Гермиона не боялась. Она не страшилась того, что грядет, казалось, ее никак не трогала смерть Дамблдора. Смерть от лица профессора Снейпа, человека, которому тот доверял больше всех. О, Мерлин, как такое произошло? Почему теперь ответственность за жизнь Гарри легла на ее плечи? Гермиона не надеялась на орден, прекрасно осознавая, что зеленоглазый друг не станет доверять им тайну крестражей, ведь, если бы Дамблдор хотел — сам бы это сделал. Она ведь предлагала рассказать, предлагала попросить помощи! Кто знает, где спрятаны осколки души Темного Лорда? Это может быть где-то в Европе, на Востоке, да в той же огромной стране России, где сотни заброшенных деревушек. У них ведь нет ни одного ориентира, ни одной подсказки. Как могут школьники, еще не окончившие даже шестой курс, убить настолько сильного и могущественного мага? Да они даже драться приемлемо не умеют!
— Мисс Грейнджер, — голос профессора МакГонагалл заставил ее резко дернуться и обернуться, натягивая улыбку на лицо, но по скептичному взгляду женщины она поняла, это было зря. — Если вас не затруднит, я бы хотела попросить принести книгу из кабинета Аль… директора, — поправилась она, громко сглатывая и сжимая пальцы на стопке фолиантов в руках.
— Конечно, профессор, — тихо ответила она, оглядываясь по сторонам. Ни Гарри, ни Рон еще не спустились на завтрак, а за распахнутыми дверями хлестал проливной дождь, мелкие капли разбивались о землю, собирались в ручейки и текли вниз по холму к Квиддичному полю.
— Ужасная погода, — тоже глянув на улицу, проговорила та, кашляя. — Будто бы все краски ушли после… — она осеклась, и Гермиона перевела пустой взгляд на старческое осунувшееся лицо. За эти несколько дней профессор чертовски сдала, а ученики, готовившиеся уехать на зимние каникулы, затихли. Создавалось ощущение, что даже Хогвартс скорбит о потере Дамблдора.
Гермиона натянула рукава махрового свитера, пряча кисти и пальцы, а потом огляделась по сторонам. С потолка падали снежинки, по стеклам носились фигурки оленей, эльфов, Санта-Клауса… Но в это время все это казалось комичным и лицемерным. Какое праздничное настроение может быть, если война — ужасная старая женщина с глазами на выкате и длинными морщинистыми руками — тянется к ним, дышит в ухо и шепчет гадости, а по ночам показывает тела близких и сестрицу Смерть в кошмарах?
— Что за книга, профессор? — не повышая голоса, боясь нарушить установившуюся сокровенную тишину, поинтересовалась она, глядя на нее из-под пушистых опущенных ресниц.
— «Высшая трансфигурация», хочу начать объяснения шестым-седьмым курсам, думаю, в такое время это необходимо.
Гермиона кивнула и прошла мимо, смотря на свои черно-белые кеды. Они будто дразнились, говоря, что все будет хорошо, они победят, тьма отступит. Белый цвет неприятно бил в глаза, но она не могла отвести взгляда. Как будто, ее обувь олицетворяла призрачную надежду, маячившую за темной стеной реальности. Так она и переставляла ноги — медленно, не поднимая взгляда, изредка переводя его на каменный пол, но сразу возвращая обратно. Плиты были серыми и пыльными, кое-где покрытыми трещинами.
Горгульи, которая обычно спрашивает пароль, не было. На всякий случай оглядев мрачный коридор, больно резанувший по глазам, она прошла внутрь. Золотая птица не шелохнулась, так что Гермиона, все так же глядя на кеды, отправилась наверх. Внутренний голос привычно подсчитывал ступеньки.
Она была в кабинете второй раз. Первый был в начале этого года, когда профессор обсуждал вопрос, что делать с ее родителями. Кажется, здесь тогда побывали все магглорожденные, включая первокурсников. Бедные дети только открыли для себя существование магии — этой незримой материи, ключом льющейся откуда-то изнутри — но сразу попали в военное время, где над головой висела опасность, а старуха с черными-черными глазами пыталась схватить за плечи и притянуть к себе, помучить, покалечить, уничтожить изнутри, а потом бросить то, что осталось Смерти, чтобы та с удовольствием облизывала кости.
Посмотрев на огромные книжные шкафы, Гермиона невольно улыбнулась и подошла к ним, вдыхая в себя запах старых фолиантов. О, она просто обожала читать, прослеживать буковки, соединять их в слова, а слова в картинку, вырисовывавшуюся в голове. Какое же удовольствие ей доставляет каждая перевернутая страничка, шелестящая при соприкосновении с подушечками пальцев.
Просматривая названия, она невольно задумалась о том, что здесь, в этом самом кабинете, где-то должна быть книга про крестражи. Иначе как они смогут уничтожить хоть один? Впервые в голове проскочила мысль, что задание, которое на их плечи возложил Дамблдор, просто не будет выполнено. У них не получится найти хоть что-нибудь. Но если это не сделают они, то кто? Кто способен найти крестражи? Раз профессор доверил эту информацию им троим, возложил на плечи эту задачу, значит, они способны что-то сделать.
Разрываемая противоречиями, она стала просматривать названия, раздраженно отбрасывая лезущие в глаза волосы. Ей нужно было, во что бы то ни стало, отыскать хоть что-то о крестражах. Иначе все пропало, те маленькие дети, только попавшие в этот мир, погибнут под гнетом Волан-де-Морта. Зло рыкнув, она подняла взгляд наверх, мимолетом заметив черную обложку. Приглядевшись, Гермиона смогла различить мелкие аккуратные буквы, составляющие то самое слово. Крестражи.
Она взмахнула палочкой, тихо произнеся заклинание и вытянув другую руку. Но фолиант не шелохнулся, так же дразня ее золотыми буквами. Оглядевшись по сторонам, она не увидела ни стула, ни табуретки, ни маленького столика, на который можно было забраться.
— Это же смешно, — тихо пробормотала она. — Взбираться по полкам. Невероятно.
Снова осмотрев кабинет и не заметив ничего, Гермиона поморщилась, поворачиваясь к фолиантам, стоящим на деревянных полках.
— Как в кабинете директора не может быть даже стула? Я же помню, тут было полно мебели, — Гермиона схватила руками за верхнюю полку и встала на цыпочки. Подошва ботинок неприятно скрипнула, но глаза уже зацепились за нужную книгу, опасно сверкнув. Невольно задержав дыхание, она резко вытянула руку, схватившись пальцами за корешок, потянула ее на себя. Несколько секунд ничего не получалось, но не отчаиваясь, она схватилась второй рукой и тут же потянула с еще большей силой. Книга скрипнула и поддалась, свободно выскользнув. Гермиона радостно улыбнулась, но в то же время поняла, что потеряла равновесие и сейчас упадет на каменный пол, при этом, расшибет себе что-нибудь обязательно. Отпустив книгу, с грохотом упавшую на пол, она схватилась за огромный фолиант, надеясь поймать равновесие. Книга не сдвинулась, дав ей возможность прижаться к полкам и медленно спуститься. Почувствовав под ногами твердые плиты, она прикрыла глаза, стягивая туго завязанный красный галстук дрожащими пальцами.
Послышался тихий скрип, и Гермиона вскрикнула, тут же вытаскивая палочку и направляя ее перед собой. В кабинете не было ни единой души, только золотая звезда, висевшая под потолком, с тихим звоном стукнулась с другой. В тот же момент стена перед Гермионой почернела и испарилась, представив взгляду маленькую комнатку.
Ей надо было уйти и рассказать профессору МакГонагалл о случившемся, объяснить все-все. Пусть она знала бы о крестражах, знала о миссии возложенной на плечи, пускай хоть бы выразила поддержку и помогла найти информацию, рассказала бы все, что знает. И плевать на мнение Гарри, который чувствовал, что на него возложено спасение, тяжесть которого он не хотел делить ни с кем.
Но Гермиона была слишком любопытна. За несколько секунд решив, что глянет только глазком, а потом все расскажет профессору, она, выставив палочку вперед, медленно приблизилась к комнатке, заглядывая внутрь и широко распахивая глаза от увиденного. Внутри на полу лежали стопки древних и редких книг, стояли артефакты, на стенах висели картины. Прочитав несколько названий, Гермиона резко притянула руки к себе, боясь поддаться соблазну пролистать хотя бы пару страниц. Оглядываясь по сторонам в немом трепетном восторге, она чувствовала, как растворяется в атмосфере комнаты. Все, что осталось там, за дверью, казалось неважным и быстро решаемым. Единственным, что волновало ее, были книги и артефакты. Маленький рай в кабинете погибшего профессора.
Повернув голову, Гермиона увидела небольшой выступ в стене. Там поблескивал какой-то прибор, издали напоминающий маггловский телескоп. Несколько секунд она прямо глядела на него, но не в силах сдерживать огромное любопытство подошла и провела кончиками пальцев по гладкой поверхности. Прибор тут же нагрелся, задребезжал и начал скакать, не давая Гермионе возможности оторвать опаленные пальцы. Она вскрикнула и сильнее дернула руку, моляще глянув на проход обратно в директорский кабинет. Ну почему она сразу не рассказала обо всем МакГонагалл? Почему она, как Гарри и Рон, полезла проверять все на своей шкуре? Где ее хваленая предусмотрительность?
Всхлипнув от боли, разливающейся по всему телу, яд, разгоняемый сердцем вместе с зараженной кровью, она прикрыла глаза. В тело будто воткнули раскаленный кинжал, сжигавший внутренности изнутри. А она стояла и ничего не могла сделать. Не продержавшись и нескольких минут, Гермиона потеряла сознание, упав в спасительную холодную тьму.
Перед глазами засверкали вспышки, и Гермиона приподняла веки. Правый бок тут же пронзила невыносимая боль. Тихо всхлипнув, она огляделась вокруг, обнаружив, что лежит на каменном полу одного из коридоров. Чуть повернув голову вбок, превозмогая последовавшую за этим тупую боль в шее, она увидела трех девушек и двоих парней с Гриффиндорскими галстуками на шеях. Они мерзко ухмылялись, швыряясь в тех разноцветными молниями, каждый раз гогоча, когда кто-то из противниц пропускал заклятие или еле успевал обороняться.
Гермиона чувствовала витающие в воздухе напряжение и страх, перемешанный с терпким запахом крови. Он забивался в ноздри, щекотал легкие, пронзал бок. Закусив губу, чтобы сдержать слезы, она попробовала отползти к стене, но не смогла даже пошевелиться. Каждое движение будто пронзало кинжалом, лишая ее всякой возможности сделать хоть что-то.
Слезящимися глазами она видела, что девушки отступают и все чаще переглядываются между собой, что-то говоря. Вдруг девушка с буйными черными, как смоль, волосами, отливающими синим, сделала резкий выпад вперед и сбила одного из парней. Воспользовавшись замешательством второго, ее партнерши в бою послали несколько заклинаний в него. Гриффиндорец упал, выгнув руку под неестественным углом.
В этот момент Гермиона, не осознающая, что происходит и как она тут оказалась, поняла, что боится. Наверное первый раз в жизни ее пронзал столь сильный страх, перемешанный с невероятной болью в боку и медным запахом крови.
— Какого черта здесь происходит? — из-за поворота вывернули двое мужчин. Первый взмахивал палочкой, и затуманенным мозгом Гермиона подумала, что он снимает защитные заклинания. Второй лишь наблюдал, прожигая ледяным глазом помещение. — Я вас спрашиваю, молодые леди. Дуэль днем в коридоре! Когда Министр приехал на осмотр школы, — он говорил тихо, но от этого голоса по телу Гермионы пробежались мурашки и появилось желание спрятаться в каком-то углу.
— Вы не имеете права нас упрекать! — воскликнула девушка, стоявшая ближе всех к Гермионе. Она заметила, как та сжала палочку, глядя прямо в глаза мужчине позади, на что тот усмехнулся.
— Почему же? — чуть наклонив голову и передернув желваками, не отрывая от нее прожигающего взгляда, поинтересовался он. В этот самый момент девушка с буйными черными кудрями обернулась на нее и тихо вскрикнула, быстро приближаясь. Слишком поздно Гермиона осознала, что она чертовски похожа на Беллатрикс Лестрейндж.
— Они тебя ранили, — тихо прошептала она, опускаясь рядом и смотря в расширившиеся от страха и боли глаза. — Сделайте же что-нибудь! — обернувшись к мужчинам, воскликнула она. Те быстро приблизились, даже не смотря в сторону Гриффиндорцев, все так же лежавших на полу.
— Ее срочно нужно в Больничное крыло. Сообщите мадам Помфри, — тихо проговорил тот, от чьего голоса она хотела спрятаться, но даже дернуться не позволил внимательный взгляд темных глаз. Он резко взмахнул палочкой, рассекая ее деревянным концом воздух. Это было последнее, что увидела Гермиона перед тем, как вновь потерять сознание.
Как только она вновь открыла глаза, почувствовала притупленную боль в боку. Сделав несколько рваных вдохов, она посмотрела на свою кожу, где через больничную рубашку лимонного цвета проступала бурая кровь. Простонав, она вновь упала на подушку, смотря прямо на белый потолок. Где она оказалась? Что произошло? Как отсюда выбираться и что вообще, черт возьми, надо делать? Прикрыв глаза, она услышала приглушенные шаги, затем с тихим щелчком дверь Больничного крыла открылась, ширма колыхнулась, и Гермиона смогла услышать разговор.
— Может быть, вы перестанете молчать, как партизаны, и расскажете, что произошло? — она узнала этот голос. Так говорил второй мужчина с ледяным взглядом пронзительно зеленых глаз. — Я к вам обращаюсь, леди Лестрейндж, мисс Блэк и, — он сделал небольшую фразу и с явно различимой усмешкой в голосе закончил, — леди Долохова.
— Господин Министр, я же не гордая, послать могу, — тут же ответил мелодичный голос, резанувший Гермионе по ушам. Джинни, оставшаяся где-то там, тоже говорила с такой задорной ноткой.
— Абигейл, — заговорил другой, и Гермиона снова вздрогнула, из-за чего раненный бок пронзила боль. — Мы сейчас должны понять причину дуэли в коридоре. Так что оставь свои придирки где-то в стороне.
— Профессор, я все объясню, — голос другой девушки подрагивал, и складывалось ощущение, будто она совсем недавно плакала. Но кто она? Почему Гермиона никогда не видела ее раньше? — Мы возвращались с прогулки, была прекрасная погода, вы сами видели, какой чистый и невинный снег падал, услышали быстро оборвавшийся крик, бросились туда…
— Просто в последнее время маггловские выродки совсем распоясались, — перебил ее другой голос, принадлежавший Беллатрикс. Гермиона больше не сомневалась в том, с кем встретилась.
— Белла, прекрати, — тихо ответила другая.
— Что прекратить, Меда? Это вторая попытка изнасилования Слизеринки за этот месяц. В прошлый раз это могла быть наша сестра. Или переломанные ребра и то, что ее забрали домой из-за нервного срыва, тебе не о чем не говорят? А ей, в отличии от этой Гамп, недавно исполнилось четырнадцать.
— После смерти профессора Дамблдора и Гриндевальда в той дуэли магглорожденные и полукровки совсем распоясались. Они почувствовали свободу, решив, что это власть. Возвышают себя над нами. Или как, по-вашему, нам надо было пройти мимо? Результаты защиты однокурсницы вы видели. И, кажется, в этой ситуации полноценное наказание должны получить именно те ублюдки, — прошипела третья девушка, тоже, оказывается, защищавшая Гермиону.
— Закрой свой рот, Малфой! — слух резанул голос какого-то парня, и Гермиона поморщилась потому, что тело дернулось, похоже помня, кто причинил ему боль.
— Мистер Вейтман, вы понимаете, что уже на грани исключения? — спокойно проговорил тот, кого называли профессором. Гермиона поморщилась, сдерживая болезненный стон, готовый сорваться с языка.
— Только вот, эта ситуация будет рассмотрена правоохранительными органами, и вы понесете полную ответственность, являясь совершеннолетним, — добавил второй мужчина.
Все замолчали, но через несколько секунд ширма распахнулась, дав Гермионе возможность рассмотреть девушку с русыми волосами и медовыми глазами.
— Эй, вы, — повернувшись, она насмешливо крикнула, тряхнув волосами и вновь заставив ее дернуться задорными нотками. — Можете радоваться, что ваше какое-то там убивающее проклятие не сработало. Гермиона, ты как?
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — испуганно глядя на нее, она попыталась отодвинуться, за что вновь поплатилась ноющей болью в теле.
— То, что ты всех презирала, Гамп, не значит, что мы не в курсе, как тебя зовут. Подожди, твои глаза, — она невольно коснулась пальцами нижнего века своего глаза, а потом резко приблизилась, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Черт тебя побери, — с проскочившей в голосе грустью она отстранилась, беспомощно глядя на мужчин. — Это не…
Один мужчина взмахнул рукой, останавливая ее и рассек воздух палочкой, очерчивая круг.
— Помни о безопасности и сохранении информации, — чуть наклонив голову, протянул он.
— Это не она.
— Что? — Беллатрикс резко приблизилась, тоже рассматривая Гермиону, почувствовавшую себя каким-то микробом под микроскопом. — С чего ты взяла?
— Глаза. Я запоминаю глаза, — тихо ответила она. — Это не глаза той Гермионы. Она — умерла, а это та, кто прислана в наш мир. Я читала об этом в книге отца.
В комнате повисло напряженное молчание, мешавшее Гермионе сосредоточиться хоть на какой-то мысли. Единственный вывод, который она смогла сделать, означал или то, что она свихнулась, или попала в какую-то заварушку, выход из которой нужно искать быстрее выход. Следующей мыслью, оставшейся вопросом было то, почему она не испытывает почти никаких эмоций.
— Она права, — тихо проговорил профессор, чуть наклоняя голову и рассматривая ее с непонятным интересом, зажегшимся в глазах. — Расскажи нам, откуда ты и как сюда попала? Не бойся, мы хотим тебе помочь, — участливо закончил он. Гермионе показалось, что его голос, как масло, расплывался у нее под кожей, создавая невидимую пленку, следуя которой, она должна была довериться. Рассказать все.
И не видя в этом подвоха, она заговорила, начиная с того момента, как попала в кабинет профессора Дамблдора, заканчивая тем, что увидела на дуэли. Голос звучал хрипло, часто срывался, но она не обращала на это внимание, глядя, как развиваются занавески ширмы и говоря, говоря. Казалось, словам не было конца, они лились, не прекращая, сформировываясь в целый рассказ. Но вот она закончила и перевела равнодушный взгляд на остальных.
— Миры-близнецы, — тихо произнесла бледная девушка с дрожащим голосом. — Я тоже читала о таком, но… это была теория. На практике такого никогда не было!
— Вы должны помочь ей обосноваться здесь, не вызывая подозрений, — профессор крутанул в руках прибор, который перенес Гермиону сюда. Как только она это заметила, сразу дернулась, вспоминая жгучий яд, разлившийся по крови. — Интересно, — все так же прожигая ее пронзительным взглядом хмыкнул он.
***
Как только двое мужчин ушли, а девушки отошли, о чем-то тихо переговариваясь, Гермиона прикрыла глаза, осознавая происходящее. Мир-близнец, как сказала Андромеда Блэк. И она сюда попала. А там, по ту сторону, остались Гарри, Рон, Джинни, родители… Мерлин, что ей делать? Они же не справятся без нее! Она обязана вернуться как можно скорее и помочь всем! Помочь победить Темного Лорда, который вот-вот выйдет на дорогу мировой войны. Внутри резко взвилось сильнейшее желание тут же отправиться за прибором и попасть домой. Она не хотела оставаться тут, в этом непонятном мире, где профессор Дамблдор — единственный человек, на помощь которого она может рассчитывать — погиб на дуэли с Гриндевальдом. Спас мир целой своей жизни. А она застряла здесь и лежит, ничего не делая, пока там умирают люди. Обычные ни в чем не виноватые люди.
Гермиона попыталась сморгнуть хрустальные слезы, собравшиеся в уголках глаз. Ширма вновь отъехала, и к ней подошла Абигейл, нервно теребящая слизеринский галстук. Она обеспокоенно осмотрела ее лицо, сверкнув медовыми глазами.
— Они пошли на ужин, — тихо сказала она, отворачиваясь. Ее подавленное состояние резко передалось Гермионе, которая осознала единственную мысль, что понятия не имеет, как выберется отсюда. — У вас, точнее у них с той Гамп были не очень хорошие отношения. Она вообще всех презирала и держалась обособленно, но почему-то именно с Беллой вы часто ссорились. А Меда ее чертовски любит, так что тоже попадала под раздачу, — Гермионе показалось, что она говорит больше для себя, стараясь не оставаться наедине с какими-то мыслями. — Ты попала не в самый лучший мир. Здесь права женщин почти что пустой звук, — она медленно повернулась к ней, обжигая пустым взглядом.
— Почему жаль?
— Ты теперь чистокровная волшебница. Скажу сразу, из близких только дед, который тебя на дух не переносит, и вы в каком-то дальнем родстве с министром магии, — она поморщилась, а потом презрительно выплюнула. — Антонином Долоховым, — Гермиона широко распахнула глаза, крепко впиваясь пальцами в одеяло, сжимая его и стараясь скрыть немой шок, перепутанный со страхом. — Но можешь не переживать, он, как и мой отец, лучший друг Тома Реддла. Вы, кстати, виделись. Он наш директор или серый кардинал, контролирующий политику. Точнее, старающийся сдерживать полукровок и магглорожденных, которые сейчас пытаются добиться превосходства в магическом мире. Будто раньше было плохо, — она замолчала, углубляясь в воспоминания, а потом вновь повернулась к побледневшей Гермионе, которая рвано дышала, пытаясь осознать поступившую информацию. — Ты в порядке?
— В моем мире, — она одной рукой схватила кисть Абигейл, притягивая ее к себе и так же тихо продолжая, оглядываясь по сторонам глазами, в которых плясали безумные искорки. — Он —главный злодей, а Долохов — его лучший боевик, убивший чуть ли не сотню людей, — она отпустила девушку, поднявшую на нее испуганный взгляд. Абигейл закашлялась, резко сдергивая с себя галстук. Ткань треснула и порвалась, а маленький зеленый клочок упал на пол. Гермиона чуть наклонила голову, разглядывая его.
— Неужели они настоящие монстры? — прошептала она, впиваясь пальцами в волосы.
— Самые кровожадные из всех Пожирателей. Точнее, есть еще один, точнее одна, — Гермиона закусила губу, медленно поднимая пустой взгляд на девушку, пристально заглядывающую в ее глаза. — Беллатрикс Лестрейндж.
Абигейл ничего не ответила, опустив голову и тихо вздохнув, смотря на зеленый клочок ткани на полу.
— Через две недели сочельник, — тихо заговорила она. — Отец не позволит остаться в школе. Как думаешь, я вернусь обратно? — она не подняла взгляд, не вздернула голову, но Гермиона почувствовала промелькнувшее в голосе отчаяние. Только вот почему она так загоняет себя?
— Они ведь сказали, что это миры-близнецы. Судьба тут может идти по-другому.
— Ты не совсем права, — она подняла голову, растирая ладонями щеки и улыбаясь. Но такая искренняя улыбка совершенно не может сочетаться с тем отчаянием, которое плещется в глазах. Гермиону поразило то, с какой быстротой та перестроилась, желая подарить ей поддержку. Забыла о своих проблемах ради нее, непонятно откуда взявшейся девушки. — До какого-то определенного момента наши миры шли бок о бок, а потом разошлись. Развилка, — она кивнула, тут же убрав волосы, упавшие на лицо. — И с каждой такой развилкой мы все дальше отдаляемся. Только проблема в том, что характеры одинаковые. Да, под гнетом ситуаций они могут измениться, но в большинстве своем, — она остановилась, закусывая губу и смотря на легонько колышащуюся ширму. — Мы будто копии тех, кто там. Безвольные марионетки, подстраивающиеся под обстоятельства, живущие в этом дерьмовом мире.
— Почему ты так говоришь про то, что тебя окружает?
— Потому что, Гермиона, все вокруг рушится. Ты поучаствовала в одной из рядовых дуэлей. Знаешь, это везение, что их было двое. В прошлом году в таком бою погиб мальчик. Пятикурсник. Его проткнули ножом, — она вдруг всхлипнула и замотала головой, пряча лицо в ладонях. Та доброжелательная улыбка рассыпалась сотней осколков. Гермиона резко выдохнула, поднимаясь и кладя руку ей на плечо. Она терпеть не могла, когда кто-то плакал только потому, что не могла помочь. Чувствовала себя слабой и черствой только потому, что не могла дать поддержку. — Это был мой младший брат. Понимаешь, Люциус Малфой никогда больше не увидит мир, не испытает первое чувство, не ощутит привкус настоящей жизни, — ее сильно трясло, но Абигейл не плакала. Ни единая слезинка не скатилась из ее глаз, но рваные всхлипы вырывались изо рта. Не осознавая почему, но Гермиона вдруг почувствовала тоже самое, когда Гарри или Рон были расстроены. Непонятное постанывающее чувство где-то под ребрами, требующее, чтобы печаль, заполнившая комнату, ушла.
***
Тем же вечером благодаря искренним просьбам Гермионы, мадам Помфри отпустила ее, наказав беречь себя, чтобы раны затянулись до конца. Беллатрикс, Абигейл и Андромеда встретили ее возле дверей Больничного крыла и частично показали Хогвартс и несколько путей до подземелий. На одном из них к ним присоединились братья Лестрейнджи, высказавшие сочувствие к участи Гермионы. Но они быстро забросили маски беспокоящихся людей, рассказывая последние новости о том, какие законы требовали магглорожденные, припоминая, какой террор устроил Гриндевальд, и говоря, что правительство обязано возвысить их чуть ли не до императоров. Гермиона не верила собственным ушам, понимая, что это невероятный бред, который приведет этот мир в тартарары.
— А что наш министр? — едко поинтересовалась Абигейл, складывая руки на груди.
— Держится. До сих пор поражаюсь, как они с директором все еще сдерживают грядущую революцию, — ответил Рудольфус, державший Беллу за руку. — Боюсь, если ничего не произойдет, маги истребят друг друга. Даже в школе дуэли продолжаются, хотя несколько человек отправлены в Азкабан. Что уж говорить о большом мире, — он резко замер, дернув на себя зазевавшую Беллатрикс. Та ойкнула, вцепившись в его плечи, а потом вся компания одновременно подняла головы. На потолке висела омела, дразнящая тихим и мелодичным звоном колокольчиков.
— Ну что, супруги Лестрейнджи, смотрите, сама магия хочет освежить ваши отношения, — расхохоталась Андромеда, мельком глянув на остальных.
— А то уже полгода женаты, это же сколько времени! — подхватил Рабастан, передав хитрый взгляд Абигейл. — Думаю, пока мы не вернемся с каникул, нужно держаться друг от друга на расстоянии.
— Да пошел ты, — не глядя на целующуюся парочку и остальных, та резко пошла в сторону, что-то крикнув.
Следующие дни Абигейл постоянно таскала Гермиону за собой, не давая возможности найти хотя бы крапинку информации про загадочный артефакт и перемещения. Очень часто к ней присоединялись сестры Меда и Белла. Они обе оказались жизнерадостными и дружелюбными, делая все, что только можно, стараясь найти любую лазейку, если Гермиона попадала в нелепую ситуацию. Несколько раз они даже вытащили ее на улицу, где падали огромные хлопья мягкого и пушистого снега. В те моменты Гермиона острее всего чувствовала потребность в близких, оставшихся там. Ночью постоянно доставали кошмары, где они погибают в крови, шепчут ее имя, просят о помощи, но она не может подойти, даже коснуться их кожи. А затем тела заметает белоснежный снег, из ниоткуда появляются сотни украшенных елок, которые вместо крестов и могильных плит показывают, где лежат люди. Погибшие люди на войне от рук Тома Марволо Реддла и Антонина Долохова, с которыми она часто пересекается в коридорах. Долохов остался до Сочельника, пропадая в кабинете директора, но плюсом его присутствия было то, что дуэли прекратились.
— Тебя эти к себе зовут, — размышления о том, что нужно сделать, прервал взволнованный голос Абигейл. Ее глаза сверкали сумасшедшим блеском, щеки раскраснелись, а волосы растрепались, будто она только что бежала марафон. Гермиона уже привыкла к тому, как она называет двух политиков, с интересом наблюдающих за ней. Очень странно было ощущать, что после первой и единственной истерики, она смогла трезво оценить ситуацию и понять, что те жестокие убийцы в ее мире не имеют ничего общего с этими людьми. Кроме внешности и некоторых черт характера. Все же Гермиона считала, что характеры в разных мирах у людей разные, из-за тех же обстоятельств. А еще именно эти люди, скорей всего, помогут ей отправиться обратно. И когда она вернется, жизнь этого мира пойдет своим чередом, а там она поможет Гарри и Рону уничтожить крестражи и восстановить порядок. Их ничего не будет связывать. Но это дальше, и в будущем Гермиона найдет способ избавиться от желания любоваться директором и краснеть даже при фразе «Доброе утро, мисс Гамп». И она уж точно не позволит больше искать взглядом надоедливую омелу, постоянно появляющуюся где-то недалеко в это время.
Весь путь до кабинета директора Абигейл молчала, хотя порывалась что-то сказать, но тут же со стуком стискивала челюсти и отворачивалась, поправляя волосы. Она вообще казалась Гермионе странной. Все учителя звали ее по имени, хотя остальных по фамилиям. Она уже давно привыкла, что некоторые однокурсницы — Леди или миссис, так что казалось странным с ее стороны скрывать даже фамилию мужа, все же обручальное кольцо на пальце видно всем.
— Ты только не нервничай. Если что, я буду рядом, — тихо проговорила она, старательно отводя глаза, перед тем как постучать. Именно эта фраза больно уколола Гермиону глубоко внутри, заставляя ряд мыслей пронестись в голове. Она подумала и о том, что прибор вернут, позволят ей вернутся, скажут, что она остается, убьют. Но Абигейл не произнесла больше ни слова, чуть ли не заталкивая ее в кабинет и закрывая за собой дверь.
— Мисс Гамп, освоились хоть немного? Кажется, проблем с однокурсниками у вас не было.
— Компания девочек очень помогает, — потянув кучерявый локон вниз, чтобы занять руку, ответила она, оглядываясь вокруг. Все портреты директоров были пусты и черны, так же как и сам кабинет — мрачный, недоброжелательный, сгущающий краски и давящий на нервы. Совершенная противоположность тому, что было при Альбусе Дамблдоре. Погибшем в этом мире человеке, который мог бы ей помочь, и не пришлось бы доверять Лорду Волан-де-Морту и Долохову.
— Расскажи тогда о будущем. Что у вас произошло? Кем там являюсь я? Каких высот достиг? — заговорил директор, чуть наклонив голову. Голос снова полился, как масло, желая заставить Гермиону раскрыть все карты, но она лишь крепче сжала зубы, не желая делиться сокровенным. Что, если эта информация поможет Реддлу стать Лордом? Нет, она уже давно решила, что ничего не доверит этим двоим. Как говорил профессор Дамблдор, время должно идти своим чередом, а явное вмешательство лишь уничтожит выстроенное равновесие. И она всегда следовала этому правилу, когда пользовалась маховиком на третьем курсе, и сейчас делать исключение не собиралась.
— Я не скажу, — резко опустив руку, она сжала кулаки, на секунду оборачиваясь на молчащую Абигейл. Та подняла искристый взгляд и дернула уголком губ в подобии ухмылки. Как ни странно, но это действие придало невероятную уверенность в своей правоте. — Это может нарушить ход времени.
— Но мы живем в мирах-близнецах, ты не попала в прошлое.
— Если я расскажу, могу повлиять на будущее, и оно разовьется в самом ужасном ключе.
— Не думаю, что могут быть более кошмарные обстоятельства, чем сейчас, — он кивнул на окно, за которым светило яркое солнце, а с неба падал белый снег. Из приоткрытой форточки слышали крики студентов и заливистый смех, взметнувшийся ввысь.
— Я не имею права это сделать. Лучше верните прибор, и я отправлюсь обратно. Тогда уж точно никакая цепочка не будет нарушена, — несколько секунд директор сверлил ее взглядом темных пронзительных глаз, а потом выпрямился, закатывая рукава. Антонин отошел к одному из стеллажей и, немного покопавшись там, вернулся с тем самым артефактом.
— Ну, что же, раз ты столь упряма, не будем тебе мешать, — криво усмехнулся он, ставя его на стол. — Возвращайся.
Гермиона, не до конца веря в свою победу, оглянулась на Абигейл, заинтересованно вытянувшую шею и переводящую взгляд с нее на проводник и обратно. Глубоко вздохнув и приготовившись к той жуткой боли, она прикрыла глаза и прикоснулась кончиками пальцев к гладкой поверхности. Несколько секунд ничего не происходило, а в ушах звенела тишина, прервавшаяся медленными хлопками Реддла. Открыв сначала один глаз, а потом другой, Гермиона с удивлением глянула на него, пытаясь скрыть всепоглощающее отчаяние. Не сработало. У нее не получилось вернуться обратно.
— Антонин, ты был прав насчет того, что артефакт сломан, — все так же прожигая ее взглядом, проговорил он. — И что будем делать?
— Помогите мне вернуться, — тихо проговорила Гермиона, опуская глаза в пол и чувствуя, как на щеках расцветает предательский румянец. — Пожалуйста.
— За пожалуйста, юная леди, ничего не купишь. — нравоучительно заметил Долохов, прищурив один глаз. — У всего своя цена. И наша помощь тоже не бесплатна.
— Но я не могу рассказать, что произошло в нашем мире! — бессильно воскликнула она, заламывая руки. — Не могу, понимаете?
— Когда сможешь, тогда и возвращайся за помощью, — отвернувшись от нее, проговорил Реддл, но самодовольная ухмылка расцвела на тонких губах, украсив ангельски красивое лицо. — У тебя на раздумья три дня. А потом посмотришь, на что способен господин директор, — он обернулся, даря ей самовлюбленный взгляд и коверкая ту фразу, которой она всегда отвечала на приветствия. — Запомни, Гермиона. Я всегда получаю то, что хочу. Любым способом, — в ту же секунду Абигейл схватила ее за руку и вытащила из кабинета, зло что-то бормоча. Гермиона не вслушивалась, вспоминая, что он сказал. Она ошиблась. Это все тот же лорд Волан-де-Морт, скрывающейся за маской. И ему важна информация о будущем, только вот она не сможет нарушить ход времени. Это вне всякого обсуждения. Просто так Гермиона Джин Грейнджер заветы профессора Дамблдора не предаст.
— Почему ты так уцепился за эту идею? Миры-близнецы не очень-то и пересекаются, — как только дверь захлопнулась, Антонин повернулся к лучшему другу, чуть наклоняя голову.
— Ты не думал, что в Британии осталась всего лишь горстка людей, готовых менять и меняться ради хорошей жизни? Остальные уже давно приняли грядущее восстание.
— Неужели ты все же решил воспользоваться тем ритуалом? — подняв бровь, спокойно поинтересовался он.
— Ты сам понимаешь, что это единственный способ. Ценой одной жизни мы спасем нацию.
***
За те дни, данные на раздумья, Гермиона так и не изменила принятое решение, хотя последний кошмар, где старуха шептала, что надо спасаться и бежать, почти заставил ее броситься в кабинет директора, если бы она не столкнулась с Абигейл, сидящей в гостиной возле камина. Тогда был второй раз, когда она позволила себе разрыдаться и получила поддержку. Та пообещала, что все наладится, и не будут те двое придумывать что-то кошмарное, ведь много сил занимает сдерживание общества, жалеющего чуть ли не прилюдно казнить чистокровных или полукровок, относящихся к какому-то роду. Это хоть на немного, но придало уверенности, так что они отправились в библиотеку, сразу в запретную секцию по пропуску, заботливо выданному Слизнортом, без памяти доверявшему Абигейл. Но ни одна книга даже не намекала на такие перемещения, хотя та точно помнила и уверяла Гермиону, что нашла ее именно здесь. Вытащил их оттуда мальчик-второкурсник, посланный директором за Гермионой. В этот раз она убедила Абигейл остаться и поискать какую-то информацию, не желая подставлять подругу.
Держа палочку наготове и внимательно оглядываясь по сторонам, она добралась до кабинета, не влипнув ни в одно приключение, не попав ни в одну драку или дуэль. Тяжелая дверь, стоявшая вместо гаргульи, распахнулась, впуская ее внутрь, и Гермиона стала подниматься по лестнице, смотря на кремовые туфли. Вспомнилось, как совсем недавно она тоже шла, глядя на обувь и не представляя, куда попадет. Но в последние дни произошло настолько много событий, что то время казалось далеким прошлым. Момент, когда Гермиона Грейнджер разглядывала свои кеды и Гермиона Гамп любовалась туфлями, разделяла, по меньшей мере, одна жизнь. Ее новая жизнь в другом мире.
Забыв постучаться от мыслей, свободно текущих в голове, она вошла в кабинет и подняла взгляд, первым делом заметив морщинистого старика, брезгливо смотревшего на нее.
— Думаю, внучка, — он выплюнул это слово, пристукнув тростью. — Ты должна радоваться, что такой джентельмен готов взять такую дурашку в жены, да еще так скоро.
Почва из-под ног Гермионы будто вылетела, и она рухнула в кресло, не отрывая взгляда от самодовольной ухмылки на лице Реддла. Лорд Гамп еще что-то говорил и говорил, подтверждая ее страхи, образовавшиеся после нескольких рассказов Беллы и Меды. Абигейл эту тему всегда старалась обходить, будто боялась чего-то. А вот остальные девушки не видели в этом ничего такого, обсуждая браки в той же гостиной.
Когда старик закончил и ушел, попрощавшись с директором и смерив Гермиону еще одним презрительным взглядом, она перевела взгляд на него.
— Я ведь предупреждал, что добиваюсь своего любой ценой.
— Все равно вам ничего не скажу, — упрямо ответила она, вперивая взгляд в деревянную поверхность стола.
— Поспрашивай на досуге у своих подруг о браках в наше время и в нашем мире, — еще шире ухмыльнулся он, доставая из ящика какие-то бумаги. — Можешь идти, — Гермиона, будто только и ждала это разрешение, подскочила и бросилась к двери, оглянувшись только перед тем, как с грохотом захлопнуть ее, увидев ничего не выражающее лицо Реддла.
Она не видела совершенно никакой логики в его действиях, не понимала, зачем это нужно. А еще очень боялась того, что это правда, и она не сможет вернуться обратно и помочь друзьям победить лорда Волан-де-Морта, ведь здесь Темный Лорд собрался таким способом добыть информацию. И уж ему точно ничего не грозит, хотя бы потому, что крестраж-кольцо на пальце не позволит договору сработать в его сторону, когда Гермиона все же найдет способ сбежать. И эту силу, заключенную в осколке души и спрятанную в кольце, можно направить на починку прибора. Только вот как?
— Он что сделал? — прорвался сквозь затуманенное сознание громкий голос Беллы. — Ты серьезно сейчас сказала, что жениться на тебе решил?
— И ради чего? Информации? Да на кой-черт она ему нужна, если мы живем в мирах-близнецах, давно разминувшихся? — более тихо, но так же рьяно проговорила Меда, со свистом выдыхая.
— Думаю, наши директор и министр продумали очаровательный план, который поможет избежать восстания. Им двоим точно, — Абигейл схватила Гермиону за руку, заглядывая в глаза, и более тихо продолжила. — Нам надо понять, что они хотят и не дать этому осуществиться. Если то, что ты рассказывала — правда, они не побоятся чьей-то смерти ради своего спасения.
— Может быть, все не так страшно? — Андромеда дернула ткань платья и стала скручивать ее в пальцах, опустив глаза.
— Ты ведь сама сказала, что ему эта информация, как собаке ботинки. И уж кому точно жена не нужна, так это профессору, тем более, учитывая то, сколько дней вы знакомы. Да за это время даже влюбиться нельзя! — Беллатрикс дернулась, прикрывая глаза, в которых плясали безумные искорки. — Нет, тут что-то более грандиозное и глубокое.
— Нам нужно узнать, как это скажется на Гермионе, — после нескольких минут молчания, медленно заговорила Абигейл, потирая пальцами переносицу. — И только тогда будем что-то предпринимать. Иначе можем сделать только хуже.
— По-моему, насчет того, что узнать, все в курсе. Зато никто из вас не знает, как это сделать. Советчики со стороны! — резко вспыхнула Гермиона, освобождая руку и отходя в сторону, все также смотря на девушек прищуренными глазами.
— Это может сделать Абигейл. Во всяком случае, больше шансов именно у нее, — Андромеда сверкнула глазами, складывая руки на груди. — И Блэки никогда не советуют кому-то что-то. Мы можем только помогать, — она резко встала и прошла мимо к выходу, задев Гермиону плечом. Беллатрикс, несколько секунд разрывавшаяся, все же побежала за сестрой, окликая ее.
— Не психуй. Выход можно найти всегда.
— Почему она сказала, что у тебя больше шансов узнать что-то об этой ситуации?
— Знаешь, — медленно заговорила она, глядя будто сквозь Гермиону. — Отношения с собственным мужем пора налаживать.
Она тепло улыбнулась ей, а потом тоже вышла, оставляя Гермиону наедине со своими мыслями, которые метались с огромной скоростью, натягивая нервы и поднимая изнутри чувства злости и отчаяния. Она не знала, что делать и как возвращаться. С каждой проведенной минутой в этом мире она все дальше отдалялась от своего, где ее наверняка уже искали друзья, где Волан-де-Морт готовился к войне и уничтожению магглорожденных. Как ни странно, но она хотела вернуться туда. Например, там она знала, что именно делает этот маг, чего добиваются его сторонники. А тут она не знала ничего, следуя своей интуиции, которая говорила, что доверять тем, кто в ее мире жестокие убийцы — единственный выход отсюда. И сейчас эта интуиция ее подвела, потому что ради информации, которая очень может повлиять на время, Темный Лорд готов ее чуть ли не поработить.
***
Абигейл несколько раз выдохнула, снова поправляя идеально уложенные волосы. Она стояла перед дверью в кабинет директора, чтобы помочь девушке из другого мира. И зачем ей это? Они ведь знакомы всего ничего. Но преодолев внутреннее сопротивление, она постучалась и зашла внутрь.
— Сэр, я хотела поговорить насчет Гермионы, — сходу начала она, не глядя наДолохова, смотревшего обжигающе пронзительным взглядом. — Она ведь не сможет вернуться в свой мир, если брак будет заключен.
— И? — не отрывая глаз от пергамента, протянул мистер Реддл.
— Будет нарушено равновесие между мирами, вы ведь знаете, чем это грозит.
— Таких случаев больше не было или они не описаны. Мы не можем быть точно уверены ни в чем, — он вдруг поднял взгляд на Антонина, изогнув бровь. Тот прикусил щеку, а потом кивнул, будто дал подтверждение в их немом диалоге. — Абигейл, сядь.
— Мы, кажется, нашли способ вернуть твою подружку.
— И для этого вдруг понадобился брак с вами? — смотря на директора скептичным взглядом, поинтересовалась она, но все же села в предложенное черное кресло.
— Не совсем. Это одно из звеньев цепи. Девчонку что-то держало в том мире, но, использовав эту связь, прибор сломался. Если мы установим другую, такую крепкую, как, например, брак, сможем отправить ее обратно и выправить ход времени.
— Но?
— Для этого нужна помощь какой-то древней силы. Возвращение — процесс чертовски сложный.
— Что-то вроде перетягивания времени, — кивнул Долохов, не отрывая внимательного взгляда от девушки.
— Вы собираетесь использовать Сочельник, как самый привязанный к магии времени праздник? Земля вот-вот закончит оборот вокруг своей оси, силы, которые могут помочь, исчезнут, а в Сочельник они достигнут своего пика перед спадом.
— Я же говорил, она сообразительная, — вновь ухмыльнулся Антонин, прищуривая один глаз и чуть наклоняя голову.
— Зачем вы рассказали мне свои планы?
— Для того, чтобы все получилось, — медленно начал профессор, переводя на нее пустой взгляд. — Нужно полное и безоговорочное согласие Гермионы.
— Доверили бы ей свои грандиозные планы, — фыркнула та, складывая руки на груди.
— Это будет не то согласие, силы его не примут.
— Если хочешь помочь ей вернуться, сделай что-нибудь. Если не будет желания, не будет и этого мира, — тихо закончил мистер Реддл, поднимаясь и отходя к окну. За прозрачным стеклом падали комья белого снега, ветер кружил их, но все же бережно опускал на землю. — Через три дня венчание.
— Почему вы так рьяно ей помогаете, профессор? Это, кажется, не в вашем стиле.
— Абигейл, ты еще слишком юна и невинна, чтобы понять мотивы взрослого темного мага, — с легкой усмешкой на бледных губах обернулся тот.
***
Гермиона не смогла дождаться ни одну из девушек, с кем делила спальню. Она спряталась под одеяло и вспоминала лица друзей и родителей. Вот, они катаются на санках, а вокруг серебрится снег, а вот Гарри и Рон защищают ее от нападок Малфоя. Драко Малфоя, который в этом мире не родится, потому что его отца убили в прошлом году. Подумать только, даже за перепалку с этим несносным мальчишкой, Гермиона отдала бы все. Но это все медленно таяло в свете последних совершенно нелогичных событий — Темный Лорд женится на ней ради информации. Наверняка, крестражи спасут его ото всех последствий магического брака, той же привязанности и нужде видится хотя бы раз в две недели. Зато благодаря этому все упадет комом на Гермиону. Ни в чем не виноватую Гермиону, потерявшую надежду на то, чтобы выбраться из этого ужасного мира, где магглорожденные творят все, что хотят, в Хогвартсе происходят постоянные дуэли с ужасным исходом, а Альбус Дамблдор погиб, уничтожив Гриндевальда и оставив этот мир прогнивать. Как ее вообще сюда занесло?
Сейчас глупыми казались переживания из-за того, что она понятия не имела, как уничтожить крестражи, и единственная из них троих что-то искала. В самом деле, почему Гарри с Роном не пошевелились, сбросив все проблемы на нее? Если бы не это, ее не обуздало желание достать ту чертову книгу, она принесла бы нужный фолиант профессору МакГонагалл и не попала сюда. Что ей руководило, когда она зашла в ту комнатку и прикоснулась к артефакту? Где была логичная и здравомыслящая Гермиона в тот момент? Почему она исчезла, позволив ей попасть сюда? Чем она провинилась, заслужив такую участь? Разве что, сильнейшим любопытством. Она, Гермиона Грейнджер, пряталась от мира под одеялом, не зная, что делать. И это лучшая ученица за последние сто лет!
Горько усмехнувшись, она потерла кончик носа. И правда, почему ничего не делает? Почему не перерывает библиотеку, а сидит в спальне?
Она резко подскочила, оглядываясь по сторонам. На своей кровати лежала Андромеда, пушистые темные волосы растрепались и упали на лицо, скрывая его расслабившиеся черты. Абигейл нигде не было видно.
Тихо выйдя из комнаты, Гермиона бросилась в сторону библиотеки. Ноги сами несли ее по многочисленным лестницам и проходам, в то время как голова искала хоть какую-то информацию в памяти.
— Позвольте же спросить, куда вы бежите, мисс Гамп посреди ночи, нарушая многочисленные правила? — спокойный голос директора заставил ее резко замереть и медленно обернуться. От стены отделилась тень и через несколько секунд перед ней предстал мистер Реддл во всей его красе.
— В библиотеку, мне срочно нужно в библиотеку, — хрипло пробормотала она, потирая кожу на пересохшем горле.
— Сейчас?
— Да.
— И что же такое важное вас там ждет, раз бежите в одной сорочке и без палочки? — скептично подняв бровь поинтересовался он. Гермиона тут же зарделась, наклоняя голову вперед и обнимая себя руками.
— Я должна найти выход отсюда.
— Два пролета вниз и поворот налево.
— Не из замка, а из этого мира, — раздраженная комической ситуацией, в которой оказалась, заметила Гермиона, все так же не поднимая глаза.
— Мы, кажется, уже это обсуждали, — скучающе заговорил Том, теряя всякий интерес к разговору. — Расскажи мне о своем времени, а я помогу вернуться обратно.
— Я не могу, ведь это нарушение закона!
— Ты сама-то веришь в этот бред? — показательно зевнув, проговорил он.
— Прекратите! Вы — монстр, мистер Реддл! Довольны? — она резко развернулась и пошла в сторону библиотеки, шлепая босыми ногами по холодному полу.
— Будто бы я уверяю в обратном, — усмехнулся он ей в след, наблюдая, как девушка исчезает за поворотом.
О, Гермиона давно не чувствовала столь острые чувства по отношению к одному единственному человеку. Она его терпеть не могла, на дух не переносила, хоть и краснела, смущаясь почти при каждом разговоре. Но он был убийца, создавший больше трех крестражей! Обычных людей выворачивает даже при мысли о столь темной магии, а он ей наслаждается. Упивается болью, мучениями других людей. И пусть в этой реальности он директор и игрок, для которого человеческая жизнь не значит ничего. Может быть, большей частью в ней играла огромнейшая обида на то, что не позволяют вернуться в свой мир, требуя весьма смутные знания о другом. Но она не может нарушить закон! Почему они не могут просто отпустить ее? Она ведь очень скучает по дому, по друзьям. Душа ужасно изнывает при любом воспоминании о них. Но встреча с каждой секундой отдаляется, так же как и миры-близнецы друг от друга. Сможет ли она когда-нибудь вновь увидеть лицо Гарри, услышать искристый смех Джинни, позавтракать с родителями, читая издание газеты и подшучивая над каждой статьей, отругать Рона за сильнейшую любовь к еде? Как же она скучает по времени, когда не заботилась и не ценила, то что было. Только оказавшись вдалеке об близких, не имея понятия, как вернутся, попав в хитроумную ловушку Темного Лорда, она поняла, как их любила. Неужели маггловская поговорка оказалась правдой? Имея не ценим, потеряв — плачем. И она, предусмотрительная Гермиона, полностью подтвердила ее действие. От этого осознания становилось чертовски горько на душе, а образы дорогих людей с огромной скоростью мельтешили перед глазами, не давая ей сил даже посмотреть, что находится перед ней.
Отчаянно простонав, она сползла на пол, закрывая глаза, из которых бесконтрольным потоком полились слезы. Гермиона очень редко плакала, считая это глупой тратой времени. Та, далекая, другая Грейнджер, уж точно не ожидала столь сильной истерики от себя в будущем, считая это проявлением слабохарактерности. Она выглядела невероятно слабой в своих глазах. Не могла проявить и щепотки жалости к себе, все больше зарываясь в рвущие изнутри эмоции.
Сколько она сидела, глотая горькие слезы, выкашливая всхлипы и шепчущая их имена? Десять минут, полчаса, час… Но она точно помнила, что в один из моментов теплая кисть с длинными пальцами сжала ее плечо, внутревенно внедрив тепло. Именно это и помогло Гермионе схватиться за остатки самоконтроля и вытянуть себя из бездны переживаний. Той бездны, в которую нельзя было погружаться, иначе можно было потерять собственное существо глубоко в отливающей синевой тьме.
Такие же были волосы Беллатрикс, державшей маленькую ладошку на ее плече. Гермиона сморгнула несколько раз соленые слезы, стараясь разглядеть, что происходит вокруг. Голова нещадно раскалывалась, и, казалось, очертания расплываются, но она все же увидела Абигейл и закрытыми глазами напротив себя, а слева дремлющую Андромеду. Они нашли ее и пришли поддержать. Незнакомую девчонку из другого мира, ничего не рассказывающую о прошлой жизни. Почему они оказались рядом в столь трудный миг, не испугавшись ночных коридоров Хогвартса и гуляющих вооруженных магглорожденных?
— Больше никогда так не исчезай, — хрипло пробормотала Белла, отрывая голову от прохладной стены и вытягиваясь.
— Почему… зачем вы пришли?
— Слышали, как нас благодарят за того оглушенного выродка, хотевшего поиздеваться над слабой чистокровкой? — фыркнула она, но тепло улыбнулась, разворошив спутавшиеся черные волосы.
— Нам надо было поговорить с тобой, — сладко зевая, но не открывая дрожащие веки, протянула Андромеда.
— Насчет предстоящего венчания. Послушай, я смогла прийти с ними к кое-какому компромиссу, — закусывая губу увлеченно зашептала Абигейл, смотря прямо в глаза Гермионе, прожигая глубину души.
— Ничего не будет? Удалось договорится? — облизав пересохшие губы и прочувствовав на языке противный соленый привкус, так же тихо проговорила она.
— Они готовы помочь, выстроили какую-то цепочку, но брак нужен, как обряд. Понимаешь, если ты не сможешь принять в себе зарождающиеся после помолвки чувства к профессору, никогда не сможешь выбраться.
— Но кроме ненависти я ничего не чувствую к профессору!
— Знаешь, это ведь обратная сторона любви, — задумчиво разглядывая неровные плиты перед собой, проговорила Беллатрикс, крутя на палец вьющийся локон.
Гермиона откинула голову назад, не в силах произнести больше ни слова. Горло снова сдавили тиски тоски, но прокручивая в голове короткий разговор, вместо лиц друзей и родителей она представляла профессора Реддла. Профессора… Она называет страшнейшего темного мага профессором, а еще краснеет, представляя его образ. Но Гермиона Грейнджер точно знает, что не влюблена.
Оставшиеся до венчания дни проходят будто в тумане. Меда и Белла рассказывают о браках в их времени, доверяют знания ритуалов и зелий, если вдруг что случится. Но именно то, что она лишится большей части прав, пугало Гермиону, вновь и вновь заставляя переживать гнетущие эмоции. Если бы, сидя в ночь перед самым главным днем в жизни, как говорят многие девушки, Абигейл не сказала, что до окончания школы тот к ней не притронется и будет защищать от остальных, Гермиона совсем загнала себя. В тайне от девушек она перерыла книги в библиотеке, ища хоть какой-то выход. Только вот его не было. Одна за одной строчки твердили, что после заключения договора сбежать не выйдет, а внутри будет зарождаться та самая привязанность к будущему супругу. И с каждой минутой Гермиона с ужасом осознавала, что все чаще думает о профессоре Реддле и при встречах в коридоре желает попасть под омелу. Мозг лихорадочно твердил не верить новым ощущениям, сбрасывая их на действие магии, только вот где-то в глубине она понимала, что семена были настоящие, а магия лишь помогла цветам пробиться сквозь ее каменную душу. И почему-то в голове не переставала звенеть тихая мелодия колокольчиков новогодней упряжки. Кажется, Гермиона сходила с ума.
Абигейл медленно проводила щеткой по ее пушистым волосам, порываясь рассказать все, что знает, все, что велели ей сделать директор и Долохов. Не смея сопротивляться и желая помочь, она подмешала капельку амортенции подруге, заметив только на следующий день, что это было не нужно. Гермиона уже была влюблена по уши, только почему-то не осознавала этого.
— Ты, главное, не переживай, — тишину, прерываемую тихим потрескиванием огоньков на фитильках свечек, разрезал голос Беллы, сидевшей на кровати сестры. — Страшно только слушать об этом. Помни главное, всегда можно найти лазейки. Мы с Рудольфусом ведь как-то приспособились, — она натянуто улыбнулась, кажется, прилагая все силы души к этому. — Тебе повезло, что родственники нагнетать не будут. Обычно именно они портят молодые браки.
— Не думаю, что этот брак молодой, — завторил ей голос Абигейл. — Во всяком случае, считая возраст нашего директора.
— Хотя бы не старик, — робко вставила свою реплику Андромеда, сидевшая на пледе, раскинутом на полу.
— Лучше бы старик, дорогая. С молодыми можно найти общий язык, а пожилые часто идут на поводу. Зато такие люди, как профессор и Долохов, будут держать в ежовых рукавицах, не воспринимая тебя всерьез.
— Откуда ты знаешь? — чуть повернув в сторону Абигейл, поинтересовалась Гермиона. Та раздраженно выдохнула, отводя взгляд и дергая ее волосы.
— Они с Долоховым месяц как женаты, — тихим шепотом поделилась Блэк, закусившая щеку изнутри, когда та снова дернула волосы Гермионы. — Дорогая, успокойся, или хочешь испугать профессора лысой невестой?
— Должно же его постичь разочарование в провалившемся плане, — хохотнула Белла. — Подумайте только, какой будет конфуз!
— Да, его инфаркт хватит, — задорно глянув на сестру, подхватила Андромеда. — Так, давайте еще подумаем, как испортить ему самый счастливый день в жизни. Хотя бы посмеяться вдоволь сможем, — ее настрой невольно вызвал у Гермионы улыбку, с которой она продолжила слушать сестер, все так же плохо понимая, почему они ей помогают?
Но на следующее утро все хрупко выстроенное равновесие пропало, как только она увидела подготовленное свадебное платье, присланное дедом. Аккуратная белая ткань чуть щекотала трясущуюся руку, а расширившиеся зрачки разглядывали кремовый узор. Гермиона готова была вновь разрыдаться и спрятаться в библиотеке, раствориться в книгах и выйти, когда решение проблемы будет найдено. Только вот девушки, заметившие это, насильно напоили ее успокоительными зельями, причем, как она поняла потом, специально очень большой дозой.
Они сами без помощи домовиков нарядили ее в платье и сделали прическу, повторили заученную клятву и, взяв под руки, повели к Астрономической башне. Ни директор, ни Гермиона не желали покидать школу в этот день или приглашать специальных людей. Так что венчать их готов был Долохов, имеющий такое право, как Министр.
Холодный воздух обжигал кожу, ветер облизывал прическу, стараясь ее разворошить, но Гермиону это не трогало. Она не замечала ни пристального взгляда лорда Гампа, ни самодовольного Реддла, ни минусовой температуры и падающего снега. Ей было плевать на все. Как кукла, она делала то, что говорили и шептала заученные фразы. Голос был скован льдом. Тем самым льдом, из которого настоящая Гермиона выстроила крепость глубоко внутри и спряталась ото всех эмоций, переживаний и несущихся с огромной скоростью событий. Маленькая Гермиона тихо напевала новогоднюю песню некогда популярной группы ABBA и стряхивала падающие снежинки с волос. Маленькая Гермиона хотела праздновать Сочельник среди друзей, а не венчаться со страшнейшим человеком в двух мирах, имя которому было Лорд Волан-де-Морт. Только вот, кто слышал тихий голосок, доносящийся из ледяной крепости?
Она не знала, сколько простояла там, играя из себя живого человека, минуты, казалось, таяли в белом свете, который навалился всей своей тяжестью на тело. Ее мутило, а мир перед глазами двоился и троился, она с трудом ощущала твердую поверхность под ногами и обжигающий ветер. О, ей было плохо, чертовски плохо. Вокруг слышался дикий шепот старухи Войны, смеявшейся и говорившей, что ей не сбежать, потому что она никогда не отпускает своих детей. Она то ласково звала Гермиону обратно, то начинала угрожать, рассказывая, как уничтожит ее близких.
Как только кольца были надеты на пальцы, Гермиона не выдержала и потеряла сознание, сделав неуверенный шаг в сторону выхода.
— Что с ней? — тут же воскликнула Андромеда, бросившись к профессору, подхватившему бесчувственное тело девушки.
— Нервы шалят, такое часто бывает в столь эмоциональные моменты, — вместо него ответил Долохов, не сводивший прожигающего взгляда с не шелохнувшейся Абигейл. — Том, ты же помнишь, что сегодня Сочельник? — вдруг поинтересовался он.
Реддл кивнул и спустился с небольшой лестницы, выходя за дверь. Его тихие шаги все еще долетали до ушей собравшихся.
— Лорд Гамп, вы предпочтете остаться? — учтиво продолжил Антонин, чуть поворачивая голову к нему.
— Не вижу смысла. Меня ждет интереснейшее путешествие по Европе, — склонившись в легком поклоне, он внимательно осмотрел собравшихся, а потом, взмахнув полами мантии, вышел вон.
— Леди Лестрейндж и мисс Блэк, не переживайте, с вашей подругой все хорошо. Отправляйтесь к однокурсникам. Нам с супругой нужно немного пообщаться наедине.
Несколько секунд те мялись на месте, позволяя ветру трепать волосы, вкладывая в локоны нежные снежинки, а потом тоже выбежали с Астрономической башни, кажется, желая нагнать директора.
— Ты ведь что-то подмешала ей?
— Ничего особенного, сэр. Я всего лишь дала ей время.
— Время на что?
— На жизнь.
— С чего такая уверенность? — медленно приближаясь к ней, так же ласково спросил он.
— Вы сами сказали, что сегодня сочельник, — тихо выдохнула Абигейл, наблюдая за тем, как белое облачко, вырвавшееся с ее губ, рассеивается в воздухе.
— Ты ведь привязалась к ней? — вдруг спросил Долохов, глядя ей прямо в глаза.
— У меня раньше никогда не было друзей, сэр. Только знакомые.
Она собиралась развернуться и уйти, но не смогла сдвинуть ноги с места. Медленно тяжелое осознание стало доходить до сопротивляющегося мозга. Абигейл подняла глаза к потолку и увидела омелу. Ту самую веточку, которую Гермиона выискивала глазами.
— Какое разочарование, — усмехнулся Антонин, тоже глядя на растение. — Кажется, тебе все же придется подарить мне первый поцелуй.
— Зачем вы это сделали?
— Дорогуша, разве ты не знаешь, что магия замка никому не подчиняется?
— Прекратите издеваться, — тихо выдохнула она, встречаясь с его пронзительным взглядом. — Это низко.
— Низко будет, если ты не сделаешь этого, — тихо выдохнул он, резко нагибаясь к ее губам.
***
Гермиона шла по коридорам Хогвартса, не оглядываясь на редких студентов, проходящих мимо. Как же она была зла на себя! Как только очнулась, сразу почувствовала, что действие зелья закончилось, а рядом сидит профессор и наблюдает за ней, чуть наклонив голову. От того взгляда по телу пробежали мурашки, а голос, вновь полившийся как масло, не оставил в ее сонном рассудке сомнений. Она рассказала все. Все, что произошло в их мире. Кто такой Волан-де-Морт, кем он стал в их мире, как она связана с приближающейся войной. С каждым сорвавшимся с языка словом Гермиона понимала, что нужно остановиться, но не могла. Она уже попала в воронку событий, единственный выход из которой был нарушить слово данное Альбусу Дамблдору. Но слишком сильный страх, перемешанный с непонятным трепетным чувством, был рядом с Реддлом. Она не могла оторвать взгляда от темных глаз и сейчас проклинала себя за те минуты слабости. Она вновь показала себя непродуманной и уязвимой.
Ее внимание привлекли громкие крики, проклятья и пыль оседавшая в воздухе. Достав волшебную палочку и приготовившись защищаться, она разорвала подол платья и бросилась в соседний коридор.
Повсюду мелькали вспышки, студенты разных факультетов сражались друг с другом не за жизнь, а за смерть. Гермиона, замершая в шоке от открывшегося зрелища, почувствовала витающую в воздухе опасность. Доверившись какому-то внутреннему чувству, она резко пригнулась, мельком заметив, как над головой пролетела зеленая вспышка непростительного заклинания.
Кто-то резко дернул ее на себя и оттянул в тень. Приглядевшись, Гермиона узнала Рабастана Лестрейнджа.
— Что происходит? — перекрикивая шум вокруг, она наклонилась к нему.
— Судный день. Началось восстание, причем не только в Хогвартсе, — быстро ответил тот, отплевывая кровь. — Мы пытаемся вывести малышей, но Гриффиндорцы перекрыли выход.
— Я помогу вам, только скажи, где, — не подумав выпалила Гермиона, чувствуя острую потребность в адреналине, маленькими капельками внедряющимся в кровь. Она всегда была истинным ребенком своего факультета, хоть и скрывала это.
— Прямо по коридору есть статуя, за ней тайный проход в Хогсмид. Там уже ждут наши, но похоже и с другой стороны идет сопротивление.
— Нужно отвлечь их, — решительно оглядываясь по сторонам, заявила она. — Помнишь, у тебя был порох?
— Это же для фокусов, — доставая несколько пакетиков из кармана, пробормотал он.
— Если поджечь, можно выиграть пару минут.
Он не ответил и кивнул, бросившись в гущу битвы, где, кажется, была большая часть чистокровных. Собираясь с силами, Гермиона приблизилась к детям, сжавшимся за несколькими старшими, рьяно защищающими их. Среди них Гермиона узнала Андромеду, а рядом дралась Белла, иногда прерываясь на безумный хохот.
Казалось, время замедлилось, и она присоединилась к подруге, ожидая сигнала Лестрейнджа. У них должно получиться, иначе дети погибнут. Она не может позволить старухе с черными глазами на выкате забрать невинных созданий.
Вокруг мелькали вспышки, уши резали крики, все чувства обострились. Гермиона чувствовала вкус битвы. Она была ее частью.
В воздух взметнулся сноб красных искорок, но ничего не произошло, а присмотревшись, Гермиона увидела, как Рабастан упал на каменные плиты, его глаза закатились, а с губ сорвался последний хрип. Он погиб от какого-то заклинания. Послышался полный боли крик Рудольфуса, а за ним несколько Гриффиндорцев упали замертво.
Прямо сейчас на ее глазах умирали люди. Рядом не было взрослых, которые могли прекратить битву. Были только они, старшие, которые должны были ценой своей жизни спасти детей. Им надо было продержаться. Со стороны статуи уже слышались крики и заклинания, помощь приближалась, осталось продержаться совсем немного. Огромные часы замка стали бить полночь. Вот-вот наступит новый день, а Сочельник закончится, забрав с собой шанс на ее возвращение.
Гермиона крепче сжала в ладони палочку, осматриваясь по сторонам. Кто-то вновь резко дернул ее в сторону от летящего заклинания. Обернувшись, она увидела Абигейл, державшую в руках проводник.
— Твой приход нарушил ход времени, — закричала она, испуганно оглядываясь по сторонам. — Твое возвращение вернет все на круги своя.
— Что?
— Они починили его, Гермиона! Ты должна вернуться, прямо сейчас! — не веря своим ушам, она перевела взгляд на гладкую блестящую поверхность и коснулась ее пальцам, поднимая голову и замечая, как на Абигейл несется какой-то парень. Рот открылся и губы уже закричали «Осторожно!», но поздно. С двенадцатым ударом курантов кинжал пронзил ее грудь, и капля алой крови упала на артефакт. Та хрипло выдохнула, схватившись за Гермиону, слышавшую, как задребезжал прибор в руках, нагреваясь, в то время как зрачки Абигейл расширились и замерли, глядя на нее.
Невероятной силы тепло стало разливать под кожей, но Гермиона его не чувствовала, видя перед собой только безжизненное тело. Мир вокруг завертелся, унося ее в спасительную тьму, но не убивая мысль о том, что на ее руках умер первый принявший ее человек.
Гермиона всхлипнула, больно ударившись коленями о пол комнатки в кабинете Дамблдора. Она тут же склонилась к Абигейл, которая перенеслась с ней, шепча ее имя, тряся за плечи и моля очнуться. Но та не откликалась и не шевелилась, лишь бурое пятно расползалось там, где буквально только что ее сердце пронзил кинжал. Она умерла точно так же как и брат. Волшебников убило обычное маггловское оружие. Не замечая ничего вокруг, Гермиона прижимала ее к себе, когда дверь резко распахнулась и внутрь зашли какие-то люди.
Один из них оттащил сопротивляющуюся Гермиону, а другой склонился над мертвым телом девушки.
— Это та добровольная жертва, о которой ты говорил, Реддл? — хрипло поинтересовался он, и Гермиона с трудом узнала голос Антонина.
— Благодаря этой жертве те, кто был включен в список здесь, заменили двойников, отправившихся в тот мир. Магия времени Сочельника перенесла нас сюда, — он вновь тряхнул Гермиону, чтобы та перестала бессмысленно выбиваться, глотая слезы.
— Ну давай же, ребенок, не бросай меня, — тихо прошептал Долохов, еще ниже склоняясь над Абигейл, и легонько похлопывая ее по щекам. Несколько секунд ничего не происходило, а потом та резко закашлялась, переворачиваясь к полу.
Том Реддл крепче прижал к себе Гермиону, выдыхая в ее волосы:
— В доме Абраксаса Малфоя сегодня будет праздник, посвященный возвращению достойных, и я очень надеюсь, дражайшая супруга, ты любишь леденцы.
