КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Печенье Кайла (СИ) [Katunf Lavatein] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

— Шон, которому не хочется приударить за девушками — плохой Шон.

— По-моему, это уже не Шон.

— Кто ты и что ты сделал с Шоном, жалкий притворщик?

Подобные издевательства над юным ловеласом продолжались около полутора часов. С самого утра в кабинете шефа собралось печальное и морально опустошённое младшее поколение. Энджел неравномерно протирала одну и ту же полку с того момента, как вошла внутрь; Эйден с неизменно невозмутимым лицом, временно лишённым способности производить улыбку, шутил; Шон лежал на диване в позе оскорблённого объекта дружеских шуток и шевелил разве что пальцем (единственным подходящим в такой ситуации пальцем, да и то изредка). На первый взгляд казалось, что ребята духовно раздавлены какой-то громадной непреодолимой проблемой. Впрочем, на второй, на третий и на все последующие взгляды ничего не менялось.

Проблема заключалась в том, что проблемы не было. Этот парадокс сводил друзей с ума.

Первым до отсутствия проблемы додумался Шон. Он попытался составить список дел и пришёл в ужас. Получалось, что циклично возрождающееся зло собиралось возрождаться до тех пор, пока защитники человечества не состарятся и не умрут, и до тех пор его распорядок дня должен был выглядеть примерно так — завтрак, уничтожение твари из преисподней номер один, обед, уничтожение твари номер два, восстановление городских достопримечательностей после уничтожения, ужин, уничтожение номер три, почистить зубы, ночной кошмар, завтрак. Никаких развлечений. Никакого счастья. Бесконечное повторение благородной, но бесполезной борьбы.

На это он явно не подписывался.

— Доброе утро, — поздоровался Хоук, появляясь на пороге. Через пару секунд шефа буквально сшибло с ног тленной аурой, воцарившейся в его кабинете. Установив равновесие между собой, миром и надёжным полом третьего этажа, он присмотрелся к лицам подчинённых. — Что случилось?

— Утро не доброе, видимо, — подсказал Эйден, переводя глаза на Шона. В конце концов, кто, если не Шон, виноват в их депрессии? Разве что сам Дьявол, но до этого уровня мы пока не дошли.

— Кто-то умер? — осторожно спросил Хоук.

— Да, — неожиданно ответил Шон. На долю секунды все застыли, а потом посмотрели на него скептически. — Умер молодой и амбициозный красавчик Ламберт. И нет ему больше места в этом мире.

— Зануда какой-то родился вместо него, — пробормотала Энджел, наконец сдвинувшись с мёртвой точки и начав протирать другую полку. — Можете выкинуть его в окно.

Проигнорировав скорбную весть, Хоук подошёл к девушке и извлёк из её рук мокрую тряпку. Увлечённая чисткой одного-единственного места, Энджел протёрла в нём настоящую дыру. Лаватейн мог бы спокойно отнестись к дыре в дорогом шкафу, который они дольше собирали, чем пользовали, но местом, попавшимся под горячую руку и холодную тряпку, оказалась папка с документами.

Заняв место за столом и убедившись, что Энджел больше ничего не трёт, шеф заявил:

— Если у амбициозного красавчика проблемы, то он всегда может отвлечься на работу.

— Работу? — Шон сел на диване, как восставший из гроба мертвец. — Работу, говоришь? Только представь: мы каждый божий день уничтожаем то, что всё равно потом возродится, и это не закончится никогда. — Для пущей убедительности он повторил загадочным шёпотом: — Никогда…

Энджел прошептала на ухо Эйдену:

— Я не думаю, что этот начинающий зомби убедит Хоука в тщетности бытия.

— Никогда… — вторил сам себе Шон.

— Разумеется, — вполголоса ответил Эйден и на всякий случай уточнил: — Ты же не слушаешь его, шеф? Попытки вдуматься в то, что творится в голове у Шона, приводят к суициду.

К их отчаянию, Хоук заворожённо смотрел на гнущего своё пессимистичного Ламберта, и с каждым новым «никогда» от него всё сильнее веяло могильным холодом, как от идейного предшественника на кожаном диване. Но позитивное начало одержало победу на внутренних весах — Лаватейн быстро очнулся и бросил ластик Шону в лоб. Физическая близость с метательными ножами дала о себе знать, и Ламберт откинулся обратно без единого замечания.

— Разоритель канцелярии, — выдал поверженный Ламберт спустя какое-то время. — Почему меня никто не слушает?

— Если тебя слушать, повеситься можно, — объяснил Эйден. — Мы так поникли исключительно из-за тебя. Теперь и работать не хочется…

— Вас надо вытянуть из депрессии? — заинтересованно спросил Хоук. — Так вот в чём дело. Я думал, тут реальные проблемы… ладно, что-нибудь придумаем…

— Придумаем? — переспросил врач. — Ты один против трёх безвольных комочков скорби. Шансы, честно говоря, невелики.

Лицо шефа приняло выражение задумчивости, резко перешедшей в нетерпеливое ожидание. Только он собрался произнести «а где этот», как дверь в очередной раз шарахнула по стенке и явила миру проспавшего всё на свете Кайла.

— А вот он, — озвучил свою мысль Хоук. — Не беспокойтесь, ваши души спасены.

— Я опять должен прикинуться экзорцистом? — хмуро спросил Кайл, свободной от мотоциклетного шлема рукой протирая заспанное лицо. — Ну, звиняйте, конечно, но поздновато сказали.

— Нет, без этого можно обойтись, — поднявшись из-за стола, шеф с сияющими от предвкушения глазами провозгласил: — Мы вас спасём! Никакого тлена, пожалуйста, с такой компанией не соскучишься.

— Тлена? — Кайл осмотрел лица присутствующих и язвительно фыркнул: — Ты это серьёзно, да? Токийский Депрессун и Крылатая Истеричка собираются спасти кого-то от печали? Я пас.

— Через час вы будете смеяться, как те чуваки за кадром в комедийных сериалах, — пообещал Лаватейн, выдрал из рук Кайла все его скромные пожитки и утащил в коридор.

Шон запоздало сказал, глядя на закрытую дверь:

— А прозвища ничего так.

— Зачётные были бы прозвища, — согласилась Энджел.

— Ха, ха, ха, — подытожил Эйден, и если бы кто-нибудь записывал его на диктофон, то этот смех можно было бы вставить в фильм ужасов.

***

На соседней комнате стояло клеймо самостоятельной кухни. Они даже табличку на дверь повесили: «самостоятельная кухня, посторонним не входить». Название указывало на тот факт, что в этом помещении каждый член сверхъестественной организации мог попробовать приготовить что-нибудь типа еды. Ни один из них не претендовал на звание шеф-повара, но именно в этом месте родились знаменитые коктейли Энджел, которыми они сначала отравили Эйдена (случайно), а потом — врагов (впрочем, такой жестокости в планах тоже не было).

— Один хороший человек когда-то сказал мне, — говорил Кайл, вытряхивая пыль из розового фартука. — «Если кто-то грустит, нужно предложить ему чай и свежее печенье».

— И как, срабатывало? — участливо спросил Хоук, куда более сосредоточенный на приведении в порядок оранжевого фартука.

— Как ни странно, да. Правда, у нас нет половины ингредиентов… — согнувшись напротив шкафа, Фабиан высматривал что-либо съедобное. — Зато есть какао.

— Что ищешь? — присев рядом, шеф пришёл в ужас от количества неведомых ему предметов обихода. Каким образом все эти хирургические (то есть, кухонные) приборы попали сюда без его ведома и официальной описи, Лаватейн не знал. — Можно сбегать в супермаркет…

— Если ты туда слетаешь, будет быстрее… Опаньки. — Бесстрашно засунув руку прямо в тьму, Кайл выхватил оттуда гремящие пластмассовые миски. — Держи. Сейчас творить будем.

— Я могу сотворить яичницу и какой-нибудь обед, но выпечкой не… — Миски оказались набиты чем-то ещё, и закончить предложение без мата ему не удалось. — Ты меня убить пытаешься?!

— О, чугунная сковородка, — ухмыльнулся Кайл. — Я и не заметил.

— Всё ты видел, недоумок…

Разобравшись с утварью и вывалив на узкий столик всё, что они нашли, парни с пятой попытки облачили друг друга в ослепительно яркие фартуки, разогнулись после состояния безудержного смеха и принялись колдовать над едой.

— Только не трогай яйца, — попросил Кайл, зависая в телефоне. — Сейчас, Полина где-то кидала мне этот рецепт… Раз у нас есть какао, можно сделать шоколадное печенье.

— Это то, которое ты всё время жрёшь? — вежливо уточнил Хоук.

— Ага. Так, стоп, это что за звук? Ты всё-таки потрогал яйца?

— Я тебе не нанимался, хочу и трогаю, — пробормотал шеф. Оторвавшись от поисков, Кайл вскинул голову, но не увидел картины разрушения — Хоук вполне цивильно отделял белки от желтков с лицом профессионала. Потом он с неожиданной ненавистью добавил: — Как меня достали эти яйца… Каждое утро одно и то же…

— Женись, — посоветовал Кайл. — Может, Эндж избавит тебя от возможности беспробудно жрать одну яичницу.

Рецепт требовал смешать масло с сахарной пудрой. Пудра-то была, точь-в-точь в том количестве, которое им было нужно, а масло пришлось искать в старом холодильнике. Если опустить тот факт, что холодильник открывали минут десять, не стесняясь в выражениях и подставляя друг другу недружелюбно настроенное плечо, всё равно ситуация выглядела проблемной — масло замёрзло до состояния ледышки.

— Вот это кирпичик, — заметил Лаватейн, взвешивая брусок в левой руке. — Его придётся растопить.

— Топи, — рассеянно сказал Кайл, склонившись над самой большой миской. — Мать моя женщина, тут явно кто-то пожил.

Проигнорировав его беседу с обитателями миски, Хоук подошёл сзади и, оттянув ворот футболки Кайла, приложил туда упакованное масло. Фабиан заорал и грохнул миску.

— Это-то за что? — выдирая из рук шефа злополучный брусочек, прошипел он.

— За «крылатую истеричку», — широко улыбнулся Хоук. — Работаем, работаем…

***

Младшее поколение терпеливо ждало чуда в соседнем помещении, заинтригованно помалкивая и изредка порываясь протереть пыль. Вскоре у Энджел пропал запал к чистке всего и вся, Эйден устал перерабатывать все шутки мира под Шона, а последний и вовсе заснул, как будто это не он поставил на уши всю организацию.

Взрыв истерического хохота, перемежающегося нервными всхлипами, всё-таки его разбудил.

— Чем они там заняты? — нахмурился Шон. — Мы, значит, страдаем…

— Ничем приличным, судя по всему, что я слышала, — отозвалась Энджел, некоторое время дежурившая в коридоре. По правилам самостоятельной кухни, она должна была приготовить огнетушитель — на тот случай, если у поваров что-то выйдет из-под контроля. — Лучше тебе не знать.

— Пойду проверю, — вызвался Шон, хотя ранее не собирался вставать с дивана и смотреть на этот страшный мир под каким-либо углом. Покинув кабинет, он выбрался наружу и увидел остальных прямо в коридоре. Опершись на закрытую дверь кухни, Кайл и Хоук то ли смеялись, то ли плакали, то ли призывали Сатану, через равные промежутки времени затихая, пиная друг друга локтем и опять взрываясь хохотом.

Подождав, пока они более-менее угомонятся, Шон трагично произнёс:

— Я даже не буду спрашивать, откуда эти чудовищные фартуки, но какого ж хрена вы так шумите?

— Ты когда-нибудь видел… — задыхаясь, начал шеф, но его перебили:

— Чёртово тесто! — разразился проклятиями Кайл, взмахивая телефоном. — Тут написано — «скатайте колбаску…» Блин… вот задница… я не смогу это закончить…

— Что вы делаете? — заинтересовался Ламберт.

— Шоколадное печенье, — отчитался Хоук. — Никому не говори.

— «Скатайте колбаску из получившейся коричневой массы и положите её в холодильник на полчаса…» — Кайл справился с очередным приступом кулинарной истерики и вкрадчиво произнёс: — Глядя на результат, я могу с уверенностью сказать, что мы готовим какое-то дерьмо…

Шон не смог дождаться продолжения: по его собственному определению, сразу после этой фразы они заржали так, будто убегали от самого страшного в мире монстра, и от силы, звучности и громкости смеха зависела жизнь как минимум миллиона невинных детей. Даже когда он закрыл дверь и спрятался под подушку, в ушах звенело от услышанного извержения вулкана.

«Они смеются… даже сейчас», — неожиданно для самого себя подумал Ламберт и улыбнулся в подушку.

***

— Прошло полчаса, — намекнул Хоук. — Раз уж ты великий пекарь, доставай тесто обратно.

— Прошло двадцать девять минут, — заартачился Кайл. — Может, ты хочешь научиться тайному мастерству? Не достанешь сам?

— Я это в руках держать не буду.

— Нам это жрать придётся, если ты не забыл.

— Можно отдать остальным и сказать, что мы не голодны.

— Я бы посмотрел на их лица, если бы они видели тонкости самого процесса.

Посмотрев друг на друга, они хором протянули: «колба-аска» и бессильно откинулись к стене. Ещё хоть один акт речи, приводящий к хохоту, и мышцы лица окончательно откажутся работать.

— Ну, давай, — как ни в чём не бывало сказал Кайл. — Ты старше, ты умнее, давай, пожалуйста…

— Вот теперь я и старше, и умнее! — воскликнул Хоук. — А как яйца бить, так нельзя?

— Ты Первый, — гипнотизирующим голосом настаивал Фабиан. — Ты наш шеф. Столько опасностей лежало на нашем пути, ты же не позволишь, чтобы какая-то колбаска…

— Иди и помоги мне, мы сделаем это вместе, — непреклонным голосом сказал Лаватейн.

В гробовой тишине они извлекли шоколадную колбаску, завернутую в полиэтилен, и водрузили её на стол. С перекошенным лицом Кайл принялся разворачивать плёнку, и где-то в середине процесса услышал щелчок камеры на телефоне.

— Я, — выдохнул он, — тебя, — зажмурился, сдёргивая последнюю часть плёнки, — убью.

— Я тебя тоже, любовь моя, — прошептал Хоук, протягивая ему нож. — В атаку.

Они не сдавали ни один экзамен с такой аккуратностью, с какой нарезали тестяные кружочки. Они ни разу не молчали наедине так долго, как в тот момент, когда нужно было перенести кругляшки на готовый противень. О запихивании противня в духовку, обжигании пальцев и потере половины колбаски в раковине можно написать отдельную повесть из пяти небольших главок. Одним словом — печенье.

Когда Энджел заглянула в кухню, начинающие пекари сидели на полу напротив духовки, привалившись к стене и друг к другу и загадочно молча.

— Шоколадное печенье? — угадала девушка по запаху и просияла. — Это же замечательно! Я пойду заварю чай.

— Умница, — пробормотал Кайл. — Вот так и надо… строить… семейную жизнь.

— Сахарница в столе, — в том же тоне добавил Хоук. — Не разбейте её, пожалуйста.

***

Неизвестно, что подняло настроение больше: вкусное тающее во рту шоколадное печенье с фруктовым чаем и наспех докупленными пирожными или увлекательный рассказ о процессе приготовления, сопровождавший всю трапезу. Шеф обещания выполнял — вскоре комната наполнилась не только запахом свежей выпечки, но и смехом, достаточно искренним и весёлым, чтобы успокоить любую душу.

— Всё-таки на вкус оно лучше, чем выглядит, — заметил Хоук, рассматривая потерявшее форму, но не утратившее содержания печенье. — Если будет конец света, можем открывать кафе.

— Ага, — ещё не притрагиваясь к еде, Кайл смотрел куда-то сквозь тарелку, потом странно улыбнулся: — Когда мы в первый раз его готовили, ты то же самое сказал…

— Вот как, — пробормотал шеф, резко лишившись аппетита. — Наверное, было весело.

— А то. — Гоняя по тарелке самую круглую печеньку, он рассказывал: — Это была первая и последняя школьная ярмарка, и если бы девки не испекли торт, у этого шоколадного чуда был бы шанс на победу.

— Важный вопрос! — прервала их Энджел, поднявшись из-за стола с чашкой чая в руках. — Как оно называется? — Лица друзей отразили недопонимание. — Ну, сейчас модно давать своим блюдам дурацкие названия.

— Например? — спросил Шон.

— Торт «Радость», спагетти «Бесконечность», конфеты «Весёлые слоники», — наизусть пересказала девушка, стараясь не кривить лицо при мысли о том, что торт «Радость» оказался той ещё гадостью. — Давайте тоже придумаем.

— «Весёлые слоники» подходят, — не удержался Эйден. — Сразу видно, кто пёк…

— Слоников в зоопарке будете кормить, — возмутился Хоук и, торжественно и не совсем аккуратно взмахнув тарелкой, заявил: — Это вам не магазинная дрянь какая-нибудь, а печенье Кайла!

— Вот и назвали, — хихикнув, Энджел быстро запечатлела момент истины на фотоаппарат. — Теперь можно есть с чистой совестью!

Недоумевая, при чём тут его совесть, Кайл не без удовольствия воспользовался шансом всё слопать и, обернувшись к шефу, недоверчиво сказал:

— Как-то скромно с твоей стороны. Ты же тоже участвовал…

— Ну, за это ты мне потом ответишь, — легкомысленно сказал шеф, а потом неожиданно громко выкрикнул: — Если бы не колбаска!..

— Забудь о ней! — взвился Кайл, отбросив недоеденное печенье. — Никогда больше не…

— Вот это компромат, — присвистнул Шон, шарясь по телефону Хоука.

Теперь забыть о колбаске не сможет никто.