КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Учение магов [Компендиум зороастрийских верований] [Роберт Чарльз Зенер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Зенер Р Ч Учение магов

Этическая и религиозная классика Востока и Запада
Компендиум зороастрийских верований

Научный консультант П.П. Глоба

Перевел на русский язык Г.Г. Ястребов

Предисловие

Всему древнему миру в исторический период его существования учение Заратуштры или учение Авесты было известно под именем «учения магов», а последнее из двух слов обычно применялось к жрецам Персии, Вавилонии и Индии. Между тем, авестийское учение возникло еще в доисторическую эпоху и хранило в себе корни древнейших знаний, восходящих ко времени исчезновения северного континента Арктиды, бывшего в Северном, тогда еще не Ледовитом океане, что подтверждено современными исследованиями этого океана.

Согласно сокровенному учению Авесты, зерванизму, предки белого человека, арии, пришли с семи звезд Б.Медведицы, среди которых они особенно выделяли Мицар и Алькор, представляя их как всадника на коне (Алькор-всадник). Один из зерванитских текстов говорит о том, что на земле последовательно сменялись пять рас, живших на исчезнувших или ставших безлюдными пяти континентах. Почти все эти расы имеют космическое происхождение. Последняя из этих рас, белая или арийская раса, придя со звезд Б.Медведицы, принесла с собой учение о разделении света и тьмы и свободном выборе между добром и злом, т. е. морально-этический Закон Космоса, который до того пребывал на земле в весьма туманном виде.

Несомненно, это главное достижение зороастризма, великая заслуга древних ариев — то, что они дали землянам мировоззрение, противостоящее смешению света и тьмы, учение о свете, который побеждает тьму. До этого на земле такого не было, т. е. самую сокровенную суть Космического Закона и пути духовного совершенствования открыли людям именно арии еще во времена первой земной арийской цивилизации (т. е. около 40 000 лет назад в Арктиде). Поэтому Авеста, несущая свет зороастрийского учения, с полным правом считается праматерью всех религий, вдохновившей их зарождение. От нее, как от огня, подпитывались христианство, буддизм, иудаизм, ислам, крупнейшие мировые религии; индийские Веды, изменив духу, тем не менее, следуют текстам Авесты на многих своих страницах; она, т. о., является тем, самым изначальным, древнейшим истоком духовного мира и морально-этического закона, незнание которого современными людьми опасно увеличивает темноту и невежество в нашем мире. Возвратимся, однако, в далекое прошлое, к моменту, когда после гигантской космической катастрофы, гибели Фаэтона приблизительно 26 000 лет назад, вызвавшей поворот земной оси, изменение климата и затопление Арктиды вместе с Атлантидой, Пацифидой и Лемурией, арии двинулись на юг, на материк, туда, где ныне лежит наша страна, Россия, и на Урале основали государство Хайрат, сначала Северный, а потом Южный, что подтверждается раскопками последних лет в Караганской долине под Магнитогорском.

Там обнаружен город древнеарийской цивилизации вблизи места Аркаим, возраст которого около 5 000 лет. Город, построенный в виде карты звездного неба размером в одну стадию, т. е. в 60 раз меньше, чем круг видимого горизонта, поразил специалистов системой сооружений, в которой движения и соотношения небесной сферы с небывалой точностью переведены на язык архитектуры через ключ, не известный нынешней науке. Все, кто видел Аркаим, отмечают гармоничное и мудрое согласие, с которым он вписывается в окружающую природу и Космос, некоторые сравнивают его со Стоунхеджем, этой древнейшей обсерваторией на севере Англии, пытаются найти разгадку в аналогиях с культовыми сооружениями других стран и культур, ищут антропологические подходы к ее решению (по сохранившимся костным останкам). В общем, исследователям еще предстоит обнаружить и осознать многие подробности, свидетельства духовной высоты существования наших предков, создателей и обитателей Аркаима, свидетельства обширности их познаний.

Но уже теперь ясно, что страна Хайрат, о которой говорится в Авесте, была на нашей территории, и здесь в те далекие времена снова пустило корни учение древних ариев, и здесь оно дало гигантскую вспышку духовного и религиозного подъема, когда в Предуралье явился на свет Заратуштра (сын Звезды).

В дальнейшем нашествие кочевых народов с востока вызвало новое движение ариев на запад и юг (не прямо, а через Малую Азию) и расселение их в Европе и южной части Азии. Их потомками и наследниками арийской культуры в эпоху, уже оставившую исторические записи, являются славяне, прибалты, скандинавы, германцы, а также давно исчезнувшие скифы; на юге ими стали персы и ведийские арии Индии, создавшие книгу Знания (Веды), тогда как в Персии была сделана запись Авесты («совесть» и «весть» от этого корня).

И каковы бы ни были последующие, известные из истории, перипетии в жизни арийских народов и связанные с ними, не менее драматичные, периоды подъемов и упадка учения Авесты, несомненно, что ныне, на наших глазах, сбывается одно из предсказаний Заратуштры о том, что «Учение вернется туда, откуда оно вышло».

Именно сейчас, когда по зороастрийскому летоисчислению заканчивается эпоха Рыб и начинается эпоха Водолея, когда наша страна, Россия, выдвигается на первую роль в мировой истории, так как она лежит под знаком Водолея, когда наступает предсказанное в Авесте время пришествия второго Саошианта, Спасителя мира, время восстановления учения в его изначальном свете, оно действительно приобретает новое дыхание, к нему проявляется интерес, внимание людей обращается к этим древним текстам. И поэтому есть надежда, что эта книга, несмотря на ее неполноту и недостатки, о чем речь дальше, может послужить возрождению зороастризма Авесты на той территории, которая после Арктиды стала для нее второй родиной.

Надо сказать, что книга написана ученым, написана не зороастрийцем, а человеком, не имеющим отношения к учению, поэтому представляет поверхностный взгляд и дает представление о зороастризме не изначальном, а уже позднем, когда он перестал фигурировать, как мировая религия, по текстам, дошедшим до нас от VII–VIII в.в. н. э.

Зороастризм Авесты — древнейшая из мировых религий, оказавшая громадное влияние на все мировые религии, в том числе христианство, буддизм, ислам, иудаизм. Корни ее, как уже упомянуто, уходят в такую глубокую древность, что судить о ней по этой книге совершенно невозможно.

Как представитель зороастрийского учения, могу сказать лишь одно, что основное учение зороастризма, вытекающее из двадцати одного Наска Авесты, является до сего дня сокровенным, и передавалось оно с глубокой древности из уст в уста, и лишь в сравнительно недавнее время было записано, сначала на воловьих шкурах, в эпоху Ахеменидов, на древнеперсидском, а затем уже на пехлевийском языке через долгие годы, почти через 1000 лет после уничтожения первого текста Авесты в поздние времена эпохи Сасанидов в Иране. Одно это уже говорит о том, что мало известно подлинных авестийских текстов, и попытки многих исследователей что-то реконструировать и как-то воссоздать эту картину изначального зороастризма Авесты очень часто не приводят ни к чему или приводят к очень большим искажениям. Тем не менее, сокровенное учение зороастризма, называемое зерванизмом или учением магов, сохранилось, и оно до сих пор есть. Правда, весьма специфическое отношение к зороастризму представителей многих других религий, на протяжении долгого времени создававшее для зороастрийцев практически невыносимые условия борьбы за жизнь, во многом объясняет тот факт, что и многие тексты, и учения зерванитов до сих пор не публикуются. И причина этого в том, что многое пришлось — даже более, чем египетские и прочие традиционные тексты скрывать от непосвященных.

Не удивительно поэтому, что автор данной книги, как и другие исследователи зороастризма, внешние по отношению к учению, не различает достаточно ясно, что в Авесте существовали и существуют до сих пор два направления. Одно из них, экзотерическое, объясняющее свод бытовых правил, мирские обряды, морально-этический Закон Вселенной и т. д., т. е. все то, о чем должна говорить любая сложившаяся религия, и в этом отношении зороастризм, действительно, является сложившейся религией со своими догматами, с системой посвящения, с космогенезисом, с развитой системой ритуалов и морально-этическим учением — это религия. Но кроме этого экзотерического направления, т. е. внешней религиозной системы, в Авесте есть очень мощное сокровенное учение, основой которого является как раз учение о Зерване.

Оно восходит к Заратуштре и его ученикам, а корни его уходят в самые древние времена, в те времена, когда предки ариев только пришли на землю. Зороастрийское понятие «Зерван» близко буддийскому понятию «Нирвана», но не эквивалентно ему, поскольку первое связано с изначальной свободой сознания и выбора. Это Абсолют Абсолютов, непостижимая и непознаваемая основа основ, начало начал всего сущего, неопределимое и неописуемое ни в каких словах человеческого языка. Миры рождаются мыслью Зервана, безначального, бесконечного и безликого, и каждый из них приобретает определенные очертания усилиями своего Творца. Многообразие эманации Зервана включает в себя такие свойства, как время в его различных формах и проявлениях (о некоторых из них стала догадываться естественно-научная мысль последних столетий), пространственная пустота, через которую может быть воплощено все, что угодно, целостность, как элемент нерушимости и совершенства и т. д. Как Вселенная, так и всякая сущность, в том числе, и человек, несут в себе какую-то часть Зервана, и любые преобразования их, как сознательные, так и бессознательные, происходят в нем и через него.

Отсюда можно представить себе, сколь велика перспектива и высока ответственность тех, кто воспринимает различные формы Зервана не только как данность, но и умеет работать с ними. Зерванизм — это вытекающий из Авесты путь ускоренной эволюции, т. е. совершенствование человека через очищение его кармы и обновление его сознания и пробуждение его потенций к универсальному творчеству и невербальному знанию. К сожалению, автор не только обходит молчанием тот факт, что Заратуштра был величайшим из всех носителей учения о Зерване, но и вообще не сообщает о нем практически ничего, возможно, от недостатка сведений.

Заратуштра не был ни основателем учения о Зерване, ни основателем религии в целом, как это говорят зороастрийцы. Он был только ее пророком, который вдохнул в нее новую жизнь в то время, когда точка весеннего равноденствия переместилась в зодиакальный знак Овна, т. е. приблизительно за 2000 лет до Христа.

Очень многое в религии Авесты основано на астрологии, божественном учении о звездах. Она представляет одну из основ религии, несмотря на уверения многих современных невежественных исследователей в том, что в зороастризме ни слова не упоминается об астрологии. Достаточно почитать зороастрийские тексты и древнейшие, которые дошли до нас, для того чтобы полностью опровергнуть их убогие представления. Без понимания этой божественной науки, открывающей человеку связь с Космосом, просто невозможно сколько-нибудь приблизиться к содержанию различных частей Авесты и откровений самого Заратуштры.

Заратуштра воспринимается именно как пророк, которого посетил Дух Божий и которому удалось вернуть эту религию к изначальным своим истокам, и сам Заратуштра воспринимал себя именно как восстановителя Закона, именно как очистителя этого Закона, который был дан в глубочайшей древности.

Жизнь и миссия Заратуштры связаны с нашей землей. Здесь, вблизи реки, которая ныне зовется Камой, стоял дом, где родился пророк. Здесь, где две великие реки, Урал и Волга, пересекают равнину, простиралось до самых Уральских гор царство Виштаспы, куда он пришел, чтобы провозгласить свое откровение. У Заратуштры было семнадцать учеников, которым он доверил сокровенное учение; один из них, Джамаспа, был хранителем учения о Зерване. С тех пор эта традиция не прерывается, а продолжается.

В последующие времена она оказала огромное влияние на буддийское учение о Нирване. В источниках прошлого упомянуто, что Гаутама Будда учился у персидских магов-зерванитов, у которых он почерпнул свое учение о Нирване и восьмеричном пути прекращения страданий, т. е. учение Будды — это, по сути, видоизмененное зерванитское учение, восходящее к Авесте. Влияние зороастризма на буддизм бесспорно, об этом до сих пор пишут некоторые исследователи, и так оно и есть.

В свете сказанного читатель сумеет оценить те страницы книги, где автор касается зерванизма. Называя зерванизм ересью, он тем самым выдает свое неведение в том, что касается сердцевины, глубинного или сакрального слоя религии, за гранью внешней религиозной системы. Учение о Зерване, как уже разъяснено, это и есть сакральное учение, отнюдь не ересь, а сокровенная часть религии, на основе которой и вырос весь последующий ортодоксальный зороастризм.

Зерванизм никогда не был и не мог быть ересью хотя бы потому, что многие крупнейшие деятели зороастрийской религии, со славой послужившие ей на пользу, первосвященники и маги, были зерванитами, да и персидские цари позднесасанидского времени тоже считали себя зерванитами. Зерванитом был знаменитый Кирдер, боровшийся с Мани и победивший его, и раздавивший в свое время манихейскую ересь. В зерванитские таинства были посвящены и персидский царь Шапур I, и знаменитый Хосров Ануширван, живший в VI в. н. э., и один из величайших персидских царей Вахрам Гур. Так что лишь по заблуждению, скорее всего, невольному, автор определяет зерванизм как ересь, но это определение не имеет под собой фактической почвы.

Правда, в последние времена некоторые ортодоксальные зороастрийцы, придерживаясь только буквы закона, отвергали зерванитов, стремясь дискредитировать их, но такое отношение возникло потом, а не сразу. Хотя изначально это противоречие, вероятно, было вызвано тем, что зороастрийские маги никогда не были склонны к тому, чтоб обнародовать свое учение, посему и о зерванизме узнали лишь в последние времена, тогда, когда зороастризм переживал свое второе возрождение, в сасанидский период, и так безжалостно был подкошен на самом взлете вторжением исламского мира в VI–VII в.в. н. э.

Из всего этого следует, что дошедшие до нас осколки, главным образом, ортодоксальных сочинений, многие из которых подверглись влиянию и наслоениям, вызванным многовековым владычеством мусульман, и даже более ранние, и даже самые ранние и подлинные тексты, ввиду повреждений, нанесенных временем, ввиду неотъемлемых свойств самого текстуального изложения и пропасти времен, отделяющих их от нас, неизбежно ставят какие-то пределы для ясного и незамутненного понимания первозданного учения Авесты, т. е. учения зерванитов или магов. Кроме того, известно, что страницы святых писаний открываются не всякому и не всегда, так как драгоценные крупицы сокровенной сути ускользают от поверхностного взгляда тех, кто не углублен в традицию.

На этом можно закончить возражения и пояснения к ним. Они вызваны необходимостью уточнить терминологию, поскольку как раз то, что стоит в названии книги, «учение магов», осталось вне поля зрения автора, и поскольку употребленный им штамп «зерванитская ересь», широко кочующий по страницам популярных изданий по ориенталистике, портит некоторые страницы книги и требует анализа существа составляющих его терминов.

Несмотря на эти упущения, книга обладает несомненным достоинством в раскрытии той темы, которая составляет ее действительное содержание, именно, экзотерического учения, т. е. того, что должен был знать любой зороастриец в своей повседневной жизни, потому что зороастризм — это учение о повседневной жизни, это, по сути, не просто свод мирских правил, а морально-этическое учение Космоса и учение о свободном выборе человека в каждую секунду его жизни. Так как он рождается здесь, на земле, он должен соответствовать своему предназначению именно здесь, и зороастрийская религия в этом отношении как раз дает возможность каждому человеку совершать свой выбор в любой момент своего времени. В этом действительная польза и ценность этой книги, поскольку она дает такие представления и понятия, несмотря на то, что она придерживается буквы Закона, не стремясь к углублению и осмыслению содержания.

Очень хорошим и светлым моментом этой книги является отношение к манихейству, самой страшной и самой серьезной ереси в зороастризме, которая искажает его основные понятия, т. е. учение о добре и зле и свободном выборе между светом и тьмой.

Манихейская ересь, зародившаяся в III в. н. э. и дошедшая под разными именами буквально до наших дней, считает, что добро и зло — это понятия равновеликие, и что в самом человеке не только смешение света и тьмы, но что свет и тьма это равные, равносильные начала Вселенной, и что нет никакой возможности победы над злом, и человеку нужно только делать выбор. Более того, манихеи считают весь мир проявлением зла, что резко противоречит изначальному учению зороастризма, которое принимает весь проявленный материальный мир, как проявление света, и считает, что человек должен защищать этот мир от вторжения дьявола, вторжения тьмы.

Об этом в книге говорится вполне недвусмысленно, и это является очень сильной ее стороной. Сейчас очень мало исследователей говорят так, достаточно четко разделяя понятия, как говорили и носители зороастрийского учения еще в глубокой древности, открещиваясь от этой самой зловредной ереси.

Поэтому данная книга, хотя она и дает несколько смутное представление о самом зороастризме, но как первичное приближение к нему, как понятие о кодексе чести, как учение о свете и тьме и о правилах поведения человека в жизни является очень хорошим начальным руководством по этому древнему учению, хотя, конечно, на глубину и таинства она претендовать не может, но это ввиду вынужденной ограниченности сведений о предмете и незнания автора. Надо, однако, отдать ему должное, что он и не лезет туда, в те дебри, которых он просто не знает. Тем не менее, он, безусловно, добросовестный исследователь и делает свои выводы на основе собственных представлений и доброжелательного и вдумчивого рассмотрения тех текстов, которые ему попадались. Хвала ему и честь за это! И давайте прочитаем эту книгу, по крайней мере, с благоговением перед теми создателями Учения, которые жили в глубочайшей древности.

5 ноября 1992 г. Москва

П.П. Глоба

ГЛАВА I КАТЕХИЗИС

Первым делом приведем небольшой трактат под названием «Избранные заветы древних мудрецов», также известный как «Книга заветов Зартушта». Наиболее вероятно, что он был написан после падения империи Сасанидов, ибо пессимистические высказывания 54, являются прямым отражением упадка зороастрийской церкви, который последовал за страшным ударом, нанесенным арабским нашествием.

Текст кратко суммирует все зороастрийское учение; это те сведения, которыми должен обладать каждый мальчик или девочка, прежде чем они наденут священный пояс (ритуал, проводимый в возрасте 15 лет и сравнимый с христианским обрядом конфирмации). По сути, это зороастрийский катехизис.

Все религии начинают с человека и его отношения к миру. Поэтому первые задаваемые катехизисом вопросы звучат так: «Кто я есмь? Кому я принадлежу? Откуда я пришел?» и «Куда я вернусь?» Ответы, данные в остальной части текста, определяют отношение человека к этому миру и к следующему, к Богу (Хормазду) и Дьяволу (Ахриману).

Человек по своей природе — духовная сущность, и его душа, которую зороастрийцы называют Фрасаши (Фравахр), предсуществует его телу. Однако, и душа и тело — творения Хормазда, и душа не является вечно предсущей, как во многих восточных религиях. Человек (весь), следовательно, принадлежит Богу, и к Богу он возвращается.

Богу противостоит Дьявол (Ахриман). Подобно Богу, он — только дух. Он и Хормазд — вечные враги, и рано или поздно борьба между ними становится неизбежной. Бог (Хормазд) есть вся доброта и весь свет, тогда как Ахриман вся злобность и смерть, тьма и ложь. Мы увидим далее, что Бог вынужден был сотворить Вселенную как оружие, чтобы победить Ахримана. Творение мироздания для него является необходимостью в его борьбе с Дьяволом, и человек находится на передовой линии этой борьбы — не так, что Бог побуждает его к этому, но поскольку он свободно принимает на себя предложенную ему роль. Каждый человек на земле свободен в своем выборе между добром и злом. И если он выбирает зло, то действует противоестественно, потому что Хормазд — его «отец». Он — сын Бога по природе, так как порожден Хормаздом и рожден Спендармат (Землей).

Таким образом, для зороастрийцев ни зло, ни творение не являются загадкой. Для них не существует проблемы зла, ибо оно — отдельный принцип и отдельная субстанция, противостоящая доброму Богу и грозящая уничтожить его. Следовательно, нет ничего загадочного в сотворении (мира), поскольку Богу нужна помощь человека в его битве с «Ложью» (так в наших текстах обычно называется принцип зла). Будучи созданием Бога, человек принадлежит ему, но, тем не менее, Бог зависит от помощи человека, чтобы разбить своего вечного Противника.

Зло никоим образом не отождествляется с материей, как это принято у манихеев. Наоборот, материальный мир является делом рук Бога, оружием, которое Божественный Мастер изготовил, чтобы сразить Дьявола. Это ловушка, поставленная ему Богом, ловушка, в которой тот запутывается, и которая так его ослабляет, что, в конце концов, Хормазд сможет нанести ему смертельный удар.

Бог вечен, так как «Хормазд и Пространство, Религия и Время Хормазда были, есть и будут всегда». Напротив, Ахриман не имеет начала, но имеет конец: «он был и есть, но его не будет», «он будет навечно обессилен, как бы убит, и впредь ни Дух Разрушения, ни его создания не будут существовать».

И Хормазда и Ахримана сопровождают произведенные в помощь им духи. Хормазду помогают шесть Амешаспентов (Бессмертных святых) и изеды или боги (и те, и другие приблизительно соответствуют тому, что мы называем ангелами). Ахриману, с другой стороны, прислуживает скопище демонов, большинство из которых представляют собой персонификацию пороков, таких как похоть, гнев, лень и ересь. Полем битвы является созданная Хормаздом, как приманка для Ахримана, материальная Вселенная, в которой последний со своими демонами пытается одержать верх.

Этот маленький текст показывает, что роль человека в этом мире состоит в сотрудничестве с природой в плане естественном и в (ведении) добродетельной жизни «добрых мыслей, добрых слов и добрых дел» в плане нравственном. Таким образом, зороастризм, как никакая иная религии, прямо противостоит всем формам аскетизма и монашества. На человека возлагается долг обзавестись женой и воспитать сыновей и дочерей по той простой причине, что жизнь человечества на земле насущно необходима для полной победы над Ахриманом. И подобно этому, как никакая другая религия, зороастризм положительно считает добродетелью возделывание земли, увеличение ее плодородия, силы и изобилия, чтобы сопротивляться нападкам Врага, создателя болезни и смерти.

Следовательно, в плане природы добродетель является синонимом плодородия, а порок — синонимом бесплодия; потому и безбрачие считается неестественным и зловредным. В плане нравственном подчеркивается значение праведности или правды (так как зло персонифицировано «Ложью») и совершения добрых дел, в которых, как считается, «живет сам Хормазд», потому что, как здраво замечает автор этого маленького текста, лишь дела являются критерием, по которому можно судить о человеке.

Таково, следовательно, место человека в мироздании и таковы обязанности, которые он должен исполнять. Далее текст очень кратко воспроизводит зороастрийское учение о будущей жизни. Оно поразительно напоминает христианскую доктрину, и это подтверждает, что христианство в некотором отношении обязано «Доброй Религии», как обычно называют свою веру зороастрийцы. После смерти боги судят душу умершего, это «три ночи суда», упомянутые в 16. Об этом мы расскажем в главе IX.

В конце Времени тела людей будут воскрешены и составят так называемое «Последнее/Окончательное Тело», восстановленный макрокосм, где не будет места злу. Превращение будет осуществлено «Сошиансом» или Спасителем, который появится в конце Времени и положит начало эпохе вечного блаженства, после того, как произойдет окончательное очищение всех душ, как праведных, так и грешных, и после того, как обитатели Ада, претерпев временное наказание за свои грехи, вновь выйдут на свет, чтобы принять участие в вечной жизни и вечном блаженстве.

После этих вступительных замечаний мы приводим текст.

ИЗБРАННЫЕ ЗАВЕТЫ ДРЕВНИХ МУДРЕЦОВ (ПЕХЛЕВИЙСКИЕ ТЕКСТЫ, СТР. 41 — 50)
«(1) В соответствии с откровением Религии, древними мудрецами в их первозданной мудрости сказано, что по достижении 15 лет каждый мужчина и каждая женщина должны знать ответы на следующие вопросы: „Кто я есмь? Кому я принадлежу? Откуда я пришел? И куда я вернусь? Из какого я рода и племени? Какова моя роль и каков мой долг на земле? И какова моя награда в этом мире, куда я пришел? И вышел ли я из невидимого мира? Или всегда был в Этом мире? Принадлежу ли я Хормазду или Ахриману? Принадлежу ли я богам или демонам? Добрым или нечестивым? Человек я или демон? Сколько путей ведет к спасению? Какова моя вера? Что идет мне на пользу, а что во вред? Кто мне друг, а кто враг? Существует ли один первопринцип или их два? От кого исходит добро, а от кого зло? От кого свет, а от кого тьма? От кого благоухание, а от кого зловоние? От кого порядок, а от кого разрушение его? От кого милосердие, а от кого безжалостность?“

(2) Вот, следовательно, вера, которая доискивается до причин, и поскольку они существуют, то затем, действуя, как посредник, через разум, следует далее их.

Итак, вот что надлежит знать каждому, не смея допускать сомнений: „Я явился из невидимого мира, а не пребывал всегда в этом мире. Я был сотворен, а не существовал вечно. Я принадлежу Хормазду, но не Ахриману. Я принадлежу богам, но не демонам; добрым, а не нечестивым. Я — человек, а не демон. Я — творение Хормазда, а не Ахримана. Свой род и племя я веду от Гайомарда (Первочеловека). Моя мать — Спендармат (Земля), а мой отец Хормазд. Моя человеческая природа от Матреи и Матройе (первая человеческая пара, рожденная от семени Гайомарда из Земли. См. гл. V, где их имена транскрибированы как Машия и Машиана.), которые были первым семенем и потомством Гайомарда. (3) Исполнять свое назначение и свой долг значит для, меня верить, что Хормазд есть, был и будет всегда, что его Царство бессмертно, и что он безграничен и чист; и что бытие Ахримана обратно этому, что он обречен и будет уничтожен; и что сам я принадлежу Хормазду и его Бессмертным Святым, и не связан с Ахриманом, демонами и их сообщниками.

(4) Мой первый долг на земле состоит в исповедании Религии, в том, чтобы практиковать ее, и принимать участие в богослужении, и укрепляться в ней, и вечно хранить в своем уме Веру в Добрую Религию поклонников Хормазда, и отличать пользу от вреда, грех от благого дела, добро от зла, свет от тьмы и поклонение Хормазду от поклонения демонам. (5) Мой второй долг состоит в том, чтобы жениться и продолжить свой земной род, приложив к этому упорство и усилия. (6) Мой третий долг состоит в том, чтобы пахать и засевать землю. (7) Мой четвертый долг состоит в том, чтобы правильно ухаживать за скотом. (8) Мой пятый долг состоит в том, чтобы одну треть моих дней и ночей отдавать посещению духовной школы и советам мудрости святых людей; другую треть моих дней и ночей — возделывать землю, делая ее плодородной, а оставшуюся треть моих дней и ночей — есть, отдыхать и веселиться.

(9) Я не допускаю сомнений в том, что прибыль происходит от добрых дел, а потеря — от греха; что Хормазд — мой друг, а Ахриман — враг; и что есть лишь один путь — путь веры. (10) И этот единственный путь — это путь добрых мыслей, добрых слов и добрых дел, это путь Небес, света и чистоты, путь Безграничного Творца, Хормазда, который был и будет всегда. (11) Существует также путь злых мыслей, злых слов и злых дел, путь тьмы и ограниченности, путь беспредельных страданий, смерти и нечестия, принадлежащий проклятому Духу Разрушения (Ахриману), который некогда уже был в небытии и который снова вернется в небытие, вне творений Хормазда, и который будет уничтожен в конце.

(12) Я не допускаю сомнений в том, что существуют два первоистока/первопринципа: один — Творец, другой — Разрушитель. (13) Творец — это Хормазд, который есть вся доброта и весь свет; (14) а Разрушитель это проклятый Ахриман, в ком вся злоба, и который полный смерти лжец и обманщик. (15) Равно как я вне сомнений в том, что все люди смертны, кроме Сошианса (Cпаситель, который появится в конце времен) и семи царей, которые помогут ему.

(16) У меня, далее, нет никаких сомнений в том, что душа (jan) отделится от тела, а само тело постепенно исчезнет. У меня также нет сомнений в трех ночах суда над душой после смерти, в переходе через Мост Воздаятеля, в пришествии Сошианса, в воскрешении мертвых и наступлении „Окончательного Тела“. (17) Я должен соблюдать закон благородства (erich) и Религию Древних, я должен уберечь свои мысли в праведности, язык в истине, а руки — в совершении добра.

(18) Вместе со всеми добрыми людьми я должен соблюдать закон благородства, (19) мир и согласие во всех добрых делах. (20) Общаясь с добрыми, я всегда должен поступать по справедливости и по велениям Доброй Религии. (21) С кем бы я ни был в прошлом, настоящем и будущем, я должен поступать (в духе) общественной добродетели и праведности (hamdatastan). (22) Добрые дела, исполненные ради Закона, ценятся выше, чем сделанные для себя; именно они ведут ко спасению.

(23) Я объявляю, что принял Добрую Религию поклонников Хормазда и что я не усомнюсь в ней ни ради утешения, телесного или духовного, которое оно может принести, ни ради приятной жизни, ни ради долгой жизни, ни даже если я узнаю, что мое сознание должно расстаться с телом. Я никогда не отрекусь от Доброй Религии поклонников Хормазда, и у меня нет в ней никаких сомнений. Я не признаю почитание других религий, и никогда не вручу им своей веры. (24) Ибо ясно, что из мыслей, слов и дел только дела служат мерой; (25) потому что намеренье неустойчиво, мысль неосязаема, но дела несомненны и очевидны; (26) именно поэтому люди узнаются по своим делам.

В теле Человека проложены три дороги. (27) На этих трех дорогах имеют жилище три божества (menok), а в засаде подстерегают три демона (druj). На первой дороге, в мыслях — обитель Вохумана (Благой мысли), а в засаде подстерегает Ярость; в словах — обитель Мудрости, а в засаде подстерегает Ересь (varan); и, наконец, в делах — обитель Духа Щедрости (Хормазда) и (в них) Дух Разрушения (Ахриман) подкарауливает в засаде. (28) Человек должен прочно стоять на этих трех дорогах, чтобы не отдать своей небесной (menok) награды ни ради земного добра, ни ради мирских желаний. (29) Ибо, если человек не охраняет эти три упомянутые бастиона в своем теле, то его мысли происходят от злой мысли, его слова — от злой речи, а его дела — от злых дел.

(30) Далее, я должен быть благодарным; и путем благодарности, поскольку это в моих силах, я могу сделать так, чтобы моя душа (ruvan) не попала в Ад. (31) Ибо, когда человек из чресел отца переходит во чрево матери, тогда Астовидат („Растворитель Костей“ и демон смерти) тайно (menokiha) набрасывает петлю вокруг его шеи, и в течение всей жизни человек не может ее стряхнуть ни силой доброго духа, ни силой злого духа; (32) после смерти, однако, эта петля спадает с шеи человека, если он спасен добрыми делами своих рук, но того, кто осужден, за эту петлю тащат в Ад“.

(33) Каждый, кто живет в этом мире, должен исполнять богослужение определенное число раз, а также знать, каким грехам рук и ног он подвержен, если только человек не слеп и не глух; в последнем случае его нельзя считать виновным. Если бы слепой или глухой исполнял богослужение, то оно было бы erpatastan, и ему следовало бы знать толкование к нему.

(34) Отцы и матери должны научить своих детей основному, что касается добрых дел, прежде чем им исполнится 15 лет. И если они научили их этому, то родители могут претендовать на честь и хвалу за всякое благое дело своего ребенка. Но если ребенок не обучен как должно, то на родителей падает ответственность за всякий грех, который он совершит после достижения совершеннолетия.

(35) Живи в согласии с добрыми делами, и не участвуй в грехе. Будь благодарен за добро, удовлетворен в несчастьи, терпелив в нужде (astanak) и ревностен в исполнении своего долга. (36) Раскаивайся во всех своих грехах, и не допускай, чтобы какой-то грех, за который следует понести наказание, оставался неисповеданным хоть на мгновенье.

(37) Преодолевай сомнения (varan) и неправедные желания разумом (khrat). Преодолевай похоть (аz) довольством, гнев — безмятежной ясностью (srosh), зависть — благожелательностью (huchashmih), (неумеренные) потребности — (неусыпной) бдительностью, раздоры (anashtih) — миролюбием, лживость — истиной. (39) Знай, что наилучшее место — это Небеса, что царство духа (menok) — самое приятное место, что небесные дворцы (deh) самые светлые, что Рай (Garodhman) — сияющая обитель, что совершение добрых дел приносит великую надежду „Окончательного тела“, которая не утратится.

(40) Насколько это в твоих силах, не оказывай почтения злым, ибо от похвалы тому, что неправедно, зло войдет в твое тело и вытеснит добро. (41) Будь прилежен в учении (frahang), ибо ученость есть семя знания, плодом которого является мудрость, а мудрость правит обоими мирами. (42) В отношении этого было сказано, что образованность — украшение во времена благоденствия, защита в лихолетье, помощник в несчастье (astanak) и проводник, выводящий из нужды. (43) Что бы ни происходило, избегай насмешек над кем бы то ни было, ибо насмешник и сам будет высмеян, он утратит свое достоинство (khwarr) и навлечет на себя отвращение; очень редко сын такого (насмешника) становится порядочным (shayandak) человеком или воином.

(44) Каждый день ищи общества добрых людей, чтобы спросить их совета, ибо тот, кто сделал своей привычкой искать общества добрых, будет благословлен большей долей добродетели и святости. (45) Трижды в день ходи в Храм Огня и воздавай должное Огню; ибо тот, у кого вошло в привычку ходить в Храм Огня и приносить ему почитание, будет благословлен большей долей как земного богатства, так и святости. (46) Всячески остерегайся чем-либо раздражать отца и мать, или иного, кто выше тебя, чтобы твое тело не было от того обесславлено, и твоя душа не узнала проклятия.

(47) Знай, что из бесчисленных напастей, изобретенных проклятым Духом Разрушения, три являются самыми прискорбными: слепота глаз, глухота ушей, и в-третьих — Ложь от несогласия (anashtih). (48) Ибо известно, что по этой причине трижды в день Солнце оглашает людям земли свои повеления. (49) На рассвете оно призывает: „Хормазд навеки повелевает вам, людям, быть усердными в добрых делах, чтобы я могло одарять вас земной жизнью“. (50) В полдень оно наставляет: „Будьте старательны в поисках жены, воспитании детей и исполнении других дел долга, ибо до наступления Окончательного Тела Дух Разрушения со своим отродьем не будет отделен от этого мира“. (51) А вечером оно увещевает: „Покайтесь в совершенных вами грехах, чтобы я могло простить вас“. Потому что открыто, что когда свет Солнца достигает земли, тогда и слова его нисходят на землю.

(52) В этом материальном мире не мысли, не говори, не делай ничего ложного, ни в мыслях, ни в словах, ни в делах. (53) Посредством силы богов и путем мудрости и советов с Религией будь неусыпным и ревностным в добрых делах, и разумей, что именно потому, что ценность добрых дел столь велика и безгранична, Дух Разрушения делает все, что в его силах, чтобы сокрыть эту истину и сделать всех вас несчастными, тогда как Хормазд делает все, чтобы открыть правду. И пусть каждый, кто достиг знания Религии, будет прилежен в добрых делах и навсегда укрепится в этом.

(54) В конце этого тысячелетия, когда злоба демонов не знает предела, а Религия Хормазда до крайности умаляется и повсюду господствует неправедная религия, когда прекращаются обсуждения Закона и Религии между добрыми и праведными, знающими свой долг людьми, когда дела Ахримана и демонов творятся открыто — и знаком этого будет всеобщий упадок, при котором (добрые) существа будут погибать, а нарушители договора и те, кто берет сторону демонов и противостоит Религии, будут гулять на свободе, и по всей дали и шири земель, признающих Закон Хормазда, добрые существа впадут в отчаянье (читая ometin) из-за нечестивых тиранов (azhidahakan) тогда каждый человек должен силой Вохумана (Благой Мысли) найти в своей внутренней тишине совет Мудрости через Религию, и благодаря мудрости обрести путь святости, и возрадовать душу щедростью и великодушием, выказать благочестие, благотворя простым людям, и снискать доброе имя мужеством, и привлечь к себе друзей скромностью, поддержать надежду долготерпением, умеренностью (khem) собрать (себе) добродетели и праведностью уготовить себе путь к сияющим небесам; ибо там он сможет насладиться плодами своих добрых дел.

(55) Смертно только тело, но душа бессмертна (asachishn). Делай добрые дела, ибо подлинно жива лишь душа, а не тело; истинно сущ лишь следующий мир, но не этот. (56) Не оставляй заботу о душе и не забывай ее ради забот о теле. (57) Из уважения к личности и по забывчивости, что все добро этого мира тленно и сгинет, не гонись за тем, что принесет наказание твоему телу, а душе — возмездие. Из всех вещей на свете возжелай лишь те, чьи плоды дают вечную радость.

(58) Деланье добра происходит от рвения, рвение — от молитвы (zhahishn), молитва — от стремления, стремление — от понимания, понимание от знания иного мира; а знание (иного мира) есть орудие, которое было, есть и будет (всегда). С помощью него узнается Тот, Кто заново творит все вещи, Кто обучает всему, Кто определяет распорядок вещей, Кто желает добра (sut)всему сущему и в этом мире, и в следующем».

ГЛАВА II ДВА ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ДУХА И ТВОРЕНЬЕ

Предание о двух первичных Духах и о сотворении мира с большими подробностями изложено в первой главе книги, написанной в IX веке и обычно известной под названием «Бундахишн» или «Книга Первотворенья». Она дошла до наших дней в двух версиях: краткой и более полной. Текст, воспроизводимый ниже, до 18 следует краткой версии, а после него следует более полной. Думалось, что будет лучше ограничиться, в основном, краткой версией, так как ее изложение проще и представляет собой «ортодоксальный» вариант. Между 15 и 16 более полная версия, известная под названием «Большой Бундахишн» вставляет довольно длинный пассаж, не согласованный ни с предшествующим текстом, ни с тем, что следует за ним. Устрашенный вероятным смущением, которое это вызовет у читателей, я воздержался воспроизводить его здесь. Заинтересованные, однако, могут найти перевод этого отрывка в моей книге Zurvan, A Zoroastrian Dilemma (стр. 314–317) (далее как ZZZ). Как выяснится дальше, даже приводимый текст не всегда последователен. Кажущаяся непоследовательность появляется в самом начале. Если Ахриман представляет собой независимую сущность, вечно существующую наряду с Хормаздом, то отсюда следует, что сам Хормазд не может быть бесконечным, что он ограничен своим врагом. Это ясно видно из 4, где сказано, что «оба Духа сами в себе ограничены». И все же, в 1 утверждается, что «Хормазд и Пространство, Религия и Время Хормазда были, есть и будут всегда». По всей вероятности, однако, это противоречие лишь кажущееся, так как в этом отрывке Хормазд отождествляется с безграничным Временем, но не с безграничным Пространством, т. е. он не имеет предела во Времени, но не в Пространстве. Стало быть, изначально он вечен, но не бесконечен; не ограничен временем, но ограничен пространством, которое он вынужден делить с Ахриманом и Пустотой, лежащей между этими двумя царствами.

С другой стороны, Ахриман ограничен как Временем, так и Пространством. Пространственно он ограничен сверху Пустотой, а с точки зрения времени «он был, он есть, и все же его не будет». Поэтому автор текста, который мы привели в главе 1, считает возможным сказать, что «Ахриман существует в небытии» (3), поскольку в конце времен он будет уничтожен. Ахриман, таким образом, заключен, как в пространстве, то есть в своих владениях, неограниченно простирающихся вниз, но ограниченных сверху Пустотой, так и во времени, потому что он и его царство будут в конце уничтожены. В противоположность ему Хормазд, хотя он и не свободен в пространстве в начале, но в конечном счете не будет иметь никаких ограничений ни во времени, ни в пространстве, так как с уничтожением Ахримана для него не будет пространственных пределов: «он знает о пределе, который существует между двумя Духами до тех пор, пока творение Хормазда не воцарится в Последнем Теле навечно и навсегда, что он безграничен».

Таким образом, в зороастризме Бог изначально конечен, ограничен в себе самом противоположным принципом, Ахриманом. И так бы оно, и оставалось навеки веков, если бы Ахриман не был тем, что он есть, то есть Агрессором, причем плохо осведомленным агрессором. Сам факт нападения Ахримана открывает для Бога возможность бесконечности, так как позволяет Хормазду перейти в контрнаступление ради самообороны. Именно беспорядочные атаки Ахримана вызывают к жизни стройную систему защиты Хормазда; и именно беспорядочная сущность самого Ахримана — это то, что в конечном счете приведет его к поражению. Это предание о космической битве заканчивается не только уничтожением Ахримана, но и становлением совершенным несовершенного Бога: добрый Дух раздвигает свои границы и превращается в бесконечного. Ахриман, пожелай он этого, также мог бы стать бессмертным, но, будучи принципом смерти, он лишен такого желания. Стало быть, человек, сражаясь на стороне Хормазда, сражается за свое собственное бессмертие, за свое участие в «Окончательном Теле», которое не ограничено.

Итак, в самом начале, перед битвой два противника имеют равные шансы: один наделен «всеведением и благом», другой — Агрессор, вооруженный «волей сокрушать». Хормазд предвидит нападение и создает «идеальное» или духовное творение «без мысли, без движения, без ощущения», чтобы защитить себя; такое творение было необходимо ему, как орудие (5). Возникает вопрос, кто или что является этим «орудием»? По всей видимости, надо полагать, что это Вайю или Пустота, так как Вайю, который выступает и как божество, и как Пустота, везде описывается как «орудие Хормазда, нужное для дела» (ZZZ, стр. 316, 26). Таким образом, Хормаздзаранее привлек Пустоту на свою сторону, заручившись ее поддержкой. Творение и Пустота (теперь) дополняют друг друга, и когда начинается битва, Вайю, Пустота, пробуждается к жизни, становится силой, которая сокрушает сопротивление, ибо «она преследует врага, чтобы поразить Агрессора и защитить творенье» (ZZZ, стр.333, 5).

Тем временем Ахриман не бездействует, он видел свет и хотел бы его уничтожить, для этого он приступает к изобретению собственных орудий в форме демонов. Хормазд предлагает мир, что немедленно отвергается. После чего в качестве компромисса два Духа соглашаются на битву в течение девяти тысяч лет, в конце которой Ахримана ждет полное уничтожение.

Итак, прошли первые три тысячи лет великого «Космического Года» длительностью двенадцать тысяч лет. Хормазд начинает битву с пения Ахунавар, ключевой молитвы зороастрийцев, соответствующей по значимости, которую они придают ей, нашему «Отче наш». Произнесение этой молитвы открывает Ахриману, что все уже кончено и что его полное уничтожение неизбежно. В обмороке он падает обратно во тьму, где и остается без сознания на протяжении трех тысяч лет.

В период немощи Ахримана Хормазд спокойно продолжает сотворение двух миров: мира духа и мира материи. Эти два мира дополняют друг друга: в одном находится Хормазд и шесть Амешаспентов (Бессмертных Святых), его архангелов, которые в то же время представляют отдельные аспекты его самого; в другом — человек и шесть остальных материальных творений, созданных ему в помощь. Сам человек является представителем Хормазда на земле, так как «из материальных творений он взял себе Первого Человека» (ZZZ, стр. 334, 11). Каждый из шести Амешаспентов также берет одно из материальных творений под свое особое покровительство. Имена Амешаспентов таковы: Вохуман (Благая Мысль), Ардавахишт (Наилучшая Праведность или Правда), Шахревар (Желанная Власть), Спендармат (Святое Благочестие, отождествляется с землей), Хордат (Целостность или Спасение) и Амердат (Бессмертие). Перечислим и материальные творения в порядке их создания: небо, вода, земля, растения, Первобык, Первочеловек (Гайомард) (ZZZ, стр.334, 8), и, наконец, огонь, который «проникал все шесть элементов» (ZZZ, стр. 342, 25). В третьей главе «Бундахишна» каждый из Амешаспентов усыновляет одно из материальных творений: Хормазд — человека, Вохуман скот, Хордат — воду, Амердат — растения. Шахревар, как и следовало ожидать, принимает оставшееся первотворенье — небо. При этом он получает металлы, которые в нашем тексте включены в творение земли. Это несоответствие, однако, исчезает, когда мы читаем, что небо сделано из «сверкающего металла, изготовленного из вещества стали». Итак, каждое материальное творение находится под опекой божества. Два мира соединены и в тесном взаимодействии готовы снова противостоять Ахриману. До сих пор как будто не возникает существенной непоследовательности в этом мифе творения, представленном в ортодоксальной зороастрийской версии. Начиная отсюда, однако, мы сталкиваемся с некоторыми аномалиями. Мы уже видели, что после произнесения Ахунавар Ахриман был полностью недвижим на протяжении трех тысяч лет. И, тем не менее, в 16 читаем: «Пока Ахриман лежал сокрушенным, Хормазд строил свой мир. Первым он произвел Вохумана, благодаря которому творение Хормазда пришло в движение. А Дух Разрушения произвел первым Лживое Слово, а затем Акомана (Злую Мысль)». Но как Ахриман мог сделать это, будучи без сознания?

В другом месте (ZZZ, стр. 99 и далее) я предложил считать, что в течение первых трех тысяч лет Космического Года из двенадцати тысяч лет Ахриман, должно быть, одержал первоначальную победу, по крайней мере, по неортодоксальной версии так называемых зерванитов, которые отличаются от ортодоксов тем, что делают высшим принципом Зерван или Бесконечное Время, и, будучи таковым, он является отцом Хормазда и Ахримана. Далее, расхождение в настоящем отрывке, по-видимому, указывает, что в первоначальном мифе было что-то изменено. Ясно, что если бы, как утверждает текст, Ахриман был полностью без сознания, то он не мог бы создать Лживое Слово и Злую Мысль (Акомана) и прочих демонов, упомянутых в 7. В таком случае этот эпизод, вероятно, перенесен из первого трехтысячелетия, когда Хормазд был удовлетворен завершением духовного мира «без мысли, без движения, без ощущения», который вследствие этого, надо полагать, был очень слабо приспособлен к тому, чтоб отражать разного рода нападения; тогда как Ахриман изобрел нечто, судя по всему, значительно более эффективное: «множество демонов, разрушительных тварей, готовых к битве». Этот демонический мир, несомненно, тот же самый, что детально описан далее. Тем более, что Лживое Слово точно противостоит Ахунавар, Слову Правды, которое, исходя из уст Хормазда, производит столь разрушительное действие (на Ахримана).

Стало быть, поскольку Ахриман не мог произнести Лживое Слово или произвести свой дьявольский мир, пока он был без сознания, то следует заключить, что эта страшная ложь была произнесена и нечестивая орда демонов была изготовлена на ранней стадии творенья. И хотя есть свидетельство, что в еретическом зороастризме эта ложь была столь же эффективна против Хормазда, как позднее Ахунавар против Ахримана, по данному тексту можно сказать лишь, что для ортодокса ложь заключена уже в самом глупейшем хвастовстве Ахримана (9): «Я склоню все твои существа к ненависти к тебе и к любви ко мне». В ортодоксальном зороастризме, следовательно, первое нападение Ахримана — это нападение лжи, и оно было обречено на неудачу, так как Хормазд видел его неправду и потому не был устрашен. Он нанес ответный удар, произнеся Ахунавар, Истинную Речь, и тем самым вывел из строя Ахримана на целых три тысячи лет. За это время он сотворил собственный мир, которым он будет отражать все дальнейшие покушения. Второе нападение Ахримана — тема нашей следующей главы. А теперь дадим слово самому «Бундахишну».

БУНДАХИШН (гл. 1, ред. Джусти, стр. 1–3, Анклесария стр. 2-22)
«(1) Как открыто в Доброй Религии, Хормазд был высшим по своему всеведенью и доброте, ибо безграничное время он пребывал в свете. Свет это пространство и место Хормазда; некоторые называют его Бесконечным Светом. А доброта и всеведенье — неизменные черты Хормазда; некоторые называют их Религией. Толкование их обеих одинаково, они суть непрерывный характер Бесконечного Времени, ибо Хормазд и Пространство, Религия и Время Хормазда были, есть и будут всегда.

(2) Ахриман, медленный в понимании, чья воля направлена к разрушению, был погружен в глубокий мрак; (он был) и есть, и все же, его не будет. Воля к разрушению — его неизменная склонность, а мрак — его место; некоторые называют его Бесконечной Тьмой.

(3) Между ними была Пустота; некоторые называют ее Вайю, в которой два Духа смешаны.

(4) В отношении предельного и беспредельного: высоты, именуемые Бесконечным Светом (поскольку у них нет конца), и глубины, называемые Бесконечной Тьмой, — они беспредельны. Но на границе они конечны, ибо среди них находится Пустота, и нет никакой связи между ними. Так что оба Духа ограничены сами в себе. А что касается всеведенья Хормазда, то все известное ему знание конечно, т. е. он знает о пределе, который существует между двумя Духами до тех пор, пока творение Хормазда не воцарится в Последнем Теле навечно и навсегда, что он безграничен. Когда придет время Последнего Тела, мир Ахримана будет разрушен, т. е. он также конечен.

(5) Хормазд в своем всеведеньи знал о том, что существует Дух Разрушения, что он собирается напасть, и поскольку его воля есть зависть, то попытается смешаться с ним; и от начала до конца он знал, какими орудиями он воспользуется, чтобы достичь своей цели. В идеальной форме он произвел такой мир, который был необходим ему, как орудие (предположительно, именно Вайю, Пустота, оживляет Божественное творение после того, как оно приходит к существованию). И на протяжении трех тысяч лет творение пребывало в идеальном состоянии, ибо оно было без мысли, без движения, без ощущения.

(6) Дух Разрушения, навек замедленный в познании, не ведал о существовании Хормазда. Затем он восстал из глубин и вышел к границе, откуда был виден свет. Когда он усмотрел непостижимый свет Хормазда, он ринулся в наступление. Поскольку его воля есть разрушение, а его сущность зависть, он захотел скорей уничтожить его, но при виде доблести и славы, превосходящих его собственные, унесся во тьму и произвел там множество демонов, разрушительных тварей, готовых к битве.

(7) Когда Хормазд узрел этот мир созданий Духа Разрушения, он не показался ему благим, этот мир ужасных, извращенных, мерзостных и злых; и он не нашел их достойными почитания. Затем Дух Разрушения взглянул на творение Хормазда, и оно показалось ему благим — мир мудрых, победоносных, обладающих всезнанием; и он нашел достойным почитания творение Хормазда.

(8) Тогда Хормазд, знавший о том, каким будет конец, предложил мир Духу Разрушения, говоря: „О Дух Разрушения! Окажи помощь моему творению и вознеси хвалу, и в награду ты станешь бессмертным и нестареющим, неразрушимым и нетленным. И на то есть разумный довод, ибо, если ты не начнешь сражение, то не доведешь себя до бессилия, и нам обоим это принесет обилие благ“.

(9) Но Дух Разрушения вскричал: „Нет, я не сделаю этого, я ни за что не окажу помощь твоему творенью; и не воздам ему хвалу; и никогда я не соглашусь с тобой ни в одном добром деле. Но я уничтожу тебя и твое творение навечно и навсегда. И все твои существа я склоню к ненависти к тебе и к любви ко мне“. И объяснение этого в том, что он решил, будто Хормазд беспомощен против него и именно поэтому предложил мир. И он не принял его, но изрыгал угрозы.

(10) И отвечал Хормазд: „О Дух Разрушения, ты не в силах совершить всего, ибо ты не можешь ни уничтожить меня, ни увести мой мир безвозвратно из-под моего владычества“.

(11) Хормазд в своем всеведении знал и то, что если он не назначит время битвы, то Ахриман поступит с его творением именно так, как он угрожал; и тогда борьба и смешение длились бы вечно; и Ахриман смог бы вселиться в это смешанное состояние мира и овладеть им… (12) И Хормазд сказал Духу Разрушения: „Установим время, чтобы согласно этому договору битва длилась девять тысяч лет“. Ибо он знал, что ограничив срок таким образом, он делает Дух Разрушения бессильным. И Дух Разрушения, не видящий конца, принял, этот договор, и это было подобно тому, как два человека, которым предстоит поединок, назначают срок: „Давай в такой-то день сразимся до наступления ночи“.

(13) И также через всеведенье Хормазд знал, что из этих девяти тысяч лет три тысячи лет пройдут всецело по воле Хормазда, еще три тысячи лет пройдут в смешении воли Хормазда с волей Ахримана, и что в последней битве Дух Разрушения будет обессилен, и что он сам (Хормазд) спасет мир от покушения.

(14) Затем Хормазд воспел Ахунавар, т. е. он изрек двадцать одно слово Yatha ahu vairyo и показал Духу Разрушения свою конечную победу, его бессилие, уничтожение демонов, воскрешение, Последнее Тело и освобождение мира от всяких нападений навечно и навсегда.

(15) И когда Дух Разрушения узрел собственное бессилие и уничтожение демонов, он пал навзничь, лишившись сознания, и сгинул во тьму, подлинно, как сказано в Религии: „Когда произнесена одна треть Ахунавар, Дух Разрушения начинает дрожать от страха; когда произнесены две трети, он падает на колени; когда молитва сказана до конца, он бессилен“. И не способен причинять вред созданиям Хормазда, ибо три тысячи лет Дух Разрушения лежал без сознания.

(16) Пока Ахриман лежал сокрушенный, Хормазд творил свой мир. Первым он произвел Вохумана (Благую Мысль), благодаря которому творение Хормазда пришло в движение. А Дух Разрушения первым произвел Лживое Слово, и затем Акомана (Злую Мысль). Из материальных творений первым Хормазд создал небо, а из прекрасного движения физического света он произвел Вохумана, с которым пребывала Добрая Религия поклонников Хормазда; иначе говоря, чтобы Вохуман знал, какие судьбы постигнут мир до его восстановления. Затем он создал Ардавахишта, затем — Спендармат, затем — Хордата и затем — Амердата.

(17) Из материальной тьмы Ахриман произвел Акомана и Индара (Андру), затем Савула (Шовара), затем — Нангхатыо, затем — Таирика и Заирика.

(18) Из материальных творений Хормазд первым произвел небо, вторым воду, третьим — землю, четвертым — растения, пятым — животных и шестым Человека.

(19) Небо он сотворил первым, как защиту. Некоторые называют его „первым“. Воду он сотворил второй, чтобы сокрушать Ложь жажды; третьей он сотворил цельно-твердую землю; четвертыми — растения в помощь полезным скотам; пятыми — скотов/животных, в помощь Благословенному Человеку; и шестым он сотворил Благословенного Человека, чтобы поражать Духа Разрушения и демонов и сделать их немощными. Затем он сотворил огонь, пламя, чье великолепие происходит от Бесконечного Света, а прекрасная форма повинуется желанию самого огня. Затем он произвел ветер в виде юноши пятнадцати лет, который охраняет и бережет воду, растения, животных, Благословенного Человека и все сотворенное и сущее.

(20) Теперь я опишу их свойства. Первым он сотворил небо, сияющее и ясное, чьи пределы далеко простираются во все стороны в форме яйца из сверкающего металла, сделанного из вещества стали. Вершина его достигает Бесконечного Света; и все мироздание было сотворено внутри неба — подобно замку или крепости, в котором сложено все оружие, необходимое для битвы, или подобно дому, где оставлены все вещи. Ширина небесного свода равна его длине, длина — высоте, а высота — глубине; соотношения везде одинаковы и могут казаться преувеличенными. Подобно земледельцу, Дух Неба владеет мыслью, речью и делами; он знает, много производит и делает различия. (21) И признанной прочностью бастиона против Духа Разрушения, так что не может пострадать, если б тот надумал вернуться. Подобно доблестному воину, надевающему доспехи, чтобы вернуться с битвы неустрашенным, Дух Неба облачен в небо. И в помощь небу Хормазд дал ему радость, ибо он сотворил радость ради него; чтобы даже теперь, в смешанном состоянии, мир пребывал в радости.

(22) Второй он сотворил воду из вещества неба в таком количестве, что если б человек положил руки на землю и прошелся на четвереньках, то вода доходила б ему до живота и текла на этом уровне. И в помощь воде он произвел ветер, дождь, туман, шторм и снег.

(23) Третьей, после воды, он сотворил землю, круглую с далеко расходящимися проходами, без холмов, и долин, длина которой равна ширине, а ширина — глубине, парящую в середине неба, как сказано: „Первую треть этой земли он произвел твердой, как гранит, вторую треть этой земли он произвел из песчаника, а третью треть этой земли он произвел мягкой, как глина“.

(24) И в земле он образовал минералы; и горы, которые впоследствии вышли и выросли из земли. В помощь земле он дал ей железо, медь, серу и буру и все другие твердые вещества земли, кроме………. (пропуск в тексте), ибо это из иного вещества. И он вылепил и придал форму земле, подобно тому, как человек плотно покрывает со всех сторон свое тело одеждой. Ниже этой земли всюду была вода.

(25) Четвертыми он сотворил растения. Сначала они выросли в середине этой земли на высоту ступни, без веток, и коры, и шипов, влажные и свежие. И весь образ жизни растений был в их семени. И в помощь растениям он дал им огонь и воду, ибо стебель каждого растения имеет на верхушке каплю воды и огонь шириной в четыре пальца над верхушкой. Благодаря их силе они выросли.

(26) Пятым он произвел единотварного Быка в Айриянведж, в середине земли, на берегу реки Вех Даитик, ибо это и есть середина Земли. Он был белым и сияющим подобно Луне, и высота его была около трех локтей. И в помощь он дал ему воду и растения, ибо в смешанном состоянии он извлекает из них силу и рост.

(27) Шестым он сотворил Гайомарда, Благословенного Человека, сияющего как Солнце, высотой около четырех локтей, и шириной, равной его высоте, он сотворил его на берегу реки Даитик, ибо это и есть середина Земли, Гайомарда — на левой стороне, а Быка — на правой стороне; и расстояние между ними и до вод Даитик было равно их высоте. У них были глаза и уши, язык и отличительный знак. Отличительный знак Гайомарда таков, что люди родились из его семени.

(28) И в помощь он дал ему сон, отдых Творца; ибо Хормазд произвел сон в форме юноши, высокого и светлого, пятнадцати лет от роду. А Гайомарда и Быка он сотворил из земли. И из света и свежести неба он извлек семя людей и быков; ибо эти два семени происходят от огня, а не от воды; и он вложил их в тела Гайомарда и Быка, чтобы от них в изобилии пошло потомство людей и животных».

По завершении своего духовного и материального творения Хормазд был готов к предстоящей борьбе. В то же самое время, как выясняется, в невидимом мире были сотворены души или Фраваши всех людей. И Хормазд знал, что только если они согласятся спуститься на землю, чтобы вести борьбу, ему будет обеспечена конечная победа. Итак, Хормазд «созвал совет с сознанием и Фравашами людей, и вдохнул в них всеведущую мудрость, говоря:

„Что кажется вам более подходящим: чтобы я облек вас в материальную форму, и, будучи воплощены, вы станете бороться с ложью и уничтожите ее, и чтобы в конце мы воскресили вас, целостных и бессмертных, и восстановили в материальной форме, и чтобы навечно вы стали бессмертными, не стареющими и не имеющими врагов; или же, чтобы все время вас приходилось охранять от Врага?“ И Фраваши людей, благодаря всеведущей мудрости, увидели, что в этом мире им придется страдать от Лжи и Ахримана, но зато в конце, который наступит в Последнем Теле, они будут воскрешены свободными от вражды Ахримана, целостными и бессмертными, навечно и навсегда, и они согласились сойти в материальный мир».

ГЛАВА III ВТОРЖЕНИЕ ДЬЯВОЛА

Нападение Ахримана на мир Духа провалилось, и он был отброшен назад во тьму произнесением священной формулы. И три тысячи лет он лежал в оцепенении, неспособный двигаться. Демоны напрасно пытались вдохнуть в него силы: «но проклятый Дух Разрушения не был ободрен… из страха перед Благословенным Человеком», т. е., очевидно, страх Ахримана происходит не только от силы священной формулы, которая пригвождает его на месте, но и от Первочеловека, если он даже не смеет его атаковать, настолько тот был свят. Далее там следует очень странный эпизод, с которого начинается текст, взятый из четвертой главы «Бундахишна», воспроизведенной в этой главе.

Демоны ничего не могут сказать или поделать, чтобы привести в чувство своего поверженного предводителя до тех пор, пока на сцене не появляется персонаж, описанный как «Блудница», и похваляется, что она «лишит достоинства Благословенного человека». От этого Ахриман немедленно оживляется и нападает на материальный мир. Достаточно странно, однако, что это последнее, что мы слышим (там) о «демонице Блуда», чье вмешательство, как видно, оказалось столь решающим. Второй текст повествует нам о том, как ей удалось осквернить несчастного Гайомарда, «Благословенного Человека». Этот текст из «Избранного из Затспарама» сообщает нам следующее:

«Когда Ахриман вторгся в творенье, он возымел потомство от демоницы Блуда злой религии, своей сообщницы, подобно тому, как мужчина спит в постели с блудной женщиной; ибо, поистине, блудница является демоном; и он назначил демоницу Блуда королевой над ее отпрысками, чтобы она была главой всех блудных демонов, самых тяжких врагов Благословенного Человека. И демоница Блуда злой религии соединилась с Благословенным Человеком; ради осквернения женского пола она соединилась с ним, чтобы ей осквернить (всех) женщин; и чтобы женщины, поскольку они были осквернены, могли бы осквернять мужчин и отвращать их от подобающих им дел».

Все это кажется очень не-зороастрийским, так как в I главе мы видели, что продолжение рода — одна из первых обязанностей человека (стр. 6, 5). Однако, из приведенного выше и других отрывков видно, что женщина не пользовалась очень большим уважением у зороастрийцев — или, по крайней мере, среди представителей одной из их сект, поскольку встречаются тексты, которые превозносят добродетели хозяйки дома, — и что продолжение мужского рода не от женщин было существенным элементом в поражении Злого Духа. Сам Хормазд делает это достаточно ясным, когда говорит:

«Я сотворил тебя, чья соперница — род блудниц, и ты была произведена со ртом, близким к (твоим) ягодицам, и соитие кажется тебе даже слаще наисладчайшей пищи во рту; ибо ты — помощница мне, так как от тебя рождается мужчина, но ты огорчаешь меня, который Хормазд. И если б я нашел другой сосуд, чтоб из него сделать мужчину, я б никогда не произвел тебя, чей противник — род блудниц. Но я искал и в водах, и в земле, и среди растений и среди скотов/животных, и в высочайших горах и в глубоких долинах, но я не нашел сосуда, из которого благословенный человек/муж мог быть произведен, кроме женщины, чья соперница — блудница».

Итак, выясняется, что «Блудница» — это, по всей видимости, Первая Женщина, как Гайомард — Первый мужчина. Судя по всему, она была сотворена Хормаздом и переметнулась к Ахриману, став его супругой. Дьявольский поцелуй вызвал менструации, состояние, к которому зороастрийцы питают отвращение, как к высшей степени нечистоты. Стало быть, Мужчина оскверняется Женщиной, и так оно и будет до последнего Воскрешения, когда оба пола будут призваны принять участие во вселенском блаженстве. Т. е. через Женщину идет осквернение Мужчины и всех его потомков, вследствие того, что, будучи создана Хормаздом, она избрала роль шлюхи Ахримана. Но победа Ахримана в этом отношении лишь частичка, ибо союз мужчины и женщины делает возможным не только продолжение человеческого рода, но, кроме того, женщина навсегда подчинена мужчине. Как всегда, уловки Ахримана ведут, в конечном счете, к его погибели.

Далее текст повествует, что Ахриман, оживленный обещанием демоницы Блуда подорвать достоинство Благословенного Человека, переходит в наступление на материальное творение Хормазда. Он врывается через небесную сферу и разрывает ее, он оскверняет воды, делая их солеными, он нападает на землю, выпуская на нее все виды отвратительных и ползучих тварей, он отравляет растения и насылает болезнь на «единотварного Быка», и тот слабеет и умирает. Вслед за тем он атакует самого Гайомарда, Благословенного Человека, вместе с Демоном Смерти и «тысячью демонов» (11), с «похотью и желанием, отравой и болью, болезнью и ленью». И до конца установленного ему Времени жизни, т. е. еще тридцать лет от начала вторжения Гайомард длит свои дни в страданиях. Можно предположить, что в эти тридцать лет был заключен его неправедный союз с «демоницей Блуда».

Затем Ахриман нападает на святой огонь и оскверняет его дымом. В этот момент Ахриман достигает наивысшей силы. Он забыл, однако, одну вещь. Хотя он разорвал небо и бросился на землю с его нижней стороны, небо сумело закрыть трещину, и Ахриман оказался пойманным в ловушку материального мира до конца времен. «И Дух Неба сказал Духу Разрушения: „До конца Времени я буду стражем над тобой, чтобы ты не пытался убежать“». Итак, он заловлен небом, и теперь силы света обрушиваются на него до тех пор, пока он и его воинство демонов не оказываются «разгромлены и вышвырнуты в Ад», который находится в середине земли. Творенье, однако, определенно, испорчено, и Ахриман остается в нем, чтобы продолжать свои мерзкие дела до Воскрешения и Последнего Тела, когда все вновь станет благим, «и Дух Разрушения и его мир перестанут существовать».

БУНДАХИШН Глава IV (Джусти, стр. 5–6; Анклесария, стр.39–46)
«(1) Сказано в Религии, что когда Дух Разрушения узрел, что он сам и его демоны бессильны против Благословенного Человека, он впал в оцепенение. И три тысячи лет лежал недвижимо. И когда он, таким образом, зачах, демоны с чудовищными головами возопили один за другим, говоря: „Восстань, о наш отец, ибо мы намерены учинить битву в материальном мире, чтобы Хормазд и Амешаспенты испытали из-за этого многие трудности и лишения“. „И один за другим они подробно описывали свои злые дела. Но проклятый Дух Разрушения не был ободрен и был не в силах восстать из своего оцепенения из страха перед Благословенным Человеком до поры, пока по прошествии трех тысяч лет проклятая Блудница не притекла к ним, и она возопила, говоря: „Воспрянь, о наш отец, ибо в этой битве я напущу столько бед на Благословенного Человека и этого труженика Быка, что из-за моих дел они станут непригодны к жизни. Я отберу их достоинство (khwarr); я разволную воду, я растрясу землю, я раздразню огонь, я растревожу растения, я приведу в раздражение весь мир, который создал Хормазд“. И она так подробно изложила свои злые дела, что Дух Разрушения приободрился и, сбросив свое оцепенение, вскочил, и поцеловал Блудницу в голову, и загрязнение, которое названо менструацией, стало явно в ней. И Дух Разрушения вскричал к демонице Блуда: „Что бы ни было твоим желанием, что бы ты ни попросила, я дам тебе это“.

(2) Тогда Хормазд в своей всеведущей мудрости знал, что в этот миг Дух Разрушения мог сделать все, чтобы ни запросила демоница Блуда и что ему была бы от этого великая выгода. Тело же Духа Разрушения являлось в форме лягушки. Но Хормазд показал демонице некоего подобного юноше пятнадцати лет, и она устремила к нему свои мысли. И демоница Блуда возопила к Духу Разрушения, говоря: „Дай мне вожделение к мужчине, чтобы я могла посадить его в моем доме, как своего господина“. А Дух Разрушения закричал на нее, говоря: „Я не приказывал тебе просить чего-либо, ибо ты знаешь просить лишь то, что бесполезно и дурно“. Однако, время, когда он был в силах не дать то, что она просила, уже прошло.

(3) Вслед за тем Дух Разрушения поднялся со своими демонами и их оружием, чтобы напасть на светы. Ибо он видел небо, когда оно явилось ему в его идеальной форме, до того, как оно было создано в телесной. В завистливой страсти он обрушился на него (а небо было на звездной стоянке) и потащил его вниз, в Пустоту, как я уже описал выше, ибо Пустота лежит между первоистоками/принципами Света и Тьмы. Одна треть неба была над стоянкой звезд, на внутренней стороне.

(4) И Ахриман прыгнул (в него) в форме змея, и затоптал столько неба, сколько его было под землей, и разорвал его. В месяце Фравардине, в день Хормазда, в полдень, он совершил свое нападение. И небо съежилось от него в ужасе, в точности как съеживается овца, когда на нее нападает волк.

(5) Затем он накинулся на воды, которые, как я уже сказал, расположены ниже земли; и он проделал дыру в середине земли и прошел через нее внутрь. И он пришел к растениям и затем к Быку и Гайомарду, и, наконец, он набросился на огонь в форме мухи. Он покушался на все творенье. В полдень он обрушился на мир и сделал его темным, как ночь. Он затемнил небо, которое выше и то, которое ниже земли; и Дух Неба сказал Духу Разрушения: „До конца времени я буду стоять на страже над тобой, чтоб ты не пытался убежать“.

(6) И он принес соленость водам (букв. „иной вкус“). И дух Вод сказал:……“ (текст испорчен).

(7) На землю он напустил пресмыкающихся в телесной форме, и они смешивались друг с другом, эти гады, кусающие и ядовитые: змеи-драконы, скорпионы, ядовитые ящерицы, черепахи и лягушки, так что на всей земле не осталось места даже величиной с острие иглы, свободного от пресмыкающихся. И Земля молвила: „Пусть мститель обрушится на этих мстительных тварей в возмездие им за тот мир, который они создали“.

(8) И в растения он внес столько яда, что они тут же засохли. И Дух Растений сказал: „Благодаря влаге, которая от него, Хормазд даст растениям расти“.

(9) А Быку и Гайомарду он принес похоть и желание, отраву и боль, болезнь и лень. Перед покушением на Быка Хормазд дал ему целительный манг (индийскую коноплю), который некоторые называют банг для еды, и натер им его глаза, чтобы он меньше страдал от злобности, разрушения и пытки. Бык тут же ослабел и занемог, но мука его была краткой, ибо он сразу умер. И бык сказал: „Пусть поступки и дела людей дадут совершенное правление животному миру“.

(10) Прежде, чем Ахриман напал на Гайомарда, Хормазд наслал на него сон, длившийся столько, сколько занимает произнесение короткой молитвы; ибо Хормазд сотворил сон в форме юноши пятнадцати лет, светлого и высокого. Когда Гайомард пробудился от этого сна, он увидел, что мир темен, как ночь, и что на всей земле не осталось места даже величиной с острие иглы, свободного от ползучих гадов. Небесная сфера начала вращаться, и Солнце и Луна пришли в движение, и земля была поражена оглушающими громами гигантских демонов и их битвой со звездами.

(11) И Дух Разрушия помыслил: „Из всех созданий Хормазда уцелел лишь один Гайомард“. И он напустил на Гайомарда Астовидата (Демона Смерти) и тысячу смертоносных демонов, и все же до установленного Времени они не находили никаких средств, чтобы убить его; ибо сказано, что в начале творения, когда Ахриман пошел в наступление, Время продлило жизнь и царствие Гайомарда на тридцать лет, [оно изрекло], так что Гайомард жил еще тридцать лет после того, как было совершенно нападение. И Гайомард сказал: „Теперь, когда Враг пришел, люди возникнут из моего семени, и наилучшее для них — совершать добрые дела“.

(12) Затем Ахриман набросился на огонь, и он смешал его с тьмой и дымом; и Семь Планет вместе со многими демонами и (их) приверженцами смешались с небесной сферой для битвы с созвездиями. И он осквернил все творенье, словно как дым, встающий от огня, горящего повсюду. И (те демоны) осквернили место вышних богов и вступили в борьбу с ними.

(13) Девяносто дней и ночей небесные боги вели битву в материальном мире с Духом Разрушения и демонами, пока те не были разгромлены и сброшены в Ад. И небо было сделано крепостью, чтобы они не могли смешаться с ним. Ад находится в середине земли, в том самом месте, где Дух Разрушения просверлил дыру и ринулся внутрь. Так что во всех вещах в этом мире можно видеть двойственность, вражду и борьбу, взлет и падение, и смешение повсюду».

Итак, Ахриман преуспел в загрязнении и осквернении материального творения. И хотя сам он был вышвырнут в Ад, это был час его величайшего триумфа. Однако, он не учел путеводный замысел Хормазда, так как, расколов небо, тем самым дал поймать себя в ловушку, из которой он не может вырваться; и чем больше он прикладывает усилий, тем безнадежнее запутывается. Его затруднительное положение описано в «Сиканд Гуманик Вазаре» (другой из наших среднеперсидских книг), где Дьявол сравнивается с вредоносным зверем, нечаянно попавшим в ловушку, расставленную для него мудрым садовником, Хормаздом.

СИКАНД ГУМАНИК ВАЗАР Глава IV, 63–80
«(63) Хормазд подобен хозяину сада или мудрому садовнику, чей сад вознамерились извести вредоносные и пагубные звери и птицы, учиняя порчу плодам и деревьям. (64) И мудрый садовник, чтоб уберечься от хлопот и избавить свой сад от этих зловредных тварей, изобретает средства, чтоб изловить их, (65) вроде западней, капканов и силков для птиц, (66) так что, когда тварь видит ловушку и стремится избежать ее, тут она и залавливается по незнанию устройства западни или силка. (67-8) Очевидно также, что если зверь попадет в ловушку, то он пойман не от совершенства самой ловушки, но по причине превосходства ее изобретателя. (69) (Ибо) человек, который является хозяином сада и изобретателем ловушки, знает точно, в своей мудрости, как велика сила зверя и как долго он может продержаться. (70) Сила и мощь, заключенные в теле зверя, сводятся на нет его собственной борьбой, и они расходуются в той мере, в какой он пытается затоптать западню, и разорвать силки, и уничтожить их. (71) Поскольку его силы (для этого) недостаточно, мощь его сопротивления слабеет, и он устраняется из действия. Тогда мудрый садовник, приводя в исполнение свой замысел и зная собственные нужды, вытаскивает его из ловушки; и (хотя) его звериная сущность остается, он лишается возможности применять свои способности к делу. (72) А силки и западни неповрежденными садовник возвращает в свой амбар, где он снаряжает их заново.

(73) Итак, Создатель Хормазд, Спаситель своих созданий и Распорядитель творенья, Бог, который устраняет Принцип Зла от дел, подобен садовнику, который защищает свой сад от того, что вредит ему. (74) А этот зловредный зверь, губитель сада, это проклятый Ахриман, который нападает и разрушает творенье. (75) Большая ловушка — это небо, куда добрые существа приходят, подобно гостям, и которым пленен Дух Разрушения и его отродья. (77) А силки и западни, которые препятствуют зловредному зверю в достижении его стремлений — (78) это время, установленное для битвы с Ахриманом, с его силами и оружием, известное как Время Долгого Господства; (79) последнее через борьбу со зверем в этой западне и ловушке разрушает его мощь. (80) Лишь (сам) Создатель мира может снова привести свои создания ко спасению от вечной вражды и может возобновить их великое продвижение, подлинно, как мудрый хозяин сада заново снаряжает свои силки и ловушки».

ГЛАВА IV НЕОБХОДИМОСТЬ ДУАЛИЗМА

Кратким триумфом Ахримана после его покушения на материальное творение Хормазда завершена первая стадия космической битвы между двумя первичными Духами, и это кажется подходящим моментом, чтобы на время остановиться и рассмотреть философские основы, на которых покоится зороастрийский дуализм.

Главным философским зороастрийским текстом, который дошел до нас, является Денкарт, объемистый свод теологических, мифологических и экзегетических материалов, датируемых IX в. от Р.Х. Текст этого труда, однако, так труден и испорчен, что вряд ли может быть использован для того, чтобы воспроизвести сколько-нибудь значительный отрывок из него в книге, предназначенной, в первую очередь, для неспециалистов. Поэтому мы снова вернемся к «Сиканд Гуманик Вазару», текст которого гораздо лучше сохранился и который четко и ясно излагает аргументы в пользу дуалистического решения космической загадки.

Автор по имени Мардан-Фаррукх, живший много позже завоевания Персии мусульманами, в то время, когда зороастрийское вероисповедание влекло за собой политическое бесправие, был зороастрийцем не столько потому, что это была религия его иранских предков, как вследствие своего убеждения, что эта религия истинна. В десятой главе «Сиканда» он говорит: «Итак, как я уже упоминал, я всегда искренне стремился к познанию Бога и был любознателен в поисках его религии и его воли. Пребывая в таком духе вопрошения, я странствовал в иные страны, и даже в Индию, и часто посещал многие секты; ибо я избрал мою религию не просто потому, что унаследовал ее, но я хотел только такой религии, которая наиболее твердо стояла бы на разуме и очевидности и которая была бы наиболее приемлема (на этих основаниях). Итак, я посещал множество различных сект до поры, пока по милости Бога и могуществом, и славой, и силой Доброй Религии я не вырвался из бездны тьмы и сомнений, которые с трудом рассеялись. Силой этого религиозного знания… я был, наконец, спасен от многих сомнений и от софистики, заблуждений и зол этих сект и особенно от величайшего и самого чудовищного из обманщиков, наихудшего из лжеучителей, „умственно отравленного“, Мани».

Мардан-Фаррукх, стало быть, был зороастрийцем по убеждению и утвердился в этой религии, поскольку ему казалось, что она. предлагает единственно приемлемое объяснение для этих вечных религиозных загадок, сотворения (мира) и несомненного существования зла. С седьмой по десятую главы своего «Сиканда» он выстраивает свои аргументы в пользу дуалистического решения.

По-видимому, не случайно он избрал религию Мани для своего особого осуждения, хотя, на первый взгляд, это может показаться странным. Ведь манихейство столь же бескомпромиссно дуалистично, как и зороастризм, но с какой разницей! Манихейство приравнивает зло к материи, добро — к духу, и потому оно особенно пригодно, как доктринальная основа, для всех форм аскетизма и многих форм мистицизма. Оно глубоко повлияло на исламских мистиков, а через св. Августина оставило след и в самом христианстве. Его основная доктрина, что этот мир был сотворен из субстанции Сатаны, была глубоко отвратительна зороастрийцам, позиция которых к вещам этого мира по сути такова, что Вильям Джеймс назвал ее «здравомыслящей». Зороастризм и манихейство, как типы религии, стоят на противоположных полюсах, оба они представляют своего рода крайности. Зороастризм видит все материальное творенье как изначально благое в самом себе; а если существует испорченность, то это последствие того, что было (затем) внесено Ахриманом. Мир духа видится как образец для этого мира, но существенно не отличается от него; а будущая жизнь — это подлинно земной рай, в котором нет ни смерти, ни старости, ни болезней — ничего такого, что делает жизнь на земле трудной и утомительной. Все эти бедствия будут, в конце концов, уничтожены в последние дни, когда Ахриман либо исчезнет, либо полностью потеряет свою силу. Для зороастрийца тело имеет свое собственное, присущее ему достоинство, правда, качественно более низкое по сравнению с достоинством души, но не меньшее. Манихейский взгляд, что тело составлено из субстанции зла, что это тюрьма и туша, представляется зороастрийцу противоестественным, извращенным и богохульственным. Дело в том, что зороастриец смотрит на человека не как на бессмертную душу, заключенную в смертное и служащее дьяволу тело, но как на гармоничное целое, единство которого временно прерывается смертью, но полностью восстанавливается и прославляется в последнем Воскрешении. Он питает глубокое отвращение к любой форме аскетизма и, судя по историческим свидетельствам, никогда не был склонен к развитию той или иной формы мистицизма. Для него нет дуализма материи и духа; единственный дуализм, который существует, — это дуализм добра и зла, т. е. нечто совершенно иное. Его ненависть к манихеям инстинктивна и глубока и, учитывая догмы обеих сторон, безусловно, резонна.

Его противостояние исламу и христианству имеет под собой иную почву они не апеллируют к разуму. Ибо он не только чувствует себя в этом мире вполне как дома, но он также не любит мистерий и мистификаций. Более того, не случайно он сам называет свою религию «Доброй Религией», так как единственная догма, на которой он твердо стоит, это — Бог добр. С точки зрения зороастрийца мусульманский Бог не только не добр, но и не претендует на это, тогда как христианский Бог объявляет себя Благим, но, очевидно, таковым не является. Раз вы признали реальность зла, то Бог ответственен за него, если только Зло не вечный принцип, сосуществующий с Богом и непримиримо противоречащий Ему. Зло не есть недостаток чего-либо, как толкуют его христиане, но реальная сущность, и потому не нуждается в оправдании. В то же время оно не есть мир и даже не от мира, как считают манихеи; это скорее в чистом виде дух отрицания жизни и нескрываемой враждебности; это ложное направление ума, тупость, слепое самоутверждение, заблуждение. К тому же он, этот дух, не несет единства ни в Космосе, ни в вечности. Возникает вопрос: как это может быть, чтобы зло было фактом, а не проблемой? Зороастрийцы утверждают, что они рационально смотрят на этот факт, и это потому, что они последовательно делали так, чтобы не выжить в качестве мировой религии, поскольку религии основаны на определенных фундаментальных предположениях, которые не допускают логических доказательств, и одним из них является единство творческого первоистока/первопринципа. Это зороастризм решительно отрицает.

Если же принять фундаментальную двойственность в самой Первопричине Бытия, то классическая проблема религии исчезает. Зло существует извечно, по природе оно агрессивно, и потому принцип добра, который есть всеведенье, должен защищать себя против него. Не остается также никакой тайны в сотворении(мира).

Давид сказал: «О царь, поскольку ты не имеешь никакой нужды в нас, скажи тогда, какая мудрость заключалась в творении двух миров?»

Бог ответил ему: «О смертный, Я был скрытым сокровищем; Я желал, чтобы сокровище любящей доброты и щедрости было открыто».

Так говорит исламский мистик Джалал-аль-Дин Руми. Для зороастрийца это чистейшее пустословие. Богу необходим его мир, так же как миру необходим Бог, по той причине, что сотворенный им мир — это его оборона против Ахримана. Монотеизм не в состоянии «объяснить» сотворение. Не существует прямого ответа на эту загадку, почему совершенная и самодостаточная Первосущность создает столь несовершенный мир, где ее создания то и дело страдают от мук. С другой стороны, «сотворение» может быть «объяснено», как суровая необходимость, если Бог должен защищаться против безжалостного врага, который сосуществует с ним. Зороастрийцы не считают, что Бог сработал свой мир неумело или небрежно, и он не «раскаивается» в этом по привычке Иеговы; он изобрел его, как западню, чтоб изловить своего врага, и как механизм, в котором тот будет, в конце концов, истреблен. Он предвидит, что Ахриман временно испортит все его творенье, включая Человека, его лучшее произведение; и предвидя это, и потому что он добр, он не посылает Человека на передовую линию, пока не получает его согласия. Человек — это орудие его победы, и благодаря сотрудничеству Человека с Богом Враг будет окончательно и полностью разгромлен. Даже теперь, страдая от рук Ахримана, Человек, по крайней мере, находит утешение, зная, что его муки не от Первосущности, которая является его создателем. Зороастрийцам не известны затруднения многострадального Иова.

Бог есть благо — такова первейшая зороастрийская догма, и Мардан-Фаррукх возвращается к ней снова и снова. В переведенной здесь главе его книги он развивает три основные идеи. Во-первых, существование добра и зла эмпирически проверяемо, и эта дихотомия прослеживается до первопричин. Во-вторых, поскольку Бог, по определению, разумное и всеведущее существо, то его творенье должно иметь разумную мотивацию. В-третьих, поскольку признано, что Бог есть благо, то отсюда с необходимостью следует, что от Него не может происходить зло, даже косвенным образом.

Аргументируя, Фаррукх утверждает, что добро и зло суть полярно противоположные реальности, которые противостоят друг другу именно как свет и тьма, благоухание и смрад, здоровье и болезнь и т. п. Т. е. они различны и антагонистичны по своим сущностям, а не просто несхожи по своим функциям, как, например, противополагаются существа мужского и женского пола. Это вытекает из того факта, что они не могут сосуществовать и действуют взаимно разрушительно. Приводя дальнейшие доводы, Мардан-Фаррукх показывает,что поскольку добро и зло в материальном мире представлено наглядными свидетельствами и поскольку последний происходит от духовного или невидимого прототипа, то отсюда следует, что дихотомия существует также и в том, невидимом мире, дихотомия, которая неизбежно приводит к двум первопричинам, взаимно антагонистичным и несовместимым.

Итак, приняв, что существуют два независимых первопринципа, один из которых по своей природе агрессивен, а другой — миротворен и мудр, следует признать далее, что принцип мудрости сделает все, что в его силах, чтобы отразить нападение, которое не заставит себя ждать. Бог, к тому же, всеблаг, поэтому невозможно добавить к нему еще какое-нибудь благо, т. е. он не способен к усовершенствованию или увеличению. Далее, он — разумное Существо, а действия разумных существ мотивированы либо стремлением получить какое-либо благо из тех, что ими еще не достигнуты, либо необходимостью отвратить вред. Вселенная является фактом и, согласно зороастрийской догме, она не существовала извечно, но имеет начало, и начало ее положил именно Бог, а не Ахриман. Поэтому, поскольку Бог разумное Существо, то отсюда вытекает, что она могла быть создана лишь для того, чтобы отразить вред Ахримановой злобы, которая грозила причинить страдание самому Богу. Стало быть, творение является Божественным замыслом с целью свести зло на нет; и с уничтожением зла принцип Бога станет «всем во всем», что было недоступно ему прежде. Ибо, как полагают зороастрийцы, Бог, хотя и совершенно добр, но не бесконечен, поскольку ограничен противоположным принципом. С другой стороны, добро, которое не допускает каких-либо добавлений, может быть повреждено и, таким образом, ослаблено вторжением зла. Отсюда, Бог выносит духовный и материальный миры во вне от себя, заманивает Ахримана в это «внешнее сооружение», которое есть его творенье, и сокрушает его в нем. Когда битва закончена, Ахриман не уничтожен как сущность, так как сущность неуничтожима по определению — но он, пользуясь пехлевийским словом а kar enit, «устранен из действия» или «лишен действительности»; он сдан в архив, изгнан в вечную потенцию, которая никогда не может быть реализована вновь, или, выражаясь более повседневно, для людей, не знакомых с языком Аристотеля: «они вытащили Ахримана за пределы неба и отрубили ему голову». Только так Хормазд может достичь цельности и бесконечности, «ибо до поры, пока зло не уничтожено, он, чья воля есть благо, не может в совершенстве осуществить ее». (56)

Последний аргумент Мардан-Фаррукха, выдвигаемый им, чтобы показать, что Бог не может даже косвенно положить начало злу, состоит в том, что совершенное существо не может породить несовершенное. Т. е. несовершенство, которое, несомненно, существует в твореньи, должно возникать через иную силу, чем Бог, и этой силой является Ахриман. Если бы Бог был способен произвести нечто несовершенное, он внес бы несовершенство в самого себя, и потому он не мог бы «быть почитаем, как Бог или как совершенное благо»; по сути, переставая быть совершенным благом, он перестает быть Богом.

Таковы доводы в пользу зороастрийского дуализма. Его великая заслуга состоит в том, что он освобождает Бога от всякого дыхания зла и объясняет, как это случилось, что сотворение стало действительно необходимо. Он полностью противостоит вытеснившему его исламу, причем, не может быть никакого «modus vivendi» (в данном контексте «способ сосуществования», лат. — прим. перев.) между ними, поскольку зороастризм твердо стоит на абсолютном благе Бога и вовсе не заботится об его единстве, тогда как ислам утверждает прежде всего абсолютное единство и единичность Бога, его абсолютную трансцендентальность и полную непостижимость; и поскольку мусульманский Бог способен как сбивать с пути, так и осуществлять водительство, то не случайно, что среди его девяносто девяти имен нет имени «благой». Зороастрийский Бог столь же разумен, сколь и добр, в нем нет ничего, «внушающего благоговейный ужас». Хормазд и Аллах несовместимы, так что неизбежно добрый Бог разума был насильственно вытеснен mysterium tremendum («ужасная» или «внушающая трепет» тайна, лат. — прим. перев.), заимствованным у семитов.

СИКАНД ГУМАНИК ВАЗАР Глава VIII
«(1) Другое доказательство того, что обратный принцип существует, состоит в том, (2) что добро и зло различимы в этом мире, (3) и в частности, насколько доброе и злое поведение поддается определению, (4) это тьма и свет, (5) праведное и ложное знание, (6) благоухание и зловоние, (7) жизнь и смерть, (8) болезнь и здоровье, (9) справедливость и несправедливость, (10) рабство и свобода, (11) и все другие противоположные (проявления) активности, которые безусловно существуют и наблюдаются во всякой стране и земле и во все времена. (12) Ибо нет, не было и не будет на свете такой страны или земли, (13) где не было бы или нет имен для добра и зла и того, что эти имена означают, (14) как и нет упоминаний о каком-либо времени или месте, где добро и зло существенно изменили бы свою природу.

(15) Кроме того, есть и другие противоположности, чьи противоречия вытекают не из сущности, но из их предназначения, вида или природы. (16) Таковыми, например, являются взаимное противостояние существ мужского и женского пола, (17) различные запахи, вкусы и цвета; Солнце, Луна и звезды, чья несхожесть идет не от сущности, но от их назначения, природы и устройства, т. е. их приспособления для предназначенной им особой задачи. (18) Но несхожесть добра и зла, света и тьмы и других противоборствующих сущностей — это есть различие не в предназначении, а в самом их существе. (19) Это можно заключить из того, что их природы не допускают сочетания и взаимно разрушают друг друга. (20) Ибо, там, где есть добро, невозможно быть злу. (21) Где присутствует свет, не может быть тьмы. (22) Также обстоит дело и с другими противоположностями, упомянутыми выше — тот факт, что они не могут сочетаться и действуют взаимно разрушительно, вызван различием в их существе. (23) Это сущностное различие и взаиморазрушительность весьма заметны в явлениях материального мира.

(24) Материальный мир является следствием духовного, а духовный — его причиной, (25) поскольку следствие может быть понято через причину. (26) Причем первый из них представляет свидетельства о последующем, что очевидно каждому, кто сведущ в таких вещах. (27) Что материальное есть следствие, а духовное — причина, находит подтверждение в том, что всякая видимая и ощутимая вещь возникает из непроявленного состояния в проявленное. Это совершенно ясно. (29) Так что человек и все прочие видимые и осязаемые существа, как известно, происходят из духовного мира, который невидим и неосязаем. (30) К примеру, массу, форму, длину и ширину человек наследует от своего родителя. (31) Тела человека и других существ — это проявление того первоначального непроявленного и невидимого, что заключено в семени их отцов; (32) при этом само семя, которое было в чреслах отцов, становится явным, зримым и ощутимым. (33) Итак, нам следует признать с необходимостью знания, что этот видимый и осязаемый материальный мир был сотворен из невидимого и неосязаемого духовного мира и именно там лежит его начало. (34) Подобно этому, невозможно сомневаться, что видимый и ощутимый (материальный) мир дает указание на существование невидимого и неосязаемого духовного мира.

(35) Но если, как мы видели, в материальном мире существуют противоположные принципы, которые иногда взаимно сотрудничают, а иногда взаимно уничтожают друг друга, значит, то же самое должно быть и в духовном мире, (36) поскольку он — причина материального, (37) а материальные вещи его следствие. Что это именно так, не подлежит сомнению (38) и следует из самой природы противоположных принципов. (39–40) Я уже показал выше, что причиной и поводом для мудрой деятельности Творца, примером которой служит акт творенья, является существование Противника. (41) Ибо известно, что деятельность совершается двумя путями: либо она добровольна, либо естественна. (42) Что касается добровольных действий, то они бывают троякого рода. (43) Причем, в двух случаях можно говорить о мудрости и знании деятеля, (44) именно: либо когда целью является приобретение чего-то полезного и благого, (45) либо когда действуют ради отражения и устранения каких-то помех и бед, приходящих из внешнего источника. (46) Третий случай относится к деятелям извращенного ума без подлинного знания. (47) Такого рода деятельность бессистемна и неразумна. (48) Действия же, проистекающие от мудрых и знающих существ, не могут быть неразумны и немотивированы.

(49) Поскольку мудрый, всезнающий и всемогущий Творец самодостаточен, его совершенство состоит в том, что он не нуждается в какой-нибудь помощи, преимуществе или возрастании, которые он мог бы получить извне. (50) Но тогда нам остается заключить, что смысл и основание его действий позволяют отнести их ко второму роду, т. е. (51) что он желал отразить и устранить какой бы то ни было вред, который мог быть причинен ему внешним врагом; именно в этом вся причина и повод акта творенья.

(52) Необходимо также учитывать следующее: мудрый Создатель желает только добра, (53) его воля благая, (54) его творческая деятельность соответствует его воле, (55) а воля Единого, который желает лишь добра, может достичь своего полного осуществления только путем разрушения и уничтожения зла; (56) ибо до поры, пока зло не уничтожено, он, обладатель благой воли, не может исполнить ее в совершенстве.

(57) Далее, благость мудрого Творца следует из его акта творенья, а также из того, что он лелеет и защищает свои создания, что он заботится о них, что он направляет и учит путям и способам, благодаря которым зло может быть отстранено и грех отвращен; (58–60) что он отражает и отводит нападки Противника, который покушается на тело, и что органы и способности тела, подверженные болям и болезням, нападающим извне, находятся внутри тела. Все животные и растения поддерживают свое существование, получают возможность роста и приносят плоды благодаря питательной силе, названной в Религии Фравахр, которая сотрудничает с природой, (61) а также благодаря четырем способностям усвоения: притягивающей, удерживающей, пищеварительной и выделяющей. (62) По великой мудрости Творца эти способности гармонично взаимодействуют при отражении любой боли и болезни, насылаемой Противником, который бьет наобум и чья воля есть зло. (63) Есть и другие способности, которые также оказывают помощь. Из всего этого можно заключить, что Создатель желает лишь добра.

(64) Тело разрушают страдания и смерть, но не Создатель, который хранит и поддерживает его и чья воля есть само благо. (65) Это ясно уже из того, что, будучи мудрым, он не раскаивается и не сожалеет о своем творении, (66) не делает попыток уничтожить созданные им существа или оставить их без внимания — (67) такова сила его мудрости и всеведенья.

(68) Раскаянье и сожаление о содеянном им может испытывать лишь тот, чье знание недостаточно, а разум несовершенен, кто не ведает о конечном исходе, ибо мудрые и знающие личности не совершают поступков без причины и основания. (70) В то же время действия невежественных людей извращенного ума, не ведающих о конечном исходе, отличает бессистемность, беспочвенность и беспричинность.

(71) Но мудрый Создатель полагает и действует с прозорливостью, в согласии с различением он отражает от своих созданий атаки Противника, чьи действия хаотичны и для кого неведом исход. (72) А тот, демон, чьи действия беспорядочны, замурован и заточен в западне и ловушке; (73-4) ибо ясно, что, с одной стороны, движущаяся и живая сущность не может быть заключена или уничтожена в бесконечной пустоте, а с другой — что безопасность от его пагубности может быть обеспечена, лишь когда он вырван с корнем, ограничен и заточен (в темницу). (75) Будучи ограниченным и заключенным, он испытывает страдание и суровое наказание. (76) Но до тех пор, пока он не сумеет полностью осознать свое страдание и то, что его действия основаны на ложном знании, до той поры его взгляд на то, что с ним произошло, останется таким же искаженным. (77) Переживаемое им страдание происходит от совершенной силы всемогущего Творца.

(78) Когда в руках всемогущего он полностью осознает, что заставляет его страдать, мудрый Создатель выведет его из действия и бросит в бесконечную Пустоту. (79) И тогда благое творенье перестанет испытывать страх перед ним; оно станет бессмертным и свободным от врага. (80) Совершенны мудрость и различение всемогущего Творца добра, и совершенно его предвиденье того, что необходимо делать.

(81) Несходство вещей доказывается их рассмотрением. (82) Как уже было отмечено, существует два вида несходства: (83) одно связано с различным назначением, другое — с разницей в сущности. (84) Различие в назначении влечет совместные действия и сходство способностей, (85) различие же в сущности порождает несовместимость и противостояние. (86) Ясно, что сущностно различные вещи не могут сосуществовать в одном месте. (87) Если бы все вещи объединились в одну, то это Единое было бы безымянно, (88) ибо одна вещь отличима от другой лишь через обладание именем. (89) Что зло принципиально отлично от добра, следует из факта, что ни одно из них не является причиной другого. (90) Что каждое из них существует внутри и благодаря собственной сущности, (91) подтверждается их противостоянием и враждой.

(92) Кто-нибудь может возразить, что поскольку существует множество противоположностей, (93) как то: добро и зло, свет и тьма, благоухание и зловоние, жизнь и смерть, здоровье и болезнь, радость и боль и т. д., (94) то тогда должно также быть и множество разнообразных принципов. (95) Ответ таков: (96) несмотря на то, что противоположности могут носить разные имена и быть многих видов, все же они сводятся к двум именам, которые подобны семени, включающему в себя все остальные — это добро и зло. (98) Разнообразие имен и видов, существующее кроме них, представляет собой лишь ветви, развивающиеся из этих двух семян; (99) и нет на свете ничего, что не охватывали бы эти два принципа. (100) И не было и никогда не будет чего-то такого, что было бы ни добром, ни злом, ни смесью этих двух. (101) Стало быть, абсолютно ясно, что есть два первоистока, не более, (102) и что добро не может происходить от зла, а зло от добра.

(103) Отсюда следует заключить, (104) что совершенное и целостное в своей благости не может произвести зло, (105) ибо, если бы это было не так, оно не было бы совершенным, (106) поскольку, если нечто описано как совершенное, то в нем не остается места для чего-либо еще; (107) а если там нет места для чего-либо еще, значит и оттуда ничего не может исходить. (108) Если Бог совершенен в благости и знании, то ясно, что невежество и зло не могут проистекать от Него; (109) а если бы это происходило, то он не был бы совершенным; (110) но если бы он не был совершенным, то он не почитался бы как Бог или как совершенное благо.

(111) С другой стороны, если принять, что от Бога происходит и добро, и зло, то его нельзя было бы назвать всеблагим. (112) А если бы он был несовершенен в отношении благости, то он был бы несовершенен и в отношении правильного знания. (113) Если же он несовершенен в отношении правильного знания, то он несовершенен и в разуме, сознании, остроте ума и всех способностях к познанию. (114) А если он несовершенен в разуме, сознании, остроте ума и познавательных способностях, то он должен быть несовершенен и по части здоровья; (115) но если он несовершенен в здоровьи, стало быть, он болен; (116) однако, если бы он был болен, то он был бы несовершенен и в отношении жизни.

(117) Можно возразить, что, тем не менее, такая исключительная сущность, как человек, совершает и добрые, и злые дела; (118) но дело в том, что человек несовершенен ни в одном отношении. (119) Будучи несовершенен в отношении добродетели, он дает начало злу; (120) поскольку он несовершенен в отношении здоровья, он подвержен болезням; (121) и по той же причине он умирает, (122) ибо причиной смерти является столкновение двух (полярно) противоположных начал в одной сущности, (123) а там, где оба противоположных принципа сходятся в одной сущности, неизбежны болезнь и смерть.

(124) Можно возразить, что добрые и злые дела не имеют реального существования до тех пор, пока они не претворены в жизнь. (125) Ответ таков: (126) для дела не больше возможностей быть без деятеля, чем для принципа пребывать без сущности, которой он прирожден; (127) ибо известно, что дело не может само себя замыслить и обитать в самом себе. (128) Так что, когда человек в гневе, Вохуман далек от него; (129) когда же Вохуман с ним, гнев отсутствует. (130) Когда человек лжет, истина далека от него; (131) а когда он говорит истину, в нем нет места лжи, и такого человека называют правдивым. (132) Подобно этому, когда на человека набрасывается болезнь, в нем нет здоровья; (133) а когда здоровье одерживает верх, болезнь уходит; (134) ибо, сущность нельзя изменить (букв. „сдвинуть“), но не может быть никакого движения, кроме как в сущности».

ГЛАВА V ПРАРОДИТЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Теперь оставим рациональную и философскую атмосферу «Сиканд Гуманик Вазара» Мардан Фаррукха с его оправданием дуализма, как единственной системы, позволяющей адекватно разрешить проблему зла и сотворения мира, которая иначе остается загадкой. В этой главе мы разберем, что же происходит с миром после его осквернения силами зла. В предыдущих главах мы имели возможность рассмотреть обоих Духов в их начальной стадии; мы видели, как начал враждебные действия на духовном и умственном плане Дух Зла и как он был отброшен на исходные позиции произнесением Истины. Мы видели, как Хормазд использовал его поражение и как он произвел идеальный и материальный мир, как бастион против агрессии Врага, когда тот возобновил покушение; и мы видели, что этот акт творенья для божества был вынужденной мерой самозащиты, и что материальный мир, ограниченный небом, служит ловушкой, в которой, подобно пойманному зверю, мечется и бьется Ахриман, поскольку он «без знания и системы». И, наконец, мы были свидетелями вторжения Ахримана в материальное творенье и внесение им в совершенный мир смерти и болезни, отравы и вредоносных существ, гнева, похоти, зависти, сластолюбия и всех сопутствующих им пороков, а также уничтожение Гайомарда, Благословенного Человека, при подстрекательстве и с помощью некоего странного персонажа, Блудницы, которая, по-видимому, ничто иное, как Вечная Женственность в ее злом аспекте.

Отрывок, избранный для настоящей главы, взят из начала четырнадцатой главы «Большого Бундахишна», озаглавленной «О природе Человека». Глава не содержит наставлений и имеется также в сокращенной или «индийской» версии «Бундахишна», и во многих случаях я следовал тексту этой версии.

Как мы уже знаем, Гайомард является праотцем человеческой расы. Он Первый Человек в том смысле, что от него произошло человечество, но сам он — полубог, круглый и «сияющий, как солнце», сын Хормазда и Земли, Спендармат.

Он является Первочеловеком в том смысле, что он — прототип человека; но, строго говоря, его нельзя назвать человеческим существом с руками, ногами и другими отличительными человеческими признаками. Гораздо больше он напоминает те примитивные создания, которые описаны в платоновских «Диалогах», андрогинов шарообразной формы. Перевод, приводимый в данной главе, рассказывает о перволюдях в собственном смысле слова, Машии (или Махре) и его сестре Машиане (или Махране), о том, как они появились, что делали и как сошли с пути истинного.

Через тридцать лет после вторжения Ахримана в материальный мир Гайомард умер, но перед смертью он изрек пророчество: «Теперь, когда пришел Противник, из моего семени взойдут люди, и наилучшее для них — совершать добрые дела». Тем самым Божественный замысел не был расстроен и «Благословенный Человек» остался жить среди человеческого рода; лучшее творение Бога, Первочеловек, продолжал сражаться на переднем крае против пойманного небом в ловушку Ахримана.

Третья глава поясняет, что почти наверняка существовал миф, согласно которому Благословенный Человек, Гайомард, был, так сказать, принужден к союзу с супругой Ахримана, Первоблудницей, которая едва ли может быть кем-то иным, кроме как олицетворением женского принципа, тогда как сам Гайомард олицетворяет мужской принцип. Но если в случае мужского принципа все достаточно определенно, то с женским возникает двусмысленность. Сказано, что Гайомард вырос из Земли, Спендармат, и семя, из которого он вырос, было посажено самим Хормаздом, отцом Спендармат. Как дочь и жена Хормазда, Спендармат является «Царицей Небес и Матерью Творенья; она, по сути, Мать-земля. В тексте, приведенном ниже, семя умирающего Гайомарда падает в его мать, Землю, и благодаря этому из нее вырастает первая человеческая пара, Машие и Машиана, в виде растения, известного как ревень. Таким образом, женское начало представлено и ужасной Блудницей, навлекающей „столько бед на Благословенного Человека и труженика Быка, что они не станут пригодны к жизни“, и благой матерью, смиренной Спендармат, чье имя означает „щедрая гармония или преданность“. Стало быть, Блудница — это, по сути, злотворный аспект женского принципа, тогда как Добрая мать — Земля, Спендармат — его добрый и благодетельный аспект. Спендармат представляет собой то, что профессор К.Юнг и его школа называют Великой Матерью, а Блудница — Ужасной Матерью. Это проявление одного и того же принципа вечной женственности, точно так же, как Хормазд и Ахриман — два проявления вечного мужского начала; в зороастризме они навсегда разделены и примирение их совершенно исключено. Следовательно, очевидная запутанность, которую влечет за собой миф о Блуднице, происходит просто от разделения женского принципа на два, принимающие, соответственно, сторону Хормазда и сторону Ахримана. Поэтому естественно, что помимо мифа о посмертном союзе Гайомарда с Богиней Земли, мы находим следы невольного союза с грязной демоницей, который приводит его к смерти. Быть может, она также является неким проявлением Богини Земли, что позволяет объяснить, как могли Машие и Машиана, дети „Благословенного Человека“ и Доброй Матери-земли вести себя столь предосудительно, как описано далее в этой главе.

Продолжим наш рассказ. Итак, они выросли из земли в виде одинокого и неразветвленного стебля ревеня. Позднее они разделились и приняли человеческую форму.

Положение Машие и Машианы в мире, который уже вкусил зло, аналогично тому, что было у Адама и Евы, когда их изгнали из сада. Надо полагать, что к тому времени силы зла находились уже под каким-то контролем, и Машие и Машиане не пришлось принять на себя главный удар атаки Ахримана, как выпало несчастному Гайомарду. Как только они осознали себя, так сразу же получили строгое предостережение от Хормазда делать лишь добро и никогда не поклоняться демонам. И вот они покорно признают Хормазда Творцом, но как только на их пути встречается искушение, они тут же объявляют Ахримана создателем воды, земли и растений, т. е. сущностей достаточно значимых, учитывая вышесказанное, и относимых зороастрийцами к женскому полу. За это страшное, по канонам ортодоксии, богохульство „оба они прокляты; и их души пребудут в Аду до Последнего Тела“.

Остается неясным, было ли предначертано Машие и Машиане жить на земле без принятия пищи. Согласно зороастрийской ортодоксии это кажется маловероятным, хотя возможно, что более аскетическое крыло зороастрийской церкви полагало иначе. Как бы то ни было, на протяжении тридцати дней они не принимали никакой пищи. И только затем они отважились выпить немного козьего молока, но, испив его, стали жаловаться, что заболели. „Это было их второй ложью, и демоны обрели силу от этого“ (7). Надо сказать, что в зороастризме слово „лгать“ означает грешить, откуда следует, что либо грех заключается в питье молока, либо в тошноте, последовавшей за этим. Здесь опять-таки имеется некоторая двусмысленность, ибо в ортодоксальном понимании они были осуждены за их неблагодарность, тогда как аскетически мыслящие гетеродоксы полагают, что это указание на то, что они не должны были есть вообще никогда, подобно тому, как в последние дни весь человеческий род совсем откажется от еды и питья.

Их следующее физическое действие также допускает двоякую интерпретацию. Они убили некое животное (то ли быка, то ли овцу — слово gospand на пехлеви имеет два значения) и поджарили его на огне „по знаку от небесных богов“. В шкуру животного они оделись, а из его шерсти сделали подстилки, познав, таким образом, искусство плетения. Затем Машия и Машиана узнали, как изготовить орудие из железа и как резать им дерево. Т. е., по сути, они становились разумными и цивилизованными людьми; тем не менее, их снова порицают: „Через неблагодарность, которую они выказали, демоны ободрились“ (11).

Что они сделали не так? Как будто ясно, что ни разжигание костра, что было сделано ими по наущению богов, ни изготовление одежды из шерсти животного, ни изготовление утвари не может быть ложным шагом. В чем тогда состоит их неблагодарность? По-видимому, в убийстве невинного животного, в потреблении его мяса и предложении мяса огню и вышним богам. Если дар был принят, его вряд ли перехватил бы гриф, как произошло на самом деле. На земле же первое мясо было съедено собакой — вероятно, как указание на то, что согласно Божественной воле, человек не должен был стать плотоядным.

В последней главе мы очень коротко коснемся вопроса о животных жертвоприношениях. Достаточно сказать, что сам Зороастр решительно осуждал этот обычай, однако, впоследствии он был введен в позднюю Авесту, где упомянуто всесожжение. На протяжении всего сасанидского периода не было достигнуто согласия между авторитетами по поводу допустимости такой жертвы. Известно, например, что Адурбад, сын Махраспенда, на которого пехлевийские книги указывают как на великого ортодоксального учителя, увещевал правоверных „воздерживаться от несправедливого убийства быков и овец“, но было много случаев, когда цари и принцы устраивали целые гекатомбы жертв.

Но что интересно в этой изначальной жертве, совершенной Машие, так это близкое сходство с жертвой, изображенной на митраических монументах. Примечательно присутствие птицы (в данном случае грифа, а там — ворона) и собаки в обоих случаях; причем на митраических изображениях именно собака лакает кровь убитого быка, а птица стоит между Митрой и Солнцем, т. е., точно так же, как в нашем тексте, где гриф перехватывает жертву, предназначенную богам, а собака, очевидно, поглощает часть, предназначенную для огня. Мы, следовательно, видим здесь древнюю, дозороастрийскую форму жертвоприношения, которая затем вошла в зороастризм, но позже снова была из него исключена, став символически предлагаемой бескровной, как это происходит и по сей день.

В митраизме жертвоприношение сохранилось. Вопрос о том, как Митра ассоциируется с этой жертвой, здесь неуместен.

И поскольку мы рассматриваем жертву, предложенную Машие и Машианой, то факт остается фактом, что демоны ободрились, и наши прародители принялись жестоко нападать друг на друга, споря, надо полагать, о том, как разделить новообретенные сокровища. Вновь поддавшись искушению, они предложили (в жертву) демонам молоко, чем весьма укрепили силу последних.

Таким образом, Машия и Машиана обнаруживают удивительную неспособность выполнить предназначенную им роль в замысле Хормазда. В отличие от Гайомарда, который был безгрешен, его сын и дочь богохульствовали против своего Создателя, и как если б этого было мало, они еще пытались умилостивить его смертельных врагов, предложив им жертву. Грех был столь ужасен и демоны до такой степени укрепились им, что даже сумели сделать эту упрямую пару на пятьдесят лет сексуально бессильной.

В первой главе мы видели, сколь важный акцент ставили зороастрийцы на продолжении рода, считая его священным долгом. И то обстоятельство, что в течение пятидесяти лет первая пара должна была оставаться бездетной, показывает, как печально они провалились в осуществлении божественной цели. Когда же, наконец, они произвели на свет близнецов, то снова сотворили чудовищное деяние: „Дети были такими сладкими, что отец проглотил одного из них, а мать — другого. Тогда Ахура Мазда отнял у них сладость детей, чтобы они могли воспитывать их, и чтобы дети при этом могли остаться живы“ (14).

Легенда о Машин и Машиане с незначительными изменениями изложена и в других источниках. Это зороастрийская версия падения. Гайомард — прототип человека и совершенный образец, он не совершает падения в теологическом смысле, он просто подавлен превосходящей силой и умирает. С другой стороны, Машия и Машиана неоднократно впадают в грех: они богохульствуют, поклоняются демонам и поглощают собственных детей. Их основательная испорченность не объяснима, если считать их детьми Гайомарда и Земли, Спендармат, на что ясно указывает текст; но вполне постигается, если они произошли от Гайомарда, „Благословенного Человека“ лишь с одной стороны, а с другой — от „Блудницы“, злого проявления женского начала. Только так можно объяснить их врожденную извращенность.

Их падение указывает на то, что человеческая природа уже испорчена в своей основе, и сила демонов, нарастанию которой они так способствовали, может быть обуздана лишь принесением Доброй Религии пророком, Зороастром. Таким образом, зороастризм сасанидского времени рассматривает историю материального мира, как вечное предвкушение Фрашекарта, окончательного Восстановления в конце времен. Первое вторжение — наихудшее, и богам приходится вмешиваться самим, чтобы восстановить положение. Начало Машие и Машианы было плачевным, и Хормазд уменьшил их естественное удовольствие от еды, что показывает чудовищную избыточность их аппетита. С установлением Доброй Религии с ее доктриной умеренности во всем, наихудшие излишества демонов похоти были загнаны в угол до времени всеобщего обновления всех вещей и решительного контрнаступления против Ахримана, которое уничтожит его власть навечно и навсегда.

БОЛЬШОЙ БУНДАХИШН Глава XIV (Анклесария, стр. 100–106) ИНДИЙСКИЙ БУНДАХИШН Глава XV (Джусти, стр. 19–21)
„(1) Хормазд возвестил в Религии: „Я сотворил человека в десяти видах. И первым был именно Гайомард, светлый и ясноокий. Гайомард был единственным из этих десяти видов, а остальные девять произошли от него. Десятым была обезьяна, низшая из людей“. Далее он изрек: „Когда Гайомарда одолела болезнь, он пал на левый бок. Из его головы вышел свинец, из его крови цинк, из костного мозга — серебро, из его ног — железо, из костей — медь, из жира — хрусталь, из его рук — сталь, а из его души (jan), когда она отошла — золото, которое даже теперь люди отдают лишь с самой жизнью, так высока его ценность. Ибо от той доли смерти, что вошла в тело Гайомарда, смерть будет настигать все живые существа до окончательного Восстановления.“

(2) Когда Гайомард почил и пало его семя, это семя было очищено светом Солнца, две части его были сохранены Нериосангом (божество, действующее как посланник богов) и одну часть получила Спендармат (Земля). И сорок лет семя оставалось в земле. Когда минуло сорок лет, Машин и Машиана выросли из земли в виде растения ревеня с одним стеблем и пятнадцатью отростками. И было так, будто их ладони были прижаты к ушам, и они были соединены друг с другом конечностями и телом, и их khwarr (это слово заключает сложную идею, в другом месте я перевел его как „достоинство“; здесь оно означает „сущность“ или „конечную причину“, которая направляет ruvan, или рациональную душу; khwarr, авест. хварн, человека в пехлевийских текстах это его предсущая душа, равно как и его „конечная причина“ в аристотелевском смысле) парил над ними. И так тесно они были соединены друг с другом, что было не ясно, где мужчина, а где женщина. Хварн, который был сотворен Хормаздом, и который сопровождал их, и который и есть хварн (душа и достоинство) человеческого рода, был дан им.

(3) Ибо сказано в Религии: „Что Хормазд сотворил первым, хварн или тело?“ И отвечал Хормазд: „Сначала был сотворен хварн, а затем тело“. Хварн был вложен в тело того, для кого он был сотворен, ибо сначала было определено предназначение человека, а уж потом для него было создано тело. И толкование этого таково, что первой была сотворена душа (ruvan), а за ней — тело. Душа указывает телу его предназначение.

(4) Затем они развились из растения в человеческую форму, и хварн, который есть их душа, вошел в них тайно (meno kiha). Даже по сей день деревья вырастают тем же путем, деревья, чьим плодом являются десять видов человека.

(5) И Хормазд сказал Машия и Машиане: „Вы — люди, отец и мать этого мира. Так исполняйте ваши дела в согласии с порядком праведности (datastan) и с совершенным разумом. Думайте, говорите и делайте добро. И не поклоняйтесь демонам“. И первой мыслью, которая явилась у обоих, когда они рассмотрели друг друга, была: „Он — человеческое существо“. И первым делом, которое они сделали, было то, что они стали двигаться и заморгали глазами. А первым, что они сказали, было: „Хормазд сотворил воду, землю, растения, животных, звезды, Луну и Солнце и все обилие вещей“, что в праведном откровении было названо корнем и плодом.

(6) Тогда Противник вторгся в их ум и извратил его. И они вскричали: „Дух Разрушения сотворил воду, землю, растения и другие вещи“. И когда они произносили эту первую ложь, которая погубила их, то говорили в согласии с волей демонов. И это было первой радостью, которую Дух Разрушения похитил у них и присвоил себе. За эту ложь оба они были прокляты. И их души пребудут в Аду до Последнего Тела.

(7) Тридцать дней они воздерживались от пищи и одевались в траву. Через тридцать дней в пустынном месте они набрели на белошерстную козу, и они сосали молоко из ее вымени. И испив молока, Машие сказал Машиане: „Мне было радостнее, когда я не пил молока, чем теперь, когда я его отведал; мое тело больно“. Это было их второй ложью; и демоны обрели силу от нее.

(8) И сладость вкуса пищи была отнята у них, так что лишь сотая часть ее осталась.

(9) И когда прошло еще тридцать дней и ночей, они встретили скота оранжевого цвета с белой челюстью, и они убили его; и по знаку небесных богов они сложили костер из дерева самшита и лотоса, так как эти два дерева дают больше всего огня. Своим дыханием они раздули костер, а первым топливом была солома и ветки оливы, мастикового дерева и финиковой пальмы. Они поджарили зверя на вертеле и, отделив часть мяса величиной с три горсти, кинули ее в огонь, говоря: „Это доля огня“. А другую часть они кинули к небу, говоря: „Это доля богов“. И гриф, пролетавший над ними, схватил мясо и унес его прочь; что касается первого (куска) мяса, то оно было съедено собакой.

(10) Затем они облачились в одежды из шкур. И они сплели подстилку в пустынном месте, и изготовили тканую одежду и одели ее. Потом они укрепили камень в земле и расплавили железо, и били железом о камень, и сделали из него нож; и стали резать им дерево и сделали деревянную посуду.

(11) И через неблагодарность, которую они выказали, демоны ободрились. И по своей воле Машия и Машиана стали страшно завидовать друг другу, и они набросились друг на друга, били и раздирали один другого, и рвали друг у друга волосы.

(12) И тогда демоны вскричали из тьмы, говоря: „Вы — люди! Так поклоняйтесь демонам, чтобы ваша зависть утихла“. И Машиана встала и надоила молока у коровы и вылила его на северную четверть. И от почести, оказанной им этой жертвой, прибыло у демонов силы.

(13) И половые части Машие и Машианы так усохли, что целых пятьдесят лет у них не было никакого желания друг к другу; и даже если б они соединились в желании, все равно от них не произошло бы потомства. И только к концу пятидесяти лет они стали подумывать о продолжении рода, сначала Машие, а затем Машиана. Ибо Машие сказал Машиане: „Mihi ventrum tuum aspisienti exsurgit membrum“. И тогда сказала Машиана: „Брат Машие, Mihi membrum tuum ingens exurgens aspisienti palpilat ventrum“. Затем они завершили свое взаимное стремление, и в этом акте свершения они думали: „Вот дело, которым нам следовало заниматься все последние пятьдесят лет“.

(14) Через девять месяцев у них родилась пара близнецов, девочка и мальчик. И столь сладки были (эти) дети, что мать проглотила одного из них, а отец — другого. Тогда Хормазд отнял у них сладость детей, чтобы они могли их воспитывать и чтобы дети сумели при этом выжить. И (после этого) семь пар близнецов были рождены ими, мальчики и девочки. И каждый брат взял себе сестру в жены; и все шесть пар остались с Машией и Машианой; и через пятьдесят лет у каждой пары родился потомок, а в сто лет все они умерли.“»

ГЛАВА VI ДОБРАЯ РЕЛИГИЯ

«В начале было Слово; и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога, все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков… И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца». Так Святой Иоанн описывает вторую ипостась Святой Троицы и ее воплощение в личности Иисуса Христа.

Учение о Божественном Слове, которое является в то же время Его Мудростью и Разумом, разумеется, не свойственно исключительно христианству. Уникальность христианства не в учении о Вечном Слове, а в воплощении этого Слова в человеческое существо.

В исламе также есть учение о Божественном Слове и его пришествии во временный и сотворенный мир. Но если в христианстве Слово воплощается в Иисуса Христа, и именно он, а не Библия, по праву и природе является главным объектом поклонения, то в исламе Вечное Слово вторгается во временную область не как пророк Магомет, а как Коран, который мусульмане считают вечным и единосущным Божественным Словом. Пророк Магомет был лишь проводником, посредством которого Слово было передано людям. Следовательно, если христиане верят, что Слово стало плотью, то мусульмане уверены, что Слово сделалось книгой. Посмотрим теперь, не существовало ли аналогичного учения у зороастрийцев; и если да, то чем по их вере является Слово в этом материальном и временном мире.

Мы уже видели, что «всеведение и доброта» представляют неизменные черты Хормазда, и они названы также «Религией». «Обе имеют сходное толкование, именно, как неизменный характер Бесконечного Времени, ибо Хормазд, Пространство, Религия и Время Хормазда были, есть и будут всегда». Божественное всеведение, отождествляемое с «Религией», т. е. зороастрийской религией, судя по всему, является зороастрийским вариантом учения о Логосе, или Слове. Эта религия представляет собой саму Мудрость Бога, его мысль, посредством которой он творит. Так, в книге «Меног-и-Кхрат» («Дух Мудрости»), мы видим Мудрость, которая изрекает: «От начала, прежде всех духовных и материальных творений, была я, Природная Мудрость Хормазда. И Создатель Хормазд произвел все сущее, и поддерживает и направляет все духовные и материальные существа, богов и все остальные творенья благодаря силе и доблести, знанию и опыту Природной Мудрости. И в конце Восстановления он сокрушит и сразит Ахримана и все его отродья, в основном, благодаря силе Мудрости. И Сошианс, и Каи-Хусров и все другие, которые принесут Воскрешение и наступление Последнего Тела, вызовут его благодаря силе и помощи Мудрости.

Все знание и опыт на земле, воспитание и обучение всем ремеслам, всякое занятие, практикуемое людьми в этом временном мире, существует благодаря Мудрости. Души благословенных избегают Ада и идут к Небесам, в основном, от силы и покровительства Мудрости. И люди на земле ищут лучшей жизни и счастья, доброго имени и всех благих вещей также в силу Мудрости».

Подобным образом, благодаря Мудрости зародыш благополучно сохраняется во чреве матери, растут деревья, и мир полон добрых тварей, Солнце, Луна и звезды следуют установленному пути, идут дожди и, наконец, Человек постигает истину Доброй Религии. Мудрость, стало быть, это Божественное Слово, дающее миру его бытие и поддерживающее его жизнь; и Слово это идентично с Den, Религией.

Как созидательное Божье Слово, Религия сводится в молитву Ахунвар, которую, как мы видели, Хормазд произносит в самом начале творения, и которая низвергает Ахримана обратно в царство тьмы на три тысячи лет. Произнесением этого Вечного Слова Бог открывает своему Врагу его конечное поражение и гибель, а также сотворение мира и его завершающее восстановление в конце времен. Первое произнесение Хормаздом Ахунвара является первым проявлением божественного водительства; оно приводит в движение ход творений и знаменует начало ограниченного Времени. Творение представляет собой проявление вечной Божественной Мудрости в Религии и его временной бесконечности за пределами ограниченного Времени.

По сути, Мудрость Бога и его Религия слиты в одно. Религия — это сумма и еще непроявленной Божественной Мудрости, и Мудрости, проявленной в молитве Ахунвар в начале времен, и наконец, выраженной в ее полном и подробном изложении в форме Авесты, которая, как верят зороастрийцы, была передана Богом Зороастру. В одном интересном отрывке, недавно опубликованном Фр. де Менаском, Хормазд говорит: «Я, Религия и Слово, (существую вечно). Религия — это дело Хормазда, а Слово — его вера-Религия стоит выше Слова, ибо дело стоит выше речи». Этот отрывок, хотя точный смысл его не ясен, подразумевает, по-видимому, что Религия, по сути, более емкое понятие по сравнению со Словом (под «Словом» имеется в виду Ахунвар), и она наряду с временным имеет и вечное существование. Следовательно, Авеста, как Религия, воплощенная в земном мире, представляет собой земную копию божественного и вечного образца на Небесах; это и есть божественная Мудрость, «явленная» Зороастру на земле.

Сам Зороастр — пророк, и не более чем пророк. Подобно Магомету он служит лишь проводником божественного Слова человеку. Однако, «Добрая Религия», которую он передал, не вполне тождественна Авесте — это не столько книга, сколько принцип. Она может быть суммирована в следующих словах: порядок, праведность (или справедливость) и Середина. Для поздних зороастрийцев сумма Мудрости представлялась именно аристотелевской Серединой. Они столь целостно восприняли эту греческую идею, что объявили ее специфически иранской. «Иран всегда привлекала Середина» — сообщают нам, — «и он всегда осуждал избыток и недостаток. В Византийской империи были философы, в Индии — ученые, и повсюду знатоки обычно превозносили людей с утонченностью доводов, но в Царстве Иран получали одобрение истинно мудрые».

Таким образом, зороастрийцы восприняли и энергично проповедовали известное аристотелевское учение о Среднем (равно как и типично аристотелевские доктрины о материи и форме, и о потенциальности и актуальности); и вся их этика впозднесасанидский период основана на этой доктрине, которая усматривает в добродетели некое среднее между двумя крайностями избытка и недостатка между «противоположным» и «родственным» (hamestar и bratarot) пороку. Следовательно, сущность зороастрийской этики можно выразить, как «ничего в избытке», это, по сути, джентльменский этический кодекс, кодекс «умеренности и хороших манер». Противодействие «Лжи» подразумевает противодействие двум крайностям — избытку и недостатку, которые, в свою очередь, представляют два аспекта varan'а — термин, употребляемый как в значении «похоть», так и в значении «ересь». В теологических текстах, извлечения из которых мы воспроизводим в этой главе, varan употребляется исключительно в смысле «ересь», противостоя Den, Религии, и именно так мы его и перевели. Характерной чертой varan'а или ереси является то, что она приписывает зло высшему Богу, прямо или косвенно. Широкий смысл этого термина покрывает не только зороастрийских еретиков, таких как зерваниты, поместившие принцип Бесконечного Времени над Хормаздом и Ахриманом, и по существу, сделавшие его их отцом, но также и не зороастрийские религии, особенно христианство и ислам, религии, которые в глазах зороастрийцев вменяют Богу зло. Такой Бог, как они говорят, вовсе и не Бог, он — демон и, следовательно, его поклонники ставятся в один ряд с демонопоклонниками, хотя изначально так именовались лишь те, кто поклонялся древним арийским богам, свергнутым Зороастром.

Итак, Добрая Религия — это Божье Слово, проявленное на земле; все прочие религии происходят от varan'а — «ереси» («первоначальное слово», под которым «это зло становится известным от Создателя», стр. 94). Добрая Религия — это золотая середина между избытком и недостатком; а все прочие религии берут свое начало от этих двух и поэтому каждая по-своему, искажают истину, которая заключена в зороастрийской via media.

Наше первое извлечение в этой главе сравнивает Добрую Религию с деревом: его ствол — это Среднее, два больших его разветвления религиозные заповеди и запреты (действия и воздержания), его три ветви знаменитая триада добрых мыслей, добрых слов и добрых дел, его четыре побега — это четыре касты, и его пять корней — пять степеней правления. Над всем стоит Царь Царей, «Правитель всего мира».

Это приводит нас к другому аспекту Доброй Религии. На всем земном шаре не найти более яркого примера эрастианизма. Как видим, церковь и государство здесь взаимно зависимы, и символом и венцом обоих является Царь Царей, сасанийский монарх, выступающий как страж религии, равно как хранитель справедливости и порядка. В зороастрийском понимании религия, по сути, является почти синонимом этих двух, под которыми понимается правосудие и порядок Сассанийской Империи, с их расслоением общества на четыре касты: жрецов, воинов, земледельцев и ремесленников — притом, что первая из них, жречество, стоит на вершине общественной пирамиды. «Знайте, — заявляет Ардашир I, говоря, что „религия и царская власть — это два брата, и ни один из них не может обойтись без другого. Религия — это основа царства, а царство защищает религию. Ибо то, чему недостает основы, должно погибнуть, и то, что не имеет защиты, исчезает“. И когда эти две в совершенстве соединятся в одной личности, произойдет окончательное Восстановление, поскольку такой комбинации не в силах сопротивляться Ахриман и его демоны, все потуги которых направлены на разделение этих двух. Стало быть, следуя одному из наших текстов, если бы Йима (т. е. легендарный царь Джамшед), представляющий идеального правителя, согласился бы принять вместе с царской властью и Добрую Религию, или если бы Зороастр был наделен властью царя, как он был наделен даром Религии, то тысячелетие Воскрешения уже давно пришло бы. Однако реально эти два дара соединятся только в Сошиансе, обещанном Спасителе, который произойдет из семени Зороастра в последние дни, и именно ему предназначено Восстановление мира.

Сравнительно быстрое исчезновение зороастризма после покорения Персии мусульманами навсегда осталось какой-то загадкой. И все же, для этого существует очень убедительная причина. Падение династии и завоевание Ирана „демонопоклонниками“ означало конец союза Церкви и Государства; а ведь в зороастрийском понимании одно не может существовать отдельно от другого. Раз мир утратил Великого Царя, то Религию, которая была под его покровом, ждет неминуемая гибель, „ибо все, что лишено защитника, исчезает“. И с тех пор зороастрийцы могут надеяться лишь на приход Сошианса, который, принеся обратно Религию и Корону, станет архитектором нового мира, где Иран снова по праву займет ведущее место.

СИКАНД ГУМАНИГ ВАЗАР (глава I, 11–30)
„… Религия всеведения подобна могучему древу [12] с одним стволом, двумя большими суками, тремя ветвями, четырьмя побегами и пятью корнями. [13] Ствол есть Середина, [14] два больших сука — это действие и воздержание (от действия), [15] три ветви — хумат, хукст и хуварст, то есть добрые мысли, добрые слова и добрые дела. [16] Четыре побега — это четыре религиозные касты, благодаря которым поддерживается Религия и мирская жизнь, [17] это — жрецы, воины, земледельцы и ремесленники. [18] Пять корней есть пять уровней правления, чьи имена в Религии: манпат (глава семьи), вишпат (глава селения), зандпат (вождь племени), дехпат (правитель области) и заратруштотам (высший религиозный авторитет и представитель Зороастра на земле). [19] (Кроме них и над ними) есть еще другой Глава всех глав, т. е. Царь Царей, который правит всем миром.

[20] В микрокосме, которым является Человек, этим четырем земным кастам соответствуют четыре части: [21] голова — жречеству, [22] руки воинству, [23] живот — касте земледельцев, [24] а ноги — касте ремесленников. [25] А также четыре присущие Человеку добродетели, т. е. умеренность, стойкость, разум и энергия. [26] Жречеству соответствует умеренность, ибо она является высшим долгом жрецов, благодаря которому они избегают греха из-за стыда и страха. [27] Касте воинов соответствует стойкость духа, ибо стойкость — это их царское украшение; значение этого качества объясняется, как „врожденное мужество“. [28] Разум соответствует касте земледельцев, ибо удел разума — возделывать землю и способствовать непрерывному развитию в направлении окончательного Восстановления. [29] Энергия сопряжена с кастой ремесленников, ибо она величайший стимул их труда. [30] Все эти различные предназначения отходят от одного ствола праведности (истины) и Середины, и противоположны Лжи, и ее органам, которые являются их противниками“.

О ПРИРОДНОЙ МУДРОСТИ (Денкарт, ред. Мадана, стр. 117–119)
„Добрая Религия есть Природная Мудрость (или разум); и все формы добродетели Природной Мудрости одного рода с ней. Эти формы добродетели порождены Вохуманом (Благой Мыслью) и Духом Изобилия (Хормаздом).

Ложная религия — это губительная ересь: ее формы и пороки того же самого подлого рода, что и она сама. Эти формы и пороки губительной ереси порождены Акоманом (Злой Мыслью) и Духом Разрушения.

Ибо, производящее семя Доброй Религии — Дух Изобилия, а производящее семя ложной религии — Дух Разрушения. Добрая Религия проявляется в мудрости, в согласии с мудростью, в том, что она использует мудрость для своей сущности и для своей формы, в мудрых поступках, в добром развитии, направляемом мудростью, в свете, который тождествен мудрости, и во всех благах, что приходят к добрым существам, живущим в добродетели, потому что они порождены Духом Изобилия.

Ложная религия проявляется в ереси, в согласии с ересью, в том, что берет ересь для своей сущности и ересь для своей формы, в своевольных еретических поступках, в развитии зла, направляемого ересью, в тьме, которая тождественна ереси, и во всеобщем зле, которое выпадает на долю добрых существ, живущих в добродетели от их порождения вне брака Духом Разрушения.

(Теперь надо назвать) области влияния (ravakih) их обеих. В своем чистом (т. е. в неоскверненном злом) состоянии область влияния Доброй Религии в силу ее доброты и чистоты принадлежит Амешаспентам, где Природная Мудрость царит абсолютно и где, вместе с тем, губительная ересь не имеет никаких прав и полномочий. Область влияния ложной религии принадлежит демонам, где губительная ересь имеет всю полноту власти, а Природная Мудрость наиболее удалена.

В смешанном состоянии обе они существуют и имеют области влияния в материальном мире, в котором Природная Мудрость и губительная ересь ведут борьбу за верховную власть. В этом состоянии степень силы и могущества Природной Мудрости точно соответствует той степени, в которой воспринята, уверована и распространена Добрая Религия, той степени, в которой боги царят, добрые возвышены, а временный мир процветает. Подобным образом степень, в которой сильна и велика губительная ересь, точно соответствует той степени, в какой принята и распространена ложная религия, в какой неистовствуют демоны, злодеи возвышены, а временный мир приходит в упадок.

Теперь поговорим о плодах этих влияний. Плодом Доброй Религии является благо для всех существ, а плодом ложной религии — вред для них.

Плод блага, приносимый Доброй Религией, чья область влияния в ее чистом состоянии лежит среди Амешаспентов, состоит в защите живых существ от подрывной деятельности, чинимой Противником, в излучении их благодетельной силы на человеческое естество путем сохранения воли в чистоте, путем исправления (anitan) нрава и утверждения в человеке его человеческой природы, которая есть его спасение и украшение, путем роста и умножения добродетели в (этом) мире и путем направления его к добру.

Плод и благо Доброй Религии, чья область влияния в смешанном состоянии находится в Человеке, состоит в усилении доброго нрава и добродетели Человека, в преодолении и поражении Лжи, в освящении (kirpakenitan) человеческих дел и очищении от пороков, чтобы душа могла быть спасена, в распространении Религии повсюду среди человеческого рода, в разгроме воинства служителей Лжи, в уничтожении и изгнании Врага из мироздания и в даре бессмертия и господства в условиях свободы для благих творений.

Плод вреда ложной религии, чья злая область влияния в ее чистом виде лежит среди демонов, состоит в их излиянии вражды с тем, чтобы разрушить материальный мир и нанести ущерб его существам. Ее же плод вреда в смешанном состоянии, когда область ее влияния простирается на Человека, состоит в усилении пороков и ослаблении добродетелей, в разрушении самой человеческой природы, посеве семян дьявольщины, в осквернении его дел и в приведении к проклятию его души, в нанесении вреда земле и опустошении ее несправедливостью путем извращения человеческой природы через дьявольщину. Несправедливость дает демонам силу в их погублении материального мира. Если бы злу было позволено наступать своим чередом, будучи не смешанным (с добром) и ничем не обузданным, и если бы добро в мире было уничтожено полностью, то в таком состоянии всеобщего зла, не смешанного с добром, мир не смог бы выдержать и просуществовать ни единого мига“.

СУЩНОСТЬ ДОБРОЙ РЕЛИГИИ (Денкарт, ред. Мадана, стр. 329–330)
''Сущность Доброй Религии есть Мудрость Хормазда, а его Мудрость состоит в ниспослании даров, в знании и делании. Ее дело всеведенье, праведность (истина) во всех вещах, и даяние всем существам того, что достойно их — таков характер Хормазда. Ее предназначение — исцелять творенье. Ее действие сводится к распознаванию путем знания тех возможностей, которые созидательны в вещах и в приведении их путем деятельности к правильному их употреблению.

Ее сила действия состоит в правильном использовании этих возможностей, (скрытых) в вещах, в удалении скверны, присущей живым существам из-за смешения их с Вражьей силой и в исцелении их, как телесно, так и духовно. Ее благо, происходящее от ее количественного знания всех особенностей и своевременного вмешательства, состоит в непрерывном движении вперед и управлении миром на протяжении тысячелетий, что ведет к окончательному Восстановлению. Путем распознавания возможностей, заложенных во всех вещах, путем приведения всего творенья к наивысшей пользе через деятельность и путем исцеления и спасения ее от Противника, она достигает вечного порядка, совершенства, целостности и полного блаженства».

РЕЛИГИЯ КАК СРЕДНЕЕ
(Денкарт, ред. Мадана, стр. 46–47)

«Религия поклонников Хормазда есть Мудрость (danakih). Ее бытие проистекает от Середины, которая представляет сущность Религии и противоположна избытку и недостатку. Из противников Мудрости избыток является родственным, а недостаток прямо противостоящим противоречием. Согласно благородному и правильному пониманию Доброй Религии, качества, наиболее благоприятные для нее, — это, прежде всего, вера и знание. Все необходимое знание о бытии Религии поклонников Хормазда и о том, что следует знать в области мысли, слова и дела тому, кто ее исповедует, и обо всем, что не может быть приведено к своду законов, открывается через бытие и проявление Религии».

(Денкарт, ред. Мадана, стр. 295)

«Польза всех дел и вещей происходит от Середины. Они портятся и становятся негодными от избытка или недостатка. Середина подчинена природной мудрости Творца, руководящего своими творениями. Отсутствие порядка принадлежит излишеству или лишению, сатанинской ереси, противостоящей (pityarak) Природной Мудрости. В те времена, когда божественная Природная Мудрость торжествует среди людей над сатанинской ересью, побеждает Середина и порядок, ослабевает роскошь и нужда, и творение процветает. Что касается людей, то Создатель Хормазд наделил Царя (dahyupat) превосходящей Природной Мудростью, отчего тот способен побеждать ересь, самую неистовую Ложь, и благодаря щедрости, поддержанной физической силой, и доброму правлению, умеет восстановить в людях природную мудрость после того, как ее затмила ересь, чтобы их умы стали открыты для разумного совета, и чтобы среди них можно было распространить порядок и Середину, и весь мир стал правильно ведомым».

РЕЛИГИЯ В ДЕЙСТВИИ
(Денкарт, ред. Мадана, стр. 306–307)

«Суть деятельности Доброй Религии поклонников Хормазда состоит в сведении избытка и недостатка, учиненного Противником в творении обратно к Среднему, а также в спасении и утешении всего созданного. И поскольку Создатель Хормазд послал Добрую Религию с целью одолевать Врага и оказывать помощь своему творению, и поскольку его воля состоит в том, чтобы победить Врага и сделать свои создания совершенными, то всеобъемлющая Мудрость Хормазда, хотя она и проявляется как индивидуальное направление отдельных существ, сводится в сумме к одному — всемогущей Середине. Противник, с другой стороны, разрушает творение двумя орудиями, содержащими в себе все могущество Лжи — излишеством и нуждой, где одно из них имеет склонность превышать Середину, а другое — отставать от нее. Оба орудия несут смерть и разрушение творению Хормазда. Если же оно возвращается к Середине путем убавления в случае излишка или добавления при недостатке, тогда Религия поклонников Хормазда проявляется во всей своей мудрости, спасая всех сущих (букв. „все дело“) от всяческого зла и доставляя им вновь всеобщее великодушие и совершенное равновесие (datikih).. Как говорили древние мудрецы, когда толковали Добрую Религию, что Религия Хормазда — это одно единственное слово — Середина, а религия Ахримана — два слова — избыток и недостаток».

ПЛОДЫ РЕЛИГИИ
(Денкарт, ред. Мадана, стр. 251–252)

«Первое слово Доброй Религии таково, что всякое благо приходит от Создателя и что от него не может исходить никакого зла; в этом слове заключено все то доброе, что доставляло и будет доставлять наслаждение живым существам от первотворенья до конечного Восстановления. Так что, из веры в это первое Слово Доброй Религии идет (правильное) становление характера, а от него — Середина; от Середины рождается справедливость, от справедливости — добрые мысли, добрые слова и добрые дела; а от добрых мыслей, добрых слов и добрых дел к Человеку приходит благоденствие. Благоденствие Человека радует богов, и они обретают силу, а демоны претерпевают невзгоды и подавление. И от радости и силы богов и огорчения и обуздания демонов исправляется духовный мир и приводится к порядку мир материальный. Когда, таким образом, будет выправлен мир духа и приведен в порядок мир материи, тогда творение созреет для окончательного Восстановления и сольется с ним, и Восстановление осуществится на деле и всем миром будет править чистота и доброта.

Первое же слово ложной религии гласит, что зло происходит от Создателя. В этом слове заключено все то зло, от которого живые существа страдали и будут страдать от первотворенья до окончательного Восстановления. Так что, от впадения в обман этого первого слова ложной религии происходит испорченность нрава, от извращенного нрава — излишества и нужда, от них — несправедливость, от несправедливости — злые мысли, злые слова и злые дела, от злых мыслей, злых слов и злых дел — горе Человека. И тогда демоны радуются этому горю, а боги огорчаются. А когда демоны в радости, а боги в горести, то демоны, ободренные, приводят в расстройство и беспорядок временный мир и учиняют беды и вред в материальном мире».

РЕЛИГИЯ И ЦАРСТВО ИЛИ ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО
(Денкарт, ред. Мадана, стр. 201–202)

«Добрая Религия — мать Природной Мудрости и украшена Мудростью. Превосходным образом она вмещает в себя знание о высших сущностях, хранит тайну доброго духовного мира, почитает наивысшего Бога как Бога Вечного, Всеблагого, Создателя и Хранителя. Ибо ей подобает восхваление. В ее основе — благородство, присущее иранцам (erih), ее материей является Середина, ее сущностью — порядок (datastan), ее обителью — святость, а царская власть ее помощником. Те, кто исповедует ее, (правильно) формируют свой нрав, возрастают в мудрости, развивают свое человеческое достоинство (khwarr), содействуя царскому правлению, помощнику Религии. Благодаря им все люди распрямляются, настают благие времена, мир процветает, Противник подавляется, и творенье зрит (путь ко) спасению. В ней (в Доброй Религии) пребывают (четыре) сословия: жрецов, воинов, земледельцев и ремесленников; в ней есть почитание Хормазда, рост всего сущего (dahmih) и все другие высокие превосходства, добродетели и блага.

Ложная религия — мать ереси и противник мудрости. Она вмещает в себя вероломные заклинания, хранит ужасную тайну злого духовного мира, представляет демонов в облике богов, под именем богов поклоняется Лжи, под видом порядка сеет беспорядок. Ее материя — излишество и нужда, обман — ее логово, а ее помощник — тирания. Те, кто ее исповедует, губят свою личность, сокрушают собственный разум, ослабляют свое человеческое достоинство. Из-за нее все люди поддаются обману, настают худые времена, мир страдает от вражды, Противник укрепляется, а добрые существа приводятся в содрогание. В ней (в ложной религии) пребывает вероломное жречество (ahramoghih), тирания, зверство, обман, страдание, почитание демонов, умаление (всего сущего) и все прочее несовершенство, грехи и зло».

(Денкарт, ред. Мадана, стр. 129–130)
«Существует нечто, против чего Дух Разрушения ведет наиболее яростную борьбу — это совместное проявление в одной личности всей силы (двух) достоинств (khwarr) — царства и Доброй Религии, ибо такое сочетание должно его уничтожить. По этой причине, если бы высшее могущество достоинства царской власти в Йиме соединялось с наивысшим могуществом достоинства Доброй Религии или если бы в Зороастре последнее воссоединилось бы с наивысшей мощью достоинства царства, как оно проявилось в Йиме, то тогда Дух Разрушения нашел бы свой скорый конец, творение избавилось бы от Врага и желанное Восстановление осуществилось бы в обоих мирах. Ибо, когда в этом мире благочестие сочетается с добрым правлением в одном единственном благочестивом и добром правителе, тогда порок теряет силу, а добродетель наступает, утихает противоборство и крепнет сотрудничество, возрастает святость и уменьшается нечестие среди людей, добрые процветают и господствуют, а злобные подавляются и лишаются власти. В мире наступает благоденствие, все творение радуется жизни, а простой народ пребывает в довольстве; и сверх того, мир превосходно управляется и украшается. Когда эти два достоинства встретятся в одном человеке, тогда Враг будет навечно побежден, и мир спасен и очищен. От этого произойдет окончательное Восстановление. И как открывает Добрая Религия, эти два достоинства соединятся в Сошиансе».

ГЛАВА VII ДОБРАЯ ЭТИКА

Зороастризм преимущественно этическая религия. Она естественно следует из теологических предпосылок или, может быть, более точно, теологические предпосылки в ней основаны на существенно нравственном взгляде на жизнь. Для зороастризма, как мы видели, главный и неизбежный факт жизни это зло. Добро есть добро, а зло есть зло, и невозможно одно произвести из другого. Отрицание существования отдельного принципа зла равносильно тому, чтобы вменить зло Богу. Но это немыслимо, следовательно, зло должно быть отдельным принципом. Поэтому зороастрийская мораль выражается в трех словах humat, — добрые мысли, добрые слова и добрые дела, и величайшее из них добрые дела.

В этой главе мы воспроизводим перевод трех текстов. Первые два приписываются Адурбаду, сыну Мараспенда (здесь и далее более правильная транскрипция Махраспенд. — прим. перев.), о характере которого мы скажем несколько слов, а третий взят из «Меног-и-Кхрата» — «Книги Духа Мудрости», образного диалога в форме катехизиса, в котором Дух Мудрости предстает в ответах на вопросы, которые ставит некий мудрец. Я избрал два текста, приписываемые Адурбаду, потому что на него обычно ссылаются, как на последнего толкователя зороастрийской ортодоксии в сасанийское время. Пехлевийские книги, которые пережили его, трактуют его как канон ортодоксии, и Денкарт, претендуя на авторитет своего учения, возводит его к нему.

Адурбад жил в период царствования Шапура II (309-79 гг. до Р.Х.), в то время, когда зороастрийская ортодоксия была еще слабо очерчена. Его главные оппоненты, по-видимому, были фаталисты, зерванитская секта, сделавшая Фатум, или Время, независимым принципом, против которого человек был бессилен. Эта секта отрицала, следовательно, основную зороастрийскую доктрину о свободе человеческой воли, что означало разрушение самой основы зороастрийского дуализма. Чтобы опровергнуть эту и другие секты, Адурбад добровольно принял на себя ордалию расплавленной меди. Металл был излит на его грудь, но он вышел из ордалии невредимым. Память об этом чудесном событии поддерживалась, как. доказательство того, что взгляды Адурбада были единственно правоверными, а таковыми они были объявлены Великим Царем. «После того, как Адурбад стойкостью доказал неизменность своих взглядов, Царь заявил перед всеми этими представителями других сект, доктрин и школ мудрости: „Теперь, когда мы видели Религию здесь, на земле, мы не потерпим ложных религий и в этом мы будем исключительно ревностны“. И так он и сделал».

Данные здесь два текста, приписываемые Адурбаду, должно быть, не являются подлинниками, но, тем не менее, они, по всей вероятности, достоверно представляют взгляды этого великого человека. Однако очень может быть, что они вставлены (в собрание пехлевийских религиозных текстов прим. перев.), поскольку само имя Адурбада дает гарантию их ортодоксальности и поскольку они зороастрийские по самой своей сути.

В последней главе мы видели, что Религия должна быть приравнена Среднему. Кроме того, оказалось, что основной нотой в этих этических текстах является умеренность. Это мораль аристократического и урбанистического общества. Мы не находим здесь ни рекомендаций к (само)совершенствованию, ни крайностей самопожертвования, ни заповедей любить врагов или обходить иные препятствия, обращая их. Для Адурбада не возникает вопроса о любви к своему врагу — это было бы слишком. Все, что требуется и что диктует благоразумие, это избегать его. Правда, одно или два высказывания Адурбада имеют привкус христианской кротости. «Выкинь из головы все, что прошло и не беспокойся о том, что еще не пришло» — это напоминает христианскую заповедь не беспокоиться о завтрашнем дне. Тесная параллель с Новым Заветом очевидна также в высказываниях: «Не делай другим то, что было бы нехорошо для тебя» и «Когда садишься на званом обеде, не садись на самое высокое место, чтобы тебя не попросили оттуда и не заставили сесть на то, что ниже». Однако, нет причин думать, что тут прямое заимствование, так как параллели легко найти повсюду, например, в буддийских писаниях.

И все же общий тон и окраска высказываний Адурбада совершенно иные, нежели в изречениях Христа. Акцент всегда ставится на умеренность и на исключение крайностей. То, что требуется от человека в первую очередь и в основном, почти наверняка можно назвать здравым смыслом. Хотя фактически слово khrat в этих текстах я перевел повсюду как «мудрость», однако, слово «благоразумие» мне кажется ближе к истинному значению, и может быть, лучше было бы перевести его как «здравый смысл». Именно, с точки зрения здравого смысла на жизнь, человек должен наслаждаться добрыми вещами этого мира, в то же самое время приготовляя себя правильным и благоразумным поведением к вечной жизни на Небесах. Аскетизм, с одной стороны, и чистый гедонизм, с другой — это крайности и потому исключаются. Причем первый из двух считается худшим, так как наносит оскорбление Богу, который сотворил мир и сделал его благим и который положил Человеку сражаться со Злом в нем, чего можно достичь, лишь добиваясь все большего процветания для этого мира.

Особенно симпатичны советы Адурбада о том, чем надо заниматься в разные дни месяца; здесь акцент неизменно на необходимости поддерживать себя в состоянии полезной занятости и удовольствия. Тон задается предписанием на первый день месяца: «В день Хормазда пей вино и заключай брак». Жизнь в этом мире для зороастрийца — не изгнание в долину слез, но состояние удовлетворенности и наслаждения. Быть может, наиболее разительной иллюстрацией этого является совет Адурбада на день, посвященный Рашну, божеству, чья функция — посмертный суд над душой. Казалось бы, в такой день человеку следует подумать об ужасной расплате. Отнюдь нет, согласно Адурбаду: «В день Рашну жизнь весела — делай, в святости, все, что хочешь». Превосходный совет!

И все же, хотя Адурбад рекомендует благоразумное снисхождение к своим желаниям добрых вещей этой жизни, он не сулит преувеличенных надежд своим собратьям-мужчинам и вовсе отнимает их у женщин. «Человек, — говорит он, подобен (кожаному) меху для воды, наполненному воздухом: когда он выкачен ничего не остается»; или иначе: «они подобны сосункам, существам привычки, которые цепляются за свои привычки». Его взгляды суммированы в совете своему сыну: «Не доверяй и не доверяйся никому и ничему». Что касается женщин: «Не верь женщинам, чтобы у тебя не было причин для стыда и раскаяния. Не поверяй им своих тайн, чтобы усилия твоих трудов не пропали даром». Это не кажется слишком возвышенной точкой зрения на человеческую природу; скорее здесь проглядывает здоровый скептицизм.

Правдивость, великодушие, довольство своей судьбой и благое продолжение рода — вот те добродетели (и цели), которые он стремится внушить. Из пороков он выделяет мстительность, по-видимому, как самый страшный, хотя в не меньшей степени суров он к злословию и клевете, которые указывают на дурное происхождение (род). Весьма свежее впечатление производят также следующие прекрасные слова этого религиозного текста: «Насколько это возможно для тебя, не надоедай своему ближнему». Слова, которые я перевел как «надоедать», буквально означают «причинять страдание речью» (или «огорчать разговорами»), что на английском языке вполне прозрачно. То, что Адурбад считает «назойливого» положительно грешной личностью, делает честь его проницательности, так как из всех форм эгоизма эта — самая разрушительная, равно как и самая бестолковая. Что касается зороастрийца, то для него это грех, ибо это — высшая степень дурных манер, а дурные манеры сами по себе греховны.

«Живи доброй и полезной жизнью, будь внимателен к другим, исполняй свой религиозный долг, возделывай землю, создай семью и воспитай для мира культурных и образованных детей. Помни одновременно, что эта жизнь — только вступление в следующую, и что твоя душа должна будет ответить за дела, сделанные тобой на земле». Таков смысл высказываний Адурбада, сына Мараспенда. Можно возразить, что его мораль весьма напоминает ту, что насаждается в лучших типах британских общественных школ. Это, может быть, и так, но это отнюдь не делает ее хуже.

Наш последний текст из «Меног-и-Кхрата» касается пития вина. Это малая жемчужина изысканной мудрости, и я предоставляю читателю смаковать ее по своему усмотрению, без предисловия и комментария.

СОВЕТЫ АДУРБАДА, СЫНА МАРАСПЕНДА
(Пехлевийские тексты, стр. 58–71)

«(1) Рассказывают, что у Адурбада не было детей от его тела и что поэтому он отдал всю свою веру богам. И что незадолго до того, как для Адурбада был рожден сын, он назвал его Зартушт (Зороастр), поскольку Зартушт, сын Спитама, имел прямой и честный нрав, и сказал: „Явись, мой сын, чтоб я мог научить тебя цивилизованному поведению (frahang)“.

(2) Мой сын, думай о добродетели и не обращай свои мысли ко греху, ибо человек живет не вечно, и духовные вещи должны быть значительно более желанны.

(3) Выкинь из головы все, что прошло, и не беспокойся о том, что еще не пришло.

(4) Не полагай свою веру и доверие на царей и принцев.

(5) Не делай другим то, что не было бы хорошо для тебя.

(6) Будь прямодушен (или „сохраняй самостоятельность ума“) среди правителей и друзей.

(8) Избегай любого, кто подходит к тебе в гневе или вражде.

(9) Всегда и везде возлагай надежду на богов и дружи с такими людьми, которые будут тебе полезны.

(10) Стремись всеми силами к тому, что от богов и Амешаспентов и, если нужно, отдай свою жизнь за них.

(11) Не доверяй своих тайн женщине.

(12) Выслушивай все, что ты слышишь, но не повторяй это без разбора.

(13) Не отпускай от себя жены и детей, кроме как для доброго воспитания (frahang), чтобы забота и прискорбное раздражение не пришли к тебе и не вызвали сожаления.

(14) Не раздавай милостыни, пока не придет сезонный праздник.

(15) Давай быстрый ответ лишь когда это согласно с умеренностью.

(16) Никогда и никого не уязвляй насмешкой.

(17) Не делись своими тайнами с заблуждающимися. (18) Желчного не бери спутником в путешествие. (19) Легкомысленного не делай своим советчиком. (20) Не води компанию с богатым за своим столом. (21) Не занимай у человека дурного нрава или низкого рода и не одалживай ему, ибо ты тяжко поплатишься в выгоде, и он всегда будет у твоих дверей или будет слать посыльных в твой дом, и оттого тебе придется страдать от великих потерь. (23) И его, того, кто дурного нрава, не вызывай также в суд, себе на помощь. (24) Не показывай завистнику своего имущества. (25) Не вверяйся ложному суду в присутствии правителей. (26) Не слушай слов клеветников и лгунов. (27) Не проявляй чрезмерного рвения в наказании других. (28) Не затевай ссору на празднике. (29) Не бей ближних. (30) Не старайся ради положения.

(31) Советуйся с людьми из благородной семьи, опытными в делах, смышлеными и доброго нрава; делай их своими друзьями. (32) Очень постарайся, чтобы в битве на тебе не было тяжкой ноши. (33) Избегай мстительных в позиции силы.

(34) Не вступай в спор с писцом. (35) Болтуну не поверяй своих интересов.

(36) Высоко уважай мудрого, чье состояние возвышенно, спрашивай его мнения и прислушивайся к нему.

(37) Никому не говори ложь. (38) Не принимай имущества у того, кто не знает стыда. (39) Никогда не иди на риск сознательно. (40) Не клянись ни в чем, будь то истинное или ложное.

(41) Когда соберешься строить дом, сначала оцени его стоимость. (42) За женщиной, которая должна стать твоей женой, ухаживай сам. (43) Если у тебя уже есть имение, начинай покупать более орошенную освоенную землю, ибо даже если она перестанет приносить доход, все же основной капитал останется.

(44) Насколько можешь, не надоедай своему ближнему. (45) Не пытайся мстить другим или вызвать у них убытки. (46) Распоряжаясь своей собственностью, будь щедр, насколько это возможно (для тебя). (47) Никого не обманывай, чтоб не иметь скорби от этого. (48) Храни высокое уважение к своим старшим, делай многое для них и слушай, что они говорят. (49) Одалживай только у родственников и друзей. (50) Лелей женщину, которая скромна и отдается в браке умному и знающему мужу, ибо умные и знающие подобны земле, которая приносит все виды плодов, если однажды семя брошено в нее.

(51) Будь прост в своей речи. (52) Никогда не говори без размышления. (53) Давай взаймы лишь при согласованных условиях (pat adhven). (54) Нежно возлюби мудрую и скромную женщину и проси ее руки. (55) Выбирая зятя, возьми доброго по натуре, честного и испытавшего жизнь, даже если он беден, ибо богатство придет к нему от богов. (56) Не смейся над старшими в своей семье, ибо ты подчинен им. (57) Не сажай в тюрьму гордого и безжалостного, но подбери ему стражей из больших людей и поставь над ними умного человека.

(58) Если у тебя есть сын, пошли его в школу грамоты, пока он еще мальчик, ибо искусство чтения и письма чрезвычайно приятно видеть. (59) Говори кратко и только после многих размышлений, ибо есть время, когда лучше говорить, а есть время, когда лучше хранить молчание, но в целом молчать лучше, чем говорить. (60) Избери человека, который правдиво передает (твои слова), своим посланником. (61) Не назначай покупного раба над истинными и верными слугами. Трать соразмерно своим средствам. (62) В своей речи будь вежлив. (63) Храни учтивость в беседе. (64) А в своих мыслях сохраняй праведность. (65) Не расхваливай себя; только так ты сможешь исполнить дела благочестия. (66) Когда не являешься в присутствие царей и принцев, приходится оставаться в немилости. (67) Ищи совета у добрых людей зрелого возраста. (68) Ничего не принимай от вора и ничего не давай ему, лучше прогони его прочь. (69) Имея страх пред адом, наказывай других лишь по размышлении. (70) Не верь и не доверяй никому и ничему.

(71) Используй авторитет в благих целях, чтобы ты, таким образом, мог достичь доброго положения. (72) Будь без греха, чтобы быть бесстрашным. (73) Будь благодарным, чтобы быть достойным благих вещей. (74) Будь прямодушен, чтобы быть верным. (75) Говори правду, чтобы быть правдивым. (76) Будь скромен, чтобы иметь много друзей. (77) Имей много друзей, чтобы наслаждаться добрым именем. (78) Будь с добрым именем, чтобы жить легко. (79) Избери лучшую долю и возлюби свою Религию, чтобы быть спасенным (ahrov). (80) Думай о состоянии своей души, чтобы идти к Небесам. (81) Будь великодушен, чтобы прийти в Рай (garodhman).

(82) Не соблазняй жен других мужей, ибо это прискорбный грех для твоей души. (82) Не поддерживай низких и неблагодарных, ибо ты не познаешь от них благодарности. (84) Не разрушай свою душу, поддавшись гневу или мести. (85) Когда чувствуешь безотлагательное желание сделать или сказать (что-нибудь), то скажи вежливо и произнеси молитву, ибо никто (и) никогда не ударит тебя в спину, если ты произносишь молитву, и не заразит грязным дыханием, если говоришь вежливо. (86) Не обращайся первым к низкорожденному. (87) Чтобы внимательно следить, что происходит в собрании, не садись рядом с упорствующим в заблуждениях, чтобы самому не оказаться заблудшим. (88) На званом обеде не старайся занять самое высокое место, чтобы тебя не попросили оттуда и не заставили сесть на то, что пониже. (89) Не полагайся на собственность и добро этого мира, ибо имение и добро этого мира вроде птицы, которая летает с дерева на дерево и не останавливается ни на одном. (90) Почитай своего отца и мать, прислушивайся к ним и будь послушен им, ибо пока у человека живы его отец и мать, он подобен льву в джунглях, который не знает страха ни перед чем; но тот, у кого нет ни отца, ни матери, подобен вдове, ограбленной мужами, которая ничего не может поделать и которую все люди презирают. (91) Выдай свою дочь замуж за умного и знающего человека, ибо умный и знающий подобен земле, которая дает много зерна, раз только семя засеяно в нее.

(92) Если тебя никто не оскорбил, то и ты не оскорбляй никого. (93) Не доходи до ярости и необдуманности в своей речи, ибо разгоряченный и не обдумывающий свои слова подобен огню, напавшему на лес и сжигающему все подряд: и птиц, и рыб, и ползающих тварей. (94) Не сотрудничай с человеком, который дурно обращается со своим отцом и матерью и которым они не довольны, чтобы твоя справедливость не обратилась в несправедливость и чтоб не лишиться друзей и приятного общения с людьми. (95) Из ложной скромности и стыда не доставляй свою душу в Ад. (96) Не произноси ничего, что имеет сомнительный смысл. (97) Когда сидишь в собрании, не садись рядом с лгуном, чтоб тебе самому не пострадать от этого. (98) Принимай вещи легко (букв. „будь легконогим“) (что, вероятно, соответствует русскому „будь человеком легкой руки“ — прим. перев.), чтобы быть желанным гостем. (99) Вставай до рассвета, чтоб твои труды успели зацвести. (100) Не делай нового друга из старого врага, ибо старый враг вроде черной змеи, которая не забывает старых обид за сто лет. (101) Но возобновляй свою дружбу со старыми друзьями, ибо старый друг подобен старому вину, которое, чем старше, становится все лучше и пригоднее для принцев. (102) Хвали богов и радуйся от всего сердца, ибо именно от них ты получишь прибыль в добрых вещах этого мира. (102) Не ругай человека царственного ранга, так как во всех областях есть чиновники охраны, которые издают указы о том, что хорошо для царских подданных.

(104) Я скажу тебе, мой сын, что мудрость — величайший и наилучший помощник в человеческих делах, ибо если богатство рассеется и утратится и вымрет домашний скот, то мудрость останется. (105) Стремись прочно стать на якорь в своей Религии, ибо довольство — это высшая мудрость (danakih)и величайшая духовная надежда. (106) Всегда держи в уме (свою) душу. (107) Не отказывайся от своего долга, чтобы сохранить свое доброе имя. (108) Береги руки от воровства, ноги — от хождения путями, лишенными долга, а ум — от незаконных желаний (varan), ибо кто имеет обычай добродетели, получает свою награду, а кто совершает грех — получает свое наказание. (109) Кто роет яму своим врагам, падает в нее сам.

(110) Добрый человек живет легко, а злой страдает от расстройства и прискорбных бед. (111) Бери в жены юную женщину. (112) Пей вино умеренно, ибо тот, кто пьет вино без меры, впадает во множество грехов. (113) У змеи, как ты хорошо знаешь, много уловок, поэтому не задень ее неосторожно, иначе она укусит тебя и ты тотчас умрешь. (114) Даже если ты хорошо знаешь водоем, не спеши лезть в бурную воду, чтоб она не унесла тебя, и не настигла тебя смерть. (115) Ни при каких обстоятельствах не будь вероломным в договоре, чтобы тебе не пришлось держать за это ответ. (116) Не кради от имущества других, и не храни краденного и не добавляй его к своему, ибо тогда твое собственное имущество расстроится и пропадет, потому что, когда ты забираешь то, что тебе не принадлежит и хранишь его, и добавляешь к своей собственности… [пропуск в тексте]… (117)… не радуйся, ибо люди, подобно поверхностному слою воды, полны воздуха. Когда он выпущен, ничего не остается. Люди подобны сосущим младенцам, существам привычки, которые цепляются за свои привычки.

ДЕЛА ДОЛГА, КОТОРЫЕ СЛЕДУЕТ ВЫПОЛНЯТЬ В РАЗНЫЕ ДНИ МЕСЯЦА
(119) В день Хормазда пей вино и женись. (120) В день Вохумана одевай новую одежду. (121) В день Ардавахишты иди в Храм Огня. (122) В день Шахревара веселись. (123) В день Спендармат паши землю. (124) В день Хордата рой каналы для орошения. (125) В день Амердата сажай кусты и деревья. (126) В день Дадхв-пат-Адура мой голову и стриги волосы и ногти. (127) В день Адура (Огня) отправляйся на прогулку и не пеки хлеб, ибо это прискорбный грех. (128) В день Апана (Вод) воздерживайся от воды и не тревожь вод. (129) В день Хвара (Солнца) отведи своих детей в школу грамоты, чтоб они стали образованными и мудрыми. (130) В день Маха (Луны) пей вино, и собери для беседы своих друзей, и проси блага у Царя Луны. (131) В день Тира (Сириуса) посылай детей учиться стрельбе из лука, единоборству и верховой езде. (132) В день Гоша (Быка) осматривай (хлева и) конюшни и приучай своих быков к плугу. (133) В день Дадхв-пат-Михра мой голову и стриги волосы и ногти, и собирай виноград для вина и кидай его под пресс, чтоб вино было доброе. (134) В день Михра, если ты несправедливо обвинен кем-то, встань перед Михрой (Митрой) и проси у него справедливости и взывай к нему. (135) В день Сроша проси благодеяния благословенного Сроша ради спасения души. (136) В день Рашну жизнь весела — делай в святости все, что хочешь. (137) В день Фравардина не давай никаких клятв; в этот день благословенны жертвы Фравашам, чтоб они были наиболее приятны (им). (138) В день Вахрама закладывай фундамент своего дома, чтобы он был быстро построен, и иди на войну и на битву, чтобы ты мог вернуться с победой. (139) В день Рама призови свою жену и делай с ней, что положено, и наслаждайся; отдавай также, если есть, прошение судьям, чтобы ты мог достичь желаемого. (140) В день Вата (Ветра) ограничь себя в словах и не предпринимай ничего нового. (141) В день Дадхв-пат-Дена делай все, что тебе нравится, приведи свою жену на свою четверть (к себе), стриги волосы и ногти и одевайся. (142) В день Дена (Религии) убивай вредных зверей и гадов. (143) В день Арта купи новую вещь и принеси ее в дом. (144) В день Аштата допусти своих кобыл, коров и самок вьючных животных к их самцам, чтоб это пошло им во здравие. (145) В день Асмана (Неба) отправляйся в долгий путь, чтоб вернуться целым и невредимым. (146) В день Замдата (Земли) не принимай лекарств. (147) В день Мараспенда чини свою одежду, шей ее и одевай ее, и возьми в постель свою жену, чтобы дитя острого ума и доброго нрава родилось от вас. (148) В день Анахрана (Бесконечного света) стриги волосы и ногти и прими в постель свою жену, если хочешь породить исключительного ребенка. (149) Не будь слишком весел в добрые времена и не слишком расстраивайся, когда придет дурное время, ибо добрая удача Времени оборачивается неудачей, а неудача Времени оборачивается доброй удачей, и не существует „подъема“, за которым не следовал бы „спад“, и не бывает „спада“, за которым не следовал бы „подъем“. (150) Не будь обжорой (vazanik), когда ешь свою пищу. Ни чересчур проворен, стараясь попасть на пиры и званые обеды к великим, чтобы тебе не возвращаться с них пристыженным. (152) Ибо есть четыре вещи, которые наиболее вредны для тела смертных и вызывают у них ошибочные идеи о своем теле. Однаиз них — слава силы. Другая — роскошь гордеца, которая побуждает его искать повода для ссоры с человеком правильных устоев (handat). Третья — пустая блажь престарелого мужа ребячливого нрава, который женится на девочке-подростке; и тот же случай с молодым человеком, который сочетается со старой женщиной. (153) Тебе должно быть известно, что любовь ближнего происходит от уравновешенного ума (bavandak-menishnih), а добрый нрав — от деликатности в разговоре. (154) И поверь мне, мой сын, что из всех вещей, которые приходят на помощь человеку, мудрость — наилучшая».

НЕКОТОРЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ АДУРБАДА, СЫНА МАРАСПЕНДА
(Пехлевийские тексты, стр. 144–153)

«(1) Это те из высказываний Адурбада, сына Мараспенда, которые он сказал людям, будучи на смертном одре. Он учил их (в таком духе): „Запомните то, что я скажу сейчас, с наибольшими подробностями (pat dakhsnak) и поступайте соответственно. Не копите для дня, когда вы, может быть, окажетесь в нужде, ибо то, что вы накопили… кроме как… нужда не пощадит. (2) (Изо всех сил) стремитесь накопить лишь праведность (ahrayih), т. е. праведные дела, ибо из всех вещей, которые можно накопить, лишь праведность — истинное добро.

(3) Не давайте приюта мести в ваших мыслях, чтобы вас не достали ваши враги. (4) Рассмотрите, какому вреду, горю, разрушению вы подвергаете себя, если поразите своих врагов в мщении, и как эта месть до конца жизни будет угнетать вас, отягощая ваше сердце (varom). Не сражайте ваших врагов в мщении, ибо ясно, как, что тот, кто выкинет из (своего) ума месть, пусть даже за какой-то пустяк, будет избавлен от великих ужасов на Мосту Воздаятеля. (5) Если ты вызван в суд как обвиняемый или истец, говори правду, чтоб иметь большую уверенность в оправдании при разбирательстве дела. (6) Ибо ясно, что давая истинное свидетельство, человек будет спасен, и осужден будет тот, кто лжесвидетельствует.

(7) Проявляй умеренность в еде (и питье), чтобы жить долго; (8) ибо умеренность в еде такое же благо для тела, как умеренность в речи — благо для души. (9) Даже если человек очень беден в части имущества этого мира, он, тем не менее, богат, если в его характере есть умеренность. (10) Уделяй больше внимания (своей) душе, чем брюху, ибо человек, который чувствителен к своему брюху, обычно расстраивает свой дух.

(11) Возьми жену из своей родни, чтобы продлить года своего рода; (12) ибо больше всего беспорядка, и духа мести, и утрат, от которых страдают существа Хормазда, вызвано выдаванием дочерей за сыновей чужеземцев и сочетанием сыновей с их дочерьми. Так вымирает семья.

(13) Строго воздерживайся от поедания мяса коровы и всех домашних животных (gospandan), чтобы тебе не предстать пред суровым осуждением в этом мире и в следующем; (14) ибо, поедая мясо коровы и других домашних животных, ты вовлекаешь свою руку в грех, и следовательно, думаешь, говоришь и делаешь то, что грешно; (15) так как, хотя ты ешь только ртом, ты вовлекаешь в грех и свою руку; ибо, даже если этот верблюд был убит совсем другим человеком и в другом месте, однако, раз ты ешь его мясо, это равно тому, что ты убил его своей рукой.

(16) Оказывай гостеприимство путешественнику, чтобы тебе самому иметь более сердечный прием в этом мире и в следующем; (17) поскольку тот, кто дает, тот и получает более обильно. На званом обеде садись туда, куда укажет тебе хозяин, потому что лучшее место там, где сидит хороший человек.

(18) Не стремись к высоким должностям, так как человек, который добивается высокой должности, обычно расстраивает свой дух.

(19) Живи в гармонии с добродетелью и в несогласии с грехом. Будь благодарен за добрую удачу и доволен в беде. Избегай врага; не причини вреда, когда творишь добрые дела; не помогай злу и не подстрекай его.

(20) Даже если самое горькое горе постигнет тебя, не теряй веры в богов и Религию.

(21) Не радуйся сверх меры, когда тебе сопутствует удача, (22) и не будь слишком удручен, если не повезет.

(23) Будь доволен в беде, умиротворен в несчастье. Не вкладывай свою веру в жизнь, но полагай свою веру на добрые дела, (24) ведь добрые дела хорошего человека — это его защитник, а дела злого человека — его обвинитель, (25) и из мыслей, слов и дел дела — самый совершенный (защитник).

(26) Ибо не было ни одной беды из тех, что выпали мне, Адурбаду, сыну Мараспенда, из которых я не извлек бы шесть видов утешения. (27) Во-первых, когда меня постигает какая-нибудь неудача, я доволен уже тем, что она — не самая худшая. (28) Во-вторых, если несчастье сваливается на мое тело, я благодарен за то, что оно не затронуло душу, ибо лучше, чтоб оно поразило тело, чем душу. (29) В-третьих, я благодарю за то, что из всех бед, предназначенных для меня, по крайней мере одна уже прошла. (30) В-четвертых, я благодарен судьбе за то, что я еще хороший человек, раз проклятый и ненавистный Ахриман и демоны наслали эту напасть на мое тело вследствие моей добродетели. (31) В-пятых, так как кто бы ни совершил злое дело, непременно должен пострадать либо сам, либо его дети, то я благодарен, что сам расплатился за все, а не мои дети. (32) И в-шестых, я благодарен еще за то, что так как весь тот вред, который проклятый Ахриман и его демоны могут причинить созданиям Хормазда, ограничен, то всякая беда, выпавшая на мою долю — это потеря из копилки Ахримана, и он не может наслать ее во второй раз на другого доброго человека.

(33) Строго воздерживайся от грубости, своеволия, неприязни к добрым, гнева, грабежа, клеветы и лжи, чтобы твое тело не стало позорно больным, а твоя душа проклятой.

(34) Не замышляй зла против зла, ибо злой человек сам собирает плоды своих дурных дел. (35) Чтобы вынести что идет от злых, сохраняй в своему уме силу добродетели и сделай ее образцом. (36) (Подумай), был ли когда-нибудь человек, который, связавшись со злыми, не пожалел бы об этом под конец?

(37) Твори добро ради самого добра. Доброта — это реальное благо (nevak), так как даже злые превозносят ее. (38) Делай все то, что тебе известно как добро, и никогда не делай того, о чем ты знаешь, что это — не доброе. (39) Не делай другим то, что не кажется благом для тебя (самого).

(40) Не переоценивай ценности исповеди своих грехов (от) отпущения (mandak) их религиозными судьями, (от) подчинения дисциплинарному кнуту и (от) исполнения… [пропуск в тексте].

(41) У тебя лишь одно имя, ты — человек. Так не уделяй равного внимания обоим стремлениям (и тела, и души); (42) ибо тело и душа не едины в своих стремлениях. (43) Тело стремится к удовлетворению телесных желаний, а душа — душевных.

(44) Никогда не совершай греха отмщения, но стремись сделать все возможное в добрых делах. (45) Не отказывайся от праведного закона ради (минутной) похоти. (46) Никогда не нападай с яростью на невинных из-за того, что ты на кого-то в гневе. (47) Не будь вероломен в договоре, кроме мести, чтобы не быть пойманным в сети последствий собственных поступков.

(48) Не верь женщинам, чтобы тебе не пришлось устыдиться и раскаяться. (49) Не поверяй женщинам своих тайн, чтобы твои тяжкие труды не пропали даром. (50) Не подчиняйся приказаниям хитрого, чтобы тебе не встретить погибели. (51) Ибо вот четыре вещи, наиполезнейшие для людей: мудрость в соединении с храбростью; веденье, соединенное со знанием, богатство, соединенное со щедростью, и добрые слова, соединенные с добрыми делами. (52) Ибо храбрость, отделенная от мудрости — это сама смерть в человеческом теле, (53) виденье, отделенное от знания, подобно нарисованному изображению тела, (54) богатство без щедрости подобно сокровищу Ахримана, (55) _а добрые слова без добрых дел — это проявленное безверие (ahramoghih).

(56) Есть шесть признаков неверного: внешне он проявляет добрый нрав, но его дела выдают злой характер; он правильно исполняет литургию, но творит зло; он высоко поучает других, а сам скуп, хотя кажется щедрым; он даятель дурных даров и терпим к злоупотреблениям; его мысли, слова и дела не согласованы.

(57) Помимо шуток (huramih), не говори ничего, что конкретно не относится к делу, а шути лишь тогда, когда для этого есть время и случай. (53) Ибо мудрость стоит на страже языка, плод (обученного) тела цивилизованное поведение (frahang), а награда добродетели — Небеса, и получение и дарение плодов земли; (59) ибо все формы храбрости нуждаются в мудрости, мудрость — в знании, а знание — в жизненном опыте. Чтобы быть уважаемым, надо иметь доброе имя. Все дела зависят от подходящего времени и места, тогда как богатство нуждается в приобретении и раздаче, а все удовольствия зависят от свободы от страха.

(60) Не слишком радуйся, когда тебя посещает добрая удача, и не печалься чересчур, когда несчастье одолевает тебя, (61) ибо и то, и другое должно случаться с человеком. (62) Будь благодарен богам за все удачи, которые выпадут тебе в этом мире, и раздели их с богами и добрыми людьми. Оставь все заботы об этом богам, ибо все награды, что тебе причитаются, придут сами собой там и тогда, когда это должно произойти.

(63) Паши землю и делай добро, ибо все люди живут и питаются благодаря возделыванию Спендармат, Земли.

(64) Не сотвори греха против воды, огня, коровы или других домашних животных или против собаки и (всех) видов собаки, чтобы дорога к Небесам и Раю (garodhman) не закрылась для тебя.

(65) Делай добро и держи свои двери открытыми для всякого, кто приходит из недалека или из далека, ибо тот, кто не творит добра и не держит своих дверей открытыми, найдет закрытыми двери Небес и Рая.

(66) Ревностно стремись к культуре (frahang), ибо культура — это украшение в благоденствии, защита в несчастье, готовый помощник в беде, а в нужде становится привычкой. (67) Когда изучишь что-нибудь, применяй это на практике, так как тот, кто много знает, но мало верит, большой грешник. (68) Мудрость ученого человека, если она не сопровождается добротой, оборачивается несправедливостью (sastarih), а его ум оборачивается безверием (ahramoghih).

(69) Ни над кем не насмехайся, потому что насмешник сам становится объектом издевок, он утрачивает свое достоинство (khwarr) и проклинается, и очень редко у него бывает порядочный и способный к воинским подвигам сын.

(70) Ежедневно ходи туда, где собираются добрые люди, чтобы посоветоваться с ними, (71) ибо, кто бы ни ходил туда, где добрые люди собираются на совет, он получает большую долю добродетели и святости.

(72) Ходи в Храм Огня трижды в день и воспевай литургию огню, (73) поистине, тот, кто наиболее часто ходит в Храм Огня и служит литургию огню, получает большую часть мирских благ и святости.

(74) Строго храни свое тело подальше от греха Лжи (содома?), от женщины в период месячных и от симпатии блудницы, чтобы не вовлечь свою душу во вред этого зла, чинимого телом.

(75) Ни на миг не оставляй такого греха, который требует покаяния, (не исповеданным), чтобы чистая Религия поклонников Хормазда не стала твоим врагом.

(76) Смертно (лишь) тело, но душа не исчезает. Делай добро, ибо подлинно существует душа, а не тело; дух, а не материя. (77) Не пренебрегай душой из почтения к телу; из уважения к кому-либо не забывай, что вещи этого мира преходящи. Не желай ничего, за что пришлось бы раскаиваться твоему телу и нести наказание душе.

(78) Из привязанности к кому-либо не пренебрегай неустанным вниманием к своей душе, чтобы тебе не пришлось страдать прискорбным наказанием против своей воли“.

О ПИТЬЕ ВИНА
(Меног-и-Кхрат, Анклесария, гл. 15, 10–18)

„(10) Что касается вина, то очевидно, что посредством его можно обнаружить добрый или злой нрав. (11) Доброта человека открывается в моменты гнева, а его благоразумие — в моменты страсти (varan), которая расшевеливает неправедность; (12) ибо человек, охваченный гневом, но сохраняющий контроль над собой, выказывает себя добрым; а человек, охваченный страстью, который, тем не менее, управляет собой, показывает, что он обладает характером. Это очевидно без исследованья.

(13) Ибо, когда человек доброго нрава пьет вино, он подобен золотому и серебряному кубку: чем больше на него брошено света, тем он выглядит более светлым и сверкающим. Он становится благочестивее в своих мыслях, словах и делах; деликатнее и изысканнее со своей женой, детьми, коллегами и друзьями, энергичнее в достижениях дел, ревностнее в добродетели.

(14) Но когда человек дурного нрава выпьет вина, он считает себя выше, чем позволяет справедливость, он вступает в ссору с коллегами, проявляет упрямство, начинает злословить и клеветать. Он презирает добрых людей, раздражает жену, детей, наемников, рабов и слуг, и портит праздничный пир добрым людям. Он изгоняет мир и вносит раздор.

(15) Но все люди могли бы стать трезвее через умеренное питье вина. (16) Вот некоторые блага, доставляемые вином, если человек пьет его в меру. Оно разжигает его пищеварительный огонь и переваривает пищу. Возрастает его остроумие, ум, семя и кровь, за- боты улетучиваются, его румянец становится ярче, он вспоминает то, что забыл, оно открывает простор для доброты в его мыслях; обостряется зрение его глаз и слух его ушей, язык становится красноречивее. Он проворнее справляется с делами, которые надо сделать и просмотреть, он сладко спит и встает бодрым и свежим И в награду он добивается доброго имени для своего тела, спасения для своей души и (мирского) признания как хорошего человека.

(17) А вот те недостатки, которые проявляются в человеке если он пьет вино без меры. (18) Его остроумие и ум, семя и кровь уменьшаются. Он губит свою печень и запасает себе болезни цвет лица его блекнет, сила и выносливость слабеют. Он пренебрегает своими молитвами и обетами богам. Его зрение, слух, и красноречие его языка уменьшаются. Он бесчестит свою еду и питье и предается лени. Он оставляет не сделанным все, что он должен был сказать и сделать. Он с трудом засыпает и встает разбитым В воздаяние он причиняет боль собственному телу, своей жене и детям, друзьям и родственникам. Он испытывает неудобство, страдает несчастных последствий и радует своих врагов. Богам он не доставляет никакого удовольствия; бесчестье — удел его тела и проклятие — участь его души“».

ГЛАВА VIII ТАИНСТВА И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

Ни мифология, ни этический кодекс не составляют нутра, сердцевины религии. Скорее оно обнаруживается в ритуалах, в этих символических действиях, образно выражающих религиозное послание, которое в случае зороастризма, как и в случае христианства, представляет обещанное бессмертие.

Во всех религиях великие поворотные пункты жизни наделены религиозной значимостью и благословляются особыми ритуалами. Так, в католическом христианстве рождение, переход от юности к возмужанию, бракосочетание и смерть — все это торжественно отмечается соответствующими таинствами. Равно как и вступление в духовенство, которое знаменует посвящение (себя) Богу, скрепляется таинством рукоположения в духовный сан. Природа каждого из этих таинств такова, что человек может пройти через него лишь один раз (кроме последнего помазанья — в том случае, если смерть наступает не мгновенно). Эти пять таинств, однако, скорее являются вехами в религиозной жизни — они не составляют самой этой жизни. Она представлена двумя оставшимися таинствами, которые, поскольку они повторяются бессчетное число раз, составляют действительную религиозную жизнь верующего. Это таинство исповеди, обновляющее душу, умерщвленную грехом, и святое причастие, через которое верующий приобщается к самой божественной жизни.

Соответствующие церемонии для рождения, зрелости, бракосочетания и смерти, т. е. для четырех моментов человеческой жизни, всегда и везде требующих санкции религии, мы находим и в зороастризме. Здесь, однако, существуют особые случаи, и в книге данного направления просто нет места останавливаться на них подробно. Читатель, интересующийся данной темой, может найти всю необходимую информацию у J.J.Mody в его Religions Ceremonic & Customs of the Parses.

В этой главе мы сконцентрируем внимание на тех двух таинствах, которые повторяются бессчетное число раз и потому образуют основу религиозной жизни благочестивого зороастрийца. Это таинство покаяния и таинство бескровной жертвы, ясны, и причащения святых даров, которыми она сопровождается.

Публичная исповедь, по-видимому, была правилом в сасанийской Персии, и мы располагаем переводами зороастрийской «общей исповеди». Следуя нашему обыкновению, воспроизводим здесь один из них.

«(3) Я исповедуюсь перед Создателем Хормаздом, перед Амешаспентами, перед Доброй Религией поклонников Хормазда, перед Михрой, Срошем и Рашну, перед духовными богами и материальными богами, перед моим религиозным судьей и пастырем, перед бессмертным фравахаром (предсущая душа человека, см. выше) Зартушта бессмертной души, перед моим собственным существом (akhw), совестью (den) и душой, перед добрыми людьми, здесь собравшимися; в мысли, слове и деле я раскаиваюсь, я сожалею и исполняю епитимью (to do penance — „исполнять епитимью“ далее переведено также словами „расплачиваться“ и „искупать“ — прим. перев.).

(5) Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я, возможно, совершил против Хормазда, Господа, против людей и против человечества. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я, может быть, совершил против Вохумана или против животного царства. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я, может быть, совершил против Ардавахишты, огня или различных проявлений огня. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я, может быть, совершил против Шахревара, металлов или различных проявлений металлов. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я мог совершить против Спендармат, земли или разных видов земли. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я мог совершить против Хордата, воды или различных проявлений воды. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я мог совершить против Амердата, растений или различных форм растительной жизни. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я мог совершить против святых огней, расположенных в подобающих местах, и особенно против Фарнбага, Гуснаспа и Бурзин-Михра.

(6) Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за поедание мертвой материи, за глотание ее, или зарывание, или внесение ее в воду или огонь, или внесение воды и огня в контакт с нею. Я раскаиваюсь, сожалею и расплачиваюсь за поедание или глотание отбросов тела, за зарывание их или внесение их в воду или огонь, или внесение воды и огня в контакт с ними. Я согласен нести ответственность и искупление, положенное людям, оскверненным мертвой материей и отбросами тела, и положенное также и мне. Мне известно столько таких случаев, что их не перечесть.

(7) Я раскаиваюсь, сожалею и (готов) к искуплению за неисполнение обряда Солнцу, Луне и огню, за неисполнение обрядов полуденной жертвы, гаханбара или фравартикана.

(8) Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я совершил против моих старших, религиозных судей и пастырей или вождей Магов. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я мог совершить против моего отца и матери, сестер и братьев, жены и детей, родни и знакомых, обитателей моего дома, моих друзей и всех остальных, кто тесно связан со мной.

(9) Я (готов) искупить болтовню во время еды и питья. Я (готов) искупить хождение с необутыми ногами. Я (готов) к искуплению за то, что мочился себе на ноги. Я (готов) к искуплению за лживость, за клевету и злословие или за обман. Я (готов) к искуплению за грехи содома, за сожительство с женщиной во время ее месячных, или с проституткой, или со зверем. Я (готов) к искуплению за гордость и высокомерие, за насмешки, за похоть и месть.

(10) Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за все, что я обязан был думать и не думал, за все, что обязан был сказать и не сказал, за все, что обязан был сделать и не сделал. Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за все, что я не должен был думать, но думал, за все, что не должен был говорить, но говорил, за все, что не должен был делать, но делал.

(11) Я раскаиваюсь, сожалею и исполняю епитимью за всякий грех, который я совершил против моих ближних, и за все те, что они совершили против меня.

Я исполняю епитимью за всякий грех, за который я, может быть, ответственен — за все те грехи, которые проклятый Дух Разрушения произвел в своей вражде к созданиям Хормазда, и которые Хормазд провозгласил грехами, и через которые люди становятся грешниками и должны идти в Ад.

(12) У меня нет никаких сомнений ни в истинности и чистоте Доброй Религии поклонников Хормазда, ни относительно Создателя Хормазда и Амешаспентов, ни относительно счета трех ночей, ни реальности Воскрешения и Окончательного Тела. На этой религии я стою, в нее я верю без сомненья, именно так, как Хормазд научил Зартушта, а Зартушт научил Фрашоштара, и Джамаспа, и Адурбада, сына Мараспенда, после того, как тот покорился ордалии и вышел из нее с победой, передав ее через преемство праведным религиозным пастырям, от которых она пришла к нам. Я верую во все, что говорит и мыслит эта религия…

(13) Я исполнил эту епитимью, чтобы смыть мои грехи, чтобы иметь свою долю награды за добрые дела и ради утешения моей души. Я исполнил ее, чтобы путь в Ад был стерт, а путь в Небеса открыт, решив от сего дня и далее больше не грешить, но делать добрые дела. Я исполнил ее, чтоб искупить мои грехи, поскольку они нуждаются в искуплении, и из любви ко всему, что свято. Я отступаю от греха и принимаю добродетель. Я благодарю за добрую удачу и доволен в любом несчастье или неудаче, которая мне выпадет. Я согласен искупить в три ночи после моей смерти любые грехи, которые остались не искупленными в ходе моей жизни. И если случится так, что я покину этот мир без последнего искупления, пусть кто-либо из моих родственников совершит епитимью в мою пользу, я согласен на это.

В мыслях, словах и делах я раскаиваюсь, сожалею и расплачиваюсь за все те грехи, за которые люди могут быть ответственны, и за те, за которые отвечаю только я, и числа их я не знаю, потому что они бесчисленны».

В этой общей исповеди представляют интерес не только искупаемые грехи, но и порядок, в котором они искупаются. Мы читаем в первой главе этой книги, что первыми духовными творениями Хормазда были шесть Амешаспентов, идеальные сущности которых изначально несколько превышали само их существование (в нижнем мире), но которые в дальнейшем не только приняли свои собственные разнообразные личности, но и стали ассоциироваться с разными классами природных явлений на земле. Так, Хормазд связывался с Человеком, Вохуман (Благая Мысль) — с животными, Ардавахишт — с огнем, Шахревар — с металлами, Спендармат — с землей, Хордат — с водой и Амертат с растениями. Все они затем стали объектами особого почитания, так как были видимыми символами в материальном мире божественных прототипов в Небесах. Таким образом, если грехи против этих естественных объектов упоминаются в первую очередь, то это потому, что грешить против них равносильно греху против их божественных покровителей, что является грехом против самого Бога.

Вторая серия грехов связана с мертвой материей и испражнениями; для нас кажется странной значимость, которую зороастрийцы придают осквернению, вызванному этими субстанциями. Тем не менее, она имеет основание в весьма любопытной теории, согласно которой в тот момент, когда душа покидает тело, труп захватывают и завладевают им демоны, и поэтому, будучи полностью под контролем сил зла, он становится источником мгновенного и смертельно опасного загрязнения. Так что вносить в контакт с такой материей святые элементы огня и воды — ужасное святотатство, это все равно, что нарочно осквернять святую вещь. И, по-видимому, именно по этой причине эти грехи упомянуты первыми, прежде, чем различные грехи, совершаемые против ближнего; это грехи против «материальных богов», против Бога, как он проявляется сам в своем мироздании. Осквернить огонь или воду означает присоединиться к Ахриману в его атаке на материальное творение Бога, это хуже любого греха, который человек может совершить против ближнего, так как это оскорбление самого Бога.

Большинство других исповедуемых грехов имеют параллели в других религиях и соответствуют прегрешениям против пяти вспомогательных из 10 заповедей. Насколько мне известно, однако, нет другой религии, которая считала бы разговор с полным ртом или хождение необутым греховным действием. Это можно объяснить акцентами зороастрийцев на хороших манерах и приличном поведении, том аспекте их религии, который ясно виден из нашей последней главы. Так что обе упомянутые выше привычки являются примерами дурного поведения, а для зороастрийца мало разницы между дурно воспитанным и грешником.

Текст показывает, что зороастриец верит не только в то, что наказание положено ему за всякий грех, который он мог совершить, но и что грехи должно исповедовать жрецу, и что верно наложенные им епитимьи смывают их. Если человек умирает без полного искупления своих грехов, то его душа должна нести искупительную кару, исполняя необходимые епитимьи, в течение трех ночей, которые проходят между смертью и судом, или это могут сделать для него его ближайшие родственники. Таким образом, исповедь в зороастризме осуществляет во многом ту же функцию, что и в католицизме. Грехи, чтобы быть прощенными, должны быть исповеданы, и исповедь снова возвращает душу в состояние милосердия, восстанавливает ее в ее естественное состояние дружбы с Богом. Грех для зороастрийца означает оставление человеком его истинного предназначения, которое состоит в его привилегированном положении — быть бойцом передового фронта, сражающимся на стороне Хормазда против злобности Ахримана, а привлечение его на сторону последнего — это измена. Но так как это единичный акт измены, то он все же может быть стерт исповедью и покаянием.

Среди католиков исповедь — это обычное приготовление к святому причастию, т. е. обряду, где верующий принимает часть божественной жизни. В зороастризме мы находим тот же обряд; причем, как в католицизме, где причащение имеет форму принятия святых частиц, которые представляют божество и которые предварительно освящаются и приносятся в бескровной жертве, так и в зороастризме есть подобное бескровное жертвоприношение и участие в жертвенном божестве. Полный отчет о зороастрийской ясне или жертве читатель найдет в XII главе книги Моди. Здесь можно дать лишь очень краткое описание.

Ясна сосредоточена вокруг священного растения Хаомы или Хом, которое первоначально росло в иранских горах и, по-видимому, обладало интоксицирующими свойствами. Но Хаома — много больше, чем растение, это также — бог, сын самого Хормазда. В жертвоприношении Хаома, как растение, является жертвой, но как бог — она сама является жрецом. Она одновременно и жертва, и приносящий жертву, и из ее смерти приходит бессмертие. Таким образом, когда верующий принимает частицу священной Хаомы, он принимает бессмертие, он вкушает вечную жизнь, которая будет его жизнью на Небесах.

Кажется странным, что жертвоприношение Хаомы стало центральной частью зороастрийской литургии, ибо этот культ гораздо древнее зороастризма, поскольку обнаружен и в сестринской цивилизации ведических индусов. Тем более странно, что сам Зороастр, как полагают, нападал на этот обряд, потому что в его дни он был связан с жертвоприношением животных и, вероятно, с многочисленными неподобающими пиршествами. Учреждение этого культа он приписывает Йиме (позднее названным Джамом или Джамшедом), который, согласно древнейшей традиции, был Первочеловеком; со временем эту роль занял Гайомард. Как видно из следующей цитаты, в обряде, который подвергается критике, убивали быка и поглощали его мясо; по всей вероятности, при этом потреблялась и Хаома.

«Йима, — говорит Зороастр, — сын Вивахванта, как сказано в традиции, был одним из тех грешников, ибо чтобы порадовать народ, он давал им куски быка, чтоб они ели его».

Далее, в том же гимне есть несомненная ссылка на Хаому, так как, хотя само слово и не использовалось, но есть слово duraosha, основной эпитет Хаомы, который означает «тот, от кого улетает смерть». Вот этот отрывок:

«Долго Грахма и принцы концентрировали свое внимание и энергию на том, чтоб воспрепятствовать ему (Зороастру), в чем они настойчиво стремились к помощи последователей Лжи и о чем говорилось среди них, что надо сжечь „того, от кого улетает смерть“, чтоб помочь зарезать быка».

Здесь Зороастр явно нападает на некую форму жертвоприношения животного, которая, тем не менее, уцелела и проявилась позже в митраическом культе, имевшем столь поразительное распространение во всей Римской империи. Очевидно также, что принесение в жертву животного сопровождалось обрядами, в которых употреблялась Хаома. Что, однако, не совсем ясно, так это то, нападает ли Зороастр на культ Хаомы как таковой, или на некую извращенную форму его. Поскольку для описания Хаомы он употребляет слово duraosha — «тот, от кого улетает смерть», то возникает сомнение, верно ли, что он критикует сам обряд Хаомы, как принято было считать в недавнее время. Если б это действительно было так, он вряд ли употребил бы этот эпитет, который точно описывает свойство этого растения даровать бессмертие. В чем Зороастр действительно обвиняет своих врагов, так это в сжигании растения Хаомы, что было вспомогательным ритуалом при жертвоприношении быка. Тут можно предположить, что он говорит лишь метафорически, имея в виду воспаление органов чувств, следующее за принятием интоксицирующего растения. С другой стороны, может быть все проще, и он протестует против буквального сжигания растения, поскольку это не согласуется с обычным ходом этого ритуала, где для выжимания сока Хаомы предварительно толкут его в ступке. Последний отрывок, следовательно, нельзя применить для доказательства того, что Зороастр был противником обряда Хаомы, как такового. Оба цитированных текста определенно указывают, однако, что он сильно противоборcтвовал принесению в жертву быков или коров и к привлечению к этому обряда Хаомы.

Если это так, то было бы слишком долго объяснять тот факт, что хотя жертвоприношения животных повторяются снова и снова на поздних фазах зороастризма, и хотя сам бог Хаома претендует на челюсти, язык и левый глаз жертвенного животного, тем не менее, всегда была оппозиция этому у части ортодоксов. Так, обращаясь к сасанийскому периоду, мы встречаем имя Адурбада, которое было синонимом ортодоксии и ассоциировалось со строго вегетарианской диетой, тогда как Вездигерд II, который почти определенно был зерванитским еретиком, «приумножил жертвоприношение белых быков и лохматых козлов огню».

Итак, вопрос о том, допустимы или нет жертвоприношения животных, не был решен до самого конца сасанийского периода. И тем не менее, ритуал Хаомы представлял центральную часть зороастрийского обряда, по крайней мере со времени составления младшей Авесты. Законность его никогда не вызывала сомнений, и кажется невероятным, чтобы это было так, если бы Зороастр действительно восставал против самого обряда, а не соединения его с принесением в жертву быков.

Создается впечатление, однако, что цель жертвоприношения быка и ритуала Хаомы была одна и та же, именно — достижение бессмертия. А жертвоприношение быка было еще вдобавок обрядом изобилия, ибо, согласно дальнейшей мифологии, вся растительная жизнь произошла от Первозданного Быка, убитого Ахриманом. Но это уже не имеет никакого отношения к цели обряда Хаомы, представляющего сердцевину зороастрийской ясны, которая, как показывает само название, является бескровной «жертвой» бога Хаомы, истинно присутствующего в растении его имени.

Детали обряда, чрезвычайно интересные, в частности, тем, что проливают свет на митраические мистерии, полностью описаны у Моди. Мы коснемся здесь лишь его смысла. Ясна — это и «бескровная жертва», и причащение. Помимо Хаомы, существуют другие приношения, называемые myazd и dron, что изначально, по-видимому, символизирует приношение жидкости и тверди. В наши дни мьязд — это какой-либо плод, а дрона — это «плоский круглый хлебец из бездрожжевого теста, приготовленный из пшеничной муки и коровьего масла». Внешнее сходство с христианской евхаристией здесь поразительно. Но еще более поражает очевидное сходство между бескровной жертвой Хаомы и той же в католической мессе. В каждом из этих случаев Бог предстает одновременно и жертвой, и жрецом, и в каждом случае приношение делается Небесному Отцу от жреца-жертвы. Когда принесение жертвы совершено, плоть убитого Бога вкушается жрецом и распределяется среди народа, и для каждого из всех участников таинства это причастие с Богом является эликсиром бессмертия.

Смысл этого обряда был совершенно ясен авторам Авесты, хотя в дальнейшем он был, как будто, несколько рационализирован. Так, в поздней зороастрийской книге четыре выжимания Хаомы соответствуют четырем пришествиям — самого Зороастра и тех трех его сыновей, рожденных после его смерти, которые придут в конце времени, чтобы вызвать окончательное Восстановление, когда все люди будут сделаны бессмертными. И все же, даже в этой жизни тема бессмертия не утрачена, и в этом смысл таинства обряд Хаомы. Бог умер — символически растолчен в ступке — чтобы человек мог стать бессмертным. В нашей заключительной главе мы увидим, как в последние дни путем последнего жертвоприношения быка будет произведена чудесная Хаома или Хом, которая введет человечество в вечную жизнь. И хотя к тому времени жертвы животных на земле уже нет, она еще существует в Небесах.

ГЛАВА IX ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОСМЕРТНЫЙ СУД

В последней главе мы видели, какое поведение ожидалось от зороастрийца в жизни, как в отношении нравственных поступков, так и в отношении исполнения его ритуальных обязанностей. Теперь мы посмотрим, что, согласно его ожиданиям, должно было происходить с его душой после смерти. Зороастрийская доктрина в этом вопросе абсолютно ясна. Она основана на первоначальном авестийском тексте, и этот текст воспроизведен с малыми вариациями во многих пехлевийских книгах. Перевод, приводимый в этой главе, взят из «Меног-и-Кхрата», на который мы уже ссылались выше.

Здесь мало что можно сказать для введения, так как этот текст ясен, нагляден и говорит сам за себя. Всякая человеческая душа, уходя их этой жизни, в течение трех тревожных дней парит в непосредственной близости от мертвого тела, а на четвертый ее запрашивают, чтобы предстать перед судом на «Мосту Воздаятеля», мосту Рашну, «справедливого», который беспристрастно взвешивает ее добрые и злые дела. Если преобладают добрые дела, душе позволяют проследовать в Небеса, а если злые, то ее тащат в Ад. В том случае, когда добрые и злые дела равны, душа уносится к месту, называемому «hamestagan» или «место смешанных». Оно не упомянуто в настоящем тексте, но на него есть многочисленные ссылки в других текстах. Иногда это место сравнивают с Чистилищем, но это сравнение не точно, так как хаместаган не является местом очищения, но скорее местом мягкого исправления, где души страдают от единственного вида страдания — от жары и холода.

Более тесную параллель с христианским Чистилищем представляет зороастрийский Ад, потому что, хотя, строго говоря, он не является местом очищения, все же, он имеет то общее с Чистилищем, что он не вечен и является преддверием перед восхождением души на Небеса. Как место мук, он соответствует христианскому Аду, но, поскольку налагаемые там наказания только временны, он соответствует христианскому Чистилищу. Окончательное очищение от пятен греха происходит в момент Последнего Суда, в конце Времени.

И здесь снова тесная параллель с христианством, ибо в обоих религиях душе требуется предстать перед двумя судами: после смерти и перед всеобщим судом в последние дни, когда тела людей воскреснут и воссоединятся с их душами. У зороастрийцев, однако, этот последний суд следует за окончательным очищением от оставшихся пятен греха, после чего все они без исключения предстают безупречными. В зороастризме, следовательно, нет никакого вечного наказания, и все люди в конце концов призываются войти в Рай и созерцать божественную славу. Ни один человек не карается вечной мукой за грехи, совершенные во времени.

Значительный интерес представляют слова, адресованные демонами душе осужденного при вступлении в Ад. так как они проливают некоторый свет на зороастрийское понятие греха. «Что ты горюешь, — спрашивают они, — о Хормазде, Господе, и Амешаспентах, и благоуханных и восхитительных Небесах, и что за иск иль жалобу имеешь ты от них, коль ты пришел проведать Ахримана и демонов и мрачный Ад; ибо мы будем мучить тебя без всякой жалости и столь долгий срок ты не будешь знать ничего, кроме страданий».

Следовательно, грех, если взглянуть с этой точки зрения, — явное извращение, это неспособность различить, кто ваш друг и кто враг. Зороастрийская Религия делает совершенно ясным, что Бог — это друг Человека и никогда, ни при каких обстоятельствах, чтобы там ни случилось, он не может причинить ему страдания. Все зло и все страдания происходят от Ахримана. Таким образом, для зороастрийца признать, что Бог хотя бы только допускает зло, равносильно тому, что приписать ему качества, абсолютно противоположные его природе, такие, которые соответствуют как раз Ахриману. Это равносильно превращению Бога в какого-то демона, что оборачивается наказанием, поскольку в этом случае Ахриману уступают нечто от тех качеств, которые монотеисты обычно приписывают Богу, обеспечивая тем самым подлинный триумф Ахримана, так как, помимо того, что он Разрушитель, он еще и Обманщик, и его обман принимает форму усилия убедить людей, что зло происходит от Бога. Однако, его победа над отдельными душами краткосрочна, потому что в конце все человеческие души, воссоединившись со своими телами, возвратятся к Хормазду, который является их создателем и отцом.

В этой главе мы рассмотрим лишь судьбу индивидуальной души по смерти тела. Дадим слово самому «Меног-и-Кхрату».

«МЕНОГ-И-КХРАТ»
(ред. Анклесария, I, 71-124)

«(71) Не вкладывай свою веру в жизнь, ибо в конце концов смерть заберет тебя; (72) и собака и птица разорвут твой труп, а твои кости падут в землю. (73) Ибо три дня и три ночи душа сидит у изголовья тела. (74) А на четвертый день на рассвете душа, сопровождаемая благословенным Срошем, добрым Вайю и могучим Вахрамом, и противясь Астовидату (демону смерти), злому Вайю, демону Фрезишту и демону Визишту и гонимая активной злой волей Ярости, злодея с окровавленным копьем, достигает высочайшего и ужасного Моста Воздаятеля, к которому должен придти каждый, чья душа спасена, и каждый, чья душа проклята. Здесь ее поджидает много врагов. (75) Здесь душа страдает от злой воли Ярости, владеющей окровавленным копьем, и от Астовидата, который поглощает все сотворенное и не знает насыщения, (76) и здесь она получает поддержку от посредничества Михра, Сроша и Рашну, и вынуждена подчиниться взвешиванию своих дел справедливым Рашном на весах духов, и он не допускает никаких отклонений этих весов ни в какую сторону, ни для спасенных, ни для проклятых, ни для королей, ни для принцев; (77) ни даже на ширину волоса не позволяет он склонить чаши весов из почтения к личности, (78) ибо он отправляет беспристрастный суд и для королей, и для принцев, и для смиреннейшего из людей. (79) И когда душа спасенного проходит через этот мост, то ширина его становится в один парасанг. (80) И душа спасенного благополучно переходит его, сопровождаемая благословенным Срошем. (81) И его собственные добрые дела выходят встречать его в форме юной девы, более прекрасной и светлой, чем все девушки на свете. (82) И душа праведника вопрошает: „Кто ты, ибо никогда на свете не видел я девушки светлее и прекраснее тебя“. (83) И форма юной девы говорит в ответ: „Я вовсе не девушка, но твои добрые дела, о юноша, чьи мысли и слова, дела и религия были добрыми; (84) ибо, когда на земле ты видел кого-то, кто приносил жертву демонам, ты садился (поодаль) и приносил жертву богам. (85) А когда ты видел человека, творящего грабеж и насилие, который приносил горе добрым людям, оскорблял их и накапливал неправедно добытое добро, то ты отказывался принимать у себя такого человека грабежа и насилия; (86) и напротив, ты внимательно заботился о добрых людях, угощал их и оказывал им гостеприимство, и давал милостыню и тому, кто (пришел) из ближних мест, и тому, кто издалека; (87) и ты собирал свое богатство в праведности. (88) А когда ты видел человека, который совершал неправый суд и брал взятки или лжесвидетельствовал, ты садился и произносил свидетельство правильное и истинное. (89) Я — твои добрые мысли, добрые слова и добрые дела, те, что ты думаешь, говоришь и делаешь. (90) Ибо, хотя я и была уважаема, ты сумел взрастить уважение ко мне, и хотя у меня и было доброе имя, ты прославил его еще более, и хотя я и была наделена достоинством (kharromand), ты еще увеличил его“.

(91) И когда душа покидает это место, до нее доносится душистый ветерок, более приятный, чем все ароматы. (92) И тогда душа спасенного спрашивает Сроша, говоря: „Что это за ветерок, что никогда на свете я не вдыхала подобного благоухания?“ (93) И благословенный Срош отвечает душе праведного, говоря: „Это ветер, веющий с Небес, потому он столь благоуханен“. (94) Вслед за тем, с первым шагом он достигает неба добрых мыслей, со вторым шагом — неба добрых слов и с третьим шагом — неба добрых дел, с четвертым шагом он достигает Бесконечного света, где царит всеблаженство. (95) И все боги и Амешаспенты приходят приветствовать его и расспросить, как он себя чувствует, говоря: „Как прошло твое путешествие из того временного, ужасного мира, где столько зла, в этот мир, который не проходит и в котором нет врага, о юноша добрых мыслей, добрых слов и дел и доброй религии?“

(96) И тогда Хормазд, Господь, говорит, говоря: „Не спрашивайте его о его самочувствии, ибо он расстался со своим любимым телом и прошел по опасной дороге“. (97) И они подают ему сладчайшую пищу из всех, даже масло ранней весны, чтобы его душа отдохнула после трех дней ужаса Моста, насылаемого (на нее) Астовидатом и другими демонами, (98) и он усаживается на всевозможно украшенный трон.

(99) Ибо это объявлено в откровении, что сладчайшая из всей пищи, предлагаемая небесными богами мужчине или женщине после расставания сознания с телом, это всегда масло ранней весны, и что они сажают (человека) на всевозможно украшенный трон. (100) И навечно и навсегда он поселяется с небесными богами во всеблаженстве навеки.

(101) А когда умирает человек, который проклят, то на протяжении трех дней и ночей душа парит у его головы и плачет, говоря: „Куда мне теперь идти и в ком теперь я найду убежище?“ (102) И на протяжении этих трех дней и ночей онвидит своими глазами все грехи и нечестие, совершенные им на земле. (103) А на четвертый день демон Визареш приходит и связывает душу проклятого самым постыдным образом и, несмотря на противодействие благодетельного Сроша, тащит ее к Мосту Воздаятеля. (104) Там справедливый Рашн делает ясным душе проклятого, что он (действительно) проклят. (105) Вслед за тем демон Визареш хватает душу проклятого, избивает ее и, обращаясь с ней без всякой жалости, гонит ее Яростью. (106) И душа проклятого вопит громким голосом, издавая стоны и с мольбой произнося множество жалких оправданий; он сильно отбивается, хотя его жизненное дыхание уже прекращено. (107) Когда все его усилия и жалобы оказываются напрасными, и ни боги, и подавно — ни один из демонов не предлагают ему (никакой) помощи, демон Визареш тащит его, против его воли, в самый нижний Ад.

(108) Затем юная дева, которая вовсе не похожа на юную деву, выходит, чтобы встретить его. (109) И душа проклятого говорит этой гадкой девке: „Кто ты? ибо никогда среди отвратительных девок на свете я не видел более гнусной и омерзительной, чем ты“. И в ответ говорит ему эта гадкая дева: „Я не девка, но я твои дела, отвратительные деяния, злые мысли, злые слова и дела, и злая религия. (111) Ибо когда на земле ты видел кого-то, кто приносил жертву богам, тогда ты садился (поодаль) и приносил жертву демонам. (112) И когда ты видел человека, который угощал добрых людей и оказывал им гостеприимство и подавал милостыню и тем, кто (пришел) из близких мест, и тем, кто издалека, тогда ты принимался наносить им оскорбления, бесчестил их, не давал им милостыни и захлопывал перед ними свою дверь. (113) А когда ты видел человека, который совершал справедливый суд, или не брал взяток, или давал истинное свидетельство, или говорил в праведности, тогда ты садился и вершил неправедный суд, лжесвидетельствовал и говорил неправедно. (114) Я — твои злые мысли, злые слова и злые дела, которые ты думал, говорил и делал. (115) Ибо, хотя я и была беспутна, ты сделал меня совсем непутевой; и хотя я и была дурной славы, ты опозорил меня еще более; и хотя я и сидела среди не знающих, ты сделал меня и вовсе бессознательной“.

(116) Затем, с первым шагом он идет в ад злых мыслей, со вторым — в ад злых слов, и с третьим — в ад злых дел. А с четвертым шагом он оказывается в присутствии ненавистного Духа Разрушения и других демонов. (117) И демоны издеваются над ним и, насмехаясь, говорят: „Что ты горюешь о Хормазде, Господе, и Амешаспентах и благоуханных и восхитительных Небесах, и что за иск и жалобу имеешь ты от них, коль ты пришел проведать Ахримана, и демонов, и мрачный Ад? Ибо мы будем мучить тебя без всякой жалости, и столь долгий срок ты не будешь знать ничего, кроме страданий“.

(118) И Дух Разрушения кричит на демонов, говоря: Нечего расспрашивать его о нем, ибо он расстался со своим любимым телом и прошел по этому самому дурному коридору; (119) но подайте-ка ему лучше самую грязную и вонючую еду, которую может произвести Ад».

(120) Тогда они приносят ему яд и отраву, змей и скорпионов и других ядовитых гадов, которые обитают в Аду, и они подают ему их, чтобы есть. (121) И до Воскрешения и Окончательного Тела он должен оставаться в Аду, страдая от многих мук и многих (видов) наказаний. (122) И пища, которую он вынужден там есть, вся как бы сгнила и похожа на кровь.

(123) И Дух Природной Мудрости сказал мудрецу: «Итак, смотри, вот то, что ты спрашивал о поддержании тела и спасении души, и теперь тебе рассказано об этом и ты наставлен мной. (124) Будь внимателен к этим наставлениям и применяй их на деле; ибо это — твой высший путь для поддержания тела и спасения твоей души».

ГЛАВА X ВОСКРЕШЕНИЕ ТЕЛА И ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ

Как мы уже видели, для зороастрийцев, как и для христиан, индивидуальный суд души после смерти — это лишь предварение заключительного суда в конце времени, когда тело будет воскрешено и воссоединится с душой. Зороастрийская традиция, однако, логичнее христианской, так как в отличие от христианского вечного Божьего приговора над человеческой душой, который окончательно закрепляется за ней, когда она уходит из этой жизни на земле, и просто подтверждается в момент Последнего Суда, в «день гнева, когда даже праведники едва ли могут надеяться», для зороастрийца последний расчет, если так можно выразиться, это лишь предварительная стадия к трем дням очищения в расплавленном металле, после чего проклятые выходят из Ада, и все человечество без исключения воссоединяется в небесах, где оно будет вечно славить Бога. Бог не осуждает свои созданья на вечные муки за грехи, совершенные во времени, сколь бы они ни были ужасны. Они наказываются и наказываются сурово во временном Аду, которым управляют Ахриман и его демоны; но никакой добрый Бог не может назначить вечное наказание своим твореньям, сколь бы тяжки ни были их грехи, ибо это противоречило бы и его доброте и его справедливости. Думать иначе — значит приписывать Богу качества, свойственные Дьяволу, а для зороастрийца это — грубое богохульство. Иегова Ветхого Завета в своей ярости не совместим с его представлением (о Боге), как и деспотичный Аллах Корана. Зороастрийский Бог истинно смягчает справедливость милосердием, в нем нет «ужасной» стороны, и менее всего он способен на гнев — качество, персонифицированное зороастрийцами в виде демона Аэшмы, который, вместе с Азом, является при Ахримане демоном Похоти, самым опасным и самым губительным из всего скопища демонов.

Таким образом, завершающее Воскрешение, Фрашакарт или «Восстановление», это не столько заключительный суд, сколько время, когда все существа будут восстановлены и когда все снова будет хорошо. Это окончательная победа Хормазда над Ахриманом, принципа добра над принципом зла, когда последний теряет силу навечно и навсегда.

Текст, воспроизводимый нами в этой главе, взят из Бундахишна, который мы уже пространно цитировали. Фрашакарт или завершающее Восстановление творения Хормазда и окончательное изгнание Ахримана и его скопища излюбленная тема авторов пехлевийских книг. Во всех подробностях ее осветили Манушчихар и его брат Затспарам, жившие в IX в. по Р.Х. Причем первый из них дает очень детальный и полный ортодоксальный отчет о последних днях, тогда как второй развивает версию, в которой заметны следы зерванистской ереси. Помимо этих, есть еще два других полных отчета, один из них — в пехлевийском Ривайяте, или «Традициях», а другой — в Бахман Яште. Я избрал перевод Бундахишна, во-первых, потому что он относительно более сжат, во-вторых — потому что он менее сложен, чем у Манушчихара, хотя последний претендует на больший ортодоксальный авторитет, и в-третьих потому, что он свободен от массы разнородного мифологического материала, который перегружает многие другие произведения, делая их поэтому малопригодными в книге для широкой публики. Переводы Манушчихара и Затспарама, несомненно, превосходны, как литературные произведения, но Бундахишн дает самую суть этой финальной драмы битвы добра и зла в более кратком объеме и потому больше подходит, как завершающий аккорд в этих избранных страницах из зороастрийских текстов, поскольку имеется в виду познакомить читателя со всем существенным в учении зороастрийцев, с их теорией и практикой, их космологией и эсхатологией. Кроме того, адекватная реакция и перевод отчета Затспарама, имеющего высокое достоинство, в связи с грандиозной темой ниспровержения зла и воскрешения всего сущего в вечной жизни, уже приведена в другом месте.

Мы уже отмечали, что в тексте из Бундахишна, где описано поведение первой человеческой пары, поедание пищи считается грехом. Подобное очевидно и в настоящем тексте, где постепенное избавление от привычки есть рассматривается как ведущее к бессмертию; ибо только так может быть побеждено могущество демоницы Аз, представляющей Похоть и Обжорство (не договорено: у зерванитов. — прим. перев.). Я уже уделил значительное место (демонице) Аз в другом месте, но это относилось к зерванистской ереси. В ортодоксальном зороастризме, который, по-видимому, с не меньшим правом связывает Аз с «обжорством» скорее, чем с более объемлющей «похотью», она выступает как демон, несущий основные причины смерти, который, поэтому, является первым препятствием к достижению бессмертия.

Зороастризм не отрицает того факта, что жизнь тела может поддерживаться лишь принятием пищи, т. е. поглощением других жизней и усвоением их в системе организма. Тело, которое должно умереть, характеризуется тем естественным фактом, что оно должно есть, и этот процесс — как раз то, чем Аз живет и длит свое существование. В последние дни, однако, когда сила Ахримана и его демонов значительно уменьшится, человек сможет жить практически «ничем», и это в свою очередь лишит Аз ее естественного подкрепления. В конечном счете человек сможет обходиться вообще без пищи и питья. «Бундахишн» не следует Затспараму, согласно которому Аз, лишенная своего обычного прокормления, продолжает пожирать других демонов и грозит съесть самого Ахримана. Эта версия бытовала, по всей видимости, исключительно у зерванитов, так как более ортодоксальные переводы ничего не говорят об этом. Во всяком случае, в «Бундахишне» Ахриман избавлен от этого самого последнего унижения, и Аз ничего не остается, как совершенно зачахнуть.

Кроме того, в «Бундахишне» окончательное Воскрешение предшествует низвержению Ахримана и демонов, тогда как у Затспарама оно идет вослед. Герой драмы воскрешения Сошианс, последний из посмертных сыновей Зороастра, появляется в последние три тысячелетия последних времен, чтобы осуществить Восстановление. Его имя условно переводится как «Спаситель», буквально же оно означает «тот, кто, приносит благо», что ясно отражено в пехлевийском переводе sutomand, означающем «благотворный» или «полезный». Его предназначение состоит в том, чтобы восстановить человеческие тела из элементов, на которые они распались, и воссоединить их с их душами. Когда это будет сделано, воскрешенные претерпят трехдневную ордалию расплавленного металла, последнее наказание, предстоящее тем, кто осужден, прежде чем они призываются к участию в блаженстве, которое является окончательным уделом всего человечества. Эта ордалия не причинит ни малейшей неприятности тем, кто уже спасен, так как вздымающийся волнами металл покажется им теплым молоком; но осужденные должны испытать всю суровость и реальность этой муки.

Итак, вот уже все человечество полностью очищено от всех пятен и налетов прошлых дурных дел, но оно еще не получило телесного бессмертия. Это может показаться достаточно странным, но последнее осуществляется путем единственного последнего животного жертвоприношения, исполняемого самим Сошиансом. В этом ритуале он дает бессмертие быку Хадхайесу, и из его жира приготовляется белая Хом или Хаома, та самая жидкость, которую верующие получали на земле в таинстве причастия, как залог бессмертия, и которую теперь они получают на самом деле, как эликсир вечной жизни.

Сошианс, рожденный из семени Зороастра, считается героем, а не богом. Следовательно, то, что ему поручено окончательное восстановление мира и воскрешение мертвых представляет акт божественной милости. Бог хочет, чтобы телесное возрождение человечества было осуществлено одним из числа людей. Сошианс берет на себя все бремя ответственности за эту человеческую драму, а Хормазд и его божественные союзники вторгаются лишь для того, чтоб свести собственные счеты с Ахриманом, Дьяволом, и его отвратительным выводком. Каждый из Амешаспентов хватает своего исконного врага и уничтожает его. В конце концов остаются только Ахриман и Аз. Теперь наступает черед Хормазда принести великую жертву, чтобы обеспечить полное поражение этих демонов. И поскольку она совершается, то нечестивая пара поглощается «мраком и тьмой», из которого они уже никогда не вернутся. Ахриман «пал вниз и стал бессознательным, так что ему уже никогда не выйти из этого низкого состояния. Некоторые говорят, что он как бы навечно обессилен, убит, и что никогда уже ни Дух Разрушения, ни его мир не будут существовать».

В отчетах пехлевийских книг, описывающих это финальное поражение Ахримана, нет определенности в том, был он действительно уничтожен своим ниспровержением или нет. В противовес этому ортодоксальный взгляд, как видно, таков, что, поскольку он по определению — материя, то он не может быть реально обращен в ничто. Однако, по единодушному согласию всех источников, он может быть доведен до абсолютной немощи. Его состояние кажется аналогичным состоянию человеческого тела после смерти — оно не уничтожается, но разлагается на бессознательные и бездействующие атомы, которые бессильны восстановить сами себя в единое существо, наделенное силой действовать. Таким образом, нет никакой возможности возобновления агрессии Ахримана против уже переустроенного мира.

Так как Ахриман и Аз уничтожены, то «змей Гочихар» — мистический демон, опутывающий небо на протяжении всего «смешанного состояния» (в Авесте — так называемая «эпоха смешения» — прим. перев.), падает на землю и, в конце концов, сгорает в потоке расплавленного металла, где человеческий род очищается. Добрые творенья освобождены теперь навеки от всякой вражды и противодействия и наслаждаются вечной жизнью в состоянии блаженства с Хормаздом и его богами.

На протяжении этой маленькой книги мы видели, что зороастрийцам свойствен чисто земной, здравомыслящий подход. Их концепция Неба не представляет исключения из этого правила. Небо — это просто возвращение к земному состоянию дел, как оно было до того времени, когда Ахриман имел безумие напасть. Оно подобно гигантскому союзу семейств, в котором восстановлен идеал земной жизни, жизни, которая вертится вокруг человеческой семьи, и где муж может однажды насладиться близостью со своей законной женой и обществом своих сыновей и дочерей. Жизнь в Небесах — это естественное совершенство жизни на земле, где тело наслаждается своими естественными удовольствиями, кроме того, что, будучи бессмертно, оно не имеет желания есть, и где душа во весь голос воздает хвалу Хормазду и Амешаспентам. Там вся человеческая семья, навеки воссоединенная, живет в вечном блаженстве.

БУНДАХИШН (ред. Анклесария, стр. 220–228, Джусти, стр. 40–43)

О Восстановлении мертвых и Последнем Теле
«(1) Сказано в Религии, что именно, как Машие и Машиана после того, как они выросли из земли, сначала стали потреблять воду, затем растения, затем молоко и затем мясо, так и люди, когда они близки к смерти, сначала отказываются от мяса и молока, затем от хлеба, но до самой смерти они пьют воду.

(2) Так и в тысячелетие Аушидармаха (последнее тысячелетие перед пришествием Сошианса) сила Аз (ненасытности) так уменьшится, что люди будут удовлетворяться, принимая еду лишь один раз в три дня и три ночи. После этого они откажутся от поедания мяса и будут питаться лишь растениями и молоком домашних животных. Вслед за тем они откажутся и от питья молока, затем и от питания растениями и будут только пить воду. За десять лет до пришествия Сошианса они достигнут состояния, при котором они не будут есть ничего и все же не умрут.

(3) Затем Сошианс восстановит мертвых, как говорит Религия: „Зороастр спросил Хормазда: „Откуда может тело, которое разнес ветер и смыла вода, снова быть сложено вместе; и как будет происходить восстановление мертвых?“ И Хормазд дал ответу и сказал: „Когда я устанавливал небо без колонн на невидимой (menok) опоре, чтобы его края широко раскинулись, блестящие, из вещества сверкающего металла, и когда я создавал землю, которая поддерживает все материальное творенье, хотя сама не имеет телесной опоры, и когда я водворял Солнце, Луну и звезды — (эти) формы света — и настраивал их ход в атмосфере, и когда я произвел зерно на земле и широко рассеял его так, чтобы оно вырастало вновь и приносило большой урожай, и когда я окрашивал разноцветными и разнообразными цветами растения и когда я дал им огонь и другие вещи, и он не сжигал их, и когда я формировал эмбрион в материнской матке, подводил к нему питание и изготовлял различные органы волосы и кожу, ногти и кровь, и сухожилия, и глаза, и уши и множество других, и когда я придал ноги воде, чтобы она могла бежать, и когда я запускал облака в вышине (menokih), чтобы они разносили воды, идущие от земли, и низвергали их дождем там, где им полагается, и когда я сооружал атмосферу (vay), которая раздувается и сжимается, как хочет, движимая силой ветра, и это можно увидеть глазом, но нельзя схватить рукой — когда я создавал каждую из этих вещей, то созидание каждой из них было труднее, чем восстановление мертвых, так как в воскрешении мертвых у меня есть помощь от подобных этим; а когда они еще не были сотворены, у меня не было такой поддержки.

(4) И вот смотри! Если я сотворил то, чего еще не было, то почему же невозможно для меня восстановить то, что уже было? Ибо в то время я запрошу у Духа Земли кости, у воды — кровь, у растений — волосы, у ветра — дух (jan), точно так, как они получили их в первотвореньи“.

(5) Сначала будут восстановлены кости Гайомарда, затем — кости Машие и Машианы и затем будут восстановлены кости всех остальных людей. Ибо пятьдесят семь лет Сошианс будет восстанавливать мертвых, и все люди будут воскрешены, и те, что были спасены, и те, что были прокляты. И каждый человек восстанет на том месте, где его дух покинул его или где он впервые пал на землю.

(6) И когда боги восстановят все материальное творенье в его соответствующей форме, тогда они придадут людям свойственный им нрав (adhvenak). И от света, который приходит с Солнцем, половину они отдадут Гайомарду, а половину — остальному человечеству.

(7) Затем люди начнут узнавать друг друга, т. е. душа будет узнавать душу, а тело — тело, помышляя: „Это — мой отец“, или „Это — мой брат“, или „Это — моя жена“, или „Это, должно быть, кто-то из моих близких родственников“. Затем будет созвано великое собрание Исадвастара, когда все люди на земле будут отстаивать себя на этом собрании, и каждый человек будет видеть свои добрые и злые дела, и спасенный будет отличим от проклятого, как белая овца от черной.

(8) И на этом собрании тот, кто проклят, если в (этом) мире он был другом спасенного, будет укорять его, говоря: „Почему ты не сообщал мне на земле о добрых делах, которые ты делал?“ И если правда, что тот, кто спасен, не извещал его, ему придется устыдиться на этом собрании.

(9) Затем они отделят спасенных от проклятых и вознесут первых в Рай(garodhman), а последних бросят обратно в Ад; и в течение трех дней и ночей эти обитатели Ада будут претерпевать наказания там, в своих телах и в своих душах (jan), в то время как спасенные испытают веселье Рая в своих телах на протяжении трех дней и ночей.

(10) Ибо сказано, что в тот день, когда грешники будут отделены от праведников и праведники от грешных, потоки слез прольются из глаз всех людей прямо им под ноги. Когда сына отделят от отца, брата от брата, друга от друга, тогда каждый из людей раскается в делах, которые он сделал, праведные восплачут за осужденных и осужденные восплачут сами за себя. И может быть спасенный отец, у которого сын — грешник, или может быть брат, который избавлен, и другой, который осужден.

(11) Те, кто совершил грехи по своей свободной воле, подобно Дахаку, и Афрасиябу, и Ватану, и другие того же рода, совершившие смертный грех, претерпят наказание vamad-adhvenak, но ни один человек не будет подвергнут наказанию, называемому tishram khshafnam (полному наказанию трех ночей).

(12) В то время, когда будет осуществляться окончательное Восстановление, пятнадцать мужей и дев из числа тех благословенных, о ком сказано, что они еще в живых, придут на помощь Сошиансу.

(13) И Гочихар, змей небесной сферы, падет из пределов Луны на землю, и земля будет страдать от боли подобно овце, когда волк сдирает с нее шкуру.

(14) Затем Бог Огня и Бог Айрияман расплавят металлы в холмах и горах, и они потекут по земле подобно рекам. И они побудят всех людей пройти через этот расплавленный металл, и это сделает их чистыми. И тому, кто спасен, это покажется подобным прогулке через теплое молоко, но тот, кто осужден, ощутит его именно как расплавленный металл.

(15) Затем все люди сойдутся вместе в великой радости, отец и сын, и братья, и все друзья. И один будет спрашивать другого: „Где была твоя душа все эти долгие годы? Был ли ты спасенным, или был проклят?“ И затем душа увидит свое тело, будет расспрашивать его и отвечать ему.

(16) Все люди станут единым голосом и во всю мощь этого голоса станут возносить хвалу Хормазду и Амешаспентам. К тому времени Хормазд доведет свое творенье до совершенства, и оно не будет нуждаться в его дальнейшей работе над ним.

(17) Когда будет происходить воскрешение мертвых, Сошианс и его помощники исполнят жертвоприношение восставших из мертвых, и в этом жертвоприношении будет убит бык Хадхайес, и из жира этого быка они приготовят белую Хом (Хаому), напиток бессмертия, и дадут его всем людям. И все люди станут бессмертными навечно и навсегда.

(18) Сказано также, что люди, достигшие средних лет, будут восстановлены, как сорокалетние; а тех, кто умер молодым и до расцвета (своих сил), восстановят в их пятнадцатилетнем возрасте.

(19) Всякому мужу будут даны его жена и дети, и сношение со своими женами у них останется, но рождения детей не будет.

(20) Затем по повелению Создателя Сошианс раздаст всем людям воздаяния и награды по их делам. Некоторые из них будут столь благословенны, что он скажет: „Возьмите их в Рай Хормазда, ибо это то, что они заслужили“. И они вознесут свои тела, и навечно и навсегда будут расхаживать в них.

(21) И сказано также, что тог, кто на земле не исполнял жертвоприношений, и не заботился о getokhrit (земном искуплении) и не давал одежды из милости тем, кто этого достоин, будет стоять там нагим, и Хормазд ради него будет совершать жертвоприношение, и Дух Гаг снабдит его одеянием.

(22) Затем Хормазд схватит Духа Разрушения, Вохуман (Добрая Мысль) схватит Акомана (Злую Мысль), Ардавахишт — Индара, Шахревар — Савула, Спендармат — Таромат (Надменность), ту, что Нангхатья, Хордат и Амердат схватят Таирика и Заирика, Правдивая Речь — Лживую (Речь), а благословенный Срош схватит Аэшма (Ярость) кровавого знамени.

(23) Тогда останется только Ложь, Ахриман и Аз (Похоть). Сам Хормазд сойдет на землю, как жрец „Зот“, с благословенным Срошем, как жрецом „Распиком“, и в руке он будет держать священный пояс. Этим гатическим обрядом Ахриман и Аз, разбитые вдребезги их оружием, будут повержены в немощь; и через тот же проход в небе, через который они обрушились (на все творенье), они со свистом унесутся во мрак и тьму.

(24) И змей Гочихар будет сожжен в расплавленном металле; и расплавленный металл потечет дальше в Ад. И весь смрад и порча, которые были в Аду, будут сожжены этим расплавленным металлом, и (Ад) будет очищен. И дыра в Аду, через которую напал Дух Разрушения, будет запечатана этим расплавленным металлом, и земля, которая была в Аду, будет вынесена наверх, на широкий простор (этого) материального мира.

(25) Затем последнее Воскрешение произойдет в двух мирах; и согласно своему стремлению, материальный мир станет бессмертным навечно и навсегда.

(26) Сказано также, что земля станет плоской, без холмов и долин. Не будет ни гор, ни хребтов, ни ям, ни высоких мест, ни низких.“»


Оглавление

  • Предисловие
  • ГЛАВА I КАТЕХИЗИС
  • ГЛАВА II ДВА ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ДУХА И ТВОРЕНЬЕ
  • ГЛАВА III ВТОРЖЕНИЕ ДЬЯВОЛА
  • ГЛАВА IV НЕОБХОДИМОСТЬ ДУАЛИЗМА
  • ГЛАВА V ПРАРОДИТЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
  • ГЛАВА VI ДОБРАЯ РЕЛИГИЯ
  • ГЛАВА VII ДОБРАЯ ЭТИКА
  • ГЛАВА VIII ТАИНСТВА И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
  • ГЛАВА IX ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОСМЕРТНЫЙ СУД
  • ГЛАВА X ВОСКРЕШЕНИЕ ТЕЛА И ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ