольдс и мисс Симмс, подытожив их как молодых женщин на охоте и немедленно уволив. Он поклонился им обеим: — Дамы, моя честь. — Несмотря на всё это, южный акцент, приправленный кусочками французского, которые были частью его наследия, был вопиющим.

Он отступил, чтобы встать рядом с Ребеккой.

— Вы здоровы? Вы больны, полковник? — спросила миссис Уильямс, заставив Грейс фыркнуть.

— Мадам, я был поражён плевритом после того ужасного шторма на прошлой неделе. К счастью, мисс Ребекка и доктор Уокер оказали качественную медицинскую помощь, и я поправляюсь.

Все взгляды вернулись к Ребекке, которая привела Чарли к креслу любви, поэтому они сели рядом.

— Он тоже очень ворчливый пациент. Это всё, что я могла сделать, чтобы удержать его в постели.

Чарли мягко улыбнулся Ребекке:

— Ах, чёрт возьми, мадам, для вас я бы сделал много вещей, даже если бы позволил вам ухаживать за мной, когда я болел. Я очень благодарен, я вас уверяю. — Повернувшись к другим дамам в комнате, он продолжил: — Вы знаете, мисс Ребекка присоединилась к доктору Уокер, чтобы попытаться спланировать способы предоставления качественной медицинской помощи всему сообществу. Я был бы признателен, дамы, если бы вы дали Стойку в сообществе. Вы дадите людям знать, что мы будем в состоянии оказать такую поддержку, когда это будет необходимо? О, и я надеюсь, что вы сможете встретиться с доктором Уокер до того, как вы отправитесь сегодня.

— Полковник, вы предлагаете, чтобы добрые южные люди получали помощь от черни Янки? Что мы должны допустить, чтобы это было позором. Может быть, Ребекка Гейнс не против поделиться с ними своим домом и, очевидно, с её кроватью, с вами, но у меня нет желания что-нибудь от тебя брать. — К тому времени, когда она закончила, жена министра уже почти не сидела на своём стуле.

— Маргарет! — Миссис Купер умоляюще посмотрела на Чарли и Ребекку.

Голос Чарли, низкий и тихий, но властный, пробил тираду женщины.

— Мадам, вы не оскорбите имя мисс Ребекки в её собственном доме. Да, я остаюсь здесь. Но я не воспользовался ею и не воспользуюсь. Я буду ухаживать за ней и добиваться её, и если мне повезёт, я смогу завоевать её. И я уверяю вас, как офицер и джентльмен, я всегда буду относиться к ней с честью и уважением. Я такой же южанин, как и вы. Я родился в Чарльстоне и, как вы можете слышать, сохранил и речь и манеры моего родного государства. Наш врач, доктор Уокер, выросла в Шарлоттсвилле, не в сорока милях к югу от того места, где мы сейчас находимся. Ни один из нас не янки. Мы люди, которые верят в святость Союза — политическую разницу.

Ребекка схватила Чарли за руку, чтобы попытаться успокоить его. Она действительно могла видеть вены на его горле и висках, начинающие выделяться, и когда он только начинал нападать лучше. Она не хотела его расстраивать. Чарли сделал ещё один шаг вперёд, чтобы встать прямо перед напыщенной, фанатичной женщиной.

— Меня удивляет твоё отношение к тому, кто претендует на звание хорошей христианской женщины. Разве это не говорится в Екклесиасте? Слова мудрецов слышны в тишине больше, чем крик того, кто правит среди глупцов. Мудрость лучше, чем оружие войны, но один грешник разрушает много добра. Мне кажется, мадам, что вы не усвоили урок Доброго самаритянина.

— Может быть, полковник, но вы решили остаться с армией янки, когда Союз раскололся, так что вы не меньше, чем предатель своего народа. А что касается Ребекки Гейнс, она застилала свою постель, она должна лгать в этом.

— Мадам, у каждого из нас был свой выбор. Генералу Ли предложили должность командующего Потомакской армией. Он решил служить вместе с Вирджинией. Знаете ли вы, что он освободил всех своих рабов, прежде чем вступить в Конфедерацию? Каждый из нас, которые работали в качестве карьерных офицеров, столкнулись с этим решением. Каждый из нас должен был решить для себя, что было более важно, наши отдельные штаты или союз этих штатов. Я выбрал союз. Мой наставник выбрал штат. Это было самое трудное решение в моей жизни. Я не более предатель, чем генерал Ли. Я просто человек, который выбрал по-другому.

— Полковник, — миссис Купер шагнула вперёд. — Я должна извиниться. Не все разделяют такое же убеждение, и я искренне верю, что помощь, которую вы и Ребекка предлагаете, будет с благодарностью принята.

— Я очень признателен, миссис Купер. Пожалуйста, передайте моё честное обязательство поддерживать как можно более конструктивные отношения. Я издал приказ о том, что любой мой человек, который преследует или каким-либо образом раздражает людей Калпепера, будет сурово наказан. Я также приказал, чтобы любой запрос о помощи, будь то медицинская или другая помощь, был удовлетворён немедленно. Мы здесь на зиму, и я считаю, что мы должны жить как соседи, в доброй воле и понимании. Блудного сына приветствовали с распростёртыми объятиями и пиршеством. Мы можем сделать не меньше, мадам.

— Я буду, полковник Редмонд, спасибо. Теперь я верю, что мы потратили достаточно вашего времени. Пожалуйста, когда у вас будет время, приведите доктора Уокер к магазину моего мужа. Я, безусловно, с нетерпением жду встречи с ней. — Она повернулась к своим спутницам. — Дамы, я полагаю, пришло время оставить миссис Гейнс и полковника на их вечер.

Ребекка похлопала Чарли по спине и вывела их. Через некоторое время она вернулась, закрыв двери.

— Ну, всё прошло хорошо.

— Это прошло хорошо? Жена местного министра по сути назвала вас шлюхой, а вы говорите, что всё прошло хорошо?

Она засмеялась, когда пересекла комнату и уселась на диван.

— Чарли, это не значит, что я их не настроила.

— Ах, да. Не могли бы вы рассказать мне, о чём это?

Она указала ему на диван.

— Посидите со мной. Нам нужно поговорить.

— Да. Действительно, нам нужно. Я не думаю, что сталкивался с подобной ситуацией за всю свою жизнь. Я терпеть не могу, чтобы кто-то говорил такие вещи о вас.

— Во-первых, мой дорогой сэр, мне было наплевать, что они обо мне говорят. Доктор Уокер очень хорошо помогла мне понять это. Во-вторых, хотя я и признаюсь, я поцеловала вас, отчасти, просто чтобы раздражать эту старую летучую мышь, главное, Я поцеловала вас по тому, что я хотела. Я хотела в течение нескольких дней.

— Вы поцеловали меня раньше, дорогая леди. Я признаю, сегодняшний поцелуй был, конечно, больше… волнующим. Вы, конечно, можете сделать это снова, но я бы предпочёл, чтобы вы делали это, чтобы доставить удовольствие себе или доставить удовольствие мне, чтобы не обидеть бидди. — Чарли смягчил эту довольно строгую просьбу довольно застенчивой улыбкой.

— Хорошо. — Она наклонилась, взяла его лицо в руки и поцеловала.

Поцеловала его для своего удовольствия и его. Она была нежна, но не оставляя никаких сомнений в его разуме, она пошла бы туда, куда он хотел их повести. Чарли притянул её к себе, его эмоции накалились, разрываясь между всепоглощающей нежностью и порывом страсти и желания, которые заставили его задрожать. Он крепко обнял её и обхватил её голову ладонью, медленно опуская голову, чтобы вернуть её поцелуй одним из своих. Как только его губы коснулись её, дверь распахнулась, и Элизабет вошла, злясь.

— Бранила эту фанатичную, высокую и могучую, самодовольную женщину. — Очевидно, доктор Уокер и миссис Уильямс встретились. Затем Элизабет зарегистрировала то, во что она вошла. — О… О! Э-э. Извините. Извините. Я не хотела перебивать, но Чарли просил… — Элизабет попыталась выйти за дверь.

Ребекка улыбнулась, отстраняясь от Чарли, но похлопывала его по ноге, чтобы успокоить его.

— Всё в порядке, Элизабет. Входи.

— Итак, я так понимаю, милая миссис Уильямс вышла проверить тебя и привела с собой небольшую приманку Чарли. Насколько тебе было плохо?

— Нам было хорошо. В основном. — Она усмехнулась.

— В основном? Чарли — она была хороша?

Чарли покачал головой и улыбнулся. Элизабет посмотрела на них обоих. Они оба выглядели довольно застенчивыми прямо сейчас.

— О, Чарли был очень хорош. — Она подняла брови, снова поглаживая его ногу.

— Верно. Я был очень хорош. Я не потерял сознание от удивления.

— Боюсь, я была немного непослушной, — призналась Ребекка.

— Я боюсь, моя дорогая Ребекка, что вы убедили миссис Уильямс, что мы с вами проводим собственную версию ритуалов клуба огненного ада.

Она вздохнула, сунув руку в его.

— Если я собираюсь сгореть в аду, Чарли, я не буду против, если я буду с вами.

Элизабет строго посмотрела на них обоих.

— Что ж, мои дорогие друзья, если вы двое сгорите в аду, я подозреваю, что это будет из-за злых насмешек ничего не подозревающих фанатиков. Так держать, и вы можете дать апоплексию бедной женщине. Мне действительно совсем не понравился её цвет.

И Чарли, и Ребекка рассмеялись. Они нуждались в этом после визита.

— Теперь, если вы меня извините, я бы хотела привести себя в порядок и немного отдохнуть перед обедом.

Они смотрели, как их друг уходит, а потом Ребекка повернулась к Чарли:

— Теперь, где мы будем?

Он мягко улыбнулся и притянул её обратно к себе в объятия:

— Полагаю, миссис Гейнс, я собирался сделать то, что хотел сделать в течение долгого времени. — Медленно, нежно, нежно, страстно и собственнически, Чарли поцеловал её, вложив в его прикосновение всё то желание и тоску, которые он имел в своей душе.

Ребекка ответила на нежное прикосновение Чарли и его медленную демонстрацию привязанности. Её никогда не целовали таким образом прежде, и она не могла ничего с этим поделать, когда стон сорвался с её губ, пока Чарли продолжал целовать её. Всё её тело покалывало, живя с чувством, которого она никогда не испытывала раньше. Как будто Чарли трогал её душу своей добротой и нежностью. Её глаза оставались закрытыми, когда губы Чарли покинули её, и она сразу почувствовала потерю. Она была прикована к тому здесь и сейчас нежной хваткой Чарли на её лице, осторожно зажатой между его руками. Медленно её глаза открылись, и она посмотрела на его улыбающееся лицо. В этот самый момент Ребекка Гейнс полностью потеряла сердце. Не говоря ни слова, Чарли откинулся на спинку дивана и схватил Ребекку на руки, прижимая её к своему громыхающему сердцу. Место, к которому Ребекка была более чем готова.

***

ПОЛК посмотрел вокруг обеденного стола; все три его спутника были странно тихими, но все улыбались, как коты, которые ели канарейку. Он смотрел с восхищением; Мисс Ребекка смотрела на полковника, а затем опускала глаза, как школьница, с её первой страстью. С другой стороны, полковник не сводил глаз с тарелки, стараясь скрыть улыбку на его лице. Полк посмотрел на Элизабет, у которой было задумчивое выражение лица.

— Я пропустил забавную историю? — Спросил он, потягивая из бокала вино.

— Нет, Полк. Уверяю тебя, в этом нет ничего смешного. — Чарли бросил второй взгляд на команду.

— Тогда почему ты всё улыбаешься?

— Мы нет. — Элизабет нежно улыбнулась ему.

— Точно нет. — Сказала Ребекка, пряча свою улыбку за салфеткой.

— Ага. — Полк ответил скептически, ещё раз глядя на каждого из своих спутников по очереди.

— Ричард, — сказал Чарли, прежде чем продолжать подталкивать кого-либо из них. — Почему бы нам не выйти на крыльцо и не взять сигару?

Ребекка положила руку на руку Чарли.

— Полковник, пожалуйста, идите в гостиную и возьмите свою сигару. Сегодня вечером очень холодно. Я приготовлю пищеварительный напиток, которым мы все могли бы насладиться, если бы вам и полковнику Полку было так хорошо, чтобы зажечь огонь.

Чарли поднялся со стола.

— Наше удовольствие. Пойдём, Полк.

Ребекка подождала, пока они не выйдут из комнаты, прежде чем повернуться к Элизабет.

— Я влюблена.

Элизабет улыбнулась.

— Ты уверена?

— Абсолютно. О, Элизабет, когда Чарли поцеловал меня сегодня… — Она остановилась и просто покачала головой, её улыбка была яркой. — Я понятия не имела, что любовь может быть такой. — Она наклонилась вперёд, словно раскрывая глубокий секрет. — Такой нежной. Такой страстной. Я чувствовала себя нужной, нужной и очень любимой.

— Я рада за тебя, Ребекка. Я действительно рада. Просто помни, что наш дорогой Чарли хрупок, и он впервые в своей жизни открывает своё сердце. Будь нежной.

— Обещаю.

***

— Хорошо. — Полк подтолкнул Чарли в плечо, протягивая ему сигару, когда он оторвался от своего места перед очагом. — Теперь, когда мы вдали от дам, возможно, вы скажете мне.

Чарли закончил разводить огонь, а потом встал и закурил сигару.

— Что бы вы хотели узнать?

— Чёрт возьми, Чарли, ты должен быть таким упрямым всё время?

— Это был риторический вопрос? — Полковник улыбнулся, беря первую порцию своей сигары.

— Вы намеренно пытаетесь свести меня с ума.

— Нет, я не твой друг. Я просто привыкаю ктому, что я сделал что-то здесь, в этой прекрасной стране, чего никогда раньше не делал.

— И это?

— Я верю, что моя хозяйка захватила моё сердце. Я верю, что влюбился в мисс Ребекку.

Полк моргнул, не веря словам, исходящим из уст его друга.

— Любовь? Чарли, только потому, что ты нашёл небольшое… облегчение с леди, — это не повод для глупости из-за этого.

— Ричард, ты бы назвал свою дружбу с Элизабет глупой?

— Нет, но Элизабет также не является вдовой Конфедерации. Она является членом нашего собственного Союза. Чарли, это опасно. Вы — офицер армии. Вы знаете, как и я, что вы в шорт-листе форта командования на западных территориях, когда это закончится.

— Ричард, я служил этой стране почти двадцать лет. Я устал. Устал от убийств. Устал от грязи. Устал от крови, жары и холода. Устал от того, что мне некуда звонить домой. За последние четыре года я убивал мужчин и мальчиков, которые родом из моей собственной страны, даже из моего штата. Я больше никому не принадлежу. Я хочу место, которому я принадлежу.

— И ты думаешь, что ты здесь, с ней? Я не пытаюсь тебя расстроить, Чарли. Я просто играю адвоката дьявола. Как она к тебе относится?

— Она принимает это медленно и осторожно, но я думаю, что она хочет, чтобы я остался. Хочет, чтобы я был здесь с ней. По крайней мере, я надеюсь на это.

Полк сел на стул рядом с камином и только покачал головой.

— Я знаю тебя почти тринадцать лет, Чарли, и я впервые слышу, что ты говоришь так. — Он посмотрел на своего друга. — Так какие у тебя планы?

— Это так ново, у нас действительно не было времени строить планы. Я думаю, что война скоро закончится, так что я выполнил свой долг с этим, тогда мы увидим.

Второй командир вздохнул, а затем улыбнулся своему другу.

— Ну, Чарли, если это то, что ты хочешь, и она действительно делает тебя счастливым, я с нетерпением жду танцев на твоей свадьбе.

— Я полностью ожидаю, что ты будешь там, мой друг. Хм… Может быть? Хм… Ну, если она примет моё предложение, хм…

— Да?

— Ну, если она примет моё предложение, я бы хотел, чтобы мой исполнительный директор поддержал меня.

— Для меня было бы честью, Чарли. Я с удовольствием отдам тебя кому-то ещё, кому придётся смириться с твоими корыстными путями. Надеюсь, даме повезёт больше, чем мне.

Чарли громко рассмеялся, полный, насыщенный смех, непохожий на то, что когда-либо слышал Ричард.

— Да, я думаю, что эта леди хороша для тебя. Поздравляю, мой друг.

— Ну, мой друг, сначала я должен заставить её сказать ≪да≫.

Ричард закатил глаза.

— Почему-то я думаю, что у тебя не будет проблем.

Элизабет прочистила горло, когда они с Ребеккой вошли в комнату.

— Я надеюсь, что вы, ребята, закончили говорить о нас.

Чарли и Ричард выказали придворные поклоны.

— Никогда, месдамс, никогда, когда есть такие милые дамы, чтобы очаровывать нас. — Чарли был очаровательным чарльстонцем.

Элизабет поделилась улыбкой с Ребеккой.

— Такие романтичные джентльмены перед нами, Ребекка.

— На самом деле. — Она подмигнула Чарли, прежде чем поставить поднос на стол. — Они знают, куда повернуть голову женщины. Я знаю, что полковник Редмонд определённо перевернул пару раньше сегодня.

Оба мужчины остались стоять у камина, пока дамы успокаивались.

— А какие головы вы имели в виду, мисс Ребекка?

— Что ж. Похоже, две молодые леди Калпепера, похоже, присматривают за нашим очаровательным полковником.

Чарли поднял правую бровь.

— Я так не думаю.

Ребекка хихикнула в ответ Чарли.

— Пожалуйста, полковник Редмонд. Эти двое смотрели на вас так, словно вы были уловом дня. — Она налила ему стакан и протянула. — В тот момент, когда вы поздоровались, они просто растаяли.

— Я вряд ли так думаю, мисс Ребекка. Скорее всего, они поникли под натиском миссис Уильямс.

Элизабет усмехнулась.

— Вряд ли. Я слышала, как они шептались о тебе, когда уходили. Мисс Рейнольдс думает, что ты самая красивая вещь, которую она когда-либо видела, а мисс Симмс думает, что у тебя прекрасные голубые глаза.

Чарли покраснел.

— Очевидно, это результат длительного отсутствия мужской компании. Если бы мы были в мире, они бы не посмотрели на меня дважды.

Теперь настала очередь Ребекки смеяться.

— Правильно. — Она попыталась подавить смех, потягивая свой бренди. — Полковник Полк, полковник Редмонд всегда был бредовым или это что-то новое?

— Чарли всегда был скромным джентльменом, и редко для дам.

— Тогда я считаю, что для меня большая честь, что я попалась на глаза полковнику.

— Моя дорогая леди, вы поймали больше, чем мои глаза. — Чарли опустился на колени возле кресла Ребекки и взял её за руку.

Она улыбнулась, чувствуя, как он проводит большим пальцем по её руке.

— Неужели?

Он посмотрел ей в глаза и спросил:

— Вы можете сомневаться в этом, дорогое сердце?

Ребекка потянулась, проводя пальцем по щеке Чарли.

— Нет, когда вы смотрите на меня так. — Она провела большим пальцем по подбородку Чарли. — Вы действительно завоевали моё сердце, Чарли.

Чарли сложил руки в своих и повернул их, нежно целуя ладони каждой. Элизабет и Полк тихо выскользнули из комнаты, оставив двух влюблённых в себе.

***

Ребекка сняла платье, оставив его в гостиной для Лизбет забрать для стирки. Одетая в свою сорочку, она вернулась в спальню и растелила кровать. Она рассеянно бродила по комнате, готовя её на ночь, ожидая, пока войдёт Чарли.

Он пошёл с Элизабет в лазарет, чтобы проверить состояние майора Монтгомери. Она вытащила свою ночную рубашку из комода и положила её на кровать. Затем она медленно начала расстёгивать пуговицы своей сорочки. Она скинула её с плеч, затем собрала на талии и наклонилась, чтобы толкнуть на пол. Выйдя из неё, она повернулась и увидела Чарли, стоящего в дверях. Внезапно она застыла, её сердце громко и громко стучало в ушах. Огромная часть её надеялась, что полковник придёт, чтобы воспользоваться ситуацией, возложив на неё руки. Чарли стоял как статуя, выпивая красоту этой женщины своими глазами, разрываясь между тем, чтобы предложить ей привилегию уединения, или тут же взять её на руки. Наконец, он вспомнил, что надо дышать.

— Ребекка?

Звук его голоса нарушил её состояние. Поражённая, она потянулась к своей ночной рубашке и быстро натянула её на голову. Она не могла смотреть на него; её смущение и стыд были слишком велики. Чарли стоял там всё время, его глаза были закрыты, его дыхание было поверхностным. Он дрожал. Голос в его голове чередовался с криком на него за то, что он был беспомощным, неблагодарным комом за то, что использовал Ребекку, и смеялся над ним за то, что он действительно любил её. Между жаждой, которая горела в его груди, и чёрной правдой о том, что он никогда не мог иметь любовь, которую он так жаждал, потребовалось всё, чтобы Чарли остался стоять. Он хотел обвиться вокруг этой жгучей боли и попытаться найти какое-то облегчение, хотя бы ненадолго.

— Простите меня, полковник. Я не слышала, как вы вошли. — Она не сводила глаз с пола, слишком смущённая, чтобы смотреть на него. — ≪Он должен думать, что я ужасно позволила ему так меня поймать≫.

Чарли посмотрел на неё в замешательстве от боли. Она что-то говорила ему. Он не мог понять слова из её уст. Всё, что он мог видеть, это то, что она не может смотреть ему в глаза.

— Аааа. Аааа. Извините. Я не хотел навязываться. — Каким-то образом ему пришлось уйти, но он не мог заставить себя работать.

— Вы не вмешивались. Это тоже ваша комната. Мне следовало переодеться в другой комнате. — Она указала на дверь. — Извините, я не хотела вас смущать.

Чарли с трудом сглотнул. Каким-то образом ему нужно было вернуть голос, вернуть контроль.

— Вы не смутили меня, дорогая. Просто вы такая красивая, что у меня перехватило дыхание.

≪Я красивая? О, он слишком долго был один≫ — Она покраснела от комплимента. — Вы очень любезны, когда говорите такие вещи, Чарли.

Он сделал один шаг к ней. Его голос упал до глубокого грохота.

— Я не добрая. Я правдивая. Для меня вы прекрасны.

Если бы у неё хватило смелости посмотреть, она бы увидела правду этих слов, сияющих в его глазах. Она посмотрела на него. Она улыбнулась, стараясь не заплакать от его доброты.

— Чарли, вы первый, кто мне об этом сказал. Удивительно ли, что вы завоевали моё сердце?

Он видел слёзы, угрожающие упасть, боль в её глазах. Как мотылёк, тянущийся к пламени свечи, он придвинулся ближе, нежно обхватив её подбородок рукой. Он прошептал ей, пойманный в минуту страха и тоски. Боль горела в его груди. Это было единственное лекарство от боли, которая поглотила его душу.

— Ребекка, дорогая леди, вы прекрасны. Ваше лицо прекрасно, ваши глаза прекрасны, как новая зелень весны, и ваше тело притягивает меня так, что я хочу держать и ласкать и защищать вас до конца моей жизни. А ваше сердце и душа — чистая красота.

Он знал, что она видит его как мужчину. Он знал, что когда реальность любви к такому человеку, как он, по-настоящему потонёт в доме, она уйдёт. Он знал, что когда это произойдёт, она возьмёт с собой больше, чем его сердце. Она тоже заберёт его душу. Она положила руки ему на грудь, глядя на него, пытаясь заставить его понять её простые слова.

— Я люблю вас, Чарли. И я хочу знать, сделаете ли вы что-нибудь для меня.

— Я сделаю всё, о чём вы попросите меня.

— Я знаю, что я чувствую к вам, Чарли, это правда, что я люблю вас. Я знаю, что это значит, и всё, что с этим связано. Мне нужно, чтобы вы доверяли мне, Чарли, помогали мне, шли медленно и легко. У меня есть желания, которых я никогда раньше не испытывала, и я нахожу их немного пугающими. Мне нужно научиться справляться с ними.

Чарли поднял руку и осторожно сжал плечи Ребекки руками. На его лице было выражение, которое разрывало сердце Ребекки. Это был взгляд ребёнка, потерянного, который так хотел угодить и быть любимым, совершенно сбитым с толку, что делать, и боялся сделать что-то не так.

— Всё, что вам нужно, Ребекка. Всё, что вы хотите.

Она чувствовала, как он дрожит под её руками.

— Тогда, — онапосмотрела вниз, а затем снова подняла взгляд, яростный румянец нагревал её щеки, — когда мы ляжем спать… не могли бы вы меня обнять?

— Я должен признаться в чём-то. Я просыпаюсь ночью, иногда с вами на руках. — Стыдясь собственную слабость, он опустил глаза от её. — Я знаю, что должен уйти, но я не могу. Я не могу отпустить вас. Да, я очень хотел бы иметь возможность держать вас и знать, что это то, что вы хотите. -Гораздо меньшим голосом, он добавил. — И я жажду вашего тепла.

Она улыбнулась, положив руку ему на подбородок, чтобы он поднял глаза.

— Время для признаний, мой дорогой Чарли. Как только я узнаю, что вы спите, я подхожу к вам как можно ближе. Я жажду вашего тепла и силы, дорогой Чарли. Я чувствую себя в безопасности в ваших руках.

Стеснительная улыбка осветила его лицо.

— Тогда вы будете обнимать меня так долго, сколько захотите, дорогая леди.

— Чарли?

Он вопросительно изогнул бровь на неё.

— Давайте пойдём спать.

— Есть ли у меня время переодеться? Я немного переоденусь. — Внезапно Чарли, стоя в своей форме, занервничал, как кошка.

— Да, конечно. Я пойду и причешусь. Позовите меня, когда будете готовы. — Она наклонилась к носу, нежно поцеловала его в губы и вышла из комнаты в гостиную.

Чарли быстро двинулся, чтобы снять с себя форму. Когда он отпустил привязь с груди, голос снова вернулся. Переход от мужчины к женщине был снова завершён.

≪Ах да, она любит своего сильного, нежного полковника Чарли. Но ведь это не тот, кто держит её ночью, не так ли? Вы не тот человек, в которого она влюбляется. Она влюбляется в образ, который вы создали — онавлюбляется в обман. Конечно, вы можете дать ей то, что она думает, ей нужно сейчас. Компания. Комфорт. Тёплое тело ночью. Она скучала по этим вещам, а с вами там удобно и безопасно. И что она будет думать, когда вы попросите больше? Когда ты захочешь, чтобы она тебя трогала? Когда твоя женственность станет очевидна для её рук и глаз? Что тогда? ≫

С тяжёлым вздохом Чарли умылась у бассейна, затем натянула ночную рубашку. Она потратила несколько минут на чисто бытовые вопросы. С лопатой, полной горячих углей из камина, брошенных в согревающую сковороду, она осторожно нагрела простыни, чтобы сделать их кровать тёплым и уютным местом. Она взбила подушки и разгладила простыни, затем шагнула к двери.

— Ребекка?

Дверь медленно открылась. Ребекка посмотрела на Чарли с застенчивой улыбкой. Ребекка провела рукой по волосам, которые она безостановочно расчёсывала последние несколько минут. Она нервно хихикнула.

— Чарли.

Чарли протянул руку к Ребекке и ждал, пока она войдёт. Ребекка взяла Чарли за руку, надеясь, что Чарли не заметит, как сильно дрожит её собственная. Она пыталась, но просто не могла стереть глупую улыбку со своего лица. Мягкая, почти горько-сладкая улыбка осветила черты Чарли, и она подняла руку Ребекки к губам, шепча прикосновением губ к её костяшкам. Чарли помог ей подняться на высокую кровать, затем зажёг огонь, чтобы горел медленно и тепло всю ночь, залил все свечи и лампы, кроме одной, и забрался в кровать. Ребекка ждала, пока Чарли переедет к ней. Она не хотела расстраивать Чарли, делая то, что ей не нравилось. Ребекка чувствовала себя новой невестой, только в этот раз она наслаждалась чувством и лёгким головокружением в животе.

Осторожно, Чарли пододвинулся к Ребекке, а затем осторожно подсунул одну руку под её плечи.

— С вами всё в порядке?

— Это совершенно нормально. — Ребекка вздохнула и обняла как можно ближе. — Это чудесно.

Чарли подвинулся и крепче прижал к груди. Она уткнулась лицом в волосы Ребекки и смаковала уникальный запах этого оттенка лаванды от её шампуня. Небольшой звук, почти как хныканье, вырвался из губ Чарли.

— Чарли, вы в порядке? — Ребекка начала отстраняться. — Должна ли я передвинуться? Вы передумали?

— Тссс. У меня всё хорошо. — Чарли осторожно притянул Ребекку к груди. — Пожалуйста, не уходите. Мне…мне нужно… — голос Чарли чуть не сломался. Она попыталась снова, гораздо меньшим голосом. — Мне нужно быть рядом с вами.

Ребекка чувствовала напряжение в ней. Тонкая, лёгкая дрожь дрожала в мышцах тела Чарли. Чарли не могла сказать Ребекке, что, когда она держала её на руках, ослабила эту жгучую дыру в её груди, в её душе. Что её внутренние демоны предупреждали её, что это не продлится долго, что Ребекка когда-нибудь уйдёт. То, что она запоминала каждое мгновение, каждое ощущение, которое можно вынести в будущем и исследовать, как заветный приз. Что она знала, что когда-нибудь эти воспоминания о Ребекке в её руках будут единственным, что у неё было. Ребекка напевала, приближаясь к ней.

— Я люблю это, Чарли. Люблю быть рядом с вами. Чувствовать, что вы обнимаете меня, — она медленно подняла голову. — Будете ли вы делать что-то ещё для меня?

— Что-нибудь. — Чарли удалось заставить свой ответ прозвучать почти нормально.

Это было нелегко.

— Поцелуй меня.

Чарли закрыла глаза. Её дыхание на секунду остановилось. Затем она медленно сдвинулась, повернув своё тело так, что Ребекка покоилась на изгибе её руки, когда она держала себя над меньшей женщиной. Когда она это сделала, Ребекка повернулась, чтобы скользнуть рукой под Чарли и обвить её спину. Свободной рукой Чарли ласкала лицо Ребекки, а затем обвила голову Ребекки своей рукой. Чарли опустила лицо к Ребекке, затем очень медленно и очень нежно их губы встретились. Это был сон о поцелуе, благоговейном приветствии, сладком, нежном и нетребовательном.

— Хм, — простонала Ребекка, слегка улыбаясь. — Это было… так мило.

Чарли на мгновение зависла над телом Ребекки. Затем она положила лицо на изгиб шеи Ребекки и обняла её за талию, притягивая её ещё ближе.

— О, да.

Сердце Ребекки стучало в груди, и её тело испытывало ощущения, которых она никогда прежде не испытывала.

— О, да. — Повторила она, её руки бегали по спине Чарли.

Чарли чувствовала, как будто она была подвешена на полпути между раем и адом. Прикосновение Ребекки было похоже на огонь. Невинность Ребекки была оплотом, на который Чарли отказался нападать. Ничто никогда не чувствовало, что Ребекка на руках, тёплая, послушная. Её привязанность была такой нежной, что на глазах у Чарли появились слёзы. Тепло от её тела зажгло ядро Чарли. Осознание того, что всё это будет взято из неё когда-нибудь, ударило в душу Чарли. Она была беспомощна в руках Ребекки. Счастливая и в безопасности, Ребекка обосновалась и закрыла глаза, чтобы насладиться безопасностьюэтого момента. Её дыхание успокаивалось под мягкий, регулярный ритм сна.

***

≪Я лежу здесь, держа эту красивую женщину на руках, моё тело жаждет больше, чем просто держать её. О Боже, дорогой Бог. Что я сделал? Это было так долго, и она чувствует себя так мягко и сладко. Она чувствует себя так хорошо в моих руках. Я хочу остаться здесь. Я хочу, чтобы проклятая война ушла. Я хочу, чтобы это было реально. Но завтра я встану, и в итоге придёт приказ, и мне придётся уезжать. Я возьму её сердце с собой? Я оставлю свою душу позади. Божье ухо. Что я сделал? Я хочу остаться. Я хочу зимовать здесь, в этом прекрасном месте, с этой прекрасной женщиной и притворяться, что это не зимний лагерь армии на войне, а прекрасная конная ферма, где разводят самых красивых животных в штате. Счастливый дом, место, куда другие могут прийти и быть в безопасности. Боже, пожалуйста. Я так устал. Я просто хочу лежать в этой милой мягкой кровати, обнимать эту милую нежную женщину и отдыхать. Я хочу встать утром и сделать всё это по-настоящему. Я хочу иметь жизнь, которая не будет грязью и милями, потом и душными палатками, ожиданием и страхом, кровотечением, смертью и прочей грязью. Всегда грязью. Иногда коричневой, иногда красной от крови людей и лошадей, но всегда грязной. Каково это иметь дом, иметь любовь к такой женщине, как она? Но этого не может быть, не так ли? ≫

Этот ненавистный голос в голове Чарли говорил в темноте — этот голос настоящей южной женщины, Шарлотты.

≪Ты потерял всякую надежду на настоящую любовь, на семью, на нормальную жизнь в тот день, когда ты ушёл, разве ты не Чарли? Тот день, когда ты убил меня. Чарли не настоящий, ты дурак. Чарли — твоя броня, место, где ты прячешься. Вы никогда не сможете пожениться. Вы не сможете создать семью. Какая женщина захотела бы тебя, Чарли — действительно захочет тебя? Ты не мужчина. Вы ведёте себя как один, вы говорите как один, вы одеваетесь как один, но забираете титул, одежду, и вы не один. Когда обрушится реальность, она не захочет тебя. Да, вы в безопасности. Вы лучший на свете, чем мужчины, которые будут использовать её и причинять ей боль. Ты лучше этого. Ты в безопасности. За простую цену её тела вы защищаете её от изнасилования или того хуже. И вы — роман — что-то, чего она никогда раньше не чувствовала — её грязный маленький секрет, что она может вытащить холодными ночами и напомнить себе, что когда-то она была непослушной, плохой, злой и грешной. В те ночи, когда скукоты и рутины её жизни больше, чем она может вынести. Вот для чего ты хорош, Чарли Редмонд. — Что-то шевельнулось в душе Чарли. Небольшой свет надежды зажёгся в нежности этой ночи, доверчивой любви Ребекки≫.

Впервые Чарли ответил этому насмешливому голосу.

≪Что делать, если вы не правы? Что, если она действительно любит меня? Разве я не заплатил своей цены? Разве так плохо, что два человека могут найти какое-то утешение, любовь в этом мире? Мне всё равно, сколько это стоит. Я постараюсь. И я буду здесь. Я буду любить её. Я дам ей всё, что она готова принять от меня. Пока она хочет меня≫.

Когда наконец наступил сон, на лице Чарли появилась лёгкая, обнадёживающая улыбка.

========== Глава 11 ==========

Четверг, 24 ноября 1864 г.

Ребекка перевернулась, достигая Чарли, который давно ушёл из постели. Она улыбнулась и потянулась, позволив воспоминаниям о прошлой ночи омыть её.

Её тело всё ещё чувствовало прикосновение Чарли, и она наслаждалась этим:

— О, Чарли.

Вздохнув, она поднялась с кровати и позвала Лизбет. Она проскользнула в свой халат, когда молодая женщина вошла в комнату.

— Да, мэм.

— Вы видели полковника Редмонда этим утром?

— Да, мэм. Полковник встал рано и отправился в лагерь. Он сказал, чтобы сказать вам, что он вернётся к обеду.

— Спасибо. Не могли бы вы наполнить ванну для меня?

— Да, мэм. Что бы вы хотели надеть сегодня?

Ребекка улыбнулась, снисходительный взгляд скользнул по её лицу.

— Что-то яркое и приятное. Мне сегодня хорошо, Лизбет, и я хочу, чтобы мир это знал.

Молодая женщина улыбнулась, переходя к гардеробу.

— Я полагаю, что полковник Редмонд чувствует себя очень хорошо и сегодня, мисс Ребекка. У него была очень яркая улыбка на всём протяжении завтрака сегодня утром. Я не видела, чтобы он так много ел с тех пор, как мы приехали. Сара сказала, что если его аппетит останется таким, то ему нужно будет изменить свою форму.

Блондинка фыркнула от этой мысли. Зная, что она сделала с Чарли и его униформой, она могла только представить, какие изменения он может сделать.

***

Чарли огляделся вокруг своей палатки и убранной мебели. Джоко положил последние свои вещи в ящик.

— Хорошо, будет неплохо иметь запасную палатку, — пробормотал бэтмен, поднося ящик к отверстию.

— Если вы хотите, Джоко, вы можете взять его для себя. Подарите себе немного личной жизни.

— И как вы думаете, что мальчики сделали бы, если бы я не кричал на них?

— Дали мне медаль за то, что вытащил тебя за волосы?

Джоко посмотрел на своего друга.

— Так скажите мне, полковник С, что вы ведёте себя как человек, возродившийся за одну ночь?

Чарли мягко улыбнулся.

— Я нашёл исцеление от той части себя, которая была ранена так долго, что я не осознавал, что это всё ещё болит.

— И я так понимаю, что это исцеление произошло в компании одной мисс Ребекки?

— Ну, она заботится о моих травмах и болезнях.

Джоко лукаво улыбнулся своему другу, затем отвернулся и добавил.

— Я думаю, что она стремится больше, чем твоё физическое тело. Чарли, она успокаивает твою душу. Ты хоть представляешь, сколько ты сейчас улыбаешься?

— Кто, я? Я всегда улыбаюсь, когда расслабляюсь. Ты редко видишь, как я расслаблен. Серьёзно, однако, старый друг. Она очень особенная женщина, и я надеюсь, что мне разрешат увидеть старость.

— Это так серьёзно сейчас? О чём ты думаешь, Чарли?

— Между нами, старый друг, я думаю, что, когда этот конфликт закончится, я возьму свою двадцатилетнюю пенсию и вернусь сюда и должным образом добьюсь и выйду замуж за леди. Если она примет меня.

— Женишься на леди? — Он обернулся, на его лице отчётливо проявился шок. — Ты серьёзно?

— Да.

— И что леди говорит об этом?

— Я не знаю. Я не спрашивал её.

— Брак? Господи, Чарли, твои добрые чувства ускользнули от того, что ты знаком с этой женщиной всего месяц?

— Нет, это не так. Вот почему я принимаю вещи медленно, и поэтому я не буду предпринимать никаких радикальных действий, пока война не закончится.

— Надеюсь, ради тебя, и ради леди, ты знаешь, что делаешь, Чарли. Я хочу, чтобы ты был счастлив; я не хочу, чтобы тебе причиняли боль. И я не хочу, чтобы леди тоже болела.

— И я тоже, Джоко. Я хочу, чтобы о ней заботились и любили так, как она того заслуживает. — Задумчивый взгляд коснулся лица Чарли. — И если кто-то придёт, кто сможет сделать это лучше, чем я…

— Ну, я сомневаюсь, что так оно и будет. Я думаю, что ты человечнее для этой работы, Чарли. Теперь всё, что нам нужно сделать, это помочь тебе пройти через эту войну одним куском, чтобы ты мог вернуться домой к своей даме. — Джоко быстро рассмеялся. — Из всех вещей, которые, я думал, мы будем обсуждать об окончании войны, это не было среди них.

— Джоко? Мы с тобой начали одновременно. Что ты планировал сделать, когда закончится время в армии?

— Полковник С, я всю жизнь жил в армии, и я уверен, что умру в армии. Меня, вероятно, отправят на какой-нибудь пост, где им нужен горячий ирландец, чтобы держать мальчиков в очереди.

— Ну, друг мой, если ты передумаешь, я найду способ занять тебя.

— О, это так? Ты думаешь, что тебе и этой леди понадобится горячий ирландец, чтобы помочь тебе сохранить это место? — Он улыбнулся и скрестил руки на груди. — Или, может быть, вы хотите, чтобы я был рядом, чтобы защитить вас от этой леди. Я знаю, что у неё почти такая же хамская голова, как у вас.

Чарли откинул голову назад и засмеялся.

— Мой друг, может быть, я просто пытаюсь удержать тебя от разрушения морального духа западных сил — потому что никто из них не сможет не отставать от тебя. Если серьёзно, то время после войны будет тяжёлым — очень тяжёлым. Мы могли бы использовать ваше обаяние и ваше мастерство.

— Ну, я полагаю, Вирджиния — такое же хорошее место для поселения, как и все остальные. Некоторые могучие милые дамы в городе, которые будут охотиться на мужчин после войны. — Он подмигнул. — Может даже найду себя прекрасную, как ты.

— Хорошо, давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы сделать окончание войны менее болезненным — по крайней мере, для нескольких человек.

— Я буду там с вами, полковник С. Так же, как всегда.

Чарли хлопнул Джоко по плечу.

— Хороший план, мой друг, хороший план. Теперь давайте посмотрим, как идут дела мальчиков в подготовке к зиме.

***

— Мэм?

Ребекка повернулась, чтобы найти капрала Нэйлера и нескольких других солдат, несущих различные сундуки, ящики и коробки.

— Что я могу сделать для тебя, молодой Дункан?

— Эти вещи принадлежат полковнику, мэм. Сержант Джексон сказал нам, чтобы забрать их сюда. Где мы должны их положить?

— Ну, вы можете поместить его командные предметы в офис менеджера и его личные вещи у подножия ступеней. Я заставлю Рега поднять их наверх.

— Да, мэм.

Она удерживала дверь на пороге, чтобы мужчины могли пройти, затем вышла на крыльцо, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Она обернулась, когда услышала тихий стук лошади. Чарли медленно ехал к дому, явно наслаждаясь свежим осенним воздухом.

— Зачем смотреть на вас, полковник Редмонд. — Она улыбнулась, когда он спустился с горы.

— Нет, мисс Ребекка. Сегодня утром я ехала к забору, чтобы посмотреть, как идёт ремонт.

— Они подходят?

— Действительно. Мои мальчики отлично справляются.

Она протянула руку.

— Приходите, полковник. Сара приготовила для нас чудесный обед.

— Если у вас всё в порядке, мисс Ребекка, я приглашаю своих офицеров на встречу после обеда. — Сказал он, когда обнял её за руку.

— Я говорила вам, что офис менеджера принадлежит вам. Вы можете делать с ним всё, что пожелаете. — Она выдала ему застенчивую улыбку. — Вполне уместно, чтобы у джентльмена дома был свой личный кабинет.

Чарли слегка споткнулся.

≪Джентльмен дома. Я думаю, что мне это нравится. Много≫.

≪Правильно. Ты думаешь, что сможешь сыграть эту роль навсегда, Чарли Редмонд? Что они собирутся делать, когда ты поскользнёшься и кто-то узнает, кто ты? ≫

≪Молчи! Я успешно справлялся с этим в течение 19 лет. Я не собираюсь поскользнуться сейчас≫.

— Спасибо, Ребекка. Вы предлагаете мне дом и место, которых у меня не было много лет. Я более благодарен, чем могу вам сказать.

***

После обеда, Чарли приостановился в своём новом офисе. Офицеры штаба собрались на их ежедневную встречу, некоторые из них кричали, а некоторые были удивлены тем, что полковник не присоединился к ним в беспорядке, решив присоединиться к прекрасной даме вместо своих неопрятных офицеров. В целом, выбор компаньона Чарли на обед не навредил ему в глазах мужчин. Во всяком случае, они гордились своим полковником, который внезапно проявил себя как мужчина леди. Это, безусловно, подавило слухи о том, что полковник предпочитал личную компанию людей. Чарли не мог удержаться от улыбки, когда услышал тихий шёпот между мужчинами, когда они собирались на встречу. Он спрятал ухмылку с подёргиванием губ.

— Ну что ж, господа. Добро пожаловать в мой новый офис. Должны ли мы начать? Компания А, отчёт.

Встреча прошла как положено. Вопросы зимовки, полкового морального состояния и насущных потребностей были подробно обсуждены. Наконец, Чарли объявил, что полк будет проводить гимнастхану, традиционную серию соревнований, демонстрирующих различные аспекты верховой езды. Соответствующие награды будут сделаны для всех победителей. Сотрудники Чарли согласились, что это поможет объединить войска в сплочённую команду, что является критическим фактором для его объединённого полка. Когда он проводил сотрудников до двери и отправлял их по пути для выполнения обязанностей во второй половине дня, Чарли огляделся в офисе, заваленным коробками с бумагами, многие из которых ему нужно было прочитать и сохранить. Это был длинный, скучный день, продолжавшийся до вечера, и торопливый ужин на подносе за столом.

***

Ребекка была наверху в своей гостиной, читала, когда Чарли, наконец, закончил и пришёл, чтобы найти её.

— Всё закончено с вашими документами?

— На сегодня. — Чарли вздохнул, садясь на диван и снимая сапоги. — Когда я стал офицером, я очень быстро узнал, что документам никогда не будет конца. Это одна вещь, которую я не буду упускать из армии. — Он повернулся и посмотрел на неё. — На самом деле, я не думаю, что что-то упущу в армии.

— Я уверена, что все ваши тренировки пригодятся для того, чтобы наша ферма снова заработала.

— Я уверен, что так и будет. Между знанием того, как вести книги и распоряжаться нехваткой припасов, и выяснением того, как сохранить стадо лошадей, независимо от того, думаю, я могу бы быть очень хорош в этом.

— Я думаю, — Ребекка отложила свою книгу в сторону, — вы будете очень хороши в этом. Я верю, что у нас будет лучшая программа во всей Вирджинии.

— Надеюсь, что так, дорогая леди. Я хотел бы дать вам все удобства, которые вы заслуживаете.

— Чарли, вы здесь со мной — это единственное утешение, которое я желаю.

— Возлюбленная, я сделаю всё возможное, чтобы быть здесь с вами. Вы знаете, что у меня есть обязанности позаботиться о том, что до конца войны, но я обещаю, я вернусь к вам. Я буду очень, очень хорошо заботиться о себе.

На мгновение сердце Ребекки перестало биться, у неё перехватило дыхание, и мысль о том, что Чарли может не прийти домой, пробежала в её голове. Она протянула руки и положила на плечи Чарли.

— Вы должны вернуться ко мне, Чарли. Если вы не… Я… Я не могу продолжать. Обещайте мне, что будете осторожны и не будете рисковать.

— Возможность вернуться к вам — это лучший стимул, который я мог бы проявить, будучи очень, очень осторожным. Они больше не будут называть меня Лаки Чарли, они будут называть меня трусливым Чарли. — Он мягко рассмеялся и притянул её к себе: — Дорогая, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуться к вам. Я хочу иметь время, чтобы изучить наши отношения и открыть для себя всё, что возможно для нас.

Она вздохнула, кивая на его заверения.

— Я знаю, что вы будете. — Она открыла глаза и посмотрела на него. — Но у нас есть какое-то время, прежде чем вам придётся уйти. Поэтому не нужно беспокоиться об этом сейчас.

— Нужно ли вам возвращаться? Я надеюсь на это от всего сердца. — Чарли отпустил её и соскользнул с неё на диван.

Держа её за руку, он опустился на колени у её ног.

— Знаете, Чарли. Пожалуйста, не сомневайтесь.

Он посмотрел на неё. Она была поражена выражением страшной надежды в его глазах.

— Ты знаешь, что я люблю тебя всем сердцем.

— И я, мой дорогой полковник.

Он тяжело сглотнул. Очевидно, что бы он ни пытался сказать, было нелегко.

— Чарли? — Она забеспокоилась о его цвете, внезапно он выглядел очень бледным.

Голос заговорил.

≪Чарли, ты дурак. Почему ты даже…≫

≪Молчи! Она любит меня. Я должен верить, что она любит меня≫.

— Ребекка. Миссис Гейнс. Дорогая леди. Мне нечего предложить. — ≪Боже, помоги мне. Это гораздо сложнее, чем столкнуться с линией ловли щуки≫.

— Что случилось, Чарли? Пожалуйста, скажи мне.

Он посмотрел на её руку, такуюмаленькую и нежную в своей.

≪Чёрт. У меня даже нет кольца≫. — Ребекка. — Он глубоко вздохнул. — Когда я вернусь после того, как закончится эта война, не могли бы вы… подумать о том, чтобы сделать мне честь… — На мгновение у него перехватило горло.

Ребекка посмотрела на него с надеждой. Она не хотела предполагать, что он собирается сказать, но это лёгкое чувство в глубине её живота вернулось.

— Да?

— Не могли бы вы сделать для меня честь быть моей женой? Я знаю, что когда-нибудь может появиться настоящий мужчина, который удовлетворит ваши потребности, но до тех пор, пожалуйста. Я буду делать всё, что вы захотите, будь то, что вы у меня спросите, будь то другом или любовником. Пожалуйста?

Там. Это было вне. Самая страшная вещь, которую он когда-либо делал, закончилась. И противный тихий голос остался тих. Теперь ему оставалось только ждать. Она улыбнулась, обхватив его лицо ладонями; она наклонилась вперёд, целуя его в губы.

— Да. Да, Чарли, для меня будет честью выйти за тебя замуж, но с одним условием.

Он посмотрел на неё, ожидая, чтобы узнать её состояние. Она видела это выражение на его лице однажды — взгляд ребёнка, который не знал, ударят его или обнимут. И всё же на его лице была надежда.

— То, что ты никогда не заговоришь о том, чтобы уйти снова. Я люблю тебя, Чарли. Я хочу тебя. Других не будет.

На его лице появилось удивительное выражение, когда её слова медленно просочились в его мозг. Он поймал обе её руки, сжал их и накрыл лёгкими поцелуями.

— Спасибо. Я так люблю тебя, моя дорогая, дорогая Ребекка. — Он поднял ладони её рук и положил благоговейные поцелуи в каждую. — Я люблю вас.

Он снял маленькое гранатовое кольцо со своего мизинца, единственное, что у него было от матери, и осторожно надел его на её палец.

— Извините, но у меня не было времени пойти к ювелиру, чтобы принести вам кольцо. Это было у моей мамы; вы наденете его, пока я не найду что-нибудь более подходящее?

Рукой она закрыла рот, когда ахнула.

— О, Чарли, я очень тебя люблю, но я не могу взять кольцо, которое принадлежало твоей матери.

— Почему бы и нет? Когда мы поженимся, всё, что моё, будет твоим. И ты уже владеешь моим сердцем и душой.

— Чарли, это кольцо принадлежало твоей матери. Ты должен держать его близко к сердцу.

Чарли улыбнулся этому.

— Ребекка, если оно у тебя на пальце, оно будет ближе к моему сердцу, чем когда-либо на моей руке.

Ребекка была без слов. Очень нежно он наклонился вперёд и взял её на руки. Они оставались так в течение долгих мгновений, его форма на коленях нежно обнимала её. Наконец, неловкость позиции заставила их сместиться. Но нежность осталась. Это была ночь нежных ласк и нежно прошептанных слов любви.

***

Понедельник, 28 ноября 1864 г.

Чарли встал рано, как было в его привычке. Болезнь, которая мучила его, также удерживала его от обычной рутины упражнений, что имело решающее значение для поддержания его публичного обмана. Рабочая форма, которую он обычно носил для бега, была чистой, к его большому облегчению. Он не любил рисковать. Он управлял более длинной версией своей схемы за конюшнями, вокруг маленького пруда, вверх по Гейнс-Ран, обратно вниз по другой стороне пруда и обратно через ручей. Иногда это было примерно в десяти милях через грубую страну. Это было впечатляюще: прохладный воздух не давал ему перегреться слишком сильно, но не настолько холодно, чтобы было неудобно. Он пропустил беспорядок утреннего офицера, из-за продолжительности его бега. Когда он подошёл к своему кабинету, думая, что, возможно, Беула может принести ему что-то из полностью функциональной кухни Сары, он с удивлением заметил, что карета преподобного Уильямса приближается не к главному входу в дом, а к боковому входу в его кабинет. Он стоял, ожидая остановки кареты, покрасневший, потный, волосы, растрёпанные ветром, в жёстких штанах и короткой тунике, которые были его обычной одеждой для бега. Он забыл, что штаны демонстрировали каждую деталь его анатомии, включая прокладки, которые он использовал для поддержания своего мужского образа. Для двух женщин в карете он был действительно образом крепкого мужчины в тот момент. Миссис Уильямс принюхалась.

— Он просто стоит и ждёт во всей своей грязи.

Грейс Купер была гораздо более реалистична:

— Что вы ожидаете от него, увидел, как мы пришли и побежал в ванну за чистой одеждой? — Про себя она подумала: — ≪ Моя Ребекка, я понимаю, что вы имели в виду. Он абсолютно восхитительно выглядит≫.

Чарли подошёл к карете и протянул руку дамам.

— Доброе утро, дамы. Если вы захотите прийти в офис, я пришлю немного чая. Чем мы обязаны этим ранним утренним визитом?

Миссис Уильямс проигнорировала руку Чарли и его предложение.

— Полковник, мы не останемся. Я просто хотела, чтобы вы знали, что к нам начинают поступать потоки беженцев от вашей войны. Что вы собираетесь с этим делать? У нас нет ресурсов, чтобы позаботиться об этих… этих беспризорниках.

— Беженцы? Сколько, мэм?

Вмешалась миссис Купер, полностью осознавая, как мало информации могла передать миссис Уильямс, когда она была на одной из своих праведных полос.

— Полковник Редмонд, за последние двадцать четыре часа мы видели, как семь групп беженцев, в основном женщины и дети, приходили к ступеням церкви в поисках средств к существованию и крова. Мы дали им суп и крышу в форме церкви, но с наступающей зимой мы не можем заботиться об этих людях. Поскольку вы так щедро предлагали помощь, мы надеялись, что вы сможете что-то сделать.

— Конечно, миссис Купер, миссис Уильямс. Мы сделаем всё, что можем. Можете ли вы сказать мне, есть ли какие-нибудь здания, которые можно превратить в помещения для беженцев?

Миссис Уильямс принюхалась.

— Я не знаю о таких вещах. Вы должны спросить моего мужа или других джентльменов в городе. И, кроме того, эти люди — ваша ответственность, а не наша.

Чарли на мгновение опустил глаза. Что-то в этой женщине просто раздражало его.

— Ну, тогда, мэм, мы найдём способ позаботиться о них. Я сделаю так, чтобы мой квартирмейстер позаботился об этом как можно скорее.

— Следите за этим, полковник. Следите за этим. — Без дальнейших комментариев миссис Уильямс подтолкнула лошадей, оставив Чарли стоять на обочине.

Он покачал головой и вошёл в свой кабинет.

Беженцы означали больше людей, больше людей — больше кроватей, больше одеял, больше обуви — проклятые ботинки, больше лекарств, больше еды, больше одежды, больше места, больше дров, больше всего. У него было достаточно проблем с доставкой припасов для своих людей. Но он обещал. В то утро генералу Шеридану пришло длинное письмо с объяснением ситуации. Пищу он мог бы сделать по крайней мере с некоторыми вещами, такими как организация охотничьих экспедиций в большой лес на нижних склонах Голубого хребта. Но всё остальное, что ему понадобится, чтобы заботиться об этих людях, придёт из снабжения. Чарли сделал так, чтобы беспорядок доставил обед в его офис, и встреча с его офицерами была долгой и напряжённой в тот день, когда они боролись с проблемами, которые это создаст для их и без того ограниченных ресурсов. К тому времени, когда наступил поздний вечер, Чарли устал от требований командования. Быстрая поездка в лазарет подтвердила, что Монтгомери ещё не был в сознании, но медленно показывал признаки возвращения в мир живых. Чарли и Элизабет говорили кратко, оба обеспокоенные тем, что из-за выздоровления Монти будет страдать от одного из распространённых заболеваний госпитализированных людей, пневмонии или плеврита, и поддастся этому до того, как его голова успеет излечиться достаточно, чтобы он мог прийти в себя.

Чувствуя себя немного разбитым и всё ещё одетым в форму, которую он носил, когда бегал так много часов назад, Чарли решил рано уйти. Во всяком случае, он ничего не мог сделать, пока не получит ответ от Шеридана.

***

Чарли вошёл в кабинет, где Ребекка и Лизбет разбирали сундуки. Ребекка недавно вышла из хранилища. Горничная подняла свадебное платье из сундука.

— О, мисс Ребекка, это прекрасно. Что мне с этим делать?

Ребекка списала платье.

— Просто отмыть и упаковать. Мне это не нужно.

— Но…

— Пожалуйста, Лизбет, поверь мне. — Она улыбнулась и погладила руку молодой женщины, прежде чем взглянуть вверх и увидеть Чарли в дверях. — Полковник, сегодня вы закончили рано. Надеюсь, это хорошо. — Она похлопала Лизбет по плечу, чтобы отправить её в путь.

— Гора бумажной работы сегодня была довольно жёсткой. Думаю, у меня болит голова только от того, что я читаю все оправдания в офисе генерал-интенданта. — Чарли плюхнулся на стул перед камином. — У меня также было несколько посетителей из города сегодня. Есть некоторые серьёзные проблемы, которые начинают возникать, потому что они получают постоянный поток беженцев из некоторых районов, которые сейчас находятся в осаде. Мы должны будем что-то с этим сделать.

Ребекка скользнула позади него и начала твёрдый массаж напряжённых и уставших мышц.

— Тогда, может быть, рано поужинаем, а потом отправимся спать, чтобы хорошо отдохнуть ночью? Мы можем побеспокоиться о других вещах завтра.

Он действительно не обращал особого внимания на взаимодействие Ребекки с её служанкой, когда он вошёл, но что-то здесь было не совсем так. Что-то в её голосе указывало на некоторое напряжение или беспокойство.

— Ребекка, дорогая, что тебя беспокоит?

— О, ничего, Чарли. Просто пытаюсь победить старых демонов. — Она глубоко вздохнула и продолжила тереть его плечи. — Хочешь чаю? Я сделаю так, чтобы Беула приготовила для тебя что-нибудь свежее?

— Я думаю, что чай и немного тихой беседы были бы полезны для нас обоих, дорогая. Старые демоны — это то, что мы с тобой можем развеять вместе.

— Тогда сними ботинки и почувствуй себя комфортно, пока я позабочусь об этом. — Она поцеловала его в щеку, прежде чем покинуть комнату.

Чарли стянул ботинки и надел тапочки, которые Ребекка нашла для него. Он внимательно подумал о том, что он увидел, когда вошёл, и вспомнил платье. Оно было белое, с большим количеством кружева.

≪О Боже, это было её свадебное платье. Я надеюсь, что она не сожалеет о своих отношениях со мной и скучает по мужу≫. — Чарли немного нервничал, ожидая её возвращения.

В течение нескольких минут они сидели рядом, потягивая тёплый чай и отдыхая, наблюдая за пламенем в камине. Ребекка посмотрела на Чарли.

— Лучше? Как твоя головная боль?

— Да, любимая. Достаточно просто быть с тобой, чтобы снять стресс.

— Я рада. — Она потянулась и переплела свои пальцы с его. — Как поживает зимний лагерь? Всё идёт вместе с мужчинами?

— Вы знаете, что это так. Вы хотите сказать мне, что вас расстроило и чего вы избегаете, любимая?

— Я боюсь, что вы слишком хорошо меня знаете. Уверяю вас, это ничего. Просто старые воспоминания, но сейчас не время оглядываться назад. Сейчас время оглядываться вперёд. У нас есть много планов, когда вы приедете домой, чтобы остаться.

— Ребекка, дорогая, у нас обоих много призраков в прошлом. Нам также придётся столкнуться со многими проблемами в будущем. Я думаю, нам обоим будет полезно найти то, что скрывается в наших воспоминаниях, и удалить их — обеим для себя и для нашего будущего. — Нежность его голоса смягчила резкость его слов.

Она посмотрела на свою чашку.

— Это мой муж. — Она посмотрела на своего любовника. — Клянусь тебе, это больше не важно, Чарли. Я не знаю, почему позволила себе так беспокоиться.

— Любимая, если это беспокоит тебя, это важно. Скажи мне. Давайте возьмём этого призрака, чтобы отдохнуть вместе, дорогая. — ≪ Пока этот призрак рядом, в конце концов он окажется между нами. И я клянусь, если я могу сделать что-нибудь, чтобы развеять это, я сделаю. Да, конечно, Чарли, рыцарь на белом коне, вытесняющий настоящего человека ложным≫.

— Он причинял мне боль, Чарли. — Она выпалила это, прежде чем успела подумать об этом.

Теперь её самый большой страх состоял в том, что Чарли будет рассматривать её как испорченный товар и хотеть быть как можно дальше от неё. Она приготовилась позволить ему уйти из её жизни.

≪Причинял ей боль? Он причинял ей боль? ≫

Его первой реакцией был гнев. Он сразу понял, что ей не нужен его гнев; ей нужно было его понимание и любовь. Вместо того, чтобы наброситься, он взял её на руки.

— Мне очень жаль, дорогая. Я не знаю, как он тебя обидел или даже почему, но я знаю, что ты никогда не сможешь сделать что-нибудь, чтобы заслужить быть обиженной.

Она боролась со слезами, которые угрожали сокрушить её от нежности Чарли.

— Спасибо, — прошептала она.

Чарли приготовился, прекрасно понимая, что когда кто-то сталкивается с болезненной и жестокой ситуацией, говорить об этом было важно. Снова и снова он сидел и говорил рассказы о боли, страхе и недоумении своих людей. Он мог сделать не меньше для этой нежной женщины.

— Можете ли вы рассказать мне об этом, любимая?

— Я не знаю, что тебе сказать, Чарли. Это был договорный брак; мы, конечно, не любили друг друга. Он был на несколько лет старше меня; он с самого начала ясно дал понять, что моё место в этом доме было в его удовольствии и его досуге. Я пыталась быть хорошей женой, Чарли, я действительно делала, но очень мало, казалось, ему нравилось.

Чарли был очень осторожен. Тон её голоса говорил ему, что под этими простыми заявлениями было гораздо больше.

— Мне очень жаль, это звучит как очень одинокое и бесплодное существование. Возможно, если вы продолжите, вы почувствуете себя лучше.

Казалось, она вспоминает и медленно отрывается от настоящего, чтобы стереть эти старые воспоминания.

— Он имел обыкновение решать всё за меня, включая то, что мне было разрешено есть и носить. Однажды я пролила что-то на своё дневное платье и переоделась. Когда он вошёл, он был в ярости, — она сделала паузу, пытаясь унять слёзы. — Он схватил меня за руку и отвёл в уборную. Сорвал с меня чистое платье и заставил меня надеть другое… — Она остановилась, её лицо дёрнулось, а губы дрожали от воспоминаний.

Изображение, которое пришло в голову Чарли, было ясным. Умерший и не оплакиваемый мистер Гейнс явно пытался контролировать её и, возможно, наслаждался её унижением. Чарли был очень хорошо знаком с таким грубым обращением. На самом деле, после смерти матери Гейнс мучительно походил на своего отца. Он осторожно погладил Ребекку по спине.

— Всё в порядке, моя дорогая. Теперь ты в безопасности; просто отпусти это. Дай воспоминания мне, и мы вместе оставим их в прошлом.

— Он… ах… он говорил мне, что я бесполезна и глупа, и что мне повезло, что он со мной. Что мне повезло, что он пожалел меня и женился на мне. Что он предоставил мне дом, еду и одежду на моей спине. — Она вытерла слёзы. — Он был в ярости, когда я не дала ему ребёнка в первый год, и именно тогда это началось.

Чарли продолжал мягко поглаживать её спину. Он держал свой голос тихим и нейтральным и продолжал мягко зондировать, пытаясь дать ей безопасное пространство, чтобы избавиться от всей боли и всего стыда, который сопровождал такое лечение.

— Любимая, это всегда было так, или случилось что-то, что ознаменовало начало этого… грубого поведения?

— Когда мой отец договорился о браке, я знаю, он думал, что со мной всё будет в порядке, иначе он бы никогда этого не сделал. Но с самого первого дня он начал рассказывать мне, как он женился только на мне, потому что моей семье нужен был престиж родства Гейнс. Если бы у него был выбор, он выбрал бы симпатичную женщину, но я выглядела бы хорошо и крепко, и мне было бы хорошо, если бы давала ему сыновей каждый год. А когда я этого не сделала, он начал пить, а затем начались избиения. — Она немного рассмеялась. — Моя семья думала, что я стала самым неуклюжим человеком на Земле. У меня всегда была какая-то авария. Он сказал мне, что если я скажу иначе, он убьёт меня, а потом скажет, что поймал меня стабильной рукой и сделал это в момент страсти.

Сильные руки нежно держали её. Если бы она сломалась и зарыдала, это было бы легче, но эта плоская, почти безэмоциональная дискуссия, прерываемая только этим маленьким, болезненным, смущённым смехом, напугала Чарли за пределами слов. Предполагалось, что она действительно поверила лжи ублюдка.

— Ребекка, посмотри на меня, пожалуйста.

Она подняла глаза, слёзы текли из её глаз.

— Клянусь, Чарли, я пыталась быть для него хорошей женой, и я постараюсь для тебя. Обещаю. — Слёзы, наконец, покатились и покатились по её щекам.

Чарли держал её нежно и всё же крепко.

— Ребекка, посмотри на меня и послушай меня очень внимательно. Я хочу, чтобы ты знала, что всё, что я собираюсь тебе сказать, — это абсолютная, незыблемая правда.

Она кивнула, эта испуганная женщина, живущая в глубине души, ждала, пока Чарли скажет ей то же самое. Но её сердце подсказало ей, что всё может быть иначе.

— Да?

— Для меня ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Я могу потеряться в твоих глазах; я радуюсь виду и ощущению твоих волос; твоя кожа как шёлк на моих руках и губах; за то, как вы нежны и как заботитесь обо мне и о других. Я с ужасом отмечаю, что вы сумели сохранить свой дом вместе, как и прежде, перед лицом разрушительных действий войны. Я унижена вашей храбростью и вашей смелостью. Проблема не в тебе, дорогая. Это никогда не была ты. Это был он.

— Я жила так, как меня учили родители, Чарли. Чтобы быть доброй, заботиться о других. Я жила этими учениями. Я делала только то, что мне нужно. Я не особенная, я просто хочу любить и Быть любимой. Я не думала, что это неправильно. Но он заставлял меня чувствовать, что это так. Он иногда заставлял меня чувствовать себя бесполезной шлюхой. Он говорил мне, что я такая, когда навязывал себя мне, не более чем племенная кобыла, как те, что мы держали в наших конюшнях.

Чарли обнял её и погладил по волосам.

— Он был неправ, возлюбленная. Он был очень, очень неправ. В мире есть некоторые люди; люди, которые мертвы внутри и чувствуют себя живыми, только когда могут причинить кому-то боль. Это единственный раз, когда они могут на самом деле. Я понимаю, что они могут повлиять на других. Я не понимаю этого, но я видел это время от времени. Это зло, предосудительное во всех отношениях, но это случается. И эти разгневанные, сломленные люди идут по жизни, причиняя боль другим, как бешеные псы будут бить и ранить что-либо или кого-либо, кто встанет у них на пути. Мне очень жаль, что вы попали в его руки, моё сердце. И мне даже грустно, что вы несёте шрамы его болезни. Но это была не ваша болезнь, это была его, я обещаю тебе. — Чарли прочистил горло и погрузился в самое трудное для него место. — Моя любовь, я знаю, какие шрамы могут нанести такие люди. Я рассказывал тебе о своём отце, о некотором. Как он меня бил. Что я не сказал тебе, так это то, как он действовал большую часть моей жизни, когда умерла моя мать. Я думаю, что что-то в нём тоже умерло. Каким-то образом он разозлился на весь мир, и, так как он мог контролировать меня, он взял это на меня. Наконец, я больше не мог этого выносить, и поэтому вы видите меня как Я. Я решил отказаться от своей личности, от всего, что я мог или мог бы избежать. У тебя хватило сил оставаться верной себе и противостоять его болезни.

— О, Чарли, у меня никогда не было бы твоего мужества. Мужества, которое потребовалось, чтобы уйти и никогда не оглядываться назад. Я не думаю, что ты убежал. Я думаю, что ты был очень смел, чтобы делать то, что ты делал. Если бы мой муж не ушёл и умер, когда он умер, я не уверена, что выжила бы намного дольше. После того, как Эндрю был убит, у меня действительно больше не было причины. — Она ласкала его щеку и улыбалась. — Но теперь я думаю, что мы были собраны вместе из нашего ужасного прошлого. У нас обоих есть так много, что отличает нас друг от друга, что мы понимаем друг друга, как никто другой. И я обещаю вам, что всю свою жизнь я буду проводить, стараясь изо всех сил, чтобы дать вам счастье, которого вы заслуживаете.

— Всё, что тебе нужно сделать, моя дорогая, это сделать всё возможное, чтобы быть счастливой за себя. Я люблю тебя. Я хочу того, что лучше для тебя. Я дам тебе всё, что смогу, и всё, что я хочу, чтобы ты была в безопасности и дать вам ту жизнь, которую вы заслуживаете. — Следующие слова появились, как бритвы на его губах, но он всё равно сказал их. — И если в вашу жизнь войдёт настоящий мужчина, который сможет дать вам то, что я не могу, я позволю вам идти к нему.

Ребекка засмеялась, когда ей в голову пришла мысль, и она посмотрела на Чарли.

— Готовы ли вы к сочувствию, которое вы получите, когда станет очевидно, что ваша жена не может дать детей полковнику? — Она снова засмеялась, вытирая слёзы со щёк. — И я уверяю вас, Чарли. В моей жизни нет никого, кроме вас, и никогда не будет.

— Для тебя, моя дорогая, я бы отнёс это к ране войны.

— Вы наверняка не будете. — Она ухмыльнулась: — Город теперь шепчет о моей неспособности. Пусть тоже они так думают.

— Они бы знали иначе, если бы в твою жизнь вошёл правильный человек. Я не сделаю этого с тобой, дорогая. — Сердце Чарли плакало.

Она проигнорировала его предложение остаться в стороне, если придёт подходящий мужчина.

— Ты правильный человек, Чарли. Другого не будет. Я узнала, что такое любовь, и намерена держаться за тебя из-за дорогой жизни.

Когда наступила темнота, они сидели, опустошённые, обнимались и тихо радовались простому утешению, которое они предлагали раненым душам друг друга.

========== Глава 12 ==========

Вторник, 29 ноября 1864 г.

Ребекка ходила за дверью офиса Чарли. Он всё ещё был на полуденном собрании, и тот факт, что её вызвали, заставил её задуматься о том, что происходит. В то время, когда Чарли был там, он никогда не вызывал её в свой офис, когда работал. Она нервно скрутила руки, ожидая окончания собрания и ухода офицеров. Наконец дверь открылась, и офицеры вышли, каждый из них улыбался и предлагал женщине различные поздравления.

— Добрый день, господа. — Она улыбнулась в ответ, прежде чем заглянуть в кабинет и постучать в дверную раму. — Чарли?

— Входите, Ребекка, и, пожалуйста, присаживайтесь. — Он поднялся со своего стола и встал, пока она успокаивалась. — Я знаю, что немного самонадеянно прошу вас присоединиться ко мне, но так как это официальный бизнес, я подумал, что это может быть проще. У нас есть проблема в городе, и я надеюсь, что вы можете помочь решить её. Есть беженцы, показывающиеся в некоторых из самых суровых боевых зон. Самая благотворительная миссис Уильямс очень чётко дала понять, что у людей Калпепера нет ресурсов, чтобы помочь этим людям. Хотя я ей не верю, я не знаю, с чего начать.

— Боже мой, для женщины, которая не хочет или не нуждается в нашей помощи, она, безусловно, поспешила донести эту проблему до нас.

— Да, хорошо, она вынудила вашу подругу миссис Купер приехать сюда и бросить это мне на колени. У меня тоже есть зрение, поскольку я только что закончила утреннюю пробежку.

Ребекка усмехнулась, взяв кусок пуха со своего платья.

— Чарли Редмонд, продолжайте в том же духе, и мне придётся с помощью палки избивать женщин Калпепера. Но перед этим, я полагаю, нам следует попытаться выяснить, чем мы можем помочь. Ваши люди захватили большинство зданий на земле. Я не уверена, что у нас есть место для большего количества людей. Если у вас нет никаких идей. — Она улыбнулась ему. — Вы знаете, я всегда открыта для ваших предложений.

Чарли на мгновение потянул себя за мочку уха, очевидно, немного неловко от того, что он собирается предложить.

— Я думаю, что если бы каждая из ведущих семей в Калпепере взяла одну семью беженцев в свои дома, и я позаботился о том, чтобы были дополнительные пайки, дополнительные одеяла и тому подобное, мы могли бы справиться с большей частью притока. У вас здесь большой дом с множеством спальных комнат, которые не используются, и я надеялся, что вы поставите оценку всем остальным.

— Ах, я понимаю. Ну, да, я полагаю, мы могли бы взять несколько из них, Чарли. Но потребуется много работы, чтобы подготовить дом. Достаточно ли поработали ваши люди с лагерем, чтобы вы могли позволить им протянуть руку? Я не могу ожидать, что Дункан и Рег выполнят всю работу.

— Я мог бы дать вам отряд мужчин — что вам нужно? Или вы хотите оставить это Дункану?

— Мы должны будем убедиться, что комнаты чистые, найти способ подготовить кровати и складские помещения. Я думаю, что нам придётся искать и устанавливать печи в некоторых комнатах. Камины согревают дом достаточно, если у вас есть подходящая одежда для палатки от холода, но я думаю, что у этих людей не будет многого. И Чарли, если среди них есть люди, я боюсь, что нам придётся искать места для них с вашими войсками. Мне просто было бы неудобно иметь странных людей, живущих в доме с перемещёнными женщинами и детьми.

— Дорогая, я боюсь, что если срединих есть люди, мне придётся очень внимательно присмотреться, чтобы увидеть, являются ли они потенциальными вражескими шпионами. Что касается одежды и уборки, я могу с этим что-то сделать. Я не уверен. Я могу найти печи, но мы можем убедиться, что дров хватит, чтобы все камины работали, и я могу получить сырые шерстяные материалы — ничего особенного, заметьте, но, по крайней мере, я могу достать материал.

— Они, вероятно, тоже больные и полуголодные. Смогут ли доктор Уокер и её сотрудники предложить медицинскую помощь?

— Абсолютно. Элизабет принесла с собой дополнительные лекарства, и у нас есть несколько врачей, работающих под руководством Самуэльсона и Уитмена, которые могут оказать помощь. Я немного беспокоюсь о том, как ухаживать за женщинами; они могут чувствовать себя неловко из-за ежедневного ухода со стороны мужчины. Однако я могу нанять ещё семью Беулы, чтобы помочь.

Она кивнула.

— Хорошо, Чарли. Мы сделаем всё, что нам нужно, чтобы решить эту проблему. Полагаю, мне следует отправиться в город, чтобы узнать об этой ситуации. Возможно, Куперы захотят помочь нам с некоторыми поставками, которые мы будем делать. Нужно, если они есть. Могу ли я попросить Дункана отвезти меня в город сегодня днём? Это даст мне время поговорить с Элизабет, если она будет доступна. — Она покачала головой. — Должна сказать, полковник, ваш приезд определённо сделал жизнь очень интересной.

— Если хотите, я был бы рад сам вас отвезти. Я подозреваю, что было бы хорошо для меня встретиться с мистером Купером, преподобным Уильямсом и мэром Фрейзером. Таким образом, Дункан может заставить команды работать на Основной уборке и тому подобное.

Она поднялась со стула и подошла к нему, украсив его своей самой яркой улыбкой.

— Я бы хотела, чтобы ты взял меня. — Она нежно поцеловала его. — Но теперь я должна пойти посмотреть, смогу ли я найти Элизабет и поговорить с ней. Я также начну с Дункана, если с тобой всё в порядке.

— Скажите Дункану, что я разрешаю ему выбрать десять человек из военнослужащих, которые, по его мнению, лучше всего помогут ему. Полк знает об этой проблеме; все командиры роты были проинформированы об этом на собрании персонала, поэтому он полностью сотрудничает с ним, потребность. Когда, вы думаете, что будете готовы пойти?

— Я думаю, что могу быть готова через два часа. Это хорошо для тебя?

Чарли поднялся со стула и подошёл, чтобы встать очень близко к ней.

Он провёл пальцем по её подбородку и поднял лицо к себе, шепча:

— Всё, что ты хочешь, хорошо для меня, дорогая.

Мягкий поцелуй скрепил соглашение. Когда поцелуй закончился, она улыбнулась, потирая рукой вверх и вниз по его руке, делая глубокий вдох между сжатыми зубами.

— Да, мне тоже придётся взять большую палку, пока я в городе.

Чарли выглядел смущённым.

— Большую палку?

— Да, Чарли, за то, что изобью женщин от моего очаровательного, доблестного полковника, — дразнила она, подмигивая.

— Вы знаете, у вас нет проблем с этим. Независимо от того, сколько женщин вокруг, у меня есть только одна в моём сердце.

Она потянула его униформу, затем разгладила переднюю часть.

— Хм… ты просто помни это, Чарли Редмонд. Боюсь, я обнаружила, что у меня есть немного ревнивости.

— Ну, любимая, у тебя зелёные глаза. — Чарли улыбнулся в эти зелёные глаза, зачарованный и немного ошеломлённый, что кто-то на самом деле будет ревновать его и завладевать им.

— Да. — Она ещё раз быстро поцеловала его и счастливо вздохнула. — Но теперь я должна взять их и найти доктора Уокер. Увидимся через два часа.

***

— Эта комната будет хорошо служить в качестве отделения, где мы можем поставить несколько кроватей, но меня беспокоит холод. — Ребекка махнула рукой по комнате, пока Элизабет смотрела на неё. — Я надеюсь, что смогу найти запасную печь в городе. Нам нужно будет создать комнату, чтобы вы могли использовать её в качестве экзаменационной комнаты, не так ли?

— Да, у меня должна быть одна. Она не должна быть такой же стерильной, как операционная. Если мне нужно сделать операцию, я всё равно захочу сделать это там, а не пытаться перемещать свои инструменты. Маленькая, тёплая комната было бы хорошо.

— В конце зала есть небольшая комната, в которой мы можем устроить Дункана и мужчин. — Она глубоко вздохнула. — Я никогда не думала, что превращу свой дом в дом на полпути для беженцев, но Чарли прав, если мы собираемся залечить эту рану, нам нужно установить стандарт. Это также облегчит Чарли, когда он придёт. Главное.

Элизабет вопросительно посмотрела на Ребекку.

— Вы двое очень серьёзны, не так ли?

Она кивнула, пытаясь передать свою искренность Элизабет.

— С уверенностью говорю вам это, Элизабет. Чарли попросил меня выйти за него замуж, когда закончится эта война. И я сказала ≪да≫.

Рукой Элизабет закрыла свой раскрытый рот. Когда сила речи вернулась к ней, она выпалила первое, что пришло ей в голову.

— Ну, у вас, безусловно, есть интересное определение, как относиться к нему медленно и осторожно.

Ребекка выпрямилась, немного потрясённая реакцией доктора.

— Я понимаю, что это быстро. Но я уверяю вас, я люблю Чарли и проведу остаток своей жизни, пытаясь сделать его счастливым и дать ему жизнь, которую он хочет. Есть что-то ещё? Вы не думаете, что мы с Чарли должны быть вместе? — Живот Ребекки затрепетал, и она почувствовала, как её тело дрожит от нервозности.

Она знала, что Чарли ценит мнение Элизабет, и если у неё есть сомнения, этого может быть достаточно, чтобы изменить мнение Чарли о возвращении. Элизабет немного подумала.

— Извините, вы знаете, что мой язык временами одолевает меня. Да, это быстро. Полагаю, меня беспокоит то, во что вы двое можете быть вовлечены, потому что вы оба одиноки, и каждый из вас предлагает что-то другому, что вам нужно очень сильно — безопасность, нежность, чувство принадлежности, якорь в очень неопределённое время. Но если вы и он уверены, что ж, моя дорогая, я буду танцевать на вашей свадьбе.

Она улыбнулась, чувствуя, как слёзы на её глазах отступают. Она взяла Элизабет за руку, сжав её.

— Моя дорогая Элизабет, если бы я вышла замуж за своего первого мужа по таким веским причинам, я бы, возможно, любила его, но в любом случае не любила. Но, уверяю вас, я обожаю Чарли. Я чувствую к нему то же, что никогда не чувствовала раньше. Мы очень уверены в своих чувствах, но я бы попросила вас поговорить об этом с Чарли, чтобы убедиться. Мы бы хотели, чтобы вы танцевали на нашей свадьбе.

Злая улыбка скользнула по лицу Элизабет.

— Значит ли это, что слухи правдивы сейчас?

Ребекка сразу покраснела.

— Элизабет! Я не могу поверить, что вы спрашиваете такие вещи. — Она попыталась сделать вид, что была шокирована, но потерпела неудачу, когда на её губах появилась одинаково злая улыбка. — У меня есть свои собственные проблемы, и я не совсем готова сделать этот шаг. Я не уверена, что Чарли тоже. — Блондинка погладила руку своего друга. — А теперь я должна пойти за полковником, чтобы мы могли пробраться в город. Вы и полковник Полк присоединитесь к нам сегодня на ужин?

— Я была бы рада присоединиться к вам. Что касается хорошего полковника Полка, вам придётся спросить его самой. Я, конечно, не контролирую его социальный календарь.

— Я думаю, что за возможность пообедать с вами, Элизабет, полковник проведёт встречу с самим Линкольном.

Элизабет только улыбнулась.

— Тогда я увижу тебя за ужином. Пожалуйста, предложи Чарли, чтобы он пригласил Ричарда, если хочешь. Я буду работать с Дунканом и его парнями, чтобы начать приводить это в порядок.

— Спасибо. Мы будем дома через несколько часов. Если вам что-нибудь понадобится, просто сообщите об этом Беуле или Регу, и они вас исправят.

— Спасибо, дорогая Ребекка. Наслаждайся твоим визитом со своими друзьями.

***

Чарли помог Ребекке сесть в маленькую карету. Шеннон стояла как настоящая леди, терпеливо ожидая начала поездки. Чарли осторожно обернул одеяло вокруг ног Ребекки и забрался рядом с ней. Она быстро пошевелила одеяло, чтобы оно улеглось на обе ноги.

— Должны ли мы, полковник? Давайте посмотрим, сможем ли мы заставить ещё несколько языков вилять.

Он натянул поводья, прежде чем взглянуть на Ребекку.

— Я верю, моя дорогая, тебе нравится дразнить бидди.

— Полковник, я бы сделала что-нибудь подобное? — Она спросила самым искренним голосом, каким она могла управлять в сложившихся обстоятельствах.

— Да. Да, вы бы могли. — Он щёлкнул языком, ещё раз щёлкнул поводьями, послав Шеннон в мягкую, но быструю рысь.

Она провела рукой по руке Чарли, она обнаружила, что ей так нравится быть с ним и иметь возможность прикасаться к нему.

— Что заставляет тебя думать такие злые вещи о женщине, на которой ты хочешь жениться?

— Почему, дорогая, это просто. Это твой дух и мужество, твоё чувство юмора и бунт в твоей душе, которую я так люблю.

— Я рада, что мы нашли друг друга, Чарли. Кажется, из всего этого получилось что-то хорошее.

Чарли передал поводья одной руке, чтобы он мог накрыть руку Ребекки своей собственной.

— Ты дала мне так много, моя дорогая. Ты дала мне будущее, когда у меня его не было. Я люблю тебя.

≪Я дала ему будущее? Разве он не видит, что меня спасает неизвестная судьба? Когда всё закончится, мы будем вместе, и у нас обоих будет то, чего мы никогда не могли ожидать≫. — О, Чарли, я тоже тебя люблю. Ты не представляешь, насколько. — Она прижалась к нему как можно ближе, опираясь на его бок.

Чарли пристроился, просто наслаждаясь контрастом свежего падающего воздуха и теплотой любящей женщины рядом с ним. Это был момент, чтобы захватить и удержать, как драгоценный камень в его сердце.

— Чарли, я хочу, чтобы ты знал что-то очень важное.

— Что, моя дорогая? — Тон её голоса привлек его полное внимание.

— Я любила своего брата, как сестра, и я любила своих родителей, как дочь. Но я никогда не любила другого так, как я люблю тебя, как жена должна любить мужа. Я хочу, чтобы ты знал это. Я хочу, чтобы ты взял это с собой, и пусть это сохранит вас в безопасности, чтобы вы могли прийти ко мне домой.

Честность её слов захватила его дыхание. Он остановил Шеннон, а затем повернулся к маленькой женщине рядом с ним. С почтением он взял её руки в свои большие.

— Я обещаю тебе, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуться к тебе, дорогая. Я должен идти; я дал свою клятву. Но ни у одного человека не было столько причин, чтобы вернуться живым, как я, чтобы вернуться к тебе. Ты знаешь, если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, для чего-нибудь, всё, что тебе нужно сделать, это позвонить, и если я смогу, я буду здесь для тебя.

Она поднесла его руку к губам и провела пальцами по её щеке.

— Я знаю, что тебе придётся уйти, и поверь мне, это будет самый тяжёлый день в моей жизни, позволить тебе уйти. Но я знаю, что ты вернёшься домой, и я буду ждать здесь. — Она грустно улыбнулась, пытаясь сдержать слёзы, которые хотели упасть, когда она подумала об уходе Чарли. — Я буду строить свадебные планы. Вы будете удивляться, во что вы ввязались, мой дорогой Чарли.

Чарли мягко вытерла слёзы, прикасаясь большими пальцами к её векам.

— Это напоминание мне. Мне нужно поехать в Вашингтон. И мне нужно знать размер твоего кольца, любимая.

— О, Чарли, не трать свои с трудом заработанные деньги на что-то подобное. Мне нужен только ты. Я могла бы носить медную полосу, и для меня это было бы самым ценным, потому что ты мне её отдал.

Чарли улыбнулся.

— Я не богатый человек, но за последние двадцать лет у меня было немного расходов, и я накопил достаточно, чтобы чувствовать себя более чем комфортно. В любом случае, я хочу, чтобы вы могли объявить миру о том, что человек существенно заявил о себе. Вы. Если по какой-либо другой причине, это поставит бидди на уши. Вы хотите золото и бриллианты? Возможно, изумруды для ваших глаз?

Ребекка засмеялась, прижимаясь к нему ближе.

— Что бы ты ни пожелал, любовь моя. И если ты хочешь, чтобы курицы щекотали твой выбор, я была бы более чем счастлива выставить напоказ мою удачу. — Она посмотрела на него, её брови сжались. — Ну, теперь это было не очень благотворительно с моей стороны, не так ли?

Чарли откинул голову назад и засмеялся.

— Дорогая, посмотри, что ты делаешь — принимая старого разбитого полковника, целый полк мальчиков и некоторых бездомных беженцев — и ты думаешь, что ты не благотворительна. Миссис Уильямс должна взять у тебя уроки.

— О, Чарли, у тебя много вещей. — Она слегка взглянула на него. — Разбитые и старые не входят в их число.

Они продолжили путь в город, и когда они приблизились к церкви, Ребекка выпрямилась и похлопала Чарли по ноге.

— Позвольте мне уйти, дорогой Чарли. Я могла бы представить, что именно здесь я найду всех, кого ищу.

— Сначала я пойду в здание суда, затем навещу мистера Купера и встречу вас здесь. Я хочу поговорить с самим преподобным Уильямсом.

— Я буду здесь, и, если повезёт, я не взорву и не снесу крышу церкви. — Она подмигнула ему.

— Дорогая, будь нежной. Беженцы — это наша забота, а не бандиты. И помни, что миссис Уильямс будет иметь здесь всех своих союзников. Не очень хорошая идея идти во вражеский лагерь в одиночку, если ты не несёшь с собой белый флаг.

— Хм, хороший совет от эксперта. Я запомню это, полковник Редмонд. Теперь поговорите с джентльменом. Я обещаю быть как можно более доброй.

— И я обещаю приехать верхом на кавалерии на тот случай, если вы забудете правила переговоров о перемирии. — Чарли подтащил Шеннон к епископальной церкви и вышел из повозки, чтобы передать Ребекку. Когда он это сделал, он прошептал ей на ухо: — И будь хорошей.

— Почему, полковник Редмонд, я думала, вы уже научились, — она остановилась и провела рукой по его руке. — Я всегда хорошая. — Она засмеялась, повернулась на каблуках и пошла к церкви.

Чувствуя себя немного ошеломлённым и дразнившим, Чарли забрался обратно в повозку и направился по улице в маленькое здание из красного кирпича, где, он знал, что найдёт мэра Фрейзера. Время снова быть нежным победителем.

***

Ребекка вошла в церковь, чтобы найти взгляд, прежде чем её почти ужаснуло. Там были женщины и дети, собравшиеся под тонкими одеялами вокруг камина и маленькой печи. Никто не говорил, и единственный слышимый шум был случайным хныканьем испуганного ребёнка.

— О, Боже. — Она вздохнула. — Ну, Даниэль, это настоящая битва, в которую мы вступаем. — Она оглянулась и увидела миссис Купер, идущую сзади.

Она подняла руку в знак приветствия и подошла.

— Ребекка, я так рада тебя видеть.

— Грейс, я не знала, что всё было так плохо. Когда они начали прибывать?

— Несколько дней назад. Ребекка, я просто не знаю, что собирались делать со всеми ними.

Она почесала подбородок, оглядывая комнату.

— Полковник Редмонд и я готовим Гейнс-Коув, чтобы взять столько, сколько сможем. Это будет двенадцать или около того. Мы надеемся сделать это, другие, у кого есть место, тоже примут.

— Ты подарок от Бога, Ребекка. Я была в замешательстве, что с ними делать. Преподобный Уильямс, конечно, предлагал церковь столько, сколько это было необходимо, но миссис Уильямс была в хорошей форме и сказала, что мне не нужно будет заниматься уборкой после них, чтобы мы могли провести воскресные богослужения. Клянусь вам, Ребекка, я не знаю, что собирается делать эта женщина, когда она у Жемчужных ворот, и Святой Пётр просит её Назвать одно доброе дело.

Ребекка попыталась не рассмеяться и быстро положила руку ей на рот.

— Благодарить! Как сказал мне очень мудрый человек, будь милой.

— Будет ли этот очень мудрый человек хорошим полковником Редмондом?

— Это было бы. — Ребекка взяла подругу за руку и развернула её к себе для уединения. — Скажите мне, Грейс, каково общее согласие в отношении полковника и его людей? Можем ли мы ожидать каких-либо реальных проблем, потому что небесный Господь знает, что у нас уже достаточно проблем?

— Нет, я так не думаю. Большинство людей знают, что их присутствие на самом деле является хорошим знаком. Мы надеемся, что всё это скоро закончится.

— Полковник Редмонд верит, что так и будет, но какой ценой, я не уверена, и боюсь рассматривать это слишком серьёзно.

— Сколько ещё это может нам стоить? Они забрали всё, что у нас было.

— Благодарности, во всём этом разрушении и в это ужасное время я нашла что-то очень важное, и я не могу вынести мысли о том, чтобы потерять это.

— Что ты нашла, дорогая?

— Любовь. Я нашла любовь.

— Вы и полковник?

— Да. Он действительно замечательный человек, который, если я учусь правильно его понимать, ненавидит этот конфликт так же сильно, как и мы. Он просто хочет, чтобы он прекратился, чтобы он мог вернуться домой и иметь жизнь.

— Дом и жизнь с тобой?

— Да. Пожалуйста, Грейс, будь счастлива за меня, у меня наконец-то будет хорошая жизнь с Чарли, и только он станет достоянием нашего сообщества.

Пожилая женщина улыбнулась:

— Конечно, я буду рада за тебя, дитя. Мы с твоей матерью говорили много раз, прежде чем она ушла, и всё, чего она когда-либо хотела, чтобы ты была счастлива. Она знала, что ты никогда не была счастлива с мистером Гейнсом и прямо перед своей смертью она собиралась попросить вас вернуться домой.

— Я не смогла бы этого сделать. Я бы опозорила всю свою семью. Но теперь у меня есть шанс на счастье, и я собираюсь его использовать.

— Вы должны. Полковник Редмонд, ммм, — она улыбнулась. — Хорошо, давайте просто скажем, что я ожидаю увидеть вас с ребёнком в течение нескольких месяцев.

Ребекке удалось не рассмеяться вслух.

— Посмотрим. — Она повернулась к женщинам и детям. — Нам нужно, чтобы эти бедные души поселились в бухте Гейнс. Думаю, было бы неплохо иметь чувство стабильности. Капрал Дункан сказал, что мы, вероятно, будем готовы забрать их к завтрашнему вечеру.

— У нас есть несколько старых пуховых матрасов, которые мы можем отправить с ними, чтобы помочь, пока не будут получены новые материалы.

— Замечательно. Может быть, полковник сможет заставить своих людей сделать несколько грубых рамок, чтобы удержать их от пола.

— Если вам нужно что-то вроде молотков и гвоздей, дайте мне знать, и я посмотрю, чем я могу заставить мистера Купера напугать в магазине.

— Спасибо. Одна из моих забот — держать их достаточно тепло. Как вы думаете, мы могли бы взять печь у церкви? У вас всё ещё есть камин, а в здании нужно только тепло для обслуживания.

— Мы можем спросить старейшин. И вы знаете, что у меня есть право голоса, и я, безусловно, приму ваше дело. Если мы не собираемся заботиться об этих людях здесь, мы должны поддержать тех, кто хочет принять их, и у вас есть больше, чем достаточно в вашей жизни прямо сейчас. Я, конечно, не знаю, как вы продолжаете отдавать себя, как вы делаете.

— Моя мама всегда учила меня, Грейс, ≪ делай другим ≫.

— Миссис Уильямс лучше не надеяться, что она вернётся в десятый раз.

***

Чарли связал Шеннон у прицепной стойки перед зданием суда. Он вошёл в кирпичное здание, в котором находились документы графства, небольшая комната окружного суда и кабинет городского администратора. Вирджиния была довольно странной; округа и города не пересекались, поэтому для каждого были отдельные администрации. Однако, с катастрофическим сокращением населения Калпепера, мэр взял на себя то небольшое управление, которое было возможно и для графства и для города. Чарли быстро отыскал офис мэра и слегка постучал в дверь.

— Войдите. — Голос, который велел ему войти, был резким и немного скрипучим.

Мэр Гораций Фрейзер был стариком, с возрастом капризным, с ревматизмом и стрессами последних четырёх лет. Чарли вошёл в маленький загромождённый кабинет, едва согретый крошечной железной печью в углу. Место было приглашением для костра; везде были книги и газеты. Мэр косо посмотрел на полковника, неловко стоящего перед ним.

— Ну, что вы хотите? Как видите, единственное, что у меня есть, это старая бумага. Если вы хотите её, добро пожаловать к ней. В противном случае, сделайте это быстро.

— Мэр Фрейзер, я понимаю, что у нас есть некоторые беженцы, и что в будущем мы можем столкнуться с притоком ещё большего числа людей. Я хотел бы создать совместный гражданский / военный комитет для совместной работы, чтобы найти места для этих людей, предоставить медицинскую помощь и позаботиться о том, чтобы у них была хотя бы базовая еда, одежда и тёплое место для проживания.

— Прямо, полковник, ни у города, ни уезда Калпепера не осталось ресурсов. У нас недостаточно средств, чтобы прокормить своих людей, не говоря уже о том, чтобы поддержать какую-то тряпичную коллекцию беженцев. Мы могли бы найти место в некоторых домах, где-то здесь, но не более того. И большинство пустующих домов сильно повреждены. Вам придётся их ремонтировать, если вы хотите их использовать. Соберите свой комитет, преподобный Уильямс, мистер Купер, некоторые из окружающих здесь могут быть готовы помочь. Я предлагаю вам поговорить с дамами, они более подготовлены, чтобы разобраться в этих вещах. Но не ожидайте от меня официальной поддержки. Вы можете получить только столько крови из камня. — С этими словами мэр вернулся к изучению документов перед ним.

Чарли был явно уволен. Выйдя из здания, он взял поводья Шеннон, но вместо того, чтобы перемонтировать маленькую повозку, он пошёл и повёл лошадь по главной улице к лавке мистера Купера. Проходя мимо нескольких людей на улице, он сердечно наклонял шляпу и поклонялся. Каждый из них демонстративно игнорировал его. Снова привязав терпеливую лошадь, Чарли пошёл в магазин в надежде поймать Купера в одиночестве. Ему не так повезло, и он терпеливо ждал, пока клиент не будет обслужен и уйдёт. Всё время, пока он ждал, женщина, которая покупала катушку ниток, косо смотрела на него. Она быстро ушла, явно неудобно, когда её видят с офицером Союза. Чарли вздохнул. Попытка наладить отношения с этими людьми просто не будет лёгкой.

— Полковник Редмонд, чем я обязан вашему сегодняшнему визиту? — Мистер Купер был открыт и радушен, и это явное облегчение после приёма, который Чарли получил от других.

— Добрый день, сэр. Мистер Купер, я перейду к делу. Я хочу организовать совместный гражданский / военный комитет для работы с беженцами и с теми в сообществе, которые нуждаются в помощи этой зимой. Однако, учитывая Приём, который я получал до сих пор, у меня столько же шансов сделать это, как и завтра, когда я закончу войну.

— Ну, если я могу быть совершенно честен, полковник, вы победитель. Вы должны ожидать определённого уровня обиды и сопротивления.

— Я знаю. Я должен сказать тебе, Купер, это намного сложнее, чем сражаться. В бою ты знаешь своих врагов и своих друзей. Ты можешь видеть лежащие земли. Ты знаешь, какие у тебя ресурсы и где здесь можно получить подкрепление. Здесь я потерялся. Я чувствую, что навсегда собираюсь ступить на наземную шахту, которую обычно несёт самая безобидная женщина.

— Ну, полковник. Это южные леди. Они знают о тайной войне больше, чем кто-либо другой. — Купер смеялся над своей шуткой. — Серьёзно, сэр, я думаю, что если вы и мисс Ребекка продолжите идти по тому пути, на котором находитесь, будете постоянно оказывать поддержку, быть там, когда это необходимо, предлагать вещи, к которым это сообщество отчаянно стремилось и которые слишком горды, чтобы просить, они придут, по одному, но они придут. Миссис Купер и я, конечно, знаем о том, что вы пытаетесь сделать, и сделаем всё возможное, чтобы поддержать вас. Настало время, чтобы это закончилось, и эта страна обратилась к Самоисцелению. То, что вы делаете, важно для этого.

— Я так думаю. Но я, кажется, в меньшинстве. — Чарли сунул руку во внутренний карман пальто и достал сигару. — Разумно?

— Не за что.

Чарли мог видеть задумчивое выражение лица торговца.

— Хотите одну?

— Не возражаю.

Двое мужчин вместе наслаждались сигарой в течение нескольких минут, обсуждая вопросы снабжения как беженцев, так и наиболее нуждающихся в общине. Чарли чувствовал себя более уверенно в своих планах, когда он сердечно расстался с Купером. И, возможно, он сделал своего первого друга мужского пола в сообществе, который, как знал Чарли, был жизненно важен для его собственного будущего.

***

Ребекка составила список тех, которые будут приходить к дому. У неё было четыре женщины с семью детьми и одна в пути. Была беременная женщина, которая была через несколько месяцев после родов, но она уже выглядела больной, и Ребекка хотела как можно скорее отвезти её к доктору Уокер. Дочь женщины, крошечная девочка от восемнадцати месяцев до двух лет, спряталась за своей матерью, выглядывая наружу, чтобы выдать Ребекке яркую улыбку с крошечными зубами, просвечивающими сквозь розовые дёсны.

Блондинка опустилась на колени и протянула руку ребёнку.

— Всё в порядке, дорогая, я не собираюсь делать тебе больно.

Мать девочки помогла дочери перебраться к Ребекке.

— Её зовут Эмили.

— Привет, Эмили. Как бы тебе и твоей маме хотелось бы побыть некоторое время у меня дома? Я знаю очень хорошего джентльмена, который покажет тебе лошадь.

Ребёнок улыбнулся. Ребекка знала, что ребёнок, вероятно, стеснялся незнакомцев, но маленькая улыбка заставила её сердце распухнуть. Она посмотрела на мать девочки.

— Как вас зовут?

— Констанс, мэм. Констанс Адамс.

— Я рада познакомиться с вами, Констанция, пожалуйста, я Ребекка. — Она указала на слегка раздутый животик женщины. — Ваш муж солдат?

— Я овдовела, мэм. Мой муж был убит на Семи Соснах. — Она ласкала свой живот. — И я боюсь, что этот ребёнок из-за группы отступников, с которыми мне посчастливилось повезти… — Она перестала опускать глаза, на её лице был написан стыд.

— Констанция, не смей беспокоиться о том, что я или кто-то другой может подумать. Ты делаешь то, что делает каждая хорошая мать; ты заботишься о своих детях. Это дары от Бога. Теперь, когда ты поделилась со мной, позволь мне поделиться с тобой. У меня никогда не будет детей. Не то чтобы я не хочу их, я очень хочу, но я боюсь, что это никогда не будет возможно для меня. И я знаю, что в моём сердце всегда будет пустое место от этого. Мы потеряли так много из-за войны, мы должны беречь то, что нам дали, а вам дали двоих детей. Любите их, как может только мать.

— Спасибо, Ребекка, я сделаю.

— Хорошо. Теперь, если я завтра отправлю молодого человека за тобой, будешь ли ты готова путешествовать? Это недалеко от моего дома.

— Да, мэм, я буду готова. Спасибо.

***

Его последняя остановка была самой важной. Без поддержки Преподобного Уильямса любая надежда на создание такого рода отношений с сообществом, которое предполагал Чарли, была тщётной. Он оставил Шеннон перед церковью и пошёл к священнику, чтобы постучать в дверь кабинета министра.

— Войдите.

Чарли опустился в маленькую берлогу. Она была опрятной и аккуратной, удобной и потрёпанной. Небольшой огонь в камине убрал холод из комнаты. Вокруг доминировал большой потрёпанный стол, а вокруг камина стояли удобные кресла, на которых можно было сидеть и разговаривать. Министр искал на своих книжных полках, выглядя немного растерянным и одетым в пыльный платок поверх рукавов рубашки и жилета.

— Ах, полковник Редмонд. Входите. Входите. Пожалуйста, присаживайтесь. Я бы кое-что предложил вам, но я боюсь, что миссис Уильямс в церкви, и у меня нет никого здесь, чтобы…

— Нет, спасибо, Преподобный. Я в порядке. — Чарли мягко вмешался в бессвязный приём мужчины. Он сел на один из стульев перед огнём. — Я подойду к делу, сэр. — Чарли ещё раз объяснил свой план. В заключение он сказал: — Без вашей поддержки, сэр, я прекрасно понимаю, что у меня нет шансов создать эту связь между моими людьми и вашими гражданами.

Мягкие сине-серые глаза, слегка мутные от чтения без правильных очков, относились к нему серьёзно.

— Вы понимаете, сэр, что у вас есть отношение к людям, например моей собственной жене, к преодолению?

— Да, сэр. Вот почему я пришёл к вам. Ваш голос, поднятый во имя братства, принесёт большую пользу.

— Ну, как вы видели, я не могу контролировать свою собственную жену. Честно говоря, я не могу понять, где я буду вам полезен, чтобы повлиять на других в этом сообществе, которые разделяют её отношение. Но в духе христианского братства я сделаю то, что могу.

— Это всё, что я могу спросить, сэр.

— И я ожидаю от вас подобного сотрудничества. Например, я ожидаю увидеть вас в церкви в воскресенье — в это грядущее воскресенье и каждое последующее. Из всех людей, чьи души нуждаются в руководстве и убежище, вы, как солдат и лидер мужчин, безусловно, нуждаетесь в нежной защите Бога.

— Сэр, я вырос как пресвитерианин. Однако, если это послужит моим целям, я непременно приеду на ваши службы.

— Бог не проводит различий между сектами, полковник. Бог проводит различия только между людьми доброй воли и людьми со злым умыслом.

Чарли встал и кивнул.

— Тогда я увижу вас в воскресенье, сэр.

***

Он задумался о том, что сказал преподобный Уильямс, Чарли медленно шёл из маленькой церкви в кабинете священника к основному зданию. Его руки будут очень полны в ближайшие месяцы, если условия и отношения, описанные министром, будут выполнены и изменены. Возможно, он и Ребекка вместе смогут найти способ повлиять на некоторых стойких людей. Возможно нет. Но на данный момент есть женщины и дети, которые нуждаются в помощи, не только те, которые были беженцами, но и в обществе.

≪Акт этой войны. Акт всего этого в аду. Слишком много невинных людей заплатили слишком много ужасной цены. Я молюсь, чтобы это просто закончилось≫.

Войдя в церковь, Чарли на мгновение остановился. Тишина в этом священном месте была не такой, как в воскресной службе; вместо этого это была тишина людей, чьи души подвергались большему избиению, чем они могли выдержать. Это была тишина побитой собаки, она сжималась, ожидая следующего удара, и ей не хватало воли, чтобы дать отпор. Посреди этого Ребекка, с её нежной заботой и её упрямой волей, сияла как маяк. Он тихо двигался, останавливаясь, чтобы произнести тихие слова ободрения, похвалить красоту ребёнка, храбрость молодого мальчика, который изо всех сил старался стать взрослым до своего времени. Наконец он добрался до Ребекки, которая разговаривала с хрупкой на вид молодой женщиной с молодой девочкой, выглядывающей из-за её юбок. Он вежливо поклонился женщине.

— Миссис Гейнс? Извините, что прерываю, но у вас есть минутка?

— Конечно, полковник.

Они отступили в сторону церкви, где их тихие комментарии не были бы услышаны.

— Насколько это плохо, Ребекка?

— Ну, может быть и хуже. Мы справимся со всеми, кто сейчас здесь. С той молодой женщиной, с которой я разговаривала, она не очень хорошо выглядит, Чарли, и у неё ещё один ребёнок через несколько месяцев, как можно скоро.

— Я боялся, что мы увидим больше этого. Попытка перенести многократную беременность за короткий промежуток времени без достаточного количества здоровой пищи — это рецепт проблем. Боюсь, что мы увидим больше. И так же плохо, как этим людям, есть люди здесь в округе, которым только немного лучше — у них по крайней мере есть крыша над головой.

— Мы доставим их на ферму и устроим, я уверена, что это поможет им. Прямо сейчас, они просто напуганы.

— Я обеспокоен тем, что будет больше. И из всего, что я могу определить, здесь нет ресурсов, чтобы помочь им, кроме некоторого места на крыше. Боже, Ребекка. Что мы собираемся сделать, чтобы помочь местным людям? Купер хороший человек, но преподобный Уильямс говорил мне, что отношение его жены является правилом. Я просто не уверен, что нужно делать здесь. Мы уже захватили Гейнс-Коув — у вас быстро заканчивается пространство. — Болтал хороший полковник.

Чарли, Лаки Чарли, который мог найти выход из любой ситуации в битве, был в полном замешательстве. Ребекка положила руку ему на руку и нежно улыбнулась.

— Чарли, мы справимся. Мой дом большой, и мы можем взять ещё несколько тел. У нас всё будет хорошо. Дорогой, я верю, что вместе мы сможем добиться чего угодно. Пойдём со мной, и я покажу вам одну очень хорошую причину верить.

Она повела его через комнату и взяла Эмили на руки.

— Полковник Редмонд, я бы хотела, чтобы вы встретились с Эмили. — Она улыбнулась ребёнку, затем посмотрела на Чарли. — Эмили, это тот джентльмен, о котором я тебе говорила. У него очень красивая лошадь, я уверена, что он покажет тебе. — Она наклонила голову к матери ребёнка. — А это её мать, Констанс Адамс. Миссис Адамс, могу я представить полковника Чарльза Редмонда.

Женщина медленно подняла руку, оценивая полковника янки, как и она.

— Приятно познакомиться с вами, полковник Редмонд. Я хочу поблагодарить вас и миссис Гейнс за то, что вы пришли к нам на помощь.

Чарли нежно взял её за руку.

— Это моё удовольствие, мэм. Это меньшее, что мы могли сделать.

Маленький ребёнок посмотрел в лицо мужчине с голубыми глазами и чёрными волосами, похожими на её собственные. Она смутно помнила мужчину, похожего на него, но одетого в серый, а не в синий цвет.

Один палец зацепился за мягкую нижнюю губу, и тихий голос нерешительно спросил:

— Папа?

Со странным сочетанием нежности и горя для этой маленькой, доверчивой души, которая уже была вынуждена столкнуться с суровой реальностью окружающего её мира, Чарли поднял её с рук Ребекки.

— Нет, малышка. Я не твой папа. Но я буду твоим другом. Меня зовут Чарли. Ты можешь сказать ≪Чарли≫?

Ребекка улыбнулась сцене перед ней.

— Вы так похожи. Неудивительно, что она думает, что ты её папа.

Ребёнок улыбнулся и натянул тунику Чарли, приблизив её лицо к своему.

— Папа.

Чарли усмехнулся, немного смущённый.

— Нет, дорогая. Чарли. Я Чарли.

Ребёнок продолжал, неустрашимо.

— Папа!

Чарли выглядел беспомощным и немного смущённым.

Посмотрев умоляюще на Ребекку, а затем на мать ребёнка, он пробормотал:

— Я не знаю, почему… Извините, я не хочу сделать это неловко.

Констанция наблюдала за полковником янки с дочерью. Он был нежным и нежным с ней. Женщина задавалась вопросом, есть ли у него собственные дети, к которым он стремился добраться до дома. Она подумала об этой мысли и поняла, что считает полковника такой же жертвой, как и она сама.

— Похоже, у тебя появился новый друг, Чарли. — Ребекка взяла ребёнка и прижала к себе. — Или, по крайней мере, другая поклонница. — Она подмигнула ему. — Я обещаю не ревновать по этому поводу. — Она поцеловала ребёнка в лоб. — Пора вернуться к маме, дорогуша.

Когда Ребекка начала отдавать ребёнка своей матери, ребёнок потянулся к Чарли:

— Папа!

Краснея под пристальным взглядом маленького ребёнка и довольно озадаченным взглядом её матери, Чарли обратился к Ребекке за помощью. Не видя никакой помощи от этого источника, он повернулся к женщине, держащей его молодую поклонницу.

— Мэм. Кажется, ваша дочь позаботилась обо мне. И вы выглядите так, как будто можно использовать тёплое место и, возможно, медицинскую помощь. — Он повернулся к Ребекке и жалобно спросил: — Может быть, они могли бы вернуться с нами сейчас, а мы могли бы послать за остальными завтра?

— Конечно, Чарли. Мы предоставим им место сегодня вечером. Я думаю, Эмили решила, что ты её новый папа. — Она засмеялась и повернулась к ребёнку, играющему с её рукой. — Отличный выбор, моя дорогая. Констанс, я буду рада взять её, пока вы соберёте свои вещи.

— Спасибо, Ребекка.

Ещё раз ребёнок был передан Ребекке, но она продолжала смотреть и улыбаться Чарли.

Чарли терпеливо ждал, пока женщина соберёт свои вещи, какими они были. Всё время он флиртовал с маленьким чертёнком в руках Ребекки. И в своих мыслях он думал о том, как прекрасно выглядит Ребекка с ребёнком на руках и как недостаточно он был её партнёром. Он никогда не сможет дать ей эту радость. Его сердце всё углублялось и углублялось. Уродливый голосок в его голове просто злобно рассмеялся.

— Чарли? С тобой всё в порядке? — Ребекка заметила закрытый взгляд, который охватил лицо полковника.

Чарли посмотрел на свои ноги, а затем на других беженцев, сгрудившихся в церкви.

— Да, я в порядке. Просто думаю.

— Я знаю, это кажется очень сложным, полковник, но я уверена, что мы справимся. — Она поправила ребёнка на руках, чтобы она могла коснуться плеча Чарли. — Мы просто должны сделать всё возможное.

Глаза, встретившиеся с Ребеккой, были наполнены грустью и сожалением.

— Мы сделаем всё возможное. Я просто надеюсь, что нашего лучшего достаточно. — ≪Надеюсь, тебе хватит всего наилучшего, моя любовь, моё сердце, потому что есть так много вещей, которых я никогда не смогу тебе дать≫.

Ребекка видела, что что-то ужасно неправильно. Она протянула руку и обхватила его щеку, не заботясь о том, кто их увидит.

— О, пожалуйста, Чарли, не волнуйся. Всё будет хорошо. Ты должен в это поверить.

Прежде чем Чарли смог ответить, Эмили громко рассмеялась и бросилась к Чарли, крепко обхватив его шею руками.

— Папа. Хорошо.

Чарли поймал цепкого летающего ребёнка на руки.

— Хорошо, малышка. У меня есть ты. Или, точнее, у тебя есть я. Мисс Констанс? Боюсь, твоя дочь очень настойчива. — Чарли застенчиво улыбнулся ей. — Я надеюсь, что вы не возражаете. Я действительно не хочу узурпировать место её отца.

Женщина улыбнулась.

— Полковник, моя дочь счастлива, и это вы делаете её счастливой. Она очень решительна. Я не против, чтобы она называла вас папой. Надеюсь, это вас не беспокоит.

— Ну, мэм, когда её отец вернётся…

— Он не вернётся, полковник. Он был убит на Семи Соснах.

— Извините, мэм. Вам мои искренние соболезнования.

— Спасибо, сэр. — Она подняла свою маленькую сумку, которую взяла Ребекка, так как у Чарли были полны руки решительным ребёнком.

— Скажи мне, Чарли, — хихикнула Ребекка. — Как ты собираешься водить и держать ребёнка? Я не думаю, что мы сможем вырвать её из твоих рук.

— Мы просто должны приложить все усилия. — Он смягчил эхо её слов нежной улыбкой.

Четыре маловероятных спутника вышли на свежий падающий воздух. Чарли подошёл к приколу и очень серьёзно представил Шеннон и Эмили. Её маленькая рука потянулась к широкой белой полосе на лице большой лошади.

— Орси. Петьти.

Чарли посмотрел на двух женщин, наблюдающих за ним. Ребекка даже не пыталась скрыть огромную улыбку на лице. Чарли выглядел так естественно с ребёнком. Она помогла Констанс залезть в багги и переехала к Чарли.

— Может быть, она будет сидеть у меня на коленях по дороге домой. — Когда она протянула руки, ребёнок покачал головой и снова обнял Чарли.

— Нет! — Ребёнок просто отказался быть отделённым от него.

— Или, — ухмыльнулась Ребекка, — Вы могли бы обнять её, а я могу повезти.

— Или я мог бы управлять одной рукой. Это не значит, что я веду полную команду. Шеннон будет выполнять только устные команды.

— Как вам хочется, полковник. Я говорю, что у вас есть способности к дамам, не так ли? — Дразнила она. — Интересно, что скажет по этому поводу сержант Джексон? — Блондинка залезла в багги. — Я думаю, он будет очень удивлён.

Чарли застонал. Джоко тихо скользил вокруг. Он был не совсем уверен, кто на самом деле управляет домом, Ребекка или Джоко. Он был уверен, что они заключили какое-то соглашение, так как его одежда всегда была там и была готова, его офис был безупречен, а то, что ему было нужно, обычно было под рукой. Но сам Джоко в последнее время умудрялся оставаться в дефиците, за исключением ритуального утреннего бритья. Чарли сделал мысленную пометку, чтобы проверить деятельность своего денщика. Аккуратно уравновешивая пучок энергии в левой руке, Чарли забрался в маленькую повозку, собрал поводья в правой руке и ткнул Шеннон на спокойную прогулку по направлению к дому.

***

После возвращения на ферму, Чарли бросил пассажиров в доме и извинился пойти проинструктировать своих офицеров. Он мог только улыбаться и обещать своей младшей подруге, что скоро вернётся. Эмили не была счастливым ребёнком.

Она очень громко говорила об этом, крича:

— Папа. Нет. Иди! — как полковникуехал.

Плачущий ребёнок сразу же привёл Беулу и Лизбет к двери.

— Господи, мисс Ребекка, кто у нас здесь? — спросила Беула, когда рыдающая Эмили по Чарли, икнула и обнюхала плечо Ребекки.

— Это миссис Адамс и мисс Эмили. Они останутся с нами на некоторое время. Давайте устроим их. — Она улыбнулась Лизбет. — Пожалуйста, отнесите сумку миссис Адамс в комнату на втором этаже рядом с доктором Уокер и попросите Рега зажечь там огонь.

— Да, мисс Ребекка. — Молодая женщина сделала так, как ей было предложено.

Затем Ребекка повернулась к Беуле.

— Найдите для меня капрала Нейлера. Нам нужно выяснить, что Эмили здесь может использовать в качестве кроватки.

— Да, мэм. А у Сары свежее рагу и горячий чай на кухне.

— Спасибо. — Ребекка повернулась к Констанции. — Давай принесём тебе твёрдой еды, пока твою комнату собирают.

— Мисс Ребекка, я действительно не хочу, чтобы мы с Эмили были для вас обузой. Если вы просто скажете мне, где моя комната, я буду рада просто пойти туда и убраться с вашего пути.

— Ерунда. Ты должна есть, и это прекрасно, когда у меня есть компания. Я начинаю чувствовать, что, может быть, всё снова будет хорошо. Я знаю, что это будет долгий путь, но тот факт, что мы снова собираемся вместе это доказательство того, что мы готовы к исцелению. — Она взяла женщину за руку. — Давай сейчас, ты будешь любить рагу Сары, это лучшее в округе.

***

Ребекка смотрела снисходительно, как Констанс заканчивает вторую миску рагу. Было очевидно, что она не ела должным образом. Блондинка была уверена, что давала еду молодой Эмили. Малыш довольно счастливо сидел на коленях Ребекки, жевал твёрдое печенье и пытался выпить чашку охлаждённого чая.

— Констанс, я думаю, что с учётом вашего состояния вы должны остаться в отдельной комнате с собственным камином рядом с доктором Уокер.

— О, это слишком много. Я не могу принять больше, чем-то, что вы можете с комфортом предложить.

— Тогда не спорьте со мной, потому что я могу с комфортом предложить вам это. — Она посмотрела на свою маленькую подругу. — Кроме того, полковник Редмонд тоже живёт в доме, и я думаю, Эмили понравится быть рядом с ним.

— Она, конечно же, сразу обратилась к нему, не так ли? Я никогда раньше не видела, чтобы она так поступала с мужчиной.

— Полковник очень особенный джентльмен, и Эмили просто знает это.

Задняя дверь открылась, и Чарли с Элизабет вошли внутрь. Эмили быстро вскрикнула от своего восторга.

— Папа! — Она извивалась, пока Ребекка не опустила её, и она подошла к Чарли, чтобы потянуть его за штанину. — Папа. До папы.

Выражение лица Элизабет было бесценным. Она старалась не улыбаться, оценивая Чарли и его новую маленькую подругу.

— Что-то, что ты забыл сказать мне, Чарли?

— Нет, — проворчал он, даже обнимая Эмили. — Кажется, малышка просто выбрала меня в качестве суррогатного отца.

Элизабет улыбнулась и удивлённо кивнула.

— Я могу видеть это.

— Папа. Орси, Папа.

— Ну, посмотрим на лошадку позже, малышка. Прямо сейчас Чарли нужна чашка кофе.

Ребекка быстро встала и налила Чарли чашку кофе.

— Элизабет? — Предложила она, подняв ещё одну чашку.

— Может быть, позже, Ребекка, спасибо. Прямо сейчас я думаю, что посмотрю на нашего нового пациента. — Доктор улыбнулась Констанции. — Чарли, ты думаешь, что сможешь занять маленькую Эмили, пока я буду заботиться о её маме?

Чарли посмотрел на ребёнка, который был очень счастлив, пожёвывая пуговицу своей туники.

— Я думаю, что мы сможем управиться.

Эмили немного оживилась, когда её мать встала, но расслабилась в спине с Чарли, когда была уверена, что мама вернётся. Она подняла своё печенье со стола и предложила его Чарли.

— Укуси. Папа.

Чарли только вздохнул, совершенно не зная, что делать дальше.

— Нет, спасибо. Ты ешь это. Я пообедаю позже.

— Говоря об этом, — Ребекка передала ребёнку кусочек яблока. — Двое ваших людей привезли Саре двух хороших кроликов, так что на ужин у нас жареный кролик. Не хотите ли пригласить полковника Полка?

— Элизабет хотела бы, чтобы я пригласил полковника Полка? — Чарли должен был спросить мимо кусочка яблока, который Эмили пыталась положить ему в рот.

— Я думаю, доктор была бы в восторге.

— Я позабочусь об этом потом. — Чарли посмотрел вниз на маленькую девочку, которая оглянулась с обожающими глазами.

Она улыбнулась и потянулась, поднялась и схватила Чарли за щёки.

— Папа, хорошо! — Она взвизгнула и поцеловала Чарли в щеку.

У полковника хватило милости покраснеть, но у него не было достаточно времени, чтобы среагировать на тот факт, что его бэтмен как раз вовремя вошёл в кухонную дверь и увидел, как маленькая брюнетка продолжает небрежный поцелуй в щеку Чарли. Ирландец рассмеялся.

— Я молод для тебя, я бы сказал, полковник С.

========== Глава 13 ==========

Среда, 30 ноября 1864 г.

Ужин был — другим. Добавление малыша в домохозяйство вызвало сбой по нескольким причинам. Добавление малыша, который отказался отпустить полковника, добавило волнения. Чарли оказался слегка покрыт пюре из тыквы и немного неопределённых варёных хлопьев. Для дотошного полковника это было что-то вроде грубого пробуждения. Чарли никогда не занимался беспорядочными аспектами повседневного ухода за детьми. Это было откровением. Он справился с этим с удивительно хорошим настроением. После ужина Чарли и Ребекка смотрели, как Констанция укладывает маленького беса в постель. Они отошли в заднюю комнату Ребекки, где после вежливой чашки послеобеденного кофе Чарли извинился, чтобы написать несколько необходимых рассылок.

Оказавшись в тишине своего кабинета, Чарли разжёг небольшой костёр, чтобы рассеять холод вечера. Долгие минуты он сидел в мягком свете огня, глядя на мерцающее пламя. Он заставил себя сосредоточиться на требованиях своей должности. Эта привычка стала глубокой, долгом перед всем остальным. Сознательно он подтолкнул своё замешательство и, честно говоря, растущее разочарование по поводу своих отношений с Ребеккой до глубины души. Столкнувшись с враждебностью граждан, их крайней нищетой и волной беженцев от войны, Чарли был поражён. Он знал, что должен был сделать больше, чем просто найти еду и одежду для этих людей на зиму. Он должен был найти способ помочь им начать перестраивать свою жизнь, хотя бы на базовом уровне. Он зажёг одну лампу на своём столе и положил перед собой бумагу, чтобы написать своё письмо Шеридану.

«30 ноября 1864 г.

Вне Калпепера, Вирджиния.

Лейтенант. Генералу Филиппу Шеридану.

Департаменту Шенандоа.

Уважаемый генерал Шеридан,

Соответствующие шаги предпринимаются для заселения 13-й Пенсильвании в их зимовку. Как уже говорилось, мы создали наш лазарет с операционной доктора Уокер. Она очень довольна нашими договорённостями. Тяжёлая северо-восточная часть, которая переехала через регион несколько дней назад, не нанесла длительного ущерба. Отчёты о снабжении и инвентаризации полковника Полка прилагаются. Монтгомери перенёс операцию. Мы с нетерпением ждём, чтобы узнать, была ли операция успешной. Его ситуация выдвигает на первый план одну из самых больших проблем, с которыми я сталкиваюсь этой зимой, создавая согласованный полк из оставшихся в шрамах остатков двух совершенно разных сил. Я считаю, что моя личная история и наследие, а также мой акцент связаны с проблемами, связанными с объединением сил. Некоторые из пенсильванцев, кажется, не могут преодолеть влияние, которое мой южный акцент оказывает на их веру в моё лидерство. Это будет интересный процесс. Тем не менее, в ближайшие недели и месяцы перед нами стоит более сложная задача, с которой, я уверен, сталкивается каждый офицер, который зимует на завоёванной территории. Граждане этого сообщества избиты, лишены ресурсов и не имеют основных элементов человеческого выживания. Всё, что они получили, было отобрано у них либо силами, перемещающимися по их землям, либо из-за нехватки людских ресурсов, чтобы присматривать за их имуществом. К этому добавляется приток беженцев, в основном женщин и детей, убегающих из прифронтовых районов вокруг Ричмонда и Петербурга. Я признаю, что приток дополнительного персонала несёт с собой угрозу притока агентов шпионажа. Я обсуждал безопасность и молчание с моими офицерами, когда мы рассматривали способы решения этой последней проблемы. Генерал, мы должны оказать хоть небольшую поддержку людям здесь. У них нет продуктовых магазинов; нет правильной зимней одежды, нет денег или ресурсов, чтобы отремонтировать свои дома от зимних холодов. У некоторых даже нет инструментов или силы, чтобы собирать дрова для каминов, чтобы согревали их этой зимой. Они также не имеют средств для обработки земли или посадки в течение ближайших месяцев. Генерал Грант, находясь в начале этого года, сказал, что считает Калпепер самой разрушенной частью Вирджинии. Я считаю, что он был прав, учитывая крайнюю нищету, которую я вижу вокруг себя. Процветающий город с населением более полутора тысяч человек сократился до ста или ста пятидесяти выживших. Я не могу не думать, что мы должны этим людям хоть немного надежды. Я начал создавать детали службы сообщества. Это выгодно несколькими способами. Это позволяет мне создавать команды, в состав которых входят как Огайо, так и пенсильванцы, что способствует интеграции моей команды. Это также позволяет нам создавать личные ссылки на людей сообщества. Очень трудно ненавидеть янки, которые приходят и чинят твою крышу, снабжают твой сарай для дерева, чинят твои заборы и до весны к земле, не прося ничего взамен, кроме питья прохладной воды, чтобы облегчить пот честного труда. Тем не менее мне не хватает ресурсов для удовлетворения самых насущных и насущных потребностей. Что-то такое простое, как поставки муки, бобов, риса и солёной свинины, чтобы поделиться с гражданами, во многом улучшило бы ситуацию. Шерстяные изделия также помогут, так как этим людям не хватает одежды на зиму. Я считаю, что мы могли бы сделать огромный шаг вперёд в наших отношениях с гражданским населением, если бы мы могли добавить ещё один ресурс для нашей поддержки сообщества. Если бы у нас были запасы семян, которые мы могли бы предоставить, мы могли бы помочь им восстановить свою базовую экономику. Больше всего на свете это дало бы им надежду и видение будущего, которое не так безрадостно, как они ожидают в настоящее время. Ваше руководство и помощь в этих вопросах будет принята с благодарностью.

Радушно.

Чарли Редмонд.

Полковник.

13-я лёгкая кавалерия в Пенсильвании».

Обращаясь к тому, что он мог на вечер, мысли Чарли обратились к ситуации с Ребеккой. Женщина сводила его с ума. Каждую ночь она лежала в его объятиях, сладкая, тёплая и доверчивая. Её руки ласкали его нежно, никогда откровенно сексуально, но часто очень чувственно. Иногда Чарли думал, что она хочет большего, чем его мягкость, а иногда было ясно, что она боится большей близости. Но что бы она ни хотела от него, Чарли дал себе слово, что они будут прогрессировать с её скоростью. Особенности людей сбивали с толку Чарли. Все думали, что они любовники во всех смыслах этого слова. Чарли ясно дал понять свои намерения. Он женился бы на ней, если бы она заполучила его, предложил бы ей всю защиту его чести, имени, сословия и любви. Они спали вместе каждую ночь. Она обнимала его и тянулась к нему во сне, если он покидал кровать. Они говорили по ночам, делясь своими историями, своими страхами, своими надеждами и мечтами. Но физическая близость за пределами целомудренных поцелуев и нежных объятий не была частью их отношений.

≪Божье ухо. Пожалуйста, помоги мне. Каждый раз, когда она касается меня, каждый раз, когда она смотрит на меня этими доверчивыми, гостеприимными глазами, я чувствую это всем своим телом. Она разжигает меня, и нет никакого способа погасить этот огонь. Я не хочу пугать её, но я должен что-то сделать. Что-нибудь≫.

Злой голосок в его голове просто смеялся над ним. Чарли встряхнулся. Возможно, быстрая прогулка по прохладному ночному воздуху поможет ему остыть, по крайней мере, пока. Он зажёг огонь и погасил лампу. Пожав плечами в более светлом пальто, он сунул пару сигар в карман и вышел в ночь, чтобы походить, пока он не устанет больше, чем хотелось. Его быстрые шаги привели его на прекрасную маленькую террасу с видом на пруд. Там, сидя в тесноте холода под ивой, он обнаружил мистера Уитмена, тихо курящего старую трубку и просто наблюдающего, как тени танцуют над маленькими вейвлетами, генерируемыми лёгким вечерним бризом. Уитмен поднял голову, когда подошёл полковник.

— Добрый вечер, полковник. Что вас вывело в это ночное время?

— Множество ночных демонов, Уитмен, их множество. А тебя?

— Ах, хорошо, мой друг Самуэльсон оказался прикованным к постели у майора Монтгомери. Мы меняемся сменами, чтобы присматривать за ним. Я ещё не был готов спать, и поэтому пришёл сюда, чтобы немного подумать.

Чарли рассмеялся.

— В твоём случае, Уитмен, ты сочиняешь стихи или думаешь о вещах, которые, я не уверен, что хочу знать. С другой стороны, ты мог бы делать и то, и другое.

— Значит ли это, что вы прочитали мои маленькие усилия, полковник?

— У меня действительно есть, Уитмен, у меня действительно есть. Поэзия выдающаяся, но я боюсь, что многие из нас более… — Чарли сделал паузу, ища подходящее слово, -… нашим более связанным традицией братьям и сёстрам может быть трудно.

Чарли и Уитмен нашли общий язык в прошлом году, когда Уитмен помог доктору Уокер вылечить Чарли от незначительной травмы.

Уитмен засмеялся, слегка горьким смехом.

— Что ж, душа человека — его собственность, но так много людей продали свои души за уместность. Никто из нас никогда не найдёт место в этом мире уместности, не так ли, полковник?

— Нет, Уитмен, я боюсь, что ты прав. Боюсь, что в этом мире нет места для таких, как мы.

Двое мужчин сидели на холодном камне, каждый курил выбранную форму табака, и оба смотрели в бесконечность отражений в разбитых лунных зеркалах пруда. Чарли отмахнулся от своей неподвижности.

— Пойдём, Уитмен, это холодное место, чтобы обдумывать холод мира. В моём кабинете бутылка хорошего французского бренди и огонь в очаге. Ты присоединишься ко мне?

— Полковник, я был бы польщён.

Двое мужчин пошли в дружеском молчании по лужайке к частному входу в кабинет Чарли. Чарли разжигал огонь до тех пор, пока у него не вспыхнуло пламя, а затем сбросил пальто. Уитмен достал бренди и очки, на которые ему указал Чарли. Они сели в удобные кресла перед огнём, освежили табак и тихо сели, смакуя бренди. Уитмен нарушил тишину.

— Коньяк хорошего качества найти сложно.

— Да, хорошо, у меня есть сотрудник в Вашингтоне, который держит меня снабжённым, когда он может.

— Должно быть, очень хороший друг.

— Он такой же хороший друг, как я ему заплачу. — Чарли рассмеялся. — Вы можете получить всё по разумной цене, мой друг.

— Ах. Я бы умолял отличиться, полковник. Важные вещи в жизни, которые вы не можете купить за все деньги в мире.

— Достаточно верно. И иногда важные вещи в жизни недостижимы.

— Итак, полковник, каковы важные вещи в вашей жизни? Из того, что я слышал о вас и миссис Гейнс, я думаю, что вы уже достигли того, о чём мечтает каждый мужчина.

— Ах, Уитмен, это то, что касается меня. Я боюсь, что я вполне могу мечтать и однажды утром проснусь, чтобы оказаться в своей палатке, в одиночестве, в окружении грязи и несчастных людей, без надежды на будущее, за исключением следующего дня, ожидания перемежаются с кровавым конфликтом. — Чарли отпил последний стакан своего бренди и налил себе ещё один.

— Кажется, у вас и у меня есть зеркальное отражение страха друг друга, если я буду настолько самонадеянным.

Чарли поднял бровь, ожидая, что Уитмен продолжит.

— У вас, сэр, перед вами свой сон, и вы боитесь, что никогда не сможете его воплотить. Я сдержал свой сон и обнаружил, что он ускользает от обязанности, которая делает его тем, чем он есть.

— Самуэльсон?

— Да.

— Ну, по крайней мере, вы знаете, где вы стоите.

Двое мужчин посмотрели друг на друга, затем с невысказанным согласием молча поджарили свою любовь. Ещё раз, очки были пополнены.

— Да, конечно, я могу знать, где я стою, сэр, но я, конечно, скучаю, зная, где будет лежать моя голова — на холодной подушке или тёплом плече. — Улыбка Уитмена была довольно печальной.

— Я прочитал ваши работы, сэр. И мне не ясно, что именно тёплое плечо — именно то место, где вы решите отдохнуть. — Улыбка Чарли была слегка распущенной.

— Ах, полковник, вы должны иметь в виду.

≪Я не возражаю, как однажды мы лежали, такое прозрачное летнее утро.

Как вы положили голову наискось моих бёдер, и осторожно повернулись надо мной,

И отделили рубашку от моей груди, и вонзили язык в моё голое сердце,

И достигали, пока ты не почувствовал мою бороду, и достигали, пока ты не держал мои ноги≫.

— Это был катрен, который пришёл в голову.

— Полковник, я полагал, что я думал, что знаю ваше сердце. Ибо я не уловил его, когда писал.

≪Я приятель и спутник людей, все такие же бессмертные и бездонные, как я;

(Они не знают, насколько бессмертны, но я знаю.)

Каждый вид для себя — для меня мой, мужской и женский;

Для меня те, которые были мальчиками, и которые любят женщин;

Для меня человек, который горд, и чувствует, как жалит, чтобы быть ущемлённым;

Для меня милая и старая дева — для меня, мать и матерь матерей;

Для меня губы, которые улыбались, глаза, которые проливали слёзы;

Для меня дети и зародыши детей≫.

Чарли стоял, беспокойный и злой на себя и на мир. Ещё один бренди был налит и употреблялся.

— Да, действительно. И в этом суть. Потому что я тот, кто был мальчиком и любит женщин. И для меня я никогда не смогу быть зачинщиком детей. Но она, она заслуживает этого; она заслуживает семью и способность оставить наследие, которое я никогда не смогу ей дать. И в чём причина интимной близости, кроме как для того, чтобы родить наследство.

Уитмен посмотрел на задумчивого полковника. В то время как его чувства были слегка ошеломлены алкоголем, боль стоящей перед ним фигуры была очевидна.

— Полковник, есть больше причин, чем просто дети, чтобы два человека собрались вместе. То, что вы описываете, это близость, когда два человека собираются вместе, потому что их сердца зовут их вместе. Вы знаете, что детям не нужна близость, только физический акт. И вы знаете, что физический акт без близости — не более чем освобождение. Но когда речь идёт о близости, тогда задействуются сердце и душа, тогда физическое удовольствие не похоже ни на что, что вы когда-либо испытывали. — Уитмен сделал паузу, учитывая природу рассматриваемой женщины. Из того, что он мало о ней знал, Ребекка казалась ему осторожной, ясной мыслями, которая пойдёт на всё, чтобы угодить своему полковнику. — Ваша леди поймёт это, полковник. Так же, как вы поймёте, что есть больше способов построить семью и оставить наследие любви, чем через рождение детей. — На этом Уитмен допил свой бренди. — Я оставляю вас, полковник, чтобы рассмотреть природу любви. Она шире и разнообразнее, чем многие верят. — Тихо, Уитмен надел свой собственный плащ и выскользнул из кабинета, оставив Чарли стоять и задуматься пред огнём.

С глубоким вздохом Чарли допил свой последний бренди и зажёг огонь. Он поднялся на второй этаж и снял ботинки, прежде чем взобраться по лестнице. Остановившись в маленькой гостиной за дверью их спальни, Чарли стянул с себя всю одежду. Обнажённый, он проскользнул в комнату, в которой жил с Ребеккой. Она лежала, полуобернувшись к тому месту, где он обычно спал, прижимая к себе свою ночную рубашку. Её лицо было расслаблено, её дыхание было ровным и медленным. Огонь в его животе, который мучил его почти безостановочно, снова разгорелся. На ум пришло больше слов Уитмена.

≪ Ундрапе! Ты не виноват передо мной, ни несвеж, ни отвергнут;

Я вижу сквозь скатерть и ситцевую шерсть, или нет;

И я рядом, цепкий, заядлый, неутомимый и не могу быть отброшен≫.

Чарли посмотрел на лицо Ребекки, на прекрасную фигуру, скрытую только светлой фланелью её ночной рубашки.

≪Да, я рядом, цепкая. Для меня вы не виноваты. Вы не старая и не выброшены. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ох, Ребекка, я болею за тебя. Я горю от твоего прикосновения. Я жажду твоей страсти≫.

Она скользнула в кровать рядом с Ребеккой и посмотрела на неё, освещённую мягким лунным светом из окна и слабым свечением углей в камине. Когда она посмотрела на неё, её руки медленно начали гладить своё собственное тело. Одна рука играла с её сосками, другая ласкала связь нервов в её центре. Она смотрела на её лицо, представляя, что это руки Ребекки, а не её собственные, играют с её телом. Через несколько минут она изогнулась в своей руке и тихо закричала имя Ребекки. Когда самое срочное из пламени прекратилось хотя бы на мгновение, коньяк вступил во владение. Сдвинув руку вокруг спящей фигуры Ребекки, Чарли погрузился в глубокий сон без сновидений.

***

Четверг, 1 ДЕКАБРЯ, 1864.

Чарли проснулся рано и пошёл на свою обычную утреннюю пробежку. Как стало привычкой, Джоко приготовил горячую ванну в ванной и наслаждался чашкой кофе, ожидая возвращения полковника. Чарли врезался в ванную, потея и слегка хромая. Он упал на корень и ударился коленом о землю. В сочетании с лёгким похмельем пробежку не удалось полностью завершить, он был не в лучшем настроении.

— Доброе утро, Джоко. — Чарли зарычал от приветствия, едва вежливо настроившись.

— С утром, полковник С. — Джоко знал лучше, чем мешать Чарли, когда он был в таком настроении.

Чарли снял с себя рабочую одежду и бросил штаны Джоко.

— Посмотри, сможешь ли ты их починить.

Джоко посмотрел на них. Одно колено было разорвано и слегка запачкано кровью. Они должны быть заменены. Джоко вздохнул. Иногда Чарли тяжело одевать. Чарли появился через несколько минут, одетый в рубашку, штаны, носки и вески. Бритьё проводилось в тишине. Когда Джоко закончил, Чарли повернулся к нему.

— Есть ли у вас какие-либо обязательства сегодня?

— Просто нормальные, сэр.

— Хорошо. Сядь на Блэк Джека, возьми себе лошадь и блокнот и встреться со мной через полчаса. Отправь Полка ко мне, прежде чем взять лошадей.

— Да, сэр, полковник, сэр. — Джоко не был склонён быть мальчиком для битья Чарли, когда вселенная подавала нормальную реакцию на передозировку винограда.

— Я, будучи этим утром, немного властный?

— Немного, сэр.

Чарли рассмеялся, кричащим и довольно самоуничижительным смешком.

— Хорошо, я буду смягчать это. Спасибо за предупреждение.

— О, кстати, сэр, почему Блэк Джек? В последнее время вы катались на Шеннон.

— Я ездию на Шеннон с мисс Ребеккой. Я верю, что она и Дункан отправятся сегодня в город, чтобы собрать других беженцев.

— О, да. Я слышал, рассказывали об этом. Ваш маленький поклонник отдал это.

— Достаточно этого, сержант. — Чарли смягчил предостережение с усмешкой.

— Так зачем мне лошадь и блокнот, полковник?

— Вы и я собираемся совершить поездку по графству и попытаться выяснить, насколько плохи эти люди.

— Ты и я один?

— Да, мы с тобой одни.

— Чарли — ты сошёл с ума. Ты будешь самой большой целью, которую эти люди преследовали в течение веков. Что, если кто-то узнает тебя? Они с такой же вероятностью пристрелят тебя, как и разговаривают с тобой.

— Я знаю это. Но мы никогда никуда не доберёмся, если пойдём с вооружённым антуражем. Мы едем в одиночку. Только с оружием в руках.

Джоко покачал головой. Он любил Чарли как брата, был неизменно предан ему. Но иногда он знал, что его босс просто сумасшедший. Джоко повернулся, чтобы уйти.

— А, Джоко?

Бэтмен повернулся, чтобы вопросительно взглянуть на Чарли.

— Не валяйся. Нам нужно двигаться дальше. Я буду в своём офисе.

***

Чарли закончил одеваться быстро. Он хотел уйти из дома и отправиться в путь, пока Ребекка не спустилась на завтрак. На самом деле, он хотел провести как можно большее расстояние между ними этим утром. Может быть, если бы он приложил достаточно усилий и ограничил их встречи, он каким-то образом смог бы немного контролировать её влияние на его либидо. Может быть. В ожидании Полка и Джоко Чарли подготовил свои приказы на день. Полк будет заниматься передачей беженцев и ежедневным собранием персонала. Он проинформировал Полка о планах деталей работы по поддержке гражданского населения накануне. Командирам роты пришлось бы управлять множеством деталей, чтобы реализовать его желания. Его дотошный ум сделал Полка хорошей секундой. Он был выдающимся в терпеливом обращении с такими административными деталями. Полк вошёл в его кабинет первым.

— Спасибо, шеф. Я должен был быть разгромлен на рассвете. Почему вы не можете ждать откровенно, как нормальный человек?

— Потому что я не могу просить мужчин вставать, если я уже не жду их.

Полк налил себе чашку кофе из кастрюли, которую Сара доставляла в офис каждое утро.

— Так что же так важно, что я здесь перед завтраком?

— Я еду, чтобы лично убедиться, что нужно сделать, чтобы собрать вместе этот уезд и отправить их в путь, чтобы вернуться в Союз. Мы должны пережить здесь зиму, как и гражданские лица. Я принимаю Джоко как своего клерка.

— Так ты хочешь эскорт. Я пойду с вами.

— Мы идём одни.

— Милый Иисус, Чарли. Ты сумасшедший.

— Нет, нет. Если я пойду с охраной, я точно знаю, что они не будут разговаривать со мной. Если я пойду только с Джоко, они могут признать, что я не пришёл, чтобы попытаться что-то у них забрать. Кстати, у меня есть хотя бы надежда, чтобы они слушали и разговаривали.

Как и Джоко несколькими минутами ранее, Полк только покачал головой. Чарли, как было известно, выполнял некоторые трюки с заячьими мозгами в прошлом. Он просто надеялся, что его командир знает, что он делает в этот раз.

***

Тот день был бодрым и ясным. Блэк Джек, большой чёрный жеребец Чарли, не ездил в течение нескольких дней. Он был на пастбище с тех пор, как они прибыли, из-за лёгкого ушиба скакательного сустава. Он был полон энергии; нервный, пренервный и полный бобов. Всё отвлекало его. Он уклонялся от малейшей провокации. На самом деле, настроение Джека точно соответствовало настроению Чарли. Джоко был установлен на уродливой старой оленьей шкуре с грязным характером и выносливостью. Между ними у них были средства, чтобы за короткое время покрыть большую часть территории. Как только Ребекка спускалась по лестнице на завтрак, она увидела, как двое мужчин отправились в оживлённом галопе по главной дороге. Чарли провёл некоторое время накануне вечером, изучая карту округа Калпепер. Разделив его примерно на четыре квадранта, он решил начать в восточной части графства. Он запланировал петлю, которая доставила его к Аланту, через вокзал Бренди, к Форду Келли, к Линьюму и обратно через Стивенсбург. Это была оживлённая поездка. Если всё пойдёт хорошо, он вернётся во время обеда. Алант был его первой остановкой. Выйдя так рано, Чарли и Джоко выехали в город, как только открылся небольшой универсальный магазин. Это никогда не казалось неудачей; местный универсальный магазин был местом сбора новостей и сплетен в каждом маленьком городке, в котором когда-либо был Чарли. Чарли и Джоко оставили своих лошадей привязанными к перилам и тихо вошли. Мягкий гул обычного утреннего стёба сменился холодной и враждебной тишиной, когда люди в маленьком здании поняли, кто только что присоединился к ним.

— Доброе утро дамы и господа.

Безмолвие.

— Меня зовут полковник Чарльз Редмонд из 13-й кавалерии в Пенсильвании. Мы зимуем в Калпепере, и я провожу экскурсию по области, чтобы определить, что мы можем сделать, чтобы помочь вам с наступающей зимой. Мои люди готовы сделать капитальный ремонт, починку заборов, рубку дров или зимние поля для подготовки к весне. Всё, что мы просим взамен, это то, что вы готовы признать, что мы все являемся гражданами одной страны, Соединённых Штатов, подписав нашу клятву верности. Я издал строгие приказы о том, что ни один из моих людей не должен преследовать или демонстрировать какое-либо неуважение к вам или вашим. Если такое событие произойдёт, пожалуйста, приходите ко мне, и я позабочусь о том, чтобы ответственные лица были надлежащим образом наказаны. Сейчас мы с сержантом Джексоном проводим исследование работы, которую необходимо выполнить, чтобы мы могли назначить мужчин с правильными навыками, которые помогут вам. Можем ли мы чем-нибудь помочь вам?

Мужчины и женщины в маленьком магазине смотрели друг на друга, смешиваясь с враждебностью по отношению к этому сумасшедшему янки. Наконец один человек вышел.

— Полковник. Мы вирджинцы. Нам не нужна ваша помощь. Заберите свои войска и оставьте нас в покое.

— Со мной никого нет, кроме сержанта Джексона. Мы немного поездим по городу, и он или я будем периодически проходить через него, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться к любому из нас, если вам что-то нужно. В противном случае, я предлагаю вам хорошего дня.

Чарли и Джоко вышли из магазина и свернули за угол. Чарли улыбнулся своему партнёру и прислонился к стене магазина. Из его нагрудного кармана вышла пара сигар, и он предложил Джоко одну из них, одновременно делая знак молчать. Джоко смотрел на него так, будто сошёл с ума, пока не услышал голоса, выходящие из окна, рядом с которым они стояли.

— Боже мой. Чем этот человек думает, что он делает здесь?

— У него есть мужество, я дам ему это. Идите на территорию врага в одиночку.

— Я бы предпочёл принять помощь от самого дьявола, чем позволить некоторым янки увидеть, как тяжело это было.

— Я не знаю о вас, но я бы предпочёл иметь огонь в камине этой зимой, чем поддерживать чувство гордости. В любом случае, думайте об этом так — янки, выполняющие работу слуг, кажутся вполне уместными.

Споры продолжались, каждому было что сказать. Выслушав ещё несколько минут, он жестом указал Джоко на то, чтобы они покинули пост прослушивания. Они медленно прогуливались по одной улице деревни, разглядывая горстку магазинов и офисов, замечая, что каждое здание нуждается в по крайней мере покраске и большинство нуждается в каком-то ремонте. В нескольких домах больше не было поленницы, или была, только очень маленькая. Джоко сделал несколько заметок, когда они прогуливались. Наконец, как и во многих маленьких городах, у Аланты был небольшой парк. Они остановились в нём, выбирая защищённое место, чтобы сесть и ждать. Это не заняло много времени. Женщина нерешительно подошла к ним. Чарли встал и вежливо снял шляпу, ожидая, пока дама заговорит.

— Полковник. Вы действительно имели в виду то, что сказали о помощи?

— Да, мэм, я сказал.

— Я действительно не знаю, как это спросить, но я просто не знаю, что ещё делать.

— Что ж, мэм, — сказал он очень мягко, — мы все видели, что война может сделать для людей. Стыдно просить о нашей помощи, потому что я верю, что мы все являемся хранителями наших братьев.

— Моего мужа убили в Геттисберге, и один из наших слуг сбежал. Я боюсь, что без помощи у меня не будет древесины этой зимой.

Джоко подошёл.

— Мэм, я Джон Джексон. Я был бы рад лично убедиться, что вы подготовлены к зиме.

— Рада встретиться с вами, сержант Джексон. Я Эстер Уайт. Какой у вас прекрасный акцент. Вы ирландец?

— Да, мэм. Это я.

— Тогда, сержант Джексон, я с нетерпением жду встречи с вами в ближайшее время. И я очень благодарна за вашу помощь.

— Мэм. Я буду там, как только позволит полковник.

Чарли влез в маленькую сценку между Джоко и привлекательной вдовой.

— Миссис Уайт, понедельник будет достаточно скоро?

— Почему, да, полковник. Это будет хорошо. У меня осталось около половины деревянных поленьев, которых должно хватить до тех пор.

— Мы к вашим услугам, мэм.

Чарли и Джоко поклонились даме и тихо удалились.

Когда они поднялись, Чарли прокомментировал:

— Знаешь, Джоко, ты найдёшь гораздо больше, откуда она родом.

Джоко только улыбнулся. Остальная часть дня прошла примерно по той же схеме. Уровень враждебности варьировался в зависимости от степени влияния отдельного города на войну. Вокруг коньона было особенно тяжело, так как они недавно сражались там. Форд Келли был довольно странным, так как местные жители, которые предоставляли паромные услуги и для профсоюзных и конфедеративных сил, смотрели на присутствие Чарли с безразличием. Но сообщение расходилось. И в каждом городе тот факт, что Чарли решил ехать только со своим клерком в качестве сопровождающего, произвёл впечатление.

***

Пятница, 2 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка наблюдала, как Констанс покинула стол для завтрака с Эмили. Она улыбнулась, когда ребёнок говорил о ≪папе≫ из комнаты. Папа и полковник Полк уже ушли на день. Чарли вернулся рано, чтобы продолжить свою миссию по агитации за графство. Это оставило Ребекку и Элизабет сидящими за столом.

— Эмили, безусловно, влюбилась в Чарли.

Ребекка улыбнулась, налив им обеим ещё одну чашку кофе.

— Да, у неё есть, не так ли? Удивительно наблюдать, как Чарли играет ≪папу≫. Я лично ожидала, что у него будет апоплексия из-за пюре из тыквы и хлопьев.

Блондинка улыбнулась.

— Тайно, я думаю, что он любит это, даже если он немного не уверен во всём этом. Прошлой ночью, когда мы пили чай после обеда, он продолжал говорить об Эмили. Я думаю, что он так же сражён.

— Поразительно, насколько она похожа на него. — Элизабет заметила в голосе Ребекки что-то не совсем правильное или не очень удобное.

— Да, — согласилась она, прежде чем потягивать кофе. — Чарли, безусловно, может сойти за её отца. У них даже такой же подбородок. — Она откинулась на спинку стула и поиграла салфеткой. — Чарли станет прекрасным отцом.

— И ты, моя дорогая подруга, стала бы по-настоящему замечательной матерью.

— Вы очень добры, но я не уверена в этом. Не то, чтобы я не хотела бы попробовать, но вы видели привязанность ребёнка к Чарли. Это поразительно. Она, конечно, так не светится, когда я иду в комнату. И если бы у неё был выбор, она бы предпочла колени Чарли моим. — Ребекка вздохнула. — Но у неё есть рядом её мать.

— Ребекка, подумай минутку. Привязанность этого ребёнка к Чарли есть по одной и только по одной причине. Он похож на её папу. И она скучает по папе больше, чем может выразить в её возрасте. — Элизабет немного подумала. — Знаешь, ты чем-то напоминаешь её мать. Если бы её мать ушла, когда ей было одиннадцать месяцев, а потом ты появилась в её жизни и была нежной и любящей, она обожала бы тебя так, как обожает его. Ты была бы матерью, она скучала и вернулась к ней.

— Я полагаю, что это правда. — Она улыбнулась своей подруге. — Но какой бы ни была причина, этот ребёнок полностью влюблён в нашего Чарли. Ему удаётся очаровывать дам, независимо от возраста. — Она глубоко вздохнула. — Элизабет, у меня есть вопрос, и я не знаю, к кому ещё обратиться за ответом. Вы не возражаете?

Элизабет внимательно посмотрела на Ребекку. Она казалась обеспокоенной, смущённой одновременно.

≪Ах. Очередной урок от нетрадиционного доктора. Ну, это должно быть интересно≫. — Конечно, нет, Ребекка. Я сказала тебе, что ты можешь спрашивать меня обо всём, и я сделаю всё возможное, чтобы дать тебе честный ответ.

Ребекка переехала со своего места на место, занятое за завтраком полковником Полком, ближе к Элизабет.

— Э-э… Должна признать, я не уверена, как это выразить. Это касается… интимных вопросов.

Элизабет склонила голову и погладила губы салфеткой, потому что именно так поступали настоящие дамы, когда они хотели скрыть ужасную ухмылку.

≪Вводный однополый секс. Это должно быть действительно интересно≫. — Да? Я обязательно помогу, если смогу. В конце концов, разве это не то, для чего нужны врачи?

— О Боже, — Ребекка провела рукой по лицу, пытаясь избавиться от румянца. — Видите ли, брачные обязанности с моим мужем были просто… обязанностями. Мне никогда не нравились мои перерывы с ним. — Она ещё раз выпила кофе, ожидая, что принесёт это признание от её подруги.

Профессиональное лицо Элизабет было твёрдым, добрым, принимающим, понимающим и непредвзятым.

— Я знаю, что это верно для многих женщин, к сожалению. Их мужья не уделяют времени и усилий, чтобы научить их близости, и должны быть выражением глубокой любви к обоим партнёрам.

— Я уверена, что это помогло бы, если бы мы любили друг друга. — Это было до того, как Ребекка подумала об этом. Она покачала головой. — Извините, я сбиваюсь с курса. Очевидно, я хочу спросить вас о чём-то ещё. Видите ли, мы с Чарли согласились действовать медленно. И с той поры ночами мы обнимались и делились маленькими поцелуями. — Она посмотрела на доктора, пытаясь скрыть улыбку. — Я обнаружила, что мне это нравится.

— Я так себе представляю. Чарли может быть очень нежным и очень ласковым. Так что же вас беспокоит в этом?

— О, это меня не беспокоит! — Она быстро защищалась. — Я действительно наслаждаюсь этим, и Чарли очень терпелив, но я боюсь, что могу причинить боль Чарли.

У Элизабет была очень ясная картина довольно возбуждённого Чарли, который очень старался быть мягким и сдерживать себя. Она подозревала, что под этой очень контролируемой поверхностью лежала необычайно страстная душа, для которой нежные поцелуи и сёстринские объятия действительно были бы небольшим утешением.

— Как больно ему, дорогая леди?

— Ммм, — она покраснела глубже красного. — Он никогда не простит меня за то, что я знаю это. Накануне вечером я вышла за пенсией перед Чарли, так как у него были документы. Он пришёл через некоторое время и лёг спать. Он думал, что я сплю, но я не спала. От него пахло сигарой и бренди. — Она прикусила губу и посмотрела на подругу.

— Ну, возможно, он перестал выпивать и поболтал с одним из своих офицеров. Я понимаю, что джентльмены часто делают такие вещи. — ≪Куда это идёт? То, что Чарли пил бренди с одним из его людей, не указывает на то, что ему больно. На самом деле, я знаю, что он часто обращается, к человеку или двум за один раз, чтобы построить более прочные отношения со своим персоналом≫. — Я не понимаю, как это заставляет вас верить, что ему причиняете боль.

— Ну, вы видите, когда он пришёл спать, он был голым. — Она посмотрела прямо на стол и стала ждать.

Элизабет терпеливо ждала, пока Ребекка продолжит. Понятно, что нужно будет немного подурачиться.

— Это было проблемой для тебя, дорогая?

— На самом деле, я нашла Чарли, — она наклонилась и прошептала, чтобы никто, кроме них, не услышал, — во всей её красе довольно очаровательной. — Она села обратно и продолжила на полунормальном уровне. — Он лёг в постель и лежал рядом со мной. Я позволила ему подумать, что я сплю, но я наблюдала за ним, пока он… ну…

— Пока он? — ≪ О, это главное. Чарли, Чарли. Во что ты ввязался? ≫

— Пока он, — Ребекка была уверена, что умрёт от смущения. — Он доставлял себе удовольствие.

Нос Элизабет дёрнулся. Она прикусила нижнюю губу. Смеяться перед очевидным дискомфортом Ребекки явно не годится.

≪Так. У Чарли была плохая ночь, он выпил пару с одним из других джентльменов, лёг спать, чтобы лечь рядом с красивой женщиной, которая мирно спит и которую Чарли желает до глубины души, и должен был что-то сделать, чтобы облегчить немалое давление≫. — Как вы думаете, это вредно для Чарли, моя дорогая?

— О, дорогая, я, должно быть, делаю что-то не так… если ему нужно… Я не знаю… — Она покраснела и спрятала лицо за рукой. — Он называл моё имя.

— Тогда, возможно, дорогая Ребекка, ты делаешь что-то очень правильное. Тебе не приходило в голову, что Чарли желает тебя глубоко и уважает тебя настолько, что сдерживает свою страсть, пока ты не будешь готова?

— Но, ну, это нормально?

— Это нормально? Нужно немного ослабить давление глубокого, постоянного желания или желание терпеливо ждать, пока вы не будете готовы принять и вернуть его страсть?

Ребекке очень понравилась Элизабет, но отказ женщины ответить на простой вопрос сводил с ума. Она засмеялась, теперь ситуация стала слишком глупой для слов.

— Сделай это… ты знаешь… что сделал Чарли.

— Я предполагаю, что Чарли мастурбировал. И далее, когда он достиг освобождения, он назвал ваше имя. Если бы я была вами, я была бы очень польщена. — Элизабетулыбнулась. — Всё это означает, что он хочет вас, желает вас и делает то, что ему нужно, чтобы ждать, чтобы вы почувствовали то же самое для него.

— Так что, я не должна волноваться? — Она пожевала губу. — Я просто никогда не подвергалась такой вещи. Я думала, что-то не так.

Элизабет посмотрела на подругу с некоторым беспокойством.

— Дорогая женщина, ты никогда не чувствовала радости от того желания, которое может принести любящее прикосновение? Разве ты никогда не исследовала свою собственную чувственность? Это всё, что делал Чарли. Я подозреваю, что он либо хотел прикоснуться к тебе, погладить тебя и принести тебе сильное удовольствие или он фантазировал о том, что ты так поступаешь с ним.

Ребекка чувствовала себя как девушка, смущённая и смущённая.

— Нет, я никогда так не чувствовала. Единственное, что я нашла, это то, что мне нравится — это лежать с Чарли. Мой муж… ну, допустим, я никогда не слышала таких звуков, которые слышала от Чарли той ночью.

— Ну, дорогая, из того, что ты сказала, я подозреваю, что твой муж был одним из тех грустных людей, которые получают удовольствие от контроля над другими. С другой стороны, Чарли — очень душевная душа. И в его основе у него есть чувства очень страстной женщины, а не мужчины. Самая интимная и обязательная любовь всех людей — это та, которая охватывает сердце, душу и тело. Ваш Чарли готов дать вам все эти вещи, как только вы захотите их принять.

Ребекка кивнула и взяла Элизабет за руку.

— Спасибо. Вы знаете, у меня нет желания причинять боль Чарли. Я просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке.

— Я подозреваю, что худшая вещь, с которой Чарли должен иметь дело сейчас, это некоторое разочарование. Он может удержать вас, но не может свободно выражать свою любовь к вам. Он выживает с помощью некоторых холодных ванн, и нескольких поздних ночей, как у вас той ночью. Вы можете найти его бегущим или делающим другие вещи, чтобы утомить себя физически. И вы делаете совершенно правильные вещи. Примите то, что любовь и физическая привязанность от него вам нравятся. Делайте каждый шаг медленно, и стройте свои отношения на доверии и дружбе, чтобы они продлились в течение многих лет.

— Хм, ещё одна вещь. В ту ночь после того, как Чарли уснула, у меня появилось очень необычное чувство в глубине живота, и мне было интересно, — её голос на самом деле сломался, и ей пришлось прочистить горло. — Если всё в порядке.

— Было ли это чувство неприятным или просто необычным — возможно, ощущение стеснения? Покалывание или опухание? И вы заметили, что ваше сердцебиение немного подскочило или другие части вашего тела стали чувствительными?

— Это определённо не было неприятно. И да, я чувствовала всё это; мне потребовалось добрых четверть часа, чтобы моё сердце перестало биться так громко, что я услышала это в своих ушах. И когда Чарли перевернулся и обнял меня своими руками, всё, что я могла сделать, это захныкать.

Элизабет глубоко вздохнула, сохраняя внешность нейтральной и нежной.

≪О, господин, одна девственница, пытающаяся научить другого чему-то интимному, не является моим лучшим умением. Чарли, мой друг, я, конечно, надеюсь, что у тебя больше опыта, чем у меня в действии. Потому что я сейчас работаю по учебнику≫. — Я верю, моя дорогая, что твоё тело реагировало на Чарли — на физическое желание, которое он испытывает к тебе, и на желание, которое ты имеешь к нему. Все эти чувства являются частью сексуального возбуждения, дорогая женщина.

Ребекка засмеялась.

— Ну, это ново. — Она снова покачала головой. — Я не могу поверить, что должна задавать эти вопросы. Ради Бога, я взрослая женщина. Та, кто была замужем и овдовела. Вы могли бы подумать, что у меня есть какая-то подсказка.

Элизабет смягчилась от её довольно клинического я.

— Ребекка, ты взрослая женщина, у которой был грубый и нелюбимый муж, и которая сейчас сталкивается с отношениями, которые, по меньшей мере, выходят за пределы ≪нормальных≫, какими бы они ни были. Конечно, у тебя есть новое, чему поучиться.

***

Ребекка была вполне доволена тем, как все собрались в один день. Дункан и его люди проделали огромную работу по переоборудованию комнат, в которых разместятся беженцы, прибывающие позже в тот же день. Мистер Купер собрал человек, чтобы доставить из церкви несколько матрасов и дровяную печь. Всего пара человек из экипажа Дункана потратила около двух часов, чтобы правильно установить и выпустить воздух. В то время как Ребекка была рада помочь, где могла, ей пришлось признать, по крайней мере, для себя, что мысль о том, чтобы незнакомцы приходили в её дом, была немного пугающей. Она понятия не имела, чего ожидать. Она также волновалась за Чарли; его непристойный комментарий о шпионах касался и её. Это могут быть только женщины и дети, но на данный момент ничто не выходит за рамки невозможного. Услышав вечернее выступление Чарли и полковника Полка, она поняла, что Конфедерация отчаянно пытается нанести последний удар в надежде выиграть войну, давно проигранную. Она сделала себе мысленную пометку, чтобы посмотреть и послушать всё очень внимательно. Она не допустит никакого вреда Чарли или его людям.

Она шла к передней части дома, когда услышала тихий голос. Она последовала за хихиканьем в переднюю гостиную, где Констанс была занята Эмили, которая сидела на стуле и смотрела в окно.

— Папа! — закричал ребёнок и ударил по стеклу.

— О, кто-то видит полковника Редмонда?

— Да, мэм. Полковник стоит на пороге, а несколько его офицеров курят сигару.

Чарли и Джоко только что вернулись из своей ежедневной поездки, пыльные и уставшие, но в хорошем настроении. Они остановились, чтобы поговорить с несколькими командирами роты, которые шли по дороге от железнодорожных станций. Ребекка улыбнулась, подошла к окну и увидела Чарли с Полком и несколькими другими. Он смеялся и выглядел очень расслабленным. Она позволила злой мысли прорасти на мгновение.

— Эм, ты бы хотела пойти к папе?

Глаза ребёнка расширились, когда она посмотрела на Ребекку.

— Папа! — закричала она, прежде чем снова постучать в окно.

— Ну, тогда давай, прежде чем разобъёшь окно. — Она взяла ребёнка на руки и направилась к входной двери.

Она открыла её и вышла на переднее крыльцо.

— Папа! — Эмили взвизгнула и хлопнула в ладоши.

Чарли просто опустил голову и медленно покачал ею из стороны в сторону. Он обернулся и помахал им, его улыбка была чем-то средним между ласковой и полной смущения.

— У вас есть кто-то, кто отчаянно хочет вас видеть, полковник. — Ребекка усмехнулась, подняв юбку и спустившись по ступенькам. — Я боялась, что она собирается разбить стекло в окне гостиной.

В тот момент, когда он был в пределах досягаемости, Эмили бросилась к Чарли.

— Папа. Поцелуй, папа.

Люди Чарли подавили смех, поскольку их командир был украшен неаккуратным поцелуем ребёнка и жёсткими объятиями.

Полковник прочистил горло.

— Господа, могу я представить мисс Эмили. Она и её мать некоторое время останутся с миссис Гейнс.

Каждый мужчина, в свою очередь, здоровался с ребёнком, едва позволяя улыбке прорваться.

— Папа. — Эмили похлопала Чарли по груди. — Орси?

— Я обещаю принести Шеннон, чтобы вы увидели её сегодня позже, малышка. — Он посмотрел на мужчин. — Она любит меня только за мою лошадь.

***

Суббота, 3 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка и Констанция наслаждались лёгким обедом вместе, а затем мать и дочь удалились в свою комнату для дремоты. Ребекка обошла дом в поисках того, что нужно сделать в последнюю минуту, но ничего не нашла. Это значительно помогло ей успокоиться. Зайдя на кухню, она обнаружила, что Сара и Беула готовят большие кастрюли с супом.

— Хм, чем-то хорошим пахнет. — Она заглянула в один из горшков, затем взяла ложку в руку. Она улыбнулась Саре, прежде чем попробовать суп. — О, это очень хорошо. Что это?

— Это только суп с ветчиной и фасолью, мисс Ребекка. Капрал Дункан принёс фасоль, а мистер Купер поставил немного ветчины для вкуса.

— Сара, ты творишь чудеса. — Ребекка не могла удержаться, и она попробовала другой вкус супа. — А что ты делаешь, Беула?

— Сара убедила меня сделать кукурузный хлеб. У нас будет много дополнительных ртов, чтобы накормить этим вечером.

— И каждый вечер на какое-то время, я думаю. — Согласилась Ребекка.

— Мисс Ребекка?

— Да, Сара.

— Полковник Редмонд упомянул о возможности нанять ещё нескольких человек, тем более что он говорил об открытии северного крыла и восстановлении конюшен. Мне было интересно, если он всё ещё хочет это сделать. У меня есть несколько членов семьи, которые хотят работать и хорошо кушать.

— Я верю, что он есть, но вам придётся поговорить об этом с полковником. Вы можете поговорить с ним сегодня вечером после обеда.

— Да, мэм.

Рег вошёл на кухню и указал на Ребекку.

— Мэм, миссис Купер и миссис Уильямс здесь.

Ребекка посмотрела на потолок и помолилась Богу, чтобы он дал ей сил.

— Хорошо, давайте пойдём здороваться с ними. Где Даниэль, когда он мне нужен больше всего.

— Что?

— Ничего, Рег. Давайте посмотрим, что сегодня скажут.

Они пошли к передней части дома, где женщины выходили из своей коляски, за которой следовал фургон с беженцами из города.

— Добрый день, дамы. — Ребекка поприветствовала их, наблюдая, как все выходят из фургона с помощью Рега. — Бухта Гейнс готова, и мы приветствуем вас всех. Сара готовит для вас горячий суп и чай, а Рег покажет вам ваши комнаты. Для каждого из вас есть тёплый огонь и тёплая, сухая кровать.

Она переехала к мальчику лет десяти. Выражение его молодого лица заставило сердце Ребекки заболеть.

— Как тебя зовут, сынок?

— Иеремия.

— Ну, Иеремия, я рада видеть здесь молодого человека.

— Я ухаживаю за моей мамой с тех пор, как папа был отозван.

— Я уверена, что это так. И я уверена, что вы окажете большую помощь. Здесь много чего можно сделать молодому человеку.

Иеремия оглянулся на свою мать.

— Это будет хорошо, мама?

— Конечно, сынок. Ты можешь помочь, где миссис Гейнс нуждается в тебе. Это самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы отплатить ей за её доброту.

— Ты мне ничего не должна. Но я думаю, будет хорошо, если ты будешь занята молодым Иеремией.

— Да, мэм, вы знаете, какими могут быть мальчики.

— В самом деле, да. Мой брат Эндрю был одним из тех, кому отец должен был давать занятие, чтобы он не оказался в чём-то, во что лучше всего не попадаться. — Она взъерошила волосы мальчика. — Тогда начните с того, что помогите всем устроиться.

— Да, мэм.

Блондинка обратилась к матери мальчика.

— Пожалуйста, зовите меня Ребеккой. А вас?

— Саманта Картер.

— Я рада познакомиться с тобой, Саманта. Я хочу, чтобы это было при лучших обстоятельствах. Добро пожаловать в мой дом. А теперь иди с Регом и улаживай себя. Я приду.

Она наблюдала, как группа пошла к дому. Ей потребуется время, чтобы познакомиться со всеми из них. Она снова повернулась к миссис Купер.

— Хорошо, Грейс, это начало.

— Да, это так, Ребекка, мы благодарны.

Миссис Уильямс принюхалась.

— Мой муж говорит мне, что мы можем ожидать увидеть вас и полковника на служении в это воскресенье.

≪О, лорд Чарли, во что ты втянул нас сейчас? Мы должны появиться в церкви как пара? ≫ — Ребекка улыбнулась. — Если это то, что сказал полковник, миссис Уильямс, то да, мы будем на службе в воскресенье. Я с нетерпением жду этого, так как обстоятельства не позволяли мне присутствовать в течение некоторого времени.

========== Глава 14 ==========

Воскресенье, 4 ДЕКАБРЯ, 1864, Калпепер.

Чарли разбудил всю семью рано воскресным утром. Он обещал, и он хотел сдержать своё слово. Все они будут в церкви, одетые по своим лучшим качествам и представятся в качестве настоящих членов общины. Полк, половина командиров его роты и все, кроме одного из врачей Самуэльсона, тоже пришли. Ребекка была одета в сдержанное серое платье, а Чарли был в костюме Даниэля, как и Полк, когда он пришёл, чтобы присоединиться к ним. Элизабет была в чёрном и белом, что соответствовало её профессиональному положению. Между ними Ребекка и Лизбет нашли подходящую воскресную одежду для всех дам. Даже слуги были заняты на весь день. В повозках и фургонах, заполненных представителями бухты Гейнс, ещё четверо офицеров ехали в своих лучших проявлениях, чтобы служить как эскортом, так и представителями полка.

Приходящие в церковь граждане Калпепера не знали, что их поразило, когда это окружение въехало на церковный двор. Ребекка и Чарли вместе с Элизабет маршировали с Полком, Констанцией и Эмили. Они сели на скамью Гейнсов в передней части церкви, одно из немногих реальных преимуществ, которые покойный и неоплаченный мистер Гейнс предоставил Ребекке. Эмили сидела между Констанцией и Ребеккой, а два джентльмена заняли последние позиции. За ними следовали двенадцать беженцев, женщины и дети, оставшиеся на ферме. Их сопровождали четверо офицеров и четверо медиков полка. Они заняли свои места в неназначенных скамьях в задней части здания. Слуги поднялись наверх к балкону негров. За завтраком Чарли сказал Саре и Беуле набрать ещё трёх слуг, чтобы помочь позаботиться о наплыве беженцев и больных людей. Волна тихого шёпота прокатилась по балкону, когда эти две очень умелые женщины искали подходящих сотрудников среди своих друзей и родственников. Миссис Уильямс, сидящая у органа сбоку от апсиды, глубоко вздохнула между зубами.

≪Как они посмели войти в эту церковь, как если бы они были семьёй; эти нарушители, эти предатели славного намерения отцов-основателей? ≫

Милый тихий голос поднялся над тихим шёпотом, который кружил вокруг церкви.

— Папа. Папа. — Эм пыталась проползти по коленям Ребекки, чтобы добраться до Чарли.

— Тише, Эм. Мы в Божьем доме. Ты должна быть почтительна и спокойна в Божьем доме.

— Да, мама. — Маленькая девочка уселась в изгиб руки своей матери.

Миссис Купер и остальная часть хора заняли свои позиции позади органа. Она улыбнулась про себя, увидев Ребекку, сидящую со своим полковником. Маленькая черноволосая чертовка рядом с Ребеккой действительно могла быть ребёнком полковника Редмонда. Но тогда миссис Картер тоже была темноволосой.

— Этот ребёнок назвал этого чудовища папой. И миссис Картер позволила это. Что случилось со всеми добрыми южными женщинами в этом городе? Испорченные этими проклятыми янки. Посмотрите на эту маленькую шлюшку, сидящую там на скамье дорогого мистера Гейнса, этого благородного героя дел, как будто она гордится тем, что сидит там с этим янки. Это позор, я говорю вам, абсолютный позор.

— Маргарет Уильямс, следи за своим ртом. Я заявляю, что на днях ты будешь осуждена за своё кощунство. Я знаю, что миссис Гейнс имеет полное право сидеть там, а полковник Редмонд имеет только самые почётные намерения. Возможно, он выбран для Союза в этой войне, но он всё ещё хороший южный джентльмен.

В этот момент Преподобный Уильямс вошёл и занял свою позицию перед алтарём. Миссис Уильямс начала процессию. Дальнейший разговор был отложен до окончания службы. Отстающие встали на свои места, и с соответствующим количеством шороха и кашля собрание пришло в порядок. Призывание, прочитанное одним из старейшин церкви, и первый гимн были обычными. Затем Преподобный Уильямс вышел на кафедру. Из мягкого, слегка неуклюжего человека, которого Чарли видел раньше, появился совсем другой человек. Уильямс был чем-то очень редким — служителем, который действительно верил в силу Бога, чьё слово он проповедовал и который позволил этой силе течь через него во время проповеди.

— Наш текст на этот день взят из Екклесиаста, глава девятая, стихи с десятого по восемнадцатый.

≪Что бы ни делала твоя рука, делай это с твоей силой; ибо нет ни работы, ни устройства, ни знания, ни мудрости в могиле, куда ты идёшь. Я вернулся и увидел под солнцем, что гонка не для стремительных, не для сражения с сильными, не для хлеба мудрых и не для богатых понимающих людей и не для одарённых людей; но время и случайности случаются со всеми ними. Ибо человек также не знает своего времени: как рыбы, пойманные в злой сети, и как птицы, пойманные в ловушку; так же сыны человеческие были обмануты во злое время, когда оно внезапно обрушилось на них. Эту мудрость я видел и под солнцем, и мне она показалась великой: был маленький город, и в нём было мало людей; и вышел великий царь против него, и осадил его, и построил против него большие опоры. В нём был найден бедный мудрец, и он мудростью спас город, но ни один человек не помнил того самого бедного человека. Тогда я сказал: мудрость лучше силы, но мудрость бедняка презирается, и слова его не слышны.

Слова мудрецов звучат в тишине больше, чем крик правящего среди глупцов. Мудрость лучше, чем оружие войны, но один грешник разрушает много добра≫.

— Благодаря судьбе и случайности мы столкнулись с военным временем. Теперь это время войны подходит к концу, и мы должны найти другой путь. — Добрый министр говорил страстно и сочувственно о разрушительных действиях войны и цене, которую все заплатили за это. — Но тогда, разве мы не все воюем против злой мысли, против нехватки сострадания, против того, чтобы позволить политическим вопросам одолеть душевные проблемы? — Он смотрел в будущее и говорил о конфликте, который положит конец всем конфликтам; что каждый мужчина, женщина и ребёнок должны будут столкнуться за себя.

А потом он говорил о том, что случилось бы, если бы среди них появился мудрец и предложил им мир и шанс на новое будущее; как голоса глупцов, которые не могли позволить времени войны перейти в мирное время, могли утопить слова мудрости. Ибо мудрость говорится тихо, а мудрые слова слышатся только в тишине мирного сердца.

Преподобный Уильямс говорил, достигая многих людей из его аудитории с состраданием в его просьбе. Эмили была слишком молода, чтобы слушать. Она оглядела церковь, наслаждаясь светом через окно, немного пососала пальцы и начала извиваться. Беременность Констанции начала проявляться; держать в руках извивающегося малыша было неудобно, поэтому Ребекка взяла маленькую девочку на руки. Она быстро обняла Ребекку и уснула на коленях. Когда проповедь закончилась, собрание стало вторым гимном. В молитве преподобного Уильямса просили молчания сердца услышать слова мудрости в это время перемен. Гимн разбудил маленькую девочку, которая обычно просыпалась и капризничала, когда она впервые проснулась. Чарли тихо поднял ребёнка с колен Ребекки и провёл её через гимн. Она вернулась к Ребекке, пока шла тарелка для сбора. Чарли бросил серебряный доллар в тарелку, и Ребекка потянулась в свою сетку за маленькой серебряной монетой. Чарли заметил, что многим людям в собрании нечего было предложить, а из тех, у кого они были, обычно это была просто копейка. Последний гимн и благословение были закончены, и пришло время выходить из маленькой церкви. Констанция выглядела уставшей, а Элизабет и Полк оба заботились о ней. Чарли просто взял Эмили на руки и вышел, чтобы вежливо поприветствовать любого, кто соизволит поговорить с захватчиком Янки. Первым его приветствовал добрый служитель. Мистер Купер тоже был там. Удивительно, но мэр Фрейзер также был там, чтобы поблагодарить полковника и его окружение. Дамы во главе с миссис Купер собрались вокруг Элизабет и Ребекки, которые к настоящему времени взяли Эмили из рук Чарли. Маленькая девочка была центром большого оханья и боли. Она была в восторге от внимания и была очень обаятельной. Пока дамы восхищались маленькой девочкой, мисс Рейнольдс заметила кольцо на левой руке Ребекки и указала на него. Когда другие женщины в группе поняли, что подразумевает это кольцо, наступил момент ошеломлённой тишины, такой глубокой, что джентльмены подняли глаза, чтобы увидеть, что случилось. Тогда сразу вспыхнули все женщины, некоторые завидовали, другие не были уверены в правильности брака с врагом.

Миссис Уильямс, избавившись от одежды, которую она носила как органистка, вошла в группу, явно готовая осудить завоевателя и его блудницу, когда её муж вышел перед ней.

Твёрдым, сдержанным голосом он повернулся к Чарли и объявил:

— Я вижу, что поздравления в порядке, полковник. Когда вы планируете провести счастливое мероприятие? Вы знаете, я ожидаю, чтобы исполнить обязанности.

Чарли улыбнулся, Ребекка покраснела, и миссис Уильямс выглядела так, словно собирается взорваться. В общем, это было очень успешное воскресенье.

***

Среда, 7 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка вошла в комнату тихо, закрыв за собой дверь. Она подошла к кровати Монтгомери и посмотрела на его спящую фигуру.

— Добрый вечер, майор. Я буду сидеть с вами некоторое время. Доктор Уокер попросила нас поговорить с вами в надежде, что вы ответите. Но так как я не знаю, что сказать джентльмену, такому как вы, я подумала, что, возможно, я просто прочитаю тебе.

Она подвинула стул к кровати и подняла фитиль на лампе, чтобы получить больше света. Взяв Библию со стола, она открыла её.

— Давайте начнём с самого начала, майор? — Она прочистила горло и поправила коврик на коленях. — Бытиё, глава первая. В начале…

Ребекка потёрла глаза. Она не была уверена, как долго она читала. Время от времени она делала паузу, чтобы дать майору глоток воды, как указала Элизабет. Она положила маркеровочную ленту в Библию и встала, чтобы растянуть уставшие мышцы. Подойдя к окну, она увидела, что было очень поздно. Луна была высоко в небе, тонкие серые облака проходили над ней, вызывая тени на земле. Ребекка поняла, что именно так она и чувствовала себя сейчас, поскольку Чарли казался таким далёким последние несколько дней, как тень отбрасывалась на её сердце. Она посмотрела на кольцо на пальце, играя с ним.

— О, Чарли, если ты передумал, тебе нужно только так сказать, — вздохнула она, её мысли с каждым мгновением погружались в мрачное отчаяние.

Она собиралась снова занять своё место, когда дверь открылась, и вошёл Самуэльсон.

— Добрый вечер, мисс Ребекка. Я здесь, чтобы провести остаток ночи.

— Спасибо, Самуэльсон.

— Были ли какие-либо изменения?

— Нет, боюсь, что нет, но он регулярно пьёт воду. Просто маленькими глотками, но он глотает её.

— Это хорошо. — Мужчина посмотрел на женщину перед собой. — Мисс Ребекка, я думаю, вам нужно отдохнуть. Вы выглядите измотанной.

— Возможно. Это были очень трудные несколько дней. — Она похлопала его по плечу. — Спокойной ночи, сэр, увидимся завтра.

Она вышла из комнаты и направилась в свою спальню. Войдя внутрь, она увидела, что кровать всё ещё пуста, что Чарли ещё не ложился спать. Она вышла из спальни и спустилась вниз. Войдя на кухню, она приготовила чай. Борясь со слезами всё время, она работала на кухне. Подняв кусок хлеба, она начала подносить его к губам, но обнаружила, что у неё нет аппетита, и положила его в корзину. Приняв чай, она пошла в заднюю комнату и устроилась в своём кресле у окна. Натянув платок на плечи и одеяло на ноги, она потягивала чай, глядя в окно. Вскоре она почувствовала, что её веки стали очень тяжёлыми, но вместо того, чтобы встать лицом к их кровати, которая была холодной и пустой, она позволила сну забрать её на стуле.

***

Чарли провёл вечер документирования проблем, что он нашёл по всей округе. Он потворствовал себе в полчаса перед костром с сигарой и стаканом бренди. Наконец он проскользнул в прихожую и сел на нижнюю ступеньку, чтобы снять ботинки. Держа их в одной руке, он прокрался вверх по лестнице и вошёл в частную гостиную Ребекки. Там он снял с себя всю одежду и натянул ночную рубашку. Погасив последний свет в комнате, он открыл дверь в спальню. Он чуть не запаниковал, когда понял, что она не в постели, как он ожидал. Он быстро оглядел комнату. Нет, кресло-качалка была пуста. Он вернулся в маленькую гостиную. Может быть, она заснула в Давенпорте, но там тоже было пусто. Он поспешно спустился вниз, а затем увидел слабый свет под дверью задней гостиной. Она сидела там, завёрнутая в платок и одеяло на коленях, спала в своём кресле у окна. Мягко он пошёл к ней. Двигаясь медленно и осторожно, он взял её на руки. Она не проснулась полностью, но обняла его за шею и с довольным вздохом зарыла голову ему в плечо. Осторожно он нёс её по лестнице в постель. Он положил её на её обычную сторону, а затем скользнул рядом с ней. Она перевернулась, ища его тепло во сне. Обвитые, удовлетворённые на мгновение ощущением его объятий и её сладкого запаха в ноздрях, они спали.

***

Четверг, 8 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка просыпалась медленно и потянулась к Чарли, который уже ушёл. Она вздохнула и перевернулась на спину, глядя в потолок. Она не была уверена, что произошло с Чарли в последние несколько дней, но она задавалась вопросом, было ли это как-то связано с другими женщинами, которые появились. Возможно, он нашёл юную Констанцию и маленькую Эмили куда более привлекательными, ведь это была женщина с детьми, и было ясно, что Чарли обожает их. Отбросив мысли из головы, она откинула одеяло и села. Лизбет вошла в комнату и открыла шторы.

— Утро, мисс Ребекка. Что бы вы хотели надеть сегодня?

— Мне всё равно. — Тихо ответила она.

Лизбет посмотрела на свою хозяйку.

— С вами всё в порядке, мэм?

— Я в порядке. Просто очень устала.

Ребекка подошла к окну, а Лизбет суетилась по комнате, раскладывая одежду. Она посмотрела на свою землю, размышляя, куда Чарли ушёл.

— Полковник Редмонд ушёл на день?

— О да, мэм. Полковник встал очень рано этим утром. Он ушёл на завтрак с мисс Констанс, мисс Эмили и доктором Уокер, прежде чем уйти.

— Понятно. — Она услышала, как раздался её собственный голос, и она унюхала слёзы.

Похоже, Чарли вносит некоторые новые изменения. Она не могла придумать причину, по которой он не разбудил бы её. Ребекка быстро оделась и пошла в комнату майора Монтгомери. Она проскользнула внутрь и обнаружила, что Элизабет ухаживает за пациентом.

— Ой, прости, я не имела в виду… — Она начала уходить.

— Нет, нет, Ребекка, входи. Я почти закончила здесь.

— Как он?

— Лучше. Я вижу какое-то движение за его веками. Это очень хороший знак.

— Элизабет, Чарли показался тебе хорошим за завтраком?

— О, да, вы бы видели, как он помогал маленькой Эм с её завтраком. Это было восхитительно.

Она улыбнулась, хотя чувствовала, что её сердце разрывается.

— Хорошо, я рада. Он не разбудил меня этим утром.

— Ну, мы все встали очень рано. Одна из опасностей жизни вокруг военных.

— А Констанс?

— Одна из опасностей беременности. — Элизабет усмехнулась, натягивая одеяла на майора.

— Я уверена. — Она подошла ближе к кровати и протянула Элизабет прохладную ткань. — Вы знаете, куда сегодня утром тоже ушёл полковник?

— Я полагаю, что он заканчивает своё исследование потребностей графства. Вы знаете, он действительно очень серьёзно относится к попытке создать основу для эффективной реконструкции.

— О, да, я знаю. Эти люди не знают, как им повезло, что прибыл полковник, а не кто-то другой.

— Он сказал что-то о желании сделать так, чтобы работа могла начаться до первого снега.

— Действительный момент. На нас может выпасть снег в любое время, и погода начнёт меняться. — Она задавалась вопросом, как долго она могла бы болтать без дела.

Ей казалось, что она умирает внутри, и всё, что она хотела сделать, это придумать что-то ещё и выяснить, как она могла отпустить Чарли.

— Он сказал мне в частном порядке, что он хотел сделать так, и привести всё в порядок, чтобы у него было больше времени, чтобы провести его с вами.

Она улыбнулась и слегка кивнула. Очевидно, Чарли не объяснил Элизабет, что в его планах могут произойти изменения.

— Это было бы чудесно.

— Ребекка, что не так?

— О, ничего. Я уверена, что со временем всё сработает. — Она глубоко вздохнула. — Так много нужно сделать.

— Ребекка, посмотри на меня.

Блондинка расправила плечи и посмотрела на доктора.

— Да?

Элизабет очень внимательно посмотрела на Ребекку. Под её глазами были глубокие тени, слегка налитые кровью. Её цвет был бледным, и в её руках был крошечный тремор.

— Вы слишком сильно напрягаетесь. Если вы не будете осторожны, вы попадёте в мой список пациентов. Я рекомендую хорошо кушать или два или несколько часов подремать.

Ребекка кивнула.

— Да, конечно, доктор, я позабочусь об этом. — Она сжала плечо подруги. — Спасибо за твою заботу.

— Так вы хотите сказать мне, что вы не спите и не едите должным образом?

— Вы знаете, Элизабет, — соврала Ребекка. — Предстоит сделать так много работы. У нас есть беженцы, о которых нужно заботиться, и майор, о котором нужно заботиться, пока он выздоровеет.

Элизабет с беспокойством посмотрела на своего юного друга. Здесь что-то происходило, но она не могла указать на это. Ребекка выглядела так, будто не спала и не ела как следует, а Чарли просто выглядел как ад сегодня утром. В его глазах был призрачный взгляд, и он с тоской смотрел на дверь или на потолок во время завтрака.

— Ну, дорогая, ты ничего не сможешь сделать, если подтолкнёшь себя к болезни.

— Я обещаю позаботиться о себе. На самом деле я пойду сейчас и посмотрю, есть ли у Сары ещё что-нибудь поесть.

Когда молодая женщина повернулась, чтобы уйти, Элизабет внимательно следила за ней. Что-то было в её позе, что-то в её походке, что излучало огромную грусть. Долгое время после того, как дверь закрылась, Элизабет продолжала смотреть на неё.

≪Крыса. Я собираюсь поговорить с этим человеком. Что-то здесь не так≫.

***

Ребекка стояла на заднем крыльце, глядя в сторону лагеря, желая Чарли быть дома, чтобы они могли поговорить. Потом она посчитала, что не имеет права что-либо ему говорить. Ей просто нужно подождать, пока он не придёт к ней. Вид капрала Нейлера вызвал улыбку на её лице, когда она помахала молодому человеку.

— Доброе утро, Дункан.

— Доброе утро… утро, мисс Ребекка.

— А чем ты занимаешься этим бодрым утром?

— Вообще-то, мэм, я здесь, чтобы забрать Иеремия. Мы собираемся на рыбалку… наловить этим утром… утром, чтобы посмотреть, сможем ли мы взять свежего окуня на обед… сегодня вечером.

— Это очень любезно с вашей стороны присматривать за таким мальчиком.

— Моё… Пож… удовольствие.

— Ты хороший человек, Дункан.

Молодой солдат опустил голову, пытаясь скрыть румянец.

— Спасибо.

Ребекка подпрыгнула, когда дверь кухни хлопнула, и Иеремия пробежал мимо неё к своему новому другу. Она усмехнулась энтузиазму мальчика.

— Будь хорошим мальчиком и удачи. Я с нетерпением жду рыбы на ужин сегодня вечером.

Они оба помахали ей, направляясь к пруду. Она потягивала чай, ощущая его тепло, когда он скатывался по её горлу, прохладу воздуха и боль, которую она чувствовала. Завершая чай, она настроилась на дом, чтобы узнать, за кем нужно присматривать этим утром.

***

Ребекка покинула комнату Монтгомери.

Однажды Констанция приехала взять на себя немного. Молодая женщина не могла выполнять большую часть работы по хозяйству из-за своего состояния, но сидеть с раненым мужчиной было чем-то, что она могла сделать. Эмили дремлет и будет спать по крайней мере час. Ребекка пообещала взять на себя ответственность за ребёнка, когда она проснётся. Она ненадолго остановилась наверху, почувствовав головокружение. Придерживаясь перил, она начала спускаться по лестнице, но сделала паузу после первых нескольких шагов. Она покачала головой, чувствуя, как комната начинает немного вращаться. Затем всё начало тускнеть. Мгновение спустя всё потемнело. Рег вошёл в главный зал, чтобы отнести груз древесины в заднюю комнату. Мисс Ребекка лежала смятой кучей у подножия лестницы.

— Господи, мисс Ребекка.

Он оглянулся и побежал наверх, чтобы найти доктора Элизабет. Он знал лучше, чем пытаться двигать мисс Ребекку.

— Доктор Элизабет. Доктор Элизабет! — Его крики подняли всех в доме.

Элизабет выбежала из своей консультационной комнаты.

— Что такое?

— Это мисс Ребекка, мэм. Она упала, и я боюсь, что она мертва.

Элизабет схватила свой чёрный футляр и вышла из офиса с мрачным выражением лица. Рег танцевал позади неё, желая помочь и не зная как. Они вернулись в зал, где все собирались. Дети плакали от фурора, взрослые выглядели испуганными и безрезультатными.

Элизабет опустилась на колени возле обмякшего тела Ребекки и быстро проверила её пульс и дыхание. Оба были тонкими, но вполне нормальными. Она посмотрела на зевающих зевак.

— Выведите этих детей отсюда и уладьте их. Рег — иди, найди полковника Полка и немедленно доставь сюда полковника. Лизбет — иди приготовь ей постель. Сара, Беула, идите за двумя тяжёлыми одеялами. Я хочу, чтобы ты положила их вместе в стропу, чтобы мы могли поднять её наверх, не толкая её.

Когда люди задвигались, чтобы выполнить приказы Элизабет, доктор тщательно осмотрела свою пациентку. Казалось, ничего не сломано, хотя у Ребекки будут потрясающие синяки. Её беспокоил большой комок и быстро темнеющий синяк на правом виске. Три женщины осторожно выпрямили конечности Ребекки, перенесли её на самодельные носилки и перенесли в её спальню.

***

Рег забежал в офис Полка на полной скорости, почти сбив офицера с ног, как они столкнулись.

— Вау, мальчик. Что такое срочное, что ты не можешь постучать и войти правильно?

— Полковник Полк, сэр, это мисс Ребекка. Она упала, и доктор Элизабет послала меня, чтобы вы немедленно привели сюда полковника Чарли.

— Полегче, парень. С мисс Ребеккой всё будет в порядке?

— Клянусь, я просто не знаю, сэр. — Мужчина вопил. — Я думал, что она была мертва, там на лестнице.

— Хорошо. Ты умеешь ездить?

— Да, сэр. Я хорошо катаюсь. Мистер Гейнс использовал меня, чтобы тренировать лошадей.

— Хорошо. — Полк повернулся от него на помощь к капитану Гарриману. — Возьми двух лошадей, одну для тебя, а другую для Рега. Седло для тяжёлой, быстрой езды. Встретишь меня в офисе полковника, и я смогу рассказать тебе, куда идти.

Полк поспешил в офис Чарли, где, он знал, что его босс готовил его обзорные поездки. Он надеялся, что карты всё ещё лежат на столе. Когда он вошёл в кабинет, он увидел карты на рабочем столе. Со вздохом облегчения он осмотрел их и выяснил план Чарли на день. Когда Гарриман и Рег вошли, он показал им карту.

— Здесь он собирался начать в Фордсвилле, затем в Леоне, Триме, Новуме, Реве, а затем в Гриффинсбурге и Пелхэм-Мэнор. Сегодня утром он уехал сразу после рассвета, так что я отправляюсь прямо в Риву, а затем либо догоняю, либо возвращаюсь с пути. Ты найдёшь его.

Двое мужчин кивнули и отправились в тяжёлом темпе.

***

Элизабет закончила осмотр Ребекки. Лизбет и Беула устроили девушку поудобнее, сняли с неё пижаму и одели в ночную рубашку.

— Ну, дорогая, ты сама устроила вертолёт. И, к сожалению, я не могу позволить тебе просто поспать. — Элизабет осторожно принялась оживлять молодую женщину.

Медленно, Ребекка вернулась в мир живых.

— Э-э… шагала…

— Да, действительно. Я сказала тебе пойти вздремнуть.

— Что… что случилось?

— Ты упала. Я представляю, что от недостатка еды и сна у тебя закружилась голова. Остальное, как говорится, история.

Ребекка медленно подняла руку к пульсирующей голове.

— Чёрт.

— Я уверена, у тебя прекрасный синяк и хорошее маленькое сотрясение мозга. Так что теперь ты будешь лежать в постели, пить жидкости, отдыхать, и один из нас будет будить тебя каждый час какое-то время, просто чтобы тебя раздражать.

— Чарли… — Она закрыла глаза, когда из уголка одного из них потекла слеза.

— Я послала за ним, дорогая. Я ожидаю его возвращения через пару часов. -Элизабет суетилась над Ребеккой. — И когда он доберётся сюда, пожалуйста, будь доброй.

— Да. Но он… занят.

— Ребекка, если я знаю Чарли так, как я думаю, то, что он делает, пытается контролировать свои чувства. Помнишь, что ты рассказывала мне о той ночи, когда он пил с одним из мужчин?

— Да.

— Ну, если он пытается взять под контроль своё желание к тебе, он может захотеть поставить небольшую дистанцию между тобой. Он может быть смущён этой ночью.

Её глаза снова закрылись, и она кивнула. Голова болела, и мысль о том, что Чарли хочет расстояния, делала боль ещё хуже.

— Я понимаю.

— Честно говоря, я так не думаю, дорогая. Я думаю, что наш хороший полковник, который так долго контролировал свою жизнь, очень сильно теряет контроль над тобой.

Между ними стояла долгая пауза, и затем Элизабет добавила:

— Проблема, вероятно, в том, что он просто не может понять, как уберечь руки от тебя.

Ребекка посмотрела на подругу со слезами на глазах, улыбнулась и потянулась к своей руке.

— Я так его люблю. Я только хочу, чтобы он был счастлив.

Элизабет успокаивала волосы от ушибленного лба Ребекки.

— И он любит тебя, моя дорогая. Я очень, очень уверена в этом. Я никогда не видела такого моего старого друга таким, как кто-либо. И, честно говоря, я никогда не ожидала увидеть это. Я знаю, что вы оба найдёте способ заставить ваши отношения работать. Теперь вы отдыхайте. Закройте глаза, и я буду следить и разбужу вас через час.

***

Рег и Гарриман ехали как демоны. Они нашли Чарли и Джоко в Новуме.

— Полковник Чарли! — вскрикнул Рег, как только увидел высокого человека.

— Рег, что такое? — Чарли выглядел поражённым. Единственная причина, по которой слуга был бы здесь — это если что-то случилось в доме. — С мисс Ребеккой всё в порядке?

— Нет, полковник Чарли. Она упала с лестницы, и доктор Элизабет послала меня за тобой.

Прежде чем слова вышли из уст Рега, Чарли побежал к Блэк Джеку. Он поднялся в седло большого жеребца и крикнул в ответ трём мужчинам, стоящих позади него.

— Следуйте, как можете.

Затем он уехал домой.

***

Тонны миль плавились при постоянной езде галопом на чёрном Джеке. Ездя по пересечённой местности, Чарли прибыл на ферму спустя более часа, покрытый пылью и пеной Блэк Джека. Обезумевший Чарли выпрыгнул из седла и бросил поводья Блэк Джека какому-то солдату; он не заметил, кто это был. Поднявшись по ступенькам к портику, через дверь, он бросился, едва останавливаясь, чтобы бросить меч, шляпу и перчатки в коридоре, прежде чем взлететь по лестнице к двери Ребекки. Там он остановился, замер, испугавшись худшего. И поскольку он обдумывал все возможные сценарии своей безумной поездки домой, он уже был готов найти её умирающей или даже мёртвой. Осторожно он открыл дверь и проскользнул в комнату. Элизабет поднялась, когда он вошёл. В его глазах была боль и страх.

— Тише, Чарли. С ней всё в порядке. Ничто из того, что несколько дней отдыха и хорошая еда не могут исправить. У неё лёгкое сотрясение мозга, и её нужно будить каждый час до завтрашнего вечера. Кроме этого, моя дорогая, у неё всё хорошо.

Чарли робко спросил:

— Могу ли я увидеть её?

— Конечно. На самом деле, я думаю, что это принесёт вам обоим мир добра, если вы её разбудите.

— Но я грязный.

— Так. Она нуждается в тебе, Чарли. Иди к ней.

Чарли очень нежно подошёл к маленькой неподвижной фигуре на большой кровати. Он погладил её по щеке пальцами и тихо назвал её имя.

— Ребекка. Дорогая. Ребекка, дорогая. Проснись, пожалуйста?

Её глаза медленно открылись, и она сосредоточилась на нём, улыбаясь, как только поняла, что он настоящий.

— Ты пришёл.

— Конечно, я пришёл. О, дорогая, мне очень жаль. С тобой всё в порядке?

Она немного застонала и улыбнулась настолько, насколько могла.

— Я люблю тебя, Чарли, пожалуйста, не держись подальше… — Она знала, что не может сдержать слёзы на глазах.

Она просто почувствовала себя так плохо, и стресс наконец-то дошёл до неё. Чарли подхватил её на руки и прижал к себе. Он прижал её голову к своей груди и мягко покачал.

— Моя любовь, моё дорогое сердце. Я не хотел причинить тебе боль. Я прямо здесь, где я хочу быть; где я должен быть… с тобой.

— Останься. — Она схватила его за рубашку. — Я обещаю… приложить все усилия.

— Дорогая, ты всегда делаешь всё возможное. Ты понимаешь, как сильно ятебя люблю? Знаете ли вы, что я не могу думать прямо, когда я с вами, что я мечтаю о вас в течение дня, что я хочу прикасаться к вам, когда бы я ни был рядом с тобой, и когда я прикасаюсь к тебе, я хочу обнять тебя, и когда я обнимаю тебя, мне нужно всё, чтобы я не ложился и не поклонялся тебе?

Она обнималась с ним.

— Я люблю тебя. Извини за глупость. Я думала, что ты решил против меня и не знала, как мне сказать.

Чарли рассмеялся немного нервным облегчённым звуком.

— Боже мой, любимая. Мне очень жаль. У меня были проблемы с попыткой контролировать себя. — Низким голосом, полным голода: — Я так сильно хочу тебя, что думаю, что иногда схожу с ума. У меня руки чешутся от желания прикоснуться к тебе. Я обещал идти в твоём темпе и боялся, что сломаю моё слово тебе.

— Тогда позвольте нам согласиться идти в естественном темпе, а не в моём. Мы будем вместе, и что бы ни случилось, случится, потому что мы любим друг друга. Я не хочу, чтобы вам было неловко больше, чем вы хотите, чтобы было неловко мне. Но я не люблю, когда мы не можем быть с тобой, когда мы можем, Чарли. Сейчас у нас мало времени. Я хочу всё, что мы можем сэкономить.

— Тогда ты будешь иметь меня каждую минуту, которую я могу сэкономить от моей команды. — Он поцеловал её очень нежно. — Теперь, Элизабет говорила мне, что тебе нужно отдохнуть, и я знаю, что мне нужно убраться. Я вернусь и разбужу тебя через час, дорогая.

— Я люблю тебя, Чарли. — Она держала его за руку, почти боясь отпустить его.

Чарли посмотрел ей в глаза.

— Я люблю тебя, Ребекка. Со всем, кто я есть, я люблю тебя.

***

Чарли держал её за руку и нежно поглаживал её по голове, пока она не погрузилась в мягкий сон, затем поспешил в ванную, где кто-то вдумчиво наполнил ванну тёплой водой и выложил ему чистую одежду. Он быстро отряхнул пот и грязь со своего тела и натянул чистую одежду, всё время слушая голос в голове, ругающий его.

≪Посмотри на себя, Чарли. Вы говорите ей, что любите её, обещаете быть рядом с ней, и первое, что вы делаете, вы убегаете и причиняете ей боль. Но ведь это не то, что ты всегда делаешь, Чарли. Убегаешь. Если вы не можете справиться с болезненной или неприятной ситуацией, вы убегаете. Вы убежали от своего отца, вы убежали из своего дома, вы убежали от того, кто вы есть на самом деле, и теперь вы убегаете от неё только потому, что вы не можете контролировать своё либидо. Ты трус, Чарли Редмонд. И если ты останешься с ней, что ты будешь делать? А? Я могу сказать тебе, что ты собираешься делать, Чарли Редмонд. Вы будете продолжать убегать, вы будете продолжать причинять ей боль. Ты знаешь, почему? Потому что это то, что вы всегда делаете≫.

Чарли покачал головой и начал спорить с голосом. В одиночестве вернулась его старая привычка говорить вслух с самим собой.

— Нет, это не так. Мне нужно было провести обследование округа. И мне нужно было немного места. Худшее, что я сделал здесь, это то, что я не думал.

≪Это совершенно верно. Вы не думали. Вы никогда не делаете так. Вы просто бежите, когда вам становится не по себе. О, конечно, ты физически смелый. Вот почему вы такой хороший солдат — потому что вы там тоже не думаете. Вы не думаете о том, что может случиться, вы просто делаете то, что вам говорят командиры, и наблюдаете, как мужчин и мальчиков ранят и убивают≫.

— О, нет. Вы не можете этого сказать. Слишком много раз, когда я шёл против приказов или находил новаторские способы следовать за ними, которые спасли жизни, а не забрали их. — Чарли замедлился. Время от времени, горький голос в его голове был просто неправильным. Может быть, этот голос был неправ насчёт Ребекки и его? У Чарли начался проблеск надежды. — Достаточно. Я сделал что-то глупое, но не что-то злое. И, возможно, в отношениях случалось что-то болезненное в то время. Но мы можем говорить и решать вещи, потому что-то, что мы могли бы иметь вместе, важнее, чем моментальный вред.

≪Скажи себе это, Чарли. Вы говорите себе, что она действительно может любить такого извращенца, как вы. Что она может выдержать боль, которую ты ей дашь в её жизни своей ложью и твоим бегством. И когда она покидает тебя, потому что любить тебя слишком больно, ты говоришь мне, что я тогда была не права≫.

В этот момент Чарли услышал шум в прихожей. Он вышел с полотенцем в руке, одетый в брюки, рубашку и жилет, босиком и злой, что кто-то издаёт шум, который может помешать Ребекке. Это был Полк вместе с Гарриманом, Джоко и Регом, наконец вернувшимися из Новума.

— Тихо. Вы побеспокоите её. — Чарли бросил на них зловещий взгляд.

Джоко заговорил.

— Итак, с мисс Ребеккой всё в порядке, сэр? Мы все волновались.

— С мисс Ребеккой всё в порядке. У неё лёгкое сотрясение мозга, и она отдыхает. Идите, приведите себя в порядок. Джоко, пожалуйста, проверьте Блэк Джека; я ехал на нём довольно тяжело. Теперь поеду со всеми вами. Мы поговорим завтра. — С этими словами Чарли вернулся наверх, оставляя их шептаться.

Рег вызвался пойти проверить Беулу и узнать реальную историю. Остальные трое удалились на передние ступени, чтобы поделиться сигарой и дождаться слов. Отчёт был скоро доставлен, по крайней мере, голыми костями. Гарриман посмотрел на потерю, но Полк и Джоко пообещали сделать всё возможное, чтобы уменьшить нагрузку на мисс Ребекку. Она взяла на себя заботу о многих из них, так что они могли только вернуть службу.

***

Зайдя в спальню, Чарли просто стоял на стороне кровати, глядя вниз на её спящую форму, такую невинную в состоянии покоя, и омрачённую фиолетовым синяком на лбу. Его мысли пришли к синякам, которые мистер Гейнс накладывал на это маленькое тело в гневе, и голос в его голове снова зазвучал.

≪Гейнс избивал её в гневе. Посмотри на её лицо. Ты избиваешь её своим страхом. Один из них менее болезненный, чем другой? ≫

Чарли опустился на колени возле кровати и прижал руку к своим губам почти в молитве.

— Я обещаю тебе, любовь моя, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не причинить тебе боль снова. Я знаю, что не всегда буду успешным. Я знаю, что возвращение на войну весной будет мучительным для нас обоих, но у меня нет выбора. Я могу пообещать сделать всё возможное, чтобы быть в безопасности и вернуться к вам в целости. И я могу обещать, что я всегда сообщу вам, что я думаю и чувствую, чтобы вы как можно меньше волновались. — Он поднялся с колен и осторожно снова начал её будить.

Сонным голосом она ответила.

— Чарли?

— Да, любимая. Я прямо здесь.

— Ммм, подойди, пожалуйста.

Он сбросил жилет и упал на постель, одетый в брюки и рубашку. Он прижал её тело к своему плечу и прошёл короткую серию испытаний, которые, как сказала Элизабет, ей нужно было проводить ежечасно. В тепле и безопасности, Ребекка снова погрузилась в сон, как только Чарли позволил ей это сделать. Остаток ночи Чарли держал её, бодрствуя и заботясь, будя её каждый час, чтобы проверить, нет ли повреждений от сотрясения мозга.

***

Пятница, 9 ДЕКАБРЯ, 1864.

На рассвете вошла Элизабет и обнаружила, что Чарли доблестно спит, всё ещё держа спящую женщину на руках.

— Как она?

— Кажется, она в порядке. Головная боль ослабевает, а зрение у неё в порядке.

Чарли благодарно улыбнулся своему старому другу и выскользнул из-под Ребекки, чтобы Элизабет смогла провести её обследование. Когда Чарли двигался, Ребекка становилась беспокойной, хныкала во сне и явно что-то искала. Чарли нежно и немного печально улыбнулся. Элизабет сдержала смех. Её обследование было быстрым, но тщательным.

— Моя подруга, у неё всё хорошо. Немного поспав, она будет как новенькая. Я бы сказала, что и тебе пора немного поспать. У Ричарда всё в порядке, я уверена.

Чарли кивнул и провёл Элизабет к двери. Он снял с себя брюки и пополз обратно в кровать, надев рубашку и нижнее бельё. Двое обвились вокруг друг друга и спали, сон взял их обоих до полудня.

***

Ребекка проснулась первой, счастливая быть колыбелью в длинных руках Чарли. Она тихо лежала с закрытыми глазами; наслаждаясь чувством безопасности и покоя, она чувствовала, когда они были вместе, как сейчас. Медленно она открыла глаза и посмотрела в лицо Чарли. Даже во сне его черты отражали стресс прошедшего дня; лёгкий хмурый взгляд разрезал борозду между его тяжёлыми бровями. В косом дневном свете, который скользил между краями занавесок, она могла видеть тонкие серебристые волосы, которые начинали отмечать его виски. Её лёгкого движения было достаточно, чтобы разбудить его; он посмотрел ей в глаза со всей любовью и заботой, которые она когда-либо надеялась увидеть.

— Доброе утро, соня, или я должен сказать добрый день?

— Добрый день, моя благородная подушка. Я рада, что ты немного поспал, дорогой.

— Как твоя голова сегодня днём?

— Немного нежная, и у меня всё ещё есть головная боль, но в остальном не так уж плохо.

— А остальное из вас, дорогая?

— Остальное, вероятно, тоже немного нежное, но мне здесь удобно с вами, чтобы действительно это замечать.

— Тогда, очевидно, ты должна оставаться там, где тебе удобнее.

Чарли крепче обнял её, чтобы усилить своё предложение. Они говорили о мелочах, их мечтах на время после войны, о строительстве великого конного завода, о том, чтобы иметь дом, который был бы открыт для их друзей, милостивом месте, где все могли бы приветствоваться, о совместной жизни, которая подходила бы им обеим. Их разговоры превратились в прошлое, когда Ребекка рассказала о времени до войны и о конной ферме, на которой её воспитал отец. Наконец она спросила Чарли, как грубый новобранец стал кадровым офицером.

— Пришёл капитан и назначил меня исполняющим обязанности лейтенанта на его место. Мы бросили лошадей и использовали шкивы, чтобы тащить лёгкую артиллерию по скалам. К утру большая часть наших войск была спрятана на стенах каньона. Когда войска Санта-Анны вошли в каньон, намереваясь уничтожить нас, мы отпустили их. Санта-Анна назвал вывод. Они сказали, что я хорошо отработал, и подтвердили, что моё погребение является постоянным. Они даже отправили меня в школу при Академии. Теперь это был опыт, позвольте мне сказать вам.

— Академия?

— Да, в Вест-Пойнте.

— Вы закончили Вест-Пойнт?

— Да. Несколько младших офицеров убедили генерала Тейлора и генерала Скотта, что я офицерский материалист, поэтому, когда война закончилась в 48-м, меня послали. На самом деле это было довольно странно. Я был немного старше большинства мальчиков в школе, и я уже видел действия. Так что они дали мне отдельную комнату, слава Богу, потому что я не уверен, как бы я справлялся с вещами в течение трёх лет, что я был там, если бы они этого не сделали. Я брал дополнительные уроки и оставался на лето, поэтому я прошёл учебный план через три года вместо четырёх. Когда я закончил, комендант присвоил мне звание капитана, так как я стал лейтенантом. В общем, это было хорошее время для меня.

— Тогда вы должны знать обо всех офицерах армии.

— Дорогая, между мексиканской войной и этим конфликтом, карьерные офицеры могли бы всё устроить в этом доме для вечеринки. Я думаю, что мы все знаем друг друга, потому что мы вместе учились в школе, вместе сражались в Мексике или служили вместе в тот или иной момент. Я думаю, что это может быть частью того, почему эта война была такой ужасной. Мы знаем друг друга, и в некоторой степени мы можем предвидеть, что из-за этого сделает другая сторона. С ней очень трудно бороться против людей, которых вы знали как товарищей по оружию двадцать лет. — Чарли замолчал, снова погрузившись в боль этой войны.

Он служил при Ли, ходил в школу с Ранним, брал уроки у Гранта и Джексона. Эти люди были его друзьями и, в некоторой степени, единственной семьёй, которую он знал. И теперь они готовились встретиться лицом к лицу через последние боевые линии. Ребекка обняла его, просто обняла, пытаясь ослабить ту мрачность, которую мысли о войне и его друзьях с обеих сторон принесли в его душу.

— Когда-нибудь, — прошептала она, — всё будет кончено. И мы сможем восстановить хотя бы часть того, что мы потеряли.

Предупреждение!

Впереди явное сексуальное взаимодействие между двумя женщинами.

========== Глава 15 ==========

Суббота, 10 ДЕКАБРЯ, 1864.

После того, как Чарли выскользнул за дверь после обеда, маленькая Эм попыталась последовать за ним, в результате чего маленькая девочка упала и поцарапала свою руку и колено. Её крики становились всё громче, когда она плакала по папе, сжимая свою руку. Ребекка быстро схватила её и отвела на кухню, чтобы её успокоить и вымыть. Ребёнок всхлипывал и хотел продолжать в хорошей форме, но под любящей заботой Ребекки ей было очень трудно. Однако она продолжала смотреть на дверь Чарли.

— Папа ушёл. — Она фыркнула, наблюдая, как Ребекка протёрла колено тёплой тканью.

— Папа вернётся на ужин, Эм. У него есть работа.

— Работа?

Ребекка усмехнулась и повернула маленькую руку, чтобы почистить ладонь.

— Да, папа работает.

Эм посмотрела на свою руку, затем на Ребекку, и она подняла её.

— Поцелуй.

— Конечно. — Ребекка нежно поцеловала маленькую руку. — Лучше?

Она была вознаграждена объятиями на шее. Ребёнок зевнул и суетил своей поцарапанной рукой, затем начал играть с лентой на платье Ребекки, прислонившись к её колену. Было очевидно, что Эм изо всех сил старалась держать глаза открытыми.

— Сонная, Эм?

— Эм не смекает.

— Я думаю, может быть, ты. Я. Давай вздремнём, малышка. Твоя мама уже дремлет, ты можешь лечь с ней. — Она подняла ребёнка, прижимая её к себе и поднимаясь по лестнице.

***

После того, как их благополучно спрятали с Констанс, Ребекка отправилась проверять Монтгомери. Самуэльсон был с ним, когда она вошла в комнату и подошла к кровати. Она села на противоположную сторону и взяла Монтгомери за руку.

— Майор? Майор Монтгомери? Сэр, если вы меня слышите, сожмите мою руку. Она посмотрела на его руку и ждала. Она вздохнула и посмотрела на Самуэльсона. — Если ты посмеешь рассказать мне о том, что я собираюсь сделать, я буду…

— Что? — У Самуэльсона было ошеломлённое выражение лица, он понятия не имел, что планировала мисс Ребекка.

Ребекка снова обратила своё внимание на Монтгомери.

— Майор, полковник Редмонд хотел, чтобы я передала вам, что вы сделали достаточно болтовни в лазарете, и настало время вернуться к вашему командованию.

Она снова подождала, а затем улыбнулась, когда почувствовала, что он осторожно сжал её руку. Глаза Самуэльсона расширились, когда он увидел её реакцию.

— Это сработало?

— Так может показаться. — Она похлопала мужчину по руке. — Я пойду скажу доктору Уокер.

Она вышла из комнаты и пошла в экзаменационную комнату Элизабет. Доктор пыталась заставить маленького мальчика лет пяти открыть рот, чтобы она могла закончить обследование.

— Давай, Джейми, открой и дай мне понять, почему у тебя болит горло.

С плотно зажатыми губами мальчик покачал головой. Ребекка усмехнулась и присоединилась к Элизабет. Она опустилась на колени и положила руки на ноги мальчика.

— Джейми, тебе нравятся капли мёда?

Он посмотрел на неё и кивнул.

— Если вы позволите доктору Уокер взглянуть на ваше горло, я отведу вас на кухню, и мы найдём вам пару. Думаю, я помню, где Сара спрятала немного.

Его глаза загорелись.

— В самом деле?

Но было слишком поздно. В тот момент, когда он открыл рот, Элизабет сунула депрессор внутрь и взглянула на неё. Когда она закончила, она улыбнулась, щёлкнув палкой пополам.

— Теперь это было не так уж плохо, не так ли?

— Нет, мэм.

— Хорошо, юный Джеймс, мой рецепт от твоей болезни — две капли мёда и немного горячего чая. Думаю, мисс Ребекка может забрать его отсюда. — Она помогла ему встать со стула и передала его Ребекке.

— Что-нибудь серьёзное? — спросила блондинка Элизабет, держа его за руку.

— Нет, просто немного сырой от гриппа, который был у всех. Он будет в порядке.

— Хорошо.

Как только Джейми поселился, Ребекка затем стала ухаживать за всеми остальными, следя за тем, чтобы домашние дела были выполнены, и чтобы ничто не оставалось невыполненным. Она присоединилась к нескольким дамам в уборной и провела около двух часов, помогая стирать бельё. Она вытащила корзину на улицу к линии и только начала их развешивать, когда подняла глаза и увидела, что Чарли идёт к дому из лагеря.

— Привет, любимая. Почему, скажите, пожалуйста, вы здесь вешаете бельё? Мне нужно больше слуг?

— Нет, моя дорогая. Я вешаю бельё, потому что это нужно было сделать, а все остальные заняты насморком и горшочками. Учитывая мои варианты, я выбрала бельё. — Она слегка улыбнулась ему.

— Я просто провёл двадцать четыре часа, сидя рядом с тобой, потому что ты работала над собой, чтобы не рухнуть. У меня такого больше не случится.

Она выпрямилась от корзины для белья и улыбнулась ему.

— Мой полковник Редмонд, вы, безусловно, тверды в этом мнении. Что бы вы заставили меня сделать, чтобы эти люди спали на грязном белье?

Он схватил её в свои объятия, в очень защитные объятия.

— Я бы хотел, чтобы вы сказали мне, когда работы слишком много, и позволили мне помочь вам. Вы, моя дорогая, являетесь хозяйкой этого дома. Ваша работа — контролировать.

Она усмехнулась, провела руками по его плечам и поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя, Чарли, но факт остаётся фактом: сейчас у нас нет запасной пары рук, и бельё всё ещё нужно повесить. Поэтому, если вы не хотите этого делать, — онаподмигнула ему, — вам было лучше позволить мне вернуться к нему, чтобы я могла помыться до того, как на столе будет ужин.

Чарли стянул с себя перчатки для верховой езды, сунул их за пояс, ухмыльнулся и начал прижимать бельё к линии.

— Как я уже сказал, я сделаю это сам, а не верну тебя в постель от истощения.

Она засмеялась и вырвала бельё из его рук.

— Чарльз Редмонд, ты хозяин этого дома, и я не позволю, чтобы ты выполнял женскую работу. Господи, Чарли, что бы сказали твои люди, если бы увидели, как ты вешаешь бельё? Сержант Джексон никогда бы не позволил тебе забыть об этом. — Она бросила на него игривый взгляд, который осмелился бросить ему вызов. Затем она протянула руку и провела пальцами по его волосам. — Тебе нужна стрижка. Я позабочусь об этом после ужина. Теперь действительно, Чарли, я обещаю, что это будет последнее, что я сделаю сегодня, и я твоя до конца вечера. Возможно, мы увидим, если полковник Полк и Элизабет хотели бы сыграть вист этим вечером.

Чарли улыбнулся ей.

— Стрижка, хм. Хорошо, при одном условии.

— Да?

— Мы позволим Ричарду и Элизабет развлечь себя сегодня вечером и провести немного времени только вдвоём.

— Будете ли вы держать меня на руках и читать мне стихи? — Она смотрела на него с полным обожанием.

— Я сделаю. И поглажу твою спину и тоже нежно поцелую тебя. Правильный романтический вечер.

— Почему, полковник Редмонд, вы знаете, как повернуть голову простой деревенской девушки. Звучит замечательно. У нас свидание. Я думаю, стрижка может подождать до завтра.

Чтобы установить настроение, Чарли немедленно начал цитировать одного из своих любимых поэтов, английского кавалера, Филиппа Сидни.

≪Когда больше всего я подмигиваю, тогда мои глаза лучше видят,

Весь день они смотрят на вещи неуважительно;

Но когда я сплю, во сне они смотрят на тебя,

И тёмная яркость — это яркость в тёмных направлениях.

Тогда ты, чьи тени сияют,

Как бы сформировалась твоя тень от счастливого шоу

В ясный день с твоим намного более ясным светом,

Когда невидящим глазам так светится твоя тень!

Как бы я сказал, чтобы мои глаза были благословлены,

Глядя на тебя в тот день,

Когда мёртвой ночью твоя прекрасная несовершенная тень

Через тяжёлый сон остаётся на невидимых глазах!

Все дни и ночи, чтобы видеть, пока я не увижу тебя,

И яркие ночные дни, когда сны показывают мне≫.

***

Чарли готовил огонь в заднем салоне, только что отпустив Беулу после предоставления ей разрешения привести ещё трёх членов своей семьи, чтобы работать на ферме. Полковник Полк постучал, а затем вошёл в комнату.

— Чарли, у тебя есть минутка?

Плечи командира опустились; он пообещал вечер Ребекке и действительно не хотел возвращаться к этому обещанию.

— Что тебе нужно, Ричард?

— Я обещаю вам, что это займёт всего минуту или две. У меня есть отчёты, которые вы должны увидеть, прежде чем я отправлю их.

— Хорошо, — Чарли присоединился к нему у двери, как только вошла Ребекка. — Дорогая, у меня есть одна маленькая вещь, к которой я должен стремиться, тогда я вернусь, обещаю.

Она улыбнулась и поласкала его щеку.

— Хорошо, Чарли. — Затем она посмотрела на своего друга. — Не держите его слишком долго, полковник Полк.

— Нет, мисс Ребекка, это займёт всего минуту.

— Очень хорошо. Ты знаешь, Чарли, я думаю, я встречу тебя наверху. — Сказала она ему с блеском в глазах, который дал ему большую паузу.

— Хорошо. Я приду прямо туда. — Стараясь не думать об этом, он повернулся к своему второму в команде. — Давай, Полк.

***

Горсть людей ушла, Ребекка приостановилась наверху. Она обнаружила, что её приказы были точно выполнены, и у огня в их комнате стоял поднос с горячим чаем и сладкими булочками. Она закончила готовить комнату, и когда она закончила, у неё было довольно хорошее маленькое пламя, созданное огнём.

Разложив пару тяжёлых армейских одеял, она накрыла их одеялом с кровати, чтобы снять твёрдость на полу. Затем она переоделась и села в халате. После этого она распустила волосы и быстро, но тщательно расчесала их, чтобы они свободно стекали по её плечам. Затем она села у костра и стала ждать.

***

Чарли и Полк отбыли в офис для краткого обзора отчётов Полка Генерал-интенданту.

Чарли покачал головой.

— Клянусь, я верю, что эти идиоты используют войну только для того, чтобы разбогатеть. Качество некоторых из этих шерстяных тканей таково, что я не отдам их рабам. Недостатки, даже дыры. Как, они ожидают, что мы будем продолжать движение армии? В этом мусоре?

— Я не делаю вещи. Я просто жалуюсь на это.

— Ну тогда продолжай жаловаться. — Чарли подписал документы и сказал: — Больше ничего нет?

— Нет, Чарли. Иди проведи время с твоей леди. Я бы сказал, у неё есть кое-что для тебя запланированное.

Чарли довольно улыбнулся, возвращаясь в заднюю гостиную. Ребекки там больше не было, и огонь остановился. Улыбаясь в ожидании провести тихое время наедине со своей дамой, он поднялся по лестнице в их комнату. Открыв дверь, он заглянул в гостиную. Нет Ребекки. Но дверь в их спальню была взломана, и сквозь неё проникал мягкий свет. Он вошёл в комнату и столкнулся с самым прекрасным видением. Она была там, одета в мягкую одежду, её волосы распущены и блестят на плечах. Его грудь сжалась; его руки чесались, чтобы коснуться её. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь немного контролировать свой внезапно пульсирующий пульс.

— Моя любовь, ты прекрасна.

Она улыбнулась и провела рукой по одеялу.

— Смею вам прийти сюда и сказать мне это, Чарли. — Она дала слово рядом с ней. — У меня здесь что-то сладкое, а ты обещал мне романтический вечер.

Чарли провёл пальцем по воротнику, чтобы немного ослабить его, затем подошёл и сел на одеяло рядом с Ребеккой.

— Моя любовь, ты прекрасна. — Он поднёс её руку к губам, затем повернул голову и погладил её по щеке.

— И ты самая очаровательная и красивая вещь, которую я когда-либо видела. — Она наклонилась и нежно поцеловала его.

Её губы покинули его, и на мгновение он оставался неподвижным, его глаза были закрыты, смакуя и запоминая шелковистое тепло, которое коснулось его. Когда он действительно открыл их, Ребекка смотрела в глаза, которые были серебром луны в летнюю ночь.

— Вы бы вышли из своей формы, Чарли? Мы оба должны чувствовать себя комфортно сегодня вечером. — Она провела пальцем по его щеке. — У меня есть планы на тебя, дорогой человек.

— Что бы ты хотела, чтобы я надела, дорогая? Ты знаешь, что я твой сегодня вечером и каждую ночь до конца моей жизни.

Она потянула за пуговицу его туники.

— Мне всё равно, что вы носите, но это, — снова дёрнула она, — слишком много ткани между нами.

Чарли чуть не задохнулся от её предложения. Ему нужно было знать больше о том, что она хотела.

— Просто куртку или мне надеть ночную рубашку и халат?

Она хихикнула от его кажущейся нервозности.

— Готовься ко сну, Чарли. Обещаю, что не укушу.

В отличие от их обычной рутины, когда Ребекка предоставляла ему некоторую конфиденциальность, когда Чарли превращался из мужчины в женщину, он чувствовал, как её глаза горят в лопатках. Румянец начался на кончиках его ушей и обжёг его тело. Медленно он снял галстук и расстегнул рубашку, сняв её с плеч. Обёртывания вокруг его груди оторвались, освободив и его грудь, и женщину под маскировкой. Превращение мужчины в женщину было почти завершено. Она скинула штаны и нижнее бельё и натянула чистую белую ночную рубашку на голову. Надев халат, она завязала ремень. Чарли повернулся, чтобы посмотреть на лицо Ребекки, не зная, хочет ли женщина у костра ту, кем она была сейчас.

Ребекка протянула руку.

— Мой прекрасный Чарли.

Чарли тихо вздохнула, взяла небольшую книгу из кармана туники и вернулась, чтобы сесть рядом с Ребеккой. Она чувствовала себя немного застенчивой и очень обнадёживающей.

— Чарли, — Ребекка слегка наклонила голову, прежде чем оглянуться на своего собеседника, — в данный момент я не в настроении для поэзии. — Она одарила Чарли привлекательной улыбкой.

Очень нежно, Чарли накрыла руку Ребекки своей намного большей.

— На что ты в настроении, дорогая?

Её румянец углубился, а улыбка расширилась от смущения.

— Я надеялась, может, мы могли бы, ну… — Она подняла голову. — Ну, я действительно хочу изучить кое-что с тобой.

Румянец Чарли соответствовал красоте Ребекки, но она игриво двинулась вперёд.

Хриплым голосом с внезапным желанием она ответила:

— Я всегда здесь, всегда открыта для всего, что ты хочешь. Спроси, и если я способен, то это твоё.

— Вы уверены? Я не хочу доставлять вам неудобства, но я думаю, что пришло время узнать больше о чувствах, которые я испытываю, когда я с вами. Чувств, которых я никогда раньше не испытывала.

Ребекка почувствовала, как по телу Чарли прошла тонкая дрожь. Чарли хотел взять Ребекку на руки; заставить Ребекку кричать от удовольствия; услышать, как её собственное имя вскрикивает в тот момент, когда вселенная взрывается множеством хрустальных радуг.

— Дорогая, моё сердце, моя душа и моё тело — всё это твоё отношение к твоему желанию.

Она кивнула, понимая.

— У меня есть признание. До того, как я заболела, была ночь, когда вы ложились спать. Вы думали, что я сплю, но, ну, я не спала… — Ребекка наклонилась и снова поцеловала Чарли. — Именно в эту ночь эти чувства начали разжигаться, и с тех пор я чувствую их каждый день, и они только усиливаются с каждым днём. — И всё же она снова поцеловала её. — Мне сказали, что это потому, что ты меня возбуждаешь, Чарли.

Чарли глубоко вздохнула, отчасти, чтобы подавить смущение, узнав, что Ребекка слушала, когда она облегчила боль между бёдер в ту ночь. Затем слова Ребекки впитались в мозг Чарли.

≪Я её возбуждаю? ≫

Чарли обняла Ребекку и нежно вернула поцелуи.

— И ты возбуждаешь меня без слов, любовь моя.

Дыхание Ребекки перехватило ей горло, когда она почувствовала руки Чарли на своём теле, и начались ощущения в её теле с места.

— Я хочу немного изучить. — Она осторожно провела рукой по бедру Чарли. — Мне нужно прикоснуться к тебе, Чарли.

Дрожь побежала глубже; Ребекка чувствовала это под своими пальцами.

— Я весь твой. — Это было просто дыхание у неё на ухе, и она могла слышать это до глубины души.

— Я не уверена, как далеко это зайдёт, Чарли, ты это понимаешь? И я, конечно, не хочу дразнить тебя, поэтому, если ты не хочешь, я пойму. — Она положила руку на ногу Чарли, пока не получила ответ, потому что она действительно не хотела делать Чарли несчастным.

На данный момент Чарли было всё равно, куда делись исследования. Всё, что было важно, это то, что Ребекка касалась её. Её.

Она судорожно сглотнула и повторила:

— Я твой. Как бы ты ни хотела меня.

Ребекка улыбнулась и снова поцеловала. Она положила руку на бок Чарли, а затем на плечо, пока не начала спускаться по передней части халата. Она сделала паузу в своих движениях, когда её рука достигла лёгкого вздутия груди Чарли. Она прервала поцелуй и посмотрела на Чарли за разрешением. Глаза Чарли были посеребрены желанием; она не могла контролировать реакции своего тела. Тем не менее она посмотрела на Ребекку, застенчиво улыбнулась и кивнула. Маленькая женщина позволила своей руке медленно пройти остаток пути. Прикосновение к телу Чарли было восхитительным, и она была искренне рада, что решила больше исследовать свои желания. Её рука задержалась на груди Чарли, а затем медленно накрыла её, чувствуя её и изучая ощущение своего тела. Она подвинула руку и сунула её под мантию Чарли, пытаясь приблизиться ещё ближе. Свободной рукой она положила руку Чарли на бедро.

— Всё в порядке, Чарли, мне тоже нужно твоё прикосновение, — прошептала она, немного нервничая.

Дыхание Чарли было быстрым и поверхностным. Её веки наполовину трепетали, когда пальцы Ребекки сжимали её всегда чувствительную грудь. Чарли чувствовала, как её соски напряглись, пока они не заболели. Рука Чарли нежно погладила грудь Ребекки, длинный, чувственный удар, который прошёл от её бедра, вдоль её талии, по её рёбрам и остановился, когда большой палец Чарли погладил нежную кожу под её грудью.

— Ты так красива.

Её слова и её прикосновение вызвали озноб по всему телу Ребекки.

— Боже, Чарли, я никогда не чувствовала ничего подобного раньше. Это так хорошо. — Она провела большим пальцем по закалённому соску Чарли.

Она поняла, что её собственные становятся прямыми и очень чувствительными. Тело Чарли обвилось вокруг руки, которая сводила её с ума. Каждый удар большого пальца Ребекки проходил прямо от её соска к её ядру. Чарли опустила голову на плечо Ребекки и нежно поцеловала её в шею. Голова Ребекки отошла в сторону, давая Чарли столько места, сколько ей нужно, чтобы покусывать и ласкать впадину у горла Ребекки. Тихий стон покинул губы Ребекки, когда её глаза закрылись. Ребекка почувствовала головокружение. Зная, что сидеть намного дольше в вертикальном положении было невозможно, она начала откидываться назад, стараясь крепко держаться за Чарли.

— Да. — Она снова застонала.

Чарли сунул руку под плечи Ребекки и опустил её на одеяло. Никогда не отрывая губы от горла и плеча, Чарли мягко накрыла тело Ребекки своим. Ощущение стройной фигуры под ней, длины их тел, сжатых вместе, вызвало долгий дрожащий вздох Чарли.

— Я люблю тебя, Чарли. — Смогла выдохнуть Ребекка, даже когда она потянула пояс халата Чарли и сняла его с плеч. — Скажи мне, как тебе нравится.

— Моя любовь, моя любовь. Всё, что угодно. Прикоснись ко мне. — Чарли обняла Ребекку грудью, осторожно катая уже твёрдый сосок между своими пальцами. — Просто прикоснись ко мне. Обними меня.

Она подошла к шее Чарли и начала там исследование своими губами. Ей нравилось чувствовать мягкую кожу под своими губами. Её поразило, насколько это было любяще и нежно, и как сильно она хотела быть здесь с этой женщиной. Её рука скользнула обратно к груди Чарли и схватила тёплый груз сквозь материал ночной рубашки. Она откинула голову назад и застонала, когда почувствовала, что Чарли коснулся её соска.

— Боги! — Она ахнула, и она почувствовала порыв между её ногами.

Она чувствовала, что её тело отвечает её любовнику. Она просунула ногу, и она оказалась между ног Чарли. Она собиралась сдвинуться, пока не услышала длинный глубокий рык от женщины. Чувство бедра Ребекки на фоне собственной больной потребности заставило Чарли вернуться на границу.

— О Боже, пожалуйста, пожалуйста.

Чарли застонала. Её бедра начали двигаться в медленном ритме. Её руки обвились вокруг плеч Ребекки, держась за дорогую жизнь, пока Чарли дрожала в руках Ребекки. Она уткнулась головой в плечо Ребекки.

— Пожалуйста.

— Да, Чарли, всё в порядке, любовь моя. — Прошептала она ей на ухо. — У меня есть ты, дорогая, отпусти. Я буду защищать тебя.

Сила бёдер Чарли увеличилась в бедре Ребекки. Затем тело Чарли напряглось, сильно прижимаясь к Ребекке. Высокий, удушливый крик, наполовину рыдание, наполовину вздох вырвался из горла женщины.

— Ребекка.

На мгновение или целую вечность Чарли крепко лежала в руках Ребекки, когда вселенная взорвалась через её тело. Затем она опустилась без костей в руки Ребекки.

— О, Боже. О, любимая. — Почтенно, разрушенно прошептала Чарли на ухо Ребекке.

Её руки обвились вокруг женщины, и она вздохнула, вполне довольная тем, что понравилось Чарли.

— Я люблю вас. — Прошептала она. — Я никогда не буду любить другого, как я люблю тебя.

Чарли был смущён.

— Извините. Я не хотел вас пугать или слишком сильно давить. Просто каждую ночь я держал вас в руках и хотел вас и… Я так сильно вас люблю, Ребекка. — Тихим голосом: — Ты мне так нужна.

— Тссс… — она успокоила её, осторожно поглаживая её по спине и расчёсывая пальцами волосы, которые всё ещё нужно было подстричь. — Я тоже этого хотела, Чарли. Я хотела знать, смогу ли я порадовать тебя, сделать тебя счастливым. Ты помог мне понять многое сегодня вечером с твоей мягкостью и твоим терпением.

— Терпением? Ты прикасаешься ко мне, и я взрываюсь, как ракета! Это было не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал раньше, дорогое сердце.

Ребекка выбралась из-под Чарли и двигалась, пока не легла в руках Чарли, её голова лежала на её плече, а её рука медленно скользила по её животу.

— Мне просто нужно было знать, что я могу порадовать вас. Этого мне будет достаточно для вас. — Она не совсем знала, как объяснить свои чувства. Она обняла ближе, чувствуя, как руки Чарли сжались вокруг неё. — Я чувствовала себя такой неудачницей в моём браке. Мой муж не хотел меня. Он не любил меня, и я никогда не радовала его. — Она боролась со слезами, которые хотела пролить.

Чарли крепко обнял её, когда она почувствовала, а не услышала рыдания, от которых задыхалась Ребекка.

— Мистер Гейнс был дураком. Вы удивительная, дорогая женщина. Ваше сострадание, доброта и способность проявить себя в эти неуверенные времена, когда было бы легче отвернуться от всех окружающих, поразительны.

— Я думаю, что вы предвзяты.

— Я, моя дорогая, очень предвзята. Ты прекрасна, и я очень сильно желаю тебя. Твои прикосновения меня возбуждают, твои поцелуи поджигают меня, и теперь я обнаруживаю, что у меня нет сил сопротивляться тебе даже на мгновение, когда ты обнимаешь меня и хочешь.

— Я признаю, что я была смущена и неуверена во всём этом. Но когда я открыла глаза, и вы были там, всё стало так ясно. Я поняла, что никогда не смогу найти то, что у меня есть с вами, ни с кем другим. Я намерена удержать тебя навсегда.

— Я буду твоей до конца моей жизни, дорогая. Но что смутило тебя, любимая?

— Всё это. Вы были здесь и такая очаровательная, замечательная и добрая. Вы были тем, о чём я мечтала всю жизнь и дом. Но, Чарли, вы должны признать, что у нас нет обычных отношений. Я должна была знать и понимаю, что всё, о чём я думала, просто не имело значения во всём. Я люблю тебя, для меня не важно, что ты женщина под твоей маскировкой. Но я должна была найти это. Я должна была понять, что это просто имеет значение или не имеет значения для меня.

— Что убедило тебя, дорогая? Я всегда думал, что, поскольку я не был тем, кем я казался, что я был чем-то, что оскорбляет наше общество, я думал, что проведу свою жизнь в одиночестве. Ты для меня чудо.

Она вздохнула и поднялась, чтобы посмотреть в глаза Чарли.

— Я не могу сказать вам, что это было. Возможно, это была ваша доброта, ваша нежность, ваша преданная преданность служению и долгу. — Она покачала головой. — Я не знаю, всё, что я знаю, это то, что было, я ходила за вами по пятам. Я не могу дождаться, когда наша жизнь действительно начнётся вместе. Я буду горда взять ваше имя и назвать себя твоей женой.

— И мой пол? Что из этого, дорогая? Вы знаете, есть вещи, которые я никогда не смогу вам дать, вещи, о которых большинству мужчин даже не приходится думать дважды.

— Полагаю, дорогой Чарли, вы говорите о детях? Вы должны знать, что если мы хотим, чтобы они были достаточно плохими и были верными, так или иначе, мы будем благословлены детьми. Но если иметь детей никогда не произойдёт, я всё ещё счастливо буду жить с тобой. Ты теперь моя семья, Чарли. Всё, что у меня есть. Всё, чего я хочу.

— Ребекка, любовь моя. Ты — семья, любовь, о которой я мечтал и думал, что никогда не смогу. Ты — чудо в моей жизни.

— Тогда кажется, что у нас есть всё, что нам нужно, Чарли. — Она хихикнула и ткнула её в рёбра. — Может быть, на днях я даже переживу стигму брака с янки.

Чарли перевернулся на спину и закрыл глаза рукой.

— Ах, позор всему этому.

Ребекка усмехнулась и убрала руку Чарли от её глаз.

— Я уверена, что выживу.

Чарли перевернулась на бок, чтобы она могла смотреть прямо на Ребекку.

— Действительно? Вы знаете, это может стать неприятным. — Она погладила Ребекку по щеке. — Я никогда не хочу причинять вам неприятности.

Блондинка провела рукой по руке Чарли.

— Дорогой, я пережила войну. Ничто не может быть таким неприятным. Я верю, что наша совместная жизнь будет прекрасной.

Нежный удар поднял мурашки по коже Чарли. Её голос снова стал хриплым.

— Что для вас, дорогое сердце? Столько удовольствия, сколько приносит мне твоё прикосновение, я бы тоже хотел доставить тебе это удовольствие.

Ребекка вздрогнула от этой мысли и улыбнулась.

— Чарли, то, чего я хочу от тебя сейчас, — это быть с тобой. Я люблю тебя и хочу испытать всё, что ты можешь предложить, но должна признать, что я нервничаю. Никто никогда не воздействовал на меня так, как ты.

Чарли очень нежно погладила Ребекку по руке, лаская кончиками пальцев нежную кожу на внутренней стороне её локтя и запястья.

— Я здесь, любовь моя. Всё, что тебе нужно сделать, это спросить меня, и если я сделаю что-то, что тебе не нравится, то скажи мне.

Она кивнула, нервная улыбка всё ещё играла на её губах.

— У меня к тебе есть вопрос.

— Всё, любимая.

— В ту ночь… когда ты… хорошо… — у неё хватило милости по-настоящему покраснеть и отвлечься на мгновение. — Как часто ты это делаешь?

Чарли покраснела от корней волос до кончиков пальцев ног. Она положила голову на плечо Ребекки и нежно положила руку на бедро Ребекки. Удушённым шёпотом она наконец поняла, как ответить.

— Раньше я делал это иногда, обычно, когда становилось одиноко и слишком плохо. Сейчас. Ммм. Когда необходимость прикоснуться к тебе и быть тронутым тобой становится больше, чем я могу справиться, не нарушая своего слова. — Она лежала там, ожидая, что Ребекка отступит.

Она вздохнула и держала Чарли как можно ближе.

— Я просто удивилась. У меня никогда не было… ну…ну, нет.

Чарли убрала руку от бедра Ребекки до рёбер, пока её большой палец снова не упёрся в нежную кожу под грудью.

— Что ты чувствуешь, дорогое сердце? Ты говоришь об ≪этих чувствах≫, так расскажи мне о них.

Она слегка нервно рассмеялась:

— Моё сердце бьётся быстрее, живот сильно трясётся, и я чувствую тепло во всём теле.

Чарли провела по очень чувствительной коже маленькие круги.

— Вас это беспокоит?

Она вздохнула со стоном, и её глаза медленно закрылись.

— Нет, совсем нет.

— Скажи мне, что ты чувствуешь. Скажи мне, что ты хочешь.

— Я чувствую тепло во всём. Моё сердце бьётся так сильно, что я чувствую лёгкое головокружение… — Она облизнула губы, пытаясь нормально дышать: — Я не знаю, чего хочу. Меня никогда не спрашивали.

Чарли мягко опустила большой палец и ласкалаявно твёрдый сосок под тонким материалом её ночной рубашки.

— Вы можете использовать своё воображение, любимая, и если вы обнаружите, что вам что-то не нравится, скажите мне.

Ребекка тихо ахнула.

— Я не знаю ничего, кроме того, чтобы быть… — Она остановилась, отказываясь произнести слово.

Она знала, что Чарли никогда не сделает ей больно, как раньше, но всё же она понятия не имела, и боялась, что этот факт вызовет отвращение к Чарли. Страх начинал войну с новыми чувствами возбуждения. Чарли немедленно остановился.

— Скажи мне, любимая. Я хочу знать. Мне нужно знать, что ты чувствуешь, и, что более важно, чего ты боишься.

Ребекка сразу заметила, что Чарли перестал её трогать. Она улыбнулась и постаралась не выглядеть разочарованной.

— Мой муж никогда не заботился о том, как я себя чувствую. Никогда не заботился о том, что он причинял мне боль. Никогда не пытался быть нежным. Боюсь, я действительно мало знаю о более интимных вопросах жизни. Особенно с таким, как ты, который так добр и нежен со мной. — Она немного засмеялась. — Если ты вошёл, толкни меня к кровати и сделай то, что ты хотел, чтобы я поняла.

Мягко, Чарли начал гладить Ребекку по щеке, шее и плечу.

— Я хочу прийти к вам с нежностью и со всей моей любовью, желанием и нежностью. Я хочу нежно исследовать каждый сантиметр вашего тела, сначала моими пальцами, а затем моими губами. Затем я хочу привести вас к абсолютному росту физического возбуждения и страсти, так что, по крайней мере, на мгновение вы поймёте, как сильно я вас люблю, как сильно моё сердце, душа и тело жаждут быть с вами связанными.

— И я так хочу этого. Я просто боюсь, что я не буду радовать тебя.

Мягко, но твёрдо, Чарли обрисовал лицо Ребекки, так что ей пришлось смотреть ей в глаза.

— Ничего, что ты можешь сделать, не доставит мне удовольствия. Всё, что тебе нужно сделать, — это дотронуться до моего тела рукой — где угодно — и огонь пронзит меня. Ты целуешь меня, и я болею за тебя. Ты ласкаешь мою грудь и Я дрожу от нужды. Когда наши тела сплетаются вместе, так близко, так мило, я взмываю в небеса.

— Есть ли какая-то часть вас, которая хотела бы иметь жену, которая более сведуща в любви? Кто не боится, что она собирается сделать что-то не так? Я действительно испорченный товар, Чарли.

Чарли опустила голову и очень нежно поцеловала прямо в сердце Ребекку.

— Я не хочу никого, кроме тебя. А тебя я очень хочу. Ты не более испорченный товар, чем любая другая женщина, у которой нет опыта любви. У немногих женщин есть опыт любви к другой женщине. Думаю, я хотел бы попробовать и исцелить обиду, которую он нанёс тебе моей любовью, дорогая. — Её губы мягко коснулись округлости левой груди Ребекки.

Мягкий поток тёплого воздуха охватил сосок Ребекки. Неуправляемо тело Ребекки выгнулось к Чарли, и она застонала. Её рука нашла основание шеи Чарли, и она почувствовала себя ещё более поглощённой покалыванием в своём теле. Чарли подхватила тугой сосок губами и проследила тонкие следы сморщенной плоти сквозь тонкое платье. Она взяла в ладонь другую грудь Ребекки, используя большой палец, чтобы нежно ласкать её, обхватив тугой сосок лёгкими ласками.

— Чарли… — Она чувствовала, как её тело реагирует.

Она дрожала от прикосновения Чарли. Она была бессильна что-либо сделать, кроме как извиваться под лаской своего любовника. Её руки бродили по телу Чарли, когда она наслаждалась происходящим. Чарли посмотрел на Ребекку.

— Это тебя пугает, любимая? Я продолжу или ты хочешь что-то ещё?

— Не страшно, — ей удалось выбраться, поскольку её мозг пытался прийти в себя, — тепло, очень тепло.

— Вы хотите, чтобы я продолжил?

— Обнимать меня? Позволь мне научиться этому чувству.

Чарли обняла Ребекку за плечи и притянула к себе так, чтобы длина её тела подходила к плечу Ребекки от плеча до лодыжки. Она неподвижно положила руку на грудь Ребекки.

— Я прямо здесь, любимая, прямо здесь.

— Я знаю. — Она поцеловала Чарли в шею. — Спасибо. Вы уверены, что всё в порядке?

— Я очень, очень уверен. Я бы провёл всю свою жизнь, просто обнимая тебя, если это то, что тебе нужно.

Она прижалась ближе, оборачиваясь вокруг Чарли.

— Мне понадобится больше, Чарли. Я просто не уверена, что это такое. Я знаю, это звучит глупо. — Она посмотрела на своего любовника. — Так что, не хочется хотеть удовольствия? Думаю, я напугана тем, что делает моё тело в последнее время. Хм, я заметила, что происходит что-то очень странное, вы знаете. — Она жёстко указала. Затем она положила руку в область паха Чарли. — Вот. — Она абсолютно не могла поверить, что у неё был этот разговор.

Чарли подавил улыбку. Всё, что можно даже смутно истолковать как высмеивание её, не сработает, даже если улыбка была от знания, что тело Ребекки реагирует на неё всеми возможными способами. Однако разум и страхи Ребекки всё ещё нуждались в заверении.

— Любовь моя, это действительно очень просто. Это та область, где вы сильнее всего ощущаете удовольствия страсти. Нервы и мышцы напрягаются при подготовке к освобождению. Там также течёт больше крови, усиливая вашу чувствительность. Я подозреваю, что вы тоже обнаружите, что у тебя там сыро.

Она кивнула, пряча лицо в плечо, совершенно смущённая.

— Да. Очень сильно. Конечно, должно быть что-то не так. Может быть, мне следует поговорить с Элизабет.

— В этом нет ничего плохого, дорогая. Просто твоё тело обеспечивает смазку, так что, когда я прикасаюсь к тебе и поглаживаю тебя, нет ничего, что могло бы отвлечь тебя от удовольствия. Так же, как ты намазывала руки, чтобы потереть мне спину. Тело обеспечивает смазку для самых интимных ласк.

— Я чувствую себя как дура. Вы могли бы подумать, что я могла бы кое-что понимать об этих вещах. Но нет, это происходило так много в последнее время, что я подумала, что что-то не так с моим курсом.

— Моя любовь, если бы некому было научить тебя этим вещам, как ты могла их знать? И то, что ты мне рассказываешь, безмерно радует меня. Это значит, что я делаю тебе то, что ты делаешь со мной — возбуждаешь меня своими прикосновениями, с моим присутствием. Это, моя любовь, делает меня действительно счастливым. — Чарли взял Ребекку за руку и положил ей на грудь.

Она чувствовала, как сердце Чарли колотится под её прикосновением. Она засмеялась и провела рукой по груди Чарли.

— Ты не представляешь, как сильно на меня влияешь. Я смущалась уже несколько дней.

— А я меняла нижнее бельё два раза в день, чтобы не смущать себя.

Ребекка рассмеялась, затем успокоилась и положила голову на плечо Чарли.

— Это тоже делает меня счастливой, Чарли.

Они лежали лицом друг к другу, а Чарли нежно держала маленькую женщину в изгибе своей руки. Свободной рукой Чарли нежно ласкала плечо Ребекки, её руку, её спину, её бок, подъём бедра, а затем обратно её плечо. Она нежно обцеловала лицо Ребекки, её щёки, лоб, губы и кончик носа.

— Будь нежной. Это самое безопасное место в мире. Позволь себе наслаждаться моим телом, касающимся твоего.

Ребекка кивнула и поцеловала Чарли.

— Хорошо. Я доверяю тебе.

Рука Чарли продолжала нежно поглаживать, щекоча тонкие волосы у основания шеи Ребекки, прослеживая линии мышц и костей вдоль позвоночника и плеч. Затем эти дразнящие пальцы вышли вперёд, обведя сухожилия на её шее, лаская впадину у основания её горла, а затем одним пальцем проследили путь, который аккуратно обвивался вокруг одной груди до конца, катая тугой сосок между пальцем и большим пальцем. Всё это время Чарли целовала нежно, как крылья бабочки по всему лицу, Ребекку.

— Вы делаете всё по порядку?

— О, да, теперь, когда я знаю, что я должна чувствовать это. — Прошептала она ей на ухо. — Я в порядке.

— С тобой всё в порядке, любовь моя.

Чарли продолжала держать и ласкать её нежно, нежно; надеясь, что её нежность и нетребовательная любовь станут исцелением от травм, полученных этой нежной женщине.

========== Глава 16 ==========

Понедельник, 12 ДЕКАБРЯ, 1864.

— Чарли, садись.

Он посмотрел на стул, который она поставила на заднем крыльце.

— Ммм, Ребекка, дорогая, ты же знаешь, что Джоко обычно склоняется ко мне с такими вещами: бритьё, стрижки, знаешь, основы.

— Да, я знаю, и я также знаю, что в конечном итоге хорошего сержанта не будет рядом, чтобы сделать это, и вы просто должны довериться своей жене, которая будет заниматься этими вещами. Теперь сядьте.

Чарли продолжал смотреть на стул, но не двигался к нему. Ребекка подошла и помахала ножницами под носом.

— В чём дело, полковник Редмонд, ты мне не доверяешь? — Дразнила она. — Конечно, полковник армии не боится крошечной женщины с ножницами.

— Нет, конечно, нет, дорогая. Просто у меня есть определённые способы, которые мне нравятся, и Джоко их знает. — По выражению её лица стало ясно, что его предпочтения и старые привычки не являются достаточным оправданием. — И я пригласил Джоко вернуться со мной, когда война закончится…

— Да, и я уверена, что у него будут более важные дела, чем постричься. А теперь садись, Чарли. — Она указала на стул кончиком ножниц. — Уверяю вас, я знаю, как стричь волосы джентльмена. Я делала это для моего брата и моего мужа, и я не скальпировала ни одного из них.

— Да, мэм, — смирённо, Чарли сел.

Ребекка усмехнулась и положила полотенце на плечи.

— Вы могли бы подумать, что я планировала отрезать вам уши, как действуете вы. — Она взяла расчёску и начала пробираться сквозь его волосы.

— Нет, дорогая, меня волнуют не мои уши.

— Тогда что бы это было? — Она затянула волосы между пальцами и сделала первый разрез.

— Гм. Мои запасы? Моё чувство приличия? Моя способность держать тебя подальше от себя?

Она засмеялась, делая ещё один разрез.

— Господи, Чарли, я постригаю твои волосы. Как ты мог найти это в интимной форме? — Она наклонилась и прошептала ему на ухо. — Теперь, если бы мы были в нашей комнате…

— Моя дорогая, просто быть так близко к тебе и, когда ты проводишь пальцами по моим волосам, серьёзно отвлекает.

— Подумай о чём-нибудь другом, Чарли. Подумай о том, чтобы поставить палатку или, что ещё лучше, сесть за прекрасный воскресный чай с миссис Уильямс.

Чарли хмыкнул, стараясь держать голову неподвижно. В конце концов, она держала большую пару очень острых ножниц.

— Вы, конечно, знаете, как ослабить пыл парня, моя дорогая.

— Надеюсь, я тоже научусь его строить. — Она сделала ещё один удар, когда Джоко завернул за угол.

Ирландец остановился на середине шага, его глаза расширились, и он засмеялся.

— Ну, что у нас здесь, полковник С?

Чарли на мгновение проигнорировал Джоко, чтобы ответить Ребекке.

— Вы делаете, моя дорогая, вы уже делаете. — Затем он посмотрел на своего бэтмена с немного кислым выражением лица. — Очевидно, стригусь. Она чувствует, что вы не можете правильно ухаживать за мной.

— О, теперь это так? — Джоко посмотрел на Ребекку, которая только улыбнулась и покачала головой. Бэтмен знал, что с ним играют. — Что ж, если вы захотите время от времени возвращаться в лагерь, а не оставаться здесь, в главном доме, как настоящий джентльмен, тогда я мог бы найти время, чтобы сделать вам подходящую стрижку.

— Ребекка, дорогая, у нас есть шкаф, где мы могли бы спрятать этого негодяя, чтобы он мог правильно выполнять свою работу?

— Я уверена, что мы могли бы найти место, однако, вы знаете, что после того, как я покончу с вами, я всегда смогу подстричь волосы сержанта.

Чарли поднял бровь, и на губах заиграла злая улыбка.

— Да, моя дорогая, я действительно считаю, что мой бэтмен выглядит немного косматым по краям. И есть вопрос вдовы, которую он встретил во время одной из наших поездок. Я подозреваю, что хотел бы произвести впечатление.

Ребекка посмотрела на Джоко.

— Это верно? Вы нашли леди, чтобы ухаживать, сержант? Если это так, то мы наверняка должны исправить вас. Я уверена, что Сара была бы счастлива вскипятить воду, чтобы я тоже могла побрить вас. У меня всё ещё есть бритва мистера Гейнса. Конечно, она годами не использовалась и может быть немного скучной, но я уверена, что вы справитесь с одним или двумя прозвищами, и я знаю, у полковника Редмонда есть какой-то замечательный одеколон, которым мы могли бы опрыскать вас.

— Ах, спасибо, мисс Ребекка, но я вполне способен побриться, мэм. И Тарент обычно делает мне стрижки.

— И ты обычно стригёшь волосы полковника. — Она слегка подтолкнула Чарли, продолжая мучить бэтмена. — Времена меняются, сержант. Я думаю, что дамочка подстригла бы ваши волосы. — Она поправила волосы на шее Чарли. — Я уверена, что полковник будет рад помочь.

— Почему, Джоко, я уверен, что мисс Ребекка могла бы больше подстричь тебе ту причёску, которую любая леди сочла бы привлекательной, вместо того, чтобы выглядеть так, будто Тарент надел чашу на голову и подстригал всё, что торчало. Просто пусть она прикончит меня, и ты сможешь занять этот стул.

Джоко нервно огляделся.

— Вы знаете, я думаю, что слышу, как зовёт Дункан. — Он дал свежий салют. — Хорошего дня, полковник, мисс Ребекка.

Это было всё, что Ребекка могла сделать, чтобы сдержать смех, поскольку Джоко удалось бежать, не убегая.

— Что такого в женщине с ножницами, что мужчина находит настолько опасным?

— Возможно, дорогая, любая женщина с ножницами в состоянии… создать мгновенного евнуха… или, по крайней мере, символического. Мужчины так гордятся своими волосами и бородами, что это могут быть и другие придатки. И вы знаете, как защищаются люди, имеющие определённые части своей анатомии.

Она снова усмехнулась, когда начала работать вокруг его ушей.

— Я знаю, что это достаточно важно, чтобы вы посчитали необходимым добавить к своим брюкам довольно внушительные прокладки.

— Что ж, любимая, эта прокладка не повредит ни твоему положению, ни моему в этом сообществе.

— Это правда. — Она очень аккуратно подстригла волосы из-за его уха. Она похлопала его по плечу, когда он корчился. — Стой спокойно. Как я уже говорила, миссис Купер впечатлительна.

— Моя любовь, единственный человек, которого я должен впечатлить моими навыками и способностями как любовника, это ты. Подкладка не для тебя; она защищает тебя. Конечно, если тебе нравятся вещи, которые может делать такое оборудование, я могу по крайней мере, предоставить симулякр.

Она остановилась как раз перед следующим порезом.

— Извините меня?

Чарли покраснел.

— Я могу использовать протез, если хотите.

Она обошла вокруг и на мгновение посмотрела на него, прежде чем вернуться за ним.

— Вы делали это раньше?

— Нет, но я слышал о таких вещах. И я верю, что знаю, где я могу их получить, если ты этого хочешь. — У Чарли опустилась голова, подбородок на груди, низкий голос. — Я хочу быть таким же мужчиной, как ты от меня.

Ребекка потёрла плечи и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо.

— Чарли, в уединении нашей спальни, ты именно то, что я хочу. Я думаю, что ты самая красивая вещь, которую я когда-либо видела, и мне нравится прикасаться к тебе и заставлять тебя прикасаться ко мне в ответ. — Она поцеловала его в щеку. — Я верю, что ты покажешь мне, что там возможно, но я желаю только тебя.

Чарли посмотрела ей в глаза, надеясь увидеть правду.

— Только меня? Меня достаточно для тебя?

— Да, мой дорогой Чарли. Только тебя. Ты делаешь меня счастливой и тебя более чем достаточно для меня.

Чарли счастливо улыбнулся.

— Ну, тогда, я думаю, мне просто нужно научиться жить с этим.

Ребекка вернулась к стрижке.

— Да, я думаю, вы это сделаете. Я уверена, что вы настроитесь довольно хорошо. — Она провела пальцами по его волосам, проверяя срез. — Теперь ты будешь стоять неподвижно, пока я беру бритву к твоей шее, или мне нужно привязать тебя к этому стулу?

≪Бритва? Моя шея? Тупой бритвой? ≫ — Я буду очень, очень тих. Обещаю. Пожалуйста, не скользите? Моя шея очень чувствительна.

Она взяла бритву и надела её на кожаный ремешок.

— Я обещаю не перерезать тебе горло, Чарли, мы только дразнили насчёт бритвы. Она довольно острая. — Она передала это ему. — Посмотри на себе.

— Нет, дорогая. Я доверяю тебе. — Чарли наклонил голову вперёд, обнажив шею своей рукой и лезвию.

В тот момент, когда Ребекка приставила лезвие к коже Чарли, она заставила её осознать, как сильно он ей доверял. Если бы она была союзником-шпионом, она могла бы легко перерезать горло Чарли, и никто бы ничего не мог с этим поделать. Она очень осторожно и очень ласково начала срезать короткие волосы с его шеи.

— Я люблю тебя, Чарли.

Он ждал, пока она закончит его шею. Затем он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Я люблю тебя, Ребекка. Я доверяю тебе всем, что я есть, и всем, что у меня есть. Я доверяю тебе с моей честью.

— Я обещаю хранить его в безопасности и защищать его и тебя до самого последнего дня, Чарльз Редмонд.

Всё, что мог сделать Чарли, это закрыть глаза и насладиться моментом.

***

Позже стрижка Чарли была закончена, и Ребекка выпустили его из пытки, она отправила его на пути и отнесла стул обратно на кухню. Сара курировала огонь в котле. Она подняла голову и слегка улыбнулась Ребекке.

— Не беспокойтесь об этом, мисс Ребекка, мужчины начинают корчиться в кресле, когда молодые люди подстригают их волосы, и это одна из тех вещей, которых они никогда не перерастут. Моя мама говорила, что это потому, что все они думают, что они как Сэмпсон.

Ребекка засмеялась.

— Я вижу это. Надеюсь, полковник Редмонд не считает меня Далилой.

Ребекка вышла на крыльцо, чтобы забрать вещи, которые она там оставила, когда суматоха заставила её пройти за угол дома. Там она увидела Дункана и другого солдата посреди кулачного боя.

— Мальчики! Прекратите это! — Она покинула крыльцо и побежала к мужчинам. — Прекратите это! — Она хотела попытаться разлучить их, но знала, что у неё не хватит сил остановить этих двух мужчин, которые намерены причинить друг другу боль. Она подошла к задней части дома и закричала так громко, как только могла. — Чарли! Сержант Джексон!

Чарли только входил в свой кабинет, царапая маленькие волоски, которые неминуемо проскользнули у него под воротник. Он повернулся и побежал по дому в поисках Ребекки. Он был уверен, что она в беде. Джоко был в своей палатке, чтобы собрать свои вещи, и тащил их обратно, чтобы занять небольшую комнату, которая, по словам Беулы, должна была быть его собственной. Он бросил свои вещи в грязь и побежал.

— О, Чарли, ты должен остановить их! — Она указала на другую сторону дома, когда увидела, как Чарли вышел из своего кабинета.

Чарли посмотрел туда, куда указала Ребекка. Дункан катался в грязи с тем, что выглядело как один из солдат Пенсильвании из компании Монтгомери. К счастью, Джоко был на пути к сцене с другой стороны. Двое мужчин двинулись быстро. Чарли буквально снял Дункана с большого человека. Дэвисон, воинственная история агрессивного поведения, встал и после снова атаковал Дункана. Джоко схватил солдата Дэвисона и прижал руки к спине. Ребекка осталась в стороне, но наблюдала, как двое мужчин отделяют бойцов друг от друга. Это было всё, что она могла сделать, чтобы остаться и позволить Чарли справиться с ситуацией. Командный голос Чарли присутствовал в полную силу.

— Довольно.

Оба мужчины поняли, что их командир присутствует. Они сосредоточились на полном внимании, глаза вперёд, один с почерневшим глазом, а другой с окровавленной губой. Чарли обошёл их обоих.

— Хорошо. Кто из вас хочет рассказать мне, что здесь произошло?

Оба мужчины упорно молчали.

— Хорошо. Дункан. Ты последний человек, которого я бы ожидал нарушить правила ведения боя в лагере. Что случилось?

— Сэр, нет… ничего, сэр. — Дункан перевёл взгляд на Ребекку, затем снова на своего командира.

Чарли поймал взгляд. Он встал позади Дэвисона.

— Как насчёт тебя, солдат? Что ты скажешь?

— Ничего, сэр. — Человек почти зарычал, отвечая.

— Вы оба знаете, что боевые действия — это наказуемое преступление.

— Да, сэр. — Они ответили вместе.

Дункан тяжело сглотнул.

— Кто из вас начал это?

Дункан вышел вперёд без слов. Один взгляд Дункана на его невесту рассказал историю. Чарли поднял бровь. Дункан Нейлер был самым нежным человеком во всём полку. Всё, что Дэвисон говорил о Ребекке, должно быть, было грубым. Чарли кивнул.

— Я предполагаю, что что-то было сказано или сделано, что вдохновило это поведение.

— Я бросил первый удар… сэр. — Ответил Дункан. — Это я был виноват.

— Дункан, иди в мой офис. Жди моего решения. И вытирай ноги, прежде чем войти. Я не хочу грязи на всём. — Он повернулся к Дэвисону и просто ждал.

Дункан удвоил время вокруг дома, чтобы дождаться полковника. Дэвисон просто продолжал стоять там, глядя прямо перед собой.

— Поскольку я знаю Дункана достаточно хорошо, чтобы знать, что он не нанесёт удар без какой-либо провокации, вы хотите сказать мне, что вы сказали?

Дэвисон перевёл взгляд на Ребекку, а затем он пристально посмотрел на Чарли.

— Я сказал, что она шлюха.

— Вы понимаете, что говорите о моей невесте? — Голос Чарли был твёрдым и ровным.

— Вы заслуживаете её. — Его губы сжались, прежде чем он ухмыльнулся. — Сэр.

Характер Чарли быстро нарастал. Смертельное спокойствие установилось над ним, то, что Джоко признавал самым смертоносным из всех настроений Чарли.

— Правда? Не могли бы вы сказать мне, мистер Дэвисон, почему вы придерживаетесь такого мнения?

— Она — мусор на юге. Имеет смысл, что ты найдёшь свой путь в её кровати.

— Значит ли это, что вы верите, что я тоже южный мусор, мистер Дэвисон?

Человек ничего не сказал, но продолжал смотреть на своего командира. Затем он глубоко вздохнул.

— Они не должны были давать вам команду. Вы — сочувствуете южным. Посмотрите, что вы приказываете нам сделать для этих повстанцев. Я бы лучше перерезал себе горло, чем порезал кусок дерева, чтобы согреть их.

— Вы знаете, солдат, что мы выполняем приказы самого главнокомандующего?

— Не все люди с ним согласны. Они начали эту войну, пусть они пострадают за неё.

— Хорошо. Мы собираемся решить этот вопрос сегодня. — Он повернулся к Джоко. — Соберите полк. Я хочу, чтобы через пятнадцать минут в северном загоне была полная посещаемость в строю. — Возвращаясь к Дэвисону, он приказал: — Вы, сэр, будете свободны высказать своё мнение при собрании. Я ожидаю, что вы изложите его кратко и как джентльмен. Знайте, что я лично выступлю за другую сторону этого вопроса. — Чарли вызвал одного из штабных сержантов из своего старого полка. — Сержант, охраняйте этого человека. Он арестован за борьбу в лагере. Могут быть предъявлены дополнительные обвинения, в частности, нарушение служебных обязанностей. — Чарли пошёл в свой кабинет, чтобы разобраться с Дунканом, пока собирался полк. — Ну, что ты скажешь для себя, парень?

— Сэр, я извиняюсь за борьбу. — Дункан стоял прямым шомполом перед столом Чарли.

— Так сколько же ваших товарищей по армии имеют такое же мнение о нашей ситуации, как Дэвисон?

— Сэр?

— Мистер Дэвисон только что сообщил мне, что он назвал мисс Ребекку шлюхой. Он продолжил, чтобы сообщить мне, что мне не следовало давать эту команду, потому что я сочувствую югу. Я предполагаю, что он сказал что-то, похожее на вас.

Глаза Дункана на мгновение опустились на пол, затем он снова посмотрел вверх.

— Да, сэр. Он сказал ужасные вещи о мисс Ребекке, и он… — Мальчик остановился и покачал головой.

Более мягко, Чарли убедил его.

— Скажи мне, Дункан. Я не могу это исправить, если я не знаю, с чем сталкиваюсь.

— Дэвисон сказал ужасные вещи о мисс Ребекке, которые я, скорее всего, не повторю, а что касается других вещей, сэр, я знаю, что несколько… несколько человек из команды майора Монти ворчали вокруг них.

— Я предполагаю, что он назвал мисс Ребекку шлюхой. Что-нибудь хуже этого?

Дункан выглядел очень неловко и извивался под взглядом Чарли.

— Он сказал… сказал…

— Давай, парень. Я не сержусь на тебя. На самом деле, если бы это был я, а не ты, я мог бы чувствовать себя некомфортно из-за необходимости дисциплинировать себя.

Дункан немного рассмеялся. Затем он встал прямо и посмотрел на своего командира.

— Он сказал, что её нужно вывести в одно из полей и показать, что может сделать для неё хороший северный мужчина, вместо того, чтобы делить с ней её кровать. Затем он прокомментировал, что могла бы сделать мисс Ребекка. — Он глубоко вздохнул. — Я пытался не обращать на него внимания, сэр, но когда он говорил о причинении вреда мисс Ребекке, я просто не мог… вы… не могли этого допустить.

— Я понимаю, Дункан. Я сделал бы то же самое, что и ты. А как насчёт проблем, которые у него возникают со мной как его командиром?

— Сэр, люди ворчат. Не… не все из них имеют в виду половину того, что они говорят, но Дэвисон — просто подлый сэр. Всегда был. Майор Монти мог быть командующим, и он тоже нашёл бы что-то не таким. У вас просто есть больше его ненависти, сэр.

— Хорошо. Ваше наказание за сражение будет наложено на сборе. Время для нас, чтобы пойти.

Чарли вышел с Дунканом позади него, как только появился Полк.

— Полковник. Что случилось?

Чарли пошёл к месту сбора.

— Вам придётся провести обзор действий. Кажется, у мистера Дэвисона есть серьёзная жалоба на меня, а также желание оскорбить нашу хозяйку — я могу добавить, что это довольно грубо.

— Ребекка? Милорд, что кто-то может сказать о Ребекке?

— Очевидно, что она — южный мусор, шлюха, и что она должна выяснить, что хороший мужчина-янки может сделать для женщины, вместо того, чтобы делить её кровать со мной. Кстати, я сочувствующий югу, который не заслуживает командования.

— Мой Чарли. Ты тоже начал войну? — Полк засмеялся, пытаясь обдумать весь этот удар, а также пытаясь выяснить, почему Чарли не охотится на Дэвисона за то, что было сказано о Ребекке. — И что же сделал молодой Дункан?

— Кинулся на Дэвисона. Хотел бы я иметь.

— Дэвисон сказал эти вещи Дункану? Не похоже, что это было бы так приятно. Любой, у кого есть глаза, может видеть, что Дункан ужасно влюблён в Ребекку.

— Он сказал мне подобные вещи. — Голос Чарли был абсолютно мёртвым.

— О, Чарли, извини. Что мы будем с этим делать?

— Вы дадите Дэвисону шанс высказать своё мнение. Затем я укажу несколько фактов. В этот момент любой человек, который согласен с Дэвисоном, будет приглашён в другое место. Немедленно. Разочарование в связи с неисполнением обязанностей и невыполнение приказа главнокомандующего.

— Хорошо. Мы разберёмся с этим. Скажи мне, Ребекка это слышала?

— Если честно, я не знаю.

— Надеюсь, что нет. Она была очень добра и не заслуживает такого неуважения.

— Никто не делает.

Двое мужчин прибыли к месту сбора.

— Хорошо, Полк. Это твоё шоу.

Второй командир занял своё место перед войсками, медленно двигаясь взад-вперёд.

— Хорошо. Кажется, вы, ребята, нуждаетесь в шансе, чтобы избавиться от некоторых вещей. И если вы захотите это сделать, мы дадим вам шанс сделать это прямо сейчас. — Он повернулся и посмотрел в толпу. — Но перед этим полковнику Редмонду есть, что сказать вам.

Чарли подошёл и встал перед мужчинами. Медленно, он перевёл взгляд на все собравшиеся компании, глядя в глаза отдельным людям, которые, как он знал, были смутьянами и недовольными. Некоторые избегали его; большинство смотрело на него с некоторой степенью любопытства.

— Похоже, у некоторых из вас могли возникнуть проблемы с отношениями, которые я пытаюсь построить с этим сообществом, и с некоторыми рабочими деталями, на которые вы были назначены. Я также понимаю, что у вас могут быть проблемы с отдельными лицами, либо среди наших хозяев или в рамках этой команды. Это ваш шанс высказать своё мнение. — Он ходил перед войсками. — Однако прежде чем вы это сделаете, вы должны знать, что 13-я Пенсильвания действует по приказу непосредственно от Главнокомандующего и подтверждена Генералом Грантом и Генералом Шериданом. Полковник Полк будет вести этот процесс, так как у меня есть личный интерес. Поэтому я буду выступать только как член полка, а не как ваш командир, до тех пор, пока мне не удастся выполнить свой долг.

Полк сделал шаг вперёд.

— Вы слышали полковника. Любой человек, которому есть, что сказать о нашей ситуации, может сказать это сейчас или сообщить мне в моём кабинете в течение следующих получаса. Но позвольте мне сказать вам, джентльмены, я не потерплю уничижительных высказываний о миссис Гейнс. Если вам есть, что сказать о полковнике или обо мне, скажите это сейчас. Ничего другого не потерплю. — Он посмотрел на Чарли, который сжал кулаки. — Что-нибудь ещё, сэр?

— Дэвисон. Я сказал вам, что у вас будет шанс высказать своё мнение. Вы можете сделать это сейчас. Публично.

Очевидно, Чарли собирался довести эту проблему до головы.

— Мне нечего сказать, что мужчины, лояльные Союзу, не все готовы знать. Эта женщина — шлюха, а вы — сочувствующий.

— Любой, кто согласен с мистером Дэвисоном, может сделать шаг вперёд.

Полк с любопытством наблюдал, как около двадцати человек ёрзали, а затем пятнадцать или около того вышли вперёд.

— Квартирмейстер. Заплатите этим людям их кварталы и оплатите их сбор. Проследите за тем, чтобы у них была гражданская одежда. Покажите их как собранных из 13-й Пенсильвании по состоянию на эту дату. Идите упорядочённым образом, покиньте боевые линии и выходите на свободу от обязанности, которая не будет отмечаться как причина. Создавайте любое нарушение, преследуйте любое гражданское лицо любым способом, и вам будет предъявлено обвинение в нарушении прямого приказа, невыполнении долга и в проявлении позорного увольнения. Вам ясно?

Мужчины просто смотрели друг на друга и смотрели на Чарли, не веря в то, что только что произошло.

— Ты не можешь сделать это! — Один из мужчин кричал в спину.

Он повернулся к полку.

— О, да, я могу, солдат. Этот полк будет подчиняться приказам нашего Главнокомандующего. Таким образом, мы начнём процесс восстановления Союза. Гражданские лица этого сообщества не являются вооружёнными противниками. Они не сделали ничего, чтобы гарантировать эту антипатию. Сам генерал Грант, когда он бивуакировал здесь прошлой весной, сказал, что это самая разрушенная часть страны, которую он видел, и что эти люди заслуживают нашей поддержки и помощи, если они хотят успешно вернуться в Союз. — Чарли продолжил решать другую важную проблему, свою собственную приверженность долгу. — Я лично служил этой стране в течение двадцати лет. Я стоял в Буэна-Виста и жил. Некоторые из вас были со мной с того времени. Я стоял в Виксбурге. Некоторые из вас были там во время этого кровавого ада. Я буду с вами, когда мы закончим этот конфликт. Но я не скажу, что люди 13-го были чем-то меньшим, чем благородные джентльмены. О, и солдат? Я могу сделать больше, чем просто. Наказание за невыполнение прямого приказа вашего командира во время войны — смерть.

Внезапный холод охватил беспокойную толпу. Тон голоса Чарли дал понять, что он не угрожает им. Вместо этого он просто заявил, что у него не будет никаких угрызений совести в отношении исполнения наказания, если ситуация потребует такого крайнего акта. Полк подал сигнал нескольким вооружённым солдатам, действующим в качестве часовых, и они начали собирать нескольких человек, которые вышли вперёд.

— Кто-нибудь ещё хочет сейчас? Это время говорить.

Чарли стоял со скрещёнными руками и выгравированным на камне лицом. Они смотрели, но никому больше нечего было сказать, кроме Дункана, который поднял руку.

— Сэр?

— Капрал Нейлер?

— Вы сказали мне, что я найду своё наказание за борьбу, сэр.

Чарли повернулся к остальным мужчинам.

— Нейлер воевал с Дэвисоном. Дэвисон назвал мисс Ребекку шлюхой и назвал меня южным сочувствующим. Я буду принимать предложения о том, что следует сделать с мистером Нейлером в связи с этим нарушением правил.

— Он должен быть вынужден съесть тушёное мясо кролика сержанта Джексона. — Кто-то подпрыгнул за спиной, вызвав рёв смеха у остальной части группы.

— Теперь это наказание. Другие предложения?

Похоже, никто из мужчин не хотел называть своё наказание. Они смещались взад и вперёд.

— Ну, с тех пор как мистер Нейлер попал в беду из-за защиты мисс Ребекки, я думаю, что назначение его постоянным телохранителем кажется уместным. Конечно, это означает, что он всегда так или иначе дежурит. Как вы думаете, полковник Полк?

Полк прочистил горло и спрятал улыбку за рукой.

— Я думаю, что это хорошая идея, сэр. Он может сопровождать мисс Ребекку в город и тому подобное, когда вас нет в наличии.

Чарли повернулся к войскам.

— Господа, что вы думаете об этой идее?

— Я видел мисс Ребекку, когда её что-то бесит. Мне немного жаль Нейлера, сэр. — Один мужчина в конце ряда предложил. — Нет ничего хуже, чем южная леди, которая полна вздора.

— Хорошо, мужчины. Разве у кого-то из вас всё ещё есть проблемы с приказами президента Линкольна или с моим командованием?

Они ответили все сразу как правильная единица.

— Нет, сэр!

— Тогда, господа, наши заказы, чтобы найти способ, чтобы получить гражданство Калпепера Коунти через эту зиму в одной части — и по пути, возможно, сделать реконструкцию Союза. Мы боролись так долго и трудности немного облегчаются.

Мужчины немного сместились, ожидая, что их уволят. Вместо этого Чарли немного поговорил с Полком, а затем повернулся к войскам.

— Пока вы все здесь, у меня есть ещё одно объявление.

Они отступили, ожидая услышать, что ещё их командир должен был уронить на них.

— В рамках наших праздников я объявляю официальную Гимнсхану, которая состоится 22 и 23 числа этого месяца. Победившая рота этой весной будет служить моей личной охраной и авангардом полка. Очки в этой компании будут служить носителем цвета. Будут предоставлены соответствующие призы для победителей каждого события. Господа, это возможность отточить свои навыки в качестве солдат, всадников и членов команды по борьбе с трещинами. События будут включать в себя: традиционные гонки на выносливость и гонки по пересечённой местности, верховая езда и демонстрация мастерства с сабельным, копьём, ружьём и боковым оружием. Мы пригласим гражданское население сообщества наблюдать за нашими играми. У вас есть две недели для тренировок. Я ожидаю каждого из вас участвовать в каком-либо мероприятии.

Приветствие поднялось от мужчин. Такие мероприятия обычно были весёлыми, и они наслаждались вызовом. Во всяком случае, хвастаться местным жителям звучало как хорошая идея. Чарли улыбнулся. Мужчины были отвлечены от их последнего кризиса, и, казалось, было всеобщее одобрение к гимнахе.

— Вольно.

Мужчины распались и вернулись к своим обязанностям с гудением возбуждённой болтовни.

***

Ребекка стянула постельное бельё с кровати. Часть её хотела злиться и расстраиваться из-за того, что было сказано о ней, но она не могла. В том-то и дело, что она могла понять, почему люди Чарли так думают. Что её разозлило, так это то, что про Чарли говорили гадости. Она положила старые вещи в корзину и положила новые на кровать, быстро перестелив их.

— Дураки, неужели они не видят, как усердно работает Чарли, чтобы сделать вещи лучше? — ворчала она, продолжая бродить по комнате.

— Папа?

Ребекка подняла голову и увидела, что Эм стоит в дверях. Она подошла и подняла маленькую девочку.

— Что ты здесь делаешь, дорогая, и где твоя мама?

— Мама подметает. Эм нужен папа.

— О, дорогая, я не думаю, что сейчас хорошее время, чтобы беспокоить папу. Давайте спустимся и попробуем кусочки яблок.

— Яблоко! — Эм прыгнула в объятия Ребекки.

— Да, мэм.

Она понесла ребёнка вниз по лестнице, встретив Элизабет внизу.

— Добрый день, Ребекка.

— Добрый день. Хотите присоединиться к Эм и мне за чаем и яблоками?

— Я бы с удовольствием. Я закончила свои раунды. Скажи мне, что случилось совсем недавно.

— Один из солдат вступил в драку с Дунканом. Видимо, у него были какие-то недобрые слова о Чарли, и я и Дункан взяли его на себя.

— О, дорогая, — Элизабет посмотрела в коридоре на офис Чарли. — Дайте мне несколько минут, а затем вы с Эм присоединитесь ко мне в офисе Чарли.

— Как вы думаете, всё в порядке?

— Это будет более чем хорошо. И очень необходимо. — Элизабет повернулась на каблуках и пошла в кабинет Чарли, стуча в дверь.

— Проходите.

Элизабет вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

— Я знала это, — сказала она, пересекла комнату и уселась в кресло.

Чарли сидел за столом с головой в руках.

Он кисло посмотрел:

— Что?

— Что ты будешь здесь задумчивым.

— Ну, что бы ты сделала? У меня был бунт в строю. Я попробовал хороший способ. Это не сработало. Сколько ещё людей верят в то, что они делают, и не имеют смелости сказать это?

— Я знаю, Чарли, поверь мне. Это должно быть очень трудно, но размышления над этим не помогут. Ты и Ричард очень хорошие командиры. Я справлюсь с этим, я уверена.

— И чтобы они использовали Ребекку в качестве оправдания. Я сделал её целью, и они сделали удар. Так сколько из этого действительно моя вина?

— Вы сделали её мишенью? Разве она не просила вашей защиты?

— Чёрт возьми, Элизабет. Я мог бы предложить ей свою защиту, не спать в её постели.

Она ухмыльнулась своему другу.

— Нет, ты не мог. Чарли, я люблю тебя. Мы были друзьями долгое время, и я очень люблю Ребекку. Я думаю, что она подходит тебе, но Чарли, она сделала это сама, пригласив тебя в свою постель.

— Вы говорите, что этому маленькому… — Чарли откусил назад то, что он собирался сказать, — было оправданно назвать Ребекку шлюхой?

— Нет, я не говорю об этом вообще. Никто не имеет этого права. Но простой факт заключается в том, что люди думают, что вы двое ведёте бурный роман, и в результате люди сформировали мнение о овдовевшей женщине, которая, очевидно, даёт её тело полковнику янки.

— Так, кто из нас хуже — предательская южная женщина или дьявольский полковник янки? И, Боже, помоги мне, я более чем хочу сделать её честной женщиной. Вы знаете это, Элизабет.

Она снова усмехнулась.

— Чарли, Ребекка — честная женщина, хорошая женщина. И вы не более дьявол, чем мистер Уитмен, — она остановилась и переосмыслила это с улыбкой. — Хорошо, ты не больше дьявол, чем я. Эта война вызвала много обид, Чарли, и ты должен знать, что твои люди устали и будут набрасываться. Я думаю, что у тебя есть планы на зимний фестиваль, они прекрасны и будут иметь большое значение для поднятия морального духа. Помните, Чарли, эти мужчины скучают по своим жёнам, детям и любимым, и они видят вас здесь с Ребеккой, и вы, кажется, так счастливы.

Чарли закрыл глаза и снова уткнулся головой в руки.

≪Если бы они знали. Если бы они только знали, через что мне пришлось пройти, чтобы они были одеты и накормлены, чтобы получать им необходимую помощь, когда они болеют. Они как мои дети. Когда они сталкиваются с врагом и умирают, вырубаются, как скот. Когда мне приходится писать их родителям, их жёнам. Когда я вижу, как они лежат в лазарете, им не хватает руки или ноги≫. — Элизабет. Я больше не могу этого делать. Когда объявят о прекращении огня, я соберусь как можно быстрее.

— Чарли, я знаю, что это тяжело для тебя. Я знаю, что ты счастлив здесь с Ребеккой и с нетерпением ждёшь возможности вернуться и начать жизнь с ней. Я хочу, чтобы вы оба, я хочу, чтобы вы оба были счастливы, но вы должны знать, что есть люди в сообществе, которые чувствуют себя точно так же, как некоторые из этих людей. Они не уходят, и есть вероятность, что они будут говорить об этом более устно. Вы не можете приходить в свой офис и размышлять каждый раз. Вы утонете в отчаянии, и я уверяю вас, Ребекка устанет от этого. Вы должны быть готовы быть сильными и выстоять.

— Я знаю, что вы правы,Элизабет. Но, чёрт возьми, все! Такое чувство, что люди ненавидят меня всю жизнь. — Гораздо печальным голосом, потерянным голосом, он добавил. — Что со мной не так, Элизабет?

— Мой дорогой друг, с тобой всё в порядке. Ричард или Джоко ненавидят тебя?

— Нет. — Угрюмо.

— Уитмен или я тебя ненавидим?

— Нет.

— Ребекка Гейнс ненавидит тебя? — Она улыбнулась и подмигнула подруге.

— Нет. — Чарли исказил лицо. — Вы пытаетесь загнать меня в угол.

— Вовсе нет. Я просто указываю, что есть люди, которые любят и заботятся о вас. И, кроме Ричарда, все остальные из нас точно знают, кто вы, Чарли, и никто из нас не ненавидит вас за это или что-то ещё. Более того, один из нас любит тебя из-за этого. Я не хочу тебя обидеть, мой друг, но если бы ты был действительно мужчиной, я не думаю, что тебе бы повезло с Ребеккой.

Чарли посмотрел на Элизабет с огромным замешательством. Она только что выдвинула идею, которая никогда не приходила в голову хорошему полковнику.

— Я имею в виду, я собираю из сказанного, что с ней плохо обращались, правда?

— Да. — Чарли говорил медленно, его мысли работали сверхурочно, чтобы попытаться обработать то, что предложила Элизабет. — Она была ужасно оскорблена.

— Её муж, мужчина во всех смыслах этого слова. Она рассказала мне, какую жизнь она имела с ним. Что он почти изнасиловал её, когда хотел. Она никогда не знала нежности от мужчины. Я думаю, что если вы были бы мужчиной, она была бы гораздо более пугливой. Скажи мне, Чарли, она пригласила тебя разделить кровать, до или после того, как она узнала?

— После. — Чарли выглядел настороженно.

Это была перспектива, которую он никогда даже не рассматривал.

— Я поставлю вам месячную плату, что если бы вы были мужчиной во всех смыслах этого слова, вы бы всё равно спали в своей палатке. Ребекка любит вас, потому что вы женщина. Во всех смыслах этого слова.

Чарли откинулся на спинку стула, его рот буквально распахнулся. Сцены проходили через его голову, сцены их обоих вместе, Ребекка рассказывала Чарли, какая она красивая, как важна её нежность.

— Чарли Редмонд потерял дар речи? Мне придётся записать это в своём дневнике.

Чарли посмотрел на Элизабет.

— Так ты думаешь, она действительно хочет меня?

Элизабет улыбнулась.

— Это легко, Чарли. Да. Я знаю, что она знает. Любой, кто смотрит на неё, может это увидеть.

— Но… я имею в виду, когда мы впервые обедали. Она бросила мне вызов, чтобы убедить её. Она хотела, чтобы я был джентльменом. Она относится ко мне как к джентльмену. Она хочет быть моей женой.

— Она очень умная женщина, Чарли. Она знает, что вам придётся оставаться мужчиной для внешнего мира, и она приспосабливается к этому, чтобы она не могла случайно раскрыть ваш секрет. Но когда вы одиноки и особенно, когда вы одни в своей спальне, кто ты там?

Очень медленно улыбка необычайного спокойствия распространилась по чертам Чарли.

— Это единственный раз, когда я женщина. Я, только я.

— Правильно, а Ребекка отвернулась или была отброшена, когда ≪ты только ты≫?

Щёки Чарли покраснели. Он помнил её желание прикоснуться и порадовать его, чтобы узнать, чем она может порадовать его.

— Очевидно, нет.

— В самом деле. Так что, мой дорогой друг, избавься от мрака и гибели и приготовься к жизни с этой замечательной женщиной.

Был своевременный стук в дверь. Чарли был благодарен, потому что он мог сказать, что Элизабет собирается отправиться на разгул.

— Войдите. — Он улыбнулся Элизабет.

У неё была привычка читать его акты бунта, когда он становился слишком угрюмым. Избегать их всегда было хорошо.

Дверь открылась, и Эм ворвалась, бегая так быстро, как её маленькие ножки понесли её к Чарли.

— Папа! — закричала она, хихикнув, и бросилась на него.

Ребекка несла поднос, стараясь не смеяться.

Элизабет улыбнулась своему другу.

— Она ненавидит тебя, Чарли?

Чарли посмотрел на своего друга и покачал головой, пытаясь справиться с маленькой темноволосой голубоглазой обезьяной, которая быстро карабкалась по его телу.

— Элизабет, ты ужасный манипулятор. Эм, не жуй кнопки папы. — Чарли пытался спасти свою форму от её постоянно любопытных рук и рта.

Ребекка засмеялась, наливая чай для всех.

— Она прорезывает зубы, Чарли. Что ты ожидаешь?

— Папа хороший.

— Клянусь, я собираюсь замочить кусок сыромятной кожи в мёде, чтобы дать ей что-нибудь пережёвывать, не затрагивая мои медные пуговицы. Мои дорогие медные пуговицы. — Когда Чарли повысил голос, движение Эм прекратилось, и её нижняя губа высунулась из-за слёз на глазах.

— Папа? — задохнулась она.

— Что это, малышка? Ты хорошая девушка, очень хорошая девушка. Только не жуй мои пуговицы. — Он улыбнулся ей и полез в свой карман, вытаскивая кусок мягкой неокрашенной кожи, который он взял для работы в плетёную заколку для Ребекки. Он мог получить больше, откуда это пришло. — Вот, малышка. Если у тебя болят зубы, можешь это пережевать.

Она взяла кожу и перевернула её в руках, а затем предложила Чарли.

— Папа кусает?

Элизабет делала всё возможное, чтобы скрыть улыбку на её лице, но безуспешно. Ребекка протянула ей чашку чая и поставила одну перед Чарли. Очень серьёзно, Чарли сложил полоску кожи пополам и укусил её, оставив в коже очень чёткие вмятины. Ребекка рассмеялась и освободила Чарли от Эм.

— Папа глупый?

Эм выпрямилась в руках Ребекки и очень серьёзно посмотрела на неё, когда она взяла свою кожу в руку.

— Папа хороший.

Чарли рассмеялся.

— Ну, дамы, вы верите самому молодому участнику вашей женственности или мне удалось полностью унизить себя в ваших глазах своим небольшим проявлением гнева?

Элизабет усмехнулась.

— Ты знаешь, что я чувствую, Чарли.

Ребекка наклонилась и поцеловала его в щеку.

— И я думаю, что ты тоже хороший.

Эм просто отказалась остаться с Ребеккой.

— Папа, держи их. — Она потянулась к нему.

— Ты требуешь, малышка? — Чарли переместился, чтобы разместить маленькую девочку. — Полагаю, всё в порядке. Тётя Ребекка держала тебя часами. — Чарли отпил чай, опустил чашку и подал её Эмили по вкусу.

Она предпочитала чай с большим количеством молока и небольшим количеством мёда. Его был слишком тёмный и горький для неё. Она сделала противное лицо, а затем начала жевать кусок кожи. Ребекка уселась в кресло рядом с Элизабет.

— Чарли, у Дункана не много проблем, не так ли?

— Нет, дорогая. В некотором смысле он герой. Большинство мужчин довольны тем, что их, как правило, антисоциальный полковник нашёл женщину, явно ухаживал за ней и завоёвывал её. Я считаю, что это признак мужественности. Дункан сделал именно то, что сделал бы хотя бы половина из них; он вступился за даму своего командира. И, вы должны понимать, что он считает своё ≪наказание≫ большей наградой. — Чарли рассеянно взял кусок яблока и предложил его Эм, пока он говорил.

Малышка взяла яблоко и сосала его, издавая длинный, гудящий звук. Ребекка улыбнулась картине Чарли с ребёнком.

— Ну, я рада, что у него нет серьёзных проблем. Мне было бы плохо, если бы они были. Дункан — милый мальчик.

— Дункан — взрослый человек, довольно серьёзно влюблённый в тебя, моя дорогая. Пожалуйста, осторожно поступай с ним.

Ребекка покраснела.

— О, Чарли, ты глупый. Дункан — просто мальчик.

— Ребекка, дорогая, Дункану двадцать пять лет, и он служит в этом полку с начала войны. Он был трижды ранен в бою и получил множество наград за храбрость. Он, несомненно, человек, очень нежный Заботливый человек. Я сдерживала его только из-за степени ущерба, который он получил в пустыне.

— Хорошо, я поняла твою точку зрения, Чарли. Я обещаю быть хорошей. Он немного напоминает мне Эндрю.

— На самом деле, дорогая, я больше обеспокоен тем, что ты причиняешь ему боль, чем чем-либо ещё.

— Сделала ему больно? Чарли, я бы никогда не сделала ему больно.

Чарли обратился к Элизабет за помощью. Ребекка просто не понимала, что Чарли пытался ей сказать.

— Вы подняли это, Чарли. — Элизабет хихикнула.

Чарли застонал и дал Эм кусочек сыра, чтобы рассыпаться на его пальто.

— Если вы смотрите на него как на мальчика, вы обязаны относиться к нему более небрежно, чем если бы вы видели его как мужчину. Он может ошибочно принять случайность за близость и приглашение и поверить, что он значит для вас больше, чем он. Это было бы больно, чтобы он возродил свои надежды и разбил их.

— Чарли, Дункан прекрасно знает, что мы с тобой помолвлены. Но я обещаю тебе, моя дорогая, быть с ним очень осторожной.

— Спасибо, любимая.

Маленький кусочек яблока был предоставлен маленькому ребёнку на коленях, и смешанный яблочный сок и детские слюни смешались с крошками сыра на его тунике, чтобы сделать приятную клейкую пасту, которая очаровала Эм. Она продолжала использовать это, чтобы рисовать случайные формы на груди Чарли.

Ребекка только покачала головой, а Элизабет встала.

— Если вы меня извините, мне нужно проверить Монтгомери. С этой точки зрения дела обстоят намного лучше, Чарли. Думаю, мы увидим, как он откроет глаза через день или два.

— Я очень на это надеюсь. Когда он придёт в себя, как физически, так и умственно, многое сделает для решения проблем, которые у нас были с моральным духом.

Эмили продолжала использовать смешанные сырные крошки и жевательные яблоки для украшения пиджака Чарли. Обычно безупречный Чарли даже не замечал этого.

— Мы сделаем его лучше, Чарли. — Она помахала Эм, которая теперь пыталась засунуть свои покрытые грибами пальцы в рот Чарли.

— Укуси, папа.

Чарли позволил ребёнку сунуть ему в рот решительно сомнительный сыр с яблоком и нежно сосал, прежде чем отпустить её пальцы.

— Ещё яблоко, Эм? Я знаю, что ты делаешь всё возможное. Вы обе делаете всё возможное с ним. Я ценю это.

Элизабет больше не могла этого выносить.

— Чарли, ты же понимаешь, что тебя покрыли пюре из яблок и сыра?

Чарли посмотрел на неё.

— Да. Я считаю, что это довольно нормальное поведение для маленького ребёнка. Джоко долго и мучительно смотрит на то, что она делает с моей униформой, но я действительно не нашла альтернативы.

Доктор обвиняюще посмотрела на Ребекку.

— Вы понимаете, что это из-за вас. До того, как он встретил вас, он не пустил бы ребёнка в пределах пятидесяти футов от его униформы.

Ребекка улыбнулась и пожала плечами.

— С тех пор, как Чарли попал сюда, произошло много интересных изменений.

Эм покачала головой и обняла руку Чарли.

— Время сна, малышка?

Эм покачала головой и зарылась глубже в плечо Чарли. Чарли достал из кармана большой платок и вытер лицо и руки маленькой девочки.

— Обнимимся, малышка. Я буду держать вас в безопасности, а когда вы заснёте, я унесу вас спать. — Он посмотрел на двух женщин в своём кабинете и безмятежно улыбнулся.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Следующая глава содержит ссылку на очень агрессивное изнасилование, которое произошло в прошлом. Это также содержит сцены интенсивной сексуальной близости между двумя женщинами.

========== Глава 17 ==========

Среда, 14 ДЕКАБРЯ, 1864.

Уитмен устроился в кресле у постели майора Монтгомери. Было уже поздно, и он вызвался посидеть с ним всю ночь, чтобы дать Самуэльсону столь необходимый перерыв.

Настроив лампу так, чтобы у него было достаточно света, он сделал глоток чая и начал работать над своим новейшим стихотворением. Когда он составил осторожные строки, он услышал стон Монтгомери. Отложив блокнот в сторону, он подошёл к краю кровати.

— Главный?

Он снова застонал, и его глаза открылись. Он выглядел смущённым и испытывал сильную боль.

— Рад видеть вас, сэр. Позвольте мне забрать доктора Уокер. — Он взял лампу, чтобы пройти через зал в комнату Элизабет. Он постучал в дверь, затем слегка приоткрыл её, не входя. — Доктор, майор приходит в себя.

Элизабет быстро проснулась, села и вытерла глаза.

— Входи, Уитмен.

Он толкнул дверь дальше и вошёл в комнату.

— Монтгомери приходит в себя.

— Отлично. — Она встала и надела халат. — Давайте пойдём к джентльмену.

Вернувшись в комнату, Уитмен отошёл и смотрел, как Элизабет работает со своим пациентом.

— Должен ли я разбудить полковника Редмонда?

— На самом деле, да, я думаю, он захочет это знать.

Он извинился и пошёл в их комнату, сильно постучав в дверь. Через мгновение Ребекка открыла дверь.

— Да?

— Мисс Ребекка, доктор Уокер послала меня. Майор Монтгомери приходит в себя. Она подумала, что полковник хотел бы знать.

— Конечно, мы будем там. — Она кивнула ему и закрыла дверь.

Затем она подошла к кровати и осторожно пожала плечо Чарли. Чарли скатился с подушки и медленно открыл глаза.

— Да? Что не так, дорогая?

— Ничего. Доктор Уокер послала слова. Майор возвращается.

— Замечательно. — Чарли сразу встал и надел халат. — Отпустило нас.

Войдя в комнату Монтгомери, они наблюдали, как доктор Уокер нежно ухаживает за её пациентом.

— Как он, доктор? — Спросил Чарли, шагнув вперёд.

— Ну, иди сам посмотри.

Чарли подошёл ближе, глядя на своего офицера. Монтгомери медленно перевёл взгляд на Чарли. Полковник улыбнулся.

— Хорошо, что вы вернулись.

Человек не говорил. Он просто закрыл глаза. Элизабет обернула одеяло вокруг себя и встала подальше от кровати, взяв Чарли за руку.

— Это займёт время.

— Элизабет, как ты думаешь, насколько он осведомлён сейчас?

— Трудно сказать, Чарли, но я верю, что он понимает, о чём идёт речь. Это было очевидно, когда он схватил руку Ребекки на днях. Я уверена, что в этот момент он смущён и испытывает большую боль, но факт, что он отзывчив, это очень хороший знак.

— Я хочу убедиться, что теперь он слышит только южные акценты. Не только ты и Ребекка, но найди всех с южным акцентом, мужского и женского пола, и притяните их, чтобы они сели с ним.

Элизабет кивнула. К ним присоединилась Ребекка.

— Я уверена, что мы сможем оказать ему постоянную помощь. Я думаю, что дамы, которые здесь, будут рады помочь.

— С ним будет долгий трудный путь, Чарли, и я буду придерживаться этого плана до тех пор, пока он не расстроит его настолько, чтобы поставить под угрозу его здоровье, — сказала Элизабет.

— Я согласен с вами обеими. Но я также думаю, что его проблемы могут быть столь же эмоциональными — оставшимися от Дикой местности — насколько они физические. Я хотел бы попытаться решить обе проблемы, если это возможно.

— И мы сделаем. На сегодня мы можем сделать немного больше, чем дать ему отдохнуть. Уитмен и я останемся с ним, и если будут какие-то дальнейшие изменения, мы сообщим вам. Теперь вам двоим нужно вернуться в постель.

— Спасибо, моя дорогая. То, как я поступлю с Монтгомери, будет иметь решающее значение для морального состояния, особенно после той небольшой демонстрации характера, которая у меня была на днях.

— Я знаю, — Элизабет положила руку на руку подруги. — Мы позаботимся о том, чтобы он получил наилучшую медицинскую помощь и чтобы мужчины, особенно его люди, знали, что вы делаете всё возможное для их майора.

— Что бы вы сказали о том, чтобы к нему было несколько посетителей — если они не будут его смотрителями?

— Я думаю, что для него было бы хорошо иметь одного или двоих в день, если это не утомит его. Мужчины из его отряда могут быть полезны, если они положительно говорят о событиях в лагере.

— Это было бы хорошо. Если бы я мог найти мужчин, которые с энтузиазмом будут говорить об отношениях с местными жителями… даже лучше.

— Да, абсолютно. Позитивное подкрепление понадобится, чтобы помочь в процессе исцеления. Возможно, мы могли бы также попросить Преподобного Уильямса нанести визит.

Чарли усмехнулся.

— Пока ты не пригласишь его жену.

Элизабет тоже рассмеялась.

— Я думаю, что она тайно мила с тобой, Чарли, — поддразнила она, подмигивая Ребекке, когда белокурая женщина сама подавила смешок.

— Ну, если это всё, что мы можем сделать сегодня вечером, то попробуем ли мы ещё немного отдохнуть, прежде чем столкнёмся с требованиями завтрашнего дня?

Элизабет засмеялась, когда Чарли проигнорировал её комментарий.

— Да, во что бы то ни стало вернитесь в постель. Если что-то изменится, я вас разбужу.

— Элизабет, позволь Уитмену наблюдать. Я лично заинтересована в том, чтобы ты была здорова.

— Чарли, я врач. Я обещаю позаботиться о себе, но забота о моих пациентах на первом месте. Я обещаю отдохнуть, но я хочу остаться с ним немного дольше.

— Хорошо, хорошо. Я свяжусь с тобой утром. И поспи немного, мой друг.

— Я буду. Спокойной ночи, Чарли, Ребекка.

***

Четверг, 15 ДЕКАБРЯ, 1864.

Констанс взяла дневные часы. Когда её впервые попросили посидеть с раненым солдатом, она ничего не думала об этом, пока не вошла в комнату. Столкновение с одним из мужчин, которые напали на неё, было ужасным шоком. На самом деле, это было настолько ошеломляющим, что она не могла говорить об этом или даже позволить себе долго думать об этом. Когда она наконец позволила себе рассмотреть присутствие Монтгомери в том же доме, она поняла, что это испытание от Бога; время для неё действительно открыть значение прощения. Она сидела рядом с кроватью, работая над маленьким спальным платьем для ребёнка, который появится через несколько месяцев. Она была поднята от работы, когда Монтгомери попросил воды. Она налила чашку и очень нежно помогла ему сделать несколько маленьких глотков. Он сосредоточился на ней, когда она забрала чашку.

— Где я? — Ему удалось каркнуть.

— Вы на ферме Гейнс-Коув, майор Монтгомери. Вы получили ранение в голову от раненой лошади, и мы заботились о вас здесь.

Он поморщился от боли.

— Должны были… позволь мне умереть.

— Майор Монтгомери, все здесь вполне привержены вашему выживанию. Я бы хотела, чтобы вы присоединились к нам, сэр. — Она сделала ему ещё один глоток воды и осторожно расставила подушки за его головой.

— Нет. — Он закрыл глаза и облизнул губы. — Лучше умереть.

Констанция убрала волосы со лба.

— Вы знаете, я понимаю. Не так давно было время, когда я тоже хотела покончить с этим.

Он посмотрел на неё, желая, чтобы у него хватило сил отбросить её руку. Ему не нужен был комфорт южного мусора.

— Вы должны хотеть конца.

— Нет, сэр. Я не должна. У меня есть один ребёнок от моего мужа, который умер на Семи Соснах, и ещё один в пути — ≪подарок≫ от одного из мужчин, который пришёл в форме 13-й Пенсильвании. Какой из них, я боюсь, я не могу вам сказать. Этот ребёнок, независимо от его отца, заслуживает жизни.

— Вы намекаете…

— Сэр, я ничего не имею в виду. Я утверждаю, что мужчины из этого полка изнасиловали меня. В результате я теперь беременна. До этого дня ни один мужчина, кроме моего законного мужа, никогда не трогал меня, и это было сделано с любовью. Поверьте мне, я была осквернена настолько, насколько вы могли бы с вашей ненавистью ко всем, как я, так что у вас, сэр, нет оправдания желанию быть мёртвым. — Она ничего не сказала о присутствии Монтгомери в тот день, когда его люди изнасиловали её, и этот мужчина в постели до того, как он изнасиловал её.

— Тогда почему? Почему ты не мстишь? Или тот южный ублюдок, который командует моими людьми, тоже повлиял на тебя?

— Это очень просто, майор. Хорошая книга огласит это лучше всего. ≪И тому, кто поражает тебя по одной щеке, предлагают и другую≫. Ваши люди напали на меня, осквернили меня и тем самым осквернили себя, гнев и ненависть будут продолжаться до тех пор, пока слова благого Господа не будут услышаны.

— Значит, Редмонд взял этих людей на этот пост за это? Я уверен, что он будет готов раздеться за спиной хорошего северного человека, чтобы защитить чувства южного, — он сделал паузу, и его следующие слова прозвучали как рычание. — Леди. Я не понимаю, как вы можете поверить, что они осквернили себя.

— Полковник Редмонд не знает и никогда не узнает, по крайней мере, от меня. Я поняла, что ≪для чистых всё чисто: но для осквернённых и неверующих нет ничего чистого; но осквернены даже их разум и совесть≫. Я была хорошей женой, любящей и преданной одному мужчине. Я ничего не сделала, чтобы навлечь на себя это оскорбление. Люди, которые оскорбляли меня, не рассматривали меня как личность, а вместо этого видели только с ненавистью и злом в своих собственных умах и сердцах. Им придётся жить с результатами своих действий, неся вину и осквернение в этой жизни и расплачиваясь за своё осквернение в следующей.

— Ты такая же дура, как этот ублюдок.

— И вы рискуете своей душой в аду, чтобы вы могли теперь наслаждаться своим гневом и чувством вины?

— Я видел, как моих людей разрезали на ленточки, хороших людей, которые не заслуживали смерти. Единственная неудачная часть этой войны — это то, что мы не уничтожили ваш род.

— А я видела, как мой дом, моего мужа и моя семья были разрушены, потому что вы решили приехать сюда — на мою землю, в мой дом — и нанести нам ущерб. Я не помню, чтобы южные войска вторгались в Пенсильванию до тех пор, пока ваши люди не сумели справиться, прорезать страшные полосы через народ и землю Вирджинии.

— Вы, люди, выбрали эту войну. Вы хотели этого. Вы заслуживаете того, что происходит.

— Как, сэр, мы выбрали эту войну? Мы решили отделиться от Союза, право, которое мы имели в соответствии с Конституцией. Вы решили преследовать нас за осуществление наших законных прав. И как, сэр, я решила стать объектом злых намерений ваших людей?

— Меня призвали сражаться, чтобы сохранить этот Союз вместе. Именно это я и сделал. И я не несу ответственности за действия этих людей.

— А если бы я узнала их у тебя, и ты обнаружил, что они — люди под твоим командованием?

На память пришло беспокойное воспоминание о Дэвисоне и его приспешниках.

— Это не может быть отменено сейчас, не так ли? Может быть, вам повезёт, и ребёнок умрёт, тогда вам не придётся жить с напоминанием.

— Я не хотела бы, чтобы ребёнок умер, потому что ребёнок не нарушил заповеди. Ребёнок чист. Бедные люди, гнев которых преодолел чистоту их душ, являются здесь грешниками, а не этим ребёнком. Вы видите, сэр, я делаю. Я не жалею тебя. Мне жаль тебя и твоих людей. Потому что ты маленький и охвачен ненавистью. Ты проведёшь остаток своих дней с едой зверя в своей душе, если только ты не отпустишь свой гнев и не увидишь реальность раньше вас.

— Я не хочу твоей жалости. Я не хочу ничего от южного мусора.

— Сэр, в ≪Доброй книге≫ сказано: ≪Для всего есть время. Время убивать и время лечить≫. Нравится вам это или нет, это ваше время для лечения. Вы можете бороться с этим, вы можете сопротивляться этому, но ваше время, майор Монтгомери, пришло. У нас было военное время. Теперь пришло время думать о мире.

— Я только хочу умереть. Но так как этого пока не произойдёт, я требую, чтобы вы оставили меня в покое.

— Скажите, сэр, почему вы хотите умереть?

— Это подходящий конец. Я должен был умереть в пустыне с таким количеством своих людей. Я лучше умру, чем проведу ещё одну минуту под командованием Редмонда.

— Разве вы распахали такое беззаконие и посеяли такое зло, что вы заслуживаете того же?

— Я желаю только мира, который может принести только смерть.

— Вы были причиной смерти ваших мужчин?

— Я привёл их в этот ад.

— И вы сталкивались с такими же шансами на смерть, как и они?

Он закрыл глаза и, казалось, помнил это время в своей жизни.

— Мне следует иметь.

— Почему вы так думаете?

— Потому что это то, что делает хороший командир. И потому что я этого не сделал, я был подвергнут Редмонду. Я терпеть не могу этого ублюдка. Я перерезал бы ему горло, если бы у меня была сила.

— Дорогой мой. Что сделал полковник Редмонд, чтобы заработать такую вражду?

— Он дышит. Но я уверен, что ты находишь его очаровательным, как южная сестрёнка, которой он является. Ты тоже делишь с ним постель или он спит только со шлюхой, которой принадлежит этот дом?

— Ах, бедный человек, ваше собственное сердце должно быть настолько нечистым, что вы должны видеть его везде, куда бы вы ни посмотрели. Нет. Я не делю его кровать. Я считаю, что он спит со своей женой. И насколько я понимаю, генерал Грант делает не найти его трусом в любом случае.

— О, да, ему удалось убедить суть командования в том, какой он прекрасный офицер и джентльмен. И он собирается на ней жениться? Это первый умный ход, который я когда-либо видел, чтобы он сделал. Теперь, по крайней мере, он думает о взятии земли. Использование этой женщины — лучшее решение, которое он когда-либо принимал. Я не знаю, в чём он убедил команду. Я знаю только то, что сказал генерал Ранний о встрече с ним. Я думаю, он сказал: ≪Грант посылает Редмонда за мной, потому что он единственный, у кого есть смелость встретиться со мной лицом к лицу≫. Редмонд — трус, который позволяет южным войскам убегать, потому что он ненавидит убивать себе подобных.

— Что заставляет вас говорить это, сэр? Я поняла, что полковник Редмонд только недавно принял здесь командование.

— Это только моё мнение. Я основываюсь на том, что слышал о вашем замечательном полковнике. Я не могу поверить, что вы этого не видите. Он такой… жалкий. Я до сих пор не уверен, как он с женщиной. Я уверен, что он предпочитает компанию мужчин.

— Ваша ревность, безусловно, ужасная эмоция, сэр.

— Зависть? Уверяю вас, я не завидую Редмонду.

— Это, конечно, звучит так, как ты. Возможно, твоя проблема в том, что женщины не находят тебя привлекательным. Или ты один из тех мужчин, которым нужно доминировать над женщиной — как твои войска насильников?

— У меня нет проблем с женщинами. А мужчина имеет права со своей женщиной.

— Если женщина соглашается. Кто из тех, кто не соглашается? Как я? Ваши мужчины имели право изнасиловать меня?

— Человек должен выполнить. Он должен сделать то, что необходимо для этого.

— Ах, тогда изнасилование оправдано?

— Если это то, что нужно.

— О, какой вы тогда прекрасный представитель вашего драгоценного Союза, майор. Я считаю, что изнасилование является повешенным преступлением во всех штатах вашего Союза.

— Тогда Редмонд повесит меня.

— Вы говорите, что совершили изнасилование, сэр?

— У меня есть жена. Я взял то, что хотел, когда хотел.

— От неё или от других?

— Это не имеет значения, и это не ваше дело.

— Ах, тогда вас никогда не любили. Мне вас жаль. Вы никогда не испытывали восторга, когда к вам приходит женщина, жаждущая вашего прикосновения, жаждущая вашей любви. Вы никогда не знали истинного удовольствия нежного прикосновения женщины. Вы бедный, бедный человек.

— У вас, людей, такие романтические представления. Мир жестокий и бессердечный, и вы должны быть жестокой и бессердечной, чтобы выжить в нём.

— Ах, я напоминаю вам, что те, кто живёт от меча, умрут от меча, а что касается тех из нас, кого люди называют кроткими, — ну, мы унаследуем землю.

— Ты можешь иметь это. У меня нет желания жить в мире, где есть твой вид. Теперь оставь меня в покое.

— Спи, грустный сэр. Один из нас будет присматривать за тобой, когда ты поправишься. — Констанция сидела тихо, наблюдая за человеком, который сам когда-то наблюдал за ней, когда его люди оскорбляли и насиловали её, а затем присоединился к ним.

***

Ребекка вздохнула и провела тряпкой по лицу в рамках подготовки к кровати. Это был долгий день, и она с нетерпением ждала отдыха. Она надеялась, что Чарли скоро встанет. Она действительно хотела расслабиться в объятиях своего любовника и позволить, чтобы разочарование дня растаяло. Она улыбнулась, когда подумала о Чарли. Тело Ребекки покалывало с головы до пят при мысли о том, чтобы быть рядом с ним. Она вздрогнула, зная, что её тело теперь реагирует на простую мысль о Чарли. Она посмотрела вниз и обнаружила, что её соски болезненно сжались.

— О, Чарли, — простонала она, подошла к кровати и забралась под одеяло.

День Чарли был долгим и трудным. Он провёл большую часть дня, заполняя все документы, необходимые, чтобы оправдать его суммарное увольнение людей и уведомить других командиров в этом районе, чтобы они следили за ними, поскольку их поведение было непредсказуемым. Он с нетерпением ждал, чтобы убрать все атрибуты своего положения, привести себя в порядок, а затем найти какое-то тихое утешение в руках Ребекки. Он вошёл в спальню, уже снимая пальто. В те недели, когда они были вместе, он чувствовал себя комфортно, когда она наблюдала за его ночной трансформацией.

— Добрый вечер, дорогой. — Он посмотрел на неё и улыбнулся ей, уже обнявшейся в кровати с одеялом, подтянутым к её подбородку и заправленным вокруг её плеч. — Как прошёл вечер, любимый?

— Долго и одиноко без тебя. Я очень рад, что этот день закончился. Майор Монтгомери будет очень пригоршным. Его позиция явно ненавистна.

— Я знала, что у него проблемы. Насколько это плохо?

— Ну, он вообще не будет со мной разговаривать. Он практически пролил суп, который принёс ему Уитмен, и я подозреваю, что он был очень недобрым к Констанции сегодня. Она была несколько расстроена с той поры, как она с ним.

Чарли покрутил шеей, чтобы ослабить жёсткость. С кровати Ребекка услышала лёгкий хруст, когда кости встали на свои места. Он вздохнул.

— Возможно, мне просто нужно поправить его, а затем отправить его домой. Боже, спаси меня от мстительных идиотов. Можешь ли ты или Элизабет поговорить с Констанс завтра и узнать, что случилось?

— Мы уже обсуждали это, и одна из нас попытается поговорить с ней. Расстраиваться нехорошо для её ребёнка. Поэтому мы хотим попытаться помочь ей. Я позабочусь, чтобы вы знали всё, что узнаем мы.

Чарли подошёл к кровати и наклонился, чтобы поцеловать Ребекку в лоб.

— Спасибо, дорогая. Я не уверен, что тебе не было лучше до того, как мы приехали; за последние недели мы так много за тебя переживали.

Она взяла его за руку и переплела их пальцы.

— Мы прошли через это вместе. — Она слегка дёрнула. — Теперь разденься и иди спать.

Чарли вернулся к умывальнику и использовал домкрат, который он сейчас держал возле него, чтобы снять ботинки. За ним следовали вескит и галстук, поэтому он стоял в рубашке, штанах и носках. За его спиной к ней началась трансформация, которая всегда освобождала Чарли и приводила в восторг Ребекку. Он снял брекеты со своих плеч, а затем стянул с себя рубашку и галстук. Следующими грудные ремни сошли на нет, и Чарли быстро провёл влажной тканью по своему телу, чтобы стереть напоминания дня. Она стряхнула штаны, нижнее бельё и носки в одно целое и накинула их на вешалку рядом с умывальником, в том же движении потянувшись к своей ночной рубашке. Простым взмахом Чарли уронила ночную рубашку на голову и подошла к кровати.

Ребекка немедленно сжалась в её объятиях и поцеловала Чарли в горло.

— Я скучала по тебе.

Чарли провела руками по мягкой фланели, закрывавшей спину Ребекки. Она поцеловала мягкие светлые волны, которые текли через её плечо, поскольку это была единственная часть Ребекки, которой она могла достичь своими губами.

— Ах, я вижу, ты это делала. Но теперь у тебя есть я, любимая.

Она покраснела и уткнулась головой в плечо Чарли.

— Тише, — дразнила она, дотрагиваясь до рёбер. — Это не моя вина, что у меня такая реакция. Это ваша.

— А какая у вас реакция, возлюбленная? — Нос у Чарли дёрнулся.

Она могла чувствовать мурашки по коже Ребекки, где бы ни касались её пальцы.

— Ты злая вещь, ты. Ты знаешь, что происходит. — Она хихикнула и подвинулась ближе. Затем она взяла Чарли за руку и положила её себе на грудь. — Видишь?

Рука Чарли осторожно накрыла всю грудь с очень тугим соском в центре. Она сжала руку и слегка коснулась кончика соска ладонью.

— О, ты имеешь в виду это? Я подумал, что, возможно, тебе просто холодно.

— Мне… не холодно, — ухитрилась она, когда её тело выгнулось от Чарли. — Я много чего, но мне не холодно.

Та же самая рука, которая дразнила сосок Ребекки, скользнула под её подбородок и подтянула лицо вверх, чтобы Чарли мог поцеловать её. И поцеловав её, она сделала медленные, длинные, томные, ищущие поцелуи, исследуя каждый дюйм её губ и её рта. Ребекка застонала и наслаждалась поцелуем, взяла Чарли за руку и положила обратно ей на грудь.

Чарли продолжил поцелуй и мягко покатил сосок Ребекки между пальцами. Когда дыхание стало необходимым, губы Чарли скользнули к уху Ребекки.

— Это заставляет тебя хотеть большего, дорогая?

— О да! — Она завернула руки в волосы Чарли. — Гораздо большего. — Она проложила несколько маленьких поцелуев, чтобы её губы могли дотянуться. — Ты научишь меня?

— Мы будем учить друг друга, дорогая. Каждый человек индивидуален, или мне так говорили; некоторые любят нежное прикосновение, другие — более крепкое. У каждого есть свои части тела, которые приятны на ощупь, гладят и пробуют — и нет двух одинаковых людей.

Ребекка глубоко вздохнула и сунула руку под одеяло, подняла платье и положила руку Чарли на бедро.

— Я хочу узнать о удовольствии, Чарли.

Чарли провела рукой по сладкому изгибу бедра Ребекки до тонкой талии.

— Я думаю, что первое, что вам нужно выяснить, это то, что вам хорошо. У меня есть руки и губы, которые могут ласкать вас, где вы хотите, как вам угодно. И нет никакой части вашего тела — вообще никакой части, что я не хотел бы ласкать ни руками, ни губами.

Ребекка немного хныкнула, будучи так близко к Чарли, но не зная точно, что она хотела, чтобы сделало её наполовину безумной. Она почувствовала, что боль между её ногами усилилась, и она снова застонала.

— Покажи мне, как.

Рука Чарли поднялась по рёбрам, чтобы обхватить грудь Ребекки. Сначала она дразнила сосок, поглаживая длинными пальцами круги изогнутой плоти.

— Некоторым женщинам нравится нежно и медленно. — Чарли слегка подвинулась, чтобы нежно обвести губами шейку Ребекки. — Некоторым женщинам нравится, когда они одновременно возбуждаются и играют с несколькими частями тела.

— Да. — Ребекка сглотнула, когда её рука медленно скользнула по руке Чарли. Она положила руку Чарли на свою собственную и повела их к локонам между её собственных ног, держа руку Чарли на своей. — Покажи мне.

Чарли сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь удержать себя под каким-то контролем. Ребекка была уже влажной и открытой, ей нужно покрыть тонкие кудри и увлажнить их переплетённые пальцы.

— Мягко, очень мягко, исследуйте все складки. Почувствуйте, как ваши губы раскрываются как цветок, как ваше тело ищет удовольствия и обеспечивает смазку, чтобы каждое прикосновение было как шёлк. — ≪Как шёлк, как огонь. О Боже, дай мне сил сегодня вечером≫.

Ребекка кивнула, и с рукой Чарли, всё ещё держащей её, начала своё первое исследование своего собственного тела. Она вздрогнула, глубоко вздохнув, когда они начали её ласкать.

— О, Чарли… — Она прикусила губу, чтобы не заплакать слишком громко.

Чарли скользнула вокруг неё так, что она поддерживала тело Ребекки своим, поднимая их обеих, чтобы дать ей немного больше рычагов.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, любимая. Что чувствительно и хорошо. Что более волнующе и что настолько чувствительно, что слишком сильное давление будет болезненным.

Глаза Ребекки были плотно закрыты, её дыхание было хриплым и учащённым.

— Приятно. — Удалось сказать ей, даже когда их руки гладили набухшую плоть.

Она почувствовала, как её тело начало дрожать от сильного давления внутри неё.

— Вы чувствуете этот маленький кусочек?

Её бёдра невольно дёрнулись, и она ахнула.

— Да.

— Это одна из самых чувствительных частей женского тела. Ударьте его с нужным давлением, и вы найдёте удовольствие, любимая. — Когда она говорила, она также направляла руку Ребекки к этому узкому пучку чувствительных нервов.

— Чарли! — пробормотала Ребекка сквозь стиснутые зубы, не звуком боли, а сильного удовольствия. Она позволила Чарли руководить ею, и она исследовала. Она почувствовала, как её строит волнение. — Чарли…

Чарли провёл пальцами по Ребекке, по её теперь уже набухшему клитору, скользя ниже, чтобы собрать больше влаги и размазать её по маленькой кнопке. Она заставила Ребекку перевернуть его между указательным и средним пальцами, затем сжала пальцы по обе стороны от нексуса и крепко потянула. Тело Ребекки выгнулось и стало жёстким, сильно дрожа от освобождения. Это было то, что Ребекка Гейнс никогда не испытывала раньше. Когда всё закончилось, она глубоко погрузилась в руки Чарли и заплакала. Чарли обнял её и нежно погладил по голове и спине.

— Сссссшшшш, любимая, тише. Всё в порядке, любимая. Всё в порядке. Дышите, дорогая.

Она сделала два глубоких глотательных вдоха и посмотрела на Чарли.

— Замечательно.

— Да, любимая. Это так. И с тем, кого ты любишь, это более чем замечательно. Это время, когда на несколько мгновений ты уже не одна внутри своей кожи.

Ребекка кивнула и свернулась калачиком как можно ближе к Чарли.

— Я рада, что узнала об этом. — Она усмехнулась. — Спасибо, что показали мне.

Чарли лежал там, нежно держа Ребекку в форме. Боль в её собственном центре сводила её с ума. Вид Ребекки, исследующей себя, ощущение тепла и страсти Ребекки, столь близкой к её собственной плоти и всё же не касающейся её, было пыткой. Ребекка хихикнула и повернулась, теперь, когда её мозг возвращался к ней, она решила, что речь возможна.

— Вы должны попробовать это. — Дразнила она.

— У меня есть, любимая. Как ты думаешь, до сих пор мне удавалось держать руки в основном при себе? — Голос Чарли был немного шатким.

— Но как насчёт сейчас?

С Ребеккой на руках, с болью, которая была такой же душой, как и её тело, идея самоудовлетворения была действительно бледной.

— Прямо сейчас, моего собственного прикосновения недостаточно, дорогая.

— Тогда научи меня. — Прошептала она, целуя Чарли в горло и шею.

Дрожь пробежала по телу Чарли. Она была так сильно взволнована и держала себя под таким жёстким контролем, что ощущение губ Ребекки на её горле и мягкий шёпот Ребекки приводили её выше, чем она ожидала.

Скрипя зубами, Чарли признался:

— Это не займёт много времени. Всё, что тебе нужно сделать, — это погладить этот маленький кусочек, и я думаю, что я взорвусь.

Рука Ребекки медленно обнаружила, что это путь к ногам Чарли, пальцы слегка тянулись по мягкой коже, затем она встала между ног Чарли. Она немного хихикнула.

— Твой жёстче, чем мой.

— Более жёсткий? — Несоответствия было достаточно, чтобы хотя бы чуть-чуть вытащить Чарли из её тумана желания.

Возвращение некоторого подобия контроля было действительно желанным.

— Хм, — промурлыкала Ребекка, сжимая пальцы в волосах Чарли. — Грубее, толще. Посмотрим, что ещё отличается. — Она медленно сунула пальцы между ног Чарли.

Тело Чарли выгнулось в её руку, и длинный глубокий стон пробирался откуда-то глубоко в её теле. Рука, обёрнутая вокруг плеча Ребекки, судорожно сжалась.

— Это хорошо, любовь моя? — Пальцы Ребекки продолжали гладить горячую плоть.

— О Боже, да. — Чарли захныкал.

Ребекка вспомнила, чему её научил Чарли, и она нашла нервный центр и начала серьёзное исследование. Её прикосновение было твёрдым и преданным. Она не была уверена, почему, но она думала, что Чарли хочет и нуждается в более жёстком прикосновении, чем она. Бёдра Чарли качались в её руке в старом ритме. Она мечтала, чтобы пальцы Ребекки касались её так ласково, так глубоко. Потребовалось всего несколько ударов, и затем всё тело Чарли выгнулось, жёсткое, привязанное только к её плечам и пяткам. Глубокий хриплый крик оторвался от неё.

— Ребекка.

Затем Чарли рухнула обратно на кровать, дрожа сголовы до ног, её бёдра дёрнулись в руку Ребекки. Поток дымящейся жидкости залил пальцы Ребекки. Затем Чарли замер, единственное движение и звук были о том, как воздух рыдает в её лёгких.

— Да, любимая. — Прошептала Ребекка. Она не убрала руку. Она почти инстинктивно чувствовала, что должна оставаться там, пока Чарли не попросит её переехать. Она притянула женщину к себе, чтобы её голова легла ей на плечо. — Я люблю тебя, Чарли.

Сердце Чарли всё ещё колотилось под прикосновением Ребекки. Эта прекрасная женщина была настолько близка к тому, чтобы удержать Чарли в руках. Тихие слёзы скатились по её щеке и смочили платье Ребекки. Слёзы, которые родились от интенсивности, облегчения и, самое главное, от полной сдачи, которую требовало это самое сокровенное и нежное объятие. Чарли был дома.

***

Пятница, 15 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка сидела за обеденным столом, досказав, что все считают завтрак огромным. Чарли просидел первую часть еды с глупой улыбкой на лице. Элизабет наблюдала за ними, но решила подождать, пока Чарли не уйдёт на день, прежде чем она что-нибудь скажет. Когда она откинулась на спинку стула и смотрела в окно, как Чарли шёл по дорожке с отскоком в его шаге, она усмехнулась и затем повернулась к Ребекке.

— Хорошо?

Ребекка подняла взгляд от кофе, который она только что налила.

— Хорошо что?

— Так, что вы двое улыбаетесь как пара бабуинов?

Ребекка покраснела.

— Почему, доктор, я понятия не имею, о чём вы говорите.

Элизабет подняла брови.

— Произошло что-то, о чём я не знаю, иначе я бы тоже растянула свои улыбающиеся мышцы, как вы двое.

Ребекка попыталась скрыть улыбку, которая только расширилась.

— Уверяю вас, полковник был идеальным джентльменом.

— А ты была идеальной леди?

— Мне нравится так думать, да. — Теперь она почти смеялась, но изо всех сил старалась удержаться от этого.

— Должна ли я считать, что вы двое открываете новый аспект ваших отношений?

— Я верю, что это будет безопасным предположением с вашей стороны, доктор.

Элизабет тихо рассмеялась и покачала головой, а затем снова принялась размышлять над информацией, которую она получила от Констанции ранним утром.

— Что случилось, доктор?

— Сегодня утром у меня был долгий разговор с Констанцией. Очень долгий разговор. Кажется, наш майор Монтгомери проснулся и чувствовал себя враждебно прошлой ночью.

— Да, Констанс не выглядела хорошо прошлой ночью, но я не хотела подталкивать её к информации. Она устала, когда я её увидела.

— Кажется, что Монтгомери в настоящее время так же оскорбляет как южан, так и женщин, как сказал Чарли, что он был до аварии. Кроме того, он враждебен и склонен к самоубийству.

— Я так боюсь. Он не добрый человек. Что он ей сказал?

— Очевидно, немного, включая, но не ограничиваясь этим предположением, что она заслужила изнасилование его людьми, потому что она была южанкой.

— Его люди? Миледи, вы хотите сказать мне, что люди, которые сделали это, являются частью войск Чарли?

— Очевидно. И хотя он не сказал конкретно, я бы сказала, что наш майор может знать, кто это сделал. Чарли не знает, и, честно говоря, я почти боюсь сказать ему. Не из-за того, что это будет делать с Чарли или мужчинами, но из-за того, что это сделает с Констанцией.

— Этих мужчин нужно наказать. Если нет, то любая женщина, которую они выберут, будет следующей. Это могут быть ты или я, и что тогда будет с Чарли, Ричардом и Констанс?

— Полагаю, вы правы. Я просто ненавижу протаскивать Констанциючерез это. Возможно, Монтгомери в своём гневе и высокомерии предоставит нам больше информации.

— Мы дадим ему несколько дней, но если он больше ничего нам не расскажет, мне придётся пойти к Чарли. Я собираюсь стать его женой. Он доверяет мне, и если он узнает, что я знала это и не сказала ему, он никогда не простит меня.

— Ребекка? Констанция знает, что мужчины, которые изнасиловали её, были с 13-го, но это было до того, как Чарли принял командование.

— Вы знаете Чарли так же хорошо, как и я. Я уверена, что даже лучше. Вы знаете, что он хотел бы знать это независимо от него. Для него это не имело бы значения, когда это произошло. Он хотел бы взять этих людей на работу.

— Это будет тяжело для него. Наказание за изнасилование — вешение. И он сделает это, потому что он не может сделать ничего другого.

— Я знаю это, я не хочу причинять ему боль, но посмотри на Констанцию, посмотри на Эм. Ты знаешь, что люди, которые сделали это, видят её здесь, в доме. Может, они её не помнят, или, может быть, знают. Неужели они не могут представить, что говорят о той прекрасной женщине, которой пришлось пережить гораздо больше, чем кому-либо из нас?

— Как врач, я обязана спасать жизни, не причиняя вреда. Но это сложно. В этом случае то, что я знаю, должно оставаться со мной, частью врача — привилегия пациента. И, что я знаю, если не использованный, может в конечном итоге вызвать другой, даже более болезненный рифф, чем маленький бой Дункана.

— Доктор, я не буду скрывать это от Чарли, но я помогу вам попытаться получить больше информации от майора.

— И нам нужно будет аккуратно получить информацию от Констанции. Я боюсь, что больше, чего я боюсь, это поджарить высокомерного Монтгомери.

— Я знаю, мы не будем делать это сразу. Но это должно быть сделано.

Обе женщины выглядели мрачными.

— Вы знаете, я думаю, что я буду обсуждать это с Ричардом. Возможно, он сможет справиться с этим более эффективно, чем я, и мне будет гораздо удобнее не нарушать клятву моих врачей напрямую. История Констанции и бредовый бред Монтгомери защищены этой клятвой.

— Да, я думаю, что он очень помог бы Чарли в этом.

— Возможно, я смогу убедить Ричарда взять на себя этот вопрос и разобраться с военным аспектом. Таким образом, хотя Чарли должен будет судить командира полка, он может избежать этого. В противном случае он может обнаружить, что это просто поляризует войска дальше.

— Это звучит как очень логичная вещь. И, возможно, он мог бы спокойно с этим справиться, позволяя только тем, кто должен знать, быть в курсе этой информации.

— Позвольте нам надеяться. Посмотрите, что вы можете сделать, чтобы Констанс поговорила с вами, пожалуйста. Я действительно ненавижу находиться в этом положении. Такое ощущение, что меня тянут в двух разных направлениях.

— Я сделаю. Я поговорю с ней сегодня. Мы должны взять Эм на пруд для пикника. Я поговорю с ней там.

— Спасибо, Ребекка. Для меня это невозможная ситуация. Я не должна делиться доверием моих пациентов, но то, что эти двое, по отдельности и вместе, сказали мне, может навредить многим другим, если некоторые действия не предпринимаются.

— Я знаю, и я бы никогда не попросила вас предать эту уверенность, но если я смогу получить информацию из одного или обоих источников, я не связана ни с какой другой честью, кроме как с женой Чарли.

Элизабет остановилась.

— Женой Чарли? Так ты выйдешь за него замуж? Как скоро?

— Да, мы поженимся. Когда, я не уверена. Мы ещё не установили дату. Я не знаю, будет ли это до того, как он уйдёт или когда он вернётся.

— Если я знаю Чарли, он захочет сделать это до того, как уйдёт. Он захочет убедиться, что если что-то случится, о тебе позаботятся.

— Это не имеет значения для меня. Я просто хочу, чтобы он пришёл домой.

Элизабет улыбнулась.

— Вы знаете, его зовут Счастливчик Чарли. Я думаю, что это потому, что он всегда рассматривает наихудший случай и готовится к нему. Таким образом, подготовившись к этому, он каким-то образом умудряется не допустить этого. По крайней мере, так он говорит.

— Ему лучше быть очень осторожным. Я ожидаю, что он придёт домой и поможет мне снова запустить ферму. Как ты думаешь, он будет счастлив здесь, Элизабет? Ему не будет скучно, не так ли?

Элизабет посмотрела в окно на холмистую местность, идеально подходящую для выращивания здоровых лошадей. Она оглянулась на застенчивую нетерпеливую женщину рядом с ней.

— Нет, Ребекка, я не думаю, что Чарли когда-нибудь будет скучно жить с тобой. Возможно, вызов, но никогда не скучно.

— Я надеюсь, что это хороший вызов, а не плохой вызов.

Элизабет засмеялась, первый подлинный и безудержный смех, который когда-либо слышала Ребекка.

— Это очень хорошо, моя дорогая. Очень хорошо.

— Я рада, что вы одобряете. Я знаю, что вы одна из самых близких и дорогих друзей Чарли, и ваше мнение важно для него.

— Ребекка. Мы обе видим Чарли, которого я никогда не видела. Он открыт, он смеётся, он счастлив с тобой. Даже сейчас, несмотря на все трудности, он смеётся. И я думаю, что он чувствует себя очень любимым.

— После прошлой ночи, — она остановилась и улыбнулась, — он должен.

Элизабет удивлённо посмотрела на Ребекку. Затем медленный румянец охватил её черты. Ребекка казалась такой знойной и настолько удовлетворённой, что её голос прозвучал неловко.

≪Дама. Иногда это, будучи девственницей, просто раздражает≫.

========== Глава 18 ==========

Суббота, 17 ДЕКАБРЯ, 1864.

Суббота была первым днём, когда было ясно в течение недели. Чарли нужно было выйти на улицу, чтобы понюхать чистый воздух без постоянного запаха пепла, горящего дерева и влажной шерсти. Его необходимость выбраться из дома была срочной; ему также нужно было время наедине с Ребеккой, чтобы решить проблему, которая мучила его совесть в течение нескольких недель. Что может быть лучше, чем прокатить его любовь этим свежим ранним зимним утром. Имея в виду этот план, он соскользнул с кровати в холодный утренний воздух и быстро оделся в свою рабочую одежду, зная, что маленькие звуки его движения разбудят светловолосую даму.

— Доброе утро, дорогая. Смотри, это прекрасное ясное утро.

Ребекка потёрла глаза со сна и улыбнулась Чарли.

— Чарли, ты очень бодрый сегодня утром.

— О, моя дорогая, я есть я. Я так устал от дождя; я клянусь, что понятия не имею, в какую сторону повернуть. Мне нужно быть на улице и около сегодняшнего дня. Итак, вы присоединитесь ко мне для поездки во второй половине дня? Я могу подготовить Шеннон к вам сразу после моего собрания сотрудников?

— Я бы с удовольствием покаталась. Было бы неплохо уйти из дома и уделить немного времени только себе.

Он подошёл к кровати и обнял её, нежно обнимая и целуя в лоб.

— Тогда я быстро буду здесь. Мммммм. Я говорил тебе, что мне нравится, что ты чувствуешь, когда только что проснулась? Ты такая тёплая и мягкая.

— Хм, это так? Может быть потому, что я сплю так близко к тебе, что краду всё тепло твоего тела. — Она улыбнулась и уткнулась носом в шею Чарли. — Полагаю, невозможно будет уговорить вас вернуться в постель?

— Я собирался побегать. Знаете, сколько мне нужно, чтобы держать себя в форме, любимая? Полковнику не стоит начинать отращивать бёдра и груди, не так ли?

Она не могла удержаться от смеха, несмотря на то, что обнимала Чарли и утыкалась носом в его шею.

— Нет, — вздохнула она. — Полагаю, что нет. Полагаю, нам следует начать день, чтобы мы могли покататься с чистой совестью.

— Тогда, дорогая, я позвоню тебе сразу в тринадцать тридцать. Думаю, я пробегу больше, чем обычно, так как это было так долго, я приму ванну и потом позавтракаю в офисе. Я хочу убрать столько, сколько возможно, чтобы мы могли спокойно провести день. Не могли бы вы попросить Сару организовать это?

— Конечно. Когда ты вернёшься, твоя ванна будет готова. Полагаю, сегодня утром мне следует проведать майора.

— Я был бы признателен за это. Я надеюсь, что помещение его в долг южанам за его жизнь поможет изменить его отношение.

— Я надеюсь, Чарли, но ему очень горько и он очень злой. Я верю, что он увидит нас всех мёртвыми, если у него хватит сил.

— Я боюсь этого. Ну, если не более того, у меня есть основания отправить его домой, не поднимая вражду его войск. Мы можем даже выйти героями в этом, чтобы спасти его жизнь.

— Я не хочу быть героем, Чарли. Я просто хочу помочь бедняку поправиться. Я сделаю всё возможное, чтобы изменить своё мнение о нас, но я должна сказать вам, когда он станет сильнее, если он всё ещё в его нынешнем состоянии, я думаю, было бы разумно иметь вооружённого солдата за дверью. Я не хотела бы, чтобы он сжёг дом вокруг нас.

Брови Чарли поднялись к волосам.

— Это плохо? Я знаю, что он был зол, но я не понимал, что это так укоренилось.

— Это так. Чарли, я верю, что он может быть очень опасным.

— Сегодня днёму меня будет охранник к его двери. Мне также нужно обсудить это на сегодняшнем собрании персонала. Между тем небольшим изгнанием на днях и приходом Монтгомери, выплёвывающим достаточно гвоздей, чтобы напугать вас, у нас всё ещё есть проблема.

— Я знаю, и спасибо. Я буду чувствовать себя в большей безопасности, и я уверена, что и другие дамы тоже.

— Тогда, конечно, мы установим над ним охрану. Я тихо попрошу Полка использовать только тех людей, которые служили мне в 49-м.

— Спасибо. — Она слегка поцеловала его в щеку.

К настоящему времени Чарли был полностью одет в одежду, которая больше всего забавляла Ребекку; в короткой куртке на ремне, узких брюках и сапогах.

Просто чтобы развлечь её, он спросил:

— Я хорошо выгляжу?

— О, да, ты… очень хорошо. — Она чуть не посмотрела на него.

— Ну, любимая, увидимся в половине второго. — Быстро чмокнул в щеку, и Чарли был выключен.

Для Чарли утро прошло быстро. Был некоторый испуг по отношению Монтгомери. К счастью, никто из других офицеров не разделял его точку зрения, или, если они это делали, они не признавали её. Приказы были ясны; реконструкция должна была быть произведена мягко и мирно. Прежде чем он узнал об этом, пробило тридцать один, и Тарент был за дверью с Блэк Джеком и Шеннон, которых оседлали и были готовы уйти. Обе лошади были полны энергии; холодная погода после нескольких дней дождя и грязи заставила их чувствовать себя так же бодро, как и их хозяина. Он стоял, держа шляпу в руке, вожжи от обеих лошадей в другой руке, улыбаясь и готовый идти. Входная дверь открылась, и Ребекка вышла на крыльцо, натягивая свои перчатки для верховой езды.

— Добрый день, полковник.

— Добрый день, дорогая леди. Вы готовы ехать?

— Я очень готова просто провести день с моим очаровательным полковником. Мне всё равно, куда мы идём или что мы делаем.

— Тогда иди и мы убежим на день.

Он поднял её в седло, его руки на мгновение задержались на её изящной талии, а затем убедился, что она устроилась и контролирует довольно резвую кобылу. Он взобрался на седло Блэк Джека и несколько минут играл с большим жеребцом, пока лошадь танцевала и ёрзала. Затем они двинулись вокруг дома к мосту через Гейнс-Ран, а также к садам и пастбищам к западу от пруда.

— Я верю, Чарли, Шеннон нужно больше выходить. — Ребекка усмехнулась, похлопав злого зверя по шее.

— Родитель согрел их для нас, поэтому я бы сказал, что всё будет хорошо.

Они вошли на большое пастбище за дворами конюшни и дали обеим лошадям головы. Бегая к шее и к шее, от колена к колену, они вовремя покрыли полмили или около того до линии деревьев. Обе смеялись от радости в конце пробега.

— О, Чарли, это было чудесно!

— Это было действительно. — Он притянул Джека к сидячей рыси, и Шеннон автоматически последовала его примеру. Вдохнув огромный воздух свежего воздуха, он повернулся к ней, ухмыляясь, как умышленный мальчик, полный зла. — Что скажешь, мы просто продолжим ехать на запад?

— Запад, восток, мне всё равно, пока мы продолжаем кататься. Мы можем ездить маленькими кругами, несмотря на все мои заботы в данный момент. Я просто рада провести время вместе.

Они проехали по полосе леса, которая граничила с трассой, и по старому деревянному мосту, вырвавшись на длинную полосу лугов, которая вела к предгорьям перед ними. Профиль Голубого хребта был туманным, пурпурным на расстоянии.

— Тогда мы едем, дорогая.

Ребекка была полностью удивлена её женихом. Он казался молодым человеком, полным жизни и энергии.

— Вы знаете, Джек мог бы стать хорошим жеребцом. Я думаю, мы могли бы получить хорошие деньги за его жеребят.

— Скорее, я имел в виду это, любимая. Его несколько раз заставляли заниматься спортом, и линия проваливалась. И, если вам интересно, Джек и Шеннон — мои, а не армейские.

— Я очень рада это слышать, Чарли. Я скорее надеялась, что мне не придётся просить президента Линкольна выкупить Джека из-под тебя.

— Ещё один галоп, чтобы вытащить бобы из этих двух?

— Конечно. Куда идёшь ты, туда следую я.

— Иногда я думаю, что должен звать тебя Рут, а не Ребекка. — И с этой насмешкой он коснулся Джека каблуками и снова побежал.

Она улыбнулась и покачала головой, сразу посылая Шеннон после резвых двоих вперёд.

Поездка продолжалась, пока не стало ясно, что лошадям нужен отдых и, возможно, немного воды. Чарли нашёл небольшую поляну с парой упавших брёвен, которые могли бы служить для них местом, и жерло, которое хихикало над покрытыми мхом камнями. Он соскользнул с Джека и поднял Ребекку с её седла, а затем привязал к земле лошадей возле воды и небольшого клочка травы. Он вытащил одеяло из рулона за седлом и небольшой пакет с колбой, яблоками и сыром из своего седла. Он расстелил одеяло на скале и протянул ей руку.

— Небольшое удовольствие, любовь моя?

Она улыбнулась ему.

— Вы подумали обо всём, не так ли?

— Ну, у меня действительно есть кое-что, о чём я хочу поговорить с тобой. — Он был нервным и беспокойным.

— Что? Ты знаешь, что можешь говорить со мной обо всём. — Она положила руку ему на плечо, нежно сжав.

— Ммм… Ну, я думал. О нашем будущем. О всех вещах, которые могут случиться. И я обнаружил, что если я…если я, мм, планирую наихудший случай, это обычно помогает. Держать плохие вещи происходящему. — Последнее вышло в спешке.

Ребекка посмотрела на него, стараясь не расстраиваться.

— Пожалуйста, не думай так, Чарли. Ничего плохого не случится. Я верю в это. Ты должен в это верить.

— Я верю в это. Но я обнаружил, что если я делаю всё, что должен, на случай, если случится что-то плохое, то этого не происходит. Я знаю, это звучит суеверно, но это срабатывало для меня двадцать лет, и это очень важно для меня. Вы самая ценная вещь в моей жизни, и я хочу убедиться, что обо всём позаботятся, прежде чем я уйду, на всякий случай. Пожалуйста?

— Хорошо, Чарли. Знаешь, я готова сделать всё, чтобы ты почувствовал себя лучше.

Он поймал её левую руку в свою и нежно поцеловал её пальцы, затем задержался на её руке, просто глядя на маленькое гранатовое кольцо его матери на её руке.

— Вы знаете, эта рука представляет единственных людей, которые когда-либо действительно любили меня, я думаю.

— Чарли, я люблю тебя всем своим сердцем и душой, но есть и другие, которые тебя тоже любят. У тебя есть очень дорогие друзья, которые так заботятся о тебе.

— Я знаю. Но это не то же самое, правда, любовь моя? — Чарли глубоко вздохнул. — Итак, Ребекка, любовь моя, ты выйдешь за меня до того, как меня отзовут на службу?

Ребекка могла только нежно улыбаться ему и поглаживать его щеку пальцами.

— Конечно, я выйду.

Чарли носил его детский взгляд, отчасти злобный, отчасти застенчивый.

— Я разговаривал с Преподобным Уильямсом. Он может поженить нас 28 января. Я надеялся, что вы сможете быстро подготовиться к небольшой свадьбе. Не сможете ли вы?

— Конец января? Боже мой, это не так много времени, не так ли? — Она на мгновение обдумала это и медленно кивнула. — Да, я уверена, что смогу заручиться достаточной помощью, чтобы быть готовой.

Чарли схватил её за другую руку и накрыл их обе нежными поцелуями.

— Вы. Сделали. Меня. Изысканно. Счастливым.

— И ты, мой дорогой Чарли, сделал меня счастливой, не говоря ни слова. — Она внезапно подняла глаза. — О, мой… о, мой…

— Что, дорогая?

Ребекка выглядела немного бледной.

— Это будет военная свадьба, не так ли? Чарли, я ничего не знаю о военных свадьбах.

— Дорогая, это будет та свадьба, которую ты когда-нибудь захочешь. Преподобный Уильямс согласился исполнять обязанности, и я уверен, что Полк и мальчики захотят почтить нас, но если ты хочешь, мы могли бы устроить гражданскую свадьбу, даже получить новый гражданский костюм, если вы этого хотите.

Ребекка улыбнулась и снова покачала головой.

— Нет, нет, не всё, Чарли. Я думаю, что вы будете выглядеть абсолютно роскошно в своей парадной форме. Мне просто нужно убедиться, что всё идеально. Я бы не хотела, чтобы кто-то думал, что вы женились ниже своей станции.

Чарли подвинулся так, чтобы он мог поставить маленькую женщину на колени.

— Моя любовь, нарушитель здесь я. Я просто хочу, чтобы это было достаточно хорошо для тебя. — Чарли чувствовал, как она дрожит в его руках. — Моя любовь, ты охлаждена?

— Вы, сэр, важный командующий армией Союза, которому очень доверяют и которого, по-видимому, высоко ценят в кругах высшего командования. Я разговаривала с Элизабет, Чарльз Редмонд. Я знаю больше, чем вы думаете. Я частично дрожу от озноба и частично от нервов.

— Вы, мадам, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, владелица прекрасной собственности, женщина такого духа, интеллекта и разведения, что любой мужчина с гордостью назвал бы вас своей женой. И если вы замёрзли, у меня есть фляга бренди. Хотите глоток?

— Почему, полковник Редмонд, вы пытаетесь напоить меня, чтобы вы могли воспользоваться моей персоной? — поддразнила она, дёргая его за тунику.

— Дорогая, у меня нет желания видеть тебя в больничной постели, поэтому я принял меры предосторожности, чтобы принести немного лекарственного бренди. И если бы я собирался воспользоваться тобой, я бы уже сделал это. Я верю, вы, возможно, даже пытались воспользоваться мной время от времени, — засмеялся он, наливая ей порцию бренди в маленький серебряный стаканчик, который был частью фляжки.

Она засмеялась, взяв чашку и потягивая бренди.

— Ну, теперь моя репутация будет полностью разрушена, если люди узнают, что я шутила с полковником. Воспользовалась им так, как я никогда не считала возможным. — Она допила чашку и улыбнулась Чарли, протягивая ей ещё.

Он снова наполнил её маленькую чашку и наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:

— Любовь моя, ты можешь шутить со мной, сколько хочешь. Я твоя, чтобы командовать во всём.

У Чарли перехватило дыхание, и она хихикнула, как школьница.

— Вы понятия не имеете, что это делает со мной.

— Ой? — Его голос погрузился в мурлычное урчание. — Тогда скажи мне, дорогая. Ты можешь сказать мне всё и вся.

— О, Чарли, — Ребекка вздохнула, когда она снова отпила из чашки. — Ты меня просто возбуждаешь. До того, как ты пришёл, были ночи, когда я боялась ложиться спать, боясь того, что принесёт следующий день. А теперь я не могу дождаться ночи, чтобы быть с тобой и быть в твоих руках. И я с нетерпением жду каждого утра, потому что знаю, что это принесёт нам новые радостные открытия. — Она облизнула губы после того, как выпила ещё один напиток.

Губы Чарли, так близкие к её уху, опустились, чтобы осветить, дразнить поцелуями на её открытой шее.

— Моё будущее с тобой, дорогая. Это будущее, о котором я мечтала и никогда не думала, что найду его. И вот ты здесь, любящая, дерзкая, авантюрная и такая красивая, что моё сердце останавливается. Я люблю тебя, Ребекка.

— Я тоже тебя люблю, очень сильно. — Она повернулась и обняла его за шею, целуя его довольно крепко.

Он наслаждался её поцелуем, приправленным бренди, приправленным свежим воздухом. Он ответил дразнящими щипцами и поглаживаниями только кончиком языка.

Ребекка застонала. Она чувствовала себя немного легкомысленно. Она не была уверена, было ли это от поцелуя Чарли или бренди, но она решила, что это не имеет значения. Ещё одна сильная дрожь пробежала по её телу, но она знала, что это от поцелуя.

Чарли прошептал ей на ухо:

— Любовь моя, нам либо нужно остановиться, либо мы должны взять на себя обязательство идти дальше, и дьявол заберёт любого, кто наткнётся на нас. Потому что я жажду твоих прикосновений мимо слов, чтобы сказать тебе.

Ребекка отступила и посмотрела на Чарли.

— Продолжать? Снаружи? Мой, мой полковник. — Она смеялась.

Ничего подобного никогда не предлагалось ей раньше.

— Моя любовь, если ты будешь так дразнить меня, мне, наверное, было бы всё равно, если бы весь полк наблюдал.

— Чарли! — Она покраснела и уткнулась лицом в его шею. — Я не могу поверить, что ты это сказал.

— И вы бы предпочли, чтобы я мог противостоять вам, дорогая? — Дразнить этим было веселее, чем он ожидал.

— Ты не должен сопротивляться мне, Чарли, но это было просто скандально. — Она улыбнулась, проводя рукой по его груди. — Я рада, что ты не можешь сопротивляться мне, — сказала она искренне, прежде чем снова поцеловать его.

Чарли застонал и погрузился в поцелуй. Когда он снова мог говорить, он посмотрел ей в глаза.

— Это замечательно, дорогая, скоро стать моей женой, но я думаю, что уже поздно, любимая. И становится холоднее. Нам нужно вернуться. В нашу милую тёплую комнату. В нашу милую мягкую кровать.

Смех Ребекки можно охарактеризовать только как чувственный.

— О, да, это абсолютно необходимо. Наша хорошая… тёплая… кровать.

Чарли встал и притянул её на руки. Она подошла к нему плавно, почти без костей, и на мгновение обе встали, плотно прикрывшись, просто наслаждаясь чувством.

— Время идти, дорогая.

— Во что бы то ни стало, дорогой человек, проложи путь. Но делай это очень медленно. Боюсь, что я могу быть чуть-чуть пьяна.

— Стой здесь, пока я собираю наше одеяло. Я отведу тебя домой целой, я обещаю. — Чарли быстро собрал одеяло и остатки послеобеденного перекуса и сложил их в свои седельные сумки. Последней вещью в седельную сумку была серебряная фляга. — Ещё одну?

— Вы пытаетесь напоить меня. — Она дразнила, даже когда она приняла чашку.

— Я пытаюсь не дать тебе заболеть от холода. И я возьму последнее из этого, если ты не против.

— Если вы настаиваете. — Она передала ему чашку.

Чарли поднял чашку в молчаливом тосте к своей невесте и бросил назад то, что осталось, затем убрал флягу. Он присвистнул Шеннон, и она послушно подошла к нему, позволив ему поднять Ребекку в седло.

— Позаботься о моей девушке, Шеннон.

— Ваша Шеннон — очень хорошая девушка. Я уверена, что она благополучно увидит меня дома.

Джек был немного менее любезен, терпеливо стоял, пока Чарли собирал вещи. Он протанцевал шаг или два, пока Чарли взвалился в седло. Они отправились в лёгком темпе, катаясь по колено, чтобы убедиться, что Ребекка не слишком пьяна, чтобы наслаждаться близостью своей компании.

— Я обещаю тебе, Чарли, я не смущу тебя, выпав из седла. — Она протянула руку и взяла его за руку.

Поездка домой прошла без происшествий. Они прибыли в вечерний бардак, так что в конюшне было мало людей. Чарли остался сам ухаживать за лошадьми, пока его компаньонка смотрела на них. Он поставил обеих лошадей в стойла и начал с Шеннон, стаскивая с неё седло, уздечку и седельное одеяло, и клал их на стойку для чистки. Кобыла получила грубое поглаживание с особым вниманием к области под подушкой седла, которая была влажной от пота, и последовало яблоко в качестве награды за хорошее поведение. Он привёл её к её обычному стойлу, где она устроилась, чтобы мирно жевать сено. Затем он вернулся, чтобы ухаживать за Джеком. Ребекка смотрела на Чарли с полуусмешкой и полуулыбкой. Она чувствовала влияние бренди на самые пальцы ног, и она хотела играть. Она подошла и прислонилась к стене, наблюдая за ним.

— Ты хоть представляешь, какой ты красивый?

— Я, конечно, рад, что ты так думаешь, любовь моя, так как тебе придётся смотреть на меня долгие годы.

— Я так думаю, очень сильно. — Она подошла к передней части стойла и медленно приблизилась к Чарли.

Чарли сосредоточился на том, чтобы встряхнуть Джека и не понимал, что Ребекка всё близко и близко.

— Тогда мне придётся оставаться в форме.

— О, да, это обязательно, — промурлыкала она, когда её руки упали прямо на его мускулистое дно, которое она продолжила долго ласкать. — Поспешите, Чарли, эта хорошая тёплая кровать ждёт нас.

Её руки на его попке были последним, чего ожидал Чарли. Её руки, разминающие его ягодицы, были почти больше, чем он мог взять. На мгновение он замер; затем его лоб упал на Джека рядом с холкой.

Очень тихим предупреждающим тоном он спросил:

— Ах, Ребекка, дорогая?

— Да, Чарли, дорогой. — Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть улыбку на её лице; он мог слышать это.

— Мы сможем быстрее войти внутрь, если вы, ах, воздержитесь от…

— От? — она дразнила дальше, слегка ударяя его дно.

— От игры с моим телом, — прошептал он.

Она убрала руки и игриво подняла их.

— Ваше желание для меня закон.

Чарли застонал.

Под своим дыханием он пробормотал:

— Я могу помечтать. — Он быстро закончил ухаживать за Джеком, дал большой лошади его любимое угощение, морковку, и привёл его к его стойлу.

— Так. Должны ли мы, мэм? — Чарли предложил Ребекке свою руку, чтобы элегантно проводить её до дома.

— Мы будем, полковник. — Она подмигнула и взяла его под руку.

Когда они вышли из конюшни, они услышали хихиканье позади них. Чарли повернулся и посмотрел. В углу сарая стояли трое контингента полка в Пенсильвании. Они очень впечатлили своего командира.

— Очень мило, полковник, — крикнул один.

Другой так смеялся, Чарли подумал, что он может потерять сознание.

Следующий солдат помахал.

— Теперь мы знаем, почему они называют тебя счастливчиком Чарли!

Первым побуждением Чарли было вызвать их за неуважение, пока он не почувствовал тихий смешок Ребекки. Вместо этого он улыбнулся, бросил мужчинам случайный салют и пошёл с красивой женщиной об руку, тихо хихикая.

— Я думаю, что ваш статус с вашими людьми только что вырос в десять раз, полковник.

— Что ж, возможно, это будет ложью для слухов о том, что я предпочитаю компанию мужчин. — Весёлая улыбка осветила его лицо.

Мало кто из его людей понимал весь смысл этого утверждения.

— Ну, тогда я предлагаю, чтобы мы сейчас закончили этот слух. — Она остановила Чарли и обняла его, глубоко поцеловав. Когда они разомкнулись, она снова посмотрела на мужчин, которые смотрели с расслабленной челюстью. — Хорошего вечера, господа.

Чарли оглянулся, подмигнул и улыбнулся.

— Господа, познакомьтесь с моей невестой.

Ребекка прошептала:

— Защищаешь мою репутацию, Чарли?

— Всегда, моя дорогая. Я предпочитаю, чтобы тебя не называли шлюхой полковника. Они будут называть тебя леди полковника, иначе они не будут наслаждаться своей жизнью.

— Я люблю тебя, Чарли. Ты мой герой.

***

Едва второй из них так же вошёл в дом, как дамы приготовились идти на обед. Они бросились наверх, чтобы прибраться от поездки. Чарли использовала маленькую гостиную Ребекки как свою гардеробную, в то время как Лизбет вызвала у своей любовницы привычку к верховой езде и одела платье, более подходящее для ужина дома. В течение нескольких минут они были готовы присоединиться к другим обитателям дома для тёплой, но простой еды. Чарли проводил Ребекку до её места у подножия стола, а затем занял своё собственное место во главе. Эти двое так легко впали в привычное, более привычное время. Элизабет покачала головой и мягко улыбнулась. Да, Чарли зацепил, ну и по-настоящему. Роль хозяина дома его устраивает.

Все они склонили головы, чтобы сказать благодарность, затем Беула и Рег начали подавать суп. Чарли начал разговор с вопроса о событиях дня.

Молодой Иеремия Картер взволнованно вздрогнул:

— Я пошёл на рыбалку и поймал для нас ужин!

— Молодец, молодой сэр. А какая у нас рыба?

— Капрал Нейлер сказал, что это был самый хороший бас, который он когда-либо видел.

— Мне очень нравится бас. Спасибо за ваш вклад в игру.

Иеремия светился. Высокий полковник, возможно, был янки, но он также был хорошим человеком, который всегда говорил с ним вежливо и позволял ему есть вместе со взрослыми — привилегия, которой он не пользовался в своём собственном доме. Затем реальность ситуации снова обрушилась на него. Он вспомнил, что Чарли и даже Дункан были врагами, и он отступил в угрюмое молчание, которое было его более нормальным поведением. Когда обслуживали рыбой Иеремии, все дамы ≪охали≫ и ≪ахали≫ за его добычу. Когда похвалы за парня стихли, Ребекка заговорила.

— Дамы, я очень прошу вас об этом.

Все головы повернулись к хозяйке с интересными выражениями на лицах. Мисс Ребекка предложила им убежище; возвращение службы каким-то образом было, конечно, желанной возможностью для этих гордых женщин.

— Как я думаю, вы знаете, полковник попросил меня стать его невестой, и я согласилась. Увы, требования времени создали ситуацию, когда срочность важнее, чем уместность. Мы определили дату на 28 января.

Шум прошёл вокруг стола. 28-е было так скоро, и в преддверии Рождества и Нового года у них было очень мало времени для подготовки к надлежащей свадьбе, достойной их уважаемого хозяина и хозяйки.

Ребекка продолжила:

— Дамы, мне понадобится помощь каждой из вас, чтобы убедиться, что эта свадьба — это всё, что мы можем сделать.

Она очаровательно улыбнулась каждой из женщин за столом. Жужжание превратилось в мгновенную какофонию, со словами, такими как ≪платья≫, ≪кружево≫, ≪цветы≫, ≪торт≫ и ≪вино≫, всё бурлящее на вершине грохота. Чарли и Иеремия смотрели друг на друга в лёгкой панике. По обоюдному согласию мужчина и мальчик пропустили десерт, извинившись, что они пошли, и спрятались в задней гостиной, где Чарли разжёвывал сигару в клочья, пока он играл с мальчиком в шашки.

***

Двое заканчивали игру, одна из новых слуг, ещё одна из двоюродных сестёр Беулы, постучала в дверь.

— Полковник, сэр, малышка отказывается ложиться спать, не видя своего папу. Мисс Констанс сказала мне, что она считает вас своим папой, и я клянусь, что не знаю, что ещё с ней делать. — Пока она говорила, маленькая Эмили извивалась в её руках, пытаясь спуститься к Чарли.

На лице Эмили было выражение спокойной решимости. Чарли протянул руки к маленькой девочке.

— Всё в порядке, Тесс. — Он повернулся к Иеремии. — Вы извините меня, пока я улажу эту молодую?

Иеремия смотрел широко раскрытыми глазами. Офицеры-янки должны были быть дьяволами, которые едят маленьких детей на завтрак. Этот был джентльменом, который относился к нему как к почётному гостю и взрослому, и утешал маленьких южных девочек, которые приняли его за своего отца, а не людоеда, которого его учили ожидать. И всё же янки убили его отца. Мальчик становился всё более и более смущённым. Всё, что ему сказали, не соответствовало его собственному опыту. Дункан был добрым, почти как дядя, а полковник был джентльменом с акцентом, явно южнее, чем у него самого. Пока он смотрел, он много думал о своём собственном отце, убитом всего пару месяцев назад в битве при Винчестере. Пока Иеремия размышлял, Чарли взял Эм на руки.

— Вы были хорошей девочкой сегодня?

— Хм, да. — Один палец вошёл в её рот, и она прижалась к колючей синей шерсти, покрывающей его плечо.

— Моя хорошая девочка. Ты съела весь ужин?

Маленькая голова кивнула. Чарли вопросительно посмотрел на Тесс, которая тоже улыбнулась и кивнула.

— Так почему же ты была непослушна, когда Тесс сказала, что пора идти спать?

— Хочу объятий, папа. Мисс папу Эм не сметёт. — Эм зевнула и обняла его за плечо.

Чарли улыбнулся и прижал маленькую девочку ближе. Она обхватила одной рукой его пуговицу, немного пососала палец, а затем быстро уснула на его плече. Он подержал её несколько минут, чтобы убедиться, что она крепко спит, поцеловал её в лоб, а затем вернул свою маленькую связку обратно Тесс.

— Спасибо, Тесс. Заправь её хорошо.

— Я буду, сэр.

— Доброй ночи.

Молодая женщина вышла из комнаты с ребёнком на руках. Иеремия сидел в своём кресле и выглядел совершенно растерянным.

Чарли смотрел на мальчика, терпеливо ожидая, пока он заговорит. С тех пор, как он прибыл, Иеремия был угрюмо вежлив, отдалён и явно рассержен как на войска Союза, потому что он обвинял их в смерти своего отца, так и на свою мать за требование, чтобы он был джентльменом и следил за своими манерами. Возможно, мальчик был наконец готов к разговору.

— Почему она называет тебя папой? Ты не её отец, ты просто проклятый янки. — Иеремия давно хотел задать Чарли этот очень важный вопрос, но сегодня вечером не нашёл в себе смелости.

— Я думаю, это потому, что я похож на её собственного отца, и она скучает по нему.

— Зачем ей хотеть называть папой янки? Я бы никогда так не поступил. Это оскорбляет память её отца.

— Иеремия, она просто маленькая девочка, которая не понимает и не заботится о Севере и Юге, о Янки и Конфедерации. Она просто скучает по своему папе. Я похож на него, добр к ней и заставляю её чувствовать себя в безопасности. Мне нравится думать, что если бы её отец был жив, он был бы признателен за заботу, которую я оказываю его дочери вместо него.

— Сэр. Мой отец не оценил бы это, если бы я назвал янки папой. Он был бы обижен и чувствовал бы себя преданным. Мой отец пал в Винчестере, сражаясь с Джубалом Ранним против вашей стороны.

Чарли был немного поражён. Иеремия уже столкнулся с рядом непонятных проблем. Вероятность того, что его отец был убит одним из собственных войск Чарли в пылу битвы, была чем-то, к чему он должен был быстро и быстро обратиться, или этот меркуриальный и гордый мальчик может очень скоро оказаться в большом затруднении.

— Так скажи мне, Иеремия, ты понимаешь, почему мы воюем?

Юноша бросил на него удивлённый и растерянный взгляд.

— Все знают, почему мы воюем.

— Действительно? Почему вы думаете, что мы на войне?

— Потому что вы, янки, злые и пытались отобрать у нас наш южный образ жизни. Вы пытались освободить всех рабов-негров и заставить нас работать на фабриках, как вы заставляете своих трущобных ирландских рабов работать в Новой Англии.

— Если это правда, то как началась война?

Мальчик выглядел неуверенным.

— Ох, янки стреляли в невинных южан в Чарльстоне, Южная Каролина?

— Что, если я скажу вам, что это было не то, почему мы находимся в состоянии войны, и что первые выстрелы войны были произведены южанами? Иеремия, люди идут на войну по многим причинам. Но тот факт, что мы вступили в войну, не делает одну сторону правильной, а другую неправильной, а также не означает, что одна сторона — все дьяволы, а другая — все ангелы. Это просто означает, что мы не согласны и не смогли найти мирный способ урегулирования наших разногласий. — Чарли остановился на мгновение. Смущение на лице Иеремии приводило Чарли в замешательство. Вдохновение пришло к нему. — Скажи мне, Иеремия, ты когда-нибудь дрался с кем-то в школе?

Выглядя немного смущённым и испуганным внезапной сменой темы, Иеремия ответил:

— Да, сэр. И я тоже поймал этого дьявола. Учитель дал мне затрещину, и когда я вернулся домой, мой отец отправил меня в свою комнату без ужина. Я тогда обливался слезами. Он сказал, что я воспитан, чтобы быть джентльменом и христианином, и что я должен найти способ урегулировать свои разногласия, не сражаясь, как обычный уличный ёж.

— Ну, войны — это то, что происходит, когда большие группы взрослых мужчин делают именно то, что вы делали в этом школьном дворе. Самое большое отличие состоит в том, что, когда взрослые люди сражаются, как сейчас делают войска Союза и Конфедерации, вместо нескольких кровавых носов сотни людей ранены и убиты. Война — ужасная вещь, время, когда мы не можем быть джентльменами и хорошими христианами. Время, когда мы не можем найти способ разрешить наши разногласия, разговаривая и прибегая к дракам, как обычные уличные ежи.

— Но ты солдат. Твоя работа — сражаться.

— Это, безусловно, правда. И если вы спросите карьерных солдат — тех, кто посвятил свою жизнь армии, как я, —вы обнаружите, что самыми большими сторонниками нахождения мирных поселений для наших разногласий являются те самые люди, готовые сражаться в случае необходимости. Я думаю, что я солдат, потому что я знаю, что если бой начнётся, я могу помочь закончить его быстрее. Таким образом, я могу помочь свести ущерб к минимуму.

— Это не то, что я слышал, как говорил мой отец. Он сказал, что мы должны отвести всех вас обратно на север. — Мальчик не добавил остальную часть заявления своего отца ≪как собак в их питомники≫.

Каким-то образом он чувствовал, что это будет неуважительно по отношению к этому внушительному солдату, который сказал самые странные и самые загадочные вещи.

— Возможно, Иеремия, твой отец вёл себя так же, как и ты, когда участвовал в драке в школе. — Чарли позволил мальчику сесть и немного подумать над этой идеей. После долгой паузы Чарли заставил себя сказать, что нужно сказать. — Иеремия, я хочу, чтобы ты услышал это от меня и не подслушал это в лагере. Наши войска сражались в Винчестере с войсками генерала Шеридана против генерала Раннего. Я не знаю, и, честно говоря, никто никогда не узнает, если твой отец был убит одним из моих солдат. Но я знаю, что люди, которые воевали — с обеих сторон — сражались смело и достойно. Твой отец был одним из несчастливых, пожертвовавших нашей неспособностью найти мирное решение очень сложной проблемы. Мне очень жаль.

Мальчик сидел в ошеломлённой тишине. На его глазах не было слёз. Почему-то это было не то, о чём он думал, война. Война должна была быть благородной и славной, а не о взрослых мужчинах, которые не могли найти лучшего способа решить свои разногласия, чем стрелять и убивать друг друга. Но, как он думал об этом, он мог видеть, как его отец звучал так же, как мальчики в школе, бушующие, угрожающие и дерзкие. Прежде чем он успел что-то сказать или собраться, чтобы среагировать на что-то, кроме какого-то оцепенения, дверь гостиной открылась, и вошли женщины, всё ещё с нетерпением болтающие о планах на свадьбу. Чарли и Иеремия посмотрели друг на друга и с молчаливого взаимного согласия вернулись к своим тихим играм в шашки.

***

Воскресенье, 18 ДЕКАБРЯ, 1864.

Чарли встал рано и веселился о своём бизнесе, готовя войска для гимнханы, подбадривая мальчиков и делая немного практики себе, так как он был одним из лучших наездников в полку. Ребекка выполняла свои обычные утренние обязанности, встречаясь с Сарой, Беулой и Регом, чтобы организовать деятельность слуг, и с Элизабет, чтобы координировать уход за двумя беженцами, у которых были довольно тяжёлые простуды, усугублённые недоеданием. Элизабет была также обеспокоена состоянием Констанции. Её энергия снижалась, и ей требовалось больше отдыха, чтобы пережить день. Эта беременность истощала её и без того истощённые ресурсы, и Элизабет и Ребекка были глубоко обеспокоены. Наконец, возникла проблема с майором Монтгомери, который колебался между высокомерным насилием и болезненным самоубийством. Этим утром настала очередь Ребекки проводить время с раненым майором. Когда она подошла к его двери со швейной корзиной в руке, чтобы скоротать время, охранник предупредил её, что у майора было особенно неприятное настроение. Ребекка вошла в комнату и уселась в кресло-качалку у окна.

— Доброе утро, майор. Надеюсь, вы хорошо спали.

Монтгомери перевернулся и повернулся лицом к стене.

— Я рада, что вы немного двигаетесь. Я уверена, что лежать в постели весь день должно быть неудобным.

Этот набег на вежливую беседу получил непринуждённое ворчание, когда Монтгомери подёргал за одеяла, пытаясь устроиться более комфортно. Ребекка вытащила из своей швейной корзины немного голубого материала. Она скроила его в рубашку для Чарли и методично сшивала тонкие швы с наложенными швами, чтобы быть уверенной, что он не только тёплый, но и прочный.

— Возможно, у одного из санитаров будет время помочь вам принять ванну позже сегодня. Это может сделать вам более комфортно.

— Мадам, — ухмыльнулся он, — единственное, что могло бы заставить меня чувствовать себя комфортно, — это выйти из вашего дома и из этого забытого богом гнезда мятежных гадюк.

— Сэр, учитывая, что ваше плохое обращение с вашей лошадью стало причиной ваших травм, вы должны быть благодарны, что это ≪гнездо мятежных гадюк≫ смогло предложить вам ещё один шанс в жизни.

— Мадам, я не просил другого шанса в жизни. Это было навязано мне, без сомнения, так что Чарльз Редмонд может мучить меня ещё одним доказательством моей ≪неоправданной враждебности≫ по отношению к южанам.

— Что ж, сэр, это правда, что президент Линкольн и генерал Грант приказали полковнику начать процесс реконструкции в этом районе. Я считаю, что полковник просто выполняет приказы в своём поведении по отношению к жителям Калпепера.

— О, значит, вы предлагали, чтобы генерал Грант приказал полковнику отвести вас в постель, или вы просто являетесь частью тех пособий, которые будут доступны северным офицерам после окончания войны?

Ребекка стиснула зубы. Чарли попросил её быть гражданской независимо от того, что скажет этот человек, и она будет гражданской. Едва. До тех пор, пока она может стоять в одной комнате с мерзкой свиньёй.

— Сэр, мои личные отношения с полковником именно такие. Мои. Я, скорее, подозреваю, что моя невеста, тем не менее, не особо оценит ваши комментарии. — Она остановилась на мгновение. — На самом деле, существует проблема уголовного обвинения в изнасиловании, которое расследуется.

— О, да. Ваш жених, доблестный полковник Редмонд. Я думаю, вы должны знать, что он делал это раньше.

— Правда? И кем могла быть несчастливая женщина, сэр?

— Правда, должен признаться, я видел, как он был вовлечён, по крайней мере, с полдюжины женщин. И каждый раз его удобно вызывали на службу незадолго до того, как будет принято окончательное обязательство. Этот человек избежал больше жертвенников, чем сражений. Я даже подозреваю, что у него есть несколько ублюдков, населяющих сельскую местность. Но вы не найдёте хорошего полковника, который платит за воспитание своих ублюдков. Как я понимаю, что он делает, когда всё становится слишком близко, чтобы успокоиться, он бежит к ней, шлюхе в Вашингтоне.

Ребекка с трудом слушала яростную ложь этого человека. Часть её хотела ударить его глупо и, возможно, нанести непоправимый урон его уже повреждённому мозгу. Другая часть хотела посмеяться ему в лицо, интеллектуально зная, что часть того, что он приписывает Чарли, была физически невозможна. Всё остальное, основываясь на том, что сказали ей и Чарли, и Элизабет, явно не соответствует действительности. Но как прорваться через это море злобы, было за её пределами.

— Это, сэр, от мужчины, которому, я полагаю, нравится наблюдать за изнасилованием женщин, а затем насмехаться над ними с результатами ваших действий, — это неуважение.

— Вы не можете ничего доказать, жадная маленькая шлюха. Это моё слово как офицера и джентльмена против слова этой маленькой лжи, суки из Библии. Я совершенно уверен, что ни одна комиссия по расследованию никогда не примет её показания. Вы, жалкая маленькая шлюха, играйте в игры с полковником. Пусть он позаботится о вас, привлечите его, и когда вы узнаете, каковы его приказы, я уверен, что вы передадите их своим повстанческим отрядам. Что касается Редмонда, он не только южный сторонник, он чёртов дурак, который не имеет больше прав руководить этим полком, чем я должен быть королём Англии.

Ребекка была потрясена океаном ненависти, вырывающимся изо рта этого человека. Он напрягся, чтобы подняться на кровати, и уставился на неё.

— Да, действительно, ты, маленькая шлюха. Я хотел тебя, как только увидел. Я хотел бросить тебя в коридоре и сорвать твою юбку. Я хотел показать тебе, что хороший мужчина из Пенсильвании может сделать с женщиной. Я не мог решить, захочу ли я смотреть на ваше лицо, когда я возьму вас и научу, каков настоящий мужчина, или я захочу повернуть ваше лицо к полу, чтобы мне не приходилось смотреть, как вы хныкаете и скулите. Вы бы точно так же, как ваша маленькая подруга Констанс. Вы бы скулили, плакали и кричали. Но тайно вам бы это понравилось, ощущение настоящего мужчины внутри вас, контролирующего вас. Так же, как и ей. Она умоляла об этом. Знаешь, к тому времени, когда третий мужчина покончил с ней, она была такой неряшливой и открытой, что мне пришлось взять её в задницу просто чтобы что-то почувствовать. Тебе это тоже понравится, не так ли, маленькая шлюшка?

Синяя рубашка лежала у неё на коленях, когда она боролась с желанием исключить свой завтрак из-за этого порочного, извращённого оправдания для мужчины. Вся боль и ужас её жизни с Гейнсом вернулись к ней, так как она узнала в Монтгомери те же качества, которые она видела с мужем каждую ночь. Медленно, она поднялась со стула, рубашка незаметно упала на пол. Сознательно, она подошла к нему лицом, едва держась под руку, ободрённая своими новыми находками и неспособностью Монтгомери.

— Майор Монтгомери. Полагаю, я только что слышала, как вы признались, что участвовали в изнасиловании Констанс Адамс.

— Я верю, что тебе это делали. И я посмею попытаться доказать тебе что-либо из этого, шлюха. Моё слово против твоего. Моё признание, как ты это называешь, чисто слух, что ни один суд в стране не примет.

— Вы жалкое оправдание для человека. Вы ничего не знаете, кроме изнасилования и власти. Вы слизняк. Вы не лучше, чем мой муж, этот насилующий, пьяный ублюдок. Если бы это было до меня, сэр, я бы позволила вам солгать там и умереть в своей собственной крови. Если бы полковник Редмонд вовремя не привёл сюда доктора Уокер, чтобы прооперировать тебя, теперь ты был бы мёртв и горел в аду, где тебе и положено.

Ни один из двух обитателей комнаты не заметил, когда дверь открылась несколькими минутами ранее, и при этом они не знали, как Чарли и солдат, назначенный охранять дверь Монтгомери, стояли там, слушая этот проклятый обмен. Чарли вошла в комнату, когда Ребекка вынесла своё осуждение.

Низким голосом он просто сказал:

— Хватит. Вам обоим. — Он опустил руки на плечи Ребекки и почувствовал, как она дрожит от ярости. — Майор Харрисон Монтгомери, вы арестованы за злонамеренное изнасилование Констанс Адамс, признавшись самим собой, и с признанием, свидетелем которого стали я и солдат Абель Франклин, а также миссис Ребекка Гейнс. Солдат Франклин, я пришлю кого-то, чтобы помочь вам немедленно. Я прошу, чтобы вы немедленно предоставили своё свидетельство о том, что вы слышали сегодня полковнику Полку, чтобы оно могло быть полностью задокументировано. Я напоминаю вам, майор Монтгомери, что устное признание, засвидетельствованное двумя постоянными членами полка, является военным кодексом, считается действительным, как письменное признание. Существует только одно наказание за изнасилование. Мы вызовем военный следственный суд, как только я смогу пригласить сюда генерала Шеридана. Вы хотите, чтобы я послал за служителем, чтобы позаботился о вашей душе?

— Ну, Редмонд. У тебя есть то, что ты хотел. Законный способ избавиться от меня — единственного человека во всём полку, который охотно противостоял бы твоему южному сочувствию и твоим предательским действиям против Союза. Ты должен был просто позволить мне умереть — и никто бы не стал мудрее.

— Я предлагаю вам оставить свои комментарии для своего адвоката и для суда, Монтгомери. — Он повернулся к Ребекке, которая была с белым лицом и дрожала. — Соберите ваши вещи, миссис Гейнс. Я провожу вас до вашего дома и отправлю кого-нибудь взять ваши показания.

========== Глава 19 ==========

Воскресенье, 18 ДЕКАБРЯ, 1864.

Чарли осторожно проводил Ребекку до её гостиной и усадил её в свой любимый стул перед камином.

— Дорогая, я должен уделить внимание нескольким вещам. — Он быстро позвонил Регу и, ожидая появления человека, быстро написал две записки.

Одна была для Полка; другая была майору Ласточке. Две заметки были практически одинаковыми, в них были изложены результаты послеобеденного признания. Рег проскользнул в комнату.

— Вы звонили, сэр?

— Да. Доставь эти две записки как можно быстрее. Бегом. И если ты увидишь солдата — любого солдата — на своём пути, немедленно отправь его ко мне.

Рег выдернул письма и поспешно вышел из комнаты. Чарли вернулся к Ребекке.

— Моя любовь. С тобой всё в порядке?

— Я в порядке, Чарли. Просто злюсь.

— Хочешь поговорить об этом, дорогая?

— Я не знаю, что сказать. Я просто не могу поверить, что он мог быть настолько высокомерным в отношении того, что он и эти люди сделали с Констанцией, и мне стыдно за то, что я чувствую к нему.

— Я слышал, дорогая, ты сказала ему, что он был не лучше, чем твой муж. Это то, что Гейнс сделал с тобой? Что они сделали с Констанцией? И почему тебе должно быть стыдно, любовь моя? Он подлец.

Она опустила глаза, не в силах смотреть на Чарли.

— Да. — Она тихо предложила, прежде чем оглянуться на него со слезами на глазах. — Я не должна была говорить ему такие вещи. Это делает меня такой же презренной, как и его, чтобы желать такие вещи.

Чарли взял Ребекку на руки.

— Моя дорогая, хотеть истребить паразитов не подло. Это человек. То, что ты должна страдать от такого обращения со стороны своего мужа, который поклялся защищать тебя, безусловно, квалифицирует мистера Гейнса как паразита в моём уме. Монтгомери извергал свой яд и явно наслаждался тем воздействием, которое он оказывал на тебя, было достаточно, чтобы и Франклин, и я почувствовали себя физически больными.

Она вздохнула в его объятиях.

— Я должна признать, что это оказало на меня почти такое же влияние. — Она глубоко вздохнула и села, вытирая глаза, слегка улыбнувшись Чарли. — У вас нет вещей, которыми вы должны заниматься?

— Я послал сообщения и Полку, и Ласточке, и ожидаю, что солдат в дверях вскоре займёт место у Франклина. До тех пор я твой, дорогая.

— Что с ним будет, Чарли?

— Он будет повешен. Альтернативы нет. Мне нужно будет пригласить Шеридана сюда, чтобы провести военный суд, так как я верю, что если я сяду в комиссию по расследованию, это будет поставлено под сомнение.

Она слегка разочарованно рассмеялась.

— Иронично. Мы провели недели, спасая его жизнь, только чтобы у него это забрали.

— Он осудил себя. Честно говоря, я почти подозреваю, что он сделал это нарочно. Я часто видел, как офицеры впадают в самоубийственную вину и гнев, когда теряют слишком много мужчин, и Монтгомери, безусловно, соответствует этому образцу. К сожалению, мало или мы ничего не можем с этим поделать. Если бы Франклин не был свидетелем признания, я не знаю, сделал бы я это обвинение или нет. Возможно, он мог бы быть спасён, возможно, нет. Конечно, у Констанции есть место в её сердце для прощения. Но Монтгомери не имеет то же самое в своём. В основном, он не может простить себя.

— Чарли, нам нужно быть очень осторожными с Констанс. Она не в порядке. Беременность очень тяжёлая. Боюсь, что это может сделать её ещё более серьёзной.

Чарли глубоко вздохнул. Он видел, как Констанция становилась всё бледнее и слабее, когда её ребёнок рос в ней.

— Я не хочу, чтобы это стало цирком. У меня есть признание; у меня есть старший офицер персонала, у меня есть два свидетеля. Я верю, что мы можем держать это в тайне и просто перевести Монтгомери к Шеридану, как только его можно будет перемещать. Я могу только представить, что проведение суда здесь могло бы повлиять на моральный дух, не говоря уже о том, что это сделало бы с Констанцией. Это очень уродливая картина.

— Да действительно. — Она потёрла его руку. — Я действительно волнуюсь за неё. Элизабет очень хорошо о ней заботится, но мы можем сделать так много. Лизбет, Тесс или я почти всё время держим Эм. Констанс настолько слаба, что не может ухаживать за деткой. Хорошо, что ребёнок так тебя обожает; в некоторые вечера ты единственный, кто может её успокоить.

Чарли снисходительно улыбнулся.

— Она очаровательный маленький чертёнок. И я заметил, что в последнее время она, кажется, идёт к тебе столько же, сколько и ко мне. Ребекка, что будет с Эмили, если Констанция…

— Умрёт? — Она покачала головой. — Я не уверена. У неё нет другой семьи, о которой я знаю.

— Не могли бы вы… — Чарли барахтался.

Он очень любил маленькую девочку и знал, что Ребекка тоже. Но попросить её подумать об усыновлении ребёнка, у которого всё ещё были живые родители, когда они ещё не были женаты, казалось, и безвкусно, и что-то вроде навязывания. С другой стороны, он, безусловно, был бы горд поднять маленькую мошенницу, если бы её мать уступила риску беременности.

— Что, Чарли?

— Ну, если Констанция не выживет, — Чарли немного покраснел. Это был один из самых странных способов обрести семью. Возможно, планирование отцовства не было плохой вещью. — Ну, если Эмили останется одна, ты не поднимешь её? — он закончил в спешке.

— Я? О, Чарли, я. — она остановилась и улыбнулась ему. — Нет, Чарли, я не буду её воспитывать. Мы будем её воспитывать. Ты будешь замечательным папой. Теперь она совсем маленькая папина девочка.

— Я имел в виду нас, любовь моя. — Чарли покраснел, началось с ушей и растянулось по лицу. — Я знаю, что это не нормальный способ обзавестись семьёй, но я также знаю, что вы хотите её. И я не желаю, чтобы Констанс заболела, но вы знаете, как я. Я всегда полагаю, что если я планирую наихудший случай, тогда хорошо, если это произойдёт, я готов, а если этого не произойдёт, мне повезло.

— Конечно. — Она обхватила его щеку. — Я уверена, что всё будет хорошо.

Чарли наслаждался её прикосновением, обнимая её несколько минут. Пока они сидели тихо, раздался нерешительный стук в дверь. Чарли встал и несколько минут спокойно поговорил с солдатом, затем вернулся к Ребекке.

— Вы знаете, дорогая, есть много детей-сирот, которые будут нуждаться в любви и заботе. Что вы думаете об усыновлении детей после того, как мы поженимся, любовь моя?

Она улыбнулась.

— Хм, загонять целое стадо детей для хорошего полковника вместе с лошадьми?

Чарли прижал её к себе, смеясь.

— Дорогая, если я смогу держать под контролем это стадо неуправляемых солдат — по крайней мере, большую часть времени — я думаю, что смогу справиться со стадом детей. О скольких ты думаешь, дорогая?

— Ох, я не знаю. — Она злобно улыбнулась ему. — Мы можем просто продолжать идти, пока у нас не кончатся спальни.

Чарли рассмеялся полным, сердечным смехом.

— Дорогая, ты явно хочешь убедиться, что я продолжу свою программу упражнений и сохраню свой имидж. Поскольку с таким количеством детей под ногами, мне, без сомнения, придётся делать немало поднятия тяжестей, чтобы нести их всех с собой на мне. — С этими словами он крепко поцеловал её. — Это звучит как прекрасный план, моя любовь — целый дом, полный смеха и молодых людей. Всё из-за нашей любви. — Он нежно пощекотал её. — И ты также сможешь сохранить свою прекрасную фигуру, моя дорогая, без риска или утечки беременности. Я думаю, это звучит как идеальный план.

***

Понедельник, 19 ДЕКАБРЯ, 1864.

Лёгкий мороз покрыл траву, и сапоги Чарли сделали жёсткое лезвие хруста, как он провёл утренний маршрут вокруг конюшни и упражнении колец, находящихся за ними. Мужчины организовали различные практические курсы, и несколько групп уже были собраны вокруг рисунков различных образцов прыжков для событий. В центре самого большого кольца для упражнений некоторые из мужчин уже сражались с саблей и маленьким мечом. Некоторые практиковали классические кавалерийские манёвры, пытаясь протолкнуть копьё через небольшое кольцо, свисающее с качающейся балки, и саблями, чтобы поднять кольца с земли, и всё это во время быстрой езды. В одном углу главного загона все командиры роты, кроме Монтгомери, проводили какую-то импровизированную конференцию. Случайно и очень тихо, Чарли подошёл к ним с любопытством о том, насколько хороши его планы по вдохновению как командной работы, так и добродушного соревнования в полку.

Брэддок из роты H и единственный командир роты, который служил с Чарли на западном фронте, держался за других.

— Послушайте, мы все хотим завоевать честь как авангарда, так и цветов. Это значит, что нам нужно будет заставить людей работать вместе, независимо от того, кто мы, из старого 13-го или остатки 49-го. И мои мальчики из Огайо более чем готовы сделать это. Так скажите мне, что я должен сделать, чтобы эти ваши ребята с округлым вырезом Бакс Каунти собрались вместе.

Ласточка, самый старший из пенсильванцев, на мгновение погладил карандашом тонкую бороду на кончике подбородка.

— Ну, вы знаете, полковник Полк работал с ребятами Монтгомери в компании Д. Он организовал внутреннюю проверку, где каждый мужчина голосовал, чтобы решить, кто из членов компании будет участвовать в каких соревнованиях, и целью было собрать команду, которая была лучше всего подготовлена к победе в общем соревновании. Вы знаете, какой беспорядок оставил Монти в этой компании. Клянусь, до того, как Полк взял их на себя, я почти каждую ночь прекращал драки. Теперь он отлично работает вместе.

Другие участники маленькой конференции кивнули по совету Ласточки.

Хоффстадер сказал:

— Да, это работает. Мне очень повезло, когда я перепутал команды, которые занимались ремеслом фехтования. Всё, что мне нужно, — это найти то, что у всех нас было общим, и для меня, мальчики, забота о лошадях была вещью.

— Ну, просто быть способным оставаться в бою, особенно после того, что ребята сделали с нами в Дикой местности, было достаточно для моих мальчиков. Клянусь, давать команду этому выскочке Уилсону было самой глупой вещью, которую я когда-либо видел. — Майор М’Кейб, который до сих пор не полностью исцелился от выстрела в плечо, сплюнул, чтобы подчеркнуть своё презрение к молодому высокомерному генералу, который привёл целую дивизию кавалерии Союза в ад, потому что он был слишком упрям, чтобы принять надлежащие меры предосторожности.

Молодой Эйвери, который принял командование Компанией 1 после кампании в Дикой местности, выглядел мрачным.

— Вы наблюдали за ребятами из компании C? Они изо всех сил едут, каждый из них. Клянусь, я думаю, им нужно что-то доказать после Монти и того идиота, который назвал миссис Гейнс… — он замолчал, затруднившись повторить оскорбление. Его товарищи освободили его от этого бремени, мудро кивнув ему. — Во всяком случае, я думаю, что они хотят проявить себя. Поэтому они все прилагают все усилия.

Ласточка и несколько других командиров рассмеялись.

— Да, парень, это было бы то, на что Полк мог бы их выставить. Докажи, что Монти и его маленькая клика — это просто небольшая отколовшаяся группа, и что остальные из них хороши, богобоязненны, трудные в управлении, хорошо обученные солдаты.

Магуайр огляделся между Ласточкой и Брэддоком.

— Как насчёт полковника? Как ты думаешь, что он будет делать? Будет ли он играть за фаворитов, либо за свои старые войска из Огайо, либо за мальчиков Полка?

Брэддок засмеялся.

— Счастливчик Чарли играет за фаворитов? Этот человек всегда был самым ≪книжным офицером≫, о котором я когда-либо слышал. Нет, он определённо не будет играть за фаворитов. Но будьте осторожны. Известно, что он лично участвовал в отдельных соревнованиях и он абсолютно смертоносен там.

Ласточка добавил:

— Я думаю, что человек мог бы съездить на лошади через ад и обратно, не потея. И Тарент, и Макфарлейн думают, что он ходит по воде, когда речь идёт о лошадях.

Майор Бирнс, когда-то негодяй полка, наконец, устал от этой дискуссии.

— Господа, осталось три дня, прежде чем мы все выйдем туда и либо докажем, что можем остаться на лошадях, либо сделаем себе задницу. Что вы скажете, сделав небольшую ставку?

Чарли улыбнулся. Его офицеры были на правильном пути, и куда бы они ни пошли, он был уверен, что люди последуют за ним. Тихо он ускользнул. Он обещал Дункану частную практику и тренировку с маленьким мечом.

***

Тот вечер был свежим; огонь был тёплым. Элизабет рано легла спать после особенно трудного дня. Двое из мужчин, готовившихся к соревнованиям по конному копью в спортзале, сумели перерасти себя. Результатом стали две сломанные ноги, одна сломанная рука и множество синяков. Макфарлейн и Тарент тоже были несчастны, так как две лошади были явно расстроены. Не ранены, просто расстроены.

Чарли провёл день, чередуя переписывание с Шериданом обширных рассылок о Монтгомери и связанных с ним проблемах в его команде, и работая с людьми во время их практики. Он устал, но раздражителен и ещё не готов ко сну. Более того, он, наконец, понял, что до Рождества осталась неделя, и он не знал, какой подарок он должен получить для Ребекки. Они вдвоём сидели в задней гостиной, делясь послеобеденным кофе и бренди, а также подробностями своего дня. Чарли косвенно затронул тему, которая его больше всего интересовала.

— Скажите, знаете ли вы, что некоторые мужчины делают игрушки и тому подобное для детей беженцев и соседей?

— Это очень мило. Я уверена, что дети будут в восторге от некоторых новых игрушек. Эм обнаружила мою старую тряпичную куклу несколько дней назад и отказывается от неё отказываться.

— Я видел, как она сжимала её в руках, когда я вошёл, чтобы попрощаться. Она очень мила с этим. У неё есть имя?

Она засмеялась, чуть не потеряв свой бренди через нос.

— Боюсь, я никогда не была очень талантлива в этом отношении в детстве. Мама всегда говорила мне, что я называю это ≪куклой≫. Однако Эм окрестила её Эм. Я думаю, что она довольно оригинальна.

Чарли рассмеялся.

— Ах, да, она, безусловно, является центром её собственной вселенной, не так ли?

— Я верю, что ты также разделяешь это особое место в её сердце. Она так тебя любит.

— И я люблю её. — Чарли почти застенчиво посмотрел на свою даму. — Но ты, моё сердце, в центре моей вселенной.

— А ты моей, любимая. — Она поставила стакан и взяла его за руку. — Ты уже устал? У тебя был очень длинный день.

— Пока нет, любимая. Мне просто нужно провести немного времени с тобой. Это был довольно душераздирающий день. Боюсь, я больше напряжён, чем устал. — Он сделал глоток бренди. — Я получил несколько хороших звуковых камуфляжей и думаю, что ими можно сделать хорошие рождественские подарки для дам.

— О, да, это действительно будет очень приятно. У некоторых из этих дам не было ничего нового за очень долгое время. Я должна сказать, Чарли, я думаю, что Рождество будет замечательным в этом году.

— А что же вы, любовь моя? Что бы вы хотели на Рождество?

— Честно говоря, я об этом не задумывалась. Я просто рада, что вы здесь со мной. Но я полагаю, что, зная вас так же, как и я, если я не дам вам ответ, вы никогда не успокоитесь. Мы видим, что уже слишком поздно что-то предпринимать, но, может быть, в следующем году мы сможем заменить пианино моей мамы.

— Ты играешь, моя любовь? Мне очень нравится слушать фортепианную музыку. Это так успокаивает. Что случилось с пианином твоей матери?

— Я играла. Я боюсь, что нам пришлось продать его, когда всё стало сложно. Мистер Купер дал очень справедливую цену за это в то время, когда ему, безусловно, не пришлось это делать.

— Он очень щедрый человек. Я бы хотел, чтобы всё было по-другому; я мог бы увидеть его очень успешным, если бы ситуация была более благоприятной. Вы знаете, что генерал Грант отметил, что это был самый разрушенный район Вирджинии, когда он находился здесь в последний раз весной?

— Я знаю. Но теперь, когда война скоро закончится, мы можем начать восстановление. Вы дали нам отличное начало.

— Я хочу отдать ему всё, что у меня есть, когда соберусь. Это твой дом, моя дорогая. Я не могу помочь, но хочу вернуть его к процветанию, если только по какой-то другой причине, кроме как сделать тебя счастливой. — Пока он произносил слова, разум Чарли вращался с большой скоростью.

Возможно, у Купера всё ещё был инструмент, или он знал, где он был. Если бы он мог вернуть настоящее пианино, это было бы восхитительно. Он записал разговор лично с Купером на следующий день. Если бы не время к Рождеству, возможно, пианино могло бы стать подарком его невесте.

— С тобой на моей стороне, я всегда буду счастлива, Чарли.

***

Вторник, 20 ДЕКАБРЯ, 1864.

До гимнханы было всего несколько дней. Чарли решил, что пришло время проверить мужчин и напомнить им, кто бы ни победил в конкурсе, все они были его людьми и все под его присмотром и заботой. Он сказал Ребекке, что будет есть с мужчинами в ту ночь, и отправился, одетый в свою простую тунику, штаны и ботинки, без обычных отметок своего ранга, измерить пульс своего полка. С наступлением сумерек он вошёл в комплекс, построенный мальчиками Монтгомери. Все их палатки были обшиты грубыми досками; бермы и рвы контролировали поток воды вокруг небольшого анклава, и на небольших площадях горели весёлые костры, которые определяли скопление палаток. Вокруг одного из таких костров собралась группа людей, осторожно жаривших кроликов, которых солдаты сбили с помощью строп. Маленькая бочка эля постукивала и делилась. Чарли присоединился к мужчинам, поделился кружкой эля и поболтал с ними. Он спросил, что они получили в почтовой отправке, пришедшей накануне, и поздравил одного из них с рождением его первого сына. С дружеской шуткой Чарли перешёл к другим группам людей по всему лагерю. Он поделился шуткой, историей, поздравлениями или соболезнованиями, в зависимости от обстоятельств, и с каждой остановкой он поощрял и бросал вызов мужчинам делать всё возможное в соревновании. В полку не было солдата, который не хотел бы завоевать честь носить цвета. Это была самая опасная позиция во всём полку, самая славная и желанная. Чарли ясно дал понять, что единственный способ заработать эту желанную должность — командная работа и превосходство. К тому времени, когда он закончил свои раунды, он был взволнован. Стало ясно, что усилия по объединению этих двух совершенно разных сил начинают приносить результаты. Мужчины были взволнованы. Они работали как команды, и каждая компания работала вместе, чтобы создать лучшую, наиболее конкурентоспособную команду, какую только могли в предстоящих играх. Он также был немного более расслабленным, чем обычно, так как он поделился бокалом пива, пусть даже маленьким, почти со всеми группами мужчин, которых он посетил. Он тихо проскользнул в дом, так как многие жители уже спали, и снял ботинки у подножия лестницы. Держа их в одной руке и используя другую, чтобы схватить балюстраду, так как его равновесие было немного нарушено, он направился в комнату Ребекки. Она сидела перед огнём, одетая в ночную рубашку и халат, расчёсывала свои длинные волосы, которые светились красным в мерцающем свете огня. Для Чарли она выглядела как ангел, окружённый ореолом красно-золотого света. Его руки чесались, чтобы коснуться её, его сердце забилось в его груди. Она обернулась и увидела, как он вошёл в комнату на ногах. Она встала и медленно пошла к нему.

— Чарли, ты в порядке?

— Абсолютно, моя дорогая. Я просто поделился стаканом или двумя с мужчинами, когда болтал с ними. — Тихим голосом он добавил. — Ты сегодня совершенно обворожительна, любовь моя.

Она отступила от него на шаг после того, как почувствовала сильный запах пива, которое он пил со своими людьми. У неё закружился живот, и у неё кружилась голова.

— Я рада, что вы хорошо провели время. — Она старалась не звучать так расстроенно, как ей казалось, но видения пьяного, неуклюжего, возмущённого Гейнса вернулись к ней.

Чарли смотрел, как Ребекка отступает от него в замешательстве. На её лице было выражение, которое он обычно ассоциировал с неприятным запахом.

≪У меня есть что-то на мне? Я снял ботинки, но сидел ли я в конском помёте? ≫ — Он посмотрел на себя немного озадаченно. Нет, на его униформе не было ничего плохого. — Ребекка? Я сделал что-то не так?

Она покачала головой, сохраняя молчание, но повернулась к столу и села на своё место, стараясь не дать слезам упасть.

— Конечно, нет. — Она задохнулась, отчаянно пытаясь скрыть эмоции в своём голосе, но с треском провалилась.

Чарли покачивался, пытаясь очистить голову. Это было не то, что он ожидал. Вечер был очень успешным. Его люди были в хорошем настроении, и они собирались вместе как команда. Рождество было впереди, и они с Ребеккой собирались отпраздновать его вместе впервые. По общему мнению, всё должно быть хорошо. Но доказательства перед ним говорили, что что-то не так. Двигаясь очень медленно и говоря очень мягко, он подошёл к Ребекке.

— Дорогая, скажи мне, что не так. Ты знаешь, если я смогу, я исправлю это. Если я не смогу это исправить, по крайней мере, мы поделимся этим и тем самым уменьшим боль вдвое. — Когда он закончил свою маленькую речь, он уже стоял позади неё, мягко лаская её плечо.

Она тяжело сглотнула и попыталась не вздрогнуть от его прикосновения. Она поняла, что нет никакой причины для такой реакции; как всегда, его прикосновение было добрым и нежным.

— Пиво, — тихо прошептала она.

≪Пиво? ≫

Это не имело для него смысла. Конечно, он пил пиво. Это то, что его люди пили ночью. Ну, у него был сильный запах. Хотя у него было не так много выпивки, и он, конечно же, ложился спать более пьяным после вечеров общения с Уитменом или Полком за бокалами бренди, но он, вероятно, чувствовал запах этого.

— У вас есть проблемы с пивом? — Сообразительно, он отступил от неё. Возможно, запах обидел её. Ей может не понравиться запах пива, но он всё ещё не может понять, почему это должно заставлять её плакать. Чарли отступил к двери и стоял там, глядя на мир, как ребёнок, которого отправили в его комнату, и не зная, почему. — Пожалуйста, скажи мне, что случилось, дорогая.

Опустив голову и опустив глаза на руки на коленях, она повернулась и предложила единственное объяснение, которое только могла.

— Он пил пиво.

≪Он? Кто он? О, чёрт. Гейнс пил пиво, потом приходил к ней. Это должно было быть. Она ассоциирует запах пива с непрошенной болью внимания Гейнса≫. — Дорогая, извини. Я понятия не имела… — Чарли замолчал, не зная, что сделать или сказать, чтобы всё изменилось. Он поднимался по лестнице в поисках Ребекки с каждым волокном в его теле. Но в какой-то момент он каким-то образом понял, что он не лучше Гейнса. — Я оставлю тебя, пока не перестану пахнуть чем-то, что напоминает тебе о такой большой боли.

Чарли повернулся, чтобы уйти, его плечи опустились, голова склонилась от стыда и боли. Несколько сортов пива, ночь с мужчинами, и он превратился в то, что он больше всего ненавидел. Он превратился в такого же человека, каким был его отец, как Гейнс. Голос в его голове вернулся в силу.

≪Это тоже в тебе, как яд, как коварное зло, от которого ты никогда не сможешь спастись. Вы не заслуживаете эту женщину, и вы это знаете. Особенно сейчас, если первое, о чём вы подумали после нескольких бутылок пива, это прийти и уложить её спать, независимо от её чувств, независимо от того, что было с ней сделано в прошлом≫.

Ребекка поднялась из-за своего стола и подошла к кровати. Каждый призрак, который преследовал её, велел ей отпустить Чарли и выспаться в другом месте. Но её сердце выдвигало разные требования. Она встала и подошла к двери, оглядываясь, чтобы увидеть, был ли Чарли ещё наверху. Он стоял наверху ступеней и смотрел на них так, словно пытался решить, сможет ли он ими управлять.

— Чарли?

— Да, Ребекка? — ответил он, не оборачиваясь.

Если бы он это сделал, она бы увидела слёзы на его глазах, которые размыли лестницу перед ним.

— Пожалуйста, пожалуйста, вернись. Извини. Я не хотела… — Она остановилась, не зная, что она хотела сказать. — Пожалуйста, иди спать.

Он глубоко вздохнул.

— Я тоже, дорогая. Я не знал. Дай мне привести себя в порядок, и я присоединюсь к тебе.

— Пожалуйста, приходите сейчас. Вы не он. Я должна знать это. Я должна знать, что-то, что не так с ним, с вами не будет неправильно. Вы никогда не были ничем иным, как добрым и любящим со мной, Чарли. Пожалуйста, просто Вернись.

Чарли резко сел на верхнюю ступеньку лестницы. Низким голосом, сделавшимся грубым из-за подавленных слёз, он начал признаваться.

— Нет, дорогая. Вы не понимаете. Я точно такой же, как он. У меня было несколько бутылок пива с моими мужчинами, и всё, что я хотел сделать, это уложить вас спать. Я больше не думал о том, что хотели и нуждались вы, чем я о том, чего хочет Шеннон или Блэк Джек, когда я их развожу. — Глубоким, сломленным голосом он добавил: — Я стал тем, от кого пытался сбежать. Мне очень жаль.

Ребекка сделала несколько пробных шагов к Чарли. Осталось некоторое чувство страха, что его нрав вспыхнет, и она будет отброшена назад. Но её душа сказала ей двигаться вперёд, чтобы предложить поддержку и утешение своей второй половине. Медленно она села рядом с ним, обмотав подол своей ночной рубашки вокруг ног, чтобы согреть их, и положив подбородок на колени.

— Я люблю тебя, Чарли.

— Я люблю тебя, Ребекка. Я бы отдал всё, чтобы не обидеть тебя сегодня вечером. Обещаю, я больше не буду пить пиво, потому что это беспокоит тебя, дорогая. — Болтал Чарли, и Ребекка это знала.

Время от времени он просто превращался в испуганного, несчастного ребёнка, изо всех сил старающегося угодить и так боявшегося потерпеть неудачу. Она протянула руку и взяла его за руку, вернув обратно и крепко держа на коленях.

— Я никогда не любила его, Чарли. Я никогда не была влюблена раньше, — онаулыбнулась ему и откинула волосы со лба свободной рукой, — до сих пор. Я знаю, что ты не хотел причинить мне боль и честно говоря, я никогда не понимала, чем пахнет для меня пиво. Я не знала, что так отреагирую.

Чарли ничего не сказал. Он сидел очень тихо. Когда она ласкала его лоб, его глаза закрылись, и он наклонился к её руке. Она чувствовала, как пульс бьётся в его запястье, и видела его в венах на висках.

— Теперь давайте вернёмся в нашу комнату и приготовимся ко сну. Всё хорошо, любовь моя.

Чарли встал и последовал за Ребеккой обратно в спальню. Он сразу же прошёл на свою сторону комнаты, снял с себя одежду и сложил её в плотный комок, который он отнёс в гостиную и оставил у двери, чтобы Лизбет или Джоко могли забрать утром. Ребекка немного встревожилась, так как мытьё Чарли перед сном, казалось, продолжалось дольше, чем обычно. Когда она наконец залезла в кровать, запах мяты был довольно сильным. Чарли лежал неподвижно, оставаясь на противоположной стороне кровати и отводя взгляд.

— Спокойной ночи, любимая. Спи спокойно, — сказала она тем же тихим голосом с лестницы.

Ребекка вздохнула и перекатилась на кровати к Чарли. Она положила руку ей на талию и поцеловала в затылок.

— Я люблю тебя, Чарли. Спокойной ночи, любовь моя.

***

Среда, 21 ДЕКАБРЯ, 1864.

Рег тщательно полировать изделия из дерева в сенях. Подготовка дома к Рождеству была строгой традицией. Дом должен был выглядеть идеально для звонящих, которые неизбежно пробираются, чтобы увидеть, сколько мисс Ребекка выиграет от присутствия армии Союза. Громкий стук в парадную дверь вывел его из транса, в котором он поселился, когда он осторожно втирал пчелиный воск в балюстраду. Он поспешно сунул тряпку, которую использовал, в карман, как можно лучше пригладил волосы и открыл дверь. Перед ним стоял невысокий волнистый мужчина с коротко подстриженной бородой и волосами, одетый в очень пыльную форму янки. На плече мужчины было три звезды.

— Полковника Редмонда, пожалуйста.

Рег щёлкнул челюстью.

— Да, сэр. Входите, сэр. Могу я вам кое-что достать, сэр? Кто, мне сказать, ему звонит, сэр? — Рег знал, что он болтает, но вид этих звёзд, а также медь на плечах небольшой группы людей за этим маленьким человечком привели его в панику.

— Вы можете сказать ему, что звонит генерал Филипп Шеридан.

— Да, сэр, генерал, сэр. Не можете ли вы зайти в гостиную, сэр, и позволить мне развести огонь для вас и ваших людей? Вы уверены, что я не смогу принести вам или вашим людям что-нибудь, сэр? Чаю или, может быть, бренди или… — Рег умолк, поняв, что не может открыть дверь в гостиную, поклониться, потянуть за чуб и выглядеть как рациональный, должным образом обученный домашний слуга одновременно.

— Есть проблема?

— О, нет, сэр. Сразу же, сэр. Я просто пойду и заберу его, сэр.

В этот момент дверь из маленькой семейной столовой в задней части зала открылась, и вошёл Чарли с молодой Эм. Он только что закончил кормить её обедом, значительная часть которого попала на его синий сюртук.

Чарли посмотрел в глаза Филу Шеридану и чуть не запаниковал. Медленный румянец пробился сквозь уши Чарли на его лице.

— Добрый день, генерал. Я не ожидал вас, сэр.

Генерал очень хорошо спрятал своё развлечение, увидев одного из своих лучших офицеров, покрытого неузнаваемым месивом.

Он глубоко вздохнул:

— Очевидно, нет, полковник Редмонд.

Чарли сначала попытался отдать честь, но с извивающимся ребёнком на руках это было менее чем эффективно. Затем он начал предлагать генералу свою свободную руку и заметил, что она всё ещё слегка покрыта пюре из яблок и хлопьев. Он поспешно вытер его о юбку своего пальто и более надёжно посадил Эм в изгиб левой руки, чтобы завершить приветствие. В то время как Шеридану удавалось сохранять невозмутимость, полковник МакКоули не был таким успешным. Слышалось приглушённое хихиканье из-за руки, которой МакКоули зажал себе рот. Другие члены окружения Шеридана не могли устоять перед импульсом. Здесь был один из самых нетронутых, ≪регулярных военнослужащих≫ из всего шеридского штаба, одетый в кашу, с извивающимся ребёнком на руках, румянцем, который мог бы отдать должное школьной девочке и не надеяться вернуть себе полковое достоинство во взгляде.

— Хм, Рег. Не могли бы вы отвести Эм к мисс Ребекке? И пока вы здесь, попросите Беулу принести нам обед. — Он повернулся к Шеридану. — Полагаю, генерал, что вы ещё не ели?

Генерал снял шляпу и посмотрел полковнику в глаза.

— Обед будет очень кстати.

Чарли передал извивающегося ребёнка Регу. Вернее, он попытался передать ребёнка Регу.

Эм яростно покачала головой и схватила Чарли за воротник.

— Нет! Эм останется с папой.

В этот момент со второго этажа донёсся голос.

— Чарли Редмонд. Где этот ребёнок? Настало время ей принять ванну и вздремнуть.

Хихиканье стало ещё более выраженным. Мало того, что Чарли был накрыт детским обедом, он также был явно серьёзно подкаблучен. Это была печальная судьба для армии главного командира кавалерии Шенандоа, человека, которого они все считали подтверждённым холостяком.

— Есть ли у вас другие планы, полковник? — спросил генерал, пытаясь сдержать улыбку, угрожающую сломать его губы.

— Гм, нет, генерал. На самом деле, я только что сам закончил обедать, собирался убраться и вернуться в свой офис. — Он повернулся к лестнице и повысил голос. — Мисс Ребекка. Ребекка, вы можете присоединиться к нам, поскольку у нас есть гости. — Он продолжал держать ребёнка, который, как маленькая пиявка, прикрепился к воротнику пальто и заглядывал через плечо на мужчин в её зале.

Ребекка вытерла руки полотенцем, которое приготовила для ванны Эм. Прежде чем она высунула голову в зал, она прокричала.

— Гости? О, кто, во имя Бога, будет с плохими манерами звонить перед праздником?

— Мой командир и его сотрудники. — Реакция Чарли была очень ровной, лишённой каких-либо выражений или эмоций.

Ребекка узнала, что тон был очень плохим знаком. Ребекка глубоко вздохнула и быстро взглянула в зеркало, сняв передник и отбросив его в сторону.

≪О, замечательно. Чарли собирается спрятаться за меня≫. — Я буду прямо там, полковник Редмонд.

Рег, тем временем, отодвинул себя на кухню, где он помог Саре и Беуле быстро собрать подносы с ветчиной, хлебом, солёными огурцами и сыром, а также огромным чайником горячего чая для офицеров. Они понесли черновой обед в главную столовую и распахнули двери, пригласив офицеров поесть. Чарли облегчённо вздохнул. Теперь, если бы только Джоко видел, как они приближаются, и сумел взять для него чистое пальто, он мог бы спасти хоть какой-то клочок достоинства. Когда Рег открыл двери в столовую, Ребекка спустилась по лестнице. Джентльмены из окружения Шеридана собрались, чтобы поприветствовать хозяйку дома. Свист был приглушён, хотя некоторые из мужчин не могли удержаться от улыбки.

— Генерал Шеридан, господа, могу я представить нашу хозяйку и мою невесту, миссис Ребекку Гейнс?

Ребекка попыталась представить себя настоящей хозяйкой и дамой, достойной выдающегося полковника. Самое первое, что она сделала, это освободила его от Эмили, а затем улыбнулась генералу.

— Генерал Шеридан, господа, доброго вам дня, и добро пожаловать в мой дом.

Джентльмены вежливо поклонились прекрасной, немного покрасневшей молодой женщине перед ними. Ребёнок на её руках изогнулся и потянулся к Чарли, суетясь и хныкая.

— Папа. Хочу к папе!

Чарли вмешался.

— Джентльмены, мы приготовили для вас поспешный обед. Если вы пойдёте этим путём, вы можете ослабить голод, пока мы с миссис Гейнс занимаемся этой конкретной… маленькой и очень требовательной гражданкой.

— Всё в порядке, полковник Редмонд; пожалуйста, позаботьтесь о генерале и его людях. Я позабочусь о нашей Эм и скоро вернусь.

— Спасибо, мисс Ребекка. — С облегчением Чарли повернулся к офицерам в холле и повёл их в столовую.

Беула подумала подать кучу тёплых влажных полотенец в корзине на сервант, чтобы мужчины могли вытереть пыль со своих рук и лиц.

— Это холодный день, джентльмены. Есть горячий чай, горячая одежда и немного хорошего бренди, чтобы согреться.

Рег разжигал огонь, разжигая его от пылающих углей до тёплого пламени.

— Итак, генерал, чем мы обязаны чести вашего присутствия? Вы присоединитесь к нам на рождественском празднике?

— Действительно, полковник. Я хотел увидеть для себя тот Эдем, который вы нашли на зиму. Ваши письма о красоте земли заставили меня желать увидеть это для себя. Я также хотел увидеть для себя состояние гражданских лиц, о которых вы мне рассказали, и посмотреть, как вы продвинулись в объединении своего полка.

МакКоули прочистил горло.

— Гм, генерал, у вас тоже были проблемы с документами.

Шеридан улыбнулся суровой полуулыбкой.

— О, да. Спасибо, что напомнили мне. Я думаю, что немного административной шумихи.

Чарли озадаченно посмотрел на Шеридана. Оформление документации? Он был уверен, что он и Полк представили всё, что должны были. Но затем, постоянное приключение в попытке получить качественные запасы у генерал-интенданта всегда было проблемой.

— Ну, сэр, я уверен, что мы сможем ответить на любые ваши вопросы. Я пошлю за Полком, пока вы едите.

— Нет, полковник, не беспокойте Полка. Вы будете отвечать за ответы на мои вопросы. — Генерал повернулся спиной к полковнику и взял тарелку, осматривая пищу, поставленную перед ними. — Похоже, ваша миссис Гейнс очень способная хозяйка, Редмонд.

— Да, сэр, она есть. Она нашла дома и продуктивную работу для ряда беженцев и помогла организовать дамам общины, чтобы они могли помочь себе, а беженцы пережили зиму. Ей было тяжело. Признаюсь, некоторые местные жители считают её предательницей общения с нами, но она великолепна.

Шеридан выбрал несколько вещей для своей тарелки и медленно повернулся к своему офицеру.

— Ваша невеста, полковник Редмонд?

Чарли подошёл к своему самому высокопоставленному и достойному эффекту, который был бы прекрасной демонстрацией его гордости за свою даму, если бы он не был омрачён уже высыхающими и шелушащимися кусочками каши на его униформе слева от обеда Эм.

— Да, сэр. Моя невеста. Миссис Гейнс оказала мне честь согласиться стать моей женой. Мы планируем официально объявить об этом в Новый год, хотя многие местные жители уже знают. Это будет маленькая свадьба, вероятно, до весенней кампании, так как подходит для её второго брака.

— Я полагаю, что всё в порядке. Поздравляю. Новая миссис Редмонд присоединится к вам, когда вы отправитесь на запад?

— Когда я пойду на запад, сэр? Я понял, что генерал Уилсон должен был идти на запад, и я должен был остаться здесь. — В голосе Чарли был намёк на скрип.

МакКоули и генерал бригады Мерритт, стоящие позади Шеридана за буфетом, подслушали разговор и фыркнули друг другу.

— Да, конечно. Уэст, вот где волнение будет после войны, полковник. Конечно, вы хотите быть там, где вам нужно больше всего. У меня есть два или три расцветающих форта, которые, я думаю, вам подойдут. Они только начинают. Не в смысле роскоши или комфорта, но если вы сможете пережить нападения индейцев, я уверен, что у вас всё будет хорошо.

Ребекка в этот момент ворвалась в столовую.

— О, мой Бог, Запад! Я слышала, это очень захватывающе, бурно и естественно.

Чарли стоял там с ошеломлённым выражением лица.

— Запад. Да. Что ж, сэр, я считаю, что мы должны положить конец этой ситуации, прежде чем мы начнём думать об атаках индейцев, сэр.

Шеридан мог только улыбаться паре, когда Ребекка заняла своё место рядом с Чарли и провела рукой по его руке. Генерал мог сказать, что он может приманить полковника, но ему не удастся заманить его даму.

— Да, Редмонд, я верю, что это самый мудрый образ действий. Очень хорошо, молодой человек.

— Я с нетерпением жду этого, сэр. Теперь, я полагаю, я спрашивал, не присоединитесь ли вы с вашими сотрудниками к нам на Рождество. Мисс Ребекка, вы думаете, мы могли бы найти места для этих господ?

Ребекка улыбнулась и ласкала руку Чарли, когда она смотрела на генерала.

— Конечно, полковник Редмонд. Я немедленно заставлю Рега и Лизбет подготовить комнаты. Для нас большая честь иметь генерала в нашем доме.

Шеридан улыбнулся Ребекке.

— Спасибо, мэм. Мои люди и я удостоены чести. — Шеридан махнул МакКоули, который подошёл к генералу и протянул ему пачку бумаг. — Но у меня есть вопрос, мэм. Почему вы настойчиво называете Чарли полковником?

Ребекка покраснела и посмотрела на своего жениха, затем снова на генерала.

— Чтобы быть честной, просто казалось, что это нужно делать.

— Мадам, офицеров армии Соединённых Штатов принято называть по их должным званиям. — Он передал пачку бумаг Ребекке. — Может быть, вам стоит рассмотреть эти документы?

Её сердце подпрыгнуло к её горлу, боясь, что она сделала серьёзную ошибку перед командиром Чарли. Она тяжело сглотнула и взяла пачку бумаг.

— Конечно, генерал. Я прошу прощения, если я обидела. — Она посмотрела на Чарли, надеясь, что он не слишком испуган.

Чарли был совершенно сбит с толку. Неужели его полное увольнение людей, которые возражали против приказов начать процесс реконструкции, снова преследовало его? Был ли он понижен в должности? Поэтому Шеридан говорил о западных фортах? Собирался ли он быть изгнанным в какой-то двуглавый частокол на западных равнинах, о котором больше никогда не услышат? Если это так, ему пора подать в отставку. Он оглянулся на других офицеров в комнате. Некоторые были бригадными, остальные носили таких же орлов на своих плечах, как и на своих. Большинство из них были моложе его. Чарли боялся, что его двадцать лет почётного служения близятся к концу из-за одного мгновения праведного гнева. Он кивнул Ребекке, чтобы открыть и прочитать документы. Ребекка медленно открыла конверт, дрожащими руками вынула бумаги и начала читать. Через мгновение она посмотрела на Шеридана.

— Правда, генерал?

— Действительно, миссис Гейнс.

К настоящему времени каждый человек в комнате с некоторой долей интереса наблюдал за таблицей между ними тремя. Странно, но у каждого мужчины был стакан в руке. Ребекка кивнула, медленно сложила бумаги и положила их обратно в конверт. Затем она посмотрела на Чарли.

— Извините. Я неправильно обратилась к вам. — Она сделала паузу, а затем продолжила, поскольку не смогла сдержать улыбку на своём лице. — Бригадный генерал Редмонд.

Медленно реальность того, что она сказала, впиталась в сознание Чарли. На его лице появилось серьёзное выражение, и он полностью сосредоточился, приветствуя генерала Шеридана.

— Спасибо, сэр.

Каким-то образом в тот момент кусочки обеда Эм были забыты, смущение и поддразнивание были забыты. Человек перед ними был одним из лучших полевых командиров в отряде Шеридана и, наконец, был признан военным министерством как таковой. Ребекка улыбнулась с большой гордостью. Кто-то вручил бокалы с бренди Шеридану и Ребекке.

— Поздравляю, — он сделал паузу и улыбнулся паре перед ним. — Генерал Редмонд. Давайте помолимся, чтобы с вашим руководством и решимостью мы все вскоре нашли конец этому конфликту, чтобы вы могли вернуться домой к своей прекрасной невесте. Джентльмены, пожалуйста, поднимите свои очки бригадному генералу Редмонду и его прекрасной невесте.

Чарли широко улыбнулся.

— Спасибо, джентльмены. Генерал, если вы и ваши люди хотели бы закончить ваш ланч, мисс Ребекка и я позаботимся о том, чтобы вы остановились. Когда вы будете готовы, мы можем приступить к вашему обзору.

— Хорошо. О, и Редмонд? Вы могли бы захотеть переодеться в чистое пальто?

========== Глава 20 ==========

Четверг, 22 ДЕКАБРЯ, 1864.

Шеридан был жёстким командиром вождения. Он вызвал Чарли и Полка на конференцию в тот момент, когда прозвучали откровения. МакКоули подтянулся вместе с большим делом об отправке в любой руке. Четверо мужчин потратили два изнурительных часа, разбираясь с реквизицией и проблемами с поставками, которые мучили Чарли с тех пор, как он принял командование 13-го. Они ели, пока шли по книгам и собирали корреспонденцию, пытаясь найти решение основной проблемы подготовки 13-го к ключевой роли в весенней кампании. Стол Чарли был завален бумагами и книгами, прежде чем они были закончены.

— Ну, Редмонд, насколько я могу судить, у тебя есть около трёх четвертей того, что тебе нужно прямо сейчас.

МакКоули добавил:

— И мы планируем отправить остальные в течение следующего месяца.

— При всём моём уважении, генерал и полковник, качество материалов, которые мы получили, по большей части ужасны. Если один из четырёх пунктов действительно пригоден для использования, я был бы удивлён. Полк, вы подготовили эти образцы для меня?

— Да, сэр. Дункан и Джоко работали в течение половины ночи, отбирая образцы из каждого лота в магазинах.

— Хорошо, пусть они привезут их. Генерал, полковник, я хочу, чтобы вы, джентльмены, посмотрели, какие именно материалы отправляет нам ваш квартирмейстер.

Полк поднялся со стула рядом со столом Чарли и высунул голову за дверь. Он сказал приглушённые слова солдату, стоящему снаружи. Он повернул обратно в комнату, взял рулон мясной бумаги и разложил её по большому столу, который Чарли использовал для своих встреч с персоналом. Сначала Дункан втащил небольшие мешки с мукой, едой и солёной свининой. Позади него Джоко вносил несколько пар сапог, штанов и туник. Молча двое мужчин вышли, сразу же вернувшись с новыми образцами. Затем последовали несколько одеял, куча гвоздей, различные куски металлоконструкций и пара сёдел. Наконец, Дункан и Джоко внесли большой рулон тяжёлого холста, который из-за его чистого, неокрашенного вида, очевидно, никогда не использовался. Чарли начал с поставок еды. Он открыл пакет с кукурузной мукой и высыпал его на стол.

— Джентльмены, взгляните. Каждый четвёртый пакет с едой приходит вместе с этими маленькими ребятами. — Маленькая кучка жёлтой муки задвигалась, оживляемая маленькими белыми личинками. Насыпая муку на стол, он добавил: — Конечно, они явно являются дополнительным мясом для мужчин. Я понятия не имею, что это такое, хотя я подозреваю, что это фекалии грызунов. — Там были маленькие чёрные пятнышки в форме палочек, смешанные с мукой. — Тем не менее, ни один из них не убьёт моих людей. Это просто причиняет им боль в животе. Конечно, есть тошнота, с которой моя команда беспорядка страдает от необходимости иметь дело с этим. С другой стороны, — продолжал он, открывая третий пакет еды, — «убьёт». — Пока он говорил, он свернул кусок солёной свинины на столе, зелёный от плесени и с движущимися личинками.

Запах был отвратительным. Джоко подошёл и сорвал бумагу, вынеся оскорбительные материалы из офиса. И Шеридан, и МакКоули выглядели слегка позеленевшими. Солёная свинина была немного подавляющей.

Чарли повернулся к униформе и одеялам.

— Как видите, господа, одеяла жалки. — Чарли выкатил три одеяла, у каждого из которых были отверстия, которые были явно изъянами в основной ткани, а не от износа. Униформа была не лучше. — Я не могу согреть своих людей такой одеждой и одеялами. — Он кивнул Дункану, который развернул брезентовую палатку. Крыша палатки была сшита вместе швом, который не был закончен, потому что холст был тонким и не мог удерживать швы достаточно хорошо, чтобы даже попытаться залатать его. Было очевидно, что палатка протечёт под самым лёгким дождём. — И у нас нет для них сухих палаток. — Он положил кнопку сверху на шерстяные ткани. — Кожа, которую они посылают нам для лошадей, ничуть не лучше. Иногда она бывает зелёной с плесенью. Из последних трёх партий сёдел, которые пришли, почти у половины были сломанные подпруги. — Он указал на явно непригодные сёдла. — Но самое лучшее — это сапоги. Мы получили целую партию кавалерийских сапог, сделанных из сыромятной кожи. Знаете ли вы, что происходит, когда сапог из сыромятной кожи намокает? Позвольте мне сказать вам. Они сжимаются и сильно качаются. Нам пришлось разрезать четырёх наших людей из них. Они были в отчаянии; у них не было ботинок, поэтому они пытались использовать то, что у нас было. Это было очень неприятно, если не сказать больше. — Чарли подошёл к своему оружейному шкафу и вытащил два карабина и пару пистолетов. Он вернулся к столу и держал один из пистолетов между двумя пальцами за ручку. Он быстро встряхнул пистолет. Пистолет загремел, и выпал маленький металлический штырь. Это было единственное, что удерживало курок на месте. Он положил другой пистолет рядом с его помощником и открыл затворы двух карабинов. Ни у одного из них не было отверстий. — Конечно, это затрудняет борьбу с противником, когда у нас нет оружия, которое будет стрелять. — Чарли посмотрел на своего генерала. — Сэр, я утверждаю, что если мы хотим нанести удар противнику этой весной, мы должны быть должным образом обеспечены. Единственными ресурсами, которые были стабильного качества, необходимыми для надлежащего снабжения этой силы, были лошади, предоставленные кавалерийскими службами. Усилия Уилсона по организации наших скакунов были явно успешными; почему мы не можем добиться таких же качественных усилий в офисе генерал-интенданта?

Шеридан посмотрел на МакКоули.

— Что ты нашёл, Ангус? Это типично для того, что получают наши войска?

— Боюсь, что так, сэр. Никто не представлял такой… убедительный случай раньше, но у нас есть постоянные проблемы с нашими поставщиками.

Шеридан немного подумал, а потом снова повернулся к Чарли.

— Ну, генерал, я полагаю, что ваши личные планы потребуют, чтобы вы посетили столицу в не очень далёком будущем. Я подготовлю несколько отправок для вас и предложу вам взять с собой небольшую демонстрацию. Я уверен, что генерал Мейгс будет очарован. Я давно знаю этого человека и считаю его благородным и доброжелательным. Я не могу сказать то же самое для некоторых людей из его команды. А пока я сделаю то, что я могу проследить за тем, чтобы в будущем вы получили более качественные материалы. МакКоули, пожалуйста, запомните, что каждую партию материалов для генерала Редмонда нужно проверять вручную перед отправкой. Фактически, проследите, чтобы всё, что мы получаем от Интендант-генерала будет проинспектировано. И не испытывайте никакого сожаления по поводу отправки чего-либо некачественного. Ясно?

— Да, сэр. — Выражение лица МакКоули было бы смешным, если бы ситуация была менее серьёзной.

Голос Шеридана был шёлковым, когда он продолжал.

— А, МакКоули? — Его адъютант посмотрел вверх. — Я буду считать вас лично ответственным, если какие-либо поставки в 13-й или любой другой полк под моим командованием содержат какие-либо некачественные продукты.

МакКоули выглядел скорее как испуганный олень. Возможно, его прибыльный случай избирательной слепоты остался в прошлом. В офисе царила долгая тишина, а затем Шеридан хлопнул себя по бёдрам.

— Господа, я полагаю, что скоро начнётся соревнование. Должны ли мы идти подбодрить мужчин?

***

A когда офицеры прибыли в главный загон, майор Ласточка публиковал официальные правила и стандарты подсчёта очков по гимнастике. Каждое событие будет иметь отдельных победителей; судьи на мероприятии, взятые из чиновников, также подсчитывали общее размещение каждой компании. Как объявил Чарли, компания с наибольшим количеством очков в конце двухдневного турнира возьмёт авангард; человек с наибольшим количеством очков будет носителем цвета. В полку эти позиции были высшей честью, к которой мог стремиться любой солдат. Были также личные награды для победителей каждого события, разработанные, чтобы сделать жизнь победившего солдата и его друзей немного более приятной. Были собраны ветчина, маленькие бочонки с бренди, отличный кофе, табак и горстка пропусков для посещения дома на неделю. Мужчины уже собрали свои команды на большом пастбище. Они установили заборы и скачковые преграды для различных гонок по пересечённой местности. Эти первые соревнования в гимнастхане были традиционными гонками, каждая из которых проходила от двух до трёх с половиной миль по пересечённой местности. Были некоторые водные преграды для некоторых рас, возникшие из-за пересечения неглубоких участков ручья, проходящего через пастбище, из-за скачков деревьев и скачков кустарников, которые выглядели как живые изгороди, которые были общими разделителями между полями. Люди построили несколько небольших стендов, несколько защищённых от погоды и холодного ветра с севера. У каждого было несколько стульев, столов и небольшая жаровня, чтобы обеспечить тепло. Эти стенды были для офицеров и гостей. Большинство жителей Калпепера оказались в своих лучших нарядах, как это было, чтобы наблюдать за событиями. Кроме того, сержант Джемисон и его команда организовали небольшой пир с горячим супом, ветчиной и печеньем, кофе, чаем и небольшой горой яблок для мужчин и гостей. Гонки начинались с более коротких и лёгких отрезков. Первая была в двух милях над деревянными заборами, без каких-либо водных опасностей или слепых прыжков. Лучшие из младших лошадей были проверены, с довольно большим количеством выставляемого. Каждая компания была представленакак минимум одним гонщиком, а в паре случаев — двумя. Гонка прошла без происшествий, и гонщик из компании A только что выбил одного из людей из команды Д за первое место. Краткий перерыв позволил судьям очистить поле и сбросить флажки курса.

Следующая гонка также была короткой — опять-таки всего две мили, но из-за прыжков кистью, похожих на живые изгороди. Эта гонка была также хорошо представлена. При перепрыгивании через деревянные заборы лошадям приходилось полностью очищать забор; но, перепрыгивая через живые изгороди, умная лошадь и всадник фактически проходили верхнюю часть изгороди, держась как можно ниже к земле, по-прежнему убирая препятствие. Это всегда была захватывающая гонка, и в ней было больше риска рискнуть, ошибочно оценив прыжок. Слишком высоко, и вы потеряете позиции. Слишком низко, и вы рискуете, что лошадь споткнётся и сбросит всадника. Молодые лошади, которые использовались для этого более короткого расстояния, только изучали эту тонкую грань.

Гонка шла чисто до тех пор, пока один из гонщиков из компании C не ошибся во втором прыжке. Задняя нога лошади протащилась сквозь щётку, и он споткнулся, приземлившись, послав своего всадника прямо над головой лошади. Солдат свалился и покатился, как его учили. Его скакун собрал себя и сумел перепрыгнуть через упавшего всадника, а затем продолжил гонку. Несколько судей гонки побежали проверять упавшего всадника, который поднялся, ушиблённый, но в остальном не пострадавший, только из него выбилось дыхание. Другие мчались, чтобы поймать лошадь без всадника. У горы не было ничего из этого. Он бежал со своим стадом, молодым доминирующим жеребцом. Победа в гонке была так же важна для лошади, как и для его наездника. Он с лёгкостью делал каждый прыжок, неуклонно набирая высоту. К тому времени, когда гонка закончилась, молодой жеребец обогнал всех конных животных в гонке и избежал попыток судей убрать его. Без всадника, он пересёк финишную черту первым, а затем прыгнул и взвился на дыбы от удовольствия его достижения. Толпа смеялась и подбадривала его выходки. К сожалению, без гонщика он не был квалифицирован для победы. Тем не менее, все молодые галанты в рядах солдат сделали мысленную пометку, чтобы попытаться объявить этого прекрасного молодого парня своим обычным скакуном.

Следующие четыре гонки прошли с минимальными инцидентами и без катастрофических травм. Одна лошадь потянула скакательный сустав, другая ушибла колено от плохой посадки, но там не было сломанных костей. Всадникам не так повезло, так как одному из них удалось вывихнуть плечо, а другому сломать ключицу. Доктор Уокер и Самуэльсон имели тенденцию к человеческим жертвам, в то время как Тарент и Макфарлейн управляли конскими пациентами. Поздний обед понравился всем, с небольшим напряжённым общением между гражданами Калпепера и офицерами команд Чарли и Шеридана. Мэр Фрейзер и генерал Шеридан удалились в тихий угол, где, как они видели, очень интенсивно обсуждали состояние графства. Такие слова, как ≪запас семян≫ и ≪зимние поставки≫ были слышны во время их импровизированной конференции.

Наконец, мэр Фрейзер встал, вены на лбу выделялись.

— Генерал, что вы ожидаете, что мы выздоровеем? Мы были процветающим городом с населением более полутора тысяч человек. Теперь нас меньше ста пятидесяти мужчин, женщин и детей, у которых нет ресурсов и нет надежды на будущее. Вы думаете, мы найдём средства сделать что-нибудь, кроме голодания, замерзания или гниения этой зимой?

Шеридан выглядел поражённым. Фрейзер присоединился к мистеру и миссис Купер, которые беседовали с Элизабет и Ребеккой. Чарли, одетый в штаны, ботинки и короткую тунику, потому что он служил верхом как гоночный судья и должен был скоро кататься, тихо присматривал за дамами, принося им чашки горячего чая. Шеридан начал движение к тому, что, как он надеялся, станет более приёмлемой группой, когда будет объявлена следующая гонка. Он вздохнул и сделал мысленную пометку, чтобы обсудить ситуацию с Чарли позже. Седьмая гонка дня была захватывающей. Только один участник от каждой компании был допущен. Каждая команда выдвинула своего лучшего наездника и лошадь для этого требовательного курса. У него были прыжки как кистью, так и лесом, прыжки в воду, несколько комбинационных прыжков и слепое падение на протяжении трёх с половиной миль. Из-за сложности курса выигравшая компания получит двойные баллы в совокупной сумме, а отдельный победитель получит двухнедельный пропуск — достаточно долго, чтобы успеть на поезд снабжения для посещения дома. Каждый гонщик был настроен на эту критическую гонку. Первый старт был отменён, так как одна лошадь рано сломалась. После некоторой прогулки вокруг, чтобы успокоить лошадей, флаг снова упал.

Девять лошадей и всадников на этот раз чисто сломались. В течение первой мили они бежали в тесном скоплении, где две и три лошади бежали бок о бок, почти в строю, за первыми прыжками. Когда лошади двигались через водные прыжки, кожа стремени одного наездника сломалась, поразив лошадь и чуть не уронив наездника. Но он держался мужественно, выпрямившись в седле и продолжая. Слепой прыжок заставил всадников немного рассредоточиться, так как управление лошадьми, когда они сбрасывали четыре фута прыжка, представляло больший риск, чем обычный прыжок. Когда гонщики начали распространяться, молодой Дункан, ехавший в Компании H, вышел на второе место. Благодаря комбинированному прыжку он удержал свою позицию, а затем позволил своей мускулистой оленьей шкуре пробиться к финишной черте. После более чем трёх миль от жёсткой езды, этот последний рывок к финишной линии был мерой как выносливости лошади и умения всадника в сбережении энергии его монтировки. Финальный спринт был близок; всадник из Компании Д был полон решимости доказать свою храбрость. У людей Монтгомери было что-то особенное, чтобы доказать. Они были полны решимости показать, что они такие же хорошие или даже лучшие солдаты, как и любой другой в полку, независимо от проблем, которые создал Монти и его друзья, такие как Дэвисон.

Катаясь к шее и около шеи с Дунканом, Райфорд из Компании Д повторял своему коню:

— Мы должны победить. Мы должны. Иди, мальчик.

Тонко, осторожно, чтобы судьи не могли видеть, Дункан откинулся на своё седло, уступив Райфорду ехать впереди. Дункан понял больше, чем большинство. Поскольку победители седьмой гонки были признаны, Чарли шагнул позади Дункана.

— Потянул его немного, не так ли?

— Нет, сэр. У него просто не так много осталось, как я думал.

— Правильно. Ну, ты хороший человек, Дункан. Хороший человек. Я был бы горд, что ты несёшь цвета для меня.

— Ну, сэр, вам никогда не узнать. Есть ещё завтра соревнования.

Чарли улыбнулся и отошёл. Это было время для гонки офицеров; он ехал, хотя, если бы он и Джек выиграли, награды и очки были бы у линейного офицера, который занял первое место. Круг офицеров представлял собой сложную двойную восьмёрку вокруг трассы, за которой следовала длинная прямая на внешней дорожке. Гонка длилась чуть более трёх с половиной миль, это было испытание как на мастерство гонщика, так и на выносливость лошади. Поле было ограничением одним офицером от каждой компании плюс один офицер из генерального штаба. Когда всадники собрались, Чарли заметил, что тот же молодой лейтенант, который сообщил о травмах Монтгомери, ехал в роте Д. Он подтолкнул Джека встать рядом с молодым человеком и пожелал ему удачи. Джек был полон энергии. Весь день он наблюдал за скачками других лошадей, пока Чарли сдерживал его. С точки зрения Джека, это было несправедливо. Теперь у него была возможность похвастаться, чтобы доказать, что он был доминирующим жеребцом в этом стаде. У Чарли были заняты руки, когда лошади выстроились в очередь для начала. Флаг упал, и Джек ушёл, прежде чем Чарли успел сделать что-то большее, чем сесть в седло. Джек немедленно взял на себя инициативу, пытаясь отбросить попытки Чарли сдержать его и сохранить немного энергии для спринта в конце. Что касается Джека, Чарли мог сказать ему, куда идти, но они шли туда со скоростью Джека, а не Чарли. Ход лошадей был жестоким. Чарли постоянно пытался проверить скорость Джека, но большой чёрный просто взял бит между зубами и бросился в атаку. Джек проплыл через первую серию прыжков и прыгнул в воду, бросив за спиной огромный брызг ледяной пены, когда он бросился вперёд. Лошадь смотрела; он знал, что у слепой капли была длинная наклонная гора после неё. Он долго плыл по капле, затем собрал себя для комбинированного прыжка. Прыжок, шаг, шаг, прыжок, шаг, шаг, прыжок. Затем Джек отправился на финальную прямую с двумя прыжками. Чарли позволил себе оглянуться на мгновение. Прямо с левого фланга Джека молодой лейтенант, двоюродный брат майора Ласточки из роты Д держался за дорогую жизнь. Его лошадь была сильно взмылена; мальчик был белоснежным и челюсть его была заперта, но они не отставали. Две лошади, одна угольно-чёрная, другая — светло-каштановая, почти на руку короче Джека, пролетели над землёй, делая последние два прыжка, словно у них были крылья. Остальная часть поля была почти на десять фарлонгов позади, но это не имело значения. Это был вопрос чести, совершенства, принятия этого вызова. Джек отказался позволить младшей лошади взять на себя инициативу. Большой чёрный проник глубоко в себя и нашёл энергию для финального спринта. Каштан всё ещё шёл в ногу, и они пересекли финишную черту с Джеком во главе меньше, чем на длину. Когда лейтенант пересёк линию и проследовал в прохладную зону, ребята роты Д буквально обстреляли своего молодого офицера. Они подняли его на плечи и понесли, чтобы он председательствовал на обеде жареной олениной, которая пойдёт к победителю гонки чиновников. Тарент лично взял на себя ответственность за каштановую лошадь со светлой костью, проверив, чтобы убегающий не убил зверя. Чарли вытер пот со лба и потёр Джеку нос.

— Хороший мальчик. Тебе просто нужно было иметь голову, старик.

Макфарлейн взял поводья у Чарли, когда Шеридан, Ребекка и множество других попали в круг победителя. МакКоули заметно отсутствовал, без сомнения обрабатывая множество деталей, которые Шеридан бросил ему на колени в результате утренней встречи.

— Молодец, Редмонд, — генерал улыбнулся своему командиру. — Теперь мы посмотрим, сможете ли вы решить некоторые другие проблемы, с которыми мы сталкиваемся, а также победой в этой гонке.

Чарли с грустной улыбкой посмотрел на Ребекку и пожал плечами. Его генерал позвонил.

***

Тот дневной свет давно угас, как четверо мужчин сели среди груды бумаг, прокатывая карты, различные налоговые регистры и пустые кофейные кружки. Чарли всё ещё был одет в штаны и полевую тунику, пахнущий странным сочетанием конского пота, сигар и пятен от камина, который вырисовывался не так, как следовало. Когда ветер дул с юго-запада, дымоход всегда отступал. Для опытного полевого офицера это была небольшая ноша, а иметь офис с камином было роскошью.

— Итак, Чарли. Если вы получите семена, о которых просили, как вы думаете, сможете ли вы хотя бы дать этим ребятам основы, чтобы начать возвращаться?

— Да, сэр, я сделаю. Большинство моих людей были очень готовы помочь этим людям восстановиться.

Полк добавил:

— Честно говоря, сэр, я думаю, что они рады делать что-то кроме драки или сидения без дела. Для многих из них это немного похоже на то, чтобы быть дома, чтобы починить заборы, пахать поля зимой, и ремонтировать крыши.

— Ну, это хорошо. Но я всё ещё беспокоюсь о более яростных элементах этого маленького общества.

— Это продолжает оставаться проблемой. Но по одной, мы приводим их.

— Ну, если вы можете привести миссис Уильямс, это может стать чудом. — МакКоули вежливо выслушал миссис Уильямс во время завтрака в тот же день.

Ей удалось обидеть каждого присутствующего офицера профсоюза. Чарли фыркнул. Он встал и потянулся.

— Бренди, генерал?

— Да, спасибо.

Чарли вопросительно посмотрел на двух других мужчин, затем налил бренди для каждого из них. В комнате повисла тишина, так как у них была ещё одна проблема, и никто из мужчин не хотел затрагивать эту тему. Монтгомери.

Наконец, Шеридан решил проблему, начав с полного увольнения Дэвисона и его небольшой группы соратников.

— Знаешь, Редмонд, я подтвердил твоё бесчестное освобождение от ответственности Дэвисона и других. Но я всё ещё беспокоюсь о них. Они просто люди, которые остаются в этом районе и охотятся на местных жителей. Осторожно следи за ними. — Шеридан на мгновение задумался над своим бренди, а затем добавил: — А если они доставят неприятности, передайте их гражданским властям, вы меня слышите?

— Да, сэр. Однако, сэр, я считаю, что я являюсь частью гражданской власти здесь и сейчас, как региональный представитель правительства США.

— Да, но включите Фрейзера и других. Я боюсь, что если они действительно создадут проблему, это будет серьёзной проблемой. Я бы предпочёл, чтобы местные жители справились с любым смертным преступлением.

Шеридан допил свой бренди и поднял свой бокал за другого малыша.

— Что касается Монтгомери, я боюсь, что нет другого выбора, кроме как провести военный трибунал. Поскольку вы двое, Ласточка, миссис Гейнс и несколько ваших людей — все свидетели, я не позволю никому из вас сидеть за столом. Мерритт и полковник Джеймс будут служить со мной, а вы, МакКоули, будете выполнять функции защитника. Говард будет выполнять функции прокурора. Если Монтгомери будет в порядке, мы проведём его сразу после Рождества. — Шеридан допил второй бренди одним глотком. Он терпеть не мог, когда кто-либо из его людей представал перед судом, особенно офицер, и по таким жестоким обвинениям. — Теперь, после этого, джентльмены, мы должны привести себя в порядок и присоединиться к дамам на ужин?

***

Джоко был задумчивым, буксируя ванну до маленькой гостиной Ребекки, так Чарли мог купаться, не разделяя ванную комнату с Шериданом и его сотрудниками, и таким образом сохраняя свой мужской образ. Пока Чарли сидел в маленькой жестяной ванне перед огнём, Ребекка засучила рукава и взялась за умывание. Она начала тщательно тереть его спину.

— Клянусь, Чарли, я понятия не имею, как ты это делаешь. Ты носишь майку, рубашку, жилетку, шубу и пальто, и всё же ты пачкаешься на спине.

— Джек был очень ласков, когда я навестил его в конюшне. Он пускал слюни на меня, и, я полагаю, поделился с ним его пережёванным сеном. Это зудело на протяжении всей сегодняшней встречи с Шериданом и МакКоули. Это было всё, что я мог сделать, чтобы остаться в номере и не тереться о дверной косяк.

Ребекка засмеялась, изображение Чарли, пытающегося незаметно поцарапать свою спину о камин или дверной косяк, как большой медведь, при этом он выглядел прохладным и собранным перед своим командиром, было слишком забавным.

— Итак, дорогой, ты исчез после гонок. У тебя с генералом была ещё одна эпическая сессия?

— Мы говорили. Большая часть нашего обсуждения была сосредоточена на том, что делать с Монтгомери. Боюсь, Шеридан захочет, чтобы вы дали показания. Он намерен провести военный суд сразу после Рождества, прежде чем он вернётся в свою штаб-квартиру. Как вы думаете, Монтгомери подходит для этого?

Чарли не мог видеть выражение лица Ребекки. Идея свидетельствовать в любое время была неприятна; мысль о том, чтобы повторить то, что Монтгомери сказал, перед комнатой, полной офицеров армии Союза, была совершенно отвратительной. Однако ради Чарли она так и сделает.

— Монтгомери в порядке, и, конечно, я буду давать показания. Я полагаю, что это необходимо.

Чарли повернулся, чтобы посмотреть на Ребекку. Выражение её лица рассказало историю.

— Дорогая, я поговорю с ним снова. Возможно, мы сможем обойтись без тебя.

— Спасибо, дорогой, но если это необходимо, это сделаю я.

Чарли поднялся из ванной. Вид её прекрасного тела, мокрого, блестящего в свете костра, было достаточным, чтобы отвлечь Ребекку от её задумчивой заботы о Монтгомери. Чарли посмотрела на Ребекку, когда она высохла, узнав похотливые взгляды, которыми она была украшена.

— Этому, дорогая, придётся подождать до позднего. Генерал и его штаб будут ожидать, что мы присоединимся к ним на обед.

— О, ля-ля. Ты думаешь, только потому, что ты прекрасна, когда ты голая, я не могу удержаться от желания прикоснуться к тебе. Просто подожди, Чарли Редмонд. У меня такая же сила воли, как и у следующего.

Чарли высохла и пошла в спальню за одеждой.

— Ну, дорогая, у тебя больше силы воли, чем у меня, потому что я клянусь, я не могу сопротивляться тебе, когда ты голая.

Двое из них продолжали одеваться тихо. Наконец, когда они собирались спуститься вниз, Чарли подумал снова спросить.

— Так вы думаете, что Монтгомери готов к суду?

Ребекка выглядела задумчивой.

— Что ж, он восстанавливает свои силы и может быть немного взволнован. Но я понятия не имею, обладает ли его разум силой, чтобы понять, что на самом деле происходит. С Элизабет нужно будет посоветоваться.

— Я знаю, что она будет, и я боюсь этого. Мы могли бы быть в ситуации, когда она спасла его жизнь только для того, чтобы его повесили. Я знаю её. Она не будет счастлива.

***

Пятница, 23 ДЕКАБРЯ, 1864.

День второй из Гимсханы был гораздо больше, чем военные предыдущие события. Гонки и верховая езда были в центре внимания первого дня; сегодня оружейные навыки были темой. На этом этапе соревнования люди компании Д были связаны с компанией A за лидерство. Молодой человек из роты A лидировал в личном зачёте с солдатом Райфордом из роты Д, который бежал по пятам с Дунканом на втором месте. Конкурс открылся раньше, чем в предыдущий день, так как было запланировано всё больше и больше мероприятий. Чарли привёл старших офицеров в демонстрацию точности формирования верховой езды в качестве церемонии открытия. Вид этих прекрасных лошадей, движущихся по ступенькам, вращающихся и вращающихся, трясущихся взад и вперёд, всё под строгим контролем офицеров, которые едва двигались, когда они передавали свои команды верховым лошадям под ними, шевелились. Единственным звуком была чёткая татуировка копыт лошадей на твёрдой земле, когда они тихо двигались по рутине. В конце концов, офицеры объединили своих скакунов в единую идеальную линию, обращённую к аудитории. Как один, лошади поклонились аудитории, в то время как их наездники сняли свои пуховые шляпы. Тишина продолжалась долгим дыханием, затем публика разразилась постоянными аплодисментами. Эти офицеры, возможно, были врагами, но люди Калпепера были в первую очередь любителями лошадей. Демонстрация была потрясающей презентацией конного мастерства в своих лучших проявлениях. На этот день было запланировано три вида соревнований. В одной области люди пешком продемонстрировали свою меткость как с карабином, так и с пистолетом. В другом они продемонстрировали своё мастерство с мечом и саблей. Но самыми захватывающими конкурсами в гимназии были конные события. Мужчины соревновались в парах, по одному участнику на каждом проходе. Первым соревнованием было то, что продемонстрировало навыки гонщика в работе с копьём. Кольца лежали на земле с промежутками; каждый всадник должен был собрать как можнобольше колец на кончике копья, не давая своему противнику собрать их.

Как правило, это соревнование приводило к ряду ударов и ушибов, а также к случайным посадкам, но без серьёзных травм. Было много конкурентов, и менее опытные солдаты шли первыми. Владея восемью футовыми бамбуковыми копьями с притуплёнными кончиками, ранние конкуренты обеспечивали некоторое волнение и некоторое удовольствие, поскольку нескольким молодым мужчинам удалось сесть на себя, перетянувшись из седла. По мере того как поле конкуренции сужалось до более опытных людей, демонстрация конного мастерства и ловкости вызвала громкие аплодисменты. В конце, несколько избитый и ушибленный, солдат из роты Б с седыми глазами улыбался, когда генерал Шеридан сам вручил ему первый приз — маленькую бочку хорошего бренди. Игра на мечах была следующим из конных событий. В этом соревновании пары мужчин снова использовали своё оружие для извлечения предметов из земли. Однако они должны были пересекать сабли хотя бы один раз за каждый проход. Несмотря на то, что конкуренты использовали затуплённые сабли и обычно старались использовать только плоскость клинка, было несколько порезов и царапин, которые заставляли Самуэльсона работать до позднего утра и после полудня. Неожиданно молодой человек из Компании Д преуспел в этой области, как он участвовал в соревновании по рукопашному, саблей ранним утром. Последние установленные события были демонстрациями меткой стрельбы сначала карабинами, а затем пистолетами. Три цели были установлены на разных расстояниях от курса. Каждый наездник должен был пройти курс за определённый период времени и стрелять по целям, когда они проезжали мимо. Очки присуждались как за скорость, с которой проходили трассу, так и за точность выстрелов. Здесь Дункан, победитель соревнования по копьям, и Райфорд из Компании Д были серьёзными конкурентами. После трёх проходов мужчины были связаны. Шеридан и Чарли посмотрели друг на друга и решили наградить всех троих, дав каждому из них и приз, и очки за первое место. Джемисон забрался в свои магазины, чтобы найти для них двух дополнительных радиолюбителей. Финальное соревнование было демонстрацией острых стрелков. Здесь несколько солдат из округа Бакс, которые выросли на охоте за первичным запасом мяса, преуспели. Дункан привёл мальчиков из Огайо. Из пенсильванцев, Райфорд, молодой человек из Компании Д был бесспорным лидером. Когда соревнования по меткой стрельбе закончились, Хоффстадер, Полк и МакКоули сгрудились за столом. Компания — победитель была чиста. Компания Д была размещена в каждом отдельном событии. Они будут авангардной компанией для предстоящей кампании под личным командованием Чарли. Положение носителя флага было более проблематичным. Было три человека, которые продемонстрировали последовательное личное превосходство; их оценки были очень близки. Карьерный солдат из роты B, Райфорд, из роты Д и Дункан из роты H были в бегах.

Чарли присоединился к счёту и просмотрел результаты. Затем он столкнулся с ожидающими солдатами, собравшимися в строю, чтобы услышать результаты.

— Джентльмены, как мы все видели, Компания Д превзошла себя и остальных из вас за последние два дня. Как и было обещано, Компания Д будет иметь честь выступать в качестве Авангарда 13-й Пенсильвании в весенней кампании. Кроме того, господа, я предлагаю вам услуги сержанта Джемисона для вашего ужина этим вечером. Наслаждайтесь праздником. — Затем он назвал трёх отдельных победителей вперёд. — Эти трое мужчин проявили себя во всех аспектах этого конкурса. Их оценки настолько близки, что их очень трудно отличить. Я награждаю каждого из вас трёхнедельным пропуском с доступом к железнодорожной системе, чтобы вы навестили свои семьи. Я могу попросить вас вернуться в лагерь не позднее первого февраля. Кроме того, поскольку я не могу однозначно объявить победителем одного человека, я решил назвать Райфорда из Компании Д знаменосцем, а Найлер будет моим личным помощником, а Томсон будет личным помощником полковника Полка. Поздравляю всех вас. А теперь, джентльмены и гости, пожалуйста, воспользуйтесь приготовленными нами закусками. Желаю всем вам счастливого Рождества.

Чарли ушёл, провожая троих победителей обратно в толпу своих собратьев. Ему было приятно, что он видел комбинацию войск Огайо и Пенсильвании, работающих вместе. Казалось, его план по созданию сплочённой команды работал.

***

Суббота, 24 ДЕКАБРЯ, 1864.

На следующее утро Чарли встал рано, чтобы увидеть несколько послов доброй воли в своих турах. Некоторые из мужчин, которые были на различных рабочих деталях в округе, видели бедственное положение женщин и детей, живущих в этой бесплодной зоне военных действий. В свободное время некоторые мужчины делали маленькие игрушки для детей и различную домашнюю утварь для женщин. Несколько групп отправились в приподнятом настроении, чтобы доставить свои подарки. Чарли и Джоко присоединились к одной из этих групп за первые несколько миль их рождественского путешествия. Чарли хотел ещё кое-что для рождественских украшений — веточку омелы, чтобы оживить праздник. Когда мужчины ехали, они обыскали верхушки деревьев, бесплодные зимой, на предмет той яркой зелёной вспышки, которая означала присутствие паразитического растения. Наконец, в старом дубе, искривлённом временем и ветром, они увидели зелёный шарик, испещрённый белыми ягодами.

Зелёный комок был слишком высоко на старом дереве, чтобы на него могли подняться даже самые лёгкие и ловкие люди. Чарли вытащил пистолет, осторожно прицелился и выстрелил. Листва взорвалась, веточки зелени падали, как дождь. Джоко соскочил с лошади, собрал омелу и осторожно завернул в свой платок лучшие веточки. Чарли был в восторге. Его люди были удивлены.

— Да, генерал, сэр. Просто посмотрите, что происходит с парнями, когда в их жизнь попадает симпатичная леди.

— Да. Он выходит и начинает стрелять в деревья.

— Ну, ребята, это, безусловно, даёт мне хороший повод поцеловать леди.

Мужчины ехали на своём пути, смеялись и шутили на счёт генерала. Чарли и Джоко вернулись в дом, ухмыляясь и планируя, где они посадят свои маленькие зелёные кусочки рождественского приветствия.

***

Капрал Нейлер и Рег были покрыты тонким порошком снега. Лицо Дункана покраснело, и в его светлых бровях изморозь пота превратилась в мороз. Рег был таким же покрасневшим, его тёмная кожа была почти сливочно-цветной от сочетания холода и напряжения. Иеремия танцевал вокруг обоих мужчин, когда они изо всех сил пытались принести огромную длинную лиственную сосну, которую они срубили и перевезли через половину загонов на ферме Гейнс-Коув. К сожалению, Дункан пообещал Иеремии, что он может выбрать ёлку. Мальчик хотел, чтобы всё было идеально, поэтому двое мужчин прошли несколько миль, таща сани и пытаясь согреться. Двое мужчин изо всех сил пытались установить дерево на подставку, которую построил Дункан, и посадили его в большом зале. Взволнованный голос Иеремии привёл всю семью в зал.

— Дамы и господа, казалось бы, эти прекрасные люди нашли прекрасное дерево для нашего первого празднования Рождества, — коротко остановилась Ребекка, поцеловав Эмили в лоб, когда ребёнок прильнул к ней. — Первый из многих счастливых праздников в конюшнях Редмонда. — Она ждала, скрывая улыбку и задаваясь вопросом, когда люди установят связь.

Это была целая неделя для Чарли. Элизабет, стоя с Полком и любуясь красивым деревом, с нежной улыбкой посмотрела на Ребекку. Чарли был полон руками; несколько его солдат следовали за Дунканом и Регом в зал, неся огромные ветви падуба и зелени. Один маленький ловкий парень тихо протянул Чарли веточку серо-зелёных листьев с тонкими белыми ягодами, перевязанными небольшой красной лентой. Двое мужчин улыбнулись друг другу. Рождественская омела была найдена, и у Чарли были планы на эту веточку. Шеридан и МакКоули действительно услышали комментарий Ребекки.

— Да, действительно, мисс Ребекка. Я с нетерпением жду возможности провести много счастливых дней здесь, в конюшне Редмонда, когда война закончится. Это, конечно, если я всё ещё желан здесь, Чарли.

Чарли и Джоко были озабочены натягиванием верёвки из длинных листьев сосны над входом в переднюю гостиную. Чарли рассеянно согласился.

— Конечно, генерал. Вам, МакКоули и остальным мужчинам всегда будут рады, не так ли, мисс Ребекка?

Ребекка решила, что Чарли действительно безнадёжен, и улыбнулась своей любви.

— Абсолютно, генерал. — Она обняла Эм близко к себе и улыбнулась Элизабет, которая была почти на грани полноценного смеха в затруднительном положении её подруги.

Чарли очень осторожно привязал свою маленькую веточку омелы к верёвке вечнозелёного растения.

— Действительно. Я всегда надеялся, что у меня будет открытый и гостеприимный дом. Я очень благодарен, что мисс Ребекка разделяет мои чувства. — Он перешёл на одну сторону. — Скажи, Полк, не могли бы вы с Элизабет перешагнуть сюда и сказать мне, считаете ли вы, что дерево прямое? Думаю, оно несколько наклоняется.

Полк присоединился к своему командиру. Он посмотрел на дерево, положив кулаки на бёдра.

— Выглядит хорошо для меня, Чарли. Ты слепой, а также глухой?

Чарли посмотрел на Полка с некоторым смущением.

— Глухой? Нет, я не глухой. Что заставляет тебя так говорить?

Полк смеялся так сильно, что теперь ему пришлось сделать шаг назад и прислониться к стене, чтобы не упасть. Элизабет подошла и провела рукой по руке Чарли.

— Мой дорогой друг, где ты собираешься жить после войны?

Чарли немного покраснел.

— Ну, я планировал сделать это моим домом. Вы это знаете.

— Трудно сойти с границы, вы не думаете, генерал? — Шеридан быстро поднёс стакан к губам, чтобы скрыть улыбку.

Чарли Редмонд был хорошим человеком, даже если иногда он немного замедлялся. Чарли покраснел.

— Гм. Ну, вы знаете, генерал, к следующему лету я проведу двадцать лет в армии. Я думал, что когда конфликт закончится, я мог бы лучше помочь этому сообществу оправиться от последствий войны. После Буэна-Виста Запад просто не привлекает меня.

— Что ж, если вы полны решимости уйти в отставку, Редмонд, Конюшни кажутся идеальным местом для этого.

— Конюшни Редмонда? — Первоначальное замешательство Чарли медленно превратилось в признание, когда он посмотрел на Ребекку.

— Да, Чарли. Конюшни Редмонда. Дом генерала и миссис Редмонд. Лучшая конная ферма во всей Вирджинии. — Она подошла к нему и поцеловала в щеку. — Мой свадебный подарок тебе, дорогой.

Чарли стоял там под омелой, которую он осторожно повесил для Полка и Элизабет, впечатлённый губами Ребекки на его щеке, похожий на вола с топором на шесте. Все в комнате молчали, наблюдая за рассветом на лице Чарли. Джоко налил в стакан немного хорошего виски, наблюдая за своим другом. Глубоко вздохнув, он наклонился, чтобы поговорить с МакКоули.

— Генерал Шеридан сделал хороший выбор с этим. Чарли Редмонд — хороший человек. Вы знаете, я ирландец. Член очень известного клана.

МакКоули посмотрел на бэтмена и поднял бровь.

— В самом деле?

— Это правда. Самый большой клан в Ирландии. Клан О’Бливи.

Слова бэтмена погрузились в тишину, словно камень, разрушающий спокойствие пруда. Помощнику Шеридана не потребовалось много времени, чтобы пошутить, и вскоре он засмеялся с Джоко, когда двое мужчин налили ещё один напиток. Медленно, значение осенило остальных гостей, и медленная волна понимания пробежала по комнате. Когда все глаза обратились к ним, и смех снова стих, Джоко посмотрел поверх толпы.

— Не обращай на нас внимания. Возвращайся на свою вечеринку. У генерала Редмонда есть планы на эту веточку, которую он только что повесил. — Бэтмен указал на дверь.

Ричард Полк, который неизбежно тянулся к стороне Элизабет во время разговора, шагнул вперёд.

— Отойди в сторону, друг мой, и пусть остальные из нас воспользуются традицией.

Чарли и Ребекка отошли от дверного проёма, отодвигаясь в сторону, чтобы на мгновение спокойно поговорить вместе. Ричард, всё ещё смеясь, привлёк Элизабет к себе, чтобы встать под белыми ягодами.

— Счастливого Рождества, доктор Уокер. — С этими словами он сердечно поцеловал обычно формальную и правильную даму в щеку, а затем, мимолётно, в губы.

— Счастливого Рождества, полковник. — Она улыбнулась и немного наклонилась, чтобы ответить на поцелуй, но не те, что были на её щеках. — Счастливого Рождества, Ричард. — Шепнула она ему на губы.

Затем она отступила, прежде чем обитатели комнаты обвинят её в том, что она использует полковника. Прежде чем кто-то прокомментировал очевидные отношения, Фил Шеридан, который обычно был довольно молчаливым джентльменом, подошёл к своему старому другу и нежно поцеловал её в щеку.

— Счастливого Рождества, Элизабет.

— Счастливого Рождества, Филипп. — Она взяла его под руку и позволила ему проводить её в толпу.

Чарли стоял в тени рождественской ёлки, лицом к Ребекке и нежно держа её руки между ними.

— Конюшни Редмонда?

Вокруг них люди начали суетливо украшать дерево лентами, крошечными белыми свечами, тонкими стеклянными украшениями, которые Дункан обнаружил на чердаке, и ягодами с попкорном, которые дамы и Иеремия делали в течение нескольких дней.

— Да, Чарли. Я думаю, что это только уместно. Я подала документы на этой неделе. Половина земли теперь твоя. Это единственное, что я могу предложить тебе, кроме моей любви. — Она покраснела, провела рукой по его тунике.

— Моя любовь, ты дала мне то, о чём я никогда не думал. Будущее, наполненное любовью и надеждой. Я люблю тебя, Ребекка Гейнс.

Когда простая сосна превратилась в живой символ Рождества, лицо Чарли постепенно стало отражать его растущую веру в то, что его мечты становятся реальностью.

***

Тон дерева преобразился, дом был украшен, и всё было готово к вечеру, как темнота накрыла всех. Взрослых в доме отставных разместили по разным кварталам, чтобы отдохнуть и приготовить платья для ужина, а дети были согнаны прочь к старой Школьной комнате для совместного ужина, рождественского пудинга и игр перед сном. Чарли довёл и Сару, и начальника Мессы Джемисона до безумия, приготовив ужин в сочельник, в котором он будет чествовать своего командира и впечатлит местных жителей, которых он пригласил. Когда часы пробили семь, гражданские гости прибыли в дом. Преподобный Уильямс и его жена присоединились к Куперам в их багги. Мэр Фрейзер сопровождал их, катаясь на своей старой кляче. Рег был одет, как и положено дворецкому хорошего дома. Он встретил гостей у двери и с помощью Лизбет освободил их от зимних накидок. Чарли и Ребекка ждали их в парадной гостиной, с тёплым огненным танцем в очаге и выбором горячих напитков, молочного пунша и бренди, чтобы развеять холод вечерней поездки.

— Добрый вечер, миссис Уильямс, преподобный. — Чарли был в полном южно-джентльменском стиле, одетый в парадную вечернюю форму, его новые звёзды сияли на его плечах и носили его южно-каролинское наследие, как медаль на его груди.

— Добрый вечер, ком…

Прежде чем миссис Уильямс успела закончить, Ребекка прочистила горло, а преподобный Уильямс не слишком вежливо подтолкнул свою жену.

— Генерал Редмонд, — признала она, слегка наклонив голову.

— Старая летучая мышь, — проворчала Ребекка.

— Миссис Купер, вы прекрасно выглядите сегодня вечером. Купер, рад снова вас видеть.

— Спасибо, генерал. — Миссис Купер подмигнула Ребекке. — Ты выглядишь сияющей этим вечером, моя дорогая. Я верю, что любовь с тобой согласна.

— Это так. Это действительно так. — Ребекка сжала руку на руке Чарли.

Не говоря ни слова, Купер протянул руку и пожал руку Чарли, усмехнувшись своим поздравлениям. Чарли повернулся к Фрейзеру, который потирал руки.

— Чертовски холодно, генерал. Надеюсь, ужин того стоит.

Чарли рассмеялся.

— Уверяю вас, мэр, обед настолько хорош, насколько это смогли сделать и наш повар Сара, и наш сержант.

— Сара — твой повар? А, ну, тогда, это должно стоить чилблейнов.

В этот момент в комнату вошли Шеридан, МакКоули и Полк.

— Могу я представить моего командира Филиппа Шеридана и его адъютанта полковника МакКоули? Полагаю, вы все знаете полковника Полка.

Представления текли как вино, когда доктор Уокер и Уитмен проводили Констанс Адамс в комнату. Ребекка сразу заметила, что молодая женщина плохо выглядела, и сразу же заставила её сидеть возле костра.

— С тобой всё впорядке?

— Спасибо, я чувствую себя немного лучше. И компания пойдёт мне на пользу. Очень тяжело лежать весь день, пока вокруг меня столько всего. И я должна признаться, я всегда любила Рождество.

Тихо, Уитмен проскользнул и встал рядом с хрупкой женщиной. Тихий взгляд прошёл между большим мохнатым мужчиной и маленькой, идеально причёсанной женщиной. Ребекка повернулась к остальным своим гостям.

— Дамы и господа, пожалуйста, наслаждайтесь обществом друг друга сегодня вечером и позвольте нам радоваться любви и дружбе, которые мы все нашли в это трудное время. Давайте помолимся о скорейшем прекращении конфликта, который удерживает нас от наших близких. Что это будет первым из многих счастливых рождественских праздников в нашем доме. — Она повернулась и улыбнулась Чарли. — И я хотела бы воспользоваться этим моментом, чтобы сказать, насколько я счастлива и горжусь моим женихом, недавно назначенным бригадным генералом Чарльзом Редмондом.

Фил Шеридан взял слово.

— Чарльз Редмонд служил этой стране с отличием на протяжении многих лет. — Шеридан подошёл и встал рядом с Чарли. Он указал одну из медалей на груди своего офицера. — Действительно. Он выиграл это за свой героический поступок в битве при Буэна-Виста во время мексиканского конфликта. — Шеридан столкнулся с Чарли. — Вам было всего шестнадцать в то время, я полагаю, и новый рекрут, когда вы вступили в бой после того, как ваш сержант и лейтенант были убиты, и привели ваших людей в безопасное место. — Он повернулся к остальным гостям. — Возможно, вы не знаете об этом, но Чарли служил под командованием капитана Ли в Буэна-Виста. На самом деле он посещал Вест-Пойнт по рекомендации Ли. — Взглянув на Чарли, он спросил: — Я полагаю, вы также служили с Ли в Форт-Пуласки в Джорджии, не так ли?

— Да. В то время он был полковником Ли, и я должен сказать, что я многому у него научился. Я считаю, что он долгое время был одним из моих лучших образцов для подражания. Когда мне приходилось выбирать между нацией и государством, я пошёл в его совет. Он велел мне следовать своей совести и моей вере, как он сам это делает.

— Что ж, Чарли, я бы хотел, чтобы Роберт выбрал то же, что и ты, но я чту его за его выбор. — Он повернулся к собравшимся гостям. — Я верю, что генерал Редмонд давно заработал свои звёзды. Итак, сегодня вечером давайте будем отмечать нашего хозяина и его щедрость и мужество, как уместно в этом сезоне помнить самые драгоценные дары Бога.

Чарли был соответственно скромным, краснея от похвалы Шеридана. Рег заглянул в дверь гостиной, предлагая Чарли передышку, чтобы быть в центре внимания.

— Спасибо, генерал. Теперь, дамы и господа, я полагаю, ужин готов. Миссис Уильямс, могу я вас сопровождать?

Женщина вежливо кивнула и взяла протянутую руку Чарли. Ребекка улыбнулась и взяла руку, предложенную ей генералом Шериданом.

Генерал тихо сказал:

— Чарли очень везучий человек. Надеюсь, вы оба будете очень счастливы.

— Спасибо, генерал. Я думаю, что мы будем.

Полк взял Элизабет за руку, и Уитмен очень осторожно проводил Констанс к обеду. Комната была освещена множеством маленьких белых конусов и украшена свежими вечнозелёными растениями, падубом и плющом. Чарли усадил миссис Уильямс справа от себя, взяв голову за стол, а Ребекка заняла позицию у подножия стола, а генерал Шеридан — справа от неё. Остальные нашли свои места за столом, каждый из которых был отмечен красиво написанной карточкой в маленьком фарфоровом держателе. Беула и Рег подали первые блюда из запечённой форели, а затем нежный суп из осветлённого куриного бульона с зимней зеленью. Основным курсом следовала прекрасная стойка оленины. Сначала разговор был традиционно формальным, с погодой, сельскохозяйственными культурами, выращиваемыми в этом районе, и другими удобными нейтральными темами. Но по мере того, как гостям становилось всё комфортнее друг с другом, их общение углублялось. Когда Рег снял тарелки с основного блюда, мэр Фрейзер подался вперёд.

— Генерал Шеридан, как я сказал на днях, когда началась война, Калпепер процветал. Графство было богато производительными фермами и несколькими лучшими конюшнями в Вирджинии. С тех пор армии обеих сторон прошли через это графство снова и снова, разбивая посевы в грязь, срывая заборы, крадя лошадей, чтобы у нас не осталось племенного скота, нет семян, нет ничего… В Калпепере осталось менее ста пятидесяти человек, которые были здесь, когда началась война. Остальные погибли в бою, были убиты мародёрами, умерли от болезней, вызванных отсутствием хорошей еды, тёплой одежды или медицинской помощи, или ушли, потому что здесь нет способа зарабатывать на жизнь.

Шеридан задумчиво ответил.

— Эта часть Вирджинии заплатила ужасную цену за этот конфликт. Как вы знаете, генерал Редмонд получил прямые приказы сделать всё возможное, чтобы помочь вам восстановиться.

Миссис Уильямс не могла сдержать свой гнев. Она резко прервала.

— Вся эта боль и страдания — ваша вина, генерал Шеридан — ваша и всех янки, как вы, которые отняли у нас наши права и пытались отобрать у нас наше славное наследие и образ жизни.

Гости затаили дыхание. Такой купорос был неслыханным нарушением этикета. И хотя все присутствующие гости могли не согласиться с политикой, которую представляли офицеры Союза, они приняли приглашение от Ребекки Гейнс, прекрасно зная, что генерал Шеридан был почётным гостем. Мистер Уильямс, наконец, вмешался.

— Миссис Уильямс, вспомните себя. Я всегда был человеком мира. Я надеюсь, что вы уважаете мою позицию и уважаете нашу хозяйку и её гостей. — Он повернулся к Ребекке. — Миссис Гейнс, пожалуйста, примите мои искренние извинения за этот взрыв. — Затем он просмотрел остальных собравшихся гостей. — Я, например, приветствую разумную дискуссию о том, как вернуть моему сообществу здоровье и процветание, которое оно когда-то знало. За это я благодарен вам за вашу искреннюю заботу. Теперь я боюсь, что должен извиниться за мою жену и себя. Она явно сама не своя в этот вечер.

Чарли встал.

— Конечно, мы всё понимаем, Преподобный Уильямс. Я позабочусь о том, чтобы мистер и миссис Купер благополучно вернулись домой. Я уверен, что мы все надеемся, что миссис Уильямс будет чувствовать себя более уверенно завтра.

Остальная часть вечера была приглушённой, с десертом, прекрасным представлением варёных яблок, поданных быстро. Вскоре после этого Полк вызвался увидеть Купера дома.

Элизабет и Уитмен помогли Констанс подняться наверх. Стресс противостояния опустошил молодую женщину. Наконец, Чарли и Ребекка стояли вместе возле рождественской ёлки, гости все удалились в свои жилые помещения или дома.

— Ну, дорогая, всё прошло достаточно хорошо, ты так не считаешь? — Чарли встал позади Ребекки и обнял её за талию.

Ребекка потянулась назад и погладила щеку Чарли.

— Я так думаю, генерал. Вы были очаровательным хозяином. Однако я боюсь, что преподобный Уильямс отправится прямо в ад за то, что говорил такую ложь.

Чарли откинул голову назад и засмеялся.

— Вы предполагаете, моя дорогая, что миссис Уильямс была очень вне себя этим вечером?

— Очень. Господи, Чарли, — Ребекка повернулась к нему лицом. — Я удивлена, что она продержалась столько же, сколько и она. Я заметила, что ей удалось удержать язык до обеда.

— Ну, дорогая, она может быть строптивой, но она не дура. И она действительно наслаждалась хорошей едой. Поэтому считайте это комплиментом навыкам Сары.

— Полагаю, что так. — Она зевнула и вздохнула. — Я устала, Чарли, и мне хватило созерцания подлой миссис Уильямс на этот вечер. Отведи меня в кровать.

— Охотно, моё возлюбленная. — Чарли поднял Ребекку на руки и пошёл вверх по лестнице. — Должны ли мы пойти и насладиться первым из многих канун Рождества вместе, моя любовь?

— Мы будем, дорогой. — Она держалась рядом с ним, когда они поднимались по ступенькам. — Вы знаете, я никогда не спала с генералом раньше.

— Ну, дорогая, ты будешь сегодня вечером. Но я боюсь, что мы не сможем спать до конца завтра, потому что я слышал, как маленькая Эм рассказывала Лизбет, что она хочет встать рано, чтобы посмотреть, что принёс ей ≪счастливое≫ Дед Мороз.

========== Глава 21 ==========

25 ДЕКАБРЯ, 1864.

Тот первый серебряный свет ложного рассвета только начал светлеть оттенками, когда Чарли разбудили. Он обвивал тело Ребекки, согревая её всю холодную часть ночи. У него было неприятное чувство, что за ним наблюдают.

Очень осторожно он распутал себя от Ребекки, двигаясь тихо, чтобы не разбудить её. Он медленно перевернулся и открыл глаза. Пара очень серьёзных голубых глаз, покрытых взъерошенными чёрными волосами, оглянулась на него.

— С Рождеством, папа.

Тесс предупредила маленькую девочку, что спрашивать, что принёс ей Дед Мороз, было вежливо. Хорошие маленькие девочки говорят ≪Счастливого Рождества≫. Сегодня Эм хотела получить её подарки как можно быстрее, поэтому очень важно быть хорошей. Две маленькие руки появились на краю кровати. Кровать была слишком высокой, чтобы она могла без посторонней помощи залезть в неё.

— Вверх, папа, — потребовала она. — Эм холодно.

Чарли вытянул одну руку. Две очень холодные маленькие руки обхватили его запястье, и он потянул ребёнка на кровать и под одеяло к нему. Произошло значительное корчение, когда ребёнок счастливо обосновался и сумел быстро маневрировать в самое тёплое место в постели — между Чарли и Ребеккой. Первым осознанным пониманием утра Ребекки была пара очень холодных ножек, прижатых к её боку. Не переворачиваясь, Ребекка пробормотала.

— У нас тут гость.

Эм обняла Ребекку за спину.

— С Рождеством, мама «Бекка».

Ребекка перевернулась и обвила маленькую девочку руками, поцеловав её в лоб.

— Счастливого Рождества, Эм. Ты знаешь, как рано? Можешь позволить папе и мне поспать ещё немного?

Эм знала, что ей не позволено спускаться по большой лестнице, но прошлой ночью папа сказал ей, что кто-то по имени Дед Мороз придёт и поставит сюрприз под большим деревом только для неё. Она не смогла понять, почему он собирался это сделать, но это не имело значения. Что имело значение, так это то, что она получит большой сюрприз, и она не могла дождаться, чтобы спуститься туда и посмотреть, что это было. Взволнованные голубые глаза снова посмотрели на Ребекку.

— Не сейчас.

Чарли, который всё равно обычно вставал в этот час, очень любил наблюдать, как Эм обводит Ребекку вокруг своего мизинца. Обычно он был объектом требований ребёнка. На этот раз Ребекка определённо была в поле зрения ребёнка. Ребекка посмотрела на Чарли, который наблюдал за обменом с огромной улыбкой на лице.

— О, замолчи ты, Чарльз Редмонд! — выругалась она с собственной улыбкой.

— Значит ли это, что я должен встать и разжечь огонь, дорогая? Я мог бы поставить и твой чайник на варочную панель, если хочешь. — Чарли был полон сладости и подстрекательства, но в его глазах был маленький злой блеск.

— Да, я думаю, это именно то, что это значит, вы, злой человек. Мы с Эм просто будем оставаться милыми и согретыми, спрятанными в пуху. Вы можете забрать нас, когда комната нагреется. — Она остановилась и улыбнулась ему ≪значительно≫.

Чарли встал и пожал плечами. Нужно было немного поискать, поскольку ковровые тапочки, которые обычно находились прямо возле кровати, куда он мог ступить, куда-то пошли бродить. Наконец, он опустился на колени и порылся под кроватью, вытащив тапочки назад, куда две маленькие босые ноги запинали их, когда их маленький посетитель поднялся по его руке. Когда он разжигал огонь, уговаривая пламя из углей и осторожно подкармливая дрова, чтобы обогреть комнату, он услышал хихиканье и несколько пронзительных визгов, исходящих из-под покрывала. Он наполнил чайник из кувшина, поставил его на варочную панель и вернулся к кровати. Голов не было видно, но под пуховым одеялом было довольно подозрительное движение.

— У вас там командная конференция?

— Да, папа, — раздался приглушённый ответ, который, как знал Чарли, должен был быть от Ребекки. — Мы обсуждаем, что Дед Мороз, возможно, принёс вам сегодня утром.

— О, дорогая. Надеюсь, я не был так уж плох в этом году, иначе он мог принести мне палки и угли.

Покрывало сорвалось, и Эм завизжала и захихикала.

— Папа хороший.

— А ты, Эм. У тебя всё хорошо, или Дед Мороз принёс тебе палки и угли?

— Очень хорошо, — хихикнула она, затем внезапно очень серьёзно посмотрела на её лицо, оглядываясь назад и вперёд между ними. — Да?

Чарли улыбнулся ребёнку.

— Эм очень, очень хорошая. — Он наклонился и погладил её по макушке. — Папа думает, что ты действительно была очень хорошей.

— Но папа может просто получить уголь, чтобы дразнить тебя, Эм. Что ты думаешь об этом? Папа получит уголь?

— Нет, мама Бекка. Папа хороший. Папа, поцелуй. — Ребёнок задержался на её лице, Чарли весь сморщился, чтобы доставить один немедленно.

Ребекка засмеялась, когда Чарли был одарён тем, что можно было назвать только мокрым, неаккуратным поцелуем ребёнка. Но этого было недостаточно для ребёнка. Папа заслуживал поцелуев от всех, насколько она была обеспокоена.

— Мама Бекка. Поцелуй папу.

— Вы были хорошим мальчиком, Чарли? Вы заслуживаете поцелуя от мамы Бекки? — Она дала ему свою лучшую застенчивую улыбку.

Чарли посмотрел в глаза Ребекке. В одно мгновение момент сместился от беззаботной игры к глубокой близости.

— Я думал это тебе сказать, любовь моя.

Не говоря ни слова, она наклонилась и поцеловала его. Эм была очень рада видеть маму Бекку и папу, поцеловавших друг друга, пока она не оказалась между ними слишком долго, чтобы её успокоить. Она толкнула Чарли.

— Папа, поцелуй меня.

Чарли оторвался от губ Ребекки и быстро поцеловал маленькую девочку в лоб. Его глаза никогда не покидали Ребекку.

Когда поцелуй закончился, он пробормотал:

— Счастливого Рождества, мои возлюбленные.

Чайник на варочной панели начал свистеть. С вялой улыбкой и мягкой лаской, которая началась с щеки Ребекки и прошла над головой Эм, он повернулся и налил воду в чайник.

Ребекка поднялась, неся ребёнка с собой, и пошла сидеть перед огнём. Она налила чай всем троим, щедро наливая ребёнку мёд и сливки. Чарли выплеснул немного воды из чайника в раковину и начал мыть кисточку для бритья. Эм с восхищением наблюдала, как Чарли распределяет густую пену по щекам и подбородку. Эм соскользнула с колен Ребекки и прошла через комнату. Рядом с Чарли она потянула его за одежду.

— Папа?

— Да, малышка? — заговорил Чарли немного рассеянно, стряхивая бритву.

Этого было недостаточно для маленькой девочки, и она только сильнее дёрнула Чарли за халат.

— Папа!

Чарли остановился в середине стропа.

— Что ты хочешь, Эм?

— Вниз, папа.

Чарли присел, пока они не оказались лицом к лицу.

— Да?

Эм немедленно положила руки в густую пену, закрывающую его лицо. Затем она вскрикнула от восторга и хлопнула в ладоши, покрывая их обоих пенистой белой пеной. Затем она взяла то, что осталось на её руках, и размазала это по лицу. С места у костра Ребекка заревела от смеха. Чарли с мылом в обоих глазах нащупал полотенце, щурясь на воющую Ребекку сквозь слёзы на глазах.

— Аааа, — вздохнул он, — это жало. — Он повернулся к ребёнку перед ним. — А ты, малышка. Мыло для бритья предназначено для мужчин, а не для маленьких девочек.

Чтобы не сдерживаться, Эм достала ещё одну горсть мыла, которая быстро вошла ей в рот. Это только заставило её заткнуть рот, а затем заплакать, когда пузыри вспенились у неё во рту. Голова Чарли упала ему на грудь, обмазывая на ночную рубашку побольше мыла для бритья. Так как это уже было покрыто мыльной пеной, что ещё значило? Он взял полотенце, которое использовал, чтобы вытереть глаза, вытер пену с губ ребёнка и нащупал стакан воды, который держал на тумбочке у кровати.

— Вот, дорогая. Возьми немного воды в рот, прополощи, затем сплюй в миску. — Несколько попыток привели к тому, что оба они были впитаны, и довольно приглушённая маленькая Эм свернулась в руках папы. — Видишь ли, дорогая. Я говорил тебе, что мыло для бритья не для маленьких девочек. — Чарли посмотрел на Ребекку с просьбой о спасении в его глазах.

Ребекка поставила чашку с чаем и пересекла комнату, освободив Чарли от тихого хныканья Эм, которая теперь икнула пару раз, прежде чем вытереть сопли о ночное платье Ребекки. Устроившись рядом с огнём и обняв ребёнка, Ребекка посмотрела на Чарли.

— Сколько детей мы хотели снова?

Чарли печально улыбнулся.

— Сколько угодно, дорогая.

— Очень тактично, генерал Редмонд. Без обязательств, но тактично.

— Ну, дорогая. Я думаю, что мы могли бы начать с того, что дарит нам добрый Господь, и продолжать оттуда. Говоря не о том, а о чём-то, как ты думаешь, Лизбет уже встала? Верю, что Дед Мороз, возможно, нанёс нам небольшой визит.

Ребекка встала, стараясь не толкать Эм очень сильно.

— Я уверена, что он был. Вы заканчивайте одеваться, и я позабочусь об этом.

Чарли позвал Лизбет, а затем закончил бриться и одеваться, пока Ребекка отводила ребёнка обратно в свою комнату. Когда Ребекка вернулась, он был одет не в форму, а в серый гражданский костюм.

— Да, мистер Редмонд. Вы самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. — Она подошла и поцеловала его в щеку. — Хм, и ты тоже хорошо пахнешь.

— Всё для вас, моя любовь. Я думаю, что сегодня я буду посещать церковь как новый член сообщества, а не как местное военное правительство. Я позволю Шеридану взять на себя эту роль для перемен. Теперь вам, мэм, нужно одеться, или у нас снова будет нетерпеливый малыш, дёргающий нас за колени — и Небеса только знают, какой беспорядок она создаст на этот раз.

— Да, мистер Редмонд. Верно, сэр. — Поддразнила Ребекка, когда она открыла свой гардероб и сняла светло-голубое платье, которое было сшито только для этого случая. — Будет ли это сделано?

Чарли с нежностью посмотрел на свою прекрасную невесту, едва заметив платье и очарованный радостной улыбкой на её лице.

— Дорогая, всё будет хорошо. Должен ли я тебе помочь?

Ребекка рассмеялась и придержала своего джентльмена на расстоянии вытянутой руки.

— Я должна одеться, Чарли. Если вы мне поможете, мы пропустим рождественское утро и церковь. Тогда нас и Эм, и миссис Уильямс призовут к нам.

— О, Господи. С одной из них я справлюсь; обе они будут слишком большими, даже для меня.

Чарли вышла из комнаты, когда вошла Лизбет, чтобы зашнуровать Ребекку в её платье. Он собрал теперь сухую и одетую Эм и направился к двери.

— Ну, малышка, мы пойдём и восхитимся делом рук Деда Мороза?

Чарли и Эм встретили генерала Шеридана на лестнице.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, Редмонд. Счастливого Рождества. И счастливого Рождества вам, мисс Эмили. — Шеридан узнал об отношениях ребёнка с Чарли от Полка. — Я чувствую запах кофе отсюда, поэтому я предполагаю, что ваша Сара готовит завтрак.

— Да, сэр. Она привыкла к моим ранним часам. Я думаю, что сегодня утром мы можем увидеть не только обычных ранних пташек за завтраком.

Все трое спустились вниз. Когда они проходили мимо дерева с разложенными под ним подарками, Эм расстроилась.

— Папа! Подарок!

— Завтрак первым, Эм.

Эм посмотрела на своего папу, обратно на дерево и обратно на своего папу.

— Пожалуйста?

Шеридан приглушённо фыркнул за маскировкой кашля, когда Чарли столкнулся с надутой нижней губой. Чарли сунул руку в карман и вытащил небольшой пакет.

— Посмотри на этот пакет? Дед Мороз дал его мне и сказал, что это первое, что ты должна открыть, но что тебе нужно сначала позавтракать. Теперь ты знаешь, что должна делать то, что просил Дед Мороз.

Эм вздохнула и положила голову на плечо Чарли.

— Да, папа. Хорошо.

— Молодец, Редмонд. Я всегда считал, что взяточничество очень эффективно.

Чарли улыбнулся.

— Я всегда считал, что разум и переговоры намного превосходят силу, сэр.

Все трое прошли в столовую, где, как стало их привычкой, Чарли уселся в своё кресло с Эм на коленях. Два блюда были поставлены перед ним, одно с его завтраком, другое с хлопьями Эм. Шеридан посмотрел на Чарли, когда он закончил завязывать нагрудник Эм вокруг её шеи и молча протянул ему дополнительную салфетку.

— Вы можете найти это полезным. Если бы я знал об этой практике во время еды, я бы тоже сделал для вас нагрудник.

— Да, хорошо, мой денщик был очень… терпим к ситуации.

Доктор Уокер вошла в комнату, погладила Эм по голове, прежде чем занять своё место.

— Доброе утро всем. — Она оглядела комнату. — Где Ребекка сегодня утром, Чарли? Она не больна, не так ли?

— Вовсе нет. Сегодня утром у нас было небольшое… приключение с Эм, которое задержало её одевание. Я ожидаю её в любой момент.

— Я даже не буду спрашивать. — Элизабет усмехнулась, положив салфетку на колени и налив чашку кофе.

Эм воспользовалась возможностью, чтобы взять её ложку и вкопать её в миску с хлопьями, собрав большой комок, который был немедленно предложен Чарли.

— Папа, ешь.

— Это, Эм? Папа будет есть свой собственный завтрак. — Чарли взял вилку для яиц. — Готова? — Ребёнок кивнул, и вместе они вдвоем позавтракали.

— Доброе утро всем и счастливого Рождества. — Ребекка широко улыбнулась, когда она вошла в комнату, сначала поцеловав Эм, потом поцеловав Чарли в голову, прежде чем занять своё место на противоположном конце стола. — Где сегодня утром полковник Полк и мистер Уитмен?

— Прямо здесь, мэм. — Два джентльмена вошли, и оба сразу же пошли за кофейником.

Видимо, там было какое-то частное празднование прошлой ночью. Чарли посмотрел на Шеридана с улыбкой и подмигнул.

— Скажи, Ричард?

Ричард посмотрел на Чарли мутными и слегка налитыми кровью глазами. Он осторожно ответил.

— Да, Чарли?

— Я заметил, что некоторые из мужчин были немного потрёпаны на упражнениях с конным копьём. Им нужно немного больше инструкций, прежде чем мы соберём почётный караул, чтобы сопроводить генерала в церковь. Как вы думаете, справитесь ли вы с этим? Ты хорош.

Ричард просто посмотрел на Чарли, его рот слегка приоткрылся, когда он держал свою кофейную чашку обеими руками.

— Хм, Чарли, не могли бы вы… — Ричард просто не мог продолжать; ему нужен был его кофе.

— Могу ли я что, Ричард?

Элизабет прекрасно скрывала улыбку на своём лице; затем она прочистила горло и попыталась помочь другу выйти из его беспорядка.

— Ах, Чарли, Ричард смотрит на меня немного погодливо и, как ваш полковый врач, я должна попросить вас переосмыслить эту просьбу.

— Благослови тебя, женщина, — прошептал Ричард, но все за столом услышали это и просто заревели от смеха.

Даже Шеридан наслаждался дразнением этим утром. Больше людей присоединилось к столу для завтрака. Иеремия был особенно взволнован, изо всех сил стараясь вести себя как взрослый и надеясь так сильно, что ему дадут рыболовные снасти, которые он хотел. Дункан пристрастил его к этому мужскому виду спорта. Ребекка наблюдала, как все наслаждались его или её завтраком. Как только она закончила, она вытащила Эм с колен Чарли, чтобы он мог хотя бы спокойно пить свой кофе.

— Мама?

— О, твоя мама лежит, малышка.

— Мама больна?

Сердце Ребекки забилось к этому ребёнку. Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что что-то не так, но недостаточно взрослой, чтобы понять, насколько серьёзной была ситуация.

— Да, дорогая, я так боюсь. Но мы делаем всё возможное, чтобы твоей маме стало лучше.

Эм обняла Ребекку за шею.

— Эм любит маму «Бекку».

— Мама Бекка тоже любит тебя. — Она поцеловала ребёнка и посмотрела на стол, который внезапно замолчал после наблюдения за взаимодействием между ними. — Должны ли мы пойти к дереву и посмотреть, что оставил нам Дед Мороз?

Иеремия вскочил со стула, почти опрокинув его. К счастью, Уитмен был рядом с ним и поймал его, прежде чем он упал на пол. Уитмен быстро извинился и побежал по лестнице. Он постучал в дверь Констанс.

— Дорогая, я подумал, что тебе понравится видеть, что у твоей дочери первое настоящее Рождество.

— О, спасибо, мистер Уитмен. Я верю, что чувствую себя достаточно сильной, чтобы хотя бы ненадолго присоединиться к празднику.

Уитмен, который был медведем мужского пола, позволил хрупкой женщине устроить свою мантию, затем просто поднял её на руки, понёс её вниз и посадил в удобном кресле у костра.

Смеясь и болтая, остальная часть компании поднялась со стола и направилась в главный зал дома. Там Лизбет, Рег и Беула были заняты, зажигая все крошечные свечи, аккуратно привязанные к ветвям дерева. Это было похоже на сказочное дерево, всё сверкало и сияло маленькими огнями. Иеремия немедленно погрузился в пакеты под деревом, перебирая упакованные в ленточные пакеты пакеты, на которых было написано его имя. Его мать напомнила ему о его манерах.

— Иеремия, как самый молодой из нас, кроме маленькой Эм, не могли бы вы почтить память и раздать подарки?

— Папа! — Эм взвизгнула и хлопнула в ладоши, потянувшись к Чарли, как только он занял своё место между Ребеккой и Констанцией.

Не прерывая разговора с Шериданом из-за конного погона, который кавалерия собирала для весенней кампании, Чарли взял ребёнка на руки и посадил её на колени. Пока её папа был занят, Эм воспользовалась её шансом и начала рыться в его карманах.

— Вы искали это, малышка? — Чарли вытащил маленький пакет из своего кармана.

— Пожалуйста, папа? Эм хорошая.

— Вот, пожалуйста.

Эм осторожно открыла маленькую коробочку, пачку капель гончих и конфеты из семян бена, которые любила маленькая девочка. Она с радостью положила кусочек конфеты в рот, а затем поцеловала Чарли в щеку.

— Ммм, хорошо.

Иеремия раздал подарки, раздражённый необходимостью подождать, прежде чем он сможет открыть коробку хорошего размера с его именем, которая гремела, когда он встряхивал её. Все подарки были розданы. У Чарли была его голубая рубашка, которую сделала Ребекка, у Эми была новая лошадка-качалка с ручной резьбой, и новая кукла, а также новое платье, а у всех остальных в кругу друзей было по крайней мере один или два небольших подарка в их руках. Иеремия был поглощён изучением всех маленьких кусочков рыболовных снастей, содержащихся в гремучей коробке. Чарли, проверяя свои часы, сказал Ребекке, что её подарок будет доставлен ровно в девять часов. Эм оглянулась и заметила, что только у одного человека не было подарков; Генерал Шеридан сидел с пустыми руками.

— Папа? Вниз, пожалуйста.

Чарли посадил маленького ребёнка на пол и убедился, что она устойчиво стоит на ногах. Он смотрел на неё любопытно, что заставило её решительно взглянуть на её лицо. Эм медленно подошла к Лизбет и взяла свою куклу Эм от женщины, которая ухаживала за ней большую часть времени. Медленно и осторожно она подошла к генералу Шеридану и встала между его ног. Она предложила ему свою любимую куклу.

— С Рождеством.

Обычно стоический генерал смотрел в серьёзное лицо маленькой девочки перед ним. После четырёх лет войны с людьми, которых она представляла, это прикосновение подлинной детской щедрости глубоко тронуло его. Он понял, что не может отказаться от её подарка и не может взять её куклу. Очень нежно он взял куклу в свои руки. Она была изношена, любима, и, несомненно, была самой заветной вещью этого ребёнка. Очень серьёзно он посмотрел на Эм.

— Мисс Эмили, Эм — особенный подарок. Я очень благодарен вам. Но я должен попросить вас об одолжении. Вы знаете, я солдат?

Она оглянулась на своего папу, который подбадривал её кивком, а затем она оглянулась на мужчину перед ней и тоже кивнула ему.

— Как папа.

— Да, как твой папа. Ну, солдатам приходится жить в каких-то странных местах. Иногда эти места не очень хороши для особых подарков, таких как Эм. Так ты бы сохранила её безопасность для меня?

Эм улыбнулась и решила, что колени Фила Шеридана — это хорошее место. Она продолжала подниматься. Когда она устроилась, она взяла Эм назад и обняла куклу, прежде чем обнять генерала. Чарли улыбнулся своей маленькой девочке, а затем посмотрел на часы. Было без четверти девять. Его подарок Ребекке должен был состояться через пятнадцать минут, и тогда им всем пришлось бы уйти в церковь.

— Ребята, я не хочу заканчивать празднования, но нам нужно уйти в церковь через несколько минут, поэтому, если у вас есть что-то, что вам нужно сделать, соберите свои обёртки и уберите ваши подарки; мы должны ладить.

Лизбет забрала Эм от Шеридана и толкнула её наверх, чтобы собрать её для поездки в церковь. Ребекка наблюдала, как все двигались вокруг, чтобы всё уладить. Затем она посмотрела на дерево, на Чарли, который смотрел в окно.

— Чарли? Чем ты так озабочен этим утром?

— О, моя дорогая. Я должен признаться, я немного нервничаю. Надеюсь, тебе понравится твой рождественский подарок.

— Мой подарок? О, Чарли, ты уже дал мне так много. Тебе не следовало… — Она только покачала головой. — Я думаю, ты собираешься меня испортить, Чарльз Редмонд.

— Это, моя любовь, план. — Чарли снова посмотрел в переднее окно.

Макфарлейн шёл по пути, ведя Шеннон, которая была красиво ухожена, с заплетённой гривой и хвостом. Она гордо тянула милую маленькую тележку с корзиной, которая была обшита красными лентами и зеленью. Чарли улыбнулся и повернулся к Ребекке. Он поймал её плащ в свои руки и поднёс к ней.

— Твой подарок прибыл, моя дорогая. Ты присоединишься ко мне? — Накинув на плечи своё великолепное пальто, он проводил её до входной двери. — Дорогая, твоя лошадь и карета.

Ребекка не могла удержаться от смеха, положив руки в карманы Чарли, чтобы согреть их.

— Она прекрасна, Чарли. Идеально подходит для поездки в церковь сегодняшним утром.

— Ребекка, дорогая, я не уверена, что ты понимаешь. Она твоя. Твоя лошадь. Твоя карета. Счастливого Рождества.

— О, Чарли, я… я не могу забрать у тебя Шеннон. Она действительно замечательная лошадь, но она твоя, дорогая. Я…

— Тише, дорогая. Шеннон любит тебя. Ты любишь её. У меня есть Джек. Она твоя. И, дорогая, примерно через месяц я буду стоять перед Богом и человеком и заявлю, что я всё равно наделю тебя всеми своими мирскими благами. Поэтому, пожалуйста, примите её в качестве авансового платежа по этому залогу.

Ребекка рассмеялась и поцеловала Чарли в щеку, прежде чем покинуть его сторону, чтобы пойти и обратить особое внимание на её новую лошадь. Чарли встал и наблюдал за ними двоими. Это было идеально. Это была ещё одна деталь в жизни, которую он решил построить с Ребеккой.

***

Тарент и Макфарлэйн составили в двух больших вагонах набор с сеном, покрытым в одеяле. Когда они прибыли, различные члены расширенной семьи конюшен в Редмонде вышли из своих комнат, натягивая обёртки и пальто, дамы проверяли свои сеточки, чтобы удостовериться, что у них есть что-то для тарелки с подношениями, джентльмены более надёжно устроили обёртки вокруг своих женских плеч. У офицеров тоже были повозки. С большим смехом и потрясениями дамы и дети садились в повозки, джентльмены садились в сёдла, а Чарли передал Ребекку в свою маленькую коляску. Они отправились в церковь, напевая рождественские колядки.

Когда они подъехали ко двору за маленькой красной церковью, миссис Уильямс регулярно переходила через боковой вход в церковь, готовясь занять своё место у маленького органа. Она носила фиолетовые одежды, которые были зарезервированы для рождественского сезона. Вид ≪её≫ церковного двора, полного офицеров янки в парадной форме, был почти больше, чем она могла вынести. Её нос сморщился от презрения и принял более высокое возвышение. Чарли передал Ребекку из кареты, в то время как другие офицеры галантно помогали другим дамам. Они разобрались в формальные пары и пошли в церковь, выглядя очень похоже на формальное шествие на военной свадьбе. Мрачный блюз офицерских туник красиво контрастировал с более нежными цветами пышных юбок дам. Раздражение миссис Уильямс можно было услышать в ярости её игры. Преподобный Уильямс, как и всегда, стоял у двери и приветствовал каждого верующего, когда они входили в церковь. Всё окружение вежливо поговорило с Преподобным, прежде чем подавать и занимать различные места. Ребекка села, усадив Эм рядом с собой и снабдив ребёнка одним или двумя крекерами, которые могли занять её на несколько минут. Ребекка и миссис Уильямс посмотрели в глаза. Ребекка отказалась отвести глаза в первую очередь. Она всё больше раздражалась с миссис Уильямс, и она знала, что сейчас настало время отстаивать свою позицию. Чарли вернётся сюда после войны, а Ребекка позаботится о том, чтобы никто не имел права говорить что-либо против него. Миссис Уильямс наконец отвернулась, пробормотав что-то себе под нос. Ребекка только улыбнулась. Чарли наклонился и прошептал Ребекке.

— Что-то только что произошло между вами и миссис Уильямс? Я на мгновение почувствовал, как на церковь обрушился холод, и выражение вашего лица было… — восхитительным.

— Просто защищаю мою территорию, дорогая.

— Могу ли я узнать, какую именно часть вашей территории вы защищали?

— Всё это, дорогая. Я просто даю ей понять, что этого достаточно. Я была смущена её взрывом прошлой ночью.

— Её вспышка была достаточно сильной, но, честно говоря, меня больше волновало влияние стресса на мисс Констанс. Она выглядела такой бледной и расстроенной прошлой ночью. Я рада, что она решила остаться в покое этим утром. Это позор. Беула пропускает обслуживание, но я действительно ценю это, что она, кажется, предана заботе мисс Констанс.

— Беула и Констанция стали хорошими друзьями. Меня немного беспокоит, как отреагирует Беула, если что-то случится с Констанцией. Но мы готовимся к худшему. Элизабет очень беспокоится о её способности пережить это рождение.

— Ах, Преподобный готов начать. Мы должны продолжить этот разговор позже, дорогой. Я тоже обеспокоена состоянием здоровья мисс Констанс. Но вы знаете, что я должна сбалансировать это с благополучием моих людей. Нам придётся выработать что-то.

Ребекка кивнула, затем переселила Эм на колени. Она поцеловала ребёнка в голову, когда Эм уселась у неё на руках, чтобы вздремнуть, что вскоре настигнет её, в то время как добрый Преподобный произнёс свою проповедь более настороженным членам своей общины. Обычно тихий голос Преподобного прозвучал над собранием.

— Для тебя этот день рождён спасителем.

***

Та церковная месса была завершана. Выход из церкви занял время, так как каждый человек должен был остановиться и сказать что-то преподобному Уильямсу. На церковном дворе местные жители собрались в скоплении, косо глядя на офицеров Союза. Здесь были демоны, которые снова превратили свою жизнь в ад. Но впервые они были в своей церкви, внося свой вклад в сбор тарелки. Более того, вчера многие из зимнего лагеря посетили горожан с различными подношениями, в том числе с соломенными куклами и маленькими деревянными игрушками ручной работы для детей, с дровами, готовыми для камина или печи, а также с ветчиной, печеньем, хлебом и другими традиционными рождественскими угощениями, чтобы улучшить свои столы сегодня. Это было очень странно. Шеридан оглядел толпу и принял решение. Чарли требовал от него припасов, чтобы помочь этим людям. Чёрт, всего было сто пятьдесят человек. И это было Рождество. Он вышел на открытое пространство между группой людей из конюшен Редмонда и зимним лагерем и местными жителями.

— Извините, дамы и господа. Могу я уделить вам немного времени?

Местные жители посмотрели друг на друга, а затем по взаимному невысказанному согласию решили, что не только плохие манеры, но и, вероятно, самоубийство игнорировать генерала, особенно когда на него смотрят многие его люди. Все они медленно повернулись, уделяя ему своё внимание, хотя и немного разделились, ожидая, что сделают его офицеры.

— Я знаю, что генерал Редмонд оказывал вам максимально возможную помощь, и я хотел бы подтвердить его приверженность. Кроме того, я соберу множество основных предметов снабжения, которые помогут вам встать на ноги. Я знаю о потребностях в продуктах питания, запасах семян, шерсти и т. д. Однако, если бы вы подготовили свои списки необходимых вам вещей, таких как специальные инструменты, я был бы рад включить их в поставку. Я буду в области в течение ещё двух дней, поэтому, если вы передадите свои списки полковнику МакКоули здесь, мы позаботимся о нём для вас. Мы действительно хотим найти способы перестроить наше сообщество после окончания войны, и я надеюсь, что у нас будет возможность начать с Калпепера. — Для Шеридана это была очень длинная речь.

Он ждал реакции от горожан. Они разговаривали между собой несколько минут, решая, что этот человек действительно искренен. Несколько старейших мужчин нашли время, чтобы подойти к генералу, пожать ему руку и поблагодарить. Когда мужчины начали нерешительно говорить об инструментах, различных вариантах урожая и подобных проблемах, миссис Купер подвинулась рядом с Ребеккой.

— Я желаю вам счастливого Рождества, моя дорогая. Но где мисс Констанс? Я была уверена, что она захочет быть здесь со своей дочерью.

— Боюсь, что с Констанс не всё в порядке. У неё плохое состояние, и доктор Уокер приказала ей лечь спать до конца её беременности.

— О, дорогая. Мне так жаль. Значит ли это, что ты будешь заботиться о малышке?

Эм проснулась и сонно лежала на плече Ребекки, тихо сося её большой палец.

— Мы с Чарли обсуждали, что случится с Эм в случае смерти её матери, и мы будем держать её с нами, если у Констанции не будет возражений. Эм любит Чарли, поэтому было бы стыдно их разлучать.

— Я бы сказала, что малышка тоже любит тебя, моя дорогая. Я всегда думала, что ты станешь прекрасной матерью. — Миссис Купер посмотрела на Чарли, который разговаривал с несколькими пожилыми фермерами в собрании. — О несколько другом предмете, вы говорили с Чарли о вашем предыдущем браке?

Ребекка посмотрела на Чарли и улыбнулась, затем вернула своё внимание миссис Купер.

— Он знает, что мой предыдущий брак не был счастливым. Но я не рассказала ему обо всех ошибках мистера Гейнса. В конце концов, не христианство недоброжелательно говорить о мёртвых.

— А как он относится к тебе, моя дорогая? Есть ли у него какие-нибудь из более… неприятных взглядов, которые имел мистер Гейнс?

Ребекка покраснела и покачала головой.

— Нет, совсем нет. Чарли добрый и любящий, и я не верю, что он когда-либо даже поднимет свой голос на меня в гневе.

— Ну, это хорошо, но я верю, что встану на место твоей дорогой матери и немного поболтаю с ним. — Миссис Купер посмотрела на новоиспечённого генерала, который в настоящее время болтал с её мужем и выглядел довольно смущённым. Бровь миссис Купер слегка приподнялась. — Интересно, о чём это всё. Я должна не забыть спросить мистера Купера об этом позже.

***

На самом деле Купер имел дело с неудобством Чарли. Вопрос был довольно простым. Чарли хотел знать, кто купил пианино матери Ребекки. Если это вообще возможно, он хотел предложить владельцу разумную сумму, чтобы вернуть предмет, чтобы он мог вручить его Ребекке в качестве свадебного подарка. Однако с планом возникла небольшая проблема. Миссис Уильямс купила этот предмет, и заставить её отказаться от него было бы в лучшем случае неловко.

— Пожалуйста, мистер Купер. Возможно, вы могли бы выступить в качестве посредника для меня? Я, конечно, хотел бы и заменить её пианино на более новое, и предложить ей немного денег, учитывая её доброту.

— Генерал, не проще ли купить Ребекке новое пианино?

— Конечно, было бы. Но это не имело бы для неё того же значения, что и получение пианино её матери. Я понял, что эмоциональная привязанность имеет большее значение для мисс Ребекки, чем денежная ценность. Поверьте, я был бы намного счастливее, купив ей новое, но… — Чарли был довольно беспомощен взглядом, который сказал Куперу, как полностью Ребекка обернула этого человека вокруг её пальца.

— Ну, я полагаю, я мог бы поговорить с преподобным Уильямсом. Может быть, он сможет убедить свою жену бросить пианино. — Мужчина почесал челюсть и улыбнулся. — У меня действительно нет никакого желания иметь дело с миссис Уильямс.

— Ну, после вчерашней демонстрации, я подозреваю, что она будет очень удивлена перспективой, что я буду в её власти.

— Эта женщина, кажется, получает удовольствие от самых необычных вещей, я дам вам это. Скажу вам, что я буду делать. Я предложу, что я могу купить для них новое пианино, если они захотят использовать старое в торговле. Насколько я понимаю, никто не должен быть мудрее.

— Я был бы очень благодарен за вашу помощь, сэр. Я действительно хочу, чтобы мисс Ребекка имела то, что ей нужно, чтобы быть счастливой. И, сэр, я очень привержен тому, чтобы вернуться в эту общину и помочь восстановить её после войны.

— И мы с нетерпением ждём этого, генерал. Было бы хорошо, если бы среди нас была счастливая молодая пара, чтобы напомнить нам о том, что важно. Я уверен, что у вас и у Ребекки будет дом, полный детей, как только вы вернётесь.

Чарли покраснел. Любое упоминание о его отцовстве с Ребеккой ставило его в неловкое положение. К счастью, мистер Купер, вероятно, подумал, что это всего лишь ответ на последствия супружеских отношений между ними. Затем его поразила мысль.

— Кстати, сэр, вы знаете, почему мистер Гейнс не оставил наследников?

— Я не знаю наверняка. Ходят слухи, я боюсь, из уст Гейнса, что Ребекка не смогла дать ему детей. Я подозреваю, что это было его собственное питьё, которое сделало невозможным. Не было дня, когда я знал его, когда этот человек трезво дышал.

— Что ж, сэр, даже если у мисс Ребекки не будет детей, я уверен, что у нас будет полный дом. Она открывает наши двери каждому сироте, которая уже идёт сюда.

Купер хихикнул, глядя на женщину, которая в этот момент была занята сердитой Эмили.

— Я верю, что вы правы. Я полагаю, что не имеет значения, как семья собирается вместе, до тех пор, пока это происходит.

— Аминь, мистер Купер. Аминь.

***

День отдыхать в Рождество был расслабляющим и без осложнений. После обеда маленькие группы бродили по разным частям дома. Некоторые были в столовой, наслаждаясь тихим разговором за чашкой кофе и бренди. Другие были в гостиной, играли в шарады. Иеремия отправился в лагерь, чтобы просмотреть содержимое своей коробки с Дунканом. Их уложили спать, пожелав маме спокойной ночи. Чарли планировал вернуться наверх в гостиную вместе с Ребеккой, но прежде чем он смог уйти на ночь, ему нужно было поговорить с Элизабет о состоянии Монтгомери и определить, было ли планом Шеридана провести военный суд на следующий день. Он нашёл доктора в задней комнате, тихо играющую в шахматы с Полком.

— Хм, извините меня, Элизабет, Ричард. Мне нужно поговорить с вами, Элизабет, если у вас есть минутка.

Ричард поднялся, чтобы извиниться.

— Нет, Ричард, останься. Ты уже знаешь, о чём это.

— Я полагаю, что пришло время заняться вопросом Монтгомери. — Элизабет откинулась на спинку стула и соединила пальцы.

— Вы правы, и мне любопытно, как вы это выяснили? — Чарли сел на диван и стал ждать.

Она вздохнула:

— Ну, я знала, что это должно произойти, и что моё мнение будет иметь ключевое значение для всего дела.

— Генерал Шеридан хочет провести военный суд, пока у нас здесь достаточно линейных офицеров, чтобы никому из наших сотрудников не пришлось сидеть на панели. Кроме того, поскольку здесь присутствуют все свидетели, это более уместно, чем пытаться собраться в его штаб-квартире позже. Он хочет знать, достаточно ли выздоровел Монтгомери, чтобы выдержать процесс. Я подозреваю, что он спросит вас, способен ли он также психологически пройти испытание.

— Его физическое состояние значительно улучшилось. Однако его психическое состояние не улучшилось. Он злой и обиженный.

Чарли печально улыбнулся.

— Ну, я полагаю, это лучше, чем быть злым, обиженным и самоубийственным.

— Боюсь, он решил, что его повесят, поэтому ему не нужно больше об этом думать. Он уверен, что у вас есть какая-то личная вендетта против него.

— Ну, честно говоря, мой друг, я бы предпочёл, чтобы его отправили домой на медосмотр с рекомендацией, чтобы он должным образом заботился и о своём теле, и о своём уме. Но я боюсь, что если он действительно пойдёт домой, он может продолжать изливать свой гнев на людей, и особенно на женщин.

Чарли мрачно уставился в огонь.

— Что ж, решение не в моих руках. Генерал Шеридан будет председательствовать в комиссии. Знаете, они попросят у вас рекомендации относительно решения его дела.

— Да, я знаю. Я готов предложить ему своё честное мнение как врача, Чарли, это всё, что я могу сделать.

— Каково ваше мнение, Элизабет?

— Физически он способен предстать перед судом. Мысленно он компетентен предстать перед судом. Он понимает, что произойдёт. Я не могу сказать, что я счастлива, что посылаю человека, над которым так усердно работала, чтобы спасти, на виселицу, но он принёс это на себе, и я могу сделать так много. Я врач, а не чудотворец.

Ричард поднялся и встал позади Элизабет, нежно похлопывая её по плечу и предлагая любую возможную поддержку.

— Нет, и я не прошу вас быть одним. Мне просто жаль, что мы находимся в этой ситуации, в первую очередь. — Чарли тихо встал. — Я оставлю вас двоих в вашей игре. Спокойной ночи вам обоим.

Он медленно поднялся по лестнице в гостиную Ребекки, думая о напряжениях, которые будут в ближайшие два дня. Когда он вошёл в комнату, Ребекка сидела перед огнём, рассеянно расчёсывая волосы.

— Добрый вечер, мисс Ребекка. Вы прекрасно выглядите.

Ребекка повернулась и улыбнулась ему; её улыбка быстро сменилась выражением беспокойства.

— А ты, моя дорогая, выглядишь истощённой. Заходи и сядь у костра. Я принесу тебе бренди.

Чарли плюхнулся на диван перед камином и просто кивнул в знак благодарности, когда она положила стакан в его руку. Он угрюмо смотрел в огонь.

— Ситуация с Монтгомери беспокоит вас. — Это был не вопрос; это было утверждение.

Она уселась рядом с ним, нежно положив руку ему на ногу.

— Да, хорошо, всегда трудно иметь человека под вашим командованием, который повернулся. Хотя я не был ответственным в Дикой местности, Уилсон был, это всё ещё трудно. Я действительно благодарен, мне не придётся сидеть на панели.

— Чарли, это к лучшему. Мне жаль, что это случилось с человеком, который, по всем признакам, был хорошим офицером, но я также чувствую то, что он сказал, что он и всегда был оскорбительным. Его нужно остановить. Посмотрите, что он и его родственники сделали с Констанцией.

— Насколько он отличается от мистера Гейнса, дорогая?

Ребекка отвела взгляд, глядя в огонь.

— В некотором смысле, он есть. Возможно, именно поэтому я не испытываю к нему сочувствия. Но мистер Гейнс действовал в рамках своих прав как муж, а майор Монтгомери им явно не был.

Чарли долго смотрел на Ребекку, затем обнял её.

— Я думаю, что начинаю понимать. Возможно, это был только вопрос времени, когда характер Монтгомери стал очевидным для всех нас, независимо от того, что с ним случилось.

— Я верю, что это, вероятно, правда. — Она откинулась в объятиях Чарли, положив голову ему на плечо, и нежно провела рукой по его костюму, играя с кнопками. — Им будет не хватать тебя и твоих пуговиц.

Чарли погладила Ребекку по спине, просто наслаждаясь ощущением, что она на мгновение обнимает маленькую женщину.

Наконец он спросил:

— А вы, мэм? Чем вы будете скучать?

— Моим сердцем, потому что вы собираетесь взять его с собой.

У Чарли перехватило дыхание. Интенсивность этого заявления привела его домой, таким образом, который никогда прежде не затрагивал, насколько полностью изменилась его жизнь и его будущее. Он держал её ближе.

— Я обещаю вернуть его вам целым, если это вообще возможно.

— Я ожидаю, что ты вернёшься ко мне домой, Чарли. Пока ты жив, это всё, что имеет для меня значение.

Чарли на мгновение закрыл глаза, обдумывая все места, где он был, где возвращение живым было сомнительным. Была причина, по которой его звали ≪Счастливчик Чарли≫. Ну, теперь он собирался быть ≪Осторожным Чарли≫.

— Дорогая, я вернусь. Это дом. Ты мой дом.

— Смогу ли я написать тебе? Ты получишь письма?

— Да, дорогая. Наездники будут отправляться вверх и вниз по железной дороге. Я позабочусь, чтобы здесь у нас была остановка почты. Я могу сделать Калпепер сменной станцией и оставить здесь небольшую группу. Я тоже напишу вам, любовь моя.

— Я бы предпочла, чтобы вы сосредоточились на возвращении домой. — Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Он уткнулся носом в её волосы и пробормотал ей в ухо.

— Письма от вас будут вдохновением положить конец войне и вернуться домой так быстро, как я смогу, любимая.

— Тогда я буду писать каждый день. Я уверена, что Эм будет любить писать и своего папу.

— И я буду читать письма каждую ночь и держать их под своей подушкой, чтобы быть как можно ближе к вам.

Она вздохнула, желая, чтобы война каким-то образом закончилась до того, как Чарли должен будет уйти, но она знала, что это маловероятно.

— Ребекка, дорогая, я думаю, что это будет довольно быстро. Ли осаждён; он не может продержаться слишком долго. В настоящее время существует только один путь, который остался открытым для его поставок, и я уверен, мы постараемся отрезать это. Вы знаете, они говорят, что армия движется на животе. Если мы перережем линии снабжения, им придётся сдаться, и тогда мы сможем приступить к восстановлению от этого ужаса.

Она кивнула, но промолчала. Осознание того, что её Чарли уезжает и, возможно, не вернётся, действительно начало успокаиваться и давить на неё так же, как отъезд её брата. Она молилась, чтобы она больше не получила тех же слов.

— Что бы ни случилось, Чарли, просто помни, я люблю тебя.

— Вам удалось на некоторое время забыть о войне, не так ли, дорогая? Так что генерал и его сотрудники на Рождество скорее вернули эту реальность домой к вам? — Он чувствовал, как она кивает на его груди. — Моя любовь, я обещаю, я буду настолько осторожна, насколько это возможно для мужчины. Я хочу вернуться домой, к тебе, к твоим рукам, к твоей любви. Я хочу потратить остаток того, что, я надеюсь, довольно долгая жизнь здесь, с тобой.

========== Глава 22 ==========

Понедельник, 26 ДЕКАБРЯ, 1864.

Погода была серой и небо опустилось. Это был идеальный день для суда. Чарли встал рано, как обычно, но не пошёл на утреннюю пробежку. Вместо этого он не спешил, внимательно следя за утренним ритуалом. Генералу не стоило бы выглядеть чем-то менее совершенным в своём первом официальном военном появлении. Ребекка и Джоко тщательно изменили знаки отличия на всех своих мундирах, чтобы отразить его новый статус. Он хотел отдать должное занимаемой им сейчас должности, а также их любящим усилиям. Это был не тот день, которого он с нетерпением ждал. Элизабет объявила Монтгомери способным противостоять следу. Шеридан, как обычно, был привержен движению вперёд без учёта чувств других людей. День после Рождества вернулся к обычному делу. И самым неотложным делом для Шеридана был военный суд Монтгомери. После обработки Шеридан может вернуться к своему собственному командованию. Когда Чарли поправил пальто и окончательно дёрнул галстук, из спальни вышла Ребекка, размышляя над тем, какое платье надеть. Хотя она ничего не сказала, было очевидно, что она нервничала, как кошка, перед грозой о даче показаний.

— Чарли, что ты предпочитаешь? — Она предложила два платья для его осмотра.

Одно средне синие, а другое серый голубь.

— Я думаю, серый голубь, дорогая. Он говорит о твоём статусе вдовы, и, нравится тебе это или нет, это оказывает влияние. Почему-то люди считают вдов более правдоподобными.

— О, это прекрасная мысль. Спасибо, генерал. — Она положила платье на кровать, затем со вздохом сняла халат. — Я ненавижу это, Чарли.

Он встал позади неё и нежно обнял её:

— Я знаю, что вы делаете. Я тоже, и по многим из тех же причин. Но посмотрите, что он сделал с Констанцией, и что он, вероятно, сделает с другими, если ему позволят уйти безнаказанно. Альтернативы неприемлемы, дорогая.

— Да. Я знаю. Я просто почувствую облегчение, когда всё закончится, и мы сможем оставить всё это позади нас. Не только для себя, но особенно для Констанции.

— Как вы думаете, Констанс будет в любом состоянии на даче показаний?

— Я не думаю, что это было бы разумно, Чарли. Она такая слабая. Мы уже боимся потерять не только её, но, возможно, и ребёнка. Я считаю, что напряжение будет слишком большим.

— Ну, нам придётся спросить Элизабет. В этом случае, я полагаю, суд примет показания Элизабет относительно того, что сказала Констанция. Правила доказывания военного суда отличаются от правил гражданского разбирательства. В качестве альтернативы, комиссия может так поступить. Я хочу, чтобы генерал Шеридан был мягким.

— Если это так, я бы хотела быть с ней, если генерал Шеридан разрешит.

— И если Элизабет разрешит. Она защищает Констанцию, как кошку с новыми котятами.

— Она хороший врач и замечательный друг. Она знает, что Констанция, вероятно, не переживёт роды, и она делает всё возможное, чтобы помочь ей здесь и сейчас.

Чарли, застёгивавший на спине платье Ребекки, пока они разговаривали, остановился.

— Она действительно не выживет? Должен ли я попытаться оставить Элизабет с тобой и с ней, когда нам прикажут вернуться на поле? А что насчёт Эми? — Хотя они уже обсуждали это и даже пообещали позаботиться об Эми, если понадобится, Чарли никогда не допускал возможности того, что Констанция не выживет.

Ребекка медленно повернулась и посмотрела на него.

— Нет, Чарли, с каждым днём становится всё очевиднее, что она не пройдёт через это рождение. Констанс и я обсудили, что будет с Эмили и ребёнком. Как я уже говорила, она хочет, чтобы мы их воспитывали. Как наших собственных.

Чарли посмотрел в глаза Ребекке, горько-сладкая улыбка осветила его обычно мрачные черты.

— Тогда, моя дорогая, мы будем воспитывать их со всей любовью, которую их мать дала бы им сама.

— Конечно, мы будем. Поэтому подумайте об этом, когда вы будете вдали от дома. Не только женщина, которая любит вас отчаянно, но также дочь и, возможно, сын. — Она улыбнулась и поласкала его щеку. — Конечно, это может быть другая дочь.

— О, Боже мой, дом, полный женщин. Что я буду делать с собой?

Ребекка засмеялась и обняла его.

— Возвращайся домой и люби нас.

***

Чарли попросил Беулу и Рега очистить бальный зал и установить его на суд. Перед камином в конце зала стоял длинный стол для судейской коллегии. Перед ними стояли ещё два стола, между которыми было около десяти футов открытого пространства. Один стул был установлен на одну сторону под углом девяноста градусов к обоим столам, обращённым внутрь. Напротив, для секретаря суда был установлен небольшой письменный стол, закрывающий площадь. За столами для защиты и обвинения было несколько стульев для наблюдателей. Комната была в основном пуста, что придавало всей обстановке мрачное и премрачное качество, что ещё более подчёркивалось водянистым зимним светом.

Уитмен и Самуэльсон отнесли Монтгомери в комнату в кресле и усадили его за защитный стол. Полковник МакКоули наклонился, чтобы поговорить с ним. Монтгомери очень демонстративно отвернулся, демонстрируя очевидное равнодушие к МакКоули и полное презрение к процессу. Полковник Говард стоял за столом обвинения, нервно листая свои записи. Элизабет и Ребекка сидели вместе в задней части комнаты, в то время как Чарли стоял рядом и тихо разговаривал с несколькими офицерами и солдатами. Боковая дверь открылась, и Шеридан, сопровождаемый бригадным генералом Мерриттом и полковником Джеймсом, подался внутрь.

Офицеры и люди в комнате привлекли внимание — все, кроме Монтгомери, который даже не удосужился взглянуть на офицеров, которые решат его судьбу. Шеридан, Мерритт и Джеймс заняли свои места за столом судей и уселись.

Язвительным голосом клерк объявил:

— Будьте на месте. Этот военный трибунал созван для рассмотрения утверждений, которые сделал майор Харрисон Монтгомери, командир роты 13-й кавалерии Пенсильвании, графство Бакс, штат Пенсильвания, 8 июля или около этого, 1864, помогал, подстрекал, поощрял, разрешал и наблюдал без вмешательства, в то время как некоторые из его людей жестоко изнасиловали одну Констанс Адамс, невинную некомбатантку и жительницу Содружества Вирджинии. То, что он сам участвовал в этом отвратительном действе, совершал содомию. Более того, майор Монтгомери неоднократно совершал действия, действуя без приказов или в прямом нарушении приказов, проводя карательные рейды против гражданских некомбатантов.

В комнате воцарилась тишина, затем Шеридан спросил Монтгомери:

— Как вы относитесь к этим обвинениям?

Монтгомери отказался отвечать на вопрос.

Наконец МакКоули сказал:

— Мой клиент не признаёт себя виновным, сэр.

Шеридан кивнул полковнику Говарду.

— Тогда, джентльмены, начнём? Полковник Говард, представьте ваше дело.

Говард прочистил горло и заговорил довольно напряжённым голосом. То, что он должен был сделать, было крайне неприятно. Он собирался попросить группу женщин обсудить отвратительное поведение офицера армии США. Просто мысли об изнасиловании обидели этого набожного пресвитерианца; преследовать по суду — это было отвратительно.

— Сэр, я зову доктора Элизабет Уокер.

Элизабет встала и осторожно подошла к креслу свидетеля. Клерк суетился с Библией в руках.

— Ты клянёшься говорить правду, всю правду, и ничего кроме правды, так помогает тебе Бог?

— Насколько позволяет моя клятва Гиппократа и священная привилегия между врачом и пациентом, я допускаю.

Говард вышел вперёд и начал расспрашивать.

— Доктор Уокер, вы лечили майора Монтгомери от травм головы. Не могли бы вы вкратце описать природу травм и какое влияние эти травмы могли оказать на его способность понять ход этого процесса и внести свой вклад в его собственную защиту?

— Майор Монтгомери получил травму головы в результате удара ногой лошади. По прибытии я выполнила хирургическую процедуру, чтобы восстановить расколотый череп и уменьшить давление на мозг. В течение последних нескольких недель было заметно улучшение физических аспектов состояния майора.

— Доктор Уокер, за это время вы регулярно разговаривали со своим пациентом. Нашли ли вы его ясным, осведомлённым и логически нормальным в общении?

— Я ухаживала за ним каждый день. Я обнаружила заметное улучшение. Он осознаёт. Я ожидаю полного восстановления физического тела.

— Доктор Уокер, вы подчеркнули проблемы его физического здоровья. Не могли бы вы прокомментировать свои наблюдения за его психическим здоровьем, помня определение ≪компетентный, чтобы предстать перед судом≫ — это способность понимать закон и проводить различие между правильным и неправильным?

— Он компетентен. Он понимает разницу между ними.

Говард облегчённо вздохнул, снова проверив свои документы и подготовив следующий раунд вопросов для Доктора. Он действительно не думал, что просьба о безумии разумна для этой ситуации, но боялся, что Монтгомери, когда он поймёт, что в конце этого процесса лежит петля, попытается её использовать.

— Доктор Уокер, правда ли, что майор Монтгомери ясно высказал свою точку зрения на жителей юга и публично заявил, что все жители юга должны быть наказаны за результаты этой войны?

Элизабет посмотрела в заднюю часть комнаты, где сидела Ребекка. Они закрыли глаза, и Ребекка предложила своему другу как можно больше молчаливой смелости с искренней улыбкой.

— Он сделал такие комментарии.

— Насколько вам известно, он сделал конкретные комментарии о событиях, в которых он и его люди могли участвовать, которые противоречат Военному кодексу поведения в отношении гражданских некомбатантов?

— Да.

— Не могли бы вы сказать этому суду, какие конкретные заявления вы слышали от майора Монтгомери, которые указывали на такие действия?

— Извините, сэр. Разглашение этих вещей было бы нарушением конфиденциальности пациента-врача.

Говард принял это с ходу, ожидая её ответа.

— Тогда, доктор, вы можете сказать мне, если майор Монтгомери когда-либо упоминал вам о миссис Констанс Адамс в каком-либо контексте, кроме того факта, что она оказывала ему медицинскую помощь, пока он восстанавливался после травм?

— Нет, я не могу.

Говард вздохнул.

— Тогда, доктор, давайте обратимся к другой теме. Была ли у вас миссис Констанс Адамс под вашим лечением в течение последних недель?

— У меня была. — Элизабет вздохнула, а затем выпила из стакана воды, который был предоставлен ей.

— Не могли бы вы описать для нас состояние или условия, по которым вы лечили миссис Адамс, и обстоятельства, которые привели к её нынешнему состоянию?

— Миссис Адамс в настоящее время находится на второй стадии очень тяжёлой беременности. Я уверена, что вы разбираетесь в обстоятельствах, которые привели к этому заболеванию.

— Поскольку обвинения здесь включают изнасилование и подстрекательство к изнасилованию, можете ли вы сообщить суду, есть ли какой-либо физический ущерб или дополнительное напряжение в её состоянии, которое может быть связано или является прямым результатом изнасилования?

— Как вы, наверное, знаете, сэр, я не могла начать лечить миссис Адамс только после момента зачатия. Физическую травму такого происшествия было бы трудно определить.

— Доктор, не могли бы вы сказать нам, каково текущее состояние миссис Адамс? Например, на ваш взгляд, достаточно ли она здорова, чтобы давать показания перед этим судом?

— По моему профессиональному мнению, она, безусловно, не такая. У неё плохое состояние. Она слабая, едва может сесть за еду. Подчинение ей этого вполне может не только убить её, но и ребёнка, которого она носит.

— Это ребёнок результат изнасилования, доктор?

— Что ж, если вы считаете, что её муж умер в течение значительного периода времени и что Непорочное зачатие, без сомнения, может быть исключено, я должна была бы полагать, что это наиболее вероятная причина её беременности.

Генерал Шеридан перебил.

— Доктор Уокер, если миссис Адамс не в состоянии прийти в этот суд, сможет ли она выдержать несколько деликатных вопросов со стороны панели в её комнате? — Он хорошо знал Элизабет; если она становилась кислой, это означало, что Говард подошёл очень близко к её личному чувству этики и логики.

— Сэр, я считаю, что миссис Адамс вообще не следует привлекать к этому вопросу. Однако, учитывая природу и серьёзность обвинений, если вы действительно верите в это, то вы можете задать ей вопросы на несколько минут. Но я бы попросила вас, чтобы миссис Гейнс и я присутствовали в качестве поддержки миссис Адамс. Она пришла, чтобы положиться на нас, и она нам доверяет.

— Группа примет во внимание ваши комментарии, доктор Уокер, и будет прибегать к интервью с миссис Адамс только в том случае, если мы считаем это абсолютно необходимым. — Он повернулся к прокурору. — Полковник Говард, у вас есть ещё вопросы к доктору Уокер?

— Нет, сэр. Доктор Уокер, спасибо за вашу помощь.

Элизабет тихо ждала, когда МакКоули прошепчется со своим клиентом, а затем выглядел расстроенным, когда Монтгомери отказался отвечать ему. Затем он встал и подошёл к ожидающему врачу.

— Доброе утро, доктор. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о психическом состоянии майора Монтгомери, если можно. Это правда, что вы положили часы майора на самоубийство?

— Да. Генерал Редмонд и я верили, что это будет лучшим вариантом действий.

— Какие конкретные события, действия, слова или отношения, которые вы наблюдали, побудили вас предпринять такие жёсткие действия?

— Сэр, конкретная информация была бы нарушением моей клятвы. Достаточно сказать, что, по моему мнению, как врача, это были соответствующие профилактические действия.

— Вы бы сказали, что майор Монтгомери был эмоционально нестабилен? Возможно, он проявлял признаки стресса на поле битвы, который привёл его к вспышкам гнева, направленнымна него самого или других?

— Майор Монтгомери чувствует себя тяжёлым бременем после такого большого количества времени в поле. Кампания в пустыне оставила его эмоционально раненым.

— Вы могли бы сказать, что он мог быть настолько эмоционально обременён чувством вины и гнева после этой кампании, что его чувство добра и зла было отменено?

— Он осознаёт разницу между добром и злом. Добро и зло.

— Вы бы сказали, что он понимает, что изнасилование это неправильно?

Элизабет вздохнула, чувствуя себя зажатой между камнем и трудным местом.

— Сэр, учитывая отношение майора Монтгомери к представительницам слабого пола, я сомневаюсь, что он поверит в это неправильно при любых условиях.

Полковник МакКоули прочистил горло, не ожидая такого ответа от обычно сдержанного доктора Уокер. Настало время двигаться дальше.

— Спасибо, доктор, за ваши откровенные комментарии.

Элизабет покинула трибуну и снова пошла обратно на своё место в глубине комнаты. Монтгомери посмотрел на неё, когда она проходила мимо, рассматривая её, как будто она была частью падали, лежащей на обочине дороги, его лицо искривилось в злобном свете. Затем Говард вызвал солдата Абеля Франклина, человека, который дежурил у двери Монтгомери в тот день, когда он признался Ребекке. После присяги Говард задал Франклину ряд очень прямых вопросов о том, почему он был настороже за дверью и что он слышал. Франклин ответил очень честно и прямо. Он был настороже, потому что майор Монтгомери в разное время угрожал убить мисс Ребекку, мисс Констанс, генерала Редмонда или его самого. Показательное свидетельство пришло, когда Говард спросил его, что произошло утром 18 декабря.

— Миссис Гейнс сидела с майором в то утро, сэр. Майор Монтгомери стал оскорблять её. Когда я услышал, как он повысил голос, я открыл дверь, чтобы услышать и убедиться, что ей не причинили вред.

— Солдат, когда вы открыли дверь, вы могли ясно слышать их обоих?

— Да, сэр.

— Что ты слышал?

— Ну, во-первых, я услышал, что майор в основном называет миссис Гейнс шлюхой. Я подумал, что это довольно странно, поскольку она сказала, что помолвлена с полковником, скучно мне, генерал.

— Да. Что потом, солдат?

— Он сказал много обидных слов о генерале. Я думал, что миссис Гейнс встанет и уйдёт или будет шипеть на него, но она этого не сделала. Она просто продолжала слушать. Наконец она огрызнулась на него.

— Огрызнулась на него?

— Да, сэр. Она сказала ему, что понимает, что он мужчина, которому нравится наблюдать за изнасилованием женщин. Тогда майор действительно взорвался от неё. Я точно помню, что он сказал.

— И это было?

— Он сказал: ≪Вы не можете ничего доказать, жадная маленькая шлюха. Это моё слово как офицера и джентльмена против слова этой маленькой лжи, суки Библии≫.

Пресвитерианская душа Говарда уже обиделась, и он знал, что ей станет хуже.

— Он сказал что-нибудь ещё, солдат?

Франклин побледнел и смутился. Он уставился на пол и скрутил фуражку в руках.

— Да, сэр. — Удушенным голосом он продолжил. — Он описал то, что он хотел сделать миссис Гейнс, и сказал ей, что ей понравится так же, как и миссис Адамс. Он даже сказал ей, что после того, как трое мужчин попали на миссис Адамс, он совершил содомию по миссис Адамс, потому что более естественный путь был слишком грязным.

— Что же тогда сделала миссис Гейнс, солдат?

— Должен сказать, сэр, миссис Гейнс справилась лучше, чем могла бы тогда. Я бы просто ударил его. Она заставила его сказать, что он участвовал в изнасиловании Констанс Адамс. Он сказал ей, что никто не поверит ей над ним. Но к тому времени и полковник, и я его услышали.

— Полковник был там?

— Да, сэр. Полковник, генерал Редмонд, вы знаете? Он подошёл, когда они разговаривали, прежде чем миссис Гейнс бросилась на майора. Мы оба его слышали.

— Спасибо, солдат. Ваш свидетель, полковник МакКоули.

МакКоули на мгновение посмотрел на Монтгомери, надеясь, что ему поможет какая-нибудь нить. Монтгомери только улыбнулся ему самодовольным высокомерным взглядом.

МакКоули отвернулся от Франклина и подошёл, чтобы встать рядом с клерком. Он говорил довольно тихим голосом, и ещё больше приглушил свои слова, положив руку на рот.

— Солдат Франклин, возможно, вы не слышали какой-либо разговор?

Члены панели напряглись, чтобы услышать его слова. МакКоули пытался продемонстрировать, что Франклин не мог ясно услышать разговор между Ребеккой и Монтгомери через частично закрытую дверь. Франклин ответил быстро.

— Нет, сэр. Я слышал его довольно отчётливо. Они не сдерживали голоса, и у меня всегда был довольно хороший слух. Я имел обыкновение находить гнезда белок в роще моего пекана, слушая их болтовню.

— Спасибо, солдат. — Плечи МакКоули опустились.

Всё, о чём он мог думать, терпело неудачу.

Монтгомери выглядел скучающим. МакКоули был расстроен. Для него было честью обеспечить разумную защиту, но без сотрудничества Монтгомери и наличия доказательств против его быстрого наращивания, он не знал, куда идти дальше.

Говард позвал Чарли к стойке рядом. Его показания были почти такими же, как у Франклина. Было очевидно, что Чарли было трудно представить свои показания спокойно, поскольку услышав, как его невесту назвали шлюхой и угрожали жестоким изнасилованием, не было событием, которое любой джентльмен мог спокойно обсудить. Наконец, Говард позвал Ребекку.

— Миссис Гейнс, я знаю, что это должно быть очень сложно для вас. Мы сделаем это как можно более кратким. Вы слышали показания солдата Франклина и генерала Редмонда. У вас есть что-нибудь, что вы хотели бы добавить?

Ребекка скручивала один из носовых платков Чарли в своих руках, пока не убедилась, что почувствовала, как рвутся нити. Наконец она посмотрела на мужчину перед собой.

— Он знал, что делает.

— Вы имеете в виду, что он знал, что признался в отвратительном преступлении?

— Да. Он знал, что говорил. Он намеренно пытался оскорбить и оскорбить меня, рассказав мне, что случилось той ночью.

— Ночью, которой он и его коллеги изнасиловали миссис Адамс?

— Да.

— Откуда вы это знаете, миссис Гейнс?

— Он сказал: ≪Я осмелюсь попытаться доказать что-либо из этого, шлюха. Моё слово против твоего, и моё признание, как ты это называешь, является чистым слухом, который ни один суд в стране не примет≫.

— Спасибо, миссис Гейнс. Ваш свидетель, полковник МакКоули.

МакКоули знал, когда он потерпел поражение.

— Нет вопросов, спасибо.

Шеридан посмотрел на своих коллег.

— Мы сделаем небольшой перерыв, тогда у адвокатов будет возможность представить свои итоги.

Говард стоял.

— Джентльмены, коллегии, обвинение отмахивается от необходимости суммирования. Я чувствую, что свидетельство говорит само за себя.

МакКоули стоял с ним.

— Защита, сэр, бросается на милость Суда. Майор Монтгомери испытал крайний стресс и страдания в результате опустошительных сражений, таких как Пустыня. Этот ужасный опыт исказил суждение этого человека и привил необоснованный гнев и желание для мести, логичный ответ на этот ужасный опыт. К сожалению, его гнев и боль были так неправильно выражены.

— Очень хорошо. Суд будет отложен до обеда, и тогда мы вынесем решение.

Чарли вывел Ребекку и Элизабет за дверь. Полк ждал их в коридоре, где он взял Элизабет за руку. Двое мужчин сопровождали своих дам в заднюю гостиную, где горел тёплый огонь, и

Беула уже пила чай, и лёгкий обед уже ждал их.

Ребекка, всё ещё слегка потрясённая, позволила Чарли помочь ей в Давенпорте. Она посмотрела на него, пытаясь сдержать слёзы.

— Как вы думаете, они захотят поговорить с Констанцией?

— Нет, дорогая. Вы и Франклин сделали всё, что было нужно для этого. И Элизабет дала понять, что он не сумасшедший. — Чарли нежно обнял её за плечи и прижал к себе. — Ты прекрасно справилась, моя храбрая девушка.

— Конечно, не хотелось. Я чувствовала, как он смотрит на меня. Я даже не могла встретиться с ним взглядом. Он действительно злой человек.

— Он такой, дорогая. Вы с Элизабет галантно противостояли ему.

Ричард стоял позади Элизабет, осторожно укрывая её в своих руках, пока она грелась перед огнём.

Элизабет оглянулась на своего джентльмена и прошептала:

— Я правильно сделала, Ричард?

Он наклонился, прижал её к себе и прошептал ей на ухо.

— Элизабет, ты сделала единственное, что мог сделать благородный человек. Я, например, очень горжусь тобой за это.

— Удивительно, как интеллектуально я знаю, что это правильно, но всё же чувствую себя настолько ужасно, что это нужно было сделать. Я врач; я должна охранять и сохранять жизнь, а не делать её возможной. Я знаю, что такого монстра нужно остановить. Он только навредит другим женщинам.

— Подумайте, Элизабет. Это человек, который любил наблюдать, как Констанцию неоднократно изнасиловали, а затем изнасиловал её. Человек, который будет отвечать своими действиями за то, что заберёт жизнь Констанции и навсегда изменит жизнь Эм и будущего ребёнка. Эти дети будут лишены любви своей матери из-за Монтгомери. Сколько других женщин и детей постигнет та же участь, если ему позволят выйти на свободу?

— Я знаю. Я знаю, что это нужно было сделать. Просто лично для меня это была очень горькая пилюля.

— Я знаю, мой любимый доктор. Но я напомню вам о том, что происходит в этой области. Вы должны принимать трудные решения — лечить тех, у кого есть шанс выжить, и оставлять тех, у кого их нет, своему Богу. В этом случае, вы сделали то же самое — вы сделали выбор, чтобы защитить жизни женщин и детей, которых вы, вероятно, никогда не встретите.

В дверь стукнули. Лизбет толкнула её, держа Эм за руку, когда она ворвалась в комнату и прямо к Чарли.

— Папа.

Ей удалось начать восхождение самостоятельно, но ей помогла Ребекка на коленях у Чарли, которая улыбнулась и поцеловала девушку. Ричард и Элизабет обернулись на звук счастливого крика Эми. Элизабет смотрела, как маленькая девочка цепляется за этих двух людей, которые вошли в её жизнь, когда она выглядела такой мрачной и с любовью.

— Да, Ричард. Вы совершенно правы. Мой первый приоритет — защитить их как можно больше.

Обед был умиротворённым делом, и Эм доминировала в разговоре. Каким-то образом даже ей удалось понять, что это был серьёзный день, и она держала свой обед в основном на ней и на нагруднике, а не на пальто Чарли.

После того, как они сдали Эм Лизбет, чтобы она вздремнула, они вернулись в бальный зал, чтобы дождаться решения жюри. Большинству офицеров удалось подать документы, а солдаты из роты Монтгомери тоже стояли у окон и слушали. Шеридан, Мерритт и Джеймс ворвались в комнату, уселись, а затем подождали, пока комната успокоится. Шеридан, как президент группы, говорил.

— Суд пришёл к выводу, что майор Харрисон Монтгомери виновен по обвинению в тяжком преступлении изнасилования по его собственному признанию, что подтверждается офицером и военнослужащим, имеющим хорошую репутацию в армии США, а также гражданскими лицами свидетелей. Прежде чем мы вынесем приговор вам, майор Монтгомери, вам есть что сказать в свою защиту?

Монтгомери поднял глаза от стола. Его глаза были полны ярости, ненависти и гнева.

— В мою защиту? Нет. Вы не слушали бы меня. Вы приняли слово южного сочувствующего и его лакеев. Вы слышали извержения шлюхи, которая заманила его к себе в постель. Прежде чем надеть мне петлю, Я дам вам имена людей, которые совершили преступления, и я ожидаю, что вы повесите их за невыполнение указаний старшего офицера. — Он остановился и посмотрел прямо на Ребекку. — Я сказал им убить её. Я сказал им, чтобы они никогда не возвращались, чтобы преследовать их. Я предложил, чтобы они перерезали ей горло и горло пронзительного, сопливого парня по всей комнате, взывающего к его ≪маме≫ — Его взгляд переместился на Чарли. — Так что, если вы собираетесь повесить одного настоящего бойца Союза, убедитесь, что вы нас всех достали.

Лицо Фила Шеридана выглядело так, словно оно было высечено из камня.

— Харрисон Монтгомери, за преступление, связанное с изнасилованием в смертной казни, суд этого суда постановил, что вы будете повешены за шею до смерти. Пусть Бог помилует вашу душу. — Он встал и пошёл к задней части комнаты, затем повернулся к Самуэльсону. — Уберите этого паразита из дома миссис Гейнс. Запланируйте повешение на завтрашнее утро и проследите, чтобы, если он хочет министра, он его получит. — Не говоря ни слова, Шеридан вышел из дома и спустился к пруду, где его можно было увидеть, как он ходил и курил сигару за сигарой, пока не погас свет дня.

***

Вторник, 27 ДЕКАБРЯ, 1864.

Рано утром холод кусался, даже несмотря на то, что воздух был неподвижен. Выслушав диатрибу их бывшего командира, люди роты Д вызвались построить виселицу, на которой кончится жизнь Монтгомери. По молчаливому соглашению они решили построить её как можно дальше от фермы, выбрав в качестве площадки удалённый угол железнодорожного двора. По мере того как утро становилось всё ярче, небольшая группа офицеров и солдат несла Монтгомери на эшафот. Он отказался от служения Преподобного Уильямса, проклиная этого доброго человека как ≪проклятого мятежника≫ и осмеливал дьяволу делать всё возможное. Чарли и Ричард присоединились к Шеридану и его окружению в качестве официальных свидетелей повешения. Шеридан лично лишил Монтгомери своего служебного знака, прежде чем мужчина поднялся по ступенькам на платформу. С небольшой помощью Монтгомери нашёл последний запас силы и неповиновения и пошёл сам по себе.

Он повернулся к палачу и сказал:

— Я должен простить тебя, но почему-то я просто не могу. Ты не лучше, чем кто-либо из них, соблазнённый этим проклятым южным сочувствующим, чтобы быть мягким в отношении этих паразитов и я увижу вас всех в аду.

Палач надел капюшон на голову Монтгомери, натянул верёвку на шею, крепко стиснул его ноги и, по сигналу Шеридана, выпустил ловушку, которая уронила человека к его смерти. Это была чистая смерть; его шея сломалась от падения, его тело дёрнулось один раз и висело неподвижно. Когда солдаты его собственной компании уничтожили его, Шеридан и его сопровождающие повернулись и поехали прочь. Чарли повернулся к Ричарду, наблюдая, как мужчины укладывают тело в ожидающую сосновую коробку.

— Боже, чем ещё мы должны будем заплатить, прежде чем эта война закончится, мой друг?

— Чарли, это закончится. И если нам повезёт, мы найдём некую жизнь, которая поможет стереть это из наших душ.

— Ничто не сотрёт это из моей души, мой друг. Я просто надеюсь, что Ребекка и я сможем принести достаточно любви в мир, чтобы сбалансировать это в долгосрочной перспективе.

***

Чарли провёл остаток дня в обработках всех документов, что в результате визита генерала Шеридана, и думал о последствиях этого визита. Пришло время начать приводить свою жизнь в порядок. Вскоре он больше не будет защищён в армии. Ещё раньше он снова столкнётся с битвой, и эти неизбежно последние битвы войны будут кровавыми. Враг был в отчаянии, а отчаявшиеся люди были опасными людьми. Он знал, что ему придётся что-то сделать, чтобы защитить Ребекку на тот случай, если судьба сыграет с ним последнюю шутку. Другими словами, Чарли провёл день, размышляя. Ребекка смотрела, как он играет со своим ужином; он оставался односложным в течение всего вечера. Наконец она больше не могла этого выносить.

— А что тебя беспокоит, что ты сидишь как статуя и едва касаешься своего ужина?

— Почему ты говоришь, что что-то беспокоит меня, дорогая?

— Потому что ты не сказал больше двух слов подряд. Ты не спускаешь глаз с тарелки и пытаешься спрятать овощи под картошкой, как молодой Иеремия.

— Мне очень жаль, дорогая. У меня просто несколько мыслей в этот вечер. Давайте перенесёмся в заднюю комнату и поговорим немного, дорогая.

Она улыбнулась, потягивая кофе.

— После того, как ты закончишь ужинать.

— Клянусь, Ребекка, ты начинаешь звучать как моя старая мамочка. — Чарли смягчил высказывание с дразнящей улыбкой.

— Это просто мать во мне выходит. Со всеми этими детьми под ногами это должно было случиться. Теперь ешь. — Она улыбнулась и подмигнула ему.

Чарли послушно закончил еду в рекордно короткие сроки и встал из-за стола.

— Миссис Гейнс, вы присоединитесь ко мне в гостиной?

— Конечно, генерал Редмонд. — Она встала, взяв его за руку и позволив ему проводить её со стола.

Когда они вышли из комнаты, Чарли повернулся к Саре, которая пришла, чтобы очистить стол.

— Не могли бы вы принести чай в заднюю комнату для нас, Сара?

— Почему, да, генерал Чарли. Сразу.

Чарли проводил Ребекку и усадил её в своё любимое кресло. Затем он опустился на колени перед камином, разжигая огонь и добавляя больше дров. Ребекка смотрела на него. Она вздохнула, зная, что ей придётся слегка подтолкнуть его, и если это не удастся, быстро ударить.

— Чарли?

— О, да, извините, дорогая. Я просто думал. — Он суетился ещё немного с огнём. — Мне нужно ехать в Вашингтон. — Объявление было довольно резким.

— Да, я знаю. Почему это тебя так беспокоит? Это будет всего на несколько дней, верно?

— Да, я тороплюсь, но мне нужно пойти и увидеть генерала Мейгса и доставить послание генерала Шеридана. Мне также нужно встретиться с моим адвокатом и моим банкиром, и вы назвали моего бенефициара для моей пенсии.

Ребекка улыбнулась и посмотрела на свои руки.

— Я хочу… ну… я понимаю, почему ты делаешь это, Чарли. Я просто хочу, чтобы нам не приходилось думать об этих вещах.

Чарли подошёл к Ребекке и опустился на колени. Он склонил голову и положил её ей на колени.

— Боюсь, дорогая. Боюсь, что вселенная сыграет огромную злобную шутку с нами обоими. Думаю, впервые я боюсь умереть. И все мои поручения в Вашингтоне связаны с заботой о тебе, если я это сделаю. Каким-то образом, часть меня думает, что если я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что о тебе позаботятся, если я умру, я могу как-то предотвратить это, чтобы защитить тебя.

— Нет никакой шутки, ожидающей, чтобы тебя разыграли, Чарли. Пожалуйста, не думай так. Просто думай о том, что ты делаешь, как о том, что бы сделал любой муж, чтобы защитить свою жену и семью. Ты придёшь домой.

— Моя любовь, я бы сделал всё, чтобы защитить тебя и наш дом. Я думаю, что, возможно, наблюдение конца Монтгомери сегодня, возможно, поставило меня в печальное настроение.

— Я уверена, что так и было. Дом сегодня был довольно приглушён. Но вы, мой дорогой Чарли, вернётесь домой, когда война закончится. Мы выведем лучшую конюшню в штате и вырастим стадо детей. Маленьких девочек, которые вырастут в прекрасных женщин, и мальчиков, которые будут добрыми и нежными, как их отец.

Чарли поднял голову с колен и посмотрел ей в глаза.

— Вы уверены, Ребекка? Вы действительно уверены, что хотите, чтобы я стал вашим мужем? Готовы ли вы провести свою жизнь с кем-то, кто по сути своей является мошенником — женщиной, которая считается мужчиной? Это не ваше собственное тело? Это всё цена, которую вы должны заплатить, чтобы провести свою жизнь со мной. Готовы ли вы противостоять скандалу, если меня обнаружат?

Она провела пальцами по его волосам.

— Во-первых, вы не мошенник. Вы добрый, любящий и заботливый. В этом нет ничего мошеннического. Я влюбилась в вас, ничего из этого не значит для меня. Я обожаю ваше сердце и ваш дух. Тело не имеет значения для меня. — Она ласкала его лицо. — Что касается детей, почему вы думаете, что нужно родить от моего тела, чтобы я любила его? Надеюсь, вы увидите, что я люблю Эм так же сильно, как если бы она родилась от меня. Это также не имеет значения. — Она выпрямилась и глубоко вздохнула. — А если вас обнаружат, тогда мы всё равно будем стоять вместе, и, если это произойдёт, мы уйдём отсюда и начнём заново. — Она улыбнулась. — Я слышала, что Запад — это захватывающее место.

Чарли не мог удержаться от смеха в голосе Ребекки.

Он посмотрел на неё и спросил:

— Так ты выйдешь за меня 28-го?

— Конечно, я сделаю. Тебе не нужно беспокоиться. Я буду там.

— Итак, вы начали планировать свадьбу? Вы хотите, чтобы я чем-то помог или помог вам? — Чарли скрестил пальцы — всё, что он действительно хотел сделать, это купить кольца, появиться в своей парадной форме и устроиться на тихую жизнь со своей женой.

Он подозревал, что это было не всё, что он должен был сделать.

— Ну, на самом деле, Грейс и я собрали маленький, — она чуть-чуть раздвинула большой палец и указательный палец, — список предметов, которые нам понадобятся, чтобы сделать меня подходящей очаровательной невестой для моего лихого генерала. Если бы вы могли выбрать их, пока ты в Вашингтоне, всё было бы замечательно.

— Конечно, дорогая. Я был бы рад выполнить любые поручения, в которых я нуждаюсь.

Она улыбнулась.

— Хорошо. — Она не была уверена, но подумала, что, возможно, увидела краткую вспышку паники в его глазах. — Так, скажи мне, любовь моя, кто будет на свадьбе?

Чарли поднял брови.

— Гм, кого бы вы ни пригласили. Полагаю, Ричард, Элизабет, Уитмен и Самуэльсон, мои старшие офицеры и ваши друзья из города? — Голос Чарли повысился до необычного писка.

Гостей не было в списке вещей, которые он привык определять.

— Чарли, это наша свадьба. Я хочу убедиться, что люди, о которых ты заботишься, тоже на церемонии. Как насчёт друзей в Вашингтоне? Конечно, их должно быть несколько.

Лоб Чарли смялся от сосредоточённости.

— Ну, я полагаю, что генерал Шеридан и, возможно, МакКоули, возможно, захотят присутствовать. Может быть, и генерал Грант; он, вероятно, не будет присутствовать, но будет чувствовать себя ущемлённым, если мы не пригласим его. У меня там есть друг, но каким-то образом я подозреваю вас, предпочёл бы, чтобы она не присутствовала.

— Миссис Армстронг?

— Да. Но я могу полностью понять, если бы вы предпочли, чтобы я не пригласил её. — Чарли вспыхнул интересным оттенком розового.

— Чарли, она твой друг. Если ты хочешь, пожалуйста, передай ей приглашение. Я уверена, что найду её восхитительной женщиной. Кроме того, я должна ей определённую сумму благодарности.

Чарли с любопытством посмотрел на Ребекку.

— Вы должны ей спасибо?

— Да, если бы не её нежная забота о тебе, мы бы не оказались в этом месте.

У Чарли хватило милости покраснеть ещё глубже.

— Ну, определённое уважение связано с учителем, — смеялся он. — И мы, безусловно, извлекли выгоду и получим выгоду ещё больше, поскольку мы становимся ближе.

— Я знаю. — Она облизнула губы, стараясь не походить на ревнивую жену. — Итак, пока вы находитесь в Вашингтоне, вы ≪позвоните≫ миссис Армстронг?

— Я верю, что должен. Если ничем другим, я думаю, что я обязан ей уважением рассказать ей о нашем браке лично. У вас есть проблемы с этим, дорогая? Вы знаете, я теперь полностью ваш. Между миссис Армстронг и мной дружба, почти как моя дружба с Элизабет. — Чарли чувствовал себя немного неловко из-за понимания Ребеккой его дружбы с Лиззи.

— Нет, конечно, нет. Тебе стоит увидеть своего друга. Мне было просто любопытно.

— Ребекка? О чём ты думаешь, дорогая? — Чарли быстро рос, становясь всё более беспокойным.

— О, Чарли, я ничего не думаю. Мне просто интересно, увидишь ли ты её. — Она улыбнулась, пытаясь поднять настроение. — Может быть, посеите последний из вашего дикого овса. Прежде чем ваш овёс станет моим.

Чарли посмотрел на Ребекку. На секунду выражение его лица напоминало загнанного в угол кролика. Тогда все последствия ударили его полностью в забавную кость. Он начал смеяться, большим, полным животом смехом. На самом деле, он смеялся так сильно, что выскользнул из положения на коленях и резко сел на пол.

Между переломами ему удалось выдохнуть:

— Мой… дикий… овёс… … уже… твой… и… твой… один. Я… я… просто… жду… для… … Ваше… разрешение… посеять… их.

Ребекка улыбнулась и присоединилась к Чарли на полу, медленно отталкивая его назад, пока, с некоторым трудом и возни с её платьем, она не смогла оседлать его талию и прижать его запястья к полу, когда она наклонилась над ним. Она собиралась дразнить его дальше, когда дверь открылась, и вошли Элизабет и Ричард. Не упуская ни секунды, Элизабет проккомментировала.

— Я считаю, что они делают самые странные вещи.

Ричард кивнул.

— На самом деле.

Ребекка оглянулась.

— Добрый вечер, мы с Чарли только обсуждали методы посадки.

========== Глава 23 ==========

Суббота, 31 ДЕКАБРЯ, 1864.

Ребекка пристально наблюдала всё время за Эм, ковыляющей впереди неё, как они сделали свой путь в кухню. Ей было приятно видеть, как ребёнок направляется прямо к маленькому столику и стулу, которые Дункан создал для неё. Как только она села, Сара дала ей печенье и чашку свежего молока.

— Ты танк, Сара. — Эм так широко улыбнулась, что показала два новых зуба, которые почти полностью вышли.

— Пожалуйста, мисс Эмили.

Ребекка могла только улыбаться ребёнку, которого начинала любить, как если бы она была её собственной. Она взяла на себя в качестве основного её смотрителя, так как состояние Констанции продолжало ухудшаться с каждым днём. Она была исключительно горда тем, как хорошо воспитана маленькая Эмили, и нежной заботой Чарли.

— Доброе утро всем. — Ребекка немедленно проверила печь и посуду, приготовленную для открытия дома, которое состоится на следующий день.

Достигнув ложки, чтобы попробовать один из горшков, она обнаружила, что Сара потрясла её руку.

— Пока нет, мисс Ребекка, это ещё не готово. — Повар улыбнулась и только покачала головой.

— Всё будет готово к завтрашнему дню?

Рег только покачал головой от нервозности Ребекки, продолжая распаковывать ящики с блюдами, которые генерал Чарли заказал в Вашингтоне.

— Конечно, мисс Ребекка. Беула, Тесс и другие работают над домом, а я и Сара готовим всё остальное.

Ребекка улыбнулась, садясь за кухонный стол. Она вздохнула, зная, что нервничает ни за что.

— Извините, Рег. Это просто то, что впервые за многие годы в Редмонде Стейблз пройдёт новогодняя вечеринка. Я хочу, чтобы всё было идеально. Нам нужно некоторое облегчение после неприятной казни майора Монтгомери.

Сара медленно повернулась и посмотрела на Ребекку.

— Мисс Ребекка, говорят, с ним были другие мужчины.

— Да.

— И этот генерал Редмонд отпустил их из армии.

— Да, Сара, но он не знал тогда, что случилось.

— Да, мэм, я знаю. Но я волнуюсь по поводу того, что они бегают здесь. Люди в цветном городе не могут защитить себя.

— Я знаю. У генерала Редмонда есть люди, которые следят за ними, но он думает, что они давно ушли отсюда.

— Я действительно надеюсь, что так.

— Мы всё сделаем.

***

Воскресенье, 1 января 1865 г.

Его группа, которая пробиралась до церкви от Гейнс-Коув, или более правильно конюшен Редмонда, в тот же день была меньше, чем в прошлое воскресенье. Гостившие офицеры уехали, и поскольку у Констанции был очень трудный день, и Элизабет, и Беула остались, чтобы ухаживать за ней. Конгрегация подалась спокойно, но было предвкушение предвкушения. Сегодня был первый раз, когда перед началом войны были запланированы празднования Нового года. То, как генерал янки будет обращаться с южным гостеприимством, было предметом любопытства и предвкушения.

Миссис Уильямс выбрала смутно патриотическую музыку, возможно, чтобы напомнить жителям, что они всё ещё были южанами и всё ещё воевали. Преподобный проигнорировал это полностью. Он поднялся по ступенькам к кафедре и начал проповедь.

— Наш сегодняшний урок взят из главы 3 Екклесиаста, стихи 1–8.

≪Для каждой вещи есть время и время для каждой цели под небесами:

Время родиться, и время умереть; время сажать, и время собирать посаженное;

Время убивать, и время лечить; время ломать, и время строить;

Время плакать, и время смеяться; время скорбеть и время танцевать;

Время отбрасывать камни, и время собирать камни;

Время обнимать, и время воздерживаться от объятий;

Время, чтобы получать, и время, чтобы потерять; время хранить, и время отбрасывать;

Время раздирать, и время шить; время молчать, и время говорить;

Время любить, и время ненавидеть; время войны и время мира≫.

— Мы видели наше время смерти, наше время убийств, наше время, когда всё в нашей жизни было разрушено, и у нас не осталось ничего, кроме пепла. Я не верю, что в этой комнате есть один человек, который не имел их время плача и скорби. У нас было время ненависти, время войны. Это время подходит к концу. Мы заставили наших врагов прийти к нам и обнаружили, что они люди сострадания, чести и доброты. Это правда, что некоторые враги не смогли отпустить прошлое, отпустить время для ненависти и войны. Для этих бедных душ, мы предлагаем наши молитвы и соболезнования. Год перед нами будет временем великих перемен. Я молюсь о том, чтобы это было время исцеления, время созидания, время посадки, время любви и время мира.

Проповедь продолжалась. Миссис Уильямс сидела за клавишами с выражением лица, из-за которого кислые солёные огурцы казались сладкими. Можно было только представить атмосферу в доме Уильямса, поскольку Преподобный продолжал своё послание мира и сотрудничества. Чарли предположил, что это, вероятно, делало Виксбург приятным.

***

Ребекка стояла возле мантии в большой передней гостиной. Она осторожно держала в руках бокал вина и была на грани кипения. Чарли стоял в центре комнаты, окружённый всеми доступными молодыми леди Калпепера. Элизабет подошла и попыталась скрыть улыбку на своём лице, потягивая собственное вино.

— Вы можете разорвать что-то очень важное.

Ребекка неохотно перевела взгляд с Чарли на подругу.

— Извините меня?

— Если зеленоглазый монстр сильнее тебя схватит, твои глаза выскочат.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Я говорю о том факте, что ваш будущий муж стоит там, окружённый всеми этими молодыми дамами общины, и вам это не очень нравится.

Ребекка кивнула, стыдясь своих чувств.

— Да, ты права.

— Ребекка, моя дорогая подруга. Тебе не нужно беспокоиться о Чарли. Он обожает тебя. Когда ты далеко от него, он говорит только о тебе. Я верю, что он сам позаботится о твоей святости.

Ребекка усмехнулась и покраснела.

— Я знаю, что он любит меня. Просто они такие… так…

— Совершенно очарованы новоиспечённым генералом. — Она толкнула локтём свою подругу. — Подумай, как они будут завидовать, когда ты и Чарли поженитесь. Моя дорогая, ты будешь завидовать им всем.

Элизабет наблюдала, как Ребекка пыталась поступить правильно, а не злорадствовать. Было очевидно, что Ребекке было очень трудно.

— О, наслаждайся этим, Ребекка. Это не делает тебя грешницей, чтобы быть счастливой с тем, как твоя жизнь складывается. Тем более, что она так близко распалась.

— Я не хочу казаться слишком гордой, но вы должны признать, что если бы я была склонена к этому, Чарли был бы хорошей причиной.

— Он был бы лучшей причиной. Я думаю, что хороший Господь простит вас за чувство гордости за того, кого вы любите.

Пока две женщины болтали, Чарли оторвался от своей группы поклонниц и подошёл к буфету, где Джоко стоял на службе. Двое мужчин некоторое время шептались, и Джоко кивнул, затем тихо вышел из комнаты. Чарли медленно двигался по комнате, останавливаясь несколько раз, чтобы ненадолго поболтать с присутствующими джентльменами, как из города, так и из своей команды. Он продолжал смотреть через плечо, как будто он ожидал, что что-то случится. Когда он приблизился к Ребекке и Элизабет, Джоко вернулся и кивнул ему. Странная смесь озорства и облегчения накрыла черты лица Чарли, когда он повернулся к своей будущей невесте.

— У меня есть маленький сюрприз для вас и гостей.

— Сюрприз? Генерал, что ты…

Чарли улыбнулся.

— Сюрприз. Скажите мне, миссис Гейнс, вы танцуете?

Она улыбнулась в ответ.

— Да, генерал, я танцую.

— Ах, тогда у нас с ребятами всё получилось. Бывает, у нас в полку есть несколько отличных музыкантов, которые сегодня согласились играть для гостей. Они готовы, так что, как наша хозяйка, не могли бы вы открыть двери в бальный зал и начать разбирательство?

Она взяла Чарли за руку.

— Мы устроим первые танцы, которые, я надеюсь, будут одними из многих танцев в конюшнях Редмонда, — остановилась она и улыбнулась, — вместе, мой дорогой Чарли.

Чарли подошёл к буфету и взял стакан и ложку, постукивая по кристаллу, чтобы привлечь внимание людей.

— Дамы и господа, миссис Гейнс и мужчины 13-й Пенсильвании угощают вас. — Он кивнул Джоко, который распахнул двери в бальный зал.

Комната была украшена вечнозелёными и падубами, а в больших каминах с обоих концов ярко горели огни. В алькове музыкантов тихо играла небольшая группа, в основном скрипачи.

— Давайте танцевать в новом году.

Ребекка вышла вперёд и забрала своего генерала.

— Ваши танцы мои, генерал.

— Дорогая, мне придётся исполнить свой долг перед матронами, но для тебя первый и последний танец. — Он кивнул музыкантам, и прозвучали звуки одного из скандальных вальсов мистера Штрауса. — Миссис Гейнс, вы сделаете мне честь?

— О, действительно, генерал Редмонд.

Чарли протянул к ней левую руку, а затем обернул правую руку вокруг её талии. Постояв мгновение, он подождал, чтобы уловить ритм музыки, а затем привёл её в бурное удовольствие от этого самого скандального танца.

— Мне нравится, что я могу публично держать вас в курсе, и до этого дня те, кто ещё не знает, поймут, почему.

— О, мой дорогой, звучит так, будто ты планируешь что-то, чтобы заставить их услышать. — Она оглядела комнату и обнаружила, что все смотрят на них. — Что-то кроме этого, я предполагаю?

— Я планирую объявить им, что вы оказали мне честь дать согласие быть моей женой, любовь моя, и что свадьба назначена на 28-е.

— Да, моя дорогая, пожалуйста, сделайте. Но убедитесь, что кто-то стоит за миссис Уильямс.

— Полагаю, мистер Уильямс позаботится о своей жене. — Чарли улыбнулся злой маленькой улыбкой.

Ребекка подошла чуть ближе и прошептала.

— Мой дорогой Чарли. Ты можешь принять на себя слишком много.

— Тогда, дорогая, дай ей упасть. Единственная женщина, которой я хочу уделить внимание, это ты.

— Я очень рада слышать это. — Она мило улыбнулась миссис Уильямс, когда Чарли вёл её в музыке. — Я думаю, что она готова упасть в обморок сейчас. Там идёт моя репутация. — Она дразнила, её рука двигалась вверх и вниз по руке Чарли.

После первого сюрприза Полк вывел Элизабет на танцпол. Мистер и миссис Купер вскоре последовали за ним, а затем офицеры Чарли сыграли доблестную роль нескольким молодым женщинам. Вскоре комната заполнилась мужчинами в тёмных костюмах и милыми женщинами в нежных тонах.

— Вы устроили замечательную вечеринку, генерал. Мы будем говорить в округе.

— Мы устроили замечательную вечеринку, дорогая. — Чарли наслаждался ощущением, что держал маленькую женщину на руках перед всеми.

Ребекка обратила внимание на взгляд.

— Чарли Редмонд, ты злорадствуешь, — улыбнулась она.

— Да, Ребекка Гейнс. Я злорадствую. Я держу в руках самую красивую женщину в мире, я танцую с ней, и я собираюсь объявить миру, что она согласилась стать моей в остальной части нашей жизни. Конечно, я злорадствую.

— Хорошо, хорошо. Тогда я не буду чувствовать себя виноватой за то, что сделала это раньше тебя.

Чарли немного отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Вы злорадствовали?

— Как злая вещь, да, я была.

— Ну, дорогая, я бы хотела дать тебе побольше позлорадствовать. — Он всё равно улыбнулся.

Было так чудесно чувствовать её собственническую, гордую любовь.

— Пожалуйста, Чарли. Я собираюсь выйти замуж за самого очаровательного, красивого человека в мире. У меня есть много чему злорадствовать.

Чарли улыбнулся, когда вальс подошёл к концу.

Он поклонился ей, как это было уместно для джентльмена после такого интимного танца, и сопровождал её к Преподобному Уильямсу и его жене, шепча, когда они шли:

— Знаете, дорогая, мы должны сыграть подходящего хозяина и хозяйку. Потанцуйте кадриль с Преподобным, и я посмотрю, смогу ли я ещё больше шокировать его жену.

— Это сделает это. — Она усмехнулась, когда она перешла к доброму Преподобному.

Он улыбнулся и провёл Ребекку обратно на танцпол. Миссис Уильямс колебалась, когда Чарли протянул ей руку. Быстрый взгляд сказал ей, что все смотрят, и не стоит пренебрегать им перед почти всем городом.

— Спасибо, генерал Редмонд.

Чарли привёл её к главе группы молодых танцоров, в первую очередь местных девушек, танцующих с младшими офицерами Чарли.

— Джентльмены, мы можем завершить площадь?

Застенчивые кивнули, и один ≪да, сэр, пожалуйста, сэр»≫ быстро вернулся. Они возвелись в квадрат, и танец начался с обязательного лука и реверанса.

— Спасибо, что присоединились ко мне, миссис Уильямс.

— Нужно быть вежливой, генерал.

— Действительно, мэм. Я всегда нахожу, что если кто-то найдёт время, чтобы узнать своих соседей, трения часто можно уменьшить.

— Генерал, сейчас у меня нет желания знать вас. Но если Ребекка собирается жить этой аморальной жизнью после войны, то я, вероятно, привыкну к вам.

Шаги танца разделили их на несколько мгновений. Когда они вернулись, Чарли сбросил свою бомбу.

— Мадам, как вы знаете, я собираюсь сделать из миссис Гейнс честную женщину, и очень скоро. Я был бы очень признателен, если бы вы помогли подготовиться к нашей свадьбе 28-го.

Жена министра едва не споткнулась, когда вонзились слова.

— Свадьба? Вы назначили дату? — Она не ожидала, что янки выполнит свои обещания перед Ребеккой.

Она ожидала, что он весной уедет на войну и уйдёт навсегда. Но с точной датой стало ясно, что генерал вернётся в Калпепер. Ей предстояло долго мириться с этим извиняющим оправданием для мужчины. Эта мысль оттолкнула её.

— Конечно, миссис Уильямс. Миссис Гейнс замечательная женщина. Хотя многие люди уже знают о наших планах, мы официально объявим об этом сегодня вечером. Я, я верю, самый счастливый человек на планете сегодняшней ночью. — Чарли справедливо сиял от гордости и предвкушения — идеальный образ нетерпеливого жениха.

Она могла только качать головой. Впервые за свою самоуверенную и легкомысленную жизнь миссис Уильямс потеряла дар речи. Чарли осторожно посмотрел на поражённую громом женщину.

— Миссис Уильямс? С вами всё в порядке? Жар и напряжение утомили вас?

— Я скорее думаю, что хотела бы сесть, — кивнула она.

Чарли осторожно проводил миссис Уильямс к одному из стульев в комнате и дал знак одному из солдат, которые обслуживали гостей, чтобы нанести удар.

— Мэм, я позову доктора Уокер?

— Нет, генерал. Мне нужен только отдых.

— Тогда, мэм, по крайней мере, позвольте мне составить вам компанию, пока вы не почувствуете себя лучше.

Ребекка и Преподобный Уильямс заметили небольшой отъезжающий срыв миссис Уильямс с танцпола. Они тихо покинули танцпол, чтобы министр мог присутствовать с его женой. Ребекка улыбнулась, наблюдая, как надменная женщина корчится рядом с Чарли.

— Ах, Преподобный Уильямс. Я боюсь, что ваша жена была одержима волнением дня. Миссис Уильямс, я с нетерпением жду встречи с вами, чтобы скоординировать то, что, я надеюсь, будет небольшим, но элегантным делом.

Ребекка потянула Чарли за рукав.

— Генерал, я верю, что этот танец мой.

Группа начала бодрую катушку. Чарли улыбнулся ей и повёл её на танцпол, вежливо поклонившись миссис Уильямс.

— За это ты будешь гнить в ямах ада, Чарли. — Она предупреждала игриво.

— Нет, дорогая, я собираюсь загнать нашего самого громкого противника в сообществе в угол, из которого она просто не сможет выйти.

class="book">— Ооо, что ты сделал?

— Я попросил её помочь в планировании свадьбы. Как жена министра, она не может отказаться от неё, и, как один из спонсоров свадьбы, она не может продолжать осуждать меня и сохранять свой авторитет.

— Вы ожидаете, что я буду работать с этой ненавистной женщиной, чтобы спланировать нашу свадьбу? О, Чарли, я пойду сражаться на войне, и вы можете остаться здесь для этого.

— Дорогая, уверяю тебя, тебе никогда не придётся сталкиваться с ней без меня.

— Одно слово из неё, Чарли, и я не буду гарантировать, что произойдёт.

— Возлюбленная, поверьте мне. Я только что загнал её так далеко в угол, что к концу вечера она будет слишком занята, говоря: ≪Я знала это всё время≫, чтобы доставлять нам неприятности.

Ребекка засмеялась.

— Я женюсь на очень злом человеке.

— Вы действительно. Я бы сказал, моя дорогая, вы и я хорошо подобраны.

И так продолжался день, с танцами, чередующихся с пением. Было уже ближе к вечеру, когда группа снова начала вальсировать.

— Моя любовь, танцуй со мной.

— Конечно. Теперь и навсегда.

Они танцевали так, как будто на танцполе не было других, потерянные в глазах друг друга, в потоке музыки и чувственной радости танца. Чарли маневрировал ими так, что в конце танца они стояли во главе комнаты перед одним из великих каминов. После того, как музыка закончилась, гости почтили аплодисментами группе за их вклад в празднование дня. Затем голос Чарли прозвучал над собравшимися гостями.

— Дамы и господа, это ужин, и мы приготовили для вас шведский стол в столовой. Но прежде чем мы закроем, у меня есть объявление.

Ребекка улыбнулась и обняла Чарли. Комната успокоилась. Любопытство было мощной мотивацией для концентрации внимания. Чарли подал сигнал персоналу, который быстро разливал бокалы с белым вином всем гостям. Чарли терпеливо ждал, пока у каждого гостя не будет бокала. Солдаты также взяли для себя бокалы с вином, как приказал Чарли.

— Дамы и господа, сегодня вечером я предлагаю вам тост. — Он повернулся к Ребекке, его сердце было в его глазах, его голос звенел от уверенности в полной убеждённости и преданности. — Для нашей милостивой хозяйки и, как некоторые из вас знают, после 28-го числа следующего месяца моей самой красивой и любимой жены, Ребекки.

Было мгновение колебаний, и затем комната зазвучала одним словом.

— Ребекка.

Она обернулась с яркой улыбкой на лице, снова вцепившись в руку Чарли и сказала:

— Да, генерал Редмонд и я собираемся пожениться.

Чарли взял её за руку и низко поклонился, притянув пальцы к его губам. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся, молча произнося одно слово.

— Шахта.

Её тихий ответ был простым.

— Ваша.

Чарли снова повернулся к собранию гостей, большинство из которых аплодировали вежливо, некоторые из них широко улыбались, а некоторые выглядели довольными топорками.

— Дамы и господа, давайте отложим ужин. И на этот вечер простите мне мои манеры, но я бы хотел сопровождать мою будущую невесту.

Ребекка медленно пошла рядом с Чарли, когда они пробирались сквозь толпу к столовой. Когда они подошли к двери, глаза Джоко встретились глазами с Ребеккой. Он слегка подмигнул ей.

***

Понедельник, 2 января 1865 г.

Ребекка сидела в гостиной, делая один список из нескольких, которые были сделаны дамами, которые помогали ей со свадьбой. Ей было приятно видеть, что они были готовы и даже рады помочь ей. Большинство из них пережили первоначальный шок, увидев её с Чарли, и начали видеть их такими, какие они есть на самом деле; влюблённой парой. Различия между Севером и Югом стали очень размытыми для этих дам. Она выглянула в окно со своего места за письменным столом; она могла видеть Чарли с парой его солдат. Они работали с одной из лошадей, которая получила неприятный синяк во время соревнования. Она наблюдала, как Чарли взял на себя инициативу и провёл зверя различными шагами, чтобы определить, будет ли он хромать на повреждённую ногу и когда. Лёгкий стук в дверь отвлёк её внимание от окна.

— Войдите. — Она повернулась в кресле и с удивлением обнаружила Джоко, стоящего в дверях. — Сержант Джексон, входите. Что я могу сделать для вас?

— Ну, мэм, я думаю, это больше зависит от того, что я могу сделать для вас. Я понимаю, что вы планируете свадьбу. Я думал, что вам может понравиться моя помощь.

— Это было бы замечательно. — Она поднялась со своего места и налила ему чашку чая. — Пожалуйста, посиди со мной, чтобы мы могли поговорить.

Джоко выглядел немного неловко, когда он подошёл к стулу и сунул шапку за пояс.

— Спасибо, мэм. Я знаю, что вы хотите сделать эту свадьбу правильно и всё такое, и я подумал, что, возможно, моё знание военной стороны будет полезным.

— Очень полезным, сержант. Для меня важно, чтобы у Чарли была свадьба в связи с его положением в армии и его будущим, стоящим здесь, в Калпепере. Я хочу, чтобы всё было идеально. — Она поставила его чашку на стол перед ним и снова заняла своё место. — Буду благодарна за вашу поддержку.

Джоко сделал глоток чая.

— Хороший чай, мэм. Тёмный, как вещи, которые я имел в детстве. — Он прочистил горло. — Ну, мэм, я не уверен, что вы хотите. Военные свадьбы могут быть любыми, от очень, очень тихих и частных до очень формальных. Я думаю, что генерал С предпочёл бы пойти на более приватный конец.

— Тогда это то, что мы дадим ему. Возможно, вы захотите поработать с миссис Купер, поскольку она обрабатывает детали церемонии? Я знаю, что у меня дьявольское время получить любую информацию от Чарли о том, что он хочет. Я задаю ему вопрос, и он говорит: ≪Всё, что угодно, дорогая≫. Клянусь тебе, сержант, бывают дни, когда я хочу его придушить. -Её смешок с заявлением ясно дал понять Джоко, что это была угроза, сделанная любовью и большим количеством разочарования.

— Ах, как вы, наверное, знаете, мэм, жениться не было чем-то, о чём генерал С очень задумывался, поскольку он не был тем, кто, ах, был в списке доступных джентльменов, если вы понимаете, о чём я? Думаю, что он может быть немного запутан здесь. Как одинокий джентльмен, он не имел большого опыта в планировании партий и тому подобного.

— Я уверена. — Она серьёзно посмотрела на друга и компаньона Чарли. — Вы знаете, что я нежно люблю Чарли?

— Я знаю, что он думает, что вы делаете. Я знаю, что он с вами по уши, и я знаю, если вы причините ему боль, я клянусь, я не знаю, что мне придётся делать, чтобы держать его вместе.

Она протянула руку и положила руку на его.

— Джоко, я обещаю тебе, я действительно люблю Чарли. Я бы никогда не сделала ему больно. Я проведу остаток своей жизни, заботясь о нём и защищая его.

Джоко встал и подошёл к окну. Осмотревшись, он увидел Чарли и нескольких других солдат, работающих с ещё парой раненых лошадей. Чарли, офицер, солдат и человек, которого он знал, был в своей стихии. Но Джоко знал, что под ним. Он повернулся к Ребекке.

— А что насчёт неё — женщины? Как вы к этому относитесь, миссис Гейнс?

— Я её люблю.

Джоко думал несколько минут.

— Ну, так вы говорите. — Он вернулся к стулу. — Итак, мэм, вот список офицеров, которые, я думаю, должны присутствовать, и копия стандартных протоколов для небольшого второго брака с человеком Чарли. Я проверил руководство по протоколу, прежде чем приехать.

Она взяла список и убрала его.

— Спасибо. — Затем она посмотрела на него взглядом, который могла собрать только разочарованная южная женщина. — Ты мне не веришь?

Джоко посмотрел женщине в глаза.

— Мэм, это всё было очень быстро. Генерал С долгое время был один — фактически он думал, что всегда будет один и всегда будет в армии. Потом пришли вы, и вдруг он готов, чтобы успокоиться, жениться на тебе и быть подопечным для этих бэрнов, кто знает, где. Поэтому мне интересно, когда он вернётся из последней битвы с его сердцем в руках, ты будешь здесь? Что, если он будет ранен или искалечен? Ты всё ещё захочешь своего красивого мальчика?

— Да, я знаю, что это было быстро. Но иногда, когда два человека собираются вместе, что-то заставляет их быть друг с другом. Мои родители были такими. Мой отец падал по пятам за моей матерью. В первый раз он увидел её и усердно ухаживал за ней в течение двух лет, прежде чем она наконец согласилась выйти за него замуж. Но мой отец всегда говорил, он знал, что с того момента, как он посмотрел ей в лицо, в этом мире не было для него другой. — Ребекка встала и посмотрела в окно на Чарли, который нежно гладил и успокаивал травмированную лошадь, которую он лечил. — Именно так я себя чувствовала в первый раз, когда увидела Чарли. В то время я не понимала этого, но вспоминаю слова отца, а теперь понимаю. Для меня нет другого. И это не просто изображение, Сержант Джексон. Это очень любимая женщина. — Она повернулась к нему лицом. — Мне всё равно, как выглядит Чарли, когда он возвратится домой. Всё, что для меня важно, — это то, что он делает. — Она подошла к сержанту, стоящему над ним, чтобы удостовериться, что он ясно понимает следующее, что она собиралась сказать. — Мне будет всё равно, если Чарли будет ранен. Мне будет всё равно, если он покалечен. Мне важно только, чтобы он вернулся домой живым. — Ребекка снова заняла своё место. — Я знаю, что вы один из самых дорогих друзей Чарли, и я знаю, что вы беспокоитесь только о нём. Я ценю это, потому что Чарли нуждается в его друзьях на его стороне. Я думала, что мы с вами на пути к тому, чтобы стать друзьями, сержант Джексон, но если вы не верите в мою искренность чувств к Чарли, то я не могу поверить, что это так. Я очень ценю вашу помощь со свадьбой, и я попрошу миссис Купер проконсультировать вас о дальнейших планах. — Она пила чай. — Хорошего дня, сэр.

— Ах, мэм, я думаю, что, возможно, мне удалось присоединиться к клану, с которым я обычно не общаюсь. Клан О’Бливи. У меня самые глубокие извинения. Я позволил своему естественному скептицизму сокрушить доказательства передо мной. И Я вижу, что у Чарли полно рук. — Джо продолжил с поклоном. — Я очень надеюсь, мадам, что вы и я можем быть больше, чем друзьями, — что мы можем быть союзниками.

— Мне бы очень хотелось, чтобы это так и было, сержант. Я хочу, чтобы друзья Чарли были моими друзьями и чувствовали себя комфортно в нашем доме. Ваши извинения с благодарностью приняты, сэр. Спасибо. — Она указала на его место. — Теперь, пожалуйста, закончи свой чай, пока мы выясним, какую свадьбу подарить нашему Чарли.

Джоко улыбнулся, когда занял своё место. Его генерал нашёл свою пару — упрямую южную женщину с высоким чувством чести и преданности. Что ж, возможно, он согласится с предложением Чарли после войны.

***

Вторник, 3 января 1865 г.

Тонкий слой инея лежал по земле, так что мир сверкал в тонком, ясном раннем утре солнца. Оба мужчины щурились от восходящего солнца, когда Джоко отвёз Чарли на вокзал.

Чарли ехал с инженером, очарованным запутанностью великого парового двигателя. В ясное утро чёрный дым, заполненный пеплом и пеплом от горящего дерева двигателя, оставил след срочности, который почти соответствовал потребности Чарли закончить свои дела в Капитолии и вернуться к Ребекке. Он копил каждый момент с ней; эта поездка была необходимостью, которую он решил завершить как можно быстрее. Фонарщики выполняли свою работу, так как такси, арендованное Чарли на Станции Юнион, двигалось по Массачусетс-авеню в направлении центра Вашингтона. Чарли поехал к Белому дому, который находился всего в квартале от отеля, в котором он всегда останавливался, достопочтенного Уилларда. Он заплатил таксисту и вошёл.

— Ах, полковник Редмонд. — Клерк за стойкой зарегистрировал смену знаков отличия. — Извините, генерал. Добро пожаловать. Прошло уже много месяцев. Поздравляю с продвижением по службе.

— Привет, Симпкинс. Спасибо. У тебя есть комната?

— Да, сэр. Не хотите ли поужинать, когда я приготовлю его?

— Что-то простое, я думаю. Может быть, просто тарелку с кранами?

— Как ты пожелаешь. Я также приготовлю для тебя ванну.

— Спасибо, Симпкинс.

— Вы хотите, чтобы я отправил письмо и сообщил мисс Лиззи, что вы в городе?

— Не сегодня вечером, Симпкинс. У меня сегодня вечером ещё одна встреча. Я увижу её завтра.

Чарли съел простой ужин из жареной баранины и зелени, а затем быстро принял ванну, чтобы удалить пыль и песок из поезда с его волос и тела.

***

Он оделся с течением вечера, швейцар постучал вежливо и передал ему сообщение. Материалы, которые он привёз, чтобы показать генералу Монтгомери К. Мейгсу, генерал-интенданту армии, были доставлены. Генерал попросил Чарли явиться к нему домой тем же вечером в восемь. Чарли улыбнулся, хотя улыбка не доходила до его глаз. Возможно, он наконец-то доберётся до сути этой проблемы. Чарли проверил его внешность. Он должен был быть идеальным полковым командиром Шеридана сегодня вечером. С письмом от Шеридана, аккуратно спрятанным в нагрудный карман, он отправился в путь. Для Чарли было необычным то, что он раньше не встречал такого профессионального офицера, как Мейгс, но тогда Мейгс был рабочим или инженером на протяжении всей своей карьеры, а Чарли был полевым офицером. В то время как большинство мужчин, которых знал Чарли, в том числе и он сам, в какой-то момент были привлечены к административной ответственности, идея делать это всё время доставляла Чарли неудобство. Ему нравилось быть вне дома и слишком много, чтобы торчать за столом весь день. Он прибыл к двери Мейгса ровно в 8:00. Хорошо воспитанный молодой капитан встретил его у двери и проводил в кабинет Мейгса. Чарли не ожидал ничего такого. Обстановка была хорошей, но изношенной. Там были бухгалтерские книги и файлы, аккуратно сложенные повсюду. Чарли тоже не ожидал этого человека. Он ожидал кого-то с деньгами, властью и несколькими лакеями. Он нашёл худого человека с испачканными чернилами пальцами, посредственным бренди и явным желанием сделать хорошую работу. Двое мужчин говорили долго. Проблемы были очевидны, но они мало что могли сделать. Все деньги, потраченные на покупку основ, необходимых для управления армией, позволили покупателям в полевых условиях немного заработать здесь и немного, заменив заказанные товары меньшего качества. И все эти ≪ничтожества≫ усугубляли непреодолимое искушение для многих из командующих Мейгсом. Кроме того, в офисе интенданта было слишком мало людей, слишком много людей на местах и слишком много предметов снабжения, чтобы иметь возможность что-либо контролировать. Мейгс был полностью осведомлён о проблемах; он просто не нашёл способа их починить. У Мейгса было несколько предложений для Чарли и он подготовил несколько заметок, которые он должен был доставить на следующий день клеркам и агентам по закупкам, которые обеспечили его силы.

— Извините, Редмонд, но это лучшее, что я могу сделать прямо сейчас. У нас просто недостаточно времени для того, чтобы добиться большего, учитывая, что мы уже четыре года истощаем ресурсы этой страны. Я желаю вам удачи.

Довольный встретить такого преданного офицера, но разочарованный тем, что маленький Мейгс мог сделать, чтобы помочь с его конкретными проблемами, Чарли вернулся в свою комнату в Уилларде, когда ночной дозор закричал в полночь. Было бы долгое утро иметь дело с клерками в офисе квартирмейстера.

***

Эм была сварливой весь день. Её папы не было там, чтобы играть. Ужин был ужасным. Если Чарли не было, чтобы накормить её, она не хотела есть. Время сна было чистилищем. Всё, что Эм могла делать, это рыдать и звать папу.

Наконец она уснула. Ребекка поцеловала Эм спокойной ночью, натягивая одеяло на плечи спящего ребёнка.

— Спи спокойно, малышка. Папа будет дома через несколько дней.

Ребекка зажгла огонь в своей комнате, чтобы он оставался тёплым всю ночь, когда она делила комнату с Эм. Констанция больше не могла заботиться о своём ребёнке, едва имея достаточно сил, чтобы съесть суп, который Беула постоянно давала молодой женщине.

Когда Ребекка забралась в постель, её мысли были беспорядочными: она скучала по Чарли и знала в своём сердце, что Констанция не выживет. Она хотела поговорить с молодой женщиной, но не знала, как рассказать о том, что у неё на уме. Было более чем грубо просить у неё разрешения присмотреть за Эм. Ибо Ребекка чувствовала себя почти как ангел смерти, ожидая, когда Констанция пройдёт. Она перевернулась и потянула подушку Чарли на руки, понимая, что завтра ей придётся поговорить с Констанцией. Вещи просто должны быть приведены в порядок; наверняка Констанция поймёт и оценит её заботу. Она снова перевернулась и уставилась в камин, думая обо всех вещах, которые должны были быть выполнены, прежде чем Чарли уйдёт в весеннюю кампанию. Самым важным, конечно же, была их свадьба, которая приближалась с каждым днём. Ребекка испугалась, что они не смогут обеспечить свадьбу, достойную Чарли и его должности. Дамы из общины были очень обнадёживающими и очень любезными, позволяли Ребекке раздражаться. Они действительно нашли её довольно забавной. Она, с другой стороны, становилась воплощением нервной будущей невесты. В день свадьбы она нервничала с Гейнсом, но по совершенно другим причинам. Её нервозность с Гейнсом была вызвана страхом. С Чарли это было из-за любви, которую она чувствовала. Она решила, что определённо предпочитает чувства, которые вызывает брак с Чарли. Когда она погрузилась в сон, было беспокойно; она постоянно искала Чарли. Его отсутствие сильно повлияло на её способность спать. Затем начался сон; Губы Чарли нежно целуют её шею. Она застонала и скинула одеяло, чтобы попытаться охладить своё тело, которое быстро перегревалось.

========== Глава 24 ==========

Среда, 4 января 1865 г.

В то холодное утро Чарли первым делом остановился у своего адвоката, чтобы составить новое завещание. Затем он отправился в банк, чтобы добавить Ребекку к своим счетам и создать её собственный целевой фонд. Он был удивлён и весьма рад, обнаружив, что он был гораздо более богатым человеком, чем он думал. Баланс составлял несколько сотен тысяч долларов из-за очень проницательных инвестиций, которые сделал его банкир. В течение каждого двадцатилетнего дня выплаты жалованья он вкладывал средства в руки специалистов по планированию инвестиций и недвижимости банка, и они отлично поработали для него. По всем социальным условностям и меркам он был очень богатым человеком. Оттуда он отправился в кабинет казначея армии. Он очень долго работал с канцелярскими служащими армии, чтобы Ребекка получила пенсию в случае его преждевременной кончины, как указывалось в условиях договора о пособиях.

Закончив свои юридические задачи, он отправился в галантерейный магазин на улице G со списком Ребекки в руке. Заходить в магазин и осматриваться было довольно пугающим опытом для обычно скромного генерала. Это был мир, который был совершенно определённо женским, наполненным тканевыми болтами всех весов, материалов и цветов, с огромными полками с кнопками, готовыми бантами, рулонами кружева, нитями большего количества цветов, чем любая радуга, когда-либо существовавшая. Существовали формы, которые можно было подстраивать под точную структуру тела женщины. Всё это было окружено акрами шляпных форм, перьев, лент и тому подобного, чего Чарли просто не мог опознать. Чарли посмотрел на список в своей руке и на изумительный массив перед собой и понял, что ему нужна помощь… много помощи.

Он обернулся и вышел из здания. Ювелиру было бы намного проще. Завернув за угол, он вошёл в сдержанный и элегантный магазин в нескольких дверях от галантерейного магазина. Владелец магазина посмотрел на бодрого генерала и узнал вкусного джентльмена. Двое джентльменов разговаривали тихо, а затем Чарли посмотрел на камни и обстановку. Примерно через тридцать минут они достигли удовлетворительного соглашения. Чарли договорился вернуться на следующий день, чтобы забрать три кольца — два для Ребекки и одно для себя. Чарли вернулся к Уилларду за бокалом пива в холле. В городе стало традицией, что все крупные джентльмены встречались в этом большом вестибюле около 4:00 каждый день за бокалом пива. Мистер Линкольн вышел из Белого дома вместе со своими командирами и советниками. Любой, кто хотел увидеть президента, решил присоединиться к нему. Чарли хотел сказать последнее слово генерал-интенданту, и встретиться в Уилларде во время полуденного созидания джентльменов было гораздо проще, чем пытаться получить другую встречу. К сожалению, генерал Мейгс не появился. Чарли вежливо приветствовал своего главнокомандующего, который сказал ему пару добрых слов, допил пиво и пошёл наверх надевать вечернюю одежду. Его вечер будет потрачен на то, чтобы убедить Лиззи помочь.

***

Ребекка остановилась у двери комнаты Констанции, с подносом с завтраком. Она решила, что увидит, что чувствует молодая женщина, прежде чем заняться неприятным делом под рукой. Входя тихо, чтобы не беспокоить Констанцию, если она отдыхала, она была удивлена, увидев, как она сидит на стуле и смотрит в окно.

— Доброе утро, дорогая, я рада видеть тебя повсюду.

— Доброе утро, Ребекка. Это прекрасное утро, не так ли? Я думаю, что вид из ваших задних окон на поля, с горами в тумане — это одна из самых мирных достопримечательностей, которые я когда-либо видела.

У Констанции было странное качество. Она была бледна и хрупка, за исключением опухания живота, но была ясность и мир, который Ребекка никогда не видела ни на чьём лице раньше.

— Да, мне здесь нравится. Это прекрасное место. — Она поставила поднос на маленький стол, затем подвинула его перед молодой женщиной. — Мне повезло, что я смогу остаться здесь. Многие потеряли так много.

— Но вы решили поделиться этим с нами, и за это я очень благодарна. Вы дали мне больше, чем я могу когда-либо выразить благодарность. Вы дали мне покой в то время, когда я думала, что никогда не переживу это снова. И вы дали мне видение моего будущего и будущего моих детей, которым я очень довольна.

— Я рада. Вы знаете, что можете оставаться здесь столько, сколько хотите. Мы с Чарли влюбились в Эми, и нам будет ужасно не хватать её.

— Я рада, что у вас есть. Потому что я думаю, что награда за то, что я принесу этого маленького в мир, — онапохлопала себя по животу, — будет для меня воссоединением с моим дорогим Генри. Если Бог дарует мне этот самый дорогой дар, Я надеюсь, что вы и генерал вырастите моих детей как любящих, набожных и благородных людей.

— Констанс, я знаю, что ты плохо себя чувствуешь, но всегда есть надежда.

Констанция посмотрела на Ребекку и нежно улыбнулась.

— Дорогая, ты действительно не понимаешь. Без Генри моя жизнь — это мучительная боль и мучительная утрата. Этот ребёнок — лишь малая часть этого. Больше всего на свете у меня нет другой половины моей души. Надежда для меня, это снова быть с Генри. С тобой и Чарли, чтобы присматривать за моими детьми, я могу пойти к нему без сожалений, потому что я знаю, что у них будет намного лучшая жизнь, чем я могла бы дать им сейчас. Быть любимой, заботиться и воспитывать как своих. Так что да, у меня есть надежда. У меня есть надежда, что эта боль, эта пустая боль, которая мучает меня день и ночь, будет ослаблена.

Ребекка изо всех сил старалась не плакать. Она сморгнула слёзы, которые наполнили её глаза, и взяла Констанциюза руку.

— Я обещаю вам всем сердцем и душой, что если вы присоединитесь к своему дорогому Генри, мы с Чарли дадим детям наилучшее возможное воспитание. Но у меня есть просьба к вам.

— Что это, дорогая Ребекка?

— Я бы попросила вас написать письмо каждому из детей, рассказав им о себе и о Генри. Затем, когда они станут старше и придёт время, я позабочусь о том, чтобы им дали письма. Пока мы с Чарли будем любить и воспитывать их как своих, я считаю, что для них будет важно знать, что у них есть родители, которые любили их и заботились о них.

— Конечно, и Ребекка, ты и Чарли такие же родители, как и я. Для этого малыша я верю, что ты будешь гораздо большим родителем, чем я когда-либо, даже если я выживу. Я бы попросила, если цена этого ребёнка, пришедшего в мир, — это то, что я передаю, вы воспитываете его или её как своего собственного, как если бы ребёнок родился от вашего тела, а не от моего.

— Как пожелаешь. Я обещаю.

— Ребекка, ты не понимаешь?

Она покачала головой.

— Очевидно, нет.

— Подумай о том, что ты чувствуешь с Чарли. Что, если Чарли никогда не вернётся? Как бы ты себя чувствовала?

— Я пытаюсь не думать об этом в последнее время. Я была бы опустошена.

— Подумай о том, что я потеряла, дорогая. Мой любимый муж, другая половина моей души, мой дом, моя семья. Подумай, как бы ты себя чувствовала, если бы Чарли был убит. Всё, что у меня осталось, — это Эм и дитя моих насильников. Ребёнок придёт в мир, и я уйду из него. Насколько я могу судить, Бог решил оставить меня на некоторое время, чтобы у детей был дом, семья и любовь, которых они заслуживают. В противном случае я должна была умереть в ночь, которую посетили Монтгомери и его люди. Так что, как я знаю, Чарли выживет. Он должен был стать отцом этих детей.

С этими словами пришёл конец контроля Ребекки. Слёзы потекли из её глаз, когда она встала и нежно обняла Констанцию.

— Мы будем любить их и воспитывать их, как вы и Генри. Мы дадим им хорошую жизнь.

***

Джоко присвистнул, когда он подъехал к маленькому дому на краю маленькой деревни Алантус. Он с нетерпением ждал вызова прекрасной Эстер Уайт. После того первого визита к Чарли, когда она подошла к нему с просьбой о помощи, он несколько раз звонил ей. Фактически, он навещал её всякий раз, когда мог получить выходной, что в последнее время было не очень часто. Если он уходил сразу после утренней работы по дому, он добирался до её дома к позднему утру, мог провести время, пообедать и выпить чаю, а затем вовремя вернуться на ферму. Он с нетерпением ждал обеда сегодня, так как она была преданным и умелым поваром. Из одной дымоходной трубы в её маленьком коттедже шёл тонкий дымок. В такуюпогоду ей следовало поджечь оба камина. Джоко оглянулся вокруг, обеспокоенный тем, что, возможно, она бережёт дрова, поскольку он не проверял её сарай в течение нескольких дней. Когда он проезжал мимо, он посмотрел. В сарае было много дерева. Он подошёл к двери и привязал свою лошадь к перилам забора. Обычно к этому времени она уже была у двери, чтобы приветствовать его. Он поспешил к двери и постучал. Слабый голос ответил ему.

Она сидела, сгрудившись возле единственного огня, вяло глядя в мерцающее пламя. Она была избита. Её руки дрожали. Её глаза были тусклыми от боли и стыда. Её одежда была разорвана. Для ожесточённых глаз Джоко это было очевидно. Она была изнасилована. Его первой реакцией был гнев, который он быстро проглотил. Теперь ей нужна была его нежность, а не гнев.

— Эстер, дорогая, это Джоко.

— Уходи. — Она не обернулась, чтобы посмотреть на него. — Я больше не могу тебя видеть.

— Эстер. Кто сделал это с тобой?

— Что вы имеете в виду?

— Эстер, кто победил тебя? — Он глубоко вздохнул и задал очевидный вопрос. — Кто тебя изнасиловал?

Она смеялась без юмора.

— Один из мужчин, которые пришли сюда, чтобы заполнить наши деревянные сараи. Дэвисон, я думаю, его звали. С ним было два друга. Это то, что я получила, чтобы позволить вам, янки, позаботиться обо мне. Они вернулись, они сказали, чтобы собрали за работу, которую они сделали.

— Дэвисон. — Джоко сжал кулаки. Имя упало в пустоту между ними. — Эстер, генерал Редмонд выгнал его из армии около месяца назад и отправил домой. Он больше не солдат. Мы думали, что он покинул этот район. Всё, что мы можем сейчас сделать, — это найти его, арестовать и разобраться с ним. Но сначала, дорогая, мне нужно отвезти тебя к врачу.

— Оставь меня.

— Эстер, я не могу покинуть тебя. Я люблю тебя. — Джоко сказал слова, не задумываясь. Он никогда не говорил их женщине в своей жизни, кроме своей матери. И всё же он знал, что они были правдой, когда слышал, как они покидают его рот. — Позвольте мне отвезти вас к доктору Уокер. Я обещаю, что она поможет.

Эстер Уайт оцепенело кивнула. Она двигалась, как марионетка, когда он бегал вокруг, собирая сменную одежду и некоторые другие шансы, заканчивая огонь, а затем завернул её в тёплое одеяло и вынес её на улицу. Он осторожно поднял её в седло и подтянулся позади неё. Держа её избитое тело на руках, он отправился на то, что он начал считать домом.

***

Чарли поднялся по ступенькам к особняку Лиззи Армстронг в Капитолийском холме в социально неприёмлемый час 19:00. Он надеялся поймать её до начала вечерних праздников и убедить её помочь ему разобраться в неизведанном мире женской одежды. Сунув шляпу подмышку, он постучал в дверь. Очень правильный дворецкий ответил превосходным выражением лица. Никто из тех, кто был кем-то, не постучал бы в дверь так рано.

— Добрый вечер, сэр. Кто, я могу сказать, звонит?

— Добрый вечер. Не могли бы вы сказать миссис Армстронг, что Чарли Редмонд будет признателен за мгновение её времени?

Дворецкий оставил Чарли стоять в коридоре, ожидая, а не показывать его в гостиной. Лиззи спустилась по ступенькам, даже не пытаясь скрыть улыбку на лице при появлении своей любимой спутницы.

— Генерал Редмонд, дорогой человек. — Она сделала два последних шага к лестнице и обняла Чарли, страстно целуя его. — Я слышала о вашем повышении. Поздравляю.

— Э-э… — Чарли был захвачен в объятиях женщины, но изо всех сил пытался освободить её объятия. — Лиззи, мне нужна твоя помощь, и нам с тобой действительно нужно поговорить. У меня есть новости…

— О, я уверена, что вы делаете. Это были месяцы, Чарли. Давай наверх, мы можем поговорить там.

— Мы можем пойти в твой салон, Лиззи?

— Салон? Немного публично для твоих обычных вкусов. — Она усмехнулась и взяла его под руку.

— Лиззи, дорогая подруга. Возможно, тебе лучше услышать мои новости, прежде чем мы пойдём дальше.

Женщина вздохнула и улыбнулась. Она знала, что её генерал иногда был странной птицей. Взяв его за руку, она пошла в гостиную.

— Хорошо, Чарли, какие у тебя новости? Дай угадаю, ты решил после войны вернуться сюда, скинуть меня с ног и убрать меня от всего этого.

Чарли имел благодать, чтобы покраснеть.

— На самом деле, Лиззи, я встретил кое-кого.

— Ой. — Она пыталась скрыть своё разочарование. За эти годы, когда она познакомилась с Чарли, она очень сильно заботилась о нём, если не любила его больше, чем немного. — Понятно. Поздравляю.

— Я хотел сказать вам лично, дорогая подруга, потому что, если бы вы не взяли меня в руки, у меня никогда не хватило бы смелости найти свою половинку. Я должен вам большую задолженность, чем я могу когда-либо погасить.

— Хорошо, я рада за вас, генерал. — Она заняла место в Давенпорте и попыталась искренне улыбнуться ему. — Она очень везучая леди.

Чарли посмотрел на Лиззи. Он знал, что что-то не так, но не знал, что это было.

— Итак, моя дорогая подруга, кажется, что-то беспокоит тебя. Я могу помочь?

— Нет, Чарли. Должна признать, это немного удивительно. — Она похлопала по дивану. — Садись и расскажи мне о своей даме. — Она встала и подошла к маленькому коньячному шкафу. — Ваш обычный?

— Да, спасибо. Лиззи, её зовут Ребекка, и у неё есть конная ферма в Калпепере. Она — самая восхитительно шаткая женщина, которую я когда-либо встречал, смелая, сильная, уверенная в себе — и такая добрая и нежная.

Лиззи налила напиток, пытаясь обуздать свои эмоции. Женщине, находящейся в её положении, не стоит проявлять беспокойство по этому поводу. Подняв два стакана, она снова уселась рядом с Чарли, протягивая ему один из стаканов.

— Ну, теперь она звучит так, словно полностью захватила твоё сердце, Чарли.

— У неё есть, Лиззи, у неё есть, — он сделал паузу, — оназнает, ты знаешь. Она хочет… меня.

Женщина улыбнулась и взяла Чарли за руку.

— Я рада, дорогой Чарли, по-настоящему рада. Я уверена, что она особенная леди. Хотя, знаешь, если ты когда-нибудь захочешь, я всегда буду здесь для тебя.

Что-то в голосе Лиззи привлекло внимание Чарли.

— Лиззи? — Он посмотрел ей в глаза. — Что не так, Лиззи.

Она на мгновение отвела взгляд, потом оглянулась.

— Полагаю, сейчас самое подходящее время для признания, как и для любого другого. Я всегда была немного влюблена в тебя, Чарли. Я знаю, что такая женщина, как я, никогда не сможет стать настоящей женой для кого-то из твоего положения. Но были ночи, после того, как вы были здесь, что я буду лежать без сна и задаваться вопросом о вас и утаивать немногие мечты.

— Почему, Лиззи? Почему ты молчала?

— Чарли, посмотри, кто я. Я никогда не смогла бы пройти через это. Я — прекрасное отвлечение, удобство. Я не из тех женщин, кого мужчина сделал бы своей женой.

— Я не из тех мужчин, которых женщина сделала бы своим мужем. Мы могли бы поговорить об этом. Мне очень жаль.

— У тебя не было возможности узнать. Но ты нашёл кого-то, и я рада за тебя.

— Спасибо, моя дорогая. Ты знаешь, если тебе что-нибудь нужно, тебе нужно только позвонить мне.

— О нет, Чарли. Мне не стоило бы вступать в контакт с этой вашей леди. Я сомневаюсь, что она будет ценить меня так же, как и вы.

— Ребекка поймёт, что я помогаю кому-то, кто мой друг. Я немного рассказала ей о тебе.

— О, Чарльз Редмонд, нет!

— Она спросила меня, что я сделал для общения. Я сказал ей. Я также сказал ей, какая ты добрая и какая хорошая подруга.

— О, прелесть. Чарли, ты знаешь так же хорошо, как и я, что джентльмены не говорят обо мне жёнам и возлюбленным. Я не могу поверить, что ты это сделал.

— Лиззи, она спросила, и я честно ответил. Именно на этом строятся наши отношения — наша способность быть по-настоящему честными друг с другом.

— Это очень интересные отношения. — Она улыбнулась и отпила свой бренди.

— Лиззи, ты знаешь, кто я. Как я могу быть чем-то иным, кроме как полностью честным, и всё же надеяться на то, что отношения будут продолжаться?

— Это правда. Так она знает? Я не думала, что ты дашь большинству людей знать твой секрет, Чарли. Я думала, что я одна из немногих.

— Вы, моя дорогая. Но я думаю, что если у кого-то будут отношения, которые работают на всю жизнь, честность важна. Она узнала в тот день, когда встретила меня.

Лиззи усмехнулась.

— Она явно очень проницательная женщина. Мне потребовалось что, за месяц до того, как ты мне сказал? Так скажи мне, какие у тебя планы?

— Я хочу жениться на ней, прежде чем я вернусь в бой. Это на самом деле одна из причин, почему я призвал вас. Мне нужна ваша помощь.

— Моя помощь? Как я могу вам помочь? — Она улыбнулась и подняла брови. — Возможно, урок брачной ночи. — Она подмигнула и сжала его бедро, позволяя её пальцу мягко двигаться вверх и вниз по нему, поскольку она знала, что он любит.

Чарли тихо схватил её руку своей, успокаивая эти отвлекающие движения.

— Я на самом деле надеялся на что-то более прозаичное. У меня есть список вещей, которые она хочет, чтобы я получил на свадьбу, и я даже не начинаю этого понимать. Сегодня я пошёл в галантерейный магазин на улице G и обнаружил, что мне нужно сделать стратегический вывод и получить себе подкрепление. Я надеялся, что вы будете моим гидом?

Она сдержала смех и взяла Чарли за руку.

— Да, конечно, мой дорогой, я буду очень рада помочь тебе со всем, что тебе нужно. — Она подошла ближе и поцеловала его в щеку, прежде чем прошептать ему на ухо. — Чем-нибудь.

— Ах, хорошо, тогда я позвоню тебе завтра утром?

— Если я не смогу убедить вас остаться на ночь. Действительно, Чарли, вы ещё не женаты. И даже тогда вы знаете, что у большинства моих клиентов дома есть жёны.

Чарли мягко улыбнулся.

— Я знаю, Лиззи. Поверь мне, я ценю это предложение. Но я обещала ей своё сердце, свою душу, свою честь и своё тело. И столько же соблазна, сколько ты предлагаешь, я знаю, что ты не заставишь меня сломать мою клятву.

— Конечно, нет. Вы самый почётный джентльмен, которого я когда-либо встречала. Я бы попросила вас ничего не делать, чтобы пожертвовать этим.

— Я не буду. Тогда, дорогая, я знаю, что твоя жизнь зависит от твоей способности быть замечательной хозяйкой, поэтому я не отведу тебя от этого вечера. Должен ли я позвонить завтра в полдень?

— Это было бы хорошо, Чарли. — Она взяла его за руку и погладила по щеке, её глаза медленно закрылись. — Я буду скучать по тебе, Чарли.

Чарли обхватил её лицо ладонью и наклонился, чтобы нежно поцеловать её в губы.

— Ты всегда будешь занимать особое место в моём сердце, дорогая Лиззи.

— И ты в моём, Чарли. Если она когда-нибудь сделает тебе больно, я возьму её на себя.

— Спасибо, дорогая, но я думаю, что она, во всяком случае, даже более защищает меня, чем ты.

— Хорошая. — Она улыбнулась. — Тогда она, безусловно, подходящая женщина для тебя.

— Она есть. Теперь тебе, дорогая, нужно закончить готовиться к своему вечеру. И я должна уйти и быть вежливой с политическим отделением армии.

Лиззи встала и провела Чарли к двери. Она держала его за руку и серьёзно задумалась.

— Думаю, мне придётся найти вам особый свадебный подарок, генерал Редмонд. Тот, которым вы и ваша новая жена сможете насладиться.

— Конечно, мы оба были бы польщены тем, что ты нам дашь. До завтра?

Она смеялась.

— Завтра. Спокойной ночи, Чарли.

Чарли прошёл сквозь холодную ночь, задумавшись. У Лиззи были фантазии о совместной жизни? Но у Лиззи мог быть любой мужчина, которого она хотела — и часто делала.

≪Почему я? Она знает, кто я, и всё же у неё были фантазии? Обо мне? ≫

***

Четверг, 5 января 1865 г.

Вашингтон, который обычно испорчен копотью от тысяч труб и грязи из сот лошадей и повозок смотрелся ярким и сверкающий утренним морозом. Это резко контрастировало с тёмными тесными освещёнными лампами кабинета штаба квартирмейстера. Чарли провёл большую часть утра в военном министерстве, обсуждая обеспечение войск для предстоящей весенней кампании. Он терпеливо пробирался через настоящий батальон клерков, пока, наконец, не оказался напротив стола от старого коллеги из Вест-Пойнта. Вместе они оплакивали кривизну военных поставщиков, но реального решения проблемы загрузки не было найдено. Наконец он ушёл и пошёл к Капитолийскому холму и тихому элегантному дому Лиззи. Стук в дверь принёс тот же дремучий формальный дворецкий, что и в предыдущий день, но гораздо более тёплый приём. Лиззи ждала его в частной гостиной, одетая в обманчиво простое дневное платье, в пальто с меховым воротником на стуле.

— Добрый день, Лиззи. Я не могу отблагодарить вас за вашу помощь. Я принёс список покупок, который Ребекка дала мне. — Чарли выглядел немного смущённым.

Лиззи поднялась со стула и улыбнулась своей подруге.

— Это моё удовольствие, Чарли. Всё, что я могу сделать, чтобы помочь.

— Тогда, мэм, мы будем в пути? Я попросил вашего дворецкого приветствовать нас, как только я вошёл. — Он держал её пальто для неё.

Скользнув в пальто, она дотронулась до руки Чарли.

— Теперь ты должен рассказать мне всё о своей дорогой Ребекке.

— Что бы ты хотела знать, мой друг?

— Всё, что поможет мне, поможет тебе, — онавзяла его под руку, когда они подошли к двери.

— Ну, она маленькая женщина, такой высоты. — Он указал её рост своей рукой на уровне линии подбородка. — Очень стройная, с красивой, нежной фигурой. Это обманчиво; она выглядит хрупкой, но она выдающаяся всадница с огромной выносливостью. У неё длинные стройные руки и ноги; я думаю, что они элегантны. Её волосы пепельно-русые и в нём золотое прикосновение. Глаза у неё мшисто-зелёные и меняют цвет в зависимости от настроения, иногда ясные, как бутоны ранней весны, иногда темнее, как цвет сосен в конце дня. В них также есть небольшие кусочки янтаря.

— О, и у неё сильный подбородок, который иногда выступает, когда за неё решают. — Лиззи смеялась над описанием своей подруги. — Есть ли что-то, что вы не заметили, Чарли?

Чарли имел благодать, чтобы покраснеть.

— Вероятно. Но я не могу на всю жизнь думать, что это такое. Я даже знаю, где у неё пара шрамов от ветряной оспы.

— В самом деле? — Она подошла ближе и прошептала. — Где?

Чарли рассмеялся, когда румянец стал глубже.

— Один на щеке у уголка её рта, другой на животе рядом с пупком.

— Мой Чарли. Вы хорошо знаете леди.

Румянец распространился и углубился ещё дальше.

— Ну, не так хорошо, как хотелось бы, конечно, но да.

Они забрались в такси, и Лиззи успокоилась.

— Скажи мне, Чарли, вы оба близки?

Из глубины груди Чарли вырвался длинный вздох.

— Это относительный вопрос, мой дорогой друг. Игралили мы с близостью? Да. Мы требовали друг друга полностью? Нет, ещё нет. Она раньше была замужем за человеком, который использовал и оскорблял её, поэтому во многих отношениях, она только изучает близость. Мы двигаемся медленно, так как я хочу, чтобы она находила удовольствие и комфорт в физическом аспекте наших отношений.

— Ну, я скажу тебе сейчас, Чарльз Редмонд, что в твоих руках она не найдёт ничего, кроме нежности. Ты самый нежный любовник, которого я когда-либо имела.

— Я очень на это надеюсь, Лиззи. Бывают моменты, когда я не знаю, смогу ли я выдержать эту нежность или даже самый элементарный контроль. Признаюсь, иногда хочется, чтобы она, казалось, прожила меня. Но наблюдая, как она растёт и расцветает под моими руками и моим терпением замечательная вещь.

— Хм. Я уверена. Вы достигли прогресса с ней, я понимаю.

— Я так думаю. — Чарли остановился на мгновение. — Лиззи, спасибо. Если тебе неудобно, я пойму, но у меня действительно нет никого, кроме тебя, с кем я могу поговорить.

— Чарли, ты должен знать, что вопросы секса и любви не неудобны для меня. Я помогу тебе, чем смогу. Я только хочу, чтобы ты был счастлив, мой друг.

— Спасибо. И спасибо, что бросили вызов дебрям торговцев тканями. Я был совершенно ошеломлён, когда вчера пришёл туда.

— Это может быть очень подавляющим. Скажи мне, какого цвета платье хочет Ребекка?

— Ну, список вещей, которые она дала мне, должен охватить это.

Лиззи продолжала хихикать, когда она смотрела на список.

— Ничего особенного, Чарли. Ткань, пуговицы, крючки, кружева… — Она посмотрела на него и улыбнулась. — Я думаю, что вы просто нервный жених.

— Вы очень правы в этом. Я никогда не верил, что смогу встретить кого-то, с кем хотел бы поселиться, не говоря уже о том, кто действительно хотел бы меня.

— Жизнь полна сюрпризов, Чарли, но я никогда не сомневалась, что однажды ты найдёшь кого-нибудь.

Горько-сладкая полуулыбка на мгновение осветила лицо Чарли.

— Вы знаете, кто я, Лиззи. Каковы были шансы найти кого-то, кто мог бы справиться с этим в супружестве?

— Дорогой Чарли, я ненавижу доносить это до тебя, но твоя ситуация не так уж редка. Конечно, об этом не говорится, но таких женщин, как ты, много.

— Кто маскирует себя под мужчин и переходит в общину? Или женщин, которые ищут компанию других женщин?

Она похлопала его по руке.

— Оба. У меня есть другой клиент.

Чарли посмотрел на Лиззи с ошеломлённым выражением лица.

— Другой клиент? Как я? — На его лице появилось странное, насмешливое выражение. — Он здесь, в городе? Как ты думаешь, ему когда-нибудь будет интересно встретиться? Просто поговорить, понимаешь? — Идея о другом, подобном себе, очаровала Чарли.

— Да, Чарли, здесь, в городе. Как и вы.

— Я не могу не задаться вопросом, какие обстоятельства привели его в то же место, где нахожусь я.

— Он просто есть, Чарли. Ничто не заставляло его так жить. Это то, как он чувствует себя комфортно.

Смущённый взгляд промелькнул на лице Чарли. Мысль о том, что кто-то выберет жизнь другого пола, без принуждения к обстоятельствам, была для него новой.

— Вы имеете в виду, что он просто хочет жить как мужчина?

— Это то, что я имею в виду, Чарли. Именно так он чувствует себя наиболее комфортно. Он чувствует, что родился не в том теле.

Чарли несколько минут думал об этом. Он знал, что Лиззи никогда не раскроет личность этого человека. После небольшого молчания он поменял тему.

— Так скажи мне, как дела у тебя?

— Удивительно надёжно, учитывая обстоятельства. Я думаю, что по мере того, как дела идут на спад, всё больше и больше людей ищут кратковременную отсрочку от стрессов этой войны. Политика здесь, в городе, становится всё более порочной, так как многие хотят наказать Юг за всю боль прошлых лет, в то время как Линкольн и его партнёры хотят попытаться восстановить Союз как можно быстрее.

— Поверьте мне, у меня такие же проблемы на поле.

— У нас была небольшая проблема с одной из девушек. Она забеременела и пыталась заставить одного из наших клиентов заплатить за её содержание и за ребёнка. Я позволила ей уйти.

— Стыдно, правда. Вы всегда говорите своим девочкам, чтобы они позаботились об этом, и я знаю, что вы сказали мне, что вы покупаете больше овечьей шкуры, чем любая другая в городе. Но отчаянная женщина сделает много вещей.

— Я не думаю, что Элисон Хобарт в отчаянии. Я думаю, что она скупа и небрежна. Я желаю ей хорошего избавления.

— Элисон, Элисон. Я встречался с ней?

— Возможно, вы были на одной из наших вечеринок прошлой весной. Я, честно говоря, не помню.

— Ах, хорошо. Надеюсь, вы сейчас довольны своими сотрудниками?

— Да, вполне. Девочки все осторожны, и они все понимают, что в конечном итоге они добьются большего успеха, если прислушаются к моему совету. У большинства из них хорошие гнездовые яйца, отложенные для их дальнейшей жизни. Я пытаюсь, вы знаете.

— Да, моя дорогая, я знаю.

— Я хотела бы устроить ещё одну из моих маленьких вечеринок. Будешь ли ты в городе какое-то время?

— Я должен вернуться в Калпепер завтра. Я уезжаю с первого рассвета. Если вы не можете договориться об этом на этот вечер, возможно, мы можем присоединиться к вам во время моего следующего визита в город?

— Чего бы тебе не хотелось, Чарли. А теперь мы пойдём и закупим Ребекку и попытаемся хоть немного успокоить нервы жениха?

— Да, пожалуйста. И если вы не возражаете, мы также должны зайти к ювелиру сегодня днём, чтобы собрать пару вещей.

— Я в вашем распоряжении на весь день.

— Тогда, моя дорогая, до тех пор, пока список в твоей руке заполнен, не опустошая весь мой банковский счёт, ты можешь делать всё необходимое, чтобы выполнить заказ Ребекки и вернуть меня в путь завтра утром.

— Я уверена, что у нас всё будет хорошо. Всё в этом списке довольно просто и понятно.

— О, хорошо, если вы так говорите. Затем, потом к ювелиру, а затем к торговцу вином, после чего я с удовольствием куплю вам самый элегантный чай, который Уиллард может предложить.

— Прекрасная оплата, дорогой мой. И когда мы вернётся в дом, напомни мне, что у меня есть для тебя маленький подарок. — Она пыталась скрыть улыбку, но не смогла.

— Аааа. Должен ли я быть обеспокоен? Я знаю эту твою маленькую ухмылку. У тебя есть что-то… что-то можно считать очень личным или личным?

— Оба.

Чарли застонал.

— Лиззи, иногда ты проверяешь моё чувство приличия до предела.

Она громко смеялась, когда шла с ним в магазин.

— И это, мой дорогой Чарли, вот почему тебе так нравится моя компания.

— Как всегда, мэм. Как всегда.

— Поверь мне, я верю, что тебе и твоей новой невесте это понравится.

Клерк поспешил приветствовать всегда щедрую миссис Армстронг. Она была постоянным клиентом и одной из немногих в эти напряжённые времена, кто постоянно платил ей довольно большую сумму. В потоке команд, с клерками, приносящими образцы материалов, шнурков, ниток, пуговиц и других предметов, которые Чарли не узнал, Лиззи выбрала большое количество предметов. Они накопились на прилавке, и всё же она заказала больше. Чарли мудро нашёл стул в тихом уголке и подождал, пока не пришло время оплатить счёт. Наконец она закончила. Чарли посмотрел на кучу вещей на прилавке, где доминировали несколько пуговиц из насыщенного зелёного бархата и множество пуговиц из синего и шёлка цвета слоновой кости, не говоря уже о большом количестве тонкого кружева цвета слоновой кости. Он быстро отдал распоряжение на экспресс-отправку всего, что было намечено на следующий день, и попросил о бухгалтерии. Когда счёт был представлен через несколько мгновений, он сумел не заикаться и побледнел лишь незначительно. Он мужественно выписал чек и положил его на прилавок, включая небольшую сумму за упаковку и своевременную доставку товаров в военный поезд.

— Ну, госпожа искусства шоппинга, мы остановимся у ювелира?

Лиззи похлопала его по руке, когда взяла его за руку.

— Брак не из дешёвых, Чарли. Полагаю, мы собираемся забрать кольца? Стоит ли брать с собой пахнущие соли?

— Нет, я уже заплатил за них Пайпер. Это была вчерашняя атака паров. Признаюсь, я отложил у Уилларда хорошее пиво после этого.

— Я уверена, что ты сделал. Скажи мне, куда ты планируешь отправиться на медовый месяц?

— Медовый месяц?

Она снова засмеялась.

— Да, медовый месяц. Вы знаете, поездка, которую большинство молодожёнов совершают после свадьбы.

— Ммм. Я не могу оставить своё командование. И у нас так мало времени, пока не начнётся весенняя кампания. Я подумал, что мы просто проведём время вместе дома. Затем, после войны, мы сможем совершить приятное долгое путешествие вместе. Возможно, возьму её в Европу. Думаю, я могу себе это позволить.

— Я скажу тебе, что, Чарли. Если ты сможешь убедить Фила Шеридана дать тебе отпуск на несколько дней после свадьбы, ты привезёшь Ребекку в Вашингтон, а я оплату твой счёт в Уилларде.

— Я не могу принять это от тебя, дорогая Лиззи. Но я верю, что было бы неплохо иметь хотя бы небольшое количество времени только для нас двоих. И это дало бы мне возможность представить Ребекке мало людей. Я верю, что она захочет встретиться с тобой, мой друг.

— Чарли, я уверена, что у Ребекки будут гораздо более важные дела, чем встреча с такими, как я. Но ты примешь это. Это будет мой свадебный подарок для тебя. Ты заслужил это. Итак, ты приведёшь свою новую невесту к Вашингтону и её романтике.

— Я приведу её. И я знаю, что она захочет встретиться с тобой, дорогая. Ты уверена, что не присоединишься к нам на церемонии?

— Я совершенно уверена. По двум причинам. Во-первых, ваша жена не хотела бы, чтобы на её свадьбе была обыкновенная шлюха. И во-вторых, я могу иметь дело с тем, что вы больше не являетесь моим, но я не думаю, что смогу наблюдать за этим.

Чарли остановил их обоих на тротуаре перед ювелиром.

— Во-первых. Вы не обычная шлюха. Вы одна из самых милостивых, щедрых женщин, которых я знаю, и я горжусь тем, что называю вас своим другом. Что касается второго, я извиняюсь, Лиззи, что я не для вас. Вы всегда будете иметь мою дружбу, мою преданность и моё доверие. Если вам когда-нибудь понадобится что-нибудь — что угодно — вам остаётся только спросить.

— Спасибо, Чарли. Ты тоже значишь для меня мир. Ты знаешь, что моя дверь всегда открыта и для неё, и для тебя. — Она взяла его за руку. — Теперь покажи мне эти прекрасные кольца, которые ты выбрал.

Двое вошли в магазин. Ювелир, как и галантерея, хорошо знал щедрую миссис Армстронг. Он был поражён, увидев её руку под рукой с очень формальным и порядочным генералом Редмондом. Небольшой румянец поднялся к щекам мужчины.

— Генерал Редмонд, миссис Армстронг, добро пожаловать. Генерал, у меня готов ваш заказ. Надеюсь, миссис Армстронг одобрит.

— О, мне только хочется, мой хороший человек. Но я сегодня только помощник генерала. Его прекрасная невеста ждёт его в Калпепере.

Клерк посмотрел на генерала, который мягко улыбнулся, и переоценил мужчину. Очевидно, что его презентация была настолько формальной и правильной, насколько хотелось бы. Но иметь социальную грацию и наглость призвать самую печально известную мадам в городе помочь в покупке его обручальных колец и обручального кольца его невесты было совершенно ошеломляющим. Он торопливо представил три группы, две равнины и одну с красивым изумрудом квадратной огранки, окружённую бриллиантами, явно проницательной публике.

— О, Чарли, — выдохнула она. — Они прекрасны. Я уверена, что Ребекка будет очень довольна.

— Я очень на это надеюсь. Изумруд покажется ей очень подходящим. Он соответствует её глазам.

— О, ты поражён. Скажи мне, если бы она попросила у тебя луну, ты бы снял её для неё?

— Если бы это было в моих силах, да. — Его ответ был изложен просто и с полной убеждённостью.

— И я уверена, что она сделает то же самое для тебя.

— Я бы не стал просить её об этом. Всё, чего я хочу от неё, это любую любовь, которую она хочет мне подарить. Ни больше, ни меньше.

— Судя по тому, что ты мне сказал, тебе не нужно было бы спрашивать. Я думаю, она встретится с тобой в аду.

— Думаю, она уже может быть. Видите ли, в городе есть женщины, которых она называет ≪бригадой бидди≫. Они не совсем довольны тем, что она выходит замуж за янки. Извините. Проклятого янки.

— Она не выходит замуж за янки, она выходит замуж за замечательного человека, который обожает её, и спустя годы после этого конфликта это всё, что будет иметь значение.

— На самом деле, мэм, она вообще не выходит замуж за янки. Я из Чарльстона, помните?

— Действительно, сэр. Действительно, вы. — Она наблюдала, как Чарли сунул коробочки с кольцами в карман. — Теперь я могу предложить нам этот чай?

— Мне нужно сделать небольшую остановку в винном магазине, который находится по пути, а затем обещаю чай.

— Замечательно.

Они прогулялись по улице E в направлении 15-й и магазина маленького винодела, который находился на пути к Уилларду. Быстрая остановка, где Чарли заказал несколько бочек с бренди, несколько маленьких бочек с ромом для своих мужчин и несколько ящиков с шампанским и другими винами для свадьбы.

Они вошли в Уиллард под руку, и Чарли управлял самым востребованным столом в прекрасной комнате в саду, где они вдвоём могли отведать формальный чай.

— Вы знаете, вы берёте на себя ужасный риск?

— Как так, моя дорогая?

— Многие из этих людей знают тебя. Чтобы увидеться со мной, в основном накануне твоей свадьбы. Что, если Ребекка узнает?

— Я сказала ей, что увижу тебя в этой поездке. Она посчитала, что для меня было бы хорошо лично рассказать о наших планах и спросила, не приглашу ли я тебя на свадьбу.

— Вы уйдёте прямо в ад за то, что говорите такуюложь, Чарльз Редмонд.

— Зачем мне врать о такой вещи, Лиззи? — Чарли был искренне смущён.

Он был честен с Ребеккой, которая знала, что Лиззи была хорошим другом. Почему Лиззи думает иначе?

— Приличность, мой дорогой друг, не допускает подобных вещей. Мы оба знаем об этом.

— Приличие не является особенно важной частью моих отношений с Ребеккой. — Тон Чарли был кривым.

Лиззи откинулась на спинку стула и улыбнулась своей подруге.

— Кажется, так. Вы двое перевернёте Калпепер с ног на голову, я думаю.

Кривая улыбка стала немного суше.

— Я думаю, что у нас уже есть.

— И ты наслаждаешься каждым моментом этого, — поддразнила она, сжимая его руку. — Разве нет? Скажи мне, что ты сделал?

Чарли начал оживлённую дискуссию о попытках начать упорядочённый переход от военного времени к мирным отношениям с гражданами округа Калпепер. Конечно, миссис Уильямс и её хариданские образы были ключевыми элементами его повествования. Он говорил о многих вещах, ни одна из которых не имела отношения к военным действиям его полка. Наконец, он рассказал ей о беженцах и проблемах, с которыми они столкнулись. Маленькая Эмили сыграла заметную роль в его истории.

— Значит, не только жена, но и суррогатная дочь?

— Бедный ребёнок потерял своего отца. Очевидно, я похож на него, поэтому она присоединилась ко мне. Её мать просто благодарна, что она больше не плачет о своём папе. — Он остановился на мгновение. — У её матери не всё в порядке. Элизабет Уокер считает, что она не переживёт свою нынешнюю беременность, поэтому я действительно могу в конечном итоге родить дочь.

— Хм. Я сделаю ставку, когда вы вернётесь домой, вы обнаружите, что она плачет из-за вас. Я уверена, что все будут рады. — Она отпила чай и посмотрела на Чарли, у которого, как она сразу поняла, была проблема. — Так вы хотели бы получить инструкцию для предмета, который я собираюсь отправить с вами домой?

— Ах, я подозреваю, что мне нужно было бы знать, что вы посылаете домой со мной, мэм, прежде чем я смогу ответить на этот вопрос.

— Ну, теперь я думаю, что вы и Ребекка найдёте применение для этого предмета. — Она улыбнулась. — В уединении вашей спальни.

— Ах, Лиззи, мы могли бы провести эту дискуссию где-то менее… публично?

Теперь она действительно смеялась.

— О, Чарли, ты милый человек. Мне нравится, как твои уши краснеют.

Чарли глубоко вздохнул.

— Да, хорошо, мне говорят, что цвет довольно хорошо дополняет мои глаза.

— Да. — Она потянулась и нежно погладила его глаза. — Я буду скучать по ним.

Внезапно Чарли вытер рот салфеткой.

— Вы готовы уйти, моя дорогая?

— Конечно.

Каждый раз, когда Чарли сталкивался с настоящей любовью Лиззи и возникающим задумчивым сожалением, он чувствовал горько-сладкую комбинацию сожаления и вины в сочетании с любовью. Нет, она не была любовью всей его жизни. Но она была одним из немногих настоящих друзей, которых он когда-либо имел. И она была единственной любовницей, которую он когда-либо имел, которая нежно и очень нежно учила его чувствовать себя комфортно с его телом и актом любви. Он проводил её до стоянки такси и осторожно протянул её в хокни, забравшись за ней. Долгое время он молчал, когда они возвращались к её дому. Тем не менее, он держал её руку в изгибе своей руки, своей собственной большой рукой над ней.

— Чарли, что не так?

— Я только что подумала обо всех вещах, которые вы значили для меня в моей жизни, обо всех дарах, которые вы мне подарили. Я хочу, чтобы вы знали, вы никогда не потеряете мою дружбу. Настоящие друзья слишком редки и драгоценны, чтобы когда-нибудь уйти от них.

— Я знаю это, дорогой друг. Ты дал мне столько же, сколько я дала тебе. Чарли, я была с тобой, потому что хотела быть с тобой. Подумай об этом. Я когда-нибудь брала у тебя деньги?

— Нет, ты никогда не знала. И я всегда знал, что это потому, что мы с тобой были друзьями. Нет, мы были чем-то большим. Мы были любовниками. Я не знаю, были ли у тебя другие любовники, но я знаю, что буду всегда беречь воспоминания о нашем совместном времени и о подарках, которые ты мне подарила, о том, чему ты меня научила. — Он поднёс её руку к губам и очень нежно ласкал её спину.

— В моей жизни не было других людей, о которых я заботилась, так как я забочусь о тебе, Чарли. Я так счастлива, что ты нашёл своё счастье с Ребеккой.

Такси остановилось перед домом Лиззи. Чарли выручил её, подбросив водителю монетку, а затем проводил её до дома. По молчаливому взаимному согласию они пошли в маленькую гостиную, которая была её частным местом. Так же тихо, Чарли взял её на руки и долго нежно обнимал.

— Я люблю тебя, Чарли. Будь счастлив, — она улыбнулась и отстранилась, чтобы посмотреть на него. — А теперь, — она пересекла комнату, чтобы взять коробку, которую она передала ему. — Это должно помочь, — подмигнула она, кладя коробку в его руки.

Чарли осторожно открыл коробку. Там на кровати из тёмно-красного атласа лежал тупой цилиндр, обтянутый тончайшей кожей. Это было приблизительно восемь дюймов в длину и чуть меньше двух дюймов в диаметре. Тонкие кожаные ремни были прикреплены к основанию и намотаны в коробку вдоль стороны объекта. Чарли проверил объект пальцем. Это было твёрдо и немного гибко. Это был предмет, который Чарли предложил найти для Ребекки, когда она сказала ему, что всё, что ей нужно, это он. Уши Чарли приобрели чарующий оттенок красного.

— Они снова идут, — поддразнила она. — Думаешь, ты сможешь понять, как это использовать? Или ты хочешь демонстрацию?

— Ах, это, ах, хм… О, Господи. Как вы описываете одну из этих вещей?

— Интересно? — Ей нравилось дразнить его.

— Это… красивая версия. Я знаю несколько моих людей, которые хотели бы быть такими же обеспечёнными.

Она засмеялась, закрыв дверь в гостиную, а затем повернулась боком, вынимая предмет из коробки.

— Ну, Чарли, ты знаешь, что всё, что стоит делать, стоит делать хорошо. Теперь, я думаю, тебе следует попытаться найти ремни.

Чарли расстелил ремни. Сам фаллос имел треугольную кожаную основу с регулируемым ремешком, который приводил к другому треугольнику кожи. Два длинных регулируемых ремешка выросли из простого треугольника и чётко прикреплены к пряжкам по обе стороны от верхнего края основания фаллоса.

Чарли осмотрел расположение и затем сухо прокомментировал:

— Я собрал достаточно лошадей, чтобы понять это. — Он указал на самый низкий ремень, который был шире и мягче двух других. — Похоже, у него особенно интересный побочный эффект.

— О, я вас уверяю, он создан для взаимного удовольствия.

— Я ожидаю от тебя не что иное, как самую лучшую и самую эффективную из игрушек, дорогая.

— Тогда вы не будете разочарованы. Используйте это в добром здравии, Чарли.

Он смеялся, полным, открытым смехом.

— Дорогая, я уверен, что это принесёт пользу не только моему здоровью. Хотя, если Ребекке это понравится слишком сильно, это может нанести вред моему здоровью.

— Да, но подумай о улыбке, которая у тебя будет, когда ты уйдёшь.

— И какой путь. Я надеюсь пользоваться им в течение многих лет, мой друг.

— Я думаю, твоё сердце может принять это, — она усмехнулась и протянула ему коробку. — Я уверена в этом.

— Вы знаете, моя дорогая, каждый солдат мечтает умереть на руках красивой женщины. Это такое улучшение, как идут большинство солдат. — Он улыбнулся и принял коробку от неё. — Я уверен, что мы оба будем ценить этот подарок в полной мере его ценности.

— Кажется, твой ник верен, Лаки Чарли. — Она в последний раз обняла его. — Будь в безопасности по дороге домой.

— Я буду, моя дорогая. И ожидай увидеть нас двоих в начале февраля.

— Я с нетерпением жду этого.

***

Ребекка чинила пару брюк Чарли, которые он порвал, помогая некоторым из его людей отремонтировать забор, который был повреждён при сильном ветре. Она смотрела из окна, прекрасно понимая, что Чарли не должен был вернуться в течение нескольких дней, но всё же пожелала ему вернуться домой. Их время вместе было так ограничено; она ненавидела тот факт, что он должен был совершить эту поездку. И он выглядел таким растерянным, когда она дала ему список, подготовленный дамами, вещей, которые им понадобятся для свадьбы. Она потягивала чай, тщательно проверяя швы в её ремонте. Дверь в гостиную открылась. Элизабет вошла, выглядя усталой и измотанной. Не говоря ни слова, она взяла горшок в руку, налила чашку и села рядом с огнём.

— Трудный день, доктор?

— Очень. Похоже, ничего не получилось. Я думаю, что была бы более полезна, если бы сегодня осталась в постели. Я клянусь, что несколько дней не уверена, командует ли Чарли мужчинами или десятилетними мальчиками. У многих растяжения и царапины, вызванные тем, что они ведут себя как дети, я готова заставить Ричарда отвести их на лесной сарай с ремнём.

Ребекка засмеялась, когда она укусила зубами нитку, затем поднесла брюки, чтобы Элизабет увидела.

— Чарли не лучше. Я зашила дюжину слёз в его штанах и тунике. Бывают времена, когда он сам не более, чем большой мальчик.

— Я думала, что Джоко позаботился о его гардеробе.

— Да, хорошо, я занялась внутренними вопросами ухода за Чарли. Я верю, что Джоко рад избавиться от более утомительной работы по дому. Это даёт ему дополнительное время, чтобы провести с Белой Вдовой.

— О, так у нас в руках ещё один местный роман? Джоко взял страницу из книги своего мастера?

Ребекка засмеялась, сложив брюки и отложив в сторону.

— Я верю в это. Кажется, что сейчас всё происходит вокруг. — Она посмотрела прямо на подругу и подняла брови. — Верно?

— Вы предлагаете Ричарду и мне… — Элизабет смогла покраснеть, когда она отвернулась с задумчивой улыбкой на лице.

— Элизабет. — Она налила ещё одну чашку чая. — Я бы предложила такую вещь?

— Вы сумасшедшая женщина. Я боялась, что вы и Чарли собирались объявить новую профессию для себя в канун Рождества, с этой веточкой омелы, которой Чарли так гордился.

— О, Чарли — сваха в семье. Это сработало?

Элизабет покраснела.

— Полагаю, это будет зависеть от вашего определения ≪работы≫, моя дорогая. Если вы спрашиваете, исследуем ли мы с Ричардом более значимые отношения, ответ положительный. Если вы спрашиваете, изменила ли я свой личный уровень опыта с точки зрения более физических аспектов интимных отношений, ответ — нет. Полагаю, мне придётся продолжать зависеть от моих учебников и ещё некоторое время выслушивать вас. — Элизабет одарила её очень злой усмешкой.

Ребекка засмеялась, чуть не потеряв чай.

— И ты называешь меня сумасшедшей. — Она сделала паузу, вытирая край рта салфеткой. — Мои дорогие, Чарли и Ричард просто умерли бы, если бы знали, о чём мы говорим, когда их нет рядом.

Тон Элизабет был несколько смирённым.

— Ричарду, вероятно, понравится это. Он такой непристойный старый негодяй.

— Хорошо для Ричарда. С другой стороны, Чарли очень стеснительный в этих вопросах, что вполне понятно, учитывая ситуацию. Если бы у него была идея, я бы даже поговорила с вами об этих вещах, он найдёт ближайший камень, под которым можно проползти.

— К счастью для вас, он, кажется, не страдает от того же колебания или стеснительности с вами. — Элизабет немного подумала. — Вы знаете, я подозреваю, что дело не в том, что он стесняется интимности, а в том, что он имеет привычку уединяться, чтобы сохранить свой секрет в безопасности. Как только он это узнает, я считаю, что он довольно откроется. Я знаю, что он и Уитмен регулярно о чём-то говорят. Там какая-то странная мужская дружба.

— Это преуменьшение. Я рада, что есть кто-то, с кем ему удобно разговаривать.

— Ребекка, у Чарли мало друзей, но с теми, у кого он есть, он очень открыт. На самом деле, я горжусь тем, что считаю себя одной из них. О, и он действительно рассказал мне о твоей маленькой… проблеме в ту первую ночь, когда он пошёл пить с Уитменом.

— Кажется, ты — Мать Исповедница для семьи Редмонд. — Ребекка улыбнулась в свою чашку. — Как я должна была знать, что всё в порядке?

— Моя дорогая, как Чарли должен был узнать, что ты не спишь? — Элизабет улыбнулась и затем добавила: — Что ж, с вами двумя, я, безусловно, добавила к своему образованию. Некоторые из рисунков в моих медицинских книгах имеют гораздо больше смысла после разговора с вами двумя. — Элизабет больше не могла сдерживать хихиканье, которое угрожало некоторое время.

— Большое спасибо, доктор. Приятно осознавать, что мы являемся частью вашего непрерывного образования. — Ребекка налила Элизабет ещё чаю.

— Моё удовольствие, уверяю вас. И я очень благодарна за доверие, которое вы мне оказали.

— Конечно, ты одна из самых дорогих друзей Чарли. — Она выглянула в окно, когда мимо проезжала синяя униформа. Она просто ничего не могла с собой поделать. — Я буду очень рада, когда он придёт домой.

— Уверена, что так и будет, дорогая. Я подозреваю, что он будет очень рад вернуться домой. И, Ребекка, надеюсь, ты знаешь, что я тоже твой друг.

— Я знаю, дорогая Элизабет. — Ребекка тихо вздохнула, затем серьёзно посмотрела на Элизабет. — Он увидится со своей подругой, миссис Армстронг, пока он там.

— О, он так сказал? Я предполагаю, что он хотел бы рассказать ей о своём предстоящем браке с вами лично. Они считались довольно… близкими… и Чарли — не кто иной, как джентльмен.

— Да, он упомянул об этом, прежде чем уйти. И да, они очень близки.

— Ребекка, дорогая, я надеюсь, ты не беспокоишься, что он увидит её. Я знаю Чарли. Он предан тебе.

— О, я в этом уверена, но у них действительно есть отношения. Он очень любит её. Мы ещё не женаты, поэтому я действительно не могу возразить, если он заплатит ей социальный вызов.

— Ребекка, ты не предлагаешь…?

— Ну, я надеюсь, что нет, но я полагаю, что всё возможно. Я слышала, как мужчины говорили о миссис Армстронг. Я знаю, что она привлекательная женщина, и она, вероятно, больше, скажем так, способна дать Чарли то, что ему нужно.

— Ребекка Гейнс. Вы выбросите эту идею из головы. Чарли предан вам. Я думаю, что единственное, что будет происходить между ними, это честный разговор, в котором Чарли говорит ей, что он больше не доступен. — У Элизабет было ошеломлённое выражение лица. — Кроме того, он так очарователен, когда захочет, он, вероятно, зачислит её, чтобы помочь ему с покупками; нельзя обвинять генерала Редмонда в том, что он особенно искусен в выборе ленты, кружева, ткани и ниток.

— Он выглядел как испуганный кролик, когда я дала ему список. — Ребекка улыбнулась своему другу. — Пожалуйста, поверь мне, Элизабет, когда я скажу тебе, что даже, если Чарли проводит время с миссис Армстронг, я люблю его, и я не буду противостоять ему. Чарли во всех отношениях — мужчина, и это то, что делают мужчины.

— Нет, моя дорогая, ты ошибаешься. В этом вопросе о сердце, любви и преданности Чарли остаётся и всегда будет женщиной. А для нашего Чарли теперь только один человек, кто имеет доступ к своему телу — тот, кто держит его сердце и душу.

— Спасибо.

— Вы всё ещё волнуетесь, не так ли, моя дорогая?

— Боюсь, в моём прошлом было много призраков, которые временами доставляют мне неудобства.

— Ну, дорогая, если бы я была тобой, я бы просто спросила Чарли, когда он вернётся. Я уверена, что он скажет тебе правду.

Ребекка усмехнулась.

— Есть некоторые вещи, которые я бы предпочла не знать.

Элизабет посмотрела на подругу и начала смеяться.

— Вы действительно не хотите дать мальчику слабину, не так ли? Вы будете волноваться, что он может спать с ней, и это всегда будет пилить вас. Но вы не спросите его, и я подозреваю, в вашем сердце, даже если бы он поклялся на стопке Библий, что не с ней связался, у тебя всегда будут сомнения.

— И, по словам моей матери, которая, кстати, была очень мудрой женщиной, когда речь идёт о путях джентльменов, которые вы не понимаете, невежество — это блаженство.

— Возможно, моя дорогая, но для вас, чтобы всегда сомневаться в Чарли — даже немного, будет бременем ваших отношений, что, вероятно, не очень хорошая вещь.

— Элизабет, я не сомневаюсь в Чарли; я знаю, что он любит меня. Я знаю, что он хочет приехать сюда и жить вместе. Я, конечно, не позволю его отношениям с миссис Армстронг встать между нами. Независимо от того, какими могут быть эти отношения.

Элизабет подняла брови. Она ясно знала Чарли и его чувство чести лучше, чем Ребекка.

— Ребекка, я думаю, что это важно. Учитывая, кто такой Чарли, нет никакой возможности, что Чарли разрешит что-то, кроме дружбы, продолжить с Лиззи Армстронг. Она, несомненно, будет иметь такой же статус близкого личного друга, с которым я удостоена чести. К сожалению, пытаться убедить вас в этой правде о нашем общем друге сегодня мне не под силу. — С расстроенным смехом Элизабет продолжила. — Чёрт. Почему я должна ожидать, что смогу облегчить твои опасения? Я потерпела неудачу во всём остальном сегодня.

— Элизабет, ты хороший друг, моя дорогая, но есть кое-что, кроме твоей помощи. Среди них моя личная неуверенность.

Две женщины сидели в тишине, каждая пила чай и размышляла о разочаровании дня.

Мрачная тишина заполнила комнату, прерванная только тогда, когда молодая Эм вошла галопом в комнату, крича:

— Мамочка Бекка. Мамочка Бекка. Посмотри на новую одежду Эми. Смотри, мама Бекка.

Лизбет сделала кукле маленькой девочки новый наряд из отходов. Обе женщины стали восхвалять ребёнка и её куклу. Дневные заботы отошли на второй план.

***

Чарли оставил Лиззи с лёгким сердцем и видением любящего будущего в своей голове. Был поздний вечер, это туманное время между днёми ночью. Он пошёл обратно к Уилларду, мимо домов и пансионатов, которые выросли вокруг здания Капитолия, через Молл, который оставался нетронутым и зелёным в центре этого растущего города, мимо небольших магазинов, которые возникли вдоль проспекта Конституции. Прогуливаясь, он заглянул в витрины этих магазинов, и у него был странный шанс, что идеальный подарок для Ребекки представится. Вместо этого он нашёл что-то совершенно неожиданное. Там в окне была кукла. Чудесная кукла. Кукла с зелёными глазами и волосами цвета красного золота. Идеальная кукла для Эм. Он посмотрел на время и понял, что для большинства торговцев уже немного поздно. Попробовав дверь, он был разочарован; было заперто. Но эта кукла идеально подходила для маленькой Эм. И ребёнку было так мало, чтобы называть себя. Он постучал в дверь. Волосатый седовласый мужчина в рубашке, жилете и кожаном фартуке подошёл к двери и открыл её.

— Простите, сэр, я закрыт на вечер. Я просто убирался, когда вы постучали. Не могли бы вы вернуться завтра?

— Я очень ценю, что вы ответили на мой стук тогда, сэр. Я боюсь, что завтра уезжаю в поезде с первым светом. Я видел куклу в окне, и она идеально подходит для маленькой девочки, которую я знаю. У неё их очень мало; Война забрала у неё большинство удобств дома и семьи. Могу я просто купить куклу? Пожалуйста?

Старый торговец посмотрел на человека, стоящего перед ним. Генерал, очевидно, человек средств от качества материала в его плаще. Человек, который нашёл бы время, чтобы попытаться получить куклу для военного беженца. Ну, если бы генерал мог не торопиться, он тоже мог.

— Да, сэр, я думаю, что смогу сделать это. Входите, и я заверну это для вас. Должен признаться, это довольно дорогая кукла.

— Это не имеет значения. Это идеальная кукла для маленькой Эм.

С карманной зажигалкой у золотого орла за десять долларов и рукой, полной тщательно упакованной упаковки, Чарли вернулся к Уилларду. Там он принял простую еду и рано лёг спать, где большую часть ночи швырялся, скучая по нежным прикосновениям Ребекки.

========== Глава 25 ==========

Пятница, 6 января 1865 г.

На следующее утро, после того, как, заказав лучший люкс в Уилларде на конец января и начало февраля, Чарли взял наёмный кэб назад к Юнион Станции и направился домой. Большая часть его покупок отправлялась в экспресс-вагоне поезда. Подарок от Лиззи был тщательно спрятан в его личную сумку, как и кукла для Эм. Бумаги адвоката и банка вместе с тремя драгоценными кольцами были спрятаны во внутреннем нагрудном кармане его пальто. По его настоянию инженер сделал рекордное время, возвращаясь в Калпепер.

***

Беула вошла в гостиную с улыбкой.

— Мисс Ребекка?

— Да?

— Рег просто зашёл, чтобы сказать, что генерал Редмонд едет домой. Он должен идти по дороге в любое время.

— Замечательно! — Она практически вскочила со стула, схватив шаль и направляясь к входной двери.

Потянув её, она заняла своё место на крыльце и стала ждать Чарли, как и должна была хорошая будущая жена. На её лице появилась огромная улыбка, и она помахала ему, когда он появился на глаза. Улыбаясь, он сбросился со спины Джека и бросил поводья Регу, который побежал по дому, как только услышал удары копыт.

— Рег, отнеси мои седельные сумки в спальню и убедись, что Джек получает специальное лечение. Вскоре Дункан должен прийти с тележкой, полной вещей для мисс Ребекки, так что поспеши назад, чтобы помочь ему разгрузиться. — Он повернулся к Ребекке и почти застенчиво сказал: — Привет, дорогая. Я скучал по тебе.

Она обняла его за шею, её сердце забилось в ушах, когда она поцеловала его в щеку.

— И я скучала по тебе, — прошептала она ему на ухо, — и если я не проникну внутрь, твой запас с мужчинами утроится.

— Дорогая, я грязная. Каждый сантиметр моего тела покрыт наполовину пылью и сажей с рельсового полотна между этим местом и Вашингтоном.

— Тогда я отведу тебя наверх и умою каждый дюйм этого тела. — Она отказалась отпустить его руку, когда они вошли внутрь.

Пытаясь сдержать жар между ними, по крайней мере до тех пор, пока они не останутся одни, Чарли спросил:

— Ты знаешь, почему Дункан, а не Джоко, принёс телегу и Джека, чтобы встретиться со мной?

— Джоко привёл больную женщину к Элизабет прошлой ночью, а затем Ричард отправил его по поручению. С тех пор я не видела ни одного из них. — Она погладила его руку через его пальто, цепляясь за его тело.

Частота сердечных сокращений Чарли поднялась на несколько пунктов от её собственничества, и все мысли о Джоко исчезли. Его время с Лиззи определённо заставило его гормоны свободно бегать, и теперь этот страстный приём от Ребекки поднимал его либидо всё выше и выше.

— Заходите в заднюю комнату, дорогая.

— Конечно. — Она улыбнулась, как кошка с канарейкой, когда они шли в заднюю гостиную.

Ребекка сначала позволила Чарли войти, затем закрыла двери, обняла его и поцеловала со всей страстью, которую она чувствовала. Чарли приветствовал её поцелуй, крепко прижимая её к своему телу, наслаждаясь ощущением её твёрдой, гибкой рамки на фоне его собственной и тепла её губ на его. Их языки дразнили и ласкали друг друга, исследуя, пробуя на вкус, наслаждаясь. Он прервал поцелуй, чтобы усадить её на стул, опустился на колени рядом с ней и стал ласкать её шею и плечи. Она застонала, позволяя ему исследовать, потянув за пуговицы его пальто.

— Я скучала по тебе, Чарли. — Она начала расстёгивать пуговицы так быстро, как могла.

— Так люблю тебя. — Её руки на его теле, срочность её прикосновения сводили его с ума. — Наверх. Сейчас. Пожалуйста, — умолял он.

— О, да, — ей удалось выдохнуть, даже когда они продолжали целоваться, пока она боролась с кресла. Как будто они были разлучены месяцами, а не только на несколько дней. Она никогда не скучала по кому-то так сильно за всю свою жизнь; она ничего не хотела так сильно, как пойти наверх и по-настоящему заняться любовью с Чарли. В течение самых коротких мгновений её разум думал, что, если этого не произойдёт, она может умереть. — Я хочу тебя, Чарли.

Её слова пронзили Чарли, как молния. Он не мог говорить. Он схватил её за руку и потащил через дверь. Двое из них бросились вверх по лестнице, задыхаясь и смеясь одновременно. Его пальто, вескит и галстук сорвались, когда они прошли через гостиную. Когда они добрались до спальни, он уже стоял в сапогах, штанах и рубашке. Его глаза сверкали серебром от его нужды. Вероятность того, что платье Ребекки выживет этим вечером, была невелика. Она потянулась и начала расстёгивать его рубашку.

— Я не собираюсь останавливаться сегодня вечером, Чарли. Я так по тебе скучала. — Она наклонилась и снова поцеловала его, расстегнула рубашку и стянула с него штаны.

— Подожди. Подожди минутку. Дай мне выбраться из этих ботинок. — Он сунул пятку в домкрат и выдернул ногу из ботинка, затем повторил процесс с другой ногой. Он повернулся к ней. — Повернись.

Она улыбнулась и повернулась к нему спиной. Её живот дико трепетал, а руки дрожали от желания и возбуждения.

— Скорее, Чарли.

Его пальцы отказались управлять маленькими пуговицами, которые были на задней части её платья. С приглушённым стоном разочарования он, наконец, сунул руку под её платье и быстрым движением стащил каждую пуговицу с платья. Она смеялась над его необычным методом расстёгивания её платья. Она повернулась к нему лицом, и их глаза встретились, когда она стянула платье с рук, а затем толкнула его на пол. Одетая только в свою сорочку, она снова отвернулась.

— Я думаю, что вы можете управлять этими кнопками. Они немного больше.

С лёгкими неуклюжими и бесчисленными поцелуями на её плечах и красивой шее, он сумел расстегнуть сорочку. К тому времени, когда он закончил, он задыхался, и потребность чувствовать её в своих руках была непреодолимой. Чарли развернул её и поднял, неся её к кровати. Он уложил её и немедленно накрыл её своим частично одетым телом.

— О, Чарли, — простонала она и выгнулась в него. — Я твоя. Я буду всем, чем ты хочешь или нужен мне. — Она обняла Чарли за плечи и прижалась к ней как можно сильнее.

Сердце Чарли колотилось.

— Мне просто нужно, чтобы ты была, дорогая. Моя любовь. Моё сердце. Мой дом. Моя. — Каждое слово было акцентировано щедрыми поцелуями в её горло, впадину, образованную её ключицей, и долину между её грудями.

В заключение Чарли внезапно втянула правый сосок в рот. Без сомнения, это был длинный громкий стон, исходящий из горла Ребекки, и ощущение её рук на плечах Чарли, которые не давали ни одному из них услышать, как скрипнула дверь в их спальню.

— Папа? — позвал тихий голос.

Тихий голос, говорящий ≪Папа≫, не был тем, что Чарли ожидал услышать, как говорит Ребекка. Медленно, это проникло в её туманный разум, что Эмили была там и звала её. С неохотой её губы высвободили сосокРебекки. Она не сдвинула своё тело, поскольку в настоящее время это было единственное, что скрывало обнажённую форму Ребекки. Она посмотрела в глаза Ребекке, смущённая и явно расстроенная.

— Эмили здесь, — объявила она, утверждая очевидное.

Ребекка смогла сдержать проклятие в отчаянии, когда она доблестно пыталась вернуть себе дыхание.

— Я слышала. Мы должны отправить её в путь, Чарльз Редмонд.

Чарли кивнул в знак согласия. Двигаясь осторожно, она натянула одеяла на столь привлекательное тело Ребекки, когда Ребекка помогла застегнуть его рубашку. Чарли повернулся к маленькому ребёнку.

Осторожно, он спросил:

— Эмили, что ты здесь делаешь? Для тебя уже поздно и пора спать, малышка.

Она улыбнулась, когда её маленькие ножки пронесли её через всю комнату. Она бросилась хихикать на кровать.

— Эм с мисс папой.

Чарли поймал маленький, извивающийся сгусток энергии и прижал её к себе.

— Я сейчас здесь, малышка. Здесь у тебя есть объятия и поцелуй перед сном. — Он сопоставил свои действия с его словами. — Теперь, Эм, тебе уже давно пора спать, поэтому я собираюсь отвезти тебя обратно в твою постель. Завтра мы будем играть вместе.

— Папа. Эм останется с папой.

— Не сегодня вечером, малышка. Сегодня вечером Эм остаётся в своей постели с Долли Эм. — Он отнёс маленькую девочку к двери, направляя её к её комнате и надеясь быстро уложить в кровать.

Ребекка, его прекрасная Ребекка ждала. Когда он вышел из комнаты, он услышал длинный стон из спальни.

— Скорее возвращайся, Чарли, — было хныканье.

— Я буду, дорогая Бекка. — Чарли прошёл по коридору в комнату Констанции и постучал в дверь.

К сожалению, комната Эм открывалась у Констанции; ему нужно было пройти, чтобы уложить ребёнка обратно в кровать. Эм всё время цеплялась за него, как очень решительная маленькая пиявка. Констанция дремала; стук поразил её.

— Входи, — позвала она, натягивая одеяло чуть выше её шеи.

Когда вошёл Чарли, неся маленькую человеческую ремуру, на её лице появилось выражение шока.

— Эм! Как ты… — она остановилась, когда заметила состояние раздетого генерала и покрасневший взгляд на его кожу. — О, генерал, мне очень жаль. — Она потянулась к ребёнку. — Эмили, ты приходишь к маме прямо сейчас.

— Всё в порядке, Констанс. Тебе не нужно вставать. Я могу уложить её обратно в кровать. — Приводя слова в действие, он прошёл через комнату к полуоткрытой двери в комнату Эм и положил маленького ребёнка в её кровать. Он быстро обнял её и поцеловал в лоб. — Спокойной ночи, Эм. Ты будешь хорошей девочкой. Завтра мы с тобой немного поиграем перед ужином. — Чарли вырвал смертельную хватку Эм из-за шеи. — Спокойной ночи, малышка. — Он направился обратно через комнату Констанс. — Извините, что беспокою вас, Констанс.

— Конечно, генерал, мне действительно очень жаль, что она прошла мимо меня. Пожалуйста, хорошего вечера.

В другой комнате раздался тихий голос.

— Эм скучает по папе, — снова закричала она, пытаясь заполучить его сочувствие.

— Не за что сожалеть, Констанс. И я ценю ваше понимание.

Он снова позвал маленькую девочку.

— Сон, малыш. У тебя всё будет хорошо, или завтрашнее время игры может стать завтрашним уроком манер.

— Да, папа. Их люблю.

— Папа любит тебя, Эм. Спокойной ночи, малышка. Спокойной ночи, Констанс.

Короткий перерыв с Эмили дал Чарли шанс обуздать свои эмоции, по крайней мере, настолько, чтобы замедлиться и дать Ребекке опыт, которого она заслуживала. Он снова вошёл в их комнату, намереваясь идти медленно и показывать Ребекке, как хорошо могут чувствовать себя любящие друг друга.

Ребекка потратила время, чтобы правильно повернуть кровать и залезть под одеяло. Вот где её нашёл Чарли. Лежа в постели лицом к двери, скромно натянув на себя простыню.

— Я полагаю, ты привёл её в постель?

— Я сделал. И как бы вы хотели, чтобы я спал, дорогая девушка?

— Мне бы этого хотелось. — Она села, позволив простыне слиться у неё на талии. — Я бы очень этого хотела. Иди спать.

Чарли просто стоял на мгновение, очарованный видением, которое предложила ему Ребекка. Затем он медленно снял свою одежду, предлагая свою трансформацию от мужчины к женщине в качестве подарка ей.

Ребекка улыбнулась и протянула руку.

— Шахта.

Чарли шёл к ней медленно, почти танцуя, мягкий и чувственный. Темп их близости изменился: от лихорадочной срочности до более медленного, пульсирующего темпа, который казался Чарли таким же верным, как и биение её сердца. Ребекка напевала от чистого удовольствия, когда Чарли сел к ней в постель. Это был их первый полный контакт кожи с кожей, и температура Ребекки взлетела, когда она почувствовала гладкость кожи Чарли по отношению к её собственной. Она обняла высокую женщину и прошептала.

— Я люблю вас.

Жар тела Ребекки на фоне её собственной вызвал дрожь нужды, пронизывающую тело Чарли.

— О, Боже мой. Я люблю тебя, Ребекка, — выдохнула она, погружая своё лицо в мягкие волосы Ребекки.

Их тела идеально сочетаются друг с другом. Очень мягко Чарли начал ласкать Ребекку кончиками пальцев, исследуя каждый дюйм её плеч, груди, рёбер и слегка округлого живота. Ребекка подтолкнула Чарли ближе, взяв её за запястье, она провела рукой между их телами и между собственными ногами.

— Прикоснись ко мне, Чарли, — умоляла она, всё время нежно целуя её любовницу в плечо.

Жара, влажность, ощущение шёлка и царапанье мягких кудрей на её пальцах, плоть налилась и стала плотной и растянутой, а постоянный поток влаги из центра Ребекки — все сговорились, чтобы разрушить контроль Чарли. Любое намерение медленного, нежного исследования растаяло, рассеянное очевидной срочностью маленькой рамы под ней.

— Я хочу, чтобы это было правильно. — Она ласкала Ребекку крепко. — Я хочу принять это медленно и нежно. — Длинные пальцы обводили линию самых интимных внутренних губ, очёрчивающих ядроРебекки. — Ты нужна мне.

— Ты мне тоже нужен. Я хочу тебя, — сказала она. Она взяла на себя инициативу и раздвинула ноги, предоставив Чарли больше места. — Люби меня, пожалуйста. — Она облизнула губы, прежде чем они разыскали губы Чарли в другом тлеющем поцелуе.

Чарли, возможно, хотел сделать это медленно, но острая необходимость взяла верх. Она подвинулась, оседлав одну из бёдер Ребекки. Длинные пальцы нежно, а затем более настойчиво исследовали Ребекку. Два пальца свернулись и скользнули внутрь. Чарли был дома. Она использовала длинные удары, чтобы погладить свою любовь. Ребекка вскрикнула от удовольствия, её голова откинулась назад, и её тело выгнулось от Чарли. Её руки тёрлись о спину, дыхание прерывалось короткими взрывами, смешанными со стонами.

— О, да. — Она подняла голову и поцеловала Чарли в плечо поцелуями и нежными щипаниями.

Всё это время её руки скользили по влажной коже Чарли, собирая лёгкий блеск пота. Она слышала неровное дыхание Чарли, и звуки, исходящие от её любовника, только усилили её возбуждение…

— Бекка. — Чарли повторял имя своей любовницы, как молитву.

Когда Ребекка выгнулась в неё, бёдра и руки Чарли соединились в ритме, который рос медленно и неумолимо. Губы Чарли отыскали грудь Ребекки и глубоко втянули этот нежный сосок в её рот. Делая то, что казалось таким правильным и таким естественным, Ребекка позволила своим рукам идти к задней части Чарли, где она массировала плоть, поддерживая ритм, который их тела находили вместе.

— Да. — Она почувствовала, как глубоко в её теле усилилось давление, когда её стоны стали почти постоянными, прерываясь лишь изредка, чтобы благоговейно прошептать: — Чарли.

Ощущение рук Ребекки на её теле, подтягивание её к себе, поощрение более жёсткого, более глубокого ритма привело Чарли к краю пропасти. Её темп резко увеличился; глубже, быстрее. Теперь она рыдала имя Ребекки, её лицо прижималось к мягкой плоти плеча Ребекки, сосало нежную кожу, просто висело, ожидая, пока Ребекка присоединится к ней.

Ребекка застонала от разочарования, когда почувствовала взрыв здания; она знала, что это не будет похоже на то, что она когда-либо чувствовала раньше. Когда прикосновение Чарли усилилось, и их тела нашли идеальный ритм вместе, она закричала, когда её тело напряглось и вздрогнуло от освобождения. Она задыхалась снова и снова, когда дрожь пробежала по её телу. Первый спазм Ребекки сжал крепкие мышцы вокруг пальцев Чарли, притягивая её глубже и удерживая на месте. Чарли присоединился к ней, напрягаясь и напрягаясь в её теле. Поток страсти Чарли обрушился на бедро Ребекки, её жгло и жгло. Чарли взлетела и слилась со своей любовью, погрузившись так глубоко в неё, что казалось, что она держит сердце Ребекки в своих руках. В течение, казалось, вечности, она висела, подвешенная в коконе экстаза.

Наконец, после того, что казалось вечным, тело Ребекки расслабилось и снова упало на матрас. Однако она не отпустила Чарли и привела её с собой, поэтому её любовник лежал прямо над ней. Она вздохнула от удовольствия и поцеловала Чарли в ухо.

— Люблю тебя. — Она глубоко вздохнула сквозь стиснутые зубы, когда одна последняя дрожь пробежала по её телу. — Я так рада, что ты дома.

Чарли держал большую часть своего веса на одной руке. Одной очень шаткой руке.

— Мой дом. Моя любовь. Моё сердце.

Слеза скатилась по плечу Ребекки.

— Чарли? Дорогая? Я сделала что-то не так?

— О, нет, возлюбленная. Вы сделали что-то очень правильное. Я дома. В твоих руках я дома. В твоих прикосновениях я дома. Впервые в моей жизни, в твоей любви я больше не являюсь один. Я так сильно тебя люблю.

— Я так тебя люблю, Чарли. — Она извивалась под ней. — Теперь обними меня и держи меня в безопасности и тепле до конца ночи.

Чарли сдвинула своё тело и обернулась вокруг маленькой женщины. Они натянули одеяло на себя. Обвитые, как пара котят, Чарли положила голову рядом со своей любовью.

— Я не уверен, кто из нас держит другого в безопасности и тепле, любимая. Я тебя обожаю. — Долгие минуты были потрачены на тихие объятия и простые слова любви и принятия.

Несмотря на всю силу, которую Чарли привнесла в отношения, до любви и страсти Ребекки она превратилась в простое детское чудо.

— Всё, что имеет значение, это то, что мы здесь вместе. — Ребекка перевернулась лицом к своему любовнику. — А теперь, когда я поздоровалась, как прошла твоя поездка? — Она хихикнула, скручиваясь возле тела Чарли.

— Моя поездка была очень успешной, дорогая. Я принесла все вещи, которые вы заказали у меня, в сегодняшнем грузовом поезде. Я позвала Лиззи Армстронг, и она помогла мне с приключением у галантереи.

— Как твоя подруга, Чарли? Что ж, я надеюсь. Я рада, что тебе помогли. Я подумала, не почувствуешь ли ты себя немного озадаченным.

— Она также подарила нам довольно личный свадебный подарок. Надеюсь, она вам понравится, когда вы встретите её. Похоже, она не ожидает, что вы захотите даже встретиться с ней.

Ребекка отодвинулась и посмотрела на Чарли.

— Подарок? Какой подарок? Мне бы очень хотелось встретиться с ней. Она — твой друг и важна для тебя. Сначала я признаюсь в некотором количестве ревности, но я справлюсь с этим.

— Спасибо, любимая. Я был уверен, что ты это сделаешь, но она довольно печально известна как куртизанка, и я был обеспокоен, что ты найдёшь её под собой.

Чарли аккуратно избегал вопроса о подарке.

— Никогда. Она твой друг, и я бы хотела, чтобы она была моим другом и знала, что наш дом всегда открыт для неё.

Чарли притянул Ребекку ближе и поцеловал её в макушку.

— Вы можете представить, что визит моей дорогой Лиззи сделает с миссис Уильямс? Бедная женщина упадёт в обморок.

— О, тогда, Чарли, мы должны убить её как можно скорее.

Чарли хихикнул, крепче обнимая Ребекку и чувствуя себя комфортно для непреодолимого сна.

***

Ребекка проснулась в тот момент, когда Чарли перемешивался утром. Она напевала, когда она перевернулась и открыла глаза, чтобы увидеть, как он сжимает свою мантию.

— Я полагаю, что он вернулся к нормальной работе? — спросила она, даже когда провела рукой по одеялу, молча приглашая его обратно.

— Ну, дорогая, я отсутствовал большую часть недели. Я скорее думаю, что Ричард был бы признателен за то, что я пришёл и избавил его от трудной части, — улыбнулся он, — решения.

Чарли подошёл к кровати Ребекки и погладил мягкую кожу её плеча, выглядывающую из-под одеяла.

— С другой стороны, после дня путешествий мне может быть прощено немного поспать.

Ребекка глубоко вздохнула и разочарованно закрыла глаза, вспомнив что-то очень важное.

— О нет, Чарли, нам нужно вставать, и тебе нужно найти Ричарда, Элизабет и Джоко. У нас был ≪инцидент≫, пока тебя не было.

Чарли остановился. Тон голоса Ребекки ясно говорил ему, что ему не понравится то, что он собирается услышать.

— Не могли бы вы рассказать мне основы? Приготовить меня к тому, с чем мне придётся столкнуться?

Она поднялась и жестом попросила Чарли подать ей халат у подножия кровати. Как только она проскользнула в него, она села и взяла его за руку.

— Пока тебя не было, Джоко пошёл к миссис Уайт. Когда он прибыл, он обнаружил, что её избили и… — она остановилась, опустив глаза и снова подняв их. — Дэвисон и его люди. Они изнасиловали её.

Чарли повернул голову назад и на мгновение уставился в потолок. Он глубоко вздохнул.

— Чёрт. Как миссис Уайт?

— Когда она впервые попала сюда, она была горькой, обижённой, злой и испуганной. Но под нежной помощью Элизабет и постоянным вниманием Джоко, она будет в порядке. Я позволю ей остаться здесь с нами, дорогая, но она не должна больше оставаться одна, и она будет восхитительным дополнением к дому.

Чарли сделал ещё один глубокий вдох и выдохнул через надутые щёки.

— Она, безусловно, приветствуется, и я уверен, Джоко будет рад, что она здесь. У нас достаточно места для неё?

— Это большой дом, Чарли. Пока мы поместим её в комнату, которую мы использовали для майора. Затем, как только вы с Элизабет уедете, я переставлю спальни. Но у нас всё хорошо.

— Ричард нашёл Дэвисона и его людей?

— Я знаю, что у него есть патрули, разыскивающие их, но вам придётся спросить его о деталях. Я не говорила вам прошлой ночью по самым корыстным причинам. Вы ничего не могли поделать, и я нуждалась в вас. Но я знаю, что вам нужно.

Чарли провёл руками по волосам. Это было не то, к чему нравилось возвращаться. Расстроенные гражданские лица будут обвинять армию, и возникнет очень деликатный вопрос о юрисдикции, когда мужчины будут захвачены в плен.

— Дорогая, почему ты не сказала мне это прошлой ночью?

— Мне очень жаль. Я должна была позволить тебе присматривать за этим прошлой ночью, когда ты вернулся, но я была так рада видеть тебя, и ты ничего не можешь сделать, кроме того, что уже делал Ричард. — Она посмотрела на смятые простыни. — И я нуждалась в тебе. Мне действительно жаль, если это вызвало проблему.

— Дорогая, я бы ни за что не обменял вчерашний вечер. При необходимости я с радостью откликнусь на любое предположение о том, что я не выполняю свои обязанности, указав, что мой долг перед моей женой и семьёй предшествует моему долгу перед страной.

Брови Ребекки поднялись, когда она рассмотрела его. Это было определённое изменение приоритетов для офицера. Он всегда ясно давал понять, что его долг перед армией важнее всего. Она улыбнулась и поласкала его щеку.

— Я рада это слышать. Давайте продолжим наш день, Чарли. У вас есть этот вопрос, и у меня есть чувство, что в очень короткие сроки Маленькая Эм будет сносить стены, чтобы найти своего папу.

Чарли поцеловал Ребекку в лоб.

— Да, дорогая. Почему я подозреваю, что одна из вещей, которую вы должны будете сделать, когда переставите комнаты, — это создать детскую?

— Всё готово, чтобы увидеть. Дункан и некоторые другие мужчины вылепили мебель, дамы делали одеяла, а некоторые — одежду. Позже, когда вам понадобится посмеяться, я покажу вам мои попытки на пинетки.

— Вы вязали крючком? Моим, как у вас дома. Пожалуйста, не просите меня сделать то же самое. — Чарли улыбнулся домашнему обмену, но часть его разума уже была где-то в другом месте: рассматривая последствия группы бывших солдат Союза, насилующих и крадущих свой путь через Северную Вирджинию.

— Я бы не стала, Чарли, не переживай. Боюсь, я тоже сдамся. Если Джеку не понадобятся носки для весенней кампании.

— Ну, дорогая, как бы мне не хотелось остаться с тобой сегодняшним утром, явно дежурные звонки.

Чарли быстро выполнил свою утреннюю рутину, так как ему нужно было как можно быстрее добраться до Ричарда и выяснить состояние ситуации с миссис Уайт и Дэвисоном. Он натянул простейшую форму и направился к офицерскому столу. Там он нашёл Ричарда, наслаждающегося первой чашкой кофе дня.

— Доброе утро, Ричард. Я слышал, у нас есть серьёзная проблема.

— Вы могли бы сказать это, о, бесстрашный лидер.

— Итак, мы их уже поймали?

— Если бы у нас были, у нас не было бы проблемы. Чарли, у меня были детали круглосуточно, так как Джоко привёл миссис Уайт обратно. Есть признаки того, что они всё ещё находятся в этом районе, но они хорошо обученные солдаты; они знают, как их не найти.

— Вы связали другие команды, чтобы сказать им быть начеку?

Ричард старался не выглядеть раздражённым. Он потерпел неудачу, ≪да, отец≫. Чарли посмотрел на Ричарда.

— Делаете это снова, не так ли? Извините, мой друг. Вы зашли так далеко, что инициировали сквозную зачистку? И, нет, я не спрашиваю, потому что сомневаюсь в вас, я просто хочу знать, что сделали и не сделали. Ты, мой друг, не тот, кто должен идти говорить с мэром Фрейзером.

— Всё в порядке, Чарли. Весь этот беспорядок заставляет нас всех быть на грани. Люди связаны и полны решимости найти этих дьяволов. Наши войска действительно уважают этих граждан, и они сходят с ума по этому поводу. У меня были люди во всех общинах, обеспечивающие постовое дежурство. Они начали дом за домом вчера. И я уже готов был иметь дело не только с мэром Фрейзером, но и с преподобным и миссис Уильямс. Чарли, вы уверены, что хотите вернуться сюда после войны? Не будет ли легче переместить Ребекку и детей, так сказать, в Париж?

— О, я должен предположить, что когда-либо милостивая и нежная миссис Уильямс представляла определённую проблему даже для вашего очарования?

— Чарли, я бы лучше встретился с Ли и всей его армией под командованием Джорджа Кастера, чем провёл бы ещё один день с этой женщиной.

— Хочу ли я знать, или ты позволишь мне войти в логово льва неподготовленным?

— Это миссис Уильямс, Чарли, на её самых праведных. Я уверен, что вы можете просто представить, для чего вы находитесь.

Чарли закатил глаза.

— Прекрасно. У меня и без того обидная ситуация: три насильника или хуже, и миссис Уильямс. Я предложу вам сделку. Вы возьмёте миссис Уильямс, а я решу все остальные проблемы.

Ричард на самом деле откинул голову назад от радостного смеха, а затем ударил своего друга по спине.

— О, нет, мой друг. Теперь это ваше сообщество. Вы должны быть тем, кто с этим справится. Я буду более чем рад завязать петли, когда мы их найдём; чёрт, я даже построю виселицу, но я не буду снова иметь дела с этой злой женщиной.

Чарли вздохнул с глубоким страдальческим вздохом. Он положил одну руку на его сердце.

— Если я должен, я должен. Вещи, которые человек будет делать для долга.

Ричард улыбнулся этому другу.

— Итак, Ричард. Что скажите, вы придёте в дом и позавтракаете со мной? Вы можете рассказать мне о более мирских событиях на этой неделе. То есть, если вам удастся отвести глаза от Элизабет.

Ричард встал и выбросил остатки кофе в своей чашке.

— Как будто ты будешь слушать меня. Ты ничего не замечаешь, когда Ребекка находится в комнате.

Чарли рассмеялся.

— Ну, я полагаю, мы равны. — Он лукаво улыбнулся. — Конечно, есть другая женщина, которая может отвлечь нас обоих от наших дам. И она, вероятно, будет на завтраке.

— О, да, в ваше отсутствие я стал ≪Унком Вичхедом≫. Джоко так же хорошо чистил моё пальто, как и ваше.

— О, значит, вы нашли кремовую пшеницу столь же полезной для ваших шерстяных тканей, как и я? Я особенно впечатлён тем, как она заставляет латунь сиять.

— Я не уверен, что это пшеница или обильные слюни Эмили.

Двое мужчин шли к дому, пока они болтали. Из зимней кухонной двери вырвалась маленькая фигура, её ведущие струны тянулись за ней, а младшая сестра Беулы бежала за маленьким чертёнком.

— ПАПА!

Небольшая человеческая ракета запустила себя в Чарли, полностью полагаясь на способность человека поймать её и сохранить её в безопасности.

— Вы практиковались. — Ричард усмехнулся, наблюдая, как Чарли поднимает девочку на руки. — Я подбрасывал её три раза на прошлой неделе.

— Привет, малыш. Тебе было хорошо, пока меня не было?

— Да, папа. Хорошо. — Она улыбнулась, показав ему, что зубы становятся более заметными с каждым днём, а затем крепко обняла его за шею. — Эм скучала по папе.

— И папа тоже скучал по Эми. Ты была хорошей для дяди Ричарда? — Чарли злобно усмехнулся своему другу над чёрной заплаткой, заделанной в его плече.

— Да. Мама Бекка отшлёпала Эм.

— О. Вы были непослушной? Я думаю, что мама Бекка отшлёпывает только тогда, когда маленькие девочки действительно очень непослушные.

— Боюсь, Эмили сильно напугала Ребекку. Она решила, что было бы весело поиграть в прятки с Ребеккой и не приходить, когда мы все её разыскиваем. Почти через час после того, как мы начали искать, мы нашли её скрытой за занавесками в гостиной. Ребекка была вне себя от беспокойства.

— Эм, ты пряталась от мамы Бекки?

— Да, папа. — Её глаза упали, а её губы высунулись наружу; было очевидно, что она ищет его прощения.

— Малышка, прячущаяся от меня, или мамы Бекки, или твоей матери, или доктора Уокер, или Тесс, особенно плохая. Мы люди, которые заботятся о тебе, и если ты прячешься от нас, мы очень, очень беспокоимся. Ты хочешь сказать мне, почему ты спряталась?

Она легла ему на плечо, ≪играя≫.

— Ну, малышка, есть много способов играть. Этот был не очень хорош. Так ты больше не собираешься делать это, не так ли?

— Нет, папа. Мама Бекка отшлёпала Эм.

— И если Эм сделает это снова, либо мама Бекка, либо папа снова отшлёпнут. — Чарли поцеловал лоб маленькой девочки. — Теперь, как насчёт завтрака?

Тесс с благодарностью посмотрела на генерала, отмахивая его от энергичного ребёнка. Она вернулась на кухню, где ей пришлось несколько минут спокойно посидеть, позавтракать и посплетничать с Сарой, прежде чем ей снова пришлось преследовать маленького беса. Они поднялись по задней лестнице и вошли в комнату для завтрака с веранды. Элизабет и Ребекка уже были там, ожидая их. Что ещё более важно, с точки зрения Ричарда, кофейник уже был там.

— Итак, Чарли, как прошёл твой шоппинг в Вашингтоне? — У Элизабет была злая улыбка на лице, прекрасно зная, насколько Чарли нравилась эта домашняя работа.

Чарли поднял бровь на неё.

— Довольно успешно, спасибо. Я полагаю, что запасы были выгружены вчера вечером и находятся в складских помещениях внизу.

Ребекка повернулась к Элизабет и слегка улыбнулась.

— Да, Чарли получил всю необходимую помощь от миссис Армстронг.

Ричард фыркнул в свой кофе.

— Миссис Армстронг, Чарли? Ну, я должен сказать, что если вам нужно было найти профессионального покупателя, который бы помог вам, вы бы не справились.

Чарли только улыбнулся.

— Пока это были единственные профессиональные услуги, которые она предлагала, — пробормотала Ребекка из-за своей кофейной чашки.

Ричард глотнул глоток кофе и сжёг горло, что вызвало приступ кашля. Тем не менее, это было лучше, чем разбрызгивать кофе по всему столу.

Чарли спокойно ответил на комментарий своей невесты.

— Моя дорогая, какие услуги она могла или не могла предложить, является спорным. Я — твой, и только твой. Она действительно послала нам свадебный подарок.

— Я знаю это, Чарли. Я просто делала замечание.

— У меня есть подарок для тебя, моя дорогая, и один для юной Эм.

Эм, которая счастливо сидела на коленях своего папы и ела свои утренние хлопья, услышала её имя, слово ≪подарок≫ и тут же оживилась.

— Подарок Эм? — Она схватила его за пальто и встретила его нос к носу. — Хорошо, папа.

— Да, для Эм. После того, как ты закончишь завтракать. И ты должна съесть всё это, малышка.

— Мммм… — Эм показала, что возвращается к своим хлопьям и суёт их в рот.

В этот момент в переднем зале раздался стук. В комнату вошёл Рег, за ним сразу же последовал капитан Магуайр из роты G. Капитан, самый младший из командиров роты Чарли, был покрыт засохшей грязью и дорожной пылью. Его глаза были налиты кровью, и было очевидно, что он страдает от недостатка сна. Он обратил на себя внимание, осознав, что ворвался в семейный завтрак и покраснел до корней волос.

— Капитан Магуайр докладывает, сэр.

— Спокойно, капитан. Похоже, вы могли бы выпить чашку кофе. Поднимите стул и скажите мне, что заставляет вас так торопиться. — Ребекка подала знак Регу, чтобы он достал капитану чашку.

— Спасибо, сэр. — Молодой человек сел, серьёзно глядя на Чарли. — Мы поймали их, сэр.

Чарли вздохнул.

Некоторое время он молчал, а затем спросил:

— Вы получили какие-либо доказательства других преступлений?

— Ну, сэр, мы нашли в их распоряжении несколько вещей, которые мужчина обычно не имел бы при себе. Женские украшения и тому подобные вещи, не так много, но несколько вещей. Сэр, мы поймали их прямо возле Калпепера. Кажется, они слышали, что Вы пошли в Капитолий, и они вернутся сюда.

— В какой они форме?

Он вздохнул.

— Ну, сэр, вы можете себе представить. Они грязные и голодные, но они сражались с моими людьми, сэр.

— Я полагаю, что у вас есть двоюродный брат Дэвисона в вашей компании. Как он себя вёл?

— Ну, сэр, он, ну, он выбил смолу из Дэвисона, прежде чем мы смогли его унять.

— Хммм. Ну, я полагаю, это свидетельствует о том, что мы выполнили свою работу, вдохновив мужчин стремиться работать в команде с общим чувством чести. — Ричард фыркнул на заднем плане. — Самуэльсон осмотрел их и залатал. Где ты их держишь?

— У нас они хорошо заперты в коттедже надзирателя. И по всему зданию выставлены люди, приказывающие пристрелить их на месте, если они выйдут.

— Я так понимаю, что в их рядах мало симпатий к ним?

— Совсем нет, сэр. Достаточно плохо, что они сделали с миссис Адамс, но когда у них была возможность уйти, а затем остаться и причинить боль этой милой миссис Уайт, ну, сэр, это было в конце линии для большинства мужчин, сэр. Многие из нас сделали работу по дому для миссис Уайт и её горожан, и они этого не заслужили. Я сомневаюсь, что вы найдёте человека, готового постоять за них, сэр.

Чарли кивнул в знак признательности юному Магуайру.

— Ну, Джордж, ты выглядишь, как человек, которому нужно немного поспать. Передай свои обязанности одной из других компаний. Потом ты и твои люди сдадутся. Мы передадим этих троих гражданским властям солдат, и они должны быть обвинены местным гражданским правительством.

— Да, сэр, прямо сейчас. — Молодой человек встал и улыбнулся Ребекке. — Спасибо за горячий кофе, мэм.

С резким салютом он покинул комнату, которая оставалась тихой, поскольку все рассматривали новые проблемы, которые только что возникли. Наконец раздался тихий голос.

— Папа?

— Да, Эм?

Она положила ложку и посмотрела на него очень серьёзно.

— Папа, там плохой человек?

— Нет, дорогая. У капитана Магуайра есть плохие люди. Папа должен пойти и выяснить, что сделать, чтобы наказать их.

Она взобралась на его колени и положила руки на его щёки.

— Папа отшлёпает плохого человека.

— Нет, дорогая. Папа должен будет сделать что-то ещё. Эти люди были слишком плохими, чтобы просто отшлёпать их.

Эм уселась на колени и подняла ложку, её маленькие брови сошлись, когда она обдумала это.

— Бьюти плохой человек, — пробормотала она вокруг ещё одной ложки хлопьев.

***

Ричард и Чарли, озабоченные тем, что Дэвисон и его люди были схвачены, поспешно закончили завтрак и пошли на интервью преступников. Это оставило Ребекку с очень расстроенной маленькой девочкой.

— Мама Бекка, Эм хорошая. Папа любимец. — Лицо Эм было портретом смущённого разочарования.

— О, дорогая, папа очень занят. Я обещаю, он даст тебе твой подарок позже. Как насчёт этого? Пойдём посмотрим, что папа привёз на свадьбу?

— Призент для свадьбы?

Ребекка засмеялась и подняла маленькую девочку.

— Да, в некотором смысле. Это то, что нужно маме Бекке, чтобы иметь надлежащую свадьбу с папой. — Ребекка повернулась к Элизабет. — Не хотите ли присоединиться к нам?

Маленькая девочка счастливо обосновалась в руках Ребекки. Она росла как травка с хорошей едой, которой кормила её Сара. Вскоре она станет слишком тяжёлой для Ребекки, чтобы её можно было легко взять и носить с собой.

— Мама Бекка? Что такое свадьба?

— Хороший вопрос. Я бы хотела, чтобы у меня был ответ, который вы бы поняли. — Она продолжила думать об этом, продолжая идти по коридору. — Это вечеринка, Эм.

— Хорошо. Эм любит ласки.

Элизабет усмехнулась, когда две женщины прошли в заднюю гостиную, чтобы осмотреть приобретения Чарли. Войдя в комнату, они столкнулись с огромной кучей пачек, сумок и коробок, все они были довольно случайно разбросаны по середине комнаты. Ребекка немедленно пошла позвонить и вызвала Лизбет, Тесс и Рега.

— Похоже, всё, что принёс Чарли, было просто завалено здесь. Я верю, что мне понадобится хотя бы один чайник, чтобы пройти через это геркулесовое усилие. — Глаза Элизабет блестели от смеха.

Ребекка была немного ошеломлена.

— Это не смешно, Элизабет, — игриво отчитала Ребекка, положив Эм на пол и продолжая смотреть на груду. — Вы могли бы подумать, что он мог бы обозначить вещи немного лучше.

— Моя дорогая, Чарли — человек, который никогда не делает покупки. Я думаю, что он заставлял Джоко делать все свои покупки, за исключением одежды и ботинок, в течение многих лет. Нам повезло, что ему удалось получить всё по списку на вашем счету, дорогая. — Элизабет тыкала в кучу, сдвигая сумки и осматривая коробки. — Это станет намного лучше, как только мы вытащим отсюда вина и бокалы с бренди.

Ребекка посмотрела поближе на груду.

— Господи, Чарли планирует напоить весь округ?

— Что ж, сегодня вечером перед свадьбой проводится мальчишеская вечеринка. — Элизабет ухмыльнулась.

Ребекка встала, серьёзно глядя на Элизабет.

— О, я забыла об этом. Как вы думаете, у Чарли будет такая вещь?

— Я думаю, что Ричард, вероятно, будет настаивать. Этот человек воспользуется любой возможностью, чтобы отпраздновать, и если он сможет сделать это за счёт Чарли, ну, тем лучше, по его словам.

— Пока Чарли будет в надлежащем состоянии для свадьбы на следующий день, потому что, если он не будет, я сниму с Ричарда шкуру.

— Моя дорогая, пожалуйста, оставь мне немного этой шкуры. — Элизабет продолжала тыкать в пакеты. — Между прочим, я полагаю, что миссис Картер что-то говорила о швее. Может, нам стоит попросить её присоединиться к нам?

В этот момент у двери появились Лизбет, Тесс и Рег.

— Вы звонили нам, мисс Ребекка? — Лизбет лидировала.

Тесс немедленно взяла на себя ответственность за девочку, которая выгрузилась из рук Ребекки и использовала кучу товаров, чтобы разыграть маленькую версию короля горы. Рег, полностью осознавая, сколько вещей было уложено на полу, и боясь, что ему скажут убрать большую часть более тяжёлых вещей, пытался сделать себя невидимым.

— Да, мы должны разобраться в этих вещах и определить, что нужно убрать, — Ребекка посмотрела на человека, тихо стоящего в углу у двери. — Рег, я уверена, что вы позаботитесь об этом прямо сейчас.

— Да, мэм. — Рег закатил глаза, когда Ребекка отвернулась.

Прошлой ночью он вытащил большую часть этих вещей в салон из вагона. Теперь ему придётся снова их тащить. Ему уже больно.

— Тесс, не могли бы вы найти миссис Картер и попросить её присоединиться к нам? Вы можете оставить Эм здесь с нами. — Она повернулась к Элизабет. — Спасибо, что напомнили мне. Миссис Картер предложила помощь в подготовке к свадьбе, как и некоторые другие женщины. И Лизбет, вы знаете, я буду сильно зависеть от вас в ближайшие недели. Поэтому, пожалуйста, считайте себя частью свадебной вечеринки. Доктор Уокер нуждается в чае, чтобы пройти через это; возможно, вы принесёте достаточно для всех нас — и Лизбет, принеси чашки для тебя, Тесс и Рега.

Элизабет посмотрела на своего друга.

— Хорошо, что миссис Уильямс не является частью этой маленькой свадебной вечеринки. Она бы потеряла сознание, если бы знала, что вы позволите слугам пить с вами чай.

— Напомни мне сказать ей, когда я увижу её в следующий раз.

Элизабет фыркнула, когда она взяла пакет, который был явно рулоном ткани.

— Я думаю, вы можете посмотреть на это. — Она передала Ребекке посылку.

Ребекка открыла пакет и улыбнулась содержимому. Это была красивая полупрозрачная вуаль цвета слоновой кости, которая будет внешней оболочкой её свадебного платья.

— Это красиво.

— Да, дорогая, это так. Что вы планируете, если я могу спросить?

— У миссис Купер было прекрасное изображение платья, которое, как мне показалось, было бы уместным. Миссис Картер согласилась и сказала, что может сделать это для меня довольно быстро. У него простая нижняя юбка из бледно-синего атласа с собранной вуалью в юбке до талии над одним бедром. Лиф больше из голубого атласа с кружевом цвета слоновой кости, с зачерпанным вырезом на плече. На юбке кружевные розетки. Просто, элегантно, и мне это нравится.

Миссис Картер вошла, когда Элизабет описывала платье.

— Ах, миссис Гейнс. Я вижу, что поставки пришли. Давайте разберёмся с ними, и мы можем начать сокращать образец сегодня.

Молча, Рег втащился в комнату и выходил из комнаты, неся в подвал чемоданы с вином и бочонки с бренди вниз.

***

Джоко осторожно постучал в дверь комнаты Эстер Уайт. Мягкий голос велел ему войти.

— Доброе утро, Эстер. Тебе лучше, дорогая леди?

— Доброе утро, Джон. Да. Спасибо. Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне. — Она похлопала место рядом с ней в маленьком портье.

— Я хотел проверить и позаботилась ли доктор Уокер о вас, есть ли какие-нибудь проблемы. — Джоко нервничал.

Что он действительно хотел сказать ей, так это то, что Дэвисон был схвачен, но не совсем знал, как это сделать.

— Да. Доктор Уокер и миссис Гейнс были очень добры ко мне. Я чувствую себя намного лучше. Я верю, что выздоровею полностью. — Она остановилась, глядя на свои руки. — Джон, мне очень жаль, что я наговорила тебе, когда ты впервые нашёл меня.

— Эстер, дорогая леди, я удивлён, что вы говорили с кем-нибудь в этой форме после того, что эти монстры сделали с вами. Я просто благодарен, что вы позволили мне помочь вам и привести вас сюда.

— Джон, я очень давно узнала, что есть хорошие люди и есть злые люди. Одежда не делает человека. Это то, что у тебя на сердце. Ты хороший человек, они злые.

— Спасибо, Эстер. Для меня большая честь знать, что ты считаешь меня хорошим человеком. Боюсь, что в мире больше людей, которые считают меня скорее граблями, чем святым.

— Да, хорошо, я могла бы представить, что это будут мои довольно громкие южные кузены. Вы бы сочли меня странной, если бы я сказала, что никогда не поддерживала эту войну? Я знала, что это будет безрассудное предприятие, но я никогда не верила, что мы можем выиграть войну с федералами. Если наш образ жизни был разрушен, мы уничтожили его сами.

— Ах, Эстер, я ценю вашу точку зрения на эту войну, но я боюсь, что я имел в виду больше свою личную жизнь. Я, как известно, пользуюсь, например, компанией женщин меньшего размера, чем стерлинговая репутация в прошлом. Мне также сказали, что у меня есть ирландская склонность к небольшому количеству кувшина.

— Я никогда не знала ирландца, который не был бредовым, Джон Джексон. Вы совершенно очаровательный джентльмен, и вы это знаете.

— Что ж, мэм, если вы можете выдержать поддержку известного противника, то для меня будет честью выступить в качестве вашей поддержки. И когда всё это закончится, возможно… — Джоко остановился на мгновение, затем посмотрел на пол. — Видишь ли, Эстер, я думаю, тебе понадобится кто-то, кто будет отстаивать тебя. Наши войска захватили Дэвисона и двух других мужчин прошлой ночью. Генерал сказал, что планирует передать их гражданскому правосудию, но в любом случае тебя будут просить дать показания.

— Будут ли они повешены? — спросила она очень малоэмоционально.

— Если мне есть, что сказать по этому поводу. Я знаю, что у генерала Редмонда нет никаких угрызений совести в отношении повешения насильников. Но ещё неизвестно, что мэр Фрейзер решит сделать.

— У Фрейзера нет оснований для принятия такого решения. Я могу сказать, что, поскольку я знаю его всю свою жизнь. Он и мистер Уайт раньше вместе охотились на кроликов. Гораций — добросердечный человек, но он не лидер.

— Ну, я подозреваю, что что бы ни случилось, генерал Редмонд будет играть главную роль. И у него есть основа.

— Вы очень любите своего генерала, очень преданы ему. Что он сделал, чтобы заслужить такуюжестокую преданность?

— Он спас мне жизнь, а затем дал мне место в мире. — Абсолютная простота заявления Джоко много говорила об отношениях между двумя мужчинами.

— Я могу сказать вам, что люди в этом районе разрываются между тем, чтобы называть его другом и ненавидеть его только потому, что он офицер Союза. Они понимают, что он сделал больше, чем они когда-либо ожидали, но их чертовски глупая гордость не позволяет им поблагодарить его. — Она вздохнула и посмотрела на своего друга. — Я была бы благодарна за вашу поддержку через это, Джон. Спасибо.

— Знаешь, Эстер, я видел женщин после того, как они подвергались насилию, и большинство из них были гораздо более эмоциональными, чем ты. Я волнуюсь за тебя, милая леди. Удерживать гневь и боль не годится для тебя.

— Я прошла через всё это, дорогой человек. Я достаточно взрослая, чтобы знать, что это ничего не изменит. То, что случилось, случилось. Я ничего не сделала, чтобы поощрить это, но я, безусловно, не могу изменить это.

— Ну, мэм, я полагаю, вы можете ожидать визита генерала в ближайшее время. Если хотите, я буду здесь с вами, когда он позвонит.

— Да, думаю, мне бы очень этого хотелось. Спасибо.

— Теперь, мэм, чтобы скоротать время, вы хотели бы сыграть в небольшой двуручный вист, или, может быть, в некоторые шашки или шахматы?

— Я была бы осторожна на вашем месте, сержант. До того, как мой муж умер, когда он больше не мог выходить из своей постели, мы играли в шашки весь день. У меня всё хорошо. — Она улыбнулась, когда Джоко приблизил игровой стол к своему месту.

Джоко положил шахматную доску на маленький стол и вытащил коробку с маркерами. Они устанавливали их на место, когда услышали треск выстрелов. Джоко вскочил, опрокинул стол и помчался через дверь.

***

Чарли и Ричард отправились в офис Чарли рассмотреть доклады арестованных офицеров. Затем Чарли подготовил статьи об аресте, определив официальные обвинения и передав трёх человек в гражданские власти. Наконец, он подготовил копии документов вместе с письмом Фрейзеру и отправил их вместе с солдатом, чтобы доставить на почту мэра. Затем он остановился наверху, чтобы проверить Ребекку и дам. Когда он вошёл в небольшую прихожую, он столкнулся с большинством женщин в доме, которые разбирали материал, кружева и идеи, которые он принёс, делая наброски деталей дизайна или потягивая чай. Гул был ошеломляющим, и он поспешно поцеловал Ребекку, взъерошил волосы Эм и начал отступать от того, что стало полностью женским владением. Звук стрельбы пронзил даже эту какофонию. Он выбежал из комнаты.

***

Капитан Питер Дэвис, новыйкомандир компании С, принял на себя ответственность за заключённых от капитана Магуайра с определённым уровнем гордости. Все трое были членами его компании, все трое были особенными друзьями последнего, и, честно говоря, майор Монтгомери, и все трое были смущены в его компании. То, что полковник Полк счёл нужным разрешить своей компании смонтировать охрану, было честью; тот, который, как он верил, они заработали, выиграв гимнастику. Дьюи шагнул в маленькое каменное здание. Трое мужчин стояли отутюженные, явно выглядя хуже для повешения. Магуайр сказал, что они сопротивлялись аресту; судя по их взглядам, люди роты G не были мягкими в своих попытках покорить их.

— Шамус Дэвисон, Отис Дампир и Эдвард Осборн, вы обвиняетесь в преступлениях, связанных с изнасилованием, воровством и нападением на гражданское лицо. Поскольку вы нарушили условия увольнения, вам также предъявлено обвинение в неспособности подчиниться командиру и неисполнение обязанностей. По обвинению в изнасиловании, краже и нападении вы должны быть направлены в гражданские власти, в зависимости от обстоятельств, из-за вашего увольнения из армии. Только после того, как гражданские власти предъявят свои обвинения, вас будут судить военные обвинения. Подумайте хорошо, мужики. Мистер Самуэльсон скоро придёт, чтобы позаботиться о ваших травмах.

Юный лейтенант Ласточка руководил работой по охране, которую поддерживал Райфорд, новый носитель цветов. Райфорд и другие охранники поочередно расковали людей и проводили их в пустую кладовую в задней части офиса надзирателя. Через несколько минут прибыл Самуэльсон. Райфорд вызвался пойти с ним. Когда они открыли дверь, трое мужчин взорвались из своей временной тюрьмы. Один вооружённый Самуэльсон, потерявший сознание. Другой схватился с Райфордом за его карабин, а третий отправился за Ласточкой. Молодой Ласточка отреагировал так, как его обучали. Он выстрелил из пистолета одним выстрелом в сердце. Карабин Райфорда сработал почти одновременно, пронзив челюсть и мозг нападавшего. Третий человек бежал; Дьюи завалил его двумя выстрелами в спину. Дьюи проверил Самуэльсона и других мужчин. Помимо очевидного факта, что у медика была стеклянная челюсть, все мужчины были здоровы, хотя и несколько потрясены. Все три злодея были мертвы. Дьюи только что заказал деталь, чтобы обращаться с телами, когда Чарли, Ричард и Джоко заревели за углом, оба офицера с вытянутыми руками. Они остановились, как только увидели три тела на земле.

— Капитан Дьюис сообщает, сэр. Заключённые попытались убежать, напав на нескольких наших людей. В соответствии со стандартной процедурой мы ответили силой. Извините, сэр, что мы не смогли привлечь их к суду, но, честно говоря, я так же рад, что это закончилось таким образом. Хорошее избавление от плохого мусора.

Чарли посмотрел на тела, смятые в грязи, а затем на лица людей вокруг него. Это были те же люди, которые шли, спали, ели и сражались бок о бок с теми, кто лежал в грязи. Не было ни одного лица, которое выражало бы какое-либо горе от потери товарища. Возможно правосудие было сделано.

***

Чарли и Джоко вернулись в дом, оставив Ричарда, чтобы наблюдать детали захоронения, обработки бумажной работы и отправки гонца мэру Фрейзеру. Пришло время Чарли встретиться с миссис Уайт и сообщить, что ей не придётся проходить испытание. Они поднялись по задней лестнице и пошли по коридору в её комнату. Как только они постучали в дверь миссис Уайт, дверь в комнату Констанс взорвалась, и вырвался маленький торнадо с чёрными волосами. Будучи очень хорошей во время её утреннего визита к матери, она была полна энергии и готова играть.

— Папа! — Эм подбежала и бросилась на него, обвивая его ноги и пытаясь взобраться на него, как на дерево.

Эстер Уайт встала и шагнула, когда в её дверь постучали. Как и все остальные в доме, она слышала выстрелы. Она открыла дверь для очень забавного видения высокого стройного черноволосого офицера, на которого поднялся маленький нетерпеливый черноволосый ребёнок-обезьяна. Это видение было так далеко от того, что она ожидала, что она не могла удержаться от смеха.

Пока она смеялась, Чарли усадил её в изгиб левой руки и наставлял:

— Хорошо, теперь папа должен поговорить с милой леди.

Эм свернулась к плечу Чарли и наблюдала за женщиной, когда её папа вошёл в комнату.

— Вы отец этого ребёнка, генерал? Как это возможно?

— Нет, миссис Уайт, я нет. Я просто похож на её отца. Её мать нездорова и находится на другой стадии беременности, поэтому Эм скорее привязалась к Ребекке и мне. Добро пожаловать в наш дом, хотя я бы для этого хотел быть в гораздо более приятных обстоятельствах. — Чарли явно чувствовал себя комфортно в роли отца для маленького чертёнка, который смотрел на миссис Уайт сквозь пальцы, флиртуя и улыбаясь.

— Спасибо. Это было очень мило с мисс Ребеккой, чтобы принять меня. — Пожилая женщина протянула руку и провела пальцами по чёлке Эм. — Что-то случилось? Я слышала выстрелы. Кто-нибудь пострадал?

— Я должен сообщить вам, что заключённые пытались сбежать и были убиты во время последовавшего шума. Возможно, хорошая новость, мэм, заключается в том, что вам не придётся проходить через испытания.

Она опустила глаза и произнесла тихую молитву. Затем она снова посмотрела на Чарли.

— Спасибо, генерал. Я благодарна за вашу помощь и вашу честность.

— Миссис Уайт, я понимаю, что это может быть трудное время для вас. Вы можете остаться здесь так долго, как вы хотите. На самом деле, если вы готовы, я подозреваю, что миссис Гейнс будет наслаждаться дополнительной компанией. Кажется, дом был захвачен женщинами в безумии планирования свадьбы.

— О да, Джон упоминал об этом во время одного из своих визитов. Поздравляю, генерал.

Чарли поднял бровь. Последний раз, когда кто-то называл Джоко ≪Джоном≫, он давал свою вступительную клятву.

— Да, спасибо, мэм.

— Вы упомянули, что мать ожидает ребёнка и плохо себя чувствует? Я акушерка; возможно, я могла бы оказать некоторую помощь.

— Я подозреваю, что так. Миссис Адамс находится под опёкой доктора Уокер, но, к сожалению, она не должна быть, до тех пор, пока я не поверю, что нам будет приказано вернуться на поле. Доктор Уокер будет с нашими сотрудниками поддержки. Возможно, вы можете обсудить это с доктором Уокер и миссис Адамс после того, как у вас будет шанс выздороветь.

Миссис Уайт улыбнулась и кивнула в знак согласия.

— Возможно, я буду, генерал.

Именно тогда Эм потянула за лацкан Чарли.

— Папа?

— Да, Эм?

— Эм хорошая. Папа, теперь дашь призент?

Чарли покраснел. В скандале с арестом Дэвисона и его приспешников он совершенно забыл о кукле, которую купил ей в Вашингтоне.

— Да, малыш. Ты была очень хорошей. — Он повернулся к миссис Уайт. — Мадам, я полагаю, что наша юная леди потребовала некоторого внимания от своего папы. Так, могу ли я извиниться?

Эстер Уайт кивнула, и Чарли извинился, слегка поклонившись. Она наблюдала, как высокий мужчина уносил дочь своего сердца в свою комнату и обещал подарок.

***

Тот день был долгим, напряжённым по — разному для всех членов семьи. Что наиболее важно, это был день, когда у Чарли не было времени быть наедине с Ребеккой. Кроме периода, когда все задавались вопросом о судьбе Дэвисона и его мужчин, женщины были заняты свадебными планами. В результате небольшая кольцевая коробка в его нагрудном кармане прожгла дыру в груди. К обеду все устали, и по обоюдному согласию все удалились на какое-то тихое время в свои комнаты и рано легли спать. Чарли проскользнул в их гостиную перед Ребеккой с бутылкой шампанского и двумя бокалами в руке. Он разжёг огонь и приглушил лампы. Он был готов. Он присоединился к Ребекке в холле, и они оба пошли, чтобы уложить молодую Эм в кровать на ночь. Затем с галантным поклоном он распахнул дверь в личную беседку Ребекки.

Ребекка улыбнулась ему, глядя в комнату, прежде чем войти.

— Что случилось с тобой сегодня вечером, Чарли?

— Я не только купил Эм подарок, у меня также есть пара вещей для тебя, дорогая, и я хотел подарить их тебе.

Она посмотрела на него очень внимательно. Он был в редком, игривом настроении, и она обнаружила, что ей нравится эта сторона её обычно сдержанного генерала.

— Это так? И что, я могу спросить, ты нашёл?

— Ну, это мирское. Я пошёл в свой банк, положил свои счета на оба наших имени и открыл для вас фонд. Вот, любовь моя. Это бумажная работа. Я думаю, вы найдёте, что вы довольно богатая женщина сама по себе. Считай это моим помолвочным подарком.

С расцветом он положил документы на маленький столик рядом с ней. На главной странице отмечен личный счёт Ребекки на пятьдесят тысяч долларов. Она просмотрела другие газеты, видя общую сумму в их совместных отчётах, которые заставили её глаза расшириться. Последними документами были воля Чарли и его военная пенсия. Она повернулась к нему, не зная, что сказать.

— Я… я… Чарли, это слишком много…

Он взял её на руки.

— Нет, дорогая. Это лишь малая часть того, что я хотел бы дать тебе. Для меня ты стоишь больше, чем все деньги в мире. Пока меня не будет, у тебя будет очень много вопросов, с которыми придётся иметь дело. Это даёт вам финансовую свободу сделать это. Всего через несколько недель я встану и пообещаю: ≪И все мои мирские блага, которые я тебе даю≫. Я только что получил преимущество.

Она улыбнулась и поцеловала его.

— Спасибо, Чарли, — вздохнула она и положила голову ему на плечо. — Ты так же нервничаешь, как и я?

— О женитьбе на тебе или о свадьбе?

— Обе?

Он засмеялся и уселся в Давенпорт перед огнём с ней на коленях.

— Я всегда нервничаю по поводу публичных мероприятий и церемоний. Я беспокоюсь о том, чтобы упасть на мой меч; я волнуюсь, что мой пиджак будет заправлен в мои брюки; я беспокоюсь, что скажу или сделаю что-нибудь глупое; Я волнуюсь, что я отдаюсь. Но как, чтобы жениться на тебе, — он остановился и нежно поцеловал её по кривой челюсти, его губы шептали чуть ниже её уха. — Что касается женитьбы на тебе, это лучшее, что я когда-либо делал и буду делать. Я рад, взволнован, едва могу ждать, но нет, я не волнуюсь об этом. — Он сунул руку в пиджак.

Она почувствовала странный маленький комок под своим плечом, который упал на его пальто. Они немного скорректировали своё положение, когда он вытащил маленький ящик.

— Я думал, что тебе нужно что-то своё, так что я достал тебе это. Один на данный момент, два других на потом.

Ребекка посмотрела на кольца в руке Чарли.

— Чарли, они прекрасны.

Чарли извлёк одно кольцо. Это был изумруд, вырезанный в тонком квадрате и окружённый розеткой из бриллиантов, всё из белого золота. В свете огня камни сверкали и сверкали.

— Дай мне руку, любовь моя.

Ребекка пыталась помешать её руке дрожать, когда она представляла это, то не была настолько успешна, как ей бы хотелось. Всё, что она могла сделать, это дать Чарли смущённую маленькую улыбку. Чарли осторожно скинула маленькое гранатовое кольцо, которое она носила, с безымянного пальца левой руки.

Затем он так же осторожно положил изумруд на кончик её пальца и снова спросил:

— Ребекка Гейнс, ты выйдешь за меня? Всё за меня. Мужчину и женщину? Ты позволишь мне любить тебя до конца наших жизней, и поделиться с вами всем, что у меня есть, и всем, чем я являюсь? Будете ли вы воспитывать со мной наших детей и строить жизнь, наполненную любовью и смехом?

Слова были далеко за пределами досягаемости Ребекки в этот самый момент времени, и всё, что она могла сделать, это кивнуть и попытаться сдержать счастливые слёзы, которые угрожали спасть.

Наконец она глубоко вздохнула и сумела прошептать:

— Да.

Чарли надела кольцо на палец. Это решено твёрдо, как будто это было частью её руки. Затем он обнял её, и они сидели, держа друг друга, пока потребность в сне не настигла их.

========== Глава 26 ==========

Пятница, 27 января 1865 г.

Г-н Купер привёл большой фургон за дом и откинул брезент, чтобы показать Чарли прекрасное пианистическое пианино сзади. Миссис Купер села на ящик, ожидая, пока мужчины поймут, как двигать тяжёлый инструмент. Для мистера Купера было необычно доставить что-либо лично; для миссис Купер было куда более необычным сопровождать его, но сегодня она хотела поговорить с генералом, а затем помочь Ребекке в последних приготовлениях к свадьбе.

Чарли, Джоко и Дункан вспотели в прохладном воздухе, осторожно отодвигая пианино и подходящую табуретку с повозки в дом. Они спрятали его в нише музыкантов в бальном зале, откуда они могли быстро и относительно безболезненно перенести его в переднюю гостиную в утро свадьбы. Затем Чарли пригласил Куперов присоединиться к нему в его офисе за чашкой чая. Мистер Купер отказался, сославшись на необходимость вернуться в свой магазин. Миссис Купер согласилась после того, как Чарли заверил её, что один из его людей будет рад отвезти её домой позже.

— Миссис Купер, я ценю то, что вы и ваш муж сделали, чтобы получить свадебный подарок Ребекке. Я уверен, что иметь дело с миссис Уильямс от моего имени было… сложно.

— Ну, миссис Уильямс, безусловно, не приняла бы вас, если бы она знала, какие планы у мистера Купера. Я уверена, что она будет раздражена, когда узнает. — Она отпила чаю и сказала: — Генерал, я рада, что у нас есть несколько минут вместе. Есть несколько вещей, которые я хотела бы обсудить с вами наедине.

— Конечно, мэм, я могу помочь вам или мистеру Куперу.

— Я была самой близкой подругой матери Ребекки. Мы были почти как сёстры, и я всегда держала Ребекку в особом месте в моём сердце. Поэтому, когда её мать ушла, нет никого, кроме меня, чтобы поговорить с вами как будет с матерью. Надеюсь, вы не против презумпции.

Чарли улыбнулся. Затем он сел очень прямо в своём кресле.

— Нет, конечно нет.

Миссис Купер на мгновение остановилась, а затем начала с вопроса.

— Что Ребекка рассказала тебе о своём первом браке?

— Она рассказала мне о своём браке с мистером Гейнсом. Достаточно для меня, чтобы предположить, что с ней очень плохо обращались.

— С ней действительно очень плохо обращались. Я лично считаю, что он её избивал, хотя она никогда ничего не говорила напрямую.

Чарли кивнул.

— Да, он делал. Она доверилась мне.

— Я также считаю, что он оскорблял её… супружески.

Чарли с трудом сглотнул.

— Я знаю из того, что она сказала, что он сделал. Однако я не уверен, что Ребекка видит это таким, каким он был.

Миссис Купер вопросительно посмотрела на него.

— Что вы имеете в виду, генерал?

— Я думаю, что Гейнс убедил её, что это её обязанность и его право. Она знала, что он был неправ, и он причинял ей боль, но я не верю, что она приравнивает это к тому, что случилось с миссис Адамс, потому что Гейнс был её законным мужем.

Миссис Купер посмотрела на мужчину перед ней с некоторым удивлением. Она знала, что генерал был чувствительным человеком, но эта проницательность была больше, чем она думала, на что способен любой мужчина.

— Что ж, сэр, вы, кажется, хорошо понимаете, через что она прошла. В дополнение к жестокости и контролю, он был неверным и неверным, что было очень оскорбительным. Я знаю, что Ребекка терпела это молча, но я могла видеть, насколько это причиняло ей боль.

— Надеюсь, ты знаешь, что я никогда не оскорблю её таким образом.

— Генерал, могу ли я быть совершенно тупа с вами?

— Конечно, вы можете.

— Я никогда не знала джентльмена, который не заблудился в какой-то момент в своём браке. Я просто прошу вас быть осторожным с этим. Кроме того, сэр, если вы когда-нибудь сделаете ей больно, как Гейнс, я лично позабочусь о том, чтобы вас призвали к задаче. Она милая женщина, она не заслуживает такого обращения.

Чарли кивнул:

— Я бы на это надеялся. Я вижу, как сильно вы о ней заботитесь, и я рад, что она заставит вас положиться на вас, когда меня призовут обратно на службу. Но будьте уверены, когда я вернусь домой, я буду верен Ребекке, как ни один мужчина никогда не был верен женщине раньше.

— Надеюсь, генерал, я искренне надеюсь на это. Полагаю, вы также слышали слухи о том, что Ребекка… не может рожать детей?

— Да, но это не касается меня. Как вы знаете, Ребекка решила принимать каждую вафлю, которая проходит через Калпепер, и… — Чарли сдвинулся, зная, что настало время решить эту конкретную проблему, прежде чем появится больше слухов. — Видите ли, мэм, я был ранен. Я боюсь, что не могу стать отцом детей.

— О, боже, сэр. Это очень прискорбно. Если это не слишком личное, могу я спросить, насколько серьёзной была травма? Я имею в виду, я знаю, что Ребекка страстная женщина, и я… — Она замолчала, стесняясь спросить вопрос, который плавал просто вне досягаемости, за пределами её южной уместности.

— Уверяю вас. Я способен удовлетворить мисс Ребекку, только не отцом детей.

Миссис Купер покраснела, скорее для пожилой женщины, и улыбнулась.

— Я уверена, что вы расширите себя до предела своих возможностей, сэр. Я просто не хочу, чтобы Ребекка снова обиделась.

Чарли не мог удержаться от улыбки. Он слегка подмигнул миссис Купер.

— Даю слово, мэм. Я не сделаю ей больно.

***

Чарли проводил миссис Купер наверх.

Войдя в заднюю комнату, он объявил:

— Дорогая, посмотри, кто пришёл, чтобы помочь тебе в этот день.

Ребекка посмотрела на Чарли и миссис Купер со странным отсутствием понимания.

— Какой?

— Дорогая, миссис Купер пришла помочь тебе сегодня.

Ребекка бродила по комнате, бесцельно балуясь цветами, тщательно отсортированными блюдами на следующий день, лентами для бального зала и различными другими предметами, которые были аккуратно поставлены в гостиной для развёртывания на следующее утро. Она скорее напомнила Чарли о потерянном ягнёнке, бродящем вокруг в поисках своей овцы. Он посмотрел на миссис Купер.

— Возможно, мэм, я должен послать курьера вашему мужу с просьбой присоединиться к нам здесь на вечер.

— Ах, да, я подозреваю, что вы правы. Она выглядит немного… дезориентированной. Мистер Купер и я можем отвезти её к нам домой, чтобы одеть утром на свадьбу. Спасибо, генерал.

Ребекка подняла взгляд от цветочной композиции.

— Привет, Чарли.

— Здравствуй, дорогая. — Он подошёл к ней и нежно обнял её и поцеловал в лоб. — Миссис Купер здесь, чтобы увидеть тебя, дорогая.

Ребекка перевела взгляд с Чарли на женщину через комнату.

— Привет, Грейс. — Она снова посмотрела на Чарли. — Мы поженимся утром.

— Да, дорогая. Мы поженимся утром. По крайней мере, мы, если вы всё ещё хотите. — Чарли посмотрел на миссис Купер с тихой мольбой в глазах. Он начинал паниковать. Стал ли стресс, наконец, перед Ребеккой? Его прекрасная, сильная леди наконец-то сломалась? — Дорогая, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь такой… отвлечённой.

Она посмотрела на него, не полностью понимая, что он говорит, но понимая выражение беспокойства на его лице.

— Я в порядке… на самом деле.

Чарли был в недоумении. Она казалась полностью отдалённой от него, от событий, происходящих вокруг неё, от суматохи дня.

— Ты уверена, дорогая? Я не хочу, чтобы наша свадьба вернула тебя в постель, как ты была перед Рождеством.

— Генерал, я думаю, вы обнаружите, что ваша невеста просто страдает от тяжёлой нервной системы. — Миссис Купер присоединилась к ним и обняла Ребекку за плечо. — С ней всё будет хорошо. Я позабочусь о ней, и она будет утром в церкви. Тебе не нужно беспокоиться. Всё в порядке.

— Может быть, я должен отвести её в её комнату? Может быть, вздремнуть и немного провести время вместе?

Миссис Купер улыбнулась.

— Генерал Редмонд, я понимаю, что за последние несколько месяцев у вас с Ребеккой была довольно уникальная ситуация с точки зрения сна. Но на сегодня и сегодня, я думаю, было бы лучше, если бы вы договорились спать в другом месте.

Чарли посмотрел на неё с открытым ртом. Ему никогда не приходило в голову, что ему придётся соблюдать эту особую традицию. Он и Ребекка спали вместе каждую ночь с тех пор, как приехали в Калпепер, за исключением нескольких дней, проведённых в Вашингтоне. Провести ночь на Честерфилд в своём кабинете было не совсем то, что он запланировал на ночь перед свадьбой. У него были видения обниматься и ухаживать за своей дамой. Они испарились с треском перед нежным, но твёрдым присутствием миссис Купер. Что ещё хуже, он только что пригласил её провести ночь, поэтому она была там, чтобы навязать этот символический жест частной собственности.

— Итак, я уверяю вас, что с Ребеккой всё будет в порядке, генерал. Возможно, вам стоит пойти и провести свой прошлый вечер в качестве холостяка с несколькими вашими мужчинами. Если вы не против, я уверена, что мистер Купер хотел бы отпраздновать с вами.

Смирённо, Чарли присоединился к её инструкциям.

— Да, мэм. Я увижу вас за ужином и сейчас пришлю курьера, чтобы сообщить вашему мужу о вашем присутствии здесь сегодня вечером.

— Спасибо, генерал.

***

От основной части дома, Чарли побрёл к себе в кабинет. Он вызвал Дункана и попросил отправить посланника к мистеру Куперу. Затем он прошёл через конюшню, чтобы увидеть Джека, которого гораздо больше интересовала Шеннон. Чарли сделал пометку, чтобы Тарент спарил их, поскольку было ясно, что Шеннон вступает в сезон. Затем он бродил по лагерю, который был жутко тихим и, казалось бы, пустынным. Наконец он вернулся в дом и в комнату Эм. Тесс удерживала её в своей комнате, тихо играя с ней, чтобы не давать ей отвлекаться от подготовки к последнему дню. Чарли сидел на полу, играя с ней в кубики, пока не пришло время ужинать. Это было не намного лучше. Саманта Картер управляла домом в течение дня и накрыла немного холодной ветчины и кастрюлю с супом на ужин. Это было просто; каждому было легко взять то, что они хотели, и это означало, что Сара могла сосредоточиться на свадебном банкете. Чарли накормил Эм и отдал её Тесс для ванны, а затем вернулся и взял что-то для себя. Он действительно надеялся увидеть Ребекку. Миссис Купер мелькнула в утреннюю комнату, собрав две тарелки.

— Как Ребекка, миссис Купер? Она спускается на ужин?

— Нет, генерал, она отдыхает в своей комнате. Я сказала вам, чтобы пошли с другими джентльменами. А теперь идиот.

Ричард подошёл, подслушав миссис Купер в разговоре.

— Давай, Чарли. Мы с ребятами займём тебя на вечер. Тебе нужно убежать от этого женского уклада.

Чарли последовал за Ричардом. У него не было других доступных вариантов. Ричард подтолкнул своего друга.

— Поднимайся, Чарли, это только одна ночь.

— Хорошо, что ты скажешь, но… — Чарли слышал себя. — Боже, я ною. Выведи меня отсюда, Ричард.

— С удовольствием.

***

Ричард набросил шинель Чарли на него.

— Пойдём со мной в офицерский бардак. Конечно, мы можем найти что-нибудь, что можно сделать там.

Когда двое мужчин спустились в лагерь, они поговорили о порядке завтрашнего мероприятия. Свадьба была назначена на три часа дня; затем гости возвращались в конюшни Редмонда на праздничный банкет. Чарли и Ребекка проведут свою первую ночь как супружеская пара в своей постели, уезжая в понедельник на неделю в Вашингтон. Они прибыли в Офицерский бардак, чтобы найти бревенчатую палатку, оживлённую голосами. Ричард распахнул дверь и буквально толкнул Чарли через неё. В палатке было больше людей, чем обычно, и некоторые из них были гражданскими лицами. Присутствовали все старшие офицеры Чарли, а также Купер, Фрейзер и пара других местных знакомых Чарли. Но присутствовало также несколько неожиданных джентльменов. Шеридан, МакКоули и Мерритт оказались у большой чаши для пунша, где председательствовал Дункан. В углу с мэром Фрейзером сидел коротышка с тремя звёздами на плечах и облаком сигарного дыма над головой. Чарли был ошеломлён.

Возможно, это была его холостяцкая вечеринка, но тренировки Чарли взял на себя спонтанно. Он обратил на себя внимание и отдал честь.

— Генерал Грант, сэр.

— Возьми палку из своей задницы, Редмонд. Это твоя вечеринка. — Грант ухмыльнулся и вернулся к своему разговору с Фрейзером, с которым он встретился и подружился, когда он использовал Калпепер в качестве своей базы операций предыдущей весной.

Уитмен передал Чарли кружку. Чарли немедленно сделал большой глоток и чуть не задохнулся. Он ожидал кофе, возможно, с добавлением бренди. Он получил горячий ромовый пунш, и по интенсивности он был сделан в основном из рома, только кивнув другим традиционным ингредиентам. Офицеры стояли в ответе на постукивание Ричарда по его кружке.

— Джентльмены, я даю вам нашего любимого друга и командира, генерала Чарльза Х. Редмонда. Чарли Редмонд, образцовый солдат, — пока зелёные глаза улыбнулись и заставили его кровь тлеть. — Теперь Чарли жених, Ребекка отвечает, и мы вместе молимся, они станут старше Чарли и Ребекки.

Мужчины должным образом выпили тост, а затем избили Ричарда за его жестокие стихи.

Офицеры принесли свой подарок Чарли, вместе с Ласточкой, как старшим офицером командиров роты, представлявшим его.

— Генерал, как бы мы ни сожалели об этом, мы понимаем, что вы намерены вернуться к мирной жизни, когда эта война будет завершена. Поэтому мы решили, что вам нужно научиться ездить на чём-то ином, чем кавалерийское седло. Итак, мы получили это для тебя. — Он представил красиво обтягивающее седло для охоты с отличительным знаком Crosby Leatherworks.

Чарли провёл рукой по мягкой намасленной коже. Молодой Дьюи заговорил.

— Мы попробовали это на Джеке, сэр. Подходит ему, как перчатка.

Чарли был глубоко тронут; он подошёл к каждому человеку в его команде со словом благодарности. Тост Ричарда открыл дверь хриплым тостам и шуткам. Повесть о Ребекке и Чарли в конюшне, которая очень быстро обошла лагерь, была воскрешена и спекулирована. Чарли провёл большую часть вечера, краснея, но, продолжая пить ромовый пунш, румянец превратился в покрасневшее лицо человека, который выпил немного. После смены полуночного охранника генерал Грант решил, что настало время для этой маленькой вечеринки разойтись или рискнуть жениху оказаться бесполезным на следующий день. Он встал и прочистил горло. Конечно, генерал Грант помогал себе свободно в поставках бренди Чарли, и его слова были не слишком ясны; и при этом он не был особенно устойчив на своих ногах.

— Джентльмены. Был хороший вечер, но «пришло время предложить нашей грустной метле — красной спокойной ночи». — Грант наткнулся на Чарли, где он быстро плюхнулся на плечо Чарли. — Время ложиться спать, мальчики.

Смеясь, Шеридан и Мерритт освободили Чарли от неожиданного бремени их командира. Чарли натянул плащ и направился к двери в сопровождении Ричарда. Они прошли через холод до дома, где Чарли вошёл в парадную дверь. Ричард неожиданно последовал за ним.

— Что ты делаешь, Ричард? У меня всё отлично. Я могу найти свою кровать, спасибо.

— О, правда, генерал? Тотально под контролем? Тогда почему вы идёте наверх?

— Потому что здесь моя кровать, конечно.

— Не сегодня вечером, мой друг. Сегодня вечером ты спишь в своём офисе.

— Я должен идти к Ребекке.

— Не сегодня, дружище. Сегодня ты спишь один. Джоко и я заберём тебя утром.

Ричард повёл Чарли вниз по задней лестнице в свой кабинет. Джоко задумчиво положил одеяло и подушку на старый диван в стиле честерфилд, подтащил его к огню и медленно зажёг огонь в камине. Ричард освободил Чарли от пальто и униформы, затем толкнул своего друга на диван и снял ботинки. Чарли понял, что Ричард собирается уложить его в постель. Его врождённое чувство выживания помогло ему взять себя в руки.

— Спасибо, Ричард, но я сам справлюсь с остальным. Я полагаю, что завтра тебе тоже предстоит сыграть свою роль, старый друг. Так что и тебе тоже нужно поспать.

— Если ты уверен, Чарли. — Ричард злобно улыбнулся. — Спи спокойно, потому что я уверен, что тебе понадобятся все твои силы на завтра.

***

Чарли проснулся на рассвете, как и было его привычкой. Водяной поток солнечного света проникал сквозь щели в шторах, ударяя его прямо в глаза. Это было неудачно, так как у него было больше, чем небольшое похмелье. Он выскользнул из-под одеяла, застегнул мятую спящую рубашку и наполовину сунул её обратно в брюки. Подняв ноги в чулках, он вышел в холл и направился к зимней кухне, молясь всем богам, что у Сары есть чашка кофе. Сара и несколько других слуг суетились на кухне. Рег настраивал часовой механизм, который вращался бы в течение нескольких часов без присмотра. Чарли стоял в дверях несколько минут, наблюдая за ними, прежде чем кто-то заметил его присутствие.

— Ба, генерал Чарли. Что вы делаете на кухне так рано? — Сара повернулась и увидела, что он стоит там. Она схватила кружку и вытащила чашку кофе из урны, которую поставила на согревающую плиту. — Хорошо, сэр, вы собираетесь просто стоять там или войти и выпить кофе? — Когда она подошла ближе, она приняла растрёпанный вид Чарли и налитый кровью взгляд его глаз. — Ах, я вижу. Вы хорошо провели время прошлой ночью, сэр?

Чарли тупо кивнул и взял у неё кофейную кружку. Он прижал его к своей груди, желая, чтобы он остыл достаточно, чтобы он мог пить.

— Ваша голова немного болит, сэр?

Чарли осторожно кивнул. Прямо сейчас любое движение больно.

— Что ж, сэр, подойдите и сядьте за стол, и я исправлю вас. Вы знаете, мой старый мастер имел вкус к винограду, и он поклялся моим лекарством. Или, возможно, он поклялся на моём лечении. Какое-то это работает.

Сара продолжала болтать и суетиться вокруг, готовя смесь для головы Чарли. Она разбила два яйца в высоком стакане, добавила немного вустерширского соуса, немного ада в бутылке, которая представляла собой её собственную дистилляцию острого перца, немного корня сассафраса, немного коры ивы, немного масла бенна и кусочек варочного коньяка. Она энергично встряхнула жалкую смесь, так что это была вязкая коричневая каша, и поставила её перед Чарли.

— Выпейте это. Я знаю, это выглядит ужасно, но это помогает, генерал С.

Чарли посмотрел на смесь в стакане и почти потерял всё, что было в его животе. Однако он мужественно закрыл глаза, прищурился и проглотил содержимое стакана. Как только он опустился, он схватил чашку с кофе. Ему нужно было что-нибудь, чтобы смыть этот грязный вкус с его рта. Сара поставила перед ним стакан воды.

— Вот. Вам нужно больше жидкости. Дайте полчаса, и вы будете правы, как дождь.

Чарли покорно выпил воды и поблагодарил Сару. Он сделал себе мысленную пометку никогда больше не напиваться, если это было единственным лекарством.

***

Чарли чувствовал себя несколько лучше через час, когда небольшая форма, которая была, недавно узнала, как провернуть дверные ручки, ворвалась в его офис, носящая её ночное платье и перетаскивая её куклу за ней.

— Папа. Доброе утро, папа. Тесс сказала, что у тебя здесь подвох. Итак, Эм идёт сюда.

— Ну, доброе утро, малышка. Я вижу, что, по крайней мере, одна из женщин в этом доме помнит меня. — Чарли подхватил маленькую девочку и посадил её на колени. — Итак, как ты сегодня утром?

— Эм хорошо. Видишь, папа. Паутина говорит, что Эм хорошо. — Эм подняла куклу, которую Чарли привезла из Вашингтона, которую она, после серьёзных размышлений, назвала Ребом, после Ребекки, потому что она думала, что кукла похожа на маму Бекку.

К сожалению, Эм ещё не освоила звук ≪р≫.

— Папа. Эм хьюги.

— Позволь мне съесть нам завтрак, малышка.

Чарли усадил ребёнка на диван, убедив её не трогать что-либо на столе папы, и пошёл на кухню, чтобы выпить пару чашек горячих хлопьев. Сара залила две миски кукурузной муки и сбрызнула на них мёд.

— Генерал Чарли? — Рег пришёл, втаскивая вёдра с горячей водой, только что закончив наполнять ванну Ребекки.

— Да, Рег?

— Когда вы хотите, чтобы вымыться в вашей ванне? Или вы хотите, чтобы в вашем офисе была ванна?

— Ну, я полагаю, это зависит от того, когда мисс Ребекка уезжает. Думаю, я приму ванну сразу после того, как она уйдёт наверх, если ты справишься?

— Да, сэр. Комната для стирки или ваша комната?

— Моя комната, я думаю. Это оставит комнату для стирки открытой для других людей.

— Да, сэр.

Чарли вернулся в свой офис, где они с Эми вместе тихо позавтракали. Тесс пришла искать маленькую девочку вскоре после того, как она закончила.

— Генерал Чарли, я искала во всём доме этого маленького беса. Я пошла в её комнату, чтобы взять её на завтрак, а она ушла.

Эм выглядела смущённой. Она встала и пошла к своему папе. Тесс бы суетилась над ней и заставляла её одеться, прежде чем она позавтракает. Папа позволил ей есть в своей ночной рубашке.

***

Джоко появился вскоре после того, как Тесс пронеслась прочь искупать и одеть маленькую Шалунью Эм. Содержание ребёнка в чистоте до тех пор, пока свадьба не станет сложной задачей, — у неё было одним из её игривых дней, когда очень мало могла помешать ей делать то, что она хочет. Чарли слышал, как друзья, у которых были маленькие дети, говорили о ≪ужасных двойках≫. Эм придавала новое значение этой концепции.

— Доброе утро, Чарли. Я слышал, тебе нужно было полечиться у Сары сегодня утром.

Чарли хмыкнул и кивнул. Лекарство Сары не было в его списке популярных тем для разговоров в течение дня.

— Мисс Ребекка уехала в дом миссис Купер несколько минут назад.

Чарли оживился.

— Как она выглядела? Была ли она отдохнувшей? Я вчера волновалась за неё, она выглядела такой… потерянной.

Джоко усмехнулся:

— Да, Чарли, она в порядке. Очень счастлива, почти легкомысленна этим утром, когда они упаковали её платье и другие вещи. У неё был восхитительный румянец на её щеках этим утром.

Чарли вздохнул с облегчением от последних слов. У него был тайный страх, что она решит, что жениться на женщине, которая прошла как мужчина, было просто не тем, что она хотела сделать со своей жизнью, и оставить его у алтаря.

— Итак, теперь, когда она пошла собираться, я могу присмотреть за своим туалетом?

— Вы можете. И я бы посоветовал вам провести день, отдыхая в самой удобной одежде.

— О? Почему это, о, провидец свадебных дней?

— Потому что около часа я приеду сюда, чтобы запихнуть тебя в твою самую формальную парадную форму.

Чарли улыбнулся. Формальная парадная форма была одним из тех нарядов, которые требовали от него носить своё более необычное нижнее бельё.

— Понятно. Хорошо, что я бегал в последнее время?

— Действительно. Хорошо также, что у нас есть большая канистра талька, чтобы доставить тебя в эти брюки.

***

Ребекка, Саманта и Грейс сидели в маленькой кухне дома, попивая чай, а Ребекка попыталась съесть несколько кусочков сладкого хлеба, чтобы поселил её живот. Элизабет вошла на кухню с огромной улыбкой на лице.

— А как наша покрасневшая невеста этим утром?

— Нервничающая. Элизабет, ты доктор, ты не можешь дать мне что-нибудь для моего желудка? Боюсь, я заболею до того, как день закончится.

— У меня есть два рецепта для вас. Первый — это маленький флакон — простой тоник с малиной и мятой, чтобы успокоить желудок, не заставляя вас чувствовать себя нечёткой. Второй — чтобы вы закрыли глаза и подумали о Чарли, о взгляде на его лице, когда вы идёте по проходу.

Ребекка могла только улыбаться, как школьница. Когда она сделала то, что предложила Элизабет, она открыла глаза и посмотрела на подругу.

— Теперь он не просто самая красивая вещь?

Саманта и Грейс начали смеяться, когда Элизабет с иронией прокомментировала:

— Ну, дорогая, я подозреваю, что это зависит от вашего вкуса в джентльменах. Должна признать, Чарли красивый мужчина.

— Да, он такой. — Она почесала лоб, пытаясь ослабить головную боль. — Почему я так взволнована? Это не так, как будто я не делала этого раньше.

Грейс наклонилась вперёд и похлопала её по руке.

— Возможно, дорогая, именно поэтому вы так нервничаете. Но вы должны помнить, что генерал — это не мистер Гейнс, а то, что вы выбрали генерала.

— Верно. Я полагаю, это то, что невеста должна чувствовать в день своей свадьбы.

Саманта посмотрела косо.

— Я не уверена, что невеста должна чувствовать. Мне посчастливилось иметь мужа, которого я знала и любила до нашей свадьбы, поэтому я помню, что была взволнована и радостна. Но ваш первый брак был с мужчиной, которого вы не только не хорошо знали, но тот, который вам даже не понравился. Я, конечно, понимаю, почему вы можете нервничать. Просто продолжайте думать о своём Чарли. Отложите эти старые воспоминания в сторону и знайте, что вы будете вспоминать этот день как один из лучших в своёй жизни.

— Я помню, в тот день, когда я женилась в первый раз, большую часть утра я провела в слезах. Я испугалась и хотела выйти. Но сегодня я просто хочу, чтобы этот день прошёл быстро, чтобы я могла быть с Чарли. — Она посмотрела на Элизабет. — Вы видели его утром? Как он?

Элизабет улыбнулась.

— Я не видела ни его, ни Ричарда. Возможно, миссис Купер могла бы просветить нас. Я понимаю, что мистер Купер присутствовал прошлой ночью.

Миссис Купер злобно улыбнулась.

— Я не знаю деталей. Всё, что я знаю, это то, что я спустилась сегодня утром вниз по лестнице и обнаружила, что мистер Купер крепко спит в кладовой, где мы храним сухие товары. Я не уверена, как он туда попал, я даже не уверена, что Я хочу знать, как он туда попал. Из бормотания, которое он делал, поднимаясь по лестнице, было упоминание о горячем ромовом ударе, новом седле и людях генерала Редмонда, танцующих с лошадью. Я всё ещё не уверена, что понимаю это.

Ребекка не могла удержаться от смеха.

— Танцы с лошадью?

— Ну, — протянула Элизабет, — вы знаете, как кавалеристы относятся к своим лошадям.

Вмешалась Саманта.

— Я слышала, как слуги что-то говорили о Гранте и мётлах.

Ребекка просто посмотрела на Саманту, а затем на Элизабет.

— Гранте? Веники? Что, во имя Бога, они делали прошлой ночью?

В этот момент вошла Лизбет.

— Мисс Ребекка? Время делать причёску. И я полагаю, что мужчины имели какую-то вечеринку прошлой ночью. Генерал Чарли нуждался в лечении Сары этим утром.

— О Боже, — Ребекка закатила глаза. — Мне повезёт, если Чарли доберётся до церкви.

— О, я думаю, что Чарли добрался бы до церкви, если бы он был на смертном одре, дорогая. Я никогда не видела этого человека таким решительным. — Элизабет улыбнулась.

Изменения, которые Чарли претерпел за последние месяцы, были поразительными. Все они были к лучшему и всё из-за этой маленькой блондинки.

— Полагаю, это была идея Ричарда напоить моего будущего мужа? Ричард плохо влияет на Чарли. — Дразнила Ребекка, понимая, что ей стало намного лучше.

— Ну, как я слышала, это была идея всех напоить твоего мужа. — Грейс Купер усмехнулась. — Я отправила его на вчерашнюю игру, и я понимаю, что и генерал Шеридан, и генерал Грант пришли на электричке вчера вечером, чтобы помочь в торжествах.

Дамы наблюдали, как вся кровь сливалась с лица Ребекки.

— Генерал Грант? — Это было всё, что ей удалось выбрать, прежде чем она быстро упала в обморок.

Несколько сожжённых перьев, запах соли и Ребекка воссоединилась с дамами. Лизбет взяла на себя ответственность в её тихом образе жизни.

— Мисс Ребекка, мне действительно нужно начать с ваших волос.

***

Чарли закончил одеваться. Его форма была безупречна; штанишки из оленьей кожи были безупречны, его сапоги блестели, вырезы хвостов его пиджака были так тщательно расчёсаны, что они больше походили на бобра, чем на шерсть. Латунь на его куртке сверкала. Он вышел из дома, чтобы сесть на Джека, которого тоже чистили, пока он не засветился. Каким-то образом большая лошадь знала, что это важное событие, время быть спокойным и эффектным. Он шевелил ногами с каждым шагом, прыгая, как будто он был одной из танцующих лошадей липиззанеров из Европы. Ричард ждал с остальными сотрудниками Чарли, одетых в лучшую униформу, всю слюнявую и полированную, чтобы сопровождать своего командира в церковь. Дункан, Райфорд и Джоко ехали, а также Тарент и Макфарлейн, которые ухаживали за лошадьми. Они прилипли к траве, чтобы сохранить свою непорочную одежду без пыли, и пошли в церковь в хорошем состоянии.

Они прибыли в церковь за сорок пять минут до трёх; у Джоко достаточновремени, чтобы стряхнуть последние мелкие частички пыли с униформы и убедиться, что внешность каждого человека была идеальной. Когда гости начали прибывать, офицеры отложили службу в качестве помощников. Чарли ходил… без остановки… туда и обратно. Ричард смотрел на него с ошеломлённой улыбкой. Каждые пять минут Чарли останавливался, чтобы спросить Ричарда, есть ли у него кольца. Ричард выудил их из кармана жилета, показал Чарли и положил обратно. Чарли вернулся к шагам. Они услышали небольшое волнение, и вошёл Шеридан, чтобы сказать Чарли, что пришло время готовиться, так как прибыла Ребекка.

Чарли повернулся к Ричарду.

— Готов ли я к…

Ричард улыбнулся.

— Дышите, Чарли. Вы спали с ней несколько месяцев. Она не собирается превращаться в горгону только потому, что вы говорите ≪я делаю≫. Вы любите её; она любит вас; остальное просто не важно.

Шеридан посмотрел на своего очень нервного офицера.

— Чарли?

Чарли выглядел с широко раскрытыми глазами и был готов либо потерять голову, либо потерять сознание.

— Помни, никогда не сгибай колени. — Практический совет Шеридана принёс улыбку.

Запертые колени были приглашением к перегибам, когда нужно было стоять слишком долго. Чарли кивнул, расправил плечи и пошёл к задней части церкви. Он уверенно подошёл к алтарю и занял свою позицию, с Ричардом за плечом. Оба повернулись, чтобы оглянуться на дверь. Миссис Уильямс, чьё лицо было нарисовано в совершенно нейтральной маске после того, как она провела утро, помогая украсить церковь, запустила первые аккорды процессии невесты. Ребекка старалась не выглядеть такой нервной, как чувствовала. Она посмотрела на Элизабет.

— Скажи мне ещё раз, как всё будет хорошо.

Элизабет встала так, что только Ребекка могла слышать её, шепча ей на ухо.

— Ты любишь её. Она дополняет тебя. Она поддерживает тебя во всём. Что может быть плохого в этом?

Ребекка чуть не задохнулась, пытаясь не смеяться. Она посмотрела на подругу широко раскрытыми весёлыми глазами.

— Это было не хорошо.

— Нет, но это действительно вывело тебя из паники. Теперь, ты готова пойти и жениться на своём лихом генерале Редмонде?

Ребекка глубоко вздохнула и кивнула, когда мистер Купер подошёл к ней и протянул руку.

— Ты прекрасна, моя дорогая.

Грейс и Саманта выскользнули и заняли свои места на семейной скамье невесты. Их вход был кием миссис Уильямс. Первые звуки процессии прозвучали, когда Ребекка и мистер Купер подошли к двери, а Элизабет последовала за ними. Они медленно шагали по проходу, самому образу достоинства.

Ричард прошептал Чарли:

— Закрой свой рот. Ты зеваешь.

Ребекка чувствовала слёзы на её глазах, когда она впервые увидела Чарли в его парадной форме. Он никогда не выглядел более достойным и совершенным, чем в тот момент.

Когда она подошла к алтарю, его глаза встретились с ней. Для Чарли в тот момент в мире не было никого, кроме Ребекки.

Преподобный Уильямс прочистил горло, чтобы привлечь внимание Ребекки и Чарли. Возможно, они были одурманены друг другом, но это была свадьба, и он нуждался в том, чтобы они произносили обеты. Когда они наконец поняли, что должны были смотреть на министра, а не друг на друга, Преподобный начал. После короткого приветствия Уильямс указал, что Ребекка и Чарли представляют возможности для мира, для разрешения конфликта, который так много от них взял, и торжества силы любви даже во времена великих конфликтов. Затем простые, красивые слова о свадебной службе вытекали из него.

— Дорогие возлюблённые, мы собрались здесь, перед Богом, и перед лицом этой компании, чтобы объединить этого Человека и эту Женщину в священном браке, который является почётным положением, учреждённым Богом и означающим для нас мистический союз, который существует между Христом и Его Церковью: какое святое наследство украсил Христос и украсил своим присутствием и первым чудом, которое он совершил в Кане Галилейской, и заслуживает от апостола Павла почётного уважения среди всех людей, и поэтому никому не быть введённым неосознанно или легко, но благоговейно, благоразумно, послушно, трезво и в страхе Божьем. В это святое состояние эти два человека сейчас приходят, чтобы быть объединёнными. Если любой человек может показать справедливую причину, почему они не могут законно быть сплочены, пусть он говорит сейчас, а то и впредь умолкнет навсегда. — Преподобный Уильямс выждал долгую паузу, которая традиционно была разрешена для любого, кто хотел возразить, чтобы высказаться.

Чарли почувствовал, как капля пота скатилась по его виску; его укоренившийся страх перед раскрытием ещё раз поднял голову, и тихий голос дразнил его.

≪Что, если кто-то придёт и скажет им, кто вы на самом деле. Это послужило бы вам правильно≫.

Ребекка посмотрела ему в глаза, пытаясь выразить всю свою любовь и веру в него и в них.

≪Всё хорошо, любовь моя. Мы собираемся быть вместе навсегда≫.

Она глубоко вздохнула и сосредоточилась на тишине вокруг них.

≪Если миссис Уильямс откроет рот, я буду шлёпать её по глупости≫.

Но никто не возражал, и Преподобный Уильямс продолжил.

— Я требую и взимаю плату с вас обоих, поскольку вы ответите в ужасный Судный день, когда откроются тайны всех сердец, что, если кто-то из вас знает какие-либо препятствия, почему вы не можете законно объединиться в Браке, вы должны Теперь признаться в этом. Ибо вы уверены, что если какие-либо люди объединятся вместе, кроме того, что позволяет Слово Божье, их брак не будет законным.

≪Если бы он знал, он бы покончил с этим. Если бы кто-нибудь из них знал, они бы покончили с этим. Ты не мужчина, Чарли, и церковь не разрешает брак между двумя женщинами≫.

Чарли молчал. Во всех отношениях большую часть своей жизни Чарли был мужчиной. Он любил Ребекку, как мужчина любит женщину.

Ребекка улыбнулась ему, пытаясь успокоить его с преданностью в её глазах.

— Чарльз, хочешь ли ты иметь эту Женщину как свою замужнюю жену, чтобы жить вместе после Божьего таинства в священном поместье Супружества? Будешь ли ты любить её, утешать её, чтить и держать её в болезни и здоровье; и оставив всех остальных? Хранить себя только для неё, пока вы оба будете жить?

Чарли с трудом сглотнул, затем ясно ответил:

— Я сделаю.

— Ребекка, хочешь ли ты иметь этого Человека как своего мужа, чтобы жить вместе после Божьего таинства в святом имении Супружества? Будешь ли ты любить его, утешать его, чтить, повиноваться и держать его в болезни и здоровье; и оставив всех других, оставив себе только его, пока вы оба живы?

Ребекка только кивнула. Лёгкие хихиканья из первого ряда заставили её понять, что ей нужно высказать свой ответ.

— Я буду. — Ей удалось тихо выбраться.

— Кто отдаёт эту женщину быть замужем за этим мужчиной?

Мистер Купер подошёл и ясно заявил:

— Во имя её дорогого, покойного отца, это делаю я. — С этими словами мистер Купер взял правую руку Ребекки и поднял её.

Преподобный Уильямс взял её руку у мистера Купера и положил её в правую руку Чарли, положив руку на их соединённые пальцы в благословении.

Он повернулся к Чарли и сказал:

— Повторяйте за мной.

— Я, Чарльз, беру тебя, Ребекка, чтобы быть моей замужней женой, и со всеми моими мирскими благами ты сделаешь, чтобы иметь и идти с этого дня вперёд, к лучшему от худшего, к богатству от бедности, от болезни к здоровью, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас, согласно святому таинству Божьему; — Одной фразой за раз, Чарли объявлял свою клятву твёрдым, звонким тоном.

Чарли ослабил хватку на руке Ребекки. Затем она взяла его большую руку для своей клятвы.

— Я, Ребекка, беру тебя, Чарльз, чтобы быть моим замужним мужем, и со всеми моими мирскими благами ты сделаешь, чтобы иметь и идти с этого дня вперёд, к лучшему от худшего, к богатству от бедности, от болезней к здоровью, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас, согласно святому таинству Божьему; и я отдаю тебе свою милость. — С каждой фразой голос Ребекки становился всё сильнее и яснее, пока её последняя линия не прозвучала в церкви.

Преподобный Уильямс тогда спросил:

— Где кольца? — как он выжидательно посмотрел на Ричарда.

Ричард слегка нащупал, вытащив два кольца из кармана жилета и аккуратно положив Ребеккино в центр молитвенника, который держал преподобный.

Преподобный благословил кольцо, сказав:

— Благослови, Господи, это Кольцо, чтобы тот, кто его даёт, и та, кто носит его, могли пребывать в твоём мире и продолжать в твоей милости до конца их жизнь через Иисуса Христа, нашего Господа. Аминь. — Он повернулся к Чарли и сказал: — Возьми это кольцо и положи его на палец Ребекки, сказав следующие слова: ≪С этим кольцом я женюсь: во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь≫.

Чарли взял кольцо и очень нежно положил его на руку Ребекки. Его голос был хриплым от эмоций, когда он объявил ей свою клятву. Этим действием он объявил Ребекку своей собственной. Ричард тогда предложил второе кольцо, действие, которое не было распространено, но принято. Преподобный Уильямс благословил кольцо для Чарли.

Ребекка взяла кольцо, очень дрожащей рукой, боясь в течение короткой секунды, что она бросит его. Она облизнула губы, надев кольцо на палец Чарли и повторила слова, которые едва слышала, потому что она была слишком занята, улыбаясь Чарли. Преподобный Уильямс в данный момент сорвал голос, чтобы помолиться. Вся община стояла и повторяла Господне ≪Отче наш≫; все, кроме Чарли и Ребекки, которые были слишком заняты, глядя друг на друга, чтобы действительно осознавать, что кто-то ещё делал. Преподобный Уильямс добавил благословение для супружеских пар.

— О, Вечный Бог, Создатель и Хранитель всего человечества, Податель всей духовной благодати, Автор вечной жизни; пошли свои благословения этим слугам Твоим, Чарльзу и Ребекке, которых мы благословляем во Имя Твоё; чтобы они, живя верно, вместе, могли, конечно, исполнить и соблюдать обет и завет между ними, для которых эти кольца даны и даны, они могут быть символом и залогом и могут когда-либо оставаться в совершенной любви и мире вместе и жить по законам Твоим, через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь. — Он снова объединил их правые руки и сказал: — Те, кого Бог объединил, никого не оставляют в покое.

Чарли почувствовал, как тяжело поднимается вес от его души. Свадьба закончилась; несмотря ни на что, Ребекка была его женой. Ребекка не могла сдержаться, позволив слезам скатиться по её щекам, она была так счастлива, наконец, стать женой Чарли.

Преподобный продолжил:

— Так как Чарльз и Ребекка согласились вместе в святом браке и стали свидетелями того же самого перед Богом и этой компанией, и тем самым дали и обязались друг другу, и заявили то же самое, дав и получая Кольца и соединяя руки; я говорю, что они — Муж и Жена, во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Двое из них встали на колени для окончательного благословения.

— Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух, благослови, сохрани и сохрани тебя; Господь милостивый со Своей благосклонностью смотрит на тебя и наполняет тебя всем духовным благословением и благодатью, чтобы вы могли так жить вместе в этом жизни, чтобы в будущем мире вы имели жизнь вечную. Аминь. Силами, которыми наделило меня Содружество Вирджинии, я объявляю вас мужем и женой. Чарльз, вы можете поцеловать невесту.

Чарли взял её на руки и медленно, благоговейно опустил свои губы к её. Это был поцелуй, как симфония; это началось медленно и нежно и закончилось всем почтением и любовью, которые Чарли умел выражать.

Прежде чем Ребекка смогла достаточно ясно подумать, чтобы дышать, в церкви прозвучал крошечный знакомый голос:

— Папа!

Элизабет бросилась к нему, чтобы попытаться остановить маленького беса, которому удалось вырваться из объятий Тесс и который сделал очень решительный поворот для ног своего папы. Она провалилась. У Чарли не было иного выбора, кроме как оторвать своё внимание от Ребекки, чтобы поймать маленькую девочку, которая бросалась на него. Ребекка смогла только улыбнуться, когда Чарли подхватил её; она взяла его под руку, когда они втроём повернулись лицом к собравшимся гостям.

Преподобный Уильямс не смог устоять перед импульсом:

— Дамы и господа, позвольте мне представить генерала и миссис Редмонд — и Эмили.

Аплодисменты смешались со смехом, когда собрание приветствовало новую пару, и ребёнка, который, как все знали, скоро по закону станет их.

***

Та кухня была сценой организованного хаоса. Сара завербовала нескольких членов своей семьи, чтобы они помогали готовить. Рег взял на себя ответственность за винную комнату. Дункан организовал группу добровольцев в качестве серверов. Свадебная вечеринка должна была состояться в любую минуту, и Дункан с Регом организовали бокалы и бутылки шампанского, чтобы поприветствовать их. Гости начали прибывать. Они вытащили свои вагоны, повозки, фургоны и верховых лошадей во двор, где за них взялись люди под присмотром Тарента. Затем они собрались на переднем портике, ожидая прибытия Чарли и Ребекки, прежде чем войти в дом. Наконец, Шеннон вошла во двор и вывезла маленькую повозку Ребекки, которая была украшена синими и слоновыми костями лент. Чарли ехал; Ребекка держала молодую Эм. Все трое улыбались и смеялись, очевидно, из-за того, что сказала Эм.

Чарли потянул маленькую коляску к входной двери. Он взял юную Эм и передал её ожидающей Тесс, а затем опустился сам. Он обошёл вокруг и осторожно поднял Ребекку из кареты. Вместо того, чтобы опустить её, он просто подошёл к входной двери и перенёс её через ступеньку под все аплодисменты. Гости толпились в доме позади них. Когда Чарли наконец поставил Ребекку обратно на ноги, она обняла его за шею и поцеловала в щеку.

— Добро пожаловать домой, генерал Редмонд.

— Добро пожаловать домой к вам, миссис Редмонд. Должны ли мы стоять здесь и обниматься или мы будем приветствовать наших гостей?

Она вздохнула:

— Я бы лучше обнялась, но я полагаю, что мы должны быть цивилизованными и приветствовать наших гостей.

— Я мог бы просто сбить тебя с ног и отнести тебя наверх. Мы могли бы оставить Ричарда и Элизабет, чтобы справиться с остальным.

Она засмеялась и прошептала ему на ухо:

— Я смелее тебя.

Чарли как будто поднял её обратно на руки.

— Ты знаешь лучше, чем смелее меня, дорогая. И я так по тебе скучал прошлой ночью.

— Ну, ты собираешься стоять здесь и говорить об этом весь день?

Чарли, находясь в каком-то настроении, решил, что это дразнение слишком заманчиво, и, взяв её на руки, начал решительно двигаться к лестнице.

Проходя мимо Ричарда, он прошептал:

— Приведите гостей в порядок на некоторое время, хорошо?

— И что я должен… — Он остановился и покачал головой. — Неважно, я буду думать о чём-то.

Когда Чарли понёс Ребекку по лестнице, собравшиеся гости разразились смехом. Ричард шагнул к подножию лестницы.

— Похоже, у наших хозяев есть неотложные дела, поэтому до их возвращения, пожалуйста, наслаждайтесь.

Дункан и его группа добровольцев стояли у двери, раздавая бокалы с шампанским, когда гости вошли. Когда Чарли достиг вершины лестницы и на мгновение остановился, чтобы поставить Ребекку на ноги, Ричард поднял бокал «Редмонда». Вся компания присоединилась к нему, всё ещё смеясь. Чарли, немного затаив дыхание, только усмехнулся и бросил случайный салют. Ребекка махнула рукой и взяла Чарли за руку.

— Ты плохой человек, Чарли Редмонд, — поддразнила она, когда они шли по коридору.

Он открыл дверь в их комнаты и ввёл её.

— Я не хуже, чем обычно, дорогая. И у меня есть опыт работы в качестве горничной вашей леди. Я подумал, что вы могли бы переодеться во что-то более удобное. Кажется, я кое-что помню. Прекрасный зелёный бархат, который, я подозреваю, больше не болт из ткани. Я также подумал, что вам это может понравиться. — Он подошёл и взял её на руки, слегка откинув назад и целуя.

Она глубоко вздохнула, когда Чарли отпустил её. Довольно глупая улыбка была выгравирована на её лице.

— Да, да, я полагаю, что могу измениться. — Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить свой гоночный пульс.

— Конечно, мы могли бы немного отдохнуть, прежде чем спуститься к нашим гостям. Всего несколько минут вместе, на этой милой, мягкой кровати? — Тем временем он начал расстёгивать множество маленьких пуговиц на её лифе.

— Чарли, если мы присядем на эту кровать, мы не встанем до завтра. Теперь, не хотите ли вы объяснить это всем нашим гостям, которым, я могла бы напомнить вам, включают генералов Шеридана и Гранта?

Чарли тяжело вздохнул.

— Нет, я полагаю, вы правы. — Продолжая расстёгивать пуговицы и застёжки её платья, он усыпал её плечи маленькими поцелуями. — Я просто… я просто хочу…

Ребекка вздрогнула и тихо застонала, когда её колени ослабли, а живот упал.

— Чарли… будь хорошим.

— О, хорошо, моя дорогая, пока ты обещаешь, что мне не нужно быть хорошим сегодня вечером.

— Я не ожидаю, что кто-то из нас будет хорошим сегодня вечером.

Чарли улыбнулся в ответ на это замечание, затем принялся за работу, помогая Ребекке закончить снимать её свадебное платье и надеть более удобное вечернее платье. Чем раньше они вернутся к гостям, тем раньше они смогут пожелать им спокойной ночи.

***

Гости весело пили шампанское Чарли и жевали маленькие лакомства, которые были сделанными вокруг патрульными, оказавшимися официантами. Большинство были счастливы и удивлены выходками своих хозяев, желая дождаться возвращения Чарли и Ребекки, прежде чем они начнут серьёзно праздновать. Небольшая группа женщин, сосредоточенная на миссис Уильямс, была занята, отмечая каждый недостаток, каждое событие, которое отклонялось от южной традиции, каждую неумелость солдат как официантов. Милые миссис Рейнольдс и Симмс были частью толпы. Было признано, что Ребекка Гейнс захватила такого приёмлемого холостяка, тем более что она уже доказала, что не может дать уважаемому генералу никаких наследников. Элизабет тихо стояла, слушая, как они продолжают, пока она просто не смогла больше терпеть. Наконец она вошла в середину группы, медленно поворачиваясь и сумев бросить на каждого из них грязный взгляд.

— Хорошо. С меня было достаточно. С того момента, как я встретила всех вас, всё, что вы делали, — это постоянные арфы на Ребекку и Чарли. Вам не нравится тот факт, что они нашли друг друга в это тревожное время, и вы недовольны, что Чарли предпочёл бы иметь образованную и талантливую даму на руках, чем хныканых молодых девушек, которые понятия не имеют, что значит быть женщиной. И вы, — обратилась она к миссис Уильямс, — вы ненавистная, злобная женщина. Если вас всё это так озадачило, тогда почему вы не уедите на своей высокой лошади прямо отсюда? Эти два человека мои дорогие друзья. Они добрые, любящие, милосердные, добрые христиане. У меня больше не будет снайперов о том, какой день должен стать самым счастливым в их жизни.

Ричард наблюдал, как Элизабет взяла куриный праздник на зад, с поднятыми бровями и губами, чтобы прямо не улыбнуться. Боже мой, она злющая. Если бы только она могла видеть её путь… Ричард слегка покачал головой. Он не нашёл в себе такой же смелости, как Чарли. Возможно, прежде чем они уедут на весну, он спросит её. Он плавно встал у локтя Элизабет.

— Извините, дорогая, но генерал Шеридан просит вас.

Элизабет посмотрела на Ричарда и начала спорить, но она могла видеть по выражению его глаз; она должна просто молчать и изящно уйти.

— Да, Ричард, конечно.

Она оглянулась на женщин, которых только что взяла на работу. У миссис Уильямс был интересный оттенок красного, в то время как у некоторых молодых женщин была возможность выглядеть смущённо.

— Извините, дамы, но дежурные звонки. — Кислота за словами была безошибочной.

В интересах правдивости Ричард проводил Элизабет до угла, где беседовали Шеридан и Грант; Генералы с интересом наблюдали за маленькими осколками. Грант заговорил первым.

— Ах, доктор Уокер, прекрасный день, прекрасная свадьба. Кстати, в будущем, могу ли я призвать вас предостеречь мои войска, когда они выйдут из-под контроля?

В этот момент Элизабет смогла покраснеть.

— О нет, генерал. Вы не можете иметь её. Она является моим секретным оружием в поддержании мотивации моих войск на местах — и не только из-за её прекрасной внешности или её квалификации как врача. — Фил Шеридан ухмылялся от уха до уха. — Кстати, Полк. Когда ты собираешься подойти к линии с добрым Доктором?

Ричард подавился шампанским, который Шеридан позволил ему взять в рот, прежде чем задать этот вопрос. Элизабет удалось нежно похлопать его по спине.

— На самом деле, Филипп, я не уверена, что Ричард — это тип брака. Я думаю, что он женат на армии.

Ричард покраснел, редкое выражение его обычно расслабленного и уверенного в себе лица.

— Я не уверен в этом, сэр, но подозреваю, что доктор Уокер замужем за своей профессией. — В этот момент Ричард обрёл определённую смелость и повернулся к Элизабет. — Тем не менее, я был бы рад присоединиться к вам в поддержке этого обязательства, если вы будете иметь меня.

У Элизабет не было возможности ответить, пока не произошло несколько вещей, как однажды. Ричард точно понял, что он сказал, и выглядел так, как будто он хотел сбежать. Генерал Грант, совершенно удивлённый неудачным выбором времени младшего офицера, позволил себе громко рассмеяться. Ребекка и Чарли вошли в комнату, привлекая к себе всё внимание, и Эм подала трубку своему папе.

Шеридан наклонился вперёд и прошептал на ухо Ричарду:

— Ты же знаешь, я удержу тебя, даже если она этого не сделает.

Ричард сглотнул и кивнул. Ребекка и Чарли остановились на полпути вниз по лестнице, когда гости повернулись и снова аплодировали молодожёнам. Ребекка в синем свадебном платье цвета слоновой кости сияла. В зелёном бархатном и кружевном бальном платье она была абсолютно соблазнительной. Выражение лица Чарли, смесь гордости и радости, было портретом, который запечатлелся в памяти каждого.

Момент прервался тихим голосом:

— Папа. Мама Бекка. Эм голодная.

Чарли поймал взгляд Дункана и кивнул.

Когда двери в столовую распахнулись, он объявил:

— Дамы и господа, ужин готов. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Он подхватил Эм на руки и отвёл Ребекку в комнату, а за ними следовали Ричард и Элизабет как их лучший мужчина и фрейлина. Другие гости тоже подались. Между столами в столовой и большой приёмной было место для всех шестидесяти странных гостей.

Шквал формальных действий дал Элизабет мгновение, чтобы восстановить самообладание, а также немного уединения с Ричардом среди толпы.

— Вы имели в виду то, что вы сказали?

— Хм… хорошо… — Он выпрямился, взял её руки в свои и одарил её своей самой лучшей и самой яркой улыбкой. — Абсолютно, моя дорогая. Абсолютно. Всякий раз, когда ты готова и хочешь иметь меня.

Элизабет прикусила губу. Ричард всегда был очарователен и вежлив. Она полагалась на его постоянное присутствие и поддержку больше, чем ей хотелось признать. Но у Ричарда были проблемы с выражением личных эмоций.

≪О, я люблю его? Да, я думаю, что я сделаю. Я выйду за него замуж? Я думаю, что нам нужно будет поговорить об этом≫. — Она нежно улыбнулась, прекрасно зная, чего стоило это предложение её подруге. — Спасибо, Ричард. Можем ли мы обсудить это в более приватной обстановке?

— Конечно, моя дорогая. Всякий раз, когда ты готова.

С этими словами они сели, и еда, над которой Сара и её помощники так долго трудились, была подана. Это была весёлая трапеза, смешанная со смехом, хорошей едой, хорошим вином и немножко поддразнивающим. Среди стольких людей Эм приклеилась к Чарли и не отпускала его, поэтому он действительно оказался с переполненными руками. Две женщины, которыми нужно заниматься, две женщины, которые его любили, каждая по-своему. Многое из того, чем он дразнил в тот день, было связано с ранним созданием семьи. С переполненным желудком Чарли пригласил гостей присоединиться к ним в бальном зале, где музыканты полка сформировали свою группу, на этот раз с пианистом, чтобы завершить свои мелодии. Чарли планировал позволить аккомпанементу фортепиано, исполняющему первый танец, вальс, объявить о своей свадьбе в подарок Ребекке. Они заняли своё место в центре бального зала, ожидая первых нот. Ребекка посмотрела на Чарли, когда началась музыка, затем повернула голову, чтобы убедиться, что она слышит. Затем она увидела это. Слёзы навернулись на её глаза, когда она оглянулась на своего мужа.

— Как ты это нашёл?

— Мистер Купер отследил это, и нам удалось вернуть его.

В то же время миссис Уильямс услышала записи из-за спины. Снова её лицо покраснело.

Под её дыхание она пробормотала:

— Знаешь, Эдвард Купер, ты заплатишь за это.

Ребекка ласкала щеку Чарли, не заботясь о том, что все, кого они знали, окружили их, и она одарила его очень искренним поцелуем.

— Спасибо, — прошептала она, снова глядя на него. — Я люблю тебя, Чарли.

— Я люблю тебя, Ребекка. Теперь потанцуй со мной, жена, или мне придётся смущать тебя перед всеми этими людьми. — Чарли уже жаждал прикосновения Ребекки.

Её поцелуи только что заставили ждать намного хуже. Он чувствовал себя как кошка в жару.

— Как пожелаешь, муж, — и с этим она позволила ему провести её по танцполу.

Второй танец начался с мистера Купера, представляющего отца Ребекки, и миссис Купер вместо своей матери, танцующей с Ребеккой и Чарли соответственно. В то время как их танец прогрессировал, чиновники и джентльмены сообщества требовали руки различных дам сообщества. Ричард обнаружил, что держит Элизабет на руках, удовольствие, которого он всегда ожидал. Миссис Уильямс безжалостно танцевала со своим мужем, который продолжил использовать интимность танца, чтобы ругать свою жену.

— Теперь вы слушаете меня, Маргарет Уильямс, настало время перестать быть жестокой по отношению к генералу и миссис Редмонд. Они хорошие люди, они много сделали для этого сообщества, и люди говорят о том, как вы ведёте себя с ними. Это позорно. И с этого момента это остановится.

— Джеймс, это невозможно. Как ты можешь ожидать, что я приму этого янки-сборщика ковров в наше сообщество? Он представляет всё, с чем боролись наши славные мальчики. Он и такие, как он, разрушили нашу вирджинскую культуру, наши земли, нашу молодёжь и наше будущее. Как ты смеешь просить меня принять его, и как?

— Я не спрашиваю вас, миссис Уильямс, я говорю вам. Как ваш министр и ваш муж, я ожидаю, что вы послушаете меня и прекратите эту чушь.

Преподобному Джеймсу Уильямсу было неслыханно так командовать своей женой. Как он посмел так поступить с ней, публично смущать её и требовать, чтобы она приняла этого нарушителя? Она была так разгневана, как на Ребекку за то, что она приняла этого врага, в их общину, так и на её мужа за то, что он велел ей, как он никогда раньше не делал, чтобы она распалилась.

— Джеймс…

— Маргарет, здесь нет места для споров. Вы прекращаете публичное осуждение Чарли и Ребекки. Вы можете почувствовать, как вы будете наедине, потому что я не могу этого изменить, но я требую, чтобы вы перестали выступать против них в сообществе.

Наконец он проник в упрямый череп миссис Уильямс. Она пересекала черту слишком много раз, и у её мужа было больше позвоночника, чем она думала.

— Да, муж.

Танцы продолжались, пока не настало время для торта и тостов. Чарли с нетерпением ожидал этого момента, так как он сигнализировал о времени, когда он мог отвезти Ребекку в их комнату. Ричард боялся этого, потому что он должен был доставить первый тост. Дункан и Райфорд несли свадебный торт, в то время как другие солдаты передали больше шампанского. Чарли и Элизабет подошли к пирогу, а Ричард стоял перед ними с поднятым стаканом. Ричард улыбнулся. Чарли выглядел обеспокоенным, смутно помнив тост на своей вечеринке прошлой ночью.

— Сегодня, — медленно начал Ричард, глядя на Чарли, — я потерял свою позицию первого человека, к которому обращается лучший друг, когда всё становится трудно. Он нашёл прекрасную даму, с которой он проведёт свою жизнь, и я исключительно счастлив за него. Надеюсь, что мисс Ребекка считает его не только прекрасным мужем, но и лучшим другом, которого она когда-либо имела. Чарли и Ребекка Редмонд, пусть они узнают счастье только в течение очень долгого времени.

— Чарли и Ребекка! — Звенило по комнате, когда гости присоединились к Ричарду с его добрыми пожеланиями.

Генерал Грант вышел вперёд. Обычно уединённый, тихий человек, находящийся в самых дальних углах бального зала, должен был напрягаться, чтобы его услышали.

— Около восемнадцати лет назад, когда я был вторым лейтенантом, служившим в Мексике при Захари Тейлоре, я имел честь служить с молодым капитаном из Вирджинии Робертом Ли. После ужасов битвы при Буэна-Висте, мы с капитаном Ли наблюдали за доблестью и мастерством молодого новобранца, который поднялся до командования с повышением в должности до младшего лейтенанта. Мы оба одобрили этого молодого человека нашим командирам как настоящий офицерский материал. За эти годы мы наблюдали, как Чарли Редмонд поднимался по служебной лестнице, всегда модель солдата и джентльмена. Я, например, никогда не думал, что он найдёт место в мире вне армии. Мне очень приятно быть здесь на его свадьбе. Мне просто жаль, что моя жена не смогла. Присоединяется к нам, желая вам, Чарли и Ребекке, всего наилучшего. Мы будем сожалеть, что потеряем вас из армии, когда закончится эта война, но я могу сказать вам, ребята из Калпепера, и я думаю, что наш старый друг генерал Ли согласится, что вы получаете одну из лучших в армии.

Услышать Гранта, который, по мнению миссис Уильямс, был воплощением дьявола, говорить о его дружбе с освящённым генералом Ли было невероятно. Женщина была поражена. Сначала её муж публично отчитал её, и теперь она обнаружила, что отвратительный Редмонд был другом Ли. Это было слишком много. Она упала в обморок, создав настоящий шум в комнате.

Чарли посмотрел на женщину с поднятой бровью.

— Похоже, она наконец превысила свой лимит.

========== Глава 27 ==========

Суббота, 28 января 1865 г.

Наконец, Чарли и Ребекка избежали свадьбы. Тесс уложила их спать, прежде чем начались танцы, к большому облегчению Чарли. Местные гости уходили в разной степени трезвости. Миссис Уильямс провела последнюю часть вечера, откинувшись в одной из маленьких гостиных при поддержке пожилой кузины. Ричард был в затруднении, чтобы освободить Элизабет от её пузырька перцового масла и заменить его на пахнущие соли, когда оживляла оскорбительную женщину. Преподобный Уильямс остался внизу для остальных тостов и торта. Чарли встал, глядя на свою невесту, которая по-прежнему вспыхивала от волнения последних нескольких минут вечера. Следуя традиции, она бросила свой букет с верха лестницы. Её цель была хорошей; Элизабет попала прямо в грудь.

— Знаешь, дорогая, брак, кажется, вызывает в тебе беса. Тебе, конечно, удалось сегодня вечером смутить нашего дорогого друга доктора.

— Элизабет сделала комментарий по этому поводу. Она очень нервная.

— Вы думали, что она нервничает? Ричард, возможно, оставил синяки на моей руке от удара по нему, как он сказал мне. Это было действительно забавно. Он продолжал говорить: Боже мой, Чарли, ты знаешь, что я сделал? Я действительно сделал это — прямо перед Шериданом и Грантом. Если я вернусь, Шеридан, я думаю, получит мою задницу на завтрак. Уровень болтовни был потрясающим.

— О да, Элизабет определённо не ожидала, что он сделает предложение сегодня вечером, Чарли. — Ребекка немного поболтала, готовясь ко сну. Она повернулась к нему, предлагая ему пуговицы своего платья. — Не могли бы вы?

Руки Чарли дрожали. Они спали вместе каждую ночь в течение нескольких месяцев. Они часто занимались любовью после его возвращения из Вашингтона и той первой фантастической ночи. Но сегодня всё было иначе. Сегодня вечером он собирался объявить её своей, своей женой, своей любовью, своим будущим. Осторожно он начал расстёгивать её лиф. Мягкая кожа сзади её шеи была слишком соблазнительной; он наклонился и нежно поцеловал её в плечо.

— Чарли, если ты закончишь пуговицы, я смогу выйти из этого платья, — напомнила она ему, даже когда её рука вернулась и ласкала его щеку.

Чарли оторвался от нежной кожи и больше сосредоточился на её платье. Этой ночью он наслаждался тем, что был служанкой её леди. У него было более чем достаточно ожидания, чтобы быть с другими людьми. Он просто хотел быть с Ребеккой. Лиф сорвался, и Чарли развязал шнурки своих пышных юбок, позволив им слиться у её ног. Она стояла перед ним в своих штанах, сорочке и украшениях. Он повернул её к себе лицом.

— Вы прекрасны, моя жена.

Она потянулась за пуговицами его жилета.

— А ты переоденься.

— Это можно исправить. Какую сторону меня ты хочешь сегодня вечером, дорогая? Мужчину или женщину?

— Я просто хочу, чтобы вы, Чарли, все вы. Сегодня наша ночь, чтобы исследовать и учиться.

Чарли сбросил пояс с мечом и пояс, затем пальто и расстёгнутый жилет. Медленно, дразня, как будто он исполнял танец, он снял галстук и начал расстёгивать рубашку. Вскоре он предстал перед ней в сапогах, штанах и открытой рубашке с переплётами, выскочившими через планку. Это было полпути в его разуме, представляя Ребекке как мужской, так и женский аспекты того, кем он был.

Ребекка подошла медленно. Она вытащила рубашку Чарли из его брюк и сняла её с его плеч. Когда рубашка упала на пол, Ребекка обняла Чарли и начала снимать крепления.

— Я люблю тебя, мой красивый джентльмен. — Когда наручники повалились на рубашку, она продолжила: — И я обожаю тебя, моя прекрасная женщина. — Затем она начала расстёгивать застёжку на брюках, всё время оставляя мягкие поцелуи на плечах и ключице Чарли.

Чарли провела руками под рубашкой Ребекки и медленно скользнула по её телу. Ребекка кратко прервала своё внимание к Чарли, чтобы позволить ему поднять это над её головой.

Ребекка улыбнулась ей.

— Я думаю, что мы должны идти спать. — Она медленно вышла из туфель, когда её руки легли на волосы, сняв несколько шпилек и позволив им упасть на её плечи.

Она повернулась спиной к Чарли, сняла ожерелье и затем очень медленно толкнула свои панталоны на пол, стараясь при этом медленно наклониться, как и она. Чарли перестал дышать. Эта красивая женщина хотела её, желала её и явно соблазняла её, предлагая Чарли всё, о чём она когда-либо мечтала. Мягко, Чарли ласкала спину Ребекки, проводя кончиками пальцев по сильным мышцам с обеих сторон её позвоночника, по твёрдым глобусам и по спине её бёдер, как будто читая её собственное будущее с прикосновением. Ребекка обернулась, застенчиво улыбаясь, держа руки в ложной скромности. В конце концов, они уже занимались любовью несколько раз, и она не была уверена, что между ними что-то осталось. Но она хотела дать Чарли образ нервной невесты. Чарли подняла лицо, чтобы посмотреть ей в глаза, и нежно поцеловала её. Медленно, тщательно, она дала понять Ребекке, что эта ночь будет посвящена чувственной любви. Пока поцелуй продолжался, руки Чарли скользнули назад и запутались в длинных светлых локонах Ребекки. Они обе тяжело дышали, когда поцелуй закончился. Чарли подхватила Ребекку на руки и понесла к кровати, положив на мягкие хлопковые простыни, а затем отступила, чтобы закончить раздеваться. Сняв ботинки и штаны, она задумалась, как Ребекка отреагирует на то, что она запланировала на вечер. Ребекка представляла образ нервной невесты, но Чарли действительно был таким. Ребекка попросила и мужчину, и женщину. Ранее в тот же день Чарли получил подарок Лиззи, вычистил и смазал кожу. Это было в ящике тумбочки, готовый к использованию.

— Чарли, иди в кровать. Подойди ко мне. Пожалуйста.

Чарли повернулся и пошёл к кровати. Её движения были кошачьими; её глаза были покрыты желанием.

Когда она скользнула в кровать рядом с Ребеккой, она прошептала:

— Я люблю тебя, моя дорогая жена.

— И я люблю тебя, — онасделала паузу и улыбнулась, — ≪жена≫.

— Жена? — Чарли отступил, чтобы посмотреть в смеющиеся глаза Ребекки. — Тебе действительно нравится, что под всеми атрибутами я женщина?

— Да, — она медленно провела пальцами по руке Чарли. — Я люблю это. С тобой, вот так вот, есть только любовь и нежность. Это прекрасно и то, чего я никогда раньше не испытывала. Ты подарила мне этот подарок, Чарли. Я никак не могла любить или доверять другому человеку. Не после того, что он сделал со мной. Ты, любовь моя, идеальна, всё, что мне нужно, и желанна.

Чарли остановилась на Ребекке, глядя ей в глаза, чтобы оценить правду о том, что она только что услышала. Там в глазах Ребекки она не нашла ничего, кроме честности и любви. Это было благословение. Затем Ребекка обвила руками шею Чарли и притянула к себе ещё одним горячим поцелуем.

Чарли уткнулся носом в шею Ребекки и прошептал:

— У меня есть план на вечер, если вы согласны. Вы помните, я говорил вам, что Лиззи прислала нам свадебный подарок? Я подумала, если вам нравится, мы им воспользуемся.

— Используем это? — Ребекка отстранилась и бросила на Чарли насмешливый взгляд. — Что она могла бы дать нам, что мы будем использовать сейчас?

— Ну, помнишь, я спрашивал тебя, не хочешь ли ты, чтобы я…надел протез? Позволь мне показать тебе. — Чарли вытащил бархатную коробку из ящика тумбочки.

— О, мой лорд! — Она покраснела ярко-красно, прежде чем закрыть крышку. — Чарли, это…

— Да, дорогая?

— Я знаю, что это, вероятно, глупый вопрос, но вы знаете, как?

— Да, дорогая. Я понимаю основы.

— Чарли, я была женатой. Я знаю основы. Но ты должен признать, что это ≪другое≫. Я понимаю, как я могу получить от этого удовольствие, но как ты можешь? Потому что это очень важно для меня, чтобы мы обе Наслаждались нашим временем вместе, особенно в этот вечер.

— Ах, смотри. Широкий мягкий ремешок проходит прямо над самыми чувствительными частями моего тела, а основание сидит прямо над ним. Поэтому каждый раз, когда я двигаюсь, меня ласкают, как и тебя.

Ребекка открыла коробку, чувствуя себя очень любопытной и слегка заинтригованной.

— И ты думаешь, тебе это понравится?

— Да. Если вам понравится, я знаю, что получу.

Она посмотрела на Чарли и улыбнулась.

— Ну, я полагаю, мы могли бы… — она покраснела и пожевала губу. — Мы могли бы.

— Моё желание, дорогая, это заниматься любовью с тобой так, как ты этого хочешь. Я хочу, чтобы ты испытала всю страсть, любовь и желание, которые я испытываю к тебе. Ты не одинока в своей коже.

— Я хотела бы попробовать всё с тобой, Чарли. Ты уже показал мне любовь. Теперь я думаю, что мы можем исследовать страсть. — Она ласкала свою щеку. — Я так тебя люблю, о мой муж и жена.

— Ты всегда будешь частью меня, любовь моя.

Любопытство Ребекки взяло верх. Она вынула подарок из коробки и положила его в руку Чарли, а затем уронила коробку на пол. Повернувшись к партнёру, она пробежала ногтём по очень прямому соску Чарли. Тело Чарли выгнулось, предлагая себя Ребекке. Она резко вдохнула.

— Так? — Ребекка жестикулировала. — Я жажду ещё одного урока, моя дорогая.

Чарли улыбнулся и на мгновение отложил фаллос в сторону.

— Тогда сначала мы должны подготовиться. Вы согласны?

Ребекка осторожно улыбнулась.

— Да?

— Тогда позволь мне поцеловать тебя, любимая. Всю вас.

Она улыбнулась, всё ещё немного не зная, что предлагает Чарли.

— Хорошо.

Чарли закатилась на неё и начала любить Ребекку губами, зубами и языком, покрывая её плечи, горло и шею поцелуями и нежными щипаниями, прежде чем она перешла к женской груди. Ребекка провела ногтями по волосам Чарли, и она немного поёжилась.

— О, мне это нравится.

Чарли долго целовал и любил грудь Ребекки. Она хотела убедиться, что маленькая женщина была настолько расслаблена и взволнована, насколько это возможно. Ребекка была слегка шокирована и немного смущена тем, как реагирует её тело. У её бёдер, казалось, была собственная жизнь, и её руки крепко держали голову Чарли на месте. Звёзды плавали за её веками, когда её тело загорелось.

Чарли подождал, пока этот древний ритм овладеет телом Ребекки, прежде чем она опустится ниже, прокладывая причудливые пути по рёбрам и животу языком и губами. Она дразнила пупок Ребекки, затем её язык проследил тонкую линию почти прозрачных волос до пышного лесабелокурых кудрей.

— О, Чарли! — Голова Ребекки поднялась с кровати, когда она открыла глаза и обнаружила, что её любовник медленно и неуклонно двигается по её телу, пока её голова не опустилась между её ног. — Что, как? — Она не могла понять, как спросить, и она даже не была уверена, что хочет этого.

Всё, что Чарли чувствовал так хорошо, у неё не было причин полагать, что всё будет иначе.

Чарли подул на центр Ребекки тёплым потоком тёплого воздуха, прежде чем её голова опустилась и губы соприкоснулись с губами и языком с нежной кожей и чувствительными нервами. Ребекка была уверена, что Чарли удалось отрастить пальцы на кончике её языка, ощущения были настолько разнообразны.

— О Боже! — Бёдра Ребекки поднялись с кровати, и её руки сразу же дотронулись до волос Чарли. — Да! — Это была комбинация шипения и стона. — О, Чарли! — Её тело дрогнуло так, как она не могла поверить, пока эта чудесная женщина не вошла в её жизнь.

Чарли уделил пристальное внимание каждой части самого интимного района Ребекки. Каждую складку, каждую кривую ласкали и лизали. Как только сущность Ребекки потекла, Чарли была тут же, чтобы поймать её своим ртом. Наконец этот талантливый язык обвился вокруг узла Ребекки. Она слегка поцарапала зубами по капюшону, а затем с трудом пососала ключ к удовольствию Ребекки.

Удушённый крик вырвался из груди Ребекки, когда её тело содрогнулось, а бёдра двигались в постоянном ритме. Одна рука оставила волосы Чарли и схватилась за покрывало кровати, когда она дрожала от макушки до низа ног. Неистово чувствуя больше этого замечательного ощущения, её пятки впились в матрас, толкая её тело вверх. Чарли вслепую потянулся к фаллосу, не нарушая контакта, который у неё был с этой самой чувствительной точкой между ногами Ребекки. Она осторожно сунула игрушку в очень открытое и готовое тело Ребекки. Когда она почувствовала себя полностью наполненной, звук, исходящий от блондинки, был не чем иным, как скотским.

— Чарли! — Она слепо ухватилась за своего любовника, который пытался сообразить своим затуманенным страстным умом, что будет дальше.

Чарли на мгновение оторвала голову от тела Ребекки.

— Отпусти, любовь моя. Отпусти меня.

— Оооо, да! — зашипела она, её руки схватили Чарли за плечи, гвозди впились в тёплую плоть. — Больше. Пожалуйста.

Чарли долго и ровно поглаживала фаллос в, и из Ребекки, продолжая катать эту, теперь очень твёрдую плоть, языком и губами. Всё, на что была способна Ребекка, — это то, что Чарли любил её. Её тело было напряжённым, и она почувствовала прилив тепла, охвативший её, когда она снова взорвалась. Её буквально привели в вертикальное положение от интенсивности этого, прежде чем она упала на кровать, её голова двигалась из стороны в сторону, когда удовольствие нахлынуло на неё. Наконец её тело замерло, и она тяжело дышала, чувствуя, как пот стекает по её лицу.

Чарли встал и взял маленькую женщину на руки, нежно целуя её. Пока Ребекка лежала там, ошеломлённая и пытаясь отдышаться, Чарли привязала фаллос к своему телу. Ребекка открыла глаза и посмотрела на свою подругу.

— Это было удивительно, Чарли. — Она улыбнулась и осторожно положила руку на мокрое орудие, выступающее от бедёр Чарли. — Теперь, как мы можем заставить это работать на тебя?

Чарли перевернулся на спину и развёл руки.

— Вот я, возлюбленная. Всё, что ты хочешь, любое прикосновение, которое ты мне дашь, доставит мне удовольствие.

Она улыбнулась.

— Я знаю это. Но как я могу сделать это приятным для вас? Конечно, должен быть способ.

Чарли улыбнулась. Она обняла Ребекку руками и убедила её оседлать своё тело.

— Возьми это в себя. Двигайся любым приятным для тебя способом. Уверяю тебя, это доставит мне удовольствие.

Ребекка улыбнулась, когда поняла, чего хотел Чарли. Это было новым и немного пугающим, но в то же время захватывающим и волнующим. Осторожно и очень медленно она опустила своё тело на фаллос, шипя от удовольствия, как и она. Она посмотрела на Чарли и позволила её ладоням пройти по животу женщины к её груди, когда она начала медленно покачивать своими бёдрами. Веки Чарли опустились до полузакрытых, и она резко вздохнула. Когда руки Ребекки сомкнулись на её груди, Чарли выгнулась в них, предлагая себя женщине над ней. С каждым медленным, обдуманным движением бёдер Ребекки мышцы Чарли пульсировали. Ребекка смотрела на лицо Чарли на наличие признаков того, что ей не нравится происходящее. Не видя ничего, кроме удовольствия, она двинулась дальше. Подражая тому, что Чарли сделал с ней в прошлом, она покатила соски между большим пальцем и указательным пальцем, когда темпы её бёдер увеличились.

— Я люблю тебя, Чарли. Очень, очень, очень.

Чарли откинула голову назад, и её тело бесстыдно выгнулось в тело Ребекки. Её бёдра начали подниматься, чтобы встретиться с движениями Ребекки, и Чарли обняла Ребекку за талию, так же сильно, чтобы успокоиться и успокоить Ребекку.

— Да, Чарли, о да. — Ребекка не чувствовала стыда в этом удовольствии, и выражение лица Чарли сделало его ещё прекраснее.

Впервые она почувствовала себя успешной, поскольку она любила Чарли. Ей нравилось ощущать руки Чарли на своём теле и ритм, который они снова создавали. Её голова откинулась назад, когда качание ускорилось, а удары Чарли усилились. Чарли сходила с ума. Это было более интенсивно и невероятно, чем она себе представляла. Это было почти так, как будто она была внутри тела Ребекки, как будто они сливались в одно целое. Бёдра Чарли поднялись, чтобы въехать в Ребекку, и она дёргалась всё сильнее и сильнее, пытаясь соединить их вместе в одну. В одно мгновение всё тело Чарли вонзилось в Ребекку. Тело Чарли образовало жёсткую арку, сбалансированные плечи и пятки. Глубокий гортанный крик сорвался с губ Чарли.

— Бекка!

Ребекка могла только упасть в Чарли, поскольку она снова была побеждена. Она оттолкнулась в последний раз, когда её руки схватили Чарли за плечи, а зубы мягко врезались в её плечо. Она не могла остановить крошечные толчки её бёдер, которые произошли автоматически, когда Чарли врезался в неё. Когда они наконец спустились с высоты, на которую они поднялись, Ребекка просто не могла двигаться. Она с большим удовлетворением слушала, как сердце Чарли гремело у неё в груди. Чарли обнял Ребекку руками, нежно поглаживая её спину и бока. Когда дыхание маленькой женщины нормализовалось, Чарли тихо пообещала.

— Я твоя, Ребекка. Твоя на всю оставшуюся жизнь. Что бы ты ни хотела, всё, что тебе нужно, я сделаю всё возможное, чтобы обеспечить тебя. Я люблю тебя, моё дорогое сердце, моя любовь, моя жена, мой дом.

— А я твоя, сердцем, телом и душой. — Мгновение спустя, когда её мышцы снова начали работать, Ребекка подошла к Чарли и погладила всё ещё пульсирующие мышцы её живота. — Напомни мне отправить Лиззи записку с благодарностью.

— Мммм. Я буду, любовь моя. Завтра. Сейчас спи, любимая.

— О, да, до позднего завтрашнего утра, если у меня будет свой путь. — Она подошла как можно ближе к Чарли. — Навсегда, любовь моя. Навсегда, — прошептала она, упав в очень счастливый сон.

Чарли подобрал её поближе и присоединился к ней во сне.

***

Воскресенье, 29 января 1865 г.

Ребекка перевернулась и скрутилась возле тела Чарли. Она напевала, всё ещё восхитительно насыщенная предыдущим вечером. Она улыбнулась, когда её рука потёрла живот Чарли и подняла её грудь.

— Доброе утро, Любовь моя.

Чарли буквально мурлыкала, прежде чем она нашла свой голос.

— Доброе утро, дорогая жена. — Она растянулась, как большая счастливая кошка.

— Итак, были бы мы ужасными людьми, если бы сегодня не посещали службы? — Она продолжала водить рукой по тёплой коже Чарли.

— Вероятно. Вероятно, миссис Уильямс скажет что-то вроде: ≪О, Господи, он забрал её, чтобы иметь с ней свой злой путь Янки. Бедная Ребекка. Я всегда говорила, что она должна держаться подальше от этого проклятого Янки≫.

Ребекка рассмеялась так сильно, что кровать действительно затряслась.

— О, если бы она только знала правду, она бы взорвалась на месте. — Затем она перевернулась и накрыла тело Чарли своим. — Я очень люблю твои злые пути янки.

Чарли погладила руками по обнажённой спине Ребекки.

— И я люблю твой знойный Южный путь, любовь моя. — Она подняла голову и ущипнула Ребекку за плечо.

— Хммм, — тело Ребекки реагировало на Чарли самым плотским образом, и она знала, что, если она не встанет в ближайшее время, они действительно будут пропускать услуги. — Хорошо, Чарли, я буду в порядке и встаю сейчас.

Чарли глубоко вздохнула и выдохнула.

— Да, я полагаю. Мы должны быть хорошими. Мы должны быть уместными. Мы должны взять Эм в церковь. — Пока она говорила, она продолжала гладить Ребекку по спине, а затем потянулась дальше вниз, чтобы обхватить её попку обеими руками и притянуть её ближе.

— Оооо, плохой Чарли! — Ребекка хихикнула, как школьница, и встала с кровати. — Теперь будь хорошим, Чарли!

— О, хорошо. Я буду. Вскоре. — Она схватила Ребекку за затылок и потянула её вниз для громкого поцелуя.

Ребекка позволила себе затеряться в этом чудесном поцелуе и была почти готова вернуться в постель и сказать дьяволу с услугами, когда её совесть взяла верх над ней.

— О, Чарли, пожалуйста, будь здоров и вставай. Пожалуйста?

Настойчивый стук в дверь, сопровождаемый очевидным усилием повернуть защёлку, над которой Чарли сделал петлю, остановил их разговор.

— Ну, кажется, что внешний мир хочет, поэтому я полагаю, что мы должны воссоединиться с цивилизацией.

— Папа. Хочу в церковь!

— Да, я полагаю, мы должны.

Ребекка накинула на себя спальную рубашку и халат и подошла к двери, ожидая, держа руку на ручке, пока Чарли не будет презентабелен в режиме ≪папа≫. Когда она открыла дверь, Эм стояла там, глядя на неё на мгновение.

— Доброе утро, ‘мама’ Бекка. — Ребёнок протянул руки для объятий, которые Ребекка была более чем счастлива дать ей.

— Доброе утро, мисс Эмили.

— К папе, пожалуйста.

Ребекка указала на Чарли, который теперь сидел на кровати, надевая тапочки.

— Твой папа там.

Эм улыбнулась и побежала в комнату, прямо к Чарли.

— Доброе утро, Эми. — Он поднял ребёнка и дал ей медвежьи объятия, поцелуй и щекотку. — Так что ты делаешь здесь в своей ночной рубашке? Ты снова сбежала от Тесс?

На вопрос ответила не Эм, а Тесс, которая остановилась перед дверью и положила руки на бёдра.

— Вот, пожалуйста, мисс Эмили. А теперь иди к Тесс и давай оденем тебя.

— Давай, малышка. Это церковный день, и ты должна выглядеть как можно лучше. Знаешь, когда ты выглядишь красивой и хорошей девушкой, люди думают, что мама и я, Бекка — хорошие родители для тебя.

— Да, папа. — Маленькая Эмили очень быстро узнала, что, когда папа и мама Бекка сказали ей, что что-то должно быть сделано. Лучше было быть хорошей девочкой и делать это. Она соскользнула с его колен и пошла к Тесс. — Эм, Соу, Тесс. Им будет хорошо.

Когда Тесс ушла в утренний туалет Эмили, Чарли и Ребекка обратились к своим утренним ритуалам. Каким-то образом им удалось встать на пути друг друга под видом ≪помощи≫, поэтому они оба опоздали на завтрак. Элизабет, Ричард, Саманта, Иеремия и Эм ждали их.

— Итак, — протянула Элизабет, — ты хорошо спала?

Ребекка покраснела и сказала первое, что пришло в голову.

— В итоге.

Взрослые за столом разразились смехом, а Иеремия попытался выяснить, над чем они смеялись, и через минуту присоединился. Он не знал почему, но это было взрослым делом, поэтому он и сделал.

***

Ребекка и Чарли съели поспешно завтрак, а затем присоединились к остальным для короткой поездки в церковь. Они прибыли как раз в тот момент, когда Преподобный Уильямс готовился войти и начать службу, поэтому они поспешно пробрались к своей скамье и обосновались на ней. Служба прошла в тумане для Чарли и Ребекки. Они были слишком заняты, пытаясь не улыбаться, как идиоты. Их беспокойное желание вернуться домой передалось Эм, которая потратила большую часть службы, пытаясь расшифровать сборник гимнов, страницу за страницей. Как обычно, когда Преподобный закончил службу, он подошёл к двери, чтобы поприветствовать каждого члена собрания, когда они выходили. В этот день он решил проводить свою жену к двери с ним, чтобы мисс Симмс взяла маленький орган, чтобы сыграть на рецессии.

Ребекка прижала их к себе, когда они с Чарли подошли к двери. С некоторым удивлением она наблюдала, как преподобный Уильямс слегка подтолкнул свою жену по рёбрам, чтобы поговорить с Чарли.

— Доброе утро, генерал, — постаралась она не шипеть.

— Доброе утро, миссис Уильямс. Разве это не прекрасное утро, дорогая леди?

Ребекке пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, поскольку Чарли сделал всё, что мог, чтобы сделать женщину несчастной.

— Да, прекрасное утро. Весна скоро будет здесь. — Миссис Уильямс, не говоря ни слова, явно добавила. — ≪ И вы уйдёте, по крайней мере, на некоторое время≫.

— Да, действительно. Я с нетерпением жду возвращения и превращения конюшен в Редмонде в прекрасную конную ферму. Генерал Грант не верит, что весенняя кампания продлится очень долго, поэтому я должен быть дома, прежде чем вы даже узнаете, что я ушёл.

Ребекка посмотрела на Преподобного, который сам скрывал улыбку за своей рукой.

***

После услуги, Сара исправила простой обед, который Ребекка, Чарли, и Эм предназначенно разделили с Констанс. Элизабет заверила их, что Констанция чувствует себя достаточно хорошо для посетителей и, несомненно, получит удовольствие от компании. Чарли тихо постучал в дверь, на случай, если женщина отдыхает, но открыл её в тот момент, когда она позвала их войти. Эм была очень хороша; она подошла к маминой кровати и стала ждать. Чарли вошёл вслед за Ребеккой, которая поставила поднос на стол возле окна.

— Поздравляю, генерал. Я понимаю, что от доктора Уокер свадьба прошла успешно.

Чарли улыбнулся.

— Я, конечно, думаю, что это был успех, и я думаю, что Ребекка это сделала. Ещё неизвестно, что другие думают об этом. Я понимаю, что Ричард попросил руку Элизабет, хотя довольно… нетрадиционным образом. Элизабет разделается с этим.

— Ммм, кажется, что любовь в воздухе. Я очень рада за всех вас. — Она посмотрела на свою дочь. — Вы посещали службы сегодня, Эмили?

— Да, мама. Почему мы ходим в церковь?

— Мы ходим в церковь, потому что мы хорошие христиане и хотим услышать послание Господа.

— Кто такой Господь?

Констанция улыбнулась и провела пальцами по волосам дочери.

— Господь — наш Царь и Спаситель, Эмили.

Эмили подумала об этом. Она думала, что знает, что такое Царь, но Спаситель был немного выше её. Чарли посмотрел на Ребекку и Констанцию.

— Наша малышка растёт как сорняк — как и её словарный запас. Клянусь, я верю, что за последние несколько недель она использовала слово ≪почему≫ больше, чем все слова, которые она когда-либо говорила раньше.

Констанция с благодарностью взяла чашку чая у Ребекки, когда её предложили.

— Генерал Редмонд, у меня к вам очень серьёзная просьба, сэр.

— Что бы я ни делал, я обязательно попробую. — Он посмотрел на Ребекку. — Я думаю, что я говорю за нас обоих в этом.

— Я хочу составить официальный документ, дающий вам и Ребекке опёку Эмили. — Она положила руку на очень распухшую середину. — И этого ребёнка, если он выживет. Я также хотела бы, чтобы вы дали им свою фамилию. Сделайте их по-настоящему частью вашей семьи.

Чарли беспомощно посмотрел на Ребекку. Он надеялся, что с помощью Элизабет, а теперь и миссис Уайт, Констанс переживёт свою беременность.

— Если, сэр, вы бы предпочли не делать этого. — Констанция восприняла его молчание как возможный отказ. — Я уверена, что есть место, которое могло бы их укрыть. У меня нет живых родственников и…

Чарли запаниковал.

— Нет, нет. Совсем нет. Мы любим Эм, и для нас будет честью воспитывать и её, и её брата или сестру, как нашу. Не так ли, Ребекка? — Он смотрел на неё отчаянно. — Просто я надеялся, что вы выживете в этом заключении, чтобы остаться с нами и воспитывать своих детей. Вы должны знать, что и вам, и вашим детям здесь рады столько, сколько вы пожелаете. Я думаю, что вы уже являетесь частью моей семьи, так что, пожалуйста, не думайте, что вы навязываетесь нам. Маленькая Эм действительно дочь моего сердца.

Констанс потянулась и взяла Чарли за руку.

— Спасибо. И знайте, что я смирилась с тем, что произойдёт, когда этот ребёнок придёт. Я снова присоединюсь к моему Генри и оставлю двух прекрасных детей двум родителям, которые будут любить их так, как если бы они были их собственными, вполне довольна, чтобы пойти на сторону моего Господа и жить в мире и благодати, генерал.

Чарли на мгновение склонил голову над рукой Констанции. Когда он снова поднял глаза, на его лице появилось нежное сочувствие.

— Мне нужно будет получить некоторую информацию о вас и Эмили, чтобы мой адвокат мог составить документы, пока мы с Ребеккой в Вашингтоне.

— Всё, что вам потребуется, генерал. Я дам вам всю информацию, которую смогу. То, что я не могу вспомнить, вы найдёте в семейной Библии на столе. — Она слабо указала на книгу через всю комнату.

— Возможно, я могу начать с Библии, а затем спросить тебя о чём-нибудь ещё, что мне нужно знать, дорогая леди. Ты выглядишь уставшей.

— Я немного маленькая, сэр. — Она сжала его руку так сильно, как только могла. — Спасибо. Спасибо за всё.

Чарли забрал Библию и Эм, а Ребекка помогла потерпевшей неудачу женщине устроиться поудобнее.

— Пойдём, бес. Тесс ждёт с твоими блоками.

Констанция наблюдала, как Чарли идёт с дочерью, затем устало посмотрела на Ребекку.

— Это человек с действительно хорошей душой.

— Я тоже так думаю. Ты должна знать, что Чарли любит Эм, как будто она его собственная. И он, и я вырастим её, чтобы она стала хорошей женщиной.

— Я уверена в этом, Ребекка. Я очень уверена в этом.

***

Позже в тот же день Чарли вошёл в заднюю комнату, держа Библию Констанции.

— Ребекка, ты знаешь, что?

Ребекка подняла глаза от очередной почти неудачной попытки сделать что-то для ребёнка.

— Я знаю очень много вещей, генерал Редмонд. Что бы вы хотели знать? — дразнила она, когда он сел рядом с ней.

— На самом деле, держу пари, что ты этого не знаешь. У нас в семье приближается день рождения.

Ребекка засмеялась и отложила шитьё в сторону.

— Вы знаете, это происходит со мной, я не знаю, когда ваш день рождения.

— У меня день рождения? Это сентябрь. Тридцатое. Но я имел в виду ещё один день рождения. Эм будет два через пару недель. Кстати, когда ваш?

Она усмехнулась, потягивая чай.

— Я полагаю, что если я не скажу вам, я не стану старше и останусь молодой женщиной, на которой вы женились.

Чарли опустился на колени рядом с ней.

— Ребекка, дорогая жена, ты всегда будешь самой красивой женщиной из всех, кого я знаю, молодой, свежей и на пике твоей женственности. Так что возраст не имеет значения. Наша любовь важна. Теперь, когда у тебя день рождения? А также скажи мне, как ты знаешь, я узнаю так или иначе.

— Хорошо, ты требовательная вещь. — Она подмигнула и взяла его за руку. — Мой день рождения 22 апреля. Так когда же день рождения Эми?

— 17 февраля. Ей будет два. Должны ли мы устроить ей небольшую вечеринку, когда мы вернёмся из Вашингтона?

— Я думаю, что это было бы прекрасно. О, кстати, когда ты собираешься сказать ей о нашем отъезде?

— Я думаю, что мы скажем это ей после ужина.

— Для такого храброго и хорошо украшенного солдата в армии президента Линкольна ты трус, когда дело доходит до твоей дочери.

— Конечно, нет. Я просто хочу убедиться, что она знает, что мы оба хотим быть её родителями. Ребекка, действительно, ребёнок любит и зависит от тебя так же, как и от меня.

— Я знаю, но я изо всех сил стараюсь не мешать тому, сколько времени она оставила со своей матерью. У меня будет много времени, чтобы стать мамой Беккой, позже.

— Я понимаю, но вы не должны отрицать, насколько вы стали для неё важны, дорогая. Она обожает вас. И поскольку мы оба уходим, я думаю, нам обоим нужно сказать ей. В любом случае, вы знаете, что она скажет.

— Нет, что она скажет?

— Почему? — Чарли закатил глаза.

Это стало любимым словом Эм за последние несколько недель.

***

Это был тот тихий период после обеда, когда Эм привыкла проводить время с Чарли и Ребеккой. Они читали ей истории, рисовали картины, играли в кошку в колыбели или блоках и готовили её ко сну. Сегодня вечером они собирались поговорить, что-то, что они часто делали. Чарли взял её на колени, рядом с ними сидела Ребекка.

— Ну, мой чертёнок, как прошёл твой день?

— Хорошо. — Она устроилась в изгибе его руки, чувствуя себя вполне комфортно.

— Что вы узнали сегодня?

Она посмотрела на него большими голубыми глазами и просто сунула большой палец в рот, крепче сжав его руки.

— О, моя маленькая ≪почему≫, птица устала?

— Да, папа.

— Ну, малыш, у тебя будет достаточно времени, чтобы отдохнуть. Мы с мамой Беккой должны завтра поехать в Вашингтон, так что дядя Ричард и тётя Элизабет будут присматривать за тобой, а также за твоей мамой и Тесс. Мы вернёмся через семь дней. Можешь ли ты быть большой девочкой, пока нас нет?

Она посмотрела на Ребекку, а затем снова на своего папу.

— Нет.

— По крайней мере, ты будешь хорошей девочкой, пока нас не будет?

— Папа, не уходи. — Её брови сошлись, когда она сидела у него на коленях, и в её глазах начали появляться слёзы. — Пожалуйста.

Чарли посмотрел на Ребекку. Он определённо нуждался в её помощи.

— Эмили, — голос Ребекки был твёрдым, но мягким, как мог быть только у матери. — Мы с твоим папой отправимся в путешествие, но мы вернёмся. Ты знаешь, что когда папа отправляется в путешествие, он скоро возвращается домой. Вспомни, когда в последний раз он совершал поездку.

— Да. — Она подумала минуту. — Принёс домой подарки.

— Да, папа принёс тебе Реб. Теперь ты знаешь, что папа может отправиться в путешествие, потому что он придёт домой. Итак, мы собираемся отправиться в путешествие вместе, чтобы мама Бекка могла встретиться с некоторыми из папских друзей. Но мы вернёмся, и вы должны быть хорошей для дяди Ричарда и тёти Элизабет.

— Эм, мисс Папа и мама Бекка. — Она сидела и надулась. — Пожалуйста, не уходите.

— И мы будем скучать по Эм, но мы собираемся. И ты будешь большой, хорошей девочкой и заставишь нас гордиться тобой.

— Да, мама Бекка.

Чарли тащил очень унылую, тихую маленькую девочку в постель той ночью. Когда он поцеловал её спокойной ночью, она крепко держалась.

— Вы вернётесь?

— Я обещаю, Эм. Мы вернёмся через несколько дней.

========== Глава 28 ==========

Понедельник, 30 января 1865 г.

Это было серое, туманное утро, когда Ребекка и Чарли сели на поезд, идущий в Вашингтон, но для Ребекки это был самый славный весенний день, когда светило солнце и цвели азалии. Она была в медовом месяце с Чарли. У них была целая неделя вместе, без каких-либо обязанностей. Генерал Грант оказал услугу и отправил свой личный вагон на субботний поезд снабжения, чтобы служить первым местом их медового месяца. Чарли с сожалением посмотрел на багажную полку в задней части машины.

≪Одна неделя, и у нас есть сундук, два чемодана и три шляпные коробки. Ох — и мой ранец. Я полагаю, что путешествовать налегке не в её планах на будущее≫ — Он тяжело вздохнул и решил, что простого подъёма будет недостаточно, чтобы доставить их с вокзала; ему нужно будет нанять карету.

Ребекка была так взволнована, что едва могла сдержать себя.

— О, Чарли, смотри. Есть маленькие держатели для чайных чашек, чтобы они не пролились, и спиртовка для нагрева воды. О, эти стулья такие удобные. Генерал Грант так мил, чтобы одолжить нам свою машину. Он должен думать очень высоко о вас, чтобы дать нам такой прекрасный подарок.

Чарли знал, что её не остановить. Он использовал фразу, которую он как-то подозревал, и впредь станет основной частью его словарного запаса.

— Да, дорогая.

Ребекка нашла проходящий пейзаж очаровательным. Поезд проезжал по городам и полям, через которые проходили тысячи солдат. Но он также путешествовал по городам и прошлым плантациям, которые играли ключевую роль в предыдущих конфликтах. Он отражал часть пути, который прошла Долли Мэдисон, когда она сбежала от англичан в войне 1812 года, сохранив некоторые из величайших сокровищ новой страны. Чарли обнаружил, что ему нравится указывать на эти сайты Ребекке, и они разделяют интерес к истории. Когда они прибыли в Вашингтон поздно вечером, они оба были расслаблены и очень счастливы. Чарли приветствовал карету на станции и с помощью грузчика загрузил их багаж для короткой поездки в Уиллард. Симпкинс снова встретил их, предвидя их прибытие. Чарли приходил в Уиллард с тех пор, как его впервые повысили до капитана; Симпкинс рассматривал его как одного из лучших клиентов Уилларда; всегда тихий, щедрый и нетребовательный. Он отложил свой лучший номер для генерала и его новой жены. Он проводил пару наверх в прекрасный номер в углу. Была гостиная с видом на 15-ю улицу и сады у подножия недавно построенного здания Казначейства. Прилегающая спальня была просторной с огромной кроватью с балдахином, изящным камином с мраморной мантией и прекрасной мебелью из зелёного и цвета слоновой кости. Ребекка была очарована.

— О, Чарли, это прекрасно. Я чувствую себя очень неуместно.

— Ребекка, это именно то, что ты заслуживаешь. Прекрасное место для красивой женщины.

— Вы собираетесь испортить меня, Чарли.

— Это именно то, что я хотел бы сделать, дорогая.

Стук в дверь побеспокоил их. Чарли открыл её, и улыбающаяся прислуга повернулась с тележкой с прекрасным чайником, свежими цветами, маленькими пирожными и ассортиментом печенья.

— Комплименты от дома, сэр. Поздравляю вас обоих. Ваш обед будет готов и подан в садовой комнате внизу в восемь. В резервуаре в ванной комнате есть горячая вода, если вы хотите почистится. — Горничная откинула реверанс и вышла из комнаты. Как только она собралась уходить, она добавила: — О, мэм, если вам нужна помощь в одевании или с вашими волосами, просто позвоните, и я буду рада помочь вам.

Ребекка смогла только улыбнуться, когда Чарли закрыл дверь.

— О да, я буду избалована, генерал Редмонд.

— Да, мэм. Если у меня есть, что сказать об этом вам, безусловно, так.

Им только что удалось вымыть лицо и руки и устроить приятный вечерний чай, когда в дверь снова постучали.

— Проходите. — Ответ Чарли был приглушён кусочком лимонного пирога, который он только что сунул в рот.

— Извините, что беспокою вас, сэр, но есть несколько заметок для вас и миссис Редмонд. — Служанка поставила на стол между Чарли и Ребеккой маленький серебряный поднос с кучей маленьких конвертов и извинилась: — Если у вас есть какие-либо ответы, в письменном столе есть бумага, и вам нужно только позвонить посыльному.

Ребекка посмотрела на стопку конвертов.

— Что это, дорогой?

— Я бы предположил, что это приглашения от разных людей в городе.

— Это очевидно, но я не осознавала, что мы привлечём столько внимания. Я думала, что это будет тихая неделя с нами двумя.

— Это твой выбор, любовь моя. У меня есть билеты на игру в Форд для нас в четверг. Мистер Юниус Бут играет в ≪Кинг Лир≫. И я подозреваю, что миссис Грант захочет, чтобы ты присоединилась к ней на чай. В остальном я удивлён так же, как и вы.

Она посмотрела на кучу в полном изумлении.

— А как насчёт миссис Армстронг? Будем ли мы звонить ей?

— Я не договаривался, потому что, если честно, я не был уверен, что ты думаешь о встрече с ней.

— Знаешь, я хочу с ней встретиться, Чарли. Очень сильно. Разве ты не хочешь, чтобы мы встретились по какой-то причине?

Чарли имел благодать выглядеть смущённым.

— Ну, есть проблема, что ты встретишься с известной куртизанкой. Я не был уверен, действительно ли ты хотела или просто была вежлива.

Ребекка усмехнулась и взяла Чарли за руку.

— Подумай об этом, любовь моя. Что именно в наших отношениях нормально? На Земле нет никаких причин, по которым я не хотела бы встретиться с миссис Армстронг. Учитывая нашу ситуацию, я бы подумала, что мы должны игнорировать то, что большинство людей считают социальной нормой.

Чарли рассмеялся.

— Я знал, что была причина, почему я так сильно тебя люблю, дорогая. — Он поцеловал её руки, а затем продолжил: — Должен ли я пригласить её присоединиться к нам для частного обеда? Или вы предпочли бы сделать приглашение? Я думаю, что она могла бы оценить приглашение от вас.

— Я была бы очень рада пригласить её.

— Тогда давайте рассмотрим остальные приглашения и спланируем нашу неделю. — Он улыбнулся и начал открывать конверты.

Некоторые из них были довольно обычными приглашениями от разных социальных бабочек, неотъёмлемой частью атмосферы Вашингтона. Но некоторые из них, безусловно, стоили того, чтобы на них ответить, а меньшее число было политически обязательным.

Приглашения от генерала Мейгса и генерала и миссис Грант были любезно приняты, как и приглашение Ребекки на чай от миссис Линкольн. Они считали и соглашались, что в политическом отношении они не могут отказаться от приглашений мистера и миссис Сьюард и не могут отклонить генерала Макклеллана. Возможно, самое захватывающее приглашение было от мистера Джея Кука, финансиста из Филадельфии. Это всё ещё оставляло им время посетить спектакль и концерт группы морской пехоты, а также совершить поездку и поход по магазинам. Чарли и Ребекка быстро написали своё согласие и вежливо отклонили другие приглашения.

— Это дело в стороне, хотите ли вы принять ванну перед тем, как мы поужинаем? Несмотря на то, что машина генерала была очень хороша, я, например, слегка покрыт пеплом с поезда.

— Я думаю, это было бы замечательно, и мне бы очень хотелось вздремнуть.

— Ну, дорогая, вас ждёт огромная ванна и горячая вода.

— Так и есть. Теперь я должна позвонить горничной или ты предпочитаешь помочь мне снять мою дорожную одежду?

Чарли обнял её за талию и поцеловал в плечо.

— Тебе уже следует знать, что я обожаю служить горничной твоей дамы. Хочешь, чтобы я тоже вымыл тебе спину?

Она подняла бровь на него.

— Хммм… может быть, дорогая. Не могли бы вы тоже помыть мой лоб? — Она посмотрела мимо Чарли в ванную комнату. — Как вы думаете, ванна может выдержать нас обоих?

Чарли посмотрел на ванну, затем на Ребекку, затем снова на ванну и опустился на себя, как будто рассматривая серьёзную инженерную проблему.

— Я верю, что это удержит нас обоих, если мы будем очень дружелюбны.

— Я не верю, что это проблема у нас. — Она схватила Чарли. — Пойдём, муж.

Ухмыляясь, Чарли присоединился к ней в спальне, где он расстегнул свою жену со всей ловкостью умелой горничной, побежал в ванну и намного поспешнее сбросил свою форму. Чарли проскользнул в огромную ванну с ногтями на ногах за Ребеккой и отодвинул её спину, чтобы удобно отдохнуть в её руках. Горячая вода, запах волос Ребекки — всё это было больше, чем Чарли мог себе представить.

— Вы знаете, миссис Редмонд, что я люблю вас? Я люблю всё в вас. И мне нравится, что вы любите меня? Всех меня?

Ребекка провела руками вверх и вниз по бёдрам Чарли.

— Всех вас, каждый дюйм вас.

Персонал Уилларда предоставил Чарли и Ребекке прекрасный ужин. Комната в саду была тихой и сдержанной. Каждый стол был в своей тихой нише, огороженной растениями и решётками от других гостей. Хорошая еда, с хорошим бренди после этого, и оба удалились в свою комнату, чтобы изучить преимущества кровати.

***

Вторник, 31 января 1865 г.

Ребекка спала, Чарли редко предавался роскоши, потом встал и прошёлся по саду и улицам города. Ребекка была особенно увлечена строительством, которое началось на запланированном памятнике президенту Вашингтона. Большой обелиск ещё не был завершён, и военные действия приостановили работу на неопределённый срок, но было всё ещё ясно, что он возвышается над всеми другими зданиями в столице. Чарли зарезервировал для них небольшую коляску в конюшне Уилларда, чтобы они могли с комфортом путешествовать, осматривая различные места в городе. Когда они ехали по грунтовой дороге в сторону Джорджтауна к дому генерала Мейгса, Ребекка удивилась тому, как много было сделано всего за семьдесят лет в превращении Вашингтона в настоящий город.

— Я удивлена, что вы не хотите возвращаться сюда, Чарли. Мне кажется, что у кого-то с вашей репутацией и положением на службе будет много возможностей здесь, в Вашингтоне после войны.

— Я уверен, что у меня было бы много возможностей. Как вы думаете, вы бы предпочли жить здесь, дорогая? Я не думал об этом, но если вы хотите?

— Чарли, я хочу то, что лучше для тебя. Я люблю ферму, и я думаю, что у нас будет лучшая программа разведения лошадей в штате. Но мы должны сделать то, что лучше для тебя.

— Дорогая, мы должны делать то, что лучше для нас — и для наших детей. Если жизнь в Вашингтоне обращается к вам, я готов это обсудить. Но я устал от политики и борьбы. Я был бы совершенно счастлив на ферме.

— Тогда позвольте нам согласиться с этим. Мы сохраним ферму и останемся там, но если у вас появятся возможности, тогда мы обсудим это снова.

— Мне кажется, это вполне разумно, дорогая. И всегда есть возможность принести преимущества Калпеперу. Есть так много вещей, которые нам нужны, чтобы восстановить инфраструктуру города — банк, больше железнодорожных перевозок.

— Это правда. Мы будем принимать вещи, как они приходят. Один день за один раз.

— Пока, любовь, мы прибыли. — Чарли остановил коляску перед довольно стандартным таунхаусом.

Джорджтаун был последним портом на реке Потомак, прежде чем он стал слишком каменистым для больших лодок, чтобы перемещаться по нему, жизненно важный и шумный город за последние сто пятьдесят лет. Чарли помог Ребекке выйти на улицу, передав поводья почтовому мальчику, который их ждал. Они подошли к входной двери, где молодой капитан, который служил помощником Мейгса, снова встретил их и отвёл в прекрасный формальный салон с видом на сад в задней части дома. Миссис Мейгс извинилась за то, что не поднялась, чтобы поприветствовать их, так как её ревматизм мучил её в холодную, сырую погоду. Генерал похитил Чарли, чтобы несколько минут обсуждать деловые вопросы.

— Я заявляю, здесь всегда сыро. Зимой холодно и сыро; летом жарко и влажно, но всегда сыро. Будьте благодарны, миссис Редмонд, что вы живёте в предгорьях, где вас не мучают как нас в городе.

Ребекка вежливо улыбнулась.

— Конечно, миссис Мейгс. Возможно, после войны вы и генерал Мейгс будете нашими гостями в конюшнях Редмонда.

— Это было бы прекрасно. Я слышала, что страна вокруг Калпепера прекрасна. Скажи мне, ты видишь горы из своего дома?

— О, да, очень ясно. Наша земля фактически защищена от гор.

— Это должно быть прекрасно. Нам пришлось так часто передвигаться, находясь в армии, что у меня не было реальной надежды на создание такого семейного дома. Потому, я считаю, что этот дом в Джорджтауне является самым близким к дому, который мы когда-либо имели.

— Я могу только представить. На самом деле, генерал Редмонд и я только что обсуждали, стоит ли нам думать о переезде в Вашингтон. Но так как он уходит из армии после войны, мы решили пока оставаться в Калпепере.

— Я завидую вам, моя дорогая. Итак, генерал Редмонд покидает армию. Я действительно завидую вам. Я верю, что генерал Мейгс будет на службе до того дня, когда он умрёт.

— Да, генерал Редмонд решил уйти в отставку. Ему будет двадцать лет, и он решил уйти. Мы собираемся начать программу разведения лошадей.

— О, как мило. Но ты действительно думаешь, что люди в Калпепере смирятся с генералом-янки среди них?

Ребекка усмехнулась.

— Они расходятся во мнениях. Но я уверена, что со временем генерал Редмонд победит своих хулителей.

— Ну, я действительно желаю вам удачи. Здесь, в Вашингтоне, у нас обратная ситуация. Верные сторонники Союза, которые являются южанами, часто получают меньше, чем благотворительное обращение. Почему даже миссис Линкольн должна была пострадать от рук более радикальных северян.

— Я уверена. Эти времена были очень трудными для всех. Я действительно надеюсь, что это скоро закончится.

— Ну, я не могу сказать наверняка, но многие разговоры, которые я слышала, предполагают, что Конфедерация не может стоять намного дольше. Я знаю, что я, например, заплатила ужасную цену за эту войну. Но есть так много, кто хочет каким-то образом наказать южные штаты за их личную боль, от которой я не могу избавиться, но боюсь, что мы ещё не увидели этого.

— Я должна признать, что очень заинтересована в том, чтобы увидеть этот конец в ближайшее время. Я хочу, чтобы мой муж вернулся домой, чтобы мы могли начать нашу совместную жизнь. Это может показаться эгоистичным, но я ничего не могу поделать.

— Ради вас, моя дорогая, я надеюсь, что генерал Редмонд сможет вернуться к вам. Столько женщин потеряли своих мужей, своих отцов, своих сыновей. -Миссис Мейгс не могла сдержать слёзы, которые появились на её глазах; её сын был убит всего несколькими месяцами ранее.

***

Верховая езда обратно в отель, чем днём, Ребекке не могла помочь, но вывод по поводу возможности потери Чарли в войне. Она крепко прижималась к его руке, но не говорила ему, почему она так огорчена. Наконец, в их комнате, готовящейся к тихому ужину у костра, он вызвал проблему.

— Ребекка, дорогая. Мы с тобой женаты менее трёх дней, но ты ведёшь себя как-то траурно. Как ты считаешь, идея жениться на мне — не то, чего ты хотела?

— Конечно, нет. Я люблю тебя и хочу провести остаток своей жизни с тобой. Я просто знаю, что наше время вместе сокращается, и я не могу не чувствовать себя беспомощной, что я ничего не могу сделать, кроме как смотреть, как ты уезжаешь. И из того, что я слышала, последние дни этой войны будут ужасными. Я беспокоюсь за тебя.

— Не волнуйся слишком, дорогая. Мне удалось пережить некоторые из худших из двух войн с незначительными травмами. Я не могу поверить, что моя удача изменится сейчас. — Он поднял её руку и нежно поцеловал её ладонь. — На счастье, дорогая. На другую тему, дорогая, ты готова встретиться с Лиззи завтра?

— Да. Я действительно с нетерпением жду этого. Я надеюсь, что мы станем друзьями.

Чарли только улыбнулся, несколько вынужденно улыбнулся, и подал Ребекке кусочек говядины.

≪Боже мой, что будет со мной, когда эти двое соберутся вместе? ≫

— Вы нервничаете по этому поводу, — заявила она, наливая Чарли бокал вина.

Чарли немного подумал, а затем согласился.

— Да. Я подозреваю, что есть три женщины в мире, которые на самом деле знают меня очень хорошо. Вы. Элизабет. И Лиззи. Вы и Элизабет достаточно опасны, не добавляя Лиззи. Между вами, я подозреваю, вы выявите каждый недостаток и слабость, которые у меня есть. К счастью, я также достаточно верю в твою любовь, чтобы знать, что я буду скорее объектом дразнения, чем обиды.

— Я не заинтересована в поиске твоих недостатков, Чарли. Я просто хочу знать твоих друзей. Я хочу знать людей, которым ты доверяешь достаточно, чтобы поделиться своим секретом.

Чарли знал, когда пора сдаться и убрать свою неуверенность в маленькую чёрную яму, которой они принадлежали.

— Да, дорогая. Хммм. — Эта фраза снова была.

***

Среда, 1 февраля 1865 г.

Элизабет Армстронг была одета в скромное серое прогулочное платье и завуалированной шляпой. Её волосы были подняты, когда она вошла в Уиллард в тот день. Это была не яркая хозяйка и доверенное лицо вашингтонской власти, а тихая, сдержанная женщина, которая собиралась пообедать с друзьями наедине. Она постучала в дверь в комнату Чарли и Ребекки, где её тут же встретили оба хозяина. Когда Чарли забрал свои пелёнки и шляпу, Ребекка внимательно осмотрела свою бывшую конкурентку.

— Здравствуйте, миссис Армстронг, так приятно наконец встретиться с вами.

— Добрый день, миссис Редмонд. Я очень рада, что вы пригласили меня.

class="book">Чарли посмотрел на них двоих немного ошеломлённо. Он никогда не видел Лиззи, одетой так консервативно. И при этом он никогда не видел её такой… сдержанной.

— Пожалуйста, проходите и садитесь. Я с нетерпением ждала встречи с вами. Чарли так много рассказал мне о вас.

— Спасибо, мэм. Он рассказал мне немного о вас, когда он был здесь в прошлом месяце. Вы, кажется, дали ему что-то особенное.

Ребекка привела свою гостью в Давенпорт.

— Ну, я на это надеюсь, но я не дала Чарли ничего, что он не дал мне.

Лиззи провела минуту, устраиваясь в Давенпорте. Она посмотрела на комнату, на тёплый огонь в очаге, фактически везде, кроме Чарли или Ребекки.

Тихим голосом она сказала:

— Я вам завидую.

Ребекка посмотрела на Чарли, чувствуя себя очень растерянной и подбадривая его что-то сказать женщине. Чарли прочистил горло, ища что-то нейтральное, чтобы сказать.

— Гм. Большое спасибо за ваш свадебный подарок. — Он понял, за что только что поблагодарил её, и стал поистине поразительным оттенком красного.

Ребекка поняла, что это не станет лучше, пока Чарли будет вставлять свой ботинок в рот.

— Дорогая, — она улыбнулась и попыталась стереть румянец с собственного лица. — Есть вопрос, который стоит обсудить с вашим адвокатом; сейчас самое время это сделать.

Чарли посмотрел на неё с благодарностью. Побег был лучшей идеей, которую он когда-либо слышал.

— Да, дорогая, мне нужно заскочить к нему. Позвольте мне взять бумаги и пальто, и я оставлю вас, двух дам, чтобы поболтать. Не беспокойтесь о ланче для меня; я возьму с собой что-то к моиму адвокату. — С этими словами Чарли на мгновение суетился по комнате, положил бумаги в карман пальто, накинул плащ на руку и выскочил из комнаты.

Ребекка посмотрела ему вслед и улыбнулась. Обернувшись к Лиззи, она вздохнула.

— Он очень хорош в тактическом отступлении.

Лиззи засмеялась.

— Вы знаете, я не думаю, что когда-либо видела такого человека взволнованным.

— Он стремится к этому, когда чувствует себя подавленным представителем слабого пола, и я верю, что мы с тобой в одной комнате были больше, чем он мог выдержать.

— Значит, мы ошеломили его. Хммм. Великий Лаки Чарли смущён собственным полом. В этом есть определённая… ирония. — Лиззи засуетилась на мгновение, а затем сменила тему. — Надеюсь, ты не нашла мой свадебный подарок слишком… самонадеянным.

— Нет, вообще-то, я нахожу это очень интригующим. Спасибо. Так скажите мне, миссис Армстронг, почему вы так нервничаете? Обещаю, я имею в виду, что вы не причиняете вреда. — Ребекка дразнила, наливая две чашки чая.

Лиззи глубоко вздохнула.

— Миссис Редмонд, такая женщина, как я, не является подходящей компанией для такой женщины, как вы. Если бы люди, с которыми вы встречаетесь в социальном плане, знали, что вы пригласили меня в гости в свои комнаты, они бы в один миг избегали вас.

Теперь Ребекка по-настоящему засмеялась. В конце концов она восстановила контроль над собой и предложила Лиззи похлопать по руке.

— Моя дорогая миссис Армстронг, последнее, что меня волнует, это то, что думают другие люди. Вы — друг Чарли, и я хотела встретиться с вами в надежде, что мы тоже сможем стать друзьями.

Лиззи покраснела от вспышки Ребекки. Новая жена Чарли явно расценивала социальные нормы как раздражение, которое было освежающим изменением отношения в опыте Лиззи.

— Мэм, вы не понимаете. Если мне случится встретить одну из ≪настоящих≫ дам этого города в галантерее или в кондитерской, меня зарежут. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось с вами.

— Миссис Армстронг, мне, честно говоря, всё равно, что думают люди. Вы важный человек в жизни Чарли, человек, который заботится о нём, и человек, о котором заботится он. Ваша дружба гораздо важнее, чем те, кого я не знаю, могут Подумать, или даже, если на то пошло, могут подумать люди, которых я знаю, потому что, если честно, мне всё равно большинство из них не нравится.

Лиззи посмотрела на Ребекку с выражением полного удивления. Женщины, знакомые ей, были просто не так откровенны. Медленно удивление превратилось в развлечение.

— Чёрт возьми, Чарли действительно нашла в тебе свою пару, мэм, — усмехнулась она.

— Я надеюсь на это. Итак, теперь давайте отложим все эти разговоры о уместности и получим удовольствие.

Лиззи сделала глоток чая и посмотрела на стол в ожидании их обеда.

— Я сделаю, если вы пообещаете не дать этому прекрасному завтраку остыть.

— Очень хорошо. Должны ли мы? — Ребекка подошла к столу, жестом приглашая Лиззи присоединиться к ней. Как только женщина села, Ребекка продолжила. — Скажи мне, когда ты встретила Чарли?

— Чарли и я встретились, когда он был недавно сделан капитаном и был впервые назначен работать здесь, в Капитолии. Я была совсем молодой, работая с одной из самых сдержанных мадам в городе. На самом деле, он помог мне самостоятельно заняться бизнесом, за что я очень благодарна. За эти годы мы возобновили наше знакомство, когда бы он ни был в городе. Он всегда был больше другом, чем клиентом.

— Я могла бы сказать это. Он говорит о вас, как будто вы один из его самых дорогих и самых доверенных друзей. Вы должны знать, что Чарли очень трудно позволить кому-либо приблизиться к нему. Даже полковник Полк, который был Другом Чарли много лет, не знает. Насколько я знаю, только пятеро из нас знают секрет Чарли.

— Итак, как вы узнали его секрет? Что ещё важнее, что вы почувствовали по этому поводу, когда поняли, кто он?

— Я заметила, когда впервые встретила Чарли. Он был ранен в плечо. Когда я очистила рану, я заметила переплёты под его рубашкой. Честно говоря, я была ужасно смущена и поражена. Я была поражена, что он смог так долго прятаться. Когда я поняла, что у меня появляются чувства к Чарли, я боролась с ними дольше всего. — Она улыбнулась Лиззи. — Тогда я поняла, что бесполезно бороться с чем-то таким могущественным.

— Должно быть, это очень смущало тебя. Я сомневаюсь, что ты когда-либо встречала кого-то вроде Чарли.

— Не то, чтобы я знала об этом, это точно. Но я влюбилась в Чарли, а не в тело Чарли. Она удивительная женщина и довольно доблестный джентльмен.

Задумчивый взгляд коснулся чёрт лица Лиззи, когда она отвернулась от Ребекки.

— Да, она потрясающая, а он бесконечно галантный.

— Ты любишь Чарли.

Лиззи глубоко вздохнула.

— Конечно, знаю. Он один из моих самых дорогих друзей.

Ребекка улыбнулась.

— Я не это имела в виду. Ты бы ушла с Чарли и жила как его жена.

Последовало долгое молчание, в то время как Лиззи просто сидела там с закрытыми глазами, скручивая салфетку в неузнаваемый комок. Наконец она ответила.

— Нет, я бы не стала, потому что Чарли никогда не спрашивал меня и, честно говоря, никогда не любил меня таким образом. Я была его другом, его наставником, и местом, куда он ушёл, когда боль одиночества стала слишком сильной, никогда не мечта, которую он достиг, как вас.

— Миссис Армстронг, я думаю, что знаю Чарли достаточно хорошо, чтобы сказать, что если бы вы поделились своими чувствами, возможно, вам было бы очень хорошо. Я могу с большой искренностью сказать, что Чарли любит вас. Очень сильно.

— Он любит меня как друга. Но он не любит и никогда не любил меня. Существует огромная разница между тем, что он чувствует к тебе, и тем, что он чувствует ко мне. Поэтому я завидую тебе. Я хочу этого, чтобы это была я, в которой он видит своё будущее, но это не так. Возможно, это из-за решений, которые я приняла в своей жизни, возможно, это просто не было так. Но, моя дорогая леди, я люблю его достаточно, чтобы желаю тебе и ему добра.

— Миссис Армстронг, это так много значит для меня; спасибо. И сейчас я скажу вам и Чарли, что если он окажется в месте, где ему снова нужен кто-то на его стороне, он будет хорошо обслужен быть с тобой.

Лиззи встала и подошла к окну, глядя вниз на шумную улицу.

— Миссис Редмонд, вы молодая женщина, моложе меня. Я не ожидаю, что он снова останется один. За это я очень рада.

— Тем не менее, я твёрдо верю в это, миссис Армстронг, и, пожалуйста, если мы когда-нибудь станем друзьями, вы должны называть меня Ребеккой.

— Мои друзья зовут меня Лиззи, Ребекка.

— Хорошо. — Она улыбнулась и тихо указала, что Лиззи должна снова сесть. — Теперь у меня есть несколько вопросов, и вы можете не стесняться отвечать и ужасно огорчаться, что я даже спросила о таких вещах.

Лиззи избавилась от своей меланхолии и села обратно. Подняв вилку, она сделала паузу, прежде чем попробовать больше нежного омлета, который был частью ланча.

— Я начинаю подозревать, что нет ничего, что вы не исследуете, если это вас устраивает, моя дорогая.

— Это правда. Я узнала, что не стоит притворяться, что некоторые предметы запрещены или слишком деликатны, чтобы о них говорить. Так что прямо, мой вопрос о сексе.

Лиззи фыркнула. Она довольно подозревала, учитывая введение, что её профессиональные навыки собирались вызвать.

— Да, моя дорогая? Вы решили расспросить профессионала о её сфере знаний. Это кажется разумным решением. — Лиззи не могла удержаться от улыбки на свой собственный дерзкий ответ.

— Ну, у меня, похоже, нет проблем удовлетворить Чарли; она очень чутко реагирует на мои прикосновения. Мне просто было интересно, есть ли у Чарли какие-то особые потребности, о которых мне было бы лучше знать. Поскольку вы всегда были тем, кому нужно служить эти потребности, я просто думала, что вы будете тем, кто спросит.

Лиззи начала смеяться.

— Значит, этот разговор такой, что один любовник может передать его другому? — Изображение было бесценным.

Лиззи не могла перестать смеяться.

— Я верю, что это подводит итог сути этого разговора, да. — Ребекка не могла удержаться от улыбки. На самом деле, она начала краснеть. — Вы когда-нибудь замечали маленький ≪писк≫, который издаёт Чарли, когда…

— Да. Слегка скрипучий не по-человечески. И я бы сказала, что это очень приятно.

— Так может показаться. В первый раз, когда это произошло, я думала, что сделала что-то очень неправильное.

— О, нет, это симптом чего-то очень правильного. Я также заметила, что Чарли иногда забывает дышать.

— О, да, довольно часто. Затем слышится громкий вздох. — Она улыбнулась из-за своей чашки. — Похоже, что у нас был такой же опыт с Чарли. Видимо, я делала это правильно.

— Казалось бы. Я заметила, что Чарли, похоже, предпочитает внешнюю стимуляцию проникновению.

— Честно говоря, я никогда не пробовала. Чарли ведёт меня, и я делаю то, что он просит. — Ребекка рассмотрела комментарий. — Интересно, что я не думала об этом и даже не заметила.

— Возможно, вы захотите… немного поэкспериментировать, чтобы выяснить, что предпочитает наш столь сдержанный джентльмен.

— Я полагаю, я должна. — Она прикусила губу, пытаясь скрыть улыбку, вызванную простыми образами. — Интересно, как это пройдёт.

Лиззи посмотрела в покрасневшее лицо Ребекки.

— Конечно, дорогая, Чарли может позволить тебе делать то, что он не принял бы от меня.

— Хм, в этом есть доля правды, но Чарли знает тебя так долго.

— Это не имеет значения, дорогая. Ваши отношения с ним сильно отличаются от моих прежних отношений. Он впускает вас в свою душу и сердце. Я подозреваю, что он менее сдержан с вами, чем со мной.

Блондинка снова покраснела и кивнула.

— Действительно. Это очень верно. Спасибо, Лиззи, за всё. Так скажи мне, ты приедешь в Калпепер и нанесёшь нам визит, когда Чарли будет дома?

— Дорогая, если с тобой возникнут социальные проблемы, когда я буду здесь, в Вашингтоне, какой скандал ты бы устроила в Калпепере, если бы я должена была посетить? Я подозреваю, что моё имя довольно хорошо известно в определённых кругах.

— Ну, я не уверена, кто из оставшихся в Калпепере граждан может знать о вас, но мне просто всё равно. Пожалуйста, знайте, что наш дом открыт для вас в любое время, когда вы решите посетить.

Лиззи выглядела немного задумчивой.

— Возможно, когда-нибудь в будущем. Пока, я думаю, что вам двоим нужно время, чтобы наладить отношения. И мне нужно время, чтобы принять то, что я увижу, то, чего у меня не может быть.

— Лиззи, после того, как мой первый муж умер, я была уверена, что война станет моим концом. Я приняла тот факт, что-либо останусь одна на всю жизнь, либо, возможно, умру. Не многие мужчины хотят жениться на женщине, которая была жената один раз и, судя по местным слухам, была ужасной женой. Тогда Чарли вошёл в мою жизнь, снова вселяя в меня надежду. Ты не должна сдаваться. Твоё время придёт.

— Я на это надеюсь. Иногда я думаю, что должна взять свои заработки и уехать куда-нибудь далеко отсюда, жить тихой вдовой, которая занимается благотворительностью через местную церковь и поддерживает библиотеку по кредитованию общины.

Именно тогда Чарли просунул голову в дверь. Его волосы были растрёпаны ветром, его щёки и нос покраснели от холода.

— Безопасно ли ещё входить?

Ребекка и Лиззи посмотрели друг на друга и рассмеялись. Чарли, мудрый человек, которым он был, отступил вниз, чтобы выпить горячий кофе и бренди в курительной комнате Уилларда.

***

Эм колебалась между требовательностью и капризностью, а также угрюмостью и капризностью с момента ухода Чарли и Ребекки. В основном она была капризной. Сегодня днём Элизабет сидела с ней в задней гостиной, играя со своими блоками, пытаясь успокоить её, прежде чем Тесс пришла, чтобы усыпить её. Маленькая девочка бросила один из блоков, заставив его подпрыгнуть и пропустить камин.

— Эм, ты видела, куда твой блок почти ушёл?

— Эм сумасшедшая! — Маленькая девочка повернулась спиной к доктору, а затем продолжала падать на пол в приступе плача.

Элизабет смотрела на плачущего ребёнка с довольно желтушным взглядом.

— Итак, ты думаешь, если ты сделаешь это достаточно, я волшебным образом верну их сюда до вечера понедельника?

Эм, не заботясь о попытке доктора к юмору, просто продолжала плакать.

— Почему папа ушёл?

— Потому что папе и маме Бекке нужно было уехать в Вашингтон на неделю. — Элизабет отказалась разговаривать с ребёнком.

Она знала, что Эм была умной, и что она точно знала, что говорила.

— Почему?

— Потому что они сделали.

Эм села и всхлипнула.

— Папа пришёл домой?

— Папа будет дома в понедельник вечером.

Эм вытерла глаза, затем выпустила пузырь из её довольного насморка.

— Мисс Папа.

Элизабет вытащила из своего кармана уже мокрый платок.

— Вот. Убери. Папа будет дома в понедельник вечером.

Ричард вошёл в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как Элизабет вытирает лицо Эм.

— Я пропустил двухчасовую истерику?

— Да, тебе повезло. Ты можешь поужинать. — Элизабет посмотрела на него. — И ещё раз, мы можем видеть, как далеко вокруг её пальца ей удалось обернуть Унка Вичарда.

— О-о, у нас сегодня настроение, моя дорогая? Разве игра суррогатной мамы тебе не нравится?

— На самом деле, материнская часть мне подходит, спасибо. Это тот факт, что ни один из нас не может заполнить сапоги генерала Редмонда, что я нахожу напряжённым.

— Да, она очень привязана к нему. Вы можете себе представить, с чем столкнётся Ребекка, когда мы уйдём на весеннюю кампанию? — Ричард сел на пол и раскрыл руки, и Эм заползла прямо в них.

— Унка Вичад. Эм, мисс папа! Заставь папу вернуться домой.

— Эмили, твоя тётя Элизабет и я не в силах заставить папу вернуться домой. Он и мама Бекка вернутся через пять дней. Теперь вы хотели бы помочь дяде Ричарду следить за днями, пока они не вернутся домой?

— Эм помочь?

— Абсолютно. — Ричард копался в кармане, пока не вытащил пять копеек. — На каждый день здесь есть копейки, что папа уйдёт. Теперь, если тебе хорошо, и ты больше не плачешь о папе, каждую ночь перед сном дядя Ричард будет давать тебе пенни.

— Красивые пенни.

Элизабет хихикнула, наблюдая, как Ричард подкупает ребёнка.

— Да, они очень красивые, и они могут быть все ваши, если вы хорошая, пока папа не придёт домой.

Элизабет вмешалась.

— Эмили, ты знаешь, сколько у Дяди Ричарда копеек?

Она посмотрела на его руку, а затем на Элизабет, прежде чем покачала головой.

— Сколько пальцев у тебя на руке, малыш?

Она посмотрела на свою руку. Её брови сошлись, и она догадалась.

— Пять.

— Должны ли мы считать их?

— Да, пожалуйста.

Элизабет подняла указательный палец.

— Один.

— Один. — Она улыбнулась и подняла другой. — Два.

— Это верно. — Следующий палец Элизабет поднялся, и она ждала, сможет ли маленькая девочка ответить.

— Тви.

— Очень хорошо, Эм. Мне придётся рассказать твоим папе и маме Бекке, какая ты умная маленькая девочка. — Следующий палец поднялся.

— Четыре. — Она посмотрела на Ричарда за его одобрением, которое он кивнул.

Элизабет подняла большой палец.

— Сколько это, Эм?

— Один.

— А сколько у меня всего пальцев?

Эм обдумала вопрос и пожала плечами.

Элизабет отсчитала свои пальцы.

— Один, два, три, четыре, пять.

— Пять? — Она посмотрела на монеты в руке Ричарда. — Пять?

— Очень хорошо, Эм. Мама Бекка и папа вернутся через пять дней.

— У них есть копейки? — она дала лучшую улыбку своему дяде Ричарду.

— Эм может взять себе пенни перед сном, если она хорошая девушка.

В этот момент вошла Тесс и взяла Эм для сна.

— Итак, кроме того, как Эм ведёт себя как двухлетняя, как твой день?

— Интересно. Констанция медленно терпит неудачу, так что это беспокойство, и Эм была жестоко требовательна, но помимо этого у меня было время подумать. И я думаю, что хочу немного поговорить с вами, сэр, если вы желаете?

— Конечно. Я твоя команда, — сказал он с усмешкой, поднимаясь с пола на диван вместе с ней.

— Ах. Это правда, Ричард? — Внезапно обычно едкая Элизабет стала довольно уязвимой.

— Да, моя прекрасная леди. Очень верно.

— Что вы сказали в субботу? Вы имели в виду это?

— Я имел в виду каждое плохо заикающееся слово. — Он застенчиво улыбнулся. — Я верю, что, увидев вместе Чарли и Ребекку, я наконец осознал, чего мне не хватало; тебя.

Элизабет уставилась на свои ноги. Они были друзьями долгое время. Она полагалась на тихую силу Ричарда, его юмор и его неизменное присутствие. Была ли она влюблена в него? Она не была уверена. Может ли она представить свою жизнь без него? Нет.

— Итак, после окончания войны, вы спрашиваете разрешение официально судить меня?

— Ну, я думаю, что настало время, чтобы мы сделали это официально. Мы уже некоторое время держим компанию.

Элизабет, хотя и немного растерянная, осознала, что Ричард занят, будучи Ричардом. Ещё раз, его способность избегать серьёзных эмоций была впечатляющей.

— Ах, я понимаю. Вы просите меня подумать, хочу ли я, чтобы вы попросили меня подумать, должна ли я жениться на вас или нет. — Она ничего не могла с этим поделать; она была захвачена хихиканьем.

— Ах, нет, мой дорогой доктор. Я не политик и не болтун. Я специально спрашиваю вас. Я был бы рад, если бы вы приняли моё предложение о браке, хотя я должен признать, что меня немного беспокоит, что концепция заставляет вас смеяться.

Элизабет затаила дыхание. Хихиканье внезапно прекратилось, и она посмотрела ему в глаза.

— Ты серьёзно, Ричард? Ты действительно хочешь жениться на мне, хотя я врач? Ты не захочешь заставить меня бросить свою карьеру?

— Да, я хочу быть женат на тебе, и нет, я бы не стал просить тебя бросить свою карьеру. Элизабет, ты занимаешься важной работой. Я бы не посмел попросить тебя отказаться от неё, опасаясь, что добрый Господь ударит меня за то, что я пытался обрезать крылья ангела на Земле.

Элизабет посмотрела на Ричарда, моргая, как сова, когда на неё ярко светит ночь.

— Это ты имеешь в виду. — Она смотрела на него с некоторым чувством удивления и поняла, что нет, она не может представить свою жизнь без него. — Да.

Теперь настала очередь Ричарда задыхаться.

— Да? Да, ты выйдешь за меня?

— Да.

Некоторое время он сидел там, и его голова качалась, как пробка в неспокойном потоке. Затем он улыбнулся и взял её на руки.

— Я люблю тебя, Элизабет Уокер.

Элизабет просто растворилась в его руках.

— Я тоже, Ричард.

***

Чарли наблюдал за вестибюлем со своего места в зале для курящих, ожидая, когда Лиззи уйдёт, прежде чем он вернётся в свои комнаты и к Ребекке. Каким-то образом две женщины вместе просто напугали его до безумия. Но он должен был вернуться в комнату рано или поздно, так как ему нужно было привести себя в порядок на ужин с Грантом, событие, которое требовало полной вечерней одежды. Наконец он увидел, как Лиззи вышла на стойку. Он поспешно допил кофе, потушил сигару и поднялся наверх. Он вошёл в комнату и обнаружил, что горничная помогает Ребекке раздеваться и купаться, готовясь к первому официальному вечеру, который они проведут в вашингтонском обществе.

— Привет, дорогая. Я вижу, ты думала, что уже безопасно вернуться. — Она отослала горничную жестом и вернула своё внимание Чарли. — Мы были хороши, я обещаю.

— Не из того, что я слышал. Как вы ладили?

— Мы очень хорошо ладили. Мне она очень нравится, и я думаю, что мы находимся на пути к тому, чтобы стать друзьями.

— Я рада, странным образом. Я знаю, что Лиззи живёт за пределами приличия, но я нашла её сильной, благородной женщиной.

— Она действительно… очень милая женщина. Я бы с гордостью назвала её своей подругой. Я имею в виду, если я смогу жениться на офицере янки, тогда для меня ничто не будет закрыто, не так ли?

Чарли посмотрел на неё и провёл руками по щекам.

— Я полагаю, нет.

Он начал раздеваться, стаскивать ботинки и расстёгивать пальто и вески. Сделав это, он вытащил бумаги от адвоката из кармана.

— Я видел адвоката. Вот документы об усыновлении. Они должны быть только подписаны и заверены нотариально.

— Чарли, что-то не так? — Ребекка надела халат и села рядом с ним, осторожно взяв его за руку. — Я тебя расстроила?

— Нет, дорогая, совсем нет. Меня просто поразило, что у нас с тобой официально должна быть семья, у меня есть ответственность, выходящая далеко за пределы всего, что я когда-либо ожидал, и что я безумно тебя люблю.

— Просто запомни, когда Эм свисает с твоей штанины, а другой ребёнок плюёт на ланч в твоём лучшем пальто, — подмигнула она, — ты просила об этом.

— Возможно, я должен попросить генерала Шеридана принести мне этот нагрудник.

— Я уверена, что он был бы счастлив сделать это. — Она вздохнула и сжала его руку. — Я только хочу, чтобы ты был счастлив, Чарли.

Чарли уронил галстук на ножку кровати и подошёл, чтобы поднять Ребекку на руки.

— Я, моя любовь, самый счастливый человек на планете. Теперь, должен ли я надеть свою униформу или гражданскую одежду для генерала Гранта сегодня вечером?

— О, я думаю, что лучше всего надеть свою форму на ужин в доме генерала.

Позже, после долгих обниманий и насмешек, оба были готовы отправиться в дом генерала. Ребекка была элегантна в своём зелёном бархатном вечернем платье; Чарли, как обычно, был безупречен в своей форме.

Когда он передал её в карету, он спросил:

— Ты готова пойти и стать настоящей женой генерала?

— Я готова пойти и попробовать. — Она очень нервничала, что можно было услышать в её голосе и увидеть в нежном рукопожатии.

— Ну, дорогая, если бы тебе пришлось выбирать лёгкий первый раз, это было бы у генерала Гранта. Он довольно застенчив и обычно очень мягок. Его жена — очень нежная женщина. Ни один из них не придерживается формальностей.

— Благодарю Господа за небольшие милости.

***

Остальные мероприятия, запланированные на неделю, прошли по плану. В среду вечером Редмонды обедали с Грантами и несколькими старыми офицерами карьеры и их жёнами. Во многих отношениях это был просветляющий вечер для Ребекки. Разговор за обедом перешёл на политику, как и ожидалось. Были явно смешанные чувства по поводу политики снисходительного восстановления президента Линкольна. Ребекка была опечалена резкостью некоторых мнений, которая, казалось, была обратно пропорциональна количеству времени, которое те, кто выражал их, провели в поле против южных войск. После обеда джентльмены удалились за сигарой и бренди, а дамы собрались в гостиной, чтобы выпить чаю и посплетничать. Обнаружив, что Ребекка только что вступила в ряды армейских жён, дамы получили обширные советы о том, как пережить трудности путешествия, о том, как пытаться устроить дом в новом месте каждые несколько лет, о политике быть женой армии. Захватывающая, Ребекка тихо и, честно говоря, самодовольно думала, что мне не придётся терпеть эти проблемы, потому что мой Чарли просто придёт ко мне домой, когда всё это закончится. На следующий день наступило томное утро, когда Чарли и Ребекка жили и исследовали радости супружеской пары. Наконец они встали и оделись к чаю со Сьюардом. Ребекка нашла миссис Сьюард совершенно очаровательной, но секретарь Сьюард напомнил ей о какой-то великой змее, которая сидела, смотрела и ждала удара. Она заметила, что Чарли был гораздо более осторожен с великим человеком, чем она когда-либо видела его. Вечер был куда приятнее. Ребекка никогда не была в настоящем театре; она видела только несколько представлений, которые были представлены путешествующими игроками в Калпепере. Богатая обстановка театра Форда и могущество одного из ведущих шекспировских актёров того времени были захватывающими. Мистер Юний Бут был пожилым человеком с самым сильным присутствием и голосом. На своём пике он усовершенствовал свою интерпретацию Гамлета. Большинство людей сказали, что его сын Эдвин уже превзошёл его, но Ребекка и Чарли нашли его короля Лира совершенно очаровательным. Ребекка немного нервничала, когда они ехали домой. Завтра её пригласили на чай с миссис Линкольн и без поддержки Чарли.

— Дорогая душа, миссис Линкольн — просто женщина, как и любая другая. И я подозреваю, что она довольно одинока. Она подвергалась жестокому обращению из-за своих южных корней и своей путаницы. Конечно, есть тот факт, что она была не совсем права после смерти сына.

— Ну, Чарли, ты не можешь винить меня. Я имею в виду, я иду в дом президента и его жены. Я южанка. Я не могу не нервничать.

— Это ничем не отличается от того, чтобы пойти на чай с миссис Грант или генералом Мейгсом и его женой. Вы знаете, Мейгс родом из Джорджии, хотя, я думаю, миссис Мейгс из Пенсильвании. Просто будьте собой, дорогая, и будьте добры к леди, которая находится в очень трудной ситуации.

— Конечно, я буду. — Ребекка усмехнулась и сжала руку Чарли. — Можете себе представить, что скажут двое, когда узнают, что я пила чай с миссис Линкольн. Моя репутация не поддастся восстановлению.

— Дорогая, ты вышла за меня замуж. Твоя репутация уже не поддаётся восстановлению.

— Уверяю вас, это положит последний гвоздь в гроб. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку, прежде чем прошептать ему на ухо. — Не то чтобы я забочусь.

Как оказалось, день с миссис Линкольн был очень приятным. Даме было приятно поговорить с другой южанкой — и очень информативной о политике, с которой Ребекка встретится в тот вечер на официальном ужине с Макклеллансом.

***

Суббота, 4 февраля 1865 г.

Ребекка была очень любезна с Чарли; она не требовала, чтобы он брал её по магазинам каждый день. Они договорились, что суббота будет их днёмдля покупок, поскольку их единственными планами на этот день было посещение небольшого концерта вечером. Чарли сунул кошелёк в карман, надел удобную обувь для ходьбы и устроился так, чтобы с улыбкой выдержать то, что он считал пыткой. Ребекка вышла из ванной комнаты в голубом платье для ходьбы, которое так любил Чарли.

— Я презентабельна для масс?

— Полностью, моя дорогая. Я полагаю, что мне, возможно, придётся взять трость, чтобы просто отгородить от вас местные деньги.

Она засмеялась, когда провела рукой по его груди.

— Так же, как тот, который мне нужен, чтобы держать женщин подальше от вас.

— Должны ли мы, моя дорогая? Надеюсь, чем раньше мы начнём, тем скорее закончим.

— Конечно. О, пока нас нет, я бы очень хотела купить подарок преподобному Уильямсу. Он был так добр и благосклонен. Я хотела бы поблагодарить его.

— Что бы вы хотели купить ему, дорогая?

— Я думаю о новой Библии. Та, что у него есть, старая и изношенная. Во время службы в прошлое воскресенье я заметила, что страницы начали ослабевать.

— Ах, прекрасный подарок. Прямо за углом от галантереи есть очень хороший книжный магазин.

— Прекрасно. Тогда я на досуге, дорогой муж. Пожалуйста, возьми меня и покажи мне свой город.

Они прошли по 14-й улице до улицы G и повернули на восток в сторону Капитолия. В то время как многие улицы были вымощены, некоторые из небольших перекрёстков были всё ещё грязными. К счастью, по всему городу были подняты дощатые настилы, чтобы помочь дамам защитить свои длинные платья. Через один квартал они нашли прекрасный книжный магазин с большим выбором религиозных произведений. Ребекка провела довольно много времени, пытаясь выбрать правильную Библию для хорошего Преподобного. Всё это время Чарли прислонился к стене и пытался выглядеть так, словно обращал внимание.

Наконец она остановилась на красивом томе в кожаном переплёте, который, по словам клерка, мог сделать с инициалами преподобного Уильямса. Она подарила книгу Чарли.

— Что вы думаете об этом?

— Хммм. Хорошая кожа.

Ребекка оглянулась, чтобы убедиться, что её никто не услышит, но ей нужно было выяснить, действительно ли Чарли обращал на это внимание.

— Чарли, я думаю, что мы должны вернуться в гостиничный номер, а ты должен позволить мне снять всю твою одежду и поехать с тобой.

— Всё, что ты хочешь, дорогая.

— Чарльз Редмонд! Клянусь! — Она повернулась на каблуках и вернулась к клерку. — Это будет хорошо. Спасибо.

Чарли огляделся, немного смущённый. Он нашёл копию Ксенофонта The Thousand и был покорён новым переводом. Ребекка стояла у стойки и, судя по выражению её лица, она не была счастлива. Возможно, Библия, которую она выбрала, оказалась дороже, чем она ожидала.

Наконец, Ребекка вернулась к нему и потянула его за плечо.

— Возможно, моя дорогая, мы должны пойти в магазин гвоздей или кожи, куда-нибудь, где ты будешь чувствовать себя более привлекательной. — Когда она сказала это, она вручила ему пакет, который он должен был покорно нести.

— Нет, дорогая, конечно, нет. Это твоя поездка за покупками, поэтому мы поедем куда хочешь.

В этот момент она не могла больше злиться на него. Она поняла, что он был рыбой из воды, и что он действительно пытался.

— Хорошо, Чарли. Может, где-нибудь перекусим?

— Конечно. Я думаю, что 11-го числа есть небольшая чайная комната, которую вы хотели бы. — Он мужественно вывел её из книжного магазина и двух кварталов по улице, держа подмышкой довольно тяжёлую Библию.

Пока они шли, он говорил о том, как идёт строительство новых офисных зданий, особенно архива, который был специально разработан для размещения Конституции и Декларации независимости.

— Это большое здание для этих двух документов?

Чарли рассмеялся.

— Эти два документа и все последующие документы, которые входят в управление страной, эти документы созданы, моя дорогая.

Ребекка покраснела, понимая, что она звучит как простак.

— Полагаю, вы можете вывезти женщину из страны, но не из страны из-за женщины. Это должен был быть один из самых идиотских вопросов, которые когда-либо возникали у меня на устах.

— Нет, дорогая, совсем нет. Я думаю, что мало кто задумывается о том, сколько бумаги нужно создать и хранить для управления страной.

— Вы очень добры, Чарли, — усмехнулась она, когда они продолжили идти по улице.

Остаток дня ушёл из магазина в магазин, чтобы приобрести все те вещи, которые Ребекка делала без стольких лет, поскольку война неумолимо сузила её жизнь до основ выживания. Это был рай для неё, ад для него и грубо в чековой книжке Чарли. Чарли остановился в своём любимом винном магазине и послал очень обильное спасибо, приложенное к делу выдающегося бренди, генералу Гранту за использование его вагона. Без него Чарли было бы трудно доставить все покупки Ребекки домой. В тот вечер они посетили концерт группы морской пехоты. Во время поездки на карете к морским казармам к востоку от здания Капитолия Чарли рассказал ей, как возникла группа. Группа была действительно маленьким оркестром. Называвшийся ≪Президентская собственность≫, это был вашингтонский институт, который давал музыку для жителей города с тех пор, как Джон Адамс впервые поселился в Белом доме. Во время войны они проводили концерт каждую субботу вечером и играли в парке Лафайет, напротив Белого дома, каждое воскресенье днёми по вечерам в среду. Это был прекрасный вечер. Воскресенье было тихим днём. Они поднимались и посещали службы в церкви Святого Иоанна, по диагонали через парк от Белого дома. Мистер и миссис Линкольн тихо присоединились к общине, заняв своё место в Пью 54, как и каждый президент, начиная с мистера и миссис Монро. Служба была нежной, призыв к миру, с текстом, основанным на блудном сыне. Миссис Линкольн вежливо поприветствовала Ребекку и Чарли после службы, представив их своему мужу. Этот вечер был самым интересным. Мистер Джей Кук, известный финансист, приехал из своего дома в Филадельфии и остановился в Уилларде. Чарли и мистер Кук столкнулись друг с другом в начале недели, и мистер Кук пригласил Чарли и Ребекку присоединиться к нему на обед. Он был очаровательным и любезным хозяином, и Ребекка очень наслаждалась этим вечером. После обеда джентльмены извинились, чтобы обсудить дела. Чарли был очень вдумчивым в ту ночь. Когда Ребекка попыталась вытащить из него какую-то информацию, он не был особенно откровенен.

— Думай о будущем, дорогая. Думай о будущем. — Ребекка решила вывести его из себя в недалёком будущем.

Но сейчас им нужно было собраться и хоть немного поспать. Поезд домой уходил рано на следующее утро.

========== Глава 29 ==========

Воскресенье, 5 февраля 1865 г.

Ребекка поселилась в постели, в то время как Чарли закончил в ванной комнате. Она позволила себе подумать о возможностях вечера, прекрасно зная, что Чарли не отвлечёт её внимание. Она перевернулась и посмотрела в тумбочку, чтобы найти коробку с подарком Лиззи. Она быстро вынула его из ящика и спрятала на собственной стороне кровати. Блондинка решила, что, возможно, сегодня вечером будет ночь, когда столы будут перевёрнуты. Она могла бы поставить ногу в мир Чарли, одновременно приглашая Чарли в свой собственный мир. Она постучала пальцами по покрывалам, уставившись на дверь, где Чарли всё ещё был скрыт, делая, Бог знает что.

— Чарли? С тобой всё в порядке?

— Да, дорогая. Я просто чистила зубы. — Сегодня вечером Чарли проявил особую заботу, убирая каждый закоулок своего тела, расчёсывая волосы до блеска.

Это был последний вечер их медового месяца, и она хотела сделать его запоминающимся.

Ребекка наблюдала, как Чарли уронил халат и лёг в постель. Блондинка улыбнулась и неожиданно начала вечер, открыв руки, приглашая туда Чарли. Чарли опустился в руки, немного неловко, немного удивлённо, но очень довольно. Когда Чарли был маленьким ребёнком, его держали на руках очень редко.

— Удобно? — спросила она, медленно проводя пальцами по руке Чарли.

Чарли уткнулась головой в полость плеча Ребекки и мурлыкала, как большая счастливая кошка.

— Невероятно. Это так здорово. Думаю, я понимаю, почему тебе так нравится.

— Это моё любимое место, Чарли. В твоих руках безопасно. — Она сделала паузу и позволила своей руке скользнуть под руку Чарли, чтобы погладить её сторону. — Ты, ах, устал?

Голос Чарли понизился на октаву, когда она погладила мягкую кожу рёбер Ребекки.

— Нет, дорогая. Быть с тобой всегда волнует меня. — Чарли нежно поцеловал тёплую кожу под её щекой.

— О да, хорошо… — Ребекка затаила дыхание от прикосновения Чарли.

Потом она вспомнила, что именно она должна была соблазнять сегодня вечером. Она положила пальцы под подбородок Чарли и подняла лицо, а затем поцеловала её. Поцеловала её со всей страстью, которую она испытывала к своему партнёру. Чарли на мгновение напрягся. За всю свою жизнь, даже когда она впервые узнала о любви, которая возможна между двумя женщинами, она никогда не была ничем иным, как агрессором, инициатором. Ребекка, взявшая на себя ведущую роль в их занятиях любовью, была поразительной и почти тревожной. Чарли чувствовал себя чрезвычайно уязвимым. Но затем нежность, смешанная со страстью, которая была настолько уникальной частью любви Ребекки, сломала защиту Чарли. Она сдалась поцелую своего партнёра и прикосновениям.

Ребекка отстранилась от поцелуя и посмотрела в глаза Чарли; почувствовав, как она напряглась, она была обеспокоена.

— С тобой всё в порядке?

Чарли посмотрел прямо ей в глаза.

— У меня всё хорошо. И я весь твой.

Ребекка нервно откашлялась.

— Я рада это слышать, Чарли. Если с тобой всё в порядке, я бы хотела немного поэкспериментировать сегодня вечером.

— Всё, что ты хочешь, как бы ты ни хотела меня, всегда хорошо со мной, дорогая. Я твой сегодняшним вечером.

Ребекка снова поцеловала Чарли, затем повернулась и принесла коробку.

— Что я хочу?

Чарли улыбнулся, увидев коробку.

— Всё что угодно, дорогая.

Блондинка открыла коробку и вытащила предмет внутри, затем она с грохотом уронила коробку на пол.

— Я очень рада слышать, что ты так говоришь, Чарли.

Чарли улыбнулся и потянулся к орудию.

— Всё, что ты хочешь, любимая. Ты знаешь, что только прикосновение к тебе сводит меня с ума.

Она вытащила его обратно из досягаемости Чарли.

— Нет, дорогая, я не думаю, что ты видишь всю картину.

Чарли в замешательстве посмотрел на неё.

— Вы имеете в виду, что вы не хотите, чтобы я…

— Нет. — Она улыбнулась, поцеловала Чарли и осторожно положила фаллос между ног Чарли, делая несколько коротких плавных движений.

Глаза Чарли стали очень большими, когда Ребекка погладила её.

— Ах, дорогая? Ты уверена… Я имею в виду, ты действительно… а?

— Да?

— Вы действительно хотите использовать это на мне?

— Да, но только если это то, что вы хотите.

— Я хочу всё, что ты захочешь. Я просто никогда… никогда не использовал такую штуку для себя. — Чарли посмотрел на неё, увидел всю любовь и доверие, которые были там. Затем она увидела образ Ребекки между её ногами, любя её, наполняя её, даря ей всё удовольствие и страсть в этой огромной душе. Застенчиво она добавила: — Пожалуйста, иди осторожно?

Она кивнула и тяжело сглотнула.

— Если я правильно помню, я должна кое-что сделать первой.

Сердце Чарли пыталось выскочить из её груди.

— О Боже, пожалуйста. — От одной мысли о том, чтобы Ребекка занималась с ней любовью, пульс учащался, а тело пульсировало.

Мысль о том, что губы Ребекки будут следовать там, где её пальцы и фаллос уже прорисованы, была достаточной, чтобы свести её с ума. Очень медленно, очень нежно, Ребекка начала целовать всё тело Чарли, начиная с её плеч. Она положила фаллос в сторону, но не вне досягаемости. Её руки вернулись к Чарли, лаская кожу, уже тёплую и слегка влажную. Она обнаружила, что её собственные колебания и нервозность тают с каждым вздрагиванием, стоном и вздохом Чарли, когда её рот продолжает опускаться, оставляя след тёплых поцелуев. Чарли думала, что она сходит с ума. Никто никогда не делал этого с ней раньше. Рот Ребекки зажёг огонь над её грудью, рёбрами и животом. Чарли руками сжала простыни, и её тело выгнулось, чтобы встретить губы Ребекки. Она была в прошлом, в прошлом. Ей было нужно воплотиться. Ребекка продолжала свои поиски, пока её губы не встретились с толстым пятном Чарли. Очень медленно она положила руку, так как с Чарли была ночь,когда она сделала то же самое, и она распалась. Осторожно она сделала свои первые исследования нежными пальцами, обнаружив, что Чарли мокрый и гостеприимный. Затем она взяла свой первый вкус. Это отличалось от того, что она ожидала. Для неё это было похоже на нектар, которого она никогда не знала, и она баловала себя с огромным восторгом. Чарли думала, что умрёт. Часть её хотела втянуть Ребекку в себя, отчаянно нуждаясь в том, чтобы освободиться от интенсивных чувств, которые блондинка создавала в ней. Другая часть хотела поощрить Ребекку, позволив ей продолжить свои исследования в своём собственном темпе. Она просто продолжала подниматься всё выше и выше. Ребекка должна была собраться с мыслями и попытаться вспомнить, почему именно она это начала. Она очень быстро терялась в этом новом, восхитительном открытии. Её рука скользнула по кровати, соприкасаясь с фаллосом, и она вспомнила свою миссию на этот вечер. Медленно и неохотно она остановила своё внимание и на мгновение возилась с ремнём безопасности, пока не убедилась, что он включён правильно. Затем она медленно начала возвращаться к длинному торсу Чарли. Тело Чарли свернулось, чтобы принять Ребекку на руки и по всей длине её длинного тела. Её ноги расширились, чтобы комфортно принять бёдра Ребекки и плотнее прижать их тела. Одной рукой она помогла Ребекке направить фаллос к её собственному отверстию, затем обхватила обеими руками вокруг её бедер и медленно втянула её. Ребекка закрыла глаза от ощущения; это было действительно как ничто, что она когда-либо чувствовала прежде. Низкий стон вырвался, когда ремень стимулировал её, когда она прижалась к телу Чарли. Всё тело Чарли выгнулось, втягивая в неё Ребекку. Рваный вздох вырвался из её лёгких. Впервые в жизни её любовник наполнил её. Медленно её бёдра начали двигаться, втягивая Ребекку глубже, затем отступая назад. Это была самая глубокая отдача, которую Чарли когда-либо испытывала. Впервые в своей взрослой жизни она была полностью женской и полностью Ребеккой. Двигаясь осторожно, сосредотачиваясь на том, что собственное тело Чарли велело ей делать, Ребекка вспомнила движения, которые Чарли использовал, чтобы сводить её с ума в брачную ночь. Она решила, что у Чарли должен быть такой же опыт. Она удостоверилась, что её движения были мягкими, но твёрдыми, увеличивая или уменьшая темп, пока Чарли двигался вместе с ней.

— Люблю тебя, Чарли, — умудрилась она пробиться сквозь давление, создаваемое её собственным телом.

Чарли не могла говорить. Её тело было одним пламенем страсти и любви, полностью отданное Ребекке. Она поднялась выше, чем она когда-либо могла себе представить, и, услышав слова Ребекки, прислонённые к её уху, её мир взорвался рёвом, каскадом сверкающих цветов и пламени. Её тело стало абсолютно жёстким, затем свернулось, её ноги сжались вокруг бёдер Ребекки, чтобы удержать её как можно ближе.

Она ахнула:

— Ребекка! — и быстро потеряла сознание.

Ребекка взорвалась с Чарли, как только она услышала, как вскрикнули её собственное имя.

Когда она отдышалась и открыла глаза, она посмотрела на Чарли.

— Дорогая? Чарли?

Медленно Чарли вернулся в мир.

Когда сознание вернулось, самая удивительно глупая улыбка осветила её лицо:

— Я люблю тебя. — Это было всё, что она могла сказать.

***

Понедельник, 6 февраля 1865 г.

Чарли телеграфировал вперёд, чтобы сообщить Джоко, что маленького фургона не было достаточно, чтобы отвезти домой свой багаж. Они прибыли поздно вечером на станцию, где Джоко и несколько солдат яростно работали в течение нескольких минут, чтобы разгрузить весь багаж, в том числе довольно обширные покупки, которые Ребекка сделала во время своего безумного шоппинга.

Когда они ехали домой в большой повозке, Чарли посмотрел на Ребекку.

— Дорогая, я должен сказать, что провести неделю в Вашингтоне с двумя из нас и с небольшим количеством обязанностей, чтобы заниматься, было прекрасно, но я думаю, что мне нравится факт, что мы возвращаемся домой.

— Да, мне очень понравилась поездка. Я впервые приехала из Вирджинии, но это мой дом. — Она взяла его за руку. — Наш дом, и я рада вернуться.

Когда они свернули по кривой проезжей части к дому, Чарли заметил несчастную маленькую фигуру, сидящую на ступеньках портика. Когда звуки команды достигли дома, появилась маленькая черноволосая голова и небольшое тело, как ракета, швырнулось к движущейся карете.

— Папа!

Чарли видел только, как Эм бежит к лошадям. Он выпрыгнул из кареты и, сделав длинные шаги, поймал маленького беса прежде, чем она и лошади пересеклись.

— Эмили. Ты знаешь лучше, чем так бегать с лошадьми. — Чарли, как и большинство родителей, сначала отреагировал страхом, а затем гневом на то, что его малыш сделал что-то настолько опасное.

Всё, что Эм знала, было то, что её папа был дома, и он определённо не был доволен ею. Слёзы начались как пружина, которая была заглушена и внезапно очищена.

— Папа. Эм извиняется. Папа!

Джоко остановил повозку, и Ребекка присоединилась к плачущему ребёнку и шаткому отцу. Ребекка потёрла спину Чарли, чтобы успокоить его, и она внимательно осмотрела Эм, прежде чем констатировать.

— Чарли, она в порядке. Думаю, ты напугал её больше, чем лошади.

Чарли надёжнее усадил маленькую девочку на бёдро.

— Прости, Эм. Ты напугала папу. Лошади большие, и они могли бы причинить тебе боль, если бы ты их удивила.

Она обняла его за шею.

— Извините. Мисс Папа.

— Папа и мама Бекка тоже скучали по тебе, бес.

Она отступила и схватила его за щёки, как это становилось её привычкой.

— Папа, не оставляй.

— Малышка, папа должен работать и иногда уезжать, но папа некоторое время дома.

При мысли о том, что её папа снова уйдёт, Эм решила пойти в полномасштабную надутую грудь и потянулась к Ребекке.

— Мама «Бекка».

Ребекка взяла ребёнка на руки и улыбнулась Чарли.

— Пойдёмте внутрь. Здесь слишком холодно для неё.

Они вошли на место небольшого беспорядка. Джоко и Рег пытались разгрузить карету, одновременно направляя нескольких солдат в разные стороны, обычно противоречивые. Все трое сбежали в заднюю гостиную, где уже горел хороший огонь, и на варочной панели кипел маленький чайник, а чайник ждал, пока его наполнят.

— Итак, чёрт возьми, ты была хорошей для тёти Элизабет и дяди Ричарда, пока нас не было?

— Да, папа, Эм хорошая. Получила пенни от Унка Вичарда.

— О, только один?

Пенни. Она подняла руку, вытянув пальцы настолько далеко, насколько могла.

— Много.

— Сколько копеек ты получила?

Ребекка хихикнула, наливая им обоим чашку чая.

— Чарли, Чарли, Чарли, она пытается сказать вам, сколько пенни ей дал Ричард.

— Ой. — Он улыбнулся ей. Научиться быть командиром было намного проще, чем научиться быть папой. — Значит, дядя Ричард дал тебе столько копеек. — Он поднял руку, раскинув все пять пальцев.

— Да. Чтоб не плакать, Унка Вичад дал копейки.

Чарли посмотрел на Ребекку.

— Кажется, что Ричард тоже узнал о преимуществах взяточничества. — Затем он повернулся к своей дочери. — Итак, Эм, сколько копеек?

Она посмотрела на свою руку, а затем на своего папу. Она тихо вздохнула.

— Пять.

— Очень хорошо, Эм. Я горжусь тем, что вы учитесь считать.

Ребекка уселась на кушетку и забрала Эм у Чарли, обняла её за плечо и поцеловала в макушку.

— Я скучала по тебе, моя маленькая дорогая.

— Эм, мисс Мама «Бекка».

Чарли встал и посмотрел на свою прекрасную жену и их очень оживлённую дочь, обнимающуюся, смеющуюся с Эм, намазывающей мокрые детские поцелуи на лице Ребекки. В этот момент он почувствовал покой, которого никогда не знал прежде. Идиллический момент был нарушен, когда Элизабет ворвалась в комнату.

— Слава Богу. Вы вернулись. Клянусь, этот ребёнок свёл меня с ума от хулиганства, плача, дутья и хотением её мамы, ≪Бекки и папы≫. Я сдалась сегодня, чуть не сбив первого человека, который открыл входную дверь, чтобы она могла сесть на крыльцо и подождать. — Описание Элизабет и ангельская маленькая девочка в руках Ребекки как-то не совпадали.

Вероятно, это был не самый мудрый шаг, который когда-либо делал Чарльз Редмонд. Он рассмеялся над своим взволнованным другом.

— Игнорируй его, Элизабет. — Ребекка посмотрела на Чарли озорным взглядом. — Он просто не был собой с прошлого вечера.

Чарли имел благодать, чтобы покраснеть очаровательным оттенком красного, начиная с ушей, как обычно, и пробираясь через лицо. Он довольно изящно сменил тему.

— Итак, Элизабет, как ты и Ричард?

— Помолвлены.

— Ах, хорошо, хорошо… Обручены? Он действительно это имел в виду?

— Он действительно так и сделал. Нам удалось устранить тупиковую путаницу, пока ты был в Вашингтоне.

Чарли стоял с широко раскрытой челюстью. Он переводил взгляд с Элизабет на Ребекку. Сама мысль о том, чтобы быть в этом доме, когда планировалась другая свадьба, вселила в него страх Божий.

В конце концов ему удалось заикаться:

— А… поздравляю. Вы, конечно, поженитесь здесь?

— Я не уверена, где мы будем жениться, Чарли. Мы оба согласились, что лучше подождать до окончания весенней кампании.

— Ну, мы должны отпраздновать. Ричард присоединится к нам на обед?

Элизабет засмеялась:

— Вообще-то, мой неуклюжий жених отдыхает в своей палатке. Он вывихнул лодыжку этим утром. Ничего серьёзного, но он оторвётся от неё через день или два.

Ребекка встала и обняла Элизабет как можно сильнее, держа Эм на руках.

— Поздравляю, Элизабет. Если вы и Ричард хотели бы вернуться сюда на свою свадьбу, пожалуйста, знайте, что вам рады.

— Знаете, Ребекка, теперь, когда мы контролируем население, вы думаете, что мы могли бы найти здесь комнату в доме для Ричарда?

Блондинка улыбнулась.

— О, я не знаю, Чарли. Как вы думаете, было бы безопасно оставить их под одной крышей? Я не уверена, что мы сможем сопровождать их всё время.

Чарли улыбнулся в ответ.

— Ну, возможно, они хотели бы столько же компаньонов, как и мы с вами.

— Хм. Это правда. — Она посмотрела на Элизабет зелёными глазами. — Как ты думаешь? Можем ли мы доверять тебе и Ричарду, чтобы они не повредили моральную нить Калпепера, если мы позволим ему остаться в доме?

Элизабет подняла бровь.

— Учитывая то, что вы двое сделали с обычными стандартами приличия, я не сомневаюсь, что мы сможем вести себя надлежащим образом.

— Что ж, позаботься о том, чтобы ты хотя бы соответствовала нашим стандартам, — поддразнила она, а затем позвонила Регу.

Когда появился дворецкий, она дала ему указание подготовить комнату для полковника Полка.

— Итак, нам нужно организовать команду, чтобы доставить его до дома?

— Я думаю, что он мог бы использовать одну или две руки. Возможно, Джоко и Дункан могли бы помочь ему.

Чарли поймал Рега в холле и приказал Джоко, который только что закончил разгружать повозку, попросить на минутку вмешаться.

Через несколько минут Джоко вошёл в комнату и низко поклонился в талии.

— О, да, ваше величество, что теперь может сделать ваш смирённый крепостной для вас.

— Спасибо, сержант Джексон. Ваши впечатления от русского выдающиеся. Как поживает миссис Уайт? Итак, вы знаете, я пригласил вас, чтобы мы поздравили доктора Уокер и попросили вас выполнить миссию милосердия.

— Миссис Уайт в порядке. — Он повернулся к Элизабет. — Я не уверен, за что я вас поздравляю, но молодец, что бы это ни было. И кого сейчас нужно спасать?

Чарли разразился бурным смехом.

— Я рад, и с нетерпением жду встречи с ней. Как вы думаете, она присоединится к нам на обед? Доктор Уокер помолвлена с полковником Полком. А полковнику Полку с изогнутой лодыжкой нужна помощь, чтобы перебраться в свою новую комнату здесь, в главном доме. О, и Джоко, ты тоже присоединишься к нам на обед?

Джоко улыбнулся, когда понял, что он полный осёл.

— Да, сэр, спасибо, сэр. — Он кивнул Ребекке. — Спасибо, мэм. Я позабочусь обо всём, генерал.

Чарли и Ребекка, неся Эм с ними, извинились, чтобы пойти наверх и привести себя в порядок. Джоко и Элизабет отправились за Ричардом и устроили его в доме. Вечер обещал быть забавным.

***

Чарли отнёс Эм наверх и передал её Тесс. У него на руках был очень уставший, гораздо более счастливый малыш, чем, очевидно, домохозяйство за последнюю неделю. Когда он вернулся в зал, он глубоко вздохнул, готовясь к тому, что, как он боялся, будет в лучшем случае горько-сладкой встречей. Он похлопал по карману пальто, чтобы убедиться, что все бумаги там, и слегка постучал в дверь Констанс.

Когда он вошёл в комнату, ему пришлось жёстко дисциплинировать себя. На той неделе, когда их не было, было очевидно, что состояние Констанции ухудшилось. Она была бледна и томна; только её глаза оставались по-настоящему жизненными. Её Библия была открыта на её стороне, и комната была определённо тёплой от тщательно ухоженного огня в очаге.

— Добрый день, мисс Констанс. Надеюсь, я вас не побеспокоил.

— Совсем нет, генерал, пожалуйста, входите.

Чарли вошёл и подошёл к окну. Там было круче.

— Так как вы поживаете, пока нас не было? Надеюсь, вы не сильно напряглись, мэм.

— Я была, как и следовало ожидать, сэр. Не много пользы никому, кроме моего малыша здесь. — Она медленно потёрла живот.

— Вы делаете самую чудесную вещь, которую может сделать любой человек, мэм. Вы создаёте новую жизнь. Я считаю, что это полезно для всего мира. И чтобы принести новую жизнь в мир, каким он является сейчас — для меня это акт невероятной смелости. — Чарли улыбнулся ей нежной улыбкой.

Эта женщина была такой же доблестной, как и любой мужчина в полку Чарли. Но пытаться сказать ей, что это бесполезно. Она приносила жизнь в мир, что Чарли никогда не сможет сделать. Чарли прекрасно знал цену, которую Констанция была готова заплатить.

— Иди сюда, генерал. — Она нежно похлопала по краю кровати.

Чарли осторожно сел на самом краю кровати Констанции. На мгновение он зашевелил руками, не совсем уверенный, куда их положить, и остановился, сложив их на одном колене, используя их, чтобы подготовить себя в довольно неудобной позе. Не говоря ни слова между ними, но, глядя ему прямо в глаза, Констанс взяла Чарли за руку и положила ей на живот.

— Вы чувствуете это?

Глаза Чарли расширились, в первую очередь от одного лишь факта прикосновения, которое было неслыханным в его мире. Женщины на поздних сроках беременности даже не были замечены в обществе, не говоря уже о том, что их так сильно трогал мужчина, а не её муж или врач. Но затем он почувствовал, что она имеет в виду, движения чего-то, похожего на очень крепкого ребёнка, бьющего его или её мать, жаждущего быть в мире. Выражение чистого удивления наполнило лицо Чарли.

— В том, что…?

— Это жизнь, генерал. Жизнь вашего сына или дочери.

Слёзы наполнили глаза Чарли. Он взял руку Констанции в свои и почтительно поднёс к губам.

— Вы даёте мне подарок, за который я никогда даже не смогу выразить свою благодарность. Я ежедневно молюсь за ваше выживание, дорогая леди. Пожалуйста, знайте, что если вы переживёте это рождение, у вас будет дом и моя защита на всю оставшуюся жизнь.

— Это очень любезное предложение, но я прошу только, чтобы у моих детей был дом и семья, чтобы любить их и заботиться о них.

Чарли положил правую руку на Библию, которая всё ещё лежала в обложке рядом с Констанцией.

— Мэм, я клянусь всем, что я считаю святым и священным, я буду любить их, заботиться о них и воспитывать их, как детей моего тела. Эм уже дочь моего сердца, этот ребёнок, — благоговейно говорит он, положа руку ей на живот: — думаю, будет моим первенцем.

Констанция не могла не улыбнуться.

— Тогда я надеюсь на тебя, это мальчик. Прекрасный сын и наследник для тебя и Ребекки.

Чарли выглядел очень серьёзно.

— А если это девочка, можем ли мы назвать её Констанс? Ведь вы должны знать, мальчик это или девочка, этот ребёнок будет очень любим.

— Для меня было бы честью, и да, я знаю это. Но скажите мне, генерал, если это мальчик, как вы его назовёте?

Чарли видела в её глазах, что она дразнила его.

— Я всегда думал, что Чарльз — хорошее имя. Однако я подозреваю, что у Ребекки могут быть какие-то мысли по этому поводу.

— Так и есть. Скажите, генерал, что привело вас на мою сторону?

— Вы попросили меня разобраться со всеми соответствующими правовыми вопросами, чтобы усыновление этих детей было предельно ясным. Я сделал это. Для Эмили всё, что нам нужно, это указать её дату и графство рождения, подпишите ли вы это, и засвидетельствуйте это. Для этого маленького, — он указал на её раздутый живот, — мы должны будем указать имя, дату рождения и округ, когда придёт время. — Чарли положил два документа рядом с ней, затем встал и отступил к окну. Осмотревшись, он продолжил тихим, решительным голосом. — Я хочу, чтобы вы просмотрели документы, прежде чем подписать их. Есть третий документ, который я тоже хочу, чтобы вы изучили. — Он вытащил бумаги из кармана. Он создал целевой фонд на имя Констанции, который будет автоматически разделён между двумя детьми в случае её смерти. — Я хотел, чтобы вы знали, что вы и они будете заботиться о финансах, независимо от того, что может случиться со мной в предстоящей кампании.

— Генерал, это действительно слишком много. Я уверена, что у вас всё будет хорошо. Однако, если что-то и произойдёт, я уверена, что Ребекка всё равно будет стоять с детьми.

— Я знаю, что она сделает. Но если ты выживешь, ты не будешь зависеть от неё или кого-либо. И если ты этого не сделаешь, ты можешь быть уверена, что у них есть свои собственные средства, независимо от того, что здесь может случиться. Я просто хотел бы — завершить и сообщить, насколько серьёзна моя приверженность им.

— Вы действительно добрый человек. Спасибо за вашу щедрость.

Констанция посмотрела на бумаги рядом с ней, а затем на беспокойного мужчину у окна.

— Генерал, я верю в вашу честь и полноту этих документов. Вы пойдёте и найдёте свидетелей, чтобы мы могли закончить это сейчас?

Чарли кивнул и шагнул к колокольчику, вызывая Тесс. Он попросил её привести доктора Уокер и сержанта Джексона. Пока они ждали, когда к ним присоединятся эти два старых и верных друга, они сидели вместе в безмолвном общении, и всё, что нужно было сказать, было. Когда Элизабет и Джоко вошли в комнату, Чарли тихо объяснил, что ему нужно от них.

— Мы будем рады помочь вам, Чарли. — Элизабет села на кровать и взяла Констанс за руку. — И ты уверена? Ты доверяешь Чарли и Ребекке воспитывать этих детей?

Констанция улыбнулась, её лицо сияло так, что на мгновение она выглядела почти здоровой.

— Я не могу думать о двух людях, которые заслуживают детей больше, чем генерал и Ребекка. И, кроме того, мы не могли бы оттолкнуть их от генерала, если бы нам пришлось. Теперь давайте уберём законность.

Чарли разложил бумаги, в то время как Элизабет помогла Констанс сесть в её кровати и положила доску на колени. Подписание документов об усыновлении прошло быстро. Итоговый документ, трастовый фонд, вызвал удивление у Элизабет и Джоко.

— Хммм, Генерал C. Вы обязаны и полны решимости охватить все базы. Вы бы хотели усыновить меня?

***

Обед был удобным, но слегка подавленным после подписания документов об усыновлении. Заключение Констанции и вероятная смерть нависали как облако над тем, что в противном случае было праздничным событием. Когда еда закончилась, Джоко и миссис Уайт извинились. Немного дразня и ухмыляясь со стороны других людей за столом, они со смехом вышли из столовой. Ухаживающие пары всегда были честной игрой для дразнения. Чарли помог Ричарду со столом и, тяжело хромая, вышел в заднюю гостиную. Перед камином был накрыт небольшой игровой столик, и они сели за вечер карточных карт и сплетен. Когда Чарли перетасовал, Элизабет начала расспрашивать Ребекку о том, что они делали и кого они видели в Вашингтоне.

— Ну, мой друг, я не думаю, что в Вашингтоне был модный дом, к которому мы не обращались. Мне даже посчастливилось попить чаю с миссис Линкольн.

— Чай с миссис Линкольн. Я много о ней слышала. Так скажи мне, какая она на самом деле?

— О, она была абсолютно очаровательна. Я думаю, что, возможно, она очень одинока. Сегодня в Вашингтоне так много враждебности к южанам, и она всё ещё, очевидно, одна. Я слышу, как многие люди не понимают, насколько важно также поддерживать видимость в Белом доме и не ценить то, что она сделала, чтобы отремонтировать место.

Чарли и Ричард сидели тихо, аккуратно расставляя свои карты и притворяясь частью мебели.

— Я слышала, что у неё есть постоянные посредники в Белом доме и за его пределами, чтобы попытаться связаться со своим мёртвым сыном. Кажется, у неё репутация довольно странной птицы.

— Я думаю, что потеря её сына вкупе со всем ужасом этой войны оставила её с большой печалью и тоской по чему-то, что она не может сформулировать.

— До того, как я приехала сюда, я поужинала с моим другом, который является помощником в Белом доме. Он сказал, что ходят слухи о том, что у президента Линкольна регулярно были последние несколько месяцев, и, возможно, ему тоже есть что делать с её настроением.

— Да, она упомянула об этом, и я думаю, что это тяжело сказывается на её сердце. Мистер Линкольн не рассчитывает на то, что выживет на этом посту. Я искренне молюсь, чтобы он это сделал, потому что, если он умрёт, ненавистники Юга получат контроль, и я боюсь, что последствия могут быть очень трудными.

Чарли и Ричард продолжали молчать. Оба осознавали, гораздо больше, чем Ребекка и Элизабет, насколько глубоко желание мести проникало в некоторых северных политиков.

— Я верю, — Ребекка похлопала Чарли по руке, — что мой дорогой муж был немного ошеломлён, когда мы пошли за покупками.

Чарли имел благодать немного повесить голову.

— Ну, это было немного… — Он пристально посмотрел на свои карты. — Вы откроете торги, дорогая?

Ребекка вздохнула и впервые посмотрела на свои карты. После минуты их организации она сделала свою ставку, затем посмотрела на Чарли.

— Да, дорогой.

В течение нескольких минут четверо из них сосредоточились на своих картах.

Чарли тогда прокомментировал:

— Вы знаете, мы ужинали с Джеем Кук.

Глаза Ричарда на мгновение покинули Элизабет.

— Банкиром?

— Да. Он и я обсуждали, каким будет деловой мир здесь после окончания войны. Я думаю, что Калпеперу понадобится немалая поддержка, чтобы выздороветь, поэтому мы начинаем изучать идею открытия банка здесь, когда я вернусь.

Глаза Ребекки расширились.

— Банка? Чарли, ты не упомянул об этом. Это прекрасно.

— Что ж, дорогая, мы всё ещё находимся на стадии обсуждения. Пока что ничего конкретного не установлено, и я не хотел, чтобы ваши надежды оправдались.

— Это, конечно, не имеет значения для меня. Мы будем достаточно заняты на ферме, но если у вас появится такая возможность, это будет потрясающе.

— О, я не думаю, что у меня будет изо дня в день, если это вообще произойдёт. У меня действительно нет навыков для этого. Но некоторые из наших людей были клерками и таковыми до войны и, возможно, один из них будет готов переехать сюда и помочь нам.

Ребекка кивнула и положила карту на уловку. Она могла сказать, что Чарли был взволнован.

— Вы могли бы стать замечательным банкиром. Возможно, Элизабет вернётся и откроет больницу. И сержант Джексон мог бы прийти и запустить местную таверну, — поддразнила она, наблюдая, как Ричард пытается решить, какую карту разыграть.

Чарли и Ричард оба смеялись. Идея Джоко как хранителя таверны была самой забавной. Ричард, в частности, имел историю попыток выпить с Джоко под столом — и потерпел неудачу.

— Дорогая, если бы Джоко был хранителем таверны, он, вероятно, выпил бы всю свою прибыль, а потом и некоторую. Я верю, что у человека есть оригинальная полая нога. — Ричард задумался на мгновение. — С другой стороны, если у него кончился ром, всё, что ему нужно было бы сделать, — это нажать на свою руку, потому что из-за всего, что он потреблял в течение многих лет, я подозреваю, что он течёт в его венах вместо крови. — Ричард сложил свою карту и сдал трюк дамам.

***

Пятница, 17 февраля 1865 г.

В течение всего дня Сара готовила. День рождения — первый день рождения, который действительно могла отпраздновать милая маленькая девочка — был важным событием. Сара была занята тем, что поправляла всё, что любил малыш, на ужин, и пекла прекрасный пряник, украшенный глазурью из взбитых сливок. Генерал Чарли принёс домой немного хорошего сахара вместо тяжёлых коричневых вещей, которые они получили, если им повезёт. Сара была в своей стихии. В то же время у Тесс была очень взволнованная маленькая девочка. Всё, о чём она могла думать, — это обещанная ей вечеринка. Не было очевидно, что Эм понимала, что такое день рождения, но она наверняка понимала идею вечеринки. И она хотела, чтобы это началось немедленно. Чарли вышел из своих ежедневных туров и поднимался по лестнице, чтобы переодеться в своё старое пальто. Как раз когда солнце взошло и зашло, он знал, что наденет торт ко дню рождения до того, как день закончится. Ребекка вошла в их комнату и скользнула за ним, обхватив его руками за талию и положив голову ему на спину.

— Я люблю тебя, Шарлотта Редмонд.

Чарли перестал дышать. Никто не называл её Шарлоттой за двадцать лет. Насколько она помнила, никто не говорил ≪Я люблю тебя≫ Шарлотте со времён её матери, эту размытую фигуру в глубине её воспоминаний раннего детства. Ей удалось найти свой голос.

— Я люблю тебя, Ребекка Редмонд.

Она глубоко вздохнула и похлопала его по спине.

— Но теперь, мой лихой муж, у тебя есть маленькая девочка, которая пыхтит над кусочком, чтобы её ≪парти≫ началась, и я думаю, что мы должны спуститься вниз, прежде чем она полностью раздуется.

Чарли засмеялся, поправил пальто и предложил Ребекке руку.

— Ну, мадам, ладно?

Взявшись за руки, они пошли в детскую и собрали Эм и Тесс.

— Ну, малышка, пора. Сначала мы навестим твою маму, поэтому ты должна быть очень доброй и нежной.

— Да, папа. Я буду хорошей.

Они тихо вошли в комнату Констанции. Хрупкая женщина ждала их и поманила их к себе с распростёртыми объятиями.

— Как моя большая девочка сегодня?

— Мама, я в порядке, папа, скажи.

Чарли и Констанс улыбнулись друг другу через блестящую чёрную голову, в настоящее время обнимающую Констанс за плечо.

— Итак, Эмили, что ты собираешься делать сейчас, когда вы вдвоём, большая девочка?

— Унка Вичад заставил меня рассчитывать. — Она подняла руку. — Дис много.

Констанс засмеялась, что, к сожалению, вызвало приступ кашля. Ребекка подняла маленькую девочку из её рук, в то время как Чарли выдержал её через эпизод. Наконец она восстановила дыхание.

— Ну, малышка, я бы хотела спуститься вниз с тобой, но я боюсь, что мне нужно остаться здесь, в моей постели. У тебя прекрасный день рождения, моя дорогая девочка.

— Да, мама. Я люблю тебя.

Маленькая девочка была очень тихой и торжественной, когда Ребекка понесла её вниз.

— Мама болеет.

— Да, дорогая, она есть.

— Мама идёт к настоящему папе?

Ребекка посмотрела на ребёнка, впервые поняв, насколько эта маленькая девочка действительно поняла.

— Да, ваш папа Генри с Богом.

Эм думала несколько минут.

— Тогда ты будешь моей настоящей мамой?

— Если хочешь. Да, я буду твоей мамой.

— Хорошо. Мама, будь счастлива, Эм будет счастлива с тобой.

Ребекка усмехнулась и обняла свою маленькую девочку.

— Как только папа придёт от заботы о твоей маме.

Ребекка, обременённая весом быстро растущего ребёнка, медленно спустилась по лестнице. Чарли, поселившись у Констанции, поспешил за ними. Вместе они втроём вошли в главную столовую. Элизабет и Ричард ждали вместе с Самантой Картер и Иеремией, Джоко и миссис Уайт, и даже Дунканом. Недавно он был повышен до звания сержанта и выглядел немного неловко, хотя нельзя было сказать, было ли это из-за новых полосок на его тунике или корзины, которую он неловко держал в руках. Чарли освободил Ребекку от Эм и объявил в комнате.

— Дамы и господа, позвольте представить вам именинницу, мисс Эмили Адамс.

Аплодисменты разразились, когда Чарли опустил девочку на ноги.

— Ваш реверанс, пожалуйста, мисс Эмили.

Эмили посмотрела на него и провела языком по губам. Они тайно практиковали это каждое утро во время завтрака, и она знала, что она должна была делать. Очень осторожно она держала подол своей юбки и прикалывалась. Чарли сиял. Его маленькая девочка начинала взрослеть. Если бы ему очень повезло, он бы видел этот реверанс ещё много раз. Элизабет позвала ребёнка к себе.

— Эмили, вам сейчас два года, и в два года начинают расти. Так скажите нам, что вы хотите в первую очередь — ваш обед или ваши подарки?

Эмили посмотрела на каждое лицо в комнате. Все из которых отчаянно пытались скрыть усмешки. Она посмотрела на своего папу и вздохнула, её плечи слегка опустились.

— Обед.

Ребекка тоже сияла. Её маленькая девочка могла думать о других, что, по её мнению, было очень важно.

— Ну, малышка, я думаю, что, возможно, наши гости могли бы подождать, пока вы откроете один подарок.

В этот момент из корзины, которую держал Дункан, раздался подозрительный возглас.

Ребекка очень медленно повернула голову в направлении Дункана.

— Есть что-то, что вы хотите рассказать нам о своей корзине, сержант Нейлер?

— Хм, да, м… мэм. Мисс Эм, мальчики нашли эту маленькую девочку, и мы подумали, что она вам… она вам понравится.

Тявканье стало громче, и тут из корзины выскочила маленькая голова, белая с чёрными и коричневыми отметинами.

— Это терьер, м… мэм. Сука Джека Рассела.

Эм сложила ладони и посмотрела на Ребекку за разрешением. Когда это было дано с лёгким поклоном, Эм радостно побежала через комнату к Дункану и её новому щенку. Чарли посмотрела, как Эмили прижала извивающегося щенка к своей груди.

— Поднятый моими собственными людьми — снова!

***

Понедельник, 20 февраля 1865 г.

Тот уикэнд был ничем не примечателен во многих отношениях, кроме проблем, возникающих в попытке разместить щенка и научить двухгодовалую, что было и не было соответствующим поведением с указанным животным. Чарли проснулся рано, как обычно, и сделал утреннюю пробежку под мелким холодным туманным дождём. Зима была не совсем готова освободиться. Он вернулся в дом, вымылся и поселился в своём кабинете, чтобы прочитать обычные отправки. На вершине груды документов, которые были обычной частью его жизни, была телеграмма. Чувство страха зажало его живот. Телеграммы обычно означали плохие новости. Целых пять минут он сидел с конвертом в руке, не решаясь открыть его, зная, что в нём, вероятно, было. Наконец он прочитал страшные, но не неожиданные слова.

≪Приготовьтесь мобилизовать остановочные войска, чтобы быть готовыми в течение семи дней постановления Шеридана≫.

Тонкая жёлтая бумага выпала из онемевших пальцев Чарли. Пришло время. Он сидел там в ступоре, как долго, он понятия не имел. Затем дверь открылась, и вошла Ребекка с утренним чаем. Она остановилась, как только увидела выражение его лица; медленно подходя к нему, она поставила поднос на стол.

— Это плохие новости.

Он молча взял телеграф и передал ей. Её руки дрожали, когда она взяла у него бумагу, в её глазах навернулись слёзы, прежде чем она прочитала первую строчку.

========== Глава 30 ==========

Понедельник, 20 февраля 1865 г.

Ребекка и Чарли наконец встряхнулись и приступили к выполнению стоящих перед ними задач. Ребекка ушла, чтобы посоветоваться с Регом, Беулой и Сарой. Она должна была позаботиться о своём домашнем хозяйстве, следя за тем, чтобы у неё были запасы, лекарства и оборудование, в которых она нуждалась, как только мужчины и предоставляемые им средства исчезнут. Она знала, что Чарли оставит группу людей в Калпепере. Некоторые из оставшихся мужчин собирались, потому что их условия были выполнены, и они решили сделать Калпепер своим домом. Остальные останутся для человека ключевым коммуникационным центром на всегда важной железнодорожной линии. Нужно будет найти жильё для новых жителей, а также помещения для небольшого отряда, оставшегося позади. Тем временем Чарли сел за свой стол и начал составлять заказы для своих людей. Ежедневное обеденное собрание офицеров было бы интересно, если не сказать больше, поскольку он просил командиров одной роты добровольно остаться. Чарли вошёл в палатку офицеров и занял своё место во главе стола.

Как обычно, офицеры болтали между собой, пока солдаты подавали обед под пристальным взглядом Джемисона. Когда Чарли присоединялся к ним на обед, который был подан, он обычно сидел и ел с ними, затем продолжал любую дискуссию, которую он хотел иметь после еды. Сегодня было по-другому. Он молча стоял у своего места за длинным столом, пока не привлёк внимание всех присутствующих.

— Господа, мы получили заказы. Мы должны быть готовы к походу в течение одной недели.

Грохот звука прошёл вокруг стола, некоторые ворчали, а некоторые стремились вернуться в поле. Молодой Авэри Компани заговорил первым.

— Генерал, вы знаете, где мы связаны?

— Нет, ещё нет. Я знаю, что мы пойдём на юг, но кроме этого, нет. Генерал Шеридан всегда держит свои планы близко к своему жилету. Поэтому мы идём, где нам говорят, когда нам говорят — как обычно. — Чарли остановился на минуту. — Однако одна компания не собирается присоединяться к нам. Нам было приказано оставить отряд здесь, в Калпепере, чтобы охранять железнодорожную станциюот мародёров и поддерживать связь. Это неизбежно, будет много дезертиров — мы уже начинаем, чтобы увидеть, как это произойдёт — и нам здесь понадобятся охранники, чтобы поддерживать гражданский порядок, когда они начнут возвращаться в свои дома или к тому, что от них осталось. Они будут голодными, вероятно, рассерженными и отчаявшимися. Это будет непростое обслуживание.

Дьюи из Компании С, стремящийся доказать лояльность своей компании после проблем с Монтгомери, высказался первым.

— Но, сэр, если одна компания останется позади, они не будут там, чтобы участвовать в славном финале.

Чарли поднял бровь на Дьюи.

— Капитан, я не думаю, что финал, как вы это называете, будет славным. Генерал Грант удерживал войска генерала Ли в Ричмонде и Петербурге более двух месяцев. Мы знаем, что осада была, по крайней мере, частично эффективной, поскольку мы продолжаем сокращать свои запасы. Идти против полуголодных людей, испытывающих недостаток в одежде, припасах, еде и боеприпасах, едва ли славно. Это просто неизбежный конец этой жалкой войны. Успокойтесь, капитан Дьюис. Ваша компания выиграла право стоять в авангарде в гимнахе; теперь я не переверну этот статус. Но помните, что предстоящие сражения будут славными. Они будут чем угодно, но не пагубными. Джентльмены, я думаю, что мы захотим отобрать компанию среди всех ваших мужчин — выбирая тех людей, которые технически пригодны для выполнения лёгких обязанностей, но чьи травмы не полностью зажили или оставили их с некоторыми ограничениями. Кроме того, Я хотел бы отобрать тех людей, у которых истёк срок службы, собрать их, если они того пожелают, и предоставить им средства, чтобы либо вернуться домой, либо поселиться здесь, в районе Калпепера.

Шум прошёл по комнате. Несколько человек из первых военнослужащих Пенсильвании всё ещё ощущали последствия своих травм. Но ни один из них не был готов добровольно извиниться от этих последних дней войны.

— Мне понадобится доброволец, чтобы остаться позади и командовать нашим отделом связи. — Чарли подождал минуту.

Никто не вскочил на волонтёра.

— Тогда обсудите это между собой. Если никто не станет добровольцем, мы завтра соберём соломинку. — Он повернулся к капитану Дьюису. — Вы, сэр, из-за особых обстоятельств, связанных с Компанией C, будете исключены из розыгрыша, если хотите.

Другие командиры роты кивнули в знак согласия.

— До тех пор я ожидаю, что каждый из вас предпримет немедленные усилия по мобилизации. Снесите любые временные сооружения, очистите любые области, заполните туалеты и так далее. Полковник Полк и я разработаем любые специальные приказы по мере нашего продвижения ваших людей, получающих своё оборудование в порядке.

Затем Чарли сел и поел, отвечая на широкий круг вопросов, когда разговор перешёл к массивной логистике перемобилизации полка.

После обеда Чарли и Полк удалились в свой офис, чтобы написать подробные приказы о мобилизации. Весь день постоянный поток офицеров и ключевых сотрудников входил и выходил из офиса, так как обсуждались и дорабатывались планы поставок, продуктов питания, управления лошадьми и транспортировки оборудования. Элизабет в сопровождении Самуэльсона и Уитмена была одним из последних сотрудников, с которыми были проведены консультации. Чарли был обеспокоен тем, что они в конечном итоге будут пытаться сражаться с серийными стычками, а не с постоянными битвами. Разработка способа лечения раненых во время движения полка была серьёзной проблемой. Они работали через обед, который был принесён на подносах, чтобы найти способ, который, хотя и не был вполне удовлетворительным, был по крайней мере жизнеспособным.

***

Той ночью Чарли утомился. Лампы были приглушены, свечи не горели, и в доме было тихо. Казалось, что все, наконец, упали в постель и сон позвал его, как сирена. Он тихо вошёл в частную гостиную Ребекки и снял с себя одежду, надеясь схватить свою ночную рубашку и тихо заползти в кровать и её спящее тепло. Он обнаружил, что Ребекка ждёт его в постели, прижимает подушку к её груди и тихо плачет.

— Дорогая, что это? Почему ты ждала меня? Уже так поздно, дорогая, и тебе нужен сон.

— Я не могу спать. Я слишком беспокоюсь о твоём уходе и о том, что будет потом.

— Дорогая, пожалуйста, не делай этого с собой. Я оставляю людей здесь, чтобы позаботиться о месте и помочь мэру Фрейзеру следить за порядком в городе на случай, если дезертиры начнут проникать. Я позабочусь о себе. Как завершу дела, я буду дома, прежде чем вы это узнаете, самое большее через месяц или два, если осада генерала Гранта сработает, как и ожидалось. Война не может длиться намного дольше. — Чарли взял её на руки и мягко успокоил её спину и плечи, когда она говорила.

— Я твоя жена, и я люблю тебя. Как ты можешь просить меня не беспокоиться? — Ребекка улыбнулась, нежно проводя рукой по его груди. — Я только хочу, чтобы ты вернулся домой.

— Могу ли я поделиться с тобой секретом? — Он ткнулся носом в её волосы.

— Конечно, вы можете. Вы можете сказать мне всё, что угодно. Надеюсь, вы это знаете.

— Я действительно хотел бы остаться и отправить Ричарда на фронт. Я так устал от войны и очень хочу начать нашу совместную жизнь должным образом. — Чарли вздохнул: — К сожалению, я считаю, что должен выполнить свои обязательства перед Союзом и армией. Мне очень трудно бросить тебя, дорогая, — но у тебя потрясающий стимул вернуться как можно быстрее.

— Я знаю, но это всё же не мешает мне беспокоиться о тебе. Впервые в жизни я нашла любовь и не хочу, чтобы она заканчивалась. Я понимаю, что у тебя есть обязательства, но это не вызывает страха и боль от твоего ухода меньше.

— И это не облегчает мою задачу, когда мой уход — последнее, чего хочет каждый из нас. Но я должен, дорогая. Пожалуйста, пойми, почему. — Чарли положил голову ей на плечо и нежно поцеловал в шею, предлагая утешение и одновременно принимая его.

— Я понимаю. Я действительно понимаю. Я просто не могу помочь, но чувствую, что моё сердце разбивается из-за страха, что я потеряю тебя. Единственный человек, которого я когда-либо любила страстно, так же, как я люблю тебя. Иногда я думаю, что это всё так ново для тебя, что ты не понимаешь, что случится с моим сердцем, если тебя убьют. — Она сделала паузу, прижимаясь к нему ближе. — Это умрёт с тобой, Чарли.

Чарли замер. Образ его мыслей о её жизни без него перекрывал его образ без неё, и он знал правду о том, что она говорила.

— Тогда, я полагаю, я просто не могу позволить себяубить. У нас есть дочь и ещё один ребёнок, которые просто не поймут, умерло ли сердце их матери раньше времени.

— Нет, тебе лучше не делать этого. Я хочу, чтобы ты был дома; Эм хочет, чтобы ты вернулся домой, и к тому времени, когда ты вернёшься, у тебя будет новая жизнь. — Она вздохнула и закрыла глаза. — Но не сердитесь на меня за то, что я делаю то, что говорит мне моё сердце, что вызывает беспокойство.

— В любом случае, я не могу это контролировать, любовь моя. Я узнала, что у меня столько же возможностей изменить свои чувства, сколько и у меня, чтобы контролировать погоду, поэтому я не буду пытаться. Но, — покусывал Чарли мочку уха, — я могу попытаться отвлечь вас немного.

— Чарли, остановись! — Она отступила и попыталась заставить его понять. — Не всё можно сделать лучше, занимаясь любовью, и сейчас мне нужно, чтобы ты держал меня больше, чем мне нужно заниматься любовью.

Чарли был сразу же сокрушён. Он отступил, переместился и взял её на руки, её голова лежала на его груди. Она не могла видеть мрачное выражение в его глазах. Его страхи и тревоги были такими же большими, как и её, если не больше, поскольку он знал, с какими рисками он сталкивается. Отчаянные люди делали опасных врагов. Демон Чарли только рассмеялся.

***

Вторник, 21 февраля 1865 г.

Чарли только что закончил свою утреннюю пробежку и пил первую чашку кофе, когда услышал лёгкий стук в дверь своего кабинета.

— Проходите.

Тот, кто стучит так рано, должен сказать что-то важное — и личное.

— Майор Тимоти Бирнс, командир роты F, просит разрешения говорить откровенно, сэр.

— Присаживайтесь, Бирнс. С каких это пор вам приходилось стоять на формальностях со мной?

Бирнс печально улыбнулся, затем неосознанно потёр бедро. Так как прошлым летом он взял мини мяч ногой, у него появилась нервная привычка.

— Ну, сэр, я думаю, что любой, кто действительно хочет остаться, может столкнуться с проблемой. У этих ребят есть определённый… энтузиазм увидеть конец войны и вернуться домой. Я думаю, что многие из них могут попробовать это, если Вы понимаете, что я имею в виду? Если человек доброволец, его можно рассматривать как бездельника — или даже труса.

Чарли покачал головой и фыркнул.

— Я так долго воевал и так хотел обрести мир, что, честно говоря, никогда не думал об этом. Я знал, что Дьюис очень хотел, но, учитывая проблемы, которые у нас были раньше, это понятно.

Бирнс поднял бровь.

— Да, он немного, сэр. Я думаю, что у него есть талант хорошего командира, но при Монти у него было очень мало возможностей для развития. Следите за ним, он может сделать что-то опрометчивое в авангарде.

Чарли кивнул.

— Однако я подозреваю, что вы пришли сюда не для того, чтобы поговорить о молодом командире роты С. Как я могу вам помочь?

— Ну, сэр, я думаю, что я мог бы просто остаться позади. У меня есть хорошая секунда, которая полностью готова принять командование, и, честно говоря, эта нога просто беспокоит меня. Я встречал некоторых людей в городе и, кажется, хорошо лажу с ними. И у меня есть правильный опыт. Я был местным шерифом в округе Бакс до начала войны.

— Значит, вы хотели бы, чтобы я устроил это так, чтобы люди не знали, что вы вызвались добровольцем, но вы на самом деле добровольно?

— Это примерная сумма, сэр. Я думаю, что смогу сделать хорошую работу. И, сэр?

— Да, Бирнс?

— Я прослежу, чтобы письма миссис Редмонд дошли до вас в приоритетных пакетах отправки. — Бирнс улыбнулся Чарли.

Это было не строго по книге, на самом деле, было специально запрещено помещать гражданскую корреспонденцию в приоритетные военные рассылки, но Бирнс был одним из тех, кто думал, что Ребекка оказала хорошее влияние на его косы и польского генерала. Чарли созвал собрание всех своих офицеров в то утро. Объявление было простым.

— Я понимаю, что каждому из вас, как и каждому человеку приказано посвящение прекратить этот конфликт. Бирнс попросил остаться в затруднении, то, которое необходимо, но даже так затруднительно. Я думал долго и упорно Прошлой ночью, и проверил записи и состояние каждого человека в этом полку. Моё решение было принято строго на основе записей о лицах, их призывном статусе и их физическом состоянии. Майор Бирнс будет руководить гарнизоном здесь. Он был выбран из-за своего гражданского опыта и из-за того, что он не полностью оправился от травм, полученных им этим летом. Вот два списка. Один из них — людей, которые будут назначены в гарнизон в Калпепере. Другой список мужчин, которые будут собраны, потому что срок их призыва истёк. Квартирмейстер, пожалуйста, возьмите плату за сбор и договоритесь о транспортировке для любого, кто желает вернуться домой. Майор Бирнс, пожалуйста, примите командование вашим гарнизоном.

Рёв комментариев приветствовал его объявление. Чарли только улыбнулся и разобрался со всеми вопросами. Ещё одна вещь была достигнута — безопасный гарнизон для Калпепера.

***

Среда, 22 февраля 1865 г.

Ребекка смотрела с заднего крыльца, как люди продолжали свою задачу демонтажа лагеря. Она плотнее натянула плащ через плечи, чтобы отогнать вечерний холод. Чарли был ужасно занят, так как приказы пришли внизу, чтобы подготовиться к переезду. Он был на ногах даже раньше, чем обычно, и гораздо позже, чем обычно. Ребекка ненавидела каждый момент этого. Однако она держала язык за зубами, зная, что это было так же тяжело для Чарли. Мало того, что он уезжал из дома, он собирался привести своих людей в то, что, по их мнению, будет худшим из сражений.

Она пыталась оставаться весёлой, но с каждым мгновением, когда она чувствовала скольжение пальцев, её настроение становилось всё мрачнее. Она продолжала наблюдать за тем, как были разбиты новые палатки, и мужчины работали, чтобы катиться и обезопасить их.

Вдалеке она увидела Чарли на Джеке, который ехал через лагерь, отдавая приказы и следя за тем, чтобы всё было сделано правильно. Она сопротивлялась желанию позвонить ему и попросить его войти. Наконец-то у неё возникло некоторое представление о том, что значит быть женой военного офицера. В некотором смысле она завидовала остальным, потому что они обычно путешествовали со своими мужьями, а она не могла этого делать. Но даже они не отправлялись в бой со своими супругами. Она повернулась и вернулась в дом, чтобы найти там Эм и Тесс, чтобы поприветствовать её.

— А как моя маленькая дорогая сегодня вечером? — Она опустилась на колени и обняла ребёнка, прижимая её к себе и представляя её будущее с Чарли, поднимающего его маленького беса.

— Нормально.

— Я собиралась дать ей немного хлеба и мёда перед сном, мисс Ребекка.

Ребекка улыбнулась няне, которая обожала Эм и угождала ей каждый каприз.

— Спасибо, Тесс, но я позабочусь о ней. Ты можешь взять остаток вечера.

— Спасибо, мисс Ребекка, — Тесс быстро кивнула и вышла из комнаты.

Ребекка и Эм пошли на кухню, где Эм поставили на своё собственное кресло, а Ребекка занялась тем, что приготовила ребёнку раннюю вечернюю закуску. Она села за стол с Эм, чтобы выпить чашку чая, пока Эм старалась изо всех сил съесть кусок хлеба, покрытый мёдом.

— Я надеюсь, что твой папа не придёт, пока ты в грязном беспорядке, он никогда меня не простит. — Она пила чай. — Конечно, с запахом лошадей и пота, прилипшим к нему, он может не заметить.

Ребекка вздохнула, наблюдая, как Эм сжала рот, полный сладкой смеси. Элизабет тихо вошла, чтобы присоединиться к ним.

— Ты делаешься замечательной матерью, Ребекка. Ты знаешь, она вырастает под твоей заботой.

— Что ж, учитывая ситуацию, она, кажется, очень счастлива. Я рада быть частью этого, но я обеспокоена тем, что произойдёт, когда ≪ты знаешь, кто≫ должен уйти. — Они начали произносить слова вокруг Эм, потому что произнесение этого вслух заставит её заплакать.

— Честно говоря, меня больше беспокоит то, как она справится с тем, когда Констанция… — Элизабет беспомощно пожала плечами, не в силах удержать грусть от её глаз.

Ребекка встала и налила своей подруге чашку чая, поставив её на стол в качестве молчаливой просьбы сесть. Затем она снова заняла своё место.

— Вы знаете, она, кажется, понимает. Она знает, что это произойдёт, и она, кажется, приняла это.

— Я не завидую вашей позиции здесь, когда мы пойдём дальше, дорогая. Это будет нелегко. Я говорила с миссис Уайт, и она понимает, что нужно сделать, но это всё равно будет очень трудно.

Ребекка кивнула, пытаясь скрыть слёзы на глазах.

— Я делаю всё возможное, чтобы… — она покачала головой и потянулась к руке Элизабет. — Спасибо. Спасибо за всё. Я чувствую, что приобрела больше, чем друга. Я чувствую, что у меня есть сестра.

Элизабет выглянула в окно на холмистые луга, маленький пруд и тени гор на западе, и вздохнула. На этот раз она говорила своим сердцем, что редкость для этой стоической женщины.

— Я знаю, что нашла в тебе сестру, моя дорогая, и каким-то образом, возможно, даже дом, то, чего у меня не было долгое время. Я буду по тебе скучать.

— Тогда знайте, что у вас есть место в любое время, когда вы этого желаете. Я была бы рада, если бы вы решили вернуться сюда после войны. — Ребекка попыталась поднять настроение злой усмешкой. — Мы можем работать вместе, чтобы сделать миссис Уильямс настолько неудобно, насколько это возможно. Я научу вас искусству злых насмешек ничего не подозревающих фанатиков.

Элизабет разразилась хриплым смехом.

— Только для этого мне, возможно, придётся найти цветного помощника и сделать ей по-настоящему неудобно. — Она колебалась на мгновение. — Вы действительно имели в виду, когда сказали, что я могу выйти замуж в вашем доме?

— Конечно, моя дорогая. Однако я думаю, что Чарли сбежит в горы. Я думаю, что слишком много для него женщин, планирующих свадьбу. Я была бы рада, если бы вы с Ричардом поженились здесь.

— Тогда, это не постоянное прощание, дорогая. Я обещаю, что вернусь, и я возьму с собой обоих этих непокорных товарищей.

— Вы знаете, я волнуюсь за всех вас, но с вашим обещанием, некоторые из моих опасений уменьшились. Спасибо.

***

Ребекка была занята, заправляя Эм в кровать и, убедившись, что щенок был также вложен в кучу одеял, занялась огнём. Эм перевернулась на кровати и наблюдала, как Ребекка проверяет огонь.

— Мама?

Звонок удивил Ребекку, просто потому, что к ней не было привязано Бекки. Она повернулась, подошла к кровати Эм и села на пол, чтобы с глазу на глаз поговорить с девочкой.

— Да, моя маленькая дорогая?

— Папа?

— О, папа работает. — Она снова провела пальцами по тёмным волосам Эм, удивляясь тому факту, что они были того же цвета и текстуры, что и Чарли.

— Папа уходит?

— Да, папа должен уйти на некоторое время, но он вернётся домой. Он обещал нам.

Маленький подбородок задрожал:

— Не Эм.

— О, дорогая. Ты бы хотела, чтобы папа тоже пообещал тебе?

— Пожалуйста.

— Хорошо, подожди здесь, а я пойду за папой. Мы вернёмся.

Ребекка решила, что пришло время пригласить Чарли. Его люди выросли и были совершенно независимы от него, но его дочь нуждалась в нём. Как только она вышла на заднее крыльцо, чтобы попытаться найти его, она увидела, как он поднимается по ступенькам.

— Папа, которого мне нужно увидеть.

Чарли наклонился и нежно поцеловал Ребекку в щеку:

— Да, дорогая? Так чего же мама требует от папы?

— Мама требует не столько, сколько Эмили.

Чарли обнял Ребекку за плечо, когда они вошли в дом и поднялись по лестнице.

— Что нужно малышу, любимая? Знаешь, я сделаю всё, что смогу.

— Она хочет, чтобы ты пообещал ей, что ты вернёшься домой.

— Я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы вернуться домой как можно быстрее.

— Тогда отпусти нас, чтобы ты мог сделать это, иначе она не будет спать сегодня вечером.

Они поднялись наверх в комнату Эм. Открыв дверь, они увидели крошечное тело, бегающее по комнате, чтобы запрыгнуть в кровать. У камина был один очень растерянный щенок.

Чарли перевёл взгляд с щенка на маленькую девочку.

— Хммм. Кажется, кто-то был вне кровати, когда она не должна была быть. Вы обнимали своего щенка, малышка?

Эм посмотрела на щенка, затем опустила глаза:

— Да, папа.

Чарли подошёл и сел на край кровати, взяв ребёнка на руки.

— Ну, малышка, если тебе нужны объятия, тебе нужно только спросить меня или маму.

Эм немедленно уселась в его объятия.

— Папа уйдёт?

— Да, дорогая, папа должен работать, и моя работа иногда заставляет меня уходить. Но я вернусь, я обещаю.

Эм вздохнула, прижимаясь ближе.

— Я скучаю по папе.

Чарли держал девочку очень близко.

— И папа скучает по тебе, когда я тоже ухожу. Но у тебя есть мама, твой щенок и друзья, такие как Иеремия и Тесс, которые будут держать тебя в компании, когда меня не будет.

— Да, папа. — Она сказала это, но было ясно, что она не это имела в виду.

— И я буду писать маме всё время и обещаю, что в каждом письме будет сообщение для тебя.

— Да, папа. — Она свернулась ещё глубже и зевнула.

Очевидно, Чарли держал в руках одну очень уставшую девочку.

— Готова спать, малыш?

Она только кивнула, крепко сжав его тунику.

— Спать.

— Тогда в кровати с тобой. Тебе нужно отпустить пальто папы.

— Держать. — Она снова зевнула, её глаза закрылись, но её хватка оставалась крепкой.

Чарли посмотрел на Ребекку, прося её помочь с его выражением лица. Пока он разговаривал с Эм, маленький щенок выполз из её постели у костра и теперь лежал над ботинками Чарли. Ему было хорошо и действительно прикольно. Ребекка поднесла щенка к кровати и положила его рядом с Эм, затем вытащила из своего папы теперь уже почти спящую девочку. Она положила ребёнка и щенка под одеяло, наклонившись, чтобы поцеловать Эм в лоб. Чарли встал, наклонился и подражал Ребекке, затем отступил и обнял свою жену, когда они вдвоём наблюдали за их маленькой девочкой втечение нескольких минут.

***

Чарли прошёл через лагерь, гордясь работой, которую сделали его люди. Он направился к конюшням, где обнаружил, что Тарент чистит копыта одной из вспомогательных лошадей. Чарли прислонился к забору и наблюдал за человеком, работающим с огромной лёгкостью, которая пришла с огромным мастерством.

— Сержант, — позвал Чарли, когда увидел, что мужчина покончил с копытом, над которым работал.

— Да, генерал. Что я могу сделать для вас сегодня?

— Я хочу поговорить с вами о весенней кампании. Это будет нелегко.

Родитель вздохнул и пожал плечами. Чарли мог слышать треск артрита в нескольких футах.

— Да, я не ожидаю, что это будет. Я усердно тренировал своих мальчиков; лошадям понадобится лучший уход.

— Так и есть, но я больше беспокоюсь о тебе. Я имею в виду неуважение, но ты больше не молодой человек.

— Ах, нет, конечно, нет. Но кто возьмёт сломанного старого кузнеца, кроме Армии?

— Ну, на самом деле, я готов предложить вам должность менеджера сарая здесь, в Конюшнях Редмонда. — Чарли посмотрел на свои грязные ботинки, а затем снова посмотрел на своего друга. — Но это значит, что вам придётся собираться и оставаться позади, чтобы помочь мисс Ребекке привести в порядок место.

Родитель посмотрел на туфлю в руке, осторожно вынимая из неё старые гвозди и складывая их в карман, прежде чем оглянуться на Чарли.

— Соберите армию, ах. Ну, Господь знает, я потратил своё время и даже больше. Я прошёл свой тридцатилетний рубеж в прошлом месяце.

— Я знаю. И мисс Ребекка, и я думаем, что вы идеально подходите для этой работы. Я верю, что вы не только присмотрите за фермой, но и за мисс Ребеккой. Когда мы уйдём, ей будет нелегко. — Он опёрся на забор и прошептал. — Я уже видел, как она дважды плакала, и я нахожусь в конце своего остроумия. Я надеюсь, что, попросив некоторых из моих самых доверенных собраться и остаться позади, она найдёт некоторое утешение, пока меня не будет.

— Ну, так как вы можете так сказать, генерал, как я могу отказаться? Получу ли я коттедж, который идёт вместе с ложей кузнеца?

— Со всеми дырами в крыше, чтобы загрузить. — Чарли протянул руку: — Спасибо, Тарент.

Родитель крепко сжал руку Чарли.

— Моё удовольствие, сэр. О, и во время всей этой работы здесь зимой я заставлял мальчиков надевать новую крышу. Камин тоже хорошо рисует. — Лаконичная улыбка, и старик отправился в свою кузницу.

Чарли провёл остаток дня, разговаривая с разными людьми об одном и том же варианте; из двадцати он спросил, семнадцать приняли его предложение. Перед тем как войти в дом, он соскрёб грязь со своих ботинок и хотел, чтобы кто-нибудь попросил его собрать его. Он снял свои ботинки на кухне, чтобы не отследить оставшуюся грязь по дому. Надев пару ковровых туфель, которые у задней двери стояли в таких ситуациях, он отправился в свой офис, чтобы закончить оформление документов, прежде чем приступить к упаковке.

***

Около полуночи дверь в кабинет открылась, и он поднял голову и увидел, что там стоит Ребекка.

— Чарли?

— Заходите, дорогая. Мне очень жаль; должно быть, уже поздно. Я потерял счёт времени.

Она была в ночной рубашке и халате. Судя по её глазам, она снова плакала. Он поднялся со своего стола, который был завален различными пачками бумаги, и поспешил взять её на руки.

— Я… я хочу тебе кое-что дать. — Она взяла его за руку и положила часы отца на его ладонь. — Отец всегда говорил, что эти часы приносят ему удачу. Он носил их в тот день, когда встретил маму. Я хочу, чтобы ты взял их с собой.

Чарли осторожно взял тяжёлые золотые часы.

— Дорогое сердце, это единственное, что у тебя осталось от отца. Ты уверена, что хочешь, чтобы я вступил в битву с собой?

— Я хочу, чтобы ты взял это в бой, а потом принёс с собой домой.

— Тогда я буду использовать это, чтобы считать часы, пока я не вернусь к тебе, дорогая. — Чарли положил часы в карман жилета, затем поднял Ребекку на руки и отнёс её на диван перед огнём. Он сел с ней по-прежнему на руках и крепко обнял её. — Я люблю тебя, Ребекка Редмонд.

Ребекка не могла ответить, опасаясь, что слёзы начнутся снова. Она просто сжала его руку на его груди и положила голову ему на плечо, наблюдая за пламенем.

***

Четверг, 23 февраля 1865 г.

Дункан считал, что его должность личного помощника генерала, выигранного в Рождественской гимназии, была почётной. За последние четыре дня, с тех пор как были получены приказы о мобилизации, он обнаружил, что это далеко не почётное звание. На самом деле это была огромная задача — стать личным мальчиком генерала. Генерал Чарли держал адские часы, поэтому и Дункан тоже. На самом деле застенчивый молодой сержант действительно хотел попрощаться, прежде чем вернуться на дорогу. Одной из них была мисс Ребекка, но он не думал, что сможет найти в себе смелость отправиться на поиски милой и очень доброй жены генерала. Другой был молодой Иеремия. Они провели много часов вместе, ловя рыбу и узнавая друг друга. Иеремия не дразнил его о его заикании и нашёл различные навыки, которыми он действительно должен был очаровывать. У него был старый нож для рубки, который он хотел подарить мальчику на память. Возможно, он вспомнит своего друга янки любезно. Наконец, он спросил генерала, можно ли ему пару часов заняться личными делами. Чарли рассеянно поднял голову и кивнул. Дункан нашёл Иеремию, сидящего на сеновале каменного сарая, где он мог наблюдать за всем происходящим, не мешая никому.

— Привет, Иеремия. У тебя есть несколько минут? — Дункан должен был кричать, чтобы быть услышанным через шум в соседних конюшнях.

— Конечно, — мальчик улыбнулся и упал с чердака, чтобы встать перед своим другом.

— Спустимся к ручью? Я хочу… хочу ещё раз посетить форелевое отверстие.

— Конечно! Жаль, что мы не успели подвести черту.

— Я тоже, парень. Но когда мы уйдём, тебе придётся сделать это самому. Иди… продолжай вносить свой вклад… в стол.

— Я обещаю. Всё ещё буду кормить людей.

— Ты заставляешь свою маму гордиться тобой, молодой мистер Картер. Ты помогай им, когда мы уйдём, слышишь? И если я…услышу, что ты равнодушный, то я просто должен вернуться и побить тебя.

— Я обещаю, Дункан. — Мальчик остановился и посмотрел на свои ноги, затем глубоко вздохнул и оглянулся на своего друга. — Я надеюсь, что ты вернёшься.

Дункан положил руку на плечо мальчика.

— Я надеюсь, что я тоже вернусь.

Они шли молча вместе на несколько шагов.

— И.и.и, ты думаешь, твоя мама хотела бы, чтобы я тоже вернулся?

Иеремия на мгновение уставился на Дункана, затем пожал плечами.

— Я предполагаю.

Дункан кивнул и продолжил идти. Они добрались до рыболовной ямы в дружеской тишине.

— Они кормятся сегодня. Мухи начинают вылупляться. Вы хотите просто бросить линию?

— Нет линии.

— Есть одна прямо здесь. — Дункан вытащил из сумки поясную петлю и крючок.

— Дункан, у нас нет полюса.

Дункан вытащил нож для вырезания из кармана.

— Я полагаю, вы можете обрезать одну с этим. — Он передал это Иеремии. — Оставь это. Это было у моего папы, и я бы хотел, чтобы ты его получил.

Иеремия посмотрел на нож в руке и большой комок образовался в его горле.

— Дунк, я, … мама сняла бы с меня кожу, если бы я взял нож твоего папы. Ты должен сохранить это для своего сына.

— Ну, ты знаешь, у меня нет сына. Но у меня есть ты, парень, и я знаю, что мой папа был бы горд иметь такого прекрасного молодого человека с его ножом. Храни его для меня. Если ты всё ещё хочешь, ты можешь вернуть его, когда я вернусь. И когда я вернусь, если я вернусь, возможно, мисс Саманта не будет возражать, если я приду к вам.

— Я обещаю держать это в безопасности, и хорошо, и остро, пока ты не вернёшься, Дункан.

— Сделай это, парень. Теперь посмотри, сможешь ли ты вытащить рыбу или двух на ужин. Мне нужно вернуться к генералу. ≪ Да, действительно, мой папа гордился бы таким сыном, как Иеремия≫.

***

Суббота, 25 февраля 1865 г.

Джоко копался в гардеробе Чарли, вытаскивая те предметы одежды, которые ему понадобятся в кампании, и оставляя те предметы, которые больше подходили для общественных мероприятий. Полевая униформа, плотные штаны и туники, в которых он работал, дополнительные носки, а также вещи, которые были удобными, тёплыми и скрывали его пол, были плотно упакованы. Джоко хотел путешествовать налегке. Одежда Чарли была одной из его главных обязанностей, и потому, что именно это делал бэтмен, и потому, что в случае Чарли имидж был особенно критическим.

Когда он упаковал потёртые кожаные сумки, Ребекка вошла в комнату.

— Добрый день, мисс Ребекка, — признал её Джоко и продолжил свою работу.

— Добрый день, Джоко. Собираешь вещи, как я вижу.

— Не все, мэм. Теперь это его дом. Только то, что ему понадобится в кампании.

Ребекка улыбнулась.

— Спасибо. — Она села на кровать и наблюдала, как он продолжает. — Вы знаете, Чарли не единственный, по ком я буду скучать.

— Да, мэм. Вы и доктор Уокер, похоже, были достаточно близки.

Она усмехнулась:

— Да, я буду скучать по Элизабет, но она не является предметом этого разговора.

— О, мэм? — Джоко был очень подходящим сержантом и бэтменом.

Почему, если он признался, что был привязан к кому-либо, ему, возможно, просто нужно успокоиться. Миссис Уайт уже сделала более чем достаточно, чтобы заставить его заподозрить, что ему суждено было сделать это после окончания войны.

— Да, Джоко. Я тоже буду очень по тебе скучать. Если бы я была тобой, я бы немного осторожнее насмехалась над Чарли по поводу его членства в клане О’Бливи.

— Нет, мэм, я обычно не являюсь членом этой прославленной семьи, но бывают случаи, когда гораздо удобнее притворяться. — Он посмотрел на неё и ухмыльнулся: — В любом случае, если у миссис Уайт будет свой путь, я вернусь.

— Я думаю, что если у моего мужа будет свой путь, вы вернётесь. У него, кажется, есть планы по реконструкции Калпепера, и я верю, что вы играете ключевую роль в этих планах.

— Тогда, мэм, я полагаю, между вами, генералом С и миссис Уайт, у меня нет других вариантов, если я не решусь бросить себя перед каким-нибудь повстанческим мечом. — Он задумчиво подумал, ухмыляясь, как обезьяна. — Нет, вариантов там нет. Полагаю, я вернусь.

— Я рада это слышать. Пожалуйста, не забудьте взять с собой моего мужа.

— Я сделаю всё возможное, мэм, но вы знаете генерала Чарли. Как только он решится на что-то, очень мало, что повернёт его. Теперь, когда вы упомянули об этом, я считаю, что его цель состоит в том, чтобы прийти назад.

***

В тот день Чарли тихо поговорил с Сарой, попросив её приготовить специальный ужин для мисс Ребекки и подать его им в маленькой гостиной, которая была её любимой комнатой, — тихий ужин только для них двоих. Некоторые ранние нарциссы пробрались в некоторые из более защищённых областей фермы; Чарли подобрал их, и мантия сияла солнечно-жёлтыми цветами. Чарли проводил Ребекку в комнату, где их обед был уже накрыт, чтобы согреться.

— Моя дорогая, я надеюсь, тебе понравится. Я хотел немного времени для нас двоих сегодня вечером.

— Конечно, это прекрасно, Чарли.

Чарли поднял бутылку шампанского из холодильника и открыл её.

— Я спас это от нашей свадьбы для особой совместной ночи. В подвале есть ещё одна, когда я вернусь, любовь моя.

Она улыбнулась, сдерживая слёзы, которые казались живыми в её глазах, и она взяла предложенный стакан.

— Вы думаете обо всём.

— Я стараюсь, моя дорогая жена. Как мне кажется, я говорил вам, я верю, что если я планирую все непредвиденные обстоятельства, даже самые худшие, я обычно могу этого избежать. Это просто мой способ показать вам, что я делаю всё возможное скоро приехать домой.

— Я знаю, что вы есть. Я знаю, что вы хотите этого так же сильно, как и я. — Она обосновалась за столом. — Вы знаете, как вы провели всю свою жизнь, учась быть мужчиной?

— Да, любовь моя? — Чарли был смущён.

Какова была его предполагаемая роль в этом вечере, и предстоящее разделение было за его пределами.

— Ну, я провела всю свою жизнь, учась быть женщиной; женщиной, которую учат беспокоиться и беспокоиться, и которую оставляют молиться обо всём, всё будет хорошо. От нас ожидают, что мы будем заботиться о доме и очаге и воспитывать детей, дающих мне намного больше. Ты заставил меня почувствовать себя твоим партнёром, твоим равным. Я чувствую, что с тобой я могу делать всё. Я не ограничиваюсь традиционными ролями. Если я тебя теряю, я теряю это. Я терпеть не могу Мысль о том, что я без тебя, и я в ужасе от того, что меня ≪поставили обратно на своё место≫. Итак, ты видишь, Чарли, ты не только владеешь моим сердцем, но ты дал мне больше, чем любой другой человек, и я хочу, чтобы ты был дома, так мы можем продолжать расти и открывать для себя то, что нам доступно. — Она улыбнулась: — Кто знает, может, я приму лекарство, как у Элизабет.

— Тогда, любовь моя, к твоему будущему, будущему наших детей и моему собственному, я, несомненно, должен вернуться. Уходя, я оставляю тебе своё сердце и душу. Надеюсь, ты это знаешь. — Чарли сделал глоток шампанского. — Я также надеюсь, что вы знаете, что я оставил вас в достаточной финансовой безопасности, чтобы вам и детям никогда не пришлось беспокоиться о том, чтобы подчинить себя чужому контролю. Там достаточно денег, чтобы вы могли поступить в медицинскую школу, если хотите, и для обоих дитей должно быть хорошее образование.

Она улыбнулась и отпила шампанское.

— Да, именно этого я и ожидаю от тебя. Я не могу заботиться о деньгах, Чарли. Всё это не имеет значения без тебя.

Чарли поднял бокал с шампанским из рук Ребекки и взял её на руки.

— Тогда, дорогое сердце, я вернусь. Я без тебя наполовину жив, поэтому я сделаю всё возможное, чтобы вернуться так быстро, как только смогу. Я люблю тебя. — Чарли был немного потерян.

Она говорила о том, что он обеспечил ей жизнь. И всё же, отвечая объяснением того, как он пытался обеспечить ей свободу, это было отброшено. Но он понял одну вещь. Он нуждался в ней, и, так или иначе, она нуждалась в нём. Это было всё, что имело значение для него в этот момент. Если бы он мог пережить ближайшие месяцы, возможно, он бы понял остальное, что она пыталась ему сказать.

***

Понедельник, 27 февраля 1865 г.

Приказы на марш прибыли через телеграф. Во вторник 13-я Пенсильванская кавалерия должна была разбить лагерь и пройти к Рокфиш-Гэпу, центральному проходу от хлебной корзины Вирджинии в долине Шенандоа на востоке. В тот вечер Чарли устроил прощальный ужин со всеми сотрудниками своей компании и ведущими семьями общины. Это была критическая встреча, поскольку в тот вечер майор Бирнс, бывший командир роты F, официально отвечал за военно-гражданскую связь в округе Калпепер. Бирнс и мэр Фрейзер обнаружили, что у них было несколько общих чёрт, не в последнюю очередь любовь к шахматам. За последние несколько дней двое мужчин провели вместе несколько часов, и не всё время было потрачено на планирование предстоящих изменений. Ребекка была там в роли хозяйки — её первое приключение в качестве жены настоящего полевого офицера — и, надеясь, её последняя. Присутствовали также ведущие семьи Калпепера. Преподобный Уильямс настоял на том, чтобы присутствовать, чтобы он мог благословить войска, концепция, которая смертельно оскорбила его жену. Куперы и несколько других присоединились к довольно приглушённому обеду. Ужин прошёл с минимальным стрессом. Миссис Уильямс зарычала всего несколько раз, пока преподобному Уильямсу не пришло время предложить благословение.

Миссис Уильямс отказалась смотреть на своего мужа во время его благословения. Вместо этого она встретилась глазами с Ребеккой, и они обе остались такими, пока Чарли не взял Ребекку за руку и прошептал ей на ухо.

— Вниз, девочка.

Она только улыбнулась Чарли и вздохнула:

— Да, дорогой.

— Просто подумай, дорогая, что её ждёт в будущем. Почему, я могу только представить, какие изобретательные наказания дьявол может предложить таким, как она. Ты думаешь, что использовать её язык для того, чтобы подтолкнуть бритвы, было бы хорошим началом?

— Это почти слишком хорошо для неё. Я лично надеюсь, что каждый янки, которому нужен дом, решит поселиться в Калпепере.

— Как вы думаете, мы могли бы переделать её гостиную с ковровыми сумками янки? Вроде как эффект пэчворка?

— Я верю, что это самое меньшее, что мы можем сделать. — Она улыбнулась и взяла его за руку.

Чарли крепче сжал её руку.

— Кстати, лоскутное одеяло от дам прекрасно. Какой вдумчивый подарок. Я совершенно уверен, что вы приложили руку к этому.

— На самом деле, я не знала. Я знала, что они что-то планируют для тебя, но я понятия не имела. С их стороны было очень мило дать тебе что-нибудь, чтобы ты остался тёплым.

— Моя любовь, я никогда не буду полностью тёплой, пока не вернусь к тебе.

В этот момент вежливая беседа и благодарность, последовавшие за словами министра, затихли, и Чарли и Ребекка были призваны пожелать своим гостям спокойной ночи. Чарли терпеливо стоял, когда все жители Калпепера, кроме одного, пожелали ему прощания. Наконец, последний гость ушёл. Чарли повернулся к Ребекке.

— Я и боялся, и предвкушал этот момент. Ненавижу прощаться с тобой, но единственное, о чём я мог думать весь вечер, — это побыть наедине с тобой.

— Тогда я предлагаю пойти в нашу комнату, чтобы мы могли остаться одни.

— После вас, миссис Редмонд. — Чарли проводил её по лестнице со всей формальностью.

***

Чарли держал Ребекку в своих объятиях, их сердца бились в ритме друг с другом, их тела были влажными, бескостными и насыщенными.

Всё, что мог делать Чарли, это снова и снова бормотать:

— Моя любовь, моя любовь.

Ребекка подвинулась, приблизившись к Чарли так близко, как только могла.

— Я люблю тебя, Чарли. Очень сильно.

— Я люблю тебя, Ребекка. Ты моё сердце, моя причина для жизни.

— Я сомневаюсь, что буду спать сегодня вечером. Я хочу провести каждый момент, который у нас есть… — она остановилась и уткнулась носом в шею Чарли. — Я хочу запомнить всё.

Чарли улыбнулся. Она точно знала, что имела в виду Ребекка.

— Ах, дорогая. Я полагаю, что я запомнил каждую родинку, веснушку и ямочку на твоём теле. Запах твоего мыла; цвет твоих волос на солнце, в свете камина, в лунном свете; текстуру твоих губ; кожу в глубине твоего горла. Я храню тебя в своей памяти. Каждая улыбка, смех и поцелуй — это драгоценность, которую я могу держать в своём сердце.

***

Вторник, 28 февраля 1865 г.

Рассвет принёс мокрый снег и ледяной дождь. Мужчины, ворча, вытащили себя из своих тёплых кроваток и собрали свои последние личные вещи. Ребекка проснулась от столкновения и звала людей, сносящих палатки и загружающих вагоны столбами и рулонами холста.

По краю кровати высунулась маленькая голова:

— Мама? Папа? Обнимемся?

Ребекка улыбнулась и подошла, чтобы поднять Эм в кровать с ней.

— Доброе утро, моя маленькая дорогая. Я буду рада обнять тебя, но папа уже встал с солдатами.

Лицо Эм упало:

— Нет папы? Он обещал.

— Эмили, слушай очень внимательно маму. Сегодня папа должен уйти, и очень важно, чтобы мы были сильны за него и заставили его гордиться нами. Папа не хочет уходить, но он должен. Поэтому мы должны быть сильными.

— Эм не сильная. — Маленькая девочка печально покачала головой.

— Эмили, ты уже большая девочка, и папе нужно, чтобы мы поддержали его. Он не хочет уходить, но у него есть приказы. Он скоро придёт домой. Итак, сегодня утром, когда пришло время прощаться, Мы должны заставить папу гордиться.

— Да, мама. Эм будет хорошей. — Малышка на минуту пососала пальцы, потом снова посмотрела на Ребекку. — Мама обнимет?

***

К восьми часам мокрый снег превратился в устойчивый ледяной дождь. Чарли сгрудился в своём плаще, в его шапке из масличной кожи на голове, на шее у него был тёплый шерстяной шарф и целый полк сварливых человек, готовых идти по его приказу в течение получаса. Он оставил последние куски командирам роты и поехал обратно в дом на частное прощание. Ребекка была в гостиной в ожидании. Эм была одета в своё лучшее платье и сидела, как маленькая леди, в Давенпорте.

Чарли вошёл и остановился у двери, осматривая сцену перед ним. Каким-то образом им обеим удалось уловить грацию и элегантность времени до войны, пока он не посмотрел им в глаза. Обе боролись, чтобы не дать слезам упасть. Чарли шагнул дальше в комнату и раскрыл руки. Эм немедленно выскользнула из порта и полетела в его объятия.

— Папа!

Чарли подхватил ребёнка на руки и прижал к себе.

— Моя маленькая девочка. Будешь ли ты в порядке, пока меня не будет, и помогать маме Бекке? Я буду дома так скоро, как только смогу. Я люблю тебя, Эм.

— Да, папа. — Ребёнок больше не мог сдерживать слёзы: — Люблю папу.

Чарли сунул руку в карман и вытащил носовой платок. Джоко знал, что ему это понадобится, и удобно спрятал запасной в кармане шинели.

— Теперь не плачь. Я буду дома, как только смогу. Я люблю тебя, малышка.

Ребекка вышла вперёд и взяла Эм на руки. Затем она крепко обняла Чарли.

— Я люблю тебя. Возвращайся домой скорее.

Чарли обнял их обеих.

— Дай Бог, мои дорогие, дай Бог, я вернусь, как только смогу.

========== Глава 31 ==========

Вторник, 28 февраля 1865 г.

День был тяжёлым и долгим. Поскольку они зимовали в Калпепере, никто во всём полку не привык быть в седле целый день. Холодный дождь и мокрый снег, и грязь, которая покрывала ноги лошадей и колёса повозок, только усугубляли страдания. В конце дня, посмотрев на все бесчисленные проблемы, связанные с созданием лагеря, Чарли наконец сел в свою палатку. Одиночная масляная лампа, случайно повешенная на центральном столбе, дала мерцающий свет. Джоко развернул кровать на раскладушке. Там, посреди простыни, был конверт, адресованный Чарли в очень знакомой письменности.

«Понедельник, 27 февраля 1865 г.

Дорогой муж.

Я пишу это письмо, даже когда смотрю, как ты спишь всего в нескольких футах от меня. Прямо сейчас, в этот самый момент, кажется, что нет ничего, что могло бы причинить нам боль. Однако я знаю, что через несколько коротких дней это изменится. Я всё ещё чувствую твоё прикосновение от наших занятий любовью сегодня вечером. Я наслаждаюсь этим, Дорогой, и позволю воспоминаниям нахлынуть на меня, чтобы согреть меня и сохранить в безопасности, когда ты далеко от дома. Вы знаете, я буду беспокоиться, но я постараюсь не делать это каждый момент каждого дня. Я не знаю, как выразить изобилие эмоций, которые я чувствую. Конечно, мне страшно, но есть и большая гордость за вас. То, что вы так доблестно пережили бы это и стойко держались до конца, да, я очень горжусь вами. Я считаю, что меня больше всего беспокоит то, что у нас нет возможности узнать, как долго тебя не будет. Это будет несколько недель или много месяцев? Просто знайте, что в вашем сердце, как бы долго это ни было, я буду здесь, ожидая и молясь. Я люблю тебя, Чарли, пожалуйста, знай это. Я люблю вас, всех вас и хочу, чтобы вы вернулись домой.

Навеки твоя,

Ребекка.»

Чарли немедленно сел и, балансируя на своём стуле, на коленях написал свой ответ, пытаясь удержать боль от пропавшей Ребекки в своём письме с минимальным успехом.

«Вторник, 28 февраля 1865 г.

Дорогая жена.

О, как радостно я пишу вышеупомянутые слова. Жена. Я никогда не думал, что у меня будет партнёр по всем вопросам любви и радости, испытаний и скорби, поражений и жизненных побед. Затем вы вошли в мою жизнь и изменили её больше, чем я когда-либо смогу выразить вам. Найти ваше письмо в моей постели было таким подарком. Как будто немного из вас здесь, со мной, и я положил ваше письмо рядом с моим сердцем. Этот первый день путешествия был настолько же несчастным, насколько я могу вспомнить. Жалобы мужчин легиона! Я сомневаюсь, что в этом лагере есть хоть что-то сухое, но среди мужчин есть странная энергия. Я думаю, что, как и я, они чувствуют, что конец виден, к лучшему или к худшему. На этом этапе окончание — любое окончание — будет встречено с большим благодарением. Мы путешествуем на юг вдоль железнодорожных линий, пока не сможем повернуть на запад. Не секрет, что генерал Грант имеет у генерала Ли силу С, окружённую тремя зубцами пинцета. Я считаю, что путь военных концов будут зависеть от линий снабжения — в качестве Генерал Мейгс так метко напомнил мне, что армия двигается на брюхе, и осада Ричмонда и Петербурга серьёзно ограничила способности Юга, чтобы прокормить свои войска. Я должен сказать, что мои верные кавалеристы менее чем взволнованы идеей охраны железнодорожных линий. Мальчики, жаждущие славы, хотят быть частью великих атак, которые может осуществить только кавалерия. Однако я совершенно счастлив выполнять этот долг, так как риски меньше, и я ненавижу писать печальные письма семьям погибших, которые порождают эти славные, безрассудные обвинения. Так что отдыхай спокойно, любовь моя. Мы дошли до наших скакательных суставов в грязи, но в основном на достаточно безопасном основании с точки зрения того, как мы развёрнуты. Моя любовь и поцелуи нашему маленькому чертёнку. Пожалуйста, напишите и дайте мне знать каждую удивительную вещь, которой учат маленькую Эм. Я знаю, что это время, когда она быстро вырастет. Мне жаль, что я не буду там, чтобы увидеть её в ближайшие недели. Она выбрала имя для маленького монстра, которого звали собакой, которую Дункан и мальчики дали ей? Вся моя любовь, моё сердце и душа, дорогая. Я буду мечтать о твоей голове на моём плече сегодня вечером и каждую ночь, пока не вернусь к тебе.

Твой Чарли».

***

Четверг, 2 марта 1865 г.

Полк Чарли двинулся с большой срочностью. Шеридан был полон решимости помешать войскам Раннего пересечь Рокфиш-Гэп и снабдить осаждённые силы Ли. Приказ Чарли состоял в том, чтобы защищать Разрыв Рокфиша любой ценой. Когда его силы прибыли в восточный конец этого лёгкого прохода через горы Голубого хребта, начали прибывать курьеры и телеграммы, сообщая, что Кастер успешно вступил в бой с Ранним. Вместо того, чтобы вступить в бой, войска Чарли провели очень напряжённый день, пытаясь укрыться от повстанцев. Когда Чарли вернулся в своюквартиру в ту ночь, в его несрочной отправке было письмо из дома.

«Среда, 1 марта 1865 г.

Дорогой Чарли.

Вещи прогрессируют здесь, как вы могли ожидать. Несколько мужчин, которых вы собрали, решили остаться и помочь мне собрать урожай, и в настоящее время мы решаем, что будет лучше, где, когда придёт время. Должна сказать, что я удивлена, что они приходят ко мне за моими мыслями. Они, кажется, понимают меня, пока ты не вернёшься, моя дорогая, глава этого дома. Конечно, я верю, что Тарент также держит их в курсе. Эм ужасно скучает по тебе, и я изо всех сил пытаюсь заставить её понять, что ты будешь дома. Для меня нет ничего необычного в том, чтобы найти её приклеенной к окну в гостиной. Мы пытаемся держать её занятой, но она легко отвлекается, когда её мысли возвращаются к её папе. Констанции совсем не лучше, но в этот момент она всё ещё держит себя. Ребёнок, конечно, кажется достаточно здоровым, поскольку он движется почти непрерывно. Я пошла в город на днях за несколькими припасами. Шёл дождь, как будто Добрый Лорд приносил ещё один потоп. С этой целью дороги были в полном беспорядке, наполненные водой и грязью. Когда я входила в торговый центр, мистер Купер получал партию припасов. (Он также поблагодарил вас за помощь в этом деле.) Двое очень крепких молодых людей выгружали ящик из фургона, когда он соскользнул и плюхнулся в большую грязную лужу. Угадай, кто стоял возле лужи? Я клянусь, Чарли; это было всё, что я могла сделать, чтобы не рассмеяться вслух. Я никогда не видела, чтобы миссис Уильямс сменила этот оттенок синего. Это было действительно удивительно. Я так по тебе скучаю, и место кажется пустым без тебя и твоих войск. Пожалуйста, отдай всё возможное Ричарду и остальным и обними Элизабет за меня, так как я скучаю по ней, как по сестре.

Навеки твоя,

Ребекка».

Он немедленно сел и составил ответ. Эти письма были для него спасательным кругом, он обнаружил.

«Четверг, 2 марта 1865 г.

Милая Жена.

Дождь, мокрый снег и грязь продолжаются и здесь. Я начинаю верить, что все войны ведутся против погоды, а также против оппозиции, кем бы они ни были. Я уверен, что миссис Уильямс сумела проинформировать неуклюжего молодого человека о каждой своей неудаче. Ах, сладкое вино благотворительности не работает в этих женщинах, не так ли? Мы добрались до Шарлоттсвилля без особых проблем, кроме пары, погрязшей в вагонах. Мужчины разгрузили всё, и с помощью лошадей, тянущих и толкающих людей, нам удалось освободить их от болота. Затем, конечно, мы должны были перезагрузить их, пока следующее грязное дно снова не захватило колёса. Дойдя до Шарлоттсвилля, мы повернули на запад, к Рокфиш Гэп. Прежде чем мы могли бы присоединиться к остальным Шериданским силам С над долиной Шенандоа, его войска столкнулись с остатками Раннего сил С. Кастерская кавалерия С удивила их ранним утром в Вайнесборо. Это был разгром. Мы взяли сторожевые позиции на восточной стороне Гап, но очень немногие из ранних сил С прошли. Большинство конфедеративных сил сдалось — я слышал, как полторы тысячи человек. Генерал Ранний, и только горстка людей сбежала. Я подозреваю, что большинство из них направились на юг вниз по долине в направлении Линчберга. Мы должны ждать здесь, пока генералу Шеридану не удастся получить через Гап силы С, то мы направимся на восток, чтобы присоединить западный фланг генерала Гранта сил С. Мне жаль, что маленький чертёнок так беспокоит. Скажите ей, что папа говорит, что она должна обращать внимание на её уроки, что я люблю её и горжусь ею. Я молюсь каждый день, чтобы Констанция могла найти здоровье, которого она заслуживает, но если нет, то она идёт к своему Генри с полным сердцем и чистой совестью. Я знаю вас, и я буду родителем её детей, она надеется, что мы будем. Я люблю тебя, дорогая, и скучаю по тебе и маленькой Эми больше, чем я могу тебе сказать. Пожалуйста, держите меня в состоянии, как посоветовала Констанция. Она выглядела такой бледной и хрупкой, когда я уходил.

Вся моя любовь, моё сердце и душа ваши.

Твой Чарли».

В конце концов все силы Шеридана преодолели разрыв. В ходе реорганизации войск было много смятения и растерянности, поэтому у Чарли не было времени писать. Каждый вечер перед сном он вытаскивал из кармана свой маленький пакет, аккуратно перевязанный одной из синих лент Ребекки, и читал каждое письмо по порядку. Некоторые мужчины молились каждую ночь. Другие пили. Чарли читал его письма. Элизабет, которая была завалена управлением сложными мобильными медицинскими услугами, наконец, нашла несколько минут в субботу вечером. Она нашла Чарли, который сидел там, просто держа свою маленькую пачку писем в руках и задумчиво глядя в ночное небо.

— Ты скучаешь по ней?

— Вы должны спрашивать? Я оставил там своё сердце и душу, мой друг. Я могу только молиться, чтобы остальная часть меня могла присоединиться к ней, когда это закончится.

— Ты будешь, Чарли, ты будешь. Почему, ты думаешь, они зовут тебя Счастливчиком Чарли?

***

Понедельник, 6 марта 1865 г.

Лагерь был переполнен и выехал с первым взглядом. Их целью были большие шлюзы на реке Джеймс в здании суда Гучленда, которые проложили бы ещё один маршрут для снабжения войск Ли. Без этих замков южные войска не могли бы спуститься на лодках или баржах по реке для снабжения войск в Петербурге. Это была инженерная проблема, а не битва, с которой они столкнулись, и кавалерия будет использоваться для защиты от рейдеров, чтобы дать инженерам время для выполнения своей задачи. Письмо Ребекки было долгожданным перерывом в очень рутинных действиях.

«Суббота, 4 марта 1865 г.

Дорогой Чарли.

Мне жаль слышать, что погода вызывает у вас столько проблем. Я хотела бы, чтобы эта кампания была лёгкой. Или, по крайней мере, я бы хотела помочь. Я говорила с женщиной на днях, которая надеется начать школу здесь, когда конфликт пройдёт. Она сказала мне, что есть такие вещи, как ≪лагерные жёны≫, и она была таковой, пока её муж не был убит в Антиетаме. Тебе очень повезло, что я этого не знала или… Я люблю тебя и очень по тебе скучаю. Было приятно поговорить с ней, поскольку она знала Эндрю и разговаривала с ним всего за день до его смерти. Она сказала, что он был восхитительным и очаровательным молодым человеком, который гордо говорил о Калпепере и его сестре. Вот почему она решила приехать сюда. Эм наконец назвала щенка Папой. Похоже на нашу Эм, не так ли? Теперь она не так много плачет. Каждую ночь на молитвах она помнит вас, её маму, щенка и меня, в таком порядке. Я надеюсь, что погода скоро прояснится для вас, и я надеюсь, что вы продолжите выполнять менее опасный долг. Я не могу ничего с этим поделать, любовь моя. Я хочу, чтобы ты был дома в целости и сохранности. Моя любовь к Ричарду и мальчикам и объятия для Элизабет.

Навеки твоя,

Ребекка».

***

Понедельник, 6 марта 1865 г.

«Дорогая жена.

Элизабет и Ричард остановились у моей палатки вчера вечером, поэтому у меня не было возможности ответить на ваше письмо, как только я его получил, как обычно. Я передал им ваше послание, а также рассказы о юной Эм и Папе. Я не уверен, что мне особенно приятно, что в честь меня назвали собаку, хотя, возможно, маленькая сука названа более точно, чем Эм. Но если это не даст ей скорбеть у окна, я перенесу животное, чтобы нести моё прозвище. Мы выезжаем сегодня утром, направляясь на восток и юг, чтобы перекрыть как можно больше маршрутов снабжения. Я продолжу это письмо, когда у меня будет время».

Чарли поспешно сунул незаконченную записку своему путешествующему секретарю, сунул кожаную папку в седельную сумку и сел наверх. Наконец дождь прекратился, единственное благословение в остальной кампании.

***

Вторник, 7 марта 1865 г.

Ребекка и Эм на полу играли с новой резной лошадью, посланной Чарли со своим последним письмом. Дункан потратил немного свободного времени, чтобы унизить его, и гордый папа отправил его, как только он был готов. Эм подняла игрушку для осмотра.

— Папа послал?

— Да, дорогая, папа прислал тебе эту игрушку.

— Мисс Папа. — Она осторожно положила игрушку на пол, заставляя её бегать по полу небольшими движениями. — Папа пришёл домой?

— Папа будет дома, как только сможет. Обещаю.

Дверь в гостиную открылась, и вошла Беула.

— Мисс Ребекка?

— Да?

— Мэм, здесь есть женщина, которая хочет поговорить с генералом Чарли.

— Я буду стремиться к этому. Можете ли вы взять их спать?

— Конечно.

Ребекка поднялась с пола, оставив Эм на попечении горничной. Она подошла к входу, где она нашла молодую женщину с сумкой для ковров у её ног и ребёнком на руках.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Добрый день, мэм. Я ищу генерала Чарльза Редмонда. Мне сказали, что он здесь со штаб-квартирой.

— Извините. Генерал Редмонд и его люди уехали несколько недель назад. Я его жена. Как я могу вам помочь?

— Его жена! Как он мог?

— Вопрос был только в том, чтобы назначить министра на должность. Теперь не могли бы вы сказать мне, почему вы звоните после моего мужа?

Женщина начала плакать.

— Но, но он обещал… он сказал мне, что позаботится обо мне и нашем ребёнке… о, как он мог. — Она растворилась в громком плаче.

— Извините меня? — Ребекка попыталась сдержать усмешку.

Она знала, что ей придётся докопаться до сути.

— Посмотрите. Посмотрите на этого ребёнка. Волосы, глаза. Это ребёнок Чарли. И я должна была стать его женой. И теперь, никуда, никуда не деться… — Стоны стали громче.

Ребекке удалось убрать младенца от женщины. Она должна была признать, что это был красивый ребёнок, и, если бы Чарли был способен к деторождению, он мог бы быть его.

— Давайте пойдём в гостиную и обсудим это, не так ли?

Когда они шли к задней гостиной, женщина начала диатрибутику.

— Я не могу поверить, что он сделал это с нами. Он пообещал мне. Он сказал мне, что заберёт меня из того места, где я была, и даст мне хорошую жизнь, позаботится о наших детях и построит дом после войны. Тогда он просто идёт и выбрасывает всё это для тебя и, я полагаю, для этого места.

Ребекка расположилась на скамье подсудимых, внимательно осматривая ребёнка, которому было не больше месяца. Его яркие глаза отслеживали её каждое движение.

— Это мальчик или девочка?

— Это мальчик, мэм. Я зову его Чарли.

— Понятно, и вы говорите, что мой муж — его отец? Где это произошло? Я имею в виду, что он мой муж. У меня есть право знать.

— Мы встретились в Вашингтоне в доме общего друга. Мы часто встречались в течение месяца, пока он был там. Затем, когда его отправили обратно в поле, я обнаружила, что больше не могу оставаться со своими друзьями в городе.

Ребекка посмотрела на женщину и старалась не смеяться ей в лицо.

— И вы пришли сюда, потому что… — Она оставила остальную часть вопроса, чтобы ответить на него посетителю.

— Я пришла сюда, чтобы найти Чарли и требовать мои права и права моего ребёнка. Он должен нам. Он обязан своему сыну в будущем, а матери его сына — дому.

Ребекка вздохнула.

— Хорошо, я расскажу вам то, что знаю, мисс…?

— Меня зовут Хобарт, Элисон Хобарт.

— Ну, мисс Хобарт. Я поделюсь с вами тем, что знаю, что Чарльз Редмонд не является отцом этого ребёнка. Теперь вы хотели бы сказать мне, почему вы решили возложить вину на его ноги?

— Миссис Редмонд, ваш муж действительно отец этого ребёнка. Посмотрите на его волосы, его глаза и скажите мне, если вы не видите черты вашего мужа там.

— Хотя этот ребёнок действительно похож на генерала Редмонда, это всего лишь новорождённый, а новорождённые часто похожи на многих людей. Сейчас в этом доме есть маленькая девочка, которая наверняка не является дочерью генерала Редмонда, но посмотрев на неё, вы никогда не узнаете, на кого. Мой муж наделён классическими чертами. Скажите, пожалуйста, почему вы хотите обвинить моего мужа в этом?

— Потому что ваш муж — честный человек, который, я уверена, позаботится о своём ребёнке и матери его ребёнка.

— Да, вы правы. Он честный человек, и я думаю, что вам ужасно бесчестно пытаться обвинить его в чём-то, с чем он не имеет ничего общего. Так вы работали на миссис Армстронг? Есть этот ребёнок?

Самодовольный фасад женщины рухнул.

— Как… как ты узнала о миссис Армстронг?

— Чарли рассказал мне о ней. Видите ли, мисс Хобарт, у нас с мужем нет секретов друг от друга. Кстати, мисс Хобарт, я точно знаю, что Чарли никогда не был близок ни с одной из сотрудниц миссис Армстронг; что он только с самой миссис Армстронг. Так ты хочешь рассказать мне настоящую историю?

Женщина начала искренне плакать, тихими слезами отчаяния.

— Я забеременела от одного из моих клиентов. Миссис Армстронг отпустила меня, и мне некуда было обращаться. Я встретила генерала Редмонда, когда была у миссис Армстронг, и знала, что он добрый, щедрый человек. Я надеялась, что он… не помнит или пожалеет нас.

Ребекка посмотрела на ребёнка, который теперь крепко держал её за палец. Сын для Чарли. Она подняла голову с улыбкой.

— Мисс Хобарт, вы действительно беспокоитесь о своём ребёнке?

— Да, мэм. Я знаю, что могу постоять за себя, так или иначе. У женщины всегда есть место, если она хочет. Но женщина с ребёнком — это больше, чем большинство мужчин возьмут на себя. Хороший ребёнок, никогда не суетливый. Я просто хочу, чтобы у него была хорошая жизнь, лучший шанс, чем у меня.

— Тогда я сделаю вам предложение, которое я считаю более чем справедливым.

— Какое предложение, мэм? — Слёзы высохли, и женщина выглядела почти хищно.

— Я дам вам сумму, которая позволит вам отправиться в путешествие, чтобы начать новую жизнь; возможно, в Нью-Йорке или Филадельфию. Вы оставите этого ребёнка со мной. Когда генерал Редмонд вернётся домой, мы поднимем его как нашего собственного. Если возвратишься сюда, ты никогда не узнаешь этого ребёнка.

Мисс Хобарт отвела взгляд.

— Сколько?

— Я так и думала. — Ребекка встала и позвонила Беуле, которая всё равно слушала за дверью.

— Да, мисс Ребекка?

— Беула, возьми этого малыша и позаботься о том, чтобы он был вымыт и правильно одет, а если ему нужно поесть, попроси Джинни позаботиться о нём.

— Да, мисс Ребекка, прямо сейчас. — Беула подняла малыша на руки, разговаривая с ним всю дорогу из комнаты.

Ребекка закрыла двери и села за свой стол, где она достала чековую книжку, которую Чарли оставил с ней до того, как он ушёл. Она опустила ручку в чернильницу и вздохнула.

— Сколько?

— Итак, если я могу спросить, что делает такую женщину, как ты, желающей купить ребёнка только потому, что он похож на твоего мужа? Почему у тебя не просто есть свой собственный? Или ты слишком любишь спать, чтобы спать с таким человеком, как Генерал?

— Я просто пытаюсь дать этому ребёнку достойную жизнь, чтобы ему не пришлось расти на улице, воровать, чтобы вы остались довольны. Сколько?

— О, я думаю, что здесь есть что-то ещё, мэм. Я думаю, что мы сделаем это путешествие стоящим моего времени и энергии. Как звучит для вас тысяча долларов? Всего за тысячу долларов вы получаете наследника, которого, очевидно, вам не хочется отдавать, как хорошего генерала себе.

Ребекка закусила губу и боролась с желанием выбросить это шлюхе на ухо. Она очень тщательно написала черновик, вынула его из книги и встала. Она протянула это.

— Это всё, что ты получишь. Я думаю, что двести долларов вытащат тебя из Вирджинии. А теперь иди из моего дома.

— Двести долларов. Ты дешёвая… Верни мне моего сына. Он, безусловно, стоит больше этого.

— Да, я согласна, что он стоит гораздо больше, и со временем у него будет всё, что ему нужно, чтобы вырасти хорошим молодым джентльменом. Теперь возьми это и убирайся из моего дома, из моей собственности и далеко от Калпепера.

— Вы могли бы, по крайней мере, сделать пятьсот — это дало бы мне много денег для установки в Нью-Йорке, и я никогда вас не побеспокою.

Ребекка глубоко вздохнула, подошла к молодой женщине, пронесла сквозняк по её руке и проводила до двери. Она положила сумку в руку женщины и открыла дверь.

— Ты уйдёшь или мне придётся выкинуть твоё тело? Я очень способна на это, и если я обнаружу, что нет, у меня будет персонал, который будет более чем готов помочь.

— Вы пожалеете об этом, миссис Хай и Могучий Редмонд. Обещаю. Вы пожалеете об этом.

— Мадам, я пережила войну. У меня есть много вещей, о которых я сожалею. Я уверена, что это не заставит меня спать по ночам.

После того как женщина ушла, Ребекка закрыла дверь и прислонилась к ней. Когда она подняла глаза, то увидела Тесс, Беулу и Сару, стоящих в конце коридора и смотрящих на неё.

— Что?

— Вы бросили её, мисс Ребекка? — Спросила Тесс из-за угла.

— Я сделала. — Ребекка вздохнула и уставилась в коридор на женщин. — Не очень христиански с моей стороны, не так ли?

— Мы собирались пойти за Регом и попросить его прийти помочь тебе. — Беула встретила своего работодателя на полпути по коридору.

— Где ребёнок?

— На кухне с Джинни.

— Хорошо, давайте пойдём навстречу моему сыну, не так ли?

***

Ребекка сидела в своей спальне, держа ребёнка рядом с собой. Джинни только что покончила с кормлением, а Ребекка хотела стать мамой. Эм сидела у её ног, заглядывая, чтобы посмотреть в извивающийся свёрток.

— Малыш?

— Да, дорогая, это твой брат. — Она провела пальцами по волосам Эм, задаваясь вопросом, сможет ли она заставить ребёнка сидеть спокойно для завтрашней стрижки. — Ему нужно имя. Как мы назовём этого молодого человека?

— Малыш.

Ребекка усмехнулась.

— Ну, он не будет ребёнком вечно, и ему понадобится имя, как у тебя.

— Эм.

— Да, тебя зовут Эм. Я не думаю, что твой брат хорошо отнесётся к этому имени, и это очень запутано.

— Папа.

Ребекка улыбнулась.

— Должны ли мы назвать этого ребёнка в честь папы?

— Да.

— Тогда всё в порядке. — Она посмотрела на своего сына, который теперь мирно спал в её руках. — Чарльз Хагер Редмонд второй. — Она снова посмотрела на Эм. — Я думаю, что ваш папа будет очень доволен.

***

Ребекка снова уселась за свой стол. Она вытащила из ящика несколько листов бумаги и приготовилась написать два письма. Она посмотрела на Чарли, мирно спящего в колыбели возле камина. Эм тоже была довольна, лежала на толстом одеяле и играла со своими куклами. Ребекка опустила перо и тщательно обдумала, как начать письмо Чарли-старшему.

«Вторник, 7 марта 1865 г.

Дорогой Чарли.

Поздравляем! У тебя сын. Не тот, о котором ты думаешь, в этом я уверена. Вчера в нашу дверь постучала молодая женщина, которая раньше работала у миссис Армстронг. Её звали Элисон Хобарт, и у неё была довольно увлекательная история о том, как она родила от тебя сына. Вы действительно удивительный человек, Чарли Редмонд. Конечно, стало ясно, кто она, только после денег. Я дала ей двести долларов и освободила её от мальчика, которому не больше месяца. Она не заботилась о ребёнке, Чарли; она искала только аккуратную сумму. Я, конечно, не дала ей то, что она требовала, но я дала ей достаточно, чтобы отправить её в путь. Итак, вчера вечером мы с мисс Эмили обсуждали новое пополнение в нашей семье и решили, что его зовут Чарльз Хагер Редмонд II. Я надеюсь, что вы одобряете. Он восхитительный маленький мальчик, и, судя по всему, очень здоровый, с требовательным аппетитом. Джинни очень занята. Мы так по тебе скучаем, любовь моя. Я надеюсь, что вы здоровы и остаётесь сухим и тёплым. Всё здесь прогрессирует, как и ожидалось. Тарент и Макфарлейн взялись за то, чтобы как можно скорее приступить к работе на ферме, и даже наняли нескольких молодых негритянских мальчиков, чтобы помочь им построить или починить что-нибудь, что даже выглядит немного нуждающимся в работе. У Шеннон всё хорошо; ей так нравится бегать и поднимать пятки. Она на самом деле довольно игривая и будет управлять забором, когда увидит, что мы с Эм приезжаем в гости, чтобы угостить её морковью. Думаю, она скучает по Джеку. Иногда в её глазах я вижу то же, что и в своих, когда смотрю в зеркало. Эмили изо всех сил пытается понять, что папа ушёл, но скоро вернётся домой. Она просит вас каждую ночь и всегда помнит вас во время молитвы. Пожалуйста, береги себя, моя дорогая. Мы ждём вашего возвращения.

Твоя любящая жена,

Ребекка».

Она положила письмо Чарли в сторону, чтобы дать чернилам высохнуть. Затем она положила ручку на бумагу для ещё одного письма.

«Вторник, 7 марта 1865 г.

Уважаемая миссис Армстронг.

Я уверена, что я последний человек, от которого вы ожидали получить корреспонденцию. Однако возникла ситуация, о которой, я полагаю, вы должны знать, потому что вы — дорогой друг Чарли. Во-первых, позвольте мне заверить вас, что, насколько я знаю, с Чарли всё в порядке. Я не получила ни слова об обратном, поэтому должна верить, что он здоров. Поэтому я пишу вам сейчас, чтобы рассказать вам о посещении меня женщины, которая утверждает, что работала у вас. Её зовут Элисон Хобарт. Она вчера прибыла ко мне на порог с новорождённым сыном, который, к моему личному удовольствию, пытался обвинить Чарли. Я дала ей средства, освободила её от ребёнка и отправила её в путь. Я верю, что тебе нужно знать, что пытается делать эта женщина. Она особо упомянула, что помнит Чарли по его визитам в ваше заведение. Я признаюсь вам, определённое удовольствие, когда я смогу столкнуть её с правдой, что Чарли только приходил к вам в гости, и я знала о его отношениях с вами. Вы никогда не видели, чтобы женщина так быстро бледнела. Я дала ребёнку имя Чарли. Я буду ждать надлежащего крещения, пока Чарли не вернётся домой. Я действительно надеюсь, что после того, как конфликт закончится и вы снова сможете безопасно путешествовать, вы приедете и проведёте какое-то время в нашем доме и встретитесь с нашей растущей семьёй. Пожалуйста, миссис Армстронг, будьте очень осторожны с этой молодой женщиной. Я бы очень не хотела, чтобы она доставила вам неприятности.

С Уважением,

Ребекка Редмонд».

***

Пятница, 10 марта 1865 г.

Чарли спешился с Джека и передал Джоко поводья, перчатки и столовую.

— Боже, Джоко. Думаю, я слишком стар для этого.

— Что ж, Генерал C, у меня есть кое-что, чтобы немного вас подбодрить и вернуть этот юношеский отскок обратно на ваш шаг.

Специальный курьер пришёл с другим письмом от мисс Ребекки.

— Я чувствую себя немного виноватым. В эти последние дни тяжёлой езды у меня не было времени закончить письмо, которое я начал до того, как мы покинули Крозе.

— Что ж, сэр, нам нужно поселиться здесь на пару дней, прежде чем мы пойдём к зданию суда Гучленда, и пехота должна наверстать упущенное. Я подозреваю, что у вас будет достаточно времени.

— Хорошо. Я могу использовать перерыв, проведя весь день в седле. Мы устанавливаем палатку для офицеров?

— Да, сэр. Мальчики Джемисона уже работают над этим.

— Хорошо — отправьте сообщение, что я ожидаю, что офицеры пообедают вместе.

— О, и мальчики майора М’Кейба нашли стадо коз, бродящих без присмотра.

— Коз? И что сделали мальчики из Компании E?

— Я понимаю, что они пытались найти хозяев, но, как говорят местные жители, козы какое-то время бродили. Кажется, их владельцы упали в трепет прошлой зимой. Поэтому мальчики Джемисона одели их и поджарили.

— Ах, хорошо. Свежее мясо будет творить чудеса — особенно после всех дождей и грязи, которые нам пришлось пережить.

Чарли перебирал довольно толстое письмо, которое принёс ему Джоко, явно желая прочесть его в уединении своей собственной палатки, но слишком вежливо, чтобы отослать Джоко. Джоко, очень хорошо зная своего босса, извинился. Чарли уселся в своё походное кресло и с любовью открыл своё письмо. Он прочитал первую строку и чуть не уронил письмо. Он прочитал это снова и просто сидел с открытой челюстью.

— Сын? У меня есть сын? — Он вышел из него как благоговейный шёпот. Потом до него дошло, что если у него есть сын, это, вероятно, означает, что Констанция скончалась. Дрожащими руками он внимательно прочитал всё письмо. Наконец он утонул. У него родился сын, и не по ужасной цене жизни Констанции. — Джоко! — Чарли ждал около пятнадцати секунд. Затем он взревел. — Джоко!

Джоко прибежал. Чарли никогда не кричал так. Когда бэтмен ворвался в палатку, Чарли схватил его за плечи.

— У меня есть сын. Сын! Разбей бочонок моего лучшего бренди; сегодня вечером мы ужинаем с Чарли Вторым!

Чарли объявил о своих хороших новостях своим офицерам на фоне отличного настроения и веселья. Все мужчины знали, что Чарли быстро приобретает семью путём усыновления, но все, кроме Джоко и Элизабет, считали, что Чарли празднует рождение незаконнорождённого ребёнка.

Ребекка была достаточно щедра, чтобы усыновить его. Поздно вечером он продолжил своё письмо к Ребекке.

«Пятница, 10 марта 1865 г.

Милая жена, я продолжаю моё письмо, начавшееся несколько дней назад, всё ещё не оправившийся от ваших новостей. Сын. Мой тёзка. Надеюсь, он здоровый, здоровый малыш. Мы праздновали этим вечером. Впервые за несколько дней мы располагаемся в реальном лагере, где мы останемся на некоторое время. Таким образом, у нас на самом деле есть палатки, кроме быстро поднимающегося сна, и время для приличной еды. M’Кейб, мужчина роты С нашёл коз, которых обжарил Джемисон, поэтому у нас было свежее мясо и хороший коньяк, чтобы обжарить моего сына. Должен признаться, у меня совершенно нет воспоминаний о мисс Хобарт. Я предполагаю, что я встретил её у Лиззи, но потом у неё было много привлекательных молодых женщин в своей службе в течение времени, я знал её. Я думаю, что вы хитро справились с ситуацией, дорогая. Я также уверен, что вы хорошо справляетесь с хозяйством. Родитель хороший человек, и я рад, что вы и он создали эффективный альянс. Я знаю, что из всех наших бесед вы знаете о работе эффективной конезаводской фермы больше, чем я. Я полностью верю в вашу способность делать то, что должно быть сделано, и в Тарента, чтобы убедиться, что это сделано правильно. Кстати, дорогая, Шеннон показывает признаки жеребёнка? Я хотел бы увидеть, что она и Джек производят. Я верю, что любой их жеребёнок будет либо уродливым и подлым, либо абсолютно элегантным и сладким. Конечно, это может быть элегантно и подло или уродливо и сладко, как мёд. Мы направляемся на восток и немного отлегли, чтобы пехота наверстала упущенное. Это даёт мне время просто посидеть и отдохнуть. Я взял очень хорошую тонкую хлопчатобумажную пряжу в магазине снабжения в Шарлоттсвилле и занялся вязанием пинеток. Хотите верьте, хотите нет, я научился вязать у старого седого сержанта, который поклялся, что каждый солдат должен знать, как он может заботиться о своих носках и сохранять свои ноги здоровыми. Я годами вязала свои собственные носки, и нахожу детские пинетки лёгкой адаптацией. Возможно, вы можете сдаться и остаться с вязаными шапками и одеялами, дорогая. Я думаю, что сейчас вернусь и отправлю это вам в утренней сумке. Я боюсь, что у меня было немного собственного лекарства — но это был хороший бренди и замечательная причина праздновать.

Вся моя любовь, моё сердце и душа ваши.

Твой Чарли».

***

Среда, 15 марта 1865 г.

Страстными пальцами Чарли разорвал печать на следующем письме Ребекки. Они сидели в лагере, делали то, что солдаты делали лучше всего — торопились и ждали. Ему не терпелось быть дома, быть с Ребеккой, встретить своего нового сына. Эти письма были самыми близкими, что у него было.

«Понедельник, 13 марта 1865 г.

Дорогой Чарли.

Будьте уверены, ваш сын, вполне здоровый малыш с лёгкими, которые бы гордились вашим лучшим сержантом. Когда маленькому Чарли нужно что-то, он не стесняется сообщить нам об этом. Эм очень гордится своим младшим братом и дарит ему поцелуи при каждой возможности. Она также очень хорошо справляется с Папой. Щенок следует за ней повсюду и даже спит у её кровати. Я рада, что у вас есть время отдохнуть. Я уверена, что очень трудно двигаться. Погода здесь была разумной, и я надеюсь, что у вас то же самое. Шеннон действительно с жеребёнком. Я верю, что у нас будет жеребёнок, такой же красивый, как его отец и мать, и очень милый, как моя Шеннон, и не такой, полный бобов, как твой Джек. Преподобный Уильямс и я обсуждали крещение Чарли Младшего, и мы решили, что будет хорошо дождаться рождения следующего ребёнка и вашего возвращения домой. Кроме того, во время моей борьбы за сумасшествие миссис Уильямс я спросила преподобного Уильямса, можем ли мы снять имя Гейнса с нашей скамьи и заменить его на Редмонда, и он сказал, что, конечно, не видит в этом проблемы. Я думала наверняка, что она потеряет сознание. К сожалению, она этого не сделала. Мне жаль сообщать, что в следующий раз, когда я напишу, вероятно, будут как хорошие, так и плохие новости. Я уверена, что буду рассказывать вам о нашем следующем ребёнке и о кончине Констанции. Я устроила ей участок на церковном кладбище. Будь здоров и будь в безопасности, любовь моя. Желаю тебе скорее быть дома.

Навеки твоя,

Ребекка».

Чарли с нетерпением читал Ребекку, пока не дошёл до горько-сладких известий о состоянии Констанции. Он сложил свои письма и отправился на поиски Элизабет. Он постучал по её палатке и стал ждать.

— Войдите.

— Добрый вечер, Элизабет. У вас есть несколько минут?

— Конечно, Чарли. Я просто завариваю чай из своего скрытого запаса. Ты присоединишься ко мне?

Чарли кивнул, усевшись на тяжёлый чемодан в углу её палатки. Тишина продолжалась, когда Элизабет приготовила чай и протянула ему кружку дымящейся жидкости.

— Итак, что у тебя такого капризного? Заказы, которые тебя не устраивают?

Он покачал головой.

— Ребекка написала о Констанции. — Он сидел, опустившись над чаем.

Элизабет ждала его продолжения. Наконец он заговорил.

— Почему она должна умереть, Элизабет?

— Потому что она забеременела в то время, когда её тело было недостаточно здоровым, чтобы поддерживать её и ребёнка.

— Да, но почему? Почему Монтгомери стал таким порочным? Почему мы сделали это для себя? Почему мы делаем всё возможное, чтобы не давать пищу мужчинам, которые, вероятно, голодают?

— Потому что, — она села рядом с ним и взяла его за руку, — такова природа войны, Чарли. Вы это знаете. Хорошие люди теряют рассудок, а солдаты делают то, что должны, чтобы положить конец конфликту.

Чарли покачал головой.

— Это так бессмысленно. Что такая милая и любящая женщина, как Констанция, должна отдать свою жизнь из-за глупости мужчин, которые не хотят или не могут найти рационального, цивилизованного решения. Итак, у нас есть брат, сражающийся с братом, женщины и дети, умирающие, люди остались только с тряпками и яростью. Я не могу больше этого делать, Элизабет. Я просто не могу. — Чарли уткнулся головой в руки. Негромким, подавленным голосом он плакал ночью: — Я просто хочу домой.

Она села там на мгновение, затем наклонилась и обняла его.

— Ты очень скоро, Чарли. Очень скоро. Теперь скажи мне. У тебя есть другой сын или дочь?

— Теперь я могу. Последнее письмо Ребекки пришло сегодня вечером. Она говорит, что оно скоро будет.

— Тогда, когда вы вернётесь в свою палатку, не оплакивайте Констанцию, которая довольно охотно идёт к своему Господу. Будьте счастливы за свою жену и трёх маленьких, которые ждут возвращения своего папы.

***

Пятница, 17 марта 1865 г.

Через два дня после его разговора с Элизабет специальным курьером от Ребекки пришло письмо. Не открывая его, Чарли знал, что оно скажет.

«Четверг, 16 марта 1865 г.

Дорогой Чарли.

Констанция ушла. Рождение было трудным, но она выжила достаточно долго, чтобы увидеть своего сына. Хороший малыш, маленький, но здоровый. Я назвала его Эндрю Ричард, в честь моего брата и твоего лучшего друга. Мы положили Констанциюна отдых с небольшой проповедью. Миссис Уильямс была почти вне себя, когда я сказала Беуле, что она может присутствовать. Она и Констанция стали очень близки, и я не собиралась отказывать ей в праве попрощаться. Так что теперь, моя дорогая, у нас трое прекрасных детей, дочь, которая любит своего папу и ужасно скучает по нему, и два прекрасных сына, которые очень заняты всем домом. Пока рано об этом знать, но я верю, что у Эндрю будут светлые волосы. Тарент планирует посетить аукцион через несколько недель, чтобы забрать новых лошадей. Он говорит, что знает этого конкретного человека, и доверяет ему продать нам хорошие акции. Было бы хорошо для меня, чтобы выпустить ему немного средств для путешествий и покупок? Эмили хочет, чтобы я сказала вам, что она посылает вам объятия и поцелуи, и вы должны сделать то же самое с игрушкой. Я пыталась сказать ей, что вы, вероятно, не были где-то, где вы могли бы купить игрушку, но если у кого-нибудь из мальчиков будет время и он заинтересован в том, чтобы заняться небольшой резьбой, она будет в восторге. Обнимаю Ричарда и Элизабет. Жду так терпеливо, как я могу, до вашего возвращения.

Навеки твоя,

Ребекка».

========== Глава 32 ==========

Пятница, 17 марта 1865 г.

Той ночью Чарли подошёл к полицейскому беспорядку с очень смешанными эмоциями; опечаленный потерей женщины, которая по её тихому пути стала дорогим другом и радостью при рождении его второго сына. Кроме того, он получил заказы на марш. Замки на реке Джеймс должны были быть сняты и демонтированы до конца месяца.

Офицеры получили известие о смерти Констанции с тихой симпатией. Большинство из них только встретились с ней ненадолго или совсем не познакомились, но все они узнали энергичного малыша, который назвал своего командира Папой. Ещё один сын стал поводом для тостов, на этот раз спонсируемых Ричардом, который не смог устоять перед желанием немного подразнить Чарли о его быстро растущей семье, особенно потому, что последний был его тёзкой. Но самой большой проблемой в ту ночь была необходимость быстрой мобилизации. Река Джеймс была жизненно важной связью для сил Ли. Несмотря на то, что не было больших развёртываний южных войск, они знали, что они столкнутся с днями чрезвычайной бдительности и вероятной перестрелки с небольшими группами рейдеров по пути. Это был бы тяжёлый марш. Письмо Чарли к Ребекке в ту ночь было коротким.

«Пятница, 17 марта 1865 г.

Милая Жена.

Я опечален прошлыми словами о том, что мы потеряли нашего дорогого друга Констанс. Я рад, что Беула посетила службу с вами, и дьявол забрал миссис Уильямс и её фанатичные чувства. Как поживает наша маленькая девочка? Более того, как дела, дорогая? Новорождённый, шестинедельная килька и скорбящий малыш — это больше, чем любой человек должен справиться. Я хотел бы быть там с тобой, любимая. Я скучаю по тебе больше, чем могу тебе сказать. Когда дело доходит до конины, я доверяю Таренту больше, чем любому другому человеку. Дайте ему всё, что ему нужно; он будет служить нам хорошо. Мы мобилизуемся завтра, поэтому я должен сделать это коротко. Я обожаю тебя, моя возлюбленная, и скучаю по тебе всеми частями моего существа.

Вся моя любовь, моё сердце и душа ваши.

Твой Чарли».

***

Суббота, 18 марта 1865 г.

Поездка до Замков на реке Джеймс была трудной, не из-за рельефа местности, по которой катились холмы, поля и старые леса, а из-за того, что кавалерийским солдатам было поручено постоянно патрулировать и наблюдать. Они снова и снова покрывали одну и ту же территорию, наблюдая за нападавшими и потенциальными диверсантами, пытающимися проникнуть на линии. Это была изнурительная работа, утомительная и, честно говоря, опасная. За четыре дня, которые потребовались, чтобы добраться до реки, каждая рота под командованием Чарли столкнулась с силами мятежников, причём ежедневные стычки были обычным делом. Хотя никто не был убит, было несколько ранений, причём самые незначительные, несколько серьёзных. Руки Элизабет были полны. Она не могла позволить себе остановиться и открыть полевой госпиталь, поэтому мужчин продвигали вперёд в вагонах. Погода прояснилась; было тепло, и солнце, падающее на холст, используемый для защиты раненых, внутри фургонов было душно.

Чарли с потом на голове, покрытой потом, потянул Джека к движущейся палатке, чтобы быстро пообедать и выпить немного воды. Элизабет приветствовала его. Он подъехал к фургону, а затем обежал на Джеке, чтобы ехать вдоль него. Он снял шляпу и поклонился из седла Элизабет.

— Доктор Уокер, чем я могу вам помочь?

— Вы можете помочь мне, найдя место, где можно остановиться, чтобы я могла правильно относиться к этим мужчинам, — прорычала она, разрывая другую повязку.

— Вы знаете, генерал Шеридан приказал нам сделать всё возможное для ускорения. Боюсь, что не смогу остановиться, пока мы не достигнем реки, доктор. Извините.

— Чарли, я не могу заботиться об этих людях с колеями на дороге и раскачиванием повозки. Некоторым из этих людей нужны швы. Я не могу сделать это в этих условиях.

Чарли глубоко вздохнул и задумался.

— Если бы я заставил твои вагоны ехать к передней части линии, пока ты не найдёшь место, которое можно было бы оправдать, у тебя могло бы быть около часа или около того, прежде чем тебе пришлось бы двигаться снова. Это поможет?

— Я могу справиться с этим. Мне просто нужно время, чтобы разобраться с худшим.

— Хорошо, позволь мне позаботиться об этом. — Вместо того, чтобы остановиться на обед и выпить, Чарли снова уехал, на этот раз в поисках молодого капитана Эйвери из роты I, которого он только что освободил от посторонних.

Дни продолжались с бегущими стычками, пока они не достигли замков. 13-е держали северо-западный периметр, поскольку инженеры Шеридана разрушили замки и сделали верхнюю часть реки Джеймс непроходимой.

***

Воскресенье, 26 марта 1865 г.

Когда замки упали, погода, которая была прекрасна, снова изменилась. С севера дул холодный ветер с дождём; это означало грязь. У зимы была её последняя, короткая фраза.

Дороги были грязными и скользкими, когда они выезжали на юг в сторону округа Камберленд. Следующей целью было достичь конечной железнодорожной линии от Петербурга и Ричмонда до Линчберга и южной оконечности долины Шенандоа. Долина была житницей Юга; если бы они могли отрезать последнюю линию поставок, конец был виден. Чарли и его люди устали. Это было похоже на то, как они двигались, на их лицах. Это проявлялось в усталой дуге шей лошадей. Это заняло всего минуту. Чарли отвлёкся; Джек устал. Лошадь пошла не так и поймала своей обувью скрытый камень, закопанный в грязи. Он оторвал ногти от его копыта, а туфлю — от его ноги. Когда Джек изо всех сил пытался восстановить равновесие, он напряг скакательный сустав. Джек был мёртвым хромым. Чарли проклял голубую полосу. Он поменял лошадь на одного из заповедника, и они ехали на юг, продвигаясь на несколько миль в день, пока не достигли перекрёстка округов Амелия, Принца Эдварда и Ноттауэй.

***

Среда, 5 апреля 1865 г.

«5 апреля 1865 г.

Дорогая Ребекка.

В канун битвы есть особое качество. Это затаившая дыхание, тишина, которую, как бы я ни старался, я никогда не смогу описать. Во многих отношениях это похоже на тишину раннего утра до восхода солнца, когда ложный рассвет освещает небо серебристо-серым, и никто не знает, что этот день действительно принесёт. Ричмонд упал. Армия Конфедерации отступает. Я молюсь, чтобы битва была лёгкой, чтобы эти люди увидели причину и знали, что пора грациозно уступать. Боюсь, они будут драться, как загнанные в угол собаки. Я знаю не больше, чем это. Я люблю тебя всем сердцем и душой. Я люблю наших детей, хотя я встретил только одного из них. Я хочу быть дома с тобой и ими в мире, где больше нет войны. Я молюсь Богу выше, чтобы мне было позволено осуществить мою мечту, чтобы мои люди и я выжили в эти последние, ужасные дни.

Я люблю вас.

Чарли».

***

Четверг, 6 апреля 1865 г.

С падением Ричмонда у сил Ли не было выбора. Они должны были бежать — на юг и запад, в сторону Роанока, а затем на юг в Северную Каролину — или им пришлось сдаться. Грант был позади них, выходцы из Ричмонда и Петербурга. Шеридан был там на западе, готовый встретить всё, что Ли мог бросить против них, и решил закрыть путь к спасению. Они провели большую часть ночи в конференции с Шериданом и его передовыми разведчиками. Земля впереди была холмистой местностью, прорезанной Сэйлорс-Крик, небольшой водной артерией, впадающей в реку Аппоматтокса. На юго-западе были заболоченные земли. Лёгкая пехота Мерритта, поддерживаемая кавалерией Чарли, должна была пресекать любые попытки проскользнуть через мелкий болотистый участок ручья. Это было бы тяжело. Мужчины заняли свои позиции нарассвете. Ожидание было одной из тех вещей, которые все солдаты научились делать. Чарли оставался на высоте над ожидаемым полем битвы, ожидая и наблюдая. Это было всё, что они могли сделать. Чарли увидел какое-то движение вдоль линии фронта. Дьюис позволил людям роты Д двигаться вперёд слишком рано.

— Дункан! Иди туда и приведи Дьюи и его людей в очередь. Сейчас же!

Дункан резко взлетел.

— Ричард, разве мы не говорили тому молодому идиоту, что удерживать линию — всё это важно?

— Да, мы сделали. Что думает дурак, что он делает?

— Чёрт, если бы я знал, что сделаю что-нибудь с этим. Бирнс предупредил меня, что у нас будут проблемы с его чрезмерным рвением. Вы хотите пойти туда и дать ему ад или я?

— Полагаю, я мог бы это сделать. Я сегодня ни на кого не кричал.

— Тогда иди и сделай это. Но возвращайся в спешке. Тебе по-прежнему нужно координировать свои действия с артиллерией, и разведчики говорят мне, что конница Гордона придёт к нам с кучей припасов. Мне понадобишься ты здесь, когда он прибудет.

Ричард бросил свежий салют.

— Да, сэр.

Чарли смотрел, как Ричард едет на позицию Компании Д. Он мог видеть своего второго стоящего в стременах, кричащего на Дьюи. Первый человек, который сломал строй без предварительного уведомления, может оказаться в огне из артиллерии Союза позади них. Когда Ричард вернулся, Чарли увидел вдалеке облако пыли и намёки на движение. Армия Ли была в пути. Ли разделил свои силы на три колонны. Им предстояло столкнуться с южной колонной, которая состояла из одной четверти всех оставшихся южных сил в Вирджинии.

***

Конница Гордона пришла в отчаянии. Они были голодны; они были одеты в лохмотья. Им не хватало боеприпасов. Вагоны увязли в болотистой местности. Войска Гордона сражались как дьяволы. Это было именно то, что Чарли ожидал — и боялся. Дьюи был дураком. Он отпустил своих людей слишком рано, и они взяли по крайней мере два выстрела из артиллерии Союза, пока он не понял, что Чарли и Ричард сказали ему. Следовать плану. Это было правилом. Следовать плану. Элизабет, которая обычно была достаточно спокойной в бою, начала ругаться, как матрос, когда она поняла, что лечит раны, нанесённые их собственными силами. Чарли вытащил ≪Ласточкину роту≫ и ≪Брэддокскую роту≫ из резервных линий и отправил их вниз, чтобы освободить Дьюи. Эндрюс и М’Кейб, компании C и E, были назначены на правый фланг Мерритта. Подконтрольная артиллерийская поддержка и прочная пехотная бригада в своей основе, армия Союза медленно продвигалась к меньшим силам Конфедерации. Это был разгром. Войска Шеридана, в общей сложности около восемнадцати тысяч смешанной пехоты, кавалерии и тяжёлой артиллерии, столкнулись с тринадцатью тысячами пятисот оставшихся войск Ли. К концу дня войска Шеридана захватили семь тысяч семьсот человек, большинство из которых получили какие-то ранения. Восемь конфедеративных генералов, включая старшего сына Роберта Э. Ли, Джорджа Вашингтона Кастис Ли, были взяты в плен. В силах Союза было около двух тысяч раненых и менее двухсот человек. Южная сила была опустошена.

Позже Ричарду сказали, что Ли, увидев людей, бегущих по дороге, спросил:

— Боже мой, армия распалась?

Чарли считал себя счастливчиком. У него было только три письма, чтобы написать домой родителям, жёнам и семьям, в которых сообщалось о смерти любимых.

***

Чарли прошёл через полевой госпиталь, который Элизабет и Самуэльсон установили на высотах над Сейлорс-Крик. Он остановился и поговорил с несколькими мужчинами, подбадривая их, поздравляя их с достижениями. Наконец, он просто стоял и ждал, пока Элизабет закончила лечить последнего — и наименее серьёзно раненого — раненого. Она стояла там в импровизированной хирургической палатке, окровавленная до локтей, её платье было покрыто кусочком окровавленного холста, прикреплённого в виде фартука. В течение нескольких минут единственными людьми в палатке были Элизабет и Чарли. Молча он подошёл к ней, обнял её и позволил ей опереться на его плечо.

Наконец она собралась, чтобы отпустить тираду великолепных размеров.

— Чёрт возьми, Чарли! Что, чёрт возьми, случилось? Мне пришлось выкопать нашу собственную канистру для этих мальчиков.

— Мне очень жаль, Элизабет. Дьюи рано сломал строй; это поставило людей на путь первых раундов, пока артиллерия добивалась своего диапазона.

— Так что же с тобой, Чарли? Ты положил зелёного командира в авангард. Как глупо это было?

— Я поставил роту Д в авангард, потому что они выиграли право в гимназии, и я не мог вернуться к своему слову. Дьюи был на службе с самого начала; я думал, что у него будет больше смысла.

— Хорошо, следите за тем, чтобы ему каким-то образом удавалось выполнять приказы в будущем, или он собирается убить больше людей. Нам чертовски повезло, как это было. У меня есть пара критических случаев, но пока только три смертельных случая — это неплохо. Вы скажите этому маленькому идиоту от меня, что он несёт ответственность за потерю в общей сложности семнадцати рук, девяти ног, и Бог знает, скольких лошадей.

— Я сделаю. Я также позабочусь о том, чтобы он лично управлял утилизацией конечностей. — Чарли глубоко вздохнул. У него было больше плохих новостей, чтобы доставить. — Вы понимаете, что мы сейчас находимся в разгаре битвы?

— Да, я предполагаю, что мы будем преследовать их. Самуэльсон и я готовы, насколько мы можем.

— Спасибо, Элизабет. Я скоро отправлю вам Дьюи. У вас есть моё разрешение скинуть его настолько, насколько вы захотите.

Чарли повернулся, чтобы уйти. Когда он достиг крыльца палатки, Элизабет крикнула.

— Чарли? Береги себя. У тебя есть четыре человека, которым действительно нужно, чтобы ты пошёл домой, когда всё закончится.

Он кивнул и вышел.

***

Чарли послал Дункана за Дьюи. Пока он ждал в своей палатке, он начал письмо домой. Прежде чем он прошёл первые пару строк, постучал капитан.

— Войдите.

Вошёл Дьюи и остановился как шомпол. Чарли ничего не сказал, чтобы снять напряжение.

— Итак. Какого чёрта ты должен сказать для себя?

— Сэр, я позволил своему рвению одолеть меня.

Чарли встал и встал прямо перед мужчиной. Менее двух дюймов отделяли их носы. Чарли начал ледяным тоном.

— Ты позволил своей глупости взять верх над тобой. Ты не повиновался прямому приказу — изданному три раза, не меньше. Я мог бы получить твою задницу перед расстрельным отрядом сегодня вечером для одного этого. Но нет, этого было недостаточно. Ты знал, у нас была артиллерия, которой нужно было стрелять, но вы позволили нашим людям попадать на их поле огня. — К настоящему времени Чарли распылял слюну с каждым словом. — У вас треть вашей компании из-за травм в первый день, который, как мы знаем, будет тяжёлой битвой. Есть двадцать шесть конечностей и девять лошадей, от которых нужно избавиться должным образом. — Голос Чарли повышался с каждым словом. Теперь он кричал прямо, чего он почти никогда не делал. — Вы лично позаботитесь об этом. А завтра утром вы доложите мне лично, прежде чем один человек из вашей компании сделает шаг вперёд. Уволен!

Дьюи поспешно выбежал из палатки, чтобы выполнить обременительный долг, который ему поручил Чарли, а затем поговорить со своими людьми о том, что они слишком нетерпеливы.

Джоко и Ричард вошли вместе. Чарли вздохнул и отложил своё едва начатое письмо домой.

— Да, господа?

Ричард заговорил первым.

— Как мне заказать людей, Чарли? Мы пойдём завтра?

— У меня пока нет распоряжений Шеридана, но я подозреваю, что у нас есть. Это все признаки бегущей битвы.

— Хорошо. Я буду заказывать быстрые рационы, чтобы они высыпались, и могли быть готовы двигаться на рассвете.

Чарли кивнул, уставший и отвлечённый мыслями о том, что могут принести следующие несколько дней. Это только ухудшалось. Ричард поспешил посмотреть на мужчин. Джоко заговорил.

— Курьер только что прибыл из команды Шеридана. Он просит вас присутствовать через полчаса. Я взял для вас немного хлеба с ветчиной и приготовил свежую лошадь.

Чарли вздохнул, опустился на стул и закрыл глаза. Он получил менее двух часов сна накануне вечером; казалось, что сегодня вечером будет не лучше.

— Если у вас есть свежая лошадь, я предполагаю, что Джек всё ещё хромает.

— Да, я боюсь, что так. Ему всё лучше, но я бы не стал просить его нести тебя.

— Ну, дай ему морковку и домашнее животное для меня. Я вернусь, когда смогу вернуться. Готов ли Дункан поехать со мной?

— Ожидает снаружи палатки. Чарли, тебе нужно…

— Мне нужно, чтобы эта война закончилась. Мне нужно быть дома. Мне нужно немного поспать. Но ты не можешь дать мне ничего из этого, старый друг. Держи лампу в огне; мне понадобится немного отдохнуть, прежде чем мы пойдём завтра.

***

Пятница, 7 апреля 1865 г.

Чарли встал до рассвета, когда ложился спать где-то около полуночи. Он знал, что день будет тяжёлым. Шеридан приказал двум кавалерийским силам — его и Кастера — ехать на юг и запад, обходя основную часть сил Ли, взять и удерживать железнодорожную линию от Роанок до Аппоматтокса. Была одна цель — не дать Ли получить свои припасы и тем самым помешать ему добраться до Северной Каролины. Ричард и Чарли встретились за ранним утренним кофейником. Было так рано, что единственный свет был от слабых горящих костров и нескольких факелов. Ложный рассвет ещё не осветил небо.

— Итак, Чарли, куда мы идём сегодня?

— Мы едем на рассвете в западную часть округа Аппоматтокс — в место, называемое станцией Аппоматтокса. Мы вернулись к деталям железной дороги — и, чёрт побери, на этот раз это славная гончая Кастер.

— Кастер? Боже мой, Чарли — этот человек просто опасен.

— Я знаю. Я провёл большую часть прошлой ночи, слушая, как он жалуется на то, как его мальчики пропустили бой, поскольку он просто окружил силы Юэлла, и нам пришлось столкнуться лицом к лицу с Гордоном.

Ричард задумался на мгновение.

— Знаешь, Чарли, я всегда о чём-то удивлялся.

— Да?

— У вас больше опыта, чем у него, и, честно говоря, больше успехов в этой области. И всё же он поднялся по ступенькам быстрее, чем вы. Почему вы избежали политики?

Чарли сделал большой глоток из своей кофейной кружки, рассматривая своего старого друга и задаваясь вопросом, начал ли Ричард подозревать секрет Чарли.

— Я всего лишь солдат, по сравнению с другими. Вы знаете, как и я, насколько мерзка политика, Ричард, поэтому я просто выполнил свою работу, опустил голову и остался в стороне от игр, в которых Макклеллан и Кастер и эти парни играют. Мне достаточно заботиться о моих людях.

Ричард хлопнул Чарли по плечу.

— И вы чертовски хорошо справляетесь. Я узнал от вас больше, чем от любого другого офицера в армии, я полагаю. Теперь, что происходит на сегодня?

— Нам нужно двигаться быстро. Назначьте одну из компаний остаться для сопровождения припасов и раненых; они должны следовать за нами так быстро, как только могут. О, чёрт. Поскольку большинство раненых — Дьюи, назначьте его быть временно назначенным в Компанию А. Он не заслуживает того, чтобы потерять свою должность носителя цвета только потому, что Дьюи был ослом.

— Хорошая идея. И Ласточка, по крайней мере, знает, что он делает.

— Мы выдвигаемся на рассвете. Давайте доберёмся до него.

Они ехали тяжело большую часть дня. Это заняло бы не так много времени, если бы не две разные проблемы. Первой была необходимость обойти основные силы Ли и опередить их. Пехота и артиллерия Ли замедлили развитие его войск, насчитывающих около тридцати тысяч человек, но они всё ещё занимали значительную часть территории. Вторая была более сложной проблемой. Мужчины дезертировали из конфедеративных сил на счёт — они просто покинули свои компании и пошли домой. Чарли и его люди продолжали сталкиваться с кучками этих удручённых душ на просёлочных дорогах, по которым они путешествовали. Первые несколько раз всё было напряжённо. Но Чарли и его люди быстро поняли, что дезертиры не представляют реальной угрозы. Третья группа оборванных мужчин, с которыми они столкнулись, пыталась поджарить пару тощих кроликов, которых они поймали. Чарли посмотрел на эти полуголодные, истощённые души и немедленно приказал Дункану найти им ветчину и немного хлеба. Они поехали дальше, и к трём часам достигли небольшой железнодорожной станции посреди ниоткуда. Чарли встретился с Кастером, пока мужчины разбили временный лагерь.

— Хорошо, Редмонд. Если нам повезёт, мы увидим некоторые действия завтра.

— Генерал, если нам повезёт, завтра мы сдадимся. Чем меньше кровопролития, тем лучше.

— О, Редмонд, в чём твоё спортивное чувство? О, да, некоторые мужчины могут пострадать, но это часть риска войны. Вы можете сказать, цена славы.

— Генерал Кастер, мы с вами по-разному воспринимаем славу, как вы это называете, битвы. Особенно битва с людьми, которых я знал в течение двадцати лет, с которыми я сражался рядом в Мексике, и кого я теперь вижу усталыми, подавленными и голодными. Генерал, они уже побеждены. Теперь нам остаётся только завершить неизбежное с, как можно большим достоинством и честью.

— Ну, сэр, я вижу вашу точку зрения. Я всё ещё хочу написать своё имя, по крайней мере, ещё в одном сражении в этом конфликте. Поэтому завтра моя бригада возьмёт на себя инициативу. Мы назначим вперёд разведчиков, с целью — захватить и, при необходимости, уничтожить любые припасы, предназначенные для освобождения мятежников. Вы будете служить нашим резервом и защитой от любых действий авангарда Ли с востока.

— Да, сэр. Мои люди окажут вам столько поддержки, сколько вам потребуется. Сержант Нейлер, с которым вы уже познакомились, будет моим личным курьером.

Двое мужчин изучили карты и разведывательные отчёты и определили детали развёртывания на следующий день. Затем Чарли вернулся в лагерь, решительно встревоженный отношением Кастера, но благодарный за то, что он действительно мог немного поспать той ночью.

***

Чарли разбил лагерь на охраняемой территории на полпути между изолированной железнодорожной станцией и близлежащим городским зданием суда Аппоматтокса. Он имел территорию, защищённую от северных ветров невысокими холмами, которая была идеальной для медицинского персонала Элизабет, и находилась на возвышенности, которую можно было легко защитить от рейдеров. Около заката Элизабет в сопровождении роты Д прибыла в лагерь. Более тяжело раненые были переведены в основные больницы в армии Гранта; только ходячие раненые путешествовали с контингентом. Чарли поехал к ним навстречу.

— Ну, Дьюи, как прошла поездка?

— Без происшествий, сэр. Мы получили приказ от генерала Меррита отпустить мятежных дезертиров, хотя мы прошли несколько их групп.

— А раненые? Они хорошо сделали поездку?

— Вам придётся спросить доктора Уокер, сэр. Я давно не проверял их.

— Тогда вы пойдёте со мной и сделаете это сейчас, сэр. Ваша первая обязанность как офицера — заботиться о ваших людях.

— Да, сэр. — Дьюи опустил голову.

Очевидно, что качества лидерства, которым он научился у Монтгомери, не соответствовали стандартам этого офицера. Интересно, что ещё он сделал не так?

***

В тот вечер Чарли и Ричард встретились, чтобы обсудить планы на следующий день. Они разделили войска, заставив Ричарда и половину людей повернуть лицом на восток, чтобы не дать неожиданности авангарду Ли. Другая половина находилась на западе, чтобы поддержать Кастера на случай, если у него возникнут проблемы с эскортом ожидаемых поездов. Проинформировав каждого командира роты о его обязанностях на следующий день, Чарли, наконец, удалось лечь спать в разумный час. Он буквально упал в постель, как мешок с мукой, и погрузился в глубокий сон. Последние несколько дней сделали своё дело. Письмо Ребекки, отправленное двумя днями ранее, должно было просто подождать ещё один день.

***

Суббота, 8 апреля 1865 г.

Земля была мягкой; прошлой ночью шёл дождь. Гора Чарли, одна из резервных лошадей, была не так уверена, как Джек. Прежде чем солнце поднялось, Чарли подумал, что его копчик сломается. Было тихо большую часть утра. Они ехали по железной дороге вверх и вниз по железной дороге в поисках следов поезда, ничего не ожидая, так как люди Кастера были впереди них дальше по линии. Незадолго до обеда с командного пункта Кастера прибыл посланник.

— Двигайтесь, у нас есть большая проблема.

Чарли подал знак Дункану, который выучил основные вызовы горна, чтобы дать понять мужчинам двигаться вперёд на любой скорости. Когда они ехали, Чарли спросил курьера, в чём проблема.

— У них есть оружие, сэр. Никакой пехоты, которую мы можем видеть, но гаубицы, чтобы охранять поезд. У них есть люди генерала Кастера, пригвождённые.

Чарли поехал туда, где Кастер и его офицеры сгрудились позади подъёма, обсуждая проблему. Это была артиллерия против кавалерии — ситуация, с которой раньше никто не сталкивался.

— 13-е сообщение, сэр. — Чарли подъехал к группе офицеров, бегающих вокруг Кастера.

— Сколько мужчин катается с вами, генерал? — Кастер выглядел почти счастливым.

В его руках была битва.

— У меня около пятисот монстров, сэр. Другая половина полка обеспечивает защиту от нападения со стороны основной части сил Ли.

Кастер погладил свою маленькую бородку.

— Этого должно быть достаточно. Это то, чего я хочу, Редмонд. Я буду использовать основную часть своих войск, чтобы удержать их внимание. Я хочу, чтобы ваши люди окружили их и прижали их к железнодорожным путям. Если вы сможете отстать от них прежде, чем они смогут повернуть оружие, это должно быть довольно просто. У нас есть слово, что командует генерал Уокер. У него нет истории, чтобы быть в состоянии ответить быстро.

Чарли проскользнул на вершину холма, чтобы осмотреть ситуацию. Поезд снабжения был остановлен на путях, с лёгкой артиллерией с обеих сторон, служащей для сопровождения. Справа виднелась линия деревьев, около пятисот футов чистого пастбища на небольшом склоне. Чарли посмотрел очень внимательно. Если он сможет оказаться за деревьями, не будучи обнаруженным, у него будет шанс подняться за артиллерией. С другой стороны, если его солдаты будут обнаружены слишком рано, и одно или несколько орудий могут быть повёрнуты, будет кровавая баня. К счастью, поскольку половина орудий была развёрнута на другой стороне поезда, это не было бы слишком сложно, если бы Кастер мог держать стрелков занятыми, пока они находились в положении.

Он вернулся в группу офицеров.

— Да, сэр. Дайте нам около получаса, чтобы занять позицию.

Конференция с сотрудниками его компании была напряжённой и лаконичной. Каждый солдат спешился и осторожно заворачивал копыта своей лошади, чтобы помочь им молчать. Мужчины проскользнули за линию деревьев, по несколько человек за раз.

Выглядело хорошо. Но когда они вырвались из леса, чтобы атаковать фланг Конфедерации, конечный стрелок взмахнул своей гаубицей и выпустил выстрел из смертельной канистры. Несмотря на то, что выстрел был ненаправленным, эффект был разрушительным, распыляя дождь из мини-шариков в атакующие войска Чарли. Взрыв поднял фонтан грязи, смешав осколки корпуса канистры, шариков внутри корпуса и облако кусочков камня и грязи в лица нападающих. Чарли увидел, как Райфорд и флаг опустились. Молодой лейтенант Ласточка схватил знамя вверх, и люди бросились вперёд. Мгновение спустя лошадь Чарли споткнулась и упала с мячом в груди. Чарли схватил бездомную лошадь, не зная, упал ли всадник от выстрела или он только что сидел, когда лошадь уклонялась от летящих обломков. Это не имело значения в тот момент. Люди Чарли зарядились. Другой стрелок начал разворачиваться и тренировать свою морду на 13-й зарядке. Затем, наконец, Чарли услышал, как зазвучали люди Кастера. Кавалерия врезалась в челюсти артиллерийского обстрела с двух сторон. От спокойствия, которое царило не более пяти минут назад, мир превратился в полный хаос.

Когда 13-е закрылись на артиллерийской установке, многие из мужчин спрыгнули со своих лошадей, чтобы сражаться с повстанцами из рук в руки. Лошади фрезерованы, люди сражались с саблей и боковой рукой. Чарли, сопровождаемый Дунканом, въехал в гущу беспорядков. С мечом в руке Чарли начал прокладывать путь к командному положению, близко к двигателю поезда. Он думал, что все орудия были выведены из строя, потому что, стреляя из заряженного снаряда, артиллеристы не смогут перезарядить, как только они вступят в рукопашный бой. Он был не прав. У одной артиллерийской команды всё ещё была заряженная гаубица. Заряд ударил справа от Чарли, сокрушительным взрывом. Мужчины с обеих сторон пошли вниз. Чарли почувствовал, как огонь и пламя разрываются в правой руке, ноге и руке. Лошадь упала замертво. Чувство падения было последним, что почувствовал Чарли.

В этот момент, зная, что он умирает, он закричал:

— Ребекка!

Дункан услышал крик Чарли. Сержант взял мяч в руку, его лошадь упала, но он всё ещё был на ногах.

— Генерал? Генерал Чарли! Боже мой!

***

Джоко остался с обслуживающим персоналом, как и его обычное положение. Он координировал движение резервных лошадей и команду медицинской поддержки. Джека вылечили, поэтому Джоко решил покататься на нём и дать ему лёгкую тренировку. Он только что закончил проверять Элизабет и отворачивался, когда Джек побежал. Джоко держался. Ни одна лошадь не сможет одолеть его, даже взорванного свиного жеребца генерала Чарли. Спустя десять минут тяжёлой скачки, Джоко прошёл мимо Кастера и был протащен сквозь небольшой ствол деревьев. Сцена перед ним ужаснула его. Он лежал на коленях Дункана, кровь стекала по одной руке, пытаясь остановить поток крови из того, что выглядело как правая сторона Чарли. Генерал был залит кровью, и под ним собирался небольшой бассейн. Его лицо было белым, и он был без сознания. Джоко снял с себя пальто и рубашку, разорвал их и использовал в качестве бинтов. Он потянул Дункана за воротник его пальто.

— Иди. Возьми Джека. Немедленно приведи сюда доктора Уокер и команду медиков.

Дункан кивнул, неспособный говорить из-за слёз, текущих по его щекам, и прыгнул на ожидающую лошадь. Джоко очень осторожно проверил раны Чарли. Это было плохо, очень плохо. Его плечо было разорвано, половина руки была оторвана, а несколько кусков исчезли с его ягодиц и бёдер. Хуже всего была зияющая рана, почти такая же широкая, как рука Джоко, в тяжёлых мышцах его бедра. Похоже, большая часть крови была из руки и раны бедра. Джоко упаковал свою рубашку в бедро и использовал рукав куртки, чтобы связать её, пытаясь замедлить поток крови. Он снял ремень и связал запястье Чарли импровизированным жгутом. Плечо должно было просто подождать. Он просачивался, но не хлестал, как нога. Затем он ждал.

***

Временный лагерь гремел от активности. Перед уходом доктор Уокер издавала приказы, из-за которых многие мужчины чувствовали, что она полностью офицер. Заказы были просты. Поднимите палатку для генерала Редмонда и убедитесь, что она оборудована тёплой кроватью, плитой и фонарями. И ни слова о его травмах не должно было покинуть лагерь — особенно не в отношении Ребекки — пока Элизабет не даст одобрения. Мужчины выполняли её приказ без вопросов. Они знали, что генерал Редмонд был ранен, они просто не знали, насколько сильно. Они наблюдали, как их командира вернули в лагерь на носилках. Джоко и Самуэльсон осторожно несли мусор с Уитменом и доктором Уокер, наполовину ходящими, наполовину бежавшими впереди в свою палатку. Мрачные взгляды были обменены, когда мужчины молча удивлялись, когда доктор Уокер придёт и скажет им, что генерал Редмонд скончался от полученных травм. В палатке Элизабет сбросила с себя плащ и быстро начала мыть руки.

— Хорошо. Джоко, поставь охрану в этой палатке. Никто, и я имею в виду, что никто не зайдёт сюда, пока я не вылечу его.

— Прямо сейчас, доктор. — Джоко в последний раз взглянул на своего друга и вышел из палатки.

Элизабет вытерла руки и кивнула Уитмену и Самуэльсону:

— Вытащи его из этой формы. И приготовь его к операции.

Она посмотрела на своего друга, скорее мёртвого, чем живого, и впервые за очень долгое время доктор Элизабет Уокер почувствовала себя плохо. Она нашла фартук в куче припасов и накинула его себе на шею, когда Уитмен вырезал Чарли из потрёпанных остатков его униформы, а Самуэльсон приготовил всё необходимое для доктора.

Элизабет наклонилась, взяв влажную ткань, чтобы удалить брызги крови с лица Чарли.

— Послушай меня, ты упрямый ублюдок. Чарли Редмонд не лодырь. Ты никогда не убегал ни от чего за все те годы, что я тебя знаю. Тебе не нужно начинать сейчас. Я не хочу идти лицом к лицу с Ребеккой с новостями, что ты умер.

Она смотрела на раны как могла, не удаляя упаковку, которая удерживала Чарли от кровотечения до смерти. Она только начала снимать повязки с его бедра и ноги, когда Джоко вернулся в палатку.

— Доктор Уокер, я боюсь, что вы нужны.

— Я нужна здесь.

— Мэм, есть солдат с серьёзной раной…

Она вздохнула с отвращением и посмотрела на Самуэльсона.

— Перепакуй это, я вернусь, как только смогу. Давай, лечи руку как можно лучше, а также плечо.

— Да, доктор. — Самуэльсон кивнул.

***

Через час Элизабет вернулась в палатку. Плечо и рука Чарли были обработаны и перевязаны. Она подняла его руку и осмотрела повязки.

— Сколько пальцев?

— Он потерял третий и четвертый пальцы, доктор. Они были полностью сдуты. К счастью, это была относительно чистая рана.

Положив руку на бок, она провела пальцами по плечу.

— А это?

— Более серьёзно, но нам удалось почистить и отремонтировать его. Генерал может потерять часть руки, но, по крайней мере, она всё ещё прикреплена.

Элизабет кивнула и приготовилась справиться с ногой.

— Это больше, чем мы можем надеяться здесь.

Когда она сняла повязки, Чарли застонал.

— Лиз… …… Беу…

— Я здесь, Чарли.

— Плохо?

— Да, Чарли, это плохо. Думаю, нам придётся отнять твою ногу.

— Нет.

— Чарли, выбора не может быть.

— Нет.

— Эта рана серьёзна, я не думаю, что смогу спасти твою ногу. Если я не приму её, ты умрёшь.

Чарли медленно кивнул.

— Тогда… так… будь… это… — Он глубоко вздохнул и снова потерял сознание.

Элизабет посмотрела на лица в комнате.

— Давай. Мы должны попытаться спасти эту ногу.

========== Глава 33 ==========

Суббота, 8 апреля 1865 г.

Элизабет, Самуэльсон и Уитмен оставались в палатке Чарли, работая долгие часы, пытаясь спасти его изуродованную ногу. Она послала Джоко, чтобы попытаться немного поспать; кому-то придётся сидеть с ним всю ночь и наблюдать за кровоизлияниями или лихорадкой. Джоко был очевидным выбором. Вместо этого мужчина занял позицию перед палаткой, ожидая и удерживая других. Ричард прятался туда-сюда между командной палаткой и палаткой Чарли. Утром он получил приказ отправиться в здание суда Аппоматтокса, чтобы присоединиться к Шеридану в попытке удержать Ли. Усилие, которое так дорого стоило Чарли, очень помогло делу. Они захватили три поезда снабжения, несущие критические запасы, которые, как полагал Грант, будут иметь значение между Ли, достигшим Северной Каролины и сдавшейся. Ричарду и мужчинам 13-й Пенсильвании было мало утешения.

Наконец появились Элизабет и Самуэльсон. Уитмен остался присматривать за пациентом какое-то время, пока его не успокоили. Ричард внимательно посмотрел на Элизабет. Она была потянута и седа от истощения. Кровь Чарли была разбрызгана по всему фартуку и платье.

— Дорогая, как ты? И как он?

— Со мной всё в порядке. Но у меня есть сомнения, что Чарли переживёт ночь. Треть его заднего правого бедра и ягодицы отсутствуют. Он потерял больше крови, чем любой человек. Мы сделали всё, что могли. Остальное до Бога и нашего друга.

— Дорогой Бог. Элизабет, как я могу сказать Ребекке?

Она вздохнула и покачала головой.

— Я не знаю. Если дело дойдёт до этого, я думаю, что я должна быть тем, кто поедет в Калпепер и скажет ей. Однако я хочу подождать, пока это не станет абсолютно необходимо. Вы никогда не знали, Ричард, Чарли боец, он может выжить.

Джоко, который слушал этот разговор, ворвался.

— Как ты смеешь списывать его? Он будет жить. Он должен. Эта девчонка в Калпепере нуждается в нём. Мисс Ребекка нуждается в нём. Вы должны пройти через него.

— Джоко, я сделала для него всё с медицинской точки зрения, что могла. У него тяжёлые раны, он потерял много крови, и, по всем правилам, мне следовало ампутировать ногу, но он этого не хотел, не хочу потерять нашего друга больше, чем вы, но мы должны быть готовы к такой возможности.

— Если он умрёт, я справлюсь с этим, когда это произойдёт. До тех пор я буду делать всё возможное, чтобы вернуть его к своей даме и их детям. — Джоко повернулся и проскользнул в палатку, чтобы посидеть со своим старшим другом.

Ричард посмотрел за свою отступающую спину.

— Если бы завтра утром я не получил приказ стоять в здании суда Аппоматтокса, думаю, я мог бы присоединиться к нему.

— Мы все будем с ним по очереди, Ричард. Лучшее, что вы можете для него сделать, — это выполнить свой долг и, надеюсь, быстро положить конец этому ужасу. Мне нужно вымыться. У меня на руках кровь Чарли, что делает меня больной.

— Конечно, Элизабет. Извини. Я задерживаю тебя. Проходи, Джемисон придержал для тебя горячую воду, а также немного горячей еды и кофе.

***

Джоко тихо сидел возле кровати Чарли, проверяя повязки каждые несколько минут и мягко протирая лоб своего друга прохладной тканью. Было очень поздно; лагерь был всё ещё, за исключением звонков часовых, когда они обходили стороной. Чарли зашевелился, раздражённый болью и лихорадкой. Он открыл глаза, ожидая увидеть Святого Петра. Вместо этого он увидел обеспокоенные черты Джоко.

— Д… Джоко? — Чарли едва мог говорить, он был так истощён.

— Прямо здесь, Чарли, мальчик. Забочусь о тебе, как всегда. Рад видеть, что вы решили присоединиться к нам снова.

Чарли лежал там, собираясь с силами несколько секунд, прежде чем ответить.

— Боюсь, ненадолго. — Он увлажнил свои губы. — Джоко. Польза?

— Всё для тебя. Ты это знаешь. Но с тобой всё будет хорошо. О, мисс Ребекка сделает меня живьём, если я вернусь без тебя.

Взгляд такой сильной тоски пересёк черты лица Чарли, что Джоко почти закричал за него.

— Меч. Смотри. Отведи их домой. Позаботься о них для меня. — У него перехватило дыхание. — Скажи ей… люби её.

— Перестань так говорить, Чарли. Тебе нужно идти домой. Мисс Ребекка нуждается в тебе. А что с маленькой Эм и твоими двумя мальчиками? Им нужен папа. Давай, Чарли, подумай о своей семье. Они любят тебя и нуждаются в тебе.

— Любите их. Берегите себя… — Чарли снова потерял сознание.

Джоко посмотрел на своего друга со слезами на глазах. Он взял хорошую руку Чарли и опустил голову. Затем он сделал то, чего не делал, потому что был мальчиком в доме своей матери.

— Радуйся, Мария, полная благодати…

***

Воскресенье, 9 апреля 1865 г.

На рассвете Ричард повёл 13-ю Пенсильванию в ряду вместе с остальной конницей Шеридана. Пехота Джона Брауна Гордана и кавалерия ФитцХью Ли столкнулись с ними сквозь ранний туман. Конфедераты продвигались медленно, войска Шеридана отступали, открывая разрыв в середине их линии. Там, готовая встретить наступление Конфедерации, была пехота Гранта. Они преодолели девяносто пять миль от Петербурга за три дня. Конфедераты вышли. На поле было около семисот жертв, примерно поровну разделённых между силами Союза и Конфедерации. Большинство были ранены, а не мертвы. В тот день Грант и Ли встретились и договорились об условиях капитуляции. Был отдан приказ ≪Стёк оружия≫. Война в Вирджинии закончилась. Тишина упала над полем битвы, когда двадцать восемь тысяч солдат Конфедерации сдались и начали долгий процесс подписания своих условно-досрочных заключений. Артиллерия Союза начала длинный мрачный салют своему побеждённому врагу — салют из двухсот орудий, гремевший в тишине. Там не было никакого праздника, никакого дикого изобилия, просто тихий, благодарный покой. Мужчины 13-го сыграли свою роль, а затем поспешили назад в свой лагерь, чтобы отсиживаться за своего павшего лидера.

***

Уитмен проскользнул в палатку Чарли. Джоко был почти два дня, сначала готовился к битве, а затем сидел рядом с Чарли. Он не позволил бы кому-либо ещё ухаживать за ним.

— Джоко, тебе нужно немного отдохнуть. Если ты упадёшь, нам будет трудно заботиться о нём. Позволь мне присмотреть за ним некоторое время. Возьми немного еды и хотя бы вздремни.

Джоко осмотрел палатку, разглядывая место в углу, где он мог бросить кровать.

— Хорошо, тогда немного еды не повредит. Я не буду долго. Тогда я смогу немного забраться в этот угол.

— Берегите себя. Доктор Уокер и Самуэльсон изранены по локти от травм. Сегодня утром произошла ещё одна битва.

— И как всё прошло? Сколько ещё будет?

— Я верю, что всё кончено. Вы слышали грохот орудий? Это было не заграждение — это был салют. Вирджинцы складывают оружие.

Облегчение обрушилось на Джоко, как бушующая река.

— О, слава Богу. — Он наклонился и прошептал: — Ты слышишь это, Чарли, мальчик. Всё кончено, пора возвращаться домой к мисс Ребекке и детям.

Чарли зашевелился, беспокойно и очень лихорадочно. Уитмен проверил повязки. Хотя серьёзных кровотечений не было, было небольшое, но зловещее жёлтое пятно.

— Джоко? Когда ты поешь, зайди к палатке больницы и попроси доктора Уокер заглянуть сюда, как только она сможет.

— Теперь я могу её забрать. — С этими словами Джоко вышел из палатки и отправился на поиски хорошего доктора.

Джоко нашёл Элизабет во временной операции. Она была залита кровью, только что закончив ампутировать ногу мужчины. Она выглядела истощённой; и там было больше ожидающих мужчин.

— Простите, доктор Уокер.

— Да, Джоко.

— Мистер Уитмен только что посмотрел на Генерала Чарли. Он сказал, что вам нужно проверить его, как только сможете.

Элизабет кивнула, оглядываясь на раненых.

— Хорошо, как только я закончу здесь, Джоко. Я обещаю.

Джоко был не в восторге от своего ответа, но знал, что должен заботиться обо всех мужчинах в полку, а не только о Чарли. Проблема была в том, что он не особо заботился о всех людях полка, но Чарли был его начальником, его другом. Приведённый в уныние, он отправился в замурованную мужскую палатку. Оказавшись внутри, он обнаружил, что смотрит в глаза двух дюжин обеспокоенных людей. Капрал нашёл в себе смелость сделать шаг вперёд.

— Как генерал?

Джоко поднял подбородок.

— Парни, я буду честен. Это не очень хорошее зрелище. Но наш генерал Чарли — боец. И мы все знаем, что ему нужно бороться больше, чем большинству мужчин.

— Я слышал, что он потерял руку. — Голос сзади прозвучал тихо.

— Нет, у него всё ещё есть обе руки. Его сильно ударило по его плечу, но доктор Уокер сплотила его вместе. Однако он потерял часть руки. Сдулась сразу. Наш генерал крепкий орешек. Если имеется таковой мужчина из вас, получивший эти раны, вы были бы уже мертвы. Он всё ещё с нами.

Один из поваров вышел вперёд с небольшим накрытым горшком.

— Сержант Джексон, вот бульон, который вы попросили меня приготовить. Если кто-нибудь из нас сможет что-то сделать для генерала, вы дадите нам знать?

— Конечно. Мы получим для него немного этого хорошего говяжьего бульона и начнём его готовить, он скоро будет как дождь. Так что продолжайте готовить бульон, пожалуйста. О, и немного заварного молока, если вы сможете его найти.

— Мы найдём его. Если генералу это нужно, мы его найдём.

Джоко ударил мужчину по плечу.

— Хороший человек. Я обязательно расскажу генералу о вашем вкладе.

Джоко вышел из палатки с бутербродом в одной руке и горшком с бульоном в другой. Он остановился у собственной палатки и схватил свой постельный комплект, который он перекинул через спину. Вернувшись к палатке Чарли, чтобы возобновить бдение, он снова повернулся к Богу, с которым не разговаривал годами.

≪Боже, пожалуйста. Я никогда не просил у тебя ничего для меня, но оставь Чарли в живых. Пожалуйста≫.

***

Прошло несколько часов, прежде чем Элизабет удалось выяснить самые неотложные дела и присоединиться к Уитмену и Джоко в палатке Чарли. Джоко был в обмороке в углу. Уитмен парил над пострадавшим, его пальто было снято, рукава рубашки закатаны, поочередно промокнув его лоб и шею прохладной водой и любопытными жидкостями, ложкой за раз.

— Он принимает это? — Элизабет положила легко палец на шею Чарли, чтобы почувствовать глотательный рефлекс.

— Он есть. Он иногда даже ясен, хотя только на мгновение или два. Но лихорадка нарастает, и я не могу ничего сделать, чтобы остановить это. И мне не нравится, как выглядит одна из его повязок, но Я ждал, пока ты не придёшь сюда, чтобы взглянуть на рану.

— Тогда давайте посмотрим. — Она вздохнула и подтянулась к кровати Чарли.

У неё почти не осталось энергии, и она не хотела тратить то, что имела, стоя без необходимости. Уитмен снял повязку с бедра Чарли и ягодиц. Рана была ужасной. Сама травма была ужасной. Бок Чарли выглядел как кусок рубленого мяса. Но разразилась инфекция. Она распухла, сердито-красная с карманами кошки. Запах был ужасен. Элизабет с трудом сглотнула от запаха, яростно борясь, чтобы не потерять содержимое желудка.

— О, Господи. Принеси мне хирургический поднос. Мне придётся удалить больше этой заражённой области. — Она облизнула губы и приняла решение. — И подготовьте оборудование для ампутации. Если я не смогу почистить это должным образом, мы отнимем эту ногу.

Джоко проснулся, когда они смотрели на травмы Чарли.

— Доктор Уокер. Вы не можете отнять его ногу. Для него это будет хуже, чем смерть. Я слышал, что тёплая солёная вода лечит инфекцию. Если бы мы могли получить её, я бы мог продолжать её омывать.

— Джоко, я не хочу брать эту ногу. Но увидишь ли ты нашего друга мёртвым, если мы сможем что-то сделать, чтобы предотвратить это? Конечно, мы сделаем всё, что сможем, в первую очередь. Пока я склонена избавиться от этой инфекции, ты иди, найди свою тёплую соляную ванну. Но сейчас я говорю вам, что если это не сработает, я заберу эту ногу. Я не могу позволить ему умереть, если есть другой вариант.

— Да, мэм. Просто Чарли такой… он нуждается… О, чёрт, ты понимаешь, что я имею в виду. — Джоко понял, что он только что сказал доктору Уокер, и покраснел от смущения. — Простите мой язык, мэм. Я пойду за кипячёной водой и солью.

— Всё в порядке, Джоко, я понимаю. Это трудно для всех нас. Мы доведём нашего друга до конца.

Уитмен вернулся с полным хирургическим подносом, как раз когда Джоко уходил. Джоко посмотрел на Уитмена яростно.

— Не позволяй ей отнять эту ногу, если это можно предотвратить. Думаю, он убьёт себя, если потеряет её.

***

Понедельник, 10 апреля 1865 г.

Элизабет отрезала мёртвую плоть и осушила очаги инфекции. На этот раз, вместо того, чтобы пытаться зашить рану закрытой, она оставила её открытой для слива и чтобы её можно было регулярно мыть солёной и кипячёной водой, приготовленной Джоко. Она также сделала тоник от лихорадки, ромашки и коры ивы, чтобы попытаться справиться с лихорадкой. Но лихорадка всё же медленно поднималась выше. Они раздели его догола и вымыли всё его тело холодной водой, но лихорадка медленно усилилась. Чарли был без сознания и временами бредил. Они были напуганы тем, что во время его избиения он разорвал свои швы. Единственное, что Джоко и Уитмену пришлось им помогать, это то, что он был так слаб от потери крови. Они могли бы легко сдерживать его. Они продолжали работать над инфекциями. Рана бедра начала заживать, медленно теряя злую опухоль. Раны в его ягодицах и плече были не такими уж и полезными. Той ночью Джоко посмотрел на Уитмена и рассмеялся — совершенно без юмора.

— Ну, по крайней мере, она не может ампутировать его задницу.

***

Вторник, 11 апреля 1865 г.

Слово пронеслось по стране, как дикий огонь. Ли сдался. Родитель держал Ребекку в курсе всех слухов, которые отфильтровывались спереди. До сдачи ходили слухи о тяжёлых боях, и имя Шеридана было прикреплено ко всем этим слухам, но подробностей не было. Ребекка получила последнее письмо Чарли, написанное шесть дней назад накануне явно четырёхдневного сражения. После этого онаничего не слышала. Наконец, она не могла этого вынести. Она попросила Тарента притащить Шеннон к своей маленькой корзинке и вместе с Эм поехала в город. Она прибыла в офис майора Бирнса и вошла, проходя мимо его младших офицеров и игнорируя все их усилия быть вежливыми с женой и дочерью генерала. Большинство мужчин в офисе знали, что Чарли был ранен; но заказы пришли вниз — очень конкретные заказы. Миссис Редмонд нельзя было ничего говорить без разрешения доктора Уокер или полковника Полка.

— Майор, есть какие-нибудь новости о моём муже сегодня?

Бирнс боялся этого момента. Он прекрасно знал, что жизнь генерала висит на волоске. Но у него был приказ не говорить ей, и он будет подчиняться этим приказам.

— Мэм, я не могу вам ничего сказать. Мне сообщили, что местонахождение генерала вызывает некоторую чувствительность. Вы должны знать, что, хотя армия Вирджинии сдалась, мы всё ещё находимся в состоянии войны и некоторые вещи остаются слишком деликатными, чтобы разрешить отправку или телеграмму.

Ребекка глубоко вздохнула, подняла Эмили с пола и посадила прямо в центр стола майора.

— Скажи ей это. Скажи ей, что местонахождение её папы слишком деликатно, чтобы мы знали. — Она подняла бровь в вызове. — Давай. Скажи ей, что ты ничего не знаешь о её папе, о котором она плакала почти каждый день в течение последних двух месяцев.

Бирнс посмотрел на ребёнка, сидящего на его столе, глядя на него бесхитростными голубыми глазами. Эм застенчиво улыбнулась офицеру.

— Где папа, пожалуйста?

— Прости, малышка, я, честно говоря, не знаю точно, где твой папа. Но я пошлю телеграмму в штаб-квартиру, чтобы узнать.

— Майор, — Ребекка взяла Эм на руки. — Мне не нужно знать все детали. Мне просто нужно знать, жив мой муж или нет. У меня ужасное чувство, что он не может быть. Пожалуйста, докажите, что я не права.

— Мэм, я могу с некоторой уверенностью сказать, что когда я получил эти утренние рассылки от 13-го, ваш муж был жив. Кроме этого, я не знаю.

Ребекка боролась со слезами; одни несут страх, другие — облегчение. По крайней мере, Чарли был жив.

— Спасибо, майор. Большое спасибо. Когда вы получите больше информации, я буду благодарна.

— Мэм, я клянусь, когда у меня будет информация, которой я могу поделиться с вами, я лично отправлюсь доставить её.

***

Четверг, 13 апреля 1865 г.

В среду весь день Чарли держался не лучше и не хуже. В четверг, когда время, инфекция и лихорадка взяли своё, Чарли медленно угас. Он был в бреду всё время, но слишком слаб, чтобы делать больше, чем дёргаться и бормотать. Инфекция на его стороне была цепкой. Рана продолжала просачиваться. В то время как морские ванны Джоко помогли плечу, их было недостаточно, чтобы преодолеть большую инфекцию в его ягодице. Наконец Элизабет поняла, что пришло время отправлять за Ребеккой. Она должна Ребекке дать право попрощаться со своим мужем, если это вообще было возможно.

— Нам нужно послать за Ребеккой. Она должна быть здесь, когда… — Она только покачала головой, не желая признать, что верила, что Чарли умрёт, и что она подвела его не только как друга, но и как доктор.

Ричард перешёл на её сторону.

— Вы уверены? Я могу отправить одного из наших курьеров.

— Нет. — Уитмен тихо сидел на другой стороне кровати Чарли, терпеливо омывая злобную рану солёной водой. — Она заслуживает иметь друга на её стороне, когда она совершит эту поездку. Я пойду.

Элизабет улыбнулась ему.

— Я думаю, что это очень добрый жест. Вы должны подготовиться к отъезду как можно скорее.

— Я уйду с первым светом. Полковник, не могли бы вы дать мне пропуск курьера?

— Конечно, я выпущу один сразу. Я также отправлю письмо, в котором говорится, что вы находитесь на миссии милосердия, и вам должно быть разрешено пройти без промедления.

— Благодарю вас, сэр. Хотелось бы, чтобы мне не пришлось совершать эту поездку, но я сделаю это настолько мягко, насколько это возможно для Ребекки.

***

Пятница, 14 апреля 1865 г.

Уитмен ушёл с первым светом, катясь на лучших лошадях-курьерах армии. Это была длинная поездка, около ста тридцати миль. Он менял лошадей каждый час и отлично проводил время, прибыв в Калпепер ближе к вечеру. Его первой остановкой был офис майора Бирнса, частично для того, чтобы убрать часть пыли с дороги и частично для того, чтобы получить некоторую поддержку в этой самой трудной задаче. Он получил специальные приказы от генерала Гранта, который приказал добавить вагон в диспетчерский поезд, чтобы доставить Ребекку на юг к Аппоматтоксу.

Несколько менее грязный, но всё ещё измотанный после долгой тяжёлой поездки, Уитмен проехал последнюю милю до дома. Его сердце было наполнено состраданием к молодой женщине, которую он собирался увидеть. Она видела слишком много горя и печали в своей жизни. Беула открыла дверь и увидела мистера Уитмена, держащего шляпу в руках.

— О, Господи, это генерал Чарли. Он мёртв. — Она терпеливо ждала, пока он ответит, но даже тогда у неё на глазах появлялись слёзы.

— Нет, Беула, генерал Чарли не умер. Но мы боимся, что он может умереть. Я пришёл, чтобы отвести к нему миссис Редмонд. Она здесь?

— Конечно, сэр. Заходите, я позову её.

Уитмен вошёл внутрь и стал ждать; через минуту Ребекка прошла по коридору и остановилась примерно на полпути к нему.

— Он мёртв.

— Нет, мисс Ребекка. Он не умер. Но он в очень плохом состоянии. Генерал Грант посылает вам поезд утром. Я думал, что вам нужен друг под рукой. Так что, поскольку я — наименьший в состоянии позаботиться о нём, я пришёл за тобой. Джоко рядом с ним, а Элизабет и Самуэльсон делают всё возможное.

Дамба прорвалась, и Ребекка рухнула там, где она стояла, потекли слёзы и задыхалась, когда она рыдала. В течение нескольких дней она чувствовала, что что-то не так, но никто ничего ей не сказал.

— Я знала это. Я знала это.

— Мисс Ребекка, пожалуйста, успокойтесь. Генерал Чарли нуждается в вас. Он силён; он получает наилучшую медицинскую помощь. Но травмы очень серьёзны. Ему нужны ваши силы — сейчас и в будущем.

Она почувствовала, как его руки обняли её, когда он опустился на колени.

— Они должны были сказать мне.

— Элизабет надеялась, что сможет послать хорошие новости. По крайней мере, ей пока удалось спасти его ногу.

— Насколько это плохо? Что с ним случилось?

— Его ударили выстрелом из канистры. Его правая сторона сильно разорвана. У него серьёзные раны на плече, правой ягодице и бедре, а также он потерял два пальца на правой руке. Рана на его ягодице Сильно заражена. Травмы настолько серьёзны, что он никогда не сможет полностью восстановиться. — Уитмен считал, что Ребекка заслуживает самого клинически точного описания из всех возможных.

Это поможет быстрее справиться с шоком и подготовить её к виду мужа, когда они приедут. Если он не выживет, пока они не вернутся, это даст ей представление о том, почему.

— Когда это произошло?

— На станции Аппоматтокс, за день до капитуляции.

— Он пережил это долго?

— Да, мэм. Дункан видел, как он упал и быстро добрался до него. Я понимаю, что Джек немного сошёл с ума и притащил к ним и Джоко. Между ними они не позволили генералу истечь кровью до смерти. Ваш муж — упрямый человек, миссис Редмонд. Он пообещал вам, что вернётся, и изо всех сил старается сделать именно это.

— Тогда есть надежда.

С помощью Уитмена они встали.

— Спасибо, что пришли. Пожалуйста, попросите Беулу дать вам комнату, чтобы вы могли отдохнуть, а затем попросите Лизбет приготовить вам горячую еду. Я начну собирать свои вещи и попытаюсь объяснить это Эмили.

— Спасибо, мэм. Я могу остаться в городе с гарнизоном, если вам будет легче.

— Нет, совсем нет. У нас более чем достаточно места для дорогого друга, такого как ты.

— Тогда я позабочусь о своих собственных нуждах. Рег и Беула позаботятся обо мне, и я буду готов к вам завтра на рассвете. Поезд должен прибыть на станциюв семь.

Ребекка кивнула и повернулась на каблуках. Она знала, где она найдёт Эм. Стоя у двери кабинета Чарли, она глубоко вздохнула и собралась. Открыв дверь, она увидела Тесс и Эмили, играющих у костра. Эм собирала деревянную загадку, которую Иеремия вырезал для неё ножом, который дал ему Дункан. Она оглянулась и увидела, что Чарли и Эндрю мирно спят в своих кроватках.

— Тесс, мне нужно поговорить с Эмили. Не могли бы вы оставить нас на несколько минут?

— Да, мэм. Я буду на кухне с Сарой, если понадоблюсь, мэм. — Тесс видела, что Ребекка плакала.

Она знала, что Сара и Беула были её лучшими источниками информации. Ребекка села перед огнём с дочерью и открыла руки. Эмили хихикнула и заползла прямо ей на колени.

— Привет, моя маленькая дорогая.

— Вот, мама. Посмотри на игрушку Иеремии!

— Понятно, дорогая. С его стороны было очень приятно сделать тебе эту игрушку. Я знаю, что она одна из твоих любимых.

Эм посмотрела на Ребекку и увидела слёзы на её лице.

— Мама грустная?

— Нет, моя маленькая дорогая. Мама не грустная. Мама счастлива. Я узнала новости о твоём папе.

— Папа. Папа! Папа пришёл домой?

— Да, папа придёт домой. Но папа далеко от дома, и мама должна пойти за ним и привести его домой.

На лице Эмили выросло знакомое грозовое облако.

— Мама уходит? Нет. Мама, не уходи. Папа, вернись домой.

— Эмили, мама должна пойти за папой. Он далеко от дома. Ты же не хочешь, чтобы он заблудился?

Эмили приняла вид многострадального терпения. Очевидно, она должна была объяснить этот очевидный факт глупой взрослой маме.

— Папа, конечно. Папа, умник. Идёт домой без мамы.

— Да, Эм, папа очень умный, но папа пострадал. Поэтому маме нужно пойти за ним, чтобы он почувствовал себя лучше.

— У папы болван? Ох. Мама, идёшь починить болван?

Ребекка улыбнулась.

— Да, мама должна починить папу болвана. Тогда мама отвезёт папу домой.

— Папа дома, хорошо! Как долго? — Эм с подозрением посмотрела на Ребекку.

— Я не знаю, моя маленькая дорогая, но я обещаю тебе это, это будет так же быстро, как мы. Мы хотим быть дома с тобой и твоими братьями. Теперь я хочу попросить мою очень большую девочку.

— Да, мама?

— Мне нужно, чтобы ты помогла Тесс заботиться о твоих братьях, пока меня нет. Тебе нужно быть хозяйкой дома. Ты можешь это сделать?

— Да, мама. Эм, большая девочка. Их два.

— Да, я знаю. Так ты обещаешь быть хорошей девочкой и помогать, пока мамы не будет?

Эм встала перед Ребеккой и торжественно кивнула.

— Эм хорошая. Эм поняла.

***

Ребекка сидела у огня в их комнате, держа Библию, с которой она и Чарли читали, когда он впервые прибыл. Она была измотана и слишком нервничала, чтобы спать. Она хотела, чтобы наступило утро, и она хотела быть на своём пути. Она посмотрела на большую кровать, желая, чтобы Чарли был там в тот самый момент, чтобы она могла залезть в безопасность, которая была их любовью, и выспаться всей ночью напролёт. Она соскользнула со стула; стоя на коленях у окна, она посмотрела на чистое небо и яркую луну и скрепила руки.

— Дорогой Бог, пожалуйста, пожалуйста, позволь моему Чарли жить. Ты больше, чем кто-либо, знаешь, какого доброго, хорошего человека ты создал. Нам нужна она здесь с нами. Пожалуйста, не забирай её у тех из нас, кто любит её так глубоко. Аминь.

Она немного подождала, продолжая смотреть в окно. Как только она встала, падающая звезда пронеслась по небу, как будто это был ответ Самого Всемогущего.

***

Суббота, 15 апреля 1865 г.

Мистер Уитмен встал и был готов с первого взгляда, как и обещал. Ребекка тоже была готова, с маленькой сумочкой веё единственном багаже.

— Миссис Редмонд, у вас есть всё, что вам нужно?

— Всё, кроме моего мужа, мистер Уитмен. Отпустим нас.

— После вас, мэм. Майор Бирнс послал нам повозку. Она уже снаружи.

Ребекка шла впереди; солдат взял её сумку, а затем помог ей войти. Мистер Уитмен сел рядом с ней; она потянулась и взяла его за руку.

— Спасибо за то, что вы со мной.

— Джоко хотел прийти, но он не мог заставить себя покинуть своего ≪генерала Чарли≫. И Ричард пришёл бы сам, но Шеридан заставил его бежать, как крыса в ловушке. Я был очевидным выбором, так как Элизабет не может оставить его.

— Я действительно ценю это. Приятно иметь друга рядом в такие моменты.

— Для меня большая честь, мэм. И я твёрдо чувствовал, что у вас должен быть друг. Генерал Грант был достаточно любезен, чтобы предложить свой собственный поезд, так как он всё ещё занят урегулированием сдачи.

— Я рада, что всё кончено. Я просто надеюсь, что смогу вернуть Чарли домой. Надеюсь, мы ещё не опоздали.

— Я должен сказать вам, мэм, увидев его в день, когда он был ранен, я поражён его силой. Он потерял столько крови, что я был уверен, что он не переживёт эту ночь.

Ребекка закрыла глаза от изображения ран, которые она могла только вообразить.

— Чарли очень силён и решителен. Если он выжил так долго, я думаю, есть хорошие шансы, что он выздоровеет.

— В обычных обстоятельствах я бы согласился, мисс Ребекка. Но есть ужасная инфекция, которую мы не смогли контролировать. Это, лихорадка от неё и потеря крови, взятые вместе, делают его очень трудным.

Ребекка прикусила губу и повернулась к другу.

— Мистер Уитмен, я знаю, что Элизабет — хороший врач, и она делает всё, что, по её мнению, поможет. Но она пыталась использовать мёд?

— Дорогая? Нет, я полагаю, они использовали моющие средства для солёной воды.

— Мёд очень эффективен в борьбе с инфекциями. Моя мама абсолютно отказывалась использовать что-либо ещё. На ферме мы использовали его для всего, от людей до лошадей. Однако это считается народной медициной. Я не знаю, захочет ли Элизабет попробовать Это.

— Мисс Ребекка, генерал дорог вам обеим по-своему. Если у вас есть что-то, что поможет, я уверен, что она попробует это. Она уже перепробовала всё, что знает.

***

Остальная часть поездки прошла без особых осложнений. Генерал Грант получил приоритетное разрешение для своего поезда. При этом они преодолели в среднем тридцать миль в час, отличное время по любым меркам. Они прибыли на станцию Аппоматтокса около полудня. Ребекка оглянулась на землю, которая была недавно разорвана битвой семь дней назад. Она посмотрела на Уитмена, когда они спешили с поезда на платформу станции.

— Это было место?

— Да.

— Сколько здесь умерло?

— Честно говоря, я не знаю. Битва длилась около семи миль, и силы Чарли и генерала Кастера. Я знаю, что у доктора Уокер и хирурга генерала Кастера были заняты руки.

— Трата. Ужасная трата. Проходите, мистер Уитмен, помогите мне найти моего мужа.

Уитмен посмотрел вниз по дороге на восток и увидел приближающийся фургон. Прищурившись в ярком свете, он увидел фигуру, на которую он подумал, что это Полк за поводьями.

— Кажется, полковник Полк послал повозку, мэм.

— Так оно и есть. — Ребекка пошла к фургону.

Когда это прекратилось, Ричард спрыгнул вниз, и он и Ребекка немедленно обнялись.

— Ричард, Чарли…

— Он всё ещё жив.

— Слава Богу.

— Позволь мне отвести тебя к нему. Но, Ребекка, тебе нужно быть готовой. Он был ужасно ранен.

— Я знаю. Мистер Уитмен описал степень его травм для меня. Меня это не волнует, Ричард. Я только хочу быть с ним.

— Возможно, вам придётся убедить его в этом. Он был в бреду, но всё, о чём он говорит, мне говорят, это то, что он не… не тот муж, которого вы заслуживаете. Я не знаю, является ли это результатом этой травмы или, если речь идёт о лихорадке.

— Это не имеет значения. Мы можем помочь ему преодолеть это.

— Ребекка, ты должна понять. Это действительно уродливые травмы. Элизабет хотела ампутировать ногу от бедра.

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Я понимаю. Это не имеет значения, Ричард. А теперь, пожалуйста, отнеси меня к моему мужу.

Они ехали по дороге в тишине, каждый поглощён своими собственными мыслями. Когда они подошли к лагерю, они натолкнулись на беспорядки. Ричард встал на подножку, вопя о порядке. Наконец он понял.

— Президент был застрелен. Линкольн мёртв.

Ребекка опустила голову. Подняв подбородок к груди, она произнесла короткую молитву и глубоко вздохнула, прежде чем начать вылезать из фургона. Джоко ждал её. Он вскочил на её сторону и поднял её вниз, готовый сопровождать её к Чарли.

— Слава Богу, ты здесь. Линкольн и политика могут подождать.

В задней части фургона Уолт Уитмен тихо заплакал.

— Если бы я могла прийти прошлой ночью, я бы… Где он?

— Я отведу вас к нему, но прежде чем вы войдёте, доктор Уокер говорит, что вас нужно почистить.

— Хорошо. Всё, что угодно.

Джоко привёл её в полицейский бардак, где он разделил участок и ждал её с тёплой кипячёной водой и мылом.

— Вымойся и надень один из фартуков, которые у меня здесь для тебя. Тогда я отведу тебя к его палатке. Мы установили для него отдельную палатку, а не обычную операционную. Она чистая и частная. Также у меня есть кровать, поставленная в это для вас.

— Спасибо, Джоко. Я буду только на мгновение.

Когда она умылась, Джоко позвал её:

— Сержант Джемисон хочет знать, хочешь ли ты что-нибудь поесть? Или чаю перед тем, как подойти?

— Не могли бы вы взять его в свою палатку? Я действительно хочу быть с Чарли. Всё остальное может подождать.

— Да, конечно. Я скажу ему, чтобы он послал поднос.

— Спасибо. — Ребекка быстро вытерла руки и лицо, используя влажную тряпку, чтобы удалить или смочить грязь, которая могла прилипнуть к её одежде, а затем надела фартук через голову, завязав его перед тем, как вернуться к Джоко. — А не пойти ли нам?

— Если хочешь. Ты уверена, что готова?

— Я более чем готова, Джоко, и если меня скоро не доставят к моему мужу, я разорву эту палатку на части, пока не найду его.

— Да, мэм. — Джоко предложил ей свою руку и проводил её до большой палатки, стоящей у остальной части лагеря, в тени старых дубов и в настоящее время охраняемой Дунканом, хотя его рука была аккуратно перевязана.

Ребекка остановилась и дотронулась до молодого человека.

— Дункан, тебе очень больно?

— Ми… Ми… Мисс Ребекка. Ммм. Нет, мэм. Просто цара…ца.царапина. Мэм? Извините. Я пытался.

— Пытался?

Дункан склонил голову.

— Да, мэм. Я пытался, но крови было так много. И я не мог…

— Дункан, — она провела рукой по его здоровой руке. — Я уверена, что вы всё сделали правильно, и я хочу поблагодарить вас за то, что мой муж жив.

Он опустил голову ещё ниже.

— Нет, мэм. Это были Джоко и Джек, а не я.

— Я не верю в это, и я не хочу, чтобы вы тоже в это верили. Я уверена, когда он сможет, генерал поблагодарит сам.

— Он назвал ваше имя, вы знаете?

— Нет, я не знала. Спасибо, что сказал мне. Спасибо, что вы были там, чтобы услышать это.

— Это было последнее, что я слышал, как он говорил. — Дункан посмотрел на неё со слезами на щеках. — Хотелось бы, чтобы это был я.

Ребекка двинулась вперёд и обняла его.

— Ты не должен так говорить, Дункан. Мне это не нравится, и Генералу, конечно, это не понравится. Ты сделал то, что должен был сделать, и я убеждена, что ты спас жизнь моего мужа. За это я тебе всегда благодарна. Теперь перестань говорить эти вещи и будь рад, что вы оба живы. — Она обняла его и отступила с улыбкой. — Это приказ по доверенности. Когда генерал сможет, я заставлю его подтвердить это.

Дункан улыбнулся довольно водянистой улыбкой и привлёк к себе внимание.

Приветствуя левой рукой, он ответил:

— Да, мэм, миссис генерал, мэм.

Ребекка похлопала его по щеке.

— Хороший мальчик, Дункан. — Она повернулась и открыла клапан палатки, когда вошла внутрь, она впервые взглянула на Чарли.

Не делая ни одного шага, она повернулась в сторону палатки и тут же вырвало.

========== Глава 34 ==========

Суббота, 15 апреля 1865 г.

Элизабет подняла голову и посмотрела на Ребекку. Она работала над особенно неприятной и чувствительной частью раны Чарли, пытаясь спасти жизненное сухожилие от разрушения инвазивной инфекцией.

— Если вы должны сделать это, по крайней мере, вынесите его на улицу.

Ребекка ахнула и с благодарностью взяла чашку с водой, которую Джоко сунул ей в руку. Она ополоснула рот, плюнув в ведро возле двери.

— Я прошу прощения. — Она сделала предварительный шаг к Чарли. — Как он? — Она хотела плакать, но знала, что сейчас не время, а время быть сильной.

Элизабет продолжала сосредотачиваться на ране, которую она чистила.

— Честно говоря, я не уверена, почему он всё ещё жив, но он есть, и пока он продолжает сражаться, у нас есть шанс спасти его. Я просто ещё не нашла источник продолжающейся инфекции. Я продолжаю искать. — Она подняла взгляд на мгновение, а затем пролаяла приказ. — Джоко, найди кого-нибудь, чтобы убрать этот беспорядок, пожалуйста.

Ребекка сделала ещё один шаг вперёд. Внешность Элизабет напугала её почти так же, как и Чарли. Раны и травмы Чарли были физическими; Элизабет была явно эмоциональной.

— Может… могу… я подержать его за руку?

Элизабет глубоко вздохнула.

— Ребекка, если есть что-то, что ты можешь сделать, чтобы дать ему силы, пожалуйста, сделай это. Мне жаль, что я огрызнулась на тебя. Просто я так устала и так старалась. Клянусь, я не знаю, что ещё делать. Я просто не могу победить эту инфекцию.

Ребекка нашла ящик и села на другую сторону Чарли. Она взяла его за руку. Другой рукой она осторожно провела пальцами по его волосам.

— Я здесь, любовь моя. — Она наклонилась и нежно поцеловала его воспалённый лоб. Затем она посмотрела на Элизабет. — Если это не слишком самонадеянно, я хотела бы сделать предложение.

— Я приму любое ваше предложение. Джоко придумал омывать раны варёным рассолом. Это помогло некоторым.

— Я знаю, что это может не иметь особого смысла, но когда я росла, моя мама всегда использовала мёд, чтобы вылечить инфекции. Я никогда не знала, что она использует что-то ещё.

Элизабет нахмурилась и посмотрела на рану Чарли. Каким-то образом она знала, что в ране, оставшейся от раны, должно быть что-то, что вызывало эту постоянную инфекцию. Но найти небольшой осколок в этом беспорядке нарезанного мяса было почти невозможно. Всё, что могло бы вытянуть это, помогло бы.

— Не могли бы вы чередовать это с моющими средствами для рассола?

— Да, мёд наносят на тёплые пропитанные ткани, оставляют достаточно долго, чтобы довести инфекцию до верха, а затем очищают раствором соли или, возможно, спиртом.

— Или, может быть, горячий медовый компресс? Оставить, скажем, на полчаса за раз? Затем почистить тёплой водой с рассолом, чтобы смыть всё, что нарисовал мёд? Нам понадобится тепло, чтобы растопить мёд, я думаю.

— Да, именно так это и делается, по большей части. Моя мама в то или иное время применяла это лекарство на всё живое на нашей ферме.

Джоко заговорил.

— Да, чёрт возьми, моя мама использовала мёд для каждой царапины и царапин, которые были у нас, когда мы были детьми. Кажется, тоже работало. Мне просто жаль, я не помню этого.

Элизабет посмотрела прямо в глаза Ребекке.

— Как вы думаете, вы могли бы помочь с этим? Чарли в довольно плохом состоянии, и это уродливые раны. Вонь до тошноты. Это было бы очень тяжело, и я не хочу просить вас сделать всё, что вам не нравится.

— Элизабет, я сделаю всё, что тебе или Чарли нужно. Я пришла сюда не для того, чтобы попрощаться. Я пришла сюда, чтобы забрать его домой.

— Хорошо. Подойди и сядь рядом со мной. Я покажу тебе, как чистить и одевать каждую из его ран.

Ребекка кивнула, затем подняла рукава своего платья и подошла к Элизабет. Она глубоко вздохнула, сжала челюсть и поклялась больше не рвать. Она также приказала себе не плакать при виде ран Чарли. Миссис Редмонд была решительна. Она собиралась спасти жизнь Чарли. Элизабет работала на бедре Чарли. На полпути между коленом и бедром почти до пояса его правая сторона была сырой. Ему не хватало куска размером с руку Ребекки от тяжёлой мышцы его бедра. По крайней мере, нижняя часть раны была чистой и имела признаки заживления. Большой кусок его ягодицы также исчез, но этот отрезок был злой, воспалённый и заражённый. Было несколько карманов гноя; рана сочилась и воняла инфекцией. Элизабет осторожно открыла карманы гноя кончиком маленького скальпеля, осушила инфекцию и ополоснула область тёплым рассолом.

— Когда я закончу, вы можете сделать медовый компресс для него, если хотите.

— Конечно. — Она посмотрела на Джоко. — Не могли бы вы пойти и найти немного мёда? Я полагаю, что у Чарли, возможно, был некоторый из его личных вещей. Он будет в банке из чёрной глины. Лизбет отправила его с собой вместе с несколькими другими удобствами из дома.

— Да, мэм. Я знаю, о чём вы говорите. Но, я думаю, что у нас есть некоторый в беспорядке. Я могу сохранить ваш особый мёд для его чая, когда у него будет немного. Я вернусь с этим, и с большим количеством кипящей воды.

— Спасибо. — Затем Ребекка принялась искать чистую одежду, которую можно было бы использовать для изготовления тёплой медовой припарки.

Она оглянулась и увидела, как Элизабет открывает ещё один очаг инфекции, который стал красным и жёлтым от гноя. Она увидела, как Элизабет сжала челюсть, взяла небольшую тряпку и вытерла беспорядок, который был настолько значительным, что свободно бегал по простыням. Она нашла пакет с варёным ворсом в хирургическом подносе. Уверенная, что у неё будет то, что ей нужно, она повернулась к Элизабет.

— Позвольте мне закончить. Вы выглядите измученной.

— Спасибо. Я ценю это. Вам нужно научиться делать это, если вы хотите заботиться о нём.

— Просто скажи мне, что делать. — Она заняла место, которое освободила Элизабет, и взяла скальпель. — Я готова.

— Ищите места, которые выглядят блестящими и округлыми. Блеск от плоти, которая туго натянута из-за инфекции под ней. Сделайте небольшой разрез, возможно, шириной пальца, и дайте ему стечь. Если можете, нажмите на любую сторону комка, чтобы вытолкнуть любой дополнительный гной. — Элизабет посмотрела на Ребекку, которая заметно побледнела. — Это не так больно, как вы думаете, и после этого вы почувствуете себя намного лучше. Давление и жар инфекции ужасно болезненны.

Ребекка кивнула, недолго думая, сможет ли она на самом деле это сделать. Потом она вспомнила, что помогала своему отцу сделать то же самое, что и раненым лошадям, и если бы она могла сделать это для животного, она, безусловно, могла бы сделать это для того, кого любила. Она стабилизировала свою руку и сделала первый удар, стараясь делать в точности то, что сказала ей Элизабет.

— Нравится?

— Хорошо, но вам нужно резать немного глубже — вы действительно почувствуете, как ваш нож прорывается к инфекции. Он значительно менее плотный, чем мышечная ткань.

— Хорошо. — Она попробовала ещё раз, делая разрез немного глубже и немного длиннее.

Когда она это сделала, киста раскрылась, покрывая её пальцы липкой жёлтой жидкостью.

— Это совершенно верно. Идите дальше, я просто буду следить, чтобы убедиться, что вы всё поняли.

Осторожно, Ребекка намазала рану, вычистив её и оказав давление, чтобы вытолкнуть ещё больше инфекции. Очень скоро она была настолько увлечена своей работой, что всё остальное, включая неприятный запах, казалось, исчезло из её сознания. Джоко вернулся быстрее, чем она ожидала, или, возможно, время прошло быстрее, чем она заметила.

— У меня много хорошего, свежего мёда, мисс Ребекка. В нём вообще нет кристаллов сахара, и мне не терпелось вынуть любую ложку. И я тоже принёс небольшую кастрюлю с кипячёной водой, чтобы сделать компрессы. Моя мама наливала примерно одну чашку мёда примерно в две чашки горячей воды, а затем впитывала в неё ворс, чтобы сделать компресс. Вы хотите, чтобы я его приготовил?

— Да, пожалуйста. — Ответила она, не отрываясь от следующей области, над которой она работала. Сделав ещё один разрез, она почувствовала, как лезвие что-то зацепило. — Элизабет, я думаю, что здесь что-то есть. Не могли бы вы дать мне больше света?

Элизабет сунула руку в свой хирургический набор и вытащила маленькое зеркало, которое она использовала, чтобы сфокусировать луч света на маленьком разрезе, который сделала Ребекка.

Кратко, она приказала:

— Расширить разрез.

Она вытащила пару щипцов и использовала их, чтобы распространить разрез. Был маленький кусочек чего-то цвета красной глиняной грязи; это был почти цвет плоти вокруг него. С помощью пинцета она осторожно вытащила его из плоти, в которую он был встроен. Это был длинный кусок полусгнившего дерева.

— О Боже. Как я могла пропустить это?

— Элизабет, посмотри на него. Он того же цвета, что и всё остальное. Я бы его не увидела. Я нашла его только потому, что скальпель коснулся его, пока я резала.

— Так вы думаете, что каждый из этих очагов инфекции может скрывать немного мусора?

Ребекка усмехнулась.

— Я? Вы доктор.

Элизабет улыбнулась, возможно, впервые за неделю.

— Прямо сейчас я чувствую себя скорее как неуклюжая дура, чем доктор. Давайте закончим зачистку его ран, сделаем его немного более устойчивым, а затем проведём серьёзное исследование.

— Хорошо. Всё, что ты считаешь лучшим.

***

Ребекка сидела рядом с кроватью, держа хорошую руку Чарли и молилась. Она положила прохладную ткань на его лоб, надеясь помочь снять жар, который всё ещё охватывал его тело. Она, Элизабет и Джоко провели два с половиной часа, промывая рану и по очереди вытаскивая небольшие кусочки дерева, глубоко врезавшиеся в его плоть. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя, Чарли. Тебе нужно поправиться и вернуться домой. Твоя дочь скучает по тебе, и есть два мальчика, которые хотят встретиться со своим папой. Пожалуйста, Чарли.

Тихий стон донёсся из лежащей фигуры, и добрая рука Чарли дёрнулась, словно что-то потянув.

— Я здесь, дорогая. — Голос Ребекки был полон надежды, когда она наклонилась ближе к его щеке, целуя его. — Я прямо здесь.

Веки Чарли распахнулись.

Он посмотрел на неё, на мгновение ничего не понимая, затем пробормотал:

— Бекка?

— Да, моя любовь. — Она снова поцеловала его в щеку и провела пальцами по его волосам.

— Мечтаю о тебе. Всегда о тебе. — Он улыбнулся и немного расслабился.

— И я о вас. Мы вместе сейчас, Чарли, и я не уйду отсюда без вас.

Он покачал головой и переместился на кровати, пытаясь почувствовать себя немного более комфортно.

— Больно. Так много. Пожалуйста, останови это.

— Я знаю, это причиняет боль моей любви, мы делаем всё, что можем. Мы собираемся сделать тебя лучше. Обещаю.

Он снова пошевелился, судорожно сжав её руку. Она чуть не заплакала, когда почувствовала, насколько слабой была его хватка.

— Попрощайся со мной.

— Не с кем попрощаться, любовь моя. У тебя всё будет хорошо, и я отвезу тебя домой на нашу ферму и к нашим детям.

— Домой? Дом. Бекка. Сладкая Бекка. Скучаю по тебе так. — Он улыбнулся и закрыл глаза.

Ребекка наклонилась, позволив впервые упасть слезам, когда она поняла, что он не понимает, что она была там с ним.

— Всё в порядке, Чарли. Я не уйду. Я буду здесь с тобой, пока не смогу отвезти тебя домой. Отдохни сейчас, моя дорогая. Просто отдохни.

— Отдых. Да. Отдых. — Он повернул голову на руке, гладящей его по волосам, закрыл глаза и замер.

Единственным звуком в комнате был лёгкий грохот его дыхания и мягкий звук слёз Ребекки.

***

Свет померк в палатке мягкой тенью, когда Элизабет вошла, а затем сапожник, несущий поднос с двумя дымящимися мисками и горшок с чаем.

— Я думала, тебе может понадобиться немного еды, дорогая. У тебя был длинный день. Я знаю, что умираю с голоду. Как поживает Чарли?

— Он говорил некоторое время назад. Я думала, что он говорил со мной, а потом я поняла, что он не знал, с кем он говорил. — Она потянулась к миске. — Спасибо. — Она откусила кусочек и наблюдала за тем, как Элизабет садится рядом с ней. — Это правда? Президент Линкольн мёртв?

— Очевидно, да. Телеграф сказал, что он был застрелен в голову вчера вечером каким-то актёром, когда он был в театре и умер сегодня.

— Как ужасно. Казалось бы, его сон был пророческим в конце концов. Мне ужасно жаль миссис Линкольн.

— Я больше беспокоюсь о нас, дорогая. Уже на юге много гнева за его смерть.

— Я уверена. Что они знают о человеке, который выстрелил в него?

— Очевидно, это был один из мальчиков Бута. Джон Уилкс, я считаю. Иронично, так как его отец был на сцене в этом театре не четыре месяца назад.

— О, Господи, я видела, это был его отец, когда мы были с Чарли в Вашингтоне. Мы посетили спектакль в Театре Форда.

— Ну, из детей Уилкс был наименее талантливым. Я всегда думала, что он пытался превзойти своего брата Эдвина — и обычно терпел неудачу. Возможно, это его способ быть известным. На мой взгляд, довольно плохое решение.

— Они поймали его? Вы знаете?

— Я верю, что они всё ещё ищут его. Лично я надеюсь, что они поймают его, и он сгорит в аду. Они наверняка казнят его за то, что он сделал.

— Я не сомневаюсь в этом. Надеюсь, это будет последним убийством из этого ужасного беспорядка. — Ребекка посмотрела на Чарли и положила ткань на лоб. — Это стоило нам слишком дорого.

Элизабет закончила последний кусок рагу в своей миске.

— Ну, это только начало. Что потребуется, чтобы вернуть эту землю к работе? Чтобы восстановить ущерб? Я видела поля, которые были так пропитаны кровью и разорваны выстрелом из канистры, я сомневаюсь, что там когда-нибудь будет расти очередной раз.

— Честно говоря, Элизабет, меня это мало заботит. Юг навлёк на себя эти проблемы. Я просто хочу сделать Чарли лучше и отвезти его домой. У меня мало сочувствия к этим дуракам, которые не знали, когда всё было потеряно, у которых не было мозгов, которые Бог дал няне, чтобы знать, когда остановиться. Они должны были остановиться несколько месяцев назад, а потому что у них их не было, посмотрите, что они сделали с Чарли.

Элизабет была немного поражена. Она видела Ребекку сердитой, обиженной, раздражённой, потерянной, подавленной и совершенно готовой убить миссис Уильямс. Она никогда раньше не видела такой глубокой отчаянной горечи.

— Моя дорогая, это был долгий и очень трудный день. У тебя впереди долгий, тяжёлый путь, чтобы вернуть Чарли к выздоровлению. Могу я дать тебе кое-что, чтобы помочь тебе уснуть? Джоко и Самуэльсон по очереди будут наблюдать за Чарли сегодня вечером.

— Нет, я хочу иметь возможность прийти, если я ему понадоблюсь. — Она указала на другую сторону палатки, где было натянуто одеяло. — Джоко предоставил мне место для сна, когда я устану, но я не хочу расставаться с Чарли.

— Я не хотела, чтобы ты уходила от него, дорогая. Я просто думала, что тебе когда-нибудь понадобится немного поспать, и люди будут рады наблюдать за тобой и звать тебя, если он проснётся.

Ребекка посмотрела на Чарли, лицо которого дрогнуло от боли.

— Он не знает, что я здесь. Я хочу, чтобы он знал, что я здесь.

Сердце Элизабет почти разбилось от того, как несчастная Ребекка выглядела, когда она произносила эти слова.

— Моя дорогая, он в бреду. Теперь, когда мы выкопали весь мусор из его ран, ему должно стать лучше. На каком-то уровне, я думаю, он действительно знает, что ты здесь. Он пытался больше, пытался сотрудничать, чтобы оставаться неподвижным, когда мы работали над ним. Его рука должна болеть так же или больше, чем его нога, но он держал себя неподвижно, пока вы работали над ним сегодня. Он пытался оторвать себя от меня.

Ребекка кивнула и больше не могла быть сильной. Слёзы начали падать.

***

Воскресенье, 16 апреля 1865 г.

После того, как она позволила ей плакать, Элизабет убедила Ребекку, что Чарли, вероятно, будет спать всю ночь. С неохотой она приняла мягкое успокоительное средство от заинтересованного врача и уселась на койку, которую Джоко сделал для неё. На следующее утро она спала допоздна, после беспокойной ночи, сломанной необходимостью неоднократно вставать и проверять Чарли. Джоко, перебравшись с Самуэльсоном где-то среди ночи, дал ей поспать. Первым, что она услышала в то утро, был голос Чарли, говорящий с Джоко.

— Я мечтал о ней вчера, Джоко.

— Мечтал, Чарли?

— Я мечтал о Ребекке.

Медленно она вышла из-за одеяла и подошла к его кровати.

— Это был не сон, любовь моя. — Она взяла его за руку и улыбнулась ему.

Чарли посмотрел на её улыбающееся лицо, парящее над ним и чуть не потерял сознание.

— Ребекка?

— Да, моя дорогая. Я пришла, как только смогла. — Она провела пальцами по его лбу и по волосам, испытывая невероятное облегчение от того, что его лихорадка, казалось, снижалась.

Чарли закрыл глаза и на мгновение смаковал её прикосновение. Затем его глаза открылись.

— Насколько плохо?

— Вы были ранены, вы это знаете, но мы ничего не можем с этим поделать. Всё, что имеет значение, это то, что вы живы. — Она улыбнулась и поцеловала его в щеку. — И война окончена, Чарли. Когда ты поправишься, мы можем идти домой.

— Война окончена? — На его лице появилось огромное облегчение.

— Да, Чарли, всё кончено. Ли сдался.

— Слава Богу. О, Ребекка, если бы вы видели этих людей?

— Я знаю, дорогая, но теперь всё кончено. Всё, о чём мы должны беспокоиться, это сделать тебя достаточно здоровой, чтобы идти домой. У тебя есть маленькая девочка, которая отчаянно хочет, чтобы её папа был дома, и у тебя есть два хороших здоровых сына, которые ждут тебя.

— Как Эм? Я скучаю по маленькому бесу.

— Она растёт как сорняк. Она постоянно говорит о тебе и ждёт, когда мы вернёмся домой. Она скучает по своему папе.

— А мальчики? Чарльз и Эндрю?

— Красивы и здоровы, жду, когда ты вернёшься домой, чтобы их можно было правильно крестить.

— Кто заботится о них?

Ребекка усмехнулась.

— Ну, на самом деле, Тесс и Джинни, но мисс Эмили думает, что она отвечает.

— Джинни? — Чарли был утомительным; сколько бы он ни хотел знать, как дела у детей, он чувствовал, как энергия истекает из него.

— Мокрая медсестра. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Отдохни, дорогое сердце. Мы можем поговорить позже.

Он закрыл глаза на несколько минут, а затем открыл их, чтобы посмотреть прямо в глаза Ребекке.

— Скажи мне. Насколько это плохо?

— С тобой всё будет хорошо, любовь моя. Мы поможем тебе.

Его рука сжала её запястье.

— Скажи мне. Мне нужно знать.

Она заняла своё место рядом с ним.

— Это плохо, Чарли. Вы потеряли много массы в бедре и ягодице. Вы были ранены в плечо, и вы потеряли два пальца на правой руке. Вы боролись с инфекцией в течение десяти дней. Но это не имеет значения. Важно то, что ты жив.

Чарли лежал там с закрытыми глазами, пытаясь понять последствия её резкого высказывания. Несколько пальцев, без которых он мог бы жить, но как насчёт плеча и какой массы у него с ноги?

Наконец, мрачно, он спросил:

— Смогу ли я ходить?

— Да. Да, ты сможешь ходить. Элизабет сделала всё, что могла, Чарли. Ты просил её не отнимать твою ногу, а она нет, хотя она думала, что, возможно, придётся. Ты сможешь встать и очередной раз.

— Буду ли я калекой?

Она вздохнула.

— Чарли, это зависит от твоего определения калеки. Сможешь ли ты управлять своим кругом на ферме? Нет, возможно, нет. Сможешь ли ты управлять фермой? Да. Сможешь ли ты стать отцом для детей? Да, без вопросов.

Чарли долго молчал. Наконец он снова заговорил.

— Знаете, я думал, что умер. Я помню, как звал ваше имя. Я помню, как мечтал о вас.

— Ты позвонил, и я пришла. Я буду здесь с тобой, пока не настанет время отвезти тебя домой. Тогда я сделаю именно это, и мы начнём жизнь, которую мы запланировали.

class="book">Чарли пробормотал:

— Люблю тебя, — затем закрыл глаза и снова уснул.

***

Понедельник, 24 апреля 1865 г.

В это утро Элизабет добавила небольшое количество лауданума в чайРебекки, надеясь, что измученная женщина уснёт. В течение последних нескольких дней Ребекка сидела, тихо промывая раны Чарли чередующимися мытьями тёплой воды с мёдом и солью каждый час, и тем временем омывала его воспалённый лоб прохладной водой. Доктор была обеспокоена отказом своего друга покинуть Чарли и, наконец, решила взять дело в свои руки. Рано утром она проскользнула в палатку и впервые за несколько дней обнаружила у Чарли жар. Она села на стул и взяла повреждённую руку Чарли в свою, чтобы проверить состояние бинтов.

Чарли застонал, и его веки открылись. Он лежал там с гримасой на лице, наблюдая за Элизабет в поисках каких-то признаков его состояния.

— Добро пожаловать, дорогой друг. Я не собираюсь спрашивать, что ты чувствуешь. Я уверена, что знаю. — Она улыбнулась ему и затем вернулась к осмотру повязки, очень довольная, что рана перестала просачиваться, а повязка всё ещё была чистой.

Чарли, его горло было сухим и сырым от дней лихорадки и медленного насильственного кормления, каркнул:

— Больно. Как плохо?

— Это не красиво, Чарли. Я не буду лгать вам. Вы получили серьёзные травмы, но нам удалось спасти вашу ногу.

Чарли невольно застонал, когда Элизабет поправила шины и повязки на руке.

— Пальцы?

— Вы потеряли два пальца на правой руке, и я подозреваю, что те, что останутся, будут ограничены в использовании, но вам также удалось сохранить руку. Сколько вы помните?

— Большую часть. Плечо, нога, рука. Всё плохо?

— Чарли, раны существенны, но ты жив, и после того, как время восстановится, я верю, что ты обнаружишь, что продолжишь жить долгой, счастливой жизнью. Конечно, у тебя будут ограничения, но ты ничего не сможешь преодолеть.

— Всё ещё ездить?

— Я так думаю. Возможно, вам понадобится специальное седло, чтобы приспособить вашу ногу на некоторое время. Вы обнаружите, что ваше колено несколько тугое. При надлежащем уходе я не предвижу никаких серьёзных проблем.

— Ходить? Танцевать? Бегать?

Она усмехнулась.

— Да, ты пойдёшь. Я уверена, что ты и Ребекка найдёте способ потанцевать; я не сомневаюсь в этом. Что касается бега, я сомневаюсь, что ты когда-нибудь снова побежишь, Чарли.

Чарли лежал там и думал об этом немного. Затем собрал себя через боль и задал ещё один вопрос.

— Шрамы. Как плохо?

Элизабет на мгновение пожевала губу.

Тогда решила, что правда была лучшей:

— Шрамы будут тяжёлыми.

Чарли закрыл глаза. Что-то вышло из него в этот момент.

— Больно. Плохо. Очень плохо.

— Я знаю. — Она почесала шею. — Хотели бы вы что-нибудь от боли? Я могу назначить вам график, который будет держать вас в курсе боли, пока ваше тело не успеет немного исцелиться.

Идея быть оторванным от мира была очень привлекательной. Что Ребекка подумала о шрамах, инвалиде, мошеннике? Было достаточно плохо, чтобы им приходилось поддерживать выдумку мужчины и женщины, но теперь, насколько отвратительным будет для неё шрам и изуродованное тело Чарли?

— Да. Вне. Никакой боли, пожалуйста. Никаких мыслей тоже нет.

— Хорошо. — Она похлопала его по руке. — Я приготовлю лекарство и скоро вернусь. — Она вышла из палатки, чтобы взять сумку и припасы, которые ей понадобятся, чтобы позаботиться о боли подруги.

Чарли лежал в своей кровати и тщательно осматривал каждую область боли в своём теле. Его плечо чувствовало себя так, словно его придавило дерево. Его фланг чувствовал себя так, как будто его сдирал мясник, нарезал колбасу и готовил на горячем огне. Он знал, что ему не хватает пальцев на правой руке, но он чувствовал их всех, и все они чувствовали, что кто-то прикрепил раскалённые кинжалы к каждому. Он не мог представить, как он должен выглядеть. Но что бы это ни было, он знал, что это ужасно. Он больше не будет греческой богиней Ребекки. Ребекка сказала, что красота тела Чарли затаивает дыхание. Любая красота, которую мог иметь Чарли, исчезла, оторванная взрывом горячего металла и рока.

Теперь голос Чарли насмехался:

≪Твоё тело сделает то, что должно было сделать в первую очередь, — оттолкнёт её≫.

Когда Элизабет вернулась, Чарли нетерпеливо проглотил немного горького напитка, который она предложила ему. Забвение приветствовалось по многим причинам.

***

Ребекке сидела, держа руку Чарли, желая, чтобы он приходил в сознание, и не слишком счастлива, что его держали в отключке. Элизабет вошла в палатку с чайником в одной руке и маленьким чайником для супа в другой.

— Элизабет, я бы действительно предпочла, если бы мы могли позволить Чарли выйти из седативного состояния. Кажется, он наполовину мёртв.

— Я понимаю, дорогая, но он испытывал такую сильную боль. Обнажать такое количество мышц — это агония, и рука не намного лучше. Кроме того, если мы хотим вернуть его домой, единственный способ сделать это — успокоить его. Тяжело.

Ребекка вздохнула, кивая и вытирая слёзы одновременно.

— Как вы думаете, когда я смогу забрать его домой?

— Ну, теперь, когда у него поднялась температура, я не вижу причин для задержки. Генерал Грант предложил свой вагон для его перевозки. Это облегчит задачу. И я думаю, что вы были бы намного счастливее иметь его дома, чем вот тут.

— Конечно, это так. Я надеюсь, что быть дома поможет ему быстро поправиться. Эм будет очень взволнована, когда он вернётся домой. Будет трудно заставить её понять, что поначалу время с Папой будет ограничено.

— Вы понимаете, что он должен быть без сознания буквально всю поездку? И что Эм может быть очень напугана, когда её папа такой же недееспособный, как её мама?

— Я знаю, но Чарли станет лучше. У Констанции никогда не было такого шанса.

Элизабет немного подумала. Она уже видела серьёзную депрессию после серьёзных травм и была обеспокоена тем, что Чарли может быть склонен к этому.

— Ребекка, есть ещё кое-что, с чем тебе, возможно, придётся иметь дело.

— Да?

— Нередки случаи, когда мужчины, получившие очень тяжёлые ранения, становятся ужасно меланхоличными. Они могут чувствовать, что их раны делают их как-то меньше, чем они были. Я видела, как они буквально поворачивают свои лица к стене. Я молюсь, чтобы Чарли не пошёл таким образом, но я хотела предупредить вас.

— Я думаю, к сожалению, Чарли было бы очень легко сделать это, но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы этого не произошло. Я только надеюсь, что мне этого достаточно.

— Тогда я посмотрю, смогу ли я договориться о вагоне на завтра.

***

Вторник, 25 апреля 1865 г.

На следующее утро он был адским. Элизабет и Самуэльсон должны были остаться в полку; было слишком много раненых, о которых можно было бы заботиться, чтобы позволить им уйти с Чарли. Уитмен, как гражданский волонтёр, решил пойти с генералом и его женой; однако он глубоко оплакивал смерть Линкольна и пугающие слухи, которые распространялись в результате этого ужасного акта. Дункан, потому что он уже находился в травматическом отпуске, а Джоко, обязанностью которого было остаться с генералом, управлял материально-техническими деталями. Всё, что можно было драпировать траурными знамёнами, было чёрным. Каждый человек в полку носил чёрную повязку. Даже в вагоне были задрапированы чёрные шторы. Вся армия оплакивала Линкольна. Элизабет подготовила Чарли так хорошо, как могла. Он был осторожно привязан к своей кровати и сильно успокоен. Солдаты полка по очереди несли его носилки, чтобы не дать толчков раненому. Доктор была менее успешна в подготовке Ребекки. Она была потрясена тем, насколько бледным был Чарли при свете дня, и каким худым он стал за дни, прошедшие после травмы. Его хорошая рука, когда-то жёсткая и сильная, лежала на сером одеяле, выглядяще почти скелетной и почти прозрачной.

— Элизабет, ты думаешь, это безопасно отвести его домой? Я не уверена, что он достаточно силён; может, нам стоит подождать ещё один день или около того.

Элизабет критически посмотрела на Чарли, а затем повернулась к Ребекке.

— Честно говоря, я думаю, что ему будет лучше в настоящей постели, в надлежащей комнате, с хорошей едой и нежной заботой, чем он будет здесь, в палатке с грязным полом, в военном лагере, который быстро становится центром беженцев. Отведи его домой, Ребекка. Он должен быть там, и ты тоже.

Ребекка кивнула, а затем обняла своего друга.

— Спасибо за всё. Я знаю, что он не был бы жив сейчас, если бы не ты. Обещай мне, что ты придёшь, как только сможешь.

— Абсолютно — в самую первую минуту я смогу уйти отсюда, я пойду. И я верю, что у нас с тобой свадьба, и я просто сожалею, что Ричард не может быть здесь, чтобы проводить тебя.

— Подари ему мою любовь и поблагодари его. — С глубоким вздохом она повернулась и позволила Джоко помочь ей сесть в поезд.

Дункан сидел в дальнем конце машины, рядом с кроватью, которую они поставили для Чарли, уже готовый присматривать за человеком, накаченным наркотиками. Ремень, который он носил, чтобы держать свою раненую руку, делал вещи неловкими, но он приготовился держать Чарли в покое, пока поезд дёрнулся, когда он начал. Уитмен сидел за столом в середине машины с карандашом в руке и открытой тетрадью перед ним, бормоча ≪мой капитан, мой капитан≫ самому себе. Джоко усадил Ребекку на мягкий стул и опустился перед ним на колени.

— Мисс Ребекка, я хочу сказать, что знаю, что не так-то просто подняться с генералом Чарли на ноги, но я обещаю вам, я сделаю всё возможное, чтобы позаботиться об этом.

— Спасибо, Джоко. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Чарли и мне нужны наши друзья рядом с нами прямо сейчас.

— Я добрался до майора Бирнса, чтобы нас ждал транспорт, когда мы войдём. И я предупредил его о том, как тяжело ранен генерал. У него есть команда людей, которые вызвались отвезти его домой, и вагон будет ждать вас. Я думаю, что ношение Чарли будет для него менее стрессовым, чем подпрыгивание в кузове.

Ребекка посмотрела на Чарли, который действительно крепко спал.

— Он внушает большую преданность.

— Он действительно делает. В этом и его предыдущих полках много людей, которые живы благодаря тому, что он делает. Сначала он заботится о своих людях, и они заботятся о нём.

Ребекка встала, похлопав Джоко по плечу. Потратив немного времени на движение поезда, она подошла к Чарли и заняла место Дункана рядом со своим мужем. Она взяла его хорошую руку и наклонилась, целуя его в лоб.

— Мы скоро будем дома, дорогая.

Особенно сильный крен бросил машину немного в сторону, и Чарли застонал от боли, даже через ступор, вызванный лауданумом.

Ребекка встала и осторожно накрыла его грудь своим телом, чтобы он чувствовал себя защищённым.

— Всё в порядке, любовь моя, с тобой всё будет хорошо. — Она поцеловала его в щеку, позволив своим губам на мгновение задержаться.

Поездка продолжалась, чёрт возьми, для Ребекки, с каждым жёстким креном или остановкой, приносящей стон боли от Чарли. И всё же наркотики держали его слишком усыплённым, чтобы говорить или даже признавать её присутствие. К тому времени, когда они достигли Калпепера, шесть часов спустя, Ребекка была эмоционально и физически истощена. Незадолго до их прибытия Уитмен дал Чарли ещё одну дозу лауданума, чтобы облегчить болезненный переход от поезда в конюшни Редмонда и его собственную кровать.

***

Люди Чарли несли его домой в эстафете в течение трёх миль от вокзала до дома. Они знали, что медленный, устойчивый темп ходьбы будет менее травмирующим для него, чем движение в повозке. Придя в дом, Ребекка разрешила людям в последней эстафете отвести Чарли вверх по лестнице в их комнату.

Как только их увидели, дом был заполнен людьми. Они сразу поразили Ребекку. Она приказала солдатам подняться наверх и послала Джоко и Уитмена уложить Чарли в постель; они были единственными, кому она могла доверять. Пока она смотрела, как они поднимают его наверх, она была немедленно осаждена посохом и Эмили.

— Мама!

Ребекка улыбнулась сквозь усталость и опустилась на колени, чтобы поприветствовать дочь.

— Привет, моя маленькая дорогая.

— Мама дома. — Эм обняла Ребекку за шею и поцеловала в щеку.

— Да. Мама дома. Дома, чтобы остаться.

— Папа? — Эм выжидательно оглянулась за Ребеккой, а затем обошла комнату. — Папа?

— Папа наверху.

— Эм идёт! — Она повернулась и начала подниматься по ступенькам, когда Ребекка поймала её и села на ступеньку вместе с ней.

Она положила Эм на колени, а затем посмотрела на Беулу, Тесс, Лизбет, Джинни и Рега, которые все выжидательно ожидали информации. Когда поезд прибыл в драпированном чёрном цвете, наездник бросился к дому и сказал всем, что мисс Ребекка вернулась, но генерал должен быть мёртв.

— Эмили, твой папа очень болен.

— Папе хорошо.

— Эм, прости, но папа очень болен.

В этот момент Эм заплакала.

— Папа умирает!

— Нет, нет, папа не умрёт, но ему нужно время, чтобы выздороветь.

— Мама болеет. Мама умирает. Папа болеет. Папа умирает.

Выражение лица маленькой девочки разрывало Ребекку. Она хотела взять Эм и доказать ей, что с Чарли всё будет в порядке, но в данный момент она сама не была полностью уверена в этом.

— Эм, мама когда-нибудь лгала тебе?

— Нет.

— Я не собираюсь начинать сейчас. Папа будет в порядке, но ему нужно отдохнуть. Я обещаю, я отведу тебя к нему, как только смогу. — Слёзы наполнили глаза Ребекки, частично от страха и частично от истощения. Она просто слишком устала, чтобы ясно мыслить. — Эм, маме нужно переодеться. Пойдёшь с Тесс, а мы пойдём к папе позже, когда у него будет возможность отдохнуть.

Эм посмотрела в лицо своей мамы и поняла, что было бы лучше, если бы она сделала то, о чём её просили. Она чувствовала, что сейчас может быть не время для припадка.

— Да, мама.

Ребекка поцеловала свою дочь и передала её Тесс.

— Как мальчики?

— Хорошо, мисс Ребекка. — Джинни вышла вперёд. — Они просто в порядке. Спят.

— Слава Богу за это. — Она обратилась ко всем из них. — Мне нужно пойти посмотреть на генерала. Я приду позже, чтобы рассказать вам всё.

Она встала и направилась вверх по ступенькам, а её сотрудники наблюдали за каждым усталым шагом. Они волновались за свою хозяйку. Она выглядела так, словно прошла через ад. Было очевидно, что она не спала должным образом и не ела и не принимала ванну в течение очень долгого времени. Лизбет посмотрела на свою семью, затем поднялась по ступенькам.

— Мисс Ребекка, пожалуйста, подождите. Позвольте мне прийти помочь вам. — И с этим молодая женщина поднялась по ступенькам сразу за Ребеккой.

***

Среда, 26 апреля 1865 г.

В бреду, медленно, Чарли просыпался. Его голова чувствовала себя так, как будто его наполнили хлопковым ватином, все части его тела болели, и казалось, будто сам дьявол жарит всю его правую сторону. Ему показалось, что полевой госпиталь стал намного удобнее, чем он помнил из прошлого. Медленно он открыл глаза и огляделся. Он понял, что лежит в своей постели на той стороне, на которой обычно спала Ребекка.

— Боже мой, я не могу быть дома. Это должно быть сон. Ужасный сон. — Он говорил вслух, пытаясь вырваться из этого ужасного, болезненного сна.

Джоко говорил со стула, в котором сидел у окна на дальнем конце кровати.

— Это не сон, генерал С. Ты дома. — Мужчина встал и подошёл к кровати. — Вы были тяжело ранены на станции Аппоматтокс. Помните?

— Я помню, как меня сбили с лошади. Дункан был там. Тогда вы с Джеком были там. Я думал, что умру.

— Вы не умерли, Генерал. Доктор Уокер сделала всё возможное.

— Я помню, как просил её не отнимать ногу.

Чарли поднял перевязанную руку. Агония оторвалась через плечо от движения руки. По форме повязки было ясно, что часть руки отсутствует.

— Вы уверены, что я не умер, и это только моё наказание?

Джоко посмотрел на своего старого друга со смесью печали и жалости.

— Чарли. — Он фыркнул. — Прошло много времени с тех пор, как я называл тебя просто Чарли. — Он прочистил горло. — Чарли, ты был очень тяжело ранен. Половина твоей руки была взорвана. Вся твоя правая сторона — беспорядочна. У тебя не хватает мышечной ткани, но у тебя нет других сломанных костей, и в конце концов ты заживёшь, чтобы иметь это в виду в ближайшие недели.

— Что вы имеете в виду? — Чарли попытался пошевелить правой ногой. Боль была такой сильной, что ему пришлось сдержать крик. И он не смог пошевелить ногой. Когда он снова смог говорить, он задохнулся: — Господи, Джоко. Я пойду?

— Может быть, с тростью.

Чарли закрыл глаза. Было достаточно плохо, что он не мог предложить Ребекке настоящую жизнь с настоящим мужчиной. Теперь у неё на руках покалеченный калека.

Плоским голосом он спросил:

— Как я попал домой?

— Мы привезли тебя домой в поезде генерала Гранта.

Чарли долго думал. Пока он лежал, Джоко тщательно проверил повязки. Там не было никаких признаков просачивания, поэтому он оставил их.

— Где мисс Ребекка?

— Я думаю, внизу с детьми.

— Где она спит?

— Она использовала Давенпорт прошлой ночью, чтобы не беспокоить и не причинять тебе боль.

— Джоко. Сделаешь мне одолжение?

— Что-нибудь, Генерал C.

— Поставьте детскую кроватку в моём кабинете. Мне нужно дать мисс Ребекке её кровать и место для сна с комфортом. Делайте то, что вам нужно, чтобы перевезти меня туда сегодня.

— Чарли, ты думаешь, это хорошая идея? Мисс Ребекка…

Чарли огрызнулся.

— Джоко, не спрашивай меня. Просто заставь меня двигаться как можно быстрее. И не говори мисс Ребекке, пока это не будет сделано.

***

После того, как они уложили Эм спать, с обещанием, что они увидят папу, когда она проснётся, Ребекка пошла проверять Чарли. Когда она вошла в комнату, она была потрясена, обнаружив, что кровать пуста, а Лизбет меняет простыни.

— Где Чарли?

— Генерал Чарли попросил мистера Джоко перевести его в свой кабинет внизу.

— Как?

— Я не знаю больше, мисс Ребекка. Они перенесли его, а затем мистер Джоко сказал мне перестелить вашу кровать свежим постельным бельём.

Ребекка вышла из комнаты. Она была взбешена и расстроена, очень плохая комбинация, когда дело дошло до Ребекки Редмонд; Джоко собирался получить его с обеими бочками.

— Джоко! — закричала она, спускаясь по лестнице.

Джоко был на пути наверх, когда услышал мисс Ребекку. Он поспешил на последние ступеньки и обнаружил, что она стоит, положив руки на бёдра, посреди зала и выглядит очень злой.

— Да, мэм?

— Не могли бы вы сказать мне, почему вы перевели Чарли в его офис?

— Потому что, мэм, он приказал мне. Сказал, что кровать была слишком мягкой, и что вам нужно место, чтобы спать с комфортом.

— И ты не думал, чтобы проверить со мной в первую очередь? — Ребекка дрожала теперь, частично от гнева и частично от разочарования. — Как, во имя Бога, я должна заботиться о нём, если он там?

— Мэм, он специально попросил, чтобы либо мистер Уитмен, либо я позаботились о его ранах. Он сказал, что не хочет, чтобы вы загрязняли ваши руки его кровью.

Ребекка стояла в шоке. Она не знала, как на это ответить. Она заботилась о Чарли уже несколько дней.

— Мне нужно поговорить с ним.

— Да, мэм, я верю, что вы делаете. Я не знаю, что не так, но что-то есть.

Ребекка прошла вниз по лестнице и постучала в дверь Чарли.

— Чарли? Это Ребекка. — Сказала она без необходимости. — Могу ли я войти?

Тишина встретила её стук. Она снова постучала.

— Чарли, пожалуйста. Пожалуйста, позвольте мне войти. Мне нужно увидеть вас. Мне нужно поговорить с вами.

Больше тишины. Она глубоко вздохнула и открыла дверь. Зайдя внутрь, она осторожно закрыла её за собой.

— Чарли?

Чарли лежал на своей койке, лицо повернулось к окнам, выходящим на задний двор, вниз к пруду. Он повернул голову и посмотрел на неё, когда она вошла.

Очень тихо он сказал:

— Привет, Ребекка.

Она улыбнулась и подошла к кровати, опустилась на колени и положила руку ему на спину.

— Привет, дорогая. Пожалуйста, скажи мне, почему ты заставил Джоко перенести тебя сюда.

— Тебе нужна твоя кровать, и со мной в таком состоянии тебе не может быть легко или приятно делиться ею со мной. Кровать была слишком мягкой, и вещи, которые мне нужны, чтобы заботиться обо мне, находятся здесь, на зимней кухне. Я думал, что быть ближе было бы хорошо. Проще. Проще.

— Понятно. Хорошо, я могу принять это, но я надеялась, что ты будешь ближе к детям. Эм просит тебя, а тебе ещё предстоит встретиться с мальчиками.

Эм. Эм, которая думала, что её папа — лучший мужчина в мире. Он не мог позволить Эм видеть его таким.

— Ребекка, у меня нет энергии, чтобы увидеть Эм. Я не хочу, чтобы она видела меня таким. Всегда.

— Чарли. Чарли, дорогая. Эм по тебе соскучилась, она плакала без тебя почти каждый день. Она не будет заботиться обо всём этом. Всё, о чём она будет заботиться, это то, что её папа вернулся домой. Чарли, этот ребёнок уже потерял двоих родителей, не отнимай у неё третьего.

Чарли сжал челюсти.

— Ребекка. Посмотри на меня. Каким родителем я могу быть сейчас? Я едва ли не человек.

— Чарли, да, сейчас тебе нужно отдохнуть и исцелиться, но со временем у тебя всё будет хорошо и…

— Иисус Христос, Ребекка. Посмотри на меня. Посмотри на меня! Я всегда был тенью человека, плохой имитацией. Теперь я всего лишь кусочки! Я не могу ходить. Моя рука ушла. Я буду ничем иным, как массой шрамов, когда я вылечусь. Я могу быть только бременем, поэтому оставь меня. Создай жизнь для себя, для детей. Им не нужно иметь грустного наполовину человека, который не может даже пойти в ванную один ради отца. Оставь меня.

— Чарли… пожалуйста… не говори…

— Ребекка… — иди. Иди! Пожалуйста, иди.

Ребекка встала, чувствуя слёзы на её глазах. Она отступила от Чарли.

— Я люблю тебя. Ничто из того, что произошло, не изменит этого. — Слёзы потекли по её щекам, когда она повернулась и вышла из комнаты.

Джоко следовал за Ребеккой вниз по лестнице и стоял в тени, желая помочь, чувствуя себя негодяем, чтобы подслушать, и терялся в том, что делать, чтобы помочь своему другу и великолепной женщине, которая любила своего генерала.

========== Глава 35 ==========

Пятница, 5 мая 1865 г.

Почти прошла неделя с Ребеккой, и половину из них Чарли провёл дома. После того ужасного первого дня Чарли остался в своём кабинете, отказываясь принимать кого-либо, кроме Джоко или Уитмена. В конце концов, даже Уитмену запретил, когда Чарли взял на задание исключить Ребекку из его больничной комнаты.

Элизабет прибыла поздно днём, прибыв на карете из уже распущенной полевой больницы в Аппоматтоксе. Самуэльсон был с ней. Как и Блэк Джек. Ричард и одна компания из 13-го сопровождали её, так как защита на дороге была жизненно важна сейчас, когда страна кишела людьми, которые подписали свои клятвы и пытались добраться до дома. Остальная часть 13-го направлялась на военном поезде в Бакс Каунти, штат Пенсильвания или Колумбус, штат Огайо, чтобы собрать армию и вернуться к гражданской жизни. У мужчин, сопровождающих Ричарда, не было домов, куда можно было вернуться; они думали, что Калпепер был таким же хорошим местом для строительства новой жизни. Прибыв в Калпепер, они расстались, и мужчины сообщили Бирнсу о проживании в городе, а Ричард, Самуэльсон и Элизабет повернули на юг и запад к конюшням Редмонда. Беула и Рег были в дверях, чтобы приветствовать небольшую вечеринку. Ричард хотел поехать к конюшням, чтобы убрать лошадей, но Рег тихо покачал головой и поспешил присмотреть за лошадьми. Ребекка, услышав шум, пришла из детской, где она ухаживала за безутешной маленькой девочкой. Она так обрадовалась, увидев маленькую группу, что буквально полетела вниз по лестнице в объятия Элизабет.

— О, Боже, я так рада тебя видеть, что даже не могу тебе сказать.

Элизабет нежно обняла эту женщину, которую она считала сестрой.

— Что это, Ребекка?

— Это Чарли. Он… это… — Она расплакалась в слезах, не в силах выразить боль и разочарование, которые прочно обосновались в её душе и темноте над её сердцем.

Элизабет посмотрела на Ричарда поверх рыдающей женщины на её руках, с тёмным нахмурившимся беспокойством на её чертах. Ричард осторожно поднял Ребекку на руки и наполовину перенёс женщину в заднюю гостиную. Элизабет дала знак Беуле принести чай и отослала Самуэльсона, чтобы найти Джоко или Уитмена и выяснить, что на самом деле происходит. Ричард усадил Ребекку в удобное кресло и предложил свой платок.

— Теперь, дорогая леди, расскажите нам, что происходит с этим подлецом.

— Он отвернулся от меня. Он не видит меня. Он не видит Эм. Он ещё не видел мальчиков. Эм вне себя, плачет за ним на каждом шагу. Ничто не удовлетворяет её. Она стоит у двери его кабинета, который он запер, и умоляет его открыть дверь. Единственный, кого он впускает в комнату, это Джоко, и даже тогда это только для еды. Я полностью потеряна. Я просто не знаю, что делать.

Элизабет посмотрела на Ричарда, её сердце упало ей на грудь. Она боялась такой реакции от Чарли. Это случалось слишком часто с физически крепкими и очень активными мужчинами, когда они обнаруживали, что они никогда не смогут делать то, к чему они привыкли, снова. В случае Чарли, потому что его шарада была настолько зависима от его физического состояния, воздействие могло быть только разрушительным.

— Я надеялся, что он будет сильнее этого, но это не неизвестно, дорогая. Травмы, столь же тяжёлые, как у Чарли, оставляют свой след как на душе, так и на теле. Хотя я сделаю всё, что могу. Я пойду и посмотрю на него сейчас?

— Пожалуйста, возможно, вы сможете дозвониться до него. Я не думаю, что он понимает, что мы всё ещё любим его и нуждаемся в нём.

Элизабет подняла бровь.

— Нет, я полагаю, что упрямый дурак совсем этого не понимает. Он никогда не понимал, что многие из нас его любят.

— Пожалуйста, иди поговори с ним. Может, он тебя послушает.

Элизабет вышла из гостиной, чтобы найти Джоко, ожидающего её в холле.

— Итак, Джоко, насколько это плохо?

— Хорошо, позвольте мне сказать вам, что эта упрямая задница едва ест. Сейчас он лишь лежит в этой кровати и смотрит в окно. Он даже не будет говорить о Ребекке или детях. Я даже принял меры предосторожности, убрав всё его огнестрельное оружие из комнаты.

— Он вообще встал? Он должен идти хотя бы на несколько шагов за раз.

— Он отказывается, кроме как встать и запереть дверь.

Элизабет закатила глаза и стиснула зубы.

— Чёрт его побери, он сдаётся.

Джоко посмотрел на землю, отказываясь встретиться с ней взглядом.

— Боюсь, что так. Пожалуйста, попробуйте, доктор.

— Конечно. — Она похлопала его по плечу и повернулась к кабинету Чарли.

Элизабет и Джоко продолжили спуск по лестнице. Там они обнаружили маленькую Эмили, присевшую у двери, прижимающую к груди своего щенка Папу и тихо плачущую. Вид маленькой девочки, ожидающей у двери отца, чуть не уничтожил Элизабет. Она осторожно подошла к Эм и подняла её на руки.

— Тише, малышка. Мы увидим, сможем ли мы снова исправить твоего папу. — Она повернулась к Джоко. — Ключ, пожалуйста, — прекрасно зная, что он должен быть.

Молча он передал его ей и освободил от пачки тихо плачущего ребёнка и многострадального щенка. Элизабет подождала, пока Джоко не окажется вне поля зрения Эми, прежде чем она отперла дверь и вошла в комнату. Она увидела его там, спиной к ней, как сказал Джоко, глядящего в окно.

— Привет, Чарли.

Чарли не шевелился и не признал свою запись. По напряжению в его теле она могла сказать, что он знал, что она там; он просто отказался отвечать.

— Вы гордитесь собой, генерал Редмонд?

Он не ответил.

— Ты разрушаешь свой дом и свою семью. Ребекка почти в истерике из-за беспокойства о тебе, и не говори мне, что ты не слышишь, как маленькая Эмили плачет из-за этой двери.

Слова Элизабет пронзили душу Чарли. Было ужасно слушать, как твою собственную смерть оплакивали до того, как тебя не стало. Если бы он мог просто быстро покончить с этим, всё было бы кончено, и они могли бы начать строить новую жизнь. Там был тот новый человек, которого, по словам Джоко, Ребекка наняла для работы с лошадьми. Из того, что мог сказать Чарли, человек выглядел хорошо, который явно был хорош с животными и которого, Чарли видел, заставил Ребекку улыбнуться.

— Вы дурак, знаете ли вы это? Всю свою жизнь вы надеялись найти это — жену и семью — и теперь у вас есть обе. Почему вы пытаетесь уничтожить это, Чарли? И вы тоже можете ответить мне. Я не уйду, пока ты не уйдёшь.

Чарли перевернулся на спину, вздрогнув, когда бинты потёрлись о его нежную, исцеляющуюся плоть и уставился на Элизабет.

— Посмотри на меня, Элизабет, и скажи мне честно. Буду ли я когда-нибудь снова целым? Смогу ли я когда-нибудь держать своих детей в этой руке? — Он поднял правую руку так далеко, как только мог, которая была на несколько дюймов выше кровати. — Я научу своих сыновей бегать и ездить с этой ногой? — Он фыркнул. — И, моя возлюбленная. Что она увидит, когда взглянет на моё тело? Увидит ли она ≪греческую богиню≫, которой она когда-то называла, или увидит калеку, пронизанную ужасными, уродливыми шрамами, которые больше не могут терпеть быть тронутыми из-за боли? Оставь меня, Элизабет. Чарли, которого ты знала, умер на станции Аппоматтокс.

— Ты… ты… — Элизабет попыталась сдержать свой гнев, но решила против этого. — Чёрт возьми, Чарли Редмонд! Ты хоть представляешь, сколько людей работало, чтобы спасти твою жизнь? Ты хоть представляешь, что когда ты был ранен, твои люди оплакивали тебя больше, чем когда был убит президент Линкольн? Чёрт, Чарли, мужчины, которые могли свободно уйти, когда было заключено перемирие, оставались в лагере до того дня, когда тебя отправили домой. И я так усердно трудилась, чтобы спасти тебе жизнь! Я должна была отнять твою ногу. Это вызвало у нас дни неприятностей, но мы были неутомимы в твоей заботе, чтобы ты не потерял её. Чёрт возьми! Чёрт возьми, ты считаешь свою жизнь само собой разумеющейся, когда так много мужчин и мальчиков потеряли свою… — Она так дрожала, что теперь она могла сделать всё, чтобы сопротивляться желанию дать пощёчину ему.

Чарли холодно посмотрел на неё.

— Ты должна была позволить мне умереть. — Он отвернулся от неё, чтобы возобновить бдение через окно.

Здесь была его мечта; он хотел, чтобы это было последним, что он когда-либо видел, так как он не мог смотреть в глаза Ребекке и знать, как ужасно он подвёл её.

— Как ты смеешь! Я врач, и моя первая клятва — спасать жизни. Ты можешь принять это как должное, Чарли, и тебе сейчас всё равно, но есть люди, которые любят тебя и хотят, чтобы ты был рядом. Ты можешь верить во что угодно. Тебе нравится, но не смей никогда говорить мне, что я должна была позволить тебе умереть!

Джоко, вернув Эми своей матери и отдав щенка на попечение полковника Ричарда, тихо вернулся в комнату. Он услышал последние слова и знал, что Чарли не ответит. Молча он взял Элизабет за руку и вывел её из комнаты, закрыв за собой дверь. Чарли лежал молча, глядя в окно, невидя, ослеплённый слезами, которые наполнили его глаза и промочили подушку.

***

Понедельник, 8 мая 1865 г.

Ребекка обнаружила, что наличие Ричарда и Элизабет вокруг было помощью облегчить стресс, если не боль ситуации с Чарли. Неожиданное возвращение её двоюродного брата Альберта с войны сняло стресс от попыток управлять конюшнями с помощью только Тарента и Макфарлейна. Она слышала, что он умер, хотя подтверждения его смерти никогда не было. Он был вырезан из той же ткани, что и её отец, и ему было удобнее с лошадьми, чем с людьми. Это оставило её собственную душевную боль и детей на управление Ребеккой — более чем достаточно для одной женщины, чтобы иметь дела в любое время. Это был прекрасный день, ясный с ярким солнцем. Ребекка подумала, что провести некоторое время на солнце с младенцами и щенком поможет ослабить тоску Эм. Поэтому Сара приготовила обед для пикника, и вся семья, включая Ричарда, Элизабет и Альберта, была отложена в маленьком дворике у пруда на обед. Эм сидела на земле с Альбертом и играла с некоторыми фигурками палок, которые он вылепил для неё. Ричард держал своего однофамильца и издавал по-настоящему глупые звуки, что почти сводило с ума Ребекку и боль таяла, когда она наблюдала за ним. Она прижала маленького Чарли к себе и посмотрела на окна кабинета Чарли.

— Я в конце концов, Элизабет. Я так устала.

— Я знаю, дорогая. Я тоже. Каким-то образом ему что-то нужно. Но я клянусь, я понятия не имею, что. — Элизабет немного подумала. — Итак, расскажи мне о своём кузене.

Ребекка улыбнулась Альберту, который так старался рассмешить Эм.

— Он — старший сын сестры моего отца. Из её трёх мальчиков он единственный, кто вернулся с войны, и, как и я, у него не осталось семьи. Поэтому он приехал сюда. Я любила Альберта как брата, когда была ребёнком и я рада, что он здесь.

— Ну, он определённо принёс немного радости в этот дом. Я рада, что вы помогли.

Ребекка кивнула, переводя маленького Чарли, когда он начал суетиться.

— Я надеюсь, что когда-нибудь Чарли захочет встретиться со всей семьёй.

Альберт прервал их разговор.

— Извините, доктор Уокер, но насчёт того чёрного жеребца, которого вы привели с собой? Он действительно нуждается в упражнении, но никто, кажется, не может его оседлать. Интересно, вы не возражаете, если я попробую?

Элизабет и Ричард оба усмехнулись. Ричард ответил.

— Молодой человек, на этой лошади никогда не ездил никто, кроме генерала Редмонда и, в очень редких случаях, сержанта Джексона. Если вы достаточно смелы, чтобы выйти с ним в стойло или на ринг, пожалуйста, не стесняйтесь. Просто предупреждаю, что Джек имеет собственный темперамент.

Эм услышала имя лошади своего папы. Если Джек был в доме, то папа тоже. Волнение осветило её лицо.

— Джек, Джек, Джек, — скандировала она.

Альберт выглядел удивлённым. Это было самое оживлённое, что он видел своего двоюродного брата с тех пор, как приехал.

— Ты хочешь пойти со мной, чтобы увидеть Джека, Эм?

Она решительно кивнула и поднялась на ноги.

— Джек, папа Орси.

Ребекка ничего не могла с этим поделать. Эм была так решительна и так мила об этом, и она была так рада, что Эм наконец-то проявила интерес к чему-то — чему угодно — что она громко рассмеялась. Альберт поднял ребёнка на руки. Он сбросил своё пальто в тёплую погоду и стоял только в рукавах рубашки, держа маленькую девочку, которая крепко держалась за его шею.

— Тогда давай пойдём посмотрим на Орси.

***

Чарли лежал в своей койке, наблюдая, как сцена разворачивается перед ним. Его жена, его дети, его друзья и этот странный, красивый мужчина в том месте, где он хотел быть всем сердцем и знал, что он никогда не сможет быть снова. Сердце Чарли лежало разбитым в остатках его изуродованной плоти, гниющей на поле на Станции Аппоматтокса. Мужчина был высокий, темноволосый, хорошо сложенный, с вспыхивающей улыбкой и лёгкой грацией. Эм явно доверяла и любила его. Он мог заставить Ребекку улыбнуться. Может быть, это был мужчина, с которым должна была быть Ребекка. Чарли всем сердцем желал, чтобы Джоко оставил ему хотя бы свой меч. Он наблюдал, как мужчина поднял Эм на руки и направился к конюшне. Они вошли и через несколько минут вышли с Джеком на выпад. Они втроём вошли в небольшой загон, и Джек последовал за ним, как хорошо тренированный кляп. Где был жестокий боевой конь Чарли? Когда Эм сидела на его плечах, мужчина провёл Джека по земле. Один из женихов принёс седло и уздечку Джека, на несколько мгновений сняв Эми с рук мужчины, пока тот не отпустил его. Затем, когда Джек тихо стоял за ним, мужчина вскочил в седло, взял Эм от жениха и поставил её перед собой, и вытащил Джека из загона. Чарли больше не мог этого выносить. Он изо всех сил пытался подняться с кровати и пробирался по комнате, ища что-то, всё, что он мог использовать, чтобы закончить свою жизнь. Ему ничего не осталось. Он очистил старый стол и стал искать в ящиках нож, верёвку и всё остальное. Наконец, в ослабленном состоянии он упал в старое кожаное кресло у камина. Там он сидел и рыдал от ярости, разочарования и боли в своей душе.

***

Выйдя, Джек только что сделал Эм более решительной. В своих двухлетних мыслях она очень тщательно думала о том, что должно произойти, чтобы папа не захотел её видеть. В тот день, когда ей следовало вздремнуть, маленькая девочка думала долго и усердно. Наконец, ей пришло в голову, что единственная причина, почему папа не видит её, заключается в том, что она была плохой девочкой. Она знала, что не была смелой девочкой, которую обещала, когда папа уйдёт, и что она несколько раз пыталась нервировать маму Бекку. И она плакала и плакала, когда они положили маму в ящик, отвели её в церковь и посадили в землю. Она не была храброй, хорошая девочка, папа хотел, чтобы она была. Может быть, папа перестанет наказывать её, если она снова пообещает быть хорошей.

Очень тихо Эм встала со своей кровати и, позвав щенка Папу к себе, спустилась по лестнице в холл. Она огляделась вокруг, желая быть уверенной, что никто из взрослых не затащит её в постель, когда она должна была дремать. Когда зал был пустым, она сползла к задней лестнице и спустилась по ней. Там они с щенком Папой повернулись к двери в кабинет папы и собрали всю свою двухлетнюю смелость. Ей просто нужно было, чтобы папа её увидел. Она так скучала по нему, и ей было так жаль, что она была плохой. Она двинулась по коридору, спотыкаясь о свой спальный халат, и ткнула рукой. Она смотрела на это и хотела плакать, но если она заплачет, ей будет плохо, и папа её не увидит. Она сжала руку и подошла к двери, постукивая рукой.

— Папа, Эм хорошая. Пожалуйста, папа. — Она ждала, и когда ответа не было, она попробовала ещё раз, хотя начинались слёзы. — Папа, будь добрым.

Чарли сидел на своём стуле, погружённый в собственную боль и безрадостный, безнадёжный гнев. Он услышал голос своей дочери, но подумал, что это заблуждение, доведённое до его собственного ума, чтобы мучить его. В конце концов, он видел, как она смеялась и играла с темноволосым мужчиной всего несколько часов назад.

— Папа, я буду хорошей. Прошу. Пожалуйста! — Она прислонилась к двери, её тело содрогалось от слёз, которые она так отчаянно пыталась сдержать, чтобы ей не было плохо для её папы. — Папа! Им нравится папа!

Чарли был в аду.

≪Ох, Эм. Я люблю вас. Вот почему я должен отпустить тебя. Я сломлен, малышка, и больше не гожусь для тебя. Пожалуйста, тебе и твоей маме нужен кто-то, кто не похож на меня. Вам нужен настоящий отец, а не сломленная старуха, чья жизнь — ложь. Пожалуйста, детка, забудь меня. Пожалуйста≫.

Но он не мог заставить себя пойти к двери, потому что он знал, что если он увидит её, его решимость сломается. Он знал, что если он увидит свою маленькую дочь в такой сильной боли, он сломается, возьмёт её в свои хорошие руки и попытается заставить её чувствовать себя лучше. И он просто не мог этого сделать ни с ней, ни с самим собой. Эмили упала на дверь, затем медленно скользнула по ней, рыдая, но стараясь не шуметь. Её щенок пытался облегчить её боль, облизывая её слёзы, но она набросилась и ударила его, заставляя щенка взвизгнуть и пошатнуться назад, его хвост поджался между его ног. Эм никогда не била его раньше. Но щенок Папа не оставит свою маленькую девочку.

— Стоп! Папа злится на Эм. Эм плохая девочка. Папа не любит Эм.

Чарли не мог этого вынести. Он попытался подняться со стула, но сочетание его травм и нехватки пищи привело к невозможности этого. Он упал на спинку стула. Дойдя до двери снова, пытаясь снова, он потерял сознание.

Джоко спустился по лестнице. Пришло время попытаться заставить генерала снова что-нибудь съесть. Там он нашёл маленькую девочку, рыдающую на полу. Щенок прятался под лестницей, хныкая. Джоко бросился к ребёнку и поднял её.

— Ах, маленькая девочка, иди сюда. Скажи дяде Джоко.

— Эм плохо. Папа не любит Эм. Пвиз. — Она схватила его за рубашку и посмотрела прямо ему в глаза. — Скажи папе, Эм хорошая.

— О, девочка, Эм очень хорошая. Твой папа — полная задница, и я готовсказать ему об этом. Папа болен, милая. И он не хочет, чтобы ты получила то, что у него есть. Терминальный случай глупости, я бы сказал. Позвольте мне поднять вас наверх. Пора готовиться к ужину.

— Папа болен? Папа умирает? Нет, — пауза. — Папа не умирает. Им нравится папа. — Теперь она сломалась и рыдала, весь её маленький двухлетний запас исчез с мыслями о том, что папа умрёт.

Его тоже положат в ящик.

— Нет, малыш, твой папа не умрёт. Обещаю. Нет, если я не убью его лично. Вы позволите дяде Джоко отвезти вас наверх к Тесс, и я обещаю, вы увидите своего папу в течение следующих нескольких дней.

Эм фыркнула и положила голову на плечо Джоко. Её маленькое тело всё ещё дрожало, и она просто позволила ему отвести её подальше от двери папы. Джоко поднялся по лестнице, осторожно неся измученного ребёнка. Добравшись до вершины первого лестничного пролёта и поднимаясь по лестнице на второй этаж, он услышал грохот, доносящийся из задней гостиной. Он повернул вниз по лестнице, чтобы проверить.

— Тише, малышка, — предупредил он, когда Эм зашевелилась на его плече, любопытство почти преодолело её печаль. — Нам нужно на минуту проверить вашу маму.

Ребекка стояла посреди гостиной, глядя на свою истекающую кровью руку и разбитое стекло в окне. Прежде чем она узнала об этом, дверь открылась, и в комнату вошли Ричард, а затем Элизабет и Джоко, несущий Эм.

— Вот как! — Кричала она, всё ещё дрожа от собственного гнева и разочарования. — Я закончила! Я не могу больше терпеть! Я сделала всё, что могла!

Элизабет посмотрела на кровоточащую руку.

— Ребекка, что ты наделала?

Ричард потянулся за своим платком и сразу же двинулся к Ребекке, чтобы остановить кровь.

Эм посмотрела на свою маму, которая стояла там, истекая кровью и крича, и сразу же начала плакать. Джоко просто стоял там, держа плачущего ребёнка, неподвижно, его лицо медленно становилось завораживающим оттенком красного. Ребекка посмотрела на Эм.

— Пожалуйста, прекратите этот непрерывный плач! Это никому не приносит пользы! — Она отступила, как только Ричард попытался прикоснуться к ней. — Нет, я не хочу никакой помощи! Просто оставь меня в покое. Я должна была знать, что это приведёт к катастрофе! Я забрала каждого попавшегося на мою сторону ребёнка, сироту и беженца. Я доверяла Чарли и он выгнал меня. Я закончила. Я больше не могу!

Эм посмотрела на маму испуганными глазами. Да, она знала, что её мама хотела, чтобы она не плакала так много, но она никогда не кричала. И вся эта кровь. Эм сунула кулак в рот и попыталась остановить свои слёзы. Она была в ужасе. Элизабет посмотрела на Ребекку. Ребекка была в истерике, это было очевидно. Она подошла к своей подруге, намереваясь взять её и помочь ей получить некоторый контроль.

— Стоп! Просто остановись! — Ребекка отступила, было ясно, что она не знала, насколько сильно она порезалась; кровь стекала по её руке, оставляя капли на ковре. — Ему всё равно. Ему всё равно, что он разрушает эту семью. Почему это должно иметь значение для меня сейчас?

Элизабет вышла вперёд и ударила Ребекку по лицу.

— Останови это. Просто прекрати это, Ребекка. Ты ужасаешь их.

Ребекка моргнула, ошеломлённая. Она посмотрела на свою дочь, которая крепко сжалась в руках Джоко, стараясь не заплакать и потерпев неудачу.

— Прости, моя маленькая дорогая. Прости маму. — Слёзы потекли из её глаз, и она просто села на ближайший стул. — Мне очень жаль.

Челюсть Джоко была установлена. Он подошёл к Ребекке и сунул Эм в её руки.

— Позаботься о своей дочери. Она нуждается в тебе больше, чем ты можешь знать. Я скоро вернусь. — Обернувшись, он выбрался из комнаты.

Ребекка крепко обняла её и покачала.

— Извини маму, Эм, мне очень жаль. Я не хотела кричать. — Она собиралась поднести другую руку, чтобы успокоить дочь, когда увидела кровь. Она подарила это Элизабет. — Не могли бы вы… пожалуйста? Извините, Элизабет. Я не знаю, что на меня нашло. — Она посмотрела на Ричарда. — Я тоже извиняюсь перед тобой, Ричард.

Молча Элизабет проверила руку Ребекки на предмет осколков стекла, а затем использовала платок Ричарда в качестве самодельной повязки. Ричард посмотрел на женщину, сжал её до предела и тихо заговорил.

— Всё в порядке, Ребекка. Я удивлён, что ты продержалась так долго. Если бы это был я, я бы выбил дверь. Всё, что мы можем сделать сейчас, — это молиться, чтобы Чарли скоро пришёл в себя.

— Я молилась каждый день с тех пор, как привела его домой. — Она посмотрела на Эм, которая наконец успокоилась и поцеловала её ребёнка в голову. — Я люблю тебя, моя маленькая дорогая.

***

Джоко штурмовал вниз по лестнице. Он достаточно пережил, и леди этого дома наверняка пережила. К моменту, когда он подошёл к двери Чарли, он был почти в беге, и импульса для него было более чем достаточно, чтобы открыть дверь. Ворвавшись в комнату, он увидел Чарли, сидящего в кресле, с застекленевшими глазами, смотрящими в пространство.

— Ну, ты наконец сделал это, чёрт возьми!

Чарли только посмотрел на него, растерявшись.

— Идите и сидите там, как идиот. Идите и жалейте себя. Мне уже жаль вас! Я только что видел, как ваша прекрасная, сильная жена теряет свои чувства. Доктор Уокер сейчас там, вероятно, накладывает швы на её руку, потому что она проложила её через стеклянное стекло. Именно ей и вашим малышам я буду сейчас жалеть время.

Чарли встряхнулся.

— Ребекка? Швы?

— Да, швы на её руке. Она порезала руку, потому что бремя, которое вы возложили на её плечи своим упрямством, наконец-то досталось ей. Не говоря уже о том, что я нашёл вашу маленькую девочку за дверью сегодня, обещая быть доброй и умоляющую меня заставить тебя снова полюбить её.

Чарли закрыл глаза. Спокойным, терпеливым тоном, как будто объясняя ребёнку, Чарли начал.

— Посмотрите на меня, Джоко. Я никогда не был человеком, в котором нуждаются Ребекка и Эм. А теперь я даже не целое человеческое существо. Всё, что я могу сделать, это быть бременем для них. Поэтому они теперь будут чувствовать боль, и я извиняюсь, но тогда я уйду, и у них может быть настоящая жизнь. У них есть все деньги, в которых они нуждаются. Может быть, этот темноволосый джентльмен, которого, похоже, любит Ребекка, и Эм, с которым нравится играть, позаботится о них.

Джоко не мог с этим ничего поделать; он начал смеяться.

— Вы осёл. Вы знаете, кто этот молодой человек?

— Я предполагаю, что он какой-то южный солдат, возвращающийся домой после войны. Кажется, он пришёл ухаживать за Ребеккой. — Чарли начал говорить что-то ещё, но просто не мог достать это изо рта.

Он собирался сказать: ≪Я желаю ему добра≫, но правда заключалась в том, что он хотел, чтобы этот человек был в аду. Ребекка была единственной любовью, которую когда-либо имел Чарли, и он больше не заслуживал её, если когда-либо имел.

— Это её двоюродный брат, сукин сын. Старший сын её тёти. Ребекка — это вся семья, которую он оставил, поэтому он приехал сюда. Я не хочу вам этого говорить, мальчик Чарли, но единственный человек, которого хочет Ребекка в её жизни, именно ты.

Чарли наполовину поднялся со стула. Он посмотрел на Джоко.

— Ты дурак. Как ты можешь так говорить? Ты видел, каким стало моё тело. Как кто-то может хотеть дотронуться до того, кто похож на меня? Не говоря уже о нежной, чувствительной женщине, такой как Ребекка. Иисус Христос, Джоко. До Ребекки, единственные, кто трогал меня, были шлюхи, которым платили за то, чтобы они были осторожны и отзывчивы. Она хотела меня, а не этого изуродованного оправданиями тела. Что я должен делать? Прислушиваться к ней и заниматься любовью? Я даже не могу заставить её дверь прямо сейчас, не говоря уже о том, чтобы подниматься по ступенькам. А когда я это увижу и увижу отвращение и жалость на её лице, что тогда? Кто из моих детей, которые знают только папу, который хромает вокруг, не может научить их ездить, охотиться, стрелять — быть гордыми мужчинами и женщинами? Какой гордости может научить калека? Как я могу управлять этой фермой — со стула? Джоко, Мне нечего им дать. Отпусти меня.

— Ты не помнишь, не так ли? Ты не помнишь, как Ребекка находилась рядом с тобой в лагере, не так ли? Она сделала тебе операцию, Чарли, когда Элизабет была слишком измотана, чтобы делать это должным образом. Эта дама взяла эти инструменты в руку и позаботилась о твоих ранах. Она знает, как ты выглядишь, Чарли, и она ещё не уклонилась от этого. Что касается твоих детей, Христос! Им нужен только папа, они не заботятся о твоих ранах. Ваши мальчики будут расти вместе с ним. Для них это будет нормально, настолько нормально, насколько вы позволите. Доктор Уокер верит, что вы снова поедете, если вы сойдёте с лени, пожалеете себя и сделаете то, что вы должны сделать, чтобы поправиться. Мы ничего не можем сделать, чтобы помочь вам, если вы не поможете себе в первую очередь.

Чарли поймал только первую часть речи Джоко. Он был ошеломлён.

— Она была там? Я думал, что сплю? Она была той, кто… О, Боже. Я был такой дурак. Как она туда попала? Что случилось? Ты должен сказать мне, Джоко. Я сделал из вещей?

Бровь Джоко медленно приподнялась над его глазом, приподнявшись на лбу, и он сжал кулаки на бёдрах.

— О, так вот как это? Понятно. Да, она была там. Элизабет послала за ней, когда мы думали, что ты умрёшь, но она пришла, решительная, что ты не умрёшь. Она даже придумала лечение на инфекцию, которая почти стоила тебе той ноги, о которой ты так беспокоился. Она оставалась рядом с тобой, пока Элизабет не положила в чайуспокоительное, чтобы она не спала. Она никогда не отворачивалась от тебя. Потом она привела тебя домой и хотела помочь тебе поправиться, а ты выгнал её, Чарли, мальчик. Ты прогнал её. — Он вздохнул, положив руки на бок. — Всё, что тебе нужно сделать, это попросить её увидеть, и она будет здесь. Да, Чарли, ты чертовски хорошо устроил беспорядок, и тебе чертовски повезло, что у тебя есть прощающая женщина в Ребекке.

Чарли посмотрел на себя сверху вниз, одетый в грязную ночную рубашку, без обуви и, вероятно, немного пахнувший, так как отказался от помощи Джоко в купании.

— Джоко, можешь помочь мне немного почиститься? — Чарли выглядел жалким, потерянным, растерянным и очень стыдным, но каким-то образом больше, чем он был за последние дни.

— Это было бы моим удовольствием. Хорошо, что мой друг вернулся. Я не очень заботился о дураке, который занял его место.

Чарли был шатким, но играл.

— Я тоже.

***

Имидж Чарли был очищен больше проекта, чем любой человек, как ожидают. К тому времени, как они закончили, он побрился, хорошо пах, и был одет в свободные брюки, рубашку, халат и тапочки. Он также был измотан. Но он также был полон решимости начать процесс возмещения ущерба со своей женой и дочерью.

— Джоко, как я собираюсь подняться по лестнице? Я едва могу стоять минуту, не говоря уже о том, чтобы идти.

— Подожди минутку. — Джоко вышел из кабинета и прошёл через холл на кухню, где, как он и ожидал, обнаружил, что Рег разговаривает с Сарой, когда они моют посуду для ужина. — Рег, пойдём со мной на минутку.

По сути, двое мужчин подняли Чарли на перевязи, сделанной из их рук, и понесли его вверх по лестнице к двери задней гостиной.

— Ну, Чарли, мальчик, отсюда ты сам по себе.

Рег положил руку на руку Чарли.

— Подождите минутку, сэр. — Он подошёл к большой подставке для зонтов у входной двери и вытащил старую трость, оставленную каким-то рассеянным посетителем много лет назад. — Это может помочь.

Двое мужчин отошли от Чарли и наблюдали, как он осторожно постучал в дверь гостиной.

Ребекка оторвала взгляд от дремлющего лица маленького Чарли. Она держала одного сына на коленях, а другой спал рядом, а Эм спала на диване. После её вспышки и когда Элизабет закончила с её рукой, она почувствовала непреодолимое желание быть рядом со своими детьми.

— Войдите.

Чарли открыл дверь, а затем переключил трость на добрую руку. Медленно он ворвался в гостиную, а затем просто стоял там, глядя на свою семью. Он посмотрел в глаза Ребекке, пытаясь найти слова.

— Мне так, очень жаль.

Она встала, очень заботясь о своём сыне, и пошла к Чарли. Она не была уверена, что сказать ему; неправильное слово может снова его оттолкнуть.

— Я люблю вас.

— Я люблю тебя. Я просто не знал… Я думаю, нам нужно поговорить. — Чарли остановился, не в силах продолжать перед лицом своей непреодолимой глупости. — Могу ли я сесть?

— Конечно. — Она улыбнулась и двинулась, чтобы он мог добраться до ближайшего кресла. — Мне тоже жаль.

Чарли осторожно уселся в кресло.

— Мне снилось, что ты была там.

— Это был не сон. Я была там. — Она села в кресло напротив него, не торопясь, чтобы посадить маленького Чарли в колыбель. — Я пришла, как только Элизабет послала за мной.

— Джоко сказал, что ты сделала мне операцию.

— Ну, я сомневаюсь, что Элизабет сочтёт это хирургическим вмешательством, но я действительно склонялась к вашим ранам, помогая избавиться от некоторых инфекций.

— Так ты видела, как это плохо?

— Да. — Она кивнула, не сводя глаз с Чарли. Она не хотела, чтобы он думал, что он был отбит им. — У меня есть.

— А вы не находите это репеллентом?

— Нет. — Она отодвинулась от стула и уселась у ног Чарли, нежно положив руку на его здоровую ногу. — Я люблю тебя. Для меня важно то, что ты жив. Что война окончена, а ты дома.

— Я не могу быть тем, кем я был.

— Что было? Ты хочешь сказать мне, что ты больше не можешь любить детей или меня? Что мы больше не можем долго разговаривать и планировать наше будущее? Ты так мало думаешь обо мне, что думаешь, что я основываю свою любовь на тебе? На тот факт, что ты можешь управлять кругом моей фермы? Мне всегда было интересно, какой здравомыслящий человек захочет сделать это так или иначе. — Она улыбнулась, пытаясь заставить его понять, что для неё действительно важно.

Чарли склонил голову.

— Я очень сильно обидел тебя и Эм.

— Чарли, это ничто, что не может быть исправлено. Мы просто так волновались за тебя. Эм хочет только своего папу. Она думает, что ты её больше не любишь. — Слёзы наполнили глаза Ребекки. — Она просто маленькая девочка, она не понимает.

Очень осторожно, Чарли протянул руку, чтобы дотронуться до сияющих волос Ребекки. Мягкая текстура между его пальцами почти сломала его контроль.

— Я думаю, что, возможно, вы тоже нет.

— Я хочу, Чарли, но вы должны быть готовы поговорить со мной. Я ничего не смогу понять, если вы будете заперты в своём офисе.

Чарли глубоко вздохнул.

— Ребекка, я знаю, что я, возможно, не заслуживаю этого, но я хочу вернуться домой — действительно приехать домой. Если вы будете иметь меня и всю мою меланхолию и моё раздутое чувство чести.

— Ты дома. Ты всегда был. Тебе просто нужно было найти это для себя. Я не знаю, что привело тебя из офиса, но я благодарю Бога, что это случилось. Я люблю тебя, Чарли, и детей, и ты мне нужен здесь с нами.

— Ну, возлюбленная, вы должны быть очень добры к Джоко, который старался изо всех сил сказать мне, какой я большой идиот.

— Тогда я позабочусь о том, чтобы он был должным образом вознаграждён. Я знаю, что тебе предстоит пройти долгий путь, Чарли, и я хочу, чтобы ты знал, что я готова идти с тобой по этой дороге.

Чарли поднял руку, лежавшую на колене, и поднёс её к губам. Очень нежно и очень почтительно он поцеловал её руку.

— Я люблю тебя, Ребекка. И я обнаружил, что мне нужна твоя любовь и счастье больше всего на свете. Некоторое время я был готов умереть в надежде, что ты найдёшь кого-то, с кем была бы счастлива — я думал, что твой двоюродный брат ухаживает за тобой. Джоко заставил меня понять, что для того, чтобы жить, чтобы быть счастливыми, требуется гораздо больше мужества.

— Это именно то, что нужно, чтобы сделать меня счастливой. Знаете ли вы, если бы вы умерли, никогда бы не было другого для меня? В вас я нашла свою жизнь и свою любовь. Вы — всё, чего я хочу.

Чарли потянулся к ней и положил ладонь на её щеку.

— И ты — всё, о чём я когда-либо мечтал, и даже больше. Я люблю тебя, дорогая. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Ты можешь простить меня?

— Конечно. Я просто счастлива, что ты вернулся. Теперь, если ты готов? — Она посмотрела на Эм, которая сосала большой палец, когда спала на диване.

— О, Господи. Бедная Эм. Ребекка, как сильно я причинил ей боль? Я слышал, как она плачет за дверью, и я пытался добраться до неё, но я просто не мог — у меня не было сил.

— Я думаю, что всё будет прощено, если ты увидишь её сейчас.

— Можете ли вы разбудить её для меня? Я бы с удовольствием обнял её, но я, ну, просто приехав сюда, забрал всё, что у меня есть.

Ребекка улыбнулась и подошла к дивану, где нежно провела пальцами по волосам Эм.

— Проснись, моя маленькая дорогая, здесь кто-то есть, чтобы увидеть тебя.

Чарли сидел в своём кресле, мягко улыбаясь своей дочери.

— Эм? Приходи сидеть на коленях папы — но будь нежной, пожалуйста.

Эм подняла голову, и на её лице появилась улыбка.

— Папа! — Она спустилась с дивана и, с помощью Ребекки и другого предупреждения, чтобы быть осторожной с папой, она была там, где она больше всего хотела быть, в руках своего папы. — Папа. — Она обнималась с ним.

Её вес на его ранах был мучительно болезненным, но он переносил это с хорошим настроением. Благополучие Эм было гораздо важнее.

— Привет, малыш. Как моя хорошая девочка?

Она не ответила.

Она просто обнималась у него на коленях и снова и снова повторяла:

— Папа.

— Я скучал по тебе, бес. Я слышал, что ты очень, очень хорошая девушка.

— Две Эм. — Она очень осторожно наклонилась и поцеловала его в щеку. — Люблю папу.

Чарли крепко обнял маленькую девочку своей хорошей рукой.

— Я очень тебя люблю, Эм. И я обещаю, что ты можешь приходить ко мне в кабинет, когда захочешь.

— Папа, видел Чави, видел Энди?

— Твои братья спали, но я ожидаю, что мама скоро меня представит. Сначала я хотела тебя увидеть.

— Я рада, что ты дома.

— Я очень рад быть дома. Я на некоторое время заблудился, но дядя Джоко и мама помогли мне найти свой путь.

— Ты в своём офисе. Эм знала.

Чарли посмотрел на Ребекку, и они оба очень старались не смеяться вслух.

— Да, Эм. Папа был в своём кабинете.

— Я знаю. — Она фыркнула и обняла его. — Папа, нет работы, больше нет.

Чарли рассмеялся.

— Эм, папа должен работать. Но я обещаю, папа будет работать столько, сколько ему нужно, и ты можешь навестить меня, когда захочешь. — Он повернулся к Ребекке: — Это верно и для тебя, дорогая.

Ребекка кивнула и положила руку ему на колено.

— Я рада. Не могли бы вы вернуться в нашу комнату?

— Если ты хочешь меня, я бы очень хотел. Я скучал по тебе больше, чем когда-либо могу тебе сказать.

— Я очень хочу, чтобы вы… Очень долго, пока вы со мной в постели, не причинять вам боль. Вы сказали, что кровать наверху была слишком мягкой.

Чарли опустил глаза и сжал губы.

— Это была не проблема, дорогая.

— Нет? Что это было?

Он посмотрел прямо в её глаза.

— Я боялся. Боялся, что ты найдёшь меня… отталкивающим.

— Я понимаю. Тебе нужно время. — Она посмотрела на перевязанную руку Чарли. — Хотелось бы, чтобы я поняла это раньше. Я ожидала слишком многого слишком рано.

— Нет, дорогая. Вы не ожидали слишком многого. Вы ожидали, что ваш муж вернётся к вам. Проблема заключалась в том, что я оставил вашего мужа на этом поле и должен был найти его снова. — Чарли пытался быть осторожным, а Эм спала на коленях.

— Вы нашли его?

— Я думаю, что у меня есть. Он немного шаткий и немного напуган, но он вернулся.

— Хорошо. — Она собиралась сказать что-то ещё, когда Эндрю начал плакать. Она закрыла глаза от звука и улыбнулась. — Это наш мальчик. — Она двинулась и подняла его. — Приходите, Андрей, позвольте мне представить вас вашему папе.

Чарли подтолкнул Эм, которая полусонная на коленях.

— Эм, малыш, ты можешь освободить место для своего брата? Я пока не могу держать его в правой руке.

Эм открыла сонные глаза, глядя на своего брата.

— Папа, держи Энди. — Она спустилась с его колен, но осталась возле его ног. Она наблюдала, как ребёнка поместили в руку Чарли. — Энди. — Она вздохнула. — Много.

Чарли обнаружил, что смотрит в голубые глаза, сморщенные от сна и раздражения. Это был основной ребёнок с красным лицом, с хорошими лёгкими, в зависимости от количества звука, исходящего из его рта прямо сейчас, и кепкой тонких рыжеватых светлых волос. Чарли посмотрел на Ребекку.

— Констанс?

— Да.

— Привет, Эндрю Ричард Редмонд. Я твой папа. Приятно познакомиться, молодой сэр.

Ребёнок посмотрел на звук голоса Чарли, перестал плакать и продолжил зевать. Чарли засмеялся и передал своего младшего сына обратно Ребекке.

— Он красивый, любимая. И его волосы как у тебя.

Положив Эндрю в его кровать, Ребекка перешла к другой колыбели и подобрала их старшего сына.

— И это, — представила она ему, — это Чарльз Хагер Редмонд второй.

Чарли Два был крепким маленьким мальчиком с чёрными волосами, поднимающимися с его головы, как петух-бантам, и ярко-голубыми глазами, которые очень торжественно смотрели на отца.

— Привет, сынок. Надеюсь, ты не такой упрямый, как твой отец. — Чарли посмотрел на Ребекку и улыбнулся. — Мы отметили его прибытие небольшим найденным пиршеством — жареным козлом. Надеюсь, это не было предиктором его личности.

— Нет, он очень милый. Хороший маленький мальчик, который не суетится и развлекает себя большую часть времени.

— Ну, дорогая жена, я бы сказал, что вы построили нам прекрасную семью, пока меня не было.

***

Тесс пришла и в комплекте детей пошла прочь спать. Эм немного отказывалась идти, но Чарли пообещал ей, что утром он будет в спальне наверху, и она может прийти и навестить его, как только проснётся. Чарли и Ребекка разговаривали до поздней ночи. Чарли положил все свои страхи и неуверенность перед Ребеккой, пытаясь заставить её понять, почему он думал, что ей будет лучше без него, и в конечном итоге убедил себя в том, что он ещё и глупец. Ребекка дотронулась до щеки Чарли.

— Вы устали, любовь моя. Нам нужно спать.

— Я устал, дорогая, но я боюсь, что мне придётся отказаться от сна с тобой на ещё одну ночь. Я просто не думаю, что смогу подняться по лестнице.

— О, я думаю, что могу найти способ для нас быть вместе. Я не могу провести ещё одну ночь, не будучи рядом с вами.

Чарли перевёл дыхание. Она была довольно далека физически весь вечер. Поглаживание его колена и прислонение её головы к его хорошему бедру было пределом её контакта. Он обнаружил, что с наступлением ночи он жаждал её прикосновения. Нет, он был не в том состоянии, чтобы заниматься любовью, но ему нужно было снова почувствовать, как она обнимает его, и он болел от прикосновения её губ.

— Я бы хотел быть с тобой, дорогая. Поэтому, что бы ты ни придумала, я буду счастлив.

— Тогда я сейчас вернусь. — Ребекка покинула гостиную и через несколько минут вернулась с кучей постельных принадлежностей, которые были больше её.

Через несколько минут на полу возле камина стояла кровать. Она повернулась и протянула ночную рубашку.

— Вы хотите, чтобы я помогла вам одеться для кровати?

— У меня нет других вариантов, дорогая. Я просто не могу сделать это сам. Руки не будут сотрудничать. — Он увидел слегка пунктирный взгляд на её лице и добавил: — Но даже если бы я мог это сделать, я был бы рад вашей помощи.

Она кивнула и медленно подошла к нему.

— Скажи мне, если я сделаю тебе больно. — Осторожно она расстегнула его халат и помогла ему выбраться из него. Затем одежда начала срываться. Она была очень осторожна с правой стороной Чарли. — С тобой всё впорядке?

Чарли тяжело дышал. Движение этой правой руки было болезненным, и всё, что толкало необработанные кости его руки, было также трудным. Она ещё не добралась до самых тяжёлых ран.

— Я так же прав, как и сейчас, дорогая. Ты гораздо мягче, чем Джоко.

— Я бы на это надеялась, — усмехнулась она и начала закатывать рубашку. — Есть ли у вас какие-либо предположения о том, что, по вашему мнению, может быть лучшим способом сделать это? Честно говоря, Чарли, вам будет проще спать обнажённым, но трудно сказать, кто сюда может зайти.

— Ну, если ты сначала получишь его на правой руке, а потом на моей голове, я смогу без труда приложить левую руку. Тогда всё, что тебе нужно сделать, это снять мои штаны.

— Хорошо. — Она помогла надеть рубашку на голову Чарли, медленно и осторожно. — Теперь просто подожди, пока я снимаю твои брюки. — Она вынула кнопку и крючок освободился. — Я уверена, что это будет больно, но я сделаю это как можно быстрее.

Чарли затаил дыхание, а Ребекка осторожно натянула штаны поверх повязок на бёдрах. Она внимательно посмотрела на них и, не видя следов утечки, похлопала его по тельцу. Он посмотрел на неё сверху вниз и улыбнулся.

— Безболезненно, дорогая.

— Хорошо. — Она очень нежно коснулась правой ноги Чарли. — Это меня не беспокоит, Чарли. Ты всё ещё самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.

Чарли посмотрел на неё, увидев правду в её глазах.

— Вы, моя возлюбленная, ужасно пристрастны. Я надеюсь, что вы останетесь такой.

— Нет ничего предвзятого в том, что я чувствую к тебе. — Она помогла Чарли натянуть пижаму. — Теперь мы можем отвести тебя в кровать?

Чарли улыбнулся своей прекрасной жене.

— Я, конечно, думаю, что вы самая потрясающая, красивая, злющая вещь, на которую я когда-либо смотрел. И да, я думаю, если вы дадите мне руку, я могу опуститься вниз.

Ребекка крепко держала левую руку, когда Чарли переместился с дивана на постель на полу. С дрожащим моментом или двумя Чарли удалось опуститься на кровать, не причинив большого вреда. Она осторожно устроилась так, чтобы раны были должным образом подтверждены, а затем погрузились в мягкую прокладку.

Протянув свою левую руку Ребекке, Чарли почти застенчиво спросил:

— Могу я предложить вам плечо?

— Абсолютно, просто позволь мне переодеться.

Чарли откинулся назад и смотрел, как Ребекка начинает снимать платье. Наблюдать, как Ребекка выходит из китового уса и юбок её одежды, чтобы показать её стройное, элегантное тело, всегда доставляло удовольствие Чарли. Она положила свою ночную рубашку на голову и осторожно залезла в кровать с Чарли.

— Я хотела бы быть рядом с тобой, но я не хочу причинять тебе боль.

— Ребекка, я скучала по тебе так долго, что если ты не придёшь сюда, это причинит гораздо больший вред, чем-то, что твоё прикосновение может сделать со мной. Я начинаю заживать; это не так плохо, как было.

Она вздохнула и положила голову на плечо Чарли, затем осторожно положила руку ей на талию.

— Всё в порядке?

Чарли улыбнулась. Она была дома.

— Прекрасно, дорогая. Не хватает только одной вещи.

— Да?

Чарли повернула голову и нежно положила губы на лоб Ребекки.

— Только одной. Твоих губ.

========== Глава 36 ==========

Четверг, 1 июня 1865 г.

Калпепер, Вирджиния.

«Четверг, 1 июня 1865 г.

Дорогой майор Ласточка.

Я пишу вам в качестве одного из моих первых занятий после того, как снова воспользовался тем, что осталось от моей руки. Я также написал вашему брату мои соболезнования в связи с гибелью вашего молодого двоюродного брата, Джошуа. Его смерть оплакивается и почитается. У него была хорошая причина, так как я считаю, что наша способность удерживать те припасы, которые были захвачены на Станции Аппоматтокса силами генерала Ли, была наиболее убедительным действием, которое привело к окончательной сдаче. Действительно, как мой последний официальный поступок офицера в армии Соединённых Штатов, я пишу семье каждого человека, который упал в тот день, потому что, по моему мнению, столкновение с этими гаубицами было действительно актом огромного мужества. Я знаю, что полковник Полк давно подготовил официальные уведомления, но, как их командир, я чувствую обязанность чтить доблестных павших. В тот день мы все знали, насколько важно не допустить, чтобы эти запасы были доставлены; хотя я бы применил подход, отличный от подхода генерала Кастера, у нас была работа, которую мы выполняли, и результатом, как мы оба знаем, было прекращение войны в Вирджинии. Я благодарю Бога каждый день за конец этого самого болезненного разрушения нашей национальной семьи. Солдат Райфорд пал, всё ещё держа флаг; Солдат Франклин, а затем твой кузен последовал за ним. Я также оплакиваю потерю капитанов Хоффстадера и Эйвери и многих из их людей. Компании Б и я нанесли серьёзный удар по последнему обвинению генерала Шеридана в здании суда Аппоматтокса. Слава Богу, что пехота генерала Гранта была там, чтобы поддержать нас, потому что я считаю, что южане были в отчаянии и было бы действительно ужасно, если бы у нас не было такой поддержки. В тот день Дьюи тоже пал, успешно спасая карманы своих людей, захваченных вражескими силами. Он дал окончательный подарок — его жизнь для его мужчин. Я не знаю ни слова о тех, кто был ранен, но я понимаю, что большинство из них оправились от ран. Я был бы очень признателен, если бы вы сообщили мне о статусе ваших людей в Пенсильвании. Я прошу капитана Брэддока держать меня в курсе состояния огайцев, которые собрались под его командованием. Несколько наших людей решили поселиться здесь в Калпепере и строить новую жизнь. В частности, Тарент и Макферлайн работают здесь для меня в конюшне, и Джоко также решил остаться. Меня удивило, что молодой Дункан Нейлер остался, но затем он и миссис Картер, кажется, изучают их общую дружбу через молодого Иеремию. Я не удивлюсь, увидев их в будущем. Ричард Полк занял пост майора Бирнса в качестве военного / гражданского представителя в этом районе. Я не удивлюсь, если он подаст в отставку и займётся гражданской политикой в этом сообществе. Как и следовало ожидать от полковника Полка, он сумел очаровать дам и сделать джентльменов своими друзьями. Мы ожидаем, что он будет несколько приручён в ближайшие месяцы, как он и доктор Уокер будут женаты в следующем месяце. Я не ожидаю, что хороший Доктор позволит нашему другу слишком много свободы в его личных делах в будущем. Я надеюсь, что это письмо обрело вас хорошим здоровьем и успешно воссоединилось с вашей семьёй, и с нетерпением ждём от вас известий о прогрессе наших мужчин, когда они вернутся к гражданской жизни.

Сердечно,

Чар. Редмонд.

Бриг. Генерал армии США (в отставке)».

Чарли посмотрел на написанное им письмо, одно из почти сотни, выражающее соболезнования и спрашивающее о здоровье и статусе его людей, которые были убиты или ранены в последние дни войны. Он откинулся на спинку кресла и обдумал события прошлого месяца, так как он действительно начал свой путь к выздоровлению. Последняя часть мая была интересным временем на ферме. Многие из семей, которые были приняты, нашли свой путь к другим вещам. Чарли и Ребекка купили ещё две дюжины лошадей. Это привело к тому, что Тарент и Макфарлейн наняли ещё три руки, чтобы помочь позаботиться о быстро растущем стаде. Ричард и Элизабет назначили дату своей свадьбы. Ребекка считала, что это было одной из тех вещей, которые вдохновили Чарли работать усерднее, чтобы стать лучше. Он становился всё сильнее с каждым днём и очень серьёзно относился к выходу из дома. Ему удалось избежать своих собственных свадебных планов, и теперь, когда в ближайшем будущем появилось ещё больше планов, он снова намеренно делал себя скудным. Планы на свадьбу были немного больше, чем мог выдержать Чарли. Был также инцидент, который помог Чарли и Альберту лучше узнать друг друга. Шеннон, в приступе беременной досады, укусила Джека за шею, удалив кусок мяса размером примерно в десять долларов. Рука Чарли всё ещё была недостаточно исправна, чтобы выполнять тяжёлую работу, но он успокоил Джека, пока Альберт делал работу по исправлению лошади. Это дало им возможность познакомиться друг с другом, а также Чарли поблагодарить Альберта за заботу о ферме и Ребекке, пока он не мог этого сделать. Джоко удалось официально ухаживать за миссис Уайт, и молодой Дункан сделал то же самое с матерью Иеремии, Самантой Картер. Ребекка думала, увидит ли она когда-нибудь Чарли в доме, если они все решат пожениться. Калпепер постепенно начинал приходить в себя от ужасов, которым он подвергался, и люди снова начали оседать в общине. Было построено несколько новых зданий, в том числе новый школьный дом. Кто-то предположил, что Ричард назначит хорошего маршала, как только его отставка будет ратифицирована, и, как он слышал, рассматривает это, но ему придётся посмотреть, что скажет об этом будущая миссис Полк. Чарли и Ричард обсуждали идею строительства клиники для Элизабет в качестве свадебного подарка, но они ужасно хранили секрет, и вскоре она это выяснила. Вскоре она наняла молодого человека, который недавно вернулся домой, чтобы составить планы. Чарли начал переписку с мистером Куком о возможности открытия банка в Калпепере. Потребность в инвестиционном капитале была велика, и Чарли чувствовал, что скоро увидит прогресс в этом направлении. Вечера проводились с друзьями и детьми. Эм выучила алфавит, и мама, и папа очень гордились. Маленький Чарли начинал подниматься и держать голову подольше. У Энди был небольшой приступ колик, из-за которого Ребекка и Чарли не спали три дня подряд, но они были более чем счастливы ухаживать за младшим из своих выводков. Перед сном Чарли и Ребекка начали новый ритуал. Ребекка сначала промыла раны Чарли тёплой водой, а затем нанесла лосьон, который дала им Элизабет. Она сказала, что это поможет исчезнуть шрамам Чарли, и хотя они никогда не исчезнут полностью, помогут уменьшить их. Чарли нравилось дополнительное внимание, и его страхи, что Ребекка будет отбита его ранами, начали исчезать вместе со шрамами. Конечно, Ребекка знала, что Чарли насквозь испортилась, и она будет всё ещё наносить лосьон, даже если в этом больше не будет необходимости, но она действительно не возражала. Всё, что имело значение для неё, было то, что Чарли был там с ней.

***

Чарли улыбнулся. Было хорошо вернуться к рутине, хорошо иметь возможность подняться наверх своими силами. Ежедневно занимаясь физическими упражнениями, он начал восстанавливать правую руку и восстанавливать силы в правой ноге. Обширная потеря мышечной ткани означала, что он никогда не будет полностью нормальным; но он продолжал работать и тренироваться, пытаясь создать некоторую гибкость и силу в разорённой ткани. Его правая рука всё ещё болела, и Элизабет предупредила его, что он, вероятно, будет чувствовать призраки этих недостающих пальцев на всю оставшуюся жизнь, но теперь он мог держать ручку, нож и вилку, так что он был избавлен от унижения необходимостью порезать ему еду, как ребёнку.

Задняя дверь его кабинета распахнулась. Эм узнала несколько новых вещей, одна из которых состояла в том, что кабинет Чарли был всегда доступен ей, когда в нём находился её отец.

— Папа, смотри. Рыба в скале. Почему, папа?

Тесс тянулась позади своего стремительного заряда. Чарли посмотрел на камень, зажатый в довольно грязной руке Эми.

— Это называется окаменелостью, Эм. Когда эта рыбка умерла давным-давно, тело лежало на песке на дне пруда. Больше песка покрывало его, и со временем песок превратился в камень.

Чарли и Тесс обменялись сочувственными взглядами, а затем Чарли жестом пригласил Тесс уйти; он будет присматривать за своей дочерью некоторое время. Эм посмотрела на кусок песчаника и задумалась на минуту.

— Почему, папа?

Чарли закатил глаза. ≪Почему≫ оставалось любимым словом Эми, и порой ему было трудно найти ответ, который, как он думал, она сможет понять. Наконец у него появилась идея.

— Пойдём со мной, малышка.

Они спустились к пруду, где Чарли взял горсть мокрого, покрытого глиной песка.

— Видишь, Эм. Это свободный песок, верно? — Она кивнула, когда он сжал его в компактный шар. — Теперь, когда я нажимаю на него, становится всё труднее. — Она снова кивнула. — Когда что-то давит на него долгое время — очень долгое время — это становится ещё сложнее. — Он взял мокрый глиняный шарик и пошёл с ребёнком в каменный сарай. — Итак, мы найдём большой камень и нажмём его ещё сильнее, затем дадим ему высохнуть. Тогда вы увидите, что он станет ещё сложнее. — Эм с восхищением наблюдала, как Чарли нашёл пару камней и сделал самодельную кирпичную форму. — Теперь мы вернёмся через пару дней и посмотрим, что произойдёт.

Чарли очень гордился собой. Он начал свою дочь на пути экспериментов. Затем это началось снова.

— Папа? Почему камни твёрдые?

Плечи Чарли опустились. Тогда у него было вдохновение. Было почти обеденное время.

— Позволь нам спросить твою маму.

Ребекка стояла у окна задней гостиной и смотрела, как её старший ребёнок и муж пробираются по лужайке. Эм была грязной, какой она часто была в последнее время. Этот ребёнок мог и хотел попасть во что угодно и где угодно. Держать её грязные пальцы изо рта было серьёзной проблемой. Чарли неуклонно шёл вперёд, опираясь на один костыль, чтобы поддержать его вес.

≪Вскоре, — подумала она, — он окончательно перейдёт к трости≫.

Ребёнок был осторожен, чтобы не выбить костыль отца — это случилось однажды, и результаты были очень грязными вокруг. Чарли был в агонии, Эм испугалась, что она причинила боль своему папе, а щенок-папа, который следовал за ним повсюду, почти весь день сжимался под лавинным портом. Ребекка спустилась вниз, чтобы встретить их у зимней кухни. В то время как большая часть еды теперь готовилась на летней кухне, чтобы свести к минимуму тепло в главном доме, там продолжался небольшой пожар, чтобы поддерживать резервуар для воды в тепле.

— Мои звёзды, вы оба в беспорядке. Иди сюда и приведи себя в порядок. — Она повела их в грязную комнату на сторону кухни и стала работать над более грязными частями крепкого маленького тела Эм — руками, лицом и ногами. — Держать тебя в туфлях невозможно, малыш. Что ты делала с ними на этот раз?

— Кабинет папы, — пробормотал ребёнок, когда её лицо было быстро вытерто тёплой тряпкой для мытья посуды.

— Чарли Редмонд. Клянусь, вы поощряете её ходить босиком.

Чарли совсем не смутился.

— Ну, дорогая, мне бы хотелось, когда я был в её возрасте, так в чём же вред?

— Чарли, ни одна настоящая леди не идёт босиком, даже если ей всего два года.

— Два и четыре месяца, мама. — Эм продолжала свои усилия в обучении считать.

Она посчитала всё, что могла, включая её собственный возраст. Каждое утро она просила Тесс рассказать ей, сколько ей лет — через несколько месяцев. Если бы ей это сошло с рук, она бы спросила, сколько ей лет. Она поняла дни. Месяцы были для неё просто много дней.

— Тогда почти в три, вы должны определённо носить обувь.

Эм посмотрел на Чарли, а затем на Ребекку.

— Да, мама.

Ребекка взяла камень Эм и отложила его в сторону, пока она мыла руки.

— Мама, это рок Эм! — Ребёнок запротестовал, потянувшись к нему.

— Да, и вы можете получить его обратно после обеда, но пока вы чисты, и я бы хотела, чтобы вы оставались такой, пока мы едим.

— Да, мама.

Ребекка подняла ребёнка из раковины и повернулась к Чарли, чьи руки тоже были грязными.

— Вы тоже, генерал Редмонд. Время убираться на обед.

— Да, мама. — Он ухмыльнулся, двигаясь к раковине, где его обхватили полотенцем на хорошей стороне его дна.

***

Их забрали, чтобы она вздремнула сразу после обеда. Чарли и Ребекка наслаждались кофе в столовой, когда Рег показал Ричарда и Элизабет. Ричард выглядел измученным, а у Элизабет была рука, полная образцов ткани.

Чарли закатил глаза и подумал, как быстро он сможет найти предлог для мужчин покинуть комнату. Они присоединились к Чарли и Ребекке за столом, и женщины сразу же начали обсуждать выбор ткани для свадебного платья Элизабет. Ричард налил чашку кофе, достал из кармана что-то и положил на стол рядом с Чарли.

— Молодой Иеремия попросил меня дать вам это. Кажется, у мальчика появился естественный талант к работе с кожей, и он сказал, что слышал, как вы и Дункан говорили о вашем желании иметь его.

Чарли поднял то, что оказалось перчаткой из мягкой чёрной кожи. Это было сделано для его правой руки, чтобы помочь покрыть шрамы. Он посмотрел на него и улыбнулся, прежде чем надеть её.

— Этоидеально подходит. Как он это сделал?

— Он использовал пару твоих кавалерийских перчаток в качестве образца, и с небольшим указанием Элизабет о твоей травме он сделал это.

— Это было очень мило с его стороны. Я должен поблагодарить его за это и предложить ему должность главного производителя перчаток.

Ричард посмотрел на Элизабет и Ребекку, которые были в серьёзной свадебной моде.

— Я просто продолжаю говорить себе, что через две недели всё закончится.

— Это лучшее, что вы когда-либо будете делать. — Чарли улыбнулся. — Стать следующим отцом.

Ричард улыбнулся.

— Знаешь, я никогда не думал, что я отец, но, наблюдая за тобой с маленькой Эм, а теперь с двумя детьми, я думаю, что мне это просто понравится. Мне даже нравилось заботиться о ней, пока ты и Ребекка были в Вашингтоне.

— Итак, вы двое решили, будем ли мы выполнять военную рутину на свадьбу?

— Да, особенно потому, что у неё есть какой-то отставной генерал, который собирается её отдать. Жаль, что её родители вернулись в Англию. Я думаю, что они хотели бы, чтобы их дочь вышла замуж.

— Это будет. Однако я верю, что старый друг её отца согласился её отдать. — Чарли вздохнул. — Мне придётся выяснить, как сделать так, чтобы моя форма одежды выглядела как минимум презентабельно на этом моём новом теле. — Он отпил кофе и хитро сказал: — Знаешь, Элизабет сказала мне, что её семья никогда не ожидала, что она выйдет замуж, когда она пойдёт в медицинскую школу. Они сказали ей, что ни один мужчина в здравом уме не захочет жениться на женщине с карьерой.

Ричард рассмеялся.

— И кто сказал, что я был в здравом уме? Сколько лет я служил вашим руководителем?

Чарли поднял бровь.

— И это был признак вашего основного безумия? Я бы сказал, что ваша готовность участвовать во всех этих свадьбах гораздо более показательна для вашего психического здоровья или его отсутствия.

Оба мужчины посмотрели на дам, которые обсуждали разницу между тремя разными кружевными образцами. Что касается их жизни, то ни Чарли, ни Ричард не могли увидеть никакой разницы между ними.

— Должны ли мы выйти на крыльцо, чтобы покурить и избежать этого очага женского заговора и планирования?

— Конечно. Мне всегда нравится брать в руки твои сигары. Откуда ты их, Чарли?

— Табаконист в Вашингтоне привозит их с Кубы для меня. Всё, что вам нужно сделать, это быть готовым заплатить за них — и знать, кого спросить.

Двое мужчин отошли на заднее крыльцо, наслаждаясь мягким бризом с гор в начале летней жары. В течение нескольких минут мужчины просто тихо курили, каждый наслаждался мягкой погодой.

Тогда Чарли спросил:

— Итак, ты собираешься баллотироваться в офис, когда уйдёшь на пенсию?

— Я серьёзно думал об этом. Это означало бы, что мне придётся провести некоторое время в Ричмонде, но я знаю, что вы и Ребекка позаботитесь о том, чтобы Элизабет не исчезла из-за отсутствия компании.

— Мы обязательно позаботимся о ней, когда ты уйдёшь — столько, сколько она позволит нам. Как идёт дом?

— Это будет закончено до свадьбы, или так мне сказали. Я очень на это надеюсь; было бы хорошо перенести мою даму через порог. Хотя я сомневаюсь, что она позволит мне сделать такую же драматическую версию, как у вас, мой друг. Боюсь, моя Элизабет гораздо более прагматична, чем романтична.

— Ну, в любом случае это не будет так, потому что твой свадебный пир здесь, а не в твоём новом доме.

— На днях она получила телеграмму от Фила Шеридана, в которой говорилось, что он приедет на свадьбу и принесёт с собой что-нибудь для неё. Вы знаете что-нибудь об этом?

Чарли улыбнулся.

— У меня есть идея, но я думаю, что я предпочёл бы, чтобы генерал Шеридан подтвердил её, а не оправдывал никаких ожиданий.

— Говоря об ожиданиях, как продвигается идея банка?

— Мы с Куком переписываемся. Поскольку у меня есть хотя бы разумный процент капитала для личных инвестиций, я осторожно оптимистичен, что у нас здесь будет банк до конца года.

В этот момент голова Ребекки появилась через задние двери.

— Чарли, Ричард, не могли бы вы зайти и посмотреть на это на мгновение. Элизабет и я не можем определиться между яичной скорлупой или не совсем белым бельём.

Оба мужчины застонали и покорно вошли в гостиную, чтобы посмотреть на два куска белья, которые выглядели для них почти одинаково.

***

Пятница, 16 июня 1865 г.

Поезд Шеридана прибыл вовремя, новый опыт, учитывая продолжающиеся сбои, когда Вирджиния пыталась перейти от военного времени к мирному бизнесу. Ричард встретил его и проводил до ожидающей кареты.

— Итак, Полк. Готов взять на себя обязательства?

— Да, сэр. Я сказал вам, что хочу жениться на ней, и я выполнил свою часть сделки.

— Так вы и сделали, сэр, так и сделали. Должен признаться, как свидетель этого события, это было самое странное предложение, которое я когда-либо видел, чтобы кто-то сделал. Но для меня большая честь быть здесь.

Некоторое время они ехали молча, Шеридан счастливо жевал сигару и наслаждался тем фактом, что земля снова выглядела ухоженной. Влияние Чарли приводило Калпепер обратно к разрушению войны быстрее, чем он ожидал.

— О, кстати, Полк. Доктор Уокер в доме? У меня есть кое-что для неё, что она может получить удовольствие — совершенно отдельно от свадьбы, конечно.

— Да, сэр. Я верю, что вы увидите её за ужином.

— Хорошо, хорошо. А сегодня вечером есть джентльменское мероприятие?

— Ну, совсем не то, что мы сделали для Редмонда, но да, я думаю, у некоторых местных мужчин есть планы на нас сегодня вечером. Бэтмен Редмонда, Джексон и его старый сержант, Джеймисон, открыли гостиницу в южной части города. Я полагаю, что мы должны присоединиться к ним сегодня вечером.

— Хорошо, хорошо. Я могу использовать стакан или два рома Джоко.

***

Ужин той ночью был тихо праздничным. Планы на завтрашнюю свадьбу были все заложены; гости прибыли и были должным образом размещены, Сара выглядела довольной планами еды, и всё, казалось, было в порядке. Когда ужин заканчивался, Шеридан посмотрел на Элизабет, своего старого друга, и улыбнулся.

— Будет очень странно называть вас Доктором Полком через столько времени, моя дорогая.

— Ну, ты не обязан. Я планирую сохранить своё имя, спасибо.

Шеридан поднял брови от этого объявления. Это было неслыханно. Но тогда многое из того, что сделала Элизабет Уокер, было неслыханно.

— Итак, Полк, как ты относишься к этому… … отказу от традиции?

— Я ожидал этого, на самом деле. Элизабет сейчас и всегда была одной из самых упрямых женщин, которых я знаю. К счастью, мне нравятся упрямые женщины.

Вокруг стола разразился смех: Полк покраснел, а Элизабет слегка обиделась.

Чарли прочистил горло и, оглянувшись за столом, объявил:

— Ну, дамы и господа, похоже, мы поужинали. Я считаю, что нам пора оставить представительниц слабого пола на их вечер.

— Минутку, Редмонд. — Шеридан стоял на своём месте за столом. — У меня есть маленький предмет для доктора Уокер. — Он сунул руку в нагрудный карман и вытащил официальный документ и тонкую элегантную коробку. Он развернул газету и прочитал:

«Орден Почётной медали Конгресса за заслуги.

В то время как явствует из официальных отчётов, что г. Элизабет Уокер, выпускница медицины, оказала ценную услугу правительству, и её усилия были серьёзными и полезными во многих отношениях, а также то, что она была назначена на службу и работала ассистентом хирурга при 49-й кавалерии Огайо, а затем 13-я кавалерия в Пенсильвании по рекомендации генерал-майоров Шеридана и Шермана, верно служившая контрактным хирургом на службе Соединённых Штатов, и с большим патриотическим рвением посвятила себя больным и раненым солдатам, как в полях и больницы, в ущерб её собственному здоровью; а также принимая во внимание, что из-за того, что она не является офицером на военной службе, ей не может быть присвоено звание бравета или почётное звание в соответствии с действующим законодательством; а также принимая во внимание, что, по мнению Президента, следует отметить её заслуги и страдания: приказано, что его свидетельство должно быть составлено и передано указанному д-ру Элизабет Уокер, и что ей будет вручена Почётная медаль за заслуги.

Учитывая, у меня под рукой в городе Вашингтон, Д .C. Этот 11 — й день июня, А. Д . 1865.

Эндрю Джонсон.

Президент Соединённых Штатов Америки».

Шеридан сложил документ и открыл дело. В нём находилась медаль, изготовленная из чистого золота и подвешенная на тонкой голубой атласной ленте.

— Могу ли я, доктор Уокер?

Элизабет разрывалась между покраснением и сиянием.

— Во что бы то ни стало, генерал Шеридан. — Она встала, когда он положил ленту на её шею, а затем он нежно поцеловал её в щеку.

Она села и мягко погладила медаль, выглядя довольно ошеломлённой.

Чарли встал.

— Моему другу, моему врачу и моему спасителю, потому что без неё я не был бы здесь сегодня, чтобы сделать этот тост и увидеть её на завтрашнем браке. Намного больше людей, чем я могу сосчитать, также обязаны ей своими жизнями. Я даю вам Доктор Элизабет Уокер.

Остальные люди за столом встали и присоединились к Чарли.

— Доктор Уокер!

***

Джентльмен отправился на собственное празднование, а дамы отошли в тыловую для своих собственных торжеств, где к ним присоединились миссис Картер, миссис Купер и миссис Уайт. Мужчин было бы больше, но Ребекка была уверена, что дамам будет так же хорошо. Сара накрыла очень хороший стол с закусками. Ребекка вглядывалась в чашу с пуншем, которая была установленав центре стола. Элизабет присоединилась к ней, присматривая за ней, чтобы увидеть то, что было так увлекательно.

— Что делаешь?

— Я думаю, что чего-то не хватает.

Элизабет налила небольшую чашку и попробовала её.

— Нет, я думаю, что это прекрасно, очень фруктовый и освежающий.

— Поверь мне, — Ребекка улыбнулась и подошла к шкафу, где она достала бутылку лучшего рома Чарли. — Это чего-то не хватает.

Элизабет подняла брови.

— Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я пошла на свою собственную свадьбу с похмелья?

— Что ж, моя дорогая, ты можешь пить медленно. Однако, если тебе это понадобится, у Сары есть лекарство, которое позаботится о тебе. — И с этим она налила бутылку в пунш. — Я просто не понимаю, почему мужчины должны веселиться.

Элизабет посмотрела на подругу широко раскрытыми глазами. Она знала, что Сара использовала как средство от похмелья. Это сработало, но просто попытка получить его в горло, по её мнению, вероятно, было хуже, чем само похмелье.

— О, ну что за дьявол. Давайте подражать нашим мужским партнёрам в этот вечер. И Ребекка Редмонд — если я завтра несчастна и нуждаюсь в лечении Сары, вы должны выпить один со мной.

Ребекка раздала две чашки и протянула одну Элизабет.

— Лучше всего наслаждаться с другом. — Она выпила свой здоровый напиток и немного кашлянула. — Очень гладкий. — Она задохнулась, надеясь, что её глаза не слезятся.

Элизабет, участвовавшая в соревнованиях по выпивке с джентльменами, находясь в поле, имела здравый смысл потягивать её.

— Думаю, я подожду, пока прибудут остальные наши гости, прежде чем погрузиться в бессмысленность.

Мгновение спустя двери гостиной открылись, и остальные женщины вошли в сопровождении Рега, который отчаянно пытался быть вежливым, но быстро отступил от этого логова дам. Дамы любого цвета в куче заставили Рега нервничать. Ребекка была достаточно любезна, чтобы предупредить дам о ударе и сказала им, что будет рада предоставить другие ресурсы, если они пожелают. Она не была по-настоящему удивлена, когда её предложение было отклонено, и каждая из трёх вытащила свои собственные чашки из чаши.

— Это вечеринка. Давайте праздновать. — Миссис Купер подняла свою чашку своим друзьям.

***

Чарли тихо закрыл дверь и направился вверх по лестнице, опираясь левой рукой на перила, чтобы успокоиться. Он ни в коем случае не был полностью пьян, но он был очень напряжённым, и впервые за очень долгое время боль в его теле была почти забыта. Он медленно пошёл по ступенькам, затем осторожно поднялся по коридору в их спальню. Он заметил, что свет был включён и отфильтрован под дверью. Он тихо открыл дверь и сразу заметил, что что-то не так. Сразу за дверью у его ног была верхняя часть платья Ребекки. Примерно в футе от неё была её юбка. Он ухмыльнулся, как идиот, и пошёл по следу одежды, состоящему из слоёв, необходимых для того, чтобы платье Ребекки выглядело таким полным. Он остановился, когда, наконец, увидел её, сидящей на диване возле камина. Она была обнажена до пояса, одета только в свои панталеты, на ней был один ботинок и одна босая нога, другой ботинок и чулок каким-то образом смогли добраться до центра кровати. Он тихо снял с себя пальто, галстук, жилет и ботинки. Одетый только в рубашку, штаны и носки, он подошёл к дивану и погладил волосы Ребекки.

— Ребекка, дорогая, — прошептал он.

— Хм… — Она открыла довольно мутные глаза, а затем улыбнулась. — Чарли, ты дома.

— Добрый вечер, дорогая. Хм. Ты… одевалась этим вечером?

— А? О, нет, дамы и я отлично провели время… радовались… хорошо провели время.

Безошибочный аромат рома ударил Чарли прямо в лицо. Поскольку он пил коньяк той ночью, разница в ароматах была безошибочной.

— Хм, Ребекка, дорогая, ты баловалась ромом?

— Не только я. — Она хихикнула. — Я думаю, что мистера Купера ждёт сюрприз сегодня вечером. — Она начала хихикать сильнее, до такой степени, что упала на диван, продолжая смеяться.

В голове у Чарли внезапно появилось яркое изображение пяти очень откровенных женщин, сидящих вокруг гостиной, с каждым сдерживанием, которым они владели, стиралось силой его рома Демерарры. Это был пугающий образ.

— Дорогая, тебе нужно лечь спать. Позволь мне помочь тебе закончить раздеваться.

— Ооо, Чарли, ты собираешься раздеть меня и отвести меня в постель? — Она открыла один глаз и украсила Чарли почти хищным взглядом.

Чарли знал этот взгляд. Впервые он увидел это в последнюю ночь, которую они провели в Уилларде. Он проверил своё тело и решил, что да, возможно, он наконец-то был готов к… усилию, которое удовлетворит этот взгляд. Низким, слегка хриплым голосом он ответил.

— Это, моя дорогая, именно то, что я собираюсь сделать.

— О, хорошо. — Она села и притянула к себе Чарли. — Я люблю тебя, я скучала по любви с тобой. — Она поцеловала Чарли в его сапоги, если бы он всё ещё их носил.

Как это было, его пальцы были очень тёплыми.

***

Суббота, 17 июня 1865 г.

Дамы провели ночь в конюшнях Редмонда. План состоял в том, чтобы подготовиться как можно больше, а затем отойти к миссис Купер для последних штрихов. Тем не менее, последствия предыдущего вечера оказали определённое влияние на скорость, с которой дамы начали свой день. Элизабет пошла на кухню в поисках Сары и её волшебного средства от похмелья. Повар ушла из её труда на летней кухне, чтобы прийти в главный дом, чтобы приготовить завтрак для семьи.

— Господи, мисс Элизабет. Что с тобой случилось?

Ребекка появилась в этот момент, используя дверной косяк, чтобы поддержать её довольно шаткую раму. Элизабет очень медленно повернула голову к Ребекке.

— Она случилась со мной.

Ребекка прикрыла глаза от утреннего взгляда, когда Чарли ворвался из грязной комнаты и открыл шторы.

— Доброе утро, дамы. Это прекрасный день. На самом деле, я бы сказал, идеальный день для свадьбы. — Он мягко улыбнулся, прекрасно зная, что у Ребекки была голова, которая могла определить термин ≪утро после≫. Он подозревал, что Элизабет и другие дамы были не в лучшей форме. — Сара, я думаю, что пара варёных яиц на тосте была бы идеальной вещью сегодня — достаточно лёгкой, чтобы сэкономить достаточно места для твоего прекрасного ужина, но достаточной, чтобы придерживаться твоих рёбер и остаться с тобой простым утром. То же самое для мисс Элизабет и мисс Ребекки.

Ребекка застонала и опустила голову на стол.

— Ты злой человек, Чарльз Хагер Редмонд.

— Но, дорогая, прошлой ночью ты сказала мне, как прекрасно, ты думала, что я был.

Она подняла голову и неискренне улыбнулась.

— Всё сказанное в пылу страсти не может быть против меня.

Чарли посмотрел.

— Дорогая, я бы с радостью держал против тебя всё, что ты хочешь. — Он пожалел две печальные фигуры перед ним. — Но сейчас, Сара, я думаю, тебе нужно смешать основную партию твоего средства от похмелья. Эти двое определённо нуждаются в некоторых, и я подозреваю, что есть ещё три кандидата на твоё лекарство. О, и пока ты в этом, пожалуйста, налейте дозу. Полковник Полк сегодня не в лучшем виде.

— Ты напоил моего жениха, Чарли? — Элизабет удалось спросить из её рук, которые в настоящее время держали её голову.

— Не больше, чем моя жена напоила тебя, дорогая Элизабет. И чтобы быть абсолютно точным, я считаю, что именно состязание между твоим будущим мужем и Джоко было последней каплей для нашего довольно желчного друга.

— О, он должен знать лучше, чем это. — Она ухмыльнулась, как-то обрадовавшись тому, что Ричард был не в лучшем положении, чем она.

Сара поставила два стакана, наполненных густой чёрной жидкостью, перед двумя больными.

— Пейте, дамы. Это вылечит то, что вас беспокоит.

Ребекка немного побледнела, когда запах коснулся её носа.

Она посмотрела на Чарли:

— Дорогая, тебе будет проще просто убить меня?

— Я должен был выпить эту штуку до того, как женился на тебе, дорогая.

Ребекка кивнула и подняла чашку. Закрыв глаза, она произнесла быструю молитву, затем отвергла её. Сделав лицо, напоминающее Эм, когда ей нужно было принять лекарство, она хлопнула стаканом вниз.

— О, пожалуйста, никогда не позволяй мне сделать это снова.

— Должен ли я запереть ром, дорогая?

***

День оставался ясным, и к трём дня все женщины были готовы к великому событию. Элизабет была прекрасна из экрю шёлка и слоновой кости. Лаванда и голубь Ребекки были мягкими и сдержанными. Они были готовы. Ранее в тот же день к ним присоединился джентльмен, который отдал Элизабет. Он был старым другом отца Элизабет, а также был защитником Элизабет, когда она впервые поступила на службу в армию до начала войны. Зная, что его узнают, с его подстриженной бородой, седыми волосами и грустными глазами, генерал Роберт Э. Ли надел свою парадную униформу Конфедерации, возможно, в последний раз. Они были готовы.

Чарли удалось привести Ричарда в порядок, и оба мужчины в хорошей форме одели свою парадную форму. Чарли отказался от своего костыля неделю назад и был почти безрассуден со своей новой малаккской тростью. Двое мужчин заняли своё место перед алтарём. Преподобный Уильямс дал понять, что процессия должна начаться, и все в церкви повернулись, чтобы дождаться прибытия невесты. Миссис Уильямс исполнила первые аккорды, а Элизабет и её группа вышли в дверной проём. Затем музыка внезапно прекратилась, когда органист упал в обморок. Видя её реакцию, вся толпа повернулась, чтобы увидеть, что заставило миссис Уильямс перестать играть. Некоторые бросились к ней, обмахивая её и поспешно глядя в свои сеточки на какие-то пахнущие соли. Остальная часть собрания более внимательно посмотрела на Элизабет и человека, который был её сопровождающим. Не говоря ни слова, собравшаяся толпа стояла в отношении генерала. Миссис Купер шлёпнула возрождённую миссис Уильямс по плечу, и музыка началась снова. Элизабет величественно прошла по проходу к нетерпеливо ожидающему Ричарду. Она заняла своё место рядом с ним, и её эскорт посмотрел на Чарли. ≪Редмонд≫, он кивнул в изящном приветствии.

— Генерал Ли, сэр. — Чарли улыбнулся, и оба мужчины вместе с остальной частью собрания повернулись, чтобы засвидетельствовать брак.

***

Гости собрались в зале и приёмной у дома. Нежное жужжание обошло комнату, пока они ждали свадьбы. Наконец появилась большая карета Чарли. Сначала спешился лучший мужчина и почётная матрона, затем генерал Ли, представляющий семью Элизабет, а затем жених и его прекрасная невеста. Пятеро из них вошли в дом под громким смехом и аплодисментами. Ричард и Элизабет были заняты долгое время, приветствуя всех своих гостей; Чарли воспользовался возможностью, чтобы уйти в тихий уголок, в удобное кресло и почти приватный чат среди трёх присутствующих генералов. Ребекка не торопилась, чтобы пойти и проверить детей. Мальчики спали, только что были накормлены и купались, но Эмили сидела в своём собственном маленьком кресле, в воскресение лучше всего терпеливо ожидая свою маму.

— Эм идти на вечеринку?

— Конечно, моя дорогая девушка. Пойдёмте, мы сможем показать тёте Элизабет, что она может ожидать.

Мать и ребёнок поскользнулись внизу, где Эм немедленно обнаружила своего отца.

— Папа! — это был достаточно известный крик, чтобы расчистить путь для очень активного ребёнка, чтобы сделать билайн для своего отца. Чарли поймал её и поднял на руки. — Генерал, могу я представить мою дочь Эмили?

Пожилой мужчина улыбнулся и протянул руку.

— Мисс Эмили, как вы сегодня?

— Хорошо, как танк. Как ты?

Чарли сиял. Его маленькая девочка становилась совсем маленькой хозяйкой дома. Его улыбка немного поблёкла, когда он увидел миссис Уильямс, стоящую неподалёку, явно ожидающую представления. Чарли вздохнул.

— Генерал, могу ли я представить одну из ведущих леди сообщества, миссис Уильямс?

Генерал повернулся к леди, на которую указал Чарли. Генерал Шеридан холодно кивнул женщине, когда Ли посмотрел на своих старых учеников с блеском в глазах.

— Ах, да, жена министра, я верю. Мадам, возможно, вам нужно починить свой орган. Шеридан, мы знаем кого-нибудь, кто восстанавливает органы? Я был бы рад послать кого-нибудь к вам. — Ли повернулся к Чарли и Эмили. — Редмонд, она прекрасный ребёнок. Почему-то я всегда знал, что ты успокоишься.

— Спасибо. Она — зеница глаз своего папы. — Чарли сказал с гордостью, что мог иметь только отец.

— Прекрасный ребёнок. Я рад видеть, как её папа выжил, чтобы увидеть, как она переросла в женственность. — Пожилой мужчина сделал паузу, а затем продолжил, обращаясь к Чарли и Шеридану. — Я понимаю, что мы столкнулись друг с другом в эти последние несколько дней. Я рекомендую вам обоим. Это была отличная тактика.

Чарли мог только вежливо кивать.

— Я просто благодарен, что всё кончено, и я молюсь, чтобы мои сыновья никогда не сталкивались с такими же проблемами. Я надеюсь, что мы извлекли уроки из наших ошибок.

Вечеринка развивалась с небольшим количеством социальной ошибки и большой радости. Генерал Ли рано извинился. Ему нужно было сесть на поезд, чтобы отвезти его в Линчберг, и там, где его ждали в Вашингтонском колледже. Это также было очень хорошим поводом для побега от миссис Уильямс, которая следила за мужчиной большую часть вечера, доказывая, что она может быть столь же послушной со своими социальными начальниками, как и с теми, о ком она подумала. Последний тост был пьяным, последний танец закончился, и потреблялось больше еды, чем, вероятно, было полезно для людей. Элизабет и Ричард отправились в милой маленькой корзинке-повозке среди летающих цветов и риса, и смех раздался в воздухе. Вскоре после ухода жениха и невесты последние гости последовали за ними по дороге. Ребекка стояла там, наблюдая, как все уходят, и её рука надёжно обернулась вокруг талии Чарли. Она подняла голову и улыбнулась.

— Прекрасное начало, ты так не думаешь, любовь моя?

Чарли опустил взгляд на светловолосую голову, лежащую на его плече, и улыбнулся. Стоя вместе в тишине вечера, он почти слышал, как её сердце говорит ему.

— Да, прекрасное начало.

Конец.